Аннотация: Шестнадцатилетней девочкой Фрэнки вышла замуж за богатого банкира. Она страстно любила своего молодого красивого мужа, но их брак не удался, и они расстались. Однако через пять лет бывшие муж и жена встретились вновь… --------------------------------------------- Линн Грэхем Арифметика любви ГЛАВА ПЕРВАЯ Ободряюще улыбаясь, Мэт Финли посмотрел в удивленное лицо Фрэнки. Я подумал, что путешествие на Сардинию будет очень полезно для тебя. Встретившись со своими воспоминаниями о любви всей жизни, ты могла бы выбросить их из головы… — Сантино вряд ли был любовью всей жизни! — процедила Фрэнки сквозь зубы. Мэт, нахмурившись, покачал головой. — Сколько помню, при имени этого малого ты всегда трепетала. Вот следствие алкоголя, развязавшего ей язык, с болью подумала Фрэнки. На той вечеринке она слегка перестаралась с откровениями. Следовало бы знать, что Мэт обязательно использует эту исповедь против нее. — На Сардинии я провела пять худших лет моей жизни. Мне не хочется туда возвращаться. — Ты сумеешь сделать все на острове за двое суток и вернешься в Италию. Не будет нужды нарушать твои планы на отпуск. И кому еще ехать? Дэн все еще во Франции, а жена Марти вот-вот родит… Агентство, в котором она владела весомой долей акций, специализировалось на индивидуальных зарубежных турне, но последние месяцы дела шли не лучшим образом. Сейчас трудные времена в туристическом бизнесе. Фрэнки расправила плечи — высокая молодая женщина с изысканными манерами, выдающими породу и безупречное воспитание, в черном брючном костюме, предназначенном приуменьшить ее женственность. Сюда можно добавить тонкую кость, ясные зеленые глаза с пушистыми ресницами цвета эбенового дерева и такие же темные брови. Ее блестящие волосы были заплетены во французскую косичку, скрепленную отделанной бархатом заколкой. — К тому же ты местная, — с удовольствием прибавил Мэт. — Это должно быть нашим преимуществом. — Я — англичанка, — унылым голосом напомнила Фрэнки. — Шесть вилл на Коста-Смеральда. Ты проверишь их, подпишешь договор с владельцем, вернешься в Италию — и мы при деле, и кто знает?.. Возможно, после отпуска ты примешь мое приглашение на романтический ужин, — предположил Мэт с двусмысленной улыбкой. От его взгляда Фрэнки внутренне сжалась и покраснела. Они были друзьями, но последнее время Мэт подвергал их дружбу испытаниям, предлагая более интимные отношения. Она уже намекала ему, что совсем в них не заинтересована, и от его настойчивости чувствовала себя все более неуютно. В конце концов, они не только работают вместе, но и живут под одной крышей. — Никаких шансов, — проговорила она, заставив себя улыбнуться, и направилась к двери. — Иногда я ненавижу твоего братца, — сказала Фрэнки блондинке, сидящей за конторкой перед дверью. Лей только засмеялась. — Сардиния? — Ты знала? — Фрэнки чувствовала себя предательски обманутой. Никто не в силах понять, как страшит ее мысль снова ступить на остров. Она ведь никому не рассказывала всей правды о том, что случилось с ней на Сардинии. — Почему ты не предупредила меня? — Мэт хотел сказать сам. Но ты успеешь вернуться в Италию к праздникам, — бодро проговорила Лей. Фрэнки быстро поднялась в просторную квартиру с двумя спальнями, которую она делила с Мэтом с тех пор, как Лей вышла замуж. В эту квартиру она въехала с братом и сестрой Финли три года назад. Получив деньги по накопительному страховому полису, когда ей исполнилось восемнадцать, она купила долю в бизнесе. Агентство размещалось на первом этаже того же здания. Поскольку Фрэнки сейчас проводила большую часть времени в разъездах, проверяя на месте качество жилья и договариваясь с новыми владельцами, эта квартира казалась ей вполне удобной. По крайней мере прежде казалась, пока Мэт не начал свою кампанию, с грустью признала она. Последнее время его намеки и фамильярность не оставались не замеченными и другими сотрудниками. Сплетни и слухи в офисе раздражали Фрэнки. Она на собственном опыте знала, что беззаботная болтовня способна разрушить жизнь. Фрэнки позвонила матери. Трубку сняла горничная и соединила. — Мама? Я уезжаю раньше, чем планировала, — извиняясь, проговорила она. — Фрэнки… тебе не кажется, что ты уже не ребенок, чтобы называть меня мамой? — Делла раздраженно фыркнула. — От этого я чувствую себя пенсионеркой! — Мне очень жаль. — Фрэнки беспокойно прикусила губу. Слишком знакомая боль пронзила ее, когда Делла отмахнулась от новости о её отъезде. — Я должна ехать… — Через час у меня назначена встреча с маникюршей, — нетерпеливо прервала Делла. — Я как-нибудь позвоню тебе в следующем месяце. Фрэнки положила трубку. Сколько бы раз это ни повторялось, все равно обидно. Ее мать ведет слишком напряженную жизнь. Она не всегда была такой несдержанной с дочерью. Просто годы разлуки, которые Фрэнки прожила на Сардинии, испортили их отношения. В глубине сознания всегда таились тревога и страх, что мать и не заметит, если дочь однажды не вернется домой. Однако Фрэнки почувствовала угрызения совести за подобные мысли. Щеки Фрэнки пылали от нарастающего раздражения. День клонится к вечеру, и чаша ее терпения переполнена. Сегодня она рассчитывала уже плыть на пароме в Геную, а чем занимается вместо этого? Трясется в отвратительно шумном маленьком «фиате» по узким и крутым дорогам Сардинии, по которым можно двигаться только черепашьим шагом. И почему? Синьор Меграс, владелец нескольких вилл, не снизошел до встречи с ней. Дорога заняла намного больше времени, чем она ожидала. Конечно, она могла бы согласиться, чтобы ее подбросил тот самый служащий, Пьетро, — воплощение мужской сексуальности, с ненасытными черными глазами и шаловливыми пальцами. Фрэнки поморщилась, С возвращением на Сардинию, Фрэнки, на родину неотразимых самцов и жен — малолеток… Она знала, что выводит ее из себя. Горы, эти самые горы, были ее тюрьмой в течение целых пяти лет. От этих воспоминаний веет ледяным холодом, так зачем выпускать их на свободу? Сейчас ей двадцать один, и она полностью управляет собственной жизнью. Но воспоминания не желали уходить. Одиннадцатилетней девочкой она внезапно оказалась на Сардинии, в почти неграмотной крестьянской семье, которая встретила ее с полным равнодушием. Ужас оттого, что она никогда больше не увидит свою мать, объял ребенка. Бегство отца через несколько дней. Одиночество, страх и почти полная изоляция. Все эти чувства не покидали и, Фрэнки знала, никогда не покинут ее. Мать была молоденькой фотомоделью, когда забеременела от сардинцафотографа по имени Марко Капарелли. Последовавший брак протекал бурно. Родители расстались, когда Фрэнки было восемь. Отец иногда появлялся, когда этого меньше всего ждали. Он даже подумывал вернуться в семью. Тогда отчаянная надежда Фрэнки, что ее родители помирятся, казалась реальной возможностью. Однако мать встретила другого мужчину и решила требовать развода. Планы Деллы вывели из себя ее вспыльчивого мужа. Был ужасный скандал. Вскоре после этого Марко забрал Фрэнки прямо из школы. Они отправляются в небольшое путешествие, сказал он. Нет, ей не нужно заезжать домой, потому что он уже собрал все в небольшой чемоданчик. — А мама знает? — забеспокоилась Фрэнки. Тогда он сообщил ей чудесную новость: мама и папа снова будут жить вместе, И как здорово будет, когда мамочка присоединится к ним на Сардинии в конце недели! С горечью прогнав воспоминания об этой отвратительнейшей лжи, Фрэнки преодолела еще один поворот извилистой дороги и увидела знак у полуразвалившегося моста. «Ла-Рокка» — гласила надпись. Наконец-то, подумала она, въезжая в деревню. Все окружающее заставило ее похолодеть от вновь нахлынувших воспоминаний. Выводок тощих цыплят бросился врассыпную, когда она выбралась из машины на пыльную площадь. Бедность деревушки можно было ощутить на вкус, и этот привкус нищеты заставил Фрэнки поежиться. Она вспомнила другую деревушку, еще более удаленную от цивилизации. Съента — так называлось то скопление прилепившихся друг к другу лачуг. Родина деда ее отца, Сьента была точкой на карте другого мира. Где же этот отель? Похоже, ей придется провести ночь здесь. В двадцати шагах от себя она увидела кафе и осторожно вошла в сумрак помещения. Толстяк за стойкой тяжелым взглядом осмотрел ее с ног до головы. — Не будете ли вы любезны сказать, где я могу найти отель «Ла-Рокка»? — произнесла она заученную итальянскую фразу. — Франческа?.. Ее руки покрылись гусиной кожей, каждый мускул до боли напрягся. К этому имени она никогда не привыкнет, как и к этому голосу… к этим протяжным гласным, которые лились как мед, но для Фрэнки звучали сиреной преследующей ее полицейской машины. Кровь застучала в ушах. Она окаменела, немедленно узнав этот голос. Сантино Витале безмолвно шагнул из тени. Язык Фрэнки прилип к пересохшему нёбу. Кожа покрылась липким потом. Ей не хотелось верить собственным глазам. В изысканном серебристо-сером костюме и безукоризненно белом плаще, небрежно наброшенном на плечи, Сантино казался экзотическим существом на убогом фоне облупившихся стен и грязных столов. — Не угодно ли выпить со мной рюмочку? — Темные глаза, ошеломляюще похотливые и блестящие, как черный янтарь, ощупывали ее оцепеневшую фигуру. Ловким движением он схватил руку Фрэнки. — Ты… ты замерзла, — выдохнул Сантино, одним движением скинув плащ и осторожно укутывав им ее хрупкие плечи. Фрэнки стояла, словно восковая фигура, настолько пораженная его появлением, что не могла вымолвить ни слова и отвести от него глаз. Очень высокий, потрясающе красивый, он обладал классически правильными чертами лица и волнующей харизмой зрелого самца. Волна унизительных воспоминаний закружила ее, смывая краску со щек. Все, что в течение последних пяти лет Фрэнки усиленно старалась забыть, нахлынуло на нее снова. — Это отель «Ла-Рокка», — проворковал Сантино. — Вот это? — Полное замешательство и ощущение глупости происходящего заставили Фрэнки споткнуться на полуслове. — А ты здесь, чтобы встретиться с синьором Меграсом? — Откуда ты это знаешь? — воскликнула Фрэнки, — И что ты здесь делаешь? — Почему бы нам не присесть? — Присесть? — эхом повторила она, глядя на него так, словно он в любой момент мог исчезнуть. — Почему нет? Я не вижу никакого синьора Меграса. — Сантино отодвинул стул. — Почему бы тебе не присоединиться ко мне? Слабый луч солнца пробился сквозь грязное окно, осветив затоптанные камни пола. Придя в себя, Фрэнки попятилась к двери. — Ты боишься меня? Она снова почувствовала себя той девочкой-подростком, которая некогда рабски подчинялась каждой команде Сантино. Она так боялась потерять его дружбу, что готова была ради него на все. Фрэнки волновали те сильные чувства, которые он возбуждал. Его ли вина, что сейчас она ненавидит Сантино? Фрэнки не желала раздумывать, справедливо ли это. Она медленно вернулась в зал и опустилась на стул. — Что ты здесь делаешь? — напрямую спросила она. — Синьор Меграс не придет. Эти виллы принадлежат мне. В наступившей тишине Фрэнки недоверчиво посмотрела на него. — Этого не может быть. Чувственные губы Сантино расплылись в широкой улыбке. — Это истинная правда. Я намеренно завлек тебя сюда. Мне хотелось снова увидеть тебя. — Зачем? — Она подняла на него глаза. — Ты — моя жена. Возможно, я давно не напоминал тебе об этом факте, но ты по прежнему моя жена, — спокойно сообщил Сантино. Короткий смешок сорвался с пересохших губ Фрэнки, она нетерпеливо тряхнула головой. — Наш брак был аннулирован, как только я вернулась в Соединенное Королевство, — презрительно проговорила она, вскинув голову. — Разве ты не получил бумаги? Сантино просто улыбнулся в ответ. — А ты? Ее брови сошлись на переносице, губы сжались. — Они у мамы, поскольку я была несовершеннолетней. — Именно это говорили тебе? — Послушай, я знаю, что наш брак аннулирован и объявлен недействительным! — Прежде знала, — лениво процедил Сантино. Краска гнева залила ее щеки. Его настойчивость злила. — Как только вернусь домой, я прослежу, чтобы тебе выслали бумаги. Я смогу убедить тебя, что мы больше не муж и жена. — Но мы никогда ими и не были, — уступил Сантино. Фрэнки побледнела, под ложечкой отчаянно засосало. Перед ее внутренним взором возник Сантино, охваченный страстью к другой женщине. Хорошенькая блондинка целует его, прижимаясь своими пышными формами к его сухому, мускулистому телу. В тот самый момент Фрэнки поняла, что у них нет будущего. Спасти ее могло только бегство. Выразительные карие глаза пристально смотрели на нее. — Я чрезвычайно огорчен тем, как некрасиво мы расстались. Понимаю, ты была очень обижена. Фрэнки оцепенела, поняв, что он прочитал ее мысли. Нет сил думать, обычно спокойная, сейчас она почувствовала сильное волнение. Фрэнки решительно отбросила эти воспоминания. От его самонадеянности голова Фрэнки закружилась, презрительная улыбка застыла на ее губах. — Я полагаю, что ты вообразил это. Просто я обнаружила, что мой идол стоит на глиняных ногах. Все это было болезнью роста, и сейчас, по прошествии времени, не имеет никакого значения. Ну, коль скоро эти виллы твои, как ты утверждаешь, не перейти ли нам к делу? — Ты действительно не была в этих краях очень долго, — Сантино подал знак владельцу кафе. — Здесь бизнес так не ведется. Сначала мы выпиваем, беседуем, возможно, я приглашаю тебя домой на ужин, и уже тогда мы занимаемся делами. Выразительные глаза Фрэнки вспыхнули. — Ужин? У тебя? Нет, спасибо… — Подожди, пока тебя пригласят, — спокойно парировал Сантино. Хозяин подал вино. — Наш разговор кажется бессмысленным! — Если я не забыл, ты любишь неожиданности. — Сантино лениво откинулся на спинку стула, не обращая внимания на ее растущую злость. — Тогда я была ребенком… — Тем не менее не уставала повторять, что ты уже взрослая женщина, — не скрывая иронии, с удовольствием промурлыкал Сантино. Краска залила лицо и шею Фрэнки. — Так скажи мне, — резко проговорила она, отчаявшись сменить тему разговора, — сейчас ты занимаешься туристическим бизнесом? — Когда как, — Сантино неопределенно пожал широкими плечами, и загадочная полуулыбка заиграла на его подвижных губах. Странно, но раньше ее не интересовало, каким бизнесом он занимается. Она почти ничего не знала о мужчине, за которого вышла замуж! Тогда ей было известно только, что пожилой деревенский священник приходится Сантино двоюродным дедом и что сам Сантино с понедельника по пятницу работает в банке в Кальяри, где снимает квартиру. Но чем бы ни занимался Сантино сейчас, похоже, дела идут у него очень хорошо. Этот великолепный костюм сшит дорогим портным. Фрэнки не привыкла видеть Сантино в таком шикарном наряде. Приезжая домой на уик-энд, он одевался в потертые джинсы и майки. Сейчас он выглядит совершенно по-другому — похож на могущественного финансового магната. Эта мысль беспокоила и тревожила ее. — Насколько я знаю, ты в отпуске, и я рад предложить тебе воспользоваться гостеприимством моего дома, — совершенно спокойно продолжил Сантино. Фрэнки посмотрела на него широко открытыми глазами. — Ты смеешься надо мной, да? — Сантино пододвинул к ней нетронутый бокал вина. — К чему мне смеяться? — Я уезжаю немедленно, — проговорила она, не в силах поверить, что услышала подобное предложение. — Так что, боюсь, мы перейдем к делу, сейчас или никогда. — Мне плевать на эти виллы, — отрезал Сантино. Ощущение нереальности происходящего нарастало с каждой минутой. Сантино здесь… с ней. И почему вдруг он захотел встретиться через столько лет? Простое любопытство? Ясно, что ему пришлось разузнать, где она работает в Лондоне. Поэтому он и предложил виллы их экскурсионному агентству? Сделав глоток, чтобы смочить пересохшее горло, Фрэнки посмотрела на него из-под ресниц. Он выглядит таким спокойным и уверенным… Он совсем не тот Сантино Витале, которого она помнила. Или просто видит его более отчетливо, без обожания, затмевающего ее восприятие? Обожание? Она внутренне сжалась, но не могла отрицать, что именно это слово точнее всего выражает те чувства, которые некогда возбуждал в ней Сантино. — Франческа… — Никто больше не называет меня этим именем, — язвительно пробормотала Фрэнки, стараясь избавиться от ощущения горькой обиды. Эта неожиданная встреча была кошмаром, с горечью признала она. В шестнадцать лет она была отчаянно, как только может девушка в шестнадцать лет, влюблена в Сантино. Она бросила себя к его ногам и делала и говорила такое, что ни одна женщина в здравом уме не захочет повторить! Наверное, в его глазах она выглядела излишне патетичной и жалкой, когда клялась в бессмертной любви и сопротивлялась каждой его попытке уйти от интимности, которой она жаждала и которой он никогда не хотел. Именно Сантино запирал на ночь дверь своей спальни… Это воспоминание заставило ее почувствовать себя совершенно разбитой. — Посмотри на меня… — Он нежно дотронулся до ее руки. — Пожалуйста, Франческа… — настаивал он. Это было подобно прикосновению раскаленного железа. В ужасе она подняла глаза и столкнулась с его сверкающими глазами. Дыхание застряло в горле. Сердце неистово колотилось. — Что ты хочешь? — резко спросила она. — Три недели отдыха, — мягко проговорил Сантино. — Я хочу, чтобы это время мы провели вместе. — Я не проведу с тобой ни минуты! — Фрэнки вскочила на ноги, не в силах поверить услышанному. Ее взгляд окатил его холодом. Губы Сантино медленно растянулись в улыбке. Он неторопливо поднялся и одним молниеносным движением заключил ее в объятья. Фрэнки была настолько ошеломлена, что просто стояла и смотрела на него, не скрывая замешательства. Сексуальные домогательства со стороны Сантино? В это она не могла поверить. Скорее, это попытка поддержки. — Расслабься, — посоветовал ей Сантино. Он наклонился, и его блестящие глаза сверкнули совсем близко. Волна греховного возбуждения прокатилась по ее телу. Мысли поплыли, и вся она ослабела. Прежде чем Фрэнки смогла вновь обрести дыхание, Сантино припал к ее губам и с беспощадной точностью мастерски проник языком во влажную полость ее рта. Этот поцелуй, наверное, самый эротичный опыт в жизни Фрэнки. Жар запылал между ее бедер, заставляя ее вздрогнуть и застонать в ответ. Она инстинктивно сильнее прижалась к его горячему и крепкому телу. Сантино сдавил ее со всей силой страсти. Потом он поднял голову, пытливо посмотрел Фрэнки в лицо и спокойно отодвинул ее от себя. — Все это время я догадывался… сейчас я знаю, — с удовольствием сообщил он. Фрэнки сделалась пунцовой. Не отрывая от него испуганных глаз, она быстро сделала шаг назад. — Ты ничего не знаешь обо мне! — задыхаясь, проговорила она. Охваченная бурей негодования, Фрэнки выбежала из кафе. Площадь была пуста… ее машина исчезла! — А сейчас благодаря тебе мою машину угнали! — пронзительно закричала Фрэнки Сантино, стоявшему в дверях бара. Сантино зашагал к ней. — Ее угнал я, — спокойно заявил он. — Что ты сделал? — спросила Фрэнки, вспыхивая от ярости. — Я отвечаю за исчезновение твоей машины. Та ослепляющая ярость, которая — Фрэнки свято верила — должна была остаться в детстве, вырвалась наружу. Этот спокойный, самоуверенный тон подействовал на нее как бензин, подлитый в костер. — Тогда ты сейчас же вернешь ее! — Она бросилась на него, злобно сжимая кулаки. — Не знаю, в какие игры ты собрался играть здесь… — Я абсолютно не склонен играть, — спокойно возразил Сантино. Фрэнки стремительно шагнула к нему и схватила за лацканы пиджака. — Я хочу, чтобы ты вернул машину сейчас же! — Проклятье Капарелли, — отметил, словно для себя, Сантино, нимало не тронутый ее неистовой яростью. — Подумать только, слухи были оправданны. Меня уже больше не удивляет, что твой дед так отчаянно хотел выдать тебя замуж. При одном упоминании о том ненавистном прозвище, которое приклеилось к ней в деревне деда, Фрэнки содрогнулась, а когда Сантино напомнил, что его едва не силой заставили жениться на ней, ее терпению пришел конец. — Ты свинья! — завизжала она, замахиваясь на него. Но Сантино проворно уклонился от удара. Фрэнки потеряла равновесие, наступив на длинную полу плаща, все еще висевшего на ее плечах, и с криком упала на землю, сильно ударившись головой. Боль… потом темнота и пустота. ГЛАВА ВТОРАЯ Когда Фрэнки медленно и с большим трудом открыла глаза, первое, что она почувствовала, — сильная головная боль. Она обвела комнату взглядом. Странное и совершенно незнакомое помещение. Каменные стены, узкие стрельчатые окна, больше похожие на окна замка, огромных размеров комната с массивной старинной мебелью готического стиля. Краем глаза она уловила какое-то движение и повернула голову. Темная мужская фигура выступила из тени. В одно мгновение все всплыло в памяти. Фрэнки с трудом села. Спутанные пряди волос рассыпались вокруг, пылающего лица. — Ты! — воскликнула она. — Я вызову доктора, — отозвался Сантино, подавшись вперед, чтобы дернуть шнур звонка, свисающий за кроватью. — Не трудись! — процедила Фрэнки сквозь зубы, отбрасывая простыню и намереваясь встать. Комната поплыла у нее перед глазами. Она прижала пальцы к вискам. Сильные руки решительным движением снова уложили ее на подушки. — Не дотрагивайся до меня! — вскрикнула Фрэнки, отказываясь сдаваться собственной телесной слабости. — Помолчи, — кратко скомандовал Сантино. — Дурной характер уложил тебя в эту постель, а мог бы и убить! Как смеет он разговаривать с ней подобным тоном? — Твои дурацкие игры уложили меня в постель! Ты виноват, что я упала! — Я виноват? — не в силах поверить, повторил Сантино. — Ты замахнулась на меня! — В следующий раз не промахнусь! Куда ты меня завез? — Фрэнки злобно огляделась. — Я хочу вернуться домой! — Но ты дома. Ты со мной, — неторопливо проговорил Сантино. — Ты сошел с ума… ты — безумец! — беспомощно восклицала Фрэнки. — Что ты сделал с моей машиной? — Поскольку она тебе больше не нужна, я вернул ее фирме проката. Дверь открылась, и в комнату вошел высокий, видный мужчина лет пятидесяти. — Я — доктор Орсини, синьора Витале. — Он поставил чемоданчик на столик рядом с кроватью. — Как вы себя чувствуете? — Я не синьора Витале, — неуверенно проговорила Фрэнки. Доктор посмотрел на Сантино. Тот улыбнулся, слегка пожал плечами и, что-то взяв с туалетного столика, протянул доктору. — Что это? Что ты показываешь ему? — тревожно спросила Фрэнки. — Одну из наших свадебных фотографий, саrа miа! [1] — Сантино бросил на нее испепеляющий взгляд из-под роскошных черных ресниц. Фрэнки злобно воззрилась на фотографию, на которой была она, шестнадцатилетняя девочка, в старомодном свадебном наряде, влюбленно и с обожанием смотрящая на Сантино. В улыбке Сантино видны скорее стоически сжатые зубы, а вовсе не романтический пыл! Слезы затуманили ее глаза. Внезапно она поняла, что ненавидит Сантино! Ему не обязательно было устраивать эту свадьбу. Когда он осознал тяжесть ситуации, в которой они оказались, то вполне мог бы тайно вывезти ее из деревни и отправить домой в Лондон. Но он просто уступил гневным требованиям ее деда и женился на ней! — Этот человек некогда был моим мужем, но сейчас он мне не муж. Фактически… — Саrа… — процедил Сантино отвратительно снисходительным тоном. — …он угнал мою машину! — решительно закончила Фрэнки. Старательно избегая смотреть на нее, доктор Орсини что-то прошептал Сантино. — Франческа… — пробормотал он. — Я знаю, что сейчас ты не слишком хочешь видеть меня, но твои дикие истории начинают звучать немного странно. Она бросила на Сантино такой испепеляющий взгляд, который свалил бы и носорога. А ему — хоть бы что. Чувственный рот Сантино растянулся во всепрощающей улыбке, белые зубы блеснули на фоне бронзовой от солнца коже. — Grazia, саrа… [2] — Думаю, вам будет приятно узнать, что на рентгеновском снимке все чисто, — успокаивающим голосом сказал ей доктор Орсини. Он ей не верит; этот человек не поверил ни единому ее слову! — Снимок… какой снимок? — забормотала она. — Вчера вечером, пока ты была без сознания, тебе сделали рентген, — сообщил Сантино. — Вчера вечером?.. — растерянно повторила она. Сантино утвердительно кивнул: — Ты пришла в сознание только сегодня утром. — Где делали рентген? — выдавила она. — В лазарете монастыря Святой Марии. Я в монастыре? Возможно, в палате для очень богатых пациентов? Голова Фрэнки закружилась. — Ваш муж очень тревожился и принял все меры предосторожности, — спокойно, объяснил доктор. — Постарайтесь не волноваться, синьора. — С моими нервами все в порядке, — пробормотала Фрэнки. Голова сильно болела, а мысли