Аннотация: Джо и Лайам дружили с детства. Джо рассказывала Лайаму о всех своих проблемах, он был просто ее лучшим другом, пока однажды она не поняла, что любит его. Однако Лайам так непостоянен, у него столько подружек… Вряд ли ей удастся превратиться из «своего парня» в его возлюбленную и тем более жену.


---------------------------------------------


 Ким Лоренс
 До любви один шаг



 Глава 1


 Лайам Рафферти обалдело уставился на растянувшуюся рядом с ним фигуру и рассеянно провел ладонью по растрепанным темным волосам. В профиль ее нос оказался курносым с легкой россыпью веснушек. Кончики длинных темных ресниц отливали золотом. Он знал, что, когда они поднимутся, глаза будут зелеными с бронзовой каемкой…
 Это когда она проснется… Лайам поднес кулак ко рту и впился в него зубами, стараясь подавить стон. Вдруг спящая зашевелилась, перевернулась на спину, закинув руки за голову и зарывшись пальцами в длинные, до плеч, тициановские кудри, вздыбившиеся вокруг маленькой головки. Гибкие движения тонкого тела заставили соскользнуть простыню.
 Лайам, уже готовый совершить что-нибудь разумное и решительное, ну хотя бы натянуть на себя одежду, остановился. Самому придирчивому критику не удалось бы найти недостатков в этой груди, а Лайам вовсе не был придирчивым. Молочно-бледная кожа, пикантные веснушки около сосков… Как раз чтобы заполнить ладонь… Тихо, тихо, парень! Он решительно изгнал воспоминание. Без паники, думай, будь умным и спокойным. А если все-таки попробовать одеться?.. Поздно! Она уже открыла заспанные глаза.
 Щедрые губы Джо Смит расплылись в мечтательной улыбке.
 — Привет, Лайам, — пробормотала она сонным голосом и осеклась. — Лайам. — Она пробежала глазами по его загорелому торсу и неожиданно сдавленно пискнула:
 — Мы это не?.. — Голос сорвался на крик:
 — Сделали!
 Вот и оставайся тут спокойным! Лайам почувствовал, что теряет самообладание. Что-то в последнее время он теряет его слишком часто! Джо проследила за его взглядом и дернула простыню до самого подбородка, посмотрев на Лайама как на самого гнусного осквернителя невинности.
 — Постарайся взглянуть на все трезво, Джо. Не так уж это ужасно.
 — Не так ужасно?! — Она порозовела. Он что, с ума сошел? Это не просто ужасно — это катастрофа.
 — Понимаю, ты меня ненавидишь. Не стану оправдываться… — начал он, чувствуя себя абсолютно несчастным.
 — Не говори глупостей, вовсе я тебя не ненавижу, — нетерпеливо отозвалась она.
 До чего все-таки мужики бывают иногда тупыми. Даже Лайам. Он что, не понимает, что теперь все уже не так, как было? Прошедшего не вернуть никогда. Они бросили на ветер нечто драгоценное и редкостное ради минуты!.. Хотя… надо честно признать, в первый раз это длилось гораздо более минуты. Ну а во второй! Ее обдало жаром, лицо порозовело.
 — Нет? — Ну, слава Богу. Он облегченно вздохнул, однако голубые глаза все еще глядели с опаской. — Даже если бы ненавидела, я бы тебя понял. — Лайам твердо решил взять ответственность на себя. — Я воспользовался твоим крайне уязвимым положением.
 — Что-то я не помню, чтобы отбивалась от тебя палкой, — сухо ответила Джо.
 Лайам кашлянул и отвел наконец взгляд. Так она и знала — ему даже смотреть на нее не хочется. Боже, что они наделали! Безумно глупо оступились, и вот дружба, длившаяся всю жизнь, опошлена и осквернена.
 — Не в этом дело, — натянутым голосом произнес он, — виноват я.
 — Нет, вы только послушайте! Он виноват! Голый Лайам Рафферти в роли героя мелодрамы времен королевы Виктории!
 Волнение не помешало Джо отметить про себя поразительную красоту его тела. Разумеется, чисто эстетически. Она повертелась и села, укрывшись, как палаткой, тонкой простыней.
 — О Господи, Джо! Но я же пытаюсь принести извинения! — Лайам еле сдерживал раздражение.
 — Какая прелесть!
 — Что ты имеешь в виду?
 — Я имею в виду… это было ужасно, да? — Нижняя губа у нее предательски дрогнула.
 — Ты же знаешь, Джо, что это не так.
 Теперь ей пришлось отвести взгляд.
 — Правильно. Было хорошо, отлично… — Она замолкла и в отчаянии прикрыла глаза. Интересно, какое все-таки впечатление она на него производит?
 Деревянное изголовье заскрипело, когда Лайам уперся в него спиной.
 — Ты что, Джо, плачешь, что ли?
 — Еще не хватало! — Она не покажет ему своей слабости.
 Джо всегда твердо отрицала мнение, что между мужчиной и женщиной не может быть платонических отношений. Лайам был ее лучшим другом. То, что он был еще и мужчина, отходило на второй план. Обстоятельства свели их вместе чуть не с рождения. Их дома стояли почти рядом, их матери дружили со школьных лет. Ее отец был ветеринаром, его — держал конный завод. Когда они выросли и занялись каждый своим делом, их дружбы это не ослабило.
 Она почувствовала, как его рука скользнула по изголовью над се плечами и вдруг остановилась. Ей очень захотелось плакать. Их дружба всегда допускала прикосновение. То, что теперь Лайаму приходится думать, прежде чем коснуться ее, и он решает этого не делать, печально отражало изменившееся положение вещей…
 — Все началось, когда я обнял тебя, — сердито напомнил он.
 Значит, он все еще читает ее мысли. Не все изменилось.
 — Этот сукин сын тебя обидел, а мне так захотелось тебя утешить… И вот что я натворил! — Он с силой стукнул кулаком в свою ладонь, и Джо подскочила от хлопка.
 А ведь он утешил ее. Еще как утешил!
 — Ты сам пытался прекратить. — Она почувствовала, как щеки заливает краска стыда. — Я не дала. — Интересно, осталась ли хоть одна пуговица на его рубашке? Она вздрогнула, вспомнив, как срывала с него одежду.
 — Мужчина не имеет права так злоупотреблять женщиной, — упорно твердил он.
 — Крыса ты, негодяй, вонючка. Вот тебе! Теперь доволен? Теперь тебе стало легче? — не выдержала она. — Тебе так хочется быть благородным, что ты готов испортить нашу дружбу? В конце концов, мы же не собираемся заниматься этим каждый день!
 Все это, конечно, махание после драки кулаками, и все же он мог бы не смеяться так откровенно. Хоть бы для виду задумался над ситуацией!
 — Ты права, Джо. — Его рука наконец обвила ее плечи. Но Джо не прильнула к нему. — Нам надо просто забыть об этом. — В его интонации сквозило явное облегчение.
 Случись это при других обстоятельствах, Джо не сомневалась, что так и поступила бы. Но судьба решила все по-своему.
 — Хорошо прогулялась, детка?
 — Спасибо, папа, замечательно. — На пляже дул ветер, и у нее разрумянились щеки. — Я зашла дальше, чем собиралась. — Она дернула липучку на штормовке и откинула назад волосы. — Когда они ждут нас?
 — В полвосьмого. Но если ты устала…
 — Не трепыхайся, пап, будь ангелом, — взмолилась она. Эта заботливость уже начинала раздражать.
 — Тебе надо больше отдыхать, — возразил он, озабоченно сдвинув брови.
 — Я и отдыхаю. Еще немного, и совсем размякну. — Она засмеялась и пошла наверх, перебирая в уме гардероб — требовалось что-нибудь подходящее для абсолютно неторжественного ужина. В ближайшем будущем ей придется серьезно заняться обновками.
 Джо решила, что свободная блуза цвета зеленого яблока как раз подойдет, поскольку прикроет множество грехов. Тут она заметила шестнадцатилетнюю сестренку в крошечной мини-юбке и с топом из тонкой лапши, обнажившим загорелую поясницу, и в высоких сапогах на платформе, делавших ее ноги бесконечно длинными. Джо сразу показалась самой себе ужасно старой и огромной, как дом.
 — Не замерзнешь, Джесси? — как будто невзначай спросил Билл Смит, с мученическим выражением отводя глаза от вызывающего туалета дочери.
 Джесси обменялась ухмылками со старшей сестрой.
 — До чего тонко выражается. А ты что скажешь, Джо? — И она покружилась.
 — Отлично выглядишь, Джесси, — искренне ответила та.
 — Да, знаю. — Джесси победно взглянула в зеркало. — А ты, Джо, как будто расползлась немного, извини меня, конечно.
 — Джесси! — Билл Смит бросил на дочь возмущенный взгляд.
 — Я шучу, пап, шучу. — Плечи у Джесси тряслись от смеха.
 — Дай-ка взгляну на тебя.
 Тетя Мэгги положила руки на плечи Джо и вгляделась ей в лицо острым взглядом. Джо покорно ждала.
 — Ну как, сойдет?
 — Тебе бы все улыбаться. А вот твоя мама, царствие ей небесное, наверняка надеялась, что я за тобой присмотрю. Верно, Пат?
 — Безусловно, но не заставляй людей стоять в прихожей. Заходите же.
 Огонь в камине викторианской гостиной с высоким потолком согревал, как и улыбки хозяев. Тетя Мэгги была лучшей подругой матери, и этот дом был для Джо с детства родным.
 — Джо, — закричала Джесси, первой влетая в гостиную, — почему ты не сказала, что здесь будет Лайам?
 — Я не знала, — пролепетала Джо, уже влекомая через порог крепкой направляющей рукой дяди Патрика.
 — Она и словом не обмолвилась. — Джесси повисла на шее сногсшибательного сына тети Мэгги и дяди Патрика. — А мы-то думали, что ты за «железным занавесом». Копаешься там во всякой бяке и разоблачаешь негодников. — Она взъерошила его длинные, до плеч, волнистые темные волосы и нежно улыбнулась. Джесси недавно пришла к заключению, что взрослые мужчины умопомрачительны, а Лайаму небось уже никак не меньше тридцати.
 — «Железный занавес» с некоторых пор успел раствориться. — Он твердо поставил ее на ноги. — Вас что, уже ничему не учат в школе?
 Джо завороженно смотрела, как ее отец делает шаг вперед и жмет руку высокому парню, стоявшему к ней спиной.
 — Пат говорил, что ты копаешься в московских архивах. Готовишь что-нибудь интересное?
 — Возможно, — непринужденно отозвался Лайам. — Но пока еще рано об этом говорить.
 — Я читал твою статью о рабочих условиях в лагерях для беженцев. Выдающийся материал.
 — Я работал с лучшим фотографом.
 — Он такой скромник, — любовно произнесла Мэгги Рафферти. Она не без оснований гордилась сыном — журналистом высшего класса. Последняя его книга оставалась в списке бестселлеров в течение трех месяцев, а для серьезного исследования это было неплохо.
 — Ничего себе скромник! — ласково усмехнулся дядя Пат.
 Лайам обернулся, услышав насмешку отца, и тут впервые заметил Джо. Улыбка как будто застыла у него на лице, словно ему на мгновение парализовало мышцы. Джо отметила вымученность гримасы и позавидовала самообладанию Лайама. Он-то знал, что встретит ее. Все было так смехотворно, что она чуть не расхохоталась. Нет, Джо, сейчас не время для истерических припадков.
 С того знаменательного утра они встретились впервые. Все вышло само собой: его работа предполагала кочевой образ жизни, не видеться по несколько месяцев подряд было в порядке вещей. Они переписывались, переговаривались по телефону как ни в чем не бывало. Тон задавал он. Наверное, с его точки зрения, все было в порядке.
 Лайам быстро пришел в себя. Он подошел и поцеловал Джо в обе щеки, затем отодвинул ее на длину вытянутой руки, как только что сделала его мать, и ласково вгляделся в ее лицо.
 — Ты в самом деле немного располнела, Джо. У тебя округлилось лицо, — сказал он, еле заметно хмурясь. — Тебе это идет, — закончил он с улыбкой. В былые времена он часто подтрунивал над ее хрупким телосложением.
 — Еще бы ей не располнеть. Не смеши нас, снисходительно вставила его мать.
 — А мне сделали выговор за то, что я ей сказала, что она толстая, — возмущенно заметила Джесси, опускаясь в кресло и запихивая в рот пригоршню орехов.
 — Она не толстая, — укоризненно поправил ее отец.
 — Пока нет! — фыркнула Джесси.
 — На первых порах, когда Мэри вынашивала Джесси, она была размером с дом, но с тобой она довольно долго сохраняла фигуру. Наверное, и у тебя с первенцем так получится. — Билл хмуро поглядел на младшую дочь:
 — Ты перебьешь себе аппетит.
 Никто ни в чем не сомневался! Ну конечно же, все были уверены, что Лайам в курсе. А как же иначе? Джо подумала, что рано или поздно ей все равно пришлось бы затронуть эту тему, но только не сейчас.
 В этот момент Лайам машинально отступил на шаг, и его взгляд упал на ее талию, еще почти не изменившуюся.
 — Боже мой, — произнес он сдавленно, — да ты же беременна!
 — Он не знал, — молниеносно откомментировала Джесси. — А я думала, вы друг другу все рассказываете.
 — Похоже, не все, — мрачно отозвался Лайам.
 — Ну что ж, теперь и тебе известно, — непринужденно подхватила Джо и замолчала, увидев, как побелели у него поджатые губы.
 — В последнюю очередь. Хотя моя роль здесь, кажется, не последняя. — Его голос показался Джо до странности незнакомым.
 — Выпьешь, Билл? У тебя, конечно, сегодня выходной, но мне очень хотелось бы, чтобы ты до ужина взглянул на жеребенка, — сказал Пат Рафферти, не подозревая, какие тучи собираются на горизонте. — Чего вам налить, девочки?
 — Джин с тоником, — невозмутимо произнесла Джесси.
 — Пат, дай ей кока-колу, — крикнул Билл.
 — Ну, кока-колу так кока-колу, — философски отозвалась Джесси.
 — Как ты могла, Джо? — Голос Лайама, дрожащий от волнения, нарушил нормальное течение общей болтовни. Взгляды присутствующих обратились сначала к ней, потом к нему.
 — Мне бы не хотелось обсуждать это сейчас. — Только без сцен, ради Бога.
 Но Лайам отклонил мольбу, стоявшую у нее в глазах.
 Почему она никогда не замечала, каким жестким и даже жестоким может быть у него лицо? Ее охватила дрожь. Испугаться Лайама? Бред.
 — Ну что ты, парень? Понимаю, это несколько неожиданно, но, в конце концов, это не наше дело, не так ли? — Пат успокоительно положил руку на плечо сына.
 Лайам на мгновение отвел взгляд от Джо и гневно взглянул на отца.
 — Я полагаю, мой ребенок — это мое дело. Тебе не кажется?
 Наступила оглушительная тишина, и вдруг все заговорили разом.
 — Я снова стану бабушкой, — еле слышно произнесла Мэгги и опустилась в кресло.
 У Джесси от любопытства горели глаза.
 — Я знала, что они все вдвоем делают, но чтоб еще и это!
 — Джессика, прекрати! — рявкнул Билл.
 — Это правда, Лайам? — медленно спросил Пат и тряхнул головой, словно не веря.
 — Спроси у Джо.
 Ледяной взгляд голубых глаз не оставил ей выбора.
 — Я не прощу тебе этого до конца своей жизни! задыхаясь от ярости, проговорила она.
 — Это может оказаться не так уж не скоро, мрачно огрызнулся он.
 Мэгги вскочила на ноги и хлопнула в ладоши.
 — Я так рада, — заявила она, обливаясь слезами. — Я всегда чувствовала, что вы созданы друг для друга. — Она порывисто обняла Джо. — Наконец-то ты и он! Бабушка. Не могу поверить.
 — Я и сам с трудом верю, мама. — Лайам еще раз злобно посмотрел на Джо.
 Мэгги оторвалась от нее и прижала сына к материнской груди.
 — Когда свадьба? — всхлипывая, спросила она.
 — Свадьба? — Вопрос сбил его с ног, как хороший нокаут. Джо показалось, что она слышит треск костей. Ах ты, ханжа, свинья ты этакая, ну, погоди!
 — Правда, Лайам. — Она подняла на него невинные глаза. — Когда ты сделаешь из меня порядочную женщину?
 — Свадьба! — взвизгнула Джесси, на мгновение забыв о том, какая она уже взрослая. — Можно я буду подружкой невесты?
 — Мне кажется, нам с Джо надо поговорить обо всем наедине.
 — Ну, разумеется, конечно, наедине! Жаль, ты не подумал об этом раньше. Нам с тобой не о чем говорить, Лайам Рафферти. Потому что я не пошла бы за тебя замуж, даже если бы ты был последним мужчиной на земле! — Она перевела дыхание. — Это мой ребенок. Извини, тетя Мэгги, — сказала она, когда та снова залилась слезами. — Видишь, чего ты добился! — крикнула она, поворачиваясь к Лайаму. — Это все из-за тебя!
 — Не думай, будто я снимаю с себя вину… Джо вскинула голову.
 — А я и не думаю! Я вообще не собираюсь выяснять, кто виноват. Я хочу этого ребенка не потому, что несу за него ответственность, а потому… потому что люблю его! — Она прикрыла рукой трясущиеся губы, слезы не давали говорить.
 — О Боже, Джо. — Его злоба испарилась. — Папа, можно мы пройдем в кабинет?
 — Конечно, сынок. Только ты полегче, а то я тебя знаю.
 Сын сверкнул глазами.
 — За кого ты меня принимаешь? — Пат выразительно приподнял бровь, и Лайам стиснул зубы. — Понял. Поговорим, Джо?
 Она вызывающе подняла подбородок, в глазах стояли слезы.
 — Ну, если это так необходимо…
 Лайам подошел к бюро и взял полупустую бутылку любимого пива отца.
 — Хочешь? — Он протянул Джо стакан. — Ах да, забыл… — Его взгляд вновь упал на ее талию, и его заметно передернуло.
 — Ты что, собираешься напиться?
 — Я не думал об этом, но раз уж ты настаиваешь…
 — Если ты еще будешь дерзить…
 — Дерзить? — Он сделал несколько больших глотков. — Упаси бог! Но почему, черт побери, ты ничего мне не сказала, Джо? Ты писала о чем угодно: о работе, о новых обоях в ванной, о последнем уроке кулинарии… Наверное, тебе просто в голову не приходило, что мне было бы небезынтересно узнать, что я вот-вот стану отцом.
 Этот сарказм ей не понравился.
 — Похоже, ты вполне уверен, что ребенок твой. Уверен настолько, что решил объявить это обеим семьям сразу.
 На его резко очерченных скулах выступила краска.
 — Ты права, не надо было этого делать, — неохотно признал он. — Но сказать, что я был в шоке, значит ничего не сказать. А что касается того, мой или не мой… Единственный известный мне альтернативный кандидат — это Джастин Вуд, человек, органически неспособный на такую оплошность. Его реакция на уровне компьютера.
 Джо вспыхнула.
 — Извини, если не разделяю твоего издевательского отношения к предосторожности при подобных обстоятельствах.
 Лайам дернул головой, будто ему дали пощечину — Я не всегда поступаю так неосмотрительно, процедил он сквозь зубы.
 Джо вздохнула — так им ничего не добиться.
 — Знаю, Лайам. — Она провела тыльной стороной ладони по взмокшему лбу. — И перестань ходить взад и вперед, меня мутит от этого.
 Он метался, как зверь в клетке. Наверное, когда-нибудь в один прекрасный день Лайам решит, что уже пора бы подумать о семье и браке, но только не сейчас. Я не собираюсь держать тебя в клетке, Лайам, хотелось крикнуть ей.
 — Я отец. — Не отводя взгляда от ее глаз, он сел на старый кожаный диван.
 Джо торжественно кивнула головой и усилием воли сдержала слезы.
 — Не делай этого, — взмолилась она, когда он стал трещать суставами сплетенных пальцев. Он тупо уставился на нее. — Заработаешь артрит. — Она коснулась его руки.
 Лайам опустил глаза, разглядывая маленькую ручку у себя на руке.
 — Предрассудки.
 Он повернул ладони, и ее руки оказались зажатыми между ними. Джо с удивлением взглянула на него.
 — Извини, что я тебе сразу всего не сказала. — Ее наконец прорвало. — Я хотела, но ведь такое не добавишь в качестве постскриптума к письму, верно? — Теперь у нее в голосе звучали мольба и надежда. Надежда, что он все поймет. — А что ты мог поделать? Я ведь все равно ни за что не сделала бы аборта. Так что в любом случае это моя проблема.
 Ее первым порывом, едва она поняла, что беременна, было позвонить ему. Только почувствовать его объятия, услышать, что все будет хорошо. Так бывало всегда — при малейших затруднениях она бежала к Лайаму. И потребовалось немало силы воли, чтобы не схватиться за телефон или, пуще того, сесть на первый же самолет.
 Лицо у Лайама стало опять жестким.
 — Ты считаешь, я попросил бы тебя сделать аборт? За кого ты меня принимаешь, Джо? — Он медленно покачал головой.
 — Такой вариант вообще не рассматривался, так что не имеет значения, за кого я тебя принимаю. — Она опять сникла.
 — Это имеет значение для меня.
 — Лайам, мне больно!
 Он опустил взгляд и с удивлением увидел ее маленькие, хрупкие руки в беспощадных тисках своих пальцев.
 — Извини. — Он тяжело дышал, грудь вздымалась и опускалась. Наконец он отпустил ее. — Я не позволю тебе отстранить меня, Джо.
 — А с чего ты взял, будто я пытаюсь тебя отстранять? — Она произнесла это без запинки. — Конечно, это твой ребенок, и он или она будет знать об этом, и тебя будет знать, Лайам. Наша с тобой дружба всегда была очень важна для меня. — Голос у нее вдруг стал хриплым. — Но нам надо быть разумными. Ребенок не входил в наши планы. Ты не собирался становиться отцом. По крайней мере, моего ребенка. — Острая боль пронзила ее, но голос не дрогнул. — Я понимаю, мы не можем притворяться, будто ничего не произошло, но мы ведь и не можем сделать вид, будто внезапно влюбились друг в друга. — Она печально улыбнулась. — Хотя твоя мама была бы счастлива…
 Доводы были неопровержимыми. И все-таки Лайам испытывал тягостное чувство неудовлетворенности.
 — Тебе одной не справиться. Джо пожала плечами.
 — Справляются же люди, даже при меньшей, чем у меня, поддержке родных.
 — А как после… после?..
 — Родов? — подсказала она. Он затряс головой, как будто сама мысль еще казалась ему не правдоподобной. — Не беспокойся, — мягко проговорила она, — ты привыкнешь. — Лайам диковато глянул на нее. — Я же привыкла. Я здорова и могу работать до конца. А потом я договорилась с друзьями насчет няни на троих.
 — Ты уже все продумала? — Он смотрел на нее так, будто видел впервые.
 — А что же мне, зарываться головой в песок?
 — А тебе не приходило в голову, что я могу захотеть помочь?
 — Ты? — Если она сейчас засмеется, у нее начнется истерика. — Из-звини, давай будем трезво смотреть на вещи. Твой образ жизни не очень приспособлен к воспитанию детей. Ребенка нельзя таскать с собой как багаж, тут еще кое-что требуется.
 — Я догадываюсь.
 — Не обижайся. В один прекрасный день ты встретишь кого-нибудь, с кем действительно захочешь завести ребенка. Может, и я кого-нибудь встречу…
 — Какая ты вдруг стала умная!
 — Я много читала.
 — Вот как! Читала! — Он не мог скрыть сарказма. — Моя сестра тоже много читала. И выкинула всю библиотеку, когда ее сыну Найду исполнилось полгода. У младенцев свои правила.
 Здесь он прав: как всегда, точно угадал ее сомнения и страхи.
 — Я человек гибкий.
 — Ну да, и поэтому изо всех сил держишься за работу, которая заставляет тебя вести почти монашеский образ жизни. Случайно не в этом году они обещали принять тебя в члены компании? И не из-за этого ли ты потеряла своего бесценного Джастина? Тебе некогда было лелеять его непомерное самолюбие. Так когда же ты собираешься заниматься ребенком?
 — Положим, даже у монахинь бывают выходные. Это я точно знаю.
 Лайам закрыл глаза и стукнул себя кулаком по лбу.
 — Ах, Джо, что я с тобой сделал? С твоей карьерой, с твоими планами. Я же знаю, сколько у тебя было надежд!..
 — Не забывай, я в этом тоже поучаствовала.
 — Это я помню.
 Под тяжелым взглядом его немигающих глаз у нее сжалось горло, а конечности отяжелели и перестали слушаться.
 — Бесполезно оплакивать убежавшее молоко, проговорила она с напускной жизнерадостностью.
 — Свежие у тебя сравнения.
 — Не надо острить, Лайам. В конце концов все сводится к тому, что мы с тобой совершили ошибку, и я не допущу, чтобы мой ребенок страдал из-за нее. Вот и все.
 — Ошибку. — (Она не поняла, откуда у него в голосе появилась горечь.) — А как воспринял это твой отец?
 — Он считает, что, будь жива мама, такого бы не случилось. — Джо вздохнула, и на ее гладком лбу проступила морщинка. — Похоже, все за меня жутко волнуются. Но я же не дурочка, я обдумала все трудности. Последняя трудность — это ты. Остальным придется мириться с моими решениями.
 — Не обязательно превращать это в войну, Джо.
 — Я тоже так подумала, — сказала она, но уже не так уверенно: Лайам способен навязать ей свою волю. И она не должна позволить ему сделать это.
 — Я просто хочу поддержать тебя. — Он стиснул зубы, увидев недоверие на ее лице. — Ты больше не одна.
 — Не думаю, что Сюзанну это обрадует.
 — Сюзанну?
 — Да, о которой ты писал в каждом письме весь прошлый месяц.
 — Ах… эту Сюзанну.
 Румянец, появившийся на его щеках, скорее всего, означал, что это серьезно. Я рада за него, добродетельно подумала Джо.
 — Могут возникнуть осложнения, если она узнает, что ты готовишься стать отцом, — сухо заметила она.
 — Черт, Джо, я все еще не могу поверить, хрипло произнес Лайам.
 Джо с сочувствием отметила его несколько растерянный вид.
 — Такое не сразу доходит, — признала она. Казалось, он еще не пришел в себя. Ей легко было понять его.
 — Ты здорова? То есть все в порядке? — Он уставился на еще не успевший вырасти животик.
 — Доктор говорит, что все развивается нормально.
 — Я хотел сказать, ты-то как?
 — Меня все еще тошнит, и похоже, что для того, чтобы выспаться, мне нужно четырнадцать часов в сутки. В остальном…
 — Боже мой. Неудивительно, что папа и дядя Билл смотрели на меня как на пещерного человека.
 — Полагаю, твоя репутация поборника нравственности от этого не рухнет. Лайам заскрежетал зубами.
 — Я говорю не о репутации, а о том, что ты пережила одна! Что с тобой? Почему ты решила выставить меня шалопаем, не способным принять ответственность?
 — Считай, что дело в моих гормонах. По крайней мере, я так считаю. Они меня довели до этого, так пусть приносят пользу, — сострила она, немного нервничая.
 — Это я довел тебя, а не гормоны. Джо нахмурилась.
 — Надеюсь, ты не станешь предлагать какую-нибудь глупость, вроде женитьбы? — настороженно спросила она. — Я многим готова пожертвовать ради своего ребенка, но всему есть предел.
 Наступило молчание, во время которого Лайам как-то странно посмотрел на нее.
 — В иных кругах меня считают завидной партией, — наконец сказал он.
 Она с облегчением рассмеялась: юмор ему не изменил.
 — Я слишком хорошо тебя знаю. Надеюсь, ты будешь вести себя разумно.
 — Разумно? То есть не сделаю тебе предложения?
 — Вот именно. — Она сморщила носик. — Конечно, существует и платонический брак, основанный на дружбе, по взаимному согласию… Но мне, знаешь, хотелось бы немного… огонька в супружеской жизни. Если я вообще когда-нибудь выйду замуж.
 — Может, ты рассчитываешь высечь искру из Джастина Вуда? Я бы сказал, он относится к категории огнеупорных.
 — Не понимаю, что ты имеешь против Джастина, — проворчала она.
 — А я не понимаю, что ты в нем нашла! И никогда не понимал. И не знаю, чего ради ты за него заступаешься. Он ведь тебя послал после… сколько у вас продолжалось это ваше страстное увлечение?
 — Ты прекрасно знаешь, что я встречалась с Джастином два года. А что ты скажешь, если я начну перемывать косточки твоим подружкам?
 — Можно подумать, ты этого никогда не делала! А кто сказал, что Танина фигура обязана скорее силикону, чем природе?
 — Это которая? Не припомню. Конечно, кое-кто мог бы сказать, что тебе недостает постоянства, но только не я…
 — Язычок у тебя хуже змеиного жала. — Невеселая улыбка сползла с его лица. Он соскользнул с дивана и встал перед Джо на колени. — В таком положении шутками не отделаться, Джо. — Он крепко сжал ладонями ее руки. — Ты как ледышка. — Он начал растирать ей пальцы. — Я думаю, что нам надо договориться о кое-каких формальностях относительно ребенка.
 — К чему формальности? — Когда он встал на колени, она уже было подумала!.. Чушь, Лайам не такой дурак, чтобы даже заикнуться об этом.
 — У меня кровь застывает в жилах от одной мысли, что моего ребенка будет воспитывать какой-нибудь… вроде этого Джастина.
 Джо сердито отдернула руки.
 — Ты считаешь, я не способна поставить интересы моего ребенка выше своих?
 — Нашего ребенка, — напомнил он.
 Джо утомленно вздохнула — к чему эти бессмысленные споры, жизнь и без того достаточно сложна.
 Неожиданно Лайам взял в ладони ее лицо.
 — Я не собираюсь давить на тебя и даже скажу маме, что свадебных колоколов не будет. — Он криво усмехнулся и отпустил ее. — Ни пуха.
 Хорошо, что он не скрепил поцелуем эту попытку договориться. Джо перевела дух и тут же почувствовала тошноту. Она не рискнула подняться на ноги, пока тряслись колени.




