Аннотация: Этот занимательный роман о том, как юной английской гувернантке выпадает нелегкое счастье очаровать «прекрасного принца»… Впрочем, принцы сейчас разъезжают не на горячих скакунах, а на лимузинах, но живут по-прежнему во дворцах. Очаровательной Тони придется основательно побороться за его сердце, прежде чем все придворные поверят в то, что она действительно достойна стать принцессой.


---------------------------------------------


 Энн Мэтер
 Двое во дворе



 Глава 1


 Тони Морли пила ледяной лимонный сок маленькими глотками. Она чувствовала себя подавленной и возмущенной, все еще не желая позвонить в аэропорт, чтобы заказать обратный билет в Лондон. Казалось невероятным, что еще вчера в это время она была счастливой, беззаботной девушкой, которая так радовалась, что ей удалось найти работу по душе!
 Не обращая внимания на довольно недвусмысленные взгляды, которые бросал на нее молодой португалец, сидевший за соседним столиком, она порылась в сумке и, найдя сигарету, закурила. Вдруг ей показалось, что внутри у нее все сжалось. Тони отложила сигарету и распрямила плечи. В конце концов, чего ей беспокоиться? Почему она должна испытывать стыд и быть несчастной, когда в том, что произошло, ее вины не было?
 Она сделала еще глоток. По правде говоря, Педро и Джулия не были такими уж хорошими детьми, они были избалованы вниманием, но в них было все же какое-то очарование, и Тони опять почувствовала, как ее охватывает отчаяние, потому что она не сможет больше заботиться о них.
 Не нужно было думать обо всем этом, она ничего не могла здесь изменить. Единственно, о чем можно сожалеть, это о том, что самое позднее завтра она вернется в Англию и станет подыскивать себе новую работу.
 Тони вздохнула. Она ведь собиралась оставаться в Португалии по крайней мере еще полгода, прежде чем вернуться домой в Англию. Там столь многое напоминало ей о маленьком домике в пригороде Лондона и о тепле и благополучии ее прежде счастливого дома! Того дома, которого больше не было. Ее родители погибли три месяца назад в автомобильной катастрофе. А работа няни и гувернантки двух детей де Каль показалась ей идеальным выходом из положения, в котором она оказалась после гибели родителей. Тони собиралась жить в Лиссабоне, учить детей и оставить в прошлом все, что с ней случилось. Мигель де Каль, отец детей, был бизнесменом, он часто бывал в отъезде, а Тони должна еще быть и компаньонкой его жены Эстель. Дети будут учить английский и позже пойдут в английскую школу, а так как сеньора де Каль ждала еще ребенка, казалось, что на несколько ближайших лет работа у нее будет.
 К тому времени Тони пробыла в Лиссабоне немногим больше трех недель и устроилась здесь очень хорошо. Ей нравилась Эстель де Каль, они с ней говорили обо всем на свете. А Мигель де Каль почти все время отсутствовал. Он побывал по делам в Испании и Франции и вернулся домой только три дня тому назад. И вот тогда-то все и началось.
 Тони погасила сигарету и вздрогнула, несмотря на то, что день был жаркий. Она не привыкла к каким-либо сценам, а сцена, которую ей устроила Эстель де Каль, была ей совершенно непонятна. Это был взрыв латинского темперамента, о котором Тони до тех пор и не подозревала, и он привел ее в полное замешательство. И все из-за такого пустяка!
 Она допила лимонный сок и встала. Бесполезно сидеть и оплакивать свою судьбу. Ей придется вернуться в Лондон. Небольшой суммы денег, которая у нее оставалась, ей хватит на билет, чтобы вернуться в Англию, а потом она постарается подыскать себе другое место. К сожалению, хозяева не заплатили ей месячное жалование, и она очень сомневалась, что заплатят.
 Она вышла из кафе на залитую солнцем улицу, надела солнечные очки и отбросила назад копну светлых волос. Затем, размахивая сумочкой, пошла вперед в сторону авеню святой Марии. Еще утром она нашла себе комнатку в маленькой гостинице.
 Сзади послышались шаги. Тони обернулась и увидела молодого португальца, который шел за ней. Сжав губы, она пошла быстрее, он тоже прибавил шагу, сразу же догнал ее и заговорил, глядя на Тони сверкающими глазами.
 — Что-нибудь случилось, синьорита? — с улыбкой сказал он, как давней знакомой.
 Тони подумала, что, может быть, будет правильней вообще не обращать на него внимания. Ее знание португальского было невелико, а он очень плохо говорил по-английски. У Тони было мало опыта, она редко встречалась с молодыми людьми, и ей казалось, что если она вообще ему сейчас не ответит, он подумает, что с ее стороны это просто кокетство. Поэтому, покачав головой, холодно ответила:
 — Нет.
 Но молодой человек продолжал идти радом, внимательно рассматривая ее. Тони озиралась по сторонам, надеясь поймать такси. У нее было очень мало денег, но если она возьмет такси, это будет самый легкий путь избавиться от молодого португальца, не устраивая сцен и не привлекая к себе внимания. До гостиницы было еще довольно далеко, да и не хотелось, чтобы он узнал, где она живет.
 — Что-нибудь случилось? — опять спросил он и дотронулся до ее руки.
 Тони перешла на край тротуара, он заговорил с ней сейчас по-португальски, она не могла ответить ему на этом же языке, а если ответит ему резко по-английски, он либо не поймет, либо сделает вид, что не понял. Она вздохнула. Что в ней было такого, что привлекало внимание? То Мигель де Каль, а сейчас этот молодой человек, почти мальчик.
 Молодой человек опять подошел ближе, почти заставив ее сойти на мостовую. Она растерялась, беспомощно глядя вокруг, и вдруг заметила такси, идущее в нужную сторону. Занятая только тем, как бы убежать, она даже не подумала, что на дороге могут быть и другие машины, и бросилась прямо под колеса огромного серого лимузина. Водитель резко затормозил, пытаясь свернуть и не наехать на нее. Тони почувствовала, что он задел ее крылом и отбросил на тротуар.
 На несколько мгновений она потеряла сознание. Придя в себя, она увидела, что ее окружает небольшая толпа людей, возбужденно говорящих на иностранном языке. Она попыталась подняться. Водитель вышел из машины и резко хлопнул дверью. Он большими шагами подошел к группе окружавших ее людей и, высокомерно глядя на пострадавшую, помог ей встать. Тони бросились в глаза его очень темные волосы и загоревшее лицо; левую щеку пересекал большой темный шрам, придававший ему какой-то сатанинский вид, усугублявшийся гневом, с которым он смотрел на нее.
 — Deus! — резко заговорил он, гладя на нее гневно. — Esta maluco?
 Тони провела рукой по лицу, стараясь окончательно прийти в себя.
 — Я… я англичанка, сеньор, — с трудом произнесла она. — Я сожалею о том, что произошло.
 — Вы действительно сожалеете? — Он гневно посмотрел вокруг, и толпа под его взглядом стала расходиться. — Синьорита, это у вас такая привычка — бросаться под колеса?
 Тони вздрогнула, осознав, что чуть было не произошло.
 — Я… я сказала, что сожалею, сеньор, — продолжала она. — Я вовсе не собиралась покончить с собой.
 Он снял руки с ее плеч и выпрямился.
 — Очень может быть, сеньорита, тем не менее вам это почти удалось. В будущем советую вам быть осторожней, когда переходите улицу в нашей стране!
 Он говорил почти без акцента, глубоким и красивым голосом, но Тони не воспринимала этого. Он ей казался воплощением всего, что она увидела у португальских мужчин: самомнения, властности и всезнайства. Она слегка отступила, недоумевая, куда делся молодой португалец, и тем не менее испытывая от этого чувство облегчения.
 — Если… если вы извините меня, — начала она, но он, вдруг вспомнив, что ему следует делать, к ее изумлению произнес:
 — Знаете что, сеньорита, так как вы, я полагаю, здесь у нас недавно, я постараюсь, чтобы вы добрались до гостиницы без происшествий.
 — Нет, нет, — покачала головой Тони, отступая назад. — Большое спасибо, конечно, но не нужно!
 — Но я настаиваю, — сказал он решительным тоном. Несколько человек, стоявших поблизости, с веселым любопытством наблюдали за их поединком.
 — Я тоже настаиваю, — воскликнула Тони. — Господи, неужели все португальцы не могут понять, когда им говоришь «нет»!
 Он пожал плечами, и она вдруг неожиданно подумала, что это самый привлекательный мужчина, которого она когда-либо встречала. Он не был красив в общепринятом смысле слова, но был высокого роста, худощав и двигался с грациозной легкостью. Ему мешал только шрам, но, с другой стороны, он придавал ему какой-то интерес. Воспоминание о мягких руках несколько полноватого Мигеля де Каля вызвало у Тони чувство отвращения, когда она невольно сопоставила его с этим человеком, который смотрел на нее с немного презрительным видом.
 — Хорошо, сеньора. Я вас оставлю в покое, если вы этого хотите!
 Тони покраснела, почувствовав себя неловко, но заметив в толпе молодого португальца, сразу же передумала.
 — Сеньор, — начала она. — Я думаю, что могла бы воспользоваться вашим предложением.
 Мужчина посмотрел на нее с минуту и затем пожал широкими плечами:
 — Как хотите.
 Тони кивнула головой и последовала за ним к его роскошному лимузину. Она краем глаза заметила, что молодой португалец провожает ее взглядом, и села в машину со вздохом облегчения. По крайней мере, с владельцем лимузина она чувствовала себя в безопасности, хотя не могла этого объяснить. По-своему он был значительно более опасен.
 Садясь в машину, она увидела на дверце герб: на серебряном щите ярко-красная надпись, но что там было написано, она не успела разобрать. Тони было интересно узнать, что означал этот герб и кем был хозяин машины, но не сумев найти ответ, откинулась на сиденье, чувствуя себя усталой и измученной. Ей хотелось плакать.
 Человек со шрамом обошел машину и сел рядом с ней. На мгновение их взгляды встретились. Потом он завел мотор, Тони почувствовала, что ей стало жарко, и она стала вертеть в руках сумочку. Уже давно ни один мужчина не приводил ее в такое смущение, а ведь он лишь посмотрел на нее своими не правдоподобно черными глазами. Она заметила, что его ресницы были длинными, густыми и темными, как и волосы — длинные, доходящие до воротничка белоснежной рубашки. На нем был темный безукоризненный костюм, машина также безукоризненна, то был роскошный европейский спортивный автомобиль, а спидометр показывал фантастическую скорость.
 Он еще раз взглянул на нее, и Тони опять покраснела, поняв, что он заметил, как она его разглядывала.
 — А ваша гостиница, синьорита, — мягко произнес он, — Где она расположена?
 Тони вздохнула, поперхнулась и, откашлявшись, произнесла:
 — Э… на улице святого Энрике, это совсем маленькая гостиница.
 — А! — Он кивнул и направил машину в сторону улицы с интенсивным движением. Руки, лежавшие на руле, казались крепкими и умелыми. В сознании Тони промелькнула мысль, что и с женщиной он вел бы себя так же умело, а прикосновение его длинных твердых пальцев дарило бы страстное наслаждение. Она позволила себе чуть-чуть улыбнуться своим мыслям, но сразу же закусила губу, так как он заметил ее улыбку и погасил ее своим взглядом.
 — Вы заметили что-то забавное, сеньорита? — спросил он холодно.
 Тони покачала головой.
 — Нет, ничего забавного, сеньор.
 Он опять сконцентрировал внимание на дороге, и очень скоро, к глубокому сожалению, причина которого ей самой была непонятна, они оказались на улице святого Энрике. Машина остановилась у гостиницы, и она быстро вышла, не дожидаясь, когда он вежливо подаст ей руку.
 — Спасибо, сеньор! — произнесла она неуверенно. — Я очень сожалею, что причинила вам столько беспокойства.
 Он отрицательно покачал головой.
 — Пустяки, сеньорита. Но я посоветовал бы вам не позволять себе кокетничать с нашими юношами.
 Тони молча взглянула на него. Неужели он догадался, что с ней произошло? Он лениво улыбнулся и, слегка поклонившись, сел в машину. У Тони осталось ощущение, что он смеется над ней.
 Стиснув руки, она резко повернулась и пошла в гостиницу. Сейчас уже было поздно думать об отъезде. Придется отложить до утра, когда она успокоится. Сейчас же она чувствовала себя расстроенной, несчастной и немного разбитой.
 Час спустя, приняв душ и переодевшись в голубой поплиновый костюм, облегавший ее изящную фигурку, она опять вышла из гостиницы, чтобы поесть. Вечерний воздух был теплым, пахло цветами, а запах кафе смешивался с более тонким ароматом цветов. Ей трудно было заставить себя сделать какие-либо приготовления к отъезду. Здесь было что-то чарующее, и Тони была ненавистна сама мысль о возвращении в холодный унылый лондонский пригород. Здесь столько солнца и света, а уж для человека мало-мальски любознательного — масса интересного на каждом шагу.
 Выйдя из гостиницы, она пошла вниз к реке по улице святого Энрике, минуя ярко окрашенные домики, которые казались коробками конфет среди цветочных клумб. Когда бы Тони ни гуляла по Лиссабону, она всегда находила что-нибудь новое, что восхищало ее. В нижней и верхней части города повсюду высились гордые церковные шпили, вырисовываясь на фоне неба. Когда она жила у де Калей, то ходила с их детьми повсюду: по набережной и в скверах, по паркам и музеям. Джулии, которой было только четыре, скоро надоело осматривать достопримечательности, но Педро делал это с удовольствием.
 Тони вошла в маленький парк, в центре которого бил фонтан; струйки воды сверкали на солнце и распадались на крошечные разноцветные капельки. Она села на край бассейна, наблюдая за молодыми матерями и нянями, гуляющими с детьми. Самые маленькие были в колясочках, те, что побольше гуляли, держа за руку взрослых. Она подумала, не попытаться ли ей найти какую-нибудь работу в Португалии. Правда, ее шансы были невелики, ведь де Кали откажут ей в рекомендации.
 К фонтану подошел молодой человек и тоже сел на край бассейна. Неужели придется находить выход еще из одной неприятной ситуации, подумала Тони с раздражением и поднялась, чтобы уйти. Молодой человек тоже встал, и они взглянули друг на друга.
 — Тони!
 — Поль!
 Тони смотрела на Поля Крейга с удивлением и теплотой, ведь так приятно было встретить знакомое лицо! Нельзя сказать, чтобы темноволосый и смуглый Поль был так уж похож на англичанина, но он все же был светлее, чем тот мужчина, который подвез ее к гостинице. А Поль продолжал стоять, глядя на нее с улыбкой.
 — Тони Морли! — опять заговорил он. — Интересно, что ты делаешь в Португалии?
 — Я здесь раньше работала, — сказала Тони печально.
 — Раньше? Но почему? Что случилось? Ты что, потеряла работу?
 — Что-то в этом роде, — сказала Тони глухо. Поль сочувственно покачал головой. — А как твои дела? Ты здесь отдыхаешь? — спросила Тони в свою очередь.
 — Да, вроде этого, — кивнул Поль. — Слушай, а не выпить ли нам чего-нибудь? За старые времена. Так приятно опять с тобой встретиться, Тони.
 Тони не хотелось принимать его предложение.
 — Ну, я не знаю, Поль… — Ее знакомство с Полем было непродолжительным, и возобновлять его не имело смысла.
 — Ну же, Тони, соглашайся! Ведь мы как два корабля, встретившиеся ночью в океане! Обещаю вести себя хорошо.
 Тони пожала плечами.
 — О'кей, Поль. Тогда одну рюмку, не больше. А как твои дела?
 — Прекрасно.
 Тони задумчиво посмотрела в его сторону, когда они выходили из парка и пересекали дорогу к бару на другой стороне улицы. Поль почти не изменился. Он всегда вел себя как мальчишка, и Тони очень скоро надоело, что с ней он держался как с одним из товарищей по регби. Он любил спорт, любил проводить дни и ночи с приятелями, и Тони, к ее огромному неудовольствию, никак не могла воспринимать его всерьез.
 Они сидели на высоких стульях в полумраке бара и пили мартини. Поль предложил ей сигарету, и когда ни закурили, вдруг спросил:
 — А ты знала, что я помолвлен?
 — Нет, — улыбнулась Тони. — Кто же эта счастливица?
 Поль поморщился.
 — Джанет Рей. Но сегодня мы разорвали помолвку.
 — Как это?
 — Ну, мы здесь вместе. Мы собирались поехать навестить мою бабку. Джанет безумно любит тратить деньги. Ей постоянно нужно то одно, то другое. Вчера она истратила две тысячи эскудо на вечернее платье!
 — Понимаю. И ты был против?
 — Черт побери! Конечно, я был против. — Он затянулся сигаретой. — Тогда она устроила жуткий скандал. А сегодня утром вернула мне кольцо, подаренное ей при помолвке.
 — Ужасно, Поль. — Тони продолжала не спеша пить коктейль маленькими глотками. — Ну, а ты как — сердце твое, конечно, разбито?
 Поль хмыкнул.
 — Вовсе нет. Она мне уже порядком надоела.
 — Да ну! Брось, Поль. Ты просто сейчас взбешен. Вы помиритесь. — Тони улыбнулась. Поль покачал головой.
 — Сильно сомневаюсь. А ты-то что делаешь? Бродишь ночью по незнакомому городу…
 — Сейчас еще не ночь. Все очень сложно, Поль. Тебе вряд ли будет интересно.
 — Как знать.
 — Ну… — Тони провела кончиками пальцев по краю бокала. — Видишь ли, я приехала сюда в качестве гувернантки двух маленьких детей, Педро и Джулии де Каль.
 — Ты сказала — де Каль?
 — Да, ты их знаешь?
 — Моя бабка их знает. Продолжай, извини, что перебил тебя.
 — Если ты знаешь эту семью, мне, наверное, лучше помолчать.
 — Это друзья моей бабки, а не мои.
 — Ну так вот. Все шло прекрасно, пока домой не вернулся из деловой поездки сам Мигель де Каль. Полагаю, я ему приглянулась, хотя я, со своей стороны, ничего не делала для этого.
 — Дорогая, с твоей внешностью тебе и не нужно ничего делать, — сказал Поль с жаром.
 — Я, естественно, ни о чем не догадывалась, пока однажды вечером он не прижал меня в углу у дверей моей спальни. Господи, я уже подумала, что со мной произойдет самое страшное, и отчаянно сопротивлялась, вцепившись ему в волосы, когда вдруг появилась сеньора де Каль. Конечно, она подумала, что все совсем наоборот, и я хочу совратить ее мужа. Я все отрицала, но бесполезно. И сегодня утром меня выставили за дверь. А эта свинья Мигель стоял рядом с видом мученика и не помешал Эстель всячески поносить меня! — Голос Тони задрожал от обиды и несправедливости, и Поль обнял ее за плечи.
 — Бедняжка! Что же ты собираешься теперь делать?
 — Делать? Я собираюсь вернуться в Лондон. Мне больше ничего не остается. А де Кали мне даже не заплатили за работу, не говоря уже о том, что не дали рекомендации!
 — Понимаю, — кивнул Поль, глядя в бокал. — Я тоже не знаю, что мне делать.
 — А я так поняла, что ты собираешься навестить свою бабушку.
 — Это мы с Джанет собирались ее навестить, — поправил Поль.
 — Ну и что?
 — Я не могу ехать туда один.
 Тони посмотрела на него с недоумением.
 — Но почему?
 — Потому что до сих пор на меня смотрят в семье как на пропащего человека. Когда бабушка узнала, что я женюсь на Джанет, она была безмерно счастлива и сразу же прислала нам приглашение. Она разгневается, когда узнает, что все кончено.
 — Но ведь это не по твоей вине, — сказала Тони.
 — Попробуй убеди ее в этом! Она столько лет пыталась женить меня!
 — Но, может быть, вы с Джанет помиритесь…
 — Сильно сомневаюсь. Она не хочет со мной даже разговаривать.
 — Понимаю. — Тони мягко улыбнулась. — Я думаю, нам нужно возвращаться в Лондон вместе! Поль закусил губу.
 — Я так ждал этого отпуска! Эстрада — очень красивое местечко на побережье. Там у моей бабки имение.
 — А как оказалось, что твоя бабка в Португалии? — спросила Тони с любопытством.
 — Моя мать была из Португалии, — сказал Поль. — Она убежала с моим отцом, когда ей было только восемнадцать, и некоторое время после свадьбы семья не хотела ничего о ней слышать. Ведь ей уже нашли жениха. Но потом, когда умер мой дед, бабка простила мою мать. Было устроено грандиозное примирение, ты знаешь, как это бывает. Затем ей показали меня, и, я думаю, моя бабка решила, что она мне будет диктовать, как жить, раз с моей матерью это не удалось.
 — Звучит ужасно старомодно, — сказала Тони нахмурившись.
 — Да, так и есть. Здесь все идет так же, как сотни лет назад.
 — Хорошо, что я не португалка, — сказала Тони.
 — Не знаю, — заметил задумчиво Поль. — Здесь женщины все-таки остаются женщинами. Не то, что в Англии, где они добились независимости, равенства и всего такого, зато утратили женственность.
 — Перестань, пожалуйста, — Тони смотрела на него, широко раскрыв глаза. — Что ты хочешь этим сказать?
 Поль нехотя улыбнулся.
 — Да ничего особенного. Я просто подумал, что, может быть, ты согласишься поехать со мной в Эстраду. В качестве моей невесты.
 Тони посмотрела на него с изумлением.
 — Согласиться быть твоей невестой?
 — Да нет, только сделать вид, — поспешил добавить Поль. — Это поможет избежать объяснений. А тебе не придется возвращаться в Англию, не отдохнув.
 — О, Поль! Я не смогу сделать это!
 — Почему? Почему не сможешь? Что в этом плохого?
 — Мне было бы неприятно обманывать твою бабушку!
 — Но почему? — сказал Поль раздраженно. — Я хочу сказать, кому мы принесли бы вред? Ты вполне могла бы быть сейчас моей невестой, если бы у нас все шло нормально. — Но увидев, что Тони хочет возразить, он поспешил добавить:
 — Я знаю, что не об этом сейчас речь. Я имею в виду нашу с тобой помолвку. Я только хочу доказать тебе, что это могло бы быть правдой.
 Тони вздохнула.
 — Да, я знаю. Но, Поль, так ли важно знакомить их с твоей невестой? Ты ведь можешь поехать один и выдержать этот бой.
 — Я мог бы это сделать, — согласился Поль, опустив голову. — Но моя бабушка, как ты понимаешь, не очень молода, и я не хочу ее расстраивать.
 Тони решила не комментировать это заявление. Хотя Поль был приятным молодым человеком, ей казалось, что он не из тех, кто будет сильно беспокоиться о чувствах своей бабки, если только они не касались непосредственно его самого.
 — А что будет, если я соглашусь с твоими планами и поеду в Эстраду, и наш обман не раскроется? Я имею в виду, что твои родственники, по крайней мере в Португалии, будут ожидать, что ты женишься на мне, а когда этого не произойдет, то все будет так же плохо, как сейчас, когда вы с Джанет расторгли помолвку.
 — Я понимаю. Но я сделаю так, что это выяснится много позже моего возвращения в Англию. А если я сейчас все расскажу, мне придется весь отпуск оправдываться и объяснять им свои поступки.
 Тони поморщилась.
 — Я уверена, ты преувеличиваешь, Поль! Он слегка улыбнулся.
 — Не так уж сильно. А что теряешь ты?
 — Ничего. Дело вовсе не в этом. Возможно, мне будет там даже приятно.
 — Что же тогда?
 — А что, если Джанет вернется? Что, если она сама приедет в имение?
 — Она не приедет, — сказал Поль убежденно. — Она ждет, что я буду за ней бегать. Только на этот раз я сыт, вот так! — Он провел рукой по горлу.
 Тони посмотрела на часы.
 — Бесполезно об этом говорить. Мне нужно идти.
 — Тони, пожалуйста! Может, передумаешь?
 — Как я могу передумать? Я не создана для интриг.
 — О какой интриге ты говоришь? Господи, Боже мой, даже если бы наш обман раскрыли, это бы не было концом света.
 Тони вздохнула и посмотрела на него, размышляя. Почему она отказывается? Что ей терять, в конце концов? Ведь предложение Поля — это в какой-то степени решение ее проблем, во всяком случае возможность отложить нежелательное возвращение в Англию.
 Несмотря на ее крайнее нежелание выступать в роли невесты Поля, в его плане было много привлекательного. Но какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что ситуация может оказаться не такой простой, как Поль хотел ее представить.
 Но искушение оставалось. Нужно только привыкнуть отзываться на имя Джанет и дать возможность Полю все устраивать самому.
 — Ты стараешься доказать, что все это очень легко и просто, — воскликнула Тони.
 — А это в самом деле очень просто, — настаивал он. — Чего ты ждешь от возвращения в Лондон? Наверно, там дождливое лето, и люди берут отпуск, чтобы провести время за границей. Тебя не ждет работа, поэтому денег ты не теряешь. У тебя просто будет бесплатный отдых, прежде чем нужно будет искать новую работу. Я не могу представить себе, как можно отказываться от такой возможности.
 — Я тоже не могу себе этого представить, — пробормотала Тони, допивая коктейль.
 Поль подозвал бармена и заказал еще по бокалу, а затем спросил:
 — А где ты остановилась?
 — В гостинице на улице святого Энрике, — медленно проговорила Тони.
 — Прекрасно. Это поблизости от того места, где остановился я. Я мог бы заехать за тобой утром…
 — Подожди, пожалуйста! Я еще не дела согласия.
 — Но ведь ты поедешь, не так ли? Тони внимательно посмотрела на него.
 — Если я решусь поехать с тобой, ты не станешь делать попытки превратить этот небольшой обман в реальность, не так ли?
 Поль покраснел.
 — Конечно, нет. — Он пожал плечами. — А вообще-то интересно, почему вдруг я стал тебе так неприятен?
 — Ты мне вовсе не неприятен, Поль, дело совсем не в этом. Дело в том, что мы не подходим друг другу. Ты мне нравишься, но я не могла бы полюбить тебя.
 — Ну ладно, ладно. Нет необходимости постоянно мне об этом твердить, — сказал Поль обиженно. — Теперь поговорим о деталях… Тони вздохнула.
 — Нет, подожди. Дай мне время подумать. Все это для меня неожиданно, необычно… Кроме того, если я вдруг возьму и исчезну, то, боюсь, лондонское агентство, предоставившее мне работу, начнет беспокоиться, особенно когда узнает, за что сеньора де Каль дала мне расчет.
 — А разве это важно? Я хочу сказать: в Лондоне масса таких агентств.
 — Вообще-то да, — сказала Тони, но в ее голосе звучало сомнение. — О, Поль, как мне хотелось бы поехать с тобой просто в качестве твоей знакомой.
 Поль поморщился.
 — Господи, я никогда не думал, что ты такая… принципиальная!
 — Да вовсе нет, просто я… Ну, хорошо, хорошо. Я попытаюсь. Это будет для меня своего рода приключением. Но ты можешь гарантировать, что твоя бабушка не позовет священника сразу, как только мы появимся у нее на пороге?
 Поль рассмеялся.
 — Конечно, я гарантирую! Раз я обручен, для это нее это почти то же самое, что обвенчан.
 Тони постаралась отогнать от себя опасения. Она не была обманщицей, и только огромное желание еще немного побыть в этой чудесной стране перевесило чашу весов в пользу Поля.