путались. Может быть, она лежит до сих пор без сознания. Это самое соблазнительное объяснение. Но было нечто ужасающе реалистичное в том, как Сантино непринужденно разговаривал с доктором, как провожал его до двери, извиняясь за то, что задержал его, и желая благополучно добраться до дома. Ее итальянского хватало, чтобы понять этот короткий диалог. — Ты проголодалась? — спокойно поинтересовался Сантино. Фрэнки неуверенно покачала головой. — Я хочу, чтобы ты объяснил, что происходит. Сантино посмотрел на нее, и его губы скривились в сардонической усмешке. — Я решил, что пришло время напомнить, что у тебя есть муж. — Последний раз повторяю… ты мне не муж! — Наш брак не был ни аннулирован, ни прекращен разводом. Таким образом, — терпеливо рассуждал Сантино, — мы по-прежнему муж и жена. — Ни за что! — бросила Фрэнки. — Наш брак был аннулирован! — Ты в это действительно веришь? — удивился Сантино. — Я не просто верю, — возразила Фрэнки. — Я знаю точно, потому что это правда! — И как же называлась юридическая фирма, которая оформляла документы… некие господа Свитбери и Хачинс? — поинтересовался Сантино. Фрэнки беспокойно заморгала. — Да, именно так… и сам факт, что тебе известно это… — она внезапно задохнулась, — подтверждает, что ты знаешь, что мы не женаты много лет! — Неужели? — Сантино прошелся к окну и грациозно повернулся лицом к ней. — Аннулированный брак означает, что его никогда и не существовало. Тогда не угодно ли согласиться, что, если бы наш брак был аннулирован много лет назад, я бы не имел перед тобой финансовых обязательств? Совершенно не понимая, куда он клонит, Фрэнки кивнула, слегка наморщив лоб. — Конечно. — В таком случае не потрудишься ли ты объяснить, почему я содержал тебя с тех пор, как ты покинула Сардинию? — с неизъяснимым спокойствием продолжил Сантино. — Содержал… меня? — изумленно повторила Фрэнки. — Ты? — Когда ты появилась в отеле «Ла-Рокка», я ожидал увидеть бриллиантовое колье. Тот маленький «фиат» вызвал у меня удивление. Лимузин с шофером был бы более уместен, — произнес Сантино. Фрэнки нервно засмеялась: — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я работаю последние три года. Я сама содержу себя и никогда не получала от тебя никаких денег. Сантино всплеснул крепкими, загорелыми руками. — Если это правда, то получается, что некто затеял грандиозное мошенничество и продолжает его с момента нашей последней встречи. В полном недоумении Фрэнки смотрела ему в лицо. — Мошенничество? — Серьезность подобного преступления потрясла ее. — Но кто? Я имею в виду, каким образом платились деньги? — Через твоего адвоката. — Боже, он, должно быть, настоящий плут, — прошептала Фрэнки, внезапно почувствовав еще большую слабость. Сантино платил деньги на ее содержание все эти годы? При ее чувствах к нему она бы никогда не приняла его денег. Он ничем ей не обязан. — Forse [3] но, возможно, мы не будем делать поспешные выводы, — пробормотал Сантино, словно забыв, что кто-то грабил его многие годы. Фрэнки вспомнила ту единственную встречу со старым и дряхлым мистером Свитбери в его грязном, заваленном бумагами кабинете. Сам адвокат выглядел как персонаж романов Чарлза Диккенса, недоставало только пары перчаток с отрезанными пальцами. Осознав, что ее брак свершился на территории иностранной державы, он выглядел крайне сконфуженным, словно прежде и не догадывался, что люди могут жениться и выходить замуж за пределами Соединенного Королевства. Ее мать, однако, указала, что мистер Свитбери не слишком много берет за свои услуги, а они не могут позволить себе быть слишком разборчивыми. — Возможно, — заметил Сантино, — виновная сторона находится существенно ближе, чем твой адвокат… Огромное облегчение снизошло на нее. Значит, это кто-то здесь, на Сардинии, догадалась Фрэнки. Она чувствовала себя невероятно усталой. — Я действительно не брала твоих денег, Сантино. Сантино одарил ее улыбкой, оживленной, таким природным обаянием, что ее сердце заколотилось быстрей. — Я верю тебе, — спокойно проговорил он. — Но преступник должен быть схвачен, ты со мной согласна? — Конечно, — энергично согласилась Фрэнки, чувствуя благодарность за то, что он ей поверил. Внезапно ее охватила крайняя слабость. Она поняла, почему Сантино столь решительно стремился встретиться с ней. Очевидно, ему нужно поговорить о денежных делах! Фрэнки обмерла. Как бы она ни презирала бывшего мужа, но мысль о том, что он многие годы жил в уверенности, что содержит ее, заставляла испытывать чувство вины. Ему стало затруднительно продолжать платежи? То колкое замечание о бриллиантовом колье подтверждает, что эти платежи были для Сантино тяжкой ношей. — Кто бы ни была эта жадная, бесчестная личность, ты… полагаешь, этого — человека следует покарать по всей строгости закона? — Что с тобой случилось? Я никогда не думала, что ты такой малодушный! Кто бы это ни был, он должен быть осужден и посажен. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что он наказан, потому что мошенничество совершалось от моего имени… и мне ужасно стыдно! — Я полагал, что ты участвуешь в этом мошенничестве. — Я понимаю, — уступила она, признавая его право на подозрения. Потом, уже почти, засылая, Фрэнки, сказала: — Тебе лучше перевести меня, в. другую палату, Сантино… — Зачем? — Моя медицинская страховка не сможет оплатить такую роскошь… — Не беспокойся об этом. Тебе не будет выставлен счет. У Сантино такой чудесный, успокаивающий голос, заметила она, подавляя зевоту. — Я не хочу, чтобы ты оплачивал счет. — Не будет никакого, счета… по крайней мере… если речь, идет о деньгах, — тихо проговорил Сантино. — Прошу прощения? — Спи спокойно cara mia. Уже погружаясь, в сон, она пыталась представить, каким же образом, та свадебная фотография оказалась в лазарете монастыря, но для. этого, несомненно, найдется объяснение. В конце концов, сейчас она точно знала, почему Сантино верил, что они все еще муж и жена. Тот организатор финансового мошенничества просто решил скрыть от него аннуляцию брака, чтобы. Сантино продолжал платить. Солнце стояло высоко в небе, — когда Фрэнки проснулась. Она: выскользнула из постели. Не считая, тянущей боли у основания черепа, все было прекрасно. С восхищением она обследовала прилегающую к палате ванную, оборудованную просто с греховной роскошью. Это определенно не монастырский лазарет. Очевидно, она находится в пятизвездочном отеле! Неужели это номер Сантино? Поэтому здесь стоит их свадебная фотография? Но зачем Сантино возить с собой эту фотографию, если с тех пор прошло так много времени? Фрэнки нахмурилась, ее губы сжались. В голову приходила только одна подходящая причина. Этот маскарадный костюм счастливого женатого мужчины не дает его любовницам тешить себя иллюзиями, с отвращением подумала Фрэнки. А может быть, Сантино искренне верит, что он по-прежнему женат? Она ничего не понимала. Сантино, должно быть, полагал, будто она барствует на его деньги. Но она-то знает, что не несет никакой ответственности за то мошенничество, от которого он пострадал. Кроме того, он, должно быть, с огромным облегчением узнал, что не обязан платить больше ни пенни. Бриллиантовое колье… Сколько же денег он отправил в черную дыру этого хитрого мошенника? Неужели люди так бесчестны? Внезапно она пожалела Сантино. Очевидно, он не настолько умен, как выглядит, иначе бы проверил, куда уходят платежи. Ее дорожная сумка стояла в углу спальни. Одеваясь, она вздохнула. Должно быть, Сантино доведен до отчаяния своими денежными делами, если хочет, чтобы она осталась с ним. Однако зачем же он остановился в отеле, если его дом где-то поблизости? А это чрезвычайно роскошный отель. Как он может позволить себе подобный номер? Если, конечно, это отель, а не дом. Сантино. Фрэнки засмеялась, вспомнив, что ее дед Джино самодовольно уверял, будто Сантино — богатая и очень хорошая добыча. В те годы Сантино выглядел богачом и в ее глазах. После свадьбы он купил для них самый большой дом в Сьенте и. даже установил для нее хитроумную стиральную машину. Нельзя сказать, чтобы Фрэнки была рада. Она не поняла инструкцию и, устроив, несколько раз потоп на кухне, просто делала вид, что пользуется ею. Конечно, Сантино казался богачом не только потому, что мог позволить себе дом и машину! Просто он был намного богаче, чем любой житель Сьенты. Таким образом, пусть это будет отель. Не тратя больше времени на раздумья, Фрэнки натянула полосатые зеленые брючки, и короткую майку, потом заплела волосы. Внимательно разглядывая себя в зеркале, она обнаружила две новые веснушки и сердито посмотрела на отражение. Наконец сумка была закрыта и Фрэнки готова к отъезду. Раздался стук в дверь. Горничная в униформе принесла поднос с завтраком, потом робко удалилась. И даже не попросила чаевые. С аппетитом завтракая, Фрэнки обнаружила, что все время смотрит на ту фотографию в серебряной рамочке. Наконец, не в силах больше выносить это, она подошла и положила фотографию изображением вниз. Зачем Сантино поцеловал ее вчера? Этот вопрос внезапно возник в ее голове. Простое любопытство, желание узнать, насколько она выросла? Неужели он действительно мечтал о ней еще пять лет назад? Или ее холодное, деловое отношение к нему задело его мужское самолюбие? Неужели он ожадал, что она будет краснеть, жеманиться и изливать свои чувства, как делала это подростком? Фрэнки поежилась при воспоминании о прошлых обидах, мечтая лишь о том, чтобы вырваться из рук Сантино. Она снова почувствовала себя страдающей от неразделенной любви девочкой, беспомощной жертвой эмоций и страстей, слишком сильных и не поддающихся управлению. И, возвращаясь в прошлое, Фрэнки с легкостью вспоминала того, прежнего Сантино, высокого, ловкого, загорелого юношу, пугающе похожего на какого-то языческого бога. Тогда ему было только двадцать, и он был студентом. Отец Вассари, пожилой священ-ник, привел его в дом к ее деду только потому, что Сантино единственный во всей деревне говорил по-английски. Тогда Фрэнки мало понимала диалект, на котором говорили дед и его сестры, Маддалена и Тереза. После месяцев изоляции звуки английского языка вызвали у Фрэнки потоки слез и бурных, излишне эмоциональных словоизлияний. Она умоляла Сантино разыскать ее отца, чтобы тот вернулся и отвез ее в Англию. — Я не собираюсь разговаривать с тобой, если будешь вести себя как маленькая девочка, — с усмешкой проговорил Сантино. — Отец Вассари полагает, что ты будешь намного счастливее, если научишься воспринимать деревню как свой родной дом. Глядя в ее изумленное лицо, Сантино грустно вздохнул. — Он понимает, что эта жизнь совсем не похожа на привычную для тебя, что недостаток свободы тебя тяготит, но ты тоже должна понять, что твой дед вряд ли изменит свое решение… — Я ненавижу его! — захлебнулась от слез Фрэнки. — Я ненавижу всех здесь! — Но в твоих жилах течет кровь твоего отца и, следовательно, твоего деда, — напомнил Сантино. — Джино признает эту связь. Если бы не признавал, не впустил бы тебя в свой дом. Ты — часть его семьи… — Они мне — не семья! — снова зарыдала она. — Маддалена очень обиделась бы, если бы услышала твои слова. Похоже, она любит тебя. Ее робкая двоюродная бабка, которой безраздельно командовали ее острая на язык старшая сестра и вспыльчивый брат, была единственным человеком в доме, который пытался облегчить горе Фрэнки. Она никогда не кричала на девочку, если слышала ее плач по ночам. Она просто пыталась, как умела, успокоить ее. — Я обещаю, что попытаюсь найти твоего отца, но ты тоже должна пообещать мне кое-что, — мрачно сказал Сантино. — Это обещание ты должна научиться выполнять ради собственного блага. — Какое обещание? — Прекрати убегать. Это только злит твоего деда и лишний раз убеждает его, что ты очень дурно воспитана, и тебя нельзя выпускать из дома. Он очень строгий человек, и твоя непрекращающаяся дерзость только делает его еще более упорным… — Я просто хочу вернуться в Лондон, — пробормотала она. Слезы снова хлынули из глаз. — К маме… к друзьям… в школу… — Но сейчас тебе нужно научиться жить с сардинской половиной своей семьи, рiссоlа miа, [4] — грустно проговорил Сантино. В доме деда с ней обращались как с непослушным ребенком, чьи желания и потребности не в счет, а Сантино был с ней так откровенен. И это убедило ее, что Сантино на ее стороне. Она доверила ему разыскивать своего отца. Когда он сообщил ей, что отец погиб в автомобильной катастрофе, Фрэнки лишилась последней надежды. Сантино стал ее спасательным кругом. Усилием воли Фрэнки загнала эти воспоминания о своих сардинских родственниках на дно памяти. Последние пять лет дед не отвечал на ее письма, и это не удивляло. Он никогда не мог ни понять, ни одобрить действия своей внучки, оставившей мужа. Дед считал, что солнце всходит и заходит благодаря Сантино. В своем незнании истинного состояния их брака он стыдился ее поведения. Фрэнки вышла из комнаты и оказалась в обшитом деревянными панелями коридоре с картинами старых мастеров и красивыми коврами, от которых исходило тусклое сияние богатства и древности. При виде каменной винтовой лестницы у нее возникло искушение подняться наверх. Через дубовую дверь на вершине лестницы Фрэнки вышла на крышу или на крепостной вал? Она подошла к парапету и заглянула вниз. Перед глазами открылась головокружительная пропасть, где древние каменные стены смыкались со скалой. Потом она посмотрела вверх и вокруг, впитывая в себя величественную панораму увенчанных снегами гор, окружавших плодородную долину. — Похоже, ты совсем выздоровела. Фрэнки испуганно обернулась. К ней шел Сантино. Потертые голубые джинсы обтягивали его худые бедра и длинные, сильные ноги. Белая рубашка с короткими рукавами оставляла открытой его загорелую шею. Фрэнки покраснела, не в силах оторвать глаз от его фигуры. Сантино с беззаботной грацией уселся на парапет, демонстрируя полное безразличие к бездонной пропасти за спиной. — Я думал, ты еще в постели, — признался он. — Я полна сил, — сдавленно сообщила Фрэнки, боясь, что он свалится в пропасть. — Преданная делу, целеустремленная женщина, — процедил Сантино, осматривая блестящими глазами ее стройную фигуру. — Подумать только, раньше ты стирала мои рубашки и умудрялась испортить их. Фрэнки вспомнила свою отвратительную подростковую неловкость, которая охватывала ее рядом с Сантино. Он был безумно красив. Какой-нибудь греческий бог рядом с ним выглядел бы невзрачным, потому что в статуе нет и не может быть его жара и энергии. Если бы она никак не реагировала на его сексуальную привлекательность тогда, можно было бы заподозрить, что с ее гормонами что-то не так, говорила она себе. — Неужели? — сказала она усталым голосом. — Я всегда подозревал, что ты кипятила их, — продолжал Сантино, упрямо отказываясь понимать намек, что эта тема убивает всякое желание беседовать. — Ну, ты мог бы пожаловаться, если это досаждало тебе. — Ты чудесно готовила. — Я любила готовить не больше, чем скрести пол на кухне! — Это была ложь, и он знал, что она лжет. Образование, которое она получила до одиннадцати лет, было минимальным, но в глазах ее родственников это было не так уж и важно. Те знания, которые необходимы для успешного выполнения роли будущей жены и матери, были значительно серьезнее. Только эту роль видела для нее семья отца. Как она ни пыталась сохранить независимость, рано или поздно доисторические идеи о подчиненной роли женщины в доме проникли в ее кровь. Все, чему она научилась, что усвоила в своей прежней жизни в Лондоне, стало уходить в тень… Фрэнки выпрямилась, горькое презрение к самой себе за то унижение, которое ей пришлось пережить, ожесточило ее. Она пела, когда скребла пол на его кухне! Она тогда думала, что познала все. Ей казалось, что, выйдя замуж за Сантино, который умел говорить «пожалуйста» и «спасибо», она сломила систему, но в действительности лишь подчинилась ей. Она была готова смириться с чем угодно, лишь бы быть рядом с Сантино. Целых шесть месяцев их брака она отказывалась принять авиационный билет, чтобы улететь с Сардинии, который он едва не силой пытался вручить ей… — Я хотел убедить тебя продолжить образование, — сухо напомнил он. — О, помолчи… прекрати ворошить прошлое. Мне дурно от этого! — бросила Фрэнки и отвернулась, испытывая жгучую боль в глазах. Он хотел, чтобы она продолжила образование в колледже во Флоренции. Во Флоренции! Капарелли были в ужасе, когда она упомянула об этом. Какой муж пошлет свою жену в школу? Она умеет читать, писать и даже считать — что еще он хочет? И Фрэнки искренне боялась уезжать в незнакомый город, где ее невежество будет у всех на виду, где другие студенты будут смеяться над ее скверным итальянским и где, что хуже всего, не будет Сантино. Она наивно полагала, что Сантино поедет с ней во Флоренцию, однако он ответил, что сможет лишь изредка навещать ее. Конечно, она не могла не признать, Сантино пытался ослабить узы их смехотворного брака, предлагая раздельное проживание. Он прекрасно знал, что она влюблена в него и вряд ли излечится, если он будет рядом. Он не хотел причинить ей боль. Да, он будет очень скучать по ней, но ему кажется, что она приобретет уверенность в себе, если завершит образование. А она обвинила его, что он стыдится ее, и убежала наверх, обливаясь слезами. Нет, с болью признала она, никто не скажет, что для Сантино брак с женой — малолеткой был постелью, усыпанной розами… или, прямо скажем, какой-либо постелью. — Нам нужно о многом поговорить, — спокойно продолжил Сантино, возвращая ее к действительности. Фрэнки удивилась холодности, которую только сейчас почувствовала в голосе Сантино. Прежде он просто дразнил ее, но сейчас как-то уж слишком спокоен. Таким она его не знала. — Что касается личных вопросов, нам не о чем говорить! — с широкой улыбкой произнесла Фрэнки. — Однако, если ты хочешь поговорить об этих… — Еще слово о виллах, и я потеряю терпение, Что они для меня? Пустое место, — отрезал Сантино, усилив слова красноречивым жестом. — Наживка, которая заманила тебя сюда, не более того! Их роль сыграна. — Я не понимаю, чего ты ждешь от меня, — сказала Фрэнки, глядя в его удивительно холодные глаза. — Тебе придется. Твои крылышки сейчас подрезаны. Тебе больше не упорхнуть свободно, — возразил Сантино, произнося слова чрезвычайно отчетливо, словно разговаривая с несмышленышем. — Мы по-прежнему муж и жена. — Почему ты продолжаешь твердить это? — воскликнула Фрэнки, охваченная внезапным чувством отчаяния. — Это неправда! — Пять лет назад ты подала только краткое первоначальное заявление своему адвокату, который сейчас уже отошел от дел. Вчера я говорил с его сыном. Его отец письменно рекомендовал тебе обратиться к другому адвокату, более опытному в матримониальных делах. Никаких других действий предпринято не было, — сухо закончил он. Фрэнки вздрогнула. Что-то ужасающе убедительное было в словах Сантино. — Если был какой-то глупый недосмотр, я сожалею и обещаю позаботиться, как только вернусь домой… — На основе не вступившего в силу решения! — мрачно вставил Сантино. — Ради Бога, на любой основе… Я не тороплюсь, — пробормотала Фрэнки, до глубины души потрясенная тем, что они до сих пор состоят в браке. — Пять лет назад я бы согласился аннулировать брак. — Сантино посмотрел в ее напряженное лицо холодными, прищуренными глазами. — Тогда я счел своей обязанностью предоставить тебе свободу. Но сейчас, Франческа… сейчас я хочу получить жену, за которую заплатил. — За которую ты… что? — дрожащим голосом повторила Фрэнки. — Сейчас я намерен вступить во владение тем, за что заплатил. Это мое законное право. Фрэнки издала сдавленный смешок, который нарушил тревожное молчание. Она смотрела на Сантино, не в силах поверить в услышанное. — Ты либо шутишь, либо сошел с ума… Конечно, ты шутишь! — Зачем? — спросил Сантино, гневно сверкнув глазами. — Это ты заставила меня жениться. Фрэнки вздрогнула. — Я не… — Не смей отрицать. Я прекрасно помню твое молчание, когда тебя допрашивал дед. Я никогда в жизни пальцем не прикоснулся к тебе! Фрэнки стыдливо потупила голову. Она была так зла на Сантино той ужасной ночью, когда он привез ее назад в Сьенту. Она в очередной раз сбежала, спрятавшись на заднем сиденье его машины. Сантино обнаружил ее только на побережье. Он в ярости бросил ее в машину и отвез назад, в дом деда. Уже светало, когда они добрались до деревни. В глазах Джино Капарелли ночное путешествие с мужчиной окончательно очернило ее репутацию. Дед потребовал, чтобы Сантино женился на ней. — Дед знал, что ничего не было, — начала Фрэнки жалобным голосом, пытаясь восстановить хотя бы слабую линию обороны. — А я знал, что после подобной выходки твоя жизнь в доме деда превратилась бы в ад, если бы я не женился на тебе! Я понимал, что несу ответственность за тебя. И что я получил взамен? — устало спросил Сантино. — Жену, которая кладет себе в постель плюшевого медвежонка… Фрэнки густо покраснела. — Плюшевый медвежонок с клетчатым шарфиком. — Сантино мрачно смотрел на нее. — Поверь мне, он был в сотню раз эффективнее, чем средневековый пояс целомудрия. — Ты сказал… что хотел жену… — раздраженно забормотала Фрэнки. — У меня уже есть одна. Еще и медвежонок на попечении, — с иронией сообщил Сантино, поднимаясь на ноги. — Я уже сказал, что мои права неоспоримы. — Ты не имеешь прав на меня! — Ты уже сложила вещи? — повторил вопрос Сантино. — Да, но… — Веnе [5] … Тогда не будем терять время, — Сантино распахнул дубовую дверь и посмотрел на Фрэнки. — Зачем ты делаешь это?.. Я не понимаю, что происходит? — Господи, Франческа… неужели ты всегда так туго соображаешь? — проворчал Сантино, устремляя на нее ироничный взгляд черных глаз. — Тебе действительно не следовало лгать мне. — Л-лгать? — поперхнулась Фрэнки. — Я не лгала тебе! — Я бы понял, если бы ты призналась во всем, встретив меня. Но ложь злит меня, — неторопливо проговорил Сантино. — Когда сегодня утром я узнал правду, у меня возникло большое искушение выдернуть тебя из мягкой постельки и трясти до тех пор, пока зубы не застучат. Хитрая, расчетливая плутовка. — О чем ты говоришь? — ФрЭНки непонимающе хлопала глазами. — О твоих сорока восьми процентах в экскурсионном агентстве Финли. — Сантино окинул ее полным презрения взглядом — Ты — бессовестная маленькая сучка… Ты вытащила своего любовника из финансовой ямы использовав мои деньги! Фрэнки была настолько потрясена чудовищными обвинениями, что онемела. — Я не смею ожидать, что получу мою молодую жену в состоянии девственной непорочности. Не смею ожидать и распростертых объятий или благодарности. С тем же успехом я мог бы тешить себя иллюзией, будто могу ходить по воде! — проговорил Сантино со злобной усмешкой в голосе. — Между прочим, я полагал, что мои ожидания вполне реалистичны. Но я не был готов к открытию что последние пять лет ты состояла в сговоре с той жадной, хваткой мегерой, которая произвела тебя на свет! ГЛАВА ТРЕТЬЯ Фрэнки попыталась проглотить ком в горле. Ее охватила паника. Сантино говорил о ее матери. Он назвал Деллу жадной, хваткой мегерой. Почему? Господи, он даже незнаком с ее матерью, никогда не встречался с ней! На каком основании он бросается такими дикими и оскорбительными обвинениями? Она купила акции экскурсионного агентства на деньги, полученные по страховому полису. Фрэнки впилась взглядом в его жесткое, бронзовое от солнца лицо. — Твое поведение просто отвратительно! — Он взял ее дорожную сумку из спальни и повел Фрэнки к каменной лестнице, ведущей в большой зал. — Dio mio… Мне пришлось заплатить твоей матери, чтобы она взяла тебя, когда ты покинула меня! — Заплатить ей… тебе пришлось заплатить ей? — не в силах поверить, повторила Фрэнки. Ему пришлось заплатить ее матери? Холодный пот выступил на лбу. Мысли были в полном беспорядке. Она продолжала стоять на месте, но Сантино подтолкнул ее к большой дубовой двери и вывел на яркий солнечный свет. Без поддержки крепких мужских рук Фрэнки, вероятно, рухнула бы у его ног. — Я был круглым дураком, — проскрипел зубами Сантино. — Не задавая вопросов, я платил огромные деньги, чтобы ты жила в комфорте и завершила свое образование. И что я получаю взамен? Жену, которая едва говорит по-итальянски! Но это меньшее из всех разочарований, не так ли? Ты так ужасающе корыстна, что предпочла жить во грехе со своим любовником, прежде чем вернула мне свободу! — Сантино., . — ошеломленно пробормотала Фрэнки. — Помолчи. Чем меньше слов произнесет этот