---------------------------------------------


 Майкл Утгер
 Платит проигравший



 Глава I



 1

 Плевать мне на то, как она на меня смотрит. На стол упала пачка банкнот, и будь я проклят, если на эти деньги не проживешь полгода, ни черта не делая. Ни за одну работу мне не предлагали и половины той суммы, что лежала перед глазами и щекотала нервы.
 Я извлек из ящика стола конверт и сложил в него деньги.
 — Прежде чем взять это, я должен знать, за что мне платят. Таковы условия игры. В меценатство я не верю.
 Ее презрительный взгляд меня совершенно не трогал — я ко многому привык. Не скажу, что появление этой красотки так уж меня удивило. Но все же я чаще имею дело с людьми, стоящими у подножия той социальной лестницы, на вершину которой взобралась эта дама. Одна лишь бриллиантовая брошь на шелковой косынке тянула тысяч на десять, не меньше. Конечно, мне доводилось работать с клиентами, которые чиркали золотыми зажигалками, вываливали на стол толстые бумажники из крокодиловой кожи и доставали из них пухлые чековые книжки. Не хочу лукавить, брал я с них на десять, пятнадцать процентов больше, но лишь потому, что с толстосумами много мороки и, как правило, они требовали подробные отчеты, чего не делали остальные.
 До ее появления я тихо-мирно попивал джин из бумажного стаканчика. Мне казалось, что день сегодня пройдет легко и беззаботно. Она вошла без стука, точнее ворвалась, застав меня врасплох. Пришлось сбросить ноги с полированной поверхности стола на пол и подтянуть галстук.
 — Может скажете хоть что-нибудь? Или вы пришли выслушать историю моей жизни?
 — Ваша невежливость вполне соответствует подвальному убожеству, в котором вы пребываете.
 — А вы пришли предложить мне офис в Холдинг-центре на пятидесятом этаже с окнами на Золотые ворота?
 — Нет, уж лучше оставайтесь здесь. Вам идет этот насест. Стул выдержит, если я на него сяду?
 — Надеюсь. На вид вы не очень тяжеловесны, но я не знаю, сколько весит яд, которым напичкан ваш язык.
 От двери до стола два шага, но она сделала их, будто передвигалась по минному полю. Высокая стройная брюнетка со светло-серыми глазами, смотревшими на меня сквозь стекла очков. Белая блузка хорошо гармонировала с синей широкой юбкой. Сумка из змеиной кожи, которую она держала обеими руками, показалась мне излишне пухлой и тяжелой. Из нее были вынуты деньги и брошены на стол.
 Дама села напротив меня. Стул выдержал и даже не скрипнул.
 — В городе полно солидных агентств с соответствующей обстановкой и обслугой. Почему вы обратились ко мне?
 — У меня мелкое дело.
 — Как вы узнали мой адрес?
 — Из телефонного справочника.
 Она лгала. Мое имя действительно в нем значится, но находится в конце алфавита. Если искать по справочнику, то уже на самых первых его страницах значится не меньше трех десятков частных детективов, имеющих свои конторы в городе. Нельзя предположить, что она живет по'соседству и ей удобно до меня добираться. Такие женщины не ходят пешком, да и район, в котором я расположился, предназначен для других слоев общества. В конце концов меня не интересуют ее причуды. Пусть врет, если ей хочется.
 — Я читала о вас в газетах, — неожиданно добавила она, не отрывая от меня взгляда.
 — Шутите? Если кто-то обо мне и писал, то это не назовешь рекламой.
 — Ну, это не важно. Вы меня устраиваете.
 — Польщен. Выкладывайте, что там у вас. На сто процентов я был уверен, что придется копаться в грязном белье. Мне везет на такие развлечения.
 — Дело касается моего мужа.
 — И что же с ним?
 — С ним ничего. Со мной что-то не то. Не хочу мириться с его обманом. Устала.
 Мне стало скучно. Не уловив моей реакции, красотка продолжала:
 — Он мне изменяет.
 — Понятно. Вы хотите, чтобы я подтвердил ваши подозрения или опроверг их.
 — Мне нужно знать наверняка и иметь доказательства. Тысяча долларов в конверте ваши, если вы выполните мое поручение.
 К сожалению, мой банковский счет показывал мне язык и я брался за любую работу. Почти за любую, поскольку какие-то деньжата еще позванивали на дне моего кармана. Но отказываться от столь примитивной возможности урвать целое состояние было бы кощунством. И все же я еще слегка попижонил:
 — Мне трудно с ходу дать однозначный ответ. Назовите его имя, данные, изложите ваши предположения и все остальное.
 — Зачем вам все это знать?
 Еще не спрятанный я стол конверт уговорил меня промолчать.
 — Он спит с девицей-машинисткой.
 — Мне ие известно о ком идет речь, — с тупой занудливостыо повторил я.
 Клиентка открыла сумочку, просунула в нее руку и выудила сигарету. Что-то там есть и помимо столь невесомых предметов. Определенно. Я зажег спичку, поднес к сигарете, подрагивающей в ее нежных розовых губах, а другой рукой вырвал у нее сумку. Через секунду на стол высыпалось ее содержимое. Женских безделиц здесь хватило бы на кордебалет, но револьвер двадцать пятого калибра никак нельзя было назвать безделицей. Сигарета упала на пол, а рука дернулась к оружию. Несколько запоздалая реакция, пушка уже лежала у меня на ладони. Я поймал ее за локоть, и на секунду мы оба застыли. Исходящий от вес запах духов относился к тем сортам, которыми пользуются темпераментвые девочки, чтобы мужчины бегали вокруг, высунув языки.
 — Сядьте. Я не люблю, когда ко мне приходят с оружием.
 Ее взгляд напоминал направленный пучок света, бьющий от лампы прямо в лицо. Я отпустил ее, н она рухнула на стул. На сей раз он скрипнул.
 — Что вы себе позволяете? — испуг в ее глазах трансформировался в злобу.
 Я откинул барабан и прокрутил его. Два патрона были пробиты, а из ствола несло гарью.
 — В кого вы стреляли? Вчера или сегодня?
 — В мишень. Верните вещи и продолжим разговор. Я пришла не за тем, чтобы подвергаться обыску.
 — Ну что ж, продолжим.
 Я сгреб побрякушки в сумочку, не заглянув в бумажник, хотя желание такое, признаться, возникло. Для веса опустил на дно и револьвер. Это ее проблема. В мгновение ока она вырвала у меня из рук свое сокровище.
 — Теперь к делу, хватит ужимок, — почти грубо произнес я.
 Она вздрогнула, но я своего добился, спесь с нее слетела, как мыльная пена. Теперь на ее миловидное лицо приятно было посмотреть.
 — Итак, кто вы?
 — Меня зовут Хэйзл Кейлеб. Я жена Эрвина Кейлеба.
 Она достала из бумажника визитную карточку и положила на стол. Я машинально взял ее и, не глядя, сунул в нагрудный карман.
 Надо сказать, мне стало душновато. Кто такой Кейлеб, я прекрасно знал. Владелец концерна, обеспечивающего поставки отличного кофе из Латинской Америки в обмен на сельскохозяйственную технику, которую производят его заводы в Калифорнии. Не рыба, а кит. Но я и глазом не моргнул, демонстрируя полную невозмутимость. Не заметив на моем лице никакой реакции, она продолжала:
 — Я давно подозревала моего мужа в неверности. А тут мне сообщили, не имеет значения кто, что у Эрвина действительно есть молодая любовница. Я не могу с этим мириться, это оскорбительно. Я хочу, чтобы вы принесли мне доказательства или же опровергли грязные сплетни. Гонорар назначайте сами. Тысяча долларов лишь аванс.
 Я задумался, изобразив на своем лице интенсивную работу мысли. Говорят, это у меня неплохо получается. Не трудно себе представить какие деньги она получит при разводе, доказав с моей помощью вину мужа. Погладив ладонью подбородок, я немного помычал и деловито произнес:
 — Еще две тысячи, если я представлю доказательства в суд. Вы ведь этого хотите?
 — Три тысячи, — сказала она, глядя мне в глаза, я почувствовал в ее тихом упорстве силу, с которой вода давит на плотину.
 Я мужественно выдержал напор.
 — Щедро, ничего не скажешь.
 — Деньги меня не интересуют. За звоном монет в голосе Хэйзл Кейлеб угадывались времена, когда их у нее не было и в помине.
 — Ну, хорошо. Когда приступать к работе?
 — Сию же минуту.
 Ее тон приобрел первоначальную самоуверенность. Мы словно на качелях качались. Немного придя в себя от цифр, я вновь открыл ящик стола, взял двумя пальцами конверт и бросил его на дно. Закрыл стол на ключ и убрал связку в карман. Фокус удался, красотка заговорила мягче.
 — Я знаю, где он находится. Сейчас они вместе.
 — О'кей. Поехали.
 Как молодой козлик, я вскочил на ноги, сдернул шляпу с крючка и устремился к двери. Подозрительность в ее взгляде была намазана густо, как 4 масло на бутерброд. Ей пришлось несколько секунд переваривать мой порыв, затем она встала, сняла очки и сунула их в сумку. Мне все время казалось, что они ей мешают.
 Выпустив миссис Кейлеб из своей берлоги в полутемный коридор, я запер дверь и перевернул коврик чистой стороной кверху, чем вызвал ее неподдельное изумление. Мы поднялись на площадку, где со времен какой-то из древних цивилизаций осталась куча цемента. Возможно, кто-то хотел сделать ремонт и забыл об этом. Мне эта куча не мешала, но и не прибавляла престижности моему офису.
 Мой древний «форд», как всегда, скучал в ожидании хозяина, тихий и невозмутимый, пока его не потревожишь.
 — Куда ехать? — спросил я, открывая дверцу.
 — Вы хотите сказать…
 — Именно это я и хочу вам предложить.
 Она с тоской посмотрела на стоящий за моим чудом техники сверкающий на солнце «кадиллак».
 — Вы себя выдадите с головой, если мы приедем на вашей машине, — добавил я.
 Очаровательная Хэйзл растерянно кивнула и села в мою колымагу. Мы все еще продолжали раскачиваться на качелях.
 — Адрес!
 — Точно не знаю, — ответила она, но как-то не очень убедительно. — Это где-то на северном шоссе в сторону Ричмонда. Миль десять от города, близ фермы Фасбиндера. Камер-Холл называется.
 — Найдем.
 Мы тронулись в путь. Кажется, она в конце концов нашла удобную позу, но округлые колени, будто случайно выглянувшие из-под юбки, меня немного отвлекали.
 — Пора обсудить подробности. Без них не обойтись.
 — Вы думаете, я их знаю? Мне позвонили утром и назвали этот адрес, добавив, что по нему я могу найти своего мужа в объятиях Айлин.
 — Кто звонил?
 — Не имею представления.
 — Кто такая Айлин? Вы ее знаете?
 — Видела пару раз в офисе мужа. Смазливая кукла лет двадцати.
 — Вы верите в анонимные звонки?
 — Да.
 — Есть веские причины?
 — История старая, двухмесячной давности. Эр-вин стал слишком часто и надолго отлучаться из дома — когда на два, а когда и на пять дней. Будто бы в служебные поездки. Надо сказать, что раньше такого не случалось. Но — дела есть дела и не следует вмешиваться в них — так я рассуждала. Однажды мне позвонили и сказали, что мой муж ужинает в ресторане «Глория» в обществе своей юной сотрудницы. Я не поверяла. Эрвин уехал в Филадельфию за день до звонка, его не должно быть в городе. Когда он вернулся, я ничего не стала ему рассказывать, но в следующий его отъезд вновь раздался анонимный звонок. Я не стала ничего слушать и повесила трубку. И вот опять такой же звонок. С меня хватит. Пора поставить на этом точку.
 — На третий раз доконали.
 Она достала сигарету из сумочки, прикурила и, выпустив струйку дыма на ветровое стекло, продолжила.
 — Странный случай произошел перед его отъездом…
 — Когда он уехал?
 — Позавчера. На три дня.
 — Что за случай?
 — Третьего дня мы ходили обедать в ресторан «Глория». Я специально предложила мужу пойти в этот ресторан, но сто это совершенно не смутила Когда мы прибыли на место, я отправилась в туалетную комнату привести себя в порядок. Покончив с этим, я вышла. Эрвин разговаривал с каким-то незнакомцем у входа в зал, стоя ко мне спиной. Он не заметил моего приближения и я успела услышать обрывок их разговора. Мужчина сказал: «Я теряю к тебе доверие, Эрвин. Если ты будешь водить меня за нос, то я буду вынужден пойти на крайние меры».
 — Что ответил на это мистер Кейлеб?
 — "Не беспокойся, Мейкоп. Ждать придется в любом случае, но не более трех дней".
 — Как выглядел тот мужчина?
 — Какое это имеет значение? Я хочу сказать, что у мужа в городе остались дела и он не мог сорваться с места и уехать.
 — Меня интересует все, а значение определим потом.
 Она на секунду задумалась.
 — Ну. Как вам сказать… Невысокого роста, коренастый, лет пятьдесят, брюнет с тонкими усиками. Южанин…
 — Мексиканец?
 — Скорее итальянец. Кожа у него белая.
 — Дальше.
 — Заметив меня, они разошлись. Но после этого разговора Эрвин стал нервничать. Конечно, он умеет держать себя в руках, вроде вас, но я заметила.
 Качели накренились.
 — Ну, а потом?
 — Вечер был испорчен, а ночью произошло то, из-за чего я поверила сегодняшнему звонку. Я долго не могла уснуть, лишь делала вид, что сплю. Муж также не спал. Около двух ночи он встал и тихонько прошел в кабинет. Прижав ухо к двери, я впервые подслушивала. Он звонил по телефону. Мне удалось разобрать немногое, но главное до моих ушей долетело. Последние слова Эрвина прозвучали громче остальных: «Не беспокойся, дорогая, у нас будет три-четыре дня для решения всех вопросов». На следующий день он заявил, что уезжает по делам в Нью-Йорк. Сегодня мне позвонили и дали этот адрес. Мне кажется, я ждала звонка.
 На шоссе появился щит с надписью «Ферма Фасбиндера» и указатель. Я снизил скорость. С левой стороны пихтовый лес, справа пастбища с сельскохозяйственными постройками на горизонте. На пригорке возле обочины, сидя на старой кобыле, дремал оснащенный по всей форме ковбой, не хватало лишь кольта на бедре. Голливуд дал бы хорошую цену за этот типаж. Я остановил машину и вышел.
 — Эй, приятель! Не подскажете, как найти «Камер-Холл»?
 Он оглянулся и долго рассматривал меня, словно его павильон посетили инопланетяне с другой съемочной площадки. Смуглое морщинистое лицо, обесцвеченные глаза. Классика.
 — Футов триста по шоссе. Дорога через лес выведет к опушке. Там увидите.
 Его жесткий рот сомкнулся и я уже не ждал дальнейших пояснений. Мои изъявления благодарности он пропустил мимо ушей. Мы поехали дальше.
 Вместо шикарной виллы с розариями нас встретил двухэтажный кирпичный дом наполовину скрытый неухоженным садом, к нему петляла узкая заросшая тропа.
 Я не стал выезжать на лужайку, а остановился возле поворота к дому, за деревьями.
 — Вам лучше оставаться здесь.
 — Разумеется.
 — У вас есть фотография мужа? Очевидно, она давно ждала этого вопроса и с готовностью достала из сумки небольшой снимок Эрвина Кейлеба, выполненный на очень твердой бумаге со значком в виде ящерицы на обратной стороне. Разумеется, я знал его в лицо, но мы еще продолжали качаться на качелях.
 Приоткрыв калитку, я прошмыгнул на территорию Камер-Холла. Тропинка меня не устраивала, она хорошо просматривалась из окон дома. Лучший способ остаться незамеченным — это пройти сквозь кустарник. Так я и сделал.
 Странное место для свиданий подобрал себе Кей-леб. В пригороде нет недостатка в хороших мотелях, чьи хозяева умеют держать язык за зубами. Мне показалось, что кто-то разыгрывает Хэйзл. Во всяком случае, получив деньги, я обязан проверить ее версию, и если мне удастся застукать стареющего романтика в объятиях юной красотки, я знаю, как поступить. Не впервой выполняю грязную работу, но впервые за нее так щедро платят. Хэйзл с отчаяния выложила кучу денег, но мне до этого нет дела, она требует доказательств, и она их получит, если только телефонный звонок не прикол завистливой подружки.
 Выбравшись к задней части здания, я встал за старую яблоню и осмотрел дом. Древнее строение из почерневшего кирпича с узкими высокими окнами выглядело мертвым. Когда-то особняк имел внушительный вид, что-то в нем было от старого английского лорда, но на данный момент это была жалкая груда камней.
 Пригнувшись, я перебежал через лужайку и прижался к стене. Все это выглядело, как игра в прятки с самим собой. Не исключено, что дом пуст.
 Окна первого этажа находились на высоте вытянутой руки. Не торопясь я начал обход дома. Массивная кованая дверь черного хода была заперта изнутри, центральный вход также оказался запертым. Отлично. -Детки в ловушке. Я продолжил осмотр. Нашлось окно, которое забыли закрыть. Такое всегда находится. Немного усилий, и мне удалось взобраться на карниз. Я нажал на раму плечом, она поддалась и, скрипнув, открылась. Я очутился в пыльной комнате, заставленной картонными коробками с этикетками бразильского кофе. Они были пустыми и неизвестно сколько времени простояли здесь.
 Единственная дверь вывела меня в помещение, напоминающее лабораторию. Длинные столы заставлены колбами, пробирками, спиртовыми горелками, аптекарскими весами и прочими склянками. Как и в предыдущей комнате, все здесь было устлано толстым слоем пыли.
 Мне понадобилось не менее десяти минут, чтобы обследовать этаж, но признаков жизни обнаружить не удалось. В тот момент, когда я находился возле лестницы и уже поставил ногу на ступеньку, сверху послышался какой-то странный звук, будто кто-то отскочил в сторону. Значит, жизнь в этом склепе существует. Я затаился. Тишина. Основное действие спектакля предполагается разыгрывать наверху, и выжидать — значит упустить момент. Я быстро поднялся на второй этаж, словно пробежал по скрипучим сугробам, но встретил лишь мрачную пустоту и три двери. Одна из них была приоткрыта. Резкий бросок — и я в комнате с револьвером в руках. Ставни закрыты, мрак и отвратный запах.
 — Не шевелиться! — рявкнул я, ничего не видя. Мне никто не ответил, только звон стоял в ушах. Пошарив по стене, я нащупал выключатель и зажег свет. Одинокая лампочка без абажура осветила комнату. Белые стены, посередине кровать, на которой кто-то спал. Я подошел ближе. Не имело смысла сверять Эрвина Кейлеба с фотографией, это был он. Но поговорить нам уже не придется. Передо мной лежал труп. На белоснежной сорочке в области сердца расплылась красная клякса с черной дырой от пули. То, что осталось у меня от души, давно покрылось мозолями, но я почувствовал, как дернулись жилки на виске.
 Я готовил себя к встрече, но представлял ее иначе. Нагнувшись, я поднял свисавшую над полом руку; но пульс искать не стал. Она была ледяной. После выстрела прошло не менее суток. Точнее определит вскрытие. Стреляли в упор, на рубашке осталась гарь от пороха. Странным казалось то, что покойник был мокрым, словно его сначала искупали в ванной, а потом пристрелили. И сделали это не здесь — на кровати ни одного кровавого пятна.
 Из коридора послышался треск, затем шаги и стук каблуков по лестнице. Я пулей выскочил из комнаты. Внизу заскрежетал засов, и следом тяжело хлопнула дверь. Сломя голову, я бросился к выходу. Ударив ногой дверь, я понял, что в ловушке оказался сам. Меня заперли снаружи. Пришлось выбивать стекла и выпрыгивать в окно. Время упущено и устраивать погоню не имело смысла. Задыхаясь, я побежал по тропинке к калитке. Возле машины меня ждал новый сюрприз. Хэйзл Кейлеб исчезла.

 2

 Конечно, все можно валить на джин, который я выпил утром. Обычно я не пью во время работы, но если посмотреть на вещи трезвыми глазами, то с самого начала я допустил кучу промахов. И дело тут не в количестве долларов, а в собственной заплесне-велости. Наверное старею, только сознаться в этом боюсь. Но сколько не бейся башкой о стену, исправить положение невозможно.
 Сидя в машине, я чего-то ждал. Возможно, Хэйзл вышла прогуляться? Чушь, конечно, но я посигналил на всякий случай. Все выглядело так, будто меня выбросило на необитаемый остров. На мои призывы никто не откликался, кроме глухого и протяжного эха.
 Я включил двигатель, и взявшись за ручной тормоз, заметил на полу сумочку своей клиентки. Что могло ее так напугать, если она сбежала, оставив свои побрякушки? Не она ли заходила в дом? Эту идею пришлось отбросить. Двери были закрыты изнутри и войти она могла только тем же путем, что и я. К тому же шорох я услышал как только попал в дом, и доносился он со второго этажа.
 Сидеть возле дома, где проживает труп с привидениями, не лучшее времяпрепровождение. Необходимо вернуться в город и попытаться выстроить хоть какую-то логическую цепочку. Чем больше я ломал себе голову над этой историей, тем больше она мне не нравилась.
 Добравшись до центра где-то через час после посещения Камер-Холла, я зашел в бар и забаррикадировался в телефонной будке.
 На визитной карточке Хэйзл значился домашний телефон.
 Трубку сняли после пятого гудка. Мужской голос лениво произнес:
 — Слушаю вас.
 — Могу я поговорить с миссис Кейлеб?
 — К сожалению, ее нет дома.
 — Извините, с кем я разговариваю?
 — Это ее сын.
 — Не подскажете-давно ушла ваша мать?
 — Утром, вероятно. Я вернулся в двенадцать, но ее уже не было.
 — А с мистером Кейлебом я могу поговорить?
 — Он в отъезде. Позвоните ему в контору, вам скажут точно, когда он вернется.
 — Извините за беспокойство.
 Я достал платок и вытер вспотевший под шляпой лоб, после чего вырвался из душной будки и вернулся к машине. В конце концов, черт с ней, Хэйзл сама меня найдет, это в ее интересах. Самым трезвым поступком было бы позвонить в полицию и сообщить об убийстве, но покойника они на ноги не поднимут, а меня возьмут за жабры. Кучу времени придется выбросить кошке под хвост. Сейчас не тот момент. В первую очередь следует выскочить из скорлупы болвана и получить немного информации из других источников. Когда имеешь несколько взглядов на одну и ту же вещь, превращаешь их в цифры и начинаешь заниматься арифметикой. Два плюс три получается пять, а это уже результат. Правильный он или нет — дело десятое, арифметика точная наука в отличие от логики, и ошибку можно найти в результате проверки. Язык цифр имеет большое значение, если уметь им пользоваться. По итогам первой половины дня в главные герои выбился Эр-вин Кейлеб, но он превратился в молчуна и ни один инквизитор не способен развязать язык человеку, сменившему климат. Я решил начать с концерна Кейлсба, адрес которого знают все дети в нашем городе.
 Огромная приемная, где царит чистота, роскошь и симметрия. Дверь справа, обитая кожей, дверь слева словно отражение в зеркале, стол справа — миленькая машинисточка долбит по клавишам, как заяц по барабану, стол слева пустует, пишущая машинка накрыта чехлом. Стол между двумя большими окнами не имел отражений. Это центр. На обеих дверях внушительные бронзовые таблички. На табличке, под которой работала машинистка, значилось: Рэндел Хардинг, напротив — дверь кабинета Эрвина Кейлеба. Закончив беглый осмотр, я направился к центральному столу, за которым сидела женщина и наблюдала за мной с момента моего появления. Хотя она сидела против света, ее глаза изумрудного цвета необыкновенно сияли. Я всегда считал изумруд камнем холодным, но эти изумруды горели и могли ослепить самого стойкого отшельника, давшего обет безбрачия. В остальном дама оставалась в пределах заурядности. Относительно правильные черты лица, умеренное количество косметики, пепельные волосы, уложенные волнами и милый, чуть вздернутый носик. На вид ей не больше тридцати пяти и она смахивала на стареющую фею.
 — Мне хотелось бы повидать мистера Кейлеба, — начал я, подходя к столу, заставленному разноцветными телефонами.
 — Добрый день, — почти ласково ответила фея. — Мистер Кейлеб в отъезде. Вам лучше прийти через пару дней. По какому вопросу вы хотите обратиться к президенту концерна?
 — По очень важному и конфиденциальному. Огонек в глазах начал слабеть, но голос все еще оставался теплым и вкрадчивым.
 — Ничем не могу вам помочь.
 — Вы его секретарь?
 — Секретарь концерна Глэдис Фоули. Вы, как я догадываюсь, представляться не будете.
 — Правильно догадываетесь. Не хочу засорять вашу голову лишней информацией.
 — В таком случае я не смогу записать вас на прием.
 — Мистер Кейлеб примет меня без записи. Мы старые приятели.
 Она мне, разумеется, не поверила. Как только я появился, мне дана была соответствующая оценка. Бьюсь об заклад, эта дама знает, сколько стоит мой костюм, ботинки, галстук, и какое количество мелочи лежит в моем кармане. Артачиться бессмысленно. Однако у миссис Фоули хватило такта не подчеркивать своих выводов.
 — Еще один вопрос. Машинистка мистера Кейлеба уехала вместе с боссом?
 Ее дугообразные тонкие брови немного дернулись.
 — Зачем вам это?
 Удивление не казалось поддельным.
 — Где же она?
 — Уволилась пару дней назад.
 — Не буду интересоваться причинами. Наверняка вы не в курсе.
 Она согласилась со мной, хотя по ее лицу было видно, что ей все известно до мельчайших подробностей. Такие женщины, как Глэдис Фоули, знают больше, чем им положено по штату. Трудно сказать, насколько она разговорчива, наверняка ее смущало присутствие девицы, прекратившей печатать, как только я подошел к столу и открыл рот.
 — А мистер Хардинг у себя?
 — Вам не повезло. Его сегодня не будет.
 — Может, мне повезет с адресом Айлин?
 Я стал свидетелем нового всплеска удивления.
 — Вы знакомы с Айлин Сэтчер?
 — Разумеется. Только адреса ее я не помню. На раздумье у нее ушло не больше пяти секунд, затем она встала из-за стола, подошла к шкафу и выдвинула из него один из узких длинных ящиков, забитый карточками. Пока Фоули искала нужную, я вмел удовольствие любоваться ее фигурой. Темно-зеленый костюм был сшит безукоризненно, без единой морщинки. Его можно назвать строгим, если не обращать внимания на укороченную юбку, позволявшую в полной мере оценить точеные ноги, и сильно приталенный жакет, подчеркивающий прямую гибкую спину с округлым изгибом у бедер.
 Я согласился бы ждать долго, но она достаточно быстро нашла нужную карточку и вернулась к столу. Выписав на листок адрес, фея протянула мне бумажку. Наши глаза встретились. Давно я не испытывал ничего подобного. Заржавелые колесики в моем моторчике заскрипели, словно кто-то повернул заводной ключик.
 — Благодарю. Надеюсь увидеть вас еще раз, миссис Фоули.
 — Мисс.
 — Извините. Всего наилучшего. Я вэял протянутую мне бумажку и направился к двери. Машинка вновь застучала.

 3

 До Аркадия-Драйв я добрался за тридцать минут. Час пик лишь начинал забивать пробками улицы и мне удалось проскочить. В этом районе расположились двухэтажные коттеджи наподобие лондонских, с высокими лестницами у каждого подъезда и небольшими газонами под окнами, огороженные чугунными заборчиками в виде копий.
 Когда я открыл калитку, поднялся на крыльцо и позвонил, мне ответил резкий хриплый лай. Занавеска на окне дернулась, через минуту лай прекратился и послышались шаркающие шаги. Дверь приоткрылась. Сквозь узкую щель на меня уставилась старуха в напяленном на голову экзотическом тюрбане и ярко накрашенными губами. Очевидно, она их красила в спешке, забыв надеть очки, и немного переусердствовала, в результате рот оказался значительно больше, чем он был на самом деле. Поверх китайского шелкового халата ни к селу ни к городу висело тяжелое янтарное ожерелье. Я не взялся бы определить ее точный возраст, но мне раньше казалось, что столько не живут на этом свете.
 — Вы ко мне? — спросила пожилая дама.
 — Сожалею, мэм, но меня интересует Айлин Сэтчер.
 — Кто вы?
 — Представитель концерна, где она работала. Дверь открылась шире. Из-за створки на уровне моих коленей появилась черная лохматая морда пса с длинными отвислыми ушами и влажными умными глазами, чем-то напоминающими глаза хозяйки, но более добрыми и ясными.
 — Сначала выгоняете, а потом ходите?
 — С чего вы взяли, что Айлин выгнали?
 — А то я не видела, в каком состоянии она находилась.
 — В каком же?
 — В кошмарном! — гавкнула старуха. Пес в точности спародировал этот звук.
 — У меня есть способ взбодрить девушку.
 — Не получится. Она собрала вещи и уехала. Вряд ли старуха лгала, но новость не очень приятная.
 — Ей не понравилось у вас?
 — Она не отчитывалась. Строптивая девица. Такой палец в рот не клади.
 — Вам ничего не известно о ее новом адресе?
 — Нет. Ищите сами, если виноваты.
 — Концерн ни в чем не повинен.
 — А то кто же, Я слышала, как она кричала по телефону: «Чтоб он сгорел вместе с этой сволочью!» и еще: «Это ему даром не пройдет». Ругалась, страшно.
 — Кому же она это говорила?
 — Понятия не имею. Я не подслушиваю чужих разговоров.
 — Простите, миссис…
 — Фоке. Миссис Фоке.
 Дверь открылась еще шире. Пес уже обнюхивал мои ботинки.
 — Мы хотели бы ей помочь.
 — О чем вы раньше думали?
 — У мисс Сэтчер был приятель? — Вопрос уперся в пустоту. — Возможно, ее молодой человек помог бы нам найти Айлин.
 — Не знаю, не знаю. В дом она никого не приводила, у нас это не принято. Однажды — случайно, разумеется — я видела в окно, как за ней приезжала шикарная машина. Шофера мне не удалось разглядеть, но мне показалось, он не молод.
 — Как вы это определили?
 — Когда Айлин вышла из дома, он, сидя в машине, наклонился, чтобы открыть ей дверцу. Я заметила седину.
 — Вы не запомнили марку машины?
 — Ничего в них не понимаю. Длинная, белая, вся сверкает. До войны таких не делали. Вы что же, хотели ее вернуть? Зря стараетесь. Она девушка гордая, с характером.
 — Я учту это. Спасибо, вы были очень любезны, миссис Фоке.
 Наклонившись, я потрепал пса по шерсти, в ответ он лизнул мне руку.
 — Любите собак?
 — Обожаю. Чем больше узнаю людей, тем больше люблю собак.
 Когда я сел в машину, старуха еще стояла на крыльце и смотрела в мою сторону. Дел у меня было больше, чем вшей на ее пуделе, но я решил вернуться в свою контору. Не исключено, что Хэйзл будет искать меня или же позвонит. Лучший способ найти кого-то — это дать ему возможность найти тебя. Выводы делать рано, но, похоже, история при-обретает неважнецкий оборот, а я в полной прострации и не продвинулся ни на шаг. Самым трудным вопросом оставался не труп Кейлеба, а внезапное исчезновение Хэйзл. Если ее не интересовало, с кем уединился в Камер-Холле ее муж или, предположим, она уже знала, что Кейлеб мертв, то какой смысл разыгрывать комедию и привозить меня на место преступления? Заплатить тысячу долларов, чтобы показать труп? Чушь несусветная. Другой вариант: она сама убила Кейлеба и решила меня подставить, но такая схема еще более неправдоподобна. Для этого необходимо притащить меня к тепленькому покойничку и вызвать полицию. Кейлеба убили за сутки до моего появления и притянуть меня к участим в преступлении невозможно. Вопрос следующий: кто находился в доме одновременно со мной? Если Хэйзл знала об этом человеке, то мой приезд оправдан. Частный детектив с хорошей репутацией — прекрасный свидетель на суде. Но этот «кто-то» удрал у меня из-под носа н надежды Хэйзл не оправдались. Можно примерить на роль убийцы Айлин. Судя по стуку каблуков, который я слышал в Камер-Холле, не исключено, что по лестнице бежала женщина Девчонка уволилась и мстит своему любовнику. Krf мечно, она не похожа на святошу, но я не верю в подобную примитивную чепуху. Повод для убийства должен быть веским и серьезным, это не любовный психоз из киношной мелодрамы. Ладно, птичку по имени Айлин Сэтчер я найду для успокоения души, но ке стоит ставить на нее больше двух монет. Да же если девчонка зла на весь свет и ненавидит сво его босса, она не идеальный кандидат в убийцы Остается еще одна зацепка. Если Хэйзл говорила правду, а не выдумала всю историю с мужем, то существует некий Мейкоп. Человек, который утро жал Кейлебу в ресторане «Глория». О нем мне ничего не известно, как, впрочем, и об остальных.
 Чутье мне подсказывало, что пока я ломаю голову над массовкой, на сцене должны появиться еще какие-то действующие лица. Не мешало бы встретиться с Глэдис Фоули. Как только я вспомнил о ней, мне стало теплее. Такие глаза встречаются один раз в жизни и их не так просто выкинуть из памяти. Не уверен, что мисс Фоули разговорчива, но лучше поговорить с ней на нейтральной почве, а не в конторе. Даже если она окажется скупа на информацию, я смогу получить удовольствие просто от общения. Итак, приблизительный план был выстроен.
 Часы на приборном щитке показывали без четверти восемь. День пролетел быстро и бестолково. Улицы нарядились в неоновые огни, когда я подкатил к своей берлоге. «Кадиллак» Хэйзл все еще стоял на своем месте. Либо она за ним не вернулась, либо приехала вновь. Чуть дальше, дома за два, стояла черно-белая полицейская машина. Мне не хотелось думать, что копы приехали ко мне, но исключать такой вариант — значит слишком хорошо о себе думать.
 Я спустился в свой полуподвал, но ключ доставать не стал. На коврике, благодаря цементной куче, отчетливо отпечатались чьи-то подошвы. Они принадлежали ребятам, чей рост заставит меня задирать голову при близком общении, если только они воспользуются языком, а не кулаками. У меня двери не очень упрямы и вряд ли стоит обвинять кого-то во взломе. Я вошел внутрь, не бежать же из собственной конторы, за которую еще и платить приходится.
 Их было двое с начищенными бляхами на форменных кителях. Все полицейские похожи на свои машины, такие же черно-белые. Один сидел за моим столом, второй разглядывал грамоту, висящую в рамке на стене. Голубой дым плавал в воздухе завесой, пепельница забита окурками дешевых сигар.
 — Не ждал? — рявкнул сержант.
 — Когда я жду, то меня застают. И уж гадить, здесь я бы вам не позволил.
 — Тебя хочет видеть лейтенант Харпер. Поехали, -сказал он голосом нежным, как подгоревшая корка.
 — А что случилось?
 — Там все узнаешь. Топай.
 Я хорошо знал лейтенанта Харпера. Он возглавь лял отдел по расследованию особо тяжких и встречи с ним не вызывали приятных воспоминаний. К тому же мне нечего ему сказать.




 Глава II



 1

 Кабинет лейтенанта, куда меня доставили на моей же машине, выглядел не больше моего. Пара стульев, стол, залитый чернилами, грязные стены, не мытое годами окно и сам хозяин со своим помощником, без которого он шагу сделать не мог.
 Увидев меня. Рик Харпер кивнул на стул.
 Он напоминал конторскую крысу. Длинный, костлявый, с лысой головой, которую, очевидно, полировал бархоткой, и коротким, вмятым в череп носом. Ничего общего с полицейским, какими принято их представлять себе, когда речь идет об очделе по расследованию особо тяжких преступлений. Лейтенант сидел зг столом, вонзая лошадиные зубы в бутерброд, а его помощник-детектив Элиот Паркинс стоял, облокотившись на подоконник, и сверлил меня ядовитыми глазками. Лейтенанта еще можно принять за добро го дядюшку, если не давить ему на мозоли, но Паркинс другое дело. Он был маленького роста и носил ботинки на высоком каблуке, весил минус сто фунтов и разговаривал как телеграмма скупца. Головастый тип с большим опытом, он мог проследить за брошенной в Тихий океан щепкой от Золотых ворот до берегов Новой Зеландии и ни на секунду не выпустить ее из виду. Душевности в нем было не больше, чем в веревке палача.
 Я сел напротив лейтенанта, положив шляпу на колени и изображая из себя невинную овечку.
 — Привет, сыщик. Давно не виделись.
 — Привет, лейтенант. Я чуть не прослезился, когда твои ребята сказали, что ты соскучился по мне.
 — Давай договоримся сразу. Ты много знаешь, я много знаю. Не будем вести протокол допроса, а устроим обмен мнениями. Идет?
 — Мягко стелешь.
 — Спать придется жестко, если будешь кочевряжиться. Знаю я тебя, остряка. Сегодня не тот случай.
 — Обмен мнениями? Я соблюдаю старомодные принципы. Моя работа заключается в сборе информации, а не в ее распространении.
 Харпер вытер рот рукавом и сделал глоток кофе из бумажного стаканчика.
 — На кого работаешь, голубок?
 — Извечный вопрос, и все тот же ответ. Согласно уставу о частном сыске, я не могу разглашать имени клиента без его на то согласия. И не надо прибегать к шантажу и запугиванию, что ты лишишь меня лицензии. Все это мы уже проходили. Выкладывай, что у тебя на меня есть, а я решу, как мне выкручиваться.
 Лейтенант нахмурился. Я знал, что он любит бить исподтишка и был готов к его атаке. Стоит дать слабинку, он собьет с ног и затопчет.
 — Хочешь доказать мне, что ты стреляный воробей? Слишком много в тебе гонора. О'кей. Начну я, но заканчивать придется тебе, и если мне не понравится конец, пеняй на себя. В данный момент на вскрытии находится труп мужчины, обнаруженный в Камер-Холле. Есть основания предполагать, что ты замешан в этой истории.
 — Основания подождут. Как вы нашли труп?
 — Анонимный звонок.
 — В котором часу?
 Лейтенант взглянул на Паркинса, тот сухо отстучал:
 — Четырнадцать сорок пять.
 В это время мы с Хэйзл находились в пути к Камер-Холлу, она звонить не могла. Звонивший рассчитывал, что меня накроют в доме. Если так, то понятно, почему смылась Хэйзл.
 — Каким же образом вы вышли на меня? Опять ответил Паркинс:
 — Тебя и твою машину запомнил местный пастух.
 Харпер добавил:
 — Не так часто интересуются Камер-Холлом.
 — Угу, -согласился я, пытаясь наскоро сварить что-нибудь в котелке.
 — Что скажешь?
 — Брыкаться не стану. Был я в Камер-Холле, видел труп, но добавить к этому мне нечего.
 — Пришел, увидел, пожал плечами и ушел. Так? Не будь идиотом, речь идет об убийстве.
 — Допустим. При чем здесь я?
 — Нет, ты только взгляни на него! Ему льют в рот кипяток, а он писает ледяными кубиками…
 — В этом все дело. Труп был ледяным к трем часам дня, когда я прибыл в Камер-Холл. Парня ухлопали за сутки до моего появления.
 — Вскрытие покажет, — телеграфировал Паркинс от стены.
 — О'кей! Если я ехал ухлопать его, то обошелся бы без местного ковбоя и сам нашел свою жертву, а не светил бы на дороге. К тому же в груди покойничка убийца забыл пулю двадцать пятого калибра, а я пользуюсь тридцать восьмым.
 Сказав это, я осекся. До меня дошел смысл всей затеи, но с большим опозданием. Я попался на гнилой крючок. Не успел я привести свои мысли в порядок, как в кабинет вошел один из моих конвоиров и бросил на стол сумку Хэйзл.
 — Нашли в его машине.
 Харпер расстегнул ее и высыпал содержимое на стол.
 — Вот и нужный калибр. Отнеси на экспертизу, Леви.
 Сержант достал из шкафа пластиковый пакет, взял револьвер двумя пальцами за ствол и, упаковав, вышел, унося доказательство моего участия в грязной заварухе. Лейтенант что-то говорил Паркинсу, а я под его бубнеж промывал свои мыслишки. У меня взмок лоб. Как можно упустить из виду сумку с оружием? Мне ее подбросили, а я купился. Теперь все выглядит не так, как я успел себе нарисовать.
 — Ну что скажешь, сыщик?
 — Сумку мне подкинули…
 Харпер покатился со смеху, чуть не потеряв верхнюю челюсть, однако успел подхватить ее большим и указательным пальцами и водворить на место.
 — Так бойко начал и так глупо кончил. Нет, так дело не пойдет. Ее «кадиллак» тоже подбросили к твоей конторе? Пастух не одного тебя видел. Хватит вилять. Начинай свою песню снова, и лучше, если она начнется с Хэйзл Кейлеб.
 — О'кей. Вначале я подумал, что она пришла потаращиться на меня, но, как видно, примеривалась. Ей удалось выбить меня из колеи и взять вожжи в свои руки.
 Я начал рассказывать сегодняшнюю историю, не вдаваясь в некоторые подробности, а Харпер ковырял зубочисткой в дупле и довольно кивал головой, как учитель отстающему ученику, который вдруг стал подавать надежды. Закончил я на исчезновении Хэйэл.
 Теперь лейтенант выглядел не так, как поначалу-готовым заключить меня в объятия. Лицо его стало жестким, будто раз и навсегда вырезанным из дубового бревна.
 — Ты уверен, что убили именно Кейлеба?
 — А разве вы этого не знали?
 — У него на лбу не написано, а нам в голову не пришло спросить у трупа его имя. Худшая сторона этого дела даст тебе по морде и вряд ли ты выкрутишься.
 — Отпечатки пальцев на револьвере — еще не доказательство.
 — Спусти пар. Больно прыткий. Если я тебе поверю, этого мало. Алиби ты, конечно, не имеешь.
 — Сам знаешь. Я не могу ради этого купить себе жену. При моей работе алиби требуется круглосуточно. Не напасешься.
 — А надо бы. Если даже предположить, что Хэйзл Кейлеб убила своего мужа, а потом решила подставить тебя, то кто в таком случае убил ее?
 Я подпрыгнул на стуле.
 — Убил?!
 — Красиво сыграно. Но здесь не Бродвей, парень. Мы нашли ее труп в двадцати ярдах от калитки Камер-Холла в кустарнике. Не хочешь же ты сказать, что она подбросила тебе сумку, ушла в сторонку и перерезала себе бритвой глотку. И все это ради того, чтобы тебя подставить.
 Мне казалось, что я плыву в лодке без весел против течения и меня сносит к водопаду.
 — Не слышу аргументов. Ты утверждал, что все проще пареной репы. Убийство Кейлеба — это грандиозный скандал, каких не было во фриско больше десяти лет. Тут отговорками не отделаешься.
 — Я не готов к вразумительным разъяснениям, лейтенант. Здесь нужно провести тщательное расследование.
 — Мне проще тебя посадить. Харпер нажал на кнопку, встроенную в стол, и в комнату вошел коп в форме.
 — Отправь малого в камеру. Пусть подумает до утра, потом продолжим.
 Решение Харпера было правильным. Я выглядел выжатым лимоном и пользы от меня никакой. Так я оказался за решеткой внутренней тюрьмы — впервые в жизни в качестве постояльца. Лихо он меня обработал: я и глазом моргнуть не успел, как очутился в клетке по обвинению в убийстве, да еще без алиби. Но суду будет трудно подобрать для меня веские мотивы. Наши пути с Эрвином Кейлебом никогда не пересекались и убивать его у меня не было ровно никаких причин. Но не в этом дело, игра с самого начала идет против правил, что, собственно, и сбило меня с ног. Кто кому строит ловушки и какую преследует цель, понять невозможно. Если бы кутерьму с убийствами затеяли профессионалы, то в деле не осталось бы темных пятен. Они чисто выполняют свою работу, загоняя следствие в тупик. Остальное зависит от опыта сыщика. Или ты их или они тебя. Но в данном случае отсутствует логика. Меня завели в темный лабиринт и оставили одного.
 Всю ночь я провел с сигаретой во рту и ни на секунду не сомкнул глаз. Хмурый рассвет заглядывал в крохотное окошко, когда за мной пришли и вернули в тот же кабинет, на тот же стул.
 Физиономия лейтенанта продолжала изменяться, как у боксера, которого бьют в течение пятнадцати раундов. Судя по сгустившемуся табачному дыму ни он, ни Паркинс не двигались с места с момента моей изоляции. Корзина для мусора была полна смятых бумажных стаканов, на столе стояла кофеварка. Хороший признак. Значит, Харпер не был уверен на все сто, что кроме меня винить некого.
 — Вот что, парень. Дело обстоит не лучшим образом-скороговоркой начал Харпер. -Док утверждает, что Кейлеб умер за шесть часов до вскрытия, которое он сделал в восемь вечера. Я не могу ему не верить или же ставить под сомнение его выводы.
 — Он считает, что смерть наступила в четырнадцать часов?
 — Именно так записано в акте вскрытия рукой патологоанатома, и ни один топор этого не вырубит. Все остальное пустые слова. Сам понимаешь, в суде рассматривают документы. Второе: Кейлеб убит из револьвера двадцать пятого калибра, который найден в сумке Хэйзл Кейлеб, но с твоими отпечатками.
 — Но ты-то рассуди: Кейлеба убили в упор. Мы не были знакомы с ним и вряд ли он подпустил бы к себе чужого на такое расстояние. Следов борьбы не обнаружено. И обрати внимание еще на одну деталь. Из револьвера стреляли дважды, а Кейлеб убит одним выстрелом.
 — Похоже, существует еще один труп.
 — Не исключено. Его жену полоснул по горлу тоже не чужак. Она не сопротивлялась и не ожидала нападения.
 — Ты хочешь сказать, что ее отозвали в сторонку?
 — Не понял.
 — Если она хотела удрать, то забрала бы свою сумку, а револьвер оставила бы где-нибудь под сиденьем.
 Я не стал говорить Харперу, что упустил возможного убийцу или соучастника. Меня подняли бы на смех, если бы поверили.
 — Чересчур много путаницы. Если сведения просочатся в прокуратуру, нам больше трех дней на это дело не дадут. Пресса поднимет скандал. Слишком заметная фигура сошла в могилу и нам бездельничать не придется.
 — Еще пару, тройку дней можно прибавить в зачет. Жена, как мы понимаем, розыск объявлять не будет. В концерне Кейлеба мне сообщили, что он в отъезде и не появится раньше чем через три дня, а это суббота. Только бы репортеры не пронюхали: тогда можно будет немного поработать в спокойной обстановке.
 — Ты так думаешь? Когда я встану с этого стула, ты увидишь меня без задницы. Капитан мне ее отгрыз. Он в управлении и я уже был у него. Мак-Клайн страшнее любого прокурора.
 — Я все понимаю, у меня нет начальства. Но если ты будешь высушивать меня в гербарии, проку не будет. Дай мне три дня и я сделаю больше чем ничего.
 Харпер покосился на Паркннса. Тот кивнул головой.
 — О'кей. Но ты должен знать: если меня прижмут, я тут же арестую тебя по обвинению в убийстве. Каждый думает о своей шкуре, ведь так? Держать такое дело под колпаком в течение трех дней, боюсь, невозможно.
 Мне показалось, что Фемида сделала шаг мне навстречу. Как всегда, Паркинс добавил ложку дегтя.
 — Тот, кто звонил нам, может позвонить в редакцию или прокурору.
 — Не исключено, — согласился Харпер. — Стоит анонимщику узнать, что его план сорвался и тебя выпустили, как он предпримет следующий шаг.
 — Бессмысленно обсуждать это, надо действовать.
 — Держи глаза нараспашку. Ты всю дорогу будешь плавать в нитроглицерине.
 — Могу я пользоваться информацией, которую вам удастся получить? Харпер пожал плечами.
 — Паркинс свяжется с тобой. А теперь проваливай, пока я не передумал.
 Меня не пришлось уговаривать. Через три минуты я сидел в машине и ехал к себе в контору. Стрелки часов приближались к шести утра, когда мой «форд» затормозил у старого здания на Эшби-авеню.

 2

 Во рту остался отвратительный привкус после пачки выкуренных сигарет и выпитого джина. Другого горючего в мой желудок за вчерашний день не поступало. В своем кабинете я соорудил нечто вроде «хозблока»: газовая плита, раковина, над которой висело помутневшее зеркало и стенной шкаф были загорожены довольно приличной портьерой, ее по своему вкусу приобрела для меня Дора. Первым делом я скинул с себя рубашку и приготовил свежую. Смотреть на свое отражение без тоски было невозможно. На щеках пробивалась колючая серебристая щетина — казалось, стальной шнур вдруг дал проволочные ростки. Я намылил лицо и соскреб бритвой все лишнее, затем сварил пару чашек крепкого кофе. К джину прикасаться не стал. Придется забыть о выпивке, пока дело не подойдет к развязке. Трудно сказать, чем кончится эта история, но она мне не нравилась с самого начала. Не плохо бы иметь под рукой какую-нибудь темпераментную девицу, которая выслушивала бы мои теории и подбрасывала идеи от которых можно оттолкнуться. иногда женщина может дать великое утешение, и гем больше я над этим думал, тем паршивей мне тановилось.
 Выпитый кофе придал немного бодрости. Я переделся, и в тот момент, когда переворачивал переполненную пепельницу в мусорную корзину, заметил на полу блестящий предмет, застрявший под ножкой гола. Это была золотая или позолоченная монета с рыцарем на коне с одной стороны, львом с другой и дыркой посередине. Странный сувенир. По всей вероятности, эта безделушка упала на пол, когда я вытряхивал сумку Хэйзл и мы оба не заметили, как она скатилась со стола. Я сунул монету в жилетный карман и забыл о ней.
 Настенные часы отстучали семь раз. Одна бессонная ночь-это еще не потеря трудоспособности и я готов был начать все сначала..
 Выйдя на свежий утренний воздух, я только теперь заметил, что «кадиллак» миссис Ксйлеб исчез. Очевидно, копы отогнали его в управление, чтобы он не мозолил глаза любопытным. Я сел в машину и отправился в Камер-Холл. Теперь у меня имелось время для более подробного осмотра заброшенного жилища и вряд ли мне кто-то мог помешать. Не знаю, на что я рассчитывал, но мне хотелось еще раз увидеть все своими глазами.
 Входная дверь была опечатана полицией и я воспользовался тем же окном, что и в первый раз. Особняк не походил на жилое помещение, а выглядел как склад или химическая лаборатория. В отличие от Шерлока Холмса, в химии я ничего не смыслил и сделать определенное заключение не мог. На первом этаже было еще несколько комнат, таких же запыленных и заброшенных. Здесь все было забито коробками из-под кофе. Лестницу затоптали ребята из Управления, и найти хоть один приличный след в слое пыли не представлялось возможным. А ведь тот, кто от меня удирал, наверняка оставил хорошие, четкие отпечатки.
 Второй этаж был копией первого. Правда, здесь находилась кухня или что-то похожее на нее. Две газовые плиты, огромный двухкамерный холодильник, в котором можно хранить тушу слона, и металлический разделочный стол. Особое внимание стоило уделить луже, разлившейся на полу возле холодильника. Так бывает, когда он оттаивает. Я подошел я дернул за ручку. Дверца оказалась запертой. Кому понадобилось его включать и выключать? Не хранил же здесь Кейлеб шампанское для своей любовницы? Если, впрочем, она у него была. Я прошел в комнату, где вчера нашел убитого. Ставни сняли и света хватало, чтобы увидеть все, что меня интересует. Кровать оставалась нетронутой, с той лишь разницей, что труп Кейлеба перекочевал с нее на стол патологоанатома. Любопытно, почему на белых простынях ни одного кропаииго пятна? Идейки кое-какие мне в голову пришли, но прежде чем сделать выводы, необходимо поговорить с патологоанатомом. Если он не пожелает отвечать на мои вопросы, Харпер сумеет выяснить все, что требуется.
 Осмотр сада ничего не дал. Я вернулся к машине и отправился в город.




