Аннотация: Юная Эмили Лоуренс, бежавшая от скуки и лицемерия великосветского общества навстречу приключениям Дикого Запада поняла, что встретила мужчину своей мечты, в тот самый миг, когда отважный служится закона Джош Маккензи защелкнул наручники у нее на запястьях и поклялся любой ценой доставить беглянку домой!
 Но — путь домой долог и полон опасностей Л самая главная из опасностей, поджидавших Джоша, — ЛЮБОВЬ! Любовь женщины, готовой на все, чтобы покорить его душой и телом и завладеть им — раз и навсегда.


---------------------------------------------


 Эйна Ли
 Гордость и соблазн



 Пролог


  Май, 1890 Лонг-Айленд, Нью-Йорк 
 Эмили Лоуренс вздернула подбородок. Весь ее облик выражал негодование, а то, как она держала свою светловолосую головку, говорило о твердости характера. Зеленые глаза вспыхнули от гнева, встретившись с тяжелым взглядом отца, сидевшего за столом напротив нее.
 — Меня совершенно не интересует ваше мнение. Я не собираюсь выходить замуж. Тот пример, который вы и матушка показывали мне всю мою жизнь, окончательно отвратил меня от замужества.
 Ее несчастная мать была полностью предана своему мужу, который никогда особенно не интересовался ею. Можно сказать, что он только тогда обращал на нее внимание, когда критиковал ее одежду или прическу. Отец был всегда погружен в себя и перекладывал все свои заботы, а иной раз и работу на плечи других — чаще всего на жену и дочь. Несмотря на все это, мать беззаветно любила мужа. А он в день смерти жены вернулся домой так поздно, что даже не успел попрощаться с умирающей. После этого Эмили поклялась, что она никогда не позволит ни одному мужчине обращаться с ней так, как отец обращался с матерью.
 Хайрем Лоуренс, скрипнув зубами, отбросил утреннюю газету.
 — Я не намерен больше терпеть твое упрямство и эгоизм, Эмили.
 — Эгоизм?! Почему вы называете меня эгоисткой, отец? Потому что я не подчиняюсь вашим требованиям?
 — Не только моим, но и любым другим. Твоя репутация упрямицы известна уже всему свету, Эмили. Только мое положение в обществе да твое наследство заставляют мужчин все еще обращать на тебя внимание. Ты стремительно приближаешься к возрасту старой девы. А ведь ты знаешь, как я мечтаю о наследнике. Наследнике, который мог бы продолжить мое дело. И несмотря на это, ты продолжаешь испытывать мое терпение, так долго отказывая мне в удовольствии понянчить внука.
 — Мне всего двадцать три года, отец. Я не собираюсь выходить замуж за одного из этих расфуфыренных лентяев, в которых нет ни капли настоящей жизни. Все, на что они способны, — это рассуждать о том, кто победит в парусных гонках или выиграет матч в поло! Я выйду замуж только тогда, когда найду мужчину, которого смогу по-настоящему уважать. При этом он должен будет обладать всеми качествами, которые необходимы, чтобы дать достойное воспитание моему сыну. Тогда — и только тогда — у вас будет внук, которого вы так жаждете.
 Эмили вздрогнула: отец с такой силой ударил кулаком по столу, что столовые приборы подпрыгнули.
 — Мое терпение иссякло, Эмили! Или ты выберешь себе мужа из числа тех поклонников, которые у тебя пока еще остались, или я сам это сделаю вместо тебя.
 — Как вам будет угодно, отец. Но это не значит, что я выйду замуж за вашего избранника.
 — А это мы еще посмотрим! Либо ты выйдешь замуж за того, кого я укажу, либо я…
 Эмили снова презрительно вздернула подбородок.
 — И что же вы сделаете, отец? — с вызовом спросила она, отбросив салфетку.
 — Я лишу тебя наследства! Оставлю без единого пении. Тебе не нравится времяпрепровождение твоих поклонников?! А разве твоя жизнь намного лучше?
 — Действительно, ненамного — и я вовсе не горжусь этим. И эта жизнь мне надоела так же, как и мои поклонники! Но если вы надеетесь, что я выйду замуж за человека, которого я никогда не смогу полюбить или по крайней мере уважать, то можете со спокойной совестью оставить свои деньги себе, отец. Моя мать завещала мне небольшое наследство, и я смогу сама о себе позаботиться.
 Хайрем фыркнул.
 — И как же ты собираешься это делать, моя дорогая? — с сарказмом произнес он. — Обучая великовозрастных оболтусов лаун-теннису? Или, может быть, устраивая увеселительные концерты на открытом воздухе? — Он сделал паузу. — Ты слышала, что я сказал? Это мое последнее слово.
 Эмили решительно посмотрела на него.
 — Вы тоже слышали мой окончательный ответ.
 После того как отец стремительно покинул комнату, Эмили встала из-за стола и подошла к окну. Она видела, как отец сел в коляску и уехал.
 Всю свою жизнь она наблюдала, как ее мать страдает рядом с этим самодовольным и самовлюбленным человеком, и это не могло не ожесточить ее сердце. Но, несмотря на всю обиду и гнев, в глубине души девушка любила своего отца и с тоской мечтала о том, чтобы их отношения стали более близкими. И все же она не хотела, чтобы отец решал за нее ее судьбу и контролировал каждый ее шаг.
 Насколько Эмили любила свою мать, настолько она была лишена ее главных душевных качеств: покорности и смирения. У девушки была независимая натура, а единственной чертой, которую она унаследовала от отца, было упрямство. Она порой уступала ему ради спокойствия в доме, но категорически отказывалась выполнить его настойчивое требование выйти замуж. И ей было все равно, к чему приведет ее упрямство.
 Вздохнув, девушка вернулась к столу, села и стала допивать свой кофе, просматривая при этом газету. Небрежно перелистнув несколько страниц, она уже была готова отложить газету, как вдруг ее внимание привлекло одно из объявлений: «Компания Фреда Гарви приглашает молодых женщин, обладающих высокими моральными качествами и опрятной внешностью, имеющих по меньшей мере восемь классов образования, для работы в ресторанах компании, расположенных вдоль железной дороги Атчисон — Топика — Санта-Фе. Заинтересованные могут обращаться в контору по трудоустройству в Чикаго».
 Эмили сама не умела готовить, зато знала толк в хорошей кухне и отлично разбиралась в том, как следует сервировать стол.
 «Что ж, лаун-теннис — это тоже выход, отец!»
 Схватив газету, она стремительно выбежала из столовой.




 Глава 1


  Август, 1890 Чикаго, Иллинойс 
 Какой-то толстяк налетел на темноволосую молодую женщину, и ее с такой силой отбросило на Джоша Маккензи, что тот едва удержался на ногах. Джош ухитрился смягчить удар и подхватил девушку, так что обоим удалось избежать падения.
 — Смотрите под ноги, леди, — невнятно пробормотал виновник происшествия, державший в зубах толстую сигару, и поспешно удалился, даже не побеспокоившись о том, как чувствует себя жертва столкновения.
 Джош наклонился и поднял сумочку, которую выронила девушка.
 — С вами все в порядке, мэм? — спросил он, подавая ей сумочку.
 Поправив очки, которые перекосились от удара, девушка взглянула на него с таким видом, будто перед ней стоял убийца с топором.
 — Да, со мной все в порядке.
 И она бросилась прочь, не сказав ни «Хай!», ни «Пока!» — этих любимых словечек, которые всегда в запасе у Мод Маллон, когда ей надо отбрить грубияна.
 Джош проворчал:
 — Всегда к вашим услугам, леди.
 Девушка тем временем исчезла за дверью с надписью «Для дам».
 Взгляд темно-синих глаз Джоша скользнул вдоль железнодорожной станции Диборна. Он очень любил свою работу, но ему уже порядком надоел этот грубый и беспокойный городской люд, который, казалось, проводил все свое время в непрерывной суете и постоянном движении, торопясь бог знает куда. Как жаль, что все эти люди не могут взглянуть на жизнь проще и жить размеренно и спокойно, как это делают обитатели его родных мест. Впрочем, несколько уроков хорошего тона тоже были бы для них нелишними.
 Любопытно, с какой силой в его сердце всколыхнулись воспоминания о Мод. Она была ему вместо бабушки. Он жил на востоке уже четыре года, но до сих пор в его говоре угадывались нотки, оставленные техасским воспитанием.
 «Послушай, Маккензи, оказывается, ты тоскуешь по дому!»
 Это и в самом деле было так, и ничего с этим не поделаешь. Он скучает по семье и по фамильной усадьбе «Трипл-Эм». Он пытался пойти по стопам своего отца — самого замечательного человека из всех, кого он когда-либо встречал, — и по стопам своих столь же замечательных дядьев, но это оказалось бесполезным делом. Три года он проработал рейнджером в Техасе и заработал всего лишь репутацию сына Люка Маккензи, или племянника Флинта и Клэя Маккензи. Об их подвигах гремели легенды по всему штату, и ему было не переплюнуть родственников.
 Да, он тоскует по дому, и когда наконец разделается с этим заданием, то возьмет небольшой отпуск и махнет в Техас.
 Джош надеялся, что это будет довольно скоро. Его природное чутье подсказывало ему, что он неуклонно приближается к Эмили Лоуренс. Шестое чувство никогда не обманывало его. Когда Джош был еще подростком и жил на ранчо, его папаша частенько говорил, что он отлично держит след, совсем как дядя Флинт. Это качество было поистине бесценным и спасало его шкуру много раз — и тогда, когда он был техасским рейнджером, и сейчас, когда он стал агентом Пинкертона.
 Но дома все вокруг говорили ему, что когда-нибудь он наверняка станет хорошим законником, таким же, как его отец. Что скорее всего у него будет верный глаз и твердая рука и что он сможет управляться с «кольтом» не хуже своего дядюшки Клэя. Все эти замечания должны были означать похвалу, но именно из-за них он уехал из Техаса. Решение перебраться на восток было для Джоша болезненным, но сейчас он мог с уверенностью сказать, что не ошибся, сделав этот выбор. Он любил свою работу, а четыре года в качестве агента Пинкертона были наполнены разными интересными приключениями. Но самое главное, теперь Джош обрел уверенность в себе. Он нашел свое место в этом мире и, имея за плечами всего двадцать восемь лет жизни, считался одним из лучших сыщиков в стране.
 Джош вынул из кармана маленькую фотографию Эмили Лоуренс и стал внимательно ее изучать. Глаза девушки, изображенной на карточке, дерзко смотрели куда-то мимо него. Четкая линия губ, говорившая о благородном происхождении владелицы, была искривлена слабой улыбкой, больше похожей на насмешку, нежный округлый подбородок решительно приподнят, а под красивыми, высоко поднятыми бровями сверкали миндалевидные глаза, в которых горел вызов.
 Да, похоже, эта мисс Лоуренс — то еще сокровище! От нее можно ожидать каких угодно неприятностей.
 «Еще одна бедненькая маленькая богатенькая дурочка», — подумал он с раздражением. Красивая. Здоровая. Изнеженная. Что заставляет женщину, обладающую полным набором всех этих качеств, бежать из дому? Эти тщеславные испорченные дамочки всегда ищут чего-нибудь этакого — романтического и захватывающего. Это у них такая болезнь, вроде ветрянки, которой обязательно нужно переболеть. Зато потом они успокаиваются и выходят замуж за какого-нибудь достойного представителя своего круга. Это он слишком хорошо знает — испытал на собственной шкуре.
 «Какого черта!» — подумал Джош, стараясь отбросить воспоминания о Диане Хантингтон, которые бесцеремонно вторглись в его мысли. Он здесь не для того, чтобы размышлять о тех, кто когда-то так много значил в его жизни. Его наняли найти Эмили Лоуренс и вернуть ее в родительский дом.
 Он проследил ее путь вплоть до меблированных комнат в Чикаго. Их хозяйка запомнила светловолосую жиличку, которая назвала себя Эмили Левис и была похожа на девушку, изображенную на фотографии. Она сняла комнату на неделю и съехала около месяца назад, сказав, что собирается перебраться в Канзас-Сити.
 Сунув фотографию обратно в карман, Джош продолжал пристально изучать железнодорожную станцию, выискивая в толпе лицо, запечатленное на фотографии.
 — Вы только что были здесь, мадам. Я готов в этом поклясться!..
 Задыхаясь, Роза Дюбуа влетела в дамскую комнату и уселась рядом с Эмили.
 — Там снаружи коп! Скорее всего он по твою душу.
 — О, только не это! — простонала Эмили. — Ты уверена, что это полицейский?
 — Голубушка, я могу разглядеть ищейку с закрытыми глазами.
 Эмили нравилась склонность Розы к подобным противоречивым заявлениям, она находила это ужасно смешным. С терпеливой улыбкой она произнесла:
 — Роза, если бы у тебя были закрыты глаза, как же ты смогла бы его увидеть?
 За то короткое время, которое девушки прожили в одной комнате, когда учились на курсах официанток в ресторанах Фреда Гарви — «Гарви герлз», — они сблизились и стали подругами. Они посвящали друг друга в свои сердечные тайны, рассказывали о своем прошлом, в результате между ними возникла крепкая дружба.
 Их судьбы были схожи: обе сбежали из дома. Однако причины, по которым та и другая оставили родительский кров, были совершенно разными: Эмили бежала от праздности богатства, Роза — от убожества бедности. Выросшая в трущобах Нового Орлеана, девятнадцати лет от роду, ловкая Роза Дюбуа наплела Эмили с три короба историй, якобы бывших в ее жизни, а Эмили, в свою очередь, обучила Розу некоторым светским приемам, что помогло той обрести сноровку, необходимую, чтобы стать официанткой в ресторане Гарви.
 — Давай я помогу тебе, — сказала Роза, когда Эмили начала приводить в порядок свой черный парик.
 Это Роза предложила Эмили носить парик, чтобы хоть немного изменить внешность на то время, пока они не окажутся в Нью-Мексико. Но как только они доберутся до места назначения, она снова станет самой собой и не будет больше оглядываться и вздрагивать.
 — Я его ненавижу! — жаловалась Эмили, пока Роза втыкала ей в волосы еще несколько шпилек, чтобы парик крепче держался. — В нем так жарко, и он такой тяжелый! Я чувствую себя в нем будто в меховой шапке. Когда мы доберемся до Лас-Вегаса, первое, что я сделаю, — сожгу этот проклятый парик!
 — Зачем ждать так долго, Эми? Сними его прямо сейчас, выйди и сдайся полиции. Я уверена: этот милашка детектив, что поджидает нас снаружи, оценит твой поступок.
 Эмили надела поверх парика шляпку и также закрепила ее шпильками.
 — Почему ты так уверена, что он ищет именно меня? Может быть, он выслеживает какого-нибудь преступника?
 — Знаешь, я сначала немного за ним понаблюдала. Он что-то уж слишком внимательно разглядывал всех блондинок, которые проходили мимо.
 — А мужчин не разглядывал?
 — Когда я поблизости, это просто невозможно, голубушка. Роза закатила глаза и стала поправлять на плечах боа из перьев. Обе девушки прыснули со смеху.
 Подруга не преувеличивала. Эмили часто видела, как взгляды мужчин провожали Розу. Кроме того, что у нее были потрясающие голубые глаза с длинными темными ресницами, узкое живое лицо и копна рыжих волос, фигурой девушка могла бы соперничать с Лилиан Рассел — даже тогда, когда была одета в скромную черно-белую униформу «Гарви герлз», в которой корсет не предусмотрен.
 Эмили снова водрузила на нос очки в проволочной оправе и несколько раз прищурилась, стараясь сфокусировать туманную картинку. Через толстые линзы весь мир казался расплывчатым, а зеленые глаза девушки в очках делались огромными и неузнаваемыми.
 — Ну, как я выгляжу?
 — Превосходно. Совсем как молоденькая мать семейства. И опусти плечи, ссутулься, тогда будешь выглядеть постарше.
 Благодаря очкам и волосам парика, стянутым в тугой черный узел на затылке, внешность Эмили стала довольно заурядной и неприметной в толпе, но все же девушка сомневалась в том, что все эти ухищрения добавят ей возраста.
 — Может быть, ты будешь еще слегка шаркать ногами? — предложила Роза.
 — Ты хочешь, чтобы это была юба или просто тустеп? Однако, поглощенная разработкой тактики обмана, Роза проигнорировала насмешку подруги.
 — И еще: если он остановит нас, мы должны молчать как рыбы. Говорить буду я.
 Не успела Эмили разоблачить очередную несообразность высказывания, как Роза уже продела руку под локоть Эмили и повела ее к двери.
 Джош стоял, прислонившись к стене возле ворот, когда заметил двух женщин, которые вышли из дамской комнаты и направились к поезду, стоящему на перроне. Паровоз разводил пары, готовясь тронуться. Такую нелепую парочку трудно было не заметить: рыженькая была просто неотразима. Она замедляла шаг, стараясь приноровиться к шаркающей походке второй женщины, идущей с ней под руку. Джош припомнил, что это именно та самая женщина, которая недавно чуть не сбила его с ног.
 Он теперь пожалел, что подумал о ней как о грубиянке. Ее же просто качает ветром. Наверное, до смерти испугалась. Бедняжка, к тому же она еле видит.
 Вдруг его осенило. Что за черт! Она не шаркала ногами, когда в прошлый раз проходила мимо него. Это стоит обдумать, пока парочка не пропала из виду.
 «Да-да, дядюшка Флинт, я тебя слышу! Если посреди пустыни воняет протухшей рыбой, то это точно не рыба!»
 Он побежал за ними и успел вскочить на подножку вагона.
 — О, только не это! — простонала Роза. — Коп вскочил в наш вагон!
 — Который из них? — спросила Эмили.
 — Вон тот высокий симпатичный парень, что стоит в проходе в самом конце.
 Эмили сдвинула очки на нос:
 — Он похож на того самого человека, с которым я столкнулась на станции.
 — Пропади все пропадом! А теперь он тут как тут. Держу пари, что по нашу душу. Закрой глаза, как будто ты спишь.
 — Роза, но ведь если он за нами следил, то должен знать, что мы только что сели в поезд!
 Эмили была уверена: если он и в самом деле ее подозревает, то эта уловка не сработает. Поэтому она просто отвернулась и уставилась в окно.
 — Прошу извинить меня, эти места свободны?
 Голос был глубокий, с приятной хрипотцой. Бархатистый тембр вызвал в воображении Эмили картину ужина с вином при свечах. Раньше, на вокзале, она была слишком взволнована, чтобы это заметить. Любопытство заставило ее незаметно скосить глаза, и она увидела, что владелец этого обворожительного голоса указывает на кресла напротив.
 — Пожалуйста, эти места не заняты, — вежливо ответила Роза. — Если только вы любите ехать спиной по ходу поезда.
 — Это меня не волнует.
 — А вот я терпеть не могу ехать задом наперед, сэр, — кокетливо произнесла Роза.
 — Позвольте представиться. Меня зовут Джош Маккензи.
 — А я — Роза Дюбуа.
 — Очень приятно, мисс Дюбуа.
 Наступила неловкая пауза. Было ясно: Джош ждет, чтобы Эмили тоже представилась, поэтому она слегка повернула голову, кивнула и снова уставилась в окно.
 — Прошу меня извинить. Это моя подруга Эм… Эмма.
 — Очень приятно, мисс…
 — Лэйн. Дорогая Эмма немного нездорова. Ее укачивает. Вы понимаете?
 — О да, конечно. Я надеюсь, что это несчастное столкновение на станции не причинило вам большого вреда, мисс Лэйн?
 На сей раз Эмили не могла избежать ответа.
 — Нет, нет, не беспокойтесь, мистер Маккензи.
 И она закрыла глаза в надежде отбить у него охоту втягивать ее в дальнейший разговор.
 — И куда же направляются молодые леди?
 — В Нью-Мексико, — быстро ответила Роза.
 — А, понятно. У вас там родственники?
 — Нет, но скоро, к счастью, будут, — продолжала Роза беспечно. — Я собираюсь выйти замуж.
 — В самом деле?
 И Роза начала так вдохновенно врать, что ее голос даже повысился на целую октаву.
 — Мой будущий муж — владелец большого ранчо.
 — Значит, скоро Нью-Мексико станет вашим домом. Кто же ваш счастливый избранник?
 Роза смущенно улыбнулась.
 — Вообще-то я его еще не встретила, но совершенно уверена, что встречу. А пока этого не произошло, Эмма и я собираемся работать в ресторане Гарви официантками.
 Маккензи усмехнулся:
 — Я в восторге от вашей уверенности, мэм, и преисполнен сочувствия ко всем тем бедным молодым людям, которых вы очаруете.
 Роза снова улыбнулась.
 — О, благодарю вас, сэр. Это так любезно с вашей стороны.
 — Мне кажется, у вас небольшой южный акцент, мисс Дюбуа?
 — Боже милостивый, мистер Маккензи! Да вы очень наблюдательны. Из вас бы вышел отличный детектив!
 — Так я и есть детектив. Я сотрудник агентства Пинкертона. Эмили вздрогнула, и Роза толкнула ее локтем в бок.
 — Как интересно! Ты слышишь, Эми? Мистер Маккензи работает в частном агентстве Пинкертона. Сейчас же расскажите нам, мистер Маккензи, кого вы в данный момент преследуете? Наверное, какого-нибудь отъявленного негодяя или убийцу?
 — Нет. Сейчас я ищу одну молодую женщину.
 — Боже милостивый! — воскликнула Роза. — Не могу поверить, что у такого симпатичного молодого человека могут быть проблемы с девушками.
 Джош вынул из кармана фотографию.
 — Вот, кстати. Вы не видели где-нибудь вот эту юную леди? Ее зовут Эмили Лоуренс.
 Роза внимательно изучила снимок и покачала головой:
 — Нет, я никогда раньше ее не видела. Эми, посмотри, какая хорошенькая.
 Эмили взглянула на фотографию, но сквозь толстые стекла очков все выглядело таким искаженным, что она даже не смогла узнать свое лицо.
 — Какое же ужасное преступление совершила эта женщина, мистер Маккензи?
 — Ничего серьезного. Просто отец хочет вернуть ее домой.
 Эмили встрепенулась. Ее возмутило, что этот человек занимается таким неблаговидным делом. Получать деньги за то, чтобы силой вернуть женщину туда, откуда она спаслась бегством! Это просто взбесило Эмили.
 — Я думаю, если бы эта Лоуренс захотела вернуться домой, она бы это сделала. На фотографии она выглядит достаточно взрослой и, наверное, сама в состоянии решить, как ей поступать.
 — Возможно, вы правы, мисс Лэйн, — ответил Джош, засовывая карточку обратно в карман. — Благодарю вас за помощь. Я думаю, мне стоит поискать кондуктора.
 Он приподнял шляпу, прощаясь.
 — Доброй ночи.
 Роза вдруг решительно поднялась со своего места.
 — Мистер Маккензи, я хотела бы попросить вас несколько минут посидеть с моей подругой. Боюсь оставлять се одну, когда она плохо себя чувствует.
 — Буду рад оказать вам услугу, — ответил он.
 Роза ласково положила руку на плечо Эмили и как бы невзначай сильно сжала его.
 — Дорогая, я сейчас вернусь, — произнесла она тоном, в котором звучало скорее предостережение, чем беспокойство о здоровье подруги. — Закрой глаза и постарайся заснуть, пока меня не будет.
 И она быстро пошла в дальний конец вагона.
 Эмили была в замешательстве. Что там Роза еще задумала? Этот противный детектив уже собирался уходить, а она, наоборот, остановила его. Эмили прикрыла глаза, надеясь, что это поможет ей избежать разговоров.
 Однако это не помогло, потому что почти сразу же она с ужасом услышала, как ее спутник произнес:
 — Я заметил, что у вас совсем другой акцент, чем у мисс Дюбуа, мисс Лэйн.
 — Да, я несколько лет жила на Западе. Он кивнул:
 — Тогда все понятно.
 — А вы что, специалист по акцентам, мистер Маккензи?
 — Не совсем специалист, просто я умею по выговору определить, откуда человек родом, и мне это часто помогает в моей работе.
 — И вы называете работой выслеживание невинных женщин, которые бегут прочь из ненавистного дома?
 — Да, после того как они украдут из этого самого дома приличную сумму денег.
 Что такое он говорит? Те деньги, которые она взяла с собой, были завещаны ей матерью!
 — Вообще-то, мисс Лэйн, я обычно не берусь за такие дела. Мне поручили его, потому что я не совсем поправился после недавней стычки, случившейся во время моего последнего задания. Обычно я выслеживаю более серьезных преступников — грабителей банков и поездов, убийц и прочих малосимпатичных личностей.
 — Так, значит, вы были ранены? Как же это случилось?
 — Это моя работа.
 — Какой вы храбрый, мистер Маккензи. Совсем как в книге «В Долине Смерти»!
 — Вы опять ошибаетесь, мисс Лэйн. Никаких Долин Смерти, никаких пушек. Он выстрелил мне в спину. Мне кажется, что вы просто хотите уколоть меня, чтобы хоть как-то расплатиться за столкновение на станции, мисс Лэйн.
 — Наверное, так оно и есть. Прошу простить меня, мистер Маккензи.
 В замешательстве она прикрыла глаза и успокоилась лишь тогда, когда вернулась Роза.
 Как только Маккензи ушел, Эмили набросилась на подругу:
 — С какой стати тебе взбрело в голову его задерживать? Роза самодовольно улыбнулась:
 — Надо было перехватить кондуктора, прежде чем он до него доберется. Я договорилась с этим замечательным человеком, которого, кстати, зовут Чарли, и еще с Амосом, проводником, что если они нам помогут, то смогут обедать в нашем ресторане.
 — Но это не наш ресторан, Роза! И каждый их обед будет стоить мне доллар и пятьдесят центов. А я зарабатываю только семнадцать долларов и пятьдесят центов в месяц. Эти обеды, которые ты им так щедро пообещала, съедят всю мою месячную зарплату, — и даже больше.
 — Но все равно это лучше, чем вернуться домой, разве не так? Они обещали сказать, будто узнали Эмили Лоуренс, когда Маккензи покажет им твою фотографию. Еще они скажут, что пару дней назад она ехала на их поезде в сторону Сент-Луиса.
 — А они не спросили, зачем тебе это нужно?
 — Конечно, спросили. Я рассказала им, что Эмили — наша хорошая подруга, которая сбежала от отца, потому что он плохо с ней обращался.
 Эмили наконец облегченно вздохнула. План Розы был неплох, и если он сработает, они смогут избавиться от этой ищейки Пинкертона. Улыбнувшись, она откинулась на сиденье и закрыла глаза.
 Через несколько мгновений она уже спала.
 На следующее утро Эмили и Роза сошли с поезда, чтобы позавтракать. Размахивая рукой с театральной драматичностью, помощник официанта в белой куртке, похожий на зазывалу в ярмарочном балагане, бил в гонг, приглашая пассажиров в ресторан Гарви.
 — Я такая голодная, что могу съесть пятифунтовый стейк, — заявила Эмили, как только они вошли в ресторан.
 Там их встретили пятнадцать приветливо улыбающихся официанток.
 — Доброе утро, — сказала одна из них, провожая подруг к круглому столику, покрытому белой льняной скатертью и сервированному хрустальными бокалами и прекрасной фарфоровой посудой.
 — Подумай только, Эмили, скоро и мы будем работать так же, как они, — шепнула Роза.
 — Доброе утро, мадам. Можно мне присоединиться к вам?
 Узнав ненавистный техасский выговор, Эмили даже не соизволила поднять взгляд.
 — Да, пожалуйста, мистер Маккензи! — воскликнула Роза. — Надеюсь, вы хорошо провели ночь?
 Она кокетливо стрельнула глазами в его сторону.
 — Бьюсь об заклад, что такой представительный мужчина, как вы, испытывает массу неудобств, пытаясь втиснуться на эту пульмановскую полку.
 — Я могу спать где угодно, мисс Дюбуа. — Джош повернулся к Эмили: — Надеюсь, вы хорошо спали, мисс Лэйн?
 Волей-неволей Эмили пришлось посмотреть на него.
 — Насколько это возможно для человека, который не очень хорошо себя чувствует и при этом вынужден оставаться на своем месте, мистер Маккензи.
 — Ну да, я всегда говорила, что все зависит от того, кто еще спит вместе с тобой, — хихикнула Роза.
 «Если Роза будет продолжать с ним кокетничать, я и в самом деле заболею», — подумала Эмили.
 Заметив взгляд Эмили, Роза быстро добавила:
 — Бедненькая моя…
 Он взяла компот из свежих фруктов, который официантка только что поставила перед Эмили.
 — Голубушка, можете это унести. Моя подруга неважно себя чувствует, поэтому принесите ей чашку чая и ломтик поджаренного хлеба.
 Эмили попыталась возражать:
 — Но я…
 — Поверь мне, Эми, — заявила Роза, не давая Эмили открыть рот. — Я буду плохой подругой, если позволю тебе расстроить желудок.
 — Что за глупости, мисс Лэйн. На этой железнодорожной ветке подают самые вкусные обеды во всей стране.
 — Я знаю, мистер Маккензи, — произнесла Эмили, бросив еще один раздраженный взгляд на Розу, которая как раз отправила в рот кусочек банана.
 Завтрак продолжался. Эмили грызла тосты, а Роза и агент тем временем поглощали куриную печенку и яйца в тесте под луковым соусом, аппетитно посыпанные укропом.
 Не в силах больше смотреть, как они едят все эти вкусные вещи, Эмили извинилась и решила вернуться в поезд.
 Маккензи поднялся вслед за ней.
 — Я должен попрощаться с вами, мисс Лэйн. Дальше я еду в другую сторону. Мне было очень приятно встретить вас, мэм. Надеюсь, вы благополучно доберетесь до места и оставшийся путь доставит вам удовольствие.
 — Благодарю вас. Мне жаль, что вы оставляете нас, мистер Маккензи, — ответила Эмили, надеясь, что он не заметит той радости, которая невольно прозвучала в ее словах. — Желаю вам поскорее поймать свою жертву.
 Он удивленно поднял брови, различив иронию в ее словах, а потом так уничтожающе усмехнулся, что это заставило улыбнуться даже Эмили.
 — Не все сразу, мисс Лэйн. Но теперь мне точно известно, где ее искать, и я направляюсь в Сент-Луис.
 — Желаю вам успеха, сэр.
 «И пусть все будет как можно хуже. Да. Всего плохого», — подумала она. Несуразица получилась не хуже, чем у Розы. Она стала выражать свои мысли почти так же ужасно.
 Бурчание в желудке — вполне соответствовало настроению Эмили, когда она вошла в вагон и заняла свое место, поджидая возвращения Розы. Ей кое-что надо было сказать этой обжоре, лгунье, самовлюбленной кокетке, которую девушка раньше считала своей подругой.
 Через некоторое время Роза и Маккензи вышли из ресторана, непринужденно разговаривая, потом он приподнял шляпу, распрощался и пошел прочь.
 — Надеюсь, ты плотно позавтракала! — с сарказмом произнесла Эмили, когда Роза заняла место рядом с ней.
 — К тому же добрейший мистер Маккензи заплатил за наши завтраки. Ты видишь, какой он обворожительный сорвиголова.
 — Возможно, твой голод этот завтрак и утолил, но лично я по-прежнему ужасно хочу есть.
 — Да, но ты же сама говорила, что плохо себя чувствуешь.
 — Я хотела отбить у него охоту со мной разговаривать. А ты, как я заметила, была расположена болтать не переставая!
 — О Господи! Ты что, всегда такая злая, когда проголодаешься? Совсем как голодный тигр, — сказала Роза добродушно. — Тогда мне нужно было припасти для тебя хороший кусок сырого мяса, а не вот это, мое золотце.
 Роза полезла в карман и извлекла апельсин.
 — Я ухитрилась стащить его со стола с десертом.
 — Чай с сухариками! — продолжала ворчать Эмили, но гнев ее постепенно стихал. — Тоже мне подруга!
 Она стала торопливо очищать апельсин.
 — Мне очень жаль, но это первое, что пришло мне в голову. Сухарики помогают при расстроенном желудке.
 — Но у меня не было расстройства желудка!
 С наслаждением Эмили впилась зубами в сладкую, сочную мякоть.
 — О, как вкусно! Господь Бог знал, что делал, когда создавал апельсины.
 — Ты простила меня? — спросила Роза, старательно изображая раскаяние.
 — Ну конечно. Но в следующий раз твоя очередь быть больной, а уж я-то наемся всласть.
 — Надеюсь, следующего раза не будет, душечка. Как ни обворожителен и приятен этот мистер Маккензи, я надеюсь, что мы видели его в последний раз.




 Глава 2


 В телеграмме на адрес «Гарви-Хаус», Лас-Вегас, Нью-Мексико говорилось, что к завтраку прибудут двадцать пять пассажиров. Девушки торопились закончить сервировку столов, пока поезд еще не подошел к станции.
 Глядя, как Роза раскладывает салфетки, Эмили неодобрительно нахмурила брови.
 — Роза, ты забыла, чему я тебя только что учила?
 — О да, да! — И Роза начала повторять, словно затверженный урок: — Слева кладут вилку и свежую салфетку, а ложка и нож должны лежать справа.
 Она быстро переложила на нужные места накрахмаленную льняную салфетку и тяжелое шеффилдское столовое серебро.
 — И ни минуты не осталось в запасе. Вон идет мистер Спадающие Бриджи.
 — Ш-ш-ш, Роза. Несколько дней назад он, кажется, услышал, как ты его называешь.
 — Что за задержка, барышни? — спросил Фаллон Бриджес, подскакивая к столику. — Поезд подойдет через пять минут, а вам нужно сервировать еще один стол.
 И метрдотель указал на него тощим пальцем.
 — Мы все успеем, мистер Бриджес, — вежливо сказала Эмили.
 — Надеюсь на это. Поворачивайтесь побыстрее.
 — К счастью, мы брали уроки балета и можем показать свое мастерство, — слащаво произнесла Роза.
 Бриджес бросил на нее уничтожающий взгляд.
 — Меня не интересуют ваши потуги на поприще юмориста, мисс Дюбуа.
 С этими словами Бриджес принялся измерять пальцами расстояние от каждого прибора до края стола.
 — Так-так, — пробормотал он, неодобрительно покачав головой. — Все лежит неправильно, мисс Дюбуа.
 И он переложил приборы.
 — Возможно, у меня пальцы длиннее, чем у вас, мистер Бриджес.
 — Ну, так подрежьте их немного.
 — Как ты думаешь, он имел в виду мои ногти? — прошептала Роза, когда надоедливый коротышка, продолжая проверку, проследовал к другому столу.
 — Поторапливайся, Роза, нам еще надо управиться со следующим столом. Я разложу приборы, а ты расставь чашки и блюдца.
 Эмили улыбнулась, увидев, с каким рвением Роза взялась за дело. Несмотря на Бриджеса, который был ужасным придирой и сторонником строгой дисциплины, Эмили любила свою работу. Это было самое лучшее дело, каким она когда-либо занималась — если не считать побега из дому, с которого все и началось. Теперь она была официанткой в ресторане «Гарви-Хаус». Две недели, которые прошли с тех пор, как они с Розой приехали в Ныо-Мексико, открыли для нее совершенно новый мир. Все здесь отличалось от той жизни, которую она знала раньше.
 Город, в котором теперь жили подруги, казалось, застрял где-то в прошлом. Ничто здесь не говорило о том, что в мире уже настали девяностые годы. Он остался таким же простым городком, каким был в начале освоения Запада. Вокруг на многие мили простирались плоские и бесплодные равнины, и только кое-где, далеко друг от друга, возвышались неприступные скалы, похожие на одинокие мачты в море прерий. Все это сильно отличалось от широких океанских побережий и ухоженных зеленых газонов Лонг-Айленда.
 Для здешних мужчин лошади были транспортом, а не развлечением, о котором вспоминали только во время охоты на лис или игры в поло. Большинство женщин носили простые платья из полосатой или клетчатой домотканой материи, а не разноцветный шелк и атлас, к которым Эмили привыкла у себя на родине.
 Девушка полюбила эту простоту. Но больше всего в новой для нее жизни она полюбила работать для людей, а не ждать, чтобы люди служили ей. В свои двадцать три года Эмили впервые почувствовала, что приносит пользу, что она кому-то нужна. И калейдоскоп жизни, пестрота лиц, которые сменялись вокруг нее по три раза в день, казались ей похожими на клад с сокровищами, который она искала всю свою жизнь и вдруг нашла.
 Печальный свисток подходящего паровоза заставил обеих девушек вздрогнуть. Эмили окинула взглядом обеденный зал и с удовлетворением кивнула. Они все успели. Она разгладила свой белый передник, который обычно надевала поверх белой униформы во время завтрака и ленча и поверх черной — в более официальные обеденные часы.
 Честно говоря, Эмили не шел белый цвет. Может быть, какой-нибудь блондинке с бледной кожей и удавалось хорошо выглядеть во всем белом, но не ей. Многое из того, чему ее учили в пансионе благородных девиц, было полной чепухой, но только не постулат «блондинкам нельзя носить белое». Правда, в черном Эмили выглядела еще хуже. Но она приехала в Лас-Вегас не для того, чтобы заполучить себе мужа, как большинство других девушек. Она приехала сюда, чтобы спрятаться от мужчин.
 Услышав удар гонга, означавший, что пассажиры начали выходить из вагонов, Роза встала рядом с Эмили.
 — Готова?
 Эмили кивнула и взглянула на Розу, которая, по своему обыкновению, выглядела великолепно. Строгий стиль униформы еще больше подчеркивал се красоту, оттеняя ярко-рыжие волосы и живые глаза. Роза любила пошутить, говоря, что униформа, которую носили девушки в заведениях Гарви, такая простая и незамысловатая, придумана специально для нее. Именно в таком платье легче всего найти себе богатого мужа. Держась за руки, Роза и Эмили вышли на парадное крыльцо и присоединились к остальным «Гарви герлз».
 Девушки должны были встречать и вежливо приветствовать вновь прибывших посетителей ресторана, которые с первой минуты должны почувствовать, как им рады в «Гарви-Хаусе».
 — О, о, — пробормотала Роза, — мне казалось, в телеграмме говорилось, что к завтраку будет всего двадцать пять человек.
 — Ну да, конечно.
 — Может, я и не такая образованная, как ты, Эмили, но уж сосчитать до двадцати пяти могу. Это, — произнесла она, указывая на голодную орду, стремительно приближающуюся к ресторану, — точно не двадцать пять!
 — По-моему, их скорее тридцать пять! — Веселый голосок с сильным провинциальным акцентом, принадлежавший Кэти Клири, послышался за спиной девушек.
 — Кэти, кажется, права, — согласилась Эмили.
 — Сдается мне, сейчас у нас будет работы выше головы, — добавила Кэти.
 — Это как раз то, что тебе больше всего нравится, — поддразнила ее Роза.
 — Дорогуша, я провела полжизни, вкалывая гораздо больше, чем здесь.
 Кэти Клири была любимицей Эмили, равно как и всех остальных девушек. Она приехала на Запад после того, как все ее родные в Бостоне умерли от эпидемии кори. Несмотря на пережитую трагедию, Кэти была веселой хохотушкой и к тому же одной из лучших работниц ресторана Гарви в Лас-Вегасе.
 Толпа голодных пассажиров — в основном это были мужчины — начала штурмовать дверь ресторана. Некоторые успевали приподнять шляпы, приветствуя стоящих на крыльце девушек, другие бесцеремонно проталкивались, стремясь побыстрее получить самый лучший завтрак по эту сторону Топики.
 — Спадающим Бриджам это не понравится, — пробормотала Роза, вместе с остальными девушками заходя внутрь. — Кто-то неверно прочитал телеграмму, или в поезде неправильно подсчитали пассажиров.
 Эмили и Роза поспешили поставить недостающие приборы на столы, которые они обслуживали.
 — Боюсь, того, что приготовлено на завтрак, не хватит, чтобы накормить лишних десять человек.
 Роза окинула взглядом гостей, ожидавших, когда можно будет занять места.
 — Придется порции делать меньше, да и обслуживание не будет таким блестящим, как обычно.
 — Ты опять смеешься, Роза!
 — Нет, я вовсе не смеюсь. Просто я хочу сказать, что сейчас самое время мистеру Гарви нагрянуть с инспекторской проверкой. Помнишь, во время одной из таких проверок мистер Гарви обнаружил, что метрдотель ресторана в Лайми распорядился подавать урезанные порции, а продукты они закупали на самом дешевом рынке. И несмотря на то что метрдотель сэкономил ресторану пять долларов, мистер Гарви уволил его безо всякой жалости. Как ты думаешь, что он сделает, если обнаружит, что Спадающие Бриджи подал посетителям маленькие порции? Бедный старина Спадающие Бриджи, ему дадут пинок под зад… Зато он больше никогда не появится в обеденном зале!
 — Ты знаешь, Роза, мистер Бриджес не так уж плох. Ведь неизвестно, кого могут прислать вместо него.
 — Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь мог быть хуже этого омерзительного типа с длинным носом.
 — Никогда нельзя знать наверняка. Роза вздохнула:
 — Наверное, ты права. И самое лучшее, что мы можем сделать в этой ситуации, — это спасти его шкуру. — Она усмехнулась, решительно тряхнув головой. — Кроме того, я не могу отпустить этих бедняг без завтрака, которого они ждали с таким нетерпением. Наша замечательная компания просто не имеет права ударить в грязь лицом, иначе о ней пойдет дурная слава.
 Эмили не смогла удержаться от смеха. Люди часто надоедали Розе, могли даже раздражать ее, но она всегда преодолевала себя и на совесть делала свое дело. Эмили подумала, что ей стоило бы поучиться у подруги такому отношению к жизни. Однако она сомневалась, что когда-нибудь сможет простить своему отцу то, что он сделал с ней и ее матерью. Уж лучше она начнет новую жизнь в этом уголке Запада, который с каждым днем любила все больше и больше.
 На кухне поднялась суматоха: там срочно резали свежие фрукты, жарили бекон и взбивали недостающие омлеты. Эмили вместе с другими девушками сбилась с ног, накрывая на столы.
 Она как раз помогала одной маленькой официантке намазывать маслом тосты, когда Бриджес вышел в зал подавать основное блюдо. Как было заведено во всех ресторанах, принадлежащих Фреду Гарви, метрдотель сам обслуживал посетителей, разрезая и раскладывая мясо. Он побледнел как бумага, увидев, что девушки еще суетятся, стараясь успеть сервировать все необходимое. Эмили сжала зубы, чтобы не упасть в обморок, услышав его визгливый скрипучий голос:
 — Леди и джентльмены! Приношу вам свои извинения за сегодняшнее небольшое недоразумение. Смею вас уверить, все позавтракают и вовремя сядут на поезд, чтобы продолжить свое путешествие.
 — Помню, последний раз я ездил на поезде в семьдесят втором году, — обратился пожилой мужчина к Бриджесу, когда тот обслуживал его.
 Бриджес остановился и стал слушать, вежливо наклонив голову. При этом его взгляд непрестанно следил за тем, что делается в обеденном зале: нужно было удостовериться, что за тридцать минут стоянки поезда всех посетителей обслужат на самом высоком уровне и никто не уйдет голодным. Хотя Фаллон Бриджес иногда бывал ужасно несправедливым, Эмили не могла не признать, что он отличный специалист в своем деле. Фред Гарви нанимал только лучших, а тех, кто не соответствовал его высоким стандартам, безжалостно увольнял.
 — Еда становится ядом, — продолжал пожилой мужчина, — если вы торопитесь. Чаще всего получается так, что вы платите вперед, проглатываете несколько кусочков, а этот проклятый поезд уже отправляется. Помнится, не раз я выбегал из двери ресторана с куском пирога в руке.
 — Здесь не будет ничего подобного, сэр. Мистер Фред Гарви в совершенстве изучил европейские методы обслуживания клиентов и превратил свои рестораны в настоящее произведение искусства.
 Пожилой джентльмен, чей рассказ прервали, не обратил внимания на замечание Бриджеса. Хотя Эмили знала, что ей следует работать, она не могла удержаться от любопытства и продолжала прислушиваться.
 — Мы-то за все заплатим, а то, что мы не успеем доесть, они соберут и подадут тем простакам, которые приедут следующим поездом.
 У многих посетителей, которые слышали эти разглагольствования, вилки замерли на полпути ко рту. Кое-кто в ужасе уставился в свою тарелку. Но то, что подавали в ресторанах Гарви, совершенно определенно не могло быть едой второго сорта. Все блюда были необыкновенно вкусными, а выглядели и того лучше.
 Тем не менее Бриджес побледнел, услышав такие рассуждения.
 — Сэр, уверяю вас, у вас достаточно времени, чтобы не торопясь закончить завтрак. Тем более мы никогда не делали таких недостойных вещей, о которых вы изволили высказаться. Скажу больше: когда пассажиры возвращаются в свой поезд, в обеденном зале ресторана Гарви едва ли остается хоть одна тарелка с недоеденной едой.
 Бриджес возмущенно фыркнул и двинулся дальше, обслуживать следующий столик. Проходя мимо Эмили, он прошипел со свистом:
 — Приступайте к работе, мисс Лэйн, иначе наши клиенты опоздают на поезд!
 Эмили кивнула и принялась за работу. Свое дело Бриджес знал отлично, но он не имел ни малейшего понятия о том, как управлять работой других. Такое отношение к окружающим возмущало Розу. Эмили же, наоборот, всю свою жизнь прожила в окружении мужчин, похожих на Бриджеса, и поэтому ничему не удивлялась.
 Поразительно, но, несмотря на неожиданно большое количество посетителей, они успели-таки обслужить всех вовремя. Пассажиры заняли свои места, когда паровоз только разводил пары, так что поезд по их вине не выбился из расписания.
 Все «Гарви герлз» работали семь дней в неделю и каждый день обслуживали по три поезда. За это они имели комнату и стол и еще почти восемнадцать долларов в месяц наличными. Кроме того, один раз в год каждой из них оплачивали проезд до Санта-Фе. Для большинства девушек это было больше, о чем они могли мечтать.
 Вечером, после того как уходил последний поезд, официантки обычно расходились по своим комнатам. Там они делились друг с другом мечтами и надеждами, там завязывались крепкие узы дружбы, которые иногда не разрывались потом всю оставшуюся жизнь.
 Так обстояло дело и у Розы с Эмили. Они оказались родственными душами, сестрами — не по крови, а по сердечной склонности.
 — Ты видела, какое лицо было у Спадающих Бриджей, когда он понял, что у нас больше посетителей, чем мы предполагали? — громко смеясь, говорила Роза, устраиваясь в одной ночной рубашке на своей кровати.
 Эмили еще была в халате. Хотя они жили в одной комнате уже несколько недель и поверяли друг другу свои самые заветные тайны, она все еще не могла избавиться от стеснительности — по крайней мере пока еще не избавилась. Роза же, наоборот, казалось, вообще не была обременена чувством стыда.
 — А ты слышала, как он набросился на того несчастного помощника официанта, который принес эту злополучную телеграмму? — спросила Эмили. — Этот идиот попросил полуграмотного бедолагу прочитать телеграмму, а потом накинулся на бедного парня за то, что тот сделал ошибку.
 Она развешивала свое только что выстиранное форменное платье. Их униформа должна была радовать гостей своей безупречной белизной, а за целый день работы она неизбежно становилась грязной. Черный костюм был более практичен в этом смысле, чего нельзя было сказать о белом фартуке.
 Слава Богу, Роза знала несколько секретов, как выводить пятна от бифштексов с белой ткани, ведь «Гарви герлз» должны были сами поддерживать чистоту своей форменной одежды. Эмили, которая никогда раньше не мыла ничего, кроме собственной персоны, испытывала большие сложности в этом вопросе. А если она появится перед Фаллоном Бриджесом и посетителями в грязном фартуке, ее уволят!
 Вот поэтому, хотя Эмили учила Розу, как накрывать на стол, сама она постоянно училась у подруги гораздо более полезным вещам.
 — Да, я слышала, как он набросился на беднягу. — Роза многозначительно хмыкнула. — Он благоразумно поступил, что не выгнал его, не то я сделала бы что-нибудь похуже.
 Эмили замерла, потом медленно повернулась к своей лучшей подруге.
 — Что ты имеешь в виду, говоря «что-нибудь похуже», Роза? Роза с преувеличенным вниманием разглядывала трещину в потолке, как будто не слыша вопроса.
 — Роза? — настойчиво повторила Эмили.
 Громкий рев, который вдруг донесся снизу, заставил ее подпрыгнуть чуть ли не до потолка. Она бросилась к окну. Все остальные девушки уже высунулись из окон своих комнат и в изумлении наблюдали, как Фаллон Бриджес стоит посреди двора, громко и безудержно чихая. Потом он зажал нос, но ничего не помогало — Бриджес продолжал чихать.
 — А-а-а-пчхи! А-а-а-пчхи! Апчхи! Апчхи! Апчхи! Апчхи! Коротышка крутился, приплясывая, по всему двору, как будто одержимый демоном чихания. Наконец, казалось, охваченный припадком безумия, он подбежал к поилке для лошадей и сунул голову в воду.
 Эмили не могла поверить своим глазам: Бриджес, который числил чистоту второй добродетелью после набожности, — и вдруг опустил свое лицо в воду, а в ней, может быть, плавала лошадиная слюна! Она всеми силами сдерживала смех, боясь, что если рассмеется, то не сможет остановиться. Ей ни в коем случае нельзя было смеяться над своим начальником.
 Девушки, высунувшиеся из окон своих комнат, были ошарашены не меньше Эмили. Через несколько секунд Бриджес поднял из воды голову. Когда он попробовал потянуть носом воздух и после этого не чихнул, то издал вздох облегчения и выпрямился.
 — Вы в порядке, мистер Бриджес? — спросила его Кэти.
 Бриджес засопел и хмуро посмотрел на своих подчиненных, глазеющих на него из распахнутых окон меблированных комнат.
 — Быстро отправляйтесь в свои комнаты, барышни. Неужели я должен каждый вечер напоминать, что отбой у вас ровно в десять часов?
 Он презрительно засопел и вдруг еще раз оглушительно чихнул. Роза рассмеялась, и этот звук через открытое окно долетел до Бриджеса. Прищурившись, он пронзил взглядом Эмили.
 — Вас что-то рассмешило мисс Лэйн?
 — Н-нет, сэр…
 — Я так и думал. Спокойной ночи, барышни.
 Он пошел в свою комнату обычной семенящей походкой, которая делала его похожим на дворецкого в каком-нибудь британском замке, только несколько потрепанного. Эмили никогда бы не поверила, что под костюмом их сверхблагообразного управляющего прячутся ярко-красные подштанники.
 — Ну ладно, признавайся, что ты с ним сделала, Роза?
 — Ничего особенного.
 — Признавайся! — настойчиво повторила Эмили.
 — Я подсыпала красного перцу ему в табакерку.
 Эмили раскрыла глаза от удивления:
 — Что?
 — Ты ведь слышала, что я сказала, — он заслужил это. В следующий раз он дважды подумает, прежде чем станет кричать на ребенка.
 — С какой стати он будет дважды думать, если только ты ему не скажешь, что это ты ему подсыпала перцу и по какой причине? Правда, тогда тебя наверняка уволят. А он все равно вряд ли что-либо поймет.
 — О нет, он это запомнит! И будет знать, что в случае чего его обязательно снова накажут. Вот увидишь!
 — Роза, ты для меня иногда просто загадка.
 — Быть загадкой просто изумительно, не будь я Розой Дюбуа! Как ты думаешь, сколько еще времени пройдет, пока не появится какой-нибудь здешний толстосум и не предложит мне выйти за него замуж?
 — Я думаю, это может случиться в любой день, — ответила Эмили, ложась в постель. — Но ты знаешь, счастья ведь за деньги не купишь.
 — Так всегда говорят те, у кого денег полно.
 Эмили обернулась к ней, и Роза лукаво посмотрела на подругу. Девушки улыбнулись друг другу — Они делились друг с другом своими сокровенными мечтами уже много раз — во всяком случае, Роза делилась. У Эмили не было настоящей мечты, только одно стремление: быть подальше от отца и жить своей собственной жизнью. Поэтому сейчас она чувствовала себя прекрасно. Ей казалось, что она добилась всего, чего хотела. Роза была страстной мечтательницей, и она помогала Эмили, поэтому Эмили тоже хотела помочь подруге. Хоть она и думала, что выходить замуж ради денег очень меркантильно, но от всего сердца хотела, чтобы Роза осуществила свое горячее желание. В конце концов, кто она такая, чтобы быть ей судьей?
 — Роза, неужели ты не мечтаешь когда-нибудь встретить настоящую любовь?
 Роза горько усмехнулась, а потом театрально закатила глаза:
 — Ха! Я всегда говорила, что тебе все равно, кого полюбить — богатого или бедного.
 — Я встречала множество богатых мужчин, Роза, и поверь мне, я не могла бы полюбить ни одного из них.
 — А я смогла бы, держу пари. Мужчины — они мужчины и есть. Какая между ними разница?
 — Ну-ка, что насчет мистера Бриджеса? Его ты могла бы полюбить ради его денег?
 — Да он же не мужчина!
 — Возьму на себя смелость не согласиться с тобой. Только что я видела его в кальсонах. Это точно мужчина!
 — Что ты видела? — спросила Роза, приподнимаясь в кровати.
 — Ты пропустила все самое интересное, Роза. Твоя милая шутка заставила его выскочить из дома в одних подштанниках, к всеобщему удовольствию.
 Роза наморщила нос и снова откинулась на подушку.
 — Да ладно, я ведь собиралась спать. Мне ни к чему ночные кошмары.
 Они дружно рассмеялись, потом Роза протянула руку и погасила свет. Комната погрузилась в темноту. Наступила тишина, блаженная и глубокая.
 — Эмили, все-таки кто же самый богатый мужчина в здешней округе? — спросила Роза.
 — Понятия не имею.
 — Но я все равно разыщу его.
 — У меня нет сомнения, что ты своего добьешься. И, кто бы он ни был, это будет счастливый человек.
 — Я за это ручаюсь.
 Серебристый лунный свет лег на их постели. На сердце Эмили было спокойно. Она была счастлива здесь. Так сильно, просто ужасно счастлива!
 Впервые с тех пор, как она сошла здесь с поезда, она подумала о том самом сыщике, которого нанял ее отец. Она молилась, чтобы никогда больше не встретить его снова. В его глазах она прочитала, что он твердо намерен вернуть ее обратно. Роза смогла подсыпать красного перцу в нюхательный табак Бриджеса только для того, чтобы преподать ему урок за его низкое поведение. А она? Может ли она побороться за свою мечту?
 Эмили многому научилась от Розы, но самое важное — это вера в то, что любая мечта сбывается, надо только постараться схватить ее прежде, чем она упорхнет от тебя.
 Она не собирается возвращаться на Лонг-Айленд. И не важно, что ей для этого придется делать.




 Глава 3


 Джош Маккензи не любил, когда его водили за нос. Впрочем, до сегодняшнего дня он и не предполагал, насколько сильно ненавидит хитрость и жульничество, потому что раньше никто так ловко не обводил его вокруг пальца.
 Быть обманутым ворами или бандитами, закоренелыми негодяями — это еще куда ни шло. Этого можно было ожидать при том роде деятельности, которому он посвятил свою жизнь. Но, черт побери, после этого случая ему, наверное, никому больше не стоит верить! Он страшно досадовал, что поверил тому кондуктору в поезде. Джош спрашивал всех, кто попадался ему на пути, показывал фотографию Эмили каждому. Он безо всякого успеха прочесал Сент-Луис вдоль и поперек. Эмили Лоуренс как сквозь землю провалилась. А может быть, ее здесь никогда и не было. Скорее всего эта рыжеволосая красотка и ее очкастая подружка чем-то задобрили кондуктора еще до того, как Джош приступил к нему с расспросами.
 Телеграмма, пришедшая в ответ на его запрос в офис Гарви в Чикаго, подтвердила самые худшие опасения: у них работала Эмили Лэйн, а не Эмма Лэйн.
 Садясь на поезд, направляющийся в Лас-Вегас, Нью-Мексико, Джош пытался отогнать дурные предчувствия. Он терял нюх, утрачивал связь с действительностью, почва уходила у него из-под ног. Он и не думал, что это его так расстроит. Если у него уже нет чутья собаки-ищейки, без которого не может быть настоящего детектива, то ему лучше всего отправляться домой. Потому что следующим шагом к пропасти будет потеря всего остального. Джош должен предвидеть, что когда-нибудь это случится. И в один прекрасный день, когда детектив утратит свой нюх и интуицию, за углом его будет поджидать смерть. Ему нельзя быть снисходительным к своим ошибкам и вовсе не стоит веселиться оттого, что его провели две прелестные девушки.
 Поэтому Джош сел в поезд, идущий на Запад. Он знал совершенно точно, с кого начать поиски: с Розы Дюбуа и ее хитрой подружки Эммы.
 Стиснув зубы от презрения, он ругал себя за то, что оказался таким простаком. Почему не сообразил сразу? Что-то слишком много в этом деле ему попадалось женщин с похожими именами: Эмили Лоуренс, Эми Левнс, теперь эта Эмма-Эмили Лэйн. Совпадение? Ни в коем случае. Работая детективом, Джош привык к тому, что «совпадение» обычно означает «улику».
 Ему придется перетерпеть заключение в этом проклятом поезде, но зато через несколько дней он узнает правду. Потом притащит эту мисс Богатую Наследницу в Лонг-Айленд, домой, к любимому папаше, и рванет в Техас. Там он побудет недолго, навестит семью, и это, возможно, поможет заглушить в нем щемящее чувство тоски и одиночества.
 «А что потом?» — мелькнуло у него в голове.
 Наблюдая в окно за полосатыми столбами, мимо которых проезжал поезд, Джош думал о своем страстном желании обрести такую же высокую и прекрасную мечту, которая вела по жизни его отца. То, о чем его отец мечтал, он и добился: у него были жена, дети, ранчо. Это была прекрасная осуществленная мечта. Такая мечта, смысл которой был понятен Джошу.
 Разве можно в той жизни, которую начал строить сам Джош, найти что-либо похожее? Чтобы оно не только казалось прекрасным, но и было таким на самом деле — смелым, правдивым, благородным. А где он найдет женщину, которая хотя бы немного напоминала ему мать, женщину, которой он смог бы поклоняться с первого взгляда? Работа заставляла его сталкиваться с такими женщинами, которых он никогда не осмелился бы привезти домой, чтобы представить родителям. Из-за этого Джош чувствовал себя еще более одиноким и еще сильнее начинал тосковать по дому.
 Но прежде чем он поедет домой, он должен найти Эмили Лоуренс. Эта женщина, как злой гений, стоит между ним и его семьей. И поэтому она не уйдет от наказания.
 — С какой стати я буду надевать этот проклятый пиджак?! И мне наплевать, что ты об этом думаешь, жалкий коротышка! Я заплатил за жратву в твоем ресторане звонкой монетой, и нечего мне тут бормотать насчет приличий!
 Эмили продолжала обслуживать своих клиентов, с улыбкой прислушиваясь к спору между Фаллоном Бриджесом и огромным ковбоем, который стоял в дверях. В обеденный зал мужчин пускали только в пиджаках, и если посетители не были одеты соответствующим образом, им предлагалось взять пиджак напрокат.
 К несчастью, этот верзила обиделся на такую постановку вопроса. Глядя на широкие плечи парня, Эмили хорошо понимала его нежелание втискиваться в черный пиджак, который держал в своих руках Бриджес. Ковбой был ростом шесть с половиной футов и весил, наверное, не меньше двух сотен фунтов. Этому уроженцу диких степей было явно невдомек, почему, если даже коровам не приходит в голову с ним спорить, ему надо слушаться какого-то суетливого коротышку?
 — Таковы правила, сэр. Если я позволю вам войти в обеденный зал в несоответствующем виде, тогда и другие будут иметь больше оснований отказаться подчиняться существующим правилам.
 — Ну так что с того?
 Бриджес побледнел, когда верзила угрожающе навис над ним.
 — Т-тогда будет анархия, с-сэр. Мистер Гарви нанимал нас, чтобы мы привнесли на Запад немного вежливого обхождения. Хорошая еда, прекрасная кухня, изысканная сервировка, воспитанные официантки, приличное обслуживание, соответствующие костюмы во время обеда… Мы не можем позволить отказаться от своих убеждений, чтобы все вернулось к прежней дикости.
 — А что плохого в здешних порядках? Мне лично они нравятся. И я не собираюсь слушать какого-то длинноносого выскочку в белой рубашке и жалком черном пиджаке! Он еще будет мне указывать, что надевать и как себя вести!
 Эмили изо всех сил пыталась не засмеяться. Бриджес, казалось, проглотил целый лимон без сахара. В самом деле, ужасно глупо заставлять ковбоя втискиваться в обеденный пиджак, но Бриджес не мог нарушить правила.
 — Уважаю людей, которые думают собственной головой, — произнесла Роза, оглядывая ковбоя с явным одобрением.
 Он был довольно симпатичным, если только вам по нраву крупные, сильные и весьма сердитые мужчины. Эмили такие совсем не нравились. Она осознала это, когда ей пришлось столкнуться с агентом Пинкертона. Он тоже был высоким, сильным и слегка сердитым — из-за нее. Эмили вспомнила, какой он симпатичный.
 «Боже мой, откуда такие мысли? Наверное, я слишком много слушала болтовню Розы».
 — Правда, у ковбоев никогда не бывает много денег.
 Чего им не хватает, так это денег, — продолжала Роза.
 — Очень жалко. Похоже, единственные приличные люди, среди которых тебе можно искать мужа, — это ковбои, — ответила Эмили.
 Роза протянула ей несколько салфеток. Эмили хотела их взять, но Роза почему-то не отпускала руку. Нахмурив брови, Эмили взглянула в лицо подруги и увидела, что Роза не отрываясь смотрит в направлении кухни.
 — Сейчас будет кое-что интересное, — пробормотала она. Эмили проследила за взглядом Розы. К огромному верзиле приближалась Кэти Клири. Рядом с тощим Бриджесом и миниатюрной Кэти ковбой выглядел как гора. Кэти взяла пиджак из рук метрдотеля:
 — А, ну теперь все понятно. Он же будет похож на сосиску в тесте, если попробует втиснуться в эту кукольную одежку. Такой представительный мужчина! — Пойдем-ка со мной. Сдается мне, я видела где-то пиджак побольше, там, в гардеробной. Он никому не подходит, потому что у нас редко бывают такие большие гости. Вот его и запрятали куда подальше, уж это точно.
 — Да не буду я ничего надевать, не нужен мне никакой проклятый пиджак! — прорычал верзила.
 В обеденном зале стало тихо. Бриджес позорно бежал, как крыса с тонущего корабля.
 Кэти шагнула ближе, уперла свои тонкие руки в бока и вдруг заорала на гиганта:
 — Вы не будете со мной так разговаривать, сэр! Если хотите обедать, так одевайтесь, как здесь положено, а то уже уши вянут слушать чепуху, которую вы тут несете! Слышите меня? Сдается мне, тот пиджак будет вам в самый раз. Ну, поторапливайтесь!
 И Кэти решительно направилась в гардеробную. Все как один затаили дыхание, глядя, как лицо ковбоя медленно заливается краской. А что, если он сейчас схватит Кэти и вытрясет из нее душу? Что тогда они будут делать?
 Гигант опустил голову, развернулся и покорно последовал за Кэти. По обеденному залу пронесся вздох облегчения.
 — Еще одна трагедия позади. — Эмили повернулась к Розе, и ей наконец удалось выдернуть салфетки из рук подруги.
 — Но зато другая торопится за ней следом!.. — Роза выхватила у Эмили одну из салфеток накинула ее на голову подруге.
 — Что ты делаешь?!
 — Посмотри-ка! — Роза кивнула на дверь. Эмили посмотрела туда и чуть не упала в обморок.
 Весь дверной проем загораживала широкоплечая фигура Джоша Маккензи.
 Джошу пришлось потратить зазря больше недели, чтобы доехать до Сент-Луиса и вернуться обратно, поэтому он был настроен очень решительно, когда входил в обеденный зал «Гарви-Хауса» в Лас-Вегасе.
 Он заметил Розу Дюбуа, торопливо проскользнувшую между столов и исчезнувшую в кухне. Она тащила за руку другую официантку, на голову которой была накинута салфетка. Это наблюдение сделало сыщика еще более мрачным.
 Едва он хотел последовать за женщинами, как на его пути вырос востроносый коротышка, что довело раздражение Джоша до предела.
 — Куда вы, сэр? Обеденный зал полон. Мест нет. К тому же все блюда уже поданы.
 Бриджес посопел, чихнул и с недовольной гримасой оглядел помятый и запыленный пиджак Джоша.
 — И у вас нет обеденного пиджака.
 Джош собрался достать из жилетного кармана свой значок агентства Пинкертона, но в это время в дверях гардеробной в сопровождении призрачной феи в черном и белом появился несуразный верзила в пиджаке. Джош даже прищурился, удивившись странному виду парочки, но тут же тряхнул головой, пытаясь отогнать внезапно возникшие ассоциации. На улице жарко, он слишком устал, страшно проголодался, и вообще он уже стар для всего этого. Он хочет всего лишь найти ту женщину и отправить ее домой.
 — Они вас тоже не хотят пускать? — спросил верзила.
 — Простите?
 — Ну, у вас должен быть пиджак, чтобы вы могли проглотить кусок говядины.
 Джош взглянул на метрдотеля и увидел, что тот прижался к стене.
 — Ну, можно сказать и так, — задумчиво произнес Маккензи.
 Не успел он сообразить, что собирается делать верзила, как ковбой сгреб коротышку в охапку и приподнял его.
 — Я могу его так подержать, если только вы быстро разделаетесь со своим обедом.
 Джош в изумлении усмехнулся. Он знал, какие порядки царят в ресторанах Гарви, но людей вроде этого ковбоя не так-то легко усмирить. Он не мог сказать, что они чем-то плохи, потому что эти люди в свое время многое сделали, обживая Дикий Запад. Без них Соединенные Штаты все еще ютились бы по ту сторону Миссисипи.
 — Ты сейчас же поставишь его обратно и займешься своим делом, Фрэнсис!
 — Фрэнсис? — Джош машинально повторил это имя. Краснорожий детина заворчал, как медведь-гризли, и Маккензи пожалел, что не смог удержать язык за зубами.
 — Прекрати сейчас же! — заявила Кэти, топнув крошечной ножкой.
 Гигант нехотя подчинился, все еще ворча, — правда, вдвое тише.
 — Сейчас же садись и принимайся за еду, пока поезд не засвистел и не показал тебе свой хвост. А то и маковой росинки тебе в рот не попадет!
 К всеобщему удивлению, верзила проделал все, что ему приказывала фея. Он уронил метрдотеля на пол, и тот буквально сполз по стене.
 Фрэнсис подмигнул Джошу, проходя мимо него к своему месту за одним из столиков.
 — Ну как не полюбить женщину, которая имеет голову на плечах?
 — И которая сядет тебе на шею?
 Детина глуповато улыбнулся, видимо, совсем потеряв голову от неожиданно обрушившейся на него любви.
 — Ну и что? Если это самая хорошенькая женщина в мире и к тому же острая на язык?
 — В вашем мире — может быть, — согласился Джош. — Хватай ее, если сможешь.
 Оставив Фрэнсиса есть свой обед, сыщик направился в кухню, надеясь, что его добыча не ускользнула через черный ход.
 Звук оглушительной пощечины заставил его остановиться. Он оглянулся и увидел фею, снова стоящую напротив верзилы. — Ты, неуклюжий увалень! У меня уши отсохли слушать твою болтовню!
 Фрэнсис бухнулся на колени так, что тарелки на столе загремели, подпрыгнув.
 — Выходи за меня замуж, Кэти.
 — Что ты там еще мелешь?
 Она шлепнула его ладонью по лбу, окончательно вышибая остатки здравого смысла.
 Ковбой схватил обе ее руки в свои ладони и поцеловал огрубевшие от работы пальцы.
 — Я без тебя жить не смогу, Кэти Клири! Высвободив одну руку, девушка ласково запустила ее во взъерошенные волосы гиганта.
 — Не говори так, Фрэнсис. Это разбивает мне сердце. Разве ты не знаешь, что надо крепко подумать, прежде чем произносить обет перед алтарем? Какой женой я буду, если выскочу замуж за первого встречного, предложившего мне руку и сердце?
 — Моей женой, любимая моя Кэти.
 Джош почувствовал, что у него в горле встал комок. То, что начиналось как комедия, оборачивалось трогательной идиллией. Он сглотнул и заставил себя отвернуться от этой чувствительной сцены. Ему надо делать свое дело.
 Ворвавшись в кухню, он столкнулся с Розой Дюбуа и се черноволосой подругой. Джош подозрительно нахмурился, разглядывая последнюю.
 Ее волосы, черные, как вакса для ботинок, были подвязаны салфеткой на манер косынки. Несколько прядей выбились и закрывали брови. Джош нахмурился. Очки девушки несколько отличались от тех толстых, что были на ней в поезде, поэтому он нахмурился еще больше.
 Повар-китаец что-то сердито щебетал рядом, но Джош даже не обратил на него внимания.
 — Ну-с, мисс Дюбуа и мисс Лэйн! — Джош поклонился, внимательно рассматривая лицо, которое показалось ему знакомым, но не более того. — Итак, мы снова встретились.
 Эмма Лэйн тоже чуть поклонилась, но не подала руки. Джош очень хотел прикоснуться к ее руке, чтобы проверить, мягкая ли она, как у избалованной богатой девчонки, или грубая и мозолистая от работы, как у всех «Гарви герлз». Но девушка спрятала руки за спину.
 Роза схватила его руку и попыталась отвести Джоша подальше от своей очаровательной подруги.
 — О, мистер детектив, как приятно снова вас увидеть! И вы не забыли, что мы работаем в Лас-Вегасе. Пойдемте, я найду вам местечко за моим столиком.
 Но Джош Маккензи — это вовсе не ковбой, которого легко можно было заставить плясать под свою дудку. Он стоял как вкопанный и хмуро разглядывал салфетку на голове Эмили.
 — Какой интересный шарф…
 Роза со значением взглянула на подругу и быстро произнесла:
 — О да, не правда ли? Мы не знали, что делать, когда их обнаружили.
 — Кого — их?
 Роза пригнулась, приложила палец к губам и заговорщицки прошептала:
 — Вшей…
 Эмили задохнулась от возмущения, Джош удивленно посмотрел на нее, но она лишь покраснела и гневно уставилась на Розу.
 — Ну, нечего сердиться, Эмма. Такие вещи встречаются здесь часто. Можешь не смущаться. А господин детектив поймет, не правда ли?
 — О да, конечно.
 — Так что же, вы приехали в Лас-Вегас, чтобы повидаться со старыми знакомыми?
 Роза посмотрела на Джоша сквозь опущенные ресницы. Пожалуй, он никогда не видел, чтобы кто-нибудь так делал. Джош даже забыл, о чем хотел спросить ее. Но только на мгновение.
 — Нет.
 Это прозвучало грубо, но он уже был готов послать всех к черту и убраться восвояси. Он был сыт по горло.
 — Я приехал спросить вас, не встречали ли вы женщину, которую я ищу? Эмили Лоуренс.
 — Я уже отвечала на этот вопрос, мистер детектив. Вы что, думаете, я вас обманываю?
 — Если честно — да.
 — Нет. Я никогда никого не обманывала. Переодевалась, возможно, — но у любой женщины есть на это полное право.
 Джош нахмурился:
 — И вы тоже переодевались, мисс?
 Вопрос был обращен к Эмили, но когда Маккензи обернулся к ней, девушка исчезла в дверях, ведущих в обеденный зал. Он бросился за ней, но Роза встала на его пути.
 — Одну минутку, не все сразу.
 — Интересно: у вашей подруги почти такое же имя, как и у женщины, которую я разыскиваю.
 — Действительно интересно. Просто смешно, как тесен мир, хотя на самом деле он ужасно большой. Просто очаровательное совпадение.
 — Я не верю в совпадения.
 — А во что вы верите, господин детектив? Неужели вы думаете, что женщина, с которой я познакомилась несколько недель назад, рядом с которой я работаю от рассвета до заката и от которой я не слышала ни единой жалобы, хотя иной раз мы падаем с ног от усталости, — это и есть та самая богачка, которую вы разыскиваете? К тому же на фотографии, которую вы мне показывали, изображена блондинка, а у моей подруги волосы черны, как эбеновое дерево. Эта женщина, судя по вашим словам, не в состоянии выполнять какую-то работу даже час в день, не то что двенадцать! А если она украла деньги, как вы утверждаете, то почему ей нужно было поджидать вас здесь, где вы преспокойно могли ее найти? С какой стати ей становиться официанткой? Завела бы себе слуг и помыкала ими, как ей и полагается!
 Тут Роза остановилась, чтобы перевести дух. Маккензи пожал плечами:
 — Действительно, если вас послушать, то с ее стороны это было бы глупо.
 — Вот именно.
 Слушая аргументы Розы, Джош готов был согласиться с ней. Однако ему все еще казалось, что его подозрения небезосновательны, а он привык доверять своему инстинкту.
 Поэтому он поклонился, прощаясь с напористой Розой Дюбуа, которая совсем сбила его с толку, и прошел обратно в обеденный зал. Джош решил, что не уедет из Лас-Вегаса до тех пор, пока полностью не выяснит, какая связь существует между женщинами по имени Эмили, Эмма и просто Эми. И единственный способ выполнить эту задачу — поближе познакомиться с одной из них. Как можно ближе…
 Эмили продолжала свою работу, вздрагивая каждый раз, когда кто-нибудь обращался к ней с вопросом или отворялась и хлопала дверь. Что там Роза наговорила этому Маккензи? Как он смог найти их в Лас-Вегасе? Неужели он действительно сыщик?
 Когда она вернулась в обеденный зал, Фаллон Бриджес нахмурился, увидев ее почерневшую челку, импровизированный шарф и очки, которые она «позаимствовала» у повара Ян Чена. Хорошо еще, что эти были не такие толстые, как припрятанные в их комнате. Если эта ищейка Маккензи будет по-прежнему крутиться вокруг, девушке придется снова надеть их. Эти невеселые размышления заставили Эмили совсем упасть духом.
 К счастью, Бриджес был слишком занят разрезанием огромного куска запеченного мяса, чтобы приставать к ней по поводу ее неожиданного преображения. Стычка Бриджеса с гигантом ковбоем нарушила четкий распорядок жизни ресторана, и чтобы посетители не опоздали на поезд, нельзя было тратить время даром. Зато после — Эмили была абсолютно уверена — он потребует полного отчета, особенно когда обнаружит, что пропал и его гуталин.
 Эмили благодарила Всевышнего за то, что у нее такая замечательная подруга. Роза обладала холодным умом, а заболтать или очаровать могла любого. Сама она была настолько охвачена паникой, что не могла даже думать, не то что говорить. Однако, если девушка собиралась сохранить свою свободу, ей следовало как можно скорее обрести дар речи и способность соображать.
 Маккензи вышел из кухни в сопровождении Розы, которая не отставала от него ни на шаг. Он сразу же увидел Эмили, и ей пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобы не опустить глаза. Если она будет вести себя так, будто и в самом деле в чем-то виновата, то он обязательно догадается… если уже не догадался. Девушка бросила взгляд на Розу. Та улыбалась. Ну что ж, во всяком случае, пока все идет хорошо.
 Маккензи большими шагами пересек обеденный зал, направляясь прямо к Эмили. У нее перехватило дыхание. Его темные волосы… и голубые глаза… он действительно просто неотразим. Как может мужчина обладать такой выдающейся внешностью и при этом быть таким отвратительным?!
 Джош обрушился на нее, как коршун на цыпленка, но Эмили была уже готова к атаке. Когда он остановился прямо перед ней, девушка выпрямилась и подняла голову, чтобы смело встретить его взгляд.
 — Мэм?.. — Детектив небрежно приподнял шляпу.
 Эмили кивнула, надеясь, что это прощальный жест. К несчастью, она ошибалась. Молодой человек нервно переступил с ноги на ногу, и девушка нахмурилась. Что заставило этого хладнокровного агента нервничать?
 — Я собираюсь ненадолго остановиться в этом городе. Вы окажете мне большую честь, если позволите пригласить вас на ужин.
 Эмили в изумлении раскрыла рот. Он шутит!
 — Мэм?
 Когда она закрыла рот, у нее даже клацнули зубы от страха. Потом она открыла его снова, чтобы хоть что-нибудь ответить, но тут вмешалась Роза, которая скороговоркой выпалила:
 — Это будет просто восхитительно!
 Джош улыбнулся, и улыбка изменила выражение его лица. Когда он так по-мальчишески улыбнулся, то стал не просто симпатичным — он стал опасным.
 Эмили охватило тревожное предчувствие.