маленький лживый ротик, тем лучше! — безжалостно отрезал Сантино. — Dio mio [6] … дай мне силы! Ты прекрасно знаешь, что замужем за очень богатым человеком! Только чертовски богатый человек мог содержать тебя и твою мать при том образе жизни, который вы обе вели последние пять лет! Сантино подошел к черной «тойоте-лэндкрузер», которая стояла посреди мощеного дворика, распахнул дверцу, усадил Фрэнки и захлопнул за ней дверцу. Фрэнки дрожащими пальцами потерла виски. — Не смотри на меня так. Я намерен получить то, за что заплатил! — злобно продолжил Сантино, усаживаясь за руль. — Еще одно возражение с твоей стороны, и я разорю агентство Финли и уничтожу тебя и твоего любовника! А потом подам в суд на Деллу за фальшивые счета, которые она выставляла от твоего имени, пока я искренне верил, что ты студентка. Когда я покончу с тобой, один вид чека банка Витале с моей подписью будет вызывать у вас всех отвращение. Фрэнки попыталась возразить, но никак не могла осознать, что ему пришлось заплатить матери, чтобы та взяла ее домой. — Ты же… ты же не встречался с Деллой? — услышала она собственный вопрос, когда он завел мотор мощной машины. — Что за глупый вопрос? — Сантино бросил на нее вопросительный взгляд. — Ты не можешь не знать, что я встречался с ней! Только не говори, что, пока вы обе обирали меня все эти годы, она не сообщила тебе, откуда поступают деньги! — Мама получила щедрые алименты после развода со вторым мужем, — робко пролепетала Фрэнки, пытаясь успокоиться. — А что касается моих акций экскурсионного агентства… — Твоя мать бросила Джила Йенсена, когда его ночной клуб разорился. Он не имел средств заплатить алименты. Когда ты вернулась домой к своей мамочке, она была вся в долгах. Я был тем простаком, который вытащил твою мамочку из ямы и дал вам крышу над головой! — Я не… Сантино положил пластиковую папку ей на колени. — Я владею домом твоей матери. Я содержал тещу, пока думал, что ты живешь такой же удобной жизнью. Сейчас я злюсь, потому что стало очевидно, что меня водили за нос с самого начала! В папке лежала толстая пачка юридических документов, из которых было ясно, что шикарный дом матери в Кенсингтоне принадлежит Сантино. Этот аргумент оспаривать невозможно. Фрэнки почувствовала приступ тошноты. — Если бы не было недавнего запроса об аренде, я бы даже не смог показать тебе этот документ! — проворчал Сантино. — Скажи мне, ты когда-нибудь жила в том роскошном интернате, за который я платил? — Какое-то время я ходила в местное техническое училище и посещала некоторые дополнительные занятия… — чуть слышно проговорила Фрэнки, когда весь ужас его слов дошел до ее сознания. — Уму непостижимо… Никаких уроков верховой езды, музыки, горных лыж? Никакой языковой тренировки? Ты не окончила школу? Не ездила на экскурсии, не проводила каникулы за рубежом? Не училась ни семестра в университете, не так ли? Фрэнки вяло покачала головой. В уме не укладывается! Делла — та мошенница, о которой говорил Сантино. Фрэнки почувствовала себя совершенно разбитой. Делла купалась в роскоши, никогда не работала, жила в изысканно обставленном доме, имела сказочно богатый гардероб и любила часто отдыхать за рубежом. Осознание того, что именно Сантино платил за этот образ жизни, лишило Фрэнки сил. — Я не знала… ты должен поверить в это! — пробормотала она. — Прекрасно. Я привлеку к суду твою мать за неправильное использование средств, которые должны были тратиться исключительно на тебя. Фрэнки побелела. — И я жду объяснений за тысячи, которые ты вложила в агентство Финли… — Это определенно не твои деньги! — решительно запротестовала она. — Я получила их по страховому полису, который папа оставил маме, когда я была совсем крошкой… — Марко, заядлый игрок, купил страховой полис? — иронически проговорил Сантино. — Деньги прожигали дыры в его карманах. Если бы твой отец и купил подобный полис, через несколько месяцев он бы попытался вернуть наличные. И уж точно не стал бы вносить платежи. Фрэнки никогда не видела никаких подтверждений, что деньги получены по страховому полису. Ей было только восемнадцать, и у нее не было причин сомневаться в рассказе матери. Делла могла быть уверена, что дочь скована с ней одной цепью, с болью подумала Фрэнки. Неужели мать сделала это намеренно? Если Сантино узнает, куда утекают его деньги, он поверит, что Фрэнки тоже участвует в вымогательстве? Фрэнки почувствовала дурноту. — Как видишь, сначала я верил, что ты говоришь мне правду. Я верил, что ты остаешься в слепом неведении о моей финансовой поддержке, пока не обнаружил, что ты купила акции агентства Финли. Мне досадно, что ты, похоже, не получила образования и материальных преимуществ, за которые я платил, — это я смог бы пережить. Но я ни за что не смирюсь с тем, что ты такая же мошенница и воровка, как твоя мать! — Останови машину… мне дурно! — Фрэнки внезапно задохнулась от отчаяния. Она едва не упала, торопясь выбраться из машины. Фрэнки хватала ртом воздух, покачивалась и цеплялась за дверцу машины. — Ты действительно выглядишь ужасно, — недовольно признал Сантино, обходя машину… — Я думал, это просто, уловка. Фрэнки не могла даже поднять глаз. Сколько же денег выманила Делла за пять долгих лет? Дай ей палец, она всю руку отхватит. Неужели запросы матери возросли настолько, что у Сантино наконец появились подозрения? — Присядь… — Твердые, но удивительно нежные руки осторожно усадили ее в машину. — Наклони голову, если она еще кружится, — проговорил Сантино, крепко удерживая ее дрожащие руки. — Уже лучше? — заботливо спросил он. Фрэнки тупо кивнула, взглянув в его блестящие глаза, обрамленные густыми ресницами. На столь близком расстоянии эти глаза произвели на нее совершенно сверхъестественный эффект. Они заставили ее ощутить слабость… трепет глубоко внутри, словно она внезапно превратилась в кролика, оказавшегося перед удавом. Что с ней случилось? Конечно, Сантино по-прежнему изумительно хорош, но и она не та робкая и влюбленная девочка. Он владеет домом Деллы, в отчаянии напомнила себе Фрэнки, так что, очень вероятно, и все остальное — правда. Значит, ее доля в экскурсионном агентстве принадлежит Сантино. А не несет ли она ответственность за то, что сделала мать? Если бы она не поверила словам матери, что брак аннулирован, Делла не смогла бы так легко дурачить ее. Они сделали бы это много лет назад, Сантино получил бы свободу и прекратил бы содержать мать и ее саму. Но просила ли Фрэнки содержать их? Она ничего не хотела от Сантино! — Похоже, ты думаешь, будто владеешь мной, и я знаю почему. — Нервный смешок сорвался с ее губ, когда Сантино тронулся с места. — Да, я сожалею, но ты не можешь покупать людей… — Нет, это любовь нельзя купить. А людей покупать удивительно легко, — процедил Сантино.. — Нужно только знать, что они хотят. Фрэнки поежилась, бросив беспомощный взгляд на его загорелый профиль, на крепко сжатые челюсти. — И что же хочу я? — Больше всего? — задумчиво переспросил Сантино. — Быть любимой. Я понял это, когда ты была еще совсем крошкой. Тебе отчаянно требовалось быть любимой. Фрэнки побледнела. Он серьезно ответил на ее шутливый вопрос, напомнив все разочарования ее детских лет. — Вот одна из причин, по которой я не рассчитывал вчера встретить ангела. Слишком много людей унижало тебя. Кроме того, я знал, что потерял твое доверие, но почему-то ожидал, что ты осталась безупречно честной девочкой, какой была раньше. Следовало бы догадаться, что Делла испортила тебя. — Не смей так говорить о моей матери! — огрызнулась Фрэнки. — Думаю, нужно это сказать. Ты переехала к Финли, когда тебе было… восемнадцать лет? — Откуда ты знаешь? — Ее голос дрогнул. — Это было нетрудно. Финли… Скажи-ка мне, вкладывая деньги в его бизнес, ты пыталась купить его расположение? — Как ты смеешь?.. — Я хочу знать правду. А это — резонный вопрос. Большинство подростков, получив в свое распоряжение большие суммы денег, способны придумать сотню способов распорядиться ими, но ни один из этих восхитительных способов не предполагает инвестиций. Фрэнки плотно сжала губы, не желая отвечать. Она действительно хотела надежно вложить неожиданно свалившееся состояние. Пока она не вышла замуж за Сантино, каждый человек, от которого она зависела, жил в постоянном страхе за свое финансовое положение. Ее родители бурно спорили из-за денег. Потом она прошла через самую настоящую нищету в доме деда, где не было ничего лишнего. — Итак, ты действительно купила его. — Нет, нет, будь ты проклят! — вспыхнула Фрэнки. — Я даже посоветовалась, прежде чем вложить деньги. — Посоветовалась с Финли? Я спрашиваю потому, что это вложение сейчас никак нельзя назвать надежным. Ты оказалась на переполненном рынке, экскурсионных агентств на нем сверх меры. — Я вполне довольна тем, что получаю… — Место в его постели, которое не принадлежит исключительно тебе? Я знаю, что ты — не единственная женщина в его жизни… — Ну, возможно, и он не единственный мужчина в моей жизни! — в ярости выкрикнула Фрэнки. — В твоем возрасте не многие женщины готовы к открытым отношениям. Ты настолько влюблена в него? Фрэнки всплеснула руками, выражая полное отчаяние. — Я не влюблена в Мэта. Мы — друзья, и я — младший партнер. — Почему же вы живете вместе? — У меня столько же прав жить в той квартире, сколько у него. Или твои соглядатаи не рассказали тебе об этом? Экскурсионное агентство Финли владеет одним зданием! — Ты хочешь сказать… банк владеет зданием. — И сейчас ты имеешь долю в том, чем владеет банк! — Хитрый ход, Франческа. Я вполне понимаю, почему твой любовник вдруг сделался платоническим другом. Но если ты думаешь, что я куплюсь и рефинансирую твоего дружка, то глубоко заблуждаешься, — сухо уверил ее Сантино. — Эта посудина уйдет на дно, не дождавшись моей помощи! — Делай что угодно. Но не заставляй Мэта платить за то, чего никогда не было, — энергично возразила Фрэнки. — Агентству нужны те виллы. Оно без труда найдет клиентов на весь сезон. Сантино расхохотался. — Ты невыносима. Ты ограбила меня и после этого рассчитываешь на мою помощь? — Я не грабила тебя… я честно ничего не знала о деньгах… Во всяком случае, не думаю, что это моя вина, — возразила она с раздражением. — Ты действовал за моей спиной, заключал дурацкие договоренности с Деллой, о которых я понятия не имела. Как же ты можешь обвинять меня во всем случившемся? — Santo cielo… [7] Уверяю тебя, Делла получит сегодня свою долю огорчений. — Что ты имеешь в виду? — Вечером она получит уведомление о выселении. Фрэнки с ужасом уставилась на него. Сантино лениво затормозил и выбрался из машины. Фрэнки поспешила за ним. — Ты не посмеешь сделать это! — Почему мне не сделать это? Фрэнки стояла на обочине пыльной дороги и напряженно думала. — Я не могу поверить, что ты так жесток! — беспомощно призналась Фрэнки. — Прежде ты не знала меня с этой стороны, так как с тобой я всегда был ласков, — жестоко заметил Сантино. Кончиком языка она коснулась губы. Фрэнки просто не могла поверить, что перед ней Сантино. В этом высоком мрачном человеке с жестокими, бесчувственными глазами она не узнавала того милого и терпеливого мужчину, которого помнила. Она с недоумением посмотрела на корзину в его руках. — Зачем она тебе? — Это для нашего пикника, — спокойно сообщил Сантино. — Нашего… пикника? — тревожно переспросила она. — Дай мне прийти в себя… После всего сказанного ты рассчитываешь, что я отправлюсь с тобой на пикник? — Одна мысль о выселении возбуждает мой аппетит, — без всяких угрызений совести признал Сантино. Он зашагал прочь от машины по заросшей травой дорожке, которая спускалась по небольшому склону под густыми кронами деревьев. Через минуту он скрылся из виду. Отбросив гордость, Фрэнки поспешила за ним. Она подошла к полуразвалившимся стенам маленького каменного дома, давно отданного во власть сорняков и кустарника. Сантино стоял у края обрыва и смотрел вниз, на деревушку, прилепившуюся на склоне под ним. — Мой дед родился здесь, — заметил Сантино. — Один из одиннадцати детей, лишь шесть из которых дожили до зрелого возраста. Дед привозил меня сюда, когда мне было восемь лет, и рассказывал о корнях семьи Витале. Скромное начало, но я им горжусь. — Да, я понимаю, — пробормотала Фрэнки. — Но… — Нет, ты ничего не понимаешь! — жестоко отрезал Сантино. Фрэнки никак не могла сосредоточиться. От напряжения кровь стучала в висках. Однако Сантино не видел ее страданий: он открывал бутылку вина, расположившись на коврике. — У мамы сейчас гости… — беспомощно проговорила Фрэнки. — я не пытаюсь ее оправдать, но ей было нелегко… — Пока не подвернулся я. — Фрэнки вспыхнула. — Она могла сделать карьеру супермодели… — Не думаю, что она рассказала тебе всю правду. Ты напрасно тратишь силы, — сухо заметил Сантино. — Делла — воплощение алчности, она продемонстрировала недюжинный криминальный талант во всех этих ухищрениях с деньгами… Вряд ли ты оживешь, что я буду выслушивать слезные истории в ее защиту. — Ты привлечешь к суду нас обеих? Неужели ты действительно думаешь, что я потащу СвОЮ жену в суд? Но твою мать… — Сантино решительно посмотрел в ее расширившиеся от ужаса глаза. — Ничто не препятствует ее наказанию. — Но если ты считаешь меня такой же мошенницей, то это несправедливо! — запротестовала Фрэнки. — Ты хочешь сказать, что была в доле с самого начала? — очень спокойно спросил Сантино. — У Меня создалось впечатление, что Делла приложила все силы, чтобы ты получила лишь небольшой процент. Сердце Фрэнки лихорадочно забилось. Она едва дышала. — Я знала совершенно точно и с самого начала, что делает мама, — уверенным голосом солгала она, думая, что тогда он не будет столь яростно преследовать ее мать, а переключится на нее. Сантино замер, его золотистая кожа натянулась на скулах, глаза налились кровью. — Ты меняешь свои показания? — Я знала, что нехорошо брать эти деньги, но я… я возненавидела тебя, застукав с той женщиной в Кальяри! — бросила Фрэнки последний аргумент, решив защитить мать. — В это я могу поверить… Однако я знал, что ты скорее умерла бы с голоду, чем приняла мою поддержку. Отсюда и секретность. Неужели я был таким наивным? — Сантино мрачно смотрел на нее, цинично усмехаясь. — Похоже, не только тебе нужно было подрасти за эти пять лет. Фрэнки не слушала его. — Пожалуйста, не делай этого с мамой, — с мольбой в голосе шептала она. — Дай ей время с достоинством выехать из дома. — И что я получу взамен? Фрэнки затаила дыхание, глядя на него обезумевшими от ужаса глазами. — Я не знаю, что ты хочешь… — Не знаешь? — Ироничная усмешка скривила чувственные губы Сантино. — Я хочу тебя. — Не могу в это поверить… — неуверенно заговорила Фрэнки, не в силах признать, что он говорит серьезно. — Не могу поверить, что ты хочешь именно этого. — Неужели не этого хочет каждый мужчина от красивой женщины? — Я не красивая. Сантино шагнул к ней и, подняв руку, спокойно и уверенно расстегнул заколку на ее косичке. — Я люблю, когда твои волосы распущены. Фрэнки стояла едва дыша, от его легких прикосновений кровь пульсировала все сильнее, голова кружилась все больше. — Очень красивая, очень привлекательная, — проговорил Сантино, прижимая ее к себе. Невероятно знакомый, согретый солнцем мужской запах ударил в ноздри, грудь налилась истомой, соски чувственными бугорками уперлись в ткань футболки. Ее охватило мощное, опьяняющее предчувствие. — И невероятно покорна. Ты можешь уверять себя, что все это лишь ради спасения Деллы от вполне заслуженной кары, но это было бы нечестно, рiccola mia. В тебе есть — всегда была — какая-то необузданность, — выдохнул Сантино восхищенным шепотом, отпуская ее, — И сейчас ты скорее сгораешь от восторга, чем окаменела от неприязни! Потрясенная, Фрэнки отпрянула, не в.силах возразить, потому что — стыдно признаться даже себе — это правда. Собственное тело предало ее. Она страстно его желала. И это не имело никакого отношения к прошлому, никакого отношения к тому, что она некогда чувствовала… это была страсть, рожденная настоящим. Сантино наклонился, извлек из корзины два бокала и протянул один ей. — Я не принимаю никаких отговорок, — проворковал он. — Но что бы ты ни решила, это не будет иметь значения… От боли и ярости Фрэнки с трудом держалась на ногах. — Что ты хочешь сказать? — То, что в данный момент три недели меня полностью устроят. — Прикрыв глаза густыми черными ресницами, Сантино на смешливо рассматривал ее. — Три недели — достаточный срок. Это весь ее отпуск, который она планировала провести в турне по Италии. Ее рука слегка дрожала, когда он наливал игристое вино в ее бокал. — Ты просишь провести это время с тобой? — Только на этот раз медвежонок будет спать в отдельной постельке, — лениво проговорил Сантино. — Об этом я догадалась, — сквозь зубы проговорила Фрэнки. — После этого мы оформим развод. Делла выедет из дома, и я забуду все долги. Это очень щедрое предложение, — уверил он. Фрэнки оно казалось ужасающе унизительным. — Выбор за тобой. — У меня нет выбора. — Если она не останется, он будет преследовать Деллу. Мысль о том, что мать приведут в суд и обвинят, пусть даже заслуженно, в серьезном мошенничестве, казалась невыносимой. — Я вынуждена согласиться, — выдохнула Фрэнки. — Не терзай скрипичные струны, — сухо посоветовал Сантино, извлекая из кармана мобильный телефон. Он набрал номер и что-то быстро проговорил по-итальянски. — Уведомление о выселении не будет подано. Все еще не в силах поверить в навязанное ей соглашение, Фрэнки опустилась на коврик и дрожащей рукой поднесла вино к пересохшим губам. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Сильная рука встряхнула Фрэнки за плечо, и она открыла глаза. Уже перевалило за полдень. — Пора уезжать. — Наклонившись, Сантино без усилий поднял ее на ноги. Должно быть, она проспала пару часов. Фрэнки выпрямилась, отбросив волосы с глаз. — Почему ты меня не разбудил? — Я рассудил, что тебе требуется еще не много отдохнуть. — Сантино встряхнул коврик и свернул его. — В конце концов, зачем ты привез меня сюда? — не в силах скрыть любопытство, спросила Фрэнки. — Возможно, мне хотелось напомнить тебе о семье, которую ты оставила на этом острове. При этих словах Фрэнки оцепенела. — П-прошу прощения? — Джино, Маддалена и Тереза, — перечислил Сантино с язвительной точностью. — Хотя ты не удосужилась спросить, отвечаю: твой дед и двоюродные бабки до сих пор живы и здоровы. Сантино повернулся и зашагал по заросшей травой тропинке. — Я писала им несколько раз, но дед ни разу не ответил! — Не нужно больше врать, — посоветовал Сантино ледяным тоном, когда Фрэнки поравнялась с ним. — Ты не писала. Я бы первым услышал, если бы ты написала. — Я действительно писала… писала! — решительно запротестовала Фрэнки, но тут она вспомнила, как Делла забирала у нее письма, уверяя, что сама их отправит. Ее сердце рухнуло камнем вниз. Неужели ее послания так и не были отправлены? В конце концов, любой обмен новостями между Фрэнки и Джино Капарелли мог нарушить планы Деллы обогатиться за счет Сантино. — Значит, мама не отсылала мои письма?! — воскликнула она. Сантино молча окинул ее презрительным взглядом. Фрэнки отвернулась, понимая, что он не верит ей, что ее оправдания звучат жалко. Тем не менее она действительно писала несколько раз своим сардинским родственникам. Вернувшись в Лондон, она чувствовала себя совершенно потерянной и пряталась, словно раненое животное, в квартире матери, предаваясь жалости к себе. Встреча с Сантино и той, другой женщиной в Кальяри лишила ее душевных и физических сил. Тогда Сантино был для нее всем миром — центром любви и доверия, источником уверенности в себе. Столкнувшись лицом к лицу с унизительной реальностью, она поняла: их брак был для него лишь бессмысленной и тяжкой ношей. Тем не менее, как бы плохо ни думал о ней Сантино, она не собирается рассказывать, как страдала, расставшись с ним, как мучительно долго не могла снова собраться с силами! Она села в машину. Чертовски богатый мужчина, сказал он о себе. Витале… банк в Кальяри… Витале. Она даже вспомнила, что пару лет назад видела эту фамилию в журнале. Статья была о семье банкиров, о великой и легендарной семье итальянских банкиров, которая скрывала свою частную жизнь до такой степени, что даже фотографии любого из них были редкостью. И эти крайние предосторожности сохранялись уже тридцать лет, с момента похищения одного из членов семьи. Когда Сантино сообщил, что отец Фрэнки погиб в автомобильной катастрофе в Испании, она была сражена, потому что начала ненавидеть отца, который, бросив ее здесь, поступил не лучше похитителя. В своем усиленном виной горе девочка призналась Сантино. — Безответственно и эгоистично поступил твой отец, когда привез тебя сюда и оставил в незнакомой семье… — жестко ответил Сантино, — Но не смей говорить, что тебя похитили, рiссоlа тiа. Много лет назад моего дядю похитили, и он до сих пор помнит об этом. Похитители — грубые и безжалостные преступники, которые лишают невинных людей свободы ради собственной выгоды! Возвращаясь в настоящее, Фрэнки украдкой взглянула на Сантино. Что он сказал вчера? Что один вид чека банка Витале с его подписью будет вызывать отвращение? Он еще упомянул, что имеет офис в Риме. — Почему ты работал в банке в Кальяри? — спросила Фрэнки дрожащим голосом. — Я был там управляющим. Отец полагал, что это будет полезный опыт, прежде чем я займу свое место в правлении. Однако он действительно считал, что мое желание похоронить себя в маленьком филиале нашего банка на Сардинии зашло слишком далеко. Тогда он не ведал о жене — малолетке, припрятанной в горах! Нашего банка. Фрэнки охнула и прижала руку к губам. — И все это время ты владел этим проклятым замком на другом конце острова! — Я вступил во владение этим castello [8] лишь в прошлом году, — возразил Сантино. — Прежде он принадлежал моему отцу и больше двадцати лет сдавался под отель. — Не имеет значения. Ты ничего не рассказывал, мне о себе… — Я не лгал тебе. Ты была вполне довольна своим маленьким мирком и просто играла в хозяйку, — сухо проговорил Сантино. — Сколько помню, весь твой интерес к моей работе сводился к тому, что из-за этого я не могу жить с тобой всю неделю! Краска стыда залила лицо Фрэнки. — А что еще я могла спросить? Я никогда в жизни не была в банке и просто не хотела показывать свое невежество! Послушай, куда мы едем? — внезапно спросила она. — Мы приехали по другой дороге… — Мы направляемся в Сьенту для долгожданного воссоединения семьи Капарелли, — спокойно сообщил Сантино. — В Сьенту? — переспросила Фрэнки, осознав, что они направляются в деревню деда. — Надеюсь, твоя семья никогда не узнает, что ты собиралась уехать, не удостоив их даже кратким визитом. — Будь ты проклят… не смей превращать меня в ханжу! — вспыхнула Фрэнки в ответ на его злобный упрек. — Ты лучше других знаешь, как плохо мне было в этой деревне! Мой дед мог бы написать моей матери в любой момент, и она бы примчалась, чтобы забрать меня домой, но она не знала, где я… Сантино остановил машину и посмотрел в ее гневное лицо. Его губы выразительно сжались. — Я больше не буду кормить тебя полуправдой. Ты уже достаточно взрослая. Твоя мать не пыталась восстановить опеку над тобой. — Как бы она смогла, если не знала, где я? Мой отец был в постоянных разъездах, и она, естественно, полагала, что я с ним! Сантино тяжело вздохнул. — Узнав о смерти своего сына, Джино дал мне разрешение связаться с твоей матерью… — Я тебе не верю! — лихорадочно воскликнула Фрэнки. — Твой дед сказал: «Пусть моя невестка приедет сюда и поговорит с нами, тогда мы решим, где лучше ребенку». Приехав в Лондон, я встретился с Деллой. Твоя мать не сделала ничего. — Это неправда… это не может быть правдой! — Прости, но это так, — спокойно уверил ее Сантино, потом взглянул в ее наполненные ужасом глаза и отбросил прежний дипломатичный тон: — Твоя мать всегда знала, где ты, потому что Марко сообщил ей. У Деллы очень слабый материнский инстинкт, и к тому времени, когда я встретил ее, она развлекалась со своим вторым мужем. Даже когда я сказал, что Марко мертв, она не сочла это веской причиной, чтобы забрать тебя. Фрэнки резко отвернулась от него, слезы жгли ее глаза. Сильная хмужская рука накрыла ее конвульсивно сжатые пальцы, но она упрямо оттолкнула Сантино. — Рассказывая тебе правду, я выбирал меньшее из двух зол. После смерти отца ты проклинала деда за то, что он держит тебя на Сардинии. Я не могу позволить