---------------------------------------------


 Хроники тестировщика
  повесть-солянка 



 Пролог



 Автор предупреждает, что любые совпадения с реальными людьми и конторами абсолютно случайны, и его не волнует, что об этом они там себе думают.

    Бригадир


 — Это ты что сейчас сказал? Проще надо! Например, так…   Хистори к реалу ебалом стоять не обязана!  

    Хрипатый

 Человек с детства мечтает жить честно. Другое дело, что это ни в пизду не удается — то одно не позволяет, то другое, то социализм мешает, то, опять же, капитализм. Для индивидуума что та хрень, что другая — ни в красную армию не подходит. Для общества в целом — да. Подходит аж два раза. Аппарат насилия на любой основе. Потому как — быдло, плебс ебучий, и заодно — сраных крепостных надо организовывать. С точки зрения социального спокойствия это еще как правильно. Еще желательно кормить и воспитывать. Чтобы он, скотина, не рыпался, не бродил, как брага, и не шел вместо горячо любимого завода на баррикады. Потому что с баррикад, если он туда попадет, не вернется точно. А, пардон, работать — кто будет?
 Работать, в таком случае, видимо не будет никто, а если кто и будет, то все одно — результаты глубокомысленного или там, тупого, труда отберут люди в черном. Жрать хотят все. И эти в черном — больше всех.
 Так или иначе, в любом обществе ты есть шестерня, которая обязана крутиться в строго определенном направлении. Если бардака нет, то шестеренки, как в часах, например, в оконцовке показывают какое-никакое, а все ж таки — время. Механизм работает, Буре процветает. Если бардак есть — а он чаще всего есть — отдельные шестеренки норовят установить новые оси вращения и завязать все на себя. Опосля чего главная пружина разворачивается как попало, и пиздюлей получают все. То есть — без разбору. Чтобы такого говна не происходило, нужно либо смазывать всю эту хуйню маслом, либо ставить рядом надзирателя с револьвером и средне-, мать его, специальным образованием. С точки зрения социума абсолютно неважно, от хорошей ли жизни будут вращаться шестеренки, или от страха. Главное — более-менее правильное время на часах. Но вот с точки зрения индивидуума, такая ботва ничего общего не имеет с теми розовыми сказками, на которых этот самый индивидуум был воспитан. И тогда от охуенно хорошей жизни он пишет книгу «Изжога дней моих здоровых», а от невъебенно плохой — «Йети подземелья». В первом случае хочется поменять шило на мыло, во-втором, однако, мало-мало пострелять, чисто для развлечения.
 В этой связи частоколом встают самые перпендикулярные проблемы. Можно уйти в тайгу и жить там молитвами.
 Но там, блядь, нет Интернета.
 Можно устроить себе златые горы и реки, полные вина.
 Но тогда, блядь, лучше не хвастаться своей тонкой нервной организацией. Гегемоны хуевы нипочем не поймут. В общем, нет в мире совершенства.
 Но жить честно хочется. Хочется всем. Мне тоже. Я — ёбаный обыватель, каких миллиарды. Я не хочу отнимать у слепой безногой девочки ее милостыню. Не хочу проламывать голову герою гражданской войны за кусок хлеба. Не хочу снимать с холодеющего трупа старухи-процентщицы чьи-то фамильные драгоценности. Я все это МОГУ делать. Но НЕ ХОЧУ. Совесть тут не причем. Мораль и, типа, нравственность — тоже. Мне же ж похуй, что скажут в этом занимательном случае другие, более правильные индивидуумы. И тем более похуй, какие обо мне, засранце, сложат панегирики и анекдоты в будущем. Ибо, если я встаю на этот путь — то свет мне не нужен. Никогда. Никакой. Ни до, ни после смерти. И как не ебло меня ни разу страдание другого существа, так и ебать не будет.
 Но мне, блядь, хочется жить честно. Наверное, я идиот. Потому что, насмотревшись боевиков, где один положительный герои убивает сто штук отрицательных, наслушавшись новостей с фронта и репортажей из центра раздачи пиздюлей, я, тем не менее, не иду покупать автомат Калашникова, не точу на кухне пику и не готовлюсь к ограблению соседнего супермаркета. Ну, не иду. Ну, не нравится мне. А почему?
 В идеале жизнь выглядит следующим образом:
 Я работаю там, где мне не в падлу прийти в шесть, а уехать последней лошадью.
 Я живу там, где мне не серут на голову всякие пидарасы.
 Я ебу ту свою, единственную женщину, лучше которой все равно никого нет.
 И я воспитываю своего обязательно сына так, как мы оба-двое вместе с ним хотим. Лучше, конечно, трех. Но можно и одного.
 А еще я жру то, что не противно есть. Еду. Вот и все. Остальное можно дополнить по вкусу, который не есть одинаков у всех. Что, в общем-то, и дает бесконечное разнообразие этих самых индивидуумов.
 А теперь, значит, скажите, при каком таком общественно-политическом строе сие возможно? И оглядываясь назад, я понимаю — при любом. Похуй. Так что не спрашивайте меня, за кого я буду голосовать. Я вообще не голосую. У меня мурло мещанина. Я — обыватель. Политически безграмотный и идейно отсталый. Когда белые начнут хуячить красных, то — не поверите — красные начнут пиздошить белых. Среди всех этих трупов будут очень приличные люди с обеих сторон. В этой же куче буду лежать и я. И не потому что не успел убежать. А потому что я не смог выстрелить. А они — смогли. В легких у меня, например, застрянет красная пуля. А в сердце, например, — белая. Или наоборот. По большому счету мне до пизды, кто меня завалит. Потому что поколение вымрет полностью, как это всегда и было. Но — спаси и сохрани — где-то будут ходить наши женщины, уже выебанные, но еще неродившие. И жизнь продолжится. И внук красного командира будет гордиться, что он внук красного командира. А внук белого офицера будет гордиться, что он внук белого офицера. Эти два внука будут друзья-не разлей вода. Такая, блядь, история. ЛЮБАЯ вражда проходит. Вот что важно.
 А я не выстрелю. Мне будет плохо, но я не выстрелю. А может, чтобы не ебать себе мозги — выстрелю в себя. В таких случаях Бог прощает. А большего — не надо.
 Если кто не понял — это начало книжки, не поверите, юмористической. Ну, вот так я начал. Хотел по-другому. А вышло так.
 Но нас, лириков, это ебать не может по умолчанию, поэтому я снова начну и снова с той же фразы — человек с детства мечтает жить честно.
 В России, как и во многих других странах, это не значит — по закону. Это значит — по понятиям. Потому что, если по закону, то сидеть в тюрьме должны все. Без исключения. Включая самих надзирателей.
 Когда в России капитализм подумал, что он наступил, то все опездолы бросились заниматься бизнесом.
 Бизнес по-русски — это круто. Легитимная фирмочка, которую, например, создали дядя Фриц и тетя Эльза где-нибудь под Бонном 30 лет назад, не посягнув ни на какой устой государства — скучна и предсказуема. Честность, вбитая палками полицаев, осечки не дает даже через два-три поколения. У нас все по-другому.
 Хотя, интересно — нас тоже пиздят всю, блядь, историю, все, блядь, кому не лень. Менты, жандармы, опричники. Только не помогает нихуя. Причина проста и лежит на поверхности. Эти блюстители общественной нравственности вытаскивают вкуснятину из наших защечных мешков и запихивают их в свои. Нам это не нравится и временами мы их весело, с шутками и прибаутками, вешаем на фонарях. Это тоже безнравственно, но уж больно хочется. Как бы то ни было — наебать представителя власти — дело чести, доблести и геройства для каждого гражданина Российской империи во все времена. Потому что очень неправильно, знаете ли, когда ебало лоснится не у нас, а у тех, кому положено. Если бы эти уроды несли добро в казну — мы, может быть и стали бы жить по закону. Но эти уроды тащат добро мимо казны, и это не может не привести к необратимым генетическим изменениям в коре головного мозга.
 Бизнес по-русски — это песня. Музыка, то есть, интуиция, подкожные вибрации и все такое. Расчет, страховка, бизнес-, блядь, план — кому это все здесь нужно? Природная находчивость и всеобщее распиздяйство приводят к тому, что вся страна, в едином порыве, решает, что есть вещи, на которые можно положить необыкновенно толстый и узловатый хуй.
 Пиздоболить об этих вещах можно бесконечно, но лично я останавливаюсь на сфере компьютерной и дальше никуда не иду, потому что, например, в балете я не разбираюсь. А в программном обеспечении — даже очень.
 Бизнес по-русски с другими национальными бизнесами имеет одно немаловажное сходство — вся делопроизводство ведется на компьютерах. В некоторых областях компьютеры вообще — орудия труда не только бухгалтеров. На этом сходство кончается и начинается принципиальная разница.
 На Западе компьютер состоит из двух частей — харда и софта. Для артистов того же балета объясняю — аппаратной части и программного обеспечения.
 За хард мистер платит 1 доллар. Условно. А за софт — 5. Это в лучшем случае. Бывает, и 20.
 На Востоке, а конкретно — в России, компьютер состоит из тех же двух частей.
 За хард товарищ платит тот же доллар. А вот за софт не платит нихуя. Потому как, купив компьютер, товарищ надолго садится на хлеб и водку, не желая больше ничего покупать. Обратно ж — компьютер — железяка вполне осязаемая. А некие виртуальные нули и единицы внутри него ни одна пизда не видела, и видеть не собирается. Товарищ свято помнит, что материальная реальность дана, епыть, в ощущениях. Кирпич вот, стакан, два батона. Это понятно. А Windows XP в защечные мешки в чистом виде не запихаешь. Ну, не видно его. Ибо — информация. Взвесить нельзя, отрезать тоже. В общем — мистика — не ебаться. А поскольку после наступления эры капитализма все вообще излишне были религиозны — страна решила, что на нее снизошел в таком вот цифровом виде святой дух, и никак иначе. А куда, спрашивается, было деваться? Пизженные у Билли Мастдаи стояли в больницах, магазинах, во всех, без исключения, офисах, заводах, производствах, науке, а также в царских палатах. В смысле — органах власти. Как, блядь, исполнительной, так, в рот ее, и законодательной. А когда улыбающаяся власть вносит тебя в свои глючные базы данных и пользуется при этом пизженным софтом — становится как-то весело жить.
 Потому что с этого момента ты с ней одно целое, и невольно вспоминаются планы партии равно планы народа.
 Конечно, официально власть была против. Но, сдается мне, через лет 50-100, когда вскроются очередные архивы, мы узнаем, что это была политика. Для меня это откровением не будет. Потому что я прекрасно представляю впечатляющие объемы того, что спиздили граждане моего государства у граждан других государств. Без высочайшего одобрения такая хуйня не прокатила бы.
 Не судимы. Да не… Судимы. Будете.
 Знаки препинания…
 Знаки жизни.
 Когда-нибудь быть пиратом будет плохо.
 На что тогда страна положит толстый и узловатый хуй?
 Хм…
 И все же жаль, что я давно гудка не слышал заводского…
 Второй курс закончился как-то вдруг, и так же вдруг всплыла необходимость отбыть трудовую повинность в виде практики. Надо сказать, папа уже давно пытался меня заполучить в качестве компьютерщика в свою наикрутейшую контору с пятью аж Селеронами. Зная же досконально, что там за супержелезо, мне туда не хотелось. А хотелось мне чего-то более актуального. И дело даже не в папиных ультракомпьютерах. Уж больно не желал я под его крыло. Он и так в доме начальник, не хватало его еще в качестве босса заполучить. Поэтому вчера я сбегал к нему в офис, быстренько прооперировал все системные блоки, вытряхнул из них тараканов, пропылесосил внутренности, смазал, где надо, вентиляторы, протянул, где болтались, винты и сказал, что больше я тут не нужен полгода. Папа возражал. Он долго доказывал мне, что все тормозит и надо переставлять системы, потом гоняться за вирусами, потом сканировать порты на предмет гнусных пакетов, потом обезглавливать троянов, а еще — провести ликбез сотрудников, а то они не въезжают, куда тыкать.
 Я тоже возражал.
 Потому как тормозило, в основном, железо, а это, значится, по 200 баксов на комп. Баксы, как таковые, у бати водились. Но свободной штуки не было, ибо свободной штуки не бывает вообще. По себе знаю. Вот не хватает штуки — это сплошь и рядом. А свободной — неа…
 Чтобы батя не слишком раздумывал, я позвонил в компьютерный салон, перечислил чего надо и попросил прислать счет по факсу. Через 10 минут на стол генерального директора ООО «Цирконий» легла бумага уже с двумя штуками баксов внизу справа. Батя почесал затылок примерно в том же месте и сказал: «А меньше нельзя»?
 На меньшее потенциальный эникейщик фирмы никак не соглашался. Мало того, неразумное дитя еще и зарплату попросило несколько неприличную. К концу дня батя сдался. Но сказал, что если что у него заглючит, то вызовет меня непременно.
 Вот тут я не возражал, выпил кофею с булками и поехал к пиратам.
 За то время, пока я грыз базальт науки, у флибустьеров кое-что изменилось.
 Съемную квартиру банда пиратов покинула год назад. Они бережно перенесли сервер в бортовую «Газель», несколько менее нежно зашвырнули туда же остальные компьютеры и любимый боевой диван с холодильником. Через 20 минут автомобиль остановился у здания с фантастической архитектурой. Ну, то есть, архитектура, как таковая, отсутствовала. В совершенно непритязательном параллелепипеде было семь этажей сверху, и военная тайна — сколько — снизу. Официально это называлось администрация завода. Номер завода ни о чем никому не говорил. Смысл этого числа не знала даже сама администрация — не ее собачье дело.
 Когда-то мощнейший и таинственнейший монстр военного машиностроения рухнул в считанные дни после развала Советского Союза. Сначала перестали платить, потом сказали — делать ничего больше не надо, потом сказали — а пошли вы все, однако, в жопу. И пошли ветераны паяльника и штангенциркуля, впервые в жизни ощутив полнейшую ненужность для такой любимой, но такой непредсказуемой страны.
 Осталась на своих креслах только, собственно, администрация, охрана и некий, никому не подчиняющийся отдел, находящийся прямо посреди территории в неприметном корпусе стального, незамысловатого цвета. На лицах сотрудников этого отдела читалась с этого момента одна мысль, но зато вечная: «Из искры возгорится пламя».
 Где-то с год администрация отчаянно бедствовала. Огромный завод только одной электроэнергии жрал, как приличный город, а еще вода, отопление и прочие расходы, о которых в советское время задумываться было в падлу. Не в падлу это стало при военном , так сказать, переходном, мягко выражаясь, капитализме. Денег не было. А их требовали, потеряв все понятие о том, кто в койке хозяин, наглые монополисты энергии, воды и отопления. Было даже время — отрубали весь завод ото всех прелестей цивилизации начисто. Но только не таинственный, стального цвета корпус прямо посредине территории. Там, несмотря даже на капитализм, называли друг друга «товарищ», и с удовольствием козыряли.
 Когда администрация была готова уже рассосаться как интимная спайка или там — не шибко важный рудиментарный орган, из Москвы пришло разрешение сдавать не поддающуюся учету площадь в аренду фактически кому попало.
 В первый же месяц администрация отъелась, а еще через полгода в полном составе повставляла себе металлокерамические зубы.
 Бесчисленные корпуса очень быстро были заняты беспринципными коммерсантами и немедленно были забиты буржуйской продукцией по самое «не могу».
 У которых коммерсантов не было буржуйской — закупали свою и срочно на нее клеили ярлыки понаглее. Грузовые длинномеры только успевали влетать и вылетать из стальных ворот завода. Естественно, честно рубить капусту, разводить кроликов и прессовать бабло не хотелось никому. Ни администрации, которая показывала в белую только десятую часть аренды. Ни, само собой, коммерсантам, которые вообще ничего не показывали, а только меняли вывески.
 Началась веселая жизнь. Время от времени в ворота влетали камуфлированные автомобили, окружали какой-нибудь корпус и исторгали из себя людей без лиц, но с глазами и автоматами. Коммерсантов клали физиономиями на асфальт и задавали умные, ювелирные, я бы даже сказал — философские — вопросы. Ну, типа: «Где, блядь, деньги»? Коммерсанты обычно тут же вспоминали, где лежат процентов 15-20 от этих, блядь, денег, а по остальным возникала полная амнезия.
 Амнезия устраивала всех. Люди без лиц загружали в свои автомобили какое-нибудь говно с наглыми ярлыками — ну, не без этого, что ж, зря операцию проводили, что ли? — и отбывали. Коммерсанты вставали с асфальта и весело кричали в мобилы: «Ускорить отгрузку товара, у нас запланированный форс-мажор»!
 Администрация завода, собственно, в своем корпусе занимала только полтора этажа. На остальной поляне завсегда веселился проектный отдел, состоящий в советское время, как водится, из 90 процентов бездельников (мастеров бильярда и настольного тенниса) и 10 — руководства, тоже не новичков в этих видах спорта, ибо на каждом этаже стояло по столу, а на некоторых — даже по два. Непосредственно проектированием занимались человека 2-3, они же и делали существование проектного отдела близким к смыслу.
 Проектный отдел растворился сразу, как только им перестали платить деньги за настольный теннис. Огромное здание опустело в одночасье, по лестницам и переходам забегали призраки.
 Но через год ветер перемен куда-то их вымел и в каждую каморку засело по конторе. Отличительной чертой этих фирмочек была крайне малая численность (сам директор, плюс двое-трое — кого ебать) и крайне длинное название. Например: «Торгово-инвестиционная компания „Берег"“. Или: „Строительно-промышленный консорциум «Вест-Сибирь"“.
 Среди всех этих корпораций мирового, не пизжу, значения, появилась малозаметная студия веб-дизайна «Хронос», стабильно приносящая невероятные убытки самым уважаемым представителям мирового софтверного бизнеса.
 Вот туда-то я и направился сегодня работать.
 Шестой этаж — это, как бы, не так много, если вы в стандартной крупнопанелке. В административном корпусе сталинской постройки шестой этаж становится легко — 12-м хрущевским и где-то 10-м брежневским. В общем, убийство. Особенно умилительно заседать в их местах общего пользования — сама площадь метр на метр и больше 4 в высоту. Невольно чувствуешь себя как в колодце.
 Коммерсанты любят этот завод трепетной любовью. Причина, значится, следующая… Многое изменилось в этом номерном предприятии со времен КГБ. Многое. Но не система охраны. Совершенная, как все простое.
 Во-первых, пройти можно только через стальную легированную вертушку, нормальное положение которой — застопоренное, опять же, стальным, закаленным в местной кузне штырем. Рядом, за стеклом «аквариума» сидит полковник в отставке. Судя по выражению глаз может стрелять на звук, на свет и на запах без промаха.
 Во-вторых, пройти сложно. То есть — архисложно. Это в других местах вы можете сказать, что я к Ивану Ивановичу, а эти люди, типа, со мной.
 Забегая несколько в сторону, вспоминаю здание облпотребсоюза на Красном проспекте, в котором пропускная система абсолютна по бессмысленности. Там на вахте сидят двое. Ну, первый, само собой — никогда не скучающий полковник в отставке. Пройти через него без пропуска не представляется представляемым никогда в жизни. Лицо — как на плакатах 30-х годов. Непробиваемое. Слева, чуть поодаль, за письменным столом сидит бабушка — божий одуванчик. Над ней, отпечатанное на лазерном принтере, висит строгое объявление: «Выдача пропусков». Ну, выдача, так выдача. Подхожу. Фамилия? — спрашивает бабушка. Полный сарказма, называюсь Ивановым. Куда? — зевает одуванчик. Вот это вы тут зря подумали, будто бы я напрягся, как при запоре. По левую руку от нее список огромными буквами всех организаций, населяющих это здание. А для страдающих близорукостью на столе, под стеклом, практически тот же список со всей ботвой, включая телефоны. Читаю без запинки, как на духу. Через 3 секунды в моих руках бланк с редчайшей в центре России фамилией «Иванов» и подписью сотрудника службы безопасности «Петрова». С этим чудом канцелярии я подхожу к полковнику. Показываю пропуск. Цербер облпотребсоюза внимательно рассматривает белый прямоугольник, словно видит его впервые в жизни. Получив удовлетворение, машет рукой и говорит басом — проходите. Дальше я иду, например, мочу кастетом кассира облпотребсоюза, насилую, предположим, весь персонал агентства недвижимости, некстати расположившегося на втором этаже, и выхожу с видом человека, только что, скажем, исповедавшегося. Это не запрещено. Только на выходе надо обязательно наколоть на шпильку честно использованный пропуск.
 Такой бутменеджер здесь не прокатит. Здешний полковник служил в другом ведомстве, где не верят даже самим себе. Опасно и вообще — моветон. Так что гнуть пальцы, орать матом, призывать всех святых в свидетели, пугать завтрашним увольнением полковника можно, только если ты — мазохист со стажем. Потому что бывший рыцарь плаща и кинжала и ухом не поведет.
 У тебя должен быть пропуск с фотографией, печатью и подписью. Ты должен точно знать, где ты работаешь. Ты должен быть в списке работающих и имеющих допуск в административное здание. Ты должен знать телефон твоей организации, точное ее месторасположение, имя-отчество начальника, и что самое главное — имя-отчество полковника. Только после всего этого он отстопорит вертушку.
 Для неработающих шанс попасть внутрь здания и вовсе мизерный. Мало того, что ты должен иметь паспорт. Мало того, что ты должен быть приглашен совершенно конкретным сотрудником. Так он, этот сотрудник, должен спуститься на вахту, лично представиться полковнику и забрать тебя, пока вертится вертушка.
 Ну, и для всех крайне необходимо быть трезвыми, необдолбанными и без оружия.
 Ну, теперь, надеюсь, вам понятно, что аренда помещения в таком здании совершенно необходима большинству честных, не побоюсь этого слова, легитимных коммерсантов. Недобросовестные клиенты, а проще — лохи педальные, найти правильного фирмача не могут в принципе. Поэтому бьют коммерсов обычно на бетонном, облицованном гранитом крыльце. Или в других, более гостеприимных местах.
 Я пришел в 12, как договорились, позвонил по внутреннему телефону, дождался Фитиля, который спустился с 6-го этажа, и таки уговорил полковника в отставке Федора Кузьмича не открывать огонь на поражение во время следования через вертушку.
 Легальная вывеска — национальное российское искусство конца 20 — начала 21 века. Это на западе мистер чем занимается, то на лбу и пишет. Цирюльня там, хот-доги, или тюнинг зубов. В России чем непонятней — тем безопаснее, а значит и лучше. Пираты выбрали для себя образ некой студии веб-дизайна.
 Вообще, идея легализоваться возникла по хмурой необходимости. Завод с радостью давал сколько хочешь площади в аренду. Но только организации. Просто физическое, как сказал Фитиль, ебало тут не канало. Но дело было даже не в этом. На каком-то этапе выяснилось, что деньги бывают и безналичные, то есть приходящие на счет, с которого их потом можно было взять, обналичить и потратить, например, на Прекрасных Дам, как Бригадир, или на алкоголь, как Бочарик. Все это требовало легального предприятия. ООО. ЗАО. ПБОЮЛ. Когда морды пиратские обсуждали чем они, якобы, будут заниматься, то везде и всюду вставал вопрос о конечной продукции. Ну, например, кирпичный завод, знамо дело, должен был в оконцовке выдавать кирпичи. Но это нас не устраивало. Наша корпорация должна была выдавать на-гора воздух. И такой воздух был найден. Наши партнеры заказывали у нас эксклюзивный дизайн сайтов, платили за него, а потом эти сайты у них грохались вместе с жесткими дисками навсегда. Гнусно, но се ля ви. Самое обидное, что мы ничем не могли помочь уважаемым партнерам, потому что сами не сохраняли результатов наших работ из-за их эксклюзивности и по договору после окончания оных форматировали диски к ебени матери. Фитиль, кстати, пошлявшись по длиннющему коридору нашего этажа и наведя некоторые знакомства, как-то вернулся радостный и тут же сляпал два агромадных договора на консультационные услуги. Это воздух оказался еще более пьянящим.
 Комната, в которой теперь сидели флибустьеры, вообще-то, состояла из двух. Только одна была за символической перегородкой, там стоял радостный сервер и сидел не менее радостный сисадмин Хрипатый. Там же хранилось резервное железо и эксклюзивный контент на внешних, редко подключаемых дисках, и компактах с надписями красным фломастером «брак». Это была военная хитрость. «Браком» теперь назывался страшно дефицитный или опасный софт.
 В большой сидели Бочарик, Бригадир, редко появлявшийся Фитиль и новый сотрудник по фамилии Огурцов-Стоянский — орясина длиной с Фитиля, возрастом с Бочарика и наглостью с Бригадира. Звали этот комплекс полноценности Артем.
 Гусь теперь сидел в секретном помещении. Дело в том, что, кроме стандартных кабинетов, на этажах были всяческие закутки типа вентиляторных, щитовых и подсобных. В советское время там обычно копилась ненужная наглядная агитация и прочие прелести эпохи. Во время военного же капитализма эти помещения приобрели коммерческую ценность. Там стало выгодно держать, например, левый товар. Или левые агрегаты. Или сотрудников с малопонятным прозвищем «зомби».
 Зомби бывают трех типов. Просто зомби. Продвинутые зомби. И зомби без ограничений. Объясняю.
 Подавляющее большинство сотрудников имеют базовые права по посещению рабочего места. То есть, они могут находиться на нем с 8:00 до 20:00 и не ебёт, что там отдельно взятый сотрудник по этому поводу думает. Простой зомби может находиться с 6:00 до 24:00, продвинутый — плюс к тому, по выходным и праздникам. Зомби без ограничений может вообще не выходить из корпуса месяцами. У него разрешение на круглосуточное пребывание в стенах заведения и уже его не ебёт, кто там что по этому поводу думает. Таких зомби немного. Обычно это сисадмины, всякие электрики, диспетчеры, сервисные служаки, прочие привидения. Гусь относился к ним. Его помещение в плане напоминало сильно вытянутую букву «Г». В ноге этой «Г» с трудом размещался диван, холодильник и электроплитка. В перекладине этой «Г» находился сам Гусь со своим убойным компьютером и амбициями. На его амбиции мало кто покушался. Но вот диван и холодильник использовали часто для пива и попиздеть.
 Собственно, на этом преамбула заканчивается и начинается, собственно, повествование из нескольких, иногда связанных, а иногда нет, эпизодов.




 Спасение рядового спайдера


 Корпоративная дисциплина существовала в России и раньше. Только называлась по другому и на деле выражалась общеизвестной фразой «я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак. В разгар перестройки все офисы были оклеены стандартным плакатиком А4, на котором под бравым канцеляристом красовалась выдержка из знаменитого указа Петра 1 от 09.12.1709 г.: „Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство“.
 Невольно вспоминается старосоветский анекдот про рабочего. Сидит, значит, классический гегемон в приемной директора и мнет свою кепку. Наконец, обращает на него внимание секретарша и спрашивает: «Чё сидим»? «Ну, эта… слушать будут!», — говорит гегемон. На что длинноногое создание со знанием дела отвечает: «Ты чё, соловей, чтоб тебя слушать? Ебать будут!». В этом коротком анекдоте глубокий метафизический смысл и модель абсолютно всех служебных отношений в России.
 Но все изменилось с приходом проклятых капиталистов. Конторы стали называться офисами, а секретарши — офис-менеджерами, отчего ебать их меньше не стали, но потребовали не только работы, но и выполнения некоторых правил, написанных, в основном, идиотами.
 На нашем этаже было несколько загашников, получившихся в результате работы изрядно похмелившихся в далеком году архитекторов. Загашники сплошь и рядом использовались как места для курения. Рядом с нами такое место еще и откровенно бравировало развесистой пальмой неизвестной породы. На ее кадке красовалось старательно затертое, но неистребимое слово «хуй». Курили в нашем родимом загашнике непосредственно мы и группа никотиноманов из компании «Спайдер инкорпорейтед». Спайдеры сидели через пресловутый загашник от нас и занимали три комнаты. Одну большую — сарай, фактически, в котором насмотревшись американских фильмов и наслушавшись главного спайдермена, управляющий приказал снести все перегородки, посадил себя в стеклянный кубик на самом видном месте, а остальных опездолов рассадил там и сям, причем скрыться от взгляда не было никакой, даже теоретической возможности. Спайдерам вместо того, чтобы чатиться-хуячиться и смотреть свежее порно, приходилось работать, работать и еще два раза работать, желательно — выразительно. Термин «работать выразительно» означал, что программер, например, не просто должен был тупо писать код, а делать это с удовольствием и выражением оргазма, который вот-вот наступит.
 Оставшиеся две комнаты были распределены главным спайдермэном таким вот образом. В одну он сел сам, а в другую был навечно заточен сисадмин вместе с сервером. Погодите за него радоваться. Он все равно не мог там:
 1. Курить.
 2. Есть.
 3. Смотреть фильмы.
 4. Слушать музыку.
 5. Пить главный напиток всех системных администраторов.
 6. Не работать.
 7. Спать.
 8. Ебаться.
 Потому как в его, примыкающей к большому залу, комнате прорубили гнусное отверстие, вставили туда пластиковое окно два на два и превратили сисадмина в террариумное существо. Когда, измученный вниманием сисадмин выходил покурить в загашник на лице его ясно проступало желание убить нежно, то есть — не сразу.
 Да, еще у спайдеров была кухня — закуток, бывшее техпомещение. Там стояли два офисных диванчика и длинный столик — для типа пить кофе из чашечек с корпоративным логитопом в виде стилизованного паука. Туда сотрудники ходили ровно в 11:30 и 15:30. Редкостно, однако, регулярное чувство жажды.
 Спайдермэн у них был личностью загадочной. Так сказать — эмигрант взад. Пошлявшись по Калифорниям, он выпил в ихнем кабаке родимой водки, спел известную песню: «Ах, как хочется вернуться…», и приперся обратно с идеей стать звездой Интернета. Уродов с деньгами в Америке он нашел. Они дали ему задание организовать непосредственно в России IT-компанию по разработке всякого сетевого софта. Получалось, что разумнее всего это было сделать в Новосибирске. Программер в Москве за штуку баксов работать не хотел в принципе, а кодер в поселке Новоебуново на берегу Тихого океана — не умел в принципе. Так что где-то посередине страны это все и срослось. Выпускники НГУ и НГТУ мгновенно прибежали и расселись за компьютеры, прокручивая в голове, куда эту штуку баксов они будут тратить.
 Разочарование не замедлило появиться. Спайдермэн привез с собой не только ностальгию, но и научную организацию труда. Причем, слив ее с чисто русской привычкой не платить налоги никогда никому нипочем ни разу в жизни, он получил солидную экономию наивно отпущенных за океаном средств. Уроды, правда, пролетали мимо кассы. Бывает.
 Спайдеры нас поначалу сторонились. Потому как пираты были начисто лишены такого важного компонента научной организации труда, как корпоративная дисциплина. Выходили мы к пальме в разном количестве, в каком попало состоянии и в любое понравившееся время.
 Иное дело — спайдеры. Ровно пять минут каждого часа равно на эти же пять минут выходили равно четыре курящих сотрудника в черных костюмах с белыми рубашками и в галстуках. Это зимой. Летом они выходили в черных брюках, рубашках с короткими рукавами и все одно — в галстуках. За это у каждого минусовали ровно 40 минут рабочего времени в день и, соответственно, недоплачивали. Вообще, как потом рассказали никотиноманы, вначале курящих было человек 10. Курить они бросили, ибо не выдержали такого ебанутого графика.
 Первая случайная встреча пиратов со спайдерами под пальмой прошла без эксцессов. Пираты ругались, рассказывали анекдоты и радостно думали вслух. Сдержанные спайдеры курили «Парламент», молчали и заученно улыбались. На второй день, когда пираты обсуждали выпуск 6 дисков Вижуал Студио от малоизвестной компании Майкрософт, у Брига в двух карманах потерялась зажигалка и он без задней мысли попросил у программера «Спайдер инкорпорейтед» огоньку. Тот дал и поинтересовался, откуда у нас Вижуал Студио, что вызвало у Брига приступ хорошего настроения. На вопрос, что у нас есть еще из софта вкусного, Бригадир совершенно честно ответил — все. Программер не поверил и назвал пару программ, по его мнению, гарантировано отсутствующих на планете. На память, разумеется, пиратская морда не надеялась, записала все на пачке сигарет, и сказала, что ответит опосля. К вечеру Хрипатый по его просьбе нашел-таки на дисках искомые программы. За коммерческой невостребованностью они валялись в коробке, на которой было фломастером намалевано — «Всякая хрень». Хрипатый такие дистрибутивы на сервер не закидывает, но списки прилежно хранит.
 Когда Макс взял в руки диск, ему стало не по себе. Он искал эти программы два последних месяца ежедневно. На всех варезных и хакерских сайтах, включая китайские, для чего пришлось слегка подучить соответствующие иероглифы. Плюс, он задействовал всех реальных и виртуальных знакомых. Поиск принес отличные результаты в виде нескольких мертвых ссылок на дохлые сайты. Сам факт того, что все это, с большим трудом искомое, валяется просто так на полке и не пользуется ровно никаким спросом, поверг его в ужас.
 — А еще что-нибудь есть? — спросил охуевший Макс.
 Бригадир с Хрипатым переглянулись.
 — У нас острая нехватка, — это они сказали вместе.
 — Пива, — сказал Хрипатый.
 — Водки, — сказал Бриг.
 Унисона не получилось. Но каким, однако, вышел аккорд!
 Макс поправил галстук. Остальные курящие спайдеры деревянно улыбались и посматривали на часы. Пять минут заканчивались, дело не ждало ни разу. Макс, как мы потом выяснили, решал в голове корпоративно-этическое уравнение.
 Два флибустьера, не особо сильные в этике, но почувствовав запах спиртного, наперебой стали называть литры, марки и чем надо закусывать. У Хрипатого получалось вкуснее, но Бригадир говорил куда громче и брал количеством.
 Когда остальные спайдеры потянулись на свои рабочие места, программер чуть поотстал, достал из кармана записную книжку, мгновенно там что-то черканул, вырвал лист и дал Хрипатому. Когда бравые сотрудники гуськом исчезли за поворотом, два пирата прочитали на листке пятизначный UIN ICQ.
 — Нихуя себе! — заорали оба-два сразу и пошли, пожалуй, тоже поработать.
 Пятизначный UIN — это примерно как член партии с 1905 года, а то и круче. Реально я лично встречал шестизначные. Пятизначные не попадались. Они, конечно, в природе существуют, их пиздить-не перепиздить, однако среди знакомых моих таких старичков нет.
 Придя на рабочее место Хрипатый связался с Максом. Сеанс связи длился пару минут и договорились на 18:30, потому как в 18:00 в «Спайдер Инкорпорейтед» заканчивается рабочий день, а полчаса — в магазин напротив и обратно.
 Пираты по причине пропитого аванса не употребляли уже дней шесть. Мсье, же не манж пас сис жюр, как говорится. Спайдер пришелся как раз вовремя и ко двору.
 Пока резиново тянулось время до вечера, Бригадир, Хрипатый и почуявший неладное Бочарик, сходили в закуток к Гусю и убедили его работать быстрее, а то, понимаешь, назначена деловая встреча с фуршетом и нужен, типа, диван, чтобы сидеть, и холодильник для временного хранения тонизирующих напитков. Гусь не возражал работать быстрее, так как он тоже не пил шесть дней, а это опасно для здоровья.
 В общем, пунктуальный, как оказалось, Макс пришел вовремя, отдал пакет с водкой, снял галстук, повесил его на спинку стула и сел.
 — Мне, мужики, надо…
 Надо сказать, что с момента отдачи в хорошие руки пакета прошло секунд 40. За это время в приличном ресторане максимум бы оценили ситуацию и предложили бы выбрать столик. Но Бочарику, интеллигенту хуй знает в каком поколении, этого хватило, чтобы сервировать стол, сорвать зубами пробку и налить чего положено.
 Поэтому он предупреждающе поднял руку, молча протянул ему полстакана водки и треть малосольного огурца на вилке. Макс выдохнул, вполне профессионально вылил водку внутрь и схрумкал огурец.
 — Так что тебе надо? — спросил Бочарик, наливая остальным.
 Макс хрустел. Долго. Вдумчиво. Вдохновенно. Когда его лицо приобрело оттенок молочного поросенка, корпоративная улыбка, наконец, сменилась на обыкновенную.
 — А давайте-ка еще выпьем! — сказал он, что было воспринято на «ура» всеми наличными пиратами.
 Через полчаса Макс растаял и стал рассказывать страшные вещи.
 Оказывается, в «Спайдер инкорпорейтед» делают человека новой формации. Понятно, не все гуманоиды это выдерживают и поэтому уходят, регулярно посылая на хуй управляющего. Иногда вежливо, иногда вдобавок норовят ударить несколько раз по лицу. Текучка кадров у них интенсивная. Остаются единицы. Зарплата, в принципе, высокая. В принципе, потому что существует разлапистая система штрафов, при неукоснительном соблюдении которой от солидного жалованья остается примерно половина. Ну, например, за минуту опоздания — доллар штрафа. Это еще хоть не вызывает дополнительных вопросов. Далее идет полная жопа.
 Неуставная длина юбок для женщин — 10 долларов.
 Неправильный цвет брюк для мужчин — 10.
 Некорпоративный фасон обуви — 10.
 Отсутствие галстука — 15.
 Небритость — 25.
 Отсутствие бейджика — 50.
 Питье напитков на рабочем месте и, конечно, жрачка — 50.
 Жевание бубль гума в рабочее время не ебёт где — тоже 50.
 Невыключение компьютера после работы — 100. Впрочем, это правило не такое страшное, потому что ровно в 18:00 автоматом обесточивается все спайдеровское электрохозяйство, за исключением кабинета Самого Главного Босса, серверной и кухни (там холодильник). Не выключить компьютер не удастся.
 Оставление на рабочем месте деловых бумаг — 150. Все бумаги должны быть закрыты в шкаф, стол или у кого что там. Макса это, к счастью, мало касается, ибо он программер, а они бумагой пользуются редко.
 Непропуск отработавших свое бумажных документов через шредер — 150. Упаси тебя смять бумагу и просто кинуть в мусорную корзину. Лучше съешь. Тоже мало относится к Максу.
 Ну, все вышесказанное еще имеет смысл. Безопасность там, туда-сюда, пятое-десятое. Дальше идет жопа в квадрате.
 30 процентов от штрафа провинившегося идет серебряным потоком к стукачу. Ну, то есть увидел коллегу без галстука — сбегай, доложи, получи 4 с половиной доллара честного заработка. Жрет подлец сникерс — получи 15. И будет тебе хэппи.
 При хорошей бдительности рядовой оператор может приблизиться по зарплате к управляющему и однозначно стать богатым человеком. Естественно, заложить коллегу может любой, а чтобы Иуда был белым и пушистым, весь компромат надобно сливать на специальный корпоративный ящик секретным файлом. Инструкции может посмотреть любой на локальном сайте компании, где вся таблица отображена полностью. Чтобы никто ничего не заподозрил, два раз в день на этот ящик обязан сливать файло каждый сотрудник. Утром и вечером. Первый раз — официальный план работы на день. Попутно стукануть на ближнего своего. Второй раз — отчет о проделанной работе за день. И опять кого-нибудь обосрать с ног до головы.
 Макс, хлебнув еще порцию водки и запив ее, как положено, пивом, рассказал, что первые недели две он никого не вкладывал. Не приходило в голову. Потом его вызвал Спайдермен и спросил — что за хуйня, неужели у нас в компании нет пидорасов, быть такого не может. Стучи, приказали Максу и он, таки, нашел, блядь, выход. Под развесистой пальмой он набрался смелости и предложил четырем курящим оригинальный план. Поскольку стучать требовали со всех и на всех, а, к тому же, говорили, что это хорошо и правильно, то надо было только с юмором на это все посмотреть. Четыре мушкетера установил квоту в 50 баксов в месяц. Снять — все равно снимут, но хоть мы будем знать — кто, решили заговорщики. С этого дня Макс точно знал, что как минимум он раз в месяц не прицепит бейджик. Или два раза придет небритым. Или три раза не оденет галстук, а на пять баксов ему пришьют еще какую-нибудь мелочь. Чтобы разнообразить процесс, менялись по несложной схеме. Сегодня Макс стучал на Сергея, а через три дня Сергей стучал на Бориса. Борис, соответственно, на следующей неделе обсирал Геннадия, а уж Геннадий-то никак не мог оставить Макса в покое и вкладывал нарушителя офис-стайла по полной программе.
 Смысл заключался в том, что сотрудник не выделялся из общего ряда дятлов. Тогда его оставляли в покое.
 Но самое гнусное, о чем поведал нам Макс были корпоративные вечеринки и прочие развлечения. Бригадир, любитель того же, попросил разжевать и выяснилось, что под развлечениями Бриг понимал, скажем, порево, бухалово и танцульки с поорать песни. Целью развлечения по Бригадиру было добиться состояния когда уже ничего не хочется.
 Целью корпоративных мероприятий спайдеров было единение, сплочение и воспитание особого фирменного духа.
 Этот дух вселялся в спайдеров каждый день в 9:00, когда они бодро, стоя и хором произносили речевку примерно такого содержания:



   Мы шагаем дружно в ряд
   Охуенный наш отряд.
   Нам насрать на все три раза,
   Конкуренты — пидарасы.
   Йя!!!!!



 Звуки эти, пираты, само собой, не раз слышали, но выяснять — что это за скотская колыбельная, было откровенно лень. Такой же поебенью заканчивался и рабочий день, с той лишь разницей, что все сотрудники еще и хлопали в ладоши, выражая то ли, блядь, восторг, то ли, мать его, облегчение.
 Но это все цветочки. К сожалению, в жизни бывают и праздники. Спайдермен не зря шлялся по Калифорниям. Корпоративное безумие коснулось даже сугубо святого процесса праздновать, что хотим и когда хотим. Спайдермен запротоколировал это немногое, что еще у несчастных сотрудников осталось. Теперь отмечалась всякая хрень в обязательном порядке. Самое тупорылое, что ввел паучий босс — День Независимости, естественно, Соединенных Штатов. Конечно, попытки протеста со стороны недоумевающих спайдеров были, но были пресечены фразами типа — «если ты, скотина, не будешь веселиться здесь, то будешь, сучий потрох, веселиться там». Там — в смысле на улице. Зарплата, все ж таки, позволяла наступить на горло собственной песне. Отчего в коридоре регулярно появлялись дебилы в бумажных миниатюрных ковбойских шляпках , с дудками и пищалками, ухуяченные конфетти, как бомжи — мухами. Бодро и хором они что-то там прославляли, имитировали непреходящую радость и буйное веселье. Водка была запрещена. Босс приказал всем полюбить виски со льдом и мартини с маслинами. Макс виски, конечно, глотал — все ж таки — градус недетский. Втихомолку, однако, лед посылался программером в жопу. А мартини, значится, использовался им в качестве «запить виски». При хорошей конспирации высокий стакан неразбавленного виски, запитый таким же стаканом мартини приводил его в философское состояние духа. Опосля Макс насыпал в стакан абсолютно ненужного льда и уже шлялся по офису степенно, обсуждая индекс Доу-Джонсона или котировки акций с каким-нибудь опездолом. Секрет свой, однако, Макс раскрывать не спешил. При такой политике управления коллективом стукачей было немеряно и, по личному опыту, программер знал, что чем кристальней улыбка, тем гаже ливер.
 А еще они регулярно выезжали на пикники с непременными спортивными мероприятиями. Ну там — волейбол, бег в мешках или ненавистный всеми без исключения джоггинг. Джоггинг в переводе на русский означает бег. К бегу вообще Макс относился спокойно и даже как-то им увлекался. Но одно дело — бегать когда тебе хочется, и совсем другое — трястись, доказывая, что ты пидорас меньше, чем, например, бухгалтер Зоя, которая та еще лошадь и обгонит половину мужиков точно.
 — А что, Зоя — пидорас? — с удивлением спросил Бригадир.
 — Ага. Такая сука! — ответил Макс, не особо разбирающийся в сексопатологии.
 Хрипатый заржал и добавил, что в России пидорасов на порядок больше, чем гомосексуалистов.
 Время текло незаметно. В этот день мы не особо нажрались. Так уж получилось, что Макс приоткрыл нам завесу в их корпоративный мир. И в конце пьянки нам вдруг всем стало не по себе.
 Бригадир задумчиво поднял стакан и, в общем, высказал все, что у нас у всех вертелось в черепной коробке.
 — Я это… Вот чего опасаюсь. Вся цивилизованная дрянь, которая проникает к нам из-за бугра, приобретает особо гнусные формы. Вас, — кивнул он в сторону Макса, — становится все больше.
 — Кого это — нас? — удивился спайдер.
 — Эээ… Как бы это… Вот мы работаем на одном этаже. Ходим в один ларек за водкой. Курим одни и те же сигареты. И, может быть, ебем одних и тех же девушек. Но мы — разные. Киплинг, помнишь? Запад — есть Запад, Восток — есть Восток и вместе им не сойтись. Да, скифы мы, да, азиаты мы… С раскосыми и жадными очами. И драться-то с вами бесполезно. Мозги. Подкорка. Я уверен, при таких хозяевах вы, может быть, добьетесь и большего. И хозяева ваши будут богаче наших. Чего никогда у вас не будет — так это самих себя. Потому что, когда ты одеваешь на себя игрушечную ковбойскую шляпу — ты одеваешь ее навсегда. По-другому не бывает. Это только кажется, что выполняя в офисе идиотские приказания, ты на улице или дома становишься человеком. Никогда. Никогда ты им больше не будешь. Через несколько лет твои дети будут за 15 процентов стучать друг на друга. Потом ты оштрафуешь за супружескую неверность жену. А потом уволишь мать родную с формулировкой «профессиональная непригодность». И самое главное — ВСЕ ОНИ будут считать, что это и есть правда. В мире, где есть только таблица, эта таблица будет тянуться бесконечно. Эксель, блядь. Ты вот сейчас плачешься нам в жилетку, а нам тебя не жалко. Смешно — да. Но не жалко. Ты пока еще наш. Но надолго ли? Когда-нибудь ты заправишь виски колотым льдом и сам не заметишь, как это произошло. Скажи… Вот, положа руку на свой бейджик — сможешь ты съебаться из своей конторы? Ну, платят там тебе, сколько тебе еще не снилось в Новосибе. Ну, делают из тебя лучшего программера во вселенной. Ну, карьера… может быть, пойдет как ни у кого. Все хорошо, Макс?
 — Ни хуя… — сказал Макс.
 Поставил стакан на стол и добавил:
 — Говно все… Все время хочется дать в морду. Охуеть, как хочется. Каждый день хочется. Прихожу, вижу эти рожи корпоративные и ОЧЕНЬ хочется выбить всю их металлокерамику на хуй. Сапогами. Есть у вас сапоги?
 Бригадир захохотал:
 — Да найдем. Ради такого дела! Виновны ль мы, что хрустнет ваш скелет… В тяжелых, нежных наших лапах?
 Жизнь продолжалась…
 Макс уволился через неделю. Перед этим он, само собой, отпиздил управляющего. Что интересно — без всякого видимого повода. Но больно.




 Баги


 Здание полувековой давности, конечно, имело всевозможные технологические норы. В стенах где-то шумел воздух, вода, электричество и прочие радости. По этим норам радостно носилась всяческая живность — крысы там, мыши, тараканы, муравьи и прочая моль. Когда флибустьеры въехали в свои помещения, они всю эту живность окрестили — «баги». Баги почти не мешали. Изредка, конечно, по полу проносилась по своим делам озабоченная мышь или пара тараканов-разведчиков. Но в целом, у них была своя свадьба, а у нас — своя. Так было довольно долго, пока в начале лета какие-то полудурки с верхнего этажа не устроили тараканий геноцид.
 В это время у пиратов царила идиллия. Вся команда сидела у Гуся в его Г-образном кабинете и слегка обедала.
 Я сидел на диване и пил чай, когда в огромную кружку Бригадира свалилось нечто, тут же выползло, промчалось по столу, упало на пол и исчезло за поворотом.
 — Что за хрень? — задал риторический вопрос Бриг.
 Второе нечто упало прямо на стол, завертелось юлой и потеряло сознание. Экспертиза, проведенная Хрипатым, установила, что это был здоровый, рыжий, в самом расцвете сил таракан. Вообще — так теряющие сознание тараканы не выглядят. Уж больно, подлец, был монументален. Классика. Наглый, металлический, с казачьими усами. Но, все ж таки, отъехал в мир грез. Лежал он на животе и слегка шевелил лапами.
 В следующее мгновение на пол, стол и на самих нас упало штук 15-20 страдальцев и частью тут же стали загорать, а частью рванули кто куда. Посмотрев наверх, мы увидели летящий на нас дождь из тараканов. Они ползли из вентиляции, бежали по потолку и срывались оттуда без промедления. Их шатало, крутило и сворачивало во внутриматочную спираль. Половина легла безвременно почивать, остальная половина выломала дверь и с криком: «Блядь, тут их как говна!», побежала дальше.
 Баги ползли минут двадцать. За это время мы, само собой, выскочили в коридор, не рискнув сниматься в этом блокбастере. Брезгливый Гусь побёг в «хуячечную» мыть руки, но через секунду вылетел оттуда пулей и сообщил, что там тараканий бар «Кручёные сиськи» и, скорее всего, от заката и до рассвета.
 Далее началось следующее дефиле.
 На нашем этаже располагались, с одной стороны, если перечислять по вывескам:
 1. Нотариус (жучяра еще тот, но тихий и вежливый);
 2. Группа компаний «Гудзон» ( один начальник, одна секретарша);
 3. Строительно-промышленный консорциум «Вест-Сибирь» (два начальника, оба пьющие);
 4. Вход запрещен (я ебу — кто там, так написано);
 5. Студия веб-дизайна «Хронос» (это мы);
 6. Техпомещение (это опять мы, комната Гуся и коктейль-бар в одном флаконе);
 7. Холл и лестничная площадка — не написано, но и так понятно;
 8. Хуячечная (большими буквами), министерство культуры (буквы поменьше) (туалет, то есть);
 9. Две двери без надписей, никто никогда не входил, не выходил;
 10. Электрощит.
 С другой стороны:
 1. Торгово-инвестиционная компания «Берег» (начальник, два сотрудника и секретарша с приятными ногами);
 2. Охранная компания «Обойма» (трое на вид — вылитые мафиози или менты в отставке, что, в общем, один хрен);
 3. Еще раз вход запрещен (видимо, их же нора);
 4. «Модный шкафчик, без перерыва» (можно заказать шкаф-купе);
 5. Фитинги и трубы «Ручей плюс» (напротив нас);
 6. Опять техпомещение (тайна, покрытая хаки);
 7. Загашник с пальмой, оно же место для курения;
 8. Кухня спайдеров;
 9. Спайдермен;
 10. До самого конца коридора — помещения «Спайдер Инкорпорейтед», все перегородки удалены, сидят в одном большом сарае.
 Примерно в таком же порядке, ну, с небольшими, ничего не значащими вариациями, в коррид выскакивали пиплы перечисленных контор и интеллигентно выражали свое отношение как к багам, собственно, так и к мудилам, где-то их травившим. Еще через 15 минут выяснили, что этажом выше воротилы из очередной Форекс-компании (проще — валютные спекулянты через Интернет) решили сделать себе красиво и пригласили группу зачистки с садовыми опрыскивателями, в которые была заправлена жидкость, спизженная с одного номерного предприятия. Жидкость эта не имела ни вкуса, ни запаха, но всем без исключения насекомым становилось от нее настолько тоскливо, что непосредственно ею смоченные тут же пели «Марсельезу» и стрелялись из револьвера. Получившие же меньшую дозу желали умереть где-нибудь вдалеке от родного плинтуса и неслись, не жалея ног, к ебени матери.
 Блестяще образованный нотариус, любитель Бальмонта, от которого мы за все время сосуществования не слышали ни одного несловарного выражения, сказал историческую фразу:
 — Пойду, блядь, убью гондонов нахуй! — и пошел наверх с обрезом.
 Наши местные, с 6-го этажа, тараканы, обнюхав пришлых багов, сочли препарат не очень страшным и остались на месте. А вот семиэтажные поступили следующим образом:
 1. 30% почили в бозе;
 2. 30% съебались в Зимбабве;
 3. 40% мгновенно мутировали, приобрели иммунитет к препарату и предъявили ордера на захваченные помещения.
 Местные баги особо не возражали, быстро с ними сдружились и стали нам слегка досаждать. Нет, они, конечно, не строили баррикад и не маршировали стройными каре, но время от времени то падали с потолка, то нагло срали на бутерброды, то пытались набрать на клавиатуре «www.sex.ru». Когда флибустьеров это заебло, наверх, к фанатам Форекса, пошел Фитиль. Ругаться он не стал, а спросил, где живет группа зачистки или хотя бы — где можно взять тот самый препарат, от которого насекомым плохо, а людям — хорошо. На что бледные спекулянты ответили, что людям, оказывается, от этой микстуры тоже не фонтан, и что, если б знали, ни за что бы не согласились. Фитиль тут же побежал обратно вниз, а спекулянты — блевать в свой сортир.
 Как раз бы конец рабочей недели. Фитиль с полчаса посидел в Интернете и выяснил, что средство, от которого люди не блюют, есть. Это специальный такой тараканий карандаш. Им мажут места вероятного скопления багов, уходят на ночь, а утром — тишь да гладь. Фитиль нашел адрес магазинчика, где вся эта хрень продается и срулил за покупкой.
 Через два часа он вошел с пластиковым пакетом под мышкой и спросил, кому вечером делать нехуй.
 Корсары переглянулись. Вечером завсегда есть что делать. Тогда Фитиль добавил «и три литра пива».
 — Ну, это другое дело! — сказали все и тут же закончили работу.
 Слегка попинались на предмет того, кто будет собственно дезинсектором. То есть — пить-то собирались все. Вот работать, как всегда, ни одна пизда не хотела. Решили так — поскольку Гусь, Хрипатый и Бочарик — зомби, то они и останутся после дебоша и завершат операцию.
 А перед этим предстояло отодвинуть столы, шкафы и тумбы от стен, чтобы был свободный доступ к плинтусам и прочим углам-загашникам. Когда мебель отодвинули, то она естественным образом образовала посреди комнаты такой величины фуршетный стол, что все сразу кинулись к холодильнику.
 Три литра пива — это условно, конечно. У Фитиля выпросили 9 литров, а когда он ушел, еще сбегали за водкой. К 22:00 Огурцов-Стоянский сказал:
 — Я синий в какандупел!
 — Во что? — спросил любитель филологии Бригадир — Помедленнее, я записую!
 После этого они попрощались с остающимися, уронили, совершенно этого не заметив, стол, подняли с пола меня и пошли по коридору, горланя песню, в которой были особо жизнерадостные строки типа «судьба, разбитая в дугу».
 Что происходило дальше — никто, разумеется, никогда не узнает. Зомби после 22:30 уже ничего не помнили в принципе, кроме противоречивых инструкций. Дело в том, что Фитиль на всякий пожарный купил три упаковки карандашей. На деле они больше напоминали мелки. В одном наборе были мелки одинаково белого цвета. В другом — один желтый, другой белый. В третьем — один розовый, другой… ну, почти белый. Цветными следовало тараканов приманивать, а белыми, значит, истреблять подчистую. Угасающим сознанием Бочарик пытался эту задачу решить художественно. Гусь же предлагал не выебываться, а просто исписать места возможной дислокации противника. Хрипатый к тому времени говорить уже не мог и просто стал рисовать мелком на стене топологии сети с Интернет-шлюзом, файловым сервером и пятью рабочими станциями. После этого опустилась ночь.
 В понедельник утром ничего не подозревающий Фитиль зашел в помещение и охуел. Высокохудожественная роспись покрывала все стены. Кроме малопонятного граффити , выполненного Бочариком, самыми заметными были следующие надписи:
 1. Linux форева! (явно Хрипатый);
 2. Виндус — мастдай! (мог кто угодно);
 3. Тараканы — пидорасы! (судя по почерку — Бочарик);
 4. Янки — гоу хоум! (кто-то из толпы);
 5. Чикалда — чемпион! (кто-то с трибуны);
 и
 6. До 12 меня не будить, Гусь. Нет в жизни щастя………… (без комментариев).
 Срань убирали два дня…. Непутевых зомби ебли все, кому не лень. Но тараканов больше не было никогда.




 Геймеры


 Давным-давно, когда все программное обеспечение наглые пиратские рожи выпускали только на CD, а формат DVD не трогали в принципе, снимали они двухкомнатную квартиру, в которой все это гнусное действо происходило. И вот как-то вечером подлецы решили по сети поиграть в Каунтер Страйк. Бригадир, по умолчанию ненавидевший все игры мира, вежливо пожелал всем опухоли мозга, кровавого поноса и туберкулеза одновременно, и свалил до очередной Прекрасной Дамы с бутылкой «Советского Шампанского». Перед этим он долго смотрел на этикетку и сказал:
 — Ну что за хуйня? Получается, это — русское французское, что ли? Ебануться!
 — Купи водки! — посоветовал ему Бочарик.
 Бригадир резонно заметил, что тогда все две бутылки выпьет он один, после чего акт любви будет сильно проблематичным.
 — Почему две? — удивился Бочарик.
 — Потому что я тогда либо за второй побегу, либо куплю сразу литровую. В общем, я лучше пригублю. Чисто за компанию. А эта… вы что, всухую будете пиздошиться?
 После этих слов у всех мгновенно пересохло во рту. Сам того не подозревая, Бриг стал той самой песчинкой, с которой начинается камнепад. Попрощавшись, в самом амурном настроении сборщик софта с пластиковым пакетом ушел, как он сказал — до утра.
 В берлоге остались следующие личности:
 Бочарик (обычно базуки, гранаты, пулеметы потяжелее);
 Гусь (выбирает что-нибудь полегче, но носится, как черт и попасть в него сложно);
 Огурцов-Стоянский (скотина беспринципная, что спиздит, с того и палит);
 Хрипатый (с этим играть сложно, потому что читится, подлец, да так, что не вычислишь).
 Для начала очень быстро, за пару минут решили, кто побежит за пивом. Поскольку вместо рулетки использовался все тот же Страйк, то очень быстро в спину застрелили Бочарика и отправили его за «Сибирской короной».
 Дизайнер быстро сбегал, приволок пенного, выпил залпом матросскую кружку, ворвался в игру и сразу стал гоняться за Гусем, попутно выискивая хрень потяжелее. Беспринципный Огурцов-Стоянский спиздил железяку у Бочарика из-под носа и ею же проделал в нем дырку как в мусоропроводе.
 — Эх, — сказал Бочарик, выходя из комы, но тут сверху на него спрыгнул виртуальный Хрипатый и втоптал в асфальт.
 Бочарик стал сомневаться, что бой честный. Куда бы он не шел и где бы не прятался, его глушили, мочили, размазывали и рихтовали. В таком высокоинтеллектуальном и невероятно нравственном занятии прошло два часа. 10 литров «Короны» спецназовцы выжрали и игра сама собой стала тормозить не по-детски.
 Хрипатый в очередной раз вслепую схватил бутылку, перевернул ее, но кроме теплой одинокой капли из нее в кружку ничего не упало.
 — Однако, кто пойдет? — спросил он.
 Солнце к тому времени практически село, в сумерках гуляли и щебетали девки. Тополя шелестели под окнами горячей листвой. По небу шароебилось что-то розовое с серебряным и пираты пошли на улицу все вместе, благо магазин недалеко.
 По пути к круглосуточному супермаркету компания слегка растянулась. Хрипатый говорил по сотовому, Бочарик где-то нашел отличную лужу и влез туда двумя ногами, Огурцов-Стоянский налетел в сумерках на двух девушек, тут же решил жениться, только не мог решить на какой, и пока он прикидывал, чаровницы съебались. Гусь все это время в голове апгрейдил свой компьютер и считал мегагерцы. Вернее, уже гигагерцы. И мегабайты. Вернее — терабайты. Полтерабайта. Если купить еще одну стодвадцатку. Сигейт. Барракуда. Семь двести оборотов. И еще одну пластинку памяти. 256. А лучше — 512. А еще лучше… И Гусь ебнулся в тополь.
 В зале супермаркета коллеги разбрелись по отделам. Предварительная координация покупок, вообще-то, была проведена. Но один смотрел взад, второй вперед, третий — на кассиршу. Огурцова-Стоянского потянуло опять жениться, но тут он напоролся на отдел с водкой. Пройти мимо как-то было неинтеллигентно. Взяв две бутылки, Стоянский пошел за закуской, а в это время с другой стороны на отдел с водкой напоролся Хрипатый. Справедливо решив, что другие возьмут пива, он тоже загрузил в стальную каталку два пузыря и поехал за колбасой. Точно так же решил Гусь, взяв чего положено. Бочарик долго шлялся между полок, потерялся напрочь, а когда очнулся, то оказался все в том же водочном отделе. «Уроды, беленькую забудут наверняка», — подумал Бочарик и взял на всякий случай три бутылки.
 Зал в супермаркете, конечно, большой. Но кассы все в одном месте и поэтому пиратов, в конце концов, течение подогнало к выходу. На четыре рыла было закуплено 9 бутылок «Гвардейской» и смехотворное количество закуски. Последним от кассы отчалил Бочарик, посмотрел на покупки и сказал:
 — А мы ж эта… пива хотели?
 — А! — хлопнул себя по лбу Огурцов-Стоянский, сбегал в зал и выскочил через кассовую калитку с четырьмя бутылками «Сибирской короны».
 По пути до офиса пираты согласились, что хоть пойла и многовато, но пить никто не заставляет. Можно и не надираться, как свиньи.
 Свернув за угол, вся компания врезалась в своего непосредственного начальника. Откуда он тут взялся, выяснять не стали. Фитиль, мгновенно оценив ситуацию, предложил купить еще пельменей. Возражений не было. Через 20 минут уже пятеро пиратов во главе с капитаном Сильвером (он же — Фитиль) попали в свою берлогу, сварили пельмени и сожрали их, щедро запивая водочкой. К двум часам ночи жениться захотела уже вся бригантина, а не только Огурцов-Стоянский, в трюме стало душно и пираты подняли якорь.
 Перед рассветом в кафе «Бристоль» попали уже четверо, потеряв по дороге Гуся, чего, впрочем, никто не заметил. К трем ночи засиял тупой улыбкой Хрипатый, включил автопилот и вышел в астрал. К четырем в астрал, а заодно и покурить, вышли все. На стоянке возле «Бристоля» три бандита со своими телками загружались в свой «Мерседес», но Огурцов-Стоянский до такой степени хотел жениться, что стал ангажировать девочек, не взирая на протесты последних.
 Бандиты переглянулись и, не теряя времени, профессионально отметелили всех пиратов, причем один из банды даже не прекратил говорить по сотовому телефону, действуя одной рукой. Первым пал Стоянский, сраженный молодецким ударом в челюсть. Распластавшись на манер цыпленка-табака, Огурцов рухнул на спину и стал внимательно считать звезды. Сознания он не потерял, но в его мозгу вдруг мелькнула мысль, которая через пару минут вылилась в новую концепцию оболочки для «Гламурсофта». Увлеченный этим, он лежал и старался не забыть главное. Фитиль пал вторым, с той лишь разницей, что рухнул не на спину, а на живот. Бочарику же одного удара не хватило. Он поднялся и помчался как бык, опустив голову, на обидчика. Достоверно неизвестно, что хотел сделать Бочарик. То ли пробить мастеру спорта по греко-римской борьбе пресс. То ли проломить ему грудную клетку. Мастер же, договорив как раз в это время по телефону, отступил в сторону, позволив Бочарику потушить головой уличный фонарь и сел в машину. Бочарик срикошетил по столбу черепом, застрял в кусте сирени и немедленно там заснул.
 Огромный черный «Мерседес» подъехал к лежащему на асфальте Огурцову-Стоянскому. Черное стекло дверцы бесшумно опустилось вниз.
 — Эй. Ты живой там? — совершенно беззлобно спросил бандит.
 — Ага! — ответил пират, сел, достал из кармана рубашки сигарету и стал хлопать по карманам. — Спичку дай! — добавил наглый обладатель черного пояса по Каунтер Страйку.
 — Держи! — в руки Огурцова-Стоянского упала зажигалка с логотипом «Бристоля». — Оставь себе, ебарь-перехватчик! Что за, блядь, город! Совершенно невозможно интеллигентно отдохнуть! — невидимый в салоне бандит вздохнул и нажал на газ.
 Телки в салоне засмеялись.
 Со стороны Японии наступал рассвет. Огурцов-Стоянский опять лег на спину и курил, глядя в серое небо с гаснущими звездами. «В общем, -думал он, — статика уже всех заебала. У нас все одно хэтэмээл. То есть — поддержка ебаной флэш-технологии по полной программе. Только надо регистрировать в системе, чтобы шла автоматом»…
 Докурив, Огурцов-Стоянский поднялся, достал из сирени Бочарика и спросил его прямо и, на его взгляд, совершенно логично:
 — Ты флэш-ролики делал?
 Напоите любого гражданского, не дайте ему спать всю ночь, под утро отхуярьте и погасите его бестолковкой стандартный 500-ватный уличный фонарь. Вряд ли после этого вы вообще добьетесь членораздельной речи. Но двухмерные дизайнеры, работающие сразу на три-четыре пиратские конторы сделаны совсем из другого теста. Поэтому Бочарик потрогал невероятной величины шишку на голове и ответил:
 — В Макромедии Флэш. В шестерке. Пойдет?
 — Ага. Я оболочку придумал. Анимация и все такое. Для умственно отсталых юзеров.
 — А вроде, Фитиль где-то был… Пошли, поищем?
 Фитиля искать — только время тратить. Контр-адмирал конторы лежал в трех метрах от сирени как живой и ему снился сон с телками. Телки были с сиськами. А сиськи были с огромными сосками. А в сосках были колечки. Пирсинг, ептыть. И вообще — хотелось жениться даже во сне. Два пирата подошли к нему, подняли и повели по гулкой мостовой. Встало солнце. Три помятых друга встретили рассвет известной песней про то, как утро красит нежным цветом стены древнего кремля. Похмеляется с рассветом вся московская тусня. Дворник с нескрываемой завистью посмотрел им в след, вздохнул и стал мести асфальт дальше.
 В 6 часов пираты добрались до офиса. На коврике, как морская звезда, лежал сисадмин и храпел. Автопилот Хрипатого сработал безукоризненно, слегка только перепутав аэродромы.
 Попав внутрь офиса, флибустьеры слегка похмелились, после чего Бочарик уснул радостным безмятежным сном, и, поскольку Хрипатый тоже был в коме, их обоих свалили в кладовку, чтобы они своим гнусным видом не портили субботнее утро.
 По большому счету, и оставшимся двум не мешало бы на боковую. Но дневной свет сделал свое дело и спать расхотелось. Зато опять захотелось жениться.
 — А давай шлюх вызовем? — предложил Фитиль.
 Огурцов-Стоянский взял в руки газету «Доска объявлений» и в разделе «Знакомства» выбрал, по его мнению, самый развратный телефон.
 В 7:00 прибыли разбитные профессионалки, тоже выпили, закусили, сделали минет Огурцову-Стоянскому, отъебали Фитиля, забрали последние деньги и откозыряли. В 8:00 уже ничего реального не хотелось и пираты решили, все-таки, доиграть в Каунтер Страйк.
 В 9:00 заявился Бригадир.
 В офисе было тихо. Два оставшихся в живых фримена рубились, не жалея пальцев.
 — Срань господня! — сказал Бриг, узрев стол, заваленный пустыми бутылками, ссадину на лице Огурцова-Стоянского и фофан в пол-ебала у Фитиля, — ну, и как тут у вас прошла ночь?
 — А, — ответил Огурцов-Стоянский. — скучно. Вот, оболочку новую придумали, — совершенно честно добавил он.
 Через неделю вся страна увидела первый диск «Гламурсофта», в оболочке которого впервые была применена флэш-технология.
 Иногда я думаю… Упало ли действительно Ньютону яблоко на голову? Или, все ж таки, в теплую июльскую ночь ему слегка подровняли голову пивной кружкой?




 Обзорная лекция по компьютерам, прочитанная Бригадиром четырем слушателям и одной слушательнице курса «Компьютер в офисе» в центре делового обучения «Вера» после окончания основных занятий поздно вечером под две бутылки водки, одну легкого вина с небольшим количеством символической закуски


 —Господа! Хочу начать свою лекцию вот с чего… Плесните мне полстакана и будьте любезны — вон ту зелень мне в пасть, пожалуйста, передайте. Ну, взвейтесь кострами…
 Бригадир с утра не похмелялся, поэтому быстро пропустил дозу, следом другую и стал фаршировать слушателей, не жалея.
 — Вот вы говорите «царь, царь», а… О чем это я? Ах да! О компьютерах. В общем, господа и одна очаровательная дама, я хочу вам сказать следующее. В любом деле есть два подхода. Официальный и неофициальный.
 Первый мы используем, когда хотим засрать ближнему мозги так, чтобы он больше никогда в жизни нас не беспокоил. Ну, например, делаем за месяц высокооплачиваемой работы нечто, описываемое десятью цифрами. Ежели такой отчет подать начальнику, денег вам не видать, на рыбалку с ним не ездить и жену его в кулуарах не лапать. Однако мы, пораскинув менталитетом, делаем следующее. Лезем в Интернет, копируем оттуда что-нибудь, слегка, а лучше даже — НЕ относящееся к теме и вставляем в документ, который назовем, например, «Текущий отчет о проделанной работе». Много, очень много говна можно найти во всеми нами любимом Интернете. Далее берем наши десять цифр и строим в Экселе графики пострашнее, благо в нем, родимом, как я вам сегодня показывал, для этого есть все. Добиваем босса диаграммами. И уже совсем сравниваем с землей формулами из высшей математики. Если нам не хватит синусов, всегда есть интегралы. Любые десять цифр можно так перевернуть, что нормальному человеку станет тошно. А в большинстве случаев начальник, хотя и гондон, но человек нормальный. В смысле — головой. В смысле — не лунатик и не маньяк. В общем — 10 страниц мелких формул для него будет достаточно. Толку, конечно, не будет ни разу. Но приставать к вам он тоже уже не посмеет. Ибо времени у него подобную хрень разбирать нет, а признаваться, что «сам дурак» наши начальники еще не научились.
 Второй подход, господа, диаметрально противоположный и основан на том, чтобы не ебать мозги окружающим начальникам, а быстро признаться, что 10 цифр — это 10 цифр, и что надо денег на следующие 20, потому что процесс долгий и все равно проблема неразрешима. А вот чтобы была разрешима, надо сделать то-то, блядь, и то-то. После этого вы садитесь с начальником на один подоконник и говорите о рыбалке, коньяке и футболе. Потому что главное — результат. А он тем быстрее, чем вы проще.
 Зачем вы пришли, господа, на эти курсы? Ну, за исключением Леночки, которую прислало сюда руководство. Что, трудно, блядь, купить «ПиСи для дебилов» или там, «Виндус для олигофренов»? Проштудировать на ночь глядя? Вызубрить и проникнуться? А потом придти, например, в компьютерный салон и гнуть пальцы.
 Вы не за этим пришли сюда, господа. Вы пришли за обыкновенным человеческим пониманием. И вся ваша проблема заключается в том, что информации до хуя, а понять ничего не можете. Писателей винить сложно. Есть правила описания всего этого технического говна. Они им и следуют. Не будут следовать — книжку не выпустят. Я вам так скажу — вы их потом, эти книжки, прочитаете. В некоторых есть много вкусного. Но пока вы не научитесь фильтровать технический базар, должен быть кто-то, кто всю эту ботву разжует. А здесь выхожу я, весь в белом. Плесните-ка мне еще…
 Приходит, значится, Пятачок… О чем это я? Ах, да. Приходите вы в компутерный салун со своим, честно заработанным, баблом. Ушлый продавец таких чует сразу и с порога вцепляется, как клещ — не оторвешь. Не надо бить ему сразу по ебалу с оттяжкой. Понимаю, хочется — сил нет, но потерпите. Он курсы заканчивал по быстрым продажам и у него на стенке диплом висит. Ему скучно, его ебут, его управляющий пасёт через весь зал и у него жизнь тоже не сахар. Надо ему сказать, что жить не можете без компьютера за штуку баксов. И на 30 минут вы обеспечены самым красноречивым оратором в мире. Покупать у него ничего не надо, а вот послушать — отчего нет.
 Хороших продавцов компутеров в городе штук 10, не больше. Потому как он должен в этом разбираться, а не только впаривать фуфло с умопомрачительной скидкой. Если продавец в костюме, с бейджиком и лицо у него бритое — вам такой не нужен, ибо он в высоких технологиях понимает ровно столько, сколько и вы. Настоящий продавец небрит, в мятых брюках, часто в свитере, но он любит железо и говорить о нем может бесконечно. Как правило, к ним покупатели стоят в очередь и даже если не купят сегодня, то придут через неделю и еще с собой двух опездолов приведут. Если такой продавец будет работать в дамском бутике, то провал его карьеры обеспечен. Но мир ПиСи — есть мир ПиСи. Там свои законы и свои авторитеты. Меньше всего в этом мире будут смотреть на ваш галстук, или на вашу прическу. По большому счету, вы вообще можете ходить в каске. Или в противогазе. Насрать.
 А теперь давайте выпьем и пойдем дальше.
 Типы, значится, компьютеров, так сказать, в применении к простым смертным.
 1. Офисный, то есть для Ворда и Экселя;
 2. Мультимедийный, то есть смотреть порно фирмы «Приват» и слушать музон группы «Ленинград»;
 3. Геймерский, то есть рубиться в Дум третий;
 4. Рабочая станция, то есть, однако, работать в три Дэ или, например, обсчитывать большие массивы чисел.
 Далее идут сервера, но вам они не нужны. Все одно, если вы до сих пор о них не знаете, то и до конца жизни они вам не понадобятся.
 Офисный — самый слабый процессор наличествующий в данный момент в магазине; память — меньше не бывает; винт — та же история; видео — впаянное в мать; звук есть, но лучше б его не было, ибо тоже впаян и хрипит, как профессор Лебединский; корпус абы был и монитор — абы светил. Пример — Селерон 1,7; 128 мегабайт памяти типа Твинмос; Сигейт на 20 гигабайт; мать Элитгруп со всей ботвой на борту, включая сеть; корпус какой попало и монитор Самсунг на 17 дюймов самый дешевый.
 Мультимедийному компу процессор мощный не нужен. Ну, я во всяком случае, не вижу в нем смысла. Но поскольку среди дешевых процессоров цена отличается на две-три бутылки водки, то надо попасть в эти полтора литра, не больше. Памяти можно поболее, чем в первом варианте, но это не критично. Винт, пожалуй, на 80. Больше не надо, потому что всё нормальное видео будет на дисках, а все порно как раз эти 80 и займет. Видео берем отдельной карточкой, не больше 50 баксов, с ТиВи выходом, чтобы, если что, смотреть порно во весь наш рядом стоящий телевизор. Звук для «Ленинграда», однако, не так важен. Потому Лайва 5.1 будет за глаза. Колонки, если места нет, берем Соло-1, если есть куда паутину развести, тогда 6 колонок фирмы Топ Девайс любые дешевые, ибо у них разница только в дизайне, то есть — нету. Но лучше Соло. Хоть и стерео, но зато звук. Ничего не имею против старших Соло. Но они огромные и у них нет магнитного экрана. То есть — их надо от монитора относить за километр. Шучу, Леночка. За метр, хотя бы. А то увидите на экране самое настоящее северное сияние. Мама Элитгруп, все же для этого варианта не пойдет. Глючить будет. Но особо все равно не паримся, ибо есть бюджетный Асус. У корпуса должны быть два основных нюанса. Первый — не очень гнусный дизайн. Все ж таки — на виду будет. Второй — дырки ЮэСБи и Файервайер прямо на морде лица. А то будет раком стоять каждый раз, втыкая флэшку или разьем камеры в жопу компьютеру. Если он на столе — это еще полбеды. Если под столом — это, доложу я вам, в пьяном виде весьма проблематично. А монитор нам нужен в данном случае 100-герцовый в разрешении 1024 на 768. Вот раньше был Самсунг 700 эНэФ. Сняли, козлы, с производства и ничем не заменили. Но жизнь на этом не остановилась, конечно. И у того же Самсунга, и у того же ЭлДжи можно найти не сильно дорогие модели стогерцовых мониторов. Мне лично нравится на трубе Дайамондтрон. Живые цвета. Порно будет как положено — розовое, а не синее. А можно и ЖК. ЭлСиДи, в смысле. Жидкий кристалл, то есть. Место сэкономите изрядно и снизите энергопотребление. Но не советую. Причина простая — углы обзора. В одиночку вы еще фильм посмотрите. А вот вчетвером уже нет. И вообще. Чуть в сторону отошел — и ни хрена не видно. Обидно. Так что — на ваше усмотрение. Так сказать, определите приоритеты. Особо не рекомендую просмотр учебных эротических фильмов на жидкокристаллическом мониторе. Потому как уже на следующем упражнении, сменив позу, вы уже ни пса не увидите. А это не есть гут. Пример — Селерон около 2; 256 мегабайт памяти; Сигейт на 80 гигабайт; мать — бюджетный Асус без наворотов; видео эФИкс 5200 с ТиВи; звук Лайв 5,1 плюс Соло-1 и монитор Самсунг любой стогерцовый.
 Геймерский компьютер — это песня отдельная. Любой прыщавый геймер, если ему дать развернуться, без проблем посадит среднестатистическую семью на капусту с квасом. Потому как только одна видеокарта для сраных гамесов может стоить, как три офисных компьютера целиком. Я лично играл только в Тетрис и только в прошлом веке. Скучная, доложу я вам, игра. Примерно как шахматы. Как говаривал мой батя — если шахматы спорт, то онанизм — тяжелая атлетика. О чем это я? А, да, о геймерах и об их компьютерах. Так вот. Процессор нужен — мама не горюй. То есть, не менее 3 гигагерц. Памяти не меньше гигабайта. Винт — чем больше, тем лучше, ибо есть игрушки, которые при установке норовят отхватить гига три-четыре, да еще и разрастаться по мере прохождения. Видеокарта для геймера по умолчанию должна повергать в ужас внешним видом, занимать два слота и издавать гудение, сравнимое с шумом мотоцикла без глушителя. Господа и дамы, я как-то на таком компьютере имел несчастье напечатать пару страниц и получил мигрень на все выходные. Такая карта пробивает в семейном бюджете дыру размером от двухсот баксов до тысячи, отчего ясно, что прыщавого геймера либо сильно любят, либо хотят всеми силами отвлечь от героина, водки и девочек. От звука геймер тоже кончает, поэтому баксов на сто сама карта со всякими там еаксами и еще колонки как минимум 5.1, чтобы было слышно с какой именно стороны монстры лезут тебя ебать в извращенной форме. Условно такие колонки — тоже 100 баксов, а дороже не надо, потому что среднестатистический геймер все равно в аудио не понимает ни пса. Ему лишь бы знать — с какой стороны, и чтоб погромче. О высоких и низких частотах, равно как и о балансе с амплитудой он ничего не знает, и это есть гут и натюрлих в одном флаконе. Корпуса для геймеров выпускают специально. Это высокие толстые башни с драконами, мотоциклами и светящимися словами типа «хайзер», «фак ю» и «не забуду мать родную». Башни проектируются двумя специалистами. Одним инженером (грамотным, кстати). Он ваяет внутренности. И одним несовершеннолетним, выловленном в бандитском квартале художником-самородком, который заебал уже всю округу своими граффити. Самородка отмывают, дают в руки карандаш, но марихуану не отбирают, потому что без нее он творить не может. Боб Марли так сказал, а это святое. Вместе два спеца делают корпуса, от которых подростки начинают заикаться и источать тягучую слюну, как чужой в одноименном фильме. В таком корпусе стоит блок питания невъебенной мощности, львиную долю которой при работе жрет и не давится видеокарта. С монитором геймеру тоже не так легко. Жидкокристаллические ему противопоказаны, ибо у них время отклика большое и недорезанные монстры сплошь и рядом оставляют за собой гнусные шлейфы. Так что приходится геймеру сидеть за обычным гробом дюймов так на 21, а то и больше. Второй, более продвинутый вариант — вывод изображения на телевизор еще большего размера. После этого обычно геймер приклеивается к нему навечно и медленно умирает от нервного истощения. Как показывает практика, не слишком здоровый поклонник шутеров уходит в блускрин дня через три, а покрепче — через неделю непрерывных баталий. В любом случае, толку от такого члена общества ровно нихуя, поэтому быстро перечислим, из чего состоит геймерская тачка и пойдем дальше. Пример, значит, следующий… Атлон эКсПи максимальный, плата на эНФорсе втором 400 ультра. Две одинаковые планки памяти… эээ… ну, пожалуй по 512, а то и, что там покемонов смешить — по гигу, чтоб уж никогда в жизни об этой памяти не думать года так пол… А теперь, значит, входят пионэры с барабаном, вносят видеокарту не меньше, чем Радик 9800 или эНВидиа 5900. Это, вроде как, минимум. Можно и дальше с ума сходить, но и этого достаточно, чтобы предки повесились. Потому как еще звуковуха типа второй Аудиджи и пять-шесть колонок с сабвуфером. Вся эта хрень, по идее, на полной громкости отрывает слушателю, например, желудок, но геймера это не волнует. Он все равно давно уже труп.
 О рабочей станции вам нужно знать ровно одну фразу. Это — компьютер для работы. Обычно таким термином называют мощные графические компьютеры, но это не факт. Потому что есть станции для видеоредактирования, обработки звука, статистических вычислений и прочей хрени, слишком специализированной, чтобы вам тут разжевывать. Отсюда и совершенно разные требования и, само собой, конфигурации — одна другой перпендикулярнее. Иногда цены на них не вызывают заикания. Иногда вводят в кому. В общем — по-разному.
 Про железо все, давайте по маленькой. Что, Леночка? Ах, какие фирмы мы, значит, любим? Вспоминаются мне по этому поводу слова Форда, который говорил, что автомобиль может быть любого цвета, только черного. Слегка его перефразируя, могу сказать, что железяка может быть любой фирмы, только Асус. Это как бы эталон. Но на самом деле, всегда есть выбор. Поэтому с точки зрения массового, а не элитного юзера примерно следующее:
 1. Мониторы — Самсунг;
 2. Корпуса — ИнВин;
 3. Мамы — Эпокс;
 4. Процессоры — Интел;
 5. Винчестеры — Сигейт;
 6. Память — Кингстон;
 7. Видео — ЭнВидиа;
 8. Резаки — Тик;
 9. Принтеры — ХаПэ и;
 10. Бесперебойники — ЭйПиСи.
 Это не значит, что остальные — отстой и деградация. Мне лично нравится и Гигабайт, и Абит, и эМэСАй, и много чего еще. Но я говорю с точки зрения толпы, а против нее не попрешь. Раздавят.
 Теперь о вечном. Ибо железо преходяще, а Виндоус… А разве есть еще что-нибудь? Неа. Есть такая штука — монополия. То есть — империя одной вещи. Одного понятия. Одной идеологии. Вот есть планеты, луна, звезды — куда более огромные, чем Солнце. Но нам, в нашей системе и на этой планете на все остальное насрать, потому что все лампы всей галактики не дают нам и сотой доли того света, что дает Солнце и этот фейерверк навсегда. Монополия. Так и Виндоус. Можно долго орать, что Билли Гейтс пидорас, но это ничего не изменит. Я вам так скажу — у нас нет другого выхода, кроме как влюбиться в Майкрософт. Нет, платить им мы, разумеется, не будем. Мы будем мышечной памятью, переходящей в генную, запоминать все, что нам подсунет главная компания мира. Потом, конечно, когда-нибудь, лет этак через 50, ситуация изменится. Всегда найдутся революционеры. Тяжелая, знаете ли, у диктаторов судьба. Но пока я пью этот стакан водки, а равно и в обозримом будущем ничего не изменится. Монополия, блядь.
 На всех коробках, на всех пакетах, на всех компакт-дисках, на домашней технике, на сотовых телефонах и прочей нужной и не очень дряни красуется наглое «Виндоус саппортед». Нам осталось только сделать такие татуировки. Может быть — пирсинг. И напялить непосредственно на хуй гондоны с надписью «Сертификейтид бай Майкрософт». Сори, Леночка, не сейчас!
 Вот меня часто спрашивают — какая Винда лучше. Положа, значится, этот бутерброд на сердце, могу сказать — моя. В смысле — мной настроенная. В смысле — пальцами правленая и хуйней по этой причине не страдающая. И мне лично по барабану, дистрибутив какого конкретно года мне в руки попался. Ну, за исключением, конечно, откровенно глючных бет и пререлизов. Одним словом — не операционная система плоха. По большому счету, система отстойной в хлам не бывает никогда, ибо не идиоты ее писали. Идиоты пользуются — это да. Знаете, господа, сколько раз я ебал черную кошку в черной комнате, не смотря на то, что ее там не было? Когда это сделаешь раз 50, начинаешь чувствовать, что хотел сказать программер между пивом и гамбургером. Не понимать, а именно чувствовать. Цифра-то она цифра. Но жар, блядь, холодных числ, и дар, блядь, божественных видений никто не отменял. Во всем есть красота. И в этом гнусном ящике тоже. И вот когда ты почувствуешь внутреннюю логику операционной системы, то она становится близкой и предсказуемой. Вот взять, например, женщину… Хорошая погода, не правда ли? Мимо. Били ли вас, мадемуазель, когда-нибудь по бикини веслом? Что-то тоже не катит. Читали ли вы, мадам, Шопенгауэра? Схлопотал по ебалу, даже не договорив фамилию. Девушка! Хотите кофе в постель? И дрогнуло что-то внутри нее. Нда… Потому что про погоду она слышала раз двести, а про кофе никогда. О чем это я? Ах, да. Так вот, стань ближе к системе. И она станет ближе к тебе. В десятках и сотнях тысячах книг о Виндоус есть все — как она устроена, как она ломается, и как ее лечить. Там не сказано только об одном — как ее любить. Ну, не приходило никому в голову. Мне пришло. Дарю вам эту идею безвозмездно.
 Когда вы ее почувствуете, то вы поймете — что вам надо от нее. Жизнь станет чуть-чуть легче. Потому что компьютер из врага превратится в друга. И вам откроется бездна.
 На бедном духом Западе есть плохая привычка платить ни за что. За операционку. За программу. За глупый совет по телефону или за отписку по электронной почте. Мы здесь и теперь лишены этих недостатков, ибо даже в ментовке стоит самый что ни на есть пизженный у буржуев софт. У нас нет по этому поводу никаких угрызений совести. Совсем нет. Спиздить в России можно то, что плохо лежит. А это — не лежит, это — валяется. Мы истратили миллиарды долларов на борьбу с вероятным противником. Наши люди стали нищими из-за межконтинентальных ракет. Пусть те, из-за кого сгнили эти ракеты в шахтах, теперь не ебут нам мозги и не орут, что надо быть честными. Мы и есть честные. Просто мы по эту сторону забора. Перелезем к вам — заплатим. Не унесете, блядь.
 Но это все минор и лирика. Мы ж о компьютерах. И конкретно о программном обеспечении. Так вот, софт, обычно, делится на три части.
 1. Операционки;
 2. Системное говно;
 3. Прикладное что надо.
 Если проще, то первое — для железа, второе для первого и только третье — для, собственно, человека. Сплошь и рядом специалисты по софту пытаются запутать пиплов и все время пытаются протащить в жизнь тезис о главности операционной системы, как таковой. Мало того, среди программеров есть мнение, что системный программист, то есть пишущий для компьютера — это круто, а прикладной программист, то есть пишущий для людей — это не круто, и вообще — моветон. Балбесы эти напрочь забывают, для чего, собственно, этот ящик был сделан. На самом деле, конечно, важны и те, и другие. Только сдается мне — вторые нужнее. Ну, на хуя, скажите мне, операционка, если я не могу с помощью нее посмотреть фильму про Гамлета или порно про Андерсон.
 Но водочка, однако, заканчивается. Поэтому мы плавно переходим к собственно, финалу. Что надо, чтобы сберечь нервы при эксплуатации компьютера?
 1. Иметь, собственно, компьютер;
 2. Иметь друга, который имеет свой компьютер, и с удовольствием будет иметь ваш, какой бы смысл он ни вкладывал в эти слова;
 3. Иметь элементарную осторожность;
 4. Понимать, что машинная логика не есть логика человеческая;
 5. Понимать, что практика не имеет ничего общего с теорией;
 6. Понимать, что практика без теории нихуя не значит;
 7. Понимать, что компьютер придуман людьми и, соответственно, в нем нет ничего сверхъестественного;
 8. Понимать, что компьютер придуман людьми и, соответственно, в нем искра божья;
 9. Считать его другом.
 На этом позвольте торжественную часть закончить и перейти, наконец, к неофициальной. Леночка, хотите кофе в постель? Это очень просто…




 Террорист Хрипатый


 Как-то Хрипатый работал в одной конторе, интересы которой распростерлись шире некуда. До, если не спиздеть, Салехарда. И был в это, значит, Салехарде программер, который чего-то там ваял, запивая водку чистым спиртом и заедая олениной. Жил он там отлично, и не напрягаясь. Но как-то утром полыхнул у него блок питания синим северным сиянием и перестал выдавать +5 вольт. Да что там +5! Он так же перестал выдавать и +12 и +3.3, а равно и все минусы на свете. То есть — умер. Правда, умер он интеллигентно, не потащив за собой мать с процессором, что бывает, однако, нередко. Вот вы скажете -какая ж это проблема. Перешел через дорогу, впёрся в первый попавшийся компутерный салон и давай гнуть пальцы. Ага. В Салехарде. Ну, спирту флакон через дорогу тебе продадут. А блоков питания там отродясь не водилось. Тогда. Сейчас-то, поди, есть. А тогда не было. То есть — были, но когда привезут. А привезут, почитай, года через пол. Если не забудут.
 А тут ситуация — гаже некуда. Надо оправдывать свое безбедное существование в течение еще примерно нескольких месяцев, но без блока питания это нереально. Звонит программер прямо в центральный типа офис и говорит Хрипатому — срочно блок надо. Питания. На триста честных ватт. Эээ… Вчера. Ситуация несколько облегчалась тем, что в этот непосредственно день какая-то зараза в этот самый Салехард отчаливала ближайшим самолетом и железяку передать могла. Но та же ситуация омрачалась тем, что до отлета оставался час, зараза уже сидела пьяная в еропорту, а на часах было 21 и ни один салон с компьютерами, разумеется, не работал. До кучи северный олень, то есть, пардон, программер, попросил еще такую вещь, как прозрачную мастику для автомобиля. Это такая масса, типа пластилина, которой можно любое гнусное авто превратить в сверкающий болид неизвестной формулы. Кого там собирался поражать в Салехарде блеском своего автомобиля программер — неизвестно. Но как раз это было очень просто, потому что вся эта хрень лежала в сейфе. А вот блоков как раз в сейфе не лежало. Лежали стакан, два процессора, запасная память и даже винт, почти целый, на 8 гигабайт. Блока не было. Думать было абсолютно некогда. Хрипатый мгновенно выдернул блок из своего компьютера, справедливо решив, что завтра он выпросит минимум Залман или, как вариант, по ебалу. После чего выбежал на улицу, поймал тачку и погнал в ерапорт. Поиски, то-сё, «где у вас тут сажают?», бестолковые пассажиры. В общем, примчался Хрипатый, когда слегка протрезвевшая зараза мужского пола уже готовилась втиснуться в тамбур, куда простым смертным вход был запрещен. Через толпу пиплов с пакетом ломился системный администратор.
 Тут, значит, небольшое отступление. Системные администраторы красивыми не бывают. Это им запрещено. Они небритые, потные, нечесаные, в потертых джинсах и бесформенных свитерах, пахнущих пивом и сигаретами. Это, значит, портрет сисадмина в парадной форме. А теперь представим экстремальную ситуацию. Тот же полубог, но пробежавший спринтом метров 500, весь на нервах, пробивающийся через толпу беременных детей и женщин, а так же стариков и инвалидов, ни пса не понимающих, что ему надо. Мало того, в руке у него полупрозрачный пакет, в котором что-то параллелепипедное, с торчащими во все дырки и стороны проводами. На беду, заразу звали чуть ли не Саид. Ну не так, конечно, но где-то близко. Тюркского происхождения гражданин потому что. В общем, сквозь толпу пассажиров пробирается лохматый, взъерошенный, судя по всему — укуренный в говно, совершенно невменяемый человек, и орет: «Саид, возьми блок»! Какая скотина сказала «бомба» — точно неизвестно. Известно только, что после этих слов началась неразбериха с одной стороны и сугубо профессиональные действия с другой. То есть, откуда ни возьмись возникают несколько специалистов, валят на пол Саида, Хрипатого и еще за компанию троих, бьют прямо по почкам и отнимают все пакеты, барсетки и кошельки. Потом всю группу террористов волокут в какую-то специальную подсобку и там снимают показания и отпечатки пальцев. А самолет ждет. Потому как — неизвестно, может эти подлецы уже заложили фугасы во все колеса. Пиплы, которые не при чем — воют и ругаются. Которые при чем — пытаются изобразить невиновных. Это не слишком удается, поскольку электрическое устройство для подрыва — налицо, да и упаковка пластида грамм на 200 — тоже. 35 минут, почти не калеча, у гадов пытаются узнать имена, явки, позывные и пароли. Звонить никуда не дают. Вставать не дают. Ссать не дают тоже, а Хрипатый перед этим пива-то не по-детски выпил. И тут заходят в тайную подсобку еще два специалиста, но уже не бьют, а говорят по-человечески. Мол, доложите обстановку, здравствуйте, давайте разбираться. Один из них с компьютерами был связан и по работе и по дому. Другой — автомобилист со стажем. Всю эту хрень развели сразу, своих подчиненных разогнали, а банду террористов разделили на две части. Первую часть, где были невинно отпизженные, вывели под белы ручки и извинились. Вторую часть, где были отпизженные за дело, построили, прочитали 15-секундную лекцию о безопасности полетов и тоже — отпустили.
 Конец был как Голливуде. Хэпи енд с ебалом в кровище, то есть. Саид блок питания таки доставил. А вот мастику таинственный автомобилист со стажем изъял до выяснения, типа — как она вообще на моем Форде будет смотреться. Через пару-тройку месяцев северный олень, то есть, пардон, программер, приехал в Новосибирск, и с него, сукиного сына, Хрипатый снял скальп и 20 литров пива.




 Уникальный композитор


 Как-то Хрипатый работал в одной фирме, где оптом торговали компьютерами и их внутренностями. Сидел он, значит как-то, и никого не трогал. Кнопки тыкал, чатился, программу эдак, не торопясь, писал — идиллия.
 Вообще, поскольку контора оптовая, то посетителей конечное количество, а не до ебаной матери. Мало, то есть. И вот, как-то под вечер все руководство съебалось за город шашлыки дегустировать.
 Заходят двое. Хрипатый вопросительно так на них смотрит.
 Один (маленький и толстый) просто держится с достоинством и молчит.
 Второй (длинный, чернявый) — его представляет, как будто тому говорить в падлу.
 — Молодой человек! Познакомьтесь. Это — Сам Бутылкин. Уникальный композитор.
 Хрипатый сам композитор. Он как-то сваял хуйню в Саунд Фордже и потом ее всем включал, когда все лыка не вязали. Поэтому он хмыкнул, кивнул головой и продолжил набирать код.
 — А когда ваше начальство будет на месте?
 — Не знаю, — совершенно честно вслух сказал Хрипатый, а про себя добавил — «когда выебут всех шлюх и главбух с финдиректором передерутся».
 — А они нам ничего не передавали?
 — Нет.
 — А вам они ничего не передавали?
 — Нет.
 — Для нас?
 — Нет!
 — Послушайте, молодой человек. Бутылкин — уникальный человек. Музыкант.
 — Да вижу. Ну?
 — Передайте, пожалуйста, шефу вот этот диск.
 — Ага.
 — Это диск с уникальной музыкальной информацией.
 У Хрипатого таких дисков было — вагон, и он хотел это озвучить, но решил все-таки выяснить — что, собственно, надо.
 — С уникальной музыкальной информацией, молодой человек!
 — Ну?
 — Но она ИСЧЕЗЛА?
 — Кто? — удивился Хрипатый.
 — Информация.
 «Ну и хуй с ней», — про себя подумал Хрипатый, а вслух добавил:
 — Трагедь. Что значит — исчезла?
 — ФАЙЛ НЕ ЧИТАЕТСЯ!!!!!!!!!
 Одним словом — глюканул у этих двух Штраусов диск. И шедевр накрылся. Держались два опездола изумительно. Стоически переживали. Интеллигентно. Только один молчал, оно и понятно — говорить с персоналом в падлу, да и не дай бог что сморозишь — имидж в пизду и репутация в говно. А он же ж Бутылкин. Уникальный композитор. А второй — говорил. Типа — интерфейс. Междумордие, то есть.
 — Ладно. Передам.
 — Что Вы передадите, молодой человек?
 Еле сдерживаясь, Хрипатый подумал следующее: «Что приходили два хмыря с закосяченным винтом, один немой, а может — и глухой, а второй говорящий. Один типа Бетховен, второй — его секретарь. Я так понимаю — геи, но у музыкантов это бывает. И что диск я лечил MHDD и вылечил… Или не вылечил»… Вслух же Хрипатый сказал:
 — Я передам. Что приходил уникальный композитор, передал единственный экземпляр диска, на котором содержится уникальная музыкальная информация, но ее там нет.
 — Да-да-да! Хорошо. И записочку еще…
 В общем, назавтра выяснилось, что эти два Штрауса заебали начальство до такой степени, что оно срулило на шашлыки, думая, что все само собой рассосется.
 Информацию, само собой, Хрипатый восстановил. Железо было в порядке. Фат слетел, а это не смертельно. Пошарившись через часа три в ихних папках Хрипатый спиздил у них все сэмплы для коллекции, всю ихнюю музыку, а также те альбомы, с которых Бутылкин, собственно, тырил идеи.
 Тут дело вот в чем. Музыканты — пиплы уникальные и встревоженные. Напеть не могут, отдать бояться. Авторство все ж таки. Шедевры, блядь. Но ламер, каким бы он гениальным ни был — все равно ламер. И против хрипатых ему не сдюжить.
 Через полгода Бутылкин потряс всю страну очередным альбомом. Похую было всем, но особенно Хрипатому, который этот альбом стер аж месяца три назад из-за нехватки места под порно.