 Глава 4


 Это чувство преследовало Эмили весь оставшийся рабочий день. Хорошо еще, что Маккензи сразу ушел и больше не возвращался.
 Как только посетители ресторана сели на свой поезд, из кухни вышел Ян Чен, что-то быстро и невнятно бормоча, и сорвал с носа Эмили очки. Пока она рассыпалась перед ним в благодарности, к ней незаметно приблизился Фаллон Бриджес.
 — И что, смею вас спросить, здесь происходит, мисс Лэйн? Прежде чем она успела открыть рот, Роза уже бойко объясняла:
 — Ничего особенного, обычная уборка, мистер Бриджес.
 — Я видел, как вы обе выбежали из зала в середине смены. Затем вы, — с этими словами метрдотель ткнул своим костлявым пальцем в сторону Эмили, так что ей пришлось отступить назад, иначе он бы уперся ей в нос, — вы вышли из кухни, нацепив очки повара. И с салфеткой на голове! Ян Чен просто в ярости, по крайней мере я думаю, что он в ярости. Я не идиот. Вы обе что-то замышляете.
 Эмили открыла рот: надо было ответить… но что, ради всего святого, она могла сказать? Как объяснить свое поведение и при этом не дать Бриджесу повода выставить ее? Правда, теперь этому собирается способствовать и Маккензи. Хорошо еще, что Бриджесу неизвестно ее настоящее имя!
 — Что это вы стали таким подозрительным, мистер Бриджес? — произнесла Роза невинным тоном. — Просто Эмили расхотела носить очки. Вы должны знать, что такое женщины, мистер Бриджес, ведь их всегда столько вокруг!
 Она послала Бриджесу одну из своих ослепительных улыбок, которая многих мужчин сразила бы наповал. К несчастью, Бриджес видел это уже много раз и, видимо, у него выработался иммунитет. Вместо того чтобы растаять, он еще больше нахмурился. Однако Роза не сдавалась:
 — Ну так вот, моя дорогая Эмили обнаружила, что без очков она не так хорошо видит, чтобы выполнять свою работу в соответствии с теми высокими стандартами, которые вы требуете от нас, мистер Бриджес. Поэтому она и одолжила у Ян Чена его очки. Завтра она снова будет носить свои.
 Скрестив руки на груди, Бриджес нетерпеливо топнул ногой.
 — А волосы?
 Роза пожала плечами:
 — Женское тщеславие, мистер Бриджес. Черные волосы ей идут гораздо больше, вы же сами видите! Темные волосы так изысканно смотрятся с ее светлой кожей и зелеными глазами. Правда, душечка, я думаю, вечером мы доделаем все остальное.
 Эмили ничего не оставалось, как только кивнуть. Она не могла произнести ни слова, боясь себя выдать. Было видно, что Бриджес не поверил им, но что он может сделать? Они не совершили ничего плохого, если не считать отлучки из обеденного зала на несколько минут. Да, это никуда не годится, но не является достаточной причиной для увольнения. Особенно теперь, когда в ресторане Лас-Вегаса так не хватает официанток, чтобы справиться с растущим потоком пассажиров, направляющихся в Нью-Мексико.
 Бриджес несколько долгих мгновений задумчиво разглядывал девушек.
 — Я знаю, что вы что-то замышляете, хотя и не могу понять, что именно. В любом случае вам следует неукоснительно придерживаться правил и безупречно выполнять свою работу.
 Он презрительно засопел, фыркнул и пошел прочь. Эмили и Роза, как по команде, облегченно вздохнули.
 — Нам надо что-то придумать, чтобы вечером перекрасить тебе волосы, — сказала Роза.
 Кивнув, Эмили жалобно простонала:
 — И мне придется снова надеть очки! Я наверняка буду без конца спотыкаться.
 — Ты можешь сдвинуть их пониже на нос и смотреть поверх стекол. Тебе надо просто привыкнуть к ним.
 Эмили тяжело вздохнула.
 — Может быть, тебе лучше вернуться домой, к отцу?
 — Нет, ни за что!
 — Тогда придется нацепить на нос эти проклятые очки и носить их, как будто ты с ними родилась.
 — Не важно, что мне хочется или чего не хочется, Роза. Маккензи что-то подозревает. Стоит ему показать здесь кому-нибудь мою фотографию, и все будет кончено.
 — Маккензи не будет никому показывать твою фотографию.
 — И как же ты собираешься помешать ему? Флиртовать с ним по двадцать четыре часа в сутки, до тех пор пока он не забудет, зачем сюда явился?
 — Хотя это звучит весьма соблазнительно, моя дорогая, но в этом нет никакой необходимости.
 — А мне показалось, что ты обрадовалась, встретив его. Голос Эмили прозвучал резко и раздраженно. Возможно, причиной тому была ее сегодняшняя взвинченность — и ничего больше.
 Роза понимающе улыбнулась:
 — Будь уверена: кокетничая с этим смазливым длинноногим техасцем, времени я даром не теряла.
 Роза опустила руку в карман своего платья и вынула смятую фотографию Эмили.
 Эмили сначала раскрыла рот от изумления, затем благодарно улыбнулась:
 — Но как тебе это удалось?
 — У меня масса скрытых талантов. Одни — хорошие, другие — не очень.
 — Ты залезла к нему в карман?!
 — Ш-ш-ш! — Роза приложила палец к губам. — Ты что, хочешь, чтобы кто-нибудь еще об этом узнал?
 — А если он обнаружит пропажу?
 — Надеюсь, он подумает, что потерял снимок где-нибудь между Лас-Вегасом и Сент-Луисом.
 — А ты не боишься, что он вспомнит, как ты пыталась его очаровать?
 С двусмысленной улыбкой Роза произнесла:
 — О да, я надеюсь, он меня запомнит и будет с нежностью вспоминать наш разговор. Но мистер Маккензи — джентльмен. Он никогда не подумает, что такая женщина, как я, может пасть столь низко.
 Эмили улыбнулась:
 — Роза, я тебя очень люблю!
 — Конечно, любишь, золотце мое. Меня все любят. А теперь давай займемся твоими волосами.
 На их счастье, Кэти Клири отлично разбиралась в разных снадобьях. Они полностью посвятили ее в свою тайну — но только ее одну. Хотя девушки, служащие в «Гарви-Хаусе» Лас-Вегаса, были очень дружны между собой, подруги все же решили, что чем меньше народу будет посвящено в тайну, тем лучше. Надо оставить кое-кому как можно меньше шансов выведать их секрет.
 — Моя бабуля была знатная ворожея, — шептала Кэти, помешивая поздно ночью свое варево у них в комнате.
 Эмили и Роза сидели на своих кроватях в ночных рубашках и наблюдали затаив дыхание, как Кэти своими маленькими, быстрыми и умелыми руками колдовала над плошкой.
 — Что значит во… что она делала? — спросила Эмили запинаясь.
 Кэти закатила глаза:
 — Вы, американцы, не имеете никакого представления о колдовстве и волшебстве Старого Света. Ворожеи — это такие женщины из народа, дорогуша, которые ворожат.
 — Ведьмы? — спросила заинтригованная Роза.
 — О нет! — Кэти, прищурившись, посмотрела на Розу. — Да что ты знаешь о ведьмах?
 — Там, откуда я родом, было много разных людей, которые занимались в полночь черной магией. Колдуны, поклонники дьявола и тому подобная нечисть.
 Невольная дрожь заставила ее замолчать. Кэти кивнула, но все ее внимание было сосредоточено на вареве. Смесь уже перестала кипеть и была похожа на обычную черную краску.
 Но Эмили смотрела на плошку с большим подозрением.
 — А ты сама когда-нибудь этим пользовалась?
 — Да раз сто! Я ж тебе говорила, моя бабуля — из ворожеек. Она знала все секреты, какие есть на земле. Она и лечить умела, сама собирала травы, коренья и ягоды. Это тебе не повредит, дорогуша. Не знаю уж, сколько месяцев ты сможешь мыть голову и не беспокоиться, что она смоется.
 — Месяцев! — воскликнула Эмили встревоженно. — Но я хочу только на время, пока этот детектив не уберется восвояси.
 — Не бойся! Я намешаю другой состав, чтобы перекрасить твои волосы обратно. Что тут сложного!
 Кэти выпрямилась, уперев руки в бока.
 — Ну, иди сюда, глупышка.
 — Да, Эмили, вперед! — В глазах Розы промелькнул озорной огонек.
 — Почему бы тебе не попробовать первой? — предложила Эмили.
 Роза огладила свои пышные рыжие волосы.
 — Ты что, портить такой огонь?! Ты, видно, ничего не понимаешь в красоте, голубушка.
 Было ясно, что отступать поздно. В ее отчаянном положении не оставалось другого выхода. Нужно испробовать все средства, чтобы сбить со следа этого неуемного Маккензи. Рано или поздно он оставит ее в покое и уберется восвояси. Эмили надеялась, что детектив сделает это быстрее, если увидит ее черные волосы и толстые стекла очков.
 — Ну ладно, мадам. — Эмили поднялась на ноги. — Давайте поскорее покончим с этим.
 — Вот и молодец, Эмили, дорогуша! — воскликнула Кэти, подступая к ней.
 Несколько мгновений спустя Эмили сидела около окна на стуле с прямой спинкой. Ее волосы были вымазаны черной вонючей и липкой смесью. Кэти и Роза тем временем оживленно болтали.
 — Кэти, как это сегодня тебе удалось усмирить этого верзилу ковбоя? Все до смерти испугались, не говоря уж о Спадающих Бриджах.
 Кэти беззаботно махнула рукой.
 — А, у меня на родине восемь братьев остались. Они такие же огромные и грубые. Зато у каждого в груди бьется большое, сильное и мягкое сердце. Я даже думаю, что чем огромнее мужчина, тем он более беззащитен.
 — Тебе повезло, что Фрэнсис оказался такой смирный, — заметила Эмили, морща нос. Ей щекотал ноздри противный запах, доносящийся от ее волос.
 — Повезло? Да тьфу на вас! Мужики вроде него только и ждут, чтобы их водили за ручку да указывали, что и где надо сделать и кому что сказать.
 — Зато теперь он в тебя втюрился, — поддразнила ее Роза.
 Кэти не сразу ответила на этот выпад, и Эмили посмотрела на нее с удивлением. Оказалось, что девушка вся залилась краской.
 — Кэти, не хочешь ли ты сказать, что тоже в него влюбилась?
 — Может быть, и так… Мы с ним так хорошо поговорили в гардеробной. Он очень хороший, правда. Мягкий, смирный и добрый, что твой святой отец.
 — Кэти Клири, да ты точно влюбилась! — воскликнула Роза. — Если ко всем остальным достоинствам он еще и богат, то я тебя благословляю! Выходи за него замуж.
 — Как она может вот так сразу полюбить его? — запротестовала Эмили, пытаясь внести хоть каплю смысла в этот разговор. — Она же его сегодня впервые увидела!
 — Значит, такая судьба, — тихо произнесла Кэти. Эмили была несказанно изумлена.
 — Ты что, вправду в него влюбилась?
 — Мне кажется… да, Эми.
 — Тогда почему ты выставила его и сказала, чтобы он не говорил тебе о женитьбе? — спросила Роза.
 — Потому что нечего ему думать, что я такая бессловесная. Ему придется подождать, пока я не справлю себе свадебное платье.
 — А что, если Фрэнсис не сможет ждать? Если он не захочет? — напирала Роза.
 Глаза Кэти цвета морской волны потемнели. И тем же серьезным тоном, которым она недавно говорила с ковбоем, она произнесла:
 — Я себя знаю. Что сказала, то и сделаю. И сдается мне, Фрэнсис из того же теста. Я полагаюсь на волю Божью, а там будь что будет. — Она подмигнула. — Но уж тогда я буду держать глаза и уши раскрытыми, а то как же я услышу Его слово?
 Кэти так произнесла эти слова, что Эмили внезапно почувствовала необычное желание: она захотела, чтобы в ее судьбе тоже появился мужчина, которому она смогла бы так же безоглядно вручить свою жизнь, как это готова сделать Кэти Клири…
 Джошу посчастливилось снять комнату, из окна которой открывался отличный вид на ресторан Гарви. За несколько последних лет Лас-Вегас быстро разросся благодаря хорошему железнодорожному сообщению с Санта-Фе. В восьмидесятые годы, когда Фред Гарви рискнул организовать свой ресторан, Лас-Вегас считался самым диким местом. Прогресс в виде железной дороги и ресторана Гарви не только способствовал установлению в городе закона и порядка, но и вызвал приток населения.
 До предела измученный путешествием и своими безуспешными поисками неуловимой Эмили Лоуренс, Джош, едва войдя в комнату, завалился спать.
 Однако отдых не принес ему облегчения: и во сне его преследовали видения Эмили Лоуренс.
 Судя по той информации, которую ему сообщили, это была весьма несимпатичная особа. Но в течение многих недель, глядя на се фотографию, Джош составил о беглянке свое мнение: в этом лице было нечто, что очень ему нравилось.
 И сон его был ужасно запутан. С одной стороны, леди из хорошей семьи — и при этом воровка. Тем не менее его сны были полны учтивости и приличных манер.
 На рассвете детектива разбудил свисток прибывающего поезда. Джош открыл глаза и был ослеплен жизнерадостным солнечным светом, который проникал в комнату через тонкие занавески единственного окна. Тело его за ночь отдохнуло, зато настроение по-прежнему оставалось отвратительным.
 Первым побуждением Джоша было пойти прямиком в «Гарви-Хаус», сгрести в охапку Эмили, которая сейчас уже наверняка приступила к работе, и отконвоировать ее обратно на Лонг-Айленд. Но он не мог принимать никаких решительных мер до тех пор, пока его догадки не превратятся в неопровержимые доказательства. На сегодняшний день она всего лишь чертами лица напоминает ему Эмили Лоуренс. К тому же все вокруг утверждают, что ее имя Эмили Лэйн.
 Таким образом, у него есть три варианта: либо поймать девушку на лжи, прямо заставить ее признать, что она и есть Эмили Лоуренс, либо найти надежного свидетеля, который знает всю правду. Джош отбросил первые два варианта и остановился на последнем. Пожалуй, это будет самый короткий путь к истине. Первым делом надо показать фотографию этому ненормальному метрдотелю.
 Однако, закончив одеваться, детектив обнаружил, что карточка пропала. Самые тщательные поиски, скрупулезное обследование сумок и всей комнаты убедили его в том, что снимка и в самом деле нигде нет.
 Сам ли он ее потерял, или кто-то помог ему от нее избавиться? Он мог бы телеграфировать, чтобы ему выслали другую, но пройдет по крайней мере неделя, прежде чем он получит новую фотографию. Что ж, придется ему пока продолжать свое расследование без этого надежного подспорья.
 Всю дорогу до «Гарви-Хауса» Джош ругал себя, последними словами. Хотя он знал, что самые изощренные проклятия не помогут, но, во всяком случае, лучше ругаться, чем пускать в ход руки, давая выход своему раздражению. Детектив вошел в ресторан вместе с пассажирами, высыпавшими из только что прибывшего поезда. Тощий метрдотель маячил где-то на заднем плане, и Джош направился прямо к нему. Сейчас, возможно, не очень подходящий момент для расспросов, но он и так потерял слишком много времени.
 Сдавленный вскрик заставил его обернуться. И как раз вовремя: он заметил, как Эмили судорожно надевает на нос очки. Он нахмурился: это снова были те самые очки, что и в поезде, и Джош едва мог рассмотреть за толстыми стеклами глаза девушки. Проблема вшей, по-видимому, была уже решена (если только она когда-нибудь существовала на самом деле): поверх иссиня-черных волос больше не было косынки.
 Эмили засновала между столиками с карандашом в руках, собирая заказы, поэтому он решил поговорить с ней позже. Если уж начинать, так с самого начала.
 — Прошу прощения, — сказал Джош, схватив метрдотеля за руку.
 — Да, сэр. У вас какие-то проблемы? — Казалось, коротышка не помнил, что вчера уже встречался с ним.
 — Пока нет. Я ищу женщину по имени Эмили Лоуренс. Вы не знаете ее?
 — Нет.
 Метрдотель попытался проскользнуть мимо него, но Джош был крупный мужчина, так что загородить дорогу не составило для него особого труда. На тонких губах коротышки появилась досадливая улыбка.
 — Сэр, — прошипел он, — у меня работа, которую, кроме меня, никто не будет делать!
 Джош вытащил свой значок агентства Пинкертона:
 — У меня тоже. Ваше имя?
 — Фаллон Бриджес. Я метрдотель, — произнес тот надменно.
 Бриджес рассматривал значок прищуренными глазами, будто не верил в его подлинность, затем перевел взгляд на «кольт», который появился у Джош в руках, — тот был вполне настоящий. Этого было достаточно, чтобы заставить худосочного коротышку полностью переключить свое внимание на детектива.
 — Мистер Бриджес, я ищу молодую женщину, которая сбежала из дома. Ее зовут Эмили Лоуренс.
 — Я не знаю такой. Единственная Эмили, которая мне известна, это мисс Лэйн. Она недавно стала работать в нашем заведении.
 — А вы уверены, что ее фамилия действительно Лэйн?
 — Это имя нам было сообщено из конторы Гарви, а мы не привыкли задавать вопросы мистеру Гарви, детектив Маккензи. К тому же мисс Лэйн очень хорошая работница. Зато с ее подругой, мисс Дюбуа, у нас есть кое-какие проблемы.
 Нос Бриджеса сморщился, когда он упомянул имя Розы, а Джош попытался сдержать усмешку.
 — Может быть, вы случайно знаете, из какого города приехала мисс Лэйн?
 — Откуда-то с востока.
 — Каждый, кто здесь живет, прибыл сюда «откуда-то с востока», если только он не индеец.
 — Совершенно с вами согласен. Но я не… Пронзительный вопль — Джош решил, что такой крик мог бы составить конкуренцию лучшим крикам дядюшки Флинта, — внезапно оборвал все разговоры в обеденном зале. Маккензи довольно часто слышал такие звуки, пока рос в Техасе. Тот, кто хоть раз в жизни услышал Боевой Клич, не мог бы не узнать его. Детектив обернулся. Все, кто был в помещении, как один уставились на парадную дверь. По крыльцу зацокали копыта, и Фрэнсис, ковбой гигантского роста, въехал на коне в распахнутые двери ресторана.
 Бриджес задохнулся от возмущения и побледнел. Джош понял, что несчастный не знает, как поступить.
 — Я пришел забрать свою Кэти! — провозгласил Фрэнсис. — Где вы тут ее прячете?
 Его взгляд заметался по обеденному залу в поисках избранницы среди девушек, одетых в черно-белую форму. Фрэнсис издал еще один оглушительный вопль, который заставил некоторых гостей заткнуть уши, и тронул лошадь, чтобы она прошла дальше.
 Тут же началась паника, все повскакивали с мест, стали протискиваться между столиков, спасаясь от копыт. Посыпались тарелки, разбиваясь вдребезги, пол оказался устлан остатками еды вперемешку с осколками посуды. Джош не мог не признать, что лошадь ковбоя хорошо выдрессирована. Животное даже не вздрагивало, не вставало на дыбы, а спокойно и аккуратно выступало в проходах между столами.
 — Кэти, любовь моя! — проревел Фрэнсис. Девушка-ирландка появилась в дверях кухни. Джош не мог бы с точностью сказать, от чего было пунцовым ее лицо — от жары, от гнева или от смущения. Зато он был уверен, что правильно разгадал выражение ее глаз. Он помнил, что именно таким взглядом его мать всегда смотрела на отца.
 Это была настоящая любовь — и она не оставила Джоша равнодушным. Он опустил «кольт» и уселся поудобнее, чтобы насладиться разворачивающейся перед его глазами сценой.
 Разъяренная крошка уперла руки в бока и запрокинула голову, свирепо глядя на ковбоя, который осмелился въехать на лошади в самый лучший ресторан к западу от Канзаса.
 — Ты соображаешь, Фрэнсис Бургойн, что ты творишь?! Как тебе взбрело в башку въехать сюда на этой зверюге?
 — Я приехал забрать тебя отсюда, Кэти, любовь моя! Мы поженимся и будем всю жизнь радоваться друг другу.
 — Я все сказала тебе вчера вечером, когда ты стоял под моим окном и мяукал, как кот на луну! Я не выйду за тебя замуж, пока ты за мной не поухаживаешь как положено и пока я не сошью себе свадебное платье.
 — Я не могу ждать. У меня есть ранчо, и я должен туда вернуться.
 Кэти открыла было рот, чтобы сказать или «да», или «нет», или «иди к черту», — Джош не был уверен, что именно. Но Фрэнсис, этот счастливчик, знал, что делать. Он наклонился и с живостью, свойственной команчам, подхватил своей сильной рукой миниатюрную девушку, посадил ее впереди себя и направил лошадь в распахнутую дверь.
 Все находящиеся в ресторане стояли с раскрытыми ртами целую минуту, потом одни бросились к окнам, другие ринулись в дверь. Джош подскочил к ближайшему окну вовремя, чтобы увидеть, как Фрэнсис целует свою возлюбленную Кэти. И та тоже целовала его. Да, она и в самом деле тоже поцеловала его!
 Потом они быстро ускакали.
 Маккензи отступил назад и мельком заметил Эмили, высунувшуюся в соседнее окно. У него перехватило дыхание, когда он увидел ее лицо: оно горело каким-то восторженным внутренним огнем. Его мать всегда говорила, что настоящая любовь делает людей прекрасными. Но Джош никогда не думал, что любовь обладает такой силой, что даже лица тех, кто на нее просто смотрит, становятся одухотворенными.
 Рядом с ним послышался тяжелый вздох. Это был Бриджес.
 — О нет, только не это! Еще одна сбежала!
 — Это что, часто у вас случается?
 — Частенько, только не совсем так, как сегодня. Лошадь в ресторане — такое я вижу первый раз. Однако и без лошади девушки сбегают и выскакивают замуж без малейших колебаний.
 Действительно, на Западе был явный недостаток женщин, зато там всегда полно мужчин, которым нужны жены. Именно поэтому высокие требования, которые Фред Гарви предъявлял Своим официанткам, поднимали их цену на рынке жен. Рестораны Гарви на Западе, пожалуй, были единственным местом, которое предоставляло работу такому большому количеству женщин. Правда, при заключении трудового контракта Гарви требовал, чтобы в течение шести месяцев девушки обязывались оставаться незамужними. Однако многие из них выходили замуж в последний день из оговоренных шести месяцев либо просто исчезали в диких степях, и больше о них не было ни слуху ни духу. Невозможно было привлечь к ответственности за нарушение контракта того, кого нельзя найти.
 — Это уже третья с тех пор, как я стал здесь работать! — пожаловался Бриджес. — А я всего только месяц как приехал. Я не в состоянии сохранять свой штат укомплектованным даже ценой спасения своей души. Почему вы ничего не предпринимаете, чтобы остановить это чудовище? Делайте же свое дело, господин детектив!
 — Что вы имеете в виду?
 — Поезжайте вслед за ними! Догоните их! Верните ее обратно, застрелите его, в конце концов!
 — Я не вижу в этом необходимости.
 — Но вы обязаны, это же ваша работа. Вы представитель закона, разве не так?
 — Нет, я частный сыщик. И сейчас я занимаюсь совсем другим делом.
 — Но… но он же похитил ее! Прямо у вас из-под носа!
 — Мне показалось, что ее никто не похищал. Это было скорее похоже на…
 — На изнасилование? — Бриджес явно насмехался над ним. Джош приподнял бровь.
 — Еще нет, — вынужден был признать он. — Но как только они найдут священника, я уверен, старина Фрэнсис наверстает упущенное.
 Он отвернулся от Бриджеса, намереваясь поговорить с Эмили. Девушка стояла совсем недалеко, так что до нее можно было дотянуться рукой. Она смотрела на него странным, затуманенным взглядом. На лице застыло мечтательное выражение, а глаза светились отблеском того очарования, который Джош заметил на лице Кэти, когда Фрэнсис подхватил ее и посадил к себе в седло.
 Джош потряс головой, чтобы развеять наваждение. Наверное, он сходит с ума от этой проклятой работы и всех разочарований, постигших его в последнее время и в личной жизни, и в профессиональной. Решительно отбросив колебания, он уже шагнул было к Эмили, чтобы продолжить расспросы, но тут раздался долгий оглушительный свисток паровоза. Вокруг детектива тут же образовался людской водоворот. Маккензи постарался хотя бы не потерять девушку из виду, но она исчезла в толпе, хлынувшей к двери. Через некоторое время он снова увидел ее. Вместе с другими официантками она торопливо убирала свидетельства пребывания лошади в обеденном зале. Бриджес носился по ресторану, размахивая руками и покрикивая:
 — Поторопитесь, поторопитесь! Сейчас с поезда сойдет голодная орда, которая набросится на вас, если вовремя не получит своего ленча.
 Время шло, а обеденный зал по-прежнему выглядел так, будто по нему прошелся ураган. Крики Бриджеса превратились в вопли, а руками он размахивал уже как мельница. Чтобы удержаться от смеха, Джош решил присоединиться к Эмили, предложив ей свою помощь.
 — Если он не успокоится, с ним может случиться припадок. Эмили осторожно взглянула на метрдотеля:
 — Или он улетит, если не перестанет так размахивать руками. Смеясь, детектив воскликнул:
 — Вы шутите, Эмили! Значит, у вас есть чувство юмора? Он наклонился, чтобы поднять осколки разбитой тарелки, которые собирали в мусорную корзину.
 — Иногда. Но только если рядом есть кто-нибудь, кто хочет посмеяться.
 — А я подхожу на эту роль?
 Эмили ничего не ответила, но внимательно на него посмотрела.
 Толстые стекла увеличивали ее глаза и создавали впечатление, будто у Эмили косоглазие. Но если так, то зачем она вообще их носит? Это удивило Джоша.
 — Я думаю, раньше вы смеялись, но это было давно, и веселились вы не очень сильно.
 — В ваших силах это изменить, — произнес он, беря ее за руку.
 Эмили вздрогнула от этого прикосновения и хотела было вырвать руку, но Джош еще крепче сжал пальцы. Он почувствовал, что ее рука холодная, и его внезапно охватил порыв согреть ее замерзшие руки в своих ладонях.
 Вокруг них суетились люди, но они вдруг оказались одни во всем мире. Джош почувствовал тонкий запах — от Эмили пахло лимонным мылом и лавандой. Этот запах возбуждал его. Как странно, что она вызывает у него такие чувства. Ведь она простая и робкая девушка, при этом, правда, не лишенная природного ума. Его никогда не привлекали женщины этого типа, но ее он почему-то находил интересной.
 Он попробовал придвинуться ближе, и она отступила назад, пугливо, как необъезженная кобылка. Маккензи твердо напомнил себе, что ухаживает за ней только для того, чтобы узнать всю правду и выведать се секреты. А в том, что какие-то секреты у нес есть, Джош нисколько не сомневался. Эта женщина — лгунья высшей пробы, и он поставил себе целью выяснить, где кончается ложь и начинается хоть какая-нибудь, но настоящая Эмили.
 — Ну? — настойчиво повторил он, потому что девушка продолжала смотреть на него, будто не понимая смысла его слов.
 Она нахмурилась в замешательстве.
 — Ч-что — ну?
 — Хотите рассмешить меня?
 Состроив гримасу, Эмили снова попыталась освободить руку.
 — Сомневаюсь, что это возможно. Здесь, на Западе, я нахожу так мало смешного вокруг.
 — Правда? — В этот момент он очень внимательно рассматривал ее лицо и был уверен: сейчас она снова лгала. Но почему она это делает? — Разве вам не кажется, что вот это, — он указал кивком головы на разоренный обеденный зал, — весьма забавно?
 — Конечно, нет!
 — А как бы тогда вы это назвали?
 — Я думаю, что это безрассудно и романтично. Что-то, о чем женщина может только мечтать.
 Джош скептически хмыкнул:
 — Вот видите, вы можете заставить меня рассмеяться. Эмили нахмурилась еще больше и снова потянула руку. На этот раз он выпустил ее.
 — Я вовсе не старалась быть смешной, мистер детектив. Я целую вечность прожила в окружении мужчин, которые считали меня забавной лишь оттого, что у меня в голове есть мозги, которыми я к тому же предпочитала пользоваться по назначению.
 — Я совсем не такой, уверяю вас, мисс Лэйн. Давайте лучше поговорим о нашей встрече сегодня вечером.
 — Что?!
 Крик, доходящий до визга, так оглушил Эмили, что она не сразу поняла, кому он принадлежит. К ним, мрачнее тучи, приближался Бриджес.
 — Теперь еще и это, — пробормотала Эмили.
 — Я с ним справлюсь.
 Девушка удивленно подняла брови, скрестила на груди руки и ждала, пока Бриджес подойдет к ним.
 Казалось, метрдотеля сейчас хватит удар. Он остановился перед ними.
 — Теперь еще и вы собираетесь сбежать с моей официанткой, мистер детектив Маккензи?!
 — Нет, сэр. Она только что отказалась от моего предложения ускакать со мной нынче на закате.
 — Очень остроумно! Если вы собираетесь таким же воровским способом похитить ее, как этот негодяй, я должен вас предупредить кое о чем. По контракту она обязана отработать шесть месяцев, — и учтите, я знаю, где вас найти, мистер Пинкертонов агент!
 Ответ Джоша был таким же холодным, как сталь, блеснувшая в его глазах.
 — И я очень хорошо знаю, где вас найти, мистер Бриджес! Бриджес стал похож на рыбу, вытащенную из воды. Эмили подавилась, потом кашлянула, и Джош позволил своей жертве сорваться с крючка.
 — Я только просил мисс Лэйн оказать мне честь и пообедать со мной сегодня вечером. И клянусь, что не собираюсь увозить никого из ваших официанток в дикие степи.
 Бриджес закрыл рот и, сухо кивнув Маккензи, пошел в сторону кухни. Было слышно, как он бормочет себе под нос:
 — Это будет уже четвертая девушка за месяц. А если мистеру Гарви вздумается появиться у нас ни с того ни с сего…
 Что, по мнению Бриджеса, тогда произойдет, осталось неизвестным, так как он исчез за кухонной дверью. Прежде чем та захлопнулась, из кухни выплеснулся поток возмущенной китайской речи.
 Джош поискал глазами Эмили и увидел, что она все еще стоит неподалеку. Он шагнул к ней и взял ее за руку.
 — Мне нужно работать, — заявила девушка, пытаясь высвободиться.
 — Я с удовольствием отпущу вас, как только вы согласитесь пойти со мной пообедать сегодня вечером.
 — Я очень занята.
 — Ну, тогда завтра вечером.
 — В обеденные часы у нас самый разгар работы, разве вы не знаете?
 — Но сами-то вы должны когда-нибудь есть? Я буду ждать вас здесь завтра, в семь часов вечера.
 И, отпустив руку Эмили, Джош вышел из ресторана.




 Глава 5


 — Это самое романтичное, что я только в жизни видела! — Роза театрально вздохнула и перевернулась на живот, чтобы взглянуть на Эмили. — Как он въехал верхом прямо в зал, такой огромный и сильный… А потом, когда она орала на него, он просто сгреб ее в охапку, закинул на лошадь и ускакал! Интересно, куда они поехали?
 В окно веял теплый ночной ветерок, который не приносил никакой прохлады. Как и каждый вечер, девушки валялись на своих кроватях, не разбирая постелей. Неизвестно, из-за сильной жары или из-за того, что она начала постепенно привыкать к новой жизни, но Эмили даже повесила свой халат на крючок и сейчас была тоже только в ночной рубашке.
 — Боюсь, мы никогда об этом не узнаем. Как ты думаешь, Кэти будет счастлива?
 — Как свинья в грязи.
 — Что за сравнение, Роза?! Может, нам надо было его остановить?
 — Неужели ты воображаешь, что мы смогли бы его остановить? — возразила Роза, театрально изогнув брови.
 Эмили вздохнула, вспоминая, какой решимостью горели глаза ковбоя и какое обожание светилось в глазах Кэти. Если бы она заметила, что молодая ирландка хоть чуть-чуть боится, Эмили не раздумывая схватила бы этого ковбоя, хотя бы за ботинок, и не позволила бы ему увозить подругу. Но то, что было написано на лице Кэти, заставляло сердце Эмили сжиматься от зависти. Неужели придет время, когда кто-нибудь тоже ее так полюбит — или она полюбит?
 — Да, ты права, — согласилась она. — Мы-то уж точно не смогли бы остановить его. Но ведь Кэти хотела, чтобы за ней поухаживали, и ей нужно было время для шитья свадебного платья.
 — Да, но еще она говорила, что любит этого ненормального ковбоя.
 Эмили все еще сомневалась.
 — Как же Кэти могла полюбить его, если видела его всего один раз?
 — Допустим, два раза. И потом, у него же есть ранчо, по крайней мере он так говорил.
 — Какое это имеет значение? — спросила Эмили, хмурясь.
 — Если у него приличное ранчо, дорогуша, да еще и в кошельке звенит, я бы могла выйти замуж и за его коня!
 — Роза, ты не должна так говорить!
 — Почему это не должна?
 — Ты хорохоришься, но я ведь знаю, что у тебя доброе сердце. И в один прекрасный день в нем проснется любовь к какому-нибудь совершенно особенному человеку.
 Роза фыркнула:
 — К какому-нибудь особенно богатому человеку — это скорее!
 — Если ты так твердо решила выйти замуж за денежный мешок и забыть про любовь, почему у тебя были мокрые глаза, когда этот ковбой схватил Кэти в охапку и увез ее на свое ранчо?
 — Я же никогда не говорила, что не верю в настоящую любовь. Веришь ли, я всегда считала, что это самое восхитительное, что только может быть под небесами. Я просто говорю, что сама собираюсь выйти замуж только за очень, очень богатого мужчину.
 — Иногда, Роза, — проговорила Эмили, закрыв глаза, — я сомневаюсь, понимаешь ли ты, что мелет твой язык.
 — Я понимаю. Никогда ни один смазливый ковбой-голодранец не соблазнит меня пойти с ним к алтарю. Но если это будет богатый ковбой и он захочет похитить меня, я уверена, что не буду очень сильно сопротивляться. И еще я точно знаю, что если этот долговязый техасский детектив решит похитить тебя, ты не будешь слишком долго брыкаться и царапаться.
 — Как бы не так! — пробормотала Эмили, проваливаясь в сон.
 Ее разбудил грохот копыт. Она открыла глаза, ничего не понимая, растерянная. Было утро, и Роза уже ушла, а она все еще лежала в постели. Почему ее не разбудили? Бриджес оторвет ей голову, если она пропустит завтрак, у них и так не хватает официанток.
 Стук копыт приближался. Он раздавался все громче и громче, наполняя ее голову барабанной дробью, которая отдавалась болью в основании черепа. Эмили едва успела удивиться тому, что цокот доносится с лестницы, ведущей к ней в комнату. Она села в кровати, и в этот момент в дверях появилась лошадь с седоком. Они загораживали собой всю дверь. Эмили так изумилась, увидев их, что забыла о том, что на ней надета всего лишь ночная рубашка. Она встрепенулась, только когда ярко-голубые глаза седока скользнули по ее фигуре. Ее охватила дрожь, а потом бросило в жар. Всадник не перевел свой взгляд на лицо, как следовало бы ожидать от джентльмена.
 Она опустила глаза и увидела, что ее грудь почти не прикрыта рубашкой. Задохнувшись от возмущения, она быстро распустила волосы, чтобы спрятать обнаженное тело.
 — Сэр, вы не джентльмен! Врываться в спальню леди, когда она еще не встала с постели!
 — Я никогда не говорил, что я джентльмен. Я — ковбой, и я пришел, чтобы забрать тебя на свое ранчо.
 — Против моей воли?
 — А как по-другому можно кого-то похитить?
 В его голосе звучал Техас, и она подумала, не туда ли он собирается ее увезти.
 — Вы ищете жену, как Фрэнсис Бургойн?
 — Нет, мэм! Я ищу одну блондинку, обманщицу и воровку. Это не вы?
 — Конечно, нет! Разве вы не видите, что у меня темные волосы?
 — А я слышал, что раньше они были другими.
 — Значит, вы слышали неправду. Наверное, вам что-то наговорил этот ужасный детектив.
 — Маккензи?
 — А что, вы знаете еще каких-то ужасных детективов?
 — Нет, мэм. Но я бы не сказал, что он ужасный. По правде говоря, я слышал, он просто ищейка.
 — Если вы сравниваете его с собакой, вы совершенно правы.
 — Та молодая девчонка, которую он ищет… Ей следовало бы ходить с оглядкой.
 — Почему вы так говорите?
 — Я видел карточку, которую Маккензи всем показывал, это какая-то проститутка.
 То, как он это сказал, заставило ее сердце биться быстрее.
 — О, неужели вы в самом деле так думаете? Наверное, этому ковбою дали неправильные инструкции, подумала девушка с довольной улыбкой.
 — Конечно, думаю. Неплохо бы снова посмотреть на карточку. Но, кажется, Маккензи не положил ее на место.
 Всадник посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом, так что Эмили забеспокоилась, не прознал ли он, каким именно образом фотография пропала.
 Прокашлявшись, она произнесла:
 — Да, это очень плохо. Но позвольте спросить, зачем же вы разыскиваете эту бедную девушку?
 — Если я не могу посмотреть на фотографию, можно посмотреть на оригинал. Поехали.
 — Я ничего не понимаю. Если вам не нужна жена, зачем вы увозите меня на свое ранчо?
 Всадник дьявольски усмехнулся, и от страха перед неизвестностью у Эмили похолодели ноги. Она положила руку на почти обнаженную грудь и услышала биение своего сердца. Оно будто пыталось выпрыгнуть. Такого с ней никогда не было.
 — Вы собираетесь похитить меня, сэр? .
 — Похитить тебя? Клянусь, что нет. Я просто хочу, чтобы ты готовила мне еду.
 Эмили закрыла глаза не веря своим ушам.
 — Вы приехали украсть меня, чтобы сделать своей стряпухой?
 — Я думаю, что ты можешь также делать кое-что по дому. Почему мне надо от тебя еще чего-то хотеть?
 — П-п-потому что любовь ко мне пронзила ваше сердце. Потому что вы не можете жить без меня. Потому что без меня ваша жизнь будет никчемной.
 Всадник оглушительно захохотал, и его лошадь зафыркала вместе с ним.
 — Твоя глупая самонадеянность просто смехотворна! Если я не найду ту блондинку-мошенницу, то думаю, возьму тебя вместо нее. Женщин с чувством юмора надо ценить на вес золота, даже если они чертовски болтливы.
 Поднявшись, Эмили топнула ногой, но тут же поморщилась — забыла, что она босая.
 — Я не собираюсь ни у кого становиться кухаркой или экономкой. Так что можете быть свободны. И заберите из моей спальни свою вонючую лошадь, я не собираюсь с вами никуда ехать.
 — Леди, я молчал, пока вы ругали меня! Но оскорблять Бака! Моя лошадь — мой лучший друг.
 — Тогда предложите старине Баку прекратить ржать, или я найду ему прозвище похлеще.
 — Полагаю, мы вдосталь наслушались ее болтовни, правда, Бак? Всадник склонился в седле и подхватил ее на руки.
 — Отпустите! Я же сказала, что никуда с вами не поеду! Она брыкалась, отбивалась и пихалась, а он просто держал ее и смеялся.
 Эмили проснулась вся в поту. Ее ночная рубашка была мокрой, простыня свилась жгутом… На соседней кровати во сне улыбалась Роза. Ну что ж, по крайней мере ее сны были приятными.
 Выпутавшись из простыни, Эмили расправила постель, легла и стала слушать чириканье утренних птиц. Когда рассвет уже наполнил комнату светом, она все еще лежала и задумчиво глядела в потолок. Она размышляла о ковбое, который увез Кэти в новую жизнь, полную любви. А вот Маккензи, наоборот, хочет вернуть ее в опостылевший дом, где она будет влачить тоскливое существование.
 Сегодня вечером она ужинает с мужчиной, который может разрушить все, к чему она так стремилась. Одно неверное слово — и девушка опять очутится на Лонг-Айленде. Там ей придется выйти замуж за какого-нибудь идиота, и ее жизнь ничем не будет отличаться от жизни ее матери, все дни которой были похожи один на другой.
 Эмили ни минуты не заблуждалась насчет того, почему Маккензи интересуется Эмили Лэйн. Мужчины этого типа никогда не посмотрят второй раз на робкую, близорукую, ничем не примечательную девушку, роль которой она пыталась играть. Зато теперь, если она отбросит притворство и станет самой собой, можно не сомневаться, что Маккензи будет лежать у ее ног.
 — Именно так! — Эмили стремительно села в кровати.
 — Что? — сонно пробормотала Роза. — Сколько времени?
 — Уже пора вставать.
 — Оставь меня в покое, — простонала подруга.
 Роза никогда не просыпалась сразу, поэтому Эмили не обратила на нее внимания, и вскоре та опять довольно хихикала во сне.
 Эмили снова предалась мечтам. Когда же наступит вечер? Непривычное ожидание заставляло ее трепетать. Если эта ищейка Маккензи влюбится в нее, он не станет возвращать ее на Лонг-Айленд. Наоборот, он сам похитит ее.
 Он возлагал слишком много надежд на то, что отдых ему поможет. Нет, отдых — это просто другое название для скуки. Джош откровенно скучал.
 Да, в Лас-Вегасе, Нью-Мексико, есть железнодорожная станция, «Гарви-Хаус» и гостиница. Но если ты не живешь здесь и не работаешь, то, чтобы не умереть со скуки, лучше всего сесть на поезд и убраться восвояси. Здесь нечем развлечься приезжему человеку — только выпивкой, карточной игрой или посещением веселого квартала. Джош мог порой себе кое-что позволить. Иногда, когда хотел напиться, или когда нужно было срочно раздобыть денег, или после того, как ему наставили рога. Как раз сейчас его состояние отвечало последнему пункту — благодаря мечтам об Эмили. Но с тех пор как он собрался «приударить за мисс Эмили», ему не следовало рисковать. Ни к чему, чтобы кто-то видел, как он посещает публичный дом.
 Что же касается его профессиональных обязанностей, Джош сделал все, что мог, и на совесть выполнил свою работу детектива. Почти все местные жители хотя бы раз или два побывали в ресторане Гарви, но ни один из расспрошенных не знал, которую из официанток звали Эмили. Девушки, в свою очередь, почти никогда не бывали в городе. У них просто не было на это времени: они приехали сюда работать.
 В ресторане никто ничего не знал о прошлом Эмили Лэйн, а об Эмили Лоуренс и вовсе не слышали. Джош переговорил с метрдотелем и с соседкой Эмили по комнате, Розой, даже сделал попытку выведать что-нибудь у повара-китайца. Но тот вышвырнул его из кухни, размахивая огромным ножом для разделки мяса, рядом с которым охотничий нож казался просто зубочисткой. У Джоша не было никакого желания еще раз вторгаться на территорию, где царил этот ненормальный.
 Он также успел поговорить с несколькими девушками, но каждый раз при упоминании имени Эмили они просто указывали на нее пальцем и торопились по своим делам. Так что ему оставалось только запастись терпением и ждать вечера, чтобы самому расспросить эту загадочную женщину.
 От нечего делать во время ленча Джош наблюдал, как работает Эмили, и должен был признать, что она отлично справляется со своими обязанностями. Улыбаясь, она сервировала столы, разговаривала с клиентами, вытирала и убирала. Он подумал, что и в самом деле трудно представить эту женщину, ни разу не присевшую за двенадцать часов, в роли той самой избалованной богатой наследницы, которую он разыскивает.
 Но если это не она, значит, Джошу следует вернуться в Рио-Гранде, признав свое полное поражение. Потому что, если Эмили Лэйн — не Эмили Лоуренс, непонятно, где искать настоящую Эмили Лоуренс. Детектив потерял ее где-то в Чикаго, а потом взял неверный след. И верный сейчас уже холоден как лед и покрылся пылью от чужих сапог. Но пока еще он не был готов к такому признанию.
 После полудня, позавтракав в ресторане Гарви, Джош поплелся обратно в гостиницу, принял ванну и надел свежую рубашку. Он собирался вернуться в «Гарви-Хаус» к обеду, чтобы дожидаться, пока Эмили освободится.
 Странно, что он с нетерпением ожидает этого свидания, размышлял Маккензи, выходя из гостиницы. Эмили не имела ничего общего с Дианой Хантингтон, этой красивой, пышущей здоровьем хищницей. Впрочем, после знакомства с Дианой Джош навсегда потерял охоту иметь дело с такими женщинами.
 Хотя его мать и тетушки не были дурнушками, он слышал от них, как много беспокойства доставляет красота. Наверное, лучше всего выбирать себе в жены обыкновенную женщину с заурядной внешностью. Тогда не придется отбиваться от соперников или беспокоиться о том, что ее могут украсть, или что она сама сбежит с кем-нибудь.
 Как только Джош вошел в ресторан, его взгляд сразу же отыскал Эмили. Увидев ее, детектив улыбнулся, но тут же нахмурился. Она обслуживала столик, за которым сидели какие-то грубые мужланы. Вместо того чтобы уткнуться в свои тарелки и не обращать внимания на скромную официантку, к тому же — в очках, они все как один не отрывали глаз от Эмили.
 — Какого черта! — пробормотал Джош.
 Двигаясь вокруг столика, она спотыкалась и натыкалась на стулья. Но, по всей видимости, это не беспокоило сидящих за столом и не нарушало ее спокойной речи. До него донесся се мелодичный смех, и от этого звука вдоль позвоночника у него забегали мурашки.
 Тут Эмили снова споткнулась, и ей пришлось опереться на плечо широкоплечего бородатого увальня. Мужчина глубоко потянул ноздрями, вдыхая запах ее духов, и лицо его расплылось от удовольствия. Джош сжал кулаки, готовый вмешаться, если вдруг этот медведь вздумает хватать ее руками. Но тот только добродушно проговорил что-то и даже не дотронулся до девушки.
 Должно быть, Эмили в самом деле простая, скромная девушка. Волосы у нее аккуратно причесаны, без претензий на кокетство, лицо портят толстые очки, но зато фигура гибкая и стройная, а улыбка — искренняя. На Западе, во всяком случае, это не имеет значения: женщина есть женщина. Кто-нибудь положит на нее глаз и умыкнет, не успеешь оглянуться. Так что надо ему быть осторожным.
 «Почему это мне надо быть осторожным?» Не похоже на то, чтобы он испытывал к ней какие-то нежные чувства. Ведь он считал, что это лживая мошенница, богатая воровка…
 Но… а что, если нет?
 Он заметил, что такой вариант ему нравится гораздо больше.
 Маккензи околачивался вокруг ресторана, шпионя за девушкой целый день. К тому времени как подошел вечерний поезд, Эмили была на грани нервного срыва. Она то и дело оглядывалась, отыскивая взглядом детектива. Маккензи всегда маячил где-нибудь в окне, сердито бросая взгляды на клиентов, сидящих за ее столиком. На этот раз Эмили пришлось обслуживать нескольких одиноких мужчин, которые прямо-таки светились добродушием и сентиментальностью. Маккензи, который уже вошел внутрь, смотрел на них так свирепо, будто это были каторжники.
 — Ты только посмотри на него, — шепнула Эмили Розе. — Как может человек все время быть таким мрачным? Может быть, он поэтому и избрал себе такое занятие, что не может жить, никого не подозревая?
 Роза попыталась утешить ее:
 — Да пусть себе смотрит, золотце мое. Чем дольше он на тебя смотрит, тем больше убеждается, что у тебя нет ничего общего с той леди, которую он разыскивает.
 Эмили опустила голову и прошептала:
 — Но ведь я и есть та леди, которую он разыскивает, Роза!
 — Нет, ты — не она, дорогая моя. Если ты поверишь, что ты Эмили Лэйн, ты и станешь Эмили Лэйн. Кем ты себя вообразишь — тем и будешь.
 Эмили снова бросила быстрый взгляд на Маккензи.
 — Что-то мне в это не верится. А как мне быть, если он спросит напрямик, я это или не я?
 — Что за глупости! Ты совсем себя запутаешь. Ты — это ты, а не она. Запомни это! Смейся, флиртуй, строй глазки. Он и глазом не успеет моргнуть, как упадет, сраженный, к твоим ногам.
 — Он обо всем догадывается. Он совсем не кажется простаком или глупцом.
 — Они никогда не кажутся глупыми, но это всего лишь мужчины. Они не властны над своими желаниями. Посмотри сейчас на него — он уже уверил себя, что все эти добряки у тебя за столиком влюблены в тебя по уши.
 Эмили изумилась:
 — А что, они правда влюблены?
 — Ну конечно! Если ты только словечком намекнешь, что испытываешь нужду в муже, все пятеро будут у твоих ног. И каждый будет на седьмом небе от счастья, если ты удостоишь его своей благосклонности.
 Эмили постаралась, опустив ресницы, незаметно взглянуть на свой столик. Ей хотелось убедиться, что Роза ошибается. Каково же было ее изумление, когда она увидела, что все ее клиенты как один в восхищении глазеют на нее, не забывая при этом про пирог.
 Она снова посмотрела на Розу, которая довольно улыбалась:
 — Видела?
 — Если считаешь, что они влюблены, может быть, тебе стоит воспользоваться этим? Ты ведь ищешь мужа, почему бы тебе не подмигнуть кому-нибудь из них?
 — Эти — не по мне. Это не золотоискатели, не фермеры. Богатые владельцы ранчо — вот кто мне нужен. К тому же влюблены-то они в тебя.
 Эмили уже хотела подойти к своему столику. Но как раз в этот момент ее глаза вновь встретились с ярко-голубыми глазами Маккензи. В них она увидела что-то такое, что заставило ее отступить назад. Девушка судорожно схватила Розу за локоть.
 — Что случилось, золотце мое?
 — А что, если Маккензи захочет чего-то большего, чем просто ужин?
 Роза бросила на детектива оценивающий взгляд:
 — Гм-м-м. Кажется, ты попала в точку. Ну, если он захочет поцеловать тебя разок, думаю, не стоит отказывать ему в этом.
 — Роза!
 — Это всего лишь поцелуй. И держу пари, что этот мужчина знает толк в поцелуях. Ты когда-нибудь целовалась?
 — Ну конечно.
 Как Роза могла подумать что-то иное? Смеясь, Роза поддразнила ее:
 — Признайся, что тебя ни разу не целовал мужчина, похожий на Маккензи. Поверь мне, дорогуша, тебе это надолго запомнится.
 — Но если я не захочу, чтобы он меня целовал? — прошептала Эмили.
 — Не думаю, что этот будет добиваться своего силой. Он выглядит как джентльмен. Но когда идешь на свидание с мужчиной, надо знать один секрет.
 — Есть какой-то секрет? И ты не сказала мне?
 — Ну, это не совсем секрет. Но поскольку я знаю, как умерла твоя мать и каков твой отец, то сомневаюсь, чтобы он рассказывал тебе об этом маленьком фокусе.
 — Фокусе? Роза колебалась:
 — Ну, не совсем фокусе…
 — Роза! — нетерпеливо произнесла Эмили.
 — Ну хорошо, хорошо. Если мужчина ведет себя чересчур фамильярно, все, что тебе нужно сделать, это использовать свое колено.
 — Колено? — Эмили нахмурилась.
 Она в жизни не могла бы придумать, как для этого использовать колено. В ее воображении возникло множество вариантов, но они были или слишком сложными, или она не могла представить, как управиться без посторонней помощи.
 Схватив Эмили за руку, Роза толкнула ее за кадку с пальмой, стоявшей у окна, положила руку на плечо и посмотрела прямо ей в глаза.
 — Примерно так, Эми.
 Она сделала движение коленом вверх.
 — Целься вот в это интересное местечко, которым они все так гордятся. Ты понимаешь, что я имею в виду?
 — И что это даст?
 — Это их сразу останавливает на полдороге, дорогуша. Сделай так, и он будет лежать у твоих ног, хватая ртом воздух, как рыба на солнцепеке.
 — А ты когда-нибудь так делала?
 Роза пожала плечами и ничего не ответила, но большего подтверждения Эмили и не надо было.
 — И еще одна вещь, золотце мое. Как только ты это проделаешь, беги со всех ног, как от нечистой силы, и не думай дожидаться, пока он очухается. Не жди ни минуты.
 — Почему? Ведь это, кажется, не очень хорошо.
 — Ну, если говорить начистоту, то уж если дойдет до того, что тебе придется применить колено, значит, он вел себя не очень мило. И когда к нему вернется способность соображать, он станет еще менее покладистым. Беги — и не оборачивайся. Я говорю это совершенно серьезно. Мужчины делаются очень злобными после того, как пускаешь в ход колено.
 — Я все поняла.
 Эмили выбралась из-за пальмы. Маккензи смотрел в ее сторону. Слегка улыбнувшись, она подняла руку и помахала ему. Состроив гримасу, похожую на улыбку, он помахал в ответ.
 Она не могла представить себе, в каких обстоятельствах ей придется воспользоваться советом Розы. Ее лицо запылало при мысли, что она прикасается к нему в том месте, которое ей указала Роза, даже всего лишь коленом.
 Внезапно девушка почувствовала, что платье давит ей на плечи, а вечер слишком жарок. И воздух такой густой…
 Послышался свисток паровоза. Она тряхнула головой — из-за этих мыслей Эмили совсем потеряла счет времени.
 Торопясь на поезд, пассажиры шли к дверям и друг за другом растворялись в быстро наступающих сумерках. В конце концов перед ней остался один Джош Маккензи: высокий, красивый и слишком опасный. Эмили попыталась справиться с комком в горле.
 — Время ужинать! — насмешливо провозгласила Роза.
 Эмили сомневалась, сможет ли она проглотить хоть кусочек.




 Глава 6


 Как Эмили и предполагала, она действительно не смогла ничего проглотить, но совсем по другой причине. Оказалось, что она избаловалась, привыкнув к кухне ресторана Фреда Гарви. Все другое не шло ни в какое сравнение. Поскольку то, что подавали в гостинице Лас-Вегаса, только отдаленно можно было считать едой, Эмили коротала время, понемногу потягивая чай со льдом и изучая сидящего напротив нее Джоша Маккензи, который жадно набросился на свой ужин.
 Наконец девушка смогла как следует рассмотреть его — ведь она едва могла вообще видеть с тех пор, как ей пришлось носить очки. Сейчас она, слегка спустив их с носа, смотрела поверх очков, как всегда делала, когда этот ужасный детектив не вертелся где-нибудь поблизости.
 Этот человек определенно не страдал отсутствием аппетита. Как он мог жевать этот зажаренный почти до углей жесткий бифштекс, было для нее загадкой.
 Где-то на середине своей борьбы с бифштексом Джош поднял глаза и поймал изучающий взгляд Эмили.
 — Что-то не так?
 — Нет, просто я не голодна. — Она опустила глаза и слегка покраснела от стыда. — Но мне приятно быть в вашем обществе.
 — Спасибо, но я знаю, что здешний стол не идет ни в какое сравнение с «Гарви-Хаусом».
 — Ну, не очень-то…
 — Действительно, но «лучше в нас, чем в таз», как всегда говорила Мод.
 Он застенчиво улыбнулся, и от этого стал похож на мальчишку.
 — Представляете, я так долго выслеживал эту особу, что совсем не замечал, что у меня в тарелке. Просто глотал пищу, чтобы утолить голод, и бежал дальше. Это, — он указал на стейк с воткнутым в него ножом (стейк был таким жестким, что подошва от ботинок, пролежавшая несколько лет под жарким солнцем пустыми, казалась бы рядом с ним деликатесом), — лучший бифштекс, который я ел с тех пор, как покинул Чикаго.
 Эмили подавилась чаем.
 — Я очень рада, что у вас хороший бифштекс, — произнесла она мелодично.
 — Я вовсе не говорил, что он хороший. Я сказал, что это лучший после Чикаго. В этой гостинице вы должны после каждого обеда благодарить Бога, что еще не предстали пред Его очами.
 — Тогда нет ничего удивительного, что у мистера Гарви дела идут в гору. Я удивляюсь, как это до сих пор здесь никто не бунтует.
 На губах детектива мелькнула довольная улыбка.
 — Кто знает, может быть, скоро это произойдет.
 Джош отпилил себе еще один кусочек мяса и сунул его в рот. Кожа его лица была бронзовой от солнца и грубоватой от проступившей к вечеру щетины. Голубые глаза и длинные черные ресницы смягчали общее выражение. Он говорил резко, слегка растягивая слова, как все выходцы из Техаса. На бедре у него висел «кольт», хотя Эмили ни разу не видела, чтобы Маккензи им пользовался. Деятельность, которой он себя посвятил, была полна опасностей, зато лицо его всегда смягчалось, когда он начинал говорить о доме. Этот агент Пинкертона был человеком таких контрастов, что она волей-неволей была заинтригована.
 — А вы, мисс Лэйн, — он сделал ударение на ее фамилии, и это заставило девушку нахмуриться, — вы никогда не рассказывали о своем доме. Как вы оказались в Нью-Мексико?
 Допрос под видом ухаживания. Ну что ж, она может сыграть в эту игру — ей всегда нравились разные игры.
 Следуя своему плану соблазнить его, она наклонилась вперед и улыбнулась:
 — Сначала Атчисон, потом Топика и, наконец, железная дорога Санта-Фе.
 Он улыбнулся в ответ довольно дружелюбно:
 — А давно вы знакомы с мисс Дюбуа?
 — Мы с Розой повстречались на курсах Гарви.
 Было приятно сказать правду, когда это можно сделать без ущерба для общего дела.
 — Неужели? Вы кажетесь такими близкими подругами, что можно подумать, будто вы вместе с самых пеленок.
 Эмили прижала руки к груди:
 — Вы вправду так думаете? И мне так кажется! Как будто мы родственные души. Сестры сердца! Дочери души! — продекламировала она драматически.
 На мгновение он уставился на нее, ошеломленный, так что даже вилка замерла на полпути ко рту.
 — Мисс Лэйн, я в восхищении! Сара Бернар и та не смогла бы произнести этот монолог более выразительно. — Джош отправил кусок в рот. — Да, так откуда, говорите, вы родом?
 Она так старалась запудрить ему мозги, а эта ищейка только и думает, что о погоне. Проклятие! Надо было вместо этой черно-белой формы Гарви одеться во что-нибудь цветное, модное, с низко вырезанным корсажем. Она должна была сбить его с толку демонстрацией своего тела — ведь даже ищейки сбиваются со следа, если почуют более сильный запах.
 С другой стороны, если бы она надела одно из своих лучших платьев, Маккензи стал бы более подозрительным. Как может такая девушка, как Эмили Лэйн, вынужденная зарабатывать себе на кусок хлеба, одеваться в шелк и парчу?
 — Мисс Лэйн, так откуда вы родом?
 — С востока, — со вздохом ответила она. Да, а она-то надеялась очаровать его. Настроение у Эмили совсем испортилось.
 — Если смотреть с этого места, мисс Лэйн, то все сюда приехали с востока.
 Кокетливо ударив его по руке, она постаралась рассмеяться.
 — Какой вы прямолинейный! Сами-то вы не с востока, и индейцы тоже. И пожалуйста, зовите меня просто Эмили.
 Она попыталась похлопать ресницами, но Джош и глазом не повел. Пожалуй, он даже и не мог бы рассмотреть, что она там вытворяет за толстыми стеклами этих проклятых очков. Она должна любым способом отделаться от них.
 Быстро оглядевшись, Эмили заметила, что их столик стоит в уединенном темном углу. Сняв очки, она как бы случайно уронила на стол свечу.
 — Ой, какая я неловкая! Теперь нам не надо никакого огня, не правда ли?
 И она так решительно взмахнула ресницами, что, пожалуй, могла бы ими раздуть пожар в прерии.
 — У вас что-то с глазом, мисс Лэйн?
 — Да, вот здесь, — раздраженно ответила она.
 Когда Джош сделал движение, чтобы снова зажечь свечу, девушка протянула руку и остановила его.
 — Пожалуйста, не надо.
 Попытавшись изобразить самый соблазнительный взгляд, на который только была способна, Эмили прошептала:
 — Свет раздражает глаза, мистер Маккензи.
 Кивнув, он откинулся назад, отодвинув от себя тарелку с остатками ужина.
 — Где же приблизительно на востоке, Эмили? И пожалуйста, называйте меня Джош.
 Несмотря на его улыбку, которая могла бы загипнотизировать и змею, Эмили решила, что он больше похож на терьера, чем на ищейку, — или какая там порода собак славится тем, что загрызает до смерти?
 Она попыталась сообразить, в каком месте он никогда не был. Не хватало еще, едва упомянув какой-нибудь город, услышать: «О, Кливленд, я отлично его знаю!» Он начнет болтать о прелестях этого городка, а она в жизни не бывала в Кливленде.
 Она не собирается попасть в эту ловушку.
 — Я из Огайо.
 — Кливленд? — оживился он.
 «Ага, Маккензи, на сей раз я тебя обскакала».
 — Нет.
 — Я всегда хотел там побывать, но все никак не удавалось. Проклятие! Упустить такую возможность!
 — Коламбус? — спросил он.
 — Нет.
 — И там я тоже не был, — произнес он, откинувшись на спинку стула.
 — А вы вообще были в Огайо?
 Голос Эмили против ее воли прозвучал несколько раздраженно, и его губы скривились в усмешке.
 Да ведь он тоже с ней играет! И кажется, на сей раз переиграл ее.
 — Нет, мэм, к сожалению, не могу похвастаться, что я был там.
 — Прекрасные места. Думаю, когда-нибудь я туда вернусь.
 — Гм-м. Что же там такого хорошего?
 Поскольку Эмили тоже никогда не доводилось бывать в Огайо, она заколебалась.
 — Просто… это дом, а дома всегда хорошо.
 — Да-а, всегда хорошо возвращаться домой.
 Из его голоса исчезла подозрительность, а лицо опять стало мягким.
 — Кто такая эта Мод, Джош?
 — О, Мод была мне кем-то вроде бабушки. Мне и моим двоюродным братьям. Она умерла два года назад.
 Он улыбнулся своим воспоминаниям.
 — Она была из той породы техасцев старой закалки, у которых позвоночник крепче стали… Мод держала небольшой ресторанчик в Калисо — это городок недалеко от нашего ранчо. А потом она переехала в «Трипл-Эм», мне тогда было около восьми.
 — «Трипл-Эм»?
 — Ну да, так называется мой дом.
 — Значит, эта Мод даже не была вам родней?
 Он взглянул на нее, и опять Эмили отметила мягкий отблеск в его глазах.
 — Только в душе.
 — Кажется, вы тоскуете по дому, Джош.
 — Да, это правда. Последнее время больше, чем когда-либо.
 — Почему же вы не поедете туда?
 Это сразу решило бы все ее проблемы: детектива не будет, и она почувствует себя свободной.
 Его глаза сузились. Сентиментальные воспоминания сменились подозрениями. Слишком резко и прямо она это произнесла.
 — Может показаться, будто вы очень хотите, чтобы я поскорее уехал, Эмили.
 — Почему вы так подумали? Просто вы очень скучаете по дому, это сразу видно. Мне кажется, что дома вы почувствуете себя счастливее.
 — Моя работа заставляет меня быть вдали от дома — а сейчас я именно выполняю свою работу. Она для меня имеет большое значение.
 Теперь настала ее очередь нахмуриться. Так же ее отец обычно отвечал матери. Та всегда умоляла его задержаться дома утром или вернуться пораньше — или просто возвращаться домой. Голос отца эхом раздался в ее ушах: «Моя дорогая, оставь свое бесконечное нытье. Моя работа зовет меня из дома». Эмили вздрогнула.
 — Вам холодно? — с беспокойством спросил Джош, наклонившись вперед.
 — Нет, просто мурашки…
 «Но вы не поймете, Маккензи».
 — Я могу предложить вам свой пиджак, если позволите. Мысль о том, чтобы надеть его одежду, еще сохранившую тепло его тела, вдохнуть его запах, заставила покрыться гусиной кожей даже руки девушки. Ее неудержимо влекло к этому человеку, и в этом влечении лежала опасность, куда более пугающая, чем угроза возвращения домой.
 — Со мной все в порядке, — произнесла она. — Но все равно спасибо, Джош.
 Она говорила искренне. Несмотря на его занятие, он и в самом деле был настоящим джентльменом.
 — Должен признать, Эмили, что я действительно очень скучаю по дому. Мне надо обязательно съездить туда, как только я разделаюсь с этим заданием.
 «Этим заданием» была она сама, и девушка надеялась, что Маккензи никогда его не выполнит, несмотря на опасность, которой она подвергается. У Эмили даже живот подвело от волнения.
 Джош улыбнулся и стал похожим на печальную плюшевую игрушку, которую оставили, когда вся семья уехала на прогулку. Ей захотелось взять его и посадить к себе на колени, пока он все не испортил и опять не превратился в терьера.
 — Кажется, мадам, я пережевываю одно и то же. А что ваши родители, Эмили? Вы, наверное, тоже по ним скучаете?
 — Родители — это ведь часть дома, не правда ли? Его губы напряглись, стали жесткими.
 Ее манера отвечать вопросом на вопрос, должно быть, скоро сведет его с ума, но ему просто смешно, как она пытается вывернуться.
 — Вы когда-нибудь слышали об Эмили Лоуренс?
 — Это та девушка, которую вы разыскиваете? Блондинка, вы ее фотографию показывали нам с Розой в поезде?
 — Да, та самая.
 — Почему я должна ее знать? Он пожал плечами:
 — Просто интересуюсь.
 — Знаете, я никак не могу понять, зачем вы сюда приехали. Я думала, вы охотитесь за этой бедной женщиной.
 — Почему вы называете ее бедной? Может быть, наоборот, она ужасный человек — воровка и лгунья.
 — А может оказаться, что нет. Я испытываю сочувствие к любой женщине, которая хочет покинуть дом, если ее силой пытаются вернуть обратно. А вы не думали, что если эта Лоуренс так хочет исчезнуть, то на это имеются веские причины?
 Джош проворчал:
 — Да, все по полочкам разложили. Такое впечатление, что вы знаете ее так же хорошо, как себя.
 — Я знаю женщин, похожих на нее. Их очень много на Западе.
 — Таких, как вы?
 — Я?
 Ее рука нервно сжала передник на груди.
 — Я простая девушка, которая пытается заработать себе на жизнь. А потом я надеюсь встретить мужчину, за которого выйду замуж.
 Если он сейчас поверит в это, тогда она сможет убедить его в чем угодно!
 — Вы не похожи на тех девушек, которые высматривают здесь себе жениха.
 Очевидно, она и без очков не продвинется хотя бы на дюйм дальше, чем в очках.
 — Это из-за того, что я некрасивая?
 — Нет, просто я наблюдал за вами, Эмили. Вы не смотрите по второму разу ни на одного мужчину — независимо от того, как он выглядит. К тому же я не думаю, что вы некрасивая.
 Она не могла понять, искренне он говорит или нет.
 — Если вы действительно так считаете, значит, вы еще более слепой, чем я.
 — Я вижу очень хорошо. И всех женщин я вижу насквозь. Эти слова звучали скорее как угроза, а не обычное мужское хвастовство. Эмили не могла позволить, чтобы он сбил ее с толку, иначе все пропало. Поэтому она мысленно перевернула назад страницу книги и вернулась к предыдущему вопросу, на который он так некстати ответил своим вопросом.
 — Почему вы приехали в Лас-Вегас, Джош?
 — Согласно полученным мной указаниям. Так вы уверены, что никогда не видели мисс Лоуренс?
 Эмили потеряла терпение.
 — Что вы без конца спрашиваете одно и то же, сэр? Вы что, всегда так ухаживаете за девушкой, в манере допроса?
 — Только тогда, когда я думаю, что девушка, за которой я ухаживаю, что-то скрывает.
 Ее сердце забилось так громко, что она едва могла соображать, но ей удалось выдавить из себя:
 — Я? Что я могу от вас скрывать?
 — Что вы и есть Эмили Лоуренс.
 Она принялась хохотать и не могла остановиться. Джош был уверен, что она смеется только потому, что она и была Эмили Лоуренс. Нет, это невозможно. Это совсем не та женщина! Потому-то она так истерически смеется.
 Она продолжала смеяться, пока едва могла дышать. А Джош постепенно краснел, успокаивался — и все больше сердился на себя.
 — Мне кажется, в моих словах нет ничего смешного, Эмили.
 — Простите меня, пожалуйста. Вы только взгляните на меня! Мне очень льстит, что вы считаете, что я похожа на ту привлекательную леди на фотографии, которую вы нам показывали. Это просто уморительно.
 — Я думаю, что вы очень на нее похожи. Она надела очки и протянула руку.
 — Дайте мне еще раз взглянуть на карточку. Детектив отвел глаза.
 — У меня нет ее с собой.
 — Если бы я была таким добросовестным детективом, как вы, Джош, я бы ела, пила и спала с ней все двадцать четыре часа в сутки.
 — Она потеряна.
 — Ну, тогда все понятно. Значит, вы просто не помните, как она выглядит.
 Маккензи свирепо взглянул на нее.
 — Я совершенно точно помню, как она выглядит! Это моя работа — помнить все детали.
 — Прекрасно, забудем о фотографии, коль у вас ее нет. Но если бы я была богатой наследницей, неужели вы думаете, что я работала бы здесь? Мне нравится быть официанткой, но не так уж это легко.
 — Может быть, вам захотелось перемен. Может быть, вам стало скучно.
 — Разве Нью-Мексико похоже на место для увеселительной прогулки? А обслуживание грубых ковбоев, по-моему, слишком сильное развлечение, чтобы с его помощью бороться со скукой.
 — То же самое мне говорила и Роза.
 Эмили нахмурилась:
 — Вы расспрашивали обо мне Розу? Роза ничего не говорила ей об этом.
 — Конечно.
 — Роза еще меньше склонна говорить правду, чем я.
 — Я это понял.
 — Теперь понятно, почему вы позвали меня обедать. Почему-то это сильно разочаровало ее, даже несмотря на то что она с самого начала знала, зачем он ее расспрашивает. К тому же она день ото дня все больше чувствовала себя Эмили Лэйн, а Эмили Лэйн должно нравиться, что за ней ухаживает такой мужчина, как Джош Маккензи.
 Джош, должно быть, уловил нечто в интонации девушки и бросил на нее быстрый взгляд. Внезапно воротничок стал ему тесен. Его охватило чувство замешательства, даже стало стыдно, что он обманул надежды простой рабочей девушки.
 — Простите меня, Эми. Я поступил нечестно. Позвольте, я провожу вас домой.
 Ей не стоило упускать эту возможность. Сгорбившись, Эмили поднялась и посмотрела на него сверху вниз.
 — В этом нет необходимости. Женщины вроде меня привыкли сами находить дорогу к дому, — произнесла она, даже не пытаясь скрыть своего разочарования. — Спасибо за обед, мистер Маккензи.
 И она пошла к выходу.
 — Эмили! — позвал он, но она не остановилась.
 «Сара Бернар, чтоб вам пусто было, Джош Маккензи! И не пытайтесь уверить меня, что на сей раз я переиграла».
 Ему надо было еще заплатить по счету, поэтому Эмили уже поднималась по ступеням крыльца своего дома, когда он наконец нагнал ее. Едва девушка ступила на первую ступеньку, Джош схватил ее за локоть. Увидев, что она упорно продолжает подниматься, он стиснул его сильнее. Эмили медленно обернулась. Ее лицо оказалось как раз напротив его лица — их губы разделяло всего несколько дюймов. Ну вот, это еще что, с какой стати ей думать о его губах?
 Может быть, это оттого, что он стоит так близко, что его дыхание даже щекочет ее щеку?
 В свете луны его щетина казалась еще темнее, а губы — полнее и соблазнительнее, чем днем.
 — Эмили, я очень сожалею. Пожалуйста, простите меня.
 — Вам не за что просить прощения, Джош. Я поняла: вы просто выполняете свою работу. Мне следовало бы знать, что такой привлекательный мужчина, как вы, вряд ли заинтересуется некрасивой девушкой вроде меня…
 Его поцелуй прервал ее слова.
 Ее целовали много раз раньше, но никогда — никогда! — так, как сейчас. Мужчины, которые целовали ее, никогда не осмелились бы делать нечто подобное, имея на щеках однодневную щетину. Контраст мягких губ, ласкающих ее губы, и жесткой бороды, царапающей щеки, вызвал в ее теле волну новых ощущений.
 Теперь Джош держал ее за локоть мягко и ласково. Его рука обхватила Эмили за талию, и он крепко прижал ее к себе. Его тело было жестким и горячим, а ее — гибким и холодным как лед. Они прильнули друг к другу, как две половинки какого-то неизвестного целого — целого, о котором она знала так мало!
 Джош застонал, не отрывая от нее своих губ, — грубый, дикий звук, который сделал их поцелуй еще более страстным. То, что сейчас они были одного роста, придало Эмили новое ощущение силы: она почувствовала себя захватчицей и ринулась дальше, застонав, когда его язык встретился с ее языком.
 Его руки стали гладить ее волосы, потихоньку вытаскивая из них шпильки. Черная волна рассыпалась по ее плечам. Прежде чем Элили смогла остановить его, он сдернул с ее лица очки, и девушка похолодела.
 Она отстранилась. Неужели этот поцелуй тоже всего лишь уловка?
 Опустив ресницы, чтобы скрыть от него выражение своих глаз, она повела руками, как будто внезапно ослепнув.
 — Джош, я совсем ничего не вижу без очков.
 — Оказывается, с ними вы тоже ничего не видите. Его губы нашли ее рот.
 — Закрой глаза, Эми. Они не нужны тебе, чтобы видеть меня.
 Закрыв глаза, она вздохнула, и его губы снова воспламенили все ее существо. Девушке хотелось, чтобы Джош целовал ее снова и снова. Еще никто в жизни не целовал ее так.
 Где-то позади них отворилась дверь, и они услышали приятный голос миссис Макнамара, хозяйки дома:
 — Комендантский час начинается через десять минут дорогое мои. Все по своим комнатам!
 Джош застыл, Эмили тоже. У нее хватило ума не открывать глаза. Ступив вперед, она упала на грудь Маккензи, довольно сильно ударив его по ноге.
 — Ох!
 Она безвольно повисла у него на руках.
 — Могу я получить обратно свои очки?
 — Да.
 Его голос был хриплым. Эмили хотелось без всяких уверток взглянуть на него, чтобы понять, огорчен ли Джош, что им помешали и прервали поцелуй, — или раздосадован, что он опять ошибся в ней.
 Его руки мелькнули около ее лица, и очки очутились на носу.
 — Мне надо идти в комнату. Спасибо вам за обед и за…
 Она оборвала себя на полуслове. Поцелуй был восхитительный, но будь Эмили проклята, если поблагодарит за это детектива! Этот невозможный человек целовал ее так, что ее оборона дала слабину. Джош снял с девушки очки, чтобы посмотреть, не лжет ли она, не она ли та мошенница, которую он разыскивает. И это после того, как Эмили целый час из кожи вон лезла, чтобы убедить его в обратном! Все это говорит о подозрениях, коварстве… и… и о трусости!
 — Эми?
 Его голос был мягким, рука — нежной. Джош удерживал ее, чтобы она не убежала.
 Девушка посмотрела в его сапфировые глаза, и ей стало ясно, что она не сможет никуда бежать. У него снова был взгляд, как у игрушечной собаки, и этот взгляд тут же разбил ее сердце на куски.
 — Что? — спросила она дрожащим голосом.
 — Мне очень жаль.
 — Вы это уже говорили.
 — Я знаю. Мне жаль, что я думал, что вы лжете. И я сожалею, что позвал вас на ужин, чтобы допрашивать вас.
 — Это не важно.
 — Нет, важно. Вы позволите мне исправиться? Эмили подняла голову:
 — Как?
 — Я хочу еще раз пригласить вас.
 Заметив ее скептический взгляд, Джош быстро добавил:
 — На этот раз я приглашаю именно вас.
 — Вы, должно быть, думаете, что я ненормальная.
 Он усмехнулся, и ее сердце чуть не выскочило из груди.
 — Я хочу именно этого: чтобы вы были ненормальной и простили меня. Вы принимаете мое приглашение?
 Девушка открыла рот, чтобы отказаться, и вместо этого сказала:
 — Да.
 Этот человек был просто воплощением неправильного хода вещей, нечего и сомневаться.
 Джош смотрел, как Эмили бегом поднялась по лестнице. Его губы все еще горели от прикосновения к ее губам, его тело отяжелело и пульсировало от боли. С чего это ему взбрело в голову целовать эту подозрительную особу?
 Неужели он ее все еще подозревает?
 Если это Эмили Лэйн, то в ней есть что-то лишнее. Однако сейчас он не был уверен, что она подходит и для роли Эмили Лоуренс. А если это и в самом деле Эмили Лоуренс, значит, он только что видел самое талантливое представление, какое можно себе вообразить. И эта девушка — самая совершенная лгунья из всех, каких агент Джош Маккензи только встречал в своей жизни.
 Джош пережил тяжелые минуты, придя к такому заключению. Но почему?
 Может быть, он хотел, чтобы она на самом деле оказалась той, за кого себя выдает? А может быть, влечение, которое он почувствовал к этой женщине, заставило его поверить, что она и есть настоящая Эмили Лэйн из Огайо — женщина, выполняющая тяжелую работу, которая может сама позаботиться о себе, а не испорченная девчонка из Лонг-Айленда, которая ворует деньги у собственного отца?
 Возможно, у Эмили Лоуренс и прекрасная внешность, но под красивой оболочкой скрывается отвратительная женщина. Зато у Эмили Лэйн — душа ангела, даже если лицом она ничем не выделяется из толпы девушек, работающих в ресторане.
 Когда Джош сказал, что видит девушку насквозь, это была правда. В его профессии это просто необходимо. И когда он смотрел на Эмили, то видел женщину, которую ему хотелось узнать как можно ближе.
 Значит, он останется в Лас-Вегасе и приложит все усилия, чтобы узнать Эмили лучше. Если она лжет, то рано или поздно проговорится. А если нет — то он, возможно, поймет, почему звук ее голоса бросает его в дрожь, почему от запаха ее кожи обручем сжимает голову, а прикосновение ее губ заставляет терять рассудок.
 Из открытого окна донеслось бормотание голосов и тихий смех Розы Дюбуа. Джош улыбнулся. Что за женщина эта Роза! Было бы любопытно столкнуть ее нос к носу с его кузеном Заком — и посмотреть, что из этого выйдет.
 А он — встретит ли он когда-нибудь свою единственную половинку, как его отец и дядья? Сможет ли он когда-нибудь забыть это ощущение тревоги, одиночества, бездомности? Отец говорил, что все эти вещи связаны друг с другом. «Однажды ты найдешь женщину, которая станет твоей на всю оставшуюся жизнь, и твоим домом будет любая лачуга или дворец, где она преклонит свою голову».
 Джош решил пойти в бар. Ему необходимо было выпить, спать совершенно не хотелось. Этой ночью его еще долго будут мучить все бесчисленные нерешенные проблемы и вопросы без ответов.
 Эмили вошла в комнату. Все еще оставаясь под впечатлением от поцелуя, она подошла к окну и взглянула на полную луну, которая поднималась над просторами Нью-Мексико. Казалось, она может разглядеть каждую звездочку на небе. А луна сияла ярко, как серебряное солнце, делая далекий пейзаж мерцающим и блестящим, превращая его в таинственный мир, который Господь создал специально для нее. Позади хлопнула дверь, и вошла Роза. Эмили нехотя повернула голову.
 — Ну как? — спросила Роза нетерпеливо. — Хорошо повеселилась? Я вижу, он поцеловал тебя на сон грядущий?
 Эмили снова посмотрела в окно и увидела силуэт Джоша, все еще маячащий внизу на ступеньках.
 — Повеселилась? Да и нет… Да. Роза рассмеялась:
 — А каков был поцелуй?
 Эмили все еще ощущала его на языке, чувствовала губами. Она невольно облизнула губы и вздохнула.
 — Правда, здорово? Я считаю, что он просто исключительный мастер целоваться.
 — Ты что, знаток поцелуев, Роза?
 — Ну конечно, как же иначе? Роза присела на свою кровать.
 — Я видела, как он вытащил шпильки у тебя из прически. Просто молодец!
 — И очки снял тоже. Он очень подозрительный тип. Она снова выглянула в окно, чтобы удостовериться, что подозрительный тип по имени мистер Маккензи не подслушивает снаружи. Эмили надеялась, что он не опустится до такой низости, но все же не мешает лишний раз быть предусмотрительной. Джош спустился по ступенькам, а затем направился дальше через улицу. Девушка вздохнула с облегчением. Как хорошо, что он больше не бродит поблизости в ожидании, когда она сделает ошибку.
 — Подозревать всех и вся — это его работа. Ну так что же ты сделала, когда он снял с тебя очки?
 Эмили села на кровать и стала расшнуровывать ботинки. Шестнадцать часов в обуви — почти на шесть больше, чем обычно!
 — Я прикрыла глаза и стала слепо шарить вокруг.
 — У тебя здорово получилось, Эмили! — смеясь, воскликнула Роза.
 — Но сколько еще мне придется их носить? Когда же он наконец со всем этим покончит и уберется отсюда?
 — Ты что, действительно хочешь, чтобы он уехал?
 — Да! Он сводит меня с ума своими вопросами.
 — А как насчет поцелуев?
 Эмили пожала плечами и оглянулась.
 — Это уж точно сведет меня с ума.
 — О, сойти с ума от поцелуев! — вздохнула Роза. — Как я тебе завидую.
 Страсть, прозвучавшая в словах Розы, заставила Эмили поднять голову и внимательно посмотреть на подругу:
 — Мистер Бриджес все время жалуется, что ты не очень дружелюбно к нему относишься.
 — Представить себе не могу, чтобы Спадающие Бриджи жаловался! — насмешливо произнесла Роза. — Что же касается моего дружелюбия, то, пожалуй, в один прекрасный день я покончу с этим раз и навсегда.
 Эмили рассмеялась:
 — Вот это будет денек!
 — Ты меня хорошо знаешь. А насколько хорошо удалось узнать тебя этому мистеру Красавчику Маккензи?
 — Не так хорошо, как ему, наверное, хотелось бы.
 — О, такой ответ таит в себе множество самых восхитительных возможностей! Что ты имеешь в виду?
 — Я парировала все его вопросы. Эмили Лэйн стала девушкой из Огайо, работающей в ресторане и поджидающей подходящей партии для замужества… — Эмили поморщилась. — Это как раз та самая жизнь, от которой я сбежала.
 — Что делает ее правдивой ложью. Чем ближе к правде твоя история, тем легче тебе сделать так, чтобы она звучала убедительно. Как ты думаешь, он в это поверил?
 Эмили в раздумье скривила губы:
 — Думаю, да.
 — Тогда, может быть, он уедет и тем самым исполнит твое желание.
 — Сомневаюсь, что он уедет. Он попросил меня снова пойти с ним ужинать. Как ты думаешь, что это значит?
 — Что ему понравилось твое общество.
 — Но я, конечно, никуда не собираюсь. — Интонация девушки предательски говорила об обратном.
 — Ну конечно, ты пойдешь! Ты должна пойти. Если ты откажешься, он будет ломать голову, почему ты это сделала. Мужчины вроде него не привыкли, чтобы им отказывали. И в особенности они не в состоянии перенести отказа от женщины, похожей на Эмили Лэйн. Он удивится — а поверь мне, тебе нельзя давать ему повод удивляться! Тогда он снова начнет тебя подозревать. Тебе лучше не спускать с него глаз… и рук, и губ… — Роза подмигнула. — Будь я на твоем месте, я бы получила свое удовольствие от этого мужчины, пока он еще не уехал, мое золотце.
 Эмили приложила палец к губам и вспомнила, как губы Джоша касались их. Роза всегда дает хорошие советы. На сей раз она, пожалуй, им последует.




