---------------------------------------------


 New Чебурашка



 Степанов Сергей
 Чебурашка



 Если птице отрезать руки,
 Если ноги отрезать тоже,
 Эта птица помрет со скуки,
 Потому что сидеть не сможет.


 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


 Глава первая. Пролог.

 Чебурашка ехал на зеленом фольксвагене по Брайтенштрассе-5. Была весна. Его широкие уши раздувал легкий ветерок. Но несмотря на это все его мысли были заняты думами о «лягушках». «Лягушками» назывались секретная ассоциация неофашистов в Южной Уганде, которые в скором времени должны были прислать партию новокаина из-за Южного Урала. Этими махинациями занималась Галя.
 В это время в портах Южной Калифорнии периодически всплывал крокодил Гена, загружая на свои борта отряды новобранцев из семейства колобковых. Строгим курсом на северо-запад (в сторону Лимпопо (часть Персидского залива)) пролетал Старик Хоттабыч, ведя незаконные наблюдения за погрузкой Гены (к Геннадию Геннадьевичу прямого отношения не имеет (прим авт.)): «Как там они?»– думал Чебурашка с тоской, слушая, как над машиной свистят осколки от советских взрывных устройств, то там то сям рвущихся с мелодичным треском.
 Но вот автомобиль остановился возле небольшого пятиэтажного особняка, где находилась штаб-квартира, которой заведовала Галя. Чебурашка, тщательно маскируясь под бумажный самолетик, вполз на шестой этаж и с грохотом свалился на Галю, которая вешала портрет фюрера на стенку.
 – Простите, фройлен, – галантно поклонившись и шаркнув ушами по полу сказал Чебурашка, моментально отметив про себя: «А полы-то не мыли с прошлого месяца…» Потом стерев с левой ноги смачный плевок, добавил: «А вчера снова был Тобик и снова пьяный». Он не ревновал Галю. Ему было просто жаль эту миловидную девушку, заправляющую такими делами. «Такая милашка пропадает в лапах этого кобеля…»
 Галя слезла со стола.
 – Садись, приятель, может, закуришь? – она достала из заднего кармана фирменной фуражки отличную гаванскую сигару и протянула Чебурашке. Так она обычно начинала особо важные дела. Чебурашка закурил и, погрузившись в табачный дым, окунулся в воспоминания. Галя молчала. Она никогда не говорила раньше, чем агент закончит курить.
 Чебурашка знал, что в это время в Южном порту Калифорнии заканчивалась погрузка крокодила Гены, и что через несколько суток он будет в Берлине.
 – Ты спишь? – Галя трясла его за уши, и Чебурашка, сглотнув окурок (дурная привычка, приобретенная в одной из разведшкол), тупо уставился на атаманшу.
 – По известным каналам, – начала Галя, – мы узнали, что Шапокляк десантом высадилась на Таймыре, дабы помешать досрочно выполнить наш план по добыче там сырья и переправки его на Урал.
 Шапокляк работала на советскую разведку около одиннадцати лет, причем небезуспешно. В этом ей помогали Старик Хоттабыч и суперагенты Хрюша и Степашка.
 Чебурашка уныло переварил эту информацию, затем, выковыряв штык-ножом непроглотившийсся кусочек сигары, сказал:
 – Что вы от меня хотите, фройлен?
 – Ты должен предупредить Гену, чтобы он до Берлина всплывал как можно реже.
 – Но как?
 – В этом тебе поможет Чандр, – она щелкнула пальцами. В кабинет вошел Лев, которого в четвертом управлении называли «Громила-Чандр». Он жевал помидор, но, увидя на стене портрет, он с криком «Хайль Гитлер!» выбросил руку вперед, и несчастный спелый овощ разбился об нарисованные усы фюрера, который с укором посмотрел на Льва.
 Томатный сок весело стекал с портрета и капал Гале за шиворот.
 – Простите, фройлен, – с дебильной улыбкой произнес Чандр, – Я не хотел обидеть Вас… То есть фюрера…и Вас и фюрера, то есть…
 – Вон!!! – Галя прервала его рассуждения и, схватив Чебурашку за уши, швырнула в морду Чандру.
 – Ну вот, – разочарованно прогудел Лев в коридоре, – ты к ней всей душой, а она в тебя этим телом.
 Он вытащил из гривы Чебурашку и, поудобнее взяв его за заднюю лапу, запустил в конец коридора. «Вот, – размышлял Чебурашка в полете, – так всегда: везде я виноват…» Он ударился о дворницкую лопату и потерял сознание.

 Глава вторая

 Гена плыл по океану размеренными саженками. Колобки на его спине резались в вист и сильно ругались. Внезапно Гена услышал шум пропеллера и на всякий случай прикинулся американским линкором. Но это оказался всего лишь Карлсон, который, маскируясь под спутник-шпион, передал ему телефонограмму от Чандра. Гена разорвал пакет и прочитал зашифрованный текст: «Жил-был у бабушки серенький козлик.»
 – Проклятье! – воскликнул Гена, – опять эта старуха пытается нам помешать!
 Затем он добавил, обращаясь к колобкам:
 – Ребята, погружаемся!
 Глубина была небольшая – около двухсот пятидесяти метров, и колобки запели военную песню «Мы от бабушек ушли!..»
 – Тише, мелюзга! – прикрикнул на них Гена, зная, что где-то поблизости должен быть «Наутилус» генерала ЦРУ Немо.
 Все обошлось благополучно, за исключением того, что однажды их напугала тетушка Тортилла, которая под видом нейтральной мины бороздила Атлантический океан.
 Через тридцать шесть часов Гена всплыл в ванной в штаб-квартире Гали. Первым его заметил Чандр, который, укрывшись от Тобика, лакал виски.
 – Здорово, Зеленый! – радостно воскликнул он и полез целоваться, но Гена отстранился.
 – Фройлен у себя?
 – Да, но у нее сейчас Чебурашка.
 – Я этому Чебурашке, – заревел Гена, – уши к ногам привяжу! – Он бушевал так, что колобки немного зачерствели.
 Гена ворвался в комнату Гали без фрака и жабо, как это было у него принято, а прямо так. Чебурашка сидел на коленях у Гали, и она перевязывала ему голову. Его нашли только час назад, после баскетбольного броска Громилы-Чандра ему пришлось проваляться около полутора суток под дворницкой лопатой.
 Гена, увидев, что ничего страшного не происходит, немного успокоился.
 – Герр Гена, – произнесла Галя, почесывая Чебурашку за ухом, – где ваше обычное приветствие?
 – Бай, фюрерчик! – Гена грациозно послал Гитлеру воздушный поцелуй, от которого портрет прослезился.
 – Циник и вандал… – проворчала Галя, – Докладывай!
 Вместо ответа Гена достал из кармана три тома Большой Советской энциклопедии и бухнул их на стол Гали, прищемив при этом правое ухо Чебурашки, который разразился непотребными ругательствами в адрес Гены.
 – А ты уши по столу не раскидывай! – огрызнулся Гена.
 – Отдыхайте! – сказала Галя и передала Чебурашку в лапы Крокодила, который, сунув его в карман, вышел в коридор.
 В коридоре шла пьянка: колобки пили лимонад, а Чандр варил грог из «Перно» и «Смирновской». В широко открытое окно изредка доносились цитаты из выступления Гитлера. Это Винни-Пух разводил антисоветскую пропаганду. Пятачок то и дело бегал к ближайшему пивному ларьку и приносил Винни-Пуху большую кружку пива «Lahden», которое тот поглощал в больших количествах и без хлеба.
 Иногда Пятачку удавалось стянуть несколько литров грога у Чандра. Вскоре Винни-Пух не смог произносить речи великого Вождя и с криком «Мишки очень любят мед!..» запустил кружкой в близстоящего кролика и рухнул в стельку пьяным. Пятачок, дабы не производить волнения в толпе, завел граммофон с веселым твистом и, оттянув подтяжки, выкрикнул: «А теперь дискотека!..»
 – …Как же они надоели, – сказала Галя, морща нос и, подойдя к телефону, набрала секретный номер из трехсот сорока восьми знаков.
 В трубке раздались щелчки, а затем блеющий голос:
 – Комиссар полиции Иа слушает.
 – Слушай, Иа, выпусти усиленный наряд на площадь перед моим домом.
 Через несколько минут на площадь въехали одиннадцать БТРов, из которых высыпал отряд ОМОНа из тридцати трех богатырей с сержантом Черномором во главе.
 Они булатными мечами разогнали танцующих, залезли обратно в БТРы и с песней «Deutchen soldaten und offizieren…» уехали.
 На улице стало тихо.
 Чебурашка стоял у окна и курил, стряхивая пепел Гене в ботинки, чтобы не оставлять следов. Гена заметил эти шпионские поползновения и, подняв Чебурашку за шкирку на уровень своей морды, четко и ясно послал зверька далеко-далеко, в те места, где он родился. Чебурашка сильно обиделся и, вырвавшись из лап Гены, отбежал в дальний конец коридора, метров на пятьдесят, и встал в стойку.
 – Иди сюда, зеленая рожа! – прокричал он, сложив ладони рупором.
 – Чтоб ты сдох, ушастая тварь, пельмень контуженный! – вежливо отозвался Гена, но приблизиться не решился, так как Чебурашка славился в четвертом управлении умением быстро набирать скорость. Подобно мотоциклу «Harley» последней модели, он с ревом уносился «в точку», оставляя за собой клубы белого дыма. Гена же бегал медленно, вроде велосипеда «Дружок», выпущенному до Грюнвальдской битвы. Поэтому он скромно достал из рукава противоракетную систему «Patriot», с которой не расставался со времен Иракской войны даже в постели.
 Начался бой. Чебурашка ставил блоки, и ракеты, взрываясь, сдували побелку с потолка и отколупывали штукатурку со стен. Неизвестно, чем бы это кончилось, но подоспел Чандр, который разнял дерущихся.
 – Придурки! – сказал он, отмахиваясь от ракетного дыма и морщась, – у Гали сейчас идет совещание. Нет только вас.
 В зале действительно были все, начиная с Пятачка и кончая пьяным Винни-Пухом, который лежал в углу и под треньканье ударной установки напевал «Лаванду».
 Чебурашка вошел и отдал честь:
 – Файль! – он немного шепелявил, так как пропустил одну ракету, и она выбила ему передние зубы. Совещание началось.
 – Господа! – произнесла Галя, – нужно обезвредить группу захвата, которую нам удалось засечь в Баренцевом море. Состав группы такой:
 а) Микки-Маус – перебежчик, эмигрировавший из родной страны под видом бронепоезда.
 б) Красная Шапочка – бывшая валютная проститутка с двадцатилетним стажем.
 в) Ворона Каркуша, переделанная под истребитель «МИГ-29», друг детей. Она слишком много знает.
 г) Королевич Елисей, передвигается на «Мерседесе» с движкком от трофейного корабля многоразового использования «Shuttle» с четырнадцатью твердотопливными ускорителями.
 д) и е) Биоинженер Карло, по прозвищу «Папа» и прикрывающий всю группу биоробот Буратино, сокращенно «БУР», сделанный из подручных материалов. Запчастей не имеет. Очень силен, но очень глуп.
 У них есть своя медпомощь – это Мальвина, врач-гинеколог. Очень способная – навскидку попадает из брызгалки в лампочку. Отряд охраняется группой химической защиты во главе с Чиполлино. Какие будут предложения?
 – Дайте народу пива! – спросонья пропел еще не протрезвевший Винни-Пух.
 – А шампанского не хочешь?! – заорала Галя и запустила в него графином, но промахнулась и попала в Чебурашку. Все стали высказываться, но ничего не подходило. Тут взял слово Пятачок:
 – Уважаемая фройлен и остальные, – произнес он, – я разработал следующий план действий:
 ВО-ПЕРВЫX: окружить всю группу и накрыть их на месте.
 ВО-ВТОРЫX: агентов Каркушу и Чиполлино – в суп.
 – С тобой суп был бы вкуснее, – пробормотал Чандр, – а то с вороной, да еще под «МИГ-29»…
 В-ТРЕТЬИX: – продолжал поросенок, опасливо покосившись на «Громилу-Чандра», – в-третьих, на Елисея натравить Чебурашку, пусть идет на таран.
 – Я пгхотестуу! – прокричал Чебурашка, – я ъе огу, потому, что я ъоюсь, его потом ъе ъайдут, а мъе отъечать!
 – Тебя никто не спрашивает, – зло бросила Галя и повернулась к Пятачку.
 – Продолжай.
 – В-ЧЕТВЕРТЫX: навешать вокруг Мальвины лампочек – пускай стреляет и нам не мешает.
 В-ПЯТЫX: все.
 – А Красная Шапочка? А Буратино с Карло? А Микки-Маус?
 – Красную Шапочку я беру на себя, – произнес Чандр, делая руками жест, будто он катается на лыжах, и нагло усмехнулся.
 – Точнее, под себя, – улыбнулась Галя, – ну а дальше?
 – Биоробота возьмет на себя Пух: у них интеллекты одинаковые, – заржал Гена, а Винни-Пух довольно проурчал:
 – Лучше нету того света…
 – Ты пока на этом, – доверительно шепнул ему Пятачок.
 – Бог с вами… – задумчиво произнесла Галя, – Предложение принято. Завтра за вами прибудет вертолет. Вопросы есть?
 – Нет! – рявкнули Гена и Чандр вместе.
 – Отлично. А теперь…
 Внезапно с грохотом открылась дверь, и появился человек в военной форме.
 – Поручик Ржевский! – отрекомендовался он. А потом весело, будто бы про себя, пропел: «Тарары!»
 – Где татары?! – в неописуемом ужасе прогремел Винни-Пух своей ударной установкой и прицелился в Ржевского из пушки с острова Наварон (девятнадцать дюймов).
 – Спокойно! – произнесла Галя, – Спокойно.
 – Спи, спи! – Пятачок суетился вокруг Пуха.
 – Садитесь, поручик, – Галя вежливо скинула Чебурашку со стула, и Гена, чтобы тот не убежал, наступил ему на ухо.
 – Поручик, расскажите о себе обществу, – сказала Галя и пояснила аудитории, – это наш новый агент.
 – Это слишком долго-с, – прогудел Ржевский, – лучше прочтите-с!
 Он извлек из внутреннего кармана рулон туалетной бумаги, исписанной мелким почерком.
 – Xорошо, потом почитаем. Оружие есть? Какое?
 – Если убрать две первые буквы, то я скажу, – поручик достал саблю и кинул ее на стол.
 – Шикарно! Вот ты и возьмешь на себя Карло по кличке «Папа», – пролаял Тобик. Галя с ним согласилась, и на этом совещание закончилось.

 Глава очередная

 Отряд советской разведки медленно продвигался по тундре. Мирно стучали колеса королевича Елисея, двигающегося со скоростью света. За ним, не отставая ни на шаг, на телеге ехал Микки-Маус. Мальвина немного устала и шла, держась за борт повозки Микки. Следом ковылял, опираясь на трехдюймовую трубу, Буратино. Каркуша, проревев турбоускорителями, улетела вперед на разведку, и хлопанье ее крыльев еще долго раздавалось вдали.
 Несмотря на пятидесятиградусный мороз, сильно пекло солнце, и Чиполлино начал слегка протухать и сильно попахивать. Впереди раздался взрыв – это Каркуша прошла очередной звуковой барьер.
 Микки-Маус сдвинул папаху на затылок и, расстегнув тельняшку на оленьем меху, поправил безоткатную пушку, висевшую у него на резинке от ватных трусов. Красная Шапочка задумчиво грызла кокосовые орехи, только что сорванные с карликовой пальмы. Папа Карло пытался вытрясти из чешек набившихся туда варанов. Ему уже удалось извлечь штук двенадцать, но там оставалось еще столько же.
 Внезапно впереди раздались выстрелы и зловеще-обиженное карканье. Вскоре появилась Каркуша, ощипанная и подпаленная (это крокодил Гена попал в нее из «Patriot»).
 – Караул! – прокашляла она, – Засада!
 В тот же момент из-за карликовой березы с ревом вырвался Чебурашка и, пронесшись мимо ошалевшего, от страха завонявшего еще больше Чиполлино, устремился к Елисею. Раздался мощный взрыв, и пробитый по форме Чебурашки мерседес перевернулся и взорвался с чуть слышным писком. Еще больше запахло прелым луком – это Ржевский шинковал Чиполлино. Выделяя едкий дым, рвались лампочки, которые Мальвина добросовестно расстреливала из брызгалки. Карлсон позаботился об этом, разобрав Мастера Самоделкина довоенного образца. Микки-Маус спустил пар и с легким стуком, свистя и дымя, попытался скрыться, но за отсутствием рельс лишь глубже уходил в раскаленный таежный песок. Тут он был схвачен ловким движением Пятачка.
 Чандр соблазнял Красную Шапочку, рассказывая ей биографию Мао Цзедуна. Папа Карло попытался бежать, но вараны в чешках от страха засуетились, и Карло упал. Мгновенно он был связан питоном Каа.
 Винни-Пух вывел из строя Буратино, доказывая, что он (Винни) – тучка, а вовсе не медведь. Бур перегрелся и раплавился, образовав лужицу спирта.
 Вся развед-группа была захвачена.
 Не было только Елисея – его гонял Чебурашка по теплым водам Северного Ледовитого океана.
 По тундре распространился запах куриного бульона с примесью солярки. Это варили Каркушу. Из кастрюльки торчал ее последний жест, сделанный в этом мире – кукиш.
 – Карлсон, – сказала Галя, помешивая экскаваторным ковшом Каркушу, – сделай милость, поищи Чебурашку.
 Скоро все вернулись в Берлин. Фюрер на портрете сиял и подмигивал каждому, кто на него смотрел. Из подвала раздавались крики – это Тобик пытал Карло. Остальные загорали на крыше и пили шампанское, лишь только Чандр возился с Красной Шапочкой, которая не хотела его отпускать.
 Вскоре на крыше появился Тобик с окровавленными задними лапами.
 – Карло сознался: Шапокляк находится в Каспийском море. – он вытер лапы о белоснежную Галину блузку и улыбнулся.
 На следующий день явился Карлсон. Он нес Елисея, которого поймал в джунглях Австралии, но Чебурашку нигде не нашел.
 Операция была выполнена с шиком, без потерь. Галя была очень довольна. «Жаль только, что не вернулся Чебурашка, – думала она, – но он должен вернуться. И он вернется. Обязательно.»

 Глава следующая

 Чебурашка появился лишь через месяц. Он пришел к Гале отчаянно исхудавший, с порванными ушами, грязный и голодный.
 – Здорово! – сказал он едва слышным шепотом, обращаясь к портрету, который с нескрываемым сожалением смотрел на него. «Удивительно, – отметила Галя, – у Чебурашки снова выросли передние зубы.»
 Если бы она знала, с каким трудом зверек вытачивал их из прибрежных скал острова Xоккайдо. Подойдя к Гале, он упал к ней на колени, зарылся лицом в мини-юбку и заплакал. За этим занятием его застали Гена и Тобик.
 «Бедные мои зубки!» – грустно подумал Чебурашка, подвешенный за уши под потолком, рассматривая кремниевую крошку от зубов на полу. Он почесал свою нижнюю челюсть, которая прогремела в ответ.
 Чебурашка висел в кладовке четвертого управления кротко, как Xристос. Его согревала надежда, что, может быть, кто-нибудь его найдет, хотя бы в ближайшую неделю. И надежды его оправдались. Из вентиляционной трубы свалился Маугли и, ни слова не говоря, сдернув Чебурашку с потолка, уволок куда-то.
 Чебурашку непочтительно волокли за ногу по лестнице.
 – Куда меня везут? – спросил он, и Маугли охотно ответил:
 – Тебя забрасывают в район Каспия, чтобы ты обезвредил Шапокляк и уничтожил армию Урфина Джюса с его деревянными солдатами.
 – Что, я один?! – в ужасе проорал Чебурашка, считая головой ступеньки. Наконец, его выволокли на свет божий.
 На улице моросил дождик, и землетрясение в двенадцать баллов по Рихтеру слабо трясло листики на деревьях. У подъезда стоял велосипед, замаскированный под «КАМАЗ» с рефрижератором. За рулем сидел главный шофер четвертого управления Кот-в-сапогах, который вообще мало имел представления не только об езде, но и о ходьбе на двух лапах. Он передал Чебурашке приказ, написанный ровным почерком Гали. В нем было сказано, что Чебурашка назначался командиром ударного батальона, в состав которого входили: Кот-в-сапогах; Баба Яга, ранее служившая в ракетных войсках стратегического назначения; сестрица Аленушка и братец Иванушка, главные боевики Самоса в северо-западной Африке и, наконец, Кащей бессмертный – главный алкоголик Берлина и всей Восточной Германии.
 «Ну и компания…» – подумал Чебурашка, заглядывая внутрь рефрижератора. Там все стояли по стойке «смирно» и соблюдали тишину, за исключением Кащея, который громко икал.
 – Вольно… – с тоской произнес Чебурашка и закрыл дверь. Изнутри раздались глухие удары – это били Кащея бессмертного за порчу атмосферы.
 – Алло, шеф, – промяукал из кабины шофер, – пора ехать. Чебурашка залез в кабину, и «КАМАЗ» тронулся.
 Велосипед под «КАМАЗ» ехал со скоростью тысяча четыресто семьдесят восемь км/час. Чебурашка спал, а Кот-в-сапогах читал «Книгу о вкусной и здоровой пище», по которой скучал со дня попадания в четвертое управление.
 В рефрижераторе было холодно – около плюс шестидесяти градусов тепла. Сестрица Аленушка красила глаза, а братец Иванушка проверял боеспособность своей любимой «Катюши». Баба Яга «половинила» движок от ступы – у нее захлебнулся карбюратор, и сломалась возвратная пружина кик-стартера. Кащей бессмертный пил очередную бутылку шнапса.
 Впереди появилась таможня. Кот-в-сапогах, не берясь за руль и не отрываясь от книги нажал на газ. Машина «встала на козла» и, сломав каменное здание таможни, ушла в точку.
 Скоро появился берег Каспийского моря, над которым, маскируясь под чайники, летали Змей Горыныч и «Боинг-747» с суперагентами на борту.
 – Кругом шпионы. Боже мой… – пробормотал Чебурашка и достал из запасного колеса подводную лодку марки «Make yourself». Из-за машины поднялась в воздух Баба Яга, гудя реактивными двигателями. Но они были не сильно отрегулированы, и сноп огня выжег траву на сорок километров вокруг, подняв на море легкое цунами.
 Сестрица Аленушка и братец Иванушка пошли в разные стороны вокруг моря смотреть, нет ли засады. Через полчаса они встретились на противоположном берегу, и до Чебурашки легкое торнадо, поднятое Котом-в-сапогах, который мыл машину, донесло слова: «Босс, все о'кей!»
 – Отлично, – сказал Чебурашка сам себе и, собрав «Make yourself», погрузился в густую, радиоактивную воду Каспия.
 Когда кирпичи рассеялись и опустились на дно, пятна солярки и мазута всплыли на поверхность, Чебурашка увидел в черно-сине-зеленой, с розовыми пятнами воде какое-то тело. Чебурашка сильнее закрутил педали. Лодку сильно качало, и часто слетала цепь, которую приходилось ставить на место. Наконец, он додумался поставить парус и опустился на глубину четырех километров. Течение Гольфстрим проносило над ним айсберги, которые разбивались о подводную лодку. Внезапно разбился иллюминатор. В лодку хлынула вода. Но Чебурашка не растерялся: выковыряв из буханки хлеба мякиш и пожевав его минут пятнадцать, он замазал пятисантиметровую дырку. Вода доходила ему до ушей, и он, опустившись на дно лодки, открыл нижний люк наружу. Вода, весело булькая, вытекла. Чебурашка подплыл ближе к телу. Это оказалась Шапокляк, запутавшаяся стропами парашюта в водорослях.
 – Придется спасать… – уныло подумал Чебурашка и, открыв дверь, вышел. Вода была теплой – около минус семнадцати. Чебурашка сладко зевнул и подавился неосторожно заплывшим в рот кашалотом. Откашлявшись и выплюнув животное, он подошел к Шапокляк и, достав из носка ятаган мамелюков, перепилил стропы.
 Скомкав Шапокляк в плотный шарик, он засунул ее во внутренний карман трусов и вернулся обратно в лодку. Задраив люки, он выплеснул воду из ушей и, подняв паруса на грот-мачте, двинулся назад.
 На берегу моря Кащей делал бутерброды из Змея Горыныча, на которого охотился с помощью системы СОИ.
 Аленушка и братец Иванушка делали из деревянных солдат Урфина кораблики и пускали их в ближайшем ручье.
 Баба Яга, немного поколдовав, сделала из Урфина Джюса первый советский авианосец «Саддам Хуссейн – лучший друг физкультурников окупированного Гондураса» (сокращенно СХЛДФОГ) в масштабе один к одному с американским и через несколько минут, наигравшись с ним, затопила в нижнем течении Клязьмы.
 Операция была выполнена на славу, она прибавляла Чебурашке еще один орден святого Бонч-Бруевича шестьдесят девятой степени с белой в синий горошек лентой.
 В отличном настроении группа вернулась в Берлин через Петропавловск-Камчатский с заходом в порт Улан-Батор, чтобы запастись там льдом для виски.

 Глава еще одна

 В четвертом управлении был бал по случаю проведения операции. Были приглашены такие тузы, как Герасим и его мраморный дог Муму, затем Царевна-Лягушка, самый законспирированный агент, жена Герасима и внебрачная дочь Муму неизвестно от кого, но Герасим об этом не знал. Scrudge McDuck, главный спонсор всех операций; почтальон Печкин, главный связист Берлина, Нью-Йорка, Москвы, Токио, Будапешта, Ханоя и Загорска; и другие.
 Все веселились, и было здорово.
 Герасим безумолку болтал со Scrudge-ем, называя его «дядюшкой», и просил у него семнадцать копеек на тарелку щей для Муму.
 Чебурашка махал своей медалью над головой и случайно попал по шее стоящему рядом Тобику, который, отрывисто вякнув, упал замертво. «Тяжеловата медалька-то…» – подумал Чебурашка, прикидывая на ладони пятидесятикилограммовый кружочек с профилем великого святого.
 Но этого инцидента никто не заметил, так как на сцену вышел ансамбль «Кураж» с солистом Федором Шаляпиным и его сыном Иваном Федоровичем Крузенштерном. Толпа приветственно загудела, и Чебурашка, воровато озираясь, засунув труп Тобика в щель между дощечками паркета. «Кураж» пел песнь «Шестьсот девяносто восьмая симфония Штрауса, посвященная ста сорока восьмилетию со дня вступления татар на землю Русскую».
 Вскоре вошел Гена и сказал: «Кушать подано…». Сбивая и топча друг друга, ломая двери и стены, вся аристократическая верхушка с достоинством направилась к столу.
 Стол был безалкогольным – крепость напитков не превышала девяносто шести градусов согласно указу ВКП(б) от двадцать пятого февраля тысяча девятьсот семнадцатого года. И выпивки было мало, прибыло лишь шестнадцать бронепоездов с тысяча двумястами цистернами в общей сложности, но зато было много еды: было приведено стадо зубров из Беловежской Пущи, которые были забиты, изжарены и разложены на блюдечки. Получилось по две особи каждому.
 Чандр постучал рукояткой парабеллума Кащея по лысому черепу, призывая общество к тишине. Затем он поднял десятиведерную рюмашку и произнес тост. Все зааплодировали, и Чандр, одним махом влив содержимое рюмки в пасть, занюхав сидящим рядом Чебурашкой и закусив тушкой зубра, сел.
 Застолье проходило бурно и весело. Трещали стулья, ломающиеся о головы соседей, нежно свистели рюмки и бутылки, уносясь вдаль, попадая иногда в кого-нибудь и разбиваясь с мелодичным тихим грохотом.
 Винни-Пух спаивал Пятачка из пипетки, и Пятачок, опьянев порядочно, стал приставать к Чандру, предлагая ему себя как женщину. Но Чандр не поддался на эти происки нежности; ему вполне хватало той недели, проведенной в постели с Красной Шапочкой, у него все болело. Поэтому он, подняв Пятачка за хвост, посадил его в миску из-под салата и, поставив ее на пол, пробил пенальти в открытое окно двадцать седьмого этажа. Импровизированный мяч попал в крестовину, напоролся на торчавший оттуда гвоздь, сдулся и повис там печальной тряпочкой.
 В это время дверь открылась, и вошел поручик Ржевский. Громко и мелодично рыгнув, он выключил свет и спросил: «Темно, как у негра где?»
 Все наперебой закричали, стараясь, чтобы Ржевский услышал именно кого-то одного. (Кот-в-сапогах, который в это время нес охрану, от услышанного выронил сигарету и провалился в люк (примечание: он вылез оттуда только через семнадцать лет, очень удивившись тому, что в доме все продолжали кричать).
 Ржевский улыбнулся, снял в темноте все люстры, висевшие на тринадцатиметровой высоте, рассовал их по сапогам и вышел.
 Было темно, и крокодил Гена освещал залу выстрелами своей «Patriot». Ракеты взрывались с яркими желтыми вспышками. Это было очень красиво.
 Чебурашка подошел к окну и увидел на улице Ржевского, который шел, покачиваясь, по проезжей части, освещая путь полсотней люстр, снятых со всего особняка.
 – Поручик! – крикнул Чебурашка, – не уходите далеко, скоро будет чай!
 Как бы в подтверждение этого над его головой просвистел торт «Рыбье молоко» в четырнадцать центнеров веса и, упав на тротуар, расплющил герасимовскую телегу и убил козу, впряженную в нее.
 Из комнаты раздался вопль Герасима, услышавшего предсмертное «Ме-е-е…» своей лучшей беговой козы арабских кровей и бросившегося ей на помощь. Но кто-то уронил ему на голову конфетку, и Герасим с сотрясением мозга упал на пол, зацепившись бородой за водосточную трубу.
 Печкин, стоя на столе, показывал стриптиз, отплясывая при этом «гопака». Гена сбивал розочки с торта из «Patriot». Винни-Пуха облили вареньем и подожгли. Он бегал, сыпал искрами и поминал свои интимные отношения с мамами окружающих. Наконец, он нашел ванну и, прыгнув в нее, открыл оба крана. Но Чандр накануне провел туда спиртопровод, и Винни-Пух запылал еще ярче.
 Несмотря на все попытки акта самосожжения Винни-Пуха спасли. С ожогом последней степени, где пострадало двести двадцать пять прцентов тела, его отправили к главному немецкому врачу Айболиту.
 А между тем праздник продолжался. Вернулся Ржевский, притащив с какой-то свалки неразорвавшуюся авиабомбу. Он поставил ее на стол и, подведя к ней около десяти сантиметров бикфордова шнура, официально заявил, что сейчас будет фейерверк. Он поджег шнур и поспешно ретировался. Фейерверк удался на славу: когда дым рассеялся, оказалось, что верхние двадцать три этажа снесло, первый и второй разрушило полностью, остальная же часть здания не пострадала.
 – Ура!.. – завопил Ржевский, заглядывая в комнату, но его крик одиноко прозвучал в пространстве. Внезапно раздалось легкое шуршание – это со стены сползла какая-то зеленая бесформенная масса. При более подробном рассмотрении это оказался крокодил Гена, который отделался легким испугом.
 Откуда-то сверху донесся свист, переходящий в мат, и рядом с Ржевским упал Герасим, державший окорок несчастной Муму, остальная часть которой зацепилась за французский Concord.
 Из дыры в полу высунулась изрядно помятая морда Чандра, за ней явились спина, хвост и лапы. Он пытался повернуть голову в первоначальное положение, но она упорно взирала назад.
 Остальные так и не появились, кроме Гали, которая оказалась в своем особняке.

 Глава еще какая-то

 Чебурашка очнулся от жуткого холода. Он открыл глаза и увидел вокруг себя безбрежную ледяную пустыню. Как утверждала потрепанная карта, прихваченная черт знает где, это была Антарктида.
 – Здорово повеселились, – сказал себе Чебурашка, в надежде найти что-нибудь теплое, но нашел лишь бюстгальтер Царевны-Лягушки восьмого номера, неизвестно откуда там взявшийся. Чебурашка тупо на него воззрился и выкинул за ненадобностью.
 – Первым делом надо найти север. Он встал спиной к солнцу, а затем вслух начал вычисления:
 – Расстояние между моей головой и концом тени обратно пропорционально расстоянию от Луны до Солнца, деленое на вес штанов Гены, умноженное на жидкость, выпитую Чандром, плюс корень квадратный из размера Галиных колготок, минус атомный вес азота, и прямо пропорционально весу Герострата, деленого на одну восьмую объема Цицерона, минус время звучания седьмой симфонии Моцарта, плюс вес белил, ушедших на покраску сапог Тобика… бывшего Тобика, минус диаметр Солнца в сто восемнадцатой степени.
 «Значит, север там…» – сделал он вывод из сказанного и, зачеркнув четырнадцать нулей и, отмерив полтора градуса правее тени, Чебурашка пошел в диаметрально противоположную сторону, на ходу проверяя вычисления, которым научился в дурной уличной компании, в которую попал в раннем детстве. Пройдя около километра, за поворотом он увидел жирафа, который жевал ветки кокосовой пальмы. Рядом с ним в луже весело плескались моржи, покусывая друг друга.
 – Субтропики… – сказал Чебурашка и, поскользнувшись на льду, упал. Перед ним оказался кустик клюквы, из под которого торчала ласковая мордочка тушканчика. С первой космической скоростью мимо Чебурашки на брюхе проехал тюлень, пущенный твердой рукой снежного человека.
 Все дышало радостью и спокойствием, и Чебурашка пел военные песни и шел, подпрыгивая среди толпы кузнечиков, которые весело переползали с травинки на травинку. Но Антарктида не кончалась, и было так же холодно. Чебурашка облизнул палец и, подняв его вверх, определил температуру окружающей среды.
 – Минус двести семьдесят три градуса по Цельсию, абсолютный нуль.
 Пошел тропический ливень и стало еще холоднее. Чебурашка плотнее кутался в уши, но это не помогало. Наконец, он подошел к берегу моря и проверил свои вычисления. Оказалось, что он сбился с курса на один градус. Пришлось вернуться и идти заново. Новый конечный пункт оказался двумя метрами правее первого конечного пункта.
 – Вот я и тут… Ну и что? – грустно сказал Чебурашка и плюнул в воду. От плевка поднялась четырехметровая волна и окатила его с ног до головы. Чебурашке попал в ноздри песок и он громко чихнул. Льдина, на которой он стоял, обломилась, и зверек отплыл в дальнее плавание.
 Он плыл, отмечая через каждый час температуру тела, воды, воздуха. Вокруг громко кричали акулы; стайки китов выпрыгивали из океана и, пролетев около пятисот метров, с шумом падали обратно. Однажды мимо Чебурашки с ревом проплыл пылесос, занесенный сюда пургой. На нем с капитанским видом сидел представитель лемуров, он, приложив ладонь к голове, отдал честь и унесся вперед.
 – Живут же люди!.. – проворчал Чебурашка, провожая взглядом пылесос, и продолжал грести вилками, отобранными у чаек.
 Вскоре на горизонте появились башни Берлина. Но это был лишь мираж. Чебурашка понял это, когда мнимый город исчез в волнах, оставив на поверхноссти воды только пену.
 Чебурашка пальцами измерил угловое восхождение Солнца с точностью до десятой доли градуса. «Экватор!» – осенила его внезапная мысль, и, посинев от холода, он поплыл дальше. Мимо прополз ихтиозавр, но Чебурашка не обратил на него внимания.
 Показался берег Южной Африки. Над ним висела туча – видимо, там шел снег. Он подплыл к берегу и вытащил на него льдину, чтобы не смыло волной. Спилив вилками несколько сосен, он сколотил самолет. Маленький, всего в пятнадцать тонн весом и размером с двадцать восемь телевизоров КВН.
 Чебурашка сел за руль и, всунув ключ зажигания, крутанул ручку газа и рванул кик-стартер. Машина штопором поплыла вверх. Скорость была небольшая – около пятнадцати километров в сутки. Дул сильный ветер, машину качало. Под самолетом проносились поля, леса, горы, реки, моря, озера, лужи, болота, люди, собаки, кошки, мыши, тараканы и блохи. Несколько бегемотов, задрав головы, смотрели на Чебурашку. Один из них взлетел и, приблизившись к кабине, размеренно маша короткими лапками, стал с интересом изучать устройство. Чебурашке пришлось отгонять его хворостиной, которую он сорвал, пролетая над Сахарой. Но невзирая на все попытки, бегемот сумел-таки сесть на крышу, и самолет, последний раз чихнув, пошел вниз и уткнулся в сугроб. Когда Чебурашка оттуда выбрался, то первое, что он узрел, был бегемот, который, увидя его, с радостным ревом подбежал к нему и потерся об его ноги…
 …Когда Чебурашка выполз из-под земли, куда его втоптал бегемотик, самолет лежал там, где его оставили, а бегемот дожевывал его правое крыло (левое он уже съел.)
 – Прочь, скотина! – Чебурашка подбежал к животному и, взобравшись ему на спину, забарабанил пятками по его крутым бокам.
 Бегемотик испугался и взлетел. Держась за его длинные уши, Чебурашка направил его к Берлину. Скоро показался знакомый особняк, и бегемот устремился прямо к нему.
 – Тпр-р-ру!!! – закричал Чебурашка, но у бегемота «полетели» тормозные колодки, и он с грохотом вломился в кабинет Гали. Тут его поймал за хвостик Чандр.
 – Вот и я… – не нашел ничего другого сказать Чебурашка.
 – Ты знаешь, а мы и не заметили! – съязвил Гена.
 Бегемот был помещен в подвальчик, где и был съеден Чандром в первую же ночь.