 Глава 2


 — Ты рискуешь испачкать свои прекрасные туфли, если зайдешь сюда, — предупредила Джо. Вид длинных ног в роскошных лаковых туфлях сразу нарушил ее мирное настроение. Она не спеша выпрямлялась, давая сердцу время замедлить ход. — Я кормлю Наполеона.
 Билл Смит обожал приводить в дом всяких сироток и бродяжек. Наполеон, козел с несносным характером, был одним из них.
 — Догадываюсь, что ты не рада моему приходу. — Лайам с опаской взглянул на козла. — Эта скотина всегда меня недолюбливала.
 Начало было вполне невинным, но у нее вдруг часто забился пульс и задрожали руки.
 — Кому-нибудь другому я бы сказала, что не следует приписывать животным человеческие качества, но в данном случае… привяжу-ка я его. А то мне всю жизнь не расплатиться, если ему придет в голову пожевать этот элегантный костюм. — В свободном сером итальянском костюме Лайам был неузнаваем. — У нас не принято торжественно одеваться к воскресному обеду, — пошутила она, чтобы скрыть нарастающее смятение.
 — По-моему, меня не приглашали, — сухо отозвался он. — Твой папа сказал, что ты здесь. — Темные брови сурово сдвинулись. — У меня собрание в Манчестере, — добавил он, непринужденным жестом поглаживая шелковый галстук.
 Джо отставила пластиковое ведро и, засунув руки в карманы джинсов, вышла на слабый утренний свет.
 — Итак, ты виделся с папой. Было очень страшно?
 — Скажем, мы откровенно обменялись мнениями. А его мнение таково, что я эгоистичный, непорядочный сукин сын, злоупотребивший его гостеприимством, чтобы соблазнить его дочь.
 Джо подумала, что могло быть хуже — накануне вечером папа выражался куда менее сдержанно.
 — Мне очень жаль, Лайам. Он сейчас довольно сильно расстроен.
 — Я не говорил, что я с ним не согласен.
 — Только, пожалуйста, без самобичеваний, — огрызнулась она, — хватит с меня и папы. Я пыталась ему объяснить, что если там кто и соблазнял, так это я! — Как ни неприятно это было сознавать, но притворяться не приходилось. Она вызывающе выпятила подбородок.
 Что-то блеснуло в глубине его глаз.
 — Это, наверное, произвело впечатление. Удивительно, как он не спустил на меня собак.
 — Или не задушил слюнявыми поцелуями. Помнишь, как тогда?..
 — Нам надо серьезно поговорить, Джо. — По его лицу было видно, что он не расположен предаваться воспоминаниям. — Нельзя вести себя так, будто ничего не изменилось.
 Это он ей говорит!
 — Предпочитаешь греческую трагедию? Мне отрепетировать душераздирающие вопли? Я, видишь ли, сама догадалась об этом, несмотря на мой ограниченный интеллект.
 Он положил руку ей на плечо.
 — Понял, Джо. Просто ты кажешься такой… спокойной.
 Она не смогла сдержать улыбку. Если бы он знал, какой ужас охватил ее, когда она поняла, что беременна.
 — Тебе вовсе ничего не надо менять в своей жизни.
 Его пальцы сжались у нее на ключице, и она поморщилась.
 — Извини, — проскрежетал он, опуская руку. — Ты заранее уверена, что отцовство не для меня?
 Злость, с которой это было сказано, вызвала в ней недоумение.
 — Ну почему же? Я просто говорю, что тебе нет необходимости этим заниматься. Я превосходно сама…
 Гнев, вспыхнувший в голубых глазах, заставил ее замолчать.
 — Только не сама. У тебя будет мой ребенок. Джо вдруг поняла, какого дурака сваляла. Она совсем забыла о его чувстве собственника.
 — И ты у него будешь. Только не все время. — Она старалась говорить примирительным тоном.
 — Но ты предоставишь мне право посещения?
 — Думаю, обойдемся без юридических бумаг. — Ее поразила горечь в его голосе.
 — Это ты сейчас говоришь. А если снова появится какой-нибудь Джастин? Тебе не приходило в голову, что я не хочу быть отцом на полставки?
 Интересно, а каким отцом он хочет быть? Джо с удивлением взглянула на него. Лайам был какой-то чужой, совсем чужой, даже неприятный.
 — Что за ерунда.
 — Я серьезно. Я не собираюсь ждать, когда все утрясется само собой. Речь идет о моем ребенке.
 — О нашем ребенке, — тихо произнесла она.
 — Что ты сказала?
 — Я сказала, о нашем ребенке. Ты все твердишь, мой ребенок — то, мой ребенок — это. Я тоже имею к нему отношение, — ехидно заметила она.
 Под загаром у Лайама проступила мертвенная бледность, и глаза от этого стали еще ярче.
 — Тебе не удастся проигнорировать тот факт, что я отец твоего ребенка. Так что смирись с тем, что я никуда не исчезну.
 — Даже в Манчестер? — напомнила она.
 — Я должен ехать, — огрызнулся он. — Если бы не необходимость, я бы не поехал. Понимаю, что это совсем не вовремя, но завтра я вернусь. Тогда поговорим.
 — Завтра я буду на работе.
 — Останься дома и жди меня.
 Он элегантно повернулся и вышел. Эта уверенность, что ему не осмелятся возразить… Пусть не надеется, она и не подумает его ждать!
 — Спасибо, Джастин, не стоит утруждать себя.
 — Чем бы все ни кончилось, Джо, думаю, мы должны оставаться цивилизованными людьми, деревянным голосом ответил тот. Впрочем, Джастин всегда держался несколько чопорно.
 — Я очень признательна, — мягко сказала она. Джастин укладывал в чемодан книги, которые Джо ему передавала. Она обвела печальным взглядом полупустой кабинет.
 — Разреши мне поговорить с коллегой о твоем необоснованном увольнении, — хмуро проговорил Джастин. — Это совершенно не по правилам, тебе полагается пособие. — Его юридический ум не мог смириться с тем, что она не использовала возможность получить пособие. — Я бы сам тебя представил, но это не по моей части.
 Джо была тронута его предложением.
 — Не надо, я все обдумала, не хочу, — твердо ответила она.
 Все было сделано в высшей степени учтиво. Ей не было сказано, что репутация матери-одиночки повредит имиджу компании «Макгру и Бартнетт».
 — О том, чтобы в этом году принять меня в члены компании, была только устная договоренность.
 Ты же знаешь, Джастин, они не то чтобы выкинули меня. Я могла согласиться с понижением.
 — Но они знали, что ты не согласишься. Да, знали. Четыре года назад Джо не волновало, что ее приняли в известную и весьма консервативную бухгалтерскую фирму, только чтобы отдать дань равноправию женщин. Ей представился случай показать себя. Она обладала столь высокими деловыми качествами, что ей неофициально было сообщено, что ее собираются принять в члены компании. В свои двадцать семь она стала бы самым молодым партнером за всю историю компании. И вдруг однажды утром ее вызвали в правление. Они это назвали «сокращением ее трудовой нагрузки».
 — Лично я считаю, что с такими взглядами им место в средних веках, — строго заявил Джастин.
 Несмотря на раздражение и обиду, Джо готова была улыбнуться. Ей в голову не приходило, что в один прекрасный день столь озабоченный условностями Джастин окажется на стороне современных нравов. Несмотря на внешнее щегольство, в душе он оставался старомодным блюстителем традиций и становился опасным только в суде, где был безжалостен к противнику.
 Кипа бумаг, которые она держала, выскользнула из рук и посыпалась на пол. Джо выругалась и, опустившись на колени, начала собирать. К ее удивлению, Джастин взялся помогать, рискуя запачкать свои безупречные брюки.
 — Не понимаю твоего спокойствия. Когда я сделал тебе предложение, ты отказала мне, ссылаясь на работу. И вот через какие-то пару месяцев ты без работы… и беременна.
 И еще раздетая и голодная, добавила она про себя.
 — Спасибо, Джастин, я не подумала, — сухо отозвалась Джо.
 — Я решил, если тебе поставить ультиматум, если уйти от тебя, ты возьмешься за ум. Я вообще не думал… — Он потряс головой. — Мне просто в голову не приходило, что может так получиться. Ведь я-то хотел ребенка. Это ты говорила, что не готова, — упрекал он ее все более сдавленным голосом.
 — Мне ужасно жаль, Джастин. — Джо коснулась его плеча. Никогда она не думала, что он в самом деле доведет до логического завершения свой нравственный шантаж.
 Джастин посмотрел на ее руку.
 — Все могло сложиться совсем по-другому. — Он прикрыл ее руку своей.
 — Ах, Джастин! — Что она могла сказать? Наверно, она не способна на глубокие и постоянные чувства. То, что она испытывала к Джастину, никогда и ни к чему не привело бы. С трудом верилось, что она страдала, когда он оставил ее.
 — Как бы я хотел, чтобы ребенок, которого ты носишь, был моим, любимая.
 Я, я не хотела бы, виновато подумала Джо.
 — А вот не твой он, приятель. Он мой. — Лайам с явным раздражением наблюдал за сценой, — Лайам, ты что тут делаешь?
 — Я бы спросил, что ты тут делаешь? Мне казалось, мы договорились встретиться сегодня утром дома.
 — Это ты договорился, — уточнила она. — Я не могу перестать жить в ожидании твоего торжественного появления.
 — Насколько мне известно, твоя жизнь, по крайней мере профессиональная, на сегодняшний день прекращена. Ты не могла отложить все до моего возвращения? Ты действительно подала заявление об уходе?
 — Да, знаешь, мне почему-то не кажется привлекательной роль девочки на побегушках, — огрызнулась она, кладя стопку бумаг на стол.
 — Они выразились так недвусмысленно?
 — Это оправданное сокращение.
 Джо была благодарна Джастину за вмешательство. Ей совершенно не хотелось еще раз вдаваться в подробности всей этой истории.
 — Я не тебя спрашиваю! И вообще, что он тут делает? — воинственным тоном обратился он к Джо. — И какой идиот позволяет беременной женщине ворочать ящики?
 — Как ты смеешь так говорить с Джастином? не веря своим ушам, прошипела она. — Никто не давал тебе права оскорблять моих друзей. И знай: это я попросила Джастина помочь мне. — Это было не совсем так, но Лайама решительно надо было поставить на место.
 Джастин встал, стряхнул с темных брюк воображаемую пылинку и подправил розочку в петлице.
 — Полагаю, Джо искала помощи у самого верного друга.
 Джо задохнулась. Лайам принял угрожающий вид. Широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги…
 Черная кожаная куртка, белая футболка и джинсы подчеркивали очевидный контраст между мужчинами. Лайам был на несколько дюймов выше рослого Джастина. Давно не стриженные волосы, густые и шелковистые, мягкими волнами спускались до горловины футболки. Это не было данью моде — просто он забывал, что записался к парикмахеру. У Лайама, как и у его отца, был оливковый оттенок кожи, крупный нос и густые, вразлет брови. Ему было далеко до ухоженного красавца Джастина, но он был ужасно сексапильным. Просто невероятно сексапильным.
 — Кажется, ты хотел что-то сказать, Вуд. Говори же, — протянул Лайам. — Я тебя слушаю затаив дыхание.
 Джо начала теребить воротник шелковой блузки, в комнате стало невыносимо душно.
 — Что с тобой, Джо? — Резкий, взволнованный голос Лайама доносился откуда-то издалека. — Уйди с дороги, идиот, она падает в обморок.
 — Не суетись, — слабым голосом запротестовала Джо, но твердая рука уложила ее на ковер.
 — Лежи! — рявкнул Лайам. — Тебе надо подкачать кровь к мозгам, а их, увы, у тебя найти нелегко. — Его пальцы прикоснулись к покрытому испариной запястью, где живо трепетал пульс. — У тебя это уже бывало?
 — Что? — Она прикрыла веки, но перед глазами продолжали роиться черные точки.
 — Обморок, — нетерпеливо уточнил он.
 — Я в жизни не падала в обморок. Лайам пригнул голову, вслушиваясь в ее ответ, и вдруг поднял ее на руки.
 — Прочь с дороги! — рявкнул он, натолкнувшись в дверях на Джастина.
 — Ты разлил воду, — недовольно заметил тот, держа в руке пустой стакан. — Нельзя! — резко одернул он протискивающегося Лайама.
 — Чего нельзя?
 — Похищать ее.
 — Не будь ребенком! — сухо посоветовал Лайам. — Я отвечу на твои вопросы в любое назначенное тобой время.
 Пистолеты на рассвете, мои секунданты к твоим услугам, чуть не хмыкнула Джо.
 Он резкими шагами прошел мимо беспомощно покрасневшего Джастина.
 Она знала Джастина — он не опустится до погони за ними, не поставит себя в дурацкое положение, шествуя с ней на руках через все роскошное здание.
 — Бедный Джастин.
 Лайам явно не задавался вопросом, нужно ли ей, чтобы ее спасали, таща, как куль.
 — Бедный, тоже мне! — фыркнул Лайам. — Он только и думал, как бы смыться, когда дело приняло не тот оборот.
 Казалось, это местечко у него на шее, прямо под квадратной челюстью, было специально создано, чтобы она приклонила свою больную голову — Он просто не знает, как обращаться с больными. Хотя я не то чтобы больна…
 — Если бы ты сказала об этом раньше, я бы не стал надрывать себе спину. Она издала слабый смешок.
 — Думаю, я уже могу идти сама.
 — Не лишай меня удовольствия, Джо. Мне так приятно, — шепнул он ей на ухо. — Полагаю, нам лучше всего отправиться к тебе.
 — Ключи в сумке, а она осталась в офисе. Придется возвращаться. — И снова пройти под любопытными взглядами.
 — У меня есть ключ, ты забыла? Если я снова увижу этого зануду, то просто удавлю его.
 — Угораздило же меня дать тебе ключ, — устало произнесла Джо.
 — Что ты хочешь этим сказать? Ты не забыла, что и у тебя есть мой ключ? Сядешь впереди или ляжешь на заднем сиденье? — спросил он, когда они оказались в подземном гараже. Он осторожно поставил ее и отпер дверцу своего внедорожника.
 — Я не инвалид, — отрезала она и, демонстрируя независимость, залезла на переднее сиденье. — И вообще, я дала тебе ключ, чтобы ты поливал цветы, а не насиловал моих подруг.
 Лайам завел мотор.
 — На развилке идут дорожные работы, так что устраивайся поудобнее — ехать придется долго. Ты сказала Буду, что отец — я? — Он взметнул взгляд к ее лицу.
 Ошеломляющие, заставляющие трепетать голубые глаза он унаследовал от кельтов. Ей вдруг ужасно захотелось повернуть время вспять и вновь пережить их приключение.
 — До твоего драматического появления? Да, сказала. — И слава Богу. Беднягу, наверное, кондрашка хватил бы, если бы он услышал это впервые от Лайама. — Я сочла, что после всего, что между нами было, должна сказать Джастину правду. У Лайама раздулись ноздри, он фыркнул.
 — Ты недоволен? Это что, должно оставаться тайной?
 Он скосил на нее глаза, и Джо увидела в них гнев.
 — Он небось еще до меня все знал, — осуждающе выдавил он. — Прости, если я что-то путаю, но сведения до меня доходят с явным опозданием. В последний раз ты упоминала Джастина, когда он разбил тебе сердце. Или я ошибаюсь?
 — Не ошибаешься.
 Он тут же прискакал к ней, когда она вся в слезах позвонила ему и сказала, что Джастин бросил ее. Она была слишком занята своими переживаниями, чтобы заметить усталые морщины в уголках его глаз и щетину на щеках. Он обнимал ее, вовремя вставляя бессмысленные утешительные фразы, ласково перебирал пальцами ее влажные волосы, отбрасывая со лба растрепанные пряди, и нежно гладил ей спину. Она не унималась. Тогда он скользнул губами по ее мокрым щекам, по лбу, по кончику носа.
 Наконец она затихла и утомленно вздохнула.
 — Что бы я без тебя делала?
 Благодарность, тепло и любовь переполняли ее, и она прижалась к его губам. И почувствовала, как он напрягся.
 — Извини… — начала она, вдруг испугавшись, что переступила некую невидимую черту.
 Его голубые глаза как-то странно горели, взгляд на мгновение остановился на обнаженном плече, высунувшемся из бесформенного ворота ночной рубашки. Из его груди с болью вырвался резкий звук, но он тут же подавил его.
 Приподняв ей лицо, он наклонился. Все должно было получиться целомудренно, почти по-медицински. Но целомудренно не получилось.
 Когда он оторвал от нее губы, она не сразу пришла в себя! Надо было повторить, не мог же он этого не понять? Сквозь прикрытые веки она пыталась разгадать, о чем он думает.
 Его смех больно задел ее.
 — Ну как, стало лучше?
 Не то, он сбился со сценария. Она отрицательно покачала головой — в такую минуту нельзя переходить на прозу.
 Он потрепал ей волосы, и она вспыхнула. Ну почему он вечно обращается с ней как с ребенком?
 — А тебе лучше? — спросила она, не скрывая вызова, и просунула руки под нижний край его рубашки. Растопырив пальцы, она ладонями медленно скользила вверх по его плоскому, подтянутому животу и выше, по мускулистой груди, чувствуя, как глубокая дрожь охватывает его неподвижное тело.
 — Ты чем это занимаешься?
 Если бы он произнес это ледяным тоном, возможно, огонь, охвативший ее, и погас бы, но хрипловатые нотки заставили ее задрожать. Я дрожу, констатировала она, как будто наблюдая за собой со стороны.
 — А тебе не ясно, чем я занимаюсь? — Голос у нее был хриплым, но удивительно спокойным. — Чем я еще займусь, вот в чем вопрос.
 — Похоже, ты дала себе волю.
 — Если б ты знал, как это прекрасно! Пока она не давала себе воли, она была несчастной и подавленной… раздавленной.
 — По-моему, ты просто не соображаешь, что делаешь.
 — Единственное, чего я не соображаю, — это как мне справиться с чертовыми пуговицами. Ты не мог бы мне помочь?..
 Он грубо схватил ее за запястья и оторвал от себя.
 — Ты в такие игры не играй. Наверное, это было самое унизительное мгновение в ее жизни.
 — Не смотри на меня как на потрошителя! Мне просто хочется поцелуя. Если тебе это так трудно, тогда не надо! — заорала она, окончательно убитая. Встряхнув головой, она вырвала руки. Надежды спасти свою гордость почти не оставалось.
 Не успела она отойти на шаг, как он догнал ее и, обняв за талию, оторвал от земли. Рывком повернувшись, он прижал ее к стене. Она ощущала жар его тела. Ей было слишком стыдно, чтобы смотреть на него.
 — Прости, не надо меня ненавидеть… — прошептала она.
 — Ненавидеть? Боже, Джо, как я могу. Нет, не надо снова плакать, любимая. Понимаю, ты чувствуешь себя брошенной. Убил бы я этого сукина сына, Джастина, — злобно произнес он.
 Он поцеловал ее в уголок рта, потом в другой.
 Следующий поцелуй попал прямо в середину. Он отодвинулся, но всего на волосок. Джо открыла глаза и не успела опять закрыть, как они снова прижались друг к другу. Она приоткрыла губы, и, задержавшись всего на мгновение, он принял ее поцелуй. Не просто принял, а тут же вырвал инициативу из ее рук. Его зубы хватали и покусывали, язык пробовал и обследовал.
 — О, Господи! — со стоном вырвалось у него, но губы продолжали с жадностью льнуть к ее губам. Его руки скользнули по ее бедрам, едва прикрытым ночной рубашкой, и это прикосновение заставило ее вздрогнуть.
 — Как хорошо. Еще, — просила она гортанным голосом. Никогда она не испытывала такого первобытного возбуждения. Ее ноги оторвались от пола, и она инстинктивно обхватила ими его талию, прогнула спину и вызывающе прижалась к нему всем своим тонким, точеным телом.
 — У тебя такая мягкая, гладкая кожа. — Его язык блуждал в изящной ямке у ее ключицы, а она стонала от сумасшедшего наслаждения.
 Лайам нащупал дверь за ее спиной. Они продвигались, ничего не видя, то всхлипывая, то издавая стоны, испытывая неведомые ощущения, наслаждаясь ими. Упав на кровать, он вдавил ее тело в мягкий матрас.
 Ее повисшая рука задела лампу на тумбочке, и та с грохотом полетела на пол.
 — Пусть, — сказала она, когда он приподнял голову, — в темноте безопаснее.
 Если сосредоточиться на том, что это именно Лайам стаскивает с нее рубашку, пробует языком каждую пядь ее разболевшихся грудей, все пропадет. И останется только ломать голову, почему ей захотелось, нет, почему ей стало необходимо, чтобы именно он этим занимался.
 Однако это было необходимо и ему. Джо ощущала это, когда рвала его рубашку и тихо чертыхалась от обиды, что пальцы не справляются с пряжкой у него на поясе.
 Он помог ей, и она нежно прижалась губами к его груди. В тисках его тяжелых бедер, вдыхая теплый аромат возбужденного мужского тела, она потеряла последнее самообладание и весь остаток сдержанности.
 Кульминация их дикого, несдерживаемого сближения закончилась такой же сокрушительной отдачей.
 Джо проснулась среди ночи.
 — Я визжала! — сказала она вслух и стремительно села.
 Лайам перевернулся на бок и забросил ногу ей на бедро. Тяжесть его ноги приковала ее к месту.
 — Что ты сказала?
 Она напряглась, услышав его глубокое, сонное мурлыканье.
 — Я ничего не говорила.
 — Нет, сказала. — Он сделал паузу, явно копаясь в сонной памяти, пока наконец нашел. — Ты сказала: «Я визжала».
 — Чушь. — Она пыталась натянуть на себя сбившуюся в ногах простыню.
 — Нет, сказала. Ты сказала…
 Ей не нужно было напоминать, что она сказала.
 — Молчи! — крикнула она, обеими руками прикрывая ему рот. Он приоткрыл губы и прошелся языком по середине ее ладони.
 Остатки сил в ее теле исчезли, и она упала вперед, выставив перед собой руки. Лайам почти уткнулся лицом ей в грудь и тут же нащупал ртом набрякший и порозовевший кончик.
 — Божественный дар, — пробормотал он. Он уже двигался без прежней стремительности, но Джо, распластавшись поверх его тела, ясно ощущала силу его порыва.
 Со стоном она попыталась приподняться.
 — Нельзя же так.
 Лайам накрыл руками округлости ее ягодиц.
 — Вообще-то можно, если существует вероятность, что это окажется приятно. — Она резко вздохнула, когда его язык неожиданно повторил прикосновение к еще влажному соску. — Ты невероятно чувствительна, особенно в этом месте.
 — И в остальных тоже. — По крайней мере с тобой, в смятении поняла она.
 Тихое признание вырвало из его горла довольное мужское мурлыканье.
 — В таком случае мне надо быть внимательным. Ты должна сказать мне, если я что-нибудь пропущу.
 — Ты не смеешь так со мной разговаривать.
 — Тебе не нравится?
 Ей сдавило горло от дразнящих ноток в его глубоком, ласковом голосе. Нарастающее возбуждение душило ее.
 — Ты жалеешь меня.
 — Страсть — не жалость.
 — Это — страсть?
 Он потащил ее вниз, и ее лицо оказалось совсем рядом с его лицом, а ее груди прижались к его груди, ее колени стояли по обеим сторонам его бедер.
 — Зачем давать этому название? — простонал он. — У тебя мой запах, мой вкус. — Его раскрытый рот скользил по ее шее. Он явно возбуждался от этого.
 — Я хочу…
 — Чего, любимая? Чего тебе со мной хочется? — Его душистое дыхание щекотало ей щеку, руки медленно и чувственно скользили вдоль спины, вниз, к изгибу бедра. Он согнул ей ногу в колене и провел большим пальцем по чувствительной коже подошвы. — Тебе поможет, если я скажу, что мне бывает приятно?
 Лукавые, сладкие интонации смели остатки ее сомнений и запретов.
 — Хочу… Хочу все с тобой делать. — Она почти рыдала. — И ты все делай.
 И началось… Началось сближение, бесконечно более интимное, чем их предыдущая неистовая встреча. Медленное, чувственное, в течение которого слова действовали так же мощно, как прикосновения. Она и не представляла, какие эротические фантазии живут в уме мужчины, и каждый звук, медом капавший с его уст, возбуждал в ней все большую страсть…
 — Я вот что подумал.
 Джо часто заморгала, пытаясь сосредоточиться.
 — У тебя все в порядке? — не отставал он.
 — Да, прекрасно.
 — Ты показалась мне какой-то странной.
 — Не пыхти. — Слава богу, не она за рулем, мрачно подумала Джо. Наваждение какое-то. Никак не может забыть то, о чем лучше вообще не думать. Всего раз… ну, хорошо, два. Такое стечение обстоятельств. Бывает. Он из жалости переспал с ней.
 — Я кое о чем подумал.
 Я тоже!
 — Ты уже говорил это. Выскажешь наконец?
 — Я думаю, нам надо все-таки пожениться.




