Аннотация: «Голливудский зоопарк» – психологический триллер о сексуальном маньяке, преследующем и похищающем кинозвезду в сверкающих дебрях Голливуда. Это проницательный взгляд на мир великосветских кинематографических приемов и оргий с элементами черной магии, гремучая смесь из эротики, криминала и красивой жизни.


---------------------------------------------


 Джеки Коллинз
 Голливудский зоопарк



 1


 Герберт Линкольн Джефферсон с отвращением посмотрел на свою жену Мардж. Она лежала на диване перед телевизором, оголив жирные белые ляжки. Женщина ела апельсин; сок стекал по ее подбородку. Периодически она прикладывалась к банке пива, которую держала в руке. Голубое хлопчатобумажное платье обтягивало ее тучное тело; под мышкой ткань разошлась по шву. Грязный, некогда белый лифчик, поддерживавший массивные груди, выглядывал в прореху. Посторонний человек с трудом смог бы правильно определить ее возраст. Ей было тридцать пять, но выглядела она лет на десять старше.
 – Я ухожу, – заявил Герберт.
 Мардж не отвела взгляда от телеэкрана. Запихнув в рот еще несколько апельсиновых долек, она пробормотала:
 – О'кей, милый.
 Герберт вышел из своего блекло-розового дома, стоявшего среди своих многочисленных блеклых двойников. Он злобно пнул кошку Мардж и направился к автобусной остановке. Ранний вечер выдался жарким. Его бесило отсутствие личного автомобиля. В Лос-Анджелесе все имели машины. Еще на прошлой неделе у него был красивый, сверкающий, серый «шевроле», но его забрали, потому что Герберт просрочил платежи.
 Герберт был худощавым шатеном среднего роста с заостренными чертами лица. Он не был ни красавцем, ни уродом. Он обладал обыкновенной внешностью. Его было трудно запомнить, если он не смотрел на вас своими слегка косыми карими глазами – под его взглядом человеку становилось не по себе. Глаза у Герберта были безжалостные, злые, цепкие.
 Перед ним на автобусной остановке стояла молоденькая мексиканка. Он оценивающе оглядел девушку. Она показалась ему слишком тощей и юной. Несомненно, девственница, решил он. Забравшись в автобус, Герберт прижался к девушке. Она обернулась и удивленно посмотрела на него. Не обращая на нее внимания, он сел рядом с полной женщиной, вероятно, домработницей какого-то киномагната. Нет, тогда она бы ездила на машине.
 В автобусе пахло кислым потом, и Герберт поморщил нос. Перед выходом он принял душ. Иногда он делал это три-четыре раза в день. Его кумиром был Крошка Тим – Герберт где-то прочитал, что актер принимал душ после каждого посещения туалета. Подобная чистоплотность его восхищала.
 Пухлая женщина передвинулась на сиденье. Видно, ей не понравилось, что Герберт прижал свою ногу к ее бедру. Она не была уверена в том, что он делает это нарочно – он смотрел прямо перед собой, заурядное лицо не пробуждало никаких подозрений.
 Старая перечница носит чулки на подвязках, подумал Герберт. Одна из них упиралась ему в бедро. Подняв руку, он задел локтем бюст женщины. Она отодвинулась к окну. Герберт невозмутимо смотрел вперед.
 На следующей остановке женщина выходила, и он вытянул свои ноги вперед так, чтобы ей было трудно протиснуться мимо него. Когда ее большие ягодицы коснулись его колен, он мысленно усмехнулся. – «Пусть эта корова поймает кайф, – подумал он. – Они это обожают, даже старухи».
 Герберт с нежным чувством вспомнил о письме, которое он отправил Анджеле Картер – сексапильной рыжеволосой кинозвезде. Он бросил конверт в ящик вчера вечером; она, вероятно, уже прочитала его послание. Ему удалось узнать ее домашний адрес – сделать это Герберту помогла его нынешняя работа. В конторе стояла картотека с адресами многих кинозвезд. Он водил автомобиль, принадлежавший трансагентству, услугами которого пользовалась киностудия «Радиант продакшн». Для Герберта было важно, чтобы его адресаты вскрывали конверты лично. В этом заключался весь смак.
 Он написал Анджеле в подробностях, что он хотел бы сделать с ней. Текст был ласковым, нежным и страстным. Герберт не упустил ни единой детали и вложил в конверт маленький прозрачный пакетик с собственной спермой.
 Это послание было литературным шедевром Герберта; он надеялся, что мисс Анджела Картер оценит его стиль и содержание.
 Автобус остановился; Герберт зашагал к гаражу «Суприм Чоффер компани».




 2


 Девушка ласкала человека, лежавшего под ней; он гладил руками ее обнаженную спину.
 Она была необыкновенно хороша собой. Длинные волнистые волосы обрамляли ее загорелое чувственное лицо с зелено-карими глазами и большим ртом.
 Они лежали на черной шелковой простыне. Вторая такая же простыня прикрывала девушку ниже талии. У нее было восхитительное тело с длинными конечностями, красивыми изгибами и изящной мускулатурой.
 Вздохнув, она склонила голову, чтобы поцеловать обнаженного мужчину. Его тело было загорелым, крепким, мускулистым, с растительностью на груди.
 Целуя мужчину, она опустила руку к полу и вытащила из-под кровати маленький пистолет. Незаметно поднесла оружие к голове мужчины.
 Прервав поцелуй, она шепнула:
 – Прощайте, мистер Фонтейн.
 Одним стремительным движением он скинул девушку с себя и вырвал пистолет из ее руки.
 Оказавшись на полу, она бросила на человека взгляд, полный ненависти.
 Он рассмеялся.
 – Может, в следующий раз ты будешь удачливей. Помни, детка, ты имеешь дело не с бойскаутом.
 Она замахнулась, чтобы ударить его, и вдруг кто-то крикнул:
 – Стоп!
 Санди Симмонс прикрыла себя руками. Появившаяся костюмерша набросила халат на актрису.
 К ней подошел Эйб Стейн, режиссер. Он был толстым и жевал старую дурно пахнущую сигару. Он обратился к мужчине, лежавшему на кровати.
 – Извини, Джек, ее груди занимают весь кадр. Джек Милан усмехнулся. Он прекрасно сохранился к своим сорока девяти годам. Иссиня-черные волосы и обаятельная улыбка уже два десятка лет обеспечивали огромные кассовые сборы фильмам с его участием.
 – На мой вкус, их никогда не бывает слишком много, старина Эйб.
 Все рассмеялись. Молчала лишь одна Санди; она сидела на полу с несчастным видом, кутаясь в халат.
 И зачем только она согласилась сниматься в этом фильме? В Италии, да и во многих других европейских странах ее считали почти звездой; здесь, в Голливуде, с ней обращались как с ничтожеством.
 – Слушай, милая, – сказал ей Эйб, – я знаю, что у тебя есть пара великолепных сисек, но пусть они смотрят на мистера Милана, хорошо?
 – Извините, – через силу произнесла она. – Это очень трудно сделать, когда он бросает меня на пол. Возможно, если бы вы разрешили мне прикрыть их, как я хотела…
 – Нет, с этими штуками будет еще хуже.
 Эйб имел в виду «подкладки», на использовании которых настаивали некоторые кинозвезды, снимаясь в обнаженном виде – матерчатые круги телесного цвета, приклеиваемые на женские груди. Санди хотела сниматься с ними, но ее контракт предусматривал, что она будет подчиняться в таких вопросах требованиям кинокомпании, отказавшейся от «подкладок». Поэтому она была выставлена в одних трусиках на обозрение съемочной группы, число членов которой в этот день, похоже, удвоилось.
 Она с ужасом думала о том, что сейчас ей придется снова снять халат.
 Словно прочитав ее мысли, Эйб сказал:
 – Ложись на кровать, я покажу, что мне нужно. Ты не против, Джек? Позволишь ли мне стать твоим дублером?
 – Позволю ли я? Дайте мне виски и сигарету, и я согласен сниматься в этой сцене хоть весь день!
 Снова раздался смех, и Санди неохотно сняла халат. Она решила не замечать глядевших на нее с ухмылкой людей. Частично прикрывшись простыней, актриса легла на Джека Милана.
 – Теперь делаем все медленно, – приказал Эйб. – Покажи мне, как ты сбрасываешь ее с себя.
 Сильные руки Джека неторопливо подняли девушку и столкнули ее в сторону. Толстые пальцы Эйба скользнули по телу актрисы.
 – Постарайся удерживать ее лицом к себе, – сказал Эйб. – Вот так, отлично. А теперь на пол, дорогая, ты должна ударить его, только следи, чтобы камера оставалась у тебя за спиной. Вот так.
 Он снова передвинул руками ее тело; Санди была уверена в том, что его толстые пальцы коснулись ее грудей не случайно.
 – А сейчас – перерыв на ленч.
 Эйб повернулся к Джеку Милану, вставшему с кровати. На актере были оранжевые трусы и носки.
 – Всем вернуться точно к двум часам. Идем, Джек, я угощу тебя виски.
 Санди медленно прошла в гримерную. Она едва сдерживала слезы. Она чувствовала, что ее унижают. Сначала предложение сняться в фильме с Джеком Миланом обрадовало Санди, но картина оказалась обычным шпионским боевиком с множеством женских ролей. Санди так спешила покинуть Рим, что едва заглянула в сценарий. Ей хотелось увидеть Голливуд.
 Санди родилась в Рио. У нее было счастливое детство. Отец Санди был латиноамериканцем, мать – француженкой. Они жили очень дружно.
 К шестнадцати годам Санди решила стать актрисой и уговорила родителей отправить ее в лондонскую академию драматического искусства. Это учебное заведение было одним из лучших; Санди предстояло жить в Лондоне у старшей сестры матери, тети Джесмин. Конечно, на каникулы она будет возвращаться в Рио и сможет немедленно покинуть Англию, если ей там не понравится.
 Оказалось, что ее отношение к Англии не имеет никакого значения. Через два дня после отъезда Санди родители девушки погибли в автокатастрофе.
 Санди была убита горем. Ей казалось, что если бы она осталась в Рио, несчастья могло не случиться.
 Ее отец почти не оставил денег. Он славился щедростью, жил на широкую ногу и много тратил.
 После похорон Санди решила остаться в Лондоне и продолжить обучение. Наследство матери составило несколько тысяч фунтов стерлингов.
 Ей пришлось привыкать к совершенно новой жизни в маленькой квартирке в Кенсингтоне, к холодному климату, к тете Джесмин, считавшей грехом проявление нежности.
 Санди это удивляло и беспокоило. Она нуждалась в любви и теплоте; она чувствовала себя одиноко.
 Она полностью отдалась учебе в академии.
 Спустя полтора года Санди встретила Рафа Суза.
 Раф был энергичным молодым фотографом, работавшим для модных журналов; он был нарасхват и прекрасно знал это. Он появился в академии с тремя худенькими фотомоделями, парикмахером, массой реквизита и техники, а также тремя большими собаками. Раф Суз получил разрешение администрации использовать интерьер академии и учащихся в качестве фона. Он делал серию фотографий для журнала «Вог».
 В ту пору Санди стягивала волосы в «хвост», носила на себе не меньше трех свитеров сразу и ходила в мешковатых слаксах. Она не пользовалась косметикой.
 Раф тотчас обратил на нее внимание. Он заставил Санди распустить волосы, присесть на корточки возле трех собак и посмотреть на трех фотомоделей.
 Санди втайне обрадовалась, но другие студентки сделали вид, что это ужасно скучное занятие.
 Уходя, Раф оставил девушке свою визитную карточку и сказал:
 – Если захочешь увидеть фотографии, загляни ко мне завтра в шесть вечера.
 Студия Рафа находилась в дальнем конце Фулхэм-роуд; Санди долго искала нужный ей дом. Взглянув мельком на девушку, Раф протянул ей пробные отпечатки.
 Она внимательно изучила их. Ее лицо рядом с фотомоделями казалось простым, блеклым. Свитера делали ее полной, неизящной.
 – Сколько тебе лет? – небрежно спросил Раф.
 – Скоро будет семнадцать. Почему вы спрашиваете?
 – Просто так. Кажется, ты мне подойдешь. Хочешь, сделаем фотопробу?
 – Да, хочу.
 – Если ты выйдешь хорошо, уедем на неделю из Англии. Я беру на себя все расходы и плачу тебе сотню фунтов.
 Раф был весьма хитер. Ему обещали заплатить тысячу фунтов. Услуги хорошей профессиональной фотомодели обошлись бы ему в сумму, значительно превосходящую сотню фунтов. К тому же он видел, что у Санди есть большой потенциал. Эта великолепная кожа могла принести миллион долларов; грамотный макияж и эффектная прическа сделают ее внешность сногсшибательной. Он устал от ординарных лиц. Они все казались похожими друг на друга. Эта девочка – нечто особенное.
 За свою недолгую карьеру Раф переспал со многими известными фотомоделями, редакторами журналов, другими женщинами, которые могли оказаться полезными для дела. Он обладал атлетическим сложением и мальчишеской улыбкой, которую многие находили обворожительной.
 Сейчас он одарил ею Санди.
 – Что скажешь? Родители возражать не станут?
 – Какой он добрый и симпатичный, – подумала она.
 – Конечно, я смогу. Семестр заканчивается завтра, у меня нет определенных планов.
 – Отлично! Начнем готовиться. Сними свою одежду. Я дам тебе рубашку. Распусти волосы, сейчас они не смотрятся.
 Санди задумалась. Что за фотографии он намерен делать? Она еще колебалась, когда он бросил ей рубашку. Он заметил ее состояние.
 – Ты будешь демонстрировать одежду, дорогая, купальники и белье. Я должен увидеть твое тело, и без шмоток. Если хочешь, поднимись наверх и переоденься там.
 Он занялся фотокамерой.
 Она отправилась на второй этаж, захватив с собой рубашку. Надела ее поверх лифчика и трусиков. Все выглядело вполне пристойно. Распустив волосы, Санди зашагала вниз по лестнице.
 – Господи, – подумал Раф, – на сей раз мне повезло. Эта девушка – сущая находка. У нее были невообразимо длинные ноги. Раф представил себе, как великолепно она будет выглядеть на снимках. Контур ее грудей вырисовывался через ткань. У Санди была особенная походка. Очень, очень сексуальная.
 Он снимал девушку в течение часа. Она без труда принимала нужные позы. Он не мог дождаться, когда она снимет рубашку. Санди волновала Рафа, он решил, что она способна украсить эту поездку.
 Завершив все приготовления, он отправился с ней в Марокко.
 Раф, привыкший смотреть на женщин как на элемент комфорта, был совершенно очарован Санди.
 Из-за холодности ее тети Санди стала проводить с ним все больше и больше времени. В день ее семнадцатилетия Раф переспал с девушкой, и вскоре она перебралась к нему в студию.
 Тетя Джесмин восприняла это событие так, как она воспринимала все в жизни – не разжимая губ, молча.
 – Я буду звонить, – пообещала Санди.
 Тетя Джесмин выразила свое неодобрение только пожатием плеч.
 Раф был первым близким для Санди человеком, не считая умерших родителей. Она прожила с фотографом несколько месяцев, закончила последний семестр в академии. Раф занимался своей работой. Затем появились фотографии Санди, сделанные в Марокко; телефон в редакции журнала раскалился – все хотели узнать, кто эта девушка. Ей предлагали сниматься в рекламе шампуня и зубной пасты; Санди получила приглашение пройти кинопробу.
 Раф ходил мрачный; Санди ликовала.
 Редактор журнала хотел, чтобы Раф немедленно сделал новую серию фотографий с Санди. Раф отговорил ее от работы над рекламными клипами, хотя ей обещали большие деньги. Но она упорно твердила, что хочет пройти кинопробу.
 Раф взял ее в Рим; пока он фотографировал, девушка влюбилась в город. Он напоминал ей Рио.
 Раф переживал – ему не хотелось делить Санди с кем-то. Впервые за все время их совместной жизни он стал встречаться с другими женщинами, напивался до ее возвращения домой, грубил ей в присутствии общих друзей.
 Она не понимала, почему он стал с ней резким. Что она ему сделала?
 Но он не мог объяснить свое отношение к ее успеху, признаться, что боится потерять Санди.
 Она сыграла пару эпизодических ролей и получила предложение сниматься в Риме.
 – Соглашайся, – с горечью сказал Раф, – у нас и так все почти кончено.
 Чтобы поставить точку над I, он заявил ей, что у него есть другая женщина.
 Санди имела успех в Риме; она снялась в нескольких лентах, где главная ставка делалась на ее физическую привлекательность.
 Мысли о том, чтобы стать «серьезной актрисой», отошли на второй план. Она наслаждалась вниманием, которое ей уделяли везде.
 Итальянские мужчины буквально осаждали девушку, но ее сердце все еще принадлежало Рафу. Он был у нее первым, она любила его. Точнее, считала, что любит.
 Затем появился Пауло. Граф Пауло Дженерра Риццо. Он принес ей одни несчастья.
 – Мисс Симмонс.
 В дверь гримерной постучали.
 – Мисс Симмонс, вас ждут на съемочной площадке.
 Она машинально посмотрелась в зеркало и поняла, что пропустила ленч. Ладно, пора возвращаться к очаровательному Эйбу Стейну и неотразимому Джеку Милану, который не сказал ей ни единого слова. Славное начало ее работы в Голливуде!
 На съемочной площадке царило оживление. Слух о том, что снимается эпизод с обнаженной натурой, привлек сюда многих работников студии. Санди заметила здесь мужчин с камерами, которых до ленча на площадке не было. Джек Милан и Эйб Стейн отсутствовали.
 К Санди подошел гример, с которым она спорила утром. Тема пререканий, по мнению Санди, была нелепой. Она хотела самостоятельно накрасить глаза, а гример возражал. Это вызвало недовольство Санди – она знала свое лицо значительно лучше, чем человек, который видел ее пять минут. Она настояла на своем, и гример выбежал из комнаты в ярости, бормоча что-то насчет «безмозглых иностранок».
 Теперь он подошел к ней с набором косметики и губкой. Предложил снять платье.
 – Я должен проверить тон на теле.
 Она бросила возмущенный взгляд на мужчину, который собрал вокруг них группу зевак, надеявшихся на бесплатное зрелище.
 – Где женщина, которая делала это утром? – спросила Санди.
 – На другой площадке. Не строй из себя скромницу, все уже видели твои сиськи!
 Она почувствовала, что ее лицо вспыхнуло, бросилась прочь со съемочной площадки и налетела на Джека Милана и Эйба.
 – Куда ты мчишься, милая? – спросил Эйб, схватив своими мясистыми пальцами Санди за руку. – Давай закончим съемки этой сцены.
 Он вернул ее на площадку.
 Санди внезапно поняла, что не сможет снять платье в присутствии всей съемочной группы. Она обратилась к Эйбу:
 – Р. Италии, когда снимается подобный эпизод, на площадке остаются только самые необходимые из технических работников. Я бы хотела, чтобы здесь было так же, пожалуйста. – Неужели? Эйб откашлялся и сплюнул.
 – Это не Италия, дорогая, и все эти парни мне необходимы.
 Санди, редко терявшая самообладание, едва не взорвалась.
 – В таком случае можете снимать сцену без меня. Я не животное, выставленное на обозрение. Я – актриса.
 – Ха! – фыркнул Эйб. – Актриса, которая не в состоянии убрать из кадра свои сиськи. Не выпендривайся, детка, ты подписала контракт, помнишь?
 – Да, помню. И все же я не могу работать в таких условиях. Извините.
 Она покинула съемочную площадку. Это был первый случай, когда актриса отказалась сниматься в фильме Джека Милана.




 3


 Чарли Брик и девушка сидели рядом в темном зале ресторана на Парк-лейн. Несколько официантов ждали первого сигнала Чарли, чтобы тотчас устремиться к нему.
 Чарли и его спутница потягивали кофе. Живые, блестящие глаза девушки бегали по залу. Она была хорошенькой и юной. Чарли готовился разменять пятый десяток. Он носил очки с массивной роговой оправой. Его лицо было печальным.
 – Я бы хотела, чтобы моя мамочка увидела меня сейчас! – внезапно заявила девушка.
 – Что, моя милая?
 Чарли придвинулся к девушке, взял ее за руку.
 – Моя мама, – радостно произнесла она, – не поверила бы своим глазам, увидев меня сидящей в таком месте с тобой.
 – Почему?
 Он чуть сильнее сжал ее руку.
 – Ну, понимаешь, – девушка захихикала, – они отказывались поверить, что я победила на конкурсе красоты и оказалась в Лондоне; там, где я родилась, люди страдают узостью взглядов и консерватизмом. Так что можешь представить, что они подумали бы, узнав, что я сижу в роскошном ресторане с настоящей живой кинозвездой!
 – Ты очень хорошенькая.
 На ее лице появилось довольное выражение.
 – Ты так считаешь?
 Она накрыла его кисть своей рукой.
 – Моя мама всегда говорила, что я должна сниматься в кино.
 Девушка с надеждой посмотрела на Чарли.
 – А что думаешь ты?
 Он отпустил ее руку и подозвал ближайшего официанта.
 – Кажется, нам пора уходить. У меня есть дела рано утром.
 – О, – разочарованно протянула она, – а я думала, что ты покажешь мне в отеле свои новые фотографии.
 – Как-нибудь в другой раз.
 Его отношение к ней изменилось; он вдруг стал холодным, заторопился.
 К нему подошел старший официант.
 – Все в порядке, мистер Брик? Чарли встал.
 – Спасибо, Луиджи, все было отлично.
 – На прошлой неделе я видел ваш последний фильм, мистер Брик. Он очень, очень смешной. Мы счастливы видеть вас сегодня тут.
 – Спасибо, Луиджи.
 Они шагнули из ресторана в холодную лондонскую ночь. Шел дождь. Швейцар вытянулся в струнку.
 – Добрый вечер, мистер Брик, ваш автомобиль сейчас подъедет.
 Длинный черный «бентли» подкатил к подъезду. Они сели в машину.
 – Спасибо, сэр, большое спасибо, – пробормотал швейцар, получив щедрые чаевые.
 Автомобиль бесшумно тронулся с места.
 – Куда едем? – спросил водитель.
 – Высади меня у отеля, Джордж, а потом отвези мисс Мэримонт домой.
 – Хорошо, сэр.
 Джордж позволил себе на мгновение улыбнуться. Очередную птичку отправляют восвояси!
 Они молча добрались до гостиницы. Девушка была так подавлена неожиданной переменой в настроении Чарли, что не могла вымолвить ни слова.
 – Ты уверен, что не хочешь, чтобы я поднялась к тебе?
 – Уже поздно, дорогая. Я позвоню тебе на следующей неделе.
 Он быстро покинул машину.
 – Пока.
 Чарли проводил взглядом автомобиль, выруливший на дорогу. Глупая девчонка, подумал он. Неужели они встречаются с ним только по одной-единственной причине? Похоже, они действительно считают, что его можно использовать, чтобы попасть на киноэкран.
 В который раз он слышал это? Просьба звучала по-разному. Лобовой подход: «Ты бы не мог организовать мне кинопробу?» Осторожный намек: «Я всегда мечтала играть». Слова актрисы: «Мой агент утверждает, что я идеально подхожу на женскую роль в твоем следующем фильме».
 Лорна предупреждала его, смеялась над ним: «Ну да, конечно, – говорила она, – девушки выстраиваются в очередь, чтобы запрыгнуть к тебе в постель. Но спроси себя, дорогой, кто им нужен. Ты или знаменитый Чарли Брик?»
 Со дня развода прошел месяц. Позади двенадцать лет брака. Лорна с другим мужчиной. Дети, мечущиеся между родителями, и тягостное, ничем не заполняемое одиночество, которое не исчезало, со сколькими бы людьми он ни встречался.
 Он зашел в отель. Администратор тотчас направил к нему коридорного.
 – Вам звонят из Голливуда, мистер Брик.
 – Я буду говорить из номера, – сказал Чарли. Лифтер обрадовался, увидев его.
 – Моя девочка просто обезумела от счастья, получив вашу фотографию. Она уже посмотрела ваш последний фильм четыре раза.
 Чарли улыбнулся. Его всегда радовало восхищение людей.
 Войдя в «люкс», он услышал телефонный звонок. Его агент, Маршалл К. Маршалл, звонил из Голливуда, чтобы уточнить некоторые детали, касающиеся приезда актера в Калифорнию на следующей неделе. Чарли предстояло начать сниматься в новом фильме.
 Они поговорили недолго о делах, и Маршалл произнес:
 – Чарли, мы с нетерпением ждем тебя двадцать восьмого. Все придут на прием.
 После недолгой паузы агент добавил:
 – Хочешь, чтобы я подыскал для тебя девушку? Он назвал имена двух довольно известных актрис, игравших в эпизодах.
 – Не надо? Хорошо, я уверен, ты обойдешься без моей помощи.
 Они попрощались, и Чарли положил трубку.
 Он беспокойно зашагал по комнате. Похоже, все сговорились обложить его хитрыми малышками. Он не мог представить себе, чтобы агент предлагал подыскать даму Роберту Редфорду или Майклу Кейну. Тогда почему ему?.. Да, конечно, он не считал себя неотразимым красавцем, кумиром женщин, но у него были собственные зубы и волосы, вполне приятное интеллигентное лицо. Сбросив вес для последней картины, он обрел хорошую форму. В конце концов, он еще был сравнительно молод и без труда находил себе женщин для постели. На самом деле труднее всего было избавляться потом от них. Быстрый взгляд, брошенный на часы: «Боже мой! Неужели уже столько? Я не представлял себе…». Они понимали намек и уходили.
 «Люкс», занимавший пентхаус, был холодным, неуютным, несмотря на дорогие вещи, находившиеся в нем – фотокамеры, стереопроигрыватель новейшей модели, а также книги, рукописи, пластинки.
 Он покинет его без сожаления – гостиничный номер всегда казался ему временным жильем.
 Снова зазвонил телефон. Чарли поднял трубку.
 – Я отвез леди домой, – доложил шофер. – Она, похоже, этому не обрадовалась. Вам сегодня еще что-нибудь нужно?
 – Нет, – зевнул Чарли. – Я, пожалуй, лягу. Машина понадобится мне завтра в восемь. Спокойной ночи, Джордж.
 Он положил трубку, тотчас услышал звонок и снова поднял ее.
 На другом конце провода была женщина, говорившая с сильным акцентом. В ее голосе звучал упрек.
 – Дорогой, что случилось, почему ты не позвонил? Это была Кристин Свитцер, девушка с крупным бюстом, мечтавшая стать актрисой. Они познакомились днем ранее на вечеринке, после которой переспали. Чарли тогда здорово напился и плохо помнил Кристин.
 – Привет, милая, – сказал он. – Извини, я обещал позвонить сегодня?
 – Да, дорогой. На сей раз я тебя прощаю. После паузы Кристин добавила:
 – Мы увидимся?
 Внезапно он вспомнил ее. Она была ему неприятна. Она напоминала Чарли властную преподавательницу физкультуры и обладала противным гнусавым голосом.
 «Мы встретимся у меня», – заявила она вчера ночью. Он ведь этого хочет? Чарли покинул ее квартиру.
 – Слушай, милая, – сказал он, – давай вместе пообедаем на неделе, чуть позже. Ближайшие дни у меня очень загружены, но я скоро позвоню тебе, ладно?
 Она вздохнула:
 – Я бы хотела увидеть тебя раньше. Чарли не поддался.
 – Я свяжусь с тобой в четверг или пятницу.
 – Хорошо, но, по-моему, ты несносен! Он пожал плечами, услышав такой эпитет.
 – Возможно, милая, ты права.
 Он быстро опустил трубку, прервав беседу.
 Женщины всегда разочаровывали Чарли. Сколько он помнил, они всегда предавали его. Даже бывшая жена Лорна после стольких лет совместной жизни оказалась такой же, как и все остальные.
 Горькие воспоминания о последних нескольких месяцах нахлынули на Чарли. Взаимные обвинения, дни молчания, потом нескончаемые скандалы. Хуже всего было то, что Лорна стала ненавидеть его, потеряна к нему интерес.
 Он покупал ей подарки, драгоценности, меха, новый автомобиль. Она принимала все это равнодушно, без радости – как и его самого в постели. Она никогда не была страстной женщиной, но в последние месяцы, перед концом, откровенно избегала близости с ним. От его прикосновения она съеживалась. Чарли запомнил одну ночь: он лежал на Лорне, пытаясь побыстрее завершить то, что он делал. Она заплакала. Он быстро вынул член. Никогда они не были так далеки друг от друга.
 Сейчас ему казалось, что Лорна наделена всеми мыслимыми достоинствами женщины. Неужели он вел себя так плохо, что она не смогла найти в себе силы простить его?
 Инициатором развода выступила она.
 Он перестал думать о прошлом и обратился мыслями к будущему.
 Чарли Брика знали миллионы. Он снялся во многих фильмах. Заработал немало денег. Сделал неплохую карьеру для человека, начинавшего комиком в варьете, которому платили пятнадцать фунтов в неделю. Он мог не работать до конца своей жизни. Это была приятная мысль.
 Его мать жила в красивом доме в Ричмонде с двумя слугами, автомобилем и шофером. Он выделил большие суммы своим детям в виде доверительных фондов. Он сам настоял на этом. Лорна не хотела брать у него и пенни, но он щедро обеспечил детей. Его положение не оставляло желать лучшего.
 Новая картина обещала быть интересной. Режиссер был старым другом Чарли. Исполнительница главной женской роли, Мишель Ломас, также была его давнишней приятельницей, только в другом смысле. Мишель была знаменитостью, кинозвездой, высокой женщиной с роскошными формами. Ее заметили на юге Франции, когда ей исполнилось девятнадцать; она ходила тогда в бикини; десять лет спустя она обрела всемирную известность как актриса и как женщина. Чарли познакомился с ней пять лет тому назад, когда его карьера киноактера продвигалась успешно, а ее – начала клониться к закату.
 Впервые вместо комедийной роли ему досталась романтическая. Женщины повсюду стали воспринимать его как героя-любовника. Если он достаточно хорош для Мишель Ломас, значит, он хорош и для них.
 Потекли письмо от поклонниц, карьера стремительно пошла в гору.
 Это было началом конца в его отношениях с Лорной.
 Роман с Мишель значительно изменил его жизнь. Сначала он просто не мог поверить в то, что знаменитый секс-символ, возможно, самый знаменитый европейский секс-символ своего времени, способен увлечься им. Но это произошло. Она взяла организацию их свиданий в свои руки. У нее был муж, который, к счастью, большую часть времени проводил в Париже.
 – Ты замечательный мужчина, – шептала она Чарли. – Восхитительный любовник, самый лучший.
 Никто прежде не говорил ему что-либо подобное. Он чувствовал себя в постели плохим или, в лучшем случае, посредственным партнером. Но Мишель все изменила: она дала ему возможность ощутить себя королем.
 Конечно, это негативно отразилось на его браке. Чарли возвращался домой с киностудии все позже и позже.
 Всегда придумывал себе работу на уик-энд. В конце концов он стал редко видеть Лорну; они просто жили в одном доме.
 Время от времени они общались довольно долго, чтобы успеть обменяться оскорблениями.
 Лорна: «Я знаю, что ты спишь с этой французской коровой».
 Чарли: «Я тебя не понимаю. Как ты можешь говорить такое?»
 Лорна: «Ты похож на кобеля, который гонится за сучкой. Ты делаешь из себя посмешище».
 Так продолжалось от ссоры к ссоре, от перебранки к перебранке, пока ситуация не стала критической. Чарли собирался последовать за Мишель во Францию. По окончании съемок актриса уехала туда на две недели; они ежедневно говорили по телефону.
 – Мой муж проведет на юге десять дней, – сообщила она. – Он улетает завтра. Ты можешь приехать.
 К несчастью, именно в этот период у его дочери был день рожденья; Лорна запланировала торжество. Он сказал ей, что должен немедленно уехать для переговоров по поводу новой картины.
 Она посмотрела на него долго и пристально.
 – Если ты отправляешься к ней, – медленно произнесла Лорна, – ответственность за последствия ляжет на тебя.
 После его возвращения многое изменилось. Больше не вспыхивали скандалы; Лорна почти всегда отсутствовала, и ругаться было не с кем. Она уходила, стоило ему появиться в доме. Она не возвращалась к ночи и не утруждала себя объяснениями.
 Он не задавал ей вопросов. Он был слишком поглощен предстоящим свиданием с Мишель.
 Его карьера продолжала двигаться самым успешным образом. Он получил завидную возможность выбирать роли и фильмы. Отклики прессы всегда были лестными: «Чарли Брик снова блеснул своим талантом», «Брик спасает фильм», «Комический гений Чарли Брика».
 Они с Лорной решили перебраться из загородного дома в пентхаус в Найтсбридже. Роман с Мишель почти закончился, поскольку они работали в разных странах и встречи стали невозможными.
 Конечно, он понял, что вел себя глупо. Он был виноват перед женой. Но в самом начале Чарли не мог отказаться от связи с Мишель Ломас. Почему-то ему казалось, что теперь, по завершении этой истории и благодаря ей, они с Лорной станут ближе друг другу.
 Она же чувствовала иначе. Была холодной, враждебной, несмотря на внимание, заботливое отношение мужа.
 Он решил купить пентхаус в надежде, что новая обстановка поможет им снова сблизиться.
 Лорна не проявила энтузиазма. Она настояла на том, чтобы они пригласили специалиста по интерьеру и полностью доверились ему.
 Спустя две недели после их переезда Чарли пришлось отправиться в Испанию. Вернувшись, он не застал дома Лорну. Она съехала, бросив детей. Чарли прочитал короткую записку: «Во всем виноват только ты один, не обвиняй меня».
 Она исчезла, и Чарли потребовались две недели, чтобы найти ее. Частный детектив отыскал Лорну в гостиничном номере в Бейсуотере; она лежала в постели с безработным каскадером. Детектив сделал фотографии; назрел развод.
 Сначала Чарли не мог поверить, что Лорна уйдет от него к «пустому месту», неизвестной личности. Этот человек даже не был красивым.
 Но Лорну, похоже, это не волновало.
 «Разводись со мной, – заявила она, – я пойду на это с удовольствием».
 Ему остались дети, няня, шофер и громадный пентхаус.
 Он не верил в реальность происходящего. Он расстался с Мишель. Он хотел вернуть Лорну. Она была его женой. Как она этого не понимает? Он был готов простить ей связь с каскадером. Она должна простить его, Чарли. Хотя бы ради детей предпринять еще одну попытку.
 Но она не желала ничего слышать.
 Лорна перебралась к своему приятелю, и вскоре ее адвокат потребовал детей. Она получила их на законном основании, но Чарли был гарантирован беспрепятственный доступ к ним.
 Он продал пентхаус и переехал в гостиничный «люкс». Проводил длинные вечера в одиночестве, иногда просто уставясь на стену, иногда куря до одури марихуану.
 Одну девушку сменяла другая. Он проводил ночь со стриптизершей, затем с замужней дамой, чей супруг временно покинул город.
 И все они предавали его. Пытались использовать тем или иным путем.
 Всем им он рассказывал свою историю. Говорил о том, как он несчастен, что его жена ушла к другому мужчине; Чарли объяснял, что успех ценен лишь тогда, когда человеку есть с кем разделить его.
 Женщины, с которыми он встречался больше одного раза, ждали от него предложения. Он намекал на такую возможность. Давал каждой почувствовать себя единственной нужной ему. Но, в конце концов, начинал плохо обращаться с ними, выставлял их из своего номера, обещал позвонить и не делал этого, назначал свидания, лишь, когда был в настроении, иногда в два часа ночи. В некотором смысле он отыгрывался за Лорну. Все ночи проводил с разными женщинами. Они ничего не значили для него.
 Все теперь было по-другому, нежели в те дни, когда он добивался Лорны. Он был тогда преследователем, и она заставила его потрудиться.
 Они познакомились на вечеринке в Манчестере. Он запомнил свое первое впечатление – она не походила ни на одну из его прежних девушек. У нее были светлые волосы, стянутые в тугой пучок; огромные очки уменьшали ее лицо и придавали ему трогательное выражение. Она была небольшого роста и почти не пользовалась косметикой. Никто не назвал бы Лорну красавицей, но Чарли она показалась очаровательной.
 Спустя год они поженились и провели брачную ночь в лучшем отеле Манчестера. Такая роскошь была им едва по карману, но Чарли решил, что событие стоит того. Он ошибся.
 Встречаясь в течение года, они не спали вместе. Он много разъезжал по стране, и они проводили вдвоем не очень много времени. Она жила со своими родителями и сразу ясно дала ему понять, что «этого» до свадьбы не будет.
 Подобное положение подтолкнуло его к женитьбе. Он получал «это» в большом количестве в других местах; его привлекал брак с «порядочной» девушкой, он хотел детей. К тому же она, похоже, любила его. И он, несомненно, любил Лорну.
 В двадцать один год Лорна все еще сохраняла невинность и вела себя так, словно не собиралась расставаться с нею.
 Раздевшись в ванной, она отказалась выйти оттуда, пока он не погасит везде свет. Потом нырнула в кровать. Когда Чарли умылся и почистил зубы, она, казалось, спала, свернувшись клубочком под простыней в своей ночной рубашке. Он лег в постель рядом с женой.
 Через десять месяцев после их знакомства они оставались друг для друга чужаками в физическом плане.
 – Ты спишь? – шепнул он, пытаясь просунуть руку под ее туго завязанную ночную рубашку.
 Ответа не последовало.
 Применив силу, он коснулся ее грудей. Нежно поласкал их. Она лежала так, словно спала, с плотно закрытыми глазами.
 Он здорово завелся, лаская это незнакомое ему неподвижное тело. Вскоре его волнение стало столь сильным, что он отбросил простыни и грубо задрал подол ее ночной рубашки.
 Она тотчас открыла глаза и запротестовала.
 Он впервые имел дело с девственницей. Чарли напрочь забыл об этом обстоятельстве, обезумев от страсти. Он вонзал свой член в нее с нарастающей силой, пока не задрожал в экстазе. Наконец, обессиленный, скатился с Лорны.
 Она плакала. Спустя некоторое время Чарли понял это. Он лениво обнял жену.
 – Все в порядке, – ласково произнес он. – Нет причин для беспокойства.
 – Нет, не все в порядке, – резко заявила она сквозь всхлипывания.
 – О чем ты говоришь? – искренне удивился он. – Я люблю тебя. Знаю, что первый половой акт неприятен, но лучше побыстрее покончить с этим. Вот увидишь, следующий раз тебе понравится.
 Ко их следующая близость произошла лишь через несколько месяцев; Лорна уступила мужу под большим нажимом с его стороны.
 В те редкие ночи, когда они занимались любовью, она лежала под ним неподвижно, как доска. Возможно, если бы Лорна больше любила секс, не появилась бы Мишель…
 Ситуация улучшилась, когда Чарли получил работу в Лондоне. Его пригласили во второразрядный клуб, но это было предпочтительней еженедельных гастролей в разных городах.
 Лорна обрадовалась перемене. Они сняли небольшую квартиру на Олд Комптон-стрит. Она была однокомнатной, но представляла нечто постоянное. Не считая сексуальных проблем, их жизнь налаживалась, входила в стабильное русло.
 Однажды вечером за кулисы к Чарли пришел американский продюсер.
 – Я хочу, чтобы вы завтра заглянули в мой офис и почитали роль Сутенера Берни из нового шоу. Это небольшая роль, но очень эффектная и выигрышная.
 Чарли возразил, сказав, что он не драматический актер, но продюсер сунул ему свою визитную карточку и заявил, что это не имеет значения, он прекрасно справится.
 На следующий день Чарли получил эту роль.
 После шестинедельных гастролей шоу прибыло наконец в Лондон. Отклики прессы были посвящены почти исключительно Чарли и его «маленькой» роли. Шоу лопнуло, но Чарли покинул его победителем.
 Он нанял себе агента, и постепенно его дела пошли в гору. В следующем шоу снова вся пресса досталась ему. Потом он сыграл небольшую роль в фильме. Появление на телеэкране обернулось приглашением сняться в сериале, который имел успех. Роль в спектакле. Еще несколько фильмов, и затем серьезный прорыв – главная роль в полнометражной английской кинокомедии. После этого он шел вперед, не оглядываясь на прошлое.
 После успеха Чарли в первом шоу Лорна забеременела. У них родился первенец – Син. Через два года появилась девочка – Синди. Они переехали в большой дом в Уимблдоне; все шло чудесно до фильма с Мишель.
 Чарли волновался – как встретит его Мишель? Со дня их последней встречи прошло почти два года. Он устал от бесконечной череды девушек, мечтавших забраться в постель со знаменитостью или появиться с ней на людях. Мишель была другой, слава Богу.
 Чарли взял один из многочисленных сценариев, лежавших на столе. Он с удовольствием читал все, что ему присылали. Это позволяло не опасаться того, что стоящая роль достанется другому актеру.
 Он погрузился в чтение. Мысли о Лорне угнетали его; вскоре текст захватил Чарли. Потом он заснул над рукописью.




 4


 Кэри Сент-Мартин была высокой, привлекательной, двадцативосьмилетней темнокожей девушкой. Ее волосы были подстрижены коротко и элегантно в стиле «Видал Сассун». Она носила костюмы, казавшиеся дорогими, выкуривала двадцать сигарет в день, ездила на бежевом годовалом «буревестнике» и занимала отличную трехкомнатную квартиру в престижном районе.
 Кэри неплохо заботилась о себе.
 Июньский день выдался жарким; смог опустился на Голливуд, точно гигантская рыхлая паутина.
 Кэри зевнула. Какая жалость, что именно ей агентство поручило пойти к Санди Симмонс и уговорить актрису вернуться на съемочную площадку. Все эти «звездочки» одинаковы. Смазливые, безмозглые, вздорные, они получали роли, переспав с определенным количеством мужчин. Кэри гордилась тем, что она никогда никому не отдавалась ради того, чтобы завоевать свое нынешнее положение.
 Она остановилась на красный свет; мужчина в «линкольне» попытался перехватить ее взгляд. Она оставила его без внимания и переключила кондиционер на большую мощность. Ну и жара!
 Кэри работала у Маршалла К. Маршалла, одного из ведущих агентов города. Семь лет назад она начала с должности секретарши; последние два года Кэри исполняла обязанности личного представителя шефа, вела дела некоторых его клиентов и порой всерьез подумывала об открытии собственной фирмы. Она хотела заниматься личным менеджментом. Кэри Сент-Мартин, связи с общественностью и менеджмент. Невероятно!
 Она запарковала автомобиль возле «Шато Мармонт» где жила Санди, и забрала лежавший на правом сиденье контракт. Согласно ему Санди Симмонс была обязана работать на «Милан продакшн» в течение трех недель с третьего по двадцать четвертое июня. Пункт третий предусматривал съемки сцен с обнаженным выше талии телом актрисы в соответствии со сценарием.
 Что случилось с Санди? – недоумевала Кэри. Она ведь наверняка подписывала контракт, предварительно прочитав его.
 Маршалл сказал Кэри: «Заставь эту дуру вернуться на студию – и быстро. Если она не сделает этого к четырем часам, то вылетит из фильма, и ей, вероятно, вчинят иск. В любом случае она не сможет больше работать в кино – глупая истеричка!»
 Кэри надела очки с зеленоватыми стеклами. На ней был зеленый полотняный костюм, купленный в «Орбахе» – копия парижской модели.
 Пожилая сухонькая женщина, сидевшая за стойкой, подняла голову.
 – Вы к кому?
 Кэри назвала номер Санди. Вестибюль «Шато» всегда напоминал о старом, давно исчезнувшем Голливуде. Казался отзвуком «Бульвара Заходящего Солнца».
 «Люкс» Санди находился на пятом этаже. Кэри воспользовалась отделанным недавно заново лифтом. Она думала об офисе в соседнем здании, который осмотрела на прошлой неделе. Кэри действительно собралась уйти от Маршалла.
 Санди открыла дверь. На ней был короткий оранжевый халат; она ходила по номеру босиком, не сняв грима.
 Магнетизм ее лица произвел впечатление на Кэри. Протянув руку, Кэри сказала:
 – Здравствуйте. Я – Кэри Сент-Мартин. Маршалл К. Маршалл послал меня выяснить, сможем ли мы уладить проблему.
 – Проходите.
 Большие глаза Санди были хмурыми.
 Она провела Кэри в гостиную, где лежала одежда и раскрытые чемоданы. Кэри не поняла, собирает актриса свои вещи или раскладывает их.
 – Хотите кока-колу? К сожалению, тут нет льда.
 – С удовольствием. Санди ушла на кухню.
 Кэри села и раскрыла контракт. Видел ли Маршалл эту девушку лично?
 Санди, вернувшись, протянула Кэри бокал.
 – Мне очень жаль, – быстро произнесла актриса. – Я знаю, это похоже на каприз, но я должна вам все объяснить.
 – Да, конечно, – отозвалась слегка удивленная Кэри. Она ждала не извинений, а упреков и истерики. – Кстати, если вы вернетесь на съемочную площадку до четырех, все будет улажено.
 – Извините, но я не могу вернуться. При таком положении дел.
 – Вы ведь подписали контракт.
 – Знаю. Все указывают мне на это. Но у меня есть некоторые принципы, и один из них заключается в том, что я требую, чтобы со мной обращались, как с человеком, а не как с куском дорогого мяса. Позвольте, я расскажу вам. Я уверена, вы поймете меня как женщина.
 Кэри была очарована низким, грудным голосом Санди, ее манерой точно подбирать слова. Откинувшись назад, Кэри слушала рассказ актрисы.
 В конце концов Кэри испытала сочувствие к ней. Как много настоящих подонков среди мужчин! И все же они не стоят того, чтобы из-за них отказываться от роли в фильме. Санди – не звезда; только звездам сходят с рук такие выходки. Следовало также помнить о контракте.
 – Послушайте, милая, я знаю, что вам нелегко. Но они не хотели вас оскорбить, и вы согласились сниматься обнаженной. Что, если я отвезу вас на студию, переговорю с Эйбом Стейном и останусь рядом с вами?
 Санди упрямо покачала головой.
 – Нет, я определенно не вернусь, пока мистер Стейн не принесет официальное извинение и не обеспечит работу на закрытой площадке.
 Кэри вздохнула.
 – Вы требуете невозможного.
 Зазвонил телефон. Санди сняла трубку.
 – На проводе «Голливудский репортер», – сообщила телефонистка. – Еще вас разыскивают представители трех газет.
 Санди прикрыла микрофон ладонью:
 – Это пресса. Что мне сказать? Кэри взяла трубку.
 – Позвольте мне.
 Как они успели так быстро все разнюхать? Она сдержанно, корректно ответила на вопросы. Нет, Мисс Симмонс воздерживается от комментариев. Все будет улажено. Нет, она не ссорилась с Джеком Миланом. Она вернется сегодня на съемочную площадку.
 – Почему вы не сказали им правду? – спросила Санди, когда Кэри ответила на все звонки.
 – Потому что, дорогая, если у вас есть голова на плечах, мы немедленно отправимся на студию. Вы же не хотите, чтобы на вас подали в суд, верно? Очевидно, вы планируете в дальнейшем работать в этом городе. В конце концов, сегодня все снимаются обнаженными, в этом нет ничего особенного.
 Санди внезапно засмеялась.
 – Кэри, вы славная девушка и хотите мне помочь, но мы по-разному смотрим на вещи, поэтому мне бы не хотелось отнимать у вас время.
 Кэри изумленно посмотрела на актрису. Она предлагает ей уйти? Какая нелепость! Кэри думала, что она придет сюда, вправит мозги истеричке, жаждущей внимания прессы, доставит ее на студию, и с проблемой будет покончено. Вместо этого Кэри столкнулась с девушкой, знавшей, чего она хочет, и сохранявшей самообладание.
 Снова зазвонил телефон. Санди сняла трубку и заговорила сама.
 – Да, это я. Да, верно. Нет, я не вернусь, пока не получу официальных извинений от режиссера и мистера Милана. Я считаю, что, будучи женщиной, имею право на уважительное отношение и…
 Кэри слушала, затаив дыхание. Ей вдруг показалось, что Санди Симмонс станет большой звездой. Кэри чувствовала это.
 Интервью прошло идеально. Кэри уже увидела, как оно будет выглядеть на газетной полосе. Эйб Стейн и Джек Милан предстанут негодяями, а Санди – обманутой невинной жертвой.
 О Боже, она исполнила свои обязательства перед Маршаллом К. Маршаллом. Почему теперь не посмотреть на ситуацию глазами Санди, не стать ее личным менеджером?
 Эта девушка была прирожденной актрисой.




 5


 В Лондоне стояла необычная жара; Чарли порадовался тому, что в свое время настоял на том, чтобы в саду возле дома его матери в Ричмонде был бассейн.
 Он приехал сюда на уик-энд пообщаться с детьми, гостившими у бабушки. Чарли казалось, что Лорна постоянно старается избавиться от Сина и Синди. Несправедливо, что судья не оставил их ему, Чарли. Крепышу Сину исполнилось восемь; шестилетняя Синди внешне напоминала мать, но была более красивой.
 Чарли полулежал в пляжном кресле возле своей матери, наблюдая за детьми, плескавшимися в бассейне. Его мать напоминала птичку; купальник, состоявший из лифчика и трусиков, позволял видеть дряблую кожу и обвислый бюст женщины. На ней был яркий макияж: много румян, зеленые тени на глазах, алая губная помада. Ее волосы закрывал ярко-оранжевый платок, во рту миссис Брик постоянно торчала сигарета.
 – Я выгляжу великолепно для женщины, которой почти шестьдесят, – часто с гордостью заявляла она.
 И действительно, у нее всегда был какой-то «друг».
 Чарли обожал свою мать. Удивительный характер, всегда счастлива, живет полной жизнью. Серафина Брик в молодости была артисткой варьете.
 Чарли привез с собой девушку. Ее звали Полли Квин. Она, слава Богу, редко раскрывала рот.
 Полли вышла из дома в бикини. Полные груди, лишние килограммы на талии. Она опустилась на траву возле Чарли.
 – Правда, классная погода? – заявила она, легла на живот и расстегнула лифчик. До ленча они от нее ничего больше не услышали.
 В двенадцать приехали Натали и Клей Аллен с их трехлетним малышом. Клей, в прошлом актер, а ныне – преуспевающий сценарист, был одним из наиболее близких друзей Чарли. Они знали друг друга с первого фильма, где снимался Чарли. Натали Аллен была стройной и хорошенькой. У нее с Чарли был «безмолвный роман». Он знал, что нравится ей, но она была женой Клея, и с этим следовало смириться. Однажды на вечеринке, напившись, они начали целоваться, но потом Чарли стыдился этого своего поступка.
 – Привет, дорогой, – сказала Натали. – Какой сегодня чудесный день. Я должна немедленно раздеться и прыгнуть в бассейн.
 Чмокнув Чарли в щеку, она ушла в дом переодеться. Клей присел на корточки и указал на безжизненное тело Полли.
 – Спит, – пояснил Чарли.
 Клей подмигнул.
 – Наверно, ночь была тяжелой, – усмехнулся он.
 Серафина издала хриплый смешок. Синди и Син подбежали к гостю, чтобы поздороваться с ним.
 Ленч подали в саду.
 – Кому нужен Голливуд? – воскликнула Натали, поглощая клубнику со сливками. – Здесь божественно. Клей, дорогой, почему бы нам не соорудить бассейн?
 – Потому что, дорогая, лето длится здесь пару недель, ради которых нет смысла возиться.
 – А Чарли решил, что смысл есть. Если он смог сделать это, почему мы не можем?
 Иногда, подумал Клей, Натали меня раздражает.
 – Пожалуйста, сядь, – сказал Чарли матери. – Прислуга все уберет со стола;
 Серафина по-девичьи улыбнулась сыну, показав плохие зубы.
 – У меня избыток нервной энергии, – заявила она. – Я должна постоянно двигаться. Это мой секрет.
 – Какой секрет? – спросила Натали.
 – Секрет вечной молодости, моя дорогая. Умение наслаждаться жизнью.
 Натали посмотрела на Клея, который отвел глаза в сторону. Он знал, что жена посмеивается над бедной пожилой женщиной.
 – Поплаваем, папа? – спросила Синди.
 – Идем. Хочешь окунуться, Полли?
 Девушка доела ленч. Вскочив, она послушно присоединилась к Чарли и детям. Они побежали к бассейну.
 – Что за кусок сала, – заметила Натали. – Чарли подбирает кого попало.
 Клей в этот момент любовался удаляющимися ягодицами девушки.
 – Ты так считаешь? – вежливо произнес он.
 – Похоже, она тебе нравится, – фыркнула Натали. – Наверняка нравится. Твой тли. Большие груди и толстая задница.
 – Да, у нее есть не только кожа да кости, как у тебя, подумал Клей. После родов Натали изводила себя строгой диетой.
 В бассейне Синди забралась на плечи Чарли, визжа от восторга. Он сбросил ее в воду, она закричала еще громче. Полли проплыла вдоль бассейна и обратно. Выбравшись из воды, она растянулась на траве.
 Чарли лег рядом с ней.
 – Где ты хочешь пообедать вечером? – спросил он.
 – Я не привередлива.
 Полли раскинула руки в стороны, подставляя их под солнечные лучи.
 – Это мне известно, – подумал он.
 – Тогда давай поедим в моем отеле. Я попрошу накрыть стол на веранде.
 – Чудесно. – Ее глаза были закрыты.
 На самом деле он договорился обо всем заранее.
 Шампанское в ведерке со льдом, икра, сметана, бифштекс с аспарагусом.
 К ним подошла Натали.
 – Когда ты улетаешь?
 – В среду.
 – Каких-нибудь две недели, и мы присоединимся к тебе. Жалко покидать Англию в такую замечательную погоду.
 Чарли состроил гримасу.
 – Я уеду с радостью.
 Натали сочувственно положила ему руку на плечо.
 – Знаю. Тебе тут досталось.
 Его глаза заволокло пеленой. Господи, как хорошо иметь друзей.
 – Да, ты все понимаешь, дорогая.
 – Ну конечно. Если захочешь поговорить об этом, звони мне без колебаний. Клей всегда так занят. У меня масса свободного времени. Если захочешь до отъезда перекусить со мной или что-нибудь другое, позвони. Правда, Чарли, тебе будет легче, если ты выговоришься. Завтра я свободна. Вот что – я приду в отель к двенадцати, и мы побеседуем, как в старые добрые времена.
 – У меня ленч с агентом. Очень мило с твоей стороны, но…
 – Знаешь, – Натали задумчиво посмотрела вдаль, – по-моему, я принадлежу к числу немногих людей, действительно знающих Лорну. Мы много разговаривали, она мне доверяла.
 – Да? – Чарли тотчас заинтересовался. – Как насчет чая завтра? Я вернусь в отель к трем.
 – Думаю, у меня получится.
 Натали бросила взгляд на Полли; девушка дышала ровно и казалась спящей.
 – Только не говори ничего Клею. Он хочет, чтобы я навестила его родителей, и обидится, узнав заранее, что у меня другие планы.
 Жара не спадала весь день; Чарли и Полли уехали в восьмом часу.
 В отеле Полли рухнула в кресло и заявила:
 – Я совершенно обессилена!
 Чарли удивленно посмотрел на нее. Он видел, что она весь день пролежала на траве без движения.
 Он поставил новую запись Серджио Мендеса и справился по телефону насчет звонков. Составит ли Полли ему компанию по части марихуаны? Он хотел расслабиться.
 Дежурная сообщила Чарли, что его дважды спрашивала Лорна Брик. Она просит позвонить ей.
 Чарли замер возле аппарата. Ему звонила Лорна. Лорна, которая уже несколько месяцев общалась с ним только через адвоката. Мысли о Полли, «травке», обеде мигом улетучились.
 Возможно, Лорна хочет вернуться.
 Возможно, он примет ее назад.
 Они много пережили вместе; следовало также подумать о детях. Он все это время знал, что она проявит благоразумие. Она сможет полететь с ним в Голливуд, это будет их второй медовый месяц.
 Он бросил взгляд на Полли, вытянувшуюся в кресле с закрытыми глазами.
 – Знаешь, дорогая, я сам немного притомился. Это из-за солнца. Давай сегодня обойдемся без обеда. Я вызову для тебя такси.
 Она открыла глаза.
 – Я не настолько устала, Чарли.
 Но он заказывал по телефону машину.
 Когда Полли покинула номер, он зашагал по комнате, обдумывая предстоящий разговор с Лорной.
 Должен ли он проявить сначала жесткость и нежелание простить, а затем постепенно оттаять? Или же сразу сказать: «Мы оба наделали много ошибок. Давай все забудем и начнем сначала».
 Он на мгновение усомнился в причине ее звонков, но затем отбросил эту мысль. С воодушевлением набрал номер Лорны. Он словно в первый раз звонил понравившейся ему девушке.
 В трубке зазвучал мужской голос. Бедолага еще не ушел?
 Лорна заговорила холодным, бесстрастным тоном.
 – Здравствуйте, Чарли, спасибо, что позвонил.
 – Пустяки, – он смущенно помолчал в ожидании.
 – Как дела?
 – Все в порядке. Я только что расстался с Сином и Синди.
 – Слушай, Чарли, у меня к тебе просьба. Ну вот. Он сделал глубокий вдох.
 – Да?
 – Я бы обратилась к твоей матери, но она со мной не разговаривает. Дело в том, что я выхожу замуж.
 – Что?
 В ее голосе звучала стужа.
 – Выхожу замуж. Ты позволишь, чтобы дети побыли с тобой в Америке с пятнадцатого июня, а не с двадцать девятого? Понимаешь, я отправляюсь с Джимом на съемки в Африку; когда занятия в школе закончатся, меня здесь не будет. Я подумала, что ты мог бы забрать их пораньше.
 Чарли испытал шок.
 – Не может быть, чтобы ты выходила замуж за этого кретина!
 – Давай не будем опускаться до детских оскорблений, я это не выношу. Теперь, когда мы не связаны друг с другом, мы можем хотя бы оставаться корректными. Ты сможешь взять детей к себе пятнадцатого июля или нет?
 – Да, конечно, могу. Я могу взять их навсегда, вырвать из твоих лап.
 Лорна вздохнула.
 – Они вернутся в конце августа, как мы договорились. К этому времени я приеду назад.
 – Глупая женщина, зачем ты выходишь за это ничтожество? Он хорош в постели? Ты же не любишь этим заниматься – тогда зачем?
 – До свиданья, Чарли. Мой адвокат позаботится о деталях.
 Она положила трубку.
 Он тупо уставился на телефон. Подлая сука! Как она может выходить замуж за жалкого каскадера? Это абсурд. Он был готов простить Лорну, забыть все и принять ее назад. Господи, зачем он отправил Полли домой? Сейчас он нуждался в ее теле.
 Здорово быть кинозвездой, правда? Просто великолепно. Сидишь в гостиничном номере один-одинешенек, и никому нет до тебя дела. Просто восхитительно! Возможно, лучше бы он был простым, никому не известным человеком по имени Чарли, а не Чарли Бриком.
 Зазвонил телефон. Вдруг Лорна решила извиниться?
 Это была Кристин Свитцер.
 – Я думала, ты мне позвонишь, – с упреком в голосе сказала она. – Мы так славно провели время. Когда я увижу тебя?
 – Скоро, дорогая, скоро. Неделя выдалась тяжелой. Я завтра улетаю. Позвоню, когда вернусь.
 Он удивился тому, что счел необходимым соврать, был вежливым. Он не собирался встречаться с этой кобылой.
 – Чарли, ты очень плохой мальчик. Но я прощаю тебя. Ты уезжаешь надолго?
 – Нет. Сейчас я спешу. До свидания.
 Он опустил трубку. Чарли не выносил женщин, которые преследовали его. Они либо ликовали оттого, что находились с кинозвездой, либо старались оскорбить Чарли, покритиковать его фильмы, надеясь таким путем привлечь внимание актера.
 Будь проклята Лорна с ее болваном-каскадером!
 Что скажет ему завтра Натали? Он надеялся услышать нечто интересное. Не желая коротать вечер в одиночестве, Чарли позвонил своему шоферу и попросил его привезти какой-нибудь хороший фильм, который они смогут посмотреть вдвоем.
 Джордж, наслаждавшийся выходным в постели с пухлой секретаршей, Неохотно отправил ее домой и исполнил просьбу шефа. Он ценил свое положение. Джордж был скорее другом Чарли, чем его наемным работником. Он провел с Чарли шесть лет и гордился тем, что всегда находился рядом с актером. Никогда нельзя было предугадать желания Чарли Брика. Джордж всегда старался выполнять любые его поручения как можно лучше.




 6


 Санди быстро прониклась симпатией к Кэри. Когда девушка предложила актрисе стать ее менеджером и пресс-секретарем, актриса обрадовалась.
 Она не хотела уходить из мира кино и возвращаться в Рим, но твердо считала, что Эйб Стейн и Джек Милан должны извиниться перед ней.
 Когда Кэри поняла, что решение Санди непоколебимо, она перешла на ее сторону и посмотрела на ситуацию глазами актрисы. Все сложилось удачно. Весьма удачно.
 На следующий день имя Санди замелькало в газетных шапках, словно других новостей и не было. Пресса страдала от нехватки сенсаций; репортеры ухватились за новость. Санди предстала мужественным борцом за свое достоинство, а Эйб Стейн и Джек Милан – отъявленными негодяями.
 Кэри позаботилась обо всем. Она подготовила краткое, чисто женское сообщение для прессы, организовала телеинтервью, и к концу недели Санди вернулась на съемочную площадку.
 Эйб Стейн прислал ей короткое послание в высокопарном стиле; он заверил актрису в том, что понимает ее чувства, и приносит ей извинения. Он был в ярости, но решил, что лучше погасить конфликт.
 Джек Милан устроил прием для прессы, где старался обворожить Санди. Он сказал своей жене: «Это маленькая стерва может испортить мою репутацию». Он уже получил письма от своих поклонниц, шокированных его грубым обхождением с Санди.
 Тем временем роль Санди в фильме была расширена; сцены с обнаженной натурой снимались на закрытой площадке в присутствии Кэри.
 Девушка уже давно говорила Маршаллу о своем намерении уйти от него, но все равно он рассердился.
 – Дай мне хотя бы две недели, – сказал он. – Что я буду делать с Чарли Бриком, который прилетит со дня на день? А контракт, который ты готовишь для Саламанды Смит? Я полностью занят телевизионными делами.
 – Вы сами учили меня, что в бизнесе надо быть жесткой и мгновенно использовать новые шансы, – сказала Кэри, сидя на столе шефа и болтая своими длинными ногами. – Извините, Марш, но я не намерена их упускать. Пришлите мне Чарли Брика в качестве моего клиента, если хотите.
 – Слушай, детка, кого ты обманываешь? Ты не сможешь конкурировать с серьезными фирмами, все звезды уже поделены между ними. Ты сядешь в лужу на свою симпатичную попку.
 – Посмотрим, – улыбнулась Кэри. – Между прочим, теперь, когда я являюсь менеджером Санди Симмонс, вы не хотите получить ее в качестве клиента?
 – Забудь об этом. У меня хватает работы. Она не представляет из себя ничего особенного. Ты получишь урок и вернешься ко мне, виляя хвостиком.
 – Да? Я не разделяю вашей уверенности. Ладно, у меня масса дел, я ухожу.
 Маршалл встал и положил руки на талию девушки. У него было широкое лицо. Он разменял шестой десяток и носил лучшие костюмы от Сая Девора. Но ничто не позволяло скрыть того факта, что одна нога Маршалла заметно волочилась и была короче другой.
 – Ты знаешь, что я желаю тебе удачи, дорогая, – сказал он. – Поверь мне, она тебе пригодится.
 Когда работа над фильмом была завершена, Джек Милан устроил прием в Бел-Эйр, где он жил. Санди получила приглашение.
 Она не любила приемы. Не любила выпивку, пустую светскую болтовню, приставания пьяных пошлых мужчин, чьи жены находились на расстоянии двух метров от своих супругов.
 Соберется обычная голливудская волчья стая. Скандал привлек внимание мужчин к Санди; известные актеры пытались назначить ей свидание, но она отказывала им.
 – Кому это нужно? – говорила она Кэри. – Я не получаю удовольствия от встреч с мужчиной, к которому у меня нет серьезного чувства.
 Кэри пожала плечами.
 – Ваша личная жизнь принадлежит вам. Поступайте, как хотите.
 Санди завела йоркширского терьера и купила стопку книг. Вечерами она читала дома. Она не могла забыть последний опыт общения с мужчиной – ее мужем – и не хотела заводить новые романы, пусть даже самые поверхностные. Поэтому-то она и убежала из Рима.
 Все, казалось, произошло вчера, а не три года назад, когда ее познакомили с графом Пауло Дженерра Риццо. Она к этому моменту уже провела в Италии семь месяцев и часто вспоминала Рафа. Но Пауло в конце концов, заставил ее забыть фотографа.
 Он был романтичен и умел сделать так, чтобы женщина почувствовала себя настоящей красавицей. Он осыпал Санди комплиментами, цветами, восхищенно смотрел ей в глаза. Когда они появлялись в ресторане, все любовались ими. Какой парой они были! Их обожала пресса, а Пауло любил широкое паблисити. Спустя три месяца они поженились.
 Через несколько недель Санди узнала правду о Пауло. Она застала его однажды в ванной с перетянутой кожаным ремнем рукой, вытаращенными глазами и шприцем; он собирался воткнуть иглу в набухшую вену.
 Она в ужасе закричала. Он выпучил глаза еще сильнее гримаса искажала черты его надменного древнеримского лица. Он ахнул от растерянности и повернулся спиной к Санди.
 Она выскочила из ванной.
 Вскоре он вышел оттуда с невозмутимым лицом.
 – Не бойся, моя малышка, – сказал он. – Доктор прописал мне ежедневные инъекции. Я не хотел говорить тебе раньше, однако сейчас…
 Он пожал плечами, сохраняя полное спокойствие.
 – Но почему? – спросила Санди, еще не оправившаяся от потрясения.
 – О, пустяки, депрессия.
 – Я никогда не видела тебя подавленным.
 – Это благодаря моему замечательному доктору. Понимаешь? У тебя нет причин для волнения.
 – Да, – растерянно произнесла она. – Но почему ты сам делаешь себе уколы? Это ужасно.
 – Зачем каждый день беспокоить врача? Он научил меня, и я делаю это сам. Тут нет ничего сложного. Позволь мне отвезти тебя на пляж. Мы там перекусим. Загар сделает тебя еще более красивой.
 Они покинули квартиру и отправились в «ламборджини» Пауло на побережье, где их ждал ленч с друзьями, минигольф и песок Фредженни. Пауло успокоил Санди. В конце концов, если это предписание врача, значит, опасаться нечего.
 Она прекрасно провела день. Завтра начинались съемки нового фильма; Санди следовало отдохнуть.
 В этой картине голос Санди не дублировался. Она исполняла роль на итальянском языке, что требовало от девушки большого напряжения и много времени. Пауло увозил ее вечером со студии, и они обедали с друзьями. Дома обессилевшая Санди сразу падала в кровать. Лишь по завершении съемок она обратила внимание на то, что Пауло больше не занимался с ней любовью. Она также заметила, что ночью, думая, что Санди спит, он вставал с постели и ходил по квартире.
 Когда Санди впервые увидела это, она вскоре снова заснула. Но следующей ночью заставила себя бодрствовать и через час отправилась на поиски Пауло.
 Дверь квартиры была распахнута, Пауло нигде не было видно. Она знала, что он не мог одеться, не потревожив ее, и уйти куда-то далеко в пижаме. Она принялась ждать и поймала мужа врасплох. Он вернулся с пакетом и уронил его, увидев Санди. По полу рассыпалось содержимое пакета – коробочки со стеклянными ампулами, три шприца и две склянки с большими зелеными пилюлями.
 Они посмотрели друг на друга.
 – Почему ты встала? Зачем шпионишь за мной? – холодным тоном спросил он, наклонившись, чтобы собрать упавшие вещи.
 – Дверь была открыта, – пробормотала она. – Куда ты ходил? Зачем тебе все это?
 Он в бешенстве захлопнул дверь. Его глаза сузились, стали злыми. Он ударил Санди по лицу: «Шпионка! Сучка!» Пауло заперся в ванной.
 Санди была потрясена. На ее лице вспыхнуло алое пятно от пощечины. Она наклонилась перед дверью ванной и стала подглядывать сквозь замочную скважину. Пауло делал себе инъекцию. Испуганная Санди побежала в спальню.
 Наутро Пауло был очарователен и весел, словно ничего не произошло.
 Санди узнала имя его доктора и пошла к нему. Врач был потрясен не меньше, чем девушка. Пауло никогда не получал указаний вводить себе наркотики.
 Они решили совместно уличить его. На следующий день Санди вышла из квартиры и тотчас вернулась с доктором, который, согласно договоренности, стоял в подъезде. Они застали Пауло в ванной. Не закрыв дверь, он делал себе укол в ногу.
 Отчасти он испытал облегчение оттого, что его разоблачили. Он уже нуждался в пяти ежедневных внутривенных инъекциях, а также в большой дозе снотворного, успокаивающего его.
 Он колол себе метадрин, вызывающий привыкание не менее сильное, чем героин.
 Доктор немедленно отправил его в частную лечебницу; там Санди увидела человека, не похожего на того, за которого она выходила замуж. Он целыми днями лежал в постели с пустыми остекленевшими глазами, почти не раскрывая рта, безразличный ко всему.
 Она навещала его каждый день, и через несколько недель он стал умолять ее забрать его домой. Он уверял Санди, что полностью излечился.
 – Слишком рано, – сказал доктор. Но Санди испытывала жалость к лежащему в лечебнице мужу. Она была уверена, что дома он станет прежним Пауло.
 Она уговорила доктора выписать Пауло; проведя дома пару дней, он поразительно воспрял духом. Стал, как раньше, обаятельным, уверенным в себе.
 Через некоторое время Пауло, конечно, снова сел на иглу.
 Следующие два года обернулись кошмаром. Санди была ему нянькой, врачом, соглядатаем, опекуном и тюремщиком. Он переходил от доктора к доктору, из больницы в больницу, иногда проводил некоторое время дома – когда его считали выздоравливающим. Но вскоре Санди снова узнавала правду, и Пауло отправился к очередному врачу.
 Ее жизнь превратилась в бесконечные посещения мужа или, если он находился дома, в присмотре за ним. Она также была вынуждена как можно больше работать – внезапно у них кончились деньги, а его родные не хотели им помогать.
 Развязка наступила однажды утром. Санди проснулась в тревоге. Пауло уже неделю жил дома, обходился без наркотиков; он постоянно лежал на кровати, уставясь глазами в потолок. Его некогда красивое лицо заросло щетиной, осунулось. Сейчас рядом с ней в постели никого не было.
 Она бросилась в ванную. Дверь оказалась запертой. Санди закричала, обращаясь к мужу по имени, но не услышала ответа. Она увидела сквозь замочную скважину неподвижно лежавшего на полу Пауло.
 Она в панике позвонила доктору; они вдвоем высадили дверь.
 Пауло был мертв. Его убила огромная доза наркотика.
 Следствие назвало происшедшее несчастным случаем. Санди не была уверена в этом.
 Она прожила среди слухов и сплетен несколько недель, затем актрисе подвернулась возможность уехать в Голливуд, и она охотно воспользовалась ею.
 – Слушай, по-моему, ты должна пойти на прием к Джеку, – во второй раз сказала Кэри.
 Санди смотрела в окно, лаская свою собачку.
 – Тебе известно, что мой муж убил себя? – спросила она.
 – Что? – Кэри удивленно поглядела на актрису. Они никогда не обсуждали прошлое Санди, хотя Кэри знала о нем все из газет.
 – Да, – задумчиво произнесла Санди. – Этот факт не очень-то вписывается в образ, создаваемый кинокомпанией для публики.
 – Слушай, милая, – Кэри положила руку на плечо Санди, – я знакома с твоим прошлым. Оно позади. Нельзя замуровывать себя в доме. Ты красивая девушка и должна выходить в свет, наслаждаться жизнью. К тому же это будет полезно для твоего имиджа. Начнем с вечеринки у Джека, ладно?
 – Наверно, ты права, – согласилась Санди. – О'кей, я пойду к нему.
 – Отлично.
 – Отлично. Ты умница. Что ты наденешь, чтобы все попадали замертво?