 Глава новая

 Чебурашку вызвала к себе Галя.
 – Где тебя носило после фейерверка?
 Чебурашка рассказал ей все во всех подробностях. Это заняло более двух часов.
 Галя морщилась, смеялась и плакала, а потом серьезно сказала:
 – Чебурашка, тебе присудили еще один орден преподобного Лебедева-Кумача сто сороковой степени, – и с этими словами она открыла сейф и достала нечто, завернутое в промасленную бумагу, – Лови!
 Чебурашка подставил руки и сто восемнадцатицентнеровый сверточек вдавил его в мраморный пол. Чебурашке пришлось копать ход, чтобы выбраться из-под почетной награды. Через тринадцать минут ему это удалось, и он оказался на правом берегу реки Иордан, в секторе Газа, где пропах триметилбутанпропанпропилнавозкокоссапогдырявлемурамурсурьмаксе– нонохлорещекакойтобредом. Это было новое секретное оружие иудеев против новоявленных христов. Этот газ стабильно разлагал тела на атомы. Чебурашка вздохнул и, громко чихнув, распался на атомы, превратившись в привидение. Он телепортировался в спальне Чандра, вспомнив все обиды, причиненные ему львом, сильно напугал его и стал гонять по всему четвертому управлению. Через двое суток он загнал его в туалет, где и запер. Чандрова грива отливала белизной, глаза безумно блуждали, и лев решил утопиться.
 Чебурашка, а точнее его дух, услышал шум бегущей воды в туалете. Это Чандр пытался залезть в унитаз, и своими мускулистыми бедрами разломал фаянсовое произведение искусства на мелкие кусочки. Из поврежденной трубы хлынула вода, и Чандр, наполовину утопший, заорал: «Пожар!!!». Тут же сработала система пожаротушения, и мощная струя пены растеклась по стенам. Чебурашка пожалел Чандра и открыл дверь. Бурная река вынесла не то что седого, но уже лысого от ужаса льва, и новоявленная Ниагара низверглась с сорок второго этажа.
 В туалете бил Бахчисарайский фонтан, но его быстро заткнули какой-то тряпкой, болтавшейся у стенки. Тогда никто не догадывался, что это было привидение Чебурашки. Первым это заметил Чандр, который через три недели добрался с Ориноко, куда его унесло, до места происшествия.
 Он узнал своего обидчика. На всем теле льва, включая ладони и стопы, мгновенно выросла густая черная шерсть, и он начал бить Чебурашку, несмотря на то, что тот был привидением.
 Сначала он бил его руками, потом ногами, потом руками и ногами одновременно, потом взял за уши и долбил о кирпичную стену, сокрушая ее; потом, подозвав Гену, он засунул Чебурашку ему в пасть и долго бил крокодила в челюсть, затем он начал рвать его на части. На сим Чебурашка скончался. И еще долго по четвертому управлению летали лоскутки Чебурашки, издавая легкий печальный свист.
 Таким образом, четвертое управление лишилось двух агентов: Чебурашки и Тобика. Через три дня имели место быть бурные веселые задорные похороны. С песнями и плясками бренные останки Тобика и символический кусочек Чебурашки зарыли в помойную яму, так как другого места не нашлось. Потом немного поплясали, но быстро устав, выпили водички и разошлись по домам.
 «Вот так закончились жизнь и подвиг великого агента четвертого управления Чебурашки, – плача, говорил Чандр на торжественном собрании, – Он был самым милым и самым хорошим, самым маленьким зверьком (хотя был большой сволочью), кавалер ордена имени Фиделя Кастро, кавалер орденов Бонч-Бруевича всех двух тысяч степеней, которые он носил с нескрываемой гордостью. И теперь его нет с нами. Он там…» – Чандр указал волосатым пальцем в окно.
 – Нет. Я тут, – дверь открылась, в зале появился Чебурашка и, потянув носом, удивленно-обиженно спросил:
 – Водку пьете? Почему без меня?
 Чандр пошел яркими цветными кружочками и треугольничками. Гена из зеленого сделался ярко-оранжевым. Винни-Пух протрезвел и уронил ведерко, которое собирался осушить. Длинные красивые волосы Гали встали дыбом и слегка покачивались на сквозняке, нежно звеня. Ржевский с испугу закричал: «Ку-ку!»– и спрятался за Пятачка, у которого отклеилась заплатка на брюхе, и он снова сдулся. Кащей загремел костями и куда-то исчез. Его искали двадцать три дня и нашли на крыше под рубероидом.
 Чебурашка невозмутимо подошел к столу, налил себе «Смирновской» и, медленно потягивая, рассказал, что он очнулся через три часа после драки с Чандром и присутствовал на собственных похоронах, где назюзюкался так, что только что проспался.
 Все заорали «ура», и Чебурашке был присвоен еще один орден Лебедева-Кумача.

 ЧАСТЬ ВТОРАЯ


 Глава первая

 У Гали проходило заседание, посвященное двести восьмой годовщине со дня полета мужика Онуфрия в деревню Новостарово из села Староновово на мешке, надутом дымом.
 – Господа, – сказала Галя скучющему собранию, – наша деятельность пришла в упадок. Надо развить ее где-нибудь в другом месте.
 – В космосе! – пошутил Ржевский.
 – Именно там, – произнесла Галя с невозмутимым видом, – завтра американцы запускают «Challenger». Надо пробраться на корабль, выкинуть команду и… Раздался оглушительный храп Пятачка.
 – Короче, всем ясно. Состав группы такой: Чебурашка, Гена, Чандр, Пятачок, Аленушка, Винни-Пух, Иванушка и поручик Ржевский. Я останусь здеcь и буду контролировать полет. – Галя достала микрокалькулятор, подключенный к розетке с напряжением в триста киловольт, – задание ясно?
 * * *
 На мысе Canaveral было много народу и пробиться к кораблю было невозможно. Но Ржевский, слегка помахав саблей, расчистил дорогу. Группа стала прятаться в системах корабля. Гена залез в твердотопливный ускоритель, Чебурашка привязался канатом к крылу, Аленушка и Иванушка пролезли из сопла в пищевой отсек, Чандр и Ржевский пристроились на лобовом стекле, Пятачок и Винни-Пух прибились к Чебурашке.
 Начался отсчет секунд: 110, 109, 108… Корабль закачался – это Гена поудобнее устраивался в ускорителе…96, 95, 94… Раздался грохот – чихнул Иванушка и из сопла вырвалось пламя…3, 2, 1, «ПУСК!»
 Под рев толпы корабль устремился ввысь. В ускорителе у Гены было жарко и от перегрева выстрелила «Patriot». Корабль закачался, закашлялся и взорвался, разлетевшись на мелкие части, и лишь только кабина с группой, неизвестно как заброшенной туда взрывом, уносилась в космическое пространство.
 …Гена зашивал прожженую местами куртку, Чебурашка распутывал канат, в котором запутался, Ржевский удивленно рассматривал оплавившийся клинок сабли и обуглившиеся эполеты. Пятачок, Винни-Пух и Чандр вытаскивали Аленушку и Иванушку, наполовину торчавших наружу из дыры в стене. Вскоре им это удалось и они заклеили дырку изолентой, чтобы не дуло.
 Чандр сел за руль. Выжав сцепление до отказа, он направил корабль к альфе Микроскопа. Через полчаса впереди появилась планета, а рядом с кораблем пронесся самовар, гремя краниками и попыхивая трубой.
 – Будем садиться, – сказал Чандр и опустил корабль около фиолетовой речки. Гена, выйдя из корабля, побежал к ближайшей «табачке», которая находилась в пятидесяти километрах. Через две минуты он вернулся, держа в руках блок сигарет с фильтром «Cazbeck». Чебурашка собирал цветочки и пытался продать их Пятачку. Но у Пятачка от их запаха началась цинга. Впрочем, после удачного кесарева сечения, сделанного точным ударом сабли Ржевского, он почувствовал себя лучше.
 Из-за леса выполз Винни-Пух. Он уже успел надрызгаться местного самогона, ручей которого протекала неподалеку. Запив самогон водой из фиолетовой реки, Винни-Пух заблеял и превратился в доменную печку увеличенных масштабов.
 Аленушка и Иванушка отправились на охоту за местным населением и привели стадо баранов, которые весело прыгали и щипали травку. Подробнее изучив их, Чандр установил, что эти бараны из кишлака имени Рината Дасаева, исчезнувшие с Арарата в тысяча семсот пятнадцатом году.
 Невдалеке показалась толпа инопланетян в папахах и бурках с огромными дубинами. Их волосатые тела блестели на солнце. Видимо, они пришли, чтобы вступить в контакт, и вскоре им это удалось. В контакт вступили не только они сами, но и их дубинки, и, несмотря на все попытки Чандра объяснить им что и как, контакт получился: Чандру сломали челюсть. Затем, прихватив баранов, эти гуманоиды ушли, громко ругаясь по-грузински.
 Группе стало ясно, что ей тут делать нечего и, заведя мотор и погрузив в тамбур доменную печку, они взлетели.
 В кабине было тихо. Иванушка, уперевшись ногами в грудь Чандру, пытался вправить ему нижнюю челюсть, которую инопланетяне вогнали глубоко в череп. Руками это сделать не удалось, и была подключена лебедка. У нее, прежде чем челюсть встала на место, шесть раз рвались стальные тросы. Но все обошлось.
 Chаllenger парил в космосе, обдуваемый легким ветерком. Однажды перед кораблем пролетел аист, и Чандру пришлось выворачивать руль до упора, чтобы в него не врезаться. Не раз мимо них проносились летающие тарелки, летающие чайники и кофейники, летающие блюдечки, летающие кастрюльки и сковородки, летающие пузырьки, летающие миски, летающие тазики, летающие супницы, летающие селедочницы, летающие хлебницы, летающие бутылки и банки. Один раз пролетел даже летающий холодильник, громко хлопая дверцей.
 Во Вселенной было шумно и весело. Чебурашка вынес бывшего Винни-Пуха на крышу – подышать свежим воздухом. Печка громко загудела, задымила и из нее полился металл. Крокодил Гена быстро смекнул, что к чему, и вручную долепил заднюю часть корабля. Получилось немного криво, но в космосе это не играло роли. Экс-Винни-Пуха привязали за трубу к хвосту, чтобы не мешался в тамбуре под ногами. Вдруг корабль чихнул и остановился.
 – Отвалился глушак и кончилось горючее, – траурно провозгласил Чандр, – придется толкать.
 Команда вышла в открытый космос и стала толкать корабль. Таким образом прошли около парсека. И вот вдруг рядом остановился синий открытый «каддилак» и оттуда вышел штандартенфюрер Штирлиц.
 – Бог в помощь! – дружелюбно пожелал он.
 – Пошел ты к едрене фене!.. – так же дружелюбно посоветовал ему Пятачок.
 – Вы куда?
 – Туда.
 – А-а, значит нам по пути. Помочь?
 – Попробуй! На чем телега-то работает?
 – На спирту, с лимонным экстратом.
 – Спирт!!! – раздался рев печи и несчастный гибрид влез трубой в спиртобак машины Штирлица. Уровень горючего в баке стал катастрофически убывать, а доменная печь превращалась обратно в Винни-Пуха, только чуть большего и семнадцатицветного.
 В баке не осталось ни капли. Штирлиц очень огорчился. Ему ничего не оставалось делать, как только достать из багажника дрова и разжечь костер, чтобы согреться, так как в безвоздушном пространстве становилось холодно. Приближалась полярная ночь. Он поставил треногу, повесил над костром котелок и стал там варить пельмени.
 Хватило на всех. Все поели и, повернувшись ногами к солнцу, легли спать. А крокодил Гена остался на страже.

 Глава вторая

 Чебурашка проснулся от грохота «Patriot». Он открыл глаза и увидел, что над ними зависла неопознанная летающая диван-кровать с броней около пятидесяти дюймов.
 Открылась дверь, и оттуда по трапу спустился Ганс Клосс, спросил, сколько времени, прикурил от костра, залез в свой летательный аппарат и уехал. Команда «Challenger-а» посылала ему вслед проклятья. Сзади раздалось лошадиное ржание. Они обернулись и увидели Чапаева с Петькой, которые передвигались на обозе с мешками.
 – Подвезти, робяты? – спросил Василий Иванович и, надев на крюк телеги один конец троса, другой кинул страждущим. Привязав аппараты друг к другу, тронулись в путь.
 Через три месяца появилась какая-то планета.
 – Ссади нас тут, Иваныч, – сказал Чебурашка.
 – Тпр-р-у-у! – осадил Чапаев свою пегую кобылу.
 Оказавшись на твердой земле, друзья решили заправить корабли. Для «Challenger-a» тут было раздолье: залежи угля аж выпирали на поверхность. А вот с «каддилаком» дело обстояло хуже. Винни-Пух в поисках спиртного обегал всю планету, но нашел лишь триста литров бражки, которую купил за двадцать ударов хозяину по роже.
 Этот случай вызвал среди местного населения большой скандал. Оно настойчиво просило Винни-Пуха взять сдачу. Потом гуманоиды окружили группу плотным кольцом и повели ее в главный город планеты, который они называли «Золотая Орда». Там верховодил Хан Всея Татарии со сложным именем Мамайбатыйчингизайтматхуламалабайчундухван. Он сидел на троне, в котором Иванушка узнал унитаз Владимира Красное Солнышко. Интеллектуальный уровень местных жителей был чуть выше надрызгавшегося в стельку австралопитека, поэтому общаться с ними было очень трудно – в основном на языке кафедры специальной высшей математики Московского Государственного Университета.
 Каждого татары сфотографировали спереди, сзади, в профиль, сверху, снизу и повернутых на сорок три градуса пятьдесят минут семь с половиной секунд к западу и тут же отдали фотографии, изготовленные кустарным способом – с помощью долота и кувалды. Сходство было не больше, чем у Штирлица с миской овсянки, но несмотря на это все узнали себя и соседей. Из-за этого завязалась драка. Несмотря на то, что у жителей была дурная черта перемещаться в пространстве через препятствия, Чандру удалось поймать двоих таких беглецов и отодрать их ремнем как сидорову козу. После этого, с памятной свастикой на мясистых частях тела, хозяева планеты прикатили цисцерну раствора этилового спирта с лимонным экстратом и, залив Штирлицу целый бак, настойчиво просили забрать остатки. Расстроганный Штирлиц на радостях повесил хана на ближайшем дереве, торчавшем из почвы сантиметров на восемь. На этом их знакомство закончилось.
 Штирлиц уехал на встречу с Кэт и очень сильно спешил. Он и так опоздал на четыре месяца. А «Chаllenger», помахивая крылышками, уныло побрел к месту назначения.

 Глава следующая

 На приборной доске замигали позывные Гали: «0783'1505». Чандр включил магнитофон «Электроника», подвешенный к потолку и используемый как динамик.
 Галя спрашивала о результатах работы: по ее расчетам группа давно уже должна была быть на месте. Крокодил Гена доложил, что они посетили с официальным дружественным визитом две планеты, где в их честь были даны обеды («… А еще по морде…» – деловито добавил Чебурашка), которые прошли в теплой дружественной обстановке («…Где пострадала треть населения…»), и что теперь они направляются к месту назначения – к альфе Микроскопа.
 Теперь Галя могла дать некоторые инструкции. Вкратце они заключались в следующем:
 1). Найти в планетной системе из пятьсот пятидесяти одной планеты ту, на которой есть разумная жизнь.
 2). Узнать обычаи, повадки местных жителей и постараться влиться в их коллектив.
 3). Развратить общество изнутри, распространяя наркотики и порнопродукцию.
 4). О выполнении задания доложить Гале лично.
 В этом списке было еще две тысячи восемьдесят один пункт, но они не были так существенны.
 Планетная система альфы Микроскопа возникла перед ними внезапно. Планеты романтично вращались по тонким пунктирным ниточкам орбит.
 Исследовать стали с самого начала. По закону Мерфи, прошло полтора года, пока «Challenger» уже на веслах, так как уголь кончился, подполз к планете, на которой была разумная жизнь. По счету она была пятьсот сорок девятой. «Challenger» упал с высоты трех Эйфелевых башен на почву в какую-то зеленую лужу, которая громко закричала и быстро ускакала «в точку». Команда вышла на воздух. В атмосфере преобладающим газом был сероводород, поэтому пахло не очень приятно. Покуда хватало глаз, виднелись зеленые лужи.
 – Ну и коровье пастбище! – зажав нос, прогнусавил Ржевский.
 Аленушка и Иванушка обошли всю планету, но кроме зеленых луж нашли лишь одного белого медведя, неизвестно как туда попавшего. Видимо, лужи были единственными существами.
 Вдруг наступила ночь, и зеленые лужи, припрыгав со всех сторон, разлились Гудзоновым заливом вокруг корабля. Эта жидкость стала светиться люминесцентным светом. Свет стал мигать, и Гена, схватив карандаш, стал расшифровывать эту морзянку. «Хрена вас тута носит?!» – это была первая фраза. Гена ответил карманным прожектором: «Хрена вы тута булькаете?!» Обменявшись такого рода любезностями, обе стороны перешли к делу. Световыми сигналами передавался трехэтажный мат, да такой славный, что Аленушка не выдержала и ушла спать.
 Из трехчасового разговора следовало, что существа назывались «ярах», и что они жили тут испокон века. Больше ничего выяснить не удалось, и зеленая масса попрыгала куда-то на северо-юг, приглашая следовать за собой. «Challenger» на веслах двинулся за ней. В так называемом городе, который представлял собой эмалированную кухонную мойку в два гектара, их очень любезно обругали и попытались чем-то накормить. Это «что-то» было похоже на перловку в мазуте.
 Пятачок с благодарной улыбкой отведал кушанье и с округлившимися глазами куда-то убежал, попросив у местного населения какую-нибудь литературу. Ему дали перевод Корнея Чуковского в восемнадцати томах на крупной наждачной двухсторонней бумаге.
 Из далеких кустов раздался легкий хлопок, и Пятачок, оставляя в ночном небе яркий огненный след, умчался за горизонт.
 Остальные, наученные горьким опытом Пятачка, (который вернулся через двадцать пять лет на Землю неизвестным способом, оборванный и грязный), пообедали своими запасами. Обед состоял из баклажанной икры тысяча шестьсот восемьдесят седьмого года выделки.
 На следующий день началась порнопропаганда. Но местное население не реагировало ни на журналы «Playboy» со смачными фотографиями в постельных тонах, ни на видеопродукцию, ни на кошек, ни на что, даже на тараканов.
 Но вскоре, видимо, поняв, что от них хотят, местные жители натащили гору литературы и световыми сигналами стали рассказывать такие истории, что Гена насилу оторвал Чебурашку от пристающей к нему Аленушки. Через четыре часа команда потерпела полный крах и решила убраться восвояси, пока Аленушка не вышла замуж за все местное население сразу.
 Задание Гали не было выполнено. Через пять лет «Challenger» опустился на крышу особняка Гали, которая дала его команде такой разгон, что через месяц, выйдя из больницы, Гена все еще заикался, Чебурашка волочил задние ноги, перебитые твердой рукой Гали, а Чандр время от времени смеялся и отряхивался. Остальные отделались легкими испугами черепов и ребер.

 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ


 Глава первая

 – Чебурашка! – Галя выглянула в коридор, – Иди сюда!
 Чебурашка вошел в кабинет и, помахав фюреру рукой, выжидающе посмотрел на Галю.
 – Чебурашка, вся ваша команда отправляется на службу в Советскую Армию. Нам надо разузнать, как и чем они там занимаются.
 – У-у, подруга, так не пойдет. Мы ждали чего-нибудь дельного, а тут…
 – Ничего, через полтора-два года вернетесь, тогда и поговорим. А пока возьми конверт и напиши рекомендательное письмо вашему старшине, который будет вас там… короче, ты понял.
 Чебурашка посмотрел на конверт:

 «СССР полевая почта N 46
 Старшине 16 взвода Петрусю, эсквайру.»



 Он вернулся к себе на виллу, где вся компания была в сборе.
 – Во, ребята, дала нам эта подруга задание. Он швырнул на стол приказ и конверт. Наступила тишина – все читали приказ. Потом в полной подавленности отложили его и тихо уставились на Чебурашку.
 Чандр засмеялся и отряхнулся. Теперь с ним это случалось только в особо торжественных случаях.
 Гена взял золотой «Parker» и стал сочинять письмо. В итоге всеобщими усилиями получилось следующее:

 Здравствуй, друг Петрусь!
 С глубоким прискорбием сообщаем тебе, что в твой взвод направлено 6 (шесть) самых отъявленных головорезов Берлина, Австралии, Африки и Антарктиды. Нам поручено служить положенный срок и на положенных началах, поэтому свое оружие оставляем дома.
 С глубоким почтением

 Шесть подписей ясно заверяли Петруся, что это не утка. Письмо было запечатано и переправлено в Союз.
 На следующий день было получена записка, в которой было всего четыре слова, но было видно, что автор сильно трудился, выводя их:

 «Преежжайти. Ждем с нитирпенеем.
 Пятрусь.»

 После получения письма настроение у отряда резко ухудшилось. Сердца болели и ожидали беды.
 Военным вертолетом ВВС Германии их доставили к границе, оттуда на перекладных лошадях, на санях, по этапу на собаках группа прибыла в Улан-Удэ.
 Часть была окружена колючей проволокой под высоким напряжением.
 – Наверное, что-нибудь секретное. На нас кладут высокую ответственность, – предположил Иванушка.
 Им навстречу вышел легендарный Петрусь. Это был небольшой коренастый человек с ярко красным лицом и носом, отдающим синевой. По сравнению с ним Чандр казался домашним котенком.
 Шел он, пошатываясь, и, подойдя к группе, воткнул АКМ стволом в землю и, опершись на него, громко рыгнул; в воздухе запахло перегаром.
 – Здоров… – он лениво козырнул, подняв руку к подбородку.
 – Здравствуйте, – вежливо сказал Чандр, усмехнувшись и отряхнувшись.
 Это вывело солдата из себя. Он заорал «Молчать!!!» так, что с ближайшей березки осыпались листья, а потом, сжав кулак с большую пивную бадейку, опустил его на голову Чандру, который, войдя по колено в мягкую таежную землю, потерял сознание.
 – За мной!!! – рявкнул Петрусь и лениво побрел к КПП. Группа шла за ним след-в-след, выписывая такие кренделя, что не приведи Господь.
 Возле одной из казарм, представляющей из себя груду бревен, наваленных как попало и сбитых костылями от шпал, Петрусь остановился.
 Никто не видел, где он нашел дверь, но каждый почувствовал ласковый отеческий пинок под зад и, влетев в казарму, растянулся на полу. Внутри было просторно и уютно. В шесть ярусов стояли кровати; на мягких подушках, набитых песком, под теплыми одеялами, состоящими из двух листов газетной бумаги, лежали бойцы. Все они, в основном, были не очень трезвые, точнее – очень нетрезвые.
 – Здорово… – Гена попытался изобразить улыбку, но от волнения получилась чудовищно жуткая рожа.
 Откуда-то сверху раздался пьяный голос:
 – Мужики, пополнение!
 Тут же автоматная очередь срезала все пуговицы с парадной «тройки» Гены. Из другого конца казармы прилетел сапог шестьдесят восьмого размера и поставил Аленушке большой синяк под глазом.
 Открылась дверь, и на пороге появились Петрусь и солдат на костылях, который нес комплекты обмундирования.
 – Шо, ужо познакомились? – улыбнувшись, спросил Петрусь, посмотрев на Аленушку. Потом он выпил литровую баночку самогона, козырнул и вышел.
 При более близком знакомстве с однополчанами выяснилось, что солдаты в казарме делятся на две политические партии:
 а). Те, кто бьет.
 б). Те, кого бьют.
 Была еще третья политическая партия, правда, не столь многочисленная:
 в). Те, кого убили.
 Вновь прибывших записали во вторую партию.

 Глава вторая

 Первые дни (впрочем, как и все последующие) были тяжелые: в партии было много работы – чистить картошку, продувать макароны, мыть санузлы и выполнять прочие мелкие общественные поручения. Лица вновь прибывших были покрыты синими пятнами и кровоподтеками. У Иванушки на шее красовался след солдатского сапога.
 Однажды ночью в казарму маршевым шагом на четвереньках вошел Петрусь, и, громко икнув, приказал одеться и выходить на ночные маневры.
 – Ась?! – спросонья закричал Чебурашка.
 – Карась! – ответил Петрусь, нанося ему удар по ушам тумбочкой.
 Ночные маневры заключались в том, что каждому выдали белый маскхалат и автомат со штык-ножом, или штык-лопатой, штык-вилами, штык-граблями (Чебурашке достался автомат со штык-косой, а Аленушке – со штык-молотилкой).
 Потом их выгнали в Подмосковье и заставили убрать картошку так, чтобы враг не засек.
 Белые маскхалаты весело ползали по полю в сорок гектар, а Петрусь сидел на ящике со снарядами и курил, кидая окурки в ящик.
 Первая картофелина, выкопанная Ржевским, оказалась противотанковой миной, оставленной немцами в сорок втором году. Ему положительно везло на боеприпасы. Он выкопал еще мину от миномета, бочку с горючим для планеров, три авиабомбы, пятнадцать ракет «Stinger», четырнадцать патронов от пневматической винтовки и одну присоску от детского пистолета. Потом он раскопал шахту ракеты стратегического назначения и полночи мучился, вытаскивая ее [ракету]. К четырем утра он сложил это в одну общую кучу, оказавшуюся метров в тридцать высотой. Наконец, ему удалось выкопать единственную картофелину, которую он торжественно возложил на вершину кучи.
 Зная, что Петрусь будет ругаться, Ржевский решил покончить жизнь самоубийством и бросился грудью на детонатор мины. Раздался мощный взрыв, и на месте кучи оказалась воронка, подобная Аризонскому кратеру, куда взрывом снесло всю бывшую, существующую в этот момент и будущую картошку, а на вершине сидел Ржевский в оплавленном маскхалате.
 Через день Ржевский был награжден орденом Победы за проявленный героизм в быстром истреблении врага (жителей соседней деревни) и за быстрый сбор картошки. Орден был на третий день пропит всем взводом, кроме Иванушки, Ржевского, Аленушки и других.

 Глава третья

 Через несколько дней, когда Чебурашка подмел зубной щеткой плац, они приступили непосредственно к учениям. Началась стрельба по мишени «бегущий крокодил». Крокодилом был Гена. Попадали нечасто, и Гена на сломанных конечностях ковылял по плацу, с краев которого раздавались очереди, одиночные выстрелы батарей, шипенье ракет и проч. После этого этапа учений Гена попал в лазарет с инсультом. Следующим этапом был бег на тридцать километров с грузом. Чандр нес свой рюкзак и еще рюкзаки трех «дедушек», прикрепленных к нему по комсомольской линии. Но ничего – добежал. Чебурашка полз под колючей проволокой, натянутой на высоте сантиметров пяти-шести от земли. У Аленушки было двадцать три наряда вне очереди – она сидела на кухне, продувала четырнадцатиметровые макароны и стирала пыль с ячневой крупы. Ржевский вот уже восьмой час подтягивался на заборе с бревном на ногах. Иванушку второй день били в казарме, пытаясь ударом об спину снять ствольную коробку с автомата. Иногда это удавалось.
 День прошел медленно, но насыщенно. По ночам Чебурашка писал дневник. Здесь приводится несколько выдержек из него.
 17 июля. Сегодня с утра идет снег. Пришлось счищать его с крыши казармы, чтоб не обвалилась. Я это делал с восьми утра до трех дня. С трех до восьми нас побили. Потом был ужин. С девяти до трех ночи нас опять побили. Гена закосил под катаракту и попал в госпиталь. Вот сволочь!
 18 июля. Сегодня печет солнышко, и нас погнали к реке Янцзы строить мост. Строили двое – я и Чандр. Иванушка ушел за дровами и до сих пор не вернулся. Ржевский стирает портянки всего взвода. Остальные курят. Работа спорится, и половину моста мы уже построили. Сегодня мы без обеда. Но, милая Галя, узнай, пожалуйста, где-нибудь, в каком роде войск мы служим. Я попытался спросить у дедов, но они сами не знают. Вечером нас опять побили сапогами.
 19 июля. Свободный день. Побили. Аленушка чистит картошку.
 8 августа. (запись нетвердой рукой с кровавыми пятнами) Сегодня вышли из лазарета. Гена тоже вышел. Аленушка все чистит картошку. У меня такое впечатление, что они здесь только пьют и бьют, иногда занимаются физкультурой. Вечером снова побили.
 13 октября. (уже почерком Гены) Чебурашка снова в лазарете – тройной пролом черепа. Сегодня был праздник – «Сто дней до приказа». Били ласково, с легкой улыбкой. Теперь считаем дни.
 23 января. Слава богу – дедам пришла дембельная. Нас последний раз побили, оставили адреса, в основном на Чукотке и Южной Азии. Теперь мы тут самые важные. Ура!
 25 мая. Прибыли новички. По этому поводу мы накушались с Петрусем, как хрюшки. Оказалось, что он неплохой парень – сам из Белоруссии, образование три класса. Но силен, зараза! Чебурашка вышел из лазарета.
 20 июня. Пьем.
 20 июля. Все надоело. Из вновь прибывших четверых убили (Гена пытался разрядить безоткатное орудие об их головы). Пить больше не можем. Скоро дембель.
 На этом записи в дневнике обрываются – никому из компании писать больше не хотелось. Через несколько месяцев их демобилизовали, и старшина Петрусь, крепко обняв каждого, предложил заходить еще. Потом он все-таки решил сообщить, что служили они в военно-морском флоте подводного базирования.
 На радостях Чебурашка назюзюкался вдрызг, и его пришлось тащить в Берлин на себе. По приезде туда Чандр написал отчет о службе в рядах Советской Армии. Это заняло четыре пятиметровые полки в кабинете Гали.
 Через три недели, отъевшись, отоспавшись, короче, отойдя от Армии, Чебурашка явился к Гале.
 – Чебурашка, Шапокляк взяли? – спросила она.
 – Взяли…
 – В Армии служили?
 – Служили…
 – А как у вас с образованием?..
 На этом хроника похождений супершпионов, украденная братьями Лю из архивного помещения ЦРУ, которая была восстановлена авторами после того, как была изъята в полуобугленном состоянии из дымохода печи Ивана Сусанина незадолго до канонизации оного, обрывается.
 ЦЕНЗУРОЙ БЫЛА ИЗЪЯТА ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ. —

 Господа! Теперь я обращаюсь к тем, у кого хватило сил и терпения дочитать эту чушь до конца. Я обращаюсь к Вам со всей серьезностью: Братцы! Никогда не занимайтесь подобными вещами, ибо это кажется смешным и интересным только в момент создания и в первую неделю, а при последующем перечтении или, не дай Бог, при попытке распечатать (на чем – неважно, на принтере или на пишущей машинке – все равно) Вы почувствуете полнейшее отвращение к Вашему произведению, к себе самому, к тому дню, когда Вы родились.
 С приветом к Вам


 (С. Степанов)


 С п и с о к и с п о л н и т е л е й
 Главный автор: Степанов Сергей Валентинович.
 Группа соавторов: Никитин Роман Юрьевич, Клешнин Михаил Евгеньевич, Захаров Геннадий Геннадьевич
 Цензура и ценные указания: Федотов Андрей Николаевич
 Главные художники: Никитин Роман Юрьевич, Захаров Геннадий Геннадьевич
 Главная машинистка: Орлова Наталья Семеновна
 Словестный портрет Петруся был любезно предоставлен авторам господином Эфросом Романом Давыдовичем
 Окончено: 15 МАЯ 1991 г.
 Подписано к печати: 26 ИЮЛЯ 1991 г.
 Сдано в набор:
 Окончен набор: 6 МАРТА 1992 г.
 Начата распечатка:
 Тираж: –





 Михаил Таманов
 Конец Властелина Подземелий
 или
 Новые приключения Чебурашки и его друзей



 Все имена и события, указанные в этой книге – подлинные. Любые неточности, искажение фактов, а также откровенная их фальсификация – случайность.