тебе вернуться к семье в таком состоянии. Сантино наконец раскрыл то, чего Фрэнки всегда втайне боялась. Ее молодая и красивая мать вернулась к своей прежней жизни, как только дочери не стало, — довольная, возможно, даже обрадованная освобождению от тягот ухода за ребенком. Когда Фрэнки в шестнадцать лет вернулась домой, эта ужасная правда смотрела ей прямо в лицо… Она глупо идеализировала свою отстраненную и незаинтересованную родительницу все годы, что жила на Сардинии. — Спасибо, что рассказал мне, — выдохнула Фрэнки, пытаясь сохранить гордость. — Это следовало сделать давным-давно. Сантино тронулся с места. — Не мне было принимать решение. Отчаянные рыдания сдавили горло Фрэнки. Она ненавидела и боялась силы своих эмоций. Никто никогда в жизни ее не любил… Ни бездушная мать, ни беспомощный отец, который украл ее в тщетной надежде наказать отдалившуюся жену, ни семья ее отца, которая вынуждена была ее принять И уж конечно, не любил Сантино, который уже признал, что женился на ней из жалости Тихие всхлипывания вырвались из ее сжатых губ. — Поплачь… это всегда тебе помогало, — с потрясающим спокойствием предложил Сантино. — Я ненавижу тебя, Сантино… — произнесла Фрэнки голосом капризного ребенка. — Но ты по-прежнему смотришь на меня как голодный малыш в кондитерском магазине. Это не изменилось. Волна бессильной злобы накатила на ФрэнКи. — Действительно изменилось только то — неторопливо продолжал Сантино, — что я больше не чувствую преимущества перед детской невинностью, которая, полагаю, давно ушла… Когда царственно посаженная темная голова слегка повернулась, словно ставя под вопрос последнее утверждение, Фрэнки сорвалась. — А ты что думаешь? Неужели ты искренне воображаешь, будто, увидев тебя с той наглой блондинкой, я навсегда потеряла интерес к сексу? — Фрэнки расправила плечи, забыв о слезах. — Да, ты, наверное, думаешь, будто разбил мое сердце… ничуть не бывало! Я преодолела увлечение тобой в одну секунду и, поверь мне, не теряла времени даром в поисках мужчины, который действительно хочет меня… — Давай обойдемся без подробностей, — ледяным тоном прервал Сантино. Фрэнки вспыхнула, стыдясь своего взрыва, тем более что она лгала. Отказ Сантино от ее любви был жестоким ударом по самолюбию и заставил с настороженным недоверием относиться ко всем мужчинам. Конечно, у нее были поклонники, но ни в одной из тех коротких связей не доходило до интимных отношений. Она не встретила ни одного мужчины, которого бы желала так, как желала Сантино. — Твоя семья полагает, что ты продолжила свое образование в Лондоне. Фрэнки заволновалась. — Ты общаешься с ними? — Естественно. Что касается их, то я попрежнему твой муж и их родственник, — спокойно объяснил Сантино. Ее муж. Вот результат того выбора, который он вынудил сделать. Три недели на Сардинии с Сантино. Она просто не могла представить, как лечь в постель с ним. Она не могла даже представить, что Сантино захочет лечь в постель с ней. В конце концов, это тот же мужчина, который обращался с ней как с младшей сестренкой все шесть месяцев, что они жили под одной крышей. А все думали, что они муж и жена. Все то время Фрэнки понимала, что их брак фиктивный. С самого начала Сантино спал в соседней спальне. Она не могла понять его сверхъестественное нежелание сделать то, что все мужчины, по словам Терезы, делают слишком охотно. И Фрэнки стыдилась столь очевидного отсутствия в ней притягательности, чтобы поделиться с кем-то унизительным секретом. Фрэнки никогда бы не обнаружила, что у него есть другая женщина, не реши она приехать посреди недели в Кальяри. Она неожиданно увидела Сантино с хорошенькой блондинкой. Он даже не заметил Фрэнки, и она последовала за ними в подъезд многоквартирного дома. Фрэнки растерянно наблюдала, как Сантино и его спутница вошли в лифт. А в следующий момент их губы слились в пылком поцелуе нетерпеливых любовников, страстно стремящихся поскорее остаться наедине, подальше от любопытных глаз. За долю секунды до того, как двери захлопнулись, Сантино поднял голову и увидел Фрэнки. Она никогда не забудет это выражение злости, вины и сожаления, которое исказило его привлекательное лицо… И сейчас, став на пять лет старше и мудрее, она оплакивала свою глупость и наивность. До того момента она искренне верила, что их брак настоящий, что Сантино действительно любит ее. Но с самого начала Сантино планировал аннулировать их брак и восстановить свою свободу. Жена-малолетка, припрятанная в горах, — так он назвал ее. Постыдная тайна и, несомненно, тяжкая и отвратительная ответственность… День клонился к вечеру. Они проезжали через сонные деревушки, окруженные оливковыми садами и виноградниками. Горная дорога поднималась все выше, и деревья постепенно редели. Начались пастбища. Их дикое и пустынное великолепие оживляли лишь отары овец и пастушьи шалаши. Наконец они свернули с дороги на разбитый проселок, в конце которого была Сьента. Яблоневые сады, развесистые каштаны и дубы окружали приютившуюся в долине деревушку. Домики на крошечных террасах, со стенами, увитыми виноградной лозой, лепились вдоль единственной, уходящей вниз кривой улочки. Сантино остановил машину в центре деревушки, не доезжая до дома Джино Капарелли, и выжидательно посмотрел на Фрэнки. — Ну, чего ты дожидаешься? — спросил он. Фрэнки с трудом выбралась из машины и увидела бабушку Маддалену, тревожно выглядывающую из открытой двери. Забыв все на свете, Фрэнки бросилась к ней. Через несколько секунд она была в объятиях старушки, плакала и пыталась перейти на язык, который, как полагала, давно забыла, но который удивительно легко вспомнили ее губы. — Входи… входи, — подталкивала ее Тереза, появившаяся рядом со своей младшей се строй. — Все соседи на нас смотрят. Дед приветствовал ее более сдержанно. Он поцеловал Фрэнки в лоб, потом отодвинул от себя и внимательно осмотрел, нахмурив косматые седые брови. — Я бы не принял тебя в этом доме без твоего мужа. — Джино Капарелли без обиняков показал, что ему известна правда о ее долгом отсутствии. — Но сейчас ты приехала так, как положено, вместе с ним. Она покраснела и ничего не сказала, ошеломленная теплым приемом после пяти лет отсутствия. — Принеси Сантино стакан вина, — едва улыбнувшись, приказала Тереза своей младшей сестре. — Я проведу Франческу по дому. Фрэнки нахмурилась, не понимая, зачем ей осматривать дом, пока не заметила, что Сантино с дедом направились в небольшой дворик за домом. — Когда Фестини уезжали, твой дед купил их дом и присоединил к нашему, — с гордостью объявила Тереза. — Сейчас у нас четыре спальни. — Но откуда же дедушка взял деньги на все это? — изумленно поторопилась спросить Фрэнки. — Джино управляет всеми землями Сантино вокруг деревни, а мы присматриваем за вашим домом, — бойко вставила Маддалена. — Сейчас мы живем в полном комфорте. Фрэнки осмотрела просторную кухню с новой удобной плитой, поднялась по ступеням вверх в девственно-чистую новую ванную, предмет особой гордости Терезы. Затем тур продолжился по спальням, очень маленьким и просто обставленным. — А здесь вы с Сантино будете сегодня спать, — стыдливо сообщила Мадцалена, открывая дверь в комнату, почти полностью занятую кроватью. Переступив порог, она прикоснулась к белым простыням на старомодной кованой кровати, которая была не более полутора метров шириной. Фрэнки с большим трудом смогла выдавить подходящий восторженный комплимент. Перспектива разделить с Сантино эту слишком узкую постель лишила Фрэнки всякого спокойствия. — Ты краснеешь будто невеста, — заметила Тереза, покачав головой. — Да и выглядишь как невеста. Не пора ли тебе подарить мужу сына? — Сантино хочет, чтобы Франческа завершила образование, — напомнила Маддалена сестре. Фрэнки внутренне съежилась, робко размышляя о своем скромном свидетельстве о среднем образовании. Хотя отсутствие академического диплома вряд ли имеет значение, потому что она не собирается встречаться с семьей Витале в Риме. Через три недели она улетит в Лондон и никогда больше не встретит Сантино. — Когда Франческа ходила здесь в школу, то интересовалась только Сантино: он написал, когда он снова приедет? — с нескрываемым неодобрением напомнила Тереза. — А когда он приезжал, нужно было иметь глаза на затылке, чтобы уследить за ней. Вертелась вокруг него, как бесстыжая потаскуха. Чего только не болтали соседи, Франческа! Мы все так счастливы, что Сантино женился на тебе… Какой мужчина согласился бы после всех этих разговоров? Лицо Фрэнки запылало жарче прежнего. Внезапно ей снова стало четырнадцать, она сидела в углу и выслушивала выговор разъяренной Терезы о том, как неприлично ей, большой девочке, гоняться за Сантино. — Сейчас она замужем и в полной безопасности, — успокаивающе вставила Маддалена. В безопасности, горестно подумала Фрэнки. Не было никакой безопасности в браке с мужем поневоле. Мужчины по-прежнему сидели во дворике и попивали старое вино. Лишь сейчас до Фрэнки дошло, что ее двоюродные бабки верили, будто Сантино последовал за ней в Англию пять лет назад и положил конец их ссоре. Они думали будто она живет с матерью в Лондоне лишь для того, чтобы завершить образование. Благодаря его щедрой поддержке семья деда выбралась из нужды. Сантино даже не продал их ферму. Он убедил ее деда, что его услуги управляющего необходимы, он заставил старых сестер присматривать за домом. Не оскорбляя их гордость предложением денег, Сантино дал ее некогда отчаянно бедной семье возможность намного улучшить свою жизнь. Она с интересом посмотрела на Сантино через открытую дверь. Его роскошные черные волосы блестели на солнце. Загорелый орлиный профиль был тверд, и даже в праздной позе чувствовалась внутренняя сила. Красивый, привлекательный и очень сильный мужчина. Ее муж?.. Его темная, царственно посаженная голова повернулась, блестящие глаза прищурились, глядя на нее. Дрожь пробежала по телу Фрэнки. Она беспомощно смотрела на него. Что-то сказав ее деду, он поднялся и шагнул к ней. — Я принесу твою сумку из машины, — ласково проворковал он. Фрэнки сцепила руки вместе. — А мы не можем переночевать в нашем доме? — прошептала она. — И пренебречь гостеприимством твоей семьи? — Сантино посмотрел в ее растерянные глаза и тихо засмеялся, словно понимая, о чем она думает. — Ты прекрасно знаешь, что об этом не может быть и речи. — Сантино, пожалуйста… Мимолетным движением Сантино провел кончиками пальцев по ее щеке. — Я принесу твою сумку, — мягко повторил он и ушел. Тереза вложила в бесчувственные руки Фрэнки скатерть и корзину с посудой и подтолкнула ее во дворик. — У тебя крепкий мужчина внучка, — с удовольствием проговорил Джино Капарелли, открыто разглядывая смутившуюся Фрэнки. — У крепкого мужчины с крепкой женщиной бывает крепкий брак. Ее полные губы сжались. — Возможно. — Ты научилась дисциплине. Но Сантино и не потерпел бы капризов. Губы Фрэнки сжались еще плотнее. Когда Сантино решал что-либо, его невозможно было переубедить. Она столкнулась с этой чертой Сантино в первый же месяц замужества, когда объявила, что хочет жить с ним в Кальяри. Нет, она останется в Сьенте, поближе к родным. И ни слезы, ни крики, ни даже мольбы не подействовали на Сантино. — Вы ведете себя не как женатая пара, прожившая вместе пять лет, — проговорил Джино, неожиданно усмехнувшись. — Вся эта история может устроить моих сестер, которые никогда в жизни не выезжали из деревни, но не тревожься, я так рад видеть тебя снова с мужем, что могу довольствоваться и этим. Захваченная врасплох, Фрэнки встретилась с проницательным взглядом деда. — Я.. — Сейчас за тебя отвечает Сантино, а он всегда умел справляться с тобой. — Джино проговорил это с нескрываемым удовлетворением и гордостью. — Я нашел для тебя подходящую пару, Франческа… я увидел в нем будущего мужа, прежде чем он подумал о женитьбе сам! Откровенность деда поразила Фрэнки. Пять с половиной лет назад Сантино был пойман в ловушку. Понятия о чести заставляли Сантино принять на себя ответственность не только за нее, но и за ее сардинских родственников. Если ко всему этому прибавить страсть ее матери к наживе, то Фрэнки очутилась в очень неудобной ситуации. — Я помогу тебе помыть посуду, — срывающимся от отчаяния голосом сказала Фрэнки. Проворно поставив стопку тарелок, Тереза раздраженно взмахнула рукой: — Что с тобой? Ты всегда любила стряпать, но когда это ты полюбила мыть посуду? Отнеси-ка мужу еще вина — неодобрительно бросила она. Поджав губы, Фрэнки побрела во дворик. Свечи на столе догорали. Сантино, удобно откинувшись на спинку стула, слушал Джино. Он окинул Фрэнки взглядом полуприкрытых безжалостных глаз, длинными пальцами прикрывая стакан. — Ты выглядишь усталой. Ступай спать, саrа тia. Я скоро приду, — непринужденно проговорил он. Фрэнки, поставив бутылку, была вынуждена удалиться, ощущая на себе хищный взгляд Сантино. Ее сердце дрогнуло, словно стиснутое клещами. Поднявшись в спальню, Фрэнки в растерянности смотрела на кровать. Здесь едва поместится Сантино, не говоря о ней! Избежать Сантино в этой постели абсолютно невозможно. Она представила свою тонкую, фривольную ночную рубашку и едва не умерла на месте. Прокравшись на цыпочках по узкому коридору в спальню Терезы, она извлекла из шкафа толстую ночную рубашку под горло. Только самый похотливый мужчина решится продраться сквозь все эти складки. Успокоенная этими мыслями, Фрэнки улеглась в постель. Примерно через полчаса дверь открылась, и на пороге появился Сантино. У Фрэнки пересохло во рту. ГЛАВА ПЯТАЯ — Хорошо, что ты не притворяешься спящей, — ласково проговорил Сантино. — Вероятно, ты давненько не чувствовала себя замужней? — Я и сейчас не чувствую! — Фрэнки с трудом заставила себя не смотреть на устрашающую ширину его груди. — К рассвету, уверяю, у тебя не останется никаких сомнений, что ты принадлежишь мне. — Я не принадлежу тебе! — гневно сорвалась Фрэнки. Сантино усмехнулся, и эта усмешка несла в себе холодную угрозу. — На следующие три недели принадлежишь. Фрэнки внутренне сжалась от такой холодности. — Ты обижаешь меня, когда смотришь вот так, — малодушно пробормотала она. — Ты красивая женщина, и я хочу заняться с тобой любовью. Здесь нет ничего от эмоций или злобы, — ледяным тоном успокоил ее Сантино и расстегнул молнию своих джинсов. Фрэнки резко села в постели. — Сантино… Сантино одним движением снял джинсы и выпрямился, ничуть не смущаясь, оставшись лишь в черных трусиках, едва прикрывавших его мужскую плоть. Жаркая краска запылала на щеках Фрэнки. — Сантино, нет! — исступленно прошептала она. — Почему ты шепчешь? — спросил он, и охваченная ужасом Фрэнки увидела, как трусики упали на пол. — Пожалуйста, говори шепотом, — взмолилась она, стыдясь, что ее родные услышат его. — Я собираюсь не только разговаривать, — уверил Сантино, ложась рядом с ней. — Не здесь… не сегодня, пожалуйста, — взмолилась Фрэнки. Сильные руки Сантино безжалостно прижали Фрэнки к твердому мужскому телу. — Какого черта все это? — мрачно поинтересовался он. — Если ты думаешь, что можешь расторгнуть соглашение с Витале, то глубоко заблуждаешься. Я намерен насладиться тем, за что заплатил, пусть даже недолго. — Но ты, возможно, сейчас не способен спокойно рассуждать, — предположила Фрэнки когда мощный жар его обнаженного тела начал жечь ее сквозь грубую рубашку. — Ты по-прежнему злишься на меня и не хочешь делать то, о чем потом пожалеешь… — Я хочу заняться любовью с собственной женой, Франческа а не совершить криминальный акт, — с заметной иронией проговорил Сантино. — Если ты подождешь до завтрашней ночи, я сделаю все, что ты захочешь! — в отчаянии пробормотала Фрэнки. — Сколько стаканов, вина ты выпила, за ужином? — поинтересовался Сантино. — Я… я о! — Фрэнки вскрикнула, прижатая тяжестью его тела. — Маdre di Dio [9] … что ты на себя надела? — громко взмолился Сантино, впервые заметив невероятный объем ее ночной рубашки. Он расхохотался. Потом провел рукой по копне ее растрепанных волос и цинично скривил красивые губы. — Интересно, кто сказал тебе, что для большинства мужчин скрытая плоть более соблазнительна? Фрэнки, заскрипела зубами. Ее глаза вспыхнули от гнева и отвращения. — Давай ты хотел того, за что заплатил, начинай — и покончим с этим! — бросила она с крайним презрением. — Но не рассчитывай, что я присоединюсь к твоему наслаждению или буду делать вид, будто мне нравится! Сверкающие золотом глаза вспыхнули медленным огнем удовлетворения. — Я люблю трудные задачи. Ты будешь умолять меня взять тебя, — пообещал Сантино. — Нет… нет, ты не сделаешь этого, — испуганно зашептала Фрэнки. — Ты всегда хотела меня, — продолжил Сантино неторопливым, крайне волнующим голосом. — Я бы смог соблазнить тебя даже с завязанными за спиной руками. — Нет… нет, — пролепетала она, понимая, что именно этого и боялась: лишиться контроля над собственным телом. — Ты вся дрожишь, — прошептал Сантино, но ей внезапно захотелось, чтобы он кричал, потому что шепот звучал слишком интимно. — Я не… — Это предвкушение. — хрипло прошептал Сантино. — Я знаю это… — Нет! — Такое страстное желание не исчезнет без удовлетворения… — Я выросла из этого! Его брови сошлись к переносице, все длинное, упругое тело натянулось как лук. Сантино изучал ее с неподдельным интересом. — Неужели мой поцелуй с той блондинкой отбил твой интерес к мужчинам? — У тебя просто невообразимое самомнение! — бросила ему Фрэнки. — Тогда нет ни малейшей вероятности, что ты до сих пор девица? — напряженно спросил Сантино. — А ты что думаешь? — огрызнулась Фрэнки. — Или ты до сих пор тешишь себя сказками о Санта-Клаусе? Крошечная мышца дернулась в уголке злобно сжатых губ Сантино. — Si [10] … в наши дни и в таком возрасте это было бы удивительно. Фрэнки быстро заморгала, слезы жгли ей глаза. Она не вынесет, если Сантино поймет, что она до сих пор невинна! Подобное признание было бы ужасающе унизительно, потому что он догадался бы, как больно ранил ее самолюбие своим безразличием пять лет назад. Фрэнки показалось, что дыхание остановилось, нервная дрожь сотрясала все ее тело. — Ты просто напряжена… — Я ожидаю твоей атаки! — вспыхнула Фрэнки. Сантино вдруг разразился взрывом хохота. — Неужели? И ты хочешь, чтобы я… Как ты сказала… «просто покончим с этим». — Что в этом забавного? Сантино уверенными руками обнял ее. Утопая в его первобытном жаре, Фрэнки сжалась. Он приник губами к бешено пульсирующей жилке над ее ключицей. Фрэнки вздрогнула, испытав шок, и лишилась дыхания от столь неожиданного первого хода. — Ты будешь испытывать только удовольствие. Я обещаю это. Для меня дело чести, чтобы ты с восторгом делила постель со мной. — Эротично касаясь кончиком языка чувствительной кожи на ее горле, Сантино заставил ее сердце забиться с бешеной силой. Сантино поцеловал ее с неторопливой, глубокой, приводящей в дрожь чувственностью. Все мысли улетучились; сердце заколотилось от безумного возбуждения при первом же властном давлении его языка. Она не ожидала этого, и ее предательское тело никогда не испытывало подобного. Фрэнки охватило неизъяснимое удовольствие, которое окутало и ошеломило ее. — Сантино… — задыхаясь, шептала она. — Ничего, кроме удовольствия, — еще раз пообещал Сантино. Чувство нарастающего жара начало распространяться глубоко внутри Фрэнки. Еще не сознавая, что с ней происходит, она с безумной настойчивостью отвечала на его поцелуи. — Ты невероятно страстная, — с удовольствием прошептал Сантино, накрывая ладонью ее налившуюся грудь и безошибочно находя под толстой тканью твердый сосок. Стрелы пронзающего жара вонзились между ее бедер. Он прижался губами к упругим холмам ее груди, и даже толстая ткань не смогла уменьшить силу ее отклика. Все ее тело содрогалось от столь бешеной атаки. Сдавленный стон сорвался с ее губ, и он немедленно накрыл ее губы своими, заставляя молчать. — Тише, саrа тiа… — шепотом предупредил Сантино, проводя безумно возбуждающей рукой по ее надежно укутанным в хлопок бедрам, — Я еще даже не начинал. Истосковавшееся тело Фрэнки уже вырвалось из-под контроля и бурлило лихорадочной, не испытанной доселе страстью. Она вцепилась побелевшими пальцами в его плечи, страстно желая вновь найти его губы. И затем, безразличный к непробиваемой толщине ее ночной рубашки, сейчас доводившей ее до отчаяния, Сантино нашел самое чувствительное место. Мучительный стон невыносимой чувственной жажды вырвался из груди Фрэнки. — Сними с меня эту отвратительную рубаху, — молила она. — Тише, — успокаивал Сантино, делая все возможное, чтобы она молчала. — Я знаю, что делаю. Это было выше сил Фрэнки. Потеряв рассудок от возбуждения, она изогнулась и прижалась к нему. Все ее тело невыносимо напряглось от жгучей страсти, которую он возбуждал каждым своим прикосновением. Доведенная до заоблачных высот чувственной жажды, Фрэнки взорвалась экстатическим удовольствием, которое уносило ее на волнах сладострастного восторга. В тот же момент Сантино закрыл ее рот своим, чтобы поглотить каждый крик, вырывающийся из ее груди. Когда он освободил ее, Фрэнки была в таком шоке, что несколько минут не могла прийти в себя, переполненная физическим удовлетворением и лишенная всяких сил. В грохочущей тишине Сантино проницательно заглянул в ее затуманенные глаза. — Да, это определенно впервые для тебя. Охваченная бурным негодованием, Фрэнки с неожиданной силой оттолкнула его от себя. Она лежала, горя заживо в огне стыда от уверенности, что Сантино заметил потерю ею самообладания, пока ласкал ее распутное, ненавистно отзывчивое тело. А он даже не снял с нее эту ночную рубашку… Перевернув ее на бок и не обращая внимания на толстые складки ночной рубашки, он плотно прижал ее к своему упругому телу. Животом она ощущала шокирующее подтверждение, что он по-прежнему крайне возбужден. Он доставил ей обещанное удовольствие, но так и не получил удовольствия сам. — Ты сказала, что, если я подожду до завтра, ты сделаешь все, что я захочу, — напомнил ей Сантино. — Провокационное предложение… Пожалуй, остаток ночи я буду практиковаться в терпении и самоограничении… Возвращенная к жизни этим мурлыканьем, Фрэнки была готова взорваться от ярости. — Если ты, конечно, не передумала. — Нет… не передумала, — пробормотала Фрэнки. Что же именно он захочет от нее? Чтобы успокоить себя, Фрэнки медленно и осторожно вдохнула. Завтрашняя ночь казалась далеким будущим. Фрэнки с ненавистью посмотрела на свое отражение в небольшом зеркальце, установленном на сундуке. Женщина, которая позволила превратить себя в тряпку. Если бы она осталась холодной, Сантино не был бы столь настойчив. Но что бы он тогда сделал? Вернулся бы к первоначальному плану выселить Деллу и подать на нее в суд за мошенничество? Фрэнки съежилась. Как бы скверно ни вела себя Делла, Фрэнки невыносима мысль, что мать подвергнется подобному унижению. Фрэнки с болью осознала, что отдалась Сантино. Он давно распознал ее чувственную жажду и решил расчетливо наказать ее, А с чего бы ему решить по-другому? — рассуждала она с горечью. В конце концов, она решила спасти Деллу и намеренно надела личину бесчестной и корыстной мошенницы. Сейчас она пожинает плоды гнева и мстительного презрения Сантино. Того самого Сантино, который знает, что означает для нее гордость… который за три недели способен разорвать ее душу на тысячи мелких кусочков. Она была так ранима во всем, что касалось его. И не только потому, что находила его безумно привлекательным. У него впечатляющая внешность и электризующая аура чувственного превосходства. Для Фрэнки Сантино всегда был особенным. Ужасающе, безнадежно особенным. Дверь внезапно распахнулась. Руки Фрэнки, заплетавшие косичку, замерли. Сантино стоял в дверях, стройный, статный и величественный, в черной рубашке и туго обтягивающих бедра вельветовых джинсах. — Завтрак почти готов. Едва взглянув в страстные карие глаза, Фрэнки залилась краской. Ей показалось, что в его взгляде таится новое знание, самолюбивое мужское смакование ее несдержанности. Повернувшись к зеркалу, она холодно проговорила: — Я спущусь через минуту. — Не стоит ли по такому случаю надеть юбку? — сухо поинтересовался Сантино. Фрэнки раздраженно провела рукой по своим голубым брюкам: — Я не люблю юбки. — Я люблю… и на последующие три недели ты должна полюбить то, что нравится мне. — безжалостно напомнил Сантино. — Ты решил, что можно превратить меня в некую смесь наложницы и куклы, которую будешь наряжать? — поинтересовалась Фрэнки, кипя от досады