 7


 Герберт Линкольн Джефферсон полировал выцветшую сморщенную кожу своих лучших коричневых туфель. Они служили ему верой и правдой уже восемь лет.
 Мардж, шаркая ногами отправилась на кухню, чтобы взять из холодильника банку пива. Она жевала ножку цыпленка.
 – Хочешь, я сама сделаю это? – спросила она мужа с набитым ртом.
 Герберт раздраженно покачал головой. Она задавала ему этот вопрос каждый вечер, и всегда он отвечал отрицательно.
 Мардж потянула за кольцо, открывая пиво, и жидкость пролилась на туфли Герберта, которые он чистил на столе.
 – Ой, извини, Герберт, – испуганно произнесла женщина.
 Она задрала подол платья и попыталась вытереть им туфли.
 Он отпихнул ее.
 Мардж обиженно посмотрела на него.
 – Я же извинилась, Герберт… Она ушла из кухни, забрав пиво.
 Пробормотав что-то себе под нос, Герберт дочистил туфли. Сунув в них ноги, полюбовался каждой в отдельности. Надел куртку, похлопал рукой письмо, лежавшее во внутреннем кармане, и отправился на автобусную остановку.
 Он любил работать вечерами в «Суприм Чоффер компани» и ненавидел дневные смены с нудными поездками в аэропорт и обратно.
 Кого придется повезти сегодня? Прошлая неделя выдалась скучной – его пассажирами были старые супружеские пары. Он любил обслуживать молодых неженатых актеров и их спутниц. Это были интересные клиенты. Их приходилось ждать возле дома, где они занимались любовью в конце вечера. Один раз ему удалось подсмотреть. Девушка жила на холме в большом доме с застекленными стенами; войдя внутрь со своим кавалером, она сразу отдалась ему на полу. Герберт подполз по траве к подоконнику и все увидел. Он регулярно раз в неделю писал девушке.
 Герберт сел в подъехавший автобус. Там было душно, пахло потом; он с радостью вышел из автобуса. И поспешил в контору, по дороге бросив конверт в почтовый ящик.
 – Привет, Джефферсон, – диспетчер кивнул ему из-за стойки. – Сегодня повезешь Санди Симмонс. Ее надо забрать из «Шато Мармонт» в восемь и доставить на прием к Джеку Милану. Знаешь его дом в Бел-Эйр?
 Герберт кивнул.
 – Подожди немного. Возьмешь черный «кадиллак» номер четыре. Его сейчас помоют и заправят.
 – Герберт снова кивнул, довольный полученным заданием. Он читал о Санди Симмонс. Кажется, это она не желала показывать свои груди. Сегодня он сможет разглядеть ее и определить, достойна ли она его писем.




 8


 Чарли вернулся в отель в начале четвертого. Натали Аллен ждала его в вестибюле.
 – Извини, дорогая, – сказал он. – Ты ведь знаешь, «Слон» в час ленча – это собрание профсоюза актеров. Пойдем.
 Натали только что посетила парикмахера, ее короткие темные волосы охватывали голову, точно кепка. На Натали был желтый полотняный костюм, и Чарли невольно залюбовался ею. Повезло Клею.
 – У тебя, верно, масса дел до отлета, – заметила она.
 – Нет, я готов. Джордж соберет вещи.
 – О, твой верный Джордж. Ты берешь его с собой?
 – Конечно. Не представляю, что бы я без него делал.
 – Знаешь, Лорна его недолюбливала.
 – Да? – Чарли сделал удивленное лицо. За что можно не любить Джорджа? Лорна ничем не выдавала своей антипатии к нему.
 – Да, она ревновала. Он тебе скорее близкий друг, нежели слуга.
 Чарли поморщился, услышав слово «слуга». Он считал, что Джордж работает у него, потому что ему это нравится, а не в силу необходимости.
 – Хочешь чаю или спиртного?
 В «люксе» Натали сняла пиджак и села на диван.
 – Я, пожалуй, выпью. Перно с большим количеством льда.
 Она подалась вперед.
 – Знаешь, а ведь мы первый раз встречаемся наедине после той вечеринки.
 Он смутился. Клей и Натали повздорили тогда, и Клей ушел с приема. Чарли попытался успокоить Натали, а кончилось это тем, что он поцеловал ее. К счастью, Клей вернулся, но Чарли переживал из-за этого события. Нельзя прикасаться к чужой жене, тем более к жене лучшего друга.
 – Я жалею о том вечере, – сказал он. – Забудем его. Я был пьян, и ты – тоже.
 Она чуть заметно улыбнулась.
 – Но я не хочу забывать. Я получила удовольствие. А ты – нет?
 – Конечно, получил. Но, дорогая, все очень сложно, Клей – мой друг, я не хочу терять его.
 Характер, который приняла их беседа, встревожил Чарли. Он думал, что Натали пришла поговорить о Лорне.
 – Клей – дерьмо, – решительно заявила Натали. – Подлое, эгоистичное дерьмо! Мне все известно о девчонках, которых он трахает. Почему я не могу немного развлечься? Я же тебе нравлюсь, Чарли, верно? Ну конечно, я это знаю.
 Медленно поднявшись, она подошла к нему. Он испуганно подался назад. Она обняла его за шею и стала целовать. Как ему выйти из этого положения?
 – Ты всегда мне нравился, – прошептала Натали. – Лорна никогда тебе не подходила. Я чувствовала, что между нами что-то есть, а ты?
 Зазвонил телефон; испытав облегчение, Чарли освободился из объятий женщины и подошел к аппарату.
 Это был Джордж, он звонил из вестибюля.
 – Если я не нужен вам сейчас, я загляну в «Хэйвард» и выберу для вас костюмы.
 – Что, прямо сейчас? – громко, рассерженно произнес Чарли.
 – В этом нет срочной необходимости, просто я подумал…
 – О, господи. Ладно. Придется поехать. Я спускаюсь.
 Изумленный Джордж услышал в трубке гудки.
 – Что случилось? – спросила Натали.
 – Дела. Какая-то дурацкая встреча, о которой я забыл. Извини, дорогая, вот досада.
 – Мне подождать?
 – Не стоит. Один Бог ведает, сколько времени это займет.
 Она вздохнула.
 – Того, кто изобрел телефон, следует застрелить.
 – Ты права.
 Он помог ей надеть пиджак и проводил до двери.
 – Так что насчет нас? – спросила Натали.
 – Что-нибудь придумаем, – ответил он, решив, что впредь ему не следует оставаться наедине с Натали Аллен.
 – До свидания, дорогой, – она поцеловала его. – Не забывай, через пару недель мы тоже будем в Голливуде. Жди меня.
 Он кивнул. Прелестно! Не так-то уж и повезло Клею.
 В аэропорт Чарли прибыл под сильным кайфом. Он смертельно боялся летать и мог сесть в самолет, лишь одурманив себя «травкой». Перед поездкой на машине он выкурил два «косяка». Сейчас самолет казался ему огромной красивой птицей, готовой принять его в свои объятия. Он добродушно улыбнулся фоторепортерам, скорчил забавную гримасу и помахал очками в роговой оправе, которые держал в руке.
 – Вы же не любите, когда вас фотографируют без очков, – зашипел Джордж.
 – Сущая правда, – отозвался Чарли, бесподобно пародируя говор индейцев.
 – До свиданья, Чарли, удачи вам, – крикнул один из фотографов.
 Хорошенькая стюардесса провела их в зал для особо важных Лиц.
 – Посадка начнется через десять минут, – сообщила она. – Хотите выпить?
 Он кивнул.
 – Двойное виски, дорогая. Чарли нуждался в спиртном. Поднявшись в воздух, он крепко заснул.




 9


 Дом Джека Милана окружали обширные угодья, обнесенные забором с проволокой, находившейся под напряжением. У входа стояла маленькая будка охранника. Никто не мог попасть в дом без его разрешения. Меры предосторожности объяснялись тем, что у Джека было пятеро детей, и в прошлом ему несколько раз угрожали киднэппингом. Теперь дети уже выросли, но Джек предпочитал не рисковать.
 Волнующаяся Санди сидела в машине, пока шофер показывал ее приглашение охраннику. Затем автомобиль направился по длинной дороге к большому особняку колониального стиля.
 Санди нервничала. Она решила, что Кэри права – ей следовало явиться сюда со спутником. Она, конечно, окажется среди незнакомых людей. После смерти Пауло Санди не любила бывать в больших компаниях. Она заранее боялась этого вечера.
 Санди выглядела потрясающе в длинном черном платье с блестками, которое ей сшили для фильма в Италии. Под ним не было ничего, и ее тело представало в наивыгоднейшем виде.
 Встретивший девушку дворецкий провел ее через дом к наклонным террасам, расположенным за зданием и залитым светом.
 – Мисс Санди Симмонс, – объявил он через систему громкоговорителей и оставил актрису одну.
 Многочисленные гости, потягивавшие напитки на террасах, повернулись в ее сторону. Имя девушки уже было им известно.
 Полная женщина лет сорока подошла к Санди и протянула ей руку.
 – Здравствуй, Санди, дорогая. Я Элли, жена Джека. Рада тебя видеть. Идем, я познакомлю тебя со всеми.
 Санди тотчас прониклась симпатией к приветливой полноватой Элли. Вслед за хозяйкой она подошла к группе людей и быстро оказалась втянутой в непринужденную светскую беседу.
 Все было не так уж плохо. После обеда она тихонько ускользнет с чувством исполненного долга.
 Санди разговаривала с актером, крашеным блондином-гомосексуалистом, и пожилой рыжеволосой женщиной, державшей руку на предплечье «голубого» словно для того, чтобы он не убежал; вдруг какая-то девушка произнесла:
 – Санди! Ужасно рада тебя видеть! Как поживаешь? Санди посмотрела на длинноволосую блондинку.
 У нее был немного вульгарный вид; роскошное тело не помещалось в блестящем красном платье. Санди показалось, что она видела эту девушку прежде, но не могла вспомнить, где именно.
 – Здравствуй, – сказала актриса. Девушка засмеялась.
 – Ты меня не помнишь? Я – Динди Сайдн, подруга графа Бенно. Мы все вместе ходили на пляж в Риме. Ты и Пауло – ой, извини – наверно, мне не следовало упоминать его имя. То, что случилось, просто ужасно. Бенно страшно переживал. Ты меня вспомнила?
 – Да, конечно.
 Она действительно помнила ее, но очень смутно.
 – Я теперь здесь, в моем родном городе, – продолжила Динди. – У нас с Бенно ничего не вышло. Мне предложили роль в фильме, и я вернулась сюда. Представляешь, надо было отправиться в Рим, чтобы получить работу здесь! Забавная штука жизнь, да? Ты выглядишь потрясающе. Наслаждаешься жизнью? Пресса уделяет тебе массу внимания. Ты уже видела Стива Магнума? Очень хочу с ним познакомиться. Ты его знаешь?
 Санди покачала головой. Она, разумеется, слышала, кто такой Стив Магнум. Кинозвезда, плейбой, миллионер, четырежды женившийся на знаменитостях. Во всяком случае таким его представляла пресса.
 – Он – близкий друг Джека Милана, – сообщила Динди, – так что, думаю, ты еще с ним познакомишься.
 Я пока не знакома даже с Джеком. Мой спутник – жалкий оператор. Он тут никого не знает. Ума не приложу, как он получил приглашение. Где ты остановилась? Давай как-нибудь встретимся.
 – В «Шато Мармонт». Но я мало появляюсь на людях, и…
 – Мы это изменим. Я могу познакомить тебя с действительно живыми людьми. Здесь можно заскучать, если общаться только с тузами. Конечно, это необходимо, но никому не повредят развлечения на стороне. Я тебе позвоню, сейчас мне надо найти режиссера, за которым я охочусь уже несколько недель.
 Динди в своем тесном платье удалилась, и Санди посмотрела по сторонам. Прием был в самом разгаре. Скоро, с надеждой подумала она, подадут обед, и ее испытание завершится.
 Она чувствовала себя одиноко, но это ощущение не покидало ее со дня смерти Пауло. В течение нескольких месяцев до этого события она наблюдала за его падением. Забудет ли она когда-нибудь, на какие уловки он шел, скрывая от нее наркотики? Засовывал их за кафельные плитки в ванной, прятал под матрасом, в электроприборах, даже под наружным подоконником. В конце концов, она задумалась о разводе, и за неделю до смерти Пауло пригрозила ему уходом. Он плакал, как ребенок, клялся исправиться, уверял, что на сей раз обязательно вылечится.
 – Санди, дорогая, – обратилась к ней Элли Милан, – я посажу тебя рядом с Джеком. Стол номер два, ты увидишь табличку с твоей фамилией. Я пытаюсь разместить всех.
 Санди улыбнулась.
 – Спасибо.
 Она последовала за людьми, потянувшимися к столам. Динди сидела за столом с серьезным видом. Ее рука лежала на предплечье полного мужчины.
 – Сюда, Санди, – Джек Милан помахал ей рукой от второго стола.
 Она подошла к Джеку, улыбнулась ему в ответ и пожала руки уже сидевшим там людям, с которыми он познакомил девушку. Среди них находился Эйб Стейн и его жена – дама с лошадиным лицом, которая бросила на Санди взгляд, полный ненависти.
 Санди усадили возле Джека; два кресла с другой стороны от девушки оставались незанятыми.
 – Ты выглядишь замечательно, – сказал он. – И пресса тебя нахваливает. Я так полагаю, «Радиант» подписывает с тобой контракт.
 – Да, они предложили мне контракт, но я отказалась. Я считаю долгосрочные контракты невыгодными, они ограничивают свободу актера.
 Все вдруг смолкли в изумлении.
 – Я бы на твоем месте подписал его, – сказал Эйб.
 – Я не оказался в проигрыше, – мягко заметил Джек. – Я работаю с «Радиант» уже семнадцать лет.
 – Нет, малышка права, – заявил Стив Магнум, подошедший со своей последней постоянной спутницей Анджелой Картер. Он сел рядом с Санди. – Забудьте о долгосрочных контрактах. Они уходят в прошлое. «Радиант» – последняя киностудия, которая заключает их; они не понимают ситуации. Не дай им уговорить себя, детка.
 – Не дам, – отозвалась она, пытаясь оторвать свой взгляд от Стива. Его лицо было ей хорошо знакомо. В Рио, когда Санди училась в школе, он был ее любимым киноактером.
 Стив Магнум прекрасно сохранился. В пятьдесят лет он совсем не потерял своей привлекательности. Его рост не превышал ста восьмидесяти сантиметров, он был худым – недоброжелательные критики называли Стива тощим – но лицо актера по-прежнему обладало магнетизмом, которое двадцать пять лет делало его звездой первой величины. В свое время Стив был легендой. Женщины сходили по нему с ума. Четыре бывшие жены не уставали повторять, что хотели бы вернуть его. Последние восемь лет он жил один; газетчики обсуждали, кто станет очередной миссис Магнум. Претенденток хватало, но сведущие люди утверждали, что новой миссис Магнум не будет вовсе. Кое-кто поговаривал, что он может вернуться к первой жене, родившей ему трех детей.
 – Знаете, – он посмотрел на Санди своими знаменитыми бледно-голубыми глазами, – пока что вы вели себя очень грамотно. Недавно появились в городе и сразу наделали много шуму. Даже поставили на место старину Эйба и Джека.
 Джек засмеялся, но Эйб нахмурился. Режиссер не отреагировал на легкий толчок локтем со стороны своей жены, которая хотела, чтобы он что-нибудь сказал.
 – Кэри Сент-Мартин опекает меня. Она великолепна. Я должна быть благодарна ей за все предложения, которые мне делают. Если бы не она, я бы уже давно улетела в Рим.
 Анджела игриво рассмеялась.
 – Очаровательно. Все из-за какой-то несчастной сцены с обнаженной натурой. Дорогая, да они просто помешались на этом. Хочешь заниматься этим бизнесом, научись раздеваться.
 Она обняла Стива и бросила на него взгляд, полный обожания.
 – Да, милая, – сказал Стив, – ты, несомненно, умеешь делать это на съемочной площадке и в других местах.
 Во время обеда Стив постоянно обращался к Санди. Девушка замечала, что Анджела, сидя возле актера, прислушивалась к каждому его слову и старалась принимать участие в беседе.
 Анджела уже три месяца была подругой Стива и надеялась сохранить за собой эту роль, возможно, даже сделать ее постоянной. Анджелу бесил интерес Стива к Санди. Какой идиот посадил Санди рядом с ним? Что за чушь она несет насчет принципов и хороших сценариев?
 Анджела с трудом поверила своим ушам, когда Стив произнес:
 – Знаете, а вы прекрасно подойдете на роль богатой сексапильной девушки в моем новой фильме. Хотите, сделаем пробу?
 Анджела надеялась, что Стив сделает это предложение ей. Эта роль была не главной, но весьма хорошей. Анджела намекала Стиву, что хотела бы сыграть ее, но он лишь отмахнулся. А сейчас он предлагает ее этой никому не известной стерве! И эта никому не известная стерва отвечает: «Извините, я не верю в целесообразность проб. Вы можете посмотреть несколько итальянских фильмов с моим участием. Я считаю, что пробы не дают верного представления об актере».
 Стив посмотрел на Джека, и мужчины разразились хохотом.
 – Сукин сын! – сказал Стив. – Ты был прав. Эта девушка ни на кого не похожа.




 10


 Маршалл К. Маршалл оставил свой изготовленный на заказ белый «роллс-ройс» швейцару отеля «Беверли Хиллз» и заковылял в вестибюль.
 Актеры, эти негодяи, с каждым днем становились все требовательней. По каждому вопросу имели свое мнение. Он помнил времена, когда они лишь молча подписывали контракты и были при этом счастливы.
 Маршалл прибыл в отель для участия в переговорах между Саем Гамильтоном-младшим, продюсером «Карусели», и Чарли Бриком, исполнителем главной роли в этом фильме. Встреча состоялась, потому что обманывать Чарли не представлялось возможным. Он не был дураком; с каждым днем тот факт, что Мишель Ломас не появится на съемочной площадке, становился все более очевидным.
 Они уже снимали сцены без ее участия, и днем ранее Чарли ушел со студии, оставив записку для Сая, где сообщил, что отказывается работать до появления Мишель. Поэтому пришло время объявить актеру о том, что Мишель Ломас забеременела – эта информация подтвердилась вчера. Она не покинет своего дома на берегу Луганского озера по требованию врачей в течение девяти месяцев.
 Маршалл принес портфель со снимками и краткими творческими биографиями актрис, которые, по его мнению, могли бы заменить Мишель.
 Главной задачей было убедить Чарли в том, что работу над фильмом следует продолжить без Мишель. По контракту он имел право уйти. Маршалл, будучи агентом Чарли, хотел уговорить его не делать этого.
 Чарли в белом халате и коричневых шлепанцах от Гуччи мерял шагами свой великолепно обставленный бледно-бежевый «люкс» с двумя включенными на полную громкость цветными телевизорами.
 Джордж почтительно замер в углу, одним глазом следя за телеэкраном, другим – за Чарли. Временно нанятая секретарша сидела у стола, мечтая о том, чтобы Чарли обратил на нее внимание. На другом столе лежали нетронутые яйца, тосты и фрукты.
 – Вы должны что-нибудь съесть, – заботливо произнес Джордж.
 Чарли что-то буркнул в ответ, не останавливаясь. Работа была для него важнее всего остального; Чарли негодовал из-за того, что с ним так поступили. Без Мишель фильм уже будет не тем. Где она, черт возьми? Почему не появляется?
 Он решил отказаться от съемок. Он пошлет их всех к черту и вернется в Лондон. Им не удастся подсунуть ему другую актрису.
 Шесть томительных дней он ждал Мишель; за это время Чарли появился лишь на приеме для прессы, где ему задали ряд глупейших вопросов.
 Конечно, он получил массу приглашений. Голливуд всегда радовался новому лицу. Повод для вечеринки. Несколько известных женщин спорили за право устроить в честь него первый торжественный обед. На сей раз им не повезло. Он отказал всем. Пока работа над фильмом не закончена, для него не существовало светской жизни.
 Постучав в дверь, Маршалл К. Маршалл ввалился в номер. Несмотря на наличие в отеле кондиционеров, он сильно вспотел. Агент покидал днем свой кабинет лишь в исключительных случаях.
 – Ты выглядишь великолепно, – сказал Маршалл. – Похудел по сравнению с прошлой неделей.
 – Да, я стараюсь следить за весом, – улыбнулся Чарли. Он знал, что ему удавалось сохранять форму лишь ценой неимоверных волевых усилий. Четыре недели обычной еды, и он снова превратится в толстяка, каким был когда-то.
 – Тебе не понравится новость, – сказал Маршалл, – Сай от нее тоже не в восторге. Мишель ждет ребенка. Она нас крепко подвела.
 Чарли рухнул в кресло. Вот этого он не ожидал.
 – Вчера мы получили письменное подтверждение от врача – вот в чем причина проволочки. Кто мог предвидеть, что Мишель забеременеет, да еще и будет рада этому? Сай хотел, чтобы она все равно снималась – в конце концов в течение четырех-пяти месяцев ничего не будет заметно, – но она решила не рисковать. Извини, Чарли, такова ситуация. Сай попал в переплет; если ты откажешься от съемок, он здорово пострадает. Я знаю, ты вправе поступить так, и лично я не осужу тебя. Но, дорогой, если мы найдем замену, которую ты одобришь, ты сможешь получить лишние десять процентов от прибыли, а это не пустяк. Что скажешь?
 Временная секретарша сидела в кресле, пытаясь услышать их беседу, заглушаемую телевизорами. Джордж по-прежнему оставался в углу комнаты.
 Чарли закрыл глаза и попытался думать. Дополнительные десять процентов. Неплохо. Но кто сможет заменить Мишель?
 Словно прочитав его мысли, Маршалл сказал:
 – Мы можем переработать сценарий. Расширить твою роль за счет женской. Это будет твой фильм. Можно выключить этот проклятый телевизор?
 – Джордж, выключи ТВ, – сказал Чарли, лихорадочно соображая. – Сегодня вы мне больше не нужны, дорогая, – обратился он к секретарше, – приходите завтра в то же время.
 Девушка встала, одернула свою мини юбку и, покачивая бедрами, прошла мимо Маршалла. Агент даже не удостоил ее взгляда.
 У двери секретарша замерла, размышляя, не сказать ли им о том, что она – актриса, но Джордж встал на ее пути и быстро выпроводил девушку из номера.
 Она исчезла, негодуя из-за того, что ее не заметили.
 Чарли немедленно произнес:
 – Звучит недурно. А как Сай? Он согласен? Маршалл испытал облегчение.
 – Он согласится.
 К моменту прибытия Сая Гамильтона-младшего, только что поругавшегося со своей новой, третьей по счету, женой, Чарли и Маршалл разобрались со всеми вопросами.
 Сай был контактным, вежливым человеком, он обладал сильным характером, который сейчас проявился.
 – Негодяи, вы меня шантажируете, – сказал он, но, в конце концов, согласился с ними.
 Оставалось лишь выбрать исполнительницу женской роли; у всех были разные идеи на этот счет.
 – Магда Сил, – сказал Чарли.
 – Забудьте о ней, у нее плотное расписание.
 – Мэриэл Монтейн, – произнес Сай.
 – У нее нет бюста, она чересчур худа. Не годится.
 – Анна Кел.
 – Слишком стара.
 Обсуждая кандидатуры, они вскоре исчерпали список иностранных актрис и решили, что национальность не имеет значения.
 – Как насчет новой девушки? – сказал Маршалл, доставая из портфеля фотографии. – Санди Симмонс.
 – Какая, говорите, у нее фамилия? – спросил Чарли.
 – Симмонс. Ты ее видел, Сай, верно? Великолепная фигура, большие груди, отличный потенциал для паблисити.
 Сай кивнул.
 – Неплохая идея. Она умеет играть? Маршалл пожал плечами.
 – Кто знает? Мы можем посмотреть какой-нибудь фильм с ее участием. Она снималась с Джеком Миланом.
 – Я не хочу неизвестную актрису, – возразил Чарли.
 – Взгляни на ее фотографии, – отозвался Маршалл. – У нее потрясающая внешность.
 Чарли посмотрел снимки, задержавшись на кадре эпизода с обнаженной натурой, где играл Джек Милан. Господи, у меня уже две недели не было женщины, подумал актер. Надо что-то предпринять.
 – Она эффектна, – сказал Чарли. – Какой у нее телефон?
 – Да, какой у нее телефон? – медленно улыбаясь, спросил Сай.
 Маршалл рассмеялся.
 – Посмотрим фильм с ее участием? Его собеседники кивнули.
 – У меня есть еще одна кандидатура, – сказал Маршалл, – не свалитесь со стульев – это Анджела Картер.
 – Анджела Картер, – воскликнул Сай.
 – Да, Анджела. У нее есть имя. Думаю, она согласится на пробу.
 Чарли кивнул.
 – Я согласен. Похоже, это неплохая идея.
 Они рассмотрели еще три кандидатуры; поскольку время было дорого, мужчины договорились собраться в восемь часов у Сая дома, где они смогут посмотреть в его личном кинозале фильм с участием пятерых девушек.
 Перед уходом Маршалла Чарли отозвал его в сторону и сказал то, что ему не хотелось говорить:
 – Вы можете найти мне девушку?
 – Конечно. У тебя есть какие-нибудь пожелания?
 Чарли покачал головой, сожалея о своей просьбе. Но он никого не знал в городе и не хотел, чтобы киностудия прислала ему проститутку.
 – Доверься мне, – сказал Маршалл и с облегчением заковылял обратно в свой офис.




 11


 – Обожаю рестораны для автомобилистов, – воскликнула Санди, изучая через окно машины меню, вывешенное на стойке. – Я возьму два гамбургера и шоколадный коктейль.
 – Ты располнеешь, – засмеялась Кэри.
 – Плевать. Кажется, мне начинает здесь нравится.
 – Я этому не удивляюсь.
 Кэри нажала кнопку микрофона и сделала заказ.
 – На твоем месте я бы потеряла голову от счастья. Оценим ситуацию. Ты приезжаешь в город, чтобы сыграть небольшую роль в фильме Джека Милана. Уходишь со съемочной площадки; твое имя мелькает в газетных заголовках; тебе приносят извинения, и ты возвращаешься на студию. Знакомишься на вечеринке со Стивом Мангумом. Он целую неделю осыпает тебя розами и приглашениями. Ты отказываешься даже встретиться с ним – первым голливудским кавалером. Сегодня компания предложила тебе роль в его новом фильме. Шесть сказочных недель в Акапулько. Неудивительно, что тебе здесь нравится.
 Санди улыбнулась.
 – Все благодаря тебе. Если бы не ты, я бы уже вернулась в Рим.
 – Это я благодаря тебе, милая, ушла из агентства, и теперь мой бизнес процветает. Я каждый день приобретаю клиентов. Знаешь, вчера мне позвонила Анджела Картер. Она спросила меня, не соглашусь ли я вести ее дела. Она, похоже, ненавидит тебя.
 Санди нахмурилась.
 – Не знаю, почему. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ненависть.
 Официант в узких белых джинсах принес два подноса с их заказом.
 – Вы – Санди Симмонс? – спросил он женственным голосом, уставясь на актрису через открытое окно машины.
 Она кивнула.
 – Удачи вам, дорогая, мы с моим другом восхищаемся вами. Мы видели вас вчера по телевидению.
 – Спасибо.
 Когда парень ушел, Кэри сказала:
 – Это слава, милая. Санди откусила гамбургер.
 – Восхитительно! – зажила она. Кэри попробовала сыр и фруктовый салат.
 – Ты действительно необычная девушка. Я пригласила тебя на ленч по случаю твоего успеха, полагая, что ты выберешь «Поло» или «Бистро». Закусочная для автомобилистов! Я с удовольствием отправлю тебя в Акапулько!
 – Когда я уезжаю? И когда получу экземпляр сценария? Не забудь про пункт, запрещающий съемки без одежды.
 – Вряд ли я это забуду. Сегодня тебе пришлют сценарий в гостиницу. На следующей неделе начнутся примерки костюмов, работа над прической и макияжем. Они хотят, чтобы ты улетела десятого июля. Как ты поступишь со Стивом Магнумом?
 Санди лукаво улыбнулась.
 – Никак.
 – О господи, ты – это нечто. Почему тебе не сходить куда-нибудь с ним? Он не собирается тебя съесть. А если бы и собирался – говорят, он лучше всех!
 – Я не хочу, чтобы кто-то сказал: «Она снимается, потому что у нее роман со Стивом Магнумом». Если уж он так сильно желает встретиться со мной, ему придется подождать до Акапулько, а там посмотрим.
 Санди говорила спокойным тоном, но она часто думала о Стиве Магнуме. Он понравился ей, но она знала о его репутации в отношении женщин. Инстинкт подсказывал девушке – чтобы его интерес к ней не угас за несколько свиданий, она должна проявить хладнокровие. Она также боялась вступать в какие-то отношения со Стивом Магнумом. В ее жизни было только двое мужчин – Раф и Пауло. Санди не была уверена в том, что она готова сблизиться с новым человеком.
 – Кажется, сердцеед Стив встретил достойного противника, – со смехом заметила Кэри. – Тебе не стоит недооценивать его – у него огромный опыт любовных игр. Как бы ты ни поступила, никогда не воспринимай его всерьез – сердец, разбитых мистером Магнумом, больше, чем открытых автомобилей в Южной Калифорнии.
 – Я это учту, спасибо.
 Они попросили счет, и Кэри повела машину по улице Сиенега к Бульвару Заходящего Солнца. Она высадила Санди возле «Шато».
 – Когда ты вернешься из Мексики, мы подыщем тебе дом или квартиру, а также автомобиль.
 – Я бы предпочла небольшой коттедж на побережье.
 Кэри пожала плечами. – Ты несносна. Это не престижно. Однако, зная твое упрямство, я наведу справки. Узнаю, что продается. Поговорим позже. Да, кстати, завтра мы сообщим прессе о твоем фильме, так что не исчезай. Помахав рукой, Кэри уехала.
 Санди медленно вошла в здание. Она решила провести день у бассейна. Стояла такая жара, что ее тонкие хлопчатобумажные брюки и рубашка прилипали к телу.
 Пожилая женщина, сидевшая за стойкой, улыбнулась девушке:
 – Вам снова цветы, мисс Симмонс. И письмо из Англии. Вы не оставите мне марку? Мой внук их собирает. И еще вас ждет молодая женщина, она стоит вон там.
 Удивленная Санди оглянулась и увидела развалившуюся в кресле девушку, глаза которой закрывали солнечные очки.
 – Кто это?
 Женщина заглянула в блокнот.
 – Динди Сайдн.
 – О! – Санди вспомнила девушку с приема у Джека Милана. Она знала Пауло. Что привело ее сюда?
 Санди взяла цветы и письмо, осторожно отделила марку от конверта и протянула ее пожилой женщине. Письмо было от тети. Она прочитает его позже.
 В записке, приложенной к букету, было написано: «Когда же вы надумаете? С. М.»
 Санди подошла к девушке и тихонько ударила ее кулачком в бок.
 Девушка вздрогнула, точно испуганный кролик.
 – Черт! – громко воскликнула она. – Санди! Ты принесла мне цветы – как мило!
 Она встала с кресла. На ней были оранжевые брюки в обтяжку и короткая майка. Оголенный живот был темным от загара.
 – Угадай, что со мной произошло. Я ехала по Бульвару Заходящего Солнца в моем «буревестнике», и вдруг этот маленький монстр ломается! Слава Богу, это случилось в двух кварталах отсюда, как раз возле бензоколонки, и восхитительный механик с мускулами Супермена сейчас устраняет неисправность. Я вспомнила, что ты живешь здесь, и решила скоротать время у тебя. Когда машина будет починена, парень подгонит ее сюда. Ты должна увидеть его – это настоящая секс-машина!
 У Санди возникло желание отделаться от девушки под каким-нибудь предлогом, но она не любила врать; Динди явно тянулась к ней и проявляла дружелюбие.
 – Хорошо. Я собираюсь посидеть у бассейна. Составь мне компанию.
 – Отлично. Ты дашь мне купальник? Лучше закрытый.
 Она поглядела на свой коричневый живот.
 – Я схожу наверх и принесу тебе его. Динди взяла ее под руку.
 – Я пойду с тобой.
 В номере их радостно встретил Лимбо, щенок Санди. В комнатах было душно; Санди включила кондиционер.
 Динди обследовала номер, с интересом трогая лежавшие там вещи.
 – От кого все эти цветы? – спросила она.
 – От друга, – кратко ответила Санди.
 – У тебя очень хороший друг, – усмехнулась Динди. – Обожаю хороших друзей. Однажды я занималась любовью с парнем, лежа на шести дюжинах красных роз. Это меня очень возбуждало. Правда, он не мог кончить. Объяснил, что ему мешает аромат. Иногда попадаются очень странные мужчины.
 – Вот, – Санди протянула ей бело-зеленый купальник. Динди сняла брюки и майку, надела бикини.
 – Боже, у тебя такие большие груди – дай мне что-нибудь подложить сюда. Я бы хотела иметь такой бюст, мужчинам это нравится.
 Санди отметила, что Динди была далеко не плоскогрудой.
 Они спустились вниз на лифте и прошли к бассейну. Возле него загорали пожилая женщина в широкополой шляпе с цветами и мускулистый парень. Покрытое кремом тело крепыша блестело на солнце.
 – Здесь не очень-то оживленно, – разочарованно протянула Динди. – Тебе следует перебраться в «Беверли Хиллз», там у бассейна кипит жизнь.
 – Слушай, Динди. Внесу ясность – я не ищу приключений. Я наслаждаюсь покоем.
 Динди приподняла очки с оранжевыми стеклами и недоверчиво уставилась на Санди.
 – Извини, я не поняла, что нахожусь в обществе столь утонченной, недоступной особы. Если судить по внешнему виду, ты не похожа на скромницу-недотрогу. Может быть, мне уйти? Оставить тебя в покое?
 – Нет, разумеется, нет. Я просто хочу, чтобы ты это знала, и все.
 – Теперь я знаю. Пожалуй, я попрошу у этого парня его крем.
 Санди решила, что девушка ей нравится. Она производила много шума, была болтлива и явно неразборчива в связях с мужчинами, но обладала искренностью и обаянием.
 Через десять минут торжествующая Динди вернулась с целым флаконом крема для загара.
 – Это Бранч Стронг, – объявила она. – Он прилетел из Нью-Йорка сниматься в пробе. Он – бисексуал.
 – Откуда тебе это известно? – с любопытством спросила Санди.
 – У меня чутье на подобные вещи. К тому же его пригласил Сэм Плам; этот агент сам голубой.
 Намазавшись кремом, Санди легла возле бассейна на спину. Ее радовало это знакомство. Кэри уверяла, что Санди чувствует себя здесь одиноко, потому что избегает общества. Кэри не знала полностью историю с Пауло. Не догадывалась о боли, которую он оставил Санди в наследство, об ощущении вины. Санди понимала, что у нее нет оснований для этого чувства, но ничего не могла с собой поделать.
 Вскоре Бранч Стронг (в недавнем прошлом Сидни Бламкор из Бронкса) подошел к ним. Он был смазливым малым без признаков индивидуальности.
 – Привет, малышки, – сказал он. – Еще не перегрелись?
 – Нет, – улыбнулась Динди. – Бранч, это Санди Симмонс.
 – Рад познакомиться, – произнес он, втирая крем в кожу мускулистого живота. Он решил, что еще не встречал такой красивой девушки, как Санди. Вот это тело! Из них бы получилась потрясающая пара!
 – Когда будут снимать пробу?
 – Завтра, – неуверенно ответил он. – Скрести пальцы.
 – Я бы и ноги скрестила, но это слишком скучно, – засмеялась Динди.
 Санди встала.
 – Пожалуй, я поплаваю.
 Она подошла к глубокой части бассейна, прыгнула с невысокой доски проплыла большое расстояние под водой.
 Бранч смотрел на нее с восхищением.
 – Она – нечто особенное, – почтительно сказал он.
 – Да, – согласилась Динди. – Но слишком закомплексованная, понимаешь? Никакого действия.
 – Что?
 – Забудь это.
 Она решила, что Бранч Стронг – большой симпатичный светловолосый идиот. Он по-прежнему смотрел с открытым ртом, в котором от волнения шевелился язык, на плавающую Санди. Динди не могла отрицать, что Санди выглядит потрясающе, но она показалась ей занудой, девушкой без огонька. Интересно, как бы она отреагировала, узнав, что однажды они развлекались втроем с римским приятелем Динди, стариной Бенно и этим гомиком-самоубийцей Пауло, подумала девушка. За несколько недель до его смерти они провели три дня в номере отеля. Славно провели время.
 Санди выбралась из бассейна и легла в шезлонг.
 – Вода прекрасная, советую искупаться.
 Она откинула распущенные волосы за спинку кресла и закрыла глаза. Солнце палило нещадно. Оно быстро высушило капельки воды на теле девушки. Санди задремала.
 Бранч не отводил от нее взгляда.




 12


 Герберт Линкольн Джефферсон довольно улыбался, обнажая зубы, среди которых был один потемневший. Ревностно следя за чистотой тела, он не уделял должного внимания своему рту, чистил зубы от случая к случаю.
 Он стоял под ржавым душем, намыливая худое безволосое тело.
 Потратив две недели, он добился поставленной цели. Послание, адресованное Санди Симмонс, было шедевром непристойности. Даже мысли о ней возбуждали его – несмотря на то, что всего пять минут назад он кончил в прозрачный пакетик, который будет вложен в конверт.
 Он намылил свой славный поднявшийся член и испытал чувство гордости. Он был настоящим мужчиной! Мог доставить потрясающее удовольствие любой женщине!
 Ему было ради чего проявить терпение. Увидев Санди, он тотчас понял, что эта девушка создана для него. Да пошли они все к черту – Анджела Картер и прочие его адресаты. Он всегда мечтал именно о такой женщине. С идеальным лицом, густыми каштановыми волосами, округлым чувственным телом. Даже ее ступни в золотистых сандалях были очень сексапильны.
 По дороге к дому Милана он наблюдал за ней в зеркало заднего вида. Один раз ее карие глаза встретились с его глазами, и, смущенно кашлянув, он сказал что-то о погоде.
 С этого вечера он мечтал о том, чтобы ему снова поручили отвезти ее куда-нибудь, но Герберту не везло. Тогда он принялся сочинять письмо. Исходные варианты ему не нравились. Первое послание должно представлять из себя нечто особенное, заинтриговать и взволновать женщину, пробудить в ней желание встретиться с мужчиной, способным писать столь страстно, откровенно и со знанием дела.
 Наконец ему удалось сочинить такое письмо. Подлинное произведение искусства. Последним штрихом было указание, как использовать содержимое пакетика. Завтра он сядет и представит себе Санди Симмонс, читающую послание и выполняющую его наставление. Он заполнит новый пакетик и напишет второе потрясающее письмо с объяснением, что он готовил «посылку», думая о том, как она с любовью использует первую.
 – Герби, – жалобный голос жены сопровождался стуком в дверь ванной и дерганьем ручки. – Герби, мне надо в туалет. Пусти меня. Ты провел там час.
 Жирная корова будто специально решила испортить ему эти сладостные мгновения.
 – Одну минуту, дорогая, – ласково отозвался он. Завернувшись в полотенце, он отпер дверь.
 – Не понимаю, зачем ты вечно запираешься, – пожаловалась она. – Словно я чужая.
 Она задрала юбку и уселась на унитаз. Герберт поспешно покинул ванную.
 У Мардж были толстые, мощные бедра. Она неделями забывала брить ноги, сейчас они были покрыты щетиной. Они прожили в браке уже десять лет. Глядя на фотографию, стоявшую на туалетном столике, Герберт отказывался верить, что изображенная там хорошенькая, полногрудая, рыжеволосая девушка с изящной фигуркой и есть его неопрятная, толстая Мардж, оседлавшая сейчас толчок. Мог ли он знать, что она помешается на еде? Завтрак из шести яиц и огромного ломтя хлеба был для нее нормой.
 Его первая встреча с очаровательной Мардж, происшедшая во время ленча в баре неподалеку от лос-анджелесского аэропорта, была такой романтичной. Он зашел с приятелем за пивом и сэндвичами – в ту пору Герберт водил грузовик, – и Мардж вышла обслужить их в короткой ковбойке с бахромой, белых сапогах и широкополой шляпе. Она казалась совсем еще девчонкой. В этом заведении официантки работали с обнаженным бюстом; ее большие груди соблазнительно покачивались, на сосках вызывающе поблескивали шерифские звезды.
 – Что будете есть? – спросила она, остановившись у его столика с блокнотом в руке. Шерифская звезда оказалась у рта Герберта.
 Он навсегда запомнил их первую встречу. Они поженились через несколько месяцев, когда Мардж забеременела. Но потом случился выкидыш, за ним второй.
 Вскоре после этого она набросилась на еду, а Герберт начал писать свои письма.
 – Милый, – шаркая ногами, Мардж вышла из ванной, – что, по-твоему, мне надеть?
 – Надеть? – Герберт удивленно посмотрел на жену. – Зачем?
 Обычно в это время она усаживалась перед телевизором.
 Мардж с трудом вылезла из поношенного домашнего платья.
 – Я же говорила тебе, милый, что иду в кино с нашей новой соседкой. Она пригласила меня два дня назад.
 – А, да, – вспомнил он. В соседний желтый дом въехала супружеская пара, и во время одного из своих ежедневных визитов в супермаркет Мардж познакомилась с женой. Женщины договорились сходить в кино. Мардж ужасно обрадовалась. У нее не было друзей, Герберт никуда ее не водил, поэтому посещение кино было для миссис Джефферсон редким праздником.
 Мардж попыталась втиснуться в голубой матросский костюм, который был ей мал. Она полнела с каждым годом.
 – Мы идем смотреть фильм, – повторила она, – говорят, это мистика с порнухой.
 Она перестала сражаться с матросским костюмом и остановила свой выбор на свободном платье в горошек, которое она купила к свадьбе сестры в прошлом году. Ей удалось влезть в него, хотя оно уже перестало быть свободным.
 – Когда ты идешь? – спросил Герберт. Ему не очень нравилось, что жена будет развлекаться, смотреть фильм с порнухой, пока он вкалывает.
 – Луэлла заедет за мной в семь. У нее машина. Она вытянула губы перед зеркалом, покрасила их алой губной помадой, нарумянилась ею, вытерла пальцы о платье.
 – Ну и жара, – вздохнула Мардж, проведя гребнем по своим жиденьким рыжим волосам.
 – Да, – согласился Герберт, думая уже не о Мардж, а о письме, которое он собирался отправить.
 Когда Мардж спустится вниз, он спрячет свое послание в карман и отправится к почтовому ящику.
 Она освежила дешевым одеколоном свои толстые, усыпанные веснушками плечи и надела белые стоптанные туфли.
 – Ну, как я выгляжу?
 В своем платье в горошек она напоминала слона.
 – Недурно, – отозвался он, заметив разошедшийся на подоле подрубочный шов. – Смотри, не зафлиртуй там с кем-нибудь.
 Она усмехнулась.
 – Герби!
 Мардж потопала вниз по лестнице; Герберт быстро сунул письмо в карман.
 О, мисс Санди Симмонс, какое наслаждение ждет вас!




 13


 Чарли обрадовался тому, как все разрешилось. Он заработает гораздо больше денег, станет главной звездой «Карусели», сам выберет исполнительницу женской роли. Чарли сознавал, что основная причина, по которой он настаивал на участии Мишель Ломас, была личного характера. Его самолюбие пострадало из-за развода, и для поддержания веры в себя он нуждался в любви секс-символа, женщины, за право обладать которой каждый мужчина охотно отдал бы правую руку.
 Непоявление Мишель сильно разочаровало его в личном плане. Но он понимал, что в профессиональном отношении он, вероятно, выиграет.
 Он переоделся перед тем как отправиться к Саю. Его туалеты соответствовали имиджу нового Чарли Брика. Разведенного, стройного Чарли Брика.
 Он надел коричневые слаксы и свободную рубашку в индейском стиле. Поправил очки в роговой оправе. Посмотрев в зеркало, решил, что ему пошли бы затемненные стекла. Они внесли бы в его облик нечто новое.
 Перед отелем Чарли ждал Джордж в красном «мазерати».
 – Я, пожалуй, сам сяду за руль, – сказал актер. Он чувствовал себя хорошо. Настолько хорошо, что даже отправил Мишель поздравительную телеграмму.
 – Вы уверены? – с сомнением в голосе сказал Джордж. После Чарли автомобиль всегда был в плохом состоянии.
 – Конечно. Возьми «мерседес» и отдохни. Увидимся утром.
 – Хорошо.
 Перспектива свободного вечера обрадовала Джорджа. Ему надоело каждый вечер сидеть в отеле и подбадривать Чарли. Он выбрался из машины. Чарли, сев за руль, газанул, восторгаясь звуком ничем не сдерживаемой мощи.
 Хорошенькая девушка, вышедшая из гостиницы с маленьким пуделем, обернулась и посмотрела на Чарли. Он подмигнул ей, она ответила Чарли тем же. Зачем он попросил Маршалла подыскать ему девушку? Он способен решить этот вопрос самостоятельно.
 Имеральда, жена Сая Гамильтона-младшего, красивая женщина с прямыми, длинными, черными волосами, разделенными на середине головы пробором, была алкоголичкой. Появившись в золотистом костюме свободного покроя, она принялась пить неразбавленное виски со льдом и ядовито комментировать каждую вторую фразу, произнесенную мужем. Она повисла на плече Чарли, слегка покачиваясь и выдыхая смертоносные пары спиртного в лицо актеру.
 Маршалл взял Чарли под руку, и они отправились в венецианскую столовую.
 – Не обращай внимания на Имеральду, – шепнул агент, – она всегда под градусом. Возможно, она схватит тебя за член под столом. Сделай вид, что ничего не замечаешь.
 – Правда?
 Чарли решил, что это было бы весьма забавно, но вряд ли возможно в присутствии мужа.
 – Мне следовало предупредить тебя заранее, – пробормотал Маршалл, – только Сай очень заводится, слыша нечто подобное. Она прыгает на всех подряд; таким образом Имеральда пытается досадить мужу.
 – Почему?
 – Это длинная история. Дело в том, что после каждой очередной свадьбы у него не стоит с женой. Он посещает по этому поводу психоаналитика.
 – Да, тут есть из-за чего обратиться к врачу. Чарли испытал сочувствие к Саю. Какое ужасное положение! Актер всегда втайне боялся потерять мужскую силу.
 Они вчетвером уселись за стол. Обед подавали две мексиканки в накрахмаленной черно-белой форме. Имеральда немедленно опрокинула бокал с вином и обвинила Сая в том, что он толкнул ее локтем. Они ссорились, как дети, не замечая лежащих перед ними кусков дыни и ветчины по-пармски.
 Маршалл и Чарли ели, стараясь не замечать перебранки.
 Агент тихо произнес:
 – В одиннадцать часов к тебе в отель придет молодая девушка. Она – славная малышка и большая твоя поклонница. На самом деле она сама – начинающая и перспективная актриса. Она обычно не ходит на свидания «вслепую», но, как я сказал, она – твоя поклонница. Она тебе понравится. Ее зовут Динди Сайдн.
 – Отлично.
 Чарли поднял брови.
 – Это будет продолжаться до конца обеда? Он указал взглядом на ругающуюся чету.
 – Нет. Скоро она бросит что-нибудь в него и уйдет, но вернется к десерту.
 Внезапно Имеральда встала, разразилась нецензурной бранью в адрес мужа, бросила в него хлебницу и убежала.
 – Женщины! – воскликнул Сай.
 В полном соответствии с предсказанием Маршалла она вернулась к клубничному пирогу, переодевшись в шелковое платье до пола, обтягивавшее ее, как вторая кожа, с вырезом от шеи до пупка, через который виднелись слегка загорелая кожа и почти плоская грудь.
 Улыбнувшись всем, она села, потягивая виски, принесенное ею в большом бокале.
 Сай продолжал говорить о работе над последним фильмом.
 – Неужели по моему бедру движется рука! – подумал Чарли. Нежные пальчики, скользнув от колена к ширинке, стали расстегивать ее. Чарли порадовался тому, что на новых брюках вместо привычной «молнии» были пуговицы. Маршалл явно знал, как здесь развиваются события.
 Имеральда не справилась с пуговицами и стала нетерпеливо гладить через брюки член Чарли. Почувствовав эрекцию, актер смутился.
 Имеральда улыбнулась и отпила виски. Сай не умолкал. Чарли растерянно отправил в рот кусок пирога и постарался думать о другом.
 Наконец обед завершился; Чарли, извинившись, быстро ушел в ванную. Идиотская ситуация! Маршалл сказал, что она ведет себя так со всеми. Очевидно, Имеральда не в своем уме, а Сай тоже потерял рассудок, коли терпит такое.
 Поковырявшись во рту зубочисткой «Эспри», Чарли вымыл руки и вернулся назад.
 – Я думаю, кофе будем пить в кинозале, – произнес Сай. – Ты будешь смотреть с нами, дорогая?
 Имеральда покачала головой и едко заявила, что найдет себе лучшее занятие, чем смотреть на голых «звездочек» – только она назвала их по-другому.
 Просмотровый зал был целиком обшит красной кожей. Даже пространство вокруг экрана было обито красной кожей, на которой висели позолоченные подковы.
 Интерьер восхитил Чарли; он подумал о том, что по завершении съемок он, возможно, купит себе где-нибудь дом. Важно выбраться из отелей. Теперь, когда он знал, что будет сниматься здесь, он поручит Джорджу снять приличное жилье. Скоро прилетят дети, они заслуживают всего самого лучшего.
 На экране появилась первая девушка – блондинка с красивыми изгибами тела. Однако в ней отсутствовало нечто важное. Мужчины единодушно отвергли ее. Второй клип был с Анджелой Картер. Чарли привлекло задорное мальчишеское выражение лица высокой актрисы. Она была снята за кулисами в трико, благодаря которому ее ноги казались двухметровыми.
 – Знаете, мне кажется, она весьма недурна, – протянул Чарли.
 – Да, – согласился Маршалл. Анджела вытягивала из него душу, умоляя помочь ей получить эту роль. – В конце концов, это комедия, не требующая большого драматического таланта. По-моему, это будет правильный выбор.
 – Она похожа на пекинеса, – заметил Сай.
 – Зато очень сексапильного, – продолжал Маршалл. – Поговаривают, что она, возможно, выйдет замуж за Стива Магнума. Бесплатная реклама для фильма!
 – Примем решение, досмотрев остальных.
 Следующая девушка была недавно открытой англичанкой, сразу снявшейся в главной роли. Ходили слухи, что для этого она переспала со всеми от продюсера до парня с «хлопушкой».
 – Нет, – Чарли покачал головой, – она говорит так, словно у нее во рту овсянка.
 – Может быть, кто-то забыл там свой член! – цинично рассмеялся Маршалл.
 Четвертой девушкой была Санди Симмонс, заснятая в постели с Джеком Миланом.
 – Она выглядит потрясающе, – сказал Сай, расправив плечи. – Не знаю, подойдет ли она нам, но я определенно должен с ней познакомиться. Устройте это, Маршалл. Она – женщина с головы до пят.
 Чарли согласился. Она великолепна. Но кто ее знает? Он считал, что Анджела Картер – наилучшая кандидатура.
 Маршалл впервые видел Санди на экране; внезапно он понял, почему Кэри в восторге от нее. У Санди было нечто. Он должен немедленно позвонить Кэри и подписать контракт с актрисой. Он ощутил покалывание в короткой ноге – верный признак того, что он нашел что-то стоящее.
 – Неплохо использовать неизвестную актрису, – медленно произнес он. – Она снялась в нескольких итальянских фильмах.
 – Нет, – покачал головой Чарли. – Она не годится.
 – У нее обалденные груди! – заметил Сай, пустив ленту вторично.
 – Об актрисах не судят лишь по размеру бюста, – сухо произнес Чарли. Саю не удастся подсунуть ему неизвестную девушку только потому, что он хочет переспать с ней.
 – Посмотрим еще раз предыдущую девушку, – предложил продюсер.
 Это была симпатичная, молодая телевизионная актриса. Мужчины сошлись во мнении, что ей недостает сексапильности.
 – Меня устраивает Анджела Картер, – объявил Чарли.
 Сай кивнул.
 – Думаю, это наилучший выбор. Она сейчас свободна, Марш?
 – Как птица. Не взять ли нам Санди Симмонс на вторую, небольшую роль?
 – Неплохая идея. Ваше мнение, Чарли?
 – Согласен.
 Он взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Пора возвращаться в отель и готовиться к свиданию. Встав, он потянулся.
 – Спасибо… э… вашей жене за прекрасный обед.
 – Я получил удовольствие, – Сай тоже поднялся. – Надеюсь, мы не шокировали вас нашей маленькой ссорой. Имеральда весь день дома, ей скучно. С помощью таких сцен она выпускает пар, разряжается.
 – Ну конечно. Я оставлю вас для обсуждения деталей.
 – Чарли, доработка сценария началась сегодня. Если все сложится благополучно, на следующей неделе продолжим съемки.
 В отеле Чарли надел черный спортивный костюм, потом решил, что он ему не нравится. Когда пришла Динди, он снова надевал слаксы и рубашку.
 Она тщательно принарядилась к свиданию. Ничего экстравагантного – ей не хотелось отпугнуть его с первой минуты. Каждая встреча со звездой – это счастливый шанс; в один прекрасный день она разбогатеет.
 Конечно, она слышала о Чарли Брике – кто о нем не слышал? Когда Маршалл предложил ей развлечь его, она подпрыгнула от радости. Маршалл обещал проследить за тем, чтобы девушка получила небольшую роль в «Карусели». Они заключили деловое соглашение.
 Она вспомнила первую встречу с Маршаллом. Зная, что он – весьма влиятельный агент, ока решила с ходу предложить себя ему. Но он не пожелал слышать об этом и едва не свалился под стол от смущения, когда она расстегнула платье и обнажила перед ним свои ягодицы.
 В моменты безделия, редкие для Динди, она пыталась понять, в чем причина сексуальной пассивности агента. Он не трахался с девушками. Парни? Вряд ли, подумала она. Динди развлекала его самых важных клиентов. Он добился контракта для нее. Она исполняла эпизодические роли; Динди вполне устраивало сотрудничество.
 Чарли Брик в жизни оказался более стройным и привлекательным, чем на экране, хотя был и не в ее вкусе. Она любила крупных, молодых, красивых парней. Возможно, он хорош в постели, подумала девушка. Среди англичан попадаются большие мастера по этой части.
 Она разыграла дебют ласково и дружелюбно.
 – Здравствуйте. Я – Динди Сайдн. Какой у вас шикарный номер! Я бы выпила бананового дайкири.
 Чарли она показалась очаровательной девушкой, вовсе не проституткой; он увидел перед собой исключительно хорошенькую блондинку с шелковистыми волосами, зачесанными назад и перехваченными широкой голубой лентой под дзет платья без рукавов, которое было на ней. Платье с вырезом на животе позволяло видеть коричневый загар и плотно обтягивало наиболее сексуальные части тела.
 – Маршалл сказал мне, что ты – актриса, – произнес он и тотчас удивился тому, что заговорил об этом.
 – Пытаюсь быть ею, но я не очень честолюбива, – она обезоруживающе улыбнулась.
 Он заказал по телефону напитки, включил записи Джози Фелисиано, продемонстрировал Динди альбом с фотографиями из своего последнего фильма и подумал, что ему следует поблагодарить Маршалла за эту восхитительную гостью.
 Динди любовалась снимками его детей, потягивала коктейль, как леди, восхищалась кадрами с Чарли из картин, следя при этом за тем, чтобы нижний край платья постепенно поднимался все выше, обнажая загорелые бедра.
 После нескольких банановых дайкири она притворилась слегка опьяневшей. На самом деле коктейль вовсе не подействовал на нее, но она знала, когда следует играть жестко, а когда – изображать из себя девушку – ребенка. Сам Чарли определенно был ребенком. Он уже рассказывал ей о своей жене, о разводе, о том, как ему одиноко.
 Она сочувственно поддакивала Чарли, думая о том, что гусь сам просит, чтобы его ощипали.
 Когда он горестно посетовал на то, что многих женщин интересуют его деньги и известность, она сказала:
 – Как это ужасно. Я думаю, люди просто используют вас; девушки надеются получить роль в ваших фильмах.
 – Верно, дорогая, абсолютно верно.
 Какая она умная, подумал Чарли, не замечая, что почти все время говорил он один.
 – Знаешь, если я снова когда-нибудь женюсь, я заведу отдельную спальню для моей жены. Наверно, она не захочет всегда спать со мной.
 Он идиот, подумала Динди, безнадежный идиот.
 – Я понимаю вас, – ласково произнесла она, – но я на месте вашей жены меньше всего хотела бы этого.
 Чарли внезапно обнял Динди и поцеловал ее. Удивительная, чуткая девушка! Он коснулся рукой ее груди, она вздрогнула.
 – Слушай, милая, – сказал он, отпустив Динди и направившись к столу. – Я хочу, чтобы ты кое-что со мной попробовала.
 Слава Богу, наконец-то он собрался приступить к действиям, подумала Динди.
 – Что именно? – прошептала она, когда Чарли погасил верхний свет и прибавил громкость у магнитофона.
 – Я хочу, чтобы ты покурила со мной «травку». Ты почувствуешь себя лучше, получишь удовольствие.
 Он прикурил «косячок» и передал его девушке.
 – Затягивайся посильней, только очень медленно. Она едва сдержала смех. Динди покуривала «травку» с четырнадцати лет. Она робко взяла коричневую сигарету и, затянувшись, сделала вид, будто поперхнулась дымом. «Травка» показалась ей слабой. Динди почти ничего не почувствовала.
 – Умница, – произнес довольный Чарли. Забрав сигарету у девушки, он сделал глубокую затяжку. Только марихуана позволяла ему по-настоящему расслабиться.
 Они лежали на диване и отдыхали. Динди потеряла надежду на то, что Чарли проявит активность. Но, наконец, он начал снова целовать девушку, ласкать ее тело. Вздохнув, она пошевелилась, застонала и произнесла:
 – Мне так здорово, я чувствую себя замечательно.
 Он медленно стянул с нее платье. Сняв с Динди лифчик от Фредерика – черные кружева с розовыми оборками – он принялся целовать ее соски. Они быстро поднялись, отвердели. Она едва сдерживала себя, чтобы не закричать, требуя дальнейших действий. Он был таким медлительным. После пятиминутной возни с ее грудями ей хотелось, чтобы он глубоко всадил в нее свой твердый член, но Чарли ничего не предпринимал в этом направлении. Черт возьми, подумала она. Девушка начала извиваться и наконец, испытала слабый, неудовлетворительный оргазм.
 Не заметив этого, Чарли продолжал любовную игру с сосками Динди. Она превратилась в клубок оголенных нервов, мысленно требуя, чтобы он оставил в покое ее груди.
 Может ли девушка-ребенок взять его за член?
 Почему бы и нет, если это обалдевшая от марихуаны девушка-ребенок?
 Она ловко выскользнула из его объятий и отыскала ширинку. Что это еще за дурацкие пуговицы?
 – Можно мне прикоснуться к тебе? – застенчиво спросила она.
 – Конечно, дорогая, конечно.
 Он быстро поднялся, испытывая чувство вины из-за того, что ей приходится возбуждать его, и снял слаксы.
 Чарли не успел сесть на диван – она мгновенно обхватила губами его орган и заставила его кончить.
 Он испустил долгий стон.
 Она отпустила его и откинулась на спинку дивана со словами:
 – О, Чарли, я никогда прежде этого не делала. Ты такой сексуальный.
 Он улыбнулся. Да, он мог доставить женщине удовольствие. Кинозвезда или дворник, он был хорошим любовником. Разве эта славная девушка не сказала ему только что об этом?
 Зазвонил телефон; Чарли направился к аппарату, чувствуя, что выглядит нелепо в рубашке, носках и очках с роговой оправой.
 Динди лежала на диване, довольная собой. Она правильно разыграла свои карты. При везении ей достанется небольшая выигрышная роль в «Карусели» и репутация девушки Чарли Брика. Всегда полезно появляться на людях со звездой, посещать с ней полезные вечеринки и премьеры, где можно попасть на глаза влиятельным людям. Она явно ему понравилась. Динди поняла, что он падок на лесть – тут она была асом. Главное в общении с мужчиной – убедить его в том, что он выдающийся любовник.
 Чарли удивился, услышав в трубке голос Клея Аллена. В Лондоне сейчас было раннее утро. Клей должен был прилететь в Голливуд на следующей неделе. Что ему надо? Чарли надеялся, что Натали ничего не сказала мужу. На самом деле говорить было нечего, но женщины непредсказуемы. Они любят сочинять.
 После обмена любезностями Клей сказал:
 – Слушай, старина, лучше тебе узнать кое-что от меня, чем от какого-нибудь пронырливого газетчика. Как тебе известно, Лорна выходит замуж за это ничтожество. Так вот, она на пятом месяце.
 – Это от него? – глупо выпалил потрясенный Чарли.
 – Ну, явно не от тебя. Натали узнала об этом, и мы решили поставить тебя в известность.
 – Да, да, спасибо, Клей. Чарли опустил трубку.
 Лорна ушла и сделала это. Теперь надежда на ее возвращение погибла. Его Лорна вынашивает ребенка другого мужчины.
 Он тупо уставился на лежащую Динди. Светлые волосы падали на ее хорошенькое личико, груди, обтянутые лифчиком, смотрели на него. Он залюбовался длинными загорелыми ногами девушки. Она была лет на десять моложе Лорны. Настоящая красотка. Все его лондонские друзья будут ему завидовать.
 – Эй, – сказал Чарли, – давай сядем в «мазерати» и поедем куда-нибудь. Как насчет Лас-Вегаса? Я там никогда не был. Давай поженимся.




 14


 – Улыбнись, – шепнула Кэри, обращаясь к Санди, – ты выглядишь так, словно только что услышала плохую новость.
 Санди послушно изобразила улыбку для фотографов, суетившихся вокруг нее и Стива Магнума. На самом деле меньше всего на свете ей хотелось улыбаться. Утро прошло ужасно.
 Сначала она получила порнографическое письмо и приложение к нему, которое вызвало у девушки тошноту. Затем расстроенная Санди потеряла своего щенка по кличке Лимбо. Она с нетерпением ждала окончания пресс-конференции, во время которой у нее перед глазами стояла картина – Лимбо попадает в «живодерку» на Бульваре Заходящего Солнца. Санди хотела поскорей отправиться на поиски щенка.
 – Ты успешно избегаешь меня, – сказал Стив, обнимая девушку для фотографов.
 – Спасибо за цветы, – без энтузиазма отозвалась она.
 – Это все, что ты можешь сказать по этому поводу? Почему бы нам не обсудить это сегодня за обедом?
 – Извините, я занята.
 Он удивленно посмотрел на Санди. Девушка, которую трудно завоевать – это для него нечто новое. Стива называли «смерть женщинам», почти все они сами спешили упасть в его объятия.
 Стив за всю жизнь встретил лишь двух женщин, которые отказались переспать с ним. Одной была девушка из его класса, которая назвала Стива тощим, второй – лучшая подруга матери. Он был уверен, что теперь они кусают локти, превратившись в сморщенных старух.
 Девушка вроде Санди вносила в его жизнь нечто новое. Она не походила на обычных голливудских актрис и была настоящей красавицей. Она явно не относилась к числу тех, кто пользуются париками накладными ресницами. Джек Милан был прав, сказав:
 – Ты должен познакомиться с одной девушкой. Я посажу вас рядом.
 Анджела начала надоедать ему. Санди появилась на горизонте вовремя.
 – В чем дело, я что, стар для тебя? – с улыбкой произнес он. Стив знал, что в свои пятьдесят он не был стар ни для кого. При его-то славе, миллионах, домах, разбросанных по всему свету, личном самолете и репутации – особенно репутации.
 – Сколько вам лет? – приветливо спросила Санди, думая: «Не закрыли ли Лимбо в каком-нибудь шкафу?»
 Кэри, наблюдая за фотографами, искавшими наилучшие ракурсы, хотела, чтобы Санди немного расслабилась. Она держалась слишком скованно. Ей бы очень помог роман с кем-нибудь вроде Стива Магнума. Хотя эти кинозвезды – капризные, ненадежные эгоисты.
 – Достаточно, господа, – сказал Стив, – вы увидите Санди в нашем новом фильме.
 Повернувшись к девушке, он пристально поглядел на нее своими знаменитыми бледно-голубыми глазами.
 – Приглашение на обед остается в силе. Ты можешь воспользоваться им в любой вечер. Иначе, боюсь, мы увидимся только в Акапулько.
 – О'кей.
 Он действительно нравится ей, или просто его лицо хорошо знакомо по фильмам?
 Представлять на пресс-конференции свою новую партнершу было для Стива Магнума необычным шагом. Это придавало событию значимость.
 Кэри радовалась.
 – Ты выглядишь великолепно, милая. Завтра будешь на первой полосе всех газет.
 – Я должна вернуться в «Шато». Нам уже можно уйти?
 – Конечно. Не волнуйся, Лимбо, вероятно, спит под кроватью.
 Но это было не так. Санди снова обыскала «люкс». Наняв такси, проехала по бульвару. Обратилась в полицию. К шести часам потеряла надежду и вернулась к себе.
 Она не сразу поняла, что в дверь стучат. К началу восьмого ее глаза покраснели, щеки горели.
 Там стоял Бранч Стронг. Лимбо невозмутимо тявкал в его руках.
 – Мисс, кажется, это ваш песик, да? Я нашел его возле бассейна. Похоже, он вымок, свалившись в воду.
 Он протянул щенка Санди. Лимбо тотчас лизнул лицо своей хозяйки.
 – О, да, да. Заходите.
 Ее лицо светилось от радости. Она стала нежно ругать Лимбо.
 Бранч прошел в номер, бессознательно покачивая бедрами, туго обтянутыми голубыми джинсами. На нем была тонкая белая тенниска. Санди произвела на него сильное впечатление.
 – Я не могу выразить, как я вам благодарна. Я сходила с ума от беспокойства. Представляла себе ужасные вещи.
 – Да, – Бранч смущенно остановился, покачивая висевшими вдоль тела руками, – хорошо, что я нашел его.
 – Честное слово, я испытала такое облегчение. Если я могу что-то для вас сделать, вы только скажите.
 – И скажу, – он заколебался. – Я подумал… хм… может быть, вы перекусите со мной сегодня вечером.
 Он замолчал, полный надежды, и быстро добавил:
 – Я нашел одно отличное тихое заведение, где готовят полезную для здоровья пищу. Вы согласны?
 – Можно мне взять с собой Лимбо?
 – Ну конечно.
 Его большое мальчишеское лицо расплылось в улыбке.
 – Отлично. Я приму душ и зайду за вами через полчаса. Вам это удобно?
 – Вполне.
 Она отнесла Лимбо на кухню, дала ему мяса и воды, потом понаблюдала за тем, как он жадно подчистил миску. Санди надела белые слаксы и майку, причесала волосы, привела в порядок лицо. Бранч казался славным человеком; с ней не случится ничего страшного, если она пообедает с ним.
 В спальне она заметила мерзкое письмо, полученное ею сегодня. Клочки его все еще лежали в корзине для мусора. Она вздрогнула. Какая гадость! Кэри засмеялась, узнав о письме.
 – Тебя еще завалят подобным мусором. Не читай эти послания; какой-то несчастный больной тип получает удовольствие, сочиняя их. Забудь об этом, такие люди ничего не делают на самом деле, только пишут.
 – Права ли Кэри? – Автор письма, похоже, не сомневался, что они будут заниматься вещами, описанными им.
 – Ну конечно, это ерунда. – Однако Санди испытывала неприятное чувство, зная, что где-то находится человек с подобными мыслями, которому известно ее местонахождение.