 Диагностика от Хрипатого


 Как-то Хрипатый за буквально закуску поддерживал сетку в медицинском центре. Понятно, деньги его не сильно интересовали. А вот спирт этиловый ректификованный медицинский ГОСТ 5962-67 — совершенно другое дело и на улице он так просто не валяется. Надо сказать, что в медицинском центре до этого правильного спирта были допущена далеко не каждая собака. Например, зубник бухал ГОСТ 18300-87, что не есть гут. Правда, зубник бухал даже антистатик, но это к делу не относится. А Хрипатого допустили. И выдавали — сколько попросит. На протирку кэша второго уровня. Хрипатый потом показывал черновик заявы: «Прошу, трал-вали, выдать чего положено, ГОСТ такой-то, на протирку, далее список прилагается, два литра». И выдавали! Ну, не расписываться же в собственной безграмотности.
 Была в этом центре на одном компьютере программа для оригинальной диагностики всего без исключения организма за 15 штук баксов. Работала она, значится, так. Предъявляют человеку картинку. Пейзаж. Или «гнездо кукушки». Или стол с пожрать, то есть — натюрморт. Человек тупо смотрит. Еще бы. Я бы тоже тупо смотрел. Потом — случайным образом смещают цвета. Красная трава, зеленое небо, синяя колбаса. И человек после этого должен сам все это дело раскрасить, по памяти.
 А на основании того, как он раскрасит, прожечка делает далеко, блядь, идущие выводы о том, чем он болен и скоро ли зазвучит третья часть второй фортепианной сонаты Фредерика Шопена. Типа — сердечник добавит красного, у кого почки не в порядке — желтого, у кого цирроз, опять же, печени — сиреневого.
 Но это ладно. Пиздеть — не мешки ворочать. Этому можно верить, а можно и сразу в морг — не велика разница. Но кроме спорной диагностики эта программа обладала невъебенным терапевтическим эффектом. Особенно хорошо снимала все то, что на нервной почве. Энурез лечили, например, с ее помощью в три сеанса, отчего эту программу страшно не любили призывники.
 Но и это ладно. Гвоздь программы заключался в том, что она начисто снимала похмелье почти у всех, за исключением зубника. Впрочем, это вопрос темный, потому что буржуазные кодеры программировали лечение именно похмелья, а не отравления ГОСТом 18300-87.
 Одним словом — хорошая программа. Для дома, для семьи, для психиатрии, для санатория. Но платить за каждое рабочее место 15 штук — это оскорбительно. Тем паче — в России. Как-то главврач заикнулся — а нельзя ли это дело как-то размножить. Отчего нет, сказал Хрипатый и полез в код. Сложного, как он и думал, там ничего не оказалось. Но тут проблема обрастает подробностями чисто бухгалтерского характера. Дело в том, что Хрипатому платили в медицинском центре по графе «Вывозка мусора» или что-то типа этого. Сисадмин не возражал ни разу, потому что все что он делал с мусором — это производил его в умеренных количествах. Графы же «Взлом буржуйской компьютерной программы» в расходах центра не было. Могли, конечно, расплатится спиртом, но его и так у Хрипатого было немеряно. Неактуально.
 В общем, подумал админ и пошел на еще одну свою работу, где пили чуть меньше, а соображали чуть больше. А там начальник по фамилии, скажем, Петров. А фирма поставляет компьютеры кому не лень. Со всей сопутствующей ботвой. Петров — интеллигент. У него даже есть галстук. Мало того, он знает, как его завязывать. Я например — не знаю. А он — знает. Джентльмен — не ебаться. Хрипатый ему выкладывает совершенно для Петрова тривиальную идею о взломе компьютерной программы, которую можно назвать в договоре «адаптацией», получить за это по безналу деньги и часть отдать собственно хакеру. Но так думал Хрипатый. А Петров, обладающий неким стратегическим мышлением, снял с гвоздя галстук, правильно завязал его вокруг шеи и пошел в медицинский центр грузить главврача по полной. В процессе светской беседы речь как бы сама собой зашла о железе и о перспективах развития. В общем, он, конечно, классно договорился. На поставку партии компьютеров медцентру, на прокладку сетей, на софт, обучение, круглосуточную поддержку, а равно и на протирку кэша первого уровня. Петров и главврач совместно решили, что это святое и без этого никуда. ГОСТ, само собой, 5962-67. Две высокие договаривающиеся стороны, страшно довольные друг другом, долго не могли закончить рукопожатие. И тут вдруг главврач вспоминает о маленькой ерунде, с которой, собственно, и начался разговор. «А… — говорит Петров — эту хрень мы и так крякнем. Даром. Подарок от фирмы, бонус, все такое»…
 В общем, приходит начальник обратно в свой гадюшник, вешает галстук на гвоздь и выпивает для начала карандашный стакан водки, потому как — работы много. Не для трезвого ума. Вламывается Хрипатый со своим стаканом и получает информацию, которую меньше всего ожидал услышать. То есть — иди, ломай прогу забесплатно, потом разберемся.
 Хм.
 Другой бы выстрелил себе в ногу из парабеллума.
 Но Хрипатый суицидальной хуйней не страдал и тут же родил идею.
 Ведь оно как?
 Прожка хорошая. Ни у кого нету. Все хотят.
 Я, типа, ее крякну — и что? Ведь весь город себе такую понаставит!!
 Типа, защита же какая-то должна быть? От несанкционированного доступа?
 — Должна, — сказало начальство, — однозначно должна быть!
 В общем, сначала Хрипатый ее крякнул. Что там крякать-то? То же мне, бином Ньютона… Потом приделал к ней защиту. Классную такую, по-советски. Ну, когда дверь не потому не открывается, что замок хороший, а потому что изнутри комендант ебёт уборщицу, и поэтому закрылись на засов толщиной в полено.
 А потом еще долго ею торговал, по 100 баксов за копию… Получилось даже выгодней чем изначально хотелось.




 Эксклюзивный ноутбук


 Ноутбук — это такой чемоданчик для выебона. Правда, некоторые говорят, что это компьютер, но то ли они правильных компьютеров никогда не видели, то ли у них денег до хуя. Потому что рядовой ноутбук стоит как два обычных компьютера, а эксклюзивный — как автомобиль. Только, конечно, толку с него немного. Имидж, одним словом. Смотрите, братва, какой у меня нотебук! Шесть штук баксов отдал. Вся братва отвечает (даже не взглянув на «нотебук», хули там смотреть, и так видно — вещь дорогая): «Круто»! Это как швейцарские часы. Показывают они ту же хуйню, что и «Командирские». Но они -ШВЕЙЦАРСКИЕ! Це имидж. В то же помойное ведро сливаем продакшн других не менее громких брендов. Смешиваем все в миксере и получаем метросексуала, который, ежели что, в тайге отдаст концы еще до заката, потому как не найдет там пиццерии.
 Но это преамбула. А амбула такая. Решили мы как-то параллельно заняться смежным бизнесом. Взяли заказ на поставку железа, софта и обучение сотрудников одной фирме. Сложного ничего нет. Фитиль, как человек с печатью, покупает железо, Бочарик с Гусем собирают компы, Хрипатый и я пихаем туда софт, а обучает Бригадир, у него есть опыт. Он как-то в одной частной школе преподавал физкультуру. Правда, сходив к заказчику и посмотрев на бухгалтерш в собственном соку, Бриг сказал, что одного, даже выдающегося, педагога недостаточно. Поэтому мы задействовали последний резерв — Огурцова-Стоянского, и теперь уже работали полным составом. Два этих распиздяя, кстати сказать, блестяще выполнили свою задачу, почти никого не выебав.
 У Фитиля связи среди железных фирм, конечно, были. Поэтому, по сходной цене ему вилами нагрузили интегрированных по самое «не могу» офисных материнских плат, процессоров типа Селерон и жестких дисков самых маленьких, какие есть в природе. Феноменальной дешевизны получились системные блоки, что позволило не только выкроить денег на приличный сервер, но и купить боссу фирмы какую-нибудь хрень, чисто для имиджа.
 А тут как раз «Сибирская ярмарка». А там, значит, выставка всего самого вкусного и самого нового из компьютерных технологий. Поехал туда Фитиль и купил там какой-то в жопу выставочный эксклюзивный «нотебук». Невъебенный. Ни у кого нет. Инженерный сэмпл. Все, о чем мечтали специалисты, там было. Стоил он не просто дорого, а охуеть — как дорого, и вообще — не поддавался описанию нормальным человеческим языком. Боссу фирмы было сказано, что мы его протестируем, набьем контентом по самое «не могу» и торжественно вручим буквально на днях. «Нотебук» поручили Хрипатому — у него руки больше всех чесались.
 Само собой, параллельно с обучением сотрудников и под видом установки-настройки софта Хрипатый начал этот «нотебук» помаленьку юзать. Типа там вечерком забрать, кино поглядеть, Линукс поставить-снести, опять Винду поставить, в Фидо посидеть… Винду снести, поставить БеОС, удивиться, что работает, снести и поставить сразу Нетварь и Фряху, чтобы «нотебуку» жизнь медом не казалась… Развлекался Хрипатый по ночам с неделю. Похудел, осунулся. Еще бы — столько забот.
 А однажды этот комп у него Огурцов-Стоянский выпросил. Надо было ему что-то там срочно в своем вузе, где он заочно над преподавателями издевался, сделать. То ли реферат, то ли доклад, то ли просто пиздел и хотел перед дамой своей выебнуться. Скорее всего — последнее.
 Хрипатый дал.
 Приходит на следующий день к Стоянскому. Там пьют. Заметим — сессия, разгар, утро. Вроде как не должны пить. А пьют не по-детски. На полу ведро двенадцатилитровое. С холодной водой. В нем водка. На столе шмат сала метр на метр. Запивают пивом, и двое заочных студентов уже в говно. А двое, включая Огурцова — еще нет. И какая-то бесшабашная в их глазах одухотворенность. Некая дуальность философии, я бы сказал. Зигзаг логики. Как будто двум оставшимся в живых заочным студентам уже все похую, а потому мир для них — не более чем матрица в одноименном фильме.
 — Заходи, Хрипатый. Выпей! Друг мой, я очень и очень болен… Сам не знаю, откуда взялась эта боль… — цитируя Есенина, Огурцов-Стоянский, однако, больным не выглядел и грустным тоже. Выглядел он как жизнерадостный засранец, давно не получавший по самому что ни на есть ебалу.
 — Да не хочу я! Мне бежать надо…
 — Выпей, однова живем!
 — Не.. не, ребята, спасибо, в другой раз…
 — Сядь. И выпей.
 — А чё? — спросил Хрипатый, почувствовав легкое беспокойство.
 — Сядь! — наливая, сказали ему.
 И показали обломки компа. Они его что-то совершенно случайно ёбнули об косяк…
 В голове у Хрипатого, задавив Муму, пронесся бронепоезд «Потёмкин», и он стал немедленно пить водку матросскими алюминиевыми кружками.
 В общем, жопа. Поскольку комп брал, типа, Хрипатый, то отвечать должен, типа, он. Огурцов-Стоянский никого не волнует.
 На этот день мировая история приостановилась. У нее не было другого выхода. Зато на следующий возобновилась с удвоенной скоростью. Фитиль, увидев останки эксклюзивного ноутбука и протянутый стакан водки, даже не стал ничего говорить. Выпил сразу и задумался. Думал он пять секунд. Потом сел на телефон и стал обзванивать весь Новосибирск. Выяснилось следующее:
 1. Это экспериментальный выставочный инженерный образец. Ну, это мы и так знали.
 2. Серийных моделей нет и не будет. Блядь.
 3. Матрица дисплея была в одном экземпляре, а теперь в природе ее нет.
 4. Корпус найти невозможно, но можно склеить. Отслюнить придется.
 5. Трещины скрыть невозможно, но есть один спец по автотатуажу — он придаст этому хламу такой моддинговый вид, что все ахнут. Само собой, бабла надо будет отстегнуть.
 Конечно, нам повезло. Внутри у ноутбука почти все осталось в живом виде. Нашли местного заводского Кулибина. Он деньгами брать не стал, а попросил водочки без ограничения. Выхода не было. Провели шланг прямо к нему в мастерскую. Склеил он невероятно качественно. Трещины были, конечно, но только если вглядываться. Пришел черед матрицы. Сутки напролет пытались прихуячить другую, потом что-нибудь сделать с этой. Не вышло. То есть вышло, но экран стал практически черно-белым. Судя по всему, навсегда.
 А время шло. Босс фирмы названивал — типа, где мой эксклюзивный ноутбук, хочу пальцы погнуть перед коллегами. Фитиль первый раз соврал, что ставится такая операционка, что ни у кого в городе нет, круче только яйца, поэтому проблемы с драйверами. Второй раз сказал, что ставится такой софт, которого нет ни у кого в мире, круче только у ФСБ, поэтому проблемы с операционкой. На третий раз он уже не знал, что спиздеть, поэтому сказал, что на винт скачивается такая порнуха, какой ни у кого в мире нет, даже у немцев, поэтому проблема с софтом. Не сильно подкованный в высоких технологиях босс удовлетворенно хмыкнул и согласился подождать до субботы, потому что, типа, с братанами на рыбалку едет.
 Как раз с порнухой-то проблем у нас не было…
 К субботе ноутбук вернулся от автохудожника. Бля… Твою мать… Ебаться в конденсатор…
 Нет. Сломать он его во второй раз не сломал. Воспитанный на тачках космической стоимости, художник сделал все как надо и ни одной лишней царапины не прибавил, наоборот — замаскировал все те, что были. Но привыкший рисовать языки пламени, драконов, телок с русалками, коней с пегасами и всякие другие гениальные сюжеты, он решил, что ноутбук — это очень маленький автомобиль.
 В закрытом виде на нем был огромный, влажный, мерцающий, нечеловеческий глаз. А в открытом становилось понятно, чей это глаз. Дракона, ясен хуй, чей же. Искусно разместив чешую по линиям трещин художник добился того, что работать на таком ноутбуке не хотелось совсем. Хотелось смотреть Дакаскоса. Читать Кастанеду. Бухать Рояль. Курить Канабис. Или все это вместе. В общем — идеальный комп для малолетнего придурка. Но не для босса приличной фирмы.
 Молча и скорбно смотрели пираты на это чудо автомобилестроения. А потом Фитиль поехал отвозить эту, блядь, рекламу хуевого китайского боевика, потому что времени все равно уже не было. Вернулся он быстро, потому что босс фирмы уже грузился с братанами в джип с прицепленным сзади водным мотоциклом и времени на красочный пиздёж не оставалось.
 В понедельник мы ждали разъебона по полной программе. Однако его не было. Не было и во вторник, равно как и в среду. В четверг босс позвонил и попросил посмотреть, что можно сделать с дыркой.
 — С какой дыркой? — удивились мы.
 Произошла такая хрень. Проехав сотню километров по тем местам, где даже собаки лапы ломают, напившись французского коньяку с малосольными огурцами, ноутбук родил, наконец, цвет, которого мы не могли от него добиться никакими паяльниками и показал 30 минут эксклюзивного порно. Он крутил бы его и дальше. Но был застрелен упившимся хозяином из помпового ружья прямо в тот самый мерцающий глаз. А нехуй мигать!




