Аннотация: Одна-единственная ночь изменила судьбы Ханны Харт и Рейфа Мэдисона – юных потомков двух семей, разделяемых многолетней враждой.
 Совершенно случайно Ханна и Рейф оказались вдвоем посреди ночи в центре города, и несколько часов, проведенных ими вместе, поведали им кое-что друг о друге. И эти несколько часов дали Рейфу алиби, когда была убита его подруга Кэтлин.
 Восемь лет спустя Рейф и Ханна с удивлением узнали, что романтичная тетя Ханны оставила свой особняк Дримскейп в их совместное владение. Естественный выход для каждого – выкупить вторую половину дома, но ни Рейф, ни Ханна не хотят уступить. У каждого из них планы на этот большой старый дом. Партнерство сначала показалось им дикой и странной мыслью, но со временем все более привлекательной.
 Правда, возвращение в город обеих персон, имеющих отношение к убийству восьмилетней давности, похоже, всколыхнуло кое-какие городские пласты. Убийца насторожен. И хочет устранить тех, кто может разоблачить его. Но даже ему не под силу справиться с влюбленным мужчиной, сильной женщиной и маленькой собакой.


---------------------------------------------


 Джейн Энн Кренц
 Единственная ночь


  Посвящается непревзойденному веб-ученому Сиси 
  и всей замечательной команде 
  сайта www.jayneannkrentz.com. 
  Все вы твердили, что ждете продолжения… 



 ПРОЛОГ


 Эклипс-Бей, Орегон.
 Полночь, восемь лет назад…
 – До дома далековато.
 Голос был низким и хрипловатым, явно мужским. От таких голосов у женщин по спине пробегают мурашки. Он исходил откуда-то из густой тени у основания Эклипс-Арч – похожего на арку монолита, возвышающегося над уединенным каменистым пляжем.
 Ханна Харт с трудом оторвала взгляд от быстро удаляющихся в темноту габаритных фонарей машины Перри Декейтера и обернулась. Ее пульс, и без того участившийся из-за неприятной возни на переднем сиденье, моментально достиг небывалой частоты.
 Пожалуй, напрасно она все-таки выскочила из машины. Этот участок Бейвью-драйв по ночам обычно безлюден. «Лучше некуда, Ханна, – мысленно произнесла она. – Из огня да в полымя. А ведь тебя считают рассудительной и осторожной. Из тех, кто никогда не рискует. И никогда не попадает в беду».
 – Кто здесь? – Она отступила на шаг, готовясь сорваться с места.
 Обладатель низкого голоса ленивым шагом вышел из тени под аркой и ступил в полосу лунного света, особенно холодного теперь, в конце лета. Он остановился на расстоянии двадцати футов от Ханны.
 – Твоя фамилия Харт, – заявил он. В этих словах прозвучала холодная, ироничная насмешка. – Как же тебя угораздило с первого взгляда не узнать ничтожного, низкого, презренного Мэдисона?
 Ханна всмотрелась в резко очерченный профиль, заметила серебристый отлив смоляных волос и надменную, горделивую осанку. Ей даже не понадобилось приглядываться к кожаному пиджаку, черной рубашке и джинсам.
 Рейф Мэдисон. Пользующийся самой сомнительной славой, из печально известного, заслужившего скандальную репутацию клана Мэдисонов. С тех пор, как между Митчеллом Мэдисоном и Салливаном Хартом вспыхнула легендарная уличная драка прямо перед супермаркетом Фултона, три поколения Хартов строго-настрого запрещали своим отпрыскам связываться с буйными, необузданными Мэдисонами.
 Очевидно, Рейф считал своим долгом в точности соответствовать скандальной репутации предков. Плод романа скульптора и его натурщицы, Рейф вместе с братом осиротел в нежном девятилетнем возрасте. Мальчиков вырастил их дед Митчелл, который, по мнению матери Ханны, был никудышной заменой отцу.
 Рейф вырос и стал идеальным образцом «плохого парня», но каким-то чудом ухитрился избежать тюрьмы. Однако большинство жителей Эклипс-Бей были убеждены, что рано или поздно он все равно окажется за решеткой.
 «Ему двадцать четыре года, он четырьмя годами старше меня», – мелькнуло в голове у Ханны. Все знали, что дед Рейфа рассвирепел, когда его внук бросил колледж за год до окончания. Некоторое время Рейф служил в армии и, судя по всему, ухитрился опровергнуть все рекламные плакаты и не приобрести никаких полезных навыков. Поговаривали, будто этим летом
 Митчелл хотел пристроить внука на работу к своему старшему брату Гейбу, который, несмотря на все попытки образумить его, старался возродить семейный бизнес. Но на успех Гейба не рассчитывал никто.
 Несмотря на то, что семья Ханны проводила в Эклипс-Бей каждое лето и почти все выходные, в детстве Ханна не общалась с Рейфом. Из-за четырех лет разницы в возрасте они двигались по совершенно обособленным орбитам, хотя этот приморский городок был их общей родиной. В детстве четыре года – целая вечность.
 В тот день Ханне исполнилось двадцать лет. Осенью ей предстояло начать учебу на предпоследнем курсе колледжа в Портленде. По какой-то причине четыре года, отделяющие ее от Рейфа Мэдисона, перестали казаться непреодолимым барьером.
 Сообразив, что Рейф стал свидетелем борьбы на переднем сиденье машины Перри, Ханна чуть не умерла от стыда и унижения. Харты не позволяли себе публично устраивать сцены! Ей просто не повезло, что Мэдисон оказался рядом как раз в тот момент, когда она нарушила это неписаное правило. Гнев смешался в ней с острым смущением.
 – И часто ты этим занимаешься? – почти грубо осведомилась она.
 – Чем «этим»?
 – Прячешься среди камней, чтобы подслушивать разговоры, которые тебя не касаются!
 – Согласись, в этом городке выбор развлечений ограничен.
 – Особенно для тех, у кого ограничены представления о том, что такое развлечение! – Все знали, что мотоцикл Рейфа подолгу простаивает на стоянке за «Книгами и видеокассетами для взрослых» – магазином, принадлежащим Верджилу. – А что ты делаешь в перерывах между приступами вуайеризма?
 – Вуайеризма? – Он негромко присвистнул. – Значит, так теперь модно называть тех, кто любит подсматривать?
 – Вот именно. – Ханна напряглась.
 – Так я и думал. Но уверен не был. Видишь ли, я вылетел из колледжа прежде, чем мне успели вдолбить в голову десяток-другой замысловатых слов.
 Он издевается над ней! Ханна сразу поняла это, но не знала, как быть.
 – На твоем месте я не стала бы хвастаться исключением из колледжа. – Она покрепче прижала к себе сумочку, словно та была магическим щитом, способным защитить ее от демонических флюидов Рейфа. – Мой отец считает, что ты напрасно лишил себя будущего. Он говорит, что у тебя были способности.
 Зубы Рейфа сверкнули в краткой сардонической усмешке.
 – Это я слышал десятки раз, в том числе и от моего учителя начальных классов. Но все рано или поздно понимали, что я не желаю даже знать, каковы мои способности.
 – Ты уже взрослый. Твой долг – самостоятельно и правильно строить собственную жизнь. Ты не вправе обвинять других в своих неудачах.
 – Я и не обвиняю, – заверил Рейф. – Я с гордостью заявляю, что в моих просчетах виноват только я.
 Подтекст Ханна не уловила. Она покрепче сжала сумочку и сделала шаг назад.
 – Итак, ты заявила, что вы с тем парнем явились сюда, чтобы поговорить. – Настигли ее в темноте слова Рейфа. – Но сдается мне, разговор не сложился. И вообще это был не разговор. Кстати, кто этот подонок?
 По какой-то необъяснимой причине Ханна сочла своим долгом встать на защиту Перри, который в отличие от Рейфа Мэдисона подавал большие надежды. А может, она просто стремилась защитить себя. Неприятно, когда тебя считают женщиной, готовой встречаться даже с подонком.
 И, кроме того, Перри не подонок, а будущий ученый.
 – Его зовут Перри Декейтер, – высокомерно ответила она. – Он заканчивает Колледж Чемберлена… Впрочем, тебя это не касается.
 – Похоже, он рассчитывал, что этот вечер завершится иначе.
 – Перри – порядочный человек. Просто сегодня он был слишком настойчив, вот и все.
 – Настойчив? Значит, вот как это у вас называется? – Рейф пожал плечами. – А мне показалось, что ты отбиваешься чересчур усердно. Еще минута – и я решил бы, что тебе пора помочь, но вдруг понял, что ты прекрасно справишься с ним сама.
 – Перри – противник всякого насилия, – вспыхнула Ханна. – Он заканчивает учебу с отличием. И собирается специализироваться на политических науках.
 – Да ну? С каких это пор политика стала наукой? Ханна решила, что это риторический вопрос.
 – Ему наверняка предложат место на кафедре в Колледже Чемберлена, как только он защитит диссертацию.
 – Мощно! Если бы я знал это, я не стал бы беспокоиться за тебя даже в ту минуту, когда вы занялись вольной борьбой. Парень, который намерен защищать диссертацию, чтобы стать почтенным профессором в Колледже Чемберлена, ни к чему не станет принуждать женщину. Не знаю, о чем я только думал.
 Ханна искренне порадовалась тому простому факту, что встреча произошла в полночь. В темноте Рейф не разглядел и ни за что не смог бы разглядеть густой румянец у нее на лице.
 – Незачем так язвить. Между мной и Перри произошла размолвка, только и всего.
 – И много у тебя знакомых подонков?
 – Прекрати оскорблять Перри!
 – Я просто полюбопытствовал. Учитывая обстоятельства, ты ведь не станешь меня винить?
 – Стану, – отрезала она. – Ты ведешь себя отвратительно.
 – Но не настолько, как тот подонок, верно? Ведь я к тебе даже не прикоснулся.
 – Заткнись! Я иду домой.
 – Не хотел напоминать, но ты стоишь одна на пустынной дороге поздней ночью. Как я уже сказал, до твоего дома отсюда далековато.
 Ханна предприняла попытку найти слабое место в его логике:
 – Я не одна.
 В бледном свете луны зловеще сверкнула его улыбка.
 – Нам обоим известно: с точки зрения твоих родных, было бы лучше, если бы ты оказалась здесь совсем одна. Или ты забыла, что я Мэдисон?
 Она вскинула подбородок:
 – Мне плевать на эту нелепую вражду. Для меня она древняя история.
 – Правильно, древняя история. А знаешь, что говорят об истории и прошлом? Тот, кто не извлек из него уроки, обречен пережить его заново.
 Растерявшись, Ханна уставилась на него.
 – Ты говоришь точь-в-точь как тетя Изабель. Она обожает такие изречения.
 – Знаю.
 Ханна была окончательно сбита с толку.
 – Тебе случалось разговаривать с моей тетей?
 – Нет, ей – со мной. – Рейф беспечно повел плечом. – Иногда я нанимаюсь на работу в ее особняк. Она приятная пожилая дама. Со странностями, правда, но ведь она из семьи Хартов.
 Ханна задумалась о том, что сказали бы ее родители, узнав, что тетя Изабель нанимает Рейфа на работу и впускает его в Дримскейп.
 – Теперь мне ясно, откуда ты почерпнул эту цитату.
 – А может, я вычитал ее из какой-нибудь книги?
 – Все знают, что ты читаешь только книги из магазина порнографии Верджила Нэша. – О Господи, откуда у нее эта ханжеская интонация? – А в книгах, которые там продаются, вряд ли встретишь подобные цитаты.
 Мгновение Рейф молчал, словно удивленный ее замечанием. Но оправился он быстро.
 – Правильно. Но я обычно просто рассматриваю картинки.
 – Охотно верю.
 – Ручаюсь, тот подонок не расстается с книгами.
 Внезапно Ханна не выдержала. С нее хватит! Пора сравнять счет в этой игре. Преимущества Рейфа Мэдисона – четыре года и жизненный опыт, зато она носит фамилию Харт. Она сумеет выстоять в поединке с Мэдисоном.
 – Если ты явился сюда не затем, чтобы подсматривать, – холодно произнесла она, – тогда что же ты делаешь у Эклипс-Арч среди ночи?
 – То же самое, что и ты, – преспокойно объяснил он. – Дело в том, что мы с подругой слегка повздорили, и она выгнала меня из машины.
 Ханна была ошеломлена:
 – Кэтлин Садлер выгнала тебя из машины потому, что ты не хотел заниматься с ней сексом?
 – Секс тут ни при чем, – с обезоруживающей откровенностью сказал Рейф. – Мы говорили о ее свиданиях с другими парнями.
 – Ясно… – То, что Кэтлин встречается с другими, знала вся округа. – Я слышала, она хочет замуж за человека, который увезет ее из Эклипс-Бей.
 – Тебя не обманули. Но я на такой подвиг не способен – ведь я не сумел даже развить свои способности, и так далее.
 – Это очевидно.
 – У меня нет даже постоянной работы.
 – А Кэтлин вряд ли считает перспективной должность продавца овощных бургеров в кафе, – подхватила Ханна.
 – Не считает. Она ясно дала это понять.
 Ханна с ужасом поняла, что испытывает к Рейфу что-то вроде сочувствия.
 – Придется признать, что ты не в состоянии обеспечить ей уровень жизни, к которому она привыкла.
 – Знаю. Но я думал, мы оба придерживаемся убеждения: пока мы встречаемся друг с другом, измены недопустимы.
 – Если я правильно поняла, подобные взгляды Кэтлин не разделяет?
 – Нет. Она заявила, что не желает сидеть возле меня на привязи. Объяснила, что главное для нее – найти богатого мужа. И я вдруг с ужасом осознал, что я для нее – всего лишь игрушка.
 – С ужасом?
 – Слушай, Мэдисонам не чужды чувства.
 – Вот как? – отозвалась Ханна. – Впервые слышу.
 – Мы это не афишируем.
 – И неудивительно – чтобы не подпортить имидж.
 – Да. Знаешь, ничто не вызывает большего раздражения, чем свидания с женщиной, которая активно охотится на богатого мужа.
 – Да, Кэтлин увлечена охотой, – бесстрастно подтвердила Ханна. – Это знает весь город.
 Рейф тонко улыбнулся:
 – С сегодняшнего дня она может охотиться на кого угодно.
 – Наверное, она не обрадовалась, узнав, что ты не желаешь и впредь быть ее… игрушкой?
 – Она разозлилась.
 Ханна попыталась разглядеть выражение его лица, но так и не поняла, о чем думает и что чувствует этот человек. Конечно, если он вообще способен думать и чувствовать.
 – Почему-то мне кажется, что этот разрыв ты перенес безболезненно, – осторожно начала Ханна.
 – Напротив – очень болезненно. Я же объяснял: я ранимый человек. Но я переживу.
 – А Кэтлин?
 – Видишь ли, в списке моих приоритетов забота о чувствах Кэтлин не значится.
 Ханна изумленно уставилась на него:
 – Ты хочешь сказать, у тебя действительно есть список приоритетов?
 – Ну, не такой, как составленный на компьютере развернутый пятилетний план, который, наверное, висит у тебя над кроватью. Но примитивные списки приходится составлять каждому.
 Ханна поморщилась, вспомнив о списке целей, который составила для себя в начале лета. Он и вправду висел у нее в спальне, над комодом, и представлял собой исправленную, дополненную и уточненную версию списка, составленного после окончания школы. Формулировать задачи, определять цели, а затем составлять планы достижения этих целей было для нее все равно что дышать. Все ее родные старались быть организованными и дальновидными. Как любил повторять ее отец, Гамильтон, жить, не имея четкого плана, – значит превращать свою жизнь в хаос.
 В отличие от Хартов Мэдисоны славились своей склонностью к донкихотским одержимостям, смутным желаниям и безумным выходкам. Местные жители говорили: если Мэдисона захватила страсть, он способен свернуть горы. Равнодушие Рейфа к разрыву с Кэтлин Садлер свидетельствовало о том, что страсти к ней он не питает.
 – Ладно, сдаюсь, – нехотя произнесла Ханна, так и не сумев понять, дразнит ее Рейф или говорит серьезно. – И каков же твой список приоритетов?
 Минуту ей казалось, что отвечать он не собирается. Затем он поглубже засунул кулаки в карманы кожаной куртки и повернулся лицом к заливу.
 – Вряд ли мои планы будут тебе интересны, – заявил он. – В них нет защиты диссертации.
 Ханна смотрела на него с неподдельным интересом.
 – Рассказывай.
 Он помолчал еще минуту. Ханне показалось, что он мысленно ведет спор с самим собой.
 – Мой дед говорит, что, если бы я не искал приключений на свою голову, я был бы незаменим для бизнеса, – наконец произнес он. – Он хочет, чтобы я поработал у Гейба.
 – А ты против?
 – «Коммерческая компания Мэдисона» – детище Гейба. Он в ней главный, так и должно быть. Мы прекрасно ладим, но в армии я узнал о себе кое-что. Во-первых, я не создан для того, чтобы выполнять приказы.
 – Не вижу в этом ничего странного.
 Рейф вынул одну руку из кармана, поднял камушек и зашвырнул его в темную воду залива.
 – Я хочу быть самому себе хозяином.
 – Понимаю.
 Он оглянулся через плечо:
 – Правда?
 – Я тоже не хочу служить в какой-нибудь корпорации или компании, – призналась Ханна. – После окончания учебы я возьмусь за собственное дело.
 – Все уже распланировано?
 – Не все. Но к тому времени, как я закончу колледж, план будет в общих чертах завершен. А что скажешь ты? Какова твоя главная цель?
 – Не попасть в тюрьму.
 – Звучит впечатляюще. Ручаюсь, понадобятся долгие годы учебы, интернатура и аспирантура, чтобы добиться этой цели.
 – Все, кого я знаю, считают, что если я не окажусь за решеткой, это и будет моим главным достижением. – Он обернулся и посмотрел ей в лицо: – А ты? Чем вы намерены заняться, мисс Подающая Надежды?
 Ханна прошлась по усыпанному галькой пляжу и села на большой камень.
 – Точно еще не знаю. Пока я изучаю возможности. Я говорила с папой, и он объяснил, что главное – найти маленькую, но свою нишу в сфере сервиса. Такую нишу, на которую из-за ее размера не польстятся крупные компании.
 – Что-нибудь вроде массажа на дому или эскорт-услуг?
 – Не смешно.
 – Я видел такие объявления в «Желтых страницах» – знаешь, из тех, что предназначены для путешествующих бизнесменов или участников какого-нибудь съезда. «Конфиденциальные личные услуги – в вашем номере отеля».
 – Знаешь, острить ты умеешь не лучше, чем развлекаться.
 – А чего еще ты ждала от парня, у которого нет даже ученой степени?
 – Видимо, слишком многого. – Ханна подтянула колени к груди и обхватила их руками.
 Рейф подошел к камню, на котором она сидела.
 – Прости. Напрасно я дразнил тебя.
 – Ладно, забудем.
 – Уверен, ты найдешь свою нишу. Удачи тебе.
 – Спасибо.
 – А брак значится в твоем списке личных целей?
 Ханна удивленно вскинула голову:
 – Что?.. Да, разумеется.
 – Ты хочешь выйти замуж за кого-нибудь вроде того подонка?
 Ханна вздохнула.
 – Перри я никогда не воспринимала всерьез. С ним просто весело проводить лето. – Она поморщилась. – Впрочем, сегодня мне было не до веселья.
 – Да, он явно не то, что надо. Скорее, мистер Ошибка.
 – Верно.
 – Ручаюсь, у тебя уже составлен список требований, которые ты предъявишь потенциальному мужу.
 От этого сухого замечания Ханне стало неловко.
 – Я знаю, каким должен быть мой муж. Ну и что в этом плохого? Если у тебя нет никаких планов на будущее, это еще не значит, что все должны жить так же.
 – Правильно. – Без предупреждения он сел на камень рядом с ней. Это движение было легким и по-кошачьи грациозным. – Так через какие же обручи придется прыгать твоему избраннику, прежде чем ты согласишься стать его женой?
 Уязвленная Ханна подняла руку и принялась перечислять, загибая пальцы:
 – Он должен быть интеллигентным, образованным, выпускником престижного учебного заведения, преуспевающим в своей сфере. Кроме того, он должен быть преданным, благородным, порядочным и надежным.
 – И не иметь судимостей?
 – Само собой. – Ханна продолжала перечислять: – Он будет добрым, чутким, ответственным. С ним я смогу подолгу беседовать, у нас будут общие интересы и цели – это очень важно.
 – Угу.
 – А еще он должен уметь ладить с моими родными, любить животных и помогать мне делать карьеру.
 Рейф откинулся назад, опираясь на согнутые локти.
 – Словом, тебе нужен самый обычный парень.
 По какой-то причине это замечание больно уязвило Ханну.
 – Ты считаешь, что я слишком требовательна?
 Он усмехнулся:
 – Спустись на землю: человека, которого ты ищешь, не существует в природе. А если такой и найдется, у него непременно окажется какой-нибудь роковой изъян.
 – Думаешь? – Ханна прищурилась. – А как насчет твоей избранницы? Ты уже знаешь, какой она должна быть?
 – Нет. И сомневаюсь, что когда-нибудь женюсь. Впрочем, это не имеет значения.
 – Потому что тебя не интересуют брачные узы, моногамия и ответственность?
 – Нет, потому, что мужчины нашего рода не годятся в мужья. Мои шансы на успех ничтожны.
 Ханне было нечего возразить. Все в округе знали о четырех на редкость неудачных браках деда Рейфа. Отец Рейфа, Синклер, был женат дважды, прежде чем у него завязался бурный роман с натурщицей, подарившей ему сыновей. И если бы Синклер не погиб в аварии, ему предстояла бы еще длинная череда разводов и романов, по сравнению с которыми послужной список Митчелла показался бы жалким.
 – К браку нельзя относиться как к лотерее или азартной игре, – наставительно произнесла Ханна. – Это серьезный шаг, который следует всесторонне обдумать.
 – Думаешь, это так легко?
 – А я и не говорила, что это легко. Я только хотела объяснить, что к решению этого вопроса следует подходить, вооружившись здравым смыслом и логикой.
 – Ну, это слишком скучно!
 Ханна скрипнула зубами:
 – Опять ты дразнишь меня.
 – Посуди сама: разве мы, Мэдисоны, хоть когда-нибудь проявляли здравый смысл? Вероятно, такой ген у нас отсутствует.
 – Не болтай чепухи! Рейф, я говорю серьезно. Я не желаю верить, что ты не в состоянии изменить то, что считаешь своей судьбой.
 Он искоса взглянул на нее:
 – Неужели ты всерьез считаешь, что именно я смогу разбить форму, в которой отлиты Мэдисоны?
 – Если ты всей душой захочешь избавиться от нее – да, ты сможешь.
 – Поразительно! Кто бы мог подумать, что наследница Хартов окажется такой мечтательницей?
 – Ну хорошо, чем ты собираешься заняться дальше?
 – Знаешь, – задумчиво отозвался Рейф, – я заметил, что всякие культы и роль гуру приносят неплохую прибыль…
 – Перестань паясничать! У тебя впереди вся жизнь. Не вздумай махнуть на нее рукой. Постарайся понять, чего ты хочешь. Составь конкретные планы. Обдумай серьезные цели, а затем начни осуществлять их.
 – Значит, по-твоему, моя нынешняя цель не заслуживает внимания?
 – Не попасть в тюрьму и остаться на свободе – это неплохо. Но этого слишком мало, Рейф. И ты сам это понимаешь.
 – Может быть, но пока это моя единственная цель. – Он взглянул на часы, циферблат блеснул в лунном свете. – По-моему, тебе пора домой.
 Ханна машинально посмотрела на свои часы.
 – О Господи, уже второй час! Чтобы дойти отсюда до дома, понадобится не меньше получаса. Пожалуй, я пойду.
 Рейф плавно поднялся с камня:
 – Я с тобой.
 – Это не обязательно.
 – Напротив. Я же Мэдисон, а ты – Харт.
 – Ну и что?
 – А вот что: если с тобой что-нибудь случится в дороге и твои родные узнают, что я был последним, кто видел тебя, меня наверняка обвинят сразу во всех грехах.
 Она улыбнулась:
 – А Йейтс посадит тебя в тюрьму?
 – А как же. И мне не удастся осуществить свой единственный план.
 Широкая ровная дуга залива начиналась вдалеке, за спиной Ханны, близ коварных вод Хидден-Коув, а заканчивалась где-то впереди, в темноте, у мыса Сандаун-Пойнт. На длинном, изогнутом шоссе, идущем вдоль залива Эклипс-Бей, не было ни единого фонаря. Неяркие огни пирса, набережной и крошечного делового центра городка находились на расстоянии двух миль, ближе к Хидден-Коув.
 Перед собой Ханна видела только непроглядную темноту. Ночью Сандаун-Пойнт оставался невидимым. Ханна знала, что среди скал, поросших густым лесом, разбросан десяток коттеджей и особняков, но освещенных окон не видела. До летнего дома ее родителей было не меньше мили, он стоял над небольшой, закрытой от ветров бухточкой, а еще дальше, на расстоянии полумили, высился большой особняк ее тети, Дримскейп.
 Прогулка и вправду обещала быть долгой.
 Ханна оглянулась через плечо. На склоне холма виднелся освещенный квадрат стоянки, разместившейся на поляне над городом. Эта стоянка принадлежала местному институту политологии, недавно открывшемуся заведению, построенному неподалеку от Колледжа Чемберлена.
 – Мои родители сегодня там, в институте, – сообщила Ханна, чтобы не молчать. – На приеме в честь Тревора Торнли.
 – Того выскочки, который метит в законодательное собрание штата?
 – Да. – Ханна удивилась, обнаружив, что Рейфу известно о кампании Торнли. Ей казалось, что Рейф из тех, кто вообще не интересуется политикой. Но упоминать об этом вслух она не стала. – Похоже, прием затянулся допоздна. Если так, я вернусь домой раньше мамы с папой.
 – Повезло, да? Не придется выкручиваться и объяснять, почему ты вернулась домой со мной, а не с тем подонком.
 Ханна удивленно вскинула голову.
 – Утром я обо всем расскажу им. – Рейф хлопнул себя по лбу ладонью:
 – Как я мог забыть! Ведь я говорю с самой мисс Паинькой! Само собой, ты расскажешь родителям о том, что провела ночь со мной на берегу.
 Потрясенная, Ханна замерла на месте.
 – Рейф Мэдисон, никакой ночи на берегу с тобой я не проводила. А если ты посмеешь рассказать об этом своим дружкам из гриль-бара «Эклипс», я… я подам на тебя в суд! Или сделаю еще что-нибудь.
 – Не трудись, – процедил он сквозь зубы. – Я не желаю, чтобы нашу встречу возле Эклипс-Арч обсуждал весь город.
 – Да, лучше позаботься о том, чтобы этого не случилось. – Покрепче вцепившись в сумочку, Ханна прибавила шагу. Чем скорее она доберется до дома, тем лучше.
 Рейф без труда догнал ее. Ханна остро чувствовала его присутствие. По этой дороге она ходила бесчисленное множество раз, но в такой поздний час – никогда. В Эклипс-Бей уровень преступности был очень низким, но происшествия все-таки случались, особенно летом, когда на берег съезжались отдыхающие. Ханна втайне порадовалась тому, что она не одна. Не будь рядом Рейфа, она вздрагивала бы от каждого шороха всю дорогу домой.
 Через полчаса они прошли по обсаженной деревьями подъездной аллее, ведущей к коттеджу Хартов. Подойдя к крыльцу вместе со спутницей, Рейф остановился.
 – Дальше я не пойду, – объявил он. – Спокойной ночи, Ханна.
 Поднявшись на одну ступеньку, она остановилась, вдруг осознав, что странная интерлюдия завершилась. Ее пронзила тоска, и Ханна подавила ее со всей жестокостью, на какую только была способна. Пара романтических фантазий с Рейфом Мэдисоном в главной роли – это в порядке вещей. В конце концов, в городе он был заметной фигурой, пользовался наибольшей известностью среди ровесников Ханны. Но ни о чем серьезном не могло быть и речи. У таких, как Рейф, нет будущего.
 – Спасибо, что проводил, – пробормотала она.
 – Не стоит благодарности. Сегодня мне все равно было нечем заняться. – В желтом свете лампы на веранде его глаза казались бездонными, таинственными озерами. – Желаю досрочно выполнить пятилетний план.
 Повинуясь неожиданному порыву, Ханна коснулась его рукава.
 – Рейф, подумай о собственных планах. Не порть себе всю жизнь.
 Он усмехнулся, без предупреждения шагнул вперед и скользнул быстрым, на удивление, мимолетным поцелуем по ее губам.
 – Мужчина должен полагаться прежде всего на свои способности, а у меня чертовски здорово получается портить себе жизнь.
 Краткий поцелуй застал ее врасплох. По телу распространился жар, который сменился трепетом. Чтобы скрыть смущение, Ханна быстро взбежала на веранду.
 У двери она остановилась, доставая ключ. Когда она отпирала дверь, ее рука слегка дрожала. Наконец, шагнув через порог, она обернулась. Рейф стоял на прежнем месте, наблюдая за ней. Вскинув руку в прощальном жесте, Ханна поспешно захлопнула дверь.
 На следующее утро ее разбудили голоса. Открыв глаза, она обнаружила, что за окном висит туман.
 Утренние туманы были обычным явлением в этих местах летом и ранней осенью. К полудню туман развеивался, даже если облачность сохранялась. Если повезет, днем температура достигнет шестидесяти пяти градусов по Фаренгейту, но не более. В Эклипс-Бей приезжают не за бронзовым загаром. Те, кто любит голышом жариться под палящим солнцем, предпочитают пляжи Южной Калифорнии. А на побережье Орегона съезжаются те, кто надевает ветровки и в утренний туман отправляется смотреть, что вынес на берег прилив, и обследовать пещеры в прибрежных скалах. Местные туристы совершали полные приключений прогулки по высоким, обдуваемым ветрами утесам и смотрели на воду, бурлящую в каменных впадинах у подножий отвесных скал.
 Голоса внизу стали громче. Родители Ханны разговаривали с кем-то на кухне. С мужчиной. Слов Ханна не разобрала, но похоже, разговор был напряженным.
 Она прислушалась с быстро нарастающим любопытством. Кто это явился к ним в такую рань? Внезапно она расслышала знакомое имя. Рейф Мэдисон.
 – Черт!
 Откинув одеяло, она выбралась из постели и торопливо натянула джинсы с серой водолазкой. Сунув ноги в спортивные туфли, она наскоро причесалась и сбежала вниз.
 Ее родители сидели за столом в обществе лысеющего толстяка, которого Ханна сразу узнала.
 – Инспектор Йейтс!
 – Доброе утро, Ханна. – Фил Йейтс удостоил ее надменным кивком. Он был единственным представителем закона в городе с тех пор, как Ханна помнила себя, но в коттедж Хартов явился впервые.
 Замаскировав тревогу ослепительной улыбкой, Ханна вопросительно посмотрела на родителей. И сразу поняла, что случилось что-то очень скверное.
 Миловидное лицо Элейн Харт окаменело от тревоги. Губы Гамильтона сжались, превратившись в тонкую линию. Смутный страх охватил Ханну. Казалось, мимо нее только что бесшумно проскользнул призрак.
 – В чем дело? – спросила она так торопливо, что ее отец прищурил прикрытые очками глаза.
 – Я как раз собиралась разбудить тебя, дорогая, – негромко отозвалась Элейн. – Мистер Йейтс принес плохие вести.
 На страшный миг Ханне представилось тело Рейфа, распростертое на Бейвью-драйв. Неужели он стал жертвой дорожной аварии, виновник которой в панике сбежал? После того как Рейф проводил ее, ему еще пришлось идти пешком домой…
 Подойдя к столу, Ханна вцепилась в спинку свободного стула.
 – Что случилось?
 – Сегодня утром Кэтлин Садлер найдена мертвой в Хидден-Коув, – мрачно произнес ее отец.
 – О Господи! – Значит, Рейф жив. С ним все в порядке. Ханна опустилась на стул. Внезапно до нее дошло, в чем дело. – Кэтлин Садлер?!
 – Похоже, мы имеем дело с несчастным случаем, – объяснил Йейтс. – Она упала со скалы. И все-таки мне придется задать вам несколько вопросов.
 Его голос прозвучал так, что Ханна сразу насторожилась. Рейф жив, но его подруга мертва. Не надо быть гением, чтобы сообразить, зачем Йейтс пришел сюда. Если женщина умирает при загадочных обстоятельствах, подозрение первым делом падает на ее друга или мужа. Так всегда говорил брат Ханны.
 Гамильтон обеспокоенно смотрел на нее.
 – Ханна, кажется, произошла какая-то путаница. Фил говорит, что вчера вечером Кэтлин встречалась с Рейфом Мэдисоном. А Рейф сообщил Йейтсу, что вчера вечером, примерно в то же время, когда умерла Кэтлин, он был с тобой.
 – Мы объяснили Филу, что этого не могло быть, – решительно вмешалась Элейн. – У тебя было свидание с тем приятным молодым человеком из Колледжа Чемберлена, с Перри Декейтером.
 Йейтс прокашлялся.
 – Я уже побеседовал с мистером Декейтером. Он заявил, что все было несколько иначе.
 Гамильтон метнул раздраженный взгляд на широкое лицо Йейтса.
 – А еще мы сказали, что даже если ты не встречалась с Декейтером, ты никак не могла быть с Рейфом Мэдисоном.
 – Мне прекрасно известно, что Харты не общаются с Мэдисонами, – буркнул Йейтс. – Но Рейф клянется, что был с Ханной, и я обязан проверить его показания.
 Ханна наконец сообразила, к чему он клонит.
 – Ничего не понимаю! Вы же только что сказали, что Кэтлин погибла в результате несчастного случая. Или возможно и другое объяснение?
 – Она могла спрыгнуть со скалы сама. – Йейтс обхватил кружку с кофе мясистыми пальцами. – От такой нервной девицы всего можно ожидать.
 Элейн нахмурилась.
 – Да, она выросла в неблагополучной семье, но я никогда не слышала, чтобы ее подозревали в попытках совершить самоубийство.
 Йейтс отхлебнул кофе.
 – Есть и еще одна версия…
 Все выжидательно уставились на него.
 – Возможно, они поссорились, – лаконично продолжил Йейтс.
 – Боже мой! – прошептала Элейн. – Вы хотите сказать, ее могли столкнуть со скалы?
 Ханна хлопнула ладонью по столу:
 – Подождите! Вы намекаете, что Рейф Мэдисон мог убить Кэтлин?
 – Это могло произойти случайно, – отозвался Йейтс. – Заспорили, вспылили, подрались…
 – Но это же нелепо! Зачем Рейфу затевать с ней драку?
 – В городе поговаривают, будто Рейф узнал, что Кэтлин встречается с другими.
 – Да, но… Гамильтон перебил дочь:
 – Дорогая, Рейф пытается создать себе алиби. Я не позволю ему впутывать в это дело тебя. Но об этом потом.
 – Папа, выслушай меня…
 – А пока просто скажи Йейтсу, где ты была вчера между полуночью и двумя часами утра.
 Ханна приготовилась к неизбежному скандалу.
 – Я была с Рейфом Мэдисоном.
 Причиной смерти Кэтлин Садлер официально объявили несчастный случай. Но шквал слухов и сплетен утих не сразу. Известие о том, что в ночь гибели Кэтлин Ханна была с Рейфом Мэдисоном, обрушилось на городок с силой цунами. Мало кто поверил, что они просто разговорились.
 Искренне обрадовался тому, что Рейф и Ханна провели вдвоем на освещенном луной берегу целых два часа, только один человек – тетя Ханны Изабель Харт.
 Восьмидесятитрехлетняя Изабель была единственным неисправимым романтиком в семье. Профессор английской литературы, она так и не вышла замуж и теперь жила одна в Дримскейпе – огромном трехэтажном особняке, который ее отец построил, нажив состояние рыбным промыслом.
 Именно Изабель финансировала компанию «Харт и Мэдисон», основанную Салливаном Хартом и Митчеллом Мэдисоном много лет назад. Вражда, уничтожившая не только компанию, но и дружбу Салливана и Митчелла, печалила Изабель. Она до сих пор мечтала о примирении.
 Ханна обожала свою тетю. Ее родители пытались убедить Изабель продать Дримскейп и поселиться в квартире в Портленде, но Изабель отказывалась наотрез.
 На четвертый день после возникновения скандальных слухов Изабель разговорилась о них на кухне с Элейн Харт.
 – Как романтично! – произнесла Изабель, не обращая ни малейшего внимания на раздражение Элейн. – Как Ромео и Джульетта!
 – Чушь, – отрезала Элейн,
 – Вот именно, – подхватила Ханна, входя на кухню. – Всем известно, что случилось с Ромео и Джульеттой. По-моему, это был ужасный финал.
 – Могло быть и по-другому, – невозмутимо возразила Изабель. – Ромео и Джульетта вполне могли положить конец давней вражде между их семьями.
 Элейн в изнеможении возвела глаза к потолку:
 – Изабель, враждовали только Салливан и Митчелл. Остальные просто не замечали друг друга. Рейф Мэдисон не интересуется порядочными девушками – такими как Ханна.
 – Ну спасибо, мама! – Ханна налила себе чашку кофе. – Почему бы прямо и откровенно не назвать меня занудой?
 Элейн укоризненно покачала головой:
 – Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду.
 – Само собой, мама. – Ханна состроила гримаску. – И ты совершенно права. Рейфу до меня нет никакого дела. Я не в его вкусе.
 В ярко-голубых глазах Изабель вспыхнуло любопытство.
 – О чем ты, дорогая?
 Ханна криво усмехнулась:
 – Рейф считает меня ханжой, зазнайкой и паинькой.
 – А ты какого мнения о нем? – живо спросила Изабель.
 – По-моему, он прожигает жизнь. Так я ему и сказала. Ночью, когда мы случайно встретились на берегу, оказалось, что нас объединяет только одно – необходимость плестись домой пешком после неудачного свидания. Поверьте мне, ему и в голову не приходило соблазнить меня.
 – К сожалению, никто в городе этому не верит, – мрачно отозвалась Элейн. – Мне рассказывали, что брат Кэтлин Садлер подозревает самое худшее. Он убежден, что Рейф сам столкнул Кэтлин со скалы, а потом обольстил тебя, чтобы обеспечить себе алиби.
 – Ясно, – кивнула Ханна. – Бедняга Делл. Он потерял сестру, от горя помешался и теперь твердит, что Рейф провел роковую ночь, предаваясь необузданной любви со мной на берегу!
 Глаза Изабель вновь вспыхнули.
 – Надеюсь, на самом деле он…
 – Нет, нет, – поспешила заверить Ханна, – я же сказала, мы ограничились разговорами.
 Элейн покачала головой:
 – Я верю тебе, дорогая. Хорошо, что Рейфа не было рядом с Кэтлин в момент ее смерти. Но лучше бы в ту ночь рядом с ним оказался кто-нибудь другой. Об этом в городе забудут еще очень не скоро.
 – И все-таки здесь что-то не складывается, – заявила Пэмела на следующий день в кафе «У Сноу», поглощая овощные бургеры и картошку фри. – Ни у тебя, ни у меня почти нет шансов провести целых два часа на берегу с таким типом, как Рейф Мэдисон.
 Ханна посмотрела на подругу, откусывая булочку. Пэмела училась в Колледже Чемберлена и мечтала в будущем преподавать в университете английскую литературу. Она уже давно одевалась в стиле преуспевающего молодого ученого – в черные колготки, черные туфли на низком каблуке, длинные черные юбки, мешковатые пиджаки и очки в тонкой проволочной оправе. Ее каштановые волосы длиной до плеч были собраны в хвост на затылке и сколоты пластмассовой заколкой с рисунком под черепаху.
 – Да, шансы невелики. – Ханна прожевала кусок бургера с тофу. – Но я все-таки встретилась с Рейфом – по милости Перри Декейтера.
 Пэмела состроила гримаску:
 – А ведь Перри так нравился твоей маме! Она считала его приятным молодым человеком с достойными устремлениями.
 – Да, его устремления и вправду достойны уважения. Он далеко пойдет.
 – Но приятным человеком его не назовешь?
 – Он обходительный. Любезный. Скользкий. – Ханна вспомнила мерзкую возню в машине и передернулась. – Но только не приятный!
 Пэмела обвела взглядом переполненное кафе. Убедившись, что никто не подслушивает их, она придвинулась ближе и понизила голос:
 – У тебя с Рейфом Мэдисоном что-то было?
 – Нет. Мы просто поговорили, вот и все.
 Пэмела была явно разочарована.
 – И все? Это правда?
 Ханна не стала упоминать о несущественном прощальном поцелуе Рейфа.
 – Чистейшая правда.
 Пэмела поерзала на стуле.
 – Вот досада!
 – Ты думаешь?
 – Я в этом уверена. Интеллигентным, образованным, здравомыслящим женщинам вроде нас с тобой не следует выходить замуж за таких, как Рейф Мэдисон. Но пообщаться с таким парнем было бы забавно.
 – И слишком опасно для репутации – особенно в таком городишке, как Эклипс-Бей. Уж я-то знаю, поверь мне. Двух часов, проведенных на берегу в обществе Рейфа Мэдисона, хватило, чтобы основательно подпортить мой имидж порядочной девушки.
 – Зато шагать по скользкой дорожке наверняка было увлекательно.
 Рейф позвонил в день отъезда из города. В тот момент Ханна была дома одна. Услышав в трубке его голос, она сразу поняла: Рейфу известно, что ее родители уехали вдвоем.
 – Я твой должник, – заявил он без предисловий.
 – Ты ничего мне не должен, – возразила она, покрепче сжав трубку. Голос в ней звучал так же соблазнительно, как в полночь на берегу. – Я просто сказала правду.
 – Неужели для тебя все так просто? Черное или белое, истина или ложь?
 – В этом случае – да.
 – И тебе все равно, что теперь целый город убежден, что в ту ночь я не просто держал тебя за руку?
 Ханна попробовала уклониться от ответа:
 – Ты даже не пытался взять меня за руку.
 Последовала краткая, но мучительная пауза. Ханна гадала, вспоминает ли Рейф о ничего не значащем поцелуе перед расставанием. Сама она никак не могла забыть об этом.
 – Так или иначе, я твой должник, – наконец повторил он.
 – Забудь об этом. Сказать по правде, это я в долгу перед тобой.
 – С чего ты взяла?
 – В городе меня перестали считать занудой, недотрогой и паинькой.
 Еще одна краткая пауза.
 – Никакая ты не зануда.
 Что ответить, Ханна не знала. В растерянном молчании она теребила витой телефонный шнур и не раскрывала рта.
 – Ханна!
 – Что?
 – Той ночью я сказал правду. Я желаю тебе удачи и надеюсь, что все твои мечты сбудутся. И у тебя появится собственный бизнес. – Он помедлил. – И парень, о каком ты мечтаешь.
 «Кажется, он говорит искренне», – мелькнуло в голове у Ханны.
 – Рейф…
 – Что?
 – И я той ночью сказала то, о чем думала. Возьмись за ум.




 Глава 1


 Портленд, Орегон
 Настоящее время
 Длинный, расшитый жемчугом шлейф сливочно-золотистого атласного свадебного платья изящными складками расстилался за спиной невесты, остановившейся у алтаря. Она робко улыбнулась жениху под тончайшим облаком вуали. Звуки органа смолкли, утих восторженный шепот гостей. Священник прокашлялся.
 – С меня довольно, – прошептала Ханна ассистентке, вместе с которой отошла в портик церкви. – Я уезжаю. Ты справишься сама. Лимузин уже ждет. Не спускай глаз с четырехлетнего племянника – он наверняка еще раз наступит на шлейф, когда молодожены пойдут к дверям. Увидимся на приеме.
 – Как все это прекрасно! – Карла Гроувз осторожно промокнула платочком глаза и оглянулась на алтарь. – Цветы, свечи… все продумано до мелочей! А невеста словно из сказки!
 – Не знаю, как объяснить тебе это, Карла, но ты недолго продержишься в нашем бизнесе, если будешь лить слезы при виде каждой невесты.
 – Но она так хороша, она прямо сияет…
 – Угу. – Ханна щелкнула замком кейса. – Она выглядит лучше, чем на прошлой свадьбе, – наверное, потому, что на этот раз потратила гораздо больше денег. При разводе ей достался жирный кусок. И ее адвокату тоже.
 Карла закатила глаза:
 – Ханна, нельзя быть такой циничной!
 – Это не цинизм. Ты права: Дженнифер Баллинджер – прелестная невеста. И выгодная клиентка «Свадебного агентства Ханны Харт». Она обратилась к нам уже второй раз и, если интуиция меня не подводит, скоро обратится в третий. А я всегда говорила: нет ничего лучше постоянных клиентов.
 В половине шестого вечера Ханна вышла из лифта и по коридору, со вкусом отделанному в бежевых тонах, направилась к двери своей квартиры. Ее шаги приглушало толстое светлое ковровое покрытие, но дверь соседской квартиры распахнулась прежде, чем Ханна приблизилась к ней.
 Уинстон ринулся ей навстречу со всем энтузиазмом, приличествующим случаю, по мнению воспитанного чистокровного шнауцера. Как всегда, при виде маленькой, проворной собачки цвета перца с солью Ханна слегка воспрянула духом, забыв о ежедневных стрессах.
 Улыбаясь, она присела и почесала Уинстона за ухом. Он негромко заскулил, дрожа от удовольствия, и лизнул ей руку.
 – Привет, приятель. Прости, опять задержалась – день выдался долгим.
 Уинстон смотрел на нее из-под длинной серебристой челки все понимающими, умными глазами. Миссис Бланкеншип выглянула в коридор:
 – А, это вы, милочка! Уинстон уже начал беспокоиться. Как прошла свадьба?
 – Как обычно, ничего из ряда вон выходящего. Неразбериха на приеме, корзиночки с сыром вместо заказанных невестой канапе со спаржей. После пары бокалов шампанского фотограф начал заигрывать с барменом. Девочка-цветочница едва не подралась с четырехлетним племянником невесты – вот и все.
 – Да, все как обычно, – мудро кивнула миссис Бланкеншип. Слушать рассказы о свадьбах ей никогда не надоедало. – Но я уверена, что вы сумели вовремя предотвратить все катастрофы.
 – За это мне и платят. – Ханна наклонилась и потрепала по голове Уинстона, жмущегося к ее ногам. – По-моему, невеста осталась довольна. Она заявила, что свадьба прошла так гладко, словно ее смоделировали на компьютере.
 Миссис Бланкеншип поджала губы:
 – Неудачное сравнение, милочка. Свадьба, смоделированная на компьютере, – в этом есть что-то отталкивающее. Неживое. Свадьбы для того и придуманы, чтобы пробуждать эмоции.
 – Поверьте мне, миссис Бланкеншип, у правильно спланированных свадеб есть немало общего с запуском космических кораблей.
 – Знаете, милочка, мне неловко говорить об этом, но после того, как в прошлом году вы расторгли помолвку, вы стали слишком циничной. Досадно видеть, как увядает молодая, здоровая, полная жизни женщина. По-моему, вы слишком усердно посещаете вечерние курсы.
 – Миссис Бланкеншип…
 – А в прошлом году вы переработали. Вам давным-давно нужен отпуск. Поезжайте туда, где вы сможете расслабиться и вновь обрести интерес к своему бизнесу и светской жизни.
 – Никакой светской жизни я не веду, миссис Бланкеншип. А что касается моего бизнеса… интерес к нему ничто не возродит. За все время работы я радовалась только свадьбам тех, кто нашел друг друга с помощью моей сестры. Мне казалось, что уж эти-то браки заключены надолго.
 – У вашей сестры талант свахи, – с мечтательным выражением лица подтвердила миссис Бланкеншип. – В подобных делах интуиция не подводит ее.
 – Мне жаль разочаровывать вас, миссис Бланкеншип, но Лилиан полагается не на интуицию, а на компьютерную программу. – Ханна выудила ключи из вместительной сумочки. – С Уинстоном уже пора гулять?
 – Нет, милочка, мы только что вернулись с прогулки, – сообщила миссис Бланкеншип.
 – Прекрасно, – Ханна отперла дверь своей квартиры. Уинстон нетерпеливо приплясывал, стоя рядом. – Еще раз спасибо вам, миссис Бланкеншип.
 – Не за что, милочка. – Миссис Бланкеншип не уходила. – И все-таки послушайте моего совета, отдохните. Светский сезон заканчивается, вы можете позволить себе ненадолго уехать из города.
 – Забавное совпадение, миссис Бланкеншип: я как раз думала об этом.
 Собеседница Ханны просияла:
 – Вот и славно! А то после разрыва помолвки вы не похожи на себя.
 – Не вы первая говорите об этом. – Ханна усмехнулась. – Кое-кто из знакомых даже предположил, что в, меня вселилось инопланетное существо.
 – Что, простите?
 – Не важно… Спокойной ночи, миссис Бланкеншип.
 – И вам спокойной ночи, милочка.
 Ханна пропустила вперед Уинстона, вошла в тесную прихожую и захлопнула за собой дверь, а потом включила свет.
 – Подожди минутку, Уинстон: я переоденусь и поищу нам что-нибудь перекусить.
 В спальне Ханна с наслаждением сбросила синий деловой костюм с юбкой, натянула черные леггинсы и уютную тунику с воротником-капюшоном и сунула ноги в домашние туфли без каблуков. Помедлив минуту перед зеркалом, она заложила волосы за уши и надела на голову узкий ободок.
 В кухне она первым делом достала из коробки дорогую, изготовленную из питательной смеси и жил косточку для Уинстона. Шнауцер деликатно принял лакомство.
 – Приятного аппетита!
 Упрашивать Уинстона не понадобилось: он воодушевленно принялся грызть кость.
 Открыв холодильник, Ханна минуту изучала его скудное содержимое и остановила выбор на сыре фета из овечьего молока и полупустой бутылке шардонне.
 Она разложила скромный ужин на подносе и понесла его во вторую спальню, переоборудованную в рабочий кабинет. Уинстон последовал за хозяйкой, не выпуская из пасти разлохмаченные остатки кости. Ханна плюхнулась в кресло с высокой спинкой, взгромоздила ноги на угол письменного стола и захрустела крекером, заедая его сыром.
 Уинстон устроился на привычном месте – на полу возле кресла – и с аппетитом принялся доедать кость.
 – Ну, Уинстон, держись. – Ханна потянулась к автоответчику. – Сейчас проверим сообщения. Кто знает, что нас ждет?
 Автоответчик выдал три записанных сообщения. Первое оставила флористка: выяснилось, что орхидеи, заказанные Ханной для свадьбы Кука и Андерсон, обойдутся дороже, чем предполагалось.
 « – Я предупредила клиентов, что они будут стоить очень дорого».
 Во втором сообщении брат Ханны, Ник, извещал ее о том, что только что отправил редактору готовую рукопись своего нового триллера.
 « – Я свожу Карсона в Диснейленд, а потом мы заедем в Финикс, к Салливану и Рейчел. Пробудем там самое большее месяц. Если понадобится, ты знаешь, как со мной связаться».
 – Ему давно пора снова жениться, – обратилась Ханна к Уинстону. – Элилии нет уже три года. Ник и малыш Карсон слишком давно живут вдвоем.
 Уинстон выразительно пошевелил бровями.
 – Да-да, знаю. Не мне его судить. – Она приготовилась прослушать последнее сообщение – и чуть не свалилась с кресла, услышав глубокий, бархатистый голос, который мог принадлежать только Рейфу Мэдисону. Ханна со стуком сбросила ноги со стола, судорожно втянула ртом воздух и выпрямилась. Шардонне плеснулось в бокале, несколько капель упало на макушку Уинстону.
 Пес озадаченно оторвался от лакомства.
 – Прости, Уинстон. – Ханна схватила салфетку и вытерла шнауцеру голову. – Просто я не ожидала ничего подобного. Не бойся, в обморок я не упаду.
 Она скомкала салфетку, метко бросила ее в корзину для бумаг, глубоко вздохнула и отпила вина.
 В последний раз она слышала этот голос восемь лет назад, и хотя теперь он звучал в записи, от него Ханну по-прежнему бросало в дрожь. Через все ее тело словно пропустили ток, желудок сжался.
 « – Говорит Рейф Мэдисон…» В голове Ханны промелькнули воспоминания о последнем разговоре с Рейфом. «Я желаю тебе удачи и надеюсь, что все твои мечты сбудутся…»
 Интересно, сбылись ли мечты Рейфа? « – …получил сообщение от твоего адвоката. Отвечаю отрицательно. Думаю, нам надо о многом поговорить, но без посредников. Увидимся в Эклипс-Бей».
 – Что? – Воспоминания развеялись как дым; настоящее обрушилось на Ханну. Она нажала клавишу повтора.
 « – …отрицательно… в Эклипс-Бей…» Нет, она не ослышалась: голос Рейфа прозвучал четко и громко.
 – Кажется, у нас проблемы, Уинстон.
 Ханна поделилась неприятным известием с сестрой на следующее утро.
 – Ты хочешь сказать, он отказывается от продажи? – уточнила Лилиан на другом конце провода. – Но ведь этот дом принадлежит нашей тете! Рейф не вправе решать, как распорядиться им.
 Ханна различила приглушенное гудение принтера – Лилиан, как всегда, была поглощена работой. Ее брачное агентство «Личная жизнь» располагалось в высотном здании в нескольких кварталах от дома Ханны.
 – Тебе же известно завещание Изабель, – устало напомнила Ханна. – Она оставила по полдома Рейфу и мне. Адвокат объяснил, что своей половиной Рейф может распоряжаться, как пожелает.
 – Вот как?.. А может, ты слишком мало предложила ему?
 – Так далеко переговоры не заходили. Мой адвокат просто сообщил Рейфу, что я готова купить его половину дома. Я думала, цену назначит он сам.
 – Как думаешь, зачем ему половина Дримскейпа? – поинтересовалась Лилиан.
 – Кто знает? – Ханна нахмурилась, разглядывая свадебные фотографии на стене своего кабинета. – Но у меня насчет Дримскейпа свои планы, и я от них не откажусь.
 – Значит, ты готова встретиться с Рейфом в Эклипс-Бей?
 – А что еще мне остается? Мне нужен Дримскейп. Надеюсь, я сумею выкупить его.
 – Неизвестно, как теперь живет Рейф. Мы слышали только, что он женился, а потом развелся.
 Ханне вспомнился ее ночной разговор с Рейфом. «Мужчины нашего рода не годятся в мужья… Мои шансы на успех ничтожны…»
 – Разводы – семейная традиция Мэдисонов, – откликнулась она.
 – И не только у них. – Лилиан сокрушенно поцокала языком. – Не понимаю, почему столько людей не желают признавать простую вещь: брак – это партнерство. К нему надо относиться как к серьезной сделке. Прежде чем брать на себя обязательства, следует изучить все условия.
 – Лилиан…
 – Научные исследования подтверждают: пары, подобранные с помощью новейших психологических тестов, распадаются гораздо реже, чем вступившие в брак по…
 – Хватит, Лилиан. Твои взгляды на брак мне известны.
 – Прости, я забыла, с кем говорю, и увлеклась. – Лилиан явно смутилась. – Но Рейф Мэдисон…
 – А что Рейф?
 – Думаешь, он изменился?
 – Откуда мне знать? – Ханна встала и подошла к окну. – Интересно, достиг ли он своей главной цели?
 – Вот уж не знала, что у него была цель.
 – Еще какая! – Ханна не сводила глаз с реки Уилламет, перепоясанной мостами. – Он старался не угодить в тюрьму.
 – Если вспомнить, какой образ жизни он вел восемь лет назад, остается только удивляться, что он до сих пор на свободе.
 – Если бы он попал в тюрьму, мы наверняка узнали бы об этом. – Ханна крепче сжала трубку. – Такие вести мгновенно облетают Эклипс-Бей.
 – Но ты же помнишь, он редко бывал в Эклипс-Бей с тех пор, как погибла Кэтлин Садлер. По словам мамы и папы, он только навещал деда – раз в два-три месяца, не чаще. Кто знает, чем он занимался остальное время?
 – Он слишком умен, чтобы попасть в тюрьму, – заметила Ханна.
 – Быть умным – еще не значит быть здравомыслящим. Мы обе заняты брачным бизнесом и каждый день видим, как ошибаются вроде бы умные люди.
 – Верно.
 Лилиан помолчала.
 – Ты по-прежнему строишь большие планы насчет Дримскейпа?
 – Огромные.
 – Этого я и боялась. В присутствии Рейфа даже не заикайся о том, что ты хочешь превратить Дримскейп в отель.
 – Почему?
 Лилиан испустила досадливый вздох:
 – Подумай сама. Если он поймет, как тебе нужен дом, он заломит за свою половину бешеную цену.
 – Я буду осторожна в словах. Нам, Хартам, это дается легко. Не бойся, я сумею притвориться равнодушной.
 – И правильно сделаешь, – сухо отозвалась Лилиан. – Знаешь, почему-то мне кажется, что мама с папой выбрали для круиза на редкость удачное время. Если бы они узнали, что ты ведешь переговоры с Рейфом Мэдисоном, то нагрянули бы в Эклипс-Бей, как карающие ангелы.
 – Кстати, о родителях: надеюсь, ты никому не проболтаешься о том, что я решила съездить в Эклипс-Бей. С Рейфом придется поработать. А под опекой родителей или родственников это немыслимо.
 – Буду держать язык за зубами. – Лилиан вздохнула. – Не понимаю, о чем только думала Изабель. С тех пор, как Рейф использовал тебя, чтобы обеспечить себе алиби в ночь смерти Кэтлин Садлер, Изабель вбила себе в голову, что вы двое станете новыми Ромео и Джульеттой и положите конец вражде Хартов и Мэдисонов.
 – Рейф не использовал меня, – поправила Ханна. – Просто я обеспечила ему алиби.
 – А разве это не одно и то же?
 – Разумеется, нет.