 15


 Чарли безуспешно пытался разыскать Джорджа, который, воспользовавшись свободным вечером, смотрел в баре стриптиз.
 Чарли здорово обкурился; его всерьез захватила идея убежать с Динди в Лас-Вегас.
 Она скептически отнеслась к его затее. Неужто этот кретин всерьез хочет жениться? Но если он не шутит, какой шанс для нее!
 Чарли думал: «Пошли вы все к черту – Лорна, Мишель, Натали. Я вам покажу». Прочитав завтрашние газеты, они поймут, что ему нет до них дела.
 Он сказал Динди, что они не станут заезжать за ее одеждой и купят в Лас-Вегасе новые наряды. Бросив в сумку самое необходимое, они сели в «мазерати» и отправились в путь.
 Поездка была легкой, им почти не попадались светофоры; Чарли придавил педаль газа, наслаждаясь урчанием мощного мотора. Он включил свой новый стереомагнитофон. Оки вдвоем выкурили еще один «косячок».
 Динди надеялась, что их не остановят за превышение скорости. Если их задержат за курение марихуаны, все сорвется.
 Она подумала, не сделать ли ему минет, пока он управляет машиной, но при такой скорости это было бы неразумно. К тому же она не хотела выглядеть слишком распушенной – пока. Может быть, он клюнул на ее мифическую неиспорченность. Она откинулась на спинку кресла и стала слушать музыку.
 К четырем часам утра на горизонте появился Лас-Вегас. На окраине города они попали в половодье неоновых огней. Даже в столь поздний час на улицах и в игорных залах было многолюдно. Ложиться в постель в Лас-Вегасе казалось бездарной тратой времени – если, конечно, это не являлось работой. Чарли никогда еще не бывал здесь, но он поручил клерку из «Беверли Хиллз» позвонить в «Форум» и предупредить управляющего об их приезде. Это был суперсовременный отель, возведенный недавно возле аэропорта.
 Динди спала. Чарли разбудил ее.
 – Как проехать к аэропорту? – спросил он.
 Она говорила ему, что была в Лас-Вегасе, но не пояснила, при каких обстоятельствах. Она встречалась когда-то с мелким гангстером, который бросил ее здесь без цента в кармане после трех веселых дней, проведенных вместе. Побродив по городу, она устроилась барменшей, переспала с компанией великолепных тренеров по плаванию и затем вернулась в Лос-Анджелес с подающим надежды актером. Правда, всю дорогу до Лос-Анджелеса он лишь подавал надежды, быстро кончая. Это было еще до Рима.
 – Поезжай по этой улице, в конце ее сверни направо. Задумавшись, она добавила:
 – Эй, тут есть потрясающий новый отель – «Форум». Я хотела побывать в нем, там в туалетах стоят телевизоры, а в лифтах – автоматы с фруктами.
 Она решила, что им лучше остановиться там, где она, возможно, не встретит знакомых. Будет не здорово, если каждый второй крупье начнет обращаться с ней по имени.
 – Именно туда мы и едем.
 По обеим сторонам дороги, ведущей к «Форуму», стояли впечатляющие мраморные фигуры древнеримских воинов. Несколько крашеных светловолосых парней в коротких тогах окружили притормозивший «мазерати». Они открыли дверцы машины, забрали единственную сумку и повели Чарли и Динди в гостиницу.
 Чарли вызвал управляющего, который появился почти немедленно. Он напоминал молодого Джорджа Рафта. Бросив одобрительный взгляд на Динди, он радушно поприветствовал Чарли и быстро предоставил им самый просторный «люкс». Он всегда мгновенно узнавал знаменитостей и привык удовлетворять все их причуды. Однако он здорово удивился, когда Чарли заявил, что они хотят немедленно пожениться.
 – Дайте мне час, – попросил управляющий.
 Чарли кивнул. Он находился в таком состоянии, когда человеку кажется, что организовать бракосочетание в Лас-Вегасе в четыре утра не представляет трудности.
 Динди охватили сомнения. Этот кретин, похоже, не шутит.
 Чарли указал на витрины магазинов, расположенных в вестибюле.
 – Мисс Сайдн хотела бы купить платье, а мне нужен ювелир.
 – Нет проблем.
 К этому моменту управляющий уже полностью оправился от замешательства. Чарли дал ему щедрые чаевые; любое желание такого гостя следовало удовлетворить в кратчайший срок.
 – Я попрошу доставить коллекцию платьев в ваш номер. Десятый размер, мисс Сайдн?
 Она кивнула. Управляющий был смазливым малым с вкрадчивыми манерами – она питала слабость к мужчинам такого типа.
 – О'кей, мистер Брик, как только я отыщу ювелира, я попрошу его связаться с вами. Во всем остальном положитесь на меня. У вас будут гости?
 Чарли покачал головой.
 – Репортеры вам не помешают?
 – Отнюдь.
 Больше всего Чарли хотел, чтобы назавтра все увидели его на снимках с эффектной светловолосой Динди.
 Священник оказался бедным выходцем с юга. Натянув на себя впопыхах лоснящийся синий костюм, он принялся отправлять собственную версию венчальной церемонии.
 Динди заметила, что ширинка у него была расстегнута, и сдержала смех. На ней было розовое кружевное платье, светлые волосы девушки падали на плечи. Она напоминала хорошенькую куклу с невинным личиком. Кольцо с огромным бриллиантом, подаренное Чарли, украшало ее палец.
 Актер тоже заметил незастегнутую ширинку священника, он не мог отвести от нее своего взгляда. Забавный старик, похоже, только что проснулся. Ну и акцент! Чарли впитывал в себя южный говор. Он использует его в каком-нибудь фильме.
 Управляющий организовал бракосочетание в пентхаусе, пригласив туда гостиничного фотографа, пресс-секретаря и двух репортеров из местной газеты. Он и его подружка стати свидетелями.
 Священник объявил, что отныне они – муж и жена, невозмутимо икнул и пожал руку Чарли. Появилось шампанское, фотографы защелкали камерами, на молодоженов посыпались поздравления.
 Священник подошел к Чарли.
 – Вот моя карточка – вдруг я вам снова понадоблюсь.
 Очаровательно, подумал Чарли, он только что поженил нас и уже готов снова предложить свои услуги!
 К семи утра они вернулись в «люкс». Чарли занервничал. В глазах появилась резь, и великолепный кайф, в котором он пребывал, начал пропадать. Впервые он усомнился в разумности своего поступка. Он только что женился на девушке, которую совсем не знал. Это походило на сумасшествие. Она была очень хорошенькой, но абсолютно незнакомой.
 Во всем виновата Лорна. Он сделал это назло ей. Что скажет Серафина?
 Динди тоже испытывала растерянность, ко по другой причине. Она так внезапно и неожиданно стала кем-то. Она вышла замуж за кинозвезду!
 Сняв платье, она перехватила полный недоумения взгляд Чарли.
 Девушка захихикала.
 – Эй, дорогой, теперь мы можем заняться сексом на законном основании!




 16


 Как и весь Голливуд, Санди испытала изумление, увидев на первых полосах всех газет фотографии поженившихся в Лас-Вегасе Динди и Чарли Брика. Она недоумевала, почему Динди не сообщила ей об этом – девушка была не из тех, кто способен хранить тайну.
 Кэри рассмеялась.
 – Скажу тебе, дорогая, Марша пора связывать, он просто вне себя! Похоже, он послал ее потрахаться с Чарли, а этот лопух взял и женился на ней. Ты представляешь! Эта крошка переспала буквально со всеми.
 – Может быть, это любовь с первого взгляда, – отозвалась Санди, всегда верившая во все романтическое.
 – Черта с два. Она ловко окрутила его.
 – Она очень хорошенькая и обладает яркой индивидуальностью. Почему это не может быть любовью с первого взгляда?
 – Санди, детка, иногда ты проявляешь наивность. В такие моменты я вспоминаю, что тебе еще только двадцать, хотя ты и держишься, как хладнокровная сорокапятилетняя леди. Кстати, они потеснили тебя и Стива с первых полос, но все равно пресса уделила вам немалую площадь на следующих страницах.
 – В любом случае, по-моему, Динди повезло. Я отправлю ей телеграмму.
 – Пожалей деньги. Я даю им максимум две недели. Когда к Чарли вернется рассудок и он поймет, что она – шлюха, вечеринка закончится.
 – Кэри, ты слишком цинична Кэри рассмеялась.
 – Между прочим, я отказалась от предложенной тебе роли в «Карусели». Момент невыгодный. Маршалл внезапно заинтересовался тобой. Ом видел эпизод из фильма Милана.
 Девушки беседовали за мороженым. Поднося ложку ко рту, Санди произнесла:
 – Любопытно, как справится с пробой Бранч.
 Она рассказала Кэри о приятном вечере, проведенном вчера с молодым человеком.
 – Слушай, детка, я знаю, ты считаешь, что я всегда принижаю людей, но я справилась насчет Бранча Стронга, он – стопроцентный гомик. Тебе не следует появляться с ним на людях. Это повредит твоему имиджу.
 – Если верить тебе, каждый человек – либо шлюха, либо гомосексуалист. Я не собираюсь спать с ним. Он простой и искренний, он мне нравится – как друг.
 – Простой – точное слово. Ну, если ты не планируешь грандиозный роман… Раз уж мы заговорили на эту тему, коснемся твоей интимной жизни.
 – Слушай, я ценю все, что ты сделала и делаешь для меня, но моя интимная жизнь касается только меня, и если я обхожусь без нее, это тоже мое дело.
 Кэри провела рукой по своим волосам. Иногда Санди могла быть очень холодной.
 Они молча доели мороженое, и Кэри сказала:
 – Я отвезу тебя на студию. Сегодня примерка.
 Она заметила, что посетители поворачивали головы вслед уходящей Санди. Когда девушка по-настоящему предстанет перед публикой в своих фильмах, она не сможет передвигаться без эскорта. Ее ждала слава Монро и Синатры; люди будут ходить за ней толпами, испытывая желание прикоснуться к ней. Реакция Маршалла указывала на это. Он еще никогда не приходил в такое волнение.
 Кэри думала о Маршалле с нежностью. Она скучала по нему, по его неожиданным вспышкам гнева, по звуку шарканья, раздававшемуся, когда он ходил по офису. Он обладал сильным характером. Проработав у него семь лет, Кэри практически ничего не знала о личной жизни шефа. Похоже, она оставалась тайной для всех. Он давно развелся с женой, жившей теперь в Пасадене. Кэри узнала о ней лишь благодаря чекам на алименты, которые высылались миссис Маршалл ежемесячно.
 – Хочешь вечером пойти в кино? – спросила Кэри, высаживая Санди возле костюмного цеха.
 – Спасибо, но мне нужно почитать сценарий.
 – Тогда поговорим завтра.
 Туалеты оказались идеальными: белое кожаное микроплатье, бикини, изумительное длинное платье из джерси с глубоким декольте, белый льняной костюм с широкополой ковбойской шляпой.
 Стив Магнум решил, что весь ее гардероб должен быть белым; этот цвет оттенит золотистый загар и густые каштановые волосы.
 – Ты влюбишься в Акапулько, – сказала Ханна, рослая сухопарая англичанка, на которой был костюм мужского фасона и простые туфли без каблуков. Она проводила примерку.
 – Я в этом уверена.
 Санди слегка вздрогнула, когда Ханна, пришивая пуговицу, коснулась своими шершавыми пальцами ее груди.
 – Вот, – Ханна отступила на шаг, любуясь своей работой. – Ты выглядишь сногсшибательно.
 – Мне нравятся эти наряды, – сказала Санди. – С кем я могу поговорить насчет приобретения их после съемок?
 Ханна удивленно посмотрела на актрису.
 – Думаю, у тебя не возникнет проблем со Стивом Магнумом. Он очень щедр, особенно по отношению близким друзьям.
 Она позволила себе еле заметную улыбку, значение которой Санди прекрасно поняла.
 – Спасибо. Но я вряд ли стану просить Стива Магнума о таком одолжении.
 – Правда?
 Кривая улыбка Ханны говорила: кого ты обманываешь?
 Они все так думали. Санди возмутилась; она решила и впредь поддерживать со Стивом Магнумом исключительно профессиональные отношения.
 Пусть все увидят, как они ошибаются.




 17


 Герберт пустил великолепную струю мочи в подковообразный бассейн Сая Гамильтона. Потом удовлетворенно застегнул ширинку. Еще один голливудский бассейн окроплен его нектаром. Какая месть богачам за весь класс пролетариев!
 Работая в «Суприм Чоффер компани», Герберт уже два года опорожнял мочевой пузырь в лучшие бассейны Голливуда. Нельзя упускать такой возможности. Он делал это в отсутствие пронырливых слуг, ожидая своих клиентов. Ему всегда приходилось ждать; когда одетые с иголочки пассажиры наконец садились в машину, он испытывал радость, зная, что завтра они будут плавать в его моче.
 Он уже возил Гамильтонов и ненавидел их. Пьяная женщина со стальными глазами и костлявым телом, садясь в автомобиль, преднамеренно демонстрировала Герберту наиболее интимные части своего тела. Мужчина, явно состоятельный, всю дорогу слушал нытье супруги.
 Сегодня они ехали на прием. На женщине были леопардовой расцветки шифоновые брюки в обтяжку, бюст ее оставался почти полностью обнаженным.
 Герберта возмущало, что некоторые мужья позволяют своим женам появляться на людях в таком виде. Он начал беспокоиться из-за Мардж – дорогой толстухи Мардж, которая столько лет довольствовалась телевизором и едой. Она изменилась после своего первого выхода в свет с новой соседкой, Луэллой Крисп. Стала часто ходить к ней в гости, следить за чистотой своих платьев. Постригла и уложила в парикмахерской свои жиденькие волосы, снова начала краситься.
 Герберт не столько обрадовался этому, сколько удивился.
 Последний удар был нанесен сегодня перед уходом на работу.
 – На следующей неделе Луэлла устраивает небольшую вечеринку, – заявила Мардж. – Она спрашивает, сможешь ли ты придти. Будет очень весело, она запланировала игры и прочие забавы. Ее муж тоже примет участие в развлечениях. Ты пойдешь, милый? Я куплю себе новое платье и сяду на диету.
 Герберт скептически оглядел слоновью тушу жены.
 – Я не хочу, чтобы ты шла на эту вечеринку. Глаза Мардж наполнились слезами, которые, смешавшись с тушью, потекли по щекам.
 – Герби, дорогой, она моя подруга, единственная подруга…
 – Она на тебя дурно влияет. Я не хочу, чтобы ты с ней встречалась. Посмотри на себя – ты накрасилась, как шлюха.
 Она прикусила нижнюю губу; слезы остановились; на ее полном лице появилось хитрое выражение.
 – Если ты меня не пустишь, я расскажу всем о твоих похабных письмах. Сообщу в полицию, и тебя посадят в тюрьму за…
 Она смолкла под жестким взглядом Герберта. Она еще не видела таких злых глаз.
 – О каких письмах?
 Его голос прозвучал негромко, сдержанно, но в душе у Герберта все клокотало. Никто не знал о том, что он пишет письма. Он сочинял их на втором этаже и прятал в постоянно запертой кладовке. Мардж не отходила от телевизора.
 – О каких письмах? – повторил он, крепко стиснув своими пальцами плечо жены.
 Она испугалась. Герберт порой бывал очень странным. Она пожалела о том, что упомянула письма; в конце концов, она нашла лишь два послания. Ей не было дела до того, что он пишет кинозвездам.
 – Одно адресовано Анджеле Картер, – выпалила она, – оно было порвано, я сложила кусочки. Герби, я пошутила. Герби, моя рука… Ты делаешь мне больно – Герби…
 Она закричала – его пальцы вонзились в ее кожу; потекла кровь. Герберт зашагал по комнате вне себя от ярости. Мардж тихонько всхлипнула.
 Как он мог проявить такую беспечность? Он обычно рвал неудачные варианты и спускал клочки в туалет.
 – Принеся сюда, – приказал он.
 Она выбежала из комнаты и тотчас вернулась с двумя письмами, спрятанными под матрасом. Они составляли Мардж компанию долгими одинокими вечерами. Женщина протянула их мужу.
 – Я бы хотела, чтобы ты сделал со мной то, о чем пишешь, – жалобно произнесла она. – Ты никогда со мной ничего не делаешь.
 Она прижалась к нему своим огромным бюстом.
 – Я бы хотела снова этим заняться, Герби. Мы можем попробовать?
 Он оттолкнул ее.
 – Ты слишком толстая, – пробормотал Герберт. Мог ли он прикоснуться к этой туше теперь, когда у него была такая женщина, как Санди Симмонс?
 – Но, Герби…
 В отчаянии Мардж расстегнула блузку, вытащила гигантские груди из грязного, некогда белого лифчика.
 – Погляди, что у меня есть. Мои сиськи прекрасны, ты их любил.
 Он с отвращением посмотрел на огромный расплывшийся бюст жены. Повернулся спиной к Мардж.
 – Оденься, шлюха. Останешься сегодня дома. Схватив пиджак, он вышел из дома.
 Сцена с Мардж обеспокоила Герберта. Особенно сексуальная часть, когда она продемонстрировала ему свои прелести. Неужели ей не ясно, что эта часть их жизни закончилась? Даже мысли об этом вызывали у него отвращение.
 – Эй, водитель, – пьяная женщина, сидевшая на заднем сиденье, подалась вперед. В ее накрашенных алых губах покачивалась сигарета. – Найдется огонек?
 – Имеральда, пожалуйста, сядь. Я дам тебе прикурить.
 В голосе Сая чувствовалось напряжение.
 – Я не хотела беспокоить тебя, мой дорогой. Ты не любишь, когда я курю. Ты считаешь неприличным, если женщина приезжает на вечеринку с сигаретой во рту. Пошел ты к черту.
 – Имеральда, пожалуйста.
 Она помахала сигаретой возле головы Герберта.
 – Дай мне прикурить, Сэм.
 Герберт, возмущенный поведением мужчины, стерпевшею грубость жены, молча протянул ей прикуриватель.
 Когда сигарета задымилась, Имеральда бросила прикуриватель на переднее сиденье, и Герберт обжег палец, возвращая его на место. Затем пассажир нажал кнопку, и поднявшаяся стеклянная перегородка избавила Герберта от их разговора.
 Герберт решил по возвращении снова помочиться в их бассейн. Он выпьет побольше пива, струя будет идеальной формы…




 18


 Чарли не мог точно сказать, когда именно он понял, что совершил кошмарную ошибку – назавтра после бракосочетания или днем позже.
 Посмотрев на ситуацию трезвым взглядом, он ужаснулся, будучи не в силах представить себе, как он мог выкинуть такое.
 Динди была хорошенькой, как всегда, но он увидел в ней идиотку, смазливую невоспитанную идиотку.
 Она раскрывала свой ротик с пухлыми губками только для того, чтобы попросить о чем-нибудь.
 Уже через два дня это начало бесить Чарли.
 – Милый, ты не дашь мне денег на рулетку? Дорогой, ты не купишь мне эти восхитительные серьги с бриллиантами и бирюзой? Лапочка, норковая шубка уберегла бы меня от вечернего холода.
 Он исполнял все ее просьбы. В конце концов, это их медовый месяц.
 Общественность по-разному реагировала на их бракосочетание. В газетах всего мира замелькали «шапки»: «Эффектная „звездочка“ выходит замуж за Чарли Брика». Личные знакомые восприняли новость иначе. Джордж прибыл авиарейсом; он и Динди тотчас стали врагами. Маршалл почти, что нагрубил Чарли по телефону; он говорил с актером о делах, лишь под конец беседы, вспомнив о его женитьбе; агент пожелал актеру удачи, которая ему теперь понадобится.
 Из Англии пришла длинная телеграмма от матери. «Сынок, что ты сделал? Неужели ты не мог подождать? Скоро прилечу к тебе. Серафина, твоя любящая мать».
 Никто не говорил Чарли, что ему повезло получить в жены такую красивую молодую девушку, и это его задевало. Чарли бесило отсутствие телеграммы от Лорны.
 Серафина расстроилась лишь потому, что она пропустила церемонию. Она ужасно не любила что-либо пропускать и с нетерпением ждала своей поездки в Голливуд. Она представляла себе новую невестку совсем иной.
 Динди сразу же испытала ревность к Джорджу. Чарли вызвал его после женитьбы. Джордж, как обычно, постоянно находился возле актера и был готов исполнить любое его поручение.
 – Он будет повсюду ходить с нами? – спросила она, раздраженная тем, что Джордж весь день торчал возле них у плавательного бассейна, а сейчас вернулся в «люкс», чтобы подключить стереосистему.
 – Он тебе мешает, дорогая? – мягко спросил Чарли.
 – Нет, – она пожала плечами. – Я пройдусь по магазинам. Ты дашь мне «бабки»?
 Жаргонные слова, придававшие, по мнению Динди, сочность ее языку, начали раздражать Чарли.
 Он дал ей очередную пачку долларов; она сорила деньгами, точно конфетти. Динди удалилась; Чарли отправился смотреть, как Джордж возится с музыкальным центром.
 – Как долго мы пробудем здесь? – спросил Джордж. Он уже решил, что этот брак обречен, и не мог понять, почему Чарли совершил такую глупость.
 – Несколько дней, может быть, дольше. Я подумал, не отогнать ли тебе «мазерати» назад. Заедешь за нами на «мерседесе». Посмотришь для меня пару домов. Я должен обстроиться до приезда детей.
 Динди, спустившись вниз, купила три новых бикини и большую шляпу из перьев страуса. С оставшимися деньгами она отправилась в казино и поставила на цифру «двадцать». Закусив губу от волнения, Динди следила за вращением рулетки; стрелка замерла напротив «двадцати». Девушка завизжала от радости. Появившийся возле нее управляющий произнес:
 – Оставьте.
 Она посмотрела на него. От мужчины исходил очень пикантный аромат. Она оставила жетоны на прежнем месте и снова выиграла.
 Управляющий взял Динди за руку.
 – Снимайте все. Она улыбнулась ему.
 – Жетоны?
 – Пока что – жетоны.
 Они поняли друг друга.
 Динди охватило радостное волнение. Чарли не возбуждал ее; с ним она не могла быть естественной, постоянно играла роль девушки-ребенка.
 – Послушайте, если хотите пересчитать деньги, можете подняться ко мне. Квартира «Е», восемнадцатый этаж.
 Подмигнув Динди, он ушел.
 Этот сукин сын чертовски самоуверен; ну и пусть, ей нечего бояться: теперь она замужняя дама, а забавы остаются забавами. Она сгребла жетоны и обменяла их на наличные. Затем отправилась на лифте на восемнадцатый этаж.
 Они провели в Лас-Вегасе пять дней; под конец Чарли начал умирать от скуки, мечтая о работе.
 Анджела Картер подписала контракт, новый сценарий «Карусели» был готов. Они еще искали актрису на вторую роль, поскольку Санди Симмонс отказалась сыграть ее. Роль была маленькая и несложная.
 Втайне от мужа Динди задумала добиться ее: короткая беседа с Маршаллом, несколько намеков, сделанных Чарли, и дело в шляпе.
 Джордж выбрал дом в Бел-Эйр, который, по его мнению, должен был понравиться Чарли.
 Это была двухэтажная вилла с открытым и закрытым плавательными бассейнами, теннисным кортом, несколькими спальнями и гостиными. Второй свободный дом представлял из себя модернистское сооружение из стекла и бетона, расположенное на Голливудских Холмах. Джордж интуитивно догадался, что Динди предпочла бы его, и выбрал виллу.
 Чарли пришел в восторг. Здесь хватит места для стереосистем, пластинок, катушек с магнитофонными лентами, фотокамер и других предметов его увлечений. Он был страстным коллекционером; на несколько месяцев его захватывал интерес к чему-то, потом Чарли набрасывался на нечто новое. Сейчас объектом его внимания были стереосистемы и автомобили; постепенно Чарли переключался на фотографирование.
 Дом произвел впечатление на Динди. Она прекрасно провела время в Лас-Вегасе и вернулась в Голливуд с массой нарядов, драгоценностями и мужем-кинозвездой. Чего еще может желать девушка? Она даже не потрудилась забрать одежду из своей квартиры; Динди по телефону попросила домовладелицу найти ее паспорт и выслать его почтой. Зачем ей старые вещи, если она может полностью обновить гардероб?
 Она в первый же день открыла везде счета и отправилась на праздник мотовства.
 Клей и Натали Аллен прибыли в город.
 – Почему бы нам не устроить небольшой обед в их честь? – обратился к жене Чарли. – Ты пригласишь своих друзей, кого захочешь. Мы закажем угощенье через «Трейдер Вик».
 Он решил извлечь максимум удовольствия из своей ошибки. В конце концов, Динди очень молода, и будет нетрудно сделать из нее ту девушку, какой он видел ее до женитьбы. Она, наверно, проявит желание стать лучше.
 – Да, – Динди задумчиво кивнула. Кого из ее так называемых друзей она может пригласить? Мужчин, с которыми она переспала. Что касается девушек, кому нужны эти болтушки? Она позовет лишь Санди Симмонс.
 – На самом деле у меня здесь не очень много друзей, – сказала Динди. – Все мои ближайшие подруги и родные остались в Филадельфии.
 Она никогда не была в Филадельфии, но решила, что этот город достаточно респектабелен и пристоин, чтобы назвать его местом ее рождения. На самом деле она родилась в Аризоне и не возвращалась туда с тех пор, как сбежала из дома с коммивояжером в пятнадцать лет.
 – Вовсе необязательно устраивать большой прием, – сказал Чарли; ему не хотелось представлять Алленам свою новую жену в присутствии гостей; на людях она казалась умнее.
 – Пригласим только Маршалла, Сая и Имеральду Гамильтон, Клея и Натали, еще несколько человек.
 – Моя лучшая подруга – Санди Симмонс, я хочу позвать ее.
 – Отлично. Составь список, постараемся все подготовить к уик-энду.
 Он отправился изучать новый сценарий. Все образуется. По крайней мере ему не придется путаться с сопливыми вертихвостками. Он сосредоточится на работе, Динди займется детьми, которые скоро прилетят. Возможно, она подружится с Натали, которая могла бы многому ее научить. Он только должен помнить, что Динди моложе его на семнадцать лет и не обладает достаточным жизненным опытом. Все наладится.




 19


 Санди заметила, что проводит много времени в обществе Бранча. Он был раскованным и корректным. Он не волновал ее в сексуальном плане; она относилась к нему, как к брату, и надеялась, что он воспринимает ее так же. Она помнила слова Динди и Кэри о том, что он – «голубой». Поскольку он не приставал к ней, она была готова поверить в это.
 Он был во многих отношениях странным парнем. Не любил говорить о себе и своем прошлом, нервничал, ожидая результатов пробы, страшился мысли о возвращении в Нью-Йорк в случае неудачи.
 Санди нравилось иметь спутника. Когда она отправлялась вечером в ресторан с Кэри, их постоянно донимали мужчины. Теперь, когда рядом сидел Бранч, с ней никогда не заговаривали.
 Кэри была смущена ситуацией.
 – Если твое имя должно быть связано с чьим-то, пусть это будет Стив Магнум, а не жалкий безвестный гомик.
 Санди лишь рассмеялась, и скоро дружба с Бранчем стала предметом шуток.
 Стива Магнума это не забавляло. Его отвергали ради какого-то мускулистого ничтожества! Пусть только мисс Санди Симмонс окажется в Акапулько!
 Проба Бранча оказалась успешной. Его взяли сниматься в вестерне; работа над фильмом начиналась в самое ближайшее время в Мексике. Он ликовал.
 За день до отлета Бранча Санди повела его на вечеринку к Динди и Чарли. Ей хотелось снова увидеть Динди и узнать все о свадьбе. Она ждала встречи с Чарли Бриком. Она была его поклонницей и считала Чарли блестящим комедийным актером. Жалела о том, что не будет играть в «Карусели», но Кэри сказала, что это маленькая роль, и сняться в «Наличных» для нее гораздо важнее.
 Динди вошла в роль Голливудской Хозяйки. Завитые концы ее светлых волос падали на плечи девушки; на ней было длинное зеленое платье из шифона с кружевами до талии. Она нацепила на себя все драгоценности, купленные ей Чарли.
 – Дорогая! – обратилась она к Санди; голос ее звучал громко и напряженно. – Как я рада тебя видеть!
 Сверкнув бриллиантовым кольцом и прильнув к Санди для обмена поцелуями, она прошептала:
 – Слава Богу, что ты пришла. Здесь собралась такая скучная компания!
 – Великолепный дом, – сказала Санди. Она оглядела просторную гостиную с интересными картинами на стенах. В комнате около дюжины людей потягивали напитки и разговаривали.
 – Ты, конечно, помнишь Бранча Стронга?
 – Разумеется, – Динди приветливо улыбнулась молодому человеку. – Я читала, твоя проба оказалась потрясающе удачной.
 Он, похоже, смутился.
 – Проходите, выпейте. Санди, ты выглядишь превосходно. Когда ты начнешь сниматься со Стивом Магнумом? Я зеленею от зависти. Говорят, он – лучший жеребец в Голливуде.
 Динди не изменилась, подумала Санди, ища взглядом Чарли. Ей хотелось узнать, что он за человек. Имеральда Гамильтон утащила Бранча в угол комнаты.
 Маршалл прибыл в сопровождении Кэри; Санди большую часть времени болтала с ними. Она удивилась, увидев Кэри, которая ни словом не обмолвилась о вечеринке.
 – Все решилось в последнюю минуту, – пояснила Кэри. – Марш позвонил и сказал мне, что хочет обсудить со мной нечто важное; я отменила свидание и поехала сюда. Сначала бизнес, потом развлечения. К тому же я хотела побывать здесь.
 Как эффектно она выгладит, подумала Санди; белое кружевное платье, идеально сидевшее на Кэри, оттеняло ее темную кожу.
 К ним подошел Чарли. Он оказался более худым, чем представляла Санди. Она увидела вытянутое печальное лицо с массивными роговыми очками, почти черные волосы. Он улыбался Санди лукаво, по-мальчишески. В его голосе ощущалась теплота. Чарли сразу понравился ей. Почему у него такие грустные глаза? – подумала девушка.
 – Динди много говорила о вас, – сказал он, мгновенно сраженный ее необычными коричнево-желтыми глазами и крупным чувственным ртом. Она была значительно более красивой, чем можно было предположить по тому короткому отрывку фильма.
 – Правда? – улыбнулась Санди.
 – Чарли, вы не знакомы с Кэри? – сказал Маршалл. – Моя бывшая правая рука. У нее хватило смелости открыть свою фирму.
 – Очень разумный шаг, – Чарли оценивающе оглядел Кэри. – Каждый, кто обретает самостоятельность, поступает правильно. Особенно если это означает освобождение от старины Марша. Думаю, он три шкуры дерет со своих подчиненных.
 – Верно, – улыбнулась Кэри.
 Чарли заметил, что его взгляд вернулся к Санди. Их глаза встретились. – Оправданы ли слухи относительно ее и Стива Магнума? Вероятно, да – все актрисы одинаковы; ради роли в фильме они мать продадут.
 – Он несчастливый человек, – подумала Санди.
 – Мне нравится ваш дом, – сказала она, чтобы прервать взгляд.
 – Правда? Спасибо. Он лишь арендован, но я им доволен.
 Появилась Динди; она взяла Чарли под руку.
 – Милый, старший официант уже нервничает. Пора подавать обед. Я могу сказать ему, что ты даешь добро?
 – Хорошо, дорогая.
 Он рассеянно поцеловал ее и пошел что-то организовывать.
 Динди подмигнула Маршаллу.
 – Что скажете? Бедная маленькая Динди вытянула наконец выигрышный билет. Эй, девушки, можно я утащу от вас Маршалла для беседы тет-а-тет?
 – Пожалуйста, – сказала Кэри; она взяла мартини и отпила его.
 Динди увела Маршалла в сторону.
 – Ну? – сказала Кэри. – Что ты об этом думаешь?
 – О чем? – спросила Санди.
 – Об этой семейке. Ты еще полагаешь, что это любовь с первого взгляда?
 – Не знаю, кто может сказать? Динди выглядит счастливой.
 – А Чарли?
 – Я его не знаю.
 – Да, зато он хочет узнать тебя.
 – Что ты имеешь в виду?
 – Ты меня поняла. Между вами проскочила электрическая искра.
 – Иногда ты кажешься мне сумасшедшей. Но Санди отлично знала, о чем говорит Кэри.
 – Привет, Кэри.
 К ним подошел Сай.
 – Ты познакомишь меня со своей клиенткой?
 – Конечно. Санди, это Сай Гамильтон, мой любимый продюсер.
 – Здравствуйте.
 – Здравствуйте.
 Сай крепко сжал ее руку, не собираясь отпускать ее. Его взгляд скользнул к вырезу шелковой блузки и остановился на полуобнаженном бюсте девушки.
 Она выдернула руку.
 – Я разочарован из-за вашего отказа сыграть в «Карусели», – сказал он, – но я уверен, что мы скоро что-нибудь сделаем вместе.
 Он поглядел на Кэри.
 – Думаю, нам следует встретиться с Санди для обсуждения планов на будущее. Может быть, совместный ленч в понедельник?
 Санди сказала:
 – Кэри ведет все мои дела, я лишь следую ее советам. Вам надо встретиться с ней. Кэри, похоже, Бранч не может вырваться из рук какой-то женщины. Кто она?
 – Жена Сая.
 – О!
 Сай рассмеялся.
 – Вы ревнуете?
 – Нет, конечно. Мне просто стало любопытно, кто она.
 – К вашему сведению, это моя жена не может вырваться из рук вашего накачанного дружка. Знаете, а вы нахалка. Произнеся это, он удалился.
 – Господи! – воскликнула Санди.
 – Не обращай внимания, – сказала Кэри, – он просто раздражен тем, что ты отклонила его приглашение на ленч. Он редко получает отказы. Он переспал практически со всеми актрисами, снимавшимися в его фильмах. Его жена – алкоголичка, она трахается с кем попало. Они стоят друг друга.




 20


 Дом Чарли произвел впечатление на Натали и Клея. Они тоже арендовали жилье, но более скромное. Они прибыли за час до официального начала приема; сидя с ними в кабинете, Чарли слушал последние лондонские сплетни.
 Он не видел Натали с того дня в отеле и отдавал ей должное – она держала себя с ним, как прежде. Он испытал облегчение; Чарли надеялся, что теперь, когда он снова женился, она выбросит все из головы.
 – Где твоя жена? – спросила Натали. – Я не могу дождаться того момента, когда познакомлюсь с ней. Клей говорил тебе, что знает ее?
 – Динди? – изумился Чарли.
 – Очень поверхностно, – быстро произнес Клей, бросив на жену взгляд, говоривший примерно следующее: «Почему бы тебе не прикусить свой длинный Язык?» – Я встречал ее в Риме примерно год назад. Уверен, она меня не помнит.
 Клей делал ставку на то, что Динди определенно не захочет вспомнить его. Они познакомились на вечеринке; он и итальянский продюсер трахали ее по очереди. Девушка заявила со смехом: «Надеюсь, это поможет мне получить роль!»
 Конечно, Клей не поделился с Натали этими деталями; на самом деле он уже пожалел, что упомянул факт их знакомства. Но он так удивился, обнаружив на первой полосе утренней газеты фотографию Динди и Чарли, что тут же воскликнул: «Боже, где он откопал эту девку?»
 – Да, Динди провела некоторое время в Риме со своими родителями, – сказал Чарли. – Она сейчас заканчивает одеваться; через минуту Динди спустится вниз.
 – Я пригласил Макса Торпа – надеюсь, ты не будешь против, – поспешил сменить тему Клей. – Его телепередача пользуется здесь большим успехом.
 – Нет, конечно, – отозвался Чарли.
 На самом деле он терпеть не мог Макса Торпа, модного ясновидца и хироманта, которому посчастливилось предсказать пару событий мирового значения; то, что они произойдут, было ясно любому дураку, но Торпу удалось пробиться на голливудское телевидение с передачей «Я предсказываю». Чарли знал его с тех лет, когда Торп только карабкался наверх; они оба выступали тогда в Сохо. Одним хмельным вечером он прочитал по ладони Чарли массу вещей, не понравившихся актеру.
 – Последний раз я видел Макса три года назад, – сообщил Клей. – Он сказал мне тогда, что я буду много путешествовать.
 – Вы видели Лорну? – наигранно-небрежным тоном спросил Чарли; даже теперь ему трудно было произнести ее имя, не подумав о ней, как о своей жене.
 – Да, мы столкнулись с Лорной в одном маленьком ресторане в Хэмпстеде, – сказала Натали. – Она невероятно раздалась вширь, хотя утверждает, что находится лишь на шестом месяце. Она выглядит так, словно готова разродиться в любую минуту. Кажется, они женятся на этой неделе.
 – Чудесно, – Чарли старался скрыть свое волнение. – Она упомянула меня?
 Натали и Клей заговорили одновременно. Натали сказала «да», Клей – «нет». Чарли нервно засмеялся.
 – Ничего, у меня выработался иммунитет против ее высказываний.
 Он налил себе дрожащей рукой виски.
 – Она рада тому, что ты снова женился, и так скоро, – Натали лукаво улыбнулась, смакуя конец своей фразы. – Она сказала, что тебе пойдет на пользу женитьба на девушке, которая значительно моложе тебя.
 – Почему, черт возьми, она так сказала?
 – Ты же знаешь Лорну. Она обожает говорить загадками.
 Появившаяся Динди чмокнула Чарли и ослепительно улыбнулась Алленам. Когда она узнала Клея, улыбка застыла на ее физиономии. Динди переспала с двумя сотнями и тридцатью тремя мужчинами; она помнила лица, но не имена, всех своих любовников.
 Клей быстро заполнил паузу, но Натали все же успела заметить растерянность девушки.
 – Мы встречались в Риме, – произнес Клей. – Помните? На приеме у Клаудио Финка. Я еще поддразнил вас, потому что вы были с вашей мамой.
 – О, да, – лицо Динди оттаяло. Какой сообразительный человек! – Мамочка сейчас в Филадельфии.
 – Это Натали, дорогая, – сказал Чарли. – Клей и Натали – мои самые старые друзья.
 – Ну, ну, – мягко заворчала Натали, – будь осторожен, говоря о самых старых друзьях. Я очень обидчива. Как поживаете, Динди? Я с нетерпением ждала нашей встречи.
 Женщины изучающе оглядели друг друга.
 Натали увидела хорошенькую блондинку с копной густых волос и слишком декольтированным бюстом. Она заметила, что ее голубые глаза были хитрыми, цепкими. Натали не была склонна недооценивать Динди.
 Динди увидела красивую стройную темноволосую женщину, приближающуюся к тридцатилетию, очень уверенную в себе и смотрящую на Чарли, как на свою собственность. Возможно, она даже переспала с ним.
 – Чарли много говорил о вас, – сказала Динди, – мне кажется, будто я все о вас знаю.
 – О, прекрасно, – рот Натали растянулся в улыбке. Девушка решила, что у них с Чарли был роман, подумала жена Клея.
 – Ты выглядишь чудесно, – Чарли похлопал Динди по ягодицам. – Правда, она – прелестная крошка?
 – Она восхитительна, – сказала Натали.
 – Да, – согласился Клей, помнивший, какой прелестной крошкой она была без трусиков. Ему пришло в голову, что, возможно, он должен все рассказать Чарли. В конце концов, их связывает давняя дружба. Но Чарли уже женился на этой девушке, так что какой смысл?
 Позже этим жевечером подобные чувства испытал Маршалл К. Маршалл. Он сам подсунул Динди актеру. Мог ли он предположить, что этот идиот женится на ней? Сейчас, после их свадьбы, явно не стоило говорить ему, что она – полупроститутка, принимавшая вместо денег роли в фильмах. Маршалл помнил и о том случае, когда он заплатил ей пятьсот долларов за уик-энд, проведенный в Палм-Спрингс с карликом, выдвинутым на премию за лучшую роль второго плана. В любом случае Чарли скоро все поймет сам.
 Динди подошла к агенту и сказала ему о том, что она хочет получить роль в «Карусели».
 – Вы можете убедить Чарли, – заявила она. – Это станет дополнительной рекламой для фильма, и я знаю, что справлюсь. Мне нужен только хороший шанс.
 – Попроси Чарли сама, – ответил Маршалл. – Если ты женила его на себе, то попасть в этот фильм не составит для тебя проблемы.
 – Марш, идея должна исходить от вас. Я не хочу, чтобы он подумал, будто я вышла за него замуж ради карьеры. Пожалуйста, дайте мне шанс. Теперь, став миссис Брик, я сильно изменилась. Я подойду на эту роль.
 Несмотря на все, Динди нравилась ему. Ее участие в фильме будет неплохой рекламой, и она действительно подойдет для этой простой роли, требовавшей от актрисы всего лишь сексапильности. Этого у Динди не отнимешь.
 – Я поговорю с Чарли. Она поцеловала его в щеку.
 – Вы – лапочка. Вы не пожалеете. Я стану звездой, и вы заработаете на мне кучу денег. Марш, я готова отблагодарить вас в любой момент, только позовите меня, – она подмигнула агенту.
 Макс Торп был рыхлым мужчиной одного с Чарли возраста. У него был яркий красноватый загар; он недавно высветлил несколько прядей своих каштановых волос. Он пришел в полосатом черно-белом льняном костюме; галстук и рубашка Макса были такой же расцветки.
 – Ему недостает только соломенной шляпы с надписью «Поцелуй меня немедленно», в ней его можно отправлять в Брайтон на ловлю мальчиков, – заметил Чарли, обращаясь к Натали.
 Однако Макс Торп стал гвоздем приема. Все хотели знать о том, что хорошего готовит им будущее; Макс предсказывал только хорошее, это было его принципом. Вскоре к Максу уже потянулись распростертые ладони, но всерьез его заинтересовала лишь рука Бранча Стронга.
 Макс, как и Чарли, далеко ушел от кабаков Сохо, где начинал. И по дороге его вкусы переменились. Теперь плоскогрудым длинноногим девчонкам он предпочитал красивых мускулистых парней. Бранч идеально устраивал его.
 Макс почувствовал, что его сердце бьется так же сильно, как в тот раз, когда он встретил в Диснейленде «индейца» – гомосексуалиста. Он тотчас признал в Бранче родственную душу. Крепко держа парня за руку, он предсказал ему богатство и славу, а также встречу с человеком, чье имя начинается на «М» и которому суждено занять важное место в жизни Бранча. Макс посоветовал парню следовать своим природным наклонностям и спросил его, не хочет ли он появиться в передаче «Я предсказываю».
 Бранч слушал его внимательно с широкой улыбкой на своем симпатичном лице. Слава, богатство и успех были именно тем, к чему он стремился. Тогда, возможно, он избавится от извращенцев, тянувшихся к нему.
 «М», должно быть, означает «Мама». Он уже два года стыдился приехать домой и повидаться с ней. «Следуй природным наклонностям» означает: «Гони от себя всех этих гомиков». Обретя славу, богатство и успех, он так и поступит; он избавится от своего агента, запросы которого были наиболее унизительными. Тогда, вероятно, он сможет по-настоящему сблизиться с Санди Симмонс. Он чувствовал, что не вправе касаться ее, не обрубив прежние связи.
 – Как насчет выступления в моей передаче? – настаивал Макс.
 – Завтра я улетаю в Мехико. Я получил отличную небольшую роль в ковбойском фильме, но по возвращении буду рад поработать с вами.
 – Когда вы вернетесь? – заинтересованно спросил Макс.
 – Предполагается, что я проведу там шесть-семь недель.
 Бранч убрал упавшую на лоб прядь волос.
 – Мы можем заплатить аванс, – торопливо, вполголоса, произнес Макс. – Если вы заедете ко мне домой сегодня, я вручу вам полторы тысячи долларов.
 – Да?
 Бранч наконец осознал, что имеет в виду Макс. Если бы он уже имел славу, богатство и успех, то немедленно заехал бы Торпу кулаком в его обгорелый красный нос. Но пока что он еще не обладал всем этим; полторы тысячи долларов – большие деньги.
 – Правда? – Что ж, я могу заглянуть к вам после того, как провожу молодую леди.
 – Отлично, отлично. Меня устроит любое время. Макс почувствовал, как все его тело расслабилось от облегчения.
 – Я оставлю вам мой адрес.
 Позже Макс проявил интерес к Чарли.
 – Помните, что я сказал, старина? Вам это тогда не понравилось, но все сбылось.
 – Отчасти, – неохотно признал Чарли.
 – Я был очень точен.
 Макс усмехнулся, радуясь своей проницательности и тому, что он раздражал Чарли, который ему не нравился.
 – Распавшийся брак. Новая женитьба. Инициалы «Р» и «С». «С» – это от фамилии вашей жены, верно? Еще двое детей.
 – Да, да, – перебил его Чарли, – а как быть с тем, что не произошло? Несчастный случай или болезнь. Скандал. Инициалы «Г. С».
 – О, не беспокойтесь, – ядовитым тоном произнес Макс, – у вас впереди еще достаточно времени. Насколько я помню, у вас длинная линия жизни. Хотите, посмотрим еще?
 – Нет, благодарю.
 После обеда Кэри сказала:
 – О каком деле вы хотели поговорить со мной, Марш?
 Он не ответил ей, покуривая короткую толстую сигару.
 – Слушайте, я отменила свидание с отличным кавалером, не отмахивайтесь от моего вопроса.
 Вытащив сигару изо рта, он принялся разглядывать ее. Затем внезапно произнес:
 – Мне пятьдесят шесть лет, я калека – не уверяй меня, что моя косолапость не делает меня калекой – попробуй сама походить так несколько дней. За спиной у меня неудачный брак. С другой стороны, я довольно богат и обладаю некоторым влиянием. Не питаю слабости к азартным играм, спиртному, не бросаюсь на каждую подвернувшуюся мне смазливую девчонку. Я добр, щедр и опрятен. Не страдаю так называемыми расовыми предрассудками и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
 Кэри изумленно посмотрела на Маршалла.
 – Что?
 – Ты расслышала правильно. Я хочу жениться на тебе. Ты очень умная девушка и должна подпрыгнуть от радости.
 Он пытался держаться с юмором, но листья табака осыпавшиеся с сигары, которую он теребил пальцами, свидетельствовали о том, что Маршалл вполне серьезен.
 Кэри пришла в себя. Она никогда не воспринимала Маршалла в романтическом плане. На протяжении семи лет она видела в нем своего босса. За это время девушка многому научилась у него и поднялась от бессловесной секретарши до своего нынешнего положения.
 – Ты можешь не отвечать мне сразу, – сказал он. – Подумай некоторое время. Я понимаю твою растерянность, но я думаю об этом уже год. Мы подойдем друг другу. Если хочешь, я немного за тобой поухаживаю, хотя, видит Бог, я для этого уже стар. Но если ты пожелаешь, я сделаю это.
 Она положила свою изящную кисть на его руку.
 – Я очень польщена, Марш. Просто не знаю, что и сказать. Никогда не думала, ну, я имею в виду, ну, хочу сказать, о Господи, я действительно потеряла дар речи.
 Он поднялся.
 – Подумай об этом. Мы сможем поговорить обо всем позже, или оставить эту тему. Как ты пожелаешь.
 Он заковылял к гостям, собравшимся вокруг Макса Торпа.
 – Я предсказываю, – произнес Макс, обращаясь к Натали Аллен, – еще пару очаровательных малышей, возможно, близнецов, и много путешествий; похоже, вы будете постоянно в пути. Скорее всего, у вас впереди долгая и счастливая жизнь с Клеем.
 Натали выдернула руку и спрятала раздражение за обворожительной улыбкой. Она хотела услышать совсем другое.
 – Кто следующий? – спросил Макс, наслаждаясь вниманием гостей; он был чрезвычайно доволен собой. – Как насчет вас? – обратился он к Санди. Она запротестовала, но Динди, полная энтузиазма, подтолкнула девушку к Максу.
 – У вас очень изящная рука, – заметил Макс. – Вы не замужем, но, кажется, состояли в браке. Да, я с определенностью вижу несчастливый брак. Вы пережили сильное потрясение. Ваши родители умерли – погибли – авиакатастрофа? Вы сейчас одна, живете очень уединенно. Я вижу в будущем много любовников, новое замужество.
 Санди сидела, не двигаясь, она внимательно слушала Торпа. Этот человек внушал ей страх. Ему известно все. Она забыла о присутствии посторонних, которые тоже слушали Макса.
 – Вы правы, – прошептала она. – Что еще вы видите? Я буду счастлива?
 Странный вопрос, подумал Макс. Обычно они спрашивают: «Буду ли я богата, знаменита?» Он сказал:
 – Чтобы ответить на этот вопрос, я должен начертить сложную диаграмму. Я вижу весьма выразительную линию карьеры; фантастический успех. Еще письмо, да, письмо. Вы не должны игнорировать его. Линия жизни прерывается – нет, нет, нет, я имею в виду брак. Он внезапно смолк.
 – Больше ничего не видно.
 – О, пожалуйста!
 Может быть, Пауло оставил письмо, почему-то не попавшее в ее руки. Она снова протянула руку Максу.
 – Пожалуйста, скажите что-нибудь еще.
 Его глаза заволокло пеленой, голова Макса заболела. Иногда такое случалось – он увлекался и заходил слишком далеко. Как с этой девушкой. Ему не следовало упоминать прерванную линию жизни. Его дар был таким странным.
 – Извините, дорогая. Больше ничего не вижу. Чарли заметил волнение девушки и отвлек гостей от Макса, начав рассказывать смешную историю. Когда все снова принялись пить, он пошел искать Санди. Он заметил, что она удалилась в патио.
 Санди стояла возле бассейна. Чарли собрался подойти к ней, но его опередил Бранч. Они поболтали на глазах у Чарли, следившего за ними из тени. Затем Санди и молодой парень направились обратно к дому. Чарли быстро вернулся в гостиную.
 По возвращении домой Макс Торп облачился в шелковый халат, расшитый знаками Зодиака. Перед этим он принял душ и щедро облил свое округлое розовое тело духами с мускусным запахом. Готовясь к приходу Бранча, включил успокаивающую японскую музыку и открыл бутылку шампанского.
 Затем Макс сел на груду подушек и позволил себе вспомнить вечер. Очередной триумф. Практически на каждом приеме ему удавалось заворожить гостей. Великий Макс Торп приковывал к себе всеобщее внимание, вокруг него собирались самые влиятельные люди. Он взял за правило никогда не говорить им ничего плохого; они хотели слышать лишь приятное. Порой ему с трудом удавалось следовать своему принципу. Когда лица людей становились для него тенями и слова лились изо рта, он с трудом контролировал себя. Он вспомнил, как год назад перед ним сел один знаменитый актер. Он увидел на его ладони пустоту. Заговорил о новых контрактах, триумфе, успехе. Человек остался доволен. Через два дня он погиб в авиакатастрофе, летя в Испанию. Такова жизнь. Макс не сделал бы актера счастливее, объявив ему, что у него нет будущего. Сегодня он прочитал по ладони девушки странные вещи, не обязательно смерть, но нечто загадочное.
 Услышав звонок, Макс встал. Как прекрасно сложен Бранч Стронг. Впереди была потрясающая ночь.
 Прибавив громкость, Макс направился к двери, открыл ее. Бранч переминался с ноги на ногу, не заходя внутрь.
 – Привет, – пробормотал парень.
 – Проходите, дорогой, проходите.
 Они оказались в гостиной; Макс жестом предложил Бранчу сесть на подушки. Налив парню шампанского, направил в сторону Бранча свой короткий розовый палец.
 – Я предсказываю, что сегодня вас трахнут!




 21


 Следующие две недели мчались для Санди быстро. Она была занята примерками, давала интервью, ее фотографировали для прессы. Стив Магнум напомнил о себе лишь однажды. Он позвонил Санди и спросил ее, не хочет ли она полететь в Акапулько на его личном самолете. Девушка вежливо отказалась.
 Кэри предложила ей на выбор несколько домов; Санди взяла напрокат автомобиль, чтобы передвигаться без помощи Кэри и не зависеть от такси.
 Дома ей не подошли – они были либо слишком велики и эффектны, либо стояли далеко от океана. Наконец она нашла коттедж на побережье в Малибу, который сдавался на год.
 Он находился в конце частной дороги возле пляжа, был невелик. Именно таким Санди представляла себе свое жилище. Ей понравилось маленькое патио за домом с деревянными ступеньками, которые вели к воде. Хозяева должны были уехать ко времени ее возвращения из Акапулько. Санди подписала договор с ними.
 Бранч прислал ей одно длинное письмо, написанное неразборчивым почерком. Она скучала по нему и их обедам в ресторане, где подавали полезную для здоровья пищу.
 После вечеринки у Динди девушка тщетно пыталась увидеть Макса Трапа. Она испытывала сильную потребность поговорить с этим человеком. Возможно, он скажет ей что-то еще. В любом случае желание встретиться с Максом не отпускало девушку.
 Ей не удавалось связаться с ним. Его секретарша сказала Санди по телефону, что он больше не занимается хиромантией в индивидуальном порядке. Санди попыталась разыскать его через телестудию, но он был недосягаем. Она написала ему, но не получила ответа. Наконец попросила совета у Кэри. «Лучше забудь об этом шарлатане-гомике, – сказала Кэри. – Но если ты действительно хочешь увидеть его, обратись к своему приятелю Бранчу. Ему не составит труда организовать это свидание».
 Она позвонила Бранчу в Мехико. Санди потребовалось три дня, чтобы разыскать парня. Он без энтузиазма обещал подумать, как помочь ей.
 На следующий день секретарша Торпа позвонила девушке и сказала, что шеф ждет ее в субботу в полдень. Это обойдется ей в тысячу долларов наличными. Секретарша попросила Санди назвать точное время и дату ее рождения.
 Макс Торп уже редко строил индивидуальные астрологические диаграммы. Они отнимали много времени; у него была масса других дел. Больше всего времени уходило на телепередачу; он вел астрологическую колонку, перепечатывавшуюся ста сорока газетами. Он занимался также многими другими видами деятельности. Майки, значки, плакаты с надписью «Я предсказываю». Сейчас он вел переговоры об открытии фирменной сети магазинов «Я предсказываю».
 Макс Торп процветал.
 Он согласился принять Санди только из-за звонка Бранча. Он много дней пытался связаться с парнем. Посылал телеграммы, письма, пробовал дозвониться – ничего не приносило результата. После той ночи Бранч, получив полторы тысячи долларов, улетел в Мехико. Он не отвечал на послания Макса. И вдруг неожиданно позвонил ему. Макс ужасно обрадовался и спросил, нельзя ли ему прилететь в Мексику на уик-энд.
 – Пожалуйста, – протянул Бранч, – только мы встретимся где-нибудь подальше от съемочной группы, и ты сделаешь мне одно одолжение.
 – Все, что угодно, – заявил Макс. Бранч превзошел гомика из Диснейленда.
 Вот так Санди получила приглашение к Максу Торпу.
 Она прибыла в дом Макса ровно в двенадцать часов. Размер гонорара – тысяча долларов наличными – потряс ее, но она очень хотела увидеть его. Если это стоит столько – что ж, она заплатит.
 Он заставил ее ждать двадцать минут в странной затемненной комнате, в которую совершенно не проникал солнечный свет.
 Наконец он появился в рубашке со знаками Зодиака и черных кожаных брюках, подчеркивавших его полноту. Он полчаса говорил о себе, о своей передаче, о своем даре.
 Санди уже потеряла надежду на то, что он наконец займется непосредственно ею. Наконец он произнес:
 – Пожалуй, мы начнем с карт. Я построил вашу диаграмму; возможно, вы пожелаете что-то записать.
 Он протянул ей блокнот, на каждой странице которого сверху было оттиснуто: «Макс Торп – я предсказываю».
 Он заговорил очень быстро короткими незавершенными предложениями. Она услышала о себе то, что никто не мог сказать ему заранее. Это казалось невероятным.
 Вкратце описав далекое прошлое девушки, он подошел к ее замужеству. Некоторое время внушал ей, что она не должна винить себя в случившемся, что это было неизбежным.
 Он уставился на Санди своими водянистыми глазами.
 – Вы должны все забыть. Это законченный период вашей жизни. Вы ни в чем не виноваты. Выбросьте его из головы и не думайте о нем. Смотрите в будущее с оптимизмом – я вижу большой успех.
 Он назвал ей инициалы людей, важных для ее будущего. Упомянул контракты, посоветовал прислушаться к совету более зрелого человека. Затем он остановился. Он не мог продолжать. Дальше было что-то странное, недоступное его воображению – но не смерть, просто нечто.
 Он встал.
 – Санди, вам очень повезет. Ваша слава будет огромной. Берегите себя и всегда проявляйте осторожность. Поверьте мне, вам следует забыть прошлое.
 Он потратил на нее больше часа.
 – Спасибо, мистер Торп. Я очень ценю то, что вы приняли меня.
 Она испытывала чувство облегчения. Он был прав и в том, что она не виновата в смерти Пауло. Она порылась в своей белой сумочке.
 – Я принесла деньги, наличные. Он поднял руку.
 – Нет. Я передумал. Я не возьму с вас денег. Приходите еще. Мы будем друзьями.
 Он решил, что взять с нее гонорар было бы проявлением мелочности, способной огорчить Бранча. Он не нуждался в этих деньгах, девушка нравилась ему, они будут друзьями. И если он не ошибся насчет ее будущего, она станет человеком, которого стоит иметь в качестве друга.
 Санди улетела в Акапулько, чувствуя себя значительно лучше, чем прежде. Макс Торп снял камень с ее души. Его слова о том, что ей следует забыть прошлое, многое изменили. Она забудет Рим, Пауло, начнет жизнь заново. Будет появляться в обществе, встречаться с Мужчинами и делать все, о чем твердит ей Кэри. Акапулько и новый фильм станут отправной точкой, а по возвращении ее будет ждать домик у океана.
 Кэри обрадовалась перемене, происшедшей с Санди.
 – Этот малый, Макс, очевидно, отличный психоаналитик, – сказала она. – Может быть, мне тоже стоит сходить к нему.
 После вечеринки и предложения Маршалла Кэри пребывала в растерянности. Она никогда не видела в Маршалле потенциального приятеля, тем более любовника. Ее жизнь была прекрасно организована – она имела одновременно несколько ухажеров, с одним из них она спала. Затем, когда роман начинал приобретать серьезный характер, она меняла партнера. Она работала слишком долго и напряженно, чтобы ставить что-то впереди карьеры.
 Однако с Маршаллом дело обстояло иначе. Она всегда смотрела на него снизу вверх, восхищалась им, подражала ему, даже немного побаивалась босса. Его предложение потрясло Кэри. Она решила улететь с Санди в Акапулько, провести там несколько дней и все обдумать.
 Они сели в черный «кадиллак», встретивший их в аэропорту; кондиционер работал на полную мощность; стеклянная перегородка отделяла девушек от молодого шофера-мексиканца, прикрепленного к Санди.
 – Что мне делать? _ в пятнадцатый раз спросила Кэри.
 – Все просто, – невозмутимо ответила Санди, – если ты любишь Маршалла, выходи за него; если не любишь – не делай этого.
 – Милая, при чем тут любовь? Все гораздо сложнее. Он может не подойти мне в постели, возненавидеть меня, если у нас появятся черные дети, я могу…
 – Это хороший признак, по крайней мере ты уже думаешь о детях.
 – Я бы хотела их завести, – глаза Кэри затуманились, – только у нас могут родиться маленькие черные калеки.
 – Кэри, замолчи. Твоя проблема в этом? Ты думаешь о его ноге?
 – Нет. Не знаю. Я боюсь. У меня никогда не было такого мужчины.
 – Тогда переспи с ним. Может быть, это поможет тебе понять свои чувства.
 – Послушать тебя – мисс анти-секс! Санди засмеялась.
 – Я была не против секса, а против всего вообще.
 – Хм, интересно будет увидеть новую Санди со Стивом Манумом. Он съест тебя на завтрак в твоем теперешнем настроении.
 – Я не собираюсь прыгать в его кровать. Возможно, я изменилась, но не настолько.
 Кэри усмехнулась.
 – Говорят, ему нет равных.
 Водитель нажал кнопку, и стекло немного опустилось.
 – Ваш отель, мисс Симмонс. Красив, правда?
 – Да.
 Гостиница напоминала ей Рио. Бледно-розовые коттеджи лепились на склоне; возле каждого был отдельный бассейн.
 – Похоже, мне здесь нравится, – сказала она Кэри.
 – А кому нет? – кивнула Кэри.




 22


 Ни одного интересного задания. Ни единой пары, за которой можно наблюдать. Полное бездействие. И Мардж шаркает по дому, ноет и следит за ним.
 Герберт испытывал чувство неудовлетворенности. Он даже не был способен написать второе послание Санди Симмонс вслед за своим первым шедевром. Наверно, она недоумевает – что с ним случилось?
 На сегодняшний вечер с работой было покончено – он возил кинозвезду фильмов ужаса на открытие супермаркета. Других заданий не поступило, и Герберт освободился на три часа раньше, чем рассчитывал. Он решил потратить это время на себя – «Суприм Чоффер компани» не узнает об этом.
 В девять вечера Герберт покинул Беверли Хиллз и медленно поехал вдоль побережья; большой черный «кадиллак» идеально слушался его.
 Хиппи собирались на своих излюбленных местах; они сидели на тротуаре или праздно бродили по округе.
 Герберт плюнул в окно. Пора призвать к порядку этих бездельников. Все их девки – шлюхи, четырнадцати– и пятнадцатилетние длинноволосые шлюхи в причудливых нарядах. Одна из них приблизилась к его автомобилю, когда Герберт затормозил у светофора.
 – Я потрахаюсь за десять баксов, – пробормотала она.
 Герберт оглядел ее и решил, что ей нет восемнадцати. У девушки было некрасивое лицо с заостренными чертами и светлые «перья» на голове. Поношенное пестрое платье-балахон доходило почти до земли. На шее у нее висело множество черных бус.
 Герберта прошиб пот. Он давно не был с женщиной.
 – Садись, – глухо произнес водитель.
 Девушка обогнула автомобиль и села в него. Она принялась грызть ногти, наблюдая за Гербертом пустыми красными глазами.
 – Не уезжай далеко, – сказала она, – просто поднимись немного вверх. Обычный секс – пятнадцать, нечто особенное – больше.
 Он молча свернул на Миллер-драйв и поехал дальше.
 – Не надо далеко, – резко произнесла девушка. Он не раскрывал рта.
 – Господи, ты что – глухонемой?
 Герберт нашел подходящую боковую дорогу и остановил автомобиль. В темноте раздавалось лишь пение цикад.
 Девушка начала снимать платье. Он посмотрел на нее. Она была плоскогрудой, как мальчик.
 – О'кей. Давай «бабки», и приступим к делу.
 Все они шлюхи. Хотят денег и секса. Именно в таком порядке. Иногда в обратном.
 – Послушай, – заныла она, – я не могу стоять тут всю ночь.
 Она протянула руку к его «молнии» и расстегнула ее.
 – Можешь заплатить мне потом. Нечто особенное за двадцатку. А ты малый ничего.
 Говоря это, она вытаскивала его член из брюк. Герберт сидел за рулем, глядя прямо перед собой. От девчонки дурно пахло. Он уловил целый букет телесных запахов, когда она наклонила голову и стала засовывать себе в рот его мягкий член.
 – Прекрати, – закричал он и ударил ее кулаком в голову. – Убери свой поганый рот. Перестань, перестань, перестань.
 Он бил ее до тех пор, пока она не замерла на полу машины.
 Внутри Герберта все клокотало. Грязная сучка. Почему она выбрала его?
 Он вытолкнул ее из автомобиля, затем выбросил платье.
 Поправив свою одежду, он успокоился. Вспомнил Санди Симмонс и – о, чудо! – его член тотчас отвердел. Герберт почувствовал себя настоящим мужчиной. Если бы он мог сейчас написать ей, вложить в конверт свой бесценный дар! Для него не существует другого пути – ни с Мардж, ни с кем-то еще. Подлинное наслаждение он мог обрести лишь с пером в руке.
 Он отъехал от лежащей на земле девушки. Черт с этой вечно шпионящей за ним Мардж. Он запрется в своей комнате и сочинит шедевр. Затем примет долгий, очищающий душ. Сядет в машину и бросит конверт в ящик.
 Мардж дома не оказалось.
 – Сучка! – пробормотал Герберт. Он ясно сказал жене, что она не должна никуда уходить сегодня вечером. Наверно, она сейчас у соседки. Написав письмо, он сходит туда и притащит Мардж домой. Он скажет этой корове, поселившейся рядом с ними, что он о ней думает.
 Пройдя на кухню, он налил себе стакан молока. Вокруг лампы вилась большая бабочка. Он поймал ее, оторвал ей крылья и бросил в ведро для мусора.
 Герберт поднялся наверх, взял свою ручку…
 Это было восхитительное письмо – насыщенное, предельно откровенное. К нему прилагался пластиковый пакетик.
 Герберт испытал чувство удовлетворения. Когда-нибудь он и Санди будут вдвоем перечитывать его письма и делать то, о чем он писал. Она, конечно, сохранит их, возможно, перевяжет розовой ленточкой. В конце концов, это были любовные письма.
 Стоя под душем, он фальшиво пел своим слабым голосом, напоминавшим, по мнению Герберта, голос Перри Комо.
 Затем он оделся, бережно положил письмо в перчаточницу «кадиллака», запер машину и отправился на поиски Мардж.
 Двор зарос высокой травой и сорняками. Криспы не выкосили их, переехав сюда.
 Герберт представил себе соседей неряхами вроде Мардж, необразованными, грубыми неряхами. Он вырвет жену из их грязных лап.
 Они явно находились дома; зашторенные окна всех комнат светились.
 Герберт подкрался к дому, надеясь поймать их врасплох. Обнаружил щель между шторами, закрывавшими боковое окно. Прильнул к стеклу. Просвет был узким, Герберт мог смотреть только одним глазом.
 Полностью обнаженная Мардж распростерлась на софе; вокруг его жены стояли десять голых мужчин и женщин; похоже, они, как и улыбающаяся Мардж, пели. Ее груди были вымазаны краской. Или это кровь?
 Герберт оцепенел. Лысый толстяк шагнул к Мардж. Его лицо закрывала черная маска. Одна из женщин раздала всем черные свечи; участники ритуала зажгли их; кто-то погасил верхний свет. Толстяк лег на Мардж и начал двигаться; наблюдавшие за ним опустились на колени.
 Герберт не верил своим глазам. Зрелище внушало ему отвращение. Но оно заворожило его; он стоял, не двигаясь.
 Мужчины один за другим ложились на Мардж. Когда последний из них поднялся с женщины, они задули свечи и включили люстру.
 Счастливая, довольная Мардж, встав, взяла протянутый ей бокал с какой-то жидкостью. Рослая женщина с взлохмаченными волосами и висящими грудями ласково похлопала ее по плечу.
 Герберт не мог сдвинуться с места. Его глаза болели, во рту пересохло.
 Наконец он направился домой. Уничтожил все следы своего появления там этим вечером, сел в «кадиллак» и бесшумно умчался прочь.




