Аннотация: Брошенная женихом у алтаря прекрасная Джулианна, леди Стирлинг, поклялась никогда не выходить замуж и никогда не влюбляться.
 Но от судьбы не уйдешь! И очень скоро Джулианна оказывается пленницей таинственного «благородного разбойника», с первого взгляда покорившего ее сердце.
 Могла ли она предположить, что под маской разбойника скрывается знаменитый шпион Дейн Гранвилл, исполняющий тайную миссию английской короны?
 Его долг — оберегать и защищать леди Стирлинг.
 Но сердце, пылающее в огне страсти, подсказывает ему совсем иное…


---------------------------------------------


 Саманта Джеймс
 Идеальный герой


  Посвящается моей семье 



 Пролог


  Лондон, 1814 г. 
 Шепот пополз по церкви. Что-то шло не так… надвигалось что-то плохое. Но только что? Всего лишь минуту назад ее мысли были о том, что наступил самый прекрасный день в ее жизни — день свадьбы.
 Солнечные лучи, проникая через цветные стекла окон церкви Святого Георгия, заливали внутреннее пространство призрачным сиянием.
 «Это знак», — решила леди Джулианна Стирлинг, выходя из кареты и направляясь к входу в церковь.
 Слишком долго над Стирлингами сгущались тучи. Прекрасную солнечную погоду она сочла хорошим предзнаменованием. Конечно же, ничто не могло омрачить такой великолепный день, пронизанный золотым сиянием. Ее союз с Томасом Маркемом будет благословенным, как никакой другой.
 Так она думала еще несколько минут назад, но сейчас ее охватила паника. Томасу давно уже была пора быть здесь.
 Где же он? Где?
 Чья-то рука тронула ее за локоть. Джулианна взглянула в серые глаза старшего брата. Если Себастьян и слышал шепот, то не подавал виду.
 — Ты похожа на принцессу, — сказал он хриплым голосом.
 Джулианна изо всех сил старалась улыбнуться. Каким-то чудом ей это удалось. На ней было воздушное шелковое свадебное платье бледно-розового цвета на серебристой подкладке и розовые туфли-лодочки в тон платью. Рукава платья были отделаны тонким брюссельским кружевом, расшитые изящными белыми бутонами роз, оттененными серебряными нитями. Но более всего, пожалуй, впечатлял струящийся сзади длинный шлейф.
 — Я и чувствую себя принцессой, — призналась она. Голос ее звучал мягко и нежно. — Но все равно спасибо за такие слова. Ты тоже совершеннейший франт.
 — А я? — произнес другой голос, принадлежавший ее брату Джастину. — Разве я хуже?
 Джулианна наморщила носик.
 — Безумец, вот ты кто, — отпарировала она, — если напрашиваешься на комплимент собственной сестры.
 — Негодница, — протянул Джастин.
 Оказавшись между старшими братьями, обходительными темноволосыми красавцами, Джулианна взяла их под руки. В течение двадцати трех лет Себастьян и Джастин защищали и оберегали ее как могли. Не то чтобы она очень хотела или нуждалась в этом, нет. Но она нежно любила их за это.
 Джастин многозначительно взглянул на Себастьяна.
 — Хотя я прекрасно знаю, что обыкновенно это обязанность матери — подготовить невесту к брачной ночи, и все же поручаю рассказать тебе обо всем… как бы это выразиться поделикатнее… что нужно знать…
 — На самом деле я попросила Себастьяна, чтобы он возложил эту обязанность на тебя, Джастин. У тебя ведь огромный опыт по этой части, разве не так?
 Редко можно было увидеть Джастина в таком замешательстве, и Джулианна получила удовольствие от этого зрелища.
 — Но вообще-то, — снисходительно добавила она, — в этом нет необходимости. Хотя я не могу похвалиться большими познаниями, но у меня все-таки есть воображение, не говоря уж о том, что девочкой я частенько подслушивала у дверей, когда вы оба разглагольствовали на некоторые щекотливые темы. Можно сказать, я кое-что знаю, поэтому у меня вряд ли будут большие пробелы в этой области.
 Себастьян выпрямился во весь свой рост.
 — Ушам своим не верю…
 — Джулианна! — начал Джастин. — Послушай меня…
 — Перестаньте оба смотреть на меня с таким неодобрением!
 Глядя на ошеломленных братьев, Джулианна не могла удержаться от смеха. Она еще не знала, что смеялась в тот день в последний раз.
 Братья сердито смотрели на нее, а Джулианна не отрывала глаз от входа в церковь. Еще девочкой она страстно мечтала о венчании в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер, построенной почти сто лет назад, ведь в ней состоялось пышное венчание самого принца Августа! И вот благодаря Себастьяну детские мечты становились реальностью. Это он настоял, чтобы венчание происходило именно здесь.
 Джулианна не спорила. Это была не просто причуда. Она прекрасно знала, что для Себастьяна это было символом процветания и успеха.
 С того времени, как общество отвергло Стирлингов, они все трое проделали долгий-долгий путь, пытаясь восстановить доброе имя семьи после смерти отца, а особенно старался Себастьян.
 Отгороженные места по обеим сторонам прохода были переполнены, но Джулианна все же заметила, что несколько голов уже начали вертеться, поворачиваясь от входных дверей к алтарю…
 Там ее должен был ждать Томас.
 Под ложечкой неприятно засосало.
 — Здесь, кажется, собралось полгорода, — пробормотала она.
 — Уверен, если бы Себастьян позволил, ты пригласила бы всю Англию, — чуть улыбнувшись, сказал Джастин.
 Себастьян молчал.
 В церкви было тихо. На западной галерее кашлянул органист. Он уже давно ожидал сигнала от его преподобия, который тоже начал переминаться с ноги на ногу.
 Еще через несколько минут Себастьян с помрачневшим лицом достал из кармана часы и открыл их. Церемония была назначена на час, а было уже четверть второго.
 Джулианна не смела даже взглянуть внутрь церкви. Вопросительное выражение на лицах приглашенных сменилось смятением. В воздухе носилось всеобщее соболезнование, затем послышался шепот, сменившийся зловещим молчанием.
 Джулианна умоляюще посмотрела на Себастьяна.
 — Что-то случилось, — сказала она упавшим голосом. — Томасу уже следовало быть здесь.
 Джастин не был столь снисходителен. Он весь напрягся.
 — Ему лучше иметь объяснение. Бог мой, опоздать на собственное венчание…
 — Джастин! Томас хороший человек. Он умеет сострадать. Для меня он лучший из людей. Ты же знаешь его так же хорошо, как и я. У него золотое сердце!
 — Тогда какого дьявола его здесь нет? — прорычал Джастин.
 Джулианной овладело беспокойство.
 — Должно быть, с ним приключилось что-то ужасное, потому что нет ничего, что могло бы задержать его в такой день! Он благородный, он… — ее голос прервался, — иначе он был бы здесь. Он будет здесь! Должна быть причина…
 И она была.
 Боковая дверь открылась. Три пары глаз повернулись в сторону внезапно появившегося Сэмюела, брата Томаса.
 Джастин не стал тратить лишних слов.
 — Сэмюел, дружище, где Томас?
 Себастьян шагнул к нему навстречу.
 Сэмюел в нерешительности остановился перед Джулианной. Она затаила дыхание. Он выглядел так, будто вся вселенная легла на его плечи.
 Случилось что-то ужасное, совершенно ужасное! Она ощущала это. Она знала это.
 — Сэмюел, Сэмюел, скажите мне, что стряслось! Только позднее до ее сознания дошло, что ей следовало бы знать… Он избегал смотреть на нее.
 — Мне очень жаль, Джулианна, но Томас уехал. Ее сердце провалилось куда-то.
 — Уехал? — слабо повторила она.
 — Да. Мне совсем недавно передали записку. Но я не знаю, как сказать вам, что в ней! Вчера вечером… Понимаете, вчера вечером он отбыл в Гретна-Грин с Клэрис Грей.
 Сэмюел поднял на нее глаза, в которых стояла тревога.
 — Джулианна, — осмелился он произнести искательным голосом, — вы слышите меня?
 Джулианна смотрела перед собой широко открытыми глазами. Это был сон. Нет, ночной кошмар! Ее сердце сделалось холодным как камень.
 Позади нее нарастал ропот удивления.
 — Гретна-Грин, — повторил кто-то. — Он сбежал в Гретна-Грин с другой женщиной!
 Эти слова побежали по толпе как пламя по трутнице, пока не превратились в ее ушах в сплошной рев. Джулианна лишилась способности мыслить. Все смотрели на нее. Джулианна физически ощущала эти взгляды, они впивались в нее, как в кожу впиваются осколки стекла. Она чувствовала себя опустошенной, нагой перед всеми.
 Она не помнила, как они покинули церковь. Себастьян с Джастином почти вынесли ее и усадили в карету, укрывая от любопытных взглядов гостей, которые уже повалили из церкви.
 Когда они подъехали к городскому дому Себастьяна, она бормотала про себя что-то невнятное. Джастин в этот момент еще продолжал изрыгать проклятия, бормотал что-то о дуэли.
 Себастьян тронул ее за плечо.
 — Джулианна? — негромко окликнул он. — Джул, как ты?
 — Со мной все в Порядке, — услышала она свой голос откуда-то издалека. Она казалась вполне спокойной, но это было совсем не так. Внутри она корчилась от боли. С подчеркнутым безразличием она повернула голову к брату.
 — Будет скандал, да?
 Что-то похожее на улыбку» исказило рот Себастьяна.
 — Мы Стирлинги, Джул. Наверное, этого нельзя избежать, но нам уже неоднократно приходилось справляться со злословием. Мы выстоим.
 Она понимала, что он пытается успокоить ее, но ему легко говорить. Он мужчина, им легче. На них не ложится клеймо старой девы, клеймо позора. Старая сплетница, закрывшись веером, не будет шептать за его спиной, что его бросили в день свадьбы…
 Ей хотелось рыдать, кричать, укрыться в руках Себастьяна и выплакать свою боль. Как в детстве. Тогда она приходила к нему с царапинами и ушибами, чтобы он утешил ее, но сейчас облегчить эту боль было не в его силах.
 Широко раскрыв глаза, она смотрела на Себастьяна, крепко сжав рот, искаженный от боли. Она боялась моргнуть, потому что прекрасно знала: слезы хлынут потоком. Брат всматривался в ее лицо, пытаясь понять, насколько глубока рана в ее сердце. Видит ли он, как корчится ее душа? Она старалась быть сильной. Она хотела быть сильной. Она не будет плакать. Не будет жаловаться. Не сейчас. Еще не время.
 Для этого придет время позднее.
 Себастьян соскочил с кареты и подал Джулианне руку. Когда Джулианна спустилась на землю и пошла к дому, то почему-то ощутила на своей голове теплый поцелуй солнечных лучей. Издевательский, оскорбительный такой поцелуй.
 «Все кончено», — смятенно думала она. Ее девичьи надежды, ее робкие мечты… с ними покончено. Ей хотелось свернуться в клубок и выплакаться.
 Потому что в этот день случилось неотвратимое. Она изменилась навсегда. Навсегда опозорена.




 Глава 1


  Весна 1818 г. 
 Ночь была идеальной для засады.
 Луна пряталась за облаками, ночь была темной и бездонной, как зияющие глубины ада. Ветер выводил в ветвях дерева заунывную, жалобную мелодию. Всадник следил за дорогой, укрытый могучей кроной старого дуба.
 Все помогало ему скрыться, стать незаметным, все способствовало осуществлению задуманного, благоприятствовало удаче.
 Он был весь в черном, от головного убора до кончиков сапог. Лицо его скрывала темная маска, видны были только глаза. Было сразу заметно, что этот человек привык надолго оставаться в седле. Сидел он прямо, точно стрела, без малейших признаков усталости. Этот человек слишком хорошо знал, что он должен оставаться незамеченным любой ценой, пока не наступит момент, который будет благоприятным для нападения.
 Иначе сама его жизнь окажется под угрозой.
 Этот человек, известный как Магпай [1] , совершенно не хотел встречаться со своим Создателем.
 Лошадь Магпая звали Персиваль. Конь вдруг неожиданно повел ушами. Сжимая колени, черный всадник пытался сдержать движения массивного животного и натянуть поводья. Ладонью в черной перчатке он потеребил за шею коня. «Жди», — прошептал он.
 От его прикосновений лошадь успокоилась, но человек все еще ощущал силу тугих, сжатых мышц, готовых распрямиться.
 Прищурившись, он всматривался в подступавшую темноту, глядя прямо на восток. Это была не первая ночь, когда он превращался в Магпая. И она не будет последней. Это будет продолжаться до тех пор, пока он не достигнет своей цели и не почувствует удовлетворения.
 Под черной шелковой маской появилась слабая улыбка. Кровь быстрее побежала по жилам. Такое состояние, конечно же, доставляло ему удовольствие, и он не стал бы этого отрицать. Сердце билось все чаще, потому что теперь не только Персиваль, но и он сам слышал стук копыт. Уже замигал слабый желтый огонь далекого раскачивающегося фонаря.
 Жертва приближалась.
 Магпай ждал, пока она окажется в пределах видимости, потому что привык действовать наверняка. И ему всегда дьявольски везло! Как по сигналу из-за облаков выглянула луна. Магпай натянул поводья, раздвинул высокую, по пояс, придорожную траву и выехал на дорогу, встав на пути неуклюжего громыхающего экипажа.
 Увидев его, кучер взобрался на козлы и натянул поводья. Под крики кучера и бряцание упряжи повозка прокатилась еще какое-то расстояние, но все же остановилась.
 Магпай хладнокровно направил на кучера пару пистолетов.
 — Кошелек или жизнь! — потребовал он.
 А несколькими часами ранее Джулианна, подхватив юбку, бежала по постоялому двору, обегая лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя.
 — Подождите! — крикнула она.
 Кучер явно не отличался терпением. Он зло уставился на нее.
 — Вы бы лучше поспешили, госпожа, — проворчал он. — Мы и так уже опаздываем.
 «Опоздать». Это слово преследовало ее весь день. С глухим стуком ее кофр был водружен на место. Слава Богу! Она намеревалась добраться до Бата если не к ночи, то к утру.
 В этой поездке все шло как-то не так. Путешествие в дилижансе не входило в ее намерения. К несчастью, она опоздала к более быстрой почтовой карете.
 Задыхаясь, Джулианна протиснулась внутрь. Едва она успела сесть, как дверь захлопнулась. И экипаж, покачиваясь, двинулся вперед.
 Кроме нее, в дилижансе было еще трое пассажиров: немолодая женщина, женщина в огромной, сильно закрывающей лицо шляпе и сидящий рядом с ней мужчина, который, как решила Джулианна, был ее мужем.
 Джулианна оказалась рядом с пожилой женщиной.
 — Добрый всем день, — приветливо сказала она.
 — Добрый день, — кивнула немолодая женщина. Другая женщина с любопытством оглядела ее дорожное платье в серую полоску.
 — Вы путешествуете одна, мадам?
 Мадам? О Боже, ей двадцать семь лет, неужели она так постарела?
 — Да, — спокойно отвечала Джулианна. — Я ехала в Бат с горничной. Видите ли, я недавно купила там дом, но рано утром обнаружилось, что горничная совершенно больна. Нам пришлось прервать поездку и провести ночь на постоялом дворе. Я надеялась, что на следующий день ей станет лучше, но, к сожалению, этого не произошло. К полудню стало ясно, что бедная Пегги не может продолжить путь, поэтому я отослала ее обратно в Лондон в своей карете.
 Саму Джулианну отсутствие сопровождающей нисколько не тревожило.
 — Вы были очень добры к ней, мадам, — сказала другая женщина. — Но мы едем не так далеко, а с наступлением темноты дороги небезопасны.
 Ее муж посмотрел на нее неодобрительно.
 — Летиция! Это не твое дело.
 — Не смотри на меня так, Чарлз. Ты прекрасно знаешь, что это правда. На дорогах разбойничает Маг-пай. Кто будет следующим, я спрашиваю! Этот ужасный человек может точно так же убить нас в наших постелях. Любого из нас! — Она вопросительно посмотрела на пожилую женщину, сидящую рядом с Джулианной. — Скажи ему, мама!
 Немолодая дама сложила руки и склонила голову набок.
 — Истинная правда, Чарлз, — сказала она, округлив глаза. — О, этот Магпай — просто кошмар для здешних мест.
 — Видите? — Легация перевела взгляд на Джулианну.
 — Я благодарна вам за предостережение, миссис… — Джулианна сделала паузу.
 — Чедвик, Легация и Чарлз, — быстро сказала женщина. — И моя мать, миссис Нельсон. Так вы слышали о нем? О Магпае?
 Уголки рта у Джулианны невольно поползли вверх. Лондонские газеты были полны сообщениями о Магпае, разбойник становился настоящей знаменитостью. Может быть, она жила слишком размеренной и благополучной жизнью, но ей вдруг пришло в голову, что его дурная слава может быть преувеличена. Хотя бы для того, чтобы продавать больше газет. В действительности она почти хотела встретиться с Магпаем, прозванным так за нахальство, ведь он ограбил карету, в которой находился личный секретарь самого премьер-министра — граф Ливерпул. Смелый, если не сказать отчаянно рискованный поступок.
 Но мысль о том, что они могут быть ограблены этим отъявленным разбойником, не приходила ей в голову. Такие вещи не случаются с женщинами ее круга. Если бы ее спросили, она описала бы свою жизнь как вполне светскую.
 Три года назад Себастьян женился. Джулианна приняла твердое решение покинуть семейный дом. После того, как она оказалась обманутой у алтаря, для нее настало трудное время. Пришлось вынести бесчестье и злословие. Джулианна считала себя реалисткой. Горький опыт не прошел для нее бесследно. Ей хотелось думать, что по крайней мере она стала мудрее. Какое-то время она барахталась, пытаясь найти опору. На долгие месяцы уезжала в Европу, страшась того дня, когда ей надо будет вновь появиться в обществе.
 Какое же это было потрясение, когда она вернулась в Лондон накануне женитьбы Себастьяна!
 Она вдруг поняла, что пришло время повернуться лицом к жизни. Невозможно было прятаться дальше, в этом просто не было смысла. Ее, Джастина и Себастьяна всегда связывали самые близкие отношения, ведь тому способствовали печальные обстоятельства их детства. Джулианна совершенно безбедно могла жить самостоятельно на содержание, назначенное ей братом Себастьяном, но она и сама вкладывала средства, что позволило ей приобрести скромный дом в Лондоне, а позднее — прелестный сельский домик в Бате.
 Джулианна была горда своими приобретениями. Она неожиданно обнаружила в себе отвагу и чувство собственного достоинства, о которых даже и не подозревала раньше. Все началось в ту далекую ночь, когда Томас и Клэрис возвратились из Гретна-Грин. Томас пришел к ней, полный раскаяния.
 — Я знаю, что моя женитьба на Клэрис должна была стать для тебя ужасным потрясением, — сказал он. — Джулианна, в свое оправдание я не могу сказать ничего, кроме одной вещи… Клэрис носит моего ребенка.
 Ошеломленная Джулианна молча выслушала рассказ Томаса о том, как в ночь перед их — Джулианны и Томаса — свадьбой Клэрис в слезах пришла к нему.
 — Не хочу отрицать того, что я сделал. Клэрис и я с детства были очень дружны. Мы поддались минутной слабости, не сумели устоять перед соблазном. Это очень плохо, знаю. Я сказал себе, что ты никогда не узнаешь о случившемся. Мы оба, Клэрис и я, согласились никогда больше не видеться. Но когда она пришла ко мне и призналась, что ждет ребенка, я не мог оставить ее. Долг и честь побуждали меня принять решение жениться на Клэрис. Я так и сделал. Джулианна, до конца своих дней я буду сожалеть, если причинил тебе боль. Но поступить по-другому я не мог.
 Если он причинил ей боль. Он знал, что заставил ее страдать. Знал, »что она безумно любила его… И еще насчет долга и чести. Да, Джулианна могла понять такие вещи. И ее братья тоже. Только поэтому Джастин отказался от намерения вызвать Томаса на дуэль. Да, она все понимала, но простить ему предательство! Это было не так-то легко.
 И она никогда не сможет забыть. Никогда.
 Боль, гнездившаяся где-то у сердца, перестала быть нестерпимой, но никогда больше мужчина не вскружит ей голову. Никогда больше она не будет такой легковерной, такой доверчивой. Лучше оставаться одинокой до конца жизни, чем выйти замуж только для того, чтобы выйти замуж.
 Джулианна прекрасно помнила, как бросила их мать, а отец не обращал на своих детей никакого внимания, но она никогда не теряла веру в святость брака. Себастьян называл ее заступницей, всегда заботящейся о других.
 Так оно и было. Да, она создана для того, чтобы быть женой, матерью. Как-то, размышляя над этим, Джулианна решила, что именно поступок ее матери, сбежавшей с любовником, побудил в ней желание быть такой, какой не смогла быть их мать. И конечно же, недостойные отношения между ее родителями еще более укрепили ее в том, что, когда она сама выйдет замуж, это будет замужество по любви. А в том, что она обязательно выйдет замуж ; у нее, как у всякой маленькой девочки, сомнений не было. Да, она мечтала о замужестве по любви… только по любви. И чем старше она становилась, тем больше ей хотелось, чтобы у нее был муж и дети. Она беспрестанно представляла в своем воображении, каким будет день ее свадьбы. Странно, но сейчас она уже безболезненно могла думать о том дне.
 Страдала же она лишь потому, что страстно хотела ребенка. Но понимала, что у нее не будет детей. Потому что не будет мужа.
 Прошло немало времени, прежде чем она смогла как-то смириться с такой несправедливостью. Это была ее тайна, которую она спрятала в своей груди глубоко и навечно. Ей не дано будет испытать радость материнства. Ей, конечно же, хотелось, чтобы на груди уютно устроился ребенок… ее ребенок. Но этого, к сожалению, не будет, потому что мужа не предвиделось. Скорее у нее даже не возникало желания иметь мужа, поэтому она и похоронила мечты о ребенке.
 Ведь его никогда не будет.
 Джулианна утратила былую беззаботность. Теперь она видела вокруг себя не только хорошее. Что же касается разбойников, то Магпай, конечно же, в свое время получит по заслугам.
 — Думаю, о Магпае знает все королевство, — беспечно сказала она.
 Миссис Чедвик удивленно посмотрела на нее.
 — Вы не боитесь?
 — Бояться того, кого я не могу видеть? Человека, которого еще надо встретить? — Улыбаясь, Джулианна покачала головой. Ситуация представлялась ей почти забавной. За последние несколько лет не раз уже появлялись сообщения о лихих людях и их злодеяниях, но мысль о разбойнике приводила ее в волнение, а не ужасала. Если уж дать волю своим фантазиям, то встреча с ним должна «быть почти романтическим приключением! — Конечно, если б он сейчас распахнул эту дверь, — кивком указала она, — я бы заговорила иначе.
 — Да, но вы зря не боитесь. Эта красивая штучка на вашей шее… Не сомневаюсь, он с большим удовольствием избавит вас от нее. От нее и от многого другого, — закивала миссис Чедвик со знающим видом.
 Джулианна удивленно подняла брови.
 — Да уж разумеется, — вставила мать Летании. — То, о чем мы слышали… нельзя пересказать в приличном обществе.
 — Что за чушь вы городите? — раздраженно заговорил и мистер Чедвик.
 — Это совсем не чушь, Чарлз! — Его супруга выставила вперед подбородок. — Ни одна приличная леди не хотела бы попасть ему в руки, потому что лучше бы ей было умереть, чем жить дальше. И я думаю, не надо объяснять почему! Этот человек — сущий дьявол, говорят, у него даже глаза как у дьявола. Любой скажет вам то же самое!
 Джулианна поняла, что имела в виду миссис Чарлз. Улыбка сразу же замерла на ее губах. До этого момента она чуть ли не желала небольшого приключения… Она задумалась. Какой бы дурной славой ни пользовался Магпай, в лондонских газетах ни разу не упоминалось о том, что он насилует женщин.
 Ломая руки, миссис Чедвик с тревогой выглянула в окно.
 — Надеюсь, кучер поторопится. Хочу добраться до дома раньше, чем стемнеет. Я не буду чувствовать себя в безопасности, пока мы не окажемся дома. Хочу посидеть у камина и выпить чаю.
 Чарлз Чедвик поднял глаза к небу.
 — О Боже, прекратите свое нытье! Если нас остановит Магпай, клянусь, я сам посажу вас на его коня и пожелаю счастливого пути!
 Миссис Нельсон безмолвно ловила ртом воздух, бросая на мужа дочери злобные взгляды.
 Джулианна уставилась на свои колени, стараясь не рассмеяться. Все четверо надолго погрузились в молчание.
 Они проехали уже несколько деревень, однако новых пассажиров не было. Когда карета замедлила ход, перевалило далеко за полдень. Летиция Чедвик придвинулась к краю заранее, перед тем как они остановились у маленькой гостиницы.
 — На прощание, — почти пропела она, оборачиваясь к Джулианне, — желаю вам благополучного окончания поездки.
 Джулианна простилась с ней, радуясь свежему воздуху, ворвавшемуся через открытую дверь. Холодный воздух был абсолютно чист, Джулианна не уловила ни запаха угля, ни дыма. «Как хорошо оказаться вдали от Лондона», — подумала она. Решение ехать в Бат она приняла внезапно, но теперь радовалась возможности отдохнуть от лихорадки лондонского сезона, который был в самом разгаре.
 Троица покинула экипаж. Джулианна попыталась представить, какие отношения были в этом семействе между супругами. Они были явно не первой молодости. Джулианна наблюдала, как Чарлз Чедвик заботливо взял супругу под руку, когда они переходили улицу. Летиция благодарно посмотрела на него, едва улыбнувшись. Спазмы подступили к горлу у Джулианны, а старая боль напомнила ей о том, что могло бы быть…
 Она отвернулась.
 Новых пассажиров не было. Кучер не стал медлить. Он гикнул, и дилижанс тронулся с места. Колеса заскрежетали, набирая скорость.
 Вскоре по сторонам стала сгущаться тьма. Джулианна всматривалась в окошко, тревожно обшаривала глазами каждое дерево и каждый куст, пытаясь увидеть, не прячется ли кто-нибудь за ними. У нее закружилась голова. «Как глупо, — укорила она себя, — ведь меня напугали досужие разговоры Чедвиков!»
 Она постаралась успокоиться. Мерное покачивание дилижанса стало клонить ее ко сну, глаза закрывались.
 В следующий момент она почувствовала, что падает на пол. Внезапно проснувшись, она открыла глаза, потирая ушибленное плечо. О Боже, что стряслось?.. Паника охватила ее. В карете было совершенно темно.
 Так же темно было и вокруг дилижанса.
 Она уже собралась снова откинуться на сиденье, как вдруг услышала отчетливо прозвучавшие снаружи мужские голоса. Это были кучер и кто-то еще.
 — Отпустите, п-прошу! — запинаясь, говорил кучер. — Внутри нет ничего стоящего, клянусь! Пощадите, — почти плакал мужчина. — Молю вас, проявите милосердие!
 По спине Джулианны побежали мурашки. Дверь распахнулась. На нее смотрели поблескивающие в темноте дула двух пистолетов. В ужасе она подняла глаза на разбойника.
 Единственное, что она смогла увидеть, были его глаза. Даже в темноте нельзя было ошибиться относительно их цвета. Они светились тусклым золотистым огнем и были какими-то сверхъестественными.
 Глаза дьявола.
 — Так ничего стоящего в карете, а?
 Внутрь кареты ворвался холодный ночной воздух. Но он ничего не значил в сравнении с холодом, который пронзил ее при звуках этого голоса… «Как будто клинок разрезает туго натянутый шелк», — мелькнуло у нее в голове.
 Джулианна всегда презирала глупеньких, слабых и беспомощных женщин. Но когда он окинул ее взглядом… пронзил ее взглядом, дерзким и лишенным всякой почтительности, она почувствовала себя раздетой донага.
 Она покрылась гусиной кожей и не могла даже пошевелиться. Не могла вымолвить ни слова. Она не могла даже проглотить застрявший в горле ком. Страх охватил ее. Подобного она еще никогда не испытывала в жизни. У нее пересохло во рту. Мелькнула мысль, что, если бы здесь была миссис Чедвик, она получила бы огромное наслаждение от сознания своей правоты. Бояться все-таки следовало. У нее вдруг появилась леденящая душу уверенность. Это был…
 Магпай.