и пытаясь успокоиться. — Тогда ты выбрал не ту женщину. — Я так не думаю. — Сантино заглянул в зеркало, и она замерла от удивления. Он с ледяным спокойствием расплел косичку и вложил расческу в ее онемевшие пальцы. — Ты не можешь подавлять страсть так же, как тебе удается скрыть красоту твоих волос. Я тебе не позволю. Фрэнки затряслась от гнева. — Не смей говорить мне, что я могу делать, а что нет! — Боюсь, моя дорогая, тебя придется учить плеткой, уговоров ты не понимаешь. Мне потребовалось силой привезти тебя в дом, где тебя обожают, хоть ты и сопротивлялась, — проговорил Сантино. — Я знаю, — виновато пробормотала Фрэнки. — Когда я снова исчезну из их жизни, ты останешься с ними, — мрачно проговорил Сантино, — Ты сможешь обвинять меня в разрыве нашего брака и рассказывать, что получила ферму в качестве алиментов. Они получили от моих щедрот почти столько же, сколько ты. — Но они очень любят и тебя… — услышала Фрэнки собственный голос. — Тем не менее я не вернусь, — мрачно проговорил Сантино. — Я не собираюсь платить по счетам дважды. Это просто уплата давно просроченных долгов, Франческа. Постарайся не забывать этого. ГЛАВА ШЕСТАЯ Сантино повернул «лэндкрузер» на дорожку к строению, которое некогда называлось их домом. Куда бы ни посмотрела Фрэнки, в сердце вонзались ранящие воспоминания. При первом же взгляде на обветренные каменные стены и красную черепичную крышу у нее сдавило горло. Полная решимости не выдавать своих эмоций, она выбралась из машины. Вся дрожа, она направилась в дом и вошла прямо в уютную маленькую гостиную. Теперь это не мой дом; он никогда и не был моим домом. Но вопреки голосу разума болезненные сожаления и ощущение невосполнимой потери обрушились на Фрэнки. Она обожала этот дом почти так же, как обожала Сантино. После тесноты и неудобств лачуги деда этот просторный дом казался почти дворцом. Сейчас, оглядываясь назад, она чувствовала себя полной дурой, особенно при мысли о замке. — Я ненавижу тебя, Сантино, — нервно выдохнула Фрэнки. — Если я играла в хозяйку, то лишь потому, что ты вынудил меня делать это! — Что еще я мог предложить тебе? — спокойно откликнулся Сантино. — Той, прежней? Ты бы не смогла справиться с моей семьей. — Не думаю, что я когда-нибудь встречусь с твоей семьей, — презрительно бросила она. Сантино приподнял бровь. Выражение его лица оставалось невозмутимым. — Сейчас это не имеет значения. Безмолвное напоминание о том, сколько времени прошло с тех пор, заставило Фрэнки замолчать. Она говорила как склочная баба, в ужасе подумала она. А что было? Брак, который никогда не был настоящим? Муж, который никогда не был настоящим мужем и который вряд ли мог в двадцать четыре года соблюдать обет воздержания? Фрэнки выбежала из комнаты и начала подниматься по узкой лестнице. — Тебе нужно было просто встретиться со мной в Лондоне ты не должен был тащить меня сюда! Она вбежала в спальню, где стояла кровать, которая так и не стала их брачным ложем. Здесь она спала одна. Фрэнки стояла и невидящим взглядом смотрела в окно. Сантино вызывал в ней взрывоопасную смесь ненависти и страсти. Ненависть она хотела лелеять, но страсти боялась. Боже мой, Сантино заставил ее заново пережить то, что она давно похоронила. — Франческа… — нежно позвал Сантино. Ее руки конвульсивно сжались. — Я была так счастлива здесь, — прошептала она и сразу же пожалела о своих словах: кому захочется признаваться, что счастливо жил в мире грез? — Ты должен был с самого начала сказать мне правду. — Я не думал, что у тебя хватит сил справиться с ней, — возразил Сантино. — Ты слишком многого ожидала от нашего брака. — Это неправда! — Она стремительно повернулась к нему лицом. Сантино смотрел на нее спокойно, словно зная, что она лжет. — Ты полностью зависела от меня и была крайне ранима. У тебя было тело и эмоции взрослой женщины. Однако зрелости и опыта… — Сантино заколебался, не желая продолжать. — Если бы ты опоздала в тот день на поезд в Кальяри, то рано или поздно согласилась бы продолжить образование во Флоренции, — уверенно убеждал ее Сантино. — Там я смог бы наблюдать за тобой. Ты бы переросла свою детскую страсть ко мне. Фрэнки удержала саркастический возглас недоверия. — А если бы нет… что бы ты тогда сделал? Сантино едва заметно пожал плечами. — Я как-нибудь справился бы с ситуацией. Я очень к тебе привязался. «Привязался»! Волна отвращения и разочарования всколыхнулась в ее душе. Что за выражение? — с болью подумала она. — Но в любом случае мы не могли продолжать так жить. Я не хотел рисковать и оказаться в постели с тобой… — О, не думаю, что риск был столь велик! — с болью выдохнула Фрэнки, пытаясь проскользнуть мимо него. Сантино быстро схватил ее за локоть, заставив остановиться. Его глаза сверкали гневом. — Ты была своевольна, как цыганка. Невероятно красива и ошеломляюще сексуальна. Похоже, ты даже не представляла своей притягательности, и это не давало мне уснуть каждый раз, когда я ночевал в одном доме с тобой, — горячо проговорил Сантино. — Ты была искушением, которое терзало меня. Пораженная этим взволнованным признанием, Фрэнки смотрела на него расширившимися от удивления глазами; даже дыхание замерло в ее груди. — Я ходил по краю обрыва, — мрачно вспоминал Сантино — Я знал, что стоит мне дрогнуть, и я ввергну нас обоих в невозможные отношения. Я заслужил медаль за стойкость! Решительно высвободившись из его рук, она сбежала вниз по лестнице, через комнату и заднюю дверь, на свежий воздух. Все то время он желал ее; и она ни разу не заподозрила этого. Нервный смех вырвался из ее груди. Она любила его так сильно, что не ведала ни стыда, ни страха. Не в силах представить будущее без него, она не понимала, насколько разрушительна может быть любовь, пока не стало слишком поздно защищать себя. Но все это время Сантино знал… Она похолодела. «Ты слишком многого ожидала от нашего брака». Этими отстраненными словами Сантино признавал, что она принадлежала ему душой и телом. Его искушало то тело, которое она отчаянно предлагала ему… Но все так несущественно, с болью признала Фрэнки. Она пришла последней в гонке, которую некогда надеялась выиграть. Потому что Сантино с колоссальной выдержкой выстоял против сексуального искушения. Сильный и практичный инстинкт самосохранения удержал Сантино от брачного ложа. Его рука легла ей на плечо. Сантино повернул ее к себе и заглянул в пылающее лицо. — Ты вся горишь, — задумчиво прошептал он. — Переживаешь прошлое? Сардинская кровь течет и в твоих жилах, и эта кровь зовет тебя к отмщению. Я оскорбил тебя. И ты мстишь единственным доступным тебе способом. Ты решила лгать, мошенничать и грабить меня. — Я… я… — побледнев, Фрэнки не знала, что сказать. Лицо Сантино оставалось жестким и непроницаемым. — Я уже объяснил, почему вел себя именно так. А тебе, как вижу, ничуть не стыдно. В моих объяснениях не было необходимости. Ни один достойный мужчина не лег бы в постель с влюбленной девочкой! Гнев Фрэнки прорвался наружу. — Ни один достойный мужчина не нарушил бы брачный обет! Ты был неверен. Где твой стыд, Сантино? — бросила она, не в силах сдержаться. Обескураженный внезапным гневом, Сантино тихо вздохнул. — Мой стыд? — Я была твоей женой. Возраст не имеет значения. Ты женился на мне. Ты дал мне клятву. И ты нарушил ее! — выкрикнула Фрэнки. — Ты ждал благодарности за то, что снизошел и женился на мне? Ты позволил мне поверить, что у меня есть права, которых не было и в помине! Это было грубо и бесчестно. Как могла я излечиться от моей влюбленности, если думала, что ты — мой муж? Ее обвинения вызвали скептическую усмешку у Сантино. Он всего лишь уверенный в своей правоте предатель, слепой к собственным ошибочным суждениям. Женитьба на ней была чистым безумием. Все еще пылая гневом, она высоко подняла голову. — Я собираюсь прогуляться, — объявила Фрэнки. Спустя некоторое время она, забравшись на вершину скалы, села на раскаленные солнцем камни, чтобы посмотреть на дом и ферму внизу. По крайней мере сейчас она свободна от своего детского чувства, которое непрестанно преследовало ее. И она снова обрела решимость, чтобы справляться с Сантино. Отныне она не позволит ему причинять ей боль. Пришло время выбросить Сантино из головы. А поскольку она всегда была безумно влюблена в него, не будет ли смехотворно старомодным стыдиться этого чувства? Они могут завести страстный роман, и никто не узнает об этом. Некогда безразличие Сантино оскорбляло ее самолюбие. Именно это безразличие не позволяло забыть его, стать выше своей страсти. Поэтому она до сих пор так сильно привязана к нему. Человеческая натура противоречива. Разве людям не хочется того, что они не могут получить? Когда любопытство будет удовлетворено, сможет ли она избавиться от этого призрака прошлого? Да, сможет. Это убеждение безмерно утешило Фрэнки. — Я готовлю ужин. Думаю, ты не откажешься выпить, — бодро проговорила Фрэнки, входя в кабинет Сантино. Удивленный, Сантино отвернулся от компьютера. Весело улыбаясь, Фрэнки поставила стакан вина на рабочий стол. Она чуть не вскрикнула, увидев свою фотографию, которую сама поставила сюда пять лет назад и которая по-прежнему стоит здесь постыдным напоминанием. — Боже, неужели никто в доме не убирался? — проговорила она, небрежным движением выбрасывая фотографию в корзину для бумаг. — Прости, но мне противно видеть, что подобная чепуха еще стоит на твоем столе. Смакуя удовольствие, Фрэнки шагнула к двери, уверенная, что ее поведение привело Сантино в замешательство. — Ужин скоро будет готов. Думаю, стоит состряпать что-то особенное, — сладко проворковала она. — Как жаль, что ты не захватил шампанского… Стоя под душем, она размышляла, что ей надеть. Сантино хочет видеть ее в юбке? Сегодня она проявит щедрость. Сантино ждет мести? И здесь она его не разочарует. Как ни странно, Сантино намного укрепил ее самомнение ошеломляющим признанием, что в свои шестнадцать она была для него почти невыносимым искушением. Итак, он легкая добыча для соблазна. И пусть она неопытна, но вряд ли ошибется. Британские журналы пестрят статьями о чувственном опыте женщин. Знание — сила, даже в спальне, не так ли? Спустившись в гостиную, она взяла телефон и попыталась позвонить Мэту, но его не было на месте. Она оставила короткое сообщение на автоответчике. Холодильник на кухне ломился от свежих продуктов, и кухонные полки были заполнены. Ее бабки были удивительно внимательны. Фрэнки испекла хлебцы, сварила суп, нарезала салат из спаржи, а на второе будут пирожки с творогом, которые она подаст с сардинским горьким медом. С гастрономической точки зрения, Сантино — тесто в ее руках. Она выпила второй стакан вина, чтобы подбодрить себя. Сегодня ночью не будет вчерашнего трусливого малодушия. Теперь она будет управлять. Сантино сделал шаг в столовую и замер. Он невозмутимо окинул взглядом прекрасно накрытый стол с горящими свечами, и глаза его остановились на Фрэнки. На ней было пестрое парео, завязанное узлом на тонкой талии, и коротенькая маечка, которая подчеркивала высокую полную грудь. Фрэнки затаила дыхание. Стук сердца отдавался ударами грома в барабанных перепонках. Все ее внимание было приковано к нему. В вечернем пиджаке, прекрасно сшитых черных брюках и белой рубашке, подчеркивающей смуглую кожу, он выглядел тревожно-незнакомым. Дрожь пробежала по ее спине. — Ты собираешься отравить меня? — поинтересовался Сантино. Фрэнки недоверчиво фыркнула. — Должно быть, это шутка? — Я знаю, что ты темпераментна, но этот сценарий просто невероятен: «Добро пожаловать в мой дворец, — сказал паук мухе» Чувствуя себя одураченной, Фрэнки с вызовом подняла подбородок. — Почему бы нам не насладиться ужином. — Губы Сантино сложились в сардоническую усмешку. — Полная перемена за несколько часов? Естественно, у меня подозрения. — Просто садись и ешь! — Фрэнки поторопилась вернуться на кухню. Дрожащей рукой она налила себе еще стакан вина. Итак, Сантино отказался восхищаться: Будь он проклят! — В этом наряде ты бы ввела в искушение и святого, — насмешливо проговорил Сантино, стоя в дверях. — Ты выглядишь потрясающе. Сейчас довольна? Ты так ждала комплимента, что мне захотелось подразнить тебя. Он издевается над ней! — Ты дьявольски упрям, Сантино… и всегда был таким. Раньше я не замечала этого, но сейчас вижу ясно, — откровенно признала она. — Считай, что получила предупреждение, — холодно проговорил Сантино. — Я никогда не любил игры, Франческа. Аппетит пропал. Фрэнки, играя вилкой, следила, как Сантино ест. Она пыталась представить их вдвоем в спальне наверху. Тревожное ожидание перед трудной задачей, которую она поставила перед собой, сковывало ее. Каждый раз, выходя на кухню, она выпивала вина. Ее рассеянность нарастала, и ненавязчивые попытки Сантино поддержать беседу удостаивались лишь односложных ответов. — Ты втайне мечтаешь, чтобы я оказалась девственницей, не так ли? — неожиданно поинтересовалась Фрэнки. Тело Сантино напряглось, блестящие глаза прищурились и посмотрели на нее решительным и враждебным взглядом. — Почему ты так думаешь? Фрэнки понимала, что удивила его не меньше, чем себя. — Не могу объяснить, но знаю, что это правда. Ты будешь очень разочарован. — Вряд ли. — Его красивые губы искривились. — Не могу придумать ничего более утомительного, чем начинать короткий роман с необходимости обучать нервную несмышленую девченку. — Прошлой ночью я просто чувствовала себя несколько неловко, — вымолвила она. — Обычно я очень уверенно чувствую себя в постели. — Хорошо… Зато я сегодня смущаюсь, — ласково сообщил Сантино. Фрэнки невольно вскинула глаза. Сердце бешено колотилось. О, эти необыкновенные, притягательные глаза! Ей хотелось утонуть в них. Возможно, от этого голова кружилась, и требовались невероятные усилия, чтобы сосредоточиться. — Кофе? — отрывисто спросила она. Он решительно поднялся из-за стола. — Нет, спасибо, — ласково выдохнул он, подойдя к ней и заключая ее в объятья. Волна горячего, даже мучительного восторга пробежала по Фрэнки. Длинные пальцы касались ее спины. Она ощутила, как налились груди, как внезапно стали чувствительны соски. Но острота этого ощущения несколько снижалась охватившим ее головокружением. — Пойдем в постель, — предложил Сантино низким, неторопливым голосом, и все ее тело затрепетало в ответ. — Нет… ты ступай… подожди меня наверху, — настойчиво проговорила она, удивляясь, почему язык не слушается ее. — Как скажешь, — согласился он, слегка нахмурившись. Покачнувшись, Фрэнки схватилась за спинку кресла, чтобы удержаться на ногах. Ее охватила злость — она слишком много выпила. Налив чашку черного кофе, она заставила себя проглотить горячую жидкость, затем спотыкаясь вышла на улицу в надежде, что ночной воздух отрезвит ее. Голова немного прояснилась. Сантино ждет ее наверху, думала она, с трудом поднимаясь по лестнице. На этом брачном ложе он возлежит впервые в жизни… При взгляде на него нечто напоминающее смертельную муку охватило Фрэнки. Сантино предстал перед ее взором символом первобытной мужской притягательности. Она внезапно почувствовала себя ужасающе больной, и комната поплыла перед глазами. — Dio… Я думал, мне показалось, но ты… — бросился к ней Сантино. Фрэнки рванулась в ванную. Сейчас ей хотелось лишь умереть, но подобной милости ждать не приходилось. — Поешь, ты почувствуешь себя намного лучше, — уговаривал Сантино. Ничуть не убежденная, Фрэнки смотрела на пережаренный тост на подносе, Это намного безопаснее, чем смотреть, на Сантино. Жгучий стыд сжигал, ее. Его великодушие лишь усиливало ощущение унижения. — Спасибо, — выдавила — она сквозь зубы, поправляя соскользнувшую бретельку ночной рубашки, в которой проснулась. Фрэнки было стыдно, как может быть стыдно женщине, которая не в силах вспомнить, как переодевалась. — У тебя, вероятно, была веская причина напиться. — Я не напилась… Я лишь слегка выпила, — возразила она. — Ты влюблена в Мэта Финли? Фрэнки едва не подавилась тостом. — Конечно, нет… он просто друг! — с отвращением бросила она. — Тогда ты позволила себе лишнего, потому что нервничала… — Это смехотворно! Почему ты делаешь такие глубокомысленные выводы, не зная реального положения вещей? Красивые губы Сантино плотно сжались. — Возможно, меня угнетает мысль о том, какой опасности ты подвергаешься из-за своего безответственного поведения в компании менее щепетильного мужчины. — Давно прошли те времена, когда я спрашивала твоего совета, как себя вести. Это заметно. — Сантино наградил ее насмешливым взглядом. Он присел на кровать и провел рукой по ее растрепанным волосам, желая успокоить. — Это не лучшее заявление после того, как ты полночи рыдала у меня на плече, — ласково сообщил он. Он был так близко, что Фрэнки могла ощущать тепло его тела. Их взгляды встретились. Он наклонил голову и нежно поцеловал ее. Эта мягкость пролилась. успокоительным бальзамом на ее истерзанную жгучим стыдом душу. Он касался ее губ короткими, жадными поцелуями. Все ее тело трепетало, страстно желая того, что дать мог лишь он. Неутолимая жажда вспыхнула в ней, и, когда его язык проник между ее приоткрывшимися губами, сердце заколотилось столь неистово, что она едва могла дышать от неподвластного ей возбуждения. Сантино стремительно выпрямился. Крошечная жилка дрожала в уголке его плотно сжатых губ, он выглядел абсолютно спокойным. — Я еще не позавтракал, — проговорил он и вышел из комнаты. Фрэнки рухнула на подушку, ошеломленная страстью, которую он зажег в ней. Он по-прежнему способен разрушать ее оборону с той же легкостью, с какой ребенок рушит шаткую башню из кубиков, — и, хуже того, он прекрасно знает об этом. Фрэнки вышла из душа, накинув, купальный халах Сантино. — Франческа! — позвал Сантино. — Спустись вниз. Нахмурившись, она двинулась по лестнице. Ее удивлению не было предела, когда она увидела Мэта, стоявшего в холле. — М-Мэт? — От изумления она чуть не споткнулась. — Да… Мэт, — подтвердил ее партнер. ГЛАВА СЕДЬМАЯ — Что, скажи на милость, ты здесь делаешь, Мэт? — неуверенно спросила Фрэнки. — Как ты умудрился найти меня? — Оставалось искать только здесь, — отрезал Мэт. — Я вспомнил название этой деревушки, где у тебя родственники… Но какого черта ты никому не сказала, куда едешь? — Вчера я оставила сообщение на автоответчике в квартире… — Фрэнки продолжала изумленно смотреть на него, потому что не могла придумать ни одной достойной причины, по которой Мэт оставил бы агентство и бросился искать ее по всей Сардинии. — Я знаю, что не слишком поторопилась со звонком, но не понимаю, зачем тебе потребовалось лететь сюда и выслеживать меня. — Твоя мать… — Моя… мать? — у Фрэнки округлились глаза. — Меня не слишком тревожило твое молчание, пока я не позвонил твоей матери и она не закатила истерику. — Истерику? — неуверенно повторила Фрэнки, не в силах представить Деллу в подобном состоянии. — Когда выяснилось, что твоя машина возвращена в прокат, все стало выглядеть очень подозрительным. Никто не отправляется в подобное путешествие на своих двоих. Фрэнки стало ужасно стыдно за свою беспечность. — Со мной честно не случилось ничего, о чем стоит беспокоиться… никто раньше не беспокоился… — Твоя мать позвонила в полицию. — В полицию? — Фрэнки в ужасе заморгала. — Прошу прощения… Я просто не понимаю, что на всех нашло… — Да, я тоже не могу понять. — Мэт бросил презрительный взгляд на Сантино, который тревожно замер при упоминании о полиции. — О тебе уже вчера говорили в телевизионных новостях. Британская туристка пропала… — О нет… — выдохнула Фрэнки. — Делла решила, что тебя похитили либо… — Похитили? — воскликнул Сантино громовым голосом. — Либо разгорелась какая-то безумная вендетта, — с сарказмом закончил Мэт с не скрываемой антипатией посмотрев на Сантино. — Думаю, мы должны отбросить оба варианта, потому что ты нашлась, и в такой уютной обстановке, рядом со своим мужем. — О Боже нужно позвонить маме… Мэт, мне ужасно жаль… Я действительно не представляю, почему Делла так поступила… — Она чувствует свою вину, — скрипнул зубами Сантино. — Тебе следовало рассказать мне, что ты все еще замужем. — Мэт осуждающе посмотрел на Фрэнки. — Он знает, что ты живешь со мной? — Живу с тобой? — Фрэнки была абсолютно сбита с толку столь странным описанием условий, на которых они делили квартиру. — Да… У вас забавный брак. — Мэт с нехорошей полуулыбкой взглянул на Сантино — Надеюсь, вас устраивает, что она вертится с другими мужчинами… Сегодня здесь, завтра забыла, что ты жив. Вот она, моя Фрэнки! Сантино бросился на Мэта как. разъяренный тигр. — Ты!.. — Пожалуйста!.. — в ужасе воскликнула Фрэнки, схватила Мэта за руку и поспешно потащила его в гостиную, — Что ты несешь, Мэт? Какая муха тебя укусила? Мэт раздраженно выдернул руку. — Мне казалось, что я знаю тебя! Мы были прекрасной командой. Я даже хотел жениться на тебе… с деловой точки зрения это было бы разумно. Фрэнки окаменела от этого откровенного признания. Похоже, ее доля акций интересовала Мэта больше всего. — Но ты никогда не проявлял ко мне ни какого интереса, пока Лей не выехала из квартиры. Мы были просто соседями… Мэт не слушал. — Так это и есть твой муж… И этот ублюдок предложил тебе провести уик-энд в забытой Богом дыре! — глумился Мэт. — Если именно это привело тебя сюда, смею ли я вмешиваться? — Ты намеренно заставил Сантино думать, что мы любовники… зачем ты это сделал? Мэт недовольно поджал губы. — Ты, видимо, не представляешь, как ведет себя мужчина, которого выставили полным дураком? Черт, я сыт по горло этой бессмыслицей! Свяжись-ка лучше с полицией и скажи мне, как обстоят дела с арендой вилл. — Я продолжаю работать над этим, — пробормотала Фрэнки. — Работать в такой обстановке? — Мэт с горечью взглянул на Фрэнки. — Я счастлив, что ты жива и здорова, но готов свернуть шею твоей матери! Мэт вышел и решительно направился к машине. Фрэнки глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и побежала к телефону, чтобы позвонить матери. — С тобой все в порядке, Фрэнки? — спросила Делла голосом, охрипшим от слез. — Я с Сантино, мама, — неуверенно проговорила Фрэнки. — Тебе не следовало обращаться в полицию… ради Бога… — Если ты с Сантино, то знаешь все, — проговорила Делла сдавленным голосом. — Я была удивлена, узнав, что до сих пор замужем, но меня просто уничтожило известие о твоих финансовых махинациях, — решительно проговорила Фрэнки. — Делла, как ты могла? — Я старалась ради тебя… — Делла, прошу, — с болью выдохнула Фрэнки. — Просто будь честной. — Сантино разбил твое сердце! Он должен был заплатить за то, что так обидел тебя… — Мама, я… Но Делла уже не могла остановиться. — Фрэнки, разве на его деньги я не покупала тебе красивые платья и не делала все, чтобы ты жила в роскоши? Разве я не устраивала вечеринки, чтобы ты могла встречаться с подходящими людьми? Разве я виновата, что все это ничего не значило для тебя? — Нет, но… — снова попыталась вмешаться Фрэнки, однако слова матери лились нескончаемым потоком. — А что касается твоей болтовни, будто Сантино никогда не спал с тобой… думаешь, я поверила? — Делла цинично расхохоталась. — Это говорила твоя гордость — ты пыталась скрыть, что он просто использовал тебя и отшвырнул. И Сантино думал, что ему это удастся? Бросить мне пригоршню монет за молчание и уберечь свою репутацию! По думать только, один из Витале прятал хорошенькую маленькую женушку, которая потом ему надоела! Яростная самозащита Деллы ошеломила Фрэнки. — Но все было совсем не так… — Фрэнки, он заслужил наказание — и я надеюсь, что Сантино и его богатая семейка достаточно испугаются возможной огласки! — Какой еще огласки? — испуганно спросила Фрэнки, услышав тихий щелчок на линии: кто-то снял трубку. — Послушай, когда ты исчезла, я с ума сошла от тревоги! — говорила ей мать. — Я поняла, что Сантино обнаружил, куда в действительности уходят его деньги, и решил избавиться от тебя. — Мама… все это полное безумие. — Голова Фрэнки шла кругом. — Ты крайне наивна, Фрэнки. Витале очень мощная и безжалостная семья. Ты для них позор. Как только вся эта история станет известна, ты в безопасности. С минуты на минуту здесь будут журналисты. Как думаешь, что именно рассказать им? Громкий стон вырвался из груди Фрэнки. Делла всегда любила быть в центре внимания. Не замечая, что голос выдает ее растущее возбуждение, мать с назойливым любопытством продолжила: — Что мы сделаем с Сантино, дорогая? Хочешь, я расскажу, что его семья заставила вас расстаться пять