 23


 Серафина обожала Голливуд. Она прилетела туда в малиновом платье и элегантном манто из чернобурки; с плеча женщины свешивалась хитрая лисья мордочка.
 Чарли гордился Серафиной. Она была удивительной матерью. Держалась так, словно ей вдвое меньше лет, чем на самом деле.
 Его притихшие, сдержанные дети, казалось, получили от Лорны наказ вести себя образцово.
 – Папа, мы должны называть твою новую жену мамой, да? – спросил Син в автомобиле, ехавшем из аэропорта в город.
 – Нет, называйте ее, как хотите, – ответил Чарли. Он сам был не прочь назвать Динди несколькими именами. Она отказалась поехать в аэропорт, сославшись на головную боль. Как же, голова у нее разболелась! Скорее уж живот – из-за его нежелания дать ей роль в «Карусели». Он понял, что Серафина и дети смогут хорошо отдохнуть, лишь если он уступит Динди в этом вопросе. Меньше всего он хотел иметь в качестве жены начинающую актрису.
 – Здесь чудесно, просто чудесно, Чарли. Где твоя жена? – спросила Серафина, уставясь на сына блестящими птичьими глазами.
 – Она решила, что будет лучше, если она встретит тебя в доме.
 – Да? Она, конечно, хорошенькая. Ручаюсь, хитрая. И глупая. Не пойму, зачем ты снова связал себя этими узами. Ты мог бы немного развлечься, не отказывать себе в удовольствиях. Она что – ты меня понял?
 Он засмеялся. Серафина всегда подозревает худшее.
 – Нет, она не беременна. Она тебе понравится.
 – Надеюсь.
 Серафина спрятала под малиновый берет выбившуюся прядь ярко-рыжих волос.
 – Я бы хотела присутствовать на свадьбе. Посмотреть этот Лост-Вегас.
 – Лас-Вегас, – поправил ее Чарли. – Мы съездим туда, вероятно, на следующий уик-энд. Возможно, с Натали и Клеем.
 – А в Диснейленд, папа? – спросила Синди. К досаде Чарли, она была копией Лорны.
 – Мы можем побывать везде. Син поддержал сестру.
 – Мама сказала, что мы должны посетить Диснейленд. Она говорит, это потрясающее место.
 – Мама никогда там не была, – отозвался Чарли.
 – Да, но дядя Джим был, он рассказывал, что в Диснейленде есть настоящие индейцы, ковбои, корабли, железная дорога.
 – Обещаю, мы туда съездим.
 Чарли взбесило упоминание о дяде Джиме. В доме Динди нигде не было видно. Чарли отправил Джорджа на розыски девушки.
 – Чашку хорошего чая – вот что я хочу, – сказала Серафина. – На свете нет ничего лучше классного чая. Покажи мне, где тут кухня. Я захватила с собой шесть коробок «Лайонс Квик Бру».
 Порывшись в сумке, она вытащила одну упаковку.
 – Ты не должна возиться на кухне, прислуга все сделает.
 Когда мать поймет, что он кинозвезда, и все необходимое за него выполняют другие?
 – Я не доверю американке заваривать мой чай, – заявила Серафина. – Отведи меня на кухню.
 Динди ходила по магазинам. Она истратила две с половиной тысячи долларов и не собиралась останавливаться на этом. Любуясь собой, девушка примеряла перед зеркалом узкое шелковое мини-платье.
 – Что вы скажете? – спросила она продавщицу, на которой было подобное платье. Подавив зевок, девушка ответила:
 – Отлично.
 Ей уже надоело смотреть на миссис Чарли Брик, скупавшую все подряд.
 – О'кей. Я беру. Какие у вас есть цвета?
 – Белый, черный и лиловый.
 – Я возьму платья всех цветов.
 – Динди?
 – Да. О, привет, Натали.
 – Привет. Мне сказали, что покупать одежду следует именно здесь. Какое потрясающее платье.
 – Да.
 Динди пожалела о том, что вышла из примерочной в торговый зал.
 – Мне казалось, сегодня прилетают мать Чарли и его дети.
 – Да, верно. Я решила, что они предпочтут побыть одни.
 – О, – улыбнулась Натали, – это разумно. Ты еще не знакома с Серафиной?
 – Нет, – покачала головой Динди, отступая к примерочной.
 Натали последовала за ней.
 – Она – своеобразная женщина. Конечно, молится на Чарли; он ее обожает. Я очень надеюсь, что вы поладите.
 – Почему нет?
 Динди сняла платье и осталась в одних красных трусиках.
 Натали с завистью посмотрела на высокие груди молодой девушки.
 – И действительно. Правда, у нее непростой характер. Ей достаточно много лет, однако она интересуется мужчинами…
 Динди захихикала.
 – Да, похоже, она к ним неравнодушна. Надеюсь, что и у меня в ее возрасте будут мужчины. А ты – нет?
 Натали покраснела.
 – Я решила предупредить тебя насчет Серафины. Господи, Чарли женился на настоящей маленькой шлюхе. Придется приложить усилия, чтобы она поскорей исчезла со сцены.
 – О, спасибо за предупреждение. Я подыщу мамочке Чарли кого-нибудь поактивнее! Да, кстати, как Клей?
 – С ним все в порядке, – сухо ответила Натали. – Ты долго была знакома с ним в Риме?
 Динди подмигнула.
 – Достаточно долго.
 Натали открыла рот, чтобы что-то произнести, и Динди засмеялась.
 – Я шучу. Ты заревновала?
 – Вовсе нет. На самом деле я привыкла к тому, что Клей забирается в постель с каждой глупой маленькой шлюшкой, которая готова переспать с ним. Глаза Динди сузились.
 – Ну, пока, дорогая. Надеюсь, мы еще встретимся, – сказала Натали.
 – Пока, дорогая.
 Разъяренная Динди оделась и позвала продавщицу.
 – Ради Бога, поторопитесь, я не могу торчать тут весь день.
 – Где ты была? – Чарли не прельщала роль ревнивого мужа, но, будучи вынужденным весь день извиняться перед Серафиной из-за отсутствия Динди, он успел разозлиться.
 – Ходила по магазинам. Мне надоело сидеть одной в доме.
 – Но ты знала, что сегодня прилетает моя мама. Знала, что я уехал ненадолго в аэропорт.
 Динди обрела печальный вид.
 – Кажется, я забыла.
 – Похоже, да.
 Рассерженный Чарли подошел к окну. Увидел плескающихся в бассейне Синди и Сина. Серафина прилегла вздремнуть на втором этаже.
 – Слушай, если ты уж так сильно хочешь получить эту роль, она – твоя, – выпалил он.
 Ее лицо засветилось.
 – Правда, милый? Это восхитительно. Я буду великолепна в ней, ты не пожалеешь.
 Она подбежала к Чарли, прильнула к нему сзади, потерлась о него.
 Он повернулся. Она сунула руки ему под рубашку.
 – Я не хотел жениться на актрисе, – заметил он.
 Она запустила руку ему под брюки и схватила Чарли за член. Почувствовав, что он твердеет, опустилась на колени.
 – Не здесь, Динди, – пробормотал он.
 – Почему? Мы же женаты, верно?
 – Секрет вечной молодости, моя дорогая, заключается в следующем: надо постоянно быть чем-то занятой, – заявила Серафина во время обеда. – Я всегда избегала праздности.
 – Я могу в это поверить, – отозвалась Динди, уже уставшая наблюдать за тем, как Серафина каждые пять минут убегает на кухню.
 – Когда я работала в театре, коллеги с любовью называли меня «Мисс Энергия».
 – Правда? – с интересом в голосе произнесла Динди. Получив от Чарли роль в «Карусели», она принялась изо всех сил очаровывать Серафину и его противных детей.
 – Да, мисс Энергия. О, дорогая, это были славные дни. Я помню, у Дверей гримерной выстраивалась очередь из моих поклонников, все они были богатыми и красивыми, а потом я встретила отца Чарли – да будет земля ему пухом. Он был чудесным человеком. Мы прожили замечательную жизнь.
 Чарли удивленно посмотрел на мать. Она, верно, стареет. Его отец был сущим подонком, он бросил ее. О какой замечательной жизни она говорит?
 – Чарли рассказывал тебе о своем детстве?
 – Нет, – покачала головой Динди. – Наверно, он решил, что это сделаете вы.
 Подавив зевок, она приветливо улыбнулась. Динди испытывала желание сказать Серафине: «Вам не говорили, что вы – старая зануда?»
 Зазвонил телефон. Чарли протянул руку к аппарату, стоявшему на обеденном столе.
 – Клей и Натали приедут пить кофе, – сообщил он, кладя трубку.
 – Прекрасно, – сказала Серафина. – Кто-нибудь еще будет?
 Чарли знал, что мать интересует, пригласил ли он какого-нибудь потенциального «друга» для нее. Когда он приглашал Серафину в Голливуд с детьми, она собиралась взять с собой своего нынешнего поклонника, Арчи. Но Чарли терпеть не мог Арчи и сказал ей, что приехав одна, она познакомится здесь с гораздо более интересными мужчинами. Вот проблема – поиск кавалера для родной матери. Она не любила молодых мужчин, предпочитая иметь дело с теми, кто старше ее, но в Голливуде было невозможно найти пожилого человека, готового проявить интерес к почти что семидесятилетней женщине. Здесь хватало свободных девушек. Чарли решил отмахнуться от этой проблемы; когда Серафина начнет нервничать, он пошлет за Арчи.
 – Кажется, нет. Между прочим, думаю, на уик-энд мы можем слетать в Лас-Вегас. Хочешь?
 Серафина кивнула. Она не собиралась запирать себя в доме Чарли. Она еще привлекательная женщина и должна бывать в обществе, показываться на людях. Чарли, похоже, из ревности не хочет знакомить ее с мужчинами. Да, сын ревнует. Что ж, это вполне понятно.
 – Мне шестьдесят три года, – объявила она Динди, вычтя шесть лет из своего истинного возраста, – и я чувствую себя, как девушка.
 – Вы замечательно выглядите, – пробормотала Динди, думая, что Серафина имела бы лучший вид без ужасного театрального грима и накладных ресниц. В ее-то возрасте!
 – Да, люди с трудом верят в это, но я говорю правду. А тебе, моя дорогая, сколько лет?
 Серафина пристально поглядела на девушку, словно ожидая услышать ложь.
 – Двадцать, – Динди с непринужденной улыбкой отбросила три года. Если эта старая кокетка может врать насчет своего возраста, то почему ей, Динди, не сделать то же самое?
 – О, двадцать, – пробормотала Серафина, – двадцать. Когда я была молода, двадцатилетние девушки уже…
 – Я показывал тебе фотографии двадцатилетней Серафины? – перебил мать Чарли.
 – Нет, – отозвалась Динди, думая: «Вот как, оказывается, проводят вечера жены кинозвезд».
 – Я должен показать тебе их. Она выглядела просто сногсшибательно, правда, дорогая?
 Он обнял свою мать.
 Она улыбнулась, и Чарли подумал: «Я должен сводить ее к хорошему стоматологу, пока она здесь».
 – Ты помнишь те славные далекие деньки, сынок? Да, он помнил. Убогие старые театры, затхлый запах, кавалеров Серафины.
 – Отличные были дни. Слезы подкатились к ее глазам.
 – Прекрасное время. Твой отец, ты и я.
 – Какое прекрасное время? – подумал Чарли. Он торчал возле бара в каком-нибудь захолустном городке с пакетиком леденцов и лимонадом, пока Серафина развлекалась со своим очередным «поклонником».
 В любом случае не стоит жить прошлым. Он любил Серафину. Она была его матерью. Она кормила его, когда он был ребенком, а это самое главное.
 – Я всегда знала, что Чарли будет звездой, – внезапно заявила Серафина. – Я поддерживала его во всем. Он унаследовал мою жизненную энергию и честолюбие. Я сама могла стать звездой, но оставила сцену, чтобы воспитывать сына.
 Динди откровенно зевнула. Прошлое людей нагоняет скуку. Ее касалось лишь то, что сейчас Чарли – кинозвезда, а о прошлом она не хотела знать.
 – Устала? – спросила Серафина.
 – Да, – ответила Динди, – днем я занималась делами, которые отняли у меня все силы.
 Она украдкой улыбнулась Чарли.
 Он ответил на ее улыбку. Динди была такой хорошенькой и казалась самой невинностью. Он с трудом верил, что она была той самой девушкой, которая недавно занималась с ним любовью.
 – Ложись в постель, дорогая, если хочешь, – сказал Чарли, – Серафина не обидится, и я объясню Алленам.
 – Правда, дорогой? Я бы хотела так сделать.
 Динди испытывала желание подняться наверх, примерить новые наряды и почитать сценарий «Карусели» – теперь, когда она получила роль.
 – Иди, милая, увидимся позже.
 Она пожелала спокойной ночи Серафине и поцеловала Чарли в щеку. У нее было такое упругое сексуальное тело. Он порадовался тому, что она принадлежит ему. Идея взять ее в фильм не так уж плоха. Другие мужчины смогут смотреть на Динди, но не касаться ее. Пусть мир видит, чем обладает Чарли Брик.




 24


 В Акапулько стояла жара. После одного дня съемок в горах Санди обессилела. Пекло невыносимо.
 Она работала через силу, окруженная в основном мексиканцами – ими были режиссер Вуди, оператор Майк и помощница режиссера Мариса.
 У Вуди и Марисы был роман. Стив Магнум сам выбрал для работы над фильмом обаятельного Вуди, разменявшего четвертый десяток. Раньше Вуди работал на телевидении. Двадцатичетырехлетняя Мариса была хорошенькой.
 Они оба нравились Санди. Вуди был спокойным, чутким режиссером, который постоянно воодушевлял актеров. Он разительно отличался от Эйба Стейна. Эйб воплощал в себе старый голливудский стиль, Вуди – новый.
 По прибытии Санди получила большую корзину цветов от Стива и записку с двумя словами: «Добро пожаловать». Этим его внимание к девушке исчерпалось.
 – Ты получила шанс и упустила его, – сказала Кэри. – Он, вероятно, заперся в своем доме с какой-нибудь мексиканской красоткой.
 – Надеюсь, ты права, – ответила Санди.
 Она втайне обрадовалась. Теперь, когда пришло время принимать решение, необходимость в нем отпала.
 Целую неделю они с Кэри только гуляли, загорали и купались.
 За день до начала съемок Кэри улетела, сказав:
 – Ну, по-моему, тебе пора решать.
 Санди почувствовала себя одиноко без Кэри. Отель «Лас Брисас» был очень красив, но Санди ощущала, что в таком месте надо находиться с мужчиной.
 Она провела тихий вечер. Заказала по телефону еду и принялась читать сценарий. На следующий день должен был появиться Стив; их ждали съемки в горах. Стиву предстояло спасать героиню Санди. По сценарию она бежала от похитителей. Также в плане стояла любовная сцена. Санди предвкушала ее, одновременно испытывая колебания.
 – Эй! – воскликнула Мариса. – Как тебе эта парочка?
 Она коснулась кулачком Санди, сидевшей рядом с ней в полотняном кресле и читавшей книгу.
 Стив Магнум приближался к ним в сопровождении изящной молодой мексиканки с длинными черными волосами до талии и голодными зелеными глазами.
 – Привет, леди.
 Стив небрежно помахал рукой и, похлопав девушку по ягодицам, подтолкнул ее к Санди и Марисе.
 – Присмотри за Энчиладой, Мариса. Он подсел к Вуди.
 – Какой мужчина! – покачав головой, Мариса засмеялась. – Это нечто!
 Энчилада подошла к ним с грустными настороженными глазами.
 – Привет, – сказала Мариса, – бери кресло и чувствуй себя как дома, день будет долгим и тяжелым. Меня зовут Мариса, а это Санди Симмонс.
 Девушка кивнула и села в кресло в нескольких метрах от Санди и Марисы. Она повернула голову в сторону мужчин.
 – Это очень дружелюбно, – заметила Мариса. – Санди, по-моему, скоро они будут готовы. Тебе надо одеться, я позову костюмера.
 – Отличная идея.
 Было уже одиннадцать утра; Санди надоело сидеть без дела. Мексиканцы раскачивались гораздо дольше, чем американцы. Санди прибыла на студию к восьми, два часа потратила на макияж и парикмахера, затем последовало длительное ожидание. Стив удалился в гримерный автобус, так что, очевидно, скоро они начнут.
 Ей предстояло сниматься в белых брюках, облегающем белом топе и пиджаке, наброшенном на плечи. Она должна была казаться взволнованной, находящейся в смятении.
 – Ты выглядишь великолепно, – заметил Стив, когда они оказались перед камерой. – Как тебе Акапулько?
 – Красивый город.
 Она улыбнулась одними глазами.
 – Спасибо за цветы.
 – Ты всегда благодаришь меня за цветы. Как насчет того, чтобы прислать их мне?
 Они рассмеялись. Стоявшая в стороне Энчилада сгорала от ревности.
 – Я приобрел страховку, – сказал он.
 – Страховку?
 – От тебя, детка. Моему маленькому мексиканскому цветочку всего шестнадцать; это поможет мне не прикасаться к тебе моими жадными руками. Ты ведь этого не хочешь, верно?
 Санди лишь улыбнулась. Она не была уверена в том, что действительно ничего не хочет. Стив был необыкновенно привлекателен, и она давно уже не спала с мужчиной.
 Подошедший Вуди обсудил с ними сцену.
 Оставшаяся часть утра пролетела быстро. Стив и Санди хорошо работали вместе; три короткие сцены отсняли почти без дублей.
 Когда пришло время ленча, Стив забрал Энчиладу, и они улетели на его вертолете. Санди с остальными членами съемочной группы поела в передвижной столовой. Она сидела рядом с Вуди и Марисой. Ее начало немного задевать внешнее безразличие Стива.
 Первая сцена после ленча была любовной. Стив снимал с Санди пиджак, бросал его на землю и заставлял девушку лечь на него. По сюжету Санди должна была сначала оказывать сопротивление, а потом сдаться.
 – Слушай, – сказал Вуди, – когда ты окажешься на земле, я хочу, чтобы он стянул с тебя топ. Ты должна лежать неподвижно и смотреть на Стива.
 – Насколько стянул? – настороженно спросила Санди.
 – Ну, совсем, дорогая. В камеру ничего не попадет, Стив будет прикрывать тебя.
 – Тогда вообще нет смысла стягивать топ. Вуди засмеялся.
 – Я не стремлюсь увидеть дармовое зрелище, но топ несомненно следует убрать. Если я говорю, что в камеру ничего не попадет, это означает, что мы не собираемся показывать крупным планом твой бюст. Но совершенно очевидно, что топ нельзя опустить лишь немного; это будет смешно и ненатурально. Стив должен полностью убрать его из кадра. Он обнимет тебя; видны будут только руки и бок.
 – Вуди, в моем контракте есть пункт, запрещающий съемку обнаженного тела. Вам это известно?
 – Нет, – выпалил он. – Господи, я уже чувствую себя испорченным школьником, мечтающим взглянуть на женские груди. Я – режиссер и, надеюсь, хороший; в наше время правды и реализма ты будешь выглядеть довольно глупо со своей старомодной скромностью.
 Его тон изменился, стал более мягким.
 – Доверься мне, милая. Я знаю, что требуется для фильма.
 Она вздохнула.
 – Не понимаю, какая разница, останется топ на мне или нет.
 – Вот, – торжествующе произнес он, – ты не понимаешь какая тут разница, а я понимаю. Пожалуйста, поверь мне, что я прав.
 – У меня был ужасный опыт с Эйбом Стейном. На съемках…
 – Я не Эйб Стейн. Мы удалим с площадки всех, кто нам не нужен. О'кей, милая?
 – Ну, если вы считаете, что это необходимо.
 – Да, считаю.
 Она пожалела, что здесь нет Кэри. Почему все помешаны на наготе? Почему ей не хватило сил проявить твердость? Не потому ли, что она доверяла Вуди, он нравился ей? Или она сама понимала, что тогда сцена станет более убедительной?
 Стив вернулся с печальной Энчиладой на своем вертолете.
 Вуди избавился от членов съемочной группы, без которых они могли обойтись.
 Мариса вошла в автобус к Санди и протянула ей жевательную резинку.
 – Поверь мне, – сказала она, – я бы сама запротестовала первой, если бы это не пошло на пользу делу. Думаешь, мне очень хочется, чтобы мой приятель увидел твои прелести?
 Они решили сначала отрепетировать сцену.
 Стив схватил Санди сзади, сорвал пиджак с ее плеч и заставил опуститься, прижав руки девушки к ее бокам. Затем он поцеловал Санди.
 – Технически все правильно, – сказал Вуди.
 – Да! – согласился Стив.
 Он лежал на Санди; она чувствовала мускулистость его стройного тела и невольно вздрогнула. Губы Стива были требовательными, настойчивыми.
 – Теперь, – продолжил Вуди, – я хочу, чтобы ты обнял ее одной рукой, а второй опустил топ. Снимаем эпизод с самого начала.
 Стив улыбнулся девушке, поднимаясь с нее.
 – Ну что, обойдемся одним дублем? Она ответила на его улыбку.
 – Я постараюсь.
 Санди испытывала душевный подъем и волнение. Она знала, что ее тело произвело впечатление на актера. Она забыла о съемочной группе, Вуди, и думала только о Стиве.
 Съемки сцены поначалу шли гладко, потом Стив сбился, и Вуди закричал: «Стоп».
 Они начали заново; молодой мексиканец с «хлопушкой» говорил на ломаном английском: «„Наличные“, сцена тридцать один, дубль два».
 Все шло хорошо. Стив начал целовать Санди, стягивать топ.
 – Mamma mia, – пробормотал он, глядя на нее, и крепко обнял Санди.
 Его рубашка была расстегнута; Санди ощутила выступившую на груди Стива прохладную испарину. Девушка провела ногтями по спине актера.
 – Стоп, – закричал Вуди. – Стоп, – повторил он, но они не отодвинулись друг от друга.
 Наконец Стив медленно оторвался от Санди. Она глядела на него, тяжело дыша.
 – Кажется, моя страховка не помогла, – сказал он.




 25


 С «Каруселью» все было в порядке. Новый сценарий понравился Чарли, роль Анджелы Картер уменьшилась.
 Он полностью отдался работе над ролью, получая от этого удовольствие. Он знал, что играет хорошо – об этом писали в прессе, членам съемочной группы порой не удавалось сдержать смех. Он знал, что добиться реакции от этих людей нелегко. Они выполняли свою работу, и ничто их не трогало.
 Он поддерживал дружеские отношения с Анджелой. После разрыва со Стивом Магнумом она завела роман с Саем: актриса поняла, что для карьеры гораздо полезнее поставить на Сая. Она сосредоточилась на роли и попытках заставить продюсера бросить Имеральду.
 Участие Динди в съемках сделало рекламу будущему фильму. Газеты называли ее «кинозвездой Динди Сайдн» или «миссис Чарли Брик». Она с удовольствием позировала фотографам.
 Оказалось, что на экране она выглядит очень свежо и привлекательно; Анджела начала жаловаться Саю, что роль Динди слишком велика.
 Сначала Чарли обрадовался, но радость прошла, когда на съемочную площадку зачастили репортеры, которые уделяли Динди больше внимания, чем ему. В конце концов, в их семье одна звезда – он.
 Вскоре Чарли добился того, что репортеров перестали пускать на студию. Он поссорился с рекламным отделом. Динди была на стороне прессы; они начали ругаться из-за его отношения к этому вопросу, а также из-за денег, которые она тратила. И еще из-за Серафины и детей, проживших с ними почти месяц.
 Чарли жаловался, что Динди совсем не проводит с ними время. Он постоянно находился на студии, а она была нужна там лишь пару раз в неделю; при желании она могла уделять внимание его родным.
 Но такого желания у нее не было. Она не выносила Серафину и считала детей парой ублюдков.
 Чарли негодовал, особенно потому что согласился на ее участие в «Карусели» в надежде, что она будет вежлива с его близкими. Он предпринял тайные шаги, пытаясь убрать Динди из фильма, но эту его просьбу не удовлетворили. Было слишком поздно.
 Он полностью осознал, что женился на хитрой, алчной и тщеславной стерве. Именно такой, каких он всегда избегал.
 За ленчем он признался Клею в совершенной ошибке.
 – Не знаю, что делать, дорогой. И что это на меня нашло? Я, верно, временно потерял рассудок. Я даже больше не хочу ее.
 Он не объяснил Клею, что не испытывает к ней желания, потому что в недавней ссоре Динди закричала: «Может быть, ты хороший актер, но любовник ты никудышний». Эти слова запали в его душу. Он был очень чувствителен ко всему, задевавшему его мужскую гордость.
 Неужели он действительно никудышний любовник? Мишель Ломас так не считала.
 Он размышлял об этом и наконец переспал с хорошенькой статисткой; она заверила его, что он «потрясающий мужчина».
 Клей смутился. Он колебался, стоит ли рассказать Чарли о Риме. Решил, что не стоит. Брак все равно рушился; Чарли мог рассердиться на него за то, что он не сообщил об этом раньше.
 Серафине повезло – она нашла себе приятеля. Им стал очаровательный садовник, в прошлом характерный актер. Он был примерно ее ровесником. Они составляли колоритную пару.
 Чарли предложил отправиться в Лас-Вегас. Он обещал это Серафине. Через две недели она должна была вернуться с детьми в Лондон; он хотел доставить ей побольше удовольствий. Чарли нанял частный самолет.
 Динди не проявила энтузиазма насчет Лас-Вегаса, но это было лучше, чем оставаться с детьми в Лос-Анджелесе. Путешествие займет два дня; возможно, она сумеет развлечься с управляющим, похожим на Джорджа Рафта.
 Клей, Натали и кавалер Серафины, которого звали Мортон, – Динди безжалостно окрестила его «Моргом» – летели с ними. Девушку особенно бесило общество садовника.
 – Жалкий садовник! Только твоя матушка могла подцепить садовника! – простонала она.
 Они прибыли в Лас-Вегас субботним утром и остановились в «Форуме».
 Клей, Натали и Чарли отдыхали возле бассейна; Серафина и Мортон с шестью сотнями долларов, врученных им Чарли, отправились испытывать свое везенье в казино.
 Динди пожаловалась на усталость, сказала, что хочет вздремнуть, и ушла.
 – Вот это жизнь! – воскликнул Клей, когда рыжеволосая девушка в тоге подала ему большой бокал с пуншем. – Отличное место!
 – Любое место, где девушки будут крутить задом перед твоим носом, кажется тебе отличным, – едко заметила Натали и улыбнулась Чарли. – Поплаваем?
 – Нет, дорогая, я хочу просто отдохнуть.
 Две женщины в цветастых купальных шапочках спорили неподалеку.
 – Это он, Этель, я его узнала.
 – Нет, ты ошибаешься, он гораздо толще.
 – Этель, говорю тебе, это он.
 Они пристально смотрели на Чарли; наконец женщина, которую звали Этель, внезапно подошла к актеру и громко спросила его:
 – Вы – Чарли Брик?
 – Извините, мадам, но вы ошиблись, – ответил он с сильным индейским акцентом в голосе.
 – Это – очень известный поэт, пишущий на суахили, сеньор Чарлз Бликворт, – вмешался Клей.
 – О! – У женщины отвисла нижняя челюсть. – Я сказала подруге, что она обозналась.
 Когда женщина ушла, Чарли и Клей расхохотались. Они уже много лет тешили себя подобными играми – придумывали имена, образы, повергали людей в замешательство. Хотя Чарли был кинозвездой, его узнавали не слишком часто – это одновременно радовало и огорчало актера. Он так сживался с каждой очередной ролью, что его невозможно было отделить от нее, а поскольку все персонажи были разными, подлинный Чарли Брик оставался неизвестным.
 Когда подошло время ленча, Чарли сказал:
 – Наверно, надо позвонить в номер и разбудить Динди.
 – Я приведу ее, – отозвалась Натали. – Мне все равно надо подняться.
 – Мы найдем Серафину и будем ждать тебя в «Зале оргий».
 – Где?
 – Это ресторан с отличной кухней и практически обнаженными официантками.
 – О, Клею там понравится. Встретимся через двадцать минут.
 – Она – прекрасная девушка, – сказал Чарли, провожая взглядом стройную Натали. – Тебе повезло.
 Клей засмеялся.
 – Наверно, да. Знаешь, в этом месяце нашему браку исполнится семь лет. Семь лет!
 – Мы с Лорной поженились тринадцать лет тому назад. Годовщина свадьбы была бы в декабре, пятого декабря, – вздохнул Чарли. – Знаешь, теперь, когда у меня есть все – деньги, известность – единственное, что мне нужно, – это Лорна.
 – Послушай, Чарли, это кончено. Она замужем за другим человеком, ты тоже снова женат. Ради Бога, перестань думать о ней. У твоих ног все пипки мира.
 – Это все, о чем ты думаешь? Клей засмеялся.
 – А что лучше этого? С момента прилета сюда я трахнул пару прелестных крошек.
 Рассказы Клея о своей интимной жизни раздражали Чарли. О выдающихся способностях Клея ходили легенды; Чарли завидовал другу. Актер никогда не ложился в постель с девушкой, которая уже была с Клеем.
 – Натали не сердится? – спросил Чарли, вспомнив неловкую ситуацию, в которую он попал с ней в Лондоне.
 – Она не знает, – сказал Клей, – только подозревает. На самом деле она лишь раз поймала меня с поличным, я был тогда с одной немкой. Произошел ужасный скандал. Я тебе о нем рассказывал, да? Ну, когда, спасаясь от Натали, я бегал нагой по саду и свалился в пруд?
 – Да, – засмеялся Чарли, прекрасно помнивший эту историю.
 – У немки были самые большие груди из всех, какие мне довелось увидеть. Натали сама совершила ошибку, наняв ее. Она знает, что большие груди – моя слабость. Кстати, раз уж мы коснулись этой темы, подруга Динди – Санди Симмонс – я бы все отдал, чтобы добраться до нее!
 – Хм! – после вечеринки Чарли несколько раз думал о Санди и решил, что она – одна из самых красивых женщин, каких ему приходилось встречать. Он помнил ее глаза – необычные, коричневато-желтые, тигриные.
 – Интересно, трахается ли она, – сказал Клей.
 – Они все трахаются, – отозвался Чарли. – Ты предлагаешь им работу, и они тотчас раздвигают ноги.
 Поднявшись к себе, Натали надела брюки и рубашку. Она решила после ленча сходить к парикмахеру – ей хотелось выглядеть вечером особенно хорошо. Она постучала в дверь Динди. Их «люксы» находились рядом. Ответа не последовало.
 Чертова шлюха! Она, Натали, не станет разыскивать ее по всему отелю. Эта сучка обойдется без ленча.
 Натали медленно подошла к лифту. Их отношения с Чарли развиваются нормально. Она заметила, что он несколько раз интимно посмотрел на нее. Она мысленно улыбнулась. Ждать осталось недолго.
 Лифт прибыл; она шагнула в кабину, поднимавшуюся вверх. Высокая брюнетка в короткой тоге сказала:
 – Вы, наверно, нажали не ту кнопку, люди часто это делают. Вам придется подняться наверх, а на обратном пути лифт будет останавливаться на каждом этаже.
 Кабина пошла вверх; наконец она замерла на восемнадцатом этаже. Девушка в тоге вышла, а две другие шагнули в лифт; одна из них нажала кнопку «стоп», чтобы еще одна девушка успела зайти в кабину.
 Натали, стоявшая у задней стенки, увидела Динди, которая вышла из номера с симпатичным темноволосым мужчиной. Затем двери лифта закрылись.
 Девушки разговаривали.
 – Он схватил меня за ляжку, и я сказала: «Отвали, кретин».
 – Да, иногда попадаются такие нахалы!
 – Отсюда можно уехать с синяками!
 – Извините, – обратилась к ним Натали, – что находится на восемнадцатом этаже?
 Девушки посмотрели на нее.
 – Офисы, – ответила одна.
 – Сауна, кладовые, номера администрации. Вы англичанка? – сказала другая девушка.
 – Да.
 – Знаете, здесь остановился Чарли Брик, – сообщила третья, – и Том Джонс провел тут одну ночь, когда играл Цезаря. Моя кузина живет в Лидсе, может быть, вы ее знаете? Ее зовут Миртла Лонг, она – фотомодель.
 – Нет, не знаю, – покачала головой Натали.
 – Я обожаю английских актеров, – сказала первая девушка. – Роджера Мура, Питера Селлерса, Омара Шарифа. О, боже!
 – Омар Шариф – не англичанин, – заметила кузина фотомодели. – Он – араб.
 – Арабы мне тоже нравятся.
 Натали улыбнулась. Сауна, офисы, кладовые, номера администрации – подходящие места для Динди. Интересно, с кем она там была? Натали решила выяснить это.
 – По-моему, Динди еще спит, – сообщила Натали, спустившись в ресторан.
 Серафина нахмурилась. Она была недовольна тем, что ее оторвали от рулетки ради еды.
 – Эта девушка проспит всю жизнь. Здоровому человеку требуется не более шести часов сна в сутки.
 Мортон зевнул, словно желая подтвердить, что Серафина спит только шесть часов.
 Клей улыбнулся похожей на статуэтку девушке, которая замерла у стола с карандашом и блокнотом, чтобы принять заказ.
 Чарли захотелось оказаться в лос-анджелесском доме и покурить в тишине марихуану. Он не испытывал сейчас потребности в общении с людьми. Ему не следовало устраивать активный отдых посреди работы над ролью. Лучше бы он читал сейчас сценарий. Чарли пожалел о том, что не взял с собой Джорджа, который остался с детьми.
 – Какие планы на вторую половину дня? – спросил Клей.
 – Я иду к парикмахеру, – объявила Натали.
 – Мы с Мортоном вернемся в казино, – сказала Серафина. – Солнце отнимает жизненные силы и портит кожу.
 – Я, наверно, посплю, – сказал Чарли.
 В этот момент появилась цветущая хорошенькая Динди.
 – Привет всем. Я догадалась, где вас искать. Чарли, дорогой, сегодня меня будут фотографировать. Ты не дашь мне немного денег? Я увидела кое-какие шмотки, которые хочу купить.
 – Для чего тебя будут фотографировать? – спросил Чарли, не зная о том, что киностудия все организовала для Динди на этот уик-энд.
 Она вытянула губки.
 – Для журнала.
 – Какого журнала?
 – Для какого-то, точно не знаю.
 – Узнай, или забудь об этом.
 – Забыть? – ее голубые глаза сузились. – Что ты имеешь в виду?
 Чарли понял, что весь стол слушает их разговор: Клей – смущенно, Серафина – с раздражением, Натали – сочувственно, Мортон – равнодушно.
 Он холодно улыбнулся.
 – Динди, дорогая, будь умницей и узнай, что это за журнал. Ты теперь – подающая надежды актриса и должна быть разборчива в отношении публикаций.
 Его голос звучал мягко, но Динди поняла, что она перегнула палку.
 – О'кей, дорогой, – сказала она, отбросив со лба светлые пряди. – Увидимся позже, друзья.
 Она ушла, покачивая бедрами, туго обтянутые брюками.
 Чарли вздохнул. Он не хотел ее и не нуждался в ней. После окончания съемок они расстанутся.
 После ленча он поднялся в номер и позвонил Джорджу.
 – Срочно пришли мне телеграмму, – попросил Чарли. – Вызови на экстренное совещание, связанное с «Каруселью». Потребуй от имени Сая Гамильтона моего немедленного возвращения.
 Примерно через час принесли телеграмму. Чарли с извинениями показал ее Серафине, игравшей в «блэк-дек».
 Она, похоже, расстроилась.
 – Мы тоже должны будем улететь?
 – Нет, дорогая. Я оставлю тебе кредит, ты сможешь остаться. Динди, Клей и Натали тоже останутся.
 Серафина не стала возражать.
 Чарли отыскал у бассейна Клея, который любезничал с хористкой. Он показал ему телеграмму.
 – Извини, дорогой, мне очень жаль. Присмотри за Серафиной, ладно? Она получила от меня приличный кредит, но если маме понадобятся деньги, дай их ей.
 Клей кивнул.
 – Как насчет Динди?
 – Она тоже остается. Не знаю, где она, но я написал ей записку. Проследи за тем, чтобы она осталась и была внимательна к Серафине.
 – Есть, босс!
 – Не представляю, что бы я делал без тебя и Натали.
 Клей усмехнулся.
 – Как-нибудь справился бы.
 Через полчаса Чарли уже сидел в самолете, летевшем в Лос-Анджелес.




 26


 В прессе замелькали следующие сообщения:

 «Стив Магнум и сногсшибательная Санди Симмонс, похоже, нашли друг друга в солнечном Акапулько, где они оба снимаются в фильме „Наличные“. Кажется, мы уже слышим звон свадебных колокольчиков».


 «Обворожительная Санди Симмонс и Стив Магнум, за плечами которого не один брак, неразлучны на съемках „Наличных“».


 «Похоже, Стив Магнум очарован прелестной Санди Симмонс. Их постоянно видят вместе. Они снимаются в фильме „Наличные“».

 На сей раз голливудские колонки не обманывали читателей. Санди и Стив действительно почти не расставались.
 Она находила его обаятельным, раскованным и очень красивым. Совсем не похожим на мужчин, которых она встречала прежде. Он всегда оставался хозяином ситуации, много смеялся, шутил. Она не была уверена, что любит его, поэтому отказывалась спать с ним. Он не мог поверить в это.
 – Милая, ты же не девственница. Сколько лет прошло с тех пор?
 Она улыбнулась в ответ.
 – Достаточно. Я не хочу пополнить собой список побед Стива Магнума. Позволь мне обрести уверенность.
 Она словно чего-то ждала.
 – Я в шоке, – со смехом признался он друзьям. – Эта девушка меня изумляет.
 Стив уважал Санди и не подталкивал ее к постели. Он поместил Энчиладу в соседний отель, и она навещала его, когда Санди возвращалась вечером в «Лас Брисас». Все было пристойно. То, чего Санди не знает, не может ее задеть. Когда она отбросит свои сомнения, Энчилада будет отправлена домой с парой тысяч долларов отступного для спасения ее гордости. На самом деле Стиву даже нравилось, что Санди не хотела тотчас прыгать в койку; это позволяло думать, что у него будет не много предшественников. Она говорила ему, что после мужа у нее никого не было, и он ей верил. Какое разительное отличие от голливудских нравов, где обмен партнерами был самой распространенной игрой.
 Съемки «Наличных» близились к завершению. Фильм, в котором Санди снималась с Джеком Миланом, появился на экранах; хотя ее роль была невелика, Санди получила хорошую прессу, и на нее обрушилась лавина писем от поклонников.
 Кэри сообщала каждый день по телефону о предложениях, которые делали актрисе режиссеры. Картина в Европе. Фильм типа «Бонни и Клайд» в Техасе. Комедия в Голливуде.
 Стив советовал ей отклонять все.
 – Заставь их подождать, твоя цена подскочит. Когда появится наш фильм, ты сможешь навязать любые условия.
 Санди колебалась. До выхода «Наличных» пройдет несколько месяцев, она не хотела ждать так долго. При нынешнем состоянии киноиндустрии риск был велик.
 Кэри настаивала:
 – Санди, куй железо, пока горячо.
 Актриса подписала контракт на участие в комедии. Стив нахмурился.
 – Не послушала меня? Пять минут в бизнесе, и уже все знаешь.
 – Я в бизнесе не пять минут. Сценарий весьма хорош.
 Они сидели у бассейна возле его дома. Был ранний вечер, дневные съемки закончились.
 – Я поплаваю, – заявила Санди; она ушла в кабинку и переоделась в белый купальник.
 – Эй, порадуй наконец старика —искупайся нагишом.
 – Что? – со смехом сказала она. – Ты развращен не меньше, чем все режиссеры, с которыми я работала.
 – Слушай, детка, достаточно и того, что ты не спишь со мной. Если кто-нибудь узнает, моя репутация рухнет. Доставь мне дешевое удовольствие, а?
 – Стив, я не могу. Дом полон слуг. И вообще, по-моему…
 – О'кей, – он пожал плечами. – О'кей, если я тебе настолько безразличен. Ты знаешь, что здесь тебя никто не увидит.
 Он бросил взгляд на розовую стену, которой был обнесен бассейн, и подумал: «Что меня так притягивает к Санди?»
 Раздался всплеск, и Санди окликнула актера.
 Она плавала в бассейне, ее длинные волосы намокли; обнаженные груди девушки четко вырисовывались в голубой воде. Она была в одних трусиках.
 Стив обрадовался.
 – Эй, детка, это нечто.
 Она ждала, когда он присоединится к ней, но Стив лишь улыбнулся своей знаменитой улыбкой и сказал:
 – Крошка, ты прекрасна.
 Он настолько привык к ее отказам, что ему и в голову не пришло, что она созрела. К тому же вчера вечером он трижды занимался любовью с Энчиладой; такая нагрузка в его возрасте была изнурительной.
 Она медленно сделала в воде круг. Скоро съемки закончатся, и ей придется принять решение насчет себя и Стива.
 – Слушай, детка, – сказал он. – Я обещал, что мы сегодня придем на вечеринку. Ты не против?
 Она выбралась из бассейна, прикрывая рукой груди.
 – Отлично.
 Кинофестиваль в Акапулько был в самом разгаре; Санди и Стив появились вместе на нескольких приемах.
 Санди получала от них удовольствие. Ей было интересно общаться с иностранцами; она встретила двух или трех людей, с которыми она работала в Риме.
 – Ты стала настоящей знаменитостью, – со смесью ревности и гордости заметил Стив, когда влиятельный итальянский режиссер, поздоровавшись с Санди, принялся нахваливать ее игру в их общем фильме.
 – Я существовала и до Голливуда, – с улыбкой сказала она.
 – Конечно, но я не желаю об этом слышать. Девушка, отвечавшая за связи с общественностью, взволнованно представила гостям французского режиссера Клода Хассана. Клод был высоким угловатым мужчиной с худым усталым лицом, смуглой кожей, черными глазами и длинными прямыми волосами. Им восторгались во французских кинематографических кругах; он был женат на французской актрисе, сыгравшей главную роль в его последнем фильме. Картина завоевала несколько призов; жену Хассана называли молодой Гарбо.
 Санди испытывала волнение, знакомясь с ним, но он посмотрел на нее без интереса своими скучающими глазами, беседуя только со Стивом. Она не могла понять причину его явной грубости. Девушка видела последний фильм Хассана, вызвавший у нее восхищение. Втайне она мечтала сняться у него. Она знала, что он готовится приступить к работе над своим первым американским фильмом, о котором почти ничего не было известно.
 По дороге домой Стив спросил:
 – Какое впечатление произвел на тебя Клод? Она пожала плечами.
 – Он полон сознания своей значимости.
 – Да, он холодный малый. Говорят, безжалостен с женщинами.
 – Ну, ты тоже не ангел.
 Он велел шоферу остановить машину.
 – Слушай, детка, тебе не на что пожаловаться. Я скажу тебе, что у меня на уме. Хочешь выйти замуж?
 – О чем вы говорите?
 – О браке, детка. Давай ПОЖЕНИМСЯ. Может быть, тогда мне удастся заняться с тобой сексом.
 От воспоминаний о том, как полуобнаженная Санди плавала в бассейне, у него впервые за день встал член.
 – Ты шутишь, да?
 – Я говорю серьезно. Когда ты хочешь, чтобы мы сделали это? Господи, я думал, что времена, когда девушки отдавались, лишь надев на палец обручальное кольцо, канули в Лету, но, оказывается, это не так. Когда, детка? Назови день.
 – Я… я не знаю.
 Меньше всего она ожидала услышать брачное предложение. Она отказывала ему вовсе не поэтому.
 – Подойдем ли мы друг другу?
 – Разденься, милая, и мы быстро выясним это.
 – Стив, не шути. Я должна подумать.
 В его голосе прозвучали ноты изумления.
 – Она должна подумать. О чем тут думать? Господи, я знал многих девушек, но ты – нечто особенное.
 – Я не могу принимать решение впопыхах. Все сложнее, чем тебе кажется.
 – Господи, Санди. Теперь, когда мы уже практически поженились, я смогу заняться с тобой сексом? Я чувствую себя монахом, у меня целую вечность не было женщины.
 – Поэтому ты хочешь жениться на мне – только ради секса?
 – Не говори глупости.
 – Вот что я тебе скажу. Мы ляжем в постель, а потом посмотрим.
 – Что посмотрим?
 – Хотим ли мы пожениться. Он покачал головой.
 – Знаешь, ты странная девка.
 – Я не девка.
 – Да, верно.
 Он зажег сигарету.
 – Так, когда я стану счастливчиком? Санди улыбнулась.
 – Скоро, обещаю.
 На следующий день, не предупредив Санди, Стив объявил об их предстоящей женитьбе. Репортеры стали слетаться в Акапулько со всего света. Фильм «Наличные» получил бесплатную рекламу, которая обошлась бы киностудии в миллион долларов. Имя Санди Симмонс звучало повсюду.
 Она рассердилась.
 – Ты должен был подождать. Это нечестно.
 Со своей знаменитой улыбкой на лице он преподнес ей кольцо с бриллиантом прямоугольной огранки. Он был так счастлив, что на него трудно было сердиться.
 Она позвонила Кэри, которая ужасно обрадовалась, услышав новость. Затем Санди связалась с Максом Торпом. Он не предсказывал ей брака в ближайшем будущем.
 – Я хочу увидеть вас, – взмолилась она. – Завтра вечером состоится вечеринка по случаю нашей помолвки. Вы сможете прилететь?
 – С удовольствием, – сказал Макс. – Бранч там будет?
 – Надеюсь, да.
 – Я тоже, моя дорогая, очень надеюсь. Усмехнувшись, Макс представил, как он будет выглядеть в своей розовой кружевной сорочке.
 Казалось, будто на вечеринку к Стиву пришли все жители Акапулько, плюс часть Голливуда, а также самые известные представители мировой богемы.
 Санди удивилась тому, как много у него друзей.
 Она пригласила всего несколько человек. Кэри с Маршаллом; темнокожая девушка широко улыбнулась и шепнула: «Я хочу услышать всю историю». Бранча, на удивление тихого и грустного. Макса Торпа, нагадавшего огромное состояние восемнадцатилетнему рок-идолу. Хорошенькую Динди, появившуюся в мини-платье, позволявшем демонстрировать все ее прелести.
 – Где Чарли? – спросила Санди, слегка разочарованная его отсутствием.
 – Он такой зануда, – сказала Динди. – У него в голове одна работа. Я намерена сменить его на кого-нибудь посовременней, поэтому появлюсь в обществе одна. Ты знаешь, что мне предложили сыграть главную героиню в фильме «Весь мир любит стриптизершу»? Это потрясающая роль. Там много сцен с обнаженной натурой, но все очень художественно и необходимо для сюжета.
 – Великолепно, жаль только, что у тебя не ладится с Чарли.
 – Ладится, не ладится – велика важность! Динди пристально поглядела на Санди.
 – Скажи, это все правда или нет?
 – Что?
 – Легенды о великом любовнике мистере Магнуме. Он оправдал их? Действительно настолько хорош?
 – Динди, одну минуту, я должна поговорить кое с кем.
 Санди поспешно удалилась.
 При ее красоте она очень скучна, подумала Динди. Готова поспорить – переспав с выдающимся жеребцом, она и не поймет этого.
 Помолвка не обрадовала Динди. Самый лакомый кусочек, Стив Магнум, достался Санди, а она подцепила лишь мрачного английского актера.
 Стив беседовал с известным сенатором; Динди подошла к мужчинам.
 – Привет, – сказала она. – Я – Динди Сайдн, миссис Чарли Брик. Я – лучшая подруга Санди. Полагаю, она обо мне говорила.
 – Еще немного саморекламы, и ты завладеешь киностудией! – засмеялся Стив.
 Динди и сенатор тоже засмеялись; сенатор сказал:
 – Моя жена – большая поклонница вашего мужа.
 – Правда? – отозвалась Динди. – Как мило. Я передам Чарли. У вас шикарный дом, Стив.
 – Спасибо.
 И где только Санди подцепила эту пустышку? Если она действительно ее подруга. Санди никогда о ней не говорила.
 – Возможно, я уговорю Чарли купить здесь дом. Как вы отнесетесь к нашему соседству?
 Она уставилась на Стива широко раскрытыми глазами.
 Он оглядел ее с ног до головы.
 – Оно, несомненно, украсит пейзаж.
 Кэри избавилась от жены сенатора и отыскала Санди.
 – Я понимаю, мы сейчас не сможем долго говорить, но скажи мне – ты счастлива?
 – Счастлива? – сказала Санди. – Разве человек может знать это в данный момент? Мне кажется, что я счастлива. Я знаю, что Стив счастлив.
 – Ты нас всех удивила. Я хочу сказать – все думали, что Стива на этот крючок больше не поймаешь, он слишком увертлив.
 – Я не ловила его. Не расставляла сетей. Он хочет жениться на мне.
 – Конечно, хочет. Я имела в виду, что ты ловко разыграла свои карты. Очень грамотно.
 – Кэри, я не играла ни в какие карты. Даже не переспала с ним до сих пор.
 – Что?
 – О, не беспокойся, завтра это произойдет. Я не настолько глупа, чтобы выйти замуж за человека, которого не знаю в сексуальном плане.
 – Вы провели вместе два месяца, ты не переспала с ним и утверждаешь, что не играешь ни в какие игры! Ты, верно, сделана из камня.
 Кэри засмеялась.
 – Отдаю тебе должное.
 – Не вздумай проболтаться. Стив убьет меня, если узнает, что я сказала кому-то об этом.
 – Тебе известно, что ты можешь доверять мне. Тогда с кем он трахался?
 – Ты начинаешь говорить, как Динди. Ни с кем. Это мне в нем нравится, он готов ждать.
 – Послушай. Стив Магнум?
 – Да. Стив Магнум.
 – Ну, если ты это говоришь.
 Но Кэри не могла поверить в это. У него, несомненно, кто-то есть.
 – А как ты? – спросила Санди. – Решила насчет Маршалла?
 На лице Кэри появилось растерянное выражение.
 – Ой, даже не знаю, это так трудно. Он славный, внимательный, если узнать его получше, но брак… У нас возникнет масса проблем, которых нет у других.
 – Надеюсь, ты разрешишь их. Мне кажется, ощущение защищенности дает только хороший брак, основанный не на одном сексе.
 Позже Макс отвел Санди в угол и занялся изучением ее руки.
 – Знаете, здесь есть все, – сказал он. – Очень властный мужчина, сильное влияние. Я просто не понял, что это брак. Конечно, так оно и есть.
 – Вы видите детей? – с интересом спросила она.
 – Возможно, чуть позже.
 Рука Санди удивила его; этот странный разрыв, нечто…
 – Да, я вижу детей в будущем. Двоих. Она улыбнулась.
 – Знаете, Макс, после визита к вам я почувствовала себя другим человеком.
 Он кивнул. Он знал о своем даре успокаивать людей, вселять в них новые силы. Это доставляло ему удовольствие.
 – Скажите мне, дорогая, вы знаете сенатора? Я бы очень хотел познакомиться с ним.
 Макс чувствовал, что он должен познакомиться с сенатором. Он обожал завоевывать людей, видеть, как его монологи завораживают их. Сенатор мог стать ценным приобретением. Макс был огорчен поведением Бранча. Он попытался назначить свидание молодому человеку, но Бранч резко отшил его. Этот поступок усилил интерес Макса к парню.
 Какой сексуальный малый, вот это мускулы!
 Обидно, подумал Макс, что я не в силах предсказать свое собственное будущее.
 Бранч старался держаться подальше от Макса Торпа. Ему казалось, что за каждым поворотом его подстерегает гомик. Даже режиссер, у которого он работал, оказался «голубым», хотя он имел где-то жену и трех детей.
 Это вызывало отвращение у Бранча. Он занимался любовью с мужчинами только ради карьеры. Став звездой, он и близко не подпустит их к себе.
 Он смотрел влюбленными глазами на Санди.
 Почему она не подождала его?
 Динди осторожно следовала за Стивом, передвигаясь за ним от одной группы гостей к другой и не спуская с него глаз. Наконец он направился на второй этаж, скрылся в комнате и захлопнул за собой дверь.
 Выждав несколько минут, девушка поднялась по лестнице. Комната оказалась кабинетом, к которому примыкал санузел, обшитый черным мрамором.
 Стив справлял там малую нужду.
 – О, извините, – сказала Динди, – я искала дамскую комнату.
 Он закончил свое дело, невозмутимо убрал член и застегнул «молнию».
 – Правда?
 – Честно говоря, – засмеялась она, – я пошла за вами.
 Не обращая на нее внимания, он уставился на свое отражение в зеркале, причесал волосы и задумался, не сполоснуть ли ему холодной водой глаза, налившиеся кровью от выпитого спиртного.
 – Я пошла за вами, потому что вы мне нравитесь; я подумала, что вы теперь не долго пробудете холостяком; у вас фантастическая репутация, возможно, будет забавным для нас обоих – для вас тоже – если мы потрахаемся напоследок. Прощальные гастроли Стива Магнума!
 Он засмеялся.
 – Ты странная подруга.
 – На самом деле я вовсе не подруга Санди. Я ее почти не знаю. Я пришла сюда с молодым человеком. Она ничего не узнает.
 – Забудь об этом, детка.
 Он снова повернулся к зеркалу.
 Динди вышла из санузла и заперла дверь кабинета. Сняла с себя все, кроме висевших на шее длинных цепочек. Вернулась в санузел и произнесла:
 – Я слышала, ты обожаешь, когда тебя бьют. Может быть, в последний раз…




 27


 Герберту Линкольну Джефферсону требовалось время, чтобы прийти в себя. Мало того, что его жена участвовала в сексуальном ритуале, от которой веяло черной магией; Герберт не успел решить, как ему следует реагировать на это – он был потрясен известием о том, что на Миллер-драйв обнаружена убитая девушка. Судя по описанию, это была та самая шлюха, которую он подцепил вчера вечером.
 Герберт испугался. Он не мог убить ее. Это невозможно. Он лишь слегка поколотил девку; она получила то, чего заслуживала. Она была не первой избитой им женщиной; прежде это сходило ему с рук. Видно, кто-то наткнулся на нее, когда он уехал.
 На фотографии, опубликованной в газете, два полицейских осматривали место, где лежала девушка. В заметке говорилось, что она была наркоманкой лет восемнадцати-девятнадцати, употребляла героин. Она стала жертвой жестокого избиения; следы сексуального насилия отсутствуют. У полиции было несколько «ниточек».
 Герберт похолодел, прочитав сообщение. Он не перенесет ареста. Тюрьма – это грязь. Он слышал о том, что творится за решеткой, где преступники насилуют своих сокамерников.
 Могут ли они выйти на него? Видел ли кто-нибудь, как она садилась в машину? Запомнил ли кто-то номер?
 Он оставил автомобиль в гараже «Суприм Чоффер компани». Там, конечно, сохранились отпечатки ее пальцев. Что, если полиция нагрянет туда и обнаружит их? Он должен немедленно уничтожить все следы ее присутствия.
 Дрожа от страха, он сбежал по лестнице вниз и оделся. Мардж еще спала, похрапывая. Во сне она улыбалась.
 Он разбудил ее, тряхнув за плечо.
 – Если кто-нибудь придет сюда и спросит, где я был вчера вечером, скажешь, что с девяти до двенадцати я находился дома с тобой. Поняла?
 – Что такое?
 Ее сонные глаза открылись.
 – Я был с тобой, – закричал он. – Весь вечер.
 – Но ты же работал вчера вечером, – жалобно протянула она.
 Сдерживая желание вытащить ее из кровати и крепко потрясти, он сказал:
 – Я был здесь с тобой. Ты скажешь это. В любом случае. Ясно?
 – У тебя неприятности? – настороженно спросила она.
 – Возможно, – пробормотал он. – Советую тебе сказать то, что следует, иначе ты пожалеешь.
 – Хорошо. Куда ты собрался?
 – Мне надо в гараж. У меня утренняя работа.
 – Но ты же в вечерней смене.
 – Запомни, я приехал домой в девять вечера, потому что рано освободился. Затем в двенадцать отогнал машину в гараж и вернулся назад.
 – О'кей.
 Она приподняла свою тушу и протянула руку к плитке шоколада, лежавшей на туалетном столе. Когда он ушел, она встала с кровати. Герберт попал в беду, она это знала. Но как она могла дать ему алиби, если провела весь вечер в соседнем доме? Надо обсудить это с Луэллой Крисп. Какая замечательная у нее соседка – добрая, отзывчивая. Она понимала Мардж. Слава Богу, что она переехала сюда и спасла ее от жизни, состоявшей из еды, телепередач и Герби.
 Шаркая, Мардж спустилась вниз, чтобы приготовить себе завтрак из яиц, оладий и низкокалорийного жидкого шоколада. Она пыталась ограничить свой рацион;
 Мардж обещала это Луэлле. Как здорово, что Луэлла позволила ей присоединиться к своему «кругу друзей», как это называла соседка. Вчера вечером Мардж прошла обряд инициации; в него входило сексуальное общение с каждым из пяти присутствующих там мужчин. Мардж не возражала. Луэлла объяснила ей, что она должна подчиниться, чтобы стать членом группы; каждый новичок проходил через подобный ритуал.
 – Это большая честь, – сказала Луэлла. – Мы тщательно отбираем кандидатов. Мужчины, которые будут с тобой, являются весьма уважаемыми гражданами.
 Мардж в состоянии радостного волнения украдкой разглядывала их лица, надеясь узнать хотя бы какого-нибудь знаменитого киноактера. Она испытала небольшое разочарование – эти люди не казались важными персонами, они были в основном пожилыми и некрасивыми. Но Герберт так давно не прикасался к ней, что их внешний вид не имел значения для Мардж.
 Она подняла с пола кухни газету, брошенную Герби, и посмотрела на рекламу шляп из искусственной норки. Прочитала заметку об убийстве девушки-хиппи, одновременно кусая сочный, покрытый пушком персик.
 Герберт домчался до «Суприм Чоффер компани» за рекордно короткое время.
 – Что тебе здесь надо, Джефферсон? – спросил диспетчер. – Ты же работаешь в вечернюю смену, верно?
 Герберт кивнул.
 – Да. Я потерял зажигалку. Она очень дорогая. Решил поискать по горячим следам. «Кадиллак», на котором я ездил вчера, сейчас в гараже?
 Человек заглянул в книгу.
 – Нет. С утра на техобслуживании. Его пригонят назад к шести часам.
 Герберт почувствовал, что его прошиб пот.
 – Где он?
 – Как обычно, в автосервисе на Ла Сиенега. Герберт, повернувшись, вышел из гаража. После техобслуживания машину вымоют снаружи, а ее салон подвергнут тщательной чистке. Но он не мог рисковать. Ему придется заглянуть на автосервис и осмотреть лимузин. Может быть, девчонка что-нибудь выронила.
 Он заспешил к автобусной остановке, раздраженный отсутствием собственной машины. В Лос-Анджелесе без автомобиля человек становился мертвецом, система общественного транспорта работала отвратительно.
 Утро выдалось жарким, в воздухе висел смог; Герберт испытал потребность немедленно принять душ. Он ужасно не любил чувствовать себя грязным. В детстве, когда его мать еще была жива, она била сына, если он пытался уклониться от вечерней ванны.
 – Грязный маленький мерзавец, – кричала она, – от тебя будет смердеть, как от твоего отца.
 Как радовалась бы она теперь, видя, что он моется два-три раза в день.
 В автобусе он сел на пустое сиденье поодаль от других пассажиров и стал глядеть в окно на пешеходов.
 Он вспомнил о письме, отправленном Санди Симмонс. У него появилось настроение.
 Он подумал о ее якобы намечающейся помолвке со Стивом Магнумом. Конечно, это неправда. Они лишь используют эти слухи для рекламы фильма, в котором снимаются. Герберт считал себя знатоком голливудских обычаев.
 Его мысли перескочили на Мардж и странную сцену в соседнем доме, свидетелем которой он стал. Она вызывала у него отвращение. Господи, когда история со смертью девчонки свалится с его плеч, он что-нибудь предпримет. Он не позволит своей жене путаться с компанией извращенцев. А пока пусть Мардж остается в неведении и думает, что ему ничего не известно.
 Автомобиль стоял на подъемнике; под ним работал слесарь.
 – Я должен осмотреть салон, – резко выпалил Герберт.
 – Зачем? – удивленно спросил рабочий.
 – Я из «Суприм Чоффер компани». Клиент обронил в машине кое-что, мне надо поискать там.
 Глаза слесаря сузились.
 – Я ничего не брал. Герберт нетерпеливо кивнул.
 – Я знаю, что вы не брали, мне просто надо поглядеть. Возможно, вещь там, возможно – нет. Я должен посмотреть сейчас.
 Слесарь с ворчанием опустил автомобиль, и Герберт забрался в него. Сел за руль, крепко обхватил его пальцами и принялся медленно осматривать салон. Потом вылез из машины, сдвинул сиденья вперед, наклонился, обследовал взглядом толстый пушистый ковер – сначала со стороны водителя, затем справа.
 Он искал тщательно, изучая своими цепкими карими глазами каждый сантиметр. Он уже собирался подняться, но вдруг заметил между краем ковра и обшивкой стенки что-то блестящее. Это была тонкая золотая цепочка, на которой висел миниатюрный диск с тремя крошечными бриллиантами и выгравированным словом «папа».
 Он быстро сунул находку в карман и отошел от машины.
 Слесарь в это время беседовал с другим механиком.
 Луэлла Крисп, похожая на птичку женщина с мелкими чертами лица, пристально посмотрела на Мардж Линкольн Джефферсон.
 – Ты должна выяснить, что он сделал, – произнесла она в третий раз.
 – Я не знаю, как, – жалобно протянула Мардж. – Он никогда ничем со мной не делится.
 – Я говорю тебе, что ты должна это выяснить. Ему придется сказать тебе, если он хочет, чтобы ты говорила людям, что он был с тобой.
 – Я постараюсь, – выдавила из себя Мардж. – Обязательно постарайся.
 Луэлла хлопнула в ладоши.
 – Следующая встреча состоится в субботу. Тебя будут инициировать новые мужчины. Скоро ты станешь полноправным членом нашего общества. Боюсь, мне придется снова напомнить тебе о пятисотдолларовом вступительном взносе. У тебя есть эти деньги?
 Мардж смущенно поерзала.
 – О, я обязательно отдам их тебе скоро. У меня есть деньги, но Герберт держит у себя мою банковскую книжку. Я заберу ее у него до субботы.
 – Надеюсь, тебе удастся это сделать, иначе ты не сможешь появляться на наших вечеринках.
 Луэлла положила свою худую руку на плечо Мардж.
 – Ты мне очень нравишься, дорогая Мардж, но если другие члены группы узнают о том, что ты не внесла деньги, они, к моему сожалению, потребуют твоего изгнания, и мое заступничество тебе не поможет.
 – Я принесу их, клянусь, принесу, – торопливо произнесла Мардж. Теперь, обретя Луэллу и ее друзей, она панически боялась потерять их. На ее банковском счету лежали полторы тысячи долларов. Эту сумму она скопила до замужества с Гербертом. Он неоднократно пытался заставить ее снять эти деньги, но она отказывалась. Это было все, чем она располагала. Однажды обозленный Герберт схватил банковскую книжку и сказал, что если он не может получить эти деньги, то и она их не возьмет. Он спрятал книжку. Мардж знала, что она должна найти ее и отдать деньги Луэлле.




 28


 Съемки «Карусели» завершились.
 Серафина и дети улетели в Лондон.
 В большом доме остались только Чарли, Динди, Джордж и слуги.
 В гараже стоял новый белый «ламборджини муира».
 В кабинете громоздились нераскрытые коробки с «лейками» и «роллейфлексами».
 Чарли захандрил. Окончание работы над фильмом всегда навевало на него меланхолию и чувство одиночества. Проходили дни, иногда недели, прежде чем ему удавалось освободиться от сыгранной роли и стать самим собой. Роль в «Карусели» не была сложной. Мистер Ординарность. Заурядный человек, попавший в необычную ситуацию. Чарли идеально выполнил образ. «Человек с улицы» был его любимым комическим персонажем. Все на студии соглашались, что это была, возможно, лучшая работа Чарли. Фильм был обречен на большой кассовый успех.
 Анджела Картер тоже справилась со своей ролью, но больше всего говорили о Динди. Хорошенькая и обаятельная Динди сыграла роль девушки-ребенка, отрепетированную на первом свидании с Чарли. Ей повезло попасть к такому агенту, как Маршалл. – Я изумлен, – доверительно сказал Маршалл Кэри. – На экране Динди действительно просто картинка. Она нравится даже женщинам. Сай хочет немедленно попасть к такому агенту, как Маршалл.
 После Лас-Вегаса отношения между Динди и Чарли стали натянутыми. Они жили вместе, но атмосфера в доме была накаченной. Динди постоянно жаловалась – как он мог оставить ее с Алленами, матерью и садовником!
 – Ты вполне способна позаботиться о себе, – ска-чат Чарли, когда взбешенная Динди позвонила из Лас-Вегаса.
 – Несомненно. Ты в этом убедишься! Сообщение о ее связи с управляющим отеля привезли обе женщины – Серафина и Натали.
 – Это выглядело мерзко и унизительно, – сказала Серафина. – Твоя жена, Чарли, жена моего сына, везде появлялась с другим мужчиной.
 Натали проявила больше сдержанности.
 – Я решила, что должна сказать тебе, Чарли, как друг. Я понимаю, что Динди очень молода, но она на людях крутила роман с типом, напоминающим мелкого гангстера.
 Натали сочувственно посмотрела на Чарли и положила руку ему на предплечье.
 – Ты нуждаешься в более зрелой женщине, которая сумеет ценить тебя.
 – Ты права, моя дорогая. Я совершил ужасную ошибку, – признал он.
 Натали улыбнулась. Скоро она сможет предпринять новые шаги.
 Натали пришла в смятение, узнав о том, что беременна. Клей разрушил ее планы. Почему из огромного количества женщин пилюли подвели именно ее?
 Радостный Клей запретил жене что-либо сделать.
 – Старина Макс Торп оказался прав, – ликовал он. – Помнишь, он сказал нам на вечеринке у Чарли, что ты снова забеременеешь?
 Сжав губы, Натали прикидывала, через сколько месяцев все будет позади и она вновь обретет свою обычную форму. По меньшей мере через год. Будет ли Чарли ждать так долго?
 Она вздохнула. Какой возмутительный подвох судьбы! Именно сейчас, когда Динди должна уйти с ее пути.
 Вернувшись в Лондон, Серафина вскоре заболела. Чарли не знал, как ему поступить.
 – В каком она состоянии? – спросил он Арчи, приятеля матери, который позвонил Чарли.
 – Положение серьезное, – мрачно ответил Арчи. – Сегодня ее забрали в больницу. Она хочет видеть вас.
 – В какую больницу? Продиктуйте мне телефон врача. Она в отдельной палате?
 Позвонив врачу, Чарли узнал, что у Серафины сердечный приступ.
 – Мне следует прилететь? – спросил он доктора.
 – Я не вижу в этом необходимости, – отозвался он. – Хотя, конечно, в ее возрасте все возможно.
 Чарли в отчаянии положил трубку. Если бы он не боялся перелетов, то без колебаний помчался бы в Лондон. Но перспектива оказаться пленником воздушной машины, которая могла в любой момент развалиться, вселяла в него ужас. Он уже до этого решил, что будет возвращаться в Лондон на поезде и корабле.
 Его преследовали слова врача: «В ее возрасте все возможно». Чарли терзали сомнения.
 В тот же день, чуть позже, Динди вернулась из Акапулько. Она вбежала в дом и принялась рассказывать:
 – Акапулько – потрясающий город, тебе стоит туда съездить. Вечеринка прошла прекрасно, я познакомилась с разными людьми…
 – Серафина серьезно больна, – подавленно произнес Чарли.
 – Да? Как тебе нравится такая идея? Ты мог бы появиться в картине «Весь мир любит стриптизершу». Всего один день съемок. Отличное паблисити для фильма. Это предложение Джерри. По-моему, он – величайший специалист в области рекламы. Знаешь…
 – Динди, ты меня слышала? Я сказал, что Серафина серьезно больна.
 Он уставился на Динди. Лицо его было белым от гнева.
 – Я тебя слышала. Она больна. Что я должна сделать – исполнить траурный марш? В ее возрасте столько трахаться, это…
 Он ударил Динди по лицу. Шляпа слетела с ее головы; на щеке девушки вспыхнуло алое пятно.
 – Негодяй, – всхлипнула она. – Паршивый английский ублюдок. Как ты посмел?
 – Ты говоришь о моей матери. Чарли перешел на крик.
 – Моя мать – прекрасная женщина; я не желаю, чтобы ее имя выскакивало из твоего рта. Ты шлюха, Динди, настоящая шлюха. Не думай, будто мне не известно, что происходило в Лас-Вегасе после моего отъезда. Серафине было стыдно за тебя.
 – Этой старой потаскухе было стыдно за меня. Это я умирала от стыда, находясь в обществе твоей размалеванной мамочки! Как ты смеешь говорить что-то обо мне, когда она трахалась с жалким садовником! Твоя Серафина – настоящая старая…
 – Вон из моего дома. Собирай вещи и убирайся.
 – Ты, верно, шутишь. Мы в Калифорнии, так что это ты можешь убираться из моего дома.
 Испытывая отвращение к жене, Чарли повернулся, собираясь уйти.
 Схватив с пианино фотографию Серафины в серебряной рамке, Динди бросила ее в мужа.
 – Вот что я думаю о твоей матери, – закричала она.
 Рамка упала на пол; Чарли наклонился, чтобы вытащить из нее снимок Серафины. Разъяренная Динди выхватила фотографию из рук Чарли и порвала ее пополам. Он снова ударил Динди, она плюнула в него. По ее щекам текли слезы.
 – Я знаю, что ты пытался убрать меня из фильма. Знаю, что ты бесишься из-за моего успеха. Ты кончился как актер, у тебя нет будущего и нет друзей. Слышишь, у тебя нет друзей. Вся съемочная группа «Карусели» ненавидела тебя.
 Он медленно подобрал разорванную фотографию матери.
 – Мне повезло, – Чарли заставлял себя говорить спокойно. – Я очень быстро понял, на какой б… женился.
 С этими словами он вышел из дома, сел в «ламборджини муира» и уехал.
 Динди выбежала на двор вслед за ним; она выкрикивала оскорбления до тех пор, пока машина не скрылась из виду. – «Ублюдок! Козел!» – пробормотала она. Наконец слезы остановились, и мозг Динди заработал. Все не так плохо. Это послужит отличной рекламой. Она представила себя в суде, с большими невинными голубыми глазами, в скромном розовом платье. – «Да, он избивал меня, потому что завидовал моему успеху. Я долго терпела это».
 В этот момент ей следует прервать свою речь сдавленными всхлипываниями.
 – Я ему еще покажу! – пробормотала Динди. – Он за это дорого заплатит!
 Чарли отправился в отель «Беверли Хиллз». Он был уже спокоен, его мозг работал четко. Чарли позвонил Джорджу, оставшемуся в доме, и попросил его собрать чемодан для Лондона. Заказал билет на вечерний самолет, следующий через Северный полюс. Позвонил Маршаллу К. Маршаллу и узнал у него телефон лучшего адвоката в Лос-Анджелесе.
 Адвокат согласился принять актера до его отлета в Лондон.
 – Я хочу развестись, – заявил Чарли. – Меня не волнует, сколько это будет мне стоить. Я готов отвалить солидный куш, чтобы раз и навсегда избавиться от нее.
 Зная о любви Динди к деньгам, он был уверен, что алчность заставит девушку принять единовременные отступные. Он не желал иметь с ней никаких дел в будущем. При мысли о ежемесячных алиментах его бросало в дрожь.
 – Это обойдется вам недешево, – сказал адвокат.
 – Знаю, – сказал Чарли. – Действуйте.
 По лицу Серафины Чарли понял – его мучения, связанные с перелетом через Атлантику, были не напрасными.
 – Мой славный мальчик, – пробормотала она.
 Он испытал потрясение, увидев ее без косметики. Он и не помнил мать без голубых теней, густых румян, алой губной помады.
 Сейчас она лежала на больничной койке с запавшими безжизненными глазами. Впервые он понял, что ей уже немало лет.
 – Я поправлюсь, сыночек, – сказала Серафина, – Арчи ухаживает за мной.
 Невзрачный, сухонький Арчи, ссутулившийся в углу палаты, энергично закивал.
 – Я присматриваю за ней, Чарли, не беспокойтесь. Чарли знал, что она умрет. Это было написано на ее усталом, измученном лице. Но он улыбнулся и сказал:
 – Где та жизненная энергия, о которой я вечно слышал? Я думал, ты суетишься тут, заваривая чай.
 Она попыталась улыбнуться, показав свои испортившиеся зубы.
 – Скоро, Чарли, скоро.
 Затем Серафина, похоже, заснула. Вечером того же дня она умерла.
 Чарли отправился в большой дом, расположенный в Ричмонде. Побродил по нему.
 Внизу царил идеальный порядок; когда-то он сам нанял дизайнера, обставившего интерьер элегантной современной мебелью.
 На втором этаже, похоже, использовались только две комнаты – спальня Серафины и примыкавшая к ней гардеробная, где спал Арчи.
 Комната Серафины была заполнена частицами ее жизни. Повсюду висели и стояли фотографии Чарли: мальчика, юного улыбающегося под слоем грима актера, впервые вышедшего на сцену, молодого человека, склонного к полноте, женящегося на Лорне – застывшие лица принадлежали людям, у которых все впереди. Чарли заметил портрет отца – вид у него был суровый. На фотографии шестнадцатилетняя Серафина была тоненькой, живой девушкой с блестящими рыжими локонами.
 Затем – фотографии Чарли Брика, кинозвезды. Прием у королевы. Вручение премии. На премьере картины. Иллюстрированная летопись его жизни.
 В шкафу висели ее старые сценические наряды, истлевшие, выцветшие, но все же пахнущие прошлым, театрами, гримом.
 Чарли уткнулся в них носом; воспоминания навалились на него с такой силой, что к горлу подкатился комок.
 Он не мог поверить в то, что Серафина мертва. Его Серафина. Его мать.
 Он спал в эту ночь на кровати с пологом на четырех столбиках; утром он принялся организовывать похороны и утешать Арчи, который совсем упал духом.
 Чарли пожалел о том, что не пригласил его в Голливуд с Серафиной. Он не представлял, насколько сильно любил его мать этот маленький человечек.
 Лорна позвонила сразу же, как только печальное известие дошло до нее.
 – Ты хочешь, чтобы я привезла детей к тебе? – спросила она.
 – Нет, не надо. Я бы хотел, чтобы они появились на похоронах. Если вы заедете за мной в десять, мы сможем отправиться туда все вместе.
 – Да, конечно. Чарли, прими мои искренние соболезнования. Мы не очень-то дружили с Серафиной, но она была замечательной женщиной, дети ее обожали.
 – Спасибо.
 Он опустил трубку, едва сдерживая слезы.
 На следующий день Лорна прибыла вовремя. Он давно не видел ее. Она сильно изменилась. Волосы стали более длинными и пышными, она располнела – ну да, она же только что родила.
 Она поцеловала его в щеку; Чарли ощутил запах знакомых духов, и на мгновение ему показалось, что между ними все осталось по-прежнему.
 – Боже мой, как ты похудел, – воскликнула она.
 Он обнял детей. Маленькая Синди плакала.
 – Я хочу увидеть Серри, папа.
 Серафина требовала, чтобы они не называли ее бабушкой.
 – Разве я похожа на бабушку? – спрашивала она.
 Джордж поспел к похоронам. Он задержался в Калифорнии, чтобы перевезти личные вещи Чарли из дома в Бел-Эйр в отель «Беверли Хиллз», после чего вылетел ближайшим рейсом. Он решил не сообщать Чарли о грандиозной вечеринке, на которой, похоже, собрались все бездельники Лос-Анджелеса. Динди устроила ее сразу после отлета Чарли. Джордж порадовался тому, что его босс избавился от Динди достаточно быстро.
 – Как долго ты здесь пробудешь? – спросила Лорна по дороге на кладбище.
 Чарли пожал плечами.
 – Наверно, сразу же вернусь назад. Тридцатого начинаются съемки нового фильма. К тому же здесь мне нечего делать.
 Он пристально поглядел на нее.
 – Я… я говорила с Джимом, он сказал, что ты мог бы пообедать у нас до возвращения в Штаты.
 Он удержался от резких слов. В конце концов, она пытается быть вежливой.
 – Нет, дорогая, извини, думаю, что ни к чему.
 – Если ты передумаешь, мы по-прежнему живем в Айлингтоне. Дом требует ремонта, но после него там станет чудесно.
 Она машинально сжала его руку.
 – Я рада, что мы можем быть друзьями, Чарли. Я хочу, чтобы мы были друзьями. Мы с Джимом очень счастливы. Я рада, что ты снова женился. Натали написала мне, что она очень хорошенькая.
 Лорна засмеялась без горечи.
 – Я была недостаточно красива для тебя, Чарли. Он собрался перебить ее, но она продолжила:
 – Не надо лгать мне. Как только ты стал звездой, я начала замечать, что думали люди, с которыми мы встречались. «Она ничего из себя не представляет, он мог бы подыскать себе что-нибудь получше».
 – Неправда, – возразил он.
 – Нет, это так. Ты знаешь, люди из шоу-бизнеса безжалостны. Однажды мы были на вечеринке, и две девушки обсуждали тебя в дамской комнате. «Чарли Брик весьма сексуален, – сказала одна из них – разумеется, они не знали, кто я такая, – и к тому же доступен, при такой жене он наверняка погуливает. Я никогда не видела ее, но говорят, она – сущий крокодил».
 – Я тебе не верю.
 – И не надо. Это не имеет сейчас значения, но я сказала правду.
 Они молчали до кладбища; дети тоже притихли на переднем сиденье.
 Возможно, это правда, думал Чарли. Люди действительно беспощадны, если твоя жена – не сногсшибательная красотка. Он с сожалением вспомнил о том, что и сам был таким – знакомясь со звездой, думал: «О, его жена далеко не красавица».
 Почему люди придают такое значение внешности? Он тоже так поступал. Поэтому ревностно соблюдал диету, появлялся в обществе только с эффектными «звездочками» и фотомоделями, наконец, женился на одной из них. Прелестная Динди могла предложить только свое смазливое личико.
 Возможно, именно поэтому он нуждался в Лорне – она была обыкновенной женщиной, которая знала его, когда Он был никем. Она не волновала Чарли как женщина, в его отношении к ней не осталось ничего сексуального, но он по-прежнему нуждался в Лорне.
 Похороны подействовали на Чарли угнетающе. Со всей страны съехались родственники, о существовании которых он, казалось, и не подозревал.
 Лили, старшая сестра Серафины, обняла его, плача и причитая. Он знал, что сестры никогда не ладили и не виделись последние пять лет.
 – Они все мне завидуют, – сказала однажды Серафина, – завидуют тому, что я сохраняю жизненную энергию, что у меня знаменитый сын. Я всегда была в семье королевой.
 У Серафины было семеро сестер и три брата; все они появились со своими сыновьями, дочерьми, зятьями, невестками и внуками. Чарли почти никого из них не знал.
 Служба закончилась быстро. Серафина никогда не была набоженной женщиной. Все отправились на кладбище, чтобы увидеть, как гроб опустят в землю.
 Чарли стиснул зубы. Он решил, что похороны – ненужная процедура. Людям следует предоставить возможность уходить из жизни без свидетелей. Он попросит в завещании, чтобы после смерти его кремировали сразу же, без церковной службы и похорон.
 Лорна стояла рядом с ним в храме и у могилы. Каждый из них держал за руку ребенка. Один раз она сжала руку Чарли, и он ответил на ее пожатие. Он никогда еще не испытывал ощущения такой близости к кому-либо.
 После похорон на Чарли обрушилась хлопотная необходимость принимать родственников в своем доме.
 Они приехали на «моррис-оксфордах», «мини-майнорах» и старых помятых «фордах».
 Родственники, как саранча, набросились на еду и напитки.
 Они охали и ахали. Трое детей свалились в бассейн. Один из братьев Серафины принялся рассказывать похабные анекдоты. Лили спросила Чарли, что будет с вещами Серафины. Гости стали обмениваться семейными сплетнями. Все забыли о Серафине.
 В пять часов вечера последний «мини-майнор» отъехал от дома.
 – Какая насмешка! – воскликнул Чарли. – Какая циничная, страшная насмешка! С Серафиной случился бы приступ, если бы она оказалась здесь.
 – Что ты собираешься теперь делать? – участливо спросила Лорна, найдя одежду детей и собираясь уходить.
 – Не беспокойся обо мне, дорогая. Мы с Арчи перекусим.
 – Ты уверен, что не хочешь приехать на обед? Она застенчиво добавила:
 – Я бы хотела показать тебе малышку. Она очаровательна. Мы назвали ее Джеммой.
 – Извини. Я даже не спросил тебя о ней.
 – Тут и спрашивать нечего. Ребенок как ребенок. Каждый считает свое чадо самым красивым. Она немного похожа на Синди.
 Чарли подумал, содержала ли последняя фраза Лорны какой-то тайный смысл, и в конце концов, решил, что ему показалось. Не желая обижать ее, он сказал:
 – Я хочу завтра улететь обратно в Голливуд. Может быть, в следующий раз я загляну к вам.
 – Господи, ты теперь запросто летаешь повсюду.
 – Человек со временем ко всему привыкает, дорогая.
 Джордж приготовил для Чарли и Арчи яичницу с ветчиной. Они устроились на кухне. Чарли заметил, как осунулся Арчи с момента смерти Серафины.
 Вот что меня ждет, когда сладость успеха останется в прошлом, подумал Чарли. Невзрачный маленький бывший комик, похоже, испытывал к Серафине серьезные чувства.
 – Я уеду завтра раньше вас, – сказал Арчи; его глаза были покрасневшими и печальными.
 – Куда вы отправитесь.
 – Не знаю. Немного попутешествую. Один манчестерский клуб приглашает меня вернуться к ним.
 – Слушайте, Арчи, – внезапно сказал Чарли, – вы можете остаться здесь, вы были добры к моей матери. Я хочу отдать вам этот дом. Она бы хотела, чтобы вы взяли его себе.
 – Нет, Чарли, нет, – Арчи медленно покачал головой. – Вы не обязаны дарить мне дом, потому что я ухаживал за Серафиной. К тому же я бы не смог жить здесь без нее.
 – Но я хочу, чтобы он был вашим. Продайте его, делайте с ним, что хотите, он – ваш.
 Арчи с достоинством поднялся из-за стола.
 – Нет. Я сказал «нет» и не изменю своего решения. Сейчас я ложусь спать, увидимся утром.
 Маленький человечек удалился, оставив Чарли одного. Подавленный актер тоже лег на кровать – на кровать Серафины. Он спал беспокойно, ему снились авиакатастрофы. Чарли проснулся в четыре утра, покрытый холодным потом, и больше заснуть не смог.
 Утром Арчи исчез, не оставив даже адреса для пересылки почты. Собрав свой единственный чемодан, он тихо покинул дом.
 Чарли расстроился. Он хотел хотя бы дать ему денег.
 Джордж помог Чарли упаковать личные вещи Серафины и сдать их на хранение.
 Агенты получили указания заняться продажей дома.
 В четыре часа дня Чарли, взбодрившийся сигаретой с «Мексиканским золотом» и охраняемый Джорджем от репортеров, отправился на самолете в Лос-Анджелес.




 29


 На следующее утро после приема по случаю помолвки Санди проснулась от телефонного звонка. Кэри звонила из аэропорта.
 – Извини, что я так внезапно умчалась, но сейчас я вам со Стивом не нужна, а меня ждут важные контракты.
 – Неужели ты не могла задержаться на пару дней? Я почти не видела тебя.
 – Знаю, но работа требует моего присутствия в Калифорнии. Когда ты назовешь великую дату? Не забывай, я хочу узнать ее первой.
 – Не беспокойся. Если мы примем решение, я свяжусь с тобой до нашего возвращения. Между прочим, если сегодня все пройдет нормально, я, наверно, переберусь в его дом.
 Кэри усмехнулась.
 – Если Стив Магнум взял руль в свои руки, а ты сидишь рядом с ним, я готова заключить пари, что все будет на уровне.
 Санди улыбнулась. Она надеялась на это. Сейчас она испытывала потребность в мужчине. Нуждалась в Стиве.
 Утро выдалось прекрасным. День обещал быть ясным, теплым, ласковым. Стив обещал позвонить ей, когда он проснется. Это, верно, произойдет поздно: в четыре утра, когда она с Марисой и Вуди покинула дом актера, веселье не собиралось стихать.
 Прием получился очень многолюдным. Стив обладал массой друзей. Она нашла его играющим в кости с компанией мужчин. Поцеловав Стива, Санди шепнула:
 – Я хочу, чтобы завтра мы пообедали вдвоем – только ты и я.
 Опьяневший Стив засмеялся и закричал:
 – Пожелайте спокойной ночи моей принцессе.
 Он сунул руку в карман и вытащил оттуда маленькую коробочку.
 – Откроешь ее, когда ляжешь в постель.
 Она сделала так, как он просил. В коробочке находились пятисантиметровые золотые фигурки мужчины и женщины, которые держались за руки. У женщины на месте сосков сверкали два бриллианта, третий украшал самое интимное место. Фигурка мужчины практически вся была усыпана бриллиантами.
 Она прочитала записку: «Не хочу хвастаться, но…»
 Санди засмеялась. Она еще никогда не получала столь неприличного подарка.
 Она позавтракала возле бассейна плодами манго и персиками. Поплавала, разгоняя легкое похмелье. Затем проделала под водой свои ежедневные упражнения.
 – Господи, сколько в тебе энергии! – воскликнула Динди, спрятавшаяся от всего мира под огромной ковбойской шляпой, солнцезащитными очками и желтым брючным костюмом. – Я была уверена, что ты уже встала, и решила заглянуть к тебе перед отъездом.
 Санди выбралась из бассейна, отжала волосы и надела лифчик.
 – Ты уже улетаешь? Жаль. Кэри только что позвонила из аэропорта. Тебе, наверно, надо возвращаться к Чарли.
 Динди расхохоталась.
 – Ты шутишь. Меня ждет работа, напряженная работа. Я говорила тебе о том, что мне предложили главную роль в фильме «Весь мир любит стриптизершу»? Пресса утверждает, что я целиком украла «Карусель» у Чарли.
 – Отлично. С нетерпением жду момента, когда я увижу картину.
 – Придется прокрутить ее для тебя, – игривым тоном сказала Динди. – Когда ты вернешься?
 Санди пожала плечами.
 – Не знаю. Это зависит от Стива.
 Динди сняла шляпу и подставила лицо под солнечные лучи, откинув голову назад.
 – Наверно, я должна сказать тебе, мы же с тобой подруги, и я не умею хранить тайны. Я бы на твоем месте предпочла знать.
 – Что?
 – Пожалуй, тут есть и моя вина, – признала Динди, – но я была пьяна; ты знаешь, я не могу устоять, когда мужчина проявляет настойчивость, к тому же меня съедало любопытство.
 – О чем ты говоришь?
 – Санди, я не хочу причинять тебе боль. Знаю, как ты щепетильна в вопросах секса. Тебе многое довелось вытерпеть с твоим первым мужем-извращенцем. Но я должна проявить честность. Я убеждена, будет лучше, если ты узнаешь.
 – Пожалуйста, выбирай выражения, говоря о моем первом муже. Он был просто болен, и все. К тому же ты практически не знала его.
 Динди вздохнула.
 – Наверно, мне следовало сказать тебе раньше. Я знала его очень хорошо. Бенно заставлял меня участвовать в «групповухе». Мы развлекались втроем с Пауло. Я была без ума от Бенно. Воображала себя римской принцессой. Он был, как и все мужчины, настоящим подонком; после смерти Пауло он раскис от горя и прогнал меня. Ты, конечно, знаешь, что Пауло и Бенно были любовниками?
 Лицо Санди побелело.
 – Ты, верно, сошла с ума. Динди пожала плечами.
 – Веришь ты мне или нет, это уже не имеет значения. Слетай в вечный город Рим и спроси у Бенно сама. Я думала, тебе это известно, как и всем остальным. Все эти высокие белокурые римские графы и княгини – бисексуалы, это у них в крови. Послушай, мы провели трое суток в гостиничном номере за неделю до смерти Пауло.
 – Мне кажется, тебе лучше уйти, – очень тихо сказала Санди.
 – О, черт, – воскликнула Динди. – Я оказала тебе услугу, сообщив правду. По-моему, ты живешь в башне из слоновой кости. И вообще, я пришла, чтобы сказать тебе нечто другое. Это касается твоего нового приятеля, мистера Магнума.
 – Я не хочу тебя больше слушать, Динди. Неужели ты не понимаешь, что я…
 – Да, я могу понять – ты пытаешься отгородиться от жизни. Хочешь ты это слышать или нет, но вчера я трахалась с твоим дружком-кинозвездой. Они все мерзавцы, детка, и Стив Магнум – не исключение. Он трахнул меня на вечеринке, устроенной в твою честь, пока ты любезничала с его гостями.
 Динди вздохнула.
 – В этой жизни всегда приходится искать того, кто сейчас – первый номер, но в финале каждый раз тебя ждет одиночество. Ты можешь считать меня злой, подлой, но ты мне нравишься, и я решила, что тебе следует знать, за какого человека ты выходишь замуж.
 Она встала.
 – Вот и все, извини, если я расстроила тебя, но таков уж мир шоу-бизнеса.
 Динди надела шляпу.
 – Между прочим, он потрясающий мужчина!
 Некоторое время Санди посидела в тишине. Она интуитивно знала, что Динди сказала правду. Санди задвинула информацию о Пауло в дальний уголок своего сознания, чтобы разобраться с этим позже.
 – Прощай, Стив Магнум, – она не желала слушать его вранье.
 Санди бросилась в коттедж, собрала вещи и заказала лимузин. Затем позвонила секретарше Кэри в Лос-Анджелес и продиктовала короткое сообщение для прессы.
 – Я уезжаю примерно на неделю, – сказала она девушке. – Передайте мисс Сент-Мартин, что у меня все в порядке. Я не хочу, чтобы меня беспокоили. Позвоню ей через пару дней.
 Санди убрала золотые фигурки, подаренные ей Стивом, в коробочку. Написала на листке бумаги: «Наверно, ты просто великолепен», положила записку и кольцо с крупным бриллиантом в коробочку с фигурками.
 Прибывший водитель-мексиканец начал укладывать ее чемоданы в машину. Она вручила ему коробочку.
 – После того, как вы отвезете меня в аэропорт, пожалуйста, доставьте это сеньору Магнуму.
 Шофер кивнул, не отводя взгляда от ее бюста.




 30


 – Ты – настоящий друг. С такими друзьями мне и враги не нужны.
 Чарли сидел в коттедже отеля «Беверли Хиллз» и смотрел на Клея.
 – Я еще подумал – что за чушь? – когда ты сказал, что встречал ее с матерью. Ты ведь трахался с ней, верно? Насчет матушки – все это вранье. Я поверил тебе, а теперь сижу здесь, как идиот!
 Он покачал головой.
 – Большое спасибо, друг. Клей отхлебнул виски.
 – Что, по-твоему, я должен был сказать? Да, я знал твою жену, и трахал ее с пьяным итальянцем в Риме. В конце концов, когда я увидел Динди снова, ты уже был женат на ней.
 – Ну и что? Мы дружим достаточно долго. Ты мог сказать мне.
 – Кто бы от этого выиграл? Я подумал, что она, возможно, исправилась. Если бы я сказал тебе тогда, ты бы, возможно, возненавидел меня!
 – Замечательно. Ты не подумал, в какое идиотское положение попаду я, женившись на шлюхе; ты заботился только о себе. Эгоистичный негодяй.
 Клей отхлебнул виски прямо из бутылки, стоявшей на столе.
 – Послушай, Чарли, забудем об этом. Каждый человек имеет право совершить в жизни одну ошибку. Почему ты женился на ней?
 – Кто знает? Я накурился «травки», переживая из-за Лорны. Динди выглядела, как невинный хорошенький ангелочек, и отлично делала минет.
 – Этим искусством владеет половина голливудских проституток, – заметил Клей.
 Было десять часов вечера. Чарли уже неделю снова находился в Лос-Анджелесе; он только что вместе с Клеем посмотрел первый вариант «Карусели». Натали сидела дома.
 – Ее тошнило весь день и вечер, – усмехнулся Клей. – На этот раз будет мальчик, я чувствую это яйцами!
 После просмотра ленты они вернулись в коттедж Чарли. Мужчины беседовали, потягивая спиртное. Чарли впервые после своего возвращения появился на людях. Он проводил все время, уединившись в номере отеля; Чарли изучал новый сценарий, возился со стереосистемами и фотокамерами.
 Динди извлекала максимум паблисити из их грядущего развода; она делала противоречивые заявления и позировала фоторепортерам до тех пор, пока адвокат не заставил ее угомониться.
 Чарли лишь произнес: «Никаких комментариев».
 Наряду с разрывом помолвки Санди Симмонс и Стива Магнума, ссора Динди и Чарли стала главной темой разговоров в мире шоу-бизнеса.
 – Почему бы нам не пойти куда-нибудь, где можно развлечься? – предложил Клей. – Мне не часто выпадает свободный вечер.
 – Куда ты хочешь пойти?
 – Прокатимся по городу и снимем двух прелестных крошек.
 Чарли засмеялся.
 – Ты не изменился, да? Помнишь, как мы познакомились?
 – Неужели это можно забыть? – воскликнул Клей. – Студия «Витари». Я трахаю в гримерной классную девчонку, и тут врываешься ты. Она так быстро натянула штаны и убежала, что мне показалось, будто мой член остался у нее!
 – Ты никогда своего не упускал, – с усмешкой произнес Чарли.
 – Ты вошел с невозмутимым видом и произнес, копируя интонацию гомиков: «О, я, кажется, помешал?» Я был готов убить тебя! Птичка упорхнула, и я остался ни с чем!
 – Начало прекрасной дружбы.
 – Да. Мы оба проделали большой путь, правда? Конечно, ты добился гораздо большего. Стал знаменитостью, кинозвездой. Я умирал от зависти, когда у тебя был роман с Мишель Ломас.
 – Правда?
 – Ну конечно. Тебе не позавидовал бы только кастрат.
 Чарли смущенно рассмеялся.
 – Мишель была великолепной женщиной.
 – Знаешь, давай выпьем за Серафину, она любила виски. Мне будет недоставать этой славной пожилой леди.
 Они с серьезными лицами наполнили бокалы и помянули Серафину.
 – Заглянем в дискотеку? – спросил Клей.
 – Иди один, – покачал головой Чарли.
 – Послушай, это пойдет тебе на пользу. К тому же я мечтаю прокатиться в твоем эффектном автомобиле.
 В дискотеке было, как всегда, столпотворение. Чарли лишь однажды зашел сюда с Динди. Он чувствовал себя здесь неуютно. Зал был забит «звездочками», пляжными бездельниками, актерами, молодыми знаменитостями и знаменитостями в возрасте, которые считали себя молодыми, а также проститутками обоих полов.
 Клей протиснулся к бару и отыскал для них свободное место. Он тотчас принялся болтать с блондинкой в золотистом трико, которая, похоже, обкурилась «травкой».
 Чарли пожалел о том, что приехал сюда. Клей хотел сделать как лучше, но эта атмосфера не подходила Чарли.
 – Ты – Чарли Брик, верно? – спросила его девушка, которая казалась уменьшенной версией Динди, хотя и не столь хорошенькой. У нее тоже были льняные волосы и большие голубые глаза. – Я здесь с приятелем, но я хочу сказать тебе, что ты меня здорово волнуешь.
 Она покрутилась в своем прозрачном мини-платье и как бы случайно погладила свои маленькие груди.
 – У тебя такие сексуальные очки. Ты кто по гороскопу?
 – Дева, – ответил Чарли, завороженно наблюдая за тем, как набухают соски девушки от прикосновения ее собственных рук.
 – Хм, – она закатила глаза, – так я и думала. А я – Водолей. Я – актриса.
 – Будто я этого не знал, – подумал Чарли.
 – Ну, мне, пожалуй, пора возвращаться к своему приятелю. Я могу позвонить тебе?
 – Нет. Я сам позвоню тебе.
 – Хм?
 – Шутка. Да, позвони мне. Я живу в «Хилтоне». Она исчезла, и Чарли повернулся, чтобы посмотреть, как дела у Клея. У него все было в порядке, он что-то шептал на ухо блондинке.
 – Эй, с меня достаточно, – заявил Чарли. – Идем отсюда.
 Клей неохотно согласился; он записал телефон девушки в маленький блокнот.
 Клей предложил прокатиться по побережью и посмотреть, что там за обстановка.
 – Если мне повезет, я подцеплю четырнадцатилетнюю хиппи, – пошутил он.
 Чарли согласился без энтузиазма. Они могли с таким же успехом вызвать проституток по телефону – все равно в это время суток по улицам бродят только шлюхи. Он не был уверен в том, что ему хочется потрахаться.
 – Притормози, – оживился Клей.
 К ним подошли две девушки в лосинах и майках, с жевательными резинками во рту; на плече у каждой висела замшевая сумочка с бахромой. Прежде чем приблизиться к остановившейся машине, они настороженно проверили, нет ли рядом полицейских.
 – Хотите немного развлечься? – спросила одна из девушек, склонившись к открытому окну и глядя на Клея. – Мы умеем делать все.
 Клей раскрыл рот, чтобы ответить, по Чарли внезапно дал полный газ, и автомобиль сорвался с места.
 – Эй, в чем дело? – возмутился Клей.
 – От этой парочки воняет. К тому же они обалдели от наркотиков.
 – Я не знал, что мы ищем «Мисс Чистоту».
 – Пошел ты…! Они поехали молча.
 – Чего ты хочешь? – спросил наконец Клей. Чарли пожал плечами. Он устал. Ему хотелось вернуться домой и лечь в постель. Они оказались возле бара со стриптизом.
 – Заглянем сюда, – сказал он, въезжая на стоянку. – Лучше это, чем курсировать по улицам, точно пара провинциалов.
 – Хорошая идея. Лицо Клея посветлело.
 – Чем мы занимаемся? – подумал Чарли. – Что ищем? Кто мы – старшеклассники, мечтающие увидеть голые сиськи?
 Он сердился на себя и на Клея.
 Это было не слишком чистое заведение с грубыми дощатыми столами, стоявшими вокруг сцены. Официантка в лосинах и красном лифчике приняла у них заказ.
 На сцене девушка с огненно-рыжими волосами и большим бюстом совершала обычный ритуал. На ней был купальник и лента с надписью «Мисс Жаркая Калифорния». В этом штате благодаря докторам и силиконовым инъекциям бюсты выдающихся размеров встречались чаще, чем в других местах.
 Девушка быстро сбросила с себя купальник. На ней остались лишь лента и красно-бело-синие мини-трусики, прикрывавшие низ живота.
 – Ну и сиськи! – радостно воскликнул Клей. Чарли вздохнул. Девушка казалась ненастоящей.
 Два огромных полушария упругой плоти. Он заказал бутылку виски и принялся быстро опустошать ее.
 Следующая стриптизерша появилась в расшитом бисером пурпурном платье с глубочайшим декольте; у нее были густые иссиня-черные волосы. Ее представили как «Неистовую Гарольду». Грянула музыка. Девушка принялась заученно извиваться на сцене.
 Чарли это зрелище совершенно не заводило. Клей же разволновался, точно школьник, впервые оказавшийся с женщиной.
 В промежутках между выступлениями стриптизерш комик отпускал со сцены плоские шутки; внимание Чарли привлек сочный бруклинский акцент. Он заинтересовал его гораздо сильнее, чем девушки. В нем присутствовала особая гнусавость, которую Чарли решил скопировать в следующем фильме.
 – А теперь я представлю вам пару диких мустангов! Маленькая Косточка и потрясающая Толстуха Фанни! – объявил комик.
 Чарли пришел в восторг от того, как артист произнес слово «мустангов». Он повторил его вполголоса, стараясь добиться сходства.
 При появлении девушек Клей захохотал вместе с другими посетителями.
 Маленькая Косточка напоминала Твигги; она была очень хорошенькой. Розовое мини-платье обтягивало ее тело.
 Потрясающая Толстуха Фанни тоже была хорошенькой; она казалась огромной надувной куклой с двойным подбородком и ногами-колоннами. На ней также было розовое мини-платье.
 Они прошли по сцене под звуки «Здравствуй, Долли».
 – Господи! – пробормотал Клей. – Я всегда мечтал о такой пышке.
 Чарли прикончил бутылку, но даже в состоянии самого сильного опьянения он не смог бы захотеть толстую Фанни. Худенькую – другое дело. Светловолосая, кареглазая, она была привлекательна.
 Девушки раздевались синхронно. Сняв узкие мини-платья, они остались в бюстгальтерах, трусиках и чулках, прикрепленных к старомодным поясам.
 Толстуха Фанни имела грандиозный вид; складки ее жира колыхались под музыку. Маленькая Косточка напоминала скелет с торчащими из неразвитой грудной клетки ребрами.
 Одновременное присутствие на сцене двух девушек столь разного сложения производило почти непристойный эффект. Расстегнув лифчики, стриптизерши принялись покачивать бедрами под «Бессердечную Анну». Наконец они избавились от чулков.
 – Я должен трахнуть толстуху, – простонал Клей.
 Видела бы его сейчас Натали, подумал Чарли, которого забавлял энтузиазм друга. Толстуха Фанни напоминала гигантское животное. Большие рыхлые груди с сосками, равными по размерам еле заметным выпуклостям Косточки, болтались из стороны в сторону.
 Выступление закончилось. На сцену выбежал комик; он отпустил пару пошлостей и пообещал всем ровно через час новое потрясающее шоу.
 Клей перехватил комика, когда тот направился к бару. Чарли попросил счет и расплатился. Он решил подбросить Клея и отправиться к себе. Если Клей захочет развлекаться дальше, он сможет сделать это один.
 Порывшись в кармане, Клей вручил комику деньги.
 Чарли встал. Без очков его никогда не узнавали. Кто захочет быть узнанным в такой дыре?
 – Пойдем, – нетерпеливо произнес он.
 – Я обо всем договорился, – возбужденно выпалил Клей. – Все в порядке.
 – Что в порядке?
 – Ну, насчет Толстухи Фанни и Косточки. Я дал этому типу двести долларов, мы отправимся к ним. Это через дорогу. У них есть только час. Как тебе такая организация?
 – Две сотни долларов за такую парочку. Мне кажется, у тебя размягчились мозги.
 – Зато кое-что другое стало твердым. Идем. Чарли неохотно проследовал за другом. Натали всегда утверждала, что Клей готов трахаться с кем угодно, но это было уже чересчур.
 Косточка открыла дверь квартиры. На ней был черный шифоновый пеньюар, отделанный страусовыми перьями. На лице девушки блуждала бессмысленная улыбка.
 Оказавшись в этом однокомнатном жилье, Чарли вспомнил о том, как давным-давно впервые имел дело в убогой гримерной с двумя сестрами. Здесь стоял тот же запах дешевых духов и кислого пота.
 Клей радостно шагнул вперед.
 – Выпивка найдется? – спросил он. Косточка удивленно посмотрела на него.
 – Джейк не говорил, что вы заплатили за спиртное. В туалете спустили воду; Толстуха Фанни вышла из санузла. На ней был такой же пеньюар, что и на Косточке. Она тотчас взяла дело в свои руки.
 – Бутылка виски – десять долларов. Снимайте штаны и чувствуйте себя как дома, но не совсем – в нашем распоряжении только час. Грубое обращение – за дополнительную плату. Вы меня поняли – за дополнительную плату. Если захотите поиметь меня вдвоем одновременно – тоже доплатите.
 Она говорила очень быстро нежным высоким голосом, диссонировавшим с ее габаритами.
 Клей посмотрел на Чарли, Чарли – на Клея; мужчины расхохотались.
 – Может быть, у тебя встанет, но у меня определенно не получится, – сказал Чарли.
 – Попытаюсь оправдать двести долларов, – отозвался Клей, расстегивая «молнию» и снимая штаны.
 – Я, пожалуй, буду только смотреть, – вежливо сказал Чарли, когда Косточка шагнула к нему.
 Толстуха скинула пеньюар и легла на софу. С глупейшей улыбкой на лице Клей забрался на девушку.
 – Скажи моему другу, что я подожду в автомобиле, – обратился Чарли к Косточке и тихо покинул квартиру.




 31


 Санди вылетела из аэропорта Акапулько первым рейсом. Место назначения – Мехико.
 Она стянула волосы на затылке, надела темные очки и оформила билет на имя мисс Сэндс. Она еще не решила, куда отправится, однако ей следовало опередить шумиху в прессе.
 Помолвка со Стивом Магнумом возвысила ее в глазах публики, сделала объектом особого внимания. И теперь ей приходилось прятаться – особенно от Стива. Она знала, что если он отыщет ее, она будет засыпана оправданиями, извинениями и в конце концов оскорблениями. Она хотела избежать всего этого.
 В Мехико она пробежала взглядом по строкам табло. Она не собиралась улетать далеко. Затем вдруг вспомнила о Рио. Почему бы и нет? Она не была там после похорон родителей. Удобный случай. Самолет вылетал в Рио через час.
 Маленький мальчик лет пяти-шести с широко раскрытыми глазами стоял возле прохода. Санди сразу же обратила на него внимание: во-первых, потому что он казался слишком юным, чтобы путешествовать без взрослых, а во-вторых, потому что он был самым красивым ребенком, какого она когда-либо видела. Длинные темные волосы нимбом обрамляли овальное лицо с черными глазами и оливковой кожей. – Если бы у меня был ребенок, – подумала она, – я бы хотела, чтобы он выглядел именно так.
 Мальчик стоял спокойно, неподвижно, иногда встревоженно поглядывая по сторонам; он явно ждал кого-то.
 Когда объявили рейс, мальчик заплакал; он не хныкал, просто по его щекам покатились выступившие из глаз слезы.
 Санди подошла к нему.
 – Ты ждешь маму?
 Он покачал головой.
 – За тобой кто-то придет? Ребенок кивнул.
 – Oui, papa.
 – Ты француз?
 – Да, француз, – прозвучал за спиной Санди бесстрастный мужской голос. – С ним все в порядке, спасибо, можете оставить его в покое.
 Мужчина крепко взял мальчика за руку, и они направились к самолету.
 Санди пошла вслед за ними. Она догнала их в конце трапа.
 – Извините, – сказала она. – Я подумала, что он один. Я лишь хотела узнать, не нужна ли ему помощь. Он плакал.
 – Плакал? – удивился мужчина. – Жан-Пьер никогда не плачет.
 – О, так вы – Клод Хассан, да?
 Санди была готова проглотить свой язык, она почувствовала себя назойливой поклонницей.
 Не удостоив девушку ответа и не взглянув на нее второй раз, он занял свое кресло.
 Она решила, что он, конечно, не узнал ее. Она была в своих самых эффектных туалетах, когда они познакомились в Акапулько. Сейчас очки скрывали глаза Санди, волосы не были уложены. И все же он грубиян; мальчик действительно плакал. «Жан-Пьер никогда не плачет». Нелепое, типично мужское утверждение – речь идет о пятилетнем ребенке.
 Самолет вырулил на взлетную полосу и внезапно оторвался от нее. Санди любила летать. Полет пробуждал в ней ликование, она остро ощущала мощь турбин.
 Санди успокоилась, испытала чувство облегчения. Стив Магнум – не тот мужчина, который ей нужен. Она совершила ошибку, сблизившись с ним. Клод Хассан, сидевший впереди, болтал со стюардессой; девушка улыбнулась ему, сверкая ровными белыми зубами. С ней он не был груб.
 Полет закончился быстро. Во время промежуточной посадки Санди купила газеты; там еще не было сообщений о ее бегстве от Стива Магнума. Она выпила кофе, сходила в дамскую комнату и снова заметила мальчика, стоявшего в одиночестве. Она улыбнулась ему, он ответил ей улыбкой. У него выпали два передних зуба; он напоминал маленького уличного драчуна.
 – Интересно, где его отец, – подумала Санди. – Вероятно, пьет где-нибудь в баре.
 Она снова поднялась в самолет; перед самым отлетом появились Клод с Жан-Пьером. Она отвернулась от них, когда они проходили мимо нее.
 Прямо из аэропорта Кэри отправилась в свой офис. Она была уставшей, разгоряченной. Копия сент-лорановского костюма, которая была на ней, помялась в дороге.
 Маршалл, летевший вместе с ней, в течение всего полета убеждал ее в том, что они должны немедленно пожениться. По какой-то загадочной причине он потерял свою выдержку и хладнокровие после того, как Кэри переспала с ним после приема по случаю помолвки Санди и Стива. Вместо прежних фраз типа «Подумай об этом», «Не торопись», «Я помню, что я значительно старше тебя» он теперь говорил: «Назови день, Кэри, и не тяни больше; лучше всего сделать это на следующей неделе».
 Она сидела за своим столом и грызла ручку. Перед ней лежала стопка сообщений, но она не просмотрела их.
 Маршалл оказался великолепен в постели. На удивление хорош для своих пятидесяти шести лет. Он даже превзошел последнего партнера Кэри – двадцатитрехлетнего актера.
 Ей странно было ложиться в постель с Маршаллом. Стариной Маршаллом, у которого она проработала семь лет. Кэри казалось, что это напоминает инцест; она крепко напилась, прежде чем они вернулись в свой отель.
 Любовная техника пожилого Маршалла – вещь, несомненно, более важная, чем выносливость, – заслуживала всяческих похвал.
 Она тихонько засмеялась. Какие у нее теперь могут быть аргументы против этого брака? Ей двадцать восемь лет, она пожила в свое удовольствие и созрела для того, чтобы довольствоваться одним мужчиной. Маршалл сказал ей, что она сможет не бросать свой бизнес.
 Конечно, ее мать, жившая в красивом доме в Пасадене со своим братом и его женой, испытает потрясение. Когда Кэри навещала их, они всегда пытались познакомить ее с каким-нибудь симпатичным и перспективным юристом или бухгалтером. Она опозорит семью, если выйдет за белого. Ну и что с того? Она свободна от предрассудков.
 Нажатием кнопки Кэри вызвала секретаршу. Черт возьми, если она не решится сейчас, это не произойдет никогда.
 – Сью, соедини меня с Санди Симмонс, Акапулько. Первой новость должна узнать Санди.
 – Ее, кажется, там нет, – сказала Сью. – На проводе Стив Магнум.
 – Соедини нас.
 После пауза взволнованный голос Стива разрезал тишину.
 – Где она, Кэри?
 – Кто?
 – Не ломай комедию. Где она?
 – Стив, я только что вошла в кабинет. У меня был тяжелый перелет, я чувствую себя неважно, так что, пожалуйста, перестань кричать. Если ты ищешь Санди, то я разговаривала с ней перед самым отъездом, она лежала в кровати. Почему бы вам двоим не жить вместе? Тогда ты не будешь беспокоиться всякий раз, когда она идет в магазин или еще куда-то.
 – Не морочь мне голову, – сухо произнес он.
 Сью, имевшая обыкновение прослушивать все разговоры Кэри, внезапно ворвалась в кабинет и взяла верхнее сообщение из стопки. Помахала им перед носом у Кэри, которая быстро прочитала его.
 – Что происходит, черт возьми? – спросил Стив. – Ты скажешь мне, где она, или нет?
 – Что случилось? – сказала Кэри. – Когда я уезжала из Акапулько, все было в порядке, но моя бестолковая секретарша только что показала мне сообщение от Санди.
 – Какое сообщение?
 – Похоже, она продиктовала по телефону текст пресс-релиза, который я должна передать газетчикам. Она сказала, что с ней все в порядке. Обещала позвонить через пару дней.
 – Какой еще пресс-релиз?
 – Читаю: «Санди Симмонс и Стив Магнум приняли совместное решение об аннулировании их помолвки».
 – Совместное решение. Как бы не так, – выпалил он. – Ты передала это в прессу?
 – Говорю тебе, я только что прочитала сообщение Санди.
 – Я не хочу, чтобы пресс-релиз был опубликован.
 – Ты не мой клиент, Стив.
 – Уже твой, дорогая. Высылаю тебе аванс.
 – Извини. Если Санди пожелала, чтобы я передала сообщение прессе, я должна сделать это.
 – Терпеть не могу исполнительных дураков.
 В возникшей паузе Кэри обдумывала, не бросить ли ей трубку.
 – О, извини, – произнес Стив. – Вот что я скажу – я в любом случае намерен нанять тебя.
 – Что произошло у вас с Санди? – спросила Кэри.
 – Кто знает? Санди – своеобразная девушка. Вчера вечером я напился и, возможно, сделал что-то непозволительное – по ее путаным меркам.
 – Что именно?
 – Пустяк.
 Он заколебался.
 – Любая другая девушка лишь посмеялась бы.
 – Что ты сделал? Верно, нечто серьезное, если Санди передумала.
 – Потрахался с одной потаскушкой. Пятиминутное дело.
 – И сказал об этом Санди?
 – Ты в своем уме? Конечно, нет. Но она могла каким-то образом узнать. Она прислала мне кольцо с запиской и исчезла. Когда я сегодня проснулся, ее уже не было.
 – Динди?
 – Хм?
 – Это была Динди Сайдн, да?
 – Не знаю. Для меня они все на одно лицо. Какая-то блондинка, жена английского актера, кажется, Чарли Брика. Настоящая шлюха.
 – Да. Это Динди. Ручаюсь, она тотчас все рассказала Санди. Право, Стив, что тебя толкнуло на это?
 – Эрекция, дорогая, банальная эрекция. Сделай мне одолжение – задержи этот пресс-релиз у себя на двадцать четыре часа. Найдя Санди, я заставлю ее изменить свое решение.
 – Не знаю, Стив, я действительно должна…
 – Ради Бога, всего на сутки, я же не прошу у тебя десять миллионов долларов. Я действительно люблю эту девушку. Дай мне шанс.
 – Хорошо. Но только на двадцать четыре часа. Если по истечении этого срока ничего не произойдет, я передаю заявление прессе.
 – Ты не пожалеешь об этом, когда будешь держать букет на нашей свадьбе. Не поднимай шума. Я вызываю из Лос-Анджелеса детектива, он быстро отыщет ее.
 – Хорошо, я буду молчать, но я не могу поручиться за Динди Сайдн.
 Он положил трубку.
 Чудесно, подумала Кэри, славная ситуация. Зная Санди, она поняла – Стив Магнум потерпел окончательное поражение.
 Она вздохнула. Подобное паблисити с чисто деловой точки зрения было нежелательным.




 32


 Мардж Линкольн Джефферсон, нервничая, сидела в кабинете управляющего банком. Ее ладони потели. Она украдкой вытерла их о подол хлопчатобумажного платья.
 Луэлла многократно объясняла Мардж, как ей следует вести себя и что говорить. Но, тем не менее женщина волновалась, ожидая реакции управляющего на ее просьбу.
 – Значит, миссис Линкольн, вы потеряли вашу банковскую книжку. Вам следовало быть более внимательной; банковскую книжку надо беречь, хранить в надежном месте. Заглянув в нее, мы могли бы без хлопот начислить вам проценты.
 Произнеся слово «проценты», он бросил взгляд на ее рыхлые груди, висевшие под платьем в старом грязном бюстгалтере. Свой единственный приличный лифчик она берегла для субботнего собрания.
 – Да, понимаю, – сказала она, собрав все свое мужество. – Но мне срочно нужны пятьсот долларов, я должна получить их сегодня.
 – Сегодня? Хм, сегодня вы определенно ничего не сможете получить. Вам известно, что на семь дней ваш счет закрывается. Однако я возьму все ваши данные и образец подписи; через неделю все будет в порядке.
 Что скажет на это Луэлла? Она может не допустить ее на субботнее мероприятие.
 Мардж выдавила из глаз две большие слезы.
 – Я должна получить деньги сегодня. Через неделю будет уже поздно. Мне надо отправиться в больницу. Женские дела, понимаете?
 Управляющий банком покраснел. Он не желал слышать об интимных проблемах этой толстухи.
 Мардж вспомнила наставление Луэллы: «В случае возникновения трудностей соблазни этого человека».
 Она встала и склонилась над столом, положив свой громадный бюст на его поверхность.
 – Вы должны дать мне шанс, – сказал она, вспомнив фразу из старого фильма с Ма Уэст, который она видела по телевизору шесть раз. – Будьте добры ко мне, и я буду добра к вам. Вы меня понимаете?
 Управляющий понимал ее слишком хорошо. Он прочистил горло и кашлянул, чтобы скрыть свое смущение.
 – Мы постараемся сделать для вас исключение, мисс Линкольн Джефферсон. Подождите минуту.
 Он был готов на все, лишь бы поскорей выпроводить из своего кабинета эту кошмарную женщину.
 Мардж села и стала ждать. Если бы Герберт узнал о том, что она делает, он бы убил ее, но Луэлла сказала, что в этом нет ничего зазорного. Луэлла убедила Мардж в том, что ей следует так поступить, иначе больше не будет ни «круга друзей», ни собраний, ни вечеринок.
 Секретарша, войдя в комнату, улыбнулась Мардж.
 – Пожалуйста, распишитесь на этом бланке, – попросила девушка. – Мистеру Мервину пришлось выйти, но он поручил мне выдать вам пятьсот долларов с вашего счета.
 Прошло два дня, и ничего не случилось. Герберт, как обычно, ездил на работу. Он ежедневно просматривал газеты, но там больше не упоминалась погибшая девушка. Убийство – рядовое событие в Лос-Лнджелесе; оно вызывало интерес у публики, лишь если жертва была знаменитостью или если преступник действовал с особой жестокостью.
 Мардж продолжала спрашивать его своим гнусавым голосом:
 – Что ты натворил, Герби? Почему ты хочешь, чтобы я сказала полиции, что ты был здесь?
 Он не отвечал ей. Чаще, чем прежде, принимал душ, фантазировал, чтобы он сделал, если бы на месте грязной вонючей девчонки-хиппи оказалась Санди Симмонс, которая сняла бы платье и предложила себя ему.
 Отправляясь на автобусе в гараж, он всегда старался сесть один. Гарберт решил, что с ближайшей получки приобретет в рассрочку автомобиль. Он с трудом выносил поездки в автобусе, где пахло людским потом. Ему следовало погасить двухмесячную задолженность за дом. Кредиты за телевизор и холодильник также не были погашены, но автомобиль важнее. Машина здесь – предмет первой необходимости.
 Жаль, что Мардж не работает; сейчас ее не взяли бы в кафе, где официантки ходят без лифчиков.
 Герберт аж поперхнулся от отвращения. Он не желал видеть жену. Ее присутствие в доме было полезным, она готовила пищу и мыла посуду, но для этого он может нанять прислугу. Нет, после той сцены, свидетелем которой он стал, эта грязная сучка ему не нужна.
 Развод – дело дорогое. Он найдет другой способ избавиться от нее…
 – Я получила деньги, – торжествующе заявила Мардж.
 Луэлла, сидя с плотно сжатыми губами в своем старом зеленом «шевроле», взяла купюры у Мардж и пересчитала их. Убрав доллары в сумочку, улыбнулась:
 – Умница. Теперь ты действительно наш человек.
 Они подъехали к дому Луэллы. Она заварила чай с травами, вместе с Мардж просмотрела газеты за два последних дня, показала ей все подчеркнутые заметки.
 Сорок квартирных краж, двенадцать ограблений, один налет на банк, тридцать три изнасилования и два убийства.
 – Вероятно, что-то из этого, – сказала Луэлла. – Я хочу, чтобы ты все внимательно прочитала и запомнила.
 – Это обязательно, Лу? Я неважно читаю.
 – Если мы хотим узнать, что натворил тут твой • муж, тебе придется это сделать. Допустим, мы установим, что он изнасиловал ту женщину в ее доме. Тогда он не сможет больше командовать тобой. Мы станем хозяевами положения.
 Мардж захихикала.
 – Наверно, ты права, но Герберт никогда бы не стал кого-то насиловать.
 – Откуда это тебе известно? Ты должна получше познакомиться со всеми этими преступлениями; ты будешь упоминать о них, разговаривая с Гербертом. Когда ты попадешь в яблочко, он немедленно выдаст себя своей реакцией.
 – А что, если он сделал что-то другое? Луэлла пожала плечами.
 – Тогда мы придумаем иной способ разоблачить его.
 – О'кей, Лу. Господи, просто не знаю, что бы я делала, если бы ты не переехала сюда. Ты так добра ко мне. Приняла в свой «круг друзей», и вообще.
 Она сжала предплечье Луэллы своей горячей пухлой рукой.
 – Честное слово, ты изменила всю мою жизнь.
 Луэлла улыбнулась. Ее улыбка не затрагивала маленьких фиолетовых глаз женщины. Она, как и Герберт, считала Мардж неуклюжей безмозглой идиоткой. Луэлла зарабатывала на жизнь именно благодаря таким глупым женщинам, как Мардж.
 Как удивилась бы Мардж, узнав, что «круг друзей» состоял из бизнесменов с психическими отклонениями, которые могли заниматься сексом, лишь воображая себя участниками оргии с элементами черной магии. В Лос-Анджелесе полно одиноких женщин – вдов, разведенных, несостоявшихся актрис. Все они, познакомившись и подружившись с Луэллой, были счастливы войти в «круг друзей»: никто из них не возражал против так называемой сексуальной инициации. Это объяснялось тем, что они сами хотели заниматься сексом; достаточно было прикрыть все пристойным названием и взять с них пятьсот долларов.
 Луэлла находила этих женщин. Ее супруг подбирал мужчин-извращенцев, которые участвовали в ритуале только один раз и платили за это пятьдесят долларов. Если бы Луэлла предложила им своих «подруг» за полсотни зеленых в качестве проституток, они, вероятно, потерпели бы фиаско, но необычность ситуации делала всех счастливыми.
 Через два месяца, когда Мардж подвергнется инициации более чем пятью десятками мужчин, Луэлла и ее муж тихо исчезнут с несколькими тысячами долларов. Растерянная Мардж снова внезапно окажется без «друзей».
 За четыре года они проделали подобный трюк примерно с сорока женщинами и смело глядели в будущее, поскольку половина Калифорнии оставалась неиспользованной. Никто еще не пожаловался в полицию. Что они могли сказать?
 Луэлла открыла прибыльный источник побочных доходов. Достаточно раскопать в прошлом жертвы нечто такое, что она предпочитает скрывать. Это часто приносило женщине несколько лишних сотен долларов.
 Луэлла чувствовала, что, разоблачив мужа Мардж, она сможет отнять у соседей остаток их сбережений. Герберт Линкольн Джефферсон казался Луэлле криминальным типом. По меньшей мере насильником.
 Когда в субботу вечером Герберт явился в «Суприм Чоффер компани», диспетчер сказал ему:
 – Джефферсон, тебя хотят видеть в главном офисе.
 – Меня? – глупо переспросил Герберт.
 – Да, кажется, поступила жалоба или еще что-то. Герберта прошиб холодный пот. Жалоба?
 Он попытался решить, что ему делать. – Это, вероятно, полиция. Они узнали все насчет той девчонки. Бежать? Но куда? У него было при себе несколько долларов. Без машины он далеко не скроется.
 Нет, лучше всего остаться и все отрицать. Мардж подтвердит его алиби. Во всяком случае, он на это надеялся.
 Единственная вещь, которая могла свидетельствовать против него, – это цепочка, найденная им на полу машины. Он тщательно спрятал ее под матрасом. Мардж редко перестилала кровать; у нее было мало шансов обнаружить цепочку, хранившуюся в достаточно надежном месте. Герберт даже не был уверен в том, что цепочка действительно принадлежала девушке. Ее мог обронить любой пассажир.
 Управляющий, мистер Снейк, покачивался в черном кресле, задрав ноги на стол. Он разговаривал по телефону, не обращая внимания на Герберта, которого секретарша впустила в главный офис.
 Герберт остановился в растерянности перед столом, не зная, можно ли ему сесть. Мистер Снейк не подал ему никакого знака. В присутствии начальства Герберт всегда старался вести себя безукоризненно. Во всяком случае, полиции тут не было.
 Мистер Снейк закончил разговор, бросил трубку, взял сигарету и выпалил:
 – Джефферсон, ты мочился в плавательные бассейны наших клиентов?
 – Что? – сказал Герберт.
 Его землистого оттенка кожа порозовела.
 – Ты меня слышал. Да или нет?
 – Нет, – быстро ответил Герберт. Они ничего не смогут доказать, подумал он.
 – Ты уволен. Я дал тебе шанс сказать правду, ты упустил его. Какой-то малый снимал на видео свою мать. Ты с невозмутимым видом отливал в бассейн и попал в кадр через стеклянные двери. Сегодня днем я своими глазами видел запись. Забирай свои вещи и уматывай. В кассе тебя ждет расчет по сегодняшний день.
 Мистер Снейк снова снял телефонную трубку. Когда Герберт повернулся и собрался уходить, управляющий уже с кем-то разговаривал.




 33


 После инцидента с Клеем и двумя стриптизершами Чарли охватила глубокая депрессия. Он заперся в гостиничном коттедже со своим верным Джорджем, отказываясь видеть кого-либо, кроме людей, связанных с новым фильмом, в котором ему предстояло сниматься. Эта кинокомедия называлась «Фред».
 Главную героиню предстояло сыграть Лорел Джонс, характерной актрисе, которую в прошлом году выдвинули на «Оскара» за лучшую роль второго плана, но так и не наградили. Она приехала пообедать с Чарли в его отеле вместе со своим мужем, за которого вышла два месяца назад – длинноволосым музыкантом из модной поп-группы «Сыновья».
 Они оба нравились Чарли. Они много говорили о политике, движении хиппи, загрязнении атмосферы, голоде. Для Чарли, уставшего от бесед о кинобизнесе и светских сплетен, это было свежей струей.
 Лорел и ее муж Флосс были вегетарианцами и собирались сделать шестимесячный перерыв в работе, чтобы принять участие в программе помощи голодающим в Индии.
 – Вот что важнее всего, приятель, – сказал Флосс, – помочь людям, которые сами не в состоянии помочь себе.
 Лорел кивнула; ее блестящие глаза выражали полное согласие с мужем.
 – Да, но что будет с вашими карьерами? – спросил Чарли. – Вы оба в начале пути. Я знаю, ваши дела идут очень хорошо, но если вы сейчас все бросите…
 – Мы все продумали, – сказал Флосс.
 – Да, – подтвердила Лорел, – Флосс и ребята сделают заранее много записей, чтобы слушатели их не забыли, а я после «Фреда» снимусь еще в одном фильме.
 – Приятель, если ты не готов потратить шесть месяцев своей жизни на то, чтобы помочь нуждающимся, я не знаю, что и сказать.
 Флосс печально покачал головой.
 Чарли попытался вспомнить, когда он кому-то помогал. Он всегда дарил Джорджу свою старую одежду и за последние несколько лет передал различным благотворительным организациям свыше пятидесяти тысяч долларов – разумеется, не облагаемых налогом. Недавно к нему обратились с просьбой выступить публично в защиту бездомных, но он отказался – не потому, что не верил в эту компанию, а потому что считал для себя возможным появляться перед публикой только в качестве актера. Вместе со многими другими известными людьми он подписал требование легализовать курение марихуаны. В обществе девятнадцатилетних Лорел и Флосса он казался себе стариком.
 После обеда он предложил им покурить «травку» и послушать музыку.
 Лорел и Флосс обменялись улыбками.
 – Мы завязали, – сказала Лорел. – Каждый вправе решать сам, нужно это ему или нет; мы поняли, что дошли до такого состояния, когда потребность в этом отпала.
 Флосс взъерошил пятерней свои длинные светлые волосы.
 – Не обращай на нас внимания, – добавил он. Чарли смущенно убрал «косячок», уже приготовленный им.
 – Нет, мне это не нужно, – сказал он, – я думал, что вы…
 – Все считают, что музыканты не слезают с иглы и живут шведскими семьями. Мы с Лорел хотим показать людям, что больше всего нас волнует будущее мира, в котором мы живем. Каждый день мы медитируем в течение часа. Это потрясающее занятие. Сбрось с себя одежду, приятель, и медитируй. Это лучше, чем балдеть от «травки».
 Когда они ушли, Чарли снял с себя черную «водолазку» и брюки. Как люди медитируют?
 Он сел на пол в позу «лотоса», попытался погрузиться в созерцание своего внутреннего мира. Через пять минут чертыхнулся, закурил «косячок», включил музыку и лег на кровать.
 Кроме Лорел Джонс, в картине «Фред» должны были сниматься шесть эффектных девушек. Чарли, обладавший правом отбора актеров, разрешил Саю Гамильтону-младшему пригласить актрис на свой вкус. Роли были маленькими, и Чарли не хотел обременять себя просмотром множества «звездочек».
 – Загляни в офис, дружище, – сказал по телефону Сай, – тут через мои руки проходит больше восхитительных крошек, чем тебе довелось увидеть за всю жизнь.
 Чарли удивился тому, что мужчины вроде Сая и Клея находят удовольствие в постоянном поиске новых девушек. Они были женаты. Зачем им это нужно? Скольких девушек можно трахать одновременно? Будучи женатым на Лорне, он не смотрел по сторонам; у него была только одна Мишель. Но, пристально заглянув в свою душу, Чарли понял, что до знакомства с Динди был таким же, как Сай и Клей. Искал самое хорошенькое личико, самые большие груди, самые длинные ноги. Для него не имело значения, что все эти девицы были круглыми идиотками; он обращал внимание только на внешность. Скрывался ли хоть один полноценный мозг под густыми копнами волос и накладными ресницами?
 – Я определенно извлек урок из происшедшего, – признался Чарли Джорджу, который привык к откровенным излияниям босса. – Впредь – никаких безмозглых «звездочек».
 Джордж кивнул. Он не отказался бы от нескольких отвергнутых Чарли девушек.
 В первый день съемок Чарли работал с рыжеволосой Темзой Мейсон, рост которой составлял сто восемьдесят восемь сантиметров.
 Она улыбнулась, широко раскрыв свои большие карие глаза.
 – Мистер Брик, я счастлива работать с вами. Я обожаю все ваши фильмы. Вы не представляете, как я рада сегодня.
 Она говорила с тягучим южным акцентом.
 Чарли спрятался за образом своего героя, стал Фредом. Акцент девушки был сочным, колоритным, но Чарли не собирался вступать в дружеские отношения с участниками съемок. Они будут иметь дело с Фредом. Исключение он сделал для Лорел. Она и Флосс проводили много времени с Чарли, ему нравилось слушать их.
 Он бывал у них в гостях, познакомился с их друзьями. Этот круг отличался от кинематографического – его составляли молодые музыкальные продюсеры, певцы, исполнители. Большинство одевалось в стиле хиппи; они мгновенно приняли Чарли в свою компанию. Ему нравилось то, что никому тут не было дела до его славы; похоже, многие гости даже не узнавали Чарли. Он был просто другом Лорел и Флосса.
 Он ходил к ним почти каждый вечер после работы. Их дом был всегда открыт для друзей.
 Чарли брал с собой «травку». Хоть Лорел и Флосс сами не употребляли ее, они позволяли курить своим гостям, чем многие из них пользовались.
 Здешняя обстановка была по душе Чарли. Он приобрел длинные рубашки свободного покроя, брюки мешковатого фасона, бусы. Сменил очки с толстой роговой оправой на «старушечьи», с тонкими металлическими дужками. Сейчас из-за фильма он не мог отращивать волосы, но собирался сделать это после съемок.
 – Выглядишь отлично, приятель, – сказал ему Флосс. – Теперь ты настоящий человек семидесятых.
 Чарли улыбнулся. Сидя на полу гостиной, он разглядывал слайды с изображением бабочек, проецируемые на стену. Одновременно он слушал новый альбом. Чарли протянул «косячок» своему соседу, светловолосому парню, который, сделав затяжку, передал сигарету девушке.
 – Ты должен всерьез заняться медитацией, – сказал Флосс. – Лорел была в ужасном состоянии, пока я не приучил ее к этому.
 Чарли кивнул.
 – Да, я попробую.
 Он уже провел в их доме десять вечеров подряд, и Флосс постоянно уговаривал его медитировать. Ежедневно в одиннадцать часов Лорел, Флосс и все желающие раздевались с серьезными лицами, садились в центре комнаты на пол в позу «лотоса» и замирали в ней по меньшей мере на полчаса.
 Чарли не понимал этого увлечения. Он не любил обнажаться на людях.
 У Лорел была идеальная фигура. Все поражало своим изяществом и упругостью. Поджарый Флосс обладал развитой мускулатурой.
 Секс в доме Лорел и Флосса был обыденным занятием. В распоряжении гостей находились две спальни; частенько какая-нибудь парочка отправлялась туда на часок.
 Внимание Чарли привлекла юная англичанка, которую он видел здесь раньше лишь один раз. Никто не назвал бы девушку хорошенькой. Ее постоянно мрачное личико с настороженными глазами напоминало крысиную мордочку. Но в любой дискуссии она всегда демонстрировала развитый интеллект. Она отличалась худобой, у нее были маленькие торчащие груди с втянутыми внутрь сосками.
 Когда она оделась, Чарли подошел к ней.
 – Ты из Англии? – сказал он.
 – По-моему, это очевидно, – отозвалась она, посмотрев на него своими настороженными глазами.
 – Да, конечно. Лондонский говор с примесью северного акцента.
 – Верно. Почему ты не медитируешь? И почему разглядывал мое тело? Я не очень-то красива.
 – Ну… милая… ну… ты далеко не уродлива. Она внезапно рассмеялась. У нее были зубы маленькой девочки.
 – Я хочу чего-нибудь сладкого. Здесь поблизости можно найти шоколадные пирожные?
 – Поедем поищем.
 – О'кей.
 Они молча покинули дом. Она ничего не сказала по поводу его автомобиля. Вела себя так, будто всю жизнь ездила в «ламборджини-муире».
 – Едем в супермаркет на Дохени, – приказала она. Они купили там шоколадные пирожные, пряники, орехи-пеканы, мороженое нескольких сортов и конфеты.
 – Вот это пир! – воскликнула она.
 – Бедняжка, – подумал Чарли, – она, возможно, недоедает. Скорее всего, влачит жалкое существование в одной из коммун на побережье.
 – Отвезем это к Лорел и Флосс? – предложил он.
 – Как хочешь.
 – Я бы хотел потрахаться, – подумал Чарли. После Динди у него никого не было. Нет, к черту эти мысли, он хотел чего-то большего, чем короткий акт. Он нуждался в серьезных отношениях с девушкой, с которой можно поговорить.
 На следующий день он узнал от Лорел, что англичанку зовут леди Филлипа Лонгмид. Она гостила у своей матери и отчима, живших в собственном доме на Беверли-драйв.
 Пока он беседовал перед медитацией с Лорел, Филлипа сидела на полу, запихивая шоколадное пирожное в рот женоподобному юноше.
 Подойдя к ней, Чарли спросил:
 – Ты сегодня будешь медитировать? Она пожала плечами.
 – Возможно, если мне нечего будет делать. А ты? Он торопливо покачал головой.
 – Стесняешься своего тела? – небрежно спросила она.
 – Только не это.
 – Пусть все видят, – пропел женственный парень.
 – Я мог бы отвезти тебя домой, – предложил Чарли.
 – Кого, меня? – спросил юноша.
 Филлипа втолкнула остатки пирожного ему в рот.
 – Я обычно не возвращаюсь домой так рано, но если у тебя есть «травка», я бы поехала к тебе.
 По дороге в отель она заговорила о последних студенческих волнениях.
 – Печально, что этих ребят бьют по голове.
 Затем Филлипа сообщила о рок-фестивале под открытым небом, который должен был состояться на следующей неделе в окрестностях Сан-Франциско.
 – Лорел и Флосс поедут туда. Я, возможно, тоже.
 В гостинице она скептически просмотрела его альбомы с пластинками.
 – У тебя есть последние записи? Похоже, нет.
 Наконец она выбрала альбом «Роллинг Стоунз», который ей нравился. Задрала немытые ноги на стол и стала курить «косячок», полученный от Чарли. Она делала сильные, глубокие затяжки, закрывала глаза, медленно выпускала из ноздрей тонкие струйки дыма.
 Чарли сидел напротив девушки. Он очень хотел заслужить одобрение Филлипы. Она должна понять, что хоть ему и за тридцать, но он не относится к скучному поколению ее родителей. Он еще молод и полон задора.
 Она молча слушала «Роллингов». Когда альбом закончился, она сказала:
 – Если ты хочешь позаниматься сексом, скажи. Я сама не очень люблю это дело, но возражать не буду.
 Его тотчас охватило волнение.
 – Нет, нет, – сказал Чарли. – Не беспокойся, я вовсе не думал об этом.
 – Наверно, ты не хочешь меня после всех этих полногрудых шлюх, с которыми ты общаешься. Лично для меня секс – чисто интеллектуальное занятие.
 Он кивнул.
 – Я с тобой согласен.
 – Да? – удивилась она. – Правда?
 – Да, ну, я бы не смог захотеть девушку – ну, лечь в постель, если мне не о чем с ней разговаривать. Секс исключительно ради секса – это…
 Он замолчал, подыскивая слова. – Услышал бы меня сейчас Клей, – подумал Чарли.
 – Это очень похвальное суждение. Большинство пожилых мужчин придерживаются иного мнения. Друзья моего отчима вечно пытаются лапать меня; я этого терпеть не могу.
 Большинство пожилых мужчин! У Чарли сперло дыхание. Она считает его пожилым? Ему всего лишь тридцать девять, он тонок, как тростинка, находится в отличной форме, одет по последней моде. Как она может считать его пожилым?
 – Сколько мне лет, по-твоему? – спросил он. Она, как всегда, пожала плечами.
 – Не знаю. Сколько?
 – Нет, угадай. Сколько ты мне дашь?
 – Если я назову слишком большую цифру, ты рассердишься. Если слишком маленькую – подумаешь, что я тебе льщу.
 – И все же, сколько?
 Она посмотрела на него, прищурившись.
 – Тебе тридцать девять, – произнесла наконец Филлипа.
 – Ты шутишь?
 – Нет, почему? Меньше или больше?
 – Ты попала в десятку. Как тебе это удалось? Она снова пожала плечами.
 – Ты выглядишь на тридцать девять.
 – Я выгляжу на тридцать девять? Она ехидно улыбнулась.
 – Я же сказала, что ты рассердишься.
 – Я не сержусь, – поспешил сказать он. – Почему я должен сердиться?
 Она встала и принялась молча грызть ногти. Через несколько минут произнесла:
 – Мне восемнадцать, и я кажусь себе старой. Поэтому я могу понять, как отвратительно чувствует себя человек в твоем возрасте.
 – Я отвезу тебя домой, – резко сказал Чарли. Эта девушка – идиотка.
 – Можешь не беспокоиться, мне еще рано домой, я должна встретиться с друзьями на побережье.
 – Ее грубость еще неприятнее, чем вкрадчивые, льстивые манеры «звездочек», – подумал Чарли.
 – Прекрасно, – сухо произнес он. – Портье вызовет тебе такси.
 – До свидания, – сказала она. – Спасибо за «травку».
 Чарли позвонил Темзе Мейсон, чей телефон он записал на всякий случай.
 Меньше чем через полчаса она уже была у него. Цветастый костюм частично прикрывал ее стовосьмидесятивосьми сантиметровую стать. Она десять минут поговорила о своей карьере, предложила увеличить ее роль в картине, и обнажила тело амазонки.
 Чарли быстро и не слишком успешно позанимался с ней любовью, после чего отправил девушку домой с обещанием подумать насчет новой сцены с ее участием.
 После ухода Темзы он почувствовал себя еще более одиноко. Если бы он не был знаменитым Чарли Бриком, она бы не примчалась к нему.
 Все эти так называемые актрисы – настоящее дерьмо!




 34


 Из аэропорта Санди направилась в отель. Она устала и сердилась на себя. Какой дурой она была, если поверила Стиву Магнуму! Подумать только, она даже собиралась выйти за него замуж. Разумно ли было ожидать другого отношения к себе со стороны мужчины-кинозвезды, за плечами которого вереница браков?
 Причина ее промаха кроется в том, что она и не жила нормальной жизнью. Она прилетела в Голливуд замкнутой, подавленной, снялась за короткий срок в двух фильмах. Стив Магнум разыграл спектакль в благоприятный для него момент.
 Она разделась и заказала гамбургер и молочный коктейль в номер. Также попросила принести газеты, но в них ничего не было о ней и Стиве. Если завтра в прессе ничего не появится, придется позвонить Кэри и выяснить, что случилось.
 Она принялась расчесывать волосы у окна, любуясь видом. Стоит ли слетать в Рим, чтобы узнать у Бенно правду? Нет, конечно, нет; Динди не обманула ее; Санди чувствовала, что теперь все стало на свои места. Пауло никогда не получал удовольствия от занятий сексом с ней; он всегда казался немного отсутствующим, скучающим. Он проявлял страсть лишь тогда, когда ему удавалось заставить ее встать перед ним на колени; он любовался отражением ее прекрасного, длинного, белого тела в зеркале.
 Двое мужчин Санди – Раф и Пауло – не давали ей подлинного удовлетворения.
 Думая об этом, она ощутила, что ее тело теплеет. Рассердившись на себя, легла в постель. Она понимала, что означает это чувство неудовлетворенности. Когда история со Стивом Магнумом завершится, она будет встречаться с мужчинами, как все другие девушки, и переспит с первым человеком, который ей понравится.
 Она не могла заснуть. Мысли не отпускали ее. Она ворочалась в кровати, а потом приняла две таблетки снотворного, которые ей дали после смерти Пауло. Они впервые потребовались Санди. Она испытывала отвращение к лекарствам, зная, что сделали наркотики с Пауло, но очень хотела заснуть.
 Наконец она погрузилась в глубокий тяжелый сон; таблетки были сильными, она не привыкла к ним. Ей приснился Стив. Он лег к ней в постель, снял с нее ночную рубашку и принялся ласкать ее груди своими грубыми руками. Она застонала во сне. Он прижал руки Санди к кровати и грубо овладел ею; она ахнула и обняла его ногами, потом провела ногтями по спине Стива. Ее охватило чувство восторга, все тело напряглось; нервные окончания были готовы взорваться в потрясающем оргазме. Все потеряло значение, осталось только желание поскорее забраться на вершину горы; ее ощущения достигли апогея, она начала смеяться. Чувство радости и облегчения казалось невероятно сильным.
 Она открыла глаза и увидела скатившегося с нее Клода Хассана.
 Она лежала неподвижно с минуту; в голове у нее был туман.
 Клод невозмутимо закурил. Сделав затяжку, протянул сигарету Санди.
 Она оттолкнула его руку, начиная осознавать, что произошло. Он каким-то образом проник в номер и изнасиловал ее, а она даже не проснулась – или проснулась?
 – Что вы здесь делаете? – тихо спросила Санди; задав этот вопрос, она поняла его нелепость. – Как вы попали сюда?
 – Это моя маленькая тайна. Я лишь ответил на твое приглашение в самолете.
 – Какое приглашение? Он засмеялся.
 – Моя дорогая, я знал, чего ты хочешь, даже если ты сама это не поняла.
 Она испытала чувство стыда. Неужели было так заметно, что она хочет мужчину?
 Ее удовлетворенное тело казалось невесомым. Его палец проник в нее.
 – Если я ошибся, я уйду, – сказал он. Она быстро села в кровати.
 – Уходите отсюда!
 Он схватил ее за волосы и притянул к себе. Впился своими губами в ее рот.
 – Так-то лучше, – сказал он. – Теперь между нами возможны честные отношения, без всякой фальши ухаживания и прочих подростковых глупостей.
 Она застонала, отвечая на его ласки. Что она теряет? Слишком поздно кричать и звать на помощь; ее тянуло к нему с момента их знакомства в Акапулько.
 – Хорошо, – пробормотала она, удивляя себя.
 – Ты умная девушка, Санди, – сказал Клод с легким французским акцентом в голосе. – Теперь я буду заниматься с тобой любовью наяву, а завтра мы постараемся узнать друг друга получше.
 Когда детектив Стива Магнума отыскал Санди, она и Клод Хассан были уже неразлучны. Стив пришел в ярость. Он решил, что Санди бросила его в Акапулько из-за французского режиссера. Он рявкнул на Кэри, разрешая передать репортерам пресс-релиз Санди, что она немедленно исполнила; известие породило множество домыслов и сплетен.
 Стив тотчас начал назначать свидания всем девушкам подряд. Он даже перестал проклинать Динди и встретился с ней тоже. Она вцепилась в него, как пиявка, постепенно избавилась от соперниц и стала его постоянной спутницей.
 Кэри была изумлена выбором Санди. Клод Хассан имел репутацию злого, циничного негодяя, пользовавшегося большим успехом у женщин. У него была жена-лесбиянка и две любовницы в Париже, родившие ему детей. Он имел славу блестящего режиссера, работать с которым было пыткой; он безжалостно относился к людям, не считался с их чувствами. Ходили слухи, что он имел склонность к всевозможным извращениям, особенно оргиям.
 Кэри покачала головой. Он вовсе не казался человеком, который мог подойти Санди. Хоть бы она позвонила ей! Девушки не обменялись ни единым словом, хотя Кэри оставила актрисе в отеле несколько сообщений.
 – Не волнуйся, – сказал Маршалл. – Пока она не опоздала к началу съемок, это не твое дело. Она всего лишь твой клиент.
 – Она еще моя подруга, – отозвалась Кэри, продолжая беспокоиться.
 Клод Хассан прилетел в Рио, чтобы встретиться с двумя актерами, которые были нужны ему для нового фильма. Он хотел, чтобы в его первой американской картине каждый исполнитель идеально соответствовал роли.
 Он дал Санди сцераний, который ее безумно понравился. Если бы он предложил ей женскую роль! Она была великолепной.
 – Кого ты видишь в роли Стефани? – небрежным тоном спросила Санди однажды вечером.
 – Актрису огромной внутренней силы, – ответил Клод. – Женщину типа Бэнкрофт или Вудвард. Американскую Монро.
 Она замолчала. Он явно не рассматривал ее кандидатуру, хотя Санди была уверена, что смогла бы сыграть роль Стефани, состоятельной дамы из Беверли Хиллз, живущей в особняке со своим мужем, стареющим банкиром-войеристом. Однажды в дом врываются два парня, которые насилуют Стефани, заставляя ее мужа смотреть на это. Они делают супругов своими пленниками; постепенно лояльность Стефани переключается с мужа на парней, она становится их сообщницей.
 – Мне скоро надо будет вернуться в Лос-Анджелес, – сказала Санди чуть позже. – Я должна сообщить Кэри о моем возвращении.
 – Я тебя не задерживаю, – резко произнес он.
 – Я не хочу лететь. Ты знаешь, что я подписала контракт на фильм.
 – На фильм? Так ты называешь тот мусор, в котором снимаешься?
 Они провели вместе только две недели. Санди знала, что она, несомненно, влюбилась, потому что для нее не имели значения поступки Клода, она просто хотела быть с ним. Он был невероятно груб со всеми – с официантами, горничными, портье. Он обращался с ними, как с грязью. Презирал всех.
 Однажды она спросила его:
 – Как ты можешь так разговаривать с людьми?
 – Если у них в жизни нет других амбиций, кроме стремления оставаться слугами, они ничего иного и не заслуживают, – отрезал он.
 Его поведение смущало Санди. Она улыбалась официанту, на которого только что накричал Клод, давала чаевые горничной, выставленной им из номера, приветливо болтала с няней, опекавшей его сына.
 Жар-Пьер был очаровательным мальчиком, хотя и слишком спокойным для своего возраста. Клод, казалось, почти не замечал его, но Санди проводила с ним много времени. Она играла с мальчиком на пляже, гуляла, начала учить его английскому.
 – Почему он с тобой? – спросила она как-то Клода. – Ты совсем не уделяешь ему внимания. Где его мать?
 Клод словно не услышал ее вопроса – он всегда поступал так, когда ему не хотелось отвечать.
 Она вздохнула. Он был тяжелым, испорченным, невыносимым человеком. Но он занимался с ней любовью каждую ночь так потрясающе, что она предпочитала не замечать его пороки.
 Она знала, что не может больше держать Кэри в неведении. Санди не хотелось звонить ей, она знала, что на нее обрушится критика, но она должна была сделать это, а также вернуться в Лос-Анджелес. Все не так плохо. Клод на неделю улетал в Париж, а затем они встретятся в Голливуде.
 – Ты привезешь Жан-Пьера? – спросила она. – Или он останется в Париже с матерью?
 – Его матери он не нужен, – сухо обронил Клод. – Обычно он живет у бабушки, но она заболела, так что, наверно, мне придется оставить его у себя.
 – Меня очень огорчает, как ты обращаешься с ним, – сказала она. – Ты его совсем не замечаешь. Ты любишь сына?
 – Он со мной, разве не так? Значит, люблю, верно? – рассердился Клод._ Я бы мог пристроить его куда-нибудь, но я взял его с собой.
 – Могу я полететь в Лос-Анджелес завтра с ним? – поддавшись внезапному порыву, сказала Санди. – Мы с Жан-Пьером прекрасно ладим. Мне кажется, я ему нравлюсь. В конце концов, всего через неделю ты будешь с нами.
 Он отвернулся от Санди. Они отдыхали в постели перед встречей с людьми за обедом. Она нежно коснулась его спины.
 – Пожалуйста, позволь мне забрать Жан-Пьера. Я как бы увезу с собой частицу тебя. Я буду скучать по тебе. Мы можем позвонить сейчас няне и сказать ей, чтобы она собрала его вещи. Я вылетаю после ленча, времени достаточно.
 Он сбросил с себя простыню и лег на спину.
 – Позанимайся со мной любовью, как мне нравится. Если ты угодишь мне, мы посмотрим.




 35


 Адвокат Чарли позвонил актеру на съемочную площадку.
 – Она согласна на единовременную выплату, – сообщил он. – Юристы советовали ей требовать алиментов, но она решила принять ваше предложение.
 – Врожденная алчность оказалась сильнее рассудка, – с облегчением заметил Чарли. – Я знал, что она согласится. Заканчивайте формальности как можно быстрее.
 Обрадованный Чарли опустил трубку. Эти деньги будут потрачены не напрасно – ничего не жалко, чтобы раз и навсегда выбросить Динди из его жизни.
 Динди тоже радовалась. Чарли Брик послужил ее целям. Избавиться от него, получив заодно кругленькую сумму – об этом она и не мечтала.
 Все складывалось в соответствии с ее желаниями. Съемки фильма «Весь мир любит стриптизершу» шли полным ходом. Пресса уделяла Динди много внимания, и не только благодаря фильму. В колонках ее постоянно упоминали как девушку, которая утешала Стива Магнума после его разорванной помолвки. Она действительно утешала Стива: ничто не поднимало ему настроения лучше долгих изнурительных избиений плетью. Динди ничего не имела против такого времяпрепровождения. На самом деле она даже получала от этого удовольствие. Параллельно она развлекалась с красивым юным блондином, следившим за бассейном. Он появлялся в ее доме три раза в неделю, обслуживал Динди, а потом – бассейн.
 Все сложилось весьма удачно – Санди завела роман с Клодом Хассаном, и Стив винил француза в том, что Санди так поступила. Конечно, Динди хватало ума понять, что Стив тоскует по Санди, но она объясняла это тем, что актер не переспал с ней – однажды ночью, напившись, он признался в этом.
 Втайне Динди восхищалась Санди. Мисс Симмонс явно умела держать мужчин за яйца.
 Как она терпит лапочку Клода? – удивлялась Динди. Однажды в Риме Динди занималась любовью с его женой, а Клод тем временем сидел полностью одетый на диване и наблюдал за происходящим. Он не сказал ей ни слова, только заплатил сумму, обещанную Динди агентом, который привез в дом француза. Санди явно питала слабость к извращенцам.
 Когда съемки закончились, Динди собралась посетить Лас-Вегас со Стивом, раз в год предававшимся азартным играм. Одновременно она сможет быстро развестись с Чарли. Она хотела избавиться от него не менее сильно, чем он – от нее. Если она правильно разыгрывает свои карты, то получит шанс из Динди Брик, урожденной Сайдн, превратиться в миссис Стив Магнум.
 – Я слышал, вы все отправляетесь на рок-фестиваль, – небрежно произнес Чарли, обращаясь к Лорел.
 – Да, – подтвердила она, – это будет отличный праздник, мы заказали автобус и собираемся спать в палатках. Флосс говорит, мы обретем чудесный опыт. Почему бы тебе не поехать с нами?
 – Я вам там не нужен, туда поедет молодежь.
 – Чарли, пожалуйста. Ты знаешь, что мы будем счастливы, если ты отправишься с нами. Флосс подпрыгнет от радости, если я скажу ему, что ты едешь с нами.
 – Может быть, я поеду за автобусом в моем автомобиле.
 Она сделала гримасу.
 – Это будет выглядеть странно. Почему тебе не сесть с нами в автобус? Поедут Майк, Тина, Рекси Джейни, Филлипа…
 – Ну, если ты уверена, что для меня найдется место…
 – Уверена. Мы отлично проведем время. Отправимся в пятницу сразу после съемок.
 Он кивнул. Почему бы и нет? Он был для них своим человеком, они приняли его в свою компанию. К тому же он хотел снова увидеть Филлипу и доказать ей, что он вовсе не так стар, как ей показалось.
 После съемок он велел Джорджу отвезти его в один из модных молодежных магазинов. Чарли побродил там среди пончо, армейских курток и футболок с надписью «попробуй травку». Наконец он выбрал для себя белую полотняную рубашку в индейском стиле и замшевую куртку с бахромой вроде той, которую постоянно носил Флосс.
 Сев в «мерседес», Чарли подумал: «Как долго продлится эта фаза?»
 Он решил не ехать сегодня к Лорел и Флосс. Попросил Джорджа сразу доставить его в отель. Он хотел прочитать несколько сценариев, отдохнуть, побыть в одиночестве.
 Чарли ждало множество сообщений от людей, желавших связаться с ним. Натали Аллен несколько раз не заставала его на этой неделе; Маршалл К. Маршалл просил актера срочно позвонить ему. Чарли счел себя обязанным ответить только на эти два звонка.
 Прежде он позвонил Натали, чувствуя себя виноватым из-за того, что не поговорил с Алленами после вечера, проведенного в обществе Клея.
 – Привет, сказала она, – ты где пропадал? Я уже несколько дней пытаюсь дозвониться до тебя.
 – Извини, милая, – с теплотой в голосе произнес он. – Я был занят на съемках. Не удавалось выкроить ни одной свободной минуты.
 – У тебя ясно нашлась минута для Клея в тот вечер. Он вернулся, пошатываясь, в четыре утра. От него пахло, как от пивной бочки. Чем вы занимались?
 Он сменил тему.
 – Почему бы тебе не заглянуть на киностудию во время ленча? Я бы прислал за тобой Джорджа.
 – Я бы с удовольствием, но у меня совершенно нет сил выбраться из дома. Почему бы тебе не пообедать у нас, раз уж я поймала тебя на телефоне? Как насчет завтрашнего дня?
 В четверг он хотел подготовиться к поездке, намеченной на уик-энд.
 – Не получается.
 – Тогда в пятницу, а еще лучше приходи днем в субботу и оставайся на обед.
 – Не смогу, дорогая, я уезжаю на уик-энд.
 – О! Куда?
 – Еду на… на большой рок-фестиваль. Натали засмеялась.
 Чарли, как бы оправдываясь, произнес:
 – На рок-фестиваль под открытым небом. Там будет здорово.
 – Кто тебя надоумил? Там будет полно сумасшедших. Я видела по телевидению последнее такое мероприятие. Это было нечто невообразимое. Повсюду валялись немытые хиппи. Тебя от всего этого вытошнит, Чарли.
 Откуда ей известно, что ему понравится, а что – нет? Проблема Натали в том, что она отстает от времени.
 – Клей далеко? – спросил Чарли. Еще смеясь, она сказала:
 – Подожди минуту, я дам тебе его.
 Чарли услышал приглушенный разговор, смех – Натали объясняла Клею, куда он собрался.
 – Говорят, ты решил присоединиться к людям-цветам, – шутливо заметил Клей. – Найди мне тринадцатилетнюю малышку.
 – А, ты мне завидуешь?
 – Да. Натали хочет знать насчет обеда в понедельник.
 – Договорились.
 – Желаю тебе хорошо провести время. До встречи. Потом Чарли позвонил Маршаллу К. Маршаллу.
 – Я бы хотел встретиться с тобой, – сказал агент. – К сожалению, у меня плохие новости.
 – Плохие новости? Какие?
 – Встретимся, Чарли, и все обсудим.
 – Скажите ради бога, что случилось? Единственное, чего я не выношу, это неопределенность.
 – Слушай, если ты свободен завтра во время ленча, я приеду на студию.
 – Почему не сейчас? Вы можете приехать ко мне сегодня?
 – Нет, не могу. У меня был тяжелый день, я уже в постели.
 – А я могу приехать к вам? Если все настолько серьезно.
 – Это не вопрос жизни и смерти; речь идет о деловом обсуждении, которое нам следует провести как можно скорее.
 Как все актеры, Чарли не умел ждать. В вопросах, касавшихся его карьеры, он был сверхчувствителен.
 – Если позволите, через полчаса я буду у вас.
 – Хорошо, ты – мой клиент.
 Положив трубку, Маршалл поглядел на Кэри, спавшую рядом с ним. Он ни у кого еще не видел такой красивой бархатистой кожи цвета густого шоколада с молоком. Он разбудил ее, тряхнув ее плечо. Они легли в постель в пять часов, а сейчас было без нескольких минут восемь.
 Она проснулась с улыбкой.
 – Тебе всегда мало, да? Ты хуже, чем девятнадцатилетний парень. Если я выйду за тебя, ты быстро затрахаешь меня до смерти, и…
 Он провел своими пухлыми пальцами со следами от сигар по ее упругим грудям.
 – Успокойся. Я жду Чарли Брика, так что вытаскивай свою сексапильную попку из койки, поезжай домой и определись с датой на следующей неделе. Ты меня слышала – на следующей неделе. Хватит тянуть резину. Она улыбнулась.
 – Что мне в тебе нравится, так это то, что ты все еще разговариваешь со мной так, словно я – молоденькая секретарша, которую ты нанял давным-давно.
 Настал его черед улыбнуться.
 – Что изменилось с тех пор?
 – Я сплю с боссом, извини, бывшим боссом.
 Она надела копию розового карденовского костюма, в котором пришла сегодня в офис.
 – Утром я встречаю в аэропорту Санди. Позвоню тебе, когда вернусь в контору.
 Когда Кэри собралась уходить, прислуга впустила в дом Чарли Брика.
 Маршалл спустился по лестнице вниз в однотонном темно-бордовом халате. Кэри с нежностью послала ему воздушный поцелуй и ушла.
 – Удивительная девушка, – сказал агент.
 – Она очень привлекательна, – согласился Чарли. До него дошел слух о том, что Маршалл собирается жениться на ней.
 Они прошли в гостиную; Чарли взял предложенное ему бренди.
 – Ну, говорите, – едва сдерживая волнение, произнес он. – Что у вас за плохие новости?
 – Я не хотел говорить по телефону, – пояснил Маршалл. – Никогда не знаешь, кто может тебя услышать. В этом городе вести разносятся мгновенно, даже если им не давать пинка под зад. Дело в том, Чарли, что производство твоей следующей картины отменено.
 – Что?
 – Да, знаю, это странно. «Карусель» обещает принести много денег, я слышал, что и с «Фредом» все в порядке, но тебе известно, что сейчас происходит в киноиндустрии. Все боятся. С финансированием стало туго, очень туго. Контракт не подписан. Честно говоря, этот сценарий не произвел на меня большого впечатления.
 – Но это нелепость. Мои фильмы всегда дают прибыль, у меня еще не было ни одного провала. Я по-прежнему вхожу в десятку самых популярных актеров. Смешно.
 – Конечно, смешно, и они поймут это. Послушай, отказ от картины не слишком сильно отразится на тебе. Твой рабочий график в Европе достаточно насыщен; по-моему, ты должен радоваться передышке.
 – Я не люблю бездельничать, – упрямо сказал Чарли. – Мне не нравится сидеть без дела и смотреть, как новые молодые актеры карабкаются наверх. Подыщите мне что-нибудь, допустим, малобюджетный фильм с независимым продюсером. Я сброшу цену, если вещь мне действительно понравится. Займитесь этим.
 – О'кей, Чарли.
 – Возможно, я соглашусь сам что-то профинансировать.
 Маршалл изумленно покачал головой.
 – Все вы, актеры, одинаковы – готовы заплатить, лишь бы увидеть себя на экране!




 36


 – Чей это ребенок? – изумленно открыв рот, спросила Кэри.
 Санди улыбнулась. Она была невероятно красива в своем желтом платье.
 – Жан-Пьер, познакомься с Кэри. Кэри, это Жан-Пьер Хассон.
 Мальчик серьезно посмотрел на Кэри и протянул руку.
 – Ого, – выдохнула Кэри, – если отец похож на сына, я понимаю твою увлеченность.
 – Его папа так же красив, – засмеялась Санди. – Кэри, я безумно счастлива.
 – Судя по твоему виду, это действительно так. Ты выглядишь превосходно. Я хочу услышать подробности. Но прежде давай сядем в автомобиль, пока на тебя не спикировал какой-нибудь фоторепортер. Между прочим, почему ты попросила не приглашать в аэропорт прессу?
 Санди кивнула в сторону мальчика.
 – Это просьба Клода. И вообще, мне стали бы задавать дурацкие вопросы о Стиве Магнуме.
 – Мы должны отправиться сейчас на примерку. Ты была нужна им еще две недели назад.
 – Извини, но все было так чудесно, я не могла приехать раньше.
 – Понимаю.
 После примерки они отправились в «Шато Мармонт», где Санди забрала остаток своих вещей. Там ее ждала большая почта, которую девушка просила оставлять в гостинице.
 – Не понимаю, почему ты не распорядилась пересылать все в Акапулько. Там может быть что-то важное.
 Санди покачала головой.
 – Единственное письмо, способное представлять для меня хоть какой-то интерес, может прийти от моей тети из Англии, а она пишет лишь два раза в год. Просто не представляю, от кого вся эта корреспонденция.
 – Кто только не пишет письма знаменитости! Возможно, тебя хотят украсть другие агенты!
 Санди рассмеялась.
 – Вскрою конверты в доме. Мне не терпится попасть в него. Жан-Пьеру понравится у океана. Правда, милый?
 Она обняла мальчика. Жан-Пьер улыбнулся. Последнее время он делал это чаще.
 – Я вчера проверила дом, – сказала Кэри, – там все в порядке. Не понимаю, почему ты хочешь похоронить себя в Малибу.
 – Я не собираюсь похоронить себя в Малибу. Я мечтаю пожить в доме у океана, вдали от смога и фальши. Думаю, Клоду тут понравится.
 – Он остановится у тебя?
 – Надеюсь, да. Кэри, я убеждена, он тебя очарует. С нетерпением жду, когда вы познакомитесь. Я хочу устроить небольшой пикник по случаю его приезда – пригласим Маршалла, Бранча, если он вернулся, и, возможно, Макса Торпа.
 – Получится забавная компания. Почему бы для смеха не позвать еще и Динди со Стивом Магнумом?
 – Они встречаются?
 – Слухи и Джойс Хабер свидетельствуют, что да. Говорят, он так много пьет, что у него почти не стоит!
 – Ты неисправима!
 Однако Санди засмеялась, и Кэри снова с радостью отметила перемену, происшедшую с девушкой. К добру это или нет, но Клод Хассан определенно сделал из Санди нового человека.
 Они заехали к Кэри за Лимбо и направились в Малибу.
 – Потрясающе! – воскликнула Санди, увидев дом. – я, кажется, ничего лучше и не припомню. Возьми мой купальник, и давай поплаваем. Пойдем, Жан-Пьер, переоденемся.
 Она достала из чемодана шорты для мальчика. Обезумевший от радости Лимбо бегал вокруг девушек и Жан-Пьера.
 – Я не могу остаться, – огорченно сказала Кэри, – хотя мне хочется это сделать. Меня ждут срочные дела в офисе. Завтра в два часа дня состоится твоя пресс-конференция. В час за тобой заедет автомобиль. Думаю, тебе не стоит брать с собой ребенка. Прислуга появится завтра в десять. Пусть она присмотрит за ним. Я бы хотела обсудить с тобой несколько интересных предложений; может быть, пообедаем завтра вечером у Маршалла.
 – Я хочу услышать подробности. Вы собираетесь устроить свадьбу?
 – Слушай, детка, я должна спешить, позвоню тебе позже. Если тебе что-то понадобится, найдешь на кухне телефоны местных служб. И ты всегда можешь позвонить мне.
 – Нам ничего не понадобится. Мы искупаемся, перекусим и рано ляжем спать.
 Теплые океанские волны сбивали с ног Жан-Пьера. Испуганный Лимбо, точно сумасшедший, носился кругами по берегу. Санди посадила мальчика себе на плечи и зашла в воду.
 Позже, уложив ребенка, она разобрала свои вещи, накормила Лимбо и решила осмотреть дом. Позвонила Кэри; девушки недолго побеседовали. Клод не позвонил, хотя он обещал сделать это.
 – Понравится ли ему дом? – подумала она. Здесь было тихо, спокойно. Идеальное место для отдыха. Он был так поглощен работой, замыслами, обсуждениями, встречами.
 – Это хорошо, – решила Санди. Мужчина должен быть увлечен своим делом. Она почувствовала, что может обойтись без работы. Если у них с Клодом все будет хорошо, она бросит кино: ей достаточно находиться рядом с ним, заботиться о нем, растить его детей, похожих на Жан-Пьера.
 Она вздохнула. Это только мечта. Он еще женат. Если он разведется, то вряд ли скоро вступит в новый брак. Ну и ладно, это не главное. Они бы могли просто жить вместе, даже завести общих детей. Она не хотела связывать его.
 Что такое, в конце концов, карьера? Никому мет дела до Санди – актрисы и человека. Всех интересует только кадры с ее обнаженными грудями и ногами. Даже если она станет звездой, всех будет волновать только это.
 Санди села и принялась вскрывать корреспонденцию.
 Кэри была права. Два агента предлагали Санди свои услуги; она обнаружила рекламные проспекты с описанием автомобилей, телевизоров и прочей бытовой техники; в своем коротком письме, к которому прилагались вырезки из английских газет, тетя упрекала Санди в том, что девушка позволяет снимать себя почти без одежды.
 Она наткнулась на три толстых конверта, надписанных корявым почерком. Изучив штемпели, вскрыла самое раннее письмо. Оттуда выпал пластиковый пакетик. «Санди, когда ты…»
 – Господи! – простонала она. Послание содержало перечень мерзостей, которые его автор хотел сделать с Санди; он уверял, что скоро его мечты осуществятся.
 Оцепенев от ужаса, она пробежала глазами текст.
 «Обещаю, что не заставлю тебя долго ждать, скоро мы будем вместе, так что береги свою прелестную…»
 Она порвала письмо.
 Два остальных были также порождением больного воображения.
 Санди расстроилась; ее пугала убежденность автора в том, что скоро они окажутся вместе. Слава Богу, что ему не известен ее новый адрес. Он знал лишь название отеля, который она покинула.
 Санди в панике позвонила в «Шато» и велела портье никому не сообщать, где она находится.
 Не стоит беспокоиться. Кэри сказала, что такие письма получают все актрисы.
 Она почувствовала себя неважно и легла в постель, с нетерпением ожидая солнечного утра.




 37


 Герберт принимал третий за день душ. Прохладная вода ручейками сбегала по его худому безволосому телу.
 Его глаза были плотно закрыты; он думал об оргии, в которой принимала участие толстуха Мардж. С раздвинутыми ногами она охотно принимала в свои объятия всех желающих. Конечно, шторы на окне затрудняли обзор, но Герберт знал, чем она там занимается. Да, он это отлично знал.
 Хорошо, что он не сказал Мардж о своем увольнении из «Суприм Чоффер компани». Теперь он может в любое время следить за женой и вообще делать все что угодно.
 Поскольку Герберт последнее время работал в вечернюю смену, он покидал дом, как обычно, в конце дня. Проводил вечер в кинотеатре, где показывали фильм с участием Джека Милана и Санди Симмонс, или отправлялся в бар с полуголыми официантками и наблюдал за посетителями своими холодными недобрыми глазами.
 Он знал, когда Мардж собиралась на очередное мероприятие. Она становилась нервной, беспокойной, суетилась вокруг него, пытаясь поскорей выпроводить мужа из дома. Он покидал его, но вскоре возвращался назад наблюдать за постыдным поведением Мардж через окно соседнего дома.
 Деньги кончались. Скоро ему придется найти другую работу. Он не беспокоился – задолго до своего увольнения из «Суприм Чоффер компани» Герберт украл несколько бланков фирмы и заготовил себе блестящие рекомендации.
 Подыскав новое место, он бросит Мардж. Просто уйдет от нее. Почему он должен кормить такую развратную женщину?
 Но прежде он возьмет из банка ее сбережения. Хитростью заставит Мардж подписать доверенность. Или подделает ее подпись. Это не составит большого труда.
 – Ты собираешься просидеть здесь весь день, Герби? – жалобно протянула Мардж через дверь ванной.
 Она постоянно задавала ему глупые вопросы об ограблениях банков и изнасилованиях. Например, сегодня утром она спросила: «Герби, наверно, трудно изнасиловать женщину, если она действительно этого не хочет?»
 – У тебя только секс в голове, – с отвращением ответил он.
 – Что в этом плохого? Я помню, у тебя язык вываливался изо рта, когда я работала без лифчика. Я тебе нравилась.
 – Зато теперь ты похожа на жирную корову. Ты не стыдишься своего тела?
 Мардж громко постучала в дверь ванной.
 – Я описаюсь, если ты меня не пустишь.
 Он неохотно вышел из-под душа и, прикрывшись полотенцем, отпер дверь.
 Мардж ввалилась в санузел и, сверкнув толстыми ляжками, села на унитаз.
 – Эй, Герби, ты помнишь то убийство на Миллер-драйв, возле побережья? Там нашли какую-то девчонку.
 Она замолчала.
 – Что с тобой?
 Герберт побелел. Полотенце выпало из его рук. Он испуганно посмотрел на жену. Она знает! Эта стерва знает!
 Мардж торжествуя, поняла, что наконец попала в цель. Луэлла была права! Их план сработал! Не зря она, Мардж, прочитала столько газет, запомнила массу названий улиц и банков.
 – Что тебе известно? – резко спросил он.
 – Достаточно, – ответила она, помня совет Луэллы не выдавать своего волнения. – Достаточно, чтобы упрятать тебя за решетку до конца твоей жизни.
 Последнюю фразу Мардж произнесла, поддавшись внезапному порыву. Она прозвучала впечатляюще. Лана Тернер произнесла ее позавчера вечером в фильме; герой картины, которому она была адресована, потрясенно обхватил голову руками и принялся молить о пощаде.
 Герберт ничего подобного не сделал. Он просто стоял нагишом, закусив нижнюю губу и прищурив свои маленькие злые глаза.
 Мардж испытала радость. Все долгие годы брака Герберт относился к ней как к мебели, командовал ею, иногда бил. Неудивительно, что она растолстела. До знакомства с Луэллой она выходила разве что в супермаркет. После гибели второго ребенка ни разу не занималась сексом. Герберт никогда не был выдающимся любовником – раз, два, точно кролик, и в ванную. Но все же лучше это, нежели вообще ничего. Позже в душе Мардж зародилось тайное отвращение к мужу, особенно после того, как она наткнулась на мерзкие письма, которые он писал кинозвездам. Однако эти послания помогли ей; она ложилась в постель с ними и представляла, что все это он проделывает с ней.
 Герберт лихорадочно соображал. – Как она узнала? Не проговорился ли он во сне? И что ей от него надо?
 – Что ты намерена сделать? – спросил он, подняв полотенце и обернув его вокруг бедер. Он старался сохранять спокойствие и хладнокровие, подавлял желание избить Мардж – вдруг она поделилась с кем-то своим открытием? Она могла рассказать о нем соседке или кому-то из мужчин, участвовавших в оргиях.
 – Не беспокойся, – Мардж поднялась с толчка. – Почему я должна что-то сделать? Ты ведь мой муж, верно? Муж и жена обязаны помогать друг другу.
 Она внезапно обняла Герберта, потерлась своей тушей о его тело.
 Он понял, чего она хочет; его охватил ужас.
 – Да, ты мой муж, а я твоя жена, поэтому даже если бы я захотела пойти в полицию, это бы выглядело странно, правда?
 Она вдруг стянула в себя через голову дешевое хлопчатобумажное платье. Вытащила из лифчика огромные груди и потрясла ими перед Гербертом.
 – Пожалуй, нам следует позаниматься тем, чем занимаются женатые люди, а? Думаю, это будет здорово.
 Она потянула полотенце, прикрывавшее его бедра. Герберт не двигался. Он может подцепить от нее какую-нибудь заразу. Он видел Мардж с другими мужчинами.
 Но она хотела от него не этого. Она хотела, чтобы он сделал нечто гораздо более интимное, то, чего она безуспешно добивалась от Герберта в первые месяцы их брака.
 Сейчас он не мог ей отказать. Подавляя тошноту, Герберт принялся за дело.
 Когда улыбающаяся, торжествующая Мардж ушла, не подмывшись, Герберт принялся сочинять письмо Санди Симмонс. Он излил на бумаге все свои желания и потребности. Выстрелил в пластиковый пакетик продуктом своего самоудовлетворения. Санди была для него самой большой ценностью, которой он обладал. Воплощением красоты.
 Он вышел из дому, бросил конверт в ящик и отправился смотреть фильм с участием актрисы и Джека Милана. Остаток дня он провел в кинотеатре, отсидев там четыре сеанса. Герберт покинул зал, погладив рукой ногу своей соседки. Прежде чем женщина успела возмутиться, он уже исчез.
 Герберт купил газету и зашел в кафе, чтобы изучить объявления о найме. Обвел ручкой несколько предложений. Завтра он должен найти работу. Деньги кончились; теперь, когда Мардж все узнала, он не сможет уйти от нее. Она немедленно пустит по его следу легавых.
 Единственный выход – избавиться от Мардж раз и навсегда.
 Эта идея требовала тщательной проработки, но была осуществимой.




 38


 – Вот уж не ожидала увидеть тебя здесь, – сказала леди Филлипа, сидя в автобусе рядом с Чарли. Жидковатые волосы обрамляли ее ненакрашенное лицо. Малиновое платье свободного покроя висело на босой девушке.
 – Почему? – спросил Чарли, чувствуя, что в своей новой экипировке прекрасно вписывается в окружение.
 – Ну, твое место – среди кинозвезд, лимузинов и вилл. Среди собственности. Страсть к обладанию – твой пунктик, верно? На женщин ты тоже смотришь как на собственность, точно? Скажи мне, женщина для тебя – просто сексуальный объект?
 – Нет, – резко отозвался он. Эта девушка умела рассердить его. – И собственность для меня вовсе не главное. Я даже не имею своего дома.
 – Бедняжка, – засмеялась она. – У него нет ни одного дома. Это просто ужасно.
 – Я тебе почему-то неприятен? – спросил он.
 – Тут нет ничего личного. Только общее. Ты – часть так называемого истэблишмента, ты – один из них, ты – не наш. Чего ты привязался к нам?
 – Я не привязался к вам. Я отправился в путешествие с моими друзьями – Лорел, Флоссом. Почему это тебя беспокоит?
 – Потому что ты – из другого поколения. Из той среды, к которой принадлежит моя мать. Здесь ты не на своем месте.
 Слова насчет другого поколения задели Чарли. Он уставился в окно, жалея о том, что поехал на рок-фестиваль.
 Через некоторое время Филлипа сказала:
 – Я бы покурила. У тебя что-нибудь есть?
 – Я гожусь для того, чтобы снабжать тебя «травкой»?
 – Да. Если хочешь, я расплачусь, переспав с тобой.
 – Ты второй раз предлагаешь мне заняться сексом. У тебя нет денег?
 Она покраснела.
 – Я тебе говорила, что не очень люблю секс, деньги для меня важнее, поэтому я предложила тебе наименее значимую из двух вещей.
 – Браво!
 Может быть, лучше иметь дело с полногрудыми дурами.
 – Кстати, я даже не знаю твою мать.
 – Тебе нет нужды знать ее. Ты – из мира шоу-бизнеса, да?
 – Как и Лорел с Флоссом, – мягко указал он.
 – Они другие.
 Он вытащил «косячок» и подумал, удобно ли закурить в автобусе. Чарли хотелось не столько «побалдеть», сколько составить компанию Филлипе. Он зажег сигарету. Через пару минут Флосс испуганно зашептал:
 – Ты в своем уме? Если нас остановит полиция, на этом путешествие закончится.
 – Извини, – Чарли быстро потушил сигарету. Филлипа засмеялась.
 – Все такие осторожные. Нельзя даже немного покайфовать.
 – Я согласен с тобой, – сказал Чарли.
 – Да, но остальная часть твоего трусливого поколения – нет.
 Она опять напомнила ему о возрасте.
 – Они не хотят, чтобы молодежь наслаждалась тем, чего не было у них самих. Их бесит, что мы делаем то, что хотим, носим то, что хотим, занимаемся сексом, не испытывая при этом чувства вины.
 – В тебе секс порождает чувство вины.
 – Нет.
 – Неправда. Тогда ты бы получала от него удовольствие.
 – Секс не доставляет мне удовольствия, потому что я не могу испытывать оргазм, – терпеливо объяснила Филлипа. Я так устроена.
 – Почему ты в этом уверена?
 – Просто знаю. А теперь скажи мне, что ты – первый и единственный мужчина, который может довести меня до потрясающего оргазма.
 – Возможно, да.
 Он почувствовал легкое возбуждение. Она засмеялась.
 – Тебе известно, сколько пожилых мужчин говорили мне это?
 – А сколько у тебя было пожилых мужчин?
 – Четыре – ну, пять, включая отчима. Он ни на что не годен. Любопытный факт: он сообщил мне, что моя мать тоже никогда не кончает. Как тебе это нравится? А она дважды была замужем и имела бесчисленное множество любовников.
 – Я считал тебя современной девушкой. Но ты так трогательно консервативна, что даже переспала с отчимом. Ты не могла сделать это хотя бы с отцом?
 Она пожала плечами.
 – На самом деле меня не волнует, поверил ты мне или нет. Я уже миновала тот этап, когда для человека имеет значение, что о нем думают другие.
 Сколько времени потребуется Джорджу, чтобы приехать и увезти меня назад? – подумал Чарли. Леди Филлипа Лонгмид была закомплексованным подростком. Ему явно требовалось нечто иное.
 В проходе появилась Лорел.
 – Правда, отличная поездка? – с энтузиазмом произнесла она. Ее лицо светилось радостью. – Еще три часа, и нас ждет прекрасная звездная ночь. Чарли, как здорово, что ты поехал с нами. Не забыл взять спальный мешок?
 – Ты не сказала мне про него.
 – Правда? Я иногда бываю рассеянной. Филли, Чарли поместится рядом с тобой?
 – Думаю, он уже собрался это сделать. Лорел улыбнулась.
 – Я люблю вас обоих. Вы это знаете, действительно люблю.
 Коснувшись плеч Чарли и Филлипы, точно целительница, Лорел зашагала дальше.
 – Мы учились в одной школе в Швейцарии, – заметила Филлипа. – Овладевали французским, кулинарией и мастурбацией.
 – Чем ты сейчас занимаешься? – спросил Чарли.
 – Болтаюсь без дела. Считается, что изучаю современную живопись. На самом деле я устроила себе каникулы, чтобы оправиться после аборта. Вообще-то я могу ничего не делать. У меня много денег, они лежат в доверительном фонде. Вернувшись в Лондон, я куплю дом в Хэмпстеде или за городом, и устрою там коммуну. Люди смогут приходить и уходить по собственному желанию, заниматься своими делами. Никаких правил и ограничений. Прекрасная простая жизнь.
 – А ты будешь подписывать все счета?
 – Почему бы и нет? У меня много денег. Почему не потратить их на людей? Что ты делаешь со своими деньгами?
 – Плачу налоги, забочусь о детях, подписываю счета. Иногда покупаю себе новый автомобиль, фотокамеру, что-нибудь еще.
 – Женщину, например? Сексуальный объект.
 – Ты утверждаешь, что тебя не интересует секс, однако только о нем и говоришь.
 – Моя мать не знает, что это такое. Она похожа на тебя – вечно старается показать свой ум. Она отправила меня здесь к психоаналитику. Заходишь к врачу, и он заставляет тебя раздеться догола и лечь на койку. Снять надо все. Он говорит, что видит точки напряжения на теле. Как это тебе нравится? Он, похоже, испытал шок, впервые увидев меня. Он привык к богатеньким леди из Беверли Хиллз с полными грудями, плоскими животами и сексуальными бедрами. Мне кажется, у него аж дыхание сперло. Ему нечем было потешить свои маленькие похотливые глазки.
 Чарли засмеялся. Он представил себе эту сцену.
 – Почему ты пошла к доктору?
 – Моя мать – распорядитель фонда. Я не получу моих денег до тех пор, пока мне не исполнится двадцать один год. Сейчас она дает мне столько, сколько считает нужным. На самом деле она меня не выносит, это у нас взаимное. Хочешь с ней познакомиться? Она была бы счастлива.
 – Ты меня приглашаешь? Она зевнула.
 – Тебе еще со мной не скучно? Я быстро надоедаю людям.
 Да, она отличалась от его знакомых.
 Фестиваль проходил на территории большой старой фермы. Огромный луг кишел тысячами молодых парней и девушек, которые все прибывали и прибывали.
 Это было впечатляющее зрелище. Люди шли пешком, приезжали на машинах, мотоциклах, автобусах, поездах. Некоторые девушки несли за спинами малышей. Дети постарше шагали сами среди толпы. Почти у всех были длинные волосы и развевающиеся балахоны. На нормально одетых людей смотрели с настороженностью.
 Изредка попадались полицейские, державшиеся парами; темная форма придавала им мрачный, зловещий вид.
 Начинало смеркаться. Лорел и Флосс уверенно двигались сквозь толпу, ища удобное место для ночлега.
 Повсюду были разбросаны лотки с горячими сосисками, гамбургерами и мороженым. Молодежь ставила палатки. Кое-кто собирался спать, завернувшись в одеяло.
 Филлипа молча шла рядом с Чарли, который нес ее тяжелый спальный мешок. Он все представлял себе иначе. Лорел упомянула палатки, и Чарли решил, что все подготовлено. Он полагал, что их ждет комфортабельный лагерь на холме. В его планы не входило спать в мешке среди этого стада.
 Он устал после дневных съемок, поездки в душном автобусе по пыли, и долгой ходьбы. Он также умирал от голода и хотел помочиться.
 Девушка с отрешенным взглядом, сидя на траве, кормила грудью довольно крупного ребенка. Две фонатки узнали Флосса и захихикали. Мимо прошли парни в кожаных куртках, с грязными волосами и ухмыляющимися лицами. Над округой стоял горьковато-сладкий запах марихуаны.
 Наконец Лорел и Флосс нашли место для стоянки; Лорел обошла своих друзей, спрашивая их:
 – Вам здесь будет хорошо? Вы уверены?
 – Я хочу в туалет, – сказала Филлипа Чарли. Первый общий интерес. Они отправились вдвоем искать палатки с туалетами, которые по словам Флосса, находились где-то неподалеку. Они нашли их через десять минут; к этому моменту уже стемнело. – Как бы не заблудиться на обратном пути, – подумал Чарли.
 – Подожди меня у входа, – приказал он Филлипе. Девушка улыбнулась. Она делала это редко.
 – Знаешь, а ты не так уж и плох. Я не представляю свою мать на твоем месте.
 – Превосходно, – подумал он. – Она считает, что я должен походить на ее мать.
 В дурно пахнущем мужском туалете молодой бородач делал себе инъекцию. Старый ремень туго стягивал его руку; вена набухла. Два других бородатых парня озирались по сторонам. Чарли поспешил убраться оттуда.
 Филлипа исчезла в туалете надолго. Она вышла из него взволнованной.
 – Представляешь, что там творится, – сказала девушка. – Две женщины из полиции обыскивают всех подряд. Они ищут ЛСД, «травку» или что-нибудь подобное. Какая наглость!
 Чарли обрадовался, что в мужском туалете не было полицейских. Он уже увидел заголовки: «На рок-фестивале задержан актер с марихуаной».
 – Мы не найдем дороги назад, – жалобно произнесла Филлипа.
 Он взял ее за руку и повел через толпу. Чарли всегда прекрасно ориентировался.
 Как она отреагирует на предложение сбежать отсюда и вернуться домой?
 Пошел мелкий, теплый, едва заметный дождь.
 – Я голодна, – заявила Филлипа.
 – Выдержит ли спальный мешок дождь? – подумал Чарли. Остановившись, он купил пару сосисок, губительных для его фигуры. Они продолжали поиски их компании.
 – Вот они, – закричала Филлипа. – Это Джейни и Рекс. Эй, а где все?
 Из всего автобуса осталось только несколько человек. Джейни, полная девушка в цыганском наряде, сказала:
 – Все сдрейфили. Им не понравилась здешняя обстановка. Полицейские шныряют повсюду с огромными собаками. Нельзя даже спокойно «побалдеть».
 – Куда они ушли? – спросил Чарли, взбешенный тем, что они бросили его.
 – На вечеринку, которую устроили музыканты одной группы. Они вернутся завтра к началу концерта. Нас оставили хранить очаг. Можно откусить твою сосиску?
 – Лорел и Флосс не оставили нам записки? – рассерженно спросил Чарли.
 Джейни покачала головой.
 – Кажется, нет.
 Он отдал остаток сосиски толстой девушке и взял Филлипу за руку.
 – Едем отсюда.




 39


 Пресс-конференция Санди прошла гладко. Она парировала вопросы о себе и Стиве Магнуме с обаянием и тактом.
 Кэри решила, что лучше всего представить Санди газетчикам во время коктейля, где она сможет непринужденно пообщаться с прессой.
 Санди обрела известность. После фильма с Джеком Миланом поклонники завалили ее письмами.
 Кэри хотела обсудить с актрисой несколько сделанных Санди предложений. Она поступила правильно, отложив заключение всех контрактов. Теперь она могла выбирать.
 – Что у вас с Клодом Хассаном? – спросила бойкая молодая журналистка.
 Санди улыбнулась. Ей хотелось ответить: «Мы любим друг друга и, надеюсь, будем вместе», но Кэри предупредила ее о том, что следует ограничиться стандартной фразой: «Мы просто друзья».
 – Мы просто друзья, – неуверенно произнесла Санди.
 – Но вы были с ним и его сыном в Южной Америке? – настаивала девушка.
 – Да.
 Санди удивилась – она думала, что это никому не известно.
 – Это правда, что он разводится со своей женой?
 – Не знаю. Разве?
 – Я думала, что уж вы-то в курсе, – саркастическим тоном заметила девушка. Она не любила актрис. Сама когда-то снималась и потерпела фиаско.
 – Извините, – вежливо сказала Санди. – Меня хотят сфотографировать.
 – Последний вопрос. Вы бы могли полюбить такого человека, как Клод Хассан? Он не кажется вам еще одним Стивом Магнумом с французским акцентом?
 Санди растерянно поморгала.
 – Извините меня.
 Позже, обедая у Маршалла, они втроем обсуждали различные предложения.
 – Я не хочу принимать никаких решений, не поговорив с Клодом, – заявила Санди.
 Кэри пожала плечами.
 – Хорошо. Но я считаю, тебе следует согласиться на новый фильм Милана. Ты получишь равную с ним долю; сценарий великолепен. Затем ты могла бы сняться у Констебля, он превосходный режиссер.
 Санди кивнула. Ни одна из этих картин не вдохновляла ее. Они требовали от актрисы эффектной внешности и сулили большие деньги. Она хотела получить роль, требующую актерского мастерства. Или ее запросы чрезмерны?
 – Ты знаешь, что киноиндустрия переживает кризис, – сказал Маршалл. – Почти никто не работает. Ситуация тяжелая. Похоже, пришел твой звездный час. Используй это, дорогая, пока можешь.
 Санди встала, собираясь уходить.
 – Не забудь, завтра в десять примерка и проба макияжа, – напомнила ей Кэри. – Автомобиль заедет за тобой в девять. Кстати, когда приезжает Клод?
 – В конце недели. Он обещал позвонить мне, но, верно, слишком занят. Он так много работает, что порой забывает поесть.
 Кэри и Маршалл переглянулись.
 На следующий день из-под пера бойкой репортерши вышла следующая колонка:
 «В нашем жадном до всего нового в городе мишурного блеска появилась очередная богиня секса – Санди Симмонс. Я встретилась с ней вчера вечером. Хлопая тридцатисантиметровыми накладными ресницами, она доверительно сообщила мне, что, по ее мнению, человек, которого кое-кто называет большой любовью актрисы, известный французский режиссер Клод Хассан, на самом деле является еще одним Стивом Магнумом, только с французским акцентом. Как вы помните, Стив совсем недавно был женихом нашей восходящей звезды. Эта эффектная девушка с телом Ракель Чэлч и лексиконом Микки Мауса далеко пойдет».
 Санди возмутилась. – Что, если Клод это увидит? В заметке создавался образ безмозглой идиотки.
 Санди набросилась на Кэри:
 – Больше никаких приемов для прессы. Пусть лучше мое имя никогда не попадет в колонку светской хроники. Я не буду разговаривать с этими злыми разочарованными женщинами!
 – Хорошо, – успокоила ее Кэри. – Но они не все такие. Ничего страшного. Люди запомнят твою фамилию, a вовсе не то, что о тебе написано.
 – Это ты так думаешь, – сухо отозвалась Санди. – Я всегда запоминаю то, что читаю. Как, по-твоему, воспримет это Клод?
 – Клод ничего не увидит, если ты сама ему не покажешь.
 Вечером Санди обедала с Бранчем. Он повел ее в их любимый ресторан здоровой пищи. Когда подали кофе, в зале появился пухлый и розовощекий человек с отбеленными прядями на голове – Макс Торп. Тепло поприветствовав Санди, он подсел к ним.
 – Я же сказал, что мы сами придем к тебе позже, – недовольным тоном произнес Бранч.
 – Знаю, знаю, но мне не терпелось поскорей увидеть прекрасную Санди Симмонс, – восторженно заявил Макс; его водянистые глаза забегали из стороны в сторону и остановились на Бранче. – Ты не против? Сердито поджав губы, Бранч покачал головой.
 – Его дела идут отлично, – сказал Макс, похлопав Санди по руке.
 – Да, знаю, – улыбнулась она. – Думаю, телесериал принесет ему успех.
 – Он сказал тебе, что перебирается ко мне? Глупо тратить деньги на отель, когда у меня такой большой дом.
 Макс перенес руку на предплечье Бранча и оставил ее там.
 – В нем иногда бывает одиноко; мне не помешает компания.
 Бранч жалобно посмотрел на Санди. Она почувствовала напряженность, возникшую между мужчинами, и сделала вид, будто зевает.
 – Извините, друзья, но мне, кажется, пора. Завтра рано вставать.
 – Я бы не хотел, чтобы ты ехала одна на побережье, – пробормотал Бранч. – В городе полно психов.
 – Ерунда. У меня вполне надежный «форд», взятый напрокат, с полным баком. Я подниму стекла и замкну двери.
 Бранч попросил счет, который оплатил Макс. Они втроем отправились на стоянку. Мужчины уехали на белом «роллс-ройсе» Макса, а Санди отправилась к себе на побережье в бледно-голубом «форде».
 Она быстро ехала по средней полосе; стоя у светофора, девушка не оглядывалась по сторонам. Если бы она повернула голову и встретилась взглядом с каким-нибудь мужчиной, он расценил бы это как приглашение к знакомству. Лос-Анджелес – один из тех городов, где женщины, особенно столь красивые, как Санди, редко ездят поздно вечером одни.
 Клод не звонил; она беспокоилась о нем. Она не знала, когда его ждать.
 Она думала о Максе и Бранче. О Кэри и Маршалле.
 Девушка не обратила внимания на старый серый «бьюик», следовавший за ней. Его номерные знаки были заляпаны грязью. Большие темные очки скрывали лицо водителя.
 Она была так поглощена своими мыслями, что ничего не замечала. Она не насторожилась и тогда, когда старый серый «бьюик» свернул за ней на пустынную дорогу, ведущую к побережью.




 40


 – Как долго вы пробыли там? – спросила Натали, с трудом скрывая за вежливым вопросом отвращение, которое вызывала у нее босая худенькая спутница Чарли, приведенная им на обед к Алленам.
 Филлипа зевнула, не потрудившись прикрыть рот рукой и продемонстрировав всем свои миндалины.
 – Достаточно долго, – сказала она своим глуховатым голосом с легким северным акцентом. Девушка взяла с Чарли слово, что он до конца обеда не скажет им, кто она такая. Филлипа хотела показать ему, как меняется отношение людей, когда они узнают о ее титуле.
 Натали проглотила немного салата с креветками. Кем себя считает эта маленькая нахалка? Похоже, Чарли подцепил ее на этом кошмарном празднике сумасшедших!
 – Мне нравится твой наряд, – заметил Клей. – Очень необычный, прелестный.
 – Спасибо, – на лице Филлипы появилась робкая улыбка. – Я купила это в лавке старьевщика на Порто-белло-роуд.
 На девушке было полупрозрачное платье с кружевами и разрезом до талии. Маленькие груди Филлипы выглядывали из него, лишь когда она протягивала руку к бокалу. Клей зачарованно наблюдал за девушкой.
 – Как концерт? – спросила Натали. – Я слышала в новостях, что одна девушка там родила.
 Миссис Аллен коснулась своего чуть располневшего живота.
 – Вот бедняжка.
 – Думаю, ее соседям не повезло еще больше, чем ей, – сказала Филлипа; она вытащила изо рта креветку, рассмотрела ее и положила на край тарелки.
 – Что такое? – спросила Натали, когда девушка проделала то же самое со второй креветкой.
 – Мне кажется, они протухли, – небрежно заявила Филлипа.
 Все перестали есть. Натали с ненавистью посмотрела на девушку. Она не любила выбрасывать пищу.
 – Они не могли протухнуть, – быстро сказала она. Я купила их сегодня утром.
 Клей отодвинул от себя тарелку.
 – Не будем рисковать, дорогая.
 От злости глаза Натали наполнились слезами.
 – Что у нас дальше? – спросил Чарли.
 – Рагу из молодого барашка. Эй, друзья, – сказал Клей, – а теперь Аллены угостят вас тухлой бараниной.
 Он засмеялся.
 – Это не смешно, – сухо сказала Натали; сложив со звоном тарелки, она унесла их на кухню.
 – Не знаю, что с ней, – мрачно произнес Клей, – последнее время она стала ужасно обидчива.
 – Она беременна, – тихо заметил Чарли. – Женщины в положении всегда очень чувствительны.
 Он вдруг вспомнил Лорну, вынашивавшую двоих его детей. Это был самый счастливый период в их жизни. Лорна была нежной, ласковой, любящей. Женщины прекрасны во время беременности. Чарли проследовал за Натали на кухню.
 Филлипа сосредоточила свое внимание на треснувшем ногте; Клей наполнил ее бокал вином.
 – Где вы с Чарли познакомились?
 – На оргии, – Филлипа снова занялась своим ногтем.
 После обеда они отправились в ПАТИО пить кофе. Натали была спокойна и счастлива. Чарли проявлял к ней особенную нежность. Его несносная подружка надолго замолчала.
 Чарли не счел нужным сообщить Алленам, что некрасивая Филлипа на самом деле – леди Филлипа Лонгмид. Он был уверен, что это ничего не изменит.
 – Я вчера нанял шофера, – сообщил Клей. – Приличного спокойного малого. Он будет возить Натали. Врач сказал, что ей не следует самой водить машину.
 – Жаль, что ты не предоставил мне возможности побеседовать с ним, – сказала Натали. – В конце концов, именно я буду проводить с ним большую часть времени.
 – Ты спала, дорогая. Мне повезло найти его. Сейчас они интервьюируют нас. Он приедет завтра в десять утра. Ты скоро его увидишь. Его зовут Герберт Линкольн Джефферсон. Такое имя тебя устраивает?
 Они сидели в «ламборджини» перед домом родителей Филлипы.
 – Я не понравилась твоим друзьям, но меня это не огорчает, – сказала она.
 – Ну, ты не была воплощением вежливости. Сказала Натали, что креветки протухли. Могла бы и промолчать.
 – Почему?
 – Этого требует вежливость.
 – О, Чарли, не будь таким консервативным и скованным. Это – беда твоего глупого поколения. Вы так боитесь показаться невежливыми, что не видите происходящего у вас под носом. Войны, насилия, голод; молодых парней отправляют туда, где им могут вышибить мозги; более того, если им отрывает руку или ногу, их оставляют гнить, точно падаль, в убогом армейском госпитале.
 – Я не желаю слушать твои лекции. Я знаю, что происходит. Мне это нравится не больше, чем тебе, но так устроена жизнь, и нам остается принять это.
 – Принять?
 Ее губы саркастически изогнулись.
 – Именно это мы не Намерены делать.
 Она вылезла из машины и зашла в дом, не обернувшись.
 Чарли проводил ее мрачным взглядом. Она была странной девушкой. Она пробуждала в нем чувство вины. Заставляла ощутить бессмысленность его жизни. Он ничего не делал. Она хотя бы открывала рот и говорила. Она остро воспринимала действительность, и это было похвальным качеством.
 Чарли включил скорость, дал полный газ и с тоской на душе помчался в свой отель.
 Чарли почти перестал разговаривать с Лорел. Он не скрывал своего возмущения тем, что они бросили его на рок-фестивале. Никто из них не вспоминал вслух об этом, но члены съемочной группы заметили барьер отчужденности, возникший между актерами. Чарли перестал ходить в гости к Лорел и Флоссу. Он читал сценарий, ища, чем занять «окно», образовавшееся из-за отмененного фильма. У него не было повода возвращаться в Англию раньше окончания года.
 Он встречался с Филлипой. Почти каждый вечер она приходила в отель и сидела у Чарли, пока он изучал сценарий. Иногда она читала ему вслух. Ее критические замечания отличались поразительной точностью; познакомившись с Чарли получше, она расслабилась и стала более приятной в общении. Их отношения оставались чисто дружескими. Она не пробуждала у Чарли большого желания, и он ничего не предпринимал. Конечно, все считали, что они занимаются сексом днем и ночью. Они почти ни с кем не встречались, только иногда к Чарли заходил Клей.
 Однажды Филлипа сказала:
 – Моя мать устраивает прием. Она хочет, чтобы я привела тебя.
 Чарли удивленно посмотрел на нее.
 – Я считал, что ты не выносишь приемы.
 – Верно. Но она долго уговаривала меня, и я в минуту слабости согласилась.
 – Я не знал, что у тебя бывают минуты слабости. Она вспыхнула.
 – Завтра в восемь. Ты придешь?
 – Если ты этого хочешь.
 Мать Филлипы, Джейн, разменяла пятый десяток. Она была стройной, высокой, идеально ухоженной, хорошенькой в чисто английском стиле. Она ничем не напоминала свою дочь. На Джейн было длинное красное платье; на каждом ее запястье висело по тонкому браслету с бриллиантами. Волосы женщины были собраны на затылке в пучок; в противоположность своему супругу, она являла собой образчик хорошего вкуса.
 Ее муж Сол – невысокий, с брюшком и сигарой, непристойно торчавшей во рту, не счел нужным переодеться по случаю приема. На нем была пестрая курортная рубаха и коричневые брюки с «пузырями» на коленях.
 Джейн протянула Чарли изящную руку:
 – Очень рада познакомиться с вами, мистер Брик. Филлипа постоянно говорит о вас.
 Сол сдвинул сигару в угол рта и произнес с бруклинским акцентом в голосе:
 – Эй, Чарли, дорогой, рад вас видеть. Какое зелье вы предпочитаете?
 Филлипы нигде не было видно.
 Чарли, устроившись у бара, принялся болтать с Анджелой Картер и ее спутником.
 Филлипа появилась через час. Чарли с трудом узнал ее. Обычно распущенные волосы девушки сейчас были уложены в подобие прически; вместо бесформенного балахона она надела белое платье в викторианском стиле. На ногах у нее были туфли! Лицо Филлипы, слегка подкрашенное, стало менее интересным, но более привлекательным.
 – Ты выглядишь великолепно, – улыбнулся он.
 – Правда?
 Внезапно она показалась ему скорее застенчивой восемнадцатилетней девушкой, чем крутой независимой хиппи, к которой он привык.
 Джейн в ужасе развела руки в стороны.
 – Филлипа, что ты надела? Честное слово, мистер Брик, я просто не знаю, что делать с этой девушкой, она всегда выглядит так ужасно.
 Обида мелькнула на лице Филлипы и тотчас исчезла. Она с вызовом сбросила туфли.
 – Извини, Джейн, знаю, тебе противен запах моих ног, но ходить босиком гораздо полезнее!
 Джейн улыбнулась.
 – Филлипа еще очень молода, она образумится, правда, мистер Брик? В конце концов, мы в молодости тоже прошли через глупую богемную фазу, хоть она и очень скучна. Вы со мной согласны?
 Они стояли по разные стороны от Чарли: возмущенная, грустная Филлипа и уверенная, невозмутимая Джейн. Они ждали, чью сторону он примет.
 Чарли ушел от ответа.
 – У вас великолепный дом. Вы давно здесь живете? – сказал он.
 Когда Джейн отошла к другим гостям, Филлипа шепнула:
 – Идем. Тут ужасно. Не выношу этих фальшивых людей.
 Чарли собрался последовать за девушкой, но вдруг заметил у двери Динди. Она была в белом атласном костюме с разрезом до талии, из которого выглядывал ее загорелый бюст; светлые волосы обрамляли лицо девушки. Она пришла со Стивом Магнумом и его свитой.
 Увидев ее, Чарли испытал ярость. Он не мог забыть, как она говорила о Серафине за день до ее смерти. Он ненавидел Динди; Чарли бесил ее успех. Она просто использовала его в своих целях.
 Быстро опустошив бокал, он сказал Филлипе, которая рассеянно накручивала на палец свои длинные волосы:
 – Еще один бокал, и мы уйдем. Хорошо, дорогая? Ему не хотелось ускользнуть тотчас после появления Динди.
 Она заметила его через всю комнату и громким голосом обратилась к Стиву:
 – Боже, с кем это Чарли?
 – Какой Чарли? – слегка покачиваясь, спросил он.
 – Почему он не нашел себе что-нибудь получше? – засмеялась Динди. – Видно, для него настали плохие времена. Я слышала, его следующая картина отменена.
 Стив не слушал ее. Он обнимал Джейн, с которой у него был когда-то роман.
 Динди направилась через комнату к Чарли.
 – Привет, – громко сказала она.
 Он не хотел отвечать ей, но решил, что молчание доставит Динди больше удовлетворения, чем холодное приветствие. Он сухо кивнул.
 – Вижу, ты немного потолстел, – она захихикала в своей обычной манере.
 Он натянуто улыбнулся. Она хотела уязвить его самолюбие.
 К ним подошла Джейн. Она расцеловала Динди в обе щеки и сказала:
 – Ну, уж вы-то, конечно, знакомы. В этом городе не уследишь, кто на ком сейчас женат.
 – Тебе это удается, – пробормотала Филлипа себе под нос.
 – Что, дорогая? Динди, ты знакома с моей дочерью? Благодаря ей я чувствую себя старой. Филлипа, это Динди Сайдн.
 Джейн улыбнулась Чарли:
 – Бывшая жена мистера Брика. Или вы еще не развелись?
 Чарли молча наблюдал за тремя женщинами: за уверенной в себе Джейн, в пустых серых глазах которой мелькал недобрый блеск; за Динди, бюст которой вылезал из топа, а губы были изогнуты в злой усмешке; за Филлипой, покрасневшей и растерянной.
 Он сжал костлявую руку Филлипы и произнес:
 – Я только что вспомнил о срочной и важной встрече; большое спасибо.
 Чарли вывел девушку через комнату и коридор на улицу.
 – Слава Богу, что ты так поступил, – воскликнула она. – Давай поедем в отель и выкурим славный толстый «косячок». Я хочу перебить чем-нибудь запах этой коровы.
 – Джейн или Динди?
 – Обеих. Они стоят друг друга.
 Позже, когда они уже прилично «забалдели», Чарли под пение Нины Симоне раздел девушку.
 Пришло время. Они провели вместе уже несколько недель, не будучи до конца близки.
 Она была трогательно худа и держалась скованно, хотя Чарли не позволил себе ни единого критического замечания. Она оцепенела от смущения, была сухой, зажатой, не принимала Чарли.
 Он достал баночку с вазелином. Филлипа отстранилась, испытывая отвращение к происходящему. Вся затея была ошибкой, недоразумением.
 Чарли ощутил, как желание покидает его.
 – Извини, – пробормотала она. – Я же говорила, что не люблю это. Предупреждала тебя.
 Он закрылся в ванной и посмотрел на свое отражение. Медленно снял модные очки и переломил их пополам. Что он пытается доказать? Что он еще молод и имеет успех у женщин? Окажись на его месте какой-нибудь юный жеребец, ей бы понравилось.
 Когда он вышел из ванной, ее уже не было в номере.




 41


 Клод Хассан приехал в город и остановился в отеле «Беверли Хиллз».
 Санди узнала об этом из «Голливудского репортера».
 Она возмутилась и прямо со съемочной площадки позвонила Кэри.
 – Можешь перекусить со мной? – спросила Санди. – Мне нужен твой совет.
 – Конечно, я приеду к двенадцати.
 Кэри задумчиво опустила трубку. Она тоже читала прессу.
 Режиссеру в это утро понадобилось терпение. Санди сбивалась, замолкала, мешала другим актерам. Это было не похоже на нее.
 Кэри первой появилась в студийном ресторане. Она закурила сигарету, обдумывая, что сказать Санди.
 Актриса опоздала на четверть часа. На ней был розовый шелковый халат. Ее длинные загорелые ноги притягивали к себе взгляды посетителей. Сев, она заказала апельсиновый сок и салат с яйцами.
 – Просто не понимаю, – сказала Санди, это странно. Я позвонила в отель, но мне ответили, что он просил его не беспокоить. Кэри, речь идет даже не обо мне. Его ребенок находится у меня! Он ни разу не позвонил после Рио. Прошло уже две недели.
 – Успокойся.
 Кэри впервые видела Санди потерявшей свое хладнокровие.
 – Не бери ничего в голову. Я изложу тебе факты.
 – Какие факты?
 – Он прилетел вчера утром с женой. Весь день, похоже, был занят подбором актеров. Сегодня Маршалл направляет к нему трех клиентов. Как тебе известно, съемки начинаются через три недели, а у него до сих пор нет исполнительницы главной роли.
 Санди закусила губу.
 – С женой? Но я думала, что они не живут вместе и сейчас разводятся…
 – Он сказал тебе это?
 – Нет, я сама так решила. Он лишь раз упомянул ее. Сказал, что Жан-Пьер ей не нужен. У меня просто в голове не укладывается, что они вместе. Почему он не позвонил мне и не объяснил ситуацию?
 – Я не хотела разочаровывать тебя, ты была так счастлива. Но он – действительно мерзкий тип. У него кошмарная репутация; честно говоря, я здорово удивилась, узнав, что ты увлеклась им.
 – Ты всегда плохо думаешь о людях. Клод – прекрасный, чуткий человек.
 Но даже слова ее прозвучали фальшиво, неестественно. Она сказала неправду. Клод обладал скверным, тяжелым характером, но она любила его.
 – Тогда почему он не позвонил тебе?
 – Значит, была какая-то причина. Я уверена, этому есть разумное объяснение. Возможно, вернувшись домой, я застану его играющим с Жан-Пьером на берегу.
 Санди подцепила вилкой яичный салат.
 – Как съемки? – спросила Кэри. – Я могу провести завтра с утра некоторое время на площадке.
 – О'кей. Между прочим, я продолжаю получать письма от того сумасшедшего, о котором я тебе говорила. На этой неделе их пришло три. Кто бы он ни был, этот человек знает мой адрес.
 – Говорю тебе – рви их и не бери ничего в голову. Это, может быть, твой приветливый молочник. Такие психи никогда ничего не делают.
 – Но это тот же человек, который писал мне в «Шато». Думаю надо…
 – Привет, Кэри.
 У столика остановился Чарли Брик.
 – Где Маршалл?
 – Знаешь, мы не всегда вместе. Думаю, вкалывает в конторе. Чарли, ты знаком с Санди Симмонс?
 – О, да, – он улыбнулся актрисе; потом Чарли вспомнил, что она – подруга Динди, и улыбка сползла с его лица.
 – Я заглянула на вашу съемочную площадку, – сказала Санди. – Вы великолепны. Я еще ребенком была вашей страстной поклонницей и остаюсь ею сейчас.
 Почему слова восхищения всегда звучат так глупо?
 Господи! Неужели ему теперь постоянно придется выслушивать намеки на то, что он уже немолод? Еще ребенком! Да он снимается только десять лет.
 – Спасибо. Приходите еще. Я угощу вас кофе.
 – С удовольствием. Я приду, как только объявят следующий перерыв.
 – Он обладает весьма своеобразной чисто английской привлекательностью, – заметила Кэри после ухода Чарли. – Когда бывает самим собой. Мне нравится в людях тонкое, неброское обаяние. Как у Маршалла. Мы, вероятно, на днях поженимся. Он наконец, уговорил меня.
 – Это замечательно. Почему ты мне сразу не сказала?
 – Зачем? У тебя хватает своих проблем. Я приняла это ответственное решение, и теперь остается только назвать день. Моя мама меня убьет!
 Санди освободилась рано. Режиссер посоветовал ей отправиться домой и получше выспаться. Она дважды проехала мимо отеля «Беверли Хиллз», не решаясь зайти в него. Она знала, что с Клодом нельзя вести себя так; ей очень хотелось, чтобы все было хорошо. Разочарованная Санди решила вернуться к себе.
 Жан-Пьер играл на берегу с Катей, молодой мексиканкой, которую Санди наняла присматривать за мальчиком. Мистер Хассан не звонил.
 В шесть к Санди зашел выпить Джек Милан со своей младшей дочерью Викторией. Он владел соседним коттеджем; Милан спросил Санди по телефону, нельзя ли поговорить с ней.
 – Рад тебя видеть. Я только вчера сказал Элли, что надо пригласить тебя на обед, – произнес актер.
 Она улыбнулась.
 – Выпьешь?
 – Охотно. Виски со льдом. Он обошел небольшой домик.
 – У тебя тут уютно. Славный коттедж.
 – Мне он нравится.
 – Я только сейчас понял, что у тебя ребенок. Ты, несомненно, умеешь хранить тайны.
 – К сожалению, он не мой. Один друг попросил меня позаботиться о нем.
 – Ясно, – с сомнением в голосе сказал Джек. – Жаль, что у вас со Стивом все так закончилось. Я уже поздравлял себя с ролью Купидона.
 Она снова улыбнулась. Что ему надо? Санди чувствовала, что это не просто светский визит. Внезапно зазвонил телефон; Санди автоматически подняла трубку.
 – Я хочу тебя трахнуть, – прошептал мужчина. – Я хочу…
 Она тотчас бросила трубку.
 – О Господи!
 Ну и день! Потеряв самообладание, Санди заплакала.
 – Эй, милая, в чем дело? – смущенно спросил Милан.
 – Джек, пожалуйста, уйди. Я просто устала. Слишком много всего навалилось. Пожалуйста, пойми меня правильно.
 Ребенок смотрел на них с нескрываемым интересом. Джек неохотно встал.
 – Ты уверена, что я не могу тебе помочь?
 – Да. Мне правда очень жаль. Извини меня.
 – Ладно, если ты обещаешь пообедать у нас на следующей неделе. Элли тебе позвонит.
 – С удовольствием.
 Когда Джек ушел, она позвонила в отель «Беверли Хиллз». Не застав мистера Хассана, продиктовала портье свое имя и телефон. Потом она легла спать.
 Мимо ее дома медленно проехал серый «бьюик».