 Глава 2


 Странно… Ему и в голову не приходило вернуться сюда надолго – визитов долга к Митчеллу было вполне достаточно. А теперь оказалось, что его будущее неразрывно связано с Эклипс-Бей.
 Есть о чем задуматься.
 Рейф поставил обутую в спортивную туфлю ногу на нижнюю перекладину перил веранды на втором этаже дома, облокотился на верхнюю перекладину и засмотрелся на маленькую спортивную «хонду» оттенка ярко-красной губной помады, приближающуюся к дому.
 Восемь лет назад он ни к чему не стремился, только знал, что с разгульной жизнью пора завязывать. Отказ от нее стал серьезным испытанием. Глядя на несущуюся к дому машину, он думал о том, что первой из своих целей уже достиг. Он сумел не попасть в тюрьму.
 Интересно, порадуется ли этому Ханна?
 Алая машина остановилась рядом с его серебристым «порше». Жар предвкушения окатил Рейфа с ног до головы. Дверца «хонды» открылась.
 Как только Ханна вышла из машины, Рейф заметил, что ее янтарно-каштановые волосы стали короче. Восемь лет назад они свисали почти до талии, а теперь были подрезаны плавной, изысканной волной на уровне подбородка.
 Она совсем не пополнела, но ее фигура неуловимо изменилась. Черные брюки и черный топ облегали подтянутое, гибкое тело с тонкой талией, плавными изгибами бедер и небольшой грудью. Прошло несколько секунд, и Рейф понял: изменилась не фигура, а манера поведения – Ханна стала держаться увереннее. В ту ночь на берегу она казалась совсем юной и наивной, почти девочкой. А теперь перед ним была зрелая женщина.
 Придерживая дверцу, она наклонилась к кому-то на переднем сиденье. Со своего наблюдательного пункта на верхней веранде Рейф не мог разглядеть, кого Ханна привезла с собой, но испытал укол разочарования. Почему-то он надеялся, что она приедет одна. Но с какой стати? Год назад он услышал, что помолвка Ханны расторгнута, но за прошедшее время она вполне могла успеть с кем-нибудь познакомиться.
 Дверца со стороны пассажира не открылась, но Ханна посторонилась, выпуская из машины ухоженного серого шнауцера.
 Рейф не сдержал вздоха облегчения. Значит, ока не с приятелем, а с живой игрушкой. С псиной он как-нибудь справится.
 Почуяв Рейфа, шнауцер замер на месте и поднял голову. Рейф ожидал, что пес зальется визгливым лаем, но тот не издал ни звука. Он внимательно и задумчиво смотрел на Рейфа.
 Возможно, этот пес неглуп.
 Ханна вскинула голову, и отблеск солнца заиграл на стеклах ее стильных темных очков.
 – Привет, Рейф.
 Восемь лет назад в ее голосе не слышалось этой холодной сдержанности, мимоходом отметил Рейф.
 – Давно не виделись, – невозмутимо отозвался он.
 – Да, давно, – кивнула она. – Значит, ты все-таки взялся за ум?
 – Это как посмотреть. А ты? Выполнила пятилетний план?
 – Не совсем. – Она вскинула руку, указывая на дом: – Так ты не надумал продавать свою долю?
 – Нет.
 – Так я и знала, – кивнула Ханна.
 Она поднялась по ступеням крыльца и скрылась в доме. Шнауцер одарил Рейфа еще одним оценивающим взглядом и последовал за хозяйкой.
 Рейф нашел Ханну в солярии, где она стояла неподвижно, скрестив руки на груди. Она холодно улыбнулась, не меняя позы и явно приготовившись к бою. Когда Рейф вошел в комнату с застекленными стенами, шнауцер перестал обнюхивать пальму в кадке.
 – Славный песик. – Рейф присел и протянул руку.
 – Его зовут Уинстон, – сухо сообщила Ханна.
 – Привет, Уинстон.
 Шнауцер с достоинством прошелся по выложенному плиткой полу, приблизился к Рейфу и вежливо принюхался. Удовлетворенный результатами, он сел и перевел взгляд на Ханну.
 Рейф поднялся.
 – Похоже, я ему понравился.
 Ханна не улыбнулась.
 – Уинстон хорошо воспитан. Его поведение еще ничего не значит.
 – Верно. Может, он ждет, когда я повернусь к нему спиной, чтобы вцепиться в меня. Давно он у тебя?
 – Года два.
 Рейф кивнул.
 – Дольше, чем твой бывший жених? Псу повезло.
 Ханна сжала зубы.
 – Я приехала не для того, чтобы обсуждать Уинстона и моего бывшего.
 – Как хочешь. Будешь кофе?
 Поколебавшись, Ханна кивнула.
 – Тогда идем со мной.
 Вдвоем они направились по коридору в большую, старомодно обставленную кухню. Уинстон семенил за хозяйкой, время от времени останавливаясь и обнюхивая углы и мебель.
 – Откуда ты знаешь о моей помолвке? – спросила Ханна раздраженным ледяным тоном.
 – Харты и Мэдисоны знают друг о друге все.
 – Иными словами, тебе рассказала Изабель.
 – Да. – Рейф поставил чайник на плиту. – В письме, сразу после разрыва помолвки. Она была в восторге. Похоже, твой выбор она не одобряла.
 Ханна пристально смотрела на него.
 – И давно ты здесь живешь?
 – Приехал вчера поздно ночью. – Он пересыпал кофе в высокий стеклянный кофейник.
 Ханна оглядела французскую кофеварку с прессом.
 – Изабель никогда не пользовалась такими. У нее была обычная кофеварка.
 – Это моя. Я привез ее с собой.
 – Ясно. – Ханна заметила на кухонном столе блестящую пароварку из нержавейки. – И ее тоже?
 – Да.
 Нахмурившись, Ханна заглянула в один из кухонных шкафов. Рейф знал, что она увидит внутри. С собой он привез несколько коробок любимых макарон разных видов, бутылку бальзамического уксуса двенадцатилетней выдержки и упаковку соленых каперсов. А еще сушеные травы, специи и французскую чечевицу.
 Ханна плотно закрыла шкаф.
 – Вижу, ты здесь чувствуешь себя как дома.
 – Почему бы и нет? Половина дома принадлежит мне.
 – Лилиан была права, – процедила Ханна сквозь зубы. – Не знаю, о чем думала Изабель, составляя завещание.
 Рейф наполнил кофейник кипятком.
 – Тебе известно, о чем.
 – О Ромео и Джульетте.
 Он отставил чайник.
 – Но со счастливым концом.
 – Я готова хорошо заплатить за твою половину дома.
 – Об этом забудь. – Он усмехнулся. – Такие предложения меня не интересуют.
 Ханна уставилась на него в упор, ее глаза блеснули металлом.
 – Ты хочешь выкупить мою половину?
 Он прислонился к столу.
 – А ты согласна продать ее?
 – Нет. Насчет Дримскейпа у меня свои планы.
 – Какое совпадение! У меня тоже. – Ханна подозрительно нахмурилась:
 – Похоже, мы в тупике.
 – Думаешь?
 – Ты долго намерен пробыть в Эклипс-Бей?
 Он пожал плечами и занялся кофе.
 – Сколько понадобится.
 – Ты можешь позволить себе все бросить и переселиться в Эклипс-Бей?
 – В Сан-Диего меня ничто не держит.
 – Там ты и провел все эти годы? – невольно полюбопытствовала Ханна.
 «Она спросила об этом не задумываясь, – отметил он. – Будто не смогла удержаться. Хороший признак. Может быть».
 – Почти, – нехотя отозвался он и опустил вниз поршень, прижимая гущу ко дну кофейника, а потом оглянулся на Ханну через плечо. На ее лице застыло загадочное выражение. – А ты? – спросил, в свою очередь, он. – Сколько ты пробудешь здесь?
 Она вскинула брови:
 – Сколько понадобится.
 – Здесь три этажа. Десяток спален с ванными. Выбирай любую.
 – Ты живешь здесь?
 – Само собой. А в чем дело?
 – Тогда я буду жить у родителей, – холодно сообщила она.
 А на что он рассчитывал? Во всяком случае, не на легкую победу. Ему ничего не давалось без труда. Напротив, он обладал даром осложнять любую ситуацию.
 – Как хочешь, – отозвался он. – Но мы в Эклипс-Бей. Ты носишь фамилию Харт, я – Мэдисон, и весь город уже знает, что Изабель завещала дом нам обоим.
 – Ну и что?
 – А то, что сплетни пойдут в любом случае, где бы ты ни предпочла ночевать.
 Ханна наблюдала, как он разливает кофе. Когда он протянул ей кружку, их пальцы соприкоснулись. Рейф ощутил легкую дрожь и задумался о том, что почувствовала Ханна.
 Она отвернулась чересчур поспешно и отошла от стола.
 – Давай вернемся в солярий, – предложил он и направился к двери. – Там и посидим.
 Ханна молча зашагала за ним. В солярии она устроилась в белом плетеном кресле с подушками. Уинстон обежал залитую солнцем комнату, нашел удобное местечко у окна, лег и положил голову на передние лапы. Из-под негустой челки он внимательно наблюдал за Рейфом. Ханна обхватила кружку обеими ладонями.
 – Как ты намерен распорядиться домом?
 – Я хочу открыть здесь отель и ресторан.
 У Ханны отвисла челюсть. Широко раскрытыми глазами она уставилась на Рейфа.
 – Что?! – еле выговорила она.
 – Ты же слышала.
 – Ты шутишь? – выпалила она. – Это же мой план! По крайней мере, я точно собиралась открыть отель. – Она помедлила и призналась: – О ресторане я не думала.
 – И напрасно. Репутация шикарного отеля во многом зависит от ресторана при нем.
 – Не обижайся, но, насколько я помню, ты считал шикарным заведением гриль-бар «Эклипс». Сомневаюсь, что твой эталон заметно отличается от него.
 – Гриль-бар «Эклипс» – отличное место.
 – Поверю тебе на слово. – Ханна не сводила с него глаз. – Ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, как надо управлять отелем и рестораном?
 – Я работал в пятизвездочном отеле в Сан-Диего.
 – Замечательно. – Ханна удостоила Рейфа ледяным взглядом. – И ты думаешь, что после этого сможешь управлять своим отелем?
 – Признаться, в ресторанном бизнесе я ориентируюсь гораздо лучше.
 – Что же ты делал в том пятизвездочном отеле? Обслуживал столики в ресторане?
 – И не только, – откликнулся Рейф. – А ты? Что ты знаешь об отелях?
 – Видишь ли, я уже целый год учусь на интенсивных курсах менеджмента отелей. С тех пор, как мне пришло в голову превратить в отель Дримскейп.
 – Вот как? Каким же образом у тебя родилась эта блестящая мысль?
 Ханна смутилась.
 – Об этом мы с Изабель заговорили почти год назад.
 Рейф присвистнул.
 – Удивительное совпадение!
 – Все ясно. – Выражение лица Ханны стало жестким. – В то же время она поделилась этой мыслью с тобой, верно?
 – Да.
 Ханна забарабанила безупречно аккуратными ногтями по кружке.
 – Давай проясним все сразу. Для меня это не мгновенный порыв и не озарение. Весь прошлый год я строила планы. Я приняла решение продать «Свадебное агентство Ханны Харт», открыть отель и посвятить ему все свое время.
 – Какое совпадение, – снова повторил он.
 – Будем реалистами: рано или поздно нам придется решать, как быть с Дримскейпом.
 Он поудобнее устроился в кресле и устремил взгляд на залив.
 – Я никуда не спешу.
 Ханна одарила его ледяной улыбкой:
 – Я заметила.




 Глава 3


 За восемь лет кафе «У Сноу» ничуть не изменилось. Ханне всегда казалось, что оно существует вне времени. На стенах всегда висели одни и те же яркие плакаты – постеры классических рок-групп и лаконичные высказывания хозяйки заведения. Большой плакат над кассой в целом отражал мировоззрение Аризоны. На нем были изображены два инопланетянина с матовыми огромными глазами, в громоздких металлических скафандрах и с футуристическим оружием. Надпись внизу гласила: «Мы – представители правительства, мы прибыли, чтобы оказать помощь».
 Кафе было излюбленным местом сборищ студентов и преподавателей соседнего Колледжа Чемберлена. Неподалеку располагался и институт политологии, но его студенты в кафе «У Сноу» бывали редко. Все знали: Аризона с подозрением относится к этому учебному заведению с тех пор, как оно открылось. Она была убеждена, что происходящее в стенах института представляет серьезную угрозу для свободной страны.
 – Сюда, Ханна! – Лицо Пэмелы осветилось приветливой улыбкой. Пэмела Макаллистер работала на кафедре английской литературы в Колледже Чемберлена. Ее восхождение по извилистому и кремнистому пути к вершинам науки сопровождалось почти незаметными, но значительными переменами в одежде. Она по-прежнему отдавала предпочтение черному цвету, но уже напоминала не романтическую поэтессу, а молодую преподавательницу, стригла волосы короче, чем раньше, и выбирала сумки из более дорогого материала.
 – Извини за опоздание. – Ханна порывисто обняла подругу и уселась за столик напротив нее. – Я заехала в Дримскейп, а потом мне пришлось отвозить вещи и собаку к родителям.
 Пэмела ответила понимающим взглядом.
 – Значит, ты будешь жить не в Дримскейпе?
 – Рейф опередил меня.
 – Я слышала, что его машина простояла перед домом всю прошлую ночь.
 – Да, он приехал надолго. – Ханна вынула из подставки потрепанное меню в пластиковой папке. – Видимо, решил, что главное – поскорее вступить во владение собственностью.
 – Так-так… – заинтригованным тоном произнесла Пэмела. – Интересно…
 – Думаешь?
 – Конечно. Скорее бы узнать, чем все кончится! – Глаза Пэмелы за стеклами очков заблестели. – Весь город будет следить за вами в оба.
 – Рада слышать. – Ханна с первого взгляда поняла, что за прошедшие восемь лет меню не изменилось. Оно по-прежнему представляло собой пеструю, но впечатляющую мешанину из вегетарианских бургеров, картофеля фри, пиццы, кесадильи и блюд из лапши. – А на мой взгляд, в происходящем нет ровным счетом ничего интересного. Сегодня Рейф ясно дал мне понять, что поладить с ним будет нелегко.
 – С ним всегда полно хлопот. – Пэмела поставила локти на желтый пластиковый стол и подперла подбородок ладонями. – Ну, рассказывай! Он очень изменился?
 – Нет. Правда, сейчас он ездит не на мотоцикле, а на «порше», но на какие средства он живет – понятия не имею.
 – Хм…
 Ханна вскинула голову, оторвавшись от меню:
 – Что это значит?
 – Ходят слухи, что последние восемь лет он был не в ладах с законом.
 – Час от часу не легче! Значит, тетя Изабель завещала недвижимость гангстеру?
 – Видишь ли, точно никто ничего не знает. Но откуда у него «порше»?
 Ханна задумалась.
 – Одно я знаю наверняка: чем бы он ни занимался все эти годы, он по-прежнему считает меня занудой и карьеристкой. Ненадежный фундамент для длительных взаимоотношений.
 – Длительных?
 – Пэм, я еще не давала тебе права делать далеко идущие выводы. – Ханна вздохнула. – Скоро станет ясно, изменился он или нет. Если он по-прежнему будет все вечера просиживать в баре «Эклипс», это уже кое-что.
 – Я бы сказала, это говорит о многом.
 – Давай сменим тему. – Ханна отложила меню. – Как Брэд и дети?
 – Дети – прекрасно. – Лицо Пэмелы сразу смягчилось и озарилось воодушевлением. – Я пообещала им, что скоро ты придешь к нам на ужин.
 – Непременно. А Брэд? Он уже получил ту должность в институте?
 Улыбка Пэмелы погасла.
 – Мы думали, что уже в этом месяце у нас будут хорошие новости… но теперь мы ни в чем не уверены.
 – Что-то случилось?
 – Можно сказать и так. Нечто по имени Перри Декейтер. Насколько нам известно, назначению препятствует именно он. Он уже давно завидует Брэду. Наверное, боится, что Брэд затмит его.
 Ханна удивленно заморгала:
 – А я и не знала, что Перри работает в институте!
 – Разве я не говорила? Из Колледжа Чемберлена он ушел полгода назад. Теперь он вице-президент, глава финансового отдела и администрации. Благодаря ему у института появились щедрые спонсоры. Все считают, что Перри рано или поздно станет директором.
 Ханна пренебрежительно покачала головой:
 – Перри всегда рвался к власти.
 – Никогда не думал, что ты вернешься сюда навсегда. – Джед Стедман поерзал в плетеном кресле и зажал ладони между коленями. – После ссоры с дедом ты вообще не появлялся в Эклипс-Бей.
 Рейф убрал ноги с перекладины перил, откинулся на спинку кресла и глотнул пива из бутылки, только что принесенной из кухни.
 – За последние восемь лет я твердо усвоил одно правило: никогда не говори «никогда».
 – Понятно. – Джед проводил взглядом чайку, пролетевшую над скалами. – Жизнь порой принимает такие обороты, что диву даешься. Помнишь, я когда-то мечтал уехать отсюда?
 – Помню. Ты хотел стать зарубежным корреспондентом какой-нибудь известной ежедневной газеты. Что же помешало?
 – Человек должен быть гибким, иначе он упустит удачу. Несколько лет назад, когда Эд Болтон предложил мне купить «Джорнал», я ухватился за эту возможность. Теперь я редактор и владелец и сам заказываю музыку.
 – Это тоже непросто.
 – Верно. – Джед отвел взгляд. – А ты, судя по «порше», преуспеваешь.
 Рейф отпил еще пива.
 – Я сумел не попасть в тюрьму.
 Джед коротко рассмеялся:
 – Чуть не забыл! В твои планы не входило торчать за решеткой.
 Рейф насмешливо отсалютовал ему бутылкой.
 – Как видишь, я здесь и готов добиваться успеха в выбранном деле. Наглядный пример для всей непутевой молодежи.
 – Какое же дело ты выбрал? – полюбопытствовал Джед. – Не припомню, чтобы ты когда-нибудь занимался тем, что принято считать настоящей работой.
 – И до сих пор терпеть ее не могу.
 – Я заметил. – Джед пристально наблюдал за другом. – Поговаривают, что ты нашел для себя… скажем так: необычное занятие.
 – Ты стал назойливым, как журналист, Джед.
 Джед развел руками:
 – Ладно, замнем. Не будем больше об этом. Не обижайся, ладно? В конце концов, это моя работа.
 Несколько минут прошло в дружеском молчании.
 – Я слышал, что вы с Конни пару лет назад расстались, – наконец произнес Рейф. – Сочувствую.
 – Наш брак был ошибкой. – Джед уставился на свои сцепленные пальцы. – Она так и не прижилась в маленьком городке, вернулась в Сиэтл и снова вышла замуж.
 Рейф поудобнее уселся в кресле.
 – Я тоже не смог сохранить семью.
 – Удивительно, что ты вообще отважился жениться. Ты же всегда твердил, что брак не для тебя.
 – И был прав.
 – Я должен кое-что сообщить тебе, – помолчав, изменившимся тоном произнес Джед. – Делл Садлер по-прежнему считает, что это ты сбросил его сестру со скалы. На твоем месте я бы избегал встреч с ним.
 – Спасибо за совет.
 – Не за что. Мы же друзья. – Джед оглядел широкую веранду, окружающую дом со всех сторон. – Как ты намерен поступить с домом?
 – Открою здесь отель и ресторан.
 – Да ну? – Известие явно впечатлило Джеда. – Вот это размах! Обойдется такая затея недешево.
 – Не беда, – откликнулся Рейф.




 Глава 4


 Ханна стояла на каменистом пляже неподалеку от коттеджа Хартов и смотрела, как Уинстон гоняется за чайками по берегу бухты Дэдхенд-Коув. Отлив еще не кончился. Пять острых камней, благодаря которым бухта получила свое название 1 , торчали из сырого песка, отдаленно напоминая руку мертвеца – по крайней мере так казалось в детстве Ханне, Нику и Лилиан. Через несколько часов, когда начнется прилив, вода скроет из виду все «пальцы», кроме самого кончика «указательного».
 В детстве все трое подрастающих Хартов любили играть в этой бухте. Здесь была не только каменная «рука», но и целый лабиринт небольших пещер в скалах. Вместе с Ником и Лилиан Ханна часами бродила по узким каменным коридорам между пещерами. Неглубокие и неопасные, они служили отличным убежищем смелым детям.
 Уинстон оставил в покое одну чайку и погнался за другой. В Эклипс-Бей ему явно нравится, думала Ханна. К своему удивлению, и она ощущала здесь умиротворенность, несмотря на неразрешенную проблему с Рейфом.
 Ханна с Уинстоном пробыли в городке почти неделю, но дело с Дримскейпом так и не сдвинулось с мертвой точки. Рейф не желал даже обсуждать продажу своей половины дома. Испытание на выдержку затягивалось. Ханна понимала, что не сможет всю жизнь торчать здесь. Рано или поздно кому-то придется пойти на уступки.
 Уинстон нашел на берегу принесенную прибоем палку, схватил ее и торжествующе помчался к хозяйке. Но на полпути он вдруг застыл и уставился куда-то вверх.
 Одновременно по спине Ханны побежали мурашки. Присутствие Рейфа она почувствовала раньше, чем он заговорил.
 – Приятно видеть, что Уинстон не всегда придерживается этикета, – произнес Рейф.
 Ханна подавила в себе волнение, которое испытывала при каждой встрече с Рейфом. Обернувшись, она увидела, что он спускается по тропе на берег. Он двигался с присущей ему небрежной мужской грацией.
 Время не изменило Рейфа. Правда, взгляд его зеленых глаз стал еще более бесстрастным и холодным – должно быть, сказывался жизненный опыт. Резкие, угловатые черты его лица всегда были выразительными, а годы придали им оттенок мрачного аскетизма.
 В нем не осталось ничего от юношеской бесшабашности, которую Ханна видела давней ночью на берегу. Но почему-то с возрастом он не утратил привлекательности. Его плечи, обтянутые черной тенниской с длинными рукавами, стали еще мощнее и шире, а живот остался совсем плоским.
 Ханна одернула себя. Да что с ней такое? Целых восемь лет она пыталась разобраться в своем кратком и неожиданном увлечении Рейфом Мэдисоном. В городке он считался беспутным бездельником, однажды поздно ночью он проводил ее домой – этого достаточно, чтобы у любой нормальной девушки разыгралась фантазия. Но теперь ей уже не до романтической чепухи.
 Об этом увлечении Ханна не рассказывала никому – даже Лилиан, хотя подозревала, что сестра о чем-то догадывается. Ханна твердила себе, что у нее могут быть свои секреты и фантазии. Сожалеть ей было не о чем. Она окончательно забыла бы Рейфа Мэдисона, если бы адвокат не сообщил о завещании Изабель.
 – Доброе утро, Рейф. Не ожидала увидеть тебя здесь. Приехал поговорить о Дримскейпе?
 – Я взял себе за правило не говорить о делах до полудня.
 – А ты часто обсуждаешь их после полудня?
 – Только когда я в настроении. – Он наклонился, чтобы погладить Уинстона. – Я ехал в город за почтой, случайно заметил вас двоих и решил предложить подвезти вас.
 Первой реакцией Ханны стало удивление. После разговора в доме Изабель Рейф впервые сделал шаг навстречу. Может, он и сломается первым?
 А может, ей следует удвоить бдительность?
 С другой стороны, серьезного разговора им не избежать.
 – Мне надо кое-что купить, – осторожно ответила она.
 – Тогда поедем со мной, – отозвался Рейф с непроницаемой улыбкой. – Развлечем городских сплетников.
 Ханна отвела со лба разметавшиеся на ветру волосы и вгляделась в глаза Рейфу, но так и не поняла, шутит он или говорит всерьез.
 – Ладно, – наконец согласилась она. Он сверкнул усмешкой:
 – Вот что меня всегда восхищало в тебе: ты никогда не боялась злых серых волков.
 Ханна кивнула в сторону Уинстона:
 – Теперь у меня есть свой волк.
 Рейф окинул пса оценивающим взглядом:
 – Готов биться об заклад, что я завяжу твою собачонку узлом одной рукой.
 – Даже не мечтай.
 Через час Ханна вышла из супермаркета Фултона с набитыми пакетами в обеих руках. Оглядев ряды машин на небольшой стоянке, она высмотрела среди них серебристый «порше». Рейф уже забрал почту и теперь ждал пассажирку, прислонившись к сверкающему боку машины и скрестив руки на груди. Зеркальные очки от солнца придавали ему вид гангстера.
 Уинстон стоял на задних лапах на водительском сиденье, положив передние на выступ дверцы и высунув морду в приоткрытое окно. Ханна умилилась, обнаружив, что пес с нетерпением ждет ее. Что и говорить, собаки – преданные существа.
 Она уже была на полпути к «порше», когда, к ее изумлению, Рейф холодно и надменно улыбнулся, а потом неторопливо расцепил руки и почесал Уинстона за ухом.
 Уинстон и не подумал протестовать: Ханна увидела, как он лизнул руку Рейфа розовым кончиком языка. Ее пронзила вспышка досады. Никогда раньше Уинстон не нежничал с посторонними, особенно с мужчинами. У него были свои правила.
 За короткое время, которое она провела в супермаркете, Рейф ухитрился приручить ее собаку.
 – Ох!
 Пристально глядя, как Рейф фамильярничает с Уинстоном, она ускорила шаг и не заметила, что прямо навстречу ей из-за побитого пикапа вышел рослый мужчина.
 – Слышал, вы с Мэдисоном вернулись, – без предисловий заговорил Делл Садлер. – Решили порезвиться на берегу, как в старые времена?
 Наткнувшись на Делла, Ханна устояла на ногах, но не удержала один из пакетов, и тот шлепнулся на асфальт с глухим чавкающим звуком. Все, помидоры пропали. Хорошо еще, что яйца в другом пакете.
 – Привет, Делл, – произнесла она.
 О Делле Садлере она знала только, что он работает автомехаником и часто бывает в тренажерном зале на окраине Эклипс-Бей. Делл был дюжим тридцатилетним мужчиной с редеющими волосами и мясистыми кулаками. Он всегда казался хмурым и недовольным, словно разочаровался в жизни и уже не ждал перемен к лучшему.
 – Стало быть, у вас двоих хватило наглости явиться сюда после всего, что вы натворили.
 – Делл, извини, но я…
 Он заслонил ей дорогу, сжав кулаки.
 – Думаешь, я все простил? И забыл, что стало с Кэтлин? А может, тебе наплевать?
 – Поговорим об этом в другом месте. – Ханне удалось произнести эти слова примирительным, спокойным тоном. – И в другой раз.
 – Не думай, что я вам поверил, – пусть даже весь город считает, что вы с Мэдисоном случайно встретились на берегу в ту ночь, когда погибла моя сестра. Я-то знаю: он прикончил ее, а ты соврала, чтобы помочь ему выпутаться.
 – Это неправда, и ты все прекрасно понимаешь, – возразила Ханна, делая шаг в сторону и приготовившись обойти вокруг Делла. – Пожалуйста, пропусти.
 Делл набычился и ткнул ее пальцем в грудь.
 – Ты что, вздумала мной командовать? Думаешь, если ты из Хартов, то я буду лизать тебе пятки, как все в этом паршивом городишке? И ты, и Мэдисон – мерзавцы!
 – Я сочувствую тебе и сожалею о смерти Кэтлин, – сказала Ханна. – Как и все в городе. Но поверь, Рейф тут ни при чем.
 – Должно быть, он здорово ублажил тебя, чтобы ты, безмозглая дура, прикрыла его.
 – Прекрати!
 – Я слышал, ты вернулась в город из-за дома. А еще говорят, что Мэдисон хочет заполучить дом целиком. Наверное, рассчитывает переупрямить тебя.
 Ханна попятилась, вцепившись в пакет с покупками, и налетела на припаркованный рядом грузовик. Делл шагнул к ней.
 – Пропусти меня, – потребовала она, приготовившись бегом броситься к машине Рейфа.
 – Захочу – пропущу. Но сначала послушай. Если я…
 Делл осекся и вскрикнул – чья-то рука стиснула его плечо.
 Рейф легко отодвинул Садлера в сторону, освобождая путь Ханне, и без усилий притиснул здоровяка к дверце пикапа.
 В ту же минуту Ханна услышала приглушенное злобное рычание и увидела, что перед Деллом стоит приготовившийся к прыжку шнауцер.
 – Она просила пропустить ее, Садлер, – негромко произнес Рейф.
 – Отвали, подонок! Ты убил Кэтлин, я точно знаю!
 – Кэтлин я не убивал. У меня не было причин убивать ее. Когда захочешь узнать правду – приходи, поговорим. Но к Ханне больше не приставай. К смерти твоей сестры она не имеет никакого отношения.
 Делл оскалился:
 – Убери руки, мерзавец!
 Рейф пожал плечами, отпустил его и отступил. Подобрав уроненный Ханной пакет, он взял ее за руку:
 – Идем.
 Ханна не стала спорить. В сопровождении Уинстона они вернулись к «порше». Рейф открыл дверцу, шнауцер проворно забрался за сиденья. Пока Рейф включал зажигание, пес положил лапы на спинку кресла Ханны и прижался мордой к ее щеке.
 Ханна внутренне поежилась, заметив на стоянке несколько любопытных зевак.
 – Теперь весь город неделю будет перемывать нам косточки.
 Рейф выехал со стоянки на Бейвью-драйв.
 – Я же говорил: мы поможем местным жителям развлечься.
 Последовала пауза. Ханна вынула из сумочки темные очки и надела их. Уинстон лизнул ее в ухо, она потрепала его по голове, чтобы немного успокоиться.
 – Подхалим, – шепотом упрекнула она. – Я видела, как ты лизал Рейфу руку.
 Уинстон положил подбородок ей на плечо и довольно вздохнул.
 – Мы с твоим псом решили, что затевать дуэль ни к чему, – объяснил Рейф.
 – Вы оба сдрейфили?
 – Предпочли уладить дело мирным путем.
 – Хм… в переводе это означает, что никто из вас не выразил желания сражаться за мою честь.
 Рейф бросил взгляд на нее, его лицо осталось непроницаемым.
 – Когда мужчина достигает определенного возраста, ему полагается думать, прежде чем ввязываться в драку. Видимо, это и называется мудростью.
 – Сплошные оправдания. – Ханна заглянула в пакет, который Рейф подобрал с асфальта. Как и следовало ожидать, сочные помидоры превратились в кашу. Латук и грибы тоже пострадали. – Ужин пропал.
 Минуту Рейф молчал. Машину он вел с привычной ловкостью, но слишком сосредоточился на дороге, словно новичок.
 – Я кое-что придумал, – наконец сообщил он.
 – Я вся внимание.
 – Почему бы вам с Уинстоном сегодня не поужинать у меня? Еды хватит на всех.
 Еще один шаг навстречу? Неужели ему надоело ждать? Ханна постаралась не выдать волнения.
 – Поскольку из содержимого второго пакета ужин не приготовишь, пожалуй, я приму это любезное приглашение – от себя и от имени Уинстона.
 – Прекрасно. Значит, решено.
 Ханна метнула в него быстрый взгляд:
 – А ты долго колебался, прежде чем пригласить меня на ужин. Неужели это так трудно?
 Рейф сжал пальцы на массивном руле.
 – Мне пришлось долго набираться храбрости.
 – Почему?
 – Я боялся, что ты мне откажешь.
 – С какой стати? – Ханна пожала плечами, надеясь, что этот жест получится непринужденным. – Рано или поздно нам придется завести разговор о деле. Можно даже сегодня.
 – Сегодня я хотел поговорить о другом.
 Ханна замерла.
 – О чем?
 – О прошлом.
 Ханна подумала и негромко прокашлялась.
 – Нашу единственную встречу едва ли можно считать «прошлым».
 – Верно. Но согласись, встреча была из тех, что запоминаются навсегда. Если бы не ты, я угодил бы в тюрьму. А это нарушило бы все мои планы. Потому я и сказал по телефону, что я твой должник.
 – Ты до сих пор у меня в долгу? – Ханна улыбнулась. – Тогда продай мне полдома, и мы квиты.
 – Моя благодарность не так велика, – усмехнулся он.
 Рейф вернулся в солярий как раз в ту минуту, когда небеса внезапно потемнели. Ханна заметила, что свет он не включил. Уинстон, лежащий на полу, с надеждой вскинул голову, но потерял всякий интерес к Рейфу, увидев, что тот принес только два бокала.
 Рейф опустился в плетеное кресло напротив кресла Ханны и протянул ей бокал.
 Глядя, как на залив спускается вечер, Ханна думала о салате из свеклы, голубого сыра и грецких орехов со спагетти, которые она только что доела. Прежде чем добавить в салат грецкие орехи, Рейф посыпал их сахаром и солью и подогрел в духовке. Спагетти он приправил необычно густым оливковым маслом с привкусом трюфелей. Ужин получился бесподобным.
 – Ты умеешь готовить, – с удивлением отметила она.
 – У мужчины должно быть хобби.
 – Согласна. – Она отпила бренди. – Кстати, отныне можешь без опасений приглашать меня на ужин когда угодно.
 – Спасибо, я запомню. – Держа бокал обеими руками, он смотрел в окно, за которым быстро сгущались сумерки. – Прости за сегодняшнюю сцену с Деллом Садлером.
 – Ты не виноват.
 – Это как посмотреть. Если бы в ночь смерти Кэтлин мы с тобой не встретились, сегодня тебе не пришлось бы оправдываться перед Садлером.
 – Верно. – Ханна вдруг осознала, что Рейф сидит совсем рядом, на расстоянии нескольких дюймов. Полутьма подчеркивала интимность атмосферы. – А что касается той ночи…
 Рейф отпил бренди, ожидая продолжения.
 – У нас не было возможности поговорить… – Ханна перевела дух и взяла с места в карьер: – Ты же знал Кэтлин лучше, чем кто-либо другой. Как по-твоему, что с ней случилось? Думаешь, она покончила жизнь самоубийством? Или произошла авария?
 Он долго молчал.
 – Я почти полностью уверен, что это было не самоубийство.
 – Откуда ты знаешь?
 Рейф засмотрелся на бренди в своем бокале.
 – В ту ночь, когда она выгнала меня из машины, она была зла, как черт. Но не подавлена и не в отчаянии.
 – Зла?
 Рейф склонил голову набок.
 – Да, очень. Выпалила, что ей осточертел Эклипс-Бей вместе со всеми его жителями. И добавила, что не дождется, когда покинет этот паршивый городишко.
 – Она строила планы на будущее.
 – Да.
 – Значит, это был несчастный случай.
 Рейф промолчал.
 Ханна прокашлялась.
 – Говорю, причина ее смерти – несчастный случай.
 – Это самое удобное объяснение для всех заинтересованных сторон.
 От изумления Ханна на несколько секунд лишилась дара речи. Наконец она вспомнила о необходимости дышать.
 – Хочешь поговорить об этом?
 – Что толку? – Рейф отпил бренди. – Тем более теперь?
 – Пожалуй, ты прав. Наверное, мы никогда не узнаем, что произошло той ночью.
 – Да.
 Рейф надолго замолчал. Ханне показалось, что он продолжает разговор в уме, но делиться своими мыслями не желает.
 Она старалась не думать о том, что Рейф сидит совсем рядом, но тщетно. Пора домой, решила Ханна. Определенно пора. Она уже собиралась сказать об этом, когда Рейф заговорил:
 – Я хотел спросить тебя…
 – О чем?
 – Ты нашла идеального мужчину?
 Этого вопроса Ханна никак не ожидала. Она растерялась, не зная, далеко ли можно зайти по этой тропе.
 – Не вышло. А ты? – Она торопливо попыталась сменить тему. – Я слышала, ты был женат.
 – Недолго.
 – Что-то случилось?
 – Я же говорил тебе: мужчины нашего рода не годятся в мужья.
 – Помнится, я дала тебе понять, что это лишь отговорка.
 Рейф неожиданно пересел на край кресла и поставил локти на колени.
 – Сегодня звонил Митчелл.
 Ханна заморгала: Рейф слишком стремительно менял темы.
 – Твой дед?
 – Завтра он ждет меня к ужину. У него будет и Октавия Брайтуэлл. Дед хочет познакомить нас.
 Ханна быстро сообразила:
 – Брайтуэлл – дочь владельца новой галереи на набережной?
 – Да. – Рейф отставил бокал. – Во всяком случае, близкая подруга деда.
 – О Господи! Вчера я встретила ее на улице – она же годится ему во внучки!
 – Это я уже слышал. – Он посмотрел ей в глаза. – Мне понадобится спутница.
 Ханна чуть не поперхнулась.
 – Ты приглашаешь меня на ужин к Митчеллу Мэдисону?
 – А у тебя есть занятие получше?
 – Откровенно говоря, нет. Еще восемь лет назад ты считал, что в Эклипс-Бей недостает развлечений. – Она помедлила. – Но вряд ли твой дед обрадуется мне.
 – Не волнуйся, в присутствии новой подружки он будет вести себя прилично.
 – Митчелл Мэдисон любезничает с Ханной Харт! – Ханна усмехнулась. – Это будет забавно.
 – Ну так что?
 – Договорились.
 Рейф насторожился:
 – Ты согласна?
 – Конечно – при одном условии.
 – Каком?
 – Пообещай, что после ужина мы обсудим, как быть с Дримскейпом.
 На размышление ему понадобилось несколько секунд. Он пренебрежительно приподнял плечо:
 – Идет.
 По спине Ханны вдруг пробежали мурашки. Но гадать о том, не перехитрил ли ее Рейф Мэдисон, было уже слишком поздно.
 Она проснулась внезапно, напряженно вслушиваясь в тишину. Сначала она решила, что в темный дом забрался непрошеный гость, но тут же напомнила себе, что в этом случае Уинстон поднял бы тревогу.
 Она села в постели.
 – Уинстон!
 Тишина. На постели шнауцера не оказалось. Вдруг Ханна поняла, что за два года привыкла к тому, что Уинстон спит у нее в ногах.
 Сбросив ноги на холодный пол, она поднялась.
 – Уинстон! Иди ко мне, дружок.
 Но знакомого стука когтей по дощатому полу она не услышала. Тревога стремительно нарастала. Схватив халат, Ханна сунула ноги в шлепанцы и прислушалась.
 Ни шороха.
 Она бросилась к двери, громко призывая пса.
 Негромкое поскуливание донеслось снизу, от подножия лестницы. Уинстон нашелся в гостиной. Он не пострадал и не испугался, но Ханна уловила в его голосе настороженность и предвкушение погони.
 Облегчение обрушилось на нее волной. Значит, все в порядке. Уинстон услышал за окном шорох какого-то ночного зверька и бросился вниз. И неудивительно: для пса, выросшего в высотном доме, жизнь в Эклипс-Бей была полна соблазнов.
 Глубоко вздохнув, чтобы побороть головокружение, Ханна поспешила по коридору к лестнице.
 Уинстон сидел перед входной дверью. Мельком взглянув на хозяйку, он снова прислушался к звукам, доносящимся снаружи, а потом поскреб дверь лапой.
 – Все в порядке, дружок. Ты же городской пес, здесь для тебя все в новинку. Знал бы ты, сколько непрошеных гостей роются по ночам в мусоре! Поверь мне, гоняться за ними бесполезно.
 Она наклонилась, чтобы погладить пса по голове, и сразу ощутила напряжение, охватившее маленькое гибкое тельце. На ласку шнауцер не обратил внимания. Он всецело сосредоточился на том, что разбудило его и заставило сойти вниз.
 Ханна подошла к окну, отвела штору и обнаружила, что за ночь на залив спустился густой туман. Она оставила включенным свет на веранде, но он не проникал сквозь плотную серую пелену.
 Помедлив у окна, она велела себе ложиться спать – пусть Уинстон развлекается в одиночестве. Но почему-то она медлила у двери, ожидая, когда пес потеряет интерес к тому, что творится за ней.
 Прошло немало времени, прежде чем Уинстон успокоился, лизнул руку хозяйки и вслед за ней направился наверх.




 Глава 5


 – Надеешься выведать у Брайса что-нибудь о поездках в Портленд? – полюбопытствовал Гейб.
 – Ни на минуту. – Рейф прижал телефонную трубку к уху плечом, продолжая резать на доске лук. – Ты же знаешь Брайса. Он подчиняется только Митчеллу.
 – А Митчелл запретил ему болтать о поездках в Портленд.
 – Вот именно.
 Голос в трубке ненадолго умолк. Рейф представил старшего брата сидящим за письменным столом в личном кабинете президента «Коммерческой компании Мэдисона». Он мог бы поручиться, что Гейб одет в безукоризненно сшитую на заказ рубашку и дорогие брюки. На нем наверняка шелковый галстук и итальянские кожаные туфли. Несомненно, он прибыл в офис в половине восьмого утра, сразу после разминки в клубе, начавшейся в шесть часов. Сегодня Гейб покинет кабинет не раньше семи, увозя с собой домой полный портфель бумаг. «Коммерческая компания Мэдисона» – единственная страсть Гейба. Он предан работе всей душой, и понять его может только другой Мэдисон.
 – Это продолжается уже десять месяцев, – снова заговорил Гейб. – Каждую пятницу. Регулярно, как по часам.
 Рейф сбросил нарезанный лук в чашу кухонного комбайна.
 – Я знаю, о чем ты думаешь.
 – Ты думаешь о том же.
 – Возможно, мы ошибаемся. – Рейф добавил к луку оливки трех сортов без косточек, промытые каперсы и немного свежевыжатого лимонного сока. – Но нам обоим известно: если он регулярно ездит на какие-то лечебные процедуры, об этом мы узнаем последними.
 – Видимо, он просто оберегает нас. – Гейб помедлил. – Как он выглядит?
 – Здоров как бык – если не считать артрита. Сегодня я иду к нему на ужин. – Рейф выдержал паузу. – Знакомиться с его новой подружкой.
 – Она и вправду годится ему во внучки?
 – По крайней мере так меня уверяли.
 Гейб застонал.
 – Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…
 – Точно.
 – Значит, придется искать в этом хоть что-нибудь хорошее, – обреченно заключил Гейб. – Если он еще в состоянии иметь молодую любовницу, о смерти говорить рано.
 – Вот именно, – подтвердил Рейф и накрыл крышкой кухонный комбайн. – Кстати, как прошло субботнее свидание с прелестной мисс Хартингер?
 – Давай не будем об этом.
 – Очередная катастрофа?
 – Неприятно признаваться в этом, но ее интересует только мой счет в банке.
 – Ты же считал ее идеалом.
 – Ошибся, ясно? На этом и закончим.
 – А я все-таки повторю: к поискам жены ты неправильно подошел с самого начала.
 – Я стараюсь не уподобляться Мэдисонам – я же объяснял.
 – Гейб, я все прекрасно понял. Но твой способ не годится. Искать жену и подыскивать новое здание для офиса компании – не одно и то же. В первом случае действовать надо иначе.
 – С каких это пор ты стал специалистом?
 – Ладно, ты прав. Не слушай меня. – Рейф забарабанил пальцами по комбайну. – Завтра я веду к Митчеллу одну знакомую.
 – Из местных? – Гейб проявил лишь подобие вежливого интереса.
 – Можно сказать и так. Ханну Харт.
 – Ханну?! Ты меня разыгрываешь?
 – Нет.
 – И она согласилась пойти с тобой?
 – Угу.
 – Но почему?
 – Честно говоря, понятия не имею. Наверное, надеется таким способом прибрать к рукам Дримскейп.
 – А ты намекал, что такое возможно? – осторожно осведомился Гейб.
 – Вроде того.
 – Но ты же не планируешь продавать свою половину особняка.
 – Да, не планирую, – подтвердил Рейф.
 – Тогда что происходит, черт возьми?
 – Когда пойму, объясню. А теперь мне пора. Созвонимся позднее.
 Рейф повесил трубку и включил комбайн. Пока машина превращала содержимое чаши в соус тапенад, он думал о Ханне. В голове у него мелькнула старая пословица: «Связался с чертом, держи ухо востро». Мэдисоны часто припоминали ее, объясняя, как рискованно иметь дело с Хартами.




 Глава 6


 Положив ладони на перила веранды, Рейф любовался великолепным садом деда. В Эклипс-Бей многие увлекались садоводством, но никому из местных жителей не удавалось выращивать такие пышные папоротники и ухоженные розы, как Митчеллу. В глубине сада виднелась огромная теплица, в которой разместилось еще множество растительных шедевров. Огород был разбит возле дома. Даже теперь, в начале осени, когда большинство растений уже отцвело, сад Митчелла оставался произведением искусства.
 После смерти родителей Гейба и Рейфа Митчелл часто приводил внуков к себе в сад. Втроем они проводили здесь долгие часы. Митчелл показывал Рейфу и Гейбу, как готовить почву к посадке, поливать помидоры и подрезать розы. Подобно деду, Рейф находил утешение в такой работе.
 Жизнь Митчелла была бурной по любым меркам. После ссоры и расторжения сделки с давним товарищем по армии, Салливаном Хартом, Митчелл чуть не разорился; он пережил четыре развода и множество мимолетных романов. Потеря единственного сына, Синклера, стала для него сокрушительным ударом. Рейф понимал, что и необходимость воспитывать двух внуков тоже была в тягость для мужчины, который прежде мало задумывался о семейных обязанностях. Но несмотря на все это, Митчелл не утратил интереса к садоводству.
 Садоводство было его страстью, а все знали: если у Мэдисона появилась страсть, ничто не остановит его.
 Рейф спустился с крыльца.
 – Как ты познакомился с Октавией Брайтуэлл? – спросил он отчасти из любопытства, отчасти в попытке найти нейтральную тему. Поддерживать беседу с Митчеллом было непросто.
 Нелады Рейфа с Митчеллом начались еще в давние времена. В последние годы они заключили нечто вроде настороженного перемирия, но лишь потому, что со временем научились старательно избегать открытых столкновений. Кое-кто мог бы сказать, что они повзрослели, размышлял Рейф. Но они с Митчеллом знали правду: обоим просто надоело биться головой об стену, к тому же они поняли, что это бесполезно. Но чтобы не потерять форму, оба время от времени предпринимали попытки переупрямить друг друга.
 На протяжении всего вечера оба сдерживались изо всех сил. Правда, Митчелл встретил Рейфа и Ханну настороженно, но быстро взял себя в руки. Рейф не ошибся: перед новой подружкой дед решил сыграть роль гостеприимного хозяина.
 Октавия Брайтуэлл и вправду годилась Митчеллу во внучки. Знакомство с ней ошеломило Рейфа: она оказалась добродушной, приветливой и умной. И Ханне она сразу понравилась. За ужином Октавия объяснила, что галерея в Эклипс-Бей у нее уже вторая, а первая находится в Портленде. Летом ей приходится буквально разрываться надвое.
 – В начале лета она однажды заглянула ко мне через ограду и заявила, что я неправильно ухаживаю за розами. – Митчелл фыркнул. – Я ответил, что выращивал розы, когда ее еще и на свете не было. А она привезла мне книгу о розах и заставила прочесть несколько страниц. Я объяснил ей, что автор ничего в розах не смыслит. Так все и началось – со спора.
 – Ясно. – Рейф умолк, глядя, как Митчелл срывает увядшую розу.
 Внутри у Рейфа что-то сжалось при виде ястребиного профиля деда. Он вдруг осознал, что воин, с которым он так часто сражался, не вечен. Но представить себе мир без Митчелла Рейф не мог.
 Грубоватому и вспыльчивому Митчеллу присущи все недостатки Мэдисонов, думал Рейф, но он сумел стать надежной опорой внукам – с тех пор как их отец столкнулся на мотоцикле с грузовиком.
 Рейф опять задумался о таинственных еженедельных поездках в Портленд. Даже если дед серьезно болен, по нему этого не скажешь. Митчелл опирался на трость, но выглядел крепким и бодрым, ему вполне можно было сбросить лет пятнадцать. Чуть поблекшие зеленые глаза молодо блестели. Резкие черты лица с возрастом почти не смягчились. Правда, он стал сутулиться и уже не мог похвалиться мощными мышцами, но непреклонная воля и решимость самостоятельно распоряжаться своей жизнью надежно маскировали физические недостатки.
 – Наверное, вы с Октавией часто бываете вместе, словно невзначай предположил Рейф.
 – Бываем, – кивнул Митчелл, срывая еще одну увядшую розу.
 Ничего не выйдет, понял Рейф. Если Митчелл не желает обсуждать свои отношения с Октавией Брайтуэлл, из него ни слова не вытянешь. Дед Рейфа вообще не любил распространяться о своих романах и связях. Он был старомоден во всем, что касалось женщин. Настоящие мужчины о своей личной жизни не болтают – это железное правило он вбил и в головы Рейфа и Гейба.
 Рейф прошелся по дорожке и остановился рядом с Митчеллом, осматривающим пышный папоротник.
 – Я слышал, что ты постоянно ездишь в Портленд, – заговорил Рейф. – К Октавии?
 – Нет. – Митчелл оборвал сухой лист.
 Рейф понял, что разговор окончен. Гейб выведал бы хоть что-нибудь.
 Митчелл прищурился:
 – Как вы с Ханной Харт будете делить этот проклятый дом?
 – Еще не решили.
 – Хм… Сдается мне, Изабель перед смертью совсем спятила. Все надеялась, что вы с Ханной положите конец давней вражде. Я говорил ей, что она рехнулась.
 – Видимо, это не помогло.
 Митчелл хмыкнул:
 – На свете нет людей упрямее Хартов.
 – И Мэдисонов.
 Митчелл не стал спорить.
 – Похоже, вы с Ханной стали друзьями.
 – До дружбы еще не дошло, но ее пес признает меня. Это уже кое-что.
 – Говорят, у нее свой бизнес в Портленде. Организация свадеб или что-то в этом духе.
 – Верно. У нее немало постоянных клиентов.
 – Она носит фамилию Харт – забывать об этом нельзя. Но при этом она не лишена деловой хватки. – В глазах Митчелла появилась задумчивость. – Помнишь, как она поступила восемь лет назад? Мне всегда казалось, что мы в долгу перед ней.
 – Знаю.
 – В городе ходят скверные слухи. Поговаривают, что если она помогла тебе выпутаться, значит, ты соблазнил ее – чтобы отомстить Хартам.
 – Это я слышал.
 Митчелл рассеянно постучал тростью по плите солнечных часов.
 – А кое-кто убежден, что Ханна Харт солгала, лишь бы выгородить тебя. Есть и такие, кто уверяет, что ты сам столкнул Кэтлин Садлер со скалы.
 Рейф почувствовал, как в нем нарастает напряжение. Он давно гадал, не принадлежит ли Митчелл к числу тех горожан, которые верят в его причастность к гибели Кэтлин.
 – Но важнее всего то, что мы обязаны Ханне Харт, – продолжал Митчелл.
 – Да.
 – Унизительно быть обязанным кому-то из Хартов, – вздохнул Митчелл. – Вечная заноза.
 Рейф удивленно взглянул на деда:
 – Не знал, что это так беспокоит тебя.
 – Теперь знаешь.
 – Но это мой долг, а не твой.
 – Какая разница? – Митчелл прищурился. – Лучше скажи, как ты поступишь? Продашь свою половину дома Изабель?
 – Нет.
 – Так я и думал. – Митчелл зашагал к теплице. – Идем, я покажу тебе новые гибриды.
 Рейф в отчаянии оглянулся на дом. Спасения не предвиделось. Нехотя он поплелся за Митчеллом.
 – Несколько дней назад я разговаривал с Гейбом, – снова заговорил Митчелл.
 Рейф насторожился:
 – И что?
 – Он сказал, что мог бы найти тебе работу в компании. – Голос Митчелла прозвучал безнадежно.
 – Опять ты за свое… Ты согласился бы работать под началом Гейба?
 – Черта с два! – Митчелл задвигал бровями. – Он требует беспрекословного подчинения.
 – Вот и мне это не по душе.
 – Ну нет так нет. – Митчелл умолк.
 В молчании они прошли через весь сад. У самой теплицы Митчелл закинул еще один пробный шар – в совершенно неожиданном направлении:
 – Не пора ли тебе жениться?
 Рейфа словно оглушили кувалдой. Чтобы прийти в себя, ему понадобилось несколько секунд, которые он провел с разинутым ртом.
 – Жениться? – наконец переспросил он. – Ты спятил? Я ведь уже пробовал, или ты забыл? И ничего не вышло.
 – Рано или поздно попытку все равно придется повторить, так что не откладывай ее надолго. Будешь медлить – привыкнешь к одиночеству и останешься закоренелым холостяком, которому брак уже не светит.
 – С каких это пор ты стал экспертом?
 – Опыт у меня есть.
 – К твоему сведению, к одиночеству я уже привык, – заявил Рейф.
 – Чушь собачья! Ты еще достаточно молод, чтобы менять привычки.
 Дверь дома, выходящая на заднюю веранду, распахнулась. Оба мужчины обернулись так порывисто, словно их поймали на месте преступления.
 В дверях застыла женщина неземной красоты, с буйной жгуче-рыжей шевелюрой.
 – Кофе готов! – жизнерадостно объявила Октавия Брайтуэлл.
 Второго приглашения Рейфу не понадобилось. Он заметил, что и Митчелл не стал медлить в саду: очевидно, и он порадовался возможности закончить тягостный разговор.
 Бок о бок они двинулись по дорожке обратно к дому.
 Ханна вставила ключ в замочную скважину.
 – Мое мнение ничего не меняет, но если хочешь знать, Октавия мне понравилась.
 Рейф пожал плечами.
 – Мне тоже. Ну и что? Все равно она слишком молода для деда. Гейб прав. Это выглядит смешно и нелепо.
 Ханна улыбнулась:
 – Гораздо смешнее слышать это от Мэдисона. Не обижайся, но в вашей семьей мужчины никогда не задумывались о том, что скажут люди, особенно когда дело касалось их личной жизни.
 – Личная жизнь моего деда – совсем другое дело, – хмуро возразил Рейф.
 Ханна прислушалась к стуку когтей Уинстона, в нетерпении скачущего за дверью.
 – Если тебя это утешит, Октавия призналась мне, что они с твоим дедом просто друзья. И я ей верю.
 – Вот как?
 Одарив Рейфа испытующим взглядом, Ханна открыла дверь.
 Прогулявшись после ужина по саду, Рейф, погруженный в свои мысли, вернулся в дом. Он всегда былл непроницаемым, но теперь излучал мрачность, разгадать которую Ханна не могла и только гадала, что произошло; в саду между Рейфом и его дедом.
 Уинстон выскочил в открытую дверь – как всегда раздираемый необходимостью соблюдать приличия и неукротимыми эмоциями.
 – Славный пес. – Ханна наклонилась и погладила его. – Лучший шнауцер во вселенной.
 Уинстон всем видом выразил удовольствие.
 Рейф наблюдал за ними с мрачным любопытством.
 – Знаешь, он тебе поверил.
 – Ну и что? Я сказала правду. – Ханна посторонилась, пропустила Уинстона, и тот сбежал с крыльца, мимоходом ткнувшись в ладонь Рейфа. Пес скрылся в кустах.
 Ханна шагнула в дом и включила свет.
 – Пожалуй, я все-таки задам один вопрос, даже если потом об этом пожалею. Скажи, вы с дедом не поссорились в саду?
 – Нет. – Рейф без приглашения вошел в дом.
 – Ясно. – Ханна растерялась, не зная, что теперь делать.
 Дверь она оставила открытой для Уинстона. Пес вскоре вернулся и направился прямиком к Рейфу.
 Прикрыв дверь, Ханна прислонилась к ней. Рейф присел и почесал шнауцера за ухом. Уинстон блаженно закрыл глаза.
 – Все было, как обычно, – помолчав еще немного, добавил Рейф.
 – Как обычно?
 Рейф не сводил глаз с Уинстона, который жаждал внимания.
 – Митчелл напомнил мне, что поработать в «Коммерческой компании Мэдисона» никогда не поздно.
 – Вот оно что! – Ханна направилась в кухню. В минуты сомнений нет ничего лучше чашки чаю. – И ты, конечно, ответил ему как всегда.
 – Само собой. Мы с Митчеллом всегда так общаемся. Он дает советы, а я говорю, что не стану им следовать. Мы прекрасно понимаем друг друга.
 – Тетя Изабель часто повторяла, что вы с дедом ссоритесь с тех пор, как ты стал подростком, – потому что вы слишком похожи. – Ханна налила воды в чайник и поставила его на плиту.
 – Эта точка зрения мне знакома. – Рейф еще раз погладил Уинстона, поднялся и прошел в кухню. Остановившись в дверях, он прислонился плечом к косяку и скрестил руки на груди. – Но мы с Митчеллом не разделяем ее.
 Ханна опять остро почувствовала его близость. Рейф следил за каждым ее движением, пока она готовила чай.
 – Напрасно, – негромко возразила она. – Вы оба решительны, своевольны, независимы и временами дьявольски упрямы. Должно быть, у вас один и тот же Девиз.
 – Какой?
 – «Никогда не извиняйся, ничего не объясняй».
 Рейф испытал мгновенное желание изобразить обиду.
 – А тебе никогда не приходило в голову, что у нас с твоей собакой есть кое-что общее?
 – Что, например?
 Рейф бесстрастно улыбнулся:
 – Я тоже способен верить тебе, когда ты объясняешь, как относишься ко мне.
 Ханна подняла брови:
 – Чужое мнение для тебя ничего не значит?
 – Ничего ты не понимаешь. Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо.
 – И ты можешь это доказать?
 – Ладно, я на самом деле решительный, надменный и независимый. – Он пренебрежительно усмехнулся. – Но с последним пунктом я категорически не согласен. С чего ты взяла, что я дьявольски упрям?
 Она торжествующе улыбнулась:
 – Ты же наотрез отказываешься обсуждать проблем с Дримскейпом.
 – А, вот оно что!
 – Именно.
 Он небрежно пожал плечами:
 – В мире нет совершенства.
 – Если не считать Уинстона, – поспешила добавит Ханна, опасаясь, что пес услышит последнее замечание и забеспокоится.
 Последовала краткая пауза.
 – В саду Митчелл сказал еще кое-что, – наконец признался Рейф.
 Ханна оглянулась через плечо, пересыпая в чайник заварку:
 – Что?
 – Что мне пора жениться.
 Почему-то у нее судорожно сжался желудок. Ханна надеялась, что причина – отнюдь не жареный лосось, съеденный за ужином. На вкус он был изумительным, но рыбные блюда часто оказываются коварными.
 – А ты, конечно, запретил ему лезть в твою личную жизнь. – Ханна перевела взгляд на чайник, мысленно умоляя его закипеть побыстрее.
 Рейф не ответил.
 Чайник тоненько засвистел. Очень вовремя, решила Ханна. Радуясь возможности отвлечься, она торопливо залила заварку кипятком.
 Спустя минуту она вздохнула с облегчением: наконец-то она успокоилась. Но, обернувшись, она застыла с неестественной улыбкой на губах: Рейф успел пройти в кухню и теперь стоял совсем рядом.
 Слишком близко.
 – Я не стал тратить лишних слов, – заявил Рейф, не сводя глаз с ее лица. – Но в целом ты права. Я дал ему понять, что буду жить так, как хочу.
 – Как обычно.
 – Да.
 Совсем растерявшись, Ханна лихорадочно придумывала ответ, так и не придумала, прокашлялась и выпалила:
 – Чего же ты хочешь?
 – Прямо сейчас поцеловать тебя.