лет назад… или выставить его соблазнителем несовершеннолетних девочек? Возможно, тогда условия развода будут несколько иными… — Я сама позабочусь об условиях развода… — тихо пробормотала Фрэнки. — Делла… — вдруг произнес холодный голос. — Это Сантино. Если ты поговоришь хоть с одним журналистом, я выгоню тебя из дома и подам в суд. Воцарилось напряженное молчание. Обе женщины поняли, что Сантино слышал их разговор. — Но ты мой зять! — пронзительным голосом запротестовала Делла. — Я тебя предупредил, — решительно проговорил Сантино. В трубке послышались короткие гудки. Вбежав в гостиную, Сантино вырвал телефонный шнур из розетки и повернулся лицом к Фрэнки. Она съежилась от страха. Загорелое лицо Сантино побледнело от ярости, глаза засверкали лютой злобой. — Какой содержательный разговор! — не скрывал отвращения Сантино. — Вы достойная парочка. Она обратится за тебя к прессе, а ты обдумаешь условия развода. Ты маленькая жадная мегера… мне следовало бы догадаться раньше, что тобой движет нажива! Побледнев, Фрэнки отступила. — Сантино… все это ужасная ошибка. Мама искренне считает, что должна защитить меня… — От кого? От меня? Зачем Делле вдруг защищать тебя? — удивился Сантино, все больше накаляясь. — Я не думала, что мама не поверила в необычность нашего брака, — прошептала Фрэнки. — Я оплачивал твою жизнь с невероятной щедростью… — Сантино пригладил загорелой рукой роскошные черные волосы, каждая линия его фигуры выражала необузданный гнев. — Ты же превратилась в жалкое подобие своей алчной матери. — Вовсе нет… Сантино мрачно усмехнулся, не соглашаясь с ней. — Не отпусти я тебя, у тебя осталось бы хоть немного морали! — Поверь, я не страдаю от недостатка морали! — Фрэнки вскинула голову, краска гнева залила ее щеки. Сантино окинул ее презрительным взглядом, остановившись на распахнувшемся на груди халате. — Даже твой любовник не смог бы согласиться с этим… Злобным движением поправив халат и подтянув пояс, Фрэнки раздраженно ответила: — Мэт не был и никогда не будет моим любовником. Выразительные губы Сантино скривились. — Он не джентльмен, если, деля с тобой постель, говорит подобные гадости. Фрэнки надоело выслушивать обвинения в чужих ошибках. Упоминание о ее морали было последней каплей, переполнившей чашу терпения. — Возможно, у меня было много мужчин, — со злобным вызовом бросила Фрэнки. — Это тебя не касается! Кровь прилила к щекам Сантино. Он посмотрел на нее долгим взглядом, ничего не говоря. Фрэнки нервно засмеялась. — Да, я потаскуха… велико дело! Ее раздражал пристальный взгляд Сантино. Неудачей закончилась ее попытка шокировать его. — Давай оставим это, — сдавленным голосом заметила она. — Мне кажется, следует позвонить в полицию и сообщить, что я здесь. — Я уже позвонил им. Местная полиция скоро приедет, — мрачно выдохнул Сантино, выходя из комнаты. — Нам нужно поскорее убраться отсюда! Фрэнки остановилась в дверях кабинета, слушая, как он отдает распоряжения по мобильному телефону. — Вся эта неразбериха — твоя вина, — беспомощно пробормотала она. — Мэт сказал, что здесь совершенно развратная обстановка… — Разврат без секса ужасно утомителен, — свирепо заметил Сантино. — Думаю, пришло время сделать то, зачем я сюда приехал. Он шагнул к ней и, наклонившись, одним движением подхватил ее на руки. — Сантино, что ты делаешь?.. — запротестовала Фрэнки. — Я привез тебя сюда, чтобы насладиться твоим телом, — напомнил Сантино, решительно поднимаясь по лестнице. — Но сюда едет полиция! — проговорила Фрэнки, ошеломленная его поведением. — Думаю, им потребуется время доехать… — Ты сошел с ума? — Нет… любой сардинец, узнав, что я ни когда не обладал моей красавицей женой, не поверил бы своим ушам, — с горькой иронией проговорил Сантино. — Кроме того, мне не хочется лишать тебя источника самых сочных откровений. Не сомневаюсь, что ты поспешишь выложить все до последней детали какой-нибудь вздорной газетенке, как только вернешься домой! — У тебя совершенно ложные представления обо мне… — Ты продолжаешь лгать о своей невинности с утра до ночи. У тебя находятся впечатляющие объяснения на каждое обвинение. Ты ссылаешься на свое полное неведение, а потом, когда я уже готов поверить, объявляешь, что участвовала в мошенничестве с самого первого дня! Она была в ужасе.. Сантино не верил ни единому ее слову. — Я совсем не тот человек, за которого ты меня принимаешь, — неуверенно проговорила Фрэнки, снова поднимая голову, чтобы посмотреть на Сантино. — Мне хотелось бы рассказать тебе кое-что еще, но именно в этот момент… — Именно в этот момент ты не можешь рассказать ничего, что устроило бы меня. Задохнувшись, Фрэнки смотрела, как Сантино снял шелковые боксерские трусы и предстал перед ней совершенно обнаженный. Скованная приступом невольной робости, она пыталась побороть естественное любопытство. — Сантино… — выговорила она. — Брось… Я не верю в твою стыдливость, в тебе нет ни капли умеренности, — злобно проговорил Сантино, опускаясь на кровать и обнимая ее сильными руками. — Ты только что хвасталась победами над мужчинами… — Сейчас я не в настроении… — Я создам тебе его, саrа mia. Думаю, вчера ночью мне следовало сунуть тебя головой под холодную воду, чтобы отрезвить! Ты не заслуживаешь моего уважения. Сантино одним неуловимым движением развязал пояс на ее тонкой талии. Фрэнки оцепенела, сердце стучало так часто, что кружилась голова. Сантино пробежал бесстыдным взглядом по соблазнительным изгибам ее тела. У Фрэнки вырвался сдавленный стон, когда его рука накрыла бледную округлость полной груди. Она затрепетала, потрясенная новыми ощущениями. Умелые пальцы ласкали затвердевший розовый сосок. Тихий прерывистый вздох вырвался из ее груди, когда сладкая боль чувствительной плоти заставила ее забыть все, кроме ощущения его мощи. А когда он осторожно прикоснулся губами к тому же розовому бугорку, она застонала. — Какая ты искусительница, Франческа, — выдохнул Сантино срывающимся голосов. — Ты сразу и полностью отдаешься удовольствию. Туман в ее голове внезапно рассеялся от охватившего ее стыда. Ее ресницы затрепетали когда Сантино, сбросив покрывало, опустил Фрэнки на хрустящую белую простыню, благоухающую розмарином. Сантино внимательно посмотрел на нее, его загорелое лицо стало напряженным. — Мне кажется, розмарин — символ плодовитости, но с тобой мне не стоит беспокоиться на этот счет?.. Взгляд Фрэнки ничего не выражал. Мгновение назад она оказалась добровольной пленницей страсти лишь от одного его прикосновения. Но разве не этого хотела и она? Как только плотская жажда будет утолена, освободится ли она, будет ли свободна от того, о чем мечтала все пять долгих лет? — Ты по-прежнему краснеешь… вот очаровательное, хотя и обманчивое свойство превосходной английской розочки, — заявил Сантино, отбрасывая простыню, которую Фрэнки натянула до подбородка. Он хотел насладиться ее наготой. Фрэнки смотрела на него как зачарованная. Он словно околдовал ее. Робость пала перед невообразимо сильным желанием видеть его восторг. Она чувствовала себя абсолютно счастливой. Грудь, которая казалась слишком большой для ее хрупкой фигуры, бедра, которые выглядели угловатыми, — ничто сейчас не имело значения. Ее новое ощущение собственного совершенства родилось потому, что Сантино смотрел на нее с восхищением. — Ты прекрасна, саrа mia, — прошептал Сантино. — Сейчас мне больше ничего не нужно. — И мне тоже, — прошептала Фрэнки, подумав, что, когда все произойдет, они расстанутся, потому что он уже сказал об отъезде из деревни. Фрэнки обвила руками широкие загорелые плечи, лаская гладкую и упругую кожу. Это должно было произойти пять лет назад, с сожалением подумала она. Само собой разумеющееся и естественное событие, потому что она всегда страстно любила Сантино. Дыхание стало прерывистым, ее тело охватило неистовое желание. — Когда ты смотришь на меня вот так, — признался Сантино низким и протяжным голосом, — я теряю голову. — Правда? — Мечтательная улыбка удовлетворения растянула полные губы Фрэнки. От неуверенности не осталось и следа, и она отдалась искренней радости женского счастья. Сантино склонился над ней и жадно целовал ее, что шокировало и одновременно восхищало. Его слегка шершавые руки гладили ее мягкую кожу, умелые пальцы ласкали нежную грудь, вызывая мучительное удовольствие и заставляя ее беспомощно извиваться под ним. Ее тело отвечало на его малейшее движение и ласку. Она чувствовала себя ведомой и плененной, и это нравилось ей. Он высвободился из ее объятий, сияя безжалостной улыбкой удовлетворения и глядя в ее растерянное лицо. Сердце Фрэнки сжалось. — Я никуда не поеду, саrа mia… твоя страсть — единственное, что ты не можешь ни сыграть, ни контролировать. А твоя капитуляция будет моим триумфом. Волны страсти уносили ее. Ее тело пылало от отчаянной жажды. Ей хотелось слиться с ним. Его губы дразнили тугие бугорки ее налившихся грудей. Неторопливые, уверенные пальцы скользнули сквозь влажные завитки волос, прикрывавших ее лоно. Чувствительность ее плоти была почти нестерпима, и взрывное, мучительное удовольствие, которое держало Фрэнки в тисках, заставило ее вздрогнуть и закричать. — Дорогая… — простонал Сантино. Все его сильное, мускулистое тело пылало страстью. Он приподнялся над ней, и горячая мужская плоть резко вошла в нее. Вдруг сильная боль пронзила ее, вырвав испуганный крик из груди. На мгновение Сантино застыл. Он неотрывно глядел в ее лихорадочно пылающее лицо. — Ложь заслуживает наказания… — выдохнул он, неожиданно углубляя свое вторжение мощным движением бедер. — Я был бы осторожнее, если бы знал правду. Фрэнки была столь поглощена чуждым вторжением, что едва слышала его слова. С нескрываемым удивлением она смотрела на Сантино. — Я чувствую себя так странно, — прошептала она. — Все будет хорошо, дорогая, — пообещал Сантино с легкой, почти нежной улыбкой. Теперь она окончательно перестала владеть собой. Все ее существо следовало за каждым его движением. Первобытная сила его власти наполнила ее необузданной энергией и нетерпением. Она была на грани мучительной, всеобъемлющей страсти, продвигаясь к пределу удовольствия. Когда он отодвинулся от нее, Фрэнки, расслабившись, откинулась на подушку. Сантино с невозмутимым спокойствием осмотрел простыню. Ни один мускул не дрогнул на его лице. — С возвращением, Санта-Клаус, — с удовольствием проговорил он. — Несмотря ни на что, чудеса случаются. В спальне воцарилась тревожная тишина. — Я презираю тебя! — выкрикнула Фрэнки, чувствуя свою полную незащищенность. Но когда она попыталась спрыгнуть с кровати, сильная рука остановила ее. — Моя милая женушка, лжесоблазнительница. Неудивительно, что ты напилась вчера вечером. Тебе требовалась хмельная смелость, потому что ты не знала, что делать со мной, — с мрачным, удовольствием заметил Сантино. Фрэнки размахнулась и хотела дать ему пощечину, но внезапно снова оказалась лежащей на кровати. — Нет, — коротко проговорил Сантино, окинув ее испепеляющим взглядом. — Успокойся, я причинил тебе боль лишь потому, что не знал правды. Фрэнки безуспешно попыталась освободиться из его крепких рук. — Пусти! — с яростью крикнула она срывающимся от напряжения голосом. — Моя жена ведет себя как дикая кошка. — Сантино окинул ее пронзительным взглядом. — Страсть всегда будет выдавать тебя… — Будь ты проклят, Сантино!.. — прошипела она. — Пока буду жив, не забуду, как ты кричала на весь холл в Кальяри: «Ты принадлежишь мне! Будь ты проклят!» И ты верила каждому своему слову, — задумчиво проговорил Сантино. — Если бы у тебя был пистолет, ты пристрелила бы меня, потому что никто не имеет права владеть мной. В одно мгновение любовь превратилась в лютую ненависть… Фрэнки закрыла глаза, чтобы не видеть его. В ней все всколыхнулось от болезненных воспоминаний о том дне. — Я хочу одеться и сложить вещи, — нервно проговорила она. — Хорошая идея, — согласился Сантино, освобождая ее. — Вертолет прилетит очень скоро. — Да, конечно. Вертолет доставит их в аэропорт, и дальше каждый отправится своей дорогой. Скандал, который подняла Делла, будет преследовать их обоих, и Сантино не захочет быть рядом с ней. Фрэнки наполнила ванну горячей водой и опустилась в нее. Все кончено. Она никогда больше не увидит Сантино. Горячие, обжигающие слезы ручьем текли по ее щекам, и сдавленные рыдания вырвались из груди. — Мне нужен душ… — сказал Сантино, взглянув на нее, и от его проницательного взгляда не укрылось ее настроение. — Если хочешь попрощаться с родными, лучше поторопиться. Иначе придется звонить из Рима. — Из Рима? — изумленно переспросила Фрэнки. — Но я не еду в Рим… — Едешь, обязательно едешь, — спокойно заверил ее Сантино. — Куда же еще ты собралась? — Я думала… мы расстанемся в аэропорту… Я полагала, что лечу домой… — Нет. Я хочу провести с тобой свои три недели, — сообщил он, направляясь в душ. Ты не захочешь, чтобы я была радом после такого скандала! Похоже, Сантино не собирается заранее ставить ее в известность о своих планах. Он сбросил с плеч халат, ничуть не стыдясь своей наготы. — Саrа mia… я отпущу тебя в срок… — Его взгляд был тверд и неприступен. — Надеюсь, что ты дольше не задержишься… — Прошу прощения? — ничего не понимая, прошептала Фрэнки. — Если я не ошибаюсь, мы занимались сексом, не предохраняясь. — Сантино бросил на нее тяжелый, обвиняющий взгляд. — Ты промолчала, когда я спросил тебя, нужно ли мне быть осторожным. — Я не помню, чтобы ты спрашивал меня о чем-нибудь! — застонала Фрэнки. — Нет, ты не спрашивал… — Ее охватил ужас при мысли о беременности от человека, который презирает ее. То, что она замужем за этим человеком, не имело никакого значения. — Если твое молчание было намеренной попыткой продлить этот крайне выгодный для тебя брак… то ты сделала грубейшую ошибку, о которой будешь жалеть всю жизнь, — уверил ее Сантино. Фрэнки истерически засмеялась. Теперь она осознала всю низость подозрений Сантино: Фрэнки согласилась на близость, чтобы забеременеть. — Я даже не хочу отвечать на подобные обвинения, — сдавленно возразила она. — Даже если окажется, что ты беременна, я все равно разведусь с тобой, — злобно проскрежетал зубами Сантино, шагнув под душ. — Через три недели я тебя выставлю! — Сантино… — начала было Фрэнки, услышав предательскую дрожь в голосе. Она не могла поверить, что это их упущение приведет к таким фатальным последствиям. С трудом поднявшись из ванны и смахнув слезы с глаз, Фрэнки прокляла свою уступчивость. В конце концов, какова вероятность, что она забеременеет? И почему она должна обращать внимание на Сантино? Может быть, он передумает? Видит Бог, она бы обрадовалась, если бы это привело к таким последствиям! ГЛАВА ВОСЬМАЯ — Но ваш паспорт на имя Капарелли, синьора, — удивленно хмурясь, заметил полицейский инспектор из местного отделения. — Франческа оформила британский паспорт на девичью фамилию еще до нашего брака. Пока Сантино разговаривал с полицейским, Фрэнки тайком разглядывала его. Он был облачен в изумительно сшитый светло-серый костюм, который великолепно сидел на нем. Она не могла оторвать от него глаз. — Возможно, фамилия Капарелли используется как дополнительная мера безопасности? — осторожно предположил инспектор, очевидно осведомленный о похищении, происшедшем в семье Витале. Со вздохом сочувствия он вернул паспорт Фрэнки. — Сейчас это не помешает. Ваше лицо смотрит со всех страниц газет и с телеэкранов. Грустная история, синьор… Семья Витале всегда охраняла свою частную жизнь, но сегодня ваша жена не сможет даже перейти улицу чтобы ее мгновенно не узнали. Фрэнки была уверена, что Сантино очень не понравилась эта информация. Он при первой же встрече в Ла-Рокка упомянул о необходимости благоразумия, но тогда она не осознала истинного смысла слов, потому что не имела понятия, что Сантино принадлежит к одному из богатейших и самых интересных для прессы семейств Европы. — Это безумие — заставлять меня лететь в Рим, — вполголоса сказала Фрэнки. — Когда садишься прокатиться на американских горках, Франческа, то вряд ли можешь рассчитывать, что аттракцион остановят, если ты вдруг испугаешься. Фрэнки побледнела от этого презрительного замечания. Мучительно было сознавать, что они не понимают друг друга. Рокот снижающегося вертолета отвлек внимание Фрэнки. Но Сантино не дал ей расслабиться, крепко сжав ее хрупкое плечо. — Я владею собой, — заявила она, глубоко засунув руки в карманы просторного платья. — И мне нечего бояться… — А следовало бы, — проговорил Сантино, и от его слов холодок пробежал по ее спине. Они прозвучали грозным предупреждением. — Потому что у тебя есть одна слабость… Я в отличие от тебя никогда не был рабом страсти. Когда придет время расставаться, что ты будешь делать, если обнаружишь, что охвачена неодолимой потребностью продолжить наш роман? Фрэнки смотрела на него и с ужасом ощущала, как внутренняя дрожь и отвратительная ватная слабость разливаются в ногах. — Лучше умереть, — со злобным презрением бросила она. Чувственные губы Сантино растянулись в понимающей улыбке. — Жизнь или смерть, все или ничего… Как мало ты изменилась, саrа mia. Но, к сожалению, в жизни редко встречается такой простой выбор. — Выбор всегда прост, — процедила сквозь зубы Фрэнки, пытаясь скрыть свое возбуждение. Сердце билось так часто, что закружилась голова. Руки в карманах сжались в кулаки от страха, что она сама бросится ему на шею. Ей хотелось прижаться к нему и упиваться горячим, соблазнительным запахом его тела, утолить предательскую жажду, от которой перехватило дыхание. — Половое влечение не бывает простым, мы ведь не звери, ведомые природным инстинктом… Как ты невинна при всей своей страстности! Его большой палец слегка коснулся уголка ее полных, дрожащих губ, потом лениво скользнул в рот. Ее томные глаза невольно закрылись. Сладкая боль страсти пронзила ее хрупкое тело, заставляя каждую мышцу напрячься от предвкушения. — Достаточно малейшего поощрения… Ты просто прирожденная искусительница, — проговорил Сантино низким голосом, привлекая ее к себе. Словно выходя из глубокого транса, Фрэнки услышала стук в дверь. Сантино уже шагал через холл, чтобы открыть. Высокий мужчина в черном костюме подхватил сумки. Ну конечно, приземлился вертолет, и пришло время уезжать. Она прижала влажные ладони к разгоряченным щекам. Она не думала, что капитуляция сделает ее такой слабой и что Сантино приобретет такую власть над ней. Он ошибался, называя ее невинной, потому что сейчас она уже не та дурочка, которая искренне полагала, что достаточно лечь в постель с Сантино — и ее чувства исчезнут без следа. — Ты приедешь к нам снова? — тревожно спросила Маддалена. Дед и двоюродные бабки пришли проводить их и ждали у крыльца. — Место Франчески рядом с мужем, — осадила Тереза сестру. Дед вопросительно смотрел на нее. Сантино никогда больше не вернется в эту деревню. В следующий раз она приедет сюда одна. Весь полет Фрэнки спала. Когда Сантино разбудил ее, она с изумлением взглянула в иллюминатор. Вертолет приземлился не в римском аэропорту, а на зеленой лужайке неподалеку от дворца. — Ты выглядишь растерянной, словно ребенок, который вернулся домой после каникул, — проговорил Сантино, помогая ей выйти. Он выглядел необычно напряженным, его красивые губы были плотно сжаты. — Это мой дом, — предвосхитил вопрос Сантино. — Твой дом? Где же мы? — в растерянности пробормотала она. — Милях в тридцати от Рима. Папарацци не побеспокоят нас здесь. Границы Вилла — Фонтана хорошо охраняются. Загородный дворец, стоявший здесь сотни лет, представлял собой впечатляющее зрелище. Крылья, примыкавшие к двухэтажному центральному зданию, охватывали залитую солнцем лужайку перед дворцом. У парадного входа в виде сводчатой арки стоял длинный лимузин с затемненными стеклами. — Тебе предстоит встретиться с моими родителями, — холодно сообщил Сантино, — Ты должна гордиться. Они примчались из Швейцарии, чтобы выразить свое неудовольствие. — Твои… родители? — вскрикнула Фрэнки. — Некогда ты мечтала встретиться с ними, — суровым тоном проговорил Сантино. — Не напоминай мне! — воскликнула Фрэнки. Ее лицо пылало от огорчения, когда они поднялись по ступеням и вошли в арку. Войдя в огромный холл, украшенный мраморными колоннами и статуями в нишах, обескураженная грандиозностью обстановки, Фрэнки понизила голос до шепота: — Послушай, я не могу в таком виде встретиться с твоими родителями! Ее платье походило на измятую тряпку. — Франческа… совершенно не имеет значения, как ты выгладишь, — сказал Сантино, скривив рот. — Почему ты не предупредил, что тебя ждут родители? — Они редко навещают меня. Но скандал, затеянный твоей матерью, похоже, расшевелил их. — Послушай, разбирайся сам со своими родителями, — пробормотала Фрэнки. — Не стоит их впутывать во все это, пока я здесь. — Это мое дело, — решительно заявил Сантино. Маленькая женщина в элегантном черном платье стояла в дальнем конце холла, тревожно гладя на них. Она быстро и неразборчиво заговорила по-итальянски. — Моя домоправительница, Лина. Я познакомлю вас позже. Сначала — родители, — сказал Сантино, распахивая дверь в огромный зал. Во рту у Фрэнки пересохло, глаза устремились на маленькую черноволосую пожилую женщину, сидящую в бархатном кресле. Голубизна ее изысканного костюма прекрасно соответствовала цвету ее холодных глаз. «Устрашающая» — вот первое слово, которое пришло в голову Фрэнки. В следующее мгновение она увидела отца Сантино. Высокий, видный мужчина с совершенно седыми волосами стоял у окна. Он держал себя с той же непреклонной сдержанностью, что и его жена. — Франческа… — пробормотал Сантино, — позволь представить тебя моим родителям… Соня и Альваро. — Мне не требуется представление, — ледяным тоном осадила его Соня Витале. — Объяснись, Сантино! Как ты смел обесчестить нас этой вызывающей связью, которую обсуждают в прессе? — Мы считали, что этот роман похоронен несколько лет назад, — вступил Альваро Витале. — Я не говорил ничего подобного, — спокойным голосом возразил Сантино. — Франческа — моя жена, и я рассчитываю, что с ней будут обращаться с должным уважением. Соня Витале презрительно осмотрела Фрэнки. Ее губы скривились, и она надменно отвернула свою царственно посаженную голову. — Я никогда не приму эту женщину в своем доме. — Тогда ты потеряешь меня, — решительно ответил Сантино. — Не думаю, что это будет слишком большой жертвой. В конце концов, ты видишь меня только раз в год, на Рождество. Фрэнки бросила на Сантино изумленный взгляд, затем снова перевела его на Соню, потрясенная откровенной враждебностью, с которой пожилая женщина смотрела на своего сына. — Ты не можешь не видеть, что этот брак совершенно неприемлем, — снова вступил Альваро Витале. — Я не намерен демонстрировать неуважение к твоей жене, но ты должен признать, что происхождение Франчески вряд ли позволяет ей занять место в нашей семье… — Мы не королевский род, папа, — мрачно возразил Сантино. — Я не буду переубеждать тебя, Сантино. Ты всегда только разочаровывал меня, — с безжалостным осуждением проговорила его мать. — Но ты предал память своего брата… У себя за спиной Фрэнки чувствовала большое, мощное тело Сантино, напрягшееся, словно приготовившееся дать отпор. Фрэнки захотелось защитить его. Мать продолжала осуждающе смотреть на сына. — Я могла бы напомнить тебе, что ты всегда был тенью Рико, Сантино. Все, что некогда было его, становилось твоим. Честь требует, чтобы ты принес жертву в память о нем. Рико никогда бы не женился на женщине низкого происхождения. Он слишком гордился нашей родословной. — Я не Рико и никогда не мог быть им, мама, — устало возразил Сантино. Соня Витале поднялась. — Как ты любишь произносить банальности, — отрезала она. — Тебе известно, как все мы мечтали, чтобы ты женился на Мелине, а ты посмеялся над нами. Только когда приведешь Мелину в качестве своей жены, я приму тебя снова… не раньше. — Сантино… могу я поговорить с тобой с глазу на глаз? — промолвил отец, пытаясь скрыть свое напряжение. — Вы позволите, Франческа? — Я подожду в машине, Альваро, — заявила Соня и величественно проследовала из зала с высоко поднятой головой. Еще не понимая, что собирается сделать, Фрэнки поспешила за Соней. — Почему вы не любите его? — решительно спросила она у пожилой женщины, и ее голос эхом разнесся по гулкому холлу. Соня Витале, испуганно застыв на месте, оглянулась на Фрэнки через плечо. — Прошу прощения? — пробормотала она с дрожью в голосе. — Сантино — мой сын. Конечно, я люблю его… — Нет, не любите! — прервала ее Фрэнки, сверкая глазами. — Вы смотрите на него так, будто ненавидите и презираете его… вы намеренно стараетесь обидеть его… И я хочу знать почему. Сантино умный, заботливый и честный. Любая мать гордилась бы таким сыном… Красивое лицо пожилой женщины побледнело, когда она медленно отвернулась от Фрэнки. Ошеломление и растерянность были видны в ее глазах. — Как вы смеете… говорить подобные вещи? Потрясенная своим поведением, Фрэнки застыла на месте и залилась краской стыда. Она даже не могла понять, что толкнуло ее на такой поступок. Откуда возникло это яростное желание защитить Сантино, Не ухудшила ли она и без того сложную ситуацию? — Итак, мой сын женился на маленькой склочнице, которая дерется за него… словно волчица, защищающая детеныша. Но Сантино не поблагодарит вас за такое обращение со мной. — Соня надела перчатки, с яростью глядя на Фрэнки. — Он любит и почитает свою мать. Да, после весьма непристойных для леди откровений вашей матери в прессе я не без удивления осознала, что вы действительно любите моего сына… но вы лишь краткое увлечение в жизни Сантино, которое, к счастью, скоро пройдет. Фрэнки вздрогнула от боли, а Соня уже перешла в наступление. — Вы могли бы быть его любовницей, но не женой. Мы все смирились бы с этим, — продолжила Соня. — Но сейчас слишком поздно принимать такое решение. Когда Сантино устанет от вас, что неизбежно случится, и вернется к Мелине, вы поймете, что я права, но потеряете его навсегда. Когда Соня ушла, Фрэнки бессильно прислонилась к колонне, прижав горячий, влажный лоб к холодному мрамору. Ее словно выпотрошили. Сейчас она намного умнее, чем та девочка, которой была некогда. Да, сейчас она более опытна, признавал внутренний голос, но невозможно отрицать, что в шестнадцать лет она сделала правильный выбор. Боже мой, я действительно до сих пор люблю Сантино, в ужасе признала Фрэнки. Нет надежды выбросить его из головы. Он навсегда… в моем сердце, часть моей плоти. Исполненная робости, она вернулась в зал, который покинул старший Витале. Сантино, сжимая в загорелой руке бокал виски, стоял у окна, не замечая появления Фрэнки. Как могла она любить мужчину, способного безжалостно использовать ее тело для удовлетворения собственной похоти? Как могла она любить мужчину, который бессовестно воспользовался ее неопытностью? Фрэнки сердито откашлялась, выпалив первое пришедшее ей в голову: — Кто такая Мелина? Сантино взглянул на нее почти невидящим взглядом и безразлично отвернулся. — Знакомая… для моей матери она словно дочь. Напряжение отпустило Фрэнки. Неизвестность вызывала у нее безумную ревность. — А Рико — это твой брат? — спросила она снова. Сантино повернул к ней голову, и его красивые глаза наполнились глубокой, мучительной грустью и неизмеримой горечью. — Послушай, ты никогда не говорил, что у тебя был брат, — заметила Фрэнки, тщательно подбирая слова, пытаясь узнать, чем можно объяснить его реакцию. — Рико умер за год до того, как мы с тобой познакомились. Он был на десять лет старше меня, — неохотно сообщил Сантино. — Что с ним случилось? Сантино слегка пожал плечами. — Мы с Рико отправились в Альпы. Восхождение следовало прекратить на второй день. Погодные условия были плохими. Но Рико… — он сдавленно вздохнул, — Рико был решительно настроен не отступать ни на шаг. Нас накрыло лавиной. Он спас меня ценой собственной жизни. — О Боже… — с болью проговорила Фрэнки, не в силах выразить свое горе словами. Ей больше всего хотелось подойти и обнять его, но она ужасно боялась натолкнуться на холодность. — Это, ., это был страшный удар для твоей семьи… — Si… потому что домой вернулся не Рико, а я… — Не говори подобных вещей, — взмолилась Фрэнки в суеверном ужасе. — Если ты думаешь, что менее дорог им, чем старший сын, то глубоко ошибаешься… Сантино взглянул на нее. — Скажи, ты не слышала, как мать сравнивала Рико со мной? Фрэнки не могла вынести его взгляд и нервно переступала с ноги на ногу. — А Рико действительно был чудесным человеком. Моя мать боготворила его. Черт возьми, и я тоже! — Сантино заскрипел зуба ми. — За что бы он ни брался, ему сопутствовала удача. Когда он погиб, в нашей жизни появилась пустота, и единства семьи как не бывало. Мать не могла мне простить, что выжил именно я. Фрэнки отвела от Сантино виноватый взгляд. Теперь она поняла, что так привлекало Сантино в деревушку на Сардинии, где жил его двоюродный дед. Отец Вассари был добрым и практичным человеком. Должно быть, Сантино успокаивали уверения старика, что он не виноват в смерти брата. Воспоминания несколько согрели ее душу; она охотно делилась своими тревогами и страхами с Сантино. А он никогда не рассказывал ей о брате, не рискуя взвалить на нее непосильную ношу. Это еще раз свидетельствовало о том, насколько их отношения были неравноправные. Он ставил ее потребности и тревоги выше собственных. Он дарил, она принимала… И это запоздалое открытие потрясло Фрэнки до глубины души. — Ты на удивление спокойна, — мягко заметил Сантино. Вздрогнув, Фрэнки снова подняла голову. Сантино двинулся навстречу ей. Выведенная из равновесия его внезапной близостью и сознавая, насколько сильно любит его, она невольно посмотрела в горящие решимостью глаза Сантино. — Исповедь — это настоящий бальзам для души, — с раскаянием в голосе сказал Сантино, обнимая ее. — Или, может быть, со страдание горит в твоих выразительных зеленых глазах. Как бы то ни было… Dio… Я мечтаю о близости с тобой! ГЛАВА ДЕВЯТАЯ — Сантино?.. — выдохнула Фрэнки, отступая перед мощным напором страсти в его глазах. — Ты тоже хочешь меня, — простонал Сантино, прижимаясь губами к нежной коже ее шеи. Этот поцелуй поднял в ней волну сладострастия. Ноги задрожали, грозя подкоситься. — Да… — прошептала она, терзаемая угрызениями совести за свою неспособность противостоять ему. — Да… Сантино что-то горячо и нежно проговорил по-итальянски, прижимая ее к себе, чтобы она почувствовала напор его восставшей плоти. Едва он прикоснулся к ней, ответное желание охватило Фрэнки. Ее тело затрепетало от нахлынувших чувств. Он скользнул руками по ее бедрам в бесцеремонном мужском нетерпении. Умелые пальцы дразнили ее разгоряченное тело. Фрэнки вздрагивала от возбуждения, стоны вырывались из груди, руки вцепились в его плечи, ища поддержки. Вдруг она заметила маленькую голубую сумочку, лежавшую на столе. — Твоя мать забыла сумочку, — сдавленно вскрикнула она. — Соня может вернуться сюда в любую минуту! Сантино медленно, и неохотно опустил ее юбку и разгладил оборки. Из его груди вырвался хриплый вздох, и темный румянец покрыл его щеки. — Возможно, — нам стоит подняться в спальню, — неуверенно проговорила она. Сантино страстно припал к ее губам. Когда он оторвался от нее, его глаза сверкали откровенным желанием, прерывистое дыхание с шумом вырывалось из груди. Вся дрожа, она двинулась вверх по лестнице. Сильная мужская рука властно обнимала ее, нетерпение чувствовалось в каждом движении. На полукруглой лестничной площадке она украдкой взглянула на Сантино. Это ошибка? Конечно, иначе придется признать, что Сантино снова показал силу своего желания. Он так крепко обнял ее, что Фрэнки едва могла дышать. — Лишь сегодня утром ты была девственницей. Я хочу тебя так сильно, — срывающимся голосом проговорил Сантино. Не в силах ответить, она только кивнула, словно марионетка. Он подхватил ее на руки и быстро понес по коридору. В спальне Сантино расстегнул ее платье, щелкнул застежкой бюстгальтера и жадно накрыл ладонями ее груди. Фрэнки мельком заметила свое отражение в высоком зеркале на подставке, когда беспомощно застыла перед испепеляющим жаром его мощной атаки. Когда он начал ласкать ее болезненно отзывчивую плоть, она вся отдалась страсти. Извиваясь от мучительного удовольствия, она смотрела в его потемневшие глаза и впервые видела, что и у нее есть власть, власть заставлять Сантино стремиться к ней… Одурманенная этим новым знанием, она изогнулась в его руках и сама коснулась губами его чувственных губ, проникая языком в его рот. — Реr аmоr di Dio [11] … ты — ведьма… — произнес Сантино с пугающей интонацией в голосе. Сверкающие черные глаза смотрели на нее с нескрываемой враждебностью. С ликующим криком одним стремительным, мощным толчком он вошел в самую глубь ее податливого тела. Фрэнки закричала, окончательно потеряв власть над собой. Его необузданная страсть принесла ей полное удовлетворение. Взрывные и ослепляющие волны оргазма проникли в каждую клетку ее существа и ввергли в забытье. Внезапный холод остудил ее влажную кожу. Очень медленно открыв глаза, Фрэнки увидела Сантино, который стоял у постели. Она была ошеломлена первобытной силой его страсти, Сантино в неловком молчании смотрел на Фрэнки, словно не вполне понимая, как она здесь оказалась. В его взгляде читалась убийственная смесь сожаления и сочувствия. Нетерпеливым движением он схватил шелковое покрывало и накрыл ее дрожащее тело. — Я приготовлю для тебя ванну. — Фрэнки с трудом нашла в себе силы говорить: — Утопись ты в этой ванне! — Перевернувшись на бок, Фрэнки натянула покрывало на голову. Гнетущее чувство потери заставляло ее стыдиться себя. С чего она решила, что физическое желание ее тела может быть поводом для радости? — Никогда раньше я не бросался на женщину как голодный зверь… — отрывисто признался Сантино. И он не рад силе своей плотоядной сексуальной страсти к ней, ошеломленно подумала она. — Я знаю, тебе понравилось, но… — Фрэнки снова решительно повернулась к нему. — Убирайся вон! — закричала она. Сантино разочарованно посмотрел на нее и красноречиво развел руками. — Это ничего не изменит… я не буду чувствовать себя лучше. — Очень хорошо! — выкрикнула Фрэнки, и слезы внезапно полились по ее щекам. Чувствуя угрызения совести, Сантино опустился рядом с ней и нежно прикоснулся к ее щеке. — Мне хотелось наказать тебя… Но, взглянув на тебя, я увидел ту девочку, которая некогда любила меня, ты и сейчас еще ребенок. Не имеет значения, что ты сделала, это всего лишь деньги, а я слишком богатый человек, — хмуро признал он. — Но я хотел бы остановить время… и вернуться в тот день в кафе в Ла-Рокка. — И я, — заикаясь проговорила Фрэнки, потрясенная тем, что одна и та же мысль пришла им в голову. Сантино красноречиво улыбнулся. — Но если быть честным, не уверен, что это помогло бы. Больше всего меня злила твоя ложь. У меня ужасный характер. Я совсем не склонен прощать… но тот гнев прошел. Итак, я разочарован в тебе, глубоко разочарован… — Он пожал плечами, готовый смириться. — А что, если я ничего не знала об этих деньгах? — импульсивно пробормотала Фрэнки. Задетая его словами, она едва не призналась ему. Нестерпимо больно было сознавать, что он по-прежнему считает ее лгуньей, мошенницей и воровкой. — Допустим… я просто пыталась защитить маму? При этих словах лицо Сантино потемнело, словно грозовая туча. — Не будь ребенком, Франческа. Ты ничего не изменишь, спрятавшись за очередную ложь, — хмуро предупредил он, неверно истолковав ее вопрос. — Я знаю, но… — Послушай меня, — отрезал Сантино. — Если бы не твое участие в этой афере, я давно бы отдал твою драгоценную мамочку под суд и лишил опеки над тобой! Поверь, она зашла слишком далеко, чтобы избежать наказания. Но я не могу отправить ее в тюрьму, не посадив и тебя. Осознав, что лишь ее ложь оградит ее мать от вполне возможного тюремного заключения, Фрэнки испуганно опустила глаза и сжала дрожащие губы, радуясь, что не сказала лишнего и не дала повода для подозрения. Совершенно очевидно, что Сантино, узнай он о ее неучастии в преступлении, без колебаний пошел бы дальше и наказал Делу. — Мудрое решение, — оценил Сантино ее молчание. — Ты должна ответить за то, что совершила… но это не значит, что ты не можешь поступать, как тебе вздумается. Потерев опухшие глаза, Фрэнки тяжело вздохнула. — Думаю, нет… — Ты по-прежнему моя жена, и я отвечаю за твое благосостояние, — продолжил Сантино более мягко. — Мне не хотелось бы видеть тебя рыдающей на моей постели. Впредь мне придется контролировать свои желания. — Да… Я имею в виду… — Фрэнки съежилась и отвела взгляд, боясь открыть слишком многое. Да, ей было обидно, что он столь стремительно покинул ее. — Понимаю, что ты немного обижена, — с грустью пробормотал Сантино. — Секс должен быть одинаково приятен обоим партнерам. Мне следовало подумать и о твоих чувствах. — Прекрати говорить мне подобные вещи! — воскликнула Фрэнки с нарастающим раздражением. — Я тоже знала, что делала. — Я приготовлю для тебя ванну и распоряжусь принести ужин. Ты, должно быть, проголодалась… Фрэнки выбралась из постели, завязала легкое голубое покрывало узлом на груди и поспешила в ванную. Она следила, как Сантино открывает позолоченные краны, пуская воду. Каждое движение Сантино восхищало ее. Она могла признаться в этом без стыда, потому что знала, что по-прежнему по уши влюблена в него. В глубине души она чувствовала гордость за его одержимость в страсти. Хочет он того или нет, Сантино действительно нуждается в ней. Она знала и другого Сантино, нежного и заботливого. Вот и сейчас он готовит ванну для нее. Он даже признал, что был недостаточно внимателен к ней. Многие ли мужчины способны на такое? Она действительно в свои шестнадцать лет выбрала самого лучшего мужчину. К сожалению, он не питает к ней таких же глубоких чувств. Она должна завоевать его сердце за предстоящие три недели. Боже, помоги мне, лихорадочно молилась она. Сантино выпрямился и увидел, что она пристально смотрит на него. Легкий румянец появился на его щеках. — Не смотри на меня так, — выдохнул он. — Как? — Фрэнки едва сдерживалась, чтобы не броситься ему на шею. — Если нам хорошо в постели, это не значит, что мы любим друг друга, рiccola mia… — сказал Сантино. Фрэнки побледнела, услышав такие слова. — Я знаю, — попыталась засмеяться она, но смех застрял у нее в горле, сменившись звуками, похожими на стон. — Сейчас ты не понимаешь своих чувств, — самоуверенно заявил Сантино. — Когда-то ты влюбилась в меня… а теперь я — твой первый любовник… — Тебя невозможно остановить! — беспомощно проговорила Фрэнки. — Если бы я знал, что ты девственница, Франческа… я никогда бы не прикоснулся к тебе, — с убийственной откровенностью заметил Сантино. — Ложась с тобой в постель, я не предполагал, что все так осложнится. Неловким движением Фрэнки скрестила на груди руки. — Осложнится?.. — Даже ей самой голос показался ненатурально бодрым. — Возможно, я неудачно выразился, — заметил Сантино. — Но ты действительно убеждала меня, что имела других любовников… Франческа, это совсем не тот разговор, который я хотел бы вести сейчас. Думаю, нам обоим нужно немного остыть. Его признание лишило ее последних сил. Фрэнки почувствовала, что не владеет собой. — Понятно… Хотя у меня нет сексуального опыта, мне все понятно. Ты — один из тех мерзавцев, которые возникают на одну ночь, а потом исчезают, как предрассветный туман! — Откуда тебе знать? Dio mio…Ведь я первый мужчина в твоей жизни, — бросил Сантино. Фрэнки едва держалась на ногах, прислонившись спиной к стене. Сантино медленно покачал красивой головой устремив на нее взгляд. — Возможно, я без сожаления узнал твою тайну… — К тебе вернулся здравый смысл… ты получил что хотел, и сейчас исчезаешь? — с болью бросила Фрэнки. — Итак, ты можешь больше ничего, не говорить! Лицо Сантино исказилось от ярости. С гневным нетерпением он взмахнул рукой. Взгляд горящих глаз пронизывал ее. — Твой любимый жанр — мелодрама. Одумайся, черт возьми! — Он заскрипел зубами. — У меня и в мыслях не было ничего подобного! Ты — моя жена и, возможно, носишь моего ребенка! — О, только не это! — Фрэнки едва не бросилась на него с кулаками. — Santo cieio… Неужели ты думаешь, что у меня не хватило бы ума поберечь тебя? — мрачно проговорил Сантино. — Я хочу принять ванну, — объявила Фрэнки, глядя на воду, словно пытаясь найти в ней избавление. Не оставалось сомнений, что Сантино не терпится сбежать от нее. — А затем я намерена лететь домой в Лондон, где постараюсь как можно быстрее оформить развод. Сдерживая гнев, Сантино посмотрел на нее осуждающим взглядом. — Ты не поедешь никуда. Пару дней я поживу в своей городской квартире. Нам необходимо время, чтобы спокойно все обдумать. Фрэнки отвернулась. — Уходи! — лихорадочно потребовала она. — Посмотри на меня… — Не хочу… Оставь меня… Сантино шагнул к ней и обнял ее. — Я не могу оставить тебя в таком состоянии, саrа mia. Фрэнки резко вырвалась из его рук и сделала шаг в сторону. — Прекрати обращаться со мной, как с больным ребенком. Я уже взрослая! — Взрослые себя так не ведут. Фрэнки в гневе повернулась и сильно толкнула его в грудь. От неожиданности Сантино потерял равновесие и рухнул в воду, подняв целый фонтан брызг. Фрэнки истерически засмеялась. Сантино бросил на нее взгляд, полный испепеляющей ярости, положил сильные руки на керамический бортик и одним движением встал на кафельный пол. — Будь ты мужчиной, я бы размазал тебя по стенке! — прорычал он. Фрэнки прикрыла рот рукой. Мокрый костюм прилип к его телу, на полу был потоп. — Это случайность, — выдохнула она. — Правда случайность. Я. совсем не хотела, чтобы ты упал… — Да, конечно! — огрызнулся Сантино, взмахнув загорелой рукой. — Я. не вернусь, пока ты не повзрослеешь! Громко хлопнув дверью, Сантино вышел из ванной. Жаль, что у него совершенно нет чувства юмора, думала Фрэнки. Сантино, в конце концов, не совершенство. Тоска и одиночество, столь знакомые ей, с новой силой охватили ее. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Фрэнки обнаружила своего медвежонка, сидящего на полке в гардеробной Сантино. Медвежонок был потерт, но по-прежнему носил клетчатый шарфик. Она прижала к груди свою старую игрушку, словно лучшего друга. Сантино уехал. Она ощущала себя несчастной и брошенной. Погас свет ее жизни. Она знала, что глупо чувствовать себя подобным образом, но ничего не могла с этим поделать. Сантино предложил ей три недели, а провел с нею лишь один день. Единственная причина, заставлявшая Сантино держать ее здесь, — страх, что она забеременела от него. Он будет счастлив отпустить ее, когда она сможет уверить его в обратном. Фрэнки вела себя достаточно спокойно: невозможно представить себя беременной от мужчины, который не желает быть ее мужем… Нет, Сантино не любил ее и, очевидно, никогда не полюбит, потому что, видит Бог, он влюбился бы в нее давным-давно. Ясно, что он считает ее навязчивой и лишней, Сантино — ее полная противоположность. Образованный, дисциплинированный, подчиняющийся холодной логике и сдерживающий эмоции… Да, он способен справиться с «привязанностью», неохотно признала Фрэнки. Сантино вернулся на другой день. — Я скучал по тебе, — признался он, глядя на нее сияющими глазами. — Я действительно скучал по тебе. — Думаю, в данных обстоятельствах это даже забавно… — Забавно? — Улыбка сменилась гримасой. — Не нравится черный юмор? — с легкостью проговорила Фрэнки. — Я рада, что мы снова будем друзьями. Ты должен признать, что мы ничем не связаны, потому что у нас нет ничего общего… кроме постели — но это лишь взаимное любопытство, которое привело к паре забавных эпизодов. Ты знаешь…взрослые люди не принимают это всерьез. Сантино нахмурился. — Чего ты хочешь от меня? — набросилась на него Фрэнки. — Я просто хочу, чтобы ты была сама собой. — Я не понимаю… Сантино обнял ее. — Это неважно, саrа mia. Я виноват перед тобой. Мне не следовало оставлять тебя одну. Фрэнки хотелось броситься ему в объятия, но она не позволила себе даже положить голову ему на плечо. — Честно говоря, я была рада остаться одна.. но я действительно хочу как можно скорее вернуться в Лондон… Ты согласен? — Нет об этом не может быть и речи, — немедленно ответил Сантино. — Но почему? — спросила Фрэнки, по спешно освобождаясь из уютного плена его рук. Сантино надежно укрылся под маской спокойствия. — Ты думаешь, что я беременна? — пробормотала она наконец. Сантино посмотрел на нее с грустной улыбкой. — За удовольствие нужно расплачиваться. — Ты можешь быть серьезным… Возможно, нам повезет. — Все зависит от смысла, который ты вкладываешь в эти слова. Когда будет известно? — лениво поинтересовался Сантино. Она пожала плечами. — Рано или поздно… но не спрашивай меня когда, потому что я не вполне уверена. Поскольку короткое ежемесячное событие ничуть не нарушало обычную жизнь Фрэнки, она не утруждала себя записями дат. — У нас нет недостатка времени, — с невероятным спокойствием ответил Сантино. — И нет смысла беспокоиться о том, на что нельзя повлиять. — Раньше ты относился к этому иначе. — Возможно, меня согревает мысль, что я стану отцом… наверное, я даже почувствую разочарование, если окажется, что ты не беременна, — несколько напряженно проговорил Сантино. Фрэнки онемела от столь откровенного признания. Наконец ее осенило. — Можно сделать аборт. Сантино в шоке отпрянул от нее. — Ты не сделаешь этого! Фрэнки покачала головой. Она знала, по-чему он стал так добр и ласков. Сантино намеревается наладить их отношения. Очень разумно и практично, подумала она, презирая его предусмотрительность. Что бы ни случилось, они намерены развестись. Он открыто заявил об этом с самого начала, не так ли? Сантино улыбнулся. — Я проголодался. Наверное, нам уже подали ленч. Через несколько минут они сидели за столом, накрытым на тенистой веранде. — Между прочим… я сдал виллы в аренду твоему партнеру, — сказал Сантино, — Однако полагаю, ты сочтешь неудобным продолжать работать с Мэтом Финли. — Но почему? — Он не умеет достойно проигрывать. Он будет злиться, потому что ты ущемила его «эго»… — Мы с Мэтом хорошие друзья… — Друзья не возводят грязную ложь, — сухо возразил Сантино. Это напоминание заставило Фрэнки покраснеть. — Пару месяцев назад он начал ухаживать за мной, — с грустью призналась она. — Раньше этого не было. А потом, на ферме, он сказал, что с деловой точки зрения было бы разумно жениться на мне… — Да, женщина с деньгами очень притягательна для такого мужчины, особенно если доходы агентства падают. Фрэнки вдруг вспомнила, что Мэт не раз отмечал роскошный образ жизни ее матери. Он вполне мог предположить, что женитьба на дочери Деллы в конце концов принесет прибыль. — Почему Мэт так меркантилен? — с болью прошептала Фрэнки. — Неприятно сознавать, что человек, которому я доверяла, рассматривал меня как свинью-копилку. И какое ужасное двуличие! Все это время Мэт делал вид, что я ему действительно интересна… Подумать только, я даже опасалась обидеть его чувства! — С гримасой отвращения Фрэнки взглянула на Сантино, удивляясь, почему он столь необычно спокоен. Его выразительные губы сложились в недобрую усмешку. — Ужасное двуличие, — покачал головой Сантино. Фрэнки вдруг вспомнила о своем признании, что сама пять лет жила на деньги Сантино. Она покраснела, не зная, куда деть глаза. Сантино непринужденно дотронулся до ее руки. — Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, — предложил он. — Как ты собираешься провести следующие несколько недель? Слава Богу, Сантино не стал продолжать эту тему. — Как? — мечтательная задумчивость отразилась на ее лице. — Я бы хотела увидеть Рим… — Значит, мы поедем в Рим, — согласился Сантино. Весь день он показывал ей имение. После ужина Фрэнки, почувствовав усталость, поднялась в спальню. Естественно, они больше не будут спать в одной постели. Чем меньше напоминаний об их коротком романе, тем легче будет освободиться от него. Если следующая пара недель — все, что осталось, она бы хотела провести их с максимальной пользой. Фрэнки только устроилась в соседней спальне, когда появился Сантино, Испуганная, она села в постели. На Сантино было лишь банное полотенце, небрежно повязанное на стройных бедрах. Не говоря ни слова, он поднял ее на руки и понес в свою комнату. — Что ты делаешь? — воскликнула она. — Мы ведь только друзья! — Мне не нужен еще один друг. У меня предостаточно друзей. Ты должна быть на — своем месте, в моей постели, — объявил Сантино, укладывая ее на кровать и ложась радом. — Но мы собираемся разойтись! — пролепетала Фрэнки. — Если тебе очень повезет, я первым уйду в могилу, и ты останешься счастливой и очень богатой вдовой, — с горькой иронией возразил Сантино. — Маdre di Dio… — Не смей говорить подобных вещей дажев шутку! — испуганно воскликнула она. — Я умру, если что-то случится с тобой! — Это уже чересчур, — проговорил Сантино с насмешкой, которая болью отозвалась в ее сердце. — Невозможно поверить, что такое говорит женщина, которая без зазрения совести лгала, выманивая у меня деньги в течение пяти долгих лет… — Но это не я… — Ах, так это Делла, — с удовольствием проговорил Сантино. — Прости, но мне пришлось завлечь тебя в ловушку, саrа mia. Смерть и вероломство — невыносимая комбинация. — О нет… — в ужасе простонала Фрэнки, когда поняла, что проговорилась. — Я все понял за ленчем, — заверил ее Сантино. — Когда ты с такой обидой говорила о бесчестных намерениях Финли, я окончательно понял, что ты никогда в жизни не повела бы себя подобным образом. Тебе никогда ничего не удавалось скрыть от меня. У тебя все написано на лице, и ребенок догадается, когда ты лжешь. — А мама? — неуверенно прошептала Фрэнки, с трудом понимая, о чем он говорит. — Тебе следовало бы знать, что я никогда не стал бы преследовать ее. Привлечь Деллу к открытому судебному разбирательству? — Сантино расхохотался, — Я бы не подверг тебя и мою семью такому испытанию даже ради того, чтобы наказать ее. — Ты хочешь сказать, что никогда не планировал… — едва слышно прошептала Фрэнки. — Никогда. — Но я поверила тебе… ты насмерть перепугал меня! Сантино посмотрел на нее с ленивой улыбкой. — Неужели? Фрэнки метнулась через широкую кровать. — Как ты смел так поступить со мной? — злобно прокричала она. — В тот момент — с удовольствием, — признался Сантино. — В конце концов, пока ты столь хитроумно защищала совершенно беспринципную женщину, тебе ни разу не пришло в голову подумать обо мне. — О тебе? — эхом повторила Фрэнки, обозленная и шокированная столь нелестным отзывом о своей матери. Сантино заключил ее в объятия, страстно прижимаясь к ее трепетному телу. Они провели восхитительные две недели в Риме, осматривая достопримечательности Вечного города. Все это очень похоже на медовый месяц, с болью подумала Фрэнки. Но в глубине души она знала, что Сантино просто страхует себя. Зачем иначе он делает все это? Сантино совершенно уверен, что она беременна. Надо признать, он больше ни разу не говорил об этом, но его поведение показывало, что, если она носит ребенка, развода не будет. Забавно, но сейчас она отчаянно желала того, чего прежде боялась. По дороге на виллу Фрэнки сжалась от страха. Слабая, едва заметная судорога в животе. Знакомое, слишком знакомое ощущение. Она отвернулась от Сантино, глаза наполнились мукой, краска отлила от лица. Да, она не беременна. Необходимо сказать ему прямо сейчас. Сдавленный стон вырвался из груди, когда она выходила из машины. — Что случилось? — с тревогой спросил Сантино. — Ничего! — прокричала она, бросаясь в ванную. — Франческа! — позвал Сантино. — Я выйду через минуту! — пообещала она. Хотя еще не было реального подтверждения наступления месячных, она знала, что оно появится очень скоро. С ее точки зрения, та единственная судорога была окончательным и бесспорным свидетельством. — Ты нехорошо себя чувствуешь? Не пора ли сделать тест на беременность? — с бестактностью победителя спросил Сантино, сияя восторгом. — Я ненавижу тебя… убирайся вон! — зарыдала Фрэнки. Сантино поднял ее на руки, словно хрупкую, драгоценную вазу, и осторожно уложил на кровать. Она перевернулась на бок. — Оставь меня! — простонала Фрэнки сквозь рыдания, чувствуя себя все более виноватой. Никогда раньше Фрэнки не стыдилась себя так сильно. Она не смела даже взглянуть ему в глаза. Неужели она была готова использовать ребенка, чтобы привязать к себе Сантино? Неужели она такая эгоистичная и безнравственная женщина? Это было бы крайне несправедливо, если он не любит ее. — Ты серьезно… искренне… хочешь, что-бы я оставил тебя? — изумился Сантино, заглядывая в ее залитое слезами лицо. — Ты пожалеешь, если я уйду. Слова признания готовы были сорваться с ее губ. Фрэнки бессильно уткнулась лицом в подушку. — Я должна побыть одна, — в отчаянии простонала она. Сантино молча вышел из комнаты. Она должна успокоиться, чтобы обсуждать их развод. И что подумает о ней Сантино после подобной истерики? Удастся ли объяснить ее сильным предменструальным синдромом? Боже милостивый, она готова сообщить любую ложь, лишь бы не позволить ему догадаться об истинной причине своих переживаний. Фрэнки изо всех сил старалась казаться легкомысленной и непринужденной. Она вела себя так, будто ей нравится их короткий роман. Гордость требует, чтобы, расставаясь с Сантино, она ушла с высоко поднятой головой. Фрэнки давно знала, почему он продолжает спать с ней. Действительно, вся недавняя нежность и забота Сантино — часть его игры. Их брак мог быть счастливым. Он был убежден, что она беременна… и ошибся. Измученная, Фрэнки забылась беспокойным сном. Ее разбудил телефонный звонок. Все еще полусонная, она сняла трубку. — Я в Милане, — сообщил холодный голос Сантино. — Что ты там делаешь? — закричала Фрэнки. Она не ожидала, что он отправится на другой конец страны! — Ты, похоже, хотела узнать… как я смел покинуть тебя? — ласково перевел Сантино. — Нет, я просто поинтересовалась… вот и все, — выдохнула Фрэнки. — Я участвую в банковской конференции Европейского Сообщества и пробуду здесь два дня, — известил Сантино, словно зачитал смертный приговор. — Два дня? О, как это мило, — запинаясь пробормотала она. — Я хотел предложить тебе присоединиться… — Нет, нет, спасибо, — торопливо отказалась Фрэнки, прежде чем он успел договорить. Она нервно вздохнула, презирая свое малодушие. Сантино имел право знать, что она не носит его ребенка. — Да, кстати, — равнодушно прибавила она, — я не беременна. Ответа не последовало. Кровь молотом стучала в ее ушах. — Чудесная новость?! — воскликнула Фрэнки, смахивая слезы, текущие по щекам. — Уверена, ты рад не меньше меня. Поговорим, когда вернешься. Она положила трубку. Теперь она чувствует себя намного лучше. Объясниться по телефону оказалось значительно проще. Можно было не сгорать со стыда, наблюдая радость Сантино, и не прятать свое разочарование. У нее осталось два дня, чтобы разобраться в себе. Она спокойно встретит его в аэропорту. Не будет драматических объяснений и слез, когда они начнут обсуждать развод, а на следующий день она улетит в Лондон. К рассвету следующего дня Фрэнки с новой силой охватили сомнения. Месячные по-прежнему не наступили. Она больше не испытывала знакомых судорог, а груди налились. Что, если она поторопилась со своим сообщением? Днем Фрэнки заказала тест на беременность. Она была в шоке, когда получила положительный результат. Радость и отчаяние обрушились на нее одновременно. Зачем она поторопилась сообщить Сантино, что не беременна? Как же теперь она скажет ему, что ошиблась? На следующий день Фрэнки приехала в аэропорт. Ей не терпелось снова увидеть Сантино и понять его реакцию на новость, сообщенную ею по телефону. Если он счастлив сверх меры, забавно будет разочаровать его. Когда самолет приземлился и подали трап, первой появилась — стройная блондинка, облаченная — в розовый костюм. Следом за ней вышел. Сантино. Оживленно беседуя, со спутницей, Сантино приближался к Фрэнки, У нее засосало под ложечкой, холодная испарина выступила на лбу. — Кто эта женщина? — спросила она шофера, стоявшего в нескольких шагах от нее. — Метина Бучелли, синьора. Фрэнки, замерла, не в силах поверить своим, ушам и бросилась бежать к выходу. Одновременно трое мужчин вынырнули словно из ниоткуда, пересекли дорожку и направили свои камеры на Сантино. Телохранители Сантино не теряли времени даром и удалили назойливых папарацци. Сантино и его спутница ускорили шага и подняли головы. Фрэнки узнала блондинку в тот самый момент, когда Сантино увидел Фрэнки у окна. Лучезарная улыбка начала было формироваться на его губах, но затем, в мгновение ока, он, похоже, понял, в какой ситуации оказался. Сменив улыбку на испуганный взгляд и отбросив в сторону портфель и еще какую-то забавную мохнатую штуку, которую нес в руке, Сантино стремительно сорвался с места. Но он опоздал. Выйдя из своего — паралича, Фрэнки бегом пересекла зал и, словно возвращающийся домой почтовый голубь, нырнула в спасительную толпу людей. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Фрэнки сидела, рассматривая нетронутое пирожное. Она поняла, что блондинка, целовавшая Сантино в Кальяри пять лет назад, и Мелина Бучелли — одно и то же лицо. Она никогда не спрашивала о женщине, с которой он ей изменил. Ее больше ничего не интересовало. Фрэнки даже не предполагала, что Сантино может продолжить отношения с этой женщиной. Ей легче было думать, что та блондинка была случайной знакомой… Мелина Бучелли принадлежала к его среде и к тому же исключительно красива. Воспаленный разум Фрэнки не мог понять, какие отношения связывают Сантино с этой женщиной. Пять лет назад он был любовником Мелины, но не аннулировал брак с Фрэнки, чтобы жениться на другой женщине. Зачем Сантино позволил их браку существовать так долго? Озадаченная, она не могла прийти ни к одному разумному объяснению. Этот вопрос необходимо было задать ему. Но какое значение это имеет сейчас, хмуро спрашивала, себя Фрэнки. Позавчера она сказала Сантино, что не беременна. Она сняла с него всякую ответственность, и он, совершенно справедливо, начал праздновать это событие. С того самого момента он, очевидно, счел себя свободным от обязательств по отношению к Фрэнки. Зная, что можно безбоязненно подавать на развод, он, вероятно, пригласил Мелину присоединиться к нему в Милане. Естественно, он не предполагал, что Фрэнки будет встречать его в аэропорту. В конце концов, в данных обстоятельствах ей совершенно ни к чему было делать это. Обнаружив, что в кошельке осталась только мелочь, и не представляя, как добраться до дома Сантино общественным транспортом, Фрэнки сдалась тяжкой необходимости. Что бы она ни думала, ей нужно вернуться на виллу, чтобы упаковать вещи, нужно встретиться с Сантино. Купив в газетном киоске на последние деньги телефонную карточку, Фрэнки позвонила Сантино. Она не ожидала, что он сам снимет трубку, не ожидала, что, едва услышав ее голос, он разразится целым потоком итальянской речи, слишком быстрой, чтобы она могла понять. Да, это Сантино, но совершенно не похожий на себя. Он говорил торопливо, взволнованно, с болью. — Пришли за мной машину… — попросила Фрэнки мертвым от усталости голосом. — Где ты? — взволнованно спросил Сантино. — Реr аmоr di Dio… Я едва не сошел с ума от беспокойства! — Ты действительно не слишком умело изменяешь жене, Сантино… Думаю, твоя жизнь станет легче после развода, — равнодушно проговорила Фрэнки. — Пожалуйста, скажи, где ты, — яростно повторил Сантино. …Лимузин остановился перед ней десять минут спустя. — Мы обыскали весь аэропорт, — сказал шофер, усаживая Фрэнки на заднее сиденье. — Синьор Витале был в отчаянии от вашего исчезновения. Когда дверца лимузина захлопнулась, Фрэнки с удивлением обнаружила, что радом с ней разместилась огромная плюшевая медведица, наряженная в клетчатое платье с оборками и — о ужас! — баюкающая в лапах миниатюрного плюшевого медвежонка. Медвежонок выглядел таким же несчастным, как Фрэнки. Прощальный подарок из Милана, кричащий о безусловной вере Сантино, что у нее нет и не было вкуса, что она нимало не повзрослела. Медведица с ребенком! Очевидно, она полная дура. Она не понимала, как Сантино мог страстно любить ее всего три ночи назад, а затем сразу же вернуться к Мелине. И сейчас она не может представить, как сказать ему, что носит его ребенка… — Я думал, что потерял тебя… никогда в жизни так не пугался, — простонал Сантино, прижимая ее к груди. — Никогда не поступай со мной так. — У меня не будет больше такой возможности, — отсутствующим голосом напомнила она. Сантино усадил ее в удобное кресло в спальне. Фрэнки пристально посмотрела на него. Он выглядел измученным. Никогда она не замечала, чтобы несколько часов могли так изменить человека. Галстук был наполовину развязан, верхние пуговицы шелковой рубашки расстегнуты, открывая грудь. Ему не помешало бы побриться. Он был бледен как смерть, глаза потемнели от муки и напряжения. — Ты лгал мне… никогда не думала, что ты способен на такое, — проговорила Фрэнки, нервно смеясь. Сантино нахмурился. — Разве я лгал тебе? — Ты не сказал мне правду, кто такая Мелина. — Я совершенно забыл, что Мелина — та женщина, которую ты видела со мной в Кальяри пять лет назад… Не думал, что ты узнаешь ее… Когда ты увидела нас, между мной и Мелиной все было кончено. — И ты всерьез рассчитываешь, что я поверю тебе? — в отчаянии прошептала Фрэнки. — Возможно, мне следует начать с самого начала. В восемнадцать лет Мелина была подружкой моего брата… его прикрытием, если угодно, — с грустью прибавил Сантино. — Потому что Рико был гомосексуалистом. — Гомосексуалистом? — Пораженная, Фрэнки широко открыла глаза. — Мои родители не воспринимали его таким, каким он был. Они отчаянно хотели, чтобы он женился. Они обожали Мелину, а она обожала Рико. Но у него не было ни малейшего намерения жениться на ней. Когда он погиб, Мелина вместе с моей матерью начала обожествлять его, — хмуро проговорил Сантино. — Со временем моя мать решила, что Мелина будет превосходной женой для меня, но я не проявил к ней интереса. Она воспылала страстью ко мне… возможно, из-за того, что я очень похож на своего покойного брата. — А в тот день, когда я увидела тебя с ней в Кальяри? Сантино сжался. — Мелина прилетела на Сардинию якобы встретиться с подругами. Она зашла ко мне в банк, и я решил пригласить ее в мою квартиру на ленч. Все шло совершенно невинно, пока она не бросилась на меня в лифте… но я совершенно не собирался отвечать на это приглашение, — откровенно признался он. — Не помешай ты, я бы лег с ней в постель… после шести месяцев нашего брака я был так истерзан неудовлетворенной страстью к тебе, что пошел бы на что угодно, лишь бы убить эту боль! Фрэнки была совершенно сбита с толку его признанием. Она никогда не понимала, даже когда он прямо говорил о своих чувствах, каких трудов ему стоило противостоять искушению сделать их брак настоящим. Видит Бог, она желала этого, но у него хватило мудрости сохранять дистанцию. В то время она не смогла бы удержать его интерес, и он быстро устал бы от ее незрелого, детского обожания. — В таком случае я бы просто использовал Мелину, а она заслуживает большего. В тот день я погнался за тобой и без всяких объяснений оставил ее стоять в холле. Очень не скоро она смогла простить меня за это. Сейчас мы встречаемся исключительно как друзья… — «Друзья»… У тебя это очень растяжимое понятие… — Я встретил Мелину на конференции, — сухо сообщил Сантино. — Совсем недавно она обручилась с одним банкиром, а сейчас прилетела со мной в Рим, чтобы объявить о помолвке. Фрэнки была потрясена. Все ее подозрения испарились, и она почувствовала себя в крайне глупом и неловком положении. — Сегодня утром мне звонила мать. — Сантино проницательно посмотрел на побледневшее лицо Фрэнки. — Лет десять она не говорила о своей любви ко мне. — Невероятно. — Фрэнки была совершенно сбита с толку этим заявлением. — Она никогда не сможет смириться со смертью моего брата, но сегодня вдруг осознала потребность сообщить, как счастлива, что один из ее сыновей жив и здоров. — Боже! — воскликнула Фрэнки. — Маму удивила новость о помолвке Мелины. Она сожалела, что была несправедлива к тебе. Вот такой необычный был у нас разговор. Воцарилось долгое молчание — Почему ты не попытался аннулировать наш брак?.. — наконец проговорила Фрэнки. — Я не встретил женщину, на которой захотел бы жениться. А ты всегда была для меня идеалом. Фрэнки медленно повернулась к нему. — Идеалом? Сантино улыбнулся. — Не проси меня объяснять, как и почему я люблю тебя, саra miа. Я знаю только, что люблю… Она не в силах была поверить нежным словам, которые он произнес с такой неподдельной искренностью. Блестящие глаза Сантино смотрели на нее с обожанием. — Ни одна женщина не трогала мое сердце так сильно. Только сейчас я понял, как обидел тебя… Фрэнки подалась вперед, нежно приникнув к нему. Вся дрожа, она положила голову ему на плечо, ее глаза наполнились слезами счастья. — Нет, ты был нужен мне, У меня не было ничего другого, — честно призналась она. — И когда ты обнимаешь меня, я чувствую, будто вернулась домой. — Сегодня я боялся, что ты больше не вернешься домой, — дрогнувшим голосом признался Сантино. Его руки крепче сомкнулись вокруг нее, словно он до сих пор боялся поверить, что худшее позади, что самое лучшее скоро придет. — Ты так быстро сбежала от меня пять лет назад… Тогда я уверял себя, что это к лучшему, но, боюсь, не переживу, если это случится снова… — С каждым днем я люблю тебя все больше, — прошептала Фрэнки охрипшим голосом. — Но пять лет назад ты сбежала. Ты порвала все связи между нами. Не раздумывала. Не вернулась домой, чтобы поговорить со мной. Ты просто села на самолет. Ты не писала. Сколько раз у меня возникало искушение найти тебя, но я знал: тебе требовалась свобода, чтобы повзрослеть, тем не менее оставить тебя было самым трудным делом моей жизни. — Я никогда не думала, что ты можешь испытывать подобные чувства. — Я не мог прекратить наш брак, не дав нам еще один шанс. У меня были невероятно большие надежды, и едва я увидел тебя в Ла-Рокка, неистовое желание вспыхнуло снова… — А потом на пути встало бесчестное поведение Деллы. — Но для меня по-прежнему оставалась невыносимой мысль отвернуться от тебя, — признался Сантино. — Я пообещал себе, что через три недели излечусь от своего безумно го влечения к тебе. — Сначала и у меня была та же цель. — Фрэнки осторожно развязала его галстук и отбросила в сторону. — Но ничего не получилось. — Нет… Я привязывался к тебе все больше и больше… — Ты говорил, что, если получишь наслаждение в постели, это еще не означает, что полюбишь… Сильной рукой Сантино сжал неуверенные пальцы, лежащие на его груди. Решительный взгляд пронзил ее. — Не означает и обратное. Даже если бы я никогда больше не смог заняться любовью с тобой, не перестал бы любить. — Но этими словами ты очень обидел меня. — Я не хотел, чтобы ты ошиблась в своих чувствах ко мне… Я хотел дать тебе время снова узнать меня и убедиться, что твои чувства настоящие. Я не мог рисковать — боялся, что однажды ты проснешься и решишь, что слишком молода, чтобы связывать себя браком, вернее сохранять брак со своим первым любовником… Фрэнки была глубоко тронута тем, что Сантино был так неуверен в своих чувствах. — Прости, но ты — единственный мужчина, которого я когда-либо желала. Сантино слегка покраснел. — Приятно слышать… — Я знаю… ты — собственник. И я тоже. — До отъезда в Милан… — Сантино напрягся и тревожно взглянул на нее, — я не знал, расстроена ты из-за того, что, возможно, беременна, или из-за того, что, возможно, нет. — Ты мог бы сказать мне сразу, что больше не хочешь развода, — вспыхнула Фрэнки. — Мне было нужно, чтобы ты приняла собственное решение о том, что ты сама хочешь… но я всеми силами пытался показать свою любовь… Вспомни, как хорошо нам было во время наших прогулок по Риму. — Я боялась, что ты стараешься только из-за моей возможной беременности. — Ты понимаешь, что это не так? — Сантино наклонился и жадно приник к ее губам. Поцелуй был долгим и нежным, и Фрэнки задрожала от страсти. — Но я, привыкнув к мысли, что скоро стану отцом, немного расстроился после твоего сообщения… Хотя, возможно, это к лучшему. Тебе всего двадцать один. У нас предостаточно времени. — Наш ребенок появится на свет к Рождеству, — шепотом призналась Фрэнки. Сантино был ошеломлен. — Повтори еще раз… Улыбка восторга озарила лицо Сантино. И он запечатлел жаркий поцелуй на ее губах. Фрэнки запылала румянцем, когда он, выразительно глядя на нее, потянул ее к постели. — Я обнаружила медведицу в лимузине, — проговорила она. — Мы назовем ее Флора… она будет присматривать за твоим медвежонком. Я планировал с ее помощью улучшить твое настроение и предложить попробовать еще раз, если ты действительно хочешь малыша. — Что бы ты сделал, если бы я действительно украла все эти деньги? — задумчиво спросила Фрэнки. — Я бы постарался оправдать тебя. Я не мог допустить возможности потерять тебя по окончании трех недель. Я слишком люблю тебя, рicсоlа mia. — Оценив проницательным взглядом тревогу, все еще заметную на ее лице, Сантино прибавил: — Я могу позаботиться о твоей матери, но на этот раз ей придется быть скромнее в своих желаниях… — Нет… будет несправедливо, если ты снова станешь содержать ее, — запротестовала Фрэнки, совершенно уверенная, что Делла вполне способна зарабатывать на жизнь собственным трудом и всякое другое решение будет сродни награде за ее бесчестность. — Позволь мне на этот раз решать, что справедливо, а что нет, — пробормотал Сантино, восхищенный блеском в глазах Фрэнки. — Я вполне буду отомщен, когда увижу реакцию Деллы на новость о том, что она скоро станет бабушкой! Поскольку в этот момент он снова горячо поцеловал Фрэнки, ее способность спорить существенно пострадала. Ее трепетное тело прижалось к его жаркому телу, и она запылала, движимая первобытной потребностью скрепить их любовь самой крепкой печатью. — Хэл очень любит детей, — проговорила Делла, когда ее третий муж, твердый как скала, немолодой владелец ранчо из Техаса, ловко взял на руки внука и заворковал, чтобы развеселить его. — И… посмотрев на него, мы могли бы завести своего малыша. При этой неожиданной новости глаза Фрэнки широко открылись. Мать покраснела и неуверенно взглянула на дочь. — Я знаю, что с тобой была совершенно беспомощной, но Хэл думает, что сейчас я справлюсь намного лучше, потому что поможет он и потому что я стала взрослей. Хэл неплохо зарабатывал, но считал праздность пороком и очень любил то, что называл «простой жизнью». Делле пришлось пожертвовать многим, чтобы отвечать стандартам Хэла, но она сделала это с удивительной готовностью. Фрэнки наконец признала, что мать была глубоко несчастной женщиной, которая пыталась заполнить безделушками внутреннюю пустоту. Сейчас новая любовь и новый стиль жизни с мужчиной, на которого можно положиться, давали ей шанс начать все заново. Забрав своего сына из рук Хэла, Сантино отошел с ним в другой конец комнаты. На его лице мелькнула тревога. — Думаю, Марко пора удалиться с праздника… Как ты полагаешь? Фрэнки протянула руки, чтобы взять своего малыша, и взглянула на его маленькое сонное личико, на шелковые опахала черных ресниц, на слипающиеся глазки, такие же зеленые, как ее собственные. — Да… он заслуживает покоя и сна. Но потребовалось еще полчаса, чтобы все собравшиеся родственники могли пожелать ему спокойной ночи. Джино Капарелли и Альваро Витале были заняты беседой. Двоюродные бабки Фрэнки, сначала нервничавшие из-за того, что покинули деревню и проделали весь путь до замка, где Сантино и Фрэнки решили провести крещение, сейчас были счастливы поболтать с двумя пожилыми дамами, родственницами Сантино. — Он такой милый… — вздохнула Соня Витале. Ее лицо смягчилось при виде сонного внука. Фрэнки улыбнулась. Нескрываемое обожание, с которым ее свекровь относилась к внуку, смел преграды между двумя женщинами. С восторженным удивлением Сантино наблюдал, как Делла побежала принести бокал вина для Хэла. — Когда ты настаивала, чтобы твоя мать покинула дом и нашла работу, я беспокоился о тебе, саrа miа, Я думал, она никогда непростит тебя за такую жесткость, но это по шло ей на пользу. Она стала совершенно другой женщиной. — Она даже подумывает завести ребенка, — улыбнувшись, поделилась новостью с мужем Фрэнки. После секундного молчания Сантино разразился смехом. — Есть здравый смысл в ее решении, — заметил он. — Если она родит, Хэл освободит ее от некоторых обязанностей на ранчо! Сантино и Фрэнки вместе уложили сына спать в уютной колыбельке. Фрэнки вспоминала первый благодатный год их брака. Мэт нашел другого партнера для экскурсионного агентства. Ее беременность протекала легко, и Марко родился почти без осложнений. Радость общения с малышом еще больше сблизила ее с Сантино. Он обожал сына. Большую часть выходных они проводили на Сардинии. — Ты счастлива? — нежно спросил Сантино, когда они вышли в коридор. Фрэнки взглянула в его бездонные, милые глаза и внезапно почувствовала слабость в коленях. — Безумно счастлива. Когда в шестнадцать лет поймала тебя в свои сети, я знала, что делаю! — А я не мог понять, что нашло на меня, — признался Сантино. — Но невероятно рад, что угодил в эти твои сети…