 Глава III



 1

 Дора накормила меня завтраком. Яичница с беконом — ее фирменное блюдо, которое она готовит мне каждое утро. Кафе на соседней с моей лачугой улице стало моим вторым домом. Я здесь завтракал, ужинал, иногда заглядывал на ланч. Хозяйка забегаловки относилась ко мне с удивительной нежностью, почти по-матерински, несмотря на то, что чет на пять, семь была моложе. Ее муж погиб в Дании три года назад, когда наши войска высадились в Европе и взгрели нацистов по первое число. Теперь Дope приходилось одной, на своих плечах, тянуть лямку. Не хочу сказать, что я был выгодным клиентом, ел я мало, но все же вносил какую-то лепту в ее нелегкий и малоприбыльный бизнес.
 — У вас усталый вид, -сказала Дора, ставя передо мной чашку кофе. — Похоже, провели бессонную ночь.
 — Уникальная проницательность. Если бы не ваше кафе, я пригласил бы вас в партнеры.
 — Просто я давно вас знаю. Вы всегда вычищены, наглажены, в чистой сорочке, но глаза выдают человека, как ни старайся.
 — И о чем же говорят мои глаза?
 — О том,,что у вас неприятности и что вы занялись новым делом.
 — Это тоже можно прочесть по глазам?
 — Вы же не заказали себе джин с тоником. Значит, у вас есть работа, а тревога в глазах подсказывает остальное.
 — Черт подери! Для сыщика плохо, когда его можно прочитать. Но я думаю, что таких людей, как вы, очень мало, и это меня утешает.
 Она улыбнулась и направилась к стойке. Я всегда считал, что мне нужна именно такая женщина, но в таких делах я был слишком старомоден и нерешителен, а если прибавить ко всему мои хлипкие доходы, то вряд ли я могу принести кому-нибудь радость и счастье. Как только начнешь думать об этом, то получается, что личность я никчемная и вовсе пропащая. Поэтому мне никогда не удавалось довести свои размышления до определенных выводов. Обычно я бросал свои умозаключения на полпути и хватался за бутылку.
 Покончив с кофе, я вышел и поехал в дом, чьи хозяева его оставили, причем не на время, а навсегда.
 Миновав бульвар Марк-Артура, я свернул на восток и через пятнадцать минут выехал на Стоктор-стрит, где в зелени и тишине расположились особняки местной знати. Тут каждый изгалялся как мог и все вместе превратили улицу в бессмысленное и бессистемное нагромождение дворцов, совершенно разных по стилю и мастерству исполнения. Дом Эрвина Кейлеба не казался исключением. Я припарковался иа другой стороне улицы и вышел.
 Для обитателей этого района время слишком раннее, чтобы можно было заметить хоть какие-то признаки жизни. Я поднялся по каменным ступеням и позвонил. Ждать пришлось долго. Наконец тяжелая дубовая дверь открылась.
 Молодой парень лет двадцати, вполне заурядной внешности, смотрел на меня так, словно я пришел в неурочное время мыть окна. Серые, с покрасневшими белками глаза, бледное узкое лицо, пухлый рот и коричневые волосы, тщательно уложенные на прямой пробор. Я боялся, что разбудил его, но белый смокинг, лаковые туфли и красные белки говорили о том, что он еще не ложился. Если бы я не знал, кто это, то принял бы парня за официанта из Гранд-отеля.
 — Мистер Кейлеб?
 — Да, Вэнс Кейлеб. Что вы хотели?
 — И до сих пор хочу. Поговорить с вами. Разрешите войти?
 Кейлеб-младший колебался несколько секунд, затем посторонился, пропуская меня в полутемный холл.
 Даже при спущенных портьерах блеск бронзы и хрусталя слепил глаза. Не дом, а салон антиквара. Что-то в этом роде я и ожидал. Кейлеб покупал все, что блестит, будто завтра отменят деньги и ему придется их сжечь, если он не успеет срочно потратить свои сбережения.
 Вэнс провел меня в гостиную и встал посреди комнаты в позе короля. Ему бы скипетр и мантию.
 — Кто вы? — спросил он без малейшего интереса.
 — Друг вашей матери, -солгал я, понимая, что его это не трогает.
 — Ее нет дома.
 — Давно вы виделись в последний раз?
 — Позавчера вечером.
 — И не знаете, где она?
 — Нет.
 — Вас не беспокоит, что ее до сих пор нет?
 — Не беспокоит. Обычное явление.
 — "Обычное", когда ваш отец в отъезде?
 — Если знаете, зачем спрашиваете? Еле слышный шорох в соседней комнате заставил Вэнса вздрогнуть. Нервный ребенок. Бледное лицо порозовело.
 — Извините, — торопливо произнес он и быстро скрылся за плюшевой шторой. Скрипнула дверь и сухо щелкнул замок, будто сломалась сосулька.
 Очевидно, парень пользуется случаем и таскает к себе девочек. В его возрасте это естественно, но то, что Вэнс, мягко говоря, не слишком любил своих родителей, бросалось в глаза.
 Я начал разгуливать по музею и разглядывать картины в тяжелых золоченых рамах. Тут были представлены все школы изобразительного искусства и все это смахивало на подлинники. На камине стояли вазы китайского фарфора эпохи Мин, статуэтки, ларцы, подсвечники. На ломберном столике, возле открытого ящика, лежало несколько фотографий. Портреты были того же формата и выполнены на таком же твердом картоне, как и фотография Кейлеба, которую я взял у Хэйзл.
 Из любопытства я начал разглядывать их. У меня слабость к фотографиям, на которых изображены человеческие лица. Из них можно много почерпнуть, если смотреть под правильным углом.
 На обратной стороне стоял знакомый значок в виде ящерицы и золотое тиснение «Рик-фокус» Мейнер-стрит, 10. Здесь хватало информации и помимо фирменных знаков. В нижнем правом углу стоял оттиск от перстя-печатки, будто этим хотели заверить надпись, сделанную одной и той же рукой на всех снимках. Смысловое значение сводилось к одной и той же фразе: «На память с любовью», далее шла неразборчивая подпись и в скобках прописью стояла цифра. Снимки отличались только цифрой. На одном «три», на другом «два», но не больше пяти. В основном на фотографиях красовались мужчины.
 В ящике лежала пачка таких же снимков, и я подумал, что один из них мне может пригодиться. Не зная пока, с какой целью, но я все же сунул первый понравившийся снимок себе в карман. В некоторых случаях приходилось забывать о чистоплотности.
 Когда я услышал щелчок замка, пришлось бросить карточки на место и отойти к портрету неизвестной дамы, выполненному а-ля Рембрандт.
 Вэнс вернулся излишне возбужденным. Щеки горели, будто он вышел из турецкой бани, а в глазах появился живой блеск.
 — Извините, я очень тороплюсь.
 — Вы не знаете, когда возвращается ваш отец?
 — Меня это не интересует, -ответил он резко.
 — И последний вопрос. Ему звонил человек по имени Мейкоп?
 Лицо юноши напряглось. Ответил он не сразу.
 — Впервые слышу о таком. Я положил на стол свою визитную карточку. — Возможно, она вам пригодится, не выбрасывайте в урну после моего ухода. В жизни всякое случается.
 Я вышел на улицу с неприятным осадком. Наверняка придется еще раз появиться здесь, хотя у меня не было ни малейшего желания сюда возвращаться.
 Минут двадцать я просидел в машине напротив дома Кэйлебов, но Вэнс так и не появился. Его спешка оказалась блефом, в чем, собственно, я и не сомневался. Но у меня была привычка проверять свои версии, выводы и умозаключения. Парень меня заинтересовал, но я пока не был готов к обстоятельной беседе с ним.
 К десяти часам yipa я подъехал к концерну Kэйлеба. Приемная дирекции встретила посетителя безмолвием. Чисто, тихо и безлюдно. Не успел я осмотреться, как дверь кабинета Рэндола Хардннга распахнулась и приемная осветилась появлением той самой миленькой девчушки, что так лихо барабанила на машинке. Не успела она хлопнуть ресницами, как я занял ее место и проскользнул в кабинет.
 Рэндэл Хардинг стоял у окна с папкой в руках и читал какие-то бумаги. Он был высок, строен и напряжен. Золотая опрана очков, золотые часы и все остальное, чю полагается иметь при себе хорошо одетому человеку. Остроглазый, остролиций, с тонкими, как лезвия, губами и остроконечными усиками. Он был из той категории людей, которых не хлопают по плечу.
 — Прошу простить за вторжение, мистер Хардинг. У меня к вам несколько вопросов и я не отниму у вас более пяти минут.
 Мое неожиданное появление не смутило его. Он на секунду оюрвался or бумаг и движением руки пригласил меня сесть. Сто лет практики стояло за этим жестом. Я прошел к длинному столу и рухнул в глубокое кресло. Настолько глубокое, что я засомневался — а будет ли меня видно за подлокотниками. Здесь все имело увеличенные формы, а по ворсистому зеленому ковру впору ходить в болотных сапогах.
 Не прошло и десяти минут, как Хардинг решил уделить мне немного внимания.
 — Слушаю вас, — сказал он, вернувшись к столу и заняв свое место.
 — Меня привело к вам дело не касающееся вас непосредственно, но мистер Кейлеб в отъезде и я решил, что вы сможете мне помочь.
 — О каком деле идет речь? Какую организацию вы представляете?
 Я достал визитную карточку и положил перед ним на стол. Он небрежно взглянул на нее и спросил;
 — Что могло привести частного детектива в офис солидного концерна? Сюда даже полиция не заходит.
 Хардинг смотрел на меня, словно я был представителем какого-то низшего вида животных.
 — Я и пришел, чтобы не доводить дело до полиции.
 — Любопытно. Продолжайте.
 — Меня интересуют причины увольнения Айлин Сэтчер.
 — Айлин Сэтчер? -в его глазах читалось разочарование. Немного подумав, он сказал:
 — Я не вмешиваюсь в дела президента компании, если они не касаются моих служебных обязанностей.
 — Президента нет в городе трое суток, столько же времени отсутствует его бывшая машинистка. Странное совпадение.
 — Мистер Кейлеб уехал по делам в Нью-Йорк, а затем в Филадельфию. Где находится мисс Сэтчер мне неизвестно. Не вижу связи.
 — А я вижу отчетливую связь. Он нахмурил лоб.
 — Сплетни. Я серьезный человек, занятый важными делами, меня не интересуют глупые толки.
 — Звучит как декларация. Хотя существует и другое мнение.
 — Кто вас нанял?
 — Я хотел бы избежать неприятностей, мистер Хардинг.
 — Из-за увольнения машинистки? Чепуха. Вам следовало бы обратиться непосредственно к мисс Сэтчер, если не она ваша нанимательница. Вы обратились не по адресу.
 Он был из тех осторожных и осмотрительных джентльменов, которые, увидев в окне ливень с градом, скажут; «Кажется, дождь начинается», а может, кто-то поливает с крыши. Этим стоило воспользоваться.
 — Адрес один — концерн Кейлеба, а вы его генеральный директор. Речь идет о работнике вашей фирмы, точнее директорского секретариата. Мисс Сэтчер была уволена по непонятным причинам, после чего бесследно исчезла. Если я ее не найду в ближайшее время, этим займется прокуратура. Концерн попадет на заметку и у вас отбоя не будет от репортеров.
 Мои слова заставили Хардинга съежиться. Некоторое время он разглядывал полированную поверхность стола, затем тихо произнес:
 — Кое-что я могу сказать, но не уверен, что это поможет вам.
 — Говорите, я уловлю суть.
 — Какие-то взаимоотношения у Кейлеба с девушкой были, но я не знаю, какие именно и не берусь ничего утверждать. Айлин сущий дьявол. Я думаю, она так доняла Эрвина, что он выставил ее за дверь. Наш президент человек жесткий. Так что я не имею ни малейшего представления где эта девчонка. Может быть вообще уехала из города.
 — И вы считаете, что это в ее характере-сдаться без боя? Не логичнее ли предположить, что она захочет отомстить?
 — Кейлеб недосягаем! Он обладает огромным влиянием и силой. Такое предположение беспочвенно.
 — Для вас он тоже недосягаем?
 — Причем здесь я? Мы компаньоны. Мы обязаны находить общий язык и в каких-то случаях идти на компромиссы.
 — Когда вы в последний раз разговаривали с мистером Кейлебом?
 — Вчера. Он звонил мне домой из Филадельфии в районе двух часов дня. Разумеется, об Айлин мы не разговаривали.
 — Вчера днем вы были дома?
 — Да. Я целый день работал над новым проектом. К чему вы это спрашиваете?
 — Так. Мне показалось, я вас видел иа северном шоссе.
 — Вам действительно показалось. Его глаза превратились в заклепки.
 — Спасибо за помощь.
 Он что-то пробурчал на языке племени «Мня-Мням» и протянул мне руку. Она была мягкая и влажная, как дохлая рыба.
 Ничего нового, кроме того, что Хардинг мне солгал о телефонном звонке, я из этой беседы не вынес.
 Внизу, у входа в концерн, я встретил Глэдис ФоуЛи. В солнечном свете ее глаза были просто волшебными. Я готов был бросить все на свете, усадить эту женщину на скамейку в парке и смотреть на нее часами. Вряд ли своим видом я доставил ей хотя бы частицу подобного удовольствия. Увидев меня, она мягко и приветливо улыбнулась.
 — Вы зачастили к нам.
 — После знакомства с вами это не удивительно.
 — Вам это не идет. Вы ведь детектив, не так ли?
 — Я уже не удивляюсь вашей проницательности. У меня идея. На носу время ланча. Не возражаете, если я предложу вам что-нибудь перекусить в компании Шерлока Холмса?
 Она немного смутилась, посмотрела на часы, взвесила все «за» и «против» и согласилась.
 — Больше часа я себе позволить не могу. Концерн без меня развалятся.
 — Чудесно. Совсем рядом есть миленький ресторанчик, где подают дары моря.
 Мы вместе направились к моей машине. Рядом с такой женщиной я чувствовал себя красавцем. Думаю, она этого так увидела.
 «Плавник акулы» неплохое заведение, я люблю в него заглядывать, когда шелестит в кармане. Нас усадили у окна за двухместный столик, где я мог в полной мере разглядывать свою собеседницу, даже если она сочтет меня наглецом. Знакомый официант, впервые увидев меня с женщиной, лез из кожи вон и бесконечно подмигивал мне, пытаясь оказать поддержку, в которой я не нуждался.
 Мы заказали омаров в скорлупе, салат из анчоусов и форель под винным соусом. Такое я позволил себе впервые в жизни.
 — Ну, а теперь признавайтесь, что вы хотите из меня выудить?
 — Если сочетать приятное с полезным, то скажу откровенно, меня интересует ваш концерн.
 — Вы думаете, это интересно? Мы закупаем в Латинской Америке кофе в зернах в обмен на трактора и считаемся монополистами в области поставок в нашу страну самых лучших его сортов. Выгодный бизнес. Могу вам сразу сказать, что криминального в этом ничего нет.
 — Предприятие целиком принадлежит Эрвину Кейлебу?
 — Он держит в руках контрольный пакет акций.
 — Кому принадлежит другая половина?
 — Рэнделу Хардингу. Они компаньоны. Хардинг очень богатый человек. Кейлеб открыл дело десять лет назад с помощью его капиталов. Тогда это была мелкооптовая фирма. Теперь она превратилась в гигантский концерн.
 — Почему же Хардинг оказался на вторых ролях?
 — У него нет тех деловых качеств, которыми обладает босс. Весь успех столь мощного роста можно отнести на счет Кейлеба.
 — Акции наследуются?
 — Интересный вопрос. У вас есть хватка предпринимателя. Нет, акции переходят к компаньону в случае смерти одного из них. Это справедливо. Хардинг и Кейлеб стояли у истоков дела. Они в поте лица зарабатывали каждый цент. Смешно, если придет сын Кейлеба на место отца и станет указывать Хардингу, как надо работать.
 — Что же получит семья, если случится несчастье с одним из магнатов?
 — Не дай бог, конечно. Каждый из них имеет огромное личное состояние и страховку. Кейлеб и Хардинг застрахованы на три миллиона каждый. Страховые взносы выплачивает концерн. Это вроде компенсаций.
 — Капля в океане. Ну, скажем, Хардинг сегодня умер…
 Глэдис дернулась, будто у нее зуб сломался.
 — Господи. Какие мысли вам приходят в голову.
 — Абстрактные. И все же, что тогда?
 — Семья покойного получит страховку в три миллиона, а Кейлеб-акции партнера. Вместо двух владельцев останется один. Я понимаю, к чему вы клоните, но смерть одного из них партнеру невыгодна. Они достаточно состоятельные люди и не будут гоняться за долей компаньона. Замена Кейлеба или Хардинга приведет к большим убыткам. Концерн много потеряет. Каждый из них хорош на своем месте и они прекрасно дополняют друг друга. В этом, мне кажется, уникальность нашей фирмы. Только, по-моему, вас интересует совсем другое.
 Официант принес вино и омаров. С десяток раз подмигнув мне, разливая напиток в бокалы и не пролив при этом ни капли, парень ретировался.
 — Вы правы. Меня интересует Айлин Сэтчер. Вместо удивления на ее лице появилась улыбка. Улыбка, похожая на солнечный зайчик и ослепившая меня окончательно. Надо сказать, я не очень уютно чувствовал себя в компании Глэдис Фоули. Мое безобидное приглашение на ланч превратилось в допрос, который ставил и меня, и ее в неловкое положение, но повернуть разговор в другую сторону я не мог. Сыск пропитал всего меня в большей степени, чем мужское начало.
 Этим не стоит гордиться, но таковым я стал за многие годы одиночества. Очерствел, огрубел и вряд ли мог представлять интерес для хорошенькой женщины. И все же Глэдис оказалась достаточно тактичной и умной представительницей слабого пола, чтобы суметь сохранить баланс нашей встречи на легкой и непринужденной ноте, несмотря на сухость секретарского языка, когда речь шла о концерне.
 — Я так и думала. Как только вы появились в офисе и спросили ее адрес, я догадалась, что речь пойдет о ней. Айлин взбалмошная девчонка. Слишком много о себе мнит. Наговорила гадостей боссу… Ну, а реакция была естественной.
 — Всего лишь? Мне кажется, они находились не в тех отношениях, когда такой пустяк невозможно простить.
 Глэдис пожала плечами.
 — Несмотря на то, что я женщина и работаю в непосредственной близости от руководства, я ничего не берусь утверждать с уверенностью. Тут слишком много неясностей. Их отношения не лежали на поверхности. Боюсь ввести вас в заблуждение.
 — Ну, мы же не ведем протокол и не собираемся ставить точки над "i". Co временем все встанет на свои места.
 — Каждый мужчина в положении мистера Кейлеба имеет любовницу. Как правило, секретаршу. Вы понимаете, это вошло в моду и стало считаться хорошим тоном.
 Кейлеб сноб! Он не может отставать от современных взглядов на вещи. Раньше этому удивлялись, либо возмущались, а теперь это превратилось в норму. Показалось бы странным, если бы у президента концерна не было бы любовной связи с какой-нибудь очаровательной пустышкой из обслуживающего персонала.
 — Согласен. Но обычно такие связи не вызывают скандалов.
 — А разве был скандал?
 — Мне так показалось.
 — Айлин психопатка. Мне кажется, она вбила себе в голову, что имеет какие-то права на шефа. Возраст. В итоге довела дело до беременности и этот факт уже невозможно было скрывать. Безумство!
 Эта новость меня ошарашила. Многое из моих предположений теперь нуждалось в пересмотре.
 — Может бьпь, Кейлеб ей что-то обещал?
 — Ну что вы?! Босс типичный подкаблучник. Он никогда не решится на конфликт с семьей. Положение в обществе слишком дорого стоит, чтобы позволить себе его разрушить и начать все сначала.
 — Вы знакомы с Хэйзл Кейлеб?
 — Разумеется. Я не первый день в концерне. Мне приходится бывать па приемах, званых обедах, семейных торжествах. Хэйзл интересная женщина, волевая, сильная натура, моложе мужа на десять лет. Короче говоря, они отличная пара, а мисс Сэтчер пустое место. Она не вписывается в этот альянс ни с какой стороны.
 С минуту мы молчали. Глэдис вновь улыбнулась своей ослепительной улыбкой.
 — Я отработала свой ланч?
 — Извините. Я слишком давил на вас.
 — Нет. Никаких коммерческих секретов я не выдала. Все эти подробности вы могли узнать и без моей помощи, затратив чуть больше времени. Почему бы не помочь обаятельному мужчине с необычной профессией. Я впервые вижу так близко живого детектива. Раньше мне приходилось лишь читать о них в дешевых изданиях в мягкой обложке или сопереживать им в остросюжетных фильмах. Я ничего не имею против вашей профессии, мне даже любопытно, как людям удается раскрывать запутанные дела.
 — Это один из способов спастись от голода. Ужасный метод добывания хлеба.
 Глэдис мягко и непринужденно сменила тему. Мы выпили немного вина. Когда принесли кофе, я еще раз вернулся к прежнему разговору. Никак у меня не получалось не жать на педаль.
 — А что вы делали вчера утром? До моего появления в офисе концерна? Она неподдельно удивилась.
 — До трех часов занималась новым проектом. Я, как посудомоечная машина, вычищаю объедки с тарелок. Документ должен быть предельно четким, исключать возможность разночтения. С чем связан ваш странный вопрос?
 — Нет, не странный. Мне показалось, что я вас видел. На улице.
 — Вообще я затворница. Работаю дома, одна, чтобы никто не мешал.
 — Такое впечатление, что весь концерн работал вчера днем над проектом.
 — Что вы имеете в виду?
 — Не «что», а «кого». Хардинга. Его вчера тоже не было в офисе. Как я понял, и он занимался проектом.
 Глэдис рассмеялась, показав прекрасные белые зубы. Она обладала какой-то магической непосредственностью.
 — Боже упаси. Хардинг этим не занимается. Он типичный администратор.
 — Где же тогда в эти часы сиял его гений?
 — Ну, он мне неподотчетен. Во всяком случае, когда у меня возникли некоторые вопросы по поставкам, я ему звонила трижды, но дома его не застала.
 — Хардинг тоже заметная фигура в высших сферах. Он придерживается моды?
 — Вы имеете в виду секретаршу?
 — Она миленькая.
 — О Хардинге никто ничего не знает. Человек-сейф. Все тайны свои он держит за семью замками. Ровен, вежлив, не признает авторитетов. Мне кажется, у него не бывает неопределенного настроения, он всегда одинаково ровен. За пять лет работы я не слышала, чтобы Хардинг повысил голос или впал в уныние. Он стоит особняком, как неприступная скала.
 — Как он уживается с Кейлебом?
 — Прекрасно. Внешне. Но, по-моему, они не испытывают нежных чувств друг к другу. Но бизнес требует жесткой дисциплины. Личные симпатии или антипатии в таких случаях уходят на десятый план. Надо делать общее дело. И как можно лучше.
 Мы еще немного поболтали, пылили кофе, после чего я отвез Глэдис на службу. Мы простились так, словно были старыми друзьями и должны вскоре встретиться снова. Меня устроивала такая позиция.
 Если подвести короткую черту, то можно сделать кучу выводов. Главный из них-Кейлеба мог убить каждый. Хардинг не любит своего компаньона. В случае смерти Кейлеба он получает все. Меня настораживала его бессмысленная ложь. Его не было ни дома, ни в офисе в момент гибели Кейлеба. Он не занимался проектом и Кейлеб ему не звонил. Что он скрывает? С другой стороны, такой человек, как Хардинг, обеспечил бы себе безукоризненное алиби, а не пустился бы в бессмысленную ложь. Айлин Сэтчер также имеет достаточно веские причины, чтобы ненавидеть своего любовника. Но если она решила оставить ребенка, то убийство исключается. У Хэйзл тоже имелся повод для устранения мужа. Она оставалась подозреваемой номер один. Револьвер принадлежал ей, измена мужа превращала ее в посмешище в глазах общества. Ну, и наконец, страховка в три миллиона долларов. Таких денег хватит на всю жизнь. Но такому построению мешает одна мелочь: убийство Хэйзл. Если я найду ее убийцу, то он же окажется убийцей Кейлеба. В этом я не сомневался.

 2

 Я не забывал о человеке, который угрожал Кейлебу в ресторане «Глория». Он оставался загадкой или фантазией Хэйзл, точнее не скажешь, пока не проверишь. Такая проверка не займет много времени, и я заехал в «Глорию».
 В дневные часы ресторан пустовал. Функционировал бар, но и тот не кишел публикой. Я прошел к стойке и устроился на высоком табурете.
 Бармен разыгрывал из себя ковбоя, очевидно, ради того, чтобы при стандартной физиономии отличаться от других коллег. Клетчатая рубашка с красным платком на шее, кожаная жилетка и бронзовая бляха на выпуклом животе. Что касается шляпы с загнутыми полями, то она лежала на стопке, в ней он наверняка прятал свою лысину, когда бар заполнялся посетителями.
 — Налей кофе, курчавый, — крикнул я и, подыгрывая обстановке, бросил на стойку металлический доллар.
 Кофе не виски, но он охотно заполнил чашку дымящимся напитком и поставил ее перед моим носом.
 Через пару табуретов сидела смлзлпиая девица с перемазанной физиономией и цедила какую-то дикую смесь. Нос ее был слишком коротким, а губы предназначались для трехслойных бутербродов. В общем, она вписывалась в интерьер и имела некоторые достоинства: длинные черные волосы и длинные белые ноги. В комплексе это выглядело, как яркое пятно на темном холсте. Несколько пустых рюмок стояли рядом с полной, на которой она сосредоточилась.
 — Неплохое местечко, -заметил я вслух.
 — Вечером не продохнешь, — безразлично ответил бармен.
 Каждый из нас говорил сам с собой. Девица икнула и добавила: «Xa».
 — Заведение не из дешевых, -поддержал я светский разговор.
 — Умеренное. Повар классный и люди платят, — угрюмо похвастался бармен, разглядывая протертый стакан на просвет.
 — Поди, одни завсегдатаи?
 — Всякие встречаются. Но в основном свои.
 — Я из залетных. Друга навестить приехал, а его в городе нет. Говорил он мне о вашей коробке. Эрвин Кейлеб. Слыхал?
 Бармен стрельнул взглядом в мою сторону. Одной секунды ему хватило для окончательного вывода и отвечал он уже глядя на дно другого стакана:
 — Не слыхал. Имена для меня пустое место.
 — Странно. Он малый знатный. Приятеля его зовут Мейкоп.
 Бармен едва не выронил стакан, но мышцы лица оставались неподвижными, как у восковой маски.
 — Брось это, парень, -буркнул он злобно и холодно, — Не туда забрел.
 — Налей еще, Рэд, — промурлыкала девица.
 — Хватит с тебя. Проваливай.
 Девица фыркнула, соскользнула с табурета и, покачиваясь, направилась к выходу, не забывая при этом вилять бедрами. Бармен вел себя странно. Имя «Мейкоп» его напугало так, будто он увидел на дне пустого стакана тарантула. Я осмотрелся. Зал пустовал. От ковбоя информации не добьешься, по ясно одно-Мейкоп не фантазия Хэйзл, а вполне реальное лицо, человек, наводящий страх на окружающих. Стоит пожалуй навестить это заведение вечером, когда соберутся посетители. Возможно, найдется смельчак, который не испугается Мейкопа и развяжет язык после нескольких рюмок, а если повезет, то и самого Мейкопа удастся разглядеть поближе.
 Выходя, я перебросился несколькими фразами со швейцаром. Тощий хлыст, вырядившийся как карикатура на сливки общества, но он оказался нем, как рыба, едва я завел разговор о посетителях. В итоге я ретировался несолоно хлебавши. Ничего удивительного, девяносто процентов времени уходит на изнашивание обуви.
 Когда я открывал дверцу машины, за моей спиной раздался хриплый голос:
 — Мой товар, твои деньги.
 Я обернулся. Девица из бара стояла вплотную ко мне, вытаращив свои глаза-блюдца с красными прожилками. От нее исходил такой запах, что она с успехом могла бы заняться истреблением мух в жилых помещениях.
 — Не рассчитывай, что я использую тебя в качестве матраца.
 — Я не торгую телом, я торгую сведениями, которые стоят дороже.
 — Точнее.
 — Отъедем подальше от окон.
 Я сел в машину и открыл боковую дверцу. Она рухнула на сиденье рядом, задрав юбку до бедер.
 Машина медленно покатила по улице, девица пару раз оглянулась, и когда мы свернули на Девятую авеню, заговорила.
 — Тебя интересует Мейкоп. Я знаю о нем достаточно, чтобы заработать на этом.
 Я взглянул на перемазанное чучело и попытался понять, стоят ли ее слова чего-нибудь, или это обычная уловка.
 — Как он выглядит?
 — Среднего роста, брюнет с усиками, коренастый. Курит гаванские сигары.
 Похоже на то, как описывала Хэйзл.
 — Сколько ты хочешь?
 — Все зависит от информации.
 — От затылка до каблуков.
 Она закурила. Мне показалось, что женщина не так уж и пьяна, в баре она явно перестаралась.
 — Тридцать долларов.
 — У меня нет таких денег.
 — Врешь! Тот, кто тебя нанял, за эти сведения о Мейкопе выложит в десять раз больше. Он стоит того. Начнешь торговаться — уйду.
 Я затормозил на углу какой-то забегаловки. Но девица не собиралась уходить. Она выжидала.
 — О'кей. Я должен заехать в банк и заглянуть в свой мешок. Не знаю, сколько у меня осталось.
 — Это меня не касается. Я подожду в этом баре. Если через час не вернешься, то можешь меня не искать.
 — Договорились.
 Она вышла из машины и прошмыгнула в дверь напротив. Конечно, история, в которую я впутался, потребует немалых расходов. Придется снять со счета все, что есть. Аванс Хэйзл я еще не отработал.
 Остатков оказалось больше, чем я предполагал. Двести долларов я оставил на счету, а пятьдесят семь перекочевали в потертый бумажник. Вся процедура вместе с дорогой заняла у меня сорок минут. Когда я вернулся в бар, то своей осведомительницы там не застал. Несколько человек с заспанными лицами поглощали запоздалый завтрак. Я сел за столик и заказал блуждающему официанту бутылку пива.
 Минут через пять красотка объявилась. Осмотревшись по сторонам, она прошла к моему столику и села.
 — Мы что, в прятки играем? Раз, два, три, четыре, пять-я иду искать? Не тот случай!
 — Кто тебя знает, может, ты копов решил привезти, а не деньги. Я не доверяю таким, как ты.
 — Если бы мозгами шевелила, как задницей, тебе бы цены не было. Будешь рассказывать?
 — Деньги при тебе?
 — Карманы рвутся.
 — Плата вперед.
 — Ты уверена, что сама внушаешь доверие?
 — Я согласилась говорить только потому, что уезжаю. Черта с два меня кто-нибудь найдет. Ладно. Закажи мне выпивку.
 Я заказал двойную порцию виски.
 — Гони монету!
 — Уверена?
 — Ты ведешь себя так, словно у тебя есть выбор.
 — Половину. Вторую в конце.
 — Идет.
 Я положил на стол три пятерки, которые тут же исчезли в лифчике, размеры которого позволяли вместить мешок таких бумажек.
 Официант принес виски, она выпила и потребовала еще. Я не возражал, но терпение мое иссякло.
 — Мейкоп самый опасный тип из всех, кого я знала. С ним лучше не связываться. Его здесь побаиваются. Слышала, что он гангстер и заправляет крупными делами на севере.
 — Откуда у тебя такие сведения?
 — Я спала с его телохранителем. Тот еще головорез. У него даже в трусах револьвер вместо… Короче говоря, охраняют Мейкопа двое. Может, и другие еще есть, не знаю. Одного зовут Кит. Второй кореец, Ли. Тот больше ногами орудует. Видела однажды, как они отключили пятерых местных. Глазом моргнуть не успела. Кит и Ли ходят за Мейкопом, как тени. Сам Мейкоп приезжает сюда за товаром. За каким, не знаю.
 — Ты слышала имя Кейлеба?
 — Один раз. Кит приволок меня к себе в номер…
 — Где они остановились?
 — Не знаю. Он отвозил меня на машине. Какой-то мотель за городом. Привозил и увозил ночью. Я не очень-то следила за дорогой.
 — Дальше.
 Моя собеседница нервничала, будто впервые вышла на панель. Ее высокая грудь вздымалась, как у зобатого голубя.
 — Как только мы улеглись, в дверь постучали. Он очень испугался, что шеф увидит постороннего в его номере. Я спряталась за оконную занавеску. Вошел Мейкоп и они перебросились несколькими фразами.
 — Когда это было?
 — Два дня назад.
 — Ты видела Мейкопа?
 — Конечно. Он стоял в двух шагах от меня. У него такой жуткий голос, ни с чьим не спутаешь. Низкий, хриплый, неровный, как у астматика. Но даже при хрипоте отчетливо слышится южный акцент.
 Слова растягивает. Аж мурашки по коже бегают, как вспомнишь.
 — Что он сказал?
 — "Будь готов, — говорит, — возможно, этой ночью спустим Кэйлеба. Если эта гнида не позвонит, то приступим. Я не намерен швыряться деньгами, чтобы меня оставляли в дураках." И вышел.
 — А потом ты еще их видела?
 — Нет. Вчера вечером их машина стояла у «Глории». Я туда не пошла.
 — Что за машина?
 — Черный шестиместный «кадиллак» последней модели. Номер забрызган грязью. Может, специально, а может, потому, что живут за городом.
 — Где их можно найти?
 — Закажи мне выпить.
 Я попросил принести две порции. После первой она расхрабрилась и заявила:
 — Пора тебе распрощаться со второй половиной обещанного.
 Ее информация походила на правду и представлялась мне полезной. Я выложил на стол еще три пятерки. Осушив вторую рюмку, она вновь заговорила.
 — По вечерам они ездят в казино. Мейкоп играет в покер. Закрытая коробка, так просто туда не войдешь. Как-то Кит меня протащил туда, я немного выпила и не заметила, как ему удалось это сделать. В этом борделе собираются местные дельцы. Многих можно узнать, их фото часто печатают в газетах.
 — Адрес знаешь?
 — У порта. За парком на склоне. Белый трехэтажный дворец с верандой на сваях. Укромное местечко.
 — Давно они ошиваются в городе?
 — Дней пять. Но уезжать не собираются. Какая-то загвоздка с товаром.
 — Ты хочешь удрать из города из-за Кита? Девица вздрогнула, будто я ей ногу отдавил.
 — Это мое дело. Ты свое получил. Гуд бай.
 — Может, подвезти тебя?
 — Не мельтеши. Оставайся на месте, пока я не уйду. Знаю я вас, легашей.
 В двух словах я ей объяснил, что я душка и ей нечего опасаться. Выловив официанта, я быстро сунул ему деньги и убрался прочь. Действующих лиц в пьесе прибавилось, и мне казалось, что на этом дело не кончится. К тому же надо еще суметь отделить статистов от героев. Театральной программки у меня не было, составить ее — одна из моих задач.




 Глава IV



 1

 Я ничего не имел против мелкого жулья. Многие из представителей этой профессия были артистами своего дела. Вести с ними борьбу-то же самое, что пытаться голыми руками вывести клопов в заброшенном доме. Никому еще не удавалось убедить вора стать честным человеком и заставить его грузить уголь в доках Фриско. Я привык ставить перед собой реальные цели и поэтому находился в хороших отношениях с этими париями.
 Их гнездышко находилось на Балтимор-стрит в отдалении от шумных улиц и звалось «Голубая лагуна».
 Согласно режиму и специфике работы посетителей, в отличие от других забегаловок, в этой самые бойкие часы приходились на день. Поздно вечером здесь было пусто, ребята выходили на службу.
 Я прибыл в «Голубую лагуну» около часа дня. Кабак был буквально начинен: пистолетами, ножами, кастетами, бутылками, стульями и прочими инструментами разрушения. Тут явно не соскучишься. Арапы, стотинки, медвежатники, форточники, рэкетиры и прочий сброд. Но в святую обитель никогда не допускались мокрушники. Их здесь не уважали. Человеческая жизнь все еще оставалась ценностью даже для этих отщепенцев, и в этом вопросе я был с ними солидарен.
 Барменша, выглядевшая как неубранная постель, смутно помнила меня, иногда я заглядывал в это заведение, поскольку пользовался некоторой поддержкой его завсегдатаев.
 — Привет, крошка. Фэрри здесь? В ответ она кивнула.
 — В десятом.
 Я поднялся на второй этаж и постучал в десятую комнату. Щелкнула задвижка и дверь приоткрылась.
 — Привет, рябой. Мне нужен Фэрри. Дверь распахнулась настежь. На пороге стоял широкоплечий малый на голову выше меня с изъеденной оспой физиономией, которую он прятал под густой черной бородой.
 — Заходите.
 Я вошел в душную прокуренную комнату. Вокруг стола, освещенного желтым абажуром, сидели игроки с картами. Четверо играли, пятеро стояли у них за спинами. Карты, деньги, бутылки, окурки, стаканы — стандартный набор.
 — Салют, джентльмены! — рявкнул я, стараясь перекричать их жужжание.
 На меня никто не обратил внимания, кроме коренастого крепыша с огрызком сигары в зубах. Он нахмурил свои кустистые рыжие брови и повернулся к приятелю, стоящему за его спиной.
 — Подмени на пару парчии, Лари.
 После того как они поменялись местами, коренастый подошел ко мне.
 — Привет, Фэрри. Пару вопросов, не больше. Он кивнул на пустующий кожаный диван в углу комнаты, который не сразу заметишь в синем тумане. Мы сели, и я выложил все, что меня интересует, стараясь не отнимать много времени у делового человека. Фэрри был карточным шулером, но со своими играл честно и азартно. Сейчас он отдыхал, а я работал.
 — Вас интересует это казино? Что ж. Мне там бывать но приходилось. Но узнать что-нибудь попытаюсь. Известная коробка в городе, хотя они работают особняком от остальных. Мы не гордые, не напрашиваемся, если не приглашают. Знаю одно: дела они там крутят. Спрошу ребят, может, что пронюхаю.
 — Когда зайти?
 — К вечеру.
 — О'кей, Фэрри. На тебя всегда можно положиться.
 — Пустяки. Если бы не вы, то разглядывать бы мне сейчас небо в мелкую клетку.
 — Не будем считаться.
 Я убрался из заведения и облегченно вздохнул, выйдя на свежий воздух. Перед тем как вернуться в свою контору я заехал в кафе к Доре, и она накормила меня сэндвичами с курятиной. На меня напал небывалый жор, но Дора заметила, что я похудел за последнее время. Я старался дать отдых голове и болтал всякую чушь, но, как видно, не помогло. Я ничего не запомнил из того, что мне рассказывала Дора, а когда вернулся к себе в берлогу, сел за стол и попытался суммировать полученную за день информацию.
 Итак, Эрвин Кейлеб вертел темными делами и был связан с головорезами из Чикаго, возможно, не только с ними, Ему угрожали и не исключалось, что выполнили свою угрозу. Времена сухого закона давно про-щли, какую еще запретную невидаль можно отыскать в грязном болоте повседневности, чтобы на нее клюнул такой тип, как Кейлеб? При его-то состоянии и положении? В голове мелькали события последних суток и всюду вырастал горбатый отвратительный знак вопроса. Я не готов был к ответам. Из сигаретной одури меня вырвал телефонный звонок. Детектив Паркинс своим лающим голосом сообщил, что его шеф ждет меня в морге полицейского управления. Я не стал ничего выспрашивать, а, схватив шляпу с крючка, помчался на встречу с лейтенантом Харпером. Боюсь он приготовил мне приятный сюрприз.
 Дежурный сержант проводил меня в подвал, пропитанный запахом эфира. Мы прошли сквозь узкий кафельный коридор, и он открыл стальную дверь. В ярко освещенном холодном помещении находились трое живых и труп, лежащий на выдвижном столе. Одна из ячеек в стене-холодильнике пустовала. Кроме Харпера и Паркинса возле покойника стоял высокий блондин в форме морского офицера. Его красивое мужественное лицо с ямочкой на подбородке было белым, как кафельные стены. Я остановился в двух ярдах от мужчин. Они тихо разговаривали, не обращая на меня никакого внимания. Я и сам забыл о них, как только увидел то, что лежало на столе. Это была Хэйзл Кейлеб. Смерть не украшает человека, но ее изменила до неузнаваемости. Горло ей перевязали бинтами, одежду не сняли, как это обычно бывает, что означало — вскрытие не производилось. Очевидное убийство не всегда нуждается во вмешательстве патологоанатома. Меня смутили две вещи. Первая — Хэйзл оказалась блондинкой, Черный парик лежал рядом. Вторая — исчезла косынка с бриллиантовой брошью.
 — Ваша сестра была найдена вчера днем, мистер Конн, — Харпер говорил очень тихо. — Этот человек, — он повернулся ко мне, — последним видел ее живой. Через несколько минут вы сможсге с ним поговорить.
 Офицер внимательно посмотрел на меня и согласно кивнул. Я подошел ближе и представился.
 — Я подожду вас на улице, -хрипло сказал он и, надев фуражку, вышел из помещения.
 — Хреновые наши дела, приятель, — заговорил Харпер, когда мы остались одни. — Кто-то кому-то очень много врет. То ли ты, то ли тебе.
 — Лучше, если ты заговоришь протокольным языком. Мне легче будет уловить твою мысль.
 — Парня зовут Джаспер Кони. Он прибыл из плавания вчера днем. Приблизительно в то время, когда убили эту дамочку. И оказывается, это его сестра Нелли. Она всегда встречает его в порту. А вчера не встретила. Дома ее также не оказалось. Он бросился ее искать. Обегал всех знакомых. Безрезультатно. Начал обходить больницы и морги. И вот нашел. У нас. Он узнал ее, как только содрал парик. Нелли Конн надела его, чтобы бып, похожей на Хэйзл Кейлеб. Зачем ей эго было надо, не ясно. Она наняла тебя от имени Хэйзл. Водительское удостоверение, оружие, визитные карточки, сумка — все принадлежит Хэйзл. Ломай теперь голову, — зачем Нелли Конн понадобилось следить за Эрвином Кейлебом, выдавая себя за его жену.
 — Хэйзл Кейлеб нет дома вторые сутки.
 — Не ее ли это рук дело?
 — Не знаю. Скрываться глупо, да и свою сумку подбрасывать не лучший вариант.
 — Может, она удрала?
 — И бросила дом, состояние, сына… Нет. Боюсь, что она больше похожа па жертву. Мы ведь не обнаружили вторую пулю, выпущенную из ее револьвера.
 — Хэйзл надо найти. Но я не могу объявлять розыск. Газетчики тут же пронюхают и поднимется шумиха на весь штат. В любом случае нам не избежать скандала, но я хочу пару дней выиграть. Мои ребята сбились с ног, но пока безрезультатно.
 — Я поговорю с Конном. Должна быть связь между его сестрой и семейством Кейлебов.
 — Говори сколько хочешь, но ни звука о гибели самого Кейлеба. Нам не нужна огласка.
 — Ну, это я понимаю не хуже тебя, лейтенант. У пopoгa я остановился и задал еще один вопрос.
 — На убитой была косынка. Где она?
 — Ее нашли в том виде, в каком она сейчас. Никакой косынки не было.
 — Конн узнал ее одежду?
 — Он сказал, что никогда не интересовался гардеробом сестры.
 — Тогда поинтересуйтесь вы. Вещи от Макмиллана. Не дешевый салон. Способна ли Нелли Конн посещать такие магазины?
 — Паркинс проверит.
 По пути я заглянул в кабинет патологоанатома и задал ему пару вопросов по поводу вскрытия Кейлеба. Как ни странно, он ответил мне на них без санкций лейтенанта.
 В крохотном скверике возле здания меня поджидал Джаспер Конн. На вид ему было не больше тридцати пяти. Красивое, смуглое с резкими чертами лицо, выразительные карие глаза и широкие темно-русые брови. Такие ребята обречены на успех у женщин.
 — Лейтенант сказал, что вы были последним, кто видел Нелли живой.
 — Последним был убийца, — сухо ответил я. На широких скулах Конна заходили желваки.
 — Я хочу найти его. Вы поможете? Он смотрел на меня, но так, словно я был прозрачным.
 — Этим занимается полиция. Он безнадежно махнул рукой.
 — Вы хотите доверить расследование не служакам, а вольному стрелку вроде меня?
 — Так будет вернее. Я понимаю, что ради рукопожатия вы этим заниматься не будете. Сколько я вам должен?
 — Я не хочу сейчас говорить об этом. Трудно предположить результаты.
 — О'кей. Можете диктовать условия, я их приму.
 — Начнем со знакомых вашей сестры. Мне нужен список ее друзей.
 — Она была замкнутой женщиной, поэтому и замуж не вышла до тридцати трех лет.
 — Были у нее враги?
 — Исключено. Никак не могу понять, кому понадобилось ее убивать и почему она не сумела постоять за себя. Нелли смелая, решительная и умная женщина. У меня в голове не укладывается, как такое могло случиться.
 — Найдите мне ее записную книжку, если есть — письма или записки. Все может пригодиться.
 — Это нетрудно. Где вас найти?
 — Я не сижу на месте, когда столько дел. Лучше назовите свой адрес.
 — Дома я находиться не могу. Поживу на корабле, Найдете меня на борту «Шип Харбора» в северной части порта.
 — О'кей. И еще: ваша сестра не нуждалась в деньгах?
 — Нет. Я неплохо зарабатываю.
 — У нее не было подруги по имени Хэйзл? Он на секунду задумался.
 — Нет. Не припомню.
 — Я загляну к вам вечером. Мы простились, и я уехал.

 2

 Не в первый раз появляться в «Голубой лагуне» во время драки. Не успел я войти в зал, как получил прямой в челюсть. Перелетев через стол, я приземлился и отполз к стене. Тут прилетела бутылка и сбила с меня шляпу. Перед глазами мелькали туловища, ноги и головы. Кто-то уже скучал на полу неподалеку, Я встал и прижался к стене, пытаясь отыскать Фэрри. Перед глазами появилась разъяренная рожа. Костюмчик на ее обладателе когда-то имел приличный вид, по только не теперь. Он смотрел на меня с деловитостью лесоруба, прикидывающего, куда свалить дсрсоо. Ну какой отъявленный идиот! Я не стал примеряться и врезал ему головой по носу. Лесоруб скрылся под столом. Рядом просвистел кулак и угодил и стену. Хруст костей и дикий вопль. Я ринулся вперед. Левой сбоку, правой сбоку, ногой. Думать некогда, цель не выбираешь, всевышний позаботился, рыло для кулака найдется, Так я добрался до лестницы. Здесь было потише. Какой-то старичок пролез у меня под ногами и запрыгал вверх по лестнице, как ревматический кролик. Кто-то врезал мне ногой по спине, нога оказалась без ботинка, не то смотреть бы мне на небо в звездах. Я споткнулся и упал у стойки. Тут и нашел Фэрри. Он дремал у табурета, и яркий фонарь под глазом освещал его греческий профиль. Я вытащил парня из-под запала и короткими переходами доволок до лестницы. Треск, брань, хруст костей, вопли отдалялись по мере моего продвижения на в-юрой этаж. Фэрри не из легких и выступал на ринге первого этажа в среднем весе, но мне удалось его дотащить до первой комнаты. Этаж пустовал. Мальчики резвились в другом месте. Я уложил парня на кушетку, нашел бутылку с текилой и, как младенцу, сунул ему в рот горлышко. Он фыркнул и очнулся.
 — Пару глотков и ты в порядке, -сказал я ему. Фэрри помотал головой и отпил из посудины добрую половину.
 — Черт!
 — И не один. Отсидели задницы и решили размяться?
 — Нормально. Мозги у ребят пересохли.
 — Как ты?
 — Все о'кей.
 Фэрри поднялся на ноги, пару раз качнулся и, перестав сдерживать свое тело, рухнул на стул.
 — Вам тоже досталось?
 — Пронесло. Я поспешил или вовремя?
 — Это вы по поводу казино? Узнал кое-что, но не густо.
 Фэрри сделал еще несколько глотков.
 — Фу, гадость. Так вот. Коробка принадлежит Сиду Феркенсу. Скользкий тип. Откуда взялся, не ясно, но он не из наших. Забегаловку открыли три года назад, как кабак, затем переиграли и сделали из нее клуб. Так часто поступают, когда хотят сменить пластинку. То ли бордель там, то ли казино, а может, и все вместе. Местные копы у них в кармане, носа не суют. Первый этаж занимает ресторан. Все происходит выше. Система, как у нас, но рыбка там плавает крупная и языки держат хорошо приклеенными к зубам. Как-то их накрыло ФБР, но слишком быстро отлипли. Или их замазали, или хорошо дело поставлено. У Феркенса явно есть волосатая лапа там, на самом верху, — Фэрри воздал глаза к небу. — Ему все сходит с рук. Больше его не тревожат. Система в заведении пропускная. Где берут пропуска, не знаю. Во всяком случае, сам Феркенс их не выдает, Мне кажется, он обычная пешка, а не босс, но это домыслы. Слышал, что пропуска покупают, и они вроде взноса за вход. Монета с дыркой. Я не видел, но ребята утверждают, будто золотая.
 Такая штучка лежала в моем кармане. Она выпала из сумки Хэйзл Кейлеб, с которой ко мне пришла Нелли Конн.
 — Что еще известно об этой коробке?
 — Слухи разные ходят. Сейчас не готов сказать, но ребята там нарвались на золотую жилу. Обслуживают клиентов с толстыми кошельками. Существует еще один пропуск, с ним можно подняться на второй этаж и вас примет сам Феркенс. Мои ребята о нем лишь слышали, но не видели. Не доросли еще. Вышибалы у Феркенса отборные. Красавчик Фэб бывал там и говорит, что как только ты зашел, тебя взяли на мушку. Фэб сдуру сел за стол и взял карты в руки. Не успел передернуть, как оказался на улице с помятыми ребрами. Мы у них не в почете, своих хватает, штатных. Если вы хотите влезть в это гнездо, держите ухо востро. Попадете на ладонь, второй прихлопнут и глазом не моргнут. Вы, конечно, малый крепкий, хоть и выглядите хлюпиком, но лучше не шустрить.
 — О'кей, Фэрри. Попытайся еще покопать, я завтра загляну.
 — Для вас ребята постараются, они к вам неплохо относятся. Когда я сказал, для кого информация, выложили все, что знали.
 — Выведи меня черным ходом, хватит мне светиться.
 Фэрри проводил меня по дальней лестнице вниз и выпустил через боковую дверь в сад. Я перемахнул через забор и очутился на улице. У центрального входа стояли две патрульные машины. Они появлялись в забегаловке каждый вечер и гасили свет, чтобы ее окончательно не разобрали на зубочистки. Никто никого не арестовывал, просто наступило затишье. Мальчики в форме получали свою мзду в виде двух бутылок «Джека Даниельса» и убирались восвояси.

 3

 Я ехал в казино, мысленно прокручивая события последних суток и полученную информацию. Получалась одна дребедень для комиксов. Приходит к сыщику кукла по имени Хэйзл Кейлеб с сумочкой, револьвером и кучей денег. Фыркает. Требует, чтобы с ней разговаривали, как на светском рауте, и намеревается застукать законного супруга с некой Айлин Сэтчер. Едем. Приезжаем. Здравствуйте! Лежит холодненький трупик с дыркой посредине, как та монетка, а в это время по дому бегает привидение, которое запирает сыщика в ловушке. Однако копы проспали и не застают козла отпущения на месте преступления, зато находят другого покойничка, чью щейку пощекотали бритвой. И вовсе это не Хэйзл Кейлеб, а сестра капитана Джаспера Конна, Нелли Конн, которой в отсутствие брата захотелось побывать в чужой шкуре. А что в итоге? Ни Хэйзл Кейлеб, ни Айлин Сэтчер. Девочки играют в прятки. Но тут на сцену выходит грозный чикагский гангстер, который жаждет крови Кейлеба. Возможно, он первым позаботился о Кейлебе, но тогда ему впору смываться, а он болтается в городе. Стоп! Вот этот факт нуждается в проверке. Здесь ли душка Мейкоп? Комикс остался недорисованным. Следующая картинка из светской жизни должна получиться забавной. Так мне казалось, когда я подъехал к ярко освещенному зданию. Оно вовсе не пряталось от посторонних глаз. Возле входа стояли шикарные лимузины, а у подъезда — швейцары в ливреях. Приятно посмотреть. Я остановился в сторонке, не желая шокировать своей колымагой престижный клуб, на крыше которого красовалась видная отовсюду неоновая вывеска: «Клуб Козерог».
 Немного прогулявшись вокруг да около, я не нашел среди машин черного «кадиллака» на шесть мест с замазанным грязью номером. Меня так и подмывало хоть одним глазком посмотреть на это заведение изнутри. Запретный плод сладок. Я покопался в кармане и выудил из него монету.
 Швейцары в дверях попросили предъявить пригласительный билет. Я показал им монету, и они открыли передо мной двери. Холл со стенами, обшитыми деревянными панелями, напоминал кабину лифта-ни окон ни дверей. Двое парней относительно мелкой кубатуры мило улыбались новому гостю. Фэрри преувеличивал в отношении вышибал, эти ребята казались форменными кроликами. Из тонны таких не получится и пяти граммов драки. Один из них протянул руку. Я немного смутился, но все же передал ему монету. Он внимательно рассмотрел ее и бросил в железную коробку с прорезью, вроде той, с какими собирают пожертвования возле церкви. Взамен мне выдали такую же, но серебряную.
 — Так и до деревянной дойти можно, -ухмыльнулся я.
 — Вами оплачен еще один визит, сэр. Деревянных не будет.
 — И на том спасибо.
 Панели автоматически раздвинулись, и на меня пахнул специфический запах, в котором смешались духи, табак, ресторанная кухня и множество сопутствующих ароматов. Я вошел, панели за спиной сомкнулись. Все здесь выглядело как кадр из мюзикла про красивую жизнь, где масса света, музыки, туалетов, играют только звезды, а сценарий самый захватывающий. Мягкий скрытый свет освещал потолок так, словно он устремлен в небо, и над залом мигали настоящие звезды. Черный полированный пол, белоснежные скатерти на столиках и море цветов в глубоких вазах, занимавших каждую свободную плоскость. Зал был забит публикой. Мужчины щеголяли в смокингах, дамы сверкали бриллиантами. Пестрота одежды слепила глаза.
 На осмотр достопримечательностей ушло минут десять. Помимо ресторана здесь, оказывается, еще два зала-один с карточными столами, другой с рулеткой. В Калифорнии запрещен игорный бизнес, но, как видно, хозяина клуба этот вопрос не очень волнует. Скрыть это невозможно, люди любят общаться, а игроки хвастать выигрышами. Но что говорить о ппестижном заведении, если даже кабак Фэрри не очень обеспокоен, что однажды появятся фараоны и прикроют его. Во времена высоких скоростей и низкой морали такие безобидные развлечения никого не волнуют.
 Я перебрался к стойке и устроился сбоку на табурете, так, чтобы зал ресторана хорошо просматривался. Справа от меня был еще один вход, скрытый панелями, которые время от времени раздвигались, впуская очередного посетителя. С внутренней стороны его охраняли такие же мальчики. Эти работали на выход, но я не заметил, чтобы кто-то желал покинуть клуб. В другом конце зала возвышалась широкая мраморная лестница с двумя золочеными фонарями по бокам. Лестница не охранялась, и публика свободно пользовалась ею. Возле стойки, по другую сторону от того места, где я сидел, я заметил дверь, завешанную портьерами. Двое ребят стояли с обеих сторон, и если кто-то приближался на пять футов, они тут же смыкались, как входные панели. ыглядели они безобидно: чисто выбритые, во фраках, с улыбчивыми физиономиями и холодными глазами. Славная парочка, обоим и в голову не приди г отнять чужую жизнь без гарантированной выручки и четкого прикрытия.
 Я потягивал пиво и не торопясь изучал обстановку. Ничего из ряда вон выходящего не происходило. В центре зала на небольшой сцене появился оркестр. Команда чернокожих музыкантов отлично исполнила шлягер «Ожидание» и принялась за репертуар Бэни Гудмана. Одного из музыкантов я узнал, это было единственное знакомое лицо среди присутствующих. Забыл как зовут этого парня, я не думал, что он такой прекрасный саксофонист, но брата его я хорошо запомнил. Франк Дилан попал за решетку в конце войны за торговлю оружием. Его еще подозревали в убийстве одного маклера, но мне каким-то чудом удалось снять с него это обвинение. Древняя история, подробности стерлись, и если бы не шрам на подбородке, я ни за что не узнал бы саксофониста.
 На сцене появилась худенькая мулаточка и запела низким голосом. И откуда столько силы в полупрозрачном существе.
 Пару раз ко мне цеплялась местная гейша с мутными глазками и округлыми ягодицами, пару раз я ее отшивал, но далеко она не отходила. Сегодня ей явно не везло на кавалеров. Не знаю, как других, а меня заинтересовала только лазейка за шторами. За два часа я выпил два бокала пива, а в тайный ход прошли три человека. Находились они там не более десяти минут, а по возвращении все трое тут же ушли из клуба. Мне так и не удалось разглядеть, что именно эти люди предъявляли в качестве пропуска мальчикам во фраках, но их пропустили беспрепятственно. Мне очень хотелось побывать на месте одного из них, но я не стал торопить события. Штурмом крепость не взять, тут требовался тонкий подход. Я видел, что бармен за стойкой, медлительный сухопарый старик с лошадиной мордой, фиксирует каждого, входящего в особую дверь. Он смахивал на надзирателя, который инспектирует работу новичков, По залу прохаживались еще несколько вышибал во фраках с холодными мордами и бегающими глазками. Дамочки с отвислыми щеками и морщинистыми шеями, увешанными бриллиантами, могли не беспокоиться за свои драгоценности. Мне нравилось, как здесь поставлено дело с охраной и безопасностью. Драчку на манер тех, какими гордится «Голубая лагуна», просто так не устроишь, паники от выстрела в воздух не будет — курок не успеешь взвести, как тебя скрутят.
 Из— за занавески выскользнул тип в белом смокинге. Он был единственным, кто не убрался восвояси, а остался в клубе. Его слегка покачивало, а красная физиономия подтвердила мое подозрение, что малый принял на грудь не одну дозу горячительного.
 Неуверенной походкой он пытался дойти до стойки и что-то бормотал себе под нос. С координацией движений у бедолаги не все ладилось, и это его злило. В конце концов он едва не сбил меня с табурета, врезавшись плечом в мою спину. За всю жизнь я порядком наслушался ругательств, но то, что я услышал, могло прожечь дырку в полированной стойке. Я подхватил его за рукав и помог взобраться на соседний табурет.
 — Извини, приятель, кажется, я тебя задел.
 — Пустяки.
 — Продулся в пух и прах. До последнего цента! Чертово колесо… Слушай, у меня отличная идея. Она тебе понравится. Ты угощаешь меня сегодня, а я тебя завтра. Глотка пересохла.
 Я попросил бармена подать плоскую бутылку текилы. Парень ухватил ее двумя руками и сделал несколько глотков прямо из горлышка. На его лице появилась довольная улыбка, подтверждающая правильный выбор стимулятора.
 — О'кей! Завтра я залью тебя выпивкой, -восторженно заявил он, однако текилы налил только в свою рюмку.
 — Не стоит меня заливать. Я предпочитаю пиво. Мой новый приятель выглядел бы вполне респектабельно, если бы не количество спиртного, которое он в себя влил. Дорогая одежда, ухоженное лицо. Его нельзя назвать толстяком, скорее склонным к полноте, но это не портило осанки. Даже в таком виде он прямо держал спину и коротко подстриженные волосы были уложены безупречно. Мне казалось, что парень долгое время носил мундир, он сохранил выправку. Своей угловатостью он немного смахивал на Джеймса Кегни, но в общем оставлял неплохое впечатление. Его черные глаза блестели, в нем было что-то непредсказуемое.
 — Ты отличный малый, мне бы таким быть. Будь здоров!
 Он выпил содержимое рюмки и вновь наполнил ее. Красотка с ягодицами, заметив нового потенциального клиента, тут же нарисовалась возле нас и расплылась в улыбке. Рот открыть ей по удалось. Мой сосед высыпал на нее пригоршню таких прилагательных и существительных, что ее ослепительная улыбка тут же потухла, словно произошло короткое замыкание.
 — Ты сволочь, а не джентльмен, -слава богу, ее отвратный визг потонул в звуках очередного шлягера.
 Теперь я был уверен, что появится она возле нас не скоро.
 — Кто пускает сюда таких шлюх?
 — Не надо суетиться из-за мелочей. Туда, откуда ты вышел, их не пускают.
 Мне показалось, что на секунду его взгляд стал трезвым.
 — Да?
 — Вероятно.
 Он повернул ко мне голову и попытался найти мое лицо.
 — Ты там бывал? -спросил он тихо.
 — Вряд ли тебе нужен ответ. Он метнул голову в сторону бармена, затем обратно.
 — Они мерзавцы! Я не за то платил, чтобы мне пудрили мозги.
 Сосед сунул руку в карман смокинга, вытащил что-то плоское и убрал руку под стойку. Я посмотрел вниз. Он держал между коленями три картонки, да которых были приклеены его фотографии. Он сложил их вместе и постучал стопкой по ладони.
 — Бешеные деньги, а в результате-шиш!
 — Им недостаточно? — спросил я, стараясь изобразить на своем лице полное безразличие.
 — Товара у них нет, суки! -прошипел парень.
 — Временные трудности.
 — Но это не мои трудности. Они обязаны обслуживать клиента по первому требованию. Еще пара дней, и Феркенсу снесут башку. Эти людишки не так безобидны, как выглядят. Кровь в жилах взыграет и они превратятся в шакалов. Все к тому и идет.
 Я кивнул, абсолютно не понимая, что к чему. Стоит мне задать прямой вопрос или не так повернуть фразу, и все будет испорчено. Похоже, мой новоявленный приятель не столько пьян, сколько хочет таковым казаться.
 — Ты уже заходил к нему? — неожиданно спросил он, клюнув меня в ухо липким ртом.
 — Нет. Сейчас там пусто.
 — А если не заходил, то откуда знаешь?
 — Ты же сам сказал, что товара нет.
 — Ах, да.
 Он помотал головой, налил себе текилы и выпил. Я осмотрелся по сторонам. Шакалов здесь и вправду хватало. За много лет я так и не изучил город в той степени, в какой его следует знать человеку моего ремесла. Мне больше приходилось иметь дело с уголовным миром, низшим пластом слоеного пирога: поднявшись в прослойку из крема, я чувствовал себя не очень уверенно. Блеск бриллиантов, шелка и фраки скрывали под собой наготу этих «гомо сапиенсов», многие из них под одеждой выглядели грязнее Фэрри; но с теми я находил общий язык, а здесь… Неожиданно среди толпы мелькнуло знакомое лицо. Мелькнуло и исчезло. Я пошарил взглядом по залу и вновь выловил его. Рэндел Хардинг. Хитрый лис Хардинг. Оя держал под руку красивую даму в жемчужном ожерелье. Метрдотель проводил их к столику. На жену спутница Хардинга была не похожа, уж слишком нарочито Рэндел за ней ухаживал. Мне не хотелось, чтобы он меня заметил, и я решил уйти. Для первого посещения я собрал немало информации для анализа, и к следующему визиту подготовлюсь более тщательно. Мой сосед дремал на стойке, когда мне пришло в голову попрощаться с ним. Плоская бутылка текилы опустела. Я соскользнул с табурета и направился к выходу. Вечер набирал обороты, оркестр, под стать публике, играл все громче. Шмелиный улей гудел, гоготал, верещал и хлопал пробками шампанского.