 Тендер


 Принято считать, что в бюджете денег мало. Нихуя подобного. Их там вилами разгружают. Важно только вовремя узнать, у кого они в данный момент. И правильно эти вилы направить.
 Вот, например, есть у тебя знакомые в некой администрации. Рулят бюджетными деньгами, а получают за это бюджетную зарплату — хуй да маленько. А в бюджете денег — усраться можно, но премию же сам себе не выпишешь….
 И тогда они у тебя заказывают нечто. Софт, например. Гондоны. Консультационные услуги. Железо. Да вообще — неважно что! Это «неважно что» стоит некую сумму. Тую сумму умножают на коэффициент. Например, не для жадных, на полтора. Из этих плюс пятидесяти процентов половина, к примеру, тебе, а половина, значится, тому парню из администрации. Его доля называется «откат». Это все знают, но молчат, как партизаны, хоть пытай, хоть еби без презерватива.
 А чтобы с откатом бороться, и вообще, чтобы интересней было жить, есть такая еще штука — ТЕНДЕР. К примеру, есть госзаказ на софт. Тут, вроде как, набегают разные конторы со своими предложениями — как и почём они это дело готовы написать. Свои предложения эти фирмы кладут в конверты. Конверты опечатывают, и сдают организатору тендера.
 Чисто «Пионерская Зорька» и офицерские сборы в одном архиве.
 Потом собирается авторитетная комиссия, с представителями Госимущества и обязательно еще там с каким-нибудь надзорным органом. В атмосфере особой торжественности открываются запечатанные конверты. И оцениваются предложения. По ряду параметров.
 Насколько серьезная фирма (где и как зарегистрирована, какой состав сотрудников, сколько там специалистов с высшим образованием, со степенями, то-сё)… Как софт будут писать (планчик там такой красивенький, с деловой графикой). Ну, и самое главное, — цена. Смета. Почём. За какое бабло. Вот это самое главное, потому что, как правило, тендер выигрывает самое дешевое предложение.
 Но на каждую жопу с закоулками есть, как говорят в народе, хуй с винтом.
 Откат запрограммирован. А надо все равно тендер провести! Обязаны, блядь! Никуда не денешься…
 И вот на сцену выходит фирма, с названием, например, «Лучший софт». Которая должна получить госзаказ. Которая уже все замазала и у которой на корпоративной даче уже в белом вине квасятся шашлыки. Она же, эта же фирма, организует следующий процесс. Регистрируются фирмы-конкуренты (бегом, за неделю, блядь)!
 Названия фирм следующие:
 1. «Говно программер»;
 2. «Клоака анлимитед» и;
 3. «Все пропьем инкорпорейтед».
 Оформляются специалисты нужного профиля, мухой пробиваются необходимые лицензии. Все дела.
 Потом — и это важно! — потом публикация о тендере (а обязаны дать публикацию, типа «люди добрые, подавайте заявки»). Все бы хорошо, да публикация делается в самой задрипанной газетёнке за, блядь, день до самого тендера. Ну, чтоб просто никто не успел, а еще лучше — не увидел.
 Само собой, предложения «Говна», «Клоаки» и «Все пропьем инкорпорейтед» заведомо хуже, чем предложение вышеупомянутой уважаемой фирмы. Благодаря чему «Лучший софт» в присутствии всей высокой комиссии красиво выигрывает тендер, получает бабки и крутит свои мутные дела дальше.
 Вот. Это был озвучен ничем не омраченный азбучный вариант. А теперь, как всегда в России, вариант из жизни.
 Как-то Фитилю предложили вот эту фирмочку говенненькую зарегистрировать и на тендер выйти. За определенную плату, разумеется. Ну, а что? Тоже работа.
 Нанимает Фитиль юристку. Славная девушка, у нас сидела. Колени, сиськи, попка — опытный специалист — сразу видно, всю работу остановила нам на три дня своими ногами. Так она все это дело зарегистрировала, лицензии оформила, спецов (там копии трудовых и дипломов нужны) нашла. Все путём. «Говно программер» отчалил в плаванье ровно на пару дней, чисто чтобы затонуть.
 Вышел Фитиль на тендер. Цену заломил в два раза больше, чем у «Лучшего софта». Специально не побрился. Татуировки на пальцах нарисовал. Выпил перед этим без закуски и все время с высокой комиссией говорил по фене. Перед самым вскрытием конвертов пошел поссать, и всем об этом сообщил.
 И тут…
 В общем, оказалось что у самой главной фирмы «Лучший софт» … э… какие-то там бумаги просрочены. То ли лицензия истекла, то ли коды статистики не получены, то ли регистрационное свидетельство недействительно. Высокая комиссия их с тендера снимает к ебени матери. Остальных участников — тоже, потому что они были настолько блёклые, что их никто не заметил. А Фитиля заметили. Потому что он, когда поссал, то зашел в аудиторию и отчитался о проделанной работе. В общем, наглость и откровенность сделали свое дело.
 Заказ получил Фитиль! Сумма — два, если помнится, лимона! Работы — чуть ли не на год серьезному коллективу. А у него только девушка с ногами. Но он, в общем, не сильно радовался, и правильно делал. Потому что по фене в этом зале говорил не только он.
 На крыльце здания, где проходил тендер, к нему подошли двое и сказали, что надо сдать фирму «Говно программер» на сторону приличным людям и получить за это еще денег, а также вообще не путаться под ногами. Дело все в том, объяснили ему, что в Новосибирске сильно до хуя беспризорных кирпичей и контролировать их нет никакой человеческой возможности.




 Последняя бригантина


 В конце лета Бригадир захандрил. Как-то утром он выглянул в окно и сказал, выразив вселенскую тоску следующими словами:
 — Август, блядь…
 В окно видно было немного. Территория завода с газонами и чудом уцелевший березовый островок посредине. Все лето березы веселились зеленым цветом, а в тот день первый раз подернулись гнусной желтизной. Слегка, но все же. Чуть-чуть, но уже достаточно. Вообще говоря, я тоже не люблю, когда зелень портится. Вот когда осень бушует, когда все желтое, красное и рыжее — фонтанами брызжет — Левитан, то-сё, голден фол, «купола в России кроют чистым золотом» — это понять можно. Шелест под ногами, листья на рожу липнут, небо в лужах отражается так, что упасть в них хочется, особенно, когда пьяный. И лететь, блядь, вниз до самого дна галактики, где всё будет до пизды, и где мы все будем пить «Гвардейскую» с Билли Гейтсом из одной бутылки, а может — и из одного граненого стакана. Бригадир сказал, что в советское время такой стакан стоил 7 копеек. Ну, может и не врет. Кто ж его знает. Меня тогда не было. Были мама и папа, и всё где-то шароебились, и никак не могли пересечься.
 Вообще, в это лето много чего слегка изменилось. В мире, в стране, в городе и в нашей работе. Мир стал гаже, страна дурнее, город — краше, а работа как-то перевернулась. Мы вдруг с удивлением обнаружили, что становимся все более легальными и все менее пиратами.
 Производители программного обеспечения, по крайней мере те, которые могли дотянуться, взялись за наших хозяев всерьез. Бороться они решили по старинке и эффективно, для чего создали мутную ассоциацию «Щитомордник». Ну, вроде как, антипиратская милиция. Щитомордники не рассылали писем, не уговаривали и не организовывали никаких ток-шоу. Они просто приезжали, находили у очередного капитана Блада почки в том месте, где он их совсем не предполагал и молча тыкали железным пальцем в список. «Гламурсофт» и «Черный квадрат» резко сдавали позицию за позицией. Количество запретного софта все возрастало. Чуть не каждую неделю нам по мылу скидывали что еще «низя» в связи с очередной милой беседой. Фактически, почти весь софт СНГ попадал в запретный список. Для нас навсегда умерли Летучая Мышь, биКАД, вся дружная семья Акронис, 1С, Касперский, Кирилл с Мефодием, мечта студента — Файн Ридер с Лингво и еще куча того, что было нужно всем без исключения. Мы все больше походили на сотрудников то ли государственной, то ли очень официальной компании.
 Вторым гнусным фактором было возросшее число пиратских контор, то ли сравших на щитомордников, то ли вообще не подозревающих об их существовании. Они выпускали диски с любым для нас запретным софтом и в ус не дули. Конечно, их диски пользовались популярностью. Конечно, у нас упали тиражи. И конечно, теперь стало просто сложнее работать. Ну как, например, было писать про ту же Еудору, что это лучший в мире почтовый клиент. Когда каждая пизда знала, что лучший в мире клиент — это TheBat! Однако писали. Потому как надо впаривать, да так, чтобы пипл хавал. Новый пипл, только что купивший компьютер, конечно, хавал. А вот старый — уже нет. И покупал диски у конкурирующих с нами контор, не ведающих, кто, блядь, в койке хозяин. Наглые молодые пираты обгоняли и подрезали нас, как маршрутная «Газель» — степенного водителя со стажем в немерянное число лет. Маршрутка не имеет комплексов и не знает правил, потому что права куплены, а бабло ждать не будет. Те пиплы, которые сидят внутри такого шустрого таксо — сугубо конкретные. Их устраивает все и их много. А раз много — значит, все заебись.
 Все больше и больше нам приходилось жить по правилам. Искаженным, односторонним, глючным, но все же — правилам. И от этого становилось не по себе всем. Одно дело — петь в три часа ночи лежа на газоне в жопу пьяным, не взирая на такую мелочь, как октавы. И совсем другое — пытаться достичь тоже драйва с гармонией, стоя в тесном смокинге на залитой блядским электрическим светом сцене.
 Дабы грусть была совсем невыносимой, Бригадир позволил себе, как он сам выразился, типа влюбиться. Пассию его никто живьем не видел, потому что нашел он ее, как обычно, через Интернет. Судя по фотографиям это было белокурое создание весом 90, ростом 180 и с сиськами на две ладони каждая. Как-то вечером он, мурлыкая, ушел на свидание, а вернулся утром трезвый и сразу начал обрывать телефон. То, как он говорил в трубку, мало напоминало нормальную человеческую речь. Вообще, как сказал Фитиль, Бригадир стал похож на страдающую сексуальным психозом голотурию. Сходив на Яндекс, я выяснил что это такой морской огурец, которого если напугать, серет, скотина, своими же внутренностями. При чем тут Бриг — я не понял, но на всякий случай отодвинулся подальше. Бригадир же, не обратив на меня никакого внимания, усиленно называл кого-то «зайчиком» и «малышкой». Я так полагаю, его поразил не только сексуальный психоз, но и жесточайшая близорукость, потому что назвать малышкой тую блондинку у меня лично язык не повернулся бы. Ну, в крайнем случае — «коровкой». Или «мамонтенком».
 Дни Бригадира стали теперь проходить совершенно однообразно. Он механически работал, мало ругался и рано уходил. Стал брить не только щеки, но и другие части лица. Не сказать, что он от этого стал походить на Алена Делона, но народ теперь от него на улице не шарахался и не вызывал милицию.
 Но вообще, все как-то перекорежилось в нашем маленьком мире. И стало не так. Мы почувствовали, что нет в жизни «щастя», а если есть, то осталось спиздить и прине??сть. И как-то поздно ночью оказались мы внутри нашего любимого кафе «Бристоль» в состоянии, близком к ностальджи. С той же музыкой, с тем же серебром и с теми же мыслями. Весело было. Оливье блядское. Котлеты по-Новосибирски. Карачинская с лебедями. Ветчина со слезой. И много водки с перепиздеть.
 Были все. И вечный полубосс Фитиль. И сисадмин Хрипатый. И дизайнер Бочарик. И два сборщика софта Бригадир с Гусем. И универсальный, вечно кого-то подменяющий Огурцов-Стоянский. И тестировщик Студент. У нас было скверное будущее. Что-то лопнуло высоко в небе и рассыпалось в хрустящий мерцающий фейерверк. Ебаный мир куда-то тек мимо нас. И что-то в этом ебаном мире крутилось, бухало и похмелялось. Там, в этом мире, все имело если не смысл, то хотя бы имена. А у нас и имен не было, одни ники. Файер ака Тор. Эксбокс ака Шейдер. Бриг ака Блэкдав. Дэйсер ака Онлайнер. Дайвер ака Кукумба. И Стьюдент ака Слим.
 Сколько за наши головы отвалила бы Майкрософт? А Симантек? А Корел? А Эдоуб, Автодеск, Графисофт? Если б нашли, если б поймали, конечно. Но — хуй им в зубные протезы, страна нас не выдаст. Конечно, когда международная обстановка изменится и нужны будут щепки, то они найдутся. Щепки, которые летят. Но это будет потом. А пока…
 Пока мы пили. Практически без грусти. Так, легкая поебень. Потом музыка стихла и Бригадир встал.
 — Я это… Ухожу.
 — Да посиди еще! — сказал Гусь — время детское.
 — Да не в этом смысле. Я совсем ухожу.
 Все переглянулись.
 — А чё? — спросил Бочарик.
 Тогда Бриг сел и налил себе водки.



    — Всему свое время, и время всякой вещи под небом. 
    время Интелу, и время АМД; 
    время F5, и время F8; 
    время АТИ, и время Энвидиа; 
    время ВинЧиху, и время Касперскому; 
    время Асусу и время Элитгруп; 
    время Нортону, и время Проводнику; 
    время Биллу Гейтсу, и время Линусу Торвальдcу; 
    время второму Винампу, и время пятому; 
    время Аутлуку, и время Летучей Мыши; 
    время ИЕ, и время Опере; 
    время Фидо, и время Интернету; 
    время ставить систему, и время сносить ее; 
    время собирать компы, и время разбирать их; 
    время поднимать сервера, и время ронять их в даун; 
    время защищать программы, и время ломать их; 
    время архивировать, и время распаковывать архивированное; 
    время набивать текст, и время убивать его; 
    время любить пиратов, и время вешать засранцев без сожаления. 
    Что было, с тем и теперь ебемся, а что будет, с тем уже наеблись. 



 После этого Бригадир выпил и продолжил:
 — Я вам вот что скажу. Как-нибудь мы сделаем очередной диск и вдруг поймем, что он полностью легальный. Страшного в этом нихуя, конечно, не будет. Но с этого дня мы станем называться по-другому. Я не знаю как. Может быть — дистрибьютерами. Так вот, этим, блядь, словом я, лично, быть не хочу. И вообще тогда не понимаю — зачем мы будем нужны. Белый воротник, черный галстук… Кредитная карточка, страховой полис… Жена в бигудях, дети в памперсах… Солнце через фотохром. И мальчики приличные в глазах…
 — А я тоже уйду… — сказал вдруг Бочарик — в полиграфию. Журналы хочу делать с телками. Фотографировать сам хочу. Выставку свою хочу. Вчера вот с одной познакомился. Глаза золотые, светятся…
 — Камеру куплю! — перебил его Гусь. — Фильму хочу снять. Про себя. Про других меня не ебёт ни разу.
 — В банк уйду, — сказал Хрипатый. — Что я тут делаю? Баловство одно. Сетку хочу. Компов на 500, чтоб оттянуться и домой вообще не ходить.
 — Э! А я? — спросил Фитиль, забыв даже своевременно выпить.
 — А что ты? — произнес Стоянский, выпить не забыв совершенно.
 — А как я без вас?
 — Да насрать! — ответил наглый Огурцов непосредственному начальнику. — Я тоже уйду. В науку. Без меня там что-то скучно. И вообще… Хватит, натерпелись. Но ты ж не один. Вон, студент никуда не рвется. Остаешься, Студент?
 — Ага, — сказал я. Мне пока и тут не дует. А ты, Бриг, что будешь делать?
 — А я… Да хуй его знает. Трехмеркой займусь. Или книгу напишу. Про нас. Если не я, то кто?
 И мир перевернулся окончательно. Пили, плясали, девок таскали туда-сюда. Боролись на перекуре среди сиреневых кустов. Возвращались и опять пили. В два часа ночи, когда посетители, пьяные в хлам, разбредались и расползались, на эстраду залез Бриг, взял гитару и заорал мимо микрофона, потому что при его голосе вся эта электроника ему ни разу в жизни в хуй не упиралась:
 — Пестня! Акела, блядь, промахнулся!! Без ансамбля!!!
 И заебенил шансон, после которого стало тихо…


 Последняя песня Бригадира 




   За полночь, когда все будут сыты,
   И такси опробует клаксон.
   Старый лабух выключит софиты,
   Бережно закроет саксофон.
   А когда закончится застолье,
   Вышибалы пьяных разведут -
   Я тебе спою про беломорье,
   Про мою хрустальную звезду.
   Будет мимо рюмки водка литься,
   Будет старый лабух подпевать…
   Знаешь, я бы мог в тебя влюбиться,
   Если б завтра встретились опять.
   Пусть моя душа тебя не знает,
   Пусть мы разбегаемся уже…
   Как в твоей руке огнем играет
   Тонкий, словно призрачный фужер!
   Я тебе спою — как на перроне -
   После будет только тишина.
   Сердце остановится, застонет,
   Улетит, засветится душа.
   Будут звезды падать и рождаться,
   Будет лабух тихо говорить,
   Мне тобой уже не надышаться,
   Мне тебя — не встретить, не забыть.
   Завтра будет пасмурно и скучно.
   Вслушайся — я даже не пою!
   Я целую тихо и беззвучно
   Душу незнакомую твою…



  2005 г., центр России, сумерки…