 42


 Получить работу у Клея не составило большого труда. Герберт позвонил по телефону, указанному в газетном объявлении, отправился к мистеру Аллену в своем единственном костюме, и показал ему блестящие рекомендации. Аллен тотчас нанял его.
 Работа была легкой. Герберт почти весь день бродил возле кухни; его новые хозяева редко покидали дом. Как правило, Клей весь день писал возле бассейна, а Натали изредка наведывалась в «Сакс» или «Магнумс». Она отправляла прислугу в супермаркет; иногда Герберт возил их ребенка с няней к кому-нибудь в гости. Большую часть времени он принадлежал самому себе. Он не общался с няней и прислугой.
 Клей вручил ему аванс. Герберт купил себе подержанный серый «бьюик».
 Если бы не Мардж, он был бы вполне счастлив. Она стала несносной, требовательной, вечно пилила его. И, что было хуже всего, постоянно требовала от Герберта секса. Это изумляло его – он ведь видел, что происходило в соседнем доме.
 Теперь, когда у него появился автомобиль, он стал разрабатывать план, как избавиться от нее. Прежде всего надо перебраться куда-нибудь подальше от этих мерзких соседей, туда, где его и Мардж никто не знает. Сделать это будет нелегко, Мардж придет в ярость, но Герберт знал, как следует действовать. Получив работу и автомобиль, он воспрял духом.
 Ему удалось выследить Санди Симмонс. Он прочитал, что она вернулась из Рио. Герберт подкараулил Кэри Сент-Мартин у ее офиса, и она сама привела его к дому на побережье, где жила Санди. После этого он стал ездить за актрисой в свободное время. Он знал, когда она покидает обычно студию, и подъезжал туда, если не был занят. Иногда он спал ночью в машине возле ее дома, а в семь утра уже ехал вслед за ней к студии.
 Даже в этот час она была обворожительна со стянутыми на затылке в пучок волосами и большими солнцезащитными очками на глазах.
 Однажды он увидел отъезжающую от дома Санди и подождал, пока мексиканка отправится с ребенком за покупками. Герберт без труда проник в коттедж через патио. Он побродил по дому, обнюхивая вещи Санди. Записал ее телефонный номер, взял несколько фотографий из пачки, лежавшей на столе. Прихватил в спальне кружевной лифчик и трусики и выскользнул из дома.
 Герберт твердо знал, что, избавившись от Мардж, он будет с Санди. Ему и в голову не приходило, что Санди может отвергнуть его, когда он откроется ей.
 Он написал актрисе много писем, каждое следующее послание было лучше предыдущего. Дважды рискнул позвонить ей, но она оба раза тотчас бросала трубку. Герберт решил дождаться того момента, когда он сможет предстать перед ней.
 Мардж поделилась с Луэллой своим открытием лишь спустя две недели после того, как сделала его. Она прекрасно провела это время. Герберт исполнял ее желания, и она не хотела ничего портить.
 Почему она должна говорить Луэлле? Это не ее дело. Иногда Луэлла была такой же злой, как Герберт. Например, в последнюю субботу, когда соседка заставила Мардж отдаться человеку из «круга друзей» весьма непристойным образом.
 – Я не хочу это делать, – возмутилась Мардж.—
 Это больно!
 – Ты хочешь покинуть «круг друзей»? – ледяным тоном сказала Луэлла. – Многие женщины охотно займут твое место.
 Мардж уступила. От боли на ее глазах выступили слезы.
 Луэлла высмеяла ее в присутствии «друзей».
 – Ты ведешь себя как шестнадцатилетняя девственница.
 Позже она пожалела Мардж, напоила ее горячим молоком, ласково поболтала с ней.
 Лишь гордость за свое достижение заставила Мардж сообщить Луэлле, что сделал Герберт. Она гордилась тем, что у нее хватило ума разоблачить его. Рассказывая о содеянном мужем, Мардж впервые осознала тяжесть его преступления. Герберт убил девушку, прикончил ее. Это казалось невообразимым.
 Она перепугалась, заплакала. Вероятно, узнав об этом, она стала его сообщницей.
 Луэлла подтвердила ее худшие опасения.
 – Конечно, ты его сообщница, – заметила она. – Ты не сообщила в полицию, поэтому виновата не меньше, чем он.
 Мардж в ужасе вскочила со стула.
 – Ты тоже знаешь, – выпалила она.
 – Да, но я, возможно, пойду в полицию. Гримаса испуга исказила лицо Мардж.
 – Ты… ты не сделаешь этого.
 – Вероятно, я должна так поступить. Я не знала, насколько все серьезно.
 Мардж громко зарыдала. Зачем она влезла в эту историю? Зачем связалась с Луэллой? Она была по-своему счастлива, когда лишь смотрела телевизор и ела.
 – Однако, – продолжала Луэлла, – возможно, я, как твоя подруга, помогу тебе. Конечно, тут потребуются деньги. Сколько у тебя есть?
 – Тысяча долларов, – выдавила из себя Мардж. – Это все, чем я располагаю. Я скопила их на старость. Она горестно усмехнулась.
 – Зачем тебе деньги? Луэлла изумленно причмокнула.
 – Если ты будешь задавать глупые вопросы, я не стану помогать тебе. Нам нужен совет профессионала. У меня есть в полиции друг. Тысячи долларов не хватит, если мы хотим, чтобы расследование было прекращено, и дело закрыто.
 – Какое расследование? – с тревогой в голосе взвизгнула Мардж.
 – Я не хотела преждевременно волновать тебя, но я догадывалась, что Герберт совершил это преступление, и выяснила, что полиция уже подозревает его.
 – О!
 Мардж побелела, ее нижняя челюсть отвисла и замерла.
 – Конечно, с помощью, скажем, трех тысяч эту проблему можно уладить.
 Мардж снова заплакала.
 – У меня нет трех тысяч.
 – А у Герберта?
 Луэлла лихорадочно соображала. Не слишком ли большую сумму она назвала? Дура Мардж поверила ей, но Герберт может догадаться, что это шантаж. Он, возможно, умнее Мардж, но намного ли, коли женился на ней?
 – У Герберта нет денег, – проскулила Мардж. – Мы вечно опаздываем с погашением кредитов.
 – Тебе надо потолковать с ним, – сухо заметила Луэлла.
 – Я не могу сделать это! Он убьет меня.
 – В таком случае я бессильна помочь тебе. Мне придется немедленно отправиться в полицию, иначе я окажусь в таком же положении, что и ты, а я не хочу провести остаток моих дней за решеткой.
 Мардж вздрогнула.
 – Я отдам тебе мою тысячу долларов, – быстро произнесла она, – и поговорю с Герби, он что-нибудь придумает. Договорились? Это нам поможет?
 Луэлла кивнула.
 – Думаю, да. Только вряд ли мой друг сможет ждать очень долго.
 Герберт не стал возвращаться домой этой ночью. Он нашел способ проникнуть в патио Санди со стороны океана. Если он подползет к окну спальни, то сможет увидеть девушку сквозь щель между шторами.
 Когда свет в доме погас, он выждал еще два часа, чтобы быть уверенным в том, что все уснули. Больше всего он опасался, что собака проснется, залает и выдаст его.
 Медленно и бесшумно он преодолевал метр за метром. Добравшись до окна, Герберт приподнялся с земли, чтобы заглянуть в комнату.
 Ему повезло. Она не потрудилась сдвинуть шторы. Он отчетливо увидел лежащую под тонкой простыней Санди. Длинная загорелая нога девушки и ее рука оставались неприкрытыми.
 Он осознал, что под простыней лежит голая Санди. Надо набраться терпения – она, возможно, совсем сбросит с себя простыню. От этой мысли у него пересохло во рту, дыхание стало тяжелым.
 – Сломать защелку на окне и проникнуть в спальню не составит труда, – подумал Герберт. Он был уверен, что когда он представится как автор писем, она с радостью примет его в свои объятия. Но время еще не пришло. Он не готов. Он должен прежде стать свободным.
 Покусывая нижнюю губу, скрючившись в неудобной позе, он смотрел на Санди до рассвета. Затем Герберт вернулся к автомобилю и поспал до семи часов; утром она вышла из дому и отправилась на студию.
 Герберт поехал за ней следом. Лишь когда девушка скрылась за воротами, Герберт решил вернуться домой к Мардж.




 43


 Чарли загрустил. Его день рожденья пришел и ушел; он отметил его один в отеле.
 Он не звонил Филлипе с того вечера, когда она оставила его в номере. Он решил махнуть на нее рукой.
 Он встречался с Темзой Мэйсон, которая наскучила ему рассказами о том, на скольких журнальных обложках она появилась за год. Он встречался с похожей на мышку студийной секретаршей, которая просто наскучила ему. Он встречался с псевдоинтеллектуальной журналисткой, требовавшей, чтобы он привязал ее к кровати и изнасиловал. Он встречался с хорошенькой светловолосой пустышкой, напоминавшей ему Динди. Каждый вечер он проводил с новой женщиной.
 Однажды, сидя на заднем сиденье «мерседеса» со шведской «звездочкой», он упрекнул Джорджа:
 – Ты ведешь эту машину так, словно это автобус. Нельзя ли ехать побыстрей?
 Джордж посмотрел в зеркало заднего вида. Чарли очень редко делал ему замечания; Джордж и так уже превысил разрешенную скорость.
 Чарли откинулся на спинку, пытаясь отключиться от болтовни шведки. Она не умолкала весь вечер. Проведя с девушкой пять минут, Чарли испытал желание перерезать ей горло. Они уже находились вместе два долгих часа.
 – Продюсер сказал мне: «Ты красивая девушка, Лина, и звезда отказывается сниматься в одном эпизоде с тобой. Можно ли упрекнуть ее за это?» И они вырезали меня. Конечно, я понимаю, Клара на десять лет старше меня и…
 Чарли не слушал ее. С него достаточно. Завтра он позвонит Филлипе.
 – Послушай, Джордж, мне позвонят в семь утра, – раздраженно произнес он.
 Джордж прибавил газу; большая машина устремилась вперед еще быстрей. Они подъезжали к замигавшему светофору; зная о том, что Чарли спешит, Джордж до отказа надавил на педаль акселератора; он хотел проскочить до красного сигнала.
 Это было последнее мгновение, запечатлевшееся в памяти Джорджа. Он не увидел «кадиллак», шедший и перпендикулярном направлении.
 За долю секунды до столкновения Чарли ПОНЯЛ, что сейчас произойдет; он обнял девушку и прикрыл ее св оим телом.
 Очнулся он через два дня в больнице «Ливанский кедр».
 Чарли испытал странное чувство, открыв глаза и не поняв, где он находится и что с ним случилось. К его руке была прикреплена трубочка; других последствий аварии он не ощущал и не видел.
 Он находился в комнате с белыми стенами. Возле его кровати вязала на стуле сиделка. Она сосредоточенно склонила голову.
 – Девушка, – попытался сказать он еле слышным хриплым голосом, громкости которого хватило лишь на то, чтобы привлечь внимание сиделки.
 Она вскочила, уронив вязанье.
 – Мистер Брик, – забормотала девушка, – вы проснулись, это замечательно. Пожалуйста, не двигайтесь, я позову врача.
 – Воды, – выдохнул он.
 Его горло пересохло и распухло.
 Она приподняла голову Чарли и позволила ему сделать лишь несколько глотков, хотя он мог выпить два таких бокала. Затем сиделка ушла. Вскоре она вернулась с врачом и двумя медсестрами.
 Он постепенно восстановил в памяти события. Два автомобиля, шедших в перпендикулярных направлениях, пытались проскочить на желтый свет. Пассажир, сидевший на переднем сиденье «кадиллака», умер. Водитель и Джордж получили множество серьезных повреждений. Чарли, защитивший от удара «звездочку», разбил себе голову и два дня не приходил в себя. Девушка – Лина – отделалась несколькими ссадинами.
 На черепе у Чарли вскочила шишка размером с яйцо; на лбу у него была глубокая рана. Он испытал радость, поняв, что остался в живых. Он чудом уцелел, доктора не брались предсказать, как долго он пролежит без сознания – недели или месяцы.
 – Я и не подозревал, что небезразличен такому количеству людей, – сказал Чарли через несколько дней Клею. – Ты бы видел некоторые письма, они очень трогательны.
 Он вспомнил письмо Лорны, полное любви и нежности, которых ему не доставало в их браке. Господи, как она изменилась. Но и он тоже.
 – Многие решили, что ты не выкарабкаешься, – заметил Клей. – Травма головы представляла серьезную опасность.
 – Я читал газеты. Английские публикации напоминали некрологи. Но я чувствую себя хорошо. На самом деле я лишь испытывал адскую головную боль, когда очнулся. Больше всего меня беспокоит несчастный Джордж. Он переломал себе все, что можно сломать. Врачи говорят, что он поправится, хотя и не скоро. Не знаю, как я буду без него обходиться.
 – Я хотел поговорить с тобой об этом. У нас есть отличный шофер, которого мы почти не используем. У Натали нет сил ездить по магазинам, а я предпочитаю водить машину сам, так что он в твоем распоряжении.
 – Подожди, я не хочу…
 – Не спорь, Чарли. Тебе не стоит тратить силы на поиски и собеседования, этот человек тебе подойдет. Его зовут Герберт. Завтра я вас познакомлю. Я сейчас приехал с ним.
 Чарли не терпелось покинуть больницу. Доктора настаивали на том, чтобы он задержался на неделю для наблюдения, но он заскучал, стал нервным, почувствовал, что не нуждается в этом. К тому же он снимался в фильме; задержка стоила больших денег. Он знал, что пока он лежал без сознания, пошли разговоры о замене. Режиссер и продюсер навестили его, и он заверил их, что через неделю вернется на съемочную площадку.
 К нему хлынул поток посетителей.
 Лорел и Флосс держались приветливо и обеспокоенно; они принесли с собой шоколадный пирог, начиненный марихуаной. Чарли, не зная этого, отдал его сиделкам, после чего их словно подменили.
 Он обрадовался, увидев серьезную Филлипу; она, похоже, чувствовала себя виноватой зa последний вечер, который они провели вместе. К конце концов, в отношениях людей секс – это еще не все.
 Шведская «звездочка», которая ехала к машине, сделала себе паблисити. Она навестила Чарли с двумя фотографами. Он принял ее, но фотографов прогнал. Она пришла в ярость.
 В его возрасте и положении нелепо появляться в обществе с юными «звездочками» только для поддержания репутации плейбоя. Какое ему дело до общественного мнения?
 Клей, верный своему слову, приехал с шофером, что бы забрать Чарли домой.
 Его домом был «люкс» в гостинице «Беверли Хиллз», показавшийся без Джорджа тихим ипустым.
 Клей предложил Чарли провести несколько дней у них, но актер отклонил приглашение. Он хотел закончить работу над фильмом и устроить себе каникулы. В каком-то отношении все обернулось к лучшему. Теперь он был свободен до конца года и мог делать, что хотел.
 Он снова стал проводить дни на студии, а вечера – с Филлипой.
 Ему пригодился шофер Клея, но он показался Чарли замкнутым, сухим человеком; актеру не удалось установить с ним контакт. Это огорчало Чарли, который нуждался в человеческом общении с людьми, которые работали на него.
 Филлипа пожаловалась на то, что Герберт постоянно смотрит на нее как-то странно. Чарли ответил, что все дело в ее полупрозрачных балахонах.
 – Я его уже видела, – сказала она, – только вот где? Он мне не нравится. Надеюсь, ты от него скоро избавишься.
 На следующий день Чарли выдал Герберту сто долларов в качестве премии и отправил назад к Клею.
 Клей, не нуждавшийся более в услугах водителя, уволил Герберта, вручив ему месячный оклад.
 Прошла почти неделя, прежде чем Филлипа вспомнила, где она видела его.
 – Это произошло как-то вечером, несколько месяцев тому назад, на побережье. Он ехал в большом черном автомобиле и посадил эту девушку. Я не знала ее, но мы трепались все вместе. Она нуждалась в деньгах. Этот дегенерат увез се, а на следующий день она была найдена в горах мертвой.
 Чарли недоверчиво рассмеялся.
 – Ерунда.
 – Почему?
 Ее лицо было напряженным, серьезным.
 – Это был он, я уверена.
 – Послушай, дорогая, это похоже на плохое кино. Если бы все действительно было настолько серьезно, ты бы вспомнила его раньше.
 – Думаю, нам следует что-то предпринять. Чарли засмеялся.
 – Что ты имеешь в виду? Предлагаешь мне позвонить Клею и сказать: «Эй, насчет твоего шофера – Филлипа сейчас вспомнила, что она видела, как несколько месяцев тому назад он посадил к себе в машину девушку, которую потом нашли убитой?»
 – Я не выношу, когда ты иронизируешь – ты становишься похожим на мою мать. Она знала, как уязвить его.
 – Хорошо, если это сделает тебя счастливой, мы позвоним в полицию. Выяснится, что дело было раскрыто на следующий день, и этот – как его – Герберт – вчинит тебе огромный иск.
 – Забудь об этом, Чарли.




 44


 Через неделю после своего возвращения в Голливуд Клод позвонил Санди. Она с трудом скрывала свою боль и обиду.
 – Я был очень занят, – пожаловался он.
 – Ты не получал моих сообщений? – спросила Санди.
 – Приезжай ко мне в отель сегодня вечером. Мы пообедаем, и я все объясню.
 – А ты не хочешь приехать ко мне и увидеть Жан-Пьера?
 – С ним ведь все в порядке, да?
 – Конечно.
 Она закусила губу, испытывая одновременно любовь и ненависть.
 – Но я думала, ты захочешь увидеть его.
 – В другой раз, – резко произнес он. – Сегодня я хочу поговорить с тобой. Жду тебя к восьми.
 Он опустил трубку; растерянная Санди разозлилась на него. Она понимала, что умнее всего было бы вернуть Клоду ребенка и оборвать отношения с французом. Они решила быть умной.
 Клод открыл дверь своего «люкса». Он был во всем черном. Очки с затемненными стеклами прикрывали ею глаза. Клод курил короткую черную сигарету.
 Как он похож на французскую кинозвезду, – подумала Санди. Неотразимо обаятельное, почти безобразное лицо, длинное поджарое тело. Она почувствовала, что ее решимость начинает таять.
 Его привлекательность, напомнила она себе, чисто физического свойства. Она с самого начала имела дело лишь с его телом, и не более того. Ничего другого он ей не давал.
 – Привет.
 Он небрежно чмокнул ее в щеку. Она нервно поправила рукой прическу, не желая расслабляться.
 – Здравствуй, Клод, ты хорошо выглядишь.
 Все, что ей хотелось сказать, прозвучало бы как обвинение, поэтому она помолчала. Она собиралась выпить, поболтать немного о пустяках, затем обсудить, когда Жан-Пьер вернется к отцу – без драмы и эмоций.
 – Твои груди уменьшились, – заметил он, самоуверенно проведя по ним рукой.
 Она возмущенно отпрянула. Охваченная внезапной слабостью, Санди поняла, что одно его прикосновение пробуждает в ней желание. Она знала, что и ему это известно.
 Что изменится, если она в последний раз переспит с ним? Мужчины всегда поступали, как Клод. Она – взрослая женщина; нет ничего дурного в том, что она нуждается в сексе.
 Словно прочитав ее мысли, Клод сказал:
 – Давай сначала потрахаемся, а после поговорим. Он уже начал снимать с себя черную шелковую «водолазку».
 Санди заколебалась. Ей очень хотелось найти в себе силы сказать «нет».
 Обнаженный Клод, стоя перед Санди, резким движением расстегнул ее тонкий пояс из крокодиловой кожи.
 Она не двигалась, пока он снимал с нее одну вещь за другой. Наконец вся одежда Санди оказалась на полу.
 Он повалил Санди на ковер и овладел ею. Его руки и губы были жесткими, безжалостными.
 Она молчала, слушая поток французских и английских непристойностей. Они пугали девушку, напоминая о письмах, которые она получала.
 Ее тело отвечало на его грубые ласки, но душа не участвовала в происходящем. Санди как бы оставалась сторонним наблюдателем.
 Позже, когда Клод отправился в ванную, она свернулась в клубочек на полу, чувствуя боль его укусов и царапин. Почему она по-прежнему любит Клода так сильно?
 Он появился в прекрасном настроении. – Ты изменилась, – заметил он. – Стала лучше. Кто тебя учил?
 Ее оскорбило, что он не испытывал ревности, считая, что она была с другим мужчиной.
 – Я хочу, чтобы ты снялась в моем фильме, – внезапно заявил Клод. – Ты, возможно, плохая актриса, но я – режиссер, который способен тебе помочь. Я не верю в ложную скромность. Если ты будешь работать у меня, ты станешь известной актрисой. Я создам тебе имя. Но тебе придется полностью отдать себя в мои руки. Ты должна жить, думать, дышать, как Стефани.
 Она читала сценарий. Знала, что справится с ролью, но не предполагала, что он предложит ей сыграть Стефани.
 Она посмотрела на него долгим задумчивым взглядом, потом кивнула.
 – Спасибо, Клод, я уверена, ты об этом не пожалеешь.
 Предстоящая встреча с Клодом Хассаном не радовала Кэри. Она считала негодяем человека, способного так обращаться с Санди. Она также скептически оценивала возможности Санди в отношении этого фильма. Ее ли это роль? Прочитав сценарий, Кэри испытала сомнения. Санди была слишком молода и красива. А главное, справится ли актриса со столь сложной задачей? В фильме присутствовали откровенные сексуальные сцены. С американским режиссером они не представили бы проблемы, но кто знает, чего потребует от актрисы Хассан?
 Санди не позвонила утром. Она ни в чем не сомневалась. Она будет сниматься, и все. Кэри пришлось настоять на том, чтобы Клод немедленно прислал сценарий в ее офис, поскольку он хотел решить все вопросы с контрактом и гонораром сегодня днем.
 – Соглашайся на все, – сказала Санди. – Я должна сняться в этом фильме.
 Кэри была бы гораздо счастливей за Санди, если бы актриса приняла решение работать с Джеком Миланом, И вдруг эта бомба – первый американский фильм Кю да Хассана.
 Он настоял на том, чтобы встреча с Кэри прошла в его «люксе», хотя молодая женщина предпочла бы принять его в своем кабинете.
 Дверь открыла секретарша – типичная безработная актриса, умевшая печатать. Она предложила Кэри сесть и удалилась в спальню.
 Кэри полистала экземпляр журнала «Фильмы и киносъемки».
 Вскоре секретарша вернулась, переодевшись в бикини. Взяв со стола бумаги и произнеся: «Сейчас мистер Хассан выйдет к вам», она выскользнула из номера.
 Прежде всего, внимание Кэри привлекли глаза Хассана. Это были глаза человека, который добился успеха, но на пути к нему совершил многое. Затем она разглядела его целиком, и внезапно поняла, почему Санди потеряла голову.
 – Хотите выпить? – спросил он.
 Она отказалась. Он не счел нужным представиться или дать понять Кэри, что знает, кто она, и это рассердило ее. Ерунда, он, конечно, знает, кто она.
 Он развалился в кресле напротив Кэри и уставился на нее.
 Она попыталась перехватить инициативу, овладеть ситуацией.
 – Я не уверена, что эта роль подходит для моей клиентки, – сказала Кэри.
 – Я – тоже, – перебил ее он. – Она, вероятно, плохая актриса, но это не будет иметь значения, когда она окажется в моих руках. Я знаю, чего я хочу, и готов рискнуть. Эта картина сделает ее актрисой.
 – Она уже актриса. Я могу хоть завтра подписать кучу контрактов, которые надолго обеспечат ее работой. На Санди большой спрос.
 – Все, что она делала, – это коммерческое дерьмо. Я превращу грудастую диву в актрису.
 – Я не могу спорить, – сухо сказала Кэри. – Как вам известно, Санди уже приняла решение. Ее цена будет высокой, плюс обычные условия – она должна будет одобрять все кадры и материалы о ней, публикуемые в прессе, никаких сцен с обнаженной натурой, ничего…
 – Не тратьте ваши силы. Мы заплатим ей пятьдесят тысяч долларов; она заключит контракт лично со мной. Если я захочу, чтобы она повисла голой на люстре, она сделает это. Ни о чем не беспокойтесь, просто скажите Санди, она согласится.
 Он подошел к столу и взял какие-то бумаги.
 – Вот контракт. Я хочу, чтобы он был подписан и возвращен сюда завтра.
 Кэри, которую трясло от возмущения, поехала на студию.
 – Ты не должна соглашаться, – сказала она Санди, когда актриса покинула съемочную площадку. – Он не заплатит тебе твою цену и не примет особых условий. Ты полностью окажешься в его власти. Он может погубить тебя.
 – Успокойся, он меня не погубит. Ты видела его фильмы? Он гениален.
 – Но деньги… Если ты сбросишь цену, тебе это повредит. Я знаю, что добьюсь для тебя хорошего гонорара у Милана, и, возможно, даже процент от прибыли. Я…
 – Не трать зря силы, Кэри. Я люблю тебя и ценю все, что ты для меня делаешь, но, нравится тебе это или нет, я должна сняться в фильме Клода.
 Кэри вздохнула.
 – Этот человек имеет над тобой какую-то власть. Я знаю, за какое место он тебя держит. Оно находится между ног.
 – Ты ошибаешься, дело не в этом. Наберись терпения и не спорь со мной. Я знаю, этот фильм – для меня. Если я ошибаюсь, – она мягко улыбнулась, – я уйду из кино.




 45


 Лина, шведская «звездочка», вчинила Чарли иск на три миллиона долларов.
 – Она получила всего лишь пару ссадин, – изумленно сказал он своему адвокату.
 – В иске упомянуты травма позвоночника, постоянные головные боли, рана ноги и нарушение зрения.
 – Почему бы ей не добавить сюда и сломанную шею? Господи, эти алчные потаскушки просто несносны!
 – Конечно, вы не понесете ущерба. Страховка все покроет. Буду держать вас в курсе.
 – Большое спасибо.
 Он закончил сниматься в фильме и жил в арендованном доме в Палм-Спрингс с Филиппом.
 Врач рекомендовал ему отдохнуть и не напрягаться в течение нескольких месяцев. Он не представлял, как ему удастся выполнить это предписание, потому что после одной недели без работы он уже сходил с ума.
 От Филлипы было мало пользы. Она находилась рядом с ним, и этим их отношения исчерпывались. Они не занимались сексом. Это была странная дружба. Если девушка и раскрывала рот, то лишь для того, чтобы прокомментировать какое-нибудь бедствие, случившееся где-то на земле.
 Он часто спрашивал себя – почему она ничего не делает, если принимает все так близко к сердцу? Она с удовольствием жила с ним среди той роскоши, которую она всегда критиковала…
 Все его дни проходили одинаково. Подъем в девять, зарядка, сауна, плавание. Затем он читал газеты у бассейна, пока прислуга подавала ленч, после которого Чарли спал наверху. С четырех часов до обеда, начинавшегося в семь вечера, он возился со стереосистемами или фотокамерами.
 Филлипа неохотно соглашалась исполнять роль его фотомодели. Ему приходилось вытаскивать ее из кресла чуть ли не силой. Это вызывало у Чарли смех. Как сильно отличаются обычные девушки от актрис! Актрисы были счастливы позировать до бесконечности, менять наряды, выражения лиц, прически; они шли на все, лишь бы роман с объективом продолжался.
 Чарли вспомнил один день, когда он начал фотографировать Динди рано утром; она с радостью позировала до восьми часов вечера. За это время она сменила сорок туалетов!
 После обеда Чарли обычно смотрел с Филлипой телевизор; они курили «травку».
 Чарли сожалел о том, что он не обладал каким-нибудь созидательным творческим даром, литературным или художественным. Его таланты были исключительно артистическими.
 Он никогда в жизни не выглядел так хорошо – Чарли был стройным, загорелым, обрел отличную форму.
 Он проводил много времени у телефона, разговаривая с детьми или болтая с лежавшим в больнице Джорджем, старался подбодрить его. Побеседовал с Лорной, которая явно испытывала смущение после письма, написанного ею, когда она не была уверена в том, что он выживет. Их разговор был коротким и бессмысленным.
 Счастлива ли она? – подумал Чарли. Или же скучает по радостям их совместной жизни? Хотя какие у нее были радости? Это он вел полноценную жизнь. Она постоянно сидела дома с детьми.
 Несомненно, второй брак Лорны был более удачным, чем его. Возможно, ему следовало сделать Динди беременной, это могло заставить ее угомониться. Но как сделать беременной девушку, которая пользуется диафрагмой и одновременно принимает пилюли?
 Его завалили приглашениями на вечеринки, обеды, пикники, но Чарли предпочитал затворничество, а Филлипа явно не была светским мотыльком.
 Он подсознательно ощущал, что их дружба ничего не дает им обоим. Она, похоже, исключила из своей жизни почти все, и если Чарли заполнял день мелкими делами, то Филлипа, появляясь утром, садилась в шезлонг и дремала до вечера.
 Оставалась проблема секса. Филлипа не хотела совершить вторую попытку, а Чарли не желал навязывать себя ей, однако ситуация осложнилась. Набирая силы после аварии, он испытывал все большую потребность в женщине.
 Он не хотел обижать Филлипу, к которой питал братские чувства, но плотское желание росло в нем с каждым днем.
 Наконец он решил пригласить гостей на весь уик-энд. Натали и Клея; Маршалла и Кэри; Темзу Мэйсон и Мервина Марибу – активного гомосексуалиста, занимавшегося рекламой последнего фильма. Чувства Филлипы не будут задеты; пообещав Темзе роль, он сможет рассчитывать на ее молчание.
 Уик-энд начался неудачно. Кэри появилась в пятницу утром без Маршалла. Она объяснила, что он работает и приедет на следующий день. Клей прибыл днем без Натали; из-за тошноты она осталась дома. В довершение всего Темза, приехав в пятницу вечером, объявила, что Мервина избил какой-то матрос, и он вовсе не явится.
 Беседа за обеденным столом в пятницу состояла в том, что Клей болтал сначала с Кэри, потом с Темзой. Они обе явно ему нравились.
 Филлипа молча сидела в конце стола, строя Чарли гримасы, означавшие, что она не в восторге ОТ его гостей. Кэри дала Клею понять, что ему ничего не светит. Темза, однако, нашла его манеру беседовать очаровательной – особенно когда он сказал, ЧТО с удовольствием написал бы для нее сценарий телесериала.
 – Я удивлен, что еще никому это не пришло и голову, – он наклонился над тарелкой с аспарагусом, приблизившись к актрисе. – Любому идиоту должно быть ясно, что у тебя большой комический потенциал. Ты могла бы стать молодой красивой Люсиль Болл.
 Темза просияла.
 – Ты, дорогой Клей, и есть этот идиот – сказал Чарли, взбешенный своим заключением, что Темза, несомненно, окажется сегодня ночью в постели Клея, а не его.
 – Я прогуляюсь, – заявила Филлипа, внезапно встав.
 – Но обед еще не закончен, – возразил Чарли.
 – Я не голодна. Увидимся утром.
 Он понял, что она несчастна. Она догадалась, с какой целью он пригласил гостей на уик-энд. Она явно не хотела сидеть тут и наблюдать за тем, как Клей и Чарли будут пикироваться из-за Темзы. Чарли громко рассмеялся. Внезапно ситуация показалась ему забавной.
 – В чем дело? – спросила Кэри.
 Он заметил, что ее кожа была изумительного оттенка, напоминавшего цвет кофе со сливками.
 – Ни в чем, дорогая, просто кое-что вспомнил.
 Она была очень женственна. Он никогда не спал с… Чарли тотчас пресек свои мысли. Она принадлежит Маршаллу.
 После обеда он отправился в кабинет выбрать записи. Счастливый и пьяный Клей последовал за ним.
 – Не возражаешь, старина? – спросил он. – Она созрела. Где ты ее откопал? Слава Богу, что Натали осталась дома.
 Он, как и все считал, что у Чарли роман с Филлипой. Ему не пришло у голову, что Чарли пригласил Темзу для себя.
 – Действуй, – сказал Чарли. – Делай что хочешь. Клей раздражал его. Поведение друга казалось Чарли непорядочным по отношению к лежащей дома молодой беременной жене.
 – Конечно, у нее одна извилина, – продолжил Клей, – но сейчас ничего другого у меня под рукой нет.
 – Бедняжка, – сказал Чарли, включая на полную громкость Майлза Дэвиса.
 Они сидели вчетвером в гостиной, пили, разговаривали, слушали музыку.
 Чарли достал из своих запасов «травку», и они все покурили, включая Кэри. Ей на самом деле хотелось лечь в постель, но она давно не курила марихуану из-за Маршалла, принадлежавшего другому поколению. Она испытывала желание «покайфовать». То, что она решила выйти за Маршалла, еще не означает, что на этом жизнь заканчивается.
 Темза постоянно хихикала. Она позволила бы Клею раздеть ее и трахнуть в присутствии Чарли и Кэри, но он все же отнес стовосьмидесятивосьми сантиметровую девушку в спальню, смущенно пожелав Оставшимся спокойной ночи.
 – Где Филлипа? – спросила Кэри.
 – Не знаю.
 Чарли испытывал раздражение.
 – Она своеобразная девушка. Возможно, гуляет по пустырю.
 – Ты знаешь Клода Хассана? Он настоящий сукин сын. Опасный тип.
 После марихуаны мысли Кэри всегда теряли связность, она перескакивала с одной темы на другую, не выслушивая ответов собеседника.
 Чарли, напротив, если он не занимался при этом сексом, становился под действием «травки» грустным, мрачным.
 – Что происходит, дорогая? – внезапно спросил он. – Куда мы все бежим?
 – Маршалл тебя любит, – сказала Кэри. – Поставь Арифу Франклин.
 Он сменил пластинку по просьбе девушки. Она лежала в кресле, прикрыв глаза.
 – Тебе никогда не хотелось стать актрисой? – спросил Чарли. – Большинство красивых женщин, особенно в этом городе, видят в этом цель своей жизни.
 Она покачала головой.
 – Нет. Зачем мне лезть в это дерьмо? Я бы не сумела держать себя так, как Санди. Она может поставить всех на место. Во всяком случае, я так считала до ее встречи с Клодом.
 – Какая она? – спросил он, испытывая лишь незначительный, смутный интерес. В конце концов, Маршалл не настолько близкий друг. – Если мы потрахаемся, кто об этом узнает?
 – Санди – замечательная девушка. В чем-то очень юная, а в чем-то – зрелая. Порой она – Чарли, что ты делаешь?
 Он приблизился к Кэри сзади и склонился над ней; его руки скользнули в вырез платья. Кэри была без лифчика, и ему удалось вытащить ее небольшой бюст из платья прежде, чем она успела возмутиться.
 Она резко встала.
 – Негодяй! Тебе известно, что я не какая-нибудь голливудская потаскушка. Как ты посмел!
 Он не ожидал подобной реакции. Будучи кино звездой, он привык к тому, что большинство женщин мгновенно проявляло полную готовность.
 – Извини, – растерянно пробормотал он и быстро отошел от Кэри. – Я… просто подумал…
 – Подумай еще раз.
 Ее рассерженный тон объяснялся тем, что Чарли нравился ей; она злилась на себя. Кэри приняла решение, выйдя за Маршалла, не изменять ему; она не будет искать развлечений на стороне, как это делали все известные ей несчастливые супружеские пары.
 Он обхватил голову руками.
 – Я всегда замечал, – печально произнес он, – что мне не удается иметь тех женщин, которых я сам хочу. Я хотел бы, прийдя домой и сказав жене: «Давай потрахаемся», услышать в ответ: «Да, дорогой, конечно, идем в спальню». Иногда мне кажется, что лучше иметь дело с проститутками. С ними всегда все ясно. Все, что им от тебя нужно, – это деньги.
 Поправив свое платье, Кэри выслушала Чарли.
 – Ты ошибаешься, – сказала она. – Многим девушкам ты нравишься сам по себе, как мужчина, а не как знаменитость. Ты очень привлекателен.
 – Ты правда так считаешь?
 – Да, конечно. Твоя проблема в том, что ты вращаешься среди не тех людей. Ручаюсь, все твои друзья – из мира шоу-бизнеса. Ты знакомишься только с теми девушками, которые мечтают стать звездами. Что у тебя с Филлипой?
 – У нас чисто дружеские отношения. Она славная, но слишком юная.
 Кэри поцеловала его в щеку.
 – Я ложусь спать.
 Он легко обнял ее за талию.
 – Ты не обиделась?
 – Все забыто. Будем друзьями, Чарли.
 – Хорошо, дорогая, я бы этого хотел.




 46


 Санди очень огорчало, что Кэри испытывала антипатию к Клоду. Она знала, что он не из тех людей, кто сразу располагает к себе при первом знакомстве, но была уверена в том, что если бы они встречались в обществе, отношения между ними стали бы менее натянутыми.
 – Она взбешена тем, что не получит от тебя больших комиссионных, – заметил Клод. – Только ты могла выбрать черного агента. Она ищет повода поссориться со мной.
 – Кэри волнуется не из-за денег, – вступилась за подругу Санди. – Она искренне убеждена, что эта роль не для меня.
 Это был уик-энд; они загорали в патио у Санди. Девушке, наконец, удалось добиться, чтобы он приехал к ней в гости; Клод, похоже, наслаждался бездельем, Сначала Жан-Пьер держался с отцом застенчиво, робко, Мальчик ушел купаться с Катей.
 – Он тебя полюбил, – заметил Клод, – больше, чем свою мать.
 Санди захотелось спросить: – «Это правда, что она здесь с тобой?» – но вместо этого она закусила губу и произнесла:
 – Тебе не кажется, что ему следует вернуться к тебе? Катя – превосходная няня, она останется.
 – Он тебе надоел? – усмехнулся Клод.
 – Не говори глупости. Нет, конечно. Я бы охотно оставила его здесь. Я думаю о тебе.
 – Подумай о мальчике. С тобой он счастливее.
 – А съемки в Палм-Спрингс? Он поедет с тобой или со мной?
 – Мы оставим его здесь с няней. Ты будешь работать, создавать образ. Я не хочу, чтобы ребенок отвлекал тебя. Это будет не та дешевка, к которой ты привыкла, когда вся группа восхищается тобой, а ты лишь демонстрируешь свои груди. Кстати, мы будем жить в том доме.
 – Каком доме?
 – Где будет сниматься фильм, – зевнул Клод. – Вот увидишь, это тебе поможет.
 Позже она задумалась об их беседе. Она уже не была уверена в своих чувствах. Любит ли она его, или это просто физическое влечение? Он был испорченным, высокомерным, грубым. Как она могла полюбить такого человека?
 Она успокоила себя тем, что их отношения – временные и, вероятно, продлятся лишь до окончания съемок.
 Я становлюсь жесткой, заметила она, думаю лишь о своей выгоде. В каком-то смысле она использовала Клода, но и он использовал ее, значит, они в расчете.
 В Палм-Спрингс стояла невыносимая жара. Решение Клода жить и снимать в одном доме казалось странным.
 Дом, окруженный со всех сторон песчаными равнинами, был довольно красив. Рядом с ним располагались плавательный бассейн, теннисный корт, сауна, бильярдная – все дополнительные удобства, которыми оборудовали свои уютные убежища лос-анджелесские бизнесмены. Санди узнала, что Клод собирался спать с ней и снимать фильм в одной и той же спальне. Ей показалось ужасным ложиться в кровать, над которой нависали камера, осветительные приборы, кабели, микрофоны.
 – Я это не вынесу, – заявила она в первый вечер. – Тут нет уединенности, я словно нахожусь в витрине магазина.
 Он посмотрел на Санди.
 – Если хочешь стать актрисой, попытайся прожить эту роль и не жалуйся.
 С требовательным, придирчивым, грубым Клодом было трудно работать.
 Он придавал значение каждой детали, добивался совершенства каждого кадра.
 На натуру выехали только три других актера – человек, игравший роль мужа, и два молодых парня, врывавшихся в дом и насиловавших Стефани.
 Клод безупречно подбирал исполнителей. Эта троица идеально соответствовала образам. Муж был полным, слабым, с брюшком и плотоядным взглядом. У одного парня, худого светловолосого южанина, были зеленые глаза. За вторым парнем – смуглым, всегда собранным двадцатилетним красавцем Карлосом Ло, – Клод летал в Рио.
 Клод запретил Санди общаться с молодыми актерами за пределами съемочной площадки.
 Этот умный шаг дал блестящий результат.
 Четверо актеров стали персонажами фильма, и Клод манипулировал ими, как хотел.




 47


 Герберт прочитал, что Санди Симмонс отправляется в Палм-Спрингс. Возможно, он последует за ней; он обманет Мардж, объяснив ей, что уезжает с Алленами. Она считала, что он по-прежнему работает у них.
 Вероятно, это станет решением всех проблем. Он найдет возможность представиться Санди; она, располагая деньгами и связями, сумеет помочь ему, быть может, увезет его в Европу, подальше от Мардж и ее обвинений. Идея нравилась ему.
 Вечером он проехал за Санди в Малибу. К его негодованию, у нее был гость. Сидя в запаркованной машине, разозленный Герберт увидел длинный черный «кадиллак», остановившийся около дома актрисы. Из лимузина вышел мужчина. Это означало, что она ляжет спать позже обычного, и ему придется ждать ухода мужчины, прежде чем он сможет подползти к окну и увидеть спящую Санди.
 Он откинулся на спинку водительского сиденья; брезгливо принюхавшись, решил, что нуждается в душе. Неплохо было бы вернуться домой пораньше и залезть в ванну, но он старался по возможности избегать Мардж; стоило ему войти в дом, как она требовала от него отвратительных половых актов.
 Распухшая старая мегера стала ненасытной. Герберта затошнило при одной мысли о жене.
 – Мне нужно поговорить с тобой, Герби, – жалобно бормотала она каждое утро. – Постарайся вернуться домой пораньше.
 Он не дурак. Он знает, почему она хочет, чтобы он приехал домой пораньше.
 Он, очевидно, заснул – когда Герберт посмотрел на циферблат, был уже час ночи. «Кадиллак» стоял на прежнем месте, хотя весь дом уже погрузился в темноту.
 Тело Герберта ныло от долгой неподвижности. Выскользнув из машины, он начал красться к дому. Было тихо. Когда Герберт подполз к окну, ОН согнулся возле него в своей обычной позе.
 Обнаженная Санди спала на спине. Рядом с ней лежал мужчина. Свою смуглую волосатую руку он небрежно откинул на живот девушки.
 Первой реакцией Герберта была боль – боль СТОЛЬ глубокая и сильная, что ему пришлось рыгнуть, чтобы избавиться от нее. Он смотрел, не двигаясь; его глаза пожирали очертания ее округлых совершенных грудей, длинных загорелых ног, узких белых полосок, оставшихся от купальника.
 Боль парализовала его. Он не шевелился до тех пор, пока она постепенно не ослабла, превратившись в глухую ненависть.
 Сучка! Почему она не дождалась его?
 Как охотно заглянул бы он сейчас в ее лицо, представ перед ней! Она бы стала изворачиваться, извиняться, вымаливать прощение. Все будет слишком поздно.
 Его внезапно охватило сильнейшее возбуждение, которое невозможно было сдерживать. Он судорожно кончил в брюки. Затем бесшумно, по-воровски, пополз назад к своему автомобилю, к Мардж.
 Мардж сидела в кровати и смотрела ночной фильм. Она уже поглотила четыре плитки шоколада «Херши», огромный пакет воздушной кукурузы, три упаковки с орехами и пару бананов.
 Она нуждалась во всем этом. Пища защитит ее от ярости, которая вспыхнет в Герберте, когда она скажет ему о том, что Луэлла все знает.
 Она не могла больше скрывать это от него. Хотя Мардж и отдала Луэлле тысячу долларов, женщина требовала остальное.
 В конце концов, она заснула с работающим телевизором и полуочищенным апельсином в руке; сок расплывался по покрывалу.
 Герберт прибыл значительно позже; он рассердился, увидев, что в доме горит свет. Он хотел войти незаметно, снять испачканные брюки и принять хороший горячий душ. Теперь Мардж начнет шуметь и вцепится в него.
 Он обрадовался, обнаружив, что она спит. Герберт двигался бесшумно, стараясь не разбудить жену.
 Он с трудом верил в то, что действительно видел Санди Симмонс в объятиях другого мужчины. Он знал, что иногда женщины – даже порядочные – нуждаются в сексе. Но Санди несомненно требовались лишь письма, которые он посылал ей. Она должна была дождаться его. Он ясно сообщил Санди, что в конце концов они будут вместе. Она заслуживала наказания.
 Когда он выключил телевизор, Мардж проснулась. С трудом раскрыв глаза и рот, она тотчас начала рассказывать ему правду.
 – Герби, я сделала глупость, ну, не такую большую глупость, какую сделал ты. Понимаешь…
 Он слушал в мрачном молчании; сознание того, что ему больше не придется заниматься с ней сексом, что он снова стал главным в их браке, лишь слегка ослабляло его злость. Она боялась Луэллы не меньше, чем следовало бояться соседки ему. Но он найдет способ расправиться с шантажисткой.
 Мардж заплакала. Он сухо, деловито спросил жену, что за люди прелюбодействовали с ней в соседнем доме. Сквозь всхлипывания она рассказала ему о «круге друзей», собиравшихся у Луэллы.
 Он принялся размашисто, с ненавистью бить ее по лицу и телу. Она стонала под ним, не смея кричать; он избивал Мардж до тех пор, пока ему не стало легче. Затем сел на край кровати и изучающе уставился на свои руки, худые белые руки с аккуратно подстриженными ногтями. Постепенно в его голове сформировалась идея. Идея, с помощью которой можно решить все проблемы. Он накажет Санди, отдаст Луэлле две тысячи долларов и избавится от угрозы разоблачения.
 Это была безумная идея, но она вполне могла сработать.




 48


 Праздность не шла на пользу Чарли. Он стал беспокойным, неуверенным. Ему требовался одобрительный глаз кинокамеры.
 Доктора казались ему круглыми идиотами. Проскучав две недели в солнечном Палм-Спрингсе, он позвонил Маршаллу, чтобы сказать ему это.
 Он не нашел понимания у агента.
 – Ты должен отдохнуть, – сказал Маршалл. – В любом случае, сейчас тебе нечем заняться.
 – Я готов появиться в качестве гостя, – не сдавался Чарли. – Я согласен поработать несколько дней. Как насчет телешоу?
 Маршалл помолчал.
 – Оно тебе не понравится.
 – Ради Бога, дорогой мой, должно же быть что-то. После ухода с обеда Филлипе потребовалось для возвращения два дня. Она подождала, когда гости разъедутся.
 – Где ты была? – набросился на девушку Чарли. Она казалась грязной, неухоженной.
 – У друзей. Мы «путешествовали» два дня без передышки, это был потрясающий опыт. Я принесла тебе отличный гашиш.
 Ее зрачки увеличились, и он понял, что она пользовалась ЛСД. Чарли не одобрял этого. Одно дело – курить «травку», но все остальное – игра с огнем.
 – Я сделала очень интересное открытие, – сказала девушка. – Смешав «травку» со «спидом», я могу заниматься этим.
 – Чем? – резко спросил он.
 – Ну, трахаться. Ты меня понял – пользоваться той штукой, что висит у тебя между ног.
 – По-моему, тебе пора вернуться к маме. Если ты решила, что мне будет приятно услышать о том, что ты способна заниматься со мной сексом, лишь обалдев до безумия, тебе следует подумать еще раз.
 – Тебе так хотелось потрахаться. Все твои друзья, этот, как его, Клей, и Кэри – настоящая мерзость, я ненавижу их, они – фальшивое дерьмо!
 – И ты тоже, дорогая Филлипа, и ты тоже. На самом деле в тебе гораздо больше фальши, чем в них, потому что ты строишь из себя человека, которым ты не являешься. Ты действительно чокнутая, тебе это известно?
 – Ты – старик, – осклабилась она. – Глупый старик. Что скажешь о своей диете, длинных волосах, хипповском прикиде? Люди принимают тебя, потому что ты – кинозвезда. Они смеются над тобой. Ты нелеп, подумай об этом.
 Звонить Маршаллу было бесполезно. Одиночество в Палм-Спринге убивало Чарли. Если в ближайшие несколько дней Маршалл ничего не предложит, он всерьез подумает о возвращении в Лондон.
 Он грустил оттого, что в конце каждой дружбы он понимал, что его снова использовали. Даже Филлипа заявила, что его принимают везде, потому что он – кинозвезда. Ему не приходило в голову, что и она видит в нем знаменитость.
 Гнилые «звездочки» и обыкновенные девушки – все они в душе были сестрами; отличие заключается в том, что с первыми приятно трахаться.
 В город приехала Кэри, и Чарли угостил ее обедом.
 В ней все клокотало.
 – Этот французский режиссер – настоящий сукин сын, он погубит карьеру Санди. Он запер ее в доме и даже мне не позволяет разговаривать с ней больше десяти минут. Он возомнил себя Богом.
 – Кэри, дорогая, ты должна поговорить с Марш, я прохлаждаюсь тут без дела. Я всю жизнь работал, и нынешнее безделье сводит меня с ума. Я здоров, как бык. Попроси его найти что-нибудь для меня.
 – Но врачи сказали, что ты должен отдохнуть.
 – Да пошли они к черту, дорогая, я нуждаюсь в работе.
 – Я поговорю с Маршаллом. Я знаю, он считает, что тебе не следует сейчас уставать: в конце года тебя ждут два фильма. Ты приедешь на нашу свадьбу?
 – Мне бы не хотелось ее пропустить. Эй, дорогая, у меня есть отличная идея. Сколько гостей вы пригласите?
 – Пятьдесят. Мы обидим весь Голливуд, но я не выношу войну мафий. Будут только родственники и самые близкие друзья.
 – Почему не устроить торжество здесь?
 – Где?
 – Здесь, у меня. В этой дорогой арендованной хибаре. В саду будет чудесно. Мы пригласим священника. Доставим всех на специальном самолете. Это отличная идея. Мой свадебный подарок тебе и Маршаллу.
 Она засмеялась.
 – Почему бы и нет? У нас еще ничего не организовано.
 Подавшись вперед, она поцеловала Чарли в щеку.
 – Думаю, это будет замечательно. Мы сможем все подготовить к субботе?
 – Положитесь на меня. Я смогу себя чем-то занять.
 Чарли хотел, чтобы свадьба была необыкновенной. Он знал Маршалла много лет и любил его. Кэри ему тоже очень нравилась.
 Он нанял секретаршу по имени Мэгги и поручил все мелочи ей, сообщив девушке свои пожелания. У нее был широкий приплюснутый нос, рыжие полосы и веснушки. Она составляла ему компанию. Умела слушать и не слишком много говорила сама. Чарли решил, ЧТО болтливость вышла из моды.




 49


 – Прими эти таблетки.
 – Я сказала тебе, что не пользуюсь лекарствами. Меня от них тошнит, и я не нуждаюсь в снотворном.
 Санди лежала в постели с Клодом; над ними, точно третий человек, маячила камера. Было три часа ночи.
 Санди очень устала, ей хотелось закрыть глаза и провалиться в сон.
 Весь вечер Клод находился в странном настроении, разговаривал с ней о фильме, его героях, о смысле картины. Затем в час он захотел позаниматься любовью; ей показалось, что он превзошел самого себя; Клод прекрасно владел ситуацией и своим телом. Он доводил их обоих до грани, останавливался, зажигал сигарету, несколько секунд бродил по комнате. Финал был ошеломляющим. Сейчас она испытывала ощущение покоя, удовлетворенности, а он уговаривал ее принять таблетки.
 – Я хочу, чтобы ты их проглотила, – настаивал Клод. – Это необходимо.
 – Почему?
 – Слушай, я сказал тебе – если ты завтра хорошо поработаешь, я отпущу тебя на свадьбу твоей подруги. Я уступаю тебе, и ты уступи мне. Прими их, и перестань упрямиться, точно ребенок.
 – Нет, Клод, я не приму таблетки. Если мы начнем снимать в семь, я еще буду сонной.
 Он вздохнул.
 – Умница – ты будешь сонной, именно такой ты мне нужна. Сонной и заторможенной. Я собирался поймать тебя врасплох, но поскольку ты проявляешь упрямство… Утром мы снимем эпизод с изнасилованием. Я не хочу, чтобы ты вставала с постели.
 – Господи! – Она не поверила ему. – С неумытым лицом и грязными зубами?
 – А какой, по-твоему была Стефани, когда парни ворвались в дом? Спала, так ведь? И она приняла снотворное. Именно так мы и будем снимать. Если хочешь быть актрисой, слушайся меня.
 Она неохотно проглотила таблетки и закрыла глаза. В эпизоде не было диалогов, только много борьбы. Как будет снимать это Клод? Наверно, даст крупный план с ее лицом, поэтому он хочет, чтобы она выглядела естественно.
 Она заснула без тревоги. Он – блестящий режиссер. Она доверяла ему.
 Прежде всего, она почувствовала, что с нее сорвали простыню, и затем на Санди навалилось нечто тяжелое.
 Она попыталась освободиться. Ее ночная рубашка с треском разорвалась.
 Она попробовала открыть глаза, но слепящий свет тотчас заставил ее сомкнуть веки.
 – Отпустите меня, – сказала она; в голове ее был туман; она снова открыла глаза и в изумлении увидела перед собой лицо Карлоса Ло. Он сидел на ней верхом, обхватив руками ее груди; его дыхание было тяжелым, прерывистым.
 Рядом с ним над Санди склонился другой актер, он тихо смеялся.
 – Это еще что такое? – запротестовала она. Санди была обессилевшей, слабой, сонной.
 – О, негодяй, – пробормотала она. – Негодяй. Он и правда это снимает. Он действительно позволит этим панкам изнасиловать меня.
 Она начала бороться, но у нее не было сил.
 Один из актеров прижал ее руки к кровати, второй раздвинул ноги актрисы; когда мужской член вошел в нее, Клод оказался над Санди с камерой в руках; объектив приблизился к лицу девушки.
 – Негодяи! – еле слышно закричала она.
 Затем пришел черед худого парня; его злые зеленые глаза улыбались ей. Она лежала на спине. Бороться не имело смысла. Слишком неравными были их силы.
 Насилуя Санди, парень кусал ее лицо. Когда он слез с девушки, камера прошлась по ее телу, точно еще один любовник.
 Санди не шевелилась; она лежала на кровати, словно распятая.
 – Я никогда не прощу тебе этого, Клод, – сказала она, – никогда.
 – Может быть, простишь, когда прочитаешь восторженные рецензии.
 Он небрежно опустил портативную камеру. Санди за метила, что большая камера все еще работает. Молодые актеры удалились.
 – Кстати, – сказал Клод, – познакомься с моей женой.
 Из-за большой камеры появилась изящная блондинка. На вид ей было чуть больше тридцати. Она приветливо улыбалась.
 – Не волнуйся дорогая. Клод так работает. Конечный результат важнее всего, я уверена, ты с этим согласишься.
 Санди села, подтянув колени к груди. Она не верила в реальность происходящего.
 – Мы знали, что ты подойдешь на роль Стефани. У тебя прекрасное тело. Клоду повезло насладиться им.
 Но теперь, увы, ситуация изменилась. Уверена, ты поймешь. Возможно, после съемок мы придем к какому-то соглашению. Заключим – как это назвать? – тройственный союз. Полагаю, я сумею научить тебя кое-каким штукам, которые неизвестны даже Клоду.
 – Неужели вы думаете, что я останусь здесь и закончу этот фильм? – Санди старалась говорить сдержанным голосом.
 – Ты поступишь очень глупо, если откажешься. Ты от этого ничего не выиграешь, зато многое потеряешь.
 Санди изумленно засмеялась. Это напоминало дурной сон; девушка все еще была сонной, вялой, слишком уставшей для спора.
 – Тебе не остается ничего иного, кроме того как закончить фильм, – продолжила жена Клода. – Во-первых, есть контракт. Во-вторых, в случае твоего отказа отснятый материал будет использован – ты понимаешь, о чем я говорю – конечно, не в этой картине. Санди Симмонс за пределами съемочной площадки. На такие вещи большой спрос.
 Санди посмотрела на Клода.
 – Почему?
 За него ответила жена.
 – Потому что Клод – художник, гений; он во всем добивается совершенства. Из снятого сегодня он использует твои глаза, лицо. Эти куски безупречны. Тебя назовут великой актрисой. Погоди, дорогая, когда фильм выйдет на экраны, ты еще будешь благодарить нас.
 Санди неуверенно встала с кровати. Она казалась себе грязной, использованной. Ей хотелось поскорей убежать от двух этих больных людей, выбраться из этого дома.
 Она надела джинсы и майку.
 – Куда ты? – спросил Клод, когда Санди, пошатываясь, направилась к двери.
 – На свадьбу.
 – Хорошо. Но завтра работаем, как обычно. Я уверен – подумав, ты поймешь, что мы все делаем правильно.
 Она взяла свою большую сумку и молча покинула дом. К счастью, ее автомобиль стоял неподалеку. Она опустила голову на руль и попыталась решить, куда ей поехать. Она не доберется до Лос-Анджелеса в таком состоянии. Однако больше ей было некуда податься.
 Часы показывали семь утра. Отель?
 Внезапно она вспомнила про Чарли Брика. У него есть дом. Сегодня Кэри выходит замуж. Порывшись в сумке, нашла адрес, поехала к ближайшей бензоколонке и спросила, в каком направлении ей следует ехать.




 50


 Чарли проснулся рано. Он любил плавать до жары. Он хотел все проверить утром, осмотреть патио, убранные цветами аркады, специально установленные для свадьбы, обследовать помост, на котором будут стоять молодожены.
 Длинные белые столы ждали, когда их заставят явствами. Полосатые тенты закрывали их от солнца.
 Он бережно положил две кинокамеры, японский «аргус» и «болекс», на специальный столик. Рядом с ними лежали фотоаппараты – «лейка», «роллейфлекс», «пентакс», а также коробочки с пленкой.
 Кэри должна была приехать в одиннадцать, поставщики провизии – в полдень, священник – в час, гости – в два часа.
 Бракосочетание начнется в половине третьего. Времени достаточно.
 Он посмотрел на часы. Начало восьмого. Почти все готово. Он задумался о том, что ему надеть. Наверно, следует позвонить старине Маршаллу, разбудить его и пригласить на кофе. Маршалл с друзьями остановился неподалеку.
 Чарли услышал шум подъехавшего автомобиля. Он направился к дороге, чтобы посмотреть, кто ЭТО. Автомобиль, завизжав резиной, Остановился; из него выскочила Санди Симмонс.
 В первый момент он не узнал ее. Волосы девушки были растрепаны, под глазами залегли кии. Оглядев ее целиком, он вспомнил актрису. Такой фигуры нет ни у кого!
 – Ты прибыла рано, дорогая, – сказал он; заметив, что ей, похоже, не удается навести глаза на резкость, он взял девушку за руку. – Эй, в чем дело?
 Она оперлась о его руку, удивляясь тому, что она сумела найти дом. Ее тошнило, она испытывала слабость.
 – Меня сейчас вырвет, – пробормотала Санди.
 Чарли отвел ее в туалет, находящийся внутри дома. Он поддерживал девушку, пока ее рвало.
 Что с ней? Она перебрала спиртного? Или выходит из неудачного «путешествия»?
 Под тонкой майкой у Санди не было ничего. Она, вероятно, поссорилась с приятелем. Но почему она приехала сюда?
 Когда Чарли увидел, что ей стало лучше, он оставил ее одну. Отправившись на кухню, он попросил прислугу сделать ей чай и тосты. Чарли выпил большой бокал яблочного сока и проглотил две ложки пшеничных зерен с медом. Он сейчас усиленно заботился о своем здоровье.
 Санди покинула ванную лишь через двадцать минут. Она умыла лицо и зачесала волосы назад.
 Взяв девушку за руку, он повел ее в столовую и заставил выпить горячий сладкий чай, ждавший там Санди.
 Они оба молчали.
 Она откинулась на спинку кресла, разглядывая сквозь стеклянную дверь приготовления к свадьбе.
 Он подумал о том, что еще никогда не видел столь красивой женщины.
 – Такого чая я не пила после Лондона, – сказала она наконец. – Можно еще?
 Он налил ей вторую чашку.
 – Я всегда вожу с собой собственный чай, – отозвался он с акцентом кокни в голосе. – Эти несчастные янки ничего не смыслят в чае.
 Она мягко улыбнулась.
 Зазвонил телефон; Санди испуганно замахала руками, показывая, что ее здесь нет.
 Это был Маршалл. Чарли быстро закончил беседу, пообещав перезвонить позже. Повернувшись к Санди, он сказал:
 – Тебе не кажется, что мне следует знать, что произошло?
 Она кивнула.
 – Наверно, да, раз уж я свалилась вам на голову. Это длинная история; я ужасно себя чувствую. Больше всего на свете мне сейчас хочется принять душ и заснуть. Я приехала сюда, потому что не хотела пропустить свадьбу Кэри. Я не хочу, чтобы она что-то узнала. Не стоит омрачать ей сегодняшний день. Понимаешь, она оказалась права, она давно меня предупреждала, что…
 Санди внезапно замолчала; в комнату вошла Мэгги; на девушке была короткая махровая пляжная куртка. Она стянула свои рыжие волосы в несколько пучков.
 – О, извините, я помешала? – бодро защебетала она. – Я решила встать пораньше и помочь.
 – Все в порядке, дорогая.
 Чарли растерялся. Мэгги никогда не поднималась с постели раньше десяти часов. Она была чертовски любопытной.
 – Мэгги, это Санди Симмонс.
 – Привет, – сказала Мэгги; она села и взяла тост.
 – Думаю, твоя комната уже готова, – обратился Чарли к Санди. – Знаешь, дорогая, твой ранний приезд для меня – приятный сюрприз.
 Он повел ее на второй этаж.
 – Не обращай внимания на Мэгги, – сказал актер. – Она идиотка. У тебя есть туалеты для свадьбы?
 Санди покачала головой.
 – Даже туфель нет.
 – Если ты напишешь свои размеры, я пошлю кого-нибудь в «Сакс».
 Он проводил девушку в комнату для гостей, выходившую окнами в сад.
 – Вы очень добры, – произнесла она. – Позже я вам все объясню, но обещайте мне, что вы ничего не скажете Кэри.
 – Мне нечего ей сказать, верно? Она будет здесь в одиннадцать, но я провожу ее в другое крыло дома. Я зайду за тобой перед бракосочетанием. О'кей?
 – Хорошо. Еще раз спасибо, Чарли. Я просто не знаю, как я смогу отблагодарить вас.
 – Зато я знаю идеальный способ сделать это, – подумал он. Прощай, Мэгги, короткое удовольствие закончилось.
 Кэри охватила паника; у нее здорово расшатались нервы. Она прибыла в сопровождении сестры, полной девушки, одетой во все розовое. Кэри сделала ошибку, взяв с собой Мэри Джейн, которая не понимала свою сестру и не одобряла происходящее. Мало того, что Кэри выходила замуж за пожилого мужчину, так еще и зa белого. Вся родня Кэри представляла из себя единый фронт плохо скрываемого возмущения.
 Она отвела Чарли в сторону:
 – Слушай, я не часто курю «травку» до ленча, но если ты не хочешь возиться с упавшей в обморок невестой, пожалуйста – пару затяжек. Он усмехнулся.
 – Отличная идея, дорогая, идем в мою спальню.
 – Я сейчас избавлюсь от сестры и поднимусь к тебе. Они сидели на кровати, посмеиваясь, и Кэри сказала:
 – Разве это не глупо? Почему я должна бояться замужества?
 Чарли согласился с Кэри, передав ей «косячок». Когда они спустились, Мэгги нервно расхаживала по комнате.
 – Чем вы занимались вдвоем? – обвиняюще спросила она.
 – Это не представляет для тебя интереса, дорогая, – ответил Чарли, подумав, что он не может и шага ступить в своем доме, не пробудив в Мэгги любопытства. Он испытывал соблазн рассказать Кэри о Санди. В конце концов, Кэри была его другом, и, очевидно, ему следовало проявить лояльность прежде всего по отношению к ней. Но в Санди было нечто, заставившее его проявить сдержанность; он решил, что не станет выдавать ее.
 Свадьба прошла превосходно. Кэри в коротком золотистом платье из парчи, с цветами в волосах, была потрясающе хороша. Маршалл нервничал. Дом кишел родственниками с обеих сторон, и хотя сами молодожены не различали черный и белый цвета, их близкие ощетинились взаимной неприязнью и предубеждениями.
 Сама церемония была простой и короткой, затем полилось шампанское, появились холодные закуски и огромный торт с надписью из крема: «Наконец-то сто процентов!»
 Чарли пытался присматривать за Санди, но вскоре после того, как Кэри и Маршалл отбыли в свадебное путешествие и гости начали разъезжаться, он не смог найти актрису. Она уехала в своей машине.




 51


 Санди надеялась, что никто не заметил, как она выскользнула из дома перед самым отъездом Кэри и Маршалла. Она испытывала чувство неловкости перед Чарли. Он проявил чуткость и доброту. Вероятно, ей следовало объясниться с ним, но зачем впутывать его в ее жизнь? Она должна была принять решение, и тут никто не мог ей помочь.
 Санди переполняло возмущение, она презирала себя за свою глупость. Неужели она до сих пор не знала мужчин? Она должна была с самого начала раскусить Клода Хассана. Какой человек врывается в номер к женщине и вместо представления овладевает ею? И какая женщина отвечает на подобное представление?
 – Неудовлетворенная, – пробормотала она. – Он знал это и воспользовался этим.
 Она ехала быстро, стремясь поскорее попасть в Лос-Анджелес и вырваться из этого безумия.
 Неужели Клод и его жена действительно думали, что она смирится с происшедшим и будет сниматься дальше?
 Она хотела рассказать обо всем Кэри, но девушка на неделю улетала на Гавайи; Санди решила не портить ей свадебное путешествие. Кэри могла отменить его и остаться, чтобы спасти ситуацию.
 На самом деле спасать было нечего. Чем бы ей это ни грозило, Санди решила не заканчивать фильм.
 Клод тоже проиграет. Он поставил на то, что для нее карьера значит больше, чем гордость. Она все же была актрисой, а у них карьера всегда на первом месте, так ведь? Сквозь боль пробивалось слабое чувство удовлетворения – она тоже навредит ему. Она отправится домой и будет ждать. Пусть Клод сделает первый ход. Ведь это он породил эту ситуацию.
 Конечно, существовал еще мальчик, Жан-Пьер. Он по-прежнему жил в ее доме. Она хотела оставить его у себя. Могла пойти на все, лишь бы не отдавать его родителям.
 Она въехала в город по Бульвару Заходящего Солнца усталой и голодной. Подрулив к ресторану для автомобилистов, заказала сэндвич с тупцом и стакан молока.
 – Привет, Санди, я не верю своим глазам!
 Это был Бранч Стронг. Загорелый, мускулистый, в майке и джинсах, он нес четыре больших пакета с молочной смесью, стоявших один на другом.
 – Я думал, ты все еще в Палм-Спрингс. Когда вернулась? Почему не позвонила?
 – Я только что оттуда. Еду домой.
 – Ты сама вела машину? Одна? Если бы ты попросила, я бы приехал и привез тебя.
 Она улыбнулась.
 – Зачем тебе эта молочная смесь?
 Он, похоже, смутился.
 – Это… ну, для Макса. Он ее обожает, точно какая-нибудь старушка. Почему бы тебе не заглянуть сейчас к нему? Он очень обрадуется.
 Бранч знал, что Макс разозлится, потому что сейчас мистер Торп готовился к возвращению «друга», забравшись нагишом в новую обитую мехом кровать. Макс любил после молочной смеси заниматься сексом и предпочитал не нарушать заведенный порядок.
 – Я заехала подкрепиться сэндвичем, а теперь спешу домой. Я совершенно обессилела.
 Бранч пожал плечами, одновременно испытав разочарование и облегчение.
 – Слушай, я хочу попросить тебя об одном по-настоящему большом одолжении. Завтра вечером состоится премьера «Двенадцати ружей». Я сыграл там небольшую, но важную роль. Она может иметь для меня большое значение. На этой премьере будут все. Ты станешь моей спутницей?
 – Я только что вернулась… не знаю… я ненавижу премьеры… вряд ли, Бранч.
 Он помрачнел.
 – Ну, пожалуйста, Санди. Ты мне нужна. Для меня полезно появиться там с тобой. На самом деле я уже сказал на студии, что приду с тобой. Мне дали лучшие места.
 – Как ты мог это сделать? Ты даже не знал, что я буду здесь.
 Он смутился.
 – Верно. Я решил сообщить в последнюю минуту о том, что тебе не удалось вырваться из Палм-Спрингс. Я действительно поступил глупо. Твое имя уже в рекламе среди других звезд. Ну, что? Протянешь руку помощи?
 – Ладно.
 Пусть Клод увидит, что ей наплевать на него.
 Договорившись о встрече, они расстались.
 Бранч ликовал. Насвистывая, он вбежал в дом Макса Торпа. Как и ожидал молодой человек, астролог развалился нагишом на меховом ложе.
 – Плохие новости, – пробормотал Бранч, осторожно ставя молочную смесь на тумбочку. – Я случайно натолкнулся на Санди. Она вернулась специально для того, чтобы пойти со мной на премьеру. Она увидела плакаты и решила, что должна приехать.
 – Что? – Лицо Макса стало багровым. – А как же я? Ты обещал отдать второй билет мне.
 – Да, знаю. Но я должен был сказать на студии, что появлюсь с девушкой; это ты предложил мне назвать Санди, поскольку она была в отъезде. Так вот, она вернулась.
 Постаравшись скрыть усмешку, Бранч расстегнул брюки и снял майку, собираясь забраться на ложе к Максу.
 Астролог раздраженно замахал рукой.
 – Сегодня я тебя не хочу, – капризным тоном заявил он. – А как же мой новый, с иголочки, фиолетовый смокинг? Я зря его купил?
 Бранч, пожав плечами, быстро оделся.
 – Извини, я не виноват.
 Макс надоел ему, как и вся «голубая» братия. Ему нравились девушки. Когда же он сможет послать Макса к черту?
 Санди удивилась – из ее дома лились музыка и свет. Она посмотрела на часы – было почти одиннадцать. О чем думает Катя? Она наняла ее, потому что девушка показалась ей скромной и ответственной.
 Войдя в дом, Санди увидела массу незнакомых лиц, в основном мексиканских. Гости танцевали под запись Джеймса Брауна. Они были в ярких одеждах и производили много шума.
 Посреди толпы Санди увидела Катю; молодой человек прижимал к стене счастливо улыбавшуюся девушку. На ней было голубое платье, принадлежавшее Санди. Жан-Пьер наблюдал большими серьезными глазами за вечеринкой из угла комнаты; он сидел на полу, подтянув колени к подбородку.
 – Эй, крошка, ты кто такая? Какой-то парень схватил Санди за руку.
 – Откуда ты взялась?
 Она возмущенно выдернула руку. Прекрасное завершение дня!
 Подойдя к Жан-Пьеру, она взяла его на руки и повернулась к Кате. Глаза девушки испуганно округлились, она забормотала что-то насчет своего дня рождения.
 – Выпроводи отсюда всех немедленно, – сказала Санди; она унесла Жан-Пьера в свою спальню.
 Все ее наряды валялись на кровати. По туалетному столику растеклись духи из опрокинутого флакона.
 Она убрала одежду с кровати и положила Жан-Пьера под одеяло.
 Санди слышала, как хлопают двери и урчат стартеры машин.
 Она устало зачесала волосы назад и вздохнула. Когда же этот день закончится?