 Глава 7


 С тех пор как Кэти Клири исчезла в той стороне, где заходит солнце, девушкам из «Гарви-Хауса» в Лас-Вегасе приходилось крутиться в два раза быстрее, чтобы справляться со своими обязанностями. К ужасу Фаллона Бриджеса, обслуживание клиентов стало хуже и уже не дотягивало до высоких стандартов Фреда Гарви. Ресторан лишился не только Кэти, но еще двух других девушек. Одна из них сбежала из Нью-Мексико, как только обнаружила, что работа, которой ей предстоит тут заниматься, слишком тяжела, а время бежит чересчур медленно. Вторая — когда выяснила, что на другом конце железнодорожной ветки, проходящей через Санта-Фе, находится Калифорния.
 — Молодежи в наше время совсем нельзя доверять, — сокрушался Бриджес, сбиваясь с ног.
 Он торопился к приходу поезда сервировать блюда со свежим лососевым филе.
 — Никто не держит своего слова. Нарушить официально подписанный контракт!.. — Тут он возмущенно фыркнул. — Это просто верх безответственности, настоящая черная неблагодарность!
 — Кэти Клири вы можете исключить из вашего списка, — заявила как-то невзначай Роза. — Она вовсе не виновата в том, что произошло.
 — Но все равно она не вернется, это совершенно точно. Неужели вы думаете, что этот здоровенный детина держит ее целыми днями связанной по рукам и ногам?
 — Если ей там нравится, — произнесла Роза. Мужчины, сидящие за ее столиком, грубо захохотали, а Бриджес густо покраснел. Эмили в изумлении тряхнула головой и продолжала обслуживать свой первый столик из восьми. Со вчерашнего вечера работы прибавилось, потому что теперь девушки распределили между собой столики, оставшиеся беспризорными после бегства трех официанток.
 Эмили не видела Джоша с тех пор, как он оставил ее вчера вечером на ступеньках с восхитительным ощущением его поцелуя на губах. Она предполагала, что у него есть в Лас-Вегасе и другие дела. Не может же он беспрерывно торчать около «Гарви-Хауса»! А может быть, он даже сел на один из тех поездов, которые проходят через их станцию, и уехал? Эта мысль опечалила ее, но потом девушка рассердилась на себя за подобное чувство. Наоборот, ей следовало бы радоваться, ведь все проблемы разрешатся, если этот человек исчезнет из ее жизни и она его никогда больше не увидит.
 Эмили только-только начала сервировать следующий столик, когда заметила человека, замешкавшегося в дверях. Это был представительный мужчина привлекательной наружности, с аккуратно подстриженной бородкой и усами. Манера одеваться выдавала в нем приезжего из восточных штатов. Эмили уже успела привыкнуть к тому, что на нее часто глазеют мужчины, но этот посетитель пристально разглядывал не только девушек, но и Бриджеса.
 Ей надо было за чем-то сходить в кухню, а когда она вернулась, то увидела, что незнакомец заглядывает под стол. Затем он провел пальцем вдоль подоконника, проверяя, много ли на нем пыли.
 Эмили оглянулась, ища взглядом Бриджеса, но его и след простыл. Ну что ж, тогда она сама решилась подойти к странному посетителю, предложить занять место за столиком и пообедать. Но только она направилась к нему, как он исчез в кухне.
 — О! — только и сказала Эмили. Секундой позже из кухни раздался громкий разъяренный вопль повара-китайца.
 Незваный гость бегом вылетел из кухни. Ян Чен гнался за ним, размахивая огромным ножом для разделки мяса.
 Тут неожиданно на сцене снова появился Бриджес. Увидев, что происходит, он словно окаменел, опершись о кадку с пальмой, не в силах вымолвить ни слова. Все это выглядело бы довольно смешно, если бы не серьезность ситуации.
 Бриджес пытался и раньше поговорить с поваром насчет его слишком горячего темперамента, но языковой барьер не позволил метрдотелю продвинуться дальше нечленораздельных восклицаний по-английски. Ян Чен обычно вежливо кланялся ему, а потом по-прежнему игнорировал все нормы поведения…
 Низкорослый повар-китаец продолжал преследовать длинноногого незнакомца, лавируя между столиков, возмущенно тараторя что-то по-китайски и размахивая в воздухе тесаком. Столики быстро опустели, гости похватали свои недоеденные пироги и бросились к дверям, не дожидаясь, когда прозвучит свисток паровоза, призывающий их продолжить свой путь.
 Как только последний посетитель исчез в дверях, незнакомец остановился и вытянул палец в сторону повара:
 — Достаточно, благодарю вас!
 Эта решительная команда, сказанная таким повелевающим тоном, заставила Ян Чена остановиться. В удивлении он немедленно остановился как вкопанный.
 — Все именно так, как было описано в поданной мне жалобе. Технологический процесс не выдерживается.
 Легкий английский акцент только подчеркивал авторитетность тона странного посетителя.
 — Где мистер Бриджес? — требовательно спросил он.
 Ян Чен, Роза, Эмили и все девушки в помещении указали в ту сторону, где дрожащий Бриджес украдкой выглядывал из-за пальмы. Быстро оценив ситуацию, тот набросился на Ян Чена:
 — А я-то думал, что ты не говоришь по-английски! Да ты прекрасно все понимаешь!
 — Ян Чен понимай английски отчен карашо, — произнес с достоинством повар и с независимым видом проследовал обратно в свои владения. В дверях он обернулся. — Главная начальник нет дела ко мне. Держи его дальше от кухни Ян Чена! — Он погрозил ножом в сторону незнакомца. — Ты понимай, главная начальник?
 Странный незнакомец торжественно кивнул головой в знак согласия, и Ян Чен исчез за захлопнувшейся дверью.
 Теперь настала очередь Бриджеса. Незнакомец повернулся к нему.
 — Мистер Гарви, как приятно снова вас увидеть… — Голос Бриджеса дрожал.
 — Гм-м, — произнес Фред Гарви с явным недоверием. — Как я понимаю, у вас тут в Лас-Вегасе проблемы, Бриджес.
 Все еще дрожа, Бриджес поспешил навстречу боссу:
 — Я все сейчас объясню, сэр. За последние три недели у меня сбежали три девушки — такие неблагодарные негодницы! Мы делаем все, что в наших силах, но, пока мой запрос о дополнительных официантках не удовлетворен, нам приходится довольствоваться теми девушками, которые имеются у нас в распоряжении, — он презрительно посопел носом в сторону Розы, — хотя они не всегда отвечают нашим высоким требованиям.
 — Следует ли мне напоминать вам, Бриджес, что моя жена лично разговаривает с каждой девушкой? И ни одну из них нельзя назвать негодницей или не отвечающей нашим высоким требованиям. Как раз в обслуживании клиентов я не заметил ни одного огреха. — Он учтиво улыбнулся Розе и Эмили, и девушки улыбнулись ему в ответ.
 Эмили знала, что им надо вернуться к работе и позволить Бриджесу и Гарви поговорить наедине. Но ей было так интересно слушать изысканную речь легендарного владельца сети ресторанов! Любопытно, зачем он приехал в Нью-Мексико? Может быть, разобраться, почему сбегают официантки?
 — Н-но, сэр, тогда почему…
 — Одна из девушек, которая работает здесь с самого первого дня открытия этого ресторана, завтра выходит замуж. Меня попросили быть почетным гостем на ее свадьбе, потому что я в какой-то степени являюсь виновником того, что она первая собирается выйти замуж именно здесь.
 Девушки были награждены еще одной ослепительной улыбкой.
 — Я уже выдал замуж много невест с тех пор, как начал открывать по всей стране свои рестораны.
 — Да-да, сэр, я все понимаю, — произнес Бриджес, все еще дрожа. — По всей видимости, эта невеста — мисс Клири?
 — Да, именно так. Похоже, что я обеспечиваю весь Запад первоклассной едой и самыми лучшими женами. — Он подмигнул Розе и Эмили. — И когда одна из моих девушек просит меня присутствовать на свадьбе, я не могу отказать в ее просьбе.
 Эмили не могла больше сдерживаться. Шагнув вперед, она спросила:
 — Скажите, мистер Гарви, а правда, что сотни детей крещены в вашу честь с именем Фред или Гарви?
 — Да, так говорят, юная леди. Я слышал даже, будто счет идет уже на тысячи. Как ваше имя?
 — Эмили. Эмили Лэйн, сэр.
 — Очень приятно познакомиться, мисс Эмили. Откуда вы родом?
 — Из Огайо.
 — Как мило. Так же мило, как милы вы сами. А вы, мисс?
 — Роза Дюбуа. — Она вышла вперед и протянула руку. — Я из Нового Орлеана.
 Фред Гарви улыбнулся и наклонился к ее руке с изяществом настоящего джентльмена.
 — Очаровательно! Мисс Дюбуа. Мисс Лэйн.
 Он поклонился им, затем подошел к каждой из официанток. Все девушки стояли вытаращив глаза и открыв рты, видя перед собой живую легенду. Мистер Гарви учтиво поздоровался с каждой.
 — А сейчас, мистер Бриджес, вернемся к вам. Вы, вероятно, слышали, что случилось с тем метрдотелем, который работал здесь до вас? С тем самым, который пытался урезать порции и припрятывать деньги?
 — Да, сэр. Вы уволили его, сэр.
 — Тогда позвольте узнать, зачем мне было менять персонал, чтобы через несколько месяцев прийти к тому же, что и было? Режете ли вы пирог на большее число кусков, чем положено? Подаете гостям холодный суп? Свежая рыба у вас бывает только по пятницам? А чай со льдом обжигает губы?
 — Ничего из того, что вы перечислили.
 Эмили зажмурилась, когда голос мистера Гарви возвысился почти до крика:
 — Тогда почему, могу я вас спросить, вы так разбогатели?
 Голос его, в котором от гнева еще сильнее проявился английский акцент, стал похож на гром небесный над горой Синай. Бриджес трясся, будто сам Господь Бог говорил с ним из горящего куста. Эмили почти пожалела несчастного. Почти.
 — Я… не знаю, сэр… Я следую вашим письменным распоряжениям.
 — Все обстоит именно так, мистер Гарви, — серьезно произнесла Роза. В голосе ее не было обычной насмешки. Сейчас Эмили гордилась ею.
 Бриджесу тоже следовало бы благодарить Розу. Но вместо этого он прошипел:
 — Я сам о себе позабочусь, мисс Дюбуа!
 — Вам следует обращаться к юной леди с должной вежливостью, Бриджес. Или мне придется преподать вам урок.
 — Да, сэр. Единственная вещь, о которой я могу думать, сэр, — это как можно лучше устроить все дело, сэр. И поскольку у нас поваром служит Ян Чен, мастер своего кухонного дела, у нас подается больше овощей. Это его конек. Есть ли какие-либо другие жалобы на качество подаваемых блюд?
 Гарви нахмурился:
 — Нет, просто меня проинформировали, что этот ресторан приносит большой доход, а этого не могло произойти за столь короткий срок. Мы ожидали, что будем нести убытки до тех пор, пока окончательно не утвердимся в этом районе.
 — Я понимаю, сэр. Я уверен, сэр, что мне удастся растратить деньги, сэр, если вам так будет угодно, сэр.
 — Клянусь, что могу тебе в этом помочь, — пробормотала себе под нос Роза, а Эмили улыбнулась.
 — А теперь, мадам, — произнес Гарви, обращаясь к собравшимся девушкам, — я уполномочен пригласить всех вас сегодня вечером на прием в честь свадьбы вашей подруги. После того, как вы закончите работу, приходите в гостиницу. Там будут танцы и угощение, чтобы отпраздновать союз «Гарви герлз» с достойным представителем Запада.
 Раздались одобрительные возгласы девушек и аплодисменты. Ведь у них было так мало возможности повеселиться, когда каждый день работаешь от рассвета до заката. Поэтому сегодняшняя вечеринка будет для всех большой радостью.
 Когда появится Джош, если он только появится, будут ли они танцевать при луне? Эмили мечтательно вздохнула и с нетерпением стала ждать вечера.
 Джош неспроста весь день держался подальше от «Гарви-Хауса». Он был совершенно сбит с толку. Ему надо было разобраться в своих чувствах к Эмили. Он все еще не был уверен, кто же она такая на самом деле. Если она не Эмили Лоуренс, у него нет никаких причин задерживаться в Лас-Вегасе. Но теперь он совсем не хотел отсюда уезжать.
 Джош избегал Эмили. Целый день просидел он у окна своей комнаты, следя за тем, чтобы девушка не сделала попытки уехать из города. Когда ему наскучило это занятие, он понял, что хочет ее видеть. Ему просто необходимо ее видеть!
 Но когда он сошел вниз, музыка, доносившаяся из ресторанного зала гостиницы, заставила его изменить свои планы. Помещение ресторана было освобождено от столов, вдоль стен стояли люди, любуясь танцующими парами. В центре зала Кэти Клири, одетая в белое платье, вальсировала в паре с высоким пожилым джентльменом.
 Может быть, это ее отец? Безусловно, не муж, хотя на Западе, где так мало женщин, большая разница в возрасте не была необычной. Пока Джош размышлял, мужчина закончил танец, низко поклонился, поцеловал молодой женщине руку и подвел ее к огромного роста ковбою, которого Джош видел недавно в «Гарви-Хаусс». Затем пожилой джентльмен оставил пару танцевать вдвоем.
 Любовь молодоженов была очевидна всем, кто на них смотрел. Было трудно отвести взгляд от этой красоты. Некоторое время Джош тоже смотрел на них и вдруг с еще большей силой затосковал по дому.
 — Что случилось с рестораном? Когда будет обед? Джош обернулся на этот заданный грубым голосом вопрос.
 Еще один постоялец гостиницы, нахмурясь, стоял в дверях.
 — Простите, сэр, — вмешался портье. — Обеденный зал закрыт по случаю свадьбы. Если вы желаете, вы можете пройти на кухню, и повар вам что-нибудь приготовит.
 Голодный постоялец недовольно кивнул и пошел прочь. Джош осмелился спросить портье:
 — А чья это свадьба?
 — Одна из официанток ресторана Гарви выходит замуж за Фрэнсиса Бургойна. Мистер Фред Гарви собственной персоной приехал выдавать невесту.
 — Гарви здесь? — Джош поискал глазами в толпе.
 — Да вот он. — Портье указал на того самого пожилого джентльмена представительной наружности, который вальсировал с невестой, когда Маккензи спустился. — Прекрасный человек, но я не хотел бы быть в числе его недругов. Слышал, что он чуть не уволил своего метрдотеля из ресторана, потому что тот не соблюдал положенных технологических процессов.
 «Так ему и надо», — подумал Джош, вспомнив, как он расспрашивал этого противного коротышку об Эмили.
 Кивнув портье в знак благодарности, Джош поспешил к Фреду Гарви. Если кто и знает что-нибудь об Эмили Лэйн-Лоуренс, так это именно хозяин знаменитой сети ресторанов.
 Фред Гарви приветствовал Джоша улыбкой, которая тут же сменилась хмурым выражением лица, когда тот показал ему свой значок агентства Пинкертона.
 — Какие-то проблемы, детектив?
 — Надеюсь, что нет, мистер Гарви. В настоящее время я разыскиваю женщину по имени Эмили Лоуренс.
 — Это что, какая-нибудь сорвиголова из банды братцев Долтонов? Я слышал, что ваши Пинкертоны поклялись подстрелить этих негодяев.
 — Нет, сэр, ничего похожего.
 Лицо Гарви вытянулось. Вероятно, он был любителем детективных романов. К несчастью, в них такие отъявленные преступники, как Билли Кид, предстают в виде романтических героев. На самом деле это безжалостные, психически ненормальные убийцы, выродки — до той поры, пока не попадут на страницы дешевого детектива. И тогда их начинают превозносить до небес.
 — Так что же она сделала?
 — Она сбежала из дому. Ее отец хочет вернуть ее обратно.
 — Понимаю. И как я могу помочь вам?
 — Я шел по следу мисс Лоуренс до самого Чикаго, а потом она исчезла. В это время со станции как раз отходил поезд с несколькими вашими официантками, которые ехали в нем до Лас-Вегаса. Мне говорили, что вы сами нанимаете всех своих официанток. Не было ли в их числе Эмили Лоуренс?
 Гарви начал отрицательно трясти головой еще до того, как Джош закончил свой пространный вопрос.
 — К сожалению, должен признаться, я не принимаю всех девушек сам. Мне и так не хватает времени, чтобы всему уделить внимание, как я привык это делать. Я был вынужден передать этот участок работы другим лицам. А вы спрашивали в ресторане?
 — Да. Там нет Эмили Лоуренс, только Эмили Лэйн.
 — О, я познакомился с ней сегодня утром. Прекрасная девушка, хотя несколько простоватая. Нет ли у вас фотографии той девушки, чтобы взглянуть на нее?
 — Она была, но пропала.
 Гарви так изумленно поднял брови, что Джош почувствовал себя идиотом. Что это за детектив — не может уберечь фотографию своей добычи! Его отец никогда не оказывался в таком смехотворном положении, это уж точно.
 — Опишите мне эту женщину, — приказал Гарви.
 — Блондинка, привлекательные черты лица, аристократические манеры.
 Гарви пожал плечами:
 — Не видел такую.
 — Я тоже, — пробормотал Джош.
 — Не огорчайтесь! Посмотрите, столько здесь прекрасных девушек!
 Взгляд мистера Гарви был устремлен через плечо детектива. Он улыбался от удовольствия. Обернувшись, Джош просто онемел от удивления. Раньше он никогда не видел официанток в другой одежде, кроме их форменных черно-белых платьев. Даже одинаково одетые, они были довольно привлекательными. А сейчас он увидел настоящий калейдоскоп разноцветных платьев. Все девушки были одеты в свои лучшие наряды, каждая из них постаралась не ударить в грязь лицом на свадьбе подруги. Ведь им так редко удавалось повеселиться!
 Вдруг Джош заметил Эмили, и у него перехватило дыхание. Ее волосы были красиво уложены на макушке в тяжелый узел, а на носу все еще красовались эти ужасные толстые очки. Зато теперь, когда она была одета в прекрасное платье изумрудного цвета, было видно, какая у нее совершенная фигура. Неудивительно, что он мечтал об этой женщине жаркой ночью в уединении своей комнаты. В низком округлом вырезе платья соблазнительно обнажалась шея восхитительной белизны.
 Бедра Джоша охватил огонь. Он едва мог вздохнуть, не то что произнести слово. В горле застрял комок. Ему оставалось только смотреть на девушку во все глаза, с изумлением ощущая, как все его существо взбудоражилось, едва он увидел ее.
 Тут Эмили заметила Джоша и остановилась в нерешительности. Ее взгляд скользнул с него на Фреда Гарви. По ее лицу было видно, что она смущена, и это с новой силой всколыхнуло его подозрительность. Она боится, что Гарви сообщил ему о ней что-то новое? Значит, ей есть что скрывать.
 Извинившись, он поспешно пересек зал. Длинные, изящные пальцы Эмили пытались прикрыть прелестные выпуклости, но вместо этого только еще больше привлекали внимание Джоша к тому, что она пыталась спрятать.
 В тот момент, когда он наконец подошел к девушке, оркестр начал новый вальс, и без всякого приглашения Джош повел ее танцевать. У Эмили не оставалось другого выбора — или идти с ним, или упасть без чувств.
 Несмотря на волнение, она не путалась в па. Видимо, она была от природы одарена талантом танцовщицы либо занималась с очень хорошим учителем. У Эмили Лэйн вряд ли мог быть учитель танцев, а вот у Эмили Лоуренс…
 Джош взглянул на нее сверху вниз, но увидел только ее макушку. Она держала голову прямо, так что ее взгляд упирался как раз в его шею. Казалось, что девушка не в силах оторвать от него взгляда. Ну что ж, они квиты, потому что он тоже не мог отвести своего взгляда от шнуровки, которая так соблазнительно стягивала разрез ее платья.
 — Эмили, я как раз выходил, чтобы найти вас.
 — Правда? Что же вы хотели, Джош?
 — Мне надо было обязательно увидеть вас сегодня вечером.
 — Вы видели мистера Гарви?
 — Да. Прекрасный человек.
 — О чем же вы разговаривали?
 — Так, о разных мелочах. Ничего особенного.
 Мимо промелькнула Роза с ковбоем, который решительно топал в такт музыке и болтал, не закрывая рта. Нельзя сказать, чтобы она выглядела довольной. Джош поймал ее отчаянный взгляд, взывающий о помощи.
 — Я должен выручить Розу. Но вы так божественно танцуете, дорогая Эмили, что я не хочу выпускать вас из рук.
 Эмили приветливо улыбнулась:
 — Вы заставляете меня краснеть от смущения, сэр. И для детектива из ковбоев вы выражаетесь слишком учтиво.
 Она слегка ударила его по лбу своим веером.
 — Клянусь, мисс Эмили, вы со мной флиртуете.
 — Флиртую? Я? — пробормотала она, восхитительно качая головкой. — Теперь вы и в самом деле вогнали меня в краску.
 Было совершенно ясно, что она флиртует с ним, но это было так на нее непохоже, что Маккензи мог только догадываться, что за причина стоит за всем этим.
 — Краска только подчеркивает вашу красоту, — польстил он ей в ответ.
 И заработал еще один щелчок ненавистным веером.
 — Как вам не стыдно, Джош! Вы совсем вскружите мне голову, и музыка такая быстрая. Так какие же мелочи?
 — Простите?
 — Какие мелочи вы обсуждали с мистером Гарви? — спросила Эмили, на этот раз более настойчиво.
 — Дела, бизнес… и все вроде того.
 — Гм-м. Его бизнес или ваш?
 Джош решил, что надо заставить ее помучиться. Если Эмили есть что скрывать, это ее будет нервировать, если нет, тогда ей не будет дела до их разговора.
 — И те и другие.
 Девушка нахмурилась; Джош улыбнулся.
 — Ну хорошо, тогда, может быть, вы расскажете мне, откуда вы знаете слово «божественно»? — спросила она.
 — От того же человека, который научил меня танцевать. Она сдвинула брови и снова посмотрела ему в глаза. Ее глаза всегда были расплывчаты за стеклами очков. Во всяком случае, они смотрели как бы мимо него. Зато его глаза знали, куда смотреть, и были прикованы к самому низу выреза ее платья.
 — Я завидую этой счастливой женщине. Умоляю, скажите, кто она?
 На этот раз Джош опередил девушку: он успел схватить веер прежде, чем тот коснулся его лба.
 — Моя мать. Она когда-то работала в салуне.
 — Ваша мать работала в салуне? — Эмили была так поражена, что открыла рот.
 — Эта вас так шокирует?
 — Мне кажется, что да. Это не потому, что я ханжа, нет. Просто вы всегда отзывались о своей матери так почтительно. Я представляла ее как образец добродетели, а мне всегда внушали, что женщины, которые работают в салунах, никак не могут быть добродетельными.
 — Это долгая история, Эми, о том, как мои родители встретились. И, судя по выражению вашего лица, вы будете еще больше удивлены, когда узнаете, что моя тетка работала в игорном доме, который принадлежал моему дяде Клэю, а ее отец был богатым испанским доном.
 — Подавать выпивку мужчинам! — произнесла Эмили неодобрительно.
 — Если посмотреть с другой стороны, разве это не то же самое, что делаете вы?
 Эмили так искренне ужаснулась, что Джош даже расхохотался. В это время Роза проходила мимо них в танце.
 — Я рада, что вам обоим весело, но дайте же и другим повеселиться, — бросила она.
 Он смутился, но вдруг понял, что Роза танцует уже с кем-то другим. Неужели, пока они с Эмили разговаривали, начался новый танец? Он ничего не мог понять. Бдительность была его профессиональной чертой, необходимой для успешной работы. Его работы. В какой момент он перестал замечать, что происходит вокруг? Когда первый раз поцеловал эту подозрительную личность? Или когда стал с ней танцевать?
 Это совсем не важно. Он потерял всякую осторожность, вот что непросительно. В любых других обстоятельствах он уже давно получил бы пулю в лоб. Ирония судьбы! Ведь он потерял голову, танцуя с женщиной, которую подозревал, и забыл об осторожности из-за того, что не мог думать ни о ком другом, кроме нее.
 Джош огляделся по сторонам и увидел целые толпы мужчин, жаждущих танцевать с прелестными «Гарви герлз», которые в своих разноцветных праздничных платьях были похожи на леди. Но в его руках была Эмили, и он не намеревался ее выпускать — во всяком случае, до тех пор, пока это ему удастся.
 Закружив ее в быстром вихре, он ухитрился провести ее сквозь толпу мужчин. Как он и ожидал, Эмили прекрасно слушалась его руки, и Джош снова подивился, где она могла приобрести такую сноровку в танцах. Посмотрев на нее сверху вниз и улыбнувшись, он заметил, что она снова хмурится.
 — Кажется, вы правы, сэр. Если говорить другими словами, я тоже подаю выпивку. В ресторане мистера Гарви прекрасный кларет. Но я никогда не считала себя девушкой из салуна.
 Удивленный, он произнес:
 — Не думаю, что моя мать или моя тетка когда-нибудь думали о себе в этом роде. И вот что интересно: судьба моей тетушки очень похожа на историю женщины, которую я сейчас разыскиваю. Она тоже была богатой наследницей, которая сбежала от своего отца. Правда, в отличие от Эмили Лоуренс она ничего не воровала из дома. Можно сказать, что она сбежала из-под венца.
 Лицо Эмили сейчас находилось совсем близко от его лица, но она лишь улыбнулась. Джош вынужден был признать, что девушка отлично держится.
 — И ваш дядюшка стал ее спасителем? Ее Прекрасным Принцем?
 — Можно сказать и так. — Он улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям.
 — У вас очень интересная семья, Джош.
 — О да.
 Музыка завершилась красивым аккордом, и им пришлось прервать танец. Оркестранты отправились в бар отдохнуть И промочить горло. Вокруг толпились мужчины и женщины, в воздухе стоял гул голосов. К Эмили направились несколько ковбоев, но Джош так на них посмотрел, что они сразу ретировались и занялись поисками других девушек.
 — Не хотите ли выпить стаканчик пунша?
 Эмили кивнула, и он подвел ее к длинному столу, уставленному сладостями и прохладительными напитками. Наполнив стакан желтоватой жидкостью, Джош тоскливо посмотрел на бутылки виски, выставленные в баре. Если он оставит Эмили одну, ее перехватит какой-нибудь другой кавалер, и ему придется потратить не меньше часа, чтобы вызволить ее обратно, преследуя их в танцевальном зале.
 Пока он в Лас-Вегасе, она будет находиться рядом с ним — нравится ей это или нет. Джош подозревал, что Эмили это может не очень понравиться. Значит, никакого виски.
 — Почему вы не составите мне компанию? — спросила Эмили, когда он наполнил ее стакан.
 — Спасибо, я не хочу пить.
 — Как вам не стыдно! Это же так вкусно.
 Она сделала маленький глоток и поднесла стакан с пуншем к губам Джоша.
 — Я требую, чтобы вы обязательно попробовали.
 Он не мог сказать, каков был вкус у напитка, потому что думал о том, что ее губы только что касались края этого стакана. Да, об этом стоило подумать. Об этом, да еще о том, что скрывается под кружевом на ее платье.
 Чтобы не стоять рядом с ней столбом и не глазеть на нее, открыв рот, Джош повернулся и взял две тарелки с нарезанными кусочками кекса. Свой кусок он проглотил, даже не разжевав, но Эмили ела кекс медленно, наслаждаясь каждым кусочком. Какого черта, неужели можно так долго жевать ломтик кекса, который не толще лепестка? Он старался не смотреть на вырез платья девушки, но взгляд его невольно все время возвращался туда.
 Когда Эмили наконец покончила со своим кексом, Джош почти силой вырвал тарелку из ее рук. Ее рука поднялась к корсажу, и он как завороженный смотрел, как девушка поправляет краешек кружева.
 — Как я вижу, вы не прикоснулись к своему кексу, сэр, — сказала она безразличным тоном.
 Затем она легко смахнула платочком невидимые крошки с уголка рта Джоша. Носовой платок был теплым от ее тела, и запах лаванды защекотал ноздри детектива. Он хотел схватить этот лоскуток кружев и скрыть в нем лицо — или в той ложбинке, из которой только что выпорхнул платочек… Эмили приподнялась на цыпочки и рассеянно тронула лоб Джоша.
 — Боже мой, мистер Маккензи, вы весь мокрый!
 — Да, здесь очень жарко.
 В горле у него совсем пересохло, пока он смотрел, как она прятала свой носовой платок на прежнее место, в благоухающее лавандой святилище.
 — Солнце сейчас уже зашло, наверное, снаружи стало прохладнее. Может быть, нам посидеть на веранде?
 Эмили кивнула:
 — Да, было бы неплохо.
 По сравнению с толпой внутри гостиницы снаружи была просто пустыня. Казалось, что весь Лас-Вегас пришел на вечеринку, и Джош не мог никого осудить. Когда уходил последний поезд, жителям городка ничего не оставалось делать, как только идти спать и набираться сил для следующего дня. Нынешний вечер был приятным исключением из серой череды будней, и люди пользовались редкой возможностью насладиться угощением, выпивкой и танцами.
 Довольно долго они молчали, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух, который был так свеж по сравнению с жарким и прокуренным воздухом гостиницы. Звуки музыки тоже были здесь совсем не слышны.
 Эмили устроилась на одной из скамеек, стоящих вдоль стен гостиницы.
 — Я так рада, что все закончилось свадьбой. Кэти и Фрэнсис выглядят такими счастливыми!
 Джош присел рядом с ней так, что коснулся бедром ее бедра, и она сразу же отсела подальше. Кажется, она играет с ним в кошки-мышки.
 В толпе Эмили чувствовала себя в безопасности и растерялась, когда они остались наедине.
 Джош положил руку на спинку скамьи позади девушки.
 — Да, это здорово, что Гарви выдал девушку замуж.
 — Как я понимаю, он часто так делает.
 — Да, он говорил мне об этом.
 — А что он еще говорил?
 Она, как собака, бросается на кость, стоит ему только намекнуть об этом разговоре. Ну что ж, сейчас он скажет ей, что снова расспрашивал об Эмили Лоуренс. А она только тряхнет головой и посмотрит на него, как на идиота.
 — Мы разговаривали о разбойниках. В округе действует несколько грабителей поездов, а мистер Гарви, кажется, большой любитель детективных романов. Он очень много знает о здешних разбойниках и об их подвигах.
 — Неужели?
 Эмили была похожа на ребенка, которого впервые в жизни привели в магазин сладостей, — такой искренний восторг был написан на ее лице. Она даже повернулась, чтобы удобнее было смотреть на Джоша. Ее колено задело его, но, кажется, она даже не заметила этого. Джош, наоборот, весь напрягся от этого прикосновения — напрягся слишком сильно, чтобы это могло хорошо кончиться.
 — А кто они, эти разбойники? — спросила она.
 — Кажется, его любимчик — Билли Кид.
 — А кто это?
 — Неужели вы хотите сказать, что никогда не слышали о Уильяме Банни по прозвищу Билли Кид?
 Эмили посмотрела на него поверх очков. Эта манера одновременно и раздражала его, и очаровывала.
 — Я ведь не читаю детективных романов.
 — Это очень плохо. Некоторые из них весьма увлекательны… но я едва могу поверить, что вы даже не слышали о нем. О его подвигах писали во всех газетах. Билли настоящий разбойник.
 Девушка придвинулась к нему ближе, коснувшись его ногой.
 — Расскажите мне о нем.
 Неплохо, если это сможет отвлечь ее хоть немного. Конечно, это не приблизит Джоша к цели — но и не удалит от нее.
 Ему невыносимо захотелось тут же поцеловать Эмили. Это было единственное, чего он сейчас хотел, и хотел больше всего на свете. Однако невинная прелесть ее лица, то, как она доверчиво придвинулась к нему, заставили Джоша передумать. Что ж, стоит рассказать ей эту вечернюю сказку.
 Поэтому он откинулся на спинку скамьи и рассказал Эмили все, что знал о печально знаменитом разбойнике, известном под именем Билли Кид.




 Глава 8


 — Уильям Банни родился в Нью-Йорке, но мальчишкой он оказался в Нью-Мексико, — начал Джош.
 Эмили была очарована всем, что происходило на Диком Западе, полном загадок и необычайных приключений. Прожив всю свою сознательную жизнь на Лонг-Айленде и обнаружив, что в других местах течет совсем другая жизнь, она полюбила эту землю всем сердцем. Сейчас она была девушкой из Нью-Мексико, несмотря на то что родилась в Нью-Йорке — совсем как Билли.
 — Говорят, что он убил в первый раз человека, когда ему было восемнадцать. Он тогда был в армии.
 — О Боже! Почему он это сделал? Джош пожал плечами:
 — Я не знаю. В самом деле не знаю, но это так похоже на Билли.
 Нахмурившись, Эмили произнесла:
 — Мне кажется, что это звучит как-то не по-геройски.
 — Действительно. Тем не менее он сбежал из армии, и его нанял Джон Тансталл, англичанин, который владел ранчо в округе Линкольн.
 — Где это?
 Пока Джош думал, как ей ответить, Эмили вдруг поняла, что в своем стремлении пофлиртовать с ним она слишком близко придвинулась к нему на скамье. Они сидели теперь бок о бок. Он, казалось, не замечал этого или делал вид, что не замечал. Тепло его тела так приятно согревало ее в прохладе наступающей ночи, что она решила не отодвигаться.
 — Билли умер в восемьдесят первом году.
 — Так давно?
 Кивнув, Джош продолжал:
 — Билли получил гроши. Его выгнали после того, как Тансталла убили. Он дал слово отомстить человеку, который дал ему приют.
 — Понимаю, это такой кодекс чести на Западе. Он удивленно приподнял бровь:
 — Думаю, Билли не имел понятия, что это значит, просто одно тянуло за собой другое. Но он распустил о себе недобрую славу по всему Нью-Мексико, пока шла война. Убил шерифа в Линкольне, дважды бежал из тюрьмы, сколотил банду из таких же отщепенцев и свирепствовал по всей округе.
 — Сколько же человек он убил?
 — А вы кровожадная девочка, не так ли?
 — Нет, просто любопытно.
 Она откинулась на скамье и обнаружила, что его рука лежит на спинке. Когда Эмили коснулась ее, он обнял девушку за плечи и притянул поближе к себе. Была ночь, и когда Джош обнимал Эмили, она не могла думать ни о чем другом, кроме того, как приятно быть рядом с Джошем.
 — Легенда утверждает, что он убил двадцать одного человека. По одному за каждый год его короткой, но буйной жизни.
 Она ахнула и повернулась к нему. Ее лицо было так близко от его лица, что если бы Эмили чуть-чуть наклонилась вперед, то смогла бы поцеловать Джоша. Он думал, должно быть, о том же самом, потому что его рука еще сильнее сжала плечи девушки.
 — Двадцать один?
 Почему ее голос звучит так хрипло, так маняще, как будто она только что проснулась после долгого ночного сна и обнаружила этого мужчину рядом с собой? Кашлянув, Эмили чуть отодвинулась, чтобы отогнать искушение. Джош ослабил хватку, но все еще держал руки на плечах девушки.
 — Трудно поверить, что ему был всего двадцать один год, когда он умер.
 — Такие люди не умирают в своей постели. Его застрелил шериф по имени Пат Гаррет. На самом деле Билли убил всего шесть человек, а не двадцать одного, как утверждает легенда… Как и большинство легенд, она лжет.
 — Но если это действительно так, почему тогда продолжают говорить, что убитых было двадцать один?
 Джош повернул голову и посмотрел на широкие просторы, окружающие Лас-Вегас.
 — Вот почему. — Он вытянул руку, указывая на тени, мерцающие в ночи.
 — Я не понимаю.
 — Вы раньше когда-нибудь думали, что Запад такой большой?
 Нахмурившись, Эмили попыталась представить себе эти просторы и покачала головой:
 — Нет, думаю, что нет. Приехав из-за Миссисипи, я никогда не могла и предположить, что эти земли такие обширные, пока сама их не увидела.
 — Так всегда говорят те, кто приехал с востока. Вам надо обязательно увидеть Техас. Вот он действительно огромный. В Техасе все большое.
 Она взглянула на него скептически.
 — Все?
 Усмехнувшись, Джош посмотрел на девушку:
 — Все, моя дорогая! — Его акцент стал сильнее, и Эмили громко рассмеялась.
 — Я думаю, вы хотите мне что-то сказать.
 — Только то, что если все там больше, чем здесь, то это всего лишь легенды. Если бы Билли Кид убил шестерых, это не было бы так увлекательно. Но зато если бы он убивал по одному человеку за каждый год своей жизни — это уже кое-что. В этих местах правда — это то, что ты сам из нее делаешь.
 Довольно долго Эмили обдумывала, что он хотел этим сказать. Эта мысль была близка ей. На Западе она могла стать кем угодно, заниматься каким угодно делом, если только ей удастся обратить свою ложь в правду. Ей непременно нужно избавиться от этого Маккензи — и никогда больше не видеть его.
 Однако сейчас эта мысль заставила ее сердце сжаться от боли.
 Как раз в это время дверь открылась, и Эмили услышала, как оркестр заиграл печальный навязчивый мотив, от которого ее сердце забилось быстрее. Она даже не поняла, как это случилось, но у нее из глаз полились слезы. Сочетание этой печальной музыки и мысли, что она может никогда больше не увидеть Джоша, совсем расстроило ее. Девушка повернула голову, чтобы посмотреть на Джоша. В это же время он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Их лица были так близко, что каждый чувствовал дыхание другого на своих щеках.
 — Эми? — прошептал Джош, будто спрашивая ее разрешения.
 — Да, — ответила она хрипловато, каким-то особым, влекущим голосом, который, казалось, прорезался у нее, только когда Джош находился так близко. Он колебался. «Безголовый юнец, тупица! Делай это скорее, а то я совсем потеряю самообладание!»
 Девушка тихонько придвинулась к нему, преодолев незримую границу, и коснулась губами его губ.
 Этот поцелуй был ей уже знаком, но все же он был новым. Неужели так будет с каждым поцелуем? Каждый раз будет что-то волнующе новое?
 Его губы были мягкими и теплыми. Эмили со стоном отдалась в его власть, Джош раздвинул ее губы языком и проник внутрь. Его рука согревала своей ладонью шею девушки. Он целовал Эмили все жарче, и она застонала. Как этот человек умеет вызвать в ней столько переживаний одним поцелуем? Никто другой никогда не пробуждал в ней никаких чувств.
 Он просто опасен, совсем как эта земля, о которой недавно говорил. Джош Маккензи — это Запад, который нельзя охватить никаким воображением. Он заставляет ее терять рассудок, он страшит ее, он пробуждает ее женскую сущность. Он — представитель закона, и он не остановится. Она играет с огнем.
 Эмили уперлась руками в грудь Джоша и, когда он хотел отпустить ее, откинулась на спинку скамьи. Его рот был влажным от ее губ, а эти проклятые голубые глаза просто жгли ее. Они пронизывали ее насквозь, Джош как будто ожидал, что она во всем сознается. Но нет, Эмили еще не настолько потеряла голову! Она будет молить Господа, чтобы он помог ей всегда сохранять присутствие духа.
 Хотя ее руки дрожали, а колени ослабели, Эмили заставила себя подняться на ноги.
 — Я… мне надо вернуться. Роза будет искать меня, ведь я так надолго исчезла.
 Его губы скривились.
 — Я думаю, Роза и так знает, почему вы исчезли.
 — Возможно. Но это не слишком вежливо с моей стороны — быть здесь, когда все празднуют внутри.
 — Я провожу вас.
 — Нет!
 Глаза Джоша расширились: он был удивлен решительностью ее отказа. Эмили глубоко вздохнула и провела дрожащей рукой по юбке, разглаживая несуществующие складки.
 — Я хотела сказать, что в этом нет необходимости. Я сама найду дорогу. Спасибо вам за танец, детектив.
 Джош встал, и Эмили отпрянула, но он схватил ее за руку и прижал к себе.
 — Вы все сказали, Эми?
 — Чего еще вы от меня ждете? — смущенно произнесла девушка. Было видно, что она нервничает.
 — Вот этого.
 И его губы снова завладели ее губами.
 Этот поцелуй отличался от предыдущего. Первый был исполнен нежности — поцелуй сердца, а не горячей страсти, поцелуй, рожденный Эмили. Второй поцелуй был грубый и жадный. Бесстыдные ласки — поцелуй, рожденный Джошем.
 Эмили прильнула к нему, она не могла совладать с собой. Если бы Джош не поддержал ее, она бы упала. Весь мир для нее исчез, существовали только они двое и их поцелуй. Их губы, слитые воедино, их тела, сплетенные в объятиях. Это длилось бог знает сколько времени.
 Неожиданный звук аплодисментов буквально отбросил их друг от друга.
 Повернув головы, они обнаружили, что являются центром внимания для Розы и нескольких ковбоев.
 — Прекрасно, это было очень впечатляюще, моя дорогая! Благодарю и вас тоже, мистер Маккензи.
 Эмили покраснела, у Джоша вырвалось ругательство.
 Роза легкой походкой выступила вперед, ее юбка шелестела как-то особенно. Спутники девушки не отставали от нее ни на шаг. Она со смехом освободила Эмили из объятий Джоша:
 — Пора идти домой.
 Джош положил руку на плечо Эмили и привлек ее обратно.
 — Я провожу ее.
 — Нет, не надо.
 Роза дернула Эмили за другую руку:
 — Вы ведете себя совсем не как джентльмен, мистер Маккензи.
 — Да, пожалуй.
 — Все, хватит! — воскликнула Эмили, неожиданно топнув ногой. Она высвободила обе руки. — Я сама могу дойти до дома!
 Когда она отошла, издалека Джош показался ей одиноким и каким-то поглупевшим. Прикосновение его тела, его поцелуй на губах были еще живы — и краска смущения выступила на щеках девушки. Ей нужно было время, чтобы все обдумать наедине с собой. Поэтому, пока Роза разбиралась со своей свитой, а Джош решил быть джентльменом и не тащить Эмили обратно силой, она подхватила юбки и всю дорогу до дома бежала.
 Джош не хотел смотреть, как Эмили убегает от него будто от исчадия ада. Он повернулся и обнаружил, что Роза разгоняет свой эскорт.
 — Господа, благодарю вас за танец, но мне необходимо поговорить с детективом Маккензи.
 Все послушно удалились, похожие на овечек, которые отбились от стада.
 Как только ковбои скрылись из виду, Роза повернулась к Маккензи.
 — Дорогой мой, вы до смерти испугали это дитя.
 — С чего вы взяли?
 Детектив решил, что не допустит, чтобы эта чертовка вторгалась в то, что произошло только что между ним и Эмили.
 — Вы видели ее лицо? Что вы сделали? Что вы ей наговорили?
 — Вы слишком хорошо видели, что я делал. Вы уже давно стояли здесь и наблюдали. Я поцеловал ее — и что из этого?
 — Не думаю, что раньше ее кто-нибудь целовал по-настоящему, если вы хотите знать, что я имею в виду.
 — Я так не думаю.
 — Чувствую, что мне надо вас просветить. Когда это впервые в жизни, то это пугает.
 — Почему?
 Их разговор принимал какой-то забавный оборот и начинал вызывать у Джоша раздражение.
 Роза улыбнулась ему, как маленькому ребенку.
 — Разве вы не чувствуете, что теряете частицу себя всякий раз, когда отдаете себя другому? Зато если вы любите женщину, — Роза театрально вздохнула, — а она любит вас, то это как подарок. Каждый поцелуй возвращает другому частицу себя, чтобы восполнить отданное. Но без любви… — Она сокрушенно покачала головой. — Ужасно, когда частица твоей души просто улетает прочь.
 Маккензи повернул голову в ту сторону, где исчезла Эмили, но она уже скрылась из виду. Снова обернувшись к Розе, он успел уловить мечтательное выражение ее лица, что показалось ему странным. Роза открывалась ему с другой стороны, и такой она нравилась ему все больше.
 — Да вы настоящий романтик!
 Ее лицо тут же переменилось и обрело прежнее жесткое выражение:
 — Я? С чего это вы взяли?
 Ее руки быстро, привычным движением огладили корсаж.
 Джош только улыбнулся. Он видел ее насквозь. Она могла говорить что угодно о деньгах и о богатых владельцах ранчо, но все равно искала только любви. Он готов был держать пари. И, поскольку речь шла о Розе, был уверен, что она обязательно найдет ее.
 У Эмили было целых полчаса, чтобы побыть одной. Но ей все равно не хватило времени, чтобы разгадать Маккензи. Она не могла сформулировать свое отношение к нему — да и вообще она сомневалась, сможет ли когда-нибудь это сделать, даже если у нее будет много времени. Наконец в комнату ворвалась Роза. Ее нисколько не обмануло то, что Эмили притворилась спящей. Она зажгла лампу и сдернула с головы подруги одеяло:
 — Золотце мое, тебе пора прекратить играть с огнем. Даже не пытаясь отпираться, Эмили села на кровати и положила себе под спину подушку.
 — И это я слышу от подруги, которая сама же и посоветовала мне пофлиртовать с Маккензи!
 — Для того чтобы иметь возможность не спускать с него глаз, — заявила Роза, вытаскивая шпильки из волос. Волнистый ярко-рыжий водопад стремительно ринулся вниз. Она тряхнула локонами и с улыбкой посмотрела на Эмили. — Но я не говорила, чтобы не спускать с него губ или рук и всего остального.
 — Мне кажется, я припоминаю, как ты еще недавно расписывала прелести поцелуя, — ответила, покраснев, Эмили.
 — Да, оттуда, где я стояла, поцелуй выглядел просто великолепно!
 Они обе разразились смехом. Потом Роза вздохнула и произнесла серьезным тоном:
 — С поцелуями все в порядке. — Она погрозила Эмили пальцем. — Но ничего больше!
 — Но мы больше ничего и не делали!
 — Еще не делали.
 — Роза!
 Роза подошла к кровати подруги и повернулась, чтобы Эмили помогла расстегнуть ей пуговицы на спине.
 — Я очень хорошо знаю, что бывает дальше. Еще один такой поцелуй, и Маккензи пригласит тебя в гостиницу, в свою комнату. И это будет твоим концом, Эмили Лоуренс.
 — О чем ты толкуешь? Он не собирался приглашать меня в свою комнату.
 Нетерпеливо расстегнув последнюю пуговицу, девушка легонько шлепнула Розу по спине, давая понять, что работа закончена.
 — Да я и не собираюсь идти, даже если он меня позовет. Роза фыркнула:
 — Нет, дорогая моя, пойдешь как миленькая, если у тебя голова совсем закружится от его поцелуев. И не надо меня разуверять!
 Эмили не возражала, потому что Роза была права. У нее ведь до сих пор голова кружится.
 — Что же мне делать, Роза? — горестно спросила она. Роза наконец аккуратно развесила свое платье и уселась к подруге на кровать.
 — Не знаю. Я говорила с мистером Гарви, оказалось, Маккензи снова совал нос не в свои дела.
 — Я знаю. Он мне говорил.
 — Говорил? — Роза была удивлена. — Надо отдать должное его наглости.
 — Ну, он не все мне рассказал, но я поняла и так. А что мистер Гарви рассказал ему?
 — Ничего. Он знает тебя только под именем Эмили Лэйн. Так что теперь этот детектив скорее всего уберется отсюда.
 — Может быть.
 Эмили вздохнула, и этот вздох громко раздался в ночной тишине. Роза посмотрела на нее, и они сочувственно друг другу улыбнулись.
 — Какая жалость, что он законник, — произнесла Роза.
 — Почему?
 — Я бы тогда сама за него взялась. В нем определенно есть какая-то изюминка.
 Представив, как Роза «взялась бы» за Маккензи, Эмили неожиданно для себя разволновалась. В ее крови загорелся огонь. Но ведь это не она, а ее подруга ищет себе мужчину.
 — Так в чем же дело, Роза?
 Понизив голос. Роза подняла брови и со значением посмотрела на нее:
 — Потому что я не из таких женщин.
 — Каких женщин?
 — Таких, которые не брезгуют отбивать мужчин у собственных подруг только потому, что они в состоянии это сделать. Которые все уши могут прожужжать про любовь до гроба, а на самом деле ведут себя как кобылицы.
 — А, такие женщины! — Эмили изо всех сил старалась не рассмеяться. Должно быть, у Розы действительно была интересная жизнь. — Так, значит, ты никого себе не присмотрела?
 Трагически вдохнув, Роза откинулась на кровать:
 — Ничегошеньки. Представь, как хорошо бы было, если бы у Маккензи был такой же симпатичный и притом богатый брат?
 — Почему же ты не спросила его об этом?
 — Думаю, это стоит сделать.
 Наступила тишина, спокойная и дружеская. Эмили чувствовала, что засыпает. Закрыв глаза, она слушала, как Роза чем-то шуршит рядом, еще не потушив лампу.
 — А о чем вы еще с ним разговаривали? — Голос Розы долетал издалека и тоже звучал сонно.
 — Билли, — пробормотала она.
 — Какой Билли?
 — Разбойник. Вне закона. Война Линкольна.
 — Билли Кид? Что за блажь рассказывать такие ужасные вещи молоденькой девушке!
 — Я люблю всякие истории, а чем плоха история этого Билли?
 — Хорошая история, кровавая, если ты это имеешь в виду. Тебе будут сниться кошмары.
 — Хр-р-р… — донеслось с кровати Эмили, в то время как Роза еще что-то говорила…
 — Меня зовут Уильям, мэм.
 Молодой человек приподнял шляпу. В другой руке он держал винтовку. У него были взъерошенные волосы, как будто он в течение многих дней скакал день и ночь и почти не спал. Может быть, потому, что за ним гнались. Лошадь под ним была вся в мыле.
 В смущении оглянувшись вокруг, Эмили обнаружила, что она находится непонятно где — где-то в Нью-Мексико. Как она сюда попала?
 — Как ваше имя, мэм?
 — Эмили.
 — О, Эмили! Я слышал о вас.
 — Слышали?
 — Да. Закоренелая обманщица. Воровка высокого класса.
 — Неправда, я не воровка! Вам, наверное, все это рассказал Маккензи? Или мой отец?
 — Нет, не ваш отец. Я не всегда жил к западу от Миссисипи. Я пересек ее в первый раз не по своей воле, но иначе мне было не выжить. Нельзя все время жить на востоке — там слишком много людей и слишком мало места. Вы понимаете, о чем я?
 Эмили осмотрелась кругом, вглядываясь в великолепные просторы, окружавшие их.
 — Да, — произнесла она, — кажется, я понимаю.
 — Проклятие! — воскликнул он, смотря на горизонт. — Он возвращается!
 Эмили проследила за его взглядом и увидела облачко пыли. Это могло означать, что приближается всадник.
 — Кто это?
 — Маккензи. Человек-ищейка.
 — Я не понимаю.
 — Когда вы поймете, в какой я попал переплет, вы не будете отпираться, что наши пути раньше пересекались.
 — Где?
 — Линкольн. У меня там было свидание с шерифом. Эмили нахмурилась. Линкольн… Уильям…
 — Вы Билли Кид!
 Он ухмыльнулся, и его голубые глаза сверкнули. Голубые? Ради всего святого, почему у Билли Кида голубые глаза? Ну да, а почему бы и нет? Они такие красивые.
 — Собственной персоной, — произнес он.
 — Вы ужасный человек, отъявленный негодяй!
 — Каков есть. И становлюсь все более и более отъявленным, как говорят. Но сейчас нам надо спешить, потому что, не сомневаюсь, у этого ищейки не дрогнет рука, когда он будет стрелять в меня.
 — Маккензи не будет стрелять.
 — С ним никогда нельзя знать наверняка. Особенно сейчас. Эмили прищурилась.
 — Что вы такого сделали?
 — Ничего особенного. — Билли пожал плечами. — У нас была небольшая стычка за карточным столом в том городке, из которого я еду.
 — Так вы убили кого-то?
 — Этого человека просто необходимо было убить, — произнес он, вновь пожав своими узкими плечами. — Ну что ж, нам пора.
 Невысокий, тщедушный — и такой молодой, подумала она, пятясь.
 — Вы хотите похитить меня?
 — Нет. Я не беру таких старух. Поехали!
 — «Старух»? Ну знаете! Я не собираюсь никуда с вами ехать!
 — Ну да, конечно.
 Он схватил ее за руки и посадил на лошадь.
 — Маккензи будет более сговорчивым, если будет знать, что ты со мной. Я думаю, он втюрился в тебя.
 Эмили выдернула руку:
 — Нет, это неправда.
 — Да точно! — сказал он, снова хватая ее за руку.
 — Нет!
 Они были похожи на детей, которые ссорятся из-за пустяка. Чего еще можно было ожидать от Билли, которого так и прозвали — Кидом!
 — Мистер Банни, я не собираюсь никуда скакать с вами. Маккензи поймает нас, как каких-то обычных преступников.
 — Но я и есть обычный преступник.
 — Но я-то — нет!
 — Ты тоже преступница.
 — Нет!
 Он вздохнул и закатил глаза.
 — Сколько с тобой хлопот! Ты такая беспокойная.
 — Я вовсе не беспокойная. Это у вас плохая репутация.
 — Клянусь, не могу взять в толк, что в тебе нашел этот Маккензи! Поехали.
 — Нет!
 Она стала вырываться.
 — Эмили!
 Эмили нахмурилась. Голос был больше похож на голос Розы, чем на голос Билли. Но что может делать Роза в чистом поле, неизвестно где, вместе с ней и Билли?
 — Эмили, сейчас же просыпайся и перестань спорить со мной! На этот раз ее трясли очень энергично.
 Девушка глубоко вздохнула и почувствована запах дыма. Она закашлялась — и окончательно проснулась. Около ее кровати стояла Роза.
 — Эмили, просыпайся! Пожар!




 Глава 9


 — Что… что ты говоришь?
 Эмили с неохотой выныривала из глубин сна.
 — Ресторан пылает, я тебя уже столько времени трясу, зову, не могу тебя добудиться! Вот держи! — Роза бросила Эмили ее халат и какие-то туфли. — Ты все бормотала во сне: «Билли». Кто это такой — Билли?
 — Не важно, — ответила Эмили. Она быстро накинула халат и сунула ноги в туфли. — Нам лучше побыстрее выйти отсюда.
 — Именно это я и хотела сделать, золотце мое, — произнесла Роза, высовываясь в окно. — Смотри, занялось уже позади кухни.
 Эмили направилась было к двери, но Роза указала ей на очки, лежащие на ночном столике:
 — Тебе не стоит их здесь оставлять. Не думаю, что Маккензи будет спать, пока такое творится.
 Через мгновение они уже были за дверью и присоединились к другим девушкам, толпившимся во дворе. Бриджес тоже был здесь, он бестолково бегал туда-сюда, размахивая руками. Тут же были миссис Макнамара и Ян Чен.
 — Слава тебе, Господи, наконец-то все вышли из дома! — всхлипнула миссис Макнамара.
 Бриджес все взмахивал руками, а Ян Чен что-то тараторил по-китайски.
 — По-английски, китаеза, по-английски! — кричал Бриджес. — Я знаю, ты умеешь говорить по-английски!
 — Какая толк в английский теперь, большой начальника? Пожар — на любой язык пожар.
 — Но что же все-таки случилось? — спросил Бриджес.
 — Ян Чен спала. Что он знает? Пуф! Большая огонь. Ты не видеть?
 — Все я вижу. Только не могу поверить собственным глазам.
 — Может быть, мы все-таки попробуем остановить огонь, — с расстановкой произнесла Роза, — а не будем тут стоять, как столбы, и выяснять, как он начался!
 Бриджес сердито посмотрел на черный дым, вырывающийся из дверного проема, потом опять на Розу.
 — И как же вы предлагаете это проделать?
 — С помощью воды.
 — Плевать в огонь? Как мы донесем воду от колодца до огня? Может быть, во рту?
 — Цепочка с ведрами! — воскликнула Эмили.
 — Как? — Бриджес обратил на нее свой хмурый взгляд.
 — Я видела это однажды в… — Она запнулась и бросила взгляд на Розу. — Ну да, дома. Вы даете нам ведра, и мы все выстраиваемся в цепочку.
 — Гениальная идея! — перебила ее Роза. — Давайте, девушки, поторапливайтесь, пока огонь не перекинулся на наши комнаты! А то мы потеряем все наши вещи. Где же ведра?
 Под руководством Розы и Эмили девушки быстро выстроились в линию от поилки для лошадей до горящего здания и стали передавать друг другу ведра с водой.
 Как раз в тот момент, когда цепочка заработала, Эмили увидела Джоша Маккензи, который только что появился на пожаре. По всей видимости, он едва успел проснуться. И вид его был соответствующий: небритое лицо, взъерошенные волосы, косо застегнутая рубашка. Эмили поразилась, насколько мужчина может выглядеть привлекательным, будучи так небрежно одет. Она бы, наверное, на его месте смотрелась уродиной.
 Он сразу же заметил ее, и, когда их глаза встретились, его плечи с облегчением расслабились. Эмили наполнило теплое чувство — значит, он волновался за нее.
 Не говоря ни слова, Джош встал в самое начало цепочки. К тому времени, как раздался пожарный колокол, бригада «Гарви герлз» работала в полном согласии. К несчастью, огонь пока и не думал отступать.
 На улице появилась скачущая рысью упряжка лошадей, за которой грохотал красный пожарный насос.
 Двенадцать добровольцев из пожарного департамента Лас-Вегаса, одетые в красные каски и белые непромокаемые плащи, торопливо протянули рукав к стоящей поблизости цистерне и, встав по обе стороны насоса, стали поливать водой горящее здание.
 — Великий Боже! Этому насосу, наверное, не меньше тридцати лет! — проворчала Роза.
 К этому времени внутри ресторана уже бушевало пламя, и огненные искры вспыхивали в черном дыму.
 — Назад! Назад! — закричал Джош, когда от жара начали лопаться стекла в окнах и осколки полетели на улицу. — Теперь нам здесь нечего делать!
 К этому времени местные жители высыпали на улицы, поливая водой крыши и стены близлежащих домов, чтобы огонь не перекинулся дальше.
 Ресторан был полностью уничтожен, но Эмили и другие официантки работали бок о бок с местными жителями, чтобы помочь им предотвратить дальнейшее распространение огня на другие постройки.
 К тому времени как горизонт на востоке начал светлеть, Эмили и Роза, промокшие, покрытые сажей и лишившиеся в одночасье работы, сидели на ступеньках своего обшитого досками дома и смотрели на тлеющие угли: все, что когда-то было «Гарви-Хаусом». Невеселыми были их мысли. Можно, конечно, поискать себе какое-нибудь занятие и снять другое жилье, но скорее всего им придется уехать из Лас-Вегаса.
 Эмили повесила голову и уставилась на грязный подол своей недавно белой ночной рубашки. Пара грязных ботинок вдруг появилась рядом с ее измазанными туфлями. У нее не было сил поднять голову, да она и так знала, кому принадлежат эти ботинки.
 — С вами все в порядке? — спросил Маккензи. Девушка молча кивнула.
 — А вы, Роза?
 — Просто прекрасно! — с сарказмом ответствовала Роза. Маккензи присел на корточки рядом с Эмили, и их лица оказались на одном уровне. Он положил руки ей на плечи, и она посмотрела ему прямо в глаза. Нежность в глазах детектива просто ошеломила ее.
 Нагнувшись, Джош отвел с лица Эмили растрепанные пряди волос, потер большим пальцем щеку. Даже несмотря на то что она было в полном изнеможении от изнурительной работы, ее тело тут же загорелось от этого прикосновения. Этот внутренний огонь был жарче, чем пламя, которое они только что тушили. И это пламя ей тоже надо потушить. Роза права, она очень быстро сгорит дотла, если не будет осторожной.
 — У вас лицо в саже, — прошептал Маккензи.
 — И у вас тоже.
 Он казался ей таким желанным с этой сажей на лице, измазанный грязью, с ярко горящими глазами. Сердце Эмили дрогнуло, и она вздохнула, признав свое поражение. Как же ей бороться с собой, с теми чувствами, которые она испытывает к нему?
 — Вы теперь поедете домой?
 Какая у него отвратительная манера задавать совершенно не к месту глупые вопросы! Она раздраженно смахнула с лица следы его прикосновения.
 — Нет!
 — Но вам теперь негде работать. Гарви наверняка отошлет вас всех по домам. Или еще дальше на Запад, где вас можно будет устроить в других ресторанах.
 — Да, а где же мистер Гарви? — встрепенулась Роза.
 Эмили нахмурила брови и огляделась вокруг. Мистера Гарви нигде не было видно. Это было очень странно, потому что человек его склада, без сомнения, должен был сражаться в самом пекле, на переднем крае бригады с ведрами.
 — Да, где же он?
 — Я слышала, он сел на поезд в сторону Калифорнии сразу же после окончания свадебной вечеринки. Боюсь, он узнает о пожаре не раньше сегодняшнего вечера. Я уверена, он сразу же вернется обратно.
 — Тогда нам лучше всего позаботиться обо всем самим и восстановить дело до того, как он вернется.
 Эмили поднялась на ноги. Роза тоже встала.
 — Что ты задумала, золотце мое?
 — Кое-что пришло мне в голову. Но ты можешь быть совершенно уверена — домой я не вернусь.
 — Не лучше ли вам умыться и немного поспать? — перебил их Джош.
 Эмили фыркнула:
 — Не сейчас, мистер Маккензи. Я занята, у меня есть важное дело.
 — Но…
 Эмили решительно пошла прочь, оставив его в недоумении на ступеньках крыльца. В сопровождении Розы она направилась по дощатому настилу платформы на пустынную станцию. Что-то сверлило в ее мозгу насчет этой станции, и вдруг она сообразила, что именно.
 — Куда мы идем? — спросил Джош за ее спиной.
 — Я не просила вас идти с нами.
 — Да, но я уже иду.
 — И я тоже, — вставила Роза. — Но куда?
 Они пересекли железнодорожные пути, и Эмили указала на стоящее поодаль здание.
 — Вот сюда.
 — Паровозное депо? — спросил недоуменно Джош.
 Роза пожала плечами, когда он вопросительно посмотрел на нее.
 — Золотце мое, чем нам может помочь сейчас паровозное депо?
 — Здесь можно купить билеты! Я пойду помогу вам, Эмили, — догадался Джош.
 — Я. Не. Собираюсь. Никуда. Ехать, — сквозь зубы с расстановкой процедила девушка.
 — Тогда зачем вы привели нас сюда? — Маккензи был явно озадачен. — Эмили, я и вправду думаю, что вам надо вернуться сейчас в вашу комнату и немного отдохнуть. Все эти переживания слишком обременительны для девушек.
 Эмили собрала все силы, стараясь не расплакаться от разочарования. Роза, напротив, едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
 — Терьер! — зло пробормотала Эмили, и Роза сразу поняла, что та имела в виду. Ее громкий смех разнесся по пустынной станции.
 На этот звук из небольшого здания рядом с платформой, где днем продавались билеты, вышел какой-то человек.
 — Вы желаете купить билеты?
 — Нет, нам нужно вот это.
 Эмили указала пальцем на два брошенных товарных вагона, стоящих рядом со зданием железнодорожного депо.
 — Зачем?
 — Ресторану Гарви требуется место, где можно разместиться, пока не построят новое здание.
 Продавец билетов посмотрел на них скептически.
 — Я не знаю…
 — Вы их для чего-то используете?
 — Их никак не используют. У них что-то не в порядке с колесами.
 — Тогда почему нам нельзя их временно занять? Ведь мы не будем их портить. Вы в любое время сможете поменять колеса, а потом прицепить вагоны к составу или делать с ними, что вам надо.
 Железнодорожник продолжал колебаться и выглядел весьма смущенным.
 — Давайте подойдем с другой стороны, — снова начала Эмили. — Неужели вы хотите говорить каждому приезжающему на станцию пассажиру, который предъявит зам талон на получение обеда, что ничем не можете им помочь, потому что ресторан Гарви сгорел? Новость быстро разлетится по всей Западной железнодорожной ветке, и сюда вообще перестанут приезжать. Или вам будет лучше указать на эти вагоны и сказать, что из-за пожара ресторан временно переехал сюда?
 Железнодорожник побледнел и махнул рукой в сторону брошенных вагонов:
 — Они в вашем распоряжении, мадам.
 С этими словами он исчез в своем маленьком домике.
 — Что ты такое задумала? — в недоумении спросила Роза.
 Эмили слегка ударила ее по губам и в задумчивости уставилась на вагоны. Ее мозг лихорадочно прорабатывал нахлынувшие идеи. Хотя это совсем не то, что «Гарви-Хаус», зато гораздо лучше, чем возвращаться домой. И она сделает все возможное, чтобы остаться здесь.
 — В одном вагоне мы устроим кухню, а в другом — обеденный зал.
 — А что ты собираешься приспособить под столы и стулья. А еда, посуда? Мне дальше перечислять? — спросила Роза.
 — Мы можем нанять нескольких мужчин, чтобы они начали делать столы прямо сейчас. Бриджес пошлет срочную телеграмму, чтобы нам прислали посуду и приборы, они могут быть здесь уже утром. К этому времени мы вычистим и покрасим эти вагоны, и они станут как новенькие. Если все дружно возьмутся за дело и помогут нам, то к сегодняшнему вечеру, Роза Дюбуа, мы уже сможем накрыть столы и принять первых клиентов.
 — Ты думаешь, у нас получится?
 Эмили взглянула на Джоша, который смотрел на нее с каким-то странным выражением. Она тряхнула головой.
 — Я уверена, что получится.
 С этими словами она повернулась и направилась к тлеющим углям на развалинах «Гарви-Хауса».
 Джош стоял на платформе и смотрел, как Эмили решительным шагом, даже не оглянувшись, уходит прочь. Рассмеявшись, Роза пошла вслед за ней. Маккензи никак не мог понять, почему Роза считает, что все это так смешно. Теперь он начинал догадываться, что Роза решительно во всем умеет находить забавное. Ему тоже хотелось увидеть что-нибудь смешное в этом опустошительном пожаре, но это было не так-то легко. Он не мог выбросить из головы картину этой ночи.
 Перед его мысленным взором возникла Эмили, которая взяла все в свои руки перед лицом страшного несчастья. Трезвая голова, рассудительная речь, соблазнительное тело, едва прикрытое белой рубашкой…
 Когда он только прибежал тогда на привокзальную площадь и в первый раз разглядел Эмили, ее халат был слегка распахнут, а ветер приподнимал ночную рубашку, обнажая лодыжки. Сзади материя была прижата к телу из-за порыва ветра, так что все ее прекрасные формы четко обозначились под тонкой тканью. Он даже прикусил язык, чтобы заставить себя удержаться, проходя у нее за спиной, не прикоснуться к ней. Джош нарочно встал впереди цепочки, заливавшей огонь. Только так он мог бороться с пламенем, которое бушевало перед его глазами, и не обращать внимания на то, которое пылало у него внутри.
 И теперь, после того как они всю ночь сражались с пожаром, работали не покладая рук, Эмили не пала духом, не хныкала, не валилась с ног. Ему было почти жалко, что она этого не делает, он даже хотел, чтобы она плакала и валилась с ног. Но нет, она решительно шагала по главной улице города в своей испачканной сажей ночной рубашке и искала место, где можно было бы устроить новый ресторан.
 Он встряхнулся. Если бы он не знал наверняка, то готов был поклясться, что это женщина из рода Маккензи.
 Его мать должна полюбить ее… Эта непрошеная мысль привела его в замешательство. О чем это он говорит? Что происходит с его чувствами?
 Эмили очень сильно отличалась от тех женщин, которые обычно привлекали его внимание. Она не ждала, пока мужчина поможет ей, а сама бралась за дело. Она не нуждалась в нем, в большинстве случаев она даже не хотела, чтобы он был рядом. И, хотя осознавать это было не очень лестно, так оно и было. Всю свою жизнь восхищаясь женщинами, которые работали заодно со своими мужьями, а не строили против них козни, Джош создал в своем воображении образ женщины, которую мог бы полюбить на всю жизнь. И этот образ все больше и больше приобретал черты Эмили.
 Впервые за долгое время Маккензи позволил себе вспомнить другую женщину. Когда-то он верил, что она всю жизнь проживет рядом с ним. Прекрасное лицо Дианы Хантингтон скрывало под собой гнилую сердцевину; ее совершенное тело таило в себе черное сердце. Все ее деньги и прекрасные, изысканные манеры не могли возместить изнеженности, капризности и эгоизма.
 Когда Джош встретил Диану Хантингтон, он был моложе, чем сейчас, и гораздо наивнее. К тому времени среди его знакомых женщин были только родственницы. Это были достойные подруги своих мужей, на их лицах отражалось каждое движение души. Ему никогда не приходило в голову, что Диана просто играет с ним, увлеченная его юностью, его привлекательным лицом и стройной юношеской фигурой. Она просто от нечего делать развлекалась с ним. Потом, когда он ей наскучит, она собиралась заполучить себе богатого мужа более благородных кровей. Тогда он показал себя круглым идиотом, но хорошо запомнил этот урок. Женщины, подобные Диане, не годятся в жены парням из рода Маккензи, это не их поля ягоды. Когда-нибудь он приедет домой, чтобы больше никуда не уезжать. Чего он ждал, когда предлагал Диане вернуться вместе с ним в Техас? Какой ответ он ожидал услышать? Что она будет счастлива вскочить на лошадь и скакать с ним на Запад? Жить на ранчо и нянчить его детишек в этом пыльном Техасе? Джош поежился, вспоминая ее слова.
 Может быть, по контрасту с красотой Дианы его и привлекла к себе простенькая Эмили Лэйн? Правда, теперь, после того как он узнал ее ближе, она не казалась ему такой уж простой.
 Во всяком случае, она не ослепительна, как та Эмили Лоуренс, которую ему надо выследить и вернуть домой. Джош вспомнил лицо на потерянной фотографии — его воображение сохранило образ утонченной молодой женщины с выразительными миндалевидными глазами. Эти глаза с самого первого раза запали ему в душу. Но теперь он думал совсем о других глазах — тех, которые смотрели на него сквозь толстые очки.
 Пришла пора посмотреть правде в глаза. Та Эмили, за которой он пытался ухаживать, не имеет ничего общего с той Эмили, за которой он приехал. Эмили Лэйн — это самостоятельная женщина, имеющая быстрый ум и твердо стоящая на ногах. Такие женщины хорошо приживаются на Западе. А Эмили Лоуренс — полный ее антипод. По крайней мере так можно заключить из рассказов ее отца.
 Эти женщины не имеют между собой ничего общего, поэтому нет никакого смысла оставаться дольше в Лас-Вегасе. Здесь не может быть места для его личных симпатий и антипатий. У него есть работа, которую надо выполнить любой ценой. Пришло время вспомнить об ответственности.
 Как только товарные вагоны будут подготовлены, чтобы начать обслуживание пассажиров, Маккензи отправится обратно в Чикаго. Пора начинать искать какой-нибудь другой след, который приведет наконец к цели. Если же удача опять отвернется от него, ему придется сообщить на Лонг-Айленд, что Эмили Лоуренс уехала слишком далеко. Тогда он снова вернется сюда, в Лас-Вегас. Ему необходимо понять, насколько серьезны чувства, которые он испытывает к Эмили Лэйн, и надо ли о них писать домой.
 К тому времени как Эмили и Роза добрались до того, что осталось от «Гарви-Хауса», солнце уже взошло. Вымотавшиеся за ночь девушки сидели во дворе. Эмили тоже устала, но не сдавалась. У них нет времени на сон. Есть работа, которую необходимо сделать как можно быстрее.
 — Я нашла место, где мы устроим ресторан, — объявила она своим подругам. Девушки тяжело вздохнули, некоторые закрыли лицо руками.
 Бриджес как раз разговаривал с человеком, похожим на шерифа: у того на бедре болтался револьвер, а к рубахе была приколота звезда. Измученный метрдотель, не прерывая разговора, бросил на Эмили сердитый взгляд.
 — Девушки, пожалуйста, послушайте меня. Если мы не соберемся с силами прежде, чем мистер Гарви вернется обратно, приехав, он разъединит нас и пошлет всех в разные места. И то если найдутся для нас места. Если нет, то все мы лишимся работы, — обратилась к «Гарви герлз» Эмили.
 Громко хлопнув в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание, Роза объявила:
 — Эмили верно говорит, мадам. Теперь многие из вас находятся в таком же положении, что и я. Вы знаете, какая работа грозит женщине, у которой нет защитника.
 Такого намека было вполне достаточно. Девушки тут же распрямили спины, вытерли запачканные лица и стали подниматься на ноги.
 — Вот это хорошо! А теперь марш на склад, берите ведра и мыло. Нам предстоит большая уборка.
 Не тратя больше слов понапрасну, усталые и грязные официантки зашагали по улице.
 — О какой это работе ты толковала? — спросила Эмили, когда последняя из девушек скрылась из виду.
 — Золотце мое, иной раз, несмотря на все свое остроумие, ты бываешь такой глупей.
 Эмили в изумлении подняла брови, но не рискнула спорить. Роза всегда была права.
 — Я хотела сказать, что у одинокой женщины небольшой выбор. Найти подходящего мужчину и выйти замуж.
 — Должны быть и другие пути.
 — Ну, например, стать учительницей, если у нее есть образование и она может справляться с детьми.
 — А как насчет магазинов и отелей?
 — Ну, как правило, это семейный бизнес. Иногда они нанимают женщин со стороны, но обычно это дорого стоит.
 — Что значит — дорого?
 Роза выразительно посмотрела на нее.
 — Как ты думаешь, что это будет за плата, Эмили? Наконец Эмили уразумела, на что намекала Роза. Ничего удивительного, если подруга думает, будто она тупая.
 — Но должен же быть и другой выбор!
 — Никто из нас не собирается терять работу без борьбы. Мы должны к вечеру приготовить все. И мы это сделаем, я уверена.
 — Мисс Лэйн, мисс Дюбуа! — Бриджес таким тоном произнес их имена, будто застал их валяющимися в грязной луже вместе со свиньями. — Что вы такое сделали с моими официантками?
 — Ничего особенного мы не сделали. Мы просто спасаем вашу задницу, Бриджес, — с вызовом заявила Роза.
 Эмили успокаивающим жестом положила руку на плечо подруги, и Роза замолкла. С первых же дней работы в ресторане Роза и Бриджес были на ножах.
 — Мистер Бриджес, я договорилась со служащим на железнодорожной станции. Там есть два пустых товарных вагона, которые мы можем временно приспособить, пока не построят новое здание ресторана.
 — Приспособить под что? — не понял метрдотель.
 — Под ресторан Фреда Гарви, мистер Бриджес.
 Глаза Бриджеса почти исчезли под нахмуренными бровями, пока тот переваривал слова Эмили.
 — Гм-м, я думаю, это сработает. Хотя там нельзя будет обеспечить такое высокое качество обслуживания.
 — Все же лучше, чем обедать в гостинице, — заметила Эмили, вспомнив, как ее накормили, когда она была там с Джошем. — Свежие фрукты, рыба и другие продукты, как обычно, прибудут сегодня на грузовом поезде. Если нам немного помогут горожане, то мы сможем успеть все приготовить к обеденному времени.
 — Достаточно правдоподобно. — Бриджес кратко кивнул и пошел, бормоча: — Я должен телеграфировать в Найми и… Да, и относительно припасов…
 И он стал загибать пальцы, перечисляя то, что им будет необходимо:
 — Скатерти, блюда, стаканы, столовые приборы…
 С выражением отвращения на лице Роза приложила пальцы к губам.
 — Ну и как тебе это нравится?
 — Что?
 — Этот Спадающие Бриджи даже не поблагодарил тебя!
 — Мне все равно, коль скоро он согласился. Я поняла, что теперь он подожмет хвост и сбежит, как только у него появится такая возможность.
 — Я удивлюсь, если он этого не сделает. Потому что в огне сгорели пальмы, за которыми он так любил прятаться.
 В этот момент к ним большими шагами подошел шериф, с которым недавно разговаривал Бриджес.
 — Прошу простить меня, леди.
 Роза недовольно нахмурилась. Эмили незаметно взяла ее руку и, переплетя пальцы, крепко сжала ладонь. Роза в ответ тоже сжала ее ладонь. Когда-нибудь она обязательно узнает, почему Роза так недолюбливает всех представителей закона. Девушка догадывалась, что это история, которую стоит послушать.
 — Да, шериф? — Эмили остановилась, вопросительно подняв брови.
 Шериф приложил большой палец к своей шляпе.
 — Трэвис, мэм. Бен Трэвис.
 Это был мужчина приятной наружности, высокий и широкоплечий. Его теплые карие глаза смотрели проницательно, а когда он улыбался, во рту сверкали здоровые белые зубы. Он был молод, примерно одних лет с Маккензи. Если он еще не женат, то наверняка скоро женится. Какая-нибудь из «Гарви герлз» обязательно подцепит шерифа Трэвиса на крючок и никогда больше не отпустит. Как жаль, что Роза испытывает отвращение к закону… и такое влечение к деньгам. А то бы Эмили оставила их наедине и стала дожидаться дальнейшего развития событий.
 Трэвис прервал матримониальные фантазии Эмили:
 — Не возражаете, если я задам молодым леди несколько вопросов?
 Рука Розы дернулась, и Эмили пришлось положить руку ей на талию.
 — Пожалуйста, я могу ответить за нас обеих. Моя подруга никак не может прийти в себя из-за всех этих волнений.
 Эмили тихонько пнула Розу ногой, и та приложила руку ко лбу, вздохнула и пробормотала несчастным голосом:
 — О да…
 Шериф посмотрел на Розу как на пустое место, и Эмили усмехнулась. Шериф еще больше ей понравился, потому что не отреагировал на представление, разыгранное Розой.
 — Бриджес сказал мне, мисс Лэйн, что вы и мисс Дюбуа живете в одной комнате.
 — Да, это так.
 — И ваша комната самая ближайшая к «Гарви-Хаусу».
 — Была, — поправила Эмили. — К тому, что от него осталось.
 Шериф понимающе кивнул.
 — Что вы можете рассказать мне о пожаре?
 — Совсем мало, шериф. Мы спали, когда он начался.
 — Что вас разбудило?
 — Меня разбудила Роза. Мы быстро оделись и выбежали на улицу. Нам удалось организовать цепочку с ведрами и начать заливать огонь еще до приезда пожарной команды.
 — Так это были вы? — Трэвис посмотрел на нее с интересом, Эмили не могла понять почему.
 — Да, это были мы. А что, какие-то проблемы, шериф?
 — Нет-нет, все в порядке. Скорее всего по какой-то причине в кухне оставили гореть плиту, а рядом лежало что-то легко воспламеняющееся. Так все время бывает, а с деревянными постройками… — Он пожал плечами. — Мы могли распрощаться с большей частью этого города, но благодаря вашей сообразительности, мэм, больше ничего не пострадало.
 Трэвис еще раз улыбнулся, и Эмили вдруг поняла, что он улыбается именно ей. И смотрит на нее с таким сияющим видом, будто она была единственной женщиной в городе.
 Он шагнул ближе:
 — Может быть, вы позволите мне как-нибудь пригласить вас на ужин, мисс Лэйн?
 Эмили попыталась изобразить на лице улыбку, с какой она обычно обращалась к своим клиентам. Как видно, ему это понравилось, поскольку его белозубая улыбка стала еще шире. Эмили, оказавшись в затруднительном положении, посерьезнела. Неужели этот парень положил на нее глаз, когда рядом стоит Роза? И слепой мог бы разобраться, что к чему. Эмили была в полном недоумении.
 — В течение нескольких ближайших недель, — произнесла она, — я буду очень занята. Нам придется устраивать на станции новое помещение для ресторана Гарви.
 Улыбка шерифа потускнела.
 — Понятно. Тогда, может быть, когда все утрясется? Хотя молодой человек был довольно симпатичным, мысль о том, что он хочет поухаживать за ней, была безразлична Эмили. Это было совершенно не похоже на те чувства, которые пробуждал в ней Маккензи. Звук его голоса заставлял ее сердце биться как сумасшедшее. Однако женщине в ее положении не стоит наживать себе врага в лице шерифа. Лучше сделать его своим другом.
 — Да, — произнесла девушка. — Пожалуй, это будет чудесно.
 Удовлетворенный Трэвис отступил на шаг и, приподняв шляпу, раскланялся. Затем круто повернулся и пошел прочь, насвистывая какой-то мотивчик.
 Роза наконец вздохнула с облегчением:
 — Я думала, он никогда не уберется.
 — Но он же не по твою душу! Неожиданная мысль неприятно кольнула Эмили:
 — А может быть, по твою?
 — Конечно, нет! — Тем не менее Роза избегала смотреть ей в глаза. — Шериф пришел вовсе не за мной. Он просто хотел задать несколько вопросов насчет пожара.
 — Весьма глупых вопросов.
 Роза выпрямилась и принялась отряхивать свою юбку. Правда, это мало помогло: маленькие дырочки, прожженные летящими искрами, складывались на подоле в замысловатый узор, а сажу вряд ли когда-нибудь удастся отстирать.
 — И к тому же ты не права. Сейчас шериф приходил за тобой.
 Эмили закатила глаза.
 — Что это такое стряслось со всеми мужчинами?! Ведь рядом со мной стоишь ты! Он что, слепой?
 — Золотце мое, разве ты не узнала мотивчик, который он насвистывал? — сухо спросила Роза.
 — Что это была за песня? Она звучала так мрачно.
 — Это песня, которую ковбои поют своим коровам на ночь, чтобы их успокоить. Что-то о том, что никогда не надо брать себе в жены хорошенькую девушку, если хочешь прожить счастливую жизнь. Короче говоря, что скромница и простушка гораздо больше подходит для венца.
 — Мне это очень льстит.
 Эмили не могла сердиться на шерифа. Трэвис дал понять, что ему наплевать на внешний вид — совсем как Маккензи. Потом она сообразила, что в истории Розы было что-то необычное.
 — Подожди-ка! Зачем они поют это своим коровам?
 — Это же скотина, золотце мое. От этой песенки они делаются миролюбивыми, я же тебе говорила. Бой быков, особенно если у них большие рога, не очень-то приятное зрелище. Люди погибают, и быки тоже. Поэтому ковбойские песни такие печальные.
 Значит, шериф Трэвис тоже ковбой. Пожав плечами, Эмили тут же выбросила его из головы.
 — Нам давно пора идти на станцию и приниматься задело.
 — Да, а то Спадающие Бриджи ухитрится все испортить. Когда они пошли рядом, Эмили задала вопрос, который уже давно не давал ей покоя:
 — Роза, почему ты так не любишь представителей закона?
 — Просто не люблю.
 — Но Маккензи ты симпатизируешь.
 — Он не настоящий законник. Его просто наняли для розыскной работы, а не для того, чтобы следить за соблюдением закона.
 — А что, ты скрываешься от чего-то?
 Роза вздохнула, и это был самый печальный вздох, который Эмили когда-либо слышала от своей подруги.
 — Мы все от чего-нибудь скрываемся. Разве не так, золотце мое?




 Глава 10


 «Гарви герлз» работали весь день. Им помогали многие горожане. Все вместе они превращали товарные вагоны в кухню и обеденный зал. Владельцы магазинов знали, что если ресторан Гарви прекратит свою работу, то, пока в Лас-Вегасе не будет построено новое здание, их торговля понесет невообразимые убытки. Город может вообще лишиться железнодорожной станции. Поезда изменят свое расписание и в течение длительного периода будут проходить мимо без остановки. Поэтому все жители города были заинтересованы, чтобы работа была сделана как можно быстрее.
 Ко времени обеда девушки в полной боевой готовности стояли возле своих столиков и прислушивались к свистку паровоза, возвещавшему, что первый «отряд» их клиентов подъезжает к станции.
 Эмили нервным движением руки разгладила фартук. Это все было ее идеей, и если затея провалится, то ей не миновать расплаты. Если кто-нибудь спросит, что тут произошло, длинный костлявый палец Бриджеса тут же укажет прямо на нее. Она также не сомневалась, что если все сойдет хорошо, тот же самый палец с гордостью укажет на самого Бриджеса. Но ей было на это наплевать, если она не потеряет работу.
 Маккензи снял пиджак и трудился вовсю. Но сказать, что он был причиной того, что работа шла не слишком быстро — значит, ничего не сказать. Как можно спокойно работать, когда этот красавец, играя обтянутыми рубашкой мускулами, поднимает огромные доски, носит их мимо девушек — в общем, все время попадается на глаза! Несколько раз она начинала сердиться: ей приходилось приводить в чувство девушек, которые глазели на Джоша вместо того, чтобы заниматься своим делом. Но каждый раз Эмили говорила себе, что это не ревность — просто ее раздражало, что такие остановки мешают работе.
 — А вот и они, — произнесла Роза, срываясь с места со скрещенными на удачу пальцами. — Очень скоро все будет ясно, мое золотце.
 Только что прибывшие пассажиры входили внутрь, в изумлении разглядывая необычный обеденный зал в товарном вагоне.
 «Надо отдать должное, — подумала Эмили, — мы проделали грандиозную работу, и в такое короткое время!» Пока несколько мастеров из городских жителей сколачивали столы и стулья, другие выкрасили стены обоих вагонов.
 Кур, яйца, говядину для отбивных привезли с ближайших ранчо, где уже прослышали о затруднительном положении, в которое попал ресторан. Картофель и лук привезли фермеры.
 Одни хозяйки прислали скатерти, салфетки, даже вазы, чтобы поставить на столы свежесрезанные цветы, другие испекли хлеб и булочки, пирожки и печенье.
 Бриджес послал телеграмму в ресторан Гарви, находящийся в Лайми. Через несколько часов подошел грузовой состав, и они получили в свое распоряжение блюда, стаканы, столовое серебро, кастрюли и горшки, кухонную утварь, а также весь ассортимент специй и приправ.
 Но Ян Чену было необходимо еще немало вещей, чтобы оборудовать настоящую, в его понимании, кухню. Все недостающее было позаимствовано в гостиничном ресторане. Ян Чен так был захвачен переездом, что умудрился даже не поругаться с теми, кто перевозил оборудование в его новые владения. Однако как только все было установлено на свои места, Ян Чен выпроводил всех из своей новой резиденции и совсем как раньше со словами «пойдите вон!» захлопнул дверь.
 Первых посетителей нового ресторана он встретил во всем великолепии: на нем был новый фартук без единого пятнышка, голову увенчивал поварской колпак, из-под которого свисала его длинная косичка. Ян Чен торжественно начал разливать в миски дымящийся куриный бульон с пореем.
 Хотя переоборудованный товарный вагон не был так элегантен, как настоящий ресторан Гарви, но вес же там было чисто и уютно. Вдоль стен выстроились столики, покрытые ослепительно белыми скатертями, на каждом — вазы со свежими цветами.
 Девушки привычно сновали, выполняя свою работу. Бриджес разрезал говядину. Все гости ели с явным удовольствием. У них был такой вид, будто в окружающей обстановке нет ничего необычного.
 Однако когда в вагон вошел Фред Гарви, все замерли. Все — и официантки, и Бриджес — знали, что рано или поздно он объявится. Но когда он неожиданно появился в дверях, придирчиво разглядывая результаты их тяжелой работы, с которой они управились в такое короткое время, у многих перехватило дыхание. Роза подошла к Эмили и встала рядом с ней, и они разом обратили взгляд на Бриджеса.
 Тот побелел как полотно, чуть не выронив большое блюдо с остатками говядины. Эмили охнула, увидев, как накренилось новое фарфоровое блюдо, но метрдотель как-то ухитрился его удержать.
 — Пожалуйста, продолжайте выполнять свои обязанности, юные леди, — вежливо обратился Гарви к официанткам. — Вы проделали грандиозную работу в таких ужасных обстоятельствах. Вы спасли репутацию Гарви и добавили ей блеска. Я горжусь вами!
 Посетители возгласами одобрения и аплодисментами присоединились к похвалам хозяина.
 Девушки переглянулись, улыбаясь друг другу. Конечно, они и раньше чувствовали удовлетворение от хорошо и дружно выполненной работы. Но, без сомнения, самой большой похвалой для них было признание клиентов.
 Гарви прошелся вдоль помещения, проверяя чистоту окон и не забывая между делом бормотать приветствия посетителям.
 Эмили заставила себя глубоко вдохнуть и выдохнуть, иначе она потеряла бы сознание от удушья. Все самое ужасное позади. Вот если бы Гарви сказал, что все никуда не годится, это было бы действительно несчастье, — ведь тогда ей пришлось бы отправляться бог знает куда!
 Обед подходил к концу, паровоз дал гудок, и гости потянулись к выходу. Официантки начали собирать со столов грязную посуду. Эмили с тревогой посмотрела на мистера Гарви. Что он скажет? Как оценит их труд?
 Тем временем Фред Гарви решительными шагами направился к Бриджесу и стал что-то вполголоса быстро говорить ему. Может быть, незаметно подойти и послушать, о чем они говорят? Роза опередила Эмили, словно прочитав ее мысли.
 Не успела девушка ей помешать, как Роза уже прокашлялась, уперла руки в бока и громким голосом заявила:
 — Все было совсем не так, Бриджес! — Она величественно подняла руку и указала пальцем на Эмили. — Это она все придумала. Это она сказала вам, что надо делать. И это она всеми управляла, пока мы работали!
 Бриджес зашипел от негодования, но Гарви уже сделал шаг к Эмили. Роза ухмыльнулась в лицо разгневанному метрдотелю и развела руки в стороны, как бы говоря: «Поздно, голубчик!»
 — Мисс Лэйн, неужели это правда? Это вас я должен благодарить за столь блестящее устройство ресторана?
 — Ну, не думаю, что оно такое уж великолепное. Я просто хотела сохранить себе рабочее место. На востоке, говорят, есть даже поезда с вагонами-ресторанами. И мне показалось, что вагон, у которого сломаны колеса, можно для этого приспособить.
 — Да, великолепно, изумительно, восхитительно! Должен сказать, что я просто потрясен, мисс Лэйн. Мне необходимо немедленно заняться внедрением вашей идеи на других станциях этой железнодорожной ветки! В период строительства постоянных зданий мы станем временно использовать товарные вагоны. Это даст нам возможность начать нашу деятельность на месяц раньше, а не сидеть сложа руки.
 — Как вы замечательно придумали, сэр.
 — Это мне надо благодарить вас.
 — Не стоит благодарности. Я, как уже говорила, стремилась сохранить свое рабочее место.
 Гарви с восторгом посмотрел на Эмили:
 — Вот самые желанные слова, которые мечтает услышать любой наниматель! Если вам когда-нибудь понадобится помощь, мисс Лэйн, любая помощь, вам достаточно сказать мне одно-единственное слово. Я всегда буду рад помочь вам. — Затем, нахмурившись, он обернулся к Бриджесу: — А теперь нам надо кое о чем поговорить в вашей конторе.
 — Я… у меня нет больше конторы, сэр.
 — Тогда давайте просто выйдем наружу.
 — Вы были так любезны, мистер Гарви. Огонь заставил нас потерять все деньги, которые я сэкономил. Теперь нам надо начинать с самого начала. — Окинув тоскливым взглядом вагон, Бриджес дернул головой и выбежал, бормоча что-то себе под нос со скоростью тысячу слов в минуту.
 Как только эти двое покинули вагон, Роза разразилась громким смехом.
 — Ничтожный хорек! Он наконец нашел средство, которое поможет ему выкрутиться. Не могу поверить: он хочет взять кредит под твою идею.
 — Мне все равно. Тебе не стоит вмешиваться, Роза. Я не хочу, чтобы его уволили.
 — Я совсем не хотела вмешиваться, но когда услышала, как он превозносит свои заслуги, не смогла сдержаться. Видела бы ты, как удивился Гарви, когда этот коротышка начал расписывать «свою» великолепную идею. Разве можно было после этого молчать?! Все-таки он такой педант.
 — Но зато он наш педант.
 — Конечно.
 Девушки рассмеялись с облегчением после только что пережитого напряжения. К ним постепенно присоединились и другие официантки.
 «Гарви-Хаус» в Лас-Вегасе снова работал!
 Джош услышал ее смех еще снаружи, как только приблизился к вагону. Эмили смеялась так счастливо, что он задумчиво улыбнулся. Кивнув Гарви и Бриджесу, которые стояли поодаль на платформе, склонив головы друг к другу, и о чем-то оживленно разговаривали, Джош вошел внутрь.
 Он пришел прощаться.
 Детектив увидел ее сразу, как только переступил порог. Эмили была занята своей обычной работой. Сколько энергии в этой женщине! Она сновала по вагону, поспевая везде — выполняла свою работу и помогала другим. Он и представить себе не мог, как бы на месте Эмили вела себя та женщина, которую он разыскивал. Неужели она могла бы так приветливо обслуживать клиентов или так бескорыстно помогать окружающим, как это делала Эмили?
 Проработав с ней бок о бок всю вчерашнюю ночь и большую часть утра, он вынужден был признать, что вот уже несколько дней идет по неверному следу. И если едва различимый внутренний голос все еще нашептывал ему, что это все-таки Эмили Лоуренс, наверняка он ничего не мог доказать. Пора было сматывать удочки и отправляться восвояси. Но — о Боже! — как же он хотел остаться!
 Эмили заметила его, и ее улыбка была для Маккензи как луч солнца среди темных туч. Улыбаясь, она подняла вверх указательный палец:
 — Подождите одну минутку, я скоро закончу.
 Роза повернула голову в сторону детектива и подмигнула ему.
 — Привет, Джош! — проходя мимо, бросила ему одна из девушек.
 — Добрый вечер, детектив! — кокетливо проговорила другая, взмахнув ресницами.
 — Приятно видеть вас, Джош, — проворковала третья. Еще несколько девушек мимоходом поприветствовали его, но Маккензи отвечал им с отсутствующим видом. Он не мог оторвать глаз от Эмили.
 Наконец она с удовлетворенным видом оправила скатерти на своих столиках и направилась к нему. Джош выпрямился и почувствовал, что его руки как плети повисли по бокам. Нервно шаркнув ногой, он заставил себя сделать усилие и снять шляпу. Смяв ее в руках, он подумал: что за колдовскую власть имеет над ним эта женщина?
 Подойдя к нему, Эмили опустила взгляд с застенчивостью, которую он находил такой обаятельной. Последний отблеск заходящего солнца проник сквозь окно и упал на ее волосы. Золотистые искры вспыхнули на макушке и в беспорядке разбежались по ее прическе. Смутное воспоминание зашевелилось в его мозгу. Но тут девушка подняла голову, посмотрела на него и улыбнулась:
 — Привет, Джош.
 И он забыл обо всех золотистых искрах на свете.
 От нее пахло лимоном и лавандой. Как может она так приятно пахнуть после целого рабочего дня? Ее глаза под стеклами очков смотрели мягко и ласково. Ему захотелось снять эти проклятые стекляшки и закрыть ее глаза нежным поцелуем.
 Случайно отведя взгляд в сторону, Джош заметил, что все девушки выстроились в ряд и смотрят на них. Он немного отступил назад.
 — Ну, как тут все идет?
 Эмили радостно захлопала в ладоши:
 — О, все просто великолепно! И мистер Гарви похвалил меня. Он сказал, что попробует на первых порах использовать эту идею, когда будет начинать строительство ресторанов в новых местах.
 — Это просто здорово, Эми. Блестящая идея. У вас светлая голова.
 — Благодарю вас.
 Повисло неловкое молчание. Джош нервно шаркнул ногой, заметил это и постарался взять себя в руки. Он пришел сюда совсем по другому поводу:
 — Ах да, не согласитесь ли вы прогуляться со мной? Сегодня такой чудесный вечер.
 — Прогуляться? — повторила Эмили, как будто он предложил ей поскакать по коровьему навозу.
 Джош решил сейчас же все сказать и сразу покончить с этим. Сделав глубокий вдох, он уже готов был начать, когда его взгляд упал на усмехающуюся Розу, которая внимательно наблюдала за ними.
 — Послушайте, может быть, нам лучше выйти на воздух? Мне надоело быть экспонатом на выставке.
 — Простите? — Эмили сморщила нос и нахмурилась. Он захотел разгладить морщинки на ее лице своей ладонью, поцеловать их, чтобы от его прикосновения исчезла эта складка на губах.
 Прокашлявшись, Джош кивком указал Эмили на выход. Она обернулась, и все девушки тут же засуетились, замахали руками, задвигались…
 — А, понимаю, что вы имеете в виду. — Взяв его за руку, она шепнула: — Пойдем на улицу.
 Когда они оказались снаружи, Бриджес и Гарви уже куда-то исчезли. Наверное, пошли осматривать руины ресторана. По всей вероятности, пепелище уже перестало тлеть. Какое все-таки счастье, что все произошло ночью, когда в ресторане не было посетителей! А какое разорение было бы во всем городе, если бы пламя не удалось вовремя остановить…
 Они пошли вниз по главной улице Лас-Вегаса, отвечая на дружеские приветствия знакомых. После пожара все почувствовали друг друга очень близкими, почти родственниками.
 — Ну, Маккензи, и куда же мы направляемся?
 — Когда вы здесь прогуливаетесь, вы никуда не направляетесь. Просто гуляете.
 — Правда? Я этого не знала.
 — Должно быть, вы нечасто гуляете просто так.
 — Сегодня в первый раз с тех пор, как я приехала в этот город.
 Он бросил на нее быстрый взгляд, но она шла вперед, не обращая внимания на двусмысленность своих слов, которые заставили его напрячься.
 — Эми, я…
 — Посмотрите!
 Они подошли к краю дощатого тротуара. Теперь перед ними открывались погружающиеся в сумрак прерии. Вдали виднелся стройный силуэт антилопы, последние лучи заходящего солнца раскрасили небо в роскошные оттенки розового, оранжевого и пурпурного. Антилопа стояла в тени, гордо подняв голову, как будто позируя специально для них.
 Эмили мечтательно произнесла:
 — Здешний закат совсем не похож на тот, что бывает на востоке. Иногда кажется, что ты стоишь на самом краю мира. Стоит сделать всего один шаг — и окажешься на небесах.
 Джош посмотрел на нее. Сумерки подчеркивали высокие скулы и изящный подбородок девушки. Он уже так хорошо ее узнал, что не мог больше видеть в этой женщине Эмили Лоуренс. Она была для него только Эмили Лэйн. Подавшись вперед, Джош легко прикоснулся пальцем к ее щеке. От изумления девушка раскрыла рот, у нее перехватило дыхание. От удивления или от возбуждения, он не знал — и ему это было уже все равно. Слишком поздно. Он потерял голову…
 Она с опаской взглянула на него. Ее глаза казались огромными и какими-то растерянными из-за этих проклятых увеличительных линз. Ее губы медленно соединились с его губами.
 Эмили застонала. Не в силах удержаться, Джош ответил ей. Его губы прикасались к ее губам, а язык проникал в рот. У ее губ был вкус клубники. Он хотел еще. Он хотел пробовать эту клубнику до тех пор, пока не потеряет сознание.
 На сей раз Джош быстро справился со шпильками, и волосы закрыли плечи Эмили, каскадом обрушившись на его руки. Он тем временем мягко повернул ее голову так, чтобы как можно глубже проникнуть в ее рот. Их языки встретились, коснулись друг друга, разошлись как бы в испуге. Маккензи хотел, чтобы эта ночь, эти объятия, этот поцелуй никогда не кончались.
 Эмили хотела отстраниться, но Джош успел намотать вокруг пальцев локон ее длинных волос, так что она никуда не могла двинуться. Его губы легонько касались ее щеки, как бы пробуя ее на вкус. Он вдыхал запах девушки и наслаждался нежностью ее кожи.
 — Джош, это никуда не годится, — пробормотала Эмили.
 — Угу…
 Но когда он добрался губами до пульсирующей жилки около уха, дыхание Эмили участилось.
 Она судорожно запустила пальцы ему в волосы, прижимая его голову к себе, хотя словами пыталась остановить Маккензи.
 — Хватит, Джош, — предупредила она еле слышно.
 — Да, хватит…
 Но его губы как раз нашли восхитительно нежный участок кожи там, где шея переходит в плечо. И прильнул к ней губами. Все тело девушки напряглось в ответном порыве, а ее пальцы еще сильнее сжали его голову.
 — Джош!..
 Звук его имени, произнесенный ее хрипловатым голосом, в котором слышалась паника, развеял туман, который начал заволакивать разум Маккензи. Подняв голову, он посмотрел сверху вниз на ошеломленное лицо Эмили.
 Ее губы горели от его поцелуя, она, казалось, была готова целоваться еще и еще. И он чувствовал то же самое. Неужели он хочет просто прижать се к стенке в какой-нибудь аллее?
 Нет, совсем не этого он хочет. Отступив назад, Джош поддержал Эмили за руку, когда она покачнулась, не устояв на ногах, и дал ей время прийти в себя.
 Пока они целовались, солнце зашло, и холодные тени ночи легли на землю. Можно было подумать, что Господь Бог просто опустил завесу, обратив день в ночь.
 — Простите меня, Эмили. Когда я рядом с вами, последние остатки рассудка улетучиваются из моей головы, как утренний туман.
 — Как это понимать? Вы думаете, что это безрассудно — целовать меня?
 Настроение Эмили так же быстро и резко переменилось, как и освещение. Не разобрав, что он хотел сказать, она рассердилась. Ее руки были скрещены на груди, а каблуки выстукивали дробь под подолом ее черного платья: «Топ, топ, топ».
 — О нет! Это вовсе не безрассудно.
 — Тогда что это значит? Вы никогда раньше не испытывали недостатка в словах, детектив.
 Эмили назвала его «детектив» таким же тоном, каким его мать называла его «Джошуа Маккензи».
 — Я… А-э-э-э… «Топ, топ, топ».
 Он совершенно не мог представить, что ему следует говорить. Правду? Тогда ему надо признаться, что, как только он видит ее, он хочет к ней прикоснуться. Как только он касался ее, в нем просыпалось желание поцеловать ее. Как только он начинал ее целовать, он хотел прикасаться к ней снова и снова. Ему необходимо было касаться ее всем своим телом, чувствовать ее дрожь, когда она не может совладать с порывами страсти. И он хотел проникнуть в нее до конца, чтобы она застонала в его объятиях от восторга и страсти — и тогда ее страсть зажжет в нем ответный восторг.
 Но если Джош все это скажет, Эмили размозжит ему голову. То же самое будет, если он, после того как только что с такой страстью ее целовал, признается, что собирается завтра уезжать.
 Эх, уж пусть лучше она даст ему пощечину, оттолкнет его, чем повернется и пойдет прочь и он никогда ее больше не увидит.
 Может быть, ему стоит подождать еще один день, прежде чем уезжать? Что в этом будет плохого? Это ничему не помешает.
 Потому что на этот раз он собирается сделать то, что ему действительно хочется. Он хочет провести еще немного времени рядом с Эмили. Еще один только раз потерять разум от близости к ней. И после этого он уедет.
 — Не хотите ли вы поехать со мной завтра днем на пикник? Эмили посмотрела на Джоша с таким видом, как будто он попросил ее сплясать обнаженной, забравшись на крышку пианино в салуне. Этот образ неожиданно возник перед внутренним взором Маккензи и застрял в мозгу. В его воображении не было места ни черному траурному платью, ни девственно белому фартуку. На Эмили будет красное атласное платье, которое заструится вдоль ее тела, когда она будет танцевать, а губы будут шептать его имя.
 — Джош?
 Девушка хрустнула пальцами, и Джош пришел в себя.
 — Куда вы хотите поехать?
 — Небольшая прогулка по окрестностям. Простите.
 — Вы слишком часто извиняетесь сегодня вечером. И сейчас, и когда поцеловали меня.
 — Я не прошу прощения за то, что целовал вас, Эми. Это самое лучшее из того, что произошло со мной за весь день… Проклятие! Да нет, за целую неделю. Я прошу прощения за то, что хватаю вас руками как сумасшедший.
 Она наклонила голову набок и стала внимательно его разглядывать.
 — Вы мне совсем не кажетесь сумасшедшим.
 — Когда дело касается вас, я не могу быть уверенным, что в мою голову приходят правильные мысли. Или что я веду себя обдуманно. Минуту назад я готов был изнасиловать вас прямо на этом тротуаре.
 Ее глаза расширились от ужаса.
 — Правда?
 Джошу тяжело было в этом признаться, но теперь не имело смысла отказываться от сказанных слов.
 — Ну, так вы пойдете со мной на пикник завтра в полдень?
 — И тогда вы доведете дело до конца?
 Эмили сбивала его с толку. На ее лице не было ни тени гнева, и голос ее звучал скорее удивленно, даже благодарно. Не похоже, что она потрясена его признанием.
 Эмили отступила назад и долго его рассматривала, так что Джош испугался, что в конце концов она ответит отказом. Потом она медленно кивнула:
 — Да, детектив. Я думаю, что поеду.




 Глава 11


 На следующее утро время тянулось для Эмили слишком медленно. В первый раз с тех пор, как она стала работать у Гарви, ей не терпелось дождаться конца рабочего дня.
 Казалось, солнце застыло на небосклоне и день никогда не кончится. Хотя предполагалось, что официантки работают без перерыва, но в середине дня, в самое жаркое время, было несколько часов, когда девушки могли дать покой ногам и отдохнуть между ленчем и обедом. Эмили попросила Розу подменить ее во время ленча, и та согласилась, со значением ухмыльнувшись и подняв брови.
 День длился бесконечно — снаружи было жарко, внутри душно. Клиенты все время чего-то требовали, надоедали просьбами. В довершение всего в ресторане быстро кончился весь лед. К тому времени, когда наконец настало время ленча, Эмили хотелось выть. У нее началась страшная головная боль, и в таком состоянии ей меньше всего хотелось ехать куда-то на пикник и вести там бесконечную психологическую схватку с Маккензи.
 Когда Джош вошел в вагон, Эмили почти передумала. Молодой человек выглядел свежим и чистым, его волосы были еще слегка мокрыми после умывания и локонами спускались на жестко накрахмаленный воротничок. Он был одет именно так, как одеваются на пикник, и рядом с ним девушка почувствовала себя как грязная вонючая кухонная тряпка. Откинув со лба слипшуюся от пота прядь волос, она, сердито нахмурившись, взглянула на детектива.
 Кивнув ей, Джош прошел по вагону по направлению к кухонной двери и постучал в нее. Тут же появился Ян Чен, что-то тараторя по своему обыкновению, вручил Маккензи корзинку и захлопнул дверь прямо перед его носом. Джош подошел к Эмили и взял ее за руку.
 — Прошу вас, леди.
 — О, Джош, — вздохнула она, — я чувствую себя, как разваренная картофелина, которую к тому же забыли помыть, прежде чем положить в кастрюлю.
 — Вот подождите! Когда вы увидите то место, которое я подобрал для пикника, вы обо всем забудете. Я вам гарантирую, что не пожалеете, что согласились поехать со мной.
 Эмили взглянула на него с недоверием.
 — Там есть вода. Очень много воды.
 — Где-то здесь, поблизости?
 — Достаточно близко.
 Он осторожно сжал ее руку.
 — Вода, Эми. Вы сможете там отдохнуть и искупаться не хуже, чем в ванне. Я даже обещаю, что не буду за вами подсматривать.
 — Вы думаете, что я соглашусь куда-то с вами ехать, а там еще и купаться? Вы просто с ума сошли!
 Он только усмехнулся, продолжая держать ее за руку. Внезапно откуда-то появилась Роза и сунула ей в руки сверток. Нахмурившись, Эмили посмотрела сначала на пакет, потом на Розу.
 — Полотенце, мыло, свежее белье, — отчеканила подруга. Эмили прищурилась.
 — Вы двое о чем-то сговорились.
 — Я? — Роза уперла руки в бока.
 Эмили много раз видела, как Роза встает в эту позу. Она хорошо знала, что это означает не что иное, как святую невинность.
 Нахмурясь, Эмили посмотрела на Джоша.
 — Я? — спросил он и развел руками.
 — Ну, полно, Эмили, отправляйся, — сказала Роза, подталкивая ее вперед. — Ты знаешь, как тебе хочется поехать. Убирайся отсюда поскорее, пока не появился Бриджес и не поймал тебя. Тогда ты будешь жалеть, что не поторопилась, а мне придется целый день выслушивать твое хныканье. Кроме всего прочего, если не пойдешь ты, то пойду я.
 Форменное платье Эмили прилипло к спине, а волосы казались намазанными клеем. Голова тяжело пульсировала от боли. Все это вместе сделало свое дело — Эмили сдалась и взяла Джоша за руку.
 Снаружи их дожидался кабриолет. Маккензи основательно подготовился к пикнику, и это по некоторым причинам нервировало ее. Может быть, он собирается ее похитить? Отвезти обратно в Лонг-Айленд, например.
 Девушка споткнулась, подумав об этом, но рука Джоша поддержала ее.
 — С вами все в порядке?
 Она кивнула, не в состоянии произнести ни слова. Она никогда, никогда не должна забывать, что связывает ее и Маккензи. Ей надо всегда помнить, что это всего лишь игра, в которую оба они играют. Эмили искусно притворяется, а Джош, кажется, ей верит. Когда он перестанет ей верить, а она перестанет притворяться, игра будет кончена.
 Джош помог ей подняться в кабриолет, поставил корзинку и взобрался сам. Его улыбка была заразительна. Эмили считала, что с такой улыбкой нельзя совершать бесчестные поступки. К тому же он не может везти ее в этом кабриолете до самого Лонг-Айленда. Да, но он может доехать в нем до следующей станции, а там посадить ее в поезд.
 Она не замечала, что громко вздыхает в ответ на свои мысли, пока Джош не спросил ее:
 — В чем дело, Эми?
 — Ничего. Очень болит голова… — И это было правдой.
 Его улыбка слегка потускнела, и Эмили ждала, что он предложит отвезти ее домой, как поступил бы на его месте джентльмен. Ее в равной степени терзали два несовместимых желания: чтобы Джош оставил ее в покое — и чтобы отвез к воде, которая сулит облегчение. Ее душа металась между страхом и безрассудством. Чувства, которые будил в ней этот человек, были новыми и сильными, ее непреодолимо влекло к нему. И в то же время она страшилась того, что он с ней может сделать — как физически, так и эмоционально. И что это за вода, которой он ее соблазняет?
 — Свежий воздух поможет вам справиться с головной болью, Эми. Садитесь назад и отдохните дорогой.
 Джош тронул поводья, и лошади пошли рысью.
 — Мы скоро приедем туда, и вода смоет остатки вашей головной боли.
 — Сомневаюсь в этом, — пробормотала Эмили.
 Откинувшись назад, она закрыла глаза и попыталась выкинуть все из головы. Может быть, тогда не будет так сильно болеть. Но это было почти невозможно, если учесть утомительную жару, тряску от езды, фырканье лошадей и бедро Маккензи, которое касалось ее — коляска была довольно узкая. Каждый раз, как колесо меняло колею, а на дороге их было множество, Джош прижимался к девушке, и Эмили старалась отодвинуться. Через несколько минут езды все ее тело пульсировало такой же болью, как и голова.
 Хорошо еще, что на сей раз он не говорил. Эмили должна была признать, что сегодня ее спутник очень молчалив. Он разглядывал окрестности, правил лошадьми и, казалось, совсем забыл о ней.
 К своему изумлению, девушка задремала и проснулась только тогда, когда кабриолет остановился. Джош произнес:
 — Вот мы и на месте, — и спрыгнул на землю.
 Свежий воздух и краткий сон, казалось, немного освежили Эмили. Голова болела уже не так сильно. Она осторожно разлепила один глаз. Яркий солнечный свет ударил как кулаком и почти ослепил ее. Головная боль не возвращалась; она только притаилась позади ее прикрытых век, дожидаясь, пока она сделает какую-нибудь глупость — например, полностью откроет глаза. Эмили тихонько застонала и поспешно снова сомкнула их.
 — Пойдемте, Эми. Вам сразу станет лучше, как только вы увидите воду, я уверен в этом.
 — Кажется, мне будет лучше, если я умру. В этом я точно уверена.
 Джош рассмеялся.
 — По крайней мере вылезайте из коляски. Здесь ветерок.
 — Нет, это невозможно. Во всем Нью-Мексико нет ни одного ветерка. — Она снова приоткрыла веки. На этот раз боль была не такая резкая.
 — Я нашел просто волшебное место. Как раз для вас и меня.
 Благоговение в голосе Джоша заставило девушку открыть глаза. Она быстро заморгала, чтобы лучше видеть. У него была такая торжествующая, такая приветливая улыбка, что у Эмили не хватило совести дальше упираться. В конце концов, он ее сюда привез, и она должна хотя бы посмотреть, чем он так восхищается.
 Она оперлась на руку Джоша, позволяя помочь ей выбраться из коляски.
 — М-м-м, — довольно промурлыкала девушка, когда легкий ветерок нежно коснулся ее разгоряченной кожи.
 — Оп-па!
 Джош быстро подхватил ее, и она оказалась в его объятиях. Эмили тут же вспомнила, какая она потная и грязная, и постаралась высвободиться. Отступив назад, он все же держал ее за руку.
 — Пойдем посмотрим, что я нашел для нас, Эми.
 Как раз перед ними возвышались обнаженные скалы и несколько деревьев. Деревья тихонько шелестели сочной зеленой листвой — это означает…
 — Вода, — прошептала Эмили с благоговейным трепетом. Джош оглянулся через плечо и подмигнул ей.
 — Разве я не обещал вам воду?
 — Я не верила, что это возможно.
 Его лицо на миг стало жестким.
 — Значит, вы не верили мне? Я не лгу.
 — Никогда?
 — Почти никогда. Она рассмеялась:
 — Тогда с моей стороны очень глупо сомневаться в ваших словах.
 По правде говоря, Джош наверняка более честен с ней, чем она с ним. Эта мысль сразу же испортила Эмили настроение.
 Она сделала несколько шагов, обошла Джоша и направилась к скалам. Под деревьями ее ожидал совсем другой мир.
 Окруженный скалами, перед ней лежал небольшой водоем, наполненный чистой, свежей и прохладной водой. Он как будто приглашал девушку погрузиться в свои глубины. Корни деревьев и кустарников питались этим водоемом, и поэтому вокруг образовался прекрасный оазис, затерявшийся посреди пустынных сухих прерий. Даже в самых несбыточных мечтах она не могла представить, что настолько близко от города может существовать такое райское место.
 Если остановиться и прислушаться, то можно было услышать плеск воды. Легкий ветерок, гуляющий над водоемом, ласкал ноздри влажным ароматом, таким пленительным в сухом, знойном воздухе.
 Эмили встала на колени и опустила в воду руки, замочила туфли и подол своей юбки. Ее охватило искушение прыгнуть в воду прямо в одежде. Порыв был такой сильный, что она едва сдержалась.
 — Если бы я сейчас же не дотронулась до нее, я бы решила, что это мираж, — сказала она, услышав шаги Джоша позади себя. — Это чересчур прекрасно, чтобы быть правдой.
 — Должно быть, здесь есть подземный источник, который питает этот водоем. Матушка Природа иногда преподносит нам изумительные подарки, не правда ли? Я уверен, что все звери на много миль вокруг знают об этом озере и приходят сюда на водопой. На рассвете и в сумерках здесь, наверное, толкотня, как на вокзале. Но зато сейчас…
 Сейчас здесь было пустынно. Только они нарушали безмолвие этого места. Эмили следовало бы испугаться или насторожиться, ведь они здесь совершенно одни. Но на самом деле она ничего этого не испытывала. Ей захотелось искупаться, и она знала, что если Джош обещал не подсматривать за ней, значит, так оно и будет. Да сейчас, по правде говоря, ей было даже лень беспокоиться об этом, настолько ей было жарко и неуютно в липком от пота платье.
 — Что сначала — купание или еда? — спросил Джош.
 — Без сомнения, купание.
 — Ваше желание, леди, для меня закон. Сейчас я принесу корзину и ваши вещи.
 Он пошел к коляске, а Эмили осталась на берегу. Она боролась с желанием сию же секунду сбросить с себя жаркую, потную униформу, даже не дожидаясь возвращения Маккензи. Но все-таки кое-какие остатки здравого смысла у нее еще оставались. К тому времени как Джош вернулся со свертком ее одежды и умывальных принадлежностей, девушка уже сняла туфли и чулки.
 — Я подожду с другой стороны скалы.
 Эмили посмотрела на скалу, потом на пруд. Они были совсем рядом, просто рукой подать. Неужели она такая доверчивая? Ну и ладно! Даже если бы он сказал, что собирается стоять у самого берега и во все глаза смотреть, как она купается, она бы все равно вошла в воду. Она не может больше ждать ни минуты.
 — Не можете ли вы помочь мне расстегнуть пуговицы на спине, пока не ушли?
 Эмили была готова к его прикосновению, но тем не менее она сильно вздрогнула, когда руки Джоша крепко сжали ее плечи. Он быстро расстегнул все пуговицы на ее платье. Это заняло так мало времени, что ее не удивило бы, если потом нескольких пуговиц она недосчитается. Смущенная девушка повернула голову и увидела, что Маккензи стоит, вытянув руки по швам и сжав губы, превратившиеся в тонкую жесткую полоску. Она никогда не видела мужчину в таком напряжении.
 — Джош? — позвала она.
 Его глаза сверкнули сапфиром, он резко повернулся и исчез в зелени ветвей за скалой. Эмили так и не поняла, что произошло, но, видимо, она каким-то образом вывела Джоша из душевного равновесия.
 Ну что ж, он может тоже искупаться — потом, когда она выйдет из воды. Может быть, это исправит ему настроение. Она, во всяком случае, уверена, что после купания станет просто другим человеком.
 Выпутавшись из платья и юбок, она в одной нижней рубашке ступила в воду.
 — Ох, — вздохнула Эмили. Головная боль сразу же отпустила, как только прохладная вода коснулась ее лодыжек.
 Она боролась со своей девической скромностью. А что, если попробовать снять и всю остальную одежду? Только в совершенном уединении, за запертыми дверями она позволяла себе полностью обнажаться.
 Но это Дикий Запад. Если она собирается остаться здесь и жить этой жизнью, ей необходимо стать такой же смелой, бесшабашной и бесстыдной, как лежащая вокруг земля — и как люди, которые ходят по этой земле.
 Отбросив малодушие, Эмили быстро сняла белье. С наслаждением она подставила свое обнаженное тело ласковому ветерку. Ощущение свободы, которое она никогда не испытывала раньше, полностью захватило ее. Вместо того чтобы тут же броситься в воду, скрыв в ней наготу, она, не торопясь, смотрела вокруг. Она полюбила это место всей душой и всем сердцем.
 Подняв руки к небу, Эмили запрокинула голову и подставила лицо солнечным лучам.
 Как хорошо было бы родиться здесь, а не в душном и скучном Лонг-Айленде! Здесь, на Западе, мужчины были мужчинами, а женщины — строги и сдержанны, потому что иначе не выжить. Здесь женщина может быть тем, кем она хочет, может жить жизнью, которую сама выберет. Она не должна выходить замуж просто потому, что так надо и этого требует общественное мнение. Если же она все-таки решила выйти замуж, за богатого или за бедняка, — это будет ее собственный выбор.
 Перед мысленным взором Эмили возникло лицо Маккензи. Его образ, а также прохладный ветерок, ласкающий тело, заставили ее поежиться. Ее обдало жаром, но не солнце было в том виновато. Шум, донесшийся из-за скал, оглушил ее, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
 Не оглядываясь, Эмили опустила руки и нырнула в воду.




 Глава 12


 Джош действительно не собирался подглядывать. Честно не собирался.
 Когда Эмили простодушно попросила его расстегнуть пуговицы, он как можно быстрее постарался выполнить ее просьбу, сделав вид, что ему ничего не стоит прикоснуться к ее спине. Но не успел он разделаться с пуговицами, как его тело просигналило, что это совсем не так и ему не стоит обманываться на сей счет.
 Поэтому Джош круто развернулся и сбежал, как трус. Он не хотел, чтобы Эмили заметила, что даже простое прикосновение к ней возбуждает его и заставляет вожделеть ее. Он угрюмо уселся под полуразрушенной скалой и стал прислушиваться, пытаясь определить момент, когда девушка войдет в воду. Но всплеска все не было слышно. Уверив самого себя, что он просто должен посмотреть, все ли с ней в порядке, он украдкой бросил взгляд в сторону озерка.
 И был ошеломлен тем, что увидел.
 Эмили стояла у самой воды, спиной к нему, и смотрела вдаль. Она была похожа на богиню воды. Ее распущенные волосы покрывали обнаженную спину. Одежда лежала в стороне.
 Когда Эмили подняла руки вверх, к солнцу, темная волна волос пришла в движение. Они заструились как водопад по высеченной из мрамора прекрасной статуе.
 Как Джош ни старался, он не мог заставить себя отвести глаза от этого чудесного видения: Эмили, парящая в солнечных лучах.
 Он судорожно глотнул ртом воздух, потому что у него перехватило дыхание. Джинсы внезапно сделались ему тесны, из-за чего Джош сделал резкое движение и внезапно задел ногой камень. Спина Эмили сразу же напряглась, она уронила руки и нырнула в воду, как прекрасное дикое животное, почуявшее опасность.
 Маккензи снова сел на землю и закрыл глаза. Но девушка все равно стояла у него перед глазами. Он хотел ее сейчас больше всего на свете; хотел так, как никого не хотел в своей жизни.
 Со стороны озера доносился плеск воды, и Джош проглотил комок, застрявший в горле. После такой встряски ему необходимо привести в порядок свои чувства.
 — Джош? — Порыв ветра донес до него голос Эмили..
 — Я здесь.
 — Как вы нашли это место?
 — Ездил в этих местах.
 — Вы правда доехали сюда верхом?
 Он услышал плеск воды и представил, как девушка, должно быть, бьет по воде ногами, чтобы удержаться на плаву. Эта мысль снова вызвала в его воображении поднятые руки и струящиеся по спине черные волосы. Джош сердито потер лоб, пытаясь отогнать наваждение.
 — А как вы думаете, что я делаю тут целыми днями, пока вы работаете в своем ресторане? Разыскиваю банду Долтона?
 — Что-что?
 Неужели девушки, работающие у Гарви, еще не слышали об этих разбойниках, ведь банда занялась уже и грабежом поездов. Агентам Пинкертона прожужжали об этом все уши.
 — Недавно в здешних местах появилась новая шайка, банда Долтона. Мне даже странно, что жители Лас-Вегаса до сих пор так беспечны и не принимают никаких мер предосторожности.
 — Правда? — Голос Эмили звучал заинтригованно, поэтому Джош собрался рассказать все, что об этом знал. По крайней мере, пока он будет говорить о чем-то постороннем, он может не думать об этих совершенных формах и струящихся волосах — хотя бы несколько минут.
 — Их три брата: Боб, Граттан и Эммет. Боб у них за главаря. До сих пор они орудовали в основном в Канзасе, грабили там банки, а в последнее время перебрались в здешние края и переключились на поезда.
 — И что, они очень опасны?
 Всплеск, еще всплеск. Нежная грудь и распущенные волосы.
 Джош проглотил комок в горле, потому что на сей раз картину дополнило представление о длинных ногах и тонких лодыжках.
 — Э-э-э… они… ну да, они обычно ездят с Юными Братьями и с Джессом и Фрэнком Джеймсами.
 — Боже мой! И все эти братья — вне закона! А у вас есть брат, Джош?
 — Нет, только сестра. Китти, Кэтлин.
 — М-м-м, — послышалось со стороны озера довольное мурлыканье.
 Всплеск, еще всплеск. Нежная грудь, распущенные волосы и тонкие лодыжки. Он предложил Эмили всего лишь принять ванну, так какого же дьявола она там плещется, заставляя его воображать невесть что? Если это еще продлится, он может совершенно потерять разум. Совсем как прыщавый школьник-переросток, которому проститутка впервые запустила руку в штаны.
 Уж лучше Джош будет продолжать рассказывать об этих Долтонах, чтобы не позволять своему воображению распускаться.
 — Ну так вот, Боб Долтон у них главарь.
 — Да, вы уже это говорили. А как вы узнали, что именно эта банда грабит поезда?
 — Их уже арестовывали раньше, а после того, как они ограбили довольно много людей, у нас появилась возможность их опознать.
 — Это все кажется довольно страшным.
 — Они стали просто карой Господней для Миссури и Канзаса. А теперь вот добрались и до здешних мест. Их необходимо остановить.
 — Вы думаете, их скоро поймают?
 — Вполне возможно. Наверное. За ними охотятся детективы по железнодорожным делам, и агенты Пинкертона тоже. Если бы я не был занят своим расследованием, то вполне вероятно, сейчас меня тоже направили бы работать по этому делу.
 — Гм-м. Братья Долтоны. Интересно. Ее голос звучал как-то сонно.
 — Я буду готова через минуту, Джош.
 После этого Маккензи довольно долго не слышал ничего, кроме тихого плеска волн, которые шевелил легкий ветерок.
 Эмили сидела на крылечке своего маленького домика, наслаждаясь прекрасным зрелищем заходящего солнца. У нее был свой дом, свои деньги — и свой секрет, от которого наверняка физиономии ее любопытных друзей в Лонг-Айленде вытянутся от удивления. Желать от жизни чего-нибудь еще — просто грешно.
 Вода в ручейке, который протекал по палисаднику перед домом, стала багровой в лучах заходящего солнца. Ее мирное журчание было единственным звуком, нарушавшим тишину наступающей ночи. Эмили буквально кожей ощущала, как восхитительно прохладна вода, которая сулит отдых разгоряченному за день телу. Как только солнце скрылось за горизонтом, девушка поднялась и вошла в дом.
 Эмили окинула взглядом хижину, полную всевозможных прелестных вещиц, висящих на стенах и разложенных на полках. Когда она убегала из дома, то не могла и представить ничего подобного.
 Домик немного перекосило от часто случавшихся по ночам сильных ветров. В стенах было много щелей.
 Эмили направилась в темную спальню, на ходу раздеваясь. Платье соскользнуло к ее ногам.
 Вдруг она услышала щелчок взводимого курка. У нее перехватило дыхание.
 В кресле-качалке сидел мужчина и смотрел на девушку. Луна освещала револьвер в его руках — револьвер, который был направлен прямо на нее.
 — Что вам нужно?
 — Ты знаешь.
 Эмили похолодела. Ночной ветерок, который овевал ее обнаженные плечи, был тут ни при чем. Она действительно знала, что ему нужно. Она была не такой уж наивной.
 — Вы хотите меня изнасиловать?
 — Если у меня будет желание. Мужчина сделал движение револьвером.
 — Давай поторапливайся! — приказал он.
 Его взгляд скользнул по ее груди, едва прикрытой кружевной рубашкой. Руки Эмили дрожали, когда она подняла их к груди, чтобы развязать шнуровку.
 Сапфировые глаза незнакомца горели огнем — этот жар девушка чувствовала на своей коже, как будто он гладил ее рукой. Взгляд его в это время бродил по почти обнаженной фигуре Эмили.
 Шнуровка распущена, кружева раздвинулись, и показалась грудь, освещенная неверным светом луны.
 — Ты меня слышала? — недовольно проворчал мужчина. Эмили дернула тонкие завязки белья, потом остановилась, колеблясь. Последовало легкое движение револьвером, и рубашка соскользнула с плеч и легла легким облачком вокруг лодыжек. Девушка отбросила ногой одежду и вызывающе посмотрела в глаза незнакомцу.
 Переведя взгляд на ее лицо, он произнес отрывисто:
 — Теперь волосы. Распусти их.
 В его говоре явно слышался техасский акцент. Эмили наслаждалась его модуляцией: мягкой, нежной, гладкой. Голос совершенно не соответствовал угрожающей позе.
 Одну за другой девушка вынула из волос шпильки, и освобожденные локоны ринулись вниз, как водопад, каскадами покрывая плечи.
 — Перекинь их на грудь, — приказал мужчина.
 Эмили подчинилась, и мягкие пряди скользнули по ее обнаженному телу. От этого прикосновения ее бросило в дрожь.
 Поставив револьвер на предохранитель, незнакомец бросил его на ночной столик.
 — Подойди сюда.
 — Какого черта! Если вы хотите меня, можете подойти сами.
 Он довольно хохотнул — достаточно странно было услышать от такого мерзавца этот добродушный звук. Мужчина поднялся из кресла и подошел к Эмили. Его шпоры звякнули по деревянному полу в ритме стаккато — в полной дисгармонии с бешеным биением ее сердца.
 Подойдя к ней, незнакомец дотронулся пальцем до нежного бутона ее левой груди, скользнул в ложбинку и затем поднялся на другую грудь. Все это время мужчина держал Эмили в плену своих сапфировых глаз.
 В комнате было слышно теперь только ее громкое дыхание. Он улыбнулся:
 — Ты готова сделать все, что я тебе скажу?
 С лукавой улыбкой девушка подняла руки и обвила шею незнакомца, прижавшись к нему обнаженной грудью.
 — Я готова к этому с самого своего рождения.
 Он поцеловал ее так, как только он один мог это делать. Этот человек целовался как сущий дьявол — наверное, в этот момент он им и был. Не важно, что до нее он целовал сотни женщин, сейчас он мог заставить ее поверить, что Эмили у него единственная. Он обладал этим даром, проклятый!
 Ее голова очутилась в его больших ладонях, незнакомец запустил пальцы в волосы девушки, чтобы проникнуть в ее рот как можно глубже. Она прижалась к нему всем телом и почувствовала грубость его одежды и потертых джинсов.
 Этот контраст возбудил Эмили еще больше. Мужчина отстранился от нее и опустился на колени. Нежно взяв сосок зубами, он стал ласкать его языком до тех пор, пока она не застонала.
 Подняв на нее глаза, он спросил:
 — Тебе нравится?
 — А как ты думаешь? — задыхаясь, спросила девушка. Улыбнувшись, он взял обе ее груди в свои ладони и стал гладить соски мозолистыми пальцами, пока Эмили не почувствовала, что сходит с ума. Ее колени дрожали так сильно, что она едва могла стоять на ногах.
 — Нет, — умоляюще произнесла девушка, опираясь на его плечи, — я не могу этого перенести, Боб.
 — Детка, я только начал.
 Когда мужчина развел ее ноги и прикоснулся к ней губами, горячая, слепящая темнота заволокла взор Эмили, и сладкая, сладкая боль омыла ее, как приливной волной.
 Ей показалось, что она плывет. Или, может быть, Боб ее несет. Девушка усилием воли попыталась возвратиться к действительности и обнаружила, что мужчина перенес ее на кровать.
 Протянув к нему руки, Эмили умоляюще прошептала:
 — Быстрее…
 — Я пытаюсь, но я никак не могу расстегнуть эту чертову пряжку.
 Она села на кровати, чтобы помочь ему.
 — Я тебе сто раз предлагала носить подтяжки, — стала выговаривать Бобу Эмили, сражаясь с упрямой пряжкой.
 — Если ты не будешь смотреть на меня как загипнотизированная кошка, то увидишь, что я в подтяжках. Это пряжка от кобуры.
 Следующие пять минут они безуспешно сражались, чтобы ослабить ремень. Наконец мужчина не выдержал и с отвращением отвернулся.
 — Время вышло. Мне пора.
 — Что?! Ты же только что пришел! — воскликнула Эмили.
 — Маккензи напал на мой след. Клянусь, этот человек — ищейка. Он не остановится, пока не схватит меня.
 — Тогда тебя повесят…
 Девушка не ожидала, но ее голос дрогнул на последнем слове. Она сглотнула и решила сдерживать слезы, которые готовы были политься из глаз сплошным потоком.
 Когда любишь отщепенца, слезы — табу.
 Боб взял в свои ладони ее лицо и заглянул ей прямо в глаза:
 — До лучших времен. И отвернулся.
 Эмили напугала безысходность этих слов и необыкновенная мягкость жестов мужчины. Боб Долтон никогда не был таким.
 Она вскочила с кровати и стала натягивать на себя одежду.
 — Возьми меня с собой, Боб, — выпалила девушка. Слова звучали как мольба, и, как только Эмили произнесла их, она тут же пожалела об этом.
 Он нахмурился и ошеломленно посмотрел на нес:
 — О чем ты толкуешь?
 — Я слышала, что с вами есть какая-то женщина, почему же я не могу?
 — В моей банде нет ни одной женщины. Ты хочешь, чтобы меня и моих братьев убили?
 — Я не доставлю вам никаких проблем. Я могу ездить верхом так же, как любой из вас.
 — Я никуда тебя не возьму.
 — Почему нет? — спорила Эмили, натягивая ботинки.
 — Ты — леди.
 — Была леди. Вряд ли сейчас я могу так называться.
 — Если они схватят тебя, то просто повесят.
 — Они не посмеют повесить женщину.
 — Можешь рассказывать это Рогатой Кэти.
 Боб попал в точку. Эмили сделала глубокий вдох и выпалила:
 — Мне все равно! Если ты умрешь, я умру с тобой. Не оставляй меня здесь одну.
 — С тобой будет все в порядке. У тебя полно денег. Девушка бросила на него гневный взгляд:
 — Кто тебе это сказал?
 — А как насчет тех денег, которые ты стянула у своего папаши?
 — Я тебе уже говорила, Боб Долтон, и могу повторить еще тысячу раз: я не воровала у своего отца никаких денег.
 — Может, оно и так, но у меня нет времени спорить, и ты со мной не поедешь.
 Мужчина грубо схватил Эмили в охапку и крепко поцеловал. Она почувствовала, что это прощальный поцелуй. Самый последний. Потом девушка увидела, как Боб вскочил на лошадь и ускакал в темноту ночи.
 Слезы лились из глаз Эмили, и она никак не могла остановить их…
 Эмили проснулась и почувствовала на своем лице слезы. Она задремала на плоском камне, который торчал из воды недалеко от берега. Ее голова лежала на сложенных руках, а ноги омывала вода озера.
 Она не могла сообразить, во сне это или наяву. Ей показалось, что она наплакала целую реку. Девушка надеялась, что больше с ней такого не повторится. Скорее всего Боб Долтон ей приснился из-за того, что Джош только что рассказывал эту историю. Но почему тогда ей приснилось прощание?
 Эмили поднялась и пошла по колено в воде к берегу. Быстро вытерлась и оделась в чистое белье, заботливо собранное Розой. Она как раз нацепила на нос очки и уже собиралась сказать Джошу, что готова, как он сам вышел из-за скалы.
 — А я думала, что вы останетесь там, — произнесла Эмили многозначительно.
 — Да, так оно и есть. Но так долго не доносилось ни звука, что я забеспокоился. — Он посмотрел ей в лицо. — Все в порядке?
 — Конечно. Это так чудесно, Джош! Спасибо вам! Если вы хотите освежиться, я могу заняться подготовкой пикника.
 Эмили сделала движение, чтобы направиться к коляске, и сильно испугалась, когда Джош схватил ее за локоть и резко повернул к себе.
 — Если с вами все в порядке, то тогда что это такое? Испуганная девушка схватила его руку, которая потянулась к дужке очков. Шикнув на Эмили, Джош провел большим пальцем линию от уголка ее глаза вниз по щеке. Сконфузившись, она не отрываясь смотрела на него. Проведя точно так же по другой щеке, он положил руку на талию Эмили, как будто хотел с ней танцевать. Она откинула голову назад, чтобы лучше видеть лицо детектива, затененное широкими полями шляпы. Вид у него был обеспокоенный и в то же время рассерженный.
 — Что заставило вас плакать?
 Джош говорил почти шепотом, и его голос нежно обволакивал ее. Не в силах вырваться из плена голубых глаз, Эмили вспомнила свой сон. Что, если он оставит ее и никогда не вернется назад? Что, если это последний день, когда они вместе? Что, если это последний поцелуй, который она получила от него как дар?
 Подавив рыдание, Эмили бросилась в объятия Маккензи.
 Джош прижал ее к груди и поймал губами ее лихорадочные губы. Хотя его тело тут же бросило в жар, ум хладнокровно пытался разгадать эту загадку. Что с ней такое приключилось?
 Эмили плакала в озере, а сейчас целует его, как будто завтра никогда больше не наступит. Впервые в жизни, сколько он себя помнил, женщина целовала его, а не он целовал женщину. Это чертовски сбивало с толку, когда Джош пытался во всем разобраться, и было так чертовски приятно, что он не хотел останавливать ее. Особенно когда руки девушки судорожно хватали его рубаху, стараясь прижать его к себе еще ближе. Когда ее губы и ее язык ласкали его — такого не делала с ним раньше ни одна женщина. Джош наслаждался новыми ощущениями.
 Потом он снова ощутил на своих губах соль ее слез и отпрянул. Слезы струились по щекам Эмили, прокладывали себе дорожки. Она была не из тех женщин, которые легко плачут. Он имел возможность в этом убедиться, наблюдая, как она работает от рассвета до заката, день за днем. Даже в моменты самого сильного изнеможения она никогда не жаловалась. Она приехала в Нью-Мексико совсем одна, и хотя Роза стала ей лучшей подругой, она, должно быть, вынуждена была терпеть невероятное одиночество и неуверенность. И до сих пор она это стойко переносила, без единой слезинки.
 Ночь, проведенная на пожаре, была для Эмили серьезным испытанием. Ни одной слезинки не уронила она за все это время. Она держала себя в руках — не только себя, но и всех остальных девушек, окружавших ее, — и Джош мог гордиться тем, что судьба дала ему счастье узнать такую женщину. У нее были мужество и несгибаемый дух. Поэтому он непременно должен узнать, что надломило ее.
 — Что случилось, Эми? Расскажите мне, я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.
 Она только трясла головой и еще крепче сжимала его в своих объятиях.
 — Помогите мне забыть, Джош!
 Он нежно погладил девушку по голове.
 — Что забыть, Эми?
 — Все на свете, кроме вас и меня…
 Проклятые условности! Она ведь хочет этого так же сильно, как и он! Почему он должен с этим бороться? Нет, все равно он должен. Она не знает, о чем просит, но он-то знает. А еще он знает, что завтра сядет в поезд и больше никогда ее не увидит.
 Джош направился к коляске, Эмили пошла следом. Он знал, что обязан объясниться с ней. Разве не для этого он привез ее сюда? Он внезапно остановился и повернулся к девушке. Эмили шла, ничего не замечая, опустив голову, поэтому наткнулась на него и потеряла равновесие.
 Он подхватил ее, не дав упасть.
 — Эми, я…
 Эмили взглянула на него, такая ранимая, и глаза ее снова наполнились слезами.
 Волосы девушки были еще мокрыми, а кожа еще не полностью высохла. Вся она была прохладной, пахла сладким, а на вкус была еще прекраснее. И сейчас она будет его, если только он окажется достаточно испорченным, чтобы воспользоваться преимуществом своего положения.
 Джош проглотил слова, готовые сорваться у него с языка, нежно обнял Эмили и поцеловал.
 Потом он расстелил свою куртку на маленьком пятачке травы возле воды и положил девушку на куртку.
 Вытянувшись перед ним во весь рост, Эмили была похожа на богиню водных стихий, которую Джош видел недавно на берегу озера, только одетую. Он хотел бы, чтобы эти ненужные сейчас одежды пропали, испарились. Он жаждал снова увидеть ее тело, свободное ото всех покровов, которые только сковывают его. Еще сильнее он желал увидеть ее глаза без этих ужасных очков, делающих ее лицо похожим на маску.
 Улыбнувшись, девушка протянула к нему руку, он схватил ее и нагнулся к ней. Их тела прильнули друг к другу, соединившись, как ключ и замок.
 Может быть, всего лишь несколько поцелуев и ласк — это все, что Эмили от него ждет? Может быть, этого будет ей достаточно? Но Джош знал, слишком хорошо знал, что ему достаточно не будет. Он должен контролировать себя, не переступать черты, за которой уже не сможет вернуться назад. Он может это сделать, он должен. Черт, все, что ему надо делать, это двигаться медленно и легко — и не дать страсти выйти из-под контроля и завладеть им. Немного поцелуев, немного ласк.
 Когда Джош снял с нее очки, она закрыла глаза и приоткрыла губы. Он склонился к ней — и весь остальной мир перестал существовать для них.
 Как долго длился их поцелуй, как долго они ласкали друг друга и наслаждались этими ласками, Джош не мог сказать. Эмили останавливала его вздохами наслаждения, он успокаивал ее мягкими поглаживаниями.
 Девушка раскрылась под ним, как цветок на рассвете, и он целовал ее губы, ее шею, ее ключицы. Каждое новое завоевание распаляло его все больше и больше, пока страсть не потребовала самой полной близости.
 Расстегнув пуговицы лифа Эмили, Джош приспустил платье и освободил ее груди, затем опустил голову и взял в рот один из тугих сосков, о которых всего несколько мгновений назад он не мог и мечтать. Девушка ответила на это прикосновение вздохом наслаждения и настойчивым призывом продолжать.
 Боже, как же он хочет ее! Джош был напряжен до предела, все его тело ныло от вожделения, и он знал, что все, что ему осталось сделать, — это освободиться от штанов.
 Касаясь своими губами ее губ, он утешал ее какими-то бессмысленными словами, которые вставлял между быстрыми, влажными поцелуями, потом прошелся языком по обеим грудям и еще раз взял в рот розовый бутон.
 Руки Эмили сжали плечи Джоша как тисками, и он заколебался, потому что был не уверен, чего именно она хочет: то ли оттолкнуть его, то ли прижать еще ближе. Когда она изо всех сил дернула его и со стоном произнесла его имя, Джош понял, что не может оставить ее неудовлетворенной. Поэтому он продолжал безумно ласкать Эмили и одновременно подвергать себя мучительным пыткам.
 Опустив руку вниз и проведя по ее бедру, он обнаружил, что под платьем у нее ничего нет. Он положил ладонь на интимнейший из уголков ее тела, и Эмили задохнулась от его прикосновения. Джош проник глубже, убыстряя ритм своих движений, пока она не выгнулась дугой от переполняющей ее страсти и не застонала, как безумная.
 Он почувствовал испарину на лбу, его собственное тело было налито свинцом, раскалено и полно вожделения. Джош знал, что должен покончить с этим сию же секунду или взять Эмили прямо здесь, на траве, посредине мира. И в то время как его тело неистово требовало, чтобы он продолжал, его разум тихо напомнил ему, что если он сделает так, то будет раскаиваться в этом всю оставшуюся жизнь.
 Со стоном безысходности Маккензи откатился в сторону, прижав руки к глазам, чтобы заслониться от солнца. Он лежал так, дожидаясь, пока его дыхание станет спокойным и ровным, а тело перестанет бунтовать. Через несколько мгновений клокотание вулкана сменилось глухим монотонным ворчанием, и Джош смог сесть.
 — Джош? — Голос Эмили дрожал, и он повернул к ней голову, боясь, что она опять плачет.
 Девушка лежала на его куртке растрепанная, в расстегнутом платье, ее груди были подставлены солнцу. Ее рот был красным от его поцелуев, волосы спутались.
 Ее вид заставил его тело снова напрячься от безмолвного крика. Склонившись над ней, он нежным движением руки прикрыл ее наготу, мягко отвел волосы с лица и стал застегивать корсаж.
 Эмили тоже села и успокаивающим жестом положила свои руки поверх его пальцев, пока он наконец не заставил себя поднять на нее взгляд. Она снова надела очки, и глаза, в глубину которых Джош так страстно хотел заглянуть, снова отталкивали его.
 — Я что-то сделала не так, Джош? — спросила она, и голос ее был полон печали. Ему захотелось надавать себе пинков.
 — Конечно, нет.
 — Что же тогда случилось? Почему ты не…
 — Эми, здесь не место для таких вещей.
 Она огляделась — ее взгляд скользнул по поверхности озерка, она увидела роскошную зелень, в которой пели птицы.
 — Мне кажется, это место создано Богом для мужчины и женщины, чтобы они здесь любили друг друга.
 — Ты так много об этом знаешь?
 — Нет, конечно! Но зато я знаю все о себе.
 Джош стряхнул ее руку и стал дальше застегивать пуговицы.
 — Поверь мне, уже через минуту ты пожалела бы об этом.
 — Сомневаюсь.
 Он тоже сомневался, что Эмили пожалеет сразу же. Но однажды она подумает об этом…
 — Кроме того, если моя мать когда-нибудь узнает, что я лишил женщину невинности на голой земле где-то посреди степей Нью-Мексико, она тогда… — Джош содрогнулся. — Мне страшно даже подумать о том, что она тогда сделает! Или мой отец…
 — Но ты уже достаточно взрослый, чтобы не отчитываться перед своими родителями.
 Джош с изумлением посмотрел на Эмили:
 — Ты ничего не понимаешь. Я воспитан в уважении к женщинам и привык относиться к ним как к леди.
 — Даже если эта женщина ведет себя совсем не как леди?
 — Эми, но ты настоящая леди.
 Девушка положила на подол платья свои руки и повернула их вверх ладонями. Их покрывали мозоли, которые появились с тех пор, как она приехала в Нью-Мексико.
 — Не слишком, по-моему, это похоже на руки леди.
 — Да, ты леди. И ничего не меняется, если твои руки становятся грубыми или когда ты позволяешь страсти завладеть собой. Это здесь.
 Джош дотронулся до груди Эмили пальцем, и у нее перехватило дыхание.
 — И здесь.
 Он приложил палец к ее виску.
 — Значит, я никогда не смогу от этого избавиться?
 — Почему ты хочешь от этого избавиться?
 — Быть леди иногда не очень-то весело.
 — Правда?
 Она глубоко вздохнула:
 — Поверь мне.
 — Быть джентльменом тоже иногда не очень-то сладко.
 — Ха! Назови хоть один пример, — насмешливо хмыкнула девушка.
 — Как раз сейчас, Эми. Именно сейчас.




 Глава 13


 Они устроили себе пикник на траве, там, где они чуть было не сделали нечто большее. Эмили казалось, что она может уловить запах своей страсти в легком ветерке, гуляющем над озером. Она никогда не чувствовала себя так раньше и совсем не знала, как себя теперь вести и что делать. Спросить Розу? Она сомневалась, что даже Роза, которая все знает, сумеет помочь. Эмили просто не сможет поверить, что Роза когда-либо переживала чувства, которые она только что испытала с Джошем. Она не верила, что ее подруга могла выйти замуж за денежный мешок, если бы была с этим знакома.
 Разговор у них не клеился, зато его в изобилии заменяли долгие взгляды и горячие взоры. Ян Чен превзошел себя, стараясь им угодить, и приготовил для пикника восхитительного жареного цыпленка по-китайски. В корзинке также оказались свежие фрукты. И хотя чай со льдом был уже не такой холодный, это не имело большого значения. В любом случае они сейчас не могли есть, их мысли были заняты совсем другим.
 У Эмили аппетит, казалось, почти умер от жары — или может быть, виной тому была неудовлетворенная страсть, которая обжигала ее желудок. Джош, похоже, тоже не был расположен есть много Каждый раз, когда их глаза встречались, Эмили старалась быстро отвести взгляд. Каждый раз, когда она смотрела на Джоша, ей вспоминались губы, ласкающие ее грудь, рука между ее бедер… Она хотела знать, что бывает потом, и она хотела, чтобы Джош Маккензи научил ее. Но он отказался делать это, потому что она была леди.
 А может быть, он не испытывал к ней таких же чувств — или не мог испытывать? Если бы Джош испытывал такую же сильнейшую потребность, как и она, он не смог бы тогда так спокойно застегивать пуговицы на ее одежде, отказав ей в своем теле. Мужчины никогда так не делают — по крайней мере она об этом слышала. Наверное, Маккензи — больше чем просто мужчина.
 — Нам лучше вернуться.
 Его слова спугнули птичку, скакавшую по ветке ближайшего куста, а Эмили отвлекли от ее задумчивой мечтательности. Она кивнула и стала собирать остатки пикника, которых оказалось слишком много. Ян Чен наверняка огорчится, обнаружив это. Девушка стала крошить бисквит на землю.
 — Что ты делаешь? — изумился Джош.
 — Я хочу быть уверенной, что Ян Чен не пустит в ход свой нож для разделки мяса, когда увидит, что ты возвращаешь ему полную корзинку с припасами.
 — Почему он должен хвататься за нож?
 — Потому что мы совсем ничего не съели. Это для него настоящее оскорбление. Или он может подумать, что потерял лицо.
 — Где это он мог его потерять? Эмили улыбнулась:
 — Это такое выражение, которое означает, что человек попал в затруднительное положение, в замешательство. Его считают поваром высшего разряда; и никто не имеет права отказываться от блюд, которые он приготовил.
 — Понятно.
 Джош подошел поближе и стал помогать ей расправиться с бисквитами.
 — Знаешь, Эмили, я ведь привез тебя сюда неспроста. Она бросила быстрый взгляд на травянистый холмик, и ее щеки залило краской. Но почему, если он привез ее сюда для этого, он остановился, не дойдя до конца?
 Переведя взгляд на Джоша, она увидела, что он молча разглядывает ее.
 — Не для этого, — произнес он. — Я совсем не из таких мужчин.
 «Очень плохо, что не из таких», — подумала девушка и залилась еще более густым румянцем.
 — Если не за этим, тогда зачем?
 — Чтобы попрощаться.
 Ее рука замерла, кусок бисквита выпал из пальцев, и в глазах так сильно защипало, что Эмили тут же захотелось сбросить очки и протереть их. Наконец ее мечта осуществляется. Как странно. Неужели ее предчувствие, что этот день — их последний, ее не обмануло? И почему тогда сердце сжалось от боли? Почему глаза наполняются слезами, а губы дрожат? Она мечтала об этом с самого первого раза, как только увидела его. Если Маккензи решился уехать, это может означать только одно: он поверил, что она настоящая Эмили Лэйн. Если он уедет и никогда не вернется назад, ее новой жизни здесь не грозит никакая опасность.
 Тогда почему это так огорчило ее?
 — Эмили! — Джош взял корзинку из ее рук и отставил в сторону, потом положил руки ей на плечи. Он терпеливо ждал, когда она наконец посмотрит на него.
 Она хотела, чтобы он остался здесь. Она хотела этого больше всего на свете. Но если он останется, то рано или поздно он обнаружит правду. Она не может все время носить эти очки, красить черной краской волосы и лгать каждым своим вздохом — хотя ложь уже начинает обретать черты правды, потому что она почти сжилась с ней.
 А если самой сказать Джошу правду? После того, что было между ними, неужели он все-таки вернет ее домой? Но может ли она рисковать?
 Приподняв пальцем ее подбородок, он заставил Эмили посмотреть ему в глаза.
 — Вы знаете, что я не могу остаться здесь навсегда.
 Она пожала плечами, и его ладонь скользнула по ее спине. Он хотел утешить ее, и это прикосновение последнее… Скоро она все это потеряет.
 — Мне не хочется об этом думать.
 — Мне тоже. Если я и думал о чем-то еще все эти последние несколько дней, так это о том, что когда-нибудь мне придется уехать. Мне надо делать свою работу, я не могу просто так все бросить.
 — Почему?
 — Это дело чести, это моя обязанность. Я перестану уважать себя — мнение других для меня не так уж и важно, — если не выполню свои обязательства.
 Это ей было очень хорошо знакомо. Убеждение, что работа — это все. Точно так же считал ее отец. Она жила такой жизнью раньше и совсем не собиралась снова окунаться в это болото — особенно в той роли, которую всю жизнь влачила ее мать. Поэтому насколько Эмили страстно желала, чтобы Джош остался в Лас-Вегасе и научил ее тело всему, на что он только намекнул, настолько же сильно она хотела, чтобы Маккензи убрался подальше и делал там свою проклятую работу.
 Эмили решительно высвободилась из объятий, и руки Джоша упали.
 — Я все понимаю.
 Потом она повернулась и пошла к коляске.
 Схватив корзинку, он догнал девушку и схватил за руку.
 — Правда? Мне кажется, ты рассердилась, Эми.
 — Вовсе нет. Мне давно следовало понять, что это не может длиться вечно.
 Когда Джош помогал Эмили садиться в коляску, его рука задержалась на ее бедре, а ее рука — на его плече, на которое девушке пришлось опереться. Маккензи забрался в коляску и сел рядом с Эмили, совсем близко, бок о бок. Как она может позволить ему уехать, если любое его прикосновение заставляет ее сердце чуть ли не выпрыгивать из груди?
 — Куда же ты отправишься?
 Джош тряхнул вожжами, и лошадь тронулась, с каждым шагом приближая их к городу.
 — Сначала обратно в Лонг-Айленд, а потом в Техас, чтобы навестить родных.
 Эмили кивнула, отметив, как мягко звучит его голос всякий раз, когда он говорит о доме. Она хотела бы когда-нибудь увидеть его дом, познакомиться с его семьей. Встретить кого-нибудь, кто имеет возможность так влиять на него. Ведь сама она только что потерпела в этом сокрушительное поражение.
 Но Джош уезжает, а Эмили остается, и все идет так, как должно быть. У них было над чем посмеяться, их связывает несколько поцелуев, но теперь этот эпизод ее жизни почти в прошлом. Чего еще она ждет? Чтобы этот человек женился на ней и забрал с собой в Техас? Едва ли. Это лишь фантазии, слишком невероятные, чтобы когда-нибудь осуществиться.
 Маккензи — враг. Он всегда был им и, наверное, всегда им и останется. Она никогда не должна забывать об этом.
 Остаток дороги до города прошел в молчании, нарушаемом только цоканьем копыт лошади, чириканьем редких птичек и ровным дыханием пары людей.
 Когда они приехали, у Эмили оставалось всего лишь десять минут, чтобы подготовиться к работе. Джош помог ей спуститься из коляски и задержал в своих ладонях ее руку.
 — Я думала, что мы уже попрощались, Джош? Было видно, что он колеблется.
 — У нас есть еще одна ночь.
 Эмили приподняла брови. О чем он думает? И собирается ли она согласиться? Если она твердо решила, что никогда его больше не увидит, зачем продлевать эту агонию прощания? Простой разрыв будет проще и легче. Но девушка знала, что всегда будет корить себя за то, что из-за ее излишней твердости они потеряли эти несколько часов, которые могли бы провести вместе.
 — Хорошо, — произнесла она, опередив его вопрос. Джош недоуменно нахмурился:
 — Да?
 Девушка нетерпеливо кивнула, быстро поцеловала его и побежала в вагон готовиться к наплыву вечерних пассажиров.
 Эмили сказала «да», но Джош не имел представления, что именно она имела в виду. Эта женщина была полна загадок с самого начала. Маккензи возвратил коляску в платную конюшню и отправился в гостиницу. Глубоко задумавшись, он уложил свою сумку и поставил ее около двери.
 Детектив никак не мог понять, как Эмили относится к его отъезду. Ему казалось, что она расстроена, но при этом не сказала ни слова, даже не намекнула, что ей хочется, чтобы он остался. Она не просила его возвратиться, не говорила, что будет ждать… Впрочем, почему он так удивлен этим? Эмили в нем не нуждается, в этом все дело. Она сама может о себе позаботиться. Наверное, она даже не хочет его. Судя по всему, у него вообще было неверное представление о женщинах, ведь раньше жизнь сталкивала его с совсем другими экземплярами.
 Джош тяжело повалился на кровать. Как искренне он верил, что Диана любит его — так же сильно, как и он ее любил. Она всегда хотела его тела, его прикосновений, его поцелуев, но ей совсем не нужны были его имя и его любовь. После такого волей-неволей почувствуешь себя племенным жеребцом! Маккензи потребовалось долгое время для того, чтобы решиться снова поухаживать хотя бы за кем-нибудь. И до сих пор он крепился.
 Его отец всегда говорил, что если действительно чего-то очень сильно хочешь, будь готов к тому, что тебе придется за это побороться. Действительно ли он так сильно хочет Эмили?
 Да. Поэтому когда он вечером придет повидать ее в последний раз, то прямо спросит о ее чувствах. И если он ей нравится, то, закончив свою работу, он вернется сюда и предложит ей выйти за него замуж.
 Приняв такое решение, Джош почувствовал некоторое облегчение. Может быть, сегодня вечером ему следует преподнести Эмили какой-нибудь подарок? Например, она восхищалась какими-то дикорастущими цветами, когда они выехали за город. Еще есть немного времени, и он может набрать их для нее, а потом оставить в ее комнате…
 Эмили стремительно вбежала в вагон-ресторан как раз в тот момент, когда все остальные девушки начали накрывать столы. Она сразу присоединилась к ним, выполняя привычную работу. В это время к ней поспешно подошла Роза.
 — Какие-то проблемы? — спросила Эмили.
 — Ничего особенного. Бриджес страдает головной болью и поэтому весь день просидел в своей комнате.
 — Я очень благодарна тебе за то, что ты прикрыла меня.
 — Ну, надеюсь, это того стоило? — подмигнула Роза.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Ты хорошо провела время?
 Эмили вспомнила весь прошедший день. Купание, странный сон, который ей приснился в озере, объятия…
 — О да! — произнесла она, подавив вздох. — Я очень хорошо провела время.
 Усмехнувшись, Роза вытащила из ее волос травинку.
 — Легко догадаться.
 Глаза Эмили расширились от смущения, она принялась судорожно поправлять прическу.
 — Что-нибудь еще заметно?
 — Успокойся, золотце мое, больше ничего нет. И я никому не скажу. Ну и как он?
 — Он уезжает! — выпалила Эмили.
 — Неужели? Это же просто здорово! Все твои тревоги остались позади.
 Эмили как раз раскладывала на своем столе ножи и вилки, и это дало ей возможность промолчать. К несчастью, Розу не так-то легко можно было обвести вокруг пальца.
 — Ведь это именно то, чего ты так сильно желала?
 — Я тоже так раньше думала, — сокрушенно ответила Эмили. Роза взяла подругу за руку, оторвав ее от работы:
 — Золотце мое, ты же знаешь, что он не может остаться. Эмили кивнула:
 — Да, я знаю.
 — Что-то звучит не очень убедительно. Эмили посмотрела в глаза Розе и вздохнула:
 — Да, не очень.
 — Я так и думала, что этим все кончится, — сокрушенно произнесла Роза. — Ты не смогла ограничиться обыкновенным флиртом, золотце. Но думаю, что это не так уж и плохо. Ты из тех женщин, которые отдаются только тем мужчинам, которых действительно любят.
 — Роза, я ничего ему не отдавала!
 — Но ты хотела.
 Эмили не могла лгать Розе, да и себе. Схватив вилки, она лихорадочно принялась за работу.
 — Да, я действительно хотела!
 Роза взяла несколько ложек и стала раскладывать приборы, не отставая от нее ни на шаг.
 — Так что же случилось?
 — Он не захотел меня.
 — Что?
 Ложка с громким звоном упала на стол.
 — Ты надо мной смеешься!
 Эмили аккуратно положила ложку на нужное место, взглянула на Розу и подняла брови.
 — Я не смеюсь, Роза. Я без всяких околичностей предлагала себя этому человеку, а он не захотел меня.
 — Гм-м. Это интересно. Похоже на то, что мистер детектив Маккензи тоже в тебя влюбился.
 Эмили уронила вилку на пол.
 — Я так не думаю, Роза.
 Она наклонилась, чтобы поднять вилку, и сунула ее на поднос для грязной посуды.
 — Гм-м, — задумчиво повторила Роза. — Какой мужчина не захочет тронуть женщину, когда она сама себя предлагает?
 — Что ты меня спрашиваешь? Это ты у нас знаток мужчин.
 — Ну, хорошо. Одно из двух: это может быть либо не мужчина — а Маккензи никак не отнесешь к этой категории, — или мужчина, который намеревается жениться на этой женщине. Я думаю, он собирается сделать тебе предложение.
 Эмили выронила сразу целую дюжину вилок.
 Все официантки повернули головы и уставились на нее. Залившись краской, Эмили присела, чтобы собрать рассыпавшиеся по полу вилки. Роза поспешила помочь ей.
 — Ты сошла с ума! — прошипела Эмили. — Я не смогу выйти за него замуж, даже если я этого очень хочу.
 — Почему?
 — Ты что, забыла, что я живу под чужим именем?
 — Ну так скажи ему всю правду, — небрежно посоветовала Роза.
 — И он под конвоем доставит меня домой, к отцу!
 — Ты что, в самом деле так думаешь?
 Эмили представила лицо Джоша, когда он говорил о своей работе и о своей чести.
 — Я совершенно в этом уверена.
 — Тогда пускай себе уезжает, золотце мое. Если он без тебя жить не может, то обязательно вернется. А уж когда вернется — будет твоим на всю оставшуюся жизнь.
 Эмили поднялась и высыпала все вилки на поднос. Их звяканье прозвучало как финальный аккорд, знаменующий принятие важного решения. Роза дала свой совет. И Эмили решила воспользоваться им.
 Джош украдкой проскользнул в комнату Эмили и Розы, чувствуя себя воришкой. Но он пришел сюда вовсе не затем, чтобы делать обыск. Он просто хочет сделать ей сюрприз. Детектив вспомнил, какой у него был дурацкий вид, когда он шел по улице Лас-Вегаса с огромным букетом пурпурных цветов. Но иногда один, самый простой, поступок может сказать больше, чем многие сотни слов.
 В комнате пахло Эмили — это был ее запах, запах лаванды. То, что здесь живет еще и Роза, было ясно благодаря какому-то экзотическому аромату. Что-то вроде корицы или других восточных пряностей. Платья девушек были аккуратно развешаны на вешалках, на туалетном столике выстроились в линию щетки для волос и разные дамские мелочи. Зеркало, висящее на стене возле туалетного столика, отражало весь этот идеальный порядок.
 Джош подошел к туалетному столику и положил цветы на самую его середину. Эмили наверняка придет сюда, чтобы поправить прическу, прежде чем пойдет на встречу с ним, тогда она найдет их. А если не тогда, то позже, когда вернется домой и будет расчесывать волосы перед сном. Он почувствовал, как напряглось его тело, едва он представил, что она будет стоять перед этим зеркалом в ночной рубашке. Джош сокрушенно вздохнул. Совсем никудышные стали у него нервы!
 Чтобы немного отвлечься от навязчивой картины, он стал разглядывать мелочи, разложенные на туалетном столике: шпильки для волос, духи, пудра, какая-то черная жидкость в стеклянном кувшине и отвратительно желтая — в другом. Цветы, которые он только что положил сюда, мочалка, фотография…
 Маккензи уже хотел было уходить, когда его пронзило, словно молнией, и голова загудела, как от сильного удара. До него внезапно дошел смысл последнего предмета. Пошатнувшись, Джош шагнул к туалетному столику. Мельком взглянув в зеркало, он заметил, что лицо его стало белым и каким-то осунувшимся. Рука его дрожала, когда он протянул ее к фотографии.
 Еще прежде чем он взял ее, Джош знал, что там увидит. Эта вещь была с ним всю долгую дорогу от Лонг-Айленда. Он смотрел в прекрасное лицо Эмили Лоуренс и с отвратительным ощущением в желудке понимал, как его катастрофически красиво, дико обманули.
 Она не только выдавала себя за другую женщину, но и в самом деле оказалась воровкой. Она целовала его, обнимала, заставила его поверить ей, обманом вошла в его сердце. И теперь стало ясно, что все это — лишь безжалостно жестокая игра!
 Почему ему так везет на этих избалованных, самовлюбленных маленьких богачек? Если он круто не повернет свою судьбу. это когда-нибудь приведет его к гибели.
 Надо сделать решительный шаг именно сейчас — раз и навсегда.
 Снова взглянув в зеркало, детектив увидел, что лицо у него все еще бледное, но выражение его поменялось — теперь оно было гневным, а не растерянным. Его рука судорожно схватила фотографию, потом он круто развернулся и вышел из комнаты.
 Да, мисс Эмили Лэйн-Лоуренс ждет большой сюрприз. В следующее свое свидание с Джошем Маккензи она поймет, что никто не смеет делать из него дурака безнаказанно.
 Раздавая пирог своим клиентам, Эмили все время поглядывала на дверь. Она ждала, что Джош вот-вот войдет в вагон. У него уже вошло в обычай приходить к этому времени и дожидаться, пока она закончит свою работу. К тому времени как пассажиры вышли из-за столов, а паровоз уже дал свой прощальный гудок, она начала волноваться. Когда же вся работа была закончена и можно было уходить домой, а Джоша все не было, беспокойство это достигло всех мыслимых пределов.
 Неужели после всего, что было, он передумал и уехал из города, даже не сказав ей прощального слова? Если это действительно так, вряд ли он вернется назад. Эта мысль заставила ее глаза наполниться слезами, а в горле запершило.
 «Сейчас же прекрати распускать нюни!» — строго приказала себе девушка.
 Если Маккензи уехал не попрощавшись, то это и к лучшему. Лучше сейчас понять, что он за человек, а не тогда, когда будет поздно. Она не хотела повторить судьбу своей матери.
 Эмили вышла на улицу и направилась к его гостинице. Ее обуревали противоречивые чувства. Может быть, он просто заснул? Нельзя корить его за это, ведь и сама она еле держится на ногах, проведя весь день на солнце и свежем воздухе. Она сейчас поднимется по лестнице, постучит в дверь и разбудит его. Какое право она имеет сердиться на него, если не знает, что случилось и почему он задержался.
 Эмили никогда раньше не приходилось одной навещать постороннего мужчину. Какой был бы скандал, если бы это случилось дома, в Нью-Йорке! Однако вопреки ее ожиданиям никто даже не взглянул на нее, когда она вошла в вестибюль гостиницы. Портье, не моргнув глазом, назвал ей номер комнаты Джоша, и через несколько секунд она оказалась перед его дверью.
 Тут Эмили остановилась. Сегодня днем она сказала Джошу «да». Она хотела сказать, что проведет ночь в его объятиях. Его комната будет тем местом, где все произойдет, если только этому суждено произойти. И всю свою жизнь Эмили будет себя корить, если так и не узнает, на что это похоже.
 Не решаясь подумать, что же может быть дальше, она подняла руку и толкнула дверь.
 Та неожиданно легко подалась: Джош рывком распахнул ее изнутри. Эмили задохнулась, увидев его — бледного, с ввалившимися щеками, с дико горящими глазами.
 — Джош, что случилось?! — воскликнула она встревоженно.
 Вместо ответа он грубо схватил ее за плечи и втолкнул в комнату.




 Глава 14


 Джош не мог поверить, что Эмили действительно оказалась у него на пороге. Но потом, сообразив, понял, что в этом нет ничего удивительного. Почему бы и нет? Ведь она не подозревает, что он разгадал ее игру.
 Эмили, запнувшись на пороге, влетела в комнату и упала на Джоша. Его руки удержали ее от падения, и он крепко схватил ее за плечи, как тисками сжав пальцы. Запах лаванды проник ему в ноздри, и его тело немедленно и привычно откликнулось. Стиснув зубы, детектив резко выдохнул, раздраженно отбрасывая наваждение, и поставил Эмили на ноги. Повернулся, чтобы закрыть дверь.
 — Джош, что слу…
 Он дернул ее руки и быстро перевязал запястья обрывком веревки. Маккензи так и не мог заставить себя надеть на нее наручники, которые он обычно употреблял при поимке преступников. Грубые железные наручники на ее маленьких, нежных ручках! Эмили в замешательстве уставилась на веревку. Постепенно до нее начинал доходить смысл происходящего. Медленно она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
 Джош показывал Эмили ее фотографию, держа ее в вытянутой руке.
 — Мисс Лоуренс, доказательства не требуются!
 Подавшись вперед, он рывком сорвал с нее очки — с глаз Эмили Лоуренс.
 — Может быть, так вам будет легче узнать себя?
 У него засосало под ложечкой, когда он смог наконец наяву посмотреть в эти зеленые глаза, которые преследовали его в видениях в течение многих месяцев. Глаза, которые он мог видеть только на фотографии. В них было именно то, что он ожидал увидеть, — опустошенность и крушение всего. Джош скрестил руки на груди. «Черт тебя побери, Эми! Проклятие!» — твердил он про себя.
 — Я могу объяснить…
 — Ни слова больше. Вы лгунья, как видно по этому портрету, — он указал на фотографию, — и воровка, как утверждает ваш отец.
 Эмили топнула ногой.
 — Я не лгунья! Это мой отец лжет! Я ничего у него не брала. Я уже совершеннолетняя и могу сама распоряжаться своими деньгами. Вы не можете силой вернуть меня домой!
 — У меня другое мнение на этот счет.
 Отчаяние отразилось на ее лице. Было видно, что она чувствует себя загнанной в угол.
 — Но… но… а как же то, что было между нами, Джош?
 — Да, что нам с этим делать? И насколько далеко собирались вы зайти в своих стараниях обмануть меня? Я был полным дураком, что не отбросил джентльменские условности и не взял того, что хотел.
 — Вы ничего не смогли бы взять, если бы я сама не захотела вам дать этого, — тихо произнесла девушка.
 Искренность, звучавшая в ее голосе, заставила пробудиться его совесть. Теперь они поменялись ролями: он уже не был перед ней так же честен, как она перед ним. Внезапно Маккензи разразился бранью, пытаясь заглушить голос совести:
 — Хватит паясничать, мисс Лоуренс! И вы, и я знаем причины, почему мы играли в эту игру: я вас подозревал, а вы пытались сбить меня со следа.
 — Мне казалось, что вы не слишком меня подозревали. Особенно когда целовали меня.
 — Все это было продиктовано служебной необходимостью, мэм, — произнес он насмешливо.
 Ее зеленые глаза тут же вспыхнули от боли, затем она сказала презрительно:
 — Да, служба и честь прежде всего, детектив Маккензи.
 — Вы правильно все поняли, леди.
 «Тебе следовало бы гордиться собой, Маккензи», — подумал он с горечью.
 Эмили попала не в бровь, а в глаз — особенно когда говорила о любви. Один раз позволив себе поверить в ее ложь, он оставил всю свою подозрительность. Ведь в глубине души он так сильно хотел, чтобы она была настоящей Эмили Лэйн.
 Его охватила досада. Он бросил ее очки на пол и в бешенстве растоптал ногой в тяжелом ботинке. Хруст стекла на мгновение нарушил напряженную тишину, стоящую в комнате. Чуть позже Эмили заговорила:
 — Благодарю вас.
 Маккензи непонимающе нахмурился, а она горько усмехнулась.
 — Я их ненавидела.
 Итак, это действительно была маскировка. Он подозревал это с самого начала, но потом поверил, что она не может без них обходиться. Очки заставляли ее изощряться в актерской игре — придумывать все эти спотыкания о предметы, ощупывания и прочие затруднительные положения, в которые она попадала. Все это заставляло окружающих считать, что Эмили не может без них обходиться ни минуты. Джош тряхнул головой, отгоняя воспоминания.
 — Что еще было ложью, леди? Раскройте все свои ухищрения бедному, тупому Маккензи. — Он распрямил плечи. — Первое, что мы сделаем, как только наступит утро, это соберем ваши вещи, а потом я отконвоирую вас на железнодорожную станцию. Там мы сядем на первый же поезд, который следует на восток. А эту ночь вы можете провести, вспоминая все свои грехи.
 — Вы хотите сказать, что я проведу всю ночь с вами, в этой комнате? — спросила Эмили в замешательстве.
 — А разве не этого вы так желали, когда крались сюда на цыпочках, подбираясь к моей двери, мисс Лоуренс?
 Ее глаза гневно вспыхнули.
 — И вы намереваетесь завтра вести меня через весь город со связанными руками, как рождественскую индюшку?
 — Кто может этому помешать?
 — Я. И, я думаю, мистер Гарви тоже. Вас не ждет ничего хорошего. Мистеру Гарви не понравится, что одну из его официанток поведут по городу, как рабыню.
 — Я работаю не на мистера Гарви, а с этого момента и вы тоже больше не его работница.
 Ее глаза сузились в щелочки.
 — Вы настоящий подонок, Маккензи. Вы даже не представляете, какие обстоятельства вынудили меня сбежать от отца! А теперь вы тащите меня назад, чтобы получить за эту подлую работу несколько грязных монет. А что, если мой отец бил меня? Такая возможность не приходила вам на ум?
 — Никогда. Я видел вашего отца. Он, может быть, чересчур властный, но насколько я могу судить, он не может себе позволить бить женщину.
 Эмили вздернула голову и презрительно посмотрела на него. Под этим ее взглядом он снова почувствовал, каким идиотом был все это время.
 — Мы оба хорошо знаем, насколько верно вы можете судить, мистер, — произнесла Эмили саркастически. — Например, как вы ловко рассудили обо мне. Вы можете мне не верить, Джош, но у меня были веские причины, чтобы убежать из дома, от моего отца.
 — Я не хочу ничего о них слышать. Меня наняли, чтобы вернуть вас обратно, и я наконец смогу доложить, что выполнил эту работу. Что там у вас было до того, как вы сбежали, и что будет после того, как вы вернетесь домой, меня совершенно не касается.
 — Не касается? А то, что было между нами — особенно сегодня днем, — это тоже вас не касается?
 Воспоминание о нынешней поездке, о ее теле, сияющем под лучами солнца, о капельках воды, сверкающих в ее волосах, заставило его сердце сжаться от боли. Она знает, как бередить старые раны.
 — Я предлагаю вам не пытаться играть на моих чувствах, мисс Лоуренс. Единственная вещь, которая меня сейчас интересует, это моя работа. Запомните это.
 — Я не понимаю, почему вы так сердитесь, Джош.
 Он резко выхватил из кармана свой значок агентства и сунул ей под нос.
 — Для вас — детектив Маккензи.
 — Чудесно, детектив Маккензи, — уступила Эмили. — Но почему вы не можете понять, что я делала то, что действительно чувствовала?
 — Потому что я никогда не позволю себе полюбить воровку и обманщицу. Именно поэтому.
 — Сколько раз мне надо повторять, что я не воровка?!
 — Вы можете повторить это еще хоть тысячу раз, все равно я не поверю вам.
 — Но почему?
 Ее голос звучал смущенно, печально и немного потерянно — именно такие чувства обуревали и Джоша, как он ни старался быть холодным профессионалом. И виновата во всех его несчастьях именно она, Эмили. Не в состоянии терпеть боль, которую она ему причиняла, детектив схватил ее за плечи и сжал их, глядя прямо ей в глаза, которые сейчас не заслоняли толстые стекла очков.
 — Потому что вы позволили мне дотронуться до себя, Эми, а все остальное было ложью.
 Как он и пригрозил ей, он всю ночь держал ее в своей комнате. Эмили была в бешенстве. Не только потому, что Роза подумает, что они с Маккензи занимаются сейчас любовью, или что ей достанется за нарушение комендантского часа. Эмили не могла не смеяться над своим идиотским положением. Ей достанется в любом случае, потому что ее проведет по всему городу этот дубинноголовый Пинкертон, который не слушает никаких доводов разума.
 Она не могла заснуть, Джош тоже не сомкнул глаз, хотя оба пробовали это сделать — он в кресле, а она на его кровати. Но как могла она спать, когда у нее были связаны руки, а все ее жизненные планы рушились? Поэтому Эмили провела ночь, раздумывая над тем, как ей сбежать от своего тюремщика.
 Когда рассвет окрасил горизонт в теплые розовые тона, Джош был уже на ногах и ходил взад и вперед по комнате. Он уже закончил паковать чемоданы. Мозг Эмили был истощен от бессонницы и неожиданных поворотов событий прошедшей ночи. Она никак не могла примириться с самим фактом, что ее настиг-таки агент Пинкертона, арестовал, как самую обыкновенную преступницу, и сейчас повезет домой. Неужели ей придется признать свое поражение? Она всегда знала, что Маккензи — ищейка, но никогда не думала, что все закончится именно так.
 Почему ей взбрело в голову, что он должен изменить к ней свое отношение после того, что было между ними вчера днем? Ведь она должна была на всю жизнь запомнить урок, который ей преподала ее мать: для мужчины женщина никогда не будет на первом месте. Ей отводится незначительная роль в самом конце списка, после главных дел его жизни, работы и карьеры.
 Закусив нижнюю губу, Эмили соображала, как бы ей все-таки выпутаться из сложившейся ситуации. Он не будет слушать никаких разумных доводов, поэтому ей надо придумать что-то из ряда вон выходящее.
 Она встала и прошлась по комнате. Подозрительно взглянув на нее, Маккензи отвернулся. Взгляд девушки упал на значок агентства Пинкертона, лежащий на кровати, куда Джош бросил его прошлой ночью. Пока этот значок у него, он может доказать, кто он такой, если же нет…
 Ей необходимо чем-то отвлечь его внимание. Ее взгляд скользнул к ключу, торчащему в двери. Внезапно в ее голове созрел дерзкий план — такой дерзкий, что только он и мог сработать.
 Маккензи не смотрел на нее, ошибочно полагая, что его пленница смирилась и готова ехать домой. Но ему следовало бы уже лучше знать ее, ведь он много дней за ней наблюдал: она никогда не смирялась с обстоятельствами. Эмили вовсе не собиралась так просто подчиниться его воле.
 Когда Джош, кружа по комнате, оказался спиной к кровати, Эмили нагнулась и, быстро схватив значок, сунула его в карман своего фартука. Потом очень аккуратно, бочком подошла к двери и вынула ключ. Его она не стала класть в карман, а зажала а ладони. Теперь все, что ей оставалось делать, — это ждать, пока наступит момент отъезда. Маккензи, будучи джентльменом, вне всякого сомнения, пропустит ее в дверь первой — и совершит роковую ошибку, которую она собиралась обратить в свою пользу.
 Момент освобождения медленно приближался, все было готово для осуществления задуманного плана. Но за дверями — Дикий Запад, где могут выжить только сильнейшие. Убить или быть убитым, попасть в ловушку или самому эти ловушки расставлять. Но если она не попытается вырваться сейчас, он наверняка довезет ее до дома. Маккензи считает ее лгуньей и воровкой, поэтому ждать от него снисхождения бессмысленно.
 — Пора, мисс Лоуренс.
 Повесив на плечо сумку, Маккензи указал ей на дверь. Он больше не называл ее «Эми», в его голосе не было слышно тех завораживающих ноток, от которых таяло все ее существо. И он больше не улыбался. Эмили сомневалась, назовет ли он ее так когда-нибудь снова. Да и она вряд ли назовет его Джош, как раньше, когда от звука его имени трепетало ее сердце. Чувство, которое начало было расти между ними, мертво, и это он убил его. Ей не следует забывать об этом.
 Эмили была наготове. Как она и ожидала, Маккензи открыл дверь и, как джентльмен, отступил в сторону, пропуская ее вперед в коридор.
 Эмили быстро вышла из комнаты, и не успел он последовать за ней, как она отступила назад, повернулась и со всей силы толкнула его в грудь плечом. От неожиданности Джош покачнулся и отступил обратно в комнату. Девушка решительно захлопнула дверь и сунула ключ в замочную скважину. Хотя ей было неудобно, потому что руки у нее оставались связанными, она быстро повернула ключ и побежала к лестнице. Секундой позже, оглянувшись, чтобы убедиться, что Джош ее не догоняет, она кинулась в вестибюль, но тут перед ее носом оказался не кто иной, как шериф Бен Трэвис.
 — Как вы сюда попали, мадам?!
 От неожиданности она остановилась.
 — Если я не ошибаюсь, мисс Лэйн из «Гарви-Хауса», не так ли?
 Не успела Эмили ответить, как он увидел веревку на ее руках.
 — Что здесь происходит?
 А-ах! Неужели судьба против нее? Только она смогла вырваться из лап детектива — и тут же очутилась в объятиях шерифа! «Думай! Думай!»
 — Он… он… — Девушка не могла перевести дух. Трэвис сердито нахмурился:
 — Кто? И что он сделал?
 — Он хотел… он… он хотел изнасиловать меня!
 Глаза Трэвиса расширились: в них Эмили прочла профессиональный интерес. Все шло даже лучше, чем она могла себе представить.
 — Он уговорил меня зайти к нему в комнату, обманом заманил, а потом… потом…
 Она запнулась и с рыданиями подняла свои связанные руки, чтобы шериф мог сам все увидеть.
 — Он связал меня и хотел уже сделать свое дело, но мне Удалось вырваться.
 Глаза шерифа нехорошо сузились:
 — Где он сейчас? Эмили подала ему ключ:
 — Он заперт в своей комнате. Трэвис взял ключ.
 — Какой номер комнаты?
 — Номер семь, вторая дверь справа.
 Она бросила взгляд вниз и повела плечами в трагической безысходности.
 Он похлопал ее по плечу.
 — Вы хорошая девушка. Вы все сделали правильно, мэм. Как имя этого человека?
 — Маккензи. Джош Маккензи.
 Трэвис достал из сапога нож и разрезал веревку на ее руках. Потом с решительным видом засунул клинок обратно.
 — Сейчас я разберусь с этим Маккензи. У нас в Лас-Вегасе не очень-то любят такие вещи.
 Эмили позволила себе улыбнуться:
 — Я не сомневаюсь в вас.
 — Теперь я обо всем позабочусь.
 Он подвел ее к одному из кресел, стоящих в вестибюле.
 — Сейчас вы в безопасности. Посидите здесь и подождите меня, мэм.
 Она кивнула. Трэвис вынул свой «кольт» и стал подниматься по лестнице наверх. Одно мгновение девушка колебалась: ей не хотелось, чтобы Маккензи причинили какой-нибудь вред. Но, с другой стороны, она надеялась, что Трэвис не будет стрелять просто так. Он казался ей вполне разумным человеком — к тому же Маккензи может сам постоять за себя.
 Как только шериф скрылся из виду, Эмили бросилась вон из гостиницы.
 Джош приналег на дверь плечом, но добротное дерево даже не скрипнуло, плечо же, напротив, заныло. Он подергал за ручку. Попробовал крикнуть. Никто не откликнулся.
 Наверняка другие постояльцы частенько шумят и ночью, и днем, поэтому на его крик никто и не обратил внимания. Вот что получается, когда останавливаешься в общегородской гостинице.
 Проклятая женщина! Джош никак не мог до конца поверить, что она и в самом деле заперла его в его же собственной комнате. А сама оказалась на свободе… ну что ж, ей не удастся так легко от него отделаться. Он выберется отсюда довольно скоро и доставит-таки ее домой — даже если ему придется тащить ее всю дорогу за ее проклятые крашеные волосы! За дверью раздались шаги.
 — Эй! — крикнул Джош и заколотил в дверь. — Выпустите меня отсюда! Меня заперли!
 — Маккензи? — послышался мужской голос из-за двери. «Должно быть, портье», — подумал Джош.
 — Да, это я.
 Ключ повернулся в замочной скважине, и дверь распахнулась. Маккензи не собирался ни с кем вступать в объяснения и уже шагнул за порог, как вдруг увидел направленное на него дуло револьвера. Револьвер держал в руке незнакомец, внешность которого не имела ничего общего с хорошо знакомым ему портье.
 — Стоять на месте, мистер.
 Джош уже и сам догадался, что ему не следует двигаться. Он перевел взгляд с дула «кольта» на кобуру, которая низко висела на бедре незнакомца. Точно таким же манером носил кобуру его дядюшка Флинт. Для Джоша этого взгляда было достаточно, чтобы понять: судьба свела его с хорошим стрелком, и оказаться под прицелом его «кольта» не сулило ничего хорошего.
 Подняв глаза, Маккензи увидел звезду, красовавшуюся в вырезе жилета. Тут у него наконец отлегло от сердца.
 — Как я рад, что вы оказались здесь, шериф. Надо срочно поймать беглянку.
 — Ни с места, я сказал!
 Рука шерифа, держащая револьвер, даже не дрогнула. Джош посмотрел ему в лицо. Серые глаза шерифа, которые в упор уставились на его, были холодны как сталь. Холодны от ярости. Почему? Он ведь даже никогда не встречал этого шерифа раньше.
 — Моя фамилия Трэвис. Мне известно, что вы связали молодую женщину и держали ее здесь силой. Я не потерплю, чтобы это происходило в моем городе.
 — Что? Вы имеете в виду Эмили Лоуренс?
 — Лэйн, — ответил тот.
 — Лэйн — это вымышленное имя. Я детектив агентства Пинкертона, меня наняли, чтобы я вернул мисс Лоуренс домой в Лонг-Айленд.
 По-видимому, слова Джоша не произвели на шерифа никакого впечатления. Как это Эмили удалось так быстро запудрить ему мозги? Однако, вспомнив звук ее нежного голоса, ее мягкую кожу, нежную улыбку и эти проклятые зеленые глаза, Маккензи сообразил, что подобный вопрос излишен.
 — Трэвис, — произнес Джош, шагнув вплотную к шерифу. Щелчок взводимого курка заставил его остановиться.
 — Поднимите руки! — прорычал Трэвис.
 — Вы упорствуете, шериф, потому что не в курсе дела. Но все-таки ради собственной безопасности он решил поднять руки.
 — Можете вы хотя бы выслушать меня?
 — Сдайте свой «кольт», а потом посмотрим. — Трэвис поднял указательный палец. — Одной рукой.
 Маккензи слишком хорошо знал, что не стоит спорить с разгневанным представителем закона — особенно если при этом тебе в грудь направлено дуло револьвера, а на спусковом крючке лежит палец человека, не обремененного сомнениями. Решив не делать резких движений, Джош медленно опустил правую руку, расстегнул ремень, на котором висела кобура, и отбросил ее в сторону.
 — Дальше, — приказал Трэвис.
 Джош поддел ногой ремень и подтолкнул его к шерифу. Тот нагнулся, не спуская глаз с детектива, и поднял оружие. Потом он поставил свой «кольт» на предохранитель и сунул его в кобуру на бедре. Очевидно, он предполагал, что без оружия Джош не представляет для него опасности.
 — Пошли.
 Шериф указал в сторону холла.
 — Вы сказали, что выслушаете меня.
 — Я не говорил только, где я буду тебя слушать. Я буду чувствовать себя лучше, если в это время ты будешь сидеть за решеткой.
 — Шериф, я детектив агентства Пинкертона, я выполняю здесь задание. Я не собираюсь идти в тюрьму… Черт, дружище, я с вашей стороны закона.
 — У вас есть какие-нибудь доказательства, подтверждающие ваши слова?
 — Позвольте мне достать свой значок. Шериф согласно кивнул:
 — Только медленно и спокойно, парень.
 Джош сунул руку в задний карман брюк. Пусто. Он похлопал по нагрудному карману рубашки. Ничего. Он знал, что значка не было в сумке, когда он закончил ее укладывать. Его взгляд скользнул в опустевшую комнату. Кровать… туалетный столик… теперь он точно знал, где надо искать его значок.
 — Эта маленькая сообразительная воровка, — пробормотал Джош. — Она взяла мой значок.
 Презрительное фырканье шерифа вернуло его к действительности.
 — А потом сама и связала себя, как я полагаю.
 — Должен признать, что связал ее действительно я. Она моя пленница, и я не хотел, чтобы она сбежала. Я собирался возвратить ее в Нью-Йорк, к ее отцу, первым же поездом, который прибудет сегодня утром.
 — Так вы говорите, что Эмили украла ваш значок и ключ от двери, а потом закрыла вас снаружи? И все это она проделала со связанными руками, когда вы находились вместе с ней в комнате. Так?!
 — Я знаю, что это звучит смехотворно и неправдоподобно, но это на самом деле отчаянная женщина.
 — Да, только не пытайтесь рассказывать эти сказки судье. Он поверит вашим выдумкам не больше, чем я. Пошли.
 Джош видел, что все его попытки ни к чему не привели. Эмили, наверное, еще раньше успела околдовать этого детину своими чарами. Но ему нечего было винить шерифа, его объяснения и в самом деле выглядели смехотворными. Пока они будут телеграфировать в центральную контору агентства, чтобы установить его личность, эта маленькая ловкачка успеет далеко уйти.
 Отказавшись от борьбы с неизбежным, он покорно пошел за решетку.
 Джош поморщился, когда за ним лязгнула дверь и ключ повернулся в замке.
 — Вы собираетесь запросить мое агентство и удостовериться, что я действительно тот, за кого себя выдаю? — спросил он Трэвиса.
 Шериф пожал плечами:
 — Конечно, это не повредит. Но это займет по крайней мере день.
 Маккензи вздохнул и сел на койку. Где окажется Эмили к завтрашнему дню?
 Как будто в ответ на его мысли раздался гудок паровоза — Это отходил утренний поезд.




 Глава 15


 Эмили бросила унылый взгляд на городок, носящий название Сэнд-Рок. На улицах не было заметно никакого движения. Ни бездомных собак, ни кошек, только пыль поднималась вдоль улиц крошечными вихрями. В ее жизни наступил перелом. По милости детектива Джоша Маккензи ее карьера в качестве официантки ресторана Гарви оказалась завершенной. Бриджес наверняка уволит ее за то, что она оставила Лас-Вегас безо всякого предупреждения. Впрочем, даже если Бриджес этого не сделает, все равно она не сможет больше туда вернуться. Нет, она должна как можно быстрее покинуть Нью-Мексико. Но куда же ей теперь податься? В какую сторону бежать? Самым соблазнительным было двинуться на восток — там меньше шансов привлечь к себе внимание, затерявшись среди жителей больших городов.
 Но беда была в том, что Эмили успела полюбить Запад. Может быть, она сможет неплохо затеряться и здесь, в его необозримых просторах. Кроме всего прочего, она образованна, и у нее есть голова на плечах. До сих пор девушке хорошо удавалось справляться с обязанностями «Гарви герлз». И сейчас у нее есть огромный выбор, куда приложить свои способности. Может быть, ей удастся найти место служащей в какой-нибудь конторе или школьной учительницы в маленьком городке — таком удаленном, что через него не проходит железная дорога.
 Теперь главной ее задачей было выбраться из Сэнд-Рока прежде, чем эта ищейка Маккензи освободится и сможет напасть на ее след. Рано или поздно шерифу придется выпустить его из тюрьмы, поэтому Эмили не стала уточнять, сколько времени форы у нее есть. Она постаралась как можно быстрее уехать из Лас-Вегаса. Эмили едва успела объяснить Розе, что произошло, побросала кое-какие вещи в саквояж и…
 У нее не было времени на выбор транспорта: она села в почтовую карету, направляющуюся на юг. Через пять минут после того, как Маккензи переступит порог тюрьмы, он будет знать, куда она отправилась.
 О! Как Эмили его сейчас ненавидела! Подумать только, она поверила, что Джош в самом деле влюблен в нее! Она даже мечтала, что он предложит ей выйти за него замуж! А этот подлый мерзавец всего лишь шпионил за ней. И что хуже всего, она совершенно распутно, бессмысленно доверилась ему — чтобы он лишил ее невинности. И все потому, что она поверила, будто нравится ему, что он хочет се, что он влюблен в нее. А потом этот отвратительный негодяй оскорбил ее еще больше, отвергнув то, что она ему предлагала. Роза снова оказалась права — Эмили была слишком наивной, чтобы тягаться в игре с этим прагматичным выходцем с Запада.
 Ну что ж, она еще посмотрит, кто кого! Если детектив хочет и дальше играть с ней в игры, она подбросит ему кое-что, над чем придется поломать голову. И следующие несколько минут Эмили усиленно соображала, что ей лучше всего сделать, чтобы сбить Маккензи со следа. Наконец она выработала такой план: единственное, чего он от нее не может ожидать, — это возвращения в Лас-Вегас. Но именно так она и поступит, только ее никто не должен видеть. Это значит, что ей нельзя будет воспользоваться ни поездом, ни почтовой каретой, ни лошадью или наемной коляской. Тогда он слишком легко сможет ее вычислить. Ей надо пройти пешком те двадцать миль, которые разделяют два городка. Почему бы и нет? А чтобы еще больше запутать его, она не станет выписываться из гостиницы, можно даже оставить там свой саквояж.
 «Ну-ка, посмотрим, Маккензи, сможешь ли ты разгадать мою загадку!»
 Эмили поспешила в мелочную лавку, в которой продавалась всякая всячина, разбудила дремлющего хозяина и купила армейскую фляжку для воды. Потом зашла в обеденный зал и плотно поела, а в конце обеда незаметно завернула поданные ей рогалики в салфетку и спрятала в свою сумочку.
 Эмили ни к чему было, чтобы кто-нибудь видел, как она выходит из города, поэтому она дождалась сумерек, выскользнула с заднего крыльца гостиницы и пустилась в путь. К счастью, дорога на Лас-Вегас шла параллельно железнодорожным путям, поэтому девушка не могла сбиться с курса. Она недолго наслаждалась пурпурным закатом: ночной мрак опустился на дорогу. Полную темноту нарушали только серебристый свет неполной луны да мерцание далеких звезд.
 Эмили шла ровным шагом, останавливаясь каждые два часа на несколько минут, чтобы отдохнуть. Она старалась не затягивать остановки надолго, чтобы натруженные мышцы не успели расслабиться. Тогда бы ей тяжелее было входить в ритм.
 Эмили пыталась выработать дальнейший план действий, но мысли о Джоше Маккензи постоянно перебивали ее стратегические построения. Вот наконец она встретила мужчину, обладающего всеми качествами, которые она ценила в людях. И теперь ей приходится спасаться от него бегством — все повторяется. Ведь Эмили покинула родной дом в Лонг-Айленде, тоже убегая от мужчин, хотя и от других. Может статься, что ей суждена судьба старой девы.
 Девушка остановилась, чтобы поправить чулок, который сбился и натер ей ногу. В это время мимо пропыхтел поезд, идущий на север. Она посмотрела, как он исчез в темноте, и внезапно ощутила себя одинокой и покинутой. Может быть, ее план не такой уж мудрый? Что она делает сейчас на этой пустынной дороге в ночи?
 «Отчаянные ситуации требуют отчаянных решений», — напомнила себе Эмили. Отбросив малодушие, она продолжала свой путь.
 Отдаленный вой койота напомнил ей о возможных опасностях, которые могут таиться в темноте, простирающейся далеко за пределами ее видимости. Но как девушка могла противостоять этим опасностям? Поэтому она продолжала свой утомительный путь, стараясь найти успокоение в ночном стрекотании сверчка и редких песнях фазанов, кличущих свою пару.
 Край неба засветился полосками красного и серого. В это время Эмили добралась до окрестностей Лас-Вегаса. Сил у нее почти не осталось, ноги были сбиты, но она была довольна собой. От вокзала как раз отходил южный поезд, который приветствовал ее густым низким гудком. Эмили пробралась по улице, прячась в тени домов, чтобы никто ее не заметил.
 Беглянка добралась до меблированных комнат, но прежде чем забраться в раскрытое окно комнаты, где спала Роза, остановилась и огляделась кругом. Улица была пустынна. Она сделала это!
 Роза тут же проснулась, как только Эмили села к ней на кровать.
 — Ш-ш-ш! — предупредила девушка, приложив палец к губам.
 — Эмили, зачем ты вернулась? Я думала, ты сейчас уже далеко на юге!
 — Я туда и направлялась. Но я хочу попытаться сбить Маккензи со следа. Думаю, сейчас шериф уже освободил его.
 Роза кивнула:
 — Да, он вчера вечером расспрашивал всех девушек, а сегодня утром направился в Сэнд-Рок.
 Эмили надеялась, что теперь Маккензи потребуется намного больше времени, чтобы выяснить, куда она отправилась дальше. Со злорадством она подумала: «С этого момента удача от тебя отвернется, Маккензи!»
 — Я так и думала, что он это сделает. Поэтому-то и вернулась обратно. Роза, мне нужна твоя помощь. Я должна снова стать блондинкой.
 — Но ты и есть блондинка. Просто дай волосам отрасти.
 — У меня нет на это времени. Маккензи знает, что сейчас мои волосы черные, поэтому он будет искать брюнетку. Потом мне надо упаковать кое-что из одежды, потому что я оставила свой саквояж в Сэнд-Роке.
 — Зачем?
 — Я не собиралась тащить тяжелый саквояж, ведь я шла пешком.
 — Ты шла оттуда пешком!
 — Да, и я могу это подтвердить вот этими мозолями. Роза сморщилась с сочувствующим видом, когда Эмили скинула ботинки и чулки и стала осматривать свои пятки.
 — О, Эмили, это ужасно! Надо сделать припарки.
 — Сначала давай перекрасим мои волосы, а то скоро проснется миссис Макнамара и остальные девушки. Я не хочу, чтобы они узнали, что я была здесь.
 — Ты можешь положиться на них, золотце мое.
 — Я знаю. Но миссис Макнамара сама воплощенная честность, и вряд ли она сможет правдоподобно врать, если Маккензи вернется и начнет задавать вопросы. Все будет написано у нее на лице. Потом я хочу, чтобы ты пошла в платную конюшню и наняла для меня лошадь.
 — Зачем?
 — Я не могу уехать отсюда поездом. Это испортит весь мой план.
 — А что будет, когда я не верну лошадь в срок?
 — Скажи конюху, что лошадь вырвалась и сбежала. Я хочу отправиться на запад. Когда я окажусь поблизости от какого-нибудь города, я отпущу лошадь, и она обязательно вернется в свою конюшню. А уже там я сяду на поезд. Я рассчитываю, что Маккензи подумает, будто из Сэнд-Рока я поеду дальше на юг.
 — Снимаю перед вами шляпу, моя дорогая. Как я вижу, ты обдумала все детали.
 — Что же мне еще оставалось делать во время такой долгой прогулки?
 Они тут же приступили к делу. После того как к волосам Эмили вернулся их прежний оттенок, Роза отправилась в платную конюшню, но перед этим она наложила на стертые пятки подруги лечебную мазь. К тому времени как Роза вернулась обратно, в меблированных комнатах уже вовсю кипела жизнь.
 — Как только все уйдут, я уложу несколько платьев и выберусь отсюда, — сказала Эмили, сидя на кровати и наблюдая, как Роза переодевается в униформу.
 — Куда же ты теперь отправишься? — озабоченно спросила Роза.
 — Не знаю. Могу сказать наверняка, что на Запад. Хочу остановиться в каком-нибудь небольшом городке и попробовать найти там работу. Я напишу тебе, как только устроюсь.
 — У тебя хватит денег?
 — Да. С деньгами нет проблем.
 — Время идти на работу, леди, — послышался со двора голос миссис Макнамара.
 Смахнув слезы, Роза крепко обняла Эмили.
 — Золотце мое, а что, если мы никогда больше не увидимся?
 — Конечно, увидимся, — произнесла Эмили, тоже вытирая непрошеную слезу. — Спасибо тебе за помощь, Роза. Ты самый лучший друг, какой у меня когда-либо был.
 — Будь осторожна, золотце мое. И обязательно напиши мне, а то я сама найму детектива, чтобы он тебя разыскал.
 И она выбежала из комнаты, приложив платок к глазам.
 Слезы текли по щекам Эмили, когда она украдкой смотрела из окна, как девушки, переговариваясь друг с другом и смеясь, направляются по привычной дороге к временному «Гарви-Хаусу», который совсем недавно она помогала устраивать вместе с ними. На мгновение Роза остановилась и оглянулась назад, потом повернулась и пошла дальше с остальными девушками.
 Эмили решительно вытерла слезы. Пришла пора расстаться со всем этим — даже с противным Фаллоном Бриджесом, который теперь не казался ей таким уж невыносимым. Пожалуй, ее работа в качестве «Гарви герлз» была самым лучшим временем в ее жизни, и теперь этот этап подходит к концу.
 «Чтоб тебе пусто было, проклятый Маккензи!»
 Несмотря на то что поезд не делал своей обычной остановки в Сэнд-Роке, Джош договорился с машинистом, чтобы тот притормозил. Тогда он будет иметь возможность спрыгнуть на ходу.
 Маккензи уже десять раз проклял себя за то, что позволил Эмили Лоуренс так легко провести себя. И благодаря шерифу Бену Трэвису сейчас эта маленькая лживая актриса на двадцать четыре часа опережает его. Даже когда стало очевидным, что не имеет смысла искать ее в Лас-Вегасе, этот дубинноголовый шериф никак не мог поверить, что девушка улизнула из города.
 Как все-таки убедительно она лгала! Заставила его поверить, что действительно любит, была даже готова отдаться ему. С другой стороны, подумал Джош, любой мужчина мог оказаться таким же идиотом и поверить всем этим ужимкам. Не говоря уж о стыдливом румянце. Сначала она вела себя как девственница-скромница, а потом залезла в чем мать родила на скалу, делая вид, будто не подозревает о том, что он за ней наблюдает. Проклятие! Да она прекрасно знала, что он с нее глаз не сводит! Еще и потягивалась, чтобы еще больше распалить его! А он, как мальчишка, с готовностью заглотнул приманку, которую ему подбросили…
 Но что больше всего бесило, так это то, что Джош так и не мог понять: было ли в Эмили хоть что-нибудь, кроме обмана и блестящей актерской игры? Неужели она обманывала его и тогда, когда он ласкал ее? Все эти трепетные вздохи, нежные объятия, судороги страсти и безумные стоны? Было ли это настоящим или тоже входило в стоимость билета? Он вспомнил, с какой жадностью она набросилась на него, как билась в его руках от страсти… ее любовь… ее поцелуи… приникшее к нему тело… Проклятие! В чем он точно уверен, так это в том, что сейчас очень хочет размозжить свой кулак об эту стену! Эмили провела его, как мальчишку, она все время прикидывалась!
 Джош спрыгнул с поезда, кондуктор бросил ему вслед саквояж. Сэнд-Рок встретил его тишиной и безлюдьем. Только фургон, который развозил молоко постоянным клиентам, тихонько погромыхивал по утренней улице. Детектив направился в обеденный зал, но тот был еще закрыт, поэтому Маккензи сначала решил попытать счастья в гостинице.
 За конторкой никого не было, и Джош заглянул за барьер. В маленькой комнатке спал какой-то человек. Детектив раскрыл журнал для регистрации гостей и стал читать. Тут же ему попалась на глаза фамилия Ф. Бриджес, единственная за предыдущий день. Он поперхнулся, удивляясь се наглости. Фаллон Бриджес! Джош несколько раз позвонил в колокольчик, пока клерк не проснулся.
 Зевая и потягиваясь, чтобы размять косточки, портье подошел к конторке.
 — Доброе утро. Свободная комната — доллар в день. Без еды.
 — Мне не нужна комната.
 Джош вытащил фотографию Эмили и протянул ее портье.
 — Вам знакома эта женщина?
 — Вы что, полицейский? — спросил клерк, беря фотографию. Джош кивнул, но не отводил своего взгляда от лица мужчины. Он должен заметить, если клерк будет врать.
 — Что же это она могла натворить, такая хорошенькая?
 — Дружище, сейчас я задаю вопросы. Вы ее видели или нет?
 — Нет, такой блондинки я не видел. — Он положил фотографию на барьер.
 — Сейчас у нее темные волосы. Мужчина прищурил глаза.
 — Нет, не видел.
 Этот подонок ему врет — в этом не может быть никакого сомнения.
 — Ну что ж, если вы все-таки с ней повстречаетесь, советую вам быть осторожнее. Ее специальность — рубить парней в капусту. Сам видел ее последнюю жертву. Ничего хорошего. — Джош печально покачал головой. — Это… вернее, то, что от него осталось. Я тоже, конечно, виноват в этом. Я предупреждал беднягу насчет нее, совсем как вас сейчас. И не успел я уйти, как бах-бах-бах, — он постучал кулаком по конторке, — она зарубила его топором. Уверяю вас, это не очень-то приятное зрелище. Бедняга… тоже выполнял свою работу, совсем как вы.
 Джош наблюдал, как у клерка глаза медленно вылезали на лоб, потом аккуратно взял двумя пальцами фотографию, собираясь положить ее в карман.
 — Позвольте мне еще разок взглянуть, мистер. Руки несчастного портье дрожали, когда Маккензи вручил ему карточку.
 — Сдается мне, что это та самая девица, которая вселилась вчера вечером в номер восемь. Только у той были черные волосы.
 Открыв книгу регистрации, портье пробежал пальцем до конца страницы. Довольно бессмысленный жест, потому что за весь вчерашний день был зарегистрирован всего один новый гость.
 — Вот. Ее зовут Ф. Бриджес.
 — Она сейчас в своей комнате?
 — Думаю, да. Вчера вечером она вернулась в свою комнату после обеда. С тех пор я ее не видел… но и не проверял, с другой стороны.
 — Дайте мне ключ от комнаты. Ошарашенный клерк протянул ему связку ключей.
 — Номер восемь.
 Джош тут же поднялся на второй этаж и открыл дверь в комнату Эмили. Она была пуста, но на кровати лежал саквояж. Маккензи прошел в гостиную, проверил ванную комнату, но и там никого не было. Вернувшись в комнату, он порылся в саквояже, узнал несколько платьев, в которых раньше видел Эмили, и — к своему удивлению — свой значок агентства Пинкертона. Итак, значит, беглянка была здесь. Весь вопрос в том, где она сейчас?
 Сунув значок в карман, Джош закрыл саквояж и отнес его вниз.
 — Она была здесь, но сейчас ее и след простыл. Он бросил связку с ключами на конторку.
 — А что, если она где-нибудь спряталась и ждет, когда вы уйдете? — нервно спросил клерк, затравленно озираясь.
 — Она уехала. Я возьму ее саквояж в качестве вещественного доказательства.
 — Как сочтете нужным. Я не хочу иметь с этим делом ничего общего.
 — Вы не возражаете, если я оставлю свой и ее саквояжи у вас, пока буду осматривать город?
 — Ага, я не буду спускать с них глаз.
 Когда Джош был уже в дверях, портье испуганно окликнул его:
 — Эй, мистер, а вы уверены, что она не рыскает где-нибудь поблизости?
 — Клянусь жизнью…
 — Мне нет дела до вашей жизни, мистер. Я беспокоюсь о своей собственной.
 Джош вовсе не хотел, чтобы этот неотесанный деревенщина всю оставшуюся жизнь вздрагивал и оглядывался на малейший шорох.
 — Эй, приятель, выкинь ее из головы. Эта женщина не та убийца с топором, она просто на нее здорово похожа. Да к тому же та не насмерть убила этого парня, а просто немного его пристукнула.
 С этими словами Маккензи быстро вышел и направился отыскивать платную конюшню.
 Там ему ничего не удалось выяснить. Владелец конюшни не видел женщину, изображенную на фотографии.
 — Кто-нибудь уезжал от вас верхом или в коляске вчера вечером или сегодня утром?
 — Нет. Как только что мне говорила моя дражайшая половина за завтраком, наш бизнес нищает, потому что нынче пошла мода гулять пешком.
 — А как насчет почтового дилижанса?
 — По понедельникам и пятницам на юг отходит почтовая карета ровно в шесть утра, а на север — по средам и субботам в десять.
 — А ночью?
 — Ничего. Вы можете по ним сверять часы, так они точно приезжают и уезжают. По поездам тоже, только они не все останавливаются в нашем захолустье. А так после десяти часов во всем Сэнд-Роке всю неделю не бывает никого постороннего, только местные жители.
 — Ну ладно. Если она появится и попробует нанять лошадь или коляску, дайте мне знать.
 Маккензи ни минуты не сомневался, что она этого не сделает. Но куда же она, черт ее подери, тогда делась?
 Девушка не выезжала верхом ни прошлой ночью, ни утром, она не могла уехать в почтовом дилижансе, потому что он отходил вчера утром, а на утренний поезд она не могла сесть, потому что Джош сам сегодня приехал на нем, соскочив на ходу. Если рассуждать логически, девушка должна была быть в городе, но шестое чувство подсказывало Маккензи, что мисс Эмили Лоуренс уже давно нет в Сэнд-Роке.
 Так размышляя, он бродил возле обеденного зала, дожидаясь, пока он откроется. Наконец Джош заказал бифштекс с яйцом и, когда официантка принесла еду, вынул фотографию Эмили и показал ей.
 — У нее сейчас темные волосы. Не припомните, была ли она в вашем заведении?
 — Провалиться мне на этом месте, если я ее не помню! Нет, она заплатила за обед сполна, но зато сбежала, прихватив с собой мою лучшую салфетку.
 Какого черта ей это было надо, думал Джош, поедая завтрак.
 Покинув обеденный зал, он направился в мелочную лавку. По опыту он знал, что большинство людей обязательно заходят в лавку, когда оказываются в незнакомом месте.
 Скосив глаза, хозяин лавки внимательно изучал фотографию Эмили.
 — Не-а, я такую не видал. Я бы точно запомнил такую красотку.
 — Вы уверены? У нее сейчас должны быть черные волосы.
 — И не сомневайтесь. Хорошенькая бабенка — она и есть хорошенькая бабенка, чернявая она или блондинистая. Была одна нездешняя здесь вчера, но это не та девица, что на этой карточке.
 — Она что-нибудь купила?
 — Ага, — ответил лавочник.
 Джош подождал, прежде чем задать следующий вопрос:
 — Так что же она купила? Старик лавочник нахмурился:
 — Что-то не могу припомнить.
 — Это что-то из одежды? Из еды?
 — Вылетело из головы, хоть убей.
 — Может быть, мыло или шампунь?
 — Погоди-ка, дай подумать. Кажется, что-то насчет воды. Что за дырявая башка, ничего не держит! Да какая тебе разница? Это же не та барышня была.
 Джош видел, что он ничего здесь не добьется, поэтому решил оставить расспросы.
 — Ну, спасибо вам, сэр. Он повернулся к двери.
 — Эй, погоди-ка, молодчик. Я теперь вспомнил. Эта девица купила армейскую фляжку.
 — Фляжку?
 — Я ж тебе говорю, что это насчет воды.
 — Спасибо, старина, — произнес Джош и вышел из лавки. Совершенно очевидно, что этой женщиной была Эмили.
 Он направился обратно в гостиницу. Саквояж, салфетка, фляжка? Все это кусочки какой-то головоломки, которые должны быть чем-то связаны. Девушка оставила его значок, точно зная, что он обнаружит его. Неужели она снова с ним играет?
 Внезапно его озарила догадка. Все верно: она ушла отсюда пешком! Потому-то она и оставила здесь свой саквояж, взяла фляжку, чтобы у нее было куда налить воды, а в салфетку завернула какую-то еду. Теперь вопрос в другом — куда она могла отправиться пешком?
 Ему не терпелось проверить свою догадку. Он поспешил к почтовой станции и выяснил там, каково расстояние между Сэнд-Роком и ближайшими городами. Он заключил, что вряд ли Эмили двинется на юг, потому что наверняка думает, что он будет преследовать ее именно в этом направлении. Остается запад или восток. Но там один город был в тридцати милях, другой — в пятидесяти. Следовательно, единственный город, реально достигаемый пешим порядком, — это Лас-Вегас, то самое место, откуда она только что скрылась. Но зачем ей возвращаться туда?
 Джош усмехнулся. Он готов был биться об заклад, что именно туда она и отправилась.
 — Ах ты, маленькая распутница, — пробормотал он.
 Купив билет на северную почтовую карету, которая отходила в десять часов, Джош поспешил в гостиницу забрать саквояж.
 Она умна, но и он больше не хочет быть дураком.




 Глава 16


  Уинслоу, Аризона 
 Эмили была чрезвычайно довольна собой. С тех пор как она два дня назад покинула Сэнд-Рок, все шло именно так, как она и намечала. Благодаря Розе девушка вернула себе естественный цвет волос и смогла выехать верхом из Лас-Вегаса так, что ее никто не заметил. А этот кофе, который она сейчас с таким удовольствием потягивает из маленькой чашечки, на вкус почти не отличается от того, что подавали в ресторанах Гарви. Но в них Эмили сейчас избегала появляться, поскольку предполагала, что именно там ее может искать Маккензи.
 «Жизнь такова, какой ты сам ее делаешь», — философствовала она. Человек должен сам распоряжаться своей жизнью, иначе это за него сделают другие. Ей следовало давно уйти из дому вместо того, чтобы столько лет после смерти матери мучиться, подчиняясь отцу-деспоту. Теперь он может послать по ее следу всех Маккензи на свете! Эмили все равно, она сама хозяйка своей судьбы. Весь секрет в том, что нельзя ни при каких обстоятельствах терять голову. И нельзя позволять себя запугивать — никому, даже этим гнусным агентам Пинкертона. Особенно таким симпатичным, как Джош Маккензи. И раз уж она смогла перехитрить его, все остальные ей не страшны.
 «Интересно, что этот ищейка Маккензи делает сию минуту?» — подумала Эмили. Она довольно усмехнулась про себя, представив, как он ездит по Техасу из города в город и везде показывает ее фотографию, а она тем временем сидит себе в этом уютном ресторанчике и наслаждается прекраснейшим кофе на свете. К западу от городка начинается Аризона. Сегодня вечером она сядет в почтовый дилижанс и будет ехать до тех пор, пока не наткнется на какой-нибудь небольшой городок, который ей понравится. Главное, чтобы можно было найти там работу.
 Положив на стол монету в уплату за кофе, она встала, собираясь выйти. И тут же окаменела от изумления, увидев мужчину, стоявшего в дверях.
 — Вот мы и снова встретились, мисс Лоуренс, — произнес Джош, приподнимая шляпу. Его губы растянулись в самодовольной улыбке, и, чувствуя, что хорошо потрудился, он опустил на пол свой саквояж.
 Первым побуждением Эмили было попытаться тут же быстро проскользнуть мимо него, но он встал как раз на ее пути к двери. В отчаянии оглянувшись по сторонам, она увидела, что в обеденном зале, кроме них, находится всего один человек. Это был молодой мужчина, сидевший за столиком в углу. На вид ему было чуть больше двадцати лет. Он был такого же телосложения, как и Маккензи, так что, может быть, ему удастся уложить ее преследователя на обе лопатки, если Эмили обратится к нему за помощью. К тому же по всему было видно, что он заинтересовался тем, что происходит. Как раз в этот момент он внимательно разглядывал Джоша.
 Надеясь, что может получить в его лице союзника, Эмили бросилась к молодому человеку:
 — Пожалуйста, помогите мне! Вот этот мужчина, который только что вошел, преследует меня, чтобы причинить мне зло. Я пыталась скрыться от него, но он все время идет за мной по пятам.
 — С удовольствием, мэм, — ответил молодой человек.
 Он поднялся из-за стола, и Эмили поняла, что не ошиблась, оценивая его рост и телосложение. Он был даже на дюйм или два выше Маккензи.
 — Мистер, эта молодая особа хочет выйти. Я буду очень признателен, если вы отойдете в сторонку.
 Улыбка сошла с лица Маккензи, и его глаза наполнились холодной яростью.
 — Я буду тебе очень признателен, сынок, если ты займешься своими делами. Тебя не касается, какие отношения связывают меня с этой леди.
 — Не совсем так, сударь. Эта молодая леди попросила меня о помощи. Видно, вы тут новичок. Вы находитесь на Западе, а здесь не любят, когда обижают женщин. Освободите дорогу и позвольте даме выйти, или мне придется немного попортить этот пижонский костюмчик, который так чудесно на вас сидит.
 Джош фыркнул:
 — Прости меня, сынок, что-то я тебя не испугался.
 — Должен предупредить вас, я не люблю, когда меня называют сынком.
 — Держу пари, что еще меньше тебе нравится, когда тебя называют ослом или тупицей. Хотя можно подозревать, что немало народу называли тебя этими замечательными именами.
 — Знаете ли, хлыщ вы эдакий, что своими изощренными уколами вы можете вывести-таки мужчину из равновесия?
 — Мужчину? У меня нет привычки связываться с детьми. Но такому упрямому ослу придется попробовать, каковы на вкус мои подметки, если он не выкатится отсюда сию же секунду. Сынок.
 — Ну что ж, начнем, — произнес молодой человек, опустив руку к кобуре, висевшей у него на бедре. — До сих пор я надеялся, что мне не понадобится марать о вас руки. Но теперь я вижу, что придется-таки пустить в ход эту железку, поэтому предлагаю вам выйти на улицу.
 Эмили раскрыла рот от изумления.
 — Железка? Что вы имеете в виду?
 — Не забивайте свою прелестную головку такими низменными мелочами, мэм. Я хочу проделать в этом парне дырку достаточного размера, чтобы через нее, не толкаясь, могло промчаться небольшое стадо быков.
 — Дырку? Силы небесные, вы хотите сказать, что собираетесь застрелить его?
 — Совершенно верно, мэм. Когда я с ним покончу, он больше не будет надоедать вам своими преследованиями.
 — Может быть, вы просто задержите его, пока я не выйду отсюда?
 — Я задержу его так, что надёжнее не бывает, — произнес молодой человек, отвратительно рассмеявшись. — Что может лучше задержать такого молодца, чем славная дырочка в животе?
 До сих пор Эмили зачарованно смотрела на своего защитника, но теперь ситуация явно приобретала опасный оборот. Они дошли до того, что собираются друг друга застрелить. Один из них будет убит! «Господи милосердный, что же мне делать?!»
 — Нет, вы не должны этого делать, господа! — воскликнула она. — Я только просила, может быть, побить его или что-то в этом роде. Я не хочу, чтобы кто-то погибал.
 — Мои извинения, мэм. В наших краях мы не выносим, когда кто-то плохо обращается с нашими женщинами.
 — Но я же не из местных женщин! — хрипло выкрикнула она. — То есть я хочу сказать, что я не из вашего города, я с востока.
 Молодой человек приподнял шляпу.
 — Все в порядке, мэм. Я не собираюсь вас в этом обвинять. Эмили заметила, что у кухонной двери стоит, сложив руки на груди, хозяин заведения. Она бросилась к нему за помощью:
 — Неужели вы не можете ничего сделать?
 — Я занимаюсь своим делом. В моем ресторане такое происходит чуть не каждый день.
 — Почему бы тебе не поостыть, сынок? — предложил Джош. — Я совсем не хочу портить тебе костюм.
 — Я уже изволил вас спрашивать, знаете ли вы, как пользоваться этой железкой, которая болтается у вас на боку, павлин вы разодетый?
 — Естественно, знаю, но она не годится для такого дела.
 — Какого черта! Вы сейчас же выйдете отсюда в своих моднючих портках и не будете больше обижать наших женщин и оскорблять нас этими грязными словами. Скажите спасибо, что легко отделались. Итак, идем!
 — Нет! — завопила Эмили, схватив молодого человека за руку. — Вы должны остановиться! Я сказала неправду. Он не собирался причинить мне зло.
 — Не пытайтесь защищать его. Слишком поздно, мэм. Он позволил себе произнести такие слова, которые ни один уважающий мужчина не может оставить без ответа.
 Тогда Эмили бросилась к Маккензи.
 — Пожалуйста, Джош, не делайте этого, — умоляла она со слезами на глазах. — Если вы не остановитесь, одного из вас убьют.
 — Вам бы следовало подумать об этом раньше, мисс Лоуренс, пока вы еще не успели произнести заведомую ложь.
 Слезы катились по ее щекам, когда она бросилась вслед за ними в дверь.
 — Мне очень жаль. Пожалуйста, я умоляю вас! Я поеду с вами куда угодно, Джош, если вы остановите это безумие, пока оно не зашло слишком далеко!
 — Вы слышали, что сказал этот юноша, мисс Лоуренс. Слишком поздно, чтобы можно было пойти на попятную.
 Рыдая, девушка рухнула на колени, а Маккензи тем временем вытащил свой «кольт».
 — Мы отсчитаем каждый по десять шагов, затем развернемся и будем стрелять, — сказал молодой человек, вытаскивая из кобуры свой револьвер.
 — Ха, совсем как в старинных дуэлях, — хладнокровно процедил сквозь зубы Джош.
 — Да, ты прав, хлыщ. Старинная дуэль.
 Как в ночном кошмаре, Эмили наблюдала, как двое мужчин отсчитали каждый по десять шагов, развернулись лицом к лицу и подняли свои револьверы. Затаив дыхание, она закрыла глаза в ожидании звука выстрелов.
 — Бах-бах, вы убиты! — в один голос прокричали дуэлянты. Эмили открыла глаза и в недоумении уставилась на них.
 Оба хохотали во всю глотку. Затем они бросились навстречу и стали трясти друг другу руки и хлопать по плечам.
 — Отлично, Зак, давненько мы не играли с тобой в старинную дуэль!
 — Наверное, уж десять лет с тех пор прошло, кузен! Эмили попыталась подняться на ноги. Она оцепенела, не в силах высвободиться из причудливого, мучительного кошмара. Это все ненастоящее — этого не может быть на самом деле. В изумлении она посмотрела на Джоша.
 — Вы знакомы друг с другом?
 — Конечно, мисс Лоуренс. Это мой кузен Эндрю Закари Маккензи, называемый Заком.
 — Вы двоюродные братья!
 Эмили захлестнула горячая волна ярости. Гнев мгновенно сжег беспомощность оцепенения, в котором она до сих пор находилась.
 — Вы, мужчины, совершенно ничего не соображаете! Вы хоть представляете, что заставили меня пережить?
 — О, мисс Лоуренс, мне кажется, вы чуточку лицемерите. Вы, не дрогнув, заключили меня в тюрьму, и меня благодаря вашим лживым обвинениям чуть не избили. Сами вы не отказываете себе в удовольствии разыгрывать представления, но что-то непохоже, чтобы вам понравилось, когда вы сами оказались в качестве зрителя.
 — Может быть, вы потрудитесь объяснить мне, что тут происходит? — спросил Зак. — Ты все еще работаешь у Пинкертона, верно, Джош?
 — Да. Похоже на то, что мисс Лоуренс сбежала с тугим мешком отцовских денег. Меня наняли, чтобы я ее нашел и вернул в родительское гнездо.
 — Мистер Маккензи… Зак, — произнесла Эмили, обращаясь к молодому человеку. — Я уже много раз пыталась доказать вашему упрямому братцу, что я не крала у отца никаких денег. Я взяла только деньги, которые мне завещала мать. Отец лжет, когда позволяет себе утверждать обратное.
 — Я вижу, что эта болезнь поразила всю вашу семейку, — усмехнувшись, ответил Зак.
 Эмили от негодования закатила глаза:
 — Зато ваше семейство, как я вижу, отличает изрядная тупость!
 Зак нагло усмехнулся и подмигнул Джошу:
 — Фью! А маленькая леди показывает норов! Эту лихорадку Мод отлично лечит нутряным салом.
 — Мод? Это, вне всякого сомнения, та самая содержательница приюта для малолетних преступников, в котором вы оба получили такое исключительное воспитание?
 — Мисс Лоуренс, — строго сказал Джош, — если уж вам так приспичило молоть языком, не лучше ли вам повторить, что вы там кричали, когда умоляли нас остановиться? Особенно ту часть своей замечательной речи, когда вы обещали мне поехать со мной куда угодно, если я останусь в живых. Мне кажется, что это была самая лучшая реплика вашей роли.
 Эмили бросила на него свирепый взгляд.
 — О! Если бы у меня было ружье, я бы застрелила вас своими собственными руками, вы, вы… наемный охотник на людей!
 Она толкнула его, и Джош отступил на шаг назад, запнулся о корыто для поения лошадей и упал в воду, задрав свои длинные ноги к небу.
 Уперев руки в бока, Эмили потешалась над ним:
 — Надеюсь, Маккензи, теперь вы остынете!
 Зак Маккензи схватился за живот, давясь от смеха, и Джош посмотрел на него так, как будто готов был убить на месте. Хотя ему и удалось быстро подняться на ноги, но вода стекала с него потоками.
 Эмили почуяла неладное. Вытянув перед собой руку, как бы обороняясь, она стала отступать назад.
 — Это произошло совершенно случайно.
 Джош продолжал наступать на нее, и глаза его мерцали недобрым светом. Эмили развернулась и бросилась из обеденного зала, пытаясь закрыть за собой дверь, но ей помешал ботинок, который детектив успел поставить на порог. Он рывком распахнул дверь, и тогда Эмили попыталась спастись, укрывшись за столом. Он продолжал наступать на нее, пока из кухни не вышел владелец заведения, потрясая деревянным черпаком.
 — Эй, вы, двое! Вы только пачкаете пол. Или садитесь за стол и ведите себя как полагается, или выметайтесь отсюда.
 — Мы выметаемся, — сказал Джош.
 Он сделал неожиданный выпад через стол, и ему удалось схватить Эмили за руку.
 — Зак, бери ее саквояж, и пойдем в гостиницу. Мне надо переодеться в сухое.
 — Эх, ребятишки, и ты, детка, вы и в самом деле новички тут, — вмешался хозяин, качая головой.
 У Эмили было достаточно проблем с этими Маккензи, чтобы еще терпеть насмешки от неизвестного человека.
 — В чем дело, сэр? — спросила она холодно.
 Тот только хмыкнул и скрылся в кухне.
 Рука Джоша держала ее как клещами, пока они шли от обеденного зала по улицам городка к гостинице. То вприпрыжку, то пускаясь бегом, чтобы подладиться под его широкий шаг, Эмили едва могла удержаться на ногах. Если бы она упала, то с него сталось бы волочить ее за собой по земле до самой гостиницы.
 Когда Джош записался в книге регистрации гостей, гостиничный клерк осторожно взглянул на всю троицу. Эмили надеялась, что вид двух встрепанных мужчин и явно сопротивляющейся женщины вселит в клерка хоть какие-нибудь подозрения.
 — Всего одну комнату для всех троих?
 — Именно так, — подтвердил Джош.
 — Это приличная гостиница, мистер. Мы не разрешаем, чтобы здесь проворачивались грязные делишки. Что бы ни было у вас на уме, вам больше подойдет «Альгамбра» на другом конце города.
 — Мне нравится эта гостиница! — воинственно отрезал Маккензи. Он полез в карман и достал свой значок детектива. — А теперь, пожалуйста, ключи.
 — Конечно, детектив Маккензи, — с готовностью произнес служащий, заглянув в книгу регистрации. Он прокашлялся. — Как надолго вы собираетесь остановиться, сэр?
 Джош наградил его улыбкой:
 — Сколько понадобится.
 Эмили хотелось закричать, когда она увидела, с каким удовольствием Джош наслаждается резкой переменой отношения к ним гостиничного клерка.
 — С вас один доллар. Дополнительная плата за… э-э… с постояльцев не требуется.
 — Это очень великодушно с вашей стороны, мистер Моррис, — ответил Джош, бросив быстрый взгляд на табличку с именем служащего, стоящую на конторке.
 — Номер двенадцать, наверху, в конце коридора. Там вам никто не будет мешать, — произнес Моррис со слабой улыбкой, протягивая ключи.
 Когда они поднимались по лестнице, Джош все еще крепко держал Эмили за руку.
 — Я не нуждаюсь в вашей помощи, — заявила она, пытаясь стряхнуть его руку, но безуспешно.
 — Я не предлагаю вам помощь, мисс Лоуренс. Просто хочу быть уверенным, что вы не попытаетесь спустить меня с лестницы.
 — Похоже на то, что ты держишь за хвост зверя никак не меньше тигра, братец, — вмешался Зак.
 — Да, к тому же с головой змеи.
 Комната оказалась крошечной, с единственной кроватью, ночным столиком и — к облегчению Эмили — с креслом.
 Она немедленно в него села. Это не означало, что она не доверяет обоим Маккензи, просто ее лишили присутствия духа гнусные инсинуации гостиничного клерка.
 Если она хочет избавиться от братьев, ей надо контролировать ситуацию. У нее наверняка хватит ума перехитрить этих слабоумных Маккензи. Просто ей надо отдохнуть — чтобы подумать на свежую голову.
 Закрыв глаза, Эмили стала глубоко и медленно дышать, стараясь не прислушиваться к бормотанию их голосов. Когда она почувствовала, что ее тело и нервы немного расслабились, она снова открыла глаза.
 И тут же вскочила на ноги.
 — Что вы делаете?!
 Почти раздетый, за исключением нижнего белья и ковбойской шляпы на голове, Маккензи выронил свои мокрые брюки и повернул голову, чтобы посмотреть на нее.
 — Снимаю мокрые штаны.
 — У меня на глазах!
 — Да, но ваши глаза были закрыты.
 — Но сейчас-то они открыты!
 — Ну, тогда быстро прикройте их, леди, потому что за брюками последуют эти подштанники, — сказал он, берясь за пояс кальсон.
 — Вы грубиян, вульгарный и невыносимый мужлан, мистер Маккензи!
 — Нет, мэм, просто он техасец, — встрял Зак, пытаясь подавить смех.
 — О, вы такой же мерзавец, как и ваш братец! — гневно выпалила Эмили.
 Резко отвернувшись, она скрестила руки на груди и стала отстукивать ногой бешеную дробь.
 — Неужели, Маккензи, у вас нет никакого уважения к женщине?
 — Несомненно, есть, мэм, — ответил Зак. — И поэтому я считаю своей обязанностью сообщить вам, когда вы сможете повернуться.
 — Вы такой же неуемный болван, как и ваш милый кузен!
 Эмили кипела от злости, но все же заставила себя успокоиться. Ведь таким способом, срывая на них свою досаду, она ни на шаг не приблизится к свободе. Если она собирается сбежать от двух этих развращенных дегенератов, ей надо немедленно выработать план действий. Браниться и лезть на рожон ни к чему. Это совершенно очевидно, если твои противники — двое сильных молодых мужчин. И младший явно смотрит в рот своему кузену.
 — Вы можете повернуться, мэм, — сказал Зак. Усевшись обратно в кресло, девушка вернулась к своим мыслям. Вряд ли такой субъект может быть достойным объектом поклонения, подумала она, бросая уничтожающий взгляд на Джоша Маккензи.
 Теперь на нем был наряд, состоящий из клетчатой рубашки и джинсов «Левис». Вместе с переменой костюма совершенно разительно изменился весь его облик. В этих разрозненных вещах он выглядел гораздо естественнее: сурово и — как ни трудно ей было самой себе в этом признаться — гораздо сексуальнее и привлекательнее.
 — Что ты делаешь в Аризоне, Зак? — спросил Джош, надевая ботинки.
 Эмили не интересовало, какие обстоятельства заставили Зака Маккензи покинуть Техас, поэтому она сделала попытку вернуться к своим размышлениям, но тут услышала ответ Зака:
 — Я ищу Коула.
 — Вы хотите добывать уголь [1] ? — поинтересовалась Эмили.
 — Это не имеет ничего общего с полезными ископаемыми, мисс Лоуренс, — ответил Джош. Сейчас ей понадобилась бы, пожалуй, целая печь раскаленных углей, чтобы растопить лед, сверкнувший в его глазах.
 — Коул — это наш кузен, мэм. Старший сын нашего дяди Клэя и тетушки Ады. Ушел из дома шесть месяцев назад, и с тех пор от него ни слуху ни духу.
 — А вы никогда не думали, что он это сделал специально? У вас, у Маккензи, какая-то мания возвращать людей домой, не интересуясь, хотят они того или нет.
 — Ему едва исполнилось семнадцать, мисс Лоуренс, — ответил Джош, даже не пытаясь сдерживать свой гнев. Потом он повернулся к Заку и сказал голосом, в котором слышалась тревога: — Надеюсь, скоро что-нибудь выяснится.
 — Дядя Клэй пытался связаться с тобой, но в агентстве Пинкертона сообщили, что ты выполняешь задание, поэтому я сам решил разыскивать Коула.
 — Ты уже успел что-то узнать?
 — Да, случайно столкнулся с Уэббом Пэйгом в Эль-Пасо. Он видел Коула здесь, в Уинслоу. Сказал, что наш братец был верхом на лошади и в компании каких-то головорезов. Поэтому я и направился сюда. Для того, чтобы узнать, что банда уже ускакала на юг.
 — Проклятие! — выругался Джош. — Как бы я хотел поехать с тобой, но мне надо тащить эту мисс Богатую Девчонку к ее папочке.
 — Да нет, я не прошу у тебя помощи. Этот сорванец всегда выкидывал какие-нибудь фокусы. Помнишь тот воскресный день, когда он заключил пари со старым Билли Парсоном, что попадет в церковный колокол на колокольне? И выиграл-таки! — Зак с нежностью улыбнулся своим воспоминаниям. — Он тогда выпустил всю обойму своего «кольта» в этот колокол и ни разу не промахнулся. Весь город был вне себя от его выходки.
 — Да, и из-за этого тетушка Ада чуть было не вылетела из Дамского общества церковного попечения, — в тон ему подхватил Джош.
 — А помнишь, когда…
 Тут Эмили перестала слушать. У нее были собственные проблемы, и она должна была с ними разобраться, а не слушать про опасные выходки слишком рано оперившегося юнца. Но к тому времени как они отправились раздобыть что-нибудь поесть, ей в голову так и не пришло никакого подходящего плана побега.
 — Вот снова принесла нелегкая эту троицу, — пробормотал себе под нос хозяин обеденного зала, бросая им на стол меню. — Мне тут проблемы не нужны. Сегодня у нас солонина с капустой.
 Джош кивнул:
 — Прекрасно.
 — Надеюсь, что это будет не хуже, чем готовит матушка, — сказал Зак, как только хозяин вышел.
 — Да, тетушка Гарнет прекрасная стряпуха.
 — Как и твоя мать, Джош. Помню, когда мы были детьми, то всегда стояли под дверью, дожидаясь, пока тетушка Хани вытащит из духовки эти огромные сахарные булочки.
 — А потом она давала каждому из нас по две булочки и огромную кружку холодного молока, — нежно улыбнулся Джош. — Сейчас даже не могу вспомнить, когда в последний раз ел матушкины сахарные булочки.
 — Да, она до сих пор частенько печет их. И они у нее выходят такими же вкусными, как и раньше. А младшие дети все так же поджидают под дверью, пока они будут готовы. Что ты там себе подумываешь, когда соберешься приехать домой и сам проверить их качество?
 Весь обед Эмили слушала, как двое братьев вспоминали дом и свои семьи. Они оба, видно, здорово соскучились по дому, и это очень ее тронуло. Она подумала, как, наверное, это прекрасно — расти в окружении любящей семьи: родителей, братьев и сестер, тетушек, дядей, кузенов и кузин. Сама она была единственным ребенком в семье, а брата отца видела всего один раз в жизни. Он был такой же скучный и важный, как и ее собственный отец.
 Эмили увлеклась, прислушиваясь к их разговору. Когда она осознала, что обед закончен, оказалось, что ей в голову так и не пришло ни одной новой идеи, как выкрутиться из своего неприятного положения.
 Громкий взрыв смеха донесся с соседнего столика, за которым обедали шестеро ковбоев. Может быть, сейчас, когда Джош все свое внимание обратил на Зака, эти шестеро мужчин помогут ей улизнуть от ненавистного преследователя? Но как это сделать? Ей надо соображать как можно быстрее, потому что Зак сказал, что собирается уехать из города сразу же после обеда.
 Ей можно надеяться только на счастливый случай. Гм-м… Как она сама может такой случай спровоцировать? Бросив взгляд на соседний стол, она увидела, что один из ковбоев смотрит на нее во все глаза. Эмили улыбнулась ему, и тот в ответ оскалил зубы и приподнял шляпу. Когда Эмили служила у Гарви, она много навидалась таких ухмылок и очень хорошо понимала, что они означают. Она послала ковбою еще один соблазнительный взгляд — по крайней мере она надеялась, что он получился у нее именно соблазнительным. Это, должно быть, сработало, потому что парень еще раз усмехнулся и подмигнул. На этот раз она постаралась изобразить на своем лице смущенную улыбку и отвернулась. Ковбою не потребовалось много времени, чтобы подойти к их столику.
 — Прошу простить меня.
 Джош и Зак сразу же прекратили разговор и посмотрели на него. Эмили не стала оборачиваться.
 — Прости меня, приятель, думаю, ты не будешь возражать, если я поговорю с этой маленькой леди?
 Джош стрельнул глазами в сторону Эмили и встретил такой невинный взгляд ее широко раскрытых глаз, на какой она только была способна. Он некоторое время смотрел на нее не отрываясь.
 — Ну и что вы теперь собираетесь делать, мисс Лоуренс?
 — О чем вы говорите, мистер Маккензи? Вы что-нибудь понимаете, кузен Зак?
 Зак усмехнулся, но не сказал ни слова.
 — Прости, приятель, но эта леди вами не интересуется, — ответил Джош ковбою.
 — Что-то не похоже на то. Пускай леди сама скажет.
 — Ты слышал, что я сказал? А теперь убирайся отсюда! — раздраженно рявкнул детектив.
 — А что, если я не горю желанием отсюда убираться? Джош сделал глубокий вдох и так же медленно выдохнул.
 — Я не хочу с тобой связываться, дружище, так что почему бы тебе быстренько не смотать удочки и не вернуться к своему столику, чтобы мы все могли тихо и мирно закончить свой обед.
 Было похоже на то, что ковбой так и собирается сделать. Ей надо срочно что-то придумать.
 — О Боже, это ужасно! Я сейчас упаду в обморок!
 Она хотела подняться из-за стола, но Джош положил руку ей на плечо и заставил ее сесть обратно.
 — Сидите спокойно, мисс Лоуренс. Вы упадете в обморок только после того, как я заболею нервным расстройством.
 — Так нельзя обращаться с дамой, — вмешался ковбой. Он с силой толкнул руку Маккензи, которая лежала на плече Эмили. Джош поднялся на ноги.
 Зак тяжело вздохнул и тоже встал.
 — Черт тебя подери, незнакомец, с какой стати ты вмешиваешься не в свои дела?
 В ту же секунду завязалась драка, в которой приняли участие и остальные пять ковбоев. Двое Маккензи стали спина к спине, отбиваясь от противников.
 Уклоняясь от дерущихся, Эмили стала медленно отступать к двери. Она увертывалась от летающих стульев и бьющейся посуды и старалась не поскользнуться на пролитой на пол еде. Неожиданно чья-то рука крепко обхватила ее запястье.
 — Ну уж нет, леди, — заявил хозяин обеденного зала, — вы отсюда никуда не уйдете.
 Он выстрелил в воздух. Все остановились как вкопанные и уставились на него.
 — Достаточно! Вы, ребятки, неплохо повеселились, но мое хозяйство разорено дотла. Никто из вас отсюда не выйдет, пока мне не возместят все убытки.
 — Это не наша вина, — сказал один из ковбоев. — Они начали первые.
 — Мне наплевать, кто тут первый начал. Давайте раскошеливайтесь, бездельники, иначе не выйдете отсюда.
 — Черт побери, Чарли, ты же знаешь, мы не получим своей зарплаты до первого числа, — произнес один из парней.
 — Тогда, значит, вы будете здесь сидеть, как в тюрьме, до самого первого числа.
 — Я заплачу за весь причиненный ущерб, — вмешалась Эмили, чувствуя себя виноватой. Если бы ей удалось сбежать, она была уверена, что Маккензи с присущей ему честностью заплатил бы за все убытки несчастному хозяину заведения. Но коль скоро ее план не осуществился, единственное, что она могла сделать теперь, это заплатить за все поломанные и испорченные вещи. Эмили опустила руку в кошелек и протянула хозяину бумажку в десять долларов.
 — Все в порядке, эти коровьи бездельники могут идти, — проворчал Чарли, засовывая деньги в карман. — И можете не возвращаться до тех пор, пока не научитесь хорошим манерам.
 Ковбои разыскали свои шляпы и один за другим направились к двери. Перед тем как выйти, каждый из них приподнимал шляпу, прощаясь с Эмили, и бросал далекие от любезности взгляды в сторону Джоша и Зака.
 Когда же они тоже взялись за свои шляпы, собираясь уходить, Чарли заявил:
 — А вы трое никуда отсюда не уйдете и будете сидеть здесь, если не уберете весь этот беспорядок.
 Кузены стали поднимать валяющиеся стулья и ставить на место столы, но Эмили не собиралась так просто подчиняться.
 — Я сказала, что заплачу за причиненный ущерб, но я не говорила, что согласна убирать весь этот погром.
 — Я понял, что у вас проблемы, леди, как только углядел вас в этой компании, — заявил Чарли. — Видно, вас держат насильно.
 — Все верно! Может быть, вы шериф, если так хорошо во всем разбираетесь?
 — Попали в точку, леди, — ответил тот. Он полез в карман и вытащил оттуда свой значок. — Шериф Чарли Боуз. Так что вы или соскребете с пола всю еду, или скоро очутитесь за решеткой.
 Эмили опустилась на колени и стала подтирать пол.
 — Да, и не порежьтесь об осколки, потому что я вас все равно не выпущу, пока вы не закончите уборку.
 Услышав, как в ответ на эти слова Джош и Зак рассмеялись, Эмили стиснула зубы.
 Когда зал был убран достаточно чисто, чтобы удовлетворить взыскательность Чарли, тот выставил их за дверь с пожеланием больше с ними не встречаться.
 — Ну, что ж, если я все равно собирался уезжать, самое время отправляться на поиски Коула, — сказал Зак, когда они оказались снаружи. Он хлопнул Джоша по плечу. — Спасибо тебе за драку. Давненько я так не разминал косточек, с тех самых пор как ты уехал из Техаса, братец.
 — Зак, откуда вы знаете, что ваш кузен Коул до сих пор путешествует с этой бандой? — спросила Эмили.
 — Не могу сказать, что знаю наверняка, но это единственная зацепка, которая у меня сейчас есть.
 Эмили бросила презрительный взгляд на Джоша.
 — Какой стыд, что ваш кузен не может помочь вам в качестве ищейки! Но он так занят, ведь ему приходится конвоировать такого закоренелого преступника, как я.
 — И вы можете сильно облегчить и ускорить выполнение моего задания, если будете хоть немного помогать мне, — заявил тот.
 — А что, если я пообещаю остаться здесь и ждать вас, пока вы не вернетесь? — спросила она.
 — Отлично! Пожалуй, после дождичка в четверг мы так и сделаем, — ответил Джош, пренебрежительно отмахнувшись от нее.
 Они шли по улице, направляясь к платной конюшне. Когда Зак уже сидел в седле, братья пожали друг другу руки.
 — Когда ты поймаешь Коула, гони его дубинкой обратно в Техас, братец.
 — Именно это я и собираюсь сделать.
 — Мне ужасно хочется поехать вместе с тобой, Зак. Я постараюсь доставить мисс Лоуренс в Нью-Йорк за эту неделю и присоединюсь к тебе. Если, конечно, ты к тому времени еще его не найдешь.
 — Хорошо бы найти.
 Зак обернулся к Эмили и приподнял шляпу.
 — Было приятно познакомиться, мэм.
 — Желаю вам успеха, Зак, — ответила девушка. Странно, что она этим хотела сказать? Она очень хорошо чувствовала, как сильно оба брата беспокоятся за своего пропавшего кузена.
 — А вы не берите в голову выходки братца Джоша, мэм, — шепнул ей Зак, усмехнувшись.
 — Ну, этого я не могу обещать.
 Потом, движимая каким-то необъяснимым порывом, который смутил ее саму, Эмили шагнула вперед и поцеловала его в щеку.
 — Езжайте с Богом, Зак, — прошептала она.
 Они стояли посреди улицы, провожая Зака. Эмили украдкой посмотрела на Джоша. Его взгляд был прикован к удаляющейся фигуре кузена — она еще никогда ни у кого не видела такого горящего страстным желанием взгляда.




 Глава 17


 — Ну и куда же мы теперь пойдем, мистер Маккензи? — спросила Эмили, когда Джош крепко взял ее за руку и они пошли по улице.
 — Обратно в гостиницу. Поезд проходит здесь в шесть часов утра. Я не собираюсь проспать его.
 — Надеюсь, вы не думаете, что я снова буду ночевать с вами в одной комнате?
 — Именно это я и собираюсь вам предложить, мисс Лоуренс. Я не намерен спускать с вас глаз.
 — Это просто вопиющее оскорбление, — запротестовала Эмили, когда они вошли в гостиницу. — Хотя бы потому, что вам следует быть джентльменом и не компрометировать даму, силой заставляя ее провести с вами ночь.
 — Репутация этой дамы уже давно безнадежно испорчена. За ней уже числится кража. И не одна.
 — О! Что за наказание разговаривать с вами! И Эмили с омерзением от него отвернулась.
 Джош повел девушку наверх по лестнице под неодобрительным взглядом клерка, сидящего за конторкой. Когда он затворил за собой дверь и запер ее, он поднял ключи и помахал у нее перед носом:
 — Пожалуйста, обратите внимание: я, ключ, карман. Это на случай, если вы снова захотите повторить свой фокус.
 И он опустил ключ в передний карман своих джинсов. Сняв шляпку, Эмили засунула ее в свой саквояж.
 — Надеюсь, вы не воображаете, что я намерена делить с вами эту кровать, Маккензи? Где же вы собираетесь спать?
 Его насмешливая улыбка просто бесила ее.
 — Я надеялся, что вы предложите мне другую половину кровати.
 — Хорошо, вы можете… — Эмили оборвала себя на полуслове. Может быть, она взяла с ним неверный тон? С тех пор как он появился в Уинслоу, она ведет себя отталкивающе и сварливо. Может быть, ей удастся заручиться его поддержкой, если она немного смягчится — или даже попробует сыграть на ее симпатии к ней. Должно же быть хоть какое-то уязвимое место в этой непробиваемой стене из плоти и мускулов. Ведь она видела, как весь его облик менялся, когда они с Заком разговаривали о доме.
 Сев на край кровати, Эмили стала размышлять о том, что ее ждет, когда она вернется домой. Этого было достаточно, чтобы глаза наполнились слезами. Она опустила голову.
 — О чем это вы опять плачете? — спросил он.
 — Я не плачу, — всхлипнула она жалко и смахнула со щеки слезу.
 Джош присел рядом с ней на корточки.
 — Послушайте, Эм… э-э… мисс Лоуренс, я пошутил. Я буду спать в кресле.
 — Я не поэтому плачу. Вы были счастливы в своем доме, так что вряд ли сможете меня понять. Но я не перенесу, если вернусь обратно, в свой дом. Отец просто убьет меня.
 — Он обижает вас? — Сочувствие сквозило в его взгляде.
 — Обижает? Он бьет меня!
 — Сколько вам лет, мисс Лоуренс?
 — Двадцать три, — всхлипнула она.
 — Тогда официально он не может силой заставлять вас оставаться в своем доме. Верните ему его деньги и уезжайте куда хотите.
 Ее лицемерные слезы тут же высохли, уступив место гневу.
 — Сколько раз мне повторять вам: я не брала у него никаких денег! Деньги, которые я взяла из дома, принадлежат мне. Их мне завещала моя мать.
 — Это вы уже говорили, — устало произнес Джош, поднимаясь на ноги. — Прекрасно разыгранная сцена. Не хуже той, что вы сыграли передо мной в Лас-Вегасе. К несчастью, она не произвела на меня никакого впечатления. Точно так же, впрочем, как и та. Признаюсь тем не менее, что вы почти разжалобили меня, пока снова не завели свою песню про побои. Честно говоря, будь я вашим отцом, я был бы рад, если бы вы от меня сбежали.
 — О, вы самый невозможный человек из всех, кого я когда-либо встречала! Вы с моим отцом друг друга стоите. Просто не могу представить, за какие грехи мне привалило такое счастье: встретить в своей жизни сразу двух таких ненормальных!
 С этими словами она уткнулась в подушку и затихла.
 Эмили проснулась и села на кровати. Несколько мгновений она в недоумении оглядывалась вокруг, пока все не вспомнила. Как только она могла заснуть?!
 Комната была погружена в темноту, лишь слабый свет луны проникал сквозь открытое окно. В этом неверном свете она разглядела фигуру спящего в кресле Джоша Маккензи.
 Надеясь, что кровать не скрипнет, она осторожно приподнялась, опустила ноги на пол, встала и крадучись подошла к двери. К ее разочарованию, она была заперта, и Эмили вспомнила, как Джош на ее глазах положил ключ к себе в карман.
 Ей необходимо отсюда выбраться, но как? Она подошла на цыпочках к окну и высунула наружу голову, чтобы оценить ситуацию. Улица была пустынна, но комната находилась на втором этаже. Вдоль стены тянулся узкий балкончик, но с него все равно нельзя было спуститься.
 Ну что ж, сначала надо сделать первый шаг. Эмили взяла саквояж и перекинула ноги через подоконник.
 Очутившись снаружи, она первым делом перегнулась через перила балкона, выискивая взглядом, нет ли где пути побега. Единственной ее возможностью спуститься на землю был дуб, который рос у другого конца здания.
 Эмили выпустила саквояж из рук, и он упал на землю. Потом, сделав глубокий вдох, она оттолкнулась от балкона и ухватилась за ветку дуба. Несколько мгновений она раскачивалась, пока ее нога не нащупала толстый сучок. Затем девушка стала осторожно спускаться по веткам, пока наконец не добралась до земли.
 Довольно ухмыльнувшись, она отряхнула руки и подняла свой саквояж. Теперь ее путь лежал к платной конюшне. Единственное, что ей оставалось делать, чтобы выбраться отсюда, — это ускакать верхом как можно быстрее и как можно дальше, пока Маккензи не проснется.
 Владелец конюшни не понял, зачем его разбудили в такой поздний час.
 — Мадам, куда вы собираетесь отправляться на ночь глядя?
 — Я люблю пустыню в лунном свете, — ответила она.
 — Поэтому-то вы и прихватили с собой саквояж? Я вам не дам лошади. Сдается мне, что вы хотите уехать отсюда, не вернув мне моей собственности.
 — В этом саквояже мои рисовальные принадлежности. Я художница и собираюсь писать пустыню при лунном свете.
 — А я Буффало Билл.
 — Тогда я куплю у вас лошадь, мистер Билл. Сколько вы за нее просите?
 Билл подвел ее к кобыле, стоящей в стойле. Эмили с недоверием покачала головой:
 — Она выглядит старше Мафусаила. Может она хотя бы скакать?
 — Незабудка — отличная кобыла. В ней ужасно много прыти. Так вы берете ее или нет?
 — Сколько?
 — Семьдесят пять долларов, и я даю в придачу седло и уздечку.
 — Семьдесят пять долларов! Это просто грабеж! Как я вижу, еще не всех ловкачей и обманщиков в этом городе упрятали за решетку.
 — И такие речи я слышу от барышни, которая среди ночи хочет тайком уехать из нашего гостеприимного городка! Что вы там такое натворили? Наверное, облегчили кошельки у парочки простаков и теперь хотите улизнуть с их денежками?
 — Конечно, нет!
 — Ну, так решайте скорее, мадам, не то я пойду спать.
 — Хорошо.
 Пока конюх седлал лошадь, Эмили вытащила из саквояжа свою шляпку и шаль, а также деньги, чтобы расплатиться.
 Минутой позже она уже сидела верхом на кобыле и ехала на север.
 Она не представляла себе, сколько у нее в запасе времени. Когда Маккензи может проснуться и обнаружить, что она сбежала? Но на всякий случай Эмили стала погонять лошадь, чтобы та пошла галопом. К несчастью, оказалось, что из бедной клячи можно было выжать только десять минут галопа, после чего Эмили пришлось остановиться, чтобы дать ей отдохнуть. Потом она снова двинулась в путь, стараясь ехать медленнее, и часто останавливалась, чтобы совсем не загнать бедное животное.
 — Ты умница, Незабудка, — говорила Эмили, похлопывая по шее взмыленную кобылу. — Прости меня, я знаю, что ты устала, но мы, девчонки, должны помогать друг другу. Мир принадлежит мужчинам, Незабудка, а они не могут придумать ничего лучшего, как только надругаться над нашими чувствами. Но я уверена, что скоро ты все поймешь сама.
 Тем временем взошло солнце, а вокруг не было видно и признака города или хотя бы какого-нибудь дома. Она не представляла себе, где находится, но продолжала двигаться на север. После еще часа езды кобыла вдруг стала вырывать поводья.
 — В чем дело, Незабудка? — спросила Эмили, спешиваясь. Может быть, лошадь чересчур утомилась, чтобы идти дальше?
 Кобыла рысью припустила в сторону зарослей кустарников. Эмили погналась за ней и, к своему облегчению, обнаружила в рощице небольшое озерцо.
 — Ты моя хорошая девочка, — с облегчением вымолвила она. — Ты просто учуяла запах воды.
 Утолив жажду и умывшись, Эмили нашла подходящее дерево, села рядом с ним на землю и, прислонившись к стволу, закрыла глаза.
 — Правда, здесь так мирно, Незабудка? Я даже не могу поверить в это. Здесь вода и вид такой прекрасный, но при этом — такая пустынная страна, какой я никогда в жизни не видела. Должен же здесь кто-нибудь быть?!
 — Да, здесь есть один городок, в пяти милях к северу, — неожиданно услышала она.
 Открыв глаза, Эмили увидела перед собой Джоша Маккензи, который с улыбкой смотрел на нее сверху вниз. Да, ей следовало бы знать, что так просто он от нее не отстанет.
 — Жаль только, что здесь водятся такие противные твари, которые так легко могут все испортить, милая Незабудка.
 — Да, в раю тоже была одна такая, мисс Лоуренс, — ответил Джош.
 Обойдя озерцо, он подошел к кобыле и ослабил на ней подругу.
 — Как это у вас не хватило соображения хоть немножко позаботиться о лошади, после того как она проделала такой путь? — Он хлопнул себя по лбу. — Нет, ну конечно, какой же я тупица! У вас же для этого есть грум!
 Он снял с Незабудки седло и отбросил его в сторону.
 — Терпеть не могу, когда мучают животных.
 — Видимо, вы позволяете себе жестоко обращаться только с женщинами, Маккензи.
 Гнев сверкнул в его глазах.
 — Вы испытываете мое терпение, мадам. Вы и так заставили потратить на вас слишком много моего драгоценного времени.
 Джош снял седло и со своей лошади, и животное ринулось к воде. Когда обе лошади вдоволь напились, он привязал их поводьями к раскидистому кусту, потом плюхнулся на землю рядом с Эмили и спросил ее:
 — Ну и чего мы с вами достигли, мисс Лоуренс?
 — Я просто взяла лошадь, вот и все. Здесь такое приятное местечко. Если вы изволите вспомнить, я уже говорила вам, что просто в восхищении от природы Запада.
 — Ах да, припоминаю, что вы говорили нечто подобное, но я решил, что это такая же ложь, как и все, что вы мне изволили поведать.
 Эмили повернула голову и посмотрела на детектива. Его глаза были закрыты. Он лежал на спине, вытянувшись и положив руки под голову. Даже в такой спокойной позе он излучал силу и энергию. Внезапно девушка осознала, что чувствует себя неуютно в поле его мужской силы. Волна жара зародилась где-то внутри ее, груди стали твердыми и тяжелыми, а внизу живота сладко заныло. Эмили вскочила на ноги и поспешила к озерцу.
 Встав на колени возле воды, она опустила в нее свой носовой платок и стала охлаждать им свое разгоряченное лицо.
 Когда Эмили поднялась, Джош слегка приоткрыл веки, чтобы иметь возможность наблюдать за ней. Исподтишка он смотрел, как она протирает лицо. Потом она приподняла со спины распущенные волосы, и он увидел, что одежда прилипла к ее телу, намокнув от пота. И тут же его тело откликнулось.
 Боже, как она прекрасна! Когда он в первый раз увидел ее с этой роскошной гривой золотистых волос и этими неслыханными зелеными глазами, которые не прятались больше за смехотворными очками, его как громом поразило. Маккензи пришлось срочно взять себя в руки, чтобы устоять на ногах. Потом, прошлой ночью, когда он рассматривал ее спящую, это оказалось настоящим испытанием для его самообладания. Джош боролся со своим возрастающим желанием с тех самых пор, как они вместе поехали на тот пикник в Лас-Вегасе. Ему надо оставаться благоразумным и не позволять своим эмоциям вмешиваться в их отношения. Но как, черт побери, это возможно, когда ему все время приходится смотреть на нее, а каждый раз, когда он смотрит на нее, он хочет ее? Нет, чем быстрее он покончит с этим дурацким заданием, тем будет для него лучше. Закрыв глаза, он попытался выбросить ее образ из головы… как она стоит, обнаженная, на берегу озерка…
 Маккензи ощутил соблазнительный аромат Эмили еще прежде, чем она коснулась его. Затем шелк ее волос защекотал его щеку.
 — Я знаю, почему ты преследуешь меня, Джош. Потому что на самом деле ты хочешь меня.
 Голос девушки проникал прямо в душу, и, прежде чем он смог произнести хоть слово, ее губы закрыли ему рот. Они были нежными и влажными, и он раскрыл свои губы навстречу им. Ее язык пошел дальше: он слегка ударял, гладил, соединялся с его языком — хозяйничал как хотел, пока волна горячей крови не прокатилась по телу Джоша и не стала пульсировать в висках и пояснице. Ее руки показались ему бархатными, когда Эмили просунула пальцы ему под рубашку и стала стаскивать ее. Потом она опустила голову и начала ласкать его грудь нежными, чувственными прикосновениями языка и губ, а руки ее тем временем неумело нащупывали пуговицы его джинсов. Каждый дюйм тела Джоша воспламенился страстным желанием. Он хотел коснуться Эмили, но его руки словно налились свинцом, тело не могло пошевелиться. И он лежал, словно закованный в кандалы узник, и испытывал утонченное мучение, молясь, чтобы оно никогда не кончалось…
 — Остановись! — закричала Эмили.
 — Нет, не надо останавливаться, не останавливайся, — умолял он.
 — Назад! Незабудка, иди назад! Ее голос постепенно удалялся.
 Незабудка! Джош открыл глаза и резко сел. Его рубашка взмокла от пота. Он увидел, как Эмили бежит за двумя лошадьми, которые галопом уносятся прочь. Вскочив на ноги, он в бешенстве бросил свою шляпу на землю.
 — Проклятие!
 Как он мог заснуть в такой момент!
 Эмили оставила свои попытки догнать лошадей и вернулась к колодцу. Как только она подошла, Маккензи набросился на нее:
 — Какого черта эти клячи ускакали?
 — Откуда я знаю?
 Он схватил ее за плечи, и девушка вздрогнула, так сильно он ее сжал.
 — Вы развязали их, не так ли? Мадам, в вашей прекрасной головке нет ни унции мозгов.
 — Уберите от меня свои руки! Как вы смеете хватать меня?! Отпустив Эмили, Джош повернулся и пошел поднимать свою шляпу. Ударив ею несколько раз о колено, чтобы выбить пыль, он нахлобучил шляпу на голову и снова обернулся к девушке.
 — Вы снова собирались сбежать, — произнес он уже спокойно.
 Она сомневалась, что он настолько же спокоен, насколько тих его голос.
 — А что, вы думали, я буду делать? Сидеть и считать ворон, пока вы тут спите?
 — И поэтому вы развязали обеих наших лошадей.
 Это просто невероятная глупость, мисс Лоуренс.
 — Я только отвязала вашу и отпустила ее. Незабудка тоже как-то выпуталась и поскакала следом. Это все из-за того, что вы так плохо привязали поводья.
 — Мисс Лоуренс, я вырос на ранчо в Техасе. И я очень хорошо знаю, как надо привязывать лошадей.
 — Ну ладно. Я развязала и Незабудку тоже. А когда я пошла за седлом, она вскочила и побежала следом за вашей лошадью.
 Ничего не говоря, Маккензи поднял свое седло с привязанным к нему саквояжем, взвалил себе на плечо и направился к дороге.
 — Зачем вы взяли седло?
 — Мисс Лоуренс, ковбой никогда не бросает своего седла. После лошади это самая необходимая для него вещь.
 — Но вы же больше не ковбой, мистер Маккензи. Вы низкий, бесчестный, кровожадный охотник за людьми. В любом случае мы сможем сесть на дилижанс или на поезд в ближайшем городе. Так зачем тогда тащить с собой это тяжеленное седло?
 — Я надеюсь, что лошади не убегут слишком далеко. И Джош продолжал идти.
 Эмили следовало бы уже знать, что он слишком упрям, чтобы слушаться чьего-либо совета. Логика ему нужна только для того, чтобы третировать невинную жертву вроде нее.
 — Мистер Маккензи, — позвала она, — а как же мое седло и мой саквояж?
 Он остановился и в недоумении обернулся.
 — Мадам, если вам нужны седло и саквояж, вы прекрасно можете нести их сами.
 — Но вы сказали, что ближайший город находится в пяти милях отсюда. Если мы не поймаем лошадей, я не смогу пять миль нести это тяжелое седло.
 — Вам бы следовало подумать об этом раньше, перед тем как вы отпустили лошадей.
 Джош повернулся к ней спиной и большими шагами пошел к дороге.
 Эмили аккуратно сложила свою шаль и положила ее в саквояж, потом подняла седло. Ее колени подогнулись, когда она вскинула его себе на плечо, а шляпка съехала набок. Она ухитрилась поправить шляпку, устроила груз поудобнее и двинулась следам за Джошем. Да, это не тяжелее, чем носить на плечах ребенка. Если учесть, что она никогда не носила ребенка на плечах. Она даже на руках ребенка не носила.
 Очень скоро стало ясно, что она не поспевает за Маккензи, который шел широкими шагами. Возможно, он заметил это, потому что немного сбавил ход, чтобы не слишком убегать от нее.
 В довершение всех несчастий волдырь у нее на пятке лопнул, и каждый шаг причинял Эмили невыносимую боль. После того как они прошли путь, который показался ей длиной никак не меньше десяти миль, она позвала Маккензи, который маячил где-то вдалеке высоким силуэтом:
 — Мистер Маккензи, мы, должно быть, уже прошли пять миль. Вы уверены, что мы идем в нужном направлении?
 — Может быть, вы видите какую-нибудь другую дорогу? К тому же мы прошли не больше одной мили.
 — Все равно я не собираюсь больше быть вьючным мулом. Запнувшись, она сбросила на землю седло, отвязала свой саквояж и оставила седло лежать там, где оно упало. Если кто-нибудь его найдет, пусть берет себе.
 Оберегая свою пятку, Эмили плелась за Джошем, когда они дошли до обшарпанного дорожного знака, который указывал на Запад, в гору. Знак гласил: «Тартар, 1 миля».
 — Вам что-то не нравится? — спросила Эмили, увидев, что Джош хмурится, глядя на эту надпись.
 — Странно. Мне казалось, что нам надо пройти еще пару миль, не меньше.
 Эмили хрустнула пальцами.
 — Тартар… Ваши расчеты ни к черту не годятся, мистер детектив. Подумайте, сколько времени вы потратили зря, вместо того чтобы выслеживать настоящих разбойников. Можете за это поблагодарить моего папочку.
 Эмили направилась к тропинке.
 — Очень остроумно, мисс Лоуренс. Могу я узнать, почему вы прихрамываете? — спросил Джош, следуя за ней.
 У Эмили не было никакого желания пускаться в объяснения по поводу того, что она заработала себе волдырь на пятке, когда шла двадцать пять миль из Сэнд-Рока.
 — Наверное, в ботинок попал камешек.
 — Может быть, будет лучше сначала вытряхнуть его, а потом уж идти дальше?
 Она снова хрустнула пальцами и воскликнула:
 — В самом деле, почему я об этом раньше не подумала!
 И продолжала, прихрамывая, подниматься в гору. Но пятка так болела, что она едва сдерживала слезы.
 — Посмотрите на эту дорогу, — проговорил Джош. — Видно, ею давно никто не пользовался.
 — Что же в этом странного? Сколько людей, идущих туда или обратно, мы встретили с тех пор, как покинули Уинслоу?
 — Никого.
 Подняв брови, она сказала:
 — А если точнее, Маккензи?
 — По крайней мере на дороге видна колея, и очевидно, что раньше ею пользовались. А сейчас здесь осталась одна тропинка. Держу пари, что указатель кто-то развернул.
 — Проклятие! Ну кто в Тартаре мог бы додуматься до чего-то подобного?
 Он с отвращением посмотрел на нее.
 — Это совсем не смешно, мисс Лоуренс.
 Довольно скоро они увидели коньки крыш, и когда достигли вершины холма, перед ними оказался знак с надписью «Тартар».
 Эмили криво усмехнулась и огляделась вокруг. Челюсть у нее отвисла от того, что она увидела.
 — Да, в самом деле проклятое место, мисс Эмили, — произнес Джош, стоя рядом с ней. — Скорее всего Тартар — это город-призрак.




 Глава 18


 …Эмили пошла вниз, ступая по пыльной, неасфальтированной дороге к заброшенному городу.
 Она безрадостно огляделась кругом: перед ними стояла дюжина, или чуть больше, построек, которые сейчас представляли собой почти руины. Некоторые крыши провалились, а поломанные двери криво висели на ржавых петлях.
 На обрывке цепи болталась перекошенная вывеска с надписью «Гостиница». Эмили склонила голову, чтобы увернуться от опасно раскачивающейся вывески. Они вошли в здание и тут же услышали шорох лапок каких-то живых существ по деревянному полу, которые бросились врассыпную. Пол был покрыт густым слоем пыли и песка. То же можно было сказать и о конторке регистратора, и о расшатанной лестнице, ведущей на второй этаж.
 Ветер пошевелил оборванные, давно выцветшие занавески на разбитом окне. От них поднялись тучи пыли. Эмили закашлялась и прикрыла ладонью нос и рот.
 Она поставила было на лестницу ногу, но тут же с криком отдернула ее, когда из-под лестницы прыснули в разные стороны прятавшиеся там полевые мыши.
 — Я бы не надеялся на прочность этой лестницы, — предостерег ее Джош.
 Однако мыши уже отбили у Эмили все любопытство, которое заставило ее ступить на лестницу, поэтому она повернулась к нему:
 — Как вы думаете, давно этот город покинули жители?
 — По моим подсчетам, около двадцати пяти лет тому назад.
 — Интересно, почему они все ушли? Джош пожал плечами:
 — Кто знает? Может быть, индейцы распугали их. Холодок пробежал у Эмили по спине.
 — Или убили их всех. Он покачал головой:
 — Нет. Вряд ли. Этот город просто покинули.
 Они вышли наружу и попробовали зайти еще в несколько домов. Эмили улыбнулась, увидев, как дюжины мышей спасаются от них бегством.
 — По крайней мере можно быть уверенным, что здесь нет змей, раз тут развелось столько этих созданий, — произнес Джош.
 — Они такие милые, не правда ли? Джош посмотрел на нее с изумлением.
 — Вас всегда так очаровывали грызуны, мире Лоуренс?
 — Только после того, как я повстречалась с вами, Маккензи. Она пошла дальше, и урчание в желудке напомнило ей, что она не ела со вчерашнего вечера.
 — Нечего и надеяться, что эти бравые ребята оставили здесь хоть что-нибудь съестное.
 — Боюсь, вы правы.
 Джош направился к главной городской лавке, а Эмили продолжала свои исследования, заинтересованная сооружением в конце улицы, похожим на пещеру. Толкнув дверь, она обнаружила, что это и в самом деле так. Заинтригованная девушка вошла внутрь. В неясном свете она могла разглядеть, что пещера не слишком обширна. Для каких целей она служила жителям города?
 — Мисс Лоуренс, где вы? — услышала Эмили голос Маккензи.
 — Я здесь! — крикнула она.
 Фигура Джоша заслонила вход в пещеру.
 — Выбирайтесь отсюда. Это заброшенная шахта, тут может быть опасно.
 — Мне кажется, что это вовсе не шахта. Здесь нет никаких тоннелей, и тут совсем не глубоко. Я даже могу увидеть противоположную стену с того места, где я стою. Может быть, горожане использовали эту пещеру как холодный погреб? Посмотрите, здесь даже есть пол, — сказала Эмили, топнув ногой, чтобы проверить свое предположение.
 — Не-е-е-ет! — закричал Джош и схватил ее за руку, услышав, как затрещало ломающееся дерево.
 Его крик эхом разнесся под сводами пещеры. Эмили взвизгнула, поняв, что под ними проваливается пол и они летят в темную дыру. Она неловко приземлилась прямо на Джоша, который подхватил ее на руки.
 — Вы ничего себе не повредили? — спросил он, когда к нему вернулась способность говорить, а пыль вокруг них немного осела.
 — Я… Кажется, нет. Вы смягчили мое падение, — пробормотала Эмили, глядя ему в глаза. Они были так близко, что девушка казалась загипнотизированной, попав под обаяние этого сапфирового сияния, ведь до этого она могла видеть его только через толстые очки. — А как вы, все в порядке?
 — Это выяснится, когда я попробую сесть.
 Эмили легкомысленно вытянулась, еще крепче прижавшись к крепкому, мускулистому телу Джоша. Это было так необыкновенно, так покойно. Смешно, ее всегда угнетал его большой рост, но сейчас она чувствовала себя в безопасности именно благодаря его силе.
 — Может быть, я попробую сесть? — повторил Маккензи.
 — О да, конечно! — Вздрогнув, как от испуга, она сползла с него, и Джош осторожно сел.
 — Кажется, ничего не сломано.
 Маккензи встал на ноги и повел плечами, потом огляделся.
 — Ну что ж, теперь понятно, почему город опустел. Колодцы пересохли.
 — Вы хотите сказать, что это был колодец?
 — Очень похоже на то.
 Джош наклонился и поднял свою шляпу, которая слетела у него с головы во время падения.
 Эмили сообразила, что ее шляпка съехала набок и почти закрывает ей глаза. Отвернувшись к противоположной стене, она стала поправлять ее.
 — Почему-бы вам просто не выбросить эту глупую шляпку?
 — То же самое я могу посоветовать и вам, — ответила Эмили обиженно. Это была ее самая любимая шляпка. Остальные ей пришлось оставить в Лас-Вегасе.
 — Вы просто не понимаете культуры Запада, мадам. Шляпа необходима ковбою так же, как и его лошадь.
 — Без сомнения, для того, чтобы можно было легче отличить их друг от друга.
 — Что ж, есть много стилей, и каждый имеет свое преимущество.
 Джош стал подбирать куски дерева, которые рухнули вместе с ними в колодец.
 — Я имела в виду вас и вашу лошадь, мистер Маккензи. Он переломил пальцами кусок доски и в бешенстве швырнул обломки в стену.
 — Можно и не думать использовать эту труху, чтобы выбраться отсюда. — Он посмотрел вверх, на край колодца. — На глазок до верха тут не меньше двенадцати футов. Вы втянули нас в новую переделку, мадам!
 — Мне очень жаль, я не нарочно. Ни к чему быть таким злобным.
 — Разве я не говорил вам, что надо быть осторожнее? Но мисс Богатая Наследница не хочет слушать ничьих советов. Сделайте милость, позовите кого-нибудь из ваших слуг, чтобы они помогли нам выбраться из этой чертовой дыры.
 — С вашей стороны нет никакой необходимости изображать шута.
 Джош выглядел таким взбешенным, что, казалось, готов был задушить ее, поэтому она решила; что лучше всего сейчас держать язык за зубами. Он продолжал пристально смотреть на нее, и Эмили стала нервно поправлять шляпку и отряхивать пыль с платья. Украдкой подняв на него глаза, она увидела, что он все еще смотрит на нее.
 Внезапно Джош вскочил на ноги и сдернул с ноги ботинок.
 — Раздевайтесь!
 — Что вы сказали?! — пролепетала она, ошарашенная.
 — Вы слышали, что я сказал. Снимайте всю одежду.
 — Никогда!
 Боже милосердный, этот человек сошел с ума! Гнев заслонил ему разум, и теперь он хочет изнасиловать ее! Эмили быстро скинула с себя туфли и схватила их, обороняясь от него как оружием.
 — Предупреждаю вас, Маккензи, если вы сделаете ко мне хоть один шаг, каблуки этих туфель немедленно выколют вам оба глаза!
 — И не мечтайте, мадам. Мне нужна ваша одежда, чтобы сделать веревку и выбраться отсюда. Надо поторопиться, пока здесь еще можно хоть что-то разглядеть.
 Эмили так смутилась, что даже извинилась перед ним. Поколебавшись, она сняла свою блузку, развязала юбку, и та соскользнула к ее ногам. Джош уже снял джинсы.
 — Не забудьте про чулки. Каждый клочок ткани пригодится.
 — Вы можете не повторяться, сэр. Нижнее белье останется на мне. И я надеюсь, что, со своей стороны, вы не будете снимать подштанники.
 Она с облегчением увидела, что Маккензи сел на землю и стал связывать всю одежду друг с другом, поэтому бросила ему свою юбку и блузку.
 — Дальше, — поторапливал он ее, — можно шевелиться немножечко побыстрее? Подозреваю, что вы не так медленно двигались, когда выпрыгивали в окошко.
 Эмили повернулась к нему спиной, подняла подол юбки и отстегнула чулки.
 — Вот, пожалуйста.
 — Нижнюю юбку тоже, мисс Лоуренс.
 Связав все предметы одежды вместе, Маккензи несколько раз проверил узлы, пока не убедился, что они смогут выдержать их вес. Потом он несколько раз обернул эту импровизированную веревку вокруг шеи Эмили.
 — Все в порядке. Теперь я подниму вас на плечах и надеюсь вы сможете дотянуться до края колодца. Потом привяжите один конец веревки к чему-нибудь тяжелому, а другой — бросьте мне, тогда и я смогу отсюда выбраться.
 — К чему мне ее привязать?
 — Притащите мое седло. Я оставил его перед гостиницей. Принесите его сюда и привяжите веревку к луке седла, а потом сами сядьте верхом. Я думаю, тогда вес будет достаточный.
 С этими словами Джош опустился на колени.
 — А теперь встаньте сзади и возьмите меня за руки.
 Она сделала так, как он сказал, и почувствовала у себя на запястьях его стальную хватку.
 — Все в порядке. Теперь становитесь мне на плечи. Ноги у Эмили дрожали, когда она ступила на его плечи и он стал поднимать ее над полом.
 — Я сейчас упаду! — закричала она. Несколько раз она опасно покачнулась, но затем постаралась найти равновесие.
 — Вы не упадете. Я вас крепко держу за руки, — спокойно произнес Джош. — Теперь отдохните, Эмили, а потом, когда ноги у вас будут стоять твердо, дайте мне знать. Я тогда поднимусь с колен.
 Когда Эмили почувствовала, что колени у нее уже не подгибаются от страха, она сказала:
 — Я готова, поднимайтесь.
 Джош медленно стал выпрямляться.
 — Далеко до края колодца?
 — Я могу даже заглянуть за край.
 — Теперь вам надо выбраться наверх. Сейчас я отпущу ваши руки, а вы встанете мне на. голову и тогда сможете вылезти отсюда.
 — На голову?! Вы сошли с ума! Я не удержусь у вас на голове. А если вы отпустите руки, то я упаду назад.
 — Вам не надо стоять на моей голове, вы только оттолкнетесь от нее ногой, когда будете вылезать. И вы не упадете. Я поддержу вас. Ну а теперь отпускайте руки, поднимайте ногу и отталкивайтесь от моей головы.
 — Я не могу. На вас эта дурацкая ковбойская шляпа.
 — Проклятие! Сбросьте ее другой ногой.
 Эмили несколько раз ударила Джоша по голове, пытаясь скинуть с него шляпу. Наконец ее попытка увенчалась успехом, и шляпа свалилась на землю.
 — О'кей, вы делаете грандиозные успехи, дорогая. Теперь ставьте ногу мне на голову.
 Ее ноги снова задрожали в коленях, когда она поставила ступню прямо ему на макушку.
 — Уберите руки с моих ягодиц, Маккензи.
 — К сожалению, это единственное место, до которого я могу дотянуться, чтобы вы не упали, — ответил Джош. — Вы уже зацепились за край?
 — Я пытаюсь это сделать, — пробормотала Эмили. Ее нога соскользнула по его волосам, когда она попробовала оттолкнуться.
 — Нет, нет! Вы съездили мне по носу. Уберите ногу! — закричал он.
 — Ничем не могу помочь, мои ноги скользят.
 Джош крепко прижал обе руки к ее ягодицам и толкнул ее вверх. Этого оказалось достаточно, чтобы голова и плечи девушки поднялись над краем колодца, а там Эмили уже умудрилась ухватиться за что-то и навалилась животом на пол.
 — Я уже наверху!
 Несколько мгновений она лежала, чтобы отдышаться, потом поднялась на ноги и размотала с шеи их импровизированную веревку. Только после этого она посмотрела вниз на Джоша.
 — Идите теперь за седлом! — крикнул он.
 Маккензи нахлобучил обратно свою ковбойскую шляпу, сел на землю и надел ботинки. Потом, после нескольких попыток, забросил наверх ее туфли. Теперь ему ничего не оставалось, как только ждать. Через пять минут Эмили еще не вернулась, и в его голову начали закрадываться подозрения. Вернется ли она вообще? Джош не мог представить, что она снова сбежит и оставит его на произвол судьбы, умирать в этом проклятом колодце от голода и жажды.
 Детектив выждал еще пять минут. И начал выкрикивать самые отвратительные ругательства и придумывать ей самые гадкие прозвища, какие только мог выдумать, потом безнадежно огляделся вокруг. Поломанные доски ни на что не годились. Затем взгляд Маккензи упал на большой складной нож, который он бросил на пол, когда снял джинсы. Джош решил попытаться проделать углубления для рук и ног в стенке колодца. Может быть, удастся сделать таким образом лесенку до самого верха? Он сомневался, что у него что-нибудь получится, даже если он и сделает несколько ступенек: как только ноги оторвутся от земли, он не сможет удерживать равновесие Однако отчаяние заставляло его продолжить даже эту бессмысленную работу.
 Но тут над краем колодца появилась голова Эмили. Эта дурацкая шляпка все еще торчала у нее на макушке.
 — Я вернулась, — произнесла девушка.
 — Где вас только черти носили?
 — Вы не представляете, кого я повстречала! Незабудку! Мне удалось ее поймать.
 «Господь меня не оставил!» — подумал Джош с благодарностью.
 — Ну что ж, отлично. Положите седло ей на спину, привяжите веревку к луке седла, а другой конец бросьте мне.
 — Я уже все так и сделала, Маккензи. Смотрите вверх! — крикнула Эмили и перебросила веревку через край колодца.
 Он схватил болтающийся конец, уперся ногами в стену и предоставил Незабудке доделать все остальное. Через минуту Джош был уже наверху, схватил Эмили за плечи и крепко обнял.
 — Мы сделали это!
 Без всякой задней мысли он наклонился и поцеловал ее.
 Это было непростительной ошибкой. Наслаждение было мгновенным, как вспышка. Джош думал, что это будет просто мимолетное прикосновение к ее губам, но он так долго голодал, столько тосковал по этим губам! Он жадно впился в эти мягкие, эти сладкие губы, и она ответила на его порыв всей своей неутоленной, голодной страстью, которая была для него неожиданной и тем более приятной. Джош знал, что ему необходимо остановиться, но был не в состоянии прекратить этот поцелуй и только крепче прижимал девушку к себе. Здравый смысл оставил его, страсть вытеснила простую радость освобождения, и горячая волна желания прокатилась по всему его телу.
 Эмили с силой оттолкнула его и долго смотрела ему в глаза. Ее зеленые глаза сверкали. Было видно, что она в замешательстве.
 Джош чувствовал себя неловко, как школьник после первого поцелуя, — только тело его было телом мужчины, а не мальчика. Тяжесть в пояснице не даст ему это забыть так просто. Отпустив Эмили, он отошел к кобыле и обнял ее.
 — Незабудка, девочка моя, если мы когда-нибудь окажемся в «Трипл-Эм», ты весь остаток своих дней проведешь, купаясь в клевере.
 Он похлопал кобылу по холке и повернулся к Эмили.
 Она сидела на земле, развязывая веревку, чтобы вернуть себе свою одежду, и он не мог удержаться от усмешки. Что у нее за вид сейчас: босая, в белой нижней юбке, и это дурацкое гнездо на голове. Да, что за вид… усмешка потихоньку сползала с его лица, уступая место озабоченному выражению.
 — Спасибо, Эми.
 За помощь или за поцелуй? Джош и сам не знал за что. Он не испытывал такой неуверенности с тех пор, как ему исполнилось шесть лет.
 — Держу пари, вы думали, что я не вернусь, — сказала Эмили.
 Несмотря на улыбку, в ее глазах не было веселья. Она сосредоточенно смотрела на него.
 — Да, это приходило мне в голову, — признался он.
 — Мне тоже, Маккензи, — ответила девушка кратко, накидывая нижнюю юбку на голову. Повернувшись к нему спиной, она продолжила одеваться.
 Потом Эмили села на землю, чтобы натянуть чулки и надеть туфли. Ее натертая пятка горела огнем, и девушка гнала мысль, что сейчас ей придется снова надевать обувь. Она была уже готова отбросить чулок прочь, как Джош спросил:
 — Что это стряслось у вас с пяткой? Она такая красная.
 — Моя пятка… ах да, я, наверное, поцарапала ее, когда выбиралась из колодца.
 — Дайте я посмотрю.
 Она отдернула ногу и спрятала се под юбку.
 — Я уже смотрела. Все заживет.
 — Эми, позвольте, я посмотрю, — настойчиво повторил Джош.
 Эмили неохотно вытянула ногу, и он взял ее в свои ладони. У него были самые замечательные ладони на свете. Она заметила это с первого раза, как только они встретились. У него были длинные пальцы, ногти коротко острижены. Всякий раз, когда он прикасался к ней, его руки были теплыми и…
 Когда Эмили начинала так думать о Джоше, все в ее голове страшно путалось. Она возмущалась тем, что он с ней сделал и что до сих пор делает, но в то же самое время что-то тянуло ее к нему, страшно тянуло, и она не могла от этого отмахнуться. А его поцелуй просто ошеломил ее — так же как и его. Может быть, она слишком наивна в других делах, но она явно ощутила, как тело Маккензи откликнулось на ее прикосновение. Как?! После того как они столько раз обманывали друг друга, после того как сказали друг другу столько неприятных слов, оба они способны так воспламениться из-за простого прикосновения их губ? Этот поцелуй был просто восхитительным! Сейчас ее кровь загорелась даже от одного воспоминания об этом. Эмили приложила руку к губам — они все еще горели. Нравится ей это или нет, но после всех столкновений, всех обидных слов, которые они бросили друг другу, где-то в глубине души оба они тянутся друг к другу, и с этим ничего не поделаешь. Каждый миг, который они проживают рядом, делает эту связь все крепче. Если бы только она смогла уверить его, что говорит правду!
 Джош нежно держал в ладонях ее ногу. Само прикосновение его рук успокаивало боль, как лекарство. Сдвинув брови, он внимательно разглядывал волдырь.
 — Это выглядит довольно скверно. И давно у вас этот волдырь?
 — Я же сказала вам. Я поцарапала пятку о стену колодца, когда вылезала.
 — Это не царапина, мисс Лоуренс.
 «Мисс Лоуренс»! Что ж, дело — прежде всего. А ей так понравилось, когда он снова назвал ее Эми. Это прозвучало так любовно, даже интимно. Ее воображение просто вышло из-под контроля. Самое время покончить с этой чепухой.
 — Все верно, это волдырь.
 — И у вас в ботинке никогда не было камешка.
 — Нет! — в раздражении крикнула Эмили. — Там не было никакого камня! Это чертов волдырь!
 — Который как раз сегодня прорвался. Держу пари, вы его заработали, совершая ночную прогулку из Сэнд-Рока.
 — Какую прогулку? Я не понимаю, о чем вы толкуете! — фыркнула она.
 — У вас была одна большая ошибка, дорогая моя. Фляжка.
 — Ну и что? Вы думаете, у меня совсем нет мозгов? Как я могла бы пройти двадцать пять миль без воды?
 Этот гнусный ясновидец всегда обо всем догадывается. Не было ни одной вещи, которую ей удалось бы сохранить от него в секрете. Казалось, он мог читать ее мысли. Так что лучше всего ей выкинуть из головы свои фантазии и прочие дурацкие затеи.
 — Коль скоро, Маккензи, вы демонстрируете такую сверхчеловеческую проницательность, может быть, тогда вы покажете на практике свои чудесные возможности и сотворите немного воды? Я просто умираю от жажды!
 Джош, не обращая внимания на эту тираду, продолжал исследовать ее ногу.
 — Вам бы следовало сказать мне об этом раньше.
 — И что бы вы могли сделать с ней — поцеловать, чтобы все тут же зажило?
 — По крайней мере можно было бы положить что-нибудь, чтобы защитить рану от грязи.
 Джош поднялся, подошел к своему саквояжу и достал из него маленькую круглую жестянку с мазью. Он подцепил пальцем немного бальзама и нежно смазал больную пятку Эмили.
 — Постарайтесь понять, что на некоторые вещи здесь смотрят гораздо проще, чем в больших городах, мисс Лоуренс. Вам надо быть гораздо более предусмотрительной, чтобы уметь защитить себя.
 «Да, от вас — и от этих ваших нежных прикосновений», — подумала Эмили, прикрыв глаза. Через несколько мгновений сверлящая боль в пятке утихла.
 — Я думаю, будет лучше, если вы пока не будете надевать чулки и туфли. Воздух подсушит рану.
 Она кивнула.
 — Посидите, пока я оседлаю лошадь и уложу вещи.
 Он подобрал чулки и туфли, бросил их в ее саквояж и привязал его к своему седлу.
 Подняв Эмили на руки, Джош подсадил ее в седло и, взяв лошадь за уздечку, вывел на узкую тропинку, которая привела их в Тартар.




 Глава 19


 Когда они добрались до главной дороги, Джош так и пошел по ней вперед, держа кобылу под уздцы. По всей видимости, он не хотел оставить Эмили ни малейшей возможности улизнуть от него верхом. Правда, девушка сомневалась, что бедная Незабудка сможет намного опередить Джоша, даже если она попытается-таки сбежать.
 После нескольких часов пути, которые прошли в полном молчании, на горизонте все еще не было никаких признаков города. Ни одной живой души они тоже не повстречали.
 Джош был явно в дурном расположении духа, когда они остановились передохнуть. Он расседлал Незабудку, и по тому, как швырнул седло на землю, Эмили смогла догадаться, что его переполняют далеко не благодушные чувства.
 Она не могла сердиться на него. Через несколько часов наступят сумерки, а у них во рту не было ни капли воды с самого утра, не ели они вообще со вчерашнего вечера.
 — Какая я голодная! — пожаловалась Эмили. — Я все думаю об этой капусте и картофеле, что остались вчера у меня на тарелке. С каким удовольствием я бы сейчас все доела! Нам надо было вернуться в Уинслоу. Мы бы уже были сейчас там.
 Джош резко повернулся и зло посмотрел на нее.
 — Нет, мисс Лоуренс, лучше сказать, что нам надо было не уезжать из Уинслоу. Если бы вам не взбрело в голову выпрыгивать в окно, сейчас мы давно были бы в Лас-Вегасе. Но благодаря вам мы наслаждаемся этим прекрасным видом пустынной Аризоны, не имея в запасе ни еды, ни питья, да еще эта кляча уже ни на что не годна!
 С каждым словом его голос становился все яростнее, и когда он заканчивал свою речь, то уже кричал во все горло.
 — Боже мой, какая короткая у этих мужчин память! Правда, Незабудка? Всего лишь пару часов назад он обещал тебе, что ты будешь купаться в клевере.
 Кобыла повела ушами и скорбно посмотрела на Эмили.
 — Нечего вам изливать свой черный юмор на бедную Незабудку, Маккензи. Если бы не она, вы бы до сих пор сидели на дне колодца.
 — А если бы не вы, мисс Лоуренс, то я бы никогда не свалился в этот чертов колодец!
 Это утверждение было слишком справедливым, чтобы с ним спорить, поэтому девушка сочла за лучшее промолчать. Но этого было недостаточно, чтобы заставить его заткнуться.
 — Хотел бы я знать, за что Господь меня наградил таким захватывающим знакомством с этой взбалмошной наследницей?!
 — Наверное, это награда за избранную вами профессию. Я верю, что Господь каждому воздает по заслугам. Если вы думаете, что этот град оскорблений, криков и свирепых взглядов может запугать меня, Маккензи, вы глубоко ошибаетесь. У меня хорошая школа: много лет со мной рядом жил человек, который был гораздо изощреннее в своих оскорблениях, — это мой отец.
 — Итак, теперь вы утверждаете, что он оскорблял вас. Можете ли вы привести хоть один пример того, как он это делал?
 С Маккензи бесполезно спорить, он всегда будет на стороне ее отца. Эмили повернулась к нему спиной, скрестила руки на груди и решила не обращать на него внимания.
 Джош сел на землю и прислонился к гранитному валуну. Все это чертовски смешно и глупо. Ему следовало бы сто раз подумать, прежде чем браться за это дело. Он в любой момент мог бы заняться каким-нибудь криминальным случаем. Воры и убийцы предпочтительнее, все их действия можно легко предугадать. Но кто может додуматься, что в следующую минуту выкинет эта Эмили Лоуренс? Это была самая невозможная женщина, с какой он когда-либо сталкивался — в качестве подозреваемой. Джош никогда не мог утверждать, что знает наверняка, когда она лжет, а когда говорит правду. И все время он борется между двумя чувствами — то ему хочется задушить ее, то взять на руки и утешить, как маленькую девочку. И каждую минуту, что бы между ними ни происходило, ему хочется затащить ее в постель и оставаться там целую неделю. И именно это его пугает. Джош не может больше заставить свою голову работать. Они бы не оказались сейчас в этой проклятой пустыне, если бы он не позволял себе распуститься. Он больше был взбешен собой, чем девушкой.
 Конечно, Эмили тоже виновата в том, что они оказались здесь, но сам он только за сегодняшний день успел сделать несколько непростительных ошибок. Во-первых, как только Джош настиг ее, надо было сразу же возвращаться в Уинслоу. Второй огромной ошибкой было то, что он поцеловал девушку. Не важно, что он сделал это в порыве благодарности, не важно, что после этого в его теле заполыхал огонь, который он не в силах погасить… Из-за этого поцелуя Джош совсем потерял голову и не заметил, что у кобылы под седлом нет потника. А теперь бедная кляча так натерла себе спину, что он не может заставить себя снова заседлать ее. Если бы у него была голова на плечах, он бы догадался приспособить какую-нибудь тряпку из саквояжа вместо потника.
 Джош медленно поднялся на ноги. Еще одна идиотская ошибка. Он сел отдыхать, и теперь его тело налилось усталостью, как свинцом. Сначала он сморозил одну глупость — и упал в колодец, теперь пожалел Эмили, и оказалось, что эта глупость — не меньшая. Все его тело ломило от боли. Если он не возьмется за ум, они попадут еще в какую-нибудь переделку. С этого момента ему просто необходимо выкинуть из головы все фантазии и наконец начать рассуждать здраво.
 — Пора отправляться, мисс Лоуренс. У нас в запасе всего пара часов дневного света, а мы так и не нашли воды.
 — Поэтому, наверное, эта местность так пустынна, — ответила Эмили так беспечно, как будто они совершали воскресную прогулку.
 — Да, земля тут сухая, и не растет ничего, что может сгодиться на корм скоту. Кстати, дальше вам придется идти пешком — Незабудка сбила себе спину.
 — Прекрасно. Я не возражаю, чтобы идти пешком. К счастью, Общество садовников Лонг-Айленда приучило меня к продолжительным прогулкам. Осмелюсь признаться, что два года я занимала пост президента общества. Мне приходилось проделывать по сотне миль, изучая флору Лонг-Айленда.
 — Босиком?
 Ее легкая болтовня освежала, как морской бриз.
 — Ну, конечно, нет. Этим я наслаждалась, когда выбиралась на побережье. Но здесь ведь тоже песок, не правда ли?
 Эмили подняла с земли свой саквояж и задорно зашагала по дороге.
 Довольно долго Джош смотрел, как девушка бодро удаляется босиком по пыльной дороге. В ней так много мужества, что он не мог не восхищаться ею. Мало найдется женщин, которые согласились бы пройти двадцать миль по незнакомой пустынной дороге в темноте, не зная, что или кто подстерегает их на пути. Даже сейчас у нее было гораздо больше причин для огорчений, чем у него, — хотя бы эта натертая пятка. А ведь он не услышал от нее и слова жалобы. Джош взвалил седло себе на плечи.
 — Ну, Незабудка, — сказал он, беря лошадь под уздцы, — если у нее есть мужество, это отлично, но если к тому же имеются мозги в голове, то это уже опасно.
 И они с кобылой легким шагом последовали за Эмили.
 Пройдя милю по дороге, они подошли к небольшой рощице вязов, росших вокруг крошечного озерца.
 Напившись, Эмили поднялась, вытерла лицо подолом юбки и поправила шляпку.
 — Вода просто восхитительна! Теперь, если только мне дадут кусочек чего-нибудь съедобного, я буду просто счастлива.
 — Кусочек вяленого мяса подойдет?
 — Что такое вяленое мясо?
 — Это такие тонкие полоски говядины, которую солят со специями, а потом сушат. Ковбои всегда возят её с собой в седельных сумках. У меня есть немного.
 — Вы хотите сказать, что все это время у вас была еда? — Эмили просто не хватало слов от возмущения.
 Джош усмехнулся:
 — Я полагал, что будет более благоразумно сберечь ее до тех пор, пока вы действительно не проголодаетесь.
 — Вы полагали! Он полагал! О! Вы самый презренный, самый подлый человек из всех, кого я когда-либо встречала!
 Девушка подняла руки, но он угадал ее намерение.
 — Нет, больше не надо!
 Джош схватил ее за руки как раз в тот момент, когда она хотела толкнуть его, и оба полетели в воду.
 Через несколько секунд они отплевывались и барахтались, пытаясь отцепиться друг от друга. Потом оба разом расхохотались и стали брызгаться и толкать друг друга в холодной воде. Незабудка продолжала пить, не обращая внимания на их шалости.
 Смеясь, они выбрались из воды. Джош сел на землю, стащил с ног ботинки и вылил из них воду.
 — Вам лучше снять с себя мокрую одежду, Эми.
 К его удивлению, она не стала спорить. Он отвязал от седла их сумки и, подавая Эмили ее саквояж, усмехнулся.
 — Что? — спросила она.
 — Мне кажется, вы замочили этот букетик цветов на своей шляпке.
 — О, моя шляпка!
 Эмили схватилась за голову и сняла шляпку, печально посмотрев на свое сокровище. Искусственные цветы размокли и повисли на полях жалкими тряпочками, вода стекала с них ручьями. Соломенные поля были в песке и пятнах грязи.
 — Все, она никуда больше не годится. — Она горестно взглянула на Джоша. — Вы ведь ее ненавидели, правда?
 — Ужасно, — провозгласил он торжественно.
 Он думал, что девушка разрыдается. Но вместо этого она разразилась смехом:
 — Чего же еще можно ожидать от техасского ковбоя? Подняв с земли саквояж, она направилась под защиту деревьев.
 Джош быстро переоделся и принялся собирать хворост. Когда Эмили присоединилась к нему, то была одета в белую блузку и серую юбку.
 — Солнце клонится к закату, — объяснил он, — поэтому надо набрать побольше топлива, чтобы хватило на всю ночь. Лучше всего остановиться здесь: тут по крайней мере есть вода.
 И снова девушка удивила его: без слов села на землю, даже не возразив ему, и стала сушить волосы небольшим полотенцем, которое вынула из саквояжа. К тому времени как Джош вернулся с еще одной охапкой хвороста, она уже успела разложить их мокрую одежду на земле и развесить на ветках кустарника. Опустившись на колени, чтобы разжечь огонь, он бросил на нее мимолетный взгляд. Эмили как раз начала расчесывать волосы. Загипнотизированный, он смотрел на нее в восхищении. Лучи заходящего солнца просвечивали сквозь длинные локоны, создавая иллюзию золотых нитей.
 — Какое грандиозное зрелище, правда? — сказала Эмили.
 — Да, действительно.
 Джош не сразу сообразил, что они имеют в виду совершенно разные вещи. Плато, на котором они оказались, выглядело безжизненной пустыней, и Эмили не отрываясь разглядывала разноцветные оттенки пустынных песков и каньонов.
 — Когда испанцы впервые увидели эти места, они назвали их Разноцветной Пустыней.
 — Очень подходящее название. Как будто Господь взял кисти и разрисовал это место разными красками.
 — Но на самом деле я имел в виду ваши волосы. Они цвета спелых колосьев. И напоминают мне, как я впервые увидел свою мать. У моей матери волосы такого же цвета.
 Эмили опустила щетку для волос и улыбнулась ему:
 — Какая у вас хорошая память, Джош. Я никогда не думала что память ребенка способна удерживать младенческие воспоминания.
 — Мне было шесть лет, когда я впервые увидел ее. — Заметив вопросительный взгляд девушки, Джош продолжал: — Я не помню свою настоящую мать. Мне было меньше двух лет, когда ее и мою бабушку убили во время набега на ранчо. В это время мой отец и дядья как раз были на войне.
 — Боже, как это ужасно! И как же вам удалось спастись во время того нападения?
 — Один из разбойников помог нашему работнику Хуану Моралесу тайно вывезти меня оттуда. Хуан взял меня с собой в Мексику, и я жил там до тех пор, пока через несколько лет отец не разыскал меня. К тому времени он уже был законником в Калифорнии и успел жениться на Хани Бер. Мне тогда было как раз шесть лет.
 — Хани Бер?
 — Моя мать. Она ненавидела это имя. — Джош улыбнулся своим воспоминаниям: — Я влюбился в нее с первого взгляда.
 — Это довольно странно. Обычно дети принимают в штыки чужую женщину, которая занимает место их матери.
 — Я был слишком маленьким, чтобы помнить свою настоящую мать. А вы? Вы часто говорите о своем отце, но никогда не упоминали про мать.
 — Она умерла три года назад. Я очень сильно любила ее и не могу забыть, » как ужасно отец с ней обращался.
 Эмили охватила невольная дрожь, и ее глаза наполнились обидой и возмущением.
 — Я никогда не позволю ни одному мужчине вмешиваться в мою жизнь и уничтожать ее, как отец поступил с моей матерью! Для мужчины, за которого я когда-нибудь выйду замуж, я должна быть важнее всего в жизни — особенно важнее работы.
 В ее голосе слышалась такая горечь, что Джош содрогнулся. Он впервые подумал, что разногласия между Эмили и ее отцом гораздо серьезнее обычных денежных недоразумений. Но он совсем не хотел знать, в чем там дело. Его работой было доставить ее домой.
 Он снова посмотрел на нее. Эмили продолжала расчесывать волосы, и сейчас они рассыпались по ее плечам, покрывая их, как золотистая мантия.
 — Никогда больше этого не делайте, Эми.
 — Чего? — не поняла она.
 — Не красьте свои волосы.
 Ее зеленые глаза посмотрели на него с любопытством. Джош отвернулся и стал укладывать ветки для костра.
 Они поужинали вяленым мясом, и, хотя столь скудный ужин не слишком насытил их, эти тонкие полоски говядины помогли обоим заглушить чувство голода.
 Едва солнце скрылось за горизонтом, окрестности погрузились в полную темноту. Луна не могла разогнать эту черноту. Эмили удовлетворенно вытянулась на земле, убаюканная безмятежным потрескиванием костра. Конечно, уверенности прибавляло и то, что рядом лежит Маккензи, который не причинит ей вреда.
 Она закинула руки за голову и стала смотреть на звезды. Все заботы остались где-то позади — или впереди — и казались такими незначительными под этим бездонным небом. А сейчас, в этот момент можно было просто наслаждаться своим существованием. Вздох удовлетворения вырвался из ее груди.
 — Все вокруг такое мирное.
 — Вы правда полюбили Запад?
 — А что здесь можно не любить? — пробормотала сонно Эмили. — Такие необыкновенные цвета, невообразимые скалы, величественные горы. В такие моменты, как сейчас, все это кажется почти первозданным — нетронутым, нехоженым и не испорченным людьми.
 — Вы бы так не сказали, окажись вы здесь лет пять назад.
 — Почему?
 — Позвольте объяснить: это не Господь сделал пески красными, скорее, это дело рук Джеронимо — и пески окрасила кровь поселенцев, которых он зарезал…
 — Кто такой Джеронимо?
 — Вы, должно быть, читали о нем в газетах. Он был вождем апачей. Целый год он и его люди вели кровавую резню в этой округе.
 — Из всего этого я делаю вывод, что его наконец убили.
 — Нет, не убили, всего лишь взяли в плен. Но не раньше чем погибло множество людей.
 — Да, эта земля… такая необъятная. Она поглотила эти события, как будто они никогда здесь не происходили, и вернулась к изначальному спокойствию. Такая тишина и… таинственность.
 Голос Эмили затих, и она погрузилась в сон…
 Почувствовав на себе чей-то взгляд, Эмили медленно открыла глаза и увидела индейца, который смотрел на нее сверху вниз. Его лицо с медным отливом искажала свирепая гримаса. Индеец выглядел устрашающе, но великолепно. Казалось, огонь изнутри накаляет его кожу и раскрашивает полосами лоб и щеки. Прямые черные волосы, перехваченные на лбу красной повязкой, ниспадали на плечи. Орлиные перья, прикрепленные к повязке, свисали на уши. Ее взгляд отметил прекрасные пропорции мускулистого тела, облаченного только в набедренную повязку и мокасины, доходящие до колен. Эмили разглядывала индейца с благоговейным ужасом, пока ее внимание не привлекло мерцание томагавка, висящего на ремне у его правого запястья. Это заставило ее вскочить на ноги.
 — Кто вы такой? — Голос ее звучал на удивление спокойно.
 — Мои люди называют меня Гайатлай. Бледнолицые зовут меня Джеронимо.
 Его голос звучал хрипло, с приятным техасским акцентом. Эмили нахмурилась, смущенная и ошеломленная.
 — Вы знаете, мне очень знакомо ваше лицо. Мы когда-нибудь встречались раньше?
 — Если бы мы встречались раньше, ты бы не задавала мне сейчас свой дурацкий вопрос.
 — Да, я предполагаю, что в ваши намерения входит переломать мне кости в своих объятиях, а потом изнасиловать меня.
 Он фыркнул:
 — Ты, наверное, напилась сока мескаля, леди. Гайатлай — главный военный предводитель апачей. Он не тратит свое семя на никудышных бледнолицых женщин, которые не брезгуют воровать ожерелья из ракушек у своих родственников.
 Эмили в гневе топнула ногой.
 — Я не крала денег у моего отца!
 — Это ты так говоришь, Золотоволосая-Женщина-Которая-Бесстыдно-Врет.
 — Кто вам это сказал? Это мой отец подослал вас? Нет, держу пари, этот пресмыкающийся Маккензи наплел вам про меня невесть что. На будущее, мистер Джеронимо, или мистер Гайатлай, как вам будет угодно, советовала бы вам воздержаться от критики других людей. Ведь сами вы сеете вокруг себя смерть и страдания. В ответ на это индеец заткнул уши.
 — Молчи, Золотоволосая-Женщина-Которая-Бесстыдно-Врет! Джеронимо пришел сюда не для того, чтобы слушать болтовню бледнолицей! Это хуже, чем слушать двадцать индейских женщин. Неудивительно, что ни один мужчина не польстился на тебя.
 — Подозреваю, это мой отец подсказал вам такое оскорбление. В действительности это несомненная ложь, — заявила Эмили. — Я могу себе выбрать в Лонг-Айленде любого мужчину, какого только захочу.
 — Хм-м, — проворчал Джеронимо, скрестив руки на груди. — У апачей воин выбирает себе женщину, а не женщина — воина.
 Неожиданно послышалось какое-то непонятное рычание, и индеец, резко оглянувшись, выдернул из-за голенища нож.
 — Ш-ш… Джеронимо слышит рычание. Наверное, это волк или медведь.
 — Нет, это всего лишь мой желудок. Я до смерти голодна. Индеец яростно посмотрел на Эмили. Ее сердце екнуло, когда он угрожающе шагнул к ней. Но она стояла твердо, храбро смотря ему прямо в глаза. Теперь его лицо было так близко, что девушка могла разглядеть цвет его глаз. Она думала, что у всех индейцев глаза карие или черные; к ее изумлению, у этого были ярко-голубые, как драгоценные сапфиры. Джеронимо протянул руку и коснулся волос Эмили.
 — Никогда раньше не видел такой красоты, — произнес он с благоговением. — Шелк цвета зрелых колосьев.
 — Вы так в самом деле думаете? — спросила она, польщенная. — Вы уже второй, кто за сегодняшний день мне это говорит.
 — Я хочу оказать им большую честь.
 — Правда, мистер Джеронимо?! — Она даже поправила локоны. — Это так мило с вашей стороны. И как же вы это сделаете?
 — Водружу их на шест удачи.
 — Шест удачи? Но ведь туда, кажется, индейцы вешают снятые скальпы!
 — Да. Я окажу тебе великую честь. Я повешу скальп Золотоволосой-Женщины-Которая-Бессовестно-Врет, на самую вершину шеста удачи.
 Эмили самоуверенно улыбнулась:
 — Ах, Джеронимо, вы просто дразнитесь. Вы же знаете, что не можете убить меня.
 — Тебе готовится большой сюрприз. Джеронимо — великий воин. Он взял в битве уже много шестов удачи.
 — Но вы же понимаете, что сейчас не битва. Это просто сон. Мой сон, а не ваш. И сейчас как раз начинается та его часть, где вы должны сказать, что не можете поднять на меня руку, потому что… ах! — Она мгновение подумала, затем торжествующе улыбнулась: — Потому что влюбились в меня.
 — Теперь-то Джеронимо точно знает, что ты выпила слишком много сока мескаля. Довольно болтовни. Пришло время расставаться — а тебе время расставаться со своим скальпом! — Индеец фыркнул. — Джеронимо хорошо пошутил. Он веселый парень. Непонятно, почему люди его так не любят.
 И он поднял свой томагавк.
 — Подождите! — закричала Эмили. — Неужели вы сейчас убьете меня? Разве вы не собирались сначала поцеловать меня, а потом изнасиловать?
 Он недоверчиво посмотрел на нее, покачав головой:
 — Что за бесполезная бабенка! Тебе нужен хороший мужчина, вроде Джеронимо, но у него нет на тебя времени. Великий разведчик Маккензи взял мой след, так что сейчас Джеронимо сделает тебе большое одолжение и избавит тебя от страданий, потому что Маккензи тоже тебя не хочет.
 — Вы не можете этого знать! — гневно воскликнула девушка.
 — Что ты, что этот мальчишка — вы всего лишь бледнолицые. И вам место на востоке, нечего соваться на Запад.
 Она скрестила руки на груди и вызывающе посмотрела на Джеронимо.
 — Я имею столько же права быть здесь, как и вы.
 — Великие слова, но, увы, последние, — сказал он, вновь поднимая томагавк.
 Эмили удалось схватить его за руку.
 — Если вы сделаете это, сэр, вы не джентльмен!
 Он хлопнул себя по лбу, затем, с отвращением покачав головой, пробормотал:
 — У Джеронимо много мудрости. Но он не понимает, как выбраться из твоего сна.
 Он крепко схватил Эмили за волосы, и она заглянула прямо в его прекрасные сапфировые глаза, полные угрозы.
 — Нет-нет, остановитесь! Вы знаете, что вы хотите меня, Джеронимо. Не убивайте меня, пожалуйста, не убивайте меня!
 — Эми, проснитесь, проснитесь!
 Она открыла глаза и увидела над собой те же самые сапфировые глаза, но светящиеся тревогой и беспокойством за нее. Джош наклонился над девушкой, тряся ее за плечи.
 Она сбросила его руки и оттолкнула его.
 — Нет, не надо. Отпустите меня.
 — Эми, это я, Джош. Вам приснился кошмар, вы кричали, чтобы кто-то не убивал вас.
 Она почувствовала себя очень глупо, но все еще находилась под впечатлением сна.
 — Не влезайте в мои сны, Маккензи! — крикнула она без всякой на то причины, потом повернулась на другой бок и снова провалилась в сон.




 Глава 20


 Джош разбудил Эмили, едва забрезжил рассвет.
 — Пора отправляться в путь, а то скоро станет слишком жарко, — сказал он.
 Эмили пошла к озерку умыться. Она почистила зубы и попила воды из сложенных ладоней. Вернувшись к своему саквояжу, она вытащила оттуда шпильки и занялась укладыванием волос, которые до сих пор были распущены у нее по плечам. Несмотря на то что шляпка уже никуда не годилась, девушка все-таки надела ее: надо было хоть как-то защитить голову от палящего солнца.
 Подошел Джош и опустился перед ней на колени.
 — Позвольте мне взглянуть на вашу пятку.
 Его руки были теплыми и бережно держали ее ногу в ладонях. Нежными прикосновениями он намазал рану толстым слоем мази. Эмили не протестовала, когда Джош оторвал от ее нижней юбки узкую полоску ткани и использовал се в качестве бинта.
 — Это защитит рану, тогда вы сможете надеть чулок и ботинок на эту ногу.
 — Спасибо, — робко поблагодарила Эмили. Она не понимала, почему вдруг почувствовала себя неловко рядом с ним, — она даже не могла поднять на Джоша глаза.
 Девушка смотрела, как он отошел от нее и стал проверять спину у Незабудки. С кобылой он обращался так же нежно, как и с ней, и так же заботливо полечил ее. Временами Маккензи мог быть и грубоватым, но чаще в его поведении чувствовалась мягкость, и это было то, за что Эмили могла бы полюбить его. Хотя она никогда ему в этом не признается, конечно. Когда он подошел к ней, она снова опустила глаза.
 — Подумайте-ка, нет ли у вас какой-нибудь тряпки, которую я мог бы уложить на спину Незабудке, чтобы ей не натирало седло?
 — У меня есть шаль.
 — Это как раз то, что надо.
 Она вытащила шаль из саквояжа и отдала ему.
 — Вам он больше не нужен? — спросил Джош, указывая на саквояж. Эмили покачала головой, и Джош поднял его с земли.
 Привязав саквояж к концам короткой веревки, Маккензи перекинул их через шею Незабудки и закрепил.
 — А это не причинит Незабудке боли?
 — Я перекинул веревку там, где кожа не повреждена. А ваша шаль не позволит веревке натирать.
 — А как же ваше седло?
 — Я его оставлю здесь. Уверен, мы сегодня доберемся до города. Пора отправляться.
 Очень скоро солнце поднялось настолько, что жара снова стала невыносимой. Даже ветер был горячий и нес в себе песчинки. Там, где было возможно, путники прижимались к обрывам или скалам, чтобы в их тени хоть немного отдохнуть от палящего солнца. Эмили уже была готова снять юбку и блузку и идти дальше в одной рубашке. Что тут такого — Джош ведь и так видел ее грудь, касался и других интимных частей ее тела. Ее разгоряченное тело при воспоминании об этом почувствовало себя как-то еще более неуютно. Ну так что же, какая теперь разница, если он увидит ее в нижнем белье. К тому же рубашка так же красива и хорошо сшита, как настоящее платье.
 Но едва Эмили, приняв решение, взялась за верхнюю пуговицу блузки, Джош вдруг воскликнул:
 — Аллилуйя! Возмущенная Эмили заявила:
 — В самом деле, Маккензи, ну можно же быть хоть чуточку взрослым?
 Но тут она увидела, что он вовсе и не смотрит на нес, и залилась краской. Оказывается, Джош увидел что-то в отдалении.
 — Что там — город?
 — Нет, но вы видите вон те длинные острия впереди?
 — Это деревья?
 — Даже лучше, чем деревья. Это сагоарос.
 — Что значит сагоарос?
 — Это кактусы. Это значит, у нас будет еда и питье.
 Этого было достаточно, чтобы Эмили ускорила шаги. Когда они подошли к кактусовой рощице, она в изумлении стала рассматривать необыкновенные растения. Некоторые из них были высотой в сорок или пятьдесят футов и покрыты длинными молочно-белыми цветами.
 Джош достал нож и стал возиться с одним из самых маленьких экземпляров. Наконец ему удалось пробить утыканный иголками ствол. Тогда он отрубил кусок мякоти и протянул ей.
 — Вот, пососите.
 Эмили взяла протянутый кусок и села на землю. С недоверием она прикоснулась к нему губами. К ее удивлению, кусок был влажный; она глубоко вздохнула и лизнула сок.
 Джош отрубил другой кусок и стал выдавливать жидкость в свою ковбойскую шляпу. Он поднес ее к морде Незабудки, которая с жадностью втянула в себя все содержимое шляпы.
 — Ну что, готовы к следующему блюду? — спросил он Эмили.
 — О чем вы?
 Джош сбил несколько похожих на яйца плодов кактуса, разрезал их на кусочки и предложил ей. Эмили колебалась и посмотрела на него скептически.
 — Смелее! Они не ядовитые, — заверил ее Джош, отправляя ломтик ярко-малиновой мякоти себе в рот.
 Голод пересилил осторожность, и Эмили последовала его примеру. Плоды были похожи на сочный апельсин или ароматную землянику.
 — Не могу себе представить, как эти кактусы могут выжить в этой пустыне без воды, — сказала она позднее, отдыхая в тени одного из гигантских растений.
 — У них очень длинные корни, — ответил Джош, — поэтому они тянут из-под земли воду или ждут случайных дождей. Как вы могли заметить, у них нет листьев, которые могли бы испарять влагу, а толстая кожа ствола сохраняет воду, как водопроводная труба.
 — Очень занятно. Все в этой стране просто зачаровывает. Я всегда представляла себе пустыню как что-то бесплодное и совершенно лишенное жизни, но ведь это совсем не так, правда?
 Джош довольно усмехнулся:
 — Да, бывают пустыни и пустыни. Сагоаросы встречаются чаще всего на Западе и в Мексике.
 — Да, на Лонг-Айленде таких уж точно не встретишь. Маккензи собрал еще несколько плодов и завернул их в свой носовой платок, который привязал на спину Незабудки.
 — Пора двигаться дальше.
 — Да, сэр, — послушно отозвалась Эмили, вскакивая и отдавая честь.
 Джош не смог удержаться от улыбки.
 — Советую вам поберечь силы, солдат Лоуренс. Вам они понадобятся позднее, когда мы не сможем найти город.
 И они снова отправились в путь. Он назвал ее солдатом, подумала она, улыбнувшись от удовольствия. Наверное, в его устах это должно звучать как похвала.
 Когда миновал полдень и наступила самая удручающая жара, путники остановились на привал и закусили несколькими ломтиками плодов кактуса. Наконец, когда солнце уже начало клониться к закату, далеко впереди на горизонте замаячили очертания далеких городских строений. Простреленная вывеска гласила, что город называется Пергатори — «Чистилище», но пыльные улицы и выжженные солнцем дома показались усталым глазам Эмили похожими на роскошные строения Атлантик-Сити.
 «Господи, сделай так, чтобы это не был еще один покинутый город!» У девушки отлегло от сердца, когда она увидела на улицах несколько человеческих фигур и лошадей, привязанных к столбам. Пергатори был не больше Тартара, и внешний вид пришельцев вызвал удивленные взгляды немногочисленных прохожих. Внимательно осмотрев Джоша, Эмили нашла, что его вид не сильно отличается от небрежных одеяний мужчин, сидящих на земле и опиравшихся о стену салуна. Потрепанная компания не слишком ей понравилась, и Джош подумал, что она уже обдумывает, как бы ей предпринять новую попытку побега.
 — Я вовсе не собираюсь убегать от вас, если вы сейчас об этом подумали, Маккензи.
 — Очень мило с вашей стороны, потому что как раз сейчас я подумал, что было бы неплохо поскорее унести отсюда моги, пока кое-кто из этих типов не облегчил наш багаж.
 Эмили сразу же подумала о деньгах в ее саквояже, решив, что, если уж она сберегла их до сегодняшнего дня, будет глупо лишиться их здесь.
 Джош остановился перед покосившимся сараем с надписью «Платная конюшня», намалеванной над дверью. Паренек, сидящий на земле и подпиравший спиной стену, тут же вскочил и подбежал к ним.
 — Хотите оставить вашу лошадь, мистер? — спросил он.
 — Да, приятель, задай ей немного еды и напои ее, — ответил Джош, отвязывая поклажу. — Где здесь в вашем городе есть гостиница, сынок?
 — У нас в городе нет гостиницы. Не так-то много людей приезжают в Пергатори. Если вам и миссис надо где-то провести ночь, попробуйте обратиться в салун. Бен Керри сдает комнаты.
 — А где лучше всего здесь можно поесть?
 — Там же. У нас здесь только одно заведение. Говорю вам, мистер, не так-то много людей приезжают в Пергатори.
 — А как насчет почтового дилижанса? Что-нибудь здесь проезжает?
 — Был раньше, да перестал ходить уже больше года. У владельца было мало выручки, чтобы покрыть издержки, здесь не так-то…
 — Не так-то много людей приезжают в Пергатори, — закончил Джош, кивнув. — А какой здесь самый ближний город, где можно сесть в дилижанс или на поезд, отправляющийся на восток?
 — А, тогда вам надо в Лордсберг. Это миль двадцать к северу.
 — Спасибо, сынок, — поблагодарил его Джош. Он бросил пареньку монету. — Хорошенько позаботься о Незабудке.
 Глаза паренька чуть не вылезли на лоб.
 — Целый доллар! Благодарю вас, мистер. Будьте уверены, что я уж позабочусь о вашей кобылке.
 Маккензи поднял саквояжи, и они направились обратно к салуну, сопровождаемые молчаливыми взглядами мужчин, праздно развалившихся в тени здания.
 — Эмили, слушайте меня, и слушайте внимательно, — тихо начал говорить Джош. — Мне совсем не нравится вся эта компания, поэтому я опасаюсь оставлять вас одну на улице. Вы должны войти вместе со мной. Я найму для нас комнату, и мы закажем что-нибудь поесть. Ничего не говорите и, ради всего святого, не выкидывайте своих идиотских штучек, пытаясь от меня сбежать. Вы поняли?
 — Да, — ответила девушка. — Должна согласиться, что эти люди выглядят довольно отталкивающе. Вы думаете, что это разбойники?
 — Очень может быть. Так что позвольте, я буду вести все переговоры, — предупредил он, когда они вошли в салун.
 Четверо мужчин сидели в углу помещения за столом. Они прекратили играть в карты, как только увидели входящих.
 Джош опустил на пол поклажу и отодвинул от стола один стул, чтобы Эмили могла сесть.
 — Ждите здесь, — приказал он, направившись к бару. Через минуту он вернулся со стаканом сарсапарильи, а затем снова пошел к бару.
 Потягивая приятное питье, Эмили разглядывала салун, стараясь не встречаться глазами с теми четырьмя мужчинами за столом. Серый дым сигар и сигарет мешался с пылью, плавающей в спертом воздухе помещения, едкий запах прокисшего пива и окурков терзал ее ноздри.
 К ее облегчению, Джош довольно скоро возвратился к столу.
 — Наша комната первая направо, — сказал он, когда они поднялись наверх по шаткой лестнице, скрипевшей при каждом шаге.
 Эмили коротко улыбнулась ему:
 — Я не смогла бы отсюда сбежать, даже если бы очень захотела. Такая лестница не позволит мне этого сделать.
 В тот момент, когда Джош отпирал дверь их комнаты, какой-то плотный бородатый мужчина распахнул дверь комнаты напротив. Он задержался в проеме, оглядел Эмили с ног до головы, и его рот скривился в плотоядной усмешке. Эмили невольно посмотрела в его сторону и заметила обнаженную женщину, лежащую на кровати. Покраснев, девушка резко отвернулась, а огромный мужчина насмешливо фыркнул, захлопнул за собой дверь и спустился вниз по лестнице.
 Все это произошло так быстро, что Джош не обратил на происшествие никакого внимания. Он открыл дверь их комнаты и отошел в сторону, чтобы пропустить ее вперед. Эмили толкнула его, быстро вошла следом за ним и захлопнула за собой дверь.
 — Куда вы меня привели? — гневно спросила она. Джош сдвинул свою шляпу на затылок.
 — Простите, не понял?
 — Что это за заведение? Я только что видела, как мужчина выходил из комнаты напротив, а там в кровати лежала обнаженная женщина!
 — Правда? — озадаченно спросил Джош. — Думаю, что в этом нет ничего необычного.
 — Это бордель, Маккензи?
 — Я знаю об этом ровно столько, сколько и вы. И еще я знаю, что этот салун — единственное место, где мы можем снять комнату и поесть. Не думаю, что здесь есть еще какое-либо заведение, где… э-э… оказывают и другого рода услуги.
 — И вы думаете, что ванная комната здесь входит в набор этих многочисленных услуг?
 — В конце коридора.
 — Тогда я пойду освежиться.
 Она выглянула в коридор, чтобы убедиться, что он пуст, и поспешила к двери в противоположном конце. Обернувшись, девушка обнаружила, что Джош идет следом за ней.
 — Что вы хотите делать?
 — Сопровождаю вас.
 — О нет, не надо. Есть некоторые места, где я имею право находиться в одиночестве.
 — Я просто хочу наполнить кувшин и проверить, нет ли в том помещении открытого окна, через которое вы можете выбраться наружу.
 — Напрасные опасения, Маккензи. У меня нет намерения сбегать от вас в этом ужасном городе. От него у меня мурашки ползут по спине. Похоже на то, как если бы я прыгнула в кипящий котел.
 — Вот так так! Эти признания ласкают мне слух, — произнес Джош, проверяя комнату. — Окон нет. Плоховато, мисс Лоуренс. И горячей воды тоже, — сказал он, наполняя кувшин.
 — Какой сюрприз!
 — Заприте дверь, — предупредил он ее, выходя в коридор. Эмили наградила Джоша презрительным взглядом.
 — Можете не сомневаться, что я так и сделаю.
 Хотя она ужасно хотела принять ванну, ее чистота вызывала сомнение. То же можно было сказать и о полотенцах, поэтому девушка просто сняла блузку и осторожно открутила кран, не зная, чего ей ожидать. К ее удивлению, вода в кране была чистой и холодной, так что Эмили намочила носовой платок и обтерла тело.
 Такое обтирание освежило ее, и когда она вернулась в комнату, то увидела, что Джош тоже успел привести себя в порядок и даже побриться. Сейчас у него был обычный аккуратный и привлекательный вид.
 — Как вы относитесь к тому, чтобы что-нибудь поесть?
 — Если это приглашение к обеду, детектив, я согласна, — ответила Эмили.
 В салуне к этому времени прибавилось народу, некоторые ели за столами, другие стояли у бара. Оказалось, что она единственная женщина в помещении, и все глаза сразу устремились на нее. Эмили почувствовала себя овечкой, окруженной стаей волков.
 Она не увидела среди посетителей плотного бородача, которого заметила наверху, а стол, за которым сидели четверо мужчин, сейчас был пуст.
 Подошел бармен и обмахнул стол мокрым полотенцем, которое, как показалось Эмили, не было в стирке по крайней мере месяц.
 — Что будем есть, мистер?
 — Бифштекс и картофель, — ответил Джош.
 — А дама?
 — То же самое, — сказала Эмили. — И еще свежий зеленый салат.
 — Что? — не понял бармен.
 — Салат — свежий зеленый салат.
 — Леди, у нас есть говядина, картофель, яйца, копченая ветчина, бобы и соленая свинина. У нас нет никакого зеленого салата.
 — Хорошо, тогда бифштекс и картофель. Принесите еще стакан чая со льдом, пожалуйста.
 Бармен хмыкнул:
 — Простите, леди, мороженщик сегодня запоздал. Слова бармена вызвали смех нескольких посетителей, сидящих поблизости.
 — Леди, если бы у нас был лед, мы бы его не тратили на чай. Фраза вызвала еще один взрыв смеха.
 Эмили начало раздражать это подтрунивание над ней.
 — Без сомнения, поэтому ваш город и называется Чистилище, — заявила она.
 — Принесите ей стакан сарсапарильи, — перебил Джош, заканчивая обмен колкостями. — А я выпью пива.
 Бармен пошел выполнять заказ, качая головой и бормоча:
 — Чай со льдом, это надо же!
 Бифштекс был твердый, как подметка, но после двух дней, когда они не ели ничего, кроме вяленого мяса и плодов кактуса, Эмили с жадностью съела даже его. Она тщательно прожевывала каждый кусочек мяса и картофель.
 — Как вы думаете, в этом городе есть магазин? — спросила она, покончив с едой.
 — Должен быть. А что вам нужно?
 — Коробочку кольдкрема.
 — Кольдкрема?
 — Да. Солнце так высушивает кожу, и к тому же от него у меня появляются веснушки.
 — Вы знаете, я начинаю подозревать, что от солнца у вас немного мозги съехали набекрень. В этом чертовом городе не бывает льда, почему вы думаете, что в магазине будет холодный крем?
 — О Боже, Маккензи, — прыснула Эмили, — это крем вовсе не холодный! Его просто так называют, потому что он увлажняет кожу.
 — Я знаю, что это такое, — заявил Джош. — Просто я хочу вам дать понять, как смехотворно думать, что в лавке этого Богом забытого городка могут быть такие вещи.
 — Ну, почему бы нам не попытаться? — спросила заговорщицки Эмили.
 — Думаю, нам не следует привлекать к себе слишком много внимания. Сейчас мы пойдем обратно в комнату, забаррикадируем дверь и будем молиться, чтобы нам выбраться из этого проклятого города завтра утром. А уж если мы не оставим здесь ничего из наших вещей, так это будет просто удача.
 Маккензи резко отодвинул стул и встал.
 — Пойдемте.
 Как только они оказались снова в комнате, Джош сказал;
 — Я должен сделать кое-какие приготовления, чтобы уехать отсюда как можно раньше утром. Я могу быть уверен, что вы останетесь в комнате, пока я буду отсутствовать?
 — Почему мне нельзя пойти с вами?
 — Потому что я хочу, чтобы на нас как можно меньше обращали внимания, а вы, к сожалению, слишком привлекаете его. Сейчас уже темнеет, и одинокий мужчина не. будет так бросаться в глаза. Я буду отсутствовать самое большее десять — пятнадцать минут. Никому не открывайте дверь, кроме меня. Вы поняли?
 — Да, очень хорошо.
 Джош выскользнул за дверь, подождал, пока не услышал звук запираемого замка, и лишь потом спустился по черной лестнице и вышел из дома с заднего крыльца. По дороге к платной конюшне он старался держаться в тени домов.
 Он нашел юного конюха в стойле у Незабудки. Паренек, по всей видимости, уже вычистил и выскреб кобылу и сейчас кормил ее с руки кубиками сахара.
 — Как она себя чувствует, сынок?
 — В отличной форме, мистер, — ответил тот. — Она хорошая старушка. — Незабудка ткнулась носом в руку паренька. — И она меня тоже полюбила.
 — Посмотреть на тебя, так ты даже подрос от удовольствия, ухаживая за ней.
 На сей раз усмешка паренька была застенчивой.
 — Ага, мы быстро привыкли друг к другу.
 — У тебя есть своя собственная лошадь?
 — В семье есть. У нас есть упряжка для повозки, но ма не дает мне просто так кататься, боится, что лошади собьют себе копыта или еще что-нибудь.
 — Вы только двое, ты и твоя мать?
 — Ага, — ответил паренек, хихикнув, когда Незабудка снова ткнулась ему в ладонь.
 — А что случилось с отцом?
 — Я никогда не знал его. Ма говорила, что он сдавал карты в салуне, когда она там работала. Но он уехал еще до того, как я родился. — Этого было достаточно, чтобы Джош мог додумать остальное. — Когда ма постарела и уже не могла работать в салуне, мистер Керри дал ей денег, чтобы она открыла эту конюшню.
 — А сколько тебе лет? И скажи, кстати, как тебя зовут, сынок?
 — Тим Джефферсон, мне двенадцать лет.
 Если паренек говорит правду, то выглядит он гораздо моложе своих лет.
 — А меня — Джош Маккензи. Ты можешь управлять повозкой, Тим?
 — Ха, мистер! Да я езжу на ней с девяти лет!
 Джош вспомнил, что его научили править лошадьми примерно в таком же возрасте.
 — Как ты думаешь, сможешь довезти нас до Лордсберга завтра утрем?
 — Конечно, мистер. Все равно ма как раз собиралась послать меня туда за припасами.
 — Как насчет того, чтобы сделать это еще до восхода солнца? Мы хотим выехать как можно раньше, чтобы поспеть на утренний поезд. Поднимешься в салуне по черной лестнице на второй этаж и разбудишь нас.
 — Конечно, мистер.
 — И еще, Тим. Как тебе понравится идея оставить себе Незабудку в собственность?
 Мальчик тряхнул головой.
 — Хорошо бы, но мы не можем себе позволить купить лошадь.
 — Тебе не придется ее покупать. Я тебе ее оставлю даром, если ты проберешься наверх вовремя и так, чтобы никто тебя не заметил. И ни одной живой душе не говори, когда мы собираемся отсюда уехать.
 — Правда? — воскликнул парень.
 — Совершенно точно.
 — Ха, мистер, можете положиться на меня, уж я-то буду у вас вовремя! И можете быть уверены, что никому не скажу ни слова, только ма. У меня нет от нее секретов, мистер.
 Джош улыбнулся и потрепал его по голове.
 — Это хорошо, сынок. Думаю, мы с тобой поладим. — Он протянул ему руку. — Обычно мужчины пожимают друг другу руки, когда о чем-то договариваются.
 Тим улыбнулся, покраснев от гордости, протянул свою руку Джошу и сказал:
 — Договорились, мистер.
 Идя обратно в салун, Джош увидел, что в магазине еще горит свет. Маккензи в нерешительности остановился, но потом все же вошел внутрь.
 — Чего вам надо, мил человек? — проворчал хозяин лавки. — Поторопитесь, а то я уже закрываюсь.
 Это был низенький сухонький человек с редкими седыми волосами. Джошу он как-то сразу не понравился. У детектива глаз был наметан, чтобы с первого взгляда отличить зерна от плевел.
 — Пару сигар.
 Хотя он редко курил, но решил, что сигары не вызовут лишних подозрений. Он огляделся, надеясь увидеть то, за чем сюда зашел. Заметив туалетные принадлежности, он как бы случайно подошел к этой полке и взял в руки маленькую белую баночку. Этикетка гласила, что это «Увлажнитель для кожи леди Годивы». Здесь же была нарисована дама верхом на лошади, ее распущенные волосы покрывали с ног до головы ее, очевидно, обнаженное тело.
 «Отлично, черт подери!»
 — Что-нибудь еще? — спросил лавочник. Джош подал ему баночку.
 — Вот это.
 Лавочник подмигнул ему и осклабился, обнажив щербатый рот.
 — Ха, держу пари, что это для Салли!
 — Если именно так зовут ту девушку из салуна.
 — Ха, она одна им пользуется из всего города. Так что не ошибешься. Это будет двадцать центов за сигары и доллар за крем. — Он снова осклабился. — Не могу понять, зачем она тратит свои деньги на эти кремы? Разве парни приходят, чтобы посмотреть на ее лицо? Ха! Ха! Ха! — загоготал он. — Ну что ж, сегодня ночью ей придется обслужить троих вместо обычных двух.
 Бросив на прилавок несколько монет, Джош сгреб свои покупки и поспешил выйти.




 Глава 21


 Эмили распустила шнурок, стягивающий верх ее сумочки, вынула кружевной носовой платок и приложила его ко лбу. Затем, бросив сумочку на кровать, вернулась к окну и снова попыталась открыть его. Но окно не поддавалось. Разочарованная Эмили принялась ходить по комнате. Ей нужно было выйти в туалет до ухода Маккензи. Но ведь он сказал, что вернется через несколько минут, а прошло… кажется, прошло уже несколько часов. Что с того, что она ему обещала, просто она не может больше терпеть.
 Повернув ключ в замке, Эмили осторожно выглянула в коридор. Там никого не было. Она выскользнула, заперла дверь и, опустив ключ в карман, поспешила в конец коридора.
 Собравшись вернуться в комнату, Эмили слегка приоткрыла дверь. Она хотела быть уверенной, что можно проскользнуть по коридору незамеченной. А может быть, Джош уже вернулся и стоит возле двери их комнаты, ломая голову, куда она пропала. Но все было по-прежнему тихо. Девушка вышла и торопливо направилась к своей комнате, но тут со стороны лестницы послышались тяжелые шаги. По грохоту и сотрясению пола можно было понять, что поднимается тот самый громила, которого она видела недавно в распахнутой двери комнаты напротив. Вот кого она меньше всего хотела повстречать! Эмили быстро добежала до двери своей комнаты, сунула руку в карман и вытащила ключ. Руки у нее дрожали, и в спешке она уронила ключ на пол.
 Шаги приближались, и она знала, что еще секунда — и их обладатель окажется на верхней площадке лестницы. Пошарив рукой по полу и найдя ключ, Эмили успела сунуть его в замочную скважину как раз в тот момент, когда человек появился в коридоре и увидел ее.
 Бородатый громила с удивлением уставился на девушку.
 — Глянь-ка, кто к нам пожаловал! — произнес он гортанным голосом, который клокотал, как лава при извержении вулкана. — Как это ты ловко! А, Блондиночка? А я как раз о тебе вспоминал.
 Ключ застрял в замке и никак не выдергивался, Эмили безуспешно пыталась его вытащить из замочной скважины с внешней стороны двери.
 — Я не собираюсь с вами разговаривать.
 — А я разве про разговоры говорю?
 Наконец ключ вылез из замочной скважины, но к этому времени громила успел схватить девушку за руку, и захлопнуть дверь Эмили не удалось.
 — Почему бы тебе не пригласить меня к себе, милашка? Держу пари, что я не пожалею для тебя и двух долларов!
 Услышав этот грязный намек, Эмили потеряла самообладание. Ее охватил гнев, и она забыла об осторожности.
 — Только попробуй!
 Она подняла руку и с силой ударила мужчину по лицу. Рассвирепев, громила ухватил девушку за плечи и стал теснить ее в комнату. Этот любитель гнусных развлечений был слишком огромным, чтобы оказывать ему физическое сопротивление, поэтому Эмили вспомнила совет Розы и поступила единственно правильно в этой ситуации — двинула ему коленом между ног.
 Заскрипев зубами, громила отпустил ее и перегнулся пополам, обхватив себя руками. Крик боли, вырвавшийся у него из глотки, был похож на рычание раненого медведя.
 Эмили бросилась в комнату и захлопнула дверь. Прежде чем мужчина очухался, девушке удалось повернуть ключ в замочной скважине. Прислонившись спиной к запертой двери, она тяжело дышала, пытаясь успокоить готовое выпрыгнуть из груди сердце. По крайней мере сейчас, за запертой дверью, она в безопасности.
 Но Эмили рано успокоилась: не успела она прийти в себя, как огромные кулаки начали колотить в дверь.
 — Ты, милашка, больше не будешь такой смазливой, когда я доберусь до тебя! — вопил рассвирепевший мужчина. Потоки брани и угроз не утихали, а дверь сотрясалась под его ударами.
 Когда дверь начала трещать, Эмили поняла, что долго так продолжаться не может — скоро дверь сломается, и она окажется в этой комнатке, как в ловушке. В панике девушка огляделась по сторонам, пытаясь сообразить, что может послужить ей в качестве оружия. В отчаянии она схватила с кровати свою сумочку на длинном шнурке как раз в тот момент, когда замок не выдержал и дверь распахнулась.
 Огромная туша заслонила собой весь дверной проем. Как юный Давид с пращой перед лицом гигантского Голиафа Эмили раскрутила над головой на шнурке сумочку, стараясь придать ей большее ускорение. Со всей силой она запустила сумочкой в своего обидчика, но как раз в этот момент в двери появился Джош. Громила быстро наклонил голову, и сумочка угодила Маккензи прямо в глаз, так что от неожиданности он отступил назад.
 Эмили закричала и попятилась, потому что мужчина по-прежнему наступал на нее.
 Внезапно в комнате появился бармен и еще несколько ковбоев.
 — Спать пора, Орвелл, — произнес бармен и стукнул громилу дубинкой по голове.
 Гигант рухнул наземь с таким грохотом, что зазвенели стаканы этажом ниже.
 — Орвелл всегда немножко буянит, когда переберет лишнего, — объяснил бармен. — Тогда лучше не попадаться ему на пути.
 С этими словами спасители выволокли бессознательное тело из комнаты.
 Эмили подбежала к Джошу, который все еще держался рукой за левый глаз.
 — Сядьте, я посмотрю, что с вами.
 — Чем это вы мне заехали?
 — Это мой кошелек.
 — Что вы в нем носите? Камни? — спросил детектив, осторожно опускаясь на край кровати.
 — Там на дне полно золотых монет, — ответила Эмили, осматривая его лицо. — Щека у вас немного красная и припухла, а еще, боюсь, под глазом будет синяк.
 — Прекрасно. Просто прекрасно, — проворчал Джош и подошел к двери, чтобы проверить, как она закрыта. — Замок, похоже, окончательно сломан. Так что теперь мы даже не сможем запереть дверь на ночь. Я оставил вас всего на несколько минут, и посмотрите, что получилось!
 — Это не по моей вине! Этот Орвелл ее сломал.
 — Не уверен в этом. Я уже достаточно насмотрелся на вас, чтобы знать, как ловко вы умеете провоцировать неприятности.
 — Тогда почему бы вам от меня не отделаться? Уж вы-то здесь находитесь совсем не потому, что я вас пригласила составить мне компанию. К тому же я всего лишь пыталась отстоять свою честь. У него не было никаких оснований предполагать, что я проститутка.
 — Когда это он успел?
 — В коридоре.
 Она тут же пожалела об этих словах.
 — Ах, ну да, он был в коридоре и…
 — Ну, конечно! — Джош всплеснул руками от возмущения. — Ну можете вы хоть раз заставить меня поверить, что у вас в голове есть капля здравого смысла?
 — Да! Ведь я заперла дверь, прежде чем пойти в ванную. А вот если бы я не заперла ее, то успела бы попасть в комнату до того, как он поднялся по лестнице.
 — Я дал вам совершенно недвусмысленный приказ никуда не выходить из комнаты.
 — Но вы также сказали, что вернетесь через несколько минут.
 — И я бы пришел, если бы как дурак не застрял в лавке из-за этой дряни! — Джош выхватил из кармана маленькую баночку и швырнул ее на туалетный столик.
 Взяв в руки брошенную вещицу, Эмили увидела, что это баночка с кольдкремом.
 — Большое спасибо, — с раскаянием произнесла она. Джош просто кипел от возмущения, поэтому девушка решила, что больше не стоит ничего говорить. Она отошла к окну и стала отрешенно смотреть в темноту за стеклом. Ей так много хотелось сказать ему: и как сильно этот громила испугал ее и как ей жаль, что она попала своей пращой в Джоша, а не в нападавшего пьяницу. Она и от него хотела услышать, как он рад, что все обошлось хорошо и никто не причинил ей вреда.
 Но больше всего на свете Эмили хотела, чтобы Джош обнял ее, хотела почувствовать его руки на своих плечах, чтобы эти руки обнимали ее и прижимали к себе, успокаивая дрожь, с которой она до сих пор никак не могла справиться.
 Видимо, Джош почувствовал ее раскаяние, потому что в его голосе слышались извиняющиеся нотки, когда он сказал:
 — По крайней мере я договорился, что завтра утром мы отсюда уедем, Эми. Завтра в это время мы уже будем ехать на поезде в сторону Нью-Йорка.
 — Неужели вы думаете, что эта новость заставит меня обрадоваться? — огрызнулась Эмили. — Не знаю, что хуже.
 Чтобы переменить тему, он сказал:
 — Мне нужно что-нибудь приложить к глазу, пока он совсем не заплыл. Схожу вниз… Я только спущусь с лестницы, поэтому настоятельно прошу вас, Эмили, ни на шаг не сходить со своего места.
 — Всего этого не произошло бы, если бы вы взяли меня с собой.
 — Этого, может быть, и не произошло, но наверняка произошло бы что-нибудь другое.
 «От него никогда не дождешься раскаяния», — подумала девушка, зажигая масляный светильник.
 Джош вернулся через минуту с мотком веревки в одной руке и куском сырого мяса на тарелке в другой. Он привязал один конец веревки к дверной ручке, другой — к спинке кровати, потом подтащил туалетный столик и забаррикадировал им дверь.
 — Будем надеяться, что это поможет. Эмили взяла тарелку и отставила ее в сторону.
 — Вы бы лучше занялись своим глазом, Джош. Ложитесь на постель, я сделаю вам компресс.
 Он откинулся на подушку и вытянулся на кровати. Она села рядом с ним и приложила мясо к его глазу.
 Маленькая лампа уютно освещала комнату, и девушка наконец перевела дух. Джош, видно, тоже расслабился, с его лица исчезло сердитое выражение.
 — Глаз у вас болит?
 — Немного, — ответил он. — А как ваша пятка?
 — Прекрасно. Она совсем перестала болеть.
 — Очень хорошо.
 Эмили несколько беспокоило, что настал такой интимный момент: он лежит на кровати, а она сидит так близко к нему, что его бедро касается ее. Внутри у нее начал разгораться огонь.
 — Как вам удалось так разозлить этого парня?
 — Я дала ему по морде, а когда это не помогло, я сделала, как меня учила Роза: использовала свое колено.
 Джош поперхнулся, а Эмили улыбнулась, и у нее потеплело на сердце.
 — В этом случае нет ничего удивительного, что он хотел вас убить. Вы просто смертоносная личность, мисс Лоуренс.
 На этот раз в его голосе не было обвинительных ноток. Он просто поддразнивал ее, и по ее позвоночнику пробежала горячая волна.
 — Ваш глаз лучше?
 — Гораздо лучше, — пробормотал Джош сонным голосом. Через несколько секунд его грудь стала «ровно подниматься и опускаться, и Эмили поняла, что он заснул.
 Девушка положила мясо обратно на тарелку и стала смотреть на лицо спящего. Этот мужчина был ее судьбой и в то же время самым большим препятствием на пути к свободе, к которой она так стремилась. Но она не могла ненавидеть его. Наоборот, все ее чувства удивительным образом преобразились: теперь Эмили любила его. Это было опасно. Если позволить этим новым чувствам завладеть собой, у нее не хватит сил убежать от Маккензи. Чем успешнее продвигалось выполнение его миссии, тем более она теряла решимость.
 Эмили поднялась и подошла к лампе. Бросив последний взгляд на Джоша, девушка задула фитиль, и комната погрузилась в темноту.
 В этой комнате не было даже стула, поэтому Эмили ничего не оставалось, как вернуться на кровать. Взбив подушки, девушка прилегла рядом с Маккензи. Нужно разобраться в своих запутанных чувствах, которые она испытывает к Джошу. Последняя ее мысль перед тем, как провалиться в сон, была о том, что эти чувства исходят из ее сердца, а не из головы. Иначе в них была бы хоть капля здравого смысла.
 …Ее разбудило легкое прикосновение к щеке. Открыв глаза, Эмили сразу окунулась в мягкую глубину невероятно голубых глаз Джоша.
 — Какая ты красивая, Эми!
 Он наклонил голову и прикоснулся к ее губам. Когда девушка открыла навстречу ему свои губы, он крепко прижался к ним, и по всему ее телу пробежала сладкая волна страсти.
 — Я хотел это сделать с тех самых пор, как снова увидел тебя в Уинслоу, — хрипло прошептал он ей прямо в ухо.
 — Это ошибка, Джош. Ты должен остановиться. Одна ночь блаженства ничего не изменит, а завтра утром нам придется опять смотреть правде в глаза.
 Он заглушил ее протест новым поцелуем, который был еще более настойчив, более требователен. Все ее чувства смешались. Эмили знала, что ей надо остановить его, но поцелуй был такой восхитительный, что она не в силах была его прервать. Неужели то, что доставляет человеку такое счастье может быть ошибкой?
 — Я хочу тебя, Эми. Все мое тело болит от того, как я хочу тебя. Я ни о чем другом не могу думать вот уже много дней. Я все время думаю о том, что я буду делать в этот момент, о чем говорить.
 — Тогда сделай это, Джош. Скажи это. Потому что я тоже не могу думать ни о чем другом.
 Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда он стал расстегивать пуговицы на ее блузке. Вот он обнажил ее плечи. Дрожь пронзила Эмили с ног до головы, когда его губы прошлись по впадинке на шее, скользнули вниз. Его тонкие пальцы тем временем ловко справились с пуговицами на рубашке. Тонкий батист разошелся, открыв ее грудь. Девушка почувствовала, как легкий ветерок коснулся разгоряченного обнаженного тела. В глазах Джоша появилось выражение благоговения, когда он увидел ее без одежды.
 — Боже, Эми, ты прекрасна!
 Эти слова заставили ее в самом деле почувствовать себя прекрасной. Она лежала в предвкушении, с наслаждением ожидая, что последует дальше.
 Опустив голову ниже, он взял в рот один из восхитительных розовых сосков.
 — О да! Да! — простонала она, прижимая его голову к своей груди. Языки пламенной страсти разгоняли вожделение по ее крови, а любое другое удовольствие казалось бледной тенью по сравнению с тем, что ее ждет впереди.
 — Возьми меня, Джош!
 — Я хочу взять тебя, ведь ты об этом только и мечтаешь?
 — Да, я хочу тебя, я тоже хочу тебя!
 Когда Джош взялся за пояс ее нижней юбки, чтобы сдернуть ее, она закричала:
 — Остановись, ты же порвешь мою юбку!
 — В моей крови горит огонь, Эми. Я вожделею тебя. Я не могу ждать!
 Она оттолкнула его руки.
 — Нет, подожди, дай я сама все сниму…
 — Эми, пора просыпаться!
 Эмили открыла глаза. Джош будил ее, тряся за плечо.
 — Мне очень жаль, Эми. Я знаю, вы не успели выспаться, но нам пора.
 — Да-да, конечно.
 Она поднялась с кровати в замешательстве от только что виденного сна.
 — Я буду готова через минуту.
 Взяв кувшин, она налила в тазик немного воды, сполоснула лицо и почистила зубы. Слегка поправив растрепавшиеся волосы и помятую одежду, она надела шляпку и закрыла саквояж.
 — Я готова.
 Он дожидался ее молча, и когда она повернулась, ей в глаза сразу бросился его синяк.
 — Как чувствует себя ваш глаз сегодня утром?
 — Лучше, чем выглядит.
 Джош отодвинул от двери туалетный столик, развязал веревку, взял саквояжи, и они вышли из комнаты.
 — Вот сюда, — тихо сказал Маккензи, когда она повернула было к лестнице. — Вот сюда, к черному ходу.
 — Мы что, сбежим, не заплатив за ночлег, а? — прошептала она.
 — Я оплатил счет вчера вечером, когда спускался за мясом для глаза.
 — Жаль, — сказала она. — А то было бы смешно.
 — Вам еще может быть смешно, мисс Лоуренс?
 — Вы что, не с той ноги встали нынче утром?
 — Нет, просто для меня это была беспокойная ночь. Я спал очень мало.
 Верный своему слову, Тим поджидал их у заднего крыльца гостиницы. Он встретил их широкой улыбкой.
 — Доброе утро. Кажется, сегодня будет неплохой денек! Тут его глаза расширились от удивления.
 — Ого! Что это с вашим глазом, мистер Маккензи?
 — Оказался не в том месте и не в то время, Тим, — ответил Джош, бросая свой багаж на скамейку повозки.
 — Вы похожи на пирата из книжки, — сказал Тим, дожидаясь, пока Джош поможет Эмили подняться в повозку и усесться. Прикосновение его рук напомнило девушке, каким волнующим и почти реальным был ее сон.
 — Поехали, Тим, — скомандовал Джош, занимая место рядом с Эмили.
 Когда город остался позади, девушка обернулась и посмотрела назад. Несколько мгновений, в ее сне, это чистилише было раем.
 Сидя между детективом и мальчишкой, она пыталась прислушиваться к их разговору, однако ее собственные мысли настойчиво возвращались к тому, что ее тревожило больше всего, — к Джошу Маккензи. Она начинала понимать, почему в ее предыдущих снах все злодеи так напоминали его. А теперь, в последнюю ночь, он и сам приснился ей. Раньше его преследование беспокоило ее как заноза, зато сейчас ей стало ясно, что эта заноза сидит в самом ее сердце.
 Однако ради собственного благополучия Эмили должна убежать от него. И выбросить эти романтические бредни из головы — и из сердца — раз и навсегда!
 Джош чувствовал себя отвратительно. Он был раздражен и казался самому себе грубым и неуклюжим. Прошлой ночью, когда он проснулся и обнаружил рядом с собой спящую Эмили, ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не позволить себе дотронуться до девушки. Все последующие попытки заснуть оказались совершенно тщетны. И теперь он сидел рядом с ней бок о бок. Слабый аромат ее духов, который Джош не мог не ощущать, сеял панику в его чувствах. Когда Эмили прикасалась к его руке или случайно опиралась на него при тряске повозки на неровностях дороги, его просто переворачивало. Все эти ощущения отвлекали его от главной цели: доставить эту светловолосую искусительницу домой, на Лонг-Айленд.
 Скамья в повозке была узкой. Троим пассажирам на ней нельзя было сидеть так, чтобы не задевать друг друга. Эта теснота была чересчур волнующей… слишком хмельной… и будила ненужные страсти. Ему надо под любым предлогом пересесть отсюда.
 — Что-то меня совсем разморило. Переберусь я, пожалуй, назад и попробую немного вздремнуть.
 Подложив саквояж под голову в качестве подушки, Джош растянулся под навесом повозки. Но и закрыв глаза, он не мог избавиться от навязчивых видений, в которых ему неизменно представлялась Эмили.
 — Что это там вдали, Тим? — через некоторое время спросила Эмили. — По-моему, это похоже на шпиль церкви.
 — Так оно и есть, мэм. Мы уже подъезжаем к Лордсбсргу. Действующая церковь! Она не могла поверить в это. Ей казалось, что она всю жизнь будет странствовать по этим Богом забытым местам, а ведь на самом деле прошло всего лишь несколько дней с тех пор, как она покинула Лас-Вегас.
 Как только повозка покатилась по настоящему асфальту мостовой, Эмили с жадностью огляделась кругом. В городе было несколько каменных зданий, некоторые из них имели даже три или четыре этажа. Они проехали мимо банка, аптеки, городской тюрьмы и гостиницы. Гостиница — а это значит, там может быть и горячая ванна!
 — Где тут вокзал, Тим? — спросил Джош, выбравшись из-под навеса и снова сев рядом с Эмили.
 — Еще чуть-чуть надо проехать вперед, мистер Маккензи.
 Повернув за угол, они увидели здание вокзала — и железнодорожные рельсы, идущие в обе стороны до самого горизонта.
 Тим подкатил к самому входу в вокзал, Джош спрыгнул и помог спуститься Эмили. Она с интересом огляделась. Странно, как все вокзалы в разных городах похожи друг на друга.
 — Спасибо, Тим, — сказал детектив, выгрузив багаж.
 — Надеюсь, что у вас будет приятная поездка, — ответил Тим. — Куда вы теперь поедете, мистер Маккензи?
 — На восток, в Нью-Йорк.
 — Нью-Йорк! Ух ты! Я тоже хочу когда-нибудь побывать в Нью-Йорке. Так много слышал о нем.
 — Я тоже надеюсь, что ты сможешь побывать там, Тим, — произнесла Эмили, вспомнив полузаброшенный пыльный Пергатори. — И постарайся хорошенько заботиться о Незабудке.
 — Обязательно, мэм. Очень признателен вам за то, что вы ее мне подарили.
 — До свидания, сынок, — сказал Джош. Он незаметно сунул в руку мальчишке золотой, когда они жали друг другу руки на прощание. — Большое спасибо тебе за помощь.
 Молча, с тяжелым сердцем наблюдала Эмили, как повозка развернулась и загрохотала по дороге. Взглянув на печальное лицо Джоша, она могла догадаться, что он думает о том же, что и она: какое будущее ждет этого мальчишку в забытом Богом Пергатори?
 — Пойдемте посмотрим, когда прибудет следующий поезд. — предложил Маккензи, поднимая саквояжи.
 Эмили села на деревянную скамью, а Джош пошел к кассе. Довольно скоро он вернулся, улыбаясь и держа в руке два билета:
 — Какая удача: через час будет южная «Одинокая Звезда». А в Уинслоу мы сможем пересесть в поезд до Санта-Фе.
 — Действительно, для вас это такая большая удача, — раздраженно ответила Эмили.
 — Просто владельцы «Одинокой Звезды» — кузены моего отца.
 — Мир тесен, не правда ли?
 — Допускаю, мисс Лоуренс, что постепенно он станет таким.
 — Я бы хотела принять ванну, прежде чем мы сядем в поезд.
 — Если поторопитесь, вы успеете это сделать. Но если в вашей голове зреет намерение под таким предлогом протянуть время и опоздать на поезд, я приму соответствующие меры. Тогда я буду вынужден силой выдернуть вас из ванны, успеете вы одеться или нет.
 Эмили кивнула в знак согласия:
 — Я думаю, что смогу управиться за полчаса. Они пошли к купальному павильону.
 — И чтобы никаких фокусов, Эми. Я буду стоять под дверью и ждать вас, — предупредил Джош, подавая Эмили ее саквояж.
 Но в этот момент мысль о ванне была для нее гораздо более насущной, чем мечта о побеге. Эмили поспешила войти.
 В купальне было два отделения: для мужчин и для женщин. Служащий за конторкой всего за доллар выдал ей полотенце и маленький кусочек мыла и предупредил, что их следует вернуть, когда она закончит мыться.
 В дамском отделении никого не было. К своему облегчению, Эмили заметила, что там было довольно чисто и опрятно. В отделении были две душевых кабинки. Она с большим удовольствием предпочла бы погрузиться в горячую воду ванны, однако сейчас ей ничего другого не оставалось, как быстро раздеться и встать под душ.
 Это было просто божественно. Освежающе. Бодряще. От удовольствия девушка запела во весь голос. Тщательно намыливаясь крошечным кусочком мыльца, она наслаждалась прикосновением к ее телу теплой воды и шелковистой мыльной пены, которые смывали с нее всю грязь. Она готова была вечно плескаться под этим восхитительным душем. Однако угроза Джоша была не пустым звуком, и Эмили боялась, что он, не сомневаясь ни минуты, ее осуществит, если она не будет готова вовремя. Быстро намылив волосы, она тщательно промыла их и прополоскала под струей воды, чтобы не осталось песка и пыли. Девушка как раз надевала чистое платье, когда в дверь постучал Джош.
 — Эмили, ваше время кончилось.
 — Я уже выхожу.
 Последний взмах щеткой по волосам — и она кинула ее в саквояж. Можно будет заколоть волосы позже, когда они окончательно высохнут.
 Схватив саквояж, Эмили поспешила к двери, но вспомнила про мыло и полотенце и вернулась, чтобы все собрать.
 Чисто выбритый и переодетый в свежий костюм Джош дожидался ее за дверью. В ответ на ее удивленный взгляд он ответил с улыбкой:
 — Я был в парикмахерской, это рядом. А вы всегда поете, когда моетесь?
 — Нет, в ванне я обычно стараюсь ограничиваться гаммами, — ответила она смеясь.
 Отдаленный гудок паровоза прервал их разговор.
 — Надо поторопиться, — сказал Джош.
 Через пять минут Эмили уже сидела в вагоне поезда, откинувшись на бархатную спинку кресла. Паровоз разводил пары — вот-вот завращаются колеса, и поезд отъедет от вокзала Лордсберга. Свежая после душа Эмили уютно устроилась в кресле и потягивала чай со льдом — со льдом! Она закрыла глаза и стала перебирать в памяти события последних дней. Ее нельзя обвинить в том, что, говоря о своей любви к необъятным просторам Запада, она лукавит. Нет, се любовь была искренней. Но сейчас она вынуждена признать, что некоторые блага цивилизации тоже имеют свою прелесть.




 Глава 22


 Дверь спальни раскололась надвое. Эмили оглушительно закричала, вскочила, судорожно прижав простыню к груди. В дверном проеме показалась высокая мужская фигура. Ударом ноги отбросив в сторону половинки двери, незнакомец широкими шагами вошел в комнату. Длинный черный плащ ниспадал до самого пола.
 — Кто?.. Кто вы такой?
 Мужчина шагнул ближе. В неверном свете Эмили увидела темные волосы, спадающие на плечи из-под красной повязки, завязанной на затылке. В ушах сверкали золотые кольца, левый глаз скрывала повязка, губ не было видно под пышными темными усами.
 — Кого вам надо? — крикнула она, еще крепче прижимая к себе простыню.
 — Хм, леди, кого, кроме вас?
 Развязав плащ, незнакомец отбросил его в сторону с грацией матадора. Под плащом на нем оказалась белая шелковая рубашка, завязанная узлом на животе. Грудь в вырезе рубашки была покрыта темными волосами. Широкий пояс поддерживал черные брюки в обтяжку. Ее взгляд на мгновение задержался на интригующей выпуклости в месте соединения ног, затем опустился ниже, к мускулистым ногам, коленям и высоким ботинкам.
 — Вы хотите сказать, что собираетесь изнасиловать меня? — пролепетала Эмили дрожащим голосом.
 — Ах, это будет восхитительное насилие, любовь моя!
 — Вы говорите совсем как моя подруга Роза, — заявила девушка, вновь обретая самообладание. — Это совершенно несовместимые вещи. Насилие означает разрушительное действие, направленное против чьей-то воли; с другой стороны, восхищение — это чувство небесного блаженства. Таким образом, насилие не может быть восхитительным…
 — Ладно, ладно, в сторону все рассуждения! — прорычал незнакомец. Затем его голос смягчился и стал проникновенным: — Ах, моя дорогая, если я не умыкну вас на свой корабль, вы никогда не узнаете этого блаженства. Мы будем бороздить моря и океаны, днем грабить порты, а ночью… Ах, эти ночи, любовь моя! Они будут наполнены бесконечной, безумной страстью!
 — Грабить? Вы пират?
 — Конечно. Чем еще я могу заниматься в таком костюме, если к тому же у меня в ухе сверкает золотое кольцо?
 — Я думала, что вы Джош. Только он один всегда врывается в мои сны. Вы что, в самом деле предлагаете мне заняться грабежом?! Я в жизни ничего не крала.
 — Слухи утверждают, что вы украли деньги у своего отца, дорогая Эмили.
 — Во-первых, мистер Пират, я для вас вовсе не дорогая Эмили! А во-вторых, как я устала слышать эту наглую ложь, которую выдумал мой отец! И вот меня заставляют выслушивать ее вновь и вновь. Я не взяла в его доме ни одной вещи, которая бы мне не принадлежала.
 Брови незнакомца полезли на лоб от изумления, а сапфирово-голубые глаза расширились.
 — Так-таки и ложь? А как насчет награбленного добра, которое вы стянули у милашки Маккензи?
 — Награбленное добро? Я никого не грабила… — У Эмили по спине пробежали мурашки. — Вы имеете в виду его значок агентства Пинкертона? Надеюсь, вы не считаете этот идиотский значок добром?
 Он снова сдвинул брови.
 — Взяли тайком и втихомолку. И какими словами это ни называй, дорогая, но это грабеж.
 — Ладно, оставим это. Однако я не хочу с вами никуда идти, так что убирайтесь отсюда, иначе я буду кричать.
 Плотоядно усмехнувшись, мужчина присел на край кровати, повалил Эмили на спину и наклонился над ней так низко, что она почувствовала на своем лице его дыхание.
 — Вы меня уговорили.
 Он раскрыл губы девушки властным, умопомрачительным поцелуем, который не оставлял ей и проблеска надежды на сопротивление. Она задрожала от возбуждения: его поцелуи стали спускаться по ее шее, ниже, еще ниже. Прервав ласки, пират спустил с плеч Эмили платье.
 — Никаких криков, дорогая? — спросил он, нежно проводя пальцем по розовым выпуклостям ее обнаженных грудей.
 — Вы бессовестный мерзавец!
 Девушка чуть не задохнулась, когда его влажный рот покрыл один из трепещущих бутонов, заставив ее содрогнуться от изысканного эротического наслаждения.
 Приподняв голову, чтобы бросить на Эмили оценивающий взгляд, незнакомец спросил:
 — И вы продолжаете утверждать, что вам не нравится, что я с вами делаю?
 — Какая разница, нравится мне или нет? Все равно я не переменю своего решения и не пойду с вами.
 Он снова опустил голову. Его язык заиграл се сосками, и острое наслаждение стало мучительным.
 — О! Умоляю вас, не надо, остановитесь!
 Сжав ее грудь в своих ладонях, мужчина взял в рот сосок и стал сосать, как грудной младенец. Застонав, Эмили закрыла глаза, корчась от этого восхитительного насилия.
 — Вы самый безжалостный пират, разбойник, насильник! Так мучить меня! У меня больше нет сил сопротивляться вам.
 В ярко-голубых глазах незнакомца мелькнула насмешка:
 — Нет сил или нет желания, дорогая леди?
 — Называйте это как хотите. Все равно вы не обращаете внимания на мои слова.
 Вдруг он отпустил ее и сел.
 — К сожалению, время кончилось. Мы должны торопиться, иначе мы пропустим прилив. Нравится вам это или нет, но вы пойдете со мной, Эмили.
 Пират схватил наволочку, натянул ей на голову и поднял Эмили на руки. Она колотила руками и извивалась, пытаясь освободиться, но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее затягивались веревки.
 — Оставьте меня в покое! Я не хочу никуда идти с вами! Вы меня слышите? Я не хочу идти с вами!!!
 — Да, я вас слышу. И весь вагон тоже вас слышит. Может быть, вы все-таки успокоитесь?
 Эмили открыла глаза. Ее распущенные волосы спутались и закрыли ей лицо и рот. Откинув их назад, девушка увидела, что Джош смотрит на нее с раздражением. Взгляд его благодаря синяку под левым глазом казался просто свирепым.
 — Великий Боже, Эмили, весь вагон на вас смотрит! Почему вам так нравится устраивать представления? Это уже давно не срабатывает.
 — Я вовсе не собиралась устраивать представления. Мне снился сон.
 — Вам снился сон, очень хорошо. И в нем вы собирались от меня сбежать? — поднялся и взял ее саквояж. — Поезд прибывает в Уинслоу через несколько минут. Я предлагаю вам что-нибудь сделать с вашими волосами. Даже если вы наденете этот ужасный чепчик, и то будет лучше.
 — Это не чепчик, а шляпка! — ответила девушка, вырывая у него из рук свой саквояж. — И, смею утверждать, она гораздо лучше того недоразумения, что вы изволите носить у себя на голове.
 Сжав зубы, Эмили вынула из саквояжа щетку для волос и шпильки. Поспешно заколов волосы, она поправила поникшие искусственные цветы и водрузила на голову свою многострадальную соломенную шляпку. Затем она откинулась на спинку дивана, положила руки на колени и стала ждать остановки.
 Сойдя с поезда, девушка огляделась. В Уинслоу ничего не изменилось. Ей просто не верилось, что всего лишь несколько дней назад она сошла с такого же поезда и впервые увидела этот город. Даже странно было, что невероятные события последних дней произошли именно с ней.
 После краткого разговора с железнодорожником в билетной кассе Джош заплатил за проезд, и носильщик поднял их багаж.
 «Он, кажется, очень доволен собой», — подумала Эмили, глядя на детектива, который направлялся к ней с билетами в руках.
 — Все прекрасно складывается. Поезд прибывает через полтора часа.
 — Послушайте, Маккензи, а вы когда-нибудь кормите своих пленников?
 — Я как раз собирался вам это предложить. Сейчас мы пойдем в ресторан Гарви. — Он крепко взял девушку за руку. — Не думаю, что шериф Чарли Боуз сильно обрадуется, если еще раз увидит нас в своем заведении.
 — Просто уму непостижимо, как сильно отличаются рестораны Гарви от всех остальных ресторанов, которые есть на Западе, — заметила Эмили чуть позже, когда они уже сидели за столиком. Отправив в рот последний кусочек нежного и ароматного яичного суфле, она с восхищением огляделась вокруг, наслаждаясь роскошью ослепительно белых скатертей и всего убранства ресторана.
 Пока они ели, подошел поезд. Ресторан теперь был полон пассажирами, которые с аппетитом поедали свой завтрак — Симпатичные официантки с приветливыми улыбками, облаченные в аккуратные форменные платья «Гарви герлз», сновали взад и вперед, обслуживая клиентов. К их столику тоже подошла официантка и убрала пустую тарелку.
 — Хотите еще чашечку чая, мэм?
 — Нет, благодарю вас. Все было очень вкусно, — задумчиво ответила Эмили. У нее стало тяжело на сердце, когда она вспомнила, как всего лишь неделю назад она тоже была «Гарви герлз».
 — Если вы закончили, мы можем идти, — сказал Джош. Эмили глубоко вздохнула:
 — Не думаю, что мне удастся заставить вас переменить свое решение.
 — Не тратьте времени понапрасну. Если не я сделаю это, то сделает кто-нибудь другой, и в конце концов вы все равно вернетесь домой. Если то, что вы утверждаете, соответствует действительности, вы сможете легко доказать свое право на эти деньги. А поскольку ваш возраст гарантирует вам самостоятельность, то, если вы докажете свою невиновность, ваш отец не сможет силой держать вас взаперти.
 Эмили нетерпеливо отбросила салфетку.
 — Вы так ничего и не поняли, Маккензи. Мой отец властный и влиятельный человек. Ему даже нет нужды подкупать окружающих его людей и партнеров по бизнесу, чтобы проворачивать дела. Вы очень наивны, если думаете, что президент какого-нибудь банка пойдет на риск, доказывая мою невиновность, чтобы после этого потерять расположение Хайрема Лоуренса. Для него это будет равносильно финансовой смерти.
 — Даже если это так, я не могу поверить, что ваш собственный отец захочет запрятать вас в тюрьму.
 — Я и не говорила, что он так сделает. Я уверена, что он любит меня, но по-своему, очень своеобразно и деспотично. И это чувство отнюдь не означает, что он намерен давать мне свободу. В его планы входит выдать меня замуж за одного из женоподобных прихлебателей, которые толпами увиваются вокруг него, лаская его непомерное самолюбие. Он мечтает, чтобы я родила ему наследника, который будет продолжать дело своего блистательного дедушки Хайрема Бертрама Лоуренса.
 — Хорошенькая перспектива, — пробормотал Джош.
 — Единственной причиной, по которой мне удалось сбежать от него, было то, что он не ожидал, что я на это способна. Но если я снова окажусь у него в руках, то уверена: он не будет больше спускать с меня глаз.
 — Это ваша версия событий. Мне же сообщили нечто совершенно другое. И если дело даже не касается воровства, это не имеет ничего общего с моим бизнесом. Мне заплатили, чтобы я нашел вас и вернул обратно.
 — Служба и честь прежде всего, не так ли, детектив Маккензи? — горько спросила Эмили. — Простите меня, но никак не ожидала, что в груди наемного охотника могут таиться столь благородные чувства.
 Джош поднялся из-за стола, его лицо было непроницаемо.
 — Пора отправляться, мисс Лоуренс.
 Эмили долгим взглядом посмотрела в его сапфировые глаза, потом встала, и они вышли из ресторана.
 Снаружи крики носильщиков и кондукторов заглушали гудок паровоза, который призывал пассажиров занять свои места.
 На вокзале Джош послал телеграмму в свое агентство, и после короткого разговора с проводником они пошли к поезду. Проводник провел их в пульмановский спальный вагон с отдельными купе.
 — Поезд скоро отправляется, сэр, — сказал он, ставя на полку их багаж. — Если вы и миссис будете в чем-то нуждаться, спросите Джеба.
 — Спасибо, Джеб, — поблагодарил его Джош, закрыл дверь и запер ее на ключ.
 — Отдельное купе, — отметила Эмили. — Похоже на то, что в скором времени вы собираетесь разбогатеть, Маккензи. Надо было Розе обратить на вас внимание. Она все время высматривала себе богатого мужа.
 — Да, я не ограничиваю себя в средствах, и, наверное, вам будет приятно узнать, что за все это платит ваш отец. После публичных сцен, которые уверили меня в том, что вы по-прежнему не, оставляете надежд сбежать от меня, я решил, что так будет лучше. Хотя это несколько дороже, но, во всяком случае, можно быть уверенным, что вся остальная поездка пройдет без приключений.
 — Надеюсь, вы не хотите сказать, что я буду сидеть в этом тесном купе наедине с вами все оставшиеся дни?
 — Именно это я и собираюсь сделать. Вам это может нравиться или нет, как хотите. Но, мисс Лоуренс, это именно то, что я собираюсь сделать.
 О! Как он ее бесит! Каждый раз, когда Эмили расслаблялась до такой степени, что уже была готова поверить ему и снять оборону, Джош показывал свое настоящее лицо — лицо законника, наемного охотника, змеи, притаившейся в траве.
 Эмили уселась на диван, барабаня пальцами по столику. Ей необходимо придумать, как выпутаться из этой ситуации. Она ни за что не сдастся без борьбы. «Если очень сильно захотеть, то из любой ситуации можно найти выход», — напомнила она себе. А такое сильное желание у нее было!
 Джош снял пиджак и повесил его на вешалку. Затем ослабил галстук, закатал до локтей рукава рубашки и вытащил из кармана пальто свернутую газету. Он сел напротив девушки на диван и спрятал лицо за газетой.
 Эмили сидела, задумавшись, пока детектив через некоторое время не опустил газету.
 — Вы хотите, чтобы я сошел с ума от этого барабанного боя?
 — О, это вас беспокоит, Маккензи? Простите великодушно.
 И она еще сильнее забарабанила пальцами по столику. Это вызвало у него усмешку.
 — Если вы не пожалеете свои нежные пальчики, мисс Лоуренс, они быстро потеряют чувствительность и не будут годиться на то, чтобы незаметно залезать в карман вашего папочки.
 И лицо его снова скрылось за газетой.
 Эмили посидела еще несколько минут, разглядывая через стол поднятую газету, затем встала и сняла шляпку. Беглый взгляд в зеркало напомнил ей о необходимости привести в порядок свои волосы. Вздохнув, она придвинула к себе саквояж и вытащила шпильки.
 К тому времени как девушка привела себя в порядок и уложила волосы, поезд был уже далеко от станции. Джош все еще был погружен в чтение.
 Вернувшись на место, Эмили откинулась на спинку дивана и принялась смотреть в окно на проплывающие мимо ландшафты.
 До Лонг-Айленда предстоял долгий путь.
 Джош готов был поклясться, что слышит, как в прелестной головке Эмили роятся мысли. Он пытался понять, что написано в газете, но не мог вспомнить ни одного слова из того, что успел прочесть. Присутствие Эмили не давало ему сосредоточиться. Она, казалось, заполняла все пространство маленького купе. Что за изысканное мучение: смесь запаха лаванды и аромата соблазнительной женщины! Если бы он научился разливать эту смесь по бутылкам, то умер бы богачом.
 Слегка опустив край газеты, чтобы можно было незаметно подглядывать за пленницей, Джош стал смотреть, как девушка возится со своими волосами. В течение многих дней он боролся с искушением зарыться лицом в эту пышную золотистую массу солнечного света, ощутить под своими пальцами струящиеся шелковистые пряди.
 От этой мысли пальцы у него зачесались, и газетная бумага зашуршала, когда он инстинктивно сжал руки в кулаки.
 Несмотря на безмятежное выражение лица, — Эмили была преисполнена непоколебимой решимости сбежать. Ей было ясно, что борьба между ними далеко не кончена и ни о каком перемирии не может быть и речи. Борьба продолжается. Она доведет войну до победного конца, не будь она Эмили Лоуренс!
 Через несколько дней все будет кончено. Джош, наученный горьким опытом, был слишком предусмотрителен, чтобы уже сейчас праздновать победу. Он не собирается складывать оружие. Конец слишком близок, чтобы позволить себе расслабиться и сбить себя с толку романтическими фантазиями.
 Джошу хотелось многое сказать Эмили. Он даже готов был признаться, что находится на ее стороне. Он будет стоять рядом с девушкой и поможет ей объясниться с отцом. Джош надеялся, что она не лжет насчет денег. Потому что если это не так, то он не представлял, как их вернуть обратно. И вообще, много ли их у нее осталось? Вряд ли она могла растратить все, но ведь она работала за такую смехотворную сумму в месяц — семнадцать долларов пятьдесят центов! Да и не похоже на то, чтобы эта женщина сидела на мешке ворованных денег, иначе она не трудилась бы от зари до зари… Но что Джош знал теперь наверняка, так это то, что она проникла ему в кровь. Он уже не может просто так привезти ее на порог отцовского дома и бросить, как мешок с зерном, а потом повернуться и уйти.
 Но сейчас он не собирался ослаблять бдительность. Джош не хотел, чтобы Эмили догадалась о его намерениях. Если она почувствует его уязвимость, то сразу же использует это и обязательно попытается сбежать.
 О, у него свои собственные планы насчет обожаемой мисс Лоуренс. Такую женщину грешно упускать из рук.
 Но прежде этого… До Лонг-Айленда предстоял еще долгий путь.




 Глава 23


 Когда Эмили наконец привела себя в порядок настолько, чтобы в ближайшее время больше не беспокоиться о своей внешности, она позволила себе насладиться видами, проплывающими за окном. Высокие шпили из красноватого камня и причудливые обрывы гор величественно вырисовывались на фоне лазурного неба. Глазом не успеешь моргнуть, как склоняющееся к горизонту солнце углубит черные тени, скалы станут золотыми, и тогда вся картина будет напоминать огромный холст, написанный красками терракотовых тонов, слишком блестящий и сверкающий, чтобы быть настоящим.
 В Альбукерке поезд делал остановку для ленча, но когда настало время занимать места, кондуктор неожиданно объявил, что отправление поезда откладывается на два часа из-за непредвиденного ремонта котла.
 Несмотря на то что за последние дни Эмили прошла пешком столько, сколько ей не удалось пройти за всю предыдущую жизнь, она с облегчением согласилась, когда Джош предложил ей пойти прогуляться по городу. Сидеть запертой с ним в крошечной клетке купе было для нее невыносимо. Слишком волнующим было его неизменное присутствие напротив нее через столик купе. Эмили хорошо осознавала опасность, подстерегающую ее в этом маленьком помещении. Ей не помогало, даже когда она без конца напоминала себе, что этот человек разрушает ее жизнь, все равно его присутствие неизменно возбуждало ее. — И несмотря на то что девушка все время подогревала в себе мысль о том, что ждет ее впереди, Джош всегда будет у нее на первом месте.
 Они медленно пошли прочь от вокзала. С каждым шагом, отдаляющим их от поезда, им становилось спокойнее и комфортнее друг с другом. К тому времени, когда они дошли до рыночной площади, напряжение между ними почти исчезло. Они смеялись и наслаждались видами старого города с его разноцветными кирпичными домами, вигвамами и признаками западной цивилизации — ковбоями в тяжелых грубых башмаках и неизменных шляпах.
 Несмотря на то что они только что вышли из-за стола, оба не могли удержаться и остановились возле старушки, которая готовила маисовые лепешки. Эмили и Джош съели по Лепешке, потом пошли дальше по базару. В стороне сидела на земле, поджав под себя ноги, старая индианка, а рядом лежало одеяло, на котором были разложены бирюзовые и серебряные вещицы. Джош купил Эмили прелестную брошку, и когда он прикалывал ее к платью девушки на груди, они пристально посмотрели друг другу в глаза.
 — Мой отец оплатил и это? — спросила она его еле слышно.
 — Нет, — просто ответил он, не отводя глаз.
 «Наверное, так ведут себя влюбленные», — подумала Эмили. И на несколько драгоценных мгновений она и в самом деле почувствовала, что они двое юных влюбленных, а не непримиримые соперники.
 Колокольный звон, донесшийся до них со стороны церкви, напомнил им о времени.
 — Пожалуй, нам лучше вернуться к поезду, — сказал Джош. — А то он уедет без нас.
 Она взглянула на него. И заметила в его глазах то же сожаление, которое испытывала и сама: каникулы кончились, и суровая реальность окружающего мира снова наступает на них.
 — Это будет просто ужасно, если поезд уйдет без нас, не так ли, детектив Маккензи?
 Джош не ответил, и они повернули назад к вокзалу.
 — Какой интересный город, — заметила Эмили, когда они шли к станции. — Очаровательная смесь испанской, индейской и английской культур.
 — Думаю, эти слова справедливы для большинства городков этой местности. Над этим развевались один за другим четыре флага, с тех пор как его основали: испанский, мексиканский, флаг Соединенных Штатов и даже, ненадолго во время Гражданской войны, флаг Конфедерации.
 Вскоре после того, как они заняли свои места, паровоз дал предупреждающий свисток, созывающий отставших пассажиров.
 — Все на месте, — объявил кондуктор, и через несколько минут поезд с пыхтением покинул город.
 Поезд бежал по рельсам, пересекающим пустынное плато. На западе возвышались горы Сандиа. Эмили встрепенулась, увидев в окно нескольких ковбоев, пасущих стадо быков.
 — Вы когда-то были ковбоем, Джош?
 — Конечно. В Техасе это справедливо по отношению к большинству мужчин. Когда мужчины уходили на войну, они отпускали свои стада, потому что женщины не могли бы заботиться о них и о земле тоже, Почти пять лет стада паслись на свободе, пока оставшиеся в живых мужчины не вернулись с войны.
 — А что случилось, когда мужчины вернулись обратно?
 — Пока стада бродили на свободе в зарослях, они сильно размножились. Если на скотине не было клейма, корову никто не мог брать. Поэтому мужчины согнали скот в стада и сделались ковбоями. За годы, которые прошли с тех пор, техасские ковбои перегнали четыре миллиона молодых бычков из Рио-Гранде в Скалистые горы.
 — Я читала об этих перегонах скота, — сказала Эмили. — В моем представлении это выглядело так героически и опасно — гнать сотни длиннорогих животных на сотни миль, через бурные реки, через пустыни, через индейские территории…
 — Не обращая внимания на погоду, которая могла меняться от одуряющей жары до снега, на грозы с молниями и градом. И еще не забывайте про змей и диких животных — волков, ягуаров, медведей, — а также про зверей человеческой породы — дезертиров обеих армий, разбойников и джейхакеров.
 — Кто такие джейхакеры?
 — Это банды в Канзасе, выступающие за Штаты. Джейхакеры попытались обвинить техасцев, которые воевали на стороне Конфедерации, в том, что они бесплатно гонят свой скот через Канзас. Если техасцы не платили, то дело обычно кончалось вооруженными схватками. Они нападали и на моего отца и дядьев.
 — И что же случилось?
 Джош посмотрел на нее и усмехнулся:
 — Если бы вы были знакомы с моим отцом и дядьями, то не задавали бы этого вопроса.
 Эмили вздохнула, захваченная героизмом прошедших дней.
 — Страна росла, ее население увеличивалось и нуждалось в мясе. Несмотря на все эти опасности и благодаря героическим техасцам нация была накормлена. Неудивительно поэтому, что вы, техасцы, так гордитесь своим прошлым.
 — В прошлом не только перегоны скота, Эми. Мы в одиночку сражались за нашу независимость. — Его глаза сверкнули гордостью. — Мексиканцы в Аламо и Сан-Джасинто, команчи и апачи все еще живут вокруг нас. Никто не помогал нам защищаться от них, мы создали отряды техасских рейнджеров, которые поддерживали соблюдение законов на территории штата и обороняли наши границы. Вот поэтому мы называем себя штатом Одинокой Звезды. Попробуйте представить теперь, что произошло с приходом в эти места поездов. Это помогло немного увеличить численность населения не только в Техасе, но и по всей стране. В один прекрасный день стада перегнали в Канзас, и по железной дороге бычков отвезли в Чикаго на бойни, а сюда, на Средний Запад, привезли калифорнийский виноград, овощи из Висконсина, зерно из Айовы и персики из Джорджии, все развезли по стране. — Он широко улыбнулся. — А что самое главное — благодаря этой железной дороге на Западе появились «Гарви герлз».
 Однако мысли Эмили все еще были заняты легендарными перегонами скота.
 — Я допускаю, что приход в эти места железной дороги сыграл значительную роль, но все же мне кажется, что перегоны стад представляли собой грандиозное зрелище.
 — Я принимал участие в одном таком перегоне, когда был молодым.
 Ее глаза заинтересованно сверкнули.
 — Правда? Вы мне обязательно должны рассказать об этом.
 — Ну да, когда отец нашел меня в Мексике, он взял меня в Калифорнию и стал там шерифом в Стоктоне.
 — А что сталось с вашими дядьями?
 — Они потеряли друг друга, разъезжая туда-сюда. Оба они охотились за бандитами, которые убили мою мать и бабушку, особенно за главарем, которого звали Чарли Уолден. Отец занимался тем же самым, потому что он слышал, что банда Уолдена орудует в Калифорнии, но у него руки были связаны — ведь он должен был заботиться обо мне. Он не мог жить в седле, как дядюшка Флинт и дядюшка Клэй. Тогда-то ему и пришла идея обратиться в брачное бюро.
 — Вторая жена вашего отца была из брачного бюро! — воскликнула Эмили. — О, с этого момента все становится гораздо интереснее.
 — Ну конечно, нет. Матушка заняла место женщины, за которой отец едва успел послать. — Джош улыбнулся. — Но это совсем другая история. Отец арестовал ее, надеясь, что этим заставит ее остаться при мне нянькой. Мне тогда было шесть лет. Да, помнится, я не рассказывал вам о том, как они влюбились друг в друга, а потом поженились.
 — Как все интересно! — воскликнула Эмили. — Но когда же случился тот перегон скота?
 — После того как Чарли Уолден выстрелил моему отцу в спину.
 — Выстрелил в спину?!
 — Это еще одна история, — небрежно ответил Джош. — Мои дядья услышали об этом и появились у нас, мы собрались и направились обратно в Техас. Они сорвались с места, чтобы идти по следу Чарли Уолдена, а тем временем матушка и отец поддерживали в порядке ранчо. Отец пас стадо, но Техас был тогда страшно беден — он еще не оправился после войны. Отец слышал, что в предыдущие годы один из хозяев ранчо перегонял стада в Канзас и выручил за это большие деньги, поэтому он подговорил дядьев попытаться сделать то же самое. Мне было семь лет, и я никогда не забуду этого. Для безопасности отец не стал оставлять нас одних, даже матушка не осталась.
 Джош улыбнулся той особенной улыбкой, которая всегда появлялась на его лице, когда он упоминал о ней. Эмили было ясно, как сильно он преклоняется перед женщиной, которая воспитала его.
 — Там были отец, матушка, дядя Клэй, Мод Маллон, дядюшка Флинт, тетушка Гарнет, — но она не родная тетка мне. Дядюшка Флинт спас се от резни, когда на них напали команчи. — Его смешок заставил Эмили поежиться. — Все знали, что дядюшка Флинт влюблен в нее, хотя он всегда от этого отговаривался.
 — Но это совсем другая история, — добавила Эмили, улыбнувшись.
 В его глазах засверкали смешинки.
 — О, это наглая ложь!
 — Ну хорошо, вернемся к перегону скота. Так кто же еще был с вами?
 Улыбка исчезла с его лица.
 — Да, еще были Джей и Джеб Бонн, близнецы.
 — Вы сказали «были», — заметила она осторожно, подозревая что-то зловещее.
 И снова его глаза стали жесткими.
 — Да, Чарли Уолден поймал их, когда они отъехали от стада, и жестоко расправился с ними. — Джош помолчал несколько секунд, потом продолжал: — Тем не менее моя семья сумела прогнать стадо до Канзаса. Мать, эта замечательная женщина, скакала верхом наравне с мужчинами, выполняла всю мужскую работу, отбивала атаки индейцев и джейхакеров и каждую ночь ложилась спать совершенно разбитая. Но никто не жаловался. Моя семья, мои дяди и тети — это самые мужественные люди, каких я когда-либо встречал. Они, возможно, не семи пядей во лбу, и не по их приказу крутится мир, но все, что бы они ни делали, всегда выше всяких похвал.
 — Вы говорите о них с такой гордостью, — сказала Эмили. — Как приятно, должно быть, вырасти в семье, в которой все так любят и уважают друг друга.
 — Странно, я никогда об этом не задумывался. Так всегда было, и я воспринимал это как само собой разумеющееся.
 Эмили удивилась, заметив где-то в глубине его глаз, что ему как будто стыдно за что-то перед ней.
 — У меня в жизни тоже были препятствия, Эми. Я безмерно уважал своего отца и дядьев, все время чувствовал, что никогда не смогу дотянуть до их уровня.
 Значит, и у Джоша Маккензи была своя ахиллесова пята. Это знание должно было бы доставить ей удовлетворение, но вместо этого она опечалилась. Эмили подумала о молодом человеке, который никогда не ощущал себя достаточно уверенным, чтобы пойти по стопам своих родных, которых он любил и уважал.
 — С такой наследственностью, Джош, мне кажется, вы должны были просто стараться изо всех сил, — сказала она тихо.
 — Или сбежать и поступить на работу в агентство Пинкертона.
 Джош отвернулся и уставился в окно. Разговор был окончен. Вскоре день стал клониться к вечеру, и на небе разыгралось еще одно великолепное представление — закат.
 — Эти закаты и восходы на Западе, они просто потрясающи! — воскликнула Эмили. Она причесывала волосы, готовясь ко сну. — Если бы я жила здесь, я бы каждый день вставала, чтобы любоваться восходом солнца.
 — Хорошо, только не будите меня, если вы решите сделать это завтра утром, — проворчал Джош.
 — Вот уж эти мне западные люди, им все достается даром. Вы даже не умеете ценить то, чем владеете.
 Он посмотрел на нее сердито.
 — Иногда меня поражает высокомерие выходцев с востока. Мой дядюшка Клэй любит рассказывать историю об одном таком восточном выскочке. Он подъехал к одному старожилу, сидящему на веранде сарая, и спросил: «Вы мне не скажете, как проехать в Тумстоун?» Старожил поднял руку и указал на запад. «Вы не можете сказать, сколько это будет миль?» Старожил ответил: «Нет, я никогда там не был». Тогда этот человек потерял терпение. «Тогда можете вы мне сказать, сколько миль до ближайшего города?» Старожил сказал: «Нет, я никогда их не считал». Доведенный до белого каления мужчина заявил: «Вы, как мне кажется, вообще ничего не знаете, не так ли?» Старожил подумал Минутку, потом выпустил струю табачной жвачки на скорпиона, который проползал мимо. «Я знаю, да ведь не я потерялся».
 И Джош поднял брови, ожидая ее реакции. Эмили нахмурилась:
 — Не вижу никакой связи. Что это имеет общего с утверждением, что восточные люди высокомерны?
 — Поймите, мисс Лоуренс, мы, западные, не нуждаемся в восточных, чтобы они указывали нам, как мы счастливы. Почему вы думаете, что мы только и мечтаем, чтобы отсюда уехать и жить где-нибудь в другом месте?
 — Я приношу вам свои извинения, — сказала Эмили. Сбросив туфли, она забралась с ногами на верхнюю полку и легла. — Я просто хотела сказать, что завидую вашим родным.
 Джош подошел к ней и оперся о полку.
 — Вашу левую руку, пожалуйста.
 — Что? — спросила она, но подняла руку.
 Он крепко обхватил ее запястье и защелкнул на нем наручники. Ее удивление сменилось болью в сердце.
 Видимо, это отразилось на ее лице, потому что он сказал:
 — Мне очень жаль, Эми, но я не могу оставлять вам ни единого шанса. Я должен быть уверен, что в случае, если я засну, вы не воспользуетесь этой возможностью и не сбежите. Как это случилось в Уинслоу.
 — Как я могу убежать из движущегося поезда?
 — Вы уж придумаете как, в этом я уверен. — Он вытащил из кармана ключ от наручников. — Если вы дадите мне слово, что не убежите, тогда я их открою.
 Но Эмили была слишком опустошена, чтобы снова бросать ему вызов. В самом деле, несмотря ни на что, он был прав. Ей было обидно, что он до сих пор считает ее обманщицей и воровкой. Если бы только ей удалось заставить его поверить, что единственной причиной, по которой она лгала ему, была попытка избежать ареста!
 — Я не могу этого сделать, Джош. — Ее глаза наполнились слезами, когда она отказалась от освобождения. — Постарайтесь понять меня: до самого последнего момента я буду делать все возможное, чтобы убежать от вас.
 Он печально посмотрел на нее и сунул ключ в карман.
 — А вы должны понять, что со своей стороны я обязан предотвратить успешное выполнение ваших планов.
 Девушка закрыла глаза, и Джош пристегнул другое кольцо к металлическому бортику полки. Щелчок закрывающихся наручников был оглушающим.
 Эмили заснула под звуки дождя, который начал стучать в окно.
 Проснулась она с ощущением соленых слез на щеках. Видимо, она плакала во сне. Джош не задернул занавески, когда лег спать, и девушка видела, что дождь кончился. Лунный свет бросал жутковатые тени на стены и потолок, когда поезд мчался сквозь ночь.
 Перегнувшись через бортик полки, Эмили разглядела детектива, который спал внизу, вытянувшись на спине.
 Ключ к ее свободе был у него в кармане, но как она сможет вытащить его, не разбудив своего тюремщика? С другой стороны, ей нечего было терять. Если Маккензи проснется, то ее положение не станет хуже по сравнению с тем, в котором она находится сейчас.
 А если ей удастся, тогда что? Как Эмили сможет соскочить с поезда? Сейчас они должны находиться где-то недалеко от Лас-Вегаса. Если ей как-то удастся выбраться, она была уверена, что может рассчитывать на помощь Розы.
 Где-нибудь поезд обязательно замедлит ход, и тогда она сможет спрыгнуть. Все, что ей остается делать, это надеяться, что прежде чем ей удастся осуществить задуманное, Джош не проснется.
 Но первым делом надо добыть ключ.
 Благодаря своему росту девушка смогла спуститься с верхней полки, несмотря на то что рука ее была прикована к поручням.
 Эмили долго смотрела на Маккензи. Его лицо было темным от пробившейся за день щетины, но он выглядел таким мирным и трогательным, что она захотела подойти и погладить его по щеке.
 «Как бы я хотела ненавидеть тебя, Джош, но не могу… Все было бы так просто, если бы я могла ненавидеть тебя. Если бы на твоем месте был кто-то другой! Мысль о том, что я должна скрываться от тебя, разрывает мое сердце. Если бы только я была Эмили Лэйн — тогда мы могли бы быть вместе. Но вместо этого…»
 Она постаралась отбросить эти малодушные мысли, сделала глубокий вдох и осторожно полезла к нему в карман.
 У нее перехватило дыхание, когда рука Маккензи медленно поднялась и охватила ее запястье как клещами.
 — Вы хотите вот это? — Он вынул ключ.
 Эмили была слишком ошеломлена, чтобы взять ключ. Тогда Джош сам открыл замок наручников. Освобожденная рука упала вдоль тела, зато взгляд девушки был по-прежнему прикован к нему.
 Она знала, что может идти, но все еще стояла», наклонившись к Джошу, пригвожденная к месту какой-то дикой страстью, мерцавшей в его глазах. Последние несколько дней она избегала этого взгляда. В такие моменты, как сейчас, вспомнилась та близость, которая была между ними когда-то.
 Маккензи отпустил руку Эмили, поднялся и запустил пальцы в волосы у нее на затылке, потом медленно наклонил ее голову к своей, пока их дыхание не смешалось.
 — Может быть, на самом деле ты хочешь вот этого? — прошептал он.
 Джош притянул ее к себе, и девушка легла на него. О, это было небесное блаженство! Эмили хотела раствориться и утонуть в его мужественной теплоте. Она позволит Джошу делать с ней все, что он хочет, — чтобы он наконец закончил то, что они начали в тот далекий день на берегу прелестного озерка возле Лас-Вегаса. Хотя это может принести ей несчастье. Женский инстинкт подсказывал, что она может потерять всякую надежду ускользнуть от него, если разделит с ним любовь. Эмили жаждала быть его, — но если это случится, то это будет прямой путь в Лонг-Айленд.
 Собрав все свои силы, она попыталась ответить:
 — Нет, я…
 Но Джош оборвал ее, и его губы завладели ее губами. На уровне сознания девушка еще пыталась сопротивляться, но тело призывало ее уступить. Тогда она раскрыла навстречу губы, и возбуждение Джоша передалось ей.
 Этот поцелуй был глубоким и страстным и всколыхнул в Эмили желание большего, у нее перехватило дыхание, и она чуть не потеряла сознание, когда Джош наконец отпустил ее. Эмили вздохнула, а Маккензи тем временем стал покрывать ее щеки и глаза быстрыми, влажными поцелуями, каждый из которых был похож на горячие угольки, разжигавшие ее страсть. Затем его восхитительные губы снова завладели ее губами, его язык вторгся в ее рот, сокрушая последние бастионы сопротивления. Его мужской запах, его прикосновения, его энергичная сила — все это сводило Эмили с ума.
 Закрыв глаза, девушка отвела голову в сторону, слабо пытаясь освободиться, но это движение лишь позволило Джошу ловко завладеть ее шеей. Он с воодушевлением принял приглашение и расстегнул пуговицы на ее блузке, потом прошелся языком по выпуклостям груди. Ему не терпелось освободить груди Эмили, и он пробормотал ругательство, когда неожиданно встретился с препятствием в виде рубашки. Он дернул ее, и слабые пуговки полетели во все стороны.
 Это было ужасно, но это было и восхитительно. Безрассудность Джоша, его нетерпение, его желание заставили все тело Эмили воспламениться. Она никогда в жизни не чувствовала себя более женщиной, чем сейчас.
 Девушка затрепетала от восторженного желания, когда Джош ласкал ее груди. Затем он снова завладел ее ртом, ударяя жаром, разжигая страсть. Наконец она инстинктивно раздвинула ноги и почувствовала тяжесть его возбуждения.
 Губы Маккензи скользнули по щеке девушки, и он дотронулся языком до чувствительного места возле ее уха. Его теплое дыхание шевелило ей волосы, когда он пробормотал голосом, охрипшим от страсти:
 — Я хочу тебя, Эми.
 — Да, да, я тоже хочу тебя, Джош. Сейчас, пожалуйста, сделай это сейчас же!
 Ее пальцы дрожали, когда она провела ими по его шее и скользнула внутрь рубашки. Эмили быстро справилась с пуговицами, потом ее маленькие нежные ручки прикоснулись к его груди. Джош спрятал лицо между ее грудей, вдыхая ее аромат, потерся заросшими щеками о мягкую кожу, которой раньше никто не смел касаться. Пальцы девушки путались в его волосах, потом она взяла его лицо в ладони и притянула к своим губам.
 Повернувшись на бок, Джош подвинул ее так, что они оказались лицом к лицу. Когда он захотел прижать Эмили к себе, ее рука случайно коснулась его обнаженной груди. Услышав, как у Джоша перехватило дыхание, девушка взглянула на него с удивлением. Его лицо сделалось напряженным, он откинул голову, будто сдерживал дыхание и ждал. Неужели это ее прикосновение вызвало такую реакцию? Она медленно провела рукой вниз по его груди, и он всхлипнул. Ее прикосновение вызывает у него такое же мучительное наслаждение, как и его прикосновения возбуждают ее!
 Ее собственная страсть вспыхнула с новой силой, когда Эмили сделала это открытие. Другой рукой она погладила Джоша по плечу. Его мускулы дрожали под ее пальчиками. Набравшись смелости, она прижала свои губы к одному из его сосков, и все его тело напряглось.
 О, это просто поразительно! Несколько бесконечных мгновений девушка проверяла, пробовала, ударяла его, целовала, пока наконец он громко не застонал. Каждый щипок, каждый укол, каждый удар ее языка разжигали ее собственную страсть, пока это не стало грозить взрывом.
 С диким рычанием Джош откатился назад и сдернул с Эмили платье. Она с трудом дышала, когда его рот мучил се груди, а его руки искали и нашли самое чувствительное, самое горячее местечко ее тела.
 — Джош, пожалуйста, я не могу…
 Он заглушил ее мольбу поцелуем, потом снова стал целовать ей грудь. У Эмили закружилась голова от вихря ощущений, когда его палец начал дразнить самый центр ее страсти, ритм его ударов возрастал, и наконец она застонала от экстаза, а тело ее завибрировало, затопленное любовной дрожью.
 — Теперь ты готова принять меня, детка. Ты совсем готова, — пробормотал Джош ей на ухо. Привстав, он широко раздвинул ноги Эмили и стал снимать с себя джинсы.
 Девушка была готова с того самого момента, как он притянул ее к себе. Мысль о том, что может быть что-то еще более восхитительное, была для нее непостижима.
 Тут внезапный ужасающий скрежет металла о металл вернул Эмили обратно на землю, а затем она и Джош слетели со своего ложа и упали на пол.




 Глава 24


 — Что за черт! — воскликнул Джош. — Эми, с тобой все в порядке?
 — Да.
 Поезд еще раз дернулся и остановился.
 — Что это? Что происходит? — вскрикнула Эмили.
 До них донесся отдаленный звук выстрелов, затем они разглядели, как несколько всадников промчались мимо вагона.
 — Оставайся на полу, — настойчиво предупредил Джош.
 — Что это?
 — Похоже на ограбление поезда.
 У Эмили расширились глаза от страха.
 — Может быть, это банда Долтона, о которой ты мне рассказывал?
 Джош быстро натянул ботинки. Выстрелы продолжались.
 — Похоже на то, что кто-то впереди устроил отвлекающий маневр.
 Маккензи надел кобуру с «кольтом», и у Эмили подвело живот от страха. ?
 — Им может понадобиться помощь.
 Девушке показалось, что душа покидает ее тело. Теперь ей было все равно, что он везет ее в Лонг-Айленд против ее воли. Единственная внятная мысль, которая билась в ее мозгу, — что его могут ранить или даже убить. Схватив его за руку, она взмолилась:
 — Не уходи, Джош!
 — Все будет в порядке, Эми. Держись подальше от окна и запри покрепче дверь. И, что бы ты ни делала, не зажигай света. Тогда они, может быть, подумают, что купе не занято.
 — Мне страшно, Джош.
 Он взял ее лицо в ладони и улыбнулся.
 — Все будет в полном порядке, дорогая, если ты будешь делать, как я велел. — Он поцеловал Эмили в губы.
 Девушка хотела сказать, что она боится за него, но не могла собраться с духом. А минутой позже он уже выскользнул в приоткрытую дверь.
 — Запрись, — напомнил он ей и исчез в темноте. Эмили, согнувшись, подползла к двери и повернула ключ.
 Ее руки тряслись, когда она попыталась застегнуть свою блузку и надеть чулки и башмаки. Звуки выстрелов продолжались, теперь они были слышны со всех сторон. Она могла только догадываться о том, что происходит снаружи.
 Ее беспокойство росло с каждым выстрелом. Минуты тянулись медленно. Было невыносимо ждать, не зная, что там происходит. Что, если Джош лежит где-то рядом, раненный, и истекает кровью? Или еще хуже: что, если… Девушка не могла даже про себя предположить такую возможность.
 Пришла пора признаться самой себе, что ее чувства к нему — нечто большее, чем простое физическое влечение. Каким-то невероятным образом, фантастическим сплетением судеб, но Эмили по-настоящему полюбила его. В этом нет никакого смысла, но нужно смотреть правде в глаза. И именно поэтому она не высидит больше и минуты в этом запертом купе. Ведь она знает, что там, снаружи, его жизнь подвергается смертельной опасности.
 Эмили повернула ключ в замке.
 В коридоре вагона не было ни души, и, пригнувшись, девушка прошла на площадку и шагнула из поезда в предрассветную тьму.
 Ее сердце билось так громко, что звук отдавался в ушах, — казалось, что барабаны приветствуют своим громким боем се прибытие. Стараясь держаться в тени, она стала пробираться вдоль железнодорожного пути.
 Внезапно стрельба прекратилась. Неужели все защитники ранены — или мертвы? В панике Эмили побежала вдоль вагонов, с рыданиями выкрикивая имя Джоша. Она бежала, спотыкаясь, и упала, поскользнувшись, когда к поезду подъехали несколько всадников.
 — Вот это да! Вы посмотрите, что тут можно найти, ребятки, — сказал один из них, придерживая поводья. Остальные тоже приостановились. Лежа в грязи, Эмили посмотрела вверх и встретила холодный взгляд серых стальных глаз. Лицо всадника было почти полностью скрыто под густой черной бородой.
 — Сам видишь, босс, — ответил один из его спутников. Самодовольно ухмыльнувшись, главарь произнес:
 — Эй, ребятки, теперь хотя бы эту не потеряйте, коль дело сорвалось.
 Если это и в самом деле был знаменитый Боб Долтон, он не имел ничего общего с незнакомцем, посещавшим Эмили во сне…
 Джош быстро выяснил, что ответный огонь ведут кондуктор и железнодорожный детектив, который находился в поезде из-за последних ограблений. Он присоединился к ним, и трое мужчин сумели отбить нападение банды. Как только разбойники ускакали прочь, Маккензи решил помочь паровозной бригаде справиться с повреждениями локомотива, а проводники и кондуктор стали проверять, не причинили ли вреда пассажирам при попытке ограбления.
 Необходимо было разобрать баррикаду из поваленных деревьев на рельсах, чтобы поезд мог продолжать путь. Из-за экстренной остановки котел получил значительные повреждения, и понадобится еще время, прежде чем доставят другой. К изумлению Джоша, ближайшим городом, откуда могли доставить котел, был Лас-Вегас. Если бы не его полная уверенность в непричастности к этому делу Эмили, он мог бы подозревать, что она имеет что-то общее с ограблением. Он усмехнулся этим мыслям и пошел в свой вагон.
 Но эта остановка меньше всего помешает ему и Эми — у них есть одно незаконченное дело. В самом деле, им будет чем заняться, пока поезд будут чинить.
 На входе в вагон Джош столкнулся с проводником.
 — Никто из пассажиров не пострадал, Джеб?
 — Нет, детектив Маккензи. Все в порядке, за исключением вашей миссис. Я стучал в дверь, но ее там нет.
 Джош рассмеялся.
 — Не беспокойся, Джеб. Я сказал ей, чтобы она закрыла дверь и никому не открывала, кроме меня.
 — Нет, сэр, ее там нет, дверь открыта, а купе пусто.
 Нет! Он не мог представить себе, что Эмили может оказаться такой идиоткой, чтобы предпринять попытку побега в самый разгар оружейной пальбы. Но она же его сама предупреждала, когда он надевал на нее наручники. И он был полным дураком, что раскис и открыл их. Когда он снова ее найдет, то будет везти ее в этих наручниках до самого Лонг-Айленда.
 Внезапно его гнев остыл, когда он осознал, что если девушка и пыталась сбежать, то ее, возможно, могли ранить, и она теперь лежит где-нибудь рядом с поездом. Или, еще хуже, она, может быть… нет, он не хочет и думать об этом! — Эми! — крикнул Джош, надеясь, что она где-то поблизости.
 Джеб бросился в тормозной вагон и вернулся назад с фонарями. Вдвоем с проводником они стали исследовать пространство вокруг поезда. Если она ранена шальной нулей, то должна лежать где-то близко.
 Поднимающееся солнце огромным диском повисло над горизонтом, когда они вернулись после своих безуспешных поисков. Тут Джош заметил на земле возле поезда следы копыт нескольких лошадей. Он тщательно исследовал это пространство, привлекая на помощь все свои знания. Дядюшка Флинт давно обучил его этому искусству, и на этот раз глаза детектива замечали самые мельчайшие предметы, которые едва были видны в грязи. Присев на корточки, он поднял шпильку для волос.
 Они похитили ее! Эта мысль пронзила Джоша как молния, и он стал хватать ртом воздух. Но если они схватили Эмили, это значит, она жива.
 Услышав топот приближающихся лошадей, он резко развернулся, выхватив «кольт» из кобуры. К нему неслись два всадника.
 — Эй, не стреляйте, мистер! — крикнул издалека один из них.
 — Руки вверх! Кто вы такие?
 — Мы перегоняем скот на ранчо. Наш путь лежит через железнодорожные пути. Мы недалеко стояли лагерем и слышали стрельбу. Что тут случилось?
 — Грабители остановили поезд. Сейчас мне нужна лошадь. Разбойники похитили одну из пассажирок.
 — А вы уверены, что она не одна из них? — спросил другой ковбой.
 — На все сто проклятых процентов. Джош направил револьвер на ковбоя.
 — Быстро вылезай из седла! У меня нет времени молоть языком.
 — Ладно. Только надень кожуру на этот «кольт», пока он случайно не сработал, — проворчал парень, спешиваясь. — Хочу тебя предупредить, что хозяин не любит, когда у него воруют лошадей.
 — Лошадь я тебе верну.
 Джош вскочил в седло и поскакал в направлении, которое ему указывали следы копыт. Со стороны грабителей было довольно глупо нападать на поезд после дождя: теперь их мог выследить даже новичок. Больше всего Маккензи ругал себя за то, что потратил слишком много времени зря и не сможет догнать их. Если только один из этих выродков тронет Эмили, он тогда…
 Но Господь поможет ему, ведь он так любит ее. Эмили Лоуренс, лгунья, воровка и интриганка. Избалованная, испорченная, маленькая богатая девчонка, которая совершенно не заботится о том, какие последствия могут повлечь за собой ее поступки. Он хотел уверить себя, что влечение к ней, которое вызывало зуд у него в пояснице, уйдет, если он удовлетворит его, но ничуть не бывало. Она вцепилась в него, как проклятый клещ, она не хочет отпускать его!
 Но ведь она и Эмили Лэйн тоже. Он видел, что она не брезговала тяжелой работой, как руководила работами на пожаре в ту ночь. Он видел ее мужество и выдержку, когда они шли по пустыне. Он видел, как красота солнечного заката вызвала слезы у нее на глазах.
 И еще это была Эмили, которая затопила все его чувства.
 Женщина, которую он держал в своих объятиях, чью нежную кожу еще помнили его руки. Он видел ее зеленые глаза, в которых горело желание, он чувствовал вкус ее страсти, вдыхал ее запах, слышал стоны восторга, которые вырывались у нее, когда он прикасался к ней.
 И все эти три разные женщины были одной Эмили, той, которую Джош сейчас любил больше всего на свете. И она так глубоко вошла в его душу, что никаким огнем не выжечь это клеймо любви. Никогда.
 Проскакав несколько миль, Маккензи обнаружил место, где всадники разделились: двое поехали прямо, а один на Запад. С кем была Эмили? Спешившись, он внимательно изучил землю во всех направлениях на несколько ярдов вокруг и наконец нашел еще одну шпильку.
 — Ты молодец, детка. Продолжай в том же духе, — пробормотал детектив. — Больше никогда в жизни не буду ругаться на эти проклятые шпильки.
 Снова вскочив на лошадь, он направился на Запад.
 Эмили уверена, что он поспешит ей на выручку, и она должна быть настороже. Значит, с ней все в порядке, если у нее хватает присутствия духа оставлять ему такие указания именно там, где это необходимо.
 Местность довольно скоро стала гористой, глинистый грунт сменился сланцами. Тропинка шла вдоль скал с отвесными обрывами. Временами Джошу приходилось спускаться на землю и изучать следы, отыскивая или камень, недавно сдвинутый с места, пли неясный отпечаток копыта. Все это помогало ему определить направление.
 Добравшись до небольшой расщелины, где грунт был мягче, детектив обнаружил, что следов стало больше. Казалось, что двое повернувших на Запад всадников снова присоединились к своему товарищу. Или он встретил двух других, но эту возможность Джош не хотел рассматривать. Инстинкт подсказывал ему, что это были все те же трое.
 Спешившись, Джош медленно пошел вперед. Он остановился, когда щель с крутыми стенами превратилась в каньон.
 — Что-то мне это не нравится, мальчик, — сказал он, похлопывая коня по спине. — Если этот каньон не имеет выхода, а они притаились где-то там, то я попадусь, как мышь в мышеловку.
 Джош сдвинул свою ковбойскую шляпу на затылок. Что бы сделал дядюшка Флинт в похожей ситуации? Пойти вниз по каньону — и тем сэкономить время? Его дядя наверняка времени не пожалел бы и поднялся на склон, чтобы сверху оценить обстановку.
 Маккензи привязал лошадь к кусту, расстегнул кобуру, проверил револьвер и снова опустил его в кобуру.
 Пригибаясь к земле, он взобрался на скалы, огляделся и понял, что другого выхода из каньона и в самом деле не существует. Но бандитов нигде не было видно. Может быть, они укрылись под противоположным обрывом?
 Спустившись вниз, Джош взобрался на другой склон, и с тем же самым результатом — никого.
 Куда же они запропастились? Следы копыт вели вглубь, а другого выхода из каньона нет.
 Он спустился вниз и отвязал лошадь. Ничего не остается делать, как только идти вперед. В каньоне не было никакой растительности, за исключением редких пучков сухой травы и чахлых кустиков. Пеший человек здесь представлял собой не такую хорошую мишень, как едущий верхом.
 Спину Джоша свело от напряжения: что-то ему здесь очень не нравилось. Почему следы ведут лишь туда — и ни один обратно? Его взгляд внимательно осматривал стены каньона. Никаких признаков пещеры или какого-то укрытия, в котором могли бы спрятаться по крайней мере три лошади и четыре человека.
 Когда Джош проходил мимо огромного валуна, его взгляд привлек блестящий предмет, валяющийся на земле. Он поднял его и сразу же узнал: это была бирюзовая брошка, которую он подарил Эмили в Альбукерке.
 Это было явное указание на то, что в этом месте ему следует быть особенно внимательным. Детектив тщательно исследовал валун, и оказалось, что он не вплотную прилегает к стене каньона. Огромный плоский камень скрывал широкий проем, достаточный для того, чтобы через него прошла лошадь.
 Войдя в пещеру, Джош ненадолго остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Вскоре он смог расслышать слабый гул голосов, доносящихся откуда-то из глубины пещеры. Он увидел трех лошадей, привязанных поблизости от входа, и оставил там же свою, а потом осторожно двинулся в направлении голосов.
 Потолок пещеры снижался, и детективу пришлось нагнуть голову, чтобы продолжать идти. Миновав крутой поворот каменистого тоннеля, Джош увидел, что ход заканчивается огромным подземным залом с высоким потолком.
 Маккензи слышал, что когда испанцы пришли завоевывать Нью-Мексико, они прятали сокровища в пещерах. Наверное, сейчас он попал как раз в одну из них.
 В углублении скалы горел факел, освещая четыре фигуры, сидящие в центре помещения: это были Эмили и трос бандитов. Прижимаясь к стене, стараясь оставаться в тени, Джош осторожно подкрался ближе и увидел, что руки Эмили не связаны. Эти парни не догадываются, что играют с огнем, оставив ее руки и ноги свободными, подумал он с изумлением.
 Джош наконец подошел достаточно близко, чтобы расслышать, о чем они говорят.
 — Я могу заверить вас, джентльмены, что мой отец очень богат, и он готов выплатить вам любую сумму, чтобы выкупить меня. — Голос Эмили звучал испуганно, в нем не хватало обычного для нее мужества. На сей раз она попала в настоящую переделку и хорошо это понимала.
 Один из бандитов поднял ее на смех:
 — Леди, вы, наверное, думаете, что мы ослы! Как мы сможем получить от него эти деньги? Снять их со счета в ближайшем банке?
 Остальные разразились громким хохотом.
 — Она хочет просто потянуть время, босс. Чего с ней церемониться? Давайте бросим на пальцах, кому она достанется первой.
 — А вот этого мы делать не будем. Я тут главный, и никто против этого ничего не имеет, верно? А вы можете тут сброситься между собой, пока я с ней не закончу.
 Он дернул Эмили, заставив ее подняться с земли.
 — Убери от меня свои грязные руки, ты, животное! Девушка попыталась сопротивляться.
 Однако главарь просто поднял ее с земли и забросил себе на плечо, как мешок с зерном.
 — Лучше бы ты не взбрыкивала, Блондиночка. Вон там за одеялом у меня есть укромное местечко, и мы с тобой хорошо повеселимся.
 «Вот что ты задумал, подонок!» Вытащив «кольт», Джош стал медленно продвигаться в ту же сторону.
 Главарь с ношей на плече скрылся за одеялом, повешенным в качестве занавески. Там Эмили снова стала отбиваться, и это вывело бандита из терпения. Он совершенно разъярился:
 — Ты смеешь меня кусать?! Сейчас ты за это поплатишься! Ты, маленькая сучка! У меня тоже есть зубы — но только я буду кусать кое-что послаще.
 Джош услышал, как Эмили закричала, и затем раздался треск рвущейся ткани. Он покрылся испариной, стараясь не делать неосторожных движений и в то же время добраться до цели, пока этот подонок не успел свалить ее.
 К тому времени как Маккензи оказался около одеяла, бандит своей огромной лапищей уже придавил Эмили руки за головой и сдирал с нее блузку.
 — Я начну вот так, Блондиночка. Ничего тебе не останется, как раскинуть ножки. И послушай, сестричка, когда я с тобой закончу, тебе будет так тошно, что ты захочешь повеситься. Но тебе не доставят такого удовольствия, потому что другие парнишки тоже ждут не дождутся своей очереди позабавиться. И моли Бога, чтобы Броган был последним, потому что он любит фокусы с горящими сигаретами. Если будешь умницей, тебе не придется слишком долго мучиться, прежде чем отправишься на тот свет.
 Эмили смотрела на своего насильника глазами, полными ужаса, когда за его спиной появился Джош. От неожиданности она замерла и перестала сопротивляться.
 — Вот и славно, Блондиночка. Что за польза драться, ты мне только мешаешь…
 И насильник повалился на нее, потому что детектив ударил его по голове «кольтом».
 Джош рывком поднял девушку с земли, и Эмили прильнула к нему, всхлипывая от пережитого страха. Звуки ее рыданий эхом раздались под сводами пещеры, и разбойники загоготали.
 — Похоже на то, что босс объездил дикую кобылку. Теперь она будет шелковая, — сказал один из бандитов. — Будем надеяться, что, когда он закончит, у нее останется задора и на нас.
 Джошу ужасно хотелось застрелить этих двух негодяев на том месте, где они сидели, но он боялся, что в этом случае Эмили может подвергнуться большей опасности. Она еще не пришла в себя от происшедшего, и ему надо увести ее отсюда, пока здесь снова не начнут свистеть пули.
 — Дорогая, — шепнул он ей, — сейчас мы отсюда выберемся, только веди себя как можно тише.
 С этими словами он попытался натянуть на ее плечи разорванную блузку.
 — Ты поняла?
 Эмили кивнула, сдерживая рыдания. Прячась в тени стен, они стали двигаться по направлению выхода из пещеры, стараясь не производить шума.
 Они уже почти добрались до узкого тоннеля, ведущего наружу, когда какое-то маленькое животное пробежало по ноге Эмили. Она инстинктивно вскрикнула.
 — Эй, Янси, что там такое? — встрепенулся один из бандитов.
 Для осторожности больше не оставалось времени. Джош крепко схватил ее за руку.
 — Теперь как можно быстрее выбираемся отсюда!
 Они бросились бежать туда, где были привязаны лошади. Но следом уже слышались крики и топот бандитов, которые их настигали.
 Джош быстро подсадил Эмили на лошадь.
 — Вперед, и не останавливайся.
 — А как же ты? — крикнула она.
 — Я сразу же следом за тобой! — И он звонко шлепнул лошадь по крупу.
 Схватив поводья остальных лошадей, детектив одну за другой быстро вывел их через расщелину. Звуки погони приближались. Вскочив в седло, Джош сделал пару выстрелов, и лошади помчались к выходу из каньона.
 Бандиты вырвались из пещеры, без передышки стреляя. Пули свистели у детектива над головой, и он пустил лошадь в галоп. Он почувствовал, как пуля ударила ему в плечо, но продолжал скакать. Эмили уже достигла выхода из каньона и на пятнадцать ярдов опережала его.
 К тому времени как бандиты добежали до конца каньона, оба они, Джош и Эмили, были уже достаточно далеко, чтобы их могла настигнуть пуля. Только тогда они смогли немного перевести дух.
 Когда они прискакали к поезду, Эмили сразу же бросилась в купе, чтобы переодеть порванное платье. Новый котел уже привезли из Лас-Вегаса. Ремонтная команда, прибывшая вместе с котлом, к этому времени почти полностью починила пути. С рабочими приехал и шериф. Сейчас он собирался уезжать вместе с ковбоями. Шерифом оказался не кто иной, как Бен Трэвис.
 Джош быстро нарисовал схему, где следует искать бандитов.
 — Я знаю этот каньон, — сказал один из ковбоев. — Но что-то не припомню там ни одной пещеры.
 — Одна там есть, это наверняка, — ответил Джош.
 — Ваша рубашка в крови, Маккензи, — сказал Трэвис. — Вам бы надо заняться раной.
 — Ничего страшного, шериф. Я доволен, что выследил этих проходимцев. Это законченные негодяи. За ними числится не только ограбление поездов.
 — Мы их поймаем. И все же вам лучше заняться своей раной.
 Джош дождался, пока отряд вооруженных людей пропал вдали, потом устало поднялся в вагон.
 Войдя в купе, он увидел, что Эмили уже переоделась в чистое платье и закалывает волосы. Казалось, пережитые ужасы и волнения не оставили никакого следа.
 Повернув голову, девушка улыбнулась ему. Потом ее глаза расширились в тревоге.
 — Джош, твоя рубашка! Она вся промокла от крови!
 — Да, — ответил он. Потом все вокруг него поплыло, Маккензи потерял равновесие и рухнул на пол.




 Глава 25


 — Джош! Милосердный Боже, нет! Нет! — закричала Эмили, бросаясь к нему и наклоняясь к безжизненному телу.
 Его грудь поднималась и опадала, и она поняла, что он дышит. Но лицо его было таким смертельно бледным, что Эмили испугалась, что сердце его вот-вот остановится.
 Повернув Маккензи на бок, она увидела пулевую рану, из которой сочилась кровь. Наверное, он уже потерял много крови и сейчас с каждым вздохом теряет еще больше. Она должна хоть как-то остановить ее.
 Растерянно оглянувшись, Эмили заметила разбросанную одежду, которую только что скинула с себя. Она схватила нижнюю юбку, скрутила из нее жгут и перетянула рану.
 Мысли ее разбегались. Что она должна сделать дальше? Ножницы. Ей нужны ножницы, чтобы разрезать и снять эту окровавленную рубашку. Где ее саквояж? Она подползла на коленях в угол, куда кинула свои вещи. Руки девушки так сильно тряслись, что она с трудом смогла открыть саквояж. Порывшись внутри, Эмили нашла маленький футляр, в котором были маникюрные ножницы. Вернувшись на прежнее место, она попыталась просунуть пальцы сквозь маленькие колечки ножниц. Когда это ее пальцы успели так растолстеть? Она застонала от отчаяния. Почему ей не удается заставить их перестать трястись? Каждое промедление — это минуты его ускользающей жизни.
 «Успокойся, Эмили! Так ты ничем не сможешь ему помочь!»
 Закрыв глаза, она сделала несколько глубоких вдохов и сжала руки в кулаки, чтобы остановить дрожь. Почувствовав, что немного успокоилась, она снова взяла ножницы. На этот раз ей удалось просунуть пальцы в колечки, и она попыталась разрезать рубашку. Но ножницы оказались слишком миниатюрными для того, чтобы резать плотную ткань.
 — Проклятие! — закричала Эмили. — Думай, думай! — Со злостью отбросив ножницы прочь, она оглянулась вокруг, в поисках какого-нибудь другого режущего инструмента. На глаза ей попался саквояж Джоша.
 Она открыла его и начала вытаскивать из него одежду, разбрасывая все вокруг, пока не обнаружила то, что искала: бритвенный прибор. Схватив бритву, она поспешила обратно к раненому. Ей наконец удалось разрезать нижнюю часть рубашки, а спереди она ее разорвала.
 Грудь Джоша была залита кровью, и Эмили с ужасом подумала, что, может быть, там еще одна рана. Она посмотрела в кувшин. Ни капли воды! Эта неустойчивая штуковина упала, когда поезд резко затормозил.
 Она вытерла его грудь своей разорванной блузкой, и, к ее облегчению, на другом плече не оказалось никакой раны. Кровь на груди была от промокшей рубашки. Затем Эмили поняла, что раз второго отверстия от пули нет, значит, она все еще находится внутри.
 Ей необходима помощь. Сдернув с полки легкое одеяло, она накрыла им Джоша и бросилась к двери. Но не успела она выбежать, как столкнулась с Джебом.
 Схватив оторопевшего проводника за плечи, девушка закричала:
 — Помогите мне, Джош без сознания, его ранили!
 Проводник торопливо вошел в купе и опустился на колени. За несколько мгновений осмотрев Маккензи, Джеб поднялся на ноги.
 — Оставайтесь с ним, мэм, а я попробую найти какую-нибудь помощь.
 И он бросился прочь, оставив ее одну. Эмили опустилась на пол рядом с Джошем, положив его голову себе на колени.
 — Нам сейчас помогут, мой дорогой, — говорила она, нежно убирая у него со лба спутанные волосы. — Открой глаза, Джош. Я хочу снова посмотреть в них, чтобы знать, что с тобой все в порядке. Пожалуйста, Джош, очнись!
 Эмили не заметила, что плачет, пока слезы не стали капать ей на руки. Почувствовав влагу, она вытерла руку об юбку и увидела, что та вся в крови. Может быть, она поранила руку о бритву? Или это кровь Джоша?
 — Наша кровь смешалась, Джош. Ты чувствуешь это, любовь моя? Возьми от меня силу, из моего тела, ты ведь часто делился со мной своей силой.
 В таком положении ее и застали Джеб и какой-то другой господин, появившийся в дверях купе: голова Джоша у Эмили на коленях, а ее рука прижимает повязку к его окровавленному плечу.
 Быстро оценив ситуацию, мужчина произнес:
 — Миссис Маккензи, я кондуктор Беллоуз. Ваш муж ранен, мадам.
 — Я знаю, что он ранен, кондуктор Беллоуз, и должна заметить, что пуля все еще находится внутри. Так почему же мы сидим тут и рассуждаем об этом, вместо того чтобы что-то делать? Он может истечь кровью!
 Беллоуз отступил назад.
 — Ранение еще ничего не означает, миссис Маккензи.
 — Я не… — Она запнулась. Возможно, Джош не стал никому говорить, что она его пленница. Лучше оставить их в неведении относительно того, что она не его жена. Не то кондуктор решит посадить ее под замок или даже хуже — заставит ее покинуть Джоша. Она не может себе позволить отойти от него в эту минуту.
 — Если вы немного отойдете, миссис Маккензи, мы с проводником сможем положить его на полку.
 Эмили повернула голову, и первой же вещью, которая бросилась ей в глаза, были наручники, свисающие с верхней полки. Заметил ли их Беллоуз или еще нет? Если нет, тогда наверняка потребует объяснений, как только их увидит.
 — Может быть, будет легче вынуть пулю прямо здесь, на полу? — спросила она.
 — Сейчас мы не сможем ничего сделать. В наших силах только оказать первую помощь, — ответил кондуктор, кивнув головой на небольшой белый ящичек в руках Джеба. — Через несколько минут мы тронемся в путь. До Лас-Вегаса всего сорок миль. Там есть доктор. Лучше, если пулю будет извлекать он, тем более что у нас нет никаких инструментов и даже бинтов.
 Эмили встала.
 — Хорошо. Одну минуту, я наведу здесь порядок.
 — Я сам это сделаю, мэм, — сказал Джеб.
 — Нет, помогите мистеру Беллоузу, Джеб. Я сама все застелю. Стараясь встать так, чтобы загородить от них наручники, Эмили засунула болтающиеся наручники под матрац верхней полки, потом наклонилась и разгладила простыни на нижней. А где же ключ? Она не нащупала его в постели. Эмили огляделась и увидела, что ключ лежит на полу.
 — Все готово, — произнесла она и отступила назад, наступив ногой на ключ.
 Двое мужчин еле-еле смогли поднять отяжелевшее тело Джоша на нижнюю полку, и Эмили порадовалась, что они не заглянули на верхнюю полку и не задели наручники.
 — Я не буду развязывать повязку на ране, мадам, надо остановить кровотечение, — сказал Беллоуз. — Через некоторое время я пошлю телеграмму в Лас-Вегас предупредить, чтобы доктор был наготове, когда мы туда прибудем.
 — Благодарю вас, кондуктор Беллоуз, и вас, Джеб, — сказала Эмили, чуть ли не выталкивая их за дверь. Если от них все равно нельзя дождаться никакой помощи для Джоша, она хочет, чтобы они вышли из тесного купе.
 — Вам что-нибудь еще нужно, мэм? — спросил Джеб.
 — Если бы вы могли принести мне немного теплой воды, Джеб, я бы тогда смогла смыть с него кровь.
 — Хорошо, мэм, — ответил он, взяв кувшин, — в служебном вагоне есть котел с горячим кофе, миссис Маккензи. Не хотите ли вы, чтобы я принес вам чашку кофе?
 — Нет, Джеб, только теплой воды.
 — Может быть, кофе немного взбодрит вас, мэм? Она покачала головой:
 — Нет, только воды, чистую губку и полотенце, если у вас есть.
 — Сию минуту, мэм, — ответил тот.
 Эмили закрыла за проводником дверь и вернулась к неподвижно лежавшему Джошу. Положив руку ему на лоб, она вздохнула. По крайней мере у него нет жара, но почему тогда он все еще без сознания?
 Прижав ухо к его груди, она услышала мерное биение сердца — обнадеживающий признак. Оставлять его просто так лежать было невыносимо, но скорее всего Беллоуз прав. Пулю должен вынуть квалифицированный врач.
 Пока не вернулся Джеб, Эмили открыла ключиком наручники и сунула их к себе в саквояж, с глаз долой.
 Скоро прибежал Джеб с кувшином теплой воды и полотенцем, которое она просила. Девушка сняла с Джоша тяжелый ремень от кобуры и стала протирать ему грудь. Потом, стараясь не дергать раненого слишком сильно, она ухитрилась перевернуть его на живот и стянуть с него остатки окровавленной рубашки.
 В сумке первой помощи были бинты и жгут, и, протерев спину и руки Джоша, Эмили сложила новый тампон и привязала его к ране на спине.
 Она как раз закончила свою работу, когда поезд тронулся. Наконец-то они двинулись в путь!
 Она сняла с Маккензи ботинки и накрыла его покрывалом. Больше ей делать было нечего, она ничем не могла помочь ему. В нетерпении девушка стала ходить взад и вперед по маленькому купе. Если бы только Джош пришел в сознание, тогда бы все было по-другому. Но он не подавал признаков жизни, даже не шевелился. Это беспокоило ее, потому что ей казалось, что сейчас потеря крови прекратилась.
 Сорок миль до Лас-Вегаса показались ей бесконечными. Ужасное приключение с бандитами теперь казалось ей произошедшим давным-давно, потому что тревога за Джоша вытеснила все остальное из головы.
 Что, если он потерял слишком много крови? Что, если доктор не сможет вытащить пулю? Что, если он никогда не придет в сознание?
 Эмили хотелось громко закричать, потому что эти «если», которые наступали на нее со всех сторон, сводили ее с ума. Что, если бы она осталась в поезде, как он и приказывал ей? Тогда бы его не ранили!
 Это она во всем виновата. Он лежит здесь, и кровь медленно вытекает из его тела, и жизнь покидает его. Если случится худшее, как Эмили сможет жить с этим дальше — как она сможет жить без него?!
 Став на колени перед Джошем, она сжала его руку.
 Потом, приникнув щекой к его неподвижному телу, она громко зарыдала, не в силах терпеть мучительную боль в сердце.
 Когда паровоз с пыхтением въехал на станцию Лас-Вегаса, Эмили сразу узнала среди стоящих на платформе людей доктора. Он довольно часто обедал в ресторане Гарви. Это объясняло и то, что рядом на платформе стояла Роза.
 Для Эмили было большим утешением увидеть подругу, и, когда она сошла с поезда, девушки молча обнялись. В это время доктор следил, как Джоша перекладывают на носилки. Роза крепко взяла Эмили под руку, и они пошли следом.
 Ожидание в приемной доктора было напряженным: операция происходила за закрытыми дверями. Розе удалось вытянуть из Эмили несколько слов, и она не стала больше вынуждать се говорить. Девушка чувствовала, что присутствие рядом верной подруги подбадривает ее, и она надеялась, что Джош тоже как-нибудь почувствует, может быть, шестым чувством, что она рядом и переживает за него, и это поможет ему справиться с опасностью.
 Когда доктор показался в дверях, она вскочила на ноги. Роза успокаивающе взяла ее за руку. С мрачным лицом доктор сказал:
 — Ну что ж, я успешно извлек пулю, и хотя он все еще не пришел в сознание, могу заверить вас, что его организм позволяет делать самые благоприятные прогнозы.
 — Благодарю Тебя, Господи! — воскликнула Эмили, обнимая Розу и снова поворачиваясь к доктору. — Спасибо вам, доктор!
 — Эмили, пока еще опасность не миновала. Этот молодой мужчина потерял довольно много крови, поэтому сейчас я не могу что-либо прогнозировать. У вас есть где остановиться? Я рекомендую ему покой и тишину.
 — Я собиралась снять комнату в гостинице, — ответила Эмили.
 — Прекрасно. Я прослежу, чтобы его переправили туда, и приду сегодня позднее, чтобы проверить его состояние. Сейчас для него постельный режим — самое лучшее лекарство. Когда к нему вернется сознание, я уверен, он попытается встать. Я бы советовал воздержаться от этого еще пару дней.
 — Я уже была уверена, что он никогда не поднимется, доктор…
 Доктор посмотрел на нее и крепко пожал ей руку.
 — Дорогая, не беспокойтесь. Как я уже говорил, он молодой здоровый мужчина. Я уверен, что через пару дней он будет уже сидеть и требовать большой кусок сочного жареного мяса. — Он лукаво подмигнул. — Или чего-нибудь еще.
 Эмили покраснела от этого намека, но была слишком обрадована известиями, чтобы обижаться. Роза хихикнула:
 — Что, доктор Хагис, вы вправду так думаете?
 — Спасибо, доктор, — быстро перебила ее Эмили, прежде чем они углубились в эту тему.
 — И еще доктор настаивает, чтобы вы тоже немного отдохнули, деточка. У вас такой бледный и усталый вид, совсем как у нашего больного. Вам понадобится вся ваша сила, когда к нему вернется сознание, поэтому пользуйтесь случаем и немного поспите сейчас.
 — Я прослежу, чтобы она выполнила ваши предписания, доктор, — добавила Роза.
 — Вот и прекрасно. А теперь позвольте проверить, какие у нас приготовлены апартаменты, чтобы мы могли положить мистера Маккензи в постель.
 Некоторое время спустя Джош был со всей возможной осторожностью переправлен в ту же самую комнату гостиницы, которую он занимал раньше и из окна которой совсем недавно наблюдал дымящиеся развалины «Гарви-Хауса».
 Роза вернулась в ресторан, чтобы обслуживать вечерних пассажиров. Вещи Эмили и Джоша также были доставлены в гостиницу.
 Доктор настоял, чтобы Эмили сняла для себя соседнюю комнату, но она не имела никакого желания оставлять Джоша одного в комнате — и даже спать в другой кровати. Ее место — рядом с ним. Если доктор настаивает, чтобы она отдохнула, она никуда не пойдет, а ляжет рядом с Джошем.
 Девушка скинула туфли и легла рядом с ним на покрывало. Закинув руку, она прикрыла ладонью глаза и почувствовала, как напряжение последних дней отпускает ее. До сих пор за всеми тревогами она как-то не замечала, насколько устала.
 Неожиданно ее глаза распахнулись, и она резко села на кровати: она явственно ощутила пожатие его руки. Она наклонилась к Джошу и встретила взгляд самых прекрасных на всем белом свете сапфирово-голубых глаз.
 — Эми, что случилось? Где мы?
 — Мы в гостинице, в Лас-Вегасе. Доктор только что вынул из твоего плеча пулю, и ты потерял много крови, поэтому еще очень слаб.
 — Да… чувствую… что очень слаб… — И он снова потерял сознание.
 Эмили легла на бок и подставила руку под голову. Опершись на локоть, она стала смотреть в его лицо. Темная щетина покрыла щеки Джоша, и она любовно провела пальцем по небритому подбородку.
 — Детектив Маккензи, я думаю, что попробую побрить вас завтра утром.
 Наклонившись к его уху, она прошептала:
 — Я люблю тебя, Джош.
 Потом девушка легонько поцеловала его в губы, легла на спину и закрыла глаза.
 Перед тем как заснуть, она взяла его руку в свою.
 Эмили проснулась оттого, что кто-то стучал в дверь, и уже давно. Взглянув на часы, она поняла, что прошло почти четыре часа с тех пор, как она легла.
 Она поднялась и открыла дверь. На пороге стоял доктор Хагис.
 — Простите меня, что я пришел так поздно, — сказал он, поспешно входя. — Сегодня у меня был очень насыщенный день. С тех пор как я в последний раз был у вас, с моей помощью появился на свет младенец.
 — Младенец — это прекрасно!
 Эмили зажгла лампу.
 — А как себя чувствует наш пациент?
 — Он пришел в сознание на несколько секунд, доктор. Спросил, что случилось и где он находится. А потом заснул.
 — Это хорошие новости. Сейчас я осмотрю его и сменю повязку на ране.
 Он выжидательно посмотрел на нее, и до нее дошло, что он ждет, чтобы она вышла из комнаты. Извинившись, она вышла, закрыв за собой дверь, соединяющую обе комнаты.
 Покинув комнату, она сразу решила воспользоваться возможностью пойти в ванную и освежиться. К тому времени как доктор тихонько постучал в смежную дверь, Эмили уже переоделась в ночную рубашку, надела сверху халат и тщательно подпоясалась.
 — Как он, доктор Хагис?
 — Я боюсь, что у него началась лихорадка, Эмили. Увидев ее обеспокоенный взгляд, он добавил:
 — Это обычное дело в его состоянии. Его организм подвергся сильной встряске. Я рассчитываю, что к завтрашнему дню лихорадка достигнет своего пика, а затем пойдет на убыль. После этого периоды сознания будут длиться гораздо дольше, а может быть, он окончательно придет в себя. Но сейчас я оставлю на столе пузырек с таблетками. Я хочу, чтобы вы заставляли его принимать по таблетке каждые два часа. И давайте ему как можно больше пить. Нельзя допустить обезвоживания организма.
 — А вы уверены, что с ним будет все в порядке, доктор Хагис?
 — Я всего лишь врач, Эмили, а не пророк. Если говорить медицинским языком, все разрешится в течение следующих двадцати четырех часов. Но по всем признакам его организм крепок, рана не воспалена, инфекция исключена, и, как я уже говорил, лихорадка это обычная реакция организма на сильное травматическое вмешательство. — С этими словами он закрыл сумку с инструментами. — Точно следуйте моим инструкциям, дорогая. Вам предстоит долгая бессонная ночь, но, если лекарство окажет свое действие, к утру лихорадка должна прекратиться. Если он вспотеет среди ночи, протрите его осторожненько и помните, что надо давать ему как можно больше воды — сколько он в состоянии будет выпить. Я навещу вас завтра утром.
 — А как насчет еды?
 — Я не думаю, что ему захочется. Воды будет достаточно. Если он придет в себя и попросит есть, я советую вам начать с бульона. Может быть, Роза принесет вам немного горячего бульона из «Гарви-Хауса».
 Роза! Она совсем забыла о ней. Ее смена закончилась уже несколько часов назад. Может быть, она приходила раньше, когда Эмили спала?
 Ей надо было так много сказать своей дорогой подруге. Сколько всего произошло с тех пор, как они в последний раз делились друг с другом самым сокровенным. Она хотела рассказать Розе, как сильно полюбила Джоша Маккензи.
 Чувства Эмили к Джошу изменились, но она боялась, что он, как и прежде, намерен избавиться от нее. Как только детектив придет в себя, он поймет, что она чуть не стала причиной его смерти. Тогда все вернется на свои места, и Эмили в наручниках поедет в Лонг-Айленд.
 Доктор ушел, и девушка принялась нервно ходить по комнате, каждые несколько минут останавливаясь у постели Джоша и проверяя его лоб.
 Вспомнив, как мать лечила ее, когда она в детстве болела, Эмили намочила полотенце и положила на лоб Маккензи влажный компресс. Это всегда помогало ей, когда она была маленькая.
 Ее дежурство продолжалось несколько часов. Она заставляла Джоша глотать лекарство, вливала в его рот воду, меняла мокрое полотенце у него на лбу. Иногда он покорно слушался ее, другой раз вырывался и что-то бормотал в бреду.
 Когда миновала полночь, послышался легкий стук в дверь, и девушка услышала, как ее кто-то зовет:
 — Эмили!
 Узнав голос Розы, она поспешила отпереть дверь.
 — Я увидела, что у тебя горит свет, и решила, что ты все равно не спишь. Как дела у Джоша?
 — Не очень хорошо. У него началась лихорадка. Доктор оставил какие-то таблетки, чтобы он принимал их каждые два часа.
 Роза взяла ее за плечи и посмотрела прямо в глаза.
 — Золотце мое, когда ты спала последний раз?
 — Недавно. Я проспала четыре часа, и в это время у Джоша начался жар.
 — И теперь ты чувствуешь себя виноватой из-за этого, не так ли? Ты совсем вымоталась. Иди в соседнюю комнату и немного отдохни. Я подежурю около него.
 — Я не могу спать, зная, что он… — Она остановилась и сделала глубокий вдох. — Роза, я люблю его.
 — Золотце мое, ты могла бы этого мне и не говорить. Все это написано у тебя на лице.
 — А теперь… все безнадежно.
 — Ты ничего об этом не можешь знать. Да, его ранили, а теперь у него лихорадка. Но это совсем не значит, что он собирается умирать, Эмили. Если бы ты не была так измотана, тебе в голову не пришли бы такие глупости.
 — Ты ничего не понимаешь. Если бы не я, его бы никогда не ранили.
 — Что ты имеешь в виду? Ты же не виновата, что поезд остановили грабители.
 — Его ранили не во время нападения на поезд. Его подстрелили, потому что я не послушалась его, хотя он предупредил меня оставаться в поезде и никуда не выходить. У нас было отдельное купе, и когда он пошел помогать отбивать нападение, он велел мне сидеть тихо и держать дверь запертой. Но я вышла из поезда. — Эмили передернуло, когда она припомнила подробности. — Бандиты, которые напали на поезд, заметили меня и захватили в плен. Их было трое. Джош выследил их и освободил меня как раз в тот момент, когда их главарь собирался… — Она остановилась и отбросила от себя тягостное воспоминание. — Они попали ему в спину, когда мы уже спасались бегством. И теперь он… он…
 — О дорогая! — произнесла Роза, обняв подругу за плечи. — Что говорит мистер Хагис?
 — Он настроен оптимистично.
 — Значит, все будет в порядке. Ты говорила Джошу о своих чувствах?
 — Нет. Я уверена, он просто посмеется надо мной — или подумает, что я снова хочу его перехитрить, чтобы он не отвозил меня домой.
 — Не думаю, что ты права, если я хоть что-то смыслю в мужчинах. И поверь мне, золотце мое, что уж в этом-то я разбираюсь.
 — Джош столько раз повторял, что он думает о таких женщинах, как я. А теперь, когда я виновата в том, что он ранен… — Она безнадежно махнула рукой. — Какая во всем этом польза?
 Подойдя к постели Джоша, девушка сняла влажное полотенце с его лба и намочила его холодной водой.
 — Я должна связаться с его семьей. Он всегда так тепло говорил о них, они очень близки.
 — Эмили, сядь, пожалуйста, дорогая, — озабоченно сказала Роза.
 — Он боготворит своих родителей. — Эмили взглянула на Розу. — Ты знаешь, его родная мать погибла от рук бандитов во время Гражданской войны.
 — Я не знала, — ответила Роза.
 — И его бабушка тоже. Ужасно, правда? Его отец и дядья тоже пошли на войну. Они сражались за Конфедерацию.
 — Можно догадаться, если они из Техаса.
 Эмили знала, что Роза слушает ее просто из жалости, но она не могла остановиться. Иначе она разрыдается.
 — На их ранчо напала банда разбойников, они изнасиловали и убили мать и бабушку. — Она смотрела на Розу, не обращая внимания на слезы, текущие по ее щекам. — Все мужчины были на войне, а женщины в одиночку не могли дать отпор бандитам. Я, конечно, слышала рассказы о войне, как она происходила на Севере, у меня даже был кузен, которого убили при Геттисберге. Но я никогда не представляла, что что-то подобное могло произойти с бедными женщинами, которые жили на Юге. Они остались одни, защищая самих себя, сопротивляясь солдатам разных армий, которые проходили через их ранчо. И почти все мужское население было убито или ранено — их отцы, мужья, сыновья, возлюбленные.
 — Я знаю, — печально ответила Роза. — Моя мать была в Новом Орлеане, когда его занял Батлер. Все жители называли его Зверем, потому что он объявил своим людям, что они могут взять любую женщину в городе, как будто это ненужный хлам.
 — Неужели он действительно так говорил? — в ужасе спросила Эмили.
 Роза пожала плечами:
 — Не знаю, может быть, не точно такими словами. Но если женщина наносила оскорбление солдату-янки — а ты ведь понимаешь, что они не собирались бросаться на шею солдатам врага, занявшего их родной город, — тогда любой солдат имел право арестовать ее как возмутительницу спокойствия.
 Слезы текли по щекам Эмили, но она, так же как и Роза, знала, что это слезы, которые она старалась сдержать весь предыдущий день. Печальная история была просто поводом, чтобы «открыть шлюзы».
 Роза не пыталась успокоить ее. Слезы были необходимы для Эмили, как лекарство — для Джоша. И к тому времени как Роза собралась уходить, Эмили уже справилась со слабостью и почувствовала себя лучше.




 Глава 26


 Эмили провела мучительную ночь, наблюдая, как Джош бьется в тисках лихорадки. К утру, когда на горизонте появилось солнце, дух Эмили начал слабеть.
 Всю ночь она силой заставляла раненого принимать лекарство, неукоснительно соблюдая интервалы, остужала горячую голову Джоша холодными компрессами, приподнимала его с подушек, чтобы влить воду в его спекшиеся от жара губы.
 В отчаянии она наконец отбросила смущение и сняла с Маккензи всю одежду, чтобы протереть его взмокшее от болезненного пота тело. Эмили никогда раньше не видела обнаженного мужчины и сначала смутилась, очарованная прекрасной симметрией мускулистого, сильного тела.
 Любовно прикасаясь к нему, она нежными движениями протерла его могучие плечи и грудь, длинные мускулистые ноги. Ее переполняло тайное чувство обладания — ведь никто, кроме нее, не имеет права видеть эту красоту.
 Гигиеническая процедура, по всей видимости, облегчила состояние Джоша, и он лежал тихо. Эмили хотела осуществить свое вчерашнее намерение и побрить его, но пришлось от этого отказаться, потому что скоро он снова стал беспокойным.
 Приход доктора не принес ничего нового. Он невозмутимо проверил состояние раны и поменял повязку, затем велел девушке продолжать давать Джошу лекарство и время от времени протирать его и ушел, по-отцовски похлопав ее по плечу.
 Вскоре после доктора пришла Роза с корзинкой еды. Эмили согласилась выпить горячего чая, но от бульона с булочками отказалась.
 Роза села на стул и скрестила руки на груди.
 — Я не уйду отсюда до тех пор, пока ты что-нибудь не съешь. Ты ведь знаешь, какой нрав у Ян Чена. Я не осмелюсь явиться пред его очами с полной корзинкой!
 — Роза, я не могу. Я совсем не голодна. Вздохнув, Роза подняла корзинку.
 — Ну ладно. Если Ян Чен не зарежет меня своим тесаком для мяса, то я приду после ленча. Может быть, к тому времени ты захочешь что-нибудь съесть. Ты не поможешь Джошу тем, что будешь истязать себя голодом.
 — Да, я понимаю. Я тебе обещаю потом что-нибудь съесть. Ко времени ленча состояние Джоша заметно улучшилось.
 Когда Эмили в следующий раз протирала его, температура была уже не такая высокая, и раненый лежал спокойно. После полудня снова пришел доктор Хагис. Лихорадка кончилась, и доктор объявил, что кризис позади. Джош теперь был вне опасности.
 Этого для Эмили было достаточно. Маккензи наконец спал спокойным сном, и она решила, что может сама немного вздремнуть. Но сначала она хочет принять ванну. После этой изматывающей ночи, когда все кости болели, мышцы свело от усталости, а голова опухла от беспокойных мыслей, она мечтала понежиться в горячей пенной воде. Однако девушке не хотелось надолго оставлять Джоша одного, поэтому она быстро сполоснулась под душем, натянула на себя ночную рубашку и халат и вернулась в свою комнату. Эмили надеялась, что успеет немного поспать, пока Джош не проснулся.
 Сбросив халат, она уже собиралась лечь в постель, как вдруг услышала, что в соседней комнате кто-то ходит. Неужели Джош проснулся?
 Она рывком распахнула дверь и, к своему изумлению, услышала щелчок взводимого курка. Девушка похолодела. Эмили забыла зажечь лампу, когда выходила из комнаты, и поэтому сейчас там было темно.
 Если кто-то чужой посмеет прикоснуться к Джошу, ему придется иметь дело с ней.
 — Кто здесь? — спросила она.
 — ЭМИ?
 При звуке этого голоса, слегка охрипшего после лихорадки, она вздохнула с облегчением. Эмили поспешила войти в комнату и зажгла лампу.
 Джош сидел на кровати. Он выглядел похудевшим и осунувшимся, но то, что он уже мог сидеть без посторонней помощи, обрадовало ее.
 — Откуда у тебя револьвер?
 — Достал из саквояжа вон там, в углу.
 — Ты вставал с постели! — воскликнула девушка. — Зачем ты это сделал?
 — Я проснулся и не мог понять, что происходит. Поэтому стал искать свой «кольт», чтобы почувствовать себя в безопасности.
 — Я могу рассказать тебе, что произошло: ты два дня лежал без сознания в лихорадке.
 — Два дня! — воскликнул Джош удивленно. Разрядив револьвер, он положил его на ночной столик возле кровати. — И ты ухаживала за мной все это время?
 — Конечно. Почему ты так удивляешься? Он улыбнулся:
 — Ты так долго и безуспешно пыталась сбежать от меня при малейшей возможности! Черт побери, Эми, мне ведь даже пришлось приковать тебя наручниками. А теперь ты говоришь, что я целых два дня был без сознания! У тебя были прекрасные шансы осуществить наконец свое намерение. — Он сложил руки на своей обнаженной груди и прищурился. — Почему же ты этого не сделала?
 Эмили сообразила, что Джош совсем раздет, его прикрывает только простыня. Сейчас он не был похож на того человека, который два дня лежал на кровати бесчувственным телом. Когда он сложил руки на груди, мускулы заиграли на его плечах.
 В эти дни она столько раз касалась его груди, но никогда не испытывала тех чувств, что сейчас захлестнули ее. Девушка хотела дотронуться пальцами до каждой складочки, почувствовать под своей рукой мягкую гладкую бронзовую кожу, обтягивающую твердые мускулы.
 — Эмили?
 Она подняла глаза на Джоша, едва оторвавшись от созерцания его тела. Выражение его лица было для нее непонятным. Но его взгляд заставил ее вздрогнуть: а что, если он сумел прочитать ее мысли?
 — Почему ты не уехала? — повторил Маккензи свой вопрос.
 Эмили закрыла глаза и покраснела. Она так была поглощена разглядыванием его тела, что совершенно забыла, о чем он ее спрашивал. И, пытаясь сообразить, что же ответить, она все никак не могла собраться с мыслями. В воображении возникало его тело, ее тело, их тела — вместе — обнаженные. Она слишком долго находилась с ним в одной комнате.
 — Я… э-э… ты нуждался во мне.
 Она еще больше покраснела, когда осознала двусмысленность своих слов. И не сразу поняла, какая правда заключена в обоих смыслах. Но она никогда бы не осмелилась преодолеть смущение и признаться ему, что осталась здесь, потому что любит его. Она слишком устала, чтобы выдерживать сейчас насмешки.
 — Ты спас мне жизнь, поэтому я не могла оставить тебя.
 — Я не знаю, что и думать.
 Джош посмотрел на девушку долгим взглядом. Его взгляд скользнул по ее фигуре, так что Эмили буквально почувствовала его прикосновение. Смущенная, она оглядела себя, но в ее виде не было ничего необычного. Ради всего святого, что он так уставился на нее, как будто никогда не видел раньше?
 — Подойди сюда, — сказал Маккензи, похлопав ладонью рядом с собой по кровати.
 Кровь снова прилила к лицу Эмили, когда она представила, как они лежат рядом в этой кровати — ее бедра прижимаются к его, ее волосы лежат на его груди, как она целует его, прикасается к нему, шепчет ему на ухо слова, которые она прятала на самом дне своего сердца и не могла признаться в них даже самой себе. Девушка так сильно полюбила его, этого красивого и героического человека, а он считает, что она обманщица и воровка. Как можно быть такой дурой?
 Если она только посмеет признаться ему в своей любви, он просто прогонит ее. Так, как отец всегда прогонял ее мать — потому что, как и ее отец, Джош Маккензи любит только свою работу.
 Эмили гневно выпрямилась. Как побороть его упрямое нежелание верить ей?!
 — У меня только что были две самые ужасные, бессонные ночи в моей жизни, Маккензи. С этого момента, если тебе что-нибудь будет нужно, ты можешь все делать сам. Ты же смог достать свой обожаемый «кольт»! Теперь, если ты не возражаешь, я пойду в свою комнату и лягу спать. И, если мне удастся, я, может быть, пойму, как это — спать два дня подряд. — Она шагнула в сторону двери, но потом снова вернулась. — И кстати, мы теперь квиты. Все долги оплачены. Поэтому, чтобы очистить твою совесть, детектив, я могу тебя ублажить и приковать себя саму к кровати наручниками.
 По всей видимости, ее гневная тирада не произвела на него никакого впечатления. Маккензи откинулся на подушки, и когда прядь волос упала ему на глаза, он отбросил ее движением головы. В этом был весь Джош. Ее сердце просто перевернулось. Как она сможет когда-нибудь забыть этого человека?
 — Ублажить меня, ха! — Он усмехнулся. — Ведь я ранен и слаб.
 — Сейчас уже не так сильно, как раньше.
 — А как же все это приключилось?
 Внезапно все, что произошло за последние несколько дней, снова встало у Эмили перед глазами. У нее закружилась голова, и она схватилась за спинку кровати, чтобы удержаться на ногах.
 — Эй, — позвал он. — Я шучу! Что с тобой?
 Она была так измотана, что уже не могла выносить эти его шутки.
 — Ты перепугал меня до смерти, Джош. Я думала, что ты умрешь.
 — Умру? — Он хмыкнул. — У меня всего лишь дырка в плече. Маккензи не умирают от таких царапин.
 Все страхи последних дней накатили на Эмили. Может быть, здесь сказалось утомление. Или сознание того, что она любит Джоша, а он никогда не сможет ее полюбить. А может быть, оттого, что он был таким желанным и в то же время прогонял ее от себя… Это было невыносимо.
 Как бы то ни было, но самообладание ее покинуло, и девушка закричала:
 — Наверное, вы, Маккензи, никогда не истекали кровью?! Нет, сэр, вы весь были в крови — в луже крови! Вы валялись без сознания в течение двух суток, метались по кровати в бреду и лихорадке. Может быть, это обычное дело в Техасе, но я — из Лонг-Айленда, где в людей не стреляют на улицах каждый Божий день! Я не привыкла к таким вещам. — Ее голос надломился, и она повторила шепотом: — Я не привыкла к этому.
 Тишина, которая последовала за ее вспышкой, была такой глубокой, что Эмили могла услышать шипение фитиля в лампе, стоящей на столике позади нее. Она повернулась, чтобы уйти.
 — Мне очень жаль, Эми. Я верю, что ты боялась за меня, и я не собирался смеяться над тобой. Да, в моей семье мужчины часто получают раны.
 — Должно быть, ваша матушка всегда в восторге от этого.
 — Конечно, нет. Она всегда страшно переживает. Действительно, я несколько раз видел ее плачущей и кричащей. Но это было только тогда, когда ранили моего отца, потому что… потому что… — Он замолчал, и она поняла, что он знает ее тайну. — Потому что она очень сильно любит моего отца.
 Эмили не хотела смотреть на Джоша, потому что боялась увидеть жалость в его глазах. Вот сейчас он скажет, что не любит ее. Поэтому она опустила голову и уставилась на свои ноги, удивляясь, что она в спешке забыла надеть тапочки и пальцы у нее теперь совсем посинели от холода.
 — У меня была лихорадка, да? — Его невинный тон сбил ее с толку, и она кивнула прежде, чем успела сообразить. Он опять смеялся над ней. — Мне кажется, что у меня все еще жар. Потрогай мою голову.
 Джош приподнял подбородок, подставив ей лоб и закрыл глаза. Он выглядел таким простодушным, как ребенок. Восхитительный и обожаемый ребенок. Эмили крепко сжала губы, потом повторила:
 — Сейчас лихорадка уже прошла. Он приоткрыл один глаз.
 — Я чувствую жар.
 Девушка нахмурилась, и ее сердце забилось сильнее от страха. Что, если лихорадка вернулась? Беспокойно сдвинув брови, она подошла к кровати и потрогала лоб Джоша.
 Сухой и прохладный. Не успела она с облегчением вздохнуть, как руки Маккензи сомкнулись на ее талии и он потянул ее к себе. Эмили от неожиданности упала. Несколько пуговок, придерживающих у шеи ее ночную рубашку, с треском отскочили, и грудь девушки обнажилась. Эмили задохнулась от возмущения, но от этого материя только сильнее натянулась. Тогда она стала вырываться.
 — Уф! — простонал со вздохом Джош. — Лежи тихо, Эми.
 — Я не хочу! Отпусти меня.
 — Нет! — Его руки сомкнулись у нее за спиной. Кончики его пальцев задели ягодицы девушки, и она напряглась. Что-то упиралось ей в живот, и, когда она снова пошевелилась, он застонал. — Эмили, перестань вертеться.
 Подняв голову, она посмотрела в его глаза и невольно оперлась рукой о его плечо. Он зашипел, стиснув зубы от боли.
 — О, прости, Джош. Но ты должен отпустить меня.
 — Ни в коем случае, Эми, — произнес он, и его глаза наконец поймали ее взгляд. — Скажи, что ты любишь меня, потому что я тоже люблю тебя. И поцелуй меня. Тогда я сразу поправлюсь.
 Она не хочет, она не может, она ни за что не будет этого делать!
 Но Джош ни за что не хотел ее отпускать на этот раз. Вместо этого он взял ее голову в свои руки и заглянул прямо в глаза:
 — Я люблю тебя, Эми.
 Девушка растерялась, потому что она тоже любила его, и внезапно она наконец поняла, почему ее мать все эти годы оставалась рядом с отцом, несмотря на свою жалкую судьбу. Она любила его, а когда кого-то любишь, ничто не важно — ни то, что было раньше, ни то, что будет потом.
 Они прильнули друг к другу, их сердца забились в унисон, их губы встретились — и весь остальной мир перестал существовать.
 Они целовались раньше. Эмили прикасалась к Джошу, и он прикасался к ней. Но никогда это не было так, как сейчас. Потому что теперь они любили друг друга и знали об этом, а любовь все превращает в чудо.
 Эти губы, о которых она столько мечтала, были теперь настойчивыми и властными. Они требовали от нее чего-то, о чем она еще не догадывалась, но очень хотела всему научиться.
 Его язык ласкал ее рот. Джош кусал губы девушки, целовал ее подбородок, ее шею. Его большие, тяжелые ладони гладили ее тело сквозь тонкую ткань рубашки.
 У него были такие умные пальцы, они освободили ее тело от ненужных преград, обнажили его для новых прикосновений, для восторженных взглядов. Под взглядом Джоша Эмили захотела отдать ему все, что у нее есть. Она всегда хотела этого.
 Эмили легла рядом с ним. Простыня соскользнула с него, и от вида его обнаженного тела у нее перехватило дух. Сейчас Маккензи казался ей таким большим, таким грубым — настоящим мужчиной.
 Медленно протянув к ней руки, Джош нежно взял ее груди в свои ладони. Ощущение, которое пронзило Эмили, было восхитительным, особенно когда он потер большими пальцами ее тугие соски. Но когда она посмотрела ему в лицо, то увидела, что оно полно благоговения, нежности, любви. От этого все, что она чувствовала к нему, увеличилось десятикратно.
 Эмили подалась вперед.
 — Джош, — прошептала она, — пожалуйста, не буди меня на этот раз.
 Он посмотрел на нее с недоумением.
 — Не будить тебя?
 — Ты знаешь, сколько раз я видела этот момент во сне? Сколько мечтала об этом? Скажи мне, что надо делать.
 Его глаза потемнели, он обнял ее за талию другой рукой и придвинул ближе к себе, а потом снова прильнул к ней губами.
 Его губы делали свое дело, а руки тем временем ласкали ее тело. Эмили поежилась, как от холода, несмотря на то что оба они горели. Ее рука, подстегиваемая желанием, потянулась к его груди. Свет лампы отбрасывал отблески на его кожу, делая темные спутанные волосы на груди золотыми. Она услышала, как у него вырвался вздох, когда она провела пальцем по его коже. Ее пальцы стали смелее, они гладили его, путались в волосах у него на груди, они знакомились с его телом. До сих пор она мечтала об этом только во сне.
 Эмили нащупала повязку на плече. Здесь, наверное, останется шрам от пули — шрам, который Джош получил, защищая ее. Когда эта мысль пришла ей в голову, это еще сильнее подхлестнуло ее страсть.
 Он зарылся лицом в ее волосы, сделал глубокий вдох, потерся о ее щеку и прошептал:
 — Ты пахнешь солнечным светом.
 Она улыбнулась, коснувшись губами его потемневшей от щетины щеки, и провела кончиком языка по мочке его уха.
 — А ты пахнешь как настоящий мужчина.
 Дрожь прошла по его телу. Решив, что это и в самом деле вернулась лихорадка, Эмили отпрянула и посмотрела ему в лицо. Глаза Джоша были закрыты, рот сжат, весь он выглядел каким-то уязвимым. Таким трогательным она раньше никогда не видела его. Кроме всего прочего, он все-таки очень болен. Может быть, страсть совсем истощила его силы?
 Девушка провела рукой по его лбу, по колючей щеке. Лоб был теплый, но это было не болезненное тепло. Жар страсти имел совсем другой вкус. И она тоже это чувствовала.
 Эмили думала, что он откроет глаза при ее прикосновении. Вместо этого он потерся щекой о ее ладонь и снова зарылся лицом в ее волосы. Ее сердце заколотилось, и она проглотила комок в горле.
 — Джош, может быть, это неразумно? Ты все-таки очень болен. Тебе надо беречь свои силы.
 Открыв глаза, он опрокинул Эмили на кровать и склонился над ней:
 — Это самое лучшее лекарство, о котором только может мечтать мужчина.
 Дрожа от предвкушения, она ждала, чтобы он расстегнул оставшиеся пуговицы ее рубашки. Теперь одежда была им не нужна. Потом Джош медленно наклонил голову, и его губы прикоснулись к розовому бутону ее груди. Она беспокойно шевельнулась под ним.
 — Я сделал тебе больно? — прошептал он, оторвавшись от ее груди.
 Она запустила пальцы в его волосы и покачала головой.
 — Нет, ты никогда не делаешь мне больно.
 Это было правдой. Девушка знала это с самого первого момента, как только увидела его. Маккензи мог быть опасным, грубым и жестоким, потому что это был человек, исполняющий свою работу, — но он никогда не сделал ей больно. И никто теперь не посмеет прикоснуться к ней, когда Джош рядом.
 Приподняв голову, он посмотрел ей в лицо. Ее груди затрепетали, когда он рассматривал их, потом взгляд его спустился ниже. На кого она только похожа, лежа в неверном свете лампы, с растрепанными волосами, разбросанными по плечам, а соски влажные от его губ? И она сделала единственно верное движение, которое ей подсказывал ее женский инстинкт, — она прильнула к нему.
 — Подожди, — прошептал он, — дай мне еще поласкать тебя, Эми.
 Его рука скользнула по ее бедру. Палец повторял линию ее ноги, надавливая, обещая.
 Опустив свои губы к ее пупку, он языком проник в него и кругами гладил его, затем двинулся ниже и поцеловал ее туда, куда она не могла даже мечтать, — и Эмили замерла от восторга.
 Опустив руку, она бесстыдно стала изучать все самые интимные тайны Джоша, как он изучал ее, она проводила своим пальчиком по всему его телу, по всем его секретам. Он прикоснулся к ней, направляя ее руку, и она улыбнулась, поняв: им тоже можно управлять.
 Увидев эту улыбку, он осторожно снял с девушки рубашку и бросил ее на пол.
 Пламя лампы казалось тусклым по сравнению с огнем, который горел в его глазах. Эмили не могла себе представить, что страсть мужчины может быть такой чистой.
 Он провел по ее губам кончиками пальцев с невыразимой нежностью, и у нее невольно потекли слезы. Улыбнувшись, он быстро поцеловал то место, где только что были его пальцы.
 — Дотронься до меня, Эми, — прошептал он ей прямо в губы.
 Она охотно подчинилась, пробежав пальцами и губами по его телу.
 Казалось, время остановилось. Лампа горела слабо. Их страсть разгоралась все сильнее. Они касались друг друга и целовали, и бормотали друг другу нежные слова, и наслаждались друг другом.
 Все ее тело горело как в огне, когда он развел ее ноги и проник к источнику огня внутри ее. Их взгляды встретились, плоть прильнула к плоти, губы — к губам, их желание слилось воедино, и он навеки сделал ее своей.
 Эмили слышала, что в первый раз должно быть больно, но страсть заглушила боль. Жар внутри ее разгорелся еще сильнее. Джош начал медленно выходить из нее, пока она не стала умолять его вернуться. Она хотела, чтобы это блаженство никогда не кончалось. Наконец, когда ожидание стало почти невыносимым, он вошел в нее еще раз, и тогда ее страсть разбилась на тысячу разноцветных волн, и она закричала от восторга.
 Когда ее дыхание успокоилось, она повернула к нему свое лицо и поцеловала в щеку, в многодневную щетину, которая царапала ее губы. Но и это было ей сладко.
 Приподняв голову, Джош посмотрел на Эмили долгим взглядом. Потом наклонился и поцеловал ее в висок, и этот бережный жест многое сказал ей о мужчине, с которым она только что пережила мгновения наивысшего наслаждения любви.
 — Но ты так и не сказала, — прошептал он.
 — Что не сказала?
 — Ты знаешь.
 Эмили нахмурилась. В ее голове все перепуталось. Ей казалось, что она сказала все. Все, что можно сказать, она сказала своим сердцем и своим телом.
 Она заглянула глубоко в его глаза и увидела в них отблеск страха. Это смутило ее. Чего может бояться Джош Маккензи?
 Она поцеловала его, надеясь, что это сотрет страх с его лица, но когда снова посмотрела на него, выражение его глаз не изменилось.
 — Что случилось? — спросила она.
 — Ты… ну да… я знаю, что ты никогда бы не дала мне этот дар, если бы не любила меня, но… — Он вздохнул, сдерживаясь изо всех сил.
 Внезапно она поняла, чего он боится, и ей захотелось кричать от радости — он боится, что она не любит его!
 — О, Джош, я обожаю тебя.
 Он избегал встретиться с ней глазами, пока она не схватила его голову в свои ладони, прижалась носом к его носу и произнесла очень медленно:
 — Я тебя люблю, Джош Маккензи.
 Тогда он наконец улыбнулся и поцеловал ее — ночь еще только начиналась.




 Глава 27


 Эмили проснулась оттого, что губы Джоша нежно прикоснулись к ее губам.
 — О… — Она глубоко вздохнула. — О, Билли, поцелуй меня еще раз…
 — Ты опять меня дурачишь, — ответил Джош. — Это больше не работает. — Его губы снова прикоснулись к ней, на этот раз поцелуй был таким долгим, что она чуть не потеряла сознание.
 Открыв глаза, Эмили произнесла:
 — О, это всего лишь ты…
 Ее попытка выглядеть разочарованной не удалась, потому что против собственной воли она радостно улыбнулась.
 — Ты проспала целый день, — сказал Джош, наклонившись над ней и опершись локтями на подушку, так что ее лицо оказалось в рамке его рук. — Ты собираешься и ночью этим заниматься?
 Обхватив его за шею, она проговорила:
 — Нет, даю клятвенное обещание, что ночью я спать не буду. Если только вы, сэр, составите мне в этом компанию.
 — Вот так! Ах ты, маленькая распутница! Я бы этим занялся прямо сейчас, если бы тебе не надо было вставать и одеваться. Нам пора выбираться отсюда. — Он отошел от кровати. — Пришло время сделать из тебя честную женщину.
 От этих слов Эмили подскочила как ошпаренная. Она встала в кровати, забыв о том, что совсем голая.
 — И вы хотите сказать — после всего, что было между нами прошлой ночью, — вы по-прежнему считаете, что я обманщица и воровка?
 — Эми, я не хочу… — Но слова застряли у Джоша в горле, когда он обернулся. Он смотрел на нее, от самых кончиков пальцев до макушки, медленно, голодно, внимательно. Проглотив комок в горле, он сказал хриплым шепотом: — Боже, Эми, ты просто восхитительно прекрасна.
 Это ему не поможет. Все пропало. Схватив с кровати покрывало, она набросила его на себя.
 — Прекрасна, но по-прежнему порочна, не так ли? И слишком плоха для мистера Честного-Благородного-У-Которого-Работа-На-Первом-Месте — детектива Маккензи. Ну что ж, можете присовокупить к моим остальным недостаткам еще и ослиное тупоумие, потому что все, что было ночью, это еще один несомненно идиотский поступок.
 Она хотела пройти к двери, соединяющей их комнаты, но когда шла мимо, Джош протянул руку, схватил край покрывала и сдернул его.
 — Ты гораздо лучше смотришься без него, дорогая. К тому же тебе надо остыть.
 Эмили никогда не чувствовала себя так отвратительно. Предали ее лучшие чувства!
 — О, как я ненавижу вас, Джош Маккензи! — Она стиснула зубы и сжала кулаки. — Как бы я хотела…
 — Продолжай, детка, это меня возбуждает, — сказал он, подкрадываясь к ней сзади. — Что ты еще хочешь со мной сделать, что не делала прошлой ночью?
 — Поверь мне, Джош, что если ты коснешься меня, я закричу во весь голос.
 Он наклонился и поднял с пола ее ночную рубашку.
 — Я только хотел предложить тебе надеть вот это, хотя, конечно, это не слишком подходящее свадебное одеяние. Но зато когда все формальности будут закончены, это поможет сразу приступить к делу.
 — Свадебное платье?
 Увидев на лице Джоша усмешку, Эмили опустила руки.
 — Ты хочешь сказать… Ты…
 — Да, я прошу тебя выйти за меня замуж. Как я сказал, Эми, я хочу сделать из тебя честную женщину. Ты пойдешь за меня замуж? Все приготовления сделаны. Гости уже ждут.
 — Ко я думала… я думала, что ты думаешь, что я лгунья и воровка…
 — А на самом деле?
 — Конечно, нет. Я же говорила тебе об этом тысячу раз!
 — Я тебе верю.
 — Почему только сейчас? — подозрительно спросила она. — Ведь раньше ты ничему не верил.
 — Потому что теперь я люблю тебя, а ты любишь меня. Мы любим друг друга.
 Все еще не уверенная в его искренности, Эмили спросила:
 — А если бы я сказала тебе, что я на самом деле украла эти деньги?
 — Тогда я сказал бы, что ты меня обманываешь, потому что ты не можешь быть воровкой, Эми. Мне кажется, что я всегда знал это, но не хотел в этом признаться даже самому себе, потому что у меня не было бы тогда повода удерживать тебя около себя. А теперь, может быть, ты что-нибудь наденешь? Там весь зал набит людьми, которые ждут начала свадебной церемонии.
 — Пусть они подождут, Маккензи, — сказала она, направляясь к кровати. — У меня есть одна фантазия про того незнакомца — он до странности похож на тебя и даже говорит с техасским акцентом, — который насиловал меня, пока я не согласилась выйти за него замуж.
 — Гм-м, — произнес Джош. — Незнакомец, говоришь?
 — Никогда не видела его раньше. Он ворвался в мою комнату и приковал меня к кровати — совсем такими же наручниками, какие лежат у меня в саквояже.
 — Он приковал тебя к кровати? Эмили кивнула.
 — И изнасиловал тебя?
 — Угу. — Она раскинулась на кровати, как настоящая искусительница. — Безумно, необузданно.
 — Пока ты не согласилась выйти за него замуж?
 — Пока я не согласилась выйти за него замуж, — ответила она, опустив глаза долу и изображая девичью стыдливость.
 — Хорошо, — сказал Джош, расстегивая рубашку. — Пускай все эти свадебные гости подождут еще немного, какая им разница, ведь они все равно столько ждали. Как ты говоришь, этот незнакомец… что?..
 Хотя Эмили нарушила условия контракта, учитывая ее самоотверженную работу на пожаре, Фред Гарви распорядился не экономить на свадьбе Эмили и не жалеть средств на угощение.
 Церемония бракосочетания проходила во временном обеденном помещении ресторана Гарви. Присутствовали все девушки, миссис Макнамара, Фаллон Бриджес, доктор Хагис и Ян Чен.
 Кульминацией вечера стало появление шерифа Бена Трэвиса, который объявил всем собравшимся, что трое бандитов, которые пытались ограбить поезд, теперь заключены в тюрьму Лас-Вегаса и будут дожидаться там приезда судебного исполнителя.
 Когда церемония закончилась, шериф попросил молодоженов пройти в тюрьму, чтобы опознать преступников.
 Увидев этих ужасных людей, Эмили поежилась от отвращения.
 — Как мы скоро свиделись, Блондиночка, — произнес главарь. Затем, глупо ухмыльнувшись, посмотрел на Джоша. — А ты меня не видел раньше, мистер агент Пинкертона.
 — Это приятно слышать, подонок, потому что у нас с тобой одно незаконченное дельце. Если когда-нибудь попадешь в Техас, найди меня. Меня зовут Маккензи. Джош Маккензи.
 Затем Эмили и Джош подписали письменные показания под присягой, подтверждающие опознание разбойников. Девушка больше не могла находиться в этом помещении.
 — У меня от их вида мороз по коже, Джош. Это так ужасно! Особенно этот Янси! — Ее передернуло. — А этот зловещий Броган! Благодаря им у меня полностью изменилось романтическое представление о разбойниках.
 — Не беспокойся, Эми. Я уверен, что сегодня мы в последний раз видели этих троих выродков.
 Позже, лежа в объятиях мужа, она поняла, что все ее фантазии воплотились в жизнь — она стала женой мужчины своей мечты.
 — А где мы будем теперь жить, Джош? — спросила Эмили.
 — Что ты скажешь насчет того, чтобы жить в Техасе?
 — Техас! — Она села на постели, удивленная. — Я думала, что твоя работа на востоке.
 — Работа теперь для меня не главное, Эми. Я ковбой, это у меня в крови. Но если ты предпочитаешь жить на востоке, то пусть будет так. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
 Если бы можно было быть еще счастливее, она бы просто лопнула от радости. Она не могла поверить, что ее муж ставит ее счастье впереди своего собственного интереса. Эмили знала, что нельзя любить его еще сильнее, чем она любила его в эту минуту.
 — Я люблю Запад, Джош. Мне кажется, что мне понравится быть женой ковбоя.
 — Это нелегкая, но прекрасная, замечательная жизнь, любовь моя! И в «Трипл-Эм» ты никогда не будешь одинока. Мы построим себе дом, и наши дети будут расти вместе со своими двоюродными братьями и сестрами, как и я рос.
 — Это звучит прекрасно, Джош. Зачем тогда ты вообще уезжал оттуда?
 — Мне надо было кое-что доказать самому себе, Эми.
 — А сейчас ты доказал? — спросила она, смотря прямо в его глаза.
 — Да. Я пытался стать лучше троих мужчин, вместо того чтобы стать лучшим из того, что я есть.
 — Ты самый лучший мужчина на свете, Джош.
 — Вот это мне и надо было узнать. Я хочу, чтобы ты никогда не переставала в это верить, потому что это главная цель, ради которой стоит жить: чтобы ты верила в меня, а не в моего отца или в моих братьев. — Прижав жену к себе покрепче, Джош добавил: — Как только мы покончим с делами в Нью-Йорке, то сразу же поедем в Техас.
 Эмили встрепенулась и попыталась вырваться из его объятий.
 — Нью-Йорк? Ты можешь послать телеграмму в свое агентство, что ты больше не служишь у Пинкертона. Зачем нам самим ехать туда?
 — Эми, мы должны закончить дело с твоим отцом раз и навсегда.
 Кровь застыла у нее в жилах.
 — Ты его не знаешь, Джош. Он обязательно что-нибудь придумает, чтобы разлучить нас.
 — Любовь моя, он не сможет задержать тебя против твоей воли. И к тому же ты теперь моя жена. Он не сможет просто так отбросить это, чтобы заставить тебя остаться.
 Она слишком хорошо знала своего отца, чтобы поверить в это. Он всегда делал то, что хотел.
 — Зачем ради этого приезжать? Я просто телеграфирую ему, что вышла замуж.
 — Нет, Эми, этого недостаточно. Это все равно что трусливо сбежать от опасности. Я хочу видеть его глаза, когда он услышит, что мы поженились. У меня есть что сказать Хайрему Лоуренсу — и самое главное, это то, что он не имеет больше права угрожать моей жене.
 Эмили снова устроилась в его объятиях, но еще долго после того, как Джош заснул, она лежала без сна. Она боялась, что отец найдет способ помешать их счастью.
 На следующее утро Эмили все еще терзалась дурными предчувствиями. Поезд, стоящий у вокзала Лас-Вегаса, готов был умчать их на восток.
 Роза и другие «Гарви герлз» вышли на платформу попрощаться с ними.
 — Мы навестим вас, когда будем ехать обратно в Техас, — заверила Эмили Розу. — А если я подыщу тебе в Техасе богатого мужа, ты туда поедешь?
 — Золотце мое, если он будет того стоить, я поеду хоть на край света.
 — Занимайте свои места! — прокричал кондуктор. Ян Чен выступил вперед и вручил Джошу корзинку.
 — Ян Чен собрала вам и мисси хорошая ленча.
 — О, благодарю вас, Ян Чен! Я вас не забуду.
 — Ян Чен не забудет тоже, мисси.
 — Пойдем, дорогая, — сказал Джош, беря Эмили за руку. Они вошли на площадку вагона.
 — О, как это романтично! — воскликнула Салли Стюарт, официантка из Айовы. — Эмили такая счастливая, а Джош просто прелесть. Такой герой! Ты подумай, он же спас ее из лап этих ужасных разбойников! — И девушка глубоко вздохнула.
 Губы Розы скривились в легкой усмешке:
 — Да, дорогая, он в самом деле красавчик. Но, к сожалению, он совсем не так богат, как хотелось бы. Иначе бы он не работал в этом дурацком агентстве Пинкертона. Что до меня, красавчик он или нет, а если парень будет…
 — …богат… — закончили хором «Гарви герлз» и рассмеялись.
 Пыхтя, паровоз покатил со станции. Эмили стояла на площадке и махала платком девушкам, которые тоже махали ей в ответ.
 Когда их уже совсем нельзя было различить, она повернулась и пошла в купе. На сердце у нее было тяжело. Она страшилась того, что ожидает их впереди, в Нью-Йорке.
 Извозчик развернул экипаж, и упряжка быстрой рысью помчалась вдоль длинной аллеи. В конце дорожки был виден фронтон величественного особняка с колоннами. Аккуратно подстриженный газон возле дома окаймляли пышные вековые дубы.
 Дом был похож на замок, даже решетки на окнах выглядели элегантно. Однако для Эмили этот дом был тюрьмой, в которой она провела взаперти двадцать три года своей жизни.
 Она знала, что с тех пор как Джош телеграфировал о времени их приезда, начальник этой тюрьмы уже сделал необходимые распоряжения. Теперь он поджидает их в роскоши своего кабинета, обитого дубовыми панелями, сидя в огромном кожаном кресле за столом красного дерева — собственноручной работе Томаса Джефферсона.
 Экипаж остановился у подъезда, дверку открыл быстро подскочивший молодой грум в ливрее. Джош вышел первым и протянул руку Эмили. Она глубоко вздохнула и вышла из экипажа. Огромный ирландский сеттер подбежал к ней и обнюхал ее платье.
 — Привет, Рэд, — сказала Эмили, гладя собаку по голове. Это была собака повара. Эмили никогда не разрешалось держать животных, потому что от них в доме была грязь и шерсть.
 Дверь отворилась, и Джеймс Уоллес, дворецкий, приветствовал ее:
 — Добро пожаловать домой, мисс Эмили.
 Он отступил в сторону, чтобы пропустить ее, а она немного задержалась, разглядывая знакомые стены выложенного мрамором крытого портика. Тут ничего не изменилось — а почему она считала, что здесь должно что-нибудь измениться? Сколько она себя помнила, здесь никогда ничего не менялось. Кусочки резной слоновой кости и полированного гранита все так же блестели по бокам лестницы, хрустальный канделябр все так же сверкал, отражая солнечный свет. Знакомые темные рамы красного дерева, как всегда, были аккуратно вычищены.
 — Мистер Лоуренс ожидает вас в…
 — Я знаю, — ответила Эмили.
 — Ваша шляпа, сэр, — обратился дворецкий к Джошу.
 — Джеймс, это мой муж, мистер Маккензи.
 Если эта новость и произвела на вышколенного слугу какое-то впечатление, то можно с уверенностью сказать, что это никоим образом не отразилось на его лице. Джеймс был хорошо выдрессирован на службе у Хайрема Лоуренса.
 — Мои поздравления, сэр.
 — Спасибо, — ответил Джош, подавая дворецкому свою ковбойскую шляпу, и поспешил следом за Эмили.
 Она остановилась в нерешительности перед двустворчатой широкой дверью.
 — Ну что ж, мистер Маккензи, как я помню, вы говорили, что не признаете компромиссов. Тогда, любовь моя, держись крепче в седле, потому что сейчас тебе понадобится вся твоя смелость и решительность.
 И, драматически взмахнув рукой, Эмили распахнула дверь в кабинет отца.
 Хайрем Лоуренс даже не поднял головы, когда они вошли. Пока они пересекали пространство, устланное дорогам восточным ковром, в комнате был слышен лишь скрип пера. Эмили присела на один из золоченых парчовых стульев эпохи королевы Анны, стоящих перед столом. Джош последовал ее примеру и сел на другой стул.
 Наконец мистер Лоуренс отложил перо в сторону и, не поднимая глаз, произнес:
 — Итак, моя расточительная дочь вернулась под отчий кров.
 — Вопреки моему желанию, отец.
 Лоуренс вырвал чек, который он только что подписал, из большой переплетенной чековой книжки и толкнул его через стол в сторону Джоша.
 — Мистер Маккензи, признателен вам за хорошую работу. Получите ваш чек, и вы свободны. Пожалуйста, закройте за собой дверь, когда будете выходить.
 — Я буду рад покинуть ваш дом, сэр, только после того, как скажу все, что собирался вам сказать.
 — Мистер Маккензи, повторяю, вы свободны. У меня нет времени, а еще более желания выслушивать любые ваши объяснения.
 — Как вам угодно. Тогда я не буду более занимать как ваше внимание, так и свое время, пытаясь вам что-то объяснять против вашего желания. — Он поднялся. — Пойдем, Эми.
 Последние слова заставили Лоуренса встрепенуться.
 — О чем вы там толкуете? Моя дочь никуда с вами не пойдет.
 — Моя жена, сэр, — уточнил Джош.
 Лоуренс вскочил на ноги, устремив свой взор на Эмили.
 — Это правда? Вы вышли замуж за этого искателя приключений, чтобы досадить мне?
 — Едва ли, отец. Вы перехитрили самого себя. Я вышла замуж, потому что полюбила его.
 Натянуто усмехнувшись, Лоуренс произнес:
 — Зато он, без всякого сомнения, имеет некоторые виды относительно тебя.
 Эмили дерзко вздернула подбородок.
 — Да, имеет.
 — Догадываюсь какие. Ясно, что он полюбил твое богатство.
 — О, вы имеете в виду то наследство, которое мне оставила матушка и которое, как вы утверждаете, я у вас украла? Это богатство, отец?
 — Я надеюсь, что ты его не промотала целиком, ведь тебе надо было что-то покупать во время своей безумной эскапады. От меня он не получит ни пенни.
 — Прошу прощения, — перебил его Джош. — Если вы оба не возражаете, я бы хотел сказать несколько слов сам.
 — Мне совсем не интересно слушать, что собирается говорить этот жиголо, — презрительно бросил Лоуренс.
 — В любом случае вы выслушаете меня, хотите вы этого или нет. Я женился на Эмили вовсе не из-за ее денег. Я женился на ней потому, что искренне полюбил ее. — Лоуренс презрительно хмыкнул. — К счастью, сэр, мне совершенно безразлично, верите вы мне или нет. Мы приехали сюда по одной причине: я хотел, чтобы о нашей свадьбе вы узнали от меня лично, а не от посторонних людей. Что же касается денег, сэр, я не хочу брать от вас ни цента. Я своими глазами убедился, что эти деньги не принесли вам ничего хорошего.
 — Как вы можете судить, Маккензи, о том, что они принесли мне?
 — У меня есть сестра такого же возраста, как и Эмили. И могу поклясться, что ей и в голову не придет сбегать из дому, чтобы избавиться от властной руки отца-деспота. Вы самый большой глупец, какого я видел в жизни, сэр. Что принесла вам ваша власть и деньги, кроме этого пустынного мавзолея?
 Хайрем посмотрел на Джоша, как будто тот был комар, которого он сейчас прихлопнет одним щелчком.
 — Вы понимаете, с кем вы разговариваете? Я не думаю, что вы осознаете, что означает фамилия Лоуренса в этих краях, Маккензи. Если я захочу, вы окажетесь за решеткой прежде, чем успеете дойти до конца садовой дорожки, ведущей к воротам моей усадьбы.
 — Да, я подозреваю об этом, сэр. Тем не менее фамилия Маккензи тоже имеет значительный вес в тех местах, откуда я родом.
 Лоуренс хмыкнул;
 — Может быть, вы просветите меня на сей счет?
 — Это означает преданность и честь.
 — Которые не позволят вам купить и пяти центовой чашки кофе здесь, в Лонг-Айленде.
 — Возможно, и нет, сэр, но слово Маккензи стоит гораздо большего, чем все ваши банковские счета. Я дал вашей дочери клятву, что буду любить ее и защищать се честь, сэр. И буду верен этой клятве всю жизнь.
 — Хм! Преданность можно купить, Маккензи.
 — Сомневаюсь в этом, сэр.
 — Держу пари, что да! — Ухмылка появилась на его лице. — Мне кажется, мы начинаем лучше понимать друг друга.
 — Я тоже так думаю.
 — Итак, во сколько вы оцениваете свою преданность, Маккензи?
 — Очень дорого. Думаю, гораздо дороже, чем вы можете себе представить.
 Лоуренс торжествующе посмотрел на Эмили.
 — Вот видишь, дочка, все имеет свою цену.
 Сев за стол, он открыл чековую книжку и взял перо.
 — Итак, что мне писать, Маккензи?
 — Ваша дочь, мистер Лоуренс. Нахмурившись, Лоуренс посмотрел на него.
 — Я не понимаю вас.
 — Эмили — самое ценное, что у вас есть, сэр. И это единственное, за что вы можете купить мою преданность. Она все же почему-то любит вас, и вовсе не из-за ваших денег. Это единственная причина, по которой я привез ее сюда.
 — Вы привезли ее сюда, чтобы получить деньги, причитающиеся вам за выполненную работу.
 — Я не наемный охотник, — ответил Джош, подмигнув Эмили. — Позвольте мне объяснить вам одну вещь, мистер Лоуренс. Эмили — моя жена, и я не потерплю, если вы впредь будете вмешиваться в ее жизнь. Никаких фальшивых обвинений, никаких запугиваний и никаких агентов Пинкертона. Бог накажет вас, если вы попытаетесь это сделать.
 — Вы угрожаете мне, Маккензи?
 — Нет, там, откуда я родом, это называется лошадиной коммерцией.
 — И Эмили — это ваша лошадь? — Лоуренс был явно изумлен.
 — Да, если говорить иносказательно. Вы получили то, что хотели, — ваше наследство, и в обмен на это она получает спокойную жизнь.
 — А какая польза вам от всего этого, Маккензи? Признайтесь, ведь у вас были далеко идущие планы насчет богатого наследства?
 — Далеко идущие планы? Еще бы! — Он встретил смущенный взгляд Эмили. — Жизнь бок о бок до самой смерти. — И он с любовью улыбнулся ей.
 Эмили закрыла глаза, а когда снова открыла их, неуверенность ушла вместе со слезами. Любовь светилась в ее глазах. Джош сжал ее руку.
 — Вы можете в этом убедиться, приехав в «Трипл-Эм», чтобы увидеть своего внука, сэр, — добавил он.
 — «Трипл-Эм»?
 — Да, мое семейное ранчо. Там мы с Эмили собираемся жить.
 — И ваш внук тоже, отец, — вставила Эмили. — По крайней мере до тех пор, пока он не подрастет достаточно, чтобы самостоятельно принимать решения.
 — Значит, ты серьезно насчет всего этого, Эмили? — спросил Лоуренс, впервые с начала разговора проявляя признаки замешательства.
 — Я никогда не была настроена более серьезно, чем сейчас, отец.
 Стожив руки за спиной, Лоуренс прошел к камину и в глубокой задумчивости уставился на портрет в красивой раме, на котором была изображена маленькая Эмили верхом на пони.
 После длительного молчания Эмили посмотрела на Джоша. Он пожал плечами, но ничего не сказал. Лоуренс наконец оторвался от картины и повернулся к ним.
 — Я вспомнил тот день, когда была закончена эта картина. Это был твой день рождения…
 — Тогда мне исполнилось шесть лет, отец. Я удивлена, что вы это еще помните, потому что мне казалось, что вам никогда не было это интересно…
 — Я купил тебе этого пони против желания твоей матери.
 — Как вы всегда это делали.
 Лоуренс помолчал, как бы обдумывая ее слова, и наконец произнес:
 — Полагаю, что так.
 — Я обычно всегда молилась во время этих ссор между вами и матушкой, чтобы в один прекрасный день вы решились чем-нибудь порадовать ее. — Голос Эмили снизился до шепота. — Но вы ни разу этого не сделали. — Джош обнял ее за плечи. — Если бы вы только сделали это, все бы сразу изменилось… и сейчас все было бы другим. Мне очень жаль, отец. Я люблю вас… но не могу забыть то, что вы сделали с моей матерью.
 Лоуренс печально улыбнулся:
 — Может быть, я действительно уделял твоей матери слишком мало внимания, которого она заслуживала. Но неужели ты думаешь, что я не оплакивал ее потерю, не скучал по ее нежному голосу?
 — Вы никогда об этом не говорили, вы даже не показывали виду.
 — Есть много вещей в жизни, которые человек не ценит и никогда не принимает во внимание, пока они не покинут его. Сейчас слишком поздно терзать себя за те ошибки, которые я совершил в прошлом. Прошлое нельзя изменить.
 — Но не по отношению к вашей дочери, сэр, — напомнил ему Джош.
 Лоуренс посмотрел на Эмили.
 — Я в самом деле люблю тебя, Эмили. Я мог бы никогда этого не произнести вслух, думал, ты и так понимаешь это. Я горжусь тобой, моя девочка. Горжусь твоей смелостью и, верь мне или не верь, твоей независимостью. Если бы только твоя мать имела более независимый дух… — Эмили неодобрительно подняла брови. — А я был бы чуть менее властным, — сказал он как-то застенчиво, — то совсем по-другому сложилась бы наша жизнь. — Было видно, что Лоуренс искренне огорчен. — Я верил, что лучше знаю, что для тебя важнее, но я недооценил тебя. Я никогда не доверял твоему уму, который ты, совершенно очевидно, имеешь. Теперь это ясно видно по тому, какого мужа ты себе выбрала. На меня твой выбор произвел большое впечатление, Эмили. Может быть, мне еще не поздно признаться, что я очень сожалею?
 Джош взглянул на Эмили. Это была критическая минута. После почти двадцати лет противостояния сможет ли она теперь найти в своем сердце великодушие, чтобы простить отца? Джош надеялся, что сможет. Он надеялся, что у его Эми, которую он полюбил всем своим сердцем, найдется достаточно милосердия, чтобы понять мольбу этого одинокого и раскаивающегося человека. Сейчас он ничем не может ей помочь. С этой глубокой болью маленькой девочки, которая превратилась в зрелую женщину под давлением деспотичного отца, она должна справиться сама. Его собственный отец был простой и грубый ковбой, но честный и любящий муж. У Джоша никогда не было причины сомневаться в отцовской любви, ни разу в жизни.
 Жестокость съедает душу человека. Сможет ли Эмили вырваться из прошлого, не проявив жестокости, которая разрушит ее?
 Эмили взглянула на мужа, ее губы дрожали, а глаза молили его о помощи.
 — Следуй велению своего сердца, дорогая, — сказал он мягко.
 Она колебалась довольно долго. Затем, подняв руки, бросилась в объятия отца.
 — О, отец, я тоже люблю тебя.
 Джош был горд этой удивительной женщиной, которая стала его женой.
 Когда Лоуренс повернулся к нему, Джош заметил слезы, блеснувшие в глазах пожилого мужчины.
 — Что касается вас, мистер Маккензи, то смею вас уверить: я человек, который держит свое слово. Вы можете быть спокойны, я не буду вмешиваться в вашу жизнь. Мужчина, который смог справиться с моей дочерью, заслуживает самого глубочайшего уважения. Я передаю ее в хорошие руки.
 Он протянул Джошу руку, и они обнялись.
 — Я не думаю, что смогу уговорить вас принять мое предложение и стать участником моей корпорации.
 — Благодарю вас, сэр, но я — ковбой. Надеюсь, вы примете наше приглашение и посетите нас в «Трипл-Эм».
 — Вы можете быть уверены в этом, молодой человек. В настоящее время я передаю часть дел помощникам, поэтому могу быть более свободным. Особенно я хочу увидеть Техас. Как я вижу, техасцы — это редкая порода людей. До сих пор я сталкивался только с одним представителем этого племени. Это молодой человек по имени Каррингтон, который занимается железными дорогами. Он вложил капитал в мою сталелитейную компанию. Вы сильно мне его напоминаете: такой же прямолинейный, честный и с чувством собственного достоинства, которое происходит от уверенности, а не от самонадеянности.
 — Его зовут, случайно, не Микаэл Каррингтон? — спросил Джош. — Владелец «Одинокой Звезды» и Центральной железной дороги Скалистых гор?
 — Да, клянусь Юпитером! Вы знаете его?
 — Да, сэр. Двоюродная сестра моего отца вышла за него замуж — Элизабет Маккензи Каррингтон.
 — О, какое совпадение, сын мой. Как тесен мир, не правда ли?
 — Возможно, на Лонг-Айленде он и тесен, сэр, — Джош усмехнулся, — но в Техасе совсем не тесно. — Он взял Эмили под руку. — Нам пора, Эми.
 — Может быть, вы останетесь обедать? — с надеждой спросил Лоуренс.
 — Прошу извинить нас, сэр, мы должны успеть на поезд. Эмили поцеловала отца в щеку.
 — Мой бог и хозяин так приказывает, отец. — Она рассмеялась и наклонилась к Джошу. — Я вижу, что попала из огня да в полымя.
 — Неужели? — поддразнил ее тот. Он сердечно потряс руку Хайрема. — Мы надеемся вас скоро увидеть, сэр.
 — Несомненно, сын мой. Особенно когда на свет появится внук, которого вы мне обещали. — И Лоуренс хлопнул Джоша по плечу.
 — Я-то, конечно, хочу маленькую дочку с золотыми волосами и зелеными глазами.
 Лоуренс глубокомысленно кивнул головой:
 — Это тоже будет неплохо.
 Уже наступила ночь, когда поезд отошел от вокзала Нью-Йорка. Джош лежал, вытянувшись на полке купе, положив руку под голову, и смотрел, как Эмили причесывается на ночь. Его пальцы так и зудели, чтобы снова спутать эти роскошные волосы.
 Она отложила в сторону щетку и подошла к нему. Ее стройную фигуру обтягивала белая шелковая ночная рубашка. Улыбаясь, она стояла и смотрела на него сверху вниз.
 — Я так счастлива, что так все получилось с моим отцом! Кажется, ярмо, что давило мне на шею всю мою жизнь, внезапно кто-то снял.
 — Ярмо? Дорогая моя, ты совсем не напоминаешь мне рогатую скотину, а ведь я их немало в жизни повидал.
 — Ну, конечно. Как я припоминаю, вы с моим отцом торговались о какой-то лошади?
 Джош усмехнулся:
 — Такая миловидная маленькая резвая кобылка, очень похожая на тебя.
 Присев на край полки, Эмили сказала:
 — Серьезно, Джош, я так тебе благодарна! Мой отец и я никогда бы не нашли общий язык, если бы не ты. — Она вспыхнула и слегка улыбнулась: эта улыбка всегда возбуждала его. — Я подозреваю, что вышла замуж за самого замечательного мужчину на свете. Он просто воплощенная честность и прямодушие. И этому его научили отец и мать, дяди и тети и целая дюжина техасских кузенов.
 — Вы не совсем правы, миссис Маккензи, — некоторые были родом из Колорадо.
 Эмили прикусила губу, и Джош понял, что у нее не так-то легко на сердце.
 — Что, если я не понравлюсь вашей семье? Повалив ее на постель, он прижался лбом к ее лбу.
 — Они все полюбят тебя, Эми, — сказал он с мягкой улыбкой.
 Они лежали друг против друга, уже почти родные, но сколько им еще надо было узнать друг о друге. То было самое восхитительное время их любви.
 — Я не могу дождаться встречи с ними, — вздохнула Эмили. — Техас еще так далеко! Пройдет целая вечность, пока мы туда доберемся.
 — Ну что ж, самое время воспользоваться благоразумным советом твоей закадычной подруги Розы, — ответил Джош, не в силах отвести от нее глаз.
 — Это о чем?
 — О том, как развлечься в дороге. — Он расстегнул пуговки на ее ночной рубашке. — Помнишь? Она говорила, что все зависит от того, кто с тобой рядом.




 Эпилог


 Хани Бер Маккензи стояла в дверях амбара и смотрела на красавца сына, который кружился в танце со своей молодой женой. Весь клан Маккензи в полном составе собрался, чтобы отметить бракосочетание Джоша. Как всегда, когда они были вместе, смех и веселье продолжались целый день.
 Жена Джоша — очаровательная девушка! Любовь, светящаяся в глазах Эмили, когда она смотрела на своего мужа, Согревала сердце Хани. Как они друг друга любят!
 Хани разволновалась. Ей вспомнились дни, когда они с Люком полюбили друг друга. На глаза набежала слеза, когда она представила печального шестилетнего мальчика с большими скорбными глазами.
 Да, теперь в этих глазах нет и следа той скорби, они светятся любовью и гордостью, когда Джош танцует со своей чудной женой.
 Джош помахал ей, когда они провальсировали мимо. Эмили повернула голову и тоже помахала ей рукой.
 Улыбнувшись, Хани кивнула им в ответ, потом почувствовала нежданные слезы и стала стирать их со щек. Тут сильные мужские руки обняли ее сзади за талию и прижали к теплому, мускулистому телу.
 Она не повернулась, зная, чьи это руки. Этим телом она наслаждалась последние двадцать два года. Вздохнув, Хани уютно оперлась на своего мужа.
 — О чем ты задумалась, моя глупышка? — прошептал ей Люк на ухо.
 — Я как раз думала о том, как Джош и Эмили любят друг друга, как я счастлива за них. Они так чудесно подходят друг другу!
 — Я всегда говорил, что у Джоша верный глаз на правильных женщин.
 Хани закрыла глаза, и муж быстро несколько раз поцеловал ее. Даже после стольких лет совместной жизни его прикосновения все еще возбуждали ее.
 — Что отец, то и сын: яблоко от яблони, — любовно поддразнила она его.
 — Не только в этом. Тебе не кажется, что еще кое-что похоже?
 — Конечно. Джош — просто твоя копия.
 — Я не об этом. Подумай, как они встретились и почему встретились.
 Она повернулась в его объятиях, чтобы внимательно посмотреть ему в глаза.
 — Ну, конечно! Сначала он арестовал ее, а потом полюбил. Люк усмехнулся:
 — Тебе это ничего не напоминает?
 Она снова повернулась к нему спиной и, вздохнув, сказала:
 — О да…
 Об этом они вспоминали молча, каждый думая о своем. Когда жених и невеста закончили свой свадебный вальс, еще одна слеза скатилась по щеке Хани и упала на руку Люка.
 — Эй, ты что это плачешь, глупышка?
 — Ничего не могу с собой поделать. Я так счастлива! — Улыбнувшись сквозь слезы, она еще крепче прижалась к мужу и прошептала: — Он дома, Люк. Наш сын вернулся домой, чтобы жить здесь.