 4

 Район порта разительно отличался от того места, где я только что побывал. Несмотря на то, что нож в кармане был у каждого, здесь я чувствовал себя уверенней и спокойней, чем в клубе «Козерог». Въезд на машине в зону стоянки кораблей перекрывал шлагбаум, и мне пришлось оставить свою развалину у переезда и идти пешком. Освещение в порту не назовешь бродвейскнм, и башенные краны на фоне лунного неба можно было принять за окаменевшее стадо жирафов. Огромные площади были заняты складами с плоскими крышами, похожими на гигантские спичечные коробки. Что касается ящиков, ковров, контейнеров, то ими были завалены все проходы, и продвигаться приходилось зигзагообразно, по узким тропинкам, заставленным автопогрузчиками.
 Сухогруз «Шип Харбор» мирно дремал у дальнего причала и напоминал десятиэтажный черный дом. Я не предполагал увидеть такую махину. У крутого трапа стояли двое крепких ребят, матрос и офицер. Они громко смеялись, веселя друг друга неприличными шуточками.
 — Мне нужен Джаспер Конн, — сказал я, приблизившись к ним. У обоих был такой вид, словно они ожидали нападения.
 — Кто вы?
 Я назвался. Они переглянулись, затем матрос свистнул, да так, что у меня уши заложило. Возле юрта появилась морда в фуражке с крабом. Задрав олову, офицер крикнул:
 — Лем, проводи этого малого к капитану.
 Фуражка кивнула. Я взялся за поручни и отсчитал двадцать семь ступеней, пока взобрался на посудину.
 — Капитан сегодня не очень-то приветливый. Не перечьте ему, не то придется выплывать на берег минуя трап, -сказал ожиревший морж, когда я очутился на борту.
 Этот шарообразный, со щеткой усов и плоской головой, человек, при шторме, очевидно, катается по палубе, как бильярдный шар по сукну.
 — Вряд ли. Я ему нужен.
 — Ваше дело. Пошли.
 Передвигался толстяк на удивление ловко, с легкостью взбегая по узким крутым лестницам, ширина которых точно соответствовала объему его бедер. С таким не разойдешься.
 — Еще не разгружались? -спросил я, не зная для чего.
 — Завтра приступим. Выбились из графика, опоздали на двое суток и на второй день не дают грузчиков. Режим здесь строгий. Опоздал-пеняй на себя.
 — Простой — дорогое удовольствие.
 — Конечно. Но кэп впал в печаль. Так бы он все устроил, не впервой, а сейчас ему не до груза.
 — Я в курсе.
 Морж подвел меня к каюте и ткнул в ее дверь толстым пальцем.
 — Здесь. Только без меня.
 Мой провожатый резко повернулся и упорхнул, будто у него в одночасье выросли крылья.
 Я постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. Джаспер Конн находился в весьма разогретом состоянии. На столе валялось несколько пустых бутылок из-под скотча, капитан добивал ту, что еще содержала немного жидкости. От одной рюмки этой дряни я полез бы на стену, но Конн сохранял вертикальное положение, сидя на стуле, и еще как-то реагировал на окружающий мир. Жил он скромно. Наверняка на судне нашлась бы каюта побольше этой, но он, очевидно, признавал законы морского братства. Правда, она была двойная. Его реакция на мое появление была такой, как если бы в дверь влетела сине-зеленая муха. Слава богу, в данный момент у него не хватало ловкости, чтобы выловить ее и прихлопнуть.
 — Вы нашли записную книжку сестры? Он попытался встать, но не смог. Китель валялся на полу, но вряд ли он намеревался поднять его и надеть. Па мускулистом торсе на фоне загорелой кожи белели подтяжки, волосы, так тщательно уложенные днем, торчали в разные стороны и падали на глаза.
 — Они мне ответят за Нелли! Я сниму с них шкуру живьем. Садись, парень, выпей со мной. Мы найдем их.
 Я взял стул и сел рядом с ним. Выглядел он совершенно потерянным, на лице остались следы слез. Мутные глаза временами вспыхивали, как зажженные спички, но тут же гасли. Он положил мне руку на плечо и очень тихо проговорил:
 — У меня никого, кроме нее, не было. Я воспитывал ее, она меня. Мы были матерью и отцом друг для друга, мы были братом и сестрой. Мы были друзьями. Понимаишь, браток?
 Мне показалось, что моя ключица сейчас треснет под его пальцами.
 — Вы знаете кто это сделал? Он нахмурил сросшиеся брови и бросил на меня быстрый взгляд.
 — Я найду их. Слышишь, браток, найду! Если ты мне поможешь, я сделаю тебя богатым человеком. Ты же обещал помочь мне, так?
 — Обещал.
 — Тогда иди, черт подери!
 Я снял его руку со своего плеча и встал.
 — Зайдите ко мне утром в контору. Мы и впрямь теряем время.
 Я бросил на стол свою визитную карточку. Даже не взглянув на клочок картона, он неожиданно ударил кулаком по столу.
 — Нет! Так они своего не добьются, макрели вонючие!
 Дальше пошла игра изысканных выражений, которыми так богат лексикон портового люда. Я вышел из каюты. Сегодня на мою долю винных паров досталось куда больше нормы, и это несколько раздражало. Мне пришлось немного поблуждать по катакомбам, прежде чем я смог найти выход. От дверей одной из кают до меня долетел знакомый голос. Это «морж» разговаривал с каким-то человеком в штатском. На моряка, вернувшегося с берега, тот не был похож, скорее, он смахивал на клерка. Узкий, длинный, в роговых очках. Они забавно смотрелись в паре, каждый из них имел то, чего не хватало другому. И наоборот. Если их смешать, как две краски, то получилось бы два нормальных стандартных человека. Тон в разговоре, похоже, задавал худощавый.
 — Наше терпение может лопнуть, Лем. Если Конн не угомонится, займешься разгрузкой сам. Мы посодействуем. В конце концов, ты можешь заменить Конна если что…
 — Нет. Без его связей я ничего не сделаю.
 — Не будь идиотом. Незаменимых нет. Мы верим в твою надежность.
 Я не стал задерживаться. Все эти дрязги и заговоры мне надоели. Выбравшись на палубу, я прошел к трапу и спустился вниз. Мальчики все еще травили анекдоты.
 — По дому не тоскуете? — спросил я.
 — Груз скинем, тогда отпустят. Видел капитана?
 — Лучше бы не видеть.
 — Нет. Он отличный малый, и сестренка его была симпатичная… Жаль парня.
 — Жаль, — согласился я и ушел. За вторым по счету складом трое парней сверкали ножичками. Правда, недостаточно профессионально. Когда двое хотят пырнуть одного — это несправедливо. Так я привык считать. Пришлось вмешаться. Темнокожего мальчишку прижали к стене и занесли над ним острие самодельной заточки, когда я чудом успел лягнуть по ребрам малого с ножом. Он отлетел в сторону и врезался в стеллаж из бочек. Нож выпал. Парень завопил, как баран на бойне. Его дружок прыгнул на меня, но я поймал его за ремень и перебросил через себя. Сопляки, им было не больше пятнадцати, по они уже считали себя вправе распоряжаться чьей-то жизнью.
 Мальчишка замер, не зная, наверное, как быть. То ли сказать мне спасибо, то ли прирезать меня.
 — Что им от тебя надо?
 Он молча смотрел на меня, как затравленный волчонок и слизывал сухим языком пот с лица. Так продолжалось секунды две, потом он бросил нож, схватил с земли какой-то сверток и кинулся бежать. Я хотел нагнать его, но тот. что выбивал головой пробки из бочек, успел подставить мне ножку. Пришлось покататься по асфальту. Я всегда считал, что бить надо наверняка, а тут пожалел деток, вот и результат. Перед глазами выросли две кожаные куртки, четыре кулака и нож.
 — Зря ты полез, гнида! -злобно рыкнул длинный.
 Я не терпел оскорблений. Зацепив ногой его ходули, я крутанулся вправо, делая захват левой. Длинный запутался как в паутине и вновь вернулся к бочкам. На сей раз он уже не встанет. Его дружка я накрыл, собой, не успел тот и пяти шагов сделать. Прижав его к земле, я вывернул ему кисть и снял с пальцев кастет.
 — Года три получишь, лупоглазый.
 — Смотри, дядя, Блэк тебя наколет на шип, — прохрипел пацан, скрипя зубами.
 Я встал и поднял его за щкирку на ноги.
 — Нет у меня времени, шкет. Но если ты мне попадешься еще раз, то я займусь тобой основательно.
 Сопляка я отшвырнул вправо, его кастет влево. Длинный у бочек все еще считал звезды. Я отряхнулся и направился к шлагбауму.
 Моя машина стояла там, где я ее оставил. У нее было одно достоинство — она всегда меня дожидалась. Даже в районе порта ни один бродяга не позарится на такую рухлядь. Я сел за руль и выехал на набережную. Когда свернул на Шестую авеню, то заметил того малого, что пять минут назад сбежал от меня. Мы двигались в одном направлении, и он меня не видел. Я остановился, вышел из машины и двинулся вслед за ним. Темнота улицы съедала нас обоих своей чернотой, но если я его еще как-то мог видеть, то он меня нет. Свернув в переулок, парень прошел пару домов и юркнул в подворотню. Когда я очутился там же, то обнаружил пустой двор, похожий на каменный мешок. Два дома с выбитыми окнами пустовали. В том, что слева, еще теплилась жизнь. Жизнь нищих, остановившихся у последней черты. Когда уже никто ничего не боится. Даже смерти.
 Я вошел в полуразвалившийся подъезд, как ни странно, в нем горела лампочка. Ее света хватало, чтобы увидеть ступени. Единственный звук, который я различил, исходил из подвала. Похоже, кто-то хлопнул дверью. Я спустился вниз и попал в узкий коридор, увешанный ржавыми трубами, с которых капала вода. Лампочка, еще более тусклая, чем в подъезде, еле освещала бетонные стены и несколько дверей с левой стороны. Я подошел к ближайшей и прислушался. Тишина. Из третьей двери сквозь щель пробивалась узкая полоска света и доносились тихие голоса. Я расстегнул пиджак, достал револьвер из наплечной кобуры, сунул его за пояс и, повернув ручку, толкнул дверь. Она распахнулась. Парень был здесь. Каморка вроде моей конторы. Полуподвальное окно, керосиновая лампа на столе, три железные кровати, позаимствованные с больничной свалки, ветошь вместо одеял, грязь, хлам, запах беспросветной нищеты. На одной кровати сидела темнокожая женщина с грудным ребенком на рунах, на другой — мой подопечный, склонившись над парнем, лежащим без признаков жизни. Засученный рукав, жгут на костлявой руке и шприц. Сидящий вводил иглу ему в вену и жал на поршень. На столе валялся тот самый сверток, но уже раскуроченный.
 — Не дергайся, -сказал я, -иглу сломаешь. От неожиданности парень на какую-то долю секунды замер, но все же довел дело до конца. Из вены лежащего потекла узкая струйка черной крови, такой она казалась под мрачным светом лампы. Выдернув шприц, мальчишка встал, положил его на стол и с видом бешеного быка бросился на меня. Перед глазами сверкнула сталь стилета. Мне вовремя удалось увернуться, и нож вонзился в дверь. Мальчишка развернулся, но я врезал ему хук в солнечное сплетение и сбил с ног. Он свалился на пол, схватился за живот и начал ловить ртом воздух. Я сдернул с себя галстук, присел на корточки и, заломив руки за спину, связал.
 — Ну, что, боевой петушок, напрыгался? В ответ он разразился в мой адрес целым потоком самых лестных эпитетов.
 Я поднял его с пола и бросил на пустую кроваты Женщина, сидящая с ребенком, никак не реагировала, словно это ее не касалось или она ждала чего-то подобного. Ее глаза оставались такими пустыми, что становилось страшно. Я подошел к столу и поднял сверток. Пять пластиковых пакетов с белым порошком упали ва прожженную клеенку.
 — Не трогай! -завопил связанный гладиатор, — глотку перегрызу!
 — Это мы уже слышали.
 Я пододвинул ящик к кровати и сел возле него.
 — Если кое-что мне расскажешь, то сверток останется здесь. Если начнешь шустрить, то я его заберу.
 — Ты так и так его заберешь. Но я тебя все равно найду. Ты покойник!
 — Конечно. Я уже гроб заказал. С кем ты спорил у доков?
 — Пошел ты…
 — Пойду, чуть позже.
 Я достал из кармана зажигалку и поднес язычок пламени к одному из пакетов. Парень попытался вскочить, но я отшвырнул его на место.
 — Или я сожгу эту дрянь, или ты станешь паинькой.
 — Отдай пакеты матери, тогда подумаю. Я покосился на женщину. В ее черных, как смоль, глазах было столько горя и тоски, что я не выдержал. Никогда не считал себя сентиментальным типом, но эта женщина привыкла принимать все самое страшное на себя. Будь она белоД, ей пришлось бы потемнеть от боли. Я сгреб пакеты в ладонь и поднес ей. Она положила ребенка иа кровать, взяла у меня зелье и вышла в коридор. Теперь мальчишка мог молчать вечно. Но я был почему-то уверен, что "он заговорит.
 — Это твой брат? — спросил я, кивнув на парня со жгутом на руке.
 — Старший. Год назад сел на иглу и уже не поднимается. Если его не колоть, умрет. Он и так умрет, но на день, два позже. Нужно потянуть, не то мать потеряет молоко, единственную кормежку для Сары.
 — Отца нет?
 — А ты не видишь?
 — Что колешь?
 — Героин.
 Я мало что смыслил в наркотиках, но знал, что в Управлении появился отдел по борьбе с этой отравой. На востоке страны на ней делали огромные деньги, а у нас этот бизнес еще только нарождался. Точно утверждать не берусь, но угроза серьезная, если этим занимается не только полиция, но и ФБР. Пару раз я читал в газетах, будто в Голливуде раскрыли целую сеть распространителей этой отравы, а кокаин среди кинозвезд стал так же моден, как белые «кадиллаки» с откидным верхом. В любом случае мне следовало бы не отставать от жизни и поинтересоваться подробностями. В последнее время я стал слишком неповоротлив.
 — Где берешь товар?
 — Хочешь попробовать?
 — Возможно.
 — Не лез бы ты в это дерьмо. Дело хорошо поставлено. За такие бабки, что имеют с «марафета» мальчики Блэка, они разнесут Фриско по кирпичам.
 — Всем заправляет Блэк?
 — Да. Но до него не достать. Очень высоко.
 — Ты отнял товар у его ребят?
 — Да. Одна доза стоит полсотни. Таких денег я отроду не видал.
 В комнату вернулась женщина. Она молча села на кровать и взяла на руки ребенка.
 — А если они тебя выловят?
 — А что делать? Джо подыхает, а Хэнк пустой.
 — Кто такой Хэнк?
 — Он мне доставал «марафет», а сейчас у него пусто.
 — Хэнк наркоман?
 — Все мы наркоманы, кто больше, кто меньше.
 — Это Хэнк навел тебя на ребят Блэка?
 — Он. Ему тоже нужно кольнуться. За наводку я обещал ему дозу.
 — Пакетик?
 — Один пакет на пять уколов.
 — Я хочу поговорить с Хэнком.
 — Свихнулся? Он ничего не скажет.
 — Ты понесешь ему «марафет»?
 — Обещал.
 — Пойдем вместе. Вреда от меня не будет. Возможно, помогу. Для вас я неплохой шанс. Но мне нужен Блэк, а не его шестерки.
 — Со мной или Хэнком ты еще сладишь, а с теми не пытайся.
 — Жалостливый ты больно. Все о шкуре моей печешься.
 — О'кей. Развяжи меня.
 Когда я его развязал, парень встал, снял жгут с руки брата и бросил его на стоял.
 — Пойдем, но учти, Хэнк не дурак.
 — Ладно, зануда, иглу затупишь о свою пластинку.
 Уходя, я даже не взглянул на женщину, духа не хватило. За все время она не сказала ни единого слова. На вид ей было лет пятьдесят, но, думаю, она была моложе. Здесь не то место, где можно говорить о возрасте, внешности или описывать быт, только тоску нагоняешь, а картинки соответствующей все равно не получится — слов не хватит. Кроме злости во мне ничего не было, когда tou шли по темным закоулкам к приятелю мальчишки. Впрочем, он мне уже не казался мальчишкой.
 Хэнк жил не в лучших условиях, хотя и был белым. Высохший, с обросшей бородой, тяжелым взглядом когда-то синих глаз. На меня он не обратил никакого внимания, а я не стал мешать ему, понимая, что не время. Хэнк ждал свою дозу и, пока он не укололся, я сидел в углу пустой комнаты на железном бочонке из-под высохшей краски.
 — Этот малый интересуется Блэком. Он помог мне выпутаться в порту. Если хочешь, поговори с ним.
 Хэнк раскурил огрызок вонючей сигары и глянул в мою сторону.
 — Еще один бойскаут. Борец за справедливость. Ты не из команды фэски?
 — Не знаю такого.
 — Агент ФБР. Эдакий супермен. Ну, ты-то на супермена не тянешь. А тот парень был крепким орешком.
 — Я не верю в крепкие орешки. Всякий орешек можно расколоть. Подходящий молоток всегда найдется.
 — В этом ты прав, Фэски покоится на дне океана в цементной бочке.
 — Блэк доставляет вам товар?
 — Ишь ты, какой прыткий. Так я тебе все и выложил. Помог я ребятам из команды Фэски, и что? Лежат на местном кладбище. Ты бы подумал, дружок, того ли ты хочешь, что спрашиваешь.
 — Пару доз «марафета» я вам достану за информацию. Если она того стоит.
 — Слова.
 — И то что-то. Без товара сидишь.
 — И Митчел Блэк без товара. Засуха. Что-то у них не срабатывает. Ребята Блэка приносят мне десять порций, на три дня продажи, и две для меня за работу. Блэка я видел один раз. У него армия шпаны в подручных. В Сан-Франциско он монополист.
 — Какой оборот наркотиков у монополиста?
 — Трудно сказать. Из сорока тысяч докеров не менее пяти сидят на игле. Это если по-скромному считать. Каждый берет по три пакета в неделю. Короче, тонна в месяц уходит.
 — Где его логово?
 — Тут я тебе не помощник. Но вычислить его не трудно. Крупный бизнес в кармане не утаишь.
 — Бросить эту дрянь и забыть о ней не пытался?
 — Цыпленок ты в этих делах.
 Хэнк задрал штанину и показал мне деревянный протез.
 — Вот получил взамен ноги Серебряную звезду. Жизнью рисковал, когда пытался оторвать башку Гитлеру. Башку мы ему оторвали. Война вещь понятная: или ты его, или он тебя. И что же? Продал я свою звезду за две дозы и жизнь отдам, если она кому-то понадобится. Но победить мы не сможем. Сдыхают многие. Тихо, мирно, с улыбкой на губах и в сладостном блаженстве. Нет и не будет защиты от оружия, которое заправляют в шприц.
 — Не страшно умирать?
 — Смерть страшна без укола. В мучениях сдохнешь. Лучше под прикрытием. Кольнулся и уплыл. Все одно подыхать.
 — Где Блэк берет такое количество героина?
 — А у самого башка не варит? Порт. Блэк в Нью-Йорк не ездит. Там дороже. Если гнать товар с востока через континент, то здесь порошок станет золотым. Мелкота таких денег не наберет и бизнес лопнет. Блэк подбирает плоды под ногами. За пределами города его никто не знает, кто с ним дело будет иметь, скажем, в Монтане или Неваде? Он король на своей территории, а в Лос-Анджелесе вершат дела другие царьки. Но на своей территории Влэк разорвет любого на куски. Не за один день он превратил стадо безмозглых людишек в инвалидов, не один день налаживал цепочку сбыта, не один день огораживал себя забором. Ты, парень, словно с неба свалился. Я говорю тебе о вещах, каждой собаке известных в этих местах, а ты слушаешь, раскрыв рот.
 — Согласен. С детства такой чокнутый — в добро верю.
 — Плохого в этом ничего нет. Смотрел бы ты на вещи трезво и не лез бы носом в костер. Такие наивные, как ты, иногда побеждают, но полной победы не довиваются. Даже если тебе повезет и ты сломаешь загривок Блэку, придет другой. Свято место пусто не бывает. Слишком большие и легкие деньги за этим кроются. Соблазн хапнуть их всегда будет. А мелкий люд тебе не компаньон. Человек слаб. Страх, забытье, собственная шкура, кусок хлеба. Десятка определений хватит. С такими вояками много-то не добьешься. Тут каленое железо не поможет. Я не против твоей победы, парень. Выиграешь, приди и скажи мне: «Я истребил зло!» Мне и этого хватит. Я тихо помолюсь и пущу себе пулю в рот. Бог простит мне мои прегрешения.
 — Не рано лапки кверху поднял?
 — Может, я и моложе тебя, но уже старик. В тебе чувствуется запал, а во мне гниль одна. Чего пустозвонить зря.
 Я встал и надел шляпу. Мальчишка все это время стоял в дверях, подпирая косяк. Смотрел он на Хэнка так, словно тот высказывал его собственные мысли, которые сам он не мог сформулировать. — Обещанное принесу, — сказал я сухо. Возвращался я к машине не в лучшем настроении, еле передвигая ноги. Больше суток не спал и чувствовал себя разбитым. Мысль-вернуться в клуб и дождаться саксофониста — пришлось отбросить в долгий ящик. Голова уже не варила и я сам себе не мог ответить, чем же я занимаюсь: то ли борюсь с наркобизнесом, то ли ищу убийцу сестры Конна. Полная неразбериха. Требовался отдых.
 Домой я добрался к двум часам ночи, открыл окно, чтобы выветрить нежилой запах, скинул ботинки и рухнул на кровать. Уснул я, скорее всего, еще в падении.




 Глава V



 1

 В восемь утра я уже стоял под душем, к девяти выглядел вполне пристойно: в новом костюме, лучшем из трех, которые составляли мой гардероб, свежей сорочке и вишневом галстуке. К такому выводу я пришел, поглядев в зеркало, доставшееся мне в наследство от предыдущих жильцов. Что касается физиономии, то дети, глядя на нее, не разбегались в разные стороны, но на ней более или менее правдиво запечатлелась жизнь, не перегруженная утонченностью.
 Следуя привычке, я заехал в кафе к Доре, выслушал от нее пару комплиментов, съел яичницу, обошелся без рюмки джина, чем подтвердил ей, что начатое мною дело не закончено. Теперь я был в рабочем состоянии и отправился в контору, чтобы пораскинуть мозгами и составить план действий. Правда, мне ни разу не удавалось этого сделать. Как правило, обстоятельства менялись трижды в день, а то и чаще.
 Когда я вошел в полутемный подъезд моей конторы, то сразу понял, что мне не удастся побыть одному. Тень в углу нарушила мою умственную работу. Я расстегнул пиджак, но не остановился. Тень сказала:
 — Мне надо с вами поговорить.
 Я обернулся, но разглядел лишь женский силуэт.
 — Поговорите.
 Ко мне подошла девушка лет двадцати и протянула мою визитную карточку.
 — Это вы вчера заходили к Вэнсу Кейлебу?
 Я сунул визитку в карман, дело свое она сделала.
 — Идите за мной.
 Я спустился вниз. Каблучки цокали за моей спиной. Коврик оставался чистым, без следов нашествий, и я отпер дверь. Мы вошли. Пришлось открыть форточку, запах стоял кошмарный. Я сел за стол, девушка остановилась в дверях, очевидно, прикидывая-убежать сразу или задержаться. Среднего роста, не худая и не толстая, глаза синие, рот алый, зубы белые, локоны, видневшися из-под шляпки — темно-каштановые. И был у нее носик. Словом, если не придираться к деталям, она казалась хорошенькой.
 — Что вас привело ко мне?
 — Вы предлагали свои услуги Вэнсу. Сейчас он в них нуждается.
 — Вы его подружка, которая пряталась в соседней комнате?
 — Да.
 — Присядьте и не волнуйтесь так.
 Я попытался улыбнуться, чтобы снять напряжение. По мнению Доры у меня это иногда получается.
 — Как вас зовут?
 — Айлин.
 Если бы она назвалась Джокондой, я удивился бы меньше. Хорошенькое начало.
 — Айлин Сэтчер?
 — Откуда вы знаете?
 — Я многое знаю, но до господа бога мне далеко. Что случилось с Вэнсом?
 — Его похитили.
 — Очень ответственное заявление.
 — Сегодня утром позвонили по телефону. Он выслушал, что ему сказали, и очень сильно побледнел. Я спросила его, ччо случилось, но он ничего не ответил. Оделся и велел мне его ждать. Сказал «Скоро вернусь». Когда за ним хлопнула дверь, я встала и подошла к окну. Вэнс вышел из подъезда, перешел на другую сторону улицы и остановился. Через минуту подъехала машина. Вышли двое, взяли его под руки н увезли.
 — С какого этажа вы наблюдали за ним?
 — С третьего. Почти чердак. Вэнс устроил себе там комнату.
 — Подальше от родителей.
 — Угадали. Они никогда не поднимаются туда.
 — Номер не запомнили?
 — Нет. Все произошло так быстро, что я не успела сообразить.
 — Марка машины?
 — Черная, длинная. Не могу сказать точно.
 — В котором часу это произошло?
 — В шесть утра. Меня это встревожило. Я ждала Вэнса до восьми, потом поехала к вам. У меня плохое предчувствие. Оно меня никогда не обманывает.
 — Почему ко мне, а не в полицию?
 Девушка достала сигарету и закурила. Выпустив струйку дыма, она ответила с почти философской отрешенностью:
 — Иногда полицейским удается найти преступника, но очень редко-спасти жертву.
 — Не хочу вас переубеждать, но дело не в этом. У полицейских, как и у меня, могло сложиться впечатление, что ничего страшного не произошло. Вам посоветовали бы вернуться в дом и подождать. Но сейчас не тот случай. Я кое-что знаю о последних событиях, связанных с семьей Кейлебов. Если вы дополните картину, то, возможно, мне удастся вам помочь и вытащить Вэнса из передряги. Но, повторяю, если вы будете откровенны.
 — Спрашивайте. У меня нет тайн.
 На столе затрещал телефон. Я извинился и снял трубку. Звонила Глэдис Фоули. При Айлин я не стал называть ее по вмени, я догадывался, как они могут относиться друг к другу. На вопрос, как ей удалось найти мой номер телефона, она ответила, что видела мою визитную карточку на столе Хардинга. Глэдис просила меня заехать в концерн или встретить ее после работы. На свидание с ней я был готов в любое время, но вряд ли Глэдис хотела меня увидеть, чтобы разбавить мое одиночество. Голос ее звучал взволнованно. Что-то случилось. Возможно, до них дошли слухи о гибели Кейлеба. Такой оборот был нежелателен, но гадать бессмысленно, встреча поставит все на свои места. Я сказал «До свидания» и положил трубку.
 — Извините, -вновь заговорила Айлин, -но я вас даже не спросила, есть ли у вас время заниматься моей просьбой. Я не имею представления, сколько это стоит, а у меня не очень много денег.
 — Успокойтесь, времени хватит, а о деньгах пока речи не идет. Если все свяжется в одну цепочку, то мне уже заплатили. Об этом мы поговорим позже. Скажите, вы давно встречаетесь с Вэнсом?
 — Около года.
 — По какой причине вас уволили с работы?.
 — В синих глазах Айлин, словно рябь на воде, мелькнул испуг.
 — Вы и вправду много знаете.
 — Если вы хотите, чтобы я помог вам, я должен знать все.
 — Но какое отношение это имеет к похищению?
 — Это мне решать. Впрочем, я могу и не заниматься этим делом.
 — Ладно, черт с вами!
 — Не искрите. Я уже наслышан о вашем характере. Со мной быть только паинькой. Я ведь вам ничем не обязан. Если вы меня нанимаете, то на период совместной работы должны лезть из кожи вон, чтобы содействовать расследованию. Вы должны стать моим вторым "я" или по крайней мере соучастницей. Как только я выполню ваше поручение, можете меня забыть, как и я вас. Одна незначительная, но упущенная деталь может самым пагубным образом повлиять на результат.
 Она молча смотрела на меня, словно изучая.
 — Итак, вот вам вводный курс взаимоотношений слиента и сыщика. Поэтому, или вы, не теряя времени, отвечаете на мои вопросы, или уходите. Вопрос первый: почему вас уволили из концерна?
 Айлин вздохнула. Несмотря на свой возраст, она производила впечатление умной девушки с определенным опытом.
 — Эрвин Кейлеб узнал, что я встречаюсь с его сыном и устроил мне скандал. Грозил выгнать. По мнению Эрвина, я не пара Вэнсу. С его колокольни так все и должно выглядеть. Но у нас другие планы. Мы любим друг друга и хотим пожениться.
 — Что вы ответили Ксйлебу?
 — Ничего. Но ему позвонил мой врач, с которым я была откровенна. Кейлеб выставил меня на улицу.
 — Врач. Понимаю. Вы беременны?
 — Да. И не намерена больше скрывать это. Мы с Вэнсом решили уехать из города и вообще из Калифорнии. Пока он утрясет здесь все свои дела, мы сняли небольшой домик на окраине.
 — Почему же вы находились в его доме?
 — Вэнс беспокоился за родителей, они исчезли. Поэтому и я не раздумывала, когда увидела, что Вэнса увезли на машине, а сразу пришла к вам.
 — "Исчезли". Не то слово.
 — Ну, если говорить о Хэйзл, то с ней все ясно, или почти все. А Эрвин пропал.
 — Я слышал, что он уехал по делам.
 — Нет. Я сама заказывала ему билеты на самолет. Они до сих пор лежат в доме на его письменном столе.
 — В последнее время ему звонил человек по имени Мейкоп?
 — Не звонил, а заходил. За два дня до отъезда. Я еще работала и принесла Кейлебу эти злосчастные билеты. Кейлеб провожал меня до двери и я нос к носу столкнулась с человеком, который стоял на пороге и намеревался позвонить в дверь. Отвратный тип. В жизни не думала, что у босса могут быть такие партнеры или знакомые. Увидев в дверях гостя, Кейлеб растерялся. «Мейкоп? Я ждал вас, но у нас небольшая задержка», — сказал он. «Я и так приехал на два дня позже. Какие там еще задержки?» Больше я ничего не слышала, меня не интересуют их дела.
 — У вас были особые отношения с Кейлебом?
 — Вы с ума сошли!… Он же старик.
 — Он не приставал к вам?
 — Нет. У него есть любовница. Они все погрязли в пороках. Вот и Хэйзл. Не успел муж исчезнуть, как она бросилась к своему хахалю, и ее до сих пор нет. Она окончательно свихнулась.
 — Что вы имеете в виду?
 — Хэйзл наркоманка. Босс всячески скрывает этот факт от окружающих. Когда он в городе, то держит ее под замком, но как только уезжает, Хэйзл тут же бежит к Хардингу в поисках утешения.
 — К Рэнделу Хардингу, компаньону Кейлеба? Разве у него нет кого-нибудь помоложе? Зачем ему Хэйзл?
 — Их объединяет ненависть к Кейлебу. Конечно, Хэйзл в свое время была красивой женщиной, но наркотик превратил ее в чудище.
 Мне кажется, Хардинг что-то затевает против босса.
 — Где Хэйзл добывает наркотики?
 — Этого я не знаю. Но проблем в этом плане она не испытывает. Вэнс часто говорил, что мать очень опустилась, путается с каким-то отребьем. У меня такое впечатление, что Хэйзл больше не вернется.
 — Хардинг мог бы устранить с дороги Кейлеба?
 — Трудно сказать. Он слишком труслив и нерешителен. Но ему бы это было на руку. Уж очень Кейлеб давит на него.
 — У вас есть ключ от дома Кейлебов?
 — Есть.
 Девушка достала из сумочки ключи н положила на стол.
 — Что вы намерены делать?
 — Это зависит от вас. Я должна найти Вэнса. Он попал в беду. Я уверена в этом.
 — Я этим займусь. Но мне потребуется на поиски не один день. Примерно я представляю, кто его похитил, если только черная машина не принадлежала полиции.
 — Для полицейских она слишком шикарная, и потом, они бы зашли в дом, а не стали вызывать его по телефону.
 — Резонно. Вы не думали, что Кейлеб мог уехать по другим билетам, в другое место, или просто где-то спрятаться?
 — По поводу Эрвина я ничего не могу сказать с уверенностью. Скрываться он не станет. Он не трус, в отличие от Хардинга, и вряд ли ему кто-то грозил. Не так просто прижать к стене такого человека. У него большие связи, вес, деньги, охрана, Хардинг, конечно, может его перехитрить, но у меня складывается впечатление, что Кейлеб в городе.
 — Даже так?
 — Когда Вэнс сказал ему, что мы поженимся и уедем из штата, он ответил, что отправит меня на кладбище раньше, чем мы доедем до церкви. Кейлеб редко бросает слова на ветер.
 — Вы думаете, он способен осуществить свою угрозу?
 — Позавчера вечером меня едва не сбила машина. Я с чемоданом переходила дорогу, шла к Вэнсу. Ветром сорвало шляпку с головы, Я бросилась назад, в этот момент машина с мостовой свернула на тротуар, описала дугу и скрылась. Видели бы вы, что осталось от моего чемодана, который я бросила, когда побежала за шляпкой. Я спаслась чудом. Но этого мало. Вчера попытка повторилась. В магазине ко мне подошел долговязый очкарик, мило улыбнулся, показав мне пару золотых зубов, и подал сверток: «Передайте это Вэнсу, мисс. Он ждет. Я заходил к нему, но не застал, а у порога оставлять не решился». Я спросила: «Что это?», он ответил: «Вэнс сам вам скажет, если сочтет нужным». Я не придала случаю должного внимания, торопилась. Бросила сумки в машину и сверток тоже, а сама зашла в соседний магазин. Мне нужно было купить кое-какие вещи в дорогу. Через минуту машина взорвалась.
 — Почему вы сразу не сказали мне об этом?
 — Это касается меня, а не Вэнса. Я же не просила вас быть моим телохранителем.
 — Ваши выводы?
 — У меня есть единственный враг — Эрвин Кейлеб с его идиотской угрозой. Кому еще надо убивать меня?
 — Но ведь посылка предназначалась Вэнсу.
 — За минуту я ее не доставила бы. А потом, тот очкарик врал. Как оказалось, Вэнс был дома и ждал меня. Кстати, вы пришли на следующее утро после этой истории и он открыл вам дверь, несмотря на мои предупреждения. Вэнс настырный парень, не из робкого десятка. Пожалуй, эту черту он унаследовал от отца.
 — О вашей квартире на окраине кто-нибудь знает?
 — Нет. Кроме Вэнса, никто. Мы никому ничего не говорили. С хозяйкой дома познакомились по объявлению в газете. Заехали к ней, отдали деньги и взяли ключ.
 — Лучше, если вы засядете там и притихнете, как мышка. Только слушайте меня и не высовывайте носа на улицу. Я буду наезжать к вам н держать в курсе событий.
 — Хорошо. Я сейчас же поеду туда.
 — Назовите мне адрес.
 Айлин назвала. Я знал этот район. Он слыл самым тихим и спокойным в городе.
 — У вас есть машина?
 — Моего заработка еле-еле хватает на жизнь без машины. У меня самый тесный контакт с общественным транспортом. Вчера взлетел в воздух двухместный «паккард» Вэнса. Жаль. Другой тачки у йего нет.
 — Тогда я отвезу вас. Вам не следует разгуливать по улицам.
 — Мне бы не хотелось отнимать у вас время.
 — Не на край света едем. Сорок минут погоды не сделают.
 Девушка встала. Я сунул в карман ключ от дома Кейлеба.
 Выйдя на улицу, я нос к носу столкнулся с Джаспером Конном. Капитан немного растерялся, увидев меня с девушкой.
 — Я вижу, что явился не вовремя. Вы уж извините меня за вчерашнее… Так получилось, черт подери.
 Он косился на Айлин и не мог подобрать нужных слов.
 — Вы привезли то, что я просил?
 — Да нет. Думал, вы заедете ко мне домой вместе со мной. Мне не хочется идти туда одному.
 — Я должен отвезти эту даму, а потом подъеду к вашему дому.
 — Черт. У меня со временем туго, сами знаете. И разгрузка на носу. Может, я с вами?
 Я увидел припаркованный за моим «фордом» кремовый «крайслер».
 — Ладно, цепляйтесь мне на хвост, а потом я к вам.
 — О'кей. Так быстрее будет.
 Мы сели по машинам. Выглядел Конн довольно жалко. Я видел, с какой снисходительностью смотрела на него Айлин. И все же в этом парне чувствовался стержень. Тряпкой уж точно не был.
 Мы ехали молча. Айлин о чем-то думала, и я старался не мешать ей. Как я и предполагал, дорога заняла сорок минут. Небольшой домик стоял в ряду ему подобных вдоль обрыва над океаном. Здесь селились люди, доходы которых не превышали среднего уровня, но кое-что к старости они накопить сумели. Я бы не отказался провести остатки своих дней в одном из таких шалашей. Одиночество меня не пугало, вряд ли я смогу составить кому-то хорошую компанию. Весельчаком тоже не назовешь, скорее занудой. Стоит подумать о собаке, эта будет слушать мой буб-неж и не станет упорствовать на своем. С ней и помолчать можно пару дней, не обидится.
 — Прошу вас, Айлин, не выходите из дому. Я могу приехать в любое время и подумайте, что вы еще можете мне сказать. У меня создалось впечатление, что вы очень скупы на информацию. Не жалейте меня, мой мозг четко отбирает все важное и выбрасывает лишнее. Фильтровальная машина вместо головы.
 — Я буду ждать вас.
 Она сказала это без иронии и впервые улыбнулась. Я видел, как девушка зашла в калитку, прошла по узкой тропинке к дому и открыла дверь.
 Я развернулся н поехал следом за «крайслером» Конна. Теперь он выполнял роль лоцмана. После милой окраины, утопающей в зелени, престижный центр города казался гигантским кладбищем с серыми обелисками. «Крайслер» остановился у двенадцатиэтажного дома. Мы одновременно вошли в огромный холл здания, устланный ковром. Древний привратник, сидящий здесь со времен потопа, кивнул Конну, его отвислая губа чуть шевельнулась, но звука он не издал.
 Лифт, размером с мой кабинет, поднял нас на девятый этаж. На просторной площадке было всего две квартиры с высокими дверями из мореного дуба и бронзовыми ручками.
 Конн открыл одну из них.
 — Старайтесь не слишком наследить, -сказал я. -Я бы вообще не заходил, но боюсь, вы не найдете того, что нужно.
 Лицо его было бледным, а глаза красными и воспаленными. Не каждый день у людей погибают сестры.
 Первым в квартиру вошел я. Для Конна эта процедура стала пыткой.
 — Возьмите себя в руки, вы же мужчина, -ничего более банального я придумать не мог.

 2

 В комнате Нелли царил хаос. Либо она торопилась, либо здесь поработали ребята Харпера. Когда дело касается убийства, лейтенант не очень заботится о таких мелочах, как ордер на обыск. И если я не ошибался, то самое вкусное унесли до моего прихода. У Нелли не оказалось даже писем, хотя женщины, как правило, хранят всякие сентиментальные писульки. Только записная книжка.
 — У вашей сестры было плохое зрение? — спросил я стоящего в дверях Конна.
 — Нет. Она прекрасно видела, -тихо ответил он, глядя сквозь меня. Такой же взгляд я поймал при первой нашей встрече.
 Нелли пришла ко мне в очках и они ей мешали, это я хорошо помнил.
 — Сколько времени вы были в плавании?
 — Три месяца и четыре дня. На двое суток опоздали из-за задержки в Панаме. Нелли всегда встречала меня и готовила грандиозный ужин. А тут…
 — Не похоже, что ваша сестра готовилась к встрече.
 — Готовилась. Холодильник полон продуктов. Для себя она столько не покупает.
 — Внизу сидит старик. Он мог что-нибудь видеть?
 — Не сомневаюсь.
 Конн будто очнулся от тяжелого сна и быстро исчез. Через минуту он вернулся в комнату с плоской бутылкой виски.
 — Возьмите это. — Он протянул мне флягу.
 — Дорогой напиток. Я предпочитаю джин.
 — Зато привратник любит виски. Деньги его не интересуют. В противном случае вы не развяжете ему язык. Извините, но мне пора в порт.
 Кони подошел ко мне вплотную и взял меня за лацканы пиджака. Хватка у него была бульдожья.
 — Заклинаю вас! Мне нужен убийца!
 — Он нужен правосудию.
 — Плевать мне на правосудие. Я сам суд! Если вы не найдете мне его, я подниму на ноги весь порт и объявлю войну городу.
 Я верил ему. Глаза Конна горели ненавистью, красивое лицо исказилось до неузнаваемости.
 — Успокойтесь, капитан. Каждый из нас должен выполнять исключительно свои функции. Хватка ослабла и он меня отпустил.
 — Извините. Нам пора.
 Мы спустились вниз. Конн вышел из подъезда, даже не взглянув на привратника. Я сел на тубуретку рядом со стариком. Oн дремал. Его нижняя губа отвисла до замусоленного галстука. Никогда еще я не видел столько морщин на одном лице, они напоминали схему автомобильных дорог на городской карте. Старик приоткрыл тяжелые веки и покосился на меня, не поворачивая головы. Он являл собой постоянство, как гипсовая статуя в нише. Таких в подъезде было четыре, не считая его.
 — Не помню, чтобы у нас что-то случилось, — сказал он голосом, которым можно сбивать ржавые гайки с болтов.
 — Я собираю сплетни и анекдоты.
 — Для копа ты слишком ухоженный.
 — Глаза мутные, а видишь много. Это мне и нужно. Поговорим?
 — Ты прав, сынок. Вижу я плохо. Почти совсем ничего не вижу.
 Я достал из кармана фляжку с красивой этикеткой.
 — Пинта «Четыре розы» — хорошая микстура для прозрения. Или я не прав?
 //??? В книге отсутствовала часть страниц (брак издательства) //
 когда мы собирали инструменты. Ее разгрузили за десять минут.
 — Почему ты решил, что разгружали наркотики?
 — Здесь все просто. Часть коробок подняли на второй этаж к хозяину. Продукты, как вы понимаете, разгружают на кухню, а больше нам ничего не возят.
 — Ты сказал, что вы собирались уходить, когда привезли товар. Откуда ты знаешь, что было позже?
 — Нас кормят обедом после репетиции, и мы задержались.
 — О'кей. Сколько коробок осталось в клубе и сколько забрал Блэк?
 — Не считал. Но привезли полную машину. Грузовик. Ходят такие по городу с разукрашенными кузовами. Фирма «Дейнор и К°» на металлической обшивке. На таких же нам возят продукты.
 — Я знаю эту контору.
 — Так вот, грузовик был полный. Наверх отнесли пять, шесть коробок, а остальное увез Блэк.
 — Часто привозят товар?
 — Один раз в два, три месяца.
 — Кто его сопровождает?
 — Один и тот же тип. Во всяком случае, я вижу его не в первый раз. Тощий, лет пятидесяти, в очках. У него два зуба вставных. Золотые клыки.
 — На западе не ставят металл на видное место. Он был один?
 — Нет. Еще шофер. Такой толстяк, похожий на шкаф. Он тоже здесь не в первый раз.
 Не тот ли это шкаф, который встретился мне в доме Кейлеба? По описанию похож. Но об очкарике мне попросту надоело слушать. Похоже, это он угостил меня ударом по голове. Чудная парочка.
 — Какая машина приезжала с людьми Блэка?
 — Крытый фургон. Но таких тысячи. Номера я не запоминал. Как только Фсркенс получил товар. то, очевидно, дал сигнал. В клуб потянулись клиенты. Отбоя не было. Коробки Блэка еще стояли внизу, а уже человек тридцать побывали у хозяина. Самые нетерпеливые. Мы к таким зрелищам привыкли.
 — Что же, информация ценная. Проследив за машиной, можно выйти на цель. Если повезет.
 — В этом может помочь Лола.
 — Что она знает?
 — Лола наша танцовщица и певица.
 — Мулаточка, которую я видел на сцене?
 — Она. Дело в том, что Лола не очень чистоплотная женщина. Ее интересуют только деньги. Тот тип в очках одно время был ее любовником. Я знаю, что он с ума сходит по Лоле. Она не возражала, пока у того были деньги. Около полугода назад Лола его бросила. Причина может быть только одна — у парня нет бабок. Раньше он в клубе швырял ими, делал Лоле дорогие подарки, а теперь бывает здесь только когда приезжает с товаром, и скулит возле Долиной юбки.
 — Вывод: он ей не нужен и она его сдаст. Но эта птичка потребует взамен денег, а я не так богат.
 — Не потребует. Она боится моего брата и с ужасом ждет его возвращения. Он когда-то имел на нее права, но после того, как Кларка посадили, пустилась во вес тяжкие. Если она узнает, что вы как-то связаны с моим братом, она расколется.
 — Неплохая идея. Где девушка сейчас?
 — Вы нетерпеливы.
 — У меня не так много времени.
 — О'кей. Поехали. Район Хаммисайд. Гаррисон-стрит, 110.
 — Неплохо устроилась.
 Через сорок минут я объяснил привратнику, что он потеряет больше чем найдет, если будет стоять стеной, а не откроет мне кабину лифта. Он догадался, что я скорее всего прав, и распахнул дверцу.
 — Пятый этаж, сэр.
 Саксофонист со мной не пошел, ну и бог с ним. Нельзя же человека превращать в мочалку.
 Дверь после шестого звонка открыла хозяйка, но закрыть ее снова ей не удалось. Я вовремя подставил ногу и без особых усилий вошел в квартиру. Такая берлога недешево стоит, тут было на что посмотреть, но я не зевал по сторонам, а впихнул красотку в комнату. Из спальни выскочил прыткий козлик в брюках с висящими по бокам подтяжками, но без сорочки. Щеголь принадлежал к касте белых, но упрямых.
 — Выгони этого мерзавца, Moнти — визжала хозяйка, запахивая прозрачный халатик.
 Мопс оставался Мопсом. Пару раз ему удалось прыгнуть, на третий я врезал ему по носу. Поливая паркет кровью, он причитал на коленях, как мусульманин перед мечетью.
 — Хватит дрыгаться. Мне нужно с тобой поговорить, крошка. Отправь этого придурка в ванную и сядь здесь. — Я указал на кушетку, обтянутую цис-тастым шелком.
 — Я тебя еще встречу, — пугнул меня Мопс, пуская слюни.
 На какое-то время он исчез и я смог переброситься парой фраз с Лолой. Глаза ее метали молнии и дышала она, как насос, но сидела молча.
 — Кларк обидится, если я расскажу ему о твоих похождениях.
 Ее тряхануло, как еретика при упоминании имени великого инквизитора.
 — Но я могу этого не сделать, если ты мне расскажешь о другом своем дружке. Если мне память не изменяет, зовут его Пессетайн.
 — Как? — прохрипела она.
 — Говорю по буквам: П — проститутка, Е — евнух, С — сутенер, С — секс, Е — еще евнух, Т — труп, А-аборт, И-игла, Н-наручники. Не имя, а полиый джентльменский набор. Повторяю целиком: Пессетайн.
 — Ясно, ясно. Не дави, как пресс на спичку. Элиот его зовут. Что тебе от него надо?
 — Выкладывай все, что знаешь.
 — Черт его знает. Он из Чикаго. Профессор, химик. Здесь у него своя лаборатория. Были деньги, теперь.лопнул. Причин не знаю, не интересовалась. Кончились, значит. Старый кретин думал, я обожаю его. Им только давай, а как платить, так нет.
 — Профессор? Это интересно. Где он живет?
 — Был у него дом на берегу, а потом он его заложил и переехал в город, не знаю, куда.
 — Заложил?
 — Говорю же тебе, с деньгами у парня не все в порядке. Разорился.
 — Какая у него машина?
 — Был черный «плимут», теперь не знаю.
 — Дружка его как зовут? Мордоворота с грузовика? Сегодня днем с ним приезжал в клуб.
 — Тюфяком он его зовет.
 — Мне не кличка нужна, а имя.
 — Дурацкое имя, Гилгут. Гилгут Стейн, кажется.
 — Они работают на Феркенса?
 — Нет. Скорее Феркенс на них, только не ясно, куда они деньги девают.
 — Ладно, не будем углубляться. Твой Мопс на Блэка работает?
 — А это ты у него спроси. Взгреют они тебя.
 — Пессетайн имеет дело с Блэком? — Не знаю.
 — Не лезь в дурь, кукла. Я с тобой не шучу. Отвечай.
 — Нет, они не из одной компании. Через Феркенса дела делают. Послушай, не впутывай меня в эту грязь, я еще пожить хочу.
 — Живи пока, а в дерьмо ты сама по уши влезла.
 В дверях появился Мопс с мокрым полотенцем у носа. Выражение злобы и страха на его физиономии выглядело, как смесь горчицы с гравием.
 — Передай своему боссу, сопляк, что у меня к нему дело и завтра я его навещу в отеле.
 — Ты кто?
 — Хозяин бани.
 Когда я спускался вниз, у меня была полная каша в голове. О Мопсе мне говорил Фэрри, это мелочь, на него времени жалко, а Пессетайн фигура интересная, он с каждой минутой выдвигается на авансцену. Но пока не ясно, какое место в иерархической лестнице концерна Кейлеба он занимает. Он и на судне Конна был, и Айлин пытался убить. и наркотики развозит, и профессор к тому же. Его связь с Конном подтверждается. О нем говорил привратник, его я видел на судне. Не ему ли я обязан шишкой за ухом?
 Я ехал по ночному городу и пытался понять, во что я влез. Клубок так замотался, что у меня не хватит ловкости его размотать. Что может одинокий бойскаут, последний из династии Идиотов? Объявить войну всему миру? Я не походил на полководца, а скорее превратился в вечного странника со своими глупыми, никому не нужными принципами и поисками правды. Зануда, иначе не назовешь.
 Черт меня знает, как это получилось, но я оказался возле дома Глэдис Фоули. Часы на приборном щитке показывали четверть третьего. Самое время для визитов к одинокой женщине.
 Я сидел в машине и думал, что надо уехать, но не мог заставить себя тронуться с места. Несмотря на поздний час одно из окон в доме горело, и оно притягивало меня, как магнит. Я выкурил сигарету и вышел из машины. Накрапывал мелкий дождь. Не в первый раз я подумал о плаще и опять забыл о нем, как только подошел к застекленной двери дома. Сердце учащенно билось. Однако… Такие заржавелые чувства меня пугали. Мальчишеская нерешительность начала раздражать, и я нажал кнопку звонка.
 За стеклом появилась Глэдис. Ее глаза, сначала испуганные и настороженные, постепенно успокоились. Она облегченно вздохнула и с моих плеч свалился огромный камень. Глэдис улыбнулась. Очевидно, мое появление было для нее столь же неожиданным, как и для меня. Она продолжала стоять и смотре! ь на ночного пришельца. Я немного пришел в себя и осмелел. Не могли же мы вечно так стоять. Я поскреб пальцами по стеклу и тихо сказал:
 — Я себя чуппную здесь, как муха. Кажется, она поняла меня и открыла дверь. Я вошел.
 — У тебя усталый вид, — сказала она, не отрывая от меня глаз.
 — Наверное. Я вспомнил, что у тебя нет собаки. Кто же будет тебя охранять?
 — Я рада, что ты это вспомнил. Тебе нужна горячая ванна и толстое одеяло.
 — Мне нужна ты.
 — Горячая ванна, одеяло и я.
 — Для сторожевого пса это слишком много. Через час я не жалел, что приехал к Глэдис. Больше всего я боюсь быть лишним, но Глэдис дала мне все основания считать, что это не так. Спал я, как убитый, до восьми утра, и не слышал, как она ушла. На столе под салфеткой скучал остывший кофейник, сэндвичи и апельсиновый сок. На тарелке лежала короткая записка: «Позвони мне днем в офис, если успеешь проснуться до моего возвращения».
 Я был готов на все плюнуть и ждать ее возвращения. Женская забота кого угодно может выбить из привычного холостяцкого ритма. Не ясно было только одно: то ли я расхолаживался, то ли согревался.