 52


 Герберт Линкольм Джефферсон встретился с Луэллой Крисп на следующий день после того, как Мардж рассказала ему обо всем – в том числе и о деньгах, которые ждала соседка. Герберт не был знаком с ней, хотя он, разумеется, видел ее через окно, когда шпионил за Мардж. У Луэллы были высохшие груди, короткие венозные ноги и худощавое тело со складками жира на животе.
 Он тщательно подготовился: принял душ, побрился, долго причесывал свои прямые темно-коричневые волосы. Почистил ногти, заставил Мардж навести глянец на его туфлях – она перестала делать это после своих недавних побед. Надел серый костюм, только что полученный из химчистки, и рвотной расцветки спортивную рубашку с зеленым шерстяным галстуком.
 Он решил, что выглядит безукоризненно, и долго любовался своим отражением в зеркале ванной.
 Луэлла Крисп скоро поймет, что она имеет дело с серьезным человеком, а не с жалким дураком, похожим на Мардж.
 С первого взгляда, брошенного на Герберта, Луэлла поняла, что перед ней опасный сукин сын. Она не желала общаться с ним. Она хотела забрать деньги и убежать. Возможно, ей даже следует забыть о деньгах. У этого человека были очень злые, пустые, холодные глаза.
 Он сел в гостиной и уставился на женщину.
 – Тебе известно, я – не Мардж, – произнес наконец Герберт. – Ты воспользовалась ее глупостью. Я знаю, что здесь происходит. Видел, чем вы занимаетесь.
 – Это не имеет значения, – быстро сказала Луэлла, решив, что она все же заберет у него две тысячи долларов. – Я тоже знаю о тебе кое-что, представляющее интерес для моих друзей из полиции.
 Он смотрел на нее невозмутимо, бесстрастно.
 – Ты разговариваешь не с Мардж. Я не идиот. Эти деньги – для тебя. Две тысячи долларов, и поставим на этом точку. Я могу достать их, но мне потребуется твоя помощь.
 – Какая? – настороженно спросила она.
 – Тебе понравится мой план. Он похож на твой нынешний способ добывать деньги.
 Он достал из кармана пиджака две глянцевые фотографии Санди Симмонс, украденные из ее дома. На одном снимке Герберт заранее написал: «Ты только позови… от Санди с любовью».
 Он протянул фотографии Луэлле, с недоумением уставившейся на них.
 – Кто это?
 – Мой друг, – мгновенно ответил он. – Мой очень близкий друг. На самом деле мы настолько близки, что она сделает ради меня все.
 Он выдержал многозначительную паузу и повторил:
 – Все.




 53


 Когда ушли последние гости, Чарли загрустил. Днем он отправил Мэгги собирать вещи. Она заговорила в таком духе: «Все мои друзья считают, что я должна стать актрисой. А что скажешь ты?»
 – По-моему, тебе пора домой, – ответил он.
 Теперь Чарли страдал от одиночества столь невыносимого, что, поддавшись внезапному порыву, он сел в свой новый черный «феррари» и поехал в Лос-Анджелес. Он нуждался в общении, смене обстановки. Актер решил остановиться в отеле «Беверли Хиллз» и позвонить Клею.
 Он прибыл в гостиницу в два часа ночи и не захотел будить Натали. Чарли набрал номер Темзы Мэйсон.
 Она послушно встала с кровати, приехала в гостиницу, забралась в постель Чарли и утешила его. Она со смехом рассказала ему о том, как занималась сексом с Клеем. Она закончила свое повествование словами: «Господи, вот это жеребец!»
 Чарли немедленно почувствовал себя посредственностью и отправил девушку домой, но прежде она заставила его пообещать, что он возьмет ее завтра вечером на премьеру «Двенадцати ружей».
 Любопытно, обсуждала ли она его качества любовника с другими мужчинами? Он спросит Клея.
 Чарли спал беспокойно и видел странный эротический сон, где фигурировал он сам, Натали, Темза, Санди и его мать. Он проснулся с отвратительным настроением и пошел к бассейну.
 В этот ранний час там было безлюдно; никто не мешал Чарли плавать. Он принял решение вернуться в Лондон. Прохлаждаться здесь не было смысла; он сходил с ума от праздности. Он построит в Англии дом, пустит корни где-нибудь. Это займет его, а когда дом будет готов, он скажет Лорне, что хочет брать детей к себе на уик-энды. Они обрадуются. Он даже позволит им нарисовать план их будущих комнат.
 Чарли позвонил Клею, охотно согласившемуся приехать на завтрак. Поддавшись какому-то импульсу, актер рассказал другу о Санди.
 – Мне кажется, ты ей нравишься; я бы на твоем месте не отказал ей.
 – Если бы я нравился ей, она бы у меня осталась, верно?
 – Женщины – странные создания. Возможно, она решила, что не нравится тебе.
 Чарли покачал головой.
 – Твоя логика! Как себя чувствует Натали?
 – Она толстеет. С удовольствием повидала бы тебя. Почему тебе не пообедать у нас сегодня?
 – Не могу. Веду Темзу Мэйсон на премьеру. Клей свистнул.
 – Это не девка, а нечно!
 – Ты мне будешь рассказывать.
 – Я не знал, что и ты там был.
 – Ты многого обо мне не знаешь.
 Позже он одел для премьеры новый смокинг от Дуга Хэйварда. Изучив себя в зеркало, был вынужден признать, что отдых пошел ему на пользу. Он похудел, обрел отличную форму и красивый густой загар. Сменил ленноновские очки на свои прежние, с роговой оправой. Его черные волосы отрасли настолько, что уже начали слегка завиваться у воротника.
 Он поехал на «феррари» за Темзой.
 Ее квартира в доме на побережье была типичным жильем молодой голливудской холостячки. На глаза Чарли то и дело попадались фотографии Темзы и кадры из фильмов с ее участием.
 – Я должен поснимать тебя, – сказал он, принимая пластмассовый бокал с виски и надписью на донышке: «Ты мне нравишься».
 – О, прекрасно, – обрадовалась она. – Я очень фотогенична. Мне говорили, что у меня абсолютно правильные черты лица. Вероятно, мы могли бы сделать подборку фотографий для какого-нибудь журнала. Ты бы фотографировал меня, а они – нас вдвоем.
 Она выглядела эффектно в высоченных сапогах до бедер и серебристом трико – комбинации из лифа и колготок с интригующими просветами в материале.
 – Наверно, на следующей неделе я улечу в Лондон, – доверительно сообщил он.
 Она не проявила ни малейшего интереса к этой информации.
 – Как, по-твоему, мои ресницы накрашены не слишком густо? – с беспокойством спросила девушка.
 Он присмотрелся. Ему было трудно что-либо сказать: серебристые тени окружали ее глаза.
 – Не знаю, дорогая, я слабо разбираюсь в макияже, но ты выглядишь великолепно.
 – Правда?
 Она покрутилась перед ним.
 – Это будет потрясающая премьера, туда приедут все, и благодаря тебе меня заметят.
 Он не представлял, как можно ее не заметить, с ним или без него. Не каждый день видишь стовосьмидесяти-восьми сантиметровую рыжеволосую девушку с внешностью Темзы.
 – Если бы я был не Чарли Бриком, а, скажем, Джо Никто, ты бы захотела пойти со мной?
 Она нахмурилась.
 – Кто такой Джо Никто? Никогда о нем не слышала… А, понимаю, – захихикала она, – ты меня разыгрываешь, да?
 – Послушай, мы опоздаем.
 Увидев возле дома «феррари», Темза слегка усмехнулась.
 – Ты не заказал «роллс-ройс» с водителем? – изумленно спросила она.
 Чарли начал считать про себя до десяти. Неужели Он никогда не поумнеет? Эта «звездочка» определенно будет последней.




 54


 Санди не любила ссоры и разбирательства. Она расстраивалась, увольняя людей, но Катя должна была уйти. На следующее утро она заплатила девушке за пару недель вперед и велела ей уехать.
 Катя восприняла новость без энтузиазма, но ее исчезновение не огорчило Жан-Пьера. Он так обрадовался возвращению Санди, что не отходил от нее ни на шаг.
 Они отправились в супермаркет и запаслись продуктами, потому что Катя оставила холодильник забитым консервированным перцем с фасолью и протухшими копчеными сосисками.
 – Что ты ел? – спросила Санди у Жан-Пьера.
 Он улыбался, сидя в магазинной тележке и накладывая в нее пачки мороженого, яблоки, шоколад, печенье – все, что он любил.
 Лимбо стал худым и нервным. Санди ругала себя за то, что она уехала в Палм-Спрингс и оставила их. В этом был виновен Клод. Он был виновен во всем.
 В час ленча позвонил Бранч.
 – Когда мне заехать за тобой? – спросил он. – У меня будет лимузин.
 – О!
 Она совсем забыла о премьере; что ей теперь делать с Жан-Пьером?
 – Знаешь, Бранч, кажется, у меня ничего не получится. Мне пришлось уволить няню. Жан-Пьера не с кем оставить.
 – Ты должна пойти. Ты обещала. Я найду тебе няню, не беспокойся, сделай себя по-настоящему красивой, я тебе еще позвоню.
 Она сдалась. Ей не хотелось идти, но могла ли она подвести Бранча?
 На премьеру она решила пойти в тонком шифоновом топе и «гаремных» шароварах, заправленных в сапоги из атласной кожи. Из-под распущенных волос выглядывали золотые цыганские серьги. Санди была очень эффектна.
 Бранч появился вовремя; он привез Эсмэ Мэй, прислугу Макса Торпа. Полная круглолицая женщина мгновенно подружилась с Жан-Пьером и Лимбо.
 Санди уехала со спокойной душой. Она объяснила Эсмэ, где ее можно найти и подчеркнула, что в случае необходимости с ней следует немедленно связаться. Клод мог приехать за сыном.
 На Бранче был белый кожаный костюм с бахромой и широкополая ковбойская шляпа. Он самодовольно улыбался.
 – У меня небольшая роль в этом фильме, но с тобой меня все заметят.
 Санди решила, что Бранч – типичный смазливый голливудский идиот. Славный, добрый, но глупый.
 Внезапно она подумала о Чарли Брике, о том, что он – мужчина иного типа. Чуткий, забавный и по-своему привлекательный. Она хотела бы нравиться таким людям, а не эгоистичным негодяям.
 – Как Макс? – спросила она, чтобы не молчать.
 – У него все в порядке, – с наигранным энтузиазмом ответил Бранч.
 Это было неправдой. На самом деле Макс бесновался с того момента, когда Бранч сказал ему, что не возьмет его на премьеру. Сегодня они вообще не разговаривали.
 Вздохнув, Санди откинулась на спинку сиденья.
 Она мечтала о том, чтобы вечер закончился поскорей.




 55


 Планирование операции было делом непростым; пока Герберт не прочитал в газете о том, что Санди Симмонс появится на премьере «Двенадцати ружей», он не знал точно, каким образом он достигнет своей цели. Когда ему стало известно, что Санди будет там, он тотчас нашел решение и выбрал для осуществления своего замысла этот вечер.
 Он беспокоился из-за того, что она может не вернуться из Палм-Спрингс, но пресса утверждала, что Санди будет присутствовать на премьере; он должен воспользоваться этим шансом.
 Луэлла проявляла нетерпение и отпускала едкие шуточки, но она, похоже, успокоилась, когда он назвал ей точную дату и велел заняться приготовлениями.
 Мардж хандрила. Никто не говорил ей о том, что происходит. Луэлла просто перестала общаться с ней, Герберт держался грубо и раздраженно. Больше всего Мардж беспокоили встречи Герберта и Луэллы. Она находила утешение в местном супермаркете и набрала еще четыре килограмма. К счастью, ей отпускали продукты в кредит.
 В день премьеры Герберт встал рано. Его ждала масса дел. Предыдущий вечер он провел в машине, запаркованной на побережье у дома Санди; он был вознагражден – к ночи актриса вернулась к себе.
 Он обрадовался: вскоре все посторонние покинули коттедж. Няня-мексиканка была маленькой стервой. Он несколько раз звонил в отсутствие Санди; выплескивая на Катю поэтические непристойности, он слышал в ответ поток иностранных ругательств, потом девушка бросала трубку.
 – Будешь завтракать? – спросила Мардж.
 Он бросил на нее презрительный взгляд.
 Неужели жирная корова не понимает, что это последнее утро, которое они проводят вместе? Конечно, не понимает! Даже Луэлла не знала о его планах в отношении Мардж.
 Приняв душ, он надел чистую рубашку и брюки. Затем отправился в соседний дом к Луэлле.
 – Все готово? – спросил он.
 – Да. Ты уверен, что она сделает это?
 – В какой раз ты задаешь этот вопрос? – раздраженно произнес Герберт. – Она сказала, что сделает. Мы очень близкие друзья. Говорю тебе, она сделает ради меня все.
 – Тогда почему она не может просто дать тебе деньги? Почему собирается пойти на все это?
 – Потому что она этого хочет, – терпеливо пояснил Герберт. – Сколько мужчин у тебя будет?
 – Четырнадцать. По сто пятьдесят долларов с носа. Они уже завелись, так что не пытайся провести нас. Они платят большие деньги, так что обеспечь подлинный товар.
 – Она будет здесь. Я привезу ее в девять. Она не хочет участвовать в беседе. Устрой обыкновенный вечер для «круга друзей» – все как обычно. Мужчины будут действовать по очереди, как с Мардж, потом я отвезу ее домой.
 Луэлла покачала головой.
 – Никогда бы не подумала, что кинозвезда захочет сделать это.
 – Еще как захочет.
 Он прищурил свои холодные злые глаза.
 – Она большая мастерица по этой части.
 Позже, днем, он надел шоферскую форму и отправился на автобусе в прокатную фирму, где ему обещали дать черный «линкольн континентал». Автомобиль идеально подходил для задуманного Гербертом; когда-то он принадлежал поп-звезде и был оснащен тонированными стеклами, а также специальными замками на дверях и окнах, обеспечивавших неприкосновенность пассажира. Машина была тщательно отрегулирована и могла развивать большую скорость.
 Сотрудник прокатной фирмы расхваливал этот лимузин; он обрадовался, когда Герберт вернулся и сообщил, что он работает у Чарли Брика. Клерк с радостью принял заказ на лимузин. Он был счастлив помочь мистеру Брику и заслужить его благодарность.
 Герберт умел убедительно врать.
 Он забрал машину и поехал на побережье. Там, в безлюдном месте, сменил номера и немного повозился с динамиками. Затем сделал так, чтобы стеклянную перегородку можно было опускать только с места водителя. Он также доработал механизм замков – теперь все двери запирались автоматически. Человек, сев на заднее сиденье, становился пленником и мог выйти лишь по желанию водителя.
 Довольный результатами своего труда, он подъехал к дому Санди Симмонс и стал ждать.
 Скоро она появится; он зайдет в дом и заберет то, что ему нужно.
 Затем начнется завершающий этап операции.




 56


 Два больших вращающихся прожектора освещали небо над куполом «Синемарамы» на Бульваре Заходящего Солнца, где проходила премьера «Двенадцати ружей».
 Полиция сдерживала орды поклонников, заполнивших тротуар; люди мечтали хоть краем глаза взглянуть на своих любимых кинозвезд.
 В фойе стояла телекамера – Джек Джулип из «Шоу Джека Джулипа» брал короткие интервью у знаменитостей.
 Повсюду суетились фоторепортеры со вспышками, спеша запечатлеть глубокое декольте и длинные ноги, маршировавшие перед ними.
 Стью Уотермен, глава рекламного отдела «Нау продакшн», в пятидесятый раз за последние двадцать минут скрылся в туалете, чтобы отхлебнуть виски из весьма удобной позолоченной фляги, которую он подарил себе.
 Не все замыслы удалось осуществить. Кэрол Шипмен, десять дней снимавшаяся с голым задом в «Двенадцати ружьях», отказалась прибыть на премьеру обнаженной верхом на лошади – она сочла это неприличным. О каких приличиях может говорить маленькая английская потаскушка, показывавшая свою попку любому, кто просил ее об этом!
 Стью негодовал. В качестве альтернативы ему пришлось согласиться на Синди Лоренс, «звездочку» со стошестисантиметровым бюстом, которая еще нигде не снялась.
 Синди надела парик с длинными распущенными волосами, которые ничего не прикрывали. На ее теле было выведено краской: «Двенадцать ружей». Стью подсадил ее на лошадь за кинотеатром, и она направилась к входу в сопровождении пяти ковбоев.
 Стью бросился в кинотеатр, чтобы предупредить телеоператоров и фоторепортеров.
 Он поспел к появлению Синди. Лошадь, нервничавшая из-за криков толпы, бросилась в сторону, и Синди упала; девушка сломала руку и продемонстрировала гораздо больше, чем собиралась.
 Блондинка со стошестисантиметровым бюстом, лежащая в невыгодной позе на мостовой, производила вовсе не то впечатление, на которое рассчитывали организаторы.
 Кэрол Шипмен прибыла в платье, напоминавшем рясу, без косметики на лице и с зачесанными назад волосами. Стью пришлось толкнуть локтем студийного фотографа, чтобы он снял ее. Джек Джулип не проявил к ней интереса.
 – Кажется, я просил тебя выглядеть сексапильно, – прошипел Стью.
 Она лишь посмотрела на него, не потрудившись ответить.
 Он рассерженно закусил губу. Где же новые звезды? Эти потаскушки ленятся провести гребнем по волосам.
 Появилась Анджела Картер с копной рыжих волос, вся в белых мехах. Толпа подалась вперед, замелькали вспышки, Джек Джулип вцепился в актрису.
 Стью облегченно вздохнул и помчался через служебный вход на задний двор посмотреть, что там происходит. Его помощник Майк подсаживал брюнетку с округлой попкой на одну из лошадей.
 – Кто это? – прошипел Стью.
 – Не знаю, – ответил Майк. – Она приехала с Брэдом Лэмбом; он отказался сесть на лошадь.
 – Пусть она слезет. Весь смысл в том, чтобы верхом прибыли звезды. Я затеял все это не ради безвестных шлюх.
 Майк помог девушке спуститься на землю. Она с ненавистью посмотрела на Стью, который снова приложился к фляге и поспешил к главному входу.
 В этот момент к кинотеатру подрулил белый «бентли». Шофер открыл дверь, из машины вышли Динди Сайдн и ее спутник.
 – Здравствуй, Динди, дорогая.
 Стью обнял девушку. Она была в черных кожаных шортах, лифчике, расшитом золотистыми маленькими подковками, и длинных, до бедер, сапогах.
 – Я задумал небольшой трюк, ты идеально подойдешь для него.
 – Только скажи, милый, – засмеялась она. – Ты знаешь, я сделаю все.
 – Ты была права, – раздраженно сказал Чарли, – сегодня мне следовало взять «роллс-ройс» с водителем.
 Они уже десять минут стояли в веренице автомобилей перед кинотеатром.
 Темза разглядывала свое лицо в большой пудренице.
 – С шофером мы все равно застряли бы в этой пробке, – заметила она.
 – Мы можем бросить машину и пройти пешком, – предложил он.
 – Через эту толпу? Ты шутишь! Меня разорвут на части!
 Она пронзительно засмеялась, потом захлопнула пудреницу, довольная своим видом.
 Подошедший к ним человек прилепил листок с номером к лобовому стеклу автомобиля.
 – Мистер Брик? – произнес он. Чарли кивнул.
 – Сэр, пожалуйста, оставьте машину в следующем переулке. Мы предусмотрели для вас более быстрый способ добраться до кинотеатра.
 – Но меня ждет у входа водитель.
 – Все подготовлено, сэр.
 Чарли пожал плечами. Все что угодно лучше, чем стоять в пробке, которые он ненавидел. Когда Чарли выполнил просьбу человека, к ним подошел другой мужчина.
 – Посмотрите на этих лошадей, – сказала Темза. – Думаю, они предназначены для какого-то трюка.
 Майк протянул Чарли вспотевшую от волнения руку.
 – Я – помощник Стью Уотермена. Стью считает, что будет хорошо, если вы и дама, – он посмотрел на Темзу, – прибудете на двух лошадях, или на одной вдвоем, как захотите.
 – На одной лошади, это было бы забавно, – проворковала Темза.
 Чарли громко рассмеялся.
 – Только не я, приятель. Я сел в седло только один раз, и за деньги, а кончилось все тем, что я грохнулся задницей об землю.
 – Кажется, оплата не предусмотрена, – серьезно сообщил Майк. Он хотел, чтобы Стью поскорей вернулся. Нечестно было оставить его на заднем дворе с лошадьми, на которые никто не хочет садиться.
 – О, Чарли, – взмолилась Темза, – это будет здорово. Пожалуйста, согласись.
 – Забудь, – резко сказал он.
 – Вас будет сопровождать эскорт из пяти ковбоев, – сказал Майк. – Это очень эффектное зрелище. Все так делают.
 – А я – нет, – сказал Чарли. – Но я не запрещаю это тебе, – добавил он, обращаясь к Темзе.
 – Я не могу поехать одна, – огорченно произнесла девушка.
 Она не хотела упускать возможность появиться с Чарли.
 – Потрясающая идея! – воскликнул Бранч.
 Он безумно обрадовался шансу подъехать к кинотеатру верхом с Санди в сопровождении пяти ковбоев. Санди не проявила энтузиазма.
 – Поезжай, Бранч. Встретимся в фойе.
 – Что ты хочешь этим сказать, дорогая? Ты со мной. Я буду крепко держать тебя, ты не упадешь.
 – Дело не в том, что я боюсь свалиться. Я… я просто не хочу это делать.
 Стью Уотермен терпеливо слушал их. Он взял Санди под руку.
 – Дорогая, подумай о паблисити, о телекамерах, о…
 Она освободилась.
 – Мне эта затея кажется глупой. Бранч смущенно кашлянул.
 – Эй, Стью, может быть, мне поехать одному, а Санди встретит меня у входа.
 – Это я тоже не стану делать, – быстро отозвалась она. Девушке надоело, что все заставляют ее делать то, что ей не хочется.
 – Послушай, детка, – сказал Стью Уотермен, – ты обязана своим успехом паблисити, твоя карьера только начинается, каждая мелочь принесет пользу.
 – Несомненно, мистер Уотермен – вам. Она снова села в лимузин и сказала Бранчу:
 – Увидимся внутри.
 Растерянно переминавшийся с ноги на ногу Бранч разрывался между двумя желаниями: появиться с Санди и подъехать на красивом белом жеребце.
 Стью разрешил проблему.
 – Слушай, парень, – сказал он, – завтра твоя фотография появится во всех газетах – «Уоррен Битти прерий!» Герберт, покончив с делами на побережье, запарковал лимузин за несколько домов от «Синемарамы». Заперев машину, он пешком направился в сторону толпы, собравшейся у кинотеатра. Он протиснулся к входу, энергично работая локтями и не обращая внимания на брань, летевшую ему вслед.
 Он оказался в первых рядах зевак между парочкой немолодых гомиков и стайкой поклонниц.
 «Голубые» печально покачивали головами: «Кого тут можно сравнить с Джоуном Кроуфордом?»
 Девчонки кричали: «Рэнди! Это он! Выглядит великолепно!»
 Герберт положил ладонь на ягодицу одной из девчонок. Она, кажется, этого не заметила. На ней были тесные, в обтяжку, джинсы с отворотами и узкая трикотажная майка, заканчивавшаяся выше живота.
 – Отвратительно, что матери позволяют своим дочерям одеваться так вызывающе, – подумал Герберт. Он слегка сжал ее ягодицу, она перестала подпрыгивать и оглянулась. Потом толкнула локтем подружку, что-то шепнула ей, и они захихикали.
 Герберт посмотрел вперед и равнодушно отметил появление Анджелы Картер, которой он когда-то писал. Ей не посчастливилось познакомиться с ним. Это станет привилегией Санди Симмонс и произойдет сегодня вечером.
 Разговаривая с Джеком Джулипом, Чарли увидел появившуюся Санди.
 Она вошла несколько неуверенно, без спутника. К ней бросились фотографы. Джек уже заканчивал интервью с Чарли; он кивнул помощнику, чтобы тот подвел к нему Санди. Джек крепко, наигранно потряс руку Чарли.
 Темза, которую молча отодвинули в сторону, пробормотала:
 – От этого паразита и его передачи несет дерьмом. Краем глаза Чарли заметил, что Санди отказалась дать интервью. На лице Джека Джулипа появилось изумленное выражение.
 Растерявшийся Джек схватил Темзу и произнес:
 – А эта очаровательная спутница Чарли Брика – не кто иная, как восходящая звезда…
 Он предоставил ей самой назвать себя.
 – Темза Мэйсон, – кокетливо произнесла она и помахала рукой. – Джек, вы – прелесть. Я обожаю вашу передачу!
 Ока принялась рассказывать о том, как она раздевалась – разумеется, ради искусства – в последнем фильме.
 Чарли подошел к Санди.
 – Ты задолжала мне объяснение, не говоря уже о деньгах, – шутливо произнес он, – за одежду, на которую я истратил несколько сотен долларов…
 – Вы приехали на лошади? – спросила она.
 – Нет.
 Они оба рассмеялись.
 – В таком случае я заплачу вам.
 – С кем ты? – спросил Чарли.
 – С Бранчем Стронгом. Он сейчас прибудет верхом.
 – Если бы я знал заранее, мы бы махнулись спутниками. Темзе ужасно хотелось приехать в седле.
 Она улыбнулась.
 – Извините меня за мое бегство. Я должна вам все объяснить, вы проявили доброту и чуткость.
 – Как насчет сегодняшнего вечера? Темзе предстоит сыграть постельную сцену, ей нетерпится ее отрепетировать, а я не в настроении.
 Он тут же пожалел о том, что сказал это. Санди тотчас стала холодной и произнесла с еле заметной улыбкой:
 – Извините, я занята. Если вы скажете, сколько я вам должна, я прослежу за тем, чтобы вы завтра получили чек.
 – Мне не нужны деньги, я пошутил.
 – Но я должна вам, я настаиваю. Вездесущий фоторепортер уже снимал их; как только Темза освободилась, она сразу же поспешила к Чарли.
 – Кажется, пора заходить, – сказала она, взяв Чарли за руку и бросив на Санди неприветливый взгляд.
 – Еще масса времени, дорогая. Вы знакомы?
 Герберт испытал чувство удовлетворения, увидев приехавшую Санди Симмонс. Сейчас она сидела в кинозале. Все шло гладко. Он посмотрел на часы и начал медленно выбираться из толпы.




 57


 Люди в зале протискивались к своим местам. Они выворачивали шеи, высматривая знакомых. Важно занять престижное кресло, не позволив усадить себя в конце или на краю зала.
 У Чарли были хорошие места; Темза ликовала. Прежде она посещала премьеры с исполнителями эпизодических ролей. Ей давали неважные билеты. Кинокомпании приглашали ее ради паблисити, которому она способствовала, позируя фоторепортерам в фойе, но девушке не доставались хорошие места.
 – Правда, Джек Джулип – просто лапочка? – с энтузиазмом воскликнула она, улыбаясь фотографу, которому удалось прорваться в зал.
 Санди и Бранч сидели на несколько рядов ниже у прохода.
 Бранч ужасно нервничал. Впереди, через ряд от него, сидел Макс Торп в своем новом фиолетовом смокинге. Рядом с астрологом находился Оливер Ритц. Смуглый, худощавый, сдержанный красавец Оливер сыграл в «Двенадцати ружьях» небольшую роль. Все знали, что он – гомик. До этой недели он, не таясь, жил с одним известным киноактером.
 Бранч проглотил комок, подкативший к горлу. Санди нравилась ему сильно, но все же не настолько, чтобы он был готов ради нее погубить все свое будущее. Если бы он знал о том, какую месть задумал Макс, он бы не стал колебаться, кого взять на премьеру. Черт возьми, ему нравилось жить в большом голливудском особняке. Нравилось иметь возможность выбирать между «экскалибером» и «линкольном». Нравилось заходить к Саю Девору и заказывать любую одежду.
 Останется ли все это у него после сегодняшнего вечера? Или таким способом Макс Торп сообщал ему о их разрыве?
 Санди закрыла глаза. Скорей бы начался фильм! Она ненавидела фальшивую суету, экзальтированные приветствия людей, которые не замечали ее, когда она делала первые шаги в кино.
 Она уже решила, что после фильма не пойдет с Бранчем на прием. Сошлется на головную боль. Ей все равно, поверит он или нет. Пора кончать с вежливостью, которая дорого обходится ей самой.
 Бранч тем временем гадал, можно ли спасти отношения с Максом, отделавшись от Санди и пригласив вместо нее на прием Макса. Он может сочинить какое-нибудь оправдание для девушки и отправить ее домой с шофером.
 Он почти решился пробраться к Максу и пригласить его, когда в зале стемнело, и начался фильм.
 В фойе Стью Уотермен говорил Майку:
 – Мне плевать, куда ты денешь лошадей! Немедленно убери их отсюда!
 Телевизионщики уносили свою технику. Толпа растекалась, полицейские ушли.
 Стью отхлебнул спиртное из фляги и выругался, поняв что она опустела. Он нуждался в отпуске, его мучила язва. Обслуживание актеров – ужасный способ зарабатывать на жизнь.
 Герберт сидел в машине. Его ладони покрылись потом, но он сохранял внешнее спокойствие. Сейчас самое важное – вести себя, как обычно.
 Он завел большой лимузин; автомобиль медленно покатился вперед.
 Он снова взглянул на часы. С начала фильма прошел ровно час.
 Герберт подогнал «линкольн» к стоянке кинотеатра и вышел из него. Открыв багажник, взял оттуда бумажный пакетик и положил его на заднее сиденье. Тщательно запер автомобиль и пошел в кинотеатр.
 Чарли не верил, что человек может быть таким болтливым.
 С самого начала фильма, говоря уголком своего рта, точно гангстер с юга, Темза комментировала происходящее на экране:
 – Видишь этого парня – мы вместе учились в драматической школе – а этот – боже, что за жеребец – он живет с двумя крошками и трахает их двадцать четыре часа в сутки… я не видела тела хуже, чем у этой актрисы, и где только они ее отыскали – посмотри на эти сиськи, они висят, точно уши спаниеля!
 – Помолчи, – прошептал он в двадцатый раз. Обиженно поджав губы, она с минуту смотрела на экран, потом произносила:
 – Лобковые волосы в вестерне! Кошмар! Что дальше?
 – Говорю тебе, – сердито заявил Чарли, – если ты не замолчишь, я оставлю тебя, будешь говорить сама с собой. Я не способен более это выносить.
 Темза принялась грызть ноготь. Джек Джулип пообещал сделать ее постоянной гостьей его телепередачи, если она сможет позже прийти к нему домой и обсудить это. Предложение было заманчивым. Как бы сильно ей ни хотелось пойти на прием с Чарли, телепередача, вероятно, обеспечит лучшее паблисити.
 – Эй, – сказала она, – посмотри на задницу этого парня; в этом фильме голых ягодиц больше, чем в картине «О, Калькутта!»
 Санди лента показалась скучной и безвкусной комбинацией из насилия и секса. Больше в ней ничего не было.
 Бранча точно заворожили. Его только что показали крупным планом. Боже, как он фотогеничен! Даже щербинки от ветряной оспы возле рта выглядели неплохо.
 Это была его лучшая сцена в фильме: четыре крупных плана, десять реплик.
 Герберт прошел по тихому, безлюдному фойе к кассе; за окошечком девушка обтачивала пилочкой ногти и думала о том, насколько она красивей всех кинозвезд, которых она сегодня видела.
 – У меня срочное сообщение для мисс Санди Симмонс, – заявил Герберт. – Вы знаете, где она сидит?
 Девушка изучающе оглядела опрятного человека в обычной шоферской форме. Сейчас необходима бдительность – столько развелось всяких психов. У нее под ногой была специальная кнопка, которую ей следовало нажать в случае попытки ограбления или при появлении какого-нибудь маньяка. Этот человек, несомненно, заслуживал доверия.
 – Я не знаю, где она сидит, – сказала девушка. – Я видела, как она входила в зал. Может быть, это известно парню, который проверяет билеты. Он всегда замечает знаменитостей.
 – Где его можно найти?
 Герберт невольно бросил взгляд на часы.
 – Он сейчас на заднем дворе. Высокий такой. Получив пять долларов, парень немедленно отвел Герберта к тому месту, где сидела Санди.
 На экране Бранч медленно расстегивал рубашку, глядя прямо в камеру.
 Парень, проверявший билеты, перегнулся через Бранча и громко зашептал:
 – Мисс Симмонс, извините за беспокойство, но вас ждет ваш шофер. Он говорит, дело срочное.
 – Срочное? – взволнованно спросила Санди. Персонаж Бранча медленно расстегивал джинсы, смотря в камеру.
 Санди встала и слегка коснулась Бранча, загипнотизированного своим изображением. Он не поднялся с кресла и лишь подтолкнул Санди, когда она, протискиваясь мимо него, загородила экран.
 Камера приближалась к лицу Бранча, которое уже занимало весь кадр. Что Макс испытывает сейчас? – подумал Бранч. Он практически не заметил уход Санди.
 – Вот это амбал, – сказала Темза. – Я слышала, он – гомик. Какая жалость! Ручаюсь, я бы…
 Чарли встал. Почему он должен сидеть и терпеть все это? Пусть она называет его любыми именами: он уходит.
 В фойе Герберт взял дело в свои руки. Отстранив парня, который искал в карманах ручку, чтобы попросить у актрисы автограф, он быстро произнес:
 – Мисс Симмонс, мы должны спешить. С мальчиком случилось несчастье. Меня срочно послали за вами.
 Санди побелела. Если Клод Хассан прикоснулся хоть пальцем к ребенку…
 – Что-то очень плохое? – выдавила из себя Санди. Герберт скорбно кивнул, ведя ее через фойе к автостоянке.
 Он вежливо придерживал дверь машины, пока Санди садилась в «линкольн». Затем позволил себе вздохнуть с облегчением.
 Пока все шло гладко.
 Она уже в западне.




 58


 Сидя на заднем сиденье, Санди плотно сомкнула веки. Если с Жан-Пьером что-то случилось по ее вине… эта мысль показалась ей невыносимой.
 Она ничего не видела. Черное стекло отделяло Санди от водителя, а боковые и заднее окна были сильно затемнены. Она протянула руку к кнопке, чтобы опустить перегородку, надавила ее несколько раз, но механизм, очевидно, не работал.
 Она подалась вперед и постучала по стеклу. Автомобиль продолжал плавно двигаться.
 Наконец в голову Санди пришла мысль о том, что это, вероятно, шутка Клода.
 Управляя машиной, Герберт позволил себе мимолетную улыбку торжества. Все было так легко. Конечно, дело в его превосходном замысле.
 Услышав удары в перегородку, он улыбнулся во весь рот. Он не сразу откроется ей. Пусть сначала ее воображение разыграется. Женщины сейчас чувствуют себя слишком защищенными, они все получают на блюдечке.
 Когда он расправится с мисс Санди Симмонс, она узнает, кто ее истинный хозяин.
 Автомобиль замедлил движение. Светофор? Когда он остановился, Санди попыталась открыть дверь. Она была заперта. Затем машина снова поехала.
 Санди не испытывала страха. Клоду не удастся напугать ее. Она волновалась за ребенка. Клод решился на шантаж, чтобы она закончила фильм? Им это не сойдет с рук. Им ничего не сойдет с рук.
 Будь проклят Бранч, завороженный своим изображением! Он должен был уйти с ней. Он не имел права отпускать ее одну.
 Она откинулась на спинку сиденья и решила морально подготовиться к встрече с Клодом.
 В фойе Чарли заколебался. Порядочно ли он поступает, оставляя Темзу?
 Нет, девушка вроде Темзы недолго будет одна. К тому же она сама виновата. Своей глупейшей болтовней она вывела его из себя.
 Когда Чарли шел к своему автомобилю, ему показалось, что он увидел Санди, садившуюся в черный «линкольн». Лицо водителя показалось актеру смутно знакомым. Не тот ли это Герберт, которого ему одолжил на время Клод?
 Чарли ускорил шаг. Им обоим фильм показался дерьмовым, поэтому, может быть, она все же пообедает с ним.
 Чарли опоздал. «Линкольн» отъехал. Актер сел в «феррари». Возможно, он немного проедет за ней, посмотрит, куда она направляется. В конце концов, ему сейчас нечего делать.
 Герберт включил громкоговоритель и заговорил в маленький микрофон.
 – Мальчик у нас. С ним все в порядке. Ему ничто не угрожает, пока ты выполняешь все наши приказы.
 – Кто вы? – сердито спросила Санди. – Где мистер Хассан?
 Герберт помолчал; он на мгновение растерялся, почувствовав ее гнев. Он полагал, что она испугается.
 – Ребенок у нас, – повторил он. – Его безопасность зависит от твоего поведения. Сейчас мистер Хассан не в силах тебе помочь. Ты в наших руках. Ты должна молчать и слушаться нас, иначе мальчика постигнет участь собаки.
 – Какой собаки? – спросила Санди. Внутри у нее все опустилось. Она уже где-то слышала этот голос.
 – Загляни в пакет, лежащий справа от тебя.
 Внезапно в салоне вспыхнул свет. Санди осмотрелась. Господи! Она точно в черной тюремной камере. Автомобиль мчался вперед; она ничего не видела сквозь тонированные стекла.
 На сиденье лежал бумажный пакет. Она коснулась его. Он был влажным. Заглянув внутрь, она закричала. В пакете находилась голова Лимбо.
 Мардж Линкольн Джефферсон сунула в рот очередную шоколадную конфету. Она уже переела их. С того момента, как она сказала Герберту о том, что Луэлла требует денег, они оба игнорировали ее.
 Луэлла прогнала Мардж, когда женщина попыталась встретиться с ней. Мардж не удалось проникнуть дальше входной двери.
 – Как насчет «круга друзей»? – заныла Мардж. – Когда состоится следующая вечеринка?
 – Не могу сказать, – торопливо пробормотала Луэлла; она захлопнула дверь перед носом Мардж.
 Герберт вел себя не лучше. Его всегда было трудно ублажить, но сейчас ее мужа бесило все, он постоянно рявкал на Мардж.
 Ей снова пришлось довольствоваться телевизором, который угрожали забрать, поскольку Герберт не сделал вовремя очередной взнос.
 Мардж сидела и грустила. Она знала, что они что-то замышляют – утром Герберт был необычно приветлив; уходя, он протянул ей большую коробку с шоколадом. Она безмерно изумилась.
 Мардж заметила активность в соседнем доме – Луэлла и ее муж весь день грузили коробки и чемоданы в их «универсал», словно они собирались в путешествие.
 Мардж запихнула в рот еще одну конфету и снова подошла к окну. Это был отличный наблюдательный пункт. Если встреча в «кругу друзей» состоится, она, Мардж, примет в ней участие.
 – Слушай внимательно, – сказал Герберт.
 Они приближались к месту назначения; пора давать указания.
 Санди сжалась на сиденье, отодвинувшись как можно дальше от страшного пакета. Ситуацию усугубляло то, что девушка не видела обладателя бесстрастного голоса. Она испытывала страх, но решила по мере возможности не показывать его.
 – Кто вы? – снова спросила она. – Что вам нужно? – Ты только слушай, – грубо приказал Герберт.—
 Если будешь исполнять мои приказания, все закончится хорошо. В противном случае мальчик умрет, как твоя псина.
 – Сколько вы требуете? У меня есть деньги, я могу достать еще. Сколько?
 Он помолчал. Ему не приходило в голову, что он может получить от нее деньги. Эта мысль понравилась ему, но еще заманчивей было осуществить задуманное прежде.
 – Деньги не помогут мальчику. Мы едем в один дом. Там ты сделаешь все, что тебе велят. Ты не должна разговаривать ни с кем, кроме меня. Одно лишнее слово, и ребенок погибнет. По моему сигналу люди начнут действовать, поэтому не вздумай что-нибудь выкинуть. Ты поняла?
 – Да, поняла.
 Санди отчаянно пыталась вспомнить, где она уже слышала этот голос.
 – И что я должна буду сделать?
 – То, что ты с удовольствием делала раньше. Тебе следовало дождаться меня. Тогда бы тебе не пришлось делать это.
 – Дождаться вас? Я вас знаю?
 – О, да, ты меня знаешь.
 Это напоминало продолжение кошмара в Палм-Спрингс. Она попала в ловушку. Это, вероятно, проделка Клода Хассана. Хотя как он мог впутать сюда Жан-Пьера? И что за сумасшедший управляет машиной? Его голос ей знаком… Кто он?
 Чарли стало скучно. Идея поехать следом за Санди была нелепой, мальчишеской. Он даже не был уверен, что она сидит в машине; он видел девушку мельком. Куда, черт возьми, они едут? Они удалялись от Беверли Хиллз в сторону неприглядных маленьких улочек с рядами ветхих домов.
 Дважды он собирался остановиться и дважды менял свое решение – он уже проделал немалый путь и должен выяснить, куда она едет. Конечно, он не позволит ей увидеть его; будет неловко, если она узнает, что он преследовал ее.
 Ему пришло в голову, что он, очевидно, хочет Санди. Нет, все серьезней. В ней есть что-то… особенное.
 Эсмэ Мэй поглядела на Жан-Пьера. Мальчик заснул быстро; его длинные черные ресницы изгибались над чистыми детскими щечками. Куда же делась собачка? Женщина искала ее повсюду. Обед ждал Лимбо. Мисс Санди Симмонс поручила Эсмэ проследить за тем, чтобы песик поел.
 Наверно, он убежал куда-то далеко по побережью. Эсмэ охрипла, окликая его.
 Она поправила одеяло Жан-Пьера и пошла на кухню, чтобы выпить чашку крепкого кофе.




 59


 Автомобиль остановился.
 – Теперь вспомни все, что я сказал, – предупредил незнакомец, сидевший за рулем. – Если ты будешь делать то, что я велю, через пару часов вернешься в этой машине к себе. Мы заберем мальчика, и вы оба поедете домой. Если что-нибудь выкинешь – сама знаешь, что произойдет. Жизнь мальчика в твоих руках.
 Она молча ждала, когда человек назовет себя. Кричать было бессмысленно. Если Жан-Пьер действительно в его руках, она выполнит все, что от нее потребуют.
 Дверь открылась; Санди увидела, что они находятся на тихой улочке. Не глядя ей в глаза, Герберт взял Санди за руку и помог выйти из машины. Она была почти уверена в том, что никогда прежде не видела его.
 Он подвел ее по дорожке к маленькому старому дому и резко постучал в дверь.
 Они не разговаривали, но глаза Герберта изучали Санди.
 Он заставил ее подняться по скрипучим ступеням в спальню и быстро закрыл дверь. Герберт вспотел. Одежда казалась ему слишком тесной, кожа липкой. Он мечтал о душе.
 Герберт прислонился к двери.
 – Раздевайся, – сказал он, – наденешь это.
 Он кивнул в сторону черного халата, лежавшего на кровати.
 Она уставилась на Герберта.
 – Снимай одежду, – рявкнул он.
 Она медленно наклонилась и сняла сапоги, затем, повернувшись спиной к Герберту, освободилась от брюк и шифонового топа. Осталась в трусиках телесного цвета и лифчике. Надела халат через голову.
 – Снимай все, – потребовал Герберт; его брюки вдруг стали узкими в паху.
 – Скажите Клоду, что шутка зашла слишком далеко, – тихо сказала она. – Я закончу этот проклятый фильм. Сделаю это.
 Санди заплакала.
 – Клод тут ни при чем – это я… я. Ты не знаешь, кто я?
 – Что вы хотите от меня? Что я вам сделала?
 – Хватит распускать сопли, раздевайся до конца. Это не проблема для шлюхи.
 Она медленно стянула с себя трусики под халатом. Он забрал их у нее и сунул себе в карман. Она занялась лифчиком.
 – Сними халат, – приказал Герберт. – Я хочу видеть тебя голой.
 – Он убьет меня? – подумала Санди. У него были такие бесстрастные, злые глаза. Она невольно вздрогнула.
 – Кто вы? – спросила Санди. – Почему так поступаете со мной?
 – Сними халат, – пробормотал Герберт. Он казался замкнутым, нервным. На его шее пульсировала артерия, глаза Герберта казались остекленевшими.
 Она сняла халат через голову и посмотрела на мужчину.
 Он оглядел ее с ненавистью. Его глаза скользнули по обнаженному телу актрисы.
 – Повернись и не оглядывайся, – скомандовал он. – Если повернешься – мальчишка умрет.
 Закрыв в ужасе глаза, она повернулась к нему спиной. Обхватила свое тело руками в ожидании чего-то ужасного.
 Он расстегнул брюки торопливыми неловкими руками и с тихим сердитым стоном извергнул продукт своей страсти на ее трусики, которые Герберт вытащил из кармана.
 Он не пытался приблизиться к Санди. Пусть она подождет, помучается немного в ожидании его прикосновения.
 Она услышала звук расстегиваемой «молнии», затем – тихий сердитый стон. Охваченная чувством отвращения, Санди затаила дыхание. Она поняла, что он делает.
 И вдруг она догадалась, кто этот человек. Это маньяк, который писал непристойные письма. Конечно! И голос – теперь она была почти уверена, что именно этот голос бормотал гадости в телефонную трубку.
 Герберт снова почувствовал в себе мужскую силу. Ощутил себя хозяином положения. Виновато взглянул на часы. Луэлла ждет его.
 – Надень халат и следуй за мной, – сказал он.
 Чарли запарковал автомобиль на другой стороне улицы чуть дальше за «линкольном».
 Он увидел Санди, скрывшуюся с шофером в маленьком доме с выцветшей краской.
 Все выглядело очень странно. Почему она ушла с середины премьеры и поспешила сюда? Возможно, здесь жили ее родные. Но Чарли смутно помнил, что она выросла в Южной Америке, и что ее родители умерли.
 Конечно, все это – не его дело; возможно, она смутилась бы, узнав, что он следит за ней. Однако, наверно, ему следует задержаться здесь на пять минут. Что-то тут не так.
 Он закурил сигарету и удивился, почему в нем вдруг проснулся интерес к Санди Симмонс. Она была одной из многих актрис. Конечно, она обладала удивительной красотой, но он дал себе слово держаться подальше от девушек такого типа. Хм… в ней было нечто особенное. Она отличалась от всех других актрис. Он хотел видеть Санди, узнать ее получше, проводить с ней время.
 Конечно, возможно, что она не пожелает и слышать о нем. Сейчас о ней мечтают все мужчины Голливуда. У Клея буквально текли слюни при упоминании ее имени.
 Чарли, пожав плечами, решил ехать, но потом заколебался: пока он думал о ней, в дом вошли девять мужчин. Десятый только что подрулил к коттеджу.
 Что это, вечеринка? Если да, то где дамы?
 Он подождет еще немного.
 Мардж отлично знала, что происходит. Готовится вечеринка в «кругу друзей». Она кусала ногти и чертыхалась себе под нос.
 Луэлла считает себя очень умной. И Герберт тоже. Они оба задумали лишить ее законного удовольствия.
 Что ж, их хитрости на это не хватит. Она имела право посещать все встречи «друзей». Она ведь заплатила, верно? Была членом сообщества. Она осуществит свое право и присоединится к ним.
 Единственная проблема заключалась в том, что она неважно себя чувствовала. У нее появилась ноющая боль в животе, но это ее не остановит. Она отыскала бутылку бренди и сделала несколько больших глотков. Затем сунула в рот пару шоколадных конфет, чтобы отбить запах. В висках у Мардж стучало, голова кружилась от алкоголя.
 Пусть будут прокляты Луэлла и Герберт. Она вышла из дому.
 Когда они оказались в коридоре перед закрытой дверью, Герберт зашептал, обращаясь к Санди:
 – Помни, шлюха – одно слово, и ребенок умрет. Ты молча сделаешь то, что я тебе велел. Я буду все время следить за тобой.
 Она вздрогнула, замерзая в почти прозрачном черном халате.
 Он открыл дверь, и они вошли в комнату.
 Она была освещена длинными черными свечами. Повсюду стояли обнаженные мужчины. Их лица скрывались за масками.
 Женщина приблизилась к Санди и Герберту с распростертыми объятиями. Она тоже была голой; ее высохшие груди висели, точно мешочки.
 – Добро пожаловать в «круг друзей», моя дорогая.
 Санди отпрянула, когда женщина попыталась обнять ее. Герберт Грубо толкнул актрису в спину.
 Луэлла взяла Санди за руку и повела ее к какой-то доске, накрытой черным бархатом и прислоненной к стене. Доску окружали черные горящие свечи. Санди она напоминала гроб.
 Атмосфера была зловещей: обнаженные безмолвные мужчины замерли в полутьме, и лишь Герберт прохаживался полностью одетым.
 – Избавься от халата, моя дорогая, – вкрадчиво произнесла Луэлла. – Сняв одежду, ты освободишься от грехов.
 Оцепеневшая Санди позволила стянуть с себя халат, затем Луэлла и еще один мужчина уложили девушку на доску.
 Луэлла пробормотала что-то нараспев. Мужчины повторили ее слова хором.
 Она обмакнула палец в черную краску и вымазала ею соски Санди.
 Дрожа от ужаса и отвращения, девушка напрягла свое тело, стараясь не замечать шершавых коротких пальцев Луэллы. Санди пыталась освободиться от страшных мыслей и стать просто куском плоти. Им нужно только ее тело. Если ей удастся отключить сознание, ничто не будет иметь значения. Они смогут делать с ней все что угодно, не затрагивая ее душу.
 Она лежала неподвижно. Что бы ни происходило, она должна быть уверена в том, что Жан-Пьеру не причинят вреда.
 Луэлла снова забормотала. Люди взялись за руки и начали двигаться вокруг девушки.
 Лица в масках и обнаженные тела постепенно приближались к ней.




 60


 Толстуха заинтриговала Чарли. Она вынырнула из соседнего дома, подошла к двери, за которой скрылась Санди, потом, передумав, заглянула в боковое окно, вернулась к двери, снова заколебалась. Сейчас она стояла среди сорняков перед домом, очевидно, не зная, что ей делать.
 Чарли вылез из машины. Он решил как бы случайно пройти мимо дома и затем уехать. Ситуация становилась нелепой. У Санди, вероятно, есть веские причины находиться там, где она была, и его они не касаются. Он знает девушку весьма поверхностно и не имеет права шпионить за ней.
 Мардж зашаталась. У нее болел живот. Она с трудом дышала. Ей хотелось войти в дом и поймать их врасплох. Она должна подождать минуту, отдышаться; боль отпустит ее. Через окна ничего нельзя было увидеть. Они задернули плотные шторы.
 Она опустилась на колени и неожиданно для самой себя упала на траву.
 Она лежала беспомощно, надеясь, что ей скоро станет лучше.
 Чарли увидел, что женщина свалилась на землю, и понял – это его шанс проникнуть в дом. Он поспешил к ней.
 – Вам плохо? – спросил он. – Позвольте мне помочь вам.
 Она посмотрела на него болезненно-желтыми глазами и решила, что он принадлежит к «кругу друзей».
 – Возьмите меня в дом с собой, – пробормотала она. – Я имею право.
 – Конечно, – сочувственно произнес Чарли. У женщины был крайне нездоровый вид. Он помог ей сесть. Господи, ну и тяжесть. – Идемте, – сказал он, – попробуйте подняться.
 Она с трудом встала на ноги.
 – Негодяй за это заплатит, – заявила она, покачиваясь из стороны в сторону.
 Они вместе добрались до входной двери.
 – У меня есть ключ, – сказала женщина. Луэлла дала его ей когда-то и забыла забрать назад. Чарли отпер входную дверь. Ему пришло в голову, что Санди может не обрадоваться его появлению. Она поймет, что он преследовал ее, и он попадет в глупое положение.
 Мардж сжала его руку.
 – Идем, – выдавила она из себя, – сделаем им сюрприз.
 Потянув его к внутренней двери, она распахнула ее.
 Сначала Чарли почти ничего не увидел. Комната была освещена только свечами. Потом его глаза привыкли к темноте, и он разглядел все.
 Мардж закричала.
 – Я имею право! Не думайте, что вам удастся избавиться от меня, негодяи…
 Санди, бледная и прекрасная, лежала на черной доске, окруженная голыми людьми в масках.
 Герберт, водитель, принялся хлестать толстую женщину по щекам.
 Господи! – подумал Чарли. Это черная магия. Она участвует в каком-то ритуале. Черт возьми!
 Мардж, застонав, рухнула на пол.
 Обнаженные мужчины бросились к одежде, валявшейся в углу.
 Низкая голая женщина обратилась к ним:
 – Подождите, все будет нормально. Подождите. Мы уберем ее.
 Она указала на Мардж.
 – Это моя сестра, она пьяна – подождите. Никто не обращал на нее внимания. В комнате воцарилось смятение.
 Чарли стоял у двери. Его не замечали. Он изумленно покачал головой. Он знал, что в Голливуде полно психов, людей, готовых ради забавы на все, но он не думал, что Санди относится к их числу.
 Она не двигалась. Она лежала, словно загипнотизированная, эффектная и отсутствующая.
 Он пожал плечами. Ему тут было нечего делать, и все же он испытывал желание подойти к девушке и уговорить ее покинуть этот безумный дом.
 Герберт в панике озирался по сторонам. Что произошло с его планом? Почему Мардж здесь? Он ведь дал ей шоколадные конфеты, верно? Если бы она съела их, она бы уже была мертва. Исчезла бы из его жизни! Каждая конфета была тщательно начинена дозой мышьяка, способной прикончить слона.
 Может быть, она мертва. Она лежала абсолютно неподвижно. Пора отваливать…
 Санди тоже не шевелилась. Она усилием воли погрузилась в забытье, которое врач назвал бы глубоким шоком. Замерев, она ждала неизбежного. Самое важное – чтобы Жан-Пьер остался невредимым. Она точно издалека наблюдала за всеобщим смятением.
 В тот миг, когда Чарли решил попытаться образумить Санди, Герберт грубо схватил девушку за руку и скомандовал «Вперед!», – подтолкнув ее к двери в направлении Чарли.
 Хватит, подумал Чарли, раз уж он впутался в эту историю, надо идти до конца. Он преградил им путь. Не успел Чарли открыть рот, как Герберт быстро ударил его ногой в пах и поволок Санди из дома.
 Девушка успела увидеть Чарли, она обрела зрение, узнала актера, и реальность обрушилась на нее. Она закричала.
 Чарли согнулся пополам от невыносимой острой боли. Он не мог двигаться. Санди не умолкала, потеряв контроль над собой.
 Луэлла слышала ее крики. Надев старый халат, она металась по комнате, пытаясь восстановить порядок. Она подбежала к окну. Случилось что-то ужасное. Мардж по-прежнему лежала на полу. Если Санди Симмонс приехала сюда по своей воле, почему она кричит?
 Она вспомнила, почему они затеяли эту вечеринку. Потому что Герберт убил девчонку.
 Чарли пытался встать.
 – Не дайте ему увезти ее, – закричала Луэлла, обращаясь к нескольким мужчинам, надевшим брюки и пиджаки. – Он сумасшедший. Он убьет ее!
 С места сдвинулся один только Чарли. Он успел, добравшись до входной двери, увидеть, как Герберт заталкивает Санди на заднее сиденье «линкольна». Когда Чарли добежал до лимузина, автомобиль рванул с места.
 Боль утихла. Чарли бросился через дорогу к «феррари».
 Теперь все прояснилось. Это был Герберт Линкольн Джефферсон – водитель, которого Филлипа обвинила в убийстве. А он, Чарли, высмеял девушку, посоветовал ей выбросить из головы глупости.
 Сейчас в руках этого человека находилась Санди.
 После фильма раздались аплодисменты. Бранч радовался и испытывал чувство гордости. Он повернул голову, чтобы выслушать поздравления Санди, и понял, что девушка ушла.
 Куда она делась? Он смутно вспомнил, что кто-то увел ее с середины фильма. Надо позвонить ей и убедиться в том, что у нее все в порядке, решил Бранч, но в этот момент мимо Него прошел Макс Торп с молодым актером. Бранч вскочил с кресла.
 – Я отправил ее домой, – зашептал он. – Я хочу взять тебя на прием.
 Макс улыбнулся.
 – Ты немного опоздал, мой дорогой, но если хочешь, можешь присоединиться к нам.
 – Хорошо, Макс, я согласен, – радостно произнес Бранч. – Как тебе фильм? Я тебе понравился?
 Он уже забыл о Санди.
 – Я знаю, кто вы, – сказала Санди.
 Девушка пыталась говорить спокойным, сдержанным голосом, хотя ее не отпускал страх. Она сидела без одежды на заднем сиденье.
 Она не была уверена в том, что громкоговоритель включен. Возможно, водитель не слышит ее, но она хотела продемонстрировать свое самообладание. Она чувствовала, что важно, имея дело с маньяком, не дать сломить себя морально.
 – Вы меня слышите? – спросила она. – Мне холодно. Дайте мне что-нибудь из одежды.
 Водитель молчал.
 – Вы писали мне письма, да? – продолжила она. – Ответьте мне. Вы писали их, верно?
 Ответа не последовало.
 Она сильно закусила нижнюю губу. Куда они едут? Что произойдет теперь? Все ли в порядке с Жан-Пьером? И самый главный вопрос – как там оказался Чарли Брик?
 Герберт мчался с бешеной скоростью. Он должен отвезти ее в какое-нибудь безлюдное место.
 Однажды, когда ему было тринадцать лет, он занимался онанизмом; внезапно в комнату вошла тетя. Худая, с торчащими маленькими грудями, она была гораздо моложе его матери. Тетя замерла, глядя на Герберта; ее руки лежали на костлявых бедрах. Потом она засмеялась. Ее смех долго не умолкал. Радостно указав на его член, она сказала:
 – Не стоит расходовать силы на себя одного, сынок. Она стянула через голову узкое платье и заставила Герберта лечь. Затем оседлала его и стала двигаться вверх-вниз, не переставая хохотать.
 Потом он долго стоял под душем и тер свое тело, но лишь через несколько дней избавился от запаха дешевых духов.
 Он ушел из родительского дома, вырос; у него было много, очень много шлюх, но ни одна из них не могла помочь ему. Он возбуждался, лишь занимаясь онанизмом.
 Потом он встретил Мардж с большими колышащимися грудями. Она подала ему бутерброд с тунцом и холодное пиво, а потом вышла за него.
 Она напоминала ему фотографию, которую он использовал в своих фантазиях. На снимке была изображена обнаженная девушка в черных, до бедер, сапогах; она садилась на лошадь, одна ее нога торчала в стремени. Когда ему удавалось отождествить Мардж с девушкой на фотографии, он обретал мужскую силу; скоро Мардж забеременела. Она потеряла первого ребенка, потом второго. После этого Герберт перестал сниматься с ней сексом.
 Он хотел иметь ребенка, маленькую девочку, с которой можно играть и ходить на прогулки, но судьба распорядилась иначе. Он снова вернулся к фотографиям, затем увлекся письмами и телефонными звонками. Так он получал удовлетворение, но время от времени ему хотелось нормального секса; до девчонки-хиппи с побережья у него было несколько шлюх; неудовлетворенный, охваченный злобой и разочарованием, он избивал их.
 Теперь он обрел Санди Симмонс, воплощение всех его грез. Если он ничего не сможет сделать с ней, значит, надежды нет, и девушка не достанется никому. Наверху, в горах, немало укромных уголков, где можно запарковать машину. Санди, обнаженная и готовая принять его, сидит на заднем сиденье. Если у него получится, они уедут куда-нибудь вдвоем.
 А если не получится, что ему терять? Женщине требуется лишь одно. Не обретя удовлетворения, Санди бросит его.
 Он знал место, расположенное высоко над Голливудом, откуда машина будет долго лететь вниз. С ними обоими.
 Другого пути не было.




 61


 Чарли охватило ощущение нереальности происходящего. Подобное происходило только в кинокартинах. Но он слышал крик Санди. Видел, как обнаженную девушку заталкивали в машину.
 Чарли испытал приятное возбуждение; он словно обалдел от марихуаны.
 Он догнал «линкольн» и поехал вслед за ним обратно в Голливуд.
 Он подумал о том, что ему следует позвонить в полицию. У него был в машине радиотелефон, удобно размещенный возле правой руки. Но что он скажет? Как это будет звучать?
 – Здравствуйте. Я – Чарли Брик. Я преследую сумасшедшего, который везет в своем автомобиле обнаженную Санди Симмонс.
 – Неужели? – услышит он в ответ. – А я – Микки Маус.
 Но что произойдет, если он не позвонит в полицию?
 В конце концов «линкольн» остановится, псих выйдет из машины, и что тогда? Чарли никогда не отличался большой физической силой, а если у Герберта револьвер?
 Улучив удобный момент, он набрал номер телефонной станции. Оторвать руку от руля даже на минуту было нелегко, потому что водитель «линкольна» несся, не замечая светофоров и знаков «стоп».
 Они мчались по Ла Сиенега в сторону побережья.
 – Я – Чарли Брик. Хочу сообщить о похищении человека, – сказал в трубку Чарли, когда его соединили с полицией. – Это Санди Симмонс.
 – Неужели? – сказал полицейский. – А я – утенок Дональд!
 Мне холодно, – снова пожаловалась Санди. – Пожалуйста, остановите машину. Помолчав, она добавила:
 – Мы можем поговорить о ваших письмах. Снова она не услышала ответа. Автомобиль мчался с бешеной скоростью. Если бы водитель хоть что-нибудь сказал… В душе Санди нарастала паника. Казалось, в машине нет воздуха.
 – Остановитесь, пожалуйста, остановитесь, – умоляла она. – Я теряю сознание…
 Они почти добрались до нужного места.
 Герберт облизал губы; они казались ему пересохшими и потрескавшимися. Он сунул руку в карман, где лежала мазь для смягчения губ, и нащупал там тонкую золотую цепочку, упавшую с шеи убитой им девушки. Он собирался преподнести ее Санди в качестве подарка. Герберт сунул цепочку обратно в карман, нашел гигиеническую помаду и щедро намазал ею губы.
 Герберт не замечал приблизившегося к нему «феррари». Он сбросил скорость_ «линкольн» поднимался по серпантину на Голливудские Холмы.
 Герберт нервным движением расстегнул брюки и принялся осторожно поглаживать себя. Он точно ласкал змею.
 Приближался его час. Они почти достигли места. Оно находилось в стороне от трассы. Грунтовая дорога вела к недостроенному дому, нависавшему над обрывом.
 Он остановил автомобиль у пропасти. Вышел из него и открыл заднюю дверь.
 Санди посмотрела на него из темноты салона. Она увидела контур глядевшего на нее человека. Единственным звуком было пение цикад. Девушка ощущала запахи травы и сырой земли.
 Герберт забрался в лимузин, оставив дверь открытой. Его пальцы, словно захваты мусороуборочной машины, вцепились в груди девушки и сжали их.
 Санди отпрянула назад, когда Герберт впился губами в один из ее сосков.
 Она попыталась вырваться.
 Он точно распял ее. Он был очень силен.
 Они боролись молча. Он раздвинул коленями ее ноги. Она вцепилась ногтями в лицо Герберта и оцарапала его.
 – Шлюха! – пробормотал он и ударил ее.
 Она почувствовала, что он сейчас овладеет ею; в этот момент его напор ослаб; кто-то оттащил Герберта назад.
 Чарли остановил «феррари», когда «линкольн» свернул с асфальтированной дороги. Включив красный проблесковый маячок, он бросил машину и пошел пешком за лимузином. Чарли испытывал нешуточный страх.
 Ему не пришлось долго шагать. Он услышал звуки борьбы, стоны, тяжелое дыхание. Без колебаний бросился вперед, в салон лимузина, схватил Герберта за рубашку, потянул его на себя.
 Чарли никогда не участвовал в драках, но он действовал интуитивно; когда Герберт бросился на него, актер свалил врага на землю подножкой, потом сильно заехал ему ногой в пах.
 – Возвращаю тебе должок, приятель, – пробормотал Чарли. – Хороший удар по яйцам заслуживает ответа.
 Герберт катался по земле.
 Чарли вытащил Санди из машины.
 – Быстрей, пока он не пришел в себя, – сказал актер; он взял девушку за руку, и они побежали к «феррари».
 – Не двигаться, мистер.
 Полицейский, стоявший у автомобиля, целился в Чарли из револьвера.




 62


 Через неделю Чарли и Санди сидели в соседних креслах реактивного лайнера. Они держались за руки. Кисть Чарли бережно накрывала руку Санди.
 Ни одной паре пресса не уделяла столько внимания, сколько им. Видя бесконечные заголовки, слыша домыслы и сплетни, люди гадали, что же на самом деле произошло в тот вечер.
 В Голливуде у каждого была своя версия: «Они оба принадлежали к таинственной секте, занимавшейся черной магией, и ситуация вышла из-под контроля». «Она всегда участвовала в оргиях». «Он – известный извращенец».
 Мардж Линкольн Джефферсон умерла от большой дозы яда.
 Герберт Линкольн Джефферсон был арестован и обвинен сначала в похищении и попытке изнасилования, а затем, когда стало известно о смерти Мардж, также в убийстве.
 Луэлла Крисп была найдена со своим слабоумным мужем в Аризоне; ее доставили в Голливуд для снятия показаний. Позже женщину признали сообщницей Герберта.
 Кэри и Маршалл, услышав новость, прилетели в Лос-Анджелес.
 Санди дали успокоительное. Она лежала в больнице. С ней все было в порядке, она постепенно выходила из шока.
 Чарли взял все в свои руки. Он общался с полицией и прессой.
 – Ее нельзя беспокоить, – заявил он Кэри.
 – Конечно, – согласилась девушка. – Но у меня есть масса вопросов к тебе…
 Клод Хассан прибыл из Палм-Спрингс, чтобы забрать сына. Он заглянул в офис Кэри.
 – Я очень сожалею о случившемся и аннулирую контракт Санди. Мы берем другую актрису.
 – Вы шутите? – воскликнула Кэри. – Вы, конечно, читали о том, что с ней произошло; ее имя на первой полосе каждой газеты.
 Клод пожал плечами.
 – К сожалению, она сама ушла со съемок. Передайте ей от меня привет и следующее сообщение – скажите Санди, что отснятый материал бесполезен, и мы не собираемся его использовать.
 Кэри бросила на него хмурый взгляд.
 – Если вы приглашаете другую актрису, как вы смогли бы использовать отснятый материал?
 – Вы просто скажите ей это.
 Он задержал свои глаза на Кэри, и девушка снова ощутила исходящий от них магнетизм.
 – Прощайте, – внезапно сказал Клод Хассан. Кэри не жалела о фильме. Что пережила Санди?
 Почему она вернулась в Лос-Анджелес?
 Санди вышла из больницы через два дня. Она скрылась от фотографов и репортеров в доме Маршалла и Кэри. Они защищали ее, как могли.
 Санди приняла много решений за последнюю неделю. Она сказала Кэри, что больше никогда не будет сниматься в кино. Кэри не поверила своим ушам.
 – Чем ты займешься? – спросила она.
 – Чем-нибудь исключительно частным.
 Было объявлено, что Динди Сайдн заменит Санди в фильме Клода Хассана.
 Кэри удивилась тому, как восприняла эту новость Санди, которая лишь улыбнулась и сказала:
 – По-моему, теперь он нашел подходящую девушку.
 Между Клодом и Санди что-то произошло, чувствовала Кэри, но сейчас неподходящее время для расспросов.
 Чарли навещал Санди ежедневно; они сидели в саду и разговаривали. Он заставлял ее смеяться, делал счастливой. Когда он предложил девушке полететь с ним в Лондон, она согласилась. Чарли помогал ей выйти из депрессии.
 – Не грусти, у тебя все впереди, – сказал он.
 – Я собираюсь свозить тебя в Манчестер, – сказал Чарли. – Я там родился. Серафина забежала в больницу между двумя шоу и родила меня.
 Санди сжала его руку.
 – Я бы хотела познакомиться с ней; судя по твоим рассказам, она была замечательной пожилой леди.
 – Ты бы ей понравилась. Правда, забавно, дорогая? Вот сейчас мы сидим здесь рядом так, словно знали друг друга всю жизнь. Сколько времени мы потеряли понапрасну.
 – В жизни ничто не бывает бесполезным. Мы всегда чему-то учимся.
 – Да, – он пристально посмотрел на Санди. – Думаю, с тобой это произошло.
 Самолет начал снижаться.
 – Держись за моей спиной, точно японская жена, и предоставь прессу мне, – произнес Чарли. – Я отвечу на несколько вопросов и скажу, что ты моя секретарша.
 Она нежно улыбнулась.
 – Теперь эта работа отлично подойдет мне. Знаешь, я умею печатать.
 – Да? Господи, ты скрывала свои таланты! Они оба рассмеялись.




 63


 Седрик Гомер посмотрел в зеркало элегантного серебристого «роллс-ройса», стоявшего возле зала лондонского аэропорта. Он причесал свои прямые темно-каштановые волосы. Худощавый Седрик обладал ординарной внешностью, черты его лица были заостренными. В своей серой шоферской форме он сливался с машиной.
 Закончив причесываться, он бесцеремонно уставился на девушку в миниюбке, шедшую мимо автомобиля.
 – Маленькие шлюшки! – пробормотал он. – Вечно норовят выставить напоказ свои ляжки.
 Он проводил взглядом девушку; когда она исчезла из виду, он вышел из машины и встал возле нее.
 Он вспомнил вчерашний вечер, который он провел со своей матерью в их старой квартире, расположенной в Айлингтоне. Это был хороший вечер. Они смотрели его коллекцию фотографий и газетных вырезок. Он собрал все публикации о Санди Симмонс, появившиеся в английской прессе. Она была так прекрасна, так очаровательна, даже его мать согласилась с ним.
 Позже он заперся в своей комнате, и вечер стал еще лучше…
 К автомобилю подошел полицейский.
 – Здесь стоянка запрещена, – сказал он. – Вы стоите тут уже пятнадцать минут. Уезжайте.
 – Мой пассажир прибудет с минуты на минуту, – сообщил Седрик. – Я встречаю Чарли Брика.
 – О, Чарли Брика. Тогда ладно. Он сегодня возвращается, да?
 Водитель кивнул. Ему повезло – босс поручил встретить Чарли Брика в аэропорту Седрику Гомеру. Чарли Брик знал Санди Симмонс. Если он, Седрик, скажет Чарли, что хочет выразить в письме свое восхищение актрисой, мистер Брик несомненно даст ему ее адрес.
 Седрик замурлыкал себе под нос…