 Глава 3


 Машина остановилась.
 — Ты слышишь, что я говорю? Наверняка и ты об этом думала.
 — Я об этом думала? — Он что, совсем спятил? Он так говорит, будто они обсуждают покупку нового автомобиля.
 — По логике вещей такое решение само собой напрашивается.
 — Логика?!
 Лайам всегда прибегал к логике, когда подтасовывал факты, чтобы доказать, что он прав. Джо сжала зубы и расправила плечи. Почему этот фарс вызывает такую боль?
 — Мы должны поступить целесообразно.
 — Спасибо, что поделился своим поразительным пониманием ситуации и мудростью.
 — Нельзя просто так отвернуться от этой проблемы. — Его лицо выражало суровое неодобрение.
 — Обещаю, шуток не будет. — В ее груди кипело негодование. Она поморщилась: тонкий бюстгальтер тер сверхчувствительные соски. Хотела бы она посмотреть, как он давал бы советы, когда груди становятся такими болезненными! Конечно, если бы у него были груди…
 Его трезвый голос отвлек ее от мысленных блужданий.
 — Я знаю, тебе нравится быть независимой, но рождение ребенка все меняет. Я стану оказывать тебе поддержку, и потеря работы не превратится в катастрофу. Мне кажется, ты не совсем объективно видишь свое будущее. Что скажешь, Джо? — Такой терпимый и доброжелательный тон! Ей захотелось его стукнуть. — Дружба совсем не плохая основа для брака. И наши семьи были бы довольны.
 — И я должна выйти за тебя замуж, чтобы наши семьи оказались довольны? — с интересом спросила она. Раздражение нарастало. Он что, хочет оскорбить ее? Он в самом деле полагает, что женщина в трезвом уме и твердой памяти способна принять такое безумное, такое холодное предложение?
 — Я совсем не это имел в виду, — нетерпеливо перебил он.
 Спокойно, Джо. Она отстегнула страховочный ремень.
 — Извини, Лайам, но ты сказал именно это. Жаль, папа отказывается поговорить с тобой. Я пыталась вразумить его.
 Она неоднократно повторяла, что виноват не Лайам, но ее слова не убедили отца. Когда вначале она отказывалась обсуждать вопрос об отцовстве, он не Настаивал, он даже проявил невероятную солидарность. Но, узнав, что это Лайам, отец вдруг почему-то радикально переменил отношение к произошедшему.
 — Понимаю, что я несправедлива, но мне кажется, что женитьба несколько выходит за рамки проблемы твоего неловкого положения.
 — Мне все равно, будет дядя Билл со мной разговаривать или нет. И плевал я на то, что мой собственный отец ведет себя так, будто вырастил чудовище.
 — Я не знала, что дела настолько плохи. — Джо скорчила сочувственную гримасу. Ясно, что ему не все равно, и ни на что он не плевал, но это не могло быть поводом для его неоправданного решения.
 — Папа совершенно ясно выразил свое отношение после вашего ухода, — сухо произнес Лайам. — Не в этом дело. Мы с тобой, Джо, сотворили жизнь, а это уже важно. Ребенку нужны двое родителей. Тебе нужен кто-то, кто станет о вас заботиться.
 — Хорошо, но это не значит, что родители должны быть женаты. — Она проглотила комок в горле.
 — Будь я проклят, если позволю, чтобы моего ребенка воспитывал какой-нибудь Джастин Вуд!
 — Я так и знала! Ханжа ты, Лайам Рафферти. — Она презрительно сверкнула глазами и выкарабкалась из машины. Подумать только, она чуть было не прослезилась! Что за низкий прием — играть на ее чувстве вины. А она всегда восхищалась его прямотой и честностью!
 — Не уходи, когда я говорю с тобой, — крикнул он, догоняя ее.
 — Мне надоела эта болтовня о совместной жизни и о нашей ответственности! Заботиться обо мне! Чушь! — фыркала она, продолжая идти. — Тебе дела нет до меня, ты просто не хочешь, чтобы Джастин или какой-нибудь мужчина воспитывал твоего ребенка. Ты ни о ком, кроме себя, заботиться не способен, — кинула она через плечо.
 — Это ложь! — Лицо у него почернело от злости.
 — Это правда. Тебе никогда не нравились мои ухажеры, — напомнила она, — а Джастина ты вообще терпеть не мог. Вечно унизительные замечания, насмешки. Джастин был бы чудесным отцом. — В ее глазах блеснул мстительный огонек. — Да, чем больше думаю, тем больше это решение мне кажется оптимальным.
 Лайам схватил ее за плечи, лицо у него превратилось в натянутую маску. В его ярости было что-то первобытное.
 — Я готов смириться с тем, что ты хочешь отомстить мне за то, что я сломал тебе жизнь, но не вздумай делать это таким способом, — сдавленным голосом произнес он.
 , Джо отшатнулась. Она знала, что в характере Лайама есть безжалостность, но еще ни разу ей не приходилось сталкиваться с этим. Она и не предполагала, что придется.
 — Ты что, не понимаешь? Моя жизнь вовсе не сломана. Я хочу этого ребенка. — Что-то в выражении ее лица и в уверенной интонации заставило его опустить руки.
 Джо повернулась и пошла прочь.
 Никогда еще она не была так несчастна. У них еще не было ни одной ссоры. Настоящей ссоры. Размолвки бывали, но они скоро кончались. И никогда ей не хотелось задеть его, ранить. Она закрыла глаза и плотно прижалась спиной к холодной стене.
 — Эй.
 Джо еще раз всхлипнула и открыла глаза.
 — Я думала, ты уехал.
 Лайам судорожно сглотнул, увидев ее заплаканное лицо.
 — Как ты собираешься войти в квартиру? Она пожала плечами.
 — Я не подумала.
 — Пошли, нечего тут сидеть. — Он взял ее за локоть и поднял на ноги. Он уже не казался злым, на лице была озабоченность и почти такая же, как у нее, глубокая усталость. Она молчала, пока он отпирал замок. — Наверное, ты хочешь, чтобы я вернул его? — Он протянул открытую ладонь.
 Джо посмотрела на ключ. Нет, это слишком явно означало конец, а она еще не была готова отказаться от их дружбы.
 — Оставь себе, на всякий случай, — сказала она, не глядя на него. Он молча вошел вслед за ней в маленькую квартирку.
 Обычно он впархивал в гостиную, плюхался на ее обитый ситцем диванчик и требовал чаю. Сейчас он стоял скованный и неловкий, как чужой. Его вид разбивал ей сердце.
 — Если я задам тебе вопрос, ты ответишь мне правду, Джо?
 — Смотря что за вопрос, — пробормотала она в смятении. Какой ответ мог так много для него значить? Почему лицо у него стало таким строгим?
 — Ты действительно рада, что беременна? Не в высшем смысле, а… как женщина?
 Она с удивлением посмотрела на него.
 — Да.
 Сильнее тревоги, страха, смятения и неизбежного чувства вины она испытывала глубокое удовлетворение. Пока Лайам не спросил, ей ничего подобного даже не приходило в голову.
 — Тебе это кажется странным?
 — То есть ты хотела забеременеть?
 — Ты что, — она не верила своим ушам, — хочешь сказать, что я все это подстроила?
 — Не то чтобы сознательно… — Похоже, он всерьез думал над этим.
 — То есть я решила сделать тебя отцом?.. — Невероятно!
 — Теперь об этом поздно говорить.
 Джо никогда не опровергала теории, будто рыжие волосы не сочетаются с благодушным темпераментом, и Лайаму было ясно, что она вот-вот взорвется.
 Зеленые глаза метали искры, огненный оттенок рыжих кудрей подчеркивал внезапную бледность.
 — Все в моем подсознании роешься? А не много ли ты на себя берешь, а, Лайам? Если бы я подыскивала отца для своего ребенка, ты оказался бы последним, кто пришел мне на ум. Тебе когда-нибудь случалось поддерживать связь больше чем два месяца? — Она, подбоченясь, презрительно окинула его взглядом. — Твое отношение к женщинам говорит о твоей эмоциональной незрелости! с издевкой заметила она. — Рядом с тобой любой цыган ведет удивительно уравновешенный образ жизни. Пусть я выгляжу старомодной, но мне кажется, что в идеале неплохо, когда ребенок знает отца не только по фотографиям. Не смей даже думать, будто я хотела поймать тебя! Тебя поймать! — Она всхлипнула. — Да я бы тебя тут же выкинула!
 — Ты превратила искусство превратно толковать каждое мое слово в точную науку. — Его лицо словно покрыла ледяная скорлупа. — Я и не представлял себе, какое я ничтожество. Удивительно, что ты оказывала гостеприимство такому недоразвитому распутнику, — желчно заметил он.
 — То, что терпимо в друге, недопустимо в партнере, а тем более — в отце. — Не заваривай каши, Лайам, мрачно подумала она, если не уверен, что сможешь проглотить ее.
 — Черт побери, Джо, ты хочешь сказать, что так сильно ненавидишь меня? — Откровенная боль в его голубых глазах неожиданно вызвала у нее слезы.
 — Неужели ты не понимаешь, Лайам, — прошептала она, — что если ты на мне женишься, то именно это и получится. Ты станешь мной тяготиться, возненавидишь меня. — Если еще не успел, с болью подумала она. — Конечно, все случившееся уничтожило то, что когда-то было между нами, но может быть, нам удастся хоть что-нибудь спасти. Мне хотелось бы этого, — хриплым голосом призналась она. — Ты понимаешь, как неуместно было бы… ты посмотри только, что с нами творится. — Она широко раскинула руки ладонями вверх. — Посмотри, на что мы стали похожи! — Ее руки беспомощно опустились.
 Лайам несколько мгновений стоял молча. Они показались Джо вечностью.
 — Ты ведешь себя неразумно.
 — Так я же беременна. А ты чем оправдаешь себя? — возразила она не без юмора. — Ты такой твердолобый, такой упрямый, тебя не прошибешь. — Она нетерпеливо вздохнула.
 — А ты попробуй.
 — Тебе нет нужды исправлять содеянное. В наши дни положение матери-одиночки не считается позором.
 — Ты так и сказала своему бывшему начальству?
 — Пусть им будет хуже! — Сама напросилась!
 — Речи у тебя боевые, а дальше что?
 — Можно поработать самостоятельно, начать свое дело, например.
 — И долго ты изучала эту возможность?
 — Еще как! — бойко солгала она.
 Она не доставит ему удовольствия и не сознается, что все придумала, только чтобы стереть с его лица это циничное выражение всезнайки. Да и не так плоха идея. Чем больше думаешь…
 — Ты это просто выдумала.
 Джо злобно уставилась на него и пожалела, что у нее раньше не хватило ума захлопнуть дверь перед его носом.
 — На меня нашло вдохновение. — К горлу вдруг подкатила тошнота. И почему это называют утренней тошнотой? У нее она случалась и по вечерам и совершенно расстраивала ей светскую жизнь.
 — Ты понимаешь, что нельзя держать ребенка в этой квартире?
 Приложив палец к подбородку, Джо возвела глаза к потолку.
 — Нет, в условиях договора говорилось только о домашних животных, а не о детях.
 — Будь благоразумной, Джо.
 Последнее, что я могу себе позволить, — это не быть благоразумной, хотелось заорать ей. Сдерживать тошноту уже было невозможно.
 — Квартира на третьем этаже, нет ни лифта, ни садика, теснота. Ты представляешь себе, сколько места нужно ребенку?
 — Не стану перебивать тебя, ты явно разбираешься во всем лучше меня, но тебе придется продолжать в мое отсутствие. — Прикрыв рукой рот, она ринулась в ванную.
 — Бегством дела не исправишь, — нетерпеливо крикнул Лайам ей вслед. Он не успел придержать дверь, захлопнувшуюся перед его носом, — звуки, раздавшиеся из-за нее, заставили его остановиться.
 Их значение вдруг дошло до его сознания, и он окоченевшей рукой пощупал лоб, будто ожидал найти там вытатуированное слово — «бесчувственный».
 Спустя пятнадцать минут Джо сидела скрестив ноги на полу ванной, чувствуя себя скорее мокрой тряпкой, чем человеком. В поле ее зрения оказалась пара блестящих черных сапог, но она не подняла головы.
 — Могу я чем-нибудь помочь?
 — Кроме лекции о воспитании детей?
 — Я виноват.
 — Я надеялась, что тебя здесь уже нет. — Пожалуй, принимая во внимание обстоятельства, она очень вежливо указала ему на дверь.
 — Я не хотел раньше врываться к тебе, — сердито ответил он. — Что тебе дать?
 — Покой, — недвусмысленно выразилась она. Бывают люди, которые иначе не понимают.
 — Если что понадобится, крикни, я никуда не ухожу. Ты уверена, что тебе ничего не нужно? — Он явно не мог справиться с чувством вины и беспомощности.
 — Я не мечусь в жару, и тебе не придется вытирать пот у меня со лба, — злобно огрызнулась она. Бедный Лайам, ему бесполезно даже прямо говорить! Она вдруг испытала легкое угрызение. — Извини, но я не из тех, кто терпит с улыбкой. Если ты останешься, я скорее тебе голову откушу. — Она подняла голову, и он увидел на измученном лице бледную улыбку раскаяния.
 Это осунувшееся бледное лицо тревожило его. Веснушки резко выделялись, а медные волосы потемнели от пота.
 — Я, пожалуй, рискну. — Голос у него охрип, напряженная интонация заставила Джо пристально посмотреть ему в глаза.
 Неужели у нее такой ужасный вид? Лайам казался… да, он казался потрясенным. Что делать? Беременность вблизи не так, скажем, романтична, как иногда думают.
 — Исходя из предыдущего опыта, полагаю, я здесь надолго. Единственное, что мне сейчас надо, — это залезть в постель. Так что, если тебе хочется читать мне нотации, придется подождать до утра, — предупредила она.
 — Как ты себя чувствуешь?
 — Правда, все в порядке. — Джо устала, и ее слегка знобило. В ванной она разделась и завернулась в махровый халат.
 Когда она вошла в спальню, Лайам неподвижно сидел на диване. Она вяло улыбнулась.
 — Тебе не понять этих женских штучек. Мужчины, которых я знаю, как правило, раздувают обыкновенную простуду до уровня малярии.
 Незапятнанной белизны простыни были отогнуты, а на тумбочке стоял кувшин воды со льдом.
 — Спасибо.
 — Принести тебе чаю или еще чего? Он казался таким крупным в ее маленькой спальне.
 — Только не чаю. — Ее передернуло. — Воды достаточно.
 Она открыла ящик, вынула свежую рубашку в стиле ретро, длиной до щиколотки, и встряхнула ее.
 — Ты меня извинишь? — Джо сделала паузу, держа руку на поясе халата и недвусмысленно глядя на него.
 — Понятно. — Лайам демонстративно повернулся к ней спиной. — Если я закрою глаза, будет лучше?
 Язвительный тон раздражал ее. Ну да, он меня уже всякую видел, но это не значит, что он получил пожизненный абонемент на это зрелище.
 — Лучше всего было бы, если б ты просто ушел. — Она сбросила халат на пол и быстро натянула рубашку — Я не собираюсь уходить, пока ты благополучно не уляжешься в постель. — Голос его звучал мрачно и решительно.
 Благополучно! В последний раз в этой постели было совсем неблагополучно!
 — Ну что, готова?
 Она кивнула головой, но вспомнила, что он ее не видит.
 — Ага. — Она подняла с пола халат и повесила на крючок на двери гардероба.
 Когда она повернулась, Лайам смотрел на нее. Отделанная защипами, со скромным воротом рубашка становилась прозрачной при некоторых углах падения света.
 Губы у Лайама чуть раскрылись, он слегка опустил веки.
 — Знаешь, я иногда задумывался над тем, как же ты выглядишь совсем раздетая? — Голос у него был хрипловатый. — А ты? Ты думала, как я выгляжу?..
 Джо опустила глаза и резко вздрогнула от неожиданности: соски вызывающе торчали, что не скрывала легкая ткань, а там, где сходились стройные ноги, она заметила тень… А если Лайам подумал, что она это нарочно?
 — Никогда! — взвизгнула она, ныряя под одеяло. — Я никогда…
 Еще не хватает обсуждать сейчас его тело. Лайам кивнул.
 — Тебе удобно? — заботливо спросил он. Когда это он размышлял над тем, каково ее тело? И к какому выводу пришел? Разочаровался?
 Она вдруг подумала о его многочисленных подружках, вереницей прошедших перед ней за все эти годы. Лайам любил всяких — блондинок, брюнеток, высоких, низкорослых, женственных, спортивных. Хотя она не могла вспомнить ни одной рыжей.
 — Спасибо, все в порядке. — Надо кончать с этими мыслями.
 — Как может быть удобно на такой кровати? — Он слегка пошатал деревянный каркас. — Здесь и пигмей не поместится.
 В ее голову ворвалось видение их разгоряченных, потных тел, сплетенных на этом узком матрасе.
 — Мне как раз. — Он что, специально задает такие вопросы?
 — Удивительно, что Джастин не убедил тебя приобрести что-нибудь более… вместительное.
 — Джастин здесь не спал. — Ее выводил из равновесия его взгляд, скользивший по ее лицу и ниже…
 — Но я считал, что вы?..
 — Да! — заверила она, вдруг покраснев. Когда-то они с Лайамом обсуждали все что угодно без малейшего стеснения.
 — Бог знает, что ты нашла в нем. — Он пренебрежительно пожал плечами.
 Раньше Джо никогда не задумывалась, почему в ее половой жизни отсутствует страсть. Раньше она не испытывала чувства неудовлетворенности. Казалось, ее жизнь раскололась на две части: до того, как Лайам оказался в ее постели, и после. Нет, надо прекратить эти бесконечные сравнения любовного поведения Джастина с той безумной ночью. Джастин не заслужил такого предательства.
 — Я нашла доброго, внимательного… — с яростью начала она.
 — Лишенного воображения, скучного…
 — Не знаю, почему ты так безжалостен к нему. В конце концов, ты сам толкнул меня к нему в постель! — сердито заметила она.
 — Что? — В другой ситуации его одеревеневшее от негодования лицо могло бы и рассмешить.
 — Ты вечно дразнил меня тем, что я это… ну, сам знаешь…
 — Девственница?
 — Именно. — Она нахмурилась — мог бы и не подсказывать! — Сам говорил, что не надо дожидаться какого-то рыцаря на белом коне, а взять да…
 — Я не говорил этого! — возразил он, краснея.
 — Говорил. Я просто прислушалась к твоему совету.
 — Господи боже, — запротестовал он, — я совершенно не хотел, чтобы ты с кем-то переспала только ради того, чтобы переспать. Для этого стоило дождаться кого-нибудь особо… — Казалось, его совершенно сразила мысль, что эти шутливые фразы могли иметь такое огромное значение.
 — Ты и дождался, — съязвила она с ангельским личиком.
 У него хватило такта выразить смущение.
 — Ну, это другое дело!
 — Разумеется, — горячо согласилась она. — У меня с Джастином не упиралось все в эгоизм или простой поиск возбуждения. Ради Бога, Лайам, не изображай из себя оскорбленной невинности. Я вовсе не прыгнула в постель к Джастину только потому, что ты велел. Я влюбилась в него. — Услышав вызов в своем тоне, она нахмурилась.
 — Так какого черта ты не захотела иметь от него детей?
 Она заморгала — вопрос был не в бровь, а в глаз.
 — Ты отказалась идти за него замуж, из этого следует…
 — Только не надо давить на меня логикой! Просто это было не вовремя, вот и все.
 — А теперь вовремя?
 — Жизнь назад не повернешь.
 — А если бы удалось?..
 Чего он от нее хочет, в конце концов?
 — Может, ты дашь мне наконец поспать? У меня и так голова ничего не соображает, а тут ты со своими «если бы».
 Черные круги под глазами убедили его. Лайам отступил.
 — Спокойной ночи, Джо.
 Она натянула одеяло на голову и свернулась калачиком. Давно бы так! Она-то знала, как умел Лайам угадать, что ей нужно. Еще до того, как она сама понимала это.
 Звонок телефона вырвал Джо из неглубокого сна. Сквозь открытую дверь гостиной пробивался свет. Она открыла глаза и увидела, как Лайам бросился к пронзительно звенящему аппарату и схватил трубку.
 — Я отвечу. — Она протянула руку. Он заморгал и пригладил взлохмаченные волосы.
 — Извини. Я хотел успеть, до того как он тебя разбудит.
 Пуговицы у него на рубашке расстегнулись почти до пояса, смуглая кожа лоснилась в приглушенном свете. Джо решительно оторвала взгляд от мускулистого торса.
 — Алло. Дядя Пат. Да, он здесь. — Она, сморщившись, протянула Лайаму трубку. — Это тебя.
 — Папа. — У него сжались челюсти, когда в трубке раздался грозный окрик. — У нас никогда не было никакого тайного романа.
 Джо взглянула на часы — полвторого. Естественно, отец не поверил Лайаму.
 Ирония была в том, что Лайам уже несколько раз ночевал у нее на диване, когда разговоры у них затягивались за полночь и ехать домой было бы неразумно. Или когда они позволяли себе лишний бокал вина. В этих невинных ситуациях звонков не было, да ей и в голову не пришло бы краснеть из-за того, что он ночевал у нее в доме.
 Однако, наблюдая сейчас за Лайамом, она поняла, что дело не только в ней. Он стоял в какой-то напряженной и неестественной позе и наконец потер ладонью покрытую щетиной челюсть.
 — Да, понял. Еду.
 — В чем дело, Лайам? Он перевел взгляд на нее.
 — Мама. Думают, у нее сердечный приступ. Джо резко выдохнула.
 — Она не?.. — Она встала на колени и ухватилась за незаправленный подол его рубашки.
 — Нет, жива, — сразу ответил он. — Ее отвезли в «Ройал». Позвоню, когда узнаю, как там дела.
 — Не глупи. — Она соскочила с кровати. — Я еду с тобой.
 — Тебе нельзя…
 — Мне можно. Я еду. — Она вытащила из ящика белье и скинула рубашку через голову — размышлять о приличиях было некогда. После смерти матери тетя Мэгги была для Джо одним из самых дорогих на свете людей.
 В ее поспешных движениях была врожденная грация. Лайам, прищурившись, глядел на нежную, соблазнительную спину, на женственную выемку тонкой талии и легкое расширение полумальчишеских бедер.
 Он кивнул.
 — Хорошо.
 — Минута, и я готова, — крикнула она ему вдогонку. — Не уезжай без меня.
 — Как она?
 Джо показалось, что Патрик Рафферти словно весь сжался. В его фигуре уже не было той жизненной силы, которая всегда у нее ассоциировалась с ним. Он сидел, сгорбившись, в углу маленькой, стерильной прихожей. Услышав голос Лайама, он вскинул голову, и Джо была ошеломлена злобным выражением его лица.
 — Можно подумать, тебя это волнует.
 — Ты же знаешь, что да, — тихо ответил Лайам.
 — Она не находила себе места, с тех пор как узнала о ребенке. Этого не случилось бы, если бы ты не вел себя как безответственный, эгоистичный недоросль. Застрелить ее было бы не так жестоко. — Он был вне себя. — С этой мыслью она вставала и с этой ложилась. И все из-за тебя. Мне смотреть на тебя противно. — Его голос дрожал от негодования, в речи вновь появился ирландский акцент. Он с трудом поднялся и оказался почти одного роста с сыном. Его крупные руки угрожающе сжались в кулаки.
 Лайам молчал. Лицо его было спокойно, даже отрешенно.
 — Ну так что? — (Лицо Лайама болезненно скривилось, когда раздался глухой голос отца.) — Скажи что-нибудь!
 — Ты ее видел, папа?
 Пат Рафферти снова опустился на стул и спрятал лицо в ладони.
 — Доктора у нее, — произнес он приглушенным голосом.
 Джо подошла к Лайаму и накрыла его окоченевшие пальцы маленькой ладонью.
 — Ему нужно, чтобы кто-нибудь был виноват, — тихо произнесла она.
 Лайам посмотрел на их соединенные руки, потом на ее лицо.
 — Знаю.
 — Он это не всерьез. — Она мягко гладила ему ладонь большим пальцем. Тусклый взгляд его глаз был невыносим.
 — Он это всерьез. А почему нет? Он прав. — Голос у него был таким же тусклым, как и глаза. Ей кричать хотелось от ощущения собственного бессилия. Легче самой страдать, чем видеть муки любимого. Она любила Лайама, всегда любила и ничего не могла с этим поделать.
 — Твое самобичевание тете Мэгги не поможет. Она сдержала порыв броситься ему на шею. Не хватало еще ей тут прослезиться.
 — Пойди, утешь папу, Джо.
 Я хочу тебя утешать, чуть не закричала она.
 — Ему нужен ты, Лайам.
 Его предстоящее отцовство, болезнь тети Мэгги… Все это грозило встать непреодолимой стеной между отцом и сыном, она не могла позволить себе стать причиной такого развития событий.
 — По-моему, ты ошибаешься.
 — Нет, я знаю. Прошу тебя, Лайам.
 Он встретил ее умоляющий взгляд с притворным безразличием, что не обмануло ее: Джо знала, как ему больно, как тяжело.
 — Боишься, он отвернется от тебя? — поддела она и достигла цели.
 — Я не!.. — вскинулся он.
 — Проглоти свою несгибаемую гордость, Лайам. Не дай ей встать между тобой и твоим отцом.
 У него в глазах медленно, будто нехотя, заиграла улыбка.
 — Всю жизнь ты вертела людьми.
 — Давай, иди. — Она слегка подтолкнула его. — Ну, подумаешь, получишь пару раз в нос. Это же по-родственному.
 До битых носов дело не дошло. Она видела, как Лайам подсел к отцу и тихо заговорил и как у старика задрожали плечи.
 Обнимая плачущего отца, Лайам с благодарностью посмотрел на Джо.
 И вдруг она прозрела. Ну, конечно, она все время это чувствовала. Может быть, потому и не спешила обзавестись собственным мужчиной и так и не поддалась идее узаконить свой непылкий роман с Джастином. Она любила Лайама не просто как друга, она была в него влюблена.