 1

 Когда босс произнес последние слова, Чебурашка сам чуть не прослезился. А что творилось с толпой, трудно передать. Публику не заведешь простой национальной идеей, ее нужно приправить лирикой, добром, любовью, да еще и так, как это умеет делать босс. Только тогда можно добиться успеха.
 Людское море колыхалось и ревело, давая понять, что избирательная кампания идет как надо. Поэтому Чебурашке стоило большого труда, чтобы не пропустить одну маленькую деталь.
 На подмостки упал букет. В такие моменты мозг должен работать как компьютер, ошибки не прощаются. Нет времени применять металлоискатель и собак, натренированных на взрывчатку. Всего доли секунды были у Чебурашки, чтобы отметить: букет упал со странным стуком – это раз. Траектория его полета больше напоминала путь брошенного камня два. И наконец, на подобные сборища люди приходят обычно не с цветами.
 Босс уже делал первый шаг к цветам, когда Чебурашка довольно грубо врезался в его плечо и швырнул за тяжелую акустическую колонку. Взрыв раздался немедленно, тут же загорелся пластиковый плакат, падая прямо на зрителей.
 Выждав несколько секунд, Чебурашка выскочил из укрытия и впился глазами в толпу. Вычислить террориста удалось сразу: он не суетился. Он был готов к случившемуся и не метался, а целенаправленно двигался к выходу.
 Чебурашка нырнул в толпу и первые пять метров пробежал буквально по головам. Краем глаза он успел заметить, что противник нырнул в застекленный подъезд жилого дома.
 Влезть в лифт не удалось – террорист успел первым. Следя за сменой цифр в окошечке, Чебурашка понял, что тот выбирается на крышу, и устремился за ним.
 Лифт ехал нестерпимо медленно. Когда Чебурашка выскочил на залитую солнечным светом вертолетную площадку, в руке у него уже был «Магнум». И не зря, поскольку тут же раздались два приглушенных ветром хлопка. Одна из пуль разорвала кожу на ребрах, но Чебурашка успел метнуться в сторону и спрятаться в тени гигантской рекламной вывески.
 Человек в серой рубашке выстрелил еще несколько раз наугад и бросился к краю. На стойке неоновой буквы «R» был укреплен толстый компьютерный кабель, ведущий на крышу соседнего здания. Человек зацепился за него карабином и поехал вниз, проплывая над семидесятиметровой бездной. Чебурашке ничего не оставалось, как поймать его неприметную рубашку на мушку и нажать спуск…
 …Босс налил себе в кружку минеральной воды и подошел к окну.
 – Ты стареешь, – заметил он с грустью.
 – Я сделал что-то не так? – спросил Чебурашка.
 – Зачем задавать пустые вопросы? Ты и сам понимаешь, что лет пять назад еще мог взять его живым.
 – Но он уходил! Я не мог его перехватить, наверняка внизу уже ждала машина с разогретым двигателем.
 – Я понимаю, – вздохнул шеф. – Но теперь нам нечего предъявить газетчикам, кроме молчаливого мешка с костями. А ведь дознайся они, кто его послал, у нас стало бы одним конкурентом меньше.
 Чебурашка промолчал.
 – Ты хороший боец и уже не раз выручал меня, – продолжил шеф. – Ты мне нужен. И поэтому я хочу узнать причину…
 Чебурашка неподвижно смотрел в пространство. Причина в том, что ему уже все равно.
 Немало бессонных ночей и полных ожидания месяцев пережил он, пока понял – самое страшное – это остаться в одиночестве. Оно страшно тем, что убивает даже надежду.
 Он выдержал многое в своей жизни. Прощание с Родиной – потому, что рядом были друзья. Гибель друзей – потому, что в строю оставались другие друзья. Но уже не осталось никого и ему приходилось только ждать, когда шальная пуля положит конец всему. Если еще раньше его не добьет одиночество…
 Чебурашка обхватил побелевшими пальцами бокал с бренди, не замечая пристального взгляда шефа. Он вспоминал…
 Крокодил Гена исчез неожиданно, когда возвращался из Англии… Вслед за этим пропали без вести все, кто работал с ним в Китае и Индонезии. Чебурашка поднял на ноги всех, кого только мог, навел все возможные справки… Никаких следов…
 Следующим ударом была гибель Буратино. Они тогда даже не смогли похоронить его.
 Потом… Кто же был потом? Может быть старик Джузеппе, когда-то пленявший королев одной лишь улыбкой и расправлявшийся в одиночку с десятком подонков? Его посадили на иглу и он теперь клянчит милостыню в турецких портах.
 Или, может, Винни-Пух, расстрелянный из автомата в Сингапуре душной августовской ночью?
 Или Пьеро, зверски убитый вьетнамскими партизанами?
 Жизнь отнимала друзей одного за другим, а вместе с ними таяла сокровенная надежда – вернуться.
 Казалось бы, как просто – взять билет и уже через несколько часов поцеловать горячий асфальт «Шереметьево-2»? Но это будет возвращение на руины, ибо ничего не осталось, только память. И на их месте уже другие. Другие!..
 Ничего этого босс не знал. И поэтому он решил по-своему.
 – На месяц я заменю тебя кем-нибудь, а сам садись в самолет и отправляйся… Ну, хотя бы в Швейцарию. Или ты предпочитаешь летние курорты?
 Чебурашка вяло пожал плечами.
 – Ну, тогда полетишь на Сицилию. У меня там как раз куплен хороший дом у моря и стоит без дела. Обслуживающий персонал вылетит заранее.
 Босс подошел к нему вплотную и сказал неожиданно дрогнувшим голосом.
 – Таких как ты мало, и ты мне очень нужен. Не думай ни о чем, занимайся чем хочешь, отдыхай, но я очень надеюсь, что ты вернешься другим. Запомни, ты мне нужен.
 Чебурашка отшвырнул книгу и подошел к открытому окну. Надвигались сумерки, город безуспешно пытался испепелить тень огнями своих окон, фонарей, рекламных вывесок, но ночь была неотвратима.
 Из бара на первом этаже звучала музыка. Играл негритянский джазовый ансамбль, Чебурашка слушал его каждый вечер.
 – Все, – сказал он вслух. – Завтра я его уже не услышу. Завтра я сяду в самолет и забуду про все.
 – А обо мне ты тоже забудешь? – раздался за спиной знакомый голос.
 Чебурашка вздрогнул и, не веря ушам, медленно обернулся.
 Время стирает грани и меняет лик всего, к чему прикасается. И все же никому не дано позабыть лица друзей, их голос и интонацию.
 Посреди комнаты, сунув руки в карман поношенного плаща, стоял Крокодил Гена.
 – Ты… – выдохнул Чебурашка.
 – Я, – и они по-мужски обнялись.
 – Как ты нашел меня? – воскликнул Чебурашка.
 – Это было не так уж и трудно, – ответил Гена, бросая на стол какую-то газету. – Посмотри, ты неплохо получился.
 На первой полосе под заголовком «Террор наступает» Чебурашка увидел себя в тот момент, когда сбивал шефа с ног на подмостках. На остальных снимках были показаны последствия взрыва: обгоревшая стена, несколько неподвижных тел, покореженный рекламный щит.
 – Но где ты пропадал?! Расскажи, черт побери!
 Крокодил поднял обе руки.
 – Все вопросы потом. Я голодный, как помойный пес. И такой же грязный. И еще – я шесть месяцев – веришь? – не брал в рот спиртного. Даже не нюхал.
 Чебурашка отправил Крокодила в душ, а сам позвонил в ресторан и заказал шикарный ужин. Через полчаса они уже сидели на балконе и запивали еду «Столичной», бутылку которой Чебурашка берег для подобного случая.
 – После такого ужина не жалко и умереть, – отметил Гена.
 – Рассказывай дальше, – торопил его Чебурашка, ты сказал, что тебя накачали наркотиками и оставили в подвале.
 – Ну да… Я только потом узнал, что нахожусь на Мальте, на территории бывшей английской колонии. Потом приходили какие-то люди, задавали какие-то странные вопросы. Два раза пытался бежать, после второго раза мне сделали вот это…
 Крокодил задрал рубашку и показал выжженную на боку звезду Давида.
 – За полгода мне удалось поднакопить сил, однажды я тарелкой перерезал глотку тому черномазому, что сливал мне свои объедки, и затаился с его пистолетом. Когда пришли эти люди, я уложил двух здоровых, а одного щупленького взял с собой и пробрался на катер.
 – Лихо… – обронил Чебурашка.
 – Да уж… За мной послали вертолет, но я в каюте нашел два автомата… Ну, в общем, не догнали. А как отплыли мы подальше, я вынул щупленького из трюма и он все-все мне выложил.
 – Зачем же тебя похищали?
 – Слушай дальше. Меня они держали, видимо, просто так, на всякий случай. Самое-то плохое, что они одновременно взяли и Папу Карло, и еще нескольких наших.
 – О, Господи… Зачем?
 – Я вот тоже думал, зачем, а потом узнаю, что Буратино жив!
 Чебурашка уставился на Крокодила.
 – Не может быть…
 Он отчетливо помнил события того страшного дня. Их не успели предупредить, что в Колорадском каньоне ждет засада. И когда с двух сторон ударил шквальный пулеметный огонь, было поздно что-либо предпринимать. Чебурашка начал отводить свою группу к скалистому выступу, где под прикрытием камней рокотали два вертолета. Убитых не подбирали, и когда остатки двух групп были готовы к отправке, Чебурашка увидел Буратино. Он, сильно хромая, бежал среди чахлых кактусов, его пятнистый комбинезон был запачкан кровью. Чебурашка заорал на ухо пилоту, чтобы тот подождал, но тот сказал что-то, указывая на расщелину, откуда бил пулемет и нетерпеливо ухватился за штурвал. Буратино успел взяться за кронштейн лебедки, Чебурашка подал ему руку и вертолет взмыл в воздух. Но тут прямо под машиной разорвалась граната, брызги осколков ударили по днищу вертолета. Буратино вздрогнул, скользкие от крови пальцы разжались и он сорвался вниз.
 Чебурашка долго смотрел, как тело деревянного мальчика, ударяясь о камни, падает в бурлящие воды реки Колорадо. Затем скала скрыла от него место трагедии. С тех пор Чебурашка ни разу не видел Буратино и ничего не слышал о нем…
 …Как сквозь сон Чебурашка услышал голос Крокодила.
 – Буратино жив и ничего не знает о последних событиях. Найти его не удавалось почти никому. А между тем, Карло освободят только в случае, если Буратино выложит шестьсот тысяч фунтов стерлингов.
 – Откуда у Буратино такие деньги?
 – Деньги есть. Вся эта история с золотым ключиком вылилась в довольно кругленькую сумму. Но проблема даже не в деньгах, а в том, что из этой переделки живыми не выйдут ни Карло, ни Буратино. А рано или поздно под колпаком окажемся и мы с тобой. Я, кстати, уже был…
 – Но кому все это выгодно?
 Крокодил посмотрел на Чебурашку с сожалением.
 – Я думал, с годами ты поумнеешь. Ну подумай, кто всегда работал такими методами?
 – Все ясно, – процедил Чебурашка. – Это Карабас Барабас. Послушай, а где сейчас этот щупленький? Я должен вытрясти из него все.
 – Щупленького зовут Кащей Бессмертный. Я отправил его ловить камбалу и сказал, чтоб он без улова не возвращался. Ну вот он и не вернулся. Видно, еще плавает…
 – Зря…
 – Не беспокойся, я выжал его до предела. И я понял, что мы должны что-то делать.
 – Нужно найти Буратино и предупредить его.
 – Вряд ли мы сможем опередить Карабаса в этом деле. Я думаю, мы должны искать Карло.
 – Но где? – безнадежно вздохнул Чебурашка.
 – Представь себе, я и это знаю. Карло таинственным образом исчез из католической больницы в Мехико, а затем на яхте «Джон Кеннеди» был тайно переправлен в Россию.
 – Вот уж действительно умный ход. Никогда бы не стал искать его в России.
 – Придется…
 Чебурашка медленно поднял на Крокодила глаза.
 – Ты хочешь сказать, что мы… мы возвращаемся?
 – А ты разве против?
 Чебурашка резко встал и подошел к перилам, чтобы Гена не увидел выступивших слез. Против ли он? Да разве не об этом последние годы он грезил и мечтал. И не мог переступить черту. И вот теперь ему дан шанс вернуться, пусть тайком, как врагу или преступнику, но все-таки шанс.
 – Ты спрашиваешь, хочу ли я вернуться? – медленно проговорил Чебурашка. – Я завтра же собираю наших людей.
 – Отлично! Кто из наших еще остался?
 – Я знаю, где искать Мурзилку. Он живет в Нью-Джерси, работает репортером. Ты завтра поищи Хрюшу и Степашку – я дам тебе несколько телефонов, наведу на нужных людей – они помогут. Деньги, оружие, доставку я беру на себя. Что еще?
 – Еще давай выпьем по последней и ляжем спать. Завтра у нас трудный день.
 – Так и сделаем.
 Тяжелый транспортный самолет с ревом рассекал небо. В полутьме кабины пилоты переговаривались с землей, корректировали курс, делали записи в бортовом журнале, искренне считая, что везут в Россию груз медикаментов. В разрывах облаков мелькали огни неведомых городов, заводов, магистралей. До конца полета оставалось совсем немного, и самолет пошел на снижение. В этот момент второй пилот незаметно нажал кнопку на боковой панели.
 В секретном отсеке самолета, где находилась сформированная Чебурашкой бригада, замигала красная лампочка.
 – Трехминутная готовность, – объявил Чебурашка. – Проверить снаряжение.
 Хрюша, Филя и Степашка начали неловко обстукивать и обдергивать друг друга, при этом вдруг расстегнулись несколько замков, запутались ремни, так что Мурзилке пришлось поправлять им все заново. В результате они прозевали время выброса, и когда из открывшегося люка дохнуло холодом ночной высоты, Филя все еще возился со своим парашютом. Но ждать было нельзя. Чебурашка, помахав рукой, прыгнул первым, за ним Гена, потом неразлучная троица, Мурзилка же пошел последним.
 Парашюты один за другим хлопали навстречу ветру и вдруг Чебурашка заметил, что Филя стремительно летит вниз, и над ним трепещут спутанные стропы и шелк парашюта.
 «Ему всегда везло меньше других», – подумал Чебурашка, а между тем под ногами начали проглядываться квадраты полей, роща, невдалеке блеснула река.
 Чебурашка услышал, как Гена со смехом кричит Хрюше:
 – Не страшно домой-то возвращаться. Твою мочу до сих пор небось из аппаратуры вычистить не могут.
 Хрюша ответил какой-то грубостью. Он не любил вспоминать эту историю, хотя всем были известны ее подробности.
 Все знали, что Хрюша, Филя и Степашка работали на телевидении в одной из передач отдела пропаганды. Все было бы хорошо, но вот однажды они пришли на запись в стельку пьяные. Но и это было бы не так страшно, если бы они не перепутали студию. Из помещения, в которое они очень шумно ввалились, прямо в эфир шла передача с участием очень высоких должностных лиц. Все бы обошлось, но Степашке не понравилось, как кто-то попросил их выйти вон и он по-простому заехал тому человеку в рыло. Друзья радостно поддержали новое приключение и устроили в студии натуральный дебош с битьем морд и крушением мебели. Техники не успели выключить камеры и пустить в эфир дежурную запись. А поэтому телезрители имели возможность наблюдать начало этого скандала во всех подробностях.
 Но самое грустное, что, когда Степашка разбирался с министром культуры, а Филя держал оборону против трех операторов и одного светотехника, Хрюша зашел в темную аппаратную и помочился на высоковольтный кабель. Половину сгоревшей аппаратуры потом пришлось списать, остальную удалось восстановить, но за бешеные деньги. Друзья оказались за решеткой.
 На этапе Степашка выиграл в карты у начальника конвоя пистолет с двумя обоймами и неразлучная троица внезапно исчезла в самом сердце Сибири на полпути к лагерю, оставив после себя только тела двух охранников. На территории Союза их больше не видели.
 Чебурашка оторвался от воспоминаний, поскольку уже чувствовался запах вспаханной почвы. Вся группа плавно приземлилась на краю огромного поля. Не хватало только Фили.
 Филе действительно не повезло. Он упал совсем недалеко – проломил крышу гаража МТС и провалился в огромную кучу старой ветоши. Сознание покинуло его огромную кучерявую голову.
 Только случайностью можно объяснить тот факт, что участником этих событий стал еще один, совершенно посторонний гражданин. Но видимо не зря судьба распорядилась именно так, ибо ему предстояло сыграть роковую роль в этой истории.
 Итак, в пятистах метрах от места посадки в копне сена лежал и глядел в небо аккумуляторщик колхоза «Восток» Шура Сироткин.
 О причинах его пребывания в столь позднее время в столь пустынном месте стоит сказать отдельно.
 Сызмальства Шура считал себя сельским интеллигентом и философом, хотя за свою долгую жизнь сумел закончить только семь классов сельской школы и прочитать примерно столько же книг – в основном о селе.
 Все свое свободное время он посвящал размышлениям об устройство мира, о философии планеты Земля и о месте Человека на этой планете. Во время раздумий Шурик любил смотреть на звезды, а поутру записывал особо удачные мысли на листках перекидного календаря за 1967 год, что имелся на его рабочем месте в МТС.
 Среди этих записей выделялась, например, такая аксиома: «Люди – тупиковая ветвь человечества». Или еще: «Птицы летают потому, что, если упадут, им будет больно».
 Но особняком стояло следующее Шуриково изречение, которое он почерпнул во время поездки в областной центр. В тот раз, разъезжая по улицам большого города, он разглядел из кузова грузовика плакат: «Земля – колыбель человечества, но нельзя же вечно жить в колыбели». Врожденная заторможенность дала о себе знать: Шурик запомнил только первые пять слов. Но и в таком виде лозунг произвел громадное впечатление на Сироткина и заставил пульс его мысли биться сильнее.
 «Земля – колыбель человечества, но нельзя!» – и никаких гвоздей.
 В третьем часу ночи он заметил в районе созвездия Лебедя несколько светлых пятен. Шурик слышал разговоры о летающих тарелках и теперь радостно встрепенулся, наблюдая посадку пяти белых куполов. «Братья по разуму могут прийти так неожиданно, что мы их даже не будем ждать, – подумал он. – Надо будет как-нибудь записать.»
 Белые полусферы беззвучно приближались к земле. Шура хлебнул из бутылки кваса и отправился изучать новое необычное явление. Ночь сулила много интересного.
 У Карабаса редко было свободное время, чтобы заняться любимым делом. Но в это утро он твердо решил отойти от всего и расслабиться.
 До одиннадцати он сидел на полу и вырезал фотографии из книг и журналов, затем разрезал их на квадратики и наклеивал на кубики, которых он запас не меньше сотни. Закончив приготовления, он выкурил вишневую сигару и приступил к делу.
 Сначала сложим кубики вот так. Квадратики слились в фотографию атлетически сложенного мужчины в ярких плавках. Теперь перевернем третий ряд – у мужчины появились две отвислые сморщенные груди. Переворачивая еще один ряд – под грудями выросли смуглые ягодицы. А теперь самое интересное – переворачиваем третий снизу ряд и…! Чудесно! Вместо плавок обнажилось то, что Карабас вырезал из медицинского справочника, из статьи с заголовком «Мошоночные грыжи».
 Карабас засмеялся, да так громко, что не услышал, как скрипнула дверь и в комнату ввалился бледный и дрожащий Кащей.
 – Убежал! – крикнул он с порога.
 – Что? – удивился Карабас, отрываясь от игрушек.
 – Крокодил убежал. Совсем!
 – Так… – Карабас угрожающе шевельнул ноздрями.
 – Это не я… Я не виноват, – вопил Кащей.
 – Ты вообще-то представляешь, что я из тебя сделаю? – спокойно сказал Карабас и тут же сорвался на крик:
 – Чертовы придурки! Я так и знал, что вы завалите все дело!
 Кащей начал скакать, потому что Карабас после каждого слова бросался в него кубиками.
 – Ты знаешь, где теперь его искать? У меня на хвосте, вот где! Я говорил, чтобы с этого зеленого чучела глаз не спускали, говорил?!
 Деревянные кубики со звоном отскакивали от кащеева черепа. Карабас запустил в него горсть игрушек и внезапно сник.
 – Лучше бы я его застрелил, – печально сказал он. – И тебя тоже. Вон отсюда…
 Но Кащей не уходил. Он еще должен был сказать самое страшное.
 – Я… Он… Он меня пытал! Я рассказал ему все…
 Карабас почернел и заорал так, что от кубиков начали отклеиваться фотографии:
 – Во-о-о-о-о-о-н!
 Кащей как ошпаренный выскочил на улицу и остановился. Дрожащие руки нащупали под рубашкой что-то угловатое. Кащей вынул это и увидел кубик с изображением женской задницы. Он вскрикнул и понесся вдоль домов, сам еще не зная, куда…
 – Что-то я не пойму, куда нас черти занесли, – проговорил Хрюша, осматривая ночной сельский ландшафт.
 Их окружала пашня. Невдалеке чернели редкие деревья, между которыми проглядывались стога сена. Нелепым пятном выделялся позабытый кем-то картофелеуборочный комбайн, под которым Гена и Чебурашка сейчас закапывали парашюты.
 – Может заночуем здесь? – предложил Степашка.
 – А может лучше сразу вены себе вскроем? – парировал Хрюша. – Вон, гляди, огонек какой-то. Пойдем-ка туда…
 Пройдя несколько сот метров, друзья разглядели группу деревянных построек за условным забором, причем наметанный глаз Гены сразу определил, что в одном из домов кто-то есть. Впрочем, остальные это тоже сразу определили, поскольку свет в окне был достаточно красноречив.
 Мурзилка прильнул к двери и уловил за ней какое-то движение. Гена тихо постучал.
 – Есть там кто живой?
 За дверью раздался такой звук, будто двадцать семь носорогов сыграли в чехарду. Затем все стихло и спустя несколько минут вкрадчивый голос проговорил:
 – Пахомыч, иди домой. Тебе завтра транспортер менять.
 Чебурашка ударил кулаком в дверь и резко произнес:
 – Откройте, милиция!
 Вновь по коридору пронеслось стадо игривых носорогов и затем послышались шлепки голых пяток об деревянный пол. Дверь открыл сморщенный мужичишка, завернутый в убогое желтое одеяло поверх замызганного солдатского кителя. Мурзилка осветил его фонарем и тот жалобно заскулил.
 – Простите, – сказал Крокодил, – у нас сломалась машина и нам хотелось бы…
 Мужчина радостно гикнул и как будто помолодел.
 – Клавка! – вскричал он. – Это не наши, они не от Пахомыча. Я этих не знаю.
 Из темноты коридора выплыло женское лицо – круглое и тревожное.
 – Фу-ты, Господи, так и перепугать недолго, – незло сказала она.
 – Так, вот мы хотели бы знать, как называется эта деревня.
 – Да какая ж это деревня! – засмеялся мужичок, – это ж станция. А там хутор – Выселки. А деревня за оврагом – по большаку надо итить…
 Внезапно лицо его исказилось и он нырнул обратно в хату. Женское тело растворилось, как рыбы-луна в ночном море.
 Все обернулись.
 Позади стоял некий гражданин в кепочке и жевал спичку. Он был кряжистым и беззубым, но выглядел очень бесстрашно.
 – За козла меня держите, суки, – процедил он и, растолкав стоящих у входа, шагнул внутрь. Почти сразу же раздался истошный крик:
 – Ай, рука, больно! Не трогай! Не бей! Клавка сама пришла. Ой-ей! В живот не бей, у меня аппендицит…
 Все потонуло в грохоте бьющейся посуды. Двадцать семь носорогов в испуге расползлись по щелям и дырам.
 Чебурашка отвел в сторону Крокодила.
 – Кто из наших лучше всего водит грузовик?
 – Да все вроде… А что?
 – Гляди… – Чебурашка указал глазами вглубь двора, где поблескивал стеклами грязный «Урал»
 – Пусть Хрюша ведет. Он, если надо, даже памятник первому паровозу завести сможет.
 Через пару минут они уже тряслись на разухабистой дороге. Хрюша вдруг вспомнил завернутого в одеялку мужичка и чуть слышно проговорил:
 – О, ревность – чудовище с зелеными глазами.
 – Чего-чего?! – возмутился Степашка.
 – Это Шекспир.
 – Ты не выпендривайся, а за дорогой следи. Ишь, шекспирщик выискался…
 Всем было наплевать, за что Пахомыч наказал сморщенного мужичка, бил ли он его в область аппендицита, и кем им обоим приходилась Клавка. Все вымотались и хотели спать.
 Шура Сироткин заводил свой мотоцикл. Да, он видел все, он лежал меж вспаханных грядок, он таился в тени построек МТС, как призрак следуя за группой пришельцев. И окончательно он убедился в своих предположениях, когда увидел как угоняют машину, на которой дед Герасим развозил обеды комбайнерам.
 Порой в его сознании вспыхивала кумачово-мажорная картина: он в новом пиджаке едет в Кремль, получать орден за разоблачение группы иностранных разведчиков и диверсантов. Но Шурик гнал эти мысли прочь – рано праздновать победу.
 Его тело облегал тяжелый бронежилет, сделанный как-то из обрезанной фуфайки и блестящих стальных табличек, которые он свинтил в старом правлении колхоза.
 Шурик вертелся вокруг мотоцикла и фонарь высвечивал по очереди: «Председатель», «Главный агроном», «Бухгалтерия», «Касса». Самая большая и солидная табличка закрывала спину. Она гласила: «Совет ветеранов войны и труда колхоза «Восток».
 Голова Шурика была надежно укрыта под старой немецкой каской, что валялась в сарае с самой войны, плечо оттягивала двустволка, правый ствол которой был разорван уже давно. Многочисленные сумочки и кошельки, нанизанные на ремень, хранили сотни полезных мелочей, которые могут пригодится в деле.
 Наконец двигатель отхаркал мумифицированный труп полевой мыши, которая на беду нашла в глушителе свой приют и завелся. Шурик нажал на газ и рванул вперед, оставляя после себя лишь струйку голубого дыма.
 Ночная дорога неслась навстречу, холодная луна отражалась в глазах Шурика, благословляя его.
 Через сорок минут впереди блеснули габаритные огни злополучного «Урала». Диверсанты направлялись в сторону райцентра. Шура унял дрожь в коленях – настало время действовать.
 Он сделал смелый маневр, обогнал машину и встал впереди. Грузовик с визгом затормозил. Шурик соскочил с мотоцикла и, широко расставив ноги, направил одноглазую двустволку прямо в лобовое стекло.
 – Всем выйти из машины! Все разоблачены.
 Над бортиком кузова показалась угловатая тень Крокодила Гены.
 – Это что за чучело? – сонно спросил он.
 – Всем выйти! – повторил Шурик, пугаясь свое смелости.
 – Выходим-выходим! – как бы испуганно проговорил Хрюша, доставая на всякий случай пистолет.
 Шурик почувствовал себя увереннее. «Что бы еще такого сказать? – мучительно вспоминал он. – Что-нибудь эффектное, сильное, чтобы они упали на колени и запросили пощады. А я засмеюсь…»
 Ему не пришлось засмеяться. Какая-то страшная сила оторвала его от земли и швырнула в канаву. Вслед скатился мотоцикл.
 Это был Мурзилка. Незаметно зайдя со стороны он так хорошо приложился Шурику в ухо, что треснула даже немецкая каска.
 «Земля – колыбель человечества, но нельзя!» – подумал Шурик и отключился.
 Фары отъезжающего «Урала» высветили полированную стальную табличку у него на груди: «Туалет только для работников правления».
 Характерной чертой Фили была обстоятельность. Он ничего не предпринимал до того, как произведет анализ ситуации и вынесет решения.
 Вот и сейчас, очнувшись в куче ветоши, он осмысливал произошедшее с ним и прогнозировал возможное развитие событий. Наконец, резюме было выработано.
 «Это было так же неожиданно, – решил Филя, – как встать с унитаза и не обнаружить туалетной бумаги, в то время как у в доме уже неделю нет воды, а на кухне ждут гости.»
 Мужичок, посиневший и окровавленный, сидел на крыльце и курил, когда дверь сарая распахнулась и на пороге появился Филя, могучий и страшный в парашютном снаряжении.
 Мужичишко вздрогнул, подпрыгнул, проглотил папиросу и бросился бежать. Филя с одного прыжка догнал его и, наварив для острастки своим неслабым кулаком ему по темечку, спросил:
 – Это что за деревня?
 Мужичок бился как придавленный голубь и пронзительно кричал:
 – Не трогай меня… Я с органами сотрудничаю… У меня аппендицит!
 – То, что ты говоришь, – резонно заметил Филя, – так же глупо, как объяснять безголовому, для чего нужна пилотка. Где есть машина?
 Придавленный пленник задрожал еще сильнее, съежился и вдруг, сделав неимоверной силы рывок, прыгнул и забился в какую-то щель между стеной и старым бульдозером.
 Филя сплюнул, подобрал с земли кусок арматуры и начал неторопливо срывать замки со всех сараев, думая при этом: «Это будет так же правильно, как принимать спирт внутрь, вместо того, чтобы дезинфицировать им что либо.» Наконец, он нашел за одной из дверей «уазик» с брезентовым верхом и отправился догонять остальных, рассудив, что те следуют в ближайший город – райцентр.
 …Светало. Шурик проснулся от пронзительного холода. Он лежал в канаве, весь мокрый и продрогший. Вокруг клубился тяжелый утренний туман. Мотоцикл с пробитым баком валялся здесь же.
 Шура скинул с плеч отсыревший бронежилет и вскарабкался на дорогу. Голова болела нестерпимо. С ушей падали капельки росы.
 Невдалеке послышался шум двигателя. Это был тот самый УАЗ, в котором Филя ехал догонять своих. Шура тормознул машину и попросил отвезти в ближайшее отделение милиции. Филя был не таким уж и злым и согласился помочь человеку.
 По дороге Шурик рассказал все до мельчайших подробностей, и, когда до Фили дошло, за кем охотился его попутчик, они уже въезжали в грязноватый городок, каких полно в провинции. Филя понял, что он просто обязан избавить группу от преследований этого идиота. «Это так же опасно, как фрезеровать деталь, не соблюдая соответствующих правил техники безопасности», – подумал он, и, пока в его мозгах зрел план, они въезжали уже на центральную улицу. Сироткин вдруг заерзал и вскрикнул:
 – Вон, вон машина стоит, вон, возле гостиницы.
 Филя увидел у обочины заляпанный грязью «Урал», который одиноко грустил возле облупленного двухэтажного здания. Филя еще раз шевельнул мозговыми мускулами и приступил к операции по ликвидации Шурика.
 – Быстрее в милицию! – воскликнул он и повез Сироткина в направлении городских окраин.
 Он еще не знал, что делать и надеялся придумать что-либо по дороге. Когда за спиной остались последние деревянные постройки, дорогу преградила река. Мост был закрыт на ремонт, стоял указатель объезда. Шурик встрепенулся.
 – Куда едем-то? – беспокойно спросил он.
 – В милицию, – быстро ответил Филя, уставившись на привязанную к обломку сеялки лодку.
 Вот оно – спасение!
 – Некогда на объезды время тратить, – деловито распорядился Филя, вылезая из кабины, – переплывем на лодке, а там и до милиции рукой подать.
 Шурик попытался усомниться, что на заречных полях есть милиция, ибо доставлялся в это учреждение неоднократно и знал его адрес очень хорошо. Но Филя был неумолим, он почти силком втолкнул Шурика в лодку, разрубил веревку ударом ножа и с силой оттолкнул ветхое судно от берега. Течение тут же вынесло его на середину. Сироткин озадаченно вертел головой, мало чего соображая. Затем все понял и закричал, как Мальчиш-Кибальчиш:
 – Измена! Измена… Родину предали! На помощь! Россию продали!
 Но никто не слышал его протяжного крика. Лишь какой-то сонный рыбак тихо вздохнул и сокрушенно покачал головой.
 А течение уносило его все дальше и дальше, мимо вспаханных полей, убогих деревень, ржавеющих комбайнов и унылых перелесков. Шура кричал, кричал, но потом упал на дно лодки и уснул, утомленный событиями прошедшей ночи. Филя постоял минутку, раздумывая, выносить ли ему резюме из этого случая, а затем махнул рукой и поехал в гостиницу.
 – Поиски Карло мы начнем немедленно – сказал Чебурашка, убедившись, что все в сборе. Только что они выслушали рассказ Фили о происках Сироткина и теперь пили портвейн «Кавказ», обдумывая услышанное.
 Чебурашка продолжал:
 – Перемещаться такой толпой нам не резон. А потому мы с Геной и Мурзилкой летим в Москву, а вы трое – в Ленинград. Обо всех новостях докладываем друг другу на главпочтамт до востребования. А теперь отдыхать. Отправляемся завтра рано утром. И не вздумайте опаздывать на самолет.

 2

 Судьба разделила наших героев и теперь два самолета уносят их в разные концы необъятной страны. Группа Чебурашки летит на стремительном АН-24 в Москву, а неразлучная троица на облупленном «кукурузнике» выбирается из районного центра в областной, чтобы уже оттуда добраться до второй столицы.
 Еще в начале полета Хрюша сообщил друзьям, что ему не нравится звук двигателя. Он был спецом в этих вопросах и все разделили беспокойство, что, впрочем, не помешало им устроиться на узлах и заняться игрой в карты.
 Хрюша сидел на деревянной скамье у иллюминатора и с нарастающей тревогой следил за стуком поршней. Справа на него навалилась исполинская баба. Ее могучее дыхание доносило запах конюшни. Баба спала богатырским сном. Ей снилось, что она, вся обнаженная, несется на прекрасном коне по диким холмам с победным криком, и во сне она глухо смеялась от восторга, хотя увидь эту картину кто-то другой, он завизжал бы от ужаса.
 Хрюша выглянул в иллюминатор и с грустью посмотрел на унылую русскую землю. Шел мелкий дождь. Пашни были прикрыты его мутной пеленой.
 И вдруг Хрюша побледнел. Он увидел, что стропа, держащая крыло, сейчас оборвется – кронштейн держался на одной заклепке и уже отгибался.
 Хрюша сбросил с себя спящую бабу и метнулся в пилотскую кабину. Один из летчиков спал, откинувшись в кресле, другой читал журнал «За рулем», изредка поглядывая на приборы.
 Хрюша растряс спящего и вкратце все объяснил. Пилоты недружелюбно посмотрели на него и один из них, очевидно командир, сказал: – Пойдем на вынужденную.
 И они взялись за штурвалы, принялись высматривать внизу подходящую площадку.
 Как назло, под брюхом самолета были то деревья, то холмы, а между тем Хрюша уже телом ощущал, как рвется стропа.
 Раздался короткий неуловимый звук и самолет немного качнуло. Выглянув наружу, Хрюша с ужасом убедился, что последняя заклепка вылетела и крыло болтается свободно без опоры. Он резко развернулся к командиру и процедил сквозь зубы:
 – Дай штурвал…
 – Ты что, очумел, парень? Иди проспись!
 – Дай штурвал, придурок! – с этими словами Хрюша вытолкнул пилота из кресла и сел на его место.
 Ждать было нельзя. Хрюша сразу приглядел себе холм с пологими склонами и направил самолет вниз. Что и говорить, машина плохо слушалась руля, плюс к этому отвратительная видимость – дождь пошел сильнее.
 Хрюша сбросил газ и повел машину на посадку. Командир съежился в углу и испуганно наблюдал за его действиями, стряхивая пот уголком журнала. Крыло уже трещало. Все это слышали.
 Хрюша закончил последний маневр, прижался к земле, и самолет, последний раз взмахнув элеронами, побежал по широкому склону. В ту же секунду заглох двигатель, а, когда самолет тряхнуло на кочках, с душераздирающим скрежетом отвалилось, наконец, крыло. Самолет замер на месте, Хрюша откинулся на спинку кресла и закурил. Второй раз в жизни.
 В салоне уже зарождалась тихая запоздалая паника. Исполинская баба проснулась и глазела наружу, все еще не понимая, почему дикие холмы рядом, а прекрасного коня нет.
 – Где учился? – спросил второй пилот после недолгого молчания.
 – В Калифорнии, – чистосердечно признался Хрюша.
 – Шутник… – ощерился пилот.
 Командир раздраженно договаривался с диспетчером, чтобы за пассажирами выслали вертолет. Но через час выяснилось, что никакого вертолета не будет. Еще через два часа дождь утих и пассажиры, взвалив на себя мешки и ящики потянулись по скользкой грязи в сторону ближайшего поселка, благо до него было всего четырнадцать километров.
 Чебурашке стоило огромных усилий найти в Москве приличный гостиничный номер. Однако усилия были вознаграждены: он выбил прекрасный трехкомнатный люкс с двумя телевизорами, холодильником и даже роялем. Пока они с Геной устраивались, куда-то исчез Мурзилка.
 А дело было вот в чем. Он решил без свидетелей позвонить одной из своих подруг, которую не видел уже несколько лет. Поскольку все телефоны-автоматы в округе были изуродованы, он прошел пару кварталов и вдруг увидел интересную личность.
 Это был худосочный средних лет гражданин с безумными глазами, который маршировал по улице, напевая:



   Карабас нам нипочем!
   По мошонке кирпичом!