 Глава VI



 1

 Оперативное совещание в полицейском управлении заканчивалось в девять утра и мне пришлось ждать лейтенанта Харпера в коридоре возле его кабинета. Когда он появился, мне стало не по себе от его вида. Синяки под глазами, впалые щеки и тяжелая походка, словно он тащил на горбу мешок с цементом из моего офиса. Но больше всего меня удивило отсутствие детектива Паркинса, который обычно торопливо семенил за своим шефом. Харпер коротко кивнул, открыл ключом кабинет и пропустил меня вперед. Комната оставалась беспросветной, как будущее честного политика, дым висел стеной. Ясно, что лейтенант провел ночь не в домашней постели.
 Харпер грузно упал в обшарпанное кресло и сунул в рот сигару. Забот, как видно, ему хватало, и я решил не задерживать его долго.
 — Пока мне удается держать смерть Кейлеба в законсервированном виде, но чувствую, что скоро наша тайна всплывет.
 Я так и не понял, себе он это говорит или разговаривает со мной. Он мрачно смотрел куда-то в дальний угол кабинета, и хриплый голос звучал тихо.
 — Все, что я могу сказать, — начал я вполголоса, — это то, что все дорожки ведут в концерн.
 Он прищурился и внимательно посмотрел на меня.
 — Туда я не хочу соваться. Потребуется разрешение прокурора, а у меня нет оснований его затребовать, если продолжать молчать о случившемся.
 — Это понятно. Выглядит все не лучшим образом. Концерном я займусь сам, но необходимо найти Хэйзл Кейлеб. Она может пролить свет на многое. Если жива, конечно.
 — Паркипс занимается этим, но пока ему ничего обнаружить не удалось. Что у тебя уже есть по концерну?
 — Рэндел Хардинг. Он любовник Хэйзл, но не ато главное. Судя по всему, Кейлеб решил стереть с лица земли своего компаньона, по Хардинг его опередил. Версия перспективная, но подтверждений пока не имеет, хотя после смерти одного из компаньонов организация переходит в руки другого, а это десятки миллионов долларов. Для Хэйзл смерть мужа также выгодна. Она получает страховку в три миллиона и полностью распоряжается частным капиталом Кейлеба. Если учесть, что Кейлеб держал жену на голодном пайке, то Хэйзл вполне могла пойти на сговор с Хардингом. Каждый в этом случае получил бы свое. Есть еще некоторые мелочи, косвенно подтверждающие версию об участии Хэйзл в убийстве, но всерьез об этом говорить рано.
 Харпер внимательно выслушал меня, мотая головой, и грустно заметил:
 — Ты сам копаешь себе могилу, парень. Помимо наших дерьмовых выводов и прочей суетни существует большая политика, куда таких, как мы, близко не подпускают. Мы жалкие черви, наш удел копаться в навозе и вылавливать шпану. Концерн Кейлеба поддерживает мэрия, а также правительство и другие влиятельные силы. Кейлеб вносил в казну огромные деньги. Нет Кейлеба — эту задачу будет выполнять Хардинг, но концерн работу не остановит. Тысячи рабочих мест на тракторных заводах, долгосрочные договора с Латинской Америкой, порт, крупнейшие в стране поставки кофе. Одних налогов концерн Кейлеба платит больше, чем вся Калифорния. Если мы докажем всему миру, что Хардинг убил Кейлеба, то в газовую камеру пойдешь ты, а меня в лучшем случае отправят на пенсию. Хардинг неуязвим. Третьего лица, которое может занять пост президента концерна, нет. Это частная фирма, и они сами выстроили свою управленческую структуру. Вашингтон не вправе посадить во главе концерна своего человека. Никто не позволит пустить эту фирму с молотка на благо и утешение вдов и закона. Так что пока не поздно, начинай копать в другом направлении. Меня устроит, если ты докажешь причастность Хэйзл Кейлеб к убийству мужа, только не цепляй при этом Хардинга. Другого совета я тебе дать не могу.
 — Я ведь копаю не там, где мягко, а там, где что-то лежит. Извини, лейтенант, тут я ничего не могу с собой поделать. Возможно, я старомоден и отстал от жизни, но это мои проблемы. Убийца остается убийцей. Если Вашингтон сочтет нужным вздернуть козла отпущения, ничего не поделаешь, но я привык выполнять свою работу так, как того требует закон. Пусть паршивый и несовершенный. Истина не всегда красива, чтобы нравиться.
 Харпер скрипнул зубами.
 — Не читай мне лекций, сыщик. Я не одни портки протер за этим столом, но не заработал даже на приличные ручные часы. Меня не надо учить жить и объяснять мне основы законодательства. Скажем так: когда дело касается местной шпаны, мы на своем месте, но когда нас угораздило влипнуть в дерьмо мамонта, то нас смешают с ним и забудут. Считай, нам не повезло.
 — Вот именно. Маховик не остановишь, будь что будет. Кстати, по ходу дела я столкнулся с наркотиками. Кто сможет проконсультировать меня по этому вопросу?
 — И ты добрался до порошка? У нас только что проходило совещание по этому вопросу. Лейтенант Доил возглавляет отдел по борьбе с наркобизнесом. Он сейчас у себя. Поднимись на третий этаж и загляни в тридцать седьмую комнату. Если у него есть время, он поговорит с тобой. Я ему позвоню.
 Перед уходом я посоветовал Харперу направить Паркинса в Камер-Холл и заняться холодильником. После беседы с патологоанатомом я понял, что этот чертов холодильник мог стать моим алиби, если покумекать над этим. Пора скидывать с себя шкуру козла отпущения, пусть ее примерит Харпер. Глядишь, зашевелится.
 Мне понадобилось не больше трех минут на смену кабинетов, но, как я понял, Харпер успел выложить коллею всю мою биографию, начиная с пеленок.
 — Рад видеть человека, который участвовал в уничтожении банды Диллинджера. Вы теперь ходячая легенда.
 — Не стоит вспоминать, лейтенант. Позорная страница в истории полиции. К тому же прошло около пятнадцати лет.
 — Да, да, позорная. Ведь из-за этого вы ушли из Чикагского управления и вместо повышения по службе превратились в частного сыщика?
 — В общем-то я не об этом пришел поговорить. Тут я «копаю», как говорит Харпер, себе могилку и наткнулся па камешек. Без определенных знаний можно чубы сломать.
 — Понимаю. Садитесь. Наш отдел относительно молодой, но мы уже имеем кое-какой опыт. Не всегда у нас все чисто получается, но сдвиги есть.
 — Сеть наркобизнеса, как я догадываюсь, поставлена в городе на хорошем уровне. Запаздываете?
 — Ну это естественно. Сначала яйцо, потом курица, сначала черный рынок, затем отдел по борьбе с ним.
 Доил встал из-за стола и прошелся по кабинету. Судя по его поношенному костюму, он был честным полицейским. Высокий, молодой, с приятным лицом и добрыми глазами. Его портила лысина с пушком русых волос по кругу, но в шляпе он наверняка выглядел вполне привлекательным мужчиной. Раньше я его никогда не видел в управлении, да и небольшой акцент выдавал в нем северянина. Он даже на полицейского не был похож, во всяком случае, не имел штампа на лбу, как Харпер или Паркинс.
 — Откуда берется это зелье?
 — Снег?
 — Что?
 — На востоке и на севере порошок называют «снег». Кокаин и героин ввозятся, как правило, из Южной Америки. Здесь, на западе, наркобнзнес лишь начинается, а, скажем, в Чикаго, Детройте, Нью-Йорке и на юге во Флориде дело уже давно поставлено на широкую ногу, Пока в Калифорнию наркотик доставлялся через мексиканских посредников, он был дорог и не привлекал внимания дельцов. Но все же нашлись смельчаки, которые сообразили, что выгоднее доставлять «снег» из Бразилии, Аргентины, Колумбии самим, без участия мексиканцев. У нас достаточно кораблей и портов, чтобы ходить за товаром напрямик.
 — А как же таможня, досмотр?
 — Один килограмм кокаина стоит пятьсот долларов по сегодняшним меркам и умещается в небольшой пакет. Судно привозит до пятисот тонн груза. В этой массе не больше одной десятой наркотика. Чтобы его найти, необходимо перерыть весь груз на корабле, иначе ты не докажешь причастность данной посудины к контрабанде. На это потребуется пять, шесть дней и куча народу. Наш отдел насчитывает два десятка оперативников. ФБР черной работой не занимается, джи-мены, как известно, привыкли пожинать плоды. За день в Сан-Франциско встает под разгрузку не менее десятка судов, многие заходят сюда транзитом на сутки или двое. Мы своими силами способны проверить весьма незначительную долю того, что идет под разгрузку. Все склады в большинстве своем частные и находятся в черте города. Чтобы произвести обыск в одном из тысяч таких складов, нужны веские основания и санкция прокурора.
 — Вы нарисовали безысходную картину.
 — Приходится использовать дедовские методы, наводчиков, мелких торговцев, осведомителей. Пускать в ход шантаж, запугивание, угрозы, но в результате вылавливаем лишь мелкую рыбешку.
 — Но поставщиков не может быть много. Город не переварит большое количество героина.
 — Согласен. Я уверен, что поставщиков мало. Три, четыре судна в месяц. Но поди их вылови. Что касается города, то не думайте, что весь товар оседает здесь. Приезжают купцы и увозят большую часть на восток. Я работал в Нью-Йорке в аналогичном отделе, там сейчас героин стоит на тридцать процентов дороже. А транспорт дешевый. Оптовикам стало выгодно покупать качественный товар в Калифорнии и везти его на восток. Я даже приблизительно не берусь определить, какое количество наркотиков проходит через порт Сан-Франциско. Но знаю одно — работают ребята с головой. Тот, кто заправляет здесь этим бизнесом, знает, как это делать.
 — Вы что-нибудь слышали о Митче Блэке? Мне кажется, он один из заправил в этой компании.
 — Да, на него может выйти любой разносчик газет. Я уже брал Блэка и он провел одну ночь в этом здании. Ни обыск, ни допрос ничего не дали. Он состряпал на меня жалобу и мне вкатили выговор, да еще заставили извиниться перед подонком. Все знают, что Блэк держит в своих руках сеть торговли, но пока мы не можем сцапать его с поличным. Для всех он остается добропорядочным бизнесменом. Но я знаю, что его банда насчитывает больше сотни человек, однако сам он к порошку и пинцетом не притрагивается. И еще: ни один наркоман не сдаст вам своего поставщика, эти люди зависимы и больны. Мелкий поставщик получает несколько порций в определенном месте и даже в глаза не видел своего босса, который в свою очередь шестерка в толстенной колоде. Мы засоряем тюрьмы этим отребьем, но на их место приходят другие. Опасное, но выгодное занятие. А работу в городе не так просто найти, Я вот тут недавно читал отчет сенатской комиссии по преступности. Министр юстиции прямо заявил, что бюджет государства состоит из денег банков, страховых компаний, налогов и на тридцать процентов из денег гангстеров. Как вам нравится такое заявление? Может быть, такое положение дел устраивает кого-то в Вашингтоне? Достаточно взглянуть на наши скользкие законы, чтобы найти ответ.
 — Я только что разговаривал с Харпером. Он тоже упомянул об экономическом положении страны. Вам не кажется, что полицейское управление не чуждо политических игр?
 — Нет. Просто мы в такое время живем. Ничего не поделаешь. Вам проще, перед вами узкий круг задач, с которыми вы можете справиться. Поймите меня правильно, я ничего не имею против частного сыска, вы вносите достойную ленту в борьбу с преступностью, но посмотрите на вещи трезво. Ведь только в романах и кино сыщик в одиночку, очертя голову, бросается на борьбу с бандой преступников и побеждает. Вы наверняка знаете из своего опыта, что уж эти-то ребята стрелять умеют и редко мажут. Полтора часа можно посидеть в кинотеатре и понаблюдать, как сто человек грохочет из автоматов по одному суперсыщику, и ни одна пуля не попадает в цель. Это льстит зрителю и внушает надежду на справедливость. А в жизни иначе. Тебя еще по дороге затопчут башмаками, даже пулю тратить не станут. За год в Нью-Йорке погибло тридцать четыре сотрудника полицейского департамента, так или иначе связанных с отделом по борьбе с наркобизне-сом. При этом стоит заметить, что газеты молчат о новой эпидемии и никто не упоминает о таком страшном недуге, как наркомания, Даже Голливуд, такой чуткий на события, предпочитает снимать ленты о давно забытых временах сухого закона. А история наркобизнеса, вытесняющего постепенно подпольную торговлю алкоголем, берет начало, как вы знаете, с двадцатых годов. Что творится сегодня, вам тоже известно не хуже, чем мне. И название этому-национальная катастрофа.
 — Звучит, как страшная сказка. Вы правы, такие люди, как я, копаясь в грязном белье, не привыкли видеть дальше собственного носа, но меня поражает ваше бессилие, в котором вы так спокойно расписываетесь.
 — Зря вы это. Я с пеной у рта кричал о трагедии, когда меня вызвали в сенатскую комиссию. Этой пены хватило бы, чтобы побрить весь континент. Обещали помочь и помогли. Из Нью-йоркского комиссариата перевели в Сан-Франциско заведовать отделом. Ну что, давайте выйдем на улицу и начнем кричать вместе?
 — Раз нельзя уничтожить всю эту мразь законным путем, нужно искать другие способы.
 — Вы правы, но я не могу себе этого позволить. Доил как-то странно посмотрел на меня, отошел от окна и сел за стол.
 — Если двух пауков посадить в одну банку, они сожрут друг друга, — сказал он так, словно прочел заголовок в газете. — Мы тут поймали одного матросика, — продолжил он невинным тоном, — к ноге у малого был привязан мешочек. Сам он пребывал в последней стадии опьянения. Дело было вчера вечером. Меня подняли с постели и вызвали сюда. Дежурный сержант сунул мне этот мешочек. Заглянул. «Снег». Сам попробовал на язык. Чистый героин. Я его в лабораторию, а матросика на допрос. Опыт в этих делах у меня есть. Матрос как-то быстро протрезвел и тут же раскололся. Я, говорит, взял наркотик в коробке из-под табака на своем судне. Там, говорит, такого добра много и, если вы меня отпустите, то скажу, где искать.
 — Хорошее начало. Вчера у перекупщиков появился «марафет». Несколько дней город голодал. Это я знаю точно. Морячок, часом, не с «Шип Харбора»?
 — Немного терпения. Я продолжу, если вы не станете разносить эту информацию дальше.
 Я не стал приносить присягу, а он не ждал от меня заверений и клятв и тихо продолжил:
 — "Шип Харбор" по нашим сведениям чистое судно. Капитана десятки раз проверяли. Кроме кофе он ничего не возит. Матросик сошел с «Джефферсона». Сухогруз прибыл из Колумбии. Этой ночью провели хорошую чистку и выкачали семьсот пятьдесят фунтов героина.
 — Значит, не так уж плохи ваши дела. Хороший куш взяли.
 — Тонкое это дело, дорогой друг. Никогда ничего не лежит на поверхности, когда речь заходит о таких вещах, как героин. Поспешил я сдержать слово и отпустил парня. На радостях, очевидно. Мозги слегка застоялись. Есть детали, которые я упустил, хотя они лежали на ладони. Ну, во-первых, матрос слишком быстро протрезвел и раскололся. Вряд ли кто рискнет так просто выложить подобную информацию. Его все равно вычислят и снесут голову, но этот ничего не боялся. Второе. «Джефферсон» только вечером зашел в порт и мы накрыли весь товар нетронутым. Но вы правы в том, что «марафет» просочился в город. Наркотики дошли до складов раньше и попали в руки того же Блэка еще днем. Значит, существует другой источник. Смотрим дальше. Приносят мне результаты экспертизы. Героин лишь на поверхности, а точнее, четверть унции, остальное тальк. Матрос ничем не рисковал, его отпустили бы и так, колоться ему не имело смысла. На венах парня ни одного следа от уколов, значит, он хотел продать товар, а не брал его для себя. Тот, кто торгует, никогда не сунет туфту клиенту, его тут же прибьют. Наркоманы страшнее гремучих змей. Каждый торгаш сто раз проверит, что ему дали, прежде чем выйдет на рынок. Значит, матрос знал, что в мешке туфта.
 — Подосланный?
 — Конечно, Утром я перетряхнул каждого, кто служит на «Джефферсоне», моего подопечного среди команды не оказалось. Нас отвели от главного поставщика, а заодно убрали с дороги конкурента. мелкого, но конкурента. Это по поводу пауков в банке.
 — Не Блэк?
 — Вряд ли. Блэку все равно у кого брать товар. Он будет бороться с распространителями, если таковые появятся в его сфере влияния. Тут грызутся поставщики. На данный момент в порту стоит девять судов, которые вчера осуществили разгрузку. Одно из них доставило наркотик. Но товар уже разбужен и будет продан. Здесь мы бессильны. Мы взяли на заметку эти корабли, но одному богу известно, когда нужный нам сделает следующий заход.
 — Спасибо, лейтенант. Вы на многое мне открыли глаза. Постараюсь ответить тем же. Через день, два, у меня появится полезная для вас информация.
 А насчет пауков я запомню. Старая истина, но очень часто мы выбрасываем их из своего запасника. К тому же все мы грешим привычкой усложнять то, что кажется нам слишком простым.
 Доил довольно улыбнулся. Я совершенно забыл, что нахожусь в полицейском управлении. Доил вел себя слишком естественно и непринужденно для офицера полиции. Определенно не глуп и без всякой фанаберии. Возможно, настанут времена, когда такие ребята заменят нас, толстокожих, сухих и прямолинейных, не имеющих прошлого и будущего.
 Мы простились, и я вышел на улицу. Погода стояла отвратная, нависли тучи и резко похолодало.

 2

 Я встретил Айлин у калитки. Девушка собиралась уходить, несмотря на мое предупреждение.
 — Далеко направились?
 — Нет. Мне необходимо заехать на старую квартиру к миссис Фоке. Я забыла там свою чековую книжку. Мне нужно аннулировать счет.
 — Хорошо. Я поеду с вами и привезу вас обратно. Вам опасно разгуливать по городу, мы уже говорили об этом.
 — Опасность грозит Вэнсу, а не мне. Вам удалось что-нибудь узнать?
 — За Вэнса я беспокоюсь гораздо меньше, чем за вас. Садитесь в машину, поговорим по дороге.
 Айлин устроилась рядом со мной на переднем сиденье, и мы поехали на Аркадия-Драйв, откуда я начал свои поиски.
 — Что с Вэнсом? Вы знаете, где он? -нетерпеливо спросила Айлин.
 — Его действительно похитили, но пока ему ничего не грозит. Похитители прекрасно знают, что он не причастен к махинациям своего отца. Как только Кейлеб-старший выполнит требования шантажистов, Вэнса отпустят.
 — Я не понимаю, о чем вы говорите.
 — Все вы прекрасно понимаете. Но если будете и дальше темнить, то вряд ли я сумею вам помочь.
 — Но я ничего не знаю о делах Кейлеба…
 — Неправда! Никому и в голову не придет устраивать покушение на невинную овечку. Вы носитель важной информации. Тот, кто сейчас взял бизнес Кейлеба в свои руки, не желает оставлять в живых лишних свидетелей.
 — Что значит: «взял бизнес Кейлеба в свои руки»?
 — Эрвин Кейлеб мертв.
 Айлин вскрикнула. Испуг не выглядел театрально.
 — Да. Мертв. Всех, кто выполнял поручения Кейлеба, уберут в первую очередь. Вы возглавляете этот список. Меня интересует все, что связано с деятельностью Кейлеба в наркобизнесе.
 Лилии хлопала ресницами и смотрела на меня, как па скорпиона, которого вдруг обнаружила у себя па подушке. Очевидно, я ее не убедил. Глупо верить в ее неосведомленность. Я достал из кармана листок, вырванный из календаря в доме Кейлеба, и передал ей.
 — Что вы на это скажете?
 Она прочла запись и пожала плечами.
 — Да, я ходила в одну контору, там мне передавали сверток и я относила его боссу.
 — Теперь более подробно и членораздельно. Мы с вами договорились, что должны быть откровенны друг с другом, иначе все мои потуги бессмысленны.
 — Зря вы думаете, что мне многое известно.
 — Достаточно много, чтобы вас убить.
 — Контора называется «Ботфорт», что-то похожее на лавку гробовщика. Я там бывала каждую пятницу и видела только одного человека. Как его зовут, мне не известно. Кейлеб называл его диспетчером. Диспетчер передавал мне сверток, и я отвозила его Ксйлебу. В понедельник возвращала сверток в контору.
 — Адрес конторы?
 — Угол Двадцать седьмой авеню и Чакмен-стрит.
 — Вы знали, что в этих свертках?
 — Однажды случайно увидела. Я привезла сверток в концерн и отнесла его в кабинет босса, затем занялась своей работой. В тот день я перепечатывала один из документов, и по ходу работы у меня возник вопрос. Я зашла в кабинет к Кейлебу, чтобы уточнить некоторые правки в тексте. Кейлеб сидел за столом и надписывал фотографии. Распечатанный сверток лежал у него под рукой, в нем находилась стопка фотоснимков. Странное занятие, подумала я в тот момент.
 — Скажите, Кейлеб носил перстень?
 — Да. Золотую печатку с ящерицей. Тяжеловесная штуковина.
 — Он когда-нибудь снимал его?
 — Без перстня я его не видела.
 — Кто знал, что вы бываете у диспетчера?
 — Все.
 — Точнее.
 — Иногда Кейлеб выходил из кабинета и говорил: «Мисс Сэтчер, езжайте к диспетчеру, он вас ждет». Из этого он не делал никаких тайн и секретов. Обычное поручение, и все, кто в тот момент находился в приемной, слышали слова босса. Я собиралась и ехала. Как правило, туда меня возил шофер Кейлеба Шон. И Хэйзл я однажды встретила в «Ботфорте». Как-то приехала туда раньше обычного и столкнулась с ней в дверях. Она выходила из конторы.
 — Хэйзл носила очки в черной оправе?
 — Совершенно верно.
 — Шофер Кейлеба уезжал в командировки вместе с шефом?
 — Нет. В других городах Кейлебу предоставляли машину с водителем. Шон на эти дни получал отпуск.
 — Где можно его найти?
 — Он живет в отеле «Рузвельт». Кейлеб арендовал для него номер, пока Шону достроят дом на побережье. Кейлеб очень хорошо относился к своему водителю. Тот не отходил от него ни на шаг.
 — Значит, знал достаточно много.
 — Во всяком случае, больше, чем я.
 — Как его полное имя?
 — Шон Грелл.
 — Опишите его.
 — Высокий загорелый парень. Лет тридцати, бывший боксер, но не такой тупой, как думают о ребятах, занимающихся боксом. И язык у него здорово подвешен.
 — Дом он выстроил?
 — Не знаю. Вряд ли. Неделю назад он еще жил в отеле. Ксйлеб звонил ему при мне.
 — Отель не из дешевых. Содержатель шофера и оплачивать его проживание в «Рузвельте» дорогостоящее удовольствие. Очевидно, Кейлеб и впрямь ценил услуги своего приятеля. О'кей. Забудем пока о Шоне и вспомним других. Вы знакомы с Пессетайном?
 — Нет. Но слышала о нем.
 — Что вы слышали?
 — Однажды Кейлебу позвонили, я в тот момент находилась у него в кабинете. Кто звонил и по какому поводу, не знаю, но Кейлеб сказал: «Весь прибывший товар отправьте в лабораторию Пессетайиа».
 — Вы знаете, о каком товаре шла речь?
 — Очевидно, о кофе. В этот день пришел корабль из Южной Америки с большой партией кофе.
 — Давно это было?
 — Давно. Около года назад, может, больше.
 — Хорошая память. А после вам встречалось это имя?
 — Поэтому и запомнила. Вскоре после того звонка к Кейлебу приходил какой-то тип. Я его не очень хорошо разглядела. Говорили они громко, а дверь кабинета осталась приоткрытой. Кейлеб дал распоряжение этому человеку закрыть лабораторию, а когда тот спросил: «Куда же нам девать профессора?», Кейлеб ответил: «И для Пессетайна найдется дело». Еще я слышала о Пессетайне от Шона. Как-то выходя с работы, я увидела, как Шон садился в машину. Я попросила его подбросить меня до дома, на что он ответил: «Рад бы, крошка, уделить тебе время, но шеф послал меня в Камер-Холл к Пессетайну. Дело срочное, ты уж извини».
 — Вы помните, какой корабль привез кофе, когда его отправляли в лабораторию?
 — Нет. Я не знаю, какие корабли нам доставляли груз. Этим занимался сам Кейлеб. Возможно, знает Хардинг или мисс Фоули.
 — Что вам известно о наркотиках?
 — Вэнс однажды сказал: «Я ненавижу отца за то, что он погубил мать». Он винил Кейлеба в том, что Хэйзл превратилась в наркоманку.
 — Вы слышали о Феркенсе?
 — Это владелец клуба «Козерог». Кейлеб был членом клуба, и они изредка встречались. В концерн Феркенс не заходил. Я иногда видела его в доме Кейлеба, когда приходила туда, чтобы выполнить срочную работу для босса. Как правило, такие случаи бывали, когда Кейлеб готовился к очередному отъезду.
 — Вчера мы встретили у моей конторы моряка. Он сопровождал нас до вашего дома. Раньше вам не приходилось его видеть?
 — Нет. В окружении Кейлеба я не встречала людей в морской форме.
 У меня еще остались вопросы к Айлин, но нам пришлось сделать перерыв. Машина выехала на знакомую улицу слишком быстро, будто не я ею управлял. Я затормозил возле дома миссис Фоке и мы вышли. На настойчивые звонки хозяйка не открывала, занавеска также оставалась без движения, а лай пса доносился издалека, будто его заперли где-то в глубине дома.
 — Нам не повезло, — сказал я без особого огорчения.
 — Она никуда не выходит. Очень странно, что ее нeт. Попробую постучаться.
 После первого же слабого удара дверь приоткрылась.
 — Оставайтесь здесь, — сказал я и пошел в полумрак прихожей.
 Здесь так же, как и в доме Кейлеба, кто-то что-то искал. У миссис Фоке не было хрусталя и великолепных картин, но и ее жалкую мебель не пощадили. Собака лаяла из чулана под лестницей, но я нe торопился выпускать пса на свободу. Хозяйку с простреленной головой я нашел в ванной комнате. Зудя по стадии окоченения, старушку прикончили лце вчера.
 За спиной раздался душераздирающий вопль. Я поспешил вывести готовую потерять сознание Айлин в коридор. Старухой займется полиция, ей я уже не догу помочь, теперь надо уберечь хотя бы девушку. Как мог, я пытался успокоить Айлин, но ее здорово колотило. Пришлось впихнуть ее в машину и дать платок, а самому вернуться и протереть дверные ручки, которых я касался. Звонить Харперу я не стал, еще успею, в первую очередь необходимо убраться из района. Не успел я дойти до двери, как вновь услышал лай. Я вернулся и открыл щеколду чулана. Дверь распахнулась, и огромное лохматое чудовище вырвалось па волю. Пес безошибочно бросился к ванной комнате, и я услышал жалобный вой. Несчастное животное, кто теперь о нем позаботится? Долго раздумывать не приходилось. Поводок я не нашел, но на собаке был ошейник. С огромным трудом я оттащил пса от мертвой хозяйки и поволок к зыходу. Он не огрызался и не кусался, что меня радовало, он только скулил, хрипло и протяжно. Мне нe повезло. Па пороге я наткнулся на почтальона, который протягивал руку к дверной ручке. Пришлось выкручиваться на ходу.
 — Позвоните в полицию, — сказал я деловым тоном, — здесь произошло убийство, я отправляюсь за врачом.
 Престарелый тюфяк с огромной сумкой смотрел на меня, ничего не понимая. Я открыл заднюю дверцу и затолкал собаку на сиденье, затем сел в машину сам и сорвал ее с места. В зеркале заднего обзора я видел, что старик смотрит нам вслед. Если он запомнил мой номер, то придется терять время на объяснения в участке.
 Айлин продолжала хныкать, уткнувшись в платок.
 — Я не шутил, когда говорил об опасности. Вас ищут. Именно вас, Айлин, а не кого-то другого. Сейчас мы заедем в одно место, потом я отвезу вас домой и ни шагу за дверь. Тут уже не до шуток.
 — А как же Вэнс? Как с ним? Может, его тоже убили?
 — Вряд ли. Пока о гибели Кейлеба никто, кроме убийцы, не знает, Вэнс в безопасности.
 — Кто убил Кейлеба?
 — Тот, кто хочет перехватить наркобизнсс в спои руки, либо уничтожить его вовсе. Трудно сказать. Возможно, Хардинг, возможно, Феркенс, может быть, Пессетайн. Кандидатов хватает. В поисках могла бы помочь Хэйзл, но она, как вам известно, тоже исчезла. Попытаюсь разыскать Шона Грелла. Но думаю, что на него устроили такую же охоту, как и на вас, если только он не перешел на службу к убийце. Кейлеба убили люди, хорошо осведомленные о его делах, те, кто слишком близко стоит к наркобизнссу, если не сказать-принимает в нем участие.
 — Но таких людей много, — Айлин сказала это очень уверенно. -Можно до бесконечности заниматься поисками. Вы уверены, что такая задача посильна одному человеку?
 — Не так уж их много. Меня не интересует поставщик или покупатель. Они стоят по бокам от центральной фигуры, которой раньше был Кейлеб.
 Кейлеба убили два дня назад, а дело его не зачахло. Наркотик вновь появился в городе, и кто-то руководит его распределением. Новый хозяин лишь изменил тактику. Возможно, он нашел более выгодный вариант сбыта, но этот человек-а, может быть, и целая группа-действует недальновидно. Структура, выстроенная Кейлебом, отлично работала, изменить в одночасье весь механизм не удастся. Вполне возможно, что и нового хозяина наркобизнеса прикончат. В городе начнется настоящая война. А я хочу помешать этому. Мне не жаль подручных Кейлеба, но нельзя допускать, чтобы гибли невинные люди, а мы с вами только что оказались этому свидетелями. Слишком большие деньги замешаны на героиновом тесте и пощады от тех, кто это тесто замешал, ждать не приходится.
 — Откуда вы все это знаете?
 — Боюсь, что я знаю слишком много. Я затормозил на углу Двадцать седьмой авеню и Чакмен-стрит. На дверях шестиэтажного дома висела выцветшая вывеска «Ботфорт».
 — Сюда вы приезжали за фотографиями?
 — Да. В подъезде есть лестница, ведущая в полуподвал. Там контора, остальное помещение занимает какая-то крупная фирма.
 Я отъехал па полквартала дальше и остановился у крупного магазина, где достаточно многолюдно и можно не беспокоиться, что на машину устроит налет какой-нибудь маньяк с бомбой.
 — Сидите здесь, Айлин, и ни шагу из машины. Не стоит портить со мной отношения, я вам еще пригожусь.
 — Вы надолго?
 — Десяти минут мне вполне хватит.
 Я вернулся на угол и зашел в подъезд под вывеской. Как и говорила Айлин, здесь была лестница, ведущая вниз. Я спустился и уперся в дверь, на матовом стекле которой красовалась ящерица, выполненная бронзовой краской, а чуть выше той же краской по трафарету было в виде подковы выбито слово «Ботфорт». Я потянул дверь и вошел в крохотную комнатку без окон, ярко освещенную настенными светильниками. Стойка, как в закусочной, и пара обшарпанных кресел для посетителей, голые стены и никакой информации, кроме таблички, выставленной на стойке «Извините, у нас часовой перерыв». Этот час мог длиться вечность, так как хозяин не указывал конкретного времени. Фантазия лентяя.
 За стойкой находилась дверь, я не стал выжидать, откинул крышку и прошел за парапет. На мой стук никто не ответил. Когда я вошел в комнату, ничуть не больше предыдущей, в нос мне ударил удушливый смердящий запах, от которого кого угодно может стошнить, но только не меня. Света, падающего через дверной проем, оказалось достаточно, чтобы увидеть лежащего на полу человека. Я сделал шаг вперед и смог рассмотреть его лицо. Немолодой, лет сорока пяти, с резкими чертами лица и выпуклыми скулами. Он походил на безобидного клерка из посреднической конторы. Пуля крупного калибра вышибла ему мозги, но входное отверстие выглядело аккуратной дырочкой, точно соответствующей сорок пятому калибру. Мисс Фоке убили из другого оружия, значит, действовали разные люди. Испуга на худощавом лице покойника смерть не запечатлела, он мог знать убийцу и не ожидал выстрела. Выдвинутые ящики белели фанерными днищами. Все, что можно было вынести, вынесли. Бедняга лежал здесь пару дней, не меньше, и уже начал разлагаться.
 Уходя, я заметил на полу ровный прямоугольничек плотной бумаги. Я поднял его, это была визитная карточка. Любопытная находка, если учесть, что на карточке стояло мое имя. Веселые шутки. Неужели кто-то хотел подсунуть эту псевдоулику Харперу? Опрометчивый ход. Если Харпер не поверит, то сразу поймет, что здесь побывал убийца Кейлеба, ведь только он никак не угомонится, стараясь меня подставить вместо себя. За последние дни я трижды пользовался своими визитными карточками. Одну передал Хардингу, вторую Конну. Третью, которую я оставил Вэнсу, Айлин мне вернула. К тому же она сама привезла меня на это место. Жаль, что я не делал на визитках пометок. Одно «но»: диспетчера убили приблизительно в то же время, когда обнаружили тpyп Кейлеба, а значит, до того, как я расшвыривал свои визитки. Следовательно, сюда заходили дважды в первый раз убийца, второй раз тот, кто подкинул карточку, но я не уверен, что действовал один и тот же чр.понск. Меня не удивляло, что труп пролежал столько времени и ею не обнаружили. Наверняка ею видел не один человек, но надо помнить, кто и зачем приходил к диспетчеру. Привилегированные наркоманы не выскочат на улицу и не поднимут шум, они тихо исчезнут и запрут спои двери на все замки.
 Я вышел на улицу и глубоко вдохнул свежего воздуха. Пес лежал на заднем сиденье и плакал, как человек. Айлин занималась тем же на переднем сиденье.
 — Хватит разводить сырость, от этого мои старые кости начинают ныть. И без того дождь собирается.
 Глядя на мокроту, я опять вспомнил о плаще. Айлин по дороге к ее дому достаточно точно описала мне диспетчера «Ботфорта», теперь уже, увы, покойного. Я не стал говоршь ей о его щбсли, а сказал, что никого не яястал на месте. Похоже, она мне не поверила, наверное, я выглядел несколько растерянным. Когда мы добрались до ее дома, то, как мне показалось, я сумел убедить ее не покидать своего убежища и объяснил, как определить, если приеду я.
 — Что будем делать с псом?
 — Я возьму его к себе, -уверенно сказала девушка. -С ним спокойнее. Какой-никакой, а мужчина в доме.
 Черные лохматые уши приподнялись, будто пес понял, что речь идет о нем, и гавкнул. За время дороги он прнгрелся на заднем сиденье, и Айлин с трудом вытащила его из машины. Он всячески упирался, рычал, но все же вынужден был подчиниться. Когда я уезжал, он, словно обозлившись на меня за предательство, хорошенько облаял машину.
 Следующий мой визит был предрешен. Практически я уже знал результат и поехал в «Рик-фокус» лишь для подтверждения своей догадки, на дверях фотоателье висел замок, возможно, с тех пор, как я отсюда ушел, но я не был уверен в этом на сто процентов. На этот раз я въехал в соседнюю подворотню и, оставив машину бо дворе, прихватил с собой фонарь и перчатки.
 Я обошел дом, в котором размещалось ателье, и нашел черный ход. Он тоже был заперт. В узком проходе между домами я заметил небольшое окно, задернутое черной бархатной шторой, какие бывают в фотолабораториях. Стекло пришлось выбить. Вряд ли в этот закоулок кто-нибудь решится сунуть нос, даже если начнешь взрывать стены.
 Через несколько секунд я очутился в помещении. Пол был усеян негативами и фотопластинами, ящики фототеки валялись на полу. Другого увидеть я и не ожидал. К счастью и удивлению, я не обнаружил в ателье трупа фотографа с его очаровательной заросшей итальянской физиономией Если он успел ускользнуть, то парню повезло.
 Воспользовавшись его телефоном, я позвонил Харперу и сообщил о сегодняшних мертвецах Отвечать на глупые вопросы у меня не было времени, и, как только Харпер открыл рот, я положил трубку.
 Одно звено в цепи было оборвано, и его уже не восстановить никакими силами.

 3

 Я уже достаточно хорошо понимал, что моих рук не хватит, чтобы предотвратить катастрофу. Харпер и Доил, какими бы они не были полицейскими, хорошими или плохими, обязаны оставаться в жестких рамках закона, а значит, могли лишь гавкать из клетки, но не кусать, а мне требовался клыкастый сообщник, пусть даже не входящий в лигу святых; сейчас не до чистоплюйства. С такими мыслями я подъехал к отелю «Континенталь» и зашел в шикарное здание. Вполне респектабельная коробка, никому и в голову не придет устраивать здесь облаву и искать рассадник преступности.
 Огромный холл был иысюлен коврами, по которым расхаживали постояльцы с тяжелыми бумажниками и вышколенные мальчики в униформе. Администратор у стойки услужливо улыбнулся когда я положил локти на полированную крышку.
 — Мне нужен Митчел Блэк.
 Его физиономия никак не среагировала, но правая рука осторожно скользнула под стол. Очевидно, там находилась кнопка.
 — Вы уверены, сэр, что в нашем отеле проживает названный вами джентльмен?
 Бдительный портье явно тянул время.
 — Ты ему позвонишь или я сам поднимусь в пентхауз?
 — Подождите одну секундочку.
 Администратор достал толстый регистрационный журнал и начал медленно его листать, наводя на меня скуку. Птички слетелись быстро. По обеим сторонам от меня выросли двое. Одного из них я видел в клубе, и он уже пытался преградить мне дорогу. Второй верзила не уступал напарнику ни габаритами, ни тупизной взгляда.
 — Мы, кажется, встречались? — спросил вчерашний знакомый.
 — Встречались. Твой босс пригласил меня продолжить беседу. При Феркенсе мы не все успели оговорить.
 Я старался казаться убедительным и у меня это получалось. Мальчики переглянулись, в глазах застыла некоторая нерешительность.
 — Поживей крути винтиками, дружок, меня твоя морда начинает утомлять.
 — Может, вышвырнуть его, Ричи? — спросил напарник моего знакомого.
 Ричи скорчил гримасу, и было видно, что он с удовольствием удавил бы меня, но не мог решить, правду я говорю или нет.
 — Иди за нами, -процедил Ричи сквозь зубы. Так мы и пошли, я в середине, они по бокам. Возле лифта скучал еще один мордоворот, завидев нас, он нажал на кнопку, и двери раздвинулись. Кабина лифта, своими размерами превышающая весь мой офис, была увешана зеркалами, и когда мы в нее вошли, сложилось впечатление, что нас здесь слишком много. Скоростная машина за считанные минуты доставила нас на сорок третий этаж. Двери распахнулись. Прямо передо мной раскинулась панорама города. Стена коридора целиком, от пола до потолка и от края до края, была стеклянной, с тонкими стальными переборками. Последние десять лет я прожил в Сан-Франциско, но мог видеть город лишь из подвалов и впервые созерцал его сверху. Впечатляющая картина. Двери номеров располагались по правой стороне коридора, у самого лифта стоял стол, за которым сидел еще один охранник. Такое впечатление, что Блэк подбирал свою гвардию по трафарету, как девочек на конкурс красоты.
 Парень встал и смерил меня подозрительным взглядом.
 — Говорит, что по вызову, — буркнул Ричи.
 — Если есть оружие, сдайте. Вернем при выходе, — приказал охранник.
 Я достал свой револьвер и протянул ему. Он убрал его в стол, но не поверив, обыскал меня дополнительно. После этого нас пропустили Мы дошли до конца коридора и поднялись по лестнице па один пролет. Я думал, что дверь ведет на крышу, но мы очутились в приемной-пустой огромной комнате с большим окном, которое выходило на крышу, где был разбит небольшой искусственный сад с экзотическими растениями.
 — Стой здесь, -приказал Ричи.
 Я остановился посреди комнаты. Напарник Ричи остался у меня за спиной, а сам Ричи прошел к следующей двери. В такую можно въехать на грузовике, если открыть обе массивные дубовые створки. Он лихо постучал и исчез за деревянными воротами.
 — Неплохо устроились, -ухмыльнулся я и огляделся.
 Костолом стоял в трех шагах от меня, возле входной двери. Как мне показалось, бдительность его задремала после того, как меня лишили оружия. До двери, в которую вошел Рнчи, оставалось шагов шесть. Я ришил сократить расстояние, покрутился на месте и, что-то сказав о цветочках в саду, передвинулся вперед шага на два.
 Ричи вернулся через пару минут с недовольной рожей. Он подошел ко мне и фыркнул, обрызгав меня слюной:
 — Тебя здесь никто не ждет, ублюдок! Ты что…
 Я не дал ему договорить. Мои пальцы, указательный и средний, въехали парню в ноздри, как машина в гараж, а большой палец защемил кончик его носа. Болезненный прием, но хорошо действующий на строптивых остолопов. В ту же секунду я врезал ему коленом в пах и отшвырнул малого назад, прямо па растерянного партнера. Всегда интересно наблюдать, когда две такие туши сталкиваются лбами, но я не стал терять времени и рванул к дверям. За спиной что-то упало. В итого я добрался до цели и попал в гостиную, забитую дорогой мебелью. Она пустовала. Блэка я нашел на террасе. Король местных сточных канав мирно пил кофе, сидя в плетеном кресле. Оранжевый платок в белый горошек удушливо стягивал его шею и прятал свои концы под голубым махровым халатом.
 Как я догадался, мое появление было для Блэка полной неожиданностью. Он уставился на меня так, как будто я был белым медведем. Рот так и остался открытым, а чашка вместе с рукой зависла в воздухе.
 — Я здесь по твоим делам, а не по своим. Так что тебе придется выслушать меня, Блэк. Не упускай шанса, других не будет, если я уйду.
 Мне хватило времени сказать это до появления охраны. Мальчики ворвались с револьверами в руках. Другого я и не ожидал. Блэк поднял руку, н они застыли в двух дюймах от меня.
 — Что ты хочешь мне сказать?
 — Скажу, как только ты уберешь отсюда своих валетов.
 Блэк кивнул и вытянул руку ладонью вверх. Ричи подошел и вложил в нее свои револьвер.
 — О'кей. Погуляйте, ребята.
 Охранники молча ретировались. Я уже знал, что они никогда не станут моими друзьями, правда, слезу ронять по этому поводу я не стал.
 — Говори по делу, парень, не то пожалеешь, что на свет белый родился.
 — Не так начинаешь, Блэк. Не прибегай к дешевым методам, я твоей шпаны не боюсь. Прислуживать тебе тоже не намерен. Речь идет о поставках «марафета». Ты ведь на волоске висишь, а я кое-что знаю, но информация стоит денег.
 — Кто ты?
 — О вот этого тебе лучше не знать. Я сам по себе, ты сам по себе. В этом месяце ты недополучил товар, а в следующий раз ничего не получишь.
 — В чем твой интерес?
 — Личные счеты. Скажу сразу, поставщика я не знаю. Через пару, тройку дней и о нем получу информацию. Ситуация такова: хозяин пересмотрел свои позиции, и ты в его планы не входишь.
 — Тебя Феркенс подослал?
 — Феркенс обычная шестерка. Он ни черта не знает и ни черта не может, его удел — котлеты с лотка.
 — Кто хозяин?
 — Сейчас не это важно. Есть оптовики, которые платят больше, чем ты, и берут все, а не часть. С ними риска меньше. Голова у тебя есть, сам бы мог сообразить.
 Блэк положил револьвер на колени, достал из резной шкатулки длинную сигару, откусил кончик и выплюнул на ковер. Закурив, он выпустил кольцо дыма и вновь уставился на меня.
 — Почему я должен тебе верить?
 — Не должен. Ты мне ничего не должен, я тебе ничего не должен. Не делай из себя значительную фигуру, Блэк. Мне плевать на тебя, как и многим другим. Меня не интересует твое "я". Если хочешь, недельку можем поработать вместе. На равных. Каждый из нас получит свое. Не хочешь, дело твое. Я, в отличие от тебя, ничего не теряю.
 Он кивнул мне на плетеное кресло, стоящее по другую сторону стола. Я прошел к нему и сел.
 — Твои условия?
 Я не мог сказать ему правду, он мой враг, но я должен был сыграть в открытую, причем так, чтобы он мне поверил.
 — Пять тысяч. Мелочь для тебя. Две сейчас, три после того, как найду поставщика. Возможно, мне понадобятся твои люди. Я не в песочнице играюсь.
 — О'кей. Это действительно мелочи. Хотя это тебе нужно, парень. Но я могу закрыть глаза на твои уловки, если, конечно, ты принесешь мне пользу. Каковы планы? -левой рукой он пригладил волосы на виске так бережно, словно прикасался к бесценному сокровищу.
 — Начнем с одного оптовика. Сейчас он в городе и ждет товар. Возможно, уже получил его. Если нет, все равно выжидать не следует. Тебе необходимо убрать конкурентов и дать понять хозяину, что он имеет дело не с уличным шалопаем, а с человеком, который может монопольно реализовать товар, без чужаков.
 — Я не знаю общего объема. Рискованно и дорого.
 — Не так уж много. Ты или осилишь или ничего не получишь.
 Блэк встал и вышел в соседнюю комнату. У него имелось одно достоинство — он не выглядел предсказуемым. От этого типа можно всего ожидать. Мне это не нравилось. Вернулся он через пару минут и бросил на стол пачку стодолларовых купюр.
 — Твой аванс. Развязывай язык.
 — В районе Сан-Марето обосновался некто Мейкоп. Двадцатая миля по 424 магистрали. Серьезный парень, берет столько, что товара хватает на потребителя в Чикаго. У него двое своих ребят и банда Факира из местных. На сегодня с тебя хватит.
 — На двадцатой миле, кроме фермы, ничего нет.
 — Значит, там и ищи. И не забывай, Чикаго город серьезный не только в кино. Там выращивают крепких парней.
 — Мейкоп связан с Феркенсом?
 — Нет. Феркенс о нем не знает. Мейкоп имеет дело только с хозяином. И не рассчитывай, что он тебе все выложит на тарелочке. С ним есть только один вариант, других не вижу.
 — Я разберусь.
 — Разбирайся. Я буду позванивать тебе. Посади одного из своих ребят на телефон и, когда позвоню, пусть выполняет мои указания без расспросов. Всякое может случиться.
 — Валяй, проныра.
 — Так я и назовусь. Пусть ждет звонка от «проныры».
 Блэк вырвал листок из блокнота и, записав на нем номер телефона, передал мне. Я запомнил его, порвал бумажку и бросил в пепельницу.
 — Память всегда надежней бумаги.
 Я сгреб деньги со стола и сунул в карман.
 — Не всегда, — усмехнулся Блэк.
 — Так это же не бумага, а дензнаки. Неважно, из чего они сделаны, важно, что их сила не имеет равных.
 Своих провожатых я встретил в дверях, они напоминали две колонны, не хватало только навеса. Им очень хотелось выглядеть значительными и важными.
 — Ну, голуби сизокрылые, провожать пойдете? Они молча отправились за мной. Теперь, зная дорогу, я шел более уверенно. Возле лифта нас поджидал дежурный. Он достал мой револьвер и вернул его.
 Двери лифта раздвинулись, и из кабины вышел еще один знакомый. Скоро я стану здесь своим человеком. С ненавистью, любопытством и растерянностью на меня смотрел Мопс. Я узнал его сразу. Огромная нашлепка из пластыря, скрывавшая его нос, напоминала о нашей вчерашней встрече.
 — Никогда не встречайте гостей в штыки, мальчики. Надеюсь, многие из вас уже поняли бессмысленность такого поведения.
 Я вошел в кабину и ждал. Никто, не пожелал сопровождать меня до выхода. Я не обиделся.

 4

 Гараж торговой фирмы «Дейнер и К» находился за Окмондским мостом на набережной. Машину я оставил у ворот и зашел на территорию автопарка. Надо сказать, я не ожидал увидеть здесь такого количества грузовиков. Они стояли под открытым небом в четыре колонны, и в каждой насчитывалось не меньше сотни машин. Они выглядели, как родные братья, и все были такие, как описал саксофонист. В глубине территории находились мастерские и двухэтажное административное здание. Никто не знает о шоферах больше, чем механики. При финансовой поддержке Блэка я мог рассчитывать па успех переговоров с любым представителем обслуживающего персонала с учетом его заработка.
 Когда я вошел под крышу огромного гаража, то обнаружил там, в отличие от мертвой уличной стоянки, достаточно бурную жизнь. Ребята п комбинезонах возились с полуразобранными грузовиками, создавая невыносимый шум, грохот стоял, как в кузнечном цеху. Я догнал мальчишку, который вез телегу с железяками, и спросил у него, где мне найти Гил-гута Стейна, он пожал плечами и направил меня к диспетчеру. Диспетчера я нашел на первом этаже административного корпуса. Миловидная девушка с волосами а-ля Лана Тернер. Она так усердно их вытравливала, что превратила себя в альбиноса, хотя в остальном оставались привлекательной зверюшкой с десятком веснушек на вздернутом носике.
 — Простите, милое созданье, вы не поможете мне разыскать одного из ваших водителей?
 Она удивленно взглянула на меня. После пячи секунд молчания, в течение которых я гадал, как далеко она меня пошлет, девушка улыбнулась. На душе стало легче.
 — Кого вы ищете? — спросила она мелодичным голоском.
 — Гилгута Стейна.
 — Номер его машины?
 — К сожалению, не знаю. Мы старые приятели. Я издалека, здесь проездом. Все, что мне известно, это место его работы.
 — Минуточку, я посмотрю.
 Девушка выдвинула огромный ящик из шкафа, занимающего всю стену от пола до потолка, и стала копаться в карточках. Тем временем я закурил и подошел к окну. Конечно, светиться здесь — не лучший способ розыска, но я слишком мало знаю об этом типе. Наверняка ему передадут, что им интересовались. Вряд ли такая новость вызовет в нем панику, но насторожит непременно.
 — Вот. Нашла.
 Девушка выудила из ящика картонку с помятыми углами и пробежала по ней глазами.
 — В карточке нет его адреса. Грузовик его собственный и маршруты здесь не указаны. Вряд ли я смогу вам помочь.
 В знак признательности я одарил ее улыбкой. Возможно, лет двадцать назад она производила впечатление, но что еще я мог сделать.
 — Знаете что… Обратитесь к Франку Лою, — предложила девчушка, стараясь мне помочь. — Он занимается его машиной. Тут есть пометки о проделанном ремонте.
 — Лой механик? Где я смогу его найти?
 — В третьем блоке. Это в самом конце ангара.
 — Вы очень любезны.
 — Вы тоже отличаетесь от наших бурбонов. Мы мило простились, и я вернулся в гараж. Мне нравился запах бензина и технических масел, но не очень-то хотелось, чтобы им пропитался мой парадный костюм. Нора посетить свою берлогу, переодеться и наконец прихватить с собой плащ. Западный ветер с океана усиливался с каждым днем, и если учесть, что я третий день не подогреваю свои кости джином, можно подхватить насморк.
 В третьем блоке работал только один человек — коренастый, с мощным торсом, темнокожий механик в майке и промасленных штанах. Он занимался тормозными колодками, и когда я подошел, не обратил на меня никакого внимания.
 — Привет, трудяга.
 Он вскользь глянул на меня. Такой взгляд не назовешь приветливым.
 — Вы Фрэнк Лой?
 — Допустим.
 — Я ищу Гилгута Стейна.
 — Ищи. Я не он, как ты понял.
 — Помочь можете?
 — С какой стати?
 Все шло к одному. Я достал из кармана сотню. Бешеные деньги, но других у меня не осталось.
 — Информация оплачивается. Негр уставился на банкноту, словно впервые в жизни видел деньги.
 — Здорово же он вам насолил.
 — Я вообще очень щедрый.
 — Вижу. Чего не скажешь о Гиди. Жлоб первостатейный. Но вряд ли я смогу вам помочь. О Гиди никто ничего не знает. Он на слова, как и на деньги, слишком скуп.
 — В любом случае вы знаете больше меня.
 — Где вам его искать — не имею представления.
 — Часто он пользуется машиной?
 — Не очень. В моем понимании. Ребята из кожи вон лезут, чтобы заработать, а этот раза два, три в месяц выезжает. Дня по три пропадает, потом ставит машину на место. Может, на золотую жилу напал, черт его знает!
 — Золотая лихорадка в Калифорнии закончилась сто лет назад.
 — Однако рессоры ему подкрепили. Полным-пол-на коробочка ползает. И машину он готовит тщательно.
 — Дальние рейсы?
 — Не похоже. Машина возращается чистой. Во всяком случае, в Неваду не ходит. Куда-то на юг мотается. Глины много на протекторах.
 — В районе Редвуд-Сити большие глиняные карьеры.
 — Похоже. Там еще есть военный аэродром. У меня сын там служит. Хвосты истребителям закосит.
 — Есть идеи по поводу моего предложения? Я зажал сложенную купюру между пальцами и повертел перед носом механика.
 — Вы и впрямь решили расстаться с этой бума-жсицнсп?
 Я опустил банкноту в оттопыренный карман его брюк. Ок тут же достал ее, развернул и внимательно изучил.
 — Похожа на настоящую.
 — Есть с чем сравнивать?
 Механик ухмыльнулся, сверкнув белыми зубами.
 — Скажете тоже. Ну, ладно, -он аккуратно сложил деньги и сунул их почему-то в носок. — Стейн просил подготовить ему машину к четвергу, к трем часам дня.
 — Четверг завтра.
 — Завтра в три и придет. Он точен. Сказал, значит придет.
 — Перед выездом Стейн проверяет машину?
 — Зачем? Он мне доверяет. Это же мой хлеб.
 — Я хочу осмотреть ее.
 — Первый ряд, номер 13-345 Калифорния. Я займусь ею вечером, потом поставлю на то же место.
 — О'кей. Я подойду к трем часам. Возможно, возникнет еще пара вопросов.
 — Не знаю, что вы затеяли, но скажу сразу, Стейн опасный тип. Если он что-то заподозрит, вам не сдобровать.
 — Я знаю, однако спасибо за предупреждение.
 — Вам виднее.
 На этом мы поставили точку и я поспешил выйти из ангара. Грузовик Стейна я нашел там, где сказал Лой. Вымытая машина в сравнении с другими выглядела как новенькая. Беглый осмотр ничего не дал. В кабине, под сиденьем водителя, на полу лежал увесистый разводной ключ — обычный инструмент. Но может быть использован и по другому назначению. Скорее всего Стейн не таскает за поясом револьвер. Уже спокойнее — железка не пуля. В отделении для перчаток лежала карта пригорода, фонарь, перчатки с обрезанными пальцами, спички, сигареты и пустой конверт. На конверте было написано несколько цифр, похожих на номер телефона, в скобках стояло еще одно четырехзначное число. Запомнив комбинацию, я положил все на место, как лежало раньше. Обойдя крытый металлический кузов фургона, я открыл задние дверцы и заглянул внутрь. В кузове валялось несколько ящиков из-под кофе. Я забрался внутрь и осмотрел их. Точно такие же я видел в Камер-Холле, но не обратил на них должного внимания. В каждую из таких коробок, сделанных из твердого картона, при желании можно вложить сотню кирпичей, только тогда машине понадобятся усиленные рессоры. Если же Стейн перевозил кофе для концерна Кейлеба, то в этом не было необходимости. Больше трех десятков коробок с кофе в фургон не впихнешь, а это не слишком большой вес. К сожалению, я не имел представления, сколько весит «снег». Нет ничего хуже, чем чувствовать себя профаном в деле, за которое берешься с умным видом.
 На коробках были проставлены некоторые данные, позволяющие определить их происхождение, но не указывался вес, что, как мне известно, противоречит таможенным правилам. В правом верхнем углу— значки, указывающие, как обращаться с грузом, по центру-выдавленная красной краской надпись «Колумбия, порт Картахена», ниже черной краской — штамп «экспорт», рядом — фирменный значок в виде двух листьев и слово «кофе». Все выглядит безобидно, если не придираться к мелочам и не искать чего-то другого.
 Покинув гараж, я поехал в центр. Дел и вопросов накопилось слишком много, меня начало раздражать, что я никак не могу сдвинуться с мертвой точки. Как слепой, хватаюсь за все одновременно, и, не доведя дело до конца, выпускаю из рук одну за другой тонкие ниточки.
 На Третьей авеню я притормозил возле книжного магалнил и заглянул к своему старому приятелю, греку Марчесу, знакомому мне еще по первой моей квартире. Десять лет назад, когда я переехал во Фриско, он жил в квартире напротив той, которую я снимал, и уже тогда имел этот магазинчик. Здесь продавались газеты, журналы, справочники, путеводители и дорожные карты. Марчес хорошо ко мне относился, и, когда я открыл контору с вывеской «Частный детектив», на первых порах приносил мне все газеты с криминальной хроникой. Потом, по собственной инициативе, он стал собирать вырезки и вклеивать их в альбом, Сам Марчес представлял собой ходячий справочник, и если мне требовалась куча времени на выяснение того или иного вопроса, ему хватало секунды. Его консультации и альбомы с вырезками не раз выручали меня, сохраняя драгоценные часы, а нередко и минуты. В последнее время мы виделись не очень часто, но я всегда был рад нашим встречам.
 Широколицый, с открытой улыбкой и удивительно добрыми черными глазами, с вкрадчивым и немного монотонным голосом, он встретил меня, как всегда, радушно. Пару минут мы поболтали ни о чем, а потом я попросил его побольше внимания уделить газетам. Он понял, что меня интересует и особых разъяснении не потребовалось. Он пообещал выяснить и кое-какие подробности о военном аэродроме, расположенном в районе Редвуд-Сити. Я, со своей стороны, пригласил его на кружку пива, которое мы разопьем с ним в ближайшие дни, и уехал.
 Возле отеля «Рузвельт», к которому я подъехал около трех часов дня, стояли две патрульные машины. Я подошел к одной из них и спросил у копа, сидящего за рулем:
 — Что стряслось, приятель?
 Он озадаченно взглянул на меня, потом, очевидно, узнал и ответил:
 — Неприятности в 2061 номере. Посмотри сам.
 — Лейтенант здесь?
 — Там его и найдешь.
 Мне не хотелось встречаться с Харпером, но раз уж дело дошло до того, что здесь находился сам руководитель отдела особо тяжких преступлении я не мог проехать мимо. В вестибюле все было спокойно, администрация умеет скрывать разного рода скандалы даже от собственного персонала. Харпер тоже не любил огласки, и в особенности газетчиков, об этом можно было судить по скудным колонкам уголовной хроники. Надо сказать, ему удавалось делать так, чтобы следствию не мешали.
 Я поднялся на второй этаж и отыскал нужный номер. Возле двери болтался парень в штатском, основательно промаринованный в полицейской бочке. В форме он, вероятно, меньше походил на полицейского, чем теперь. Насупив брови, представитель закона преградил мне дорогу.
 — Не напрягайся, сынок, жилы на лбу лопнут, — я взял его за плечи и легонько отстранил от двери.
 Такие ребята только выглядят страшными. Я дернул ручку и вошел в номер.
 Команда та же, что и всегда. Харпер стоял у окна и, дымя сигарой, делал умное лицо, Паркинс сопел, подпирая поперечник двери, ведущей в спальню, доктор возился в своем саквояже, а сержант Леви, сидя за столом, вел протокол. В остальном картина тоже очень знакомая. Что-то похожее на стихийное бедствие, как и в доме Кейлеба. Какое однообразие. На полу лежал человек, накрытый простыней. Я нагнулся и приподнял ее.
 Лицо без лба, черная борода, курчавые волосы — все, из чего складывались описание фотографа. Хар-пер от окна злобно рявкнул, глядя на меня так, словно я уже сознался в убийстве.
 — Тут как тут! Где труп, там и ты. Может, я зря тебя отпустил?
 — Этого парня зовут Рик Морелли. Он владелец фотоателье на Мейнер-стрит.
 — Дальше.
 — Дальше я думаю, вам надо передать дело лейтенанту Дойлу. Вся компания занималась наркобиз-несом. Я говорю о трупе из «Ботфорта» и этом фотографе. Они работали на одну организацию.
 — Есть доказательства?
 — Таких, какие тебе нужны, нет.
 — Зато есть трупы, которыми занимаюсь я. Старуха с Аркадия-Драйв тоже промышляла наркобиз-несом? Тебя и там видели с какой-то девчонкой.
 — Послушай, лейтенант, здесь все завязано и, хочешь ты того или нет, но все дорожки ведут к Кейлебу.
 — С него ты и начал.
 — Давай расставим точки над "i". Ты посылал Паркинса в Камер-Холл?
 — Посылал.
 — Что вы там нашли? — спросил я, обращаясь к Паркиису.
 — Ничего особенного. Холодильник действительно выключили за день до моей проверки.
 — Вы вскрыли холодильник?
 — Да.
 — Что вы там нашли?
 Паркинс молчал. Харпер гавкнул: «Говори!» и детектив вновь застучал как телеграфный ключ.
 — Плохо вытертые пятна крови и несколько ниток.
 — Отдали на экспертизу?
 — Отдал.
 — Каков результат?
 — Еще не получили.
 — Я вам могу сказать, а экспертиза подтвердит мои слова. Кейлеба убили за день до моего появления в Камер-Холле, и убили на кухне, после чего сунули труп в холодильник. Когда я был в морге, то зашел к доку. Он подтвердил мои выводы и может дать вам заключение. Идея была проста, как все гениальное. В холодильнике труп замораживается и остается свежим, процесс разложения прекращается. Его можно вытащить через месяц и разморозить. Любой врач скажет, что парня прибили пять, шесть часов назад. Труп холодный, но не окоченевший. Следов разложения нет. Так и произошло. Убийца хотел подставить меня, но по каким-то причинам поспешил и сделал ошибку. Когда я нашел труп, на простыне не было ни капли крови, а покойничек с ледяными конечностями был мокрый, словно вышел из-под душа. Вскрытие делали через шесть часов и определили, что он убит в тот момент, когда я находился в Камер-Холле. Я знал, что труп был ледяным, и на следующий день съездил в Камер-Холл. Когда обнаружил лужу возле холодильника, до меня дошло, в чем тут дело. Док подтвердил мою догадку. Он не мог понять, почему подкожная ткань сильно изменила цвет, но после того как я изложил свою версию о замораживании, пришел к тем же выводам. Так что, Харпер, можешь снять мою кандидатуру с крючка, и не цепляйся за меня, как зв дежурный вариант. Шкуру козла отпущения я с Себя скинул. Что касается остального, то вот что я тебе скажу. Может, концерн Кейлеба и приносит казне доходы, но президент этого концерна руководил сетью наркобизнеса в городе. Пусть у меня нет прямых улик, но они будут. Во всяком случае, все убийства ведут к концерну. Старуха — квартирная хозяйка секретарши Кейлеба, исчезнувшая Хэйзл, этот фотограф и парень из «Ботфорта» завязаны на Кейлсбе и, наконец, вы удосужились выяснить в чьем номере находитесь?
 — Номер снимал Шон Грелл, -хмуро ответил сержант, грызя кончик ручки.
 — Шон Грелл личный щофср и телохранитель Кейлеба. Вам мало?
 — Без прокуратуры нам не обойтись. -Харпер злился псе больше.
 — Вы что-нибудь узнали о Хэйзл Кейлеб? Удалось обнаружить ее следы?
 — Последний раз ее видели на вокзале. Одну.
 — Когда?
 — Утром того дня, когда нашли труп Кейлеба. Там следы теряются. Сейчас проверяем корешки проданные билетов. Утром ушло четыре поезда. Мы уже связались с полицией Невады и Лос-Анджелеса.
 — Что известно о Шоне Грелле?
 — Ничего. Вчера утром ушел и больше не возвращался. Горничная утверждает, что номер был открыт, когда она обнаружила этого лохмача.
 — В отеле есть черные ходы. Грелл мог вернуться и заманить этого парня сюда.
 — Не умничай, -прошипел Харпер, -уже проверяем.
 — Мысли вслух, лейтенант. Никто у тебя хлеб не отбивает.
 — Тебе надо связаться с Дойлом.
 — Я зайду к нему завтра. Если увидите его сегодня, передайте, что необходимо выяснить, какое судно загружает кофе для концерна Кейлеба в порту Картахены, Колумбия.
 — Ты мертвой хваткой вцепился в Кейлеба, — Харпер продолжал яриться.
 — Кейлеб мертв, а дело его живет. Об этом думать надо.
 — Пусть Дойл голову ломает.
 — При вашей солидарности только песни петь.
 Я не стал дальше выслушивать Харпера, а, хлопнув дверью, ушел. Харпер бесил меня, хотя по-человечески я мог понять усталого копа, который то и дело получаст подзатыльники от руководства.
 Минут десять я просидел в машине, пытаясь увязать концы с концами, но ничего у меня не получалось. Время шло, рабочий день у Глэдис подходил к концу. Мысль о Глэдис согрела мне душу. В записке, которую я нашел утром, она просила позвонить. Оставались еще кое-какие мелкие дела, но я решил заехать за Глэдис в концерн и отвезти ее домой. Должен же быть у меня сегодня хоть проблеск света. После этого займусь делами, и если все пройдет как надо, то завтра предстоит трудный денек.
 У меня не нашлось монеты, чтобы позвонить, и я решил подняться в офис и отметиться. До окончания рабочего дня оставалось сорок минут, возможно, Глэдис сможет уйти пораньше.
 В приемной никого не оказалось. Кабинет Хардинга был приоткрыт. Удобный случай узнать о судьбе моей визитки. Хардинг получил ее первым. Я постучал и вошел. Генеральный директор, заваленный бумагами, занимался чистописанием.
 — Понимаю, что помешал вам, но таковы обстоятельства.
 — Вы все еще ищете Айлин Сэтчер? — спросил он, не отрываясь от работы.
 — Уже нашел. Теперь ищу Хэйзл Кейлеб. Хардинг чуть дернулся, будто случайно поставил кляксу. Секунду помедлив, он положил ручку и поднял на меня глаза. В них читалась еле уловимая тревога. Именно тревога, а не опасливость.
 — А вы ее не искали, мистер Хардинг?
 — С какой стати?
 — С той, что ваш роман с ее исчезновением неожиданно прервался, или я ошибаюсь?
 — Я не понимаю, о чем вы говорите. У меня складывается впечатление, что вы ходите по концерну и собираете грязные сплетни. Я вынужден предупредить охрану, чтобы вас не пропускали.
 — Вместо меня придет прокурор, когда я ему подкину пару поленьев в топку, и задаст те же вопросы. Я, конечно, не рассчитываю на вашу откровенность, но должен предупредить, что дело зашло слишком далеко. Вы но первый день живете на этом свете и вам должны быть понятны примитивные вещи. Исчез президент концерна, возможно, умер, погиб, покончил счеты с жизнью, не суть важно. Следствие разберется. Его жена находится в близких отношениях с партнером, а точнее, с конкурентом, ибо вы уже давно перестали нуждаться друг в друге. Смерть Кейлеба обоим вам на руку. Концерн полностью перейдет в ваши руки, а Хэйзл получит страховку в три миллиона. Покой и блаженство.
 Лицо Хардинга не менялось. Словно гипсовый бюст, он сидел неподвижно и пусто смотрел мне в глаза.
 — И вы думаете, прокурор будет задавать мне подобные вопросы? В отличие от вас, он знает законы и без доказательств не переступит порог этого кабинета. Все, что вы сказали, всего лишь плод вашего больного воображения с примесью фрейдистской теории о взаимоотношении полов. Вы действуете методом «а вдруг попаду» в расчете на удачу. Нет, любезный детектив, ничего у пас не выйдет.
 — Согласен с вами, что я еще не созрел для серьезной беседы. Я свои карты не прячу, и пара убойных тузов у меня еще имеется. Считайте мой краткий визит предупреждением. Честно говоря, я пришел сюда по другому поводу, а к вам заглянул по ходу, но не безрезультатно. Мисс Фоули обещала оказать мне услугу по поводу Айлин Сэтчер, к сожалению, я ее не застал.
 — Мисс Фоули час назад уехала с какими-то странными джентльменами, Я видел ее у входа.
 — Странными?
 — Мягко сказано. Она села в машину к людям, которых в наш концерн и на порог не пустят.
 — Вы раньше видели этих людей?
 — Никогда. Они похожи на гангстеров выделки Голливуда.
 — И вы ничего не предприняли?
 — Я не лезу в личную жизнь сотрудников.
 — Она добровольно садилась в машину?
 — Не знаю. Когда я подъехал, они открыли ей заднюю дверцу и стояли так, что от них не отойдешь.
 — Какая машина?
 — Черный шестиместный «кадиллак».
 — Сколько их было?
 — Трое.
 — Спасибо за информацию.
 — Ну вы же мастак на поиски. Глядишь, и секретаря концерна вернете на место.
 Взявшись за ручку двери, я вдруг вспомнил, зачем зашел к Хардингу. Обернувшись, я спросил:
 — Моя визитная карточка у вас сохранилась? Он неподдельно удивился такому вопросу, но, пожав плечами, пошарил в бумагах и, к моему удивлению, нашел ее.
 — Она вам нужна?
 — Нет. Но мне кажется, что вам она вскоре пригодится.
 Значит, Хардинг не подбрасывал визитку в каморку диспетчера. Оставался Конн… Соображать целенаправленно я не мог. Мысли метались, как крысы в клетке. Значит, Мейкоп сдержал свою угрозу. Нет сомнений в том, что Глэдис попала в его лапы.
 Через минуту я уже несся по городу в южном направлении, не снимая ноги с педали акселератора. Двадцатая миля по 424 магистрали, ферма возле Сан-Марето.




 Глава VII



 1

 Всю дорогу я пытался составить план действий, но ничего у меня из этого не получалось. Вообще-то мне нередко приходилось действовать по обстановке, но я не могу похвастаться, что всегда выходил победителем из схватки с обстоятельствами.
 На двадцатой миле стоял столб с указателем: «Ферма Тибс и сыновья, 4 мили». Боковой отросток проселочной дороги, куда указывала стрелка, был слишком узким. Разъехаться со встречным транспортом на такой аллее, где по обеим сторонам стеной стоит лес, невозможно. Но на поиски, другой дороги у меня не осталось времени.
 Я проехал чуть дальше поворота и загнал машину в лес ярдов на сорок, так, чтобы скрыться за деревьями и оставаться незамеченным со стороны шоссе. Прихватив с собой фонарь, я оставил свой бумажник под сиденьем, а разные мелочи, утяжеляющие карманы, бросил в отделение для перчаток. Перочинный нож и отмычки пришлось взять, с ними я не расставался ни при каких обстоятельствах. Вооруженный всем необходимым, я выбрался на проселочную дорогу и быстрым шагом направился к цели.
 Промозглый ветер продувал насквозь, к счастью, еще не начался дождь, несмотря на грозовые тучи, нависшие над головой. Дорога заняла около сорока минут. Когда я вышел к ферме, сумерки сгустились. Мне повезло, что я не прибыл на место раньше. Оттуда отъехала машина. Нас разделяло небольшое поле, и случись это в тот момент, когда я его пересекал, меня бы тут же обнаружили. Пришлось спрыгнуть под откос и укрыться в кустарнике. Через пару минут мимо проскочил черный «шевроле» с четырьмя пассажирами. Я их не разглядел, только силуэты. Судя по шляпам, в машине находились мужчины.
 Задача упрощалась; сил у противника значительно поубавилось.
 Я вновь выбрался на дорогу и направился к ферме. Издали она казалась небольшим скотным двором, обнесенным символическим забором, такие устанавливают для загона скота. На незначительном расстоянии от длинного одноэтажного сруба с освещенными окнами стоял сарай, чуть дальше гараж, слева от дома возвышалась водонапорная башня и что-то вроде бойлерной. В отдалении, у противоположной стороны изгороди, виднелась конюшня или что-то в этом роде. Догадаться можно было по нескольким стогам сена, еще не убранным под навес.
 А что, если я ошибся адресом? Нелепо врываться в дом к людям, у которых главные орудия-лопатя и грабли. Мне уже начинало казаться, что я слишком понадеялся на свою интуицию.
 Перемахнув через забор, я пригнулся и короткими перебежками начал передвигаться к дому с освещенными окнами. Когда мне удалось приблизиться вплотную к срубу, выяснилось, что окна расположены на значительном расстоянии от земли, гораздо выше, чем казалось издали.
 Пришлось воспользоваться одним из ящиков, которых здесь хватало, и подставить его под центральное окно. Взобравшись на него, я осторожно заглянул внутрь.
 Нет, интуиция не обманула меня. Четверо парней. с физиономиями, какие не трудно отыскать в полицейских досье, сидели за длинным деревянным столом и играли в карты. Возле пылающего камина, прижатые к стене стволами, скучали автоматы «Стэна». Я насчитал их с полдюжины, с этим арсеналом можно идти на захват Национального банка в Чикаго.
 В другом конце комнаты, на диване сидели двое. Один по описаниям вполне мог быть Мейкопом. Второй — худощавый старик с морщинистым лицом и дымящейся трубкой в зубах, вероятнее всего, владелец фермы. Хотя все это могло быть и не так, если вспомнить, сколько времени Мейкоп находился в городе. Но сейчас меня беспокоило другое: среди этой своры я не увидел тех, кого искал — Глэдис и Вэнса. Моя теория трещала по швам.
 Я спрыгнул с ящика и продолжил поиски. Меня не столько пугала стычка с этими людьми, сколько отсутствие Глэдис. Ближайшим объектом был сарай. Не спуская глаз с крыльца дома, я быстро перебежал через открытый манеж и прижался к ветхой стене покосившегося строения. Широкие ворота с восточной стороны были надежно заперты на висячий замок. Другого входа при строительстве не предусмотрели. Я обошел сарай вокруг и наткнулся на лестницу, прижатую к чердачному окну-единственному в этой мрачной коробке. За несколько секунд я взобрался нансрх и попал в непролазную тьму. Фонарь помог мне обнаружить другую лестницу, и я спустился внутрь. Сработанные наскоро стеллажи были забиты знакомой тарой — пустыми коробками из-под кофе, центр пустовал. Сделав несколько шагов вперед, я застыл на месте. Луч фонаря наткнулся на что-то белое. Я оцепенел. На уровне глаз в трех футах от меня в воздухе висели две ноги в шелковых чулках. Преодолевая дурноту, я с трудом заставил себя поднять фонарь повыше. Юбка порвана, блузка держится на одном рукаве, грубая веревка врезалась в шею и углубилась в неестественно белую кожу так, что почти скрылась в кровавой складке. Другой ее конец был подвязан к поперечной балке у самой крыши. У меня не хватило духу прикоснуться к телу. Я стоял как пень и не мог пошевелиться. Одно я понял сразу-эта женщина не Глэдис. Лицо ее было искажено ужасом, глаза вывалились наружу, но все же я вспомнил, где мы встречались. Это ей нужны были деньги для того, чтобы удрать из города. От нее первой я получил информацию о Мейкопе. За тридцать долларов. Возможно, за это и поплатилась.
 Наверняка она знала больше, чем мне сказала. Люди, которые знают слишком много, в такой компаний редко выживают.
 Я дал задний ход н, выбравшись из сарая, направился к конюшне. Слава богу, там не было трупов, а только лошади. Ворота не запирались па замок, красивые животные стояли в стойлах, и никто не беспокоился, что они сбегут. Следующий объект— бойлерная. Чрезмерное напряжение, как барометр, предупреждало о готовящейся буре. Я стал действующим лицом какой-то кошмарной фантасмагории, и роль моя состояла в том, чтобы убегать от мертвецов.
 Спускаясь в подпал но беюшюн лестнице, я услышал шум, доносящийся снизу. Здание было выстроено так, чю окно находилось слишком высоко. Одна дверь вела в башню водокачки, а другая вниз, в подвал, который уходил на пару этажей ниже уровня земли. Стальная дверь была плотно закрыта, когда я спустился вниз. За ней слышались глухие голоса и разобрать их не представлялось возможным. Думать и гадать можно сколько угодно, пока не сцапают, ждать бессмысленно. Я надавил на дверь, и она с трудом сдвинулась с места. Пришлось позаботиться о безопасности и достать револьвер. Меня спасло то, что несмотря на свою массивность, дверь открылась без шума. Я очутился на крохотной площадке под потолком. Отличная мишень даже для полуслепого стрелка. Вниз вела лестница из железных прутьев. В каменном мешке находились люди. Зрелище не очень приятное, но стремился я сюда не зря. Среди чугунных труб с вентилями, на кафельном полу возле стены стояла железная кровать. На голой сетке лежала Глэдис. Ее руки и ноги были намертво привязаны к стальным спинкам. Длинный шнур от потолка, протянутый к кровати, висел над изголовьем, под выпуклой тарелкой, заменяющей абажур, горела яркая лампа. По обеим сторонам кровати стояли мордовороты. Я мог видеть их спины, это давало мне шанс для маневра. Беглый взгляд подтвердил, что в помещении нет других выходов. Единственное окно находилось на уровне двери, а это десять ярдов или больше. Если меня здесь забаррикадируют снаружи, то это конец. Вряд ли удастся что-нибудь предпринять, не создавая шума. Надежда была на глухие стены и на значительное расстояние от дома, где прохлаждался резерв. Возможно, нас не услышат. Итак — я один, их трое, и у меня преимущество первого хода.
 Стараясь превратиться в мышь, я с удвоенной осторожностью начал спускаться вниз. Головорезы тем временем продолжали свою грязную работу. Тот, что стоял слепа, хрипел басом, грохотом отдававшимся в ушах.
 — Где деньги, сука? Я тебе ноздри вырву, тварь! Эхо его мерзкого крика еще не затихло, а он уже перешел к действиям, резко ударив пленницу ребром ладони по ключице, Глэдис вскрикнула. Двое других подонков загоготали. Они играли роль созерцателен и давали сонеты палачу, как надо управляться с клиентом.
 Я был уже на нижней ступени, когда головорез снова ударил Глэдис. Нервы у меня не выдержали, и я выстрелил. Пуля пробила ему кисть. Все разом оглянулись. Тип с простреленной клешней повалился на пол и завыл, как утопающий в болоте лось. Из-за поясов нынырнули револьверы. Я выстрелил еще два раза и, бросившись на пол, откатился за стальной узел трансформатора. В одного я попал, и он уже не трепыхался, второго лишь задел за плечо. Две пули высекли искры у меня над головой. Грохот стоял невыносимый.
 Я поторопился и этим все испортил. Выглянув из-за укрытия, я увидел, как раненый палач вытаскивает левой рукой из сапога узкий нож с длинным лезвием, похожим на морской кортик. Читать его мысли я не собирался, а успокоил свинцовой примочкой. Пуля прошла через глаз и вылетела вместе с потрохами из затылка. Вновь последовали выстрелы, пули чиркали о кафель и сплющивались о бетонную стену. Я не видел стрелявшего и не мог ждать, пока он выйдет и представится мне. Откатившись к кровати, я выстрелил наугад. Противник прятался за чугунными трубами огромного диаметра и был недосягаем. У меня в барабане оставался один патрон; но я успел схватить с пола автоматический пистолет убитого, ему он так и не понадобился. Двенадцатизарядный «люгер», немецкий трофей. На данный момент меня все устраивало. Я сунул свою пушку в карман и передернул затвор «люгера». Из-за трубы показалась рука с револьвером. Парень решил палить вслепую. Я выстрелил дважды не целясь, рука исчезла. Я поднял нож и быстрыми движениями перерезал веревки, приковывающие Глэдис к постели.
 — Подняться можешь?
 Глэдис что-то пробормотала. Я знал, что она была сильной женщиной и не хотел нянчиться с ней, пока мы находились под прицелом. Не отрывая взгляда от укрытия противника, я лишь помог Глэдис подняться. Ее здорово измолотили и нужно обладать огромной волей, чтобы выкарабкаться живой из этой передряги.
 — Собери все силы и уходи. Все, что я услышал — это слабый звук: «А ты?» Парню надоело скучать и он высунулся, пальнув при этом в стену. Я ответил тем же. Два выстрела упрятали его обратно. Он вел себя как нервная улитка.
 — Уходи, Глэдис. Лестница под обстрелом, вдвоем уйти мы не можем. Я задержусь и прикрою тебя.
 Глэдис с трудом держалась на ногах. Я загородил ее, выставив оружие вперед. Пошатываясь, в изорванной одежде, она медленно пошла к выходу.
 Надо кончать с придурком за трубами и вытаскивать Глэдис. Я пригнулся и перескочил к чугунной колонне. Теперь мы могли дотянуться друг до друга руками, если пожелаем обняться, как потерянные когда-то родственники. Все вышло не так, как я хотел. Этот тин обхитрил меня. Он упал на пол. Выстрелить я ему не дал, выбив оружие ногой, но и сам поскользнулся и распластался рядом. Он был раза в два тяжелее меня, но рана в плече сравняла наши силы. Первый его удар оказался слишком ощутимым, но не очень точным, а то я и молитвы прочесть не успел бы. «Люгер» отлетел в сторону. Парень вскочил на ноги, но я изловчился и ударил его каблуком по коленке. Ему вновь пришлось приземлиться. Падал он целую вечность и я успел взглянуть на лестницу. Глэдис была уже возле двери. Кажется, операция удалась. Я попытался дотянуться до пистолета, но мой оппонент лягнул меня в печень, и я как пушинка улетел под кровать. Теперь он решил взять инициативу в свои руки. Отсчет пошел на доли секунды. Он сделал шаг, я выкатился из-под кровати. Он нагнулся, я ухватился за нож. Он поднял револьвер, я замахнулся. Ему бы стрелять, а он решил выпрямиться. Он это сделал, но нож врезался ему между ребрами под сердцем. На мгновение детина застыл, глядя на меня каким-то испуганным и удивленным взглядом, затем сделал два шага в мою сторону и вновь замер. Я не шевелился. Его пистолет начал медленно подниматься мне навстречу. Тупой зрачок черного глаза смерти заглянул мне в лицо. Секунда, вторая — каждая казалась вечностью. Нет. Не вышло. Сил у него не хватило. Качнувшись, парень свалился у моих ног, как чугунная статуя. Он затих окончательно. Но я вce еще не мог превратиться в живчика — пот заливал лицо и онемели конечности. Я понимал, чем мо-жет кончиться каждая потерянная секунда. Стряхнув с себя слабость и усталость, я собрал в кулак остатки воли и встал. Мне казалось, что в моих ногах нет костей. Крутая лестница была бесконечной, вряд ли я сумею догнать Глэдис. Удача ей сопутствовала больше, чем мне.
 Наверху я напоролся на почетный эскорт, такие обычно обеспечивают торжественные встречи. Пара мальчиков гуськом спускалась вниз, их габариты не позволяли вместиться в узкий пролет и встать рядом. Вид их был несколько комичным, они не рассчитывали встретить здесь чужака. Я не испытывал ничего похожего на испуг, скорее обрадовался, мне стало ясно, что Глэдис удалось уйти. Ребята немного растерялись, но я вел себя убого. Слишком поздно вспомнил о «люгере», оставленном внизу. Все, что у меня имелось, это один патрон в барабане револьвера. Я выхватил его и взвел курок.
 — Лапки на голову, ребята, и задний ход. Мой вид не мог напугать и бродячую кошку. Парень, идущий впереди, схватился за рукоятку пистолета, торчащую из-за пояса, я выстрелил, не дожидаясь последствий. Пуля пробила ему переносицу. Напарник оказался хитрее, он толкнул на меня падающий труп. Гигантская туша, как пушечное ядро, врезалась мне в грудь, мои слабые конечности не выдержали натиска и мы покатились вниз. Падение-это отдельная история, трудно сказать, что у меня там сломалось, что уцелело, одно знаю — голова соображала, а значит, не раскололась.
 Гулко хлопнула дверь. Вот и приехали. Придется начинать все заново. В первую очередь я попытался свалить с себя гору с простреленной головой, которая придавила мне ноги. После того, как мне это удалось, я попытался встать и тут же ощутил боль в позвоночнике. Ноги отказывались подчиняться приказам.
 Со скоростью гусеницы я прополз пять ярдов и вырвал из клешни убитого «люгер». Если уж он меня не прикончил, то стоит этим воспользоваться.
 Пять патронов в обойме и один в стволе — весь мой арсенал. Против автоматов «Стэлла» с этим не попрешь. Теперь многое зависит от того, скольких компаньонов приведет сюда уцелевший хитрец. В любом случае силы были неравными и вряд ли имеет смысл начинать перестрелку. Я выживу, если заинтересую Мейкопа, в противном случае мне крышка.
 В двух шагах от меня стоял железный ящик с песком, крышка была откинута, а замок висел на петле. Кому пришло в голову запирать пожарные ящики, меня не интересовало, но сам он мог сыграть определенную роль в дальнейших событиях. Я подобрался к нему, сунул «люгер» в песок, а сам уселся рядом, облокотясь на железный борт ящика, так, чтобы меня могли видеть сверху.
 По моим расчетам требовалось пять секунд, чтобы достать пистолет и успеть выстрелить. Подготовительный период закончился. Спина ныла, как кап-ризный ребенок, но боль уже не казалась такой острой. Я достал сигареты и закурил. Четыре окровавленных трупа, разбросанные по кафельному полу, не могли внушить к кому бы то ни было симпатии. Вряд ли Мейкоп простит мне этот погром, но выбирать не из чего. Если бы я и набрался сил на второе восхождение по крутой лестнице, то уперся бы в запертую дверь. Не мог же этот тип оставить ее открытой.
 Я тихо сидел, курил, думал, набирался сил и ждал. Недолго мне пришлось томиться в одиночестве. Дверь распахнулась. Сначала появился ствол автомата, затем голова. Я показал ему свои руки, чтобы парень не пальнул с испугу. Он вошел на площадку, за ним еще один и тоже вооруженный до зубов.
 — У меня нет оружия, мальчики, — крикнул я, и эхо, отскочив от стены, разнесло мое безответственное заявление на весь подвал.
 Когда двое вошедших начали осторожно спускаться вниз, на площадке появился третий. Трусливое стадо баранов. Их пугал сидящий внизу калека в лохмотьях и без оружия.
 Вскоре нарисовался четвертый. Это и был Мейкоп. Раз он сам сюда пожаловал, то вряд ли даст мне выйти из колодца живым. Решил, значит, рассмотреть меня поближе. Вся церемония встречи проходила в полной тишине. Один вверху держал меня на мушке, двое внизу и сам хозяин, лениво передвигая ноги, сползали с лестницы, чтобы в нужный момент ткнуть вилами загнанного зверя.
 Мейкоп осмотрел трупы и кивнул в мою сторону.
 Высокий блондин с красными, как у кролика, глазами подошел ко мне и тщательно обыскал. Содержимое моих карманов поменяло хозяина, револьвер без единого патрона также был конфискован. Кажется, этот светловолосый детина и был тем хитрецом, который сбросил меня с лестницы. Ему бы счет за костюмчик представить, но, боюсь, он и закопать меня не пожелает.
 Когда с обыском было покончено, блондина сменил косоглазый, похожий на корейца или китайца. Возможно, это и был Ли, о котором говорила девица из «Глории». Малый надел на запястье моей правой руки наручник, а второе кольцо защелкнул на замочной петле пожарного ящика. Теперь уже все были убеждены, что собака не укусит. Мейкоп сделал два шага в мою сторону, а косоглазый начал собирать оружие с пола. Игра в молчанку продолжалась. Теперь на их мордах появилось такое выражение, словно они сломили армию, не хватало только знамен и ломаных копий. Блондин ухмыльнулся. Не очень приятная ухмылка, особенно если это последняя, которую видишь в жизни. Он сунул в рот сигарету и чиркнул спичкой о ноготь большого пальца. Насмотрелся, как это делают в кино, спичка, разумеется, не зажглась.
 — Что вы тут делаете? — спросил наконец Мейкоп, приблизившись на безопасное расстояние.
 Глупый вопрос. Я ожидал другого. Не такой уж он страшный, этот Мейкоп. Вполне респектабельная личность. Ксйлеб, очевидно, придерживался того же мнения. Мейкопа подводил голос. Он действительно звучал кошмарно. Но лучше услышать такой, чем сдохнуть в молчании. Я привык к вынесениям приговоров перед казнью, а то это смахивает на убийство, если судить с моей колокольни.
 — Что вы здесь делаете? — повторил вопрос Мейкоп.
 — Охраняю ящик с песком. Теперь его никто не украдет.
 — Вы заодно с этой женщиной?
 — Я не вижу здесь женщин.
 — Скоро увидите. Далеко ей не уйти.
 — Поживем, увидим.
 — Поживем? -Мейкоп осмотрелся. Разбросанные н беспорядке трупы заставили его состроить кривую гримасу.
 — Вы камикадзе? Я не прощаю оскорблений. Вы наверняка знали, во что впутываетесь, теперь пеняйте на себя. Жизнь для вас дело прошлое.
 — У вас мог бы состояться диалог, будь мы на равных. Ни одна из форм допроса меня не воодушевляет.
 — Не в вашем положении ставить условия.
 — Как сказать, мистер Мейкоп. Или вас не интересуют деньги, уплаченные за товар? Склады, забитые героином?
 — Вы-то этого не знаете. А потому торговля не уместна. Вас наняли вытащить эту бабенку..Она действительно человек осведомленный, а вы чужак. О товаре знают те, кто с ним работает. Эти люди мне известны. Вы не входите в число лиц, которыми я интересуюсь.
 — Ваша осведомленность привела уже к плачевному исходу, Мейкоп. Вы слишком самонадеянны.
 — Возможно. Но ваши попытки показаться осведомленным и полезным ни к чему не приведут. Трата времени не пустословие.
 — Меня можно понять. В этой жизни не получаешь того, что заслуживаешь, а лишь то, что выторговываешь. И все же я полезней вам живой, чем мертвый.
 — Какой-то глупец внушил сам, что вы умный человек. Не верьте глупцам.
 Его лицо стало похоже на ремень из грубой кожи. Мейкоп развернулся и направился к лестнице, на ходу что-то шепнув корейцу. Кореец по цепочке передал приказ блондину, но уже без стеснений, а в полный голос.
 — Кит, доставь гостью удовольствие. Прекрати его мучения.
 Слова корейца доставили удовольствие блондину, но не мне. Отвратная ухмылка вновь всплыла на поверхность.
 — Не думал же ты, дружок, что тебе все сойдет с рук. Так что оставайся здесь на вечные времена.
 — Всю жизнь мечтал об одиночестве. Мейкоп медленно поднимался по лестнице, остальные следовали за ним. Внизу остался только Кит. Человек, который получил право распоряжаться моей жизнью. Вот за это я их ненавидел больше всего. Вот поэтому посвятил свою жизнь войне с этим отребьем и никогда не жалел об этом. Мне и в голову не приходило, что я умру своей смертью в глубокой старости, но подыхать, как крыса, придавленная бревном — это не романтично. Этого допустить нельзя.
 Осмотревшись по сторонам, Кит передернул затвор автомата и вскинул его на изготовку. Страшно мне не стало, только зубы заскрипели. Однако блондин почему-то тянул с расправой. Секунды стали казаться часами. Только бы хватило выдержки.
 — Тебе не страшно, дружок?
 — А тебе? Мне надоест, я перегрызу цепь, сниму с тебя штаны и выдеру.
 Мне показалось, что ему и впрямь стало страшно.
 — Грызи. Я хочу посмотреть, какие у тебя зубы. Но только времени у тебя много не будет.
 Блондин направился к центральному узлу, где переплелись стальные трубы. Он начал откручивать один за другим вентили и наружу из труб вырвались мощные струи воды. Кафельный пол тут же скрылся под мутным потоком. Когда Кит закончил работу и добежал до лестницы, уровень воды достиг его щиколоток. Что касается меня, то я сидел в луже во всех смыслах. Мейкоп оказался прав, я слишком самонадеян. Вырвать наручник из стальной скобы можно лишь при помощи лома. а рука при всем желании таковым стать не могла. Кажется, я переиграл. Успех встречи с Блэком вскружил мне голову. Такие просчеты не игра в карты на интерес. Здесь ставки повыше.
 — Теперь тебе страшно, дружок? — язвил, поднимаясь по лестнице, блондин.
 — Еще бы, насморк схватить можно.
 — Закаляйся.
 — За такие шутки хозяин уши надерет.
 — Плевать мне на хозяина. Через час нас здесь не будет. Нам известны адреса складов Блэка. Ты опоздал со своими услугами.
 Кит поднялся на верхнюю площадку, но уходить не торопился. Стоя возле двери, он поигрывал автоматом и ждал. Гнусный тип, наверняка он сам, собственноручно, вздернул свою подружку в сарае.
 Вода прибывала, как прилив у доков Фриско за железными воротами шлюзов. Три струи диаметром в столетнюю сосну водопадом вырывались наружу с силой, способной сбить быка на своем пути. Вода уже поднялась мне по пояс. Встать я не мог, мне удалось приподняться на два фута, цепь наручников натянулась, кольцо врезалось в кисть, это все, что я мог сделать, продлив себе жизнь на две, три минуты.
 Блондин все еще оставался на месте. Вряд ли он выстрелит, это лишит его удовольствия созерцать процесс последней агонии. Тем временем пода подступала к горлу. Четыре трупа, как надувные матрацы, всплыли на поверхность и покачивались на мелкой ряби волн.
 Как это ни странно, я не думал о смерти, в голову приходили разные идеи и мыслишки о том, как выбраться из капкана. Даже если здесь есть слив, то поток воды настолько мощный, что ее отток не может идти с ним ни в какое сравнение.
 Первая волна хлестнула меня по подбородку, вторая по носу. Как мог, я еще ловил ртом воздух. Глубоко вздохнув, я погрузился в воду и замер. В лучшем случае мне удастся проделать этот трюк еще раз. Сквозь шум воды я отчетливо услышал хлопок железной двери. Кит ушел. Я рванулся к поверхности и вытянувшись, насколько позволяла Цепь, высунул голову из воды. Сделав последний вдох, я запустил левую руку в песок и начал шарить по нему в поисках «люгера». Когда мне удалось нащупать ствол, легкие уже с трудом сдерживали углекислый газ. Казалось, меня разорвет, как воздушный шарик, но я держался. Я выдернул пистолет из песка, взвел курок и опустил в воду. Действовать приходилось на ощупь. Прижав ствол к наручнику, я нажал на спуск. Рука дернулась, и цепь разорвалась. Не каждая пушка стреляет под водой, но с этой мне повезло. Через секунду я был на поверхности, ткнув головой в живот плавающего покойника. Избежать возможности нахлебаться водички мне ни удалось, но что это в сравнении с подводной могилой, которую уготовил мне блондин.
 Я подплыл к лестнице и встал на ступени. Поднявшись на площадку, я толкнул плечом дверь, но она и не думала открываться. Чертов колодец был закупорен, как консервная банка. Еще десять минут, и все будет кончено. Может быть, нырнугь и попытаться закрыть вентили? Правда, это не выход, а лишь дополнительное время. И все же, Я оставил «люгср» на площадке, спустился вниз на восемь ступеней и нырнул. Мне понадобилось трижды погружаться в воду, пока я, наконец, не нашел один из кранов н не закрутил его. Еще оставалось два таких же. Не успеть. Каждый раз глубина погружения увеличивалась, а я не могу похвастаться умением плавать под водой. Набирая очередную порцию воздуха, я заметил, как светильник погрузился в воду. Лампа тут же лопнула и колодец погрузился во мрак. Но это оказался тот случай, когда темнота помогает. Слабый контур окна бледнел лунным блеском в глухой черноте пространства. Окно находилось на уровне двери и вода не достигла его. Не долго сообразить, что выбить стекла проще, чем взломать стальную дверь, и нет смысла перекрывать воду, если она, как тропинка в лесу, приведет тебя к спасению.
 Я подплыл к лестнице и вновь вернулся на площадку. Вода продолжала прибывать, но не так быстро, как раньше. Здесь, наверху, мой энтузиазм несколько остыл. Находясь против окна, с которым меня разделяло полтора десятка ярдов, я отчетливо увидел металлическую решетку. Возможно, кошка и способна пролезть в нее, но только не человек. Старые проблемы вернулись на круги своя. Нырять уже не имело смысла. До дна мне не достать, да и два вентиля, которые оставались открытыми, не перекроешь за считанные минуты.
 Я взял в руки «люгер» и вынул обойму. Вода не повредила оружие, хорошая смазка сделала свое дело: Есть надежда, что машина сработает. Не впервой я действовал по наитию, любые расчеты могут подвести, если не набрасывать в довесок частицу удачи. Правда, я не помню, чтобы кто-то называл меня счастливчиком или везунком. Это не про меня.
 Я встал на одно колено, передернул затвор и прицелился. Никто не станет стрелять по мишеням при таком свете, но никого и не загоняли в такие обстоятельства. Шесть патронов в обойме не слишком много. Однако я выстрелил. Я мстил в замок, держащий решетку, и попал в него. Лучший выстрел в моей жизни. Теперь я сам мог назвать себя счастливчиком. Замок слетел с петель, посыпались стекла, но решетка осталась на месте. Очевидно, она открывалась только с фрамугой.
 Вода подбиралась к площадке. Я не стал выжидать, а, спустившись на три ступени, поплыл к противоположной стене, держа руку с пистолетом под водой. Один из плавающих трупов лягнул меня в плечо, но я не стал делать ему замечаний. Цель приближалась. Мне пришлось еще несколько минут продержаться на воде, чтобы ее уровень достиг подоконника и я смог уцепиться за фрамугу. Рама открылась легко, с решеткой все выглядело иначе. Чертова железка никак не желала открываться, а у меня не хватало сил спорить с ней. Я едва держался на воде, которая достигла уровня окна и устремилась наружу. Я попытался лечь на спину. Мне это удалось. Качаясь на волнах, я повернулся боком к окну и выстрелил в нижний угол решетки. Пуля выбила прутья с корнем. Теперь мне удалось выдрать железяку и выбраться наружу. Вода вынесла меня вперед ногами и я летел вниз под хорошим душем. Опыт прыжков с высоты у меня имелся. Через секунду я очутился в овраге, вернее, в глубокой яме. Ее глиняные края осыпались, но когда мне все же удалось выбраться из нее, прилива радости я не испытал. Поднявшись на ноги, я попал под яркие лучи света. В сотне ярдов, может, меньше, стояла машина с включенными фарами. Затрещала автоматная очередь. Я бросился на землю и, откатившись в сторону, вскочил на ноги и побежал. Бежал, пригнув голову и петляя, как заяц. Сзади вспыхнул красный огонек, вновь застрекотал автомат. Почва вздыбилась под ногами.
 Не знаю как, но я врезался в ворота конюшни. На мое счастье их никто не запирал. Пара пуль угодила в деревянные сгворки рядом с моей рукой, Ворвавшись внутрь, я захлопнул дверь и запер ее на засов. С одного удара такой не выбьешь.
 Если все, что со мной произошло в последние часы, можно назвать везением, то сейчас пришлось сделать заключение, что Фортуна повернулась ко мне спиной. Сколько усилий и все зря. Конюшня не имела ни других выходов, ни окон. Па склонах черепичной крыши имелись небольшие отдушины, но добираться до них можно долго и безрезультатно. Времени у меня ноль. Эту мысль подтвердил сильный удар по воротам и последовавшая за ним автоматная трескотня.
 Добротные дубовые сгворки выдержали первый натиск. Глухо залаяли мужские голоса. Осада возобновилась. Удар, еще удар. Били чем-то тяжелым. Печальная развязка приближалась. Ворота качнулись. Находясь в полубредовом состоянии, я подчинялся инстинкту, а не мозгу, который не привык соображать со скоростью молнии.
 В судорожной спешке я сбрасывал запоры с конских стойл и выгонял лошадей в узкий проход. Двадцать или тридцать, сколько их, я не считал. Лошади носились по коридору, вставали на дыбы и, натыкаясь друг на друга, шарахались по сторонам. Я забился в угол в самом конце прохода, опасаясь попасть под копыта.
 Засов не выдержал и сорвался. Ворота распахнулись. Я выхватил пистолет и выстрелил в воздух. Испуганные животные бросились к выходу. Я выстрелил еще раз и, уцепившись за гриву гнедого коня, вскочил ему на хребет. Детство, проведенное на ранчо, помогло мне справиться с лошадью. Выпустив последнюю пулю в воздух, я выбросил оружие и прижался к холке. Обезумевшее стадо вихрем вырвалось на свободу. Я ничего не видел, а лишь чувствовал, как меня несет в неизвестность. Вот пахнуло свежим ветром, мелькнули огни окон, горящие фары машины, забор… На этом все кончилось. Мой мустанг с легкостью преодолел преграду и бросился через поле к лесу, оставив меня лежать в рыхлой земле под забором. Вольному воля. Загорать некогда, я приподнялся и взглянул назад. Сквозь стадо, носившееся по загону, пробирались автоматчики. От дома в мою сторону побежали двое. Я пригнулся и бросился к лесу. Луна светила мне в лицо и мой силуэт превращался в отличную мишень для преследователей. Ноги утопали в рыхлой мокрой почве, что тормозило движение. Так часто бывает во сне, ты куда-то бежишь, а земля стоит на месте.
 За спиной послышалась беспорядочная стрельба" слишком далекая и глухая, чтобы остановить меня. Свернуть на дорогу я не решался. У них машина, и они настигнут меня раньше, чем я доберусь до леса. Внезапно на фоне черной полосы горизонта вспыхнули пучки фар. По дороге к ферме шла машина. За ней появилась вторая, следом третья. Я рухнул на землю и замер. Стрельба затихла. Машины мчались на полной скорости, словно на пожар. Кажется, здесь начинается заваруха. Я оглянулся. Мои преследователи исчезли. Ситуация менялась, как узор в калейдоскопе. Машины ворвались на территорию фермы и небо озарилось кровавым пламенем. Начался такой фейерверк, что рябило в глазах. Дюжина автоматов строчила без передышки.
 Через десять минут все стихло, зарево погасло, будто ничего и не было. Я встал с земли и всмотрелся в мрачный силуэт фермы. Никаких признаков жизни. Мне бы убраться восвояси, но черт меня дернул вернуться. Иногда я сам себе действовал на нервы.
 Несколько человек, стоящих возле крыльца, встретили меня, как привидение, возникшее из темноты. У них хватило ума не прощупывать призрак свинцом. Вокруг валялись трупы и стоял стойкий запах пороха. Я предполагал, что наткнусь на полицейских, но узнал люден Блэка. Недооценил я этого красавчика, а стоило признать-операцию он провел блестяще.
 Подойдя ближе, я остановился под фарами машины, чтобы меня могли разглядеть. Один тип из группы отделился и приблизился ко мне. Это был сам боге.
 — Привет, Блэк.
 — Привет, проныра. Ничего себе видок.
 — Ты слишком долго собирался, я начал без тебя. К нашей компании присоединился Ричи. Ему мой вид понравился до такой степени, что, открыв рот, он долго не мог его закрыть.
 — Захлопни пасть, придурок! -рявкнул на него Блэк. — Говори, что там?
 Ричи заговорил, однако так и не мог оторвать от меня глаз.
 — Убрали шестерых, один еще живой. Задворки чистые.
 — Где живой?
 — В доме.
 — Пойдем глянем.
 Я поплелся за ними. Увидел я не то, что хотел. На полу в крови валялся блондин. Раны были не страшные, но он терял кровь и слабел. Он не ныл, не скулил, а злобно смотрел на своих врагов и скалил белые зубы. Возможно, я выглядел так же, когда он открывал вентили. Увидев меня, он прошипел:
 — Зря я тебя не пришил.
 — Я бессмертный, глупец.
 — Мейкоп тебя достанет, гнида!
 На искаженном болью лице появилась знакомая ухмылка.
 — Моя улыбка менее ослепительна, дружок, но у меня больше оснований считать, что жизнь прекрасна.
 — Ты уже побывал в их лапах? -спросил Блэк.
 — Этот парень — пустое место. Или помоги ему или убей. Что толку глазеть на умирающего.
 — Если это не Мейкоп, то он меня не интересует. Где главный?
 — Надо осмотреться.
 В дверях стоял Мопс с пластырем на носу. Когда я ткнул в него пальцем, Мопс вздрогнул.
 — Возьми фонарь, сынок, и прогуляемся. Вряд ли Мопсу понравилось мое предложение, но он не стал перечить. Ричи достал револьвер и выстрелил Киту в голову. Гибель гуся к рождествен-скому столу вызвала бы во мне большее сожаление. И все же я ненавидел смерть и вряд ли сумею привыкнуть к ее обыденности.
 Нам понадобилось пять минут, чтобы осмотреть убитых. Двое человек из команды Блэка, пятерых узнал Мопс, он утверждал, что эти ребята из банды Факира. Самого Факира мы также нашли с простреленной грудью. Тут были и те, кто спускался в бойлерную, но Мейкопа мы не обнаружили. Блэк поджидал нас на крыльце.
 — Вся твоя атака-пустая трата времени, -сказал я вожаку. -Мейкоп и его подручный китаец или кореец, черт его знает, ушли.
 — Что они могут? С ними покончено.
 — Пора уяснить парень, что мозг важнее силы. Мейкоп наймет новых парней.
 Блэк приблизился ко мне вплотную, и я увидел его покрасневшие глаза.
 — Слишком примитивный расклад, проныра. Сюда ли мы приехали? С теми ли воюем? Он мне не верил.
 — Загляни в сарай. Там кое-что осталось от былой роскоши.
 Блэк кивнул Мопсу и тот исчез.
 — Даже если ты не врешь, Мейкоп бумажный тигр. Я сомну его.
 — Ошибаешься. Ты спугнул настоящего тигра и теперь он станет осторожней. Жди ответного удара.
 — Это мой город, проныра. Мне некого бояться. В крайнем случае с Мейкопом можно договориться. Силу везде уважают.
 — Думаешь? Не доверяй лысому парикмахеру, он не бережет твои волосы. Мейкоп не уйдет из города без товара. Без товара он никому не нужен. Его задача захватить твою долю.
 — Значит, у него нет «марафета»? Это хорошо. Ни одна машина не выйдет из города. Я перекрыл все дороги на восток.
 — Обставить хотят не только тебя, но и других. Нашелся более выгодный покупатель.
 — Не пойму я твоего интереса в этом деле. Блэк вновь уставился на меня, щуря глаза.
 — Ты мне заплатил, я тебе указал на конкурента. Ты его упустил. Твои трудности. Встречу Мейкопа, дам знать. Найду поставщика, обсудим и это, но только не лезь ко мне, Блэк. В дальнейшем тебе может не понравиться моя роль, но пока нас объединяют общие интересы, мы пойдем в одной упряжке.
 — Догадываюсь, что на испуг тебя не возьмешь, но если пойдешь против меня, пощады не жди.
 — Не думай обо мне. У тебя земля под ногами горит, а ты задрал голову к небу и воешь на луну. Вернулся Мопс в компании Ричи.
 — Сарай завален нашими коробками, босс. Судя по их количеству, они брали не меньше нашего. — Прикуси язык, придурок, -рявкнул Блэк. Я понял, что спугнул его. Опрометчивый поступок.
 Рано терять такого союзника. Но одно он для себя уяснил — я ему нужен.
 — Жди от меня весточки, Блэк.
 Я повернулся и пошел по дороге. Соображай он, как Мейкоп, пустил бы мне пулю вдогонку.
 Обратный путь занял времени в два раза больше. Я с трудом передвигал ноги. Мой старый драндулет ждал меня на месте. Около трех часов ночи я зашел в свою квартиру. Сбросив лохмотья в передней, я зашел в комнату, посмотрел на дверь ванной, но свернул в другую сторону. Сбросить покрывало с кровати мне почему-то не удалось.
 Утро пятого дня началось с боли в ногах и позвоночнике. Если такое неуклюжее расследование продлится еще пару дней, то дело кончится инвалидной коляской. Большая часть моего тела приобрела сизый оттенок, и ледяной душ, под которым я простоял десять минут, не спас положения. Как я ни старался, но превратить себя в респектабельную особу удавалось с трудом. Другой бы на моем месте неделю не высовывался из дому, но я, лишенный самокритичности, счел свой вид вполне сносным и отправился по делам. Напялив самый яркий галстук, я решил, что он будет отвлекать внимание от опухшей физиономии. Шляпу пришлось надвинуть на глаза и, если ко мне не подходить на близкое расстояние, то выглядел я сносно, однако, завтракать в кафе Доры не решился. С ее проницательностью она тут же поставит все на свои места и испортит мне настроение. Перехватив пару сэндвичей в кафетерии, я сел в машину и поехал к Глэдис. Вчера ночью я не решился на это, но теперь нашу встречу откладывать нельзя. Я вовсе не был уверен в том, что она отправилась домой и спокойно улеглась спать, но мой долг проверить все варианты. Что с ней? Как она выбралась? Я ничего не знал, но был уверен, что Глэдис жива и сумела выкрутиться из западни. После вчерашних событий я стал меньше беспокоиться за нее. Она отчаянная и сильная женщина, во что трудно поверить при первой встрече, когда видишь перед собой изящную даму со сказочными глазами и мягким чутким характером. Каждый раз, как только моя машина выезжала на улицу, где жила эта женщина, у меня захватывало дух и сердце переключалось на бешенный ритм.
 Как я и думал, Глэдис не оказалось дома. В очередной раз я преступил закон, воспользовавшись отмычкой.
 Знакомый дом, знакомый запах, знакомые вещи. Часы на камине отстучали девять раз. Я прошел на кухню и обнаружил, что кофейник еще не остыл. В доме кто-то был и ушел из него незадолго до моего появления. Если здесь находилась Глэдис, то есть чему удивляться. Возможно, ее кто-то поджидал и этот кто-то чувствовал себя очень свободно.
 Я не стал задерживаться, чувствуя себя не очень уютно в доме, когда проникаешь в него таким образом. Я вышел в сад и направился к калитке.
 Перед тем как ехать в контору, я решил заглянуть к Айлин. Моя уверенность в том, что Вэнс находился в плену у Мейкопа потерпела фиаско, в связи с этим возникли новые вопросы, которые следовало задать Айлин. Девушка многое недоговаривала, я чувствовал, но никак не мог поймать ее или, точнее, нащупать нужную пружину, с помощью которой открывался ларчик, полный тайн и недоговорок. Вряд ли она была напугана. Айлин, несмотря на свою молодость, очень решительная и храбрая девчушка. В ней есть что-то общее с Глэдяс. Мнение Глэдис о девушке я знаю, мнением Айлин о секретарше концерна не интересовался. А напрасно. Я то и дело ловлю себя на том, чего не сделал, но, как правило, задним числом, когда поздно впихивать карту в несложившийся пасьянс.
 Около десяти часов я подъехал к убежищу Айлин. На звонок мне никто не ответил. По нашей договоренности она не должна покидать дома без моего ведома, тем более, что никаких неотложных дел в городе у моей подопечной не было. Я позвонил еще раз, В ответ меня облаял знакомый бас собаки. Псина отрабатывала свою кормежку. Я повернул ручку и дверь открылась. Завидев меня, пес сел, пару раз гавкнул и завыл.
 — Э, приятель, мне твое приветствие не нравится. Я прошел в дом. Слава богу, обошлось без трупов. А в остальном-ничего особенного. Постель осталась неубранной, очевидно, Айлин уходила в спешке. В ванной на полу валялся халат, в кухне горела газовая конфорка. Куда же она запропастилась? Магазинов в этом районе нет, машины у Айлин-тоже. Друзей в округе она завести не успела, не тот у нее характер. Кто-то ее спугнул, если она удрала, не заперев за собой дверь, и оставила в доме вещи. Но кто мог напугать девушку, если ее адрес, кроме Вэнса и меня, никто не знал?
 Я вышел во двор и осмотрел участок. За домом находился гараж, я его раньше не заметил, а также ворота, выходящие на соседнюю улицу. Двери гаража были приоткрыты. То, что я там обнаружил, не могло принадлежать хозяевам. Забрызганный грязью голубой «шевроле» имел не лучший вид. По словам привратника в доме Конна, женщина, которая дважды навещала Нелли Конн, в день смерти Кейлеба приехала на «кадиллаке» Хэйзл Кейлеб. За день до трагических событий она же приезжала на голубом «шевроле». Не так часто встречаются такие машины, а еще реже подобные совпадения. Айлин рисковала, приглашая меня к себе. С другой стороны, кто мог предусмотреть, что какой-то старик запомнит машину, а какой-то сыщик поговорит с этим стариком. Вспомнив Конна, я тут же поймал себя на мысли, что морячок был здесь однажды, когда сопровождал нас.
 Но я на сто процентов был уверен, что они не знали друг друга.
 Следующее открытие, сделанное в гараже, переворачивало все с ног на голову. На заднем сиденье машины лежал Вэнс Кейлеб. Его убили выстрелом в затылок и судя по запекшейся крови и окоченению, сделали это сегодня. Обувь Вэнса оставалась чистой и вряд ли убийство совершено на улице, однако машина побывала за городом. Не исключено, что его привезли на ней, но я не был уверен, что убили здесь, а не в другом месте. Стараясь ничего не нарушить, я осторожно обыскал карманы покойника и нашел лишь скомканную бумажку. Это была квитанция от камеры хранения центрального вокзала, выписанная через копирку. Я сунул квитанцию в свой бумажник и вернулся в дом. Телефона здесь не было, Харпера придется известить о случившемся из конторы. Пес крутился под ногами и пытался мне что-то сказать, но, к сожалению, я не разговаривал на его языке и не мог его допросить, и он был явно огорчен моей непонятливостью. Надежды на возвращение Айлин никакой. Все, что мне оставалось-это произвести предварительный обыск и что-то оставить для Харпера. Среди женских побрякушек я обнаружил три разноцветных парика и опасную бритву. В принципе женщина может использовать такую вещь в качестве оружия. Но определенных улик, указывающих на убийство, я не нашел. На этом моя миссия была закончена. Дело за экспертами.
 Когда я собрался уходить, пес отчаянно залаял. — Ну что, приятель? Опять ты в одиночестве? Кому какое дело до таких как мы… Спокойной сытой жизни я тебе обещать не могу, но постараюсь быть полезным. Пойдем.
 Пес гавкнул, завилял хвостом и засеменил следом. За калиткой он обогнал меня и уселся в ожидании у задней дверцы.
 — Приметил теплое местечко? Будь по-твоему.
 Я открыл ему дверцу, и он тут же вспрыгнул на сиденье. Через сорок минут мы были в конторе. Не успел я снять шляпу, как зазвонил телефон. Трепетный голос Глэдис-это то, что согрело мне душу. Она говорила взволнованно и отрывисто. Первое, о чем она спросила, это как я выбрался из лап Мейко-па. Я не вдаваясь в подробности, успокоил ее, что с Мейкопом покончено. И все же ей следует соблюдать осторожность.
 — Где ты сейчас? — спросил я.
 — У знакомых. Здесь спокойно.
 — Ты можешь переехать ко мне, у меня безопасно. — Я назвал ей адрес. — Ключ в почтовом ящике, который не запирается.
 — Не волнуйся, пожалуйста, со мной все в порядке. Я очень беспокоилась за тебя. Будь осторожен, постараюсь тебе позвонить в ближайшее время.
 В трубке раздались короткие гудки. Я так и не успел ничего спросить, но понимал ее состояние. Вчерашний день для Глэдис был слишком тяжелым. Я положил трубку на рычаг, снял плащ, захлопнул дверь, сел за стол и набрал номер Харпера. Пес лежал у порога и не спускал с меня глаз. Он понимал, что я занят и мне не до него. К телефону долго не подходили, наконец лейтенант снял трубку. Было слышно его прерывистое дыхание. Очевидно, звонок застал его входящим с улицы, как и меня минутой раньше.
 — Я, как всегда, с неприятностями, лейтенант. Узнав мой голос, он обложил меня разными нелитературными эпитетами, после чего сообщил, что со мной хочет поговорить лейтенант Доил.
 — Я перезвоню ему. Вы уже в курсе, что произошло на ферме близ Сан-Марето?
 — Ты и там успел побывать? Этим делом занимается окружная прокуратура и ФБР. Доил выезжал на ферму. Возможно, он хочет задать тебе несколько вопросов по этому поводу. Но учти, Дойл чужак с востока. С ним трудно договориться. Он мягко стелит, но может упрятять тебя за решетку, если заподозрит неладное. Это мы тебя терпим.
 — Как обстоят дела с Хэйзл Ксйлеб?
 — Мы выяснили, что она покупала билет до Лос-Анджелеса в день убийства мужа. Ее опознали па центральном вокзале. Билет куплен в десять утра на вечерний поезд.
 — В какой кассе?
 — U седьмом окне. Кассир опознал се по фотографии. Мы уже связались с полицейским управлением Лос-Анджелеса. О смерти Кейлеба уже известно окружной прокуратуре. Наши отделы временно объединили. Так что мы сейчас работаем с Дойлом в одной упряжке. Он отправил докладную записку в Вашингтон. Парень перегибает палку и губернатор штата не простит ему этой выходки.
 — Почему же?
 — Он трезвонит во вес колокола, а доказательств нет. Ни одного грамма героина в качестве улики Доил не имеет.
 — О'кей, лейтенант. Теперь помолчи две минуты и выслушай меня. Все твои ответы я знаю, так что не брызгай слюной на трубку. — Я назвал ему адрес Айлин. — Поезжай туда и ты найдешь среди женских вещей опасную бритву. Отдай ее на экспертизу. Похоже, этой штукой перерезано горло Нелли Конн. В щелях ручки забилась запекшаяся кровь. В доме жила Айлин Сэтчер, секретарша Кейлеба, теперь ее нет, но в гараже остался труп Вэнса Кейлеба. Я не уверен, что его убила девчонка, но поиск ее стоит организовать сейчас же, пока она не смылась из города. Подробно поговорим позже, а теперь все.
 Я нажал на рычаг и перезвонил Дойлу. Он тут же снял трубку и узнал меня, не дав мне представиться.
 — Хорошо, что вы позвонили. Я уже знаю о бойне на ферме. Сработал вариант пауков в банке.
 — Вы точно оценили ситуацию. Именно так и произошло.
 — Кто руководил бандой с фермы?
 — Мейкоп. Он в бегах, ему удалось уйти. Делец из Чикаго.
 — Нападение устроил Блэк?
 — Он. Наверняка Мейкоп не успокоится. Война только началась.
 — Я тоже так думаю. Не будем им мешать. Они профессионалы и я не думаю, что пострадают жители города.
 — Мейкоп видел Блэка, в этом я не сомневаюсь. Ничего не стоит вычислить гнездо этого щеголя. Лучше, если вы присмотрите за отелем «Континенталь». Будет хуже, если они споются. Когда озлоблена одна из сторон — это возможно.
 Дойл ничего на это не ответил и переключился на другую тему.
 — Я получил вашу информацию от Харпера по поводу Колумбии. Две недели назад в Картахене загружался сухогруз «Шип Харбор». Груз предназначался для концерна Кейлеба и прошел досмотр колумбийской таможни. Дальше корабль прошел через Панамский канал и прибыл в Сан-Франциско с опозданием на трое суток. Где он прохлаждался это время-неизвестно. В данный момент мы проводим проверку. Тут ведь важно не спугнуть Конна, иначе можно все испортить. Теперь еще одна новость. Мы взяли вчера вечером Шона Грелла. С ним дело обстоит сложно. У парня стопроцентное алиби и обвинение в убийстве фотографа ему не всучишь. Больше суток Харпер держать его не может. Вечером придется его выпустить. Первичный допрос ничего не дал. Парень запер рот на замок. На мой взгляд, он предан погибшему Эрвину Кейлебу. Наркотиков у него нет. Ни одной зацепки, а я уверен, что он знает больше других.
 — Вы хотите, чтобы подключился я?
 — У вас это получается. Вы нейтральное лицо и, если ушибетесь в расчетах, я постараюсь, чтобы прокуратура закрыла на это глаза.
 — То, что Шон Грелл предан Кейлебу, может сыграть в нашу пользу. Попытаюсь договориться с ним мирным путем.
 — Не буду пас учить, с вашим знанием обстановки вы вполне обойдетесь без рекомендаций. Мои люди проследят за Греллом, как только он выйдет из управления. Уверен, что парень даст деру и направится к границе.
 — Я позвоню вам в шесть вечера, и мы обсудим детали.
 — Время подходящее, нас устраивает.
 — До вечера.
 Не успел я положить трубку, как раздался звонок. Нет, все-таки иногда полезно заглядывать в контору, телефон-чудо нашего века, а я часто забываю об этом, отдавая предпочтение снашиванию ботинок. С другой стороны, меня можно оправдать-непосредственное общение дает значительно лучшие результаты в моем деле. Я снял трубку и долго не мог понять, с кем разговариваю. Парень назвался детек-тивом из Чикаго и звонил по просьбе своего брата из Фриско. Наконец до меня дошло. Это Фэрри сдержал слово и подключил связи с севером. Детектива звали Норман Гейтс. Он начал с того, что обо мне помнят в Чикаго с тех пор, как был ликвидирован Диллинджер.
 — Диллинджера убили агенты ФБР, а я работал в полиции. Но суть не в этом. Чем вы можете помочь в данный момент?
 — Мой приятель из ФБР дал мне исчерпывающую информацию. Их контора прорабатывает операцию по ликвидации местной цепи наркобизнеса. Мейкоп им известен. Он поставляет товар с запада. Люди из ФБР за ним наблюдают. Его здесь ждут с грузом, чтобы взять с поличным. Во Фриско действует Пессетайн. Этот тип сидел в одной камере с Мэйкопом. Освобожден пять лет назад и тут же исчез из нашего штата. Есть предположение, что Пессетайн рекомендовал Мейкопа вашему патрону наркобизнеса. Теперь следующее. Нам известно, что Пессетайн, бывший профессор химии, уехал в Калифорнию по вызову. Есть еще один человек в Калифорнийском клане, который знал Пессетайна раньше и рекомендовал его для работы во Фриско. Если учесть, что Пессетайн до тюрьмы никогда не выезжал из Чикаго, то тот человек должен быть из Чикаго. Нужно проверить всех подозреваемых по этой схеме. Могу добавить, что Пессетайн не тянет на роль руководителя. Он может быть отличным исполнителем, но не больше.
 — О'кей, Норман. Запищите несколько имен и проверьте их по Чикагским архивам. Начнем по порядку. Хэйзл Кейлеб, Кейлеб по мужу; Рэндел Хар-динг, Айлин Сэтчер, Глэдис Фоули, Джаспер Кони, Сид Феркенс, Рик Морелли. Это имена людей, так или иначе связанных с концерном Кейлеба, который держит, по нашему мнению, сеть поставок наркотика в страну из Латинской Америки. Возможно, кто-то проходил, по Чикагскому архиву.
 — Я вас понял.
 Норман Гейтс оставил мне свои телефоны в Чикаго и мы простились. Не скажу, чтобы Гейтс открыл мне на что-то глаза, скорее дополнил мои собственные размышления.
 Нажав на рычаг, я набрал номер, не зная, кому он принадлежит. -Два четырехзначных числа, которые я прочел на конверте в машине Гилгута Стейна, очень смахивали на телефонные номера. Мое предположение оказалось ошибочным. Первый номер принадлежал детской клинике, второй — биржевому маклеру. Значит, эти цифры имели другое значение. Под четырехзначное число могло подходить все что угодно, и не имело смысла специально ломать над этим голову.
 Вдруг мой пес навострил уши. Приподняв морду, он уставился на дверь и оскалил зубы. Я никого не ждал, и любой визит мог стать роковым. Мое разгильдяйство не имело пределов. До сей минуты я так и не вспомнил, что револьвер мой пуст. Дверная ручка повернулась на один градус. Я замер. Кто-то находился за дверью и это уже засек не только собачий, а и мой собственный нюх. Будь то новый клиент, он постучал бы. Я осторожно открыл нижний ящик стола и вытащил пачку патронов. Ручка встала на место, затем вновь повернулась на тот же градус. Я высыпал патроны в карман и достал револьвер из наплечной кобуры. Открыть дверь значительно проще, чем перезарядить оружие. Отбросив барабан в сторону, я высыпал отстрелянные гильзы в ладонь и неслышно опустил их в корзину для бумаг. Ручка замерла. Если их много, то они ворвались бы не думая, если один, то он хитрит. Я встал, передвинул стул к окну и поднялся на него. Ручка вновь еле заметно дернулась. Пес сел перед дверью и наблюдал за ходом событий с тем же вниманием, что и хозяин.
 И максимальной осторожностью я открыл раму, схватился за подоконник и подтянулся вверх. Окно выходило во двор. Самый ответственный момент, когда я находился спиной к двери, миновал. Я вылез из окна прямо на землю, вставил патроны в барабан и побежал на улицу. Чтобы добраться до подъезда, пришлось обежать дом вокруг. Ни одной машины возле дома не было за исключением моей, которую я оставил на другой стороне улицы. Я ворвался в подъезд и бросился вниз.
 Или я опоздал или сошел с ума, но возле моей двери никого не было! Но если у меня начались галлюцинации, то собаку-то в этом не заподозришь? Первым делом я осмотрел коврик. Отчетливые следы из цементной пыли доказывали, что здесь кто-то топтался в ботинках с рифленой подошвой девятого размера. Но почему не вошел? Не хотел входить? Не хотел рисковать? Тогда что же?
 Я начал внимательно осматривать дверь и понял, чем здесь занимался гость. Два тонких проводка были связаны и приклеены к двери замазкой. Чуть выше пола был протянут контактный провод. Один конец прикреплен к ручке, второй к наличнику. Далее провод уходил под один из ящиков, которых в коридоре уйма. Я осторожно приподнял его и увидел связку толовых шашек. Стоило мне открыть дверь, и здесь камня на камне не осталось бы. Меня прошиб холодный пот. Я присел на корточки и вынул детонатор из гнезда, затем вырвал провода и открыл дверь. Пес гавкнул и завилял хвостом.
 — Ты, оказывается, пользу приносить умеешь! Знал бы ты, чумазая голова, что спас мне жизнь. Ходит тут один изобретатель и вынашивает идею взорвать земной шар. Пора дядю остановить. Ботинки у него на рифленой подошве девятого размера. Не коротышка… Ну ладно, мне пора заняться делами, а тебе придется сидеть и ждать.
 Я положил динамит в стол, снял с крючка шляпу, надел плащ и вышел. Пес взвыл так, что заломило в ушах. С этим типом меня быстро высолят из конторы. Пришлось открыть дверь и взять его с собой. Он стремглав выскочил на улицу и уже поджидал меня у задней дверцы машины. Непривычная обуза, но ругаться с ним я не стал.
 — Если ты меня выручил, то не думай, что будешь диктовать свои условия. В первый и последний раз едешь со мной по делам. Твое занятие-дом сторожить.
 Он сделал вид, что согласился. Впервые в жизни я нашел собеседника, когда мне приходилось говорить больше, чем ему.
 — Ты точная копия доктора Ватсона. Жаль только, твои дневники никто никогда не прочтет. Я сел в машину, завел двигатель и сказал:
 — Вперед, Ватсон!

 2

 В начале второго я подъехал к центральному вокзалу. Стоянка здесь запрещена для всех машин, и пришлось загнать свою колымагу на платную площадку. Убедив Ватсона, что ходить со мной не следует, я вышел и направился к билетным кассам.
 В седьмом окне сидел молодой парень лет тридцати п железнодорожной униформе и по лицу его было заметно, что работа кассира ему претит, однако он старался быть вежливым.
 — Слушаю вас, — улыбнулся он, когда я подошел к окошку.
 — Я из управления криминальной полиции. Наши люди уже разговаривали с вами, но не все выяснили.
 — А… Вы насчет женщины. Но мне нечего добавить.
 — Не исключено. Значит, мои коллеги растеряли информацию по дороге. Пять дней назад вы работали в этом окне?
 — Совершенно верно. Весь вокзал работал. Я имею в виду нашу смену.
 — Женщина, которой вы продали билет, покупала его у нас в десять утра?
 — В десять часов двенадцать минут. На корешке осталась запись. Мы фиксируем такие вещи.
 — Замечательно. Меня удивляет другое. Как вы могли узнать ее по фотографии спустя пять дней, Ведь можно ошибиться?
 — Я могу вам объяснить причину. Начнем с того, что вы стоите возле кассы и задаете мне дурацкие вопросы, а вас, тем не менее, никто в спину не толкает. Обратите внимание, что на вокзале очень мало народу. Туристский сезон кончился, скоро зима. Во-вторых, эта женщина меня удивила. Когда я спросил, какой поезд ее интересует, она долго думала. Если человек куда-то едет, он знает, куда ему надо.
 И третье. Она мне понравилась. Очень симпатичная дама.
 — Она вам в мамы годится. Вы видели ее фотографию?.
 — Ну, на фотографии она выглядела неважно, а в жизни намного лучше.
 — Во что эта дама была одета?
 — Мне из окошка не видно одежды. Но воротник плаща я видел. Черный дождевик.
 — Она была в очках?
 — Совершенно верно.
 — Вы не запомнили цвета ее глаз?
 — Очки были темными. Глаз я не видел.
 — А на фотографии?
 — На фотографии? Ах, да. Ну, вероятно, она и показалась мне моложе в жизни. Из-за того, что на снимке изображена в простых очках.
 — Брюнетка с пучком.
 — Совершенно верно.
 — Как вы думаете, она уехала этим поездом?
 — Мне трудно судить. Поезд, на который она купила билет, отходит в восемь тридцать вечера. Подойдите к проводнику пятого вагона и узнайте у него. Этот поезд ходит до Лос-Анджелеса два раза в неделю. Если проводник мужчина, то он наверняка запомнил такую женщину из прошлого рейса.
 — Отличная идея. Жаль, что такие мозги киснут в кассе.
 — В стране кризис, а здесь твердый заработок. Возвращаясь назад, я миновал автоматическую камеру хранения и спустился на этаж ниже, где сдавали ручную кладь те, кто не доверял железным ящикам. Справа находился выход на перрон, слева стена. Я подал кладовщику квитанцию, найденную у Вэнса в кармане. Тот повертел ее и уставился на меня, как на пустую бутылку из-под джина.
 — В урне подобрал?
 — Не понял.
 — Это же копия. Ее выдают с вещами.
 — Меня интересуют не вещи, а кто их сдавал.
 — Думаешь, я помню?
 — Напряги память. В чемодане хранился динамит. Здоровенный детина с засученными рукавами дернулся так, что затряслись все его двести пятьдесят фунтов.
 — Ну и шутки у тебя.
 — Не до шуток. Я из ФБР. Ограблен склад с бое-припасами, У преступника найдена квитанция. Ше-вели извилинами.
 Геркулес покрылся потом. Мне показалось, я услышал, как крутятся заржавелые гайки в его черепной коробке, Он внимательно прочел квитанцию, осмотрел полки и, видимо, вспомнил, где стоял чемодан.
 — Да. Был такой. Чемодан помню, кто ставил нет. Рыжий, из свиной кожи. Ставил его… кажется, парень. Молодой парень. Точно, Вспомнил. Пришел дней пять назад. Заплатил вперед. Поставил чемодан и ушел. Получал без меня. В другую смену. Кто получал, не знаю.
 — Мог получить другой?
 — Квитанция на предъявителя. Когда человек получаст свои вещи, он ставит имя на документе. Здесь в этой графе прочерк.
 — П какое время это было?
 — Точно не знаю. Но определено до трех. У меня смена начинается и три.
 — О'кей. Парню тому лет двадцать было?
 — Не больше.
 — Гляди в оба, приятель. Что заметишь подозрительное, звони.
 — Куда?
 — В местное отделение ФБР. Спроси Эдгара Гувера.
 Возвращался я.тем же путем и не мог понять, почему на такую проверку у Харпера ушло столько времени. Что-то старый лис темнит. Когда я вышел на улицу, меня будто током ударило. Мне показалось, что я прошел мимо чего-то важного, но не мог сообразить, мимо чего. Пришлось вернуться. Я шел прежним маршрутом, не торопясь, стреляя глазами по сторонам. Кассир прав, пассажиров на вокзале кот наплакал. Редкие раззявы иногда пробегали мимо, опаздывая на поезд. Очередей возле касс не было.
 Двигаясь по узкому проходу между ячейками автоматических камер, я заметил четырехзначные цифры на ящиках. Вот где собака зарыта. У меня не было уверенности, но я решил рискнуть. Первая цифра на конверте Стейна 1334, Ящик Такой имелся. Уже интересно. Воровато оглядевшись по сторонам, я убедился, что никто за мной не наблюдал. Наборный замок был также четырехзначным. Наступила волнительная минута. Компания Фэрри меня окончательно сбила с пути истинного. Я набрал код, замок щелкнул; дверца открылась. Небольшой черный чемодан из телячьей кожи не имел ничего общего с тем, о котором говорил кладовщик, но и люди, сдававшие вещи на хранение, не похожи друг на друга. Проверять находку на месте я не решился. Схватив чемодан, я отправился к выходу.
 Пес уже скреб по стеклу, когда я вернулся к машине. Бросив чемодан в багажник, я осмотрел стоянку. Кроме моей, здесь скучало еще три машины, а места хватало для сотни. У въезда стоял охранник, точнее, сборщик податей. Ежась под осенним ветром, он дымил трубкой и поплевывал на мостовую. Скучная и бестолковая работа, но судя по клюке, стоящей у будки, страж чужих машин был инвалидом. Вряд ли он может рассчитывать на приличную работу с хорошим заработком.
 Мысль о том, что не только у кассиров бывает хорошая память, заставила меня подойти к охраннику.
 — Извини, старина, но мне кажется, что ты дежурил здесь пять дней назад.
 — Я каждый день дежурю с восьми до четырех.
 — О'кей. У меня в кармане есть кое-какие деньжата. Думаю, они тебе не повредят. Дарить деньги не умею, ты не нищий, можешь их заработать.
 Я вынул пять долларов и сунул в карман его кожаной куртки.
 — Но я еще ничего не сделал, черт подери! — возмутился сторож.
 — Придется напрячь память, а это уже работа. Пять дней назад в десять утра приезжала женщина на «кадиллаке». Брюнетка в темных очках. В плаще. Что скажешь?
 — Скажу, что ты из апельсинов делаешь отбивную с луком.
 — Что-то не так?
 — Тут был «кадиллак» и женщина на нем приезжала. Приехала она раньше. Плаща на ней не было. Зачем плащ, если ты в машине. В «чем она была, не помню. В основном сидела в своей тачке и курила сигарету за сигаретой. Ну я набрался наглости и попросил у нее одну. Она отдала всю пачку. Дорогие сигареты, сладкие. Что касается оч» ков, то они были обычными.
 — Сколько примерно ей лет?
 — Черт ее знает. Около пятидесяти. Может, меньше. Зашибает, небось. Руки сильно трясутся.
 — Она одна приехала?
 — Приехала одна, уехали вдвоем. В начале одиннадцатого появилась та, о которой ты говорил. В темных очках, в плаще, волосы не видел, убраны под шарф. Подошла к машине, села рядом с хозяйкой «кадиллака» и они уехали.
 — Они были похожи?
 — Черт их разберет.
 — Вторая выглядела моложе?
 — Моложе? Уж очень укутана. Не разберешь.
 — Какого цвета плащ на ней был?
 — Черный клеенчатый дождевик, сильно затянутый в талии, а шарф белый.
 — Ты заработал больше, приятель. -Я достал еще десятку и присоединил к предыдущей бумажке.
 Через две минуты я уже выезжал со стоянки и на прощание махнул парню рукой.
 Стрелки подползли к двум часам, когда я подкатил к магазину Марчеса. Старый приятель встретил меня с радостью.
 — Обычно я понимаю чем ты занимаешься, когда просишь подбирать определенные материалы, -начал он издалека, — но на сей раз я не нашел никакого криминала.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Аэродром возле Редвуд-Сити. Обычная военная база. Командует ею бригадный генерал Артур Фуллёр.
 — Что ты о нем знаешь?
 — Воевал в Европе. Пятьдесят лет. Двое детей. Точнее, один. Сын. Дочь погибла год назад при невыясненных обстоятельствах. Сыну двадцать лет, Студент, учится в нашем университете.
 — Как зовут сына?
 — Джерри Фуллёр. Насколько мне известно, с отцом не очень ладит. Пару раз имел неприятности с полицией. Что касается отца, то здесь все безупречно. Отменный вояка.
 — База закрытого типа?
 — Ну разумеется. После японского вторжения все базы в Калифорнии охраняются лучше Белого дома.
 — Фуллёр женат?
 — Да. Жена его, Нэнси Фуллёр, типичная светская дама.
 — Бывает во Фриско?
 — Несколько раз ее фото попадало в «Светскую хронику».
 Марчес достал вырезки из газет и положил на стол. Я внимательно просмотрел их и лишь одна привлекла мое внимание. Под групповым снимком с Сидом Феркенсом в центре крупным шрифтом был набран заголовок: «Открытие клуба „Козерог». Я бегло просмотрел заметку. В ней говорилось, что в городе появился новый клуб. На открытии присутствовал мэр и многие уважаемые люди города, ставшие его почетными членами. Далее перечислялось два десятка имен, в их числе и жена генерала Фуллера. Исчсрпывающая информация.
 — Можешь что-нибудь добавить? -спросил я.
 — Могу, — усмехнулся Марчес, — ты остановился на той заметке, которая больше всего вызвала и мой интерес. Значит, нюх у меня остался.
 — Не тяни, Марчес.
 — Меня удивило: как это Феркенс согласился встать под объективы фотокамер. Очевидно, не мог отказаться от предложения мэра. Дело в том, что он находится в розыске, но не у нас, а по ту сторону границы, В Мексике. Если хочешь, я могу собрать хороший материал на него.
 — Не повредит. Но меня интересует как он стал владельцем клуба, а не его грехи в Мексике.
 — Вот такую информацию я вряд ли отыщу, но постараюсь.
 — Ты не против, если я оставлю у тебя ворованные вещи?
 — Переквалифицировался? Твои сомнительные дружки плохо на тебя влияют.
 — Ситуация такова, что не до правил хорошего тона. Полиция с некоторых пор решила работать в белых перчатках, а мне предложили резиновые, Выгребаю дерьмо.
 — Тащи.
 Я приволок чемодан, Марчес сопроводил меня в подсобное помещение. Положив ношу на пол, я вскрыл замки и откинул крышку. Содержимое оказалось прозаичным. Женские тряпки. Меня, естественно, заинтересовал черный дождевик, а также белый шарф и темные очки.
 — Богатый улов, — показал головой Марчес.
 — Очень богатый, старина. Одна дамочка в этой одежде выдавала себя за другую. Надо сказать, ей это удалось. С самого начала я плутаю по лабиринтам и натыкаюсь на стены. Моя ошибка в том, что я подвожу подо все математическую основу. Логика любого преступления разбирается, как дом из кубиков, а я не способен выбраться из тупика. К сожалению, мой мозг не может приспособиться к женской логике. Она либо отсутствует, либо имеет другие опоры.
 — Да. Сердцеедом тебя не назовешь. Однобокий ты парень. Дальше ограбления керосиновой лавки не тянешь.
 — Не усугубляй, приятель. Конечно, я не бог, но кое-что могу.
 — Однобокий, да еще с гонором.
 — О'кей. Иди критикуй своих покупателей. Я сматываюсь, но ненадолго. Чемодан заберу позже. Наверняка на одежде остались следы. Харпер их понюхает, когда придет время.
 — Ты доверяешь этому шакалу?
 — А у меня нет выбора. Он представитель закона и с этим приходится считаться.
 Время поджимало. Пару раз пришлось нарушить правила движения, чтобы успеть приехать в гараж до появления Гилгута Стейна. Машину я оставил на соседней улице на попечение Ватсона и прошел пешком.
 Механик сказал мне, что Стейн звонил ему и будет к трем часам, как обещал. Машина стояла на том же месте, где и вчера, и была готова к выезду.
 Я забрался в фургон, закрыл за собой дверцы, залез в угол и загородился ящиками. Некоторое время мне придется провести в полной темноте и в духоте. Но я не привередлив и готов потерпеть неудобства. Был бы результат.




 Глава VIII



 I

 Я слышал, как кто-то хлопнул дверцей машины. Грузовик тронулся с места. Трудно сказать, сколько времени я провел в ожидании, но если учесть, что кислород в железном ящике еще оставался, то не так уж много.
 Водитель куда-то торопился, судить об этом можно было по крутым виражам и резким толчкам при торможении, во время которых меня швыряло из одного угла в другой. Поначалу я еще умудрялся ориентироваться и представлял себе, с какой улицы он сворачивает и на какую выезжает, но вскоре сбился. Так продолжалось около получаса, затем машина по-шлa па подъем, двигатель еле справлялся, а вскоре и вовсе заглох. Хлопнула дверца. Кажется, мы достигли цели, конечной или промежуточной-не имело значения.
 Железные створки фургона распахнулись, электрический свет проник в салон, но он был слишком тусклым, что было мне на руку. Кто-то тяжелый и неуклюжий забрался внутрь. Я достал револьвер и взвел курок.
 — Выброси эти коробки, идиот. Ты теряешь время, мы опаздываем, -донесся снаружи сиплый фальцет.
 — О'кей, шеф. Успеем. Тут час пути и десять минут на загрузку, — отвечал бас из фургона.
 Он был так близко от меня, что я мог достать до него рукой, если бы не забор из ящиков. Бурча себе под нос, парень начал вышвыривать коробки из кузова. Когда он схватился за ту, что загораживала меня, я сжал ноги в коленях и приготовился к выпаду. Он выбросил последнюю, а затем его огромная голова вместе с плечами развернулась на сто восемьдесят градусов. Наши взгляды встретились. Детина открыл рот и застыл на месте. Я выкинул ноги вперед, словно они сорвались с пружины и врезал ему по первое число. Через секунду его туша рухнула за борт. Я вскочил на ноги и выпрыгнул из фургона. Возле машины никого не было. Гилгут Стейн лежал без сознания, ударившись головой о цементный пол. Встречи со мной приносят порой одни страдания. Теперь я не сомневался, что в доме Кейлеба был он, и нам уже приходилось меряться силой. Его напарник исчез. Прыткий малый. Как бы не получить от него вторую шишку за ухом. Я отскочил от машины и осмотрелся. Огромный полутемный ангар, сплошь загруженный ящиками. Сотни, а то и тысячи коробок с надписью «кофе» стояли высокими рядами, оставляя узкие проходы для движения машины и автопогрузчиков.
 Напарник Стейна сам себя выдал. Его неудачный выстрел наделал много шума, но вместо моей шкуры его пуля продырявила деревянную подпорку в двух шагах от меня.
 Я выстрелил в ответ. Мазила прятался за ближайшей грудой коробок. Мне не хотелось его ранить, и стрелял я ниже, чем надо. Главное не дать ему высунуться. Выстрелив второй раз, я бросился к его крепости и у самого поворота за угол упал на пол. Он ожидал моего появления, но не снизу, и пальнул наугад. Теперь я его видел. Его тощая долговязая фигура с пола выглядела комично. Он так и не понял, что произошло. Я врезал ногой по его локтю, и пушка вылетела из рук, как пробка из шампанского. Вскочив на ноги, я схватил паршивца за лацканы пиджака и приставил револьвер к горлу.
 — Со взрывчаткой у тебя лучше получается, химик!
 Его крошечные злобные глазки сквозь очки казались еще меньше и походили на пару зерен жареного кофе.
 — Ты кто? — прохрипел он гнусавым голоском.
 — Тот, кто умеет стрелять. А тебя, гнус, зовут Элиот Пессетайн. Не так ли?
 — Что тебе нужно?
 — Так много, что наш разговор до утра не кончится, если ты проживешь так долго.
 — Убери револьвер, мне дышать нечем.
 — Облегчу его на две унции и уберу. Знаешь, сколько весит пуля?
 — Не валяй дурака, парень. Я тебе ничего не сделал.
 Я сбросил левой рукой один из ящиков и усадил на него Пессетайна, а сам отступил на пару шагов. Ботинки девятого размера с рифленой подошвой принадлежали ему. Отчетливые следы на пыльном полу подтверждали это.
 — Приступим к делу. Кейлеба ты пришил?
 — Побойся бога. Я что, на психа похож? Он же мне деньги платил.
 — Сначала платил. Тогда у тебя была лаборатория в Камер-Холле и ты выглядел королем, но наступили плохие времена, из тебя сделали курьера, Денег не стало, бабы отвернулись, любимую работу отобрали, Хорошо еще на улицу не вышвырнули.
 Слишком много знаешь. Надо бы глотку перерезать, но пожалели. Разве я мало назвал причин, по которым ты мог возненавидеть Кейлеба?
 Пессетайн весь дрожал и судорожно глотал слюну. Такой человек вряд ли решился бы поднять руку на Кейлеба.
 — Что скажешь, химик?
 — Мне нечего сказать. Я знал, что все так кончится. Но Кейлеба я не убивал.
 — Мне нужны четкие ответы на все мои вопросы. Если будешь вилять, то жалеть пулю на тебя не стану. Ты назовешь мне имя твоего нового хозяина и расскажешь, по чьим приказам ты убивал людей. Все до единого убийства будут висеть на тебе, если не докажешь обратного. Первым погиб Кейлеб, зятем убили Нелли Конн, потом старуху, следом Вэнса Кейлеба. Я уже не говорю о попытках уничтожить меня и Айлин Сэтчер при помощи динамита и о странном исчезновении Хэйзл Кейлеб. Для газовой камеры материала достаточно.
 — Черт! Откуда ты взялся такой?
 — Отвечай, гнус!
 — Я обычный экспедитор. Кофе развожу.
 — Смотри, доиграешься.
 Для убедительности я выстрелил. Пуля сбила шляпу с Пессетайна и обнажила его лысину. Он стал выглядеть вовсе беззащитным, но я знал, на что способна эта гнида, и жалости к нему не чувствовал никакой.
 — Все! Все! Хватит! Я скажу, не стреляй.
 — О'кей. Начнем с Кейлеба.
 — Хардинг. Он его пришил.
 — Неплохо, неплохо. Только Хардинг такой же трус, как и ты. Сам он этого не сделает. Следовательно, пока оставим Кейлеба на твоей совести.
 Пессетайн вздрогнул, закатил глаза и повалился на пол. Что-то похожее на обморок. Я подошел к нему и дернул за рукав. Шум за спиной на все мои вопросы дал единственно верный ответ — на меня летела огромная коробка со скоростью пушечного ядра. Увернуться не удалось. Тяжелый ящик сбил меня с ног. Револьвер отлетел в сторону. Я попытался встать, но следующая коробка уложила меня на место. Пришлось откатиться в сторону, но и тут я не смог подняться даже на четвереньки. Меня бомбили, не давая очухаться. В темном проеме мелькал мощный контур Стейна. Он хватал одну коробку за друтой и швырял в цель, а я, как бейсбольный мяч, отлетал назад. Когда он выдохнется, от меня мокрого места не останется.
 Удар, отскок, кульбит в воздухе и опять удар. Я уже сбился со счета, но тут пришло спасение или смерть, сразу я не понял. Земля подо мной оборвалась, и я полетел в пропасть. Глотку так сдавило, что мне не удалось даже вскрикнуть. Сначала меня ударило об одну стену, затем о вторую, пролет был узкий, а скорость слишком высокой, но что-то вдруг затрещало, меня резко дернуло и я повис в воздухе.
 Все произошло настолько быстро, что я не успел испугаться, что-либо сообразить или оценить ситуацию. Замедленная реакция спасла меня от разрыва сердца. Когда наконец я пришел в себя, то понял, куда меня занесло. Задрав голову кверху, я увидел круглый ломтик света, похожий на монету, но очень тусклый и далекий. Вновь что-то треснуло. Теперь я кое-что смог понять. Моя персона болталась в шахте колодца на собственном плаще, который зацепился, как парашют, за выступ. Выступом служила балка, похожая на рельс, других балок не существовало. Спасибо плащу, я всегда покупал прочные и ноские вещи.
 Болтаясь, как червяк на крючке, я не решал мировых проблем, они у меня были вполне конкретные. Например: пряд ли найдется возможность вы— карабкаться из шахты. Меня интересовала ее глубина. Долго ли еще лететь, когда плащ не выдержит тяжести, есть ли внизу вода, попадется ли на пути ще один крюк, который может вспороть мне брюхо, а не плащ. Тут было над чем подумать.
 — Все, крышка. Слова донеслись до меня, как раскаты грома. Я взглянул наверх. В кругляшке света торчали две горошины. Это были чьи-то головы. Но что их владельцы могли увидеть, кроме черной дыры? Загнал мяч в лужу. Ничего не скажешь, способный парень. Прочности его черепа можно только позавидовать.
 Головы исчезли. Торопятся ребята. Я и так их слишком долго продержал со своими дурацкими вопросами.
 Мне удалось рукой дотянуться до стены. На ощупь — кирпичная кладка. Высота до уровня земли футов пятьдесят от того места, где я так элегантно повис. Расстояние с хороший трехэтажный дом. Неплохо, если учесть, что мне удается еще думать о всяких глупостях.
 Стараясь не вертеться юлой, я попытался уцепиться за спинку плаща, но тут же послышался треск рвущейся ткани. Нельзя же висеть так до бесконечности. Стоит мне поднять руки, как я тут же выскользну из плаща и полет мой продолжится. Честно говоря, мне этого не хотелось, но и болтаться без дела-тоже не выход. Пять, десять минут ткань еще сможет удерживать меня, а дальше?
 Я решил действовать. Тут бессмысленно гадать. Одно ясно — в таком состоянии я недееспособен. В первую очередь я вынул правую руку из плаща и уцепился ею за полу, затем вынул другую руку и вцепился в рукав. Плащ натянулся, превращаясь в веревку. Теперь я был свободен, но вся тяжесть тела легла на пальцы. Требовался рывок, и я его сделал, рванувшись вверх. Ткань разлетелась в клочья, но это не остановило меня. Один перехват следовал за другим. Оторвался рукав, отлетела часть полы, но мне удалось ухватиться за балку. Плащ сорвался и полетел вниз. Секунды две я болтался на одной руке, затем перехватил балку второй и крепко вцепился в спасительную железку. Еще мгновенье — и мне удалось подтянуться и оседлать стальной аппендикс. Уперев руки в стену, я с трудом балансировал на скользкой поверхности металла. И все же это была надежная опора.
 Взглянув вверх, я вновь увидел чью-то голову. Голова носила шляпу, а значит она не принадлежала моим обидчикам. Здесь был кто-то третий.
 — Эй, там, наверху!
 Голова исчезла, но тут же появилась вновь.
 — Ты жив? — спросила голова.
 — Не уверен. Помочь сможешь, выживу.
 — Я тебя не вижу. Ты глубоко?
 — Полсотни футов.
 — Терпи, что-нибудь придумаю.
 Голова скрылась. Кажется, кончится, как в сказке, если мне все это не мерещится. Но я не люблю загадывать, стоит подождать. Правда, меня никто никуда не торопил.
 Минут десять я еще промучился на железном коне, после чего услышал гулкий протяжный голос.
 — Веревке не очень надежная. Попытаюсь тебя вытянуть, но сам не трепыхайся.
 Что-то просвистело в воздухе, и я увидел черную струну. Держась одной рукой за стену, я немного подался вперед и попытался уцепиться за трос. Мне удалось это сделать в падении, так как я тут же соскользнул и меня потянуло вниз. Веревка выдержала. Я вцепился в нее смертельной хваткой и крикнул:
 — Тащи!
 — Держись!
 Я не шевелился. Что-то сильное тянуло меня вверх и фут за футом приближалась спасительная поверхность. Если не сорвусь, то мне действительно везет в жизни. Нервишки пошаливали и в стадии расслабления я почувствовал как тряслись колени, судорожно сжимавшие веревку. Еще несколько рывков и я почувствовал под собой опору. Вывалившись из пасти ада, я откатился в сторону, подальше от жерла.
 Мой спаситель сбросил веревку с плеча и отряхнул руки.
 — С прибытием! Как там черти поживают?
 Я увидел перед собой коренастого парня среднего роста в дубленой куртке и шляпе с узкими полями. Он смахивал на шофера или докера. Его лицо мне определенно знакомо.
 — Не узнаешь, босс?
 Как только он произнес «босс», я вспомнил его. Пропащий пьяница Вик Линдон из «Козерога». Вез белого смокинга и абсолютно трезвый. Я лежал на земле и таращился па него, как обвиняемый на судью, не понимая, что меня ждет.
 Вик вытащил из кармана мой револьвер и с возгласом «Лови!» бросил его мне под ноги. Я поймал пушку, но убирать в кобуру не стал.
 — Если достал оружие, то держи его крепко. В следующий раз останешься без головы, -поучал он, закуривая.
 — Тысяча благодарностей. Ты пришел сюда рассчитаться со мной за текилу?
 — Что-то в этом роде. Ну ты счастливчик! Угодить в преисполню и уцелеть! Мы, между прочим, на холме, а канализационные колодцы чертовски глубокие.
 Впервые в жизни меня назвали счастливчиком. Событие из ряда выходящее. Я поглядел по сторонам. Никого кроме Вика в проходе не было. Мирная тишина. Сил подняться на ноги у меня еще не хватало. Я лежал на земле, привалившись к ящикам, и чувствовал себя, как кенгуру на трамплине. Меня здорово трясло.
 — Ты все видел? -спросил я.
 — Конечно. Я давно наблюдаю за этими мальчиками. Извини, что не вмешался раньше, но не мог себя выдать. Слишком много работы пошло бы насмарку.
 — Понимаю. Я не в обиде.
 — Ты много знаешь, судя по твоей беседе с Пессетайном.
 — Но у меня другой профиль. Тебя, как я понимаю, интересуют наркотики, а меня убийства. Правда, сейчас все перемешалось. Приходится рваться на куски. Буквально.
 — Ты прав, меня интересует только героин.
 — У меня были такие подозрения еще в клубе. Слишком многое ты замечал для хмельного повесы. Но ты же не местный. Мне кажется, что ты работаешь на Чикагский филиал ФБР.
 Линдон поднял руки вверх и улыбнулся.
 — Сдаюсь. Ты классный стрелок, бьешь в десятку.
 — Интересуешься Мейкопом? Его обошли на повороте. В Чикаго он отправится с пустыми руками.
 — Уже догадался. Из вопросов, заданных тобой Пессстайну. Меня интересует не все. В частности, кто руководит организацией и кто новый оптовик. С поставщиком мы кажется разобрались. Им займется местный филиал.
 — Я тебе так скажу. Поставщика взять не удастся и сейчас этого делать нельзя. Если обезвредить банду, то он во Фриско возить товар не станет. В данный момент его за руку не схватишь. Корабль разгружался давно, и ты его к стенке не припрешь. Можно сколько угодно навешать на него обвинений, он стряхнет их, как собака воду после купания. Доказательств нет. Если поставщик узнает, что всю компанию переловили, он начнет сгружать товар в Лос-Анджелесе или в открытом море на рыбачьи шхуны. Для него это не проблема. Стоит его спугнуть, и он станет в сто крат осторожней. По моему мнению, поставщика надо отправить в рейс со спокойной душой, а уже после этого брать организацию. Что толку— уничтожить Пессетайна, его шефа, Мейкопа, Блэка, На их место придут другие. Все они лишь прихлебатели. Брать надо поставщика с поличным. Сейчас упустили, придется ждать нового случая.
 — Красиво говоришь, босс. Но мы не можем допустить, чтобы наркотик, хранимый на складах, развозился по стране. К тому же ты сам торопишься с развязкой. Я лишь наблюдаю, а ты лезешь с пушкой к горлу.
 — О наркотиках речь не шла. Я понимаю, что вмешивать героин в мое дело нельзя. Речь идет об убийстве, и не об одном. Если я возьму эту банду за резню, такая реклама не спугнет поставщика. Он просто поймет, что ему необходимо сменить партнеров. Вместо головорезов подберет себе бизнесменов.
 — Только что они вывезли десять ящиков героина. Эта отрава пойдет на распространение. Допустить подобного нельзя.
 — О'кей.
 Мне надоело валяться на земле, я убрал револьвер в кобуру, поднялся, подставил пустой ящик и, усевшись на него, закурил.
 — Прежде чем сказать тебе кое-что, я хочу взглянуть на твое удостоверение и задать пару вопросов.
 Линдон достал кожаный чехол и предъявил свой значок. В свое время я насмотрелся этих железок вдоволь, бляха была настоящей.
 — Верю. Сколько времени ты здесь дежуришь?
 — Четыре дня.
 — Товар привезли при тебе. Ты, конечно, проверял ящики?
 — Не упустил такой возможности.
 — Сколько их с наркотиком?
 — Сто двадцать из семисот.
 — Хорошо сработал. Сколько вывезли?
 — Сорок до сегодняшнего дня и десять сейчас.
 — Большими партиями возить не рискуют. Теперь слушай. Двадцать ящиков ушло на город. Их взяли Блэк и Феркенс. Учитывая, что Мейкопа решили обойти, а Блэку сократили поставки, можно сделать заключение, что есть оптовик, который заберет все остальное на более выгодных условиях. Блэк блокировал вокзал и восточное шоссе. Море ему не подвластно, но и нет смысла блокировать порт. Поставщик мог перекинуть героин с судна на судно, не сгружая товар на склады. В аэропорт наркотики не повезешь. Жесткие правила и досмотр багажа. Блэк считает, что он блокировал выходы. А я уверен, что организация в курсе всех планов Блэка и знает его намерения и каждый его шаг. Блэк допустил ошибку: он не перекрыл южное направление. Логически он поступил правильно. На юг такую партию наркотика можно отправить только в Лос-Анджелес, а тот захлебнется в таком количестве героина. Блэк знает, что Лос-Анджелес имеет своих поставщиков и там хозяйничают другие блэки, вряд ли главарь пустит товар в южном направлении. Однако есть еще одно «но». В Редвуд-Сити, и сорока милях к югу, располагается военный аэродром. Командует им человек, жена которого связана с клубом «Козерог» и, можно предположить, имеет отношение к наркотикам. Далее. На протекторах грузовика, который вывез только что десять ящиков, была обнаружена красная глина. Карьер с глиной как раз в районе Редвуд-Сити, Других мест с таким грунтом поблизости нет. Сводим концы с концами. Нам известно, что на сторону ушло двадцать сыщиков, столько же осталось в городе, десять увезли сегодня. На складе еще семьдесят. Если предположить, что переброска в другие штаты осуществляется военными самолетами, то вряд ли кто-то поднимет машину в воздух с тридцатью ящиками на борту. Остроумный ход, но рискованный. Генерал Фуллер опытный офицер. Если он идет на риск, то делает его минимальным, а значит, соберет весь груз и вывезет за одну ходку. С другой стороны, Пессетайн и его хозяева не хотят идти на большой риск и возят товар малыми дозами. На складе семьдесят ящиков. Неделя работы. За это время корабль уйдет в море и можно накрыть всю компанию с грузом на аэродроме.
 — Убедительно.
 — Сегодня я постараюсь узнать, когда отплывает поставщик. Мы еще успеем обсудить эти вопросы.
 — О'кей. Найдешь меня на Геральд-авеню, 91.
 Квартира "Б" на первом этаже, а я попробую проверить твою версию с аэродромом.
 — Как я понимаю, ты не общаешься с местной полицией.
 — У меня свои дела. К тому же здесь не любят чужаков.
 — Знакомые амбиции. Но я твой должник, можешь рассчитывать на мою помощь. Мне все равно, кто из вас попадет в газеты, важно, что цель общая. И еще. Я не знал обстановки и зря влез сюда, но они уверены, что избавились от свидетеля. Не спугни Пессетайна. Надо дать ему возможность вывезти весь наркотик на базу, а я все больше склоняюсь к такому варианту, и захватить самолет. В противном случае Фуллер сделает удивленный вид и что-либо доказать будет невозможно.
 Я встал и направился к выходу.
 — Эй, босс. Туда не ходи. Ворота закрыты снаружи, Нас надежно упаковали. Не думай, что я спокойно болтал бы с тобой, если бы не был уверен в том, что мы в безопасности. Крепкие ребята, как ты, попадают в колодцы. Иди за мной, я покажу тебе выход.
 Вик Линдон провел меня через лабиринты ящиков и вывел к лазейке. Люк котельной проходил под землей и связывал склад с улицей. Пришлось замарать костюм, Линдон решил ждать машину, а я ушел. У меня хватало дел в городе.

 2

 Мне пришлось долго спускаться с холма, и когда я наконец вышел на шоссе, то сумел остановить попутку, которая подбросила меня до центра города, затем пересел в такси и доехал до базы, где оставил свою колымагу па попечении Ватсона.
 Рассуждая вслух, что очень нравилось умирающему от скуки псу, я проехал пару кварталов к югу и остановился возле ближайшей телефонной будки. Не успел я открыть дверцу, как пес перемахнул через спинки сидений и выскочил на мостовую. Его прыть меня поразила, но вскоре я понял, в чем дело. Ближайший столб был обильно полит со всех сторон. Пора мне привыкать к тому, что собаки имеют те же потребности, что и люди. Когда он вновь блаженно растянулся на заднем сиденье, я закрыл за ним дверцу машины и зашел в бар, где мне продали целый пакет сэндвичей с курятиной. Еду мы поделили пополам, но вряд ли это показалось Ватсону справедливым. Я еще не доел первый бутерброд, а он уже облизывался и с вожделением поглядывал на пакет.
 Покончив с обедом, я зашел в телефонную будку и позвонил Дойлу. Лейтенант мне напомнил, что я обещал звонить в шесть, а не в семь.
 — Непредвиденная задержка.
 — О'кей. Не будем терять время. Шон Грелл на свободе. Мы выпустили его час назад. Мои люди висят у него на хвосте. Грелл заехал в магазин, купил чемодан и отправился в отель «Бельведер» близ порта. У него вишневый «паккард». Езжайте туда, мои люди вас знают, они дежурят в холле. Без сомнения, Грелл решил срочно сматывать удочки и другой возможности его «расколоть» уже не будет.
 — Как получу результаты, сразу же позвоню вам. Через пятнадцать минут я входил в вестибюль отеля «Бельведер». Ко мне тут же подошел парень в штатском и попросил выйти с ним на улицу.
 — Он здесь? — спросил я.
 — В сто двадцатом номере. Полчаса назад заказал себе ужин.
 — Где его машина?
 — Оставил у запасного выхода. Рассчитывает воспользоваться служебным лифтом.
 — Как он выглядит?
 — Высокий брюнет с вьющимися волосами, атлетического сложения, в белом плаще.
 — Ты один?
 — Нас трое.
 — Кому-то надо остаться в холле, одному сидеть в машине и следить за Греллом, но не вмешиваться без моего сигнала.
 — О'кей. Но вы должны знать, что у нас нет оснований для повторного ареста.
 — Этого, надеюсь, не потребуется.
 Я обошел здание отеля и обнаружил вишневый «паккард» в темном закоулке у обочины. Для меня не составляло труда открыть машину и устроиться на переднем сиденье.
 Грел появился через полчаса с чемоданом в руках. Я прижался к дверце и затих. Вокруг стояла такая темень, что прятаться не имело смысла. Парень и впрямь выглядел атлетом. Высокая плечистая фигура в белом плаще хорошо просматривалась даже во мраке задворок. Грелл подошел к машине, осмотрелся по сторонам, открыл багажник и бросил в него чемодан. Я достал револьвер, положил его на колени и прикрыл шляпой. Грел открыл дверцу и сел за руль. Увидев в машине постороннего, он настолько растерялся, что жалко было смотреть. Не думал, что такого типа так просто выбить из седла.
 — Не дергайся, приятель. Нам предстоит небольшой разговор, после чего я решу, как нам с тобой поступить.
 Грелл довольно быстро вышел из шока, глаза его метали искры.
 — Не делай глупостей, Грелл. Проиграешь. Я убрал шляпу и взял в руку револьвер.
 — Что тебе надо? — спросил он отрывисто.
 — Мне нужна информация. Если я ее получу, ты спокойно унесешь ноги из города и тебя никто не вспомнит. Если станешь куролесить, то попадешь в федеральную тюрьму.
 — Так ты легавый?? У вас на меня ничего нет.
 — Через полчаса я должен появиться в сто двадцатом номере отеля. Если я там не появлюсь, то мои ребята найдут в нем героин. Спрятан он будет там, где остались твои отпечатки пальцев.
 — Что ты хочешь знать, и где гарантии, что ты сдержишь слово?
 — Ты меня не интересуешь. Меня интересует концерн. Меня интересует тот, кто убил Кейлеба и занял его место.
 Грелл скрипнул зубами и уставился на ветровое стекло.
 — Если бы я это знал.
 — Ты знаешь многое другое. Убийцу можно вычислить.
 — Каким образом?
 — Начать надо с того, кто был заинтересован в смерти Кейлеба. Хардинг в этом случае получает в свои руки концерн. Хэйзл Кейлеб — три миллиона долларов страховой премии. Айлин Сэтчер ненавидела своего босса, Феркенс его боялся, очевидно, Кейлеб шантажировал его. Пессетайн потерял все и превратился в экспедитора, но тем не менее продолжает работу. Все названные мной люди имели зуб на Эрвина Кейлеба, но они не способны занять его место в наркобизнесе. У них нет связей и авторитета Кейлеба.
 — Все намного сложнее. Вы никогда не докопаетесь до сути и ничего не сможете сделать. В котле Кейлеба варились такие люди одни лишь имена которых вызовут у вас столбняк. Политики, военные банкиры, бизнесмены, газетчики…
 — Не преувеличивай, Грелл. Кучка толстосумов — это не вся страна. Мы готовы к сопротивлению. И на самом верху есть силы, способные нас поддержать.
 Грелл повернул голову в мою сторону. Выражение его лица говорило о многом. О том, например, что он готов был отомстить за хозяина, этот факт оставался главным в пашем разговоре. В противном случае Грелл послал бы меня к черту или еще дальше.
 — Вряд ли Хардинг взялся бы за грязное дело. Он не станет марать руки. Его интересует только собственное положение и дело концерна, престижем которого Хардинг дорожит как достоянием казны. Остальные, из тех, кого вы назвали, не способны руководить таким мощным и сложным бизнесом. Я бы выделил еще одну фигуру, не названную вами.
 — Кого же?
 — Джаспера Конна.
 — Джаспер Конн. Я не забыл о нем. Но Конн всего лишь поставщик. И в момент гибели Кейлеба находился в море.
 — И что из этого? Вы рассуждаете, как стандартный шериф из провинции. Есть алиби-значит, не виновен. Конну не обязательно пачкать собственные руки. Такой заговор тщательно готовят. Кейлеб был очень умным и осторожным человеком. Вышло так, что в день его гибели меня не оказалось рядом. Кейлеб получил деньги от одного оптовика, и деньги эти исчезли. Кейлеба не бросились искать, так как он по всем данным уехал. На следующий день в порт прибыл «Шип Харбор». Не слишком ли много совпадений или, точнее, обстоятельств, которые играли на руку убийце? Не обычному головорезу или маньяку, а тому, кто хотел занять место Кейлеба. Гигантская машина не застопорилась, все шло так, как и должно идти.
 — Нет, не так. Новый босс сменил политику. В этом была основная причина устранения Кейлеба. Кейлеб взял деньги от Мейкопа и намеревался обеспечить его товаром. Новый хозяин отказался от Мейкопа. Нашелся другой оптовик, с которым убийца заключил соглашение.
 Грел вновь уставился в окно. Он долго молчал, а я не мешал ему. После томительной паузы Грелл сказал:
 — Мэл Дэвисон. Оптовик из Техаса. Он запросил весь товар, но Кейлеб отказал ему. Он не хотел иметь дело с одним покупателем. Рискованно. Разорвав связи с другими оптовиками, Кейлеб мог остаться с невостребованным товаром, если Дэвисон погорит или откажется от героина, подобрав себе другого партнера.
 — С кем Дэвисон был связан, кроме самого босса?
 — Ни с кем. Кейлеб никому не доверял, кроме Глэдис.
 Меня дернуло током.
 — Глэдис Фоули?
 — Да. Она была его любовницей и секретаршей одновременно.
 — Ты в этом уверен?
 — Конечно. Я же тень босса. Не уверен лишь, что Глэдис имела какой-то вес, но то, что она вела все дела Кейлеба, это я знаю точно.
 Так вот почему Мейкоп схватил Глэдис, а не Хардинга или кого-то другого?
 — Как Глэдис Фоули появилась в концерне?
 — Ее пригласил Хардинг. Ходили слухи, что когда-то между ними была тесная связь, Я не уверен в этом на сто процентов, но в каждом слухе есть доля правды.
 — Мне говорили, что Хардинг женат.
 — Нет. Официально он вдовец. О его былой связи с Хэйзл знали все, кроме Кейлеба, или он закрывал на это глаза.
 — О'кей. Вернемся к Конну. Почему он вызывает у тебя подозрение больше, чем остальные?
 — Он умен, расчетлив, активен, смел, самоуверен и теперь уже независим. Но к этому надо добавить предысторию. Три года назад Конн был нищим. Офицер военно-морского флота, списаный на берег после контузии, полученной у берегов Сицилии. Оставшись не у дел, морячок решил приобрести судно и продолжить службу на мирном поприще. Он обратился и банк и попросил ссуду. Банк ему отказал, но порекомендовал найти частное лицо, которое согласится субсидировать его идею с транспортировкой кофе из Латинской Америки. На эту идею клюнул Кейлеб. Кофе Кейлеба интересовал в меньшей степени, он строил другие планы. Когда Хардннг пригласил Кейлеба в долю, Кейлеб был связан с Мериел-лом, крупнейшим оптовиком наркотика в Нью-Йорке. Выгода этого бизнеса очевидна. Опиумный мак свободно культивируется в Турции и за десять килограммов опиума по европейским мерам веса они просят семьсот долларов. После первичной обработки из ста килограммов опиума получается десять килограммов морфия, который стоит уже пятнадцать тысяч. Морфий через Иран попадает на Сицилию, где из него делают героин. Десять килограммов героина стоят пятьсот тысяч долларов. Далее героин попадает в Нью-Йорк. Оптовая цена сто пятьдесят тысяч долларов. По этой цене покупал героин Мериелл. Десять килограммов чистого героина давали его команде семьсот тысяч порций по пять долларов за дозу. Простая арифметика: прибыль составляет три миллиона долларов за вычетом затрат на лабораторию, транспортировку, взятки, посредников и таможню.
 Такой бизнес не мог оставить Кейлеба равнодушным. Однако он согласился с предложением Хардин-га и открыл вместе с ним фирму в Сан-Франциско по закупкам кофе из Латинской Америки. Очень дальновидный шаг. Кейлеб предвидел, что Мериелл скоро сгорит, так оно и получилось. Кейлеб все верно просчитал. Главное то, что Турция находится слишком далеко от Соединенных Штатов и опиум проходит через много рук и посредников, без которых легко обойтись. Во-вторых, на Сицилии порошком и его переработкой занимается мафия. Организация очень сильная и задумывалась как защита населения от грабежей извне. Когда Муссолини пришел к власти, он нс потерпел конкурентов и сильно прижал эту организацию, выдвинув лозунг — «Мафию смету в море». Самые сильные группировки были вынуждены перебраться в Америку. Они нашли здесь приют, тепло и широкое поле деятельности. Конвейер наркотика, конечно же, не остановился, но так как перевалочным пунктом стала Северная Европа, он стоил значительно дороже. Я преклоняюсь перед гением Кейлеба, который сделал ставку на Латинскую Америку. Там не было войн, там нет законов в том смысле, в каком понимаем их мы, и что самое важное — расстояние. От Картахены до Сан-Франциско три дня пути. Вот почему Кейлеба заинтересовал молодой моряк, который просил ссуду.
 Кейлеб согласился купить ему не простое суденышко, а мощный сухогруз. Условия были варварские. Конн обязался работать семь лет на Кейлеба без участия в прибыли и лишь по истечении этого срока вступал во владение «Шип Харбором». Кейлеб выделил ему деньги на покупку сухогруза из личного состояния, а не из денег концерна, чем превратил Конна в своего раба, наемного капитана с определенными привилегиями и надеждами на будущее. У Конна не было выбора и он согласился. Кейлеб налаживает связи с латиноамериканцами, и Конн поставляет вместе с кофе сырье. Для Пессстайна открывается лаборатория и тот превращает морфий в героин. Конн рискует своей шкурой больше всех, а получает гроши. Прошли уже три года. Конн обязан по контракту отработать еще четыре. Он понимает, какие доходы получает Кейлеб с его помощью. Делает выводы.
 — Почему же Пессетайн остался не у дел?
 — Да потому, что при помощи того же Конна Кейлеб нашел более дешевую лабораторию в Панаме и получает чистый товар прямо в порту. Риск уменьшился втрое.
 — И вы пришли к выводу, что Конну выгодна смерть Кейлеба.
 — Это вы пришли к такому выводу, а я нет. «Шип Харбор» собственность Кейлеба, но в случае его смерти корабль переходит в наследство семье покойного. Конн получает судно через четыре года, если, конечно, наследники не откажутся от корабля.
 — Или не умрут сами? И все же Конн не может взять руководство в свои руки. Большую часть времени он отсутствует, А такой бизнес требует пристального внимания. Конечно, смерть Кейлеба для Конна ато избавление от кандалов, но если он и причастен к смерти Кейлеба, то исполнитель…
 Я подумал о Нелли Конн. Она могла выполнить поручение брата. Решительная женщина и талантливая актриса, сумевшая блестяще сыграть роль Хэйзл. Убив Кейлеба, Нелли явилась ко мне и попыталась свалить грех на частного сыщика. Но тут ниточка рвется. Кто в таком случае убил Нелли? На заговор родственников не похоже. Существует кто-то третий. Тот, кто всю эту пьесу срежиссировал.
 — Послушайте, -оборвал мои мысли Грелл, -я сказал вам действительно много, чтобы вы поломали себе голову, но мне пора уезжать.
 — О'кей, Грелл. Заводи мотор и поехали. Я провожу тебя до порта и задам еще пару вопросов.
 — Почему вы решили, что мне нужен порт?
 — Потому что ты слишком много знаешь и не рискнешь воспользоваться поездом или авто. Я тебя не оставил бы в живых, будь я на месте тех, кто встал у руля. Тебе известно, как поступают с такими людьми: диспетчер, фотограф и некоторые другие. Дешевле и надежней заплатить хозяину какого-нибудь корыта и тебя вывезут без хлопот. Я не прав?
 — Иногда вы мне кажетесь сообразительным, а в некоторых вещах примитивным. Противоречивый тип.
 — Вот такие, как я, и делают черную работу. Поехали.
 Грелл включил двигатель, и мы тронулись с места. Выезжая из подворотни, я заметил, как следом за нами последовал черный «олдс». Грел не был простаком и также засек слежку.
 — Не беспокойся, парень. Это охрана. Целее будешь. Не отвлекайся от дороги и ответь мне еще на несколько вопросов. Какое отношение к концерну имела Нелли Конн?
 — Никакого. Она была подругой Хэйзл.
 — Хэйзл Кейлеб имела влияние?
 — На мужа — нет. Скажем так, он ее терпел. Она окончательно опустилась, но еще могла вести картотеку.
 — Значит, много знала.
 — Больше остальных.
 — Ее могли убрать?
 — При жизни Кейлеба нет. Да и после его гибели тоже. Хардинг был ее ангелом-хранителем, а с ним никто связываться не станет. Хардинг знает все, но молчит. Хардинг прикрыл крышей концерна наркобиз-нес и уничтожать его невыгодно. Он нужен Конну и его новому руководству. Концерн работодатель. Если Кони лишится заказов, ему незачем ходить в Латинскую Америку. Он будет вынужден искать нового заказчика, а тому понадобится вывозить лес из Канады. Нет. Хардинг неприкасаемый.
 — Мало того, он был заинтересован в смерти Кейлеба.
 — Конечно. Кейлеб слишком давил на него и сделал из своей жены животное, а для Хардинга это невыносимо. Теперь концерн принадлежит только Хардингу.
 — Что ты можешь сказать об Айлин Сэтчер?
 Это был первый вопрос, который насторожил Грелла. Он долго молчал, потом ответил.
 — Ничего, кроме того, что Айлин знает не меньше меня. Для восемнадцатилетней девчонки она слишком взрослая. Дикая кошка. Если ей еще не свернули шею, то она свернет ее либо себе, либо тому, кого ненавидит. А таких людей много.
 — Похоже на правду. Она уже приступила к своей программе.
 Грелл затормозил у шлагбаума.
 — Дальше пойду пешком. Я вам выложил все, что знал. На этом наши дороги расходятся.
 — А как же машина?
 — Документы на нее не заполнены. Кейлеб купил ее, но не оформил. Она год простояла в гараже невостребованной. Если желаете, оставьте ее себе. Все бумаги в отделении для перчаток. Все, что мне нужно, уместилось в чемодане.
 — Широкий жест.
 — За чужой счет можно делать любые жесты. Прощайте.
 Он вышел из машины, взял из багажника чемодан и направился к причалу. У меня и здесь были дела, так что я решил сопроводить Грелла.
 Он шел быстро, уверенно, не оглядываясь. Его высокая фигура в белом плаще хорошо просматривалась в темноте. Я семенил за ним на значительном расстоянии, стараясь не упустить его из виду.

 3

 К моему удивлению Шон Грелл поднялся на борт «Шип Харбора». Я подошел к трапу и выяснил у вахтенного матроса время отплытия. Корабль уходил в море в пять утра. Я прошелся вдоль причала и осмотрел судно. В сгустившихся сумерках оно походило на черную гору, ни один прожектор не освещал махину, лишь иллюминаторы, похожие на сверкающие монетки, ровными полосами в три ряда оживляли мрачное чудовище. Спокойный океан неспешно омывал черные неподвижные борт и корму. Мощные канаты, вытянутые в струну, прижимали корабль к берегу и убегали вверх, теряясь в темноте. Я уже твердо знал, что мне придется подняться на борт «Шип Харбора» до его отплытия и знал, как я это сделаю.
 Возвращаясь назад, я заметил несколько полицейских машин у складов. Ребята в форме толкались у изгороди, а по узкому проходу между штабелями контейнеров подъезжала «скорая». Обычное явление для доков Фриско. Здесь не бывает затишья. Каждая ночь уносит в вечный мрак все новые жертвы. Зрелища такого рода меня не прельщали, но мне не хотелось делать крюк и пришлось пройти мимо. Когда я поравнялся со скучающей бригадой копов, молоденький постовой попросил у меня спички.
 — Склад обчистили? — спросил я.
 — Нет. Обычная разборка.
 Я дал парню спички и подошел ближе. На земле лежали три человека, накрытые мешковиной. Торчащая из-под покрывала рука с кожаным манжетом куртки привлекла мое внимание. Я нагнулся и приоткрыл накидку у изголовья. Глаза темнокожего юнца были неподвижно устремлены вверх, вслед улетевшей к небесам душе. На его лице не было и тени испуга или растерянности. Он знал, на что шел, и понимал, какой конец его ожидает. У меня перед глазами всплыл силуэт женщины с ребенком па руках, тяжелый, обреченный взгляд ее потухших глаз.
 — Вы его знаете, сэр? -услышал я голос за спиной.
 Я выпрямился и взглянул на сержанта, стоявшего рядом.
 — Нет.
 — Тогда вам лучше уйти.
 — Я так и сделаю.
 Пропустив санитаров с носилками, я вернулся к воротам и решил воспользоваться «паккардом» Грелла. Из темноты мигнули фары. Ярдах в двадцати стояла машина и подавала мне сигналы. Я совсем забыл о ребятах Доила, на душе скребли кошки, а зубы скрипели от злости. Я, как паршивый хирург, не могу привыкнуть к крови и каждый раз выпадаю из рабочего ритма, когда натыкаюсь на смерть. Глупую смерть.
 Я сделал несколько шагов вперед, в темноте хлопнула дверца, и мне навстречу вышел тот тип, который поджидал меня у отеля.
 — Вы что-нибудь узнали? -спросил он приближаясь.
 — Не очень много. Мне надо связаться с Дойлом. У вас в машине есть рация?
 — В нашей есть, а вот у лейтенанта нет.
 — Разве он не в управлении?
 — Двадцать минут назад уехал в клуб «Козерог». Там что-то случилось.
 — Вы туда поедете?
 — Нет, но можем вас подбросить.
 — Я воспользуюсь машиной Грелла.
 — Вы его отпустили?
 — Он свое дело сделал.
 — О'кей. Обсудите это с лейтенантом. Я вернулся назад, сел в «паккард» и поехал к клубу «Козерог». То, что я там увидел, не вписывалось в рамки моих предположений. Пожарных машин здесь было больше, чем полицейских. Здание клуба полыхало, как стог сена. Пробившись сквозь толпу зевак, я отыскал Дойла и отвел его в сторону. Здесь был и Харпер. Мне показалось, что он ревновал, как школьник подружку, изредка поглядывая на нас со стороны. Неясно лишь, кого к кому.
 — Вы видели Грелла? — спросил Дойл.
 — Видел. Он лишь подтвердил то, что уже известно. Что вы думаете о пожаре?
 Дойл взглянул в сторону полыхающего клуба.
 — Поджог. Возможно, это работа Блэка.
 — Вы никого не взяли?
 — Нет. Пожар вызвала бомба с часовым механизмом. Взрыв произошел в кабинете Сида Феркенса.
 К счастью, тот находился в зале ресторана и отделался контузией. Человек двадцать погибло и много раненых, А что вы думаете?
 — Блэк не станет гадить в своем городе. Впрочем, я это выясню в ближайший час. Есть три варианта. Первый очень хлипкий. За Феркенсом охотятся мексиканцы. Нужно уточнить его прошлое. Второе: Феркенса решил уничтожить новый хозяин. Такую версию можно развивать, если учесть, что Пессетайн хорошо разбирается в бомбах. Третье: Мейкоп. Он обозлен на весь белый свет и крушит все на своем пути. Мне эта версия кажется наиболее вероятной. В любом случае Феркенса надо взять под охрану. Этот тип знает слишком много.
 — Мы отправили его в тюремную больницу. По поводу мексиканцев вы правы. Мы получили от них материалы по Феркенсу. Его придется сдать. Парню грозит виселица.
 — Теперь о главном. «Шип Харбор» уходит в пять утра. Ситуация меняется с каждой минутой и до отплытия может произойти еще много непредвиденного. Возможно, Конна придется остановить.
 — Я думал об этом. Буксир, выводящий судно Конна на рейд, нам известен. Мы заменим команду своими людьми и не дадим «Шип Харбору» выйти в открытое море. Но пока у нас нет для этого оснований.
 — До пяти утра я вам их представлю. И все же главное не в этом. Героин переправляется на военную базу Редвуд-Сити. Командует аэродромом Артур Фуллер. Я не знаю его планов. Не исключено, что он хочет вывезти весь груз одним махом, но на это понадобится несколько дней. На складе еще много товара, но нельзя исключить, что заказ, который выполняет Фуллер, значительно меньший, чем я предполагаю. Лучше всего провести двойную операцию и накрыть Фуллера и Конна одновременно.
 — Неплохая мысль, но надо помнить, что на Конна у нас ничего нет. Какое обвинение вы ему предъявите?
 — Если я добуду доказательства, то дам сигнал буксиру и он заблокирует корабль на мель. Если сигнала не будет, лоцман выведет его в море.
 — Вы намерены проникнуть на судно в момент отплытия и решить все проблемы за считанные минуты? В одиночку?
 — Я ничего не испорчу.
 — Рискованно.
 — У меня пара тузов в рукаве. Позаботьтесь о Фуллере. Генерал человек опытный, его не просто застать врасплох.
 — О'кей. Я буду в управлении. Держите меня в курсе.
 — Еще вопрос. Последний. Ваши люди дежурят у отеля «Континенталь»?
 — Насколько мне известно, Харпер отправил туда Паркинса. Он наблюдает за Блэком.
 — Один?
 — В городе заваруха. Сами видите, людей не хватает.
 Я вернулся к машине и поехал к отелю. Дойл прав, заваруха началась и не так просто остановить цепную реакцию. Слишком много допущено ошибок изначально, чтобы сейчас осуществить крутой поворот и спустить ход следствия на тормозах.
 Паркинса я нашел в холле. Коротышка на каблуках загородился газетой и мирно дремал в кресле. С виду здесь все выглядело пристойно и тихо.
 — Блэк у себя? — спросил я детектива, толкнув его в бок.
 Некоторое время он только моргал, разглядывая меня, как витрину, затем коротко гавкнул:
 — Наверху.
 — Догадался, что не в подвале. Что там происходит?
 — Плохо.
 — Что плохо?
 — Туда поднялись чужие. Я их не знаю. Человек семь.
 — А ты спишь.
 — У меня нет инструкций.
 — Пойдешь со мной. Сейчас для тебя я лейтенант.
 Паркинс не стал огрызаться, он прекрасно понимал, что я прав.
 Мы если в лифт. Лифтер спросил, какой этаж нам нужен, я ответил: «Сорок второй». Паркинс покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Он знал, что блэк со своей командой расположился на этаж выше.
 Когда кабина мягко остановилась и открылись двери, я выяснил у лифтера, где располагается служебная лестница. Лифтер имел опыт и понимал, кого везет; как только мы покинули лифт, он тут же захлопнул двери и поторопился вниз.
 Мы вышли на лестничную клетку и поднялись на сорок третий этаж. Дверь с надписью «Для служебного пользования» была заперта. Пришлось воспользоваться отмычкой, что вызвало брезгливую гримасу у блюстителя закона.
 — Будь готов к неожиданностям, — сказал я. Паркинса не нужно учить, он понимал меня, но и мне было ясно, что воспитанник Харпера не полезет на рожон, если ему покажется, что мои действия противозаконны.
 Первый сюрприз нас ждал в коридоре. Возле лифта стояла парочка мордоворотов, но не из команды Блэка, Трое его людей валялись на полу, и я не был уверен, что они еще живы.
 Мы с Паркинсом одновременно выхватили револьверы, чего не успели сделать наши визави.
 — Не испытывайте судьбу, мальчики! Проиграете!
 Наше появление и впрямь их озадачило. Открывать пальбу — значило все испортить. — Лапки кверху и на стену. Живо! — рявкнул Паркинс.
 Здесь он был убедителен, я не ожидал от него такой прыти. Ребята переглянулись и нехотя выполнили приказ. Я подошел к ним и освободил их карманы от лишнего груза. Пришлось мальчиков обезвредить на некоторое время, сделав им излишние вмятины в шляпах. Когда они распластались на полу рядом с охраной Блэка, я, сунув их револьверы за пояс, повел Паркинса к пентхаузу.
 — Они здесь не единственные, — подогрел я бдительность своего напарника.
 — Похоже, ты их знаешь?
 — Видел в «Голубой лагуне». Забегаловка на окраине, где один тип любит нанимать для себя местную шпану.
 — Что ты хочешь делать?
 — У нас есть основания для ареста Блэка и его противника. Если нам это сейчас удастся, то считай повышение тебе обеспечено.
 — Кто его противник?
 — Тот, что устроил заваруху на ферме и еще небольшой фейерверк в клубе «Козерог».
 Мы поднялись еще на один лестничный пролет и попали в приемную, где я уже устраивал показательный бой с Ричи. Вошли мы не так тихо, как в коридор, и получили по заслугам. Первому досталось Паркинсу. Я толком не успел понять, что про-изошло. Парень в черном подпрыгнул в воздухе, как акробат, сделал кульбит, и его нога врезалась в челюсть детектива. Паркинс пулей вылетел из холла и, ввинтившись в стенy, сполз по ней на пол.
 Еще один прыжок, черный силуэт сделал фуэтэ, как балерина, и его нога долбанула меня по плечу. Я выронил револьвер н отлетел в угол. Чувствительный удар, не нога, а молот. Тип в черном замер, напыжился и приготовился к новой атаке. Теперь, когда я увидел его лицо, то понял, что не ошибся. Косоглазый прихвостень Мейкопа уже встречался мне в бойлерной ферме.
 — Здоров ты лягаться, приятель, — прохрипел я, ожидая нападения. Его свирепая физиономия не сулила быстрого выздоровления. Китаец сделал вдох, сжался в пружину, но прыгнуть я ему не дал. Мне удалось выхватить один из отнятых револьверов раньше, чем косоглазый приготовился снести мне череп пяткой. Выстрел наделал много шума, но зато освободил проход. Я вскочил на ноги и кинулся к двери. Выбив се ногой, я ворвался внутрь, бросился на пол и откатился за стол.
 Два выстрела, сделанных мне навстречу, адресата не достигли.
 Перевернув дубовый стол на бок и встав на колени, я выглянул из-за него, держа оружие наготове.
 Блэк сидел на стуле со связанными руками. За его спиной стоял Мейкоп, приставив револьвер к виску хозяина. Ужас так исказил лицо Блэка, что на него тошно было смотреть.
 — Если ты шелохнешься, я вышибу ему мозги, — прорычал Мейкоп.
 В этом смысле я ему верил.
 — Ты сказал, что знаешь, где его склады. Что тебе надо от него?
 — Склады пусты.
 — А при чем здесь Феркенс? Ты решил спалить город от злости и думаешь, тебе сойдет это с рук?
 — Я знаю, что делаю.
 — Вряд ли. Ты глупец, Мейкоп.
 — Посмотрим.
 — Оставь его в покое.
 — Черта с два!
 Блэк попытался что-то сказать, но не смог. На мертвенно бледном лице лишь шевелились пересохшие губы. Стрелять я не решался, мог задеть Блэка, а он мне еще нужен, время играло против меня. Я остался один и не знал, как обстоят дела в коридоре. Нас разделяло пять шагов и пять секунд на решение всех проблем.
 — Значит, ты не сдох, — прошипел Мейкоп.
 — Разве я могу уйти раньше тебя? Нет, приятель, только после.
 — Не выйдет.
 Я взвел курок и выбросил руку с револьвером вперед. Мейкоп выстрелил первым. Пуля снесла Блэку полчерепа. Я нажал на спусковой крючок дважды. Первая пуля угодила Мейкопу в левую руку, вторая перебила ключицу. Его отбросило назад и он вывалился на террасу под открытое небо.
 Я выскочил следом. Чикагский монстр с разъяренным видом отползал к карнизу, отгороженному от края крыши низким парапетом. Кроме злобы в налитых кровью глазах я ничего не видел.
 — Я не прощаю оскорблений, Мейкоп. Ты камикадзе. Жизнь для тебя дело прошлое.
 — Будь мы на равных, я бы с тобой поговорил.
 — Предсмертный бред. Какой-то глупец внушил тебе, что ты умный человек. Не верь глупцам.
 Я вынул из кармана второй револьвер и бросил Мейкопу. Ему удалось поймать его правой рукой. У этого подонка еще хватало сил и он, корчась от боли, поднялся на ноги. Я ждал с опущенным вниз оружием. Кроме отвращения этот тип во мне ничего не вызывал, но его железной воле можно было позавидовать. В таком состоянии не идут на дуэль, и я дал ему возможность выстрелить первому. Его пуля разбила плафон над дверью, моя попала в цель. Мейкопа отбросило назад и он перевалился через парапет. Падение с сорок четвертого этажа не могло его напугать, вряд ли он падал живым.
 Чужую пушку, из которой мне пришлось стрелять, я бросил вслед за бывшим удачником из Чикаго.
 Вернувшись в коридор, я подобрал Паркинса, который все еще пребывал во сне, взвалил его на плечо и направился к лифту.
 Вызвав кабину, я встал спиной к стене и ждал. Обратный путь обошелся без приключений. Внизу я свалил свою ношу в кресло и сказал портье, чтобы тот вызвал «скорую» и полицию.
 На улице скопилась толпа зевак, не каждый день с неба падают трупы. С другого конца Мебил-стрит послышался вой сирены.
 Заваруха в городе продолжалась. Многое теперь зависело от копов — насколько у них хватит оперативности и решительности.
 Вишневый «паккард» поджидал меня на другой стороне. Я сел в машину и поехал на вокзал. Фосфорные стрелки часов на приборном щитке приближались к восьми.

 4

 За три минуты до отхода поезда я подошел к пятому вагону. Пожилой проводник в роговых очках с тусклыми серыми глазами за линзами попросил предъявить билет.
 — Много народу в вагоне? — спросил я. Старик заметно удивился, очевидно, он не привык к вопросам.
 — Человек восемь, сэр.
 — Пять дней назад ваш поезд выполнял тот же рейс?
 — Совершенно верно.
 Вместо билета я сунул ему пятидолларовую бумажку.
 — Если вы не возражаете, то я не поеду, а лишь задам вам несколько вопросов.
 — Готов помочь, если смогу. Он сунул деньги в карман и вытянулся, словно капрал, ставший во фрунт при вручении ему медали.
 — Меня интересует женщина, которая взяла билет до Лос-Анджелеса на прошлый рейс. Высокая стройная брюнетка.
 — Была такая. Необычная пассажирка.
 — Необычная?
 — Точно так. До Лос-Анджелеса она не доехала.
 — Где она сошла?
 — На двадцать четвертой миле, не доезжая Сан-Хосе.
 — На какой станции?
 — До Сан-Хосе поезд не останавливается.
 — Сделайте так, чтобы я не выжимал вас, как лимон. Вы ведь человек внимательный, сами понимаете, что меня интересует.
 — Да, сэр. Перед Сан-Хосе бригадир с контролерами проходили по составу и проверяли билеты. В купе номер три пассажирки не оказалось, и ее чемодана тоже. Поезд идет со скоростью сорок миль в час, и женщина не решится прыгать. На двадцать второй миле была единственная задержка: на переезде горел красный свет. Мы стояли чуть больше минуты. Она могла сойти только там.
 — Резонно. В этом месте есть населенные пункты?
 — Поблизости нет. Но вот что вас может заинтересовать. На переезде стоял белый «роллс-ройс». Я видел его в окно. Возможно, это се ждали.
 — Но на переезде всегда стоят машины.
 — Тогда, когда переезд закрыт. Но в данном случае стоял поезд, а переезд был открыт. Машина могла проехать.
 — Вы видели людей в автомобиле?
 — Нет. Слишком темно в это время за окном.
 — Опишите мне эту женщину.
 — Элегантная дама в очках, брюнетка, в темно-зеленом плаще, шляпке, в руках у нее был черный чемодан с надежными золочеными замками. Возраст не определю. Слишком много косметики.
 — Ее кто-нибудь провожал?
 — И провожали и встречали.
 — Подробней, пожалуйста.
 — Перед отходом поезда на перроне болтался какой-то тип. Долговязый, в очках. Близко к вагону не подходил, но я понял, что его интересует эта дама. Она же вела себя так, словно его не замечала, хотя, надо сказать, сыщик из него никудышний. Со слабым зрением этим ремеслом лучше не заниматься. Ушел он, когда поезд тронулся. Я стоял на подножке и наблюдал за ним.
 — Не встречали в Лос-Анджелесе?
 — Поезд приходит в Лос-Анджелес ночью. Как только мы остановились, к вагону подскочили два тина. Один чуть было не сбил меня с ног и ворвался в вагон, второй ждал снаружи. Грубые ребята, на ухажеров не похожи.
 Раздался паровозный гудок. Мой собеседник засуетился.
 — Извините, сэр. Мне пора.
 Он виновато взглянул на меня. Для этого человека пять долларов были большими деньгами, и он готов был отрабатывать их вечно.
 — Все в порядке, приятель. Вы здорово помогли мне.
 Я развернулся и ушел. За двадцать минут мне удалось добраться до Геральд-авеню. На мои настойчивые звонки в квартиру "Б" дома девяносто один никто не ответил. Вик Линдон все еще не вернулся со склада, что меня встревожило. Если этот парень уцепился за Пессетайна, то его непременно накроют.
 Я развернул машину и помчался на склад. Сейчас, когда все менялось с такой быстротой, нельзя спугнуть генерала. В противном случае операция Доила провалится. Вик Линдон отличный малый, но в данный момент действовать в одиночку, без корректировки уже невозможно.
 У меня в глазах рябило от дороги, давали себя знать голод и усталость, а тут еще новые заботы о Ватсоне. Бедный пес торчал в моей машине, как в клетке, а я не в силах вырвать минуту, чтобы поменять транспорт.
 Воспользовавшись люком, я проник на склад тем же путем, каким покинул его. В полутемном помещении стояла гробовая тишина. Я крался, как мышь, внимательно глядя под ноги, чтобы не угодить в очередную воронку. Мне удавалось ориентироваться в лабиринте ящиков после злосчастного визита и я достаточно быстро выбрался к месту загрузки. Фургон Гилгута Стейна с открытыми дверцами мирно скучал в центре площадки, чуть дальше, под болтающейся на проводе лампой стоял стул, на котором сидел Вик Линдон. Его лицо превратилось в кровавое месиво, а руки и ноги были крепко стянуты веревкой. Голова склонилась к плечу; или он был мертв или пребывал в бессознательном состоянии. Я достал револьвер, взвел курок и перебежал к фургону. Несколько секунд ожидания. Полная тишина, Я пригнулся и обошел фургон со стороны капота к кузову.
 Здесь было чему удивиться. На земле, у самых колес, лежали два трупа с простреленными телами. Гигант Стейн, громила, который мог носить меня вместо цепочки от часов, выглядел невинным мешком с тремя пулевыми отверстиями в области сердца. Лежащий у его ног Пессетайн получил пулю в горло. Кто-то сделал то, чего не хотел делать я. Они нужны следствию живыми. Одно из двух: либо сведение счетов, начатое Мейкопом, продолжается, либо убирают свидетелей.
 Я сунул револьвер за пояс и подошел к Линдону. Парень дышал. Лицо ему разукрасили старательно, но он был жив, а болячки — дело обыденное в его профессии. Я осмотрелся по сторонам. Чуть дальше, возле ворот, стояла будка, напоминающая сторожку со стеклянными стенами. В ней было все, что нужно: стол, телефон, пульт управления воротами, раковина и кран с водой. Я наполнил кофейник и вернулся к Линдону. Несколько доз ледяной воды, вылитых на его лицо, привели парня в чувство. Чикагский горе-агент что-то проворчал и открыл глаза.
 — О'кей, Вик. Ты еще на этом свете, а значит, все не так уж плохо.
 Я достал перочинный нож и перерезал веревки. Линдоп застонал и на корявом английском пробурчал: «Сволочи!» Это подтвердило мою догадку о том, что не все передние зубы фебеэровца остались на своем места.
 — Ты вернулся!
 — Кому-то надо тебя распутать.
 — Сукины дети! Они неплохо поработали над моей физиономией, — проворчал он, осторожно ощупывая лицо; затем он выудил из кармана сигарету, а я поднес ему спичку.
 — Если ты уже способен соображать, то поделись подробностями.
 — Глупо получилось. После твоего ухода они вернулись через полтора часа и начали загружаться, я внимательно слушал и наблюдал. В разговоре промелькнула одна фраза: «На этом псе, следующая партия полетит через неделю». Я понял, что упустить такой случай — значит остаться с пустыми руками. Необходимо рискнуть. Они меня застукали, когда я попытался влезть в фургон. Ну этот громила тут же сгреб мои кости в охапку. Потом начался допрос с пристрастием. Они решили, что я из клана Блэка или Мейкопа. У них и мысли не возникло о ФБР или о полиции. Как я понимаю, там все куплено. Я уже прощался с жизнью, когда возникла эта девчонка. Ни одного лишнего слова. Она вынырнула из-за гру-зовика, словно из-под земли выросла, и начала палить. Пять или шесть выстрелов — и все было кончено. Меня она не замечала, словно никого больше не видела. Когда эти гады превратились в трупы, она исчезла так же внезапно, как появилась.
 — Как она выглядела?
 — Поначалу я принял ее за парня. В брюках, куртке, вязаной шапочке, надвинутой на глаза. Эда-кий боевичок. И вел себя парень уверенно, будто повседневную работу выполняет. По когда дело было сделано, то боевичок нагнулся проверить результат. Тут его шапочка зацепилась за щеколду иа дверце фургона. Мне, конечно, не до того было, но когда на плечи упали длинные волосы, я обомлел. На вид ей лет восемнадцать.
 — Ее зовут Айлин. Она любит примерять на себя чужие платья.
 — Кажется, мы теряем время.
 — Ты прав. Машину уже ждут. Но к делу подключается полиция. Ей надо помочь, нам такое не по плечу. Одиночная игра переросла в войну.
 Линдон ничего не ответил. Я оставил его приходить в чувство и направился в будку, чтобы воспользоваться телефоном. В первую очередь я дозвонился Дойлу. Сообщив ему адрес склада, добавил:
 — В Редвуд-Сити ждут последнюю машину. Она готова к выезду. Если вы заполните фургон своими людьми вместо героина, то попадете на базу без многодневной осады. Дальше действуйте по обстоятельствам. Идеальная возможность избежать лишних жертв.
 Дойл со мной согласился и сказал, что сам выезжает на операцию. Не забыл я и про Линдона, сделав ему соответствующую рекламу.
 — Ты хочешь изобразить меня героем? — спросил он, когда я положил трубку.
 Я не слышал, как Вик вошел, так как стоял спиной к двери, но не думаю, что он обиделся.
 — Не будем о героях. В кино есть герои, которые усмиряют толпу гангстеров, а в действительности ты уже герой, если ухитрился каким-то образом сохранить свою жизнь.
 — Скучное резюме, но правдивое.
 — Как ты себя чувствуешь?
 — Лучше чем того заслуживаю.
 — Постарайся ничего не говорить копам о девчонке. Я сам с ней разберусь.
 — Ищи ветра в поле.
 Я набрал номер Харпера и застал его на месте. Как выяснилось, я болтаюсь у него под ногами и мешаю работать. После десятка оскорблений в мой адрес, я задал ему первый вопрос.
 — Ты выяснил, кому принадлежит «шевроле», в котором найден труп Вэнса Кейлеба?
 — Без особых усилий. Машина принадлежит Хэйзл Кейлеб. Но, как выяснилось, она ею давно не пользовалась и машина стояла в гараже концерна. Ее отремонтировали и постадили новый двигатель, однако Хэйзл не стала ее забирать.
 — Если сменили двигатель, значит, спидометр поставили на ноль.
 — Поставили, но на спидометре зафиксировано триста миль. Кто-то пользовался машиной.
 — Что известно о Хэйзл?
 — В Лос-Анджелесе она не появлялась. Так утверждает их полиция.
 — Еще бы. Ее там поджидали. Но не в этом дело. Ты знаешь, на чем катается Хардинг?
 — Хардинг? А он тут с какого бока?
 — Не тяни время, лейтенант. Мы оба устали.
 — Белый «роллс-ройс».
 — Адресочек тебе его известен?
 — Берер-Хилл, 32.
 — Ну, городской и я знаю. Должен быть еще какой-то.
 — Езжай-ка ты по своему адресочку. Тебе его менять придется.
 — Что ты несешь?
 — Уборщица подметала лестничную площадку возле твоей квартиры и задела за проводок. Дверь вышибло, будто и не было. Женщина уцелела, ее отправили в больницу. Небольшая контузия и шок.
 — Ну, теперь вовсе убирать не будит, она и так занималась этим лишь в октябре, не раньше. Ребята ездили ко мне?
 — Сержант Леви был. Забили проем фанерой. Сам расхлебывай. Дойл тут возомнил себя комиссаром, ходит индюком с задранным носом. Парень еще не понял службы, а сует белые рученьки в дерьмо. Ты, я смотрю, ему подыгрываешь.
 — Я в стороне, Рекс. Ты сам знаешь.
 — Врешь, красавец. Для чего моих людей на буксир отправили? Мне ни звука, будто я крайний.
 — Иди с ними на буксир и хапнешь венок победителя. Доил до утра не очухается от задания, которое получил.
 — От кого получил?
 — Ты слишком болтлив сегодня, Рекс. Не пей на работе, ночь будет трудной.
 Я нажал на рычаг и перезвонил Марчесу. Мой старый приятель ответил не сразу, а когда пробурчал что-то невнятное в трубку, я понял, что оторвал его от ужина, В моем желудке тут же забурлило.
 — Извини, старина, я оторву тебя на одну минуту.
 — Ты решил забрать ворованный чемодан?
 — Можешь его выбросить.
 — Приходила Дора перед самым закрытием магазина. Взволнованная. Говорит, что у тебя в квартире произошел взрыв. Дверь снесло, женщина пострадала.
 — Ерунда. Она не знала, что залежавшаяся пыль превращается с годами в порох. Ну и что же Дора?
 — Сказала, как закроет кафе, пойдет к тебе сторожить квартиру. Слишком она печется о тебе. Не замечал?
 — Боится потерять постоянного клиента. Вот что, Марчес. Ты знаешь все, что нужно и не нужно. Меня интересует адрес Хардинга, но только не называй «Берер-Хилл», я в тебе разочаруюсь.
 — Подожди у телефона.
 Я ждал, наблюдая через окно, как Линдон выгружает ящики из фургона, освобождая место для группы захвата. Кажется, спектакль заканчивался, но я еще не видел финала так отчетливо, как мне хотелось бы. Некоторые действующие лица были расплывчаты.
 — Ты меня слышишь?
 — Говори.
 — Есть старая вилла, «Магнолия» называется, расположена в тридцати километрах к югу. Принадлежала матери Хардинга. Мать умерла три года назад, но я не уверен, что Хардинг использует ее. Восстановить усадьбу дороже, чем выстроить новую, Делай выводы.
 — Это то, что нужно.
 — Странно.
 — Позвони ко мне домой и скажи Доре, что я вернусь утром. Стоит ли меня ждать? Ни один жулик не пойдет в мою квартиру, от нее за милю тянет пылыо и пустотой. До встречи.
 — Эй! А как же материалы по Феркенсу? У меня отличное досье собралось.
 — Завтра заберу.
 Раз уж телефон находился под боком, я использовал его на полную катушку. Соединившись с телефонным узлом, я попросил диспетчера соединить меня с Чикаго. Нормана Гейтса я нашел по одному из его телефонов. Он тут же узнал меня и, как я понял, не терял времени даром. Его доклад занял десять минут и было в нем то, о чем я не подозревал. После того, как я положил трубку на рычаг, мне оставалось поставить точки над "i".
 Я вышел из душной будки и направился к Линдону. Парень изрядно потрудился и сидел на стуле, дымя сигаретой.
 — На этом наши дорожки расходятся, Вик. Ты заканчивай дело со «снежком», а я прищучу убийцу, если повезет, конечно.
 — Удачи.
 Уходя, я чувствовал на себе его взгляд. Чем-то мы были похожи. Скорее всего своей неисправимой старомодностью и наивной верой в добро.




 Глава IX



 1

 Битый час я убил на то, чтобы отыскать усадьбу «Магнолия», и затраченное время но было выброшено на ветер. Свет в окнах первого этажа придал мне сил и уверенности, что все так, как я себе рисовал.
 Оставив машину у обочины, я прошел через редкий перелесок и приблизился к ограде. По моим прикидкам от виллы до железнодорожного переезда, где некую леди ждал «роллс-ройс», не более трех миль.
 Мне не пришлось лезть через забор, калитка не запиралась, а ограда со временем стала такой ветхой, что ее можно свалить одним толчком плеча. Сад зарос, тропинки и дорожки сравнялись с землей. Что-то очень похожее на Камер-Холл, старое, ненадежное и отмирающее, как и сами хозяева поместий. Я не стал изображать из себя следопыта и и прятаться по кустам, а направился к дому. Белый роскошный «роллс» стоял у каменного крыльца, элегантный и безупречный, бросающий вызов всем и вся.
 На мой звонок открыла темнокожая горничная и очень удивилась, увидев меня.
 — Ждали кого-то другого, мисс?
 — О… Я даже не знаю… Должны привезти продукты.
 — Я не продукт. Я фрукт, да еще какой! Отстранив вконец растерявшуюся женщину от двери, я пошел в ту сторону, где больше света. Это была просторная гостиная с пылающим камином и старой добротной резной мебелью. Хардинг в бархатной куртке с атласным стеганым воротником сидел в глубоком кресле с высокой спинкой и курил сигару. Симпатичный молодой человек в дорогом костюме стоял у окна в полупрофиль. Когда я вошел, Хардипг лишь поморщился, а молодой джентльмен повернул голову в мою сторону и сказал:
 — Я видел вас в окно и не мог догадаться, кто вы. Сейчас мне кажется, что вы полицейский.
 — Вы проницательны. А вы, если не родственник хозяев, то врач.
 — Гениально. Вы Шерлок Холмс?
 — Он самый. Доктор Ватсон остался в машине.
 — Зачем вы пришли? -холодно спросил Хар-динг.
 — Я же обещал вам, что зайду.
 — Очередная попытка запугать меня? Пустая трата времени.
 Молодой человек присел на край стула, сложил свои тонкие длинные пальцы и внимательно наблюдал за разыгрывающейся сценой. Я не стал церемониться, а снял шляпу и, закурив сигарету, плюхнулся на кушетку.
 — Давайте не будем играть в кошки-мышки, Хардинг. У вас своих забот хватает и у меня есть еще дела. Никто никого не пугает. Совершен ряд преступлений и они не могут остаться безнаказанными. Вы можете пролить свет на кое-какие детали. В деле фигурирует ваш концерн и скандал неминуем. Вы сами это знаете, но есть вещи важнее концерна.
 — Вы себе противоречите. Говоря о скандале, связанном с концерном, вы надеетесь, что я, владелец концерна, помогу вам раздуть этот скандал.
 — Скандал полбеды. Но здесь немало уголовщины. Гнусной, низкой уголовщины, причем с кровищей вокруг.
 — Вряд ли я смогу вам помочь. Кейлеб мертв. Об этом все знают. Его темные делишки не опорочат нашу фирму.
 — Либо вы глупы и простодушны, либо так наивны, что полагаете выйти сухим из дерьма, не запачкавшись.
 Молодой человек поглядел на меня с удивлением. Хардинг дернул левой бровью, но никто не произнес ни слова, Я продолжил:
 — Хорошо, Хардинг. Будем взаимно вежливы. Вы поможете мне, я вам.
 Брови хозяина поползли вверх. Он не ожидал такой наглости.
 — Вы — мне?!
 — Конечно. Этот молодой человек пытается вытащить Хэйзл Кейлеб из наркотического криза. Возможно, я не так выражаюсь, но суть такова, не правда ли? Хэйзл в вашем доме и быстро вы ее не перепрячете, — Хардинг открыл рот, но я продолжал. — Не надо спорить. Пустое дело. Страшнее то, что Хэйзл Кейлеб подозревается в убийстве мужа И в ряде других преступлений.
 — У нее есть алиби! — вскрикнул Хардинг и тут же осекся.
 — Нет у нее алиби. Вы заинтересованное лицо и как алиби не подходите. Я совершенно уверен, что Хэйзл непричастна к убийству, но мне нужны доказательства. Не ваши и не Хэйзл. Речь идет о других людях. Чтобы прижать убийцу к стенке, необходимо многое прояснить. Те свидетели, на кого я рассчитывал, превратились в трупы. В Лос-Анджелесе поджидала та же участь миссис Кейлеб, но вы вовремя сняли ее с поезда. Те, кто не прятался, погибли. Детская игра. Знаете? Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Хэйзл не нашли. Ее ищут. Ищут те, кто хочет убить, ищут те, кто хочет предъявить ей обвинение в убийстве.
 — Шантаж. Дешевый шантаж!
 — Была бы польза. Вы ослепли в ваших четырех стенах и ничего не видите. Вы не видели и тогда, когда взяли в компаньоны афериста, который на ваши деньги создал мощнейшую организацию, губящую людей, и теперь пожинаете плоды. Женщина, которую вы любите, погибает от этого зелья, бесчисленное множество людей уже погибло, и в этом немалая заслуга Рэндела Хардинга. Бездействие тоже зло, если оно покрывает таких людей, как Кейлеб.
 — Вы пришли читать мне мораль?
 — В день убийства Кейлеба вы были с Хэйзл?
 — Да.
 — В таком случае, когда его убили?
 — Не знаю.
 — Почему же вы решили, что виделись с ней именно в это время?
 — Она мне сказала, что Кейлеб мертв. Я видел, как шевелятся шторы в углу гостиной и понимал, что там кто-то стоит. Мне было необходимо вызвать Хэйзл на разговор и я знал единственный способ. Жестокий, но единственный.
 — А миссис Кейлеб знает, что ее сын убит? За занавеской раздался крик и долгое протяжное «нет».
 Я быстро подскочил к шторам и раздвинул их. Схватившись за голову, посреди темного проема, в длинном шелковом халате стояла женщина с растрепанными темными волосами. Ее качало. Я подхватил ее под руку, вывел в гостиную и усадил в одно из кресел. Молодой человек меня грубо оттолкнул и, надо сказать, у него это получилось.
 Хардинг схватил с пола саквояж и поднес врачу.
 Он выглядел таким же бледным, как и женщина. Хэйзл трясло, словно она находилась под током. В ход пошли пилюли, графины с водой, шприц, укол, подушка под голову и прочее. Я стоял в стороне и ждал. Все это мне очень не нравилось, но нельзя удалить нерв из зуба безболезненно, тем не менее я не испытывал жалости к этим людям. Их собственный пожар они должны тушить сами.
 Через некоторое время все понемногу успокоились. Хэйзл пришла в себя и как-то странно взглянула на меня.
 — Вы тот детектив, к которому ходила Нелли?
 — Он самый.
 — И вы занимаетесь этим делом?
 — Уже закончил.
 — Боже! Но кто же ваш наниматель?
 — Вы. Вы заплатили мне тысячу долларов, а я привык отрабатывать деньги, прежде чем получить право их тратить.
 После долгого, тягостного молчания она еле слышно прошептала:
 — Вэнс, мальчик мой… Кто тебя убил? Кто?
 — Ваш сын был важным свидетелем.
 — Свидетелем чего?
 — Лучше, если мы начнем с вас. Ведь вы первая обнаружили труп мужа.
 — Наверное. Во всяком случае, в первые часы после его смерти. Мне просто повезло, что я сама осталась живой.
 — Постарайтесь рассказать все по порядку.
 — Я слышала разговор Эрвина по телефону. Он договаривался с Глэдис о встрече в Камер-Холле. Эрвин не знал, что я дома и говорил достаточно откровенно. А уже до этого я знала, что он намерен поместить меня в психиатрическую больницу, из которой есть только один выход-на кладбище. Если бы мне удалось застать его с любовницей и подать на развод раньше, чем он осуществит свой замысел, все его планы рухнули бы. Из телефонного разговора я поняла, что Эрвин встречается с Глэдис в старой усадьбе и решила их накрыть, а если не получится, то убить мужа. Да, да, убить. В тот момент я на все была готова. На следующий день Эрвин уехал на встречу с Глэдис. Я выждала час и поехала в Камер-Холл, вооружившись револьвером.
 — Откуда у вас револьвер? — перебил я.
 — Мне подарил его отец. Очень давно, когда мы жили на ранчо, где хватало койотов, охотившихся за нашим стадом.
 — Что вы увидели в Камер-Холле?
 — Мне удалось незаметно проникнуть в дом, у меня были ключи. Когда я поднялась на второй этаж, то обнаружила мужа на кухне. Все мои планы пошли прахом. В спальне кто-то разговаривал, точнее спорил, но голосов разобрать я не смогла, дверь была закрыта. Эрвин лежал на полу кухни с бокалом в руке, на столе стояла початая бутылка шампанского и второй бокал, наполненный до краев. Я положила сумочку на стол и склонилась над Эр-вином. Он был жив. Я подумала, что в шампанское подсыпали снотворное, а не яд. Меня охватил страх и растерянность. Я не могла оставаться в Камер-Холле и тут же ушла. Меня так никто и не заметил. Спор в спальне продолжался.
 — Секунду, миссис Кейлеб. По ходу вашего рассказа невольно возникают вопросы. Давайте уточним детали. Кто мог спорить в спальне? Вы слышали женский голос?
 — Затрудняюсь ответить. Дверь была закрыта плотно, но мне показалось, что говорили мужчины.
 — Второй вопрос. На какой машине вы приехали в Камер-Холл?
 — На «шевроле». Эту машину я взяла в гараже. Ею давно никто не пользовался. Я не рискнула ехать на своей машине.
 — Теперь понятно. Что вы сделали дальше?
 — Поехала домой, но по дороге вспомнила, что забыла на столе сумочку. Вернуться назад у меня не хватило смелости. Я остановилась у телефона и позвонила Рэнделу, — Хэйзл взглянула на Хардинга с некоторой осторожностью. — Но он был на совещании директоров. В моем состоянии я не могла оставаться одна и поехала к Нелли Кони, Не скажу, что мы были с ней близкими подругами, но выбирать не приходилось. Нелли умная и решительная женщина, ее портила излишняя алчность, но большая часть жизни Нелли прошла в бедности, и я понимала, что сделало ее именно такой, а не другой. Я готова была на все и сказала ей об этом. Нелли подумала и выдвинула свои условия. Когда она говорила, у меня сложилось впечатление, что это давно и тщательно продуманный план, а вовсе не импровизация. Начала она так: «Хэйзл, душка, ты должна понять главное. Твоему муженьку пришел конец. Крышка! Понимаешь меня? От этого никуда не уйти. Рано или поздно это должно было случиться. Эрвин слишком зарвался. Он не считается с людьми, а люди этого не любят. Так что будем считать факт свершившимся: Эрвина больше нет. Теперь давай подумаем, что мы можем извлечь из этого. Паниковать тут не стоит. Все, что всевышний ни делает, он делает к лучшему. Твой муж стал опасен прежде всего для тебя. Он уже давно знает о твоей связи с Рэн-делом и ждет подходящего момента, чтобы от вас избавиться. Кто бы ни были те люди, что желают уничтожить Кейлеба, они наши союзники. Но бывают моменты, когда и от союзников лучше избавляться. В данном случае ты оставила в руках убийц улику против себя. Они не замедлят ею воспользоваться. Я помогу тебе выкрутиться из этой передряги, после чего садись на поезд и уезжай из города, пока здесь все не уляжется. Мои условия таковы: ты подписываешь дарственную на „Шип Харбор“. Корабль должен перейти в руки моего брата сейчас, а не через три года», «Но какое я имею право на корабль?» — спросил я. «После смерти Кейлеба он переходит по наследству семье. Так значится в договоре. Откажись от „Шип Харбора“ в пользу Джас-пера и я сделаю все так, что ты останешься при своих интересах вместе с Хардингом». На что я ответила: «Я не возражаю. Мне корабль не нужен». «В таком случае не будем терять времени». Мы заехали к нотариусу и оформили дарственную, поставив в документе пятнадцатое число следующего месяца. По расчетам Нелли, к этому времени завещание Кейлеба вступит в силу. «В Камер-Холле сейчас никою нет», -Нелли была в этом уверена. -"Те, кто мог его убить, находятся далеко от места преступления".
 Она оказалась права. Когда мы приехали в Камер-Холл, там было пусто. Эрвина мы нашли не сразу. Убийцы спрятали его в холодильник. Там же лежала моя сумочка. По мнению Нелли, она ждала своего часа, когда полиция обнаружит труп с уликой вместе, Нелли решила смешать планы убийц и уберечь меня от западни. Эрвина мы оставили на месте, а сумку забрала Нелли. «Скройся куда-нибудь до завтра. Учти, убийцы знают, что ты здесь была и они попытаются тебя устранить, чтобы ты не заговорила. Завтра в десять утра встретимся на стоянке у вокзала. А теперь расстанемся, у меня много дел». Мы вернулись в город и простились до утра. Я тут же позвонила сыну, и мы с ним встретились в кафе на окраине. Вэнс всегда был на моей стороне, он ненавидел отца за жестокость. Я все ему рассказала. Известие о смерти отца он принял холодно, но в глазах блеснул какой-то злобный огонек, такой же, как у Нелли, когда я выложила ей историю с Камер-Холлом. Вэнс убедил меня, что мне действительно следует на какое-то время исчезнуть. Мы договорились, что свое решение я ему сообщу по телефону в ближайшее время. Вэнс поцеловал меня и убежал. Я связалась с Рэнделом и мы договорились увидеться в одном из мотелей на восточном шоссе. На следующее утро я подъехала в гараж, сменила машину и приехала на вокзал.
 — Секунду. Вопрос. Зачем вы сменили машину? На этот вопрос ответил Хардинг.
 — По моему совету. Я рекомендовал Хэйзл сесть в поезд и оставить машину на стоянке, чтобы ее обнаружили те, кто убил Эрвина. Это убедило бы их, что Хэйзл уехала из города. В итоге так и получилось.
 — Хорошо. Вернемся к вокзалу позже.
 — Утром, к десяти часам, я прибыла на стоянку, как мы договорились с Нелли. Она подошла чуть позже и принесла мне билет на вечерний поезд. Моя сумочка была у нее, к тому же Нелли надела черный парик и купила очки. Она всячески старалась походить на меня. Мы поехали на моей машине в Камер-Холл. План Нелли заключался в следующем: мы должны вытащить труп из холодильника и вызвать полицию. Мы перенесли Эрвина в спальню, но когда я увидела рану в груди, то поняла, что мужа убили из моего револьвера. В барабане действительно не хватало двух патронов. Нелли решила выбросить револьвер на обратном пути где-нибудь в лесу. «Но главное, — сказала она, — придется менять тактику». Мы не стали вызывать полицию, возникла идея с частным детективом. Я отказалась идти к сыщику, с моей нервной системой я бы все испортила. Нелли согласилась сделать это сама. Для большей убедительности я передала ей бриллиантовую брошь, фамильный талисман, с которым я никогда не расставалась. Мы вернулись в город, и я осталась ее ждать в отеле «Савой».
 — Револьвер Нелли Конн так и не выбросила. Вы ждали ее с результатами?
 — Дарственная была у меня. Нелли получила бы ее по окончании работы, но я ее так и не дождалась. Заподозрив неладное, я поехала к ней домой, но и там ее не застала. Дверь в квартиру была открыта, возможно, кто-то побывал в ней до моего прихода. Я нашла в ее комнате черный парик, плащ, в котором она была утром, и другие вещи, подтверждающие ее причастность ко мне и присутствие ее на вокзале, где она изображала Хэйзл Кейлеб. Собрав все улики в чемодан, я унесла их, выйдя из дома через черный ход. Затем поехала к клубу «Козерог», зашла в него и около часа мозолила всем глаза. К восьми часам я поехала на вокзал с таким чувством, что за мной постоянно следят. Я не стала ставить машину на стоянку, а оставила ее у входа, где остановка запрещена. Я знала, что машина моего мужа привлечет к себе внимание. Войдя в вокзал, я отнесла чемодан с вещами Нелли в автоматическою камеру хранения и отправилась на перрон.
 — Вы видели, кто за вами следил?
 — Прихвостень Кейлеба Пессетайн сопровождал меня буквально по пятам. Когда я оказалась на перроне, то там прогуливался сам Пессетайн, а его напарник исчез. Очевидно, пошел отгонять мою машину.
 — Почему вы так решили?
 — По громкоговорителю вызвали к выходу владельца «кадиллака». Там нет стоянки. Куда в дальнейшем они дели машину, мне не известно.
 — Загнали в болото, -предположил я. -Они не рискнули убрать вас на вокзале, а дали задание своим людям в Лос-Анджелесе встретить вас. Трудно увязать смерть мужа и жены в одни сутки в одном городе и выставить это как случайность.
 — Кто убил моего сына? — неожиданно резко спросила Хэйзл.
 — Имени я назвать не могу. У меня нет стопроцентной уверенности. Знаю лишь, что Вэнс поплатился жизнью из-за денег. Такая складывается картина. Других причин нет. Как вы онюсились к Айлин Сэтчер?
 Вопрос оказался неожиданным. Хардипг и Хэйзл переглянулись. Уж чего я не ожидал, так это того, что такой вопрос может поставить их в тупик.
 — Вы спрашиваете о Вэнсе, я могу высказать некоторые предположения, но если вы сами не будете ничего утаивать. Итак, мы говорим о жизни вашего сына, а он был связан с девушкой из концерна по имени Айлин Сэтчер.
 Ответил Хардинг.
 — Она не только девушка из концерна, но и моя дочь.
 Пришло время и моим бровям ползти на лоб.
 — Вот это да… Мистер Хардинг, по-вашему, здесь причина того, что Кейлеб выгнал девушку?
 — Да, но не только. Кейлеб имел и другие причины, чтобы возненавидеть Айлин, как только узнал, что она моя дочь. Он не хотел, чтобы его сын был связан с моей дочерью, это понятно. Кровные узы со мной не входили в его планы. Во-вторых, он тут же заподозрил, что Айлин мой агент в его клане, а Айлин знала достаточно, чтобы навредить ему. Однако Вэнс был тверд в своем решении связать свою жизнь с моей дочерью. Кейлеб ненавидел меня и за то, что я связан с его женой очень прочными узами, но это, как я понимаю, не имеет отношения к его смерти. Мне непонятно, почему и кому понадобилось убивать Вэнса. Он ничего не знал о делах отца.
 — Он все знал, если был приятелем Айлин, Возможно, Вэнс не был таким сообразительным, как ваша дочь. Но в доме Кейлеба я обнаружил чемодан с полуторамиллионным состоянием. Айлин знала о деньгах. Мейкоп принес деньги при ней. Кейлеб должен был передать Майкопу наркотик на эту сумму, но не успел. Деньги повисли в воздухе. Соблазнительная возможность. Наверняка Вэнс договорился с Айлин реквизировать эти деньги. Все подозрения падают на отца или его приближенных, но не на родственников. Мейкопу и в голову не приходило первое время, что Кейлеб мертв, он был уверен, что деньги пошли в оборот либо находятся в сейфе концерна. Расчеты Айлин оказались верны. Я думаю, и это подтверждается некоторыми фактами, что после сообщения миссис Кейлеб сыну о гибели отца, Вэнс тут же выложил эту новость Айлин. Основная преграда на их пути была сметена, и почему бы не воспользоваться невостребованными деньгами! По мнению Айлин, никто из приближенных Кеилеба еще не анал о них, так как чемодан все еще находился ц доме хозяина. Айлин не доверяла ма-тери Вэнса и они решили убедиться в правоте ее слов. Вэнс отправился в Камер-Холл, чтобы своими глазами увидеть труп. Он не знал о сговоре матери с Нелли Коня и попал туда в неурочное время. События развивались следующим образом. Когда миссис Кейлеб ожидала Нелли Конн в отеле «Савой», Вэнс направился в Камер-Холл. Примерно в это же время туда поехали и мы с мисс Конн, которой удалось внушить мне, что она и есть Хэйзл Кейлеб. Остается неясным, что там делал настоящий убийца. Нелли осталась в машине, я отправился в дом. В это время Вэнс находился в спальне, рядом с мертвым отцом. Когда я проник в дом, ему удалось выскользнуть незамеченным, но я слышал его шаги. Теперь об убийце. Убийца наблюдал за домом из-за деревьев, надо помнить, что за калиткой усадьбы начинается лес. Когда я скрылся в доме, убийца подошел к машине и вызвал Нелли. Очевидно, он принял ее за Хэйзл. Сходство и впрямь было велико. Нелли вышла без опасений и отошла с этим человеком и лесу. Она его знала и не боялась. Эта оплошность стоила ей жизни. Убийца повел себя странно. Нет сомнений, что он вернулся назад, очевидно, увидел Вэнса, выбегающего из дома, а, возможно, и столкнулся с ним. Но об этом чуть позже.
 По законам логики убийца, покончив с Нелли Конн, должен был убрать труп, то есть убить ее возле своей машины, а затем впихнуть в багажник, а не убивать посреди леса, чтобы потом волочь тело к машине. Похоже на то, что убийцу спугнули или же Нелли Конн как-то себя выдала. Во всяком случае, не исключено, что убийца узнал се и понял, что ошибся. Этот вопрос я решу не сейчас. Что касается Вэнса, то он стал невольным свидетелем. Я уверен, ваш сын видел убийцу и это предопределило трагическую развязку.
 Вэнс вернулся в город, где его поджидала Айлин. Они отвезли деньги на вокзал и сдали их в камеру хранения. Далее. Молодая парочка нашла себе укромный уголок на окраине города, но Вэнс тянул с переездом. Он ждал известий от матери и дождался. Убийца выманил его из дома и нейтрализовал. Мне не ясно, почему Вэнс оставался в живых еще целых пять дней. Многие темные стороны этого дела уйдут в небытие, но я постараюсь сделать так, чтобы вытащить наружу максимальное количество фактов.
 — Зачем вам это нужно? -спросил Хардинг.
 — Чтобы избежать ошибок в дальнейшем.
 — И все это ради тысячи долларов, уплаченных вам Нелли Конн от имени Хэйзл Кейлеб?
 — Считайте как угодно. Что бы я вам ни сказал, вы сочтете мои слова глупостью или рисовкой. Просто существует одинокая женщина с грудным ребенком на руках. Не каждый сможет прочесть в ее взгляде то, что прочел я. Живет на свете одинокий солдат, кавалер Серебряной звезды, который видит ату жизнь с обратной стороны. Что вам до них? Но а у вас, при всем вашем внешнем благополучии, жизнь идет кувырком. Причина та же. Пока существуют кейлебы, блэки и мейкопы, ничего не изменится.
 — А разве вы способны что-либо изменить?
 — Вряд ли. Но и сидеть сложа руки я тоже не могу… Однако наш разговор отошел от заданного русла. Я хочу закончить его просьбой.
 — Что же вам нужно? — удивилась Хэйзл.
 — Ваша дарственная Конну. Обещаю вернуть ее при следующей встрече.
 — А она состоится?
 — Обязательно. В суде, где вы перескажете все то, что сказали сейчас мне.
 — Миссис Кейлеб в суд не пойдет, — твердо заявил Хардинг.
 — Пойдет. Она не захочет, чтобы убийца се сына гулял на свободе.
 Хэйзл встала и, слегка покачиваясь, вышли в соседнюю комнату. Через две минуты документ лежал у меня в кармане, а через три я уже сидел в машине.
 Ночь вступила в свои права и я это очень хорошо чувствовал. На долго остатка моих сил не хватит, но я должен выдержать последний этап и поставить точку.

 2

 Порт мирно спал. В три часа ночи даже мелкие воришки не шарят по складам. Жизнь продолжалась лишь на «Шип Харборе». Корабль готовился к выходу в море и один из «жирафов» забрасывал на борт последние контейнеры. Не очень-то легко незаметно проникнуть на судно, когда палуба кишит матросами, грузчиками и офицерами. Я воспользовался тем планом, который разработал заранее. Взбираться по стопорному канату, натянутому в струну, не просто, но безопасно — это единственный темный участок на территории стоянки. Мне удалось преодолеть мост, связывающий причал и нос корабля, за пять-семь минут. Большинство людей из команды возились с грузом на корме, им, слава богу, было не до меня. Добраться до каюты Джаспера Конца мне удалось без приключений. Как и следовало ожидать, она оказалась запертой. В такой ответственный момент капитан должен находиться на мостике, но меня интересовала не только его каюта, но и смежная, которая представлялась мне опаснее, чем корзина с коброй. Я воспользовался отмычкой и бесшумно проник внутрь. В помещении горел свет, на столике скучала недопитая бутылка шампанского, два фужера, портсигар, пачка египетских сигарет и ваза с фруктами. За окнами смерть, кровь, бойня, а здесь полнейшая идиллия. Все закономерно, таков расклад и распределение ролей, должны быть выигравшие, должны быть проигравшие.
 Я понимал, что у меня немного времени, и не стал его терять. В костюме Конна я нашел бумажник, в котором, среди прочего, завалялась и моя визитная карточка. В белом кителе, висевшем на вешалке у входа, я обнаружил револьвер. Этот меня не пугал. Должен быть другой. Я подошел к двери, ведущей в смежную каюту. Как я и думал, она не была заперта. Нажав ручку, я толкнул дверь.
 Здесь также горел свет, а в воздухе стоял легкий запах духов. Очень знакомый, щемящий сердце аромат. Обыск этого скромного закутка я провел более тщательно. Кобура с автоматическим пистолетом тридцать пятого калибра была ловко прибита к боковой панели шкафа и загорожена висящим полотенцем. Стоило протянуть руку — и оружие вынуто из кобуры. Эту пушку мне пришлось разрядить, именно она, как я предполагал, отправила Вэнса на тот свет. В небольшом саквояже, под постельным бельем, хранились женские побрякушки. На эти, слепящие глаза, бриллианты, рубины и гранаты могло жить не одно поколение многодетных семей. Среди груды жемчуга застряла знакомая брошь. Ветка из бриллиантов. Я хорошо запомнил ее.
 Всего увиденного было вполне достаточно, чтобы сделать окончательные выводы, Я вернулся в каюту Конна, сел в кресло и стал ждать. Они вернулись вместе. Прекрасная, на первый взгляд, парочка. Глэдис, одетая в спортивный костюм, выглядела усталой и казалась старше своих лет, правда, я никогда не уточнял ее возраста. Конн, как всегда, имел деловой вид, но на сей раз в его глазах торжества было больше, чем тоски и отчаяния. Мой визит их несколько озадачил. Глэдис замерла в дверях, а Конн посреди каюты.
 — Как вы сюда попали? -спросил он.
 — Банальный вопрос.
 Немного очнувшись от легкого шока, он задал следующий вопрос.
 — Вы нашли убийцу моей сестры?
 — Разумеется. Когда меня нанимают, я выполняю условия договора. Но так получилось, что на мою долю пришлось одновременно несколько заданий, и со всеми я справился. На данный момент у меня готов отчет.
 — У меня нет времени на выслушивание отчетов. Через час корабль отплывает.
 — Часа мне хватит.
 — Извини, дорогой, — вмешалась Глэдис. — Не стоит торопиться. Вряд ли этот человек сойдет на берег. Он наверняка знает больше, чем следует. Мы высадим его в открытом океане.
 — Трезвая мысль, мисс Фоули. Жаль, вам не удалось меня уничтожить на суше, но на ловца и зверь бежит.
 — Что он знает? — задал вопрос Конн, не спуская с меня глаз.
 — Мне самой интересно послушать.
 — О'кей, приятель, я тебя выслушаю. Наш милый разговор был неожиданно прерван. В каюту ворвался тот самый толстяк и еще один матрос. Они втащили брыкающуюся Айлин. Девушка сверкала глазами, как дикий зверек, попавший в капкан.
 — Простите, сэр. Эта дикарка проникла на судно с оружием. Едва отловили.
 Глэдис покрылась краской, ее лицо вспыхнуло, как спичка.
 — Сука! — крикнула Айлин. Эпитет был адресован мисс Фоули. Конн развернулся и влепил девчонке пощечину.
 — Оставьте ее, — приказала Глэдис.
 — Но она опасна, — возразил толстяк.
 — Усади ее на стул и привяжи, — гаркнул Конн. — Мы с ней разберемся сами, Лем.
 «Морж» толкнул Айлин, и девушка упала в кресло. Тогда он сорвал шнур с занавеской с входной двери и стянул Айлин руки за спиной. Когда зверька успокоили, Конн запер дверь на ключ и сел на диван.
 — Хорошая компания у нас собралась.
 — Лучше не придумаешь, -ухмыльнулась Глэдис и поставила стул возле двери в смежную каюту. Удобная позиция, если вспомнить, что до висящего полотенца она с легкостью дотянется рукой.
 — Перед одним нанимателем я уже отчитался. Так получилось, -что в этой каюте собрались остальные. Мистер Конн меня нанял, чтобы я нашел убийцу его сестры, мисс Фоули меня наняла, чтобы я нашел или уничтожил — это в идеале — Мейкопа. Мисс Сэтчер просила меня найти Вэнса Кейлеба. Правда, история началась банально. Некая дама, выдававшая себя за Хэйзл Кейлеб, пожелала, чтобы я был свидетелем измены ее мужа, Эрвина Кейлеба, подозревавшегося в связи с Айлин Сэтчер. Все мои наниматели, за исключением капитана, были женщины и ни одна из них не говорила правды. Согласитесь: в таких условиях очень трудно работать…
 — Может быть, — перебил меня Конн, — вы закончите саморекламу и перейдете к делу?
 — У меня есть один час, капитан, и этого мне вполне хватит. Тот отчет, который вы услышите, лишь репетиция. Основной, более лаконичный и доказательный, ляжет на стол окружного прокурора.
 Глэдис усмехнулась.
 — Их надо убить, а не судить! — глаза Айлин метали молнии.
 — Я не палач, мисс Сэтчер. Я обычная ищейка и сверх заданных рамок не действую. У меня перед глазами прошел интересный спектакль. Но самое ценное в нем то, что он не доведен до финала и аплодисментов не будет. Какие-то детали пришлось дофантазировать, но в случае чего вы, мисс Фоули, меня поправите.
 — Для вас это уже не имеет значения.
 — Ну как сказать. Когда я чего-то не знаю, то начинаю нервничать, а это помогает мне выпутываться из самых непредвиденных ловушек. Глядишь — море выпью и посажу вас на мель.
 — Он сумасшедший, — заключил Конн.
 — Конечно. Весь мир сошел с ума. Нормальные люди так не живут. Впрочем, в моем рассказе не о них речь.
 Всю эту историю можно разделить на несколько отдельных частей со строго определенными действующими лицами, объединенными одним интересом. Обычным и повседневным, тем, чего не хватает всем и во что упирается наша жизнь. Деньги. Все дела из моей практики сводились в конечном счете к деньгам. Если от дерева отойти подальше, то увидишь пышную крону. Если подойти ближе, то можно различить плоды, но для этого следует рассматривать каждую ветвь отдельно. Это философское отступление-для слабоумных, к таковым я отношу себя, а не вас. Как тугодум, я, как правило, начинаю с отдельной ветки.
 Итак, центральный ствол-это мистер Кейлеб. Все держалось на нем. Он взвалил на себя непосильную ношу и надорвался. Слишком много впитывал денег из благодатной почвы и созрели крупные плоды, в результате ветви не выдержали и обломились все разом. Дерево погибло.
 Теперь о ветви, ставшей со временем главной. Глэдис Фоули. Вдова. Женщина с большой волей, целеустремленностью и ограниченными средствами к существованию. Добычу денег возвела в ранг жизненного кредо. Банальное начало, никого этим не удивишь. Никто денег не отменял и никто от них не отказывался. Но и не каждому представлялся случай, какой представился Глэдис. На глазах женщины, уже не первой молодости, но еще не потерявшей надежды на красивую жизнь, огромными доходами управлял человек, который, как она считала, не умел ими по-настоящему распорядиться. Трудно сказать, когда Глэдис Фоули решилась на отчаянный шаг-устранить с дороги хозяина и взять все в свои руки, но она решилась на это, очевидно, еще не подозревая о том, что за этим последует. Наверное, она понимала, что такой капитал сам в руки не приплывет и потребует борьбы. В запасе у Глэдис имелось неплохое боевое оснащение. Первое я самое мощное-это необходимая информация, второе — внезапность удара, и третье — женские чары.
 Но стерильно чистого преступления не бывает. Эта истина, не требующая доказательств, не бывает и бескровных боев. Глэдис была готова на все и, сочинив сценарий, села за режиссерский стол. Актеры, как шахматные фигуры, уже стояли в мизансценах. К ее огорчению, ей как режиссеру не пришлось самой отобрать артистов, она работала с теми, кто уже состоял в штате театра. Преимущество Глэдис заключалось в том, что она хорошо знала индивидуальность и меру таланта каждого из исполнителей.
 Но вернемся к самой идее. Она возникла не на пустом месте, а лишь после того, как очарованный Эрвин Кейлеб предложил Глэдис Фоули стать его любовницей. Он понимал, что такая дама потребует соответствующей отдачи. И Глэдис не обманула ожиданий своего патрона. Она не стала обычной подстилкой, она стала доверенным лицом. Не в первый же день, конечно, а постепенно. Тонкая, чуткая, умная, она заменила Кейлебу жену, друзей, партнеров, стала первым советчиком и утешителем. Кейлеб доверял своей подруге самые сокровенные тайны. Через год их связи, о которой поначалу никто не догадывался, Глэдис почувствовала в себе достаточно сил для перехода к активным действиям. Правда, пока не хватало надежной опоры. Вскоре появилась и опора. Но об этом чуть позже.
 Теперь несколько слов об изначальной ситуации. В свое время Кейлеб вышел на одного поставщика из Колумбии. Капитан сухогруза «Джефферсон» Стив Чакмен, привозивший ему кофе, однажды предложил Кейлебу побочный товар: Из коки можно делать отличный наркотик. Но для этого нужна лаборатория и пара толковых химиков. Затраты небольшие, а прибыль колоссальная. Мексиканцы перепродают готовый наркотик втридорога. Есть смысл избавиться от посредника и захватить рынок". Кейлеб нащупал каналы, съездил в Лос-Анджелес и получил консультацию профессионалов. Он был хорошо знаком с деталями бизнеса еще по Нью-Йорку. Поскольку товар из Турции попадал прямиком на восточное побережье и переправлять его через страну на запад было очень дорого, Кейлеб давно заду. мывался о Латинской Америке. Идея Чакмена лишь подстегнула его. Кейлеб был гениальным стратегом, с огромным опытом, если вспомнить, что из себя представлял его концерн в момент зарождения.
 Просчитав затраты и прибыли, Кейлеб пришел к заключению, что десятая часть наркотика принесет прибыль вдвое большую, чем весь объем получаемого кофе. Началась тщательная подготовка к реализации проекта. Он нашел подходящего помощника в лице Элиота Пессетайна, бывшего профессора химии Мичиганского университета, который имел некоторые слабости и отсидел за них в Чикагской тюрьме. Как можно догадаться, Пессетайн ли-шился кафедры и лаборатории после того, как замарал свою репутацию. Кейлеб пригрел профессора на своей груди и тот за это лизал пятки хозяину. Фамильный заброшенный особняк в Камер-Холле был переоборудован в химическую лабораторию и дело закрутилось. Кейлеб был очень осторожным человеком, особенно в деловых контактах. Лишь очень немногим он доверял всецело. И среди них первому-Сиднею Феркенсу. Феркеис скрывался в Штатах от мексиканской полиции за содержание в Акапулько нескольких притонов с несовершеннолетними девочками, сбежавшими от нищеты, и пересылку живого товара в Европу и Америку. О «подвигах» этого человека многое можно порассказать. Например, о том, как мексиканская полиция обнаружила массовое захоронение возле одного из пригородных притонов Феркенса и эксгумировала более тридцати трупов женщин и младенцев. Стареющие проститутки, девушки, не пользующиеся спросом или беременные, попросту уничтожались. Бизнес его надломился, когда конкуренты устроили, побоище за рывок сбыта. И кроме того, он попал в поле зрения столичной полиции. Пришлось бросить хорошо поставленное дело и перейти границу. Человек с такой хваткой был нужен Кейлебу. Тогда и был выстроен клуб «Козерог». Феркенс стал его хозяином. Мнимым хозяином. Он получал пятьдесят процентов от прибыли и обязан был пристраивать часть наркотика. В свою очередь Феркенс нашел Блэка и под-писал с ним соглашение. Блэк получал пятьдесят процентов чистого героина и распространяя его в городе. Десять процентов распространял сам Феркенс. Но если Блэк работал на городском «дне», то Феркенс только с элитой, под контролем самого Кейлеба. Каким образом? А тот каким; кто-либо из членов клуба «Козерог» рекомендовал нового потенциального наркомана; новичок шел в фотоателье «Рик-Фокус» и заказывал фотографию на картонке определенного формата. Получив фото, клиент отправлялся к диспетчеру. Тот забирал у него снимок на сутки и брал деньги, причем лозрастающую плату за каждую дозу наркотика. Диспетчер отсылал с Айлин фотографии Кейлебу. Так ведь, Айлин? Диспетчер и фотограф понятия не имели, на кого работают. Айлин доставляла Кейлебу фотографии, а тот с помощью личного секретаря в лице собственной жены заносил их в картотеку. Мы уже знаем, что все эти люди, занимающие, как правило, высокие посты и имеющие хороший доход, становились членами элитарного клуба. Так Кейлеб брал на заметку высокопоставленных лиц и их жен ив дальнейшем при необходимости мог их шантажировать и держать в узде. Никто из клиентов не подозревал, что сохраняются негативы и что они на крючке у одного из самых влиятельных людей города. В соответствии с уплаченной суммой, которую диспетчер отсылал вместе с фотографией, Кейлеб определял: две, три и так далее дозы. Оттиск от перстня подтверждал его подпись и гарантировал от подделки. Фотографии с визой возвращались к, диспетчеру, и он отдавал их клиенту. Клиент с пропуском являлся к Феркенсу и тот, исходя из «вердикта» босса, выдавал строго определенное количество отравы, Таким образом, Кейлеб составлял досье, получал прибыль и при этом оставался в стороне.
 Итак, мы знаем, как распределялись шестьдесят процентов наркотика. Сорок процентов уходило в другие города. По рекомендации Пессетайна в дело вошел его бывший сокамерник по Чикагской тюрьме, некий Мэйкоп, гангстер, создавший целую сеть по сбыту товара на севере страны. Он быстро сообразил, что наркобизнес значительно проще и прибыльнее, чем вооруженные налеты по образцу Дил-линджера. Таких оптовиков, кроме Мейкопа, у Кейлеба было еще двое-один в Филадельфии, другой в Хьюстоне, штат Техас. Эти трое и поедали оставшиеся сорок процентов.
 За три года спрос на ходовой товар возрос вдвое. Лаборатория Кейлеба уже не справлялась с заказами. Кейлеб понимал, что производство необходимо расширять. Тут помог случай… Один из крупных калифорнийских банкиров, будучи на крючке у Кей-леба, решил оказать ему услугу. Он сообщил, чтo есть капитан, желающий выкупить у порта Сан-Франциско сухогруз и стать его владельцем. Моряк просит кредит на любых условиях и требуется ему ни много ни мало — три миллиона долларов. Конечно, корабль столько не стоит, но следует подумать. Парень деловой, молодой, имеет хватку и готов на риск. Если с ним договориться, можно делать большие дела.
 Так состоялось знакомство Эрвина Кейлеба с Джаспером Конном. Кейлеб выдал Конну кредит, а Конн дал обязательство работать на концерн в течение пяти лет и доставлять сырье для лаборатории — двадцать процентов от общего объема груза. Конн превзошел все ожидания Кейлеба, Он сумел найти на пути из Латинской Америки в Штаты отличный пункт по переработке сырья в героин. Цена при этом была настолько низкой, что Кейлеб решил закрыть собственную лабораторию — самое опасное звено в его бизнесе. В энак поощрения Кейлеб сократил контракт с Конном на рабский труд с пяти до четырех лет. Стиву Чакмену также было рекомендовано перейти на готовый товар и прекратить завоз сырья. Капитан «Джефферсона» не был столь ловок, как Конн, который держал свой узел переработки под секретом, но он был более опытен. Чак-мен нашел свою лабораторию за пределами страны, однако его товар был более дорогим, поскольку Стив Чакмен оставался полноценным партнером и получал с товара свою долю. Убрать с рынка поставки «Джефферсона» было невозможно. Наркотика, доставляемого Конном, не хватало, а вкупе с Чакменом они выходили на нужный уровень.
 Теперь перед вами, леди и джентльмены, вся картина наркосети, созданной Эрвином Кейлебом. При всей ее рациональностя в ней есть свои недостатки, и не все всегда шло так гладко, как выглядит в краткой обрисовке. За всем этим стоят реальные люди — те самые ветви крепкого, на первый взгляд, дерева. Прототипы героев пьесы, которую решила поставить Глэдис Фоули. Главным достоинством этой дамы можно назвать чутье и точное определение момента. Начни она свою постановку раньше или позже — из ее грандиозной затеи ничего не вышло бы. Но она желала поставить красочную мелодраму в голливудской манере с хэппи-эндом, а получила фарс, переросший в итоге в трагедию.
 Итак, документальный очерк закончен, пора переходить к пьесе, ее действующим лицам и исполнителям. Рассказ продолжается!
 Откуда взялась мадам Фоули? Кейлеб доверился рекомендации того же Пессетайна. Одинокая вдова, умнейшая женщина, знающая делопроизводство и умеющая держать язык за зубами. Отличная рекомендация! Кейлеб принял мисс Фоули в концерн на должность делопроизводителя и вскоре возвысил ее до уровня секретаря концерна. Незаурядные деловые качества Глэдис Фоули были столь очевидны, что будь она не женщина, Кейлеб предложил бы ей пост одного ид исполнительных директоров,.Кейлеб не знал, что бывший муж мисс Фоули Кларк Бар-тон погиб при эагадочных обстоятельствах, а вдова, получив страховку в полмиллиона долларов, поспешила уехать из Чикаго в Калифорнию, где купила себе дом и занялась поисками очередной жертвы. Мисс Фоули состояла в браке трижды, документы уже высланы одним чикагским детективом, некоторые подробности он сообщил мне по телефону. Но смерть ее последнего мужа так и осталась тайной, следствие по этому делу зашло в тупик, а страховая компания была вынуждена выплатить страховую премию. Однако вдова не желала мозолить глаза родственникам погибшего и следственным органам. Она исчезла вместе с тайной гибели мужа, оставив отдел претензий и исков страховой компании мучиться в догадках, каким образом за три дня до смерти Кларк Бартон решил лишить всех родственников наследства и оставил завещание на имя своей жены, а также перевел на нее всю сумму страховки. Дело прошлое, и нет смысла к нему возвращаться, этим надо было заняться мистеру Кейлебу. Тогда, возможно, он и теперь числился бы среди живых.
 Но Кейлеб лишь восхищался своей секретаршей, забыв о том, что ее рекомендовал Пессетайн-человек с, мягко говоря, небезупречным прошлым. И после долгих ухаживаний она снизошла до стареющего магната с юношескими чувствами и пустила его в свою постель. Но Глэдис понимала, что Кейлеб, хотя и дороживший ею все больше в больше, все же не разорвет ради нее семейные узы, а зна-чт, она не может рассчитывать на наследство, страховку или крупный куш. Ей приходилось довольствоваться хорошим жалованием, дорогими подарками и унижающими ее достоинство двумя процентами с наркобизнеса. Шли годы, а Глэдис лишь удалось купить новый, но далеко не отвечающий ее вкусу и запросам, дом. И все это при том, что ей приходилось терпеть возле себя старого селадона, страдающего астмой. Кроме того, ей давно стало ясно, что бизнес надо вести иначе. Но Кейлеб был консервативен и не желал терять старых партнеров, он опасался резких перемен, которые предлагала Глэдис. Упрямство Кейлеба бесило секретаршу, она зависела от своих процентов, тогда как Кейлебу с избытком хватало того, что он имел.
 К тому моменту, когда Глэдис знала о нарко-бизнесе все и даже больше, ситуация складывалась следующим образом. Джаспер Конн, основной поставщик Кейлеба, безумно влюбился в секретаря концерна. Присмотревшись к нему, Глэдис решила, что этот сильный, энергичный человек; может стать ее сообщником. Она делала все, чтобы Конн сходил по ней с ума и держала морячка на хорошей дистанции, превосходно разыгрывая роль порядочной женщины, которая любит молодого капитана, но вынуждена жить со стариком из-за своего бедственного положения. В результате Конн возненавидел Кейлеба. Существовало еще одно обстоятельство, которым следовало воспользоваться: капитан обязан был работать на Кейлеба еще три года, не имея с товара никакой, прибыли. Все это давало Глэдис основание предполагать, что в случае чего смерть Кейлеба не заставит Конна проливать горькие слезы. Словом, для нее наступил подходящий момент, чтобы пустить наконец Конна в ту же постель, которую минутой раньше оставил Кейлеб. Капитан окончательно теряет голову. Страсти накаляются.
 С этого момента можно начать главу о недостатках и просчетах Кейлеба. Самый крупный недостаток, а одновременно, и просчет-Гладис Фоули. Второй просчет — капитан Джаспер Конн. Этот парень был не настолько глуп, чтобы не понимать, что он окупил весь свой кредит за полгода работы на наркобизнес Кейлеба; однако Кейлеб из-за своей невероятной скупости скостил Конну лишь год. Надо, сказать, это качество раздражало и других его партнеров-к примеру, феркенса, Блэка. Словом, так., или иначе враги или полувраги, люди, желающие выйти из-под контроля, Кэйлеба, существовали, и достаточно было небольшой, встряски, чтобы превратить их в союзников противоборствующей стороны. Ошибка Кейлеба заключалась также и в том, что он был слишком самоуверен. Он не работал с людьми, а распоряжался ими, давил на своих партнеров, а не шел им навстречу. Даже его собственная жена Хэйзл Кейлеб, стоявшая у истоков бизнеса; не получала за свой труд ничего, кроме унижений. Она видела, как ее муж, которому она отдала все — и молодость, и силы, предпочитает развлекаться с другими женщинами, а ее посадил на цепь, как сторожевого пса, и только требовал верной службы. Связанная с наркотиками вплотную, она и сама постепенно превратилась в наркоманку. Хэйзл была одним из самых глупых и опасных упущений Кейлеба. А ведь нет ничего страшнее врага в собственном доме. Что касается Сиднея, то он также не пролил бы слез над гробом босса. С оборота наркотиков он не имел ни цента, а отвечал за шестьдесят процентов его реализации! Он обеспечивал Блэка, которого ненавидел всеми фибрами души, он накачивал героином местных толстосумов, которые толкались? в его клубе, он горел первым в случае провала. И все это за пятьдесят процентов прибыли с клуба и игорного бизнеса, а не с наркотиков, которые ставили его под главный удар. Такой человек не мог быть другом Кейлебу, Не стоит забывать, что Кейлеб знал о Феркенсе все и в любой момент мог сдать его мексиканским властям. А тех, кого человек боится, он любить не может. Тут все понятно.
 Следующим из близкого окружения Кейлеба можно назвать Пессетайна. Химик, профессор, уголовник, человек хитрый и опасный, Элиот Пессетайн работал на Кейлеба с удовольствием: он получал хорошие деньги и имел лабораторию, где мог заниматься любимым делом; и, в конце концов, после многочисленных экспериментов, получил-таки самый чистый героин. Было чем гордиться. Но вот на-мтупил перелом:: вместо сырья в порт начали доставлять чистый наркотик. Нужда в лаборатории отпала. Пессетайн едва не очутился на улице. Кейлеб «пожалел» его-слишком много знает. Он поручает Пессетайну регулировать рынок. Лишившись любимого занятия, профессор превращается в обычного гангстера. Теперь его дело — ведать складами и транспортом. Товар, прибывший на «Шип Харборе» и «Джефферсоне», передается Пессетайну. Кони понятия не имеет о существовании клуба «Козерог», оптовиках из Чикаго, Хьюстона, Филадельфии, он даже не знает о Блэке. Привез и сдал. Никаких подробностей. Пессетайн делит товар на три группы и доставляет со склада в клуб «Козерог» для элиты и Блэка, с другого склада получают оптовики, но уже из рук самого Кейлеба, Пессетайн лишь доставляет груз на этот склад. За эту черную работу профессор получает гроши. Он уже не может содержать собственный дом у океана и капризную танцовщицу из клуба «Козерог», которая годится ему во внучки. Не трудно понять, что Кейлеб своими руками создал себе еще одного врага. О ком еще следует сказать, так это о Рэнделе Хардинге — человеке, который на собственные средства создал самого Кейлеба. Нельзя его недооценивать. В какой-то момент Хардинг узнает о побочном бизнесе партнера — шила в мешке не утаишь. Но Хардинг не лезет в дело. Он очень осторожен и достаточно богат, чтобы не клюнуть на опасный бизнес. Свой капитал он сколотил на торговле спиртным еще во времена сухого закона, когда Кейлеб мирно преподавал экономику в Нью-йоркском университете. Хардинг не понаслышке знал. с каким риском связана любая контрабанда, и успел вовремя остановиться и легализовать нажитый капитал. Кейлеб же закусил удила. Он слишком долго прожил с Хэйзл в убогих условиях. Небольшая квартирка в Бронксе, вечные долги и страх перед завтрашним днем сделали его алчным и ненасытным. Когда Хардинг предложил Кейлебу войти с ним в долю и создать фирму по импорту кофе, он видел в Кейлебе в первую очередь талантливого экономиста, решительного реформатора с отличными.деловыми качествами. Но талантливый экономист слишком быстро перетянул одеяло на себя. Договор с равными условиями — пятьдесят на пятьдесят, придуманный Хардингом на свою голову, быстро обнаружил лидера. Хардинг боялся потерять партнера и пошел на уступки, отдав ему контрольный пакет акций. С каждым годом Хардинг терял очки, а вес Кейлеба возрастал. Наступил момент, когда Хардииг превратился в тривиальное зеркало и лишь повторял за своим удачливым «альтер эго» его ужимки, хотя юридически и оставался совладельцем концерна. Попытка Хардинга предостеречь Кейлеба от опасного бизнеса лишь подбросила поленьев в огонь. Кейлеб решил, что вполне справится и без партнера. Но не так просто убрать Хардинга с дороги. Умный, хитрый, опытный, осторожный враг. Враг, который догадывался о планах компаньона и понимал, что юридически свалить его невозможно. Реально только физическое уничтожение. Глупый контракт о переходе акций одного к другому в случае смерти теперь стал камнем преткновения. Для Хардипга он превратился в катастрофу. Здесь, как в голливудском вестерне — кто первый выстрелит. Хардинг не умел стрелять и боялся оружия. Перед ним выросла огромная проблема, требующая быстрого разрешения, а он тянул и ждал. Без сомнения, Рэндел Хардинг пополнил стан врагов Кейлеба.
 Но были люди, которые восхищались Эрвином Кейлебом. К ним можно отнести оптовиков из других штатов, которые приезжали в Сан-Франциско, клали на стол чемодан с деньгами и тут же увозили грузовик с героином, от продажи которого получали два чемрдана. С этими людьми Кейлеб был предельно почтителен. Но у них был один недостаток— они оставались обычными гангстерами, не более того. Люди этой категории, как правило, не очень надежны и верны, и то, что Кейлеб делал на них главную ставку, а это было именно так. тоже можно считать его промахом или ошибкой.
 Теперь мы видим все плюсы и минусы нашего главного героя. Все это видела и Глэдис Фоули, когда садилась за стол режиссера. Мертвые фигуры все еще неподвижно стояли на темной сцене, и только от нее зависело, как ими распорядиться. Существовал план или партитура, пора начинать. Глэдис Фоули сделала глубокий вдох и перевела рубильник вверх. Лампа зажглась!
 Рассказ лишь начинается! Момент к такому отчаянному толчку был подходящим. Помог Мэл Дэвисон, оптовик из Техаса. Это действующее лицо сыграло в спектакле эпизод. Но очень важный эпизод. Мы скажем о нем несколько слов и забудем. Дэвисон поджег фитиль, и Глэдис взорвалась. Произошло это за неделю до предполагаемого отъезда Кейлеба. Мэл Дэвисон из Хьюстона был самым мирным и тихим среди тех гангстеров, что приезжали за товаром издалека. Однако ему удалось взять под свой контроль весь юг Центральной Америки. Не сумев договориться с Кейлебом, который считал, что нельзя сбывать весь товар одному оптовику, так как в случае провала он останется невостребованным вовсе, Дэвисон обратился к Глэдис. Он видел, сколь велико ее влияние на старима и предложил даме сделку. Рынок Дэвисона так разросся, что он готов был брать сто процентов товара, приходящего во Фриско. Если Глэдис устроит это дело, он обещал ей миллион наличными, Даже если она добьется на первых порах пятидесяти процентов. Глэдис, естественно, без всякий колебаний согласилась привернуть столь выгодное дельце. Однако произошла осечка. Кейлеб наотрез отказался от предложения техасца даже с прибавкой в цене на пятнадцать процентов. Кейлеб считал, что Дэвисон захлебнется от такого количества и есть риск, что его раскроют. В итоге он останется сидеть на товаре и наживет себе врагов в лице остальных оптовиков и Блэка. который в этом случае также не получит своего куша. Такой риск себя не оправдывал. Однако Глэдис считала, что безопасней иметь одного партнера, чем десяток. И она пришла к решению начать действовать.
 Сцена освещена, действие началось, Глэдис Фоули хлопнула в ладоши, фигуры ожили и медленно пришли в движение.
 Сверхзадача спектакля — уничтожение Кейлеба, его подручных, компаньонов и захват бизнеса в собственные руки. Подготовительная работа была проделана за неделю. Первое. Конн, безумно влюбленный в Глэдис и рисковый по своей натуре, приветствовал ее идею убрать Кейлеба. Она, разумеется, представила ему план в нужном ей ракурсе: иду на все ради любви! Есть каменная стена-Кейлеб— и ее надо разрушить. Вскользь Глэдис упомянула, что может взять в свои руки бразды правлений наркобизнесом, и тогда Конну обеспечены пятьдесят процентов с оборота, и он перестанет пахать, как вол, за старые долги.
 — Тридцать, -перебил меня Конн. Он был бледен и напряжен.
 Глэдис оставалась холодной и безучастной. Я продолжил свой рассказ, зная, что допускаю сплошные ошибки, но он производил впечатление. В общем монолите моя фантазия выглядела правдой.
 — У Конна нет больше долгов, -продолжил я. -Ои свободен от всех обязательств перед Кейлебом. Итак, один союзник, есть. Главный союзник. Вторым стал Пессетайн. Он знал Глэдис по Чикаго, где ее в узких кругах называли «волчица». Пессетайн побаивался ее. он знал главные качества этой женщины — ее ум,.изворотливость, быстроту реакции и… жестокость. Глэдис предложила Пессетайну в пять раз больше, чем платил Кейлеб, но ему прядется на первых порах выполнить и кое-какую черную работу. Однако Пессетайн не был прирожденным убийцей и годился лишь в помощники. Третий из клана Кейлеба также пошел иа сделку с Глэдис. Им был Сидней Феркенс. Глэднс предложила ему клуб в полное распоряжение и прекратить оборот наркотика. Мечта Феркенса сбывалась, но он сам должен был дать отставку Блэку и отвадить от клуба элиту. В итоге они ударили по рукам, но Феркенс попросил у Глэдис последнюю партию для Блэка, ибо тот мог взорваться и натворить дел. Глэдис устраивало это соглашение. Она передавала Дэвисону шестьдесят процентов и Феркенсу сорок. Двое оптовиков оставались ни с чем. Но это не очень беспокоило «волчицу». С мертвого Кейлеба они ничего не потребуют. Что касается Рэндела Хардинга, то он останется доволен исчезновением с арены опостылевшего и нечистого на руку компаньона и с ним не имело смысла обсуждать такие вопросы. Таким образом, подготовительная работа прошла успешно и оставалось лишь ждать удобного момента.
 Но вы, господа, едва ли будете спорить с тем, что в каждом, даже идеальном, плане, есть свои изъяны. Глэдис, без сомнения, талантливый организатор и умная, смелая женщина. Но! Но не гениальная. О ее недостатках и просчетах мы еще поговорим, а сейчас вернемся к началу спектакля. Мы помним, что действие началось.
 Кейлеб ждал Конна. Корабль задержался в Панаме по неизвестным причинам. В свою очередь в Филадельфии Кейлеба ждал оптовик. Оптовик из Чикаго приехал сам и выложил полтора миллионе наличными. У Блэка кончился товар и он начал терять клиентов, которые находили другие источники. Даже два дня простоя сказываются катастрофически. Наркоманы ждать не могут, они начинают гибнугь. Феркенс, как мог, улещал Блэка, Кейлеб — Мейкопа. Конн и не подозревал, что от него зависит все и вся в этом круговороте черного бизнеса великого магната. Но знала об этом Глэдис. Настал кульминационный момент, требующий от нее полной сосредоточенности, мгновенной реакции, темпа, ритма-и ни одного просчета. Тяжелая ноша для узких женских плеч.
 Кейлеб собирается передать деньги Мейкопа Глэдис — чтобы она сохранила их до его возвращения из Филадельфии. Но пока они у него дома. Он не желает нести в банк часть выручки, так как уплачивает за каждый заход к банкиру большие дивиденды. Поэтому решает привезти вторую часть от оптовика из Филадельфии и сдать всю выручку сразу. Место для хранения у Глэдис имеется, и Кейлеб не беспокоится на сей счет, он все еще полностью доверяет своей зеленоглазой звезде.
 У Глэдис появилось три дня на решение всех проблем. Именно на этот срок Кейлеб намерен покинуть город. Но Глэдис уже решила: Кейлеб никогда не уедет и никогда не вернется. В день отъезда она заманила его в Камер-Холл, где они часто встречались. Идеальное место, по мнению, Глэдис, особенно после того, как Кейлеб прикрыл химическую лабораторию. Именно там, в Камер-Холле, и нашел свою смерть Эрвин Кейлеб. Но тут произошла осечка: Кейлеб не захватил с собой денег. Однако у Глэдис уже не было выбора: отступить— значит подвергнуть риску успех всей операции. Сначала Кейлеба усыпили, но Пессетайн не посмел убить патрона. Он струсил. В последнюю минуту Глэдис сделала это сама. На ее счастье, с неба свалилась сумочка Хэйзл, в которой оказался револьвер. Удача! Но женушку любовника придется убрать. Глэдис застрелила Кейлеба из оружия его жены на кухне. Никаких случайностей. Минута в минуту, дюйм в дюйм; Немного усилий-и Глэдис втиснула труп в холодильную камеру. Она уже все знала о таких вещах. Не впервой. Труп законсервирован. Найди покойника полиция и любой эксперт тебе скажет, что парня ухлопали три, четыре часа назад. Сумка Хэйзл была брошена туда же, в холодильник. Чисто получилось.
 Начало положено, обратного пути нет. Кейлеб сошел с арены. Следом шла очередь Хэйзл.
 Дальнейшие события развивались не так, как рисовала их себе Глэдис Фоули. Какую-то их часть она еще могла контролировать, но основная конструкция стала разваливаться по принципу домино. Сейчас самый момент заняться делом, а ей приходилось подчищать хвосты. Если быстро убрать с пути Хэйзл, то убийство Кейлеба повиснет на шее его собственной жены. Глэдис была уверена, что Хэйзл не обратится в полицию. Те начнут ковать и доберутся до тайны за семью печатями; к тому же Хэйзл оставила против себя улику. Однако Хэйзл важный свидетель и слишком много знает о делах мужа. Глэдис дает задание подручным убрать Хэйзл и всю сеть, контролируемую ею через фототоку. Тем временем Хэйзл подключает к делу Нелли Кони, которая на определенных условиях готова снять с нее подозрения. Первым делом они едут в Камер-Холл, находят Кейлеба в холодильнике и укладывают его на постель, Нелли переодевается в платье Хэйзл, застегивает на груди известную всем фамильную брошь, надевает очки и верный парик. У Нелли и впрямь незаурядные актерские способности. Она обращается за помощью к частному детективу, чтобы тот обнаружил труп и отвел подозрение от жены. Ошибка Нелли в том, что она бросила тень подозрения на Айлин Сэтчер, а не на Глэдис Фоули. Нелли знала, какую роль в жизни брата играет Глэдис, и решила обойти ее стороной. Ее не очень волновали последствия. Для убедительности она подбросила идею с Мейкопом на тот случай, если Айлин Сэтчер покажется сыщику достойной фигурой на роль убийцы. Нелли устраивают оба кандидата, они не могли помешать работе Джаспера, к тому же Нелли была убеждена, что Айлин уже сбежала с Вэнсом из города. Хэйзл ей давно говорила, что ей сын и Айлин собираются уехать. Но в действительности они никуда не уехали. У ннх не хватало на это средств. Тут подвернулся великолепный случай.
 Айлин знала, что Кейлеб получил от Мейкопа полтора миллиона наличными и что эти деньги в доме Кейлебов. Молодые влюбленные решили воспользоваться ими, как только отец Вэнса уедет в Филадельфию, а там.пусть ищут. Мексика, Канада. С такими деньжищами в любой стране жить можно, и никто не найдет. Но случилось другое. Хэйзл сообщает сыну, что отец убит и ей самой грозит опасность. Вэнс передает новость Айлин, и они решают реквизировать деньги немедля. Однако Вэнс не доверяет словам матери. Героиновый бред, галлюцинации. Он решает сам проверить страшную информацию. Они берут чемодан и едут в Камер-Холл. Айлин остается в машине и ждет. а Вэнс идет в дом. Никто из них не предполагал, что Глэдис следила за Вэнсом и за городским домом Кейлебов сразу же по возвращении из Камер-Холла, чтобы не пропустить Хэйзл. Но Хэйзл в дом не вернулась. Глздис видит Вэнса и Айлнн и решает, что Вэнс выведет ее на нужный адрес, но сын виделся с матерью раньше, а теперь торопился в Камер-Холл. Глэдис уверена, что Вэнс ничего не найдет-труп спрятан надежно. Его наверняка послала мать — может быть, даже за оставленной сумочкой. В любом случае он должен с нею встретиться. А это-то я нужно было Глэдис. Однако события пошли по другому руслу. Следом за Вэнсом к дому подъехала незнакомая машина. Приехала Хэйзл с каким-то типом, похожим на полицейского. На счастье Глэдис, Хэйзл осталась в машине. Как только сыщик исчез из поля зрения, Глэдис появилась из леса и сделала знак Хэйзл. Возможно, это выглядело иначе. Скорее всего, настоящая Хэйзл не вышла бы из машины. Нелли Конн вышла. Она не боялась Глэдис, зная о ее связи с братом. Но не учла, что сама она выглядит необычно: на голове парик, на глазах очки, на груди фамильная брошь.
 Глэдис узнала сестру своего партнера лишь после того, как перерезала ей горло.
 — Нет! Ложь! — вскрикнула Глэдис.
 Конн превратился в статую. Он не шевелился.
 — Ее убил Пессетайн!
 — Ее убила ты, Глэдис, -твердо сказал я. — Брошь Хэйзл в твоем саквояже под постельным бельем. Я поначалу тоже думал, что это сделал Пессетайн. Но потом понял, что сделала это ты. Ты выскочила из леса в полной растерянности и наткнулась на Вэнса. Он видел тебя с окровавленными руками и поэтому ты его убила. Пессетайн не испугался бы мальчишки, Вэнс никогда его не видел, а так парень становился опасным свидетелем. Ты его убила бы сразу же, но помешал незнакомец, выскочивший из дома следом за Вэнсом. Пришлось скрыться и бросить труп Нелли на милость случая.
 — Она не Вэнса испугалась, а меня, -тихо сказала Айлин. -Я не осталась сидеть в машине, как вы велели, а пошла следом за Вэнсом. Я видела, как подъехала машина и как вы зашли в дом. Я видела, как Нелли вышла из машины и ушла с матерью в лес. Потом раздался короткий вопль. Я все поняла.
 — Что??? — На такое даже моей фантазии не хватило.
 — Только поэтому я и жива до сих пор.
 — А отец — Хардинг?
 — Восемнадцать лет назад, когда я родилась, они разошлись. Кто может жить с такой стервой. Меня удочерил второй ее муж, Рид Сэтчер. Он умер при странных обстоятельствах-после того, как оставил завещание. Но имущество описали за банковский кредит и ей ничего не досталось.
 — Вы все рехнулись! Идиоты! — завопила Глэдис. От страха ее глаза готовы были выскочить из орбит.
 — Я так и знала, что это она убила Вэнса! И ты, сыскная крыса, ничего не смог сделать. Кому нужны твои басни после того, как в живых остались одни сволочи.
 Глэдис созрела для разрешения всех проблем одним махом. Она протянула руку и через секунду в ее руке появился пистолет тридцать пятого калибра.
 — Ну хватит! Вы все мне надоели.
 — Осторожней, он может выстрелить, -спокойно сказал я.
 — А ты рассчитывал выйти отсюда живым?!
 — Ну, если не живым, так облегченным. Однако моя история еще не закончена. Стоит рассказать, как ты уничтожила всех своих подручных, как шантажировала генерала Фуллера и вынудила его перевозить наркотики в Техас, но я не успел еще указать тебе на твои ошибки.
 — Я их и без тебя знаю.
 — Ты умрешь, Глэдис! — произнес Конн. Его голос словно бичом стеганул по нервам. Фигура Конна оставалась неподвижной, но сказанное звучало так убедительно, что пробирала дрожь.
 — И ты веришь этому кретину?
 — Верю. Он говорит правду. Он нашел убийцу моей сестры, и это подтвердила твоя дочь.
 Конн встал с дивана и направился к кителю. Я знал, что он хочет сделать, знала и Глэдис.
 — Остановись, Джаспер! Не будь идиотом! Я люблю только тебя! Я не убивала Нелли.
 Конн запустил руку в карман, я взялся за кобуру. Глэдис выстрелила в Конна, затем в меня, но пистолет лишь щелкнул два раза, обойма лежала в моем кармане. Я выхватил револьвер, но Конн успел выстрелить первым. Глэдис рухнула замертво. Ее зеленые глаза застыли и превратились в кукольные стекляшки.
 — Бросьте оружие, Конн!
 Он выпустил револьвер из рук. Ему уже на все было наплевать. Он сел за стол и уставился в иллюминатор. Корабль медленно отчаливал от берега.
 — Развяжите меня, черт подери! — потребовала Айлин.
 — Ты не умеешь себя вести, детка. Когда я вернусь, мы поговорим.
 — Трепач неугомонный. Зануда.
 — Доживешь до моих лет, если удастся, станешь занудой похлеще меня.
 Я вышел на нос корабля и увидел маленькую фигурку на корме буксира. Даже на таком расстояний я не мог не узнать Харпера.
 Когда я подавал ему сигналы, за мной наблюдал один из матросов. Он был точной копией Шона Грелла, но я не придал этому значения. У каждого своя дорога.

 3

 Битых три часа я отчитывался в управлений полиции в присутствии окружного прокурора, следователя ФБР и доставленных в кабинет Харпера, Конна и Айлин. Конн ничего не отрицал и был чистосердечен, точнее безразличен к своей судьбе. Айлин многое добавила к моему рассказу. Моя фантазия на девяносто процентов оказалась правдой, за исключением некоторых деталей. Дойл тем временем находился в военной комендатуре. Где шел допрос генерала Фуллера, к допросу был допущен Вик Линдон, принимавший участие в захвате самолета, набитого ящиками с наркотиком. На Конна страшно было смотреть, он. превратился в тряпку. Каждая новость была для него очередным ударом. Он боготворил Глэдис, и любая новая подробность биографии «волчицы» стегала его самолюбие. Окружной прокурор задал вопрос-с какого момента я начал подозревать Глэдис Фоули в причастности к наркобизнесу.
 — Совершенно очевидным было то, что все связи Хэйзл и Кейлеба новый глава кейлебовского бизнеса решил уничтожить. Убит диспетчер, фотограф, исчез связной. Глупый и непонятный ход был сделан в разгар следствия. К убитому диспетчеру подбрасывают мою визитную карточку. Надо сказать, я их не раздариваю направо и налево, но их можно украсть. Украсть из моего пиджака, когда он, к примеру, висит на спинке стула, а не на моих плечах. Вытащить из бумажника, когда я сплю и не вижу своей одежды. Только у Глэдис Фоули имелась такая возможность в течение двух ночей, которые я провел в ее доме. Мне, как видите, приходится обнародовать данный факт. Но тут уж ничего не попишешь. Истина превыше всего. Но вернемся к делу. Мои подозрения подтвердил Мейкоп. Его можно назвать членом концерна, он знал все о его работе и после исчезновения Кейлеба принялся не за Хардинга, не за Пессетайна, а за Фоули. Только она владела всей информацией, только у нее могли быть деньги, только она могла распоряжаться товаром со складов. Глэдис недооценила этих двоих-Мейкопа и Блэка. Она считала, что легко избавится от них, но и тот и другой не могут существовать без своего бизнеса. Началась цепная реакция, переросшая в войну. Глэдис проиграла и ей ничего не оставалось, как уносить ноги и с помощью Конна начинать дело заново, сменив при этом дислокацию. До последней секунды я не был уверен на сто процентов, что руководитель группировки — Глэдис Фоули, но я твердо знал, что новый заправила находится на борту «Шип Харбора». Оставаться в городе при том, что здесь творилось, было глупо, Да и Конна выпускать из рук опасно. Конн все еще оставался блуждающей фигурой в партии, разыгранной Глэдис Фоули. Он не был уверен, что Хэйзл Кейлеб умерла, а значит, не мог знать, что корабль принадлежит ему. Конн не знал также, что его сестра перед Гибелью сделала его владельцем «Шип Харбора».
 Конн встрепенулся, его глаза впились в меня иглами. Я достал дарственную и положил ее на стол.
 — За то, что Нелли Конн согласилась отвести подозрение в убийстве мужа от Хэйзл Кейлеб, наследница убитого магната отказалась от «Шип Харбора» в пользу Джаспера Конна, Знай это капитан, он никогда не дал бы Глэдис адрес дочери, понимая, что девушку могут убить. Айлин удалось сбежать, но мать подбросила ей труп Вэнса и бритву, которой убила Нелли. Она готова была расправиться и с родной дочерью — как со свидетельницей преступления и как с грабительницей. — С грабительницей? — переспросил Харпер. За три секунды я сумел прикинуть, что Айлин, как несовершеннолетняя, получит не больше трех лет исправительной колонии. Но что она будет делать дальше, как жить потом с испорченной биографией? Я пришел к выводу, что не следует упоминать о чемодане Мейкопа.
 — Грабительницей? -переспросил я, изобразив на своей физиономии неподдельное изумление.
 — Вы так сказали. — Я оговорился.
 Во взгляде Айлин проскользнуло что-то вроде благодарности. А может, мне это показалось.
 — Девчонка превратилась в мстительницу. Она не верила, что правосудие способно сломать таких людей, как ее мать, которая не желала ее признавать. Не так ли. Айлин?
 Мисс Сэтчер кивнула головой. Теперь, кажется, она была готова согласиться с любыми моими выводами.
 — Айлин проникла в концерн шантажируя своих родителей, и они вынуждены были ее взять в обмен на молчание, но тут подвернулся Вэнс и начался роман. Узнав о гибели парня, она схватилась за оружие. Многое может ее оправдать, но это компетенция адвоката Айлин, а не моя. Вернемся к Глэдис Фоулн. За четыре дня ее правления делами Кейлеба она многое успела сделать. Вспомним, как ловко ей удалось нейтрализовать конкурента Конна. Капитан «Джефферсона» погорел первым. Средство — морячок, пойманный Дойлом с пакетиком героина. Глэдис удалось уничтожить все связи Хэйзл и оборвать концы, ведущие в клуб «Козерог» через фотоателье. Уже не опасаясь Блэка, она успела загрузить самолет для отправки в Техас. Мисс Фоули — это, кстати, ее девичья фамилия — переманила все ближайшее окружение Кейлеба на свою сторону. И все могло бы получиться, если бы не Мейкоп и некоторые сыщики, которых она недооценивала. Когда взорвалась моя квартира, то я уже звал, что это Глэдис решила со мной покончить. Когда она позвонила мне в контору, я специально дал ей свой домашний адрес. Его знают единицы. И те, кто знают, не станут подкладывать под дверь бомбу. Я успокоил Глэдис, сказав ей, что с Мейкопом покончено. «Мавр сделал свое дело…» Через полчаса в конторе, где я находился, появился Пессетайн и подложил под дверь взрывчатку. Он знал, что так просто меня не убить и не стал врываться с автоматом в кабинет. К его сожалению, я выжил. Пессетайн. продублировал свой ход. Человек без фантазии. Он мог быть только исполнителем на третьих ролях. Химик должен оставаться химиком. Я не могу сказать, что Айлин и Конн смотрели на меня с ненавистью. Да и за что?! Я выполнял свою работу и не по моей вине они попали за решетку. Напоследок я положил бриллиантовую брошь на стол и попросил Харпера передать ее Хэйзл Кейлеб. Фамильная безделушка, жаль, если она затеряется.
 Харпер сегодня был в настроении, он снизошел до того, что проводил меня до машины.
 — Ты меня удивил, — сказал он задумчиво. — Волк-одиночка, всегда настороженный. Как получилось, что ты клюнул на Глэдис Фоули? Чем она тебя заворожила?
 — На нее не обязательно смотреть, как на преступницу, Рекс. Глэдис Фоули одна из тех редких женщин, которые позволяют мужчине верить, что он умен-явление достаточно редкое, но это так вдохновляет.

 4

 Наконец-то я увидел Ватсона. Бедняга превратил сиденье машины в лоскуты.
 — Извини, старина, но такова наша работа. Пока он делал свои дела на свежем воздухе, я прочел ему лекцию, что машина-это единственное наше достояние и его надо беречь.
 Простившись с вишневым «паккардом», на который у меня не было права владельца, я с тоской пересел в свой старенький «форд», и мы с Ватсоном поехали домой. Для него это было первым знакомством с моей лачугой. По дороге мы купили еды и неплохо позавтракали. Дверь мне заменили, по словам консьержки этим процессом командовала Дора.
 Придется выразить ей свою благодарность во время обеда. Мы не виделись с ней три дня, и стоит признаться, что я начал тосковать по ее кухне и тому гостеприимству, с каким она всегда меня встречала. В.большем я себе не признавался.
 Я завалился спать, когда настенные часы показывали девять утра, а проснулся около двенадцати ночи. Много или мало я пребывал в некоем промежуточном состоянии, сказать трудно, но чувствовал я себя значительно лучше, чем утром. Дело, которым мне пришлось заниматься последние дни, было завершено. Но не до самого конца. Я должен поставить в нем последнюю точку.
 Костюм мой выглядел плачевно, завтра надену новый, а ночью и такой сойдет. Оставив Ватсона охранять квартиру, я вышел из дома, сел в машину и поехал в свою контору. В двери торчала записка от Вика Линдона. Он уезжал в Чикаго и просил заехать к нему помочь уничтожить ящик с пивом. Я сунул записку в карман, забрал из конторы конверт, выданный мне Нелли Конн, и поехал в район порта.
 Когда я входил в «апартаменты» Хэнка, меня ничто не удивило, но в душе еще теплилась надежда. Нет никакой надежды! Все это блеф из истории династии Идиотов!
 Хэнк лежал на своем топчане с простреленной головой. Жилистая рука сжимала рукоятку старого армейского «кольта», на застывшей груди, в слабом свете догорающей свечи, блестела «Серебряная звезда». Сейчас уже не имело значения, как ему удалось вернуть ее. Многое потеряло свое значение.
 У изголовья в стене торчал нож, пригвоздивший к облезлым обоям клочок пожелтевшей бумаги. Я подошел к кровати и сорвал листок. Корявые размашистые буквы сложились в короткое послание и было оно адресовано мне. «Не торжествуй победу, бойскаут, ты проиграл!»
 Хэнк знал, что я приду и в этом он тоже был прав. На полу валялся вечерний выпуск «Трибуны». Не имела смысла поднимать газету, крупные портреты Дойла и Харпера были видны на расстоянии, даже заголовок ясно читался в полумраке: «Лучшие полицейскме города уничтожают банду торговцев героином».
 Черт его знает, может, им кто и помогал? Я ушел. Ночи уже стали слишком холодные, беспрерывно моросил дождь. Под сиденьем в машине все еще лежали деньги Блэка. Я достал их и переложил в конверт, который тут же распух еще больше. Немалая сумма, и я знал, что с ней делать.
 …Она сидела на своем прежнем месте со спящим ребенком на руках. Когда я вошел, она не удивилась, лишь морщина на переносице слегка углубилась. Ее черные глаза стрельнули в мою сторону.
 Плевать мне было на то, как она смотрит. На стол упала пачка банкнот и будь я проклят, если на эти деньги не проживешь целый год, ни черта не делая.
 В отличие от этой женщины, у меня было все, что нужно, и за себя я не беспокоился. В шкафу висел еще один костюм и была надежда на завтрашний день. Меня ждал в доме пес, а в кафе Дора, яичница с беконом и рюмка джина с тоником. Не в моем возрасте нарушать привычки.