 Глава 7


 Ханна окаменела. По-настоящему страшно ей стало, когда она поняла, что разделяет желание Рейфа. Должно быть, он обо всем догадался по ее глазам.
 Она облизнула губы и задала единственный вопрос, который имел значение:
 – Почему?
 – А разве для этого должны быть причины?
 – Да. – Ханна попятилась, наткнулась на кухонный стол, завела руки за спину и оперлась на него. – Да, конечно. Особенно в такой ситуации.
 – В какой?
 – Ты… я… Дримскейп…
 – А если выяснится, что у меня нет никаких причин, кроме желания поцеловать тебя?
 – Важно другое, – осторожно объяснила она. – Какой бы ни была причина, она должна не иметь никакого отношения к Дримскейпу.
 Рейф поднял руки и медленно сомкнул их на затылке Ханны. Его ладони приятно согревали кожу. Ханна почувствовала, как он силен, но поняла, что он умеет сдерживаться. Это сочетание взволновало ее.
 Его большие пальцы легко скользили по коже у нее за ушами. Слегка приподняв подбородок Ханны, Рейф склонился к ее губам.
 – Особняк тут ни при чем, – сказал он, почти касаясь ее губ. – Можешь поверить мне на слово.
 На этот раз поцелуй был настоящим, а не мимолетным, ничего не значащим прикосновением, которым Рейф одарил Ханну восемь лет назад, проводив ее до дома. Ханна испытала именно то ощущение, которого ожидала, – потрясение.
 Возбуждение всецело завладело ею, напоминая вспышку пламени от горящей спички. Пламя взметнулось вверх внезапно, яростное и неистовое. Источник жидкого огня находился где-то внизу живота Ханны. Она; слышала стук собственного сердца. Оно спешило так, что при других обстоятельствах Ханне был бы обеспечен экстренный вызов врача. Рейф не спешил.
 Похоже на девичьи мечты, мелькнуло в голове у Ханны. Только девушки-подростки даже не представляют себе, какими бывают настоящие поцелуи. Их способны оценить лишь зрелые женщины, знающие, что чуткие пальцы и нежные губы у мужчин – большая редкость.
 Рейф осторожно прижал ее к краю стола. Ханна ощутила сквозь ткань крупную выпуклость у него под брюками. А эта деталь в девичьих фантазиях присутствует редко.
 Он склонил голову набок, провел ладонями по ее шее до груди. Ханну вдруг охватило нетерпение. Она с трудом отстранилась от края стола, впивающегося в ноги. Рейф пробормотал пару слов, за которые в общественном месте его, вероятно, арестовали бы. Скрыть желание он даже не пытался. Сознание того, что он жаждет ее, лишило Ханну остатков здравого смысла.
 «Это всего лишь поцелуй, – думала она. – Что в этом плохого?»
 Кто-то негромко застонал. Подумав, Ханна решила, что стонала она сама. Значит, самообладание она не сохранила. Но ведь это только поцелуй! Через минуту она напрочь забыла о собственном поведении. Значение имело только то, что она обвила обеими руками шею Рейфа.
 И услышала хриплый стон. На этот раз стонала не она, а Рейф.
 В его объятиях Ханна почувствовала, как быстро он теряет власть над собой. Сознает ли он это? А если он совсем потеряет голову? Но стоит ли думать об этом? Какое ей дело?
 Пол под ногами Ханны покачнулся. Как в тумане, она поняла, что Рейф подхватил ее на руки, и задрожала всем телом.
 Он замедлил шаг только для того, чтобы погасить свет, а потом унес ее из кухни в гостиную, где уложил на старый диван и лег сверху. Его губы заскользили по шее Ханны, она могла бы поклясться, что ощущает прикосновение зубов. Ее вновь охватил трепет возбуждения. Крепкое мужское тело вдавливало ее в подушки дивана.
 Услышав скрежет собачьих когтей по дереву, Ханна на миг открыла глаза. В полутьме она разглядела Уинстона, торопливо поднимающегося на второй этаж. Очевидно, его смутило то, что творилось на диване.
 Ей тоже следовало бы постыдиться, подумала она. Но с этим можно и подождать.
 А пока ее тело пело изумительную мелодию. В последние годы она иногда улавливала несколько аккордов этой мелодии, но до великолепного финала ни разу не добиралась.
 Ладони Рейфа проскользнули под ее свитер, легко расправились с застежкой лифчика. Когда он коснулся большим пальцем соска, Ханна чуть не вскрикнула. Она и не подозревала, что все ее тело приобрело необычайную чувствительность. Она очутилась в небывалой стране с размытой границей между острым наслаждением и болью.
 – Я весь день мечтал об этом, – прошептал Рейф, уткнувшись в ее плечо. – Чуть не сошел с ума, пока дождался…
 Он провел ладонью по изгибу ее бедра. Ханна почувствовала, что он расстегивает молнию на ее слаксах. События развивались стремительно. Даже чересчур. Но найти весомые причины, чтобы остановиться, ей не удавалось.
 По лестнице снова затопотал Уинстон. Почему-то мысли о шнауцере образумили Ханну.
 – Пожалуй, хватит, – сумела выговорить она.
 – Нет. – Рейф поднял свитер и принялся целовать ее грудь. – Я хочу тебя с тех пор, как ты вернулась.
 – Очень мило.
 Он вдруг затих, потом поднял голову и уставился на нее блестящими глазами.
 – Мило?
 – Я польщена. Честное слово.
 – Польщена… – с расстановкой повторил он. – Прекрасно. Польщена. Черт!
 Ханна с трудом сглотнула.
 – Не хочу показаться недотрогой или ханжой, но..
 – Но все-таки ты – мисс Паинька, верно?
 – Не совсем так. – Раздражение Ханны быстро нарастало. – Дело в том, что мы совсем чужие люди…
 – Твоя фамилия – Харт. Моя – Мэдисон. По-моему, мы знаем друг друга всю жизнь.
 Ханна растерянно заморгала:
 – Любопытная точка зрения. Пожалуй, даже в чем-то верная. Но слишком уж упрощенная, не находишь?
 – Ты всегда так ведешь себя на свиданиях?
 – А разве мы на свидании? Я просто сделала тебе одолжение.
 Он расплылся в бесконечно медленной и бесконечно обольстительной улыбке.
 – В таком случае позволь поблагодарить тебя. – И он снова потянулся к ее губам.
 Чтобы удержать его, Ханна уперлась ладонями ему в грудь.
 – Я считаю…
 Он ответил ей взглядом вежливого удивления.
 – Ты считаешь? – переспросил он, подчеркнув последнее слово.
 – Да, считаю, – раздраженно повторила она, – что мы действительно знаем о существовании друг друга всю жизнь, но это еще не значит, что мы близкие знакомые. По-моему, мы все-таки чужие люди.
 – Тс-с! – Он вдруг зажал ей рот ладонью.
 В ярости Ханна схватила его за запястье и попыталась оттолкнуть руку.
 Ей так не терпелось объяснить, что подобные выходки ее ничуть не возбуждают, что она не сразу заметила, как насторожился Рейф. Вдруг она поняла, что он лежит не шевелясь, повернув голову к входной двери.
 Послышалось тихое поскуливание. Уинстон опять сидел у двери, как прошлой ночью, и буквально излучал настороженность.
 – Он что-то услышал. – Рейф убрал ладонь с губ Ханны, сел и уставился на пса.
 – Наверное, какой-то зверек роется в мусоре. – Ханна торопливо привела одежду в порядок. – Скорее всего, скунс. Или просто кошки.
 – Может быть. – Рейф задумчиво смотрел на Уинстона.
 Ханна села.
 – Он и прошлой ночью сидел под дверью.
 Рейф поднялся и направился к двери. У окна он остановился и осторожно отодвинул штору.
 – Туман такой, что не видно даже перил веранды.
 Уинстон опять заскулил, оглянулся на Рейфа, перевел взгляд на дверь и снова на Рейфа. Пес явно намекал, что он не прочь выйти из дома, посмотреть, в чем дело. Ханне стало зябко. То же ощущение тревоги посетило ее вчера ночью.
 – Кто бы это ни был, к дому он не подходит, – . заговорила она. – Уинстон охрип бы от лая, если бы учуял кого-нибудь на веранде.
 – Верно. – Рейф потянулся к дверной ручке. Уинстон напружинился, готовый протиснуться в щель, кап только дверь приоткроется.
 Ханну охватил настоящий страх. Интуиция настойчиво подсказывала ей, что открывать дверь слишком опасно.
 – Ты что, спятил? – Она вскочила, подбежала т двери и схватила Уинстона за ошейник. – Не вздумай! выпустить его! Уинстон вырос в высотном доме посреди большого города. Он никогда не сталкивался с дикими зверями. А если они окажутся крупнее и сильнее, чем он?
 Уинстон вырывался, весь дрожа от возбуждения. Он настойчиво тянулся носом к щели под дверью.
 Рейф кивнул:
 – Ладно, городской пес, сиди дома, будь умницей. Я обойдусь и без тебя.
 – Не смей! – Ханна отпустила Уинстона и заслонила дверь, раскинув руки. – Ты тоже никуда не пойдешь!
 Рейф усмехнулся.
 – Думаешь, тот, кто бродит вокруг дома, крупнее и сильнее меня? Ты забыла, что мы в Эклипс-Бей? Здесь уровень преступности близок к нулевому.
 Уинстон снова заскулил и беспокойно завертелся на месте.
 Ханна гневно уставилась на них обоих, но от двери не отошла. Мысленно она подыскивала разумные и убедительные аргументы, надеясь отговорить обоих от необдуманного поступка.
 – Успокойтесь оба! У вас просто прилив тестостерона. Давайте сначала все обдумаем, ладно? Возможно, там просто скунс. Вам известно, сколько времени понадобится, чтобы выветрился запах скунсовой струи? Вам обоим придется целую неделю спать на пляже.
 – Вряд ли это скунс, – задумчиво возразил Рейф. – Он направился бы прямиком к мусорным бакам, и мы сразу услышали бы лязг.
 – Если это не скунс, значит, кто-то еще пострашнее, – сквозь зубы подхватила Ханна. – Может, какой-нибудь бродячий питбуль или ротвейлер. В округе полным-полно злобных собак.
 – Звучит неубедительно, – заявил Рейф.
 – Ну и что? Это мое мнение, и я намерена отстаивать его. Вы оба останетесь дома, и точка. Ты же сам сказал, что не видно даже перил веранды. Какой смысл блуждать в тумане?
 Рейф уставился на нее, и Ханна вдруг поняла, что он с трудом сдерживает смех.
 – В чем дело? – возмутилась она.
 – Ни в чем. – Он снова выглянул в окно. – Я вдруг понял: если ты не выпустишь меня из дома, мне придется переночевать здесь. Вот и все.
 Ханна смутилась.
 – Ты сможешь уехать, как только Уинстон успокоится.
 – В тумане ни черта не видно.
 – Оставь машину здесь и иди домой пешком.
 Рейф задернул штору. Его глаза по-прежнему насмешливо блестели.
 – Ну что еще? – не выдержала Ханна.
 – А если кто-нибудь проедет мимо твоего дома рано утром и заметит мою машину?
 Она вздохнула:
 – Полгорода уже и так подозревают нас.
 – А если в темноте на меня нападет свора бешеных ротвейлеров и питбулей?
 Ханна отошла от двери только затем, чтобы выглянуть в окно и убедиться: туман окружил дом сплошной серой стеной, от которой отражался желтоватый свет фонаря на веранде.
 Она перевела взгляд на Уинстона, который беспокойно топтался у двери. Тот, кого он почуял, был где-то рядом. Ханна приняла решение.
 – Сначала мы выпьем чаю, – заявила она, – и если туман не рассеется, ты переночуешь на диване в гостиной.
 Рейф согласился подозрительно быстро.
 Уинстон утратил интерес к щели под дверью к тому времени, как закончилось чаепитие. А Рейф с удовольствием обнаружил, что туман не рассеялся – наоборот, стал еще гуще.
 Сегодня ему повезло.
 Ханна остановилась у него за спиной, глядя через плечо.
 – Ну, что там?
 – Чудесная ночь – в самый раз для скунсов и бешеных собак.
 – Не смешно. – Она обхватила себя обеими руками и поежилась, как от холода. – Похоже, тебе придется остаться здесь.
 – Я не хотел бы злоупотреблять твоим гостеприимством. Я не прочь прогуляться пешком до Дримскеипа – он совсем рядом.
 – Нет. – Ханна резко отвернулась. – Можешь занять нижнюю комнату для гостей. Сейчас принесу одеяло и подушку.
 Рейф проводил ее взглядом, думая о том, что она слишком поспешно предложила ему переночевать здесь. И глаза выдавали ее. Чем вызвана ее непривычная скованность – сценой на диване или тем, что случилось у двери?
 Логика подсказывала ему, что несколько поцелуев ничего не значат. В конце концов, она не девчонка. Ханна – зрелая женщина, хозяйка брачного агентства. Для нее возня на диване – давно пройденный этап. Иначе она с радостью выпроводила бы его.
 Но она предложила ему остаться.
 Он взглянул на Уинстона. Пес распластался на животе, положил морду на лапы и задремал. Ханна сказала, что он вертится у двери вторую ночь подряд.
 Ханна и Уинстон привыкли жить в большом городе, напомнил себе Рейф. Для них встреча с каким-нибудь зверьком – событие. Но если благодаря этому Ханна предложила ему ночлег, зачем отказываться?
 Прошел час, а Рейф так и не уснул. Заложив руки за голову, он смотрел в потолок, каждую минуту помня о том, что Ханна совсем рядом, в комнате наверху. Он представлял ее в ночной рубашке – пожалуй, кружевной, полупрозрачной, совсем короткой… Нет, вряд ли. Скорее всего на ней строгая фланелевая рубашка до пят, с длинными рукавами.
 Но даже второе предположение заинтересовало его. Притом заинтересовало не на шутку. Его орган затвердел, как камень.
 Логика подсказывала ему, что пара поцелуев тут ни при чем. Ведь он не мальчишка-подросток. К объятиям и поцелуям на диване он давным-давно привык.
 Совершенно верно.




 Глава 8


 Рейф проснулся на рассвете от прикосновения холодного и мокрого носа к босой ступне. Вздрогнув, он рывком сел.
 – Су… – Он хотел было выругаться, но увидел Уинстона и сдержался. – Этим тебя не оскорбишь: ты действительно сукин сын. Кстати, я заподозрил, что твои вчерашние выкрутасы у двери были умышленной попыткой испортить приятный вечер.
 Уинстон ответил ему многозначительным взглядом.
 – Все шло прекрасно, пока ты не вздумал поиграть в сторожевого пса.
 Уинстон отвернулся и трусцой двинулся к двери. Там он сел и пристально уставился на Рейфа.
 – Ладно-ладно, я все понял.
 Рейф откинул одеяло и вскочил. Брюки и рубашку он нашел сразу, а туфли обнаружил в пыли под кроватью.
 – Ну все, идем.
 Они вышли из дома навстречу сырому и туманному утру. Уинстон ловко спрыгнул к крыльца и направился прямиком к кустам у края веранды. Рейф по извилистой тропке дошел до дощатого ящика, в котором стояли мусорные баки. Возле ящика он ничего не увидел, на деревянной крышке не заметил следов когтей.
 Покончив со своими делами, Уинстон тоже подбежал к ящику и обнюхал его. Рейф наблюдал за ним.
 Уинстон слегка пофыркивал, но особого интереса к ящику не проявил. Через пару минут он рысцой побежал по дорожке к деревьям, отделяющим дом и сад от неширокого шоссе.
 Рейф последовал за ним, осматривая каждое дерево и камень, возле которых останавливался пес. Но нигде Уинстон не задерживался надолго. У шоссе Рейф решил, что пора возвращаться.
 – Ханна съест меня живьем, если узнает, что я позволил тебе резвиться на проезжей части, – заявил он, хотя в этот час шоссе было пустынным.
 Уинстон пропустил его слова мимо ушей. Рейф пришел к выводу, что виной тому либо изысканное воспитание, либо влияние Ханны. Он склонялся к последней версии.
 – А ну иди сюда! – Рейф шагнул вперед, пытаясь схватить Уинстона за ошейник.
 Но Уинстон даже не попытался выбежать на шоссе. У самого поребрика он повернул налево и чуть поодаль принялся деловито обнюхивать землю под деревьями.
 – Похоже, ты все-таки соображаешь, что делаешь, – заключил Рейф.
 Уинстон перебегал от одного дерева к другому, обнюхивая каждое, но нигде не задерживаясь. Наконец он задрал лапу. Закончив, он повернулся к Рейфу с удовлетворенным видом.
 Рейф осмотрел помеченное псом дерево, присел на корточки, присмотрелся, но на гальке под деревом не осталось никаких следов. Возможно, их и не было.
 Он перевел взгляд на Уинстона, который вопросительно следил за ним.
 – Знаешь, будь у меня твой нюх и мои мозги, я был бы великим сыщиком.
 Уинстон ответил движением, которое наверняка заменяло ему пожатие плечами, и заспешил обратно к дому.
 Рейф выпрямился и уже был готов последовать за псом, как вдруг заметил краем глаза блеск серебристой фольги. Возле дерева, помеченного Уинстоном, валялся скомканный фантик.
 Находка так себе. Фантик могло занести ветром откуда угодно. Его могли выбросить из проезжающей машины. Он мог вывалиться из грузовика с мусором.
 Или из рук человека, который вчера ночью стоял под этим деревом.
 Подобрав фантик, Рейф вернулся к дому, где на подъездной дорожке оставил «порше». Он заглянул в бардачок, порылся в нем, сокрушенно вздохнул и посмотрел на Уинстона, который сидел на веранде и наблюдал за ним, склонив голову набок.
 – Когда-то я всегда возил с собой запасную бритву – на всякий случай, – объяснил он, захлопнул дверцу и сунул ключи в карман. – А потом отвык.
 Рейф вдруг осознал, что после развода его личная жизнь сошла на нет – должно быть, потому, что ему было не до этого. Хватало и других дел.
 По пути к крыльцу он остановился и сорвал несколько веточек мяты, растущей возле садового крана.
 В доме он первым делом зашел в ванную на первом этаже и убедился, что никто из Хартов мужского пола не оставил в доме бритвы.
 – Вопиющая непредусмотрительность, – обратился он к Уинстону. – С другой стороны, чего еще ждать от Хартов?
 На втором этаже было тихо. Рейф прошел на кухню и заглянул в шкафы, где нашел обычный набор древних приправ и специй, какие обычно оставляют на дачах. Соль, перец, сахар, полупустая бутылка ванильного экстракта, целая банка кленового сиропа. Сироп оказался настоящим, а не подкрашенной карамелью водой с сахаром.
 Выставив на стол ваниль и сироп, он сунулся в холодильник и убедился, что яйца и молоко свежие, а деревенский хлеб из муки грубого помола, испеченный приверженцами «нью-эйдж» в пекарне на набережной, – позавчерашний.
 В самый раз.
 Платье невесты было велико размера на три. Она в отчаянии попыталась заколоть его булавками, но безуспешно. Что бы она ни предприняла, платье все равно будет казаться мешковатым. Клиентка плакала. Жених то и дело поглядывал на часы.
 Последовав его примеру, она ахнула: прием должен начаться через несколько минут! Но устроители банкета еще не прибыли. Столы никто не расставил. Цветы увяли. Открыв ящик с заказанным заранее дорогим шампанским, она обнаружила внутри эликсир для полоскания рта. И музыканты безнадежно опаздывали.
 В довершение всего что-то случилось с залом. Прием был назначен в бальном зале элегантного особняка на холме над городом. А она очутилась в пустом складе без единого окна.
 Аппетитный запах какого-то изумительного кушанья отвлекал ее отдел. Она вдруг поняла, что зверски проголодалась, но не позволила себе бросить клиентов только потому, что ей вздумалось перекусить. В конце концов, она же профессионал в своем деле…
 Ханна проснулась внезапно и обнаружила, что смотрит на непроницаемый туман за окном. Только через несколько секунд она поняла, что находится в Эклипс-Бей, а не в Портленде и все ее попытки превратить катастрофу в настоящую свадьбу – всего лишь сон.
 Потом она унюхала изысканный аромат, плывущий из кухни. И мгновенно вскочила.
 Рейф! Он не исчез рано утром, пока она еще спала. Он остался у нее и теперь хозяйничал на кухне. А она так надеялась, что он ускользнет ни свет ни заря!
 Она взглянула на кровать, но Уинстон куда-то подевался. Что случилось с ее преданным другом?
 Дурацкий вопрос, тут же решила Ханна. Конечно, Уинстон – удивительное существо, но все-таки он пес. Его наверняка приманил запах еды.
 Она босиком прошлепала в ванную, стараясь забыть о тревожном сне. Сновидения об ужасной свадьбе со множеством накладок преследовали ее с тех пор, как она решила продать свое агентство.
 Опираясь на белую раковину, она уставилась на себя в зеркало. Волосы свисали спутанными прядями. Веки припухли. Румянец на щеках выглядел как-то непристойно. В таком виде выходить к Рейфу нельзя! Ее единственное спасение – душ.
 Стащив через голову рубашку с длинными рукавами, Ханна встала под горячие струи, схватила флакон шампуня и решительно взялась за дело, смывая все воспоминания о неудачной ночи.
 Выйдя из душа, она почувствовала себя гораздо лучше. Надев свитер и джинсы, она старательно расчесала промытые волосы, заложила их за уши и надела на голову ободок.
 Перед тем как спуститься вниз, она еще раз подошла к зеркалу и с досадой увидела, что румянец никуда не девался. Должно быть, кожа порозовела от горячей воды и пара. Ну, это быстро пройдет.
 Распрямив плечи, она открыла дверь спальни и вышла в коридор.
 К тому времени как она вошла в кухню, ее рот переполнился слюной. Уинстон сидел у двери. С привычной галантностью он поднялся при виде хозяйки, но Ханна сразу поняла: его гораздо больше интересует то, что происходит у плиты.
 Как и ожидала Ханна, Рейф выглядел неотразимо. Отросшая щетина только подчеркивала его сексуальность и притягательность.
 Какая несправедливость! Джентльмен вообще покинул бы дом до рассвета. С другой стороны, Рейфа Мэдисона никто и не считал джентльменом.
 – Ты как раз вовремя. – Рейф окинул ее быстрым, но внимательным взглядом и взял прихватку. – Кофе готов, наливай.
 Из духовки он извлек сковороду. По кухне распространился дразнящий обоняние аромат ванили.
 – Что это?
 – Тост по-французски. – Рейф поставил сковороду на плиту и отложил прихватку. – Запеченный, а не поджаренный. Нечто среднее между хлебным пудингом и суфле.
 Ханна нетерпеливо уставилась на угощение.
 – Потрясающе. Великолепно.
 – Спасибо, – усмехнулся он.
 Стало быть, он умеет готовить! Об этом Ханна уже догадалась. Но кулинарный талант еще не причина влюбляться. Пылать желанием – может быть, но не любить.
 Она с трудом отвела взгляд от подрумяненного тоста и заметила, что Рейф наблюдает за ней со странным выражением лица.
 – Сейчас подам кофе. – Спохватившись, она взяла кофейник.
 Рейф разложил тост по двум подогретым тарелкам и перенес на стол. Ханна уставилась на изысканное кушанье – пышную подрумяненную массу с застывшими в ней треугольничками хлеба. Сверху тост украшали веточки свежей мяты. Сироп в кувшинчике был теплым.
 Ханна взялась за вилку.
 – Знаешь, ходят слухи, что тебе пришлось стать преступником, чтобы выжить, – после того как ты покинул Эклипс-Бей.
 – Слышал, – кивнул Рейф.
 – Но после вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака я убеждена, что ты закончил высшие курсы при кулинарной академии.
 Он вскинул голову.
 Ханна чуть не поперхнулась французским тостом.
 – Господи, я же просто пошутила! Или ты на самом деле учился на курсах кулинарии?
 Помедлив, он кивнул и пожал плечами.
 – Когда? – полюбопытствовала Ханна.
 – После женитьбы. Видишь ли, я всегда считал, что счастливые супруги должны готовить еду дома. Но Мередит терпеть не могла стряпать, и я взял эту задачу на себя. И чем лучше я готовил, тем беспокойнее и несчастнее становилась Мередит. – Рейф безнадежно махнул рукой. – Вскоре я обнаружил, что и сидеть дома она не любит.
 Ханна недоверчиво уставилась на него:
 – Мередит рассталась с тобой потому, что ты бесподобно готовишь и любишь есть дома?
 – Были и другие причины, – признался Рейф. – С моим пристрастием к кулинарии она могла бы примириться, если бы я согласился поработать в «Коммерческой компании Мэдисона». Но я отказался, а она в конце концов разочаровалась во мне и ушла.
 Наслаждаясь очередным ломтиком тоста, Ханна обдумывала его слова.
 – Мне очень жаль, что так вышло.
 – И правильно. По-моему, в этом виновата ты.
 Ханна чуть не выронила вилку:
 – Я?! Это еще почему?
 Рейф уставился на нее в упор и усмехнулся.
 – Той ночью на берегу ты сказала, что мне незачем следовать примеру отца и деда в том, что касается брака, помнишь? И вот через пару лет я воспользовался твоим советом – ведь это же был совет девушки, рожденной для того, чтобы преуспевать! Разве она могла ошибиться?
 – Стоп, минуточку! – Ханна нацелила на него вилку. – Ты не имеешь никакого права обвинять меня только потому, что когда-то решил последовать моему безупречному совету, но ошибся в выборе женщины!
 – Я же Мэдисон. Я был обречен ошибиться, выбирая женщину.
 – Такое неубедительное оправдание я слышу впервые. Больше не вздумай повторять эту чушь, слышал?
 Его ресницы дрогнули.
 – Слушаюсь, мэм.
 Ханна сразу смягчилась:
 – Знаешь, ты не единственный человек в мире, совершивший ошибку в выборе супруги. Со мной случилось то же самое.
 – Помню. Ты была помолвлена, но так и не вышла замуж.
 Ханна поморщилась и подцепила вилкой еще ломтик тоста.
 – Так и быть, открою тебе маленькую тайну: я не сделала ошибки и не вышла замуж за Дуга только потому, что он достал меня еще до свадьбы.
 – Кто он такой?
 – Юрист, партнер в одной очень известной фирме в Портленде. Мы познакомились, когда я устраивала свадьбу его сестры, и сочли, что у нас много общего.
 – Он отвечал всем требованиям к идеальному мужчине, список которых ты зачитала мне ночью на берегу?
 – А ты помнишь весь список? – Ханна снова поморщилась.
 – Как я мог его забыть? На меня он произвел неизгладимое впечатление.
 – Почему?
 Рейф поднес к губам кружку и принялся задумчиво глотать кофе.
 – Наверное, потому, что я понимал: я никогда не буду отвечать даже половине всех требований.
 Ответ Рейфа стал для Ханны полной неожиданностью.
 – Неужели тебя так беспокоило то, что ты не соответствуешь моим представлениям об идеальном мужчине?
 – Угу.
 – Господи, да это же нелепо! Ты меня даже не замечал. Для тебя я была просто наивной карьеристкой-недотрогой. Помнишь, как ты называл меня мисс Паинькой?
 – Меня раздражало не то, что я не идеал. Обиднее всего было сознавать, что тебе вообще известно, каким должен быть идеальный мужчина.
 – Что?!
 – Понимаешь, я-то ведь даже не подозревал о существовании списка требований, – терпеливо продолжал объяснять Рейф. – И потому лишился важного преимущества. А когда выяснилось, что у девушек вроде тебя имеется такой список, я понял, что пропал.
 Ханна ошеломленно покачала головой:
 – Ничего не понимаю… Что это значит?
 Он вздохнул.
 – Сейчас объясню, мисс Паинька. Той ночью на берегу ты и вправду была наивной недотрогой и так далее. Но я сообразил, что тебе известна одна тайна. Ты знала, без чего невозможен настоящий брак.
 – Я? Но я же ни разу не была замужем.
 – Верно, зато выросла в семье, которую я считал безупречной. Твои родители были счастливы в браке, бабушки и дедушки – тоже. Никаких разводов, никаких скандалов. Вот я и предположил, что ты знаешь секрет долгой семейной жизни.
 Ханна вдруг поняла, о чем речь: в отличие от нее перед глазами Рейфа не было примера счастливой супружеской пары. Развод был таким же устойчивым признаком клана Мэдисонов, как зеленые глаза.
 – Ясно… Чтобы утешить тебя, признаюсь, что я забраковала свой список, – сообщила она.
 – Вот как? Почему?
 Ханна поставила локти на стол и подперла ладонями подбородок.
 – Сейчас ты услышишь то, что я никогда и никому не говорила. И если ты кому-нибудь проболтаешься, Рейф Мэдисон, я задушу тебя.
 – Звучит заманчиво.
 – Дело в том, что у Дуга был свой список, и я вскоре узнала, что не соответствую его требованиям.
 Рейф заморгал, а потом расплылся в улыбке:
 – У этого типа были свои представления об идеальной женщине?
 – Вот именно. Ему хватило порядочности объяснить, чего мне недостает, и предложить исправить положение. Мне дали испытательный срок.
 Рейф усмехнулся, не выдержал и разразился оглушительным хохотом.
 Ханна смотрела на него, уверенная, что он вот-вот свалится со стула. Уинстон озадаченно уставился на Рейфа, навострив уши. Хохот Рейфа разносился по всей кухне.
 Коротая время в ожидании, пока он отсмеется, Ханна налила себе еще чашку кофе и скормила Уинстону остатки французского тоста.
 Наконец плечи Рейфа перестали вздрагивать. Он откинулся на спинку стула, прижимая ладони к животу, и ухмыльнулся.
 – Прости. – Судя по тону, он ни о чем не жалел.
 – Я рада, что ты развеселился.
 – А как же! А теперь выкладывай, какие к тебе предъявили претензии.
 – Почему это я должна отчитываться перед тобой?
 – Потому, что я только что приготовил тебе завтрак.
 Довод звучал убедительно.
 – Видишь ли, я отвечала большинству требований. Я выросла в преуспевающей семье, получила хорошее образование, продемонстрировала инициативность и решительность, благодаря которым обзавелась своим бизнесом. У меня имелись связи. У нас с Дугам было много общих увлечений…
 – Но?..
 Она состроила гримаску.
 – Но потом выяснилось, что Дуг строит далеко идущие планы, намереваясь выйти на политическую арену. Он хороший человек, он вправе рассчитывать на успех. Однако ему нужна жена, способная вращаться в высших кругах и выдерживать все, что связано с такой жизнью.
 – Так вот в чем дело!
 – Да. Чем отчетливее я понимала, что он всерьез увлечен политикой, тем чаще мне приходило в голову, что быть женой политика я не хочу.
 Рейф потянулся за кофейником.
 – Добро пожаловать в клуб избранных – тех, кто не идеален!
 – Благодарю. А где значок почетного члена?
 – Его не будет. Что же стало с твоим списком требований?
 – Я внесла в него поправки, поколебавшись, призналась Ханна.
 Рейф ответил ей странным взглядом.
 – Ты хочешь сказать, что список по-прежнему существует?
 – Да, но он стал гораздо короче.
 – Что же в нем осталось?
 – На самом деле я… – Ханна осеклась, услышав шум подъезжающего к дому автомобиля.
 Уинстон бросился к двери и негромко гавкнул, предупреждая хозяйку о гостях, проявляя бдительность, но не тревогу. Часовой на своем посту.
 Низкий рокот двигателя нарушил почти интимную атмосферу, возникшую в кухне за время беседы. Рейф повернулся к окну, Ханна последовала его примеру. Туман уже рассеивался, поэтому оба увидели, что к дому приближается зеленая «вольво».
 – Кто это? – удивился Рейф.
 – Машина мне не знакома.
 – Хочешь, я спрячусь в шкаф?
 – Не болтай ерунды. – Ханна поднялась. – Это наверняка кто-то из друзей моих родителей. Узнал, что я в городе, вот и заехал повидаться.
 – Кто бы это ни был, мою машину он уже увидел. И узнал ее, – заметил Рейф.
 – То, что ты пьешь кофе у меня в гостях, никого не касается.
 – И не только пью кофе, – уточнил Рейф, а Ханна направилась в гостиную. – Но какая разница?
 От необходимости отвечать Ханну избавило только то, что она уже приближалась к входной двери. По пути она наклонилась погладить Уинстона, застывшего в напряженном ожидании.
 – Все в порядке, дружок. Грабители не разъезжают на «вольво».
 Она открыла дверь и увидела, как из машины выходит привлекательный мужчина в темно-синей тенниске, серых брюках и мокасинах. Слева на рубашке виднелась эмблема известного модельера; брюки, видимо, сшили на заказ, как и мокасины с мягкими кисточками. Ханна почти не сомневалась в том, что гость стрижется в дорогом салоне, но не в Эклипс-Бей.
 Заметив ее в дверях, гость сверкнул ослепительной улыбкой, которая в это туманное утро напоминала свет маяка.
 – Похоже, Перри начал отбеливать зубы, – пробормотала Ханна, обращаясь к Уинстону.
 Уинстон издал приглушенное ворчание и засеменил вслед за хозяйкой к крыльцу.
 – Ханна! – Перри Декейтер пружинисто зашагал к дому. – Я услышал, что ты в городе. Как приятно снова видеть тебя! Ты выглядишь сногсшибательно!
 В последнюю минуту разгадав его намерения, Ханна насторожилась. Объятия, в которые заключил ее Перри, больше приличествовали любовникам, разлученным войной и злой судьбой. У Ханны перехватило дыхание, Перри стиснул ее как клещами.
 Ее спасло угрожающее рычание. Ханна не сразу поняла, от кого оно исходит – от Уинстона или Рейфа.
 – Славный песик.
 Перри выпустил Ханну, наклонился и потрепал Уинстона по голове, нарушив этикет и не позволив псу сначала обнюхать пальцы.
 Уинстон возмущенно зашевелил серебристыми бровями, но не стал устраивать сцену – для этого он был слишком хорошо воспитан. Однако показать клыки он не преминул – может быть, случайно, подумала Ханна.
 Перри поспешно выпрямился.
 – Собаки любят меня.
 – Правда? – Ханна перевела взгляд на клыкастого друга: – Спасибо, Уинстон, дальше я справлюсь сама, а ты иди завтракать.
 Метнув в Перри еще один гневный взгляд, Уинстон с достоинством удалился.
 – Забавная псина, – одобрительно заметил Перри. – Ты выставляешь его?
 – Что?
 – Это выставочная собака?
 Ханна возмутилась:
 – Чтобы я вывела Уинстона на ринг и заставила показывать зубы ораве судей? Ты спятил? Ни за какие коврижки! Он не вынесет унижения.
 Перри принужденно хмыкнул:
 – Ясно. Ну, как дела, Ханна?
 – Прекрасно.
 – Отлично. Да, отлично. – Он кивнул в сторону машины Рейфа: – Вижу, у тебя гость.
 – Мы пьем кофе.
 – Кофе? Звучит восхитительно.
 Ханна предпочла пропустить мимо ушей не слишком тонкий намек.
 – Я занята, Перри. – Ослепительная улыбка приугасла.
 – Ханна, нам надо серьезно поговорить.
 – Позвони мне днем.
 – Разговор срочный. – Перри выдержал паузу и понизил голос: – И очень важный. Не только для меня, но и для множества жителей Эклипс-Бей.
 – В чем дело? – Ханна дрогнула.
 – В двух словах не объяснишь.
 И он прошел мимо так надменно и бесцеремонно, что Ханна с трудом поборола искушение поставить ему подножку. Но если Уинстон способен помнить о хороших манерах, несмотря на явные провокации, значит, и она сможет.
 Размышляя об этом, Ханна вошла в дом и закрыла дверь. Перри в кухне уже знакомился с Рейфом.
 – Кажется, раньше мы не встречались. – Перри протянул руку: – Я Перри Декейтер, работаю в институте. Прошу прощения за прерванный завтрак. Дело в том, что мы с Ханной – давние друзья.
 – Рейф Мэдисон. – Рейф демонстративно обхватил обеими руками кружку с кофе, не замечая протянутой руки Перри. – О вашей дружбе с Ханной мне известно. Это я провожал ее домой среди ночи восемь лет назад, когда она решила пораньше закончить свидание с вами. Впрочем, вы об этом наверняка слышали.
 Перри заморгал и опустил руку, но больше ничем не выдал растерянности.
 – Какое совпадение! Мы собрались здесь втроем через столько лет!
 – Да, жизнь – забавная штука, верно? – В глазах Рейфа появился алмазный блеск. – И чем же вы занимаетесь в нашем рассаднике мыслителей?
 – Я вице-президент, глава финансового отдела и администрации.
 Перри достал из кармана золотой футляр и вытащил из него визитную карточку. Рейф не прикоснулся к ней, и Перри ничего не осталось, как положить карточку на стол, рядом с банкой из-под сиропа. Перри взял свободный стул и оседлал его, повернув спинкой вперед. Непрошибаемая самоуверенность. Будто у себя дома. Ханна скрипнула зубами.
 – Именно я имею дело со спонсорами и финансированием исследований, – продолжал Перри.
 – Другими словами, клянчите наличные для института, – уточнил Рейф.
 Ханна возвела глаза к потолку, но это не помогло. Если комментарий Рейфа и оскорбил Перри, то он сумел скрыть истинные чувства негромким смешком.
 – Не все так просто, но сейчас объяснять некогда.
 Ханна села на свое место.
 – Говори прямо: зачем ты приехал, Перри?
 – Я приглашаю тебя на прием в честь Тревора Торнли – он состоится в институте завтра вечером, – сообщил Перри.
 – Благодарю, но я не охотница до приемов, – отозвалась Ханна.
 – Это значительное событие, – возразил Перри. – Торнли намерен официально объявить о том, что он баллотируется в сенат.
 – Ну и что?
 Перри поджал губы.
 – Видишь ли, когда я узнал, что ты в городе, я заверил директора института, что сумею затащить тебя на прием. Нам не помешает присутствие мисс Харт, если ты понимаешь, что я имею в виду. Твоя семья пользуется авторитетом в Эклипс-Бей.
 Рейф хмыкнул и потянулся за кофейником. Ханна настороженно уставилась на Перри:
 – Ты пообещал боссу привести меня на прием? И рискуешь получить нагоняй, если я не появлюсь?
 Перри вздохнул.
 – Ты оказала бы мне неоценимую услугу, Ханна. Завтрашний вечер чрезвычайно важен для моей карьеры.
 – А кто еще значится в списке приглашенных?
 Этот вопрос удивил Перри, но тот быстро справился с растерянностью:
 – Все местные шишки, разумеется, а также все, кто поддерживал Торнли в предыдущих кампаниях. Еще мы пригласили видных жителей Портленда, от которых многое зависит. И самая большая наша удача – Том Лидд.
 – Том Лидд из «Программных продуктов Лидда»? – уточнила Ханна.
 – Он самый. – Перри безуспешно попытался напустить на себя скромность. – Я обхаживал его несколько месяцев подряд, убеждая финансировать исследователей института. То, что он согласился приехать завтра, – хороший, очень хороший знак! Если повезет, к концу недели его фамилия будет значиться в нашем списке спонсоров.
 – Да, это твоя победа, – вежливо произнесла Ханна.
 – Рыбу покрупнее Лидда подцепить не удалось. – В глазах Перри блеснуло предвкушение. – Если я вытяну из него хоть что-нибудь, мое положение в институте будет прочным, как скала. А когда Манчестер в следующем году выйдет в отставку, я окажусь первым в списке кандидатов на его пост!
 – Ну и ну! – Ханна не обращала внимания на Рейфа, который насмешливо наблюдал за ней.
 Перри усмехнулся:
 – Будем считать этот возглас одобрительным. Насчет института у меня свои планы – большие планы! Я превращу его в одно из самых влиятельных социально-политических учреждений страны. Мы получим возможность продвигать своих кандидатов и тормозить чужих. Всем, кто мечтает о политической карьере, придется обращаться к нам за консультацией!
 – Ладно, так и быть – обращусь, – пообещала Ханна.
 Перри потрепал ее по руке так же снисходительно, как Уинстона по голове. Ханне захотелось отдернуть руку и обнажить зубы.
 Судя по блеску в глазах Рейфа, он заметил ее неприязнь. Но Перри словно ничего не видел. Барьер был взят, он уже начинал подниматься.
 – Завтра я буду очень занят, – бросил он, направляясь к входной двери. – Заехать за тобой не смогу. Может, встретимся прямо в институте? Скажем, в восемь? Оденься элегантно, но неофициально. Уверен, протокол тебе известен.
 – Конечно, Перри. – Она проводила его до веранды.
 Он помедлил, глядя поверх плеча Ханны и убеждаясь, что Рейф их не подслушивает, а потом конфиденциально понизил голос:
 – Что у тебя общего с Мэдисоном?
 – Наверное, ты уже слышал, что Изабель завещала дом нам обоим. Мы с Рейфом решаем, как с ним поступить.
 Между бровями Перри залегла морщинка.
 – Об этом завещании известно всему городу. Должно быть, Изабель перед смертью впала в маразм. Почему бы тебе не обратиться к юристам?
 – Рейф не хочет втягивать их в это дело.
 – Вот как? – Перри многозначительно посмотрел на дверь дома. – Наверное, рассчитывает урвать кусок побольше. Тебе повезло, что сегодня здесь оказался я, а не кто-нибудь другой. При виде милой сцены на кухне всякий пришел бы к соответствующим выводам…
 – К каким выводам?
 – Ты же понимаешь, о чем я. Ты, Мэдисон, посуда для завтрака… А на часах нет еще и девяти! Похоже, вы провели ночь вдвоем. Если пойдут разговоры…
 Ханна скрестила руки на груди, прислонилась к столбу веранды и уставилась на него.
 – Ты намерен распускать слухи о том, что у меня роман с Рейфом Мэдисоном?
 – Конечно, нет! Только я один во всем городе убежден, что ты не позволила ему соблазнить тебя на берегу в ночь смерти Кэтлин Садлер.
 – Ценю такую веру в мою добродетель. Но почему ты так уверен в том, что я не поддалась Рейфу?
 Перри снисходительно хмыкнул:
 – Насколько я помню, в те времена ты была слишком наивна и даже не помышляла о сексе.
 – Другими словами, ты припомнил, что я отказалась перепихнуться с тобой на заднем сиденье, и решил, что я отвергла Рейфа Мэдисона? Или ты рассуждал иначе?
 Перри ответил ей понимающим взглядом.
 – Как я уже сказал, между вами не могло быть ничего общего. Но послушай мудрого совета: помни, что Эклипс-Бей – крошечный городок. Впредь дорожи своей репутацией. Мало ли что могут подумать люди!
 – Спасибо за совет, Перри.
 – Ты должна знать еще кое-что. – Он снова взглянул на дверь дома, придвинулся ближе и опять понизил голос: – Источник доходов Рейфа Мэдисона вызывает серьезные сомнения.
 – На что это ты намекаешь, Перри?
 – Не мне его судить, но поговаривают, что он вкладывает деньги в сомнительные предприятия, – понимаешь, к чему я клоню?
 – Ты хочешь сказать, что он гангстер?
 Перри поджал губы.
 – Просто объясняю, что он ходит по самому краю пропасти. Кто знает, что с ним случилось за последние восемь лет?
 – Спроси его, и узнаешь.
 – Это меня не касается. – Перри поспешно спустился с крыльца. – Ладно, мне пора. Надо готовиться к приему. Увидимся завтра вечером.
 – Не волнуйся, – негромко отозвалась она, – такое зрелище я не пропущу ни за что.
 Она стояла на веранде, пока «вольво» не скрылась вдалеке. Наконец обернувшись, она увидела, что Рейф и Уинстон наблюдают за ней через затянутую сеткой дверную раму.
 – Можешь радоваться: Перри ни на минуту не поверил, что прошлой ночью мы были близки, – сообщила она.
 – Какая удача! – Рейф закатил глаза. – А ведь любой другой человек, не такой проницательный, как Декейтер, мог бы поспешить с выводами!
 – Да.
 – И все-таки он подонок, – заключил Рейф.
 – Да.
 Он подозрительно нахмурился:
 – Ты всерьез решила сходить на этот прием?
 – Конечно. К счастью, я прихватила с собой черное вечернее платье и туфли на шпильках. Осталось найти одно…
 – Да? – Рейф озадаченно смотрел на нее. – Что же?
 – Вернее, одного – спутника.
 – А мне показалось, тебе в спутники набивался Декейтер.
 – Он даже не удосужился предложить заехать за мной. Нет, такой спутник мне не нужен.
 – У тебя на примете есть кто-нибудь еще?
 Ханна одарила его широчайшей улыбкой:
 – Если не ошибаюсь, ты – мой должник?




 Глава 9


 – Из-за чего разгорелась ссора? – помолчав, спросила Октавия.
 Митчелл обрывал с кустов засохшие бутоны.
 – Из-за женщины. А ты как думала?
 Октавия подперла подбородок ладонями, наблюдая, как он срывает очередной увядший цветок.
 – Как ее звали?
 – Клаудия Баннер.
 – Она была красива?
 Митчелл уже хотел кивнуть, но помедлил, вспоминая первую встречу с Клаудией.
 – Она была очаровательна, – наконец признался он. – Я не мог отвести от нее глаз. Но красивой я ее никогда не считал. Просто знал, что меня безумно влечет к ней. К сожалению, она приглянулась и моему партнеру Салливану. Ненадолго.
 – Ненадолго? Что это значит?
 Митчелл коротко фыркнул.
 – Салливан Харт всегда был слишком рассудительным и здравомыслящим, чтобы следовать велениям сердца. Он раскусил Клаудию гораздо раньше, чем я. Но я ему не поверил. Мы подрались. Финал.
 – Как это получилось?
 Митчелл сунул сухой бутон в пакет.
 – Мы с Салливаном создали компанию «Харт и Мэдисон» сразу после того, как отслужили в армии. В те времена мы мечтали разбогатеть. План был прост: мы купили несколько дешевых парковок в Портленде и Сиэтле, решив держаться за них до последнего.
 – Но зачем?
 – Конечно, чтобы дождаться бума. Мы оба знали, что рано или поздно крупные города на северо-западе пойдут в рост. Тогда-то и цены на земельные участки взлетят до небес. Мы подсчитали, что со временем продадим их застройщикам за целое состояние. А до тех пор доход нам приносила недвижимость в центре, почти не требующая затрат.
 – При чем же тут Клаудия Баннер?
 – События стали развиваться быстрее, чем мы ожидали. Мы наняли Клаудию, чтобы вести переговоры по первой продаже. В таких делах у нее был опыт, а мы с Салливаном оставались новичками.
 – И она провернула для вас эту сделку?
 – Да. – Митчелл перешел к следующему кусту. – Да еще какую! Мы с Салливаном вдруг разбогатели, как никогда прежде. И с нетерпением ждали продажи следующей стоянки. Клаудия моментально нашла нам покупателя. С неба снова посыпался золотой дождь. Такое не забывается!
 – Что же было дальше?
 – В разгар переговоров о продаже третьего участка – самого большого, в деловой части Сиэтла – Клаудия заявила: компания «Харт и Мэдисон» должна включить в условия сделки пункт, согласно которому мы будем получать процент прибыли от здания, построенного на этом участке.
 – Ого!
 – Вот именно. – Митчелл снова сунул в пакет сухой бутон. – Прибыль ожидалась громадная. Мы с Салливаном от радости потеряли голову. Мы полностью доверяли Клаудии. А она воспользовалась этим и улизнула – вместе с прибылью от продажи всех трех парковок. Компании «Харт и Мэдисон» достались только долги.
 – И вы с Салливаном вцепились друг другу в глотку, – заключила Октавия.
 Митчелл мельком взглянул на нее, щурясь от заходящего солнца.
 – Я был убежден, что Клаудию подбил на это Салливан. А он считал, что она сговорилась со мной. Однажды мы с Салливаном столкнулись у супермаркета Фултона… остальное, как говорится, уже история.
 – Значит, ты очень любил ее?
 Митчелл пожал плечами:
 – Она была моей страстью. Из-за нее я выставил себя на посмешище. Мэдисоны всегда попадали впросак из-за женщин.
 – Она и теперь твоя страсть?
 Митчелл засмотрелся на увядшую розу, только что сорванную с куста.
 – Я открою тебе одну тайну. Когда тебе под девяносто, многое начинаешь воспринимать не так, как в молодости. Если бы сегодня я вновь встретил Клаудию Баннер, я потребовал бы вернуть мои деньги.
 – И все?
 – Да. – Он усмехнулся сухой розе. – И все. У меня изменились пристрастия. И потом, с годами я усвоил еще кое-что: даже у Мэдисона может появиться здравый смысл, если он как следует постарается.
 Некоторое время Октавия молчала, наблюдая за ним. Наконец она подала голос:
 – Знаешь, если оставить на кустах несколько сухих бутонов, вскоре на их месте появятся плоды. Из них получается полезный тонизирующий настой.
 – Терпеть не могу настои, – откликнулся Митчелл, сорвал еще одну розу и запихнул ее в пакет. – А когда мне нужно взбодриться, я пью доброе старое виски десятилетней выдержки.




 Глава 10


 На следующий вечер в половине девятого Рейф стоял рядом с Джедом Стедманом и смотрел, как Ханна танцует с Перри Декейтером. К нескрываемому удовольствию Рейфа, его появление на приеме не обрадовало Перри.
 Все происходящее выглядело почти смешно и нелепо. Рейф искренне сочувствовал Торнли и его свите. Предполагался прием в честь политика, но большинство гостей то и дело украдкой поглядывали на Ханну и Рейфа, не замечая Торнли. Большинство присутствующих были местными жителями, в том числе мэр и его жена, члены городского совета и владельцы нескольких городских компаний.
 Рейф повсюду видел знакомые лица и понимал, что почти все эти люди знают пресловутую легенду о вражде Хартов с Мэдисонами. Все они жили в Эклипс-Бей восемь лет назад, когда Ханна обеспечила Рейфу алиби в ночь смерти Кэтлин Садлер. Вдобавок весь город знал об условиях завещания Изабель Харт.
 Когда в девятом часу Рейф и Ханна вошли в зал, множество голов одновременно повернулось в их сторону и еще больше челюстей мгновенно отвисло. По толпе пробежал ропот. Невероятное количество присутствующих нашли предлоги, чтобы подойти к парочке с приветствиями.
 Нет, Торнли сегодня не повезло, думал Рейф. Откуда могли его помощники знать, что объявление о предполагаемой баллотировке их босса в сенат США будет оттеснено на второй план враждой Хартов с Мэдисонами?
 Джед вяло жевал крекер со сливочным сыром и копченым лососем.
 – Даже если Торнли станет следующим сенатором от великого штата Орегон, сегодня на него не обращают внимания.
 – Только потому, что здесь собрались местные жители. Посторонний не понял бы, в чем дело.
 – Да, здесь почти все из Эклипс-Бей. – Джед проводил Перри и Ханну оценивающим взглядом. – Декейтер недоволен. Видимо, не ожидал, что ты придешь вместе с Ханной.
 Рейф увидел, как Перри и Ханна остановились.
 – Мне нет дела до чувств Декейтера.
 – Насколько я слышал, он тоже возлагал на этот вечер большие надежды. Говорят, в следующем году он надеется возглавить институт.
 – Ну и что? – Рейф подцепил шпажкой, увенчанной перышком, оливку, ломтик сыра и гриб и отправил крохотный бутерброд в рот.
 Джед с любопытством уставился на него:
 – Так что у тебя с Ханной?
 – Переговоры продолжаются.
 Джед хмыкнул:
 – Уже слышал. Вчера ночью твой «порше» видели возле дома Хартов. Поговаривают, что вы ведете переговоры в постели.
 Рейф неторопливо повернулся к другу и ничего не сказал.
 Джед смутился и поднял руку ладонью вверх:
 – Прости, любопытство подвело… я ведь журналист.
 – Помню, – кивнул Рейф.
 – Я все уяснил. Больше личных вопросов о тебе и Ханне Харт не будет. Но, как старому другу, скажу: на твоем месте я постарался бы не злить ее родных.
 – Остальные Харты меня не волнуют. Дело касается только нас с Ханной.
 – Конечно, как скажешь. – Джед потянулся за очередным канапе и сменил тему: – Сегодня сюда съехались все местные шишки: только что видел в толпе Тома Лидда с женой. Видимо, директор института надеется, что Лидд предложит ему спонсорскую помощь.
 Рейф проследил за его взглядом и увидел в дальнем конце зала мужчину с мальчишеским лицом в очках. Тому Лидду еще не исполнилось и тридцати, но он уже стоил несколько миллионов.
 – Башковитый парень. У него есть хватка. Его программы лучшие на рынке. Не удивлюсь, если скоро услышу о каком-нибудь слиянии.
 – Ты следишь за такими новостями? – изумился Джед.
 Рейф пожал плечами:
 – Это хобби.
 Джед успокоенно кивнул и снова принялся разглядывать гостей.
 – Для института это явный успех: перспективный политик, будущий спонсор, несколько видных лиц из политических кругов… Держу пари, этот прием начали готовить задолго до сегодняшнего дня. Институт совершенствуется.
 Рейф перевел взгляд на рослого фотогеничного мужчину, беседующего с Томом Лиддом.
 – И Тревор Торнли тоже.
 – Это точно. В Вашингтоне он придется ко двору. Он не лишен интуиции и умеет все делать вовремя.
 – Вечно ты повторяешь, что своевременность – залог успеха.
 – В политике – само собой. А еще Торнли силен в долгосрочном планировании, и это еще одно преимущество. Он слишком сметлив, чтобы пренебрегать своими корнями здесь, в Эклипс-Бей. Кандидаты, принимающие поддержку земляков как должное, часто проигрывают.
 – И женитьба на Мэрилин Колдуэлл не повредила ему, – сухо заметил Рейф.
 Джед кивнул:
 – Верно. И денежки ее отца оказались под рукой. Да, этот Торнли не промах.
 – Он наверняка уделяет особое внимание институту.
 – И не без причины: он был одним из первых важных политических клиентов института и до сих пор предан ему. Чем выше он поднимается, тем престижнее и влиятельнее становится институт.
 – И тем усерднее поддерживает Торнли.
 – Именно так. – Джед покачал в ладони бокал с вином. – Помню, как я освещал его первые публичные выступления. Уже тогда я предчувствовал, что он далеко пойдет.
 Рейф вспомнил о той ночи, когда он провожал Ханну домой. Тогда во всех окнах института горел свет. Здание было хорошо видно с Бейвью-драйв. Ханна вскользь упомянула, что ее родители на приеме в честь политика по фамилии Торнли, баллотирующегося в законодательное собрание штата.
 В тот раз Рейф пропустил ее слова мимо ушей. Политики его не интересовали. Он думал о составленном Ханной списке требований к будущему мужу.
 Он поискал взглядом Ханну и увидел, что она идет к нему. При виде Ханны внутри у Рейфа что-то сжалось. Она выглядела бесподобно. Облегающее черное платье выгодно подчеркивало все достоинства ее фигуры – высокую упругую грудь, тонкую талию, округлые бедра. Ее волосы скользили по спине при каждом движении головы. Ноги в темных чулках и черных туфлях на шпильке казались самыми сексуальными в мире.
 Первая красавица на этом балу. По крайней мере так считал Рейф.
 Он смотрел, как она пробирается к нему. За Ханой плелся Декейтер, едва скрывающий раздражение, что особенно порадовало Рейфа. Если Перри раздражен – хорошо. Значит, ему не нравится, что сегодня Ханна явилась сюда не одна. Наверное, этот подонок рассчитывал проводить ее домой и, может быть, даже закончить прямо в машине начатое восемь лет назад.
 Черта с два!
 Ханна остановилась перед Рейфом. Она раскраснелась, ее глаза блестели. Рейф был почти уверен, что Декейтер тут ни при чем: Ханна что-то задумала, он понял это, едва заехав за ней сегодня вечером. Но что она затеяла? Рейф не желал вмешиваться, ему хватало роли наблюдателя.
 Она улыбнулась.
 – Мы вернулись, – объявила она.
 – Вижу, – откликнулся Рейф.
 – Прошу простить меня, – забормотал Перри. – Надо поздороваться с известными гостями. Я найду тебя попозже, Ханна.
 – Да, пожалуйста, – со сладкой улыбкой отозвалась она. – Буду ждать.
 Перри ввинтился в толпу.
 – Он чем-то недоволен, – заметил Рейф. – Что ты с ним сделала? Отдавила ему ноги?
 – Это я приберегла напоследок.
 Вмешался заинтересованный Джед:
 – Звучит многообещающе. Не хотите что-нибудь сказать прессе?
 – Пока нет, Джед, – улыбнулась Ханна. – Но оставайся на связи.
 – Если у нас еще есть время, можно пригласить тебя на танец? – полюбопытствовал Рейф.
 – Можно.
 – Ханна! – раздался из толпы мужской голос. – Ханна Харт! Неужели это вы?
 В ту же минуту из толпы вынырнул Том Лидд, ведя за собой жену, симпатичную блондинку. Оба с неподдельной радостью улыбались Ханне.
 – Какая приятная неожиданность! – заговорила юная миссис Лидд. Она обняла Ханну и посторонилась, пропуская к ней Тома.
 – А я и не знал, что вы здесь, – продолжал Том. – Какая удача! Приятно видеть знакомое лицо.
 – И я очень рада видеть вас, – отозвалась Ханна. – Позвольте представить Рейфа Мэдисона и Джеда Стедмана. Рейф, Джед, познакомьтесь с Томом и Джулией Лидд. Предупреждаю: Джед – редактор «Эклипс-Бей джорнал».
 – Не беда, я умею ладить с прессой. И журналисты всегда благосклонны к «Программным продуктам Лидда». – Том с энтузиазмом обменялся рукопожатием с обоими мужчинами. – Рад познакомиться!
 – Друзья Ханны – наши друзья. – Рейф мельком взглянул на Ханну, она подмигнула ему. Кое-что уже ясно, подумал он: супруги Лидд – часть ее плана.
 – Ханна не просто наш друг, – поправила Джулия Лидд. – Она наш свадебный консультант, настоящая волшебница! Мы с Томом мечтали об особенной свадьбе, но как ее устроить, понятия не имели. А Ханна осуществила нашу мечту.
 – Все прошло как по маслу. – Том просиял, глядя на жену. – Верно?
 – Да, это было чудесно, – согласилась Джулия. – Свадьба должна была пройти будто на другой планете. Такой, какую Том создал в своей первой компьютерной игре.
 – Да, в целом мире с водопадами, лагунами, архитектурными чудесами, – пояснил Том. – Мы создали его на острове возле Сан-Хуана. Ханна была бесподобна! Вы не представляете себе, сколько хлопот у нас было со свадьбой. Она не состоялась бы, если бы не удивительный организационный талант Ханны. После медового месяца я предложил ей работу. Для таких; одаренных людей в нашей компании всегда найдется место.
 – А я ответила, что, если свадебный бизнес когда-нибудь исчерпает себя, я приму предложение, – сообщила Ханна.
 – Пожалуйста, в любое время! – заверил ее Том.
 Ханна тепло улыбнулась:
 – Мне нравится устраивать свадьбы тех, кто нашел друг друга с помощью моей сестры.
 – Ваша сестра – сваха? – удивился Джед.
 Ему ответила Джулия Лидд:
 – Мы с Томом познакомились через агентство Лилиан Харт. Она пользуется сложной компьютерной программой, чтобы подбирать будущих супругов. Конечно, такой метод не каждому по душе. Многие считают, что в таких знакомствах нет ни капли романтики. Но нам с Томом повезло.
 Рейф повернулся к Тому:
 – Я слышал, вы собираетесь финансировать исследовательские проекты института.
 – Да, я подумываю об этом, – согласился Том. – Я большой поклонник концепции «мозговых центров». – Он обратился к Ханне: – Если не ошибаюсь, вы родом из этих мест. Что вы думаете о руководстве института?
 Улыбка Ханны стала ослепительной.
 – Как хорошо, что вы спросили об этом, Том! Насчет института у меня свое мнение. Может быть, поговорим об этом – но с глазу на глаз?
 – Отлично. – Том взял жену под руку. – Я видел где-то рядом маленький конференц-зал. Надеюсь, там нам никто не помешает.
 Джед проводил всех троих взглядом и повернулся к Рейфу, сгорая от любопытства:
 – Как думаешь, что все это значит?
 Рейф взял нож, окунул его в блюдо с расплавленным сыром и намазал им крекер.
 – Откуда мне знать?
 Но на самом деле он догадывался, что происходит. Ханна привела свой план в исполнение. Рейф не мог дождаться продолжения.
 – Что-то не так? – насторожился Джед.
 Рейф поморщился:
 – Сыр слишком пресный. Сюда надо бы добавить феты или грецких орехов.
 В половине одиннадцатого Ханна вышла из туалета – как раз в тот момент, когда Тревор Торнли поднялся на сцену, чтобы сделать важное заявление. Свет в зале приглушили, политика на сцене осветили лучом прожектора. Жена Торнли, Мэрилин, стояла позади мужа, едва не лопаясь от супружеской гордости.
 Ханна сразу поняла: Мэрилин безумно рада тому, что ее муж решил баллотироваться в сенат США. Она всегда была тщеславной.
 Тревор Торнли вскинул руки, прося тишины.
 – Я хочу поблагодарить всех присутствующих, начиная с руководства этого выдающегося «мозгового центра». Здесь, в институте, ведется широкомасштабная работа в сферах социальной и общественной политики, оказывающая серьезное влияние не только на ученых мужей, но и на политиков и избирателей, а также на их отношение к испытаниям, с которыми в настоящее время сталкивается страна. Величие государства зависит от его граждан. И я всегда…
 – Ханна, что ты натворила, черт возьми? – послышалось в темноте за спиной Ханны шипение Перри. Он схватил ее за руку и с силой сжал пальцы, заставляя повернуться. – Я только что разговаривал с Томом Лиддом.
 – Замечательный человек. Такой умный. – Ханна улыбнулась, глядя прямо в горящие глаза Перри. – И его жена мне нравится.
 – Лидд только что заявил, что не станет финансировать исследования, пока профессор Колледжа Чемберлена Брэд Макаллистер не займет должность в институте.
 Ханна широко открыла глаза:
 – И в чем проблема? Я слышала, что комитет уже рекомендовал Брэда Макаллистера. Он будет украшением института.
 Лицо Перри приобрело угрожающий багровый оттенок.
 – Черт возьми, ты не имеешь права вмешиваться в дела института!
 – Я и не вмешивалась. – Ханна улыбнулась. – Просто сказала Тому, что Брэд – блестящий ученый и что комитет единодушно проголосует за него.
 – Лидд требует, чтобы Макаллистер возглавил новую кафедру. – Перри начал заикаться. – Целую кафедру!
 – Превосходная мысль. Брэд – душа совместного проекта. Если он возглавит кафедру, Лидд и институт могут быть уверены в том, что деньги Лидда тратятся именно на исследования.
 Перри яростно гримасничал.
 – Кажется, Пэмела Макаллистер – твоя подруга? Ты знала, что Брэд надеялся получить назначение?
 – А еще я слышала, что ты препятствуешь назначению – потому, что завидуешь профессиональным качествам Брэда. Ты боишься, что он затмит тебя, не так ли?
 – При чем тут это!
 – В таком случае, чем же тебя не устраивает выбор комитета?
 – Ты все подстроила! Ты согласилась прийти сюда сегодня, только чтобы поговорить с Лиддом.
 – Но ведь ты сам упомянул о том, что Лидд приглашен на прием.
 – Ну и что? – Он повысил голос и схватил ее за вторую руку. В глазах Перри заплескалась ярость. – Думаешь, если твоя фамилия Харт, тебе позволено вытворять такое?
 – Перри, сегодня ты пытался использовать в корыстных целях мою фамилию и меня. Я не стала мешать тебе, зато не упустила случая, когда он подвернулся. Так что мы квиты.
 – Дрянь! Еще восемь лет назад тебе нравилось дразнить меня. До сих пор не отвыкла?
 Ханна поняла, что за последние восемь лет Перри ничуть не изменился: он приходил в ярость так же стремительно, как раньше.
 – Пусти меня, – холодно процедила она. – Эта сцена напоминает мне другую, восьмилетней давности.
 – Если ты про ту ночь, когда ты разыграла у меня в машине целую драму, а потом выскочила, когда мне осточертела твоя волынка…
 Ханна не выдержала:
 – Да, про ту ночь, когда ты попытался соблазнить меня, не сумел и решил изнасиловать. На что ты надеялся? Рассчитывал, что я выйду за тебя, как только пойму, что ты идеальный любовник?
 – Черт бы тебя…
 – Или думал, что после секса мне придется выйти за тебя замуж, чтобы сохранить репутацию?
 Он зло прищурился:
 – Если когда-то я и думал, что ты дорожишь репутацией, то разуверился, когда ты заявила Йейтсу и всему городу, что провела ночь на берегу с Рейфом Мэдисоном!
 Ханна вскипела мгновенно:
 – Хочешь кое-что узнать? Тебе очень-очень повезло – потому, что я не сказала ни родителям, ни брату, как ты вел себя в машине той ночью. Я объяснила только, что мы поссорились. Но даже не намекнула, что ты пытался изнасиловать меня.
 Он выкатил глаза:
 – Да как ты смеешь предъявлять мне такие обвинения? Никто в институте не борется за права женщин активнее меня!
 – При чем тут политика? Мы оба знаем, чего ты добивался той ночью.
 – Мы были на свидании. – Голос Перри звенел от ярости. – Ты вдруг взбрыкнула, стоило мне поцеловать тебя. Вот и все!
 – А мне помнится еще кое-что. – Она ткнула пальцем в его элегантно завязанный белый шелковый галстук. – Ты надеялся заставить меня выйти за тебя замуж.
 – Ты рехнулась? Черт, я знал, что в те времена ты была наивна, но не думал, что настолько! Ты даже не знала, что такое здоровая жажда секса у нормального мужчины!
 – Знаешь, Перри, эта жажда вовсе не показалась мне здоровой, а ты – нормальным.
 – Ты сама виновата в этом ничтожном недоразумении.
 Она холодно улыбнулась:
 – Недоразумении? По-моему, это было домогательство.
 – Знаешь, как называют женщин вроде тебя? Ты не вправе винить меня за то, что я откликнулся на твой призыв.
 – Я тебя никуда не звала, и ты это прекрасно знаешь.
 – А ведь я дорожил тобой. – Его челюсть дрогнула, словно он собирался разрыдаться. – Я хотел на тебе жениться.
 – Конечно. Но только потому, что моя фамилия Харт.
 – Неправда.
 – Как бы не так! Нет, в те времена я только казалась наивной. Думаешь, ты был первым мужчиной, который ухлестывал за мной только затем, чтобы жениться на инвестиционной компании Харта?
 – Хватит гнусных намеков! – рассвирепел Перри. – Я ученый. Я живу в мире идей, а не в мире бизнеса!
 – Постой-ка, Перри, давай уточним. Ты – делец. И всегда был дельцом. Восемь лет назад ты считал женитьбу на мне простым и быстрым способом запустить руки в карманы моего отца. А еще ты рассчитал, что тебе пригодятся светские и деловые связи моих родителей, верно?
 – Твоим родителям я нравился.
 – В основном потому, что они считали тебя умным, обаятельным и честолюбивым юношей. По-настоящему честолюбивым. Таких людей в моей семье уважают. Иногда даже слишком.
 – Ну и что плохого в честолюбии? Это характерная американская черта.
 – Ты забываешь, что честолюбие и тщеславие – не одно и то же. Да, грань между ними порой незаметна, но если постараться, ее можно разглядеть. – Она выдержала паузу. – Что-то подсказывает мне, что ты вообще ее не видишь, Перри.
 – Ты все та же высокомерная ханжа. – Он поджал губы. – Знаешь, как противно слушать, когда ты занудствуешь? Неудивительно, что твоя помолвка распалась. Какой мужчина в здравом уме согласится каждую ночь ложиться в постель с занудой?
 У нее перехватило дыхание. Она многозначительно посмотрела на руки Перри, которыми он сжимал ее плечи.
 – Пусти меня, Перри.
 Он пропустил эти слова мимо ушей, только сильнее сжал пальцы.
 – Хочешь новость? Репутация мисс Паиньки здесь, в Эклипс-Бей, запятнана навсегда – еще восемь лет назад, когда ты обеспечила алиби Рейфу Мэдисону. Как думаешь, что будет дальше, когда весь город узнает, что вы обсуждали завещание твоей тети за завтраком в доме твоих родителей?
 – Знаешь, будет нелегко ударить тебя коленом в пах так, как в прошлый раз, – эта юбка гораздо уже, чем та, что была на мне восемь лет назад. Но пожалуй, я справлюсь, если ты сейчас же не отпустишь меня.
 Он отпрянул так, словно чуть не коснулся провода под напряжением.
 – Тварь!
 – Сдается мне, я вернулся в прошлое, – произнес Рейф, появляясь за спиной Перри. – С одной лишь разницей: сегодня Ханне не придется идти домой пешком. К ее услугам моя машина.
 – Мэдисон! – Перри рывком обернулся к Рейфу и опять поспешно отступил. – Этот разговор никого не касается.
 – А у меня сложилось впечатление, что Ханна не желает продолжать его. – Рейф двинулся вперед обманчиво-ленивым движением, не сводя глаз с лица Перри. – Или я ошибся?
 – Не твое дело. – Голос Перри заметно дрогнул. – Попробуй только тронь, и я подам на тебя в суд.
 Встревоженная хищным блеском в глазах Рейфа, Ханна поспешно встала между двумя мужчинами.
 – Хватит, Рейф. Все в порядке.
 – Знаю, но не прочь еще немножко попугать его. Можно?
 – Рейф, я не шучу. – Она вдруг сообразила, что именно карьере свадебного консультанта она обязана умением подавлять публичные скандалы в зародыше. Но этот скандал чуть не вспыхнул по ее вине. – Я не хочу, чтобы здесь кто-нибудь пострадал.
 – Я могу куда-нибудь увезти его, – с надеждой предложил Рейф. – Возле Эклипс-Арч в такое позднее время обычно бывает безлюдно. Никто не услышит его визг.
 – Кретин! – Перри поспешно отступал. – Как ты смеешь угрожать мне! Ты хоть понимаешь, кто сейчас в зале? Будущий сенатор США! Не говоря о других видных гостях.
 – Он прав, – подхватила Ханна. – Незачем затевать ссору – ничем хорошим она не кончится.
 – Кто как, а я не прочь слегка поскандалить, – заверил ее Рейф. – Ведь я Мэдисон.
 – Прекрати угрожать мне! – выпалил Перри.
 – Кто это тебе угрожает? – притворно удивился Рейф. – Ханна, ты слышала, как я ему угрожаю?
 Она схватила его за руку:
 – Мы уходим. Немедленно. Мы уже добились своего. Перри только что заверил меня, что не станет препятствовать назначению Брэда – напротив, будет всячески способствовать ему. Это правда, Перри?
 – Меня вам не запугать, – заявил Перри. – Кстати, комитет мне не подчиняется. Постарайтесь запомнить.
 – Да-да, мы понимаем. – Рейф подмигнул. – Но если строго между нами, назначение Брэда Макаллистера – решенный вопрос, не так ли?
 Перри прокашлялся и каким-то образом ухитрился взглянуть на Рейфа сверху вниз, хотя был на целых три дюйма ниже ростом.
 – Если Лидд готов финансировать исследовательские проекты института и если он настаивает на назначении Макаллистера, конечно, это кардинально меняет дело.
 Рейф повернулся к Ханне:
 – Может, стоит поддать еще немного жару?
 – Ни в коем случае. Судебные процессы нам не нужны. – Она дергала его за рукав, и ей казалось, что она пытается вручную буксировать грузовое судно.
 Рейф смерил Перри взглядом, полным задумчивого сожаления:
 – Знаешь, Декейтер, в одном ты прав. Когда она начинает читать нотации и давать добрые советы, тут уж не до смеха, верно?
 – Довольно, Мэдисон! – Ханна взяла его под руку и повела прочь.
 – Как скажешь. – Рейф без предупреждения вдруг сменил курс и одновременно прижал ладонь Ханны к боку.
 Ей пришлось пробежать несколько шагов, чтобы удержаться на ногах.
 – Рейф!
 – Прости. – Он сбавил шаг. – Все в порядке?
 – Конечно. – Она отвела со лба волосы и одернула юбку. – Уедем отсюда.
 – С удовольствием. Я не поклонник политических приемов. Речи нудные, угощение мерзкое.
 Почему-то Ханна вдруг расхохоталась.