 Глава 2


 Дейн Куинси Гранвилл не обращал никакого внимания ни на действия кучера, ни на его слова. Раздался свист кнута, потом отчаянный крик, и лошади понеслись. Дейн инстинктивно прыгнул назад, но чуть не упал. Дилижанс все быстрее покатился к повороту дороги.
 Какой же болван этот кучер! Боже милосердный, он, похоже, никогда не делал поворота. Поворот был слишком крутой. Дилижанс несся слишком быстро…
 Ночь взорвалась. Раздался грохот, хруст и треск разламывающегося дерева, жалобное ржание лошадей.
 Потом все исчезло.
 Готовый к любому повороту событий, Дейн вскочил на Персиваля и поскакал туда, где исчез дилижанс. Сильно отклоняясь назад, он съехал по крутому склону. Продравшись сквозь кусты, Дейн нашел его. Перевернутый, он лежал у ствола старого дуба.
 Одно колесо все еще вращалось.
 Лошади были мертвы. И кучер тоже. У лошадей были сломаны шеи, голова кучера оказалась неестественно повернутой под углом к телу. Дейн пощупал пульс, но он видел достаточно смертей, чтобы понять, что для бедняги все было кончено.
 Дверь отделения для пассажиров чудом удержалась на петлях. В бешенстве и страхе Дейн сорвал ее и заглянул внутрь.
 Внутри оказалась молодая женщина, безвольным комочком лежащая на рухнувшей вниз крыше. С замирающим сердцем он дотянулся до нее, поднял на руки и выбрался наружу.
 Он опустился на колени прямо на мокрую землю и уставился на нее.
 — Очнитесь, — скомандовал он, как если бы его желания было достаточно… Он заскрипел зубами, стараясь передать ей свою волю, вложить в нее свою собственную жизнь.
 Ее голова безжизненно лежала на его руке.
 — Проклятие, барышня, очнитесь!
 Под ложечкой у него щемило, еще хуже было на душе. Если бы кучер не был таким недотепой, таким неосторожным! Он не сделал бы им ничего плохого, ни ему, ни ей. На поле боя вблизи Брюсселя он видел столько убитых и умирающих, что этого хватит до конца жизни. Один Бог знает, как это изменило его. Навсегда. И все, что он хотел теперь…
 Она застонала.
 Странный короткий смешок вырвался из его груди. Он так тщательно все спланировал… и вот, пожалуйста! Он не мог определить, насколько серьезно пострадала молодая женщина. Не здесь. Не в темноте. Нужно ехать сейчас же. Медлить нельзя, иначе все может оказаться напрасным.
 Он быстро осмотрел багажное отделение, вытащил большой тюк и саквояж. Женщина не очнулась. Через несколько мгновений он свистнул, подзывая Персиваля. Осторожно пристроив молодую женщину у своей груди, он натянул поводья и поскакал в ночь.
 Когда он входил в маленький охотничий домик, она по-прежнему оставалась без сознания. Ступая в темноте так же уверенно, как при свете дня, он подошел к кровати у дальней стены и опустил на нее свою ношу.
 Он быстро разжег огонь, а затем возвратился к женщине. Беспристрастно и ловко ощупал ее тело длинными пальцами, проверяя, нет ли переломов.
 У нее оказалось несколько небольших порезов и кровоподтеков. Самой серьезной травмой была подозрительная рана на затылке. Участок вокруг содранной кожи сильно вспух. Когда он начал ощупывать это место, женщина дернулась. Дейн поднялся, принес тазик с теплой водой и несколько чистых тряпочек. Промывая рану, он не переставал изучать свою пленницу.
 Он сумел заметить многое. Она была молода, но едва ли совсем молоденькая, хрупкого сложения, с узкими плечиками. Весила, пожалуй, не больше ребенка. Но несмотря на слабое тело, она не была девицей, решил он с жесткой улыбкой. На ней было шелковое дорожное платье в полоску, застегнутое до подбородка. Ткань дорогая, платье свидетельствует о хорошем вкусе. Одежда и внешность говорили о том, что перед ним была женщина состоятельная, принадлежащая к привилегированному классу, знатная дама. Он торопливо расстегнул пуговицы. Как только женщины умудряются дышать в таких платьях?
 Он снова всмотрелся в ее лицо. Подбородок, хотя и изящно очерченный, выдавал натуру целеустремленную. Природа не обидела ее. Глаза у нее, подумалось ему, должно быть, совершенно необыкновенные. А ресницы! Густые, черные и пушистые, они покойно лежали на. нежных щечках удивительно изысканной формы. «Интересно, какого цвета у нее глаза? — мелькнула у него неясная мысль. — Голубые», — решил он, потому что кожа у нее была цвета лучшей слоновой кости. В узком личике и разлете бровей было что-то, наводившее на мысль об эльфах. Ее шляпка исчезла. Пышные волосы каштанового цвета беспорядочно разметались по плечам.
 Его глаза сузились, он размышлял: «Почему, черт возьми, такая женщина путешествует одна, без горничной или компаньонки?»
 Не переставая размышлять об этом, он рассматривал ее руку.
 На ней не было колец. Ни обручального, ни кольца невесты.
 Итак, она не замужем и не помолвлена.
 Дейн знал, что если б он мог взглянуть на себя, то увидел бы совершенно бесстрастное лицо. Однако внутренне он не был спокоен. В нем что-то происходило, появилась какая-то легкая напряженность, но умом он оценивал происходящее как бы со стороны. Если ее тело едва ли можно было назвать соблазнительным, ее рот был именно таким… Она не относилась к тому типу женщин, к которому его обычно влекло. Когда он обнимал женщину, он хотел от нее женского. Ему нравились мягкие округлости, пышные формы, ощутимые под ладонями. Эта женщина — кем бы она ни была — слишком маленькая, слишком тоненькая. Насколько можно судить по ее слабой шейке, почти тощая. Так почему где-то в кишках засело это странное тревожное ощущение?
 Вдруг его как будто что-то ударило. Он понял, что сжимает в ладонях ее руку, даже не осознавая этого! Словно обжегшись, он уронил ее руку, однако в следующий момент обнаружил, что подтыкает одеяло вокруг ее плеч.
 Но более всего удивило его не собственное поведение. Гибкое, пушистое тельце легко вспрыгнуло на кровать. Брови Дейна поползли вверх, когда кот, проигнорировав его, улегся, вытянувшись под боком у крошки, и принялся громко мурлыкать. Дейн с изумлением смотрел на эту картину.
 — Максимилиан! Ты, маленький предатель! Так не похоже на тебя. Я вынужден напомнить тебе, что эта крошка — чужая, а ты не признаешь чужих. Я-то думал, что ты привязан исключительно ко мне.
 Огромные желто-зеленые глаза, похожие на совиные, уставились на него.
 Дейн вздохнул.
 — Хорошо, хорошо. Согласен, — сказал он громко. — Она довольно милая. По правде говоря, она удивительно милая.
 Мурлыканье стало громче. Протянув руку, Дейн взъерошил шерсть на кошачьей спинке. Что-то похожее на улыбку тронуло его губы.
 Но в следующий момент его губы сжались. Он помрачнел. Барышня оставалась слишком неподвижной, слишком тихой. Ему приходилось видеть людей с травмами головы. Может случиться, она никогда не очнется.
 А если она придет в себя, что тогда? Появится новая проблема. Он не желал ее смерти, Он не желал ничьей смерти! Дейну совсем не нравилось, что судьба поставила эту девушку на его пути. Ее присутствие стало неожиданным, да и совсем нежелательным осложнением. Он вздохнул. Она уже была здесь, и не в его власти изменить случившееся. Нет, ничего уже нельзя изменить.
 Максимилиан посмотрел на него, потянулся и легко вспрыгнул ему на плечи.
 Дейн почесал ему шейку: «Мы можем только ждать, ведь так, дружище?»
 Вытянувшись во всю длину на плечах, кот согласно замурлыкал.
 И почти сразу же Джулианна пошевелилась. Какое-то врожденное чувство, о существовании которого она и не подозревала, послало тревожный импульс. Происходило что-то неладное. Голова, казалось, распухла и стала вдвое больше. Ей не хотелось двигаться, потому что руки и ноги как будто налились свинцом. Но лежала она на чем-то мягком. Она поняла, что лежит на кровати, слишком тепло укрытая. Приоткрыв один глаз, затем другой, она обнаружила, что окружающее погружено в полумрак. Когда она пошевелилась, острая боль пронзила голову. Ловя ртом воздух, она перестала двигаться. Что же все-таки произошло?..
 Мало-помалу она восстановила в памяти случившееся на дороге. Это был медленный, почти мучительный процесс, как если бы она шла, увязая в мокром песке. Перед ее мысленным взором мелькнул отблеск на стволах пистолетов. Она вспомнила, как с бешеной скоростью понесся дилижанс, как напрасно она пыталась ухватиться за что-нибудь…
 Затем ничего.
 А теперь она здесь, в каком-то странном месте. И он тоже здесь. Магпай. Наблюдает за ней.
 Она почти ощущала волосы, свалявшиеся на затылке. Капли пота выступили на ее верхней губе. Напрягаясь, чтобы разглядеть что-нибудь в мутных тенях, потому что ни одна свечка не освещала это мрачное место, только зловещие отблески дотлевающих в очаге углей, Джулианна заметила что-то необычное. Две вещи мгновенно осенили ее. Что-то странное было в его силуэте.
 Его плечи были неправильной формы. Бог мой, да он горбун!
 Это… и отсутствие маски.
 Ей стало страшно. Однако она упорно старалась увидеть его. Увы, она ничего не могла рассмотреть, кроме тонкого носа и широкого разлета бровей. Вглядываясь в пространство, она видела только темноту и тени. Тени, менявшие очертания и надвигающиеся из каждого угла, окружали и заслоняли его, как будто непроницаемая туманная мгла прилипла к нему. Он повернулся и оказался перед ней во весь рост. Его глаза под густыми темными бровями светились в темноте. Горящие глаза — глаза дьявола, демона. «Совсем такие, какими описала их миссис Чедвик», — смутно вспомнила Джулианна.
 Он придвинулся ближе.
 Под его взглядом дрожь пробежала по всему ее телу. Пульсирующие толчки в голове совпали с ритмом бешено бьющегося сердца. Мысли путались и теряли направление, как искривленные ветки в лесу. Он неясно вздымался над ней подобно черному чудовищу.
 — Ну вот, наконец-то вы очнулись, миссис. «Миссис. Совсем не миссис», — запальчиво подумала Джулианна.
 Ее губы приоткрылись. Она облизнула их, готовясь так прямо и сказать ему это, но язык оказался тяжелым и неповоротливым.
 — Не пытайтесь говорить, — услышала она его голос, мягкий, низкий, даже мелодичный. — Вы были на краю гибели. Вас кидало и крутило как мячик в детской игре.
 «Доброта? Совет? От этого ужасного разбойника?»
 — Ступайте в ад, откуда пришли, — услышала она свой запинающийся голос.
 И она заплатила за свои слова. О, как она заплатила за них! Боль пронзила ее голову. Она застонала. Сразу стало холодно и липко, все болело.
 — Звучит благородно, леди. Но я подозреваю, что вы мало знаете об аде.
 Она хотела было возразить, но не оказалось ни сил, ни желания. Ее глаза сами собой закрылись. Она вдруг почувствовала, что окружающее удаляется от нее. Ее кружило в водовороте темноты и неизвестности. Она снова скользила в забытье. Джулианна пыталась бороться, но бесполезно. Каким-то последним бодрствующим уголком сознания она почувствовала, что кровать опускается.
 — Нет, — слабо запротестовала она.
 — Не бойтесь, я вас не трону.
 Она попыталась сказать что-то еще, но ее тело и мозг отказались повиноваться. И рядом с ней распростерлось сильное, тяжелое тело этого громадного мужчины. Джулианна ужаснулась. Что сказала миссис Чедвик? «Он может убить нас в наших постелях». «Этого не может быть», — смутно подумала она. Она — добродетельная девственница и не может оказаться в одной постели с мужчиной. И не просто с мужчиной — с ужасным разбойником.
 «С горбуном», — подумала она, содрогнувшись.
 Это, должно быть, сон. Нелепость, ночной кошмар! Когда она проснется, его не будет.
 Когда она проснулась, все было залито солнечным светом. Золотистое сияние было удивительно приятным.
 Это чувство привело ее в замешательство. Джулианна осторожно пошевелила головой. На этот раз боли не было, и она открыла глаза.
 Она услышала плеск воды и повернула голову на этот звук. Магпай стоял перед тазиком с водой в одних сапогах и брюках. Голова его была низко опущена, а на руках рельефно обозначались мышцы.
 Джулианна рассмотрела его грудь, и во рту у нее пересохло. Прошлой ночью ей, должно быть, что-то померещилось, потому что в его фигуре не было ничего безобразного, даже намека на несовершенство. Не было никакого горба, оскорбляющего глаз или чувства. Не было ничего, кроме поразительного совершенства. Каждый дюйм его мускулистого тела был совершенен. Среди темных завитков волос на его груди маленькими драгоценными камнями сверкали капельки воды.
 Как бы почувствовав, что его разглядывают, он медленно поднял голову. Их глаза встретились.
 Она успела заметить, что его темные волосы были слишком длинны, чтобы его можно было посчитать рабом моды. А глаза, которые она посчитала дьявольскими, были на самом деле цвета светлого ореха. Они были настолько светлыми, что казались почти золотистыми.
 Сердце у Джулианны замерло. Она не знала, что больше приводило ее в замешательство: то, что она увидела его полуобнаженным, или то, что этот мужчина всю ночь лежал рядом с ней. Как ни уязвлена была ее гордость, она не отвела взгляд.
 Когда он заговорил, его голос был подобен шотландскому виски. Ее брат Себастьян отдавал предпочтение этому сухому, но облагороженному бархатистым оттенком напитку.
 — Ну, — проговорил он, выгнув темную бровь, — вы неплохо поспали. Я уже начинал думать, что вы вообще не проснетесь.
 Джулианна села и воинственно посмотрела на него.
 — Вы бы, наверное, обрадовались, если б я не проснулась.
 — Почему же?
 — Я видела ваше лицо. — Признание вырвалось само собой, помимо ее желания.
 Он долго молчал. Когда же заговорил, его голос был безжизненно ровным.
 — Ну, видели, — с чувством произнес он. — Да, видели.
 Джулианна пристально смотрела на него. Увы, по выражению его лица она не могла понять, что стоит за этими словами.
 — Я догадываюсь, вас беспокоит небольшая боль в голове. У вас там порядочная шишка.
 Рука Джулианны сама собой потянулась к затылку. Действительно, она нащупала заметную припухлость, дотрагивание до которой заставило ее поморщиться.
 Он сдвинул брови.
 — А вы решили, что я лгу?
 В ответ Джулианна бросила на него взгляд, который, как ей казалось, был уничтожающим.
 — Я не лгун, знаете ли.
 — Разве? Вы разбойник, сэр. Я подозреваю, что ваши занятия можно называть разными словами, но все они будут обозначать недостойные вещи.
 — Ну вот, вы снова в состоянии браниться, да? Джулианна решительно вздернула подбородок.
 — Где кучер? — требовательно спросила она. — Его вы тоже держите здесь?
 Что-то промелькнуло в его лице. Что-то такое, отчего внутри у нее похолодело.
 — Его нет, — кратко ответил он.
 — Его нет, — повторила Джулианна. — Что вы имеете в виду?
 Он прямо взглянул на нее. Ее рот открылся.
 — Что, — тихо сказала она, — вы хотите сказать, что он… мертв?
 — Да.
 Глаза Джулианны широко раскрылись. Хотя она не могла знать его мыслей, на ее лице можно было без труда прочитать все, что она думает.
 — Я… Боже милостивый, вы имеете в виду, что вы… вы… — Она была не в силах закончить фразу.
 Он сразу понял ее.
 — Я не причинил ему вреда, — бесстрастно сказал он, натягивая рубаху. — Когда я оказался рядом, он уже был мертв.
 — Ох. — Джулианна отвела взгляд. Из глаз полились слезы. Она старалась остановить их прежде, чем он заметит ее слабость.
 Под одеялом что-то коснулось ее ноги. Что-то, чего она не могла видеть. С визгом она соскочила с кровати.
 — Здесь у вас крысы!
 Он поймал ее, когда она уже оказалась за его спиной.
 — Это только Максимилиан.
 — Как, вы даете им клички? — Она была в ужасе.
 Он откинул назад голову и захохотал. Смех его прозвучал на редкость приятно, что привело ее в еще большее замешательство.
 Движением подбородка он показал на кровать, которую она только что покинула.
 — Посмотрите, — только и сказал он. Джулианна оглянулась как раз в тот момент, когда из-под одеяла показалась блестящая черная головка с двумя острыми ушками. Затем появилось длинное лохматое тельце.
 «Кот», — удивилась она, чувствуя себя полной дурочкой.
 Громадные желто-зеленые немигающие глаза с интересом рассматривали ее. Животное склонило головку набок, как бы в немом вопросе.
 — Знакомьтесь, Максимилиан! — сказал грабитель. — Вы ему, кажется, понравились. Это очень удивляет меня. Обычно Максимилиан» слишком разборчив.
 — Могу себе представить, если он привязался к вам, — отпарировала Джулианна.
 — Ну и нахальная девчонка.
 — Девчонка! — прошипела Джулианна. Никогда в жизни ее не называли девчонкой. Никто не смел обращаться с ней подобным образом! Сделав глубокий вдох, она приготовилась дать достойный отпор, но в этот момент обнаружила две вещи. С некоторым опозданием она поняла, что все еще цепляется за него. Фактически она обхватила его самым неподобающим образом! И потом это ощущение его тела под пальцами.
 Ей стало жарко. Он был таким надежным! Непоколебимым, как скала, таким твердым, как будто был изваян из гранита.
 Она попыталась отстраниться, но оказалось, что у него были другие намерения.
 Он удержал ее. Он не сделал ей больно, но Джулианна остро чувствовала эти сильные руки, обхватившие ее за плечи.
 — Вы были в дилижансе одна, — вдруг сказал он. — Почему?
 Джулианна посмотрела прямо ему в глаза.
 — Я в таком возрасте, сэр, что уже не нуждаюсь в провожатых.
 — И всегда вы разъезжаете без гувернантки?
 — Моя гувернантка заболела. Я отослала ее обратно в Лондон, — спокойно сказала она.
 — И куда вы ехали? Джулианна вздернула подбородок.
 — В Бат, — сказала она. — К себе домой.
 — Кто ждет вас там? — Вопросы следовали один за другим, как выстрелы.
 — Мой муж.
 Его глаза сузились. Прежде чем она сумела остановить его, он взял ее руку и поднес ближе к глазам.
 — Вы не носите обручальное кольцо и никогда не носили, — с уверенностью произнес он. — У вас, леди, нет мужа, и вы не помолвлены.
 Ей стало страшно.
 «И все же он ошибается», — зло подумала она. Когда-то она была невестой и носила кольцо, подаренное ей Томасом…
 — Я еще раз спрашиваю. Кто ждет вас там? Паника охватила ее. Джулианна попыталась скрыть это.
 — Говорю вам, мой м…
 — Моя дорогая, — веско сказал он, — я человек с обостренным инстинктом. От него зависит моя жизнь. Моя жизнь зависит от того, насколько хорошо я умею читать по лицам людей. И то, что я читаю на вашем лице, говорит мне, что вы лжете. Никто не ждет вас. Поэтому прошу вас не оскорблять меня попытками обмануть.
 У Джулианны было чувство, как будто на грудь ей легла неимоверная тяжесть. Боже мой, он нрав. Пегги будет думать, что она уже в Бате. Слуги в Бате не знают, что она выехала туда. Если кто-нибудь из братьев заедет к ней и поинтересуется, где она, ему скажут, что она в Бате. Никто не знает, где она. Ни один человек.
 — Как ваше имя?
 Она открыла рот и уже хотела гордо сказать, что ее брат — маркиз Терстон, но тут же отказалась от этого. Если он узнает ее настоящее имя, он может потребовать выкуп, а получая выкуп, он может и убить ее!
 Она напряженно думала, внешне оставаясь удивительно спокойной, и держалась довольно смело.
 — Я мисс Джулианна Клер, — недрогнувшим голосом сказала она. И ведь не солгала, просто опустила продолжение. Затаив дыхание, подняла на него глаза. Дурочкой она не была. Если бы она отвела глаза, это означало бы, что она лжет. — А кто вы, сэр? Ваше имя?
 Он ответил не так быстро, как она. Не выпуская ее руки, он склонил голову в поклоне. Магпай и манеры! Она сама не знала, возмутило ли ее это или понравилось ей.
 — Вы можете называть меня Дейн.
 Никто из них не одурачил другого. Джулианна осталась в уверенности, что он намеренно не назвал своей фамилии.
 Он выпрямился во весь рост. «Еще одно рассчитанное движение», — подумала она. Несмотря на ее решимость не дать себя запугать, внезапный интерес к ее персоне заставлял задуматься. Было в нем что-то дикое, необузданное, отчего у нее во рту становилось сухо, а сердце куда-то падало.
 Она подняла глаза. Выше, еще выше… так можно и шею свернуть. Этот человек был таким же большим, как и ее братья, а людей подобного роста еще поискать надо. Противостоять ему — напрасная затея. Он такой огромный и сильный! И дерзкий. Вблизи он смотрелся еще внушительнее, чем прошлой ночью, в маске и с пистолетами в руках. Его лицо приковывало взгляд. Квадратную челюсть, нос, идеально сочетающийся со скульптурно вылепленными скулами, невозможно было бы забыть. Он был слишком мускулистый, чтобы считаться красавчиком. Художнику наверняка захотелось бы смягчить эти резкие линии. Но на его суровом лице удивительно уместными были необычные глаза, чистый золотистый блеск которых усиливали пушистые темные ресницы.
 Да, он произвел на нее сильное впечатление. Он излучал силу. Но внезапно его глаза словно затянуло густым туманом, они стали темными и непроницаемыми. И Джулианну охватила внутренняя дрожь.
 Подозрения пробудились в ней с новой силой. В конце концов, он опасный разбойник. Демон. Грабитель, нападающий на женщин.
 Он медленно улыбнулся, как если бы знал ее мысли.
 — Какие у вас планы относительно меня? — холодно спросила она.
 Темная бровь поползла вверх.
 — Хороший вопрос, — в раздумье сказал он. — Видите ли, не в моих правилах держать заложников.
 Джулианна ничего не могла с собой поделать. Хотя она сказала себе, что не будет лебезить и трусить, она почувствовала, что бледнеет.
 — Да, — спокойно продолжил он. — Вижу, вы понимаете всю сложность ситуации. Что мне делать с вами? Я не могу отпустить вас, ведь так? — Он покачал головой. — С другой стороны, мне не нравится слово «заложница».
 Джулианна старалась держаться прямо.
 — Вы предпочитаете слово «пленница»? Согласитесь, это одно и то же.
 — Наверное, вы правы. — Раздумывая, он провел рукой по подбородку. — Давайте будем считать, что вы… моя гостья.
 — Если бы я была вашей гостьей, тогда я могла бы уйти, когда захочу. А я не могу, ведь так?
 Что-то промелькнуло в его лице. Что-то, чему она не могла бы дать определение. Но точно не чувство вины.
 — Нет, — сказал он, помолчав. Он произнес «нет» почти с сожалением, однако с чуть заметной улыбкой.
 Может быть, это была улыбка самодовольства? Джулианна никогда не смогла бы объяснить, что нашло на нее в следующее мгновение. Внезапно ею овладел гнев. Как он смеет шутить с ней таким образом? И она безрассудно бросилась в бой.
 Джулианна обошла его и уверенно направилась к двери.
 Улыбка сбежала с его лица.
 — Куда это вы, черт возьми?
 Он догнал ее, но Джулианна увернулась, проскользнула под его рукой и бросилась к выходу. Как бы быстро она ни двигалась, он был быстрее. Догнав, он обхватил ее сзади и поднял в воздух, но Джулианна не смирилась. Она боролась изо всех сил, бешено размахивая руками, и сумела все-таки ударить его по лицу. Локтем она наткнулась на что-то твердое. Удар отозвался по всей руке, но она не обратила на это внимания. Богохульное ругательство звучало в ее голове и побуждало драться.
 Дальше случилось невозможное. Она обнаружила, что лежит на матрасе, опрокинутая на спину. Ей было трудно дышать, потому что на нее навалилось тяжелое тело. Он лежал на ней. Боже милостивый!
 Помятая, но едва ли сильно пострадавшая, удерживаемая весом его тела и сильными пальцами, обхватившими ее запястья, она намеревалась плюнуть ему в лицо, чего, естественно, никогда в жизни не делала раньше.
 Лежавший на ней разбойник скрипнул зубами.
 — Не смейте, — предупредил Дейн.
 — Вы негодяй, мерзкое животное! — прошипела она, разражаясь тирадой, сладость произнесения которой ранее была ей неизвестна. — Вам это не пройдет даром! Вас поймают и повесят, утопят и четвертуют. Потом ваше тело…
 — Вы закончили? — грозно сказал он.
 Она со злорадством рассматривала ссадину над его глазом. «Ему явно не по себе», — решила она.
 — Яне…
 — Да, но вы сделали это. Бог мой, вы ведьма. Настоящая мегера.
 — Как вы смеете!
 Но он продолжал говорить, как будто не слышал ее.
 — Бог мой, вы кровожадная маленькая штучка. Подумать только, когда я впервые увидел вас, посчитал чрезвычайно учтивой дамой! Но теперь я начинаю понимать, почему вы не замужем!
 — Вам обязательно нужно оскорблять меня?
 Его холодные светло-карие с золотом глаза уставились прямо в ее глаза.
 — Это не оскорбление, а факт. И сейчас, когда я целиком завладел вашим вниманием, будет только справедливо сообщить вам, мой маленький котенок…
 — Не называйте меня так! Он покачал толовой.
 — Никогда не стоит недооценивать врагов, котенок. И я верю, что вы примете во внимание мое предупреждение. У меня больший, чем у вас, опыт в такого рода вещах.
 — Как прикажете это понимать?
 Он улыбнулся какой-то недоброй улыбкой.
 — Я ведь вор. Бандит. Человек, разыскиваемый короной. Вряд ли вы в состоянии предугадать, что я могу сейчас сделать.
 Джулианна с силой втянула в себя воздух. Возбуждение улеглось, и она стала хладнокровнее.
 — Вы не причините мне зла.
 — Почему вы так в этом уверены? Помните, вы видели мое лицо.
 Напоминание не понравилось Джулианне.
 — Иначе бы вы не доставили меня сюда, — сказала она с гораздо большей уверенностью, чем испытывала в действительности. — Вы могли бы оставить меня в дилижансе. А ведь у меня не было с собой ничего ценного, кроме ожерелья. Никаких других драгоценностей, ничего…
 — Может быть, я привез вас сюда для другой цели.
 — Какой именно?
 Слишком поздно она поняла нелепость вопроса. Глупо, но ей в голову не приходило подумать о таком повороте событий, это представлялось совершенно невероятным. Но он-то явно думал об этом. Или по крайней мере мог подумать.
 Его взгляд без всякого смущения и почтительности скользнул вниз по ее шее. Джулианна порывисто вздохнула. Ей нужно было убедиться, что не лиф платья привлек его внимание. Глянув вниз, она обомлела. Под весом его тела лиф сдвинулся, наполовину обнажив грудь. Она попыталась высвободить кисти рук, но его пальцы сразу сжались.
 — Может быть, я привез вас сюда для своего, — сказал он с многозначительной  паузой и бровь весело поползла вверх, — …своего развлечения. В конце концов, мы здесь одни, котенок. Только вы и я.
 У Джулианны перехватило горло. Она не могла вздохнуть. Ни капли воздуха не осталось в ее легких. Она побелела и сжала губы, чтобы они не дрожали. Какая она была дурочка! Ей, видите ли, хотелось небольшого приключения. Теперь она отдала бы все на свете, только бы взять свои слова обратно. Но если он думает, что она струсит, то не дождется! Гордость не позволит ей этого. В горле у нее застрял комок.
 — Тогда делайте со мной что хотите. Я не буду сопротивляться. — Она произнесла это со спокойным достоинством. — Но знайте, что я не получу от этого удовольствия.
 Что-то промелькнуло на его лице.
 — Сказано смело. Но успокойтесь, я не хочу вам судьбы худшей, чем смерть. Вашей целомудренности ничто не угрожает… по крайней мере в данный момент. Может быть, в другой раз. Сейчас у меня другие планы.
 Он издевался над ней, задев больную душевную рану, но отпустил ее. А как только он сделал это, холодная дрожь пронизала ее всю. Оказавшись на свободе, Джулианна прижалась к стенке, стараясь быть как можно дальше от него.
 Он через голову натянул рубашку, затем отошел, чтобы снять висевший на гвозде темный плащ вместе с черной шелковой маской. «Одеяние, в котором он был прошлой ночью», — подумала Джулианна.
 — Вы уходите? — спросила она.
 Подтянув колени к груди, она внимательно следила за его движениями.
 — О, не извольте беспокоиться, — мирно сказал он. — Я вернусь, обещаю.
 — Куда? Опять грабить дилижансы? Добывать пленниц?
 — Зачем? Троим на кровати будет слишком тесно, вам не кажется? Хотя сама идея заслуживает внимания.
 Заметил ли ее мучитель, что она покраснела? Неприятно было сознавать,  но, кажется, заметил. И это его позабавило.
 — Вы отвратительны, — с презрением заметила Джулианна.
 — Вы это уже говорили.
 — И я не собираюсь спать с вами на этой постели. Он насмешливо улыбнулся.
 — Прошлую ночь вы спали со мной, мой котенок. — В его голосе прозвучали вкрадчиво-мягкие, обольстительные нотки.
 — Но я не хочу, чтобы это повторилось! — с горячностью выпалила она.
 Он засмеялся. «Вот негодяй, он смеется!»
 — Добродетель негодует! Ну, если судить по вашим повадкам, я почти уверен, что вы никогда не делили постель с мужчиной.
 Джулианна не стала возмущаться этим замечанием, но, когда он снова приблизился, она набрала в грудь побольше воздуха. Это все, что она могла сделать, чтобы не вскочить с кровати. Каким-то чудом она продолжала держаться стойко.
 Он улыбается? Или ухмыляется? Все еще с выражением, которое приводило ее в ярость, он наклонился к ней.
 — Вам пора узнать, что мы находимся в чаще леса, очень далеко от жилья. Нет, я не собираюсь говорить вам, где точно мы находимся. Так что вы можете кричать сколько угодно, потому что толку не будет никакого. Никто вас не услышит. — Он провел пальцем по ее носу. — А теперь адью, мой маленький котенок.
 Она отбросила его руку.
 — Перестаньте так меня называть!
 Он уверенно направился к двери. Да, она так и знала! Он будет пыжиться, уродливое создание гоблинов! Джулианна все не могла остановиться.
 — Не удивляйтесь, если не найдете меня, когда вернетесь! — крикнула она.
 Он остановился. Медленно повернулся, поднял бровь в каком-то ленивом изумлении.
 — Наверное, удар по голове отразился на вашем слухе, так что я повторяю снова: отсюда вы не сбежите. Мне бы очень не хотелось связывать вам руки и ноги, но придется, если это будет единственный способ убедить вас. Боюсь, это будет крайне неприятно.
 — Вы не посмеете! — сказала Джулианна со всем высокомерием, на которое только была способна.
 Улыбка исчезла с его лица так быстро, как будто ее никогда не было.
 — Не посмею? Вы никуда не денетесь, котенок. Я постараюсь использовать все средства, которые убедят вас в этом. Чем скорее вы с этим смиритесь, тем лучше для вас. Потому что, видите ли, есть предел человеческому терпению. Моему терпению. И если у вас хватит ума, не дразните меня. Лучше не раздражать меня, иначе вы можете очень пожалеть об этом.
 Он произнес эту речь без нажима, легко и беззаботно, но в его тоне явно прозвучала угроза. Повернувшись к ней спиной, он открыл дверь и исчез из виду, плотно закрыв ее за собой. Она услышала звук поворачивающегося в замке ключа.
 Джулианна с открытым ртом сползла по стенке. Спина не держала ее. Если бы она стояла, то просто бы свалилась с ног. Ее колени все еще дрожали. Она чувствовала незнакомый раньше привкус страха во рту, резкий и горький!
 Может быть, у него самые гнусные намерения? Насилие? Убийство? Боже милостивый, ее жизни угрожает опасность?
 Если бы только знать! Несмотря на ее сопротивление, несмотря на его как будто бы веселое поддразнивание, она испугалась.
 Он хорошо объяснил положение дел, очень хорошо.
 Она не забудет. Она в руках у вероломного негодяя. Разбойника. Магпая. Насколько ей известно…
 Самого безжалостного убийцы.




 Глава 3


 Дейн не лгал. Мисс Джулианна Клер так долго оставалась без сознания, что он начал опасаться за ее жизнь. Он был искренне рад, что ушиб обошелся без последствий. При всей кажущейся хрупкости она, судя по всему, была очень живучей. Не говоря уже о том, что была чертовски привлекательной!
 Он осторожно потрогал глаз. Кожа под ним была повреждена и вспухла. Боже, эта девчонка пустила ему кровь! Он был изумлен, взбешен… и одновременно восхищен.
 Дейн свистнул, призывая Персиваля. Кого он хочет обмануть? Кажется, только себя. Крошка была не просто привлекательна, а гораздо больше.
 Она была красавицей. Один взгляд на нее пробудил в Дейне такое волнение, которого он давно не знал. Он долго смотрел на нее спящую. На утреннем солнце, лучи которого проникали через окошко, ее разбросанные по подушке волосы отливали золотом. Ему понадобилась вся его воля, чтобы встать с кровати.
 Садясь на Персиваля, он продолжал размышлять. Прелестная Джулианна родилась явно в хорошей семье. Была воспитана, хорошо образована, привыкла к хорошей пище. Ее одежда явно происходила из самых лучших магазинов на Бонд-стрит. Дейн не мог ошибиться. Без сомнения, молодая женщина была настоящая леди. И уже не юна. На его взгляд, ей было больше двадцати пяти. Но она явно не замужем.
 Она оставалась не тронутой мужчиной. Дейн мог бы поспорить на свою жизнь. И эта уверенность приводила его в волнение.
 Оседлав Персиваля, он бросил взгляд на стоящий среди деревьев охотничий домик. Этот домик принадлежал его семейству, но недавно начал использоваться в совершенно других целях…
 Да, но он желал всем сердцем, чтобы мисс Джулианна Клер была безобразна, чтобы ее красота увяла и испарилась. Он вспоминал, как она соскочила прямо в его руки с постели, когда обнаружила под одеялом Максимилиана. Да она почти забралась на его ногу! «Это было волнующее ощущение, не похожее ни на что», — подумал он почти с раздражением.
 Он заерзал на спине Персиваля. Одна только мысль о ней имела свои физиологические последствия. Кровь между его бедрами густела и тяжело набухала. Все это было очень странно, потому что Дейн гордился умением контролировать свои эмоции. Учитывая характер его занятий, без этого ему никак нельзя обойтись.
 Однако он снова и снова мысленно возвращался к Джулианне.
 Он восхищался ее глазами. Они оказались просто необыкновенными: не голубыми, а ярко-синими, сияющими. Хотя, конечно же, он помнил, что эти глаза не горели страстью, а мягкий рот не искал его губ. Глаза были бесстрастными и холодными, а язык — ледяным, напоминающим порывы ветра в самые безотрадные зимние дни. Учитывая ее положение, она вела себя на редкость дерзко. Он неохотно признался себе, что в ней замечательно сочетались сила и хрупкость.
 Если говорить честно, то ему понравились ее сила духа, самообладание, то, что ее мозги не были набиты муслином. В других обстоятельствах… Он почти немедленно отсек эту мысль. Обстоятельства таковы, каковы они есть. Их нельзя изменить. Будучи реалистом, Дейн давно понял, что только глупцы размышляют о несбыточном. Самыми сильными чертами его натуры были настойчивость и терпение, потому что менее терпеливый человек не смог бы делать то, что он делал… У него был сильный характер. Дейн редко впадал в гнев, но, если это случалось, он становился опасным. Он был также человеком действия, и сейчас ему просто надо было понять, что делать. Не в первый же раз! Он напомнил себе, что, когда было надо, он с легкостью очаровывал, льстил и лгал, угрожал и запугивал, захватывал и побеждал.
 Дейн вздохнул. Конечно, он видел, как она сжалась в комочек в изголовье кровати. Если она видела в нем зверя, что ж, это даже хорошо. Если она считала его опасным, еще лучше. Потому что, как бы ни хотелось ему целовать мягкие розовые губы прекрасной Джулианны, пока она не смягчится и не прекратит сопротивление, он не будет этого делать.
 Леди также не полагалось знать, что его зловещая репутация в качестве Магпая не соответствует его деяниям. Репутацию следовало поддерживать. Не насильника, но грабителя.
 Страх порой бывает полезен. Он обостряет чувства и не дает забыть об опасности. Конечно же, страх хорош до тех пор, пока не становится чрезмерным и не мешает жить…
 Смерть и умирание — неизбежные спутники жизни. Он пришел к такому заключению на поле битвы под Ватерлоо, усеянном мертвыми телами. Тот день все еще не забылся. Он никогда не изгладится из памяти. Умереть — единственное, чего он боялся.
 Конечно, никто не знал об этом. На словах Дейн презирал страх смерти, издевался над ним и… отрицал его. Он не был героем — ему просто везло. Да, смерть и процесс умирания ужасали его, но это был его крест, который надо было нести, его личный демон. Его собственный, личный ад.
 Когда щелкнул замок, сердце Джулианны все еще билось, как птица в клетке. Вернулась пульсирующая боль в голове. Нестерпимо хотелось обхватить бедную голову руками и поплакать. Когда Томас предал ее у самого алтаря, она рыдала, пока хватило слез, пока не почувствовала себя полностью опустошенной. Но тогда слезы не помогли. Не помогут и сейчас.
 С тех пор она изменилась. Она не проявит слабость. Ей надо быть сильной. Она не будет жалеть себя, не станет плакаться на судьбу. Лучше с толком использовать время, пока она одна. Надо искать выход.
 Но сначала надо было справить самую большую нужду. Она отыскала в углу ночной горшок и быстро воспользовалась им. Закрыв крышку, она повернулась и внимательно осмотрела комнату. С удивлением отметила, что кровать, на которой она лежала, была очень комфортабельной. Теперь, когда у нее было время осмотреться, сам домик оказался достаточно просторным, в превосходном состоянии и, что удивило ее больше всего, очень опрятным. Перед очагом с широкой каменной плитой стояли два кресла с подголовниками, а рядом — небольшой стол и два стула. Заметив блюдо на середине стола, она внезапно почувствовала голод, подошла к столу и села. Каковы бы ни были намерения Магпая, в них не входило уморить ее голодом.
 Развернув салфетку, в которой оказались кусок сыра и хлеб, она принялась за еду. Это была самая простая пища, но Джулианне показалось, что ничего вкуснее она никогда не ела, пусть и не на тарелке из лучшего китайского фарфора. Здесь была даже маленькая бутылочка вина, и вина превосходного.
 Пока она утоляла голод, ее ум не переставал работать, перебирая различные возможности. Магпай не был похож на грабителей. Их она не такими себе представляла. Конечно, она не знала близко людей такого сорта, но что-то здесь было не так. Он прав, решила она, доедая сыр. Неразумно недооценивать врагов. И если бы он был умен, он бы не стал недооценивать ее.
 Вытерев рот, она принялась разглядывать массивный шкаф, стоявший у противоположной стены. Открыв его, она обнаружила в нем множество вещей. Там оказалась и ее дорожная сумка, с которой она ехала в Бат. Она не могла удержаться от радостного восклицания. Так. Ее похититель предусмотрительно захватил ее вещи.
 «Осторожно, — предупредил ее внутренний голос, — не забывай, что за его голову назначена награда».
 Это была отрезвляющая мысль. Нет сомнения, что он забрал ее вещи в надежде найти там драгоценности или что-нибудь ценное! Она снова оглядела комнату. В ней было что-то такое, над чем стоило подумать. Она не сразу поняла, в чем дело, а когда поняла, то обозвала себя идиоткой. Это не был дом человека со скудными средствами. Мебель была добротной и искусной работы. Не какая-нибудь убогая постель на полу, а хорошая кровать со всеми постельными принадлежностями, хорошее вино. Все это свидетельствовало о благоустроенности.
 Итак. Он был не просто грабителем, а удачливым грабителем.
 Она отряхнула руки и встала. Головная боль начала стихать, но внутри засела тревога. Он запер ее, негодяй! Подойдя к двери, она подергала ее, потрогала засов — все без толку.
 Затем хладнокровно стала изучать расположение окон. Их было четыре, по два с каждой стороны. Она приуныла, потому что они были совсем маленькими и располагались слишком высоко. Даже если бы она встала на стул, ей никак не удалось бы добраться до окна.
 Ерунда! Он был прав. И в его отсутствие у нее нет шансов сбежать. И в этот момент она обнаружила в углу у буфета большой мешок из джутовой ткани. Взявшись за узел, она помедлила, испытывая угрызения совести, потому что без разрешения лазила по углам в чужом доме, именно этим она и занималась, как подсказывал ей внутренний голос.
 Но обстоятельства были слишком необычными. Подумав так, она развязала узел и заглянула внутрь.
 Мешок был забит банкнотами! Крадеными!
 Максимилиан терся сзади о ее ноги.
 — Ты сказал бы своему хозяину, что есть более безопасные способы зарабатывать себе на жизнь, чем грабеж и кража.
 В ответ Максимилиан подсунул голову под ее ладонь, ожидая ласки.
 Джулианна со вздохом отошла и уселась в кресло напротив очага. Максимилиан легко вспрыгнул к ней на колени, походил, улегся и зажмурил глаза.
 Джулианна гладила его спинку, она была рада и такой компании. Может быть, ей впору было устыдиться, потому что комната, которая должна была стать местом ее временного заточения, оказалась достаточно комфортабельной. А она твердо пообещала себе, что заточение будет временным, хотя пока и не видела никаких путей к освобождению. Но так как у нее, судя по всему, будет уйма времени на обдумывание плана побега, этим она и займется.
 Остаток дня Джулианна провела спокойно. К вечеру головная боль прошла, и она почувствовала себя гораздо лучше. Она не знала, сколько прошло времени, потому что судить о нем можно было только по цвету неба, видного из окон, да теням, простирающимся через них.
 Настала ночь. Какое-то время она могла видеть сиявшую высоко в небе луну. Магпай все не возвращался.
 Разные мысли приходили ей в голову, не давая покоя. Что, если его поймали? Что, если его повесили на месте? Никто даже не узнает, что она здесь, где бы ни было это место!
 Чем дальше, тем больше она тревожилась. Как бы Джулианна ни ненавидела этого мерзавца, все же она не хотела увидеть его в петле. Непонятно, но, когда она наконец легла на кровать, именно эта мысль не давала ей заснуть. В конце концов она зажгла свечу у изголовья кровати, легла и стала глядеть в потолок. Максимилиан пробрался под одеяло и теперь согревал ее бок. Она начала засыпать, когда послышался звук поворачиваемого в замке ключа.
 Дверь распахнулась, и в помещение ворвался холодный влажный воздух. Джулианна мгновенно пробудилась. За плечами у него был большой мешок. Он сбросил его так легко, как будто это был мешок с перьями, поставив его рядом с другим. Повернувшись, удивленно вскинул брови.
 — Так вы не спите? Надеюсь, вы приятно провели день?
 Джулианна смерила его презрительным взглядом. Ее новый друг Максимилиан уже успел предать ее. При звуках поворачиваемого ключа он спрыгнул с кровати, вскочил на стол, оттуда на спину хозяину и теперь лежал на его плечах, как меховой воротник. В уголке сознания возникла картина, которую она увидела, когда очнулась. Так вот почему она решила, что ее похититель — горбун!
 Теперь две пары золотистых глаз наблюдали за ней. Разбойник держался так надменно, как будто являл собой почетную награду. Это чувствовалось в горделивом повороте его подбородка, в изгибе губ, во всезнающей улыбке.
 Один его вид о многом говорил. Он был в черном с головы до ног. Уже это заставляло ее дрожать всем телом. Каким-то непостижимым образом он заполнил собой все утлы комнаты, но это не имело отношения к его размерам, хотя он и был высокого роста. Но тут было что-то другое, гораздо более значительное. Если бы охотничий домик был в сотни раз больше, ничего бы не изменилось. В нем было что-то такое, что превращало ее в дрожащий пудинг. Нравилось ли это ей или нет, но его присутствие целиком поглощало ее. Он притягивал взгляд… Нет, он полностью завладевал ее вниманием! «Не фат. Не светский щеголь».
 Она чувствовала запах ветра в его волосах, запах земли на его коже. «Как он хорош собой, разбойник с большой дороги!»
 Ее уязвило то, что ей пришлось признать это, а затем в голову пришла странная мысль: несмотря на необузданность, которую она ощущала в нем, он выглядел бы уместно в любом доме, в самых изысканных великосветских гостиных. Эта мысль завела ее в тупик. Вызвала замешательство.
 Более всего ее шокировало то, что в нем явно было что-то притягательное.
 Только этого недоставало! Что это с ней? Должно быть, удар по голове не прошел даром!
 — Моя дражайшая Джулианна, вы меня удивляете. — Он убрал маску и снял плащ, повесив его на крюк.
 — Мой дражайший Дейн, — сладким голосом передразнила она, — чем это?
 Если он думает, что она смирилась, то глубоко заблуждается.
 Он подошел, и по ее коже знакомо забегали мурашки.
 — В существующих обстоятельствах можно было ожидать, что у меня на руках окажется истеричная особа, но вы не взывали к Создателю, не звали на помощь. Вы оставались совершенно спокойной.
 Джулианна уставилась на него.
 — Вы что, приставили своего шпиона следить за мной?
 Он откинул голову и захохотал так, как будто бы она сказала что-то невероятно смешное. Его звучный смех мог бы показаться даже приятным, если бы он смеялся не над ней.
 — Вы предупредили меня, что кричать бесполезно, — напомнила она ему.
 — Разумеется. Все же, если учесть ваше спокойствие, можно подумать, что вы привыкли к… — Он сделал паузу.
 — Что? Вы думаете, меня уже похищали? Едва ли. Кроме того, какой смысл бесполезно растрачивать энергию на мелодраматические сцены?
 — Совершенно верно, — улыбнулся он. — Но то, что вы так дурно думаете обо мне, обижает меня.
 Бровь орехового цвета вопросительно изогнулась.
 — О, продолжайте, — сказал он беззаботно. — Я еще не услышал от вас благодарности за свое спасение.
 Джулианна фыркнула. Изданный ею звук совсем не подходил благородной леди. Если подумать, она наговорила многое, не подобающее леди. Очень странно она себя ведет, но почему?
 Негодяй стоял перед ней, подперев бока сильными руками, прямой, как стрела. Подумать только, а она-то тревожилась за его безопасность!
 — Спаситель не держит спасенного взаперти, — выпалила она, — и уж тем более не говорит ему, что кричать бесполезно.
 — Мы можем обсуждать это до утра, но тогда нам не придется спать. Согласны? И хотя я сожалею, что оказался таким негостеприимным хозяином и оставил вас одну на столь длительное время, я внезапно понял, что очень утомлен.
 Он приблизился к кровати. Джулианна насторожилась, когда Дейн стряхнул Максимилиана со своих плеч и стянул рубашку. Прямо перед ней он выпятил свою обнаженную волосатую грудь. Ее сердце отчаянно забилось.
 Джулианна облизнула губы.
 — Я предлагаю самое простое решение. Отпустите меня, и необходимость в обсуждении отпадет.
 Дейн промолчал, нагнулся, чтобы снять сапоги. Джулианна уже отодвинулась к дальнему краю кровати.
 — Пожалуйста, — умоляющим тоном сказала она снова, — отпустите меня.
 — Нет.
 Ее возмутила оскорбительная краткость ответа. Он даже не соизволил взглянуть на нее!
 — Почему нет? Он не ответил.
 Она глубоко вздохнула.
 — Я могу заплатить вам. Мой отец был богатым человеком. У меня достаточно денег…
 — Мне не нужны ваши деньги. — Дейн терял терпение.
 Джулианна показала на два мешка в углу.
 — Прошу извинить меня, если я не верю этому! Его глаза сузились.
 — А, — сказал он вкрадчиво, — мы любопытны, котенок?
 «Снова „котенок“. Вот наглец!»
 — Любопытство не преступление. Воровство —. преступление!
 — Я начинаю думать, что мне следует связывать вас и затыкать рот. А сейчас, если вы не против, мне бы хотелось лечь спать. — Он отогнул угол одеяла.
 Джулианна уставилась на него.
 — Вы не боитесь, что я сбегу, пока вы будете спать? На его лице медленно поползла улыбка, которую можно было понять как предостережение. Он помедлил, затем взял ключ, который оставил было на прикроватном столике, и засунул поглубже в карман своих брюк, и все с этой же отвратительной улыбкой он забрался в кровать, . оказавшись рядом с ней. «Надутый осел!»
 Джулианна пришла в ярость и повернулась к нему спиной, стараясь оказаться как можно дальше от него. Теперь, когда ключи у него в кармане, она мало что может сделать. Она решила бежать при первой возможности, но ей нужен ключ. Как, скажите на милость, теперь завладеть им?
 Она не замечала, что беспокойно ворочается, пока не раздался его голос:
 — Умоляю вас, не могли бы вы полежать спокойно!
 Джулианна замерла. Пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте, она наткнулась на его пристальный взгляд, как на лезвие ножа.
 — Несколько часов отдыха — все, о чем я прошу. Можете сделать мне такое одолжение?
 Джулианна не произнесла ни слова. Чувство беспомощности навалилось на нее. Прерывисто вздохнув, она отвела глаза от его осуждающего взгляда.
 Он приподнялся на локте.
 — Что с вами? — потребовал он ответа. — Надеюсь, вы не собираетесь заплакать?
 Она вцепилась в одеяло и стала смотреть на потолочные балки. Глупо, но ей действительно хотелось заплакать.
 Время тянулось бесконечно.
 — Прошу прощения, — немного натянуто произнес он. — Я не спросил вас, как вы себя чувствуете.
 Снова хорошие манеры! Кто бы мог ожидать такого от разбойника? Она дернулась, потому что его рука легла на ее плечо.
 — Я чувствую себя хорошо, — сказала она зло.
 — В самом деле? — Тонкие пальцы коснулись ее виска. — Вы бледны, моя дорогая. Вы уверены, что с вами все в порядке?
 — Да, — с тихим бешенством сказала она. — Нет.
 — А! Мне по нраву женщина, которая так хорошо себя знает.
 Джулианна облизала сухие губы.
 — Ну, — сказала она тоненьким дрожащим голосом, — голова немного болит.
 — Утром вы чувствовали себя лучше. Постарайтесь уснуть.
 Он был недоволен, но в его тоне чувствовалась некоторая мягкость. Прикосновения к ее лицу оказались неожиданно легкими, почти нежными. Но он уже повернулся к ней спиной и опустил голову на подушку.
 Проклятие! Ключ был еще более недоступным, чем раньше. Добраться до ключа невозможно, не разбудив мужчину. Наверняка он спит очень чутко.
 Мозг Джулианны напряженно работал. Доводы рассудка не помогли. Умолять бесполезно. Ей необходимо найти другой выход из положения, потому что она не желала провести еще одну ночь в этой кровати рядом с неотесанным болваном! Она пришла к выводу, что такого человека невозможно тронуть слезами, тем более у нее оставалось очень странное чувство, что ее плач вывел бы его из душевного равновесия, был бы неприятен ему. Что он будет делать, если она разразится рыданиями? Отпустит ее? Или еще больше рассердится?
 Джулианна не решилась проверить свое предположение на практике.
 Не надо спешить. Ей нужно время, чтобы все обдумать. Время, чтобы спланировать побег. Она вспомнила своего брата Себастьяна, который был великим мастером составления планов. Должен же существовать какой-то выход!
 Что-то такое… какой-то способ.