 Мурзилка позабыл о подругах и взял гражданина за локоток, а поскольку гражданин начал сопротивляться, пришлось его успокоить.
 Когда Мурзилка доставил пленного в номер, Крокодил Гена схватился за сердце:
 – Кащей… – только и смог сказать он.
 – Вот, – объяснил Мурзилка, – иду, смотрю – идет. Что-то кричит про Карабаса. Ну я дал ему по голове и принес. Думал, может какая польза из него будет…
 Кащей услышал имя Карабаса, вдруг тоненько пискнул и затараторил:



   Карабас – наш дурачок,
   Провалился раз в толчок…



 Чебурашка обошел вокруг него и медленно проговорил:
 – Неплохое начало… Ведь это бессмертные стихи Пьеро!
 Наконец, пришел в себя Гена.
 – Ты почему без камбалы?! И вообще, почему ты жив?!
 – Оставьте меня! – завизжал Кащей. – Я бессмертный! Я Гагарина видел! – и тут же перешел на нежный ласковый шепот. – Девочки, мальчики играют в дочки матери. Доиграются…
 – Да он бредит! – догадался Мурзилка.
 – Слушай-ка, приятель, – обратился к Кащею Чебурашка, – и в каком яйце у тебя смерть – в левом или в правом?
 Кащей захохотал.
 – Не выйдет! Меня кастрировали! Кастрировали! Мое яйцо в институте мозга! А там – там знаете у меня знаете что? – Кащей перешел на шепот. – Кубики! Ку-би-ки!
 Он расстегнул ширинку и оттуда действительно выпал кубик с женской задницей.
 – По-моему, от него толку не будет, – предположил Чебурашка.
 – У парня была слабая психика, – согласился Гена. – Ему многое пришлось пережить.
 Мурзилка вышел вперед.
 – Ну что, его обратно отнести?
 Кащей тем временем лег на пол и заговорил нараспев.
 – Легионеры бросили меня в море. Я плыл, плыл, и русалки щекотали мне пятки. И через несколько лет я увидел златые берега Греции. Но я все плыл, плыл…
 – Отнеси его лучше горничным, – посоветовал Чебурашка, – пусть его хоть помоют. Мочой пахнет…
 – Штаны вроде сухие… – заметил Гена.
 – Давайте спросим у него, где живет Карабас, – осенило Мурзилку.
 – В дерьме, – не задумываясь ответил Кащей. – И что это вы мне тыкаете? Называйте меня на «мы».
 Чебурашка вздохнул и посмотрел на часы.
 – Отнесите его куда-нибудь, у нас нет времени.
 Кащей вскочил и вытянулся «во фронт».
 – Разрешите идти, товарищ старший капитан?
 – Иди, иди…
 – Рад стараться, товарищ дважды майор!
 – Проваливай.
 – До встречи, господа главнокомандующие!
 Кащей подошел к двери и выглянул наружу.
 – Тихо в небе ночном…
 Затем он изобразил таинственный вид и сказал очень тихо:
 – Карабас не любит терять игрушки… Спрячьте это…
 Он протянул Чебурашке кубик. Тот машинально взял его и с облегчением закрыл за Кащеем дверь.
 – Фу-у! Проветрите-ка номер.
 Они сели на диван и обсудили свои планы. Мурзилке было поручено решить вопрос с транспортом, а Гена с Чебурашкой решили объехать город и освежить старые связи.
 Только к вечеру они собрались вместе. Чебурашка с Геной были усталыми и злыми. Весь день они мотались по Москве и никто не смог дать им информации о местонахождении Карабаса. Мурзилка же, напротив, сделал свои дела за пару часов и успел обзвонить половину своих подруг.
 – Может ребята в Питере чего-нибудь нащупают, – сказал Чебурашка без особой надежды.
 – Зря мы отпустили Кащея, – грустил Крокодил. Затем, посмотрев на Мурзилку, спросил:
 – У тебя-то как дела?
 – Нормально. Я взял по дешевке две старые «Лады» с тонированным стеклом. Машинки бегают хорошо, сам проверял, и внимания не привлекают.
 – Слава Богу, – сказал Чебурашка. – А то я сегодня на одном такси двухдневный заработок просадил. Затем, после короткой паузы добавил:
 – Ну что, есть у кого какие мысли?
 Ответом было угрюмое молчание. Мурзилка уже совсем было предложил поужинать, но его опередил неестественно резкий телефонный звонок. Чебурашка устало поднял трубку.
 – Алло, – и вдруг он оживился. – Да, я слушаю! Что, есть? Подожди, подожди… А адрес? Можно узнать адрес? Понятно… Жаль… Но все равно диктуй.
 Чебурашка начал быстро записывать в блокнот. Друзья следили за ним с возрастающим интересом и надеждой. Наконец, он закончил.
 – Все ясно. Спасибо огромное. Звони…
 Чебурашка повернулся и испустил нервический смешок.
 – Карабас в Москве.
 – Как!
 – Это звонил Незнайка. Он работает аналитиком на валютной бирже. Я просил его разведать обстановку, он обзвонил своих знакомых и узнал, что Карабас открыл счета в нескольких банках.
 – Господи! – воскликнул Гена, – ведь в каждом банке он оставил свои координаты!
 – В принципе, да. Но к этой информации у Незнайки доступа нет. А координаты могут быть и фальшивыми. Он только смог сказать точно, что часть денег Карабас вкладывает в недвижимость – опять же безадресно. Ну ничего, рано или поздно все узнаем. Главное, Карабас здесь, осталось только его найти.
 После минутного раздумья Гена выдал:
 – Был бы здесь Филя, он бы сказал, что это так же трудно, как наложить гипсовую повязку на поросячий хвостик.
 – Почему же?
 – Да потому, что Карабас вертлявый и крученый как поросячий х… хвост.
 Гена встал с дивана, намереваясь развить свою мысль, и вдруг на пол что-то со стуком упало. Это был кубик. Кубик с женской задницей.
 – Вот оно! – сказал Гена. – Я вспомнил.
 – Что, что вспомнил?
 – Весь день на уме вертелось… Ты помнишь, что сказал Кащей перед уходом?
 – Да особо не… Может, Мурзилка помнит?
 – Он сказал, что Карабас не любит терять игрушки. Я вспомнил: любимая игра Карабаса – кубики. Он трясется над ними, как ненормальный.
 – Ты считаешь, что это его кубик?
 – Ну конечно! Ведь не в «Детском мире» Кащей его купил. Наверняка спер у шефа.
 – Я понимаю… Это приманка, да?
 – Именно. Нужно довести до него информацию, что игрушка нашлась – и он в наших руках. Как? Да очень просто – через газету, например.
 – Карабас не читает газет, – подал голос Мурзилка. Он стоял у окна и пристально изучал пасущихся у подножия гостиницы проституток.
 – Постойте! – воскликнул Чебурашка. – Помните его скандал с этим поганым кукольным театром? Я же читал протокол обыска – там значилась подшивка «Веселых картинок».
 – Вот это может быть, – прокомментировал Мурзилка.
 – А у тебя есть там, в редакции, знакомые?
 Мурзилка пожал плечами.
 – Будут…
 – Нужно срочно дать объявление: «Нашелся кубик с женской задницей. Звонить по телефону…»
 – Не пойдет, – возразил Мурзилка, высыпая на проституток содержимое пепельницы. Подозрительно. Кто же такие вещи за так отдает?
 – А мы дополним. «Нашелся кубик с женской задницей. Отдам за вознаграждение.»
 – Давайте обсудим это завтра, – предложил Крокодил. – Я смертельно хочу спать.
 – А ужинать? – испугался Мурзилка.
 – Если хочешь, сходи в ресторан. А я ложусь.
 Мурзилка спустился в бар, перекусил, а затем вышел на улицу, нашел телефон-автомат и начал обзванивать подруг. Лишь через полтора часа он вернулся, тихо разделся и лег в кровать. Усталый, но довольный.
 – Ну, что мы будем делать? – сказал наконец Степашка.
 Они сидели на автобусной остановке вместе с другими авиапассажирами и слушали, как по ржавой крыше стучит дождь. Автобус, которого все ждали, скорее всего не существовал вовсе.
 Хрюша ничего не сказал в ответ и лишь сплюнул. Затем, он встал со скамейки и задумчиво сделал несколько шагов. Его место тут же заняла круглая тетка, груженая морковью.
 Настроение у Хрюши тут же изменилось на несколько порядков ниже. Он захотел крикнуть в лицо тетке что-то дерзкое, но вместо этого поскользнулся, налетел на чей-то мешок и, не удержавшись, с размаху растянулся на мокрой щебенке. Люди молча смотрели на все его беды.
 Хрюша вскочил и с налитыми кровью глазами заорал:
 – Какого хрена пялитесь, ублюдки! А пошли все отсюда!
 С этим криком он выхватил пистолет и сделал в ржавой крыше два отверстия. Остановка мигом опустела. Можно было вновь садиться на свое место.
 – Идиот… – процедил Степашка. – Успокойся, подумай лучше, что нам делать.
 Хрюша сел на скамейку и подумал. Дождь то усиливался, то совсем прекращался. Он зевнул и почесал пистолетом свой бритый затылок.
 – Я думаю нам стоит прогуляться в поселок. Там мы хоть что-нибудь узнаем, может быть поедим, наймем машину.
 Поселок был в шестистах метрах от дороги. Степашка щелчком по уху расшевелил Филю, который дремал на рюкзаке, и они потащились по мокрой глине в сторону темных кривых хат, что мокли под дождем, сбившись в беспорядочную кучу на вершине холма. Пассажиры повыскакивали из укрытий и вновь заняли место под навесом.
 Здесь было пусто. Лишь какая-то бесхозная курица суетливо бегала по серой жиже, выбирая из нее всякую съедобную дрянь.
 Друзья встали посреди обширной лужи и осмотрелись. Убогость окружающего мира отбивала охоту действовать. Хотелось лечь в грязь и умереть.
 Выбрав дом покрепче и поновее, они направились туда. Поднявшись на крыльцо, сбили комья грязи с обуви и только собрались постучать, как вдруг Хрюша замер, глядя вглубь двора.
 Там, за перегородкой под жестяным навесом лежала на куче земли большая рыжая свинья.
 – Почему-то вспомнился родной дом, – заговорил Хрюша. – Такой же сад, забор, тот же запах земли…
 Степашка сплюнул и злобно проговорил на ухо Филе:
 – Начинается… Хоть бы здесь мог не выпендриваться.
 Филя кивнул.
 – Допился наш дорогой Хрюша…
 А тот продолжал:
 – Но откуда эта тоска, это уныние, не свойственное родным местам? Что-то случилось с нашей землей.
 – Не нравится – поезжай обратно в Америку, – посоветовал Степашка.
 – И там тоска, – отстраненно подумал вслух Хрюша.
 – А ты, когда ехал, надеялся, что там сплошь водочные реки и селедочные берега, так что ли?
 – Нет, у меня были другие надежды, – с достоинством ответил Хрюша. – Да, я никогда не скрывал, что мне многое не нравилось здесь. Мне не нравилось, когда эта мымра в студии с поганой улыбочкой говорила всей стране: «Дорогие телезрители, по вашим многочисленным просьбам вместо американского боевика сегодня мы повторяем трансляцию очередного пленума ЦК КПСС»…
 – Хоть бы мне не брехал, – оборвал его Степашка. – За колбасой ты в Америку ехал. И за красивой жизнью. Наплевать тебе было на дорогих телезрителей.
 – Ваш спор так же беспредметен, как поиск мозга в заднице, – рассудил их Филя. – Если бы мы не уехали, то валили бы сейчас кедры в Сибири-матушке. А потому, давайте-ка заниматься делом.
 В первый дом их просто не пустили. Во втором им пришлось выслушать несколько неприятных слов в свой адрес, прежде чем их конкретно послали. И лишь в третьем дверь им открыла дородная белобрысая девка и икнул от удивления, прокричала:
 – Ой, это ж не Колька!
 – Колька просил передать, что у него заело кардан, – не растерялся Хрюша. – Пустите погреться.
 В хате было сухо и уютно. Белобрысая девка, которая оказалась дочкой хозяев, ускакала кормить теленка, а ее мать подкладывала гостям картошечки и спрашивала, что нового в мире.
 Гости же, не владея информацией о новых ценах на хлеб и сахар в Москве, могли рассказать только об очередном перевороте в Намибии и о падении курса акций «Биг Электрик» на фондовой бирже.
 – А муж у вас есть? – закидывал удочку Хрюша.
 – Все у нас есть, – приветливо отвечала хозяйка. В деревне часто рады неожиданным гостям. – Спит он.
 – А, к примеру, машина у вас имеется?
 – Да какая там машина… На бульдозере в райцентр за хлебом ездим.
 За стеной послышался скрип кровати, простуженный кашель, и муж хозяйки, шлепая босыми пятками по полу, показался в дверях. Он обвел комнату мутным взглядом и, не задавая лишних вопросов, вышел. Через полминуты он вновь появился, неся большую бутыль с мутной самогонкой, и присоединился к компании.
 – Это муж мой, Андрей Павлович, – сказала хозяйка.
 Андрей Павлович оказался человеком немногословным, однако, чем меньше в бутыли оставалось зелья, тем общительнее он становился, и, наконец, за столом завязался непринужденный народный разговор, слушая который иной любитель русской словесности пришел бы в неописуемый восторг.
 – Трактор мой в ремонте, – сказал хозяин, когда друзья посвятили в свои проблемы. – Раздели его немножко – гусеницы сняли, пускач, еще там кое-что. Ремонт на неделю.
 – Мы деньги заплатим, – успокоил его Степашка.
 – Да на кой черт мне твои деньги! Мне водка нужна. Водка – это все: дрова, шифер, инструмент… А деньги у нас у самих имеются.
 – Что же делать?
 – А делать вот что. Автобус уже неделю не ходит – распутица. Пешком дойдем до Маковки, там гараж. Берете в магазине полтора ящика водки – один ящик мужикам, чтоб трактор к утру сделали, остальное – мне. Переночуем у моего свояка.
 Вариант был не самый лучший, но единственный. Друзья отдохнули часок и Андрей Павлович пошел одевать сапоги.
 До Маковки было не более трех километров, но то были километры на пределе человеческих возможностей. Дождь почти прекратился, но от этого было не легче. Друзья медленно пробирались мимо гниющих картофельных буртов, утонувших в грязи машин и комбайнов, и лишь через два часа увидели на горизонте почерневшую кирпичную трубу.
 – Почти пришли, – констатировал Андрей Павлович. – Это скульптурная фабрика – наша достопримечательность. Мастерские в той стороне, но мы сначала зайдем в магазин за водкой.
 Магазин – приземистое здание из красного кирпича – стоял аккурат посреди большой желтой лужи. За водкой решили послать Степашку, который имел неосторожность похвастаться непромокаемыми ботинками.
 Минут через десять он вышел, неся два ящика водки и зачерпывая своими непромокаемыми ботинками грязную воду.
 – Ну и крыса ваша продавщица, – возмущенно сказал он Андрею Павловичу. – Зачем, говорит тебе столько, да кто такой, да и вообще, больше двух в одни руки не даем…
 – Да не… – ответил Андрей Павлович. – Зинка – баба нормальная, ей только с мужем не повезло…
 – Сколько ты за это денег отдал? – поинтересовался Филя.
 – Каких еще денег! – возмущению Степашки не было предела. – Пусть спасибо скажет, что жива осталась.
 В мастерские Андрей Павлович зашел один. Друзья хорошо слышали пронзительный голос старшего мастера, который из последних сил доказывал:
 – Ну нет у меня запчастей, Палыч! Ну как тебе объяснить? Ну нету, понимаешь?! Ну что я могу сделать…
 Однако, услышав про ящик водки, он призадумался и вскоре сказал, что постарается.
 – Никаких «постараюсь»! – строго предупредил его Андрей Павлович. – Чтоб к утру машина была на ходу. – И повел друзей знакомиться со свояком.
 Свояка звали Митрич. Он оказался приветливым и общительным человеком, и оставшийся ящик водки пришелся как нельзя кстати.
 Под вечер Митрич сводил всех на скульптурную фабрику, где сам работал формовщиком. Прогуливаясь между колченогих гипсовых пионеров и пионерок, доярок с волевыми железобетонными лицами, рабочих, угрожающе наклонивших свои молоты и ковши, Хрюша наткнулся на группу статуэток, совершенно поразивших его эстетическое воображение.
 Это были миниатюрные фарфоровые изделия, изображающие обнаженные женские фигуры. Женщины были, как на подбор, задастые и кряжистые, но каждая хранила свою неповторимую индивидуальность. Блестящие таблички у подножия каждой гласили: «Женщина, ремонтирующая телефон-автомат», «Женщина, препарирующая скунса», «Женщина, обменивающая валюту» и так далее.
 Пока зачарованный Хрюша смотрел на эти произведения, сзади подошел Митрич:
 – По спецзаказу делали, – пояснил он. – Один богатый человек из Москвы заказывал. Большие деньги заплатил.
 – Из Москвы? – удивился Хрюша.
 – Да, у него здесь вроде как дача…
 – А с кого делали эти статуэтки?
 – С Зинки и делали. Той, что в магазине…
 Ночь прошла беспокойно. В мастерских не смолкали удары кувалдой и треск электросварки. Около двух Филя был разбужен странным гулом. Он вышел на крыльцо и увидел, что по деревне идет большая автоколонна. Могучие тягачи тащили какие-то огромные круглые корпусы, затянутые в брезент. Звезды выглядывали из поредевших туч и отражались в стеклах машин.
 А утром пришло время идти в мастерские. Андрей Павлович вошел первым и… остолбенел. Среди железок, инструментов и станков лежали вповалку уставшие за ночь мужики. А посреди стоял плод их полночного труда.
 Сказать, что это был бульдозер – означало бы солгать. Да, когда-то он был им. Но видимо, старший мастер так и не нашел запасных гусениц, зато нашел четыре больших колеса от трактора «Беларусь». И с двигателем тоже было что-то не так: уж очень он напоминал приводной механизм парового пресса. Не говоря уже о мелочах: самолетный штурвал вместо рулевых рычагов, ржавый ствол от пулемета вместо выхлопной трубы.
 В углу зашевелился старший мастер.
 – Вот, – гордо сказал он и похлопал свое произведение по радиатору парового отопления, установленного вместо масляного радиатора. – Всю ночь старались.
 Однако, видя, что лицо Андрея Павловича сохраняет напряженное выражение, он забеспокоился.
 – Договаривались, что б машина на ходу была, так? Ничего не знаю, ребята, ящик водки, как договаривались, – он поправил деревянный бочонок с опилками, заменявший, очевидно, воздушный фильтр. – Я предупреждал, что запчастей нет…
 – Ладно… – сказал Андрей Павлович после долгой паузы. – Ладно, иди, забирай свою водку.
 Как ни странно, сработанный за ночь монстр действительно двигался. И когда грязная дорога поползла навстречу, настроение у друзей заметно поднялось. К тому же выглянуло долгожданное солнышко, влага начала подсыхать, и даже Хрюша избавился от своего ностальгического уныния и принялся назойливо доказывать Степашке, что израильский автомат «узи» куда лучше советского АПС. Филя же забился в угол кабины и тщетно силился дать оценку происходящему.
 Уже к полудню они добрались до райцентра, расплатившись с Андреем Павловичем и, связавшись с Чебурашкой узнали, что должны немедленно прибыть в Москву. Трудное, но благородное дело ждало их.