 Глава 11


 Если не считать нескольких случайных смешков, Ханне удалось сохранить серьезность до тех пор, пока они не покинули зал. Шагая к стоянке, где остался «порше», Рейф поглядывал на спутницу.
 – Я же говорил, что он подонок, – сказал он, открывая для Ханны дверцу машины.
 – Ты был прав. – Она метнула в Рейфа быстрый взгляд. – И долго ты болтался в коридоре?
 – Так долго, что успел услышать весь разговор.
 Ханна замерла, так и не опустившись на сиденье, потом выпрямилась, приподнялась на цыпочки и невесомо коснулась губами щеки Рейфа.
 – С твоей стороны было очень мило предложить отдубасить Перри за меня, – заявила она.
 Он с отсутствующим видом дотронулся пальцами до того места на щеке, к которому только что прикоснулись ее губы. В полутьме плохо освещенной стоянки выражение его глаз казалось загадочным.
 – Да, я такой – милый и отзывчивый.
 Ханна поспешно отступила и опустилась на кожаное сиденье.
 – Но спасать меня не требовалось.
 – Конечно. Ведь твоя фамилия – Харт.
 – А Перри – просто злобный подонок, который вечно нарывается.
 Рейф положил руки поверх дверцы, глядя на Ханну.
 – Знаешь, на самом деле я спасал не тебя.
 – Что, прости? – Ханна замерла.
 – Просто я рассудил, что будет лучше прервать эту одностороннюю атаку прежде, чем ты злоупотребишь сомнениями в мужских качествах Декейтера.
 Ханна растерялась, не зная, как к этому отнестись.
 – Вот как? – Она прищурилась, пытаясь разгадать выражение его лица. – Так ты заботился о ранимом мужском самолюбии Перри?
 – Да нет, просто ты выбрала слишком опасную стратегию. Загнанные в угол, такие типы, как Декейтер, открывают ответный огонь. Он мог жестоко отомстить.
 – Чепуха! Мне он ничего не сделает.
 – Тебе – может быть. Но он способен превратить в ад жизнь мужа твоей подруги.
 Смысл этих слов дошел до Ханны не сразу.
 – Ты прав. Если Брэд получит это назначение, ему придется работать с Перри!
 – Может быть, и в разных сферах, но избежать общения им не удастся. В конце концов, они станут коллегами. Я убежден, что Брэд сможет постоять за себя, но, с другой стороны, зачем осложнять ему задачу?
 – Черт! – Ханна забарабанила пальцами по краю сиденья, угрюмо глядя сквозь ветровое стекло. – Значит, я переборщила…
 – Это совершенно нормальная реакция, – заверил ее Рейф. – Головокружение от успехов.
 – Видимо, да. – Ханна нахмурилась. – Но почему тебе позволительно высмеивать его, а мне – нет?
 Рейф терпеливо разъяснил:
 – Потому, что я мужчина. А еще потому, что я открыто угрожал ему.
 – А, поняла. – Ханна закивала. – Настоящему мачо нужен вызов.
 – Этот вызов Декейтер не успел принять – потому что ты вмешалась, позволив ему спасти и шкуру, и гордость.
 Ханна задумалась.
 – Значит, ты все рассчитал заранее? Ты знал, что насилия я не допущу?
 – Конечно, знал.
 – Но откуда?
 Он усмехнулся:
 – Таков инстинкт.
 – Твой или мой?
 – Твой.
 Ханна поджала губы.
 – Ты хочешь сказать, если я женщина, это означает, что я машинально брошусь разнимать двух мужчин, готовых подраться?
 – То, что ты женщина, тут ни при чем. Я встречал женщин, обожающих смотреть, как дерутся мужчины. Но я рассудил, что свадебному консультанту насущно необходимо умение предотвращать скандалы. Кому нужна драка на свадьбе?
 – Правильно, никому.
 – Вот я и подумал, что драки ты не допустишь, – заключил он с чересчур невинным видом. – Кстати, тебе тоже досталось, – напомнил он. – Я слышал, как Декейтер несколько раз задел тебя за живое.
 Ханна вспомнила слова Перри: «Неудивительно, что твоя помолвка распалась. Какой мужчина в здравом уме согласится каждую ночь ложиться в постель с занудой?» Незримый воздушный шарик ее победы начал быстро сдуваться.
 Она глубоко вздохнула.
 – Перри тоже получил несколько увесистых пинков.
 – Верно, на это ты способна. Крутая девчонка. – Он начал прикрывать дверцу. – Ты же носишь фамилию Харт.
 – Да, Харт. – Ханна по-прежнему смотрела в темноту сквозь ветровое стекло. – Мало того, я…
 Она осеклась и чуть не вскрикнула, когда в ночи перед машиной вдруг материализовалось странное видение – фигура в черных брюках, черных кроссовках и черных перчатках. Тень от капюшона черной куртки падала на лицо, разрисованное мазками черной краски.
 Рейф оглянулся через плечо и небрежно кивнул:
 – Добрый вечер; Эй-Зед. Подходящий вечер для вылазки.
 – Я слышала, что ты вернулся, Рейф, – отозвалась Аризона Сноу. – Так я и знала, что когда-нибудь ты вернешься и дашь взбучку мерзавцам, которые винят тебя в смерти Кэтлин Садлер.
 – Нет, я приехал по другой причине. У нас с Ханной возникли проблемы с наследством.
 – С Дримскейпом, – уточнила Аризона голосом, хриплым от сигар и виски. – Я все знаю, Изабель была моей подругой. А по мне, так это отличное прикрытие. – Она присмотрелась и узнала пассажирку «порше». – Рада видеть тебя, Ханна. Приехала, чтобы помочь Рейфу?
 Ханна слегка улыбнулась:
 – Добрый вечер, Аризона.
 – Какие-то вы сегодня странные. – Аризона прищурилась. – Какого дьявола вам понадобилось здесь, в институте? Ведете расследование?
 – Смерть Кэтлин не имеет никакого отношения к нашему возвращению в город, – терпеливо объяснил Рейф. – Причиной ее смерти стал несчастный случай, и ты это знаешь.
 – Бред. Кто-то из институтских ублюдков прикончил ее. Наверное, она слишком много знала о том, что здесь творится.
 – Откуда Кэтлин могла знать о том, что происходит в институте? – удивилась Ханна.
 – Кэтлин много с кем встречалась, и не только встречалась, – ответила Аризона, красноречиво взглянув на Рейфа. – Ручаюсь, тебе это известно.
 Рейф прокашлялся, но ничего не ответил. Ханна пыталась поймать его взгляд, но он старательно отводил глаза.
 – Мне всегда казалось, что бедняжка Кэтлин переспала не с тем парнем, – продолжала Аризона. – С кем-то из института. Он проговорился во сне, а может, она увидела его бумаги или еще что-нибудь. Вот от нее и избавились. А когда Йейтс завел дело, убийцы перепугались и решили подставить тебя, Рейф, – весь город знал, что ты встречаешься с Кэтлин.
 – Любопытная версия, равнодушно откликнулся Рейф.
 – Но благодаря Ханне их план провалился. – Аризона торжествующе вскинула сжатый кулак. – Наконец-то мы сумели утереть им нос. Когда-нибудь разоблачим всю шайку.
 Рейф перевел взгляд на черную пластиковую папку у нее под мышкой:
 – Что ты здесь делаешь?
 – Собираю информацию. – Аризона постучала по папке пальцем, обтянутым черной перчаткой. – Должен же кто-то следить за институтом, пока вы спите! Когда-нибудь вы поймете, что этот «мозговой центр» – прикрытие для противозаконных тайных операций правительства. Придет день, когда мои сведения вам понадобятся.
 Ханна откинулась на спинку сиденья.
 – Значит, и мы с Рейфом сегодня угодили к тебе в папку?
 – Детка, я записываю номер и марку каждой машины на стоянке, кто бы на ней ни приехал. В нашем деле главное – точность.
 – Она не помешает в любом деле, – согласилась Ханна.
 – А еще я отмечала, сколько человек приехало на каждой машине, и смотрела, нет ли среди них знакомых. – Аризона усмехнулась. – Признаться, в последнее время я узнаю далеко не всех. С каждым годом на вечеринки в институте собирается все больше приезжих. А вот раньше я знала всех, кто входил в здание. Но увы, все в прошлом. Паутина с каждым днем разрастается.
 – Ты запишешь время нашего отъезда? – поинтересовался Рейф.
 – А как же! Детали – это очень важно. Когда тайное наконец станет явным, оно сложится из множества крошечных фактов из моих папок – они-то и покажут, как долго этот проект просуществовал незамеченным.
 Ханна поморщилась:
 – Надеюсь, ты не считаешь нас с Рейфом причастными к заговору?
 Аризона фыркнула:
 – Само собой, нет! Вы просто парочка наивных простофиль, каких здесь пруд пруди. Но в свой журнал я вас все-таки запишу, чтобы ничего не упускать. Если я начну халтурить, адвокаты правительства наверняка заметят пробелы и неточности в записях. Нет, нельзя давать им ни единого шанса.
 Рейф кивнул, признавая логичность объяснений:
 – Звучит разумно.
 – Можешь мне поверить. Я знаю обо всех приемах, собраниях и других событиях, которые прошли в институте с тех пор, как он открылся. – Аризона снова постучала по папке: – Все они зафиксированы здесь.
 Рейф взглянул на часы:
 – В таком случае запиши, что мы уехали ровно в десять сорок три. И уже едем домой.
 Аризона одобрительно кивнула.
 – Ясно. – Она щелкнула черной ручкой и открыла папку. – Поезжайте осторожно.
 – Непременно. – Рейф начал закрывать пассажирскую дверцу.
 – Скажи, Рейф, – Аризона вдруг уставилась на него, – ты не мог бы как-нибудь зайти в кафе? Давно пора обновить меню – оно не менялось с тех времен, когда ты подрабатывал у меня. Студенты вообще-то довольны, но мне осточертело изо дня в день стряпать одно и то же.
 – Ладно, скоро заскочу, – пообещал Рейф.
 – Спасибо. – Аризона повернулась к Ханне: – И ты тоже приходи. Я всегда думала, что вы поладите, – так я и говорила Изабель.
 Ханна придержала дверь, мешая Рейфу закрыть ее.
 – Тетя обсуждала с тобой свое завещание?
 – Конечно. – Аризона невозмутимо пожала широкими плечами. – Мы же были знакомы с давних пор. Она поделилась со мной планами насчет Дримскейпа – потому что больше никто не желал ее слушать.
 – Никто, кроме тебя, – пробормотала Ханна.
 – Точно. А я поддержала ее. Я давно знала, что ссору между вашими семьями подстроили эти паршивцы из института. Они задумали уничтожить компанию «Харт и Мэдисон» – знали, что она помешает созданию этого проклятого «мозгового центра». – Аризона вздохнула: – К сожалению, в тот раз их план сработал.
 – Спокойной ночи, Эй-Зед. – Рейф решительно закрыл дверцу.
 Ханна проводила взглядом Аризону, исчезающую в тени. Рейф обошел вокруг «порше» и сел за руль.
 – Ты тоже считаешь нас наивными простофилями? – спросила Ханна.
 – Разумеется. Ну и что? – Рейф включил зажигание, и машина ожила. – Уж лучше быть счастливым и беспечным простофилей, уезжающим домой в десять сорок три, чем вечно бдительным стражем, который целыми ночами парится в черных свитерах, записывая номера машин.
 Ханна оглядела ряды машин на институтской стоянке:
 – Трудно поверить, что кому-то это занятие доставляет удовольствие. Подумать только, она ведет записи много лет подряд!
 – Она твердо намерена разоблачить коварные замыслы правительства, ради осуществления которых и создан институт. Это лучше, чем целыми вечерами сидеть перед телевизором.
 Ханна задумалась, любуясь пейзажем. Сегодня тумана не было – по крайней мере, пока. Полночный бархат залива окаймляли огни города.
 Ханна различила неоновую вывеску гриль-бара «Эклипс». Напротив нее единственная бензоколонка города уже закрылась на ночь. В магазинах на набережной продавали местный антиквариат, недорогие приморские сувениры и пейзажи. Окна почти всех зданий набережной были темными, неосвещенные лодки терялись на черной глади воды.
 – Аризона Сноу – хороший и определенно незаурядный человек, – помолчав, высказалась Ханна. – Но нормальной ее не назовешь.
 – Чем старше я становлюсь, – откликнулся Рейф, работая рычагом переключения передач и направляя машину по извилистой дороге прочь от института, – тем больше убеждаюсь, что нормальными можно условно считать всех тех, кто все еще разгуливает на свободе, а не сидит в психушке.
 – Удачное определение. Ничем не хуже других.
 – Спасибо. Знаешь, для парня, который проучился в колледже всего один год, я иногда высказываюсь на редкость мудро.
 Она криво усмехнулась:
 – И скромности тебе не занимать.
 Рейф быстро взглянул на нее:
 – А это еще что за приступ депрессии? Куда девалась радость победы?
 – Ты же знаешь, любая радость мимолетна.
 – Дьявол! – У подножия холма он прибавил скорость. – Ты и вправду приуныла.
 – Я сама себя ненавижу в такие минуты.
 – Правильно делаешь. Победа над подонком – повод для настоящего праздника. Ладно, я знаю одно средство, настоящую панацею, которая наверняка поднимет тебе настроение.
 Она откинула голову на подголовник и из-под опущенных ресниц засмотрелась на чеканный профиль Рейфа. Сидеть рядом с ним в салоне мощной машины было, приятно. Интересно, что сказали бы ее родные, узнав, где она сегодня побывала?
 По какой-то причине реакция родителей вдруг перестала волновать ее.
 – Что это за средство? – негромко спросила Ханне
 На его лице, освещенном снизу подсветкой приборной панели, вспыхнула обольстительная улыбка.
 – Поедем со мной, моя милая и наивная простофиля, и ты все узнаешь.
 Ханна знала способ уклониться от такого приглашения. Знала единственный разумный, здравый, уместный, логичный ответ в стиле Хартов. Надо напомнить, что ей пора домой кормить собаку.
 – Хорошо, – вместо этого произнесла она.
 Расправившись с остатками пирога с лаймами, Ханна отложила вилку, испытывая удовлетворение вперемежку с раскаянием. Пирог был восхитительным – нежным, пикантным, навевающим мысли о тропиках. Его ломтик был с артистической точностью помещен в самую середину тарелки и украшен тонкой, как бумага, миндальной вафлей и ломтиком лайма.
 Рейф сидел напротив, за старым дубовым столом. Он снял галстук, расстегнул воротник девственно-белой рубашки и закатал рукава до локтей. Все как в ту давнюю ночь на берегу, подумалось Ханне. Рейф был не самым привлекательным мужчиной, какого она когда-либо встречала, но мог претендовать на звание самого сексуального.
 – Пирог бесподобный. – Она попыталась сосредоточиться на чем-нибудь, кроме секса, и обнаружила, что в обществе Рейфа это нелегко. Затруднение не желало устраняться.
 – Не слишком ли я переборщил с лаймовой цедрой? – поинтересовался он.
 – Я всегда говорила: пирог цедрой не испортишь.
 – Шедевр мысли, – одобрил Рейф.
 – Знаешь, у тебя настоящий талант кулинара. Почему же ты до сих пор не открыл ресторан?
 – Ждал подходящего момента. Ханна поставила локти на стол.
 – Ладно, мне надоело теряться в догадках. Если ты не владелец пятизвездочного ресторана, откуда же у тебя «порше» и столько свободного времени?
 Рейф загадочно улыбнулся:
 – Гадаешь, вправду ли я стал гангстером?
 – Такое мне не приходило в голову ни на минуту.
 – Да? – Рейф откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. – А почему?
 – Ты не так одет. Всем известно, что гангстеры носят костюмы из блестящей ткани, с широкими лацканами.
 – Только гангстеры с восточного побережья. А здесь, на Западе, умные ребята предпочитают не выделяться.
 – Значит, я ошиблась. Так чем же ты занимался последние восемь лет? Только не повторяйся: о работе в отеле я уже слышала.
 – Я действительно работал в отеле. Какое-то время. А еще вкладывал средства… – он помедлил, – в торговлю компьютерными программами.
 Чтобы заниматься таким делом, нужны стальные нервы и редкостная интуиция, подумала Ханна.
 – Я слышала, что это верный способ лишиться последней рубашки.
 – Да. – Рейф пожал плечами. – Но я не разорился.
 – Оно и видно. – Она усмехнулась.
 – Я уже отошел от дел, – продолжал он. – Несколько месяцев назад получил прибыль и обратил ее в ценные бумаги и пакет акций предприятий, занимающихся высокими технологиями.
 – Стоп! – Ханна вскинула руку. – Ты меня пугаешь. Мэдисону не пристало всерьез рассуждать о солидном финансовом планировании. А как же имидж необузданного, импульсивного мачо?
 – Если ты считаешь, что я ни на что не гожусь, поговори как-нибудь при случае с Гейбом. Делать деньги и заключать сделки – его хобби.
 Ханна улыбнулась:
 – Хладнокровный финансист Мэдисон? Трудно вообразить.
 – Гейб унаследовал свою долю фамильной мэдисоновской вспыльчивости, но направил ее на создание «Коммерческой компании Мэдисона».
 – Поверю тебе на слово. – Ханна помолчала. – Ты когда-нибудь угощал своей стряпней деда?
 Рейф удивился.
 – Нет. На кухне в доме Митчелла заправляет Брайс.
 – Почему бы тебе не пригласить Митчелла на ужин сюда, в Дримскейп?
 Рейф насторожился:
 – К чему это ты клонишь?
 – Сама не знаю. Мне просто вдруг пришло в голову сравнить его страсть к садоводству с твоей – к кулинарии. У каждого из вас творческая энергия нашла свой выход. Да, я думаю, тебе следует пригласить его на ужин.
 Долгую минуту Рейф размышлял молча.
 – Ты неисправима, – наконец заявил он. – Никак не можешь удержаться, чтобы не давать советов.
 Ханна вздохнула и поудобнее устроилась на стуле.
 – Ты прав, я не знаю меры. Думаешь, мне стоит обратиться к психоаналитику?
 – Выбросишь деньги на ветер. Все кончится тем, что ты начнешь давать советы ему. – Он поднялся и собрал в стопку тарелки. – Пойдем в солярий, я принесу кофе туда.
 Озадаченная и одновременно польщенная, Ханна встала из-за стола и покинула кухню.
 Она бродила по комнате со стеклянными стенами, не удосуживаясь включить свет, а потом подошла к стене и остановилась. Рейф прав: пора бы ей отучиться раздавать советы налево и направо. Они никому не нужны.
 Ханна печально смотрела на широкую дугу залива, огни маленькой гавани и набережной. До солярия доносилась негромкая музыка, нежная и страстная, точно объятия любовника. Эта медленная, вкрадчивая пьеса звучала так, словно родилась в дымном ночном клубе и никогда не видела дневного света.
 Рейф вошел в солярий с подносом в руках. Не говоря ни слова, он расставил на столе посуду, выпрямился и направился к Ханне.
 По ее спине пробежал холодок предчувствия.
 Дом обступала ночная тьма, в воздухе витала сладкая мелодия. Рядом с ней – сексуальный мужчина, обладатель редкостного кулинарного таланта… ну и что?
 «Вспомни про Уинстона!»
 Рейф остановился, подойдя к ней вплотную.
 – Я уже говорил, что это платье тебе очень идет?
 Ханна издала невнятный возглас, решив придерживаться безопасной тактики.
 Рейф положил ладони ей на плечи.
 – В нем ты выглядишь сногсшибательно.
 «Думай про Уинстона».
 Рейф заключил ее в объятия и начал медленно покачиваться под музыку.
 С таким же успехом он мог бы сразу заняться с ней любовью. Эффект оказался тем же самым. Ханне показалось, что она тает в руках Рейфа. Не сумев побороть искушение, она осторожно положила голову ему на плечо.
 Он сжал объятия, провел большим пальцем по ее спине.
 «Думай про Уинстона».
 Она прокашлялась.
 – Можно задать тебе один гипотетический вопрос?
 Он задел губами ее висок.
 – Отвечать на гипотетические вопросы – цель моей жизни.
 – Скажи, согласился бы среднестатистический мужчина поддерживать близкие отношения с женщиной, которая то и дело читает ему нотации, да еще в довольно оскорбительной для него и занудной манере? – Она сглотнула. – Даже если во всех случаях она права?
 Некоторое время Рейф продолжал танцевать в задумчивом молчании.
 – Среднестатистический мужчина – вряд ли, – наконец произнес он.
 Ханну обступил плотный, как туман, унылый мрак.
 – Этого я и боялась.
 Прошло еще минуты две. Вдруг Рейф остановился у самого окна.
 – Теперь моя очередь задавать вопросы, – заявил он. – Скажи, меня можно назвать среднестатистическим мужчиной?
 Она мгновенно подняла голову с его плеча.
 – Нет. Ни в коем случае. Каким угодно, но только не среднестатистическим и не заурядным. Только не это!
 Он улыбнулся.
 – В таком случае не понимаю, в чем проблема, – заявил он.
 Он взял ее за подбородок и поцеловал. Ханна перестала думать про Уинстона.




 Глава 12


 Ее влекло к нему. Он чувствовал это. Легкая дрожь подсказывала, что ее возбуждение нарастает. Он не помнил, когда в последний раз женщина в его объятиях дрожала так, как Ханна.
 Внезапно он понял, что и у него подрагивают пальцы.
 Где-то внутри у него разверзлась грозовая туча. Горячий ливень хлынул вниз, орошая иссушенные земли. Там, где еще недавно была лишь пустыня, мгновенно выросли непроходимые джунгли. Неукротимое влечение и мучительное предвкушение завладели им, превратившись в пульс самой жизни.
 Он пообещал себе, что когда наступит эта минута, он не станет торопиться. Он уже не мальчишка, тискающий подружку на заднем сиденье машины. Он опытный мужчина. Ему известно, как опасно спешить. Но сосущий голод не желал подчиняться его воле.
 – Рейф! – Ханна запустила пальцы в его волосы, обвила рукой его шею. – Я не хотела… то есть не ожидала, что сегодня все закончится вот так…
 – Ты хочешь сказать, все получилось слишком быстро? – Он поцеловал ее в шею. – Что мы еще плохо знаем друг друга? – Он провел кончиками пальцев по чуть выступающему хрупкому позвоночнику – вниз, до самой ложбинки. – Если ты хочешь остановиться, решай немедленно.
 – Нет.
 Он замер, касаясь ладонью изгиба ее бедра, поднял голову и заглянул ей в глаза:
 – Нет? Ты этого не хочешь?
 Она улыбнулась:
 – Не хочу останавливаться.
 Вздрогнув, он снова привлек ее к себе.
 – Не пугай меня… Сердце не выдержит такого потрясения.
 В ответ она засмеялась – тихо и призывно. От этого смеха Рейфа словно пронзило током. В следующий миг смех сменился сладким стоном. Поцелуи стали изощренными, торопливыми, восхитительными.
 Он уже давно был готов к продолжению. Все мышцы напряглись, мысли спутались. Ее аромат будоражил его, затуманивал сознание. Он понимал, что стремительно теряет власть над собой, но это его не тревожило.
 Ее влечет к нему. Остальное не имеет значения.
 – Идем наверх, – прошептал он, касаясь губами ее губ.
 – Так долго я не вытерплю.
 Она принялась расстегивать ему рубашку. Одна из пуговиц оторвалась и запрыгала по выложенному плиткой полу. Пальцы Ханны коснулись его горячей груди.
 – Давай все-таки попробуем подняться наверх, – предложил он.
 Не переставая покрывать поцелуями его шею и грудь, она кивнула.
 Рейф повел ее к двери, одновременно нашел молнию на платье и расстегнул ее. Лиф платья упал до талии, и Рейф увидел, что производитель шелкового черного лифчика Ханны сэкономил на ткани. Лифчик поддерживал грудь снизу, но не прикрывал ее.
 Прижимая Ханну к себе, Рейф яростно набросился на застежку лифчика. Расстегивать его и идти по коридору было неудобно. Что это с ним сегодня? Обычно он действовал последовательно и не хватался за все сразу.
 Наконец застежка поддалась. Рейф с Ханной были уже на лестнице. Негромкий стук подсказал Рейфу, что она сбросила туфли на шпильках – одну на первой, вторую на третьей ступеньке.
 Она вцепилась ему в плечо, вонзив ногти в кожу, и страстно поцеловала.
 Не разжимая объятий, Рейф вел Ханну вверх по лестнице. Это было нелегко: Ханна ничем не могла ему помочь. Она слегка прикусила зубами его бицепс, и Рейф чуть не скатился с лестницы. Ханна пошатнулась, когда он в отместку сжал губами ее сосок. Чтобы не упасть, обоим пришлось схватиться за перила.
 Ханна казалась Рейфу капелькой ртути в его объятиях. Она скользила, дрожала, переливалась. Она нащупала пряжку его ремня, и он застонал. На полпути к цели Рейф посмотрел с лестничной площадки вниз, в темноту.
 – Ну, еще немножко, – хрипло попросил он, понимая, что обманывает не только Ханну, но и себя. Путь до верхней ступеньки казался ему бесконечным.
 – Я уже у цели. – Она расстегнула ремень и теперь возилась с молнией.
 – С этим лучше подождать, – шепотом заметил он.
 – Не могу. – И она провела обтянутыми нейлоном пальцами ноги по его ступне.
 Жар распространился вверх по ноге Рейфа, достиг бедра, отнял у него способность дышать. Если так пойдет и дальше, до спальни они не доберутся. Пора предпринимать ответные действия.
 Он подхватил Ханну, взвалил на плечо и придержал за ноги.
 – Рейф!
 Он пропустил мимо ушей ее задыхающийся, чувственный смех. С неотвратимой решимостью он вцепился в перила и поспешил вверх по лестнице. На площадке он повернул направо, к спальне, которую выбрал в день приезда – самую большую, с видом на залив.
 Толкнув дверь, Рейф ворвался в комнату и сбросил ношу на стеганое одеяло, которым была застелена старомодная кровать с четырьмя столбиками. Ханна протянула к нему обе руки, и он упал сверху.
 Целуя ее в шею, он принялся рыться свободной рукой в ящике тумбочки. Где-то здесь была упаковка презервативов… Рейф купил ее сегодня вечером, на всякий случай. Пока он принимал душ, у него разыгралась фантазия, а в полуприподнятом состоянии любой мужчина – оптимист.
 Не найдя коробку, он встревожился:
 – Черт, да где же?..
 – Что случилось? – Ханна испуганно раскрыла глаза. – С тобой все в порядке?
 К счастью, в этот момент он нащупал искомую коробку и испытал упоительное чувство победы.
 – Да, конечно. В полном. Все хорошо.
 – Отлично.
 – Разумеется, – прошептал он, – просто превосходно.
 Ханна просунула нежные, как шелк, ладони под расстегнутую рубашку. Рейфу опять стало трудно дышать.
 Вскоре остатки их одежды таинственным образом куда-то исчезли, а Рейф устроился между ног Ханны.
 Она обхватила его ногами за талию, он подсунул ладони под ее ягодицы. Горячая и влажная, она раскрылась навстречу ему. Подушечкой большого пальца он коснулся ее потайного бутона, и она резко вздрогнула. Рейф уже был готов взорваться.
 – Иди ко мне, – хрипло позвала она, вцепившись в него руками и ногами. – Скорее! Больше я не выдержу… – Упрашивать Рейфа не понадобилось. Он сам держался из последних сил.
 Начиная входить в нее, он вздрогнул от удовольствия: она оказалась тугой, плотной и влажной. Он старался не спешить, но когда она приподнялась, забыл обо всех ухищрениях и сдержанности.
 Сейчас ему было не до церемоний. Он глубоко вонзился в нее и очутился в мире невероятных ощущений. От ее негромкого крика он испытал яростное удовлетворение. Она откинула голову и приоткрыла губы в беззвучном вопле.
 Экстаза она достигла почти мгновенно. Ему хотелось довести ее до края и только потом подумать о себе, но оказалось, что в запасе у него всего несколько секунд. Выдержать волны дрожи, пробегавшие по ее телу, он не сумел. Ему не удалось даже подавить собственный торжествующий рык.
 Это была не дремота, а странное ощущение отстраненности от времени и реальности. Приятнейшая интермедия, которая, как было известно Ханне, не могла продолжаться вечно. Прерывать ее не хотелось.
 Рейф раскинулся на спине рядом с ней – большой, уютный, согревающий телом всю широкую кровать. Одну руку он закинул за голову, второй обнял Ханну. Приоткрыв глаза, она засмотрелась на него: Рейф походил на огромного кота, отдыхающего после удачной охоты. Ханна приподняла голову, чтобы лучше рассмотреть его, и тут ее взгляд упал на зеленые цифры часов в радиоприемнике.
 – Уинстон! – Она рывком села.
 – Что? – Рейф непонимающе щурился. – Что такое?
 – Мне пора домой, к Уинстону. – Она выбралась из-под одеяла. – Он будет волноваться.
 Рейф изумился:
 – Ты думаешь, что твой пес волнуется, когда ты поздно приходишь домой?
 – Ну не совсем так. – Заметив свои трусики на полу, Ханна наклонилась за ними. – Скорее, просто ждет.
 – Сомневаюсь.
 – Ему надо на прогулку. – Она влезла в трусики и огляделась в поисках лифчика, но его нигде не было. – Он просидел взаперти несколько часов подряд.
 – Успокойся. – Рейф откинул одеяло и сел на краю кровати. – С Уинстоном все в порядке. Он наверняка крепко спит.
 А ведь он прав, подумала Ханна. Паника, не дающая ей покоя, не имела никакого отношения к Уинстону. Она показалась Ханне необычной реакцией на то, что недавно произошло в спальне. Да что это с ней такое?
 – Ты не видел мой лифчик? – спросила она, радуясь, что Рейф так и не включил свет. Она чувствовала, как у нее горят щеки.
 Рейф перестал застегивать брюки и потянулся к лампе на тумбочке. Включив свет, он внимательно оглядел комнату.
 – Его здесь нет. Наверное, остался где-то на лестнице. – Ханна подозрительно взглянула на него, почти уверенная, что он насмехается над ней. Ее колготки каким-то образом попали под кровать. Ханна сразу заметила, что на ступне они поползли. Со вздохом втиснувшись в платье, она стала раздраженно дергать молнию.
 – Я помогу, – негромко предложил Рейф. Он прошел по комнате и встал у нее за спиной. Взявшись за; флажок молнии, он застегнул ее снизу доверху одним плавным движением.
 – Спасибо, – сухо и чопорно поблагодарила она и разозлилась на себя.
 – Не за что. Если понадобится – обращайся.
 Не смея смотреть на него, Ханна принялась искать туфли.
 Рейф набросил рубашку, не удосуживаясь застегнуть ее. Скрестив руки на груди, он прислонился к столбику кровати и стал наблюдать за ее беспорядочными поисками.
 – Твои туфли остались где-то на лестнице, – наконец сообщил он.
 – Только этого не хватало! – Она быстро выпрямилась, пригладила волосы и метнулась к двери.
 Рейф не спеша последовал за ней. Не обращая на него внимания, Ханна начала собирать предметы своего туалета, разбросанные по лестнице и коридору. Что на нее нашло? Ничего подобного она себе никогда не позволяла. Должно быть, она совсем потеряла голову.
 К тому времени как Рейф спустился вниз, Ханна уже успела обуться и разыскать лифчик и теперь направлялась к двери. Комкая лифчик в кулаке, она думала только об одном – как побыстрее покинуть место преступления, где ею овладела необузданная, непристойная страсть.
 Голос Рейфа остановил ее у самой двери:
 – Может, ты все-таки объяснишь мне, в чем дело?
 У нее перехватило дыхание, она перевела взгляд на свои дрожащие пальцы.
 – Кажется, у меня приступ паники.
 – Вижу. И хочу знать почему.
 Это лаконичное замечание отчасти прогнало панику, но ее место тут же занял гнев. Это он во всем виноват. Если бы не его бесподобный лаймовый пирог, томная музыка, танец в темноте… Если бы не…
 Она обернулась и пронзила его взглядом.
 – Приступы паники возникают сами собой, – мрачно объяснила она. – Это не моя вина.
 Долгую минуту он вглядывался ей в лицо.
 – Уже раскаиваешься? – спросил он.
 Ханна глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и к ней вернулось подобие рассудка. Она не вправе винить Рейфа. Ведь это она спятила. «Веди себя как подобает взрослой женщине».
 Она прокашлялась и сжала дверную ручку.
 – Прости. Кажется, я слишком несдержанна.
 – Дело не в этом. Никто и не требует от тебя безупречной сдержанности. – Он стоял посреди холла, глядя на нее. – И все-таки я хотел бы знать, в чем дело.
 – Не знаю. – Она разжала пальцы и неловко пригладила волосы и лишь потом решилась посмотреть Рейфу в глаза. – Нет, это неправда, Рейф. Я должна задать тебе один вопрос и хочу услышать в ответ правду.
 – Какой?
 – Все это, – она сделала неопределенный жест, имея в виду опаляющую страсть, которая настигла их в солярии и достигла кульминации в спальне, – то, что было между нами… не имеет никакого отношения к Дримскейпу, верно?
 Он прищурился:
 – Все ясно.
 Ханна заморгала:
 – Что это значит?
 – Ты соблазнила меня, а теперь спешишь удрать. Под дурацким предлогом, что тебе надо выгулять собаку. Ручаюсь, ты даже не собиралась звонить мне утром.
 – Черт побери, Рейф…
 – А как еще прикажешь это понимать? – Она ошеломленно уставилась на него.
 – Ты и вправду веришь, что я… что я просто… – Она осеклась, заметив, что ее голос угрожающе взвился, сглотнула и попыталась начать заново: – Думаешь, я просто соблазнила тебя, чтобы уговорить продать мне твою половину дома?
 Он умышленно затянул паузу, и по спине Ханны покатились струйки холодного пота. Наконец он слегка улыбнулся:
 – Нет.
 Ханна обессиленно прислонилась к дверному косяку.
 – Слава Богу… Ничего подобного я бы не сделала.
 – Я тоже, – просто отозвался он.
 Долгое время они смотрели друг на друга молча, постепенно напряжение развеялось. Ханна решила, что она, очевидно, спятила.
 – Да, конечно. – Она провела ладонью по лбу. – Не понимаю, что на меня нашло. Наверное, сказался стресс.
 – Вечер выдался утомительным.
 – Точно. – Она выпрямилась, стараясь взять себя в руки. – Кстати, мне действительно пора домой.
 – Я подвезу тебя. – Он выудил из кармана ключи. – Но при одном условии.
 Она вздрогнула:
 – При каком?
 Рейф обошел вокруг нее и отпер дверь.
 – Пообещай позвонить мне утром.
 И он скрылся в темноте прежде, чем Ханна успела ответить. До нее донесся сдержанный рык двигателя «порше», свет фар на миг ослепил ее.
 Мысленно сравнив себя с беспомощным оленем, застывшим посреди дороги перед приближающейся машиной, она решила действовать.
 Она захлопнула дверь, прикрыла ладонью глаза, спустилась с крыльца и решительно села в машину.
 Уинстон встретил ее, добродушно позевывая. Такого же приема удостоился и Рейф. Пес протопал по веранде, спрыгнул с крыльца и скрылся в кустах – но не торопливо, а почти нехотя.
 Рейф усмехнулся:
 – Тебе повезло. Похоже, он вообще не беспокоился.
 Ханна покраснела:
 – Незачем было напоминать об этом.
 – Ты думаешь?
 – Я ведь уже признала, что запаниковала из-за стресса.
 – Из-за стресса? Опять оправдываешься?
 – Спокойной ночи, Рейф.
 Он взял ее за подбородок, преспокойно прильнул к ее губам и оторвался лишь тогда, когда Ханне стало нечем дышать.
 – Спокойной ночи, – произнес он. Его глаза казались непроницаемыми в желтом свете фонаря на веранде. – Ты знаешь номер телефона в Дримскейпе и номер моего мобильника. Позвони, если Уинстон опять проявит бдительность. Каких-нибудь десять минут – и я примчусь.
 – Проявит бдительность? – Она не сразу вспомнила о событиях предыдущей ночи. – А, вспомнила. Спасибо, но вряд ли…
 – Сегодня тебе будет не до здравых рассуждений. Ты же сама объяснила. – Он спустился с крыльца. – Если твой охранник поднимет тревогу, просто позвони мне.
 Ханна оставила дверь открытой для Уинстона. Рейф дождался, когда оба скроются в доме и запрут дверь, и уехал.
 Через двадцать минут Ханна вышла из ванной, одетая в строгую ночную рубашку – в викторианском стиле, белоснежную, с длинными рукавами, отделанным лентами вырезом и подолом до самых щиколоток. Оглядев себя в зеркале, она удовлетворенно кивнула. Женщины, предпочитающие такие рубашки, не разбрасывают нижнее белье на лестницах и не отдаются безумной страсти в объятиях самых сексуальных красавцев города.
 Нет, более сексуального мужчины, чем Рейф, вообще нигде не найти, не только в Эклипс-Бей.
 Аберрация – вот что это такое, или попросту помрачение ума. Слишком уж давно у нее не было нормальной половой жизни. Чего еще ждать от женщины при таких обстоятельствах?
 Ханна со вздохом выключила лампу. Уинстон уже устроился на кровати у нее в ногах, но поднял голову, увидев, что хозяйка направилась к окну, обращенному в сторону залива. Пес внимательно проследил, как она раздвигает шторы.
 – Неужели ты совсем не беспокоился за меня? – спросила она.
 Пес не удостоил ее ответом.
 – Этого я и опасалась.
 Прошлепав босиком к боковому окну, она раздвинула шторы и уже собиралась лечь, когда заметила блеск металла между деревьями.
 – А это еще что такое?
 Прильнув к стеклу, она присмотрелась и поняла, что не ошиблась. Под деревьями у шоссе стояла машина. Сидящий в ней видел не только дом, но и длинную аллею, ведущую к нему.
 Ханна перевела взгляд на Уинстона. Тот опять положил голову на лапы и явно не собирался проявлять бдительность.
 Она снова задернула шторы, включила свет, придвинула к себе телефон и набрала недавно записанный номер.
 Рейф ответил после первого же сигнала.
 – Что ты делаешь там в кустах? – спросила Ханна.
 – Ничего предосудительного.
 От этого голоса по спине у Ханны пробежал холодок. Низкий, сексуальный, чуть хрипловатый, он вызывал недавние соблазнительные воспоминания.
 Она снова погасила свет, с трубкой в руках подошла к окну. В темноте опять блеснул металлом кузов «порше».
 – Ты уверен?
 – Абсолютно.
 Говорить с ним по телефону было гораздо проще, чем смотреть ему в лицо после сцены в спальне. В отношениях между ними появилась необычная близость, но расстояние позволяло Ханне немного расслабиться.
 – Стоишь на часах? – продолжала она. – Хочешь выяснить, что вчера насторожило Уинстона?
 Рейф помолчал.
 – Просто решил задержаться на пару минут, – наконец объяснил он.
 – Это ни к чему. Я же обещала позвонить, если Уинстон забеспокоится. Поезжай домой. Со мной ничего не случится, честное слово.
 – Я побуду здесь еще немного. Вчера Уинстон просидел у двери с полуночи до двух.
 – Да.
 – А сейчас скоро два. Тогда я и уеду.
 – Рейф…
 – Ложись спать, – тихо попросил он.
 Она крепче сжала трубку.
 – Рейф, насчет того, что случилось сегодня…
 – А что такое?
 – Я хочу извиниться – за то, что повела себя как идиотка. Напрасно я завела разговор про Дримскейп. К тому, что произошло сегодня между нами, он не имеет никакого отношения.
 – Да, дом тут ни при чем.
 Ханна неловко добавила:
 – Но в городе многие подумали бы, что дело именно в доме.
 – Все в Эклипс-Бей считают, что восемь лет назад на берегу я соблазнил тебя. – Пренебрежительные нотки в его голосе слышались отчетливо. – Неужели тебе есть дело до того, что подумают люди?
 Ханна надолго задумалась.
 – Нет.
 – И мне тоже.
 – Рейф…
 – Что?
 – Но если Дримскейп ни при чем, тогда в чем же дело?
 – Уместный вопрос. Когда найдешь ответ, поделись со мной.
 – Рейф…
 – Да?
 – Иногда манерой общения ты напоминаешь мне Уинстона.
 – Видимо, так уж устроены мужчины.
 – Спокойной ночи, Рейф.
 – Не забудь позвонить мне утром.
 Она повесила трубку и забралась в постель, но даже не попыталась закрыть глаза, пока не услышала приглушенный шум двигателя машины, затихший вдалеке. Ханна взглянула на часы. Была четверть третьего.
 В ногах у нее крепко спал Уинстон.