 Глава 4


 Дейн был в растерянности. Он встревожился и не знал, что делать. С самого утра крошка была как-то уж слишком спокойна. Она была бледна, слаба и покорна. Так слаба, что едва держалась на ногах! Ему даже пришлось помочь ей сесть за стол, чтобы поесть. Конечно, он настоял, чтобы остальную часть дня она провела в постели.
 Удивительно, но она не возражала.
 Он ничего не мог с собой поделать. Ее внезапная слабость обеспокоила его. Во время падения дилижанса она получила ушибы и синяки. Но может быть, удар по голове имел более тяжелые последствия, чем он предполагал?
 Отъезжая тем вечером от охотничьего домика, он медлил и оборачивался. Проклятие! Запирая ее на ключ, он не мог избавиться от чувства вины.
 «Завтра», — решил он.
 Если завтра ей не станет лучше, ему придется искать врача. Его другу Филиппу не понравится такой оборот событий, но ничего не поделаешь.
 В десять часов вечера Дейн был уже за много миль от своего жилья и направлялся в самую глушь. Прелестная гостья не выходила у него из ума.
 Позади хрустнула веточка. Дейн закружился на месте.
 — Филипп!
 Из полумрака материализовался его друг.
 — Или вы теряете осторожность, — сказал он, — или растет мое мастерство.
 Дейн только удивленно поднял бровь. Он познакомился с Филиппом уже после Ватерлоо, а вскоре их связала настоящая дружба. Помимо того, что Филипп был хорошо воспитанным и добрым, он был еще человеком блестящего и быстрого ума. Дейн чрезвычайно ценил его внимание к деталям, его способность предвидеть непредвиденное.
 Более того, он доверял ему беспредельно. То же самое можно было сказать и о Филиппе.
 А это важнее всего в делах, которыми они занимались.
 Филипп вгляделся в лицо друга.
 — Что, черт возьми, стряслось с вами? — спросил он.
 Дейн проклинал луну, которая как раз в этот момент показалась из-за облаков, ведь он был без маски, и синяк оказался на виду.
 — Небольшая неприятность, — сказал он, стараясь казаться беззаботным, но Филиппа нельзя было обмануть.
 — Кто-то ударил вас. Кто?
 Дейн коротко рассказал ему о происшествии с дилижансом двумя днями раньше. Филипп, не перебивая, выслушал рассказ до конца.
 — Хуже и придумать нельзя, — сказал он. — Надеюсь, больше никто не погибнет.
 — Вам больше, чем кому-либо, известно, что порой случаются вещи, которые нельзя предусмотреть.
 Филипп кивнул.
 — Появление женщины усложняет дело. Что вы собираетесь предпринять относительно нее?
 — Я еще не решил, — признался Дейн, — но что-нибудь придумаю. Она ничего не знает и ни о чем не догадывается, и я намереваюсь оставить ее в неведении. Когда-нибудь крошка будет рассказывать внукам, как она попала к разбойнику, и будет жить этим воспоминанием. Сейчас я не могу позволить ей обратиться к властям.
 — Может быть, стоит скрытно увезти ее на север? К тому времени, когда она вернется в цивилизованный мир, вероятно, все уже будет позади.
 Дейн отрицательно покачал головой.
 — Неразумно вмешивать в дело еще кого-то. Боюсь, это увеличит вероятность того, что все выйдет наружу, — Он помолчал. — Но что у вас? Как наша дичь?
 — Успешно заметает следы. Чего еще мы могли ожидать, когда он — один из наших и сумел убить ничего не подозревающих людей, представив случившееся как несчастный случай.
 — Да, это было умно. Промозглая, дождливая ночь и несущаяся карета… Сомневаюсь, что они вообще заметили ее приближение. Единственная вина бедной женщины заключалась в том, что она нечаянно услышала разговор своего мужа с этим предателем, — мрачно констатировал Дейн. — Все, что она хотела, — это только чтобы ее муж снова не попал в тюрьму. А негодяй и не подумал отказаться от своих планов.
 — Редкий подлец. Да, в этом все дело. — Филипп помолчал, затем испытующе посмотрел на Дейна. — Что до вас, друг мой, то Магпай приобретает все большую известность. Вы бы слышали, что о вас говорят! Скоро поднимется такой шум! Все будут кричать, почему вы еще на свободе.
 — Ничего не поделаешь. Мы не можем провести открытое расследование. Это насторожило бы подлеца, не говоря уже о том, что творилось бы в министерстве внутренних дел. — Дейн пожал плечами и чуть улыбнулся. — Магпай должен разбойничать, пока негодяй не будет пойман.
 Филипп посуровел.
 — Это не игра, Дейн. Что вы будете делать, если кто-нибудь начнет стрелять?
 — Я постараюсь не замешкаться и улизнуть. — Он подмигнул.
 Филипп вздохнул.
 — Будьте серьезнее! А если это не удастся? Что произойдет, если вас поймают? Вполне может случиться, что вас повесят даже прежде, чем успеет вмешаться министерство внутренних дел.
 — Как, вы так мало верите в меня? — Дейн похлопал Филиппа по плечу. — Я осознавал степень риска с самого начала. Есть причина, по которой вы делаете то, что вы делаете, а я делаю то, что делаю я.
 Филипп вздохнул.
 — Но вы получаете от этого удовольствие, не так ли? Приключения, опасность…
 Это было раньше, но сейчас… Сейчас Дейн не был в этом уверен. Он был человеком действия и не мог оставаться в стороне и терпеливо ждать своего часа. Он не обладал терпением Филиппа, но острота ощущений больше не привлекала его так, как бывало раньше. Он еще и сам толком не знал почему.
 В ответ Дейн лишь загадочно улыбнулся.
 Ветер растрепал русые волосы Филиппа.
 — Знаете ли, — медленно проговорил он, — мне бы хотелось побыть на вашем месте одну ночь.
 — Вы? Разбойником? Авантюристом?
 — Признаюсь, я завидую вам, но сейчас я не могу позволить себе этого.
 Дейн скривился и потрогал припухлость под глазом.
 — Тут нечему завидовать, мой друг.
 — Однако я думаю, мне бы понравилось. Волнение в крови, состояние, когда нельзя предугадать, что случится в следующий момент. Нужно быть готовым ко всему, готовым без страха встретить любую опасность.
 Дейн поднял брови. «Без страха? Ох, если бы он знал…»
 Ума и проницательности Дейну было не занимать, однако он и не подозревал, что стратег Филипп может страстно желать чего-то другого.
 — Разве у тебя не интересная жизнь? — пробормотал он. — Она ведь каждый день бросает тебе новый вызов.
 — Моя жизнь бесконечно менее интересна, чем твоя, Дейн.
 Дейн посмотрел на него с любопытством.
 — Ладно, — сказал Филипп. — Может быть, однажды… А сейчас у меня есть дело.
 — Дело есть дело, — согласился Дейн. Он свистнул, подзывая Персиваля.
 — Мне тоже пора. — Филипп стряхнул с одежды какое-то насекомое. — Когда мы снова увидимся?
 — Давайте некоторое время посмотрим, как пойдут дела, хорошо? Я встречусь с вами в Лондоне.
 Филипп смотрел, как Дейн садится на Персиваля.
 — Удачи, — сказал Филипп, слегка улыбнувшись. Дейн кивнул.
 — Удачи, — откликнулся он. Прощально махнув рукой, он ускакал в ночь.
 В далеком Лондоне улицы Вестминстера были почти пустынны. В маленьком доме с кирпичным фасадом Найджел Роксбури прошел в крошечный кабинет и достал из ящика конторки кипу бумаг. В углу громко тикали высокие часы с маятником.
 На хозяине был поношенный черный жилет. Внешность его не. имела ни одной сколько-нибудь замечательной черточки, кроме разве что повязки, закрывающей один глаз. Его коллеги приписывали ему такие качества, как острый ум, расчетливость и жесткость, сам он, однако, считал себя человеком относительно заурядным. Он не стремился к богатству, иначе выбрал бы другую профессию. Не увлекался он женщинами, не был игроком и не пил больше допустимого. Найджел Роксбури был ценителем древностей. Его пленяла благородная простота линий старинных произведений искусства.
 Он взглянул на часы. Почти полночь. «Где, скажите на милость, она…»
 В дверь постучали.
 Он подошел к двери и широко распахнул ее. Шурша юбками, вошла женщина. Она откинула вуаль, скрывающую ее лицо.
 Хотя вошедшая была лет на десять старше Найджела, он должен был признать, что она очень хорошо сохранилась. Ее кожа оставалась гладкой, с приятным оттенком слоновой кости, черты лица отличались утонченностью, однако в волосах тут и там виднелись серебряные нити. На ней было платье модного парижского фасона, а стройности ее фигуры могла бы позавидовать даже любая молодая девушка.
 — Рад видеть вас, мадам! — Он провел ее в кабинет. — А, у вас для меня что-то есть!
 Она передала ему небольшую шкатулку. Он нетерпеливо поднял крышку и порылся в заполнявшей шкатулку грубой желтой соломе. С загоревшимися глазами он вынул из нее золотую статуэтку.
 — Восхитительна! Совершенно восхитительна! Усевшись напротив него, посетительница расправила юбки на коленях.
 — Эта вещь стоит целое состояние!
 — Я и плачу целое состояние! За нее и за другие вещицы, которые вы мне принесете.
 — Да, — хитро заметила она. — И я могу только догадываться, как вы можете приобретать такие вещи.
 — Перестаньте! — укоризненно сказал он. — Можно ли осуждать меня? Почему только богачам позволено удовлетворять свои желания? Двадцать лет я жаждал обладать этими сокровищами. Ваш покойный муж Арман разделял мое увлечение сокровищами Египта. О, он был настолько великодушен, что позволял другим любоваться ими в часы досуга! Он решил подарить свою коллекцию музею, однако я не обладаю столь широкой натурой.
 — Ничего не имею против вашей страсти, — холодно сказала женщина. — Як тому, какими способами вы удовлетворяете ее.
 — А, вы имеете в виду свою причастность. Помилуйте, несколько вещиц, украденных из древних пирамид, которые иначе попали бы на рынок произведений искусства! Я не могу тягаться с владельцами частных коллекций и музеями. Однако мне повезло, что вы сохранили связи с Франсуа, помощником хранителя музея.
 — Да, — сказала она, — и я должна платить ему. Что-то мелькнуло в его глазах.
 — Боюсь, появилась небольшая проблема. Ее глаза засверкали.
 — У нас есть соглашение!
 — И оно будет соблюдено, — раздраженно сказал он. — Просто произошла небольшая задержка в передаче денег.
 — В передаче денег, — повторила она. Лицо Роксбури стало суровым.
 — Этот проклятый разбойник Магпай собирается ограбить меня, — резко сказал он. — А Франсуа настаивает на золоте.
 — Понимаю. Возможно, тогда будет некоторая задержка в доставке товара.
 — С вашей стороны, мадам, неразумно угрожать мне. Вы знаете, с кем имеете дело. Ни один из нас не хотел бы потерять все, чем располагает, ведь так? — Он любовно погладил головной убор статуэтки и еще раз с восхищением осмотрел ее. — У каждого из нас есть своя цель. Как вы уже заметили, это взаимовыгодное соглашение, разве нет?
 Ее остренький подбородок задрался кверху.
 — Я не хочу ничего иметь от этого.
 — Но вы же имеете, — возразил он. — И вы знаете, что произойдет, если вы попытаетесь одурачить меня. Одно мое слово, и вы не сможете появиться ни в одном уголке Европы. Ваш секрет выйдет наружу. Имущество, унаследованное вами, будет утрачено. Стоит мне сообщить, что у вас уже был муж, ваш брак с Арманом будет признан недействительным! Вы потеряете все, что унаследовали после смерти Армана. Ваша жизнь будет окончена.
 — Я любила Армана!
 — И вы любили все, что он вам дал. Но я человек любознательный. Как насчет моего брата? Что вы скажете о Джеймсе? Его вы тоже любили? Он мертв, мадам, он утонул, а вы живете. Мне были известны ваши планы, вы знаете. Я всегда недоумевал, что вы нашли в Роксбури. Он никогда не был ни богат, ни знатен. Джеймс всегда воображал себя светским человеком. Признаюсь, именно он научил меня ценить прекрасное. — Его пальцы продолжали ласкать статуэтку. — Но Джеймс всегда был жизнелюбом, гоняющимся за удовольствиями. Как вы знаете, он взял с меня обещание молчать, когда я догадался о ваших отношениях. Мужчина на многое способен, — продолжал издеваться он, — из любви к женщине! Но и без него вы прекрасно устроились, ведь так? Смею заметить, в качестве жены Армана Лемье вам жилось гораздо лучше!
 — Вы хитрый, коварный человек. И совершенно безжалостный.
 — Благодарю вас, мадам.
 — Это не комплимент.
 — Тем не менее я принимаю ваши слова за комплимент. Он снова погладил статуэтку и отставил ее в сторону.
 — Когда прибудет следующая вещь?
 С холодным видом она проследовала к двери.
 — Я сообщу.
 Его глаза блеснули.
 — Я с удовольствием предвкушаю нашу следующую встречу.
 К его удивлению, она промолчала.
 Когда Дейн подъехал к лесному домику, горизонт начал светлеть. Ночь прошла безрезультатно. Несколько часов он напрасно прождал появления дилижанса и, разочарованный, возвратился в свое убежище.
 Он расседлал Персиваля и отвел в конюшню. Беспокойные мысли не оставляли его. «Неужели преступник что-то почуял?» — размышлял Дейн. Он вспомнил Филиппа. Итак, тот жаждал острых ощущений. Пусть Филипп и заявил о своем желании побыть на его месте хотя бы одну ночь, но вряд ли он получил бы удовольствие, лежа в засаде в такой ненастный вечер.
 Огонь прогорел, остались лишь тлеющие угли. Дейн подбросил еще дров, постоял, наблюдая, как вверх взметнулось пламя, затем подошел взглянуть на свою пленницу.
 Она спала, посапывая, на подушке и отвернулась от него. Дейн вздохнул с облегчением. Слава Богу. Конечно же, она снова будет изводить его утром, язвительная, с горящими глазами. И снова встанет вопрос… Что ему с ней делать?
 Вздохнув, он сел, чтобы снять сапоги. Он слишком устал, чтобы искать ответа. У него не было желания и не хватало остроумия сражаться с таким язычком, как у нее. Он совсем выбился из сил. Сидя, Дейн снял сапоги и рубаху. Несколько часов отдыха — вот что ему нужно, тогда он будет готов встретить новый день и неожиданно свалившуюся на него подопечную.
 Приподняв край одеяла, он скользнул в узкое пространство, стараясь не потревожить ее. Она не шелохнулась, значит, крепко спала. Дейн закрыл глаза.
 Сон свалил его. И во сне он грезил. О ней. О прелестной Джулианне. Ему чудилось, что она склоняется над ним. Она добра и нежна. Ее прекрасные волосы разметались по его груди. Ему чудилось, что он видит, как она парит над ним, как протягивается одна маленькая ручка, как она легко касается его живота.
 Он чувствовал, что улыбается.
 «С ней было бы хорошо, — решил он, — просто замечательно. Ее рука скользнула вниз, ниже. Еще ниже», — грезил он.
 Дейн желал, чтобы ее ладошка легла на его плоть, крепко обхватила ее, чтобы ощутить, как она твердеет под ее пальчиками. Глубоко в его мозгу гнездилось сожаление, что он остался в брюках. Из деликатности он не снимал их последние ночи. Ее пальчики двигались дальше, испытывая его. Осторожно, в нерешительности, почти по-воровски…
 С проклятиями он вскочил с кровати.
 Красотка была почти на ногах. Она отпрянула прочь. Ее невинные глаза были полны радости и горели синим огнем.
 Она застыла. В руках она держала один из его пистолетов, направив его прямо ему в грудь.
 — Не двигайся! — крикнула она. — Стой, где стоишь.
 Дейн похолодел. Проклятие! Он забыл об осторожности, свалял дурака. И вот результат! Ему следовало бы знать. В рисунке ее подбородка угадывался несгибаемый характер.
 — Дай мне ключ, — потребовала она. Наконец-то до него дошло. Черт возьми! Она не была ни слабой, ни смирившейся, а настойчиво добивалась своей цели.
 Проклятие, вот что случается, когда перестаешь быть начеку. Ему следовало знать! Впредь он не будет таким легковерным.
 — Хорошо, — сказал он. — Кажется, я понял. Вы не были больны, так?
 Она сжала губы.
 — Это была хитрость, способ обезоружить меня, я так полагаю. — Он помолчал. — Вы, наверное, думаете, что очень умны?
 — Ум здесь ни при чем. Вы не отпускали меня! — В ее голосе звучали обвиняющие нотки.
 Их глаза встретились. Он мягко сказал:
 — Я беспокоился о вас, котенок.
 — Беспокоился! Вы надолго оставляли меня одну.
 — Не по своему желанию, — быстро сказал он. Но иначе он не мог. Если б он не встретился с Филиппом, началась бы полная неразбериха. Все полетело бы к черту!
 — Почему я должна верить всему, что вы скажете? Вы сами говорили, что вы вор. Бандит!
 «Логично», — подумал он.
 — А теперь я хочу получить ключ! Дейн покачал головой.
 — И куда вы пойдете? Я уже говорил вам, что мы находимся в глубине леса, далеко от ближайшей деревни. Разве лучше пропасть в лесу, чем побыть здесь, со мной? Я не сделал вам ничего плохого. — В его голосе зазвучали льстивые нотки. — Если б я хотел обидеть вас, давно бы уже сделал это.
 Наблюдая за ней, Дейн мысленно оценивал расстояние между ними. Она стояла шагах в десяти от него. Молодая женщина явно получила хорошее воспитание и принадлежала к привилегированному обществу, но вот что удивительно: как она могла отличить один конец пистолета от другого?
 — Если вы хотите получить ключ, вам придется взять его у меня. Вам придется подойти ближе. И у кого в этот момент будет преимущество, как вы считаете?
 Ее глаза блеснули.
 — Вы не выстрелите, — уверял ее он.
 — Выстрелю! Думаете, вы хорошо меня знаете? Вы совсем не знаете меня, сэр! А теперь поднимите руки!
 Черт! Он медленно поднял руки, неотрывно глядя на дуло, которое было направлено прямо ему в грудь.
 — Хорошо. А приходилось ли вам когда-нибудь видеть мертвого человека?
 — Да, моего отца.
 — Тогда я скажу по-другому. Видели ли вы когда-нибудь, как человек умирает? Человек, которого застрелили?
 — Замолчите! — сказала она в бешенстве. — Я знаю, чем вы занимаетесь!
 — Картина не очень приятная, — продолжал он. — Вернее, ужасно неприятная. Конечно, это зависит от того, куда попала пуля. Если в голову…
 — Прекратите!
 — Вы вся в поту, котенок. Я вижу отсюда. Мне кажется, если вы выстрелите в меня, то упадете замертво.
 Ее решительность поколебалась. Похоже, она вспомнила о заповедях. Может быть, он и переоценивал себя, но все-таки почти верил, что интуиция не покинула его сейчас.
 Он вперил в нее глаза.
 — Я решил было, что вы собрались стрелять.
 — Да. Я выстрелю! — Она с трудом сглотнула. Ее шатало, дуло пистолета в ее руках прыгало.
 — Тогда стреляйте! — потребовал он. Джулианна отступила на шаг.
 — Стойте на месте! — с дрожью в голосе сказала она.
 Дейн самоуверенно сделал шаг вперед. Джулианна закрыла глаза, отвернула голову в сторону… и выстрелила.




 Глава 5


 Все произошло самым непонятным образом. Боли не было, а только шок, затмивший разум. Его сердце, казалось, затрепетало, а затем стало биться тяжело, с глухим стуком. В груди разливался слепящий жар. Он не мог дышать. Так вот как это бывает! Какая нелепость, этой крохе удалось то, что не сумела сделать наполеоновская армия. Проклятие! Он не может упасть в обморок, как женщина. Только не это, ему нельзя! Но страх охватил его, страх, который он прятал от всех, о котором знал лишь сам. Множество мыслей за мгновение пронеслось в его голове.
 Все еще оглушенный, он поднял недоумевающие глаза. И не увидел ее… Боже правый, ведь он может умереть, а крошка шарит по его карманам, ищет этот чертов ключ.
 Звук был оглушительным. Услышав его, Джулианна уронила пистолет, стук от которого едва дошел до ее сознания. На миг она потеряла способность видеть. Едкий дым наполнил воздух, в горле запершило. Когда дым рассеялся, она увидела его.
 Пуля бросила его на колени.
 Она двигалась как в тумане. Не успев осознать, что собирается делать, Джулианна оказалась рядом с ним и засунула руку в карман его брюк.
 Схватив ключ, она повернулась к двери, но на мгновение застыла, уставившись на него, затем вскочила на ноги, второпях едва не споткнувшись. Добежав до двери, она попыталась вставить ключ в замок, но он, звякнув, упал на пол. Разрыдавшись, она нагнулась за ним, а потом выпрямилась и перевела взгляд на своего «мучителя».
 И едва ли она поняла, что этот момент навсегда изменит ее жизнь.
 Дейн оседал. На его лице было выражение крайнего изумления. Джулианна не двигалась, парализованная тем, что уловила мимолетным взглядом. Что-то беззащитное. Что-то ранимое. Что-то почти умоляющее.
 Она не вполне понимала, что собирается делать. Мысли смешались. Она закрыла глаза. Сейчас она не помнила, как нажала на курок, а только услышала этот ужасный звук. И в ушах зазвенело.
 А ведь она всегда считала себя милосердной. И как только она могла стрелять в человека!
 Всепоглощающее чувство стыда и отвращения к себе охватило ее. Что она наделала? Она испугалась. Ужаснулась собственному поступку. Она хотела только напугать его. Глупая мысль! Как будто разбойник мог бояться ее!
 Но ведь он же не умер! По крайней мере пока.
 Она бросилась к нему.
 Дейн смотрел на нее. Скрипя зубами, он старался выпрямиться.
 — Уходи, — сказал он сквозь зубы. — Уходи, проклятая!
 Но она не могла. Знала, что не может оставить его.
 Попытка устоять лишила его последних сил. Он сполз на пол.
 Опустившись рядом с ним на колени, Джулианна потрясла его за здоровое плечо, как если бы будила его.
 — Нет, — отчаянно рыдала она. — Нет! Обхватив его руками, она попыталась повернуть его. Дейн приоткрыл глаза и смотрел на нее, будто сердился. Его брови сошлись вместе.
 — Какого дьявола вы еще здесь?
 — Я стреляла в вас, — мрачно сказала она. — Теперь собираюсь спасти вас.
 Дейн был прав: крови было много. Он перевернулся на спину. На его груди расплывалось яркое пятно. Обезумев от ужаса, Джулианна опустила пальцы в пулевое отверстие и тут же отдернула их. Кровь лилась струйкой из раны густая и темная. При виде этой жуткой картины горечь подступила к горлу.
 — Джулианна, Джулианна!
 Услышав вдруг свое имя, она рывком подняла на него глаза.
 Дейн сумел сесть.
 — Вам придется помочь мне, котенок. Джулианна глубоко вздохнула. Взяв себя в руки, она подставила плечо и обхватила его за спину. Толку в этом не было никакого, так как он был слишком тяжел для нее. Дейн буквально придавил бы ее, если бы упал. Только благодаря собственным усилиям он добрался до кровати. Когда он лег, она увидела, что он сделался очень бледным. Капельки пота выступили на его верхней губе.
 — Надо остановить кровотечение. В шкафу стоит корзина с бельем. Можете принести то, что сгодится для перевязки?
 Джулианна бросилась выполнять просьбу. Туго свернув чистую белую ткань, она наложила ее на плечо.
 — Нажимайте сильнее! — попросил он. — Я знаю, силенок у вас мало, но постарайтесь. Ладно, котенок?
 — Не называйте меня так!
 В груди у нее клокотало. Это было наполовину рыдание, наполовину гневный протест. Она с протестующим видом давила на его плечо, изо всех сил нажимая нижней частью ладони. С большим трудом Дейн втягивал в себя воздух.
 Казалось, прошли часы, прежде чем остановилось кровотечение, но кровь все же немного продолжала сочиться. Джулианна видела отверстие, куда вошла пуля.
 Кожа вокруг потемнела от пороха. Она никак не ожидала увидеть такое и была совершенно потрясена.
 Дейн с облегчением выдохнул и посмотрел на нее. Он сожалел, что должен сказать ей это, но выбора не было.
 — Боюсь, ваша работа еще не закончена, котенок. Вам придется вынуть пулю.
 — Как! — чуть слышно сказала она.
 — Пуля все еще в моем плече.
 Джулианна с ужасом посмотрела на него. Он предлагал ей…
 — Может быть, вы ошибаетесь. Может быть, она… Дейн отрицательно покачал головой.
 — Если бы пуля прошла насквозь, она вышла бы через спину, но она не вышла.
 Джулианна затрясла головой.
 — Нет! Я не смогу…
 — Кто же еще? Только вы и сможете. Я точно не смогу. И вы ведь сказали, что хотите спасти меня.
 О чем она только думала, когда произносила эти слова? Сердце Джулианны тяжко забилось в груди.
 — Вы сможете. Я знаю, что сможете. Хотела бы она так же верить в это, как он.
 — Как вы можете знать?
 — Я считаю вас женщиной с сильной волей. У вас твердая рука. Согласны?
 Джулианна тяжело вздохнула.
 — Скажите, что я должна делать.
 — В шкафу стоит таз. В нем вы найдете все необходимое. И захватите оттуда бутылку бренди. — По его голосу стало заметно, что ему больно.
 Джулианна сделала все, что он сказал.
 — Я начинаю думать, что вы ожидали этого. — Джулианна раскрыла кожаный саквояж. В его отделениях оказались острый нож, еще один с крючком на конце и пинцет. В отдельном кармашке лежали иголка и нитки.
 Она недоверчиво посмотрела на него.
 — Хирургические инструменты? — спросила она с изумлением.
 Один уголок его рта изогнулся вверх в намеке на улыбку.
 — Скажем, я считал, что нужно быть готовым. Впоследствии Дейн расценивал свое поведение как полнейший идиотизм. Конечно, он не был готов к тому, что Джулианна будет стрелять в него. Наверное, ранение помутило его разум, но он не мог сердиться на нее. То, что она сделала, требовало невероятной отваги.
 Джулианну ответ не удивил. Она подумала, что все дело в жизни, полной опасности и риска. Жизни, которую он избрал.
 Джулианна напряженно вслушивалась в его инструкции. Следуя им, она обработала нож бренди, набралась мужества и взяла его в руки. Ее сердце билось так громко, что почти лишало ее способности обдумывать свои действия.
 Дейн сделал останавливающий жест рукой:
 — Подождите!
 Джулианна остановилась. Кончик ножа в ее руке завис над его грудью. Дейн схватил бутылку, сделал несколько больших глотков и хотел было отставить бутылку, но раздумал.
 — Может быть, вам тоже стоит глотнуть?
 Джулианна была в таком состоянии, что и сама подумывала об этом, но, взглянув на нож в своей руке, отказалась.
 — Не стоит, сэр, иначе рука может потерять твердость. Теперь можно начинать?
 Строгость тона, каким были произнесены эти слова, почти умилила его. Все вокруг погрузилось в легкую дымку. Он не знал, боль ли тому причиной, или бренди.
 Откинувшись назад, он спокойно заговорил:
 — Я готов.
 Прошептав молитву, Джулианна принялась за дело.
 Только один раз у нее хватило смелости взглянуть на его лицо. Этого, конечно, делать не стоило, потому что она чуть не выронила нож. Его лицо было белым как снег, а глаза плотно закрыты. Она не знала, в сознании он или нет, и надеялась, что без сознания. Но тут он сделал глотательное движение, при котором жилы на его шее натянулись.
 Слезы стояли в глазах Джулианны, но она не позволяла себе заплакать.
 Пот заливал глаза. Как ей удалось прощупать инструментами рану на его груди, она и сама не знала. Нащупав мягкие ткани, мышцу, она сжалась от ужаса, когда наткнулась на твердую кость. Дейн стойко переносил все это, а Джулианна страшно мучилась от душевной боли.
 Через несколько минут пуля звякнула, выпав на дно тазика, но кровотечение возобновилось, потому что в результате проведенной операции по извлечению пули края раны слишком разошлись. А Джулианне ничего не оставалось, как поскорее зашить рану. Закончив, она откинулась назад.
 Дрожь прошла по его телу, и он открыл глаза.
 — Ну вот. Это было не так уж трудно, правда? — произнес он хриплым шепотом, пытаясь улыбнуться.
 Джулианна не могла произнести ни звука. Она почувствовала спазм в горле и едва дышала, увидев свои пальцы в его теплой липкой крови.
 Она почувствовала, как стены домика почему-то вдруг опасно накренились над ней. Желудок выворачивало наизнанку. Она выбежала наружу, и ее вырвало.
 Прижав руки к груди, она стояла, сотрясаясь всем телом. Ей казалось, что весь мир обезумел, и она вместе с ним.
 Она ведь только хотела провести несколько дней вдали от Лондона, хотела получить немного новых впечатлений, чтобы скрасить однообразную жизнь.
 Но только не это.
 Горячие слепящие слезы полились из ее глаз, но она вытерла щеки ладошками, подолом платья утерла рот и вернулась в помещение.
 Дейн не спускал глаз с ее бледного лица.
 — Полегчало? — слабо спросил он.
 Она кивнула, все еще не в силах говорить, и отчаянно старалась успокоиться. А он как будто почувствовал это, потому что его взгляд стал более пристальным.
 — С вами все хорошо, правда? Она подняла голову.
 — Почему вы сомневаетесь в этом? — сказала она, собрав всю свою гордость.
 Он слегка улыбнулся.
 — Действительно, почему? — Улыбка исчезла с его лица. — Вы удивительное маленькое создание! Знаете ли вы об этом? Сначала  вы стреляли в меня, теперь вот плачете.
 Джулианна не знала, что на это ответить, и поэтому не сказала ничего.
 Дейн приоткрыл губы, хотел было сказать что-то еще, но у него ничего не получилось. Он сделал только движение головой. Джулианна сразу же поняла, что он старался не потерять сознание, но все его усилия были напрасны: глаза закрылись, слабость и боль овладели им. Или ей так показалось.
 Внезапно он открыл глаза.
 — Персиваль! Я забыл о Персивале. — Он заволновался. — За ним нужно присмотреть.
 Джулианна нахмурилась.
 — Персиваль? Это ваш друг?
 Он посмотрел на нее так, будто она была слабоумной.
 — Персиваль — это самый прекрасный конь, на которого когда-либо садился мужчина, — заявил он, — но…  его нужно срочно накормить.
 Он со стоном попробовал встать. Джулианна не дала ему подняться.
 — Не тревожьтесь! Я накормлю его!
 — Вы сможете?
 — Я смогу, — твердо сказала она. — Обещаю. Ее уверенность, казалось, передалась ему, и он тут же заснул.
 Укрыв его, Джулианна покачала головой. Улыбка тронула ее губы. Еле живой, он беспокоился о своем коне.
 Что значит настоящий мужчина.