 3

 …Ветер гнал по воде легкую рябь. Дуремар стоял на набережной, подняв воротник старомодного плаща, и перебирал пальцами висящую на груди пробирку, внутри которой ползала большая муха с обрезанными крыльями.
 – Хороший денек! – приветствовал его подошедший сзади Карабас.
 – Ветер… – безучастно ответил Дуремар. – Он сдувает все, что попадается на пути, рано или поздно он и нас сметет в преисподнюю.
 – Что-то ты сегодня грустный.
 – Знаешь, всю ночь мне не давал покоя один вопрос. Почему дети так часто думают о смерти? Почему так любят устраивать похороны для бездомной кошки или замершего голубя? Наконец, почему рыдают по ночам под одеялом, чувствуя ее неумолимое приближение? Я не нашел ответа. А теперь говори, зачем ты меня позвал?
 – Запахло хорошими деньгами, Дуремар.
 – Деньги? Я люблю деньги.
 – На, угощайся, – Карабас протянул Дуремару банку сгущенки. – Ты помнишь, как мы расстались четыре года назад?
 – Да, – сухо ответил Дуремар, принимая угощение.
 – Пойми меня правильно. После того, как ты посадил Мальвину на иглу и продал ее в публичный дом, я вынужден был уйти в тень.
 – Ты предал меня.
 – Я не предал, я затаился. А иначе мы оба могли пострадать. Но теперь мы должны позабыть старые обиды. Перед нами появились новые возможности.
 – Интересно, какие?
 – Помнишь деревянного мальчишку по имени Буратино? Во-первых, мы можем получить с него хорошие денежки. Я запер его папашу у себя и получу выкуп.
 – Как все сложно, – удивился Дуремар, наблюдая, как пытается выбраться на скользкий бетонный парапет котенок, выброшенный с моста злыми мальчишками.
 – Ничего сложного. Я проворачивал дела и покруче. Буратино где-то в Шотландии. Мои люди ищут способ довести до него информацию о похищении Карло.
 – А не проще ли отвернуть голову старому пердуну Карло, напилить реек из его сыночка и спокойно взять наши денежки?
 – Ты рассуждаешь, как школьник. Думаешь, Буратино хранит несколько сот тысяч фунтов стерлингов в кармане своей бумажной курточки? Наверняка уже вложил в какое-нибудь дело. И потом, ты напрасно думаешь, что я затеял всю эту бодягу из-за его вшивых денег.
 – А что же еще?
 – У меня появились сильные покровители. Ты не представляешь масштабов того дела, которое мы сейчас проворачиваем. Этот городишко Москва будет у меня вот здесь, – Карабас потряс своим волосатым кулачищем. – А потом и вся страна.
 – Я сейчас тресну от восторга, – вяло пробормотал Дуремар.
 – Извини, пока не могу всего рассказывать, – продолжал Карабас, не обращая внимания на иронию. – Но у нас будет настоящая власть и настоящие деньги. Сейчас я просто скупаю недвижимость. А скоро я стану повелителем подземелий. Я буду везде, но никто не узнает где именно.
 – А я-то здесь причем?
 – Мне могут помешать эти ублюдки – друзья Буратино. Двое уже у меня на хвосте – Чебурашка и крокодил Гена, которого мы не успели убить на Мальте. Как я и задумывал, узнав о моих планах относительно Карло, они слетаются в Москву, как мухи. Вот и прекрасно – их можно прихлопнуть одним ударом. И сделаешь это ты!
 Дуремар смотрел на Карабаса с легким испугом и шевелил губами.
 – Но почему ты не спрашиваешь, сколько ты получишь за это? – удивился Карабас.
 – А какая разница, если все мы одинаково подохнем. А сколько я получу?
 Карабас нервно засмеялся и протянул пухлый пакет.
 – Вот здесь три тысячи долларов. Еще семь получишь, когда сделаешь дело. Ну а дальше – как знать. Будь с нами и ты не пожалеешь.
 Дуремар смотрел на деньги и глаза его едва не лопались от жадности.
 – И не дрейфь! Если что – похороны за мой счет.
 Карабас хлопнул его по плечу, забрал сгущенку, которую тот так и не смог открыть и сел в машину.
 Дуремар отвернулся к реке. Он представил себе, как всадит пулю в живот Чебурашке. Он уже давно мечтал это сделать.
 Шура Сироткин, про которого все уже забыли, проснулся только к вечеру. Течение несло его среди неведомых берегов. Он отхлебнул из бутылки немного браги, но не согрелся.
 В голубых сумерках блеснули и исчезли какие-то огни. Не было сомнений, что лодка приближается к большому городу. Вскоре справа потянулись скучные серые пристани. Сироткин выловил из воды кусок доски и начал осторожно подгребать к берегу. Через несколько минут лодка ткнулась в бетонный выступ набережной, что окаймляла пустынный городской парк. Шурик выбрался на берег и осмотрелся. Первое и последнее, что он увидел, были двое патрульных сержантов с резиновыми дубинками и рациями.
 – Очень хорошо, что я вас встретил! – обрадовался Шурик. – Я обладаю информацией, имеющей решающее значение для всей страны. Прошу немедленно связать меня с ближайшим подразделением госбезопасности…
 Было видно, что патрульных эти слова сильно огорчили. Они переглянулись.
 – Ну что, свяжем товарища, раз он просит?
 – Да ладно, так дотащим…
 Изумленного Шурика взяли под локоток.
 – Ну, пойдем. Сейчас будет тебе и госбезопасность, и ЦРУ, и даже Организация Объединенных Наций.
 …В отделении было холодно и пустынно. Худосочный дежурный с большой родинкой на щеке с дикой тоской глядел в глаза Сироткину и слушал его бессвязный говор.
 – Я за ними когда погнался, они грузовик угнали. Стойте, говорю, и ружье достал. Ну они, понятно, перепугались, а потом как что-то в голову ударило, я – раз! – и в овраге.
 – Дыхни-ка, – попросил дежурный. – Посмотрим, что тебе в голову ударило.
 Шура дыхнул.
 – Ясно. А документы есть?
 – Да нет же! Кто ж с собой на такие дела документы носит? Даже партизаны, когда на задание шли, оставляли и документы, и награды…
 – А ты, стало быть, партизан? Нехорошо… Партизаны чужих лодок не воруют.
 – Ну я ж не крал! Меня бандит туда спихнул.
 – Ну это понятно… Покажи-ка, что у тебя в кармане.
 Шура хотел возразить, но вовремя одумался. В конце концов, право на личный досмотр они имеют.
 Дежурный с тревогой наблюдал, как на столе вырастает куча всевозможных проволочек, увеличительных стеклышек, непонятных железочек, шнурочков и прочей дребедени. Недопитая бутылка увенчала груду этого хлама.
 Дежурный с крайне озадаченным видом поскреб шею и подвел итог разговору.
 – Ну, значит так. В нетрезвом виде, без документов, на ворованной лодке… Придется твоей партизанской душе потомиться в наших застенках. До выяснения личности мы тебя задерживаем.
 Первые секунды Шурику хотелось возражать, спорить, отстаивать законные права, но вдруг он понял – сопротивление бесполезно. Он сдал шнурки и ремень и поплелся в подвал, где были камеры для таких, как он.
 Когда стальная дверь захлопнулась за Шуриком и глаза его привыкли к темноте, он разглядел в углу на нарах кучу тряпья. Куча шевельнулась, отхаркалась и, чуть приподнявшись, уставилась на Шурика.
 – А ну, сынок, включи свет, – сказала куча, свесив с нар ноги.
 Сироткин зашаркал по стене в поисках выключателя.
 – Да нет же, сынок, лампочку закрути.
 Когда яркий свет залил камеру, куча оказалась коротеньким гражданином с бритой головой и золотыми зубами.
 – Ну, рассказывай, мил человек, кто таков, как сюда попал?
 Шурик сел, откинувшись на колючую стену.
 – Политический я… – ответил он с горечью. – За правду страдаю.
 Они помолчали.
 – Понятно, – с сочувствием сказал гражданин. – И за какие же государственные преступления тебя арестовали? Разглашение нецензурных слов возле винного магазина? Или проникновение под чужую юбку путем ее насильственного свержения?
 – Партизан он! – заорал охранник, который подслушивал разговор через глазок. – Террористический акт путем подкладывания бутылки с брагой начальнику дежурной смены.
 Последовал хохот и удаляющиеся по коридору шаги.
 Шурик безучастно сидел, разглядывая надпись «Проверено: баб нет», выведенную чьей-то дерзновенной рукой на двери.
 – Ну что ж, – сказал сокамерник. – К политическим у нас подход особый. Назначаю тебя своим заместителем по воспитательной работе. Буду о тебе заботиться. Здесь не очень вкусно кормят, иногда можно даже отравиться. Поэтому сначала я буду еду пробовать…
 Шурик его не слушал. Он закрыл глаза и с ужасом думал: «Земля – колыбель человечества, но нельзя… Нельзя!»
 Уже на следующий день Дуремар начал дежурство возле гостиницы, где остановились наши друзья. Установить их адрес не составило труда – в Москве давно существовала справочная гостиничная служба, а имя Чебурашки было достаточно редким.
 Дуремар сидел на скамеечке напротив гостиницы и ждал, пока кто-нибудь не появится. Чтобы не терять времени он обдумывал очередной некролог. Дуремар обожал писать некрологи, на каждого его знакомого уже имелись по несколько штук, и все разные. Он держал их на всякий случай в чемоданчике из под столярного инструмента.
 В десятом часу утра в дверях гостиницы показался Мурзилка, которого Дуремар сразу же узнал. «Ага! Их уже трое, – подумал он, возбужденно потирая свой лысый череп, покрытый желтоватыми шишками. – Вот и хорошо. Разделаюсь с ними по одиночке.»
 Он потрогал в кармане свой «Смит и Вессон», с которого накануне счистил ржавчину, и пошел вслед Мурзилке.
 Тот особенно и не торопился. Минут сорок Дуремару пришлось прикидываться, что он рассматривает ценник на лотке с беляшами, потому что Мурзилка остановился возле телефона-автомата и принялся обзванивать подруг.
 Наконец он закончил звонить и пошел на автобусную остановку. Дуремар ходил вокруг и делал вид, что он вообще здесь не при чем.
 Народу собралось больше сотни. Подошел автобус и все бросились на штурм.
 И тут начались самые страшные минуты в жизни Дуремара. Людской поток подхватил его, ударил об угол автобуса, протащил по грязному боку и швырнул внутрь. Дуремар старался не выпускать Мурзилку из вида, но люди об этом не знали, они напирали. И они были сильнее: Дуремара сморщили, скомкали, намотали на поручни и ему вдруг показалось, что он находится уже внутри своего скелета.
 Водитель кричал в микрофон какие-то гадости, пассажиры отвечали ему тем же, и даже трехлетний малыш, отбившийся от мамы, кричал на кого-то:
 – Ну ты, дура жирная, убери свои копыта!
 Дуремар вдруг почувствовал удушье. Его истерзанное тело висело между потолком и полом и какой-то бородатый конвульсивно дергался рядом, пытаясь пробиться в середину, и размахивал над головой ящиком с пятью пустыми бутылками.
 Автобус тронулся, Дуремара качнуло и он увидел впереди просвет. Он из последних сил рванулся туда и ему стало легче. Стоять, правда, приходилось на двух пальцах ноги, а по голове била своими тяжелыми грудями усатая женщина с тортом, но общее равновесие все же появилось. Теперь можно взглянуть и на Мурзилку – где он?
 Ага, вон стоит, весь сморщенный как противогазный шланг и вывернутый наизнанку.
 И вдруг Дуремар похолодел. В кармане не ощущалась привычная тяжесть револьвера. «Украли! – мысленно вскричал он. – Или потерял? Надо искать…»
 Он сделал усилие и опустился на корточки. Людской поток тут же сомкнулся над его головой. Понимая, что выплыть на поверхность будет значительно труднее, Дуремар начал протискиваться между ногами и ощупывать пол. Его лягали и поддавали, но он не обращал внимания. Через пару минут автобус мягко качнуло. На свою беду Дуремар не догадался, что это была остановка. И он не успел спрятаться.
 Человеческая масса тронулась. Дуремар не удержался и завалился на бок. Его моментально втоптали в грязь, а чей-то кованый сапог прибавил на черепе еще пару шишек. Когда Дуремар пришел в себя, ноги двигались уже в обратном направлении – пассажиры вышли, на их место ринулись другие.
 Снова его завертело, как щепку, снова синяки и ушибы начали покрывать тело. Он успел проскочить в просвет и затаиться между двумя сиденьями. Дрожащая рука потянулась за сигаретами и тут…
 И тут Дуремар выругался, да так громко, что весь автобус на мгновенье испуганно притих.
 Пистолет был в кармане! Но в другом!
 Дуремар зарычал и попытался вырваться на поверхность. Но ему наступили на пальцы, да так больно, что несчастного Дуремара чуть не прорвало от боли. Он извернулся и вцепился в эту ногу своими длинными корявыми зубами.
 Вверху глухо вскрикнули. По салону пронеслось что-то насчет бешеной собаки. Народ охнул, замер и – началось.
 Нет, его не просто пинали, его остервенело били и топтали, высоко подпрыгивая и ударяя каблуками. Через пару минут его впечатали под самое низкое сиденье – стало легче.
 Буря в салоне начала утихать. Лишь изредка в разных точках вспыхивали локальные схватки по всяким малозначительным поводам. Про Мурзилку Дуремар и думать забыл.
 К концу четвертого часа, когда конечности его окончательно затекли, он услышал голос водителя:
 – Вываливайтесь, я в гараж поехал…
 Шаркая и бормоча, народ покинул салон. Дуремар дернулся было к выходу, но к ужасу своему заметил, что не может пошевелиться. Он плотно застрял под сиденьем.
 Между тем автобус тронулся и поехал в гараж.
 Они сидели в машине уже с полчаса. Чебурашка нервно теребил номер «Веселых картинок» с объявлением про кубик.
 – Расскажи еще про ваш разговор, – в третий раз попросил он Мурзилку.
 – А что там рассказывать? – невозмутимо начал тот. – Сегодня в 10 утра раздается в номере звонок, я беру трубку. Там спрашивают: вы давали объявление? Я говорю, мы. Тогда он назначает встречу – в пять вечера возле бара «Ладья» на Пушкинской площади. Я спрашиваю, как мы друг друга узнаем? Он в ответ – имейте при себе пишущую машинку «Ядрань» – по этой примете сойдемся.
 – А голос, какой был голос? – спросил Крокодил.
 – Ну… Дребезжащий такой, тихий. Совсем не наглый…
 – Нет, это не Карабас, – покачал головой Чебурашка.
 – Ставлю десять против одного, – сказал Гена, – что он не придет на встречу сам, пошлет кого-нибудь. И хорошо бы заранее вычислить этого человечка в толпе.
 – Сколько там времени?
 – Половина шестого.
 – И никого… Может еще разок прочесать площадь?
 – Да сколько можно…
 – А я вот думаю, – подал голос Мурзилка, – что это за клоун уже полчаса стоит возле сломанного телефона-автомата и делает вид, что звонит?
 – Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался Чебурашка и полез в бардачок за биноклем.
 – А с чего ты взял, что телефон сломан?
 – Когда мы подъехали, я пытался позвонить с него одной подруге…
 – И когда только успел! Слушай, а чего ты им все звонишь, звонишь? Хоть бы привел одну, а лучше – трех, – размечтался Крокодил.
 – Хватит вам трепаться, – сказал Чебурашка. – Видимо этот клоун и есть курьер Карабаса.
 – Ты его знаешь?
 – Немножко. Это Нильс – в прошлом он служил в дивизии «диких гусей» и много повидал на своем веку.
 – Каких гусей?
 – «Дикие гуси» – так принято называть американских наемников. Сам он, правда, со Скандинавского полуострова, из Норвегии, кажется. Я читал его мемуары «Путешествие Нильса с «дикими гусями». Интересно пишет. Но он быстро пропил все свои военные сбережения и гонорары, скурвился и… А раньше нормальный был парень.
 – Либо Карабас попал в нашу ловушку, либо устроил ее для нас, – решил Крокодил. – Но в любом случае надо действовать. Ну что, я пошел?
 – Смотри, осторожнее там…
 Крокодил повесил на грудь табличку «Машинку „Ядрань“ не достал» и вышел из машины. Друзья видели, как он подошел к Нильсу и завел разговор.
 – Я думаю, здесь не место для серьезного разговора, – сказал Гена.
 Нильс согласился и они зашли в бар. Бармен долго не хотел предоставлять им изолированное помещение, заподозрив что-то непристойное, но Крокодил решил проблему бумажкой в десять долларов.
 Они взяли ключи и спустились в подвал. Крокодил не теряя времени заехал Нильсу рукояткой пистолета по голове и вызвал по рации остальных.
 Нильс очнулся минут через десять. Увидев в двух шагах от себя Чебурашку, он подпрыгнул, а потом снова сел на пол, обреченно закрыв глаза.
 – Ну, рассказывай, – начал Чебурашка, – как дела, что нового в Москве?
 – Что вы от меня хотите? – устало спросил Нильс.
 – Кто послал тебя за кубиком?
 – Никто… Это был мой кубик.
 Мурзилка догадался, что пришло время съездить ему по уху своей мозолистой ладонью. Он так и сделал.
 Чебурашка вздохнул и зажег новую сигарету.
 – Ты же был хорошим парнем, – сказал он. – Как получилось, что ты начал работать на этого ублюдка Карабаса. Да лучше параши на вокзалах чистить…
 Нильс тяжело дышал, не отвечая. Наконец он заговорил.
 – Тебе легко рассуждать. А знаешь ли ты, что попавшим в сети Карабаса светят только две надежды – продаться ему с потрохами или легко умереть? Его люди повсюду, во всех городах, во всех странах. Ты знаешь что было с Волком, когда тот вздумал убежать в Австралию? Его нашли на карнизе городской ратуши, он был подвешен за ноги!
 – И как же ты затесался в его кодлу?
 – Я оказался у него на счетчике. Однажды в казино один человек увидел как я проиграл много денег, и по мне было видно, что это последние мои деньги. Он предложил подработать. Карабас сразу дал мне деньги, много денег, которые я тут же спустил на виски и девочек. И теперь я должен отрабатывать их.
 – Каким образом?
 – По-разному… Например, он играет с нами в «веснушки». Он сажает таких же бедолаг, вокруг большой кучи дерьма, разбегается и прыгает в кучу. У кого больше всех крапинок на лице, тот и победил, тому он наливает стаканчик. Некоторые специально морды подставляют…
 По тому, как все заулыбались и закивали головами, Нильс понял, что его собеседники хорошо эту игру знают. Он продолжал.
 – Я знаю, что вы меня убьете. Может оно и к лучшему…
 – Зачем же нам тебя убивать? – успокоил его Чебурашка. – Сначала ты расскажешь нам, где прячется Карабас и где он держит Карло.
 – Я не знаю, кто такой Карло, – ответил Нильс. Однако, видя, что Мурзилка сильно занервничал, поспешил добавить: – Я действительно его не знаю. Карабас назначает мне встречи, передает деньги за выполненные дела, поручает новые – вот и все.
 Чебурашка шепнул что-то Мурзилке и тот скрылся за дверью.
 – Где ты должен передать ему кубик?
 Нильс прикусил губу. Ему было трудно ответить.
 – Если я скажу, – медленно проговорил он, – он убьет меня. Если не скажу – вы убьете… Вы гарантируете мне беспрепятственный выезд из страны?
 – Говори…
 – Я… Я встречаюсь с ним завтра в ресторане «Прага». В восемь вечера.
 – Уже завтра?
 – Да. Если я не приду завтра, он будет ждать меня там же ровно через неделю.
 Крокодил задумался. Ресторан – не самое лучшее место для захвата, слишком много свидетелей.
 – Сколько народу он приведет с собой?
 – Он никому не выдает своих агентов. С ним может быть только командир телохранителей – Урфин Джюс, но и он скорее всего будет ждать в машине.
 – Урфин Джюс? – удивился Чебурашка. – Это еще кто такой?
 – Это совершенно тупая и безжалостная скотина, – ответил Нильс, – он и людей подобрал под стать себе. Ни одной извилины, все ушло в мышцы.
 – Выхода нет, – вздохнул Крокодил. – Придется брать Карабаса в «Праге».
 Нильс даже закашлялся от изумления.
 – Вы что! – выговорил он наконец. – Вы что, всерьез собираетесь схватить Карабаса?! Да вы просто психи!
 – Ну, почему же?
 – Да потому, что вас найдут и размажут по полу раньше, чем вы успеете наделать в штаны. Поймите, у этих людей вместо мозгов мозоли и сухожилия, они тупы и жестоки, как крокодилы!
 – Не понял… – угрожающе произнес Гена.
 – Я извиняюсь, конечно, но у вас ничего не выйдет.
 В дверях показался Мурзилка, неся под мышками по бутылке водки и пива. Гена с Чебурашкой переглянулись и едва заметно кивнули друг другу.
 – У тебя документы-то есть? – небрежно спросил Чебурашка у Нильса.
 – А ты как думал? – Нильс вынул из кармана затертую и помятую книжечку.
 – Та-ак… – протянул Чебурашка, разглядывая фотографию. – «Паспорт гражданина Союза Советских…» Что-то плоховато ты здесь получился, заведи-ка себе новый.
 С этими словами он смял документ, а затем разорвал его на несколько кусочков.
 Нильс позеленел.
 – Ты что делаешь, скотина ушастая! – прохрипел он.
 – Так ведь это еще не все, – сказал Чебурашка и подал знак Крокодилу. Тот разжал Нильсу рот и влил туда сначала водку, а затем пиво.
 – С-с-суки-и-и! – рычал Нильс, постепенно теряя контроль над собой. – Ублюдки-и! Пустите меня!
 – Мы бы тебя отпустили, – сказал Гена, – но ведь ты сразу пойдешь и доложишь все Карабасу, верно?
 – А хочешь я тебе погадаю? – предложил Чебурашка. – Все твое будущее вижу насквозь, как эту бутылку от водки. Через десять минут заберут тебя дяди в фуражках и отвезут в казенный дом. А поскольку паспорта у тебя нет, то переправят тебя в спецприемник для выяснения личности. А личность у тебя ох какая мутная, выяснять ее долго будут…
 Нильс выл, стоя на четвереньках и отплевываясь.
 – Единственное, что я тебе обещаю, – сказал Чебурашка, – это вытащить тебя, когда мы закончим дело. А пока извини…
 И они пошли наверх. Гена выпросил у бармена телефон и, набрав 02, сообщил:
 – Приезжайте поскорее в бар «Ладья». Тут в подвале очень пьяный человек лежит, уже бредить начал.
 Прежде чем уйти, он указал бармену на карман, над которым торчала зеленая долларовая полосочка, и сказал:
 – Кстати, можешь это выкинуть. Я его сам нарисовал.
 – В принципе он прав, – задумчиво сказал Чебурашка, когда они сели в машину. – Силой мы Карабаса не возьмем. Только умом и хитростью.
 – Ну так давай исхитримся.
 – Эх, если бы наши ребята сегодня подъехали. Без них трудно будет.
 – А может кого-нибудь еще попросим помочь?
 – Кого, интересно?
 – Ну, хотя бы Тимура с его ребятами.
 Чебурашка поморщился.
 – Я с этой командой больше дел не имею. А то опять увидят какую-нибудь старушку, выскочат, начнут ее через дорогу переводить, испортят все… Нет.
 В разговор неожиданно вмешался Мурзилка.
 – Я тут кое с кем познакомился…
 – Когда только успел?
 – Да нет, я не про то. Эти парни из Америки – Спасатели, Черный плащ, Скрудж, Том и Джери. Они неплохие ребята, с ними можно дружить.
 – Ну уж нет… – процедил сквозь зубы Чебурашка. – Это дело мы сделаем сами, без помощи американских придурков, которые только и умеют, что глупо острить и ронять друг на друга всякие тяжелые вещи.
 – Но почему?
 – Они и так слишком много берут на себя в нашей стране. Американцы скупают всю Москву, американцы заполонили экраны телевизоров, американцы вывозят из страны лучших наших девок – Мурзилка, это и тебя касается. И давайте больше не будем об этом. Поехали в гостиницу, у меня появились кое-какие мысли, надо все обсудить.
 Карабас был в бешенстве. Он прыгал по дивану и орал на Дуремара, который стоял поодаль весь опухший и окровавленный.
 – Паршивый идиот! – кричал он. – Не смог справиться с двумя придурками. Болван!
 – Их уже трое, – пролепетал Дуремар. – С ними Мурзилка.
 Карабас спрыгнул с дивана и замер перед Дуремаром.
 – Я знать не хочу никаких Мурзилок, – заговорил он, тяжело дыша чесночной колбасой прямо в нос собеседнику. – Только такой кретин как ты мог застрять под сиденьем автобуса, да еще так, что пришлось вырезать тебя автогеном. Лопух, я за что тебе деньги плачу?!
 – Я все сделаю… Я все сделаю… – бормотал Дуремар.
 – Ну нет уж! – Карабас снова запрыгнул на диван. – Хватит издеваться! Я сейчас сам пойду и пристрелю их, и это обойдется мне в шесть долларов. В шесть, понимаешь? Три патрона – шесть долларов.
 – Но я не привык работать в таких условиях…
 – Мне плевать, к чему ты привык! Сегодня же вечером я прикончу их. Впрочем, даю тебе шанс отработать деньги. Ты пойдешь со мной, будешь мне помогать. Но знай, больше ты денег от меня не получишь. Проваливай, не хочу видеть твою дурацкую рожу!
 Дуремар вылетел из комнаты, едва не размозжив голову о дверь.
 – Что б в шесть вечера был у меня! – рявкнул вслед ему Карабас и завалился спать.
 Шура Сироткин неожиданно проснулся на рассвете. Свет едва пробивался в камеру, причудливые тени наполняли тесное помещение.
 Одна из этих теней распрямилась и приветливо помахала Шурику рукой. Он пригляделся и увидел седого старца в бордовой телогрейке с лисьим воротником, он сидел на табуретке и что-то писал.
 Сироткин вскочил.
 – Ты кто? – ошарашенно воскликнул он.
 – Я-то? Дед Мороз.
 – А разве так бывает?
 – Смотря с кем.
 Шурик ошалело тер затылок, пытаясь успокоиться.
 – А ты пошто? – спросил его Дед Мороз.
 – Да я так… Узник.
 – Вот то-то и оно, – вздохнул Дед. – Надо тебе выбираться отсюда, сынок. Там снаружи уж поди картохи пора выкапывать.
 Шурик от возбуждения запрыгал на месте.
 – Да как, как выбираться-то, дедушка?
 – Копай вот в том углу, там выход.
 – А чем копать-то, лопата ж нужна!
 – Посмотри под нарами, там должна быть лопата.
 Шурик сунул руку под нары и нащупал шершавое древко. Он отодвинул парашу в сторону и воткнул лопату в земляной пол.
 Земля была мягкая и легко поддавалась. Сироткин торопливо разбрасывал ее по камере, стараясь не попасть в Деда Мороза, который опять писал что-то, скорчившись на табуретке.
 Он углубился уже почти на метр, а выхода все не было. Руки устали махать лопатой, мозоли уже жгли ладони. Часа через полтора силы иссякли. Шурик сел на край ямы и перевел дыхание.
 – Дедушка, – позвал он. – А где ж выход?
 – Какой еще выход? – Дед был недоволен, что его отвлекли.
 – Ну, выход отсюда. Мне ведь выбираться надо.
 – Выбираться? – искренне удивился Дед Мороз. – Ну и выбирайся. Я-то тут при чем?
 – Ну вы ж сами говорили…
 – Ничего я не говорил, – и с этими словами дед начал растворяться в воздухе.
 – Эй, постой! – закричал Шурик. – Так где выход-то?
 Дед снова проявился, но уже в другом углу.
 – Блеск кафеля и запах мочи – вот надежда для всех жаждущих освобождения! – провозгласил он и исчез окончательно.
 Запах мочи действительно был невыносимым. Побеспокоенные массы в недрах параши активизировались и воняли жесточайшим образом. Вдобавок она начала подтекать и заливать пол.
 Шурик вскочил на нары, но фекальные массы прибывали очень быстро. Вот они щекочут ему пятки, вот уже достали до колен, до пояса, до подбородка… Шура тоненько пискнул и погрузился в зловонную тьму.
 …Он проснулся на полу. Организм отчаянно просился до ветру. Сироткин вскочил и забарабанил в дверь.
 Хриплый ото сна голос сержанта был неприветлив.
 – Ну что еще?!
 – Отведите пожалуйста в туалет! – прокричал Сироткин.
 – Какой еще туалет в четыре утра! Ты сдурел, малый?
 – Отведите, а то лопнет пузырь и вас накажут.
 Охранник выругался и зазвенел ключами.
 Накануне туалет изолятора закрыли на ремонт. Задержанных теперь приходилось водить вдаль по коридору, где располагалась уборная для сотрудников.
 Шура заперся в тесной, но чистой кабинке и зажмурил глаза от яркой лампы, которая отражалась на белоснежных кафельных стенах.
 «Блеск кафеля и запах мочи… – вспомнил он. – А что это за железный лист на стене?»
 Сироткин потянул его на себя. За листом чернела пустота.
 Сердце бешено застучало. Он хлопнул для маскировки крышкой унитаза, затем издал плотно сжатыми губами неприличный звук и одновременно сильно дернул железную заплатку. С громким скрежетом державшийся на четырех гвоздях лист отвалился.
 – Эй! – крикнул охранник. – Задница что ли треснула?
 Шурик внимательно осматривал отверстие. Запах мочи не оставлял сомнений. Он крикнул охраннику что-то оправдательное насчет желудка и прыгнул внутрь…
 На пятнадцатой минуте ожидания охранник заподозрил неладное. Он открыл дверь кабинки и задумчиво уставился на пролом в стене. Поразмыслив, он поднялся к дежурному и спросил:
 – Этот бомж из второй камеры – он очень нам дорог был?
 – А он что – концы откинул?
 Охранник затянулся вонючей папиросой и вздохнул.
 – Да, – сказал он. – Скончался, самозахоронился и, наверно, разложился уже…
 …Сироткин упрямо полз по канализационному коллектору. Двигаться было очень тяжело, постоянно спадали штаны и ботинки, ведь ремень и шнурки его заставили сдать. Кроме того, в абсолютной темноте он то и дело натыкался на дохлых крыс и окунался в вонючие лужицы.
 Шурик нащупал справа шершавые трубы, а вскоре сверху стал пробиваться шум проезжающих машин. Сироткин проползал под одной из оживленных даже в эти часы улиц.
 Порой попадались развилки, Шурик подолгу мучился, выбирая направление. Иногда он нащупывал теплые трубы, прижимался к ним и согревал свое озябшее тело.
 И вдруг он уперся в дощатую перегородку. Некоторое время он бестолково трогал ее пальцами, проверяя, нет ли какой опасности. Потом начал толкать, надеясь, что она как-нибудь откроется.
 Но перегородка не открывалась. Шурик с огромным трудом развернулся в узком проходе и ударил по ней обеими ногами. Доски затрещали.
 Он сосредоточился и ударил сильнее. И тут же полетел вместе с досками вниз. Просвистев метра три, он ушел с головой в тепловатую, дурно пахнущую воду, сверху посыпались выбитые доски.
 Течение тут же увлекло Шурика вперед. Со всех сторон шумели падающие потоки. Судя по гулкому эху, это было достаточно просторное помещение.
 Впереди забрезжил свет. Шурик начал грести руками и через трубу выплыл в отстойник городских очистных сооружений.
 Светило солнышко. От воды поднимался утренний пар. После мрачного подземелья краски осенней природы показались Сироткину особенно яркими. Он так залюбовался что не заметил, как течение отнесло его к порогу следующего уровня. Вода здесь беспокойно колыхалась. Сироткин поплескался в грязной пене и свалился в следующий бассейн.
 На мгновение солнечные блики на воде ослепили его, затем он увидел, что по железному трапу, перекинутому через отстойник, идут двое – мужчина в белом халате и молодая женщина.
 Сироткин набрал воздуха, нырнул и затаился на дне, зацепившись за какую-то металлоконструкцию: он надеялся, что те двое пройдут дальше.
 Но он жестоко ошибался. Через грязную воду он смог разглядеть, как парочка остановилась на середине трапа, прямо над ним. По волнам поплыла шелуха от семечек.
 Шура терпел, сколько мог. Он крепился, напрягался, хватал себя за горло, чтоб не выпустить воздух, но всему приходит конец. В том числе и кислороду. Шура не удержался и шумно вынырнул прямо у тех двоих под ногами. Грязный, небритый и страшный он выплыл из канализации, как реликтовое чудовище из океанских пучин. С хрипом, переходящим в крик он выдохнул отработанный воздух.
 Дамочка побледнела и упала, гулко ударившись головой о трап. Мужчина что-то гаркнул, изо всех своих сил швырнул в Сироткина горсть семечек и помчался прочь.
 Шурик выскочил на сушу и, обнаружив, что потерял где-то и штаны, и ботинки, тоже побежал. Правда недалеко. Споткнувшись об незаметную в траве трубу, он перелетел через ограждение и упал в бассейн биологической очистки. Прежде чем он вылез, тело его покрылось цветными пятнами. Сироткин сделал последний рывок и затих в кустах.
 Пять минут спустя вернулся перепуганный мужик. Он непрерывно верещал и вел за собой ватагу таких же кричащих в белых халатах.
 Они столпились у края бассейна и подняли такой галдеж, что обморочная дама зашевелилась и с трудом встала на четвереньки.
 Шурик решил сменить позицию и пополз по кустам. Но вдруг его в живот укусила пчела…
 Он взвизгнул, подпрыгнул на пару метров и, продолжая визжать, понесся по гравийной дорожке. Толпа у бассейна смешалась: некоторые позалезали на деревья, некоторые побежали, а иные прыгнули в воду и спрятались на дне.
 Сироткин продолжал бежать, распугивая всех встречных, пока не наткнулся на бетонный забор. Тогда он побежал вдоль забора и вскоре показалась проходная. В ворота уже въезжали несколько милицейских машин и фургон санитарной службы.
 «Обложили!» – простонал Шурик и побежал обратно.
 К полудню район полностью оцепили. К очистным сооружениям стянули половину милиции, воинскую часть и несколько взводов местного военно-технического училища. Шурик спрятался в маленьком кирпичном сарайчике и закопался там в кучу ветоши, строя самые фантастические планы своего прорыва через кольцо врагов. К вечеру он так замерз и проголодался, что хотел уже сдаваться, однако решил в последний раз попытать счастья и снова пополз вдоль забора. Он двигался среди высокой травы и через сотню метров увидел пролом в ограждении, возле которого дежурили два курсанта.
 Шура затих и прислушался. Постовые беседовали о различных аномальных явлениях природы.
 – Да, – сказал один. – Развелось всякой нечисти, а ты сиди и сторожи. Знать бы хоть, как оно выглядит.
 – Говорят, похоже на осьминога, – ответил его товарищ. – Только пестрое очень. И откуда только взялось?
 – А чего удивляться, этот бассейн уже лет двадцать не чистили вот и развелась всякая зараза.
 – Теперь всю эту контору на чистку закроют. Город неделю без воды сидеть будет, а то и две.
 – Слушай, а если оно сейчас через наш пост полезет? У меня очко не железное.
 – Да и у меня…
 Шурик ухмыльнулся. Он собрался с силами, оскалил зубы и, вытянув вперед скрюченные пальцы, выпрыгнул из зарослей.
 – Ы-ы-ы-ы!!! – закричал он, и этот жуткий крик расколол тишину надвигающихся сумерек.
 Курсанты испарились, оставив лишь запах испачканного белья. Шурик одернул трусы и шагнул сквозь пролом на свободу.
 Вскоре он уже растворился в лабиринте вечерних улиц.
 Расправу над Геной и Чебурашкой Карабас хотел осуществить быстро и по возможности бесшумно. Пистолет-пулемет с глушителем лежал на переднем кресле машины, в которую он заливал бензин, поругивая стоящего рядом Дуремара.
 Дело осложнял некий Мурзилка, о котором сообщил Дуремар. Карабас не знал его, но и не придавал ему большого значения, справедливо полагая, что против «Кольта» нет приема. Карабас не знал, что в эти минуты к Курскому вокзалу подъезжала электричка, в которой сидели Хрюша, Филя и Степашка.
 – Ты постучишься в номер, – сказал Карабас, когда они сели в машину, – и когда откроется дверь, начнешь стрелять. Потом ворвемся внутрь и доделаем остальных. Не дай Господь, что-то перепутаешь…
 Дуремар смотрел в окно, предчувствую что-то нехорошее. Когда они уже поднимались в лифте, Карабас спросил:
 – Надеюсь, ты не забыл, из какой дырочки у пистолета вылетают пули?
 Дуремар фыркнул и пощупал карман. И тут его передернуло. Пистолета не было! Может, в другом кармане? Нет, здесь тоже пусто.
 «Если я скажу Карабасу, он вырвет мне ноги. Что же делать? Наверно, пистолет вывалился в машине».
 Лифт остановился. Дуремар трясся, как отбойный молоток. Они пошли по коридору и остановились возле двери с номеров 627.
 – Здесь, – сказал Карабас. – Стучись.
 Дуремар поднял непослушную руку и неуверенно поскребся.
 – Входите, – раздался голос Гены.
 Дуремар в замешательстве оглянулся на Карабаса. Тот сунул руку под пиджак и решительно кивнул – входи!
 Гена, Чебурашка и Мурзилка пили чай и мирно обсуждали преимущества вакуумных бомб перед фугасными.
 – Дуремарчик! – воскликнул Чебурашка. – Входи, родной, тебя-то нам и надо!
 – Да ты не стесняйся, – сказал Крокодил. – Хочешь чайку?
 Дуремар ошалело вращал глазами, не зная, что сказать. Наконец он лязгнул зубами и выскочил за дверь. В коридоре Карабас схватил его за горло и свирепо зашипел:
 – Ты почему не стрелял, кретин?!
 – Я забыл дома свой пистолет, – тихо и внятно произнес Дуремар. Он уже был близок к обмороку.
 Карабас разорвал бы его на клочки, но тут дверь открылась и в коридор выглянул Чебурашка.
 – Ты куда убежал… – начал он, но увидев Карабаса, запнулся.
 Карабас отшвырнул Дуремара и схватился за пистолет. Но выстрелить не успел.
 Тяжелая подошва Чебурашкиного ботинка вонзилась в его толстое брюхо, а кулак опустился на затылок. Подоспевший Крокодил ухватил его руками за бороду, раскрутил вокруг себя и направил головой прямо в стену. Вдвоем они навалились сверху и начали заламывать руки.
 Мурзилка тем временем преследовал Дуремара, который драпал как заяц вверх по лестнице.
 Карабас притворился мертвым, а улучив момент так громко заорал, что Гена с Чебурашкой в испуге отскочили. Карабас огромными скачками помчался по коридору и скрылся за поворотом.
 Когда он выскочил из дверей гостиницы, к подъезду подкатило такси, из которого, размахивая бутылками, вывалились Хрюша, Филя и Степашка. Они были пьяны и счастливы, но сразу прочувствовали серьезность момента. Хрюша швырнул в Карабаса бутылкой, Степашка обозвал его вонючим хорьком, а Филя виртуозно плюнул ему на бороду.
 Однако, Карабаса это не остановило. Он вскочил в машину и мгновенно сорвался с места.
 – Наверх! – скомандовал подоспевший Чебурашка. – Помогите Мурзилке, он на крыше, а мы с Геной догоним Карабаса.
 Они сели в машину и исчезли так же неожиданно, как появились.
 Степашка отвесил пинка Филе, который застыл, пытаясь дать оценку происходящему, и они побежали вверх по лестнице, спрашивая у горничных, где здесь крыша. Спотыкаясь и падая, они вылезли наконец на горячий рубероид.
 – Кто здесь обижает Мурзилку?!
 – Сейчас так навешаем, что кишками блевать будешь!
 Наконец они заметили Мурзилку – он гонял Дуремара между телевизионных антенн и никак не мог поймать.
 Филя ухватил какую-то железку, но она крепко прилипла к битуму, и пока он ее отдирал, Хрюша и Степашка загнали Дуремара в угол, взяли его за руки и с размаху саданули об угол кирпичной вентиляционной стойки. У того перехватило дух.
 Мало чего соображая он пополз куда-то на четвереньках, и уполз бы, наверное, совсем, но тут подоспел Филя со своей железкой.
 Удар пришелся снизу и Дуремар с разбитой в кровь рожей отлетел к самому краю крыши. Некоторое время он балансировал, но затем перевалился-таки через низенький бортик и только его ноги мелькнули над карнизом.
 Друзья зажмурились в ожидании леденящего душу крика, но ничего такого не произошло. До их ушей донесся лишь глухой удар и сдавленные ругательства. Они подбежали к краю и увидели, что Дуремар свалился на козырек балкона метрах в трех ниже карниза. Сколько Дуремар не прыгал, выпрыгнуть ему не удавалось.
 – Да, – с досадой сказал Хрюша, – угораздило же тебя.
 Дуремар внизу рвал и метал.
 – И как ты выбираться будешь, ума не приложу, – посочувствовал Степашка.
 – Заткнись, свинья ушастая! – визжал Дуремар, разбрызгивая кровавые сопли.
 – Полегче насчет свиньи, – обиделся Хрюша.
 – Может тебе булочек принести? – предложил Филя. – Кто знает, сколько тебе здесь сидеть придется.
 Дуремар задохнулся от злобы. Он был страшен. Он рычал, визжал и прыгал, как орангутанг.
 – Ублюдки! Псы вонючие!
 Мурзилка невозмутимо закурил и сказал:
 – Вижу, что ты уже заскучал. А хочешь дам тебе телефон одной классной телки? Скоротаешь с ней вечерок-другой, пока не выберешься отсюда.
 Повеселившись вдоволь, друзья поставили на карнизе крестик, что б не забыть место и отправились в номер ждать Гену и Чебурашку.
 – Ну, держись, сучья кровь! – прошипел Чебурашка и вдавил педаль газа до пола.
 Карабас водил машину из рук вон плохо, но от этого было не легче. Тот, кто хоть раз участвовал в автомобильной погоне, знает, какое это тяжкое дело. К тому же дорога была очень неудобная – то и дело на пути почему-то попадались аккуратно сложенные штабеля картонных коробок. Тот, кто хоть раз видел автомобильную погоню в кино, знает, что коробки начинают попадаться всякий раз, когда гонишься за кем-то на автомобиле.
 Полоса разрушений, которую оставлял за собой Карабас, все увеличивалась. И все же друзья не унывали. Чебурашка крутил руль, а Гена, высунувшись из окна, громко кричал: «Поберегись!»
 В какой-то момент Чебурашке удалось проскочить через скверик и оказаться лоб в лоб с машиной Карабаса. Но тот успел крутануть руль и, сбив пару автоматов с газировкой, влететь в переулок. Чебурашка слишком поздно заметил, что из-за поворота высунулась морда «Камаза» с прицепом, груженым досками. Его водитель заметил опасность и резко нажал на тормоза, доски с грохотом посыпались из открывшегося борта.
 – Тормози! – закричал Гена.
 – Тормоза придумали трусы! – ответил Чебурашка и еще сильнее нажал на газ.
 Доски спасли друзей от неминуемой гибели: их машине не расплющилась о тяжелые бока «Камаза», а подпрыгнула на них, как на трамплине, и перелетела через препятствие.
 Впрочем, тут их ждала новая неприятность: «Икарус», оставленный кем-то у обочины. Машина перелетела через грузовик и воткнулась прямо ему в заднее стекло, застряв более чем наполовину. Таран удался на славу – ничего не взорвалось и даже не загорелось.
 Чебурашка, не теряя времени, выбил ударом обеих ног лобовое стекло машины, пробежал по салону автобуса и прыгнул в водительское кресло. Следом подоспел и Гена.
 «Икарус» резко тронулся с места, но их машина сзади даже не покачнулась, она так и осталась торчать из заднего окна. Зрелище было неординарным и встречные водители вели себя странно: один въехал в витрину парикмахерского салона, другой выпрыгнул на ходу из машины и бросился на газон, прикрыв голову руками, а какой-то гаишник начал отдавать честь.
 Между тем они уже выехали на окраины. По краям дороги потянулись бесконечные бетонные заборы, корпуса овощебаз и пыльные цеха заводов стройматериалов.
 Неожиданно Карабас остановил машину, выпрыгнул и, перебравшись через ветхий заборчик, побежал в сторону от дороги. Чебурашка успел крикнуть Крокодилу «держись» и резко крутанул руль направо. Ломая забор, автобус запрыгал по ухабистому пустырю. Повсюду серели развалины бетонных построек, остатки ржавых механизмов и кучи мусора. Грузная фигура Карабаса подпрыгивала среди чахлых березок, которые балансировали между жизнью и смертью на этой неживой, удобренной щебнем, цементом и мазутом земле.
 «Икарус» то и дело буксовал или бился боками о железки и рассыпавшиеся бетонные блоки, поэтому Гена с Чебурашкой решили бросить его и догнать Карабаса на своих двоих. Они успели заметить, что тот спрятался в облезлой кирпичной будке, и тут же раздались два выстрела. Пули прошли выше и левее и выбили щебенку из поломанных строительных плит, что лежали молчаливой грудой.
 Спрятавшись в тени этой груды, они открыли ответный огонь, понимая, что шансов подстрелить Карабаса практически нет.
 – Сиди здесь, – шепнул Крокодил. – Я зайду сбоку.
 Он пополз среди жиденькой травы, обдирая живот о камни, а Чебурашка выложил перед собой три запасные обоймы и начал постреливать в темный дверной проем, чтобы прикрыть товарища.
 Гена полз, укрываясь за кучами мусора. Он приблизился к будке, осмотрел ее и понял, что взять Карабаса с флангов или тыла не удастся – ни люков, ни окон, только дверь, из которой он отстреливался.
 Кстати, он уже не отстреливался – либо берег патроны, либо… Рассуждать было некогда, Гена подал знак Чебурашке, что бы тот перестал стрелять, сосредоточился и, выставив перед собой пистолет, бросился в темноту дверного проема…
 Натренированные глаза сразу привыкли к полумраку замкнутого пространства и определили, что непосредственной опасности нет. Карабас стоял посреди комнаты, тиская в руках зажигалку, и делал страшные глаза. Воняло соляркой, в углу валялась перевернутая бочка.
 – Стой! – воскликнул Карабас и в его голосе прозвучало нечто дьявольское. – Стой, иначе я подожгу солярку. Подумай, что с тобой тогда будет!
 – Ты лучше подумай, что будет с тобой, – спокойно сказал Чебурашка, который уже стоял за спиной Крокодила, почесывая подмышки пистолетом. – Мы-то успеем выпрыгнуть, а вот ты прожаришься до самых потрохов.
 На мгновение Карабас пришел в замешательство. Затем снова оскалился и ответил:
 – Не прожарюсь! – и шагнул назад. Горящая зажигалка упала на пол.
 Гена с Чебурашкой едва успели выпрыгнуть и упасть на землю. Столб пламени и черного дыма с ревом вырвался из двери и подпалил гнилые доски, что валялись рядом. Гена вскочил, но Чебурашка дернул его за ногу и вновь уложил рядом.
 – Лежи, сейчас рванет бочка…
 И действительно, когда температура воспламенила пары солярки в бочке, рвануло так, что по кирпичной будке побежали трещины.
 Когда пламя унялось, они осторожно заглянули внутрь. Свет пробивался через трещины, поэтому в будке было чуть светлее. Но никаких следов Карабаса они не обнаружили.
 – Дотла что ли сгорел? – удивился Гена.
 Чебурашка обследовал опаленные стены и сложную металлическую конструкцию, что ржавела на полу.
 – Я все понял, – сказал он наконец. – Это стабилизатор давления пара. Видимо под землей проходит толстая труба, а это клапан. Вот здесь задвижка для аварийного перекрытия, видишь?
 – Задвижку-то я вижу, а вот где Карабас?
 – Сейчас разберемся…
 Чебурашка зашел между стеной и механизмом и чем-то загремел.
 – Вот, смотри, – сказал он, отодвигая заслонку.
 Крокодил увидел темнеющий люк.
 – Ясно, – пробормотал он. – Вопросов нет. А может рванем туда, за ним, а?
 Чебурашка покачал головой.
 – Жизнь научила меня не лазить по всяким дырам, если не известно, как потом выбираться. И это правило не раз спасало меня.
 Они не знали, что в это время Карабас находился всего лишь в сотне метров и наблюдал за ними с верхушки старой водонапорной башни.
 Он нервно обкусывал ногти и шептал:
 – Не выйдет! Вы не сможете победить меня. Я непобедим. Я властелин подземелий. Вы против меня – котята, щенки, птенцы… Ничего… Скоро вам крышка. Я это твердо решил…
 Уже стемнело, когда они вернулись в гостиницу. Хрюша, Филя и Степашка уже протрезвели и наперебой рассказывали Мурзилке о своих приключениях в сельской глубинке.
 – Ну, как дела? – спросил Чебурашка. – Куда вы дели Дуремара?
 – Он чего-то обиделся, сидит там один на крыше…
 – Тащите его сюда.
 – Не стоит, – сморщился Хрюша. – Он весь в крови и в голубином дерьме, к нему прикоснуться-то противно. Лучше уж сами сходим.
 Они поднялись на крышу, нашли помеченное место, но Дуремара на козырьке не было. Был только окурок с прилипшим к нему выбитым зубом.
 – Вот черт! – огорчился Степашка. – Куда же он делся?
 – Либо вверх, либо вниз, – предположил Филя.
 Хрюша свесился вниз и прокричал:
 – Эй! Костяная голова! Ты где?
 Ответом был приглушенный гул вечерней Москвы. Тысячам ее жителей не было никакого дела до того, разбился ли Дуремар в лепешку, свалившись со страшной высоты или смастерил из штанов крылья и улетел в неведомые края.
 – Что ж, – подвел итог Чебурашка. – Это уже не имеет большого значения. Карабас объявил нам войну – мы тоже начинаем играть без правил. Завтра мы все едем в ресторан «Прага». Давайте спустимся вниз и обсудим детали операции.
 – А высунет ли Карабас нос после того, что сегодня произошло? – засомневался Гена.
 – Завтра увидим.

 4

 Ночь Шурик Сироткин провел беспокойно, прячась от милицейских патрулей, усиленных из-за событий на очистных сооружениях. Незадолго до рассвета он стянул с бельевых веревок мятые штаны и что-то вроде пиджака, а на одной из помоек раздобыл пару ботинок. Выглядел он, конечно, не слишком импозантно, но в глаза не бросался.
 На пустынных улицах стали появляться люди. Погода не заладилась – заморосил дождик, дунул холодный ветер. Шурик брел сквозь непогоду по улицам чужого равнодушного города, он казался сам себе жалки и ничтожным, голод, холод и дождь делали жизнь невыносимой.
 Люди, позавтракав, выходили из теплых квартир, они несли над головами зонты, на них была хорошая, сухая одежда, вечером они снова вернутся, вкусно поужинают, лягут в мягкие кровати.
 А он… Наживший в короткий срок столько врагов, не понятый никем скитался по промокшим кварталам, противостоя… кому? Он и сам толком не знал.
 Шурик остановился под козырьком подъезда и от нечего делать стал изучать объявления.
 «В понедельник занятия до 12:30». «Срочно требуется учитель эстетики». «С 15 числа физкультура в новом зале».
 «Да это школа! – подумал Сироткин. – Через пару часов детишки начнут приходить.»
 Внезапно дверь распахнулась и на Сироткина уставился не слишком дружелюбный парень в джинсовой куртке.
 – Ну и что ты тут встал? – спросил он.
 Шурик так растерялся, что сморозил ужасную глупость:
 – Я по объявлению… – пролепетал он.
 – Какому?
 – Вот, – Шурик указал на информацию про учителя эстетики.
 – М-да… А чего в такую рань-то?
 – Я только что с поезда, – едва слышно прошелестел Сироткин, задавая себе вопрос, а есть ли в этом городе железнодорожный транспорт?
 – Ну, ладно, заходи. Видок у тебя, конечно, совсем не учительский.
 – Под дождь попал… – объяснил Шурик.
 – А мне показалось, под поезд.
 Так как делать было нечего, они разговорились и даже чуть-чуть подружились. Парень оказался студентом, в школе он подрабатывал сторожем. На стене висели ключи от всех школьных дверей, поэтому сначала они пошли в столовую, где Шурик подкрепился остатками вчерашнего обеда. Затем в кабинете домоводства он выгладил одежду, а студент помог ему навести порядок с прической. Он так мастерски уложил отросшие за время скитаний волосы, укрепив их ободком, так подровнял жиденькую бородку, что Сироткин стал похож не то на художника, не то на священника.
 – Знаю я эту эстетику, – говорил студент. – Нам ее в институте проповедуют. Болтай о чем хочешь – стихи, музыка…
 В половине восьмого пришел директор – растерянный мужчина с красными глазами. Он провел Шурика к себе и затеял собеседование, которое затянулось минут на сорок.
 – Скажите, а где вы учились? – спрашивал он.
 – Рязанское высшее эстетическое училище, – ответил Сироткин, покрываясь красными пятнами.
 Директор задумался, потом почему-то сказал:
 – Да, я тоже коммунальный техникум оканчивал… А как вы относитесь к музыке?
 – Музыка есть высшее проявление поэтического полета мыслей души человека.
 Богемный вид, который придал Шурику студент, вызвал у директора уважение и доверие.
 – Ладно, – сказал он наконец. – Попробуем, что у вас получится. Будете преподавать у старших классов. Пойдемте знакомиться с учениками. Хочу сразу предупредить – у нас в школе ожидается проверка из ОблУНО, поэтому мы и хотим взять профессионального учителя эстетики. Предмет это новый, поэтому ему уделяется серьезное внимание.
 У Шурика от ужаса широко открылись глаза, но он так ничего и не сказал, надеясь удрать по дороге.
 Учительница литературы, которая волею судьбы вынуждена была преподавать эстетику, переживала в этот момент критическую ситуацию. Ей никак не удавалось доказать коммунистическое происхождение любви между мужчиной и женщиной, основываясь на примерах семей Карла Маркса и Фридриха Энгельса. В учебнике все было гладко и четко, а вот в реальности… На «галерке» уже начали громко спорить – а не было ли чего между Марксом и Энгельсом? И вдруг с третьего ряда раздалась мелодичная трель. Все затихли, предчувствуя недоброе. Это был Вовочка. Он достал из кармана радиотелефон и сказал:
 – Слушаю… Да… Ну и что? Хорошо, выгружайте пока все в третий ангар, а платежки я привезу через полтора часа.
 – Вовочка! – взвизгнула учительница. – Давай сюда свои игрушки и занимайся уроком.
 – Вы, Мария Ивановна, за эту игрушку всю жизнь не расплатитесь, – спокойно ответил Вовочка. – Я вас не трогаю и вы меня не трогайте.
 – В этот момент в дверь вошел смертельно бледный Сироткин в сопровождении директора.
 – Доброе утро. Это ваш новый учитель эстетики. Давайте, Мария Ивановна, оставим их наедине.
 Мария Ивановна вздохнула с огромным облегчением и исчезла.
 Шурик с выпученными глазами торчал перед классом и пытался вспомнить, что в таких случаях говорят. Впрочем, класс смотрел не на него, а на Вовочку. Тот с сомнением разглядывал Сироткина.
 Наконец он махнул рукой и кивнул, если не одобрительно, то во всяком случае снисходительно. Класс зашуршал, грохнул партами и встал в знак приветствия. Шурик от испуга едва не наделал в штаны. Однако, попадая в спектакль, надо играть свою роль до конца…
 – Если есть какие-то вопросы, я отвечу, – промямлил он.
 Вопросы посыпались немедленно.
 – Тебя как зовут-то бедолага?
 – Шурик…
 – Как? Жмурик? Ну и что нового в мире эстетики?
 – Да так… Много всякого.
 – А ты читать-то умеешь?
 – А где носки забыл? На книжки поменял?
 Шурик чувствовал себя скверно. Он хотел было уже убежать, но тут с первого ряда поднялась очень толстая ученица Даша. Задыхаясь и потея от волнения, она спросила:
 – А вот нам тут по эстетике про коммунистическую любовь говорили. А вы тоже про любовь будете рассказывать?
 Вопрос поставил Сироткина в тупик, ибо практический опыт по этой части был у него не велик. Однажды, правда, он пьяный шел из клуба и увидел лежащую во ржи Марью – дородную непутевую девку, доярку из его колхоза. Она так соблазнительно выставила на дорогу свои жирные икры, издавая при этом странные звуки, похожие на древние перуанские гимны, что Сироткин упал в ее жаркие объятия и остался в них до утра, пока роса не выгнала их обоих из посевов. Но все это было так давно, что вся любовь из памяти выветрилась, осталась лишь исколотая колосьями задница.
 – Ну, что вам рассказать, ребята? – неуверенно начал Шурик. – Бабы все разные и к каждой свой подход нужен. Мужики рассказывали, за иной с месяц бегаешь, а она тебя мордой в дерьмо. А другой стакан нальешь – и любовь до гроба. Я помню, как-то раз налетел… Деревня есть у нас – Большие Киборги, там клуб. Я к одной телке подвалил, а мне за это так харю расковыряли, что я потом неделю с кровью какал…
 – Эстет, – задумчиво сказал кто-то из учеников.
 Сироткин понял, что проболтался, и прикусил язык.
 – Ну ладно, – сказал Вовочка. – С любовью все нам ясно. А вот объясни-ка моим парням, как водку пить – эффективно и эстетично. А то они как налакаются, так в городе военное положение вводят.
 Шурик почувствовал себя увереннее – тема была близка.
 – Тут я вам вот что скажу, ребята. Главное в этом деле водку с вином не мешать. Особенно с красным. Да и вообще, если нажраться хочется – берите водку, а не вино. От вина только отрыжка вонючая. А если культурно посидеть – тогда другое дело. Но культурно посидеть у вас не получится, это я вам сразу говорю. За маму, за папу – и понеслось… Плавали, знаем.
 Класс притих. Все внимательно слушали, некоторые даже конспектировали.
 – Закусывать лучше соленым, причем в пропорции один к трем. Если с утра хреново – лучше не опохмеляйтесь. Не надо, пока молодые, а то потом намучаетесь. Но если чувствуете, что перебрали, тогда первое дело – два пальца в рот. Это я вам как учитель говорю.
 Эстетическое воспитание было в самом разгаре, когда кто-то предложил перейти к практике. Шурик призадумался. У них в ПТУ практика всегда стояла первым номером. Поэтому он сказал:
 – Я не против, конечно. Собирайте деньги и айда до гастронома.
 Ученики начали шарить по своим карманам, но Вовочка пренебрежительно воскликнул:
 – Хватит мелочью трясти. Вот, – он положил на парту несколько купюр, – я угощаю. Пусть Гнутый сбегает.
 С задней парты немедленно поднялся нечесаный, похожий на шимпанзе ученик. Ни слова не говоря, он схватил деньги, выпрыгнул в окно и побежал по газону, слегка касаясь длинными узловатыми руками травы.
 Класс начал решать, из чего пить. Наконец сошлись на коллекции почв, оставшейся после старого учителя географии. Образцы почв высыпали в цветочные горшки, а баночки помыли в туалете. Хватило на всех.
 Шурик в ожидании начала банкета, задумчиво рассматривал стенгазету. На ней был единственный рисунок: нестриженный долговязый хулиган вешает на березе октябренка. Под картинкой значилось: «Хряков из седьмого Б бьет первоклассников». Ниже было подписано: «В седьмом Б у всех 7-Б, гы!»
 Вскоре вернулся посланник. Он принес две сумки водки и три банки соленых кабачков. Застолье получилось теплым и душевным. Шурик братался с учениками, пил с ними за здоровье, а когда прозвенел звонок, кто-то хлопнул его по плечу и сказал: «Не дергайся. Второй урок – тоже эстетика».
 Водка подходила к концу. Ученики собрались в кучки, усадили учениц на колени, закурили и неспешно беседовали о своих ученических делах. Вовочка вывел Сироткина в коридор, угостил сигареткой и сказал:
 – В общем я понял, какой ты к черту учитель эстетики. У нас тут много проходимцев побывало, не ты первый, не ты последний.
 Шурик вздохнул и сокрушенно покачал головой.
 – Но ты душевный парень, ты мне нравишься. Давай поможем друг другу, – продолжал Вовочка. – Есть одно дельце, но некому взяться. Мои ребята всю неделю на складах товар принимают, а у меня контрольная по алгебре на носу. Может ты сделаешь, тебя ведь все равно к вечеру выгонят, а то и в милицию сдадут?
 – А что, трудное дело? – с недоверием спросил Шурик.
 – Нисколько. Груз надо в товарном вагоне проводить до Москвы. Но только срочно, а то контракт сорвется. Какой-то шизик заказал партию разных странных вещей, но мне-то все равно, какие вещи, лишь бы деньги на бочку…
 – Вообще-то мне как раз нужно в Москву, – сказал Сироткин. – Я должен попасть на прием в КГБ или МВД.
 – Ну это само собой. А сначала ты организуешь перегрузку товара из вагона в машину и доставку по указанному адресу. Отдашь заказчику счета и накладные и – свободен. Топай в свое МВД. Ну что, о'кей?
 – Ага, о'кей. Когда ехать?
 – В этом конверте все документы и еще командировочные. Зайди за школу, там зеленый «BMW», в нем – Жора, мой шофер. Он отвезет тебя в офис, там ребята все объяснят.
 Шурик заглянул в прокуренный класс, выпил на посошок, попрощался с учениками, расцеловался с ученицами и пулей вылетел из школы, едва не изувечив группу серьезных мужчин и женщин, что стояли у дверей.
 Шурику повезло – он вовремя скрылся. Шурик не знал, что серьезные мужчины и женщины как раз и были теми инспекторами ОблУНО, что пришли проверять преподавание эстетики в этой школе.
 – Мурзилка опаздывает, – заметил Чебурашка, нервно постукивая пальцами по приборной панели машины.
 – Наверно, ищет подругу, – сказал Гена.
 – У него столько этих подруг, что и искать незачем. На каждом углу по подруге.
 Хрюша, Филя и Степашка сгрудились на заднем сиденьи и играли в «мясо».
 – Хватит вам машину раскачивать! – прикрикнул на них Чебурашка. – Лучше вспомните еще раз план операции.
 – А чего там вспоминать, – невозмутимо ответил Хрюша. – Заходим в кабинет, переодеваемся, сидим и ждем, пока Мурзилка не сцепится с Карабасом. Потом выскакиваем и уносим Карабаса в машину.
 – Кабинет второй справа, – уточнил на всякий случай Чебурашка. – И чтоб никакой водки. Не вздумайте сорвать мне дело!
 Рядом с машиной материализовался запыхавшийся Мурзилка. Он держал под руку худенькую девчонку в джинсах.
 – А вот и мы. Познакомьтесь, это Дюймовочка.
 – Прекрасно, – мрачно сказал Чебурашка. – Ты ничего не забыл?
 – Все помню. Сидим, отдыхаем, ждем Карабаса. Потом я подхожу к нему и… В общем, начинаем драться.
 – Постарайся все-таки, чтобы именно он начал драку. Это ты умеешь, я знаю.
 – Ну что, тогда мы пошли?
 Мурзилка с Дюймовочкой скрылись под широким козырьком ресторана «Прага». Столик был заранее заказан и оплачен Чебурашкой.
 Осенний вечер золотил московские крыши. Шум Арбата доносился сквозь полуоткрытые окна машины. Чебурашка попытался сосредоточиться и унять волнение.
 От удачи сегодняшней операции зависело многое. Если у них не выйдет схватить Карабаса сегодня, он ляжет на дно и достать его оттуда будет чрезвычайно трудно. Почти невозможно…
 Видя, что Филя, Хрюша и Степашка снова начали потихоньку играть в «мясо», Чебурашка взглянул на часы и сказал им:
 – Ваша очередь, парни. Сумки с милицейской формой в багажнике.
 Они вылезли из машины, взяли тюки, но у входа в ресторан наперерез им бросился швейцар, крича, что вход с ручной кладью запрещен.
 В ответ Хрюша взмахнул у него перед носом красной книжечкой и быстро шагнул в дверь, чтобы тот не успел прочитать полустершуюся надпись: «Удостоверение почетного участника строительства
 Царицынского мясокомбината».
 Внутри била по ушам музыка. Друзья прошмыгнули в кабинет и начали поспешно натягивать милицейские мундиры и фуражки. Через пять минут Степашка выглянул за портьеру и сообщил, что Чебурашка тоже зашел в ресторан и занял позицию на балконе. Гена ждал всех в машине.
 Прошло уже минут десять. Карабас не появлялся. Друзья заскучали: Хрюша с мрачным видом подкидывал на ладони зеленоватую котлету, которую нашел под столом, а Филя выковыривал антенной рации кусочки сала из тонко порезанной любительской колбасы. Наконец у Хрюши не выдержали нервы.
 – Чебурашка говорил, чтоб мы водку не пили? А мы и не собираемся ее пить.
 И он выставил на стол две бутылки коньяка. Все заметно повеселели. Первая бутылка закончилась быстро, а когда начали открывать вторую, из рации донесся голос Чебурашки: «Всем приготовиться. Карабас в зале. Он один…»
 Мурзилка не скучал. Он подливал подружке портвейна «555» и весело рассказывал, как в молодости они с мальчишками ходили бить камнями лягушек на болото.
 Карабаса он узнал сразу, хотя видел его только на фотографии. Мурзилка отставил стакан и занялся наблюдением.
 Карабас двигался зигзагами между столиками. Вот он остановил официантку и показал ей коробочку, в которой лежал окруженный грязной ватой ампутированный человеческий палец. Та завизжала и уронила на пол поднос с графином настоящего французского коньяка по цене 160 долларов за литр. Карабас захохотал и пошел дальше. Он сел за свободный столик, усадил к себе на колени другую официантку – помоложе, и принялся угощать ее полураздавленными печеными картофелинами, которые доставал прямо из кармана. Официантка смеялась, потому что Карабас шептал ей на ухо всякие гадости: его красное лицо дрожало и переливалось, как налитый кровью презерватив.
 Мурзилка понял, что пришло время действовать. Он взглянул на Чебурашку, который невозмутимо пил кофе на балконе и подошел к столику Карабаса.
 – Привет! – весело сказал Мурзилка и уселся напротив. – Ты уже вылечил свой сифилис?
 Официантка поперхнулась, выплюнула картофелину и побежала полоскать рот марганцовкой. Карабас в смятении уставился на Мурзилку, пытаясь вспомнить, где он видел этого нагловатого молодчика. А тот не терял времени.
 – А у тебя чай совсем остыл, – огорченно сказал Мурзилка, окунув палец в стакан, который Карабас незаметно стянул с соседнего столика.
 Карабас поглаживал в кармане клавишу передатчика, соображая – вызвать ли ему сразу телохранителя из машины или просто запустить этому парню в рожу пепельницей.
 А Мурзилка только входил в раж.
 – Закуривай! – предложил он и поднес зажигалку к бороде Карабаса.
 Борода не вспыхнула, но стала тлеть, причем так вонюче, что с соседних столиков начали отсаживаться люди.
 – Ах, какой я неловкий! – извинился Мурзилка и исправил свою оплошность, плеснув Карабасу на бороду содержимое стакана. Борода зашипела и постепенно перестала дымиться.
 Карабас вскочил и хрипло закричал:
 – Что вы себе позволяете! Это вам не сарай!
 Чебурашка с готовностью поднялся и произнес с расстановкой:
 – А если это не сарай, то кто тебя, свинью сюда пустил?
 Карабас скривил лицо и хотел было уже запрыгнуть на стол и уже оттуда обрушиться на Мурзилку, но вдруг почувствовал подвох. Причем так явственно, что задрожали ноги. Он вспомнил, что мельком видел этого парня в номере у Чебурашки и Гены. Видимо это и был тот самый Мурзилка…
 Что делать? Ошибка может дорого стоить. Наверно он неспроста тут изображает клоуна, ведь что-то за этим кроется?
 Все эти чувства так отчетливо проявились на лице у Карабаса, что Мурзилка понял – операция на грани срыва. Время стремительно уходило и Мурзилка решился. Он взял со стола бутыль с минералкой и разбил ее об голову Карабаса. Тот мешком свалился под стол. Затем вскочил, посмотрел на Мурзилку как-то очень подозрительно и вновь упал. На этот раз окончательно.
 Хрюша, Филя и Степашка этот момент пропустили, потому что оживленно обсуждали – почему Мурзилка привел такую корявую девку и отчего только одну. Однако, Карабас так шумно рухнул, что они поняли – время действовать.
 Они выскочили из укрытия и приступили к задержанию.
 Филя взял Мурзилку за рукав и тот, сделав капризное лицо, начал слегка вертеться, давая окружающим понять, что сопротивляется. Хрюша и Степашка принялись дубасить лежащего Карабаса ногами по голове.
 Все бы ничего, но посетители начали роптать:
 – Совсем менты озверели!
 – Раненого избивают…
 У кого-то не выдержали нервы: раздался пьяный крик «бей ментов» и обеденный зал превратился в безобразную свалку.
 Те кто желал подраться, не стали разбираться, где мент, где человек и били того, кто ближе. Сначала загремела разбитая посуда и мебель, потом захлопали выстрелы, с потолка посыпались лепные украшения и наконец огромная люстра со звоном упала на танцплощадку. Грохот привел в чувство Карабаса. Он поднялся на четвереньки, бочком отполз к стене и дал деру. Наши друзья, на которых в этот момент наседало не меньше двадцати человек, ничего не заметили.
 Битва была жаркой и неистовой. Мурзилка крушил своими квадратными кулаками вражеские хари, Филя и Степашка размахивали стульями и только Хрюша нашел время, чтобы взглянуть на балкон. Чебурашки и след простыл. Это был сигнал к отступлению.
 Хрюша выхватил из кармана пузатую бутылочку немецкого пива и заорал, перекрывая шум бойни:
 – Ложись, падлы-ы-ы-ы! У меня бомба!
 Уцелевшие стекла задрожали от женского визга, публика бросилась под столы и в проходы. В наступившей тишине вновь раздался голос Хрюши:
 – Кто не спрятался – я не виноват…
 И он разбил бутылку об чью-то голову, торчащую из обломком мебели.
 – Все, парни. Берем свои задницы в охапку и рвем отсюда. Карабас, кстати, так и сделал…
 – Ну, спасибо… – сказал наконец Чебурашка после того, как они десять минут молча просидели в машине.
 Никто не ответил, настроение было паршивое.
 – И где я теперь буду искать Карабаса? – снова сказал он.
 – Мы не виноваты, – буркнул Степашка. – Сам же видел, как все получилось…
 – Я вижу пока только одно – от вас так несет спиртным, что в машине курить страшно.
 – Неправда, мы мятной жвачкой заедали.
 – А почему ты не сплющил его, когда он выходил из ресторана? – набросился вдруг Чебурашка на Крокодила. Но потом вдруг смутился и остыл: – Извини.
 – Ничего, – сказал Гена. – Я вбил бы его в тротуар по самые каточки, но тут его встречала такая туша!.. Нет слов, это просто глыба мяса! Видимо, тот самый Урфин Джюс. Он порвал бы меня, как фуфайку. А стрелять нельзя – центр Москвы…
 Чебурашка протяжно и печально вздохнул.
 – Ну ладно… Надо ехать. Постараемся что-нибудь еще придумать. Слушай, Мурзилка, а как твоя подруга, что с ней?
 – За Дюймовочку не беспокойтесь, – ответил Мурзилка. – Это не баба, а конь с яйцами. Она себя в обиду не даст.
 – Вот ей-то и надо было поручить захват, – задумчиво сказал Чебурашка и кивнул Крокодилу. – Трогай.
 Филя был не прав, когда говорил, что Дуремар ушел с козырька балкона либо вверх, либо вниз. Дуремар ушел скорее вбок. А дело было так.
 Ни он, ни наши друзья не заметили, что над гостиницей высоко в небе кружит странный летательный аппарат. И конечно, никто не подозревал, что пилотирует его некая особа по имени Гаечка, а с ней два приятеля – Чип и Дейл. Они вели между собой весьма унылый разговор.
 – Проклятье! – ворчал Дейл. – Уже неделю мы носимся по этому грязному городу и до сих пор никого не спасли. А деньги, между прочим, на исходе.
 – А может скинем кому-нибудь на голову вот этот ящик с инструментами, – предложил Чип, – а потом его же и спасем?
 – Кого спасем – ящик?
 – Хватит вам гундосить, – оборвала их Гаечка. – Дайте мне лучше баночку пивка.
 – Пиво только на вечер осталось! – затараторил Дейл. – Завтра мне придется брать бидон и ходить по местным рыгаловкам, искать эту разбавленную поросячью мочу, которую они тут называют пивом. А ты и так уже набралась, того и гляди, впишешься в какую-нибудь башню.
 – Эй, глядите! – закричал Чип. – Интересно-то как!
 Все свесились с гондолы и увидели на крыше высокого здания несколько бегающих фигурок, едва различимых из-за большого расстояния.
 – Насколько я понимаю, – задумчиво произнес Чип, – вон те четверо пытаются загасить вон того одного. И видимо, кого-то из них нужно спасать.
 – Если мы будем спасать того одного, – так же задумчиво проговорил Дейл, – то рискуем получить по шее от тех четверых. А если спасать тех четверых, то…
 – Я предлагаю обождать, – подвела итог Гаечка.
 Ждать пришлось недолго. Как известно, Дуремар перевалился на козырек балкона и остался там скучать. Спасатели дождались, пока он останется один, и их воздушное судно остановилось у края крыши.
 – Эй! – позвал Чип. – Хватит тебе там сидеть. Мы темя будем сейчас спасать.
 Дуремар с изумлением уставился на странную компанию и слегка поежился.
 – Летите своей дорогой, – мрачно сказал он. – Не надо меня спасать. Обойдусь без посторонних.
 – Если ты считаешь, что питаться остаток жизни голубиным дерьмом – стоящее дело, то оставайся. Трогай, Гаечка.
 Дуремар посмотрел вслед удаляющемуся аэролету и подумал: «Зря я их прогнал. Может они и правда меня хотели спасти.»
 Спасатели облетели вокруг гостиницы и появились с другой стороны.
 – Ну как, ты еще не соскучился?
 – Соскучился, черт с вами, спасайте.
 – Ну тогда лезь к нам.
 Дуремар со страхом посмотрел на шаткую конструкцию.
 – Вы что, всерьез думаете, что я полезу в эту летучую парашу?
 – Можешь конечно и не лезть, – изрек Дейл. – Но тогда через пару недель ты сам превратишься в парашу.
 Дуремар махнул рукой и, обливаясь холодным потом, залез в гондолу. Они плавно отчалили.
 Спасатели оказались общительными ребятами. Всю дорогу они развлекали его анекдотами. А кроме того, они не просто спустили его на землю, а доставили, куда он просил – к резиденции Карабаса.
 – Ну парни, если б не вы, пропал бы! И как это вы подвернулись?! – восклицал повеселевший Дуремар. – Спасибо вам огромное, спасибо!..
 – Не за что. С тебя сорок баксов.
 Лицо Дуремара приобрело цвет перезревшего огурца. Он выпучил глаза.
 – Каких баксов?.. Каких сорок?..
 – Желательно, американских. А что ты так удивился, думал, мы тут за спасибо жизнями своими рискуем, вас, олухов спасаем?
 – Ну ладно… – вяло пробормотал Дуремар. – Я вам сейчас вынесу.
 – А не брешешь?
 – Ну что вы, парни! Я же вам жизнью обязан.
 Дуремар, конечно, брехал. Его карманы пухли от долларов – аванс, выданный Карабасом, был почти нетронут. Но сама мысль отдать кому-то деньги казалась ему чудовищной.
 Спасатели прождали не меньше часа, прежде чем пошли за Дуремаром. Но увы – дом был давно заброшен и абсолютно пуст. Гаечка нашла в подвале лишь мощную железную дверь, из-за которой порой раздавалось слабое кряхтенье.
 – Провел нас, как щенков! – прошипела Гаечка. – Пусть только попадется – разорву ему пасть до самой задницы, на собственной прямой кишке удавлю, падаль вонючая!
 – Это не выход, – сказал Чип. – Мы должны установить за этим домом наблюдение, и как только этот парень выползет, вытрясти из него не сорок баксов, а… А значительно больше! Вот мой план.
 – А уж потом я его сморщу, как гармошку! – сказала Гаечка.
 – Наконец-то настоящее дело! – радостно воскликнул Дейл и передернул затвор пистолета.
 – Ну, если и этот вариант не пройдет, тогда я не знаю, что делать! – со вздохом сказал Чебурашка, останавливая машину рядом с районным управлением внутренних дел.
 – Какой-то выход все равно должен быть. Я уверен, что рано или поздно Карабас снова где-нибудь засветится, и уж тогда он от нас не уйдет, – успокоил его Гена.
 Дежурный сержант был предупрежден и сразу проводил их к кабинету начальника УВД.
 Дядя Степа, расстегнув мундир сидел за столом и корректировал бюджет на следующий год.
 – Так вот каким ты стал, Дядя Степа-милиционер! – сказал Чебурашка.
 Дядя Степа вздрогнул, поднял глаза и вскочил во весь свой огромный рост, задев головой кончик люстры. Рот его растянулся до ушей, он открыл его и сказал, не скрывая радости:
 – Ну наконец-то! Между прочим, был милиционер, а теперь – полковник милиции – начальник УВД.
 – Ну ты не очень-то выпендривайся, а то получишь по шее, как в старые добрые времена.
 – Ты до моей шеи не допрыгнешь! – расхохотался Дядя Степа. – Даже, если встанешь на стол. Ну, рассказывайте, какие проблемы?
 Крокодил и Чебурашка коротко рассказали ему историю с похищением Карло. Дядя Степа слушал и хмурился. Наконец он сказал:
 – Все понятно. Дело, конечно, дрянь. Но вряд ли я вам помогу, ребята. Если бы я знал, где искать Карабаса, он давно сидел бы у меня в живом уголке.
 – Но в чем же дело?
 – Он очень чисто работает. Очень! Да, мы знаем, что он причастен к тем или иным делам, но доказательства… Их вообще нет, ни один прокурор не примет наши догадки за аргументы.
 – Ну так хватай его, – предложил Гена. – Хватай, давай нам, а доказательства мы уж добудем.
 – В том-то и дело, что я даже схватить его не могу. Его нужно искать, используя все силы и средства, а для этого нужны основания.
 – Неужели их нет? – удивился Чебурашка.
 – А ты что думал? Если в министерстве меня спросят, какого черта я сорвал работу УВД и бросил всех людей на поиски какого-то Карабаса, что я отвечу? Формально он чист перед законом, как рюмка перед застольем.
 – А разве похищение Карло – это не основание? – спросил Крокодил.
 Дядя Степа вздохнул и достал папиросы.
 – Ты видел, что Карабас похитил Карло? – спросил он.
 – Нет, конечно.
 – А кто видел?
 – Ну… Видимо тот, кто похищал.
 – Вот именно! Найди мне хотя бы двух свидетелей, заставь дать показания – и я подниму весь ОМОН, весь уголовный розыск, я поставлю на уши всю Москву. А иначе любой вышестоящий генерал забьет меня в очко с такими операциями.
 Чебурашка переглянулся с Геной. Оба понимали, что дело плохо.
 – Ну ладно, – сказал Чебурашка. – Видно, мы зря тебя побеспокоили. Пойдем, Гена, не будем ему мешать.
 И он встал, собравшись уходить.
 – Да сядь ты на место! – раздраженно воскликнул Дядя Степа. Он перебирал пальцами папиросу и думал чем-то. Наконец он закурил и нажал кнопку селектора.
 – Петров, – сказал он в микрофон. – А где там наш молодожен?
 – Погиб при исполнении супружеских обязанностей, – ответил голос неведомого Петрова.
 – Шутки в сторону, Петров. Где он?
 – Сейчас позову.
 В динамике затрещало, зашуршало, затем раздался другой, более молодой голос.
 – Слушаю, товарищ полковник.
 – Как там у тебя дела? Что с пропавшей курткой из общежития?
 – Дело закончено. Лица установлены, похищенное изъято. Там действовала целая мафия.
 – Ладно… А кража поросенка у гражданки Кусматовой, тоже мафия?
 – Так точно, завтра ребята поедут их брать.
 – Зайди-ка ко мне.
 Дядя Степа раздавил папиросу и с довольным видом откинулся на спинку кресла.
 – Сейчас дам вам своего лучшего опера, – сказал он. – Парень молодой, но очень толковый. Он покатается с вами по городу, поговорит кое с кем. Может, чего и зацепите.
 – Сомневаюсь, что нас спасет один опер, – покачал головой Чебурашка. – Но если он что-то найдет – с меня ящик виски для твоего уголовного розыска.
 – С этого надо было и начинать…
 Скрипнула дверь.
 – Разрешите, товарищ полковник.
 – Ну вот! – радостно сказал Дядя Степа. – Знакомьтесь, это…
 – А нас не нужно знакомить, – прервал его Чебурашка, вставая.
 Их действительно не нужно было знакомить. В дверях стоял Колобок.

 5

 Поздно вечером разразилась гроза. Струи дождя с шумом хлестали пустынные улицы, но Карабас, который находился в тиши подземелья, ничего не слышал. Он спал, развалившись поперек кровати, и видел сон, как памятник «Рабочий и колхозница» передрался сам с собой и рабочий гулко бил своим молотом колхозницу по спине, а та норовила рубануть ему серпом под колени.
 В час тридцать его разбудил Урфин Джюс.
 – Шеф, вставай, товар привезли.
 – По лбу ей, по лбу! – закричал сонный Карабас и вскочил. – Где товар, зачем?
 – Грузовик пришел с вокзала. Все, что мы заказывали – инструменты, оборудование, осветители, еще какая-то дребедень.
 Сон как рукой сняло. Они поднялись наверх и вышли во двор заброшенного здания. Здесь уже царило оживление – люди Карабаса в брезентовых плащах с капюшонами суетились вокруг мокрого «Камаза» и заносили под навес длинные ящики.
 – Что это? – спросил Карабас.
 – Это трубоходы, – ответил Урфин. – Вон в тех коробках системы связи, в других – сантехника австрийская. А сейчас разгружают товар, который привез вон тот волосатый парень.
 Волосатый парень стоял рядом с дверями фургона и, прикрыв рукой листы от дождя, ставил в них галочки. Стоит ли говорить, что это был Шурик Сироткин?
 По просьбе шефа Урфин Джюс принес одну из коробок. Карабас стер с этикетки рукавом воду и прочитал:
 – «Секс… Шоп… Розовый бульвар». Что это? Я не припоминаю…
 – Это надувные бабы, – напомнил Урфин. – Помнишь, ты увидел в журнале и заказал парочку десятков?
 – А! – обрадовался Карабас. – Очень интересно, ну-ка…
 Из подвала показался заспанный Кащей. Он уже пережил нервный кризис и в некотором роде даже выздоровел.
 Кащей потянулся, зевнул и… И так и остался с открытым ртом и поднятыми руками.
 – Шеф! – крикнул он Карабасу, когда первое потрясение прошло. – Шеф, мне нельзя волноваться, но я взволнован.
 – Ну что еще? – недовольно спросил Карабас. Он залез в коробку, но вместо пухлых и красивых резиновых баб там было нечто бесформенное, помятое, непривлекательное.
 – Шеф! – горячо зашептал Кащей, пока Урфин надувал бабу. – Видишь того придурка возле грузовика?
 – Ну и что? Он привез мне надувных баб.
 – Ты знаешь, кто это? Это Иванушка, ты понял!
 – Да пусть хоть Аленушка, мне плевать.
 – Слушай меня скорей! Он работал в НИИ ядерной физики начальником отдела. В 25 лет он был уже кандидат наук! А потом его отправили в какую-то африканскую республику что-то монтировать. Там в него влюбилась дочка ихнего президента, то ли короля. И они поженились!
 – А она без свистульки! – разочарованно протянул Карабас, рассматривая надутую женщину. Он был уверен, что все резиновые игрушки делаются со свистульками.
 Кащей нервничал из-за того, что его не очень-то слушают, но продолжал.
 – Кому-то из придворных это не понравилось и ему сделали амнезию. Ты знаешь, что такое амнезия? Ему промыли память, но перестарались, и он теперь лопух! А потом отправили обратно. Он теперь полный лопух!
 Карабас с неприязнью щупал бабу. Он был недоволен, что она такая хлипкая и совсем не такая красивая, как была в журнале.
 – Я знаешь чего не пойму? – спросил он Кащея. – За каким чертом ты мне все это рассказываешь?
 – Я думал тебе интересно, – ответил сконфуженный Кащей. – Все-таки редкая история.
 – Да иди ты в задницу со своими редкими историями. Все, я спать…
 Вдруг Кащея осенило.
 – Постой! – вскричал он. – Он же полный лопух! Его можно в любом деле использовать. Можно хоть бомбу ему в трусы засунуть и отправить к Чебурашке.
 – Да? – слегка заинтересовался Карабас. – Ну попробуй его привлечь. Осторожно узнай, не работает ли он на кого-то. Потом намекни, что он может пока побыть у нас. И еще дай ему понять, что здесь можно хорошо заработать. Все, действуй, а я пошел спать.
 – Будет сделано, – пообещал Кащей и, натянув желтую шапочку из тюленьей кожи, вышел под дождь. Он занял позицию в метре от Сироткина и простоял там минут десять с очень таинственным видом. Когда разгрузка закончилась, он осторожно узнал:
 – На кого работаешь?
 Потом, не давая опомниться, намекнул:
 – Можешь пока побыть у нас.
 И тут же дал понять:
 – Кстати, здесь можно хорошо заработать.
 Уговорить Сироткина не составило большого труда.
 Карабас уже двигался к дверям, когда к нему подлетел один из охранников.
 – Срочное сообщение из второго бункера!
 – Что?
 – Старый хрыч Карло…
 – Ну?
 – У него неприятности.
 – Дальше?
 – Он умер.
 – Почему? – искренне удивился Карабас.
 – Его кормили печеной редькой. Осмелюсь доложить, я бы тоже умер.
 – Ну и черт с ним, – сказал Карабас и зевнул. – Все равно бы я его загубил.
 Он повернулся, но охранник не дал уйти.
 – Что прикажете делать с телом?
 Карабас одарил его долгим тяжелым взглядом.
 – Подайте его к кофе вместо бисквита.
 – Осмелюсь доложить, не пойдет, – охраннику было не до шуток. – К кофе не подают мясных блюд.
 – Ну тогда порубите на куски и украсьте рождественскую елку, – начал раздражаться Карабас.
 – Тоже не годится. До Рождества еще долго, а мясо…
 Карабас топнул ногой и закричал:
 – Да бросьте вы в шахту этот кусок дерьма, в шахту! И не лезьте со всякой ерундой.
 Он снова собрался уходить и снова это не удалось. Помешал Урфин.
 – Слушай, а что с бабами-то делать?
 – А… – махнул рукой Карабас. Вклейте им свистульки и поставьте… Ну хоть в спортзал – пусть ребята удары отрабатывают. Все, до утра меня не беспокоить.
 – Шеф, – снова позвал Урфин. – А свистульки им вклеивать где?
 Карабас побелел от гнева. Он взял телохранителя за шиворот и прокричал ему в лицо такое, что все окружающие стыдливо опустили глаза и захихикали.
 За руль Колобок уселся сам. Выезжая на Фрунзенскую набережную, он вдруг спросил:
 – А этот ваш Карабас – он блатной или так, фраер?
 – Да так… – пожал плечами Чебурашка. – Приблатненный.
 – Ну тогда сначала заедем в «Розу». Может там ребята что-то знают.
 Через двадцать минут они остановились возле кооперативной закусочной, переделанной из обувной мастерской.
 – Идите за мной и смотрите в оба, – строго предупредил Колобок. – Неделю назад здесь брали одного лопуха за подделку пенсионного удостоверения. Оказалось, тут целая мафия.
 Посетителей в столь ранний час было немного – пожилой рабочий с тарелкой рогаликов и стаканом чая, а еще провинциальная бабушка, которая кушала привезенное с собой сало. Угрюмый бармен смотрел телевизор и изредка громко, но совсем невесело смеялся.
 Колобок тихо проскочил к прилавку и рявкнул:
 – Где ты был 14 мая 1976 года в 18 часов 50 минут?!
 Бармен вскочил, бестолково хлопая глазами, затем узнал Колобка, еще больше испугался и залопотал всякую глупость:
 – Это не я… Я в садик ходил… Я не хотел… Я…
 – Что ты якаешь, как болван! – еще злее крикнул Чебурашка. – Отвечай на вопрос!
 – Да я ж ничего не знаю, – едва не расплакался бармен.
 Колобок подошел к нему вплотную и взял за пуговицу.
 – Знаешь в чем твоя главная ошибка? – с напряжением сказал он. – В том, что держишь меня за фраера, которому можно впарить любую туфту. Но я-то не фраер…
 Бармен окончательно растерялся, часто заморгал и выдавил тоненьким голосом:
 – Это Хряк.
 – Что Хряк?
 – Это Хряк стянул у той бабы кошелек в троллейбусе. Он пьяный был. А деньги здесь у меня и пропил вчера вечером.
 – Почему сразу не сообщил?
 – Я боялся…
 – Ладно, ты еще молодой, я тебя, может быть, прощу. Но чтоб завтра же в 11:00 ты принес мне бумагу, где все про этого Хряка напишешь. И не дай Бог опоздаешь!
 – …Я же говорил, целая мафия, – сказал Колобок, когда ни сели в машину. – Но про Карабаса здесь ничего не знают.
 – С чего ты взял?
 – Чувствую. Контингент не тот.
 – Острое у тебя чутье, – пробормотал слегка удивленный Крокодил. – Куда дальше едем?
 – Теперь – в «Белую ночь». В народе это заведение называют «Кровавая харя». Там вообще одна сплошная мафия.
 «Белая ночь» оказалась еще более гнусной забегаловкой, чем «Роза». С самого утра вокруг нее толпились синеватые граждане и клянчили у прохожих деньги. Счастливчики, которым это удалось, протискивались внутрь и там глотали мутное пойло, которое им разливал из трехлитровых банок небритый продавец в синем халате.
 Колобок растолкал синеватую массу у входа и решительно прошел внутрь. Продавец сразу уловил легкий переполох в питейном зале, увидел Колобка и переменился в лице.
 – Это они! – хрипло заорал он. – Вон те двое пришили бомжиху в подъезде. А подушки из магазина Федул воровал, он еще не пришел. Кассу в домоуправлении Лысый с Пупсом взяли, они сейчас у Костыля на даче отсиживаются.
 – Почему не по уставу докладываешь? – оборвал его Колобок, не обращая внимания на алкашей, которые в панике выбегали на улицу.
 – Виноват!
 – Что б завтра все эти твои приятели были у меня. При себе иметь паспорт и заявление о явке с повинной. И не дай Бог, кто-то не придет. Ты меня знаешь…
 – Все будет в лучшем виде! – надрывался продавец, размахивая трехлитровой банкой.
 – Я смотрю, ты здесь свой человек, – заметил Крокодил уже в машине. – А что, эти ребята тоже про Карабаса не знают, ты опять почувствовал?
 – Про Карабаса? Ах, да! – Колобок хлопнул себя по лбу. – Забыл спросить. Ну ничего, заскочим сюда попозже, а сейчас поехали ко мне, пообедаем. Пока доедем, как раз время обеда будет.
 Дверь им открыла стройная улыбчивая девушка в чистеньком передничке.
 – Познакомьтесь, – с гордостью сказал Колобок. – Моя жена, Красная Шапочка.
 Молодая хозяйка пригласила их на кухню и начала накрывать на стол, не умолкая ни на секунду.
 – Ты знаешь, дорогой, сегодня на работе я рассказала девочкам про секретную операцию, которую вы будете проводить в пятницу. Всем очень понравилось. Самое интересное, что жена того взяточника, которого вы собираетесь арестовывать, работает у нас в соседнем отделе…
 – Красная Шапочка работает в «Доме игрушки», – пояснил Колобок. – Настоящая боевая подруга, я с ней всегда советуюсь.
 – Да, утром забыла тебе сказать! – продолжала Шапочка. – Вчера вечером, когда ты спал, приходил сосед, просил молоток. Я у тебя в ящике поискала, молоток не нашла, дала ему какую-то тяжелую железку…
 – Это наверно, был мой пистолет, – сказал Колобок. – Пойди возьми его обратно, или хотя бы скажи, чтоб они его разрядили. Я его сегодня все утро искал.
 – Я уже ходила утром, но они сказали, что уронили с балкона и не нашли.
 – Ладно, с соседом я позже разберусь. Надо же, не нашли!
 – Куда поедем после обеда? – спросил Чебурашка.
 – Есть еще несколько мест. Кстати, нам понадобится его фотография, чтоб я мог хоть людям показать.
 – Пожалуйста, – Чебурашка бросил на стол бумажник, в котором хранились фотографии Карабаса и некоторых людей из его окружения.
 – Ой, а я его знаю! – воскликнула Шапочка, указывая изящным пальчиком на портрет Карабаса. – Хотите, я передам, что вы его ищете?
 Гена застыл с непрожеванным куском во рту.
 – Не надо ничего передавать! – осторожно попросил Чебурашка. – Рассказывай дальше, девочка.
 – В прошлом месяце он заходил к нам в магазин, купил настольную игру «Знай гражданскую оборону». Потом еще бывал, покупал кубики и еще что-то. А иногда просто так заходил, спрашивал, как дела, приглашал в гости посмотреть его коллекцию противогазов.
 – Когда он появится в следующий раз? – спросил Гена слабеющим от волнения голосом.
 – Не знаю. Давно уже его не видела. Но он живет где-то рядом, я заметила, что он всегда приходит пешком, хотя носит на ремне ключи от машины.
 – Молодец! – порадовался Колобок. – Вот что значит – жена опера.
 – Та-ак! – протянул Чебурашка. – Ну и где этот твой магазин?
 – Это рядом с «Президент-Отелем». Метро «Октябрьская».
 – Вот что, – сказал Чебурашка. – Хватит нам кататься по питейным заведениям, с этого часа мы будем патрулировать улицы вокруг «Дома игрушки». Наших ребят тоже вызовем. Спасибо тебе, девочка, за хорошие новости, если этот толстяк еще раз объявится, сообщи нам.
 Он протянул ей свою рацию.
 – Умеешь пользоваться?
 – Обязательно, – ответил за нее Колобок.
 – Может он как раз в этом отеле? – задумался Крокодил. – Надо будет проверить.
 – Надо будет много чего проверить, – ответил Чебурашка. – А в этом отеле я был. Туда кого попало не пускают. Да и не станет Карабас тратить такие бешеные деньги на жилье.
 – Ну ладно, мальчики, у меня обед кончается, – прощебетала Шапочка, засовывая рацию в сумочку. – Отдыхайте, пейте чай. А если придет этот ваш Карабас, то я позову Томку из отдела мягкой игрушки и она его так придавит, что он будет валяться, пока вы не приедете. Пока!
 Погода портилась с каждым днем. В порывах ветра, холодных брызгах дождя и прощальных криках птиц все больше ощущалась осень. Все больше портилось и настроение у наших друзей.
 Вот уже который день они колесили вокруг «Дома игрушки», заглядывали во дворы, показывали старушкам у подъездов фотографии Карабаса, но безуспешно. Агенты Колобка тоже не радовали результатами. Все уже склонялись к мысли, что либо Красная Шапочка ошиблась и Карабас живет в другом районе, либо он вообще уехал из Москвы. И вдруг произошло одно неожиданное событие.
 В тот день перестал моросить дождь. Чебурашка с Геной сидели в машине и подкреплялись горячими сосисками, когда вдруг ожила рация. Это был Мурзилка.
 – Чебурашка, тут Спасатели.
 – Я очень рад, – хмуро ответил Чебурашка. – Мог бы из-за этого не сажать батареи рации.
 – Они сидят на крыше и кого-то пасут. Есть смысл с ними пообщаться. Это за цветочным магазином. Подъезжайте, а я их пока спущу вниз.
 За магазином открылся пустырь, обнесенный забором и несколько старых построек. Летательный аппарат Спасателей стоял неподалеку.
 – Вот, – сказал Мурзилка, – какой-то хмырь им деньги должен.
 – Не заплатил и смылся, – уточнил Дейл.
 – А мы тут уже почти неделю болтаемся, – добавил Чип.
 Чебурашка достал из бумажника фотографии и протянул Спасателям.
 – Не этот?
 – Не, – помотал головой Чип. – Тот без бороды.
 – Постой-постой, – заволновался Дейл и вытащил из стопки портрет Дуремара. – Вот же он. Я эту поганую харю навек запомнил.
 – Куда он спрятался? – спросил Чебурашка, сдерживая волнение.
 – Вот в этот дом. Видимо, в подвал.
 – Господи! – еле слышно проговорил Крокодил. – Неужели нашли?
 – Так, ребята, – сказал Чебурашка. – Сколько вы собирались снять с этого парня?
 – Вообще-то он должен нам пятьдесят долларов, – важно проговорил Дейл. – Но с учетом морального ущерба…
 – Вот вам стольник. И чтоб через две минуты вас здесь не было.
 – Вот это деловой разговор! – с уважением отметил Чип. – Все, мы сматываем удочки.
 – Как! – воскликнул Дейл. – Мы даже не постреляем?
 – В тире постреляешь, – ухмыльнулся Чип и подзатыльником загнал его в кабину аэролета.
 Мурзилка в тот момент вместе с Гаечкой копался в моторе и слишком уж оживленно с ней беседовал. Чебурашка позвал его и задремавшего за рулем Филю и спросил:
 – Что будем делать?
 – Накрыть их медным тазиком, – буркнул Филя.
 Мурзилка почесал затылок.
 – Я вот что думаю, – сказал он, со вздохом провожая глазами улетающую Гаечку. – Нет никакой гарантии, что они не смоются, пока мы будем ломиться внутрь. Я спросил у этих ребят и они мне сказали – Дуремар вошел в этот дом, но ни разу никто из него не вышел. Значит есть и другие выходы?
 – Не забывайте и о том, – добавил Гена, – что нас могут запросто перестрелять на входе раньше, чем мы успеем крякнуть. Уж я-то знаю, как Карабас охраняет свои объекты. Я предлагаю осмотреть этот домик и быстренько смотаться домой. Там мы за пивком спокойно все обмозгуем.
 Они приготовили оружие и вошли в тишину заброшенного дома. Как и предполагалось, ничего интересного они там не обнаружили – груды хлама, грязные стены и мертвые голуби.
 Темный, залитый водой подвал тоже не вселял надежд. И лишь одно помещение в нем вызывало интерес. Это была сухая комнатка с окошечком под потолком и толстой железной дверью в стене. Было видно, что дверью пользовались совсем недавно.
 – Здесь, – уверенно сказал Гена.
 – Согласен, – ответил Чебурашка. – И что дальше? Вскрыть ее консервным ножом?
 – Устроить засаду, – осенило Филю.
 – Спасатели уже устроили, – сказал Гена, – и ничего не добились. Дверь мы нашли, теперь поехали домой. Дома думается лучше.
 Хрюшу и Степашку оставили в тот день дежурить в гостинице на случай всяких неожиданностей.
 Они и не возражали. С самого утра друзья развлекались тем, что выбирали из телефонного справочника номер наугад, по несколько раз звонили туда и извиняющимся голосом говорили:
 – Здравствуйте, это вас из железнодорожного общежития беспокоят, из пятой комнаты. Федя с утра ушел посылку сестре в Витебск отправлять, а я сижу в ванной и жду его, а он все не идет. Может вы подъедете на «Щелковскую», потрете мне спинку, а то завтра к врачу идти…
 Их проклинали, обещали разыскать и убить, но, выждав время, Хрюша опять брал трубку и говорил:
 – Это Федя… У меня братан в ванной сидит, ждет, а я щас руку об бутылку распорол, мочить нельзя. Через полчасика к вам пацаны заедут, отвезут вас спинку ему потереть, а то ведь замерз уже, бедолага. Вы уж постарайтесь… А я еще перезвоню.
 Веселье было в самом разгаре, когда телефон резко и настойчиво зазвонил. Друзья не на шутку испугались, неужели у кого-то из их жертв оказался определитель номера?
 Степашка осторожно поднял трубку.
 – Добрый вечер, пожалуйста, пригласите Чебурашку, – раздался далекий и мучительно знакомый голос.
 – Он ушел, – подозрительно сказал Степашка. – А кто?..
 – Передайте ему, что звонил Буратино и…
 – Буратино! – воскликнул Степашка, подпрыгивая от радости. – Ты где?
 – Степашка, это ты что ли? Я далеко – в Мексике.
 – Приезжай, тут такие дела!
 – Я все знаю. У меня мало времени, слушай внимательно. Зайдите в каморку моего отца, там за старым холстом – дверь. Ключ возьмите у соседей…
 В этот момент в трубке пискнуло и раздался шум помех. Слышимость резко упала. Степашка с трудом разбирал отдельные слова.
 – …пригодится… слева… много… самое главное…
 Снова в трубке пискнуло и голос Буратино сменился короткими гудками. Связь оборвалась.
 Степашка сплюнул, бросил трубку.
 – Ну! – подступился Хрюша, зеленея от нетерпения.
 – Он сказал, что в каморке папы Карло есть дверь, а там… Там много чего-то, что нам может пригодиться. Слева где-то. А самое главное…
 – Ну, что?!
 – А самое главное он не сказал, потому что разъединили. И вообще, я мало чего понял.
 – Может еще перезвонит?
 – Вряд ли… Он в Мексике, а наша связь не способна совершить одно и то же чудо дважды подряд. Давай лучше быстренько домчим до каморки и поглядим, чего там много.
 …В этих кварталах, где селилась московская беднота, они не были уже много лет. И все же сердце защемило от возвращения в места, где прошло их детство. Вот в эту лужу они не раз бросали Буратино, поспорив с окрестными мальчишками на бутылку газировки, что он не утонет, даже если не будет грести руками. А вот к этому забору они едва не прибили за уши Чебурашку в первый день их знакомства.
 Каморка старика Карло была заколочена и опечатана. Друзья хотели войти, но какая-то бабка маячила неподалеку, пытаясь продать мешочек мелкой сморщенной картошки. Привыкший действовать без свидетелей Степашка подскочил я рявкнул:
 – Почему без кассового аппарата?!
 Бабка самоустранилась.
 Хрюша дернул за ржавый замок и вырвал петли из трухлявого дерева вместе с гвоздями.
 Если бы не пыль и запустение, они бы решили, что вернулись на десятки лет назад. Все было точно также: цельносварной стол из отходов автомастерской, ящик с деревянными игрушками Буратино, рулон бракованной типографской бумаги, из которой Карло мастерил сыну курточки, брючки, носочки, телогреечки, бронежилетики и прочее.
 – Буратино сказал, что это где-то слева, – проговорил Степашка, отрываясь от воспоминаний.
 Они одновременно повернули головы. Слева стоял ржавый железный ящик, висела картина «Л.Брежнев на открытии собственного памятника в Кампучии», а еще здесь была куча опилок.
 – Так… – размышлял Хрюша. – Опилки слева и их много, но они нам вряд ли пригодятся. Картина тоже слева, но она одна и тоже не нужна, хотя мне лично Брежнев ничего плохого не сделал. Остается только ящик, видимо в нем что-то нужное.
 – Ключ у соседей! – вспомнил Степашка и выскочил на улицу, а пока он бегал, Хрюша подобрал с пола кусок арматуры и начал поддевать дверцу.
 Степашка вернулся быстро.
 – Соседей там никаких нет, – сказал он и начал помогать Хрюше большим напильником.
 Они пыхтели минут пятнадцать, наконец лопнули две заклепки, на которых держался замок и дверца со скрежетом отворилась.
 Хрюша сунул руку внутрь и с идиотской ухмылкой достал ржавые плоскогубцы, зубило и несколько обломков ножовочного полотна.
 – И это все? – растерянно сказал Степашка? – посмотри получше, может быть там еще что-то есть.
 Хрюша залез снова и извлек гнутый гаечный ключ на двадцать четыре.
 – Вот теперь точно все, – сказал он и отряхнул руки.
 – Черт! – взорвался Степашка. – И из-за этого дерьма мы столько мучились! Буратино в своем духе – заварит кашу, а сам как-будто не причем.
 Он со злостью швырнул напильник в картину. Напильник прорвал холст и звякнул обо что-то металлическое.
 – Ну-ка, постой, – встрепенулся Степашка и, достав нож, располосовал холст крест-накрест.
 – Темно, – заметил он, сунув в разрыв голову.
 – На, возьми фонарик.
 В электрическом свете Степашка разглядел узкий проход и дверь из листового железа со следами взлома.
 – Интуиция мне подсказывает, что мы поздно пришли. Но все равно, надо посмотреть…
 Они влезли внутрь и почувствовали запах сырости. Хрюша нашел выключатель, две слабенькие лампочки высветили подвальное помещение – длинное и низкое. Углы его тонули во мраке, повсюду валялись смятые картонные коробки, обломки фанеры и прочий мусор. От тишины и полумрака делалось чуть жутковато.
 – А это что? – шепнул Степашка, указывая глазами в дальний угол.
 Там валялся покрытый пылью длинный пластиковый ящик, здорово смахивающий на гроб. Они подошли и Хрюша стер пыль с алюминиевой таблички, что красовалась на крышке.
 – «Производство «Гром», – прочитал он. – ЭЛ-201. Собственность федеральных сил бзопасности. При обнаружении звонить по телефону 05-454-Байкал».
 Хрюша небрежно пнул ящик ногой.
 – Можно не открывать. Я уже понял, что это.
 Степашка хмыкнул и щелкнул замками.
 – О, Господи! – вырвалось у него.
 Дно ящика было отделано пенопластом. В большом углублении лежало завернутое в мягкий полиэтилен скорченное человеческое тело.
 – Не пугайся. Это боевой кибернетический организм «ЭЛ-201». В узких кругах известен под кодовым названием Электроник.
 Степашка не отрывал взгляда от робота. Вокруг в различных ложбинках и выемках лежали коробочки, проводочки, неизвестные ему инструменты. В отдельном углублении лежал необычной формы автомат. Все было аккуратно запаковано и опечатано.
 – Ну и на кой черт нам нужен этот Терминатор? – сказал наконец Степашка. – Какой прок от этого хлама?
 – Этот хлам стоит больше, чем стратегический бомбардировщик.
 Хрюша сдернул с киборга упаковку и потыкал пальцем над глазами, согнул руку в суставе.
 – Биопластик немного отсырел, но шарниры в порядке, – сказал он и достал из ящика черный чемоданчик из ударопрочной пластмассы. – Теперь проверим функциональные блоки.
 Чемоданчик оказался чем-то вроде портативного компьютера, только гораздо сложнее.
 – Это блок дистанционного управления, – объяснил Хрюша, щелкая клавишами. – Работает на расстоянии до пяти километров.
 Вдруг робот вздрогнул, приподнялся в своем ящике и истерично крикнул:
 – Свеклы не трогай – поколешь!!!
 – Все нормально, – успокоил Хрюша Степашку, который от страха едва не прилип к потолку. – Небольшой сбой в программе – у парня здорово отсырели микросхемы в этом подземелье.
 Электроник неуклюже выбрался из своего ящика и начал высоко подпрыгивать, ударяя себя ладонями по пяткам. При каждом прыжке он бился головой о потолок, и сверху сыпались крошки цемента.
 – Крепкий какой череп! – порадовался Степашка.
 – С пятидесяти метров держит автоматную пулю.
 Хрюша поколдовал над клавишами и успокоил киборга. Тот лишь изредка вздрагивал, да бормотал всякие глупости.
 – Ну что, нужно вести его к себе и приводить в порядок. Все это барахло, – Хрюша указал на оставшиеся в ящике запчасти, – берем с собой.
 – А он… того… – боязливо проговорил Степашка, – он не опасен?
 – Жить вообще опасно, – пожал плечами Хрюша, – говорят, в конце концов можно умереть.
 Когда Чебурашка с друзьями вернулись в гостиницу, они увидели Хрюшу, который подобно хирургу копался в потрохах Электроника, и Степашку, который всячески мешал ему, пытаясь быть полезным.
 – Вот! – радостно сказал Степашка. – Поставим его у дверей, чтоб проверял у всех документы.
 Друзья обменялись новостями и сели ужинать. Чебурашка съел совсем немного и отошел к окну поразмышлять.
 Собственно, план был готов. Не хватало лишь нескольких деталей. Но когда Чебурашка взглянул на Электроника, который подобно болвану стоял у стены и невпопад желал всем приятного аппетита, все встало на свои места.
 Чебурашка мысленно погладил себя по голове за сообразительность, подошел к столу и постучал вилкой о стакан, призывая всех к вниманию.
 – Приготовьтесь к тому, что скоро наше дело будет окончено – либо победой, либо провалом, – сказал он. – Начинаем работать в усиленном режиме. Совершенно ясно, что Карабас прячется под землей. Под Москвой вырыт целый город, и там есть где спрятаться. Кто хочет сунуться туда наобум безо всякой подготовки, тот должен будет прежде оплатить себе место на кладбище, да побыстрее – земля дорожает.
 Нам нужны будут планы подземных коммуникаций Москвы, но это я беру на себя. Вы должны сделать следующее – вот этого медноголового парня, что вы притащили, Степашка пусть научит самым похабным анекдотам. Это поможет внедрить его к Карабасу. Как это сделать, думайте сами, у меня и так полно забот.
 Крокодил и Мурзилка пока должны сидеть на телефоне. Видимо, скоро мне понадобится ваша помощь. Кто свободен от дел – дежурит у монитора и следит за роботом. Мы должны выучить каждую трещинку в логове Карабаса, узнать, где содержится Карло. В нужный момент киборг должен будет открыть нам дверь. У меня все. Кому чего хочется сказать?
 Все притихли, обдумывая услышанное. Первым зашевелился Хрюша.
 – Все что надо, я, конечно, сделаю, – с сомнением сказал он, – но должен предупредить вас всех – у Электроника башка дурная, даже очень. Во-первых, конструкция недоработана, во-вторых, в сыром месте полежал. Он такое может устроить…
 Чебурашка развел руками.
 – Выхода у нас нет. Впрочем, если хочешь, можешь сам внедриться к Карабасу.
 Хрюша сразу скис.
 – Не… Я лучше здесь как-нибудь…
 Обсуждение деталей операции затянулось до часу ночи. А за окном гнул ветви деревьев злой осенний ветер. В какой-то момент Чебурашка вдруг услышал его зловещий свист и по телу его пробежала дрожь.
 «Господи! – подумал он. – Как мы слабы и одиноки. Нужно держаться. А иначе весь мир покатится в преисподнюю».

 6

 Холодные волны Финского залива с ревом бились о холодный парапет. Чебурашка поднял воротник плаща и вышел на пустынный берег. Красный «Фиат» ждал его возле причала, холодные брызги разбивались о лобовое стекло.
 В кабине было тепло и приятно.
 – Ну, здравствуй, – тихо сказал Чебурашка. – Давно мы не встречались, а?
 Чипполино не обернулся, лишь улыбнулся одними глазами в зеркало заднего вида.
 – Я сделал, что ты просил, – сказал он, неторопливо и старательно выговаривая слова, как это делают люди, долгое время отсидевшие в лагерях. – Но ты расскажи мне, зачем все это, к чему такая спешка?
 Чебурашка с опаской посмотрел на рыжеволосую женщину, что сидела на переднем сиденье.
 – Ничего, – успокоил его Чипполино. – Это Алиса, баба верная, я ее давно знаю. Говори все, что есть.
 Чебурашка коротко рассказал о похищении Карло. О своих планах он лишь упомянул, не вдаваясь в подробности.
 Чипполино некоторое время сидел молча.
 – Шакалы! – сказал он наконец. – Над стариком издеваются. Я и сам грешен, но старых и малых трогать – не мужское это дело. Я первый срок за правду получил, а потом уже покатилось…
 Он вытащил из бардачка два потрепанных пакета с пятиконечными звездами и оттисками «Совершенно секретно».
 – Это планы подземных ходов Москвы. Карты военные – самые точные. У тебя тридцать минут, чтобы посмотреть и все запомнить. Сегодня их нужно вернуть на место, в Генеральный штаб.
 Чебурашка осторожно взял бумаги дрожащими руками. Неожиданно вспотел лоб. В этих пожелтевших листах – успех всей операции.
 Усилием воли он привел свои мысли в порядок и принялся за работу. Самое важное он переписывал в блокнот.
 – Время кончилось, – сказал наконец Чипполино.
 Чебурашка бросил последний взгляд на расчерченные листы и передал их вперед.
 – Не знаю, как тебя благодарить.
 – Меня – не надо.
 – А кого?
 Чипполино задумался.
 – А надо ли тебе это знать?
 Чебурашка пожал плечами.
 – Если у нас все будет хорошо, я не забуду этого человека.
 – Это Оловянный солдатик. У него еще остались кой-какие ниточки в высшем командовании. Но помни, эта тайна стоит дорого.
 – Да. Я понимаю. Но все равно, спасибо тебе.
 – Может посидим вечером в ресторане, поговорим хорошо, без спешки?
 – Посидим. Но не сегодня. Через три часа у меня самолет, нужно возвращаться в Москву. А кроме того, нужно закончить дело.
 – Все верно, – согласился Чипполино. – Удачи тебе.
 – До встречи.
 Чебурашка отошел от машины на несколько шагов, когда Чипполино снова окликнул его.
 – Я тебе потому помогаю, что уважение к тебе имею. Я книжки про тебя до сих пор перечитываю. Может я тебе своих пацанов в подмогу дам?
 – Спасибо, – крикнул Чебурашка, перекрывая шум прибоя, – но мы сами. Мы должны сами, понимаешь? Так надо…
 …Из самолета Чебурашка позвонил Крокодилу.
 – Дело сделано, – сказал он. – Но нам все-таки понадобится помощь нашего знакомого. Я уже заказал билеты по телефону, сегодня вы с Мурзилкой в 04:45 вылетаете в Стокгольм. Адрес ты знаешь.
 Крокодил сразу понял, о чем идет речь.
 – Завтра вечером вы должны вернуться. Очень прошу, постарайтесь, привезите его.
 И снова телефон помешал Карабасу выспаться. Накануне он до четырех утра продумывал интерьер комнаты эротической разгрузки для своих охранников, а заодно и для себя, и вот резкий звонок оборвал навеянные этими раздумьями сладострастные сны.
 Часы показывали одиннадцать утра. Карабас поднял трубку.
 – Это я, – раздался приглушенный женский голос.
 – А-а! Недаром мне всю ночь бабы снились! – обрадовался Карабас. – Чем порадуешь, девочка?
 – Сначала ты порадуй, – ответил дрожащий от обиды голос. – Ты обещал, что это последнее дело и ты меня отпустишь.
 «Кажется удалось! – мысленно просиял Карабас. – Попал в точку, даже не целясь.»
 – Послушай, Алиса! – зло прошипел он. – Здесь условия ставлю я. Выкладывай, что есть, а там решим, что с тобой делать.
 Алиса сдержалась.
 – Под тебя копают, – сказала она как можно спокойнее.
 – Это я и без тебя знаю. Дальше что?
 – Вчера у нас был Чебурашка. Речь шла о тебе, о Карло. Ему нужны были подземные карты Москвы.
 – О, черт! – испугался Карабас. – А они оказывается близко подобрались!
 Алиса подробно передала содержание разговора Чебурашки с Чипполино и нетерпеливо воскликнула:
 – Ну? Этого тебе достаточно?
 – Мало! Ни одного конкретного факта, одни намеки!
 Алиса всхлипнула и… разрыдалась.
 – Черт бы побрал вас баб с вашими истериками! – заорал Карабас в трубку. – Ладно, черт с тобой. Слушай внимательно, повторять не буду.
 Доезжаешь на метро до станции «Текстильщики», дальше – три остановки на любом автобусе. Там здание с колоннами. От него влево три квартала, там во дворике стоит Ленин с газетой. Ты должна быть там на рассвете и дождаться, когда солнце просветит через газету. Куда упадет солнечный зайчик, там отколупни плитку с тротуара. Под ней пластиковый пакет и все что тебе нужно – документы, видеокассета, показания свидетелей. Можешь сразу идти в прокуратуру и показывать этот пакет, обвинение с тебя снимут. Да поторопись, погода портится, солнышка скоро не будет.
 – Ты меня отпускаешь? – недоверчиво проговорила Алиса. – Я могу вылетать в Москву?
 – Да, черт возьми, можешь! От вас баб одно расстройство и никакого толку.
 Вдруг голос у него стал певучий и сладкий, как у кота:
 – Ты, малышка, наверно, думаешь, что в тот раз тебе просто не повезло? Не угадала! Это я устроил твой арест, я подтасовал все бумаги! Я потом помог тебе бежать из тюрьмы. А теперь попробуй скажи, что я не умею вербовать агентов!
 Он захохотал и бросил трубку.
 Спать уже не хотелось. Кроме того, следовало обдумать услышанные новости. Карабас натянул джинсы и поднялся наверх.
 В центральном бункере он застал толпу гогочущих солдат Урфина Джюса. Они окружили незнакомого парня с лицом безнадежного дебила и что-то с увлечением слушали. Карабас навострил уши.
 – Сидят Гена с Чебурашкой на помойке, завтракают, – бесстрастно говорил незнакомец. – Вдруг Гена как хрястнет Чебурашке по шее. «Сколько раз тебе говорить, ешь культурно, все подряд, а не выбирай что повкуснее!»
 Стены содрогнулись от солдатского хохота.
 – Что еще за цирк! – строго крикнул Карабас, хотя анекдот ему пришелся по душе. – И почему посторонние в бункере?
 Из толпы вышел чуть виноватый Мальчиш-Плохиш с алюминиевой кастрюлей под мышкой.
 – Вот, отличного парня я привел, – сказал он, запихивая в рот вермишель из кастрюли. – С ним не соскучишься.
 – Пусть еще раз про шкурку расскажет! – крикнул кто-то.
 – Приходит Буратино к отцу, – начал незнакомец. – «Папа, Мальвина жалуется, что у меня гвоздик колючий». «На тебе, сынок, шкурку, почисть свой гвоздик». Встречаются через неделю. «Ну что, теперь не жалуется Мальвина?». «А зачем Мальвина? У меня теперь шкурка есть».
 Плохиш заржал, обрызгав стену вермишелью. Карабас расплылся в широкой улыбке.
 – Хороший парень. Давайте его возьмем. Как его зовут?
 Плохиш вынул из кармана соленый огурчик, надкусил и положил обратно.
 – Э-э-э… Парень-то он хороший, но… Он того… Вроде как немножко робот…
 – Как это! – испугался Карабас.
 – Да нет, ничего страшного, – начал объяснять Плохиш, кушая блинчик с майонезом. – Это Электроник, «ЭЛ-201». Я эту модель знаю, и даже могу починить, если надо.
 – А может, оно и к лучшему, – подумал Карабас. – Робот – он еды не просит.
 – И мимо унитаза не писает, как некоторые, – добавил Плохиш, поглядев на Шурика Сироткина, который скромно стоял в углу, обнимая подшивку журналов «Работница».
 Шурик покраснел и пошел в свою кладовочку работать. Карабас нашел ему дело – он стал пресс-секретарем. Сироткин брал в библиотеке различные журналы, газеты, выписывал из них ребусы, смешные картинки, юморески, частушки. Подобную продукцию Карабас читал взахлеб и требовал от Шурика знать ответы на все загадки и кроссворды.
 Вслед разошлись и остальные, дел хватало на всех. В пятом бункере протек потолок, в гараже ждали ремонта два трубохода, в тоннеле крысы перегрызли телефонный кабель.
 Карабас пошел обсуждать с Урфином Джюсом детали оборонительной операции. А Мальчиш-Плохиш повел электроника на кухню и принялся учить готовить яичницу с шоколадным кремом – свое последнее кулинарное изобретение.
 Стоит сказать, что всю процедуру знакомства Электроника с Карабасом наблюдал в тот момент Чебурашка, сидящий перед экраном дистанционного пульта.
 – Есть! – радостно сказал он и хлопнул в ладоши. – Молодцы ребята, отлично сработали!
 Степашка при этих совах покраснел от удовольствия, чего не случалось с ним несколько лет.
 – Хрюша наладил телеметрию, – сказал он, – и теперь мы можем видеть все, что видит Электроник. Кроме того, есть и обратная связь – его можно перепрограммировать, не сходя с этого места.
 – Ну просто класс! – порадовался Чебурашка. – Сегодня вечером должны прилететь наши ребята и начинаем готовиться вплотную. Самое главное сейчас – узнать, где Карло, чтоб не тыкаться, как слепым котятам.
 – А если не узнаем?
 – Тогда возьмем за жабры Карабаса или кого-то из его людей и выбьем все, что нам нужно. Сажай за свое место Филю, а сам иди проверяй двигатели у машин. Все должно работать, как часы.
 – Ну вот и Стокгольм! – изрек Хрюша, выходя на вычищенную и вылизанную площадь перед аэропортом. – Куда сначала – по ленинским местам или по бабам?
 – Сначала по стаканчику, – ответил Крокодил, – а затем займемся делом.
 Хмурый таксист отвез их по указанному адресу и остановился возле высокого дома старой постройки.
 Некоторое время Крокодил осматривался, вспоминая время, когда был здесь последний раз.
 – Интересно, застанем ли мы его дома? – сказал Хрюша.
 – Застанем. Насколько я знаю, он последнее время вообще не выходит оттуда.
 Старомодный лифт, отделанный под дерево, вознес их на верхний этаж. Они вылезли на крышу и замерли, любуясь панорамой утреннего Стокгольма.
 – Вон там, – тихо сказал Крокодил и указал глазами на дальний угол крыши.
 Там, между вентиляционным блоком и стойкой телеантенны темнел давно не крашеный деревянный вагончик с маленькими окошками.
 Они постучались и вошли внутрь. Карлсон лежал на помятой кровати среди бардака и мусора. Он открыл глаза и снова прикрыл их.
 – Я ждал вас, – сказал он слабым безжизненным голосом. – Я верил, что хоть кто-нибудь вспомнит обо мне.
 Крокодил присел на ящик из-под виски.
 – Мы не могли прийти раньше. Сказать по правде, плохи наши дела.
 Карлсон кивнул.
 – Нам всем плохо, и будет еще хуже. Я, например, уже конченый человек. Мне нечего ждать от этой жизни.
 – Как ты жил все эти годы?
 – Скверно, что я могу еще сказать, – Карлсон замолчал, переводя дыхание. – Там за шкафом полбутылки виски. Подайте мне…
 – В этом доме живет одна добрая женщина, – продолжал он. – Она помогает. Без нее давно был бы мне конец.
 – Возьми себя в руки. Где твоя сила, веселье, здоровье?
 Карлсон с трудом приподнялся над подушкой и как-то странно посмотрел на Крокодила. Потом снова упал.
 – Ты знаешь, я каждую ночь вспоминаю Бейрут. Я просыпаюсь от кошмаров и пью, чтобы вновь забыться. Они же посылали нас на верную смерть! А мы были так еще молоды, и так много хотелось успеть!
 Карлсон весь дрожал, лицо его покрылось испариной. Он судорожно глотнул из бутылки.
 – Я каждую ночь вижу, как мы идем звеном с задания. И вдруг из за холма выходят три боевых вертолета! А у нас ничего не осталось, только автоматы. Поймете ли вы, как это – горстку беззащитных людей атакуют боевые вертолеты.
 Я видел лица пилотов – они смеялись, глядя, как мы умираем. Для них это было развлечением, легкой охотой на людей, ведь у нас уже не осталось ни одного стингера!
 Я видел, как ракеты разрывают моих друзей на куски. Меня тоже задело взрывом – отказал двигатель и я падал с этой страшной высоты вниз, вниз, вниз!.. Я уже простился с жизнью, только чудо спасло меня! Но нужно ли мне было это спасение?
 Он смахнул набежавшие слезы.
 – Тут недавно приходил американский корреспондент. Не знаю уж, как он меня нашел, но все расспрашивал про военные тайны, про бесчеловечные эксперименты над людьми…
 Я хотел все ему рассказать. Как нас выбирали из военно-воздушного колледжа, как учили держать равновесие в прыжке, не бояться высоты… И как однажды я проснулся и не смог пошевелиться – в теле уже сидела эта ужасная железка. Нам всем вырезали одно легкое и вшили нейтронный двигатель. Нас делали калеками, молодыми и веселыми уродами.
 Я ничего не сказал тому корреспонденту, я до сих пор боюсь их. Нас изуродовали и бросили, как мусор, но вдруг кому-то захочется замести следы старых дел? Они придут, приставят пистолет к моей голове, а я даже не смогу сопротивляться. Боже мой, такая короткая и страшная жизнь, а в конце мы оказались никому не нужны!
 – Ты нужен нам, – тихо, но твердо сказал Крокодил.
 – Не надо меня утешать, – с горечью ответил Карлсон.
 – Тебя никто не утешает. Мы прилетели за тобой, нам нужна твоя помощь.
 Карлсон сделал усилие и приподнялся на кровати.
 – Если вы не шутите, то… Черт, хотелось бы верить, но я ведь уже превратился в развалину.
 – Это поправимо. Ты идешь с нами?
 – Только при одном условии. Если я не буду летать.
 Крокодил покачал головой.
 – Ты будешь летать. Нам нужно, чтобы ты летал.
 Карлсон закрыл лицо ладонями и его плечи затряслись от беззвучных рыданий.
 – Я… Я боюсь! Неужели вы не понимаете?! – с трудом сказал он.
 – Иногда стоит перебороть свой страх, чтобы помочь друзьям. Вернее, спасти их. Карло в беде.
 Карлсон внимательно и с тревогой посмотрел на Крокодила.
 – Карло? Что с ним?
 – Все подробности потом. Ты согласен?
 Карлсон выпрямился и уставился перед собой.
 – Да, – сказал он наконец. – Я согласен. Подождите-ка…
 Он сунул руку под кровать и вытащил грязный бесформенный сверток.
 – Вот… Помогите мне.
 В свертке лежал небольшой чуть заржавевший пропеллер. Крокодил кивнул Хрюше:
 – Действуй.
 Карлсон снял рубашку. Под лопатками блестела овальная металлическая пластина, уже начавшая по краям зарастать кожей.
 – Плавно насаживай пропеллер на ось до щелчка, – сказал он Хрюше. – Теперь отойди, попробую включить.
 Он сильно надавил себе на грудь. Раздался тихий свист, переходящий в рокот, от вибрации у Карлсона затряслись щеки и кончики волос.
 – Работает! – обрадовался Хрюша.
 – Нет… Не то, – сказал Карлсон, прислушиваясь. – Не набирает оборотов. Нужно смотреть двигатель. Сними винт, под валом увидишь два выступа. Нажмешь вперед и вниз.
 Хрюша осторожно выполнил указания.
 – Теперь снимай пластину, только тихонечко – мне больно.
 Хрюша приподнял пластину и обнажил механизм. Он провел пальцем по шестеренке и посмотрел смазку – она была загустевшая и грязная.
 – Графитовая, – определил Хрюша. – Нужно менять.
 – Там, в шкафу белая пластиковая банка, – морщась от боли проговорил Карлсон.
 Крокодил молча курил, наблюдая, как Хрюша колдует над механизмом.
 – Все, – сказал он наконец. – Давай пробовать.
 Снова засвистел двигатель, но ни Хрюша, ни Крокодил изменений не почувствовали. Однако, Карлсон остался доволен.
 – Кажется, порядок. Попробую подъем.
 Звук стал сильнее, и он медленно взлетел над полом.
 – Отлично. Ну, я готов.
 Крокодил потушил окурок и встал.
 – Если так, то нам нужно торопиться. До самолета всего лишь час с небольшим.
 – Чертов ублюдок, ты опять все испортил! – прокричал Карабас и в изнеможении опустился на стул. Электроник стоял перед ним и чертил в воздухе пальцем таинственные знаки.
 Сегодня утром Карабас приказал роботу поджарить хлеб к завтраку. Тот мелко накрошил батон и высыпал все в кассетоприемник видеомагнитофона, очевидно, спутав его с тостером.
 В дверях уже стоял Плохиш и растерянно дожевывал копченого леща.
 – Вот, полюбуйся, что устроил твой дружок! – рявкнул Карабас. – И это не в первый раз. Вчера я попросил сделать окрошку, он нарезал в тарелку «Сникерсов», еще какой-то ерунды и залил это пепси-колой. Сказал, что это и есть окрошка «Молодежная». Не иначе твоя школа, а?
 – Что, может, отвести его обратно? – предложил Плохиш.
 – Не надо, – ответил Карабас, поразмыслив. – Ты говорил, что можешь его починить.
 Через десять минут Плохиш уже сидел перед портативным компьютером, провода от которого тянулись к вскрытому черепу Электроника. Плохиш задумчиво перебирал клавиши и на них порой валились у него изо рта куски тушеной свинины, которую он между делом доставал из банки.
 Вдруг Плохиш воскликнул:
 – Да он засланный!
 – Что?! – Карабас вскочил с кровати.
 – Вот, я нашел телеметрические программы. Все, что он здесь видит и слышит, передается наружу!
 – Та-ак! Отличного парня ты привел, нечего сказать. Они что же, и сейчас нас видят?
 – Нет, я все отключил. Сейчас я разберусь с вторичным алгоритмом.
 – В задницу твои алгоритмы! Спустись в мастерские и возьми там кувалду. Дай ему по башке, а потом разрешаю тебе надергать из него запчастей.
 – Минуточку… – Плохиш вытащил из кармана полураздавленный голубец и отправил его в рот. – Вот, нашел задания. Первое: поиск объекта по идентификатору. Идентификатор… Гм, портрет какой-то.
 – Ну-ка… – Карабас прищурился. – Это же старый пердун Карло. Этого парня точно заслал Чебурашка с компанией. Что там еще?
 – Вот здесь сканирование территории. Они, кажется, теперь знают расположение всех наших помещений. А вот еще… – Плохиш охнул и кусок голубца упал к нему за шиворот. – Э-э… Сегодня в 2:00 он должен открыть входной люк на пустыре!
 – Ни хрена себе! – Карабаса затрясло. – Я так понимаю, что мы будем дрыхнуть, а эта банда ворвется и перережет нам глотки, так?
 Он выглянул в коридор и крикнул:
 – Урфина ко мне! – затем обернулся к Плохишу. – Ты можешь выбить у него из башки всю эту дурь?
 – Само собой! Перепрограммирование займет около часа, но если применить сжатие кодов…
 – Кончай молоть языком! – оборвал его Карабас.
 В дверях показался Урфин Джюс.
 – Открывайте уши и слушайте, – торопливо заговорил Карабас. – Если Чебурашке так хочется к нам попасть, то он попадет. Пусть приходит. Наша задача – оказать ему достойный прием. Вы поняли меня?
 Карабас вытер вспотевшие ладошки об штаны и мелко засмеялся.
 – Ты, Урфин, выставишь засады вокруг пустыря. Но только без шума! Пусть они зайдут в подвал – там-то и начнется самое интересное. А если кто-то все же вырвется наружу – вот тогда пусть твои ребята обеспечат им быструю доставку на тот свет. Я не знаю, сколько их будет, но не очень много…
 – А я? – забеспокоился Плохиш. – Что делать мне?
 – Пока – заткнуться. До тебя очередь еще дойдет.
 Плохиш пожал плечами и вынул из-за пазухи большой кусок жареной печенки.
 – Черт возьми! – Карабас возбужденно почесал подмышки. – Отличная возможность избавиться от этой компании. Я и думать не смел, что это будет так легко!
 Хрюша растерянно жал на клавиши, бил пульт кулаком, но все было тщетно. Связь с Электроником безвозвратно оборвалась.
 – Что случилось? – с тревогой спросил Чебурашка.
 – Понятия не имею. То ли наш железный друг окончательно свихнулся и отключился, то ли полетели телеметрические блоки. Не знаю…
 – Как это все некстати, – процедил Чебурашка. – Мы даже не узнали, где Карло. Не говоря уже о том, что теперь некому открыть нам вход.
 – Почему же? Возможно, что связь оборвалась, а он продолжает жить по заданной программе.
 – Если так, то и мы будем действовать по намеченной программе. Скоро ребята вернуться с минирования и тогда мы еще раз детально обсудим сегодняшний вечер.