 Глава 2


 На следующее утро они выехали из Лиссабона на восток, минуя необыкновенно красивые места. Тони хотелось бы ехать помедленней, чтобы все хорошенько рассмотреть, но у Поля, очевидно, была одна мечта — поскорее добраться до Эстрады. Некоторое время они ехали по Янтарному берегу тогоса — широкой реки, образующей естественную границу Лиссабона, потом повернули на север, в сторону Опорто.
 Поль рассказал ей, что их кинта — по-португальски поместье — занимала большую территорию, кое-где доходя до побережья, а в иных местах углубляясь внутрь страны, туда, где на берегу реки Дуро были расположены виноградники. Когда он стал говорить о делах своей семьи. Тони осмелилась спросить его:
 — А у твоей бабушки есть человек, который управляет имением?
 — Конечно, такой человек есть, но моя бабушка не является единственной его владелицей. Это семейный концерн, который переходит от отца к сыну.
 Тони нахмурилась.
 — А твоя мать разве была не единственным ребенком?
 — Извини, если я ввел тебя в заблуждение, — сказал Поль поспешно. — У моей матери есть брат, мой дядя Рауль, он здесь всем и распоряжается.
 — Понятно. — Тони беспокойно заерзала на сиденье. — Знаешь, я думаю, будет хорошо, если ты мне расскажешь еще немного о твоей семье. Все то, что твоя невеста должна о них знать. Поль вынул сигарету и попросил:
 — Зажги мне сигарету. Тони. — Затем он поморщился и сказал:
 — Видишь ли, я просто не хотел тебе рассказывать сразу многого, чтобы ты ничего не перепутала. Да ничего особенного я не опустил. Ну, что еще? — он взял у нее из рук зажженную сигарету. — Мой дядя, естественно, живет в имении. Он вдовец. У него есть дочь, Франческа, ей 13 лет.
 Тони внимательно смотрела на него.
 — Продолжай. Кто еще живет в поместье? — Ее тон был холодным, и Поль рассердился.
 — Слушай, перестань беспокоиться по пустякам! — воскликнул он. — В конце концов, семья как семья, не хуже других, Тони решила промолчать. Судя по тому, что она знала о семьях в Португалии, отношения в них гораздо сложнее, чем в английских. Но утро было великолепное, и вскоре она забыла о своих опасениях, восхищаясь чудесным ландшафтом. Они проезжали мимо небольших речек и ручейков, избивающихся в тени стройных благоухающих сосен; проезжали деревни, где все дома были окрашены в разные цвета и окружены пышной растительностью: деревьями, кустарниками и яркими цветами. Тони увидела дикорастущие камелии, множество магнолий, а барвинок образовывал для них роскошные ковры. Утренний воздух был упоителен, и некоторое время Тони, забыв обо всем, просто наслаждалась.
 Они остановились поесть в придорожной гостинице с видом на море; им подали рыбу и румяные булочки с хрустящей коркой. Поль опять начал говорить об Эстраде. Он, казалось, хотел ей что-то рассказать, и Тони снова стала терзаться сомнениями.
 — В чем дело? — спросила она, пригубливая вино из бокала. — Ты что-нибудь забыл рассказать?
 Поль покраснел.
 — Разве?
 — Да, я чувствую, и это относится к нам с тобой.
 — Ну, видишь ли… Это так, пустяки. Дело в том, что моя бабушка — вдовствующая графиня.
 — Что? — Тони не верила своим ушам. — Графиня! Значит, твой дядя… — она не окончила фразу.
 — Да, мой дядя — граф Рауль делла Мария Эстрада.
 — Понятно. И ты думаешь, что в этих обстоятельствах наш обман сойдет с рук?
 — А почему бы и нет? — Поль стал говорить более уверенно, когда увидел, что Тони не упала в обморок, услышав эту новость.
 — Ты должен понимать, — сказала Тони, положив вилку и глядя ему прямо в глаза, — что какой он там ни на есть граф, но он будет больше, чем простой смертный интересоваться, на ком это собирается жениться его разлюбезный племянник.
 — И что же из этого?
 — Я не отношусь к числу девушек, на которых женятся племянники графов. Правда, Поль, я не думала, что все это так серьезно, а теперь через каждые пару миль ты сообщаешь мне новые подробности! Почему ты мне не рассказал все в самом начале? Я ни за что не согласилась бы!
 Поль откинулся на сиденье с недовольным видом.
 — Я ведь мог тебе ничего не рассказывать до самого приезда. Я считаю, что ты ведешь себя глупо. В конце концов, едешь ты со мной или нет?
 — Конечно, не еду! Что же касается всего остального, то ты прекрасно понимаешь, что я не могла бы явиться в Эстраду, не зная всей правды. Я думаю, ты мне не рассказал всего сразу, так как подозревал, что я буду против. Господи, да ведь когда ты сказал, что твоя бабка знает семью де Каль, я должна была понять, что это не простая женщина!
 Поль пожал плечами.
 — Ну и что? Что изменилось? Кинта все там же, где была всегда, бабушка — по-прежнему старая дама, которая хочет увидеть меня женатым, прежде чем умрет. Я не вижу ничего, что тебя должно беспокоить.
 — Ты, может быть, и не видишь, но я вижу. Поль, я не привыкла проводить время в обществе аристократов! Я не могу быть с ними на равных! Это будет не отдых, а каторга!
 Поль нахмурился.
 — Они вовсе не так уж официально держатся.
 — Я знаю, как ведут себя в некоторых португальских семьях!
 — Значит, мы возвращаемся?
 — Безусловно. Мне очень жаль, Поль.
 — Мне тоже очень жаль, — пробормотал он с убитым видом, останавливая машину. Тони почувствовала себя неблагодарной.
 — Поль… — начала она, но тот вдруг вскочил с места, увидев, что к ним идет пожилой мужчина.
 — Дядюшка Иоахим! — воскликнул он. — Как приятно вас видеть!
 Человек благожелательно улыбнулся, а Тони судорожно сглотнула. Это был еще один дядюшка. И затем, к ее изумлению, Поль добавил:
 — Дядюшка Иоахим, позвольте мне познакомить вас с моей невестой Джанет. Джанет, дорогая, это мой двоюродный дед, младший брат моей бабушки!
 Тони пару мгновений колебалась, бросая недобрые взгляды в сторону Поля, но затем встала и протянула руку двоюродному дедушке. Ей не оставалось ничего другого, разве только назвать Поля лжецом, но чувство порядочности не позволило ей опозорить Поля перед его дядей. Поэтому она заговорила вежливо, отвечая на вопросы, как невеста Поля.
 Иоахим Валларез оставался с ними недолго: он торопился в Коимбру. Это был очаровательный старый джентльмен, который не проявлял излишнего любопытства к делам своего племянника, поэтому у Тони была возможность обдумывать свои ответы на его вопросы. Ей нужно было вести себя как секретарю офиса, а не как гувернантке. Все остальное было просто, только не нужно было забывать, что ее зовут Джанет.
 После того, как пожилой джентльмен ушел, Поль посмотрел на Тони с довольным видом.
 — Ну, видишь, у тебя все прекрасно получилось, — он зажег сигарету, — мне с минуту было жарко, но ты не подвела.
 Тони поджала губы.
 — У меня не было выхода, разве что назвать тебя лжецом.
 — Я был уверен, что ты этого не сделаешь! — Он рассмеялся. — Дядюшка Иоахим теперь все расскажет бабушке, и если ты по-прежнему настаиваешь, чтобы мы вернулись в Лиссабон, она ужасно расстроится.
 — Да, я все понимаю! Ладно, Поль. Твоя взяла. Я буду продолжать, только не требуй от меня слишком многого, вот и все.
 Они прибыли в Эстраду к вечеру. Некоторое время они ехали по землям имения, в сторону побережья. Извилистую линию берега омывали голубые волны Атлантического океана. Тони от всей души радовалась окружающей красоте, но предстоящая встреча с вдовствующей графиней не вызывала в ней особого энтузиазма. Когда они стали приближаться к дому делла Мария Эстрада, у нее перехватило дыхание.
 Перед ними в розоватом свете заходящего солнца стоял небольшой, изящный, явившийся прямо из сказки замок с башенками, окруженный рвом.
 — О, Поль! — воскликнула она. — Не может быть, чтобы…
 — Ну, конечно, может! Это и есть замок Эстрада. Тебе нравится?
 — Но ты мне никогда не говорил… Я, конечно, и сама должна была догадаться, что нас ожидает что-либо в этом роде. — Она подумала о незнакомой Джанет, которой так хотелось красиво пожить. — Очень жаль, что Джанет не видела всего этого. Она бы тогда ни за что с тобой не поссорилась.
 — Видишь ли, — произнес Поль задумчиво, — красивые виды сами по себе для Джанет, да и для меня, особой ценности не имеют.
 Тони взглянула на него и нахмурилась.
 — Что ты хочешь этим сказать? Поль саркастически фыркнул:
 — Наверное, тебе не приходило в голову, что содержание этого замка в наше время требует очень больших денег!
 Тони поморщилась.
 — Ты сказал это, как торгаш, Поль.
 — Я понимаю, я и хотел так сказать.
 — Неужели, если бы этот замок принадлежал тебе, ты продал бы его?
 — Ну, может быть, и нет, если бы у меня были доходы, как у дяди Рауля. Я не сентиментален, Тони.
 Она не ответила. Она подумала, что во многих отношениях Поль еще не стал взрослым. Что касается ее самой, то внутреннее чувство красоты, присущее ей, не давало ей постичь рассуждения человека, который мог отказаться от такого чуда ради денег, которые он истратит на приятное времяпрепровождение. В любом случае, подумала она, взгляды ее и Поля на то, что означает хорошее времяпрепровождение, безусловно не совпадали.
 Машина ехала по длинной дорожке, посыпанной гравием. Перед величественным фасадом она расширялась, превращаясь в площадку. Естественно, перед мостом теперь не стояла стража, но Тони с ее ярким воображением было легко представить себе, каким казался замок в старину уставшему путнику, появившемуся в этой местности. Замок сзади и по бокам был окружен холмами, служившими естественным укрытием, а перед ним расстилалось море.
 Машина проехала по мосту, и они оказались во внутреннем дворе замка. Поль выключил мотор и с подбадривающим видом повернулся к Тони. Она почувствовала волнение, но быстро вышла из машины, не позволяя себе задумываться над тем, что ее здесь ожидает. Вокруг никого не было, и Тони вопросительно посмотрела на Поля.
 — Сейчас сиеста, — объяснил Поль. — Днем здесь тихо.
 — Понимаю, — кивнула Тони и нагнулась, чтобы взять из машины свою сумку. Она вдруг заметила, что за ней наблюдает молодая девушка, еще совсем ребенок, стоящая у огромной дубовой двери. Тони подумала, что ей, должно быть, лет четырнадцать. Потом она вспомнила это, видимо, Франческа, дочь графа.
 — Поль, — сказала она тихо, глядя на него и кивая головой в сторону девочки. Поль оглянулся и, вынув чемоданы из багажника, посмотрел на девочку.
 — Здравствуй, Франческа! Ты разве не собираешься подойти и поприветствовать нас?
 Франческа лениво пожала плечами и сделала несколько шагов в их сторону. Теперь Тони могла рассмотреть ее получше. Девочка была смуглой, с длинными черными волосами, заплетенными в одну косу. На ней были короткая широкая юбка, белая блузка и босоножки. По виду это могла быть молоденькая крестьянка, такая же, как многие другие, которых они встретили по дороге из Лиссабона. Она была очень хорошенькой, но выражение ее лица было по-детски недовольным, и у Тони возникло предчувствие, то Франческа может оказаться более опасной, чем ее бабка. Она, казалось, привыкла вести себя, как ей вздумается, а так как она была единственным ребенком в доме, то, по всей вероятности, была очень избалована.
 Отбросив эти мысли, Тони взглянула на нее и улыбнулась, но ответной улыбки не последовало. Вместо этого Франческа положила рук на бедра и сказала с вызовом:
 — Ты должен был приехать еще вчера! Ее английская речь была правильной. Тони посмотрела на Поля, чтобы увидеть его реакцию. Он пожал плечами и сказал:
 — Я отчитываюсь здесь только перед своей бабушкой и думаю, Франческа, что твое замечание неуместно. Как я вижу, твои манеры не стали лучше.
 Франческа только поморщилась в ответ и отвернулась. Тони почувствовала себя неловко, поняв ее состояние, и Поль сказал:
 — Франческа, будь добра, скажи Жозе, что мы приехали и что нужно внести в дом наши вещи, и скажи также Луизе… А прежде чем ты мне сейчас нагрубишь, я хочу предупредить тебя, что в этом случае все расскажу твоему отцу, понятно?
 Франческа пожала плечами.
 — Должна тебя разочаровать: отец в отъезде.
 — Но он вернется, — сказал Поль спокойным тоном, — так что иди и делай то, о чем тебя просят.
 Франческа собралась было возразить, но затем повернулась и пошла в дом.
 — Восхитительно, — сказала Тони сухо. — Это что, образец приема, который меня здесь ждет?
 Поль усмехнулся.
 — Нет, конечно, Франческе не нравится, когда я сюда приезжаю. Она жуткая собственница, и когда ее отец в отъезде, как это часто бывает, она хочет командовать бабушкой. Так как мы с ней единственные внуки, то ей не нравится, когда я встреваю в дела.
 — Понятно, — сказала Тони. — Я полагаю, когда ее отец здесь, ты ей не очень мешаешь. Поль кивнул головой.
 — Что-то вроде этого. Когда Рауль дома, для нее никого больше не существует. Она обожает отца. И ужасно ревнива. Может быть, это от того, что она живет без матери.
 — Она не знала матери?
 — Мать умерла, когда ей было только три года. Естественно, она была слишком маленькой, чтобы помнить ее. К тому же, ее воспитывала няня а матери ее только показывали. В португальских семьях высшего общества так принято. Тони удивленно подняла брови.
 — Они многое теряют. Если у меня будут дети, я буду сама за ними ухаживать. Поль рассмеялся.
 — Но ведь не все женщины так уж интересуются своими детьми, ты сама знаешь.
 — Да, я знаю, — Тони вздохнула— Но не правильно, когда женщины перекладывают свои обязанности на плечи других. Я, наверное, старомодна.
 Поль улыбнулся.
 — Может быть, и так. Может быть, это даже хорошо. Я уверен, что бабушка тоже так думает. Она никогда не могла примириться с Элизой.
 — Элиза? Это жена твоего дяди?
 — Да, она была француженкой. Но мы об этом еще поговорим. А сейчас войдем в дом.
 Они вошли через западные двери в холл с высокими сводами, который, как поняла Тони, был главным холлом здания. Каменные стены были увешаны гобеленами, а на стене над камином был укреплен огромный графский герб. В конце холла находилась резная деревянная лестница, которая вела на галерею, опоясывающую весь холл. Каменный пол был отшлифован до блеска, на нем лежали яркие коврики и звериные шкуры, которые прекрасно гармонировали с окружающей обстановкой. Вся мебель была резная, тяжелая, но хорошо сочетающаяся с остальными украшениями. Тони нашла, что здесь очень красиво. Холл освещался бра, укрепленными на стенах, что придавало всему помещению средневековый вид. Тони подумала, что граф, видимо, старался сохранить колорит замка, тогда как другие, возможно, постарались бы его модернизировать. Поль смотрел на нее с интересом.
 — Здесь немного отдает феодализмом, — заметил он сухо. — Но не волнуйся, так не везде.
 Затем появились двое слуг, а за ними шла Франческа Тони догадалась, что это, должно быть Жозе и Луиза. Жозе был стар, а Луиза — португалка средних лет, вся в черном и в такой длинной одежде, какую Тони, пожалуй, видела впервые. Для полноты картины на поясе Луизы болталась связка ключей. Тони сдержала улыбку.
 Поль приветливо заговорил с Жозе и Луизой.
 — Джанет, — сказал, обменявшись парой слов по-португальски с Жозе и Луизой, — это Луиза. Она настоящее сокровище. Она не только железной рукой правит прислугой, но и готовит божественно. Луиза, это моя невеста, Джанет Вест.
 Луиза вежливо улыбнулась и сказала:
 — Очень приятно видеть вас, сеньорита. Надеюсь, вам понравится в замке. Если вы пройдете со мной, я покажу вам вашу комнату. Сеньор, вы не подождете Жозе? Он отнесет ваши вещи к вам в комнату.
 Поль кивнул и заговорщически подмигнул Тони.
 — Спускайся вниз, как только устроишься, Джанет, — произнес он небрежно настолько естественным тоном, что Тони тут же уверовала в его привычку к интригам. — Луиза покажет тебе, куда идти. Да, Луиза, скажи мне, прежде чем уйдешь: как бабушка?
 Луиза красноречиво пожала плечами:
 — Настолько хорошо, как это может быть в ее возрасте. Правда, ее немного беспокоило сердце, но сейчас все в порядке.
 Тони почувствовала облегчение. Если прислуга говорит о графине с такой теплотой, та может оказаться не очень грозной. Она поднялась за Луизой по лестнице и прошла по галерее, восхищаясь всем, что видела. А здесь было на что посмотреть! По стенам галереи висели портреты предков графов Эстрады, их лица были темными и суровыми, и одеты они были в яркие шелковые наряды. Тони смотрела на них с любопытством, почти не слыша Луизу, которая спрашивала об их поездке и жаловалась на жару. Они прошли через сводчатую дверь в широкий коридор, и Тони поняла, о чем Поль ей говорил раньше. Здесь были мозаичные полы, каменные стены украшали богатые панели темного дерева, а крохотные окошки были позже немного расширены, чтобы пропускать больше света, Они прошли по одному коридору до другого, ведущего влево. Тони старалась запомнить все повороты. Наконец, Луиза остановилась перед белой резной дверью и, распахнув ее, сказала:
 — Ваши комнаты, сеньорита.
 Тони вошла внутрь, ступая по прохладным мраморным плитам, на которых, как и везде, лежали мягкие ворсистые коврики. Ставни были распахнуты, легкий ветерок доносил запах моря и водорослей. Комната была обставлена современной шведской мебелью. Здесь была широкая удобная кровать, туалетный столик, встроенные шкафы, кресла. На окнах висели оранжевые шторы. Тони воскликнула:
 — Здесь все прекрасно, просто как в сказке! — и она с улыбкой взглянула на Луизу.
 Та была довольна. Она пересекла комнату и открыла еще одну дверь:
 — А вот здесь ванная. Я думаю, здесь есть все, что вам нужно. Жозе принесет ваши чемоданы и поможет распаковать вещи…
 — Нет-нет, я сама, — быстро проговорила Тони, испугавшись, что заметят этикетку с ее именем. — Да, кстати, как пройти вниз? Я хочу сказать: мне нужно идти через холл?
 Луиза покачала головой.
 — Нет, сеньорита, идите не в сторону холла, а в противоположную, и вы увидите маленькую лестницу, которая ведет а главную комнату замка. Вы понимаете, замок слишком велик, семья не занимает всех комнат. В большинстве из них мебель в чехлах и двери заперты.
 — Спасибо, — улыбнулась Тони. Когда Луиза ушла, Тони принялась изучать свои владения.
 Оглядев апартаменты, Тони пошла принять душ. Ванная была достаточно современно оборудована, и Тони улыбнулась: у нее никогда не было собственной ванной.
 Стук в дверь означал, что пришел Жозе и принес чемоданы. Тони, успевшая причесаться и набросить халат, поблагодарила его и, когда он ушел, стала распаковывать вещи. Это не заняло много времени. Потом она взглянула на часы. Было начало седьмого, пора переодеться к обеду. Она изучающе посмотрела на себя в большое зеркало, увидела стройную девушку с высокой грудью, округлыми бедрами и длинными стройными ногами. Она знала, что привлекательна, но красавицей себя не считала. Красивая внешность не всегда подарок судьбы, думала она, вспоминая Мигеля де Каля и молодого человека из ресторана.
 Она надела короткое платье с широким пуританского вида белым воротником, подняла волосы, уложив их в греческий узел, и опять посмотрела на себя в зеркало. Не выглядит ли она слишком современной и легкомысленной и не сочтет ли ее старая графиня неподходящей невестой для внука? Что ж, придется графине примириться с такой Джанет Вест! В конце концов, это была затея Поля, и раз он доволен, то остальное неважно.
 Она вышла из спальни, прошла по коридору, повернула налево, как сказала Луиза, и стала искать маленькую лестницу. Из-за атмосферы, царившей в замке, или просто от волнения у нее появилось чувство, что она повернула не туда. Ей казалось, что она никогда отсюда не выберется и что ей навстречу может появиться привидение. Она чувствовала себя как Алиса в стране чудес, и ей захотелось увидеть хоть кого-нибудь из обитателей замка.
 Тони остановилась и посмотрела назад. Не может быть, чтобы она пропустила поворот! Или она с самого начала шла не в том направлении? Может быть, она попала в нежилую часть замка, туда, где вся мебель в чехлах, а двери заперты? Тони готова была расплакаться, но понимала, что глупо поддаваться панике. Взяв себя в руки, она подошла к ближайшей двери, повернула ручку и заглянула в комнату.
 В комнате она увидела большую кровать с пологом, под богатым покрывалом, солидных размеров туалетный столик и огромный шкаф, но когда из плетеного кресла неожиданно поднялась человеческая фигура, Тони не удержалась и невольно вскрикнула.
 — Добрый день, — сказала незнакомка по-португальски. — Входите. Добро пожаловать.
 Тони с трудом удержалась от очередного восклицания и робко шагнула вперед.
 — Я… я сожалею, но я, сеньора, плохо говорю по-португальски, — пролепетала она.
 — А, вы, должно быть, сеньорита Вест, невеста моего внука, — улыбнулась пожилая женщина, переходя на английский.
 — О, графиня! — Тони почувствовала комок в горле. — Я сожалею, что побеспокоила вас. Да, я… я — Джанет Вест!
 Старая дама подошла и протянула ей руку, качая головой.
 — Вы вовсе меня не побеспокоили, моя дорогая. Я очень рада поговорить с вами без всяких церемоний. Но я хотела бы знать: вы заблудились или специально пришли ко мне?
 — Видите ли, я пыталась найти лестницу… Я подумала, что оказалась в нежилой части замка, решила заглянуть в эту комнату и… — Она не договорила и нервно сжала руки. Какое ужасное положение! Без поддержки Поля она оказалась в обществе графини, встречи с которой боялась больше всего.
 Но вдовствующая графиня делла Мария Эстрада с первой минуты произвела на Тони самое благоприятное впечатление. Она не казалась ни чопорной, ни властолюбивой, и Тони быстро пришла в себя.
 — Хорошо доехали? — спросила старая графиня, предлагая Тони сесть.
 Тони села на краешек стула, с интересом оглядывая апартаменты графини. Здесь все было, как в старом замке, никаких современных вещей: очевидно, графиня любила старину.
 — О, я сама уже собиралась идти в гостиную, — продолжала бабушка Поля. — Я обычно отдыхаю днем, поэтому меня не было внизу, когда вы приехали. Вы, наверно, сочли нас очень невоспитанными?
 — Вовсе нет! Нас встретила кузина Поля Франческа.
 — А, Франческа! И что вы о ней думаете? Тони не знала, что ответить. Она чувствовала, что графиня поймет, если она станет притворяться.
 — Она показалась мне очень одиноким ребенком.
 Графиня улыбнулась, включила торшер, и золотистый свет отразился на полированном дереве.
 — Из вашего осторожного ответа я поняла, что вы считаете ее грубой и неприветливой. Тони залилась краской.
 — О, я… нет, графиня, я вовсе не хотела этого сказать.
 — Не беспокойтесь, сеньорита. Может быть, вы разрешите звать вас Джанет? — Тони кивнула головой, и графиня продолжала:
 — Франческа — трудная девочка. Ее мать погибла, когда Франческе было всего три года, и я боюсь, мой сын проводит с ней мало времени, меньше, чем это следует делать. Он почти все время в Лиссабоне, ушел с головой в дела, а я, в свою очередь, совсем ее порчу. — Она пожала плечами. — Все это непросто. У девочки была гувернантка, но она была совсем бесполезна, и мы от нее отказались. А теперь она предоставлена самой себе, и вот результат!
 — Я понимаю, — кивнула Тони, — но не лучше ли найти кого-нибудь, кто мог бы положительно влиять на нее?
 — Конечно, это было бы прекрасно. Но кто сюда поедет? Мы здесь, моя дорогая, живем вдали от всех, а молодежь стремится теперь жить в городе. — Она вздохнула. — По мнению Рауля у нее нет недостатков, и действительно, когда он здесь, Франческа ведет себя гораздо лучше.
 Тони задумалась. Конечно, в глазах отца девочка была совершенством, чувствовала это и становилась все более себялюбивой и капризной.
 — Расскажите мне теперь о себе, — сказала графиня. — Насколько я знаю, вы с Полем работаете в одной фирме?
 Тони постаралась собраться с мыслями.
 — Да, я… я работаю в машинописном бюро.
 — А вы давно знаете Поля?
 Это был более трудный вопрос: она не спрашивала Поля, как долго они были знакомы с Джанет.
 — Да, довольно давно, — ответила она с деланным смехом, радуясь, что старая графиня нашла ее ответ вполне удовлетворительным.
 — А когда вы собираетесь обвенчаться? — спросила графиня и вдруг воскликнула:
 — Дорогая, а где же ваше кольцо?
 Тони покраснела. О кольце они с Полем не говорили.
 — Кольцо… ах, кольцо! Оно было слишком велико, и мы попросили его уменьшить. Поэтому я не смогла взять его с собой.
 — О, — облегченно вздохнула графиня. — А то я подумала, что вы его потеряли, не дай Бог! Это очень плохая примета — потерять обручальное кольцо.
 — Нет-нет, я не потеряла его, — сказала Тони твердо. Это, по крайней мере, было правдой.
 — Вы так и не сказали, когда собираетесь обвенчаться.
 Тони опять оказалась в затруднении, не зная, что ответить.
 — Мы постараемся собрать немного денег. Сейчас все так дорого… — Она надеялась, что ее ответ прозвучит убедительно.
 Графиня заговорщически улыбнулась.
 — Конечно, все стоит дорого! Но я уверена, Поль вам уже сказал, что я постараюсь значительно улучшить ваше материальное положение еще до вашего отъезда.
 — Как? — воскликнула Тони в изумлении. — Поль… мне ничего не говорил. — Внутренне она горела от возмущения. Что все это значило? И что имела в виду графиня, говоря, что она намеревается улучшить его финансовое положение? Не поэтому ли Поль так страстно желал иметь невесту? Она была в смятении. Поль всегда внушал ей подозрения, но она никак не могла ожидать, что подозрения столь быстро перейдут в неприятную уверенность.
 К счастью, графиня оставила эту тему и опять принялась расспрашивать Тони о том, как они добрались сюда и как ей понравилась Португалия. Эта тема была для Тони безопасной. Она сказала графине, что страна ей очень понравилась, и она уверена, что пребывание здесь будет ей очень приятно.
 Вошла старая служанка по имени Елена, чтобы причесать графиню и помочь ей выбрать украшения. Для Тони, неискушенной в таких делах, сверкающие драгоценности в обитой атласом шкатулке показались целым состоянием, и она в смущении отвела глаза.
 Наконец графиня объявила, что она готова, и, взяв Тони под руку, сказала:
 — Пойдемте, Джанет, давайте встретим моего внука вместе.
 Лестница, которую искала Тони, оказывается, находилась рядом, как раз за поворотом, и они спустились вместе в маленький освещенный люстрой холл, где их ждал Поль в темном вечернем костюме. Он посмотрел на Тони с изумлением, увидев ее в обществе своей бабки. Тони сделала незаметное движение головой, и он успокоился.
 Поль радостно приветствовал бабушку, расцеловав ее в обе щеки. Она улыбнулась ему чуть заговорщически и сказала:
 — Я уже познакомилась с твоей очаровательной невестой. Мы встретились случайно, но я уверена, нам это больше понравилось, чем все эти формальности, не так ли, Джанет?
 Тони сумела слегка улыбнуться, но ей очень хотелось поговорить с Полем обо всем, что она узнала.
 Поль, ничего не замечая, был в полном восторге.
 — Я знал, что вы друг другу понравитесь, — сказал он радостно. — Джанет к тому же нравятся старые замки и исторические достопримечательности.
 Тони хотелось отрицать это, хотя Поль говорил правду.
 — Поль любит все современное, — сказала она холодно. — Он любит тратить деньги, а в этом чудесном замке видит только предмет для продажи.
 Поль покраснел.
 — Это… Джанет просто шутит, — сказал он резко. — Ей нравится дразнить меня.
 Но графиня, казалось, не обратила на этот обмен репликами никакого внимания и благожелательно улыбнулась.
 — Ах, молодежь, — сказала она. — Вы всегда любите подначивать друг друга. В мое время девушка не решилась бы так ответить своему жениху, Джанет.
 Тони слегка улыбнулась и прошла за ней через холл в длинную комнату с высоким потолком, где на полированном столе все было приготовлено к обеду. На изящно вышитых салфетках лежали серебряные столовые приборы, стояли рюмки и бокалы. В центре красовался букет магнолий и роз — прекрасное дополнение к серебряным подсвечникам со свечами белого воска. Тони не могла скрыть восхищения, графиня улыбнулась, довольная, и показала, куда ей сесть. Сама она заняла место в центре стола и обратилась к слуге:
 — Не скажете ли вы сеньорите Франческе, что мы ее ждем?
 Слуга поклонился.
 — Сеньорита Франческа попросила принести обед ей в комнату, — ответил он по-английски.
 — Скажите сеньорите Франческе, что мы ждем, — холодно повторила графиня. — Скажите ей, чтобы она пришла немедленно!
 — Да, сеньора. — Слуга удалился, и через несколько минут, которые они провели в молчании, пришла недовольная Франческа в той же юбке и кофточке.
 — Садись, Франческа, — сказала графиня спокойным тоном, а затем, когда девочка нехотя подчинилась, жестом приказала подавать обед.
 Тони подумала, что недооценила графиню. Тон графини был мягким, но в нем чувствовалась сила, не подчиниться которой было трудно.
 Обед сначала проходил в молчании, но затем графиня стала расспрашивать Поля о том, как дела у его родителей и как идет его работа. Тони их почти не слушала. Но она все время ощущала присутствие Франчески. Даже восхитительное блюдо из омара с оливками в винном соусе не могло развеять неприятное ощущение от явного неудовольствия девушки-подростка, сидевшей слева от нее.
 Когда обед закончился, они перешли в маленькую гостиную, где им подали ароматный кофе с ликером. Когда все расселись, Франческа спросила:
 — Ты мне позволишь уйти, бабушка? Графиня холодно взглянула на нее:
 — Нет, Франческа, ты посидишь с Джанет и займешь ее, пока я разговариваю с Полем!
 — Это не обязательно… — сказала Тони с чувством неловкости.
 — Вас ничто не должно беспокоить, дорогая, — сказала графиня строго, но с улыбкой. — Франческа должна извиниться за то, как она вела себя с вами днем, не так ли?
 Франческа, хотя и с недовольным видом, но все же села рядом с Тони на диван. Тони взяла сигарету, предложенную Полем и, закурив ее, спросила:
 — Вам здесь нравится, Франческа? Франческа пожала плечами, но заметив, что бабушка смотрит на нее, ответила:
 — Да, я все здесь люблю, сеньорита.
 — Франческа, — сказала графиня, — нет нужды называть невесту своего кузена сеньоритой. Ты можешь звать ее Джанет, ведь она вскоре станет членом нашей семьи.
 Тони опять вспыхнула.
 — А вам здесь нравится? — спросила та в свою очередь. — Вы ведь, я полагаю, не привыкли жить в замках? — Она произнесла это намеренно грубо, но Тони сделала вид, что не заметила ее тона.
 — Нет, — ответила она спокойно. — Я, конечно, не привыкла жить в замке. Однако, я думаю, научусь.
 Франческа нахмурилась.
 — Вы собираетесь прожить здесь долго? Тони пожала плечами.
 — Достаточно, чтобы немного научить подростка хорошим манерам, — сказала она как бы между прочим. — Видишь, я уже учусь. Ведь так, очевидно, говорят люди, которые живут в замке в наше время?
 Франческа совершенно растерялась. Хлопая длинными ресницами, она посмотрела на Тони и увидела в ее глазах смех. Она тоже невольно усмехнулась, но сразу же посерьезнела, как будто ей стало неудобно.
 — А теперь, — сказала Тони спокойно, — может быть, мы поговорим более дружелюбно? Франческа пожала плечами:
 — О чем же?
 — Расскажи мне о здешнем купании. Здесь хорошо купаться?
 — Да, — ответила Франческа. — Внизу, у подножья замка, есть углубление, там хорошо плавать в прилив. Вода там никогда не бывает холодной, как в Англии.
 — А ты знаешь Англию? — спросила Тони с интересом.
 — Я была там с отцом. Мы некоторое время пробыли в Лондоне, а затем поехали на южный берег, в Борне… Борне…
 — Борнемут.
 — Да, Борнемут. Там красиво, но вода холодная.
 — У нас не бывает много солнца, как у вас здесь. А воды Ла Манша не такие теплые, как воды Атлантики.
 — Да, это я поняла по собственному опыту, — Франческа вздрогнула. — Но отцу нравится Англия, поэтому я думаю, мы еще туда поедем. Он часто бывает в Лондоне по делам, но меня с собой не берет. — В ее голосе звучала обида, и Тони пожалела ее.
 — А ты видела Букингемский дворец? Франческа, наконец, проявила энтузиазм…
 — О, да, конечно, и Тауэр, и Хемптон Корт. Мы были там как туристы. Это было чудесно!
 Тони улыбнулась, а Франческа, как будто испугавшись своей разговорчивости, опять замолчала. Было очевидно, что с ней трудно договориться, но попробовать можно.
 Оставшаяся часть вечера прошла спокойно. Франческу позже отпустили, а Тони, поняв, что ей не удастся поговорить с Полем наедине, тоже попросила извинить ее и ушла спать. Знал ли Поль, что она хочет поговорить с ним или нет, она не могла сказать с уверенностью. Но совершенно ясно, что невеста ему нужна была из-за денег, и ей это было крайне неприятно. Она начинала жалеть, что приехала сюда.