 Глава 4


 — Могло быть и хуже.
 Джо перекосило от сорвавшейся с ее губ банальности.
 Надо было заполнить тишину, молчание становилось напряженным и неловким. Поглядывая на Лайама, Джо боялась, что он прочтет ее мысли. Ей не нужна его жалость, он ничего не узнает.
 Лайам только кивнул.
 — Это что, дневная смена? — вслух подумал он, когда им навстречу потянулся поток машин, въезжающих на территорию больницы. Он взглянул на часы. — Я потерял счет времени, наверное, пора покормить тебя.
 — Со мной все просто.
 Губы у него дернулись и растянулись в улыбке.
 — Напротив, с тобой, как правило, совсем не просто. Хотя обычно ты стоишь причиняемых хлопот.
 Она не стала особо вникать в смысл его замечания, только отметив про себя, что Лайам заметно повеселел после разговора с врачами.
 — Просто подкинь меня к отцу. — Она надеялась, что тот еще в постели: отец мог стать взрывоопасным, увидев, как она выходит из машины Лайама. Ей хотелось рассказать о тете Мэгги до того, как он возникнет на пороге, горя чувством мести.
 — Не хочу рисковать. Вдруг он держит под рукой ружье? — Лайам явно думал о том же. — Поедем к нам, Джо, я что-нибудь сварганю. Мне надо заглянуть туда, я обещал папе завезти смену одежды и бритвенные принадлежности.
 — Ему надо отдохнуть. И тебе тоже. — Она жадно взглянула на его профиль. Казалось, он уже много дней не спал.
 — Он не оставит маму.
 — Да, верно, — согласилась она и легко добавила:
 — А я в самом деле голодна.
 — Еще бы, после вчерашнего! — Лайам поморщился, вспомнив, как ей было дурно.
 — Уже немного осталось, скоро это кончится, так все говорят. — Джо очень надеялась, что врачи не ошибались. — Я плотно ем по утрам для компенсации. Ребенку это не повредит, — заверила она, — я узнавала.
 — Я говорил не о ребенке.
 — Ну, а я-то крепкая, — серьезно отозвалась она.
 — Как пара изношенных сапог.
 Искреннее участие в брошенном на нее искоса взгляде обладало властью остановить сердцебиение. Не вздумай увидеть в этом что-либо, кроме дружеского отношения, строго предупредила себя Джо.
 Вездеход с хрустом проехал по покрытой гравием длинной изогнутой дорожке. Джо посмотрела на лошадей, пасшихся на густо заросшем травой газоне. Сначала лошади были просто досужим занятием, которое со временем переросло в серьезное увлечение. Пат Рафферти, не дождавшись пенсии, бросил адвокатуру и теперь был глубокоуважаемым и преуспевающим коневодом.
 В конюшнях кипела работа, но дом был пуст. Джо заметила, как растерянно остановился Лайам посреди кухни, не увидев матери. Острая жалость пронзила ее — каждая вещь здесь напоминала о Мэгги.
 — У тебя, наверное, нежный желудок? — Лайам налил в чайник воды и поставил на конфорку.
 — По утрам ничего. — Она пододвинула стул к большому, чисто вымытому столу.
 — Бекон, яйца… колбаса? — Он протянул руку за двумя большими глиняными кружками.
 — Все подряд, я изголодалась. — Она запнулась от внезапного воспоминания. Однажды она уже просила всего и получила сполна.
 Треск разбившейся об пол кружки нарушил внезапно наступившую наэлектризованную тиши.
 — У-Черт! — тихо выругался Лайам. — Где у мамы совок? — Его голубые глаза потемнели, а оливковая кожа, казалось, еще сильнее натянулась на резко очерченных скулах.
 Джо сразу поняла, что ее шутливое замечание пробудило в нем те же ощущения. У нее пересохло в горле, она кашлянула.
 — Там, в шкафчике, — удалось выдавить хриплым шепотом.
 Ей до боли хотелось, чтобы он прикоснулся к ней. На мгновение это желание даже вытеснило все остальные мысли. Как она могла не понимать очевидного? Конечно, она хотела его ребенка. Это было не просто желанием, это было почти нестерпимой жаждой.
 — Спасибо. К счастью, это не парадный фарфор.
 — Да. — Ничего не значащие слова повисали в воздухе. Ей уже было мало этого спокойного чувства надежности, возникавшего от их глубокой дружбы. Ей нужно было больше, намного больше. Ужасное, безнадежное положение!
 — Порядок. — Он выпрямился, и она покраснела, попавшись на разглядывании крепкой мужской задницы.
 — Женщины тоже заглядываются, — с вызовом заявила она, инстинктивно выставляя оборону против насмешливого блеска голубых глаз. Ну что было не промолчать, как сделал бы любой нормальный человек?
 — А я разве против? — Лайам поднял руки. — Что за нежности при нашей бедности?
 — Издеваешься? — И правильно делает. При таком теле и избытке сексапильности…
 — Чудо, что я вообще смеюсь. И его совершила ты, Джо. Спасибо тебе.
 Это неожиданное и искреннее признание было прекрасно, но она предпочла бы, чтобы он видел ее сексуальной и соблазнительной, а не доброй тетушкой Джо.
 — Одним «спасибо» сыт не будешь, — буркнула она. — Может, уже дашь поесть?
 — А, да, конечно, извини.
 Тарелка оставалась еще наполовину заполненной, когда Лайам отложил вилку с ножом и, подперев подбородок сплетенными пальцами рук, наблюдал, как Джо сметает все подряд.
 Она чувствовала, что он на нее смотрит, но заставила себя не обращать внимания на его веселье.
 — Ты хорошо готовишь, — признала она со вздохом и отодвинула пустую тарелку.
 — У меня были хорошие учителя.
 — Спасибо. — Она приняла комплимент. — Хотя ты использовал полученные знания во вред — соблазнил женщину.
 — Но, согласись, цель была достойна затраченных усилий.
 — Когда-то ты ничего такого не говорил, — напомнила она.
 — Я был молод. Для молодых людей в определенном возрасте вопрос «соблазна» переходит в сферу основных инстинктов.
 — Ты хочешь сказать, что потом он оттуда уходит?
 — Такая молодая, а сколько цинизма.
 — У меня было достаточно причин для этого. — Уникальная возможность высказаться. Она смотрела, как Лайам напускает на себя вид человека, на которого навалился весь мир.
 А у нее разрывалось сердце. Если бы он любил ее! Тогда этот ребенок не был бы обузой, он мог бы стать их общей радостной заботой.
 — Я говорил с папой.
 — Я так и думала, — медленно произнесла она. — Надеюсь, мое имя не упоминалось? — Она с опаской посмотрела на него. — Ты долго собирался сообщить мне это.
 — Я наделся, что ты, поев, станешь более… покладистой.
 — Напрасно надеялся. — Это моральное вымогательство у него не пройдет.
 — Маме нельзя волноваться, врачи выразились совершенно ясно. От этого зависит, выздоровеет она или…
 — Понимаю, конечно. — Он что, дурой ее считает?
 — Ты не хочешь выходить за меня замуж, — без эмоций произнес он.
 Она бы по раскаленным углям пошла с ним к алтарю, если бы он хоть немного любил ее.
 — Нет, — твердо ответила Джо, — не хочу. — Она нахмурилась, ожидая, что он будет настаивать. Теперь от этого многое зависело.
 — Ты могла бы смириться с помолвкой?
 — Разве одно не влечет за собой другое?
 — В данном случае — нет. Послушай меня, Джо. — Он внимательно вгляделся ей в лицо. — Это нужно так, для виду. Маму это порадует.
 — Ну, хорошо, сначала порадует, а потом что?
 — А потом она окрепнет.
 — Все-то ты продумал. — Джо с раздражением уставилась на него — конечно, она согласится, а как же? Лайам знал, что она на все готова ради Мэгги.
 — Чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных мер, — назидательно проговорил он.
 — То есть и дядя Пат не в курсе? — Джо почувствовала, что попалась в ловушку. Она знала, как ложь умеет становиться хозяйкой положения.
 Лайам медленно кивнул.
 — Его главная забота — выздоровление мамы.
 Если у тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет, я весь внимание.
 Дело было не в его внимании, дело было в его ногах, в животе, плоском, как стиральная доска, в мускулистой груди. Стоило ей подумать о его сильной спине, и ей сводило живот. Она даже любила этот похожий на клюв нос. Она не знала, что волнует ее больше: его чудные глаза или греховно-сексуальный рот.
 — Очень любезно с твоей стороны. Ты же отлично понимаешь, что я не смогу отказаться. — (У него сжалась челюсть от ее раздраженного тона.) — Значит, я должна и своего отца обмануть? Ты представляешь, как он обидится, когда все узнает?
 — Как хочешь, но чем меньше народа будет знать правду, тем лучше. Дядя Билл конспиратор тот еще!..
 — Только ты способен выставить честность как порок! Как ты вообще можешь так легко говорить обо всем этом! Тетя Мэгги непременно начнет готовить свадьбу. Ты ведь отлично это понимаешь!
 — Ты можешь придумать для нее лучшую терапию? Приглашения, цветы…
 — Все это прекрасно, — зашипела она, теряя терпение, — но мы не поженимся.
 — Боюсь, меньше времени ушло на то, чтобы построить Рим, чем на то, чтобы устроить нашу свадьбу.
 — Рим, как ты помнишь, сгорел.
 — А свадьбу можно отменить, — тут же нашелся он. — Еще неизвестно, вдруг ты все-таки согласишься.
 Это брошенное вскользь замечание заставило ее вскинуть на него глаза.
 — Я думала, ты понял, что это невозможно.
 — Я разве говорил это? — У него в глазах засветился жесткий, решительный огонек. — Ты носишь моего ребенка, Джо, — тихо проговорил он, машинально переводя взгляд на низ ее живота. — Я должен его воспитывать, с этим тебе придется смириться. Я твердо намерен довести до твоего сознания, что это неизбежно, и верю, что ты в конце концов образумишься.
 У нее опускались руки перед таким натиском.
 — Ты готов использовать состояние тети Мэгги… — начала она и осеклась, увидев, как его выразительное лицо вспыхнуло от негодования. Черт, не надо было этого говорить. Царапая кафельный пол, Джо подвинулась вместе со стулом вперед, пока не дотянулась до руки Лайама. Она почувствовала напряжение в сильных предплечьях. — Понимаю, что ты не дойдешь до этого. Но должен же ты признать, что никогда не брезговал тем, чтобы использовать обстоятельства в своих целях, — сердито оправдывалась она. — Просто у меня такое чувство… будто земля уходит из-под ног.
 Она любила его, но ни при каких обстоятельствах не собиралась идти на брак по расчету.
 — Не понимаю, почему ты так решительно не хочешь выходить за меня замуж.
 — Предъявить список в алфавитном порядке?
 — Я тебе не совсем чужой…
 — Почтальон Джим мне тоже не чужой, но я и ему отказала бы.
 — Надеюсь. У него жена и четверо детей.
 — Хватит шутить!
 — А я и не шучу, я пытаюсь пробить головой стену. У нас с тобой много общего, я могу рассмешить тебя, нам хорошо в постели…
 — Это… это… — Она издевательски расхохоталась, будто закаркала ворона.
 — Это правда, — твердо договорил он. — И не понимаю, почему это тебя так задевает.
 — Нисколько. — Она пожала плечами с напускным безразличием. — Та ночь была ошибкой. Разок оступилась. Если б я так не волновалась и не было этого… скажем, сумасшедшего стечения обстоятельств…
 — В таком случае почему я все время застаю твой взгляд на себе? Ты смотришь на меня, как на уставленный сладостями сервировочный столик. А ты сладкоежка, Джо.
 Облокотившись о стол, он рукой подпирал подбородок и ждал ответа с дразнящей и вызывающей улыбкой. В отчаянии Джо сознавала, что он следит за ней из-под опущенных, до смешного длинных ресниц.
 — А ты., ты славишься своим раздутым «я»! — Если бы можно было умереть от стыда, ее бы уже не было в живых.
 — Есть простое доказательство того, кто из нас прав.
 Не хочет же он сказать!.. Нет, он именно это и хочет сказать.
 — Неужели ты в самом деле считаешь, что я расплывусь в бесформенную, бессмысленно лепечущую кляксу, стоит тебе только ко мне прикоснуться?
 — Это ты так считаешь. — Он внимательно посмотрел на ее судорожно подпрыгивающие под пушистым свитером груди. — Беременность внесла за последние недели приятные изменения в твое тело.
 Джо почувствовала, как паника подкатила к самому сердцу. Нельзя позволять ему трогать ее. Тогда ей точно не устоять.
 — Только посмей дотронуться до меня, и нашего уговора нет. Я не шучу, Лайам. — Она облизнула пересохшие губы.
 Он посмотрел на ее выпученные глаза, на искаженное яростью лицо и свирепо сдвинул брови.
 — Ты кого, собственно, боишься? Меня, что ли? — Голос у него зазвенел от возмущения. — Можно подумать, я собираюсь тебя насиловать!
 — Я просто устанавливаю правила игры, — в смятении залепетала она, с ужасом сознавая, что выдала себя с головой.
 — Правила игры, ишь ты! — Лайам уже почти кричал. — Ты думаешь, я стану заставлять тебя? — У него раздулись ноздри. — Или я что-то не так понял?
 — Только, ради Бога, не делай из мухи слона. Все и без того достаточно сложно. И без этого твоего… интима.
 — Уж не хочешь ли ты сказать, что при мысли об интимном контакте со мной ты остаешься холодной?
 — Ну, не то чтобы холодной… — Джо отвела глаза от его острого взгляда.
 — Так как же?
 — Я беременна! Ты не забыл?
 — Я не забываю об этом.
 Разве что во сне, с горечью подумала она. Небось в глубине души тяготится всем этим…
 — Так ты намерена в течение девяти месяцев соблюдать воздержание?
 Она с раздражением заметила, что эта мысль его забавляла.
 — Отнюдь. «Резвая, рыжая, с чувством юмора ищет сердечного, чуткого мужчину. Кстати, беременная». — Слащавая улыбка погасла, а голос зазвенел. — Как тебе такой текст? Думаешь, многие откликнутся?
 — Думаю, да. Видишь ли, многих мужчин влечет к такой штуке, как плодовитость.
 — То есть частные объявления читают полчища извращенцов?
 — Вернее, множество людей, страдающих от одиночества. Меня, по крайней мере, беременность как таковая не отталкивает. По-твоему, я тоже извращенец?
 Она с волнением поглядела на него. Так она и поверила, что он будет считать ее привлекательной, когда от ее талии останется только воспоминание. Правда, говорит он как будто искренне…
 — Я отец твоего ребенка. Хотя тебе, кажется, удобнее об этом не думать.
 — Не бери в голову, Лайам. Ты сделал свое дело три месяца назад.
 — Насколько помнится, это было приятно. — Тяжелые веки прикрыли глаза. — И сейчас ты об этом думаешь. — Низкий, тягучий голос касался ее обнаженных нервов. — По твоему лицу вижу. Не мотай головой, Джо, это так. Скажи, а у тебя все тело краснеет, как и лицо? Очень интересно было бы узнать.
 — Не смей так со мной разговаривать. — Джо с ужасом уловила нотки отчаяния в собственном голосе. Проклятая, очень светлая, как у всех рыжих, кожа всякий раз выдавала ее.
 — Джо, я говорю совершенно искренне, я ничего не разыгрываю.
 — Ты! Искренне! — Взрыв хохота растянул ее пухлые губы в две тонкие злые линии. — Не смеши! Все, что ты делаешь, рассчитано на то, чтобы загнать меня в угол, заставить поступать так, как ты считаешь нужным.
 — Ни тебя, ни меня нет, есть только мы, — просто сказал он.
 — Я не могу больше с тобой спорить, я устала, проговорила она. — Ты невыносимый!
 — Зато симпатичный.
 Она закрыла глаза. Если бы только симпатичный, она бы еще выдержала. Но она любила в нем все, даже то, что в нем было упрямого и несносного.
 — Ты действительно считаешь привлекательными беременных? — Любопытство взяло верх.
 — Ты говоришь об этом как о каком-то отклонении от нормы. — Ее растерянное лицо рассмешило его. — Не понимаю, что тебя так удивляет: деторождение — вот истинное женское таинство, то, что делает девушку женщиной, что истинно интригует мужчину. Мужчина всегда отдаст предпочтение женщине перед девушкой. Есть что-то… ну, не знаю, что-то земное, чувственное в материнстве.
 Глубоко внутри нее что-то затрепетало в ответ на эти слова.
 — Ты хочешь сказать, что женщина должна рожать детей, чтобы доказать свое женское начало?
 — Ну, наверное, у всех по-разному. Не знаю, я ведь не женщина.
 — Да, это заметно.
 — А мне заметно, что ты это замечаешь. Эй, Джо?
 Вопросительная, манящая интонация его голоса заставляла отбросить осторожность и самоуважение. Надо было во что бы то ни стало развеять этот дурман, пока не поздно.
 — Тебе помочь собрать вещи для Мэгги?
 — Давай, раз ты этого хочешь. — Скулы все еще выделялись на его жестком лице, контур чувственных губ казался странно подчеркнутым.
 Он не меня хочет, напомнила она себе, он хочет покрепче привязать к себе мать своего ребенка.
 — Что мы скажем твоей маме, когда наконец отменим все это? — Она поднялась со стула. — Или ты так далеко вперед не заглядываешь?
 — Мы можем сказать, что тебе неприятно мое прикосновение, что мы физически несовместимы. — Он подошел к ней сзади и отодвинул стул.
 — По-моему, это неприлично.
 — И неточно. — Он пригнулся, и она почувствовала на своей щеке его теплое дыхание.
 Джо повернулась и уткнулась лицом ему в грудь.
 — Ты переспал со мной из жалости, и теперь у нас ребенок. Я не собираюсь усугублять ситуацию замужеством, как бы мне этого ни хотелось… Она запнулась, потрясенная собственным признанием. Хотелось прикасаться к тебе, ощутить тебя на вкус, почувствовать, как ты становишься частицей меня!
 Он покачал головой, пропустил пальцы сквозь ее медные волосы и обхватил ее затылок.
 — Я не из жалости с тобой переспал, Джо.
 — Может быть, я неточно выразилась. — Она откинула голову ему на руку.
 — Вот тут ты права. — Он поднял вторую руку и обеими руками повернул к себе ее лицо.
 — Знаешь, тебе не обязательно это делать. — Она еле выдавила из себя слова. — Я не побегу обратно к Джастину.
 Она почувствовала, как он деревенеет.
 — Ты полагаешь, в этом главная причина моих действий?
 — А разве нет? — Другого объяснения она не находила. Ведь он пережил тяжелую ночь: у него чуть не умерла мать! Что может быть естественнее, чем искать утешения у друга?
 Лайам убрал пальцы из ее шевелюры и отступил назад.
 — Я не хочу спорить с тобой.
 — Я помню, каково мне было, когда умерла мама. Мне хотелось поскорее забыть это. Лайам неподвижно смотрел на нее.
 — Поэтому ты бросилась очертя голову заниматься безмозглым сексом с первым попавшимся мужиком, — констатировал он.
 — Я была ребенком…
 — И ты думаешь, что сейчас я занимаюсь тем же? — Он тяжело дышал, грудь у него высоко вздымалась от возмущения.
 — Мы же друзья, я хочу помочь тебе. Я на все готова, чтобы только тебе помочь, — искренне убеждала его Джо.
 — То есть ты предлагаешь мне свое тело в утешение? — Он отвернулся, но она заметила, как у него на виске запульсировала жилка. — Не отвечай, самопожертвование как-то разом отключает меня.
 Так уж я устроен.
 — Я не… — возмутилась она.
 — Нет? — протянул он. — А мне послышалось. Если это не более чем способ оправдать свое желание заняться со мной любовью, тогда ладно. Только я тут ни при чем.
 У Джо поникли плечи — они с Лайамом явно говорили на разных языках.
 — По-моему, у нас произошло замыкание, — несмело начала она.
 — Замыкание? Мне кажется, ты давно порвала линию связи. Тебе не трудно помочь мне собрать мамины вещи? Мне пора возвращаться в больницу.
 Джо молча пошла за ним из комнаты.
 — Конечно, Пат закажет билеты на самолет для всей канадской родни.
 — Для всей? — Муж Мэгги Рафферти прервал стоическое молчание. Этот вопрос он не мог не задать.
 — Ты кого-то собираешься обойти. Пат? — спросила жена, оторвавшись от списка. Он поднял руки, сдаваясь.
 — Как скажешь, дорогая. Никто не виноват, что эти чертовы Рафферти расплодились, как кролики. — Он подмигнул сыну.
 Пат Рафферти был счастливым человеком. Энтузиазм, с которым жена ухватилась за новость о предстоящей свадьбе сына, искупал, по его мнению, любые незначительные отступления от истины.
 — Патрик!
 — Что еще я не так сделал? — Он проследил за направлением взгляда жены и увидел заалевшие щеки Джо. — А… да. — Он смущенно переступил с ноги на ногу.
 — Мне пора на прогулку, — произнесла Мэгги. — Доктор велел, — объяснила она Джо. — Пошли, пока ты снова не опростоволосился, — добавила она, беря под руку мужа. — Пользуйся случаем, Лайам, — не совсем ясно посоветовала она сыну, покидая комнату.
 — Она радуется.
 Джо кивнула. Вся эта затея приобрела угрожающие размеры. Всегда неукоснительно, иной раз до болезненности прямая, Джо очень страдала от ситуации. Выпутаться из лабиринта лжи казалось ей уже почти нереальным.
 — Это все слишком дорого мне обходится. Терпеть не могу обманывать. Я постоянно чувствую себя виноватой.
 — Иной раз милосерднее солгать, — рассеянно проговорил Лайам и демонстративно заглянул за тяжелую штору.
 — Что ты делаешь?
 — Проверяю, нет ли подглядывающих устройств.
 — Ты что, совсем спятил?
 — Мама так старается направить мою неверную поступь на путь истинный, что мне ничего не пронести мимо нее.
 — Что еще за истинный путь?
 — Вот он.
 Джо перевела взгляд. Футлярчик был не новый, пурпурный бархат приковал ее внимание: от изумрудного солитера в форме каре перехватило дыхание.
 — Красота, — прошептала она. Лайаму ее реакция доставила явное удовольствие.
 — Мамина бабушка подарила ей в свое время. Но у него более древняя история. Изначально это была мужская печатка, но кто-то из моих влюбленных предков обкорнал ее для своей возлюбленной. Кольцо должно подойти тебе. — Прищуренным взглядом Лайам окинул тонкие длинные пальцы с блестящими коралловыми ноготками.
 Джо затаила дыхание и с испугом посмотрела на него.
 — Нет! — Трясущимися руками она начала отмахиваться. — Я не смогу носить его.
 — Если не налезет, я…
 — Я не об этом, — А в чем дело?..
 — Оно слишком дорогое.
 — Оно застраховано. Мама хочет, чтобы ты его носила.
 — Никогда, — задохнулась она.
 — Чушь, — ответил он безапелляционно. — В мире, где вращается мама, помолвленные девушки носят кольцо. Я допустил нарушение светских приличий в мировых масштабах, не обеспечив тебя с первой минуты. Это все просто реквизит, не более. — Он поймал ее руку и твердым движением насадил тяжелый перстень ей на палец. — Вот, как раз, будто для тебя сделано.
 — Это больше похоже на тиски, — огрызнулась Джо, стараясь сорвать с пальца кольцо. — Застряло!
 — Твое трогательно-восторженное отношение к нашей помолвке, как всегда, меня сразило. — За вежливым юмором слышались нотки раздражения. — Ради бога, Джо, успокойся.
 Неожиданно его слова подействовали — Джо перестала дергать кольцо.
 — Это так символично, — произнесла она сквозь зубы.
 На лице Лайама промелькнула боль.
 — Да, символично, — резко отозвался он. — Оно символизирует обязательство.
 — Оно символизирует ложь.
 — Вот это — ложь?
 Джо остолбенела — сильные пальцы властно впились в нижнюю часть ее живота. Беременность была еще почти незаметна под одеждой. По лицу Лайама расплывалось нечто, похожее на благоговение.
 — Поразительно, — прохрипел он. — Я хочу, чтобы ты разделила со мной это, Джо, прошу тебя.
 Он сам не понимал, чего добивается. Принять его условие — брак ради ребенка? Она могла бы, но какой ценой? Лайам не любил ее, и каждая минута их совместной жизни напоминала бы ей об этом.
 Однако лишить ребенка такого отца… А Лайам был бы замечательным отцом! От напряжения у Джо выступили капельки пота на верхней губе.
 — Не гони меня, Джо. Не только от ребенка. Я хочу наблюдать за изменениями в твоем созревающем теле. — Свободной рукой он скользнул к изгибу ее груди. От легкого прикосновения соски у нее сразу набухли. Губы у Лайама медленно расплылись в улыбке глубокого чувственного удовлетворения. — Не уезжай к себе сегодня, останься у меня. Дай мне за тобой поухаживать.
 — Как старший брат, которого у меня никогда не было?
 Лицо у него передернулось.
 — Разве брат? Я когда-нибудь говорил что-нибудь подобное?
 — Говорил в те времена, когда тебя еще интересовало мое мнение. — Реакция ее изголодавшегося тела на его прикосновение сводила на нет долгие недели самоограничения.
 Его руки скользнули от верхнего края грудей к шее, он подтянул к себе ее голову и властно накрыл ей рот. Мягкие губы раскрылись под его натиском, и, когда она глубоко застонала, жадность его изголодавшихся губ возросла.
 Когда он поднял голову, у Джо кружилась голова, как будто она парила в воздухе. Лицо Лайама казалось незнакомым, по скулам растекался темный румянец.
 — Поедем ко мне.
 — Ты хочешь, чтобы я жила с тобой?
 — Попробуем, Джо, считай это пробным браком.
 — Считай это безумием. — Ей не хотелось разговаривать, даже думать не хотелось! Ей только хотелось, чтобы его рот накрыл ей губы, чтобы его руки лежали на ее теле.
 — Итак, решено. — Глаза у него заблестели от яростного удовлетворения.
 — Решено?
 Он снова наклонился и прижался губами к ее рту. Джо поняла, что согласится на все, лишь бы он не останавливался.
 Лайам первым услышал звук открывающейся двери и отодвинулся. Пальцы Джо еще путались у него в волосах, когда она услышала голос тети Мэгги.
 — Так кольцо ей понравилось? — Тетя Мэгги потерла руки от удовольствия.
 — Мэгги, может, пройдемся еще раз вокруг квартала? — предложил Пат, деликатно отводя взгляд в сторону.
 — Глупости, нам с Джо еще многое надо обсудить. Лайаму она достанется в любое время. Именно так, уныло подумала Джо.




 Глава 5


 — Вот и приехали! — Радостный тон Джо звучал неубедительно.
 Здесь, у Лайама, она всегда чувствовала себя как дома, но теперь не могла справиться с охватившим ее чувством неловкости и нервозностью. Она прошла к дальней, почти целиком застекленной стене и невидящим взглядом уставилась на великолепный вид на реку. Им также можно было любоваться и из сада, разбитого на крыше, за которым она ухаживала, когда Лайам бывал в отъезде. Мирный оазис посреди города.
 — Ну вот, мы прибыли. Извини за беспорядок я не ожидал, что у меня будет гостья.
 — Действительно не ожидал? Брови у него взлетели, на губах заиграла неопределенная улыбка.
 — Это все из-за книг, мне вечно некуда девать их. Кроме того, я так и не нашел замены своей уборщице.
 Джо не попалась. Она заметила, что, несмотря на кажущуюся непринужденность, он пристально следит за ней, анализируя каждый ее жест, каждую интонацию. Ей стало не по себе, словно ее рассматривали под микроскопом.
 — Да, обычно у тебя больше порядка.
 — Ты как будто не рада повышению своего социального статуса, Джо?
 — По крайней мере, надеюсь, что мне не придется отрабатывать ночлег и питание собиранием с пола твоих носков. Ничего смешного, — добавила она в ответ на его хохот. Однако обстановка немного разрядилась.
 — Ты в роли домашней рабыни, это очень смешно, — возразил он. — К тому же я вполне самостоятелен в домашних делах. Просто мне здесь становится тесно, — задумчиво произнес он.
 — Тебе здесь тесно? Моя квартира в сравнении с этой все равно что обувная коробка. Правда, мне мегабаксов не платят. — Теперь уже вообще ничего не платят, вспомнила она, нахмурившись. — Не думай, что я сяду тебе на шею, я не без средств.
 — Да? Ну просто гора с плеч!
 Сарказм в его голосе заставил ее покраснеть. Она отвернулась от окна и оперлась руками о кожаное кресло.
 — У тебя с этим проблемы?
 — У меня? — Он распахнул невинные глаза. — Хочешь получить расчетную книжку по квартплате?
 — Я стараюсь быть серьезной.
 — В таком случае серьезно задумайся вот над чем: мы должны подыскать что-то более подходящее, пока не родился ребенок. Где бы тебе хотелось жить?
 Красиво говорит. Хотя и не очень тонко. А этот безмятежный взгляд обезоружит кого хочешь.
 — Очень любезно с твоей стороны вдруг перейти на мы, — колко ответила она.
 — А что тебя не устраивает? — Сквозь легкость тона явственно звучало раздражение.
 — Не знаю, как тебе вообще удалось уговорить меня! — взвилась она. Наверное, она совсем с ума спятила, когда согласилась пойти на это. Сожительствовать с ним — верный путь к катастрофе!
 — Я тебя не уговаривал, я тебя зацеловал. Джо не находила слов от возмущения. Было унизительно сознавать, до какой степени он прав. И еще было страшно оттого, что он узнал ее слабость.
 — От скромности ты не умрешь.
 — Я просто стараюсь быть точным. Она насмешливо фыркнула при виде его невинных глаз. Уголок рта у него приподнялся в волнующей, привлекательной улыбке.
 — Ты стала более податливой. — Он не собирался менять тему. — Перемена оказалась просто поразительной.
 Джо отвернулась, чтобы скрыть румянец на щеках. Она отодвинула стопку бумаг и села в мягкое кожаное вертящееся кресло.
 — Поцелуи ничего не значат.
 Лайам, опершись локтями о рабочую тумбу, отделявшую кухню от гостиной, опустил подбородок на ладонь и вопросительно приподнял бровь.
 — Да что ты говоришь! Звучит интригующе.
 — Тебя это интригует? — Она шумно втянула носом воздух. — На самом деле все очень просто. Я утопаю в гормонах и… и… — Лучше такая деловая откровенность, чем беззащитность под этим все понимающим взглядом. Она закашляла и замолчала.
 — Ты бурный поток первобытных желаний и потребностей…
 Господи, до чего же он прав!
 — Тебе легко шутить, — с горячностью вновь заговорила она. Мог бы уже сменить тему. Нашел, над чем смеяться!
 — Кто сказал, что я шучу?
 У него в глазах не было и тени улыбки.
 — Наверное, я не совсем точно выразилась, — не унималась она, чувствуя, что ей не хватает воздуха под настойчивым, немигающим взглядом Лайама.
 — А как будет точно, Джо?
 Джо тряхнула головой, освобождаясь от гипнотического эффекта его глаз.
 — Я согласилась только ради тети Мэгги.
 — А я так понял, что, если забыть о гормонах, ты сама не знаешь, почему согласилась.
 — Я просто так выразилась. — Вечно он со своим педантизмом.
 — Мама без сомнений приняла то, что мы с тобой женимся.
 — У меня тоже нет сомнений. Потому что мы не женимся.
 Не придавая ни малейшего значения ее возражениям, он смотрел на нее со снисходительной улыбкой, от которой Джо заскрежетала зубами.
 — В ее понимании, — продолжал он, — если сделали ребенка, значит, женятся.
 Вероятно, и в понимании Лайама тоже.
 — Обычно так бывает до того, как сделали ребенка.
 — Джастин это имел в виду?
 Неожиданное включение в тему Джастина заставило Джо заморгать глазами. Она увидела, как губы у Лайама кривятся от отвращения.
 — Не твое собачье дело, — с каменной интонацией произнесла она.
 — Ведь он так любит условности.
 Можно подумать, Лайам не любит условностей! Разве не единственно из чувства вины и старомодного чувства чести он идет на этот брак?
 — Некоторым мужчинам не суждено жениться.
 — Ты считаешь, я из них? — Он по-приятельски подсел на подлокотник ее кресла. По крайней мере раньше этот жест вполне мог сойти за приятельский. Сейчас их близость заставила ее пульс зачастить, а горло болезненно пересохло.
 — Возможно. Если ты когда и женишься, то, наверное, на ком-нибудь более приятном, чем я. Она склонила набок голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — И это будет чисто деловое решение.
 — И никаких поцелуев.
 — Вообще, — подтвердила она.
 — Нет правил без исключений.
 Джо скорчила легкую гримаску. Поздновато было вспоминать, что в детстве Лайам никогда не мог удержаться от того, чтобы не пройтись по запретному газону. Он и теперь не признавал правил, если считал, что они установлены неверно.
 Он потянулся рукой к спинке ее кресла и зацепил за ее волосы массивным металлическим браслетом часов.
 Джо резко вскрикнула, когда голову ей дернуло назад.
 Лайам вскочил.
 — Сиди смирно! — сухо приказал он и пригнулся вперед. Пока он отцеплял браслет, его пальцы скользнули по ее щеке. — Теперь лучше? — спросил он, освободив ей голову.
 — Ага, — пробормотала она, пропуская сквозь пальцы свои непослушные кудри. К ее удивлению, Лайам не выпрямился, чтобы отодвинуться. Его тело нависало над ней, рукой он опирался о спинку кресла, другая рука почти касалась ее лица. У Джо раздулись ноздри от аромата его тела, пронзительное ощущение внизу живота перешло в теплое пульсирование.
 Он нежно провел носом вдоль ее носа, царапая щеку недавно отросшей щетиной. Его дыхание обдавало теплом, а близость была такой…
 — Это ведь не то что поцелуй, а? — тихо проговорил он.
 — Строго говоря, нет, — хрипло подтвердила она. Полузакрыв глаза, он провел пальцами по ее подбородку, и ей вдруг безумно захотелось прильнуть губами к лениво опущенным векам. Ее рука, еще прижатая к голове, столкнулась с его рукой. Не успела она тихо вскрикнуть, а он уже крепко сплел пальцы с ее пальцами. — Так нечестно! — прохрипела она, а он тянул ее руку к своему лицу.
 — Что нечестно?
 — Я знаю, чего ты добиваешься.
 — Ты сама всегда говорила, что не так глупа, как кажешься, — гортанно произнес он.
 — Думаешь, что, затащив меня в постель, заставишь меня на все согласиться? — Это была неосторожность, Джо прикусила язык. Лайам, конечно, такого не пропустит. — Я не пойду за тебя, Лайам. Когда-нибудь ты сам еще поблагодаришь меня за это. Оставь! — простонала она, крепко закрывая глаза. Еще немного, и она поплывет.
 — Почему? — Он указательным пальцем мягко приподнял ее подбородок. — Почему ты так боишься наслаждаться?
 — Я… н-не… — срывающимся голосом начала она.
 — Не наслаждаешься? Или не боишься? — Тепло его взгляда почти заставило ее забыть, почему нельзя снимать оборону.
 — И то… ни то, ни другое.
 — Иди за меня, Джо. — Его голос звучал глубоко и искренне от внезапно охватившего его нетерпения. Он обхватил пальцами ее лицо. — Я знаю, это не входило ни в твои, ни в мои планы, но это разумно. Мы могли бы хорошо проводить время.
 — Проводить время? — повторила она. Ей не нужно разумного, ей нужна сумасшедшая, безрассудная любовь! Хорошо, конечно, что он не знает ее истинных чувств, но это незнание раздражало ее.
 — Конечно, почему нет? Разве всегда было не так? Ты — единственная женщина, с которой я мог бы жить, не теряя головы.
 — А то, что ты делаешь мне предложение только сейчас, когда я оказалась беременной, это, разумеется, простое совпадение. Ты ведь все время собирался это сделать, да? — Она попыталась тряхнуть головой, но он крепко держал ее, не дав даже отвести взгляда. Казалось, он считал, что его убежденности хватит на них обоих.
 — Ты не собиралась беременеть, а я не собирался жениться. — Его широкие плечи чуть приподнялись. — Ну и что? Ты беременна, а я могу жениться.
 Он может! Но это не значит, что он хочет.
 — У тебя все так просто.
 — Это и есть просто, Джо. — Он сверлил ее глазами.
 — Мы поженились бы из ложных побуждений. У него в глазах мелькнула удовлетворенность, а может, и облегчение — ее оборона явно давала трещину.
 — Суды завалены делами о разводах людей, вступивших в брак из самых что ни на есть истинных намерений. У нас большая фора.
 — Если у влюбленных не получается, на что надеяться нам? — Она почувствовала, как у нее на глаза навертываются слезы. Его смуглое, милое, знакомое лицо становилось расплывчатым.
 — Влюбленных, — с издевкой повторил он. — Какое это вообще имеет значение? Ты смеешься моим шуткам, и это гораздо важнее, чем какое-то животное влечение. Любовь доведена до ширпотреба массовым чтивом и подростковыми журналами. Твоя бабушка не смела говорить, что идет замуж, потому что это был единственный способ сохранить честь, дорвавшись до секса. Ей полагалось говорить, что она влюблена.
 Ее поразил такой цинизм. С каких пор он так смотрит на вещи? Или он всегда был таким, а она не замечала?
 — Оставим мою бабушку, Лайам. Допустим, все это верно. Тогда почему люди вообще продолжают заключать браки? Ведь девственность уже никого не интересует.
 — Наверное, потому же, почему и мы, — чтобы создать надежную семью. Кроме того, брак внушает надежду, нередко ложную, что у каждого члена семьи имеются эксклюзивные права на партнера.
 Она не могла не заметить, что он не предлагал ей даже иллюзорно эксклюзивных отношений. Впрочем, она на них и не претендовала.
 — Мне казалось, ты считаешь надежность скучной. — Ее слова звучали невнятно, потому что Лайам большим пальцем обводил контур ее пухлых губ.
 — Я не считаю скучной мысль о том, что мы будем делить с тобой постель. Как, думаю, и ты. Она резко выдохнула.
 — Если я и выйду за тебя замуж, то исключительно из-за твоей трогательной скромности.
 Она игриво куснула его за палец и тут же пожалела об этом. Глаза у Лайама заблестели — он явно не признавал нападение шуточным. Джо запрокинула голову, солоноватый вкус его кожи остался у нее на языке. Тело у нее трепетало, и она почувствовала, как напряжение подскочило на несколько делений.
 — Давай не будем попусту тратить время, Джо. — Уговаривающие интонации уступили место куда более властным и напористым. — Большинство людей все равно считают, что мы годами спим вместе.
 — Не правда! — Веки у нее задрожали и распахнулись.
 — Правда.
 Почему-то эта мысль внушала ей ужас.
 — Вряд ли ты пытался вывести их из заблуждения… — с возмущением начала она.
 — За кого ты меня принимаешь? — прорычал он. Глаза у него загорелись почти безумным блеском. — Ты думаешь, мне так нетерпится поддержать имидж буйного самца? Учти, если бы я знал… — Джо увидела, как задергались мышцы у него на горле, когда он сглотнул. — Это было просто невероятно.
 Презрительный смех сорвался с ее губ и резко оборвался.
 — Настолько невероятно, что ты постарался поскорее забыть, что это вообще случилось. — У нее в голосе звучал горький упрек. Она не могла забыть, что ни в одном своем письме он ни разу не вспомнил о той ночи. Он как будто вычеркнул происшедшее.
 — Ты хотела этого. Разве не так? Она неловко заерзала под его пристальным взглядом.
 — И до сих пор хочу.
 — Может быть, я ничего и не говорил, но всегда помнил…
 Оборона трещала. Нет, она так просто не сдастся.
 — Мне, знаешь ли, тоже многое не давало забыть об этом. — Она выразительно прикрыла рукой начинающий округляться живот и застыла, когда его рука легла сверху. У него были красивые, сильные и изящные руки с длинными точеными пальцами. Она жадно уставилась на ту, что лежала на ее руке.
 — Может быть, ты и не влюблена в меня, Джо, но тебе со мной хорошо. — Он сделал паузу, давая ей время возразить. — Как и мне с тобой.
 — Этого мало.
 — Но это неплохое начало. — Ее возражения отскакивали от него, как от каменной стены. — Надо быть сумасшедшим, чтобы испытывать чувство вины от того, что между нами возникло сексуальное притяжение.
 — А я и не испытываю.
 — Нет? — протянул он. — Тогда чего ты изображаешь, будто хочешь, чтобы я перестал прикасаться к тебе? Ты не…
 — Это ты так говоришь.
 — Да, говорю, — уверенно заявил он. — Нам бы радоваться. Секс — важная штука. А позже, когда страсти улягутся, мы останемся друзьями.
 — Жду не дождусь. — Более неподходящего довода он привести не мог. Его слова разбивали ей сердце.
 Она презрительно сощурила глаза.
 — Ну хватит, Лайам. Я за тебя не пойду, не трать напрасно время. Как это говорится? Кобылку можно затащить на водопой, но пить ее не заставишь… То же касается и девушки на выданье.
 — Но я могу затащить тебя в постель и заставить тебя сделать что угодно. Может быть, я не идеально выражаюсь, но в общем я прав.
 Джо в смятении закусила губу — она так и знала, что он не упустит ее оговорки. Она взвизгнула, и Лайам подхватил ее на руки.
 — Немедленно отпусти меня! — Джо с яростью била каблуками по воздуху. — Я кому говорю? — Она задыхалась. — Ты что, с ума сошел? Ну вот, я в твоей постели, ты доволен? — Нелегко обдать холодным презрением, когда неловко барахтаешься, пытаясь сесть. Но у нее получилось неплохо. — И что это доказывает, не считая того очевидного факта, что эволюционный скачок от неандертальца до современного человека тебя совершенно не коснулся? Никак не воображала, что твои постельные успехи достигались путем рукоприкладства.
 Лайам сидел на краю кровати лицом к ней. Неожиданно он отвернулся и закрыл лицо руками, не успев, однако, скрыть тусклый румянец, пробившийся сквозь загар.
 — Я прежде отрубил бы себе руку, чем обидел тебя, Джо, ты знаешь это. — Он поднял голову и повертел шеей, будто освобождая от напряжения мышцы.
 Его осипший и какой-то огорченный голос мог бы коснуться ее сердца, если бы раньше не пронзил ее самую уязвимую точку — живот. Она вскрикнула и, неловко поднявшись, встала на колени поверх стеганого одеяла.
 — Знаю, Лайам. — Джо обвила руками его шею и положила голову ему на спину, обуреваемая раскаянием и любовью. Что она делала? Наказывала его за то, что его любит? Каждый удар, который она ему наносила, падал на ее же голову: она ощущала его боль как свою собственную.
 Тепло ее тонкого, гибкого, по-женственному мягкого тела проникло сквозь тонкий трикотаж рубашки Лайама. Раздражение, смешанное с чувством вины, чудом откатилось в сторону, когда она прижалась так крепко, что он ощутил жар ее дыхания и образовавшееся от него влажное пятнышко на рубашке. Он почувствовал, как к спине прижались мягкие грудки. Она чуть шевельнулась, чтобы ослабить давление, и это легкое движение напомнило ему о переменах в ее теле, тех, которые он сам вызвал.
 Вдруг он повернулся и, обхватив пальцами ее лицо, притянул его к себе. Свободной рукой он подхватил ее и посадил себе на колени. Ощутив податливость ее тела, он понял, что не ошибся: она согласна. Она молча смотрела на него чудными, чуть затуманенными глазами. Он тоже молчал: невидимая рука давила ему на горло, зажимая связки. И сила этого давления была почти равна желанию, охватившему его.
 Он подвинул подушку и осторожно уложил Джо.
 Губы у Джо припухли и стали чувствительными. Поцелуй был сдержанным, но глубоким. Джо успела распробовать крепость его губ и вкус его теплого рта и понять, как пусто станет в мире, если она не испробует этого снова.
 — Ума не приложу, с чего это нам нельзя этим заниматься. — Типичные режущие нотки в низком голосе звучали, как никогда, резко.
 Он держал в ладонях ее лицо, склоняясь над ней всем телом.
 — Все станет еще более запутанным и сложным, хрипло предупредила она, в глубине души надеясь, что он не обратит внимания на ее предупреждение. Он и не обратил.
 — Не станет, если быть честными друг с другом. То, что сейчас происходит, не для того, чтобы убедить тебя выйти за меня замуж, не сомневайся.
 — Правда? — Она не удержалась и коснулась кончиками пальцев напряженных предплечий. Тихий стон наслаждения прорвался у нее, и она виновато убрала руку.
 — Правда, — твердо произнес он. — Но это также не значит, что я не использую этого в качестве аргумента в мою пользу.
 Его скрупулезная прямота вызвала у нее слабую улыбку.
 — Тогда почему это происходит, Лайам? — томно спросила она.
 — Потому что мы хотим этого. Боже! — У него сорвался голос и на перекошенном лице мелькнуло страдание. — Я не просто хочу, Джо!.. — Грудь у него вздымалась, он глотал воздух. — Я не могу без этого, без тебя. Скажи, что и ты тоже!
 Рубашка вырвалась у него из джинсов, Джо хватала ее и дергала, дергала…
 — Ну конечно, идиот ты этакий! — шипела она, а его голова опускалась все ниже к ней.
 — Наконец-то ты сказала это, — выпалил он и вытянулся рядом.
 Он расстегивал ей блузку с утонченной чувственностью, легкое дрожание пальцев обостряло ее ощущения. У Джо кружилась голова, груди выпирали из нежно-розового атласного лифчика, выходили за край чашечки. Она сладострастно вздохнула, когда он расстегнул крючок.
 — Я не сделаю тебе больно, если?..
 Джо с усилием подняла отяжелевшие веки.
 — Только осторожно, Лайам.
 Он, как завороженный, смотрел, как груди у нее чуть-чуть всколыхнулись, по телу пробежала легкая дрожь. Розовый оттенок, который он так явственно помнил, обрел более глубокий тон, ареола коралловым пятнышком выделялась на сливочном фоне нежной, как магнолия, кожи. Он приложил ладони к внешнему краю ее грудей и мягко сдавил. Хрипло вскрикнув, он вдруг зарылся лицом между двумя бугорками и глубоко вдохнул, впитывая сладкий, женственный аромат.
 — От твоего запаха опьянеть можно. Кажется, я уже пьян.
 Темный налет у него на скулах стал еще темнее, на верхней губе проступили капельки пота.
 Но Джо не видела этого: жгучее, нестерпимое желание заставляло ее беспорядочно и неловко дергаться, будто его прикосновение прорвало плотину.
 — Пьян, но, надеюсь, не до бессилия. — В ее словах звучала скорее мольба, чем шутка, но глаза у Лайама потемнели.
 Опираясь на одну руку, он с нетерпением рвал пуговицы на рубашке и наконец стащил ее через голову.
 — Непостижимо, сколько времени у нас пропало даром…
 Джо ощутила его дрожь и крепко обхватила руками его спину. Она наслаждалась едва сдерживаемой силой его крупного тела. Он здесь, сейчас, и он ее!
 — Боюсь, я… — пробормотал Лайам ей в шею.
 — Ты не повредишь мне… нам. — Она поняла, что его сковывает.
 Лайам поднял голову, но Джо не могла разглядеть его — он был так близко, что лицо превратилось в расплывчатое пятно. Опираясь на локти, он зажал ей лицо ладонями и без церемоний просунул язык ей в рот. В этом откровенном выражении потребности не было ничего от утонченного соблазна. «Поцелуй» — слишком жалкое определение для этого интимного натиска.
 Джо извивалась всем телом, сбрасывая одежду в спешке, в исступлении. Воздух был полон нежного бормотания и хриплых возгласов.
 Его пальцы скользнули во влажную, спутанную растительность между ее тонкими бедрами. Она в исступлении выкрикнула его имя, острота желания стала невыносимой. Голос Лайама успокаивал, уговаривал, его прикосновения были нежными и сладострастными. Краем ладони он уперся в мягкий бугорок у вершины ее ног и положил пальцы на нижнюю часть живота.
 — Невероятно, — выдохнул Лайам, — ты невероятна.
 Он поднял на нее взгляд, челюсти у него сжались, а на щеке судорожно задергался нерв.
 — Он еще не мешает. — Джо опустила глаза и осторожно положила кончики пальцев на руку Лайама. Заметил ли он легкую дрожь в ее руках?
 — Существуют способы выйти из положения.
 — Правда?
 — Положись на меня. — Уголок рта у него приподнялся.
 — Хорошо. — Ответ был мгновенным и непосредственным. Ей не удалось скрыть предательскую дрожь в голосе. Она не поняла, как истолковал ее Лайам, но усмешка у него в глазах погасла.
 — Мы с этого начнем, — таинственно проговорил он после недолгого раздумья, от которого Джо чуть с ума не сошла.
 — Не пора ли подумать о том, чтобы кончить? — смело спросила она. — Знаю, говорят, что хорошего никогда не бывает слишком, но мой рассудок — штука хрупкая.
 Его ласки уже несколько раз вызывали у нее танталовы муки ускользающего, утоления. У нее так пересохло в горле, что она не могла сглотнуть, кожа горела, тяжелое, изматывающее ощущение внизу живота вопило о разрядке.
 — Ты хочешь этого?
 Он скользнул в жаждавшее его тело, и Джо тихо вскрикнула. Ее голова металась на подушке.
 — Да, Лайам! — срывающимся голосом закричала она. — Ну же!
 — Ты меня хочешь? — настаивал он, входя все глубже, но не до конца. Его губы скользили по нежной, бледной шее. — Хочешь так? — Она теряла рассудок от его нарочитой медлительности.
 Потные ладони Джо скользнули вдоль изгиба его спины и остановились на упругих округлостях ягодиц.
 — Да… да… хочу тебя… всегда! Не могу без тебя, Лайам! — Слова вырывались потоком, она не могла остановить бурные признания.
 Потом она услышала его голос у самого уха.
 — Обеты прозвучат позже, перед публикой, — говорил он, — но и то, что мы сейчас сделали, связывает нас не меньше.
 Она перевернулась на спину, волосы у нее разметались вокруг головы, как огненный нимб.
 — Что ты хочешь сказать?
 — Я хочу сказать, Джо, что ты теперь со мной связана.
 — Я чуть было не поверила, что ты это серьезно. — Ироничный смешок застрял у нее в горле, когда она встретила взгляд Лайама.
 . — А я серьезно.
 — Я, конечно, что-то говорила и что-то делала, но это просто… — Она замолчала под его строгим, недовольным взглядом.
 — Ты была искренней, когда говорила все это?
 — Я не помню, что говорила, — с ужасом мямлила Джо.
 — А я помню. Каждый слог. Освежить тебе память?
 — Только посмей! — Она вдруг поняла, ярость вспыхнула у нее в глазах. — Ах ты… пройдоха, выдохнула она. Так он специально тянул, выжимая из нее признания! Она колотила его кулаками по плечам, подавляя слезы унижения. Даже с ней в постели он не забывал о своих интересах.
 — Что, все вспомнила? — Он поймал ее кулаки. — Или, чтобы уже наверняка, тебе подсказать? — Его рот жадно впился в ее губы.
 Неужели он думает, что может поцелуями довести ее до покорности? Она старалась не обращать внимания на гнусный внутренний голосок, пищавший, что как раз это он может.
 — Не знаю, что ты этим хочешь доказать. — Она еле дышала, голос хрипел. — Ты хороший любовник, потрясающий любовник! И что из этого?
 — Мы оба — не промах, — уточнил он и вдруг перевернул ее и посадил верхом на себя.
 — Перестань! — Сил на сопротивление не оставалось. Джо обмякла, чувствуя, что терпит полное поражение.
 — Перестать?.. — Он медленно поглаживал ей бедра.
 — Еще рано.
 — Тебе?
 — Тебе.
 Лайам уже, казалось, не злился.
 — Мне, слабому, хрупкому мужчине.
 — Оставившему далеко позади цветущую юность, — поддела она.
 — Вот тут ты не права. — Он медленно покачал головой.
 — Это почему же?.. — начала Джо, но Лайам уже схватил ее за плечи и уложил на себя.
 — Потому что я всегда отвечал на вызов. И он доказал ей это.




 Глава 6


 Джо возвращалась в город сразу после примерки. Местная портниха великолепно справилась с ее увеличивающейся талией, и сегодня были внесены последние исправления.
 Джо было жаль своей осиной талии, и ей казалось, что она выглядит скорее располневшей, чем беременной. Когда она наденет искусно скроенное платье, никто, конечно, не скажет наверняка, что она беременна, но люди станут толкать друг друга локтем, спрашивая, а не беременна ли невеста? Будет хоть о чем посудачить, снисходительно подумала она.
 Сливочного цвета шелковое платье висело у нее в спальне в ожидании завтрашнего утра. Каждый раз, думая о предстоящем событии, Джо впадала в панику. Хорошо еще, что у нее почти не было свободного времени, чтобы размышлять над тем, правильно ли она поступает. Она погрузилась в безумный водоворот приготовлений, чтобы не давать тете Мэгги переутомляться.
 Джо отперла своим ключом квартиру Лайама и вошла. Они решили провести последние два дня перед свадьбой каждый у своих родителей. Дом Рафферти уже трещал по швам от множества родственников, прибывших, казалось, со всех концов света. Коттедж ее отца был не в лучшем положении. После двух дней сумасшедшей беготни было приятно оказаться в тихом месте.
 Она пошла прямо к бюро, в котором оставила свой медальон, доставшийся ей от матери. Джо собиралась надеть его на следующий день. Она посмотрела, не забыла ли чего-нибудь еще, когда раздался звонок.
 — Привет! — Высокая блондинка была явно удивлена, увидев Джо. Джо заметила, что от цепкого взгляда не ускользнула ни одна подробность ее внешности. — Лайам дома? Я со вчерашнего дня не могу дозвониться. Наверняка этот нехороший человек отключил мобильник. — В голосе звучал привлекательный легкий акцент, а манера держаться была весьма уверенной.
 Перед такой лучше посторониться, а то растопчет. Джо и посторонилась.
 — К сожалению, его нет.
 — Зато ты здесь? — Нежно изогнутые брови резко взлетели вверх.
 Эта бесцеремонность скорее утомляла, чем оскорбляла. Джо не могла избавиться от чувства, что где-то ее уже видела. Хотя вряд ли — посетительница была не из тех, кого легко забыть!
 — Джо Смит. Я…
 — Так это ты — Джо! Бог мой, я столько о тебе слышала. Правда, когда Лайам говорил, я не сомневалась что ты — парень! — Она удивленно рассмеялась. Смех был приятным.
 — Да, здесь легко запутаться…
 — Я, наверное, кажусь тебе ужасно грубой. — Это легкое признание нисколько не помешало ей снова с явным любопытством приняться изучать Джо.
 Джо подумала, что этой женщине наверняка сходило с рук что-нибудь и почище — такой обезоруживающей улыбкой та сопровождала свои колкие замечания. Мужики, небось, таяли. Но она, Джо, не мужик и не позволит обращаться с собой свысока.
 — Я думала, вы дружите.
 — Мы дружим.
 — Мужчины с женщинами никогда просто так не дружат.
 — Неужели? — Боясь показаться ханжой, Джо прикусила язык. Было время, когда она кинулась бы горячо оспаривать такое мнение.
 Блондинка пожала плечами.
 — Не хочу тебя обидеть, но Лайам так о тебе рассказывал, что я представляла, как вы появляетесь с ним у стойки бара в субботу вечером и говорите о футболе.
 — Вообще-то я предпочитаю регби, но в принципе верно — я из друганов. Я даже сама плачу за выпивку. — Не хотелось вспоминать, что еще совсем недавно Лайам воспринимал ее столь платонически, что, казалось, не отличал от своих приятелей-мужиков.
 Надо было забеременеть, чтобы он наконец увидел в ней женщину. Если подумать, а она старалась не думать, основа для брака была у них довольно шаткой.
 — Он мне нужен. Срочно.
 Это прозвучало как приказ — дама явно привыкла, что ее желания исполняются немедленно. Джо решила не утруждать себя и постаралась сочувственно улыбнуться.
 — Я могу передать ему.
 — Ты очень добра. — У нее на губах мелькнула улыбка. — Но я предпочитаю говорить с ним лично.
 Намек был ясен — дама собиралась с ним не только говорить. Улыбка Джо погасла. Кто знает, может, будь на ней один из ее безукоризненных костюмчиков для офиса, дама не смогла бы так легко от нее отмахнуться. Джинсовая куртка и мешковатый свитер явно не внушали доверия властной незнакомке.
 — Это может оказаться сложно. — Сосчитай до десяти, Джо, не веди себя как страдающая паранойей ревнивая жена. Наживать врагов среди друзей и коллег будущего мужа — безусловно неверный шаг.
 — Почему же?
 — Завтра он женится. — Браво, крошка! Блондинка поперхнулась и выпучила густо накрашенные глаза.
 — Нет, ты шутишь. Скажи, что это шутка. — Трудно было разглядеть под безукоризненным гримом, но Джо показалось, что женщина побледнела.
 — Это не шутка. — Она нахмурилась, собственный голос подсказал, что так оно и есть: вся эта затея со свадьбой была самой что ни на есть безвкусной шуткой! — Лайам женится.
 Это должен был сказать сам Лайам, сердито подумала она.
 — Я уверена, он свяжется с вами, мисс?..
 — Сюзанна Вильсон, — подсказала блондинка. — Он и словом не обмолвился. — Она зажала рот рукой, лицо у нее исказилось. — Он же знает, что мы вот-вот должны были… — Она осеклась, услышав сорвавшееся с губ Джо восклицание. — Что-нибудь не так?
 Джо затрясла головой. Итак, это не одна из многочисленных пассий, это Сюзанна. Вот оно, совершенство, которому Лайам в своих письмах пел дифирамбы. Странно, Джо представляла ее совсем другой.
 При их встречах это имя никогда не упоминалось, но Джо не могла забыть писем. Проблема, о которой она старалась не думать, вдруг предстала перед ней в виде весьма привлекательной женщины. Конечно же, все это время он встречался с ней. И только?..
 Она вдруг ощутила внутри пустоту. Какая дура! Если бы она не забеременела, он, возможно, женился бы на этой женщине. Воображение у нее лихорадочно заработало, до нее внезапно дошел весь ужас происходящего.
 — Я спрашиваю, с тобой все в порядке?
 — Несварение, — слабым голосом произнесла Джо. — Вы работали с Лайамом в Москве? — Вечно он увлекался женщинами постарше, с горечью думала она, растягивая в улыбке застывшие губы. Пожалуй, она красива, если, конечно, вам нравятся пухлые губы и длинные белокурые волосы. — Я уверена, что Лайам связался бы с вами, но у него заболела мама.
 — Я с ним не работала, я таскалась за ним, — последовал ошеломляюще беззастенчивый ответ. — Если мне что нужно, я не сижу сложа руки.
 — Это заметно. — А может, он думал о Сюзанне, когда занимался любовью с ней, с Джо? Когда закрывал глаза, кого он видел? Их любовь, казавшаяся такой чистой, была осквернена.
 — Я знаю, что его мать болела.
 Вот и доказательство того, что они поддерживали связь.
 — Все равно непонятно, зачем было отключать сотовый? Нет, Лайам просто не хотел говорить мне, что женится. Он ведь знает…
 — Он уронил телефон в пруд. — Что это ей вздумалось оправдывать его?
 — Что? — Женщина смотрела на нее как на сумасшедшую.
 — Это долгая история. У его родителей гостит много детей. — Ей вдруг показалось, что все это было очень давно. Вот она смеется, наблюдая, как Лайам идет вброд до середины пруда, чтобы выловить телефон. На самом деле это случилось лишь вчера.
 — Дети! — Сюзанна картинно передернулась. — Бедный Лайам, как ему, должно быть, скучно. — В голосе явно слышалось злорадство.
 — Они совсем не скучные, напротив, очень даже изобретательные ребята.
 — Но ведь Лайам, насколько я его знаю, не из тех мужчин, что любят возиться с детьми.
 — Возможно, вы правы, — угрюмо ответила Джо. Похоже, она его совсем не знает, с тоской подумалось ей, если решила, что ему хватит ее и ребенка. — Сегодня Лайама здесь не будет, но если я его увижу… — Она уже знала, что не увидит. Эта встреча заставила ее прийти в себя. Слава Богу, непоправимое еще не произошло. — Я передам, что вы его разыскиваете. Или, наверное, будет лучше, если я вам дам домашний телефон Рафферти.
 — Я не знала, куда мне деться. Лайам пойдет прямо ко мне на квартиру. — Джо вздрогнула, сделав глоток чего-то горячего, что Джастин сунул ей в руки. — Что это такое?
 — Я добавил немного сахара…
 — Ты же знаешь, я не употребляю…
 — Горячий сладкий чай — единственное известное мне средство от потрясения.
 Джо поставила чашку на полированную поверхность орехового секретера.
 — Я не в потрясении.
 Джастин устремил тревожный взгляд на горячую чашку, воображая, как она испортит с любовью навощенное дерево.
 — А по-моему, да. — Он удержался и не убрал чашку. — И еще я думаю, что хорошо, что ты избавилась от Рафферти.
 Джо прикусила язык.
 — Думаю, он сам будет доволен, что избавился от меня. — Она могла понять неприязнь Джастина к Лайаму, труднее было понять ее собственное стремление защитить его. — Тетя Мэгги так сбивчиво говорила по телефону. Если с ней что-нибудь случится, Лайам мне никогда не простит. Я сама никогда не прощу себе этого. — Она теребила пальцами свою бесформенную кофту, глаза у нее потемнели. — Я просто не могу это сделать, — хрипло прошептала она.
 Джастин неловко похлопал Джо по плечу.
 — Этот человек бессовестно понуждал тебя вступить в брак, к которому ты испытываешь отвращение. Если кто и должен стыдиться, так это он! Он тебя шантажировал, ссылаясь на нравственные устои.
 Джо уже каялась, что представила Джастину даже строго прилизанную версию случившегося.
 — Ну, понуждал — это немного сильно сказано… К тому же я все-таки не замужем.
 — Слава Богу, хоть это! — Джастин бросил взгляд на поблескивавший на запястье «Ролекс». — Мне очень жаль бросать тебя в таком состоянии, но у меня самолет в десять. — Казалось, он разрывается на части.
 — Не смеши, со мной все в порядке. Мне просто надо укрыться где-то, пока не улягутся страсти. Я бы пошла в гостиницу, но была без кошелька и не решилась возвращаться за ним домой. Я такая малодушная.
 — Я рад, что ты пришла ко мне. Не беспокойся, сухо добавил он, видя неловкость у нее на лице, — я понимаю, что к моему порогу тебя привело отчаяние, а не перемена чувств. Я смирился с тем, что этих чувств ты ко мне не питаешь.
 — Извини, Джасти. Если бы… — Голос ее затих. Похоже, в последнее время ей мастерски удается обижать людей. — Я не должна была приходить сюда, это слишком эгоистично с моей стороны.
 — Чепуха, я рад, что ты пришла. — Он переставил горячую чашечку на поднос и с облегчением увидел, что старинное дерево не пострадало. — Мне жаль только, что я не видел, какое Рафферти сделал лицо, когда ты ему сказала. Ты звонила ему или?..
 Непривычное злорадство мелькнуло на красивом лице, и Джо поняла, что теплое гостеприимство Джастина вдохновлялось неприязнью к Лайаму не менее, чем любовью к ней. Эта мысль облегчила ей совесть.
 — Не совсем…
 Джастин поднял чемодан и вопросительно посмотрел на нее.
 — Я отправила ему факс.
 Джастин отвернулся, не в силах сдержать торжествующей ухмылки.
 — Факс. Однако ты… изобретательна. Мне пора, Джо. Сиди здесь, сколько тебе понадобится. Я вернусь в понедельник.
 Оставшись одна, Джо не находила себе места. Она не глядя пощелкала кнопками телевизионного пульта, потом встала и начала шагать по комнате. Обмануть жениха — это ужасно, тем более что семейство Рафферти ей так близко.
 Они возненавидят меня, мрачно думала она. Она зацепила локтем статуэтку, предмет обожаемого Джастином антиквариата, и, ахнув, поправила ее. Квартира у Джастина потрясала аккуратностью: даже журналы в мелованной обложке лежали по-армейски ровными стопками. Она невольно вспомнила простую квартиру Лайама. На короткое, счастливое мгновение эта квартира стала ее домом. Там Джо начала думать о них обоих, а не о нем и о себе. Там они обсуждали, какой дом купят…
 — Хватит! — одернула она себя. Со всем этим покончено после встречи с Сюзанной. Гораздо продуктивнее сейчас смириться с тем, что Лайам ушел из ее жизни. Но какой ценой?
 Услышав поворот ключа, она решила, что Джастин что-нибудь забыл. Она уже собралась обратиться к нему, как вдруг глубокий и шершавый, как гравий, голос проговорил:
 — Большое спасибо, я не хотел разбудить ее. Джо примерзла ногами к полу. Зажав руками рот, она уставилась на открытую дверь.
 — Ты! — сдавленным голосом крикнула она долговязой фигуре, возникшей перед ней. — Каким образом?..
 Лайам ответил не сразу. Он не спеша разглядывал комнату, давая Джо время оценить ситуацию.
 — Тонкий вкус, — ехидно проговорил он.
 — Уходи! Осторожно! — рявкнула она, когда он взял в руку бронзовую безделушку и перевернул ее вверх ногами.
 — Хорошая подделка.
 — Он еще и в антиквариате разбирается! Как ты узнал, что я здесь?
 — Никак. Я знал, что у тебя гроша ломаного нет, а это ограничивает возможности. — Он швырнул на диван ее кошелек. Кошелек раскрылся, и из него беспорядочно посыпалась мелочь. — Отели исключались. Я позвонил по всем номерам в твоей записной книжке и ничего не добился. — Тяжело дыша, он впервые посмотрел ей в лицо.
 — Как ты смеешь рыться в моих личных вещах?
 — Смею, потому что ты без малейших объяснений бросила меня в канун нашей свадьбы.
 Лайам был зол, ужасно зол. Атмосфера сгустилась, как воздух перед грозой. Джо вдруг представилось, как Лайам раскрывает кулак, чтобы извергнуть разряд голубоватых молний. В нем кипела ярость, делавшая его голос низким и спокойным, замедлявшая его движения, как будто ему приходилось заставлять себя задерживаться на мелочах.
 — И знаешь, кого я откопал в твоей черной книжечке? Судьба навела меня на твоего верного бывшего возлюбленного Джастина. В чем дело? Неужели его телефон так же легко забывается, как и он сам? — Лайам раздул ноздри и злобно осклабился. — Когда я увидел, как он отъезжает, я первым делом подумал: нет, она не здесь. Только бездарный идиот покидает любимую женщину в таком состоянии. Какой мужчина способен уйти от такой многообещающей ситуации?
 — Не все мужчины готовы воспользоваться чужой слабостью. — Это было, конечно, не совсем справедливо, но ей доставило болезненное удовольствие наблюдать, как дрогнули уголки его губ.
 Лайам пристально посмотрел на нее.
 — Большинство использует ложь.
 — Как ты попал сюда?
 — Очень просто: я объяснил консьержу, что мы с женой — возможно, он ее уже видел: небольшого роста, рыжеволосая, беременная — гостим у Джастина. Не слишком осуждай его.
 — Не буду, я знаю, как ты умеешь врать. — Заметил ли он, что ее трясет? Она сцепила в замок пальцы и прижала их к животу, чтобы скрыть эту мелкую дрожь.
 — Ты слишком любезна. — Кривая улыбка исчезла с его лица. — Думаю, вопрос о том, как я сюда попал, исчерпан. О чем бы нам поговорить теперь? — Он изо всех сил нахмурил брови, словно искал тему.
 — Я вообще не хочу с тобой говорить, Лайам, уходи. — Она не удивилась, когда он не двинулся с места. Джо боялась подумать, чем может кончиться эта встреча. Только бы ей сохранить спокойствие и не расплакаться.
 — Может, об этом? — Он вытащил лист бумаги и швырнул в ее сторону. — Главное — заранее предупредить. Я, наверное, должен благодарить тебя за то, что ты не заставила меня просто стоять и ждать у аналоя.
 Она резко втянула воздух и мучительно закусила губу.
 — Я понимаю, что ты расстроен, но…
 — Расстроен?! — Густая краска проступила у него под загаром. Он смотрел на нее с ледяным презрением. — Как хорошо ты меня понимаешь, Джо! — процедил он сквозь зубы.
 — Конечно, факс — это несколько безлико, — робко признала она и решительно закончила:
 — Но иначе ты уговорил бы меня. — Хватит ходить вокруг да около.
 — Ну да, ты ведь такая податливая, тебя так легко убедить, — презрительно бросил он, нисколько не тронутый ее признанием.
 — Просто ты бессовестно навязываешь свою волю, — огрызнулась она, напрочь забыв, что собиралась вести себя разумно. — И вообще я хочу за тебя замуж, то есть, — поспешила она исправиться, было бы гораздо проще пойти за тебя замуж. Проще, но не правильно. — Это звучало неубедительно даже в ее собственных ушах.
 — Вчера ночью это было правильно. Сегодня утром, когда я говорил с тобой по телефону, правильно. Что изменилось с тех пор?
 — У меня в голове все запуталось. — Джо почему-то не могла оторвать глаз от пульсирующей у него на виске жилки.
 — Зачем изменять установившимся привычкам?
 — Это не могло бы продолжаться долго. Казалось, он наконец услышал ее. Ярость не угасла, но в голубых глазах пробилась тоска. Он пересек разделявшее их пространство и взял ее за плечи. Она подумала, что он сейчас сильно тряхнет ее, но он только пристальнее взглянул ей в глаза.
 — Гарантий не бывает, ты это знаешь, Джо. — Ярость еще кипела в нем.
 — Не надо мне гарантий, — огрызнулась она, но хоть какую-то надежду.
 Лицо у него перекосилось, будто она задела живую рану. Правда всегда причиняет боль, уныло подумала Джо.
 — Ты считаешь, у нас ее нет?
 Она печально покачала головой, положила голову на его руку и почувствовала, как его пальцы впиваются ей в плечо. Он обнял ее склонившуюся голову и прижал к груди ее лицо.
 — Ты вообще не собирался жениться, во всяком случае на мне. — Как хорошо он пахнет. Остаться бы так навсегда. Это казалось так правильно.
 — Не собирался.
 — Даже на Сюзанне?
 — На ком?
 Джо подняла голову, Лайам уронил руку.
 — На той Сюзанне, о которой ты столько страниц исписал в своих письмах. — Именно тогда он был с ней искренен.
 — Ax, эта Сюзанна, — произнес он примирительно.
 — Да, эта. — Ничего, пусть понервничает. — Я познакомилась с ней сегодня.
 — Что? Не может быть…
 — Утром она приходила к тебе на квартиру. Искала тебя.
 — Весьма типично для нее, — задумчиво произнес Лайам. Джо с отвращением наблюдала, как губы у него изгибаются в легкой ироничной улыбке. Он разбивает женские сердца, как будто щелкает орехи.
 — Боюсь, я сказала ей, что ты женишься, — процедила она. — Ее это не обрадовало.
 — Представляю себе. Ничего, переживет.
 — Лайам! — Джо была почти шокирована. Она испытующе смотрела на него: а вдруг это очередное притворство?
 — В чем дело?
 — Нельзя так отбрасывать людей, — строго сказала она. — Это… беспощадно.
 — Кто бы говорил! А ты сегодня как действовала: беспощадно, бескомпромиссно, эгоистично?..
 — Ты влюблен в Сюзанну? — Она не позволит ему отклониться от темы.
 — Нет.
 Ответ был немедленным и категоричным. Ей сразу стало легче.
 — Когда-то ты был со мной более искренним, проворчала она, поднимая на него полный укоризны взгляд.
 Лайам резко выдохнул.
 — Не знаю, зачем понадобилось спрашивать, если ты все сама решила.
 — В своих письмах ты…
 — Эти письма были… — Стиснув зубы, он на мгновение отвернулся от нее, бормоча что-то себе под нос. Неожиданно глаза у него сощурились, уголки рта поползли вверх. — О, боже! Да ты ревнуешь.
 Джо напряглась.
 — Размечтался! Я просто не хочу, чтобы твоя новая зазноба обращалась со мной как с твоей секретаршей.
 — Тебе было так неприятно думать о Сюзанне, что ты выдала себя.
 Ей хотелось дать ему оплеуху, чтобы сбить эту самодовольную мину. Как он смел забавляться ее болью и унижением?
 — Видишь ли, Лайам, в нормальных условиях у меня чисто умозрительный интерес к тому, какая баба в очередной раз потеряла от тебя голову. Но поскольку я носила эту штуку… — она злобно уставилась на кольцо и допыталась стащить его с пальца, впрочем, безуспешно, — мне показалось неудобным быть замужем за человеком, который приходит домой по вечерам, благоухая духами другой женщины. Возможно, ты ловишь некий кайф, когда распространяешься о своих похождениях, но я не готова… — Напрасно она посмотрела ему в глаза — там была непримиримая злость. — Нет… нет, я не… — запнулась она и окончательно пала духом.
 На мгновение воцарилось тяжелое молчание, но эхо высказанных обвинений, казалось, еще висело в воздухе.
 — Ты как думаешь, Джо, какие условия я имел в виду, когда делал тебе предложение? — Он не дал ей ответить и продолжал тихим, срывающимся от ярости голосом:
 — Что каждый будет жить своей жизнью? Что ты можешь бежать к своему бывшему любовнику, когда тебе захочется, а я стану смотреть на это сквозь пальцы?..
 — Этого не было! — Она резко вздохнула.
 — Ну конечно, не было! — Он ухмыльнулся плотно сжатыми губами. — Представляю себе эту нежную сцену. — Похоже, действительно представил, и не без удовольствия. — И я хочу, чтобы сейчас стало совершенно ясно, что у меня есть глубокие возражения против этого.
 У него! Возражения!.. Когда это они успели поменяться местами? Того гляди, ей придется приносить искренние извинения… Какая наглость! Кто дал ему право демонстрировать ей тут свое нравственное превосходство? Джо была возмущена, ее трясло.
 — Дрожу при мысли заслужить твое неодобрение.
 — Я заметил.
 Черт бы его побрал, все-то он замечает!
 — Это от злости, — прошипела она.
 — Ну, разумеется.
 — И прекрати поддакивать! Может, еще скажешь, что не обсуждал с дружками по кабакам своих сексуальных побед? Тебе, наверное, приходилось здорово умерять красноречие, когда ты таскал меня туда. — От мысли, что Лайам говорил с ней, как со своим парнем, ей хотелось кричать и топать ногами.
 — Что-то я не понял. — Он поскреб пальцами в густой копне волос.
 — Она думала, что я мужчина. Хмурое недоумение на лице Лайама сменилось мгновенно подавленной улыбкой.
 — Сюзанна? — серьезно спросил он, убирая со лба упавшую прядь.
 — А кто же еще? — Она не пропустила и не простила ему этой улыбки.
 — Возможно, я разок-другой упоминал о тебе, и, если она спросила, наверное, я сказал, что ты мой лучший друг. — Лайам поднял взгляд, когда Джо довольно громко хлюпнула носом, и молча подал ей носовой платок. — Наверное, она подумала…
 — Никто не женится на лучшем друге, — напирала Джо.
 — Обычно они бывают неподходящего пола.
 — Дело не в половой принадлежности. — Он мог паясничать, когда у нее разрывалось сердце. Нет в мире справедливости! — А в любви и, если хочешь, в сексуальном откровении несправедливо требовать, чтобы кто-то из нас жертвовал своей…
 — Ты надеешься найти любовь и сексуальные откровения здесь? — издевательским тоном спросил Лайам.
 — Я же не выхожу замуж за Джастина.
 — Будем надеяться. — Глаза у него превратились в щелочки. Он засунул руки, глубоко в карманы брюк, что заставило ее нехотя обратить внимание на то, как узки его бедра.
 Наверное, это ей наказание за все ее насмешки над женщинами, которые таяли от одного только его сумрачного взгляда. Сейчас она с трудом сдерживалась, чтобы не броситься ему в объятия и безмозгло лепетать о его красивых глазах.
 — Потому что я этого не хочу. — Подбородок у нее воинственно приподнялся.
 — Ты сказала, что хочешь замуж за меня. У этого человека компьютерная память!
 — Я сказала… — она изо всех сил старалась казаться спокойной и рассудительной, — что было бы проще выйти за тебя замуж.
 — Вряд ли проще быть замужем за человеком, который собирается переспать со всей женской половиной населения Западного полушария.
 — Зачем так себя ограничивать? — огрызнулась она, чувствуя, как он последовательно загоняет ее в угол.
 — Мне очень льстит твоя оценка моих сексуальных способностей, хотя, возможно, ты не совсем объективна…
 — И что? — ледяным голосом спросила она. — Что это должно означать?
 — Я хочу сказать, что, невзирая на отсутствие у нас сексуальных откровений, — медленно протянул он, — эта пара недель, проведенных нами совместно, была достаточно знойной.
 — Знойной? — тупо повторила она. — Как вульгарно.
 — Тебе это кажется вульгарным, моя сладкая?..
 — Я тебе не сладкая.
 — Ладно. Просто мне всегда нравилось немного остроты…
 — Мне неприятен этот сексуальный подтекст.
 — Только подтекст? А как насчет секса со мной? Тебе было неприятно, когда мы были вместе?
 — Твое «были вместе» подразумевает только постель. — Она постаралась придать голосу презрительную интонацию.
 — Ну, в общем, эта часть дела меня вполне устроила.
 Хрипотца у него в голосе возбуждала ее. Джо сложила руки, чтобы загородить разболевшиеся груди.
 — В наше просвещенное время люди не вступают в брак ради секса, как бы они ни… — Она осеклась, поняв, что чуть не проговорилась. Судя по выражению лица Лайама, он тоже понял.
 — Так что? — не унимался он.
 — Я говорю, что секс — не основание для брака.
 — Ты хочешь сказать, что не прочь спать со мной, но замуж за меня не пойдешь?
 — Нет! — Как он смеет!
 — А мне так показалось. — Она с опаской смотрела, как ленивая издевка уступила место на его лице чему-то более жесткому. — У нас хорошо получается в постели. Вычеркни это. У нас превосходно получается в постели. Мои отношения с Сюзанной Вильсон не должны тебя интересовать. Я не собираюсь спать с ней или с кем бы то ни было после того, как мы поженимся. Собственно, судя по времени, которое мы провели вместе, у меня и сил-то не останется, — добавил он как бы про себя.
 — По-моему, тебя это не удручает.
 — Нисколько. Очевидно, я тогда недостаточно ясно выразился, — пробасил он. — Я не желаю бутафорского брака.
 — Нет?
 — Никоим образом.
 — А чего желаю я, имеет значение?
 — Мы уже установили, что ты готова выйти за меня замуж. — Он сделал быстрое движение, когда она раскрыла рот, чтобы возразить. — То же можно сказать и о нашей сексуальной совместимости. Или, — он дернул темной бровью, — ты притворялась?
 — Я же говорила, это не основание, — начала она.
 — Ты вынашиваешь моего ребенка, — гладко вставил он. — Это — основание?
 — Раздавить меня хочешь, да, Лайам? — Ее жгла обида. — Может, обвинишь меня и в расстроенном здоровье своей мамы?
 — Мама достаточно окрепла, ее мы трогать не будем. Кроме того, я убедил ее, что это просто нервный срыв накануне событий. Ты, кажется, не слишком вразумительно выражалась по телефону.
 — Я… — Джо отвела взгляд.
 — Распустила нюни, — закончил он. — Мама говорила об этом. Я знаю, тебя беспокоит то, что мы не влюблены безумно и страстно.
 Джо заметила, что теперь он отвел взгляд.
 — Я намерен серьезно относиться к обету, Джо. Тебе не придется переживать из-за других женщин, я слишком тебя уважаю.
 — Уважаешь. — Она сжала губы, ее вдруг охватила ярость. — Не надо мне уважения. Я хочу… — Она кулаками зажала себе рот и закрыла глаза.
 — Чего? — Он прикоснулся пальцами к ее щеке. Чего ты хочешь, Джо? — В его голосе звучала нетерпеливая настойчивость, он склонился над ней.
 Хочу, чтобы ты любил меня. На мгновение у нее остановилось сердце: они встретились взглядом, и ей показалось, что она произнесла это вслух. Испугавшись губительного желания сказать ему правду, Джо вскочила на ноги и ударила его головой в подбородок.
 — Ой, прости, — в смятении выпалила она. Лайам пятился, зажимая рукой нижнюю часть лица. Когда он убрал руки, у него на губе была кровь. — Я не хотела… Ничего?
 — Ранен, но не побежден.
 Когда это Лайам признавал себя побежденным? устало подумала она. Ей не уйти от него, как не уйти от собственных чувств. В эту минуту она знала, что завтра выйдет за него замуж. Инстинкт подсказывал, что это надо сделать.
 — Если ты переживаешь из-за Сюзанны, я могу объяснить…
 , — Не надо! — Она понизила голос. — Пожалуйста, я ничего не хочу знать. — Незнание — еще не счастье, но его все-таки легче переносить, чем правду без прикрас. Он пожал плечами.
 — Как хочешь. Но я думаю, у нас получится. Джо верила, что он никогда не изменит ей в физическом смысле, но верность сердца контролю не поддается. Невыносимо было думать, что он захочет кого-то другого, будучи связан с ней.
 — Я не люблю притворяться.
 — И не надо.
 Она кинула на него отчаянный взгляд.
 — Ты знаешь, о чем я. Эти… прикосновения, все такое. — Она неловко подыскивала слова. — Это излишне, ведь люди наверняка поймут, что мы вступаем в брак только из-за ребенка.
 — Многие вступают в брак из-за ребенка, но они не ведут себя как чужие, — ответил он, без труда уничтожая ее хлипкую логику. — Если я прикасаюсь к тебе наедине или на людях, это не исполнение роли. Я это делаю, потому что мне хочется…
 Она резко вздохнула, встретив его прямой взгляд. Не ищи в этом ничего значительного, сказала она себе. Лайам всегда любил физический контакт. Он всегда прикасался к ней, ничего не изменилось. Изменилось ее отношение к его прикосновениям.
 — И потом, мне казалось, что тебе приятно, — тихо продолжал он. — Хочешь сказать, что это не так? Вопрос заставил ее виновато вздрогнуть.
 — Я… я просто не хотела, чтобы ты считал себя обязанным, — она растерялась, — исполнять роль. Он задумчиво прищурился.
 — А я никакой роли и не исполняю. Это ты боишься расслабиться. Будь самой собой, — спокойно посоветовал он. — Забудь о том, какое ты производишь впечатление. Нам хорошо вместе, Джо. Многие принимали это за близость, а теперь мы действительно стали близки… Разве ты не жалела бы, если бы все это потеряла, если бы я позволил тебе убежать?
 Его длинные ресницы бросали темную узорчатую тень на скулы, когда он опустил глаза, медленно оглядывая ее. Его низкий голос проникал ей в самое сердце, и он знал это, черт его побери!
 — Хватит давить, Лайам, убедил. Завтра я буду в церкви.
 Лайам великодушно принял победу. Он не кричал петухом, а быстро запихнул ее вещи в сумку.
 — Пошли, видеть не могу этот дом.
 — Надо бы оставить Джастину записку. Он…
 — Пошлем ему факс. Ты умеешь это делать.




 Глава 7


 — Ты что-то сказала, Найам? Женщина с умудренной улыбкой смотрела на отсутствующее, мечтательное лицо невесты.
 — Я спрашиваю, тебя еще тошнит?
 Джо собрала разбегающиеся мысли и улыбнулась сестре Лайама. Ее беременность, никогда не бывшая тайной, теперь, казалось, стала достоянием всего света.
 Она замужем. Действительно замужем. Это казалось чем-то нереальным. Джо не могла избавиться от впечатления, что весь этот день был каким-то запутанным сном и что она вот-вот проснется.
 — У Найл это было ужасно, вплоть до седьмого месяца, — пугала ее золовка, — но с Бренданом ей было легче.
 — Слава богу, последние несколько недель я чувствую себя хорошо. Правда, немного устала. Пожалуй, я бы удрала, чтобы переодеться. Как ты думаешь, на это обратят внимание?
 — Вряд ли они обратят внимание даже на землетрясение, — заметила Найам, бросая снисходительный взгляд на толпу в шатре. Она подняла бокал. — Похоже, Лайам уже удрал. Вы собираетесь съездить в какое-нибудь приятное местечко?
 — Вряд ли, у Лайама работа. Все это делалось впопыхах. — Джо надоело оправдываться, что у них с Лайамом не будет свадебного путешествия.
 — Впопыхах! — Найам разразилась хохотом. В семье Рафферти не было застенчивых. — Народ в основном думает, что вы с Лайамом долго раскачивались, пока не взялись за дело. Все-таки жаль, что не получается с путешествием, — посочувствовала она. — Что, детка? — обратилась она к светловолосому четырехлетнему малышу, вскарабкавшемуся ей на колени.
 Джо улыбнулась и, подобрав подол длинного платья, пошла к крытому переходу между шатром и домом. Там было прохладно, тент раздувался и бился на ветру. Джо поспешила дальше.
 Она не ждала ничего особенно хорошего от этого дня, но, к своему удивлению, радовалась. С той минуты, как отец разбудил ее и подал чашку чаю, она себя чувствовала словно сторонний наблюдатель, и это чувство отчуждения не исчезало. Незнакомая ей женщина произнесла ее обет перед алтарем и потом позировала для бесконечного количества фотографий.
 Она еще не поняла, потеряла ли друга, чтобы обрести любовника, но одно было безусловно она получила мужа.
 Когда Джо проходила мимо кабинета, дверь была открыта, и она расслышала голоса. Джо машинально замедлила шаг.
 — Я не ожидал, что дело зайдет так далеко, — говорил Пат Рафферти. — То есть я плохо соображал, пока мама болела.
 — Ты не виноват, папа.
 Услышав голос Лайама, Джо остановилась и стала беззастенчиво подслушивать, напрягая слух, чтобы расслышать весь разговор.
 — Все-таки это я научил тебя, как заставить Джо согласиться на замужество. Это, знаешь ли, будоражит совесть. Передай мне, пожалуйста, вон ту сигару. Только не говори маме — она думает, что я бросил.
 — Вряд ли мама думает что-либо подобное. — Джо услышала звон бокалов.
 — Ты прав, Мэгги все видит насквозь, но это наша маленькая игра: она притворяется, будто не знает о моих тайных затяжках, а я — будто не знаю, что она знает. — Легкий ирландский акцент Пата стал заметнее, а голос — взволнованнее. — Ты воспользовался привязанностью Джо к нашей семье, сынок.
 — Сегодня она добровольно шла к алтарю. — Глубокий, ровный голос Лайама звучал уверенно и сильно. — Конечно, наша якобы помолвка несколько приучила ее к этой мысли…
 — Я люблю Джо, Лайам, но и тебя понимаю закон практически не оставляет возможности неженатому отцу участвовать в воспитании ребенка.
 — Вопрос, как правило, решается в пользу матери, — согласился Лайам. — Но, папа, это…
 — И я всегда хотел, чтобы ты женился на Джо!
 И мама хотела…
 — В том-то и дело: уж больно сильно вы хотели…
 — Так или иначе, брак — это, конечно, наиболее радикальный способ добиться права законного участия в решении судьбы своего ребенка.
 — Не надо преувеличивать, папа… Джо зажала руками уши и привалилась к стене, чтобы не упасть. Она стояла неподвижно, пока не прошел приступ тошноты.
 Так вот откуда эти метания. То разговоры о браке вызывают у него почти чесотку, то он чуть не силой тащит ее к алтарю.
 Конечно, она знала, что он не влюблен, но это! Неужели все делалось только ради того, чтобы добиться законных, неотъемлемых прав на еще не родившегося ребенка? Все разговоры о защищенности и стабильности были дымовой завесой. Джо прикрыла рукой живот. Сколько холода и расчета в его стремлении добиться цели, сколько лжи! Она чувствовала, что ее предали и унизили.
 Она не смогла сдержать вырвавшийся из груди отчаянный крик и кинулась вверх по лестнице.
 — Джо!
 Она не обратила внимания на его голос. Кровь стучала в ушах, шаги сзади раздавались все ближе.
 — Прекрати! Ты что делаешь? — Лайам успел вставить ногу в проем, когда Джо, тяжело дыша, попыталась захлопнуть перед ним дверь спальни. Он нажал на дверь плечом, и Джо почувствовала, что сопротивление бесполезно. Стиснув зубы, она навалилась на дверь всем телом, но та уже распахнулась, и Лайам оказался в комнате.
 — Уходи!
 — Ты что, убить себя хочешь?
 — Ты трогательно заботлив! — бросила она. Она посмотрела ему прямо в глаза, и Лайам отпрянул от горевшей в них ненависти.
 — Не знаю, что ты там услышала… — осторожно начал он.
 — Все, что надо.
 — Это… Я думал, ты знала. — Он потер ладонью подбородок. — Я хотел сказать тебе, но не знал, как ты это воспримешь.
 — Что ж, теперь знаешь. — Она стояла к нему лицом, подбоченясь, высокая грудь выпирала из-под нежных сливочных кружев.
 — Для тебя это было ударом? — Загорелая кожа на его лице стала серой.
 — Да я вообще дура! Почему-то решила, что значу для тебя больше, чем какой-нибудь… ходячий инкубатор!
 Его крупное тело застыло, темные брови сошлись в прямую черту.
 — Что?!
 — По-моему, я говорила, что не собираюсь отказывать тебе в праве на воспитание ребенка. Мне казалось, ты будешь хорошим отцом. — Она презрительно рассмеялась и проглотила всхлип. — Но мои слова тебя явно не удовлетворяли, ты хотел юридических гарантий, и тебе было все равно, каким способом их добиться. А я клюнула и проглотила все: крючок, леску, грузило… Я даже думала, будто ты искренне веришь, что у нас могло бы получиться.
 — Боже, вот что ты слышала. — Он диковато рассмеялся.
 — А что, было и хуже?
 — Ну, это зависит от точки зрения. — Он усмехнулся.
 Джо не могла понять, что значит это странное выражение, она только знала, что ей больно.
 — Ты не так поняла, Джо.
 — И почему это, — саркастически рассмеялась она, — твои слова не кажутся мне неожиданностью?
 У него на лице мелькнуло раздражение.
 — Ты долго еще собираешься упиваться жалостью к себе?
 Джо издала яростный визг.
 — Только не ставь все снова с ног на голову, Лайам Рафферти! Не я…
 — Ничего я не ставлю, — резко перебил он, — я просто хочу, чтобы ты заткнулась и выслушала меня.
 — Ты очень этого хочешь, да? — Она наслушалась его столько, что ей хватит на несколько жизней. — Не трать слов попусту, Лайам, ты уже все сказал.
 Он вызывающе ухмыльнулся.
 — И что же это я такого сказал?
 — Сам знаешь. — Джо задыхалась от отвращения.
 — Ах ты, боже мой! Только не жди, что я начну бить себя в грудь и посыпать голову пеплом. Ты услышала всего лишь обрывок разговора…
 — Ты сам признал, что дальше было хуже.
 — Если ты перестанешь острить и дашь мне слово вставить, то поймешь… Она отмахнулась.
 — Ты, конечно, рассчитывал через суд получить ребенка в опеку. Какой срок ты дал этому браку? Три года? Год? Небось уже набрал адвокатов для сражения за опекунство. — А без сражения он ничего не получит!
 — Боже мой, ребенок еще не родился! В жизни не встречал более твердолобой бабы. Ты слышишь только себя.
 — Но ты же не станешь отрицать, что не мог вынести и мысли о том, чтобы Джастин воспитывал твоего ребенка?
 — Конечно, не стану. Я же не идиот, чтобы отдать своего ребенка этому истукану. Я только не понял, при чем тут твой бывший любовник?
 — А, ну да, тебя беспокоят мои будущие любовники.
 — Не будет никаких будущих любовников. Ты моя жена, не забывай об этом.
 — Ну, это, — рявкнула она, дергая с пальца золотое кольцо, — легко исправить.
 Лайам машинально шарахнулся, и кольцо пролетело у него над головой.
 — Ты что предлагаешь? Развод? — с сарказмом подсказал он.
 В черном пиджаке и брюках в тонкую полоску, с распущенным галстуком и волосами, стоящими дыбом, с проступающей на щеках щетиной он был наисексуальнейшим, восхитительнейшим мужчиной из всех, что когда-либо дышали на земле. Даже его издевка действовала на нее покоряюще. От этой мысли Джо охватило отчаяние.
 — Давай! — выдохнула она.
 — Что ты сказала? — произнес он неожиданно тихим голосом. Она даже не знала, что он может говорить таким тихим голосом.
 — Я сказала… — Черт, что это она такое сказала? Джо сама была в шоке. Однако хода назад не было, самолюбие требовало мщения. Подбородок у нее вызывающе поднялся, а противный голосок в голове уже вопил, что она совершает грубую ошибку. — Я сказала, что не хочу быть твоей женой.
 — Остерегись, Джо.
 — Остерегаться надо было вчера. Сейчас надо спасать то, что еще можно спасти в этой ситуации, которая мне явно не по нутру.
 Лайам вскинул голову — смысл ее слов дошел до него, и он шумно вздохнул.
 — Не по нутру, значит… — Белый ободок проступил по краям его чувственных губ. — Интересно ты выражаешься.
 — Я никогда не хотела быть твоей женой. — Джо уже не могла остановиться, слова сами срывались с губ. — На меня давили, заставили думать, что так будет лучше. — Рана, нанесенная Лайамом, саднила, и Джо отвечала ударом на удар.
 Лицо у Лайама окаменело, глаза будто подернулись пленкой, стали холодными и пустыми.
 — Мне нечего тебе сказать.
 Как это? Джо остановилась, она не верила своим ушам. Он даже не попытался ничего опровергнуть, успокоить ее. Джо знала, как умеет Лайам упорствовать. Она думала, что наткнется на стену, но под ногами разверзлась пропасть, которую она сама вырыла.
 У нее тошнотворно свело живот, когда до нее дошел смысл его капитуляции, — он явно испытывал облегчение.
 — Думаю, будет лучше, если мы уйдем отсюда вместе и не станем пока разглашать твоего решения.
 — Что? — непонимающе спросила она. Он так спокоен и рассудителен, когда вокруг рушится мир.
 — Думаю, будет милосерднее объявить об этом в более узком семейном кругу. Можешь потерпеть?
 — Они будут ошеломлены… — Она закусила дрожащую губу и отошла к окну, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Ошеломлены? Они будут сражены. Жениться и разойтись в тот же день. Джо сдернула фату и швырнула ее на пол. Она еще была в растерянности, оглушенная быстротой происшедшего. — Это ты, ты заставил меня думать, что мы ищем в браке одного и того же. — Она не собиралась брать всю ответственность на себя.
 — Я надеялся, что в конце концов так и будет, но ты ясно дала мне понять, как глупо с моей стороны было воображать…
 Ее тошнило от его таинственных намеков.
 — Если ты, вместо того, чтобы хоть что-нибудь объяснить, собираешься швырять в меня словами, как в стену, о чем тогда вообще говорить?
 — Я не ожидал, что мне придется что-то объяснять. Похоже, ты способна сообщить мне все, о чем я думаю, еще до того, как я раскрыл рот.
 — Ты успел раскрыть рот. Просто ты не знал, что я тоже кое-что услышу.
 — Что ты будешь подслушивать.
 — Подавай в суд, — огрызнулась она, демонстративно зевнув.
 — Извини, если тебе со мной скучно.
 — Вечно мы возвращаемся к одному и тому же.
 — Не знаю, с чего я взял, что это могло получиться. — Лайам с глубокой неприязнью смотрел на нее.
 Неважно, что он меня не любит, воинственно думала она, я даже рада. Она боялась и подумать, насколько это было важно, — стало бы слишком больно.
 — Ты не слишком старался, чтобы это получилось.
 — Я бы попросил не отзываться обо мне как о последней, расчетливой сволочи, пока мы не выпутаемся из этой истории.
 — Мне не так легко, как тебе, быть двуличной, но я постараюсь, — пообещала она, испепеляя его таким же враждебным взглядом.
 — Только я тебя оставлю одну, как сразу вон что творится. — Клаудия откинулась на спинку стула и позвала официанта. — Еще один, — сказала она, указывая на пустой бокал, — и двойной апельсиновый сок моей подруге. Что там происходит, Паоло? — Она кивнула в противоположный конец ресторана, где было довольно шумно.
 — Там брали интервью у какого-то нашумевшего автора, — заговорщически ответил он, — а теперь они все фотографируются. Могу перевести вас за другой столик, если хотите, мисс Рафаэль.
 — И лишить нас возможности взглянуть на знаменитость? Ни за что. — Клаудия рассмеялась. — Нет, все-таки семейственность — это прекрасно, весело заметила она. — Если бы это заведение не принадлежало дяде Гвидо, нам бы ни за что не достался столик. Обожаю знаменитостей.
 — И кухня тут неплохая, — ответила Джо, улыбаясь оживлению подруги.
 — Передам твой комплимент шеф-повару. Ты так долго и скучно ковыряешь свой сабайон, что мне показалось, он тебе не понравился.
 — Я не голодна.
 — Тогда давай сюда. Будет жаль, если пропадет. — Клаудия спокойно относилась к калориям и отнюдь не комплексовала по поводу своих щедрых очертаний.
 — Как поживает Джастин? — спросила Джо. Клаудия и Джастин работали в одном месте, это он их и познакомил. Женщины сразу подружились.
 — Он беспокоится о тебе.
 — Не надо! — взмолилась Джо. — Я и так чувствую себя виноватой. Он был слишком хорош для меня.
 — Ты права, — задумчиво согласилась Клаудия.
 — Что? — Джо удивленно взглянула на нее.
 — Я не совсем так хотела сказать. Я просто всегда считала, что вы с Джастином не подходите друг другу.
 — Ты никогда не говорила об этом. — Джо была несколько ошарашена.
 — А ты не спрашивала. — Клаудия отодвинула пустую тарелочку и уперлась подбородком в сплетенные пальцы. — Беременна, замужем и занимаешься разводом… Никак не могу поверить.
 — Когда ты так говоришь, и в самом деле кажется…
 — Опрометчиво? — подсказала Клаудия.
 — И ты, Брут. Я сыта по… — Она стукнула себя кулаком по лбу. — Мне только и твердят, что я веду себя неразумно.
 — Успокойся, Джо, я не собираюсь читать тебе нотаций. Я даже хотела бы узнать кое-что из гнусных подробностей. А то зачем бы я потащила тебя в дорогой ресторан? Мне хочется, чтобы теплая средиземноморская обстановка несколько ослабила жесткие англосаксонские узлы. Выкладывай все, и ты почувствуешь себя гораздо лучше, кроме того, я намного дешевле психотерапевта. И у меня не включен счетчик.
 — А я-то думала, все дело в щедром дяде-рестораторе…
 — Ладно, не ехидничай, давай выкладывай. Ты вообще ни разу не переспала с Лайамом до того дня, когда Джастин тебя бросил? — с недоверием спросила она и улыбнулась, когда Джо с возмущением выпучила глаза. — Не надо так на меня таращиться. Я всегда была уверена… Ну, это довольно необычно… Так я дружу только с бывшими любовниками, ну с некоторыми из них.
 — Понятно, откуда у тебя столько друзей. Клаудия снисходительно улыбнулась — ее совершенно это не задело.
 — Тебе надо познакомиться с моей мамой, вы бы поладили. Она хочет, чтобы я перестала плохо вести себя, вышла замуж и начала производить детей. Итак, о Лайаме…
 Джо с нетерпением вздохнула: ох уж это адвокатское занудство.
 — Ну, будешь ты говорить? Джо вздрогнула.
 — Что говорить?
 — О том, что восхитительный Лайам…
 — Я бы очень хотела, чтобы ты перестала так выражаться, — сердито прервала ее Джо.
 — Как выражаться?
 — Восхитительный, сладостный…
 — Хорошо, итак, что натворил твой непривлекательный и невзрачный муж, чтобы заставить тебя сбежать в брачную ночь? Доложу тебе, мнения расходятся, но я склоняюсь к теории противоестественной сексуальной практики. Джастин считает, что дело в сопернице… или, скорее, в соперницах.
 — Приятно сознавать, что моя личная жизнь предоставляет славным представителям юридической профессии возможность лишний раз попрактиковаться в избранной специальности…
 — Да ладно тебе, Джо, не надо так огорчаться и видеть все в черном свете… Ты знаешь, мы тебя любим. Согласись, ведь, если девушка после бракосочетания бросает жениха, это не может не заинтересовать.
 Искреннее тепло в глазах Клаудии заставило Джо по-дурацки прослезиться.
 — Я знала, что он на мне женится только из-за ребенка, но я думала, он верит, что наш брак может удаться. — У нее задрожал голос.
 — А он не верил?
 Джо решительно высморкалась.
 — Нет, он просто хотел добиться законных прав на воспитание ребенка. Это был трезво рассчитанный план.
 — Кто сказал это?
 — Он… Он сказал так, я ничего не выдумала, я сама слышала! Ему до меня дела нет.
 — Мне всегда казалось, что Лайаму как раз есть до тебя дело. У меня даже такая теория…
 — Какая теория? — Джо была несколько раздосадована тем, что Клаудия не ужаснулась. Ну хотя бы посочувствовала.
 — Понимаешь, Лайам всегда делился с тобой всем, кроме своего тела. Всеми чувствами, переживаниями. В то же время он пользовался спросом у дам, но не славился постоянством. Понимаешь, он не нуждался в чем-то глубоком и значительном с ними, потому что у него это уже было с тобой. Следишь за мыслью? Если нет, пусть это тебя не беспокоит. Буду рада ответить на твои вопросы, когда кончу. Дело в том, что, когда этот ужасный секс замутил вам мозги… Я правильно поняла, это была страсть с большой буквы?
 Джо беспокойно заерзала. Она надеялась, что тусклое освещение скроет ее густой румянец. Клаудия очень кстати появилась со своими вопросами, но она не собиралась дожидаться ответов. С другой стороны, это могло быть к лучшему. Последнее, чего сейчас хотела Джо, — это вновь переживать прошедшее.
 Клаудия потерла руки, готовясь сделать эффектное заключение.
 — Понимаешь, у него получается и интеллектуальное общение, и дружба, и страсть — все в одном флаконе. Другие женщины ему не нужны: у него есть ты. — Она с самодовольным видом оперлась локтями о стол. — Как тебе это?
 — А так, что, если взглянешь вправо, найдешь существенную брешь в своей теории. — Ее голос доносился как будто издалека, пробиваясь сквозь грохот стучавшей в ушах крови.
 — Что?.. — Клаудия повернулась боком на стуле.
 — Брешь роста выше среднего, со струящимися светлыми волосами и грудью, существующей вне закона притяжения, — пояснила Джо спокойным тоном, в котором не звучало и намека на то, какой нож ковырял раны в ее жизненно важных органах. — Она только что вошла… с Лайамом.
 — Сюзанна Вильсон! — ахнула Клаудия. — Это не закон притяжения, это подпирающий лифчик. На мне такой же, — призналась она, оттягивая шелковую блузу и выставляя всем желающим на обозрение свое кружевное белье.
 — Я знаю, что это Сюзанна Вильсон. А ты откуда знаешь?
 — Ты что?
 — Она что, знаменитость? — Теперь все ясно. Вот откуда этот важный вид.
 — Знаменитость! Ты где была, Джо? Это самая кассовая режиссерша в Голливуде, а значит, во всем мире. Ты должна помнить, как ее чернили в феминистской прессе за последний фильм, где она якобы принижает женщину. Он принес невероятные кассовые сборы. Теперь понимаешь? — Клаудия с некоторым беспокойством смотрела на подругу. — А ты ее откуда знаешь?
 — Она приходила за Лайамом… Она тащилась за ним в Москву. Ее Лайам в своих письмах представлял как помесь Жанны д'Арк с Мэрилин Монро. — От полного отчаяния ее спасала только звериная ярость. Он не тратил времени зря.
 — Это интересно. — Клаудия сосредоточенно поджала губы. — Мне Сюзанна представляется закованной в броню, но мужчины могут смотреть на это иначе — особенно когда процесс мышления перемещается ниже пояса. Ты меня понимаешь?
 Еще бы ей не понять. Подумать только, Лайам делал все эти вещи, эти божественные, упоительные вещи с этой… этой!.. Нельзя, чтобы ее стошнило, только не здесь! Она рассмеялась, когда Клаудия озабоченно посмотрела на нее.
 — Что с тобой?
 — Я даже чувствовала себя виноватой, когда отказывалась отвечать на его звонки, — с горечью вспомнила она. — Джесси нарисовала мне картину сломленного горем мужчины, способного на отчаянный поступок. Я уже было поверила…
 — Черт! Теперь ясно, почему я взялась за уголовное, а не за семейное право, — печально проговорила Клаудия. — Ты правильно делаешь, что не обращаешь внимания на мои теории. — Она скорчила гримасу, когда блондинка обхватила Лайама руками и подалась вперед, чтобы обольстительно улыбнуться ему в лицо.
 — Кажется, Лайаму это нравится. Он словно расслышал свое имя.
 — Он тебя увидел! — прошипела Клаудия. — Пошли со мной, я проведу тебя через кухню.
 Джо была рада, что не поняла поспешных объяснений Клаудии, произнесенных на итальянском языке в шумной кухне.
 Когда они вышли через черный ход, Джо почувствовала, что запыхалась.
 — Дай отдышаться, — с трудом проговорила она, нагибаясь и упираясь руками в колени.
 — Если Лайам попытается там пройти, его очень плохо встретят, — смеялась Клаудия, потирая плечо Джо. — У тебя все в порядке?
 — Отлично. — Джо с нетерпением отмахнулась. — Что ты им сказала? Они его не изувечат?
 — Приятно узнать, что тебе это небезразлично, раздался его голос.
 Задрав подбородок, она увидела, как Лайам небрежно облокотился на перегородку, отделявшую небольшой закуток позади ресторана от стоянки.
 — Я не хочу говорить с тобой, Лайам. — Ни за что бы не догадался.
 — Твоя подруга не заскучает без тебя?
 — Думаю, она найдет чем развлечься — Сюзанна очень изобретательна.
 — Я рада, что сведения о твоих страданиях сильно преувеличены. Приятно видеть, что ты не скучал. Нет, не уходи! — Она схватила Клаудию за руку — Я недалеко отойду, если ты закричишь, я услышу. — Клаудия кинула на Лайама недоброжелательный взгляд. — По-моему, мне не надо этого слушать.
 — Я тоже так думаю. — У Лайама раздулись ноздри, когда он заметил панику в глазах Джо.
 — То, что ты думаешь, меня не интересует, — огрызнулась та.
 — А с чего Клаудия взяла, будто тебе придется кричать? Что ты ей наговорила обо мне? — Нега в его позе, с самого начала неубедительная, окончательно испарилась.
 — Я сказала ей правду.
 — В собственной интерпретации, конечно.
 — После сегодняшней столь приятной встречи, похоже, моя интерпретация единственно верная.
 — Я веду рекламную кампанию своей книги, работаю над сценарием, продюсерская компания Сюзанны делает фильм. Сюзанна будет режиссером.
 — А мне показалось, она в нем играет. И не последнюю роль. Кстати, этот оттенок губной помады не очень тебе идет.
 Лайам вытер кулаком губы.
 — Я не думала, что ты пишешь. Мне казалось, ты больше силен в личных дебатах.
 — Мне в самом деле не хочется обсуждать свою деловую жизнь. Может, поговорим? — Он заглянул ей в глаза.
 — О чем? Ничего не изменилось, только ты стал менее скрытным в том, что касается твоих личных пристрастий. Не волнуйся, я не жалуюсь, можешь спать с кем хочешь. Ты — свободный предприниматель.
 Такое великодушие ему явно не понравилось.
 — Я женат.
 — Тем более должен быть рад, что можешь больше не притворяться.
 — С тобой я никогда не притворялся, Джо. — Он подошел ближе, и она машинально подняла голову, чтобы не терять его взгляда. — Мне не приходилось. — Он положил палец на ее мягкие губы. — Почему ты не хочешь мне верить?
 — Я должна была догадаться, что все так кончится, когда переспала с тобой. — Она уже чувствовала, как каждая клетка ее тела жаждет его прикосновения. От сознания этого стало еще тяжелее. — Я видела, как ты вертишь женщинами, Лайам.
 — То есть?..
 — Ты не даешь им спуску, все делается на твоих условиях. Они должны за тобой бегать, они должны уступать. А когда уступят, ты их бросаешь.
 — Это не касается моей жены.
 — Ты забываешь, что я знаю, зачем ты на мне женился.
 — На самом деле ты ни черта не знаешь! А бегаешь от меня только ты. Клятва, которую ты дала перед алтарем, Джо, для тебя ничего не значит?
 — Как у тебя язык поворачивается спрашивать? — Голос у нее дрожал от гнева. — Для тебя эта церемония была средством достижения цели, и только. Представляю, как было досадно оторваться от Мисс Чудо-лифчик! — Она была слишком расстроена, чтобы скрыть пожирающую ее ревность.
 — Это не имеет отношения ни к Сюзанне, ни к ребенку. — Его взгляд почти с жадностью прошелся по ее телу, отмечая в нем перемены. — Просто ты мне не веришь.
 Ее зеленые глаза холодно встретили его взгляд, а губы скривились в презрительной улыбке.
 — И не поверю.
 Ему показалось, что он налетел на стену. Что-то в нем прорвалось, он шагнул вперед и, обхватив одной рукой ее голову, а другой талию, оторвал ее от земли и накрыл ей рот.
 Джо вскрикнула от неожиданности, но он заглушил ее голос. Руки у нее беспомощно повисли, а Лайам уже не мог оторваться от ее губ. Однако ее возглас услышала Клаудия.
 — Не беспокойся, Клаудия. — Лайам тяжело дышал, как после быстрого бега, лицо залила краска. Он смотрел на Джо. — Не нужно звать на помощь. Ухожу.
 Стыд резал ему нутро. Еще бы ей не выглядеть убитой! Он мгновенно увидел ее отчаянную бледность и потрясенные глаза.
 — Ты не веришь своему чувству, а не мне, Джо! — Ему даже не хватило мужества признать, что он не прав. Лайам в отчаянии отвернулся.
 — Извини, Джо. Теперь ясно, почему ты не хотела оставаться с ним наедине. — Клаудия ласково обняла подругу за плечи и с отвращением уставилась на удалявшуюся высокую фигуру. — Лайам всегда казался таким цивилизованным и… — Она покачала головой. — Вот пример того, что никогда не знаешь, чего ожидать.
 — Ты ничего не понимаешь, Клаудия! — сказала Джо плоским, невыразительным голосом. — Я не хотела, чтобы он останавливался.




 Глава 8


 — Мне ужасно совестно подводить тебя.
 — Ты меня не подводишь, — уверенно проговорила Джо. Клаудия действительно выглядела очень виноватой. — Я в состоянии сама справиться с курсами родительского искусства.
 С тех пор как Джо вернулась на свою старую квартиру — к счастью, договор аренды не был расторгнут, — она в большинстве случаев со всем справлялась сама.
 Ее сердце вздрагивало лишь при мысли, что придется сидеть на занятиях одной в компании со множеством супружеских пар и ловить сочувственные взгляды. С Клаудией, по крайней мере, можно было посмеяться.
 Тем не менее курсы оказались поучительны, пусть даже она и чувствовала себя несколько не на уровне, когда вокруг начинали с умудренным видом говорить о родильных бассейнах, домашних родах и акупунктуре. В целом она получала удовольствие от этих вечеров.
 — Некому будет тереть тебе спину.
 — Надеюсь, Синтия сделает мне это одолжение. Синтия была очень серьезным инструктором. До краев напичканная современной философией, она обладала милым характером и предъявляла ученицам высокие требования. Джо пребывала в мрачной уверенности, что не оправдает доверия.
 — Хоть бы она перестала звать меня «малыш». — Джо сморщила нос. — Я чувствую себя так, будто снова попала в детский сад..
 — Тс-тс… — Клаудия покачала головой. — Твоя задача — чувствовать себя женщиной, держащей под контролем свое собственное тело.
 — Тебе хорошо шутить. — Джо положила руку на вздувшийся живот. — Я не держу под контролем ничего, даже мочевой пузырь. Ты не представляешь, сколько раз вчера ночью мне пришлось вставать в сортир.
 — Прекрати, ты только об этом и думаешь! — Непривычно несмелое выражение мелькнуло на лице Клаудии. — Ты хочешь отпугнуть меня от радостей материнства?
 — Не говори мне, что ты собираешься… — Джо не могла скрыть изумления: Клаудия была высшим образцом независимой женщины, делающей карьеру в возрасте за тридцать.
 — Не сразу… Но как знать?.. — задумчиво произнесла та с таинственной улыбкой, которая не могла не распалить любопытства Джо.
 — А ты и словом не обмолвилась. Кто счастливчик?
 — Я говорила, что подыскала себе замену на сегодняшний вечер? — небрежно обронила Клаудия.
 — Нет. Но не отклоняйся от темы.
 — Я и не отклоняюсь. Это Джастин. Он согласился пойти глубоко подышать с тобой сегодня вечером.
 — Я с Джастином!
 — Тебе неприятно! Я надеялась на обратное. — Клаудия опечалилась.
 — Нет, конечно, мне все равно, — быстро ответила Джо, оправляясь от шока. — Я просто не знала, что вы… ну… составляете единое целое.
 — Пока что рано говорить о едином целом. — Клаудия с облегчением вздохнула.
 — И давно вы?.. То есть он тебе нравился, когда я?..
 — По правде сказать, да, но он в те времена и не смотрел на меня.
 — Ох, Клаудия, как мне жаль.
 — Не волнуйся, я его перехвачу, когда очухается. Мне кажется, я ему немножко нравлюсь.
 — Если ты добилась, чтобы он пошел со мной на занятия для рожениц, значит, он по уши в тебя втюрился! Ты не предупредила его, что там делается? — У нее расширились глаза, когда она увидела неловкую улыбку Клаудии. — Какая ты злая, Клаудия. Бедный Джастин.
 — Надеюсь, это заставит его задуматься.
 — Ты оптимистка. Это приведет его в ужас. Вот так получилось, что она оказалась в положении глубокого приседа на травяном мате и, поддерживаемая Джастином, послушно дышала рядом с еще десятью раздавшимися вширь дамами. Она не ожидала такого от Джастина: если не считать румянца у него на щеках, когда обутая в босоножки почтенная Синтия обращалась к нему как к «папе», он на диво хорошо справлялся.
 За исключением того, что произошло в следующую минуту. Дверь внезапно распахнулась и с грохотом стукнулась об стену. Джастин выпустил Джо и уронил ее на мат.
 — Молодой человек, вы, наверное, не туда попали.
 — Нет, туда.
 — Лайам, что ты себе позволяешь? — Все взгляды обратились на Джо и на высокого брюнета с устрашающей внешностью.
 — Мне надо поговорить с тобой.
 — Сейчас не время и не место.
 — А где время и место? Ты не отвечаешь на мои звонки, рвешь мои письма, не вскрывая…
 — Каким образом?..
 — В доме Смитов у меня еще остались союзники.
 Джесси. Убить ее мало! Вот как он узнал, что сегодня вечером она будет здесь. Ах, маленькая предательница, она что, никогда не слышала о сестринской солидарности?
 — Ты не видишь, я занята? Наверняка это можно отложить. — Величественный тон, с каким это было сказано, не подействовал, Лайам смотрел мимо нее.
 — Убери от нее руки, Вуд. Сейчас же. — Голос звучал ровно, но выражение глаз заставило руководителя курсов потянуться к мобильнику.
 — Молодой человек, если вы немедленно не уйдете, мне придется вызвать полицию.
 — Я непременно уйду…
 — Пожалуйста.
 — Вместе с женой. — Лайам посмотрел Джо прямо в глаза.
 Драматическая пауза была выдержана на высшем уровне. Джо слышала вокруг себя тихие возгласы и возмущенный шепот. Она тяжело поднялась.
 — Нет, Джастин, не вставай. Клаудия должна заехать к концу занятий, — шепнула она. — Тебе стоит дождаться ее. Думаю, ты многое узнаешь.
 — А ты?..
 — Я справлюсь с Лайамом. — Она похлопала его по плечу. — Извини, Синтия.
 — Ничего, дорогая. Мистер Смит… — Синтия повысила голос и встретилась взглядом с Лайамом.
 Тот едва оторвал пораженный взгляд от Джо. Когда она поднялась на ноги, ширина ее новых очертаний сразу бросилась в глаза. Джо немало гордилась своими размерами, хотя иной раз раздражали вытекающие из ее положения ограничения. Она задрала подбородок: не нравится? Тем хуже для него!
 — Рафферти, — коротко поправил Лайам. Она еще и под девичьей фамилией записалась! Он недовольно скривил губы.
 — Мистер Рафферти, мы поощряем посещение наших занятий будущими отцами.
 Джастин густо покраснел, когда ее глаза перебежали с него на Лайама. Лицо Лайама казалось вытесанным из камня. , — Да, это я.
 Синтия была в смятении.
 — Я в самом деле не… Я никогда не проявляю излишнего любопытства…
 Высокомерно-издевательски улыбаясь, Лайам закрыл за ними дверь.
 — Ну, ты доволен? — взорвалась Джо. — Теперь я больше не смогу показываться здесь. Ты решил поставить меня в унизительное положение? — Она повернулась к нему спиной и резко зашагала по коридору.
 Лайаму хватило двух шагов, чтобы догнать ее.
 — Я сказал, что хочу поговорить с тобой, а вовсе не унижать, миссис Смит.
 — Мисс. Тебе Джесси сказала, что я буду здесь?
 — Я никогда не выдаю источника информации. Теперь ясно, почему ты не хотела со мной говорить: ты занималась тем, что восстанавливала отношения с этим жалким подобием мужчины.
 Пусть думает, что хочет.
 — Джастин заботливый, участливый…
 — Я сказал, жалкий. Он позволил мне затащить тебя…
 — Ты никуда не затащил меня, я сама пришла. Что за манера вот так врываться! Тоже мне обиженный супруг! — отчитывала она его.
 — По крайней мере ты не забыла, что я твой супруг. Смотри под ноги. — Он схватил ее под руку. Джо стряхнула руку.
 — Я беременна, а не больна.
 — Джесси сказала, что ты пошла на курсы для беременных с кем-то из друзей. Она не говорила, что с ним. Долго это у вас продолжается? Я вправе знать!
 — Ничего ты не вправе!
 — Ну, хватит, Джо!
 Она демонстративно взглянула на его руку у себя на плече и сморщила губы, когда он, встретив ее уничтожающий взгляд, не убрал руку.
 — В последний раз, когда мы виделись, я не должен был… — К ее изумлению, Лайам выглядел смущенным. — Я не буду целовать тебя, — неожиданно произнес он.
 Ну еще бы! В таком состоянии она вряд ли могла возбудить похотливые мысли.
 — Пока есть это, — она опустила взгляд, — тебе не удастся подойти достаточно близко.
 — Как бы ты ни артачилась, от вопроса не уйдешь.
 — После того как ты меня унизил перед всей группой да еще оскорбил моего друга, думаю, мне можно и поартачиться.
 — Тебе некого винить, кроме самой себя. Ты заставила меня прибегнуть к крайним мерам, ты со всеми порвала отношения. Твой отец в отчаянии.
 — Насколько я знаю, он как раз тебя считал виноватым.
 Эти мужики все равно в конце концов объединяются, с раздражением подумала она.
 — Из чего тебе должно быть ясно, как давно ты не была дома.
 — Я была занята.
 — Чем же?
 — Мне надо было расширить список клиентов, приходится прорабатывать много деталей.
 — То есть ты полагаешь, это уместно — носиться по всей стране на восьмом месяце беременности?
 — Эти вопросы я обсуждаю со своим акушером, а не с любопытными, встревающими не в свое дело посторон…
 — Если ты назовешь меня посторонним, Джо, я ей-ей…
 Кулаки у него сжались и разжались. Он посмотрел на нее с выражением полного бессилия.
 Если бы он начал ее душить, Джо поняла бы его. Разумеется, она вела себя вызывающе. А что было делать? Стоило ей его увидеть, как ее с таким трудом достигнутый покой рухнул, как карточный домик. Ее тяга к нему напоминала лисицу под плащом спартанского мальчика: она рвала когтями и грызла ей нутро. То, что Джо исключила Лайама из своей жизни, было не мелочным, мстительным поступком. Это была борьба за жизнь!
 — Тебе очень было нужно туда врываться, да? прохрипела она.
 — Я намеревался ждать за дверью до тех пор…
 — Пока не увидел, как заходим мы с Джастином! Очень типично! — Она повела носом. Лайам не спорил.
 — Он предлагал держать тебя за руку, когда ты будешь рожать? — натянутым голосом спросил он. Яркий румянец залил его лицо.
 — Ты с ума сошел! — воскликнула Джо.
 — Это уже кое-что. Тебе нельзя исключать меня из всего этого, — напористо продолжал он. — Когда я увидел, в каком ты состоянии, я понял, сколько успело пройти мимо меня. — Его глаза остановились на ее округлившейся фигуре. Ей было бы легче, если бы она нашла в его взгляде отвращение, а не завороженное благоговение.
 Джо сердито нахмурилась.
 — А кто виноват? — с горечью спросила она. — Ты сам создавал осложнения. Если бы ты оставил все как было и доверился мне, мы не были бы сейчас в процессе развода. Мы бы оставались друзьями!
 — Не хочу тебя шокировать, но брак и дружба не исключают друг друга.
 — Исключают, когда обнаруживаешь, что твой партнер — обыкновенная сволочь, не способная вести себя порядочно даже ради спасения собственной жизни! Я туда не залезу, — добавила она, когда они подошли к его машине и Лайам открыл дверцу темного «мерседеса».
 — Не такая уж ты большая, — успокоительно пробормотал он. — К тому же это хорошая, просторная машина.
 — Он еще веселится. Извини, если я не покатываюсь с хохота.
 — Если тебе кажется, что меня веселит то, что я пропустил половину беременности своей жены…
 Она машинально взглянула на него, и вдруг ее охватило невольное чувство вины. Его глаза выражали такую печаль…
 — Твоя мама знает, что происходит с… — Испытывая непонятное стеснение, она положила руки на живот. — Я думала, она…
 — Да, — коротко ответил он и залез во внутренний карман пиджака. — Она передала мне это. — Он вытащил потрепанный черно-белый снимок. Джо сразу узнала его.
 — УЗИ, — прошептала она.
 — Я должен был присутствовать, Джо. — Его голос звучал плоско, взгляд был пустым.
 Джо закусила губу. Она знала, что он обидится, но настолько?
 — Оставь себе, мне уже не надо, — хрипло произнесла она.
 — Растаяла передо мной, да, Джо?
 — Еще одно дерзкое замечание, и я не дам тебе подвезти меня до дома. — Она проскользнула в роскошный, обитый светлой кожей салон, усердно ища разумное оправдание своему решению. Во-первых, надо же было как-то добраться до дома, верно ведь? А поскольку она сейчас очень остро реагировала на запахи, то при любой возможности избегала общественного транспорта.
 — Все в порядке? — Пристегивая страховочный ремень, Лайам заметил, как ее передернуло.
 — Порядок. Просто весь день меня мучает эта ноющая спина. Пустяки. Ты замечал, что поезда пахнут паленой резиной? Что многие водители такси пользуются ужасным лосьоном после бритья, а табачный дым никогда не выветривается?
 — Нет.
 — Если б ты хоть раз оказался беременным, заметил бы.
 — Ты намекаешь, что от меня чем-то пахнет? От него пахло восхитительно. Она ему этого, разумеется, не скажет.
 — Я просто так.
 — Что угодно, лишь бы уклониться от темы.
 — Я подумала, что тебе будет полезно узнать, что беременность не какая-то красивая штучка в акварельных тонах. Многие мужья места себе не находят.
 — Что я должен сказать? Благодарить тебя за то, что пощадила меня? Ты в самом деле считаешь меня недорослем и недотепой, которому подавай только лакомые кусочки?
 — Я просто говорю… — Ее шокировала его ярость.
 — Знаю, что ты говоришь. Тебе не приходило в голову, что я о тебе беспокоюсь? Понимаю, не приходило, — добавил он с угрюмой улыбкой, оторвав на мгновение взгляд от лобового стекла. — Думаю, тебе также не приходило в голову, что мне, может быть, хотелось быть рядом с тобой, чтобы помочь тебе перевалить через наименее живописные этапы беременности.
 Не успели они выехать на шоссе, как пришлось встать в конце длинного хвоста машин. Лайам с нетерпением барабанил пальцами по рулю, и тут, как по сигналу, полил дождь.
 — Бывает и хуже.
 — Расскажи, как! — ехидно протянул Лайам.
 — Возможно, эта боль в спине не просто боль. Лайам раскрыл рот, чтобы выдать очередное вертящееся на языке острое словцо, как вдруг до него дошло. Он ошарашенно обернулся.
 — Пожалуйста, скажи, что это дурная шутка.
 — Мне не до шуток, — с дрожью заметила Джо.
 — Не может быть, еще рано. — Он был почти так же бледен, как она.
 — Ты ему скажи, а не мне, — предложила Джо, кивая в сторону своего живота.
 — Без паники. — Лайам нетвердой рукой провел по волосам.
 — Я не паникую, — вновь пропищала Джо, хватаясь за панель — ее опять прихватило. — В этот раз было хуже, — выдохнула она и откинулась на спинку.
 — Все будет в порядке. — Напряжение в его взгляде не совсем соответствовало спокойной уверенности в его голосе. — Ты уверена, что это схватки?
 — Как я могу быть уверена? Со мной такого еще не бывало! Может быть, конечно, это ложная тревога, но, если не возражаешь, я отдала бы предпочтение излишней предусмотрительности.
 — Успокойся. Дыши. — Он явно считал, что дыхание неразрывно связано с деторождением. Дыхание и горячая вода. Горячей воды не было.
 — Дышу, — ответила она без особого энтузиазма. — Вези меня в больницу, Лайам. — Джо закрыла глаза. Почему-то она верила, что Лайам поможет ей выкарабкаться из этого. Не станет же она рожать посреди автомобильной пробки, нельзя же так! Она открыла глаза, когда машина вдруг поехала. — Мы так и должны ехать, по обочине? — спросила она. Вслед им неслось гудение десятков автомобилей.
 — Ты хочешь, чтобы я остановился? — мрачно поинтересовался Лайам, продолжая ехать.
 — Думаю, это было бы неплохо. Он не ответил — он тоже заметил мигалку полицейской машины в зеркале заднего вида.