 7

 Ночь выдалась удивительно тихой и звездной. Однако, улицы опустели быстро, лишь тени тревожно скользили между домов.
 До назначенного места добирали разными дорогами. Чебурашка, Гена и Карлсон поехали через центр, остальные – в объезд.
 – Как настроение? – спросил Чебурашка у Карлсона.
 – Ничего, – тихо ответил Карлсон. – Только бы по мне не стреляли. Очень боюсь, что будут стрелять.
 – Ты хорошо запомнил расположение всех выходов?
 – Да, я долго работал с картами.
 – Главное – не ошибись. Мины установлены не только на выходах, но и по пути отхода нашей группы. Постоянно держи связь с Мурзилкой. Если увидишь, как кто-то выбирается через люки – сообщай, он сразу нажмет кнопку и они взлетят на воздух.
 – На сколько хватит батареек в ночном бинокле? – спросил Крокодил.
 – Все будет нормально. Я взял запасные.
 Они остановились в темном проулке у цветочного магазина. Вторая машина задерживалась. Крокодил запрокинул голову.
 – Бог ты мой, какие звезды! – воскликнул он.
 – Собственно говоря, ты можешь взлетать, – сообщил Чебурашка Карлсону. – Осмотрись, найди все выходы, сообщи нам…
 Карлсон вздохнул, обвел друзей тоскливым взглядом.
 – Знаете… Если со мной что-нибудь случится, передайте в Стокгольм… А, ладно…
 Он включил двигатель и приподнялся над тротуаром. Затем сделал пробный круг, прибавил газу и исчез в ночном небе.
 – Все точки вижу хорошо, – раздался из динамика рации его голос две минуты спустя. – Не могу найти только четвертую, наведите…
 – Найди памятник на площади, – передал ему Чебурашка. – Через дорогу – метро, видишь? Прямо за ним выход.
 – Там какой-то котлован.
 – Правильно. В нем бетонные кольца и люк. Это и есть выход.
 – Понял, кстати, ребята уже подъезжают… Хрюша, Филя и Степашка были в прекрасном настроении.
 Мурзилку доставили прямо по адресу! – отчитался Степашка, когда они с шумом и смехом вывалились из машины. – Даже проводили на крышу.
 – Если так, – медленно проговорил Чебурашка, – то пора действовать. Все готовы?
 Они передернули затворы короткоствольных автоматов и вошли в темноту двора. Звезды дарили скудный свет, вход в подвал был едва различим.
 Вот и железная дверь. Хрюша поддел ее ножом и она с легким скрипом отворилась.
 Открыта! – шепнул Хрюша. – Значит, Электроник действует.
 Пригнувшись, они пробежали в полной темноте по коридору и замерли на повороте.
 – Стоп! – воскликнул Чебурашка. – Если робот в порядке, то он должен ждать нас здесь. А его нет.
 – Может сбой в программе? – сказал Хрюша.
 – Может и сбой. А может и не сбой. Не нравится мне это.
 Тихонько пискнула рация.
 – Вокруг здания пасутся какие-то люди, – сообщил из-под облаков Карлсон. – Я их раньше не видел, а теперь они зашевелились. Несколько групп по три-четыре человека.
 Крокодил почувствовал, что лоб его покрывается испариной, а дыхание становится тяжелым. Степашка заметил это и ухмыльнулся.
 – А кто сказал, что все будет просто?..
 – Фонари не включать, – скомандовал Чебурашка. – Идем тихо, прижимаясь к левой стене. Предупреждаю, шагов через двадцать будет лестница вниз.
 Они подошли к лестнице и прислушались. Безмолвие подземелье нарушалось лишь далекими звуками падающей где-то воды. Чебурашка обернулся и прошептал:
 – Всем приготовиться. Сейчас будет большой квадратный зал, а за ним уже начинаются жилые помещения.
 – Почему нет охраны? – спросил Крокодил.
 – Обсудим это завтра. Вперед!
 …Шорох шагов стал гулким. Они чуть ли не на четвереньках двигались по обширному помещению, нащупывая дорогу руками.
 Свет зажегся так неожиданно, что все прижались к полу, а Хрюша слабо вскрикнул. Почти сразу по ушам ударил грохот автоматной очереди. Пули ушли в пол совсем рядом, брызнула бетонная кошка.
 Чебурашка вскочил и толкнул зазевавшихся Филю и Степашку за огромный железный резервуар, что стоял в центре зала. Хрюша с Крокодилом спрятались недалеко под прямоугольным кожухом насоса.
 Чебурашка попробовал выглянуть, но снова грохнул автомат и свист пуль загнал его обратно.
 – Черт, влипли! – зашипел Хрюша.
 – Можешь говорить вслух, – с досадой сказал Степашка. – Прятаться уже не обязательно.
 Чебурашка позвал Крокодила:
 – Эй там… Вы в порядке?
 – Все просто отлично… Знаешь, кто стреляет? Это наш железный друг Электроник.
 – Как!
 – Так! Я успел разглядеть – он стоит на верхней площадке трапа с автоматом.
 – Да-а! Ну и друга нам Буратино подогнал! Может кинем гранату.
 – Но кто решится это сделать? – вмешался Хрюша. – А вообще-то гранатой его не возьмешь. Он дурной, но крепкий.
 – Но что-то нужно делать! – заговорил Чебурашка, но не закончил.
 Ему помешал усиленный громкоговорителем голос Карабаса.
 – Добро пожаловать в королевство подземелий! Давно жду тебя, Чебурашка и твоих придурков-друзей тоже.
 Все онемели, услышав знакомый ненавистный голос. А он продолжал:
 – Вы, наверно думали, что Карабас – мелкий жулик и поймать его так же легко, как попасть из снайперской винтовки в слоновью задницу. Вы не угадали. Я – властелин подземелий! У меня есть деньги, люди, а главное – мозги, которых так не хватает вам. Я уже взял под контроль подземную сеть вокруг Москвы, проложил дороги дальше. Теперь мои люди могут переместиться в любую точку, выйти на поверхность и вновь незаметно исчезнуть, сделав дело. А дела меня ждут поистине грандиозные. Ведь из-под земли мы можем проникнуть куда угодно – в любой банк, склад, военную базу, даже Кремль, черт побери!
 И вы не сможете помешать мне. Сегодня я расправлюсь с вами, а завтра дойдет очередь и до Буратино, и до всех остальных!
 А теперь – прощайтесь друг с другом. Через несколько минут вы подохнете, а я пока скоротаю время за стаканчиком кефира. Счастливо поплавать!
 Все молчали, потрясенные услышанным. И тут новый звук заставил их вздрогнуть. Где-то рядом текла вода, ее плеск становился все сильнее.
 – Черт! – воскликнул Степашка, отпрянув от бака. Его одежда была мокрой – вода стекала по стенкам резервуара.
 Друзья еще не успели ничего сообразить, а под ногами уже хлюпали лужи. Вода прибывала с фантастической скоростью. Хрюше и Крокодилу пришлось приподнять головы над полом, чтоб не захлебнуться.
 – Смотрите, – тихо сказал Степашка, – еще пять минут и им придется высунуться над этой железкой. И тогда киборг прострелит им головы, как кочаны.
 – Что же делать?! – лихорадочно соображал Чебурашка.
 – Давай вызовем Мурзилку с Карлсоном, – предложил Филя. – Они должны что-нибудь придумать.
 – Нет, – покачал головой Чебурашка, – не успеют.
 Снова загремели выстрелы – Крокодил под натиском воды неосторожно высунул голову и едва не поплатился ею. Увидев это, Хрюша закричал:
 – Все! Это конец! Мы подохнем!
 – Хрюша, Гена! – позвал Чебурашка. – Ныряйте и плывите сюда. Только не показывайтесь на поверхности.
 Крокодил скользнул под воду и через несколько мгновений был уже рядом. Хрюша уже захлебывался, лихорадочно прикидывая расстояние до бака. Наконец он вдохнул полную грудь и погрузился в воду. Плыл он нестерпимо медленно и слишком близко к поверхности. Когда до укрытия оставалось не более метра, он не удержался и высунулся, судорожно хватая воздух ртом. Тут же пули вспенили воду вокруг его головы, пена стала красной.
 Крокодил метнулся к нему и затащил за бак.
 – Ты ранен? – переполошились друзья.
 – Я почти убит! – Хрюша был очень зол. – Мне прострелили ухо.
 Пока Хрюша выливал воду из автомата, Филя перевязал ему рану. Между тем воды было уже по грудь. Она лилась с крышки бака и из нескольких отверстий в стенах.
 – Посмотри, что это за дверь на стене! – крикнул Чебурашка Гене. – Может, выберемся.
 – Нет, это выход в вентиляционную шахту. Она узкая, как собачья задница.
 – Когда очень нужно, я, бывало, пролезал и собачьи задницы…
 Тем временем Филя и Степашка пытались воевать с Электроником. Филя отвлекал его, высовывая на стволе автомата свою куртку, а Степашка с другой стороны бака поливал его из автомата. Однако, киборг лишь слегка покачивался от попадающих в него пуль и беглым огнем загонял Степашку обратно.
 При необходимости он мог бы уничтожить всю группу за несколько секунд. Но киборг не получал такого приказа – Карабас хотел, чтобы его враги помучились перед смертью.
 Хрюша снова занервничал и начал кричать, что все подохнут. Вода поднималась, и теперь уже Филе, как самому низкорослому приходилось подпрыгивать, чтоб вдохнуть кислорода.
 Крики, выстрелы, шум падающей воды слились в одну жуткую музыку смерти. Чебурашка вдруг потерял всякий интерес к происходящему.
 Он прислонился к мокрому холодному баку и запрокинул голову, подставляя ее под струи воды.
 «Все… Теперь точно – все. Жаль, что дело не сделали и ребят подставили. И Карабас остается жить и заниматься своими жуткими делами. Нам остается только достойно встретить смерть…»
 И вдруг!.. Чудо всегда приходит на помощь справедливости. На площадке, с которой вел огонь робот, скрипнула дверь и показалось крайне озадаченное лицо Шурика Сироткина. Под мышкой у него была стопка журналов «Свиноводство», в руке – блокнот и ручка.
 – Что случилось?! – испугался он. – О, это ты, Эл, хорошо, что я тебя встретил!
 Робот опустил автомат и повернулся к Шурику.
 – Ты случайно не знаешь, – продолжал тот, – слово из пяти букв, посередине «хэ»?
 Электроник загудел, как перегруженный электродвигатель.
 – Или вот еще, – Сироткин открыл журнал. – «Чье жирное тело глупый пингвин прятал в утесах»?
 Несколько секунд робот продолжал гудеть, затем от него запахло горелой изоляцией, он покачнулся и покатился по ступенькам, громыхая, как железная болванка. Шумный всплеск – и он погрузился в воду, лишь синяя искра отразилась на мокрых стенах.
 – К лестнице! – хрипло крикнул Чебурашка.
 До трапа добирались уже вплавь. Увидев мокрую озлобленную компанию, Шурик очень разволновался, но Крокодил с такой благодарностью поглядел в его глаза, что испуг как рукой сняло.
 Друзья устремились в дверь, из-за которой вылез Сироткин, но там было лишь крошечное помещение, заваленное печатной продукцией.
 – Это моя кладовочка, – пояснил Шурик. – А вы случайно не знаете слово из пяти…
 – Где остальные?! – рявкнул Хрюша, хватая его за шиворот.
 Шурик испуганно втянул голову и показал наверх. Там, через два пролета лестницы была еще одна площадка, на которую выходили две толстые железные двери.
 – Какая дверь? – спросил Чебурашка, когда они были наверху.
 Шурик развел руками:
 – Обе…
 – Надо взрывать, – сразу сказал Степашка и они вдвоем с Хрюшей принялись набивать щели пластиковой взрывчаткой.
 – Укройтесь!
 Тихо, но настойчиво запищала рация.
 – Ребята, дела плохи! – раздался голос Карлсона. – Те люди, про которых я говорил, снялись с постов и бегут к вам. Я их разглядел – это деревянные солдаты Урфина Джюса. Они вооружены.
 Чебурашка прижал рацию к губам.
 – Если они будут проходить по минированным участкам – сразу сообщай Мурзилке! Мурзилка, ты слышал?
 – Да, я на связи.
 – Действуйте!
 Почти немедленно с поверхности донеслись два гулких взрыва, затем еще один совсем рядом – с потолка посыпались мелкие камешки и куски ржавчины.
 – Укройтесь, черт побери! – снова крикнул Хрюша. – Через пятнадцать секунд будет взрыв.
 Друзья забились в кладовочку к Сироткину. Взрыв больно ударил по всему телу и едва не сорвал железную площадку, но дверь только треснула наискосок.
 – Не высовываться, взрываем еще раз!
 Снова затряслись стены и куски железной двери полетели вниз, увлекая за собой останки искореженного трапа.
 Цепляясь за выступы и торчащие из стены прутья, Хрюша поднялся наверх и осторожно заглянул в пролом.
 – Все чисто, лезьте за мной…
 Друзья оказались в пустом тамбуре размером три на четыре метра. Шурик остался внизу, удивленно глядя вслед всей компании. Он наконец узнал их, но решительно не понимал, что ему делать дальше.
 – Мы с Хрюшей – на разведку, – сказал Степашка. – Ждите нас здесь и следите за выходом.
 Чебурашка вызвал Карлсона.
 – Как у вас дела?
 – Хреново. На двух участках не сработали взрыватели. Примерно полтора десятка солдат прорываются в здание за вами.
 – Сделайте что-нибудь!
 – Пытаемся…
 Карлсон понимал, что если уцелевшие после взрывов солдаты прорвутся в подвал, его друзей перестреляют, как свиней. Поджилки у него затряслись, когда он понял, что ему предстоит совершить невозможное.
 – Мурзилка! Ты слышишь меня, – сказал он, нажав кнопку передатчика. – У этих мин есть ручные взрыватели?
 – Да, маленькое колечко с красной пломбой. Выдергиваешь – через пять секунд взрыв. А что ты задумал?
 – Решил поиграть в войну. Умоляю, в течении трех минут не прикасайся к своим клавишам, понял?
 Карлсон прижал к глазам инфракрасный бинокль и стремительно приблизился к земле. Памятник, метро, котлован, люк… Здесь должен быть один из зарядов. Вот он – связка продолговатых тротиловых шашек и пластиковая коробочка взрывателя. Все решали секунды. Он пулей взмыл над пустынной площадью и опустился возле здания, к которому уже приближались солдаты.
 Только бы не промахнуться! Карлсон опустился чуть ниже и вдруг услышал беспорядочные хлопки. Свист пролетающих пуль едва не парализовал его. Он отогнул кольцо взрывателя и, обливаясь холодным потом, принялся считать.
 «Раз… Два… Три!» Он швырнул взрывчатку в самую гущу солдат. И тут плечо пронзила страшная боль. Карлсон потерял равновесие и одновременно почувствовал мощный удар снизу – взрыватель сработал!
 Желтая пелена застилал глаза. Он выронил радиостанцию, кое-как опустился на крышу магазина и потерял сознание.
 Хрюша и Степашка вернулись достаточно быстро и сразу поделились впечатлениями.
 – Много комнат и ни одной живой души.
 – И мертвой тоже. Видимо, они снялись, пока мы взрывали дверь.
 – Может вы не туда попали? – сомневался Чебурашка.
 – Туда, туда, – заверил его Хрюша. – Та на столе еще не остывшая сарделька.
 – А вторая дверь?
 – Мы проверили. Она просто выводит в другой коридор.
 – Но куда же они делись?
 – Пойдем, покажем…
 Друзья проскочили по коридору мимо плохо освещенных захламленных комнат, спустились по ступенькам и оказались в мрачноватом овальном зале. В разные стороны расходились три узких тоннеля, посреди стояли на рельсах две длинные причудливые машины.
 – Это трубоходы, – сказал Хрюша. – Еще медведи Гамми пользовались такими.
 – Я так и знал, что и здесь не обойдется без американских друзей, – со злостью проговорил Чебурашка.
 – Думайте, ребята, – заговорил Крокодил, – в какой тоннель они могли уехать. Может, какие-то следы…
 – Определить это так же трудно, – сказал Филя, – как найти электробритву в женской бане.
 – Я предлагаю прочесать еще раз хорошенько все помещения, – раздался голос Степашки, – наверняка найдем что-нибудь интересненькое.
 Позади раздались осторожные шаги. Друзья вздрогнули и ощетинились автоматами. Но это был всего лишь Шурик, которому стало скучно одному.
 – Где твои друзья? – сурово спросил Хрюша.
 – Они поехали, наверно, на запасной пункт. А меня забыли.
 – Какой еще пункт, где это?
 Шурик пожал плечами.
 – А если хорошо подумать? – наседал грозный Хрюша.
 – Да не мучай ты парня, – сказал Крокодил. – Пусть лучше скажет, не видал ли он здесь Карло?
 – Карло? – удивился Шурик. – А это кто.
 – Старый такой хороший человек.
 – Вообще-то я тут недавно… Во втором бункере держали какого-то дедушку. Но сейчас его там нет.
 Друзья разбрелись по комнатам, где последнее время жил, работал, ел, спал и творил свои гнусные дела Карабас. Они копались в грудах технической литературы по геодезии, бурению и землепроходке, переворачивали яркие иностранные коробки от неизвестного оборудования, листали журналы с длинными непонятными статьями. По всему было видно, что Карабас серьезно готовится к осуществлению своих проектов.
 Все это было интересно, но совершенно бесполезно. Чебурашка с нарастающим беспокойством понимал, что они теряют время, но вдруг раздался истошный крик Хрюши:
 – Сюда! Все сюда!
 Хрюша стоял в углу коридора, указывал пальцем в кучу мусора и повторял раз за разом.
 – В Маковке. Запасной пункт в Маковке!
 – С чего ты взял?
 – Вот, смотрите!
 На самой верхушке кучи, среди сигаретных пачек, оберток от «Сникерса», пивных банок лежала расколотая надвое статуэтка. Чебурашка наклонился и поднял блестящую табличку.
 – «Женщина, вынимающая муху из тарелки», – прочитал он. – Ну и?..
 Хрюша коротко напомнил их экскурсию по маковской скульптурной фабрике, где они видели несколько подобных статуэток, изготовленных по заказу некоего московского богача.
 – Ну и где она, эта Маковка, где она?!
 – Сейчас вспомню… Так, если там север, то по карте… Я понял! Крайний левый тоннель подходит. Идемте, определим точнее на месте…
 Но он не договорил. Раздался грохот автомата и пули выбили пыль из стены прямо у него над головой.
 Стреляли из дальнего конца коридора. Друзья в панике бросились на пол. Не растерялся только Степашка. Он швырнул в ту сторону гранату и побежал, стреляя на ходу. Филя устремился за ним.
 Чебурашка схватил Гену и Хрюшу за руки и закричал, перекрывая шум стрельбы:
 – К машинам!
 Они спустились в овальный зал.
 – Я с вами не еду! – отрывисто прокричал Хрюша. – Помогу ребятам. Вот смотрите, две педали и рычаг. Штурвалом пользоваться только на поворотах и стрелках, но обязательно сбавляйте скорость, а то на себе поймете, почему вымерли мишки Гамми. Все, счастливо вам…
 – Держитесь! – сказал Чебурашка, усаживаясь с Геной на жесткие сиденья, и отвел рычаг.
 …Звуки перестрелки становились все тише. Неровные стены тоннеля мчались навстречу, сливаясь в свете фар в одну сплошную линию. Чебурашка и Гена не хотели думать, что врагов, скорее всего, гораздо больше, чем их, и что этот бой может оказать последним.
 Затхлый воздух начал свежеть – было ясно, что тоннель выходит в другой, более крупный. Как и предполагал Хрюша, дорога уходила влево. В конце поворота фара высветила выход из тоннеля и покореженную металлическую конструкцию, лежащую на рельсах. Чебурашка притормозил. Они приготовили оружие и вылезли из машины.
 – Это трубоход, – сказал Гена. – Видимо, кто-то не сбавил скорости на повороте.
 Это действительно был трубоход. Вокруг валялись несколько неподвижных тел с неестественно вывернутыми конечностями, еще два лежали под машиной, придавленные ею.
 – Кранты! – сказал Гена.
 Где-то рядом зашумел поезд, донеслось шипение открывающихся дверей.
 – Ого! Мы на вокзале?
 – Похоже, тут рядом метро, – сказал Чебурашка. – Я думаю, такие тоннели, как этот, обычно идут рядом с пассажирскими, по ним возят разные грузы.
 – А я думаю, что это заброшенная часть подземной оборонительной линии, по которой перемещаются ракеты «Земля-Воздух», возразил Гена. – Эти дороги ведут очень далеко, вполне может быть, что и до Маковки.
 – Точно, – сказал Чебурашка. – Кто-то из наших говорил, что видел, как из Маковки ночью вывозили большие круглые корпуса…
 Он перевернул искореженный трубоход и склонился над телами.
 – Знакомые все лица!
 Гена подошел поближе. На рельсах лежал Карабас. Его одежда была залита кровью, глаза закрыты, но он был жив.
 – Бедолага! – сокрушался Крокодил. – Говорил, что властелин подземелий, а тут обычная автокатастрофа…
 – Кажется, нам наконец-то повезло.
 – Я бы так не сказал, – раздался за их спинами резкий и безжалостный голос. – Не оборачиваться! Положите оружие и поднимите руки.
 Звонкий щелчок затвора отразился от стен тоннеля. Друзья медленно выполнили приказ. Карабас с трудом приподнял голову и ухмыльнулся окровавленными губами.
 – Допрыгались, романтики…
 – К стене! – скомандовал обладатель резкого голоса.
 – Ты ведь не будешь стрелять, – неожиданно спокойно заговорил Гена. – Зачем? Рядом станция метро, люди услышал, милиция сбежится.
 – Урфин, не слушай их! – прорычал Карабас. – Прострели им черепа и помоги мне подняться.
 – Нет, шеф… – неуверенно возразил Урфин Джюс. – Он дело говорит. Отвезем их подальше и там завалим. Если здесь найдут труп, то нам придется искать себе другое место.
 Не спуская глаз с Гены и Чебурашки, Урфин помог хозяину подняться и усадил его в их трубоход. Затем приказал им тоже залезть туда и лечь на пол.
 Телохранитель сел за штурвал, а автомат дал Карабасу, который уже начал приходить в себя. Машина выехала в главный тоннель и, набирая скорость, помчалась вперед. Карабас держал друзей на прицеле и скалил свои кривые желтые зубы.
 – Смотри, – шепнул Гена, – по всей длине от тоннеля отходят штреки. Можно выпрыгнуть и убежать туда. На такой скорости он не сможет хорошо прицелиться.
 – А если там тупик?
 – А если нет?
 – Не знаю, нужно попробовать. Дай я лягу поудобнее.
 Карабас увидел, как Чебурашка зашевелился и ткнул его автоматом.
 – Могу исполнить ваше последнее желание, – сказал он.
 – Желаю плюнуть в твою рожу, – ответил Чебурашка и исполнил желаемое сам.
 Карабас вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
 – Ничего, – тихо пробормотал он, – ничего, скоро ты ответишь за все. Ты будешь валяться и лизать мне ботинки, а я буду отстреливать вам пальцы – один за другим.
 Кстати, ты зря затеял всю эту заваруху. Твой приятель Карло уже кормит червяков и шлет горячий привет с того света.
 – Врешь! – крикнул Чебурашка и рванулся вперед.
 Карабас снова ткнул в него автоматом и сказал с улыбочкой:
 – Я мог бы показать тебе, как он гнием в шахте второго бункера. Но лучше он сам тебе все расскажет, когда вы встретитесь в аду. Скоро мы выйдем за пределы города и отправишься прямо к нему. Кстати, твои друзья, пожалуй, тоже там, ведь я спустил на них своих лучших людей.
 – Плохо ты знаешь наших друзей, – сказал ему Крокодил, а Чебурашке шепнул: – Приготовься… Прыгай!
 Но на того вдруг навалилось страшное отчаяние и равнодушие к своей судьбе. Он почувствовал себя персонажем нелепого кошмара и крепко стиснул зубы от бессилия проснуться.
 – Прыгай!!! – рявкнул Крокодил и одной ногой выбил у Карабаса автомат, а другой вытолкнул Чебурашку наружу.
 Чебурашка больно стукнулся ребрами об рельсы, прокатился несколько метров вслед за машиной, но тут же вскочил.
 Он видел, как Крокодил приподнялся для прыжка, но грохнул выстрел, он дернулся и упал, зацепившись ногой за трубоход. Машина потащила его дальше, в темноту тоннеля.
 Чебурашка услышал визг тормозов и метнулся в темный провал ближайшего штрека. Он бежал в абсолютной темноте, задевая за стены, ребра нестерпимо болели. Когда силы иссякли, он свалился на корявый каменный пол и затих. Но стук сердца не давал прислушаться, он разрывал грудь, и отдавался болью в каждой клеточке организма.
 Чебурашка отдышался и побрел вперед, касаясь рукой стены. Неожиданно пальцы его наткнулись на шершавое железо. Это была лестница. Чебурашка поднялся по ней и уперся головой в тяжелую крышку люка.
 …Свежий воздух опьянил его и наполнил силой. Совсем рядом проходили с ревом тяжелые грузовики, их фары бросали пятна света на росшие по обочине кусты.
 Чебурашка понял, что находится на Московской кольцевой автодороге. Он вылез наружу и побрел по ней, сам еще не зная, куда…
 В воздухе витали уже предрассветные сумерки, когда Чебурашка добрался наконец до гостиницы. Он, не включая света, прошел в пустой номер и упал в стоящее у окна кресло.
 Некоторое время он бессмысленно смотрел как звезды за окном тускнеют и медленно опадают вниз. Потом понял, что это просто-напросто снег. Первый осенний снег…
 «Вот и все, – подумал Чебурашка. – Нет смысла оставаться здесь дальше. Я могу лишь только уехать и не возвращаться сюда никогда. Никогда…
 Нет прощения нашим ошибкам. Старика Карло нет в живых – смогу ли я после этого спокойно смотреть в глаза Буратино. Хрюша, Филя и Степашка тоже, наверно, мертвы и лежат в подземелье. Как всегда вместе.
 Мурзилка и Карлсон? Им видимо, тоже пришлось несладко, ведь мы даже не заметили, как с ними оборвалась связь. Крокодил Гена…»
 У Чебурашки навернулись слезы, он стиснул зубы и откинулся на спинку кресла. Увидеть собственными глазами смерть друга – что может быть страшнее?
 Громкие удары настенных часов заставили его вздрогнуть. «Ты слышишь, как бьют часы – а это ведь наших бьют…» – вспомнил он слова из полузабытой песни. – Сколько разрушенных надежд, сколько загубленных жизней – и все зря…»
 Чебурашка услышал, как скрипнула дверь. «Вернулся кто-то из наших?» – с надеждой подумал он и приподнялся.
 В дверях стоял незнакомый человек в твидовом пиджаке, за его спиной нависали два громилы с автоматами. Они были в одинаковой черной форме, лица скрывались под масками.
 – Гражданин Чебурашка? – бесстрастно поинтересовался человек в пиджаке.
 – Да… – устало ответил Чебурашка.
 – Вы арестованы по обвинению в убийстве гражданина Крокодила Гены.
 – Что за ерунду вы несете! – ошалело воскликнул Чебурашка. – Как я мог убить Крокодила?
 – Давайте не будем терять времени, – предложил человек. – Возле его трупа мы обнаружили автомат со следами ваших пальцев.
 «Подставили!» – подумал Чебурашка, чувствуя, как теряет силу сопротивляться.
 Человек в штатском кивнул своим сопровождающим, те схватили Чебурашку за руки, вытащили у него из-за пояса пистолет и поволокли по коридору.
 Чебурашке не давала покоя мысль, что его обвиняют в убийстве друга. «А почему они тащат меня не к лифту, а к служебной лестнице? – подумал он вдруг. – Странно… И еще, с какой стати он выложил передо мной все свои карты с отпечатками пальцев на автомате? Это не похоже ни на милицию, ни на прокуратуру. Они ведь даже не представились…»
 Чебурашка не на шутку разволновался.
 «А может вырвать автомат у этого, слева? И бегом за угол. А если подстрелят – так оно и к лучшему…»
 Пока он размышлял, они спустились на два этажа и пошли по коридору. В столь ранний час никого по дороге им не попадалось. Неожиданно Чебурашку толкнули в какую-то дверь и он оказался в одном из гостиничных номеров – просторном и в некотором роде роскошном.
 За окном светлело, но лампочки в комнате не были включены, поэтому воздух казался серым.
 Чебурашка даже особенно не удивился, когда разглядел в углу на табуретке Карабаса – побитого и перебинтованного. В номере были еще какие-то люди, но внимание Чебурашки привлек человек, стоящий спиной к нему напротив окна. В его фигуре было что-то неуловимо знакомое.
 – Легко же ты купился на шутку с арестом… – проговорил человек у окна.
 – Босс?!! – не веря своим ушам воскликнул Чебурашка.
 – Да, мой мальчик, – ответил Босс и обернулся.
 Да, это действительно был он. Тот же насмешливый, но твердый взгляд, дорогой пиджак, слабый запах «Кристиан Диор».
 – Ну и наворочал ты делов! Еще немного – и ты бы победил. А я-то думаю, куда ты подевался? Только вчера Карабас сообщил мне все.
 Чебурашка тяжело дышал и почти не слушал Босса. Он потерял ощущение реальности происходящего.
 – Жаль, что ты оказался не в моей команде, – продолжал тот. – Я всегда говорил, что таких, как ты мало. Очень жаль… Еще немного – и ты был бы фантастически богат!
 Босс взглянул на часы и с сожалением развел руками.
 – С удовольствием поболтал бы с тобой еще, но тороплюсь на самолет – работа! Да и у Карабаса еще полно дел в этой стране. Поэтому прощай, мой мальчик, и не поминай лихом.
 – Кончайте его, – сухо сказал Босс охранникам и вышел из номера. Вслед за ним вышли и остальные.
 Чебурашка остался один на один с громилами в черных масках. Звонко щелкнули затворы.
 «Еще одно разочарование, – подумал он, прислонившись к стене и следя через полуоткрытые веки за охранниками. – Который раз за сегодняшнюю ночь меня собираются убивать? Скорее бы…»
 Но те не торопились. Они медленно навинчивали глушители на стволы автоматов.
 Сжавшись в единый комок нервов, Чебурашка ждал огня и боли. Он почти чувствовал, как маленькие заостренные кусочки металла прорвут одежду и кожу, пробьют ребра и превратят сердце в кровавое месиво. И первый же резкий звук заставил его измученное ожиданием тело дернуться в нервной судороге. Но это был не выстрел.
 Это был жуткий вопль, вырвавшийся из горла Карабаса. Чебурашка открыл глаза и увидел, как тот валяется в дверях, держась руками за окровавленное лицо.
 Над ним… Это было невозможно, но Чебурашка привык доверять своим глазам. Над ним склонился Буратино, с его длинного и все еще острого носа капала кровь. Кровь Карабаса…
 Чебурашка еще не успел открыть рта, как несколько дюжих омоновцев втолкнули в комнату всех остальных и, хрипло ругаясь, уложили лицом вниз. Краем глаза он успел заметить, что в дверях показался Колобок с пистолетом наизготовку, он не переставал повторять:
 – Я же говорил, что здесь целая мафия, я говорил…
 В коридоре были слышны голоса Хрюши и Степашки, в комнату вбегали еще какие-то люди, у Чебурашки закружилась голова, его ноги подкосились и он сел на пол.
 Последним в комнату не спеша вошел Дядя Степа, как всегда, в расстегнутом мундире, крутя на пальцах никелированные наручники. Он отпихнул ногой Мальчиша Плохиша, который втихомолку жрал рассыпавшиеся по полу сливы, и подошел к Чебурашке:
 – Ну что, герой-одиночка, устроил ты заваруху, – ласково сказал он. – Не мог меня предупредить, обязательно тебе надо самому соваться.
 Чебурашка бессмысленно глядел в глаза полковнику.
 – Как… Как вы здесь оказались? – спросил он наконец.
 – Скажи спасибо Карлсону. Когда Мурзилка нашел его и привел в чувство, он полетел не в больницу, а ко мне домой. Мы, между прочим, за последний час уже пол-Москвы на уши подняли.
 – Где Карлсон?
 – Он в нашем госпитале. В него стреляли, одна пуля попала в плечо, другая – срикошетила от кнопки на животе. Все будет нормально…
 В дальнем углу закопошился Босс.
 – Вы не имеете права! – слабо сопротивлялся он. – Это нарушение прав человека. Дайте мне позвонить в Лос-Анджелес, я должен связаться со своим адвокатом.
 По лицу Дяди Степы пробежала легкая улыбка.
 – Твоего адвоката полчаса назад арестовала криминальная полиция штата. Извини, но я первый успел позвонить в Лос-Анджелес. Добро пожаловать в Москву, Бармалей! Как там у вас, вэлком ту Москау!
 Босс вскочил, придерживая руками штаны, которые сгоряча разорвал надвое кто-то из омоновцев.
 – Что вы себе позволяете! – вскричал он.
 – Ладно, кончай балаган, – оборвал его Дядя Степа. – Полиции шести стран давно разыскивают тебя. Наркобизнес, торговля оружием, банковские махинации, содержание публичных домов, терроризм, – да мало ли что еще! Нет такой грязи, в которой ты не успел бы обваляться, Бармалей. И не делай вид, будто меня не знаешь. Еще в Афганистане я чуть не прищемил тебе хвост, помнишь?
 Босс немного успокоился и зловеще проговорил:
 – Ты ничего не докажешь! Ты еще пожалеешь, что влез в это дело.
 – Я все докажу, – отрезал полковник.
 – Постойте! – проговорил изумленный Чебурашка. – Выходит, что все эти годы я работал на Бармалея? В одной упряжке с Карабасом?
 – Не переживай сильно, – ответил Дядя Степа. – Ты же ничего не знал, тебя использовали втемную. А кроме того, ты ведь не сделал ничего дурного, верно?
 Босс с совершенно серым лицом стоял у стенки, держась за нее.
 – А может, сумеем договориться? – тихо сказал он, искоса глядя на Дядю Степу.
 – Ты у меня сейчас договоришься! – рявкнул на него ближайший омоновец и замахнулся прикладом.
 – Он прав, – сказал Дядя Степа и широко улыбнулся.
 Босс дрожал и старел на глазах. Чебурашка никогда не видел его таким.
 – Как ты догадался, кто я есть? – спросил он наконец охрипшим голосом.
 – А я очень умный, – ответил полковник и не спеша протянул ему наручники. – Умеешь пользоваться? Наряжайся…
 В номере уже работали следователи. Они фотографировали задержанных, допрашивали их, переписывали изъятое оружие. Буратино подошел к Чебурашке, они обнялись и некоторое время стояли молча.
 – А где Гена? – спросил Буратино.
 Чебурашка не смог ничего ответить. Он только сжал кулаки и покачал головой, роняя слезы.
 – Не может быть… – бледнея проговорил Буратино.
 – На моих глазах… В тоннеле. Один выстрел – и все…
 Но Чебурашке предстояло сказать еще одну страшную новость.
 – Буратино, мы все виноваты перед тобой. Твой отец Карло… Мы не смогли спасти его. Твоего отца больше нет, Буратино!
 – Что значит нет? – удивился Буратино. – Я час назад разговаривал с ним по телефону.
 – Это… как? – недоверчиво спросил Чебурашка. – Где же он?
 – Все там же, в Мехико, в больнице…
 – Так его, что же, не похищали? А кого тогда?
 – Не знаю. Он сидел на кровати и пил простоквашу, вдруг в соседнюю комнату ворвались какие-то люди, разорались, устроили погром, утащили с собой какого-то бродягу, дряхлого алкоголика, ему жить-то оставалось до первого поноса…
 – Ничего не понимаю! Какого же черта?..
 – Видимо, просто перепутали палаты. Так что все в порядке, зря ты расстраивался.
 Карабас, лежавший в углу, услышал эти слова и разразился проклятиями, обещая придушить всех этих придурков, которые…
 – Но почему ты не предупредил нас насчет Карло? – спросил Чебурашка, кидая в Карабаса пустую бутылку.
 – Я пытался, но с Мехико плохая связь, что-то не сработало. – Буратино вздохнул. – А вот Крокодила действительно жаль. Настоящий был друг. Какая-то паршивая пуля – и…
 – Пули у Карабаса действительно паршивые, – сказал Крокодил. – Он стоял в дверях и грыз семечки. – Не смогли пробить даже бронежилет второго класса.
 Он постучал себя кулаком по груди и улыбнулся.
 – А эти кретины даже не проверили, жив я или мертв!
 Карабас снова зарычал, но никто не обратил внимания.
 – Я вот что предлагаю, – продолжал Крокодил, не давая друзьям опомниться. – Сидеть тут в общем-то незачем. Примем душ, поспим часок, другой, а потом наберем плюшек, варенья и съездим к Карлсону. Ему все-таки больше всех досталось…
 – Кстати! – совсем некстати воскликнул Чебурашка, повернувшись к Буратино. – А зачем ты подсунул нам Электроника? Он чуть не наделал из нас ситечек для кофе!
 – Какого еще Электроника?! – Буратино был сильно удивлен. – Я же ясно сказал Степашке – много шампанского, несколько ящиков под лестницей, ключ у соседей. Мой старик ведь переехал в Коньково. Вы, ребята, в тот дом-то попали?
 – Ну что ж, – сказал Крокодил, – думаю, самое время открывать шампанское!
 Утро поднималось над холодной заснеженной Москвой. Улицы наполнялись людьми и машинами, открывались двери магазинов, гасли уличные фонари.
 И хотя невыносимо хотелось спать, мучительно болели раны, жизнь продолжалась. Но это была уже другая, новая жизнь, хотя сердца друзей продолжали биться в такт и они оставались вместе. Как всегда, вместе.