 Глава 3


 На следующее утро Тони проснулась оттого, что в ее комнату вошла молодая служанка, неся на подносе стакан апельсинового сока и маленький кофейник.
 — Доброе утро, сеньорита, — поздоровалась девушка, улыбаясь, и поставила поднос на столик у кровати.
 — Доброе утро. — Тони села в кровати, отбросив тяжелую копну волос, упавших ей на лицо. — Который час?
 — Сеньорита? — Девушка смотрела на нее растерянно, и Тони с улыбкой покачала головой, давая понять, что все нормально. Служанка присела в реверансе и вышла из комнаты. Очевидно, она не понимала по-английски, и Тони подумала, что ей придется обзавестись разговорником.
 Сок и кофе были восхитительны. С чашкой в руке Тони босиком провала по комнате и распахнула окно. Она не верила своим глазам — настолько фантастическое зрелище открылось ее взору. Море сверкающими фонтанами брызг разбивалось о зеленовато-серые скалы, сквозь легкие облачка пробивались лучи неяркого солнца. Песок казался почти белым, и Тони безумно захотелось надеть купальный костюм и побежать искупаться. Но она еще мало знала о порядках, заведенных в доме, и не решилась на это.
 Пока она любовалась морем, увидела, как кто-то вышел через маленькую дверь в каменной стене замка. Тони узнала Франческу. Девочка прошла по тропинке по краю рва к узкому мостику, неся плетеную сумку, потом по траве вдоль стены замка, идущей к утесам, нависающим над пляжем. Ступив на тропинку у самых утесов, она скрылась из глаз, и Тони подумала, что девочка, очевидно, пошла купаться. Ее догадка подтвердилась, когда через несколько минут она увидела Франческу на пляже. Девочка сбросила свободное платье, надетое поверх купального костюма. Тони вздохнула. Жаль, что Франческа ничего не сказала вечером о том, что собирается идти купаться. Ей, должно быть, очень одиноко здесь!
 Тони отошла от окна и, приняв ванну, надела облегающие зеленые брюки и свободную блузку без рукавов.
 Она спустилась по лестнице, по которой шла с графиней накануне вечером, и вошла в столовую. Там никого не было, но через несколько минут вошла другая служанка и спросила, что хочет сеньорита на завтрак. Служанка говорила на ломаном английском языке, что очень обрадовало Тони. Она попросила принести только кофе с булочкой и в ожидании принялась бродить по комнате, изучая обстановку. Она уже заканчивала завтрак, когда появилась Франческа. Ее коса намокла и растрепалась, одета она была в ту же юбку и кофту, что и накануне. Трудно было поверить, что Франческа — дочь владельца замка.
 Тони поздоровалась с девочкой, но та не ответила ни слова лишь враждебно взглянула на нее. Тони с трудом сдержалась, чтобы не возмутиться.
 — Жаль, ты не сказала мне, что пойдешь купаться, Франческа, — сказала она. — Я бы с удовольствием пошла с тобой.
 — Это почему еще? — нахально спросила Франческа.
 Тони вздохнула.
 — Как ты думаешь, почему? Я люблю плавать. Я ответила на твой вопрос? Франческа прожала плечами.
 — Когда Поль приезжает сюда, он никогда не встает раньше полудня, и бабушка тоже. Может, и вам лучше так поступать?
 Тони опустила глаза, переведя взгляд на чашку кофе, которую она держала в руке.
 — Почему ты такая колючая, Франческа? — спросила она спокойно.
 Франческа явно не ожидала этого вопроса.
 — Я не знаю, что вы имеете в виду, — сказала она угрюмо.
 — Нет, знаешь. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. А вот я бы хотела узнать, чем я заслужила такое отношение. Ведь мы только вчера познакомились!
 — Вы — невеста Поля, — сказала Франческа.
 — Ну и что? Я знаю, ты не любишь Поля, он мне говорил, но ведь это не причина, чтобы ненавидеть меня, правда?
 Франческа задумалась, намазала булку маслом, и откусила кусочек.
 — Зачем Поль приехал сюда? — спросила она. Тони стало жарко, и она с трудом удержалась, чтобы не покраснеть. Ей совсем не хотелось, чтобы Франческа увидела, что смутила ее.
 — Чтобы повидаться с бабушкой, — ответила она.
 Франческа фыркнула.
 — Да, как же! Поль приезжает сюда, только когда ему нужны деньги. Если вы думаете, что он приехал повидаться с ней, вы еще более наивны, чем я думала.
 — Не дерзи, — Тони нахмурилась. — Даже если в том, что ты говоришь, и есть доля правды, хотя я уверена, что это не так, ты еще слишком мала, чтобы судить об этом. Все это тебя совершенно не касается. — Она допила кофе. — Я думаю, ты просто ревнуешь. Но вот почему ты ревнуешь меня?
 Франческа рассмеялась.
 — Вас? Вас я не ревную, — сказала она, явно желая задеть Тони.
 Тони встала из-за стола, взяла сигарету и закурила. Франческа внимательно наблюдала за ней.
 — Папе не понравится, что вы носите брюки, — сказала она.
 Тони раздраженно взглянула на нее.
 — Правда? Неужели? Я просто дрожу от страха.
 Франческа насупилась и сосредоточилась на булочке с маслом. Не ожидая, пока она закончит есть, Тони вышла из комнаты. Она не знала еще, куда пойдет, но не собиралась больше позволять сеньорите Франческе делла Мария Эстрада сердить себя. Она наугад распахнула одну из дверей в холле. Коридор, ведущий из нее, заканчивался еще одной дверью, и Тони, чувствуя себя настоящим исследователем, открыла ее. К ее разочарованию она оказалась во внутреннем дворике, через который они проезжали вчера. Она так мечтала найти там что-нибудь необыкновенное! Однако сочтя, что уж лучше погулять здесь, чем ждать, пока встанет Поль, Тони решительно пошла дальше. Видимо, Франческе привычки Поля были известны лучше, чем ей.
 Тони провела утро на пляже. Она прошла по той же дорожке, что и Франческа, и обнаружила ступени, ведущие к песчаному заливчику. Закатав брюки, она бродила по мелководью, собирая ракушки, совсем как в детстве. Теплые лучи солнца ласкали ее плечи, и постепенно к ней вернулось хорошее настроение. Только воспоминание о неприязни, которую испытывала к ней Франческа, немного огорчало ее, Тони вернулась. До ленча оставалось еще довольно много времени. Она вошла во дворик босиком, неся в руках босоножки, и к своему удивлению увидела стоящий у парадного входа низкий серый лимузин. Девушка вошла в дом через маленькую боковую дверь и оказалась в холле. Услышав голоса, доносившиеся из гостиной, она направилась туда; рассчитывая застать Поля и поговорить с ним наедине. Гостиная была обставлена на современный лад. Здесь были не только стереорадиола и телевизор, но даже маленький бар. По в гостиной никого не было, за исключением Эдуарде, слуги, который накануне прислуживал им за обедом. Стоя спиной к двери у стойки бара, он смешивал коктейль, но, словно почувствовав чье-то присутствие, тотчас же повернулся и вежливо спросил:
 — Сеньорита?
 Улыбнувшись Тони покачала головой.
 — Мне ничего не нужно, Эдуарде, — сказала она. — Я просто искала сеньора Поля.
 Вдруг за ее спиной раздался резкий голос, что-то быстро говоривший по-португальски.
 Тони ахнула от неожиданности и, обернувшись, увидела стоявшего в дверях мужчину — высокого, темноволосого, с тонким отчетливым шрамом на смуглой щеке.
 — Вы! — воскликнула она, не в силах сдержаться. Именно этот человек чуть не сбил ее в Лиссабоне.
 Он слегка поклонился в ответ и, видимо, узнал ее.
 — Что вы делаете в моем доме? — спросил он холодно, переходя на английский язык. Тони судорожно сглотнула.
 — В вашем доме? — робко переспросила она.
 — Да, сеньорита, в моем доме.
 — Значит, вы… — она замолчала, не в силах продолжать.
 — Граф Рауль Фелипе Винсенте делла Мария Эстрада, сеньорита! — Он произнес это столь надменно, что Тони внутренне сжалась. Этот человек, этот высокий, худощавый, надменный португалец и был дядей Поля и отцом Франчески! Сегодня он был одет в кремового цвета смокинг, его густые тщательно уложенные волосы, казалось, подчеркивали безукоризненную форму головы. При одном его виде Тони испытала волнение столь же сильное, как и тогда, в Лиссабоне, и совсем растерялась, не зная, что сказать. В панике она попыталась припомнить, что же она ему тогда говорила, и называли ли свое имя. Даже если и нет…
 — Я спрашиваю, что вы делаете в моем доме? — спросил он холодно.
 С Тони чуть не случилась истерика — уж не думает ли он, что она выследила его, чтобы попытаться получить какую-нибудь компенсацию за тот случай? Но увидев его бесстрастное лицо, она отбросила это предположение.
 — Я… я… меня привез Поль, ваш племянник, — проговорила она запинаясь.
 — Да? — Его лицо словно окаменело. — Зачем?
 Тони охватило смятение, когда она осознала, какое зрелище представляет босиком, в облегающих брюках, в блузе без рукавов, со спутанными волосами! Она была высокого роста, но граф делла Мария Эстрада был выше на целую голову и с высоты своих шести с половиной футов надменно взирал на нее.
 — Поль… и я… Он мой жених, — наконец выдавила она.
 Старый слуга Эдуарде слегка кашлянул и граф посмотрел на него через голову Тони.
 — Все нормально, Эдуарде? — спросил он по-португальски.
 — Да, сеньор.
 — Благодарю, Эдуарде.
 Слуга с улыбкой поклонился и вышел, но когда Тони попыталась было последовать за ним, граф сказал:
 — Одну минуту, сеньорита.
 У Тони от волнения перехватило дыхание. Неужели она должна выдерживать все эти допросы? Во второй раз из-за своего любопытства она оказалась в столь затруднительном положении.
 — Да, сеньор, — сказала она покорно, усилием воли пытаясь унять дрожь. Она никогда не встречала человека, хоть отдаленно походившего на графа. До этой минуты она считала, что ее привлекательная внешность производит должное впечатление на мужчин, и никто из них не позволял себе такого тона в разговоре с ней. Впрочем, даже думать сейчас об этом было просто смешно. Он разглядывал ее изучающе, пожалуй, даже насмешливо, и она машинально переступила с ноги на ногу, мечтая, чтобы он перестал смотреть на нее. Во взгляде его было что-то обидное, очень похожее на взгляд Франчески. Тони почувствовала, что начинает сердиться, Какое право он имеет так обращаться с ней?
 — Сеньор, — сказала она, прерывая неловкое молчание, — не будете ли вы так добры сказать мне то, что вы хотели, и дать мне переодеться?
 — Терпение, — произнес граф с издевкой, подошел к бару, где Эдуарде оставил для него шейкер с готовым коктейлем и хрустальный бокал.
 Тони очень хотелось, не обращая на него внимания, выйти из комнаты, но она подумала, что это было бы чересчур невежливо, а она не привыкла так себя вести. С другой стороны, она не привыкла к такому нервному напряжению и с удовольствием сейчас присела бы на стул, так как ноги почти ее не держали. Она уже однажды испытала гнев графа тогда, в Лиссабоне и ей совсем не хотелось вновь сердить его.
 Граф налил два бокала, достав второй с полочки под стойкой бара. Добавив по два кубика льда в каждый из них, он повернулся, протягивая один Тони.
 Затем, обойдя ее, он плотно закрыл дверь гостиной и вновь подошел к ней. Тони не притронулась к коктейлю.
 Отпив половину бокала, граф спросил:
 — Вам не нравится, сеньорита? Тони поджала губы.
 — В это время дня я не пью, граф. Казалось, это его позабавило.
 — Нет, сеньорита? Почему?
 Тони не могла найти слов, чтобы ответить ему. Почему она не пьет? Как ему объяснить, что среди ее друзей и знакомых спиртное вовсе не было необходимой составной частью повседневной жизни? И она лишь произнесла:
 — Я вообще мало пью, сеньор. Он саркастически усмехнулся.
 — Тогда вы и впрямь белая ворона в тех кругах, где вращается Поль, — сказал он, пожимая широкими плечами. Тони обратила внимание на то, как он движется. Плечи его были широкими, а бедра узкими, и, казалось, в нем не было ни одного лишнего грамма плоти. Глаза ее невольно остановились на шраме, пересекавшем его лицо, и она задумалась, откуда он мог появиться, но осознав, что бесцеремонно разглядывает его, густо покраснела.
 — Это вас шокирует? — он небрежным жестом указал на шрам. Глаза его сузились. — Я привык к нему и порой забываю, что это может быть неприятно другим.
 Тони отрицательно покачала головой.
 — Нет, меня это не шокирует, сеньор, — ответила она, потупясь.
 Казалось, он скептически отнесся к ее ответу. Как бы то ни было, он отошел подальше и повернулся так, что шрам стал ей не виден.
 — Итак, сеньорита, — продолжал он, — вы — невеста Поля. Это очень интересно. Не могли бы вы мне тогда поведать, что вы делали в Лиссабоне, разгуливая по улицам одна без сопровождающего?
 Тони снова покраснела.
 — Поль?.. Поль был… Он был занят. Он брал напрокат машину, чтобы поехать сюда, — торопливо закончила она.
 — Ясно. — Он допил коктейль и пошел к бару налить себе второй бокал. Затем он снова обернулся к ней. — Несомненно, вам как невесте Поля известны причины, которые привели его сюда.
 Тони похолодела:
 — Какие причины, сеньор?
 — Полно, я не верю, что Поль вам не раскрыл мотивы своего визита. Тони прикусила губу.
 — Сеньор граф, скоро ленч, и я бы хотела успеть переодеться. Пожалуйста, адресуйте ваши вопросы Полю.
 Он пошарил в кармане и достал плоский золотой портсигар. Вынув сигарету, он зажег ее, не предлагая ей закурить, и сказал:
 — Сеньорита, я думаю, мой долг разъяснить вам ситуацию.
 Тони очень нервничала, ей безумно хотелось курить и терпение быстро иссякло.
 — Какую ситуацию? — Она не добавила «сеньор граф», как подобало обращаться к человеку его ранга, но если он и заметил, то не подал виду.
 — Вот какую, сеньорита, — сказал он ледяным тоном. — Моя мать — пожилая женщина с причудами, свойственными ее возрасту. В данный момент она вообразила, что Поль, ее голубоглазый мальчик, как она выражается, нуждается в материальной поддержке. Но в моих руках все — и имение, и контроль за состоянием матери, и я не позволю, чтобы она выбрасывала свои деньги на ветер, тратя их на такого ленивого идиота, как Поль Крейг!
 Тони негодующе смотрела на него, широко раскрыв глаза. Что бы ни сделал Поль, его дядя не имел никакого права говорить о нем с таким презрением.
 — Какое отношение все это имеет ко мне? — сердито спросила она.
 Он невесело усмехнулся.
 — Ну полно, сеньорита, неужели и это я вам должен объяснять? Если ваше решение выйти замуж за моего племянника основано в какой-то степени на том, что он ожидает денег от бабушки, тогда боюсь, вас ждет горькое разочарование!
 — Да как вы смеете! — Тони была вне себя от гнева. Он был так холоден, спокоен и самоуверен, что она потеряла всякое самообладание.
 — Вы вскоре убедитесь, что я смею многое, — глаза его насмешливо блеснули.
 Тони шагнула к нему. Никогда в жизни она не была так сердита, и ей захотелось ударить его, чтобы стереть это надменное выражение с его лица. Она подняла уже было руку, когда его пальцы стальным обручем сжали ее запястье.
 — Я думаю, вам не стоит этого делать, — вполголоса произнес он, и глаза его насмешливо блеснули.
 — Папа! — Раздался неожиданно голос Франчески. Тони немедленно вырвала руку и стояла, потирая запястье, которое болело после этих тисков. Обернувшись, она увидела, что девочка стоит в дверях, недоуменно и вместе с тем сердито глядя на нее.
 — Папа, — повторила Франческа, не сводя горящих глаз с Тони, и заговорила с отцом на родном языке.
 Со сдавленным восклицанием Тони метнулась к двери, почти оттолкнув Франческу, не заботясь о том, что та может подумать, и на дрожащих от волнения ногах бегом взбежала по лестнице в спасительное одиночество своей спальни.




 Глава 4


 Тони не могла сказать, как много времени ей понадобилось, чтобы собраться с духом и сойти вниз к ленчу. Глядя на свое покрасневшее лицо, заплаканные глаза и спутанные волосы, она чувствовала, что ее возмущение переходит в нечто, граничащее с ненавистью. Неудивительно, что Поль не сказал ей действительной причины, почему ему было нужно привезти ее в Эстраду. Она сомневалась, что и Джанет согласилась бы приехать, если бы знала правду.
 Тони тяжело вздохнула. Ей оставалось одно: повидать Пол? 4 объяснить ему, что она должна уехать немедленно. Она ни за что не останется здесь, чтобы терпеть оскорбления со стороны графа и его дочери. Приняв такое решение, Тони почувствовала себя немного лучше, хотя никак не могла понять, почему испытывает некоторую грусть при мысли, что очень скоро ей придется покинуть замок. Наверное, это было связано с тем, что ей не хотелось расстраивать графиню, которая была с ней добра.
 Она умылась, причесалась, уложив волосы в узел, надела расклешенную юбку и голубую блузку. Юбка была в ее гардеробе самой короткой, и она выбрала ее специально. По крайней мере, она не доставит графу удовольствия видеть, что боится его.
 Она сошла вниз, стараясь не обращать внимания на дрожь в коленях. К ее радости, там был только Поль, он стоял у бара, потягивал вино и курил длинную сигарету, которой помахивал в ее сторону.
 — Привет, Джанет, знаешь, это вино действительно недурное!
 — Поль, я хочу поговорить с тобой, — сказала она сразу.
 Он пожал плечами.
 — О чем бы это? Знаешь, а мне нравится, как ты сегодня одета. Ты выглядишь великолепно! Тони кинула на него испепеляющий взгляд.
 — Поль, это очень серьезно. Я хочу уехать отсюда сейчас, немедленно!
 Выражение лица Поля сразу изменилось, и ленивая благожелательность сменилась раздражением.
 — В чем дело? Что сказала тебе Франческа? Я спущу с нее шкуру, попадись она мне только под руку!
 — Это не Франческа. С ней я и сама могу справиться. А знаешь ли ты, что приехал твой дядя Рауль?
 Поль вздрогнул:
 — Рауль!
 — Да. А ты… ты самый большой обманщик из всех, кого я когда-нибудь знала! Поль казался смущенным.
 — Что ты этим хочешь сказать?
 — Ты, черт побери, прекрасно знаешь, что я хочу сказать! — воскликнула Тони, наклоняясь, чтобы прикурить от зажигалки, которую он ей протягивал. — Вчера перед обедом мне стало ясно, почему ты стремился приехать сюда с невестой.
 — Что?!
 — Да, я все знаю. Попробуй только сказать мне, что дело не в деньгах! Ведь на самом деле деньги всему причина. Я по твоему лицу вижу, что это так. Скажи мне честно, за кого ты меня принимаешь?
 Поль казался немного сконфуженным.
 — Просто не понимаю, почему ты так кипятишься, — недовольно пробормотал он. — Тебе все это должно быть безразлично. У тебя бесплатный отдых, а что я думаю, это мое дело, и больше ничье.
 Тони вспыхнула.
 — Ты опасный человек, Поль, — сказала она рассерженно. — Тебе удалось вовлечь меня не просто в обман, а в самую настоящую аферу!
 Поль нахмурился.
 — Но в чем дело? Что тебе сказала бабушка?
 — Да дело не в бабушке, а в твоем дяде. Он, похоже, считает меня авантюристкой, которая приехала сюда, чтобы вместе с тобой выманить деньги у его матери! Когда он разговаривал со мной, я почувствовала себя ничтожеством! Я не считаю его мнение таким уж важным, но я не хочу терпеть такое обращение. Я уезжаю! Если хочешь, можем уехать вместе!
 — Тони!
 — Что Тони? Ты, наверное, совсем ничего не понимаешь, если думаешь, что бабушка тебе поможет без согласия Рауля!
 Поль затушил сигарету.
 — У бабушки есть собственные деньги, — сказал он чопорно. — Что она с ними делает — ее дело. Моя мать не получила от семьи ни пенни. Они никогда пальцем не пошевелили, чтобы помочь ей. Какая разница, что они думают обо мне!
 — Имей в виду, следит за каждым твоим движением!
 — Моей бабушке не нужно его ни о чем спрашивать, — ответил Поль с досадой. — К тому же она старая женщина, которая хочет, чтобы я женился. Даже ты это видишь.
 — Да, конечно, но, Поль, в том-то и дело. Мы ведь только притворяемся. Мы ведь не собираемся жениться!
 Поль внимательно смотрел на Тони — Но это может случиться, — сказал он, медленно выговаривая слова.
 — Нет, Поль, только не со мной!
 — Почему же? Неужели я так тебе неприятен?
 — Нет. Дело не в этом. — Тони стала лихорадочно думать, прежде чем ответить. Как сказать ему, что он представляется ей слабым и несерьезным человеком? Как объяснить, что при мысли о замужестве перед ее внутренним взором тут же возник образ графа делла Эстрада? — Видишь ли, мы очень разные люди и будем только действовать друг другу на нервы.
 Поль подошел поближе.
 — Ты как раз начинаешь благотворно действовать на меня, — проговорил он тихо. — Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя совершенно необыкновенные глаза? А что касается ног…
 — Поль, прекрати, пожалуйста! — Тони резко отвернулась. — Неужели ты думаешь, что этими словами заставишь меня изменить решение?
 — А почему бы и нет? Все женщины любят комплименты.
 — Далеко не все.
 — Кроме того, это не комплимент. Я в самом деле так думаю.
 — Хватит, Поль. Лучше скажи, что ты собираешься делать?
 — Что делать? Оставаться здесь. А ты? Тони смотрела на него, широко раскрыв глаза.
 — Я уезжаю. Я ведь тебе уже сказала.
 — Да? А ты подумала, как это истолкует мой дядюшка Рауль?
 — Что ты хочешь сказать?
 — Если он счел тебя авантюристкой, он подумает, что ты уезжаешь из-за того, что он вывел тебя на чистую воду. Это как раз то, чего он ожидает от тебя.
 Тони прижала руку к пылающему лбу. Конечно, Поль был сейчас прав. Высокородный граф именно так и подумает. Безусловно, все его слова и действия были направлены на то, чтобы заставить их покинуть имение, и в первую очередь Поля, а если тот окажется недостаточно сообразительным, то дать понять его невесте, чтобы катилась отсюда, прихватив своего женишка.
 Она затянулась сигаретой, а Поль, видя ее колебания добавил:
 — Неужели ты хочешь, чтобы дядя Рауль добился своего. Мне показалось, что ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы рассчитаться с ним, а не убежишь, как побитая собака.
 Тони внимательно смотрела на горящую сигарету, которую держала в руках, а когда она начала жечь ей пальцы, сердито затушила ее в пепельнице.
 — Почему меня должно волновать, что думает обо мне твой святоша-дядюшка? — воскликнула она.
 Поль рассмеялся.
 — Но ведь тебя это волнует, разве не так? А может быть, ты думаешь о Франческе? В конце-то концов, если ты уедешь, смеяться будут они.
 Тони вздохнула.
 — Мне не нравится, что мы обманываем твою бабушку, — сказала Тони упрямо.
 — Ну, а разве, когда ты уезжала из Лиссабона, ситуация была другой?
 — Конечно, мне не следовало приезжать сюда.
 — Я готов согласиться с этим, — сказал граф делла Мария Эстрада, медленно входя в комнату в сопровождении насмешливо смотрящей на них Франчески.
 Тони почувствовала, как к ее глазам подступили слезы. Она небрежно смахнула их рукой и, ни на кого не обращая внимания, пошла к окну. Нет, она не позволит Полю распоряжаться ею. Она никому в этом доме не позволит себя оскорблять. Это Тони решила твердо. Она знала также и другое: граф делла Эстрада, каким бы кумиром он ни был для своей дочери, каким бы сверхчеловеком себе ни казался, должен быть наказан за свое высокомерие. Может быть, в Тони говорили уязвленная гордость, но для нее стала невыносима не столько его холодность, сколько его безразличие.
 Она резко повернулась к присутствующим.
 — Я очень сожалею, что вынуждена разочаровать вас, сеньор граф, — сказала она спокойно, понимая, что ее гнев неуместен. — Но раз я приехала, я намерена оставаться здесь до тех пор, пока Поль этого хочет. — Она подошла к Полю и позволила ему обнять ее за плечи. — Ты согласен, дорогой?
 Поль посмотрел на нее с облегчением и кивнул.
 — Конечно… любимая, — пробормотал он и поцеловал ее.
 После ленча Тони прилегла отдохнуть, а затем, когда схлынула жара, они с Полем поехали на побережье. Когда они вернулись, было время переодеваться к обеду, и за обедом Тони с облегчением увидела, что графа за столом нет, но графиня присутствовала.
 — Я надеюсь, вы простите моего сына, сеньорита, — сказала она, — но сегодня он не сможет быть с нами. У него дружеская встреча… — Она мягко улыбнулась. — Я поняла со слов Франчески, что вы уже встретились с ним за ленчем. Я не смогла прийти. Иногда мне бывает трудно рано вставать.
 — Я понимаю, графиня, — ответила Тони с улыбкой.
 Франческа, одетая сегодня в голубой бархатный костюм, взглянула на нее насмешливо.
 — Сеньорита, наверное, получила за ленчем больше, чем ожидала, — сказала она резко. Графиня нахмурилась.
 — Что ты хочешь сказать, Франческа?
 — Сеньорита Вест и папа немного повздорили, — ответила Франческа с довольным видом.
 Графиня посмотрела на Тони.
 — Это так?
 Тони почувствовала себя неловко.
 — Это все пустяки, графиня. Просто мы не сошлись во мнениях.
 — Да? Может быть, это связано со мной? Тони взглянула на Франческу с раздражением. Франческа немного смутилась и ответила:
 — Нет, бабушка, к тебе это не имеет отношения.
 Графиня, по-видимому, успокоилась. Тони сидела, уткнувшись в тарелку. Вероятно, даже у Франчески появилось некое подобие совести, когда дело касалось графини.
 После обеда Поль и старая графиня разговаривали, сидя на диване в гостиной, но Тони не находила себе места. Она посмотрела на Франческу и сказала:
 — Не хотите ли пойти прогуляться? Франческа посмотрела на бабушку, увидела, что та смотрит на нее выжидающе, и кивнула. Тони взяла кофту, и они вышли из замка через дверь, которую Тони нашла утром. Выйдя во двор, Франческа повернула в сторону от берега и повела Тони через залитый лунный светом сад, окаймляющий замок с трех сторон. Здесь были цветники и душистые травы, многочисленные розы, арки, увитые цветущим бугенвиллем и осыпанные лепестками магнолий. Небо было усеяно звездами, и даже присутствие молчаливой Франчески не мешало Тони наслаждаться волшебством ночи. Запах хвои был особенно пьянящим, а шум моря все усиливался.
 Они остановились у каменной скамьи, огибавшей мраморный фонтан. Тони села на скамью и взглянула на Франческу.
 — Почему вы это сделали? Франческа пожала плечами.
 — Что сделала?
 — Сказали бабушке, что мой спор с вашим отцом не имел к ней отношения. Франческа вновь пожала плечами.
 — Что бы я ни делала, я никогда не обижаю бабушку без нужды. Неужели вы думаете, сеньорита, что я сделала то для вас? Мне безразлично, что будет с вами.
 Тони вздохнула.
 — Понимаю, но все равно — спасибо. Вы спасли положение, хотя сами и явились его причиной!
 Франческа опустила руку в фонтан.
 — Скажите мне, — сказала она неожиданно, — вы любите Поля?
 Тони была рада, что темнота скрыла ее вспыхнувшее лицо.
 — Я… да, я так думаю.
 Франческа выпрямилась и вытерла руки о платье.
 — А разве вы не уверены в этом?
 — Я уверена, — сказала Тони с раздражением.
 — Это хорошо. — Франческа смотрела на Тони, словно стараясь понять ее до конца. — Самое главное, пусть вам в голову не приходят другие идеи.
 — Я не знаю, что ты имеешь в виду!
 — Да знаете, конечно. Я имею в виду мысли о моем отце.
 — Что?!
 Франческа насмешливо смотрела на Тони.
 — Не делайте вид, что не считаете его привлекательным. Тони встала.
 — Меня просто ужасает, какие мысли приходят вам в голову!
 — Да, но обычно я оказываюсь права. — Франческа сморщила нос. — В любом случае я не считаю, что мне нужно беспокоиться. Вы не та женщина, которая может понравиться моему отцу. У него для развлечений есть Лаура Пассаментес.
 Тони достала сигареты.
 — И вы ничего не имеете против? — спросила она, прикурив.
 — Против кого? Лауры Пассаментес? Конечно, нет. Мой отец в таком возрасте, когда он еще молод, чтобы оставаться вдовцом, и уже стар, чтобы влюбиться. А Лаура Пассаментес сама вдова, у нее сын моего возраста. Если они поженятся, это будет замечательно!
 Тони стало не по себе. Слышать, как эта тринадцатилетняя девочка с циничной небрежностью рассуждает, что нужно или чего не нужно ее отцу в личной жизни, было противно.
 Франческа посмотрела на нее презрительно.
 — Я вижу, этот разговор вам неприятен, — насмешливо произнесла она. — Но почему? Разве вы у себя в Англии не настолько свободны во взглядах, чтобы спокойно отнестись к браку по расчету?
 — Я считаю, что вы болтаете ерунду, — возразила Тони с неприязнью.
 — Во всяком случае, я вас предупредила! — сказала Франческа более резко, чем всегда.
 — Мне не нужны ваши предупреждения. Меня совершенно не интересует ваш отец, и я просто не понимаю, почему вы все это мне говорите. Может быть, у вас есть сомнения на его счет?
 Франческа презрительно рассмеялась.
 — О нет, сеньорита, у меня таких сомнений нет вовсе, — ответила она дерзко.
 В то утро Тони проснулась рано. Поглядев на часы, она увидела, что сейчас немногим более половины седьмого, но ей больше не хотелось спать. Было неприятно лежать в постели, когда за окном такой прекрасный день.
 Она встала и, порывшись в ящике, нашла то, что искала — синий купальный костюм. У Тони были также и бикини, но на общественном пляже бикини запрещены. Нельзя было сказать, что пляж у подножья замка был общественным, но ей не хотелось еще больше раздражать графа. Она надела костюм, а сверху короткое пляжное платье, сунув ноги в сандалии и повесив на плечо полотенце, она, стараясь не шуметь, опустилась вниз по лестнице и вышла во двор, не повстречав никого. Она не знала, где дверь, через которую они выходили с Франческой, поэтому прошла через главный вход и обогнула замок, чтобы выйти на поросшую травой тропинку, ведущую к скалам.
 Берег показался пустынным, и Тони сошла по лестнице вниз, наслаждаясь свободой. Солнце уже начало согревать прохладный воздух. Оказавшись на песчаной полосе, идущей вдоль моря, она сняла сандалии, оставила на берегу платье и полотенце и радостно побежала к манящей воде. От холода у нее вначале перехватило дыхание, но она преодолела это ощущение и поплыла навстречу волнам. Ее волосы, схваченные лентой, сразу намокли. Выйдя на берег, она принялась выжимать. Тони не заметила, что на берегу кто-то есть. Поэтому, увидев мужчину, она сначала растерялась, а потом сказала холодно:
 — Неужели надо обязательно появляться без предупреждения, как злой дух из бутылки? Улыбаясь чуть насмешливо, он сказал:
 — Виноват, сеньорита.
 Она с минуту разглядывала его, замечая все детали — узкие джинсовые брюки и горчичного цвета рубашку с расстегнутой верхней пуговицей. Рукава была закатаны и на загорелой руке выделялись золотые часы. На шее на изящной золотой цепочке висел медальон. Тони ощущала его притягательную силу. Вздрогнув, она отвернулась и, взяв полотенце, стала вытираться.
 — Вам понравилось купание? — сказал он медленно. Поставив ногу на камень, он смотрел на море.
 — Да, спасибо, — коротко ответила Тони.
 Он опять слегка улыбнулся.
 — Судя по вашему виду, это так, — тихо проговорил он, внимательно разглядывая Тони.
 Тони поспешно натянула на себя платье. Оно не слишком ее прикрывало, но все же прибавило уверенности. Стройная, тоненькая, без косметики, которая только портила бы ее чуть загоревшее лицо она казалась лишь ненамного старше Франчески.
 — Зачем вы пришли сюда, сеньор?
 — А разве для этого нужна причина? Тони отвернулась.
 — По-моему, да. Я не верю, что за ночь ваше мнение обо мне изменилось.
 Он выпрямился и сунул руки в карманы брюк.
 — Ваш тон резок, сеньорита. Разве в Англии женщина спрашивает мужчину, почему он находится рядом?
 Тони взглянула на него.
 — Нет, если этот мужчина не граф Рауль Фелипе Винсенте делла Мария Эстрада.
 — Вы запомнили мое полное имя, сеньорита? Это интересно. А мне ваше имя сказала Франческа. Джанет Вест, кажется?
 Тони не ответила. Рауль вынул портсигар и открыл его. Он несколько мгновений изучающе рассматривал Тони, затем закурил. Тони отвернулась. Он просто хотел вывести ее из себя, но это ему не удастся!
 Она подняла с песка полотенце и сандалии и медленно пошла вдоль берега. Он окликнул ее, и Тони остановилась.
 — Сеньорита! Она вздохнула и повернулась в его сторону:
 — В чем дело?
 — Я устраиваю сегодня званый обед, придет несколько друзей. Естественно, вы с Полем будете там. Я предлагаю вам перемирие. Мне не хочется участвовать в словесной потасовке с вами в присутствии моих друзей.
 Тони удивленно посмотрела на него, поджав губы. Затем, не сказав ни слова, она пошла по берегу. Это невыносимый человек, совершенно невыносимый!
 После ленча Поль повез Тони в Эстраду, маленький городок, где был небольшой рынок, на котором можно было купить все, от рыбы до резного сундука. Внимание Тони привлекли рулоны материи. Она остановилась полюбоваться мягким бархатом, шелками и шифонами, и подумала, кто же покупал такие роскошные вещи в этом маленьком городке. Она купила два отреза материи себе на платье: черный бархат и абрикосового цвета шифон. Когда она купила еще нитки и молнии к платьям, то почувствовала, что не зря потратила время. Затем Поль повел ее в порт, где продавали рыбу с лодок. Женщины несли рыбу в плоских корзинах на голове, и Тони поморщилась при мысли о том, как пахнут их волосы. Женщины стояли и разговаривали, с интересом разглядывая их с Полем. В ушах у них были большие золотые серьги, их платья были яркими, и Тони подумала, что выглядят они очень живописно. Она немного, пожалела, что не взяла с собой фотоаппарат, чтобы заснять их и позже любоваться снимками в своей уютной лондонской квартирке.
 Пришло время возвращаться в замок, и Тони с неудовольствием подумала об ожидающем ее званом обеде. Ей не хотелось присутствовать на нем, и она подумала, не отказаться ли, сославшись на головную боль. Несмотря на то, что у нее действительно разболелась голова, Тони не хотела показать, что она испугалась, поэтому, приняв две таблетки аспирина, она пошла в ванную.
 Придя из ванной, она стала изучать свой гардероб с некоторым сомнением. Большинство ее вещей были слишком повседневными: она ведь не планировала посещать званые обеды, даваемые португальским графом и его семьей. Однако она подумала, что красное вышитое платье с круглым воротником, расшитым крохотными блестками, должно прекрасно подойти для этого случая. Платье было с короткой расклешенной юбкой и облегающим лифом. Волосы она в этот раз оставила распущенными и, положив немного теней для глаз и бледную помаду для губ, пошла вниз.
 Тони сошла с лестницы, не встретив никого, но когда подошла к небольшому холлу, услышала шум голосов. С минуту она стояла, прислушиваясь, немного напуганная той ролью, которую ей предстояло играть. Затем, распрямив плечи, она толкнула дверь и вошла в комнату.
 С первого взгляда ей показалось, что комната полна народу, но когда она немного освоилась, то увидела, что кроме графа с графиней, Поля и Франчески там было только четверо неизвестных ей людей. А пятым был мальчик примерно того же возраста, что и Франческа, довольно худой и бледный.
 То, что она заметила в следующую минуту, очень обеспокоило ее. Все женщины были в черном или черным с белым. Ее красное платье с короткой юбкой было похоже на цветную страницу среди обычного газетного номера, и она почувствовала, что заливается краской.
 Почувствовав ее замешательство, старая графиня подошла к ней и сердечно улыбнулась.
 — О, Джанет, дорогое дитя! А мы уже начали думать, куда вы исчезли?
 Тони пожала плечами, ее светлые волосы блестели как шелк.
 — Извините, графиня. Я слишком долго одевалась. Надеюсь, я не заставила всех вас ждать.
 — Всего одну минуту, — деликатно ответила графиня. — Пойдемте, я хочу представить вас гостям.
 Тони взглянула на Поля, но тот только удовлетворенно кивнул головой. Она окинула взором безукоризненно одетого графа, успев заметить, что он не один. Маленькая изящная женщина стояла с ним рядом, ее маленькие ручки покоились на графском смокинге. Она смотрела на него, как бы совершенно не замечая других присутствующих, а граф наклонил к ней голову, слушая, что она ему говорит. Тони встретилась с ним взглядом и сразу же отвернулась.
 Графиня представила ее сеньору Динарре. Это был пожилой человек, который мог быть скорее другом графини. Там была также и молодая пара, которую представили как сеньора и сеньору Примейро. Сеньора Примейро держалась очень дружелюбно, и после того, как слуга принес Тони рюмку, Изабель Примейро спросила:
 — Как вам нравится ваше пребывание в Португалии?
 Тони улыбнулась:
 — Очень нравится, спасибо, сеньора. Это очень красивая страна! Вы живете поблизости?
 — Да, в нескольких милях к северу. Вы должны заставить Поля навестить нас. Мы выращиваем цветы, это очень интересно.
 — Спасибо, — вежливо ответила Тони, отпив еще глоток мартини. — Боюсь, что мы с Полем не пробудем здесь долго.
 — Что? — Поль подошел к ним. — Дорогая, конечно, мы здесь еще побудем. Не можем же мы убегать, не успев приехать.
 Тони сжала губы.
 — Ты забываешь о моей работе, дорогой, — сказала она предостерегающе холодным тоном. Старая графиня улыбнулась лукаво.
 — Но ваша работа важна для вас только до тех пор, пока вы не выйдете замуж, а я уверена, что Поль собирается изменить ваш статус в ближайшем будущем, не так ли, Поль?
 Поль улыбнулся с довольным видом, который так возмущал Тони.
 — Естественно, бабушка, я не могу дождаться, когда Джанет станет моей женой. — Он взял ее за руку с видом собственника. — Джанет красивая девушка, как, я уверен, ты уже заметила.
 Тони хотела вырвать руку. Никогда она не чувствовала себя такой сердитой и беспомощной. Он ведь не может не понимать, что ставит ее в неловкое положение, но в его голосе были искренние нотки, которые не остались незамеченными Тони.
 Еще один человек подошел к ним в сопровождении маленькой темноволосой женщины, элегантно одетой в черное шелковое платье, облегающее ее изящную фигурку. Никогда Тони не была так рада увидеть графа, как в эту минуту, хотя она прекрасно понимала, почему он подошел.
 Старая графиня смутилась.
 — Моя дорогая Лаура, — воскликнула она, — вы, должно быть, считаете меня ужасно невежливой! Ведь я не познакомила вас с нашей гостьей. Джанет, дорогая, это сеньора Пассаментес, наш большой друг.
 Тони с радостью высвободилась из цепких рук Поля, подошла к Лауре и пожала протянутую ей руку. В это время она взглянула прямо в лицо сеньоре Пассаментес и почувствовала, что где-то ее встречала. Лаура тоже посмотрела на нее как-то странно, но через мгновение Тони перестала об этом думать.
 — Как поживаете? — сказала Лаура вежливо. Тони постаралась сделать над собой усилие и быть дружелюбной:
 — Прекрасно, благодарю вас. А этот мальчик ваш сын?
 Глаза Лауры сверкнули.
 — Да, это Эстебан, сеньорита. — Затем она опять повернулась к Раулю делла Мария Эстрада, как будто ей прискучила эта беседа.
 Тони почувствовала, что обратила на себя внимание остальных. Она взглянула на графа словно по принуждению и, увидев, что он с насмешкой наблюдает за нею, почувствовала гнев. Очевидно, он постарается рассказать Лауре Пассаментес о своем отношении к невесте племянника. Когда разговор стал опять общим, Поль подошел к ней.
 — Тебе, я вижу, нелегко, — сказал он со смехом. — Я бы на твоем месте не пытался поддеть сеньору Лауру. Догадываюсь, что меня она тоже не любит.
 Тони пожала плечами и холодно посмотрела на Поля.
 — Ты и сам ведешь себя довольно свободно, не так ли? Как ты осмелился вести эти разговорчики о нашей свадьбе?
 — Ш-шш! — Поль осторожно огляделся вокруг. — Ты прекрасно понимаешь, что мне приходится вести себя таким образом.
 Тони скептически взглянула на него.
 — Я начинаю думать, что ты действительно собираешься так меня скомпрометировать, что у меня уже не будет пути к отступлению.
 — Ну, знаешь. То… то есть Джанет! — Он покраснел. — Давай отложим этот разговор до тех пор, пока не будем одни!
 Тони допила свою рюмку, и ей налили еще. Она решительно выпила мартини одним глотком, чтобы хотя бы временно избавиться от чувства неловкости.
 — Успокойся, — воскликнул Поль сердитым тоном, когда его дядя остановился рядом с ними. Граф внимательно рассматривал Тони некоторое время.
 — Итак, сеньорита, — тихо проговорил он, — вы не пьете.
 Тони взглянула на него, широко раскрыв глаза, потом сказала:
 — Дай мне сигарету, Поль.
 Поль вынул сигареты, жесты его были резкими, но Тони не обратила внимания на его неудовольствие. Тут, к ее облегчению, появился слуга и объявил, что обед подан.
 За длинным столом Тони оказалась между Полем и Эстебаном Пассаментес. Мальчик был более дружелюбным, чем его мамаша, и Тони разговаривала с ним свободнее. Он хорошо говорил по-английски. Тони не обращала внимания на Франческу, которая смотрела на нее гневным взором с другой стороны стола. Поль казался мрачным и отрешенным, очевидно, в этот раз ей удалось вызвать его гнев.
 Когда обед закончился, все перешли в гостиную, и Лауру Пассаментес уговорили спеть. Эстебана послали за гитарой, и через минуту он вернулся, неся гитару в футляре.
 Когда Лаура запела, вся неприязнь Тони испарилась: Лаура чистым высоким голосом прекрасно исполнила несколько народных песен. Музыка была веселой и красочной, и аудитория шумно реагировала на пение. Изабель задумчиво посмотрела на Тони:
 — Что вы думаете о нашей культуре, сеньорита Вест? Как вам нравится такая манера исполнения?
 Тони улыбнулась:
 — Очень нравится. Я думаю, музыка как бы обобщает все основные черты характера народа.
 — Да, я согласен с вами, — сказал Жорж Примейро. — Таковы наши люди, веселые и одновременно печальные. У нас много такого, что нужно изменить.
 — А, так вы придерживаетесь радикальных взглядов, — смеясь воскликнула Тони. — Я думала, что не встречу такого отношения среди аристократии.
 — Но почему? — воскликнула Изабель. — Мы вовсе не слепы к несчастьям, которые мы видим повсюду. Но реформы невероятно трудны.
 — Да, — кивнула Тони. — И все же у вас поразительные контрасты между бедными и богатыми!
 — Как знать, кто счастливее? — сказал граф, который подошел к ним и стоял сейчас возле Тони, держа в руке рюмку. — Вы принадлежите к той категории людей, которые не видят, что в жизни все относительно.
 Тони покраснела.
 — Это как раз те аргументы, которые используют такие… такие, как вы, — ответила она, опуская голову.
 — Дж… — Джанет! — воскликнул Поль.
 — Успокойся, Поль! — глаза графа сузились. — Твоя… невеста меня очень интересует. Продолжайте, пожалуйста, объясните, что вы имеете в виду?
 Тони прожала плечами, видя, что оказалась в центре внимания всех присутствующих. Она заметила, что и Франческа наблюдала за ней с насмешливой дерзостью.
 — Что я имею в виду? — продолжала Тони холодно, глядя на графа с вызовом. — Я сказала все, что хотела. Но еще я бы хотела узнать, как вы можете так бездумно утверждать, что все на свете относительно? У вас есть какие-либо доказательства?
 Граф сделал движение, и Тони показалось, что он похож на зверя из джунглей: такой же ловкий, молчаливый и угрожающий.
 — Сеньорита, — сказал он тихо, — мне не нужно доказывать вам мою правоту. Но разве вы можете отрицать, что в течение жизни у человека меняются потребности? Вот вам, например, уже вряд ли понравятся сейчас леденцы, посещение зоопарка, новый плюшевый медвежонок. Ваши удовольствия теперь, скажем, более утонченны. Вам теперь доставляет удовольствие выкурить хорошую сигарету, почувствовать прикосновение губ любимого человека, его ласку… — Граф говорил умышленно мягко и чарующе, и Тони вздрогнула. — Но можете ли вы искренне сказать, что эти более утонченные удовольствия доставляют вам больше радости, чем те более простые вещи в вашем детстве?
 Тони отрицательно покачала головой.
 — Продолжайте, граф.
 Граф улыбнулся.
 — Вот я и говорю, что в жизни все относительно. Миллионер получает удовольствие от своих денег, яхт, личного самолета. Бедный получает удовольствие от более простых вещей.
 — Бедность нельзя отбросить с такой легкостью, — возразила Тони, не обращая внимания на предостерегающие жесты Поля.
 — А я и не отбрасываю, сеньорита. — Сейчас граф говорил уже холодным тоном. — В моем поместье нет бедности. Тем не менее, в жизни всегда должен быть хозяин и слуга. Если не будет ни того, ни другого, мы мало чего добьемся. Разница между ними может быть большей или меньшей, но принцип разделения работает везде.
 — Это что-то вроде диктатуры!
 — А что вы предпочли бы: беспомощность человека, который пытается делать то, что не умеет? Или опыт знающего человека?
 — Я полагаю, это случай, когда из двух зол выбирают меньшее. — Тони с удовольствием увидела, что глаза графа потемнели от гнева.
 — Сеньорита, — начал он, но к нему подошла Лаура Пассаментес и властно взяла его под руку.
 — Рауль, дорогой, — тихо проговорила она, — я думаю, ваша точка зрения вполне ясна, — она презрительно взглянула на Тони. — Если сеньорита не признает ее, то она осталась в одиночестве. Может, потанцуем?
 Выражение лица графа изменилось, и Тони заметила, что шрам, который так явно проступал с минуту тому назад, стал менее заметен сейчас, когда граф стал успокаиваться. Он мягко взглянул на Лауру, и Тони опустила голову, чтобы не видеть их. В этом взгляде было что-то интимное, и Тони не понимала, почему он вызвал в ней отвращение.
 Позже вечером, когда Поль танцевал с Изабель. Тони стала размышлять, откуда на лице графа шрам. Вполне очевидно, он мог сделать пластическую операцию и совершенно от него избавиться, но он почему-то не сделал этого, и его лицо как-то странно беспокоило ее. Она чувствовала, что граф смотрит на нее, и быстро отвела взгляд.
 Выйдя из гостиной, она прошла по коридору, который, как она увидела, вел в большой банкетный зал. Сейчас там было пусто, и она с удовольствием прошла по залу, осматривая все вокруг. Герб над камином был такой же, какой она видела на дверце его машины, и сочетание на нем серебра с пурпуром было великолепным. С минуту она изучала его, а затем повернулась и стала рассматривать огромный дубовый стол и такие же огромные стулья. Шкуры на полу, некоторые с головами животных, также придавали всему какой-то средневековый вид. Она подумала о тех ночах, когда здесь пировали и веселились… А теперь зал застыл в своем гордом великолепии. Она представила себе этот огромный стол, на котором теснились блюда с мясом и фруктами, и стояли серебряные чарки с красным вином… Она так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как дверь открылась и чей-то голос произнес:
 — В чем дело, сеньорита? Неужели небольшое расхождение во взглядах сделало наше общество неприятным для вас?
 Тони резко повернулась. Светлые волосы красиво обрамляли ее слегка загоревшее лицо.
 — Вы, надеюсь, не следили за мной? — сказала она, стараясь говорить с холодностью, которой не ощущала.
 Он не ответил. Тони прижала руку к горлу и отвернулась, умышленно делая вид, что внимательно рассматривает гобелен, где была изображена охотничья сцена. Он подошел к ней, наблюдая смену выражений на ее лице.
 — Вам нравится мой замок, сеньорита? — спросил он мягко.
 — Конечно. Разве он может не нравиться? — спросила Тони резко.
 — Но он не всем нравится. Вот, например, Поль: у него нет времени любоваться прекрасными вещами. Ему вещи нужно брать, использовать или уничтожать. Но никак не ценить.
 Тони взглянула на графа с любопытством.
 — Вы невысокого мнения о Поле, не так ли? — Она нахмурилась. — Но почему? Граф пожал плечами.
 — Не мне лишать вас ваших иллюзий. Тони на мгновение сжала губы.
 — Вам это и не удалось бы, — сказала она резко. — Что такого он сделал? Господи, ему только тридцать лет, он еще молод.
 Граф слегка прищурил глаза.
 — Сеньорита, вы, очевидно, совершенно не имеете представления о чем говорите, и я вам советую держать ваше мнение при себе. У меня есть причины не любить моего племянника, которые я не хочу обсуждать.
 Тони раздраженно вздохнула.
 — Ваша сестра, должно быть, много старше вас? — спросила она испытующе.
 — Мать Поля ровно на 10 лет старше меня, — ответил он спокойно, — хотя почему это должно вас интересовать?
 Тони задумалась. Значит, графу сорок лет. Внешне он выглядел моложе, но внутренне он был, очевидно, человеком, испытавшим крутые повороты. Она задумалась, не связана ли его нелюбовь к племяннику с матерью Поля? Может быть, он, как и его отец, не хотел впускать в семью человека другой национальности. Но ведь сам он женился на француженке, как сказал ей Поль. Тогда как все это понимать? Она подумала о беззаветной преданности Франчески своему отцу, и впервые какое-то сочувствие к девочке закралось ей в сердце. Ее отец был, конечно, не такой человек, который живет как монах, и она очень боится, что он женится на ком-нибудь совсем не подходящем. Тони вздохнула. Ведь это ее не касается, почему она об этом думает?
 Она медленно пошла к двери.
 — Вы уходите, сеньорита? — сказал он с издевкой. — Вам неприятно мое присутствие? Или оно выводит вас из равновесия?
 Тони резко повернулась.
 — Вы меня вовсе не выводите из равновесия, сеньор! — воскликнула она раздраженно.
 — Нет?
 — Нет. Только в том плане, что я не могу понять ваше предубежденное отношение к людям.
 Граф взглянул на нее с гневом, и она с ужасом и волнением почувствовала, что знает слишком мало о человеке, способном на такой взрыв чувств.
 Граф шагнул в ее сторону, она вдруг действительно испугалась и, не ожидая ответа на свой вопрос, выскочила из комнаты и побежала по коридору, ведущему в гостиную. В спешке она не заметила девочку, идущую ей навстречу, и чуть не столкнулась с Франческой. Та посмотрела на Тони изумленно, но Тони была не в состоянии думать, какое впечатление она производит. У нее было странное чувство, похожее на клаустрофобию, ей нужно было глотнуть свежего воздуха.
 — Сеньорита, что-то случилось? Тони взглянула на нее, покачала головой и прикусила губу:
 — Нет. Нет, конечно. Ничего не случилось. Извините меня.
 Франческа смотрела ей вслед, и ее лицо было похоже на холодную злую маску.
 На следующий день Поль сказал Тони, что граф снова уехал в Лиссабон. Тони испытала облегчение, хотя присутствие графа необъяснимым образом волновало ее.
 — Когда мы уезжаем, Поль? — напрямую спросила она. — Мы здесь уже четыре дня. А ты ведь обещал, что это будет недолгий визит.
 Поль поерзал на месте. Они сидели на пляже неподалеку от замка, и теплые лучи солнца ласкали их плечи. Он открыл портсигар и, вынув две сигареты, предложил одну Тони.
 — А куда спешить? — парировал он. — Ты говорила, что тебе не нужно на работу, так как ее у тебя нет. Я думал, ты бы не отказалась от удовольствия ничего не делать и только есть, спать и греться на солнце.
 Тони нагнулась, чтобы зажечь сигарету, и затем, откинувшись, задумчиво выдохнула струйку дыма.
 — Не пытайся понять меня, Поль. Я — не ты. И в этом всегда была твоя беда. Ты всегда думал, что знаешь, как будет лучше и мне, и тебе.
 — Но ведь тебе здесь нравится. Тони пожала плечами.
 — Мне нравится замок и, конечно, климат. Что же до всего остального… Ну, графиня добра и относится ко мне дружелюбно, но я ее так редко вижу. Франческа же открыто выражает свою неприязнь.
 — А Рауль? — Поль внимательно следил за ней. — Вся твоя проблема в нем, ведь так?
 Тони рукой заслонила глаза от солнца и взглянула на море.
 — Не совсем так.
 Поль явно не поверил ей.
 — Не лги, пожалуйста! Я ведь не слепой.
 — И что ты этим хочешь сказать? Губы Поля скривились.
 — Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать, Тони Морли! Твоя беседа вчера вечером с моим милым дядюшкой не осталась незамеченной! — произнес он недовольно. — И не только мной, смею тебя заверить. Лауре это тоже очень не понравилось. Никто, слышишь, никто не смеет спорить с графом делла Мария Эстрада!
 Тони склонила голову, отведя назад тяжелую копну волос.
 — Неужели? И что же вы все решили? Поль скривился.
 — Совершенно очевидно, что он тебе кажется привлекательным.
 — Что? — в изумлении Тони уставилась на него.
 — Конечно. Даже мне не надо ничего объяснять. Может, я и бываю в чем-то глуповат, но в том, что касается тебя, я очень догадлив.
 — В таком случае, ты позволяешь своим догадкам увлечь тебя по ложному следу — с жаром сказала Тони. — Твой дядя меня совершенно не интересует, разве что мне непонятна столь явная неприязнь, которую он испытывает к тебе. Почему? Что он имеет против тебя? Все из-за твоего очевидного желания улучшить свое финансовое состояние за счет твоей бабушки?
 Откинувшись на спину, Поль задумчиво пускал колечки дыма.
 — А почему должно быть что-нибудь еще?
 — Потому что он неглупый человек! Каким бы он ни был, у него есть конкретные причины, по которым он не хочет, чтобы ты оставался здесь. И я бы тоже хотела их узнать.
 — Да, думаю, ты бы хотела этого! — рассмеялся Поль. — А что, Тони, может, у тебя возникли свои планы на этот счет? Ведь у дяди Рауля есть все, правда? Привлекательная внешность, если не думать о знаменитом шраме, изуродовавшем ему лицо. Прекрасный дом, так притягивающий твою аристократическую натуру. И, наконец, доход порядка ста тысяч фунтов в год!
 Тони с презрением взглянула на него.
 — Не хотела бы я иметь твою душу, Поль. — Она перевела взгляд на кончик сигареты. — Неужели ты и вправду думаешь, что я настолько глупа, что меня могут заинтересовать в мужчине только деньги?
 — А почему бы и нет? Ведь таких женщин тысячи!
 — Я не такая, как эти тысячи. Я не могу поступать так, как другие, которые выходят за мужчин намного старше себя в надежде, что те через пару лет отправятся на тот свет и оставят их богатыми вдовушками! Я бы не выдержала, чтобы какой-нибудь старик прижимался ко мне! — она даже вздрогнула.
 Поль резко сел.
 — Ты вряд ли можешь причислить Рауля к этой категории, дорогая. И я совершенно уверен, что ты бы хотела, чтобы он — как это ты сказала? — прижимался ко мне.
 Пальцы Тони огнем обожгла пощечина, и Поль в бешенстве взглянул на нее, но тут они увидели, как по песчаному пляжу к ним кто-то идет.
 — Дрянь! — только и успел пробормотать Поль: через мгновение Франческа уже стояла рядом с ними, дерзко глядя на них.
 — Что случилось? — с издевкой спросила она. — Скандал в благородном семействе?
 — Исчезни, Франческа, — пробормотал Поль, потирая щеку.
 — Нет, подождите. — Тони встала. — Вы идете купаться, Франческа?
 Франческа неприветливо смотрела на стройную девушку в темно-синем купальнике.
 — Может быть. А что?
 — Можно мне пойти с вами? Девочка лениво пожала плечами, а затем, прищурившись, нехотя сказала:
 — Наверное, да. Я иду к заливу за скалами. Поль резко встал.
 — Джанет! — произнес он с угрозой. Тони сморщила носик и пошла с Франческой прочь, не оборачиваясь. Они миновали поросшую мхом скользкую каменистую тропинку и подошли к естественному прекрасному бассейну. Тони бросила полотенце и, не дожидаясь Франчески, нырнула в прохладную воду. Франческа продолжала стоять возле бассейна, глядя на нее. Она тоже сбросила платье и осталась в скромном полосатом купальнике. Он казался старомодным и неудобным.
 — Вы идете в воду? — спросила Тони, стараясь отдышаться.
 Франческа пожала плечами.
 — А вы хорошо плаваете, — признала она нехотя, и Тони удивилась, почему в ее голосе послышалось разочарование. — Осторожно, сеньорита. Бассейн очень глубокий!
 Тони вздохнула.
 — Я не боюсь, Франческа. Жаль, если это вас огорчает.
 Франческа спросила:
 — Почему вы пошли со мной, сеньорита? О чем вы спорили с Полем?
 — Это наше дело, — ответила Тони резко. Действительно, эти делла Мария Эстрада были просто невыносимы. Неужели они считали себя господами вселенной, которые могу задавать любые вопросы?
 — Я знаю, это было связано с моим отцом, — сказала сердито Франческа, и ее щеки покраснели. — Вчера вечером между вами что-то произошло, не так ли?
 — Франческа, перестаньте вникать в дела взрослых. Вчера ничего не произошло. Абсолютно ничего!
 Франческа села на край бассейна и опустила ноги в воду.
 — Вы говорите не правду, — сказала она упрямо. — Но вы не можете меня обмануть. Между вами и моим отцом начинаются какие-то отношения, разве нет?
 — О, Господи! — Тони подняла глаза к небу. — Неужели все только и думают об одной и той же скукотище?
 У Франчески засверкали глаза.
 — Вот в этом все и дело! Вот об этом вы и спорили с Полем!
 — Я этого не говорила.
 — Нет, но вы сказали достаточно, чем дело? Неужели одного мужчины вам мало?
 — Франческа, вы когда-нибудь выведете меня из себя. Перестаньте вести себя, как избалованный ребенок!
 — Но вы должны признать, что умышленно выводите из себя моего отца, — воскликнула Франческа. — Он уехал в Лиссабон. Он собирался сделать это только через несколько дней. Почему он так поступил?
 — Откуда мне знать Я ведь не слежу за ним.
 — Все так и есть, как я сказала: между вами вчера что-то произошло.
 — Не глупите, Франческа! Неужели мы не можем быть друзьями? У нас не большая разница в возрасте, и мы могли бы прекрасно дружить. — Она взглянула на девочку умоляюще.
 Франческа надула губы.
 — Уезжайте, сеньорита. Я не хочу быть вашим другом. Я вас ненавижу!
 Тони посмотрела на нее, широко раскрыв глаза. — Не говорите ерунды, Франческа!
 — Я не говорю ерунды. Это делаете вы, когда думаете, что мой отец обратит внимание на такую пустышку, как вы!
 Тони сердито схватила Франческу за щиколотку, надеясь закончить этот ужасный разговор. Но Франческа была сильнее, чем она думала, и яростно сопротивлялась. Вдруг Тони почувствовала ужасную боль, погрузилась в воду, не успев понять, что же произошло, и потеряла сознание.
 Очнувшись, Тони почувствовала, что лежит на чем-то мягком. Ее тело казалось совершенно слабым и беспомощным, и голова болела ужасно, как будто вместо подушки под головой у нее были гвозди. Когда Тони попыталась повернуть голову, боль стала просто невыносимой. Она слабо застонала, но этот звук отозвался в ее ушах, как удар грома.
 Она почувствовала, что на голову ей положили что-то прохладное и заговорили с ней успокаивающим тоном. Веки были такими тяжелыми, что ей казалось — она просто не может их поднять. Усилие которое они сделали, чтобы открыть глаза, было для нее невыносимым.
 Позже она почувствовала, что уже может открыть глаза, и увидела, что рядом с ее кроватью стоит медсестра, которая заметила, что Тони пришла в себя, и подошла к ней с испуганными глазами.
 — Сеньорита! Как вы себя чувствуете? Тони с трудом сглотнула.
 — Воды, — пробормотала она, — можно воды?
 — Конечно, минутку, сеньорита. Вода показалась ей сладкой и дала ей силы спросить:
 — Где я?
 — В замке Эстрада, сеньорита. Неужели вы не помните? Вы плавали…
 Тони постаралась вспомнить, но это было слишком трудно, и она покачала головой.
 — Расскажите мне, пожалуйста. Что произошло?
 Сестра положила ей на лоб прохладное полотенце.
 — Потом, сеньорита, — сказала она, слегка улыбаясь. — Отдохните, я попрошу врача посмотреть вас.
 Когда сестра вышла, Тони почувствовала, что ее веки опять стали тяжелыми. Она попыталась держать глаза открытыми, но через минуту уже спала. Когда она вновь открыла глаза, то увидела, что в комнате темно, а у кровати горит лампа. Медсестра по-прежнему была здесь, но ее лицо изменилось, и Тони догадалась, что это, должно быть, другая. Комната тоже стала казаться ей знакомой. Это была ее спальня. Она была в замке с Полем. Да, верно, с Полем Крейгом. Сестра подошла к ней.
 — Ну вот, вы опять проснулись, сеньорита Вест, — сказала она.
 Вест? Вест? Тони не хотела принять эту фамилию. Она не Вест. Она Моррис, нет, Морли; да, верно, Морли. Она открыла рот, чтобы сказать это, но затем вспомнила тот обман, в который ее вовлек Поль. Все ведь думают, что ее фамилия Вест. Слава Богу, что она вовремя вспомнила!
 Сестра поднесла чашку к ее губам, Тони с благодарностью сделала несколько глотков и затем спросила:
 — Как давно я здесь?
 — Не очень давно, — сказала сестра ободряюще. — Вы вспомнили, что произошло?
 Тони опять постаралась вспомнить, сейчас все казалось ей уже яснее.
 — О, да, — произнесла она медленно. — Думаю, помню. — Я… я плавала. Там еще была Франческа.
 — Правильно. Вы упали и ударились о скалу. Франческа спасла вам жизнь. Без нее вы бы утонули!
 — Утонула? — Тони наморщила лоб, пытаясь вспомнить все детали. — Да, наверное. Я теперь припоминаю.
 Она вспомнила, что произошло. Это Франческа столкнула ее. Должно быть, она ударилась головой о камень. Тони вздрогнула, вспомнив, как зашумело у нее в ушах.
 — Вам холодно? — участливо спросила сестра.
 — Нет, — Тони отрицательно покачала головой. — Нет. — Она вздохнула и попыталась даже улыбнуться.
 Сестра ободряюще коснулась ее плеча.
 — Одну минуту, сеньорита. Постарайтесь не уснуть, пока я позову доктора Родригеса.
 Теперь Тони было гораздо легче, и она слегка повернула голову, чтобы видеть дверь. Нетрудно было себе представить, что пережила Франческа. Несомненно, она очень испугалась.
 Вслед за сестрой шел врач — невысокий подвижный человек. Он быстро подошел к кровати, слегка улыбнувшись Тони, отчего щеточка его усов чуть дрогнула. При этом он не переставал задавать сестре массу вопросов — один за другим. Он говорил по-португальски, и Тони, как ни пыталась, не смогла уловить, о чем идет речь. Точным и ловким движением он поставил ей градусник и измерил пульс.
 — Все нормально, — сказал он наконец. — Я рад, что вам немного лучше, сеньорита Вест. Вы нас заставили немного поволноваться, но я рад вам сообщить, что вы идете на поправку и весьма быстро.
 Тони облизнула пересохшие губы.
 — Спасибо.
 — Не хотите ли чего-нибудь съесть? — с улыбкой спросила сестра. — Может, немного супа?
 — Да, пожалуйста, — кивнула в ответ Тони. — Я действительно проголодалась. Сколько я здесь пролежала?
 Доктор нахмурился.
 — Немногим более суток, сеньорита, — ответил он. — Обычно, когда у человека сотрясение мозга, сознание возвращается не сразу. Мы наложили два шва на затылке, сеньорита. Вот почему у вас так болит голова.
 Тони просто не верила своим ушам — она была без сознания весь день и целую ночь! Да, в это нелегко было поверить.
 — Сестра Гонзалес принесет вам немного супа, а я зайду вас проведать завтра, — сказал врач. — Спокойной ночи, сеньорита.
 Когда доктор ушел, а сестра отправилась за супом, Тони попыталась поудобнее усесться в подушках. Она сразу же почувствовала головокружение и покрылась холодным потом. Она откинулась назад. В эту минуту дверь открылась, и в комнату вошел граф делла Мария Эстрада.
 Она взглянула на него, остолбенев от удивления.
 — Но… но вы ведь в Лиссабоне! — сказала она, не веря своим глазам.
 — Я был в Лиссабоне, — спокойно ответил граф, закрывая дверь.
 Тони сжала руки под одеялом.
 — Что вам нужно, сеньор?
 — Разве так уж трудно вообразить, что меня интересует ваше состояние? — сказал он резко.
 — Честно говоря, да, — сказала Тони, на минуту закрыв глаза. Затем она опять их открыла, услышав движение возле кровати, и увидела графа рядом с собой.
 — Сестра Гонзалес через минуту будет здесь и принесет суп, — проговорила она, не глядя на него.
 — Я знаю. Как вы себя чувствуете? Тони попыталась повертеть головой.
 — Все в порядке, я думаю. — Она задрожала. — Мне бы хотелось, чтобы вы ушли. Я очень нервничаю.
 — Но почему, сеньорита? — Граф поглубже засунул руки в карманы брюк. — Может быть, вам есть что скрывать?
 Тони посмотрела на него, и в ее широко раскрытых глазах была тревога.
 — Мне нечего скрывать, сеньор.
 — Нечего? — Он недоверчиво взглянул на нее. — Вы не очень убедительно говорите не правду, сеньорита Морли.
 Тони почувствовала, что боль у нее в голове усилилась. Она судорожно мигнула и закрыла глаза, и в это время вошла сестра.
 — О! — воскликнула сестра в замешательстве. — Извините, сеньор граф, я не знала…
 — Все в порядке, сеньорита Гонзалес, — тихо отозвался граф спокойным тоном, так отличавшимся от того, каким он только что говорил с Тони. — Я уже ухожу. — Он опять посмотрел на Тони и добавил:
 — Я увижу вас позже, сеньорита.
 Тони не ответила, и когда он ушел, закрыв за собой дверь, сестра Гонзалес посмотрела на Тони с большим интересом.
 — Граф беспокоился о вас? — В ее голосе звучал интерес.
 Тони вздохнула.
 — Может быть, — сказала она устало. Усилия, которые Тони затратила на то, чтобы съесть суп, очень утомили ее, и, несмотря на беспокойство, она опять заснула. Теперь она плавала в зеленом мире. Везде была вода, она лилась ей в уши, глаза, горло. Она душила ее. Когда она проснулась, кровь стучала у нее в ушах.
 Уже наступило утро, ставни были распахнуты, и легкий ветерок с моря приятно холодил лицо. Она расслабилась и, успокоившись, почувствовала, что головная боль значительно ослабла. Тони уже могла вытягивать ноги и руки. Комната была пуста, но вдруг дверь медленно открылась и кто-то остановился на пороге. Это была Франческа, и, внимательно посмотрев на нее. Тони заметила в ее лице усталость. Девочка была бледна, и Тони удивилась, что могло ее так обеспокоить. Конечно, не состояние Тони.
 — Входите, Франческа, — сказала Тони, устраиваясь поудобнее.
 Франческа мгновение колебалась, но затем вошла в комнату. Она выглядела недовольной, не говорила ни слова, и Тони, собравшись с духом, сказала:
 — Я сожалею, что причинила вам беспокойство, Франческа.
 Девочка прожала плечами.
 — Вы мне никакого беспокойства не причинили, — сказала она холодно.
 — По крайней мере, я должна благодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.
 Франческа рассмеялась.
 — Да, я сделала это, — отозвалась она по-прежнему холодно. — Я не хотела иметь на совести вашу смерть.
 Тони проговорила раздраженно:
 — Франческа, вы просто невыносимы. Зачем вы пришли сюда? Для того, чтобы пугать меня?
 Тони подумала, что Франческа пришла убедиться, что Тони действительно приходит в себя. В конце концов, Франческа еще слишком молода, и не все ее слова соответствовали тому, что она думала на самом деле.
 Если бы только суметь найти дорогу к ее сердцу, подумала Тони с грустью. Ни одно юное существо никогда не бывает уж совсем плохим. В соответствующих обстоятельствах она поступила как нужно.
 — А почему отец пришел вас навестить? — спросила вдруг Франческа, и Тони растерялась.
 — Я думаю, он хотел узнать, как я себя чувствую, — сказала Тони в замешательстве, не желая говорить о графе и о том, что он знает, кто она на самом деле.
 Франческа прикусила губу.
 — А зачем ему это?
 — Господи! — воскликнула Тони. — Я думаю, графу это совершенно безразлично, но ведь я гостья, и, наверное, он, как и вы, не хочет, чтобы происшествие со мной было на его совести. Франческа задумалась.
 — А почему он вернулся из Лиссабона? Он мог бы просто позвонить по телефону. Ведь доктор Родригес сразу же уведомил отца о происшествии.
 На этот вопрос у Тони не было ответа. Она не могла объяснить Франческе, что ее отец вернулся, чтобы обличить самозванку, пробравшуюся в его дом. Пусть Поль все объясняет. Она очень бы хотела, чтобы все прояснилось. Здесь в замке слишком много подводных течений, и она хотела уехать отсюда. Тони никогда не считала себя человеком с богатым воображением. Почему же граф делла Мария Эстрада вызывал в ней такие странные чувства?
 Франческа беспокойно двигалась по комнате, дотрагиваясь до коробочек и флаконов с косметикой.
 — А Эстебан считает, что вы просто изумительны, — проговорила она довольно насмешливо.
 Тони не ответила, и Франческа злобно посмотрела на нее.
 — Когда вы с Полем уезжаете? Тони беспомощно пожала плечами.
 — К сожалению, я не могу вам сказать ничего определенного.
 — Но почему? Пожалуйста, не делайте вид, что вы хотите уехать!
 — Я действительно этого хочу! — воскликнула Тони. — Но ведь я ничего не могу сказать с уверенностью теперь, — и она показала на голову. — Но я обещаю, что мы уедем, как только сможем это сделать.
 — Ладно. — Франческа скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на Тони. — Я буду рада, когда в замке опять будет спокойно!
 Тони провела языком по пересохшим губам.
 — У вас будет, наверное, гувернантка, — сказала она вскользь.
 Франческа нахмурилась.
 — Никакой гувернантки мне не нужно, сеньорита.
 — А твоя бабушка так не думает, дорогая, — насмешливо сказал Поль, появляясь в дверях. Франческа резко повернулась.
 — Вы ничего об этом не знаете, — ответила она сердито. — Почему вы остаетесь здесь и вмешиваетесь в наши дела? Вы ведь знаете, что мой отец вас не любит!
 — Да, я знаю это. Однако твой отец не может мешать внуку навещать свою бабушку, каковы бы ни были его личные чувства.
 — А какие у него могут быть личные чувства? — спросила Тони устало.
 — Вы хотели бы знать? А разве Поль вам еще ничего не сказал?
 — Франческа! — проговорил Поль с угрозой, а Тони смотрела на этот спор с интересом.
 — О, не тревожьтесь, я ей не скажу, — продолжала Франческа презрительно. — Пусть сама узнает, за кого она выходит замуж!
 — Франческа! — Поль побелел от гнева. Франческа, очевидно, решила, что с нее довольно: она повернулась и вышла из комнаты, оставив их вдвоем. Поль сразу же успокоился. А Тони протянула руку в его сторону и сказала:
 — Твой дядя знает, что я не Джанет Вест! У Поля перехватило дыхание.
 — Что ты говоришь!
 — Ты слышал, — сказала Тони устало. — Твой дядя знает, кто я на самом деле.
 — Но как? — Поль смотрел на нее с изумлением. — Неужели ты..?
 — Конечно, нет. Зачем мне нужно говорить правду именно ему? Поль пожал плечами.
 — Я не намереваюсь спорить об этом опять! — пробормотал он, и Тони взглянула на него в возмущении.
 — Как бы то ни было, нам лучше уехать отсюда, как только я буду в состоянии! Поль мрачно проговорил:
 — Уверен, он все разнюхал о тебе, чтобы сказать бабушке.
 — Неужели ты действительно думаешь, что твоему дяде нечего делать, кроме как беспокоиться о глупой девчонке которую ты привез сюда?
 — Нет, но, в любом случае, у него есть причины не желать, чтобы я здесь находился!
 — По-видимому, — сказала Тони, волнуясь. — Уходи, Поль. Ты выводишь меня из себя. Как жаль, что я согласилась на этот маскарад!
 Поль подошел к двери и обернулся, глядя на Тони.
 — Но не забудь, когда ты говоришь обо мне в таком тоне, что ты сама согласилась приехать сюда. Я ведь тебя не связал веревкой и не похитил.
 — Я прекрасно это помню. Уходи, Поль.
 Поль ушел, когда вернулась сестра Гонзалес. Она стала суетиться вокруг Тони, благожелательно улыбаясь ей и, очевидно, считая что Тони важная персона. А что Поль скажет своей бабушке? И захочет ли граф наказать их за то, что они пытались его обмануть? Ситуация была ужасной, и она была рада, когда усталость взяла свое, и ей захотелось спать.
 Несколько дней спустя Тони уже вставала и ходила по комнате. Силы быстро возвращались к ней. Конечно, ведь она была молода, у нее было прекрасное здоровье, и хотя она потеряла много крови, отдых в постели почти вернул ей силы. Помог ей и морской воздух: она много сидела у окна, глядя на пронизанные солнечными лучами море и небо.
 За эти два дня ее неоднократно посещала графиня и проводила с ней время перед обедом. Она, по-видимому, ничего не знала о том, что выяснил ее сын, и относилась к Тони с такой добротой, что девушка остро ощущала свою вину за обман.
 Поль не возвращался, Франческа тоже. Тони не удивилась что Франческа к ней не ходит. Девочка ясно показала, что не выносит Тони и не доверяет ей. Но в отношении Поля дело было другое, и у Тони было неприятное предчувствие. Может быть, он использовал любую возможность, чтобы уговорить бабушку дать ему немного из своих денег, и просто не хотел тратить время попусту на так называемую невесту.
 Тони опасалась, что Поль может попытаться продолжать свои интриги, не обращая внимания на презрение к нему со стороны графа. Может быть, он думал, что дядя не расскажет бабушке правду, чтобы ее не расстраивать. Тони хотела бы уехать, и каждый раз, когда открывалась дверь, она ожидала, что появится граф и станет изливать на нее свой гнев.
 Через четыре дня после несчастного случая, когда она сидела у окна в темно-синем халатике с распущенными по плечам волосами светлого золота, вошел граф.
 Не успела раскрыться дверь, как Тони уже знала, кто пришел. Она услышала его твердые шаги и стала, как обычно, волноваться. В этот раз он постучал, прежде чем войти.
 Она оглянулась и посмотрела на него. Он был одет в кремовый костюм, волосы были гладко причесаны, и он выглядел настоящим аристократом. Тони задрожала, когда он подошел и стал рядом с ней.
 — Итак, сеньорита, — сказал он, пристально глядя на нее своими темными глазами, — вы выглядите гораздо лучше.
 Тони сглотнула и ответила:
 — Да, сеньор, мне гораздо лучше.
 — Прекрасно, прекрасно, я рад. — Тони посмотрела ему прямо в глаза. — Действительно рад. — Он слегка улыбнулся, насмешливо глядя на нее. — Безусловно, сеньорита. Будьте уверены.
 Тони наклонила голову, чувствуя, что его близость волнует ее. Может быть, виной всему была ее болезнь, но она почувствовала, что ей жарко, и не могла поднять на него глаз.
 Он подошел к окну и стал к нему спиной, скрестив руки на груди и испытующе глядя на нее. Ей стало неудобно, она взглянула на него и сказала с некоторым вызовом:
 — Не смотрите на меня так!
 — Вам неприятно, чтобы я смотрел на вас, сеньорита?
 — Да. Когда вы смотрите вот так!
 — Как?
 Тони покраснела.
 — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Пожалуйста, скажите, зачем вы пришли, и уходите.
 — Но мне доставляет удовольствие смотреть на вас. В конце концов, даже ваше смущение подтверждает вашу вину. Бедная сеньорита Морли, вы не ожидали, что вас выведут на чистую воду, и так быстро.
 Тони сжала кулаки.
 — Вы дерзки, сеньор! — она вздрогнула. — Вы не разговаривали бы со мной таким образом, если бы ваша мать или Поль были здесь!
 — Нет, конечно. Но их здесь нет. И я могу сказать то, что хочу, такой женщине, как вы! Тони встала, ноги ее дрожали.
 — Что вы хотите сказать? Что значит: такой женщине, как я?
 — Мое мнение о представительницах вашего пола уже много лет было весьма неблагоприятным, а ваши игры с моим племянником не изменили его в лучшую сторону. Нет, сеньорита, очень мало найдется женщин, которые достойны доверия мужчин…
 Лицо его изменилось, а шрам стал отчетливо виден, и Тони вновь подумала, откуда он мог у него появиться.
 — Сеньор, ваше мнение обо мне совершенно не важно.
 — А вот здесь вы ошибаетесь, сеньорита. Оно очень важно в нескольких отношениях. Моральный облик женщин всегда важен!
 — Господи, Боже мой! Ну что я такого сделала? Притворилась невестой Поля, только и всего. Это что — преступление? Я совратила его с пути истинного?
 Он резко схватил ее за плечи и стал трясти ее.
 — Я скажу вам, что вы сделали. Вы пытались соблазнить мужа моей хорошей знакомой — Мигеля де Каля!
 Он резко отпустил ее, и она упала в кресло.
 — Вы… да вы просто сошли с ума, — проговорила она, задыхаясь. — Ваша знакомая верит в то, во что ей хочется верить!
 Граф смотрел на нее с усмешкой.
 — Вы хотите сказать, что Мигель принуждал вас принимать его ухаживания, что он забыл о своей жене и стал оказывать неподобающие знаки внимания гувернантке своих детей?
 — Да, это действительно так. — Тони побледнела.
 Граф покачал головой.
 — О, сеньорита, неужели вы принимаете меня за глупца? Неужели я выгляжу таким простаком? Неужели я юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло? Нет, сеньорита! Я вовсе не так глуп. Мигель богат, а женщина, подобная вам, не будет против знаков внимания со стороны такого мужчины.
 Тони смотрела на него в ужасе.
 — Да как вы смеете!
 — Сеньорита, я смею, — он схватил ее за руку своей железной рукой и притянул ее к себе. Тони отчаянно сопротивлялась, стараясь высвободиться, но он прижал ее к себе, и она оказалась во власти какого-то странного чувства. Дыхание ее участилось. Она ощущала слабый запах лосьона и жар его тела. Ей стало больно, когда он резко отвел ее руку, но больше всего ее беспокоили его губы, они были почти рядом с ее губами, он улыбался насмешливо, и в его глазах было презрение. — Итак, сеньорита, — тихо проговори он, — что вы скажете сейчас?
 Тони чувствовала, что ее лоб горит, но она знала, что его отношение изменилось. Еще минуту назад он насмехался над ее попыткой освободиться, но в следующее мгновение в его глазах появилось странное выражение, и он прижал ее к себе еще сильнее. Тони показалось, что сердце ее остановилось. Он пристально смотрел на нее, покачивая головой, а затем с тихим восклицанием нагнулся к ней, и она почувствовала, как его губы обожгли ей рот.
 Тони считала, что знает все о поцелуях, но сразу поняла, как была не права. Граф хорошо знал, что делает. Это прикосновение разбудило ее, и Тони почувствовала, что ее сопротивление стало слабеть. Вместо того, чтобы бороться, ей захотелось обхватить его шею руками и позволить ему делать с ней все, что он хотел. Куда делся надменный граф делла Мария Эстрада? Место его занял просто человек. Когда Тони уже почти забыла его презрение к ней, он вдруг отшвырнул ее от себя, и его губы искривились в жестокой улыбке.
 Тони с трудом удержалась на ногах, а граф продолжал смотреть на нее с насмешливой улыбкой.
 — Итак, сеньорита, — проговорил он резко, — все обстоит именно так, как я и думал. Мои ласки вовсе не вызывают у вас неприятного ощущения.
 Тони закрыла лицо руками.
 — Уходите, — проговорила она дрожащим голосом. — Уходите.
 Граф выпрямился и не спеша пригладил волосы.
 — Я уйду тогда, сеньорита, когда буду готов это сделать. А вы теперь уже не можете отрицать, что я доказал свою правоту.
 Тони посмотрела на графа.
 — Какую именно?
 — То, что вы слабы и несдержанны в чувствах! — Он выну портсигар и медленно закурил. Затем он посмотрел на Тони сквозь облачко голубого дыма. — Тем не менее, я не могу отрицать, что вы, как бы это сказать, красивая женщина, — он говорил безразличным тоном и смотрел на нее оценивающим взглядом. — Может быть, вам и не нужно было так уж стараться, чтобы привлечь Мигеля.
 — Я вообще не старалась! — Тони сжала кулаки. — Ради Бога, оставьте меня в покое! Я не хотела сюда приезжать, и я уеду, как только смогу! — Она выпрямилась. — И не думайте, что если я завишу от вашего гостеприимства, вы смеете вести себя, как вы хотите.
 Он рассмеялся, как будто сказанное ею показалось ему забавным.
 — Сеньорита, вы просто уникальны! Вы ожидаете, что я вам проверю, когда сам Мигель де Каль рассказал мне, как вы старались, чтобы он вошел в вашу комнату…
 — Что вы говорите! — ужаснулась Тони.
 — Да, вот именно, и не пытайтесь отрицать это. Разве я не был свидетелем происшествия, участницей которого вы были в Лиссабоне? Очевидно, это опять была ошибка? У вас богатое прошлое, сеньорита! Но вы не удовлетворились тем, что уже сделали, и явились сюда в роли невесты моего племянника. К вашему несчастью, сеньора Пассаментес — близкая подруга Эстель де Каль. Она вспомнила, что встречала вас в ее доме, и после того, как я сам там побывал, ваша игра была открыта.
 Тони опустилась в кресло. Вот почему Лаура Пассаментес показалась ей тогда знакомой! Естественно, как гувернантка она не вступала в прямые контакты с гостями, приходящими в дом, но они могли ее видеть.
 Она посмотрела на графа.
 — Ну хорошо, — покачала она головой, — я не хочу больше об этом слышать. Я сказала, что я уеду, как только смогу. Но так как Поль не заходил ко мне уже несколько дней, мы еще об отъезде окончательно не договорились. Граф медленно пошел к двери.
 — Поль вернулся в Англию, я полагаю, — заметил он холодно. — Он уехал три дня тому назад. А вы останетесь здесь!
 — Что вы говорите? — Тони опять встала. — Что вы хотите сказать? Я здесь не останусь, какие бы планы вы ни строили! — В висках у нее опять застучало, и она не могла понять, что происходит.
 — О нет, вы останетесь здесь, сеньорита. Я объясню вам все более подробно позже, когда вы будете в состоянии лучше меня понять…
 Тони почувствовала, что ей снова становится дурно.
 — Но я не хочу здесь оставаться! — воскликнула она в испуге, хотя не отдавала себе отчета, чего она боится.
 — Может быть, вы так и думаете в настоящую минуту, — сказал он тихо, — но вы останетесь.
 — Но… но если Поль уехал, как я могу здесь оставаться? Что скажет ваша мать что скажет Франческа?
 Граф насмешливо улыбнулся.
 — Разве я вам не сказал? Вы будете новой гувернанткой Франчески.




 Глава 5


 Через неделю Тони уже чувствовала себя опять вполне здоровой и настолько сильной, что могла ходить, не испытывая усталости. Она уже спускалась вниз к берегу одна и бродила в чистой теплой воде босиком. Время, казалось, остановилось. Она была предоставлена самой себе и встречалась с остальными членами семьи только за столом. Граф вернулся в Лиссабон, как ей сказали, а так как графиня продолжала звать ее Джанет, ей, по-видимому, ничего не было известно. Все произошедшее казалось просто невероятным, однако у нее пока не хватало сил готовиться к отъезду, поэтому она продолжала оставаться здесь.
 Конечно, она задумывалась над тем, почему Поль уехал. Не может быть, чтобы он отказался от мысли легко разбогатеть. На упрямого Поля это было так непохоже!
 Вздохнув, Тони решила больше об этом не думать и, взяв купальник, пошла на пляж. Растянувшись на песке, она почувствовала, что ей тепло и спокойно. Она почти забыла ту боль, которую испытывала при мысли о графе.
 Здесь ее и нашла Франческа, села рядом с ней и заговорила впервые после той сцены у Тони в комнате.
 — Сегодня утром звонил отец, — сказала она, внимательно рассматривая раковинку.
 — Вот как! — сказала Тони, которая еще не забыла, как эти делла Мария Эстрада вели себя по отношению к ней.
 — Да, и он спросил, здесь ли вы еще. Тони почувствовала, что вот-вот рассмеется.
 — А что — он вообразил, что я уже в состоянии уехать?
 — Нет, — спокойно сказала Франческа. — Он сказал мне, что вы останетесь здесь на неопределенное время.
 Тони села и дотронулась до головы, которая опять начала болеть. Она взглянула на девочку.
 — А он сказал вам, почему я остаюсь? Франческа пожала плечами.
 — Он сказал, что вы будете моей гувернанткой. Он сказал, что вас зовут вовсе не Джанет Вест, а Антония Морли. Это верно?
 Тони вздохнула.
 — Тони Морли. Никто не зовет меня Антония. Франческа вздохнула.
 — Значит, вы не невеста Поля?
 — Нет.
 — А мой отец, — она покраснела, — мой отец… он, ну… вы его любовница? Тони вытаращила глаза.
 — Конечно, нет! — Она нахмурилась. — Но вы сказали это так спокойно. Я… я всегда думала, что вы, как бы сказать, что вы его ревнуете. Вам было бы неприятно, если бы все было именно так?
 Франческа подняла плечи.
 — Отец сказал мне, чтобы я не спрашивала вас о… о вещах личного плана. И я подумала, естественно… я просто не знаю, что и думать!
 Тони сочувственно посмотрела на девочку.
 — Я думаю, вы действительно любите своего отца! — воскликнула она. — Я считаю вас грубой и избалованной, но ведь это не так?
 Франческа посмотрела Тони прямо в глаза.
 — Я хочу, чтобы мой отец был счастлив! — сказала она страстно. — Если кто-то связан с Полем, то ничто не может заставить меня относиться к этому человеку хорошо. Тони вздохнула.
 — Но почему? Скажите мне, Франческа. Франческа покачала головой.
 — Нет, я не скажу. Это не моя тайна. Кроме того, вы сами сказали, что мой отец вас не интересует.
 — Но все дело в том, — сказала Тони, — что у меня нет абсолютно никакого желания оставаться здесь. Или становиться вашей или чьей-либо гувернанткой.
 Девочка испуганно посмотрела на нее.
 — Но вы должны это сделать, сеньорита, обязательно!
 — Почему я должна это сделать?
 — Потому что… потому что он так сказал!
 — Ему придется подыскать еще кого-нибудь. Я не хочу здесь оставаться, и вы не можете меня заставить это сделать!
 Франческа опять стала рассматривать раковинку.
 — Я бы не сказала этого, сеньорита. Тони вскочила.
 — Ради Бога, называйте меня Тони, я до смерти устала от слова «сеньорита»! Франческа пожала плечами.
 — Хорошо. А куда вы собираетесь ехать? Тони покачала головой.
 — Я даже не знаю. А почему уехал Поль?
 — Мой отец заставил его уехать. Он заплати ему деньги.
 — Что вы говорите!
 Франческа взглянула на Тони.
 — Неужели вы думаете, что он уехал бы без денег? — спросила она с неожиданно взрослой прямотой.
 — Понятно, — ответила Тони со смешком. — Удивляюсь, почему он от меня не откупился таким же образом.
 — Не знаю. Все это как-то странно. Тони вздохнула. Она чувствовала озноб, хотя и стояла под ярким солнцем. Она очень хорошо представила себе графа: он мог быть по-настоящему жестоким, и если она вызывала у него такое сильное желание, ее положение было очень уязвимым. Тони могла потерять все, играя против человека, который считал, что серьезного сопротивления она ему не окажет. Тони собрала свои вещи, а Франческа смотрела на нее глазами, так похожими на глаза своего отца.
 — Не уезжайте, — произнесла она просто. Тони внимательно взглянула на нее и почувствовала, что ее захлестывает жалость. Девочка уже узнала горе: у нее умерла мать, и ей пришлось жить с человеком, который держится с людьми отчужденно и, может быть, полон горечи из-за того несчастного случая, который оставил на его лице такой ужасный шрам. Она попыталась отбросить эти мысли. Когда кто-нибудь из семьи делла Мария Эстрада пожалел ее, не считая, может быть, старой графини?
 — А ваша бабушка?.. — начала она.
 — Она не знает, кто вы такая. Вы можете сказать, что преподавали до того, как стали секретаршей. Она плохо знает современную жизнь. У нее не будет причин не поверить вам. Если мой отец так говорит, все так и будет!
 Услышав упоминание об отце Франчески, Тони сразу же почувствовала, что ее переполняет неприязнь к нему. Она не останется здесь, она просто не может остаться! Она рискует слишком многим, и внутренний голос подсказывал ей, что в опасности находится не только ее чувство самоуважения.
 — Мне… мне нужно переодеться, — сказала она, желая переменить тему.
 — Конечно, сеньорита, — сказала она холодно и стала опять рассматривать раковины.
 Тони заколебалась, но затем, не сказав ни слова, повернулась и пошла в сторону замка.
 Однако несмотря на поведение Франчески на берегу, Тони заметила, что девочка ходит за ней почти повсюду и даже предложила посмотреть окрестности. Так как Тони раньше лишь изредка ездила на лошади в школе верховой езды, она не приняла предложение Франчески ехать верхом.
 Поэтому они ходили пешком и разговаривали, и Тони увидела, что с Франческой очень интересно общаться. Девочка избавилась от чувства неприязни, которое было у нее вначале, она болтала обо всем на свете и, в частности, о своей прежней гувернантке, мадемуазель Дюпон, чопорной даме среднего возраста, совершенно неспособной справиться с такой живой девочкой, как Франческа.
 Было очень странно, что отъезд Поля так повлиял на девочку, и Тони начала уже испытывать беспокойство по поводу того, что ей самой нужно начинать готовиться к отъезду.
 — Когда она упомянула об этом в присутствии Франчески, та нахмурилась и сказала:
 — Я думаю, вы должны остаться до возвращения моего отца.
 Тони покачала головой.
 — Видишь и, Франческа, медсестра уже давно меня оставила, и даже доктор Родригес признает, что я уже совсем здорова. Меня здесь ничто уже не удерживает, а мне нужно подыскать себе работу!
 Франческа надула губы и опять стала похожа на ту девочку, с которой Тони встретилась, когда приехала в замок впервые.
 — Почему бы вам не остаться здесь? Чем эта работа хуже всякой другой? И я уверена, платить здесь будут гораздо больше.
 Тони вздохнула.
 — Это бесполезно, Франческа. Видишь ли, я приехала сюда как невеста Поля. Мы не смотрели на это всерьез, ты ведь сама понимаешь. Когда мы сюда приехали, я увидела, что Поль старается вытянуть из бабушки все, что можно. И я захотела уехать тотчас же. Затем произошел этот несчастный случай. Я знаю, почему твой отец услал отсюда Поля, но я не хочу участвовать в каких-то неблаговидных делах, о которых я ничего не знаю. С меня вполне достаточно интриг… И я вздрагиваю каждый раз, когда твоя бабушка называет меня Джанет. Я хочу опять стать собой, Тони Морли, обычной девушкой без всяких претензий на аристократизм. Это бесполезно, Франческа, неужели ты не понимаешь? Франческа вздохнула.
 — Я очень стараюсь вас понять. Тони. Но я просто… я хочу, чтобы вы здесь остались.
 Послышался стук в дверь, вошла служанка и заговорила с Франческой по-португальски. Они сидели в гостиной и читали журналы, так как с утра упал густой туман, который и позже не рассеялся. Тони думала, что погода отражает ее состояние, и не прислушивалась к тому, о чем говорила служанка. Затем она вдруг уловила упоминание о сеньоре Пассаментес и нахмурилась.
 Франческа посмотрела на Тони и сказала, когда горничная ушла:
 — Приехали Лаура и Эстебан Пассаментес. Тони быстро встала.
 — Я пойду к себе в комнату. Франческа положила руку ей на плечо.
 — Конечно, нет. Вы ведь не прислуга, а мой друг. Вы должны остаться и выпить с нами чашку чая.
 Тони посмотрела на свои синие брюки в обтяжку и коричневый свитер толстой вязки. Волосы ее были завязаны лентой, и она казалась немногим старше Франчески.
 — Но, Франческа, я не одета для приема гостей, — начала было она, но тут дверь открылась, и вошла Лаура Пассаментес, а следом за ней ее сын.
 Франческа неловко улыбнулась, взглянула на Тони и поднялась, чтобы поздороваться с гостями.
 Лаура опять была в черном: черный костюм из плотного крепа прекрасно облегал ее изящную фигуру. Волосы были аккуратно уложены, а лицо искусно подгримировано. Эстебан был веселым мальчиком и приветливо улыбался, глядя на Франческу.
 — Франческа, дорогая, — произнесла Лаура, говоря по-английски ради Тони, — так приятно с тобой встретиться! Эстебан просто места себе не находил дома — из-за погоды, наверное, и очень просил меня поехать навестить тебя. — Она взглянула на Эстебана с материнской теплотой. — Я просто не могла ему отказать. А как твои дела?
 Франческа ответила ей, справилась о ее здоровье и вообще вела себя, как подобает хозяйке дома. Затем Лаура посмотрела на Тони оценивающе, замечая каждый элемент ее облика.
 — А вы, сеньорита, все еще здесь? — В ее голосе чувствовалась завуалированная дерзость, и Тони от смущения покраснела. Она понимала, что Лаура знает, кто она такая, и презирает ее за обман.
 — Да, сеньора, — ответила она. — Но я вскоре уезжаю.
 Лаура пожала плечами.
 — Этот… инцидент с вами произошел так некстати.
 Франческа взглянула на Тони.
 — Я в этом тоже виновата, а не только… Тони, — сказала она, поворачиваясь к Лауре. — Если бы я не вела себя так неосторожно, Тони не поскользнулась бы.
 Тони улыбнулась девочке. Впервые Франческа признала, что она тоже имела к этому отношение.
 — Конечно, — скептически произнесла Лаура. — Итак, теперь вас зовут Тони. Вам пришлось раскрыть, кто вы такая?
 Тони удалось улыбнуться.
 — С вашим участием, сеньора, — ответила она.
 Лаура немного растерялась.
 — А твоя бабушка, Франческа, она знает?
 — Нет! — быстро прервала ее Франческа. — Я… я не думаю, что мы должны ей об этом говорить. Отец сам скажет, когда сочтет нужным!
 Лаура пожала плечами.
 — Если ты так хочешь, дорогая. А сейчас, может быть, мы выпьем чаю?
 — Да, да, конечно, извините, — Франческа позвонила горничной.
 Лаура сочувственно взглянула на нее, и Тони стало не по себе. Ей захотелось уйти. Ей было не о чем разговаривать с этой женщиной, которая, похоже, считала, что Рауль делла Мария Эстрада — это ее собственность, а его дочь должна выполнять ее распоряжения.
 — Я пойду к себе в комнату, Франческа, — начала она, но Лаура покачала головой.
 — О нет, сеньорита, останьтесь и поговорите со мной. Франческа, вы с Эстебаном можете пойти и послушать пластинки. А мы с сеньоритой Морли немного поболтаем.
 Франческа посмотрела на Тони, а та, в свою очередь, взглянула на нее.
 — Я не думаю, что… — начала было Франческа, но Эстебан воскликнул:
 — Пойдем, Франческа, я все равно не хочу чаю!
 У Франчески не оставалось выбора, она распорядилась насчет чая и ушла с Эстебаном, а Тони и Лаура остались одни.
 — А теперь, сеньорита, — начала Лаура спокойным тоном, — подойдите и сядьте. Я хочу поговорить с вами.
 — О чем же?
 — О разном, подойдите и сядьте.
 — Я предпочла бы постоять, — возразила Тони, держась рукой за спинку диванчика. У нее было такое ощущение, что именно для этого разговора Лаура и приехала сюда, а вовсе не из-за Эстебана, хотя тому, возможно, и было приятно побывать в обществе Франчески. Она хотела поговорить с Тони, но о чем? О чем?
 — Как хотите, — пожала плечами Лаура Пассаментес. — Дорогая сеньорита Морли, может быть, вы скажете мне, почему вы еще здесь, хотя Поль уехал больше недели тому назад?
 Тони облизнула губы.
 — Я… я недостаточно хорошо себя чувствовала и не могла уехать с Полем, сеньора, — ответила она.
 — Я понимаю. Но ведь сейчас вы здоровы?
 — Да.
 — Так почему вы не уезжаете? Тони опять почувствовала себя неловко, но ответила:
 — Франческа не хочет, чтобы я уезжала до того, как ее отец вернется из Лиссабона.
 — Но почему?
 Тони покраснела еще сильнее. Как сказать этой холодной аристократке, что человек, которого та надеялась вскоре назвать своим мужем, почти угрожал ей, только бы она осталась? Поэтому она сказала громко:
 — Я полагаю, граф думает, что это будет более вежливо с его стороны.
 Лауре Пассаментес это было явно неприятно.
 — Было бы более вежливо, сеньорита, если бы вы никогда не появлялись здесь под маской невесты Поля. Я считаю, что простая порядочность должна была бы не позволить вам войти в другую португальскую семью после тех бед, которые вы принесли Эстели!
 — Я не принесла сеньоре де Каль никаких бед, сеньора, — сказала Тони, с трудом стараясь сохранить спокойствие. — Сеньор де Каль лжет, когда говорит, что я попыталась, так сказать, завлечь его! Как раз наоборот. К сожалению, я не могу этого доказать.
 — Сеньорита! Вы дерзите! Неужели вы действительно считаете, что я поверю, что существо, подобное вам, может привлечь мужчину такого ума и воспитания, как Мигель де Каль Тони закусила губу.
 — Мне совершенно безразлично, сеньора, чему вы верите, а чему нет.
 — Правда? Я предлагаю вам быстро сложить чемоданы, и мы с Эстебаном доставим вас на ближайшую железнодорожную станцию, откуда вы могли бы доехать до Лиссабона! У Тони округлились глаза.
 — Вы, наверное, шутите, сеньора, — проговорила она, чувствуя, что у нее перехватывает дыхание. — Вы не имеете здесь никаких прав! Я уеду, когда захочу… или тогда, когда этого захочет граф. — Она говорила хладнокровно и вежливо.
 Присутствие духа у девушки разгневало Лауру. Она встала.
 — Сеньорита, вы грубы и невоспитанны. Я не хочу слышать от вас такие дерзости.
 — Вы сами вынудили меня к этому, — сказала она спокойно. — Я не хочу с вами спорить. Это ничего не решит. Мой отъезд — это мое личное дело и больше ничье.
 — Так граф попросил вас остаться? — спросила Лаура каким-то визгливым голосом.
 — Да, именно так, — и Тони посмотрела ей прямо в глаза.
 Лаура ходила по комнате разгневанная.
 — Но почему?
 — Он… он захотел, чтобы я стала гувернанткой Франчески.
 — Что вы говорите! — воскликнула Лаура, не веря своим ушам. — Чтобы вы учили Франческу?
 — Да, сеньорита. Лаура пожевала губами.
 — И вы остаетесь?
 — Не знаю.
 — У вас есть причины отказываться? Тони вздохнула.
 — Ради Бога, сеньора, перестанем говорить об этом. Я не думаю, что это имеет к вам какое-либо отношение.
 Лаура разгневалась еще больше.
 — Это имеет ко мне прямое отношение. Я собираюсь выйти замуж за Рауля и буду жить здесь в замке. Неужели вы думаете, я захочу, чтобы вы вертелись у меня под ногами?
 — Меня здесь не будет, — сказала Тони и отвернулась.
 Лаура схватила ее за руку.
 — Не смейте поворачиваться ко мне спиной! Мне кажется, что мой… мой жених имеет какие-то причины более тонкого свойства держать вас здесь, и я хочу знать, в чем дело!
 — Оставьте меня в покое, сеньора, — Тони вырвала руку. — Вы все здесь помешаны на интригах. Вы совершенно правы, я не должна была сюда приезжать. Будьте уверены, я уеду, как только смогу.
 Лаура смотрела на нее со злобой, но в это время дверь распахнулась, вошла горничная и принесла чай. А потом вернулись Франческа с Эстебаном, и больше уже не было возможности продолжать этот разговор. Франческа посмотрела на Тони задумчиво и улыбнулась ей, когда встретилась с ней взглядом. Тони улыбнулась в ответ. Однако она не могла проглотить ни куска и, попросив ее извинить, ушла к себе в комнату. Там она бросилась на кровать и задумалась, почему судьба так неблагосклонна к ней.
 Тони проснулась с плохими предчувствиями. Сегодня ей предстояло сделать) окончательные приготовления к отъезду. Ведь если граф приедет и застанет ее здесь, он подумает, что она согласилась стать гувернанткой Франчески.
 Франческа выслушала ее за завтраком, взгляд ее был мрачен.
 — Что произошло между вами и сеньорой Пассаментес? — спросила она. — Она что-нибудь сказала такое, что вы решили уехать?
 Тони намазала маслом теплую булочку.
 — Можно сказать, она ускорила то, что все равно должно было случиться, — ответила она.
 — Но, Тони, пожалуйста, не уезжайте. Я… я не хочу, чтобы вы уехали. Ведь здесь, в замке, у меня никого нет. Бабушка слишком старенькая, она не может проводить со мной много времени, а отец — иногда мне кажется, что он ненавидит меня. Я слишком напоминаю ему о… о других вещах!
 Тони прикусила губу.
 — Франческа, это не правда. А когда он женится на сеньорите Пассаментес, тогда здесь, в замке, будет и Эстебан. Кроме того, меня удивляет, что твой отец не посылает тебя в пансион. Я уверена, тебе там очень понравилось бы.
 Франческа пожала плечами.
 — Может быть, я туда поеду, а может быть, и нет. Раньше я не хотела этого. Да и бабушка тогда останется одна. Как бы мне хотелось быть, как вы, свободной! Так, значит, ваш отъезд — из-за меня?
 — О, Франческа! — Тони почувствовала себя ужасно неловко. — Это не имеет к тебе никакого отношения. Дело просто в том, что твой отец считает меня не тем, кем я являюсь на самом деле.
 — Из-за того, что вы связаны с Полем?
 — Да, и из-за этого. А частично еще и по другим причинам. Я буду здесь несчастной, если останусь.
 Франческа вздохнула.
 — Ладно, Тони. Но когда вы хотите ехать? Тони покачала головой.
 — Я еще не связывалась с аэропортом. Может, мне удастся достать билет на завтра. Если я сяду в автобус и поеду до Перейры, я смогу попасть в Лиссабон поездом.
 — Сегодня? — спросила Франческа с отчаянием в голосе.
 — А почему бы и нет? Зачем продлевать мучительное положение?
 Франческа опять помрачнела.
 — Но дайте мне, пожалуйста, еще один день, — сказала она молящим тоном. — Это ведь не так уж много!
 — Хорошо. Может быть, это и не так уж много. Ладно, Франческа, еще один день.
 Утром они ходили купаться, а когда вернулись, Тони упаковала почти все вещи и посмотрела на комнату с чувством безысходности.
 За обедом графиня была очень разговорчивой.
 — Скажите мне, Джанет, — сказала она мягко, — вы собираетесь замуж за моего внука? У меня такое странное чувство, что между вами не все в порядке, несмотря на уверения моего сына.
 Тони горестно вздохнула.
 — Можно сказать, что вы правы. Но наши проблемы не должны вас волновать. Теперь, когда я себя хорошо чувствую, я думаю поехать в Англию, и, может быть, там все уладится.
 Графиня посмотрела на нее с огорчением.
 — В Англию! Но ведь мой сын сказал мне, что вы здесь остаетесь на неопределенный срок! Тони покраснела.
 — Граф, конечно, очень добр, — пробормотала она, — но я все равно предпочла бы вернуться домой.
 — Я понимаю. — Графиня нахмурилась. — Но это в высшей степени меня огорчает. Я понимаю, что в жизни, которую мы ведем, вы можете чувствовать себя очень одинокой. Здесь мало развлечений, но мне казалось, что вам здесь нравится.
 — Да, мне, конечно, здесь нравится. Я в восторге от замка и его окрестностей. Но я уже давно здесь, и мне нужно возвращаться.
 — И когда вы собираетесь нас покинуть?
 — Я думала, может быть, завтра.
 — Завтра! Нет, сеньора, вы не можете уехать завтра. — Графиня разволновалась. — Это слишком рано после того, что с вами произошло. Доктор Родригес говорил вчера, когда посещал меня, что он еще раз на следующей неделе приедет посмотреть, как у вас дела.
 — Видите ли, я боюсь, что это невозможно, — сказала Тони твердым тоном. — Кроме того, это и не нужно. Я могу пойти к врачу в Англии, если в этом возникнет необходимость.
 Графиня вздохнула.
 — Вы, молодежь, так независимы! В мое время считалось, что пожилые лучше все знают.
 — Я сожалею, графиня, но я действительно должна ехать. — Тони не терпелось уехать. Она не хотела больше встреч с графом и боялась, что по его возвращении она окажется в еще более затруднительном положении.
 После обеда Франческа сказала, что ляжет спать. Обычно вечером они вместе гуляли, и Тони думала, что этот последний вечер Франческа захочет провести с ней. Видимо, Франческа обиделась, что она так внезапно собралась уехать, и Тони решила пойти в последний раз взглянуть на скалы и берег.
 Вечер был чудесный. Небо было похоже на темный бархат, усыпанный блестками, по небу лениво двигался серебряный серп луны. Аромат цветом опьянял ее. Она испытывала чувство огорчения, что через пару дней уже будет в Лондоне и станет смотреть в окно своей комнатушки на каменный двор. Там нет цветом и романтических замков, залитых лунным светом. Там все будет казаться сном, невероятным сном, который нужно поскорее забыть.
 Она вздрогнула, подумав, что сделает граф, когда вернется и увидит, что она уехала. Он был не из тех, кто легко прощает, когда ему не подчиняются. Но что он сможет сделать? Как только она окажется в Англии, найти ее там будет нелегко.
 Она опять подумала о шраме, уродующим его лицо. Происхождение шрама было покрыто мраком, и однако она была уверена, что это было как-то связано с Полем и его матерью, Элизой. Это, конечно, была только догадка. Тони заметила много деталей в поведении Поля и отношении графа к нему и подумала даже, не было ли между ними поединка.
 Отбросив в сторону эти мысли, она опять вспомнила о том случае, когда граф вошел к ней в комнату и начал целовать. Тони пожалела, что не может обо всем этом забыть.
 Вернувшись в замок немногим позже девяти, Тони решила сразу пойти спать. В холле никого не было, но она услышала чьи-то шаги в гостиной. Думая, что это графиня, она вошла в комнату, но, войдя, остановилась как вкопанная. Она увидела, что на диване в ленивой позе сидит граф с сигаретой в одной руке и рюмкой в другой. На коленях у него лежала газета. Он снял пиджак и был в шелковой кремовой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. Он казался моложе, более доступным, но несравненно более опасным для ее спокойствия.
 — Закройте дверь, сеньорита, — сказал он, затягиваясь сигаретой и ставя рюмку на стол. Тони вздрогнула.
 — Мне кажется, нам не о чем говорить, сеньор граф, — тихо проговорила она.
 — Как раз напротив. — Он посмотрел на нее насмешливо и, обойдя ее, закрыл дверь ногой. — Говорят, вы чувствуете себя гораздо лучше?
 — Интересно, кто вам это сказал?
 — Конечно, Франческа. Кто же еще? Я также слышал, что вы с ней становитесь друзьями.
 — Франческа… но как? Она не могла!
 — Не могла чего? Говорить о вас? Но это у нее почти единственная тема разговора. Вы произвели на нее очень большое впечатление, сеньорита.
 Тони опустила голову, чувствуя, что силы ее вдруг покинули. Она думала, что нравится Франческе, что та смотрит на нее, как на друга. Но, очевидно, она позвонила отцу и сказала ему, что Тони собирается уехать завтра, иначе почему он приехал так неожиданно поздно ночью?
 — Я не хочу ничего обсуждать с вами, сеньор, — сказала Тони, чувствуя, что сейчас заплачет. — Я знаю, что вы думаете обо мне и что хотите со мной сделать, но я здесь не останусь, и вы не сможете меня заставить.
 — Нет, я думаю, что смогу, сеньорита. Тони смотрела на него широко раскрытыми глазами.
 — Как же вы это сделаете? Граф улыбнулся, налил в рюмку еще виски и отошел от нее.
 — Когда Поль уезжал отсюда несколько дней назад, я дал ему небольшую сумму денег.
 — Да?
 — Да, я сделал это по двум причинам. Во-первых, чтобы отделаться от него, а во-вторых, чтобы вы остались здесь.
 — Я вас не понимаю, сеньор. Как то, что Поль уехал, может заставить меня остаться?
 — Подождите, сеньорита, я сейчас вам все объясню. Дело в деньгах. Мне будет совсем нетрудно поставить в известность полицию в Англии, что Поль украл эти деньги.
 — Что вы говорите!
 — Можно очень легко доказать, что деньги украдены.
 — А почему вы думаете, что меня это беспокоит? — воскликнула Тони сердито.
 — Да потому, сеньорита, что в душе вы очень сентиментальны. Я о вас кое-что знаю. Мне известно, что вы раньше были хорошо с ним знакомы, что вы были почти помолвлены, почти, но не вполне, что свидетельствует в вашу пользу, я полагаю. По крайней мере, вы не станете умышленно причинять вред его репутации.
 — Но вы ему этот вред причините!
 — Да, я это сделаю.
 — Но почему? Почему?
 — Я вам уже однажды говорил, что в вас есть определенная — как бы это лучше сказать — притягательная сила. Вы отличаетесь от наших португальских женщин, как в свое время отличалась и моя жена. И вдобавок, вы женщина без предрассудков. Вы попытались разрушить семью моего друга. Вы играли роль невесты, позволяя вашему псевдожениху ухаживать за вами за деньги; так почему вы решили возражать, когда я говорю, что я считаю вас привлекательной? Конечно, не так, как я любил и уважал бы женщину, на которой я бы собирался жениться, но лишь в физическом смысле. Меня это вполне устраивает. — Тони не могла поверить своим ушам. Она была в ужасе. — К тому же, вы можете быть гувернанткой, а Франческе нужна гувернантка…
 Тони отреагировала мгновенно, в гневе дав ему пощечину, не обращая внимания на то, что ударила его по изуродованной щеке. Он поднес руку к лицу, и на мгновение Тони почувствовала жалость, но тут же услышала голос графа:
 — Мне очень жаль, что мое предложение так потрясло вас, сеньорита, и, возможно, мысль быть любимой человеком с таким безобразным шрамом вызывает у вас отвращение, но это мне не важно. Мне безразличны ваши детские выходки. Вы — такая, какая есть, а я не такой человек, который смиряется с неудачей.
 — Вы сошли с ума! — выдохнула она.
 — Вовсе нет. Я в своем уме. Но вы, конечно, имеете право думать обо мне все, что хотите.
 — Но вы не имеете права так обращаться со мной! Если бы я была такой женщиной, как вы меня считаете, почему бы я стала беспокоиться о Поле? — Она вся дрожала, и голос ей плохо повиновался.
 Он пожал широкими плечами.
 — Как знать? К тому же, я не считаю, что вы совершенно потерянная женщина, и не думаю, что вы позволите, чтобы человек, которого все считают вашим другом, попал в беду.
 Тони сжала руки в кулаки.
 — И вы ожидаете, что я уступлю вашим… вашим притязаниям из-за Поля!
 — А почему бы и нет? Я не думаю, что вам будет со мной так уж неприятно.
 Тони почувствовала, что она не может дышать и опять испытывает слабость, как раньше. Граф делла Мария Эстрада поставил свою рюмку на поднос и решительно шагнул к ней. Тони отрицательно покачала головой и стала отступать назад, пока не уперлась в дверь, неподвижно застыв на месте. Граф остановился почти рядом с ней и стал смотреть на нее с высоты своего роста своими темными глазами. Шрам придавал его лицу мрачное выражение, и ее затрясло от ужаса.
 — Не бойтесь, — проговорил он мягко, и она почувствовала его руку у себя на шее под тяжелой копной распущенных по плечам волос. — Я не причиню вам боли, Тони. — Его слегка иностранный выговор, когда он произнес ее имя, лишил Тони самообладания. Он стоял так близко, а она трепетала от ужаса перед той властью, которую граф имел над ней.
 Она почувствовала, как его рука напряглась. Со стоном он притянул девушку к себе, и их губы слились. Его руки ласкали ее, пробуждая чувства, о существовании которых она даже не подозревала. Все ее существо стремилось ответить на его ласку.
 Невероятным усилием воли она заставила себя оставаться неподвижной и не отвечать ему, а он все более сильно и страстно сжимал ее в своих объятиях.
 — Тони, — пробормотал он, — поцелуй меня.
 — Нет, никогда! — Тони старалась освободиться и, наконец, сумела оттолкнуть его.
 Он отступил назад, и его глаза сверкнули от гнева.
 — Хорошо, сеньорита, — проговорил он угрожающе. — Я готов дать вам немного времени.
 Тони прижала руки к горящим щекам. Она чувствовала, что ее губы и тело все еще томились от страстного поцелуя.
 — Ради Бога, — проговорила она в отчаянии, — отпустите меня! Не заставляйте меня здесь оставаться.
 Он повернулся и налил себе еще одну рюмку.
 — Можете уезжать, — медленно проговорил он. — Если вы этого хотите.
 — А… а Поль?
 — Предоставьте это мне.
 — А вы предоставите его правосудию, — усмехнулась она.
 — Я уже сказал: предоставьте это мне. Тони вздохнула с отчаянием.
 — Сеньор, прошу вас, поверьте, я не могу остаться. Я не могу притворяться гувернанткой Франчески.
 — Почему же нет? Ведь вы притворялись невестой Поля.
 — Это совсем другое дело.
 — Но в чем же?
 — Тогда это меня ни к чему не обязывало.
 — А со мной это не так?
 — Вы ведь все понимаете! — Она еле сдержалась, чтобы не разрыдаться. — Вы ведете себя отвратительно. Вы позорите свою семью! Как может человек имеющий такую власть над людьми, вести себя как… как варвар?
 Граф слегка улыбнулся.
 — Все мужчины довольно примитивны. Внутренне мы все одинаковы. У нас есть потребность, желания — довольно низкие. То, что меня влечет к вам, вовсе не причина для отчаяния. Многие женщины — я не хочу хвалиться — завидовали бы вам.
 — Тогда обратите свои взоры на них, — произнесла она в отчаянии.
 — Идите и ложитесь спать, сеньорита, — произнес он, отворачиваясь. — Уже поздно, и вы устали. Завтра вам все покажется совсем другим.
 — Нет, нет, никогда! Пожалуйста, позвольте мне уехать домой.
 — Домой? А где ваш дом? Унылая комнатушка на окраине. Да, да, сеньорита. Я знаю о вас все. Я знаю, что у вас нет близких. Никто не будет беспокоиться, что с вами произошло. Это, конечно, печально, но для меня очень кстати.
 — Мне гораздо лучше находиться в моей унылой комнатушке, чем здесь с вами, — вырвалось у Тони.
 Он опять улыбнулся.
 — Это правда? Вам не нравятся шелковые простыни на постели, солнце, отдых? Что ж, сеньорита, посмотрим. Вы увидите, что я умею быть очень убедительным.
 Тони не сомневалась в этом. Даже сейчас, когда она с ним разговаривала, нарисованная им картина действовала на нее чарующе. Она представила себе, как он выглядит рано утром, лежа на этих самых шелковых простынях, и осыпает ее страстными поцелуями. Но тут она опять вдруг вспомнила его презрение и насмешки и то двусмысленное положение, которое он ей предлагал — нет, не предлагал, заставлял принять!
 Тони беспомощно покачала головой, и страх перед всем этим превозмог все остальное: слезы ручьем покатились у нее по щекам, и она, ничего перед собой не видя, выбежала из комнаты. Оказавшись у себя, она захлопнула дверь и повернула ключ, Которым до этого никогда не пользовалась. С минуту она постояла, прижавшись к двери, пока не уняла дрожь, а потом быстро прошла в ванную.
 Потом она вернулась к себе в комнату и разделась. На столике у кровати она увидела снотворное, которое ей оставила сестра Гонзалес. Трясущимися пальцами она вынула две таблетки и проглотила их, запив глотком воды. Затем, откинувшись на подушки, она стала ждать, когда подействует лекарство и она впадет в желанное забытье.




 Глава 6


 Несмотря на таблетки, Тони ночью плохо спала, и, спускаясь утром к завтраку, она беспокоилась, как ей сделать вид, что с ней все в порядке. Она чувствовала себя как в ужасном сне, где ее угрозами держали в неволе.
 Она была очень испугана, так как не сомневалась, что граф сделает все, если она не согласится, чтобы Поль неизбежно пострадал. Но ей-то что? Неужели она должна жертвовать собой ради человека, который ей не очень-то и нравился? А вместе с тем сейчас, при свете дня, угрозы графа в отношении нее казались Тони менее страшными. Может быть, она нужна ему как гувернантка, ведь графиня говорила, что здесь найти ее очень трудно, а может, у него это было своеобразным проявлением чувства юмора? Не мог же он просто воспользоваться ею в своих целях!
 Она вздрогнула, когда, войдя в комнату, увидела, что граф уже сидит за столом. При ее появлении он поднялся, внимательно посмотрел на нее и сказал:
 — Доброе утро, сеньорита. Надеюсь, вы хорошо спали.
 Тони прикусила губу и не ответила. Она налила себе крепкого кофе и села за стол, стараясь быть от графа как можно дальше. Он слегка улыбнулся и сел на прежнее место, отложив газету, которую читал.
 — Вы выглядите обеспокоенной. Тони, — сказал он тихо, умышленно делая акцент на ее имени.
 Она сердито взглянула на него.
 — Перестаньте меня дразнить, вас это положение, может быть, и забавляет, но меня — нет!
 — Нет? Ну, тогда мы можем сделать что-нибудь, что улучшит ваше настроение. У вас есть на это утро какие-нибудь планы?
 — Нет, никаких, кроме того, чтобы подготовиться к отъезду.
 Он не спеша закурил и, взглянув на нее, сказал:
 — О, вы ведь курите, извините меня. Могу я предложить вам сигарету?
 Тони безмолвно замотала головой, чувствуя, что вместо нервозности начинает испытывать неприязнь. Как он смеет сидеть здесь так спокойно, обсуждать ее внешний вид, предлагать сигарету, когда знает, что она просто места себе не находит?
 Он опять встал и прошел к раскрытому окну, через которое в комнату проникал свежий прохладный ветерок. Опираясь на подоконник, он продолжал:
 — Отсюда открывается прекрасный вид, не так ли? Хотя я много времени провожу в Лиссабоне, я всегда неохотно уезжаю из замка. Я уверен, что вам здесь тоже нравится.
 Тони на мгновение закрыла глаза, как будто потеряв терпение, а затем взяла газету, которую небрежно отбросил граф. Хотя она плохо понимала по-португальски, она могла разглядывать картинки, не обращая на него никакого внимания.
 Спокойно, но вместе с тем решительно граф подошел к ней и взял газету из ее рук.
 — Когда я говорю, Тони, надо меня слушать, — сказал он твердо. Затем он выпрямился. — Итак, сейчас мы подумаем, что нам делать сегодня утром. Я предлагаю поехать погулять. Франческа может поехать с нами, и я вам немного покажу, что значит быть графом делла Мария Эстрада.
 Тони беспомощно взглянула на него.
 — Я могу отказаться? Он улыбнулся.
 — Нет, идите и приготовьтесь, если вы уже позавтракали.
 Тони встала из-за стола. Она собиралась было с ним поспорить, но тогда ее неуверенность в себе трудно было бы скрыть. Поэтому она отвернулась, пошла к двери и столкнулась с Франческой. Девочка, казалось, была чем-то удручена.
 — Итак, Франческа, — холодно сказала Тони, — вы, оказывается, были мне не другом, а сторожем!
 Франческа взглянула на отца.
 — Это неверно. Папа, что ты сказал Тони?
 — Правду, дорогая.
 Франческа сделала беспомощный жест.
 — Что же вы молчите, Тони? Тони была в замешательстве.
 — Что же я могу сказать? Ведь вы позвонили отцу и сказали, что я уезжаю, чтобы он приехал и помешал мне то сделать!
 — Это не правда! — воскликнула Франческа с обидой. — Папа!
 Тони взглянула на Рауля.
 — Ну, сеньор, разве вы этого не говорили? Граф, продолжая курить, произнес:
 — Нет, я этого не говорил. Франческа сообщила мне, что вы чувствуете себя гораздо лучше, это действительно так. Она также сообщила, что утром вы уезжаете, но уже когда я приехал сюда. А все остальное вы придумали.
 Тони вздохнула.
 — Извините меня, Франческа, я, очевидно, опять сделала ошибку.
 Франческа взглянула на Тони с озабоченным видом.
 — Неважно. Тони. Все в порядке. Но… вы остаетесь и будете моей гувернанткой, не так ли? Тони покачала головой.
 — Тебе лучше спросить об этом у отца. Вы лучше понимаете друг друга. — И, сказав это, она вышла из комнаты.
 Уже сидя у себя в комнате на кровати она стала размышлять, как она оказалась в таком положении. Ей нужно было уехать, обязательно, но как это сделать, чтобы не причинить Полю серьезного вреда? Неужели граф станет обвинять собственного племянника? Здесь была какая-то игра, которую она не могла пока понять. Одно она решила для себя твердо: граф делла Мария Эстрада не найдет в ней покорную жертву.
 Она переоделась в широкую юбку из льна бело-розовую полосатую кофточку, которая красиво оттеняла ее загар. Затем, сунув ноги в босоножки, она опять сошла вниз. Граф и Франческа ждали ее в холле, и ей удалось улыбнуться Франческе с независимым видом. Они сели в открытую машину. Все трое сидели на переднем сиденье, Франческа была посередине. Они поехали на восток навстречу восходящему солнцу.
 Несмотря на все опасения Тони, день оказался чудесным. Они поехали к холмам, между которыми в долине текла река Дуро. Тони любовалась виноградными гроздьями в лучах раскаленного солнца… Она начинала понимать, как рождается вино создавшее Португалии такую славу. Заинтересовавшись тем, что было вокруг, она на некоторое время забыла свою неприязнь к Раулю делла Эстрада и обнаружила, что он может говорить о многом с легкостью и глубоким знанием. До сих пор она никогда не стремилась узнать, каков он, скрывается ли за фасадом равнодушия ум. Она почти забыла, что на его плечах лежит управление всеми делами семьи, что он должен постоянно следить за всем, что происходит в поместье и вокруг него.
 В долине было очень жарко. Тони нашла тесемку и подвязала волосы, Франческа тоже стала чувствовать тяжесть своей косы, и только граф в своей тонкой шелковой рубашке, расстегнутой почти до пояса, казалось, не обращал внимания на жару. Видеть его таким непринужденным было для Тони даже более опасно, чем его постоянные издевки, и она была счастлива, что в присутствии Франчески он не мог позволить себе никакой вольности.
 После ленча, на который их пригласил Васко Браганца, наблюдающий за работами на виноградниках, они поехали по дороге вдоль берега, где в меловых пещерах были идеальные естественные условия для созревания вина. Здесь были целые галереи бутылок и бочек, и Тони была изумлена, насколько сложным было устройство помещений, где содержалось вино.
 — Видите ли, — говорил граф, оказавшись рядом с нею, — произвести хорошее вино не так-то просто. Во-первых, нужно собрать виноград в подходящий момент его созревания. Это зависит от высоты над уровнем море, где расположены виноградники, а также от того, насколько здесь много солнца. Иногда на винограднике, находящемся немного ниже, весь виноград уже собран, а на том, что выше, сбор только можно начинать. Это все очень сложно. Но когда весь виноград уже собран и вино начинает созревать, наступает время праздников, и больше всех веселятся сборщики винограда.
 — Они танцуют и давят виноград, — сказала Тони, глядя на графа с улыбкой.
 — Вот именно. Так мы еще иногда поступаем. Видите ли, наш народ совсем не такой приниженный и забитый, как вы себе это представляете.
 — А я никогда и не говорила, что он забитый! — воскликнула Тони.
 — Нет? — улыбнулся граф. — По крайней мере сегодня не будем спорить хорошо?
 — Хорошо, — согласилась Тони.
 Затем они поехали в Опорто и в гавани увидели живописные рабелы — португальские барки, которые использовались для перевозки бочек с вином.
 — Знаете, это настоящее путешествие, — граф улыбнулся. — Барки невелики, а когда они плывут по бурной Дуро, воды которой бьют в скалистые берега, такое путешествие может быть очень опасным.
 — А вы предпринимали такие путешествия, сеньор?
 — Много раз. Я должен вас огорчить — вы, наверное, думали, что я никогда не делаю ничего рискованного, но вы ошибаетесь, сеньорита, вы в этом еще убедитесь.
 Возвратились в замок они уже довольно поздно. Тони и Франческа испытывали приятную усталость.
 — А завтра мы посетим бой быков. Вам, наверное, хочется?
 Тони покраснела и взглянула на Франческу.
 — А не следует ли нам с Франческой начать заниматься, сеньор?
 Франческа пришла в ужас, и граф, нежно погладив ее по голове, сказал:
 — Нет, не завтра, Франческа. Пока я свободен, мы будем пользоваться этим.
 Франческа закивала головой, а Тони лишь пожала плечами.
 — Как хотите, сеньор.
 — А вы, сеньорита, разве вам не нравится ездить и смотреть? — граф нахмурился. — Мне показалось, что сегодня вы приятно провели день.
 — Конечно. Безусловно, все было прекрасно, — вздохнула Тони. — А сейчас извините меня, сеньор. Я устала и хочу пойти к себе.
 — Хорошо, я увижу вас обеих завтра утром. Франческа поцеловала отца в щеку и пошла с Тони вверх по лестнице. На лестничной площадке, там, где коридор уже вел в комнату Тони, Франческа сказала:
 — Вам ведь правда сегодня понравилось, Тони?
 Тони не могла отрицать и ответила:
 — Конечно, мы чудесно провели день.
 — А завтра вы поедете с нами?
 — У меня нет выбора, — ответила Тони немного сухо, но затем, почувствовав угрызения совести, добавила:
 — Мое положение здесь так неопределенно. Попытайся понять, что я чувствую! Франческа вздохнула.
 — Но вы верите, что я не предала вас? Тони внимательно посмотрела на девочку.
 — Тем не менее очень странно, что он так неожиданно вернулся.
 — Вовсе нет. Тони. Бабушка, не имея в виду ничего дурного, просто сказала ему, что вы собираетесь уезжать. А он не был в Лиссабоне, он гостил у друзей в Коимбре. Вот почему он и приехал.
 — Понятно.
 — Когда отец уезжает, он часто звонит бабушке справиться о ее здоровье.
 — А как ты все это узнала?
 — Мне сам папа рассказал все сегодня утром, когда вы ушли переодеваться. Я сказала, что очень рассердилась, что он позволил себе дать вам понять будто я умышленно, за спиной у вас, сообщила ему о вашем отъезде. Это совсем не так. Я была очень огорчена, но я не стала бы насильно вас задерживать.
 — Конечно, нет. Я теперь это понимаю. Мне стыдно, что я неверно судила о тебе. Франческа сжала ей руку.
 — Но тем не менее я очень рада, что вы остаетесь.
 Несколько дней граф делал все возможное, чтобы обезоружить Тони. Они с Франческой устраивали для нее поездки про окрестностям, посетили бой быков — гораздо более гуманное действо, чем в Испании, так как здесь быков не убивают на арене; посетили фестиваль народной музыки в Опорто и слушали чарующие мелодии фадо. Они ездили в музеи и картинные галереи, и Тони удивлялась, как много знает граф, не придавая своим знаниям большого значения. Это было чудесное время, ничто не омрачало их отношений, и Тони начало казаться, что того разговора с графом не было. Невозможно, чтобы она вызывала у него какой-нибудь интерес, когда его окружало так много красивых женщин.
 В конце недели появилась Лаура Пассаментес. Она приехала днем, Тони и Франческа были на пляже, и когда они вернулись домой растрепанные и загорелые, то увидели, что Лаура и граф сидят в гостиной: она пьет чай из изящной чашечки китайского фарфора, а граф лениво откинулся в кресле, небрежно держа в руке рюмку виски с содовой.
 Увидев Тони, Лаура нахмурилась.
 — Итак, сеньорита, вы все еще здесь?
 — Как видите, — произнесла Тони. Франческа немного сгорбилась, но вежливо сказала:
 — Как поживаете, тетя Лаура?
 — Очень хорошо, Франческа, спасибо, — ответила Лаура спокойно, глядя на графа, который при их появлении встал. — Сядь сюда и расскажи мне, чем ты занималась? Эстебан и я просто в отчаянии. Рауль дома уже неделю, но не нашел времени посетить нас.
 Франческа покраснела, а Тони пошла из комнаты, столкнувшись в дверях с графиней.
 — Не уходите, дорогая, — сказала та и нежно дотронулась до ее руки. — Я как раз вышла выпить чаю с Лаурой, но вы должны остаться с нами, верно, Рауль?
 — Конечно, мама, если ты этого хочешь. Тони гневно посмотрела на него.
 — Мне бы этого не хотелось, сеньор, — проговорила она спокойно.
 — Но вы останетесь, — тихо сказал граф, и вновь Тони почувствовала какую-то опасность.
 — Хорошо, — сказала Тони несколько сдавленным голосом, подошла к дивану и села там, где он указал.
 Лаура держала все нити разговора в своих руках. Ей, очевидно, доставляло удовольствие поучать Франческу, и Тони подумала, что таким образом она иногда получала откровенные ответы на свои вопросы часто очень личного свойства. А разве она, Тони, сама уже однажды не подверглась инквизиции со стороны сеньоры?
 — А что ты делала в последнее время? — спрашивала Лаура Франческу. — Ты знала, что в Опорто был фестиваль народной музыки?
 — Да, конечно. — В своем энтузиазме Франческа не заметила, как проговорилась:
 — Мы там были.
 — Вы там были, — Лаура обратила свой взгляд на Рауля. — Вы были на фестивале, дорогой?
 Граф посмотрел на Лауру с несколько скучающим видом.
 — Да, Лаура, мы были на фестивале. Он получился очень интересным.
 — И вы не пригласили меня? — Лаура казалась встревоженной.
 — Я не думал, что вам будет интересно. А вы что делали все это время?
 — Почти ничего. Но ведь вы знали, что я люблю народную музыку. — Вы ездили с Франческой и — вашей мамой?
 Графиня покачала головой.
 — Что мне делать на фестивале, Лаура? Рауль был там с Франческой и сеньоритой Вест.
 — Вы сказали, с сеньоритой Вест? Рауль посмотрел на нее предупреждающе.
 — Да, Лаура, с сеньоритой Вест.
 — Понимаю. — Лаура бросила на Тони холодный взгляд. — Вам там понравилось?
 — Очень понравилось, спасибо. Лаура поставила чашку на блюдце.
 — И когда вы собираетесь уезжать, сеньорита?
 — Я, право, не знаю.
 — Сеньорита останется здесь на неопределенное время, — сказала Франческа взволнованно. — Она будет моей гувернанткой!
 — Это так, Рауль? — спросила потрясенная Лаура.
 — Да, — коротко ответил граф, — Но вам, Лаура, это вряд ли будет интересно. Пойдемте, я покажу вам картину, которую купил в Коимбре десять дней назад. Она вам понравится.
 — Но мне все это очень интересно, дорогой, — настойчиво продолжала Лаура. — В конце концов, вашей матушке должно показаться странным, что сеньорита может оставить работу в Англии, никого об этом не предупредив.
 Рауль мрачно посмотрел на нее.
 — Это не ваше дело, Лаура. Раз сеньорита хочет остаться здесь, мы все очень рады. Неужели у вас может вызывать возражение, что у Франчески будет гувернантка, которая ей так нравится?
 Лаура помрачнела.
 — Но это немного против правил, вот и все. А как вы думаете, графиня?
 Старую графиню этот разговор, по-видимому, вообще мало интересовал, она спокойно наливала чай себе в чашку.
 — Что бы Джанет ни решила, я полностью с ней согласна, — с рассеянным видом произнесла она, глядя на чайную ложечку, которую держала в руках:
 — Положила я в чашку сахар или нет? Видите, Лаура, вы меня сбили с толку.
 Лаура нетерпеливо поднялась со стула.
 — Я хочу посмотреть эту картину, — сказала она резко и пошла к двери, не говоря больше ни слова.
 Когда они ушли, Тони немного успокоилась и уселась поудобнее на диване. Франческа взглянула на нее заговорщически, но Тони была так поглощена своими мыслями, что не обратила на это внимания. После того, как граф приказал ей остаться, дурные предчувствия опять нахлынули на нее. И она невольно подумала: как долго еще граф пробудет в замке?
 На следующее утро Тони встала раньше обычного. Ночью она плохо спала, и темные круги под глазами это подтверждали. Она подумала, что купание, возможно, не даст разболеться ее голове, поэтому, надев купальник и пляжное платье, она пошла в сторону пляжа. Песок уже становился теплым под лучами восходящего солнца, но было еще прохладно и, окунаясь в воду, она слегка дрожала. Она плавала, заставляя себя ни о чем не думать потом перевернулась на спину и лежала на воде, а ее распущенные волосы казались водорослями. Затем она поплыла назад и вышла на песок, выжимая волосы.
 Вдруг она остановилась, увидев графа, сидящего на песке в ленивой позе рядом с ее платьем, босоножками и полотенцем.
 — Доброе утро, сеньор, — поздоровалась она вежливо. — Я не ожидала увидеть вас здесь.
 — Верю. И, может быть, вы будете звать меня Рауль, когда мы одни? Мне не нравится такая официальность.
 — Я предпочитаю официальные отношения, — ответила Тони, нагибаясь за своим полотенцем.
 Он резко схватил ее за руки и потянул ее к себе с такой силой, что она потеряла равновесие и упала на песок. Он наклонился над ней, прижимая ее руки к песчаному ложу, и смотрел на нее взглядом, в котором горела страсть. Тони сделала попытку освободиться.
 — Почему вы все время сопротивляетесь? Подчинитесь, по крайней мере, хоть однажды. Тони отвернулась.
 — Я вас ненавижу, ненавижу!
 — А что вы ненавидите? — воскликнул он резко. — Человека или шрам?
 Тони на мгновение остановила взгляд на шраме. Странно, но она почувствовала, что уже привыкла к нему. Он вызывал у нее какое-то странное ощущение уязвимости.
 — Ваш шрам меня вовсе не беспокоит, — проговорила она, ощущая тяжесть и тепло его мускулистого тела, страсть, которая переполняла его, но больше всего ее волновали его голос и губы. Она вдруг поняла, что ждет его поцелуя. Как и раньше, страх перед ним уступил место желанию.
 — Вы, надеюсь, не думаете, что мой разум так же изуродован, как мое лицо? — проговорил он, продолжая поглаживать одной рукой ее шею.
 — Рауль, — простонала она против своей воли, и он в восторге приник к ее губам.
 — Вы, оказывается, вовсе не ненавидите меня, дорогая, — проговорил граф и лицом зарылся в ее волосы.
 На берегу в это раннее утро было очень тихо. Слышались только крики морских птиц да шум волн, разбивающихся о скалы. Он продолжал целовать Тони. Как она и предчувствовала, граф умел добиваться того, что ему было нужно, а сейчас ему была нужна она. Самое ужасное заключалось в том, что Тони тоже начинала стремиться к близости с ним, чего раньше не испытывала ни с одним мужчиной. Она никогда не ощущала такого напряжения всех чувств. Ей хотелось, чтобы их тела слились воедино.
 Нечеловеческим усилием Тони сумела выскользнуть из его объятий, когда граф менее всего этого ожидал. В панике вскочив на ноги, она помчалась прочь, оставив на песке полотенце и платье, не слушая его рассерженного голоса, приказывавшего вернуться.
 Тони с трудом карабкалась по крутой лестнице, каждое мгновение ожидая, Что она догонит ее и помешает убежать. Но она не слышала за собой погони, и когда уже взобралась наверх, увидела, что он по-прежнему оставался на том же месте, где лежали ее вещи. Он даже не обернулся.
 Тони остановилась в нерешительности. О чем он думал? Какую мрачную месть собирался осуществить? Задрожав, она медленно пошла к замку. Ее удивляло, как за несколько коротких недель изменилась ее жизнь. Англия, потрясение после смерти родителей, даже Поль, казалось, были где-то далеко, в другой жизни. Единственное, что она испытала сейчас, это ощущение агонии, причиной которой был граф. Понимал ли он сам, чего ей стоило отказать ему? Ведь это было тяжелее, чем если бы она уступила.
 Тони добралась до своей комнаты, никого не встретив на пути, и встала под душ, чтобы смыть песок. Когда она стала одеваться, то вдруг спросила себя, почему не складывает вещи и не уезжает. Она осталась и открыла для себя, что граф, оказывается, может быть очаровательным и умным собеседником, она подарила Полю целую неделю, в течение которой граф должен был объявить о его так называемой краже, если действительно собирался это сделать. Но сейчас, наверное уже слишком поздно это делать; по крайней мере, так должна была решить полиция.
 Тони вздохнула. Так почему же она не уезжает? Никто за ней не следит, можно легко уехать, и некоторое время этого никто не обнаружит.
 Эта мысль все время беспокоила ее. Ответ был только один, и Тони уже давно его знала. Она просто не хотела уезжать. Она может отчаянно ссориться с графом, отказывать ему в удовлетворении его желаний, но в глубине души Тони понимала; это было именно то, чего она сама хотела. Он был удивительным человеком, суровым и жестоким, когда ему чего-нибудь особенно хотелось, но и таким, которого легко полюбить. Что она сказала? Полюбить! Она посмотрела на себя в зеркало широко открытыми глазами и почувствовала зарождающийся страх. Ведь в этом все дело! Неважно, что он сделал, как он вел себя с ней, какое наказание готовил — она любит его!
 Тони отвернулась, не желая видеть в зеркале свои глаза, которые говорила ей правду. Но ведь этого не могло с ней случится! Не должно было случится! Она села на край постели, и щетка для волос выпала у нее из рук. Да, это правда. Она любит человека, который считает ее легкой добычей, женщиной, с которой можно себе позволить все, что угодно. Как он будет смеяться, если узнает правду! А может быть, он уже все знает… Может быть, то, как она вела себя в его объятиях, уже выдало ее тайну. Как легко ему будет заставить ее подчиниться, если он узнает, что Тони не в состоянии сопротивляться! Она вздрогнула, подняла щетку с пола и положила ее на туалетный столик, отведя взгляд от зеркала. Затем подошла к окну. Жара усиливалась. Да, это был заколдованный замок, но она не была заколдованной принцессой. Скорее она напоминала беспомощного мышонка, попавшего в лапы зверя, который решил с ним поиграть, прежде чем его уничтожить.




 Глава 7


 Было уже поздно, когда Тони спустилась к завтраку, но Франческа еще сидела за столом, задумчиво глядя в пространство. Подняв глаза, она сказала:
 — Вы сегодня поздно, я уж думала — вы совсем не придете.
 Тони села за стол.
 — Извини, дорогая. Я… я ходила на берег. Я купалась перед завтраком, и потом мне нужно было принять душ и переодеться.
 — Понятно. — Франческа вздохнула. — А вы знаете, что отец сегодня утром уезжает? Тони была потрясена.
 — Нет… Я хочу сказать: разве он уже уехал?
 — Да, я его не видела, но он уехал. Мария сказала, что он даже не завтракал.
 — Понимаю, а… куда он поехал?
 — Наверное, обратно в Лиссабон. — Франческа провела пальцем по скатерти. — Как жаль, что он не сказал мне, что уезжает.
 Тони почувствовала огорчение девочки и подошла к ней.
 — Не беспокойся. Наверное, случилось что-нибудь срочное.
 — Вы так думаете? А мне кажется, что это связано со вчерашним визитом Лауры.
 Тони почувствовала, что у нее упало сердце:
 — Почему?
 — Не знаю. Может быть, она что-нибудь сказала? Во всяком случае, ей не понравилось, что вы здесь. Может быть, она просто ревнует?
 — Но это было нелепо! — возразила Тони.
 — Почему же? Мне тоже уже некоторое время кажется, что отцу нравится ваше общество. Разве вы сами не убедились в этом за последнюю неделю?
 — Эта последняя неделя, конечно, отличалась от всех остальных, — вздохнула Тони. — Но ты совсем себе не представляешь, что твой отец думает обо мне.
 Франческа нетерпеливо возразила:
 — Вы все придумываете. Если бы вы знал отца, как я, вы бы поняли, что он относился к вам последнюю неделю как… как человек, который восхищается вами! Я думаю, что вы его заинтересовали. Вы ведь не похожи на Лауру и других женщин, которые стремятся привлечь его внимание. Мне, наоборот, кажется, что вы делаете все возможное, чтобы рассердить его, и, может быть, в этом и есть секрет того интереса, который вы вызываете.
 — Господи, Франческа! — рассердилась Тони. — Хватит говорить на эту тему! Ты просто не понимаешь, что говоришь. Это звучит как перепев из женских журналов, — и она улыбнулась, надеясь переменить разговор.
 Франческа пожала печами и встала.
 — Пусть так. Но отец оставил распоряжение, чтобы мы начали заниматься, поэтому нужно начинать.
 Тони удивилась:
 — Ты на самом деле хочешь начать занятия? Франческа сделала недовольное лицо.
 — По крайней мере, у вас тогда не останется времени размышлять об отце, — сказала она.
 Тони подумала, что в этом есть доля правды. Таким образом она сможет забыть о своих проблемах.
 — Хорошо, — сказала она. — Давай начнем. Несмотря на то, что Франческе было только тринадцать лет, она обладала довольно обширными познаниями. Тони сомневалась, что она сможет многому ее научить: Особенно хорошо Франческа знала английский язык. Она рассказала Тони о желании отца, чтобы его дочь поступила в университет в Англии. Она была способной ученицей. У них было много дискуссий на разные темы, связанные с общественной жизнью. Франческа много читала, цитировала Шекспира, Диккенса; любила поэзию, и они проводили часы за чтением старых изданий Уильяма Водсворда. Тони казалось, что многие поэты Озерной школы необыкновенно хорошо сумели выразить суть любви к природе, и здесь, среди дикой и прекрасной природы, было так понятно, где они черпали свое вдохновение. Если мысль о том, что граф в один прекрасный день приедет, и беспокоила ее, она быстро забывала об этом днем в обществе Франчески. Она была так похожа на своего отца, унаследовала его чувство юмора, и Тони сейчас была почти довольна своей жизнью.
 Только ночью, когда луна освещала стены замка, а небо было похоже на темный бархат, усыпанный драгоценностями-звездами.
 Тони начинала чувствовать в душе пробуждение любви и желания, ощущать потребности своего тела. Она вспоминала все, связанное с графом делла Мария Эстрада: его густые темные волосы, роскошные длинные ресницы, загорелые сильные руки, которые способны вызывать в ней страстное желание подчиняться ему, и даже его шрам, который имел на нее какое-то странное влияние.
 Много раз она садилась к окну, прислушивалась к шуму моря и думала: где он, чем занят, когда приедет и предъявит на нее свои права. Старая графиня принимала ее присутствие, не задавая никаких вопросов, и Тони стало казаться, что та особенно не входила в детали жизни в замке, если только все было спокойно. Франческа проводила с бабушкой времени больше, чем кто-либо другой. Иногда врач предписывал графине постельный режим, и тогда Франческа ходила к ней пить чай и рассказывала ей об их занятиях.
 Однажды днем, когда было очень жарко, примерно недели через две после отъезда графа в Лиссабон, графиня позвала Франческу поехать покататься в машине. Они приглашали так же и Тони, но та отказалась, сказав, что хочет вымыть голову и заняться приведением в порядок своих вещей. Они уехали во второй половине дня.
 Когда они уехали, Тони вымыла голову, собрала то, что нуждалось в починке, и вышла в беседку, расположенную в тени ароматной магнолии. Обстановка здесь была такой спокойной, лучи солнца едва пробивались сквозь толщу листвы. Некоторое время она штопала, а потом сидела, расчесывая волосы, высыхающие на горячем ветерке. Она не слышала, как к замку подъехала машина, и удивилась, когда до нее донеслись голоса и шум шагов на дорожке, ведущей к беседке. Она оглянулась и увидела, что это была Лаура Пассаментес, которая приближалась к ней в сопровождении Луизы, домоправительницы замка. Хотя они говорили по-португальски, Тони поняла, что Луиза показала Лауре, где была Тони.
 Когда Лаура ее увидела, она отпустила домоправительницу и вошла в беседку.
 — Итак, сеньорита, — сказала она холодным тоном, — вы все еще здесь? И одни? Луиза сказала мне, что графиня и Франческа уехали покататься.
 — Совершенно верно, сеньора, — вежливо ответила Тони. — Как вы себя чувствуете?
 — Превосходно, сеньорита, — коротко ответила Лаура.
 — Может быть, вы присядете? — и Тони указала на скамейку.
 — Нет. Я не испытываю желания, сеньорита сидеть с вами, — грубо ответила Лаура. Тони облизнула губы.
 — Зачем же вы пришли сюда и попросили Луизу показать вам, где я нахожусь, сеньора?
 — Совсем не в силу тех причин, о которых вы, может быть, думаете. Тони вздохнула:
 — Каких причин?
 Лаура пожала плечами. Она была в темно-синем платье, и Тони подумала, что она никогда еще не казалась такой красивой и аристократичной.
 — Когда я приехала, я думала, что мне удастся поговорить с вами наедине. А когда я узнала, что дома нет ни графини, ни Франчески, вы не можете себе представить, как я была рада. Не потому, что я не хочу видеть графиню, которую считаю своим близким другом, или Франческу, хотя последнее время она стала проявлять в моем присутствии определенную грубость, но просто потому, что у меня будет возможность поговорить с вами, и нас никто не услышит.
 Тони закаменела.
 — Сеньора, — сказала она, стараясь говорить спокойно, — уже в третий раз мы с вами ведем неприятный разговор. Я уверена, вы хотите со мной поговорить о графе, а мне, честно говоря, безумно надоело. Я не хочу говорить вам грубости, сеньора, но если мое присутствие здесь вам неприятно, поговорите с графом, а не со мной!
 — Вы дерзки, сеньорита, — воскликнула опешившая Лаура. — Но вы правы, я действительно хочу поговорить о том, что касается Рауля, и не имею намерения обсуждать этот неприятный вопрос с ним.
 — Сеньора, — начала устало Тони. — Нам больше не о чем говорить с вами…
 — Напротив. Нам нужно поговорить о многом. Например, почему вы здесь остались?
 — Разве я вам не говорила, что я не хочу здесь оставаться?
 — Сегодня нет. Но в тот раз — да. Тони закусила губу.
 — Я не думаю, сеньорита, что мне нужно обсуждать с вами причины моего поведения.
 — Вы думаете, нет? Тогда я сама скажу вам, почему вы здесь остались: вы влюблены в графа!
 — Сеньора! — в ужасе произнесла Тони.
 — Вы посмеете это отрицать? — сердито произнесла Лаура. — Вы, может быть, подумали, будто ваше присутствие здесь объясняется тем, что Рауль находит вас привлекательной! — И Лаура резко рассмеялась. — Глупо думать, сеньорита, что граф Рауль Фелипе Винсенте делла Мария Эстрада может заинтересоваться вами! Я не могу сказать, что вы лишены привлекательности, но чисто в крестьянском смысле.
 — Да как вы смеете! — Тони почти лишилась дара речи.
 — И очень может быть, что Рауль мог немного развлечься с вами, но никогда, ни на мгновение, не думайте, что это было чем-то большим.
 Тони искала, что сказать.
 — Что позволяет вам приезжать сюда и разговаривать со мной таким образом? Вы даже не помолвлены с графом.
 Лаура откинула голову.
 — Это простая формальность, уверяю вас. Мы не кидаемся беззаботно в гущу событий, как вы у себя в стране, делая ошибки, за которые потом приходится расплачиваться всю жизнь. — Она замолчала. — Эстель… сеньора де Каль, предостерегала меня насчет вас! Она рассказала, какой змеей вы можете обернуться.
 Тони с трудом поднялась на ноги.
 — Надеюсь, вы сейчас уйдете. Я не хочу выслушивать вас.
 — Сеньорита! — Лаура, увидев, что Тони не слушает ее, почти закричала:
 — Я говорю сядьте, сеньорита!
 На лице у Тони отразилось удивление. Лаура, уперев руки в бока, внимательным взглядом изучала ее.
 — А теперь, сеньорита, я расскажу вам нечто, что может вас заинтересовать.
 — Я не желаю вас слушать, — Тони закрыла уши руками, но не могла не слышать резкого голоса Лауры.
 — Неужели вас никогда не интересовало, почему к Полю не очень благожелательно здесь относятся? Конечно, интересовало! Не отрицайте, что у вас вызывает любопытство также и этот ужасный шрам Рауля.
 — Он не ужасный, — вырвалось у Тони.
 — Он отвратителен, — сказала Лаура гневно. — Но это неважно. Когда мы поженимся, я заставлю его воспользоваться услугами пластической хирургии.
 Тони отвернулась.
 — И поэтому, — безжалостно продолжала Лаура, — я вам все расскажу. У Поля, вашего так называемого друга и бывшего жениха — у Поля с Элизой, женой Рауля была связь!
 — Что? — Тони в изумлении взглянула на нее. — Но… но десять лет назад… У Элизы была трехлетняя дочь!
 — Да, это так. Десять лет назад ей было двадцать пять, а Полю — только двадцать, но это их не остановило. Брак Элизы никогда не был счастливым. Поль приехал сюда, когда умер отец Рауля, и они сразу же почувствовали влечение друг к другу. Элизе было скучно, Рауль часто уезжал, а здесь так одиноко! Поль был молод и, я думаю, красив, а Элиза была не такой женщиной, чтобы думать о тех, кому может причинить боль своими поступками.
 Тони не верила своим ушам. Так вот почему Рауль ненавидел Поля — на то у него были все основания. Но это не объясняло, откуда у него появился шрам.
 — Судить об этом — не мое дело, сеньора, — сказала она бесцветным голосом. — Вы поверяете семейные дела постороннему человеку.
 — Да, и у меня на то есть причины! Надо же объяснить вам, как глупо вы себя ведете! — В нетерпении она топнула ногой. — Подождите, я еще не все сказала. Я должна рассказать вам о том дне, когда погибла Элиза.
 Тони склонила голову, презирая себя за то, что хочет узнать правду, какой бы она ни была.
 — Не продолжайте, прошу вас, — взмолилась она. — Я не хочу ничего слышать!
 — Да нет, хотите, сеньора, конечно, хотите. Вы просто робеете, а может, боитесь того, что можете услышать.
 — Может быть, но я, по крайней мере, говорю правду.
 Лаура захлебнулась от возмущения.
 — Да как вы смеете говорить это мне когда вся ваша жизнь сплошной обман! А графиня уже знает, что вы не невеста Поля? Тони пожала плечами.
 — Я действительно сделала вид, что я невеста Поля. Но это был с моей стороны совершенно невинный обман. Я не знала, зачем он хочет, чтобы я приехала сюда с ним.
 — Вы надеетесь, что я вам проверю? А вы сами разве не надеялись на кусок пирога, который ему удастся выманить у своей бабки?
 — Вы просто дрянь! — воскликнула Тони.
 — Не смейте оскорблять меня! Я тоже могла бы назвать вас как-нибудь весьма живописно!
 — Это слово вам очень подходит. Я уверена, Рауль и не догадывается, какая вы есть на самом деле.
 — Не называйте его Раулем! Вы не имеете на это права. Он граф делла Мария Эстрада, и не забывайте об этом!
 — Как же мне забыть об этом? — воскликнула Тони, чувствуя, что слезы выступают у нее на глазах.
 — Вот это верно. Как же можно забыть мужчину, который в своем роде уникален! — начала успокаиваться Лаура. — Тем не менее, я должна рассказать вам еще кое-что, о чем вам следует знать. В ту ночь, когда Элиза погибла, она собиралась бросить Рауля и уехать к Полю в Лондон. Хотел ли Поль, чтобы она так поступила, я не могу сказать… Я этого не знаю, ведь у него никогда не было своих денег. Но он, видимо, не знал женщин с таким темпераментом, как Элиза. После скандала с Раулем она в жутком гневе умчалась на машине. Нетрудно представить себе, что она разбилась — она весьма посредственно водила машину. Но когда она погибла, Рауль тоже много пережил. — Лаура всплеснула руками. — Нет, конечно, я не хочу сказать, что он так уж страдал. В конце концов, он ведь не любил ее.
 — Она была матерью его ребенка, — тихо напомнила ей Тони и увидела, как щеки Лауры снова сердито зарделись.
 — Это был брак по расчету, не более, — возразила она. — Как бы то ни было, какое-то время Рауль места себе не находил, не мог ни на чем сосредоточиться, и вот тогда он увлекся автогонками. Вы, наверное, заметили, что ему нравятся хорошие машины. Он всегда ездил очень быстро, но умело. Поэтому никто не удивился, что он выбрал именно этот способ развеять свое горе.
 — Я понимаю. И, надо полагать, он тоже разбился?
 — Он не раз попадал в аварии, — нетерпеливо сказала Лаура. — Автогонщики часто бьются. И только когда он чуть не погиб, он словно прозрел, осознав, что у него есть дочь и жизнь еще не кончена.
 — Я по-прежнему не понимаю, какое это имеет ко мне отношение, — со вздохом сказала Тони.
 — Да неужели? Ну, так я вам объясню. Вы немного похожи на Элизу. Она тоже была блондинкой с голубыми глазами.
 — У меня глаза не голубые, а зеленые.
 — Да, но это не так уж важно. Главное, что вы несколько похожи на Элизу. Вы приехали сюда с Полем как его невеста и поэтому напоминаете Раулю о всем происшедшем. Я думаю, ему показалось забавным использовать вас, чтобы немного смягчить боль, принесенную ему Полем и Элизой!
 Тони почувствовала что во рту у нее пересохло и язык отказывается повиноваться. С каждым словом Лауры постепенно исчезали жизнь и надежда. Она не могла представить, что кто-нибудь может быть таким злобным и жестоким, как эта женщина, хотя, возможно, она и не понимала всей глубины своей жестокости.
 Неужели это и было причиной, почему граф удерживал ее в замке? Неужели он использовал ее, чтобы смягчить боль, причиненную ему Элизой? И неужели он также хочет уничтожить и Поля, используя в качестве орудия деньги? Ведь в это время Поль, возможно, сидит в тюрьме за преступление, которое он не совершал. Она здесь ничего об этом не будет знать, ведь сюда не приходят английские газеты. В конце концов, граф отсутствует уже давно. Что он делает? Может ли быть, что он действительно занят работой? Или его отъезд имел более скрытые причины? Может быть, он просто смеялся над ней? Как было глупо думать, что им двигали какие-либо более добрые чувства!
 Лаура, видимо, сказала все, что хотела. Неспешной походкой она направилась к увитой зеленью арке, ведущей из беседки в сад.
 — Я вижу, наконец-то мне удалось заставить вас прислушаться к здравому смыслу, — с удовлетворением изрекла она. — Я пойду, а то вернется графиня и будет настаивать, чтобы я осталась к обеду. Мне совсем не хочется сидеть с вами за одним столом, сеньорита.
 Тони, точно онемев, ничего не могла ответить, и Лаура ушла, не сказав более ни слова. Оставшись одна, Тони посмотрела на свое шитье невидящим взглядом. Она испытывала потрясение и боль и от всего сердца раскаивалась, что не поехала с графиней и Франческой. Если бы она была с ними, ей не пришлось бы все это выслушать, но разве это принесло бы ей счастье? Ведь рано или поздно Лаура нашла бы способ сказать ей правду и о Поле, и об Элизе, и о Рауле, и чем дольше она была бы в неведении, тем более сильным был бы этот удар, хотя ей трудно было представить себе что-нибудь больнее сегодняшних слов Лауры. Вся непрочная оборона Тони была разрушена с неумолимой решительностью, и надежд у нее более не оставалось. Но какой же бессердечной нужно быть, чтобы прийти сюда и говорить такие вещи! Такая женщина никогда не смогла бы полюбить человека, подобного Раулю, она не в состоянии была бы дать ему ту теплоту ответного чувства, которой, как полагала Тони, ему так не хватало. Ведь несмотря на все свои недостатки, он был истинным мужчиной из плоти и крови, а Лаура просто помешалась на деньгах и власти, которые ей дало бы положение графини делла Мария Эстрада.
 Она понимала, что хотела сказать Лаура. Все было очень просто: граф из-за Поля потерял жену, и результатом этого были шрамы не только телесные. Он, очевидно, страдал так сильно, что готов был использовать все, что угодно, чтобы уменьшить горечь утраты. То, что Тони не имела к этому никакого отношения, было ее собственным несчастьем. Если бы она не согласилась на безумный план Поля, она никогда не встретила бы графа, никогда не оказалась бы вовлеченной в эту драму. Ей некого было винить, кроме самой себя.
 Когда графиня и Франческа вернулись, Тони уже решила, как ей поступить. Она уедет сегодня же и никому ничего не скажет. Она оставит только записку Франческе, которую та прочтет, когда Тони уже будет далеко от замка Эстрада. Нельзя было рисковать и рассказывать о своих планах. Хотя девочка ничего не рассказала тогда графу, но сейчас она, может быть, это сделает.
 За обедом Тони в присутствии графини и Франчески делала вид, что ест, а затем попросила ее извинить, сославшись на головную боль. Она поблагодарила их за участие, чувствуя стыд, что собирается уехать так скоро, но потом взяла себя в руки и вспомнила, почему ее попросили стать гувернанткой Франчески. У себя в комнате она быстро уложила все вещи, чувствуя себя такой несчастной, что хуже не могло и быть. Надев брюки и свитер, она оставила жакет сверху на груде вещей. Затем села и в ожидании, пока все в доме успокоится, взяла ручку и бумагу и стала думать, что написать Франческе. В конце концов, она написала, что уезжает и не хочет, чтобы ее удерживали, и что она напишет подробно, когда приедет в Лондон. На конверте Тони подписала имя Франчески.
 Казалось, целая вечность прошла, пока замок наконец не затих. Никогда прежде Тони не слышала так отчетливо все звуки и шорохи ночи. Несколько раз она замирала, когда ей чудились шаги, но потом все стихало. Замок заснул.
 Она взглянула на часы. Только что пробило полночь, до прихода слуг оставалось семь часов и не более восьми до того, как Франческа встанет и обнаружит записку.
 Открыв дверь комнаты, она постояла немного, прислушиваясь, не раздастся ли где-нибудь посторонний звук, а затем взяла свои чемоданы и жакет и положила конверт, адресованный Франческе, в карман. Крадучись, она прошла по коридору, миновав спальню графини, и спустилась по лестнице. Без света все казалось незнакомым и призрачным, и только по памяти она смогла найти дорогу. В холле на столике тускло горела лампа, и она положила конверт на медный поднос подле нее. Затем она открыла дверь в коридор, а потом и наружную дверь дома.
 Двор был пуст, и только откуда-то издалека доносился лай собаки, которая, наверное, услышала ее шаги. Стараясь держаться на всякий случай в тени, Тони направилась к гаражу. Она знала, что шофер не запирает гараж, и взять одну из машин не составляет труда.
 Дверь гаража представляла значительные трудности. Она скрипела на петлях, и Тони застыла в страхе, услышав этот звук. Но кроме лая собаки, других посторонних звуков не было слышно. В гараже стоял огромный лимузин, в котором изредка ездила графиня, так стоял также запыленный лендровер, которым пользовалась прислуга для поездок за покупками в Перейру. Хотя брать машину без спроса Тони было неприятно, она решила воспользоваться лендровером, менее шикарным из двух машин. Ключ зажигания был на месте, но двигатель оказался капризным, и ей не сразу удалось завести машину. От нервного напряжения руки ее дрожали, когда она выезжала из гаража, направляясь по перекидному мосту прочь от замка.
 Сориентировавшись, Тони повернула на восток, к Перейре. Эстрада была всего лишь рыбацким поселком, а в Перейре она сможет легко затеряться.
 Лунный свет заливал дорогу, но ей все равно было немного страшно. Она никогда раньше не ездила ночью, да и вообще не водила машины с тех пор, как разбились в катастрофе ее родители. И что она будет делать, если лендровер сломается или кто-нибудь попытается остановить ее? Она попыталась отвлечься от неприятных мыслей, подумав о чем-нибудь другом, например, о Лондоне. Совсем неплохо было бы вновь оказаться в своей комнате, которую владелица обещала оставить ей за чисто символическую плату. Она сможет вновь повидаться со своими подругами. Даже в агентстве, может быть, будут рады ее видеть.
 И только щемящая боль в сердце предупреждала ее, что не все будет просто. Нелегко будет забыть Эстраду, замок, графиня, Франческу — и Рауля.
 Тони испытывала острое чувство потери, когда думала о Рауле, о том, как он отреагирует, узнав, что она уехала. Он недооценил ее, если решил, что она смирится и будет покорно ждать, пока он придет и овладеет ею. Она с горечью улыбнулась. Овладеет! Какое странное слово — несовременное, совсем не подходящее для графа.
 Дорогу перед самой машиной перебежал кролик, и Тони так испугалась, что резко повернула руль, чуть не свалив лендровер в кювет. Это встряхнуло ее, вернув к реальности. Нельзя отвлекаться, когда ведешь машину. На то, чтобы раскаиваться и сожалеть, у нее скоро будет много времени.
 Приближалась Перейра, и Тони снова бросила взгляд на часы. Было только половина третьего, и первый поезд мог пойти не раньше, чем через четыре часа. Она подъехала к вокзалу и поставила машину в стороне в надежде на то, что полицейские поленятся идти к ней и спрашивать, что она тут делает в такую рань. Пальцы ее, так долго сжимавшие руль, онемели и плохо слушались, когда она закуривала сигарету.
 Ничто так не мучительно, как долгие бессонные часы перед восходом солнца, проведенные в раздумьях. Весь мир как будто спит, только она бодрствует. Тони наблюдала, как солнце медленно окрашивало небо розовым светом, и почувствовала, как у нее на глаза навертываются слезы. Наверное, она в последний раз видит восход солнца в Португалии. Вот отчего было сейчас так тяжело на сердце.
 Оставив лендровер, она взяла чемоданы и вошла в здание вокзала. В дверях стоял сонный португалец.
 — Простите, вы говорите по-английски?
 — Немного, — сказал он, равнодушно глядя на нее.
 — Вы не могли бы мне сказать, когда отходит поезд в Лиссабон?
 Человек посмотрел на станционные часы.
 — Через час, а билет у вас есть? Тони покачала головой.
 — Пойдите и выпейте пока чашечку кофе, — проговорил он нехотя. Она кивнула в знак благодарности и пошла в буфет.
 Поезд опаздывал, и хотя она понимала, что не может его пропустить, она безумно волновалась и все время смотрела, не преследуют ли ее, не наблюдают ли за ней.
 В Лиссабон она приехала уже в середине дня, усталая, разгоряченная, в подавленном состоянии. По пути поезд делал остановки на каждой маленькой станции, и солнце безжалостно било в окна. Зайдя в станционный буфет, она съела сэндвич и выпила чашку кофе. Не то, чтобы она была голодна, но та слабость, которую она испытывала, во многом объяснялась тем, что она давно не ела.
 Найдя в кошельке несколько мелких монет, Тони позвонила в аэропорт. Ей предложили билет на вечерний рейс, и она с благодарностью согласилась. По крайней мере, ей не придется тратить свои скудные средства на номер в отеле.
 Она провела несколько часов в тени Национальной библиотеки, а потом, наскоро перекусив, взяла такси и поехала в аэропорт. Глаза ее слипались, а чемоданы, казалось, становились тяжелее с каждым шагом. Огни аэропорта, яркие и бездушные, притягивали ее к себе, и словно во сне, она вошла в здание и присела, ожидая, когда объявят ее рейс. Но как только она устроилась в кресле самолета, то позволила себе расслабиться и забыть хоть на время все свои заботы.
 Стюардесса не будила ее, пока самолет не приземлился в аэропорту Лондона, и к этому времени Тони уже ничего не чувствовала.




 Глава 8


 Миссис Моррис очень удивилась, увидев Тони.
 — О, мисс Морли! — воскликнула она, — я никак не ожидала, что вы вернетесь домой раньше, чем через шесть месяцев, как вы и говорили.
 Тони вздохнула.
 — Моя работа там закончилась, — сухо сказала Тони. — А что случилось? Вы сдали мою комнату?
 — Ну, можно и так сказать.
 Тони почувствовала себя смертельно усталой.
 — Что это значит, миссис Моррис? Как мне вас понимать?
 Миссис Моррис сложила руки на своей костлявой груди.
 — Видите ли, мисс, моя дочь Сандра ушла от мужа. Они поссорились, как это часто бывает, и я разрешила ей пожить у вас в комнате.
 — Понимаю, — Тони сгорбилась. — Все понимаю. А как же мои вещи? — В комнате, когда она уезжала, оставалось несколько книг и фотографий, а также кое-какие вещи, которые она хранила у себя, когда после смерти родителей их дом был продан, — Я их положила в большой чемодан, который храню в кладовке под лестницей. Я ведь не могла предположить, что вы вдруг явитесь, как снег на голову, никого не поставив заранее в известность.
 Тони почувствовала себя ужасно одинокой. Ее комната всегда казалась Тони тихим оазисом в бурном море жизни. Теперь у нее и это ее отобрали.
 — Да, миссис Моррис, — сказала она устало, — вы не могли знать, что я вернусь. — Она оглянулась. — У вас есть другая комната?
 — Сейчас, к сожалению, нет. Господин из номера 10, может быть, через пару дней съедет, и тогда вы можете занять эту комнату.
 — А до этого? Что вы предлагаете мне делать до этого?
 — Ну, я не знаю, мисс, — ворчливо ответила миссис Моррис. — Разве вы не можете пойти в отель? Я хочу сказать: ведь вы только что вернулись из Португалии, вы там работали — вы ведь вернулись не без гроша в кармане, правда? Тони чуть не заплакала. Ей хотелось крикнуть миссис Моррис, что у нее не было никакого права сдавать ее комнату без разрешения, пока Тони платила за нее, что она не имела права трогать ее вещи, заталкивая их в какой-то сундук в кладовке под лестницей. Но она слишком устала и расстроилась. Снова берясь за чемоданы, она лишь отрицательно покачала головой и, не произнеся ни слова, открыла входную дверь.
 — Так вы хотите занять комнату мистера Бейли, если он съедет, мисс? — крикнула ей вслед мисс Моррис.
 Тони не оглянулась. Ей казалось, что все рушится, земля уходит из-под ног, и она боялась, что если она еще немного поговорит с миссис Моррис, то окончательно потеряет контроль над собой. Поэтому она вышла, села в автобус, доехала до вокзала Виктория и оставила чемоданы в камере хранения. Ей предстояло найти себе работу и жилье.
 Уже к вечеру она нашла и то и другое. Молодоженам, живущим в Бейсуотере, нужна была няня к их трехлетней дочери Сьюзан. Хотя агентство посылало им трех кандидатов, Мейсоны решили, что они им не подходят. Они хотели, чтобы няня была молодая, и Тони им понравилась. Они взяли ее с месячным испытательным сроком, предложили отдельную комнату с телевизором и ванной; при этом на ее попечении была только Сьюзан. У них была и другая прислуга, и Тони считала свою работу просто синекурой.
 И в самом деле, дни, которые последовали за этим, были для нее спокойными и относительно счастливыми. Она немного восстановила прежнее чувство уверенности в себе. С Мейсонами было довольно легко ладить. Диана Мейсон была манекенщицей, а так как она была хороша собой, то Тони подумала с облегчением, что ее муж вряд ли обратит внимание на няню своей дочери. Несмотря на свою внешность, Диана относилась к людям с теплотой и дружелюбием и очень быстро поняла, что ее новая гувернантка не так уж спокойна и счастлива, как могло бы показаться. Что-то в широко расставленных глазах Тони, где иногда отражалась боль, говорила Диане, что девушка недавно пережила эмоциональное потрясение. Тони стала молчаливой, держалась отчужденно, и Диана часто задумчиво наблюдала за ней, не стремясь доискаться причин. Тони была довольна этим. Она не желала делиться пережитым с кем бы то ни было.
 Сьюзан была маленькой рыжеволосой девочкой, совсем не капризной. Иногда, конечно, она выкидывала фортели, но это случалось очень редко. Эндрю Мейсон был адвокатом, практика его росла. Это была очень хорошая, спокойная семья, и Тони благодарила за это судьбу. Вся атмосфера в доме Мейсонов действовала на нее успокаивающе, и через пару недель она здесь совершенно освоилась.
 Если она и позволяла себе когда-нибудь думать о Рауле, то всегда с каким-то страхом, что в один прекрасный день он найдет ее и отомстит, ей очень хотелось спросить Эндрю Мейсона, не слышал ли он что-нибудь об разбирательстве дела Поля Крейга, обвиняемого португальским графом, но сама же распекала себя за вою глупость. Ну как она могла задать такой вопрос?
 И все же это ее очень беспокоило. Дни шли, волнение не проходило, и она решила, что, наверное, следовало бы позвонить Полю и узнать, как обстоят дела.
 Как-то вечером, когда Мейсону ушли в театр, Тони почувствовала, что не может больше оставаться в неведении. Она нашла номер Поля в телефонной книге и позвонила. Ей ответил женский голос.
 — Алло? Кто это?
 — Я… Поль Крейг здесь живет? — заикаясь, спросила Тони.
 — Кто ее спрашивает? — Голос звучал холодно.
 — Знакомая, — коротко ответила Тони. — Он дома?
 — Да, он здесь. Вы хотите с ним поговорить? Хотела ли она этого? Тони заколебалась.
 — Я… то есть, да, если можно.
 Она услышала приглушенные голоса, очевидно, спорившие о чем-то, а потом голос Поля:
 — Слушаю, кто это?
 — Это я, Тони.
 — Тони? Господи, откуда ты явилась?
 — Ты сам знаешь, откуда.
 — Но ведь ты исчезла три недели тому назад!
 — А ты-то откуда знаешь?
 — Откуда я знаю? Боже правый, я это прекрасно знаю. Ведь мой дядя все это время мечет здесь громы и молнии.
 — Рауль? — тихо спросила Тони.
 — Рауль, кто же еще? Ты теперь так его зовешь?
 — Перестань, Поль! — воскликнула Тони, чувствуя неловкость. — Но ты… скажи мне, твой дядя угрожал тебе преследованием?
 — Преследованием? — Поль был потрясен. — Господи, он угрожал мне всем на свете, но преследовать меня? Да за что же, разве я виноват в том, что ты исчезла!
 — Не в этом дело. Дело в деньгах, как с ними?
 — О каких деньгах ты говоришь?
 — Ты разве сам не знаешь? О той сумме, которую Рауль тебе дал, когда ты уезжал из Эстрады.
 — А, ты имеешь в виду те деньги? — Поль говорил теперь довольным тоном. — Никогда не ожидал, что Рауль может быть таким щедрым! Очевидно, он очень хотел, чтобы я уехал.
 Тони ничего не понимала.
 — А он уехал обратно в Португалию?
 — Еще нет, а что?
 — Просто мне интересно, — ответила Тони, немного дрожа.
 — Эй, погоди, а адрес-то у тебя какой? — торопливо воскликнул Поль. — Ради Бога, не вешай трубку! Скажи мне сначала адрес.
 — Зачем?
 — Для дяди Рауля, конечно. Он хочет поговорить с тобой.
 — А я этого не хочу, — резко ответила Тони. Так, значит, все это время он ее обманывал! Он никогда и не собирался подавать в суд.
 — Погоди, Тони! Эй, послушай!
 Но Тони уже положила трубку, и какое-то время сидела, чувствуя, как ее охватывает прежнее волнение. Не совершила ли она ошибку, вернувшись в Лондон, туда, где он непременно будет ее искать, если и в самом деле он приезжал за этим? Ведь она могла уехать в Лидс, Бирмингем или даже в Глазго — куда угодно! Видно, сама судьба помогла ей, когда миссис Моррис отдала ее комнату своей дочери. Если бы не это, Рауль уже нашел бы ее там и тогда — что тогда?
 Погода ухудшалась, и опять похолодало. Осень яростно брало свое, и улицы были засыпаны опавшими листьями. Тони повела Сьюзан в зоопарк. Закутавшись в теплые пальто и обвязавшись шарфами, они смотрели, как играли медведи, отделенные от зрителей рвом. Интересно, неожиданно подумалось Тони, что бы она испытывала, если бы привела сюда своего ребенка? Конечно, все зависело от того, кто был бы его отцом. А раз она вряд ли когда-нибудь выйдет замуж, то, вероятно, никогда этого и не узнает.
 Они вернулись домой ближе к вечеру, с лицами, разгоревшимися от холода. Диана была дома и весело приветствовала их.
 — Ну, дорогая, — обратилась она к Сьюзан, — вы хорошо провели время?
 — Да, мамочка, мы видели столько зверей, — сказала Сьюзан, пока Тони снимала с нее пальтишко. — Мы опять пойдем туда?
 — Очень может быть, дорогая. Тони, к вам пришли.
 Тони почувствовала, как кровь отлила у нее от лица. Диана схватила ее за руку.
 — Дорогая, что с вами, вы боитесь? Тони отрицательно покачала головой.
 — Нет, ничего. А кто это, миссис Мейсон? Диана нахмурилась.
 — Видите ли, дорогая, он сказал, что он граф. Тони страстно захотелось повернуться и убежать, но дверь открылась, и появился Рауль. Тони поняла, что бежать ей некуда.
 — Итак, Тони, я наконец-то нашел вас. Диана несколько мгновений смотрела на них, а затем, взяв за руку Сьюзан, которая не хотела уходить, исчезла за дверью. Тони начала было снимать пальто, но граф сказал резко.
 — Подождите. Мы куда-нибудь пойдем. Ведь мы не можем здесь разговаривать.
 Тони наклонила голову, вся дрожа, несмотря на то, что в доме было тепло. Он пошел взять пальто и вернулся в теплой каракулевой шубе, надетой поверх его темного костюма. Он выглядел очень интересным. Тони заметила, что он похудел, а морщины на его лице и шрам стали видны более отчетливо.
 Не говоря более ни слова, он вывел ее из квартиры, пошел за ней вниз по лестнице, а оттуда — в сгущающиеся сумерки октябрьского вечера. Они пересекли двор, в который выходили двери роскошных коттеджей, и он распахнул перед ней дверь темно-зеленой машины. Рауль помог ей сесть, а затем, обойдя машину, сел и сам. Впервые они сидели одни в машине. Его колено чуть касалось ее ноги, и, казалось, от этого прикосновения по всему телу Тони проскакивает электрический ток.
 Он завел мотор и плавно и уверенно вывел машину со стоянки на шоссе. Потом он повернул на восток, сосредоточив все свое внимание на потоке машин. У Тони было достаточно времени, чтобы, рассматривая его, строить догадки о том, что было у него сейчас на уме.
 Наконец они подъехали к маленькому парку у реки. Рауль вывел машину на стоянку и остановился. Вынув сигареты, он протянул пачку ей, а когда она отрицательно покачала головой, закурил сам, по-прежнему не проронив ни слова. Когда же он заговорил, голос его звучал глуховато, даже немного с хрипотцой.
 — Почему ты так поступила? — пробормотал он.
 — Вы хотите знать, почему… почему я уехала?
 — Вот именно. — Его акцент стал сильнее. Тони пожала плечами.
 — Вы знаете, почему. Поймете, если захотите. У вас и в мыслях не было подавать в суд на Поля. Вы просто пугали меня, чтобы я осталась в Эстраде!
 Невидящим взором она смотрела я окно машины. Ей было трудно говорить с ним, сохраняя спокойствие.
 — А ты никогда не думала, почему я тебя там задерживаю? — воскликнул он сердито. — Тони, черт возьми, посмотри на меня!
 Тони продолжала смотреть в окно.
 — Вы ведь оказали мне, почему решили удерживать меня. Мне не пришлось об этом думать!
 — И ты поверила, что я на это способен? Она резко повернулась к нему:
 — А что я должна была делать? Конечно, я поверила! Ведь вы собирались это сделать! Он глубоко затянулся.
 — Если бы я действительно собирался так сделать, неужели ты думаешь, что ты бы все еще… О, Тони! Я так стремился, Господи, я так хотел, чтобы ты принадлежала мне. Неужели ты думаешь, что я отказался бы осуществить то, что хотел, если бы считал, что ты… опытная женщина?
 Тони почувствовала, что силы совершенно покинули ее.
 — Что… что ты хочешь сказать? Я ничего не понимаю.
 — Да, ты не понимаешь.
 Она опустила голову. Волосы ее были завязаны высоким узлом, а обнаженная шея казалась беззащитной. С глухим восклицанием он наклонился, чтобы поцеловать ее.
 — Господи, Тони! — произнес он. — Что ты со мной делаешь!
 Тони взглянула на него и увидела в его глазах страсть.
 — Рауль!.. — пробормотала она. — Я не понимаю тебя.
 — Да? Разве? — резко воскликнул он, гася сигарету нетвердой рукой.
 Тони никогда раньше не видела его в таком состоянии. Он всегда был таким спокойным и держал себя высокомерно, кроме тех случаев, когда обнимал ее, но и тогда он вел себя так, что ей казалось: он просто дает воли страсти, за которой нет подлинного чувства.
 — Каких слов ты от меня ждешь? Неужели тебе не понятно, что со мной происходит?
 Тони покачала головой. Ей так хотелось верить, что чувства ее не обманывают, но она боялась. Произошло слишком многое. Сделано так много ошибок. Что хорошего могло из этого получиться?
 Рауль схватил ее за плечи.
 — Хорошо, хорошо, — произнес он, с видимым усилием стремясь сдерживаться. — Ты заслужила объяснения, я знаю. Но прежде скажи мне, пожалуйста, что я не ошибаюсь: ты ведь любишь меня хоть немного, правда. Тони?
 У Тони пересохло в горле.
 — Почему? Почему я должна доставлять тебе такое удовольствие? — нетвердым голосом спросила она.
 — Бог мой! — взорвался он, резко привлекая ее к себе. — Вот почему!
 Его губы слились с ее губами в яростной страсти, и так долго сдерживаемые эмоции прорвали плотину его природной сдержанности. Он целовал ее и раньше, но так — никогда, и она чувствовала, что он вздрагивает в ее объятиях. Пальцы его вырвали заколки из ее волос, мягким шелковым каскадом упавших ей на плечи. Рауль спрятал в них лицо.
 — Ты же видишь, что со мной делаешь, — сдавленно произнес он. — ничего подобного со мной никогда не было. Я люблю тебя, ты мне необходима, я жить без тебя не могу. За эти несколько недель я чуть с ума не сошел, не зная, где ты, с кем ты!
 Тони попыталась вести себя спокойно.
 — Ты… ты искал меня? — робко спросила она.
 — Я все перевернул в поисках тебя, — поправил он ее, несколько отстраняясь, чтобы лучше ее видеть. — С того самого дня, как ты сбежала.
 — Но почему? Почему ты не позволил мне просто уехать? У тебя есть Лаура.
 — Не говори мне о Лауре, — сказал он холодно. — Между нами нет ничего общего. — Тони почувствовала высокомерие в его тоне и вздрогнула. — Она говорила с тобой, разве не так? В тот день, когда ты уехала из Эстрады?
 Тони утвердительно кивнула головой.
 — Луиза сказала, что она приезжала к тебе. Мне показалось странным, что она уехала до того, как вернулись мать с Франческой. Я повидался с Лаурой и узнал от нее правду!
 На мгновение Тони пожалела Лауру, которая верила, что имеет так много, но в действительности не имела ничего.
 — А каким образом ты нашел меня? Он взглянул на нее рассерженно.
 — Погоди, сначала я должен объяснить тебе некоторые вещи. Я должен начать с того дня в Лиссабоне, когда я чуть не сбил тебя машиной. Я так рассердился на тебя, а ты так отличалась от всех женщин, которых я знал. Ты заинтересовала меня, и я был почти уверен, что я тебе тоже понравился! — Он вынул сигарету, зажег ее и продолжал. — Ты мне можешь не поверить, но на следующий день я отправился в гостиницу разузнать о тебе. Когда я выяснил, что ты уже уехала, я безумно рассердился. — Он слегка сощурился. — А владелец гостиницы сказал мне твое имя. Сеньорита Морли, сеньорита Антония Морли!
 — Так значит, ты знал…
 — С самого начала! Когда я увидел тебя в Эстраде в роли невесты Поля, ты разожгла мое любопытство. Я думал, что ты выше таких выходок. А потом, когда Лаура сказала мне, что видела тебя у де Калей, я заинтересовался еще больше.
 — Поэтому ты и поехал в Лиссабон?
 — Конечно! А когда вернулся, узнал о несчастном случае. Ты не можешь себе представить, что я испытывал! Я хотел причинить тебе боль, заставить страдать — и не только за то, что ты, как я думал тогда, способна была заигрывать с таким человеком, как Мигель де Каль.
 — Но ведь все это было не правдой! — в отчаянии воскликнула Тони.
 — Теперь-то я это знаю. А тогда у меня были только те факты, о которых мне стало известно, и они складывались в довольно неприглядную картину. И вот, когда я увидел тебя в постели, такую беспомощную и одинокую, я понял, что мои чувства к тебе не ограничиваются простым желанием физической близости!
 Щеки Тони запылали.
 — Поэтому я решил проучить тебя и в то же время выяснить, на самом ли деле ты настолько плохая или тебя оговорили. Когда я коснулся тебя, я понял, что ты неравнодушна ко мне, и, наверное, какое-то шестое чувство подсказало мне, что ты совсем не такая, как я думал раньше. И я решил задержать тебя в замке, чтобы видеть тебя, говорить с тобой, быть с тобой рядом. А принуждая тебя вступить со мной в отношения, которых ты так боялась, я тем самым наказывал тебя. Мне причинили боль, а я к этому не привык.
 — И тогда ты сделал меня гувернанткой Франчески?
 Он улыбнулся.
 — Это было вдохновение, поверь мне.
 — А Поль?
 Улыбка сошла с его лица.
 — Лаура рассказала тебе об Элизе?
 — Да.
 — Тогда ты поймешь мои чувства к Полю. Элиза и я не были настоящими возлюбленными, мы были друзьями и жили вместе. Я боролся за нашу семью ради Франчески! — Он пожал плечами. — Поль не смотрел на их связь серьезно. Я это видел, но я не мог убедить в этом Элизу. — Он вздохнул. — Но теперь все это в прошлом. А главное. Тони, это будущее. Да, я использовал Поля, чтобы удержать тебя в Эстраде, я это признаю, но только потому, что я боялся, что ты уедешь, несмотря на чувство ко мне. Ты ведь любишь меня, Тони?
 Тони облизнула пересохшие губы.
 — Да, я люблю вас, но жить с вами не стану. Даже в полутьме она увидела, что на его лице появилось страдальческое выражение.
 — Господи, Тони, но почему, почему?
 — Я… я тоже только человек, — прошептала Лона. — Я хочу иметь настоящий дом и настоящую семью. Я хочу иметь детей.
 — А я не могу тебе всего этого дать, ты считаешь?
 Тони взглянула на него широко раскрытыми глазами.
 — А разве можете?
 — Конечно! Если тебе не нравится в замке, ты можешь жить в Лиссабоне.
 — Рауль, перестань, — она зажала уши. Он смотрел на нее в ужасе.
 — Неужели брак со мной так тебе неприятен? — простонал он. — Неужели шрам так отталкивает тебя, хотя ты пытаешься это отрицать?
 Тони не могла поверить своим ушам.
 — Брак? — выдохнула она в изумлении. — Ты говоришь о замужестве?
 — А о чем же еще? — Лицо его прояснилось. — Бог мой, Тони, похоже, ты думала, будто я предлагаю что-то другое!
 — Да… да. — Тони почувствовала, как слезы катятся по ее щекам.
 — Ты сошла с ума! Просто сошла с ума! — прерывающимся от волнения голосом произнес он, привлекая ее к себе. — Но я заслужил это. Прости меня, прости!
 Она обвила его шею, беспомощно прижимаясь к нему, пока он не сказал немного хрипло:
 — Тони, я ведь живой человек, и я так хочу тебя… Еще немного, и мне просто невозможно будет отпустить тебя!
 Тони покраснела, но нежный теплый румянец сделал ее лицо еще прекраснее.
 — О, Рауль, — сказала она, — я тебя обожаю, и я выйду за тебя замуж, когда ты только скажешь.
 — Скоро. Это должно быть скоро, — пробормотал он, и в голосе его слышались любовь и нежность. — Нужно только немного отдохнуть, и мы поедем вместе, ты и я, ладно?
 — О, да, да! Но как ты нашел меня? — Теперь она хотела знать все подробности. Она чуть не рассмеялась, вспомнив, с каким страхом ждала его мести — но какой сладкой оказалась эта месть!
 Рауль откинулся на сиденье.
 — Когда Франческа нашла твою записку, она сразу же позвонила мне. К несчастью, меня не было на месте, и я узнал о твоем отъезде только на следующий день. Если бы она нашла меня раньше, я бы смог перехватить тебя в аэропорту. А так я только получил подтверждение авиакомпании, что ты вылетела накануне. Я немедленно полетел в Лондон, получив твой адрес у де Калей. Именно тогда я вынудил Мигеля рассказать мне о ваших с ним отношениях. Мы были с ним одни, и он начал хвастать своими успехами, — сказал он с яростью. — Но он хвалился недолго. Я не мог его не ударить.
 Тони прижалась к нему.
 — Ну, и что же дальше?
 — Твоя хозяйка в Лондоне рассказала, что ты вела себя как-то странно, когда узнала, что она поселила свою дочь у тебя в комнате. И после этого я подумал, что все потеряно. Но я стал ходить из одного агентства в другое, надеясь все же найти тебя. Поль ничего не знал о тебе. И только сегодня я добрался до агентства, которое послало тебя к Мейсонам. Конечно, я сразу же туда поехал. Мейсон была очень любезна и проявила внимание, хотя я думаю, она не поверила, что я действительно граф. Ей, наверное, показалось, что я очень сердит и говорю не вполне связно. Так это и было на самом деле! Он вздохнул.
 — Даже сейчас я не могу до конца поверить в то, что это ожидание закончилось. Никогда не делай так больше, Тони. Я не думаю, что смогу пройти через это еще раз!
 Потянувшись к нему, Тони поцеловала его в щеку.
 — А Франческа, она что скажет? Он чуть улыбнулся.
 — Франческа не сомневается в моих чувствах к тебе, — произнес он, гладя кончиками пальцев ее щеку. — Я вел себя, как одержимый, когда заехал в Эстраду неделю назад, чтобы узнать, не получали ли они от тебя каких-нибудь известий.
 — Но как она к этому отнесется? — не отставала Тони.
 — Думаю, положительно. Она всегда была очень одинока. Ей не помешает иметь братьев и сестер, заботиться о них, любить их!
 На щеках улыбающейся Тони проступили очаровательные ямочки.
 — Это звучит восхитительно, — проговорила она.
 — Так оно и будет, — заверил ее Рауль, заводя мотор, и Тони с радостью предоставило ему право принимать все решения, полностью полагаясь на него.