 Глава 9


 Лайам опустил стекло скорее нетерпеливо, чем виновато.
 — Не выйдете ли из машины, сэр? — Полицейский инспектор утомленно натянул фуражку, готовясь выслушать очередную байку об уходящем поезде или улетающем самолете.
 Нет, он не мог забрать Лайама. Только не сейчас. Он ей нужен!
 — Нет! — панически выкрикнула Джо. — Не бросай меня, Лайам! — Она схватилась за его бедро, ее снова пронзила боль. Джо не слышала, что Лайам сказал полицейскому, но спустя мгновение дверца со стороны пассажира открылась. Джо дико посмотрела на полицейского, она уже не владела собой.
 — Не беспокойтесь, мы доставим вас в больницу. Мы в пятнадцати минутах езды от Городской. Мисс… Миссис?..
 — Рафферти, — подсказал Лайам, подтягивая к себе Джо и успокаивающе поглаживая ей шею.
 — Не может быть, что это уже роды, еще рано. — Она подняла голову и увидела, как мужчины переглянулись. — Я не собрала вещи и не написала план родов. — Ее била дрожь. — Я записалась рожать в Сент-Кэтринз, а не в Городскую.
 — Думаю, в сложившихся обстоятельствах они тебе не откажут, — сухо заверил ее Лайам.
 Полицейский выпрямился, в руке у него была рация. Он коротко переговорил и снова сунул голову в машину.
 — Я поеду вслед за вами, сэр, впереди поедет мотоцикл. Не волнуйся, душечка, такое случается каждый день. — Но не у меня же!
 Эскорт сопровождал их до самой больницы. Позднее Джо смутно помнила отраженные в мокром лобовом стекле мигалки и вой сирен. Все ее внимание сошлось на происходившем у нее внутри.
 Лайам подбадривал ее, но косточки вцепившихся в руль пальцев побелели. По долгу службы ему приходилось бывать в самых опасных переделках. Он даже отсидел в тюрьме во враждующем государстве. Любая зона военных действий с недружелюбными туземцами и то легче, решил он, когда хилая попытка вызвать у Джо улыбку провалилась. Ничего удивительного: он же треплется, как какой-нибудь дебильный ведущий телевизионной игры!
 — Извини. — Он никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным.
 — Нет, продолжай, так легче.
 — Правда?
 — Мне страшно, Лайам. Что, если?.. — Глаза у нее потемнели. Она не могла больше сопротивляться нарастающему в ней ужасу. Девять месяцев. В ее случае — почти восемь. Этого должно было хватить, чтобы подготовиться. Но ей не хватило.
 — Все будет прекрасно, Джо. Завтра от этого останутся только неприятные воспоминания.
 Уверенность в его низком голосе помогла ей взять себя в руки.
 — Пожалуй, уже поздно менять планы. — Ее бледные губы растянулись в слабой улыбке.
 Палата, где только что толпилась масса народу, вдруг опустела, и Джо осталась одна, в белой больничной рубашке. С ней была только капельница. Сквозь открытую дверь Джо слышала, что доктор говорил Лайаму.
 После очередного вопроса Лайама она подумала, как много он знает о буднях деторождения. Ей не пришло бы в голову и половины его вопросов. Ей даже стало намного легче, оттого что ответственность переходила в чужие руки.
 — Схватки остановились?
 — На время.
 — На сколько?
 — Долго мы ее так держать не можем. Возникает опасность инфекции после разрыва пленок…
 — Опасность… Джо угрожает опасность?
 — Мистер Рафферти, ваша жена в отличном состоянии, и, скорее всего, схватки скоро возобновятся сами собой. Несколько часов могут иметь большое значение для развития легких новорожденного. Шесть недель недоношенности не исключение, и хотя плод маленький для такого срока… — Голос доктора слабел, по мере того как они удалялись.
 Спустя несколько минут Лайам появился у ее постели.
 — Ты слышала все, что он сказал?
 — Большей частью. — Она покраснела: уж не намекает ли он на то ее, роковое, подслушивание. Сколько раз за последние недели она мечтала никогда не услышать те ужасные слова, изменившие все. И презирала себя за это желание.
 — Тебе надо поспать. Ты не против, чтобы я остался?
 Ему хотелось остаться! На данный момент ничего другого она и не желала. Он хочет, и этого было достаточно, чтобы внутри у нее затеплился огонек.
 Лайам напряженно ждал, но ей не понадобилось взвешивать «за» и «против». Ответ последовал немедленно.
 — Если ты только попробуешь выйти, я тебе такое закачу, что земля затрясется, — серьезно произнесла Джо. Интересно, понял ли он, что это было не таким уж сильным преувеличением? — Мне нужно, чтобы кто-то был рядом, — рассеянно призналась Джо, не замечая вспышки волнения у него в глазах. — Каждый раз, когда со мной заговаривает человек в белом халате, я начинаю кивать, как болванчик. Сейчас я запросто соглашусь на пересадку мозга. Молчи… — хрипло предупредила она. Было видно, как напряжение уходит из Лайама.
 — Я ничего не буду говорить, если ты хочешь. — Он сел, не отводя взгляда от ее бледного, осунувшегося лица.
 — Я это не нарочно, Лайам, — пробормотала Джо. Он чуть было не сказал, что, если бы она не была такой упрямой, все могло быть по-другому… Отчаяние в ее глазах заставило его сдержаться.
 — Ты очень непредсказуемая леди. Наш ребенок явно в тебя.
 Наш ребенок. От этих слов у нее на глаза навернулись слезы.
 — Тебе больно? — резко спросил он.
 — Нет. — Она протянула руку, чтобы не дать ему нажать кнопку вызова. — Я просто сильно устала.
 У меня глаза слипаются.
 — Спи, — тихо произнес он и повернул лампу у нее над головой, чтобы ей не слепило глаза.
 — Это ничего, правда? — сонным голосом спросила Джо. Тепло и уверенность в его улыбке действовали успокаивающе.
 — Конечно. Поспи, пока можешь.
 Через несколько часов Джо проснулась от боли.
 — Что-то происходит.
 Когда пальцы Лайама сжали ее пальцы, она поняла, что заснула, держась за его руку.
 — Позвать кого-нибудь? — Тело Лайама, поджарое, как у борзой, слегка вздрагивало.
 Несмотря на громоздкость пропорций, физическая хрупкость Джо была, как никогда, очевидной. Лайаму было дурно от мысли, какое испытание ей предстоит и до какой степени он был бессилен избавить ее от этого. Он не мог понять, что заставляло женщин, пребывавших в здравом уме, рожать еще и еще!
 Джо окончательно проснулась.
 — Кажется, надо. — Она вдруг почувствовала себя спокойно, и это состояние отразилось в ее голосе.
 Беспокоиться было некогда. С этой минуты события чередовались слишком быстро. Лайам был прав: все тревоги и боль остались лишь воспоминанием в то мгновение, когда акушерка положила теплое тельце ребенка ей на грудь. Она никогда не забудет, каким теплым и мягким было это маленькое тельце, которое она нащупала дрожащими руками. Это восхитительное мгновенье было чересчур быстротечным. Ребенка завернули в одеяльце и унесли.
 — Отлично, — ответила акушерка на ее тревожный вопрос, — просто немного маленький. Надо, чтобы ему было тепло.
 Лайам почему-то не хотел идти за ней. Джо не могла этого понять.
 — Пожалуйста, побудь с ним. Мне невыносимо думать, что он один. — Тревога сделала ее голос резким. Как мало он проявляет интереса к их сыну! Внезапно ее осенило. — Ты разочарован? Ты хотел девочку? — Она слышала, что для некоторых такие вещи очень важны.
 , — Разочарован? — Лайам упал на стоявший возле кровати стул и странно рассмеялся. — Ты слишком много нанюхалась этого. — Он откинул маску, которая подавала чудодейственную смесь газа с воздухом во время самых сильных схваток. — Я… — Он закатил глаза в поисках подходящего слова. — Если сказать, что вне себя, — этого все равно будет мало, — хрипло произнес он.
 Их взгляды встретились.
 — Я тебя понимаю. — У нее сдавило горло. Надо запомнить это золотое мгновение полной гармонии.
 — Ты плачешь, Джо. — Он кончиком пальца смахнул слезу с ее щеки.
 — Если бы и ты, как любой мужчина на этой планете, с пятилетнего возраста не учился подавлять слезы, наверное, и ты бы плакал. — Она хлюпнула носом. — Пойди, посмотри, как он там, и расскажи мне. Пожа-а-алуйста, Лайам!
 — Не беспокойтесь, мы тут о ней позаботимся, любезно вставила акушерка. — Кажется, он не доверяет нам, дорогая, — добавила она с улыбкой, обращаясь к Джо.
 Лайам не стал спорить.
 — Вы так легко от меня не избавитесь, я еще вернусь!
 — Наверняка вернется, — пробормотала, вздохнув, акушерка. — Везет же некоторым девушкам! заметила она не без зависти. — Как приятно видеть такую привязанность в супружеской паре!
 Не мне развеивать ее романтическую фантазию, подумала Джо со слабой улыбкой. В ее переутомленной голове слова Лайама неожиданно обрели угрожающее значение: он вернется, чтобы заявить о своих правах, которые благодаря ее доверчивости мог поддержать юридически. Родить покажется еще легко, после того как они сядут и начнут обсуждать свое совместное (или несовместное) будущее.
 — Теперь, когда мы дома, я действительно чувствую, что он мой.
 — Мой?
 Джо закусила губу, но промолчала.
 — Пока я каждый день навещала его в больнице, было такое ощущение, будто он принадлежит кому-то другому. — Казалось, что все емкости в комнате были наполнены цветами. Пахло замечательно. — Люди были так добры, — бормотала она, читая подвешенную к букету бирку.
 Неловкость, с какой она оглядывала комнату, не ускользнула от внимания Лайама.
 — Конечно, будет легче пожелать ему доброй ночи в детской, чем ездить за двадцать миль в больницу. Давай подержу, — проговорил он, когда она начала сбрасывать жакет с одного плеча. — Не беспокойся, я не собираюсь бежать за границу. — Он сердито сверкнул глазами, когда она помедлила, явно не желая расставаться со своей ношей. — Мы достаточно об этом говорили, Джо. Тебе надо быть здесь, пока ты не окрепнешь, чтобы я мог тебе помогать.
 Она передала ему переноску со спящим сыном. Как вести себя, когда по не зависящим от тебя обстоятельствам оказываешься под одной крышей с мужем, с которым почти разошлась?
 Сказать, что ей это совместное проживание казалось сомнительным, было бы мало! Но когда она смотрела на это бесстрастно — а Лайам заставил ее так смотреть, — получалось, что это лучшее решение ее сегодняшних проблем.
 Был еще папа. Отец явно испытал облегчение, когда она сказала, что будет жить с Лайамом, после того как маленького Коннора выпишут из больницы.
 Ухаживать за ребенком, когда рядом есть специалисты, — это одно. Но остаться без поддержки и полностью отвечать за эту жизнь!..
 — Ты думаешь, что, когда придет время, я начну уговаривать тебя остаться? — Лайам стащил с ребенка одеяло — в комнате было тепло.
 — Твоя мама не поверила, когда я ей сказала, что это временно. — Она устало покачала головой. — И мой папа не лучше.
 — Я говорю не о других, а о тебе. Я не хочу, чтобы ты оставалась, если не доверяешь мне.
 Это было очень похоже на чувство, испытанное ею на первом настоящем свидании. Тогда она стояла с бьющимся сердцем, предвкушая поцелуй, а юноша хмуро признался, что до умопомрачения втюрился в ее лучшую подругу. Если взять то, что она почувствовала тогда, и умножить на миллион, получится примерно то же, что сейчас. Лайам не хотел ее.
 — Скажи мне одно: ты не хочешь, чтобы я с тобой жила? — Ее удивило, что голос у нее звучит почти нормально.
 — Можешь оставаться столько, сколько тебе понадобится, — ответил он, не слишком стараясь разубедить ее.
 — Весьма благодарна. — Просто надо держать себя в руках.
 Чувствовал ли он себя так же ужасно, когда она отвергла его? Вряд ли. Никто и никогда не чувствовал себя так ужасно.
 — Но ты же не собираешься ставить мне условия, я надеюсь? — Голос у нее дрожал, в том числе и от злости. Как он смеет говорить, что не хочет ее, даже если это так?
 — В любом случае я не собираюсь оказывать на тебя давление. Присядь, ты выглядишь переутомленной. — Он поставил переноску и бросил подушку в кресло… — У тебя непременно будет некоторый упадок сил. Ты так долго готовилась к этому дню.
 Этот бесчувственный подлец все понимает.
 — Но ты скажешь мне, когда решишь, что я злоупотребляю твоим гостеприимством, да? — Я дал повод так думать? — удивленно спросил он. — Ты не находишь определенного извращения в том, что все время обижаешься?
 — Я не обижаюсь. — Она пожалела, что не смолчала. Темная, скептически приподнятая бровь скрылась за прядью волос, упавших на лоб.
 — Тебе, может быть, доставляет удовольствие видеть, как я тебя упрашиваю, — задумчиво продолжал он. — Наверное, это дает ощущение власти. — Голос у него звучал ровно, но улыбка была едкой. — Так вот, поверь, я совершенно не собираюсь залезать к тебе в постель и обольщать тебя… Вообще должен сказать, что ты даешь поразительно низкую оценку силе моей воли.
 Почему бы ему просто не взять и не сказать, что он перестал находить ее привлекательной? Материнство помогло ей обрести что угодно, только не сексуальность. Она всегда знала, что весь этот секс — временное сумасшествие, которое само собой отомрет. И не к чему так расстраиваться, если он решил это высказать открыто.
 Власть! Мужик с ума спятил. Власть — это последнее, чем она обладала. Она была беспомощной, как младенец, с тех самых пор, как влюбилась в него.
 — Так вот, — донесся до нее спокойный голос, — если хочешь меня, Джо, просить придется тебе. Она резко выдохнула.
 — Ну, только если ради ребенка…
 — Я не уверен, что совместное проживание родителей компенсирует ребенку воспитание в обстановке недоверия.
 — А в твоем понимании доверять — значит верить всему, что бы ты ни говорил и как бы это ни было не правдоподобно.
 — Зачем мне лгать? — Он нетерпеливо пригладил непослушный вихор. Ее озадачила простота вопроса.
 — Тебе надо подстричься, — машинально произнесла она.
 Он заскрежетал зубами.
 — Замечание, достойное жены, — прошипел он. — Напоминает мне обо всех этих женских штучках.
 Ее вдруг охватило чувство вины. Он был так добр с ней в последние тревожные недели. Стоило ему понадобиться, он всегда был рядом. И вот получил в награду неблагодарную бабу, вымещавшую на нем свой страх и неудовлетворенность.
 Характерное сопение просыпающегося Коннора вытеснило все прочие мысли.
 — Его надо покормить. — Она слышала, что некоторых мужчин раздражает, когда жена бросает все, чтобы заняться младенцем. Лайам не выказал ни малейшего раздражения.
 — Принесу тебе попить, потом перетащу в детскую, — проговорил он, когда она устроилась с ребенком на руках.
 Она отметила, что ее вещи оказались в детской. Потом, когда она перенесла Коннора в кроватку, вид односпальной кровати вдоль стены ясно говорил о том, что Лайам не собирался допускать недоразумений.
 — Я подумал, тебе захочется быть рядом с ним. Джо обернулась. Она не слышала, как он подошел.
 — Ты очень внимателен.
 — По-твоему, это внимательно — предоставить тебе не спать по ночам? Она пожала плечами.
 — Но ты же не можешь кормить его.
 — Нет, но я могу услышать его крик и принести его к тебе, когда подойдет время. Мы будем спать здесь по очереди, до тех пор пока тебе не станет легче оставлять его одного. — Он неожиданно взял ее пальцами за подбородок и приподнял ей лицо. — В тот раз, когда у него остановилось дыхание, это было только из-за инфекции, — сочувственно произнес он. — Ты слышала, что сказал доктор: он окреп. — Лайам с любовью и гордостью посмотрел на маленького сына.
 Сердце у Джо разрывалось от любви. Она думала, что без его поддержки вряд ли пережила бы последние, полные тревоги и неуверенности, недели. Был момент, когда, казалось, Коннор, делая шаг вперед, отступал на два назад. Но вера Лайама не пошатнулась ни на мгновение.
 — Я рада, что не одна.
 Лайам взглянул на нее — он явно был поражен ее словами.
 — Теперь ты никогда не будешь одна, Джо.
 Она не могла оторвать взгляда от его умопомрачительно красивых глаз.
 — Правда? — чуть слышно прошептала она.
 — Правда. — У тебя есть Коннор.
 Это было не то, что она надеялась услышать. Джо отвернулась, чтобы он не заметил, как она чуть не выставила себя последней дурой.
 — Во всяком случае, так будет в течение ближайших восемнадцати лет. — Она уже успела овладеть своими чувствами.
 — Вся его ватага будет обожать тебя, — пророчил Лайам.
 — Подростки думают, что для тех, кому за тридцать, секс стал далеким воспоминанием.
 — Отнюдь. Мальчики в этом возрасте всегда находят неотразимой опытную женщину старшего возраста.
 — Это ты знаешь по собственному опыту? — Джо подняла к нему лукавое лицо.
 — Ну… есть что вспомнить.
 — Сейчас уже не то, да?
 — Кто знает? Все зависит от нас. — Пронзительно зазвенел мобильник. Лайам выругался. — Мне казалось, я его отключил. Подожди минутку. — Он вытащил аппарат и озабоченно взглянул на спящего младенца, потом четко произнес в трубку:
 — Сюзанна, я же говорил, что сегодня занят. Только две минуты… — Его губы беззвучно произнесли «прости», и он вышел из комнаты.
 Наверное, эта женщина — лунатик, если позволяет так с ней обращаться, подумала Джо. Тоже мне любовник! Сбежал на недели к жене и сыну. Может, у них замечательно получается секс? Воображение заработало, и Джо закрыла глаза, прогоняя яркие образы.
 — Извини, — Лайам вернулся в комнату. Ревность сковала Джо грудь, не давая дышать.
 — Не надо извиняться передо мной за свою личную жизнь. Ведь мы же практически не женаты. — Это было сказано с искренним пониманием.
 — Только не говори мне, что ты не ревнуешь. Искреннее понимание мгновенно испарилось.
 — Если бы ты говорил со мной так, как с ней, я… я…
 — Какое счастье, что вся эта необузданная рыжая агрессия заключена в такой нежный и хрупкий сосуд!
 Это и его счастье, подумала она, машинально сжимая кулаки.
 — Наверное, она слепая! — выпалила Джо.
 — Ты так думаешь?
 — А ты сомневаешься?
 — Ну, знаешь, когда твоя жена сбегает от тебя в первую же брачную ночь… Это как-то лишает уверенности.
 — Что-то незаметно.
 Он положил руку ей на предплечье, и она почувствовала, что рука у него дрожит. Джо в смущении взглянула ему в лицо, и ее поразила глубоко запрятанная боль в потемневших глазах. Она вдруг тоже перестала быть в чем-либо уверенной.
 — Я не хотела тебя обидеть, — шепнула она. — Я тоже была виновата. Я ждала от этого брака чего-то… невероятного. А потом я услышала, как ты… — Джо закрыла глаза, вновь переживая ужасную минуту, — и поняла, какой я была дурой, — плоским голосом закончила она.
 Лайам придвинулся, и она оказалась в его объятиях. У нее дрожали веки, но она не могла отвести глаз от его цепкого, пожирающего взгляда.
 — И какой же ты была дурой, Джо? — Голос звучал неровно. — Ты разгорячилась, — с благоговением прошептал он. — Это от меня?..
 Джо вдруг устала и притворяться, и отрицать очевидное.
 — Ничего не могу с собой поделать. — Она лихорадочно кусала нижнюю губу. — Я думала, что справлюсь. Теперь вижу, что нет.
 Он опустил руку и убрал прядь волос, прилипших к влажной коже.
 — Расскажи мне о твоих несбывшихся мечтах, Джо.
 — Я думала, что смогу добиться твоей любви.
 — Это не делается специально, это происходит само собой. С тобой это произошло, Джо? Он не собирался щадить ее.
 — Да… да… да! — Джо попыталась прикрыть лицо руками, но Лайам крепко схватил ее за запястья.
 — Нет, ты и так слишком долго от меня пряталась. Смотри на меня! — тихо приказал он.
 Что-то в его тоне заставило ее подчиниться. Крупная слеза задрожала у нее в уголке глаза и медленно стекла по изгибу щеки. Всякая мысль о бегстве улетучилась.
 — Хочешь, я тоже кое в чем признаюсь? — Такое выражение глаз у него она видела только во сне, но сейчас оно было лучше, бесконечно лучше.
 Джо кивнула головой в блаженном ожидании счастья.
 — Если бы ты постояла за той дверью еще пару мгновений, ты услышала бы, как я говорил, что женился на тебе только потому, что люблю. Я любил тебя, мне было невыносимо думать, как без тебя жить. Я думал, ты услышала именно это и эти слова вызвали у тебя отвращение. Ты не поверишь, но я испытал облегчение, когда понял, что ты подошла не с того конца. Как обычно.
 — Ты меня любишь? — глупо повторила Джо. Столько боли и отчаяния, а он все время любил ее. — Почему же ты не сказал мне? — вскрикнула она.
 — Если заглянешь в прошлое, поймешь, что я пытался это сделать! Ну и потом… были некоторые затруднения… Очень неловко, знаешь ли, вдруг понять, что хочешь сорвать одежду с человека, к которому относишься как…
 — К своему парню?..
 — Твоя половая принадлежность не вызывала сомнений, но вот твои взгляды на мужчин… это дело довольно сложное.
 — Да… хорошо. — Джо поплыла в облаке эйфории. — Вообще-то я тоже несколько приревновала.
 — Я выдумал Сюзанну, когда писал эти письма!
 — Мне она казалась вполне реальной! — Джо закрыла глаза и нежно потерлась щекой о его руку. Это не сон, сказала она себе, это реальность. Когда она открыла глаза, губы у нее изгибались в зачарованной улыбке.
 — Я просто подсознательно позаимствовал это имя, потому что настоящая Сюзанна к тому времени меня окончательно доконала. Зверски упорная дама!
 — Зачем было выдумывать женщину? — Джо улыбнулась. Лайам любил ее, и она могла улыбаться чему угодно! — Ты пытался вызвать у меня ревность?
 — Я бы, может, и попробовал, если бы хоть на секунду поверил, что у меня получится. Все было гораздо проще. Я ушел с твердым намерением забыть о нашей ночи необузданной любви, как ты велела. Я так же, как и ты, хотел сохранить нашу дружбу и боялся, вдруг ты заподозришь, что я не в состоянии перестать думать о… — Его жадный взгляд искал ее взгляда. — Ты знаешь, что издаешь такой возглас, хриплый-хриплый, когда?.. — Он забрал в рот ее пальцы, которыми она поспешила прикрыть ему губы, и медленно провел языком по каждому, наблюдая, как глаза у нее темнеют и туманятся. — Да, вот так, — подтвердил он. — Только вспомню, как у меня шевелятся волосы на затылке.
 — А как еще это на тебя действует, Лайам?
 — Сейчас покажу, — прохрипел он.
 — А ты знаешь, что на ощупь кожа у тебя на спине сильно отличается от той, что на животе? — Ее одурманенный взгляд скользил по его телу. Когда она кончиком языка провела по пересохшим губам и вздохнула, Лайам тихо застонал. — В чем дело? — озабоченно спросила она. — У тебя что-нибудь болит?
 — Еще как.
 — Могу я чем-нибудь помочь?
 — Перечислить?
 — Это подойдет? — Она встала на цыпочки и, потянувшись, обхватила ладонями его лицо. Ее приоткрытые губы с дрожью прильнули к его губам, и его язык глубоко проник в бархатистый мрак ее рта. — Как я скучала по твоему вкусу, ты представить себе не можешь, Лайам! Мне снился твой поцелуй, любимый.
 Он почти грубо поймал ладонями ее лицо и жадно вгляделся в нежные черты.
 — Не понимаю, как я не заметил много лет назад, до чего ты хороша.
 — Я некрасивая, Лайам. У меня слишком большой рот, у меня…
 — Давай прямо сейчас кое-что выясним, — сказал он, положив палец ей на губы. — Ты забыла, что я говорил? Ты можешь оставаться только на моих условиях, и самое первое — это, если я говорю, что ты красивая и желанная, не противоречить мне.
 — Как скажешь, Лайам, — покорно согласилась она.
 — Я готов задушить тебя, когда вспоминаю последние несколько месяцев.
 — Это может оказаться нецелесообразным, — деликатно заметила Джо, глубже зарываясь пальцами в его волосы.
 — Пожалуй, ты права, — согласился он, расстегивая верхнюю пуговицу у нее на блузке.
 — Когда ты понял, что любишь меня? Лайам неохотно оторвал взгляд от такого многообещающего предмета, как ее грудь.
 — Чисто женский вопрос.
 — Ты уклоняешься от ответа.
 — Предупреждаю, стандартного лирического ответа не будет. Это случилось вовсе не тогда, когда солнечный свет превратил твои волосы в медный ореол, не обольщайся.
 Она вцепилась в его рубашку и сделала вид, что трясет.
 — Я хочу знать.
 — Это случилось в тот вечер, у тебя дома, когда тебя тошнило. Я зашел, а ты сидела на полу и посмотрела на меня. Ты была похожа на смерть. — (Джо простила ему эту неуместную подробность.) — Глаза у тебя были размером с блюдца, а под ними — черные круги. Кожа — такой бледной, что можно было пересчитать все веснушки. — Улыбка медленно изогнула ему губы, и он покачал головой, как будто все еще удивляясь. — Я смотрел на тебя и думал: хочу видеть это лицо каждый день. И чувствовал себя полным идиотом, оттого что не понял этого раньше.
 — Кто сказал, что ты лишен лиризма? — Она всхлипнула.
 — Ты.
 — Сейчас расплачусь.
 — Лучше поцелуй меня.
 Джо, как послушная жена, подчинилась.
 — Спит? — прошептал Лайам.
 — По-моему, да. — Джо вглядывалась в лицо их маленького сына в бледных лучах рассвета. Он лежал между ними на огромной двуспальной кровати.
 — Уложить его обратно в кроватку? Джо включила лампу на тумбе.
 — Да, крепко спит. — Она улыбнулась, разглядывая личико невинного херувимчика. — Просто чудо, правда?
 — У этого чуда отличная глотка, скажу я тебе. — Лайам осторожно уложил спящего младенца в кроватку, стоявшую у изножья кровати.
 Джо с вожделением смотрела на него. Ее муж спал обнаженным, и при виде его красивого тела она чуть не облизнулась.
 — Пожалуй, я предпочту упрощенное размещение на ночлег, — произнес он.
 — Еще пара бессонных ночей, и ты отнесешься к этому с меньшим энтузиазмом.
 Лайам заполз обратно в постель и прижался к Джо всем своим крупным телом.
 — Когда у человека медовый месяц, он не рассчитывает выспаться.
 — У нас медовый месяц?
 — Не знаю, как ты, любимая, а я в раю. — Он потянулся к ней и прижал ее к себе. — У тебя будет тепловой удар, если не снимешь это.
 — Пожалуй, ты прав, — пробормотала она, и ночная рубашка полетела в другой конец комнаты.
 — Я столько потерял! — Его голова лежала у нее на плече, а рука прикрывала ей живот. Джо почувствовала комок в горле.
 — И мне хотелось, чтобы мы прошли через это вместе. Мне хотелось, чтобы ты чувствовал, как шевелится наш ребенок.
 — Наш ребенок здесь, и ты тоже. Это все, что мне нужно. — Его рука медленно скользнула вдоль ее дрожащего тела, от плеча до бедра. — Но ты что-то забыла.
 — Правда? — протянула она, оставляя языком влажный след на его плече.
 — Я говорил, что ты должна будешь упрашивать.
 — А если не буду?
 — Мне придется изменить правилам и все равно заняться с тобой любовью.
 — В таком случае, — проговорила она, просовывая ногу между его бедрами и деликатно надавливая, — пожалуйста, Лайам, можно я останусь и поделюсь с тобой моим телом? Сердце дарю в придачу, — щедро предложила она и взвизгнула, когда он без предупреждения перевернул ее на спину.
 — Надеюсь, это безоговорочная капитуляция? — проворчал он.
 Она радостно улыбнулась.
 — Верь мне, любимый. Лайам поверил.