 Глава 13


 На следующее утро она с нетерпением ждала десяти часов.
 – Не хочу звонить слишком рано, чтобы не показаться назойливой, – объяснила она Уинстону, поглядывая на радиотелефон в кухне. – Мужчин это только отпугивает.
 Уинстон выслушал ее со скучающим видом, подошел к двери и выжидательно поднял голову.
 – Сегодня утром ты уже выходил дважды. – Ханна набрала номер. – Слишком уж часто ты бываешь на берегу.
 Уинстону и вправду нравилось их новое жилье, сад вокруг дома и побережье. Он полюбил Дэдхенд-Коув с его мириадом запахов и разнообразными обитателями. Свобода пришлась ему по вкусу.
 Наконец Рейф взял трубку.
 – Мэдисон слушает, – нетерпеливо бросил он, словно его занимало кое-что поинтереснее телефонных разговоров.
 Ханна нахмурилась, уставившись на трубку, потом снова приложила ее к уху.
 – Прости, если помешала, – сухо произнесла она. – Я думала, ты ждешь звонка…
 – Доброе утро, дорогая. – Голос Рейфа заметно потеплел. – Просто я был немного занят. Можно, я… подожди секунду, – вдруг оборвал он и обратился к кому-то: – Как следует осмотрите проводку на этой панели, хорошо, Торранс?
 «Дорогая…» Ханна задумалась. Рейф никогда не употреблял таких обращений, даже вчера ночью, в разгар любви. Впрочем, и разговаривать в постели он явно не любил.
 – Здесь же должна быть изоляция, – слышался в трубке приглушенный голос Рейфа. – Да, я вижу трубы. Потому и хочу заизолировать стену. Зачем мне лишний шум?
 Трубы? Ханна забыла о нюансах обращения «дорогая» и вновь задумалась.
 – Рейф, что там происходит? Что стряслось?
 – Я просто оцениваю состояние водопровода и электропроводки, – объяснил он. – Хорошо, что Изабель сменила и то и другое несколько лет назад. – Он снова обратился к кому-то: – Это медь?
 – Рейф, с кем ты разговариваешь?
 – С братьями Уиллис, – отозвался он. – Я хочу, чтобы они осмотрели весь дом, от подвала до чердака.
 – У тебя там Уолтер и Торранс Уиллис? – Ханна вскочила. – Зачем ты вызвал их?
 – Чтобы они провели предварительный осмотр дома и определили, во сколько обойдется оборудование отеля и ресторана, – с обезоруживающей искренностью ответил Рейф.
 – Как ты смеешь! – Ханна схватила ключи и ринулась к двери. – Без моего разрешения!
 – Но мы же договорились открыть в Дримскейпе отель.
 – Мы еще даже не обсудили, как поделим наследство. До моего приезда ничего не трогай!
 Уинстон увидел, что она направляется к двери, и заволновался.
 – Повторяю, это просто предварительный осмотр.
 – Я приеду сейчас же. Выслушай меня, Рейф Мэдисон: половина дома принадлежит мне. Пока я не приеду, ни к чему не прикасайся. И ни к чему не подпускай братьев Уиллис!
 – Слишком поздно, – усмехнулся Рейф. – Они уже занялись водопроводом.
 – Ушам не верю!
 Она швырнула телефон на стол в коридоре и помчалась к входной двери. Уинстон последовал за ней. Он прыгнул на пассажирское сиденье машины и завертелся, предвкушая поездку.
 – Значит, вчера ночью насчет Дримскейпа я была права, – сказала ему Ханна.
 Спустя краткое время она ворвалась в особняк, готовая к битве. Уинстон поприветствовал Рейфа и принялся осматривать кухню.
 Завидев Ханну, Рейф взглянул на часы:
 – Шесть минут двадцать две секунды. Это рекорд!
 Она возмущенно подбоченилась:
 – Что здесь происходит?
 От необходимости отвечать Рейфа избавил невысокий худой мужчина, вышедший в холл.
 Поджарый и совершенно лысый Уолтер Уиллис всегда напоминал Ханне робота-андроида: его движения отличались механической точностью, им недоставало человеческой небрежности, его речь была сухой и отрывистой, рабочая одежда – всегда чистой и отглаженной. Казалось, его собрали из отштампованных деталей в стерильном цехе суперсовременного завода.
 – Ханна? – Уолтер вытер ладони чистой тряпкой, висящей на поясе. – Рад снова видеть тебя. Я слышал, что ты вернулась.
 Собственное самообладание изумило Ханну: каким-то чудом она сумела приглушить негодование и даже изобразила любезную улыбку.
 – Привет, Уолтер, – отозвалась она. – Да, как видишь, я здесь.
 – Вижу. – Уолтер повернул голову и позвал брата: – Торранс, иди сюда, поздоровайся с Ханной.
 Из прачечной выглянул Торранс, лицо которого сразу осветилось улыбкой. В знак приветствия он потряс разводным ключом:
 – Привет, Ханна! Добро пожаловать домой!
 Братья Уиллис были близнецами, но различить их было проще простого, поскольку они представляли собой, выражаясь языком журналистов, диаметральные противоположности. Если Уолтера собрали в точном соответствии инструкциям на оборудованном компьютерами конвейере, то Торранса изготовили наспех в углу захламленного гаража.
 Вместо того чтобы по примеру брата брить последние жидкие пряди волос, Торранс связывал их в растрепанный хвост на затылке и продевал его в отверстие бейсболки. Из-под рукава рубашки выглядывал змеиный хвост – татуировка, обвивающая руку. Комбинезон Торранса выглядел так, словно его в порядке эксперимента много лет подряд обливали смазкой, грязью и кетчупом. Чистотой блистали только инструменты на широком поясе.
 – Изабель всегда говорила, что рано или поздно вы поладите. – Торранс повернулся к брату: – Говорила, верно?
 – А как же! – согласился Уолтер. – Сотню раз, не меньше. Кажется, в последний раз, когда мы устанавливали новую стиральную машину.
 Торранс кивнул:
 – Как сейчас помню. – И он подмигнул Ханне и Рейфу. – Она твердила, что все в доме должно быть в полном порядке. Чтобы у вас не было лишних хлопот.
 Уиллис снисходительно закивал:
 – Ох уж эта Изабель! Такого романтика еще поискать! Ханна прищурилась:
 – Так вы уже осмотрели водопровод?
 – Водопровод? Ба, мы и забыли! Ты слышал, что говорит хозяйка? – напустился на брата Торранс. – Живо за работу!
 – Конечно. – Уолтер кивнул, как автомат. – Бегу. Слушайте, не обращайте внимания на то, что болтают в городе. Рано или поздно все забудут о том, что случилось в ночь смерти Кэтлин Садлер, и о том, что Изабель завещала вам дом. Надо только потерпеть.
 – Будем надеяться, – ответила Ханна.
 Торранс хлопнул Рейфа по плечу:
 – Вы оба должны знать: мы с братом всегда считали, что к смерти Кэтлин Садлер Рейф не причастен.
 – Спасибо, – кивнул Рейф. Уолтер поджал губы.
 – Мы с Торрансом подозревали, что ее прикончил какой-нибудь сексуальный маньяк из Сиэтла. Верно я говорю, Торранс?
 Торранс энергично закивал:
 – Вот-вот. На том мы и порешили. Но Йейтс нас не спрашивал.
 – Йейтсу лишь бы поскорее закрыть дело, – поморщился Уолтер. – Ему оставалось всего ничего до пенсии. Меньше всего он хотел уходить в отставку с нераскрытым убийством. Зачем портить весь послужной список?
 – С убийством? – Ханна перевела взгляд на Рейфа. Он сохранял загадочный вид. Она обратилась к Уолтеру: – Вы серьезно? Вы и вправду думаете, что Кэтлин убил сексуальный маньяк?
 Братья переглянулись.
 – И ничего в этом нет странного – мы кое-что видели, когда чинили у нее стиральную машину. Помнишь, Торранс?
 Торранс снова закивал:
 – Да, тут поневоле задумаешься.
 – Что же вы нашли, когда работали у Кэтлин? – поинтересовался Рейф.
 К изумлению Ханны, Уолтер залился густым румянцем.
 – Такое развратное барахло… – неловко пробормотал он.
 – Какое? – не отставал Рейф.
 Его голос изменился, удивив Ханну, но глаза остались непроницаемыми. Торранс закатил глаза:
 – Ну, знаете, такое белье все в кружевных финтифлюшках.
 Ханна вспомнила про свой шелковый лифчик, ночью оставшийся на лестнице, встретилась взглядом с Рейфом и поняла, что он думает о том же самом.
 – Что же странного в женском кружевном белье? – удивилась она.
 – Просто вещички-то были немаленькие, – объяснил Торранс. – Не для женщины.
 – Да уж, Кэтлин они были бы велики, – согласился Уолтер. – Помнится, она была худышкой.
 – А еще мы видели нескромную ночную рубашку, тоже слишком большую для нее, – продолжал Торранс. – И блестящие туфли на шпильках громадного размера.
 – Да, и еще видеокассеты! – подхватил Уолтер.
 Ханна уставилась на него:
 – И все это вы нашли у нее в стиральной машине?
 – Не совсем, – признался Торранс. – В общем, мы осматривали машину и заметили, что шланг от сушилки давным-давно не прочищали.
 – Беда с этими шлангами, – серьезно продолжал Уолтер. – Если забьются, то и до пожара недалеко. Вот мы и решили оказать услугу Кэтлин, закончили со стиральной машиной и занялись сушилкой. За ней мы и нашли громадное белье, кассеты и остальное.
 – За сушилкой? – уточнил Рейф.
 Торранс закивал.
 – Кто-то отколол здоровенный кусок штукатурки и втиснул в дыру все барахло.
 – Но мы сразу поняли, что оно не твое, Рейф, – поспешно заверил Уолтер.
 – Как вы догадались? – усмехнулся Рейф. – Не мой размер?
 Торранс покатился со смеху.
 – Все знали, что тем летом ты часто встречался с Кэтлин. Но ты не похож на свистита… или транзистора… или как их там…
 – Трансвеститы, – поправил Рейф.
 – Точно! Ты не из таких, – заявил Торранс.
 – Насчет моих вкусов вы не ошиблись. Я консерватор.
 Торранс перестал смеяться.
 – После смерти Кэтлин мы с Уолтером сразу вспомнили про находку. Потому и решили, что ее убил какой-то маньяк.
 – Из Сиэтла, – добавил Уолтер.
 – А почему из Сиэтла? – поинтересовалась Ханна. Торранс фыркнул:
 – В Портленде до такого еще не докатились.
 Ханна повернулась к Рейфу.
 Он пожал плечами.
 – Звучит логично. Ты же знаешь, как в городе относятся к приезжим из Сиэтла.
 – Вы сказали Йейтсу про белье и кассеты? – обратилась Ханна к Уолтеру и Торрансу.
 – А как же – это наш гражданский долг! – заявил Торранс. – Но он велел нам держать языки за зубами. Сказал, что в городе и без того достаточно сплетен. Больше уж некуда.
 – И потом, когда мы показали Йейтсу, где нашли барахло, его на месте не оказалось, – добавил Уолтер. – Вот он нам и не поверил.
 Рейф нахмурился.
 – Вы говорите, белье и кассеты исчезли?
 – Верно. – Торранс вздохнул. – Потому мы больше никому и не говорили о том, что нашли. Доказательств нет, Йейтс запретил нам распускать ложные слухи – верно, Уолтер?
 – Верно, – сухо подтвердил Уолтер. – Мы не пустобрехи какие-нибудь. Но мы были уверены: Кэтлин прикончил маньяк, с которым она встречалась. – Он спохватился и добавил, глядя на Рейфа: – Не обижайся, но все говорят, что она крутила любовь не только с тобой…
 – Знаю. – Рейф не смотрел на Ханну. – Давно понял. Но почему вы решили, что парень, который наряжался в белье, убил ее?
 – А почему бы и нет? – ответил Торранс.
 – Может, побоялся, что она проболтается про кассеты, – предположил Уолтер. – Особенно если на них он был снят в женском белье.
 Рейф посмотрел на Ханну, и она заметила в его глазах проблеск любопытства. Винить Рейфа она не стала: рассказ братьев заинтересовал и ее.
 – Думаете, этот тип из Сиэтла заехал к Кэтлин после убийства и забрал белье и кассеты? – спросил Рейф.
 – Может, и так, – рассудил Уолтер. – Зачем оставлять лишние улики?
 – Любопытная версия, – произнесла Ханна.
 – Больше мы ничего не знаем, – вздохнул Уолтер. – Кэтлин давно в могиле. Дело сдано в архив. Наверное, это к лучшему. – Он с армейской четкостью повернулся: – А теперь извините, мы пойдем работать – верно, Торранс?
 – Ага. – Торранс воодушевленно кивнул – раз десять, не меньше. – Перестроить дом под отель с рестораном будет непросто. Но знаете, мысль удачная! В городе есть институт и колледж, набережную скоро начнут перестраивать, появятся новые магазины, с каждым днем в городе прибавляется приезжих. А жить им негде, кроме как в мотеле у шоссе. Сколько раз мы слышали, что многие не прочь пожить у берега в хорошем отеле.
 Он побрел вслед за братом.
 Дождавшись, когда Уиллисы скроются из виду, Ханна вопросительно произнесла:
 – Сексуальный маньяк из Сиэтла?
 – По-моему, у каждого жителя города есть своя версия событий той ночи.
 – Но кружевное белье большого размера!
 – Не смотри на меня так. – Рейф вскинул обе ладони. – Я такого не ношу.
 – А кассеты?
 Он покачал головой:
 – Никаких кассет я не видел. Ханна, после нескольких встреч с Кэтлин я понял, что она просто развлекается и продолжает охотиться за тугим кошельком. Изучить ее причуды и странности я так и не успел.
 – Вот как?.. А ты понимаешь, что это означает?
 – Ничего. Ровным счетом ничего. Просто братья Уиллис рассказали о том, что нашли у Кэтлин за сушилкой. Не хочу обидеть Торранса и Уолтера, но на их мнение я бы не стал полагаться. За всю жизнь они не бывали нигде, кроме Портленда. То, что они приняли за развратное белье и кассеты, другие сочтут самыми обычными игрушками – для тех, кто любит развлекаться ночью.
 – Но Кэтлин не делала тайны из своей личной жизни, По-моему, она не стала бы хранить и тайны мужчин, с которыми встречалась. Если она удосужилась спрятать белье и кассеты, значит, насчет их хозяина у нее были большие планы.
 Рейф задумался.
 – У Кэтлин была в жизни только одна цель – выйти замуж за богача и покинуть Эклипс-Бей.
 – А может, у любителя женского белья имелись деньги и Кэтлин рвалась за него замуж!
 – Но зачем ей понадобилось прятать белье и кассеты?
 – Кто знает? Может, он уже был женат. Или она оберегала его, надеясь, что он разведется и женится на ней. Или…
 – Хватит, – перебил Рейф. – Гадать можно до бесконечности.
 Ханна поморщилась и подбоченилась.
 – Ты прав. Кажется, я увлеклась и отвлеклась.
 – Воображение – это прекрасно. Но не стоит напрягать его понапрасну. Прошло восемь лет. Мы никогда не узнаем, что случилось с Кэтлин той ночью. Возможно любое объяснение.
 Ханна нехотя вернулась к тому, зачем приехала в Эклипс-Бей, и на нее мгновенно нахлынуло раздражение.
 – Давай кое-что проясним, – начала она. – Ты не имеешь права распоряжаться Дримскейпом, пока мы с тобой не придем к соглашению относительно наследства Изабель.
 Рейф обвел холл скучающим взглядом:
 – Я могу устроить ресторан на моей половине дома.
 – Ты рехнулся? На твоей половине? Как же мы поделим кухню? А холл? А солярий?
 – Из него получилась бы уютная столовая. А летом можно выносить столики на веранду.
 – Без моего разрешения – ни в коем случае. Рейф, ты не имеешь права распоряжаться в этом доме. Его стоимость – несколько сот тысяч долларов. Сначала мы должны заключить соглашение, и тебе это прекрасно известно.
 – Ну хорошо, – смилостивился Рейф. – Начнем с мелочей. У меня есть одно предложение.
 Предчувствуя опасность, Ханна замерла.
 – Какое?
 – Как насчет партнерства?
 На минуту Ханна лишилась дара речи.
 – Ты? – наконец выговорила она. – Я? Партнеры?!
 – А почему бы и нет?
 – Но как быть с прошлой ночью? Предлагаешь сделать вид, будто ее не было?
 – При чем тут прошлая ночь?
 Ханне стало трудно дышать.
 – Как это при чем? Как можно разговаривать о деловом партнерстве после… – Не зная, как закончить фразу, она пощелкала пальцами.
 – А, вот ты о чем! – понимающе воскликнул он. – Ты не желаешь сочетать полезное с приятным?
 У Ханны зазвенело в ушах. Так вот оно что! Случившееся для него – не более чем приятный эпизод? Она сдержалась чудом.
 – А ты? – спросила она ледяным тоном.
 – И я бы не хотел, – с подозрительной готовностью ответил он. – Но я ведь Мэдисон. Нам вечно не везло – потому что мы смешивали бизнес с личной жизнью. Но тебе-то что волноваться? Твоя фамилия – Харт. Ты умеешь отделять одно от другого.
 Он издевается, решила она. Надо убираться отсюда, устраивать сцену недопустимо и неприлично. И вообще Хартам не пристало проигрывать.
 – Ты прав, – заявила она. – Я справлюсь. Но тебе, Мэдисону, на такое лучше не рассчитывать.
 Развернувшись, она покинула дом. Верный Уинстон засеменил за ней. Вместе они спустились с крыльца, не оглянувшись.
 Ханна распахнула дверцу машины, Уинстон быстро занял свое место на пассажирском сиденье. Ханна села за руль и захлопнула дверь.
 Последним, что она увидела в зеркало заднего вида, был Рейф, стоящий на веранде и провожающий ее взглядом. Он наверняка доволен – еще бы, чуть не довел ее до срыва. Он издевался над ней умышленно!
 Волна неуверенности подхватила ее. В памяти невольно всплыли все предостережения дедушки насчет Мэдисонов. Что за игру затеял Рейф?




 Глава 14


 Рейф остановил «порше» на подъездной дорожке, заглушил двигатель и некоторое время сидел неподвижно, глядя на дверь дома Митчелла.
 Пригласить деда на ужин – безумная идея. Пожалуй, стоит завести машину и поскорее удрать. Но тогда придется объяснять Ханне, почему он струсил.
 После того, что случилось утром, затевать новую ссору ему не хотелось. Он воспользовался шансом, решил рискнуть и, как и следовало ожидать, столкнулся с сопротивлением. В следующий раз он будет действовать осторожнее. Кто сказал, что Мэдисон не способен учиться на своих ошибках?
 Он выбрался из машины и зашагал к веранде. Дверь дома распахнулась, едва он поднял руку, чтобы постучать. Навстречу Рейфу вышел болезненно истощенный мужчина с неряшливой стрижкой и лицом, точно высеченным из камня.
 Брайс работал на Митчелла почти десять лет. Никто не знал, откуда он взялся. Поначалу он довольствовался должностью приходящего работника, но после ряда повышений стал мажордомом. Если у Брайса и была фамилия, со временем она забылась. Насколько знал Рейф, у Брайса не было близких родственников. С появлением Брайса хаос в доме Митчелла был вытеснен порядком. Своему хозяину Брайс был беззаветно предан. Для всех окружающих он оставался загадкой.
 – Привет, Брайс.
 – Добрый день.
 – Я к Митчеллу.
 – Ваш дедушка в саду.
 – Спасибо.
 Рейф дружески кивнул и спустился с веранды. Продолжать обмен любезностями было бессмысленно: Брайс не умел поддерживать светские разговоры.
 Рейф открыл калитку, ведущую в страну чудес, огляделся, не заметил Митчелла и направился к теплице в дальнем углу сада.
 Деда он нашел внутри стеклянного строения над ящиком растений. В одной руке Митчелл держал лейку с длинным носиком, в другой – совок.
 Переведя дыхание, Рейф шагнул во влажное тепло теплицы. Ему вспомнились слова Ханны: «Мне просто вдруг пришло в голову сравнить его страсть к садоводству с твоей – к кулинарии. У каждого из вас творческая энергия нашла свой выход».
 Примириться с мыслью о том, что у них с Митчеллом есть нечто общее, оказалось нелегко.
 – А здесь неплохо, – неловко произнес Рейф и подумал, что Ханна похвалила бы его за такое начало разговора. А может, и не похвалила бы… Она слишком зла на него. – Тебе никогда не приходило в голову открыть коммерческую оранжерею?
 – Еще чего! Я пока не спятил, чтобы превращать хобби в бизнес и окончательно все портить. – Митчелл со стуком отставил лейку и усмехнулся. – Кстати о бизнесе: я слышал, ты открываешь в Дримскейпе отель и ресторан.
 – Слухами земля полнится.
 – Не надо было звать братьев Уиллис осматривать водопровод и электропроводку.
 – Ты прав. – Рейф оглядел ряды крошечных горшочков, в которых росли зеленые растеньица с глянцевитыми листьями. – С другой стороны, зачем делать из своих замыслов тайну? Особенно здесь, в Эклипс-Бей?
 Митчелл ответил ему пристальным взглядом из-под кустистых бровей.
 – Насчет отеля ты серьезно?
 – Да. – Рейф перешел к ящику с перистыми папоротниками. – Об этом я думаю уже целый год.
 Митчелл присвистнул:
 – Черт побери, почему же ты до сих пор молчал?
 – Сначала надо договориться с Ханной.
 – Верно.
 Рейф перестал разглядывать папоротники.
 – И ты не скажешь, что отель и ресторан в Дримскейпе – самая дурацкая идея, какая когда-либо приходила в голову Мэдисону?
 – Дурацкая? Нет, Мэдисоны не настолько глупы. Они стремятся к тому, чего по-настоящему хотят. – Митчелл прищурился, глядя на внука: – Ты и вправду хочешь этого?
 – Да.
 Целую минуту Митчелл молча смотрел на него, потом кивнул и снял садовую перчатку.
 – Тогда действуй.
 – Что?
 – Что слышал. Если тебе это надо, отговаривать тебя бесполезно. Ты же Мэдисон. Тебя ничто не заставит свернуть с пути. Если кто и сможет превратить Дримскейп в настоящий отель, так только ты.
 Рейф стоял словно пораженный громом. Прошло немало времени, прежде чем он сообразил захлопнуть рот.
 – Значит, по-твоему, открыть отель и ресторан – удачная мысль? – еле выговорил он.
 – Этого я не говорил. – Митчелл швырнул перчатку на садовую скамеечку. – Скажу честно: понятия не имею, удачна она или нет. Но я же вижу – тебя не остановить. Если ты захочешь, ты можешь успешно заниматься бизнесом. Значит, справишься и с этим своим отелем-рестораном.
 Рейф обессиленно прислонился к высокому стеллажу для горшков. Впервые в жизни Митчелл почти одобрил затею, никак не связанную с «Коммерческой компанией Мэдисона».
 – А как вписывается в твои планы Ханна Харт? – поинтересовался Митчелл.
 Рейф не шевельнулся, даже не моргнул.
 – О чем ты?
 – Насколько мне известно, половина дома принадлежит ей. Она уже согласилась продать ее тебе?
 – Нет.
 – Тогда как же, черт возьми, ты намерен поступить?
 Рейф пристально уставился на гибискус, растущий рядом.
 – Я предложил ей партнерство.
 – Партнерство? – На лице Митчелла отразилась крайняя степень изумления. – Ханне Харт? Ты что, лишился последнего ума?
 О поддержке Митчелла можно было сразу забыть.
 – Кричать незачем, – ответил Рейф. – Я прекрасно слышу тебя.
 – Слышишь? Тогда послушай: ты – Мэдисон. Твоим деловым партнером не может быть человек по фамилии Харт. Это партнерство обречено с самого начала.
 – А если это будет не просто деловое партнерство? – уточнил Рейф.
 – Дьявол! – Митчелл схватил секатор. – Значит, это не выдумки? Ты правда ухлестываешь за ней?
 – Между нами возникло то, что можно назвать близкими взаимоотношениями.
 Митчелл яростно набросился на гибискус с секатором.
 – Хочешь сказать, вы уже переспали?
 Рейф невольно отступил подальше от гибискуса и щелкающего секатора в руках Митчелла.
 – Я предпочитаю выражаться иначе.
 Митчелл обрезал очередную ветку и нахмурился.
 – Иначе? Это как?
 – В настоящий момент положение слегка осложнилось…
 Митчелл нацелился секатором на Рейфа.
 – Выслушай меня хотя бы раз в жизни, не пожалеешь. Восемь лет назад эта женщина ради тебя пожертвовала своей репутацией. И между прочим, спасла тебя.
 – Я помню.
 – Тогда прекрати увиваться вокруг нее. Это несправедливо.
 – Это не просто развлечение. – Рейф тщетно пытался подыскать верные слова. – Это серьезно.
 Некоторое время Митчелл смотрел на него, нахмурившись.
 – Уже лучше. – И он снова занялся кустом. – Зачем ты приехал?
 – Спросить, не хочешь ли ты завтра вечером поужинать со мной и Ханной, – смущенно признался Рейф. – Если хочешь, привози свою Октавию.
 – Октавия уехала в Портленд.
 – Приглашение остается в силе.
 Митчелл отрезал еще один сухой сучок.
 – Ханна Харт умеет готовить?
 – Понятия не имею. В моем присутствии она никогда ничего не стряпала. Ужин буду готовить я.
 – Любопытно, – хмыкнул Митчелл.
 – Значит, ты приедешь?
 – Приеду. Давно хотел отдохнуть от стряпни Брайса.
 Рейф вздохнул.
 – Прекрасно. – Он выпрямился и направился к двери с таким чувством, словно он только что пережил бурю. – Ждем тебя в шесть.
 – Чертовски любопытно, – повторил Митчелл.
 Напрасная трата времени, думал Рейф. Ну и черт с ним! Может, Ханна решила подшутить над ним? Надо было хорошенько подумать. Зачем ей вообще понадобилось советовать ему пригласить Митчелла к ужину?
 Неужели то, что он попытался угодить ей, – плохой признак?
 В дверях кабинета Рейф остановился и осмотрелся. Компьютер на столе, несколько телефонов. Завалы блокнотов, фотографий и газет. Битком набитый шкаф. Несколько первых полос «Джорнал» в рамках на стене. На одной из них – фотография Тревора Торнли рядом с прежним владельцем и редактором газеты Эдом Болтоном и его улыбающейся женой Бев.
 – Мне всегда хотелось побывать в кабинете настоящего редактора, – произнес Рейф.
 Джед ухмыльнулся и поудобнее уселся в кресле.
 – Смотри, не стесняйся. Садись.
 – Спасибо. – Рейф снял со стула кипу газет и сел.
 – Кофе будешь? – Джед взялся за подлокотники, собираясь встать. – Ты не поверишь, но кофеина здесь у нас всегда полным-полно.
 – Нет, спасибо. – Рейф посмотрел на компьютер. На экран была выведена страница текста. Рейф прочел: «Торнли объявил, что будет баллотироваться в сенат, действуя с позиций социальной и личной ответственности…»
 – Teбe удалось взять у Тревора Торнли интервью? – удивился Рейф.
 – Да, сегодня утром, перед отъездом в Портленд. Теперь пишу статью.
 Рейф поерзал на стуле.
 – Ну и каково это – беседовать с будущим сенатором США?
 – Почти то же самое, что брать интервью у будущего члена законодательного собрания штата восемь лет назад. Он приобрел светский лоск, вот и все. Но добиваться от него точных ответов – по-прежнему тяжкий труд.
 – Должно быть, поэтому он так быстро и так далеко пошел.
 – Может быть. Ладно, как говорится, пусть он мерзавец, зато наш мерзавец. Будем надеяться, что в Вашингтоне он не забудет, что сам он родом из Эклипс-Бей. – Джед сцепил пальцы на животе. – Что привело тебя сюда?
 – Праздное любопытство.
 – Отрадно. Из любопытных получаются лучшие репортеры, – хмыкнул Джед. – Что хочешь узнать?
 Рейф задумался. В редакцию он зашел, повинуясь минутному порыву, когда возвращался в Дримскейп. Но теперь он понял, что все утро обдумывал решение – с тех пор как Уолтер и Торранс Уиллис поделились с ним предположением насчет убийства Кэтлин Садлер.
 – Можно попросить тебя об одном одолжении? Я хочу увидеть старые подшивки газеты.
 Глаза Джеда зажглись.
 – Старые?
 – Да, восьмилетней давности.
 Джед присвистнул.
 – Все ясно: ты хочешь увидеть статьи о смерти Кэтлин Садлер.
 – А это невозможно?
 – Почему же? – Кресло скрипнуло под Джедом, он впился в друга взглядом: – Что-то стряслось?
 – Ничего. Просто стало любопытно, вот и все. В то время я не читал газет – мне пришлось спасаться от тюрьмы, а потом я уехал из города.
 – Убедительное объяснение. – Джед задумчиво постукивал карандашом по краю клавиатуры. – Может, ты ищешь что-то конкретное?
 – Нет.
 – Слушай, я же твой давний друг, Джед Стедман! Если ты откуда-то узнал, что произошло той ночью, мог бы поделиться со мной!
 – Кого интересуют события восьмилетней давности?
 Джед вскинул брови:
 – Если обнаружатся новые обстоятельства смерти Кэтлин, это будет сенсация. О ее смерти помнят до сих пор. – Он помедлил. – За последние десять лет это убийство в Эклипс-Бей было единственным – если не считать туристов, которые затеяли ссору на стоянке и перестреляли друг друга.
 – О смерти Кэтлин я ничего не знаю, – заверил Рейф. – Просто у меня есть пара вопросов…
 – Каких? – живо откликнулся Джед. – Надеюсь, это не претензии к моей газете?
 – Если тебе некогда, я могу зайти в библиотеку.
 Джед усмехнулся:
 – Да, можешь. Ладно, идем, я тебе помогу. – Он поднялся. – Согласись, нельзя винить меня за попытку выведать обстоятельства давней истории.
 – Пожалуй, нельзя. – Рейф направился за Джедом. – Но если ты пообещаешь молчать, я объясню, что ищу.
 Джед вскинул руку:
 – Даю слово чести.
 – Я хочу выяснить, не было ли в статьях упоминаний о мужчинах, с которыми Кэтлин встречалась тем летом.
 Джед замер и озадаченно нахмурился.
 – Весь город знал, что она встречается не только с тобой. Даже ты об этом знал! Никакая это не тайна.
 – Я просто хотел бы знать, не всплыли ли в ходе следствия имена других ее мужчин.
 – А, вот оно что! – Джед подошел к одной из дверей и понимающе оглянулся на Рейфа. – Хочешь проверить, были ли в деле подозреваемые, кроме тебя? Я прав? Думаешь, кто-нибудь из ее приятелей спихнул ее со скалы?
 – Ничего я не думаю, Джед. Мне просто любопытно. Так ты покажешь мне старые газеты или нет?
 – Прости, привычка сработала. Пойдем, я покажу тебе, как пользоваться аппаратом.
 Вскоре Рейф уже сидел перед аппаратом для просмотра микрофильмов и изучал выпуски «Эклипс-Бей джорнал» восьмилетней давности. Наконец на экране появился заголовок на всю первую полосу: «Местная жительница найдена мертвой в Хидден-Коув».
 – Вот она. – Джед навис над плечом Рейфа, держась за спинку его стула. – Это не моя работа. Для того выпуска я писал статью о приеме в честь Торнли в институте.
 Рейф взглянул на подпись.
 – Ты хорошо знаешь этого Бена Орчардсона?
 – У него почти не было близких знакомых, но кое-что мне известно. Одно время ему прочили славу известного журналиста, несколько лет он работал в двух-трех крупных ежедневных изданиях. Его погубила страсть к бутылке. Некоторое время он подрабатывал в «Джорнал», потом Эд расстался с ним.
 – Орчардсон по-прежнему живет в городе?
 – Да ты что! Когда в газете опубликовали его статью про Кэтлин Садлер, ему было уже шестьдесят три года. Он вышел на пенсию и уехал отсюда незадолго до того, как я женился на Конни. С тех пор я о нем ничего не слышал. Но помню, он говорил, что едет в Мексику, а может, в Коста-Рику, где на социальное пособие сможет жить по-королевски и писать великий американский роман. Но вряд ли он успел настолько протрезветь, чтобы купить компьютер и взяться за работу.
 Рейф прочел первую статью о гибели Кэтлин, выискивая в ней фамилии. Первой ему попалась фамилия Ханны. Он помедлил, читая краткий абзац о том, как Ханна обеспечила ему алиби: «Ханна Харт, дочь Гамильтона и Элейн Харт, с давних пор приезжающих в Эклипс-Бей в отпуск, заявила, что в то время, когда погибла Кэтлин Садлер, Рейфел Мэдисон был с ней, Ханной. „Мы встретились на берегу, возле Эклипс-Арч, в первом часу ночи, – объяснила она. – Некоторое время мы беседовали. Потом он проводил меня домой. Мы шли пешком и потому добрались до моего дома незадолго до двух часов ночи“«.
 Эти слова звучали совсем просто, но Рейф понимал, как дорого они обошлись Ханне. Он мог представить, как отнеслись ее родители к событиям той ночи. Но уговорить Ханну промолчать им не удалось – она не из тех, кто способен утаить правду.
 Джед придвинулся ближе.
 – Знаешь, я не раз гадал… – Рейф перемотал пленку.
 – О чем?
 – Чем вы с Ханной занимались ночью на берегу? Неужели только беседовали?
 – Да, – подтвердил Рейф, глядя Джеду прямо в глаза.
 Джед поспешно выпрямился и отступил, неловко покашливая.
 – Это просто естественное журналистское любопытство, ты же понимаешь.
 Рейф снова углубился в статью: «Йейтс продолжает собирать сведения о том, что произошло с Кэтлин Садлер незадолго до смерти. Похоже, никому не известно, где она побывала и чем занималась после того, как Мэдисон покинул ее машину возле Эклипс-Арч. Никто не знает, что понадобилось ей в Хидден-Коув в такой поздний чае. Дорога вдоль бухты не освещена, с наступлением темноты по ней перестают ездить…»
 – А что стало с самим Йейтсом? – полюбопытствовал Рейф, начиная искать следующую статью. – Он еще жив?
 – А ты не знаешь? Умер от сердечного приступа пару лет назад.
 – Интересно, можно ли взглянуть на собранные им материалы по этому делу?
 – Обратись к новому инспектору, его зовут Шон Валентайн. Основательный малый. Скорее всего, он покажет тебе старые папки, но вряд ли ты там что-нибудь найдешь. В свое время Орчардсон перерыл их не один раз. Помню, как-то он заявил, что у тебя алиби, а других подозреваемых в деле просто нет, и заключил, что Кэтлин погибла в результате несчастного случая или свела счеты с жизнью.
 – Версию о самоубийстве я бы отверг сразу, – заметил Рейф.
 Джед пожал плечами:
 – Я тоже. Но она вполне могла перебрать с выпивкой, потерять равновесие и свалиться со скалы.
 – Лучше скажи, зачем она вообще туда потащилась?
 Джед на минуту задумался.
 – Может, просто побаловать себя парой банок пива после ссоры с тобой?
 – Не знаю. Когда она высадила меня возле арки, в машине не было ни капли спиртного – это я знаю наверняка.
 – Она могла где-нибудь купить пива после того, как вы расстались.
 – Могла. – Рейф не отрывался от статьи на экране. – Но Кэтлин не любила пиво и вообще пила редко.
 Джед наклонился над ним, опираясь на спинку кресла обеими руками. Он не сводил глаз с экрана.
 – Значит, это дело всерьез заинтересовало тебя?
 – Мне просто стало любопытно.
 – Разница невелика.
 – Не знаю… – Рейф задумался и снова вернулся к предыдущей странице статьи. Он помедлил, увидев сделанный ночью снимок ярко освещенного фасада института политологии. – Вижу, отчет о дебюте Торнли в нашем «мозговом центре» сняли с первой полосы.
 Джед поморщился:
 – Лучше не напоминай об этом. Моя первая серьезная статья! А на первую полосу она не попала – да еще из-за какой-то Кэтлин Садлер!
 Рей продолжал читать о приеме в институте, пока не наткнулся на снимок, сделанный в зале.
 – Похоже, в институте собрался весь Эклипс-Бей.
 – Туда пригласили всех жителей города, но от каждого из гостей ожидали пожертвований в пользу кампании Торнли. Поэтому в институт явились только местные богачи, политики и дельцы, которые ставили на Торнли.
 Рейф усмехнулся:
 – И ни одного парня вроде меня – я правильно понял?
 – Да, ни единого не припоминаю, – хмыкнул Джед. – Среди собравшихся я был самым молодым и явился на прием только потому, что должен был написать о нем в газету.
 Рейф откинулся на спинку кресла и задумался.
 – В какое время закончился прием?
 – Точно не помню, однако он затянулся допоздна – потому что в те времена Торнли долго раскачивался. И бесплатной выпивки выставили целое море.
 Окна института были ярко освещены, когда Рейф с Ханной шагали по Бейвью-драйв, – Рейф отчетливо помнил это.
 – Значит, у каждого, кто побывал на приеме у Торнли в ту ночь, есть надежное алиби.
 Джед подозрительно взглянул на него.
 – Верно. Если хочешь, я поищу список приглашенных. У меня, как единственного представителя местной газеты, где-то завалялась копия. Но Кэтлин не вращалась в таких кругах, Рейф. Кому и зачем понадобилось убивать ее?
 – Уместный вопрос. – Рейф вспомнил о женском белье большого размера, туфлях на шпильках и кассетах, найденных братьями Уиллис за сушилкой в доме Кэтлин. Упоминать о них незачем, решил он. Пока это только догадки. – Ты прав. Здесь нечего искать, Джед. Извини, что отнял у тебя время.
 – Ничего, – отозвался Джед. – Если нападешь на след, не забудь про меня, ладно? В городе явная нехватка сенсаций. Я не прочь раскрыть тайну смерти Кэтлин Садлер, особенно по прошествии целых восьми лет. Даже Пулитцеровскую премию дают за меньшие заслуги.
 – Если я что-нибудь выясню, первым все подробности узнаешь ты, – пообещал Рейф.




 Глава 15


 – Еще никогда в жизни мне не было так стыдно. – Ханна раскинулась на коричневом кожаном диване, взгромоздила ноги на подлокотник и мрачно глотнула горячего зеленого чая. – Представляешь, я стояла посреди холла в Дримскейпе и орала на него! Братья Уиллис наверняка слышали каждое слово. Должно быть, сейчас об этом скандале уже знает весь город.
 Пэмела, устроившаяся напротив подруги по другую сторону журнального столика, поджала под себя ногу, обхватила обеими ладонями кружку и криво усмехнулась:
 – Выходка, недостойная Хартов.
 – Точно.
 – Почти возмутительная – во всяком случае, для женщины, которая носит фамилию Харт.
 Внезапно Ханна с содроганием вспомнила о своем черном лифчике, лежащем на ступенях лестницы в Дримскейпе. Если бы Пэмела знала, как отвратительно она вела себя последние двадцать четыре часа!
 – Я рада, что ты развеселилась, – пробормотала Ханна, уткнувшись в свою кружку. – Но я хотела бы напомнить: половина Дримскейпа принадлежит мне. Я имела полное право разозлиться.
 – Само собой, имела!
 – Не понимаю, что тут забавного.
 Пэмела многозначительно приподняла бровь:
 – Я жду продолжения.
 Ханна не вовремя вспомнила, как вчера на лестнице сбросила сначала одну, потом вторую туфлю.
 – Что это значит?
 – Ты очутилась в затруднительном положении, – объяснила Пэмела, – и до сих пор провинилась лишь в одном: накричала на Мэдисона в присутствии свидетелей. С точки зрения Хартов, это настоящее преступление, а Рейф Мэдисон наверняка уже забыл о нем. Вопрос вот в чем: что будет дальше?
 Ханна отпила еще чаю, все глубже погружаясь в пучину уныния.
 – Он предложил мне партнерство.
 – Партнерство? – Пэмела изумленно вытаращила глаза. – Рейф Мэдисон? Тебе? Не может быть!
 – Конечно, это немыслимо.
 – Разумеется.
 – У нас ничего не выйдет.
 – Ничего и никогда. Боюсь даже думать о том, что скажут твои родные, узнав, что ты решила открыть отель и выбрала в партнеры Рейфа.
 – И я об этом стараюсь не думать.
 Похоже, Пэмела с трудом сдерживала улыбку.
 – Ну, в чем дело? – не выдержала Ханна.
 – Насчет вас с Рейфом ясно одно, – заявила Пэмела. – Вы встречаетесь редко, но когда встречаетесь, с вами не соскучишься.
 Шум подъезжающей машины избавил Ханну от необходимости отвечать. Не прошло и минуты, как по комнате пронеслись два маленьких вихря в джинсах, теннисках и миниатюрных кроссовках, а следом за ними – огромный зверь с совершенно не подходящей кличкой Китти.
 Из-за Китти Уинстона сегодня пришлось оставить дома. Китти недолюбливала пса, и Ханна не сомневалась, что Уинстон отвечает ей взаимностью. Когда их познакомили, Ханна сразу заметила хищный блеск в глазах Уинстона – такой же блеск появлялся, когда он носился за чайками на берегу. Со своей стороны, Китти шипела, ясно давая понять, что терпеть не может собак.
 – Папа, папа приехал! – нараспев повторял крошечный вихрь по имени Роуз, пытаясь дотянуться до дверной ручки.
 Но Марк, старший брат Роуз, опередил ее:
 – Я первый покажу ему мозаику, пока ты не пристала к нему с дурацким рисунком.
 – Мой рисунок не дурацкий. – Роуз оглянулась на Пэмелу, ожидая поддержки. – Правда, мама?
 – Он очень красивый, – заверила Пэмела. – Мы повесим его на холодильник вместе с остальными.
 Роуз напустилась на брата:
 – Ну, что я говорила? Ничего ты не понимаешь!
 Пэмела с улыбкой объяснила Ханне:
 – Роуз вся в меня. Она умеет постоять за себя.
 Ханна усмехнулась:
 – Удивительно! Гены передаются из поколения в поколение.
 – Кстати, ты не собираешься кому-нибудь передать свои гены?
 Ханна посмотрела на детишек, спорящих, кто откроет дверь Брэду, и испытала внезапный прилив острой тоски. При виде Марка ей представился мальчик с глазами Рейфа. Впервые она задумалась о том, как неумолимо отсчитывают секунды биологические часы.
 – Не ожидала, что ты спросишь об этом, – негромко откликнулась она. – Видишь ли, для того чтобы получился готовый продукт, недостаточно генов Ханны Харт.
 Дверь распахнулась, в холл вошел Брэд – светловолосый мужчина с умными глазами за стеклами очков в тонкой металлической оправе. Под обманчиво флегматичной маской скрывался проворный, острый, как бритва, ум. Брэд довольно быстро приобрел стиль, который следовало бы назвать академическим. Вот и сегодня его рубашка и брюки цвета хаки были измяты, галстук завязан неуклюжим узлом, а облик молодого профессора дополняли мягкие кожаные туфли и туго набитый портфель.
 Он едва успел помахать рукой Ханне, как его вниманием завладели дети и Китти.
 – Папа, смотри, какую мозаику я сложил!
 – Папа, папа, это я сама нарисовала!
 Брэд присел на корточки, здороваясь с детьми и кошкой. Его лицо сияло неподдельной радостью.
 Наблюдая за маленьким семейным ритуалом встречи папы, Ханна вдруг с ужасом почувствовала, что у нее на глаза наворачиваются слезы. Торопливо заморгав, она отвернулась. Что это с ней сегодня? Если так пойдет, скоро ей понадобится помощь психолога. Надо взять себя в руки. Пэмела озабоченно посматривала на нее.
 – Ты в порядке? – Пэмела повысила голос, чтобы перекричать болтовню детей. – Что случилось?
 – Ничего, не беспокойся. – Ханна торопливо отпила чаю. – Просто утренняя ссора с Рейфом выбила меня из колеи. С Дримскейпом надо что-то делать, Пэм. Так продолжаться не может. Пора принимать решение.
 Ей ответил Брэд. Несмотря на то что Роуз и Марк цеплялись ему за ноги, он сумел войти в комнату.
 – Судя по тому, что я услышал сегодня утром, у Рейфа Мэдисона свои планы насчет Дримскейпа. Что происходит? Ты хочешь продать ему свою половину дома?
 – Он не собирается покупать ее, – сухо объяснила Ханна. – Он предлагает партнерство.
 Брэд задумался.
 – Скорее всего, он не может позволить себе выкупить твою половину.
 – Насколько мне известно, у Рейфа нет денежных затруднений, – возразила Ханна.
 Брэд нахмурился:
 – Тогда в чем же дело? Пэмела посвятила меня в подробности истории Хартов и Мэдисонов. У меня создалось впечатление, что примирение невозможно.
 – Враждуют уже три поколения наших семей.
 – Тогда почему же Рейф Мэдисон предложил тебе деловое партнерство? – удивился Брэд.
 – Понятия не имею. – Ханна решила, что пора сменить тему: – А как твои дела, Брэд?
 – Кстати, у меня отличные новости. Сегодня утром меня вызывал директор института. Мне предложили должность. Первого числа приступаю к работе.
 – Ура! – Пэмела вскочила с кресла и бросилась в объятия мужу. – Поздравляю! Я так и знала!
 Брэд переглянулся с Ханной поверх головы жены.
 – Сдается мне, тут не обошлось без помощи друзей. Ходят слухи, что Перри Декейтер вдруг перестал возражать против моей кандидатуры.
 – Сукин сын! – скривилась Пэмела. – Я знала, что все задерживается из-за него! Он просто завидует. Боится, что ты сразу затмишь его, с его-то куриными мозгами. И конечно, он прав. Не пойму только, что заставило его сдаться?
 – Спроси у Ханны.
 Пэмела живо обернулась, не зная, какой из сотни вопросов задать первым.
 – Что случилось?
 – Почти ничего, – объяснила Ханна. – Вчера вечером Перри пригласил меня на прием в честь Торнли – хотел поразить весь институт своими связями. Ну, вы же понимаете, о чем я.
 – Конечно, – кивнул Брэд. – Харты – одна из самых влиятельных семей в городе. Присутствие одной из Хартов на вчерашней вечеринке – очко в пользу Декейтера.
 Ханна продолжала:
 – А я случайно узнала, что на прием приглашен и один из моих бывших клиентов. Перри надеялся уговорить его сделать щедрое пожертвование в исследовательский фонд института.
 – Ты про Тома Лидда? – уточнил Брэд.
 Ханна кивнула:
 – Правильно. В институте ты далеко пойдешь.
 – Насколько я понимаю, ты побеседовала с Лиддом?
 – Я только упомянула, что институтский комитет рассматривает твою кандидатуру и что ты стал бы ценным приобретением для института. Том Лидд поверил мне.
 Брэд присвистнул:
 – Как это Декейтер не лопнул от злости?
 Пэмела зажала рот ладонью и взорвалась хохотом.
 – Тактический маневр в классическом стиле Хартов! Родители могут тобой гордиться.
 – Я твой должник, – обратился Брэд к Ханне.
 Он уже не смеялся.
 – Не выдумывай. – Ханна улыбнулась – впервые после безобразной сцены, разыгравшейся в Дримскейпе утром. – Мне давно хотелось расквитаться с Перри за то, что произошло восемь лет назад. Вот я и дождалась подходящего момента.
 Брэд покачал головой:
 – У вас, Хартов, крепкая память.
 Ханна так и не поняла, что это – комплимент или упрек.
 После ужина у Макаллистеров она вернулась к себе в коттедж поздно вечером. Как ни странно, беспорядочный и шумный ужин поднял ей настроение.
 Может быть, сегодня ей наконец-то удастся все обдумать. Ей давно пора во веем разобраться. Рассматривать Рейфа Мэдисона в перспективе оказалось нелегким делом, но в плюсы Ханна записала то, что ее покинули тревога и раздражение. Она – Ханна Харт, о чем, кстати, напомнила ей Пэмела, значит, она умеет продумывать стратегию и тактику. Харты не позволяют бурным эмоциям сбить себя с толку, когда речь идет о бизнесе, – в отличие от Мэдисонов.
 Надо сосредоточиться на деловых аспектах, связанных с Дримскейпом. Самоуправства со стороны Рейфа она больше не потерпит.
 Но что-то подсказывало Ханне, что об этом легче сказать, чем сделать. Мэдисоны донельзя своевольны, думала она, ставя машину перед молчаливым домом.
 Заглушив двигатель, она выбралась из машины и в задумчивости направилась к двери. Да, у нее нет любящего мужа и пары прелестных детишек, встречающих ее у двери, но зато у нее есть Уинстон.
 Преданный, верный, любящий Уинстон.
 Вставив ключ в замок, она прислушалась, но не услышала ни приглушенного царапанья когтей по дощатому полу, ни радостного поскуливания.
 В ее душе впервые зашевелилось беспокойство. Уинстон – бдительный пес с почти сверхъестественным слухом. Он просто не мог не услышать шума подъезжающей машины.
 Ханна быстро отперла дверь, распахнула ее и шагнула в холл.
 – Уинстон!
 Тишина.
 – Уинстон, где ты? Уинстон, ко мне! Послушай, не обижайся из-за Китти. Да, я пару раз погладила ее, но даже не взяла на руки, клянусь тебе!
 Но Уинстон так и не выбежал ей навстречу.
 Ханна включила свет и вошла в кухню. В собачьей миске из нержавеющей стали вода осталась нетронутой, искусственная кость валялась под столом.
 Беспокойство начало быстро перерастать в панику. Что-то случилось.
 – Уинстон!
 Она бросилась в гостиную и заторопилась вверх по лестнице. Может, пес оказался взаперти в спальне или в ванной, где случайно захлопнулась дверь. Ханна пыталась найти хоть какие-нибудь объяснения. Может, дверь захлопнул сквозняк? Но если Уинстон наверху, почему же он не залаял, услышав, что она дома?
 Последние ступеньки она преодолела бегом. Одного беглого взгляда ей хватило, чтобы убедиться, что все двери распахнуты.
 Она забегала из комнаты в комнату, заглядывая под кровати и в шкафы. Уинстон как сквозь землю провалился.
 Ей вдруг пришло в голову, что он каким-то образом выбрался из дома и заблудился. На Уинстона это не похоже, но, несмотря на всю сообразительность, он все-таки пес, а собакам свойственно любопытство.
 Ханна медленно спустилась вниз и остановилась в холле, гадая, как Уинстон мог выбраться из дома. Когда она вернулась, парадная дверь была заперта. Значит, остаются дверь в кухне и вторая дверь.
 В кухне она быстро убедилась, что дверь надежно заперта. С растущим трепетом она вернулась в холл, повернула направо, машинально включила свет и направилась в глубину дома.
 В маленькой задней прихожей царила темнота. Ханна включила свет и быстро огляделась. Дождевики, зонты, пляжная обувь, стопка старых полотенец занимали все место. В углу, стояли две метлы и древняя швабра.
 Дверь оказалась закрытой, но незапертой. Однако забыть запереть ее, уезжая к Пэмеле, Ханна просто не могла. Она слишком долго прожила одна в большом доме, чтобы забывать об элементарных мерах предосторожности.
 Но даже если дверь почему-то осталась незапертой, как Уинстон умудрился открыть ее? Он умница, но пальцев у него все-таки нет. И сил слишком мало, чтобы повернуть дверную ручку и открыть дверь. С такой задачей справилась бы специально выдрессированная собака, но Ханна никогда не учила Уинстона сложным трюкам.
 Ей не верилось, что она оставила дверь не только незапертой, но и приоткрытой, но других объяснений не находилось. Выбраться из дома Уинстон мог только таким путем.
 Ханну захлестнуло отчаяние. Уинстон где-то под открытым небом, в темноте, заблудившийся и перепуганный… А если на шоссе его сбила машина?
 Повернувшись, Ханна выхватила из ящика шкафа фонарик, сообразив, что он ей понадобится. Луна уже взошла, но туман быстро сгущался.
 Она надела вылинявшую ветровку и распахнула дверь. На заднем крыльце она включила фонарь.
 – Уинстон!
 Откуда-то издалека донесся лай, едва различимый сквозь глухой шум прибоя у подножия скал. С сердца Ханны свалился камень: Уинстон в Дэдхенд-Коув!
 Сбежав по ступенькам крыльца, она отважно ринулась в самую гущу тумана. При свете фонаря все кругом приобрело пугающий, неземной вид. С трудом узнавая привычные ориентиры, Ханна заторопилась по тропе к пляжу.
 – Уинстон, ответь! Где ты?
 На этот раз ответом ей стал резкий, возбужденный, злой лай. Он действительно слышался со стороны бухты, но Уинстон вовсе не торопился к хозяйке. Неужели он попал в ловушку в какой-нибудь из пещерок?
 На краю утеса, там, где начиналась тропа вниз, Ханна помедлила и осветила фонариком каменистый берег. Внизу виднелась широкая полоса сырого песка. Прилив уже начинался, но еще не достиг наивысшей точки. Кончики каменных «пальцев» еще не скрыла из виду вода, но их уже облепили клочья пены. Еще час-полтора – и камни окажутся под водой.
 Уинстон опять залаял, на этот раз громче. Ханна сообразила, что приближается к нему, но почему-то пес не делал никаких попыток двинуться к ней навстречу.
 Ханна начала осторожно спускаться на берег по узкой тропе, усыпанной галькой. Она ни разу не оступилась, несмотря на темноту и туман, только потому, что ходила по этой тропе много лет подряд и знала ее лучше, чем улицы Портленда. В тумане камни стали скользкими. Дважды Ханна чуть не споткнулась, но удержала равновесие.
 К тому времени как она достигла пляжа, у нее сбилось дыхание. Она сразу принялась освещать фонариком черные устья пещерок.
 – Уинстон!
 В тумане опять прозвучал лай. Где-то за спиной? Но где? Ханну снова охватила тревога.
 Она повернулась лицом к каменным «пальцам», направила луч фонарика на «большой палец» и осторожно зашагала по мокрому песку.
 На ее ветровку градом сыпались соленые брызги, волны плескались у входа в бухту и лизали ей ступни. Ханна пожалела, что не успела надеть ботинки.
 Туман рассек громкий, требовательный лай – Уинстон явно потерял терпение. Возможно, он забрался на камни еще до начала прилива и теперь боялся прыгать в воду. Но это же бессмысленно! Уинстон охотно плавал и не боялся воды. Ханна ахнула, когда на ее щиколотки обрушилась еще одна холодная волна с клочьями пены.
 Она осветила верх ближайшего «пальца», но пса нигде не увидела. Методично и неторопливо она оглядывала один камень за другим. От брызг ее лицо и волосы уже стали мокрыми. По возвращении домой ей не повредит горячий душ. Только простуды ей сейчас не хватало!
 Туман стремительно сгущался, но Ханна сумела разглядеть в нем указательный «палец». Почему-то он насторожил ее. Лай повторился. Он исходил откуда-то из-за указательного «пальца».
 Ханна бросилась вперед, не замечая, что вода поднялась уже до самых икр. На камне она увидела большую квадратную клетку. В ней сидел Уинстон.
 – Господи, Уинстон, что случилось? – Она зашлепала к нему прямо по поднимающейся воде. – Кто это сделал?
 К счастью, клетка была не заперта. Мокрый Уинстон прыгнул прямо на руки хозяйки, не переставая дрожать. От толчка Ханна пошатнулась и чуть не упала. Уинстон радостно лизал ее лицо. Фонарик в руке описал широкую дугу.
 – Теперь у меня будет больше седых волос, чем у тебя, – прошептала Ханна, уткнувшись лицом в мокрую шерсть пса. – Что здесь произошло?
 Но Уинстон ничего не мог ответить. Ханна торопливо понесла его к тропе.
 – Я сообщу в полицию. Городок маленький, в полиции должны знать, кто из местных панков способен на такую дикую выходку. Клянусь, я подам на него в суд.
 Уинстон лизнул ее в ухо.
 Добравшись до сухого места на берегу, она спустила Уинстона с рук.
 – Ладно, идем домой сушиться. И долго ты здесь проторчал? Ну, попадись мне только этот негодяй! Я ему…
 Уинстон прервал ее глухим рычанием. Ханна заметила, что он пристально вглядывается в темноту, окутывающую тропу. Ничто, кроме этого рыка, не предвещало опасности.
 – Уинстон, не смей! – Ханна вовремя схватила пса за ошейник. – Останься здесь!
 Пес сразу повиновался, но Ханна чувствовала, что инстинкт зверя толкает его вперед. На тропе их кто-то поджидал. Тот, кого Уинстон ненавидел.
 Ханне стало страшно. Неужели их подстерегает тот, кто посадил Уинстона в клетку и обрек его на смерть?
 В тот же миг до нее дошло, что неизвестный враг прекрасно видит ее – благодаря включенному фонарику.
 Ханна потушила фонарь и нагнулась к Уинстону.
 – Тише! – Она прикрыла ему пасть. Вряд ли приглушенный рык слышен сквозь шум прилива, но лаять и выдавать их псу незачем.
 Уинстон помотал головой, не сводя глаз с тропы.
 Ожидая, когда глаза привыкнут к темноте, Ханна поняла: идти по тропе нельзя. Они столкнутся с неизвестным врагом лицом к лицу. И торчать здесь, на берегу, тоже бесполезно.
 Ханна потянула пса за ошейник, продолжая прикрывать ему пасть.
 – Сюда, – шепнула она. – Только не шуми – не знаю, какую команду полагается давать собакам в таких случаях.
 Если Уинстон и оскорбился, то сетовать не стал. Он послушно засеменил рядом с Ханной, которая согнулась, не решаясь отпустить пса. Короткими перебежками они приближались к одной из пещерок. Ханна надеялась, что рокот прибоя заглушит шум, который они с Уинстоном подняли, карабкаясь по камням.
 Наибольшую опасность представляли глубокие лужи, усеивающие берег. Ночью, в темноте, каждая из них превращалась в ловушку. Но к счастью, Уинстон видел в темноте и обходил лужи. Ханна то и дело скользила и оступалась.
 Впереди показалось черное устье пещеры, из него исходила вонь гниющих водорослей. Впервые Уинстон не проявил никакого интереса к новым запахам. Он не терял бдительности и сосредоточенности. Но отпускать его Ханна пока не отваживалась.
 – Тише, – умоляла она. – Прошу тебя, тише.
 Уинстон еле слышно заскулил и опять задрожал. Протянув руку, Ханна нащупала стену пещеры и вздрогнула, коснувшись сырого склизкого камня. Должно быть, Уинстон почувствовал ее замешательство, или же в нем пробудился древний инстинкт охотника и защитника. Как бы там ни было5 он уверенно зашагал во тьму пещеры, прокладывая путь.
 Обогнув скальный выступ, они лишились даже слабого, призрачного света луны, заглядывающей в устье пещеры. Здесь темнота приобрела совсем другие свойства, стала густой и вязкой. Ханна не видела ровным счетом ничего. Она неуклюже ковыляла вперед, как слепая, следуя за Уинстоном. Включить фонарь она решилась лишь после того, как ударилась головой о каменный свод и ободрала колено.
 Она направляла свет вперед, на поднимающийся пол пещеры. Уинстон уверенно топал по обломкам песчаника, не проявляя ни малейшего желания лаять.
 Каменный ход привел их к нескольким маленьким и сырым пещеркам. Ханна наткнулась на то, что осталось от старой розовой детской сандалии – наверное, потерянной здесь ею самой или ее сестрой много лет назад.
 Ход разветвился. Несколько туннелей были слишком узкими для человека, хотя по ним мог бы пройти Уинстон. Ханна выбрала туннель, где часто бывала в детстве. Ее брат Ник пометил вход в туннель красным крестом, который за долгие годы даже не выцвел.
 Уинстон окончательно осмелел, в пещеру ворвался поток свежего воздуха. Они обогнули очередной выступ, и темнота снова стала другой. Ханна поняла, что видит перед собой не каменную стену пещеры, а ночной туман.
 Она поспешно потушила фонарь и заторопилась вслед за Уинстоном к выходу из пещеры. Его настроение тоже изменилось. Он по-прежнему рвался вперед, но оживленно, а не зло и настороженно.
 – Ханна!
 Услышав собственное имя, она вздрогнула и застыла у выхода из пещеры. А когда она поняла, что слышит голос Рейфа, ею овладело почти болезненное облегчение.
 – Сюда, Рейф!
 Уинстон заскулил и помчался вверх по склону, Ханна поспешила за ним. Вскоре оба побежали.
 Ханна не останавливалась, пока не увидела впереди силуэт Рейфа и не упала прямо в его объятия.




 Глава 16


 Час спустя Рейф, стоящий спиной к двери, услышал, как Ханна вошла в кухню. Он снял с плиты горячее какао и оглянулся через плечо.
 Ханна успела принять душ, высушить волосы и зачесать их за уши. Ее махровый белый халат был туго подпоясан, щеки раскраснелись – но не от горячего душа. Она по-прежнему кипела.
 Рейф понял, что и он не оправился от шквала эмоций, взметнувшихся в нем час назад. Ханна и Уинстон пережили нешуточное испытание, но и ему пришлось нелегко.
 Чего он только не передумал, когда постучал в дверь дома и не дождался ответа! Поскольку машина Ханны стояла возле дома, в голове Рейфа сразу сложился наихудший из возможных сценариев: она наверху, в своей чистенькой спальне, с другим мужчиной. Едва пережив приступ дикой ревности, Рейф призвал на помощь здравый смысл и логику. И сообразил, что Уинстон подбежал бы к двери, даже если бы Ханна обо всем забыла в любовном пылу.
 Но Уинстон не заскулил за дверью. Следовательно, Ханна с псом ушли гулять. Но поскольку дом окружал туман, а час был поздний, такой вывод окончательно встревожил Рейфа. Продолжался прилив. Не самое подходящее время для прогулок по берегу.
 Когда же он наконец высмотрел на берегу возле пещер Ханну и Уинстона, то мощное чувство облегчения ошеломило его. А потом Ханна бросилась к нему в объятия, и он увидел, что она перепугана. Ее одежда и волосы промокли.
 По пути к дому она рассказала, что произошло, и Рейф похолодел. Сегодняшний вечер мог завершиться самым плачевным образом. Ханна могла задержаться в бухте, спасая Уинстона, и попасть в прилив. А если бы тот, кто наблюдал за ней со скалы, последовал бы за ней в пещеру?
 Потом в голове Рейфа один за другим стали возникать вопросы. Что, черт возьми, произошло? Чтобы немного успокоиться, он сварил какао. Хлопоча у плиты, он неизменно успокаивался и начинал рассуждать здраво.
 Помешивая горячую густую жидкость, он размышлял и ждал, когда Ханна спустится вниз. Ему даже удалось прийти к нескольким выводам. Рейф уверял себя, что давным-давно взял себя в руки.
 – Садись, – велел он, – сейчас налью тебе какао. С Уинстоном все в порядке.
 Ханна перевела взгляд на Уинстона, распластавшегося под столом. Рейф вытер его старым полотенцем, найденным в прихожей. Недавнее испытание никак не отразилось на шнауцере. По давней собачьей привычке он уже забыл о нем.
 Но Ханна все помнит, сразу понял Рейф.
 – Представляешь, эта идиотка из полиции заявила, что у них нет свободных людей, чтобы расследовать, что произошло сегодня с Уинстоном! – Ханна рухнула на стул. – Она вела себя так, словно я пожаловалась на какую-то детскую шалость.
 – Не принимай так близко к сердцу. – Рейф перелил какао в кружку и поставил ее на стол. – Не забывай, мы в маленьком городе. Здесь не так уж много полицейских. Дежурная же объяснила, что все они в Колледже Чемберлена, где сегодня вспыхнула драка.
 – Ты думаешь, я могу просто взять и забыть об этом? Если бы я не подоспела вовремя, Уинстон утонул бы!
 – Может быть. Но поскольку ты сама сказала дежурной, что ни ты, ни пес не пострадали, а в доме не замечено следов взлома, ты потеряла статус потерпевшей.
 – Знаю-знаю. – Ханна тяжело вздохнула, нахмурилась, принюхалась и наконец перевела взгляд на какао. – Пахнет вкусно.
 – Пей.
 Ханна послушно отпила глоток.
 – Как раз то, что надо. Спасибо.
 – Не за что. – Рейф сел напротив. – Я вернулся на берег и попытался найти ту клетку. Но она исчезла.
 – Ее сбило волнами с камня. – Ханна с наслаждением глотала какао. – Ее наверняка вынесет на берег. Завтра во время отлива поищу ее. Других улик у меня нет.
 – Даже если ты найдешь клетку, толку от нее не будет никакого. Водой смоет все отпечатки пальцев.
 – Пожалуй, ты прав, – согласилась Ханна.
 Рейф перевел взгляд на Уинстона:
 – Должно быть, кто-то отпер заднюю дверь и заманил пса в ловушку.
 – Это было очень просто. – Ханна сжала зубы. – Его можно приманить куском сырого мяса.
 – Вопрос в другом: почему дверь оказалась незапертой?
 Ханна объяснила:
 – Об этом я уже думала. Мама с папой оставили запасной ключ городскому риэлтору, который присматривает за домом, пока все мы в отъезде. Значит, кто-то мог украсть у него ключ и сделать дубликат.
 Рейф задумался.
 – Да. Но подросток не решился бы на такое из шалости.
 Ханна встревожилась:
 – Значит, кто-то задумал отомстить мне?
 Рейф сунул руки в карманы брюк.
 – Если вспомнить о том, что кто-то целую неделю бродил вокруг дома ночью, можно прийти именно к такому выводу.
 Ханна содрогнулась.
 – Я думала об этом, пока принимала душ. Значит, кто-то приехал следом за мной из Портленда… Не знаю, кто может меня так ненавидеть.
 – А бывший жених?
 Это предположение застало ее врасплох. Подумав, она решительно покачала головой:
 – Нет, только не Дуг. Он не из таких.
 – Внешность обманчива.
 – Мы расторгли помолвку год назад. Зачем ему мстить мне? И почему именно здесь, в Эклипс-Бей? Он никогда не бывал в городе. Тот, кто заманил Уинстона в ловушку и унес его на берег, хорошо знаком с этими местами.
 – Логично. Допустим, это один из жителей Эклипс-Бей. Тот, кому известно про каменные «пальцы» и приливы в Дэдхенд-Коув. И про ключ от второй двери этого дома.
 – На что ты намекаешь, Рейф?
 – На Перри Декейтера.
 – Перри? – Ханна растерялась. – Да нет же, этого не может быть! Зачем ему понадобилось такое?
 – Чтобы расквитаться с тобой за назначение Брэда Макаллистера.
 Ханна прикусила нижнюю губу, помолчала, потом снова покачала головой:
 – Звучит убедительно, но я с тобой не соглашусь. Это не в его стиле. Перри – прохвост, ловкач, но на такое он не способен.
 – Почему ты так думаешь?
 – Ну, во-первых, тот, кто отнес клетку на берег, должен был промокнуть и перепачкаться. А Перри невероятно брезглив. Если бы я случайно вернулась домой пораньше, я поймала бы виновника с поличным, а Перри редко идет на такой риск. Он предпочитает закулисные игры.
 Но это не убедило Рейфа.
 – Ну, не знаю… Вчера ночью он был страшно зол.
 Ханна шумно вздохнула.
 – И все-таки ничего подобного он не сделал бы. Скорее всего, виноват какой-нибудь местный подросток. Будущий социопат со всеми характерными признаками – от умышленных поджогов до издевательств над животными.
 Рейф промолчал.
 – Тебя что-то не устраивает?
 – Я думаю, – откликнулся он.
 – Вижу. И от этого мне не по себе.
 – Оттого что я задумался? Почему?
 – Потому, что в прошлый раз, подумав, ты предложил мне деловое партнерство.
 – Это другое дело.
 – Как бы не так!
 – У нас все получится. Вот увидишь.
 Ханна пропустила эти слова мимо ушей.
 – Так о чем ты все-таки думаешь?
 Рейф рассудил, что хранить молчание нелепо.
 – О том, что случившееся касается не только тебя.
 – Не только меня? Но ведь это мою собаку чуть не утопили!
 – Я имел в виду, что кто-то пытался отомстить не одной тебе… – он сделал паузу, – а нам обоим.
 – Нам? Ты хочешь сказать, кому-то не нравится, что мы… – Она осеклась и предприняла еще одну попытку: – Кому-то не по душе слухи о нас? Но кому какое дело, даже если мы…
 – Спим вместе? – услужливо подсказал он.
 – Всего один раз, – уточнила она. – И все. Это еще ничего не значит.
 По какой-то причине ее замечание вызвало у Рейфа и острое раздражение, и уныние.
 – Не стану спорить.
 Ханна отхлебнула какао и отставила кружку.
 – Знаешь, о чем я только что подумала? Может, это сделал кто-то из твоих бывших подружек? Ревнивая возлюбленная из давнего прошлого?
 – Вряд ли.
 Этот ответ не обескуражил Ханну.
 – Если я права, значит, подозреваемых у нас столько, что немудрено сбиться со счета.
 Уныние Рейфа мгновенно сменилось вспышкой жгучего гнева. Он выпрямился, положив ладони на стол.
 – Да, у меня в городе незавидная репутация, но можешь мне поверить: горожане сделали из мухи слона.
 – Рейф, но как же… – Ханна заморгала.
 – Можешь мне поверить. Я точно знаю.
 Она прокашлялась.
 – Да, конечно, кому об этом знать, если не тебе, но все-таки…
 – Ты будешь изумлена, но вопреки общепринятому мнению здесь, в Эклипс-Бей, у меня не осталось целой армии бывших любовниц.
 – Насчет армии я ничего не говорила.
 – Но подразумевала. Кстати, если я с кем-нибудь и встречался, а это бывало нечасто, то лишь с девушками, которые приезжали сюда на выходные или на лето. Мы знали, что делаем. Ни к одной из них я не испытывал никаких чувств, у меня не было ни малейшего желания разыскивать их.
 Ханна стиснула зубы.
 – А Кэтлин Садлер?
 – Да, Кэтлин Садлер… Она была на год старше меня, имела опыт и могла постоять за себя.
 – Я и не говорила, что ты воспользовался ее неопытностью. И никто бы не сказал.
 – В те времена у меня было не много принципов, но тех, что были, я твердо придерживался. Я никогда не связывался с замужними, слишком юными или слишком наивными женщинами. И тебе, кстати, это известно лучше, чем кому-либо другому.
 – Мне? – Ханна вцепилась в край стола. – С какой стати я должна знать о твоей личной жизни?
 – Потому что восемь лет назад я и пальцем к тебе не притронулся.
 Несколько секунд Ханна ошеломленно смотрела на него, потом с явным усилием взяла себя в руки.
 – Да, не притронулся – потому что я была не в твоем вкусе. До встречи на берегу ты меня вообще не замечал.
 Рейф холодно усмехнулся:
 – Ты и вправду была не в моем вкусе, к тому же считалась недотрогой, но это не значит, что я не обращал на тебя внимания.
 – Потому что я из семьи Хартов? – уточнила она. – Потому что ты мог бы гордиться такой победой?
 – Твоя фамилия и семья тут ни при чем.
 – Тогда в чем же дело?
 – Провалиться мне на месте, если я понимаю! Мазохизм чистой воды, потому что я точно знал: ты на меня и не взглянешь.
 – Неправда. – Ханна вскочила. – Я была влюблена в тебя. Как все девушки в Эклипс-Бей!
 – Думаешь, это мне льстит? – Он вдруг понял, что тоже стоит на ногах, но не помнил, как вскочил. – По-твоему, приятно знать, что ты всего-навсего заметный плохой парень с мотоциклом, кожаной курткой и скверной репутацией? Тот, о котором тебя предупреждали родители? Тот самый, которого так забавно водить за нос, даже не думая о замужестве?
 Кровь бросилась в лицо Ханне. Рейф мог бы поклясться, что ей стало стыдно. Вот и хорошо. Так ей и надо. Но она не отвела взгляд.
 – Откуда тебе знать, за кого я хочу выйти замуж? – ровным тоном осведомилась она.
 – Ты же сама объяснила той ночью, помнишь? В девятнадцать лет ты уже составила целый список качеств, которыми должен обладать твой будущий муж.
 – Мне было не девятнадцать, а двадцать лет, и клянусь, если ты еще раз заикнешься об этом списке…
 Он шагнул к ней, схватил за плечи и притянул к себе.
 – Знаешь, я хотел бы до конца жизни не слышать и не вспоминать о нем. Мало того, я не желаю знать обновленную версию списка!
 – Рейф, что это с тобой? Может быть, стресс?
 – Да, скорее всего.
 Он зажал ей рот поцелуем, давая волю невыносимому напряжению, которое глодало его изнутри. Она издала приглушенный стон, крепко обняла его и ответила на поцелуй со всей страстью, сменившей недавний гнев.
 – О Господи… – прошептал он, касаясь губами ее шеи. – Ты представляешь, как сегодня перепугала меня?
 – Перепугала? – невнятно переспросила Ханна, не переставая целовать его. – Почему ты испугался?
 – Во-первых, я подумал, что ты с другим мужчиной, потому и не открываешь мне.
 – Правда? – Ханна замерла, потом отстранилась и уставилась на него широко раскрытыми глазами. – Ты действительно боялся, что я в постели с другим? Ты думал, что здесь, в Эклипс-Бей, у меня осталась первая любовь?
 – Не будем об этом. – Рейф не желал даже допускать такой мысли. – А во-вторых, я боялся, что вы с Уинстоном пошли гулять и упали со скалы.
 – Как Кэтлин Садлер?
 – О Кэтлин я не вспоминал, – заявил он. – Я думал только о тебе. С тех пор, как я получил то письмо от адвоката, я не в состоянии думать ни о чем, кроме тебя.
 – Не ври! – вдруг вскипела она. – Если ты и думаешь только обо мне, то из-за Дримскейпа. Тебе не терпится прибрать к рукам мою половину дома. Вот почему ты вдруг обратил на меня внимание – признайся в этом честно!
 Он попытался подыскать верные слова, но не смог.
 – У нас одинаковые планы насчет Дримскейпа, – наконец напомнил он. – Значит, мы могли бы осуществить их вдвоем.
 – И спать вместе?
 – Мы оба хотим этого. Не понимаю, в чем проблема, Ханна.
 – В том, что ты рассуждаешь, как Мэдисон.
 – Если я правильно понял, ты намекаешь вот на что: если я Мэдисон, я не в состоянии сочетать секс с деловыми отношениями, – процедил он сквозь зубы.
 – Значит, для тебя наши отношения – секс, и больше ничего?
 – А как бы назвала их ты?
 – Не знаю, – растерялась Ханна.
 – Прекрасно. Великолепно. Спасибо за помощь.
 Она вскинула подбородок:
 – Я знаю только одно: секса в чистом виде мне мало.
 – Мало?
 – Только не говори, что деловое партнерство восполнит пробелы, – холодно добавила она.
 Рейф перестал скрывать раздражение:
 – Я и не собирался. Такое мог бы ляпнуть Харт, но не Мэдисон.
 – Если ты перестанешь оскорблять мою семью, я ничего не скажу о твоей.
 – Договорились. Но разговор от этого многое потеряет. Черт побери, Ханна, с меня довольно! Ты сама понимаешь, что нас связывает не просто секс. Меня влечет к тебе, а тебя – ко мне. Неужели нельзя просто уступить влечению?
 Ханна положила ладони на плечи Рейфа, чтобы удержаться на ногах.
 – Я еще не разобралась в том, что с нами происходит. Но секс только все запутает и испортит.
 – Совсем наоборот, – возразил он, опять касаясь губами ее шеи.
 – Рейф…
 – Не будем упускать наш шанс, ладно? – Он провел пальцем по ее шее. – Больше я ни о чем не прошу.
 – Рейф, по-моему, мысль неудачная.
 Он взял ее за подбородок.
 – Скажи мне одно.
 – Что? – Ханна вгляделась в его лицо.
 – Ты когда-нибудь умолкаешь?
 – Только когда мне нечего сказать.
 – Ясно. – Он снова поцеловал ее.
 Несколько секунд она колебалась, а потом с тихим вздохом растаяла.
 Наверное, ей больше нечего сказать, решил Рейф. Значит, еще не все потеряно.
 Опасаясь, что разговор возобновится, он не отрывался от ее губ, пока они не вышли из кухни. Проходя мимо выключателя, Рейф сумел погасить свет. Комнату затопили тени, которые рассеивал только слабый луч с площадки второго этажа. Крепко прижимая к себе Ханну, Рейф зашагал вверх по лестнице.
 К тому времени как они добрались до спальни в конце коридора, дыхание Рейфа стало тяжелым и прерывистым. Включать лампу он не стал – ему хватило света из коридора, чтобы увидеть белую плетеную мебель, белое покрывало, дощатый пол. Именно таким он и представлял девственное гнездышко недосягаемой принцессы и теперь чувствовал себя безжалостным и грубым завоевателем.
 Но это его не останавливало.
 Возбуждение подгоняло Рейфа. Он знал, что Ханну влечет к нему так же непреодолимо, как его к ней. Их страсть взаимна. Страсть была стихией Рейфа, как любого мужчины семьи Мэдисон.
 Остановившись у постели, он развязал пояс белого халата Ханны. Под халатом обнаружилась строгая белая ночная рубашка с высоким воротом и длинными рукавами. Женские доспехи, подумалось Рейфу. Известно ли Ханне, как соблазнительно она в них выглядит?
 Она что-то пробормотала. Слов он не разобрал, но смысл понял прекрасно: Ханну захватила страсть, как и его самого.
 Рейф торопливо расстегивал крошечные пуговки рубашки, а Ханна крепко обнимала его за шею. От нее исходил головокружительный аромат. Рейф знал, что складки под темным треугольником внизу ее живота уже увлажнились. Сам он едва сдерживал нетерпение.
 Ханна расстегнула ему рубашку и провела ладонями по голой груди.
 – Мне так нравится прикасаться к тебе, – прошептала она.
 Эта ласка, хрипловатый голос и блеск в глазах Ханны распалили его. Напряжение стало невыносимым.
 Рейф разжал объятия, присел на край белой кровати и снял туфли. Подняв голову, он увидел, что Ханна жадно следит за каждым его движением.
 Он встал и спустил мягкую фланель до талии Ханны, а потом провел кончиками пальцев по ее маленькой груди. Соски увеличились в размерах и затвердели. Рейф на миг прикрыл глаза, сдерживая бурю чувств.
 Она расстегнула ему ремень и молнию на брюках. Когда ее пальцы задели его вздыбленное орудие, Рейф затаил дыхание. Ощущения стали настолько острыми, что он вполне мог обойтись без кислорода.
 Ханна просунула ладони под пояс его брюк и спустила их с бедер.
 – Рейф…
 Он переступил через упавшие на пол брюки и торопливо надел презерватив, вовремя вытащенный из заднего кармана, потом обхватил ее за талию и повалился на белое покрывало, увлекая ее за собой. Ханна упала ему на грудь, запутавшись в спущенной до бедер рубашке.
 Она осыпала его поцелуями, сжимая его плечи. Под этим напором он содрогался. Наконец он положил ее на спину, наклонился и убрал мешающую ночную рубашку. Она упала на пол возле постели.
 Рейф провел ладонью по бедру Ханны, поцеловал мягкую округлость ее живота. Она затрепетала и потянулась к нему.
 – Нет, подожди, – остановил ее Рейф.
 Он нашел тугое, горячее местечко между ее ног. Как он и предсказывал, она уже сочилась влагой. Пряный аромат он вдыхал до тех пор, пока тот не вскружил ему голову. Наконец он развел в стороны ее ноги и поцеловал нежные складки между ними.
 Ханна снова задрожала, впиваясь ногтями в его плечи и приникая к нему. Но Рейф по-прежнему медлил.
 Он коснулся кончиком пальца тугого бутона, спрятанного под шелковистыми завитками, и ощутил ответную дрожь. Ханна вздрогнула.
 Склонив голову, он провел языком по ее набухшему средоточию. Она замерла.
 – Рейф! – Это была и мольба, и протест. – Подожди, не надо.
 – Иди ко мне.
 – Не могу! Только не так… Это слишком… Рейф!
 – Иди ко мне. – Он снова поцеловал ее потайное местечко, одновременно проскальзывая двумя пальцами внутрь и осторожно растягивая ее.
 Она сгребла в кулаки простыню.
 – Нет, подожди… я хочу…
 – Иди ко мне.
 – Я… о нет… Да, да!
 Он почувствовал, что она уже на грани экстаза. Наслаждение опьяняло и сводило с ума.
 Он держался, пока ее дрожь не начала утихать, и только потом сменил позу, улегшись сверху.
 – Открой глаза, – шепотом попросил он. – Смотри на меня.
 Она томно подняла ресницы и улыбнулась ему – мечтательно, загадочно, обольщая и маня.
 Он вонзился в нее одним ударом. Она охватила его, втягивая в себя, в глубины неизведанных вод.
 – Иди ко мне, – позвала она.
 И он устремился навстречу таинственным морям.
 Спустя долгое время он нехотя выбрался из теплого кокона, приподнялся на локте и окинул ее взглядом.
 – Я хочу знать, – начал он.
 Приподняв ресницы, Ханна зевнула.
 – Что?
 – Почему ты спишь со мной? Чтобы узнать, что такое близость с парнем, которого ненавидят твои родители?
 – На такое способны разве что малолетние дурочки.
 – Да уж.
 – В семье Харт не принято так поступать, мы не рискуем ради новизны ощущений. Мы действуем как подобает взрослым людям. Мы логичны, рассудительны, разумны.
 – Да. – Он поцеловал ее в грудь. – Так почему же ты спишь со мной?
 Ханна ответила загадочным взглядом.
 – Все ответы ты получил раньше.
 – Раньше я пытался затащить тебя в постель.
 Ханна небольно ущипнула его за руку:
 – Это не шутки, Мэдисон.
 – Я абсолютно серьезен. Мне известно, почему я сплю с тобой. И теперь я хочу знать, почему ты спишь со мной.
 Она вгляделась в его лицо:
 – Неужели для тебя это так важно?
 В глубине его души зашевелился гнев, рассеивая приятное тепло – послевкусие экстаза.
 – Да, черт возьми, важно! Думаешь, я завел бы этот дурацкий разговор только от скуки?
 – Тогда вот что я тебе скажу, – ответила она. – Я легла с тобой в постель не потому, что втюрилась в тебя, как девчонка, и, уж конечно, не потому, что родители запрещали мне даже смотреть на тебя.
 Рейф перекатился на спину, подложил ладонь под голову и мрачно уставился в темный потолок.
 – Так в чем же дело?
 Ханна приподнялась и наклонилась над ним. Ее голос зазвучал ровно и негромко:
 – Я сплю с тобой потому, что меня, взрослого и разумного человека, физически влечет к тебе, а еще потому…
 Нетерпение на грани отчаяния охватило его. «Ну, держись», – велел он себе.
 – А еще почему?
 Он понял, что Ханна вот-вот скажет нечто очень важное. Но прошло мгновение, и она рассеяла напряжение мимолетной улыбкой.
 – Потому, что ты понравился моему псу, а я всецело полагаюсь на мнение Уинстона, – преспокойно закончила она.
 А на что он рассчитывал? Рейф бормотнул:
 – Сукин сын…
 – Правильно, но в его присутствии мы воздержимся от таких выражений. Кстати, я уже убедилась, что в таких делах Уинстон никогда не ошибается.
 Рейф задумался.
 – Если я правильно понял, Уинстону не нравился твой бывший жених?
 – Уинстон вел себя как подобает воспитанному псу, но так и не полюбил Дуга. – Ханна помедлила. – Незадолго до того как мы с Дугом расстались, Уинстон недвусмысленно высказал свое мнение о нем.
 – Как это?
 Ханна смутилась.
 – Принял ногу Дуга за пожарный гидрант.
 – Зато мы с Уинстоном приятели, – заявил Рейф. – Со мной он не ошибется.
 – Да, ты ему понравился.
 – Это уже кое-что. По крайней мере, пока.
 – Думаю, да. – Ханна кивнула.
 Рейф лежал неподвижно, ощущая прикосновение ее теплого бедра и чувственного изгиба плеча. Он никак не мог избавиться от мысли о том, что ему предначертана именно такая судьба. То же самое чувство он испытал в тот день, когда прочел письмо от адвоката Изабель.
 – О чем ты думаешь? – спросила Ханна.
 «Не поддавайся чувствам, – предостерег он себя. – Будь сильнее их. Держи себя в руках. Не задумывайся о будущем, живи настоящим».
 Но теперь будущее приобрело для него особое значение.
 Он вздохнул, пытаясь сосредоточиться.
 – О том, что мы обсуждали до того, как решили перейти к гораздо более приятным занятиям.
 – Кажется, ты утверждал: тому, кто покушался на Уинстона, не по душе наши отношения.
 – Незачем говорить об этом таким тоном. Версия ничем не хуже других. Но изложить свои доводы я не успел.
 – Я слушаю.
 – На самом деле я не намекал на то, что неизвестный разозлился, узнав, что мы с тобой спим вместе. Я подразумевал, что его – или ее – встревожило кое-что другое.
 – Например?
 – Подумай сама, – терпеливо откликнулся Рейф. – С тех пор, как мы вернулись в Эклипс-Бей, по городу поползли слухи. И не только о том, кто из нас захапает Дримскейп.
 Ханна поморщилась:
 – Мог бы выразиться и поделикатнее.
 Рейф пропустил ее замечание мимо ушей.
 – Болтают и о том, что случилось восемь лет назад.
 – О Господи! Ты действительно думаешь, что кому-то есть дело до того, занимались мы сексом на берегу в ту ночь или нет?
 – Не думаю. Говорят в основном о смерти Кэтлин Садлер. Ты же слышала братьев Уиллис. И догадки строят не только они. В овощном отделе у Фултона я подслушал разговор о том, что на самом деле произошло восемь лет назад. Один из горожан уверял, что Йейтс слишком быстро прикрыл дело потому, что подозреваемых не нашлось, понимаешь?
 Ханна закивала.
 – Но Кэтлин давно мертва. Кому могло понадобиться ворошить прошлое?
 – Тому, кто считает, что Кэтлин убил я.
 Ханна похолодела:
 – Делл Садлер! Но зачем ему понадобилось убивать моего пса?
 – Делл считает, что ты прикрыла меня в ту ночь. Что мы сговорились.
 – Думаешь, он поймал Уинстона, желая отомстить нам?
 – Лучше спросим у самого Делла, – предложил Рейф.




 Глава 17


 Поблекшая вывеска над воротами гласила: «Авторемонтная мастерская Садлера». Пониже мелкими буквами было приписано: «Круглосуточная буксировка», а еще ниже – «Сигнализации и защитные системы». Но обнесенные оградой металлические остовы разбитых автомобилей и сторожевой пес с массивной головой, лежащий перед трейлером, говорили о другом – это кладбище старых машин.
 Посмотрев на сторожевого пса, Ханна решила оставить Уинстона в машине.
 – Только не вздумай выпустить его, – предупредила она Рейфа, открывая дверцу со своей стороны.
 Рейф окинул взглядом зверя, лежащего в тени тента перед дверью трейлера:
 – Нельзя быть такой пессимисткой. В битве силы с разумом не всегда побеждает сила. Я готов поставить на Уинстона.
 – Устраивать испытание мы не будем. – Ханна многозначительно посмотрела на Уинстона. – Даже не пробуй провоцировать эту зверюгу, понял?
 Уинстон тоненько заскулил, встал на задние лапы на сиденье, которое только что освободила Ханна, и уперся передними в дверь. Принюхиваясь и навострив уши, он уставился в окно на незнакомого пса.
 Ханну передернуло при мысли о том, что может случиться, выскочи Уинстон из машины. Убедившись, что дверь надежно закрыта, она предостерегающе взглянула на Рейфа поверх низкой крыши «порше».
 – Ты хорошо закрыл дверь?
 – Не волнуйся. – Рейф демонстративно толкнул дверцу со своей стороны. – Уинстон – умный пес. С таким громилой он справится.
 Ханна проследила, как пес нехотя поднимается на ноги.
 – Я тоже гораздо умнее этого чудовища. Но связываться с ним не желаю.
 – Ладно, Уинстон посидит в машине. – Рейф подошел к воротам и нажал, грязную кнопку.
 Через несколько секунд дверь трейлера распахнулась, и на пороге возник Делл Садлер. На его лицо падала тень от козырька засаленной бейсболки. Постояв, он наконец двинулся к воротам. Заспанный пес последовал за ним неловкой походкой животного, которое либо одряхлело, либо еще не оправилось от сильных ран.
 Делл пересек двор, лавируя между штабелями шин, помятых крыльев и других изуродованных автомобильных деталей. Но у ворот он не предпринял ни малейшей попытки открыть их. Он дерзко уставился на Рейфа сквозь прутья ворот, пес сделал то же самое. Ладонь Делл положил на голову пса, жест выглядел и успокаивающим, и ободряющим. Видимо, его связывали с этим зверем дружеские узы.
 – Спокойно, Хэппи, – произнес Делл.
 Ханна вдруг поняла, что вовсе не Делл пытался прошлой ночью расправиться с Уинстоном.
 – Что вам? – неприветливо спросил Делл.
 – Нам надо поговорить, Делл.
 – О чем?
 – О Кэтлин.
 Плечи Делла заметно дрогнули. После длительного молчания он взялся за щеколду.
 – Заходите.
 Ворота распахнулись, Делл повел нежданных гостей по автомобильному кладбищу.
 Как ни странно, в трейлере оказалось чисто. Ханна изумленно огляделась по сторонам, садясь на потертый диван с виниловой обивкой. На откидном столике помещалась хорошая лампа для чтения, под ней лежала стопка свежих журналов, а на миниатюрном кофейном столике – новый мистический роман известного автора.
 Делл отошел к отгороженной кухне. Он явно нервничал, не зная, как принимать гостей.
 – Хотите выпить? У меня есть содовая и пиво.
 – Содовая? Отлично, – отозвался Рейф.
 – Да, в самый раз, – подтвердила Ханна.
 – Хорошо. – Делл вынул из холодильника две банки и поставил на стол перед Рейфом и Ханной.
 Сквозь застекленную дверь трейлера Ханна увидела, как медленно и неуклюже пес ложится на землю.
 – Что с твоей собакой? Она больна?
 – Какой-то пьяный ублюдок сбил его на шоссе, когда мы возвращались домой однажды ночью. У него были переломаны задние ноги. Ветеринар советовал усыпить его, но я отказался. Лечение обошлось мне в целое состояние, но что было делать? Мы с Хэппи – давние друзья.
 – Понимаю, – кивнула Ханна. Да, Делл не из тех, кто способен хладнокровно прикончить собаку. Но если не Делл унес Уинстона в бухту, то кто это сделал? – Вчера ночью кто-то пытался убить моего пса.
 – Это еще зачем?
 – Мы решили, что это предостережение, – объяснила Ханна.
 – Черт! Так вот зачем вы приехали! Думали, я готов прикончить пса, чтобы отомстить за Кэтлин?
 – Да, у нас мелькала такая мысль, – признался Рейф. – Мы не знаем, кто еще мог бы пожелать отомстить за нее.
 – Черт! – повторил Делл, сел на продавленный стул и уставился на банку. – Нет, убивать собаку я бы не стал. Ваш пес не виноват в том, что стало с моей сестрой.
 – Ты прав. – Рейф подался вперед, держа банку содовой между коленями. В такой позе он выглядел серьезно, но не внушал опасений. Просто предстоял мужской разговор. – Я хочу объясниться, Делл. Ты думаешь, что Кэтлин убил я. Но я ее не убивал, говорю тебе как на духу. Можешь мне не верить, только объясни, почему ты так убежден в том, что виноват именно я.
 Делл тоже завертел банку в руках и наконец поднял голову.
 – Я всегда считал, что ее убил ты – потому что той ночью ты последним видел ее. Все твердили, что ты был зол на нее.
 Вмешалась Ханна:
 – Но почему ты с самого начала считал, что произошло убийство, а не несчастный случай?
 – Потому, что ее нашли в Хидден-Коув. Зачем ей понадобилось идти по той тропе среди ночи? Это же бессмысленно! Чего она там искала?
 – Может быть, у нее там было свидание? – осторожно предположила Ханна.
 Делл пренебрежительно фыркнул:
 – У Кэтлин был свой дом. И машина. С чего ей вздумалось бродить по скалам в Хидден-Коув?
 – А если она не хотела, чтобы в городе узнали, с кем она встречается? – возразил Рейф. – Значит, я тут ни при чем. Я не скрывал наших отношений.
 Ханна поджала губы и задумалась.
 – А если она ни с кем не встречалась? Просто ушла помедитировать?
 – Помедитировать? – Делл посмотрел на нее как на помешанную. – Такой чепухой Кэтлин не занималась.
 – Каждому необходимо иногда побыть в тишине и подумать о будущем, – настаивала Ханна, пока не заметила, что и Рейф странно поглядывает на нее. Очевидно, ее собеседники не считали, что Кэтлин была способна задумываться о будущем.
 – Нет, только не Кэтлин. – Делл отпил содовой и вытер рот запачканным рукавом. – Насчет будущего у нее было все решено и безо всяких медитаций. Вы знаете, что у Кэтлин были большие планы?
 Внутренний голос Ханны вдруг подал ей едва слышный сигнал. Они с Рейфом переглянулись и кивнули. Ханна осторожно обратилась к Деллу:
 – Почему ты говоришь, что насчет будущего у Кэтлин все было решено?
 – Она уже знала, чем займется. Той ночью она звонила мне. – Делл пристально разглядывал свою банку. – Заявила, что этот город ей осточертел. Утром она собиралась уехать, чтобы больше никогда не возвращаться.
 – Так ты разговаривал с Кэтлин перед тем, как она погибла? – изумился Рейф.
 – Да. Она сама позвонила мне. Разбудила меня. Она была страшно зла на тебя. Сказала, что с нее хватит. Что здесь живут одни неудачники.
 – И на какие же средства она собиралась жить? – осведомился Рейф.
 Делл глубоко вздохнул и отпил еще глоток, потом медленно поставил банку на стол и уставился вдаль. Казалось, он заново переживает прошлое.
 – Она сказала, что воспользуется «ядерным вариантом».
 – Что это значит? – удивился Рейф.
 – Понятия не имею, – отозвался Делл. – Она так и не объяснила. Наверное, у нее было что-то отложено на черный день. Может, кто-то из приятелей подкинул ей наличных. Или подарил дорогую безделушку, которую она рассчитывала выгодно продать.
 У Ханны пересохло во рту. Она молчала.
 – Давай по порядку. – Рейф тщательно подбирал слова. – Ты говоришь, той ночью она высадила меня на берегу, вернулась домой, позвонила тебе и сообщила, что воспользуется «ядерным вариантом», а потом покинет город?
 – А утром ко мне в дверь постучал Йейтс и сообщил, что Кэтлин найдена мертвой.
 – И ты объявил ему, что уверен: Кэтлин убил я, так?
 – Да, – нехотя подтвердил Делл.
 – Попробуем разобраться в твоей логике. Откуда я знал, что она отправилась к Хидден-Коув?
 – Ты явился к ней домой, убил ее там, а потом бросил труп в Хидден-Коув.
 Рейф застонал:
 – Вот так версия! Такого я не ожидал.
 – Кэтлин была не такая, как я. – Делл почти умоляюще взглянул на Ханну. – Ей хотелось вырваться из этого городка. Добиться чего-нибудь. У нее были свои мечты, понимаешь? И большие планы.
 – Понимаю, – кивнула Ханна.
 – Но ее мечты так и не сбылись. – Делл горестно вздохнул. – Вечно ей не везло. Она была моей сестрой, ради нее я был готов на все, понимаете?
 Рейф нахмурился.
 – Делл, ты не виноват в том, что ей не везло.
 – Может быть. И все-таки я должен был хоть чем-нибудь помочь ей.
 – Знаешь, иногда приходится мириться с тем, что ты ничего не можешь поделать, – заметил Рейф.
 Делл уныло кивнул.
 – Я думал, все уже позади. Твердил себе, что все кончено. А потом приехали вы. И стало ясно, что вы задержитесь здесь надолго. В городе опять заговорили о той ночи.
 Рейф не сводил с него глаз.
 – Скажи, Йейтс не говорил тебе ничего насчет обыска в доме Кэтлин?
 – Он осмотрел весь дом. И машину. Я присутствовал при обыске, – мрачно сообщил Делл. – Йейтс говорил, что ищет предсмертную записку, и ради нее перевернул вверх дном весь дом. Ради какой-то несчастной записки! Если бы Кэтлин оставила ее, то на самом видном месте, верно? Иначе зачем вообще оставлять записку?
 – Ты прав, – кивнул Рейф. – Кэтлин положила бы записку на видное место.
 Ханна вцепилась в край стола.
 – Ты не помнишь, случайно, не заглядывал ли Йейтс за стиральную машину и сушилку?
 – И за холодильник тоже, – подтвердил Делл. – Говорю же, он перерыл весь дом. Но я знал, что никакой записки он не найдет. И объяснил ему, что Кэтлин не стала бы совершать самоубийство. А потом спросил, что он ищет.
 – А что он? – Ханна насторожилась.
 – Ответил, что скажет, когда найдет. Но ничего не нашел.
 Некоторое время все сидели молча, потом Делл тяжело вздохнул и допил содовую.
 – Ханна, к твоей собаке я не прикасался.
 – Я верю тебе, – ответила Ханна. – Ты не стал бы убивать ни в чем не повинное животное.
 Делл кивнул.
 – Делл, Рейф не убивал Кэтлин, – продолжала Ханна. – Я действительно была с ним той ночью на берегу возле арки. Он никак не мог зайти домой к твоей сестре и уж тем более не мог убить ее и увезти труп к Хидден-Коув. Можешь мне поверить.
 Посидев неподвижно, Делл повернулся к Рейфу:
 – Но если не ты, то кто это сделал?
 – Хотел бы я знать! – отозвался Рейф.
 Уинстон улегся сзади за сиденьями и положил морду на плечо хозяйки. Почесав его за ухом, она посмотрела на Рейфа.
 – Знаешь, о чем я думаю? – спросила она.
 – О белье и видеокассетах, которые братья Уиллис нашли за сушилкой в доме Кэтлин? – Рейф развернул «порше» и покатил по пыльной ухабистой дороге прочь от мастерской Делла Садлера. – И я думаю о том же. Возможно, эти кассеты и были «ядерным вариантом».
 – Материалом для шантажа?
 – Может быть. А Йейтс что-то подозревал, потому и перерыл все ее вещи.
 – Но ведь он ничего не нашел.
 Рейф свернул на шоссе.
 – Значит, тот, кто убил Кэтлин, успел забрать кассеты и белье.
 – Ты понимаешь, что все это значит? – Ханна поежилась.
 – Что Делл Садлер с самого начала был прав: Кэтлин убили. Она не собиралась прыгать со скалы. Ее прикончил тот, кого она пыталась шантажировать.
 Ханна затаила дыхание.
 – Мы чересчур спешим с выводами.
 Рейф пожал плечами:
 – После того, что случилось с тобой и Уинстоном вчера ночью, я готов двигаться гигантскими скачками.
 – Но если мы правы, значит, кто-то убил Кэтлин, лишь бы завладеть компрометирующими кассетами.
 – Вопрос в следующем: кто в этом городишке способен совершить убийство, лишь бы никто не узнал о кружевном белье? Склонность к переодеваниям – еще не преступление.
 – Хочешь, подскажу? Например, какой-нибудь ассистент профессора из Колледжа Чемберлена, опасающийся потерять работу или новое назначение. Или священник местной церкви, рискующий лишиться уважения прихожан, если его склонность к дамскому белью станет достоянием гласности. И сотрудники института. Аризона Сноу твердо убеждена, что среди них полно извращенцев. Возможно, она права.
 Рейф поудобнее уселся на кожаном сиденье.
 – Да, список получается длинным.
 – А теперь вспомни предположение братьев Уиллис – о том, что Кэтлин убил кто-то из приезжих. И список удлинится.
 Темные брови Рейфа сошлись на переносице.
 – Нет, вряд ли. Решение воспользоваться «ядерным вариантом» она приняла мгновенно, повинуясь порыву. Ее жертвой был человек, с которым она могла связаться в любой момент. Значит, жители Портленда, Сиэтла и Сейлема отпадают.
 – Логично. – Ханна задумалась. – Ладно, посмотрим на все это с другой стороны. Далеко не все мужчины в Эклипс-Бей любят носить женское белье. И не все, кто его носит, способны совершить убийство, только бы заткнуть рот шантажистке.
 – К чему ты клонишь?
 – Нам надо искать тех, кто соответствует этой ориентировке, как говорят полицейские. Мужчин, которые носят женское белье и которые готовы убить ради компрометирующих видеокассет.
 – Значит, нам надо поговорить с тем, кто знает город лучше, чем мы с тобой.
 – У тебя есть на примете такой человек?
 Рейф невесело усмехнулся:
 – Как ни странно, есть. Наш сегодняшний гость.




 Глава 18


 Рейф промыл под струей воды красные листья радиччио и осторожно положил их в дуршлаг, поверх рокет-салата и кориандра. Мысленно он составлял план дальнейших действий. Три тщательно выбранных спелых авокадо уже лежали в миске на кухонном столе. Их предстоит разрезать пополам, полить бальзамическим уксусом и посыпать крупной морской солью. А к макаронам подать оливки, помидоры и козий сыр.
 Закончив промывать зелень для салата, он взялся за приготовление хуммуса: положил в чашу кухонного комбайна вареный нут, добавил тахини, лимонный сок и немножко чеснока.
 Рейф закрыл крышку, включил комбайн и задумался о словах Делла Садлера, прислушиваясь к тому, как ножи перемалывают нут. «Кэтлин собиралась воспользоваться „ядерным вариантом“…»
 Убийца, который целых восемь лет ничего не опасался, снова встревожился: давние сплетни всплыли на поверхность, переполошив город. А если кто-нибудь вдруг вспомнит что-то важное? Или сложит кусочки мозаики, чего не сумел сделать восемь лет назад? Если обнаружится какая-нибудь улика или свидетель?
 Человек, решившийся на преступление ради своей тайны, вполне может нанести второй удар.
 Рейф похолодел. Страх, который он сдерживал весь день, вырвался наружу, превратился в кошмар. Рейф понял, что ему не удастся уклонится от мучительного вопроса, который он так и не задал при Ханне.
 Вопрос был прост и вместе с тем страшен: а если прошлой ночью главной жертвой должен был стать не Уинстон? Может, нападение на пса – отнюдь не предостережение. Шнауцер вполне мог послужить приманкой для Ханны. Если бы она вернулась домой на полчаса позже, то для спасения Уинстона ей пришлось бы серьезно рисковать. Приливные волны способны сбить с ног человека, утащить его на глубину и с размаху бросить на камни.
 Рейф вспомнил о том, как Ханна увела Уинстона в пещеру, почувствовав, что кто-то наблюдает за ней со скалы. Наверное, убийца хотел убедиться, что его план сработал, как и было задумано. Или ждал на тропе, чтобы не дать Ханне и Уинстону вернуться домой живыми.
 А если бы ему повезло?
 Рейф выключил комбайн и снял крышку. Нет, впредь так рисковать нельзя, думал он, вычерпывая ароматный хуммус. Сегодня придется предпринять решительные действия. Иначе он навсегда потеряет покой.
 Вечером в половине седьмого он разложил на подносе закуски. Уинстон, наблюдавший за последними приготовлениями со смешанным выражением грусти и нетерпения, вскочил.
 – А это тебе. – Рейф протянул ему ломтик питы, намазанный хуммусом. – От самого шеф-повара.
 Радостно проглотив угощение, Уинстон поспешил за Рейфом. Вдвоем они направились к солярию, где Ханна и Митчелл пили вино, глядя, как над заливом сгущается туман.
 Рейф перевел взгляд на соусницу с хуммусом и тосты из питы, разложенные на подносе: закуска выглядела аппетитно. Но почему-то его точило беспокойство. В своем искусстве повара Рейф не сомневался, он знал, что умеет создавать вкусовые сочетания и эффектно подавать приготовленные блюда. Этот ужин он тщательно спланировал и знал, что все пройдет без сучка и задоринки. Рейфу вовсе не хотелось опозориться, впервые пригласив на ужин деда.
 Негромкий голос Митчелла остановил его у двери комнаты.
 – …не волнуйся. Рейф ничем не обидит тебя. Я об этом позабочусь, – уверял Митчелл.
 Рейф замер. Уинстон тоже остановился и вопросительно склонил голову набок.
 – Что вы имеете в виду? – Голос Ханны звучал озадаченно и настороженно. – Вы надеетесь отговорить его от притязаний на этот дом?
 – Если уж Рейф что-то задумал, его никому не переупрямить, и от Дримскейпа он ни за что не откажется. Ему не терпится превратить дом в отель и ресторан.
 – Это точно, – сухо подтвердила Ханна.
 – А когда у Мэдисона появляется мечта, – мягко, но внушительно предостерег Митчелл, – сбить его с пути невозможно.
 – Это мне известно.
 – Он свернет горы, лишь бы добиться своего. Знаешь, он ведь сколотил состояние. – Митчелл вздохнул. – У него есть деловая хватка.
 – Видимо, да. – Ханна быстро мрачнела.
 – Нарушить планы Рейфа сможет только цунами, землетрясение или извержение вулкана, да и то, если полностью уничтожит побережье. – Митчелл помедлил. – Когда дело доходит до мечтаний и желаний, он очень похож на меня.
 Ханна молчала. Рейф вдруг заметил, что крепко сжимает в руках поднос с закусками. Шагнуть в солярий он не решался. Он чего-то ждал и сам не знал чего.
 – Так что вы имели в виду, сказав, что Рейф меня не обидит? – в конце концов спросила Ханна.
 – Господи, не прикидывайся дурочкой! Глупых Хартов на свете просто не существует, и мы оба знаем это. Само собой, я говорю о браке.
 – О браке! – Голос Ханны стал пронзительным. – Мы с Рейфом?..
 – Конечно. А ты что подумала?
 – Вы в своем уме?
 – Выслушай меня, Ханна. Я долго думал об этом и теперь знаю, что говорю.
 – Знаете? Вы в этом уверены?
 – Да, черт возьми!.. Прошу прощения. Впрочем, не так уверен, как насчет Дримскейпа… Отговаривать Рейфа – все равно что биться головой о стену. Но по-моему, его боязнь брака – просто нервы, и ничто иное.
 – Нервы? – растерянно переспросила Ханна.
 – Точно. Он убежден, что Мэдисоны не созданы для брака.
 – Да, у вас в семье неудачные браки – обычное явление, – подтвердила Ханна. – А Рейф однажды уже обжегся.
 – Просто допустил одну маленькую ошибку,
 – Маленькую?
 – Такое случается.
 – Кому знать об этом, если не вам? – чересчур любезно отозвалась Ханна. – Сколько раз вы были женаты, мистер Мэдисон?
 – Мой паршивый послужной список не имеет никакого отношения к Рейфу. Да, признаюсь, после того как Клаудия Баннер улизнула со всем капиталом компании «Харт и Мэдисон», я долго не мог видеть женщин. Не хотел смотреть на них.
 – Насколько я понимаю, это еще мягко сказано.
 Митчелл грубо хмыкнул.
 – Винить тебя я не стану – никто и не пытался привить тебе уважение ко мне. Должно быть, Салливан в детстве совсем запугал тебя. Так вот послушай: мы с Рейфом похожи во многом, но не во всем.
 – Не мне судить.
 – Хартам всегда было свойственно сурово осуждать других людей за ошибки, не давая им ни единого шанса исправиться. Знаешь, у тебя слишком много общего с твоим дедом.
 – По-моему, мы уклонились от темы.
 – Так вот, Рейф не виноват в том, что он развелся. Не обвиняй его в этом. Он многому научился.
 – Да-да – прежде всего понял, что больше жениться не желает, – сухо подтвердила Ханна.
 – Именно это я и хотел объяснить, – подхватил Митчелл. – Как я уже сказал, я долго думал и наконец понял, в чем проблема Рейфа. У него развилась бракофобия.
 – То есть он панически боится брака? – Голос Ханны вдруг стал еле слышным.
 – Точно, – откликнулся Митчелл, явно довольный понятливостью слушательницы. – Так другие люди боятся пауков или змей.
 – Замечательное сравнение.
 – Я примерно представляю, как это произошло, – с жаром продолжал Митчелл. – Признаться, я не смог стать хорошим примером ни для Синклера, ни для Рейфа. Но я постараюсь вылечить его. Я просто обязан сделать это, поскольку фобию он приобрел из-за меня.
 – И как же вы намерены поступить? – Голос Ханны окреп, в нем засквозило любопытство. – Повести его к алтарю под дулом дробовика?
 Рейфу казалось, будто он превратился в глыбу мрамора.
 – А ты этого хочешь? – заинтересованно осведомился Митчелл.
 – Ни в коем случае!
 Рейф поморщился. Зачем ей понадобилось так рьяно отвергать даже намек на женитьбу?
 – Конечно, придется проявить настойчивость, – размышлял вслух Митчелл. – Чтобы избавиться от фобии, прежде всего надо признать, что она существует.
 – Но вы же только что объясняли, что никакие уговоры и угрозы на Рейфа не действуют.
 – Да, но я имел в виду нажим на скрытые болевые точки.
 – Видите ли, – начала Ханна, отчеканивая каждый слог, – мой бизнес связан со свадьбами, поэтому мне по опыту известно: брак оказывается удачным только в том случае, если к нему стремятся обе стороны. А брак, заключенный под давлением извне, обречен с самого начала.
 – Для закоренелой пессимистки ты слишком молода, – упрекнул Митчелл.
 – Митчелл, я понимаю, что вы желаете Рейфу только добра, но меньше всего на свете я хочу выходить замуж за человека, который вообще не желает жениться, – это вам ясно?
 – Напрасно ты отвергаешь Рейфа только из-за расстроенных нервов, – заметил Митчелл. – Да, браки Мэдисонов редко оказывались удачными, но только потому, что мужчины нашего рода ошибались в выборе жен.
 – Почему же вы считаете, что я – удачный выбор? – В голосе Ханны зазвенело раздражение. – Что все это значит? Зачем вам нужно, чтобы мы с Рейфом поженились?
 Рейф замер, с нетерпением ожидая ответа.
 – Затем, что так будет правильно, – отрезал Митчелл, потеряв терпение. – Это единственный способ заткнуть сплетникам рты.
 – С каких это пор вас стали беспокоить сплетни? – удивилась Ханна.
 – Сплетни бывают разными, – заявил Митчелл. – Все в городе твердят, что он связался с тобой только потому, что захотел получить весь дом. Но это наглая ложь! Я помню, какие слухи ходили в городе о смерти Кэтлин Садлер. Говорили, что Рейф соблазнил тебя, лишь бы получить алиби. Бред!
 – Да, так многие считали, – тихо подтвердила Ханна.
 – Знаю, черт возьми! – рявкнул Митчелл. – Но Рейф не имел никакого отношения к смерти несчастной девушки. Да, у Мэдисонов случались трудности с противоположным полом, но ни один из них даже в гневе не поднял руку на женщину. Никто в нашей семье не бил и не оскорблял женщин, клянусь Богом! И ни один Мэдисон не стал бы соблазнять невинную девушку, только бы выйти сухим из воды.
 В солярии воцарилось молчание.
 – Знаю, – наконец выговорила Ханна.
 Рейф наконец вспомнил о необходимости дышать.
 – Я не говорю, что Рейф не ссорился с Кэтлин Садлер, – продолжал Митчелл. – Ведь он Мэдисон, вспыльчивость у него в крови. Но если бы он был в ту ночь с Кэтлин и видел бы, как произошла трагическая случайность, он бросился бы за помощью, а потом честно рассказал в полиции, как было дело.
 – И это я знаю, – повторила Ханна ровным голосом. – Мы, Харты, знали, что у Мэдисонов есть недостатки, но никогда даже в мыслях не обвиняли их в лживости.
 – И правильно делали, – одобрил Митчелл.
 Рейф перевел взгляд на поднос. Значит, все эти годы Митчелл верил в него. Старик не одобрял его образ жизни, но никогда не сомневался в том, что Рейф непричастен к смерти Кэтлин.
 Рейф обнаружил, что он способен двигаться, вошел в солярий и поставил поднос на стол. Щеки Ханны ярко пылали, она избегала смотреть ему в глаза и наверняка гадала, что ему удалось подслушать.
 – Хуммус выглядит аппетитно, – заметила она слишком оживленно.
 – Спасибо. – Рейф взял стеклянный кувшинчик превосходного, очень дорогого оливкового масла и щедро полил им хуммус.
 – Что это? – Митчелл с любопытством уставился на хуммус. – Соус?
 – Да, вроде того, – откликнулся Рейф и отставил кувшинчик. Вынув из ведерка со льдом бутылку шардонне, он наполнил свой бокал. – Спасибо, что оставили мне выпить. Это мне не помешает.
 Митчелл и Ханна уставились на него как загипнотизированные. Оба волновались, ни одному не хотелось неосторожным словом испортить все сразу. А Рейф не спешил, дегустируя вино с идеально сбалансированным привкусом дуба и фруктов и элегантным послевкусием.
 Допив вино, он небрежно отставил бокал и посмотрел на Ханну и Митчелла.
 – Я слышал, что вино очень полезно при расстроенных нервах, – сообщил он.
 Через два часа Митчелл с удовлетворенным вздохом отложил вилку. От ломтя пирога с киви на его тарелке осталось лишь несколько поджаристых крошек.
 – Черт возьми, где ты научился так готовить? – спросил он Рейфа. – Точно не у меня. Самое большее, на что я способен, – бросить на гриль филе лосося.
 – Я взял несколько уроков, – объяснил Рейф, – а до остального дошел сам, проводя все свободное время на кухне.
 – Ну, если твоя затея с отелем провалится, то не из-за скверной стряпни.
 Рейф и Хана переглянулись. Оба сознавали, что произошло: Митчелл одобрил не только еду, но и весь замысел внука. Ханна думала о том, что потерпела поражение в решающей битве за половину дома. И она не ошиблась.
 – Нам надо поговорить, Митчелл. – Рейф откинулся на спинку стула и посмотрел деду в глаза поверх тарелок с остатками ужина. – Вчера ночью кто-то пытался утопить собаку Ханны.
 Митчелл ошеломленно заморгал, потом посмотрел на Уинстона, который мирно дремал на ковре под столом.
 – Кому это взбрело в голову?
 – Понятия не имею, – отозвался Рейф. – Но я намерен выяснить.
 – Что произошло? – потребовал объяснений Митчелл. Рейф убедился, что его деда по-прежнему отличает быстрота реакции.
 – Я не знаю, в чем дело, но нам кажется, что вчерашнее происшествие связано со смертью Кэтлин Садлер.
 Долгое время Митчелл задумчиво смотрел на него.
 – Ты серьезно?
 – Абсолютно. И я должен сказать тебе еще кое-что. – Рейф коротко изложил Митчеллу всю последовательность событий, упомянув и про разговор, с Делом Садлером.
 Дослушав, Митчелл негромко присвистнул.
 – Ты понимаешь, что все это значит?
 – Возможно, Кэтлин Садлер действительно убили, что с самого начала подозревал Делл. А убили ее потому, что она пыталась шантажировать кого-то из жителей Эклипс-Бей.
 – Дьявол! – Митчелл крепко задумался. – А Йейтс заявлял, что это был несчастный случай.
 – Откуда нам знать, может, на самом деле он в этом сомневался, – ответил Рейф. – Он не только опросил всех, кого мог, но и провел тщательный обыск в доме Кэтлин и в ее машине. Наверное, у него было несколько подозреваемых.
 – В свое время Йейтс был неплохим полицейским, – заметил Митчелл.
 Ханна отпила кофе из хрупкой чашечки, а потом обратилась к Митчеллу напрямик:
 – Нам нужна помощь.
 – Моя? Но что это вы затеяли?
 – Мы хотим выяснить, кого шантажировала Кэтлин, – объяснил Рейф.
 Митчелл нахмурился:
 – Хотите моего совета? Лучше не суйте палку в змеиную нору. Неизвестно, что там внутри.
 – Дело в том, что змея уже выползла из норы, – возразил Рейф. – По-моему, вчера ночью кто-то хотел разделаться не с Уинстоном, а с Ханной: спасая пса, она могла попасть в прилив.
 Ханна удивленно вскинула голову:
 – Рейф, не может быть! Ты же не говорил, что кто-то пытался… – Она осеклась.
 – Я ни в чем не уверен. Возможно, Уинстона заманили в ловушку, чтобы предостеречь тебя. Но рисковать я не намерен.
 – О чем ты?
 – Не важно. Об этом потом.
 – О чем? – Ханна со стуком поставила чашку на блюдечко. – Нет уж, объясни сейчас!
 Переглянувшись с Митчеллом, Рейф обратился к нему:
 – Скажи, кого Кэтлин Садлер могла бы шантажировать женским нижним бельем большого размера, огромными туфлями на шпильках и несколькими компрометирующими видеокассетами?
 Митчелл озадаченно нахмурился. Рейф уже боялся, что дед взорвется, но вдруг досада на лице Митчелла сменилась чем-то похожим на любопытство.
 – Восемь лет назад? – задумчиво уточнил Митчелл.
 – Ты прожил в этом городе более пятидесяти лет, – напомнил Рейф. – Кого ты мог бы заподозрить?
 – Никого, – решительно ответил Митчелл, – и неудивительно: чужая личная жизнь меня никогда не интересовала. Мне хватало собственной. – Он помолчал. – Но есть один человек, который мог бы ответить на ваш вопрос и посвятить вас в другие тайны города.
 Ханна застонала:
 – Надеюсь, вы имеете в виду не Аризону Сноу? Расспрашивать ее бесполезно. У нее свои секреты…
 – Аризона тут ни при чем, – перебил Митчелл. – Я говорю про Эда Болтона. Он владел «Джорнал», местной газетой, более сорока лет, а потом продал ее Джеду Стедману. Эду известно все, что происходило в городе.
 Рейф с трудом сдерживал разочарование.
 – Я слышал, Эд Болтон умер четыре или пять лет назад.
 – Да, – совершенно равнодушно подтвердил Митчелл. – От сердечного приступа. Но его вдова Бев еще жива. Она живет в Портленде.
 – Думаете, Эд доверял свои тайны жене? – удивилась Ханна.
 Митчелл кивнул:
 – Бев и Эд долго прожили вместе. Прекрасная женщина. Отличный брак. Да, она знает все, что было известно Эду.
 Внутренний голос подал Рейфу недвусмысленный сигнал.
 – Откуда тебе столько известно о браке Бев Болтон? – осведомился он.
 – Однажды мы с Бев встретились в Портленде, – не моргнув глазом ответил Митчелл. – И разговорились. Ну, знаешь, как это бывает.
 Рейф заерзал на стуле.
 – Черт! И давно у тебя роман с Бев Болтон?
 Митчелл раздраженно пошевелил сведенными на переносице бровями.
 – Слушай, моя личная жизнь тебя не касается.
 – Верно. Ты прав. Это твое дело.
 – Мы с Бев давно знакомы. Через пару лет после смерти Эда я просил ее выйти за меня.
 Рейф был ошеломлен:
 – Ты шутишь? И что она?
 – Наотрез отказала мне, – признался Митчелл.
 – Ясно…
 – Но мы с Бев встречаемся каждый раз, когда я приезжаю в Портленд, – заключил Митчелл.
 – Понятно. – Рейф вспомнил разговор с Гейбом о частых поездках Митчелла в Портленд. – А ты находишь причину ездить туда почти каждую неделю на протяжении десяти месяцев.
 – А тебе-то что? Каждый мужчина имеет право на личную жизнь.
 Уголки губ Рейфа дрогнули, улыбка переросла в ухмылку, и вдруг он расхохотался так, что чуть не свалился со стула.
 Уинстон требовательно ткнулся носом в руку Рейфа. Рейф почесал его за ухом и засмеялся еще громче. Ханна и Митчелл нахмурились.
 – Что в этом смешного? – озадаченно спросила Ханна.
 – Да, объясни, что тебя так насмешило, – подхватил Митчелл.
 – Просто я вспомнил одну вещь. – Рейф с трудом подавил хохот, но продолжал широко ухмыляться. – Мы с Гейбом думали, что весь прошлый год ты ездил в Портленд лечиться. Мы уже боялись, что ты скрываешь от нас какую-то ужасную болезнь.
 Митчелл заморгал, и вдруг его взгляд стал насмешливым.
 – Во время одной из поездок я побывал у врача. Но по другой причине.
 – Просто заехал на осмотр?
 – Можно сказать и так. – Митчелл добродушно усмехнулся. – Могу сообщить тебе, что у меня все в рабочем состоянии – несмотря на длительную эксплуатацию.
 – Рад слышать. – Рейфу стало легче.
 – Надеюсь, твоя стряпня мне не повредит. Доктор Рид говорит, что я буду действовать вам на нервы еще несколько лет. Кстати, предупреждаю: в конце этой недели я собираюсь в Портленд.
 Брайс приехал за Митчеллом в одиннадцатом часу. Ханна стояла на веранде с Рейфом и Уинстоном, глядя, как удаляется большая машина. Она повернула налево, и вскоре огоньки задних фар исчезли в ночи.
 Ханна старалась взять себя в руки. За ужином она расслабилась, а когда разговор зашел о смерти Кэтлин Садлер, вообще забыла о неловкости, которую пережила в начале вечера. Но теперь, оставшись вдвоем с Рейфом, она снова забеспокоилась.
 Вопрос по-прежнему стоял ребром. Услышал ли Рейф клятву Митчелла не дать ее, Ханну, в обиду?
 – По-моему, вечер прошел успешно, – решительно произнесла она, повернулась и направилась к двери дома. – Митчеллу понравился ужин, он не отказался помочь нам выяснить, что происходит. О большем нечего и мечтать.
 – Кроме одного, – уточнил Рейф.
 – Если хочешь, я помогу тебе вымыть посуду, – предложила она.
 Рейф прислонился к перилам веранды и вгляделся в лицо Ханны, освещенное мягким желтоватым светом фонаря.
 – Спасибо, буду очень рад. Но я говорил не о посуде. Я тут подумал…
 Сердце Ханны забилось слишком быстро – наверное, от чашки крепкого кофе после ужина.
 – О чем?
 – Помнишь, за ужином я говорил, что вчера ночью тот, кто унес Уинстона в бухту, метил в тебя, а не в твою собаку?
 Пол покачнулся под ее ногами.
 – Ты считаешь, что кто-то пытался вчера ночью убить меня?
 – Не знаю, может, неизвестный просто рассчитывал на удобную случайность. Но одно я знаю точно: больше мы не можем рисковать.
 Ханна похолодела.
 – Ты слишком спешишь с выводами, Рейф.
 Он выпрямился, прошелся по веранде, остановился перед Ханной и положил ладони ей на плечи.
 – Послушай, я не хотел пугать тебя, но другого способа убедить тебя я не вижу.
 – Убедить меня – в чем?
 – Больше тебе нельзя оставаться одной в доме родителей.
 – Я подумаю об этом, – пообещала Ханна.
 – Я просто пытаюсь рассуждать разумно и логично. На мой взгляд, у нас есть два выхода. Вы с Уинстоном можете переселиться ко мне, или я – к вам. Выбор за тобой. Я согласен на любой вариант, но думаю, гораздо удобнее нам было бы здесь. Здесь просторнее. Если хочешь, забирай себе весь третий этаж.
 На долю секунды Ханна оказалась на грани элементарной паники. Одно дело – провести вместе ночь, прокладывая курс в неизведанных водах взаимоотношений, и совсем другое – переселиться сюда, к Рейфу. Ханна не совсем понимала, в чем заключается различие, но чувствовала его важность. И пыталась заранее предугадать все возможные последствия.
 – Пойдут разговоры, – заметила она.
 Довод оказался неубедительным. Ханна поняла это раньше, чем Рейф удивленно поднял брови.
 – О нас уже судачат, – сухо напомнил он. – Так что твой переезд сюда никого не удивит. А ты можешь объяснять, что просто решила заявить свои права на половину Дримскейпа.
 «Это абсолютно разумное, практичное предложение», – сказала самой себе Ханна. В доме несколько ванных и множество комнат. А если вчера ночью ее и вправду пытались утопить? Половина Дримскейпа принадлежит ей.
 – Ладно, – холодно откликнулась она. – Я съезжу за вещами. Но сначала давай установим правила…
 – Этого я и опасался. Хочешь, угадаю, что ты называешь правилами? Отдельные спальни – так?
 – Так будет лучше, – строго сказала она. – Иначе все слишком осложнится.
 – Значит, если ты постоянно будешь делить спальню со мной, положение осложнится?
 Ханна прищурилась:
 – Одна ночь…
 – Безумной страсти? – услужливо подсказал он.
 Ханна замерла.
 – Одна ночь, проведенная вместе, ничего не значит. А общая спальня – это уже… это…
 – Похоже на обязательство? – Его взгляд стал насмешливым.
 – Да, – обозлившись, выпалила она. – На обязательство! Которое никто из нас на себя не брал.
 – Мы просто об этом не заговаривали.
 – Не в этом дело. – Ханна отчетливо слышала в своем голосе желчные нотки. – Если я и останусь здесь, то лишь на моих условиях, а это означает, что спать мы будем в разных комнатах.
 Рейф с подозрительным равнодушием махнул рукой:
 – Ладно, как скажешь. Я отвезу тебя домой и помогу собрать вещи.
 – Это ни к чему.
 – Если ты поможешь мне с посудой, я просто обязан вернуть тебе долг.
 Подозрение возникло и исчезло. Слишком уж он старателен! Но, вглядевшись в глаза Рейфа, Ханна не заметила в них ничего, кроме насмешки.
 Поздно ночью Ханна вдруг проснулась в тревоге. Некоторое время она смотрела в потолок, а потом поняла, что не чувствует привычной тяжести лежащего в ногах Уинстона.
 Из темноты доносилось тонкое поскуливание. Ханна встревожилась, рывком села на постели и включила свет.
 Уинстон сидел перед дверью спальни, ему явно не терпелось выйти.
 – Черт! – Ханна отбросила одеяло, накинула халат и поспешила к двери. – В чем дело? Кто-то следит за нами и здесь, в Дримскейпе? А я думала, все наши беды позади…
 Уинстон осторожно поскребся в дверь. Ханна распахнула ее, и пес выскочил в неосвещенный коридор. Ханна последовала за ним.
 На площадке второго этажа она помедлила.
 – Надо разбудить Рейфа. Он должен знать, что происходит.
 Но Уинстон не стал ждать ее. Спустившись на первый этаж, он растворился в темноте. Ханна перегнулась через перила, высматривая пса, и заметила, что в кухне горит свет. Рейф уже проснулся.
 Она бросилась вниз, пробежала по коридору и ворвалась в кухню. И замерла, увидев, что Рейф стоит перед кухонным столом с ножом в руках. Одет он был только в потертые джинсы. По гладким плечам скользил отблеск лампы, босые ступни выглядели крепкими и невероятно сексуальными.
 На тарелке перед Рейфом лежал остаток сыра фета. Уинстон с выжидательным видом уселся у ног Рейфа.
 Ханна не сделала попытки пройти в кухню.
 – Что случилось?
 – Не спится, – объяснил Рейф, отрезал кусочек сыра и предложил его Уинстону. – Вот я и спустился перекусить. Хочешь сыра?
 – Нет, спасибо. – Ханна разрывалась между желанием попросить сыра и осознанием, что ей пора возвращаться в спальню. Как всегда, оказавшись перед трудным выбором, она предпочла бездействовать. – А я думала, кто-то опять бродит вокруг дома.
 – Здесь нет ни души. – Рейф с аппетитом жевал сыр. – Уинстон просто услышал, как я спускаюсь вниз. А тебе тоже не спится на новом месте?
 – Я спала прекрасно, пока Уинстон не решил сопровождать тебя.
 Пережевывая сыр, Рейф смотрел на нее с непроницаемым выражением лица.
 – Рад за тебя. Мало кто способен уснуть на новом месте. Люди подолгу лежат без сна, глядят в потолок и размышляют.
 – Размышляют?
 – Да, – он отрезал еще ломтик сыра, – о том, о сем.
 – Ясно. – Загадочный блеск в его глазах начал тревожить Ханну. Пора ретироваться, решила она, сжала на груди отвороты халата и попятилась. – Ну, если здесь все в порядке, пойду спать.
 – А тебе когда-нибудь случалось просто лежать в постели и размышлять?
 – Иногда, – помедлив, призналась она.
 – Со мной в последнее время такое бывает очень часто.
 – Вот как?
 Рейф положил ломтик сыра на крекер и отправил их в рот.
 – И ты не спросишь, о чем я думаю?
 Ханна сделала еще шаг назад, не доверяя ему.
 – Это меня не касается, – заявила она.
 – Ты уверена? К примеру, сегодня я думал о том, кто, кроме Бев Болтон, мог бы посвятить нас в интимные тайны жителей Эклипс-Бей. И кое-что придумал.
 Ханна скрестила руки на груди и прислонилась к дверному косяку.
 – Только не говори, что среди твоих приятелей есть местный вуайерист!
 – Хорошо, что он этого не слышит – он бы оскорбился. По-моему, он считает себя одиноким крестоносцем, борцом за свободу, тайну частной жизни и первую поправку к конституции.
 – Насколько я понимаю, речь не о директоре публичной библиотеки.
 – Нет. – Рейф съел еще ломтик сыра. – Завтра, пока Митчелл будет в Портленде, я побеседую со своим осведомителем.
 – Знаешь, я была бы не прочь присутствовать при этом разговоре. – Ханна выдержала паузу. – С кем ты хочешь поговорить?
 – С Верджилом Нэшем.
 Ханна поморщилась:
 – Об этом сразу узнает весь город.
 – Сомневаюсь. Так ты хочешь съездить к нему со мной?
 Ханна решила отнестись к ситуации философски:
 – Ладно, от моей репутации здесь, в Эклипс-Бей, все равно уже ничего не осталось. Какое мне дело, даже если весь город узнает, что я хожу с тобой в порносалон!
 – Правильно, – с энтузиазмом поддержал Рейф. – «Книги и видеокассеты для взрослых» Верджила – как раз то место, куда я просто обязан сводить девушку вроде тебя.
 – Я знала, что ты умеешь развлекать знакомых. – Она повернулась, собираясь удалиться на третий этаж.
 – Но я думал не только про Верджила Нэща, – светским тоном продолжал Рейф. – Еще я размышлял о фобиях.
 У нее пересохло во рту. Значит, он все-таки подслушал ее разговор с Митчеллом. В ушах Ханны зловеще зашумело. Она медленно обернулась.
 – Этого я и боялась.
 – Знаешь, мой дед прав. Лучший способ избавиться от фобии – признать, что она существует. Просто взять и признать, понимаешь?
 Она прокашлялась.
 – В фобиях я не разбираюсь, но, по-моему, такой подход только спровоцирует серьезные приступы паники.
 – Об этом я не подумал.
 – Тогда подумай. А теперь извини, мне пора спать.
 – Ханна!
 Она нехотя обернулась:
 – Ну что еще?
 – Если у меня фобия, то приступы паники, похоже, бывают у тебя.
 – Спокойной ночи, Рейф. – И она торопливо взбежала по лестнице.
 Уинстон вернулся на третий этаж не сразу, а когда наконец появился в спальне, его шерсть была холодной и сырой. Ханна сообразила, что Рейф брал пса с собой на полуночную прогулку.
 – О чем вы там болтали вдвоем? – шепотом спросила она.
 Уинстон не ответил. Устроившись в ногах хозяйки, он довольно засопел.
 – Ох уж эта мне мужская солидарность!
 Она попыталась заснуть, но задача оказалась не из легких. Долгое время она просто смотрела в потолок и размышляла.




 Глава 19


 Заведение «Книги и видеокассеты для взрослых» Верджила располагалось на расстоянии сотни футов от официальной границы города Эклипс-Бей. Пятнадцать лет назад, обустраивая магазин, Верджил старательно выбрал место, находящееся вне досягаемости для местных реформаторов, активистов борьбы за гражданские права и членов городского совета, считавших, что верный путь к переизбранию – распоряжение о закрытии магазина, торгующего порнографией.
 «Есть такой давний закон о недвижимости, – когда-то объяснял Верджил Рейфу. – Расположение решает все».
 Верджил не сразу понял, что сделал удачный выбор: многие клиенты предпочитали заходить в магазин так, чтобы их при этом никто не видел. Когда у Верджила появился десяток постоянных клиентов, он устроил небольшую автостоянку – но за магазином, а не перед ним, где знакомые машины наверняка могли высмотреть соседи, деловые знакомые и родители.
 – До сих пор не верю, что отважилась привести Уинстона в такое место. – Ханна поморщилась, глядя на заднюю дверь магазина и пристегивая к ошейнику пса поводок. – Надеюсь, Уинстон еще слишком молод, чтобы разобраться, что к чему.
 – Ты сама захотела взять с собой Уинстона, – напомнил Рейф.
 – Пока мы не узнаем, кто пытался убить его, я не оставлю его одного ни на минуту. – Ханна быстро оглядела почти пустую стоянку. – Хорошо еще, посетителей здесь сегодня немного.
 – Их вообще нет, – поправил Рейф. – Вон тот фургон в углу принадлежит Верджилу.
 – Да? Странно, что он до сих пор не разорился. Уже два часа дня, а в магазине пусто!
 Рейф распахнул дверцу машины.
 – Сюда обычно приходят в сумерках.
 – Откуда ты знаешь?
 – Это знают все. – Рейф захлопнул дверцу, не давая Ханне возможности продолжить расспросы.
 Ханна опасливо вышла из машины.
 – Идем, Уинстон. Только ничего не трогай, ладно?
 Шнауцер легко выпрыгнул из машины и сразу остановился, с любопытством обнюхивая лежащую на асфальте пластиковую упаковку.
 Ханна наклонилась, гадая, что его так заинтересовало, и издала испуганный возглас:
 – Господи, да это же использованный презерватив! Ты что, не слышал меня, Уинстон? Ничего не трогай!
 Она поспешно оттащила пса в сторону.
 – И надолго вы тут застряли? – поинтересовался Рейф, открывая дверь магазина. – У нас полно дел.
 Ханна ответила ему свирепым взглядом и вошла в дверь, ведя за собой Уинстона.
 – Похоже, ты здесь частый гость.
 – Да, в юности я с пользой провел здесь немало часов.
 – Могу себе представить.
 – Верджил – истинный пионер в области сексуального просвещения.
 – Тоже мне «просвещение»! Верджил продает грязные книжонки и фильмы. К сексуальному просвещению он не имеет никакого отношения.
 – Считай как хочешь. – Рейф вел ее по магазину. – Но я уверен, что Верджил тебе понравится.
 – Надеюсь, больше я никогда не переступлю порог этого заведения, – выпалила Ханна, не придержав дверь, которая с грохотом захлопнулась.
 – Дело твое.
 Ханна не удостоила его ответом: она наблюдала за Уинстоном, который деловито обнюхивал выставленные на стеллаже баллончики со взбитыми сливками. На этикетке значилось: «Сливки страсти. Четыре эротических вкуса».
 Уинстону явно пришелся по душе запах сливок со вкусом вишневого пирога.
 – Уинстон, оставь их в покое.
 Рейф понял, что после посещения магазина ему придется выслушать много нового.
 – Рейф! – Из глубины магазина послышался приятный голос. – Я слышал, что ты вернулся. Рад снова видеть тебя.
 Рейф радостно поприветствовал худощавого мужчину, сидящего в большом кресле у окна.
 – Привет, Верджил, давно не виделись.
 – Да, давно. – Верджил отложил книгу и поднялся. – Если верить последним сплетням, твоя очаровательная спутница – Ханна Харт?
 – Ханна, познакомься с Верджилом.
 Ханне удалось изобразить вежливую улыбку, но руки она Верджилу не протянула, сделав вид, что не может одновременно удерживать и поводок Уинстона, и сумочку.
 – А ты ничуть не изменился, Верджил, – продолжал Рейф. – И жилет знакомый.
 Серые глаза Верджила блеснули за толстыми стеклами очков. Он перевел взгляд на свой поношенный зеленый жилет, надетый поверх клетчатой рубашки.
 – Верно. Не помню даже, когда он у меня появился. Наверное, достался на день рождения от какого-нибудь давно забытого родственника. Быстро летит время!
 Верджил производил странное впечатление человека без возраста. Его прошлое, как и прошлое Аризоны Сноу, было окутано тайной. Никто не знал, откуда он родом и чем занимался, пока не построил магазин на окраине города. Худой, с аккуратной серебристой бородкой, сутулый, в очках, он больше походил на рассеянного профессора, запыленного книжного червя.
 И это чистая правда, думал Рейф. Нэш получил прекрасное классическое образование и был владельцем огромной библиотеки, которую составляли книги по истории, литературе и философии. Рейф знал о ней потому, что часто листал эти книги.
 Верджила никто не принял бы за торговца порнографией, но сам он считал себя профессионалом в этом недооцененном бизнесе. Однажды он сказал Рейфу, что посвятил себя продаже того, что много лет назад считалось эротикой, и с тех пор ни разу не пожалел об этом.
 Верджил перевел взгляд с Рейфа на Ханну и вопросительно поднял седые брови.
 – Рад, что вы нашли время навестить меня. Я слышал, что вы намерены превратить Дримскейп в отель и ресторан – по-моему, отличная мысль.
 – Мы еще ничего не решили, – поспешила заявить Ханна.
 – Но я уверен, что у вас все получится. – Верджил улыбнулся Рейфу: – А еще я слышал о твоих успехах.
 – Как видишь, тюрьмы я избежал.
 – Я в этом не сомневался.
 – Видимо, раньше Рейф часто бывал здесь, – заметила Ханна.
 – Да, – с отеческой гордостью подтвердил Верджил. – Я продал ему первый презерватив и объяснил, как правильно пользоваться им.
 – Ясно.
 Рейф поморщился:
 – Послушай, Ханна, я бывал здесь даже не каждую неделю. И потом, никто не рисковал покупать презервативы в местной аптеке – об этом сразу узнал бы весь город. Удобнее было заходить к Верджилу.
 Ханна подняла глаза к потолку:
 – Будь любезен, избавь меня от подробностей!
 Верджил усмехнулся:
 – Похоже, ваша тетя Изабель была права: вы созданы друг для друга.
 Ханна уставилась на него:
 – Вы были знакомы с Изабель?
 – Конечно. У нас были общие интересы.
 – Трудно поверить.
 Верджил приподнял бровь:
 – Вы не знали, что она коллекционировала эротику восемнадцатого века?
 – Нет, – от неожиданности Ханна поперхнулась, – она об этом не говорила.
 – Очень жаль. Я помогал ей пополнять коллекцию – видите ли, у меня множество знакомых среди букинистов. Книги и гравюры Изабель вы найдете в Дримскейпе – только умоляю, не выбрасывайте и не продавайте их, не посоветовавшись со мной! У нее были тома стоимостью несколько тысяч долларов.
 – Боже мой… – слабо выговорила Ханна. – Оказывается, я совсем ее не знала…
 Рейф с трудом сдерживал смех. Такой растерянности на лице Ханны он еще никогда не видел.
 Верджил наклонился, и протянул руку Уинстону:
 – Славный пес.
 Ханна нахмурилась, увидев, как охотно Уинстон подошел обнюхать руку незнакомца. Дождавшись, когда пес отойдет, она произнесла:
 – Спасибо.
 Рейф вдруг почувствовал, что она смягчилась. Верджил схватился за поясницу и с трудом выпрямился.
 – Артрит, – объяснил он. – Или старая военная рана. Теперь уже не разобрать.
 – С какой войны? – уточнила Ханна.
 – Какая разница? Все они одинаковы, особенно когда воюешь сам. – Он перевел взгляд на Рейфа: – Ну, чем могу помочь? По-моему, вы пришли не за последним номером журнала «Фетиш» и не за кассетой «Алиса в Стране секс-чудес».
 Рейф прислонился к прилавку, на котором были разложены по ранжиру фаллоимитаторы радужных расцветок, сунул руки в карманы и перешел прямиком к делу:
 – Мы насчет убийства Кэтлин Садлер. У нас с Ханной есть причины считать, что она погибла не из-за несчастного случая.
 – Да, конечно, – горестно закивал Верджил.
 Ханна встрепенулась:
 – Похоже, вы ничуть не удивлены, мистер Нэш.
 – А чему тут удивляться? Я слышал, о чем говорят в городе.
 – Что именно ты слышал? – спросил Рейф.
 Верджил пожал сутулыми плечами:
 – Всем известно, что вчера вы вдвоем побывали у Делла Садлера. Сразу стало ясно, о чем вы с ним говорили.
 – Ладно, поговорим начистоту, – предложил Рейф. – В последнее время произошло несколько событий, наводящих на мысль, что кто-то хочет помешать новым расследованиям.
 Верджил молча ждал продолжения.
 – У нас есть предположение, что Кэтлин Садлер кого-то шантажировала, – вмешалась Ханна. – Если это, правда, значит, ее убили, чтобы заставить замолчать.
 В глазах Верджила блеснуло любопытство.
 – Что вы говорите!
 – Пока нам нечего добавить, – продолжал Рейф. – Но похоже, шантаж имел отношение к личной, точнее – к сексуальной жизни.
 – Такое часто случается. – Верджил сделал паузу. – Значит, убийца вел на редкость любопытную сексуальную жизнь.
 – Поэтому мы и приехали к тебе, – заключил Рейф. – Ты не знаешь, кто из местных мужчин любит носить женское белье?
 – Могу сразу назвать не меньше полудюжины фамилий, – отозвался Верджил. – Но тогда расследование затянется надолго.
 – Вы шутите? – ахнула Ханна. – В Эклипс-Бей есть шестеро мужчин, которым нравится переодеваться в женское белье?
 – Женское белье – один из самых распространенных фетишей, – тоном профессионального лектора объяснил Верджил. – Обычно пристрастие к нему считается безобидной причудой. История человечества сохранила упоминания о множестве выдающихся людей, которые любили женское белье, – среди них были монархи, военачальники, президенты, государственные деятели…
 – Лучше скажи, кто из жителей Эклипс-Бей мог опасаться, что о его страсти к женскому белью узнает весь город? – перебил Рейф, не давая Верджилу увлечься.
 – Думаю, все они в разной степени опасались разоблачения.
 Ханна не сводила с него глаз.
 – Значит, любой из них мог бы заплатить шантажисту или убить его?
 Обдумывая вопрос, Верджил поглаживал аккуратную бородку, и наконец решительно покачал головой:
 – Откровенно говоря, никто из них не подходит на роль убийцы. Но кто знает?..
 – Итак, шестеро мужчин, – напомнил Рейф.
 – Это лишь те, кого я сразу вспомнил, – потому что часто имел с ними дело, – предупредил Верджил. – Несомненно, были и другие, которые никогда не заходили ко мне.
 Ханна вздохнула:
 – Безнадежное дело! Нам никогда не составить полный список и тем более не узнать, кто где был в ночь смерти Кэтлин…
 – Это ни к чему, – возразил Верджил. – Надо только выяснить, кто из них был знаком с Кэтлин.
 – Судя по тому, что я слышала, список получится огромным. – Ханна метнула в сторону Рейфа мрачный взгляд.
 – Не смотри так на меня, – спокойно отозвался Рейф. – Я предпочитаю видеть женское белье на женщинах.
 – Кстати, Рейф – единственный подозреваемый, у которого нашлось железное алиби, – напомнил Верджил. – Благодаря вам, Ханна.
 – Помню. – Ханна нахмурилась. – И все-таки должен быть какой-то способ сузить круг подозреваемых!
 – Для начала можно отсеять тех мужчин, которые в то время не располагали значительными средствами, – предложил Верджил. – Шантажировать неплатежеспособного человека бесполезно.
 Рейф заинтересовался.
 – Ты прав. Значит, список становится короче.
 Но Ханна продолжала хмуриться.
 – Если он мог заплатить шантажистке, значит, был достаточно богат, чтобы в тот вечер удостоиться приглашения на прием в институт. А если он был там, значит, у него есть алиби.
 – Я в этом не уверен, – возразил Рейф. – В тот вечер институт был переполнен. Съехались все, кто имел хоть какой-нибудь вес в Эклипс-Бей. Кто-нибудь из этих людей мог ненадолго ускользнуть с приема, убить Кэтлин и вернуться в институт как ни в чем не бывало.
 – Но узнать, кто отлучался с приема, невозможно, – напомнил Верджил.
 Рейф и Ханна переглянулись, понимая, что думают об одном и том же.
 – Есть один способ, – сообщил Рейф.
 – Правда? – встрепенулся Верджил. – Удивительно! Как вы сами понимаете, будь обстоятельства другими, я не стал бы помогать вам. Но если кто-то покушался на вашу жизнь, мисс Харт, я охотно помогу. Только попрошу запомнить одно…
 – Что именно? – спросил Рейф.
 – Когда речь заходит о шантаже, – со всей серьезностью объяснил Верджил, – порой мотивы для убийства возникают не только у жертвы шантажиста.
 Ханна удивленно подняла брови:
 – У кого же еще?
 – Например, у того, кто возлагает большие надежды на жертву шантажиста.
 Рейф уставился на него:
 – Черт! Думаешь, искать надо жен любителей женского белья?
 – Помнишь старую поговорку о том, что женщины подчас бывают опаснее мужчин? Ужены известного, богатого или влиятельного человека, ставшего жертвой шантажа, есть причины опасаться за свое состояние и положение в будущем.
 Все задумались. Потом Верджил отвернулся и направился к прилавку. Взяв ручку, он написал в столбик несколько фамилий на листе желтоватой бумаги.
 Ханна придвинулась к Рейфу и понизила голос:
 – Ты уже знаешь, кто сможет сказать нам, кто уезжал из института в ту ночь между полуночью и двумя часами ночи?
 – Знаю. Эй-Зед.
 – Да. – Ханна перевела взгляд на Верджила. – Ты знаешь ее лучше, чем я. Как думаешь, она согласится показать тебе свои записи?
 – Я попытаюсь уговорить ее.
 – Но даже если мы найдем подозреваемых, что нам делать дальше? Официально считается, что причиной смерти Кэтлин стал несчастный случай, а доказать обратное мы не можем.
 – Когда у нас появится хотя бы один достойный подозреваемый, мы подумаем и об этом.
 Некоторое время они стояли молча, ожидая, когда Верджил закончит список. Рейфом быстро овладевало беспокойство. Он принялся разглядывать мягкие кожаные наручники, взял одни и внимательно изучил застежку-липучку.
 Ханна одарила его тем же взглядом, что и Уинстона, когда тот пытался обнюхать презерватив на стоянке.
 – Не вздумай, – предостерегла она.
 С привычным чувством удовлетворения Митчелл опустился в пухлое низкое кресло. Год назад, когда он начал регулярно навещать Бев, кресло было новым. Но в последнее время Митчелл так часто и подолгу просиживал в нем, что кожаная обивка промялась, приняла очертания его тела. Кресло было комфортабельным и уютным. Как и сама Бев, мелькнуло в голове у Митчелла.
 Но Бев была не просто уютной и доброжелательной: что-то в ней стимулировало Митчелла и умственно, и физически. Ему нравилось спорить с Бев, играть с ней в карты, подолгу гулять по берегу реки. Рядом с Бев Митчеллу становилось хорошо, как ни с одной другой женщиной, даже в неистовые годы после ссоры с Хартом, когда он гнался за призраком страсти так, как другие мужчины гоняются за богатством, славой или просто приливами адреналина.
 Бев вошла в гостиную с подносом в руках, и Митчелл повернулся к ней. Чувство удовлетворения приятно отзывалось где-то в глубине его души. Глаза Бев светились мудростью, добродушием и юмором. К себе она неизменно была строга, но в отличие от большинства знакомых Митчелла она никого не судила – наоборот, принимала людей такими, какие они есть.
 Удивительная женщина, думал Митчелл, наблюдая, как она разливает кофе. Бев свято верила в пользу витаминов и спорта, и результаты этой веры были налицо: ее окружала здоровая, энергичная аура. Но это не спасло Бев от распространенных хронических заболеваний, появляющихся с возрастом. Полгода назад Митчелл заметил флакон с таблетками от давления в кухонном шкафчике над раковиной. Еще один пузырек со средством от артрита стоял у Бев в ванной – то же лекарство прописал Митчеллу его врач. Но, благодаря природному оптимизму и жажде жизни, Бев выглядела гораздо моложе своих лет.
 Она всегда отличалась чувством меры и стиля. Недавно она подстригла серебристо-седые волосы, выбрав короткую элегантную стрижку «боб». Изысканный брючный черно-белый костюм подчеркивал достоинства подтянутой фигуры. В мочки ушей были вдеты маленькие серебряные сережки.
 Улыбнувшись, Бев подала Митчеллу чашку кофе.
 – Что нового в Эклипс-Бей? Ты ладишь с Рейфом?
 – Как всегда. – Митчелл отпил кофе: в самый раз сахара и немножко молока. Бев прекрасно знала его привычки. – А может, даже лучше. И все-таки он упрямец, каких мало.
 Бев села, скрестив ноги грациозным бессознательно-женственным движением, побудившим Митчелла одобрительно кивнуть. Несколько месяцев назад врач прописал ему одно средство, которое сотворило чудо. В последнее время Митчелл и Бев часто радовались этому.
 – Яблоко от яблони, – улыбнулась Бев.
 – Это старую пословицу повторяют все подряд.
 – Потому что она верна.
 Митчелл слегка рассердился:
 – Ладно, я позабочусь о том, чтобы Рейф не повторял моих ошибок.
 Бев коротко засмеялась:
 – Достойная цель. Желаю успеха.
 – Спасибо, он мне не помешает. – Митчелл нахмурился. – Рейф встречается с Ханной Харт.
 Брови Бев поднялись в изумлении.
 – Ты хочешь сказать, у них роман?
 – Да, по вине Изабель. Если бы она не завещала этот чертов дом им обоим, ничего бы не было!
 – Объясни, что случилось?
 – Я же только что сказал – они спят вместе!
 – Ты уверен?
 – Да об этом знает весь город!
 Бев склонила голову набок, обдумывая это известие.
 – На твоем месте я бы не беспокоилась. Изабель была на редкость мудрой женщиной. Она знала, что делает.
 Митчелл заворчал:
 – Может, знала, а может, и нет. Ладно, что теперь об этом говорить! Рейф встречается с Ханной, а ее родные об этом и не подозревают. Но когда слухи дойдут до Салливана Харта, он взбесится.
 – Рейф и Ханна уже не дети. Они взрослые люди. Им самим решать, с кем встречаться.
 – Рейф свое решение уже принял, и не подумав посоветоваться со мной. Ханна – милая девушка, хотя и носит фамилию Харт. Но если Рейф рассчитывает бросить ее и остаться безнаказанным, он жестоко ошибается.
 Бев наблюдала за ним с дружеской насмешкой и любопытством.
 – Ты считаешь, что Рейф должен жениться на Ханне?
 Митчелл пристроил чашку с блюдцем на широком подлокотнике кресла.
 – Да, именно так я и считаю.
 – С каких это пор ты стал ревнителем старомодной морали?
 – С тех пор, как увидел их вдвоем. Видела бы ты, как Рейф смотрит на нее! Ты бы все поняла.
 – А что Ханна?
 – И она смотрит на него так же. Беда в том, что они до смерти боятся друг друга.
 – Значит, ты хочешь взять на себя роль купидона?
 – Мой долг – помочь им. – Митчелл засмотрелся в окно на реку. – Я испортил жизнь своему сыну Синклеру, я был для него отвратительным примером. А он стал примером для Рейфа и Гейба. Значит, я и должен прервать эту цепь подражаний.
 – И ради этого ты готов заставить Рейфа жениться на Ханне?
 – Если смогу. – Митчелл помедлил и отпил еще кофе. – Но прежде чем я сам отведу Рейфа к алтарю, я должен помочь ему и Ханне разрешить еще одно затруднение.
 – Какое?
 Митчелл повернулся к ней:
 – Рейф убедил себя, будто кто-то пару дней назад пытался убить Ханну и ее собаку.
 Потрясенная, Бев несколько секунд не могла выговорить ни слова.
 – Ты серьезно? – наконец произнесла она.
 – На первый взгляд кажется, что какой-то ублюдок просто хотел утопить ее собаку, но Рейф убежден, что мишенью была Ханна. А еще он считает, что этот случай имеет отношение к смерти Кэтлин Садлер.
 – Но это же бессмысленно! – возмутилась Бев. – Кэтлин погибла в результате несчастного случая – об этом знают все. А если, Боже упаси, ее убили, зачем убийце теперь, после стольких лет, преследовать Ханну?
 – С тех пор как Рейф и Ханна приехали в Эклипс-Бей по поводу наследства, по городу ползут слухи. Многие горожане просто обсуждают их роман, но другие, увидев Рейфа и Ханну вместе, задумались, а потом узнали о том, что они расспрашивают о событиях восьмилетней давности и пытаются копнуть поглубже. – Митчелл посмотрел на Бев в упор: – Сказать по правде, я боюсь, что они найдут только старые кости, которые не следовало бы трогать.
 – Полагаю, Рейф пропустил мимо ушей твой совет оставить прошлое в покое?
 Митчелл пожал плечами:
 – Как всегда.
 – И ты решил помочь ему?
 – Вроде того.
 Долгую минуту Бев вглядывалась в его лицо, потом понимающе улыбнулась:
 – А ты, похоже, доволен. Тебе нравится быть доктором Ватсоном при своем Шерлоке Холмсе – Рейфе.
 – С тех пор как Рейф вырос, мы еще никогда не были так близки, как сейчас, – с грустью признался Митчелл. – В первые годы, когда Рейф с Гейбом переселились ко мне, мы неплохо ладили. Но как только Рейфу минуло пятнадцать, он как с цепи сорвался. Правда, в последние годы он присмирел, но мне с ним по-прежнему нелегко. Мы оба слишком упрямы. В наших ссорах отчасти виноват и я.
 – Не вини себя, Митч. Ты сделал для внуков все, что мог. Синклер был неважным отцом.
 – Потому что брал пример с меня, – объяснил Митчелл.
 – Но после смерти сына ты поступил так, как и следовало. Ты отказался от прежних замашек…
 – Ну, не совсем…
 Бев усмехнулась:
 – Ладно, скажем иначе: взял себя в руки, занялся воспитанием Рейфа и Гейба, и они выросли порядочными людьми. По-моему, это твоя заслуга.
 Митчелл знал, что Бев в любой ситуации умеет подбодрить его, помочь взглянуть на положение вещей под неожиданным углом.
 – Но мы отвлеклись. – Бев отставила чашку и выпрямилась. – Ты говорил, что хочешь помочь Рейфу выяснить, что на самом деле случилось с Кэтлин Садлер. А если окажется, что никакого убийства не было и Йейтс поступил правильно, закрыв дело?
 Митчелл покачал головой:
 – Поначалу я тоже думал, что Рейф и Ханна напрасно теряют время, но теперь я в этом не уверен. Бев, тебе известно все, что Эд знал о жизни Эклипс-Бей, а он был кладезем сведений. Если скажу, что у Кэтлин Садлер был роман с человеком, который стремился сохранить его в тайне, кого ты могла бы заподозрить в первую очередь?
 – Кэтлин встречалась со многими женатыми людьми. – Бев поморщилась. – Одно я знаю точно: женщины Эклипс-Бей ее ненавидели.
 – А если я упомяну про непристойные видеофильмы и женское белье большого размера – в самый раз для мужчины?
 Бев задумчиво погладила подбородок. Митчелл ждал.
 – К сожалению, – наконец заговорила с расстановкой Бев, – в голову приходит только одна фамилия. Однажды Эд поделился со мной слухами – это было незадолго до смерти Кэтлин. Само собой, Эд только посмеялся над ними, он ведь был консерватором. Он не считал себя вправе публиковать подробности сексуальной жизни других людей на первой полосе «газеты для всей семьи».
 Митчелл сгорал от любопытства. Вести расследование оказалось увлекательным занятием. Он уже понял, почему Рейф рискнул расшевелить змеиное гнездо.
 – А можно узнать фамилию человека, которого Эд спас от позора?
 Бев колебалась.
 – Я назову ее, но тебе это не поможет. В ночь смерти Кэтлин у него было железное алиби.
 – Откуда ты знаешь?
 – Я могу поручиться за то, где он был в ту ночь вместе с остальными добропорядочными и преуспевающими жителями Эклипс-Бей.
 – Что? – Предвкушение, которым упивался Митчелл, сменилось презрением. – Значит, ты видела его на приеме в институте в ту ночь?
 – Увы, да, – кивнула Бев. – Ты все еще хочешь узнать, кто он?
 – Само собой. – Внезапно Митчелла осенило: – Нет, постой, еще не все потеряно! Он вполне мог улизнуть ненадолго, чтобы убить Кэтлин. В такой толпе его вряд ли хватились бы сразу.
 – Поверь мне, его хватились бы, даже если бы он пробыл лишнюю минуту в туалете! – воскликнула Бев. – Я говорю о Треворе Торнли. О том самом Торнли, который в ближайшем времени надеется стать сенатором.
 – Проклятие! – простонал Митчелл.




 Глава 20


 – Тревор Торнли? В женском белье и на шпильках? – Ханна откинулась на спинку плетеного кресла. – Этого не может быть!
 Рейф вышагивал по солярию.
 – Еще как может. Если верить Деллу, у Кэтлин были большие планы. В списке Верджила нет громких имен. Из этих людей Кэтлин могла бы вытянуть пару сотен, но их не хватило бы, чтобы сбежать из Эклипс-Бей и начать жизнь заново.
 – А политик с блестящим будущим – заманчивая добыча, – признала Ханна.
 – Это будущее лопнуло бы как мыльный пузырь, если бы Кэтлин кому-нибудь показала кассеты, на которых Торнли снят в женском белье, – подхватил Митчелл. – Случись такое восемь лет назад, ему не видать избрания как своих ушей. Тем более что он старательно притворялся консерватором.
 Рейф продолжал вышагивать из угла в угол.
 – Ради карьеры Торнли мог бы совершить убийство.
 – Я никогда не доверял ему, – признался Митчелл.
 Рейф чуть не рассмеялся:
 – Ну и что? Ты не доверяешь ни единому политику.
 – Джентльмены, версия, конечно, грандиозная, – Ханна взяла свой бокал с вином, – но не пора ли призвать на помощь здравый смысл? Как справедливо заметила Бев, Торнли не мог ускользнуть из института незамеченным.
 Рейф остановился, положил ладонь на подоконник и устремил взгляд вдаль, на свинцово-серые воды залива.
 – Помнишь, о чем говорил Верджил? Мотивы могли быть не только у жертвы шантажистки. Решиться на убийство мог и кто-нибудь из близких жертвы.
 Ханна покачала в ладони свой бокал с совиньон-блан.
 – Ты хочешь сказать, что Кэтлин могла убить жена Торнли?
 Рейф задумался.
 – Мэрилин Торнли посвятила всю свою жизнь карьере мужа. Еще десять лет назад она привыкла добиваться своего. Сомневаюсь, что за последние годы она изменилась.
 – Не стану спрашивать, как ты это узнал, – буркнула Ханна.
 Рейф пожал плечами.
 – Не надо так смотреть на меня. У нас с Мэрилин не было ничего общего – она знала, что видного политика из меня не выйдет.
 Ханна нахмурилась:
 – Откуда же тебе известно, что она привыкла добиваться своего?
 Ей ответил Митчелл:
 – Дело в том, что Мэрилин охотилась за Гейбом. Ханна изумленно приоткрыла рот:
 – Значит, какое-то время Мэрилин… встречалась с ним?
 – Знаешь, я никогда не спрашивал, – лаконично отозвался Митчелл. – Но даже если они однажды переспали, для Гейба это ничего не значило. В те времена он мечтал лишь об одном – возродить «Коммерческую компанию Мэдисона». И до сих пор живет только ею. Если мой внук не поймет, что жизнь – это не только сделки и переговоры, в старости ему будет не о чем вспомнить.
 Рейф прищурился, глядя на деда:
 – Гейб возрождал компанию ради тебя.
 – Незачем напоминать об этом. Я помню, что когда-то сам подталкивал Гейба в ту сторону. Но я никак не ожидал, что он посвятит этой проклятой компании всю жизнь!
 Рейф пожал плечами:
 – Эта компания – его страсть. Чего же ты ожидал?
 – Всем нам известно, что такое для Мэдисонов их страсть, – пробормотала Ханна, глядя в бокал.
 – Послушать тебя, так у Гейба просто нет времени на поиски жены. Но это неправда, – продолжал Митчелл. – Он не женился только потому, что у него проблема с женщинами.
 – Какая? – заинтересовалась Ханна.
 – Он относится к ним как к сотрудникам компании. – В голосе Митчелла зазвучала досада. – Не знаю, с чего он взял, что взаимоотношения с женщинами – то же самое, что и руководство бухгалтерией или филиалом компании! Но я ничего подобного ему не говорил.
 – Мы уклонились от темы, – напомнил Рейф. – Может, вернемся к ней?
 Ханна выпрямилась.
 – Давно пора. Итак, посмотрим, что мы имеем. Мы предположили, что Кэтлин шантажировала Тревора Торнли. Но нам известно, что в ту ночь он не мог убить ее, потому что в институте был устроен прием в его честь. Значит, остается предположить, что кто-то, всерьез заинтересованный в карьере Торнли, встретился с Кэтлин и заставил ее замолчать навсегда.
 – Звучит разумно, – отозвался Митчелл. – Что будем делать дальше?
 Рейф поднес к губам бокал.
 – Поговорим с Аризоной Сноу. Возможно, она разрешит нам заглянуть в ее записи.
 – Будем надеяться, что в тот вечер она не сидела дома с гриппом, – добавила Ханна.
 – Ну спасибо тебе, оптимистка, – проворчал Рейф.
 – Откровенно говоря, я все время гадаю, как нам быть, если подтвердится самая жуткая версия. Вряд ли спустя восемь лет нам удастся найти улики, но что, если нам все-таки повезет? Что дальше?
 Рейф медлил. Зато Митчелл выпрямился, пылая решимостью.
 – Сейчас объясню, – пообещал он. – Вы предадите всю эту историю огласке, чтобы в ней не осталось ни единого секрета. Пойдете прямиком к Джеду Стедману в «Джорнал» и расскажете обо всем. Он давно мечтает о журналистском расследовании. Для него это шанс, который нельзя упустить, и ручаюсь, он его не упустит. После этого все газеты штата примутся с азартом расследовать дело о смерти Кэтлин Садлер!
 – Он прав, – кивнул Рейф. – Даже если Джед не найдет серьезных улик, по репутации Торнли и всей его свиты будет нанесен нешуточный удар. Да одних слухов о женском белье хватит, чтобы помешать его кампании! Все сторонники Торнли будут слишком заняты оправданиями, чтобы снова покушаться на тебя и Уинстона.
 Ханна перевела взгляд с Рейфа на Митчелла. Зеленые глаза обоих Мэдисонов выжидательно поблескивали. Она покачала головой:
 – Теперь ясно, почему весь город твердит, что вы похожи как две капли воды!
 После ужина Рейф ушел на веранду вместе с Митчеллом. Уинстон последовал за ними. Втроем они смотрели, как огромный фургон приближается к дому по аллее, напоминая современного тиранозавра, высматривающего добычу. Наверное, надеется, что в пределах видимости появится какая-нибудь нерасторопная травоядная малолитражка, подумал Рейф. В сумерках фигура Брайса за рулем была едва видна. Мозг динозавра.
 – Ну, спасибо за ужин, – произнес Митчелл.
 – Не за что.
 – До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что ты умеешь здорово готовить.
 – Наверное, тебе просто осточертела стряпня Брайса.
 – Может быть. Да нет, я к ней привык.
 Рейф прислонился к столбу веранды.
 – Кстати, я еще не поблагодарил тебя за сведения из Портленда.
 – Не надо. – Митчелл постучал тростью о край ступеньки. – Признаться, мне самому было любопытно. В детектива я еще никогда не играл.
 – Я тоже. Хорошо, что вы с Бев Болтон близкие друзья.
 – Угу.
 Последовала краткая пауза. Уинстон зевнул.
 – Не могу дождаться, когда мы все узнаем, – помолчав, заметил Митчелл. – Если мы не ошиблись, значит, предстоит крах предвыборной кампании одного из самых перспективных кандидатов в сенат. Боюсь, одним судебным процессом нам не отделаться.
 – С каких это пор Мэдисона волнуют такие пустяки?
 Митчелл кивнул:
 – Да, ты прав, это мелочи.
 – Важно одно: мы положим конец тому, что здесь творится. – Рейф скрестил руки на груди. – Безопасность Ханны превыше всего.
 – Не стану спорить. Что такое политическая кампания по сравнению с защитой дамы? Кстати, о Ханне…
 Рейф насторожился:
 – А при чем тут Ханна?
 – Ты сам знаешь. Я не хотел заводить этот разговор при ней, но мы оба знаем: нельзя все время жить во грехе – так, как вы живете сейчас.
 – Жить во грехе? – вежливо переспросил Рейф. – Не ожидал услышать такое от тебя.
 – Черт, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Когда ты поступишь с Ханной, как полагается порядочному человеку?
 – А когда ты сделаешь то же самое с Бев Болтон?
 Лицо Митчелла окаменело, в глазах промелькнула боль, но растерянность мгновенно скрылась под маской возмущения.
 – Я женился бы на Бев хоть завтра, если бы она согласилась! – яростно выпалил Митчелл. – Но мешает моя дурная репутация. Бев считает, что я не способен брать на себя ответственность.
 Рейф молча слушал его.
 Митчелл заморгал, ярость растворилась, под ней обнаружилась усталость.
 – Ладно, не будем об этом. Ты знаешь все это не хуже меня, верно?
 – По-моему, Ханна не поверила твоим словам о моих расстроенных нервах, – отозвался Рейф. – У нас с ней те же сложности, что и у тебя с Бев Болтон.
 – Виновато твое сомнительное прошлое?
 – Да. И не только мое, но и твое, и прошлое отца.
 Митчелл негромко выругался, глядя на кончик трости.
 – Значит, вы по-прежнему в тупике?
 – Да.
 – Дьявол!
 – Вот именно, – кивнул Рейф.
 – К Гейбу обращаться бессмысленно: у него с женщинами не складывается, как и у нас.
 – Это точно.
 Митчелл посмотрел на Уинстона. Шнауцер вежливо склонил голову набок.
 – И у него спрашивать совета бесполезно, – заметил Рейф. – Ханна научила его соблюдать нейтралитет.
 Ночь спускалась на побережье, нагоняя тоску.
 – Во всем этом чувствуется какая-то ирония судьбы, – наконец произнес Рейф. – Но какая – не знаю, ведь я так и не закончил колледж.
 – Говорил же я, что ты об этом пожалеешь.
 – Помню. Посмотри, что со мной стало. Я обречен прожить всю жизнь, понятия не имея, что такое ирония или там постмодернизм. Впору пожалеть о зря загубленной молодости! – Рейф помолчал. – Но я удержусь.
 Митчелл кивнул.
 – Лучшее средство от хандры – виски с содовой и долгая прогулка по берегу. Мне оно всегда помогало. – Он спустился с крыльца. – Знаешь, что я тебе скажу? – добавил он, оглянувшись через плечо.
 – Что?
 – Пусть ты не закончил колледж, но все-таки ты Мэдисон.
 – Ну и что?
 – А то, что ни один Мэдисон не пасует перед трудностями – мы добиваемся своего во что бы то ни стало. Запомни это хорошенько. Ты просто обязан поступить как полагается порядочному мужчине и прекратить эту жизнь во грехе, ты слышишь меня?
 – Слышу.
 Митчелл открыл дверцу машины и забрался внутрь. Рейф и Уинстон проводили взглядом удаляющегося железного монстра.
 Когда за поворотом скрылись габаритных огни, Рейф посмотрел на пса:
 – Знаешь, Уинстон, мы с тобой так хорошо ладим потому, что ты никогда не даешь советов.
 Уинстон снова зевнул, встал и потрусил обратно в дом.
 Митчелл смотрел на дорогу.
 – По-моему, этих двоих не помешает подтолкнуть в верном направлении.
 – А я бы посоветовал не вмешиваться, сэр, – откликнулся Брайс. – Вы не специалист по близким взаимоотношениям.
 – Я плачу тебе не за советы.
 – Об этом вы напоминаете уже в тысячный раз,
 – Но это тебя не останавливает.
 – Поэтому вы и продолжаете платить мне, сэр… Мне неудобно спрашивать, но каким образом вы собираетесь подтолкнуть внука и мисс Харт?
 – Скоро узнаешь, – сообщил Митчелл, барабаня пальцами по приборной доске.
 – Так я и думал.
 Рейф был чернее тучи. Ханна остро чувствовала его мрачность. В таком необычном настроении он пребывал с тех пор, как проводил Митчелла и вернулся в дом. Ханна помогла ему вымыть посуду. Работая, они почти не разговаривали – разве что обменялись парой фраз о том, согласится ли помочь им Аризона Сноу.
 – Она такая странная, – заметила Ханна. – Только Богу известно, как выглядят ее дневники. Понятия не имею, покажет она их нам или нет.
 – Думаю, мне покажет. – Рейф вытер сковороду и поставил ее в шкаф. – Раньше мы с ней были друзьями.
 – Помню. – Ханна посмотрела на него. – Но скажи, что у вас может быть общего?
 – Не знаю, почему она поддерживала отношения со мной. А что привлекало меня в ней, мне известно. Она одна не пыталась поучать меня.
 Ханна поморщилась:
 – Теперь мне все ясно. Она когда-нибудь рассказывала тебе о своем прошлом?
 – Ни разу.
 – И ты не спрашивал?
 – Конечно. – Рейф закрыл кухонный шкаф. – В городе о ней чего только не говорили. Большинство горожан считали ее помешанной.
 – А я в детстве думала, что она – бывший секретный агент, которого отправили в отставку, когда он выдохся от напряженной работы.
 – Ничем не хуже других предположений.
 Домыв посуду, они вернулись в темный солярий.
 Рейф поставил два бокала на стол между плетеными креслами и наполнил каждый горячей водой, потом откупорил бутылку апельсинового ликера и плеснул немного маслянистой жидкости в два пузатых бокала. Наконец он подержал бокалы над горячей водой, чтобы подогреть ликер.
 Покончив с этим делом, он протянул один из бокалов Ханне.
 Она отпила глоток пряного теплого ликера. Уинстон положил голову ей на колени, Ханна почесала его за ухом. От пса веяло блаженством.
 Дом быстро обступала тьма. И так же стремительно мрачнел Рейф. Ханне не терпелось нарушить напряженное молчание, но она сдерживалась, считая, что это должен сделать Рейф. Если ему охота хмуриться и дуться, это его дело. Она ему не жена и даже не близкая подруга. Она не обязана успокаивать его, утешать и пытаться поднять ему настроение. Да, они пару раз занимались любовью, но это еще не значит, что они любовники. Но эта мысль почему-то повергла ее в уныние. Теперь хмурились оба. Лучше некуда. Какое-то время Ханна думала, что Рейф вообще не проронит ни слова. Она уже пыталась привыкнуть к тишине, как он вдруг заговорил, и его первые слова так изумили Ханну, что она на миг утратила дар речи.
 – С тех пор как Кэтлин погибла, – начал он отчужденным тоном, – я гадал, верит Митчелл в то, что я невиновен в ее смерти или нет.
 Ханна приоткрыла рот и снова захлопнула его. Она так растерялась, что ничего не могла придумать. Но Рейф и не ждал ответа.
 – Он об этом не заговаривал. – Рейф держал теплый бокал в ладонях. – Но это ничего не значило. Он был всей душой предан нам с Гейбом. Я всегда знал это. И даже когда мы ссорились по всевозможным поводам – от моей временной работы до мотоцикла и подружек, – я знал, что он все равно на моей стороне. Да, он не всегда одобрял меня. Не скрывал разочарования. Временами даже злился. Но в бою он был на моей стороне. Как и Гейб.
 Ханна уставилась на него:
 – Ты и вправду думал, что все эти годы Митчелл терялся в догадках? Ты не знал, поверил он тебе или нет?
 – Твердой уверенности у меня не было. – Рейф нахмурился. – А гордость мешала мне задать вопрос напрямик.
 Ханна задумалась.
 – Может, ты просто боялся ответа?
 Рейф смотрел на огни на противоположном берегу залива.
 – Может быть. Или просто не хотел ставить его в неловкое положение. Мы с Митчеллом всегда были откровенны друг с другом, и я не хотел, чтобы ему пришлось кривить душой.
 Ханна вспомнила то, что Митчелл говорил о внуке в первый вечер, когда Рейф пригласил его на ужин. «Он – Мэдисон, вспыльчивость у него в крови. Но если бы он был в ту ночь с Кэтлин и видел бы, как произошла трагическая случайность, он бросился бы за помощью, а потом честно рассказал в полиции, как было дело…»
 – Твой дед знал, что к смерти Кэтлин ты не причастен, – заверила она. – Он никогда не сомневался в тебе.
 – Теперь я знаю это. Ханна вздохнула:
 – Похоже, между вами наконец-то установилось длительное перемирие. Для начала неплохо.
 Рейф искоса взглянул на нее:
 – Какая тебе разница, в ссоре мы с Митчеллом или нет?
 – Я привыкла доставлять радость всем, кто окружает меня.
 – Неудачный ответ. Попробуй еще раз.
 Она поморщилась:
 – Не настаивай.
 – Ладно. – Он отпил еще ликера.
 Ханна выждала несколько секунд, убедилась, что продолжать разговор он не намерен, и пустила еще один пробный шар:
 – Я поклялась себе не спрашивать, что произошло между тобой и Митчеллом на веранде, но любопытство не дает мне покоя…
 – Неудивительно.
 Она пропустила шпильку мимо ушей.
 – Послушай, ты сам только что сказал, что Митчеллу никогда и в голову не приходило, что ты виновен в смерти Кэтлин. Вы вдвоем решили расследовать это дело. Ты даже пригласил деда на ужин – уже во второй раз. Сразу ясно, что отношения между вами наладились. Так что случилось на веранде?
 – Ничего особенного.
 – Не надейся, что я поверю, и не делай вид, будто не понимаешь, о чем речь.
 Рейф уселся поудобнее и обхватил длинными пальцами пузатый бокал.
 – А мне казалось, у меня отлично получается.
 – Это не смешно, Мэдисон. Когда ты ушел провожать деда, ты был в отличном настроении, а обратно вернулся хмурый. Вот я и хочу узнать, что произошло на веранде.
 Сначала ей казалось, что ответа она не дождется. Но вдруг он откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза.
 – Митчелл напрямик заявил: ему не нравится, что мы с тобой, как он выразился, живем во грехе.
 – Живем во грехе? – недоверчиво переспросила Ханна. – Так и сказал?
 – Да.
 – Забавно… сейчас так уже никто не говорит.
 – Я сказал ему об этом.
 – Это же старомодное, архаичное выражение. Оно безнадежно устарело вместе с системой ценностей, оскорбительной для двух разумных взрослых людей, которые имеют право самостоятельно принимать решения насчет своей личной жизни!
 – Чертовски верно.
 – Дурацкое выражение, олицетворение ханжества и презрения ко всем правам человека!
 – Как ты говоришь? Повтори, я запишу.
 – Оно абсолютно не допускает существования другого образа жизни, исключает свободу связей, само право на жизнь, свободу и стремление к счастью!
 – Ну, Митчелла даже в молодости никто не назвал бы политкорректным.
 – И потом, это неправда, – заключила Ханна.
 – Митчеллу этого не объяснить.
 – Мы вовсе не живем во грехе. – Она решительно рассекла воздух ладонью, подкрепляя свои слова. – Мы спим не в одной комнате, а на разных этажах!
 – Уверяю, я прекрасно помню об этом.
 – Мы еще не сделали ничего предосудительного, – в запале продолжала Ханна. – Во всяком случае, с тех пор, как я переселилась в Дримскейп.
 – И этот факт от меня не ускользнул, – разочарованно подтвердил Рейф.
 – Мне принадлежит половина этого дома, – напомнила Ханна. – И если я хочу жить здесь, это решать мне, и только мне.
 – Да, ты имеешь право.
 – Более того, это ты уговорил меня перебраться сюда!
 – И несу за это всю полноту ответственности, – согласился Рейф.
 – Прекрати паясничать! – Ханна в негодовании отвернулась. – Ты же Мэдисон. Тебе не полагается быть рассудительным и ответственным!




 Глава 21


 – Вы хотите увидеть мои записи о той ночи, когда погибла Кэтлин Садлер? – спросила Аризона Сноу, щурясь от дыма своей сигары. Ханна и Рейф сидели напротив нее за столом, занимающим почти всю комнату, которую Аризона любовно называла «штабом». – Удивительное совпадение!
 Ханна насторожилась и почувствовала, что Рейф, сидящий рядом, тоже обратился в слух. Уинстон, тонко улавливающий настроение хозяйки, перестал обнюхивать металлический шкаф. Все уставились на Аризону.
 – Не тяни, Эй-Зед, мы ждем, – не выдержал Рейф. – При чем тут совпадение? Ты хочешь сказать, кто-то уже спрашивал про твои записи?
 – Вроде того. – Аризона сунула ладони в пару карманов из десятка, украшающих ее штаны цвета хаки, и задумчиво пожевала толстый окурок сигары. – Точнее, не спрашивал. Институт подослал ко мне своего агента через неделю после смерти Кэтлин. Агент забрал только одну вещь. Догадайтесь какую.
 Ханна привстала.
 – Дневник с записями о той ночи?
 – Верно, – кивнула Аризона. Она вынула одну ладонь из кармана и хлопнула по столу. – Я сразу поняла: на том приеме что-то произошло. Но на следующее утро весь город говорил только о несчастном случае с Кэтлин Садлер и о том, что Рейф прикончил ее. Что это могло значить?
 Рейф задумался.
 – Так ты считаешь, что Кэтлин убил кто-то из института?
 Аризона торжествующе кивнула:
 – У меня есть две версии. Бедную девушку мог прикончить какой-нибудь агент, чтобы отвлечь внимание общественности от того, что произошло в институте…
 – Или? – осторожно подсказала Ханна.
 Аризона понизила голос до многозначительного и зловещего шепота:
 – Или, как я уже говорила, Кэтлин увидела то, что не должна была видеть. В любом случае очевидно, что институт избавился от нее, чтобы она ненароком не проговорилась, а потом попытался свалить вину на Рейфа. И если бы не Ханна, он попал бы в тюрьму.
 У Ханны упало сердце, она не смела взглянуть на Рейфа. Оба заранее знали, что разговор с Аризоной Сноу окажется нелегким. Но они и предположить не могли, что дневник с записями о роковом вечере будет украден.
 – Кто, по-твоему, мог украсть у тебя дневник? – спросил Рейф.
 – Я же только что объяснила – кто-то из агентов института.
 Рейф хмыкнул и переглянулся с Ханной. Она ободряюще улыбнулась Аризоне:
 – Наверное, вы не помните, какая из машин уехала с институтской стоянки около полуночи и вернулась часа в два ночи?
 Аризона с сожалением покачала головой:
 – Это было восемь лет назад! Помню только, что вечер и ночь выдались беспокойными. На стоянке не осталось ни единого свободного места, собралась тьма народу, одни уезжали, другие подъезжали. Там были журналисты, сотрудники филиалов института и все простофили Эклипс-Бей, заплатившие за Торнли нешуточные деньги.
 Рейф выпрямился.
 – Дьявол! Эй-Зед, сколько раз я твердил тебе – начни переносить записи в компьютер!
 Аризона презрительно фыркнула:
 – Компьютерам я не доверяю. Любой подросток способен включить их и найти все, что пожелает.
 – А дневники можно украсть, – возразил Рейф.
 Аризона пожала массивным плечом и молча уставилась на гостей, поблескивая глазами.
 Ханна повернулась к Рейфу:
 – Ну, есть еще светлые мысли?
 – Подожди… – Он потер ладонью затылок. – Джед Стедман обмолвился, что может разыскать список приглашенных на тот вечер…
 – Чтобы выяснить, где каждый из них находился с полуночи до двух часов ночи, понадобится несколько недель, – предупредила Ханна. – При условии, что это вообще возможно. За точность я не ручаюсь – восемь лет прошло, это не шутка! Подробности того вечера вряд ли кто-нибудь помнит.
 Рейф уставился на большую топографическую карту Эклипс-Бей и его окрестностей, разложенную на столе в «штабе».
 – Джед поможет нам и в этом. Он писал о приеме в институте, у него наверняка сохранились записи…
 Подумав, Ханна покачала головой:
 – Он следил разве что за самыми знаменитыми из присутствующих. Но вести подробные записи о каждом из приглашенных он попросту не мог.
 – Если мы не ошиблись, искать надо именно знаменитостей или тех людей, которые имели непосредственное отношение к кампании Торнли. – Рейф поднялся. – Значит, Джед в состоянии помочь нам. Попытка не пытка.
 – Ладно, других предложений все равно нет. – Ханна тоже начала подниматься. – Поскольку у Аризоны не сохранилось записей о той ночи…
 – Этого я не говорила, – вмешалась Аризона. Ханна замерла, не успев выпрямиться.
 – Что?
 Рейф положил обе ладони на карту и наклонился над столом.
 – Эй-Зед, ты же только что сообщила, что у тебя украли тот дневник!
 Аризона хрипло рассмеялась:
 – Я сказала, что пропал оригинал.
 – Оригинал? – Рейф с трудом сдерживал нетерпение.
 – Я же не вчера родилась, – довольно продолжала Аризона. – И занимаюсь своим делом не первый день. Первое, что я взяла себе за правило, – копировать дневники.
 Рейф усмехнулся:
 – Мне следовало догадаться.
 В душе Ханны проснулась надежда.
 – Где же копия пропавшего дневника, Аризона?
 – В бункере, вместе со всеми остальными. – Аризона посмотрела на массивные многофункциональные наручные часы в стальном корпусе. – Понадобится пара часов, чтобы добраться туда, найти дневник и вернуться в город. Встретимся в Дримскейпе, скажем, в одиннадцать?
 – Мы будем ждать. – Рейф выпрямился. – Эй-Зед, я не знаю, как благодарить тебя.
 – Это ни к чему. Хорошо, что хоть кто-то из местных наконец обратил внимание на институт.
 – Местные жители слишком простодушны, – пробормотала Ханна. – Им нечего терять, кроме наивности.
 Рейф взял ее за руку и повел к двери.
 – Мы будем держать тебя в курсе дел, Эй-Зед.
 – Обязательно. – Аризона помедлила, на ее лбу прорезались беспокойные морщинки. – И будьте осторожны, слышите? Вы имеете дело с этими деятелями из института, а среди них есть и преступники. Кто-то же отдал приказ убить Кэтлин. Значит, он не побоится совершить новое убийство.
 По спине Ханны прошел холодок. Она прокашлялась.
 – Ну, на этой радостной ноте…
 – Кстати, – перебила Аризона, – долго вы еще будете сожительствовать в Дримскейпе?
 Гнев вспыхнул, подавив трепет страха, который Ханна ощущала несколько секунд назад. Она вздрогнула, обернулась и возмущенно уставилась на Аризону.
 – Мы не сожительствуем!
 Рейф крепче сжал ее руку.
 – Ханна, сейчас не время спорить.
 – Как бы не так! – Ханна схватилась за дверной косяк, не давая Рейфу вытащить ее в коридор. – Я не уйду отсюда, пока не скажу все, что считаю нужным. Послушайте, Аризона, Дримскейп принадлежит нам с Рейфом согласно завещанию Изабель. Мы живем каждый на своей половине дома, а не сожительствуем!
 – Не вижу разницы, – отозвалась Аризона, выпуская облако дыма.
 – А я вижу! – выпалила Ханна. – Мы спим на разных этажах.
 – Наверное, это неудобно, – заметила Аризона.
 Ханна кипела от возмущения. Рейф чувствовал ее гневную дрожь. Уинстон устроился за спинкой сиденья Ханны и то и дело лизал ее ухо, стараясь утешить, но Ханна не успокаивалась.
 Сначала Рейф попытался отвлечь ее.
 – У Эй-Зед странные представления о мире, но она ничего не выдумывает, – заговорил он. – Она считает, что дневник украли, и я верю ей.
 – Прошло восемь лет. Она просто забыла, куда положила его.
 – Только не Эй-Зед! Она высокоорганизованный теоретик разведки, можешь мне поверить. – Он сбавил скорость, проезжая мимо набережной. – А ты в этом сомневаешься?
 – Разумеется. Неприятно слышать о том, что у нас роман. Должно быть, весь город уже судачит о том, что мы открыто сожительствуем в Дримскейпе.
 – Но ведь это отчасти правда.
 – И тебя это не тревожит?
 – Конечно, нет. Ханна, я просто пытаюсь рассуждать разумно. Если не ошибаюсь, мы говорили о пропавшем дневнике.
 – А меня тревожит! Вы, Мэдисоны, привыкли к тому, что в городе о вас сплетничают напропалую. Но мы, Харты, избегаем становиться предметом досужих сплетен и догадок.
 Рейф понял, что она взвинчена. Она сидела, скрестив руки на груди, ее лицо пылало раздражением.
 – О нас болтают с тех пор, как мы приехали сюда, – примирительно напомнил Рейф. – Поначалу ты не обращала на это никакого внимания. Что же изменилось теперь?
 – Мне надоели сплетни. – Ханна смотрела на залив. – Я думала, что рано или поздно разговоры утихнут. Вначале все казалось мне таким простым. Я надеялась выкупить твою половину Дримскейпа и превратить дом в отель. Но с каждым днем положение осложняется.
 – Видимо, под «положением» ты подразумеваешь наши отношения, а не то, что мы потревожили убийцу?
 – Да, речь идет о наших отношениях.
 Рейф покрепче вцепился в руль.
 – Ясно. Хочешь, поговорим о них, а не о дневнике?
 – Нет.
 Он глубоко вздохнул. Ему следовало бы испытать облегчение, но он почему-то был разочарован.
 – Это упрощает дело, – продолжал он. – Вернемся к пропавшему дневнику.
 – Зачем? Дождемся, когда Аризона привезет копию.
 Рейф разжал пальцы на руле.
 – Как хочешь. А у меня кончается бензин.
 – Ну так заправься.
 – Слушаюсь, мэм.
 Рейф проехал мимо библиотеки и прилегающего к ней маленького парка и свернул за угол, к центру города. Своим ростом он был обязан Колледжу Чемберлена и институту. Долгие годы крошечный деловой центр города составляли почта, аптека, бакалея и магазин скобяных товаров. Но в последнее время их стали вытеснять новые магазины, в том числе книжные, и ресторан, где часто бывали преподаватели и студенты.
 Рейф подкатил к заправочной станции, остановился и выключил зажигание. Внезапно он понял, что начинает злиться.
 – Прекрати, – потребовал он.
 – Что прекратить?
 – Злиться. Ты нервируешь нас с Уинстоном.
 – Я зла и имею на это право. И намерена злиться столько, сколько захочу.
 Он не выдержал, повернулся к ней лицом и протянул руку по спинке сиденья.
 – Что происходит, черт возьми? Не понимаю, почему простое и понятное замечание о нас разозлило тебя.
 – Терпеть не могу выражение «сожительствовать».
 Рейф пожал плечами:
 – Имей снисходительность к старшему поколению.
 – А ты не смей подражать ему. Чтоб я больше не слышала этого слова!
 – Ладно-ладно, только успокойся. – Рейф увидел, как смутно знакомый ему человек в заляпанном маслом комбинезоне вышел из гаража и направился к машине. – Черт, да это же Санди Хиксон!
 Ханна на минуту отвлеклась, глядя в ту же сторону, что и Рейф.
 – Да, кажется, он.
 Рейф открыл дверцу.
 – Он совсем не изменился.
 – Точно. – Ханна поджала губы. – Он по-прежнему похож на парня, который выискивает на стенах туалета нацарапанные имена и телефоны будущих подружек.
 – Мужчинам приходится пользоваться подручными средствами, – возразил Рейф, выбрался из-за руля и прикрыл дверь. Положив ладонь на крышу «порше», он наклонился к окну. – И перестань сверлить меня глазами, иначе Санди решит, что мы поссорились. Поверь, тебе будет неприятно знать, что весь город сплетничает о наших ссорах.
 Ханна не ответила.
 – Привет, Рейф.
 Рейф выпрямился и кивнул давнему знакомому:
 – Привет, Санди.
 – Я слышал, что ты в городе. Как дела? – Санди наклонился к открытому окну: – Привет, Ханна.
 – Добрый день, Санди.
 Санди перевел на Рейфа заинтересованный взгляд:
 – Чем могу помочь?
 – Мне надо заправиться. – Рейф потянулся за ближайшим шлангом. – А ты как живешь, Санди?
 – Нормально. – Санди засиял от гордости, вытащил из ведра с грязной водой губку и принялся протирать ветровое стекло «порше». – Пару лет назад купил заправку у старика Карпентера.
 – Да ну? – Рейф заметил табличку с указанием, где находятся туалеты для клиентов заправки, и вспомнил о том, что минуту назад услышал от Ханны. – Ничего не скажешь, удобно…
 – Ты о чем?
 – Говорю, поздравляю. Должно быть, летом дела у тебя идут отлично.
 – Это точно. – Санди подмигнул. – Да и ты, похоже, не бедствуешь.
 – Справляюсь. – Рейф вдруг насторожился. Наверное, не следовало заезжать сюда.
 Но было уже слишком поздно. Ухмылка Санди стала похотливой. Он уронил губку обратно в ведро и шагнул к Рейфу, заговорщицки понизив голос:
 – Я слышал, вам с Ханной неплохо живется в Дримскейпе.
 – И я слышала, Санди Хиксон, – отозвалась Ханна через открытое окно. – Но это ложь. И если ты повторишь ее еще раз, я задушу тебя вот этим шлангом, слышал?
 Санди заморгал и поспешно попятился.
 – Да я ничего такого не имел в виду! Просто сказал, что вы отдыхаете здесь, в городе…
 – Не ври, – перебила Ханна. – Если у тебя на заправке есть туалеты, неиссякаемый источник телефонных номеров, это еще не значит, что все вокруг так же помешаны на сексе, как ты!
 – Да ладно тебе! – Санди в отчаянии бросил взгляд на Рейфа.
 – Я закончил, – ответил Рейф и повесил шланг на место. – Сколько я тебе должен, Санди?
 – Одиннадцать с полтиной.
 «Кадиллак» классической модели остановился по соседству, из него выглянула миниатюрная дама в седых локонах.
 – Рейф Мэдисон, ты ли это?
 – Я, миссис Ситон. – Рейф выхватил бумажник: следовало поторопиться.
 Эдит Ситон осмотрела его от макушки до пят, не скрывая восхищения.
 – Боже мой, какой ты стал!
 Неожиданно для себя Рейф порозовел – едва заметно, но ему показалось, что он заливается багровым румянцем. Мало кто мог вогнать его в краску, но миссис Ситон это удалось.
 – Рад встрече, миссис Ситон. – Черт, пятидесяти центов у него не нашлось. Он вытащил из бумажника две долларовых купюры. – Антикварный магазин на углу по-прежнему ваш?
 – О да! Если бы не он, я бы не знала, чем заняться. – Миссис Ситон заглянула в машину: – Это вы, Ханна?
 – Да, миссис Ситон, – отозвалась Ханна напряженным тоном.
 – Так я и думала. Я слышала, что вам и Рейфу достался Дримскейп. Знаете, мы с Изабель встретились незадолго до того, как она подписала завещание. Она так радовалась, что оставляет дом вам обоим! – Миссис Ситон подмигнула: – В глубине души она всегда была романтиком.
 – Да, – ледяным тоном подтвердила Ханна.
 Вокруг «порше» быстро собиралась толпа. Из расположенного напротив гриль-бара «Эклипс» вышли двое его хозяев. Они остановились под неоновыми буквами, складывающимися в лозунг бара: «Сюда не заглядывает солнце». Наконец любопытство победило, и они неторопливо двинулись к заправке, посмотреть, что там творится.
 К одной из колонок подрулила знакомая зеленая «вольво». Стекло в окне со стороны водителя было опущено. За рулем сидел Перри Декейтер в элегантном пиджаке и темных очках. Он открыто глазел на «порше».
 Зрители продолжали собираться. Пора было уезжать. Рейф отдал Санди деньги за бензин:
 – Вот, сдачу оставь себе. Всего хорошего. – И он потянулся к дверной ручке.
 Но спастись бегством ему не удалось. Побитый белый пикап загородил ему выезд с территории заправки. Из пикапа вышел здоровяк в джинсах, с объемистым животом, нависающим над ремнем. Его редеющие волосы прикрывала бейсболка.
 – Рейф Мэдисон! – Глаза здоровяка заискрились неподдельным удовольствием. – Сколько лет, сколько зим!
 – Здорово, Пит.
 Пит Левэр поддернул сползающие джинсы и с живым любопытством уставился на давнего друга.
 – Я слышал, вы с девчонкой Хартов урвали Дримскейп. Кстати, что у тебя с ней? Правду говорят, что вы…
 Закончить он не успел. Пассажирская дверца «порше» распахнулась.
 Из машины рывком выбралась Ханна. Предчувствуя новую увлекательную игру, Уинстон выпрыгнул следом.
 Обогнув «порше», Ханна и пес остановились перед растерявшимся Питом. Рейф понял, что сейчас разразится катастрофа. Ему казалось, что он смотрит фильм, в котором события развиваются с головокружительной быстротой. Все, что ему оставалось, – ждать и гадать, чем все это кончится.
 Выставив перед собой ладони, Пит опасливо попятился к пикапу.
 – Ханна, успокойся! Что такого я сказал? Ну что?
 – Дело не в том, что ты сказал, а в том, что собирался сказать! – выпалила Ханна, надвигаясь на него. – Ты думаешь, что мы с Рейфом сожительствуем, да?
 – Сожительствуете? Нет-нет, этого я не говорил, правда, Рейф? – Пит бросил беспомощный и умоляющий взгляд на Рейфа.
 Но Рейф не обратил на него внимания: он восхищенно любовался Ханной в ярости. От нее во все стороны расходились незримые волны энергии. Стильный ядовито-зеленый шарф развевался на ветру. Кто бы мог подумать, что Ханна Харт способна на такую страстную отповедь в присутствии посторонних!
 Уинстон не отставал от нее, приплясывая и перебирая серебристыми лапками.
 Зрелище было изумительным, но Рейф сразу понял, что оно не останется без последствий.
 Он прокашлялся.
 – Послушай, Ханна…
 Она и ухом не повела. Внутренне застонав, он скрестил руки на груди и прислонился к боку машины. Попытка провалилась. Позднее, когда она разозлится на него за эту сцену, он напомнит, что пытался остановить ее. Во всем, что случилось потом, нет его вины.
 – Слушай меня внимательно, Пит. – Ханна застыла вплотную к здоровяку и подбоченилась. – Мы с Рейфом не сожительствуем, ясно?
 – А как же, – поспешил заверить Пит. – Не сожительствуете, что же тут непонятного?
 Миссис Ситон не сводила с них глаз.
 – А я слышала, что вы собираетесь пожениться.
 – Что?! – Ханна круто обернулась к ней: – Где вы это слышали?
 – Сегодня утром, на почте, – жизнерадостно объяснила миссис Ситон. – Случайно столкнулась с Митчеллом, и он заявил, что вы с Рейфом – отличная пара. И добавил, что дату свадьбы вы объявите со дня на день. Это правда?
 – Нет! – Ханна повысила голос. – Никаких объявлений не будет.
 Рейф не разжимал губ.
 Все вокруг ждали продолжения.
 – Вы уверены? – спросила миссис Ситон.
 – Абсолютно, – процедила Ханна сквозь зубы. – Мы с Рейфом даже не заговаривали о браке.
 Взявшаяся неизвестно откуда молния гнева пронзила Рейфа. Он сменил позу.
 – Вообще-то это неправда. – Ханна резко повернулась к нему:
 – О чем это ты?
 – Просто уточняю, что нам случалось говорить о браке.
 – Черта с два! – выкрикнула Ханна.
 – Да, к окончательному решению мы еще не пришли, но нельзя сказать, что такой вопрос вообще не возникал.
 – Да как ты смеешь, Рейф Мэдисон! – Она шагнула к нему. – Ты никогда не делал мне предложения!
 – Ты же помнишь, что говорил Митчелл о моей фобии.
 – С меня довольно этих дурацких отговорок! Ты сам говорил: лучший способ справиться с фобией – признать ее существование и решительно избавиться от нее. Что-то я не заметила в тебе такой решимости.
 – Ладно, я делаю тебе предложение, – заявил он, чувствуя предательскую дрожь в желудке.
 Секунду или две ему казалось, что ответа он не дождется. Миссис Ситон ахнула. Остальные замерли разинув рты. Даже Перри Декейтер был заворожен происходящим.
 Ханна взяла себя в руки, но всем было видно, что это удалось ей не без труда. Она торопливо огляделась, словно вдруг придя в себя. В ее глазах отразились недовольство и досада.
 – Это ненастоящее предложение, – странным, не похожим на свой голосом возразила она. – Ты просто пошутил – за мой, кстати, счет. Стыдись, Рейф.
 – Никаких шуток, – заверил он. – Предложение было настоящим.
 Ханна уставилась на него во все глаза.
 – Так я получу ответ?
 Ее лицо застыло. К своему ужасу, Рейф вдруг увидел, что ее глаза влажно заблестели, губы приоткрылись и дрогнули.
 – Черт! – Он инстинктивно понял: если Ханна разрыдается у всех на виду, она никогда этого ему не простит.
 Он поспешно обнял ее за талию.
 – Прошу прощения, друзья. У нас назначена встреча. – И прежде чем кто-нибудь успел опомниться, Рейф обвел Ханну вокруг машины и усадил на место, а потом позвал Уинстона.
 Пес послушно забрался в «порше». Рейф захлопнул дверцу, обошел вокруг машины и сел за руль. Включив зажигание, он вырулил с заправки, не давая собравшимся времени, чтобы отреагировать.
 В зеркале заднего вида отражались несколько ошеломленных лиц. Рейф понимал, что к пяти часам вечера известие о предложении, сделанном на заправке, облетит весь город.
 Он беспокойно посмотрел на Ханну. Она часто моргала и промокала глаза платочком, но пока сдерживала поток слез. Уинстон положил морду ей на плечо.
 – Прости меня… – наконец начал Рейф.
 – Помолчи!
 Рейф попытался найти в случившемся положительные стороны и нашел их: по крайней мере Ханна не сказала «нет».




 Глава 22


 Перенести обман оказалось гораздо тяжелее, чем гнев или слезы. Никогда еще Ханна не была так близка к депрессии. Она удалилась к себе наверх сразу, едва вошла в дом. Рейф даже не попытался остановить ее.
 Через полчаса, сидя на верхней веранде в плетеном кресле рядом с преданным Уинстоном, она попыталась разобраться в своих эмоциях и путанице мыслей. Глядя на залив, она твердила себе, что совершенно напрасно дала себе волю. Раньше ничего подобного с ней не случалось.
 Очевидно, во всем виноват стресс.
 Она вправе злиться на Рейфа за сцену на заправке, решила она. Но как вышло, что она приняла происходящее так близко к сердцу? Она попросту накричала на Пита Левэра. И чуть не разрыдалась в присутствии посторонних.
 Что с ней случилось?
 Отвечать на этот вопрос она не стала, хотя могла бы. Звук шагов Рейфа вызвал у нее чувство, близкое к облегчению. Любой предстоящий разговор лучше, чем размышления в одиночестве.
 – Ты в порядке? – спросил он.
 Его голос звучал встревоженно, и от этого Ханна испытала удовлетворение.
 – Я вне себя от злости.
 – Понимаю. – Он протянул ей стакан чаю со льдом.
 После минутного колебания Ханна взяла стакан. Рейф вздохнул, сел в соседнее кресло и поставил локти на колени.
 – Во всем виноват я.
 – Это мы уже выяснили. – Ханна изучала стакан. Чай в нем оказался не обычным черным, а сочного золотисто-зеленого цвета. К краешку стакана Рейф искусно прикрепил веточку мяты, в каждом кубике льда заморозил по крошечному листочку. Из стакана торчала соломинка. В кристально чистых глубинах плавал тончайший ломтик лимона. – А где бумажный зонтик? – поинтересовалась Ханна.
 Рейф критически осмотрел стакан и решительно покачал головой:
 – Зонтик – это уже чересчур.
 – Точно так же, как та сцена на заправке. – Ханна отпила чаю через соломинку. Чай оказался бесподобно вкусным – холодным, крепким и бодрящим. – Зачем ты это сделал?
 – Что?
 – Предложил мне выйти замуж так глупо, по-дурацки.
 – Ты точно хочешь вернуться к этому разговору?
 – Я жду ответа.
 Рейф устремил взгляд на серебристую поверхность залива.
 – Хорошо. Я хотел жениться на тебе с тех пор, как ты вышла из машины здесь, у крыльца Дримскейпа. Но я знал, что у меня нет никаких шансов. По крайней мере, пока.
 Чай плеснулся через край стакана.
 – Что?! – потрясенно выговорила Ханна.
 Рейф не ответил на этот вопрос – он ринулся в бой в порыве слепой решимости. У Ханны создалось впечатление, что он уже знал, чем кончится этот разговор, и не ждал от него ничего хорошего.
 – В последние дни мне стало казаться, что мы сблизились. Наметился явный прогресс.
 – Ты имеешь в виду секс?
 Он согласно кивнул:
 – И его тоже. Но торопить события я не хотел.
 – Ты опять про секс?
 – Про взаимоотношения.
 – А, вот оно что! – Она презрительно поморщилась. – Почему?
 – В основном потому, что ты слишком нервничала.
 – Я? Это ты заявил, что боишься брака и считаешь, что унаследовал от деда и отца склонность ошибаться в выборе.
 – Я имел право скрывать свои карты! Я еще не знал, как обстоит дело. Ты же призналась, что составила новый список требований к будущему мужу. Правда, в подробности нового, исправленного издания ты меня так и не посвятила.
 Она в изнеможении откинула голову на спинку кресла.
 – Опять этот идиотский список!
 – Да, идиотский. Для меня он стал источником настоящего стресса, Ханна.
 Ее рука замерла на голове Уинстона.
 – Вот как?
 – Этот треклятый список свел меня с ума. И вот сегодня на заправке, когда ты начала уверять всех подряд, что о браке мы даже не заговаривали, я решил, что с меня хватит. Да, я не выдержал. – Он помедлил. – И лишился остатков здравого смысла.
 – Ты серьезно? – Ханна медленно опустила стакан.
 Он повернулся к ней:
 – Абсолютно серьезно.
 – Ты думал о браке с тех пор, как я вернулась сюда?
 – На самом деле даже раньше. – Он уставился на свои сцепленные пальцы, а когда опять поднял голову, его глаза были тоскливыми. – Наверное, с тех пор, как я получил письмо от адвоката Изабель и услышал, что ты еще не замужем.
 – Ничего не понимаю… – прошептала она. – С какой стати ты вдруг задумался о браке? Или ты решил, что это простейший способ решить вопрос о наследстве?
 – Нет, черт возьми! Брак – это вообще не способ решения проблем, и мне это известно лучше, чем кому-либо другому.
 – Так в чем же дело? – Она опять повысила голос и упрекнула себя за это: Хартам не полагается терять самообладание.
 Рейф сжал зубы.
 – Трудно объяснить. Просто это решение казалось правильным. Когда я получил письмо от адвоката, все вдруг встало на свои места. Впервые в жизни я точно знал, чего хочу. Долгие годы я брел как в тумане, и вдруг туман рассеялся.
 – Чего же ты хочешь?
 Он развел руками:
 – Ничего сверхъестественного. Мне нужна ты. Отель и ресторан. И будущее.
 Ханна ждала, что он добавит к списку вечную любовь и взаимную преданность, но он промолчал.
 – Ясно. А кое-кто в городе назвал бы сверхъестественным явлением брак Харт и Мэдисона.
 Рейф уставился на нее в упор.
 – Послушай, не знаю, что там, в твоем новом списке, но за последние восемь лет я изменился. Да, я не удовлетворяю всем требованиям, которые ты перечислила мне в девятнадцать лет…
 – В ту ночь мне было двадцать.
 – Какая разница! Важно другое: некоторым требованиям я все-таки отвечаю, а с остальными хочу разобраться постепенно.
 – Зачем? – напрямик спросила Ханна. Он подался вперед, торопясь ответить.
 – Ты – Ханна Харт. Ты должна видеть логику в моем решении жениться на тебе. Эту сделку мы заключим сознательно. Мы знаем друг о друге гораздо больше, чем многие будущие супруги. У нас есть общая история. Целых три поколения предков. Дримскейп. Общее дело объединяет.
 – Думаешь?
 – Уверен. – Он уже не мог остановиться. – Со своей стороны я гарантирую, что наш брак не будет типичным браком Мэдисона.
 Невольно заинтересовавшись, Ханна отхлебнула чаю.
 – Как так?
 – Я же только что объяснил. – Рейф раздраженно развел руками. – В его основе будут лежать вовсе не романтические мечты о вечной страсти.
 – Страсти вообще не предполагается? – уточнила она.
 Он нахмурился.
 – Ты же знаешь, что меня тянет к тебе. В сексуальном отношении у нас полная гармония, а это очень важно в браке.
 – Сексуальная совместимость, – усмехнулась Ханна.
 – Да, это много значит.
 – Но ты же предлагаешь брак по расчету.
 – На самом деле, – возразил он, повышая голос, – я предлагаю брак, основанный на том, что особенно притягательно для Хартов, – на общих целях. Помнишь, они значились в твоем списке? Общность интересов, и так далее, и тому подобное.
 Его голос сорвался, заставив Ханну вскинуть голову, но лицо осталось непроницаемой маской.
 – Верно. – Она принялась гонять соломинкой кубики льда в стакане. – Помню.
 – Ну, может, я неудачно выразился… – Он перевел дыхание. – Послушай, я просто пытаюсь объяснить, что у нашего брака немало шансов выжить. Ханна, ты когда-то советовала мне не повторять ошибок моего отца и деда. Не могу сказать, что я в точности последовал этому совету, но сумел избежать катастрофы. И добился цели, поставленной восемь лет назад.
 – Не попал в тюрьму.
 – Разве это ничего не значит? Мне понадобилось время, чтобы понять, чего я хочу, но теперь мне все ясно. Осталось узнать, сможешь ли ты приспособить свой новый список требований к мужу для меня.
 – Посмотрим, – сдержанно отозвалась Ханна. – Видишь ли, новый список совсем короткий – по сравнению с прежним. В нем только один пункт.
 Рейф посмотрел на нее так, как Уинстон провожал взглядом чаек. Надежда и решимость светились в его глазах, но вместе с тем он был заранее готов к поражению.
 Со стороны аллеи, ведущей к дому, послышался рев мощного двигателя. Уинстон вынырнул из-под руки Ханны и поспешил выяснить, в чем дело. Рейф нахмурился, явно досадуя на помеху, но тут же понял, в чем дело, и вскочил.
 – Это Эй-Зед! – объявил он и заторопился за Уинстоном.
 Ханна негодующе посмотрела ему в спину.
 – Вот тебе и вечная любовь и преданность!
 Но она прошептала эти слова еле слышно, уверенная, что Рейф не собирался клясться ни в том, ни в другом.
 Кто бы мог подумать, что Мэдисон согласится на брак по взаимным интересам и ради достижения общих целей?
 Кто бы мог подумать, что девушка из семьи Харт будет жаждать неистовой страсти и романтической любви?
 Рев двигателя вдруг оборвался. Ханна поднялась и направилась вслед за Рейфом и Уинстоном.
 – Вот записи, сделанные той ночью. – Аризона открыла дневник в черной кожаной обложке, положив его на кухонный стол и повернув так, чтобы Рейф и Ханна могли прочесть записи. – Этот первый прием в честь Торнли был громким событием. На него пригласили гостей даже из Портленда.
 – Нам нужен номер машины, которая покинула стоянку у института примерно в полночь и вернулась обратно около двух. – Рейф придвинул к себе дневник и начал разбирать мелкий, аккуратный почерк. – Ты ведь пробыла на посту до конца вечеринки?
 – Да, пока со стоянки не уехала последняя машина, – заверила Аризона. – Если уж вести записи, то подробно и скрупулезно.
 Ханна принялась листать страницы.
 – Как их здесь много! Искать придется долго…
 – А вы не спешите, – посоветовала Аризона и встала. – Я пока посижу в солярии и отдохну. Рейф, можно, я налью себе кофе?
 – Конечно, будь как дома. – Рейф придвинул к себе ручку и разлинованный блокнот.
 – Спасибо. – Аризона добавила: – Давно я не бывала в солярии Изабель. Мне недостает ее. Она всегда рассказывала что-нибудь интересное.
 Неподдельная грусть в голосе Аризоны застала Ханну врасплох. Она быстро вскинула голову.
 Уже на пороге Аризона обернулась и добавила:
 – Знаете, мы с ней подолгу беседовали. Она понимала меня, когда я твердила, что в институте творится что-то странное. Ни разу не засмеялась, не то что другие.
 Аризона вышла в коридор. Минуту Ханна с любопытством смотрела ей вслед.
 – Интересно, насколько близки были на самом деле Аризона и Изабель? – произнесла она. – Обе они так и не вышли замуж. Они дружили с давних пор. Неужели они?..
 – Это не наше дело. – Рейф записал номер машины. – Дело пойдет быстрее, если ты будешь делать записи, а я диктовать.
 – Хорошо. – Ханна взяла у него ручку и склонилась над блокнотом. – Поехали.
 Работа продвигалась черепашьим шагом. Дневник Аризоны оказался не просто сухим перечнем номеров, фамилий и дат. Они чередовались с пространными примечаниями. Некоторые из них Рейф читал вслух:
 – «Вхож в правительственные круги?»… «Утверждал, что он из Портленда, но на заднем сиденье лежит свежий номер „Нью-Йорк таймс“… „В прошлый вторник приезжал в институт на тайное собрание… наверное, принадлежит к верхам…“
 – В ее воображении существует целый мир, – задумчиво прошептала Ханна. – Удивительно…
 – Не более чем то, что мы сидим здесь вдвоем и изучаем ее дневники, надеясь с их помощью раскрыть убийство восьмилетней давности.
 – Ты прав. – Ханна постучала ручкой по столу. – Наверное, кое-кто в городе решил бы, что у нас, как и у Аризоны, не все дома.
 Им понадобилось почти полчаса, чтобы прочесть все записи, относящиеся к роковому вечеру. Ханна уже была готова смириться с поражением, когда Рейф задумался, глядя на номер очередной машины.
 – Ага… – произнес он. Ханна вскинула голову:
 – Что?
 – Мы искали номера машин тех, кто участвовал в предвыборной кампании Торнли.
 – Ну и что?
 Рейф откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы, глядя на открытый дневник.
 – Никто из них не выезжал со стоянки между полуночью и двумя часами ночи. Возможно, мы ошиблись в предположениях.
 Но его голос звенел от нетерпения, и Ханне это не понравилось.
 – Думаешь, тот, с кем встретилась Кэтлин, одолжил чужую машину?
 – Может быть. – Рейф помедлил. – Возможно и другое объяснение. Насколько мы можем судить, в ту ночь Кэтлин действовала импульсивно и необдуманно. Она вдруг решила утром уехать из города, ей срочно понадобились наличные. Мы предположили, что она попыталась продать компрометирующие кассеты кому-то из лагеря Торнли. Но у нее могли быть и другие потенциальные покупатели.
 – Какие?
 – Например, журналисты.
 – Вряд ли. – Ханна отложила ручку. – Зачем журналисту понадобилось убивать Кэтлин? Ни один журналист не станет своими руками избавляться от осведомителя. У него же потребуют продолжения статьи!
 – А если он собирался сам шантажировать Торнли?
 Ханна подумала и вздохнула.
 – Но ведь известие о том, что Торнли питает пристрастие к женскому белью, так и не появилось в прессе. Может, потому, что какой-то журналист, заполучивший кассеты, все эти годы с их помощью шантажировал Торнли?
 Не говоря ни слова, Рейф вынул руку из кармана и повернул дневник к Ханне.
 – Не какой-то, – уточнил он, – а тот журналист, кого Кэтлин хорошо знала и не постеснялась позвонить ему среди ночи. Тот, кто мог заинтересоваться пикантными подробностями, касающимися Торнли. Давний знакомый, которому она всецело доверяла.
 Ханна уставилась на фамилию, написанную рядом с номером машины, потом на свои записи. Эта машина покинула стоянку примерно в полночь, а вернулась в час сорок семь.
 – Этот журналист, – негромко продолжал Рейф, – точно знал, что Аризона Сноу прячется в кустах у стоянки и делает записи обо всем, что происходит возле института. На всякий случай он решил похитить дневник Аризоны, хотя и знал, что в городе над ней подсмеиваются.
 Холодок недоверия прошел по спине Ханны.
 – Ты считаешь, что Кэтлин пыталась продать кассеты Джеду Стедману?
 Через час Ханна сидела в солярии в окружении Митчелла, Рейфа и Аризоны. Все они смотрели на нее.
 – Ну и что нам теперь делать? – спросила Ханна. – Мы собирались обо всем рассказать Джеду, попросив опубликовать подробности в газете. А теперь выяснилось, что он и есть главный подозреваемый!
 Аризона поцокала языком, качая головой.
 – Нам следовало с самого начала догадаться, что местные СМИ в сговоре с институтом. По-моему, это многое объясняет. Неудивительно, что о тайной деятельности института до сих пор почти ничего не известно.
 – Если мы правы, с институтом ничего не поделаешь, – терпеливо втолковывала Ханна, хотя была готова взорваться. – Все просто – сначала шантаж, потом убийство. Видимо, той ночью Кэтлин позвонила Джеду. Он назначил ей встречу у Хидден-Коув. Возможно, она предложила ему поучаствовать в шантаже, а может, просто захотела продать кассеты. Так или иначе, он воспользовался возможностью завладеть компрометирующими материалами.
 – И решил заодно избавиться от Кэтлин, – подхватил Митчелл. – Наверное, потому, что не доверял ей. А может, просто не хотел делиться.
 Рейф задумчиво потер затылок.
 – Проблема в другом: настоящих улик у нас нет.
 – А мои дневники? – напомнила Аризона.
 – Не обижайся, Эй-Зед, но идти с ними в полицию нельзя.
 – Зато у нас есть возможность обратиться за помощью к журналистам, – заявила Ханна. – Но не в городскую «Джорнал». Портлендские газеты могут заинтересоваться таким материалом.
 – Еще неизвестно. – Рейф побарабанил по плетеному подлокотнику кресла. – Я так надеялся, что Джед схватится за это дело и проведет журналистское расследование. Он не упустил бы такой шанс.
 – Он его и так не упустит, – мрачно предсказал Митчелл. – Скорее всего, подаст на нас в суд.
 Ханна засмотрелась на залив.
 – Жаль, что мы знаем так мало… Рейф прав: улик у нас нет.
 В комнате воцарилось напряженное молчание.
 – Зато теперь мы знаем, кто убийца, – в конце концов заговорил Митчелл. – Мы можем по крайней мере до смерти запугать его. Дать понять, что за каждым его шагом следит множество глаз. Это удержит его от необдуманных поступков.
 Аризона хмыкнула.
 – Почему бы не позвонить кому-нибудь из команды Торнли и не объявить, что нам известно, кто все эти годы шантажировал их кандидата? Пусть побегают!
 – А я не уверен, что Джед шантажировал Торнли, – задумчиво произнес Рейф.
 Все повернулись к нему.
 Он выпрямился и сложил руки на коленях.
 – Если вдуматься, Стедман живет далеко не в роскоши, а так, как позволяют его легальные доходы. Если же он получает наличные от Торнли, куда деваются деньги?
 Это замечание было встречено всеобщим молчанием.
 – Черт! – пробурчал Митчелл. – Хочешь сказать, он совершил убийство из-за кассет, чтобы потом восемь лет хранить их?
 Глаза Аризоны заблестели.
 – Но зачем вытягивать жалкие гроши из члена законодательного собрания штата, если можно собрать арсенал посолиднее, а потом обратить его против сенатора США?
 Все собравшиеся ахнули в один голос.
 – Знаешь, Эй-Зед, для профессионального теоретика разведки у тебя чертовски много здравого смысла, – объявил Рейф.
 – А ведь она права! – Митчелл восхищенно присвистнул. – Все с самого начала знали, что рано или поздно Торнли окажется в Вашингтоне. – Он повернулся к Рейфу: – Ты знаешь Стедмана лучше, чем все мы. Скажи, он способен строить планы на длительный срок?
 – Это его конек, – отозвался Рейф. – Ему всегда нравилось рассуждать о своевременности действий и правильном планировании.
 Ханна вступила в разговор:
 – Если Джед все это время хранил кассеты, сейчас, когда подошло время сорвать куш, он места себе не находит. Неудивительно, что он перепугался, узнав, что мы с Рейфом вернулись в Эклипс-Бей, а горожане вдруг вспомнили про убийство Кэтлин.
 – Вопрос в следующем: что нам делать со всеми этими догадками? – спросил Митчелл, обращаясь ко всем сразу.
 Рейф смотрел на залив.
 – Постараться собрать побольше информации.
 Ханна встревожилась:
 – Что ты задумал?
 – Сегодня собрание городского совета, будут обсуждать перестройку набережной. Джед обязательно приедет на собрание и пробудет там до конца.
 Ханну осенило. Она вскочила и шагнула к Рейфу.
 – Ты хочешь обыскать его дом? Рейф, не надо так рисковать! А если мимо дома случайно проедут полицейские и тебя заметят? Тебя арестуют за взлом и вторжение в чужой дом! Ты попадешь в тюрьму!
 – Это будет забавно, – усмехнулся Рейф. – Давнее пророчество наконец сбудется.
 – Не вижу в этом ничего смешного! – Ханна круто повернулась к Митчеллу: – Неужели вы не остановите его? Ведь он ваш внук. Помогите же мне!
 Митчелл поглаживал подбородок, на его лице застыло хищное выражение.
 – Да, на такое рискованное дело я его не отпущу. На всякий случай я пойду с ним.
 Ханна перевела взгляд на Рейфа, снова на Митчелла и застонала:
 – Лучше бы вы выбрали для заговора другое время!
 Митчелл оглядел большой дом Джеда Стедмана, склонившись под свисающими ветками. Дом был окутан туманом, ни в одном окне не горел свет.
 – А ты уже подумал, что мы будем делать, если сработает сигнализация?
 – Вряд ли она здесь есть, – отозвался Рейф. – В Эклипс-Бей мало кто боится грабителей.
 – Если мы правы насчет Стедмана, он не такой, как большинство жителей нашего благословенного городка. Вы с Ханной уже взвинтили его до предела. У него должна быть сигнализация. Я просто хотел узнать, как мы будем действовать, если она сработает.
 – Думаешь, я решился на такой рискованный шаг, не продумав все заранее?
 – Просто объясни, что мы будем делать.
 – Спасаться бегством.
 Митчелл кивнул:
 – Так я и думал.
 – Струсил?
 – Еще чего! Я уже много лет так не развлекался.
 Рейф подавил улыбку.
 – Так я и думал.
 Проникнуть в дом оказалось просто. Пожалуй, даже слишком просто, размышлял Рейф, открывая незапертое окно спальни. Перекинув ногу через подоконник, он замер и прислушался.
 – Что там? – спросил Митчелл.
 – Ничего. – Рейф спрыгнул в спальню.
 Его тревожила звенящая тишина в доме. Темнота, обступающая его, казалась одинокой и тоскливой. Это унылое, меланхоличное ощущение Рейф хорошо знал: оно охватывало его, когда он возвращался в свой пустой дом в Сан-Диего. Именно оно заставило его вернуться в Эклипс-Бей. Наверное, такая тоскливая атмосфера царит в любом доме, где нет женщин, создающих тепло и уют.
 – Ну что? – прошептал Митчелл, забираясь в окно.
 – Осмотри эту комнату, ищи сейф в стене. А я посмотрю, есть ли здесь кабинет. Перчатки не забыл?
 – Нет. Но мы же в таких делах не специалисты. А если он потом заметит, что кто-то рылся в его веащх?
 – Вот и хорошо, – отозвался Рейф. – Даже если мы не найдем кассеты, мы воспользуемся своим единственным оружием – напугаем его.
 Оставив Митчелла в спальне, он вышел в коридор и включил свет во второй спальне. В комнате было совершенно пусто. В стенном шкафу нашлось только старое туристское снаряжение.
 Рейф перешел в следующую комнату. Едва осмотревшись, он понял, что здесь Джед устроил себе развлекательный центр. Почти всю стену занимали огромный телевизор, колонки стоимостью в несколько тысяч долларов и другое электронное оборудование, напротив стоял черный кожаный диван с мягкими подушками, рядом с ним – мусорная корзина. На всякий случай Рейф заглянул в нее, увидел клочок желтой бумаги и еще фольгу, прилипшую к стенке.
 Посветив в корзину ручным фонариком, Рейф понял, что фольга – обертка от конфеты, точно такая же, как найденная им возле дома родителей Ханны. Это еще не значило, что именно Джед бродил вокруг ее дома той ночью, но усиливало подозрения.
 – Рейф! – послышался гулкий голос Митчелла из спальни. В голосе отчетливо прозвучало нетерпение. – Иди-ка посмотри!
 Рейф помчался на зов.
 – Что такое? – Он направил луч фонарика на Митчелла, который стоял перед комодом. – Нашел?
 – Не то, что искал. – Митчелл указал на три выдвинутых ящика комода. – Здесь ничего нет. Вещи исчезли.
 – Точно?
 – Посмотри сам.
 Рейф ринулся к стенному шкафу и распахнул дверцы. В дальнем углу на вешалках сиротливо болтались три рубашки, на полу валялись шлепанцы. Больше в шкафу ничего не было. Дверца маленького сейфа, встроенного в шкаф, осталась распахнутой. Внутри тоже было пусто.
 – Похоже, он собрал чемоданы и сбежал. – Митчелл засунул за ремень большие пальцы. – Наверное, вычислил, что мы охотимся за ним.
 – Откуда он мог узнать?
 – Городок-то маленький, – пожал плечами Митчелл. – Видимо, Джед увидел сегодня, что к Дримскейпу подъехала машина Аризоны. Не надо большого ума, чтобы понять, что это значит. Ему известно, что ты принимаешь Аризону всерьез. Наверное, он сообразил, что Аризона помогает тебе расследовать убийство Кэтлин. Вот он и сбежал.
 – Нет, – возразил Рейф. – Этого он давно боялся и сбежал просто потому, что опасался расспросов.
 – За одно я готов поручиться, – Митчелл кивнул на открытую дверцу сейфа, – если Стедман сбежал, он прихватил с собой кассеты.




 Глава 23


 Рейф опять был мрачен. Ханна терпела его настроение, сколько могла, но к десяти часам вечера была готова лезть на стену. Она решительно направилась в солярий, где в темноте сидел Рейф, рассеянно почесывая Уинстона за ухом.
 – Предлагаю вместе вывести Уинстона на прогулку, – произнесла она, остановившись в дверях.
 Услышав свое имя и знакомое слово «прогулка», Уинстон ловко вынырнул из-под руки Рейфа и бросился к двери.
 Ладонь Рейфа повисла в воздухе, где секунду назад была голова пса.
 – Уже стемнело.
 Ханна скрестила руки на груди.
 – Я заметила. Но тумана нет, луна уже вышла. Можно прихватить с собой фонарик.
 – Слишком поздно.
 Не отрываясь Ханна смотрела ему в затылок.
 – Подумаешь, одиннадцатый час! Впервые мы с тобой встретились на берегу в первом часу ночи.
 Последовала краткая напряженная пауза. Наконец Рейф поднялся, не добавив ни слова.
 Они вышли из дома через застекленную дверь на нижней веранде. Рейф включил фонарик. Уинстон опередил хозяйку, спрыгнул с крыльца и устремился к тропе с легкостью существа, привыкшего видеть в темноте.
 Рейф и Ханна последовали за ним.
 Вечер выдался свежим, но не холодным. Под ледяной белой луной залив напоминал темное зеркало. На поверхности обманчиво тихой воды кое-где виднелась серебристая пена. Вдалеке мерцали огни набережной и деловой части города. Ханна разглядела свет в окнах колледжа и института на холме.
 Эта ночь напоминала Ханне о том, как она впервые встретилась на берегу с Рейфом. Ханна задумалась. Вспоминает ли он ту ночь, как она?
 На песчаном берегу они двинулись за Уинстоном, огибая лужи, оставленные приливом.
 – Это из-за Джеда Стедмана, да? – наконец решилась спросить Ханна. – Я понимаю, тебе трудно смириться с мыслью, что давний друг оказался убийцей. Ты ведь дружил с ним.
 – Я просто был с давних пор знаком с Джедом, – отчужденно отозвался Рейф. – Скучными вечерами мы иногда играли с ним в бильярд.
 Ханна удивленно посмотрела на него:
 – А я думала, раньше вы были близкими друзьями.
 – Последние восемь лет я не вспоминал о нем и уж тем более не звонил. Да и он не удосуживался разыскать меня. Мы были просто знакомыми. Общее между нами – долгие летние выходные, которые мы коротали вместе. И еще одно важное обстоятельство.
 – Какое? Знакомство с Кэтлин Садлер?
 – Нет. Ни у Джеда, ни у меня не было отца.
 Ханна сунула руки в карманы трикотажного жакета.
 – Теперь ясно, что вас связывало.
 – Откровенно говоря, я немного завидовал ему. Всегда думал, что ему повезло: он с юности знал, чего хочет. Тщательно планировал будущее. Знал, к чему стремится. Такие не теряют времени зря.
 На полпути к полосе прибоя Уинстон остановился, обнюхивая выброшенное морем дерево. Рейф осветил его фонариком, потом повел лучом в сторону, к пенному прибою.
 – Знаешь, насчет Джеда я ошибался, – помолчав, признался Рейф.
 – О чем ты?
 – Повезло не ему, а мне. После смерти родителей у меня остался Митчелл. Нам с Гейбом было на кого положиться. Правда, я чуть было не сбился с пути, но благодаря Митчеллу не пропал.
 – Понятно, – кивнула Ханна.
 – А у Джеда никого не было. Его отец пил, пока однажды не исчез навсегда. Его мать два или три раза выходила замуж.
 Ханна издала невнятный возглас.
 – Что это значит?
 – Может, не будем жалеть беднягу Джеда только потому, что он вырос в неблагополучной семье? Ни за что не поверю, что он не понимал, что творит. Убив Кэтлин Садлер ради кассет, он нарушил закон. Я точно знаю: он прекрасно понимал, что делает.
 – Вот это мне в тебе и нравится, Ханна. – Впервые за весь вечер в голосе Рейфа прозвучала суховатая насмешка. – Ты умеешь добраться до самой сути проблемы.
 Ханна вздохнула.
 – Ладно, если ты хмуришься не из-за Джеда, тогда, может, объяснишь, почему ты в таком скверном настроении?
 – Я думаю.
 – Не обижайся, но, по-моему, думать тебе вредно.
 – Благодарю за поддержку.
 – Ну ладно, не будем ссориться.
 – У тебя это отлично получается.
 Ханна сжала кулаки в карманах жакета.
 – Давай начнем все сначала. Скажи, о чем ты думаешь весь вечер?
 Пару секунд он молчал, словно готовясь к решительному шагу.
 – Я решил отдать свою половину Дримскейпа тебе, – наконец объявил Рейф.
 Ханне показалось, что она ослышалась. Ей пришлось мысленно дважды повторить эту простую фразу, чтобы понять ее смысл.
 Она повернулась лицом к Рейфу:
 – Что?
 – Ты же слышала. – Он смотрел ей в глаза. – Дримскейп – собственность Хартов. Дом всегда принадлежал вам. Да, Изабель была романтичной натурой, но у меня нет никаких прав на ее дом. Он твой. Я не стану отнимать его у тебя.
 Ханну охватила паника. Вынув руки из карманов, она схватила Рейфа за черный пуловер.
 – А я думала, мы заключили сделку.
 – Она тебя не заинтересовала.
 – Ты даже не дал мне ответить! – Привстав на цыпочки, она придвинулась ближе. – Если помнишь, Аризона Сноу привезла дневник в разгар разговора. А потом мы занялись расследованием смерти Кэтлин Садлер.
 – Ханна…
 – Потом вы с дедом решили поиграть во взломщиков, узнали, что Джед Стедман покинул город, и ты надолго замолчал. Вот так и прошел суматошный день. Я даже не успела ответить на твое деловое предложение!
 – Я с самого начала знал, что могу удержать тебя только Дримскейпом. А я этого не хочу.
 – Прости, если я ошибаюсь, но мне казалось, ты рассматривал меня и Дримскейп как комплексную сделку!
 – Я открою ресторан где-нибудь в другом месте.
 – Будущий ресторан – твоя страсть. Дримскейп – самое подходящее место для него, и ты это знаешь. Не вздумай отказаться от своих планов!
 – Ханна, у меня есть для тебя новость: ресторан не самая главная моя страсть.
 – Рейф…
 – Такой сделки с тобой я не хочу.
 – Но ты сам предложил ее.
 – Да, от отчаяния.
 В ней пробудилась надежда. Ханна решительно подавила ее, боясь разочарований.
 – Ты передумал? Я тебе больше не нужна?
 Он взял ее за руку.
 – Нужна, Ханна, но это ничего не значит, если я тебе не нужен. Сегодня я понял, что есть единственный способ выяснить, как ты на самом деле относишься ко мне, – отказаться от Дримскейпа.
 Сдерживаться дольше Ханне не удалось. Радость омыла ее стремительным потоком.
 – Ты и вправду хочешь знать? Ладно, я скажу, как отношусь к тебе. Я люблю тебя, Рейф Мэдисон. Я хочу остаться в Эклипс-Бей вместе с тобой, хочу открыть пятизвездочный отель и ресторан в Дримскейпе. Хочу детей и счастливой жизни с тобой.
 Мгновение он не двигался, потом обнял ее одной рукой и притянул к себе.
 – Это правда?
 Ханна прильнула к нему, впитывая жар и силу его тела. Рейф – ее будущее.
 – Правда.
 – Я люблю тебя, – произнес он, касаясь губами ее волос. – Моя страсть – ты, а не ресторан, понимаешь?
 – Теперь – да. – Ханна купалась в волнах облегчения и радости, зная, как Мэдисоны преданы предмету своей страсти.
 – А твой новый список? – вспомнил Рейф. – Как быть с ним?
 Ханна улыбнулась:
 – В нем только один пункт. Я решила выйти замуж только за того, кого буду любить всем сердцем. За того, кто будет так же сильно любить меня.
 – Значит, я удовлетворяю всем твоим требованиям. – Он сжал ее в объятиях. – У нас все получится. Ты, я, Дримскейп, наше будущее… все будет хорошо. Обещаю тебе.
 – А как же иначе? Ведь у нас есть твои мечты и мой интеллект.
 Рейф взял ее за подбородок.
 – Той ночью на берегу я сказал себе, что тебя мне не видать как своих ушей, и все-таки понял, что никогда не смогу забыть тебя.
 – И я сказала себе то же самое.
 Он улыбнулся.
 – Я постоянно помнил про твой злополучный список. Хочешь знать правду? С одной стороны, я желал тебе счастья, а с другой – надеялся, что ты никогда не встретишь идеального мужчину.
 – А я всегда помнила о тебе и о твоей большой цели – не попасть в тюрьму. И жалела о том, что ты напрасно теряешь время.
 – Похоже, все эти годы я был для тебя источником раздражения.
 – Прекрасная основа для брака, ты не находишь?
 – Точно, – усмехнулся он.
 Он склонился к ее губам. По берегу метнулся луч фонарика. Ханна ответила на поцелуй, изнемогая от счастья.
 Чары разорвал резкий, хриплый лай Уинстона.
 Рейф нехотя поднял голову.
 – Сдается мне, твой пес недоволен, что мы занялись этим на берегу.
 – Ему придется привыкать.
 Уинстон оставил в покое дерево, которое обнюхивал, и метнулся к ним. Он снова залаял, громче и настойчивее. Это была не просьба, а требование обратить на него внимание.
 Ханна встревожилась:
 – Что с ним?
 Уинстон промчался мимо них не останавливаясь и устремился к тропе, ведущей к Дримскейпу. Он лаял не умолкая.
 – Ничего не понимаю… – Рейф направил луч фонарика на пса. – Черт!
 И он сорвался с места.
 Ханна посмотрела на особняк и замерла. Шум прибоя заглушал все звуки, поэтому они и не расслышали потрескивание и шипение огня. Но теперь Ханна увидела, что над домом в ночное небо взметаются языки пламени.
 «Надо было взять с собой телефон, – думал Рейф, подбегая к дому. – А если удастся потушить огонь из садового шланга, не вызывая пожарных?»
 Он взлетел по ступеням крыльца и помчался по веранде. Уинстон опережал его, готовый ринуться в бой. Чтобы сберечь силы, он перестал издавать краткий предостерегающий лай. Пес прижал уши и оскалил зубы.
 У Рейфа мелькнула мысль, что в Уинстоне он не ошибся: это настоящий защитник, а не избалованная дамская игрушка.
 – Я вызову пожарных! – крикнула Ханна.
 – Давай, – отозвался Рейф, не оглядываясь, и завернул за угол.
 Послышалось злобное рычание Уинстона, мелькнула освещенная огнем человеческая фигура. Неизвестный попытался удрать, но пес вцепился ему в штанину.
 Рейф увидел, как пленник Уинстона схватил пустую канистру и попытайся ударить ею пса.
 – Чертова псина! – выпалил он.
 Рейф мощным ударом сбил его с ног. Канистра скатилась с крыльца на траву. Джед рухнул на дощатый пол веранды. В его глазах отражалось пламя, они горели ненавистью и бешенством.
 Уинстон снова вонзил зубы в ногу Джеда.
 – Отпусти его, Уинстон!
 Пес выпустил жертву и уставился на Рейфа.
 – Сукин сын! – взвыл Джед. – Я все продумал, я выждал время, а ты вернулся и все испортил!
 Он вскочил, намереваясь вцепиться в горло врагу. Заметив тень безумия в его глазах, Рейф отступил.
 – Все кончено, Джед.
 – Зачем ты вернулся? Зачем, черт бы тебя побрал?
 – Все кончено, – повторил Рейф.
 Неподалеку завыли сирены. Уинстон возбужденно запрыгал и залаял. Ханна выбежала из-за угла с огнетушителем в руках.
 – О Господи! – Она замерла, увидев Джеда.
 – Все шло как по маслу. – Ярость исказила лицо Джеда. – Как и было задумано много лет назад. А потом явился ты!
 Он стремительно бросился вперед, на Рейфа.
 Рейф посторонился и ловко подставил подножку. Джед споткнулся и упал, ударившись головой о стену дома. Прошло несколько секунд, прежде чем он сумел сесть.
 Когда он открыл глаза, от ярости в них не осталось и следа. Ее место заняли уныние и осознание досадного поражения.
 – А ведь я все продумал… – прошептал Джед.




 Глава 24


 – Уинстон – герой. – Ханна гордо посмотрела на пса, грызущего кость. – Благодаря ему дом почти не пострадал. Братья Уиллис уверяют, что за пару недель приведут его в порядок.
 – Скорее всего за пару месяцев, – предупредил Митчелл. – Строительные работы всегда затягиваются надолго, особенно когда за дело берутся братья Уиллис.
 – Может, это даже к лучшему, – пожала плечами Ханна. – Мы все равно собирались перестраивать это крыло. Можно заодно и отремонтировать его.
 – Звучит разумно. – Митчелл поудобнее устроился в кресле и окинул оценивающим взглядом веранду. – Работы здесь непочатый край. Зато у вас будет отличный маленький отель с рестораном.
 – Пять звезд, – вмешался Рейф уверенным тоном.
 – В этом я ни на минуту не сомневаюсь. – Митчелл усмехнулся. – Если уж ты за что-то берешься, то доводишь дело до конца. Главное – очень захотеть.
 Ханна тоже улыбнулась:
 – Какое совпадение! Совсем недавно я говорила ему то же самое.
 Рейф взгромоздил ноги на перила веранды и отпил пива из запотевшей бутылки.
 – С такими наставниками я не пропаду.
 – Ты не сразу, но все-таки оправдал наши надежды. – Митчелл сжимал в руке бутылку и щурился, глядя на заходящее солнце. – А что слышно о Джеде Стедмане?
 – Все было так, как мы и предполагали. – Рейф тоже смотрел вдаль, на залив. – Правда, Джед уверяет, что Кэтлин погибла в результате несчастного случая.
 – Потому что они поссорились из-за кассет, – объяснила Ханна.
 – Да-да, – закивал Митчелл. – Значит, обвинение в убийстве ему все-таки не предъявят. А что стало с кассетами?
 – Джед твердит, что они упали со скалы в море – вместе с Кэтлин. Если верить ему, он не смотрел эти кассеты.
 – Ха! – Митчелл фыркнул. – Если верить ему, так я продал тебя, чтобы купить недвижимость в Аризоне.
 – Ему все равно никто не верит, – сообщила Ханна. – Но если кассеты не найдутся, опровергнуть его слова никто не сможет. Команда Торнли заявляет, что они тут ни при чем. Но ходят слухи, что во время первой кампании Тревор Торнли лично встречался с Кэтлин.
 – Интересно, сколько копий было снято с этих кассет? – задумался Митчелл.
 – Это не наше дело, – напомнил Рейф. – Пусть Торнли боится в один прекрасный день попасть на страницы бульварной газеты, да еще в женском белье. А у нас есть дела поважнее.
 – Какие? – Митчелл поднял бровь.
 – Например, подготовка к свадьбе, – не моргнув глазом ответила Ханна.
 На долю секунды Митчелл растерялся, а потом на его лице отразилось удовольствие. Он издал такой воинственный клич, что Уинстон бросил кость, вскочил и подбежал поближе.
 – Чтоб мне провалиться! – выпалил Митчелл, как только сумел взять себя в руки. – Я знал, что у вас все сложится. Надо было только слегка подтолкнуть вас.
 – Не знаю, как бы мы справились без тебя, – сухо отозвался Рейф. – Теперь мне ясно, зачем ты рассказывал на почте каждому встречному, что мы с Ханной решили пожениться.
 – Ловко придумано, – оценила Ханна. Митчелл буквально лучился радостью.
 – Это самое меньшее, что я мог сделать. Подождите, то ли еще будет, когда о свадьбе узнают Харты, в особенности Салливан! Ханна, твои родные устроят скандал.
 Ханна поморщилась:
 – Да, когда мы с Рейфом сообщим им радостную новость, фейерверк нам обеспечен.
 – Да еще какой! – жизнерадостно подхватил Митчелл. – А чего еще вы ожидали?
 – Не будем об этом, – предложил Рейф. – Ты-то отсидишься у себя дома.
 – Кстати, о родных, – вмешалась Ханна. – Свадьбу готовлю я – у меня есть опыт. Но признаться, для меня это сложная задача.
 – Боишься драки в церкви? – фыркнул Митчелл.
 Ханна ответила ему укоризненным взглядом.
 – Я жду помощи, поддержки и пристойного поведения от всех присутствующих, ясно?
 – Не смотри на меня так. – Митчелл попытался изобразить оскорбленный вид. – Мы, Мэдисоны, не устраиваем скандалов на свадьбах.
 – Верно, – согласился Рейф. – Затевать ссору Мэдисоны не станут.
 – И лучше бы им ни во что не вмешиваться, – заключила Ханна, предостерегающе глядя на обоих мужчин.
 Свадьба состоялась через два месяца в городской церкви. На нее пригласили весь город, приглашение никто не отклонил. Кое-кто предсказывал, что разразится страшный скандал, но церемония прошла как по маслу.
 Во время торжества в Дримскейпе Митчелл понял, что дольше не вытерпит, и отправился на поиски Салливана.
 Давнего партнера и соперника он нашел на веранде. Салливан стоял у перил с бокалом шампанского в одной руке и тростью в другой.
 Митчелл мысленно выругался. «А он полысел, как и я. Раньше он был, кажется, выше ростом… видно, оба мы к старости осели».
 Смотреть на Салливана было все равно что на собственное отражение в зеркале. А чего еще он ждал? Что они до конца своих дней останутся молодыми и крепкими? «По крайней мере, я-то хожу без трости».
 – Привет, Салливан. – Митчелл остановился. – Что скажешь о своем новом внуке?
 Салливан медленно обернулся, и Митчелл вздохнул с облегчением: несмотря на возраст, глаза его бывшего партнера блестели живо и молодо. В душе он остался тем же парнем, с которым Митчелл служил в армии и участвовал в военных действиях, о которых уже никто не помнил, кроме их двоих. Этот парень когда-то спас Митчеллу жизнь в гиблых джунглях, и Митчелл отплатил ему тем же.
 А потом Салливан поставил на карту все, чтобы со временем они оба могли сколотить состояние. А спустя некоторое время чуть не выбил Митчеллу все зубы, подравшись с ним у супермаркета Фултона.
 Их глаза встретились, и оба поняли, что думают об одном и том же – об узах, которые связывали их с давних пор.
 Салливан перевел, взгляд туда, где стояли Рейф и Ханна.
 – Славный малый. Я всегда верил в него.
 – Впервые слышу.
 – Мы же давно не разговаривали, Митч.
 – Точно, с давних пор.
 – Рейфа и Гейба ты воспитал как надо.
 Митчелл растерялся и смущенно отвел взгляд.
 – Ну, это не только моя заслуга.
 – А чья же еще?
 Некоторое время они постояли молча, наблюдая за гостями. Салливан даже не пытался отойти, закончив разговор.
 – Может, перестанем избегать друг друга? – наконец спросил Митчелл. – Я слышал, Харты часто собираются всей семьей…
 – Да. – Салливан повернулся к нему. – Это наша традиция. А как тебе твоя новая внучка?
 – Славная девушка, – улыбнулся Митчелл.
 – Надеюсь, они поладят, Митч. И клянусь Богом, если Рейф посмеет обидеть ее…
 – Успокойся. – Митчелл увидел, как бережно Рейф обнял молодую жену. – Она его страсть, а ты же знаешь, что такое страсть для Мэдисона.
 – Знаю, – довольно улыбнулся Салливан. – Если у Мэдисона есть страсть, он готов свернуть горы.




 Глава 25


 Месяц спустя…
 Телефон зазвенел, нарушив все очарование минуты. Так и не успев поцеловать Ханну, Рейф замер. Она приподнялась с подушки.
 – Телефон, – произнесла она.
 – Надо было отключить его перед сном.
 Злополучный аппарат продолжал трезвонить.
 – Придется взять трубку. Может, это твой дед.
 – Тогда тем более незачем ее брать. – И все-таки Рейф нехотя потянулся к телефону. – Может, у него что-то важное, – произнес он, поднося трубку к уху.
 – Я не помешал? – вежливо спросил Гейб.
 – Помешал отмечать месяц со дня свадьбы.
 – Но сейчас только девять часов.
 – Мы, семейные люди, ложимся спать пораньше.
 – Слышал, – отозвался Гейб. – Об этом я и хотел поговорить.
 Рейф застонал и откинулся на подушку.
 – Слушай, сегодня я не в настроении обсуждать твою личную жизнь.
 – У меня ее вообще нет.
 – Расстался с очередной подружкой?
 – Подумаешь!
 Рейф переглянулся с Ханной, которая приподняла бровь.
 – Я же говорил тебе: нельзя искать жену так, как ищешь деловых партнеров!
 – Нет, я точно знаю: я на верном пути. Надо только выверить стратегию. Сегодня я понял, что надо относиться к браку как к слиянию или приобретению предприятий. И нанять профессионального консультанта.
 Рейф понял, что дело попахивает катастрофой.
 – Только не говори, что я правильно понял тебя…
 – Утром я позвоню сестре Ханны и попрошу подыскать мне невесту. Насколько мне известно, она пользуется компьютером…
 Рейф зажмурился.
 – Это страшный сон… да, сон…
 – На свадьбе я познакомился с Лилиан, и она сказала, что у нее довольно высок процент удачных сделок… то есть браков.
 – Гейб, по-моему, это неудачная мысль.
 – Почему?
 – Ну, как тебе сказать… – Рейф помедлил. – Не знаю. Просто чувствую, и все.
 – Мне нечего терять.
 – В таком случае… – Рейф почувствовал, что Ханна тянет его за руку. – Давай закончим разговор, Гейб. У меня сегодня месячный юбилей свадьбы.
 – Передай Ханне мои наилучшие пожелания. Если ее сестра и вправду профессионал, скоро и я буду праздновать юбилеи.
 – Что-то подсказывает мне, что до этого еще далеко, – ответил Рейф. – Ты ведь Мэдисон. Для нас брак – сложная задача.
 – Только когда мы даем волю чувствам, а я не намерен повторять фамильные ошибки.
 – Тогда удачи тебе. – Рейф повесил трубку и повернулся к Ханне.
 И обнаружил, что его левая рука прикована к изголовью кровати. Он с интересом осмотрел знакомый с виду наручник.
 – Откуда он у тебя?
 – Купила у Верджила, – сообщила Ханна. – Это подарок к юбилею.
 – О Господи! – Рейф расплылся в улыбке. – Думаешь, я выдержу такую радость?
 – Почему бы и нет?
 – Ладно, я постараюсь. – Рейф притянул Ханну к себе свободной рукой. – Я люблю тебя, Ханна.
 – И я люблю тебя.
 Он запустил пальцы в ее волосы.
 – Нам надо было пожениться восемь лет назад.
 – Может, да, а может, и нет. Скорее, нет. Нам требовалось время, чтобы понять, чего мы хотим от жизни.
 – Ты права. – Он ненадолго задумался. – Я же говорил той ночью – путь домой будет долгим.
 – Помню-помню. – Ханна коснулась губами его губ. – Но мы благополучно проделали этот путь. Остальное не имеет значения.