 Глава 6


 Дейн неподвижно лежал весь день. Джулианна могла бы поклясться, что он ни разу не шевельнулся. Она в тревоге караулила его. Бесчисленное количество раз она наклонялась к его губам, желая убедиться, что он еще жив.
 Пока он спал, она навела порядок. Ее платье пришло в совершенную негодность: весь лиф был в каких-то темно-красных пятнах. Джулианна бросила платье в огонь вместе с окровавленными тряпками и быстро переоделась в другое.
 К вечеру она вышла на воздух. Дейн не солгал ей: вокруг действительно стоял лес. Небо над головой было безоблачным. До ее ушей вдруг донеслось негромкое журчание воды. Это где-то неподалеку бежал ручей. Она поняла, что настала пора позаботиться о насущных нуждах, главные из которых — пища, вода и тепло. Была весна. И хотя дни стояли теплые, по ночам еще было слишком холодно. Нужно было поддерживать огонь. Если он погаснет, ей вряд ли удастся разжечь его снова. Со стыдом Джулианна призналась себе, что за всю свою жизнь ей еще не приходилось самой затапливать печь.
 Снаружи у дверей были сложены поленья. Она внесла в дом очень много дров, чтобы можно было поддерживать огонь всю ночь и на следующее утро. Персиваля она нашла в строении, примыкающем к охотничьему домику. Половина его занимали стойла. Взглянув на огромного черного жеребца, глаза ее широко раскрылись от удивления. С опаской она подошла поближе и остановилась в нескольких футах от него.
 Это было великолепное животное. Жеребец внимательно следил за ней огромными выразительными глазами, насторожив чуткие уши. Гладкая черная шерсть лоснилась и поблескивала в вечернем свете. По коже пробегала дрожь, рельефно вырисовывались мощные гладкие мышцы.
 У Джулианны появилось странное чувство, что ее изучают, и она стала надеяться, что выдержит проверку. Медленно подняв руку, она осторожно провела по гладкой шее. Его кожа подрагивала под ее ладонью. Джулианна ощущала скрытую мощь жеребца, но он не проявлял никакой враждебности.
 — Вот это да! Ты такой большой! Совсем как твой хозяин.
 Он фыркнул и гордо качнул головой. Джулианна тем временем продолжала поглаживать его, негромко разговаривая с ним успокаивающим тоном и давая привыкнуть к своему присутствию и запаху.
 Вскоре жеребец ткнулся носом в ее руку, потом еще раз.
 Джулианна тихонько засмеялась:
 — Что, ищешь кусочек сахара? Прости, Персиваль, сегодня у меня ничего нет для тебя.
 Оглядевшись, она увидела дверь. Там оказался закуток, в котором она нашла мешок с кормом. Схватив стоявшую рядом бадейку, она наполнила ее до краев и смело вошла в стойло, потому что почувствовала, что могучее животное приняло ее. По крайней мере она надеялась на это!
 Когда она насыпала корм, конь заржал. Потрепав его по шее, она вышла и отыскала другую бадейку, наполовину полную воды. На краю поляны она нашла то, что искала. Это был родник.
 Наполняя бадейку, захваченную из стойла Персиваля холодной чистой водой, она заметила кота. Оказывается, он тоже выскочил из дома. Максимилиан и Персиваль стояли нос к носу — огромный черный конь и маленький черный зверек. Она не могла не улыбнуться. Было видно, что парочка хорошо знает друг друга.
 Но улыбка тотчас исчезла с ее лица, как только память услужливо воскресила все происшедшее. Знакомая боль зашевелилась в сердце. Она была готова заплакать… Джулианна ужаснулась, что притворялась больной. Хитрость не была в ее натуре. Что это сказал Дейн перед тем, как она выстрелила в него? «Я беспокоился о тебе, котенок».
 Может быть, так и было. А когда она возвратилась, в дом… Острое чувство вины не оставляло ее. Он думал не о себе, а о ней. Что он за человек? И почему вообще это занимает ее? То немногое, что она знала о нем, не давало оснований доверять ему. Без сомнения, он был вне закона, грабитель.
 Однако что-то внутри ей подсказывало, что он не бездушный человек.
 Но и она не была бессовестной женщиной.
 Кусая губы, Джулианна посмотрела на жевавшего корм Персиваля. Она, конечно, сейчас могла покинуть место своего заточения, у нее появилась такая возможность. Уехать, бросить раненого и стать свободной.
 Но у нее больше не было такого желания. Она не бросит Дейна. Просто не может.
 Максимилиан крутился у ее ног. Вдруг он бросился к двери, которая оставалась открытой, остановился и посмотрел на нее огромными глазами. Как если бы ждал…
 Джулианна вздохнула.
 — Да, Максимилиан. Иду.
 Всю ночь Дейн то горел, как в огне, то трясся в ознобе. Один раз он очнулся и посмотрел на нее воспаленными глазами. У Джулианны появилось тревожное чувство, что он смотрел на нее и ничего не видел. Она злилась на свою беспомощность, на то, что рядом никого нет. У нее не было лекарств. Все, что она могла, — это следить за чистотой раны и ждать.
 Джулианна утомилась, но боялась спать, думая, что может понадобиться ему. В середине следующего дня она приняла решение: если ему к утру не станет лучше, то отправится за помощью. Должна же быть где-нибудь поблизости деревня, дорога или ферма. Она не может больше сидеть сложа руки.
 «А если кто-нибудь узнает, что он Магпай? — укорял ее внутренний голос. — Что тогда? Кем ты окажешься? Предательницей, вот кем».
 Почему же? Она ничего не должна ему. Она ухаживала за ним, как могла, однако не могла объяснить странное чувство, которое испытывала к нему. Чувство, похожее на привязанность. Но это же просто безумие! Нет, она ничего не понимала.
 Одно было ей ясно — она не может дать ему умереть.
 Подправив поленья в очаге, она снова заняла место у его изголовья, придвинув поближе кресло. Его брови и прядь волос, упавшая на лоб, казались очень темными по контрасту с лишенной красок кожей. Необъяснимо нежным движением она отводила прядку назад, но та упорно возвращались на лоб.
 — Вы поправитесь, Дейн. Вы должны поправиться.
 Прежде чем она осознала, что делает, ее рука оказалась в его ладони, лежавшей поверх одеяла. Его пальцы обвивались вокруг ее пальцев. Казалось, ему было приятно это. Она могла поклясться, что, когда прикасалась к нему, ему становилось легче. Не раз ее голова падала, и она, вздрогнув, просыпалась.
 Раньше нее перемену почувствовал Максимилиан. Однажды он запрыгнул на кровать и вытянулся рядом с хозяином.
 В этот момент она заметила, что Дейн широко открыл глаза и смотрел на нее не отрываясь. На этот раз взгляд был ясным и осмысленным.
 — Вы все еще здесь? Я думал, мне почудилось. Его голос был хриплым и прерывистым.
 — Как вы себя чувствуете? — спросила она.
 Его вид говорил сам за себя. Живые золотисто-карие глаза контрастировали с находящейся в тени нижней частью лица. Тяжелая челюсть и выросшая щетина на подбородке придавали ему вид человека опасного, но изнуренного.
 Его глаза вдруг закрылись, а грудь с видимым усилием поднималась и опускалась.
 — Как долго? — прохрипел он.
 — Простите?
 Он открыл глаза, облизал пересохшие губы.
 — Как долго я был без сознания?
 — Со вчерашнего утра.
 Он перевел взгляд на окна, залитые светом.
 — Весь день? — Он покачал головой. — Это невозможно.
 Джулианна чуть улыбнулась:
 — Боюсь, что так.
 Дейн ничего не сказал, а только скользнул взглядом на их сплетенные руки, но Джулианна сразу же отдернула свою. Ей стало жарко от прилива крови.
 Темная бровь подскочила вверх, но он промолчал, за что Джулианна была ему очень признательна. Сердце ее дрогнуло. «Каково это было бы — ощутить тяжесть его губ на своих губах», — мелькнуло у нее в голове. Ну и ну! Что в нем такого? Почему ей в голову лезут такие мысли? Она не из тех женщин, у которых на уме одни мужчины. И совершенно непонятно, почему именно этот мужчина…
 Цепочка мыслей оборвалась, потому что он сел и откинул одеяло.
 — Что вы делаете, хотела бы я знать?
 — В чем дело? — отпарировал он.
 Джулианна вскочила. Кресло поехало назад, стуча по дощатому полу.
 — Вам нельзя вставать, — твердо сказала она. — Слышите, сэр?
 Он рассердился не меньше ее.
 — Моя дражайшая Джулианна, я не могу не встать. — С гримасой боли он опустил ноги на пол. — И если учесть обстоятельства, разве не глупо, что ты продолжаешь обращаться ко мне «сэр»? Называй меня Дейн.
 — Очень хорошо. Дейн. Теперь скажи мне, Дейн, куда это ты собрался?
 Он невнятно пробормотал проклятие. Ее глаза блеснули.
 — Богохульствовать совсем не обязательно!
 — Моя дорогая, мне нужно. Не в моих намерениях оскорблять твою чувствительность, однако я не знаю, как объяснить тебе словами, которые… Одним словом, у мужчины есть некоторые свои потребности. — Он сделал паузу, чтобы увидеть ее реакцию.
 — Потребности? — Она открыла рот. Голубые глаза засверкали, спина выпрямилась как струна. — Как ты можешь даже думать о таких вещах?
 — Нет, — прервал он ее, — не такие потребности. — Он бросил на нее быстрый взгляд в надежде, что она поймет. — Будь добра, на несколько минут оставь меня одного.
 Джулианна застыла, пребывая в шоке от своей непонятливости.
 — О, — вырвалось у нее. — О! — Она покраснела и пулей вылетела из комнаты. Ей следовало бы сказать ему, чтобы он позвал ее, если ему понадобится помощь, только как это теперь прозвучало бы?
 Она подождала какое-то время, достаточное, по ее расчетам, чтобы он воспользовался горшком, затем постучала, все еще чувствуя себя очень глупо.
 Ответа не было. Она прислушалась и постучала громче.
 — Дейн? — позвала она.
 Он не ответил. Встревоженная, она открыла дверь и вошла. Он стоял у стола, зажав рукой больное плечо, изо всех сил стараясь не упасть. Ее замешательство прошло, потому что он был белый как полотно. Казалось, что вот-вот упадет. Она подставила ему стул как раз вовремя, потому что его колени подогнулись.
 — Все кружится.
 — Опусти голову на стол. — Она осторожно помогла ему сделать это.
 Прошло немало времени, прежде чем он смог поднять голову.
 — Бог мой, — пробормотал он.
 — Как ты себя чувствуешь?
 — Слаб, как ребенок, — признался он.
 — Ты потерял  много крови, — спокойно сказала Джулианна. — Понадобится время, чтобы к тебе вернулись силы.
 Он вздохнул.
 — Ну, — сухо сказал он, — судя по всему, мы поменялись ролями. Я полностью в твоих руках. Могу я доверять тебе?
 Как ни старалась Джулианна, она не смогла сдержать улыбку.
 — Конечно, — живо отозвалась она. — А сейчас обратно в постель, су…
 Она спохватилась, глядя, как его брови поползли вверх. Дейн укоризненно замотал головой. Она помогла ему встать.
 — Обратно в постель, Дейн.
 На этот раз она решила не спорить.
 Потом задумалась. Конечно, они поменялись ролями. Магпай был в ее руках. Ну, не совсем так. Как бы он ни был слаб, в нем чувствовалась скрытая сила. Даже при том, что он неподвижно лежал, погруженный в дремоту. Его тело занимало чуть ли не всю кровать. Вид его обнаженной груди смущал, но притягивал взгляд. Не раз она чувствовала, как кровь приливает к ее лицу, и заставляла себя отвести глаза.
 Порывшись в шкафу, она нашла там немного сушеного мяса.
 «Он никогда не поправится, если не будет есть», — решила она.
 Но много есть ему тоже нельзя.
 Вблизи очага висели закоптившиеся железные котелки. Дотянувшись, она выбрала самый маленький из них. Налив воду, она повесила его на крюк, выступающий над очагом, и бросила в него горсть сухого мяса и щепотку соли. Теперь можно было заняться другими делами. Она накормила Персиваля, принесла еще дров и наполнила бадью водой, после чего возвратилась к очагу. Подняв крышку, она понюхала варево и осторожно заглянула внутрь. Жидкость была густой и темной, совсем не аппетитной на вид. Много бы она сейчас отдала за печенье и банку шоколада!
 Лесное жилище наполнили ночные тени. Джулианна зажгла несколько свечей и вернулась к котелку. В это время проснулся Дейн.
 — Что это? — спросил он.
 — Бульон. Я подумала, тебе будет полезно. Хочешь?
 Он кивнул.
 Джулианна осторожно наполнила варевом деревянную миску и поднесла ее к кровати. Дейн с трудом сел, прислонившись спиной к стене. Ледяные иглы пронзили его плечо и левую руку. Не в силах пошевелиться, он здоровой рукой придерживал больную.
 — Проклятие! — вырвалось у него. — Не думаю, что смогу держать эту чертову миску!
 — Все хорошо. — Она заторопилась к нему. — Я покормлю тебя, если…
 Он рассердился.
 — Чего уж хорошего! Я не хочу, чтобы ты кормила меня как ребенка!
 Джулианна застыла. Ей захотелось опрокинуть миску с бульоном ему на голову, но у нее болела душа при виде его состояния. И Дейн увидел это.
 Прежде чем он смог что-нибудь произнести, она мягко сказала:
 — Наверное, завтра ты почувствуешь себя лучше и сможешь сесть за стол, а сейчас попробуем по-другому.
 Чуть позже она подала ему чашку с горячим бульоном.
 Он без слов взял ее. Не колеблясь, сделал глоток. На его глаза навернулись слезы. Он закашлялся.
 «Бог мой! Она что, бросила в котелок всю соль, остававшуюся в солонке?»
 Джулианна стояла напротив. Большие синие глаза подозрительно уставились на него. В них явно читалось желание заслужить похвалу.
 «А я-то, — мрачно подумал Дейн, — веду себя как животное».
 Как ни плох был бульон, он выпил его весь до капли, отставил чашку и откинулся на подушку.
 — Прошу прощения за свою несдержанность, — тихо сказал он. — Мне не следовало выходить из себя. Это не твоя вина.
 Но дело обстояло именно так, и они оба знали это. Джулианна боролась с желанием зареветь. Она хотела отойти, чтобы Дейн не увидел ее слез, но он удержал ее руку.
 Она качнула головой.
 — Я… Все в порядке, — неловко сказала она. Он вдруг нахмурился, внимательно вглядываясь в ее лицо.
 — Ты выглядишь усталой, — отметил он.
 — Я чувствую себя хорошо. — Она засветилась улыбкой. — Правда.
 Но Дейна нельзя было обмануть.
 — Ты совсем без сил, ведь так? Почему ты так говоришь?
 Да, эта маленькая женщина была упрямой и стойкой. Он попробовал другую тактику.
 — Когда ты спала последний раз?
 — Я не помню.
 Он поднял бровь.
 — Ты спала?
 — Немножко, — солгала она.
 — Неправда, — решительно сказал он.
 — Я спала, — настаивала она. — Я спала здесь! — Она показала на стоящее рядом кресло.
 Его глаза сузились. Он издал неодобрительный горловой звук.
 — Но эту ночь ты не будешь спать в кресле. Она выдернула свою руку и подбоченилась.
 — Ты определенно не в таком состоянии, чтобы помешать мне.
 — Да? — Дейн позволил себе улыбнуться, указывая на пустую чашку. — С твоей помощью я восстановил силы.
 Она моргнула. На самом деле она не была уж очень уверена в себе.
 Не спуская с нее глаз, он взялся за одеяло с понятным ей намерением.
 — Ты не посмеешь! — Это был страстный, гневный протест.
 Дейн молчал, вопросительно глядя на нее.
 — О, черт возьми! — выкрикнула она. Дейн вздохнул.
 — Нужно ли напоминать, что я едва ли в состоянии приставать к тебе? И что подумают обо мне люди, если узнают, что я позволил женщине всю ночь провести в кресле, тогда как сам спал на кровати?
 Их глаза против ее желания встретились, и он почувствовал, что Джулианна смягчилась.
 — Они, без сомнения, подумают, что ты негодяй. И это соответствует действительности.
 Он приподнял край одеяла.
 — Никому из нас не будет лучше, если ты не отдохнешь.
 — Но мне не подобает спать с тобой в одной постели. Это бесчестит меня.
 Он рассердился.
 — Сударыня, — рявкнул он. — Вы уже спали.
 — С вашей стороны в высшей степени не по-джентльменски напоминать мне об этом.
 Это правда. Но тогда у нее не было выбора, ведь она была пленницей, а теперь-то другое дело.
 Она была готова сдаться. «Это безумие», — твердила она себе.
 Она не знала этого мужчину, а то, что знала о нем, было достойно всяческого порицания! Он снова взял ее пальцы. Джулианна вдруг почувствовала, что он легонько притягивает ее к себе.
 — Иди сюда! — позвал он. — Иди и ложись со мной, котенок.
 Ее глаза расширились.
 — Если бы тебе не было больно, — заявила она, — я обязательно стукнула бы тебя.
 Когда она скользнула на кровать позади него, он издал какой-то звук, который напоминал наполовину смех, наполовину стон. Только мертвый смог бы остаться равнодушным к очарованию этой женщины.
 — Ну, котенок! Если бы мне не было больно, я обязательно заслужил бы это.




 Глава 7


 Когда на следующее утро Дейн проснулся, Джулианна была уже на ногах. Она закалывала волосы перед маленьким овальным зеркалом, висевшим на стене рядом с дверью. Заметив, что он не спит, она обернулась.
 — Доброе утро, — пробормотала она с испытывающей улыбкой.
 — Доброе утро, — ответил он.
 Он смотрел, как она идет к нему, и в нем вспыхнуло голодное желание. На этот раз она была в платье из белого муслина. Глаза Дейна пропутешествовали по изящному лифу, обшитому голубым кружевом. Высокая округлая грудь приподнимала материю. Кожа была молочно-белой и гладкой. Хотел бы он дотронуться до нее, до Джулианны, увериться, что она такая же нежная, какой кажется. А когда она присела рядом и слегка наклонилась, чтобы взглянуть на его плечо, он с большим трудом отвел взгляд от ложбинки и обнаженной груди. Даже острая боль, пронзившая его в тот момент, когда он изогнулся, не сняла несвоевременного желания. Его ноздри ощутили аромат роз. «Бог мой, как она свежа и мила!»
 Внезапно он с горечью осознал свой собственный неприглядный вид.
 Он не замечал, что Джулианна также изучала его, пополняя свое представление о нем. За всю свою жизнь ей не приходилось сталкиваться с таким мощным и неприкрытым мужским началом. «Очень неприятно, — решила она с раздражением, — почему, черт возьми, он так на меня действует?»
 Она сидела, стараясь смотреть только на повязку, но ей это плохо удавалось. С обнаженной шеей и грудью он казался еще больше, чем обычно, был просто невероятно большим. Руки у него были длинные, с рельефно выпирающими мышцами, покрытые шелковистыми на вид темными волосками, с крупными запястьями; в длинных пальцах чувствовалась большая сила.
 Когда она касалась его покрытой волосами кожи, в животе что-то ухало вниз, как кирпич. Мышцы живота сжимались, а где-то внутри появились незнакомые ощущения, которые она не смогла бы передать словами. Она отчаянно старалась успокоить скачущий пульс. Между ними должна же быть какая-то одежда: рубашка, жилет, куртка, шейный платок, а тут… Она не привыкла к такому. Ей было непривычно дотрагиваться до мужчины. И между ними не было ничего, только пугающая бронзовая мужская кожа…
 Она старалась говорить так, чтобы голос звучал легко и ровно.
 — Давай посмотрим, как у нас идут дела.
 — А нужно?
 Он потемнел и поморщился от боли, когда она начала разматывать полоски ткани.
 Когда они наконец были сняты, Джулианна с облегчением вздохнула. Но при виде вспухшей, обезображенной стежками кожи ей сделалось нехорошо.
 — Что, плохо, да?
 Джулианна осмотрела рану внимательнее. Рана была еще свежей, с неровными краями, покрытая засохшей кровью.
 — Вообще-то совсем неплохо, — осторожно сказала она. — Кожа вокруг покраснела и воспалилась, кое-где синяя, но, наверное, другого и быть не могло. Если честно, она выглядит гораздо лучше, чем я ожидала.
 Джулианна уже поставила на стол тазик с горячей водой и приготовила стопку чистых бинтов. Когда она начала промывать рану, Дейн приготовился к худшему, но она действовала на редкость осторожно. Он следил за ее пальцами. Они были маленькими и тоненькими, как и она сама. Дейн смутно помнил, как она касалась его, гладила лицо, как звучал ее нежный, успокаивающий голос. «Но язычок-то у нее очень острый! Такое вот интригующее несоответствие», — размышлял он.
 Он наблюдал, как ловко она соорудила квадратную прокладку.
 — Вы очень способная. Вам приходилось работать в лазарете?
 Джулианна заморгала.
 — О Боже, конечно, нет.
 — Вам смешно? — потребовал он ответа.
 — Немножко.
 — Почему?
 — Ну, дело в том, что свой опыт я приобрела исключительно на животных.
 Еще совсем ребенком она всегда выхаживала пострадавших зверьков: то осиротевшего крольчонка, то собачонку, попавшую лапой в капкан… О, как ей хотелось оставить ее у себя! Она долго умоляла отца позволить ей это, но отец отказал.
 С братом Джастином ее роднило упрямое неповиновение. Она продолжала выхаживать собачку, пряча ее подальше от глаз отца. Себастьян и Джастин помогали ей, незаметно принося из дома еду для дворняжки. Когда нога у собачонки зажила, ее взяла к себе Пруденс, что жила в небольшой деревеньке поблизости от Терстон-Холла.
 Если бы отец узнал, он пришел бы в ярость. Не то чтобы они этого боялись, но все же…
 — Каких животных? — спросил он. Джулианна пожала плечами.
 — Было несколько кроликов, птица со сломанным крылом. — Она не смогла совсем спрятать улыбку, притаившуюся в уголках ее губ. — Но я смело могу утверждать, что из всех животных, с которыми мне приходилось иметь дело, ты — самое большое.
 — Благодарю. Я рад, что теперь знаю, как ты на самом деле ко мне относишься.
 — Несколько дней назад ты не высказывал такого недовольства, — напомнила она.
 — Так и есть. — Он смотрел, как она держит квадрат из ткани, и подставил руку, чтобы ей было удобнее прибинтовать его. — Но мне представляется все же, что кто-то обучал тебя.
 Джулианна была погружена в выполнение своей задачи и отвечала рассеянно.
 — Просто, когда я была маленькой, Себастьян лечил все мои ушибы и синяки.
 — Ты называешь отца по имени?
 — Нет, конечно же, нет. Себастьян — мой брат. Дейн бросил на нее недоуменный взгляд.
 — Твой брат занимался твоими царапинами?
 — Для этого надо было знать моего брата. Это один из тех мужчин, которые защищают и покровительствуют.
 — А где была твоя мать?
 Ее улыбка медленно исчезла. «Этого вопроса следовало ожидать», — решила она.
 — Я не помню своей матери.
 — Прости. — Он помолчал. — Она умерла, когда ты была маленькой?
 — Да. Она… она сбежала с другим мужчиной. — Ее признание вылетело как-то внезапно, само собой. — Через Ла-Манш. Они погибли.
 Он уставился на нее.
 — О Боже!
 — Да, это был такой позор!
 — А что твой отец?
 — Он тоже умер довольно давно. — Ее пальцы теребили платье. Она подняла  голову и с некоторым усилием засмеялась. — Не знаю, почему я все это рассказала тебе. Я редко даже думаю об этом.
 Некоторое время Дейн не говорил ничего. Затем спросил:
 — Сколько тебе лет, Джулианна? Ее глаза сузились.
 — Это, сэр, не ваше дело.
 — Ну, пожалуйста, — быстро произнес он. — Сколько тебе лет?
 Она свирепо посмотрела на него, сжав губы, отчего мягкий ротик превратился в прямую линию.
 — Хорошо, тогда я догадаюсь. Двадцать восемь?
 — Нет! — процедила она сквозь зубы.
 Обиделась. Значит, ей нет двадцати восьми. Дейн быстро поправил себя:
 — Двадцать семь?
 Она не стала отрицать и не подтвердила. Значит, он угадал. Ей двадцать семь лет.
 — Почему ты не замужем?
 — Такой вопрос не задают леди! Он не отступал.
 — Ты у нас синий чулок?
 Джулианна почувствовала, как кровь прилила к ее лицу.
 — Тебе нравится оскорблять меня?
 — Я не хотел обидеть. Такая красавица, как ты, давно должна была бы быть замужем. У тебя уже могло быть по крайней мере трое детей.
 Дети. Она вспомнила детей своих братьев — двойняшек Джеффри и Софи у Себастьяна и маленькую дочку Джастина Лиззи. Она нежно любила их всех, но это были не ее дети. Вдруг она остро почувствовала свою потерю.
 И его насмешка жгла. Джулианна ничего не могла с этим поделать. Она-то думала, что стала неуязвимой, и напрасно.
 Ее мысли обратились к Томасу. Сердце ее от боли рвалось на частично она крепилась, чтобы не показать этого. «Если бы только, — думала она, — если бы только…»
 В глубине души она знала, что Томас не был мужчиной ее мечты. Он никогда бы не был ей хорошим мужем, но случались моменты, когда она жалела о несбывшемся…
 — Ты задаешь вопросы, на которые не имеешь права, — резко сказала она.
 — Возможно, но я отношу себя к людям, которые выше всего ценят правду и честность.
 — Ты? Человек вне закона? — Она задохнулась от возмущения. — Тогда скажи мне, почему ты не женат? Или женат?
 — Нет.
 Она бросила на него испепеляющий взгляд.
 — Наверное, никто не захотел иметь такого мужа.
 — Может быть, но я никогда не просил ни одну женщину стать моей женой.
 — Не могу представить себе женщину, которая бы согласилась, — парировала она. — Вряд ли у разбойников стабильный доход.
 «Неудивительно, что она издевается надо мной. Я заслужил это», — признался Дейн.
 Он поддразнивал ее, но ему уж очень хотелось знать. Он понимал, что она защищается, что ей больно, и не стал настаивать. Он понял, что возраст и семейное положение — явно уязвимые места прелестной Джулианны, и свернул разговор на темы, которые ни один из них не был готов обсуждать.
 Он провел рукой по колючему подбородку.
 — Приходилось ли тебе когда-нибудь брить мужчину?
 Ошеломленное выражение ее лица было ответом на вопрос, но он уже знал, что она готова принять любой брошенный ей вызов.
 В ее глазах запрыгали огоньки.
 — Ты позволишь мне держать бритву у твоего горла?
 Вопрос застал его врасплох. Делать было нечего, сказанного не воротишь. Он окинул ее взглядом. Неожиданно он понял, что не так уж уверен…
 — Может быть, ты и не почтенный человек, — сказала она сладким голосом, — но мне кажется, что очень храбрый.
 Вскоре она держала зеркало, а он сбривал щетину с лица и шеи. Вытерев остатки мыла с подбородка, он посмотрел на нее.
 — Ну как, лучше?
 Она кивнула в знак согласия:
 — Гораздо лучше.
 Она убрала бритвенные принадлежности в шкаф и вернулась, поджав губы.
 — Ты, наверное, хочешь есть?
 — Да, но только не этот чертов бульон.
 Рот у нее открылся… и захлопнулся. Она явно была обижена.
 — Довожу до твоего сведения, что мне стоило больших усилий приготовить его.
 — И я ценю твои усилия, правда. Но я очень прожорливый, котенок.
 — Конечно, воображаю, какой ты голодный. — Ее гнев сразу улетучился, но вдруг она забеспокоилась. — Вчера я съела последний кусочек хлеба. И… — Она закусила губу.
 — И что? — спросил он.
 Она неохотно встретила его взгляд.
 — Лучше будет сказать тебе правду: ни разу в жизни мне не приходилось самой готовить, — произнесла она жалким голосом.
 — В самом деле? — Он сделал вид, что очень удивлен. — Никогда бы не догадался!
 Ее глаза сузились.
 — Ты смеешься надо мной?
 — Ни в малейшей степени. Я очень верю в тебя. Теперь послушай, у меня есть предложение. Снаружи у северного угла дома есть небольшая кладовая…
 Часом позже комната наполнилась запахами мяса и овощей. Джулианна что-то помешивала в котелке. Там тушилось мясо. Еле слышно напевая, она измельчила травку, посыпав ей мясо.
 Но когда она потянулась за солонкой, Дейн не выдержал.
 — Поосторожнее с солью, котенок! — крикнул он.
 Ко времени, когда над лесом сгустилась ночь, Джулианна почти падала от усталости. Она откинула назад волосы, падающие на глаза. Что подумали бы Себастьян и Джастин, если бы увидели ее сейчас? — гадала она, отправляясь за водой и дровами. Грязная, растрепанная… Да они не поверили бы своим глазам!
 Но Джулианна скорее гордилась собой.
 Дейн смотрел, как она опустилась на край кровати.
 — Устала? — спросил он.
 — Немного, — призналась она.
 — Виноват, прости. Веселенький денек устроил я тебе сегодня, да?
 Не было никакого сомнения, что ей потребовалось все ее упорство. Он волновался, ворчал, раздражался и жаловался на свою беспомощность, на то, что она не позволяет ему вставать. Неожиданно ей пришло в голову, что за весь день она ни разу не подумала о Лондоне, но сейчас бы она не захотела оказаться ни в каком другом месте. Да у нее и не было времени вспоминать об этом! И еще… ей нравилось быть все время занятой. Нравилось, что в ней нуждались.
 Даже если это был человек вне закона!
 Она пожала плечами, подтянула ступню к колену и сняла туфлю. Болели ноги. За день она ни разу не присела.
 Дейн поудобнее пристроил руку на подушке.
 — Моя дорогая Джулианна! Если это успокоит тебя, хочу заметить, что, если ты снимешь чулки, это вряд ли вызовет у меня приступ вожделения.
 Джулианна рассердилась. Раздражало то, что он угадывал ее мысли, а само предложение было совершенно против правил приличия. А разве само их знакомство происходило по правилам?
 Сняв туфли, она растерла ноги, задула свечи и скользнула под простыню.
 Они лежали плечо к плечу. В тишине слышно было только, как потрескивали и шипели поленья.
 Молчание нарушил Дейн:
 — Я думаю, это совсем не похоже на ту жизнь, которую ты вела. Жизнь, полную развлечений. Ты ведь вела праздную жизнь, я правильно понял?
 — Да, но я не сидела сложа руки. В его глазах что-то мелькнуло.
 — Я совсем не это имел в виду. — Он помолчал. — Что бы ты сейчас делала, если бы не оказалась здесь?
 Она задумалась.
 — Ну, — сказала она в раздумье, — если бы я была в своем доме в Бате, вечером я, по всей вероятности, отправилась бы на прогулку по окрестностям, а если бы была в Лондоне, то скорее всего танцевала бы на балу, — улыбаясь, сказала она, — но в любом случае у меня сейчас болели бы ноги.
 Он засмеялся.
 — Благодарю, ты намного облегчила мои угрызения совести.
 Оба замолчали, но молчание было каким-то сближающим.
 — Джулианна? — Да?
 — Почему ты осталась, мисс Джулианна Клер? — Он помолчал. Что-то промелькнуло на его лице. — Я не ожидал этого.
 «Мисс Джулианна Клер». Она почувствовала себя виноватой. Улыбка застыла на ее губах. Как неприятно! Она ведь совершенно забыла, что сказала неправду.
 — Почему ты спрашиваешь меня об этом?
 — Мне кажется, это очевидно: потому что хочу знать.
 Он повернулся на бок, оперся на здоровую руку.
 — Дейн! — запротестовала она. — Тебе не следует…
 — Я хочу видеть твое лицо, когда ты будешь отвечать. — Плечо горело, но он не обращал внимания на боль и взял ее за подбородок, приподняв его так, чтобы их глаза встретились.
 — Почему ты осталась? — Он еще раз ровным голосом повторил вопрос. — Ты ведь не хотела — и могла бросить меня.
 Внезапно слезы хлынули из ее глаз.
 — Нет, — запинаясь, выговорила она. — Я не смогла. Я оглянулась, увидела тебя, как ты смотрел на меня… и не смогла уйти. Не смогла, и все! И мне очень жаль, что я выстрелила в тебя. Ты не можешь себе представить, как мне жаль.
 Он почти застонал.
 — У тебя доброе сердце, а, котенок? Она покачала головой.
 — Дейн, я…
 Его палец заскользил по линии ее подбородка.
 — Тс-с! — прошептал он. — Тс-с. Их глаза встретились.
 Слова, которые она хотела произнести, куда-то делись.
 Он не собирался делать этого, хотя, знает Бог, он думал об этом. Это просто… случилось. Дейн не знал почему, да это его и не интересовало. Его взгляд медленно задержался на ее губах. Склонившись над ней, он увидел, как широко раскрылись ее глаза. Она вдруг осознала его намерение.
 Его губы медленно коснулись ее губ, но она не сопротивлялась.
 Нет, она не остановила его! И если бы весь мир провалился в тартарары, Дейн не заметил бы этого. Ничто не могло помешать ему поцеловать ее. Ее опущенные ресницы подрагивали, губы приоткрылись. Запах лимона, исходивший от ее кожи, дразнил его ноздри… Ее легкий вздох отозвался у него во рту.
 Он не спешил, медленно познавал ее рот: его вкус, небольшую припухлость в центре нижней губы, где цвет ее сгущался до ярко-розового, теплоту ее участившегося дыхания, смешивающегося с его дыханием.
 О плече он забыл. Джулианна была такая маленькая и хрупкая, что он немного опасался, выдержит ли она его вес?
 Дрожь пробежала по всему его телу. Он хотел ее. Хотел близости, той близости, какая только может быть между мужчиной и женщиной. Ему хотелось вытянуться рядом с ней, сорвать с нее одежду и исследовать каждый сладостный кусочек ее тела, а потом глубоко войти в нее и избавиться от боли, засевшей внутри. Он ощущал кожей прикрывающую ее грудь муслиновую ткань. Он с радостью бы разорвал эту мешающую ткань, но вот проклятие! Джулианна упорно отказывалась снимать платье, когда ложилась спать! И все же разум взял верх: неподходящее было время, чтобы давать волю страстям. И он обещал ей. Она явно была девственницей, нетронутой. Он чувствовал это и не хотел пугать ее.
 Когда он наконец поднял голову, его сердце застучало. Джулианна медленно подняла на него глаза, часто и тяжело дыша. Это очень мешало ему контролировать себя. В глубине ее глаз он читал смущение и замешательство. Это было именно то душевное смятение, которое испытывал и он сам.
 Ее губы приоткрылись.
 Прижав палец к ее  губам, Дейн покачал головой. Он был в смятении, но все же отчетливо понимал, что не хотел сейчас разрушить что-то очень хорошее, что он ощущал.
 Он даже сумел улыбнуться.
 — Не надо, котенок. Не говори ничего. Просто… давай спать.
 Кончиком пальца он закрыл ей глаза. И она уснула. И крепко спала до утра.




 Глава 8


 На следующее утро Джулианна поднялась раньше Дейна. Он проснулся поздно, но в его состоянии произошли большие перемены к лучшему. Он уже поднялся и ходил по дому, однако невозможность пользоваться левой рукой угнетала его. Джулианна предложила держать руку на перевязи, и Дейн одобрил ее идею.
 О том, что случилось ночью, они не говорили.
 На душе у Джулианны было радостно. Хотя ей не вполне верилось в то, что произошло. От одной мысли об этом ей становилось жарко, но не думать об этом она не могла!
 Почему он поцеловал ее?
 А главное, почему она позволила ему поцеловать себя? На это у нее не было ответа. Она знала только, что этот мужчина притягивал ее. И ничего не могла поделать с собой Джулианна!
 Это было сущее безумие. После предательства Томаса ей понадобились долгие месяцы, чтобы прийти в себя. Как и Себастьян, она ненавидела сплетни. Когда же слухи улеглись, за Джулианной снова пробовали ухаживать, однако она всем давала резкий отпор. В глубине души Джулианна решила, что никому больше не позволит сделать ей так больно, как сделал Томас. Нельзя потерять то, чего не имеешь.
 Она хорошо себя вышколила и не давала волю своему воображению, не позволяя себе представлять, как это — лежать обнаженной в постели с мужчиной, чувствовать его губы на своей коже, его руки, ласкающие ее тело, ее грудь, ее живот. И даже между бедрами…
 Но прошедшей ночью она не выдержала. Только перед рассветом она задремала и в полусне увидела себя обнаженной в объятиях Дейна. Под ним. Он тоже был обнаженным. И великолепным в своей наготе…
 Сновидение было непозволительным, диким. Жаркая эротическая сцена смутила ее. И неудивительно, что утром она чуть ли не выпрыгнула из кровати!
 Почему этот… этот… негодяй так действует на нее?
 Дейн надел рубашку, за что Джулианна была ему бесконечно благодарна. Но материя плотно облегала его, не скрывая твердых рельефных мышц на его руках. Рубашка, открытая у горла, обнажала треугольник покрытой волосами кожи. Этот вид бросал Джулианну в жар. Хорошо еще, что почти вся грудь оставалась закрытой, но все равно Джулианна все время ощущала его присутствие.
 Когда Дейн встал, чтобы подправить дрова в очаге, Джулианна наблюдала за ним. Она не могла отрицать, что у него необычный и замечательно красивый профиль: смелый разлет темных бровей, тонкий нос с легкой горбинкой, которую она не заметила вначале, волевая челюсть.
 «Ему надо побриться», — смутно подумала она. Его щеки и подбородок снова заросли щетиной. Его мужественность оказывала на нее такое действие, что пульс становился бешеным. Одна только мысль об этом приводила ее в смятение!
 Не помогало и то, что она не раз ловила на себе его взгляды. Отложив кочергу, он повернулся и снова посмотрел на нее.
 С Джулианны было достаточно.
 — Почему ты так смотришь на меня? Что-то пробежало по его лицу.
 — Мне показалось, что я видел тебя раньше.
 — Не думаю, — холодно произнесла она. Он поднял бровь.
 — А если я скажу, что ты ошибаешься? Она посмотрела на него уничтожающе.
 — И где бы это могло случиться? Смею заметить, мы вращались в разных кругах общества. Или ты уже грабил меня раньше?
 Его бровь так и осталась высоко поднятой.
 — Я ничего не украл у тебя, котенок. Ничего, кроме поцелуя. И мне кажется, ты была не против.
 Этого она не могла вынести.
 — Обязательно надо поиздеваться надо мной? — сказала она натянуто.
 Его речь неожиданно утратила юмористическую окраску. Он настойчиво шел к цели.
 — Я не издеваюсь над тобой, Джулианна. — Он изучал ее, склонив голову набок. — Скажи мне, разве тебе не понравилось, что я поцеловал тебя?
 В горле у нее внезапно пересохло, щеки запылали, и она отвела глаза в сторону.
 — Не твое дело.
 Ну и ну! В ее голосе совсем не было уверенности.
 — Конечно, это мое дело. Если я виноват, мне нужно это знать.
 У Джулианны не было желания обсуждать эту тему с любой точки зрения.
 Джулианна попыталась обойти его, но Дейн остановил ее, легко обхватив длинными пальцами ее тонкое запястье.
 — Котенок? Почему ты не хочешь сказать мне?
 Джулианна избегала его взгляда, уткнулась глазами в вырез его рубашки. Спасения не было. Она явно не могла поднять глаз.
 — Да, — сказала она дрожащим голосом. — В том смысле, что нет. — Она пыталась еще что-нибудь придумать, но у нее ничего не получалось. — Я не знаю, что сказать.
 — Это, несомненно, проясняет дело. Может быть, — в его глазах запрыгали огоньки, — еще один поцелуй поможет тебе разобраться?
 Сердце Джулианны стало биться где-то у горла. Он привлекал ее все ближе к себе.
 — Что, скажи на милость, ты собираешься делать? — услышала она свои слова.
 — Ничего, только поцелую тебя, котенок. Ты не откажешь умирающему в его последнем желании?
 Она подняла на него глаза.
 — Ты не умираешь!
 — Могу умереть, — быстро сказал он. — Может начаться заражение. Все знают, что такое случается.
 Бог мой, он прав! Но тут она заметила веселые искорки в его глазах и ожесточилась.
 — Ты большой любитель женщин, так? — обвиняюще сказала она.
 — Не так, — отвечал он уверенно.
 — Разве? В том дилижансе ехала одна женщина, миссис Чедвик. Она рассказывала, что Магпай… что ты неравнодушен к дамам.
 — Только к одной, — возразил он.
 Она заколебалась. Его рука обвилась вокруг ее талии. Вдруг стало трудно дышать.
 Она положила ладошки на его грудь, помня о ране.
 — Дейн…
 Его взгляд пронзил ее.
 — Стой спокойно, котенок, — прошептал он, — и позволь мне поцеловать тебя.
 Эти слова поколебали ее решительность, рука застыла буквально на пути к его щеке, а возражения куда-то делись. Если честно, она не была уверена, что ей хочется возражать. Когда он прикоснулся к ее губам, у Джулианны все внутри замерло. Прижатая к его груди, она позволила этому случиться… Она хотела, чтобы это случилось.
 «Все нормально, как раньше, — смутно подумала она, — нет, лучше».
 Незнакомые ощущения нахлынули на нее и затопили. Она ощутила его силу, его большое тело и тепло, исходящее от него. Его губы были сладко-тающими. Джулианна почувствовала, как они скользнули к уголкам ее рта.
 — Открой свой ротик для меня, котенок… — Мягкость тона не отменяла настойчивость просьбы. — Да, да. Вот так. — Он коротко засмеялся. — Ты очень отзывчивая, да, котенок?
 Ее губы раскрылись. У нее и в мыслях не было сопротивляться, даже когда он начал медленно пробовать ее на вкус. Его приятно шероховатый язык скользнул вдоль ее языка, медленно, не спеша исследуя все на своем пути. Соприкосновение потрясло ее, но она не двинулась с места. Она не могла. Она была, пожалуй, очень любопытна.
 Джулианна почти ничего не знала о чувственных ощущениях. Она ведь не могла говорить об этом с братьями. Ее воспитывали как леди, и она должна была вести диктуемый многочисленными предписаниями образ жизни. Томас был единственным мужчиной, с которым она когда-то целовалась, но то было невинное прикосновение губ. Ничего похожего на этот страстный нескончаемый поцелуй. Не было у нее никаких тайных свиданий в саду, никаких пробных объятий в темноте. Ей хотелось знать, что испытывают женщины в такие моменты.
 Картины, возникающие в ее воображении, были смутными и неопределенными за исключением то ли сна, то ли грез вчерашней ночью. Этого безумного сна.
 И вот наконец это случилось. С ней.
 И видит Бог, ее вело нечто большее, чем любознательность. В том, что она испытала, не было неопределенности, скорее острое наслаждение. Мышцы живота сжались, грудь пронзали крошечные иголочки возбуждения. Она хотела ощущать на себе руки Дейна, его губы. Боже милостивый! Его восхитительный необузданный язык извивался вокруг ее сосков так же, как он извивался в глубине ее рта, оставляя их влажными и потемневшими. Это было так похоже на ее сон! Она чувствовала себя необузданной, безнравственной. Но это представлялось ей просто восхитительным! В свои двадцать семь лет она уже не была наивной девушкой. Да, она была девственницей, да, у нее отсутствовал опыт, но ее нельзя было назвать несведущей. Когда она наконец высвободила свой рот, у нее осталось чувство потери. Ухватившись за его рубашку, она моргала, старалась восстановить дыхание.
 — Ох, вот это да! — услышала она собственные слова.
 Он засмеялся. И стало заметно, что он тоже задохнулся, как и она.
 — Совершенно мои мысли. Джулианна отчаянно покраснела.
 — Я не буду просить прощения, — скривился он, улыбнувшись. — Ты восхитительна, но я думал, ты знаешь об этом!
 Что-то внутри Джулианны кричало. «Разве Томас когда-нибудь говорил мне это?» — с душевной болью подумала она. Разве он когда-нибудь дал ей почувствовать то, что она почувствовала с Дейном? Одно прикосновение губ Дейна зажигало огонь в его крови.
 — А теперь, котенок, моя голова просто раскалывается. Боюсь, мне лучше сесть раньше, чем я упаду.
 На следующее утро Дейн осторожно снял повязку. Согнув левую половину торса, он тут же скривился от острой боли в плече. Кожу стянуло. Она воспалилась и болела. Дейну оставалось утешить себя, что только время может залечить рану.
 В этот момент на пороге появилась Джулианна с небольшой корзинкой, полной яблок. Увидев гримасу боли на его лице, она остановилась перед ним и грозно сказала:
 — Вот так-так! Что это ты делаешь? Дейн смущенно улыбнулся.
 — Очевидно, то, чего мне, по твоему мнению, делать не следует.
 — Разумеется, — сказала Джулианна и наклонилась, чтобы поднять упавшее яблоко.
 Его улыбка стала шире. На Джулианне было то же муслиновое платье, что и вчера. Падающие из окна солнечные лучи просвечивали тонкую ткань, и Дейн увидел соблазнительные маленькие округлости пониже спины.
 Когда она выпрямилась, то увидела, что Дейн пытается снова надеть перевязь, но безуспешно.
 — Джулианна! Кажется, мне нужна твоя помощь. Джулианна отставила в сторону корзинку с яблоками и подошла к нему. Повязка перекрутилась, и нужно было заново сложить ее, а потом завязать. Первая попытка провалилась. Джулианна наклонилась, чтобы отрегулировать длину бинта, и целиком погрузилась в это занятие. Она тяжело вздыхала, недовольная собственной неумелостью.
 Дейн не жаловался. По правде говоря, он получал удовольствие. В том положении, в котором он сидел, его голова оказалась на уровне ее груди. Лиф платья приоткрылся, и Дейн не сводил взгляда с ложбинки между выпуклостями, которые позволяли представить восхитительно округлую тугую грудь.
 «Да, — думал он, — ничего лучшего я не…»  — Гм! 
 Он неохотно поднял глаза. Джулианна смотрела на него уничтожающе.
 — Уверена, тебе это нравится! Он изогнул бровь.
 — Уверен, что да.
 — На этот раз ты тоже не извинишься?
 — Моя дорогая Джулианна, в свою защиту я могу только сказать, что я мужчина, а ты самая прекрасная картинка, которую мне когда-либо приходилось видеть.
 Она перебросила косу через плечо.
 — Думаете, такими разговорами мне можно вскружить голову, сэр?
 — Ну, ты определенно вскружила мне голову.
 — Прошу прощения?
 Переводя взгляд на ее грудь, он наградил ее ленивой беспутной улыбкой.
 — Я, конечно же, ошибался, когда назвал тебя тщедушным маленьким созданием.
 Она задохнулась от возмущения:
 — Ты… ты!
 Он тихо посмеивался, наблюдая, как ее щеки приобретают цвет разгорающейся утренней зари.
 — Ну ладно. Я совсем не хотел сказать, что ты топорно скроена.
 — Мне следовало бы все бросить и предоставить тебе самому заниматься повязкой!
 — Не сомневаюсь, ты можешь это сделать, — согласился он, стараясь поймать ее взгляд, и мягко сказал:
 — Но если бы я мог выбирать себе сестру милосердия, то выбрал бы тебя. И это уже серьезно. — Он всмотрелся в ее лицо и заметил, что ее губы приоткрылись, розовые и влажные.
 — Ты знаешь, что твои глаза меняют цвет в зависимости от твоего настроения? Я и не подозревал, что существует так много оттенков синего.
 Она снова покраснела — на этот раз от удовольствия.
 Теперь она смотрела в сторону и нервно сжимала руки.
 — Я… ну, мне кажется, пора идти к Персивалю. Она выскочила наружу.
 Джулианна явно нервничала. Нет, не потому, что боялась его. Может быть, ей следовало бы бояться. Она была наедине с незнакомцем и ничего не знала о его прошлом. Все, что она знала о его настоящем, было в высшей степени достойно порицания! Любая другая женщина, случись ей пережить то, что пережила Джулианна в эти несколько дней, тряслась бы от страха.
 Ее обуревали совсем другие чувства. То, что она сейчас чувствовала, никогда не испытывала ни с одним мужчиной, даже с Томасом. Когда Дейн оказывался рядом, она всем существом почти болезненно ощущала это. Мысли у нее начинали путаться. Ей, вероятно, не следовало позволять ему целовать себя, и уж конечно, не следовало отвечать на его поцелуй! Но она целовала его… и не понимала почему.
 Еще меньше она понимала, почему оставалась здесь.
 День был ясный и теплый. Солнечные лучи, проникающие через кроны деревьев, были желтыми, как лютики. На самом деле Джулианне хотелось собраться с мыслями, но ничего не вышло, потому что Дейн последовал за ней.
 Джулианна молча накормила Персиваля. На этот раз воду из родника принес Дейн.
 — Ты ему понравилась, — заметил Дейн, видя, как Персиваль ткнулся носом в ладошку Джулианны. Джулианна взглянула на него.
 — Ты удивлен?
 — Он может быть настоящим чудовищем, — признался Дейн. Какое-то время он внимательно разглядывал Джулианну. — Я должен поблагодарить тебя. Ты так хорошо позаботилась о нем.
 Джулианна подозрительно посмотрела на него. Опять он чем-то недоволен? Судя по выражению лица, не похоже.
 Она потрогала влажный нос коня.
 — Персиваль, — произнесла она, — благородное имя для животного. Ты дал ему это имя?
 — Я.
 — Почему Персиваль? — спросила она.
 — Про него сказано, что он мог своим копьем пронзить крыло птицы, настолько быстры были его движения. Я решил, что это подходящее имя для быстрого коня.
 — Ты должен быть начитанным человеком, если так хорошо знаешь легенды о короле Артуре и его рыцарях. Но сказать по правде, странный выбор для разбойника. Ты не находишь?
 Улыбка исчезла с лица Дейна. Он примолк.
 — И мне интересно, где ты получил образование?
 Он молча повернулся и пошел к дому. Джулианна не отставала.
 — Вы меня слышите, сэр?
 — Со слухом у меня все в порядке, леди, — холодно сказал он, окинув ее не менее холодным взглядом.
 — Тогда почему же ты не отвечаешь?
 — Ты не находишь, что слишком настойчива?
 — Иногда даже слишком назойлива, если верить моим братьям.
 — Братьям? У тебя не один брат?
 — У меня их два, Себастьян и Джастин. Но мы говорим не обо мне, а о тебе.
 Остановившись у грубого деревянного стола, он изучающе посмотрел на нее.
 — Почему ты спрашиваешь об этом, Джулианна? На то есть какая-то причина?
 Набрав в грудь побольше воздуха, Она встала перед ним.
 — Только это, сэр. — Она взяла его здоровую руку, повертела и пальцами пробежала по кончикам его пальцев. — Не верится, что ты низкого происхождения. Они не похожи на руки простолюдина. Тебя нельзя назвать неотесанным и некультурным человеком. Так что ты можешь быть кем угодно, но только не простым человеком из народа. Может быть, ты даже джентльмен.
 Этим она не ограничилась. Она показала на его сапоги.
 — Они, смело могу утверждать, сшиты из самой превосходной кожи.
 — Значит, я в чем-то не преуспел.
 — Разумеется, — с вызовом сказала она. — Тем не менее я думаю, что ты образованный грабитель.
 — Ну конечно! Если бы я плохо соображал, — возразил он, — меня давно бы поймали. Что еще я могу сказать? Разбойник — выгодная профессия. — Он сделал жест в сторону двух наполненных до отказа мешков. — В них очень много денег.
 — Да, я видела. «Господи, он еще хвастается!» Он оценивающе посмотрел на нее.
 — Ах да. Я забыл, что ты любишь рыться в чужих вещах.
 Джулианна сверкнула глазами. Она и не думала раскаиваться!
 Но в следующую секунду все изменилось. Дейн подошел к камину и взял с полки над ним один из пистолетов. Джулианна не могла отвести взгляд от тонких смуглых пальцев, почти ласково поглаживающих гладкий металл ствола.
 Ее желудок болезненно сжался.
 — Что ты делаешь?
 — У меня есть предложение, котенок. Ты хотела бы научиться стрелять?
 Вздрогнув, Джулианна подняла на него глаза. Он пристально смотрел на нее.
 — Что?
 — Тогда в следующий раз, когда тебе захочется выстрелить в меня, ты не промахнешься.
 Она вскипела.
 — Ты снова издеваешься надо мной! Тебе обязательно нужно сказать что-нибудь гадкое!
 — Подожди. О чем это ты говоришь? Я покажу тебе, как стрелять. — Его взгляд переместился ниже.
 Едва заметная улыбка появилась на его губах. — Или ты можешь предложить лучшее занятие? — Его взгляд уперся в выпуклости ее груди, затем переместился обратно и встретился с ее взглядом. У нее внутри все закипело от негодования и даже дыхание перехватило.
 — Беру свои слова обратно! — запальчиво сказала она. — Да, сэр, вы явно не джентльмен.




 Глава 9


 Звук пистолетного выстрела заполнил всю поляну.
 — Котенок, — засмеялся он, — ты безнадежна. Джулианна только невнятно пробормотала что-то, в унынии глядя на лист бумаги, прибитый к стволу дерева. Оттого, что она держала в руках пистолет, ей было не по себе, но он уже не ощущался как нечто совсем чужеродное. После нескольких первых выстрелов она перестала закрывать глаза. И скорее всего из-за едких замечаний Дейна.
 Его присутствие мешало и смущало ее, а он намеренно подходил слишком близко и прикасался к ее руке. Его пальцы задерживались на ее пальцах дольше, чем было необходимо. В этом она была совершенно уверена. Вот он снова стал позади нее, прижался к ее спине и помогал прицелиться.
 — Готова? — спросил он.
 Она кивнула, изо всех сил стараясь справиться со своими эмоциями. Когда он находился рядом, ее внимание рассеивалось. Неудивительно, что она не могла сконцентрироваться!
 Еще одна пуля пролетела далеко от ствола дерева. Он преувеличенно недовольно вздохнул.
 — Я начинаю думать, что ничего не выйдет. Ты не сказала, что тебе нужны очки.
 Джулианна ответила ему ледяным взглядом.
 — Если я попаду в мишень, — вкрадчиво сказала она, пока он перезаряжал пистолет, — ты ответишь на мой вопрос?
 — Отвечу.
 — А если я попаду два раза, ты ответишь на два вопроса?
 Он улыбнулся и отдал ей пистолет.
 — Обязательно.
 — А если три раза? — продолжала она. — Тогда ты ответишь на три вопроса?
 Ему стало смешно.
 — Отвечу, — обещал он. — Хотя такой результат был бы просто чудом.
 Какой наглец! Он, конечно, не верил в ее способности, а Джулианне во что бы то ни стало захотелось доказать ему, насколько он ошибается. Он дал ей знак начинать.
 Джулианна прицелилась в мишень… и попала точно в яблочко.
 Дейн вскинул голову. Темная бровь подскочила вверх.
 — Впечатляет. А еще раз сможешь?
 Джулианна снова выстрелила. Если сосредоточиться на мишени и не обращать внимания на его присутствие, задача сразу упрощается.
 — Простая удача, — все, что он смог сказать, когда вторая пуля проделала тот же путь, что и первая. Третий выстрел был столь же удачным, а на четвертом Джулианна промахнулась.
 Она была полна решимости заставить Дейна сдержать слово.
 — У тебя заносчивый вид и очень уверенная манера держаться, — заявила она, передавая ему пистолет. — Мне кажется, ты привык командовать. Поэтому я хочу знать, участвовал ли ты в войне? — Она в упор посмотрела на него. — Участвовал?
 Что-то промелькнуло в его глазах. Помедлив, он кивнул.
 — Я знала это! Ты был героем? Он заколебался.
 — Некоторые так говорили, — неохотно признал он, — хотя я называю это преданностью моей стране и моим товарищам по оружию.
 Мозг Джулианны лихорадочно работал. «Так почему же, — спрашивала она себя, — Дейн стал разбойником?»
 — Я рассказала тебе о своей семье, о братьях. Даже про побег матери. А что твоя семья? Ты сказал, что не женат. А кто у тебя есть? — Она затаила дыхание.
 Про себя она решила, что он откажется отвечать, но после долгого молчания он угрюмо сказал:
 — Мои родители умерли. Но у меня есть две старшие сестры.
 — Ну, — быстро сказала она, — а что они думают о том, что их брат стал Магпаем?
 Лицо его стало свирепым. Джулианна не унималась.
 — Они не знают об этом, так?
 — Уже четвертый вопрос, котенок. Мы договаривались на три.
 Он направился к дому.
 — Подожди! Ты живешь здесь круглый год? Дейн обернулся.
 — Почему тебя это интересует? Чтобы указать дорогу властям, когда выберешься отсюда?
 — Как я могу это сделать, если не знаю, где мы?
 — В самом деле, как? — Он явно терял терпение. — Ты идешь? — спросил он резко.
 — Да. Но я хотела бы знать… Он заспешил, совсем помрачнев.
 — Больше никаких вопросов, Джулианна. «Джулианна. Он редко называет меня по имени, только когда бывает очень серьезен», — решила она.
 Идя вслед за ним, она не знала, что и думать. Мысли путались. С этим человеком происходило что-то неладное. Все говорило ей, что он человек с принципами, с моральными устоями, с убеждениями.
 Она чувствовала, что он не тот, кем старается казаться. Тут есть какая-то тайна…
 В последнем она совершенно внезапно уверилась.
 Найджел Роксбури был доволен. Он был чрезвычайно доволен тем, что Магпай в последнее время не появлялся. Может быть, глупец был схвачен на месте преступления, а известие о смерти грабителя еще не достигло Лондона? Дай Бог, чтобы его молитвы были услышаны!
 Он был в ярости, когда несколько партий «товара» были похищены. И все этот негодяй Магпай!
 Откинувшись в кресле, Роксбури поправил повязку на глазу. Он находил свой план замечательно хитроумным. В конце концов, сам он не грабил Королевский монетный двор, а Босуэлл был искусным мастером! Банкноты выглядели как настоящие. Скорее всего Магпай считал, что они настоящие. Глупец!
 Поскольку печатание было отлажено, деньги нужно было реализовывать. В этом-то была вся прелесть! Он был допущен к этой информации благодаря занимаемой должности. Никто не страдал, а плоды его труда давали ему возможность покупать то, что он не смог бы купить при других обстоятельствах, — его любимые игрушки из песков Египта. Фальшивые банкноты в обмен на золото. Конечно, та неприятная история с женой Босуэлла… Он до сих пор не понимает, как эта дрянь набралась наглости и попыталась впутать его! Тем хуже для супругов.
 Зато теперь их доли, несомненно, достались ему.
 В этот момент постучали. Открывая дверь посетительнице, он не смог скрыть удовлетворения.
 — Мадам, я вас жду. Что у вас для меня на этот раз? — Он порылся в коробке, которую она принесла, и достал из нее сосуд, увенчанный головой сокола. Это был сосуд, в котором когда-то держали внутренние органы умерших. Перевернув сосуд, он потряс им. Глаза любителя древностей заблестели, а дама поднесла к губам платок в знак испытываемого ею отвращения.
 — Еще одна великолепная вещь, — похвалил Роксбури, поставив сосуд на стол позади конторки.
 Она не произнесла ни слова, только смотрела на него через шелк вуали.
 — Ради Бога, не нужно прятать лицо от меня. Она покачала головой, но откинула вуаль.
 — У вас совершенно отсутствует шарм, который был свойствен вашему брату, — сообщила она ему. — Должна признаться, я удивлена тем, что вы смогли разыскать меня.
 — Я не разыскивал вас по свету, моя дорогая. Вообразите мое удивление, когда я увидел некий рисунок в парижской газете. Как хорошо, что моя память не подводит меня. И хорошо, что вы не изменили своим привычкам, продолжая вести прежний образ жизни после смерти вашего мужа!
 Она протянула руку.
 — Мы закончили?
 Он достал из конторки маленький мешочек и уронил его на ее ладонь.
 — На сегодня да, — удовлетворенно произнес он. — Приятных снов вам, мадам.
 Через неделю после злополучного выстрела Джу-лианна удалила нитки из плеча Дейна. Но обоих беспокоило то, что напряженность в их отношениях нарастала.
 Лежа рядом с ней каждую ночь, Дейн не мог оставаться равнодушным к ее прелестям. Ее голосок был ласковее солнца, чистый и звонкий. Если бы он мог, то послал бы к черту и Филиппа, и Найджела. Вообще все на свете. Он хотел медленно, не спеша любить Джулианну, забыть о времени, погрузиться в нее и услышать ее стон. И чтобы это длилось долго — долго. Всю ночь, если столько понадобится, чтобы утолить его жажду.
 Но что-то внутри подсказывало ему, что эту жажду не утолить за один раз. Вероятно, его желание только усилится, ему захочется чувствовать ее нежную плоть еще, и еще, и еще.
 Боже, это сущее безумие! У него есть важное дело — поймать в ловушку врага.
 А прекрасная Джулианна не глупая дурочка! Она умна и сообразительна, умеет сострадать, и у нее доброе сердце. Он помнил, как она плакала, когда вынимала пулю. Ему нравилось чувствовать ее руки на своем теле. Но к его досаде, она буквально все замечала.
 Ему приходилось следить за своими словами, а это становилось все труднее и труднее. Он не мог так рискнуть, рассказать ей правду о себе, не мог воспользоваться случаем…
 Не следовало привозить ее сюда. Это была ошибка. Он поступил глупо. Но как он мог оставить ее, зная, что она могла серьезно пострадать?
 Ее присутствие невероятно все усложнило, и по причинам, которые он никак не мог предвидеть! Она завязала его узлом, вывернула наизнанку. Скоро он придет в норму. А что дальше?
 Он не знал. Боже праведный, он не знал.
 Джулианна еще меньше понимала ситуацию, чем Дейн. Ее тянуло к нему. Ничего похожего раньше с ней не случалось. Ее взгляд возвращался к нему снова и снова. Как-то Дейн сидел у огня с Максимилианом на коленях, она как завороженная следила за его длинными пальцами, лениво поглаживающими шелковистую шерстку кота. Вдруг ей захотелось почувствовать эти тонкие пальцы на своем теле, хотелось, чтобы он ласкал ее спину. Она, наверное, тоже замурлыкала бы от удовольствия, совсем как Максимилиан…
 Он был красив, необычайно красив, но все-таки был разбойником, заслуживающим петли. И все это не имело никакого значения, когда он целовал ее.
 Он не делал никаких попыток поцеловать ее снова, а она… Ах, хотя это было безумием, она хотела бы испытать это еще раз. Она хотела этого всем своим существом. Когда он касался ее губ, все остальное теряло значение. Несколько раз она ловила на себе его изучающий взгляд, и в самом воздухе вокруг него витало напряжение. Что было у него на уме? Если бы знать! Но она не хотела спрашивать после того, как он резко оборвал ее, едва она начала задавать вопросы.
 Как-то после полудня она придержала для него распахнутую дверь в тот момент, когда он вносил охапку дров здоровой рукой. Проходя мимо, он буркнул «спасибо», но остался все таким же неприветливым. Джулианна чувствовала, что он намеренно избегает ее взгляда, но и ему приходилось нелегко. Ведь нести дрова одной рукой было неудобно. Верхнее полено все-таки свалилось и с грохотом покатилось по полу.
 Джулианна вскочила.
 — Я подниму…
 — Оставь! — Его тон был резким, как никогда. Свалив дрова возле камина, он сорвал перевязь и швырнул ее на пол.
 Джулианна неодобрительно покачала головой.
 — Дейн, — начала увещевать она, — не думаю что ты…
 — Мне кажется Джулианна, я сам могу судить, что для меня лучше.
 Джулианна удержалась от язвительного выпада. Внутри у нее все переворачивалось. Бог мой, он, видите ли, не в настроении! Не обращая внимания, она повернулась к нему спиной и принялась расправлять простыни на кровати. Она слышала что он роется в шкафу.
 Когда она обернулась, Дейн перекидывал через плечо полотенце.
 — Куда-то идешь? — спросила она, видя, что он направляется к двери.
 — Собираюсь принять ванну в ручье.
 Это было почти как удар грома. Остановившись, он прислонился к косяку здоровым плечом, и глаза у него заблестели. Один уголок его рта даже поднялся вверх в какой-то ленивой улыбке. Он осмотрел ее с головы до ног.
 — Как тебе нравится такая идея, котенок? Может быть, присоединишься ко мне?
 О, как ей хотелось дать ему пощечину!
 — И не надейся! — выпалила она. — Я люблю принимать ванны. Но вы, сэр, вряд ли будете тем человеком, которого я выберу себе в компаньоны!
 Она была потрясена, услышав собственные слова. Что это нашло на нее? О Боже, она действительно сказала то, что сказала? Собственная дерзость напугала ее.
 Дейн тоже был изумлен.
 — Котенок! Признаюсь, я заинтригован. Мне бы очень хотелось знать, на кого бы упал твой выбор. Вот уж кому бы повезло так повезло!
 Джулианна метнула на него испепеляющий взгляд. Его улыбка стала шире. Ей явно удалось вернуть ему хорошее настроение, и он даже собирался всласть посмеяться, воспользовавшись ее собственной глупостью!
 — Какие-нибудь четверть часа, котенок, и ручей будет в твоем распоряжении. Просто иди по тропинке между дубами. Ты не заблудишься.
 Оставшись одна, Джулианна еще долго чувствовала, как пылает ее лицо. Усевшись за стол, она взяла в руки оставленные им на столе карманные часы. Прошло двадцать минут. Где он? Ей стало тревожно.
 Еще через пятнадцать минут она в волнении стала ходить вокруг стола, начиная паниковать. Он должен был уже вернуться! Почему его нет? Может быть, он переоценил свои силы? Может, потерял сознание? А может, у него открылась рана?
 Схватив полотенце, чистую одежду и небольшой кусочек мыла, она выскочила за дверь.
 Где-то высоко на деревьях пели птицы. Был прекрасный теплый день, но она не замечала этого. Она торопливо шла по тропинке, вскоре увидела речушку, петлявшую среди деревьев. За ней начинался холм, поросший цветами. Джулианна приподняла юбку и перешагнула через корявый корень. Она заметила стопку сложенной одежды и остановилась. Глаз успел уловить какое-то движение.
 Она медленно подняла глаза. Не подозревая о ее присутствии, Дейн медленно плавал на боку. Она замерла. Горло перехватило. Он был обнаженным. Совсем. К ней не сразу вернулась способность рассуждать. «Дурочка! — подумала она. — Как еще он мог купаться?»
 Она услышала всплеск воды. Дейн встал на ноги. Стряхивая воду с волос, он направился к берегу, посмотрел вверх и вдруг увидел ее.
 Отступать было слишком поздно, слишком поздно прятаться. Ее поймали, как зайца в ловушку.
 — Такая неожиданная радость, котенок. Ты все же решила присоединиться ко мне?
 Джулианна не смогла бы двинуться с места, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Кровь толчками стучала в ушах, тяжелая и густая. В горле пересохло.
 — Тебя так долго не было. Я… я начала думать, что случилось что-нибудь.
 О Господи! Она не хотела вести себя как ребенок, смущённый, глупенький или взбалмошный. Не будет же она стоять, открыв рот! Она и не .подумает отступать. Нет, она не покажет виду, что впервые смотрит на обнаженного мужчину. А если честно, она знала, что эта картина надолго останется в ее памяти.
 От воды исходило ощущение спокойствия и безмятежности. Ей захотелось, чтобы он не остановился там, где было еще глубоко. Джулианну даже не смутило ее желание. Она бы с удовольствием воспользовалась шансом рассмотреть его при удобном случае, чтобы удовлетворить то, что, несомненно, было непристойным любопытством. Удивительно, но сейчас приличия не заботили ее. Дейн был потрясающе мускулистым. Гладкая влажная кожа блестела, но воспаленный, пламенно-красный шрам уродовал плечо. Чувство вины и раскаяния нахлынуло на Джулианну. Ей вдруг захотелось погладить плечо, прижаться к нему губами и поцелуями унять боль.
 Ее взгляд переместился ниже. Застрявшие в волосах капельки воды на его груди блестели на солнце. Дрожь пробежала по ее телу, она облизнула губы. Втянутый живот был хорошо очерчен пучками мышц, но все, что было ниже его бедер, скрывала вода…
 — Котенок, — мягко сказал он.
 Она наконец-то подняла глаза, только сейчас понимая, что и он тоже наблюдал за ней все это время. Их глаза встретились, но никто не отвел взгляда.
 — Котенок, — сказал он мягко, — ты уверена, что не изменила своего решения?
 Ее щеки запылали. Не произнеся ни звука, она отрицательно замотала головой.
 — Как хочешь.
 И он без колебаний начал переходить речушку.
 Джулианна глубоко вздохнула, торопливо повернувшись спиной. Если он не смутился от того, что она увидела его обнаженным, почему это должно смущать ее? Как бы ей хотелось уступить соблазну! Мысленным взором она продолжала видеть потрясающие скульптурные линии его тела, словно отлитого из бронзы. Но ничего удивительного, что эта ее смелость никак себя не проявила. Она не была такой бесстрашно-безрассудной, как ей бы хотелось.
 В нескольких шагах позади нее послышался шелест одежды. И все же она почти подскочила, когда он положил руку на ее плечо.
 — Сейчас уже безопасно. — В его голосе сквозило изумление.
 Когда она обернулась, на его губах играла улыбка, доводящая ее до бешенства.
 — Какая жалость, что ты не приняла моего предложения, котенок. Осмелюсь сказать, что нам бы было очень хорошо вместе.
 Вот негодяй! В ней проснулся бунтарский дух.
 — Я пришла не для того, чтобы увидеть тебя, — язвительно сказала она. — А чтобы помыться!
 Теперь у нее не оставалось другого выбора. Надо было лезть в речку.
 — В таком случае я буду счастлив остаться и потереть тебе спинку.
 Глаза у Джулианны засверкали. Она смерила его высокомерным взглядом.
 — Нет?
 Он стоял на месте, не собираясь уходить. Похоже, он не хотел отказываться от своих намерений, наглец!
 — Нет, — повторила она. — И я надеюсь, что ты не станешь подсматривать за мной, когда будешь думать, что я не вижу.
 — Котенок, ты обижаешь меня тем, что так плохо думаешь обо мне, — пренебрежительно произнес он. Наклонив голову, Дейн уронил кусочек мыла на ее ладонь. — Но если ты передумаешь, тебе стоит только позвать меня.
 — Не позову, — ядовито отвечала она.
 — Да, но мужчина может надеяться. Разве не так?
 О, как он бесит ее… и обезоруживает! Джулианна смотрела, как он легкой походкой направился к лесу. Любой глупец знает, чего стоят слова ночного разбойника. Почему же она верит, что он сдержит свое слово?
 «А в самом деле, почему?» — спросил ее внутренний голос. «Потому что ты знаешь, что иначе и быть не может», — отвечал другой.
 Кем бы он ни был, он все-таки был джентльмен. Ну и ну! Получается какая-то ерунда. Почему она упорно считает такого человека джентльменом?
 Странно, но сердце у нее ходуном ходило, как море в непогоду.
 Она быстро разделась и вошла в речку. Вода оказалась такой холодной, что даже обжигала, но она и не собиралась находиться в воде так долго, как Дейн. Окунувшись, Джулианна быстро сполоснулась и намочила волосы. Конечно, холодно, но как замечательно чувствовать себя чистой!
 Вся дрожа, она торопливо вытерлась полотенцем, натянула платье. Потом села на большой плоский камень, распустила волосы и принялась отжимать и расчесывать влажные пряди. Закончив с волосами, она взялась за чулок, но тут сзади раздались непонятные звуки. Ну вот! Неужели она ошиблась в Дейне? Поджав губы, она стала вглядываться в лес. Какая-то птица пролетела над ней, сделала круг и исчезла в ясном синем небе. Лист, лениво кружась, опускался на лесную подстилку.
 Никого не было видно.
 Глупо думать, что кто-то наблюдает за ней. Заглушив в себе неясную тревогу, она быстро собрала одежду, захватила влажное полотенце и пустилась в обратный путь. Она пересекла поляну и приблизилась к дому. Под старым дубом уютно устроился Максимилиан. Он поднялся и, приблизившись к Джулианне, стал тереться о ее лодыжки. Встав на цыпочки, она развесила платье на низко свисавшей ветке, чтобы проветрить его. Только Джулианна закончила вешать полотенце, как Максимилиан пронзительно мяукнул и скачками бросился к дому.
 Она удивленно глянула вниз.
 — Максимилиан! — засмеялась она. — Что это с тобой?
 Когда она подняла глаза, то увидела, что они не одни. На другой стороне поляны стояла большая собака.
 Улыбка замерла на ее губах. Волосы от страха зашевелились на затылке. Раньше она никогда не боялась незнакомых животных. Живя в Терстон-Холле, она привыкла иметь с ними дело, но эта собака была грязной, длинная шерсть свалялась и висела клочьями. По спине у Джулианны пробежали мурашки.
 Из пасти собаки вырывались жуткие звуки, она ощерилась, выставив клыки, и с языка каплями стала падать слюна. С угрожающим рычанием она присела, точно собираясь прыгнуть, и глаза у нее были совершенно бешеными.
 Джулианна уже начала отступать к дому. Она убыстряла шаги, но боялась делать порывистые движения. Дверь была широко открыта. Она примеривалась к оставшемуся расстоянию. Если бы она успела…
 Животное в этот момент прыгнуло.
 Ее туфелька зацепилась за выступавший корень. Она упала, сильно ударившись. Инстинктивно попыталась выпрямиться. Низ платья зацепился за выступ корня. Она рванулась, смутно чувствуя, что ткань рвется, но до конца так и не освободилась и снова упала.
 — Дейн! — закричала она. — Дейн!
 Дальше все происходило как в тумане. В дверях появился Дейн. Уголком глаза она видела приближающуюся к ней собаку.
 Раздался оглушительный грохот.
 Взвизгнув, собака упала в нескольких дюймах от ее лица.
 — Джулианна! Боже, с тобой все в порядке?
 Джулианна попыталась прийти в себя. Голова гудела. Она с трудом поднялась на ноги, медленно повернула голову и посмотрела вниз. У самых ее ног безжизненно завалилась на бок большая дворняга. Ее глаза были открытыми, зубы оскалены. Липкая струйка крови собиралась в лужицу, мешаясь с пылью. Желудок у Джулианны сжался.
 — Джулианна!
 Ее взгляд переместился на Дейна. Она смотрела на него раненым взглядом.
 — Ты убил ее, — сказала она слабым голосом. И еще раз: — Убил.
 Дейн бросился к ней:
 — Котенок…
 Это слово, казалось, что-то затронуло в ней. В глазах появился гнев. Она рванулась прочь.
 — Джулианна! Какого черта? — Сильные руки сомкнулись на ее плечах.
 — Тебе не надо было убивать ее! — выкрикивала она снова и снова. — Тебе не надо было убивать ее!
 — Джулианна! Она была бешеная. Она могла наброситься на тебя! Боже мой, если бы она покусала тебя… Я должен был!
 Вид у нее был, как у безумной. В гневе она изо всех сил молотила кулачками по его груди.
 Выругавшись, Дейн схватил ее за запястья.
 — Котенок!
 — Нет! — выкрикнула она, и этот крик вырвался из глубин самого ее существа. — Не называй меня так!
 Он обхватил ее, прижав руки к бокам.
 — Джулианна! — резко скомандовал он. — Остановись!
 Она не слышала его.
 — Джулианна!
 Дейн впился глазами в ее лицо, а Джулианна откинула голову назад и ошеломленно смотрела на него.
 — Что с тобой? В чем дело, черт возьми? Вспышка гнева угасла, и силы покинули ее. Глаза закрылись. Она медленно начала сползать вниз.
 — О Боже, — прошептала она. И разразилась рыданиями.




 Глава 10


 Дейн долго будет помнить этот ужасный крик. Он заставил броситься наружу. Страшная картина предстала его глазам. Бог мой, если бы у него не хватило ума схватить пистолет… За несколько недель до битвы при Ватерлоо одного из его людей покусала бешеная собака. Его смерть была ужасающей, трагичной и невыразимо мучительной. Одна мысль о том, что Джулианну мог бы ждать такой же конец… Но он не смел даже думать об этом.
 С мрачным лицом он поднял ее, отнес в дом, не обращая внимания на боль в плече, дверь захлопнул ногой.
 Он ничего не понимал и был встревожен тем, как она набросилась на него. Можно было бы понять шок от внезапного нападения собаки. Даже истерику он мог бы понять. Но здесь было что-то другое.
 Ее лицо стало мертвенно-белым. Заглянув в ее прекрасные синие глаза, он со страхом понял, что мыслями она в другом времени, в другом месте. Ею, вероятно, овладели ужасные воспоминания.
 Он сказал «котенок». Бог мой, но это звучит так безобидно! Он привык говорить так, это получалось само собой. Тут он вспомнил, что однажды это слово уже вызвало у нее вспышку гнева. «Почему, — недоумевал он. — Почему?»
 Теперь, когда все случившееся осталось позади, она, казалось, лишилась последних сил. Дейн сидел в кресле перед огнем, покачивая ее на своих коленях. Уткнувшись лицом в его шею, она жалобно всхлипывала, переворачивая его душу.
 Он дал ей выплакаться, и Джулианна наконец затихла. Ее голова лежала у него на груди, и Дейн осторожно поглаживал ее по спине одной рукой, а другой теребил влажный каштановый локон у нее за ухом.
 — Джулианна, — тихонько сказал он. — О чем ты думаешь?
 Он ждал, вопросительно глядя на нее.
 Ее всю трясло. Трясло так, как будто она была застигнута ледяным северным ветром. Кожа у нее была холодной. Дейн согревал ее пальцы в своих ладонях.
 — Расскажи мне, милая.
 Она посмотрела на него глазами, блестящими от слез.
 — Он убил их, — сказала она бесцветным голосом.
 — Кто? — осторожно спросил он. — Кого? Она проглотила комок.
 — Мой отец, — с трудом выдавила она слова. — Он убил моих котят. — Последовала пауза, наполненная тяжелым молчанием. — Дейн, он утопил их. Утопил их.
 Дейн набрал в легкие воздуха.
 — Как это случилось? — спросил он.
 — Мне было лет восемь или около того. Я… мы жили в Терстон-Холле, в деревне. Мои братья были далеко, в школе. У кошки, жившей на конном дворе, родились котята. Они были очень славные, мягкие. Такие очаровательные! Два котенка были белыми, как снег, а третий — полосатый, в мать. Когда они родились, я попросила отца позволить мне взять одного из них. Я… мне было одиноко, понимаешь? Но он сказал, что у него в доме не может быть животных, потому что они грязные, неопрятные и их место на конном дворе с мышами. Но я не послушалась. Они были такие милые. И когда они подросли, можно было уже забрать у матери котят к себе.
 Джулианна на минуту задумалась, куда-то глядя сквозь Дейна влажными глазами.
 — Мне было весело с ними. До сих пор помню, как они гонялись за хвостами друг друга. Я дала им имена:
 Альфред, Ребекка и Ирвин. Я… я воображала, что это мои дети. Заворачивала их в одеяльца и качала их. Я играла с ними, отчитывала их и пела им… они даже спали со мной в моей кровати.
 Что-то отдаленно похожее на улыбку тронуло ее губы, но тут же исчезло.
 — Мой отец, — продолжала она, — однажды обнаружил их в моей комнате и пришел в ярость. Он кричал и ругался. Я, видите ли, ослушалась его. А он не такой человек, чтобы терпеть непослушание. Ни от кого из своих детей. Поэтому я должна быть наказана.
 — Бог мой! Он наказал тебя, утопив котят? Она кивнула.
 Дейн мысленно выругался. Неудивительно, что она не выносила, когда ее называли котенком. Но это было еще не все. Она продолжала, и ему оставалось только слушать.
 — Он побросал их в мешок и схватил меня за руку. Я помню, что всю дорогу до ручья я плакала. — Голос у нее дрогнул. — Он… он заставил меня смотреть. И слушать. — Слезы полились по ее щекам. Она сжалась в комок и закрыла уши руками.
 У него замерло сердце.
 — О Боже! — прошептал он, чувствуя, что бледнеет… вся ее боль передалась ему.
 Губы Дейна сжались в тонкую линию, все внутри у него бурлило. Черная ярость ворочалась где-то в кишках, ярость, незнакомая ему раньше. Ее отец был последним подонком! Если бы негодяй оказался перед ним в эту минуту, он бы с удовольствием его задушил. Как может мужчина поступать так с собственным ребенком?
 — Ты, наверное, считаешь это чепухой? — Из-за того, что лицом она прижималась к его груди, ее голос звучал глухо.
 Он пытался успокоить ее, однообразными движениями поглаживая рукой по желобку вдоль ее спины.
 — Нет. Господи, нет.
 Джулианна, с ее добрым сердцем, всегда возившаяся с больными животными, а теперь вот с ним… такая милая, такая благовоспитанная. Он видел, что это до сих пор ранит ее. Его детство было совершенно другим.
 Что-то не давало ему покоя. Он все больше недоумевал: почему ни один мужчина не повел ее под венец? Почему она не была замужем? И это удивительно не только потому, что она хороша собой. У нее есть обаяние, она вся буквально светится изнутри. Джулианна рождена быть женой, матерью, возиться с детишками, как она когда-то возилась с котятами.
 Ему следовало бы это знать. Может быть, он уже знал, что за ее слабостью кроется сила, за хрупкой красотой — темнота, тайны — за лучезарностью ее улыбки.
 — Это все кровь, — сказала она внезапно. — Когда мои котята тонули, не было крови… — Тонкие пальчики трогали ткань его рубашки. Она подняла голову и посмотрела на него огромными ранеными глазами. — Дейн… тот пес… ты не мог бы…
 — Я похороню его, — сказал он мягко, чтобы ей не пришлось продолжать.
 — Спасибо, — благодарно произнесла она.
 — Всегда к вашим услугам, — куртуазно ответил он, внимательно наблюдая за ней. Вдруг она отвела взгляд в сторону.
 Он нахмурился.
 — Что такое?
 — Я снова проболталась. Не знаю, зачем я все это тебе рассказываю, — призналась она упавшим голосом. — Я никогда не говорила этого даже своим братьям.
 — Почему? — Ему очень хотелось это знать больше, чем все остальное. Из того, что она говорила о своих братьях, он уже догадался, что у нее были с ними очень близкие отношения.
 — Ничего нельзя было изменить, да и они ничего не смогли бы тогда сделать. Но больше всего оттого, что я не могла снова думать об этом.
 — Это можно понять. — Губы Дейна сжались. — Джулианна, прости меня за мою резкость, но твой отец мне бы не понравился.
 — Мне кажется, он никому бы не понравился, — помолчав, сказала она. — Он был суровым, грубым и очень жестоким человеком. — Казалось, о'на колеблется. Когда же заговорила снова, ее голос был едва слышен. — Он умер, когда мне было почти четырнадцать лет. Я плакала, когда умерли мои котята, но совсем не плакала, когда умер он. Может быть, Бог простит меня, но я не была опечалена. Если говорить правду, то я почувствовала почти облегчение. Почувствовала, как если бы мы наконец-то могли быть счастливы. Себастьян, Джастин и я. — Глаза ее затуманились. — Как ты думаешь, это очень плохо?
 — Нет, — угрюмо сказал он, — если учесть все обстоятельства.
 Она кусала губы.
 — И этого я тоже никогда никому не говорила. Дейн ничего не мог с собой поделать. Ему было явно не по себе, хотя он обрадовался, что Джулианна доверяла ему настолько, рассказывая все это. Но он чувствовал себя виноватым и не заслуживал ее доверия, потому что сам не был откровенен с ней…
 Но он не мог сказать правду. Слишком велика была ставка. Он не мог рисковать, вовлекая ее в свои дела.
 Тут было о чем подумать. Через какое-то время он сказал:
 — У всех нас свои демоны, Джулианна. У меня тоже есть что-то, о чем я никогда не говорил ни одной живой душе.
 — Ты тоже? Правда?
 Он кивнул, набираясь решимости.
 — Я боюсь, — признался он наконец.
 — Ты? Чего?
 — Умирания. — Он глубоко вздохнул. — Я не боялся до Ватерлоо. Когда ты очень молод, то об этом не думаешь, правда? Я, как и ты, предпочитаю не думать об этом. То было сражение, не похожее на другие. Град пуль и разрывы снарядов. Дым такой, что нам нечем было дышать. Ничего не было видно. Я думал, это никогда не кончится! Я помню, как вокруг меня падали мои товарищи. Как прутики, срубленные гигантской рукой с неба. А когда все было кончено, тысячи мертвых лежали вокруг меня, а я был жив. Все, что я чувствовал, — это облегчение. Облегчение, что это были они, а не я. Меня называли героем, тогда как на самом деле мне было безумно страшно. И от этого я чувствовал себя трусом. И, — он потряс головой, — мне было стыдно.
 — Стыдно! Почему?
 — Потому что я радовался. Радовался, что остался жив, что не мне выпало умереть, что кто-то другой упал и уже не встанет. Другой, а не я. — Поколебавшись, он добавил: — В этом есть какая-то нечестность.
 — Мне не кажется, что такие чувства предосудительны. Должно быть, каждый на твоем месте чувствовал бы то же самое. Другое дело, что не каждый в этом признается.
 — Может быть, а может быть, и нет. В любом случае с того дня я… — помедлил Дейн, едва выговаривая дальше, — я не выношу самую мысль о смерти и умирании.
 Он погрузился в молчание, потом склонил голову набок и внимательно посмотрел на нее:
 — Есть еще секреты, которыми ты хотела бы поделиться?
 К его удивлению, на ее лице промелькнуло выражение крайнего изумления. Она дышала глубоко и прерывисто. Ее губы приоткрылись.
 Большим пальцем он стер блестящую мокрую полоску с ее щеки.
 — Все, все! Я шучу.
 — Дейн! — Ее руки обхватили его.
 — Тебе не надо ничего больше говорить, милая. — Он крепко прижал ее к себе, рукой поглаживая ее спину. Казалось, она навеки прильнула к нему. Влажные теплые слезы, »замочившие его рубашку, все в нем переворачивали.
 А потом это случилось. Их взгляды замкнулись. Они сомкнулись в объятии, горячем объятии. Казалось, сам воздух вокруг нагрелся и замкнул пространство. Ее руки обвились вокруг его шеи. Она была такой легкой, что он почти не ощущал ее веса на своих коленях, но чувствовал ее мягкую грудь, прижавшуюся к нему. Одна ее ножка оказалась зажатой между его ногами, а бедро — у его твердеющей плоти. Все тело Дейна раскалилось, и ничего он не мог с этим поделать.
 Его копье твердело и набухало.
 Джулианна сглотнула.
 Молчание становилось оглушительным.
 Дейн смотрел на нее не отрываясь, чувствуя, что она оказалась в той же ловушке. До него дошел смысл происходящего. Ее глаза были прикованы к его глазам, ее руки крепко обнимали его шею. Все в нем напряглось.
 Он трудно втянул в себя воздух. Боже мой, она пахла лимонами, свежими твердыми лимонами. Это был ее запах. Сжимать ее в руках было и радостью, и мукой. Он всматривался в черты ее лица, изящные линии щек и подбородка.
 Какой-то внутренний голос ему твердил, что нужно отпустить ее. Да, разум требовал одного, а тело — другого. Он не надеялся на себя. Ему не следовало доверять себе, прикасаясь к ней. Волосы ее переливались в лучах полуденного солнца, они приобрели медовый оттенок. Ее рот был свежим, робким и трепетным. Дейн чувствовал ее легкое дыхание.
 Теперь он держал ее за талию, не решаясь, как поступить дальше: то ли отстранить, то ли прижать к себе еще крепче.
 Она первая сделала следующий шаг. Ее синие глаза все еще блестели от слез. Он не мог отвести взгляд, потому что на его губы легко легли кончики ее пальцев.
 — Дейн, — шепнула она. — Дейн.
 И в звуках ее голоса он распознал то же томление, лишившее его остатков воли. Противоречивые эмоции боролись в нем… И наступил момент, когда уже нельзя было повернуть назад.
 Его губы слились с ее губами в страстном, возбуждающем поцелуе. Удержаться было невозможно. Он уступил желанию, которое уже давно жило в нем, становясь все сильнее и сильнее. Осознание того, что он небезразличен ей, было как огонь для сухого дерева. Подчинившись импульсу, он встал и понес ее к кровати.
 Он опустил ее и лег рядом. Она не отводила от него взгляд, водя пальчиками по его подбородку.
 — Прости меня, Дейн. Я сделала тебе больно? Его губы искривились в полуулыбке.
 — Такое слабое маленькое создание, как ты? Не думаю. — Он поймал ее руку и поцеловал ладошку.
 Ее пальцы разогнулись от ласки. Она смотрела на него, как бы ожидая ответных действий. Улыбка исчезла с его лица, глаза потемнели.
 Он медленно опустил голову. Поцелуй был неторопливым и полным томления. Ее опущенные веки трепетали, губы приоткрылись. С коротким стоном наслаждения она тянулась к нему своими губами, ее язык коснулся кончика его языка. Она вела себя совершенно раскованно и была невыразимо сладостной. Он видел, как розовый кончик ее языка касался его обнаженной кожи. Сначала на его груди, затем вокруг пупка и ниже, пока не приблизился к его…
 Это зрелище потрясло его. Как будто ему кулаком угодили в солнечное сплетение, лишив легкие воздуха.
 Господи, только не думать об этом! Широко открытым ртом он поймал ее рот. Поцелуй был почти яростным. Ее руки скользнули ему под рубашку, погладили его грудь, поднялись выше и, наконец, легли на его спину. Она изогнулась дугой и вытянулась вдоль его тела. Дрожь пробежала по нему, он почти стонал.
 Его пальцы развязали ленту, стягивающую платье у шеи. Он просунул пальцы внутрь, дернул, обнажив сначала гладкое плечо, потом грудь.
 «Совершенство! Абсолютное совершенство», — поразился он.
 Ее кожа была бледной, цвета сливок, и будто бы вся светилась. Грудь была маленькой, но прекрасной формы, соски выпуклыми и розовыми, точнее, бледно-розового цвета, которым окрашивает небо занимающаяся заря.
 Он подул на сосок одной груди, наблюдая, как тот твердеет; ласкал его языком, ласкал нежную кожу вокруг него, а потом перешел к другому соску, остро ощущая во рту маленькие тугие пики.
 — Дейн… О, Дейн.
 Он наслаждался тем, что она начала задыхаться, тем, что ее ногти впились в его спину. Одна ее тонкая ручка слабо легла на его затылок, словно удерживая его.
 Она была нетронута. Девственница, несомненно. Что за испытание… Он ведь не обесчестит невинную девушку, хотя она почти лишила его способности противиться искушению!
 Он был уверен, уверен совершенно, что ни один мужчина никогда не целовал ее так, как он, никогда не трогал ее, как он. Но он должен был знать. Он приблизил свои губы к ее губам.
 — Ты девственница? — шепотом спросил он. Она перестала шевелиться.
 — Джулианна, милая… скажи мне. Ты никогда не делала этого раньше, да?
 — Я… меня целовали. Да! — выкрикнула она, когда он поднял бровь.
 — Так ты девственница?
 Она отвернула лицо, уткнулась в его плечо.
 — Почему ты спрашиваешь?
 Дейн издал странный звук, вышедший откуда-то из глубины горла. Он притянул ее лицо к своему, заставив посмотреть ему прямо в глаза.
 Молчание. Он прикоснулся лбом к ее лбу.
 — Джулианна, — сказал он мягко. — Это так, ведь правда?
 Ее щеки пламенели.
 — Да, — сказала она еле слышно. — Да! — Она коротко всхлипнула и низко опустила голову, но он успел заметить, как навернувшиеся слезы превратили ее глаза в сапфиры.
 Он сердцем ощущал ее ранимость. Дейн невысоко ставил излишнюю чувствительность и не потому, что он расценивал ее как слабость. Нет, но ему надо было убедиться в том, что для нее есть основания.
 — Тс-с, Джулианна. Молчи. Все хорошо. Тебе нечего стыдиться.
 — Я не стыжусь! — выкрикнула она.
 Только теперь он осознал, что сжимает ее ягодицы и подтягивает ее к впадине между своими бедрами.
 Его копье было все еще твердым, как сталь, поднялось и пульсировало. Пульсировало напротив впадинки на ее животе…
 Он очень хотел опрокинуть ее на спину и дать волю желанию. Он хотел ее. Хотел ее с неистовой, яростной силой, от которой закипала кровь. Он хотел наслаждаться каждым дюймом ее тела, ее пленительной невинностью. Он жаждал услышать ее стон, когда глубоко войдет в нее и почувствует жар. И влагу, и тесноту ее тела, когда их обоих подхватит невидимая волна и понесет к кульминации.
 Он мог соблазнить ее. Обольстить, довести до такого состояния, когда она будет страстно извиваться и трепетать в его объятиях. И она не остановит его. Он чувствовал, что она позволит ему делать с собой все, что он пожелает.
 И это останавливало его, более всего остального останавливало.
 Ослабив объятие, он откинулся на подушку. Лицо его искривилось в гримасе.
 Джулианна коротко вздохнула.
 — Дейн… — Молчаливый вопрос повис в воздухе.
 Он издал долгий сдерживаемый вздох, а потом слегка приобнял ее. Положив голову на ее плечо, он зарылся подбородком в сияющие каштановые волосы, стараясь успокоиться.
 — Просто позволь мне немного подержать тебя, — сказал он очень спокойно. — Просто позволь мне подержать тебя.




 Глава 11


 Когда Джулианна проснулась, через высоко расположенные окна в комнату падали последние слабые лучи света. Она долго не поднималась, потому что знала, что лежит одна. Дейн, смутно помнилось ей, встал с кровати раньше.
 Откинув одеяло, она не помнила, когда он укрыл ее. Джулианна — опустила ноги на пол. Вид собственной обнаженной груди ошеломил ее. Она начала было натягивать на плечи лиф платья, но не стала этого делать, заметив на юбке пятна крови застреленного пса. Желудок ее взбунтовался, но она волевым усилием справилась с этим.
 Сняв платье, она осталась перед тазиком с водой в одной утренней рубашке. От слез ее глаза опухли и болели, как будто в них попал песок. Джулианна намочила тряпочку и приложила к глазам. Холодная вода освежала, и она с сожалением отложила примочку в сторону.
 Невозможно было не думать о происшедшем. Джулианна содрогнулась, вспомнив свою вчерашнюю вспышку. Она сожалела о ней и не знала, как вести себя дальше. То, что она наговорила Дейну, теперь представлялось ей проявлением слабости, а ведь она гордилась своей независимостью и непохожестью на жеманных и сентиментальных барышень.
 Дейн, без сомнения, был другого мнения. Она все испортила. Что он теперь думает о ней? Считает ее слабой, инфантильной?
 Но он отнесся к ней с таким пониманием, успокаивал, утешал. И… Боже, как было хорошо лежать, прижавшись к нему всем телом. Согреваться его теплом и ощущать себя защищенной от всех бед. Ничего подобного она никогда раньше не испытывала.
 У нее заныло сердце. «Как это было бы хорошо, — подумала она тоскливо, — ночь за ночью лежать рядом с мужчиной, чувствовать его сильные руки, его объятия, и знать, что это навсегда. Ощущать его тепло, его нежность».
 Ей стало нестерпимо больно, потому что этого она, вероятно, никогда не узнает.
 Невосполнимость потери она ощущала всем своим существом.
 Руки Дейна были такими теплыми! Сильные и нежные, его объятия давали пристанище и защиту.
 А когда он целовал ее… Ах, когда он целовал ее! Разве можно было сравнить прикосновения холодных губ Томаса с тем, что делал Дейн. Когда ее поцеловал Томас, ничто не шевельнулось в ее душе, ничто не отозвалось  в ее сердце. А пальцы Дейна, легко касавшиеся ее обнаженной кожи… Ее обнаженной груди…
 Пусть простят ей небеса, но она не сожалеет об этом. И не скоро забудет. Ее пугала мысль, что ей никогда не забыть этого…
 Она все еще стояла перед тазиком, когда дверь распахнулась. Его рубашка была испачкана землей. Она сразу поняла, что это означает.
 Вопрос в ее взгляде не ускользнул от него.
 — Закопал? Он кивнул.
 В горле застрял комок.
 — Спасибо тебе.
 Поймав на себе его взгляд, она покраснела. Ее платье висело на спинке стула. Застыдившись, она схватила его, прижала к груди и повернулась к нему.
 И застыла на месте.
 В последних лучах угасающего дня он был так хорош, что у нее перехватило дыхание. Расстегнутый ворот рубашки открывал великолепную грудь, покрытую волосками. Она почти ощущала под пальцами его кожу, ровную и гладкую. Джулианна попробовала перевести взгляд выше, на его лицо, но это не принесло облегчения. Дейн сейчас не улыбался, но вовсе не был строгим. Она вспоминала, как горячо, как нежно он целовал ее, какими горячими и влажными были его губы на ее сосках. Ей стало жарко. А сейчас он смотрит на нее так неотступно и видит, как пылают ее щеки.
 В замешательстве она повернулась к огню и услышала, как он подходит к ней сзади. Сердце у нее куда-то провалилось. Он подошел близко. Совсем близко…
 Она вздрогнула, когда он притянул ее спиной к своей груди.
 — Тебе не надо прятать себя от меня, Джулианна. Джулианна закусила губу. Она редко не находила что ответить, но это был как раз такой случай. Она чувствовала его дыхание у своего уха.
 — Ты сердишься? — сказал он через какое-то время.
 — Нет, — сумела произнести она, отрицательно покачав головой.
 — Тогда почему ты не хочешь посмотреть на меня? В его тоне слышался мягкий упрек. Тонкие пальцы обхватили ее плечи. Он повернул ее к себе, по-прежнему держа руки на ее плечах.
 Джулианна облизала губы и собралась с силами.
 — Я не сержусь, — сказала она с нажимом. — Почему я должна сердиться?
 Он поднял бровь. Его взгляд переместился на ее грудь. Она осторожно подбирала слова.
 — Я оказалась в непривычной ситуации. Если честно, я не знаю, как вести себя в ней.
 Что-то зажглось в его глазах.
 — Любовь моя, — заметил он, — я думаю, это очевидно.
 Его удивление возмутило ее.
 — Не надо делать из меня дурочку! Дейн вздохнул.
 — Умоляю тебя, перестань закрываться платьем! Несмотря на то что, по-видимому, у тебя в голове, я еще способен держать себя в руках.
 — Да, это совершенно очевидно! Его глаза сузились.
 — Хотел бы я знать, что это значит? Джулианна слишком поздно пожалела о своей вспышке.
 Он смотрел на нее.
 — Подожди-ка, — сказал он медленно. — Ты ведь не думаешь, что я не хочу тебя?
 В голове у нее все смешалось. Она сейчас едва понимала, что происходит.
 — Я сказала тебе, — слабым голосом призналась она, — я не знаю, что и думать.
 Его беспокойство возросло. Что-то промелькнуло в его лице. К ее удивлению, он вырвал у нее платье, отбросив его в сторону, после чего неторопливо осмотрел ее с головы до ног. Она осталась перед ним в одном утреннем платье-рубашке, покрасневшая, но не намеренная дальше прятаться.
 Он погладил ее по волосам.
 — Ты знаешь, чего я хочу? — спросил он мягко. Джулианна, не отрываясь, смотрела на него. Его глаза были прекрасны. Словно хрустальные, они светились на бронзовом лице. В них были и свет, и тени, и жар желания.
 Ее сердце бешено билось, пойманное в силки прекрасных глаз, на дне которых плясали золотые искорки. Она покачала головой.
 — Все эти ночи ты, Джулианна, спала рядом со мной, а я лежал без сна и представлял тебя обнаженной. Я пытался представить, как это было бы — чувствовать твои теплые бедра, прижатые к моим. Между моими. Я хочу опрокинуть тебя на спину. Здесь. Сейчас. Я хочу трогать тебя. Чувствовать твое теплое и влажное тело. Целовать тебя. Ласкать языком. Везде, Джулианна. Везде.
 Дрожь пробежала по ее телу. Все было как в тумане. Жаркие слова. Страстные слова. Она почти верила в то, что он говорил… Но нет. Конечно, нет. Конечно, он не мог испытывать к ней такие чувства.
 Он смотрел прямо ей в глаза, точно хотел заглянуть внутрь ее.
 — Это шокирует тебя, моя дорогая?
 Спазм сомкнул ее горло. Какое-то время она не могла говорить. «О Бог мой, он действительно…» Она облизала пересохшие губы.
 — Ты считаешь, что должно? — спросила она еле слышно.
 — Может быть. — Он поймал ее руку. — Я весь горю, — шептал он. — Весь, но особенно здесь.
 Его пальцы сжали ее. Он повел их ниже… ниже, пока они не легли на вздувшуюся плоть.
 — Джулианна, я сгораю от желания. Мое тело в огне, мое сердце в огне.
 Джулианна смотрела на него во все глаза. Он был серьезен и полон решимости. Сейчас ее сердце, казалось, перестало биться. Она ощущала увеличивающуюся выпуклость под своими пальцами — меру его нужды в ней. И это заставляло ее глаза расширяться, а ее сердце трепетать.
 — Я чувствую то же самое, — совсем тихо проговорила она.
 Дейн тяжко вздохнул. Ее глаза сияли, синие и решительные. Он заставил себя остановиться. Убрав ее руку, он пробормотал проклятие. Было невыносимо трудно видеть ее такой, почти обнаженной, потому что под тонкой тканью угадывалось прекрасное тело.
 — Господи, Джулианна, тебе не следует так говорить!
 Ее сердце вздрогнуло.
 — Почему не следует? — прошептала она. Его смех показался ей недружелюбным.
 — Ты не облегчаешь мне задачу. Я пытаюсь сохранить благородство.
 Острая боль сдавила ей горло.
 — Только благородный человек мог лежать рядом со мной много ночей и не… — Ее голос смолк, а глаза выразили то, что она не смогла произнести.
 Его взгляд сверлил ее.
 — Джулианна, — сказал он, скрипнув зубами. — О Господи!
 Его рот, темный, жаждущий и ненасытный, прижался к ее губам. Когда он целовал ее, весь мир рушился под ее ногами. Ну и пусть он делал с ней то, что делал. Этот мужчина понимал ее, как никто другой. Да, он, казалось, хорошо знал, что ей нужно. Как сильно она нуждалась в том, чтобы ее оберегали и защищали. Чтобы в ней нуждались.
 Кто она, уже не имело значения. И ей было все равно, кем он был.
 Сейчас имела значение только его неутоленная страсть, которую она ощутила в его поцелуе. Неистово прижимая ее к себе, он без всякого усилия поднял и понес Джулианну к кровати. Она уцепилась за него. О протесте не возникло и мысли. Ей нужно было, чтобы в ней нуждались. Она нуждалась в нем, потому что он нуждался в ней.
 В нетерпении он содрал с себя одежду, отшвырнул брюки и лег рядом с ней. Его широкие плечи заслонили свет от огня. Освобожденный от одежды, он казался еще больше.
 Не в силах сдержаться, Джулианна прильнула к нему. Ее руки легли ему на обнаженную грудь. Она ощущала его тепло и силу. Кожа у него была горячей, как огонь. И ей вспомнилось, как он сказал:
 «Я сгораю от желания. Мое тело в огне, мое сердце в огне».
 В горле стало странно сухо. Их губы встретились. Слились. Его рот открылся шире, и он поцеловал ее так жадно и крепко, словно она получила ожог. Ее сердце билось так сильно, что ей было трудно дышать. Смуглая рука скользнула под ее платье-рубашку, пальцы один за другим сомкнулись на ее ягодицах. Сердце у нее остановилось. Он подтягивал ее бедра к своим, в пространство между ними. На мгновение увидев его возбужденную плоть, она перевела глаза на его лицо. Она боялась взглянуть на орудие его страсти, но могла чувствовать его. Сильная рука, обнимающая ее спину, крепко прижимала ее к нему, и она болезненно ощущала то, что находилось между его бедрами… Особенно внутри. Твердый и властный. И такой мужской.
 Ей не хватало воздуха.
 Дейн приблизил к ней свое лицо. Его пальцы погрузились в ее волосы, их глаза встретились.
 — Ты боишься? — Его голос был низким и напряженным.
 Она отрицательно покачала головой, ее глаза увлажнились.
 — Не тебя, — доверчиво сказала она.
 Что-то сверкнуло в его глазах. Что-то похожее на удовлетворенность. Он легко коснулся ее губ.
 — Я хочу видеть тебя, — шепнул он в уголок ее рта. — Всю тебя, моя любимая. Всю тебя.
 Она понимала, что он делает. Это было путешествие в мир страсти, и он будет ее проводником. Но этот первый шаг должна сделать она.
 Она села, чувствуя, что сердце переместилось к горлу, и взялась за подол сорочки. Шелест ткани… И она обнажила свое тело.
 Наверное, она обнажила и свою душу.
 Она не двигалась и кожей чувствовала его взгляд, медленный, оценивающий, обжигающий. Под этим взглядом грудь ее налилась и сделалась твердой. Огонь полыхал в ее крови.
 Это не должно было произойти по многим причинам, но ни его, ни ее, казалось, уже ничто не заботило. Она предложила себя ему. В дальнем уголке ее сознания оставалось изумление. Ошеломленность собственной смелостью. Ну и пусть! Лондон остался далеко. Они были одни. Никого рядом, только два человека — он и она. Они могут делать все, что хотят. Никто не увидит, никому до этого нет дела. Никаких сплетен, намеков, ехидных замечаний. Некому шептаться за спиной, бросать сострадательные взгляды, которые она ненавидела всей душой. Не надо беспокоиться о том, что подумают другие. Только ее желание имело значение.
 Запреты, налагаемые обществом, здесь не действовали. Она сама устанавливала правила. Они устанавливали правила. Здесь, с Дейном, все было другим. Она была другой. Ее сотрясала дрожь неудовлетворенного желания. Она хотела узнать то, чего никогда бы не смогла узнать при других обстоятельствах. От этого она становилась отчаянно смелой. Она не узнавала себя.
 И она хотела позволить себе эту вольность. Она жаждала быть безрассудно смелой, раскованной, отдаться своим желаниям, быть такой, какой она никогда еще не позволяла себе быть.
 Поэтому она не оставила себе времени на рассуждения. А еще ей вдруг показалось, что здесь, в этом домике, рассуждения были излишни. Здесь, с Дейном. Потому что, когда он дотрагивался до нее, когда он целовал ее, время, пространство и весь мир превращались в ничто. Ее переполняли новые ощущения. Ощущения, никогда прежде не испытанные. Она радовалась жизни, как никогда раньше, и чувствовала себя свободной.
 Дейн тоже сел. Кончиком пальца он слегка провел вокруг одного соска, и, прежде чем она трепетно вздохнула, он уже ласкал второй сосок. А когда на грудь легли его источающие тепло ладони, дрожь пробежала по всему ее телу. Он ласкал ее соски с величайшей нежностью.
 — Восхитительно, моя любимая Джулианна, совершенно восхитительно.
 Глубокий, богатый оттенками голос гипнотизировал ее почти так же, как и руки на ее груди. Смуглые, очень мужские руки. По телу ее бегали мурашки, особенно в верхней части груди.
 Вдруг он изменил позу, наклонился и взял один сосок в рот. Его язык жадно извивался. Он сосал, как голодный ребенок. Ощущение было невыразимо сладостным… нет, почти непереносимым. Задыхаясь, она ухватилась за его сильные плечи. Она сделалась слабой и как будто лишилась костей, смутно думая, что тает. Тает внутри и снаружи. Ее руки сами собой подлаживались под контуры его плеч.
 Он подхватил ее, когда она скользнула вниз, и прижал к себе. Ее глаза, влажные и удивленные, синие, как ясное небо после утреннего дождя, были полны нежности. Гримаса, исказившая  его лицо, выражала и боль, и наслаждение. Он скрипел зубами, ощущая себя между райским блаженством и черными глубинами ада. Ее рот, оказавшийся напротив ее губ, был таким соблазнительным! Ее тело, тонкое и податливое, обнаженное, возбуждало его так, что он едва мог все это вынести.
 Ему надо было отпустить ее, а не прикасаться к ней, не держать ее в своих объятиях, потому что, когда он оказывался с прекрасной Джулианной, он почти терял контроль над собой. Почти… но не совсем.
 Он хотел ее. Хотел так сильно, что тело его содрогалось. Он нуждался в ней, как в самом насущном , как неопытный мальчик. Каждую частицу его тела пронизывало желание, но прежде всего ту его часть, которую невозможно было скрыть. Он жаждал ее. Более всего на свете он хотел вложить свою раскаленную плоть в ее маленькую ручку, ощущать сладостные поглаживания. В его воображении отчетливо вставали чувственные картины: вот Джулианна на нем, а вот он сверху, вот она широко разбросала ноги, чтобы принять его, когда он войдет в нее, в свой дом. Пот выступил у него на лбу от одной только мысли об этом. Кровь пульсировала в такт его жаждущей плоти. Если бы Джулианна прикоснулась к ней, подумать только, если бы прикоснулась… Он бы не смог удержаться и изверг семя!
 Он не мог больше сдерживать неистовое желание, завладевшее всем его телом, всеми его ощущениями, но он не мог и уступить ему. Рассудок побуждал отступить. Нет, предупреждал настойчивый голос в его мозгу, он не должен овладеть ею. Конечно, он жаждал глубоко проникнуть в нее, но он гнал от себя эту мысль. Ничто не должно причинить ей боль. Ничто, включая его самого. Но он может доставить ей удовольствие, сохранив то, что не имеет права взять.
 Почти в отчаянии он накрыл ее рот своим. Его поцелуй был исступленным, почти неконтролируемым. Она знала, чего он хочет. Ее губы раскрылись, их языки слились. Она тихо застонала и задвигалась в провоцирующем ритме. То, с какой готовностью она шла ему навстречу, еще подстегнуло его желание. Его пальцы скользнули по ее животу. Он чуть помедлил, затем основание ладони легло на впадинку ее живота, а кончики пальцев оказались выше гнездышка из шелковых каштановых волос. То, что принадлежало ей, он дерзко посчитал своей собственностью, поскольку хотел дать ей удовлетворение.
 Она дернулась, когда он в первый раз коснулся влажных розовых складок, но не сжалась. В поисках глубоко спрятанного тайного бугорка он безошибочно раздвинул шелковые складки, настолько чувствительные, что она готова была вскрикнуть.
 — Такие нежные, такие милые изгибы! — выдохнул он в уголок ее рта. — Раздвинь ножки! Да, вот так. Откройся мне, радость моя. Откройся для меня. Джулианна, любовь моя, ты влажная. Ты готова, да?
 Самыми кончиками пальцев он дразнил, играл с входом в ее тело, открывая для себя податливую плоть, которая набухла и оставляла несомненные свидетельства желания, оросив его пальцы. Восторг охватил его. Ее трепет почти лишил его способности контролировать свои действия.
 Внутрь скользнул второй палец.
 Потрясенная, она открыла рот.
 — Тс-с. Мой палец. Это все.
 Медленно, очень медленно он продвинулся глубже, исследуя ее плоть. Внутренние стенки сомкнулись вокруг его пальца. Он почувствовал, как ее ногти впиваются в его плечи.
 — Еще один, — прошептал он, присоединяя второй палец.
 Она задыхалась, она хотела его. Она извивалась вокруг… напротив него. Ее плоть была тугой, влажной. Он изнемогал, изо всех сил стараясь сдерживаться, и продолжал, продолжал… Снова и снова, в мучительном ритме, глубже и глубже, выше и ниже. И все время его пальцы продолжали круговыми движениями ласкать волшебную нежную выпуклость, пульсирующую в бешеном ритме.
 Жар сжигал ее. Все распадалось. Почти пугающе, потому что внутри ее бушевал ураган, стремительно набирая силу. Ей стало казаться, что ее разрывает на части. Она чувствовала, что вся извивается, корчится, отчаянно к чему-то стремится. К чему? Содрогаясь, она оторвала свой рот от его рта.
 Горячий шепот раздался у ее щеки:
 — Все хорошо, любовь моя. Это должно произойти. Просто дай этому произойти, не сопротивляйся!
 Она и не сопротивлялась, она больше не могла. А потом это случилось… Глаза закрылись. Тело снова и снова содрогалось в конвульсиях, волны наслаждения одна за другой прокатывались по ее телу.
 Наконец она открыла затуманенные глаза. Дейн поцелуями покрыл ее шею, потом легко коснулся губами груди. А потом его тело скользнуло ниже… совсем низко. Его губы оставили горячий след на ее животе.
 Теплые пальцы легли на ее ноги, приподнимая и двигая их так, чтобы они согнулись в коленях. Теплое дыхание теперь ощущалось в самом низу. Ее собственное дыхание стало болезненно частым. Пальцами он раздвигал завитки волос, уже влажные от предыдущих ласк.
 Ощущение было неизвестно, как удар. В ушах снова зазвучали его слова: «Я хочу трогать тебя… Целовать тебя. Ощущать тебя своим языком. Везде… Везде».
 Она ничего не понимала: глаза широко открылись, все тело стало горячим.
 «О нет, — смутно соображала она, — нет!»
 — Дейн…
 Она произнесла его имя почти беззвучно, цепко обхватила его пальцы, стараясь отвести их.
 — Ты не можешь. Я… Это нехорошо! Он медленно поднял на нее горящие глаза.
 — Ты доверяешь мне, Джулианна? Его голос был странно хриплым.
 «Мне не следовало доверяться ему», — подумала она, но доверилась. Она чувствовала интуитивно, что это был принципиальный человек, со своими моральными устоями и убеждениями. И все, что она знала о нем, подтверждало это. А то, что происходит с ней сейчас… Это ведь, наверное, не постыдно?
 — Ты знаешь, я доверяю тебе, — сказала она слабо.
 — Тогда позволь мне сделать тебе приятное. Позволь мне… — Повернув голову, он поцеловал внутреннюю поверхность ее белого бедра. Она судорожно вздохнула.
 — Дейн, — беспомощно шептала она. — Ты не должен. О Боже, ты не можешь. Не… там. Не там.
 Слова перешли в стон. Ее руки, раскинутые на простыне, трепетали. Сердце стучало. Она еще не верила, что он может… Он мог.
 Ее рассудок бездействовал. Противоречивые чувства нахлынули на нее. Горло перехватило. Широкими плечами он раздвинул ее дрожащие ноги.
 Его первый бесстыдный поцелуй прожег ее насквозь, глаза сами собой сомкнулись. Бедра ослабли. Колени разошлись в стороны. Она лежала, открытая для него, открытая и беззащитная. Открытая всему, чего он добивался. Чего бы он ни пожелал.
 Его язык снова и снова погружался, и выходил, и подталкивал. Теплые волны пробегали по ее телу, размягчая его. Она таяла. Таяла от того, что он делал.
 Бархат его языка был потрясающе чувственным. Божественная, медленная мука. Нарастающее незнакомое ощущение, берущее начало где-то в глубине, за влажными розовыми складками, расходящееся кругами от центра.
 Ее дыхание все учащалось, и она неистово сжимала его своими бедрами.
 — Еще, — шептала она. — О, еще.
 Она молила, она хотела, чтобы это невероятное наслаждение продолжалось. Блаженство было близко, мучительно близко.
 Ее задыхающийся шепот подталкивал Дейна к самому краю. Он наслаждался ее неровным дыханием, ловил каждый ее отчаянный вдох. В состоянии, близком к потере рассудка, он полностью ввел язык между лепестками ее плоти, ощущая, как они набухли, и добился того, чего хотел… что было необходимо самой Джулианне. Наполовину всхлип, наполовину стон, крик блаженства вырвался из ее горла.
 Подстегнутый ее освобождением, теперь уже он, отдавшись экстазу, содрогался, завершая свое освобождение.




 Глава 12


 Когда он удобно устроил ее на своей руке и натянул на них обоих одеяло, Джулианну еще била дрожь. Прошли долгие минуты блаженства, прежде чем она смогла говорить.
 — Подумать только, — сказала она едва слышно, — это было совершенно… Совершенно…
 Приподнявшись на локте, он вытянулся рядом с ней. Все еще охрипшим голосом он негромко сказал, посмеиваясь:
 — Да, это было совершенно то, что нужно, правда?
 Яркие картины все еще стояли перед ее глазами, смущающие картины, полные чувственности. Его смуглая гибкая рука, блуждающая по ее животу, поглаживающая ее бедра. Вот ее тело зажато между его бедрами. Она лежит, открытая ему. Его пальцам. Его рту.
 Позднее она будет спрашивать себя, как это она осмелилась, а сейчас она собиралась с духом.
 — Дейн, — скорее выдохнула она, чем сказала, — почему ты… — Она отвела глаза и больше не произнесла ничего.
 — Что? Говори, я слушаю, любовь моя.
 — Ну, — взмолилась она, поднимая голову, чтобы взглянуть на него. — Ты не… мы не…
 Он провел рукой по каштановым завиткам на своей груди.
 — Очень интересно наблюдать, как ты краснеешь. «Что за нахальство! Но мне нужно знать!»
 — Дейн! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Он поднял брови и засмеялся.
 — После того, что произошло между нами, — как-то лениво произнес он, — тебе следовало бы называть вещи своими именами.
 — Очень хорошо! Я хочу, чтобы ты любил меня и по-другому.
 Дейн перестал улыбаться, глядя на нее долгим взглядом.
 — Как интересно, — сказал он очень спокойно, наклонил голову набок и сверху продолжал рассматривать ее. — Ты знаешь, что мужчина и женщина могут заниматься любовью разными способами?
 — Да, но…
 — Хм. — Он глубокомысленно кивнул. — Ты собираешься сообщить мне, что знаешь, как, почему и где мужские и женские части тела должны соединяться, да?
 — Именно так! И я совершенно уверена, что… Его взгляд стал суше и задумчивее.
 — Разве я не доставил тебе удовольствие? Ее щеки запылали.
 — Ты знаешь, что да, — пробормотала она. — А ты? Ты не пришел… к завершению.
 Он выгнул бровь.
 — Разве?
 Ее глаза широко раскрылись. Она спрятала свое лицо, уткнувшись в его плечо. Джулианна понимала, что в каком-то смысле то, что он делал, было более интимным, чем если бы он вошел в нее. И все же…
 — Дейн, — сказала она глухо, — я думала, что ты будешь любить меня… обычным способом.
 В его глазах плясали смешинки.
 — Обычным способом! — повторил он, забавляясь. — Моя дорогая, тебе еще учиться и учиться.
 — Не насмехайся надо мной! Ты не… а ты мог бы… — Она запиналась. — Ты мог бы, и ты хорошо это знаешь!
 Теперь его глаза мягко светились. Он приложил пальцы к ее пылающей щеке.
 — Я хотел. Я так хотел этого. Мне кажется, это было очевидно. Утаить доказательство этого было просто невозможно. — Он провел пальцем по линии ее подбородка. — Искушение было так велико! Я едва мог справиться с ним, и ты продолжаешь меня искушать.
 Она была в замешательстве.
 — Тогда почему…
 Взяв ее личико большим и указательным пальцами, он повернул его к себе. Стал очень серьезным.
 — Послушай меня, моя дорогая. Я заботился больше о тебе, чем о нас двоих, вот почему я не взял того, что должно принадлежать твоему будущему мужу.
 Она недоумевала.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Ты не понимаешь?
 Она вперила в него глаза. Покачала головой. Он заговорил очень мягко:
 — Ты, моя дорогая Джулианна, настоящая леди, а у меня есть совесть. Твоя девственность не принадлежит мне. И как бы ни был велик соблазн, как бы ни бунтовало мое тело, я не настолько эгоистичен, чтобы взять ее. — Он помолчал. — Ты отдашь ее в брачную ночь… мужчине, который станет твоим мужем.
 Джулианна перевела дух и отвернулась.
 — Это ты не понимаешь. — Она умолкла, потому что сердце у нее болезненно сжалось. — Я никогда не выйду замуж. Никогда.
 Дейн удивился.
 — Конечно, выйдешь…
 — Нет, — сказала она тусклым голосом. — Не выйду.
 Он прикрыл глаза.
 — Ты очаровательна, как никто. Ты молода. Почему ты так считаешь? Почему ты вообще настаиваешь на этом?
 Что-то похожее на улыбку появилось на ее губах, но в их изгибе угадывалось больше печали.
 — Мне скоро исполнится двадцать восемь лет. В глазах общества я старая дева. Я свьжлась с мыслью, что у меня не будет мужа. Что у меня никогда не будет детей.
 — Джулианна, — начал он протестующе. Она не дала ему продолжать.
 — Дело не в том, что у меня не может быть такой возможности, дело в выборе.
 Она смотрела в сторону. Дейн не мог этому поверить. Прежде чем она отвернула лицо, он заметил в нем что-то такое, что не вязалось с ее словами.
 — Но ты ведь не хочешь этого! — быстро сказал он.
 — Так должно быть.
 Он нахмурился, в замешательстве глядя, как она натягивает простыню на свое обнаженное тело. Почему она так уверена в этом? Так непреклонна в своей уверенности? И что за безумие — обречь себя на одиночество?
 Теперь она смотрела куда-то на его подбородок.
 — Помнишь, ты спросил меня, почему я не замужем? Он кивнул.
 Когда она наконец-то заговорила, ее голос звучал так тихо, что ему пришлось напрягаться, чтобы расслышать ее слова.
 — Однажды я почти вышла замуж.
 — Когда?
 — Четыре года назад.
 — Ты разорвала помолвку?
 Что-то болезненное промелькнуло на ее лице.
 — Нет, — сказала она чужим голосом. — Это он разорвал помолвку. То есть, если быть точной, он не явился в церковь.
 Дейн не мог поверить ее словам.
 — Что?
 Она пожала плечами. Она героически пыталась улыбнуться, но ей это не удалось. Почувствовав, как ей тяжело, он взял ее руку в свою. Маленькие пальчики казались еще белее в его руке.
 — Что случилось?
 — Я знала Томаса почти три года. Он несколько раз просил моей руки, но я решила не спешить. После неудачной женитьбы моих родителей мне хотелось убедиться, что я поступаю правильно, что мы оба этого хотим. Я была восторженной девушкой, хотела, чтобы все было идеально. Я всегда мечтала о венчании в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер. И когда я вступила на паперть, мое сердце пело. Дейн, это был самый счастливый день в моей жизни. И я была уверена, что лучшее только начинается… Мне и в голову не могло прийти, что Томас не приедет. Я ждала и ждала. Люди в церкви начали оборачиваться и смотреть на меня. И шептаться…
 Воспоминания заставили ее сжаться, и Дейн страдал вместе с ней.
 — Но и тогда я еще не сомневалась в Томасе. Я была уверена, что с ним случилось несчастье. Тут появился его брат, и я узнала, что произошло на самом деле. Что Томас этой ночью сбежал в Гретна-Грин с другой женщиной — Клэрис Грей. Дейн не мог удержаться:
 — Каков мерзавец! Джулианна покачала головой.
 — Он хороший человек. Нет, в самом деле. Он добрый, жалостливый. Может быть, поэтому было еще труднее понять и принять такую измену. Когда они возвратились, Томас пришел ко мне объясниться. Оказалось, Клэрис пришла к нему за день до того. Видишь ли, она носила его ребенка. Они знали друг друга с детства. Томас сказал, то была минута слабости. Он не мог бросить ее в таком положении, поэтому они и сбежали. Дейн, мы… мы оба плакали, потому что он понимал, какую боль причиняет мне. Я чувствовала себя идиоткой, потому что слишком доверяла ему, доверяла своему сердцу! Я думала, что очень хорошо его знаю! А потом у меня появилось чувство, что я совсем не знала его. — Помолчав, она продолжила: — Мне было та'к стыдно. Я оказалась в ужасном положении. Ненавидела шепот за своей спиной, взгляды, где бы я ни появлялась. Было чувство, что весь Лондон знает. Я хотела спрятаться от всех, и я отправилась на континент. Оставалась там месяцами и стала такой трусихой…
 — Ты совсем не трусиха, Джулианна. И мало найдется женщин, которые смогли бы простить.
 — Простить было нетрудно, понять гораздо труднее. Я много думала… Может быть, я слишком долго тянула. Вероятно, мне следовало дать согласие раньше. Возможно, он потерял терпение. А вдруг я была недостаточно красивой?
 Дейн не мог промолчать.
 — Какая ерунда! Ты должна была бы возненавидеть его, разве не так?
 — Какое-то время так и было, — призналась она. — Но Клэрис была… Клэрис — мать его ребенка. Он поступил правильно, женившись на ней. Он должен был. Это был поступок честного человека. Я уважаю его за это решение. Было бы гораздо хуже, если бы он женился на мне, зная, что другая женщина беременна от него.
 Так она сказала. Но Дейн не был уверен, что все обстоит именно так, потому что за ее бравадой он почувствовал тщательно скрываемую боль.
 — Ты не жалеешь? Ты хотела бы оказаться замужем за ним?
 Почему это было важно для него, он и сам не знал. Она медлила с ответом. Ее глаза избегали его. Неясное чувство сдавило его грудь.
 — Ты еще любишь его, да? Ты еще .любишь Томаса? Она снова взглянула на него.
 — Нет. Нет! Но я потеряла то, чего у меня никогда больше не будет. Я не смогла бы выйти за него замуж, зная, что он предал меня. Я никогда не смогла бы выйти за него замуж, зная, что он бросил Клэрис. Я никогда не смогла бы мириться с тем, что мой муж лжет мне. Я лучше останусь одна.
 Он упорствовал.
 — И что дальше? Что ты сейчас об этом думаешь? Она глубоко вздохнула.
 — Прошел год, — продолжила она совсем тихо, — я гуляла в парке. Там были Томас и Клэрис. Тогда я в первый раз увидела их ребенка, мальчика. И я взяла его на руки, его ребенка… их ребенка. Я держала его и… — Ее голос дрогнул. — У меня не будет своего. Он перебирал ее пальчики.
 — Почему не будет? — спросил он мягко.
 Она опустила глаза. Когда она взглянула на него снова, они были хмурыми и блестели.
 — Я не думала, что будет так больно. Но боль не проходит, Дейн. Порой я готова кричать. Я никогда не забуду, как качала его на руках, но одна мысль не дает мне покоя.
 Он почти ощущал боль, которая мучила ее.
 — Расскажи мне, милая.
 — Это мог быть мой ребенок, он должен был быть моим. Но не потому, что я хочу Томаса. — Внезапно слезы затуманили ее прекрасные синие глаза. — Просто мои руки оказались пустыми. Они всегда будут пустыми.
 — Джулианна, ты красивая женщина. Еще не поздно. У тебя еще будут дети…
 — Нет. Нет. Я не выйду замуж за мужчину, который не любит меня, которого не люблю я! Я… я довольна своей жизнью. У меня дом в Лондоне, чудесный домик в сельской местности, финансовое положение вполне прочное. Женщине не обязательно иметь мужа, чтобы чувствовать себя счастливой. И я не хочу иметь ребенка, рожденного вне брака. Я предпочту, чтобы руки у меня остались пустыми, чем выйти замуж за человека, которому я не доверяю. И вообще я не уверена, что снова смогу доверять какому-либо мужчине! Муж должен быть верным и честным. Но как я узнаю? Как это узнать?
 Это был крик души.
 Вдруг ему стало понятно. Она сказала, что довольна своей жизнью. Но так ли это? Он восхищался ее силой духа, ее независимостью, тем, как она устроила свою жизнь, несмотря на тяжелую потерю и пережитый позор. Но она не хотела полюбить снова. Печальный опыт поколебал ее веру в других. Веру в себя. Отдавала она себе в этом отчет или нет?
 Он был прав. Милая, очаровательная Джулианна, благородная чистота которой трогала его и вызывала тупую внутреннюю боль. Она была такой беспомощной, терзаемой призраками прошлого. А ведь она была предназначена для того, чтобы иметь семью, быть матерью, смеяться, глядя на малышей, карабкающихся на ее колени, топчущихся у ее ног. Господи, он почти видит это! Она так много может дать, а решила стать затворницей.
 «Любой мужчина был бы счастлив иметь такую жену», — внезапно подумал он. Она была верной и преданной, красивой и мягкосердечной, любящей и щедрой по натуре.
 «Я вообще не уверена, что снова смогу доверять какому-нибудь мужчине», — сказала она. Но она доверилась ему.
 Грубое чувство собственника охватило его, но он тут же понял, что взят за горло. Он не мог дышать, не мог даже думать. Непрошеный голос звучал внутри его. Она не стала бы доверять ему, если бы знала, что он тоже обманывал ее.
 Он обнял ее и прижал к своей груди. С легким вздохом она уронила голову и спрятала лицо, прижавшись к нему. Дейн ласкал ее каштановые волны, поглаживая по спине, печально смотрел, как по деревянным брусьям потолка ползали какие-то тени.
 Скоро ее тело обмякло. Дейн только крепче прижал ее к себе. Горькие мысли одолевали его. Ему, вероятно, не следовало и пальцем дотрагиваться до нее, потому что ее нельзя было поколебать. Невозможно! Он не мог, не должен был так рисковать, оставляя ее на свое попечение.
 Но было уже слишком поздно.
 Когда Джулианна проснулась на следующее утро, Дейн был уже на ногах. Он сидел за столом, полностью одетый. От одного его вида внутри ее что-то повернулось. Рукава его рубашки были закатаны, обнажая шелковистые темные волоски на предплечьях. В горле у Джулианны пересохло, она сглотнула и перевела взгляд на сильную смуглую шею.
 Солнечные лучи падали на его профиль. Какой он красивый! Глядя на это свежевыбритое лицо, она не могла не вспомнить приятно шершавые прикосновения его подбородка и щек к ее животу. От этих мыслей по телу, прикрытому одеялом, разлилось тепло, и она вспомнила, что лежит голая.
 Он, должно быть, почувствовал ее взгляд, потому что посмотрел на нее и неловко улыбнулся. От этой улыбки у Джулианны екнуло сердце.
 — Доброе утро, — сказал он с нежностью в голосе.
 — Доброе утро.
 Их глаза встретились и не могли оторваться друг от друга. Джулианна первая отвела взгляд, потянувшись за брошенной на пол рубашкой. Покраснев, она повернулась к нему спиной и натянула нижнюю рубашку. После потрясающей близости ей не следовало бы так смущаться, но она была смущена. Соскользнув с кровати, она надела платье и причесалась.
 Когда она наконец повернулась, то со смятением обнаружила, что Дейн внимательно наблюдает за ней со странным выражением лица. Он смотрел на нее так долго и так пристально, что ей стало не по себе. Ее насторожил его необычно хмурый вид.
 Она прижала к груди кулаки.
 — Почему ты так смотришь на меня? Он молчал.
 — Дейн? — В ее глазах стоял вопрос. — Что-то случилось?
 В его глазах читалась печаль, даже какая-то покорность.
 Дейн отодвинулся от стола, встал и подошел к ней. Он взглянул на ее рот, и в ее памяти ожили картины предыдущей ночи. Ей потребовалось усилие, чтобы успокоить скачущий пульс.
 — Ты рано встал. Что это ты делаешь? — спросила она с любопытством, заглядывая через его плечо, пытаясь увидеть стол. На нем высилась горка тряпочек, а сверху лежал длинный металлический стержень.
 Улыбка застыла на ее лице, дыхание перехватило. Дейн чистил свои пистолеты. Они лежали здесь же, рядом с тряпочками. Он наклонился и легко поцеловал ее в губы.
 — Ничего, что могло бы встревожить тебя, милая. Он видел, куда она смотрит, и быстро вернулся к столу. Джулианна не успела отвести взгляд, как он быстро убрал оружие в небольшую сумку.
 Нехорошее чувство охватило ее, озноб пробрал ее до костей. Она догадалась.
 — Сегодня ночью ты снова отправишься по своим делам?
 Он распрямил плечи, однако во всей его фигуре чувствовалась какая-то скованность.
 — Почему ты не отвечаешь? Магпай снова в седле? Он молчал. У нее вырвался горький смешок.
 — Понимаю, нелепый вопрос. — Она показала на два больших мешка, стоявших в углу. — Не сомневаюсь, что где-нибудь спрятаны еще мешки. И тебе все еще мало?
 В его глазах что-то мелькнуло, но лицо осталось непроницаемым. Он упорно молчал.
 — Могу я спросить вас, сэр?
 Бровь поднялась высоко вверх. Он насмешливо заулыбался.
 — Сэр? Продолжай. Мы, несомненно, далеко отошли от изысканных манер, любовь моя.
 Терпение Джулианны лопнуло. Все это ей очень не нравилось.
 — Ты не ответил на вопрос, Дейн!
 — Хорошо. По-видимому, нет, недостаточно, — хладнокровно ответил он. — Разве может человек когда-нибудь удовлетвориться тем, что имеет?
 Он был совершенно спокоен. На губах по-прежнему играла едва заметная улыбка, и она разозлилась.
 — Почему ты грабишь, Дейн, почему? Из жадности? Он ответил как-то странно:
 — Что, если я отвечу так: я делаю это по необходимости?
 Его как будто совсем не мучила совесть — Как она могла настолько в нем ошибиться? Неужели страсть так ослепила ее, что она не увидела, кто он на самом деле?
 — Хватит шуток! Я говорю серьезно! — выкрикнула она.
 Что-то промелькнуло на его лице.
 — Это как охота, — вдруг сказал он. — Захватывающая погоня. Нервы на пределе, но ты испытываешь судьбу, смело идешь вперед, даже если шансы не на твоей стороне, и добиваешься победы…
 — Это опасно!
 Его глаза заблестели. Он засмеялся. «Негодяй, он еще смеется!»
 — Только если меня поймают!
 — Это игра. — Джулианна больше не могла этого выносить. Она покачала головой. — Дейн, — сказала она неуверенно, — ты бросишь все это, если я тебя попрошу?
 Его лицо омрачилось.
 — Что?
 — Ты не мог бы перестать быть грабителем, разбойником? — Она облизала губы, почти со страхом облекая свою мысль в слова. — Для меня.
 Она затаила дыхание. Казалось, время остановилось. Что-то похожее на сожаление проступило на его лице, и он ответил:
 — Ты сама не знаешь, о чем просишь.
 — Я знаю. Ты можешь измениться, Дейн. Ты хороший человек! Я знаю, чувствую это.
 Она ведь на себе испытала его заботу, его способность сострадать. Грудь ее сжало.
 — Тебя не пугает, — что ты можешь погибнуть? — шепнула она.
 Он каким-то образом мгновенно оказался рядом с ней, так близко, что она ощутила тепло его дыхания.
 — А тебя пугает?
 — Да. Да! — Теплые слезы потекли по ее щекам.
 — Не спрашивай меня. — Он явно не хотел говорить на эту тему. — Есть вещи, которых ты не знаешь.
 — Тогда скажи мне.
 — Джулианна, если бы обстоятельства были другими. В другое время, в другом месте… Если бы я не был Магпаем…
 — Но ты Магпай! — шепнула она.
 Как он желал не быть им! Разрываясь на части, Дейн смотрел на нее. План уже был приведен в действие, и ничего нельзя было изменить.
 — Пожалуйста, Дейн, не надо больше, не делай этого. Остановись! Пожалуйста, остановись.
 Его челюсти сжались.
 — Джулианна, я не могу. Не могу я делать то, что хочу! Не теперь. Не могу я пока перестать быть тем, кем являюсь…
 — Ты можешь перестать делать то, что ты делаешь. Но ты не хочешь, да?
 Его молчание разрасталось и разделяло их. Джулианна сдавленно всхлипнула. Он обнял ее за плечи, но она попыталась выскользнуть из его рук.
 — Нет! — запротестовала она. — Пожалуйста, не прикасайся ко мне!
 Его рот скривился.
 — Ты что, снова выстрелишь в меня, если я дотронусь до тебя?
 Она задохнулась от негодования. То, что он мог хотя бы сказать такое, ранило ее до глубины души.
 — Это жестоко, Дейн. Сам знаешь! Время шло. Они смотрели друг другу в глаза. Гордость заставила ее высоко держать голову. Она старалась, чтобы в ее голосе не было слышно боли.
 — Я хочу вернуться домой, — тихо сказала она. Его глаза, казалось, загорелись мрачным огнем, а руки сильнее сжали ее плечи.
 — Джулианна…
 — Пришло время. Мы оба это знаем. Ты поправился, и мне больше нет смысла оставаться.
 Он уронил руки. Почти не шевеля губами, сказал:
 — Собери свои вещи.
 Через час они добрались до тропинки, идущей вдоль быстрой речушки. Джулианна сидела на Персивале впереди Дейна. Нервы ее были напряжены до предела. Она ощущала сильные руки Дейна, лежащие на ее талии. Ему нечего было сказать, а Джулианна не знала, что сказать. Как ей не хватало ощущения теплоты и близости, которыми были наполнены эти последние дни!
 Когда они миновали высокие, увитые плющом ворота, за которыми осталось небольшое поместье, Джулианна оглянулась на украшенный колоннами из камня и кирпича фасад дома, расположенный в конце подъездной аллеи. Массивные двойные двери прятались между колоннами красивого широкого портика. Впереди блестел на солнце маленький пруд, окруженный аллеей. Вокруг простирался благоухающий парк с цветущими бледно-желтыми нарциссами.
 Желая разрядить напряженное молчание, Джулианна обернулась к нему.
 — Как красиво! — осмелилась произнести она. — Интересно, кто здесь живет?
 — Не могу сказать, — бросил Дейн.
 Что-то такое было в его голосе, что привлекло ее внимание. Ей хотелось задать еще несколько вопросов, но его упорное молчание лишило ее желания заговорить.
 Вскоре Персиваль зацокал копытами по мосту. Вдоль дороги, ведущей к постоялому двору, стояли низкие домики. Яркие весенние цветы буйно выбивались из цветочных горшков под окнами и совершенно не соответствовали настроению Джулианны.
 Дейн остановил Персиваля и приготовился помочь ей сойти. Двор был пустынен, только длинноногая собака подбежала к ним как раз в тот момент, когда Дейн опустил Джулианну на землю. Джулианна ничего не могла с собой поделать. Страх охватил ее, и она отпрянула назад. Дейн слегка придержал ее за талию.
 — Не бойся, она не тронет тебя.
 — Я и не боюсь! — выпалила она, стараясь скорее освободиться из его рук.
 Оказавшись на свободе, она погладила собаку по голове. Та принялась обнюхивать ее юбку.
 «Конечно, — подумала Джулианна, — юбка-то пахнет Максимилианом».
 Максимилиан. Она уже скучала по нему!
 Она не видела тени, промелькнувшей по лицу Дейна. Он поставил рядом с ней саквояж.
 — Я схожу за билетом. Вскоре он вернулся.
 — Ждать придется недолго. Дилижанс никогда не опаздывает, так мне сказали.
 Внутри у нее все сжалось.
 — Тогда тебе нет смысла дожидаться его. — Каким-то чудом ей удалось выговорить это спокойным тоном.
 — Чепуха, я подожду.
 — Что, если кто-нибудь узнает тебя? Тень улыбки появилась на его губах.
 — Я ношу маску, помнишь?
 — Я не хочу, чтобы ты оставался, — сказала она глухо.
 Улыбка исчезла с его лица, и в воздухе опять повисла напряженность.
 Его взгляд пронзил ее насквозь.
 — Как пожелаешь!
 Находиться рядом с ним было мучением. На сердце лежала грусть. Хотелось обхватить его руками и никогда не отпускать. Никогда в жизни.
 Ее чувства и сердце терзали ее. Судьба свела их вместе. Но было еще что-то другое, что заставило ее остаться. Как ни любила она свою семью? ее не покидало чувство, что на всем свете у нее нет человека ближе Дейна. И не из-за физической близости, нет. Это было что-то большее. Намного большее. Когда они были вдвоем в охотничьем домике, жизнь представлялась такой простой и легкой!
 Да, раньше она казалась беззаботной, оживленной и деятельной, но внутри была пустота. В ее жизни отсутствовало что-то, и теперь она знала что. Это был он, этот человек. Ей странным образом не хотелось возвращаться к прежней скучной и однообразной жизни, но он не оставил ей выбора.
 А она не могла вести вместе с ним жизнь вне закона. Она не могла перестать быть тем, кем она была, а он не хотел. Если бы она могла остаться! Если бы он захотел остановиться… Ситуация была безвыходной. Молчание стало тягостным. Она хотела бы онеметь. Тогда она могла бы стоять и смотреть на него. О Господи! Почему он медлит? Почему не скачет прочь?
 Но он, не отрываясь, смотрел на нее.
 — Джулианна, — сказал он, — ты должна скрывать, что мы знакомы. Ты не должна никому рассказывать о том, что с тобой случилось, где я. Если ты расскажешь… — Он не стал договаривать. Так вот почему… Она почувствовала себя уязвленной. Она не хотела встречаться с ним взглядом.
 — Я не скажу. — Ее почти не было слышно. Он не двигался с места, точно окаменев. Джулианна с горечью проглотила комок в горле.
 — Пожалуйста, поезжай.
 — Не простившись?
 Он подошел ближе. Горло у нее перехватило. Она боялась, что расплачется, и в смятении посмотрела в сторону.
 — Джулианна, — сказал он. Она подняла на него глаза.
 — Уезжай, — выкрикнула она с сердцем. — Немедленно уезжай и оставь меня в покое!
 Она могла бы поклясться, что слышала, как он скрипнул зубами. Он невнятно выругался, повернулся и направился к Персивалю. С низко опущенной головой она ждала, когда раздастся стук копыт. Вместо этого она услышала шаги. Ближе. Ближе.
 Ее глаза широко раскрылись. Она не могла сопротивляться, а успела только издать короткий, сдавленный звук. Сильные руки вдруг решительно обхватили ее. Она оказалась прижатой к нему всем телом.
 Сверху пришли его губы. Он крепко — яростно! — поцеловал ее, подняв над землей. Бессильно повисшей в воздухе Джулианне не оставалось ничего другого, как прильнуть к нему. Когда он уезжал, кровь продолжала отчаянно биться в ее жилах. Теперь она знала. Знала, какую сделала глупость! Потому что почти поверила, что полюбила… Но не героя, а разбойника.




 Глава 13


  Лондон 
 Шел дождь. Непрекращающийся серый моросящий дождь — обычное явление для Лондона в это весеннее время. Серый туман окутывал каминные трубы. Налетевший порыв ветра усилил дождь, и окна покрылись крупными каплями.
 Джулианна сидела в гостиной своего лондонского дома. Обычно в такие дни она больше всего любила устроиться с чашечкой любимого ароматного чая перед камином, отделанным красновато-коричневой плиткой. Джулианне нравилась ее гостиная. Она была и уютной, и красивой. Стоило больших усилий обставить ее по своему вкусу. Неделями она разъезжала по магазинам, отыскивая подходящие вещи. Панели цвета слоновой кости контрастировали с ярко-синими стенами, затянутыми Дамаском, зеркало в золоченой раме хорошо сочеталось с обтянутым шелком канапе. Но сегодня ее не радовал привычный уют. Чай остыл. Она даже не притронулась к нему, да и настроение соответствовало унылой погоде.
 «Может быть, по-новому оформить гостиную? Надо что-то делать. Что-нибудь, чтобы отвлечься от мыслей о Дейне».
 С тех пор, как она покинула охотничий домик, прошло две недели. Она твердо решила не тосковать, не сожалеть о том, что могло бы быть, но все было тщетно.
 Джулианна все же съездила в Бат, ее там не ждали. Она была рада, что горничная Пегги осталась в Лондоне. Деревенский воздух вдруг потерял для нее всю свою привлекательность, и она не захотела оставаться там дольше. Помаявшись, Джулианна вернулась в Лондон.
 Неделю, проведенную в Лондоне, она постаралась заполнить обычными занятиями, но в обществе не появлялась. Безрадостнее всего были одинокие ночи.
 Потому что, когда он вошел в ее жизнь, весь мир изменился. Она вдруг ожила. В ней ожило что-то давно спящее. Это были ее надежды и мечты, которые она отвергла. Она-то думала, что они исчезли в тот самый день, когда ее бросил Томас.
 Зачем он целовал ее? Обнимал? Разорвал на части, казалось бы, хорошо защищенное сердце? Уничтожил то, что оставалось от ее намерений и стремлений? Она замкнула свое сердце, но время, проведенное с Дейном, открыло ей глаза. Долгие годы она убеждала себя, что счастлива. Она была уверена, что знает себя. Знает, чего она хочет и что ей нужно.
 А теперь она с горечью думала о том, что вряд ли когда-нибудь будет счастлива. Какое счастье? Не теперь. Не после того, что было. Не после встречи с ним. Когда Томас женился на Клэрис, ей не было так больно. Сейчас она чувствовала себя так, как будто у нее оторвали часть сердца.
 Неожиданный шум у парадного входа заставил ее отвести глаза от огня. Она вышла в прихожую, где уже стряхивали с одежды дождевые капли ее братья. Их впустила миссис Макартур, экономка, служившая у Джулианны почти три года.
 — Джул! — крикнул ей Джастин. — Мы возвращались из «Уайтса» и решили заглянуть к тебе.
 — Я подозреваю, что вы просто захотели переждать дождь.
 Себастьян наклонился и привычно поцеловал ее в щечку.
 — Привет, Джул.
 Миссис Макартур расправила фартук.
 — Я принесу чай, милорды, — радостно Сказала она.
 — Хорошо, — без энтузиазма добавила Джули-анна, — оставайтесь на чай.
 Братья последовали за ней в гостиную. Себастьян уселся на другом конце канапе, а Джастин втиснулся в изящное белое кресло напротив. Он расстегнул свой сюртук.
 — Где ты пропадала? Арабелла недавно заезжала сюда, и ей сказали, что ты на несколько дней уехала в деревню. Я думал, что ты давно возвратилась.
 — Да, мы не виделись целую вечность! — Себастьян смотрел на нее с любопытством.
 — Я решила побыть там подольше. Но вот уже почти неделя, как я в Лондоне.
 Это почти не было ложью. Все же Джулианна не могла совсем не чувствовать себя виноватой. Трудно представить, что сказали бы ее братья, если бы узнали, что она была у Магпая. Боже праведный! Это показалось бы совершенно невероятным. Кто бы ей поверил? Они скорее посчитали бы ее сумасшедшей или сочли ее слова за хорошую шутку. И потом она обещала Дейну.
 Джулианна поклялась. Она сдержит клятву.
 Миссис Макартур возвратилась и поставила на столик перед ними поднос. Джастин благодарно заулыбался, и щеки экономки порозовели от удовольствия. Улыбка Джастина пленила немало женщин, но, как ни странно, не жену Джастина. Арабелла покорила ее повесу-брата тем, что не поддалась его чарам.
 — Каждый раз после твоего посещения, — сказала Джулианна, стараясь казаться беспечной, — миссис Макартур сияет. Наверное, мне стоит шепнуть Арабелле, что ты очаровал еще одну женщину.
 — Для меня существует только одна женщина. Скорее две, — поправился он.
 В его ответе чувствовалась какая-то особенная убежденность. Джулианна понимала, что он имеет в виду маленькую дочку.
 — А я? — притворно обиделся Себастьян. — Меня, выходит, никто не любит?
 Джулианна наморщила носик в сторону своего франтоватого старшего брата.
 — Я знаю одну женщину, которой ты очень нравишься. — Она помолчала. — Как двойняшки?
 — Все время лепечут и двигаются. Девон и я к концу дня с ног валимся. — Он сделал недовольное лицо, но никого не обманул. Он обожал своих детей и просто боготворил жену.
 Они неторопливо беседовали. Миссис Макартур подала к чаю разные булочки и крошечные открытые пирожки с фруктовой начинкой. Себастьян заметил, что Джулианна не притронулась к своей тарелке.
 Чашечка звякнула, когда он поставил ее на блюдце.
 — Джулианна, ты чем-то обеспокоена? — спросил он участливо.
 Джулианна встрепенулась. Все эти дни она изо всех сил старалась держаться, но прошлой ночью проиграла битву. Дейн не выходил у нее из головы. Золотисто-карие глаза стояли перед ее мысленным взором. Его тепло окутывало ее. Как ей не хватало этого тепла! Ей явно не хватало его. Боже, неужели ей удастся забыть вкус его губ? Его гладкую смуглую кожу? На какое-то время пустота в ее сердце, в ее жизни заполнилась. Тем сильнее она ощущала пустоту теперь. Тем невыносимее.
 Внутри ее что-то сломалось. Она уткнула лицо в подушку и заплакала. Уснуть ей удалось, только когда уже начало светать. Эта тяжелая ночь оставила след в виде теней под глазами и чего-то нового, появившегося во взгляде:
 — Вовсе нет, — торопливо сказала она. — Почему это пришло тебе в голову?
 Она отпила чай, чуть не ошпарив язык, и брат нахмурился, выразительно переведя взгляд с нетронутой тарелки на нее.
 — Это твои любимые. Ты всегда с удовольствием ела их.
 — Я поздно обедала, — солгала Джулианна.
 Себастьян изучающе смотрел на нее. Чувство пустоты в сердце не проходило. Она пыталась скрыть это, но братья слишком хорошо ее знали.
 — Джулианна, ты выглядишь усталой.
 Она опустила глаза, но успела заметить брошенный на нее внимательный взгляд Джастина.
 — Ты изменилась, — прямо сказал он, — немного даже похудела.
 — Да, — согласился Себастьян, — ты не такая жизнерадостная, как прежде. Где твое прежнее веселье? — Он нахмурился.
 — Ты приболела? Неважно себя чувствуешь?
 Джулианна держалась изо всех сил, чтобы не заплакать. Хотелось броситься к братьям, найти у них успокоение, ведь они всегда были рады прийти к ней на помощь.
 Но она попыталась сохранить самообладание.
 — Я совсем не больна, — бодро сказала она. — Наверное, мало света. День сегодня совсем пасмурный.
 Теперь заговорил Джастин:
 — Если бы я не знал тебя так хорошо, я бы подумал… — Он замолчал и оценивающе смотрел на Джулианну своими зелеными глазами.
 — Я прекрасно себя чувствую, — объявила Джулианна, начиная раздражаться.
 — Тогда докажи это, — потребовал он. — Поезжай на сегодняшний бал у Фардингейлов. Уверен, ты получила приглашение.
 — В отличие от тебя я могу противостоять соблазнам.
 «Подумать только, а я-то думала, что женитьба изменит его привычки!»
 — Если честно, я хотела этим вечером спокойно по-' сидеть дома, — добавила сестра.
 — Один выход в свет, конечно же, тебе не повредит. И наверное, тебе стоит немного отдохнуть, чтобы набраться сил, — присоединился к Джастину Себастьян.
 Джулианна вздохнула, переводя взгляд с одного брата на другого.
 — Вы будете наседать на меня, пока я не соглашусь?
 — Никогда! Джул, ты меня обижаешь!
 Тогда она со всей любезностью обратилась к ним:
 — Могу я проводить вас, дорогие братья? Ни один из них не двинулся с места.
 Она поджала губы. Ей никогда не убедить их, что у нее все хорошо, если она не выполнит их просьбу.
 — Очень хорошо. Встретимся на балу.
 — Замечательно!
 — Девон будет очень рада видеть тебя. Джулианна поднялась, давая понять, что визит окончен.
 Встав, Себастьян наклонился к Джастину:
 — Поздравляю, ты умеешь убеждать. Джастин щелкнул каблуками.
 — А я благодарю тебя за любезную поддержку. Джулианна тихо ворчала: «Вот бездельники!»
 . В десять часов вечера Джулианна стояла в сторонке в бальной зале у Фардингейлов. Она видела, как Джастин поднес к губам руку Арабеллы, глядя на нее влюбленными глазами. Временами ее изумляло, что из него вышел такой замечательный муж и преданный отец. Как и многие из их окружения, она была убеждена, что ее брат Джастин был неисправимым повесой и убежденным холостяком.
 Она перевела взгляд на Себастьяна, который танцевал с Девон, ее невесткой. Супруги смотрели друг другу в глаза, как будто были одни на всем белом свете. Эти двое только что сообщили, что осенью ожидают прибавления семейства Стирлингов.
 Джулианна порывисто обняла их обоих, искренне разделяя семейную радость, но ее душевная мука только усилилась. Джулианну, конечно, радовало счастье братьев, видит Бог, они его заслуживали! Но что в том дурного, если она испытывала зависть? Если хотела того, что было у Себастьяна с Девон? У Джастина с Арабеллой?
 Она вздохнула. Обещание выполнено, можно возвращаться домой, но в этот момент ее внимание привлек какой-то шепот. Неподалеку стояло несколько женщин.
 — …Магпай!
 Джулианна повернула голову. Музыка смолкла, музыканты складывали свои инструменты. Осторожно она проскользнула за массивную вазу со свежими цветами, где ее не могли увидеть.
 — Говорят, он потрясающе выглядит, совершенно как джентльмен.
 В голосе женщины звучали почти мечтательные нотки. Джулианна не могла ее видеть, поэтому не поняла, кто говорил. Прислушиваясь, она сдерживала дыхание.
 Вторая дама была другого мнения.
 — Джентльмен! Уверена, он просто бессовестный мошенник! Ты знаешь Лоретту? Так вот, этот негодяй напал на них из засады недели три назад. Он не только похитил ее кошелек, но также сорвал поцелуй и нежничал с ней. И это все на глазах ее мужа. Подумать только!
 Джулианна пришла в тихое бешенство. Как ей хотелось выйти из своего укрытия и опровергнуть услышанное! Она не поверила ни одному слову. Если бы она могла, то выкрикнула бы им в лицо, что три недели тому назад он был с ней и находился в таком состоянии, что никак не мог выходить на промысел. И не только это. Он не мог поступить так с женщиной на глазах ее мужа. Это совсем не похоже на него. Поцелуй еще может быть… может быть, но вот нежничать? Никогда! И еще: не видела она никаких кошельков в охотничьем домике, только те мешки с деньгами.
 — Спорю на что угодно, он не будет выглядеть таким потрясающим, когда закачается в петле.
 Джулианна почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.
 — Что?
 — Разве ты не видела утренних газет? Цена за его голову подскочила вдвое. Скоро его обязательно поймают. И человек, которому посчастливится изловить его и передать в руки властей, станет богаче на немалую сумму денег.
 — Гм-м! Если только его не повесят раньше, чем это кому-нибудь удастся!
 Джулианна не на шутку испугалась. Она еще не успела  успокоиться, когда почувствовала прикосновение к своей руке.
 Это оказалась вдовствующая герцогиня Каррингтон, чопорная дама в красном. Концом своей знаменитой трости крошечная герцогиня просто подцепила край рукава платья Джулианны. Сшитое из блестящего шелка цвета янтаря, оно ниспадало от лифа мягкими складками и подчеркивало изящество ее фигуры. Камеристка — вплела в локоны Джулианны мерцающую нить жемчуга. Снежно-белые перчатки заканчивались выше локтей, не доходя до изящных коротеньких рукавов.
 — Этот цвет более всего идет вам, дорогая. Он подчеркивает чудесный каштановый цвет ваших волос, а вплетенные жемчужины — это совершенно очаровательно!
 Джулианна почти не слышала ее.
 — О, добрый вечер, ваша светлость. И благодарю вас. — Она совсем не хотела проявить неучтивость. Вдовствующую герцогиню не следовало игнорировать. Кроме того, она была почти членом семьи. — Ваша светлость, могу я спросить вас…
 — Я видела, как ты смотрела на братьев, моя дорогая. Ты хорошо скрываешь это, но я почувствовала твое одиночество.
 Джулианна едва не открыла рот от удивления.
 — Ваша светлость, я не одинока! Герцогиня печально кивнула.
 — Дитя, в моем возрасте уже многое замечаешь. — Она помолчала. — Знаешь, я соединила не одну пару, многие обязаны мне удачными браками. Это я разглядела, что Джастин будет идеальным мужем для Арабеллы. И ведь в этом самом бальном зале! То же самое скажу и о Себастьяне с Девон. — Она поджала губы. — Моя дорогая, я сейчас мало выезжаю, но с удовольствием бы представила тебе подходящего джентльмена, если б ты мне позволила. — Она мягко засмеялась. — Возможно, результат будет таким же.
 Джулианна почти застонала. Герцогиня просто обожала выступать в качестве свахи. Но прежде Джулианне всегда удавалось мягко отклонять предложения старой дамы.
 — Ваша светлость, — начала она.
 Герцогиня взялась скрюченными пальчиками за локоть Джулианны.
 — Доверься мне, дорогая. У меня большой опыт в таких делах, уверяю тебя. А теперь поговорим о том, — твердо произнесла она, — кто может стать твоим избранником. Ты знаешь, как замечательно я к тебе отношусь. Этот мужчина должен быть не просто подходящим, а в высшей степени подходящим. И с безупречной репутацией, никак не меньше. — Ее глаза заблестели. — Еще он должен быть красивым. Да, конечно, красивым. И я знаю такого человека, идеально подходящего для тебя!
 — Ваша светлость, — решительно начала Джулианна.
 — Да где же он, в конце концов? Я только что его видела. Вот он!
 Трость графини поднялась и описала внушительный круг в воздухе, едва не задев проходящего мимо графа. Старая дама оставила это без внимания.
 — Гранвилл! — окликнула она. — Идите сюда, говорю.
 Вот незадача! Избежать знакомства, не проявив неучтивость, было уже невозможно. Уголком глаза Джулианна увидела джентльмена, который остановился, услышав эти слова. Может быть, ей еще удастся отшутиться. ..
 Она озиралась по сторонам, пытаясь разглядеть того мужчину, а он оборачивался… оборачивался. Ее сердце упало. Что-то знакомое было в линиях его плеч, в его движениях. Что за безумие! Боже, это он! Не во .сне, а наяву. Герцогиня протянула ему руку. Он низко склонился к ней, выпрямился…
 Вдовствующая герцогиня почти ворковала.
 — Я с превеликим удовольствием представляю вам леди Джулианну Стирлинг. Джулианна, позволь мне представить тебе виконта Гранвилла.
 Медленно Джулианна подняла голову. Сначала она увидела невообразимо широкую грудь, потом взгляд ее уперся в чеканную челюсть. Почти с отчаянием она взглянула в его лицо. «Боже мой, это он! Он здесь!»
 Это был Дейн.




 Глава 14


 Трудно сказать, кто из них был более ошеломлен, — Дейн или Джулианна. «Виконт… виконт». Вопросы, казалось, повисли в воздухе. Джулианна не смогла произнести ни слова.
 Одет он был безукоризненно: черный фрак, темно-серый вышитый шелковый жилет и безупречные брюки, сияющие сапоги, снежно-белый крават [2] под подбородком. В общем, вид он имел человека, привыкшего повелевать. Его длинные волнистые волосы были аккуратно подстрижены, однако, несмотря на официальную одежду, в нем чувствовалась некая грубая жизненная сила, которая, казалось, лишила Джулианну возможности дышать.
 Приходя понемногу в себя, она со странным удовлетворением отметила, что он тоже потрясен. Джулианна первая протянула свои пальчики в белых перчатках.
 — Милорд! Ваше имя… Виконт, — сделав здесь маленькую паузу, она с изумлением спросила: — Гранвилл?
 — Да, миледи. Я совершенно очарован! Джулианна стиснула зубы. Она могла бы придумать ему много имен, но только не такое.
 — Я тоже, милорд.
 Он сжал ее пальцы, склонился к ее руке, а когда выпрямился, их взгляды встретились.
 — Надеюсь, вы простите меня. Я так потрясен, что плохо расслышал ваше имя.
 «Простить ему? Нет, никогда! Повеса, негодяй! Он, должно быть, насмехается надо мной?» — Джулианна достойно встретила его улыбку, которая буквально взбесила ее.
 — Стирлинг, милорд. Джулианна Клер Стирлинг. Он сильнее сжал ее руку. Она попыталась отдернуть ее, но он не дал.
 Настала его очередь праздновать победу.
 — Скажите, — легкая улыбка появилась на его губах, — вы, случайно, не родственница Себастьяна Стерлинга, маркиза Терстона?
 — Близкая родственница, сэр. Это мой брат.
 — Замечательно!
 Однако его глаза говорили о другом. Тем временем вернулись музыканты и заняли свои места.
 — Разрешите пригласить вас на танец, миледи? — Он не дал ей возможности отказаться, потому что уже не только подставил руку, но и придержал ее пальцы, накрыв своими. — Ваша светлость, вы извините нас, — обратился он к герцогине с легким поклоном.
 — Конечно, мои дорогие! Конечно!
 Герцогиня сияла, глядя, как он увлек ее на натертый пол бального зала.
 Потрясенная Джулианна держалась неестественно прямо. Гордость не позволяла ей заплакать, а его рука не давала упасть. У нее было чувство, что происходит что-то невероятное. С одной стороны, Джулианна ликовала. Его манеры, его речь, его происхождение. С другой стороны, она чувствовала себя опустошенной. Что-то такое навсегда исчезло из ее жизни. Почему он здесь? Как он может так рисковать! А если кто-нибудь догадается, что он Магпай? Внутри Джулианны все переворачивалось. Кто он? Кто он на самом деле? Кем является настоящий Дейн? Дерзкий разбойник? Шикарный аристократ?
 Дейн слегка повернул голову, коснувшись подбородком ее виска. Все ее тело напряглось, а он только крепче обхватил ее рукой.
 — Успокойся, — прошептал он, — успокойся.
 Она бы хотела, еще как бы хотела! Но его запах действовал ошеломляюще. Она знала этот запах так же хорошо, как свой собственный. Как замечательно было тогда ощущать его рядом. Теплоту его в темноте ночи, все его вытянувшееся мощное тело, поглощающее ее в своих объятиях. Она прекрасно помнила это, да и многое другое.
 Но сейчас он казался ей чужим… или нет? Она не знала. Господи, она не знала! Она откинула голову и увидела, что он наблюдает за ней с напряженной полуулыбкой.
 — Почему ты так улыбаешься? Почему так смотришь на меня?
 — Думаю, ты знаешь это, милая. Джулианна ожесточилась.
 — Кто ты? Кто ты на самом деле? Он покачал головой.
 — Не надо так, — прошептал он. — Не здесь. — В спокойном голосе чувствовались стальные нотки.
 — Скажи мне, скажи сейчас же. На его щеке выскочил желвак.
 — Джулианна…
 — Я устрою сцену.
 Челюсть у Дейна закаменела, тщетно он искал ее глаза, но Джулианна и не собиралась отступать. В танце он увлек ее из зала, вывел на террасу, а затем попытался увести на петлявшую в глубине сада дорожку.
 Они остановились между двумя каменными скульптурами. Вокруг благоухала сирень, но Джулианна не замечала ничего.
 — Ты притворщик, — выпалила она. Его глаза сверкнули.
 — Не думаю, — холодно сказал он. Ее сердце просто разрывалось.
 — Не издевайся и не играй со мной. Он больше не улыбался.
 — Дейн, Дейн. Хотя… Тебя действительно так зовут?
 — Да.
 — И ты виконт Гранвилл? Думаю, да, потому что герцогиня, кажется, хорошо тебя знает.
 — Я виконт Гранвилл.
 — Это все, что ты хочешь сказать? Он просто смотрел на нее.
 — Скажи мне, Дейн, или, клянусь, я…
 — Тише, черт возьми! Джулианна, ты не в своем уме.
 — Я-то в своем уме, но очень зла на тебя. Ты ведь обманывал меня, — обвиняла она.
 Опять это жестокое молчание. Джулианна вышла из себя. Ее рука поднялась и сильно ударила по его щеке. Он не шелохнулся. Что-то всколыхнулось внутри ее. Она хотела снова дать .ему пощечину, но на этот раз Дейн удержал ее за тонкое запястье. Он тоже был уязвлен.
 — Нужно ли мне напомнить тебе, что ты тоже обманула меня, мисс Джулианна Клер? Мне ведь тогда показалось, что я видел тебя раньше… Господи, сестра маркиза. Если бы я знал, то сразу бы доставил тебя обратно в Лондон. Поверь мне, я бы пальцем тебя не тронул.
 — Я боялась, Дейн! И не знала, что ты будешь делать, если узнаешь, кто я. А позднее это, как мне казалось, не имело значения. Я не думала, что мы когда-нибудь увидимся снова. И потом ты ведь… мы ведь…
 Под его уничтожающим взглядом она замолчала.
 — Поверь мне, любовь моя, если твои братья узнают, чем мы занимались, они с радостью сгноят меня в Ньюгейтской тюрьме.
 — Разве на самом деле имеет значение, кто мой брат? — с горечью вырвалось у нее. — Ты же сам хочешь закончить свои дни в Ньюгейтской тюрьме?
 Он загадочно улыбнулся.
 — Не обязательно.
 — Снова эта самоуверенность! Отпусти мою руку, Дейн.
 — Не раньше, чем ты пообещаешь мне молчать.
 — Тогда есть только один выход, так? Он смотрел сердито.
 — Мне следовало прислушаться к своей интуиции. Я знал, что мне не стоит приходить сюда сегодня!
 У Джулианны перехватило дыхание. Ее глаза были на уровне его груди, его сердца. «Господи! — думала она в гневе. — Есть ли оно у него? Он так легко растоптал мое сердце!»
 Он выпустил ее.
 — Боже, — пробормотал он. — Прости меня. Я не должен был так говорить. — Казалось, он колебался. — Джулианна, пожалуйста. Прошу тебя, поверь мне.
 Поверить ему. Поверить ему! Внутри ее все кричало. Может быть, все это просто игра? Игра в утонченность. В разбойника. Может, Дейн разыгрывает из себя джентльмена? А может, он просто изображал нежного влюбленного? Сердце у нее переворачивалось.
 Должна же она знать, кто он на самом деле? Какой бы жестокой ни была правда, она не может больше слепо верить ему.
 Джулианна подняла голову.
 — Может быть, это в первую очередь относится к тебе. Ты должен довериться мне, — сказала она ровным голосом.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Только то, что сказала. Мы должны поговорить, милорд.
 Он замолчал. Джулианна почувствовала, что он насторожился.
 — В самом деле?
 — Ты мастер исчезать по ночам, Дейн, но сегодня тебе это не удастся. Не сейчас, или я подниму крик. Я тотчас же закричу. А потом расскажу всем. Всем расскажу, кто такой Магпай.
 Его глаза сузились.
 — Почему же ты считаешь, что я не выставлю тебя обманщицей?
 Джулианна гордо выпрямилась.
 — В самом деле? — только и произнесла она. — Не думаю.
 Казалось, Дейн не склонен был этому верить. Он пристально вглядывался в злые глаза, восхищаясь ее самообладанием, хотя никогда в жизни не был так взбешен.
 — Ты приехала одна?
 — Да.
 Он скривил рот.
 — Тогда позволь мне отвезти тебя домой.
 Джулианна поджала ноги, усевшись на обитое темно-красным бархатом сиденье его кареты. Она наклонила голову и на мгновение закрыла глаза. В голове у нее царил хаос. Столько всего случилось! Она никак не могла прийти в себя, слишком многое надо было осмыслить, пересмотреть. А может быть, это все ее воображение? Может быть, она сотворила его из собственного страстного желания? Нет. Он все еще был здесь. Джулианна злилась, потому что он оставался очень спокойным.
 Сложив руки на широкой груди, Дейн разглядывал ее.
 — Ты уже пришла в себя?
 — Что ты имеешь в виду?
 — Я думал, ты упадешь в обморок. А потом я начал думать, что с тобой будет истерика.
 — Ты был поражен не меньше меня, — возразила она слабым голосом. — И я уверена, что ты пытался обезопасить меня.
 Его улыбка была почти ленивой.
 — Может быть.
 Карета круто завернула за угол. В мгновение ока все переменилось. Лампа качнулась, осветив его профиль. Его глаза были прикованы к ее губам.
 — Джулианна, иди сюда.
 Он произнес ее имя так, что она невольно затрепетала.
 Джулианна судорожно вздохнула.
 — Нет. Нет!
 Однако в ее словах не было достаточной твердости. Она нервно сжала лежавшие на коленях руки. Только так она могла удержать себя от того, чтобы не броситься к нему на шею.
 — Тогда я иду к тебе.
 В одно мгновение он оказался рядом с ней. Дейн не сделал даже попытки дотронуться до нее, но она чувствовала, что он пристально смотрит на нее. Почему-то настроение у нее поднялось. Его губы сложились в полупечальную, полунежную улыбку.
 — Не надо, не смотри на меня так.
 Горло ее сжалось. Она не надеялась справиться с бурей эмоций.
 — Котенок, — сказал он. — Котенок. Ее глаза наполнились слезами.
 — Прости меня… Не надо было так называть тебя, я знаю. Прости, я не удержался.
 Дейн взял ее руки в свои, нетерпеливо стягивая с нее перчатки, и переплел свои пальцы с ее пальцами. На фоне его длинных смуглых рук ее казались абсолютно белыми.
 — Твои руки как лед, — шептал он, согревая их своим дыханием. — Все будет хорошо. Все будет хорошо!
 Тихий сдавленный звук вырвался из ее груди.
 — Я думала, что никогда не увижу тебя снова. Думала, что не увижу больше тебя!
 Неожиданно для себя она зарыдала. Его глаза потемнели.
 — О Боже! — простонал он. — Не плачь, котенок. Пожалуйста, не плачь.
 Он посадил Джулианну на колени и попытался привлечь к себе. Она противилась.
 — Дейн, — сквозь слезы произнесла она. — Дейн.
 Его губы оказались на нежном изгибе ее шеи. Совсем небольшой поворот головы, и их губы слились. Не то чтобы она уступила или прекратила сопротивление… Она сама искала его губы.
 Как в вихре, оба они поддались почти безумному порыву. Ни один не мог больше противостоять обостренному разлукой желанию.
 С невнятным восклицанием он вытянулся на сиденье, притянув ее к себе.
 Она припала к нему, буквально вдавилась в него, вцепившись пальцами в его уложенный красивыми складками шарф. С горящими глазами он медленно водил пальцем по ее груди, сужая круги, пока ее сосок не затвердел. Когда он спустил с ее плеч лиф платья, обнажая ее до талии, она не произнесла ни звука, только выпростала руки. Она хотела всей кожей ощущать его прикосновения.
 Руками он ласкал ее голую спину, поглаживая по теплой ложбинке, как ей и представлялось в мечтах. Ее бедра оказались на его бедрах. Бальное платье было таким тонким, что не могло скрыть его нарастающего возбуждения. Джулианна в смущении и восторге раскрывалась для новых ощущений. Невыносимо было чувствовать под собой его копье, такое большое и твердое.
 Она поцеловала Дейна в шею.
 — Я хочу прикасаться к тебе, — сказала она, позволив своему язычку танцевать на его коже, теплой и чуть солоноватой. — Я хочу…
 Казалось, Дейн точно знал, чего она хочет. Он приспустил брюки и высвободил свою изголодавшуюся плоть на волю. Джулианна подняла голову, желая увидеть то, что скрывала темнота. Увиденное заставило подскочить ее сердце. Она почувствовала его возбуждение, провела рукой по животу Дейна, с наслаждением закручивая завитки волос своими пальцами, ощущая, как сокращаются мышцы от ее прикосновений.
 И вот она прикоснулась к плоти Дейна.
 Горячая. Она и не представляла себе, что плоть может быть настолько горячей, просто раскаленной. Она отдернула руку только затем, чтобы в следующий момент вернуть ее. Она снова положила на копье Дейна свою ладошку и вдруг увидела, как сжались челюсти любовника, как блеснули его глаза. Он пробормотал слова поощрения, а ее пальцы продолжили рискованное движение. Больше она не отдергивала руку, даже когда легко коснулась увлажнившейся головки. Сердце Джулианны готово было остановиться. Она ощущала шелковый бархат кончика и железную твердость самой плоти.
 — Дейн, — услышала она свои слова, — ты такой… Слова изменили ей.
 — И это так…
 Хриплый неровный звук с трудом вырвался из его горла. Его ладони скользнули под ее юбки. Он судорожно стянул с нее панталоны, обхватив обнажившиеся ягодицы. В темноте глаза Дейна казались такими темными, с золотым отливом. Джулианна почувствовала стальное прикосновение его клинка, обжигающее самый потаенный уголок ее тела.
 — Котенок, — шептал он изменившимся голосом. — Иди сюда, котенок.
 Он приподнял ее, направляя, и посадил на себя. Она задохнулась, когда его плоть скользнула внутрь ее, и девственность Джулианны безвозвратно осталась в прошлом.
 Карета задела за угол, пальцы Дейна соскользнули с ее бедер. Она, чтобы удержаться, ухватилась за его плечи. Это движение бросило ее вниз — глубже на твердую, как стальной стержень, плоть.
 Черты его лица напряглись почти болезненно.
 — Джулианна, — прохрипел он. — О, котенок. Она смотрела на него в изумлении. Было больно, больнее, чем она ожидала. Копье Дейна казалось невозможно твердым, невероятно большим. Казалось, оно заполнило ее всю. В какой-то момент Джулианна подумала, что это совершенно невозможно…
 Но ее тело через какое-то время приладилось к его телу, обжигающая боль исчезла. Джулианна приняла Дейна, как если бы ее тело было предназначено для него. Шерстяная ткань терла внутреннюю поверхность ее бедер, но она ощущала только твердую плоть Дейна глубоко внутри своего тела. Ничего подобного она не испытывала ранее. И вероятно, никогда не будет.
 Его руки снова держали ее за бедра.
 — Котенок, — неясно выговорил он. — Я не могу остановиться. Я не могу.
 А она и не хотела. Ее бедра с силой сжимали его, почти яростно. Она выгнулась так, что ее ягодицы оказались у пяток, а ладошки упирались в окно кареты.
 Она молча покачала головой. Что-то произошло между ними в этот момент. В его глазах вспыхивали золотые и алмазные отблески.
 Со стоном он накрыл ее рот, а она накрыла его. Каждый дюйм его тела.
 Повинуясь инстинкту, она совершала движения назад и вперед. Глаза у нее были закрыты. Пальцы Дейна впились в ее плоть, шея напряглась. Он крепко сжимал ее и с силой опускал вниз на себя. Снова и снова, в каком-то неистовстве. Его пальцы потянулись к ее голове, наклоняя ее. Волосы Джулианны рассыпались серебряным водопадом кудрей и жемчужин, накрыли их обоих. Дейн яростно впился в ее губы, а потом она вскрикнула, и весь мир провалился куда-то в небытие.




 Глава 15


 Постепенно Дейн начал дышать ровно. Он поднял голову, и до его сознания дошло, что карета приближается к дому, а он все еще в ней! Джулианна лежала на нем, ошеломленная и обессиленная. Ее белые бедра продолжали плотно обхватывать его, каштановая головка все еще покоилась на его груди. Это было восхитительное зрелище, полное эротики.
 Он потерял голову, не смог справиться с собой. Проклятия уже роились в его голове. Он проклинал себя. Только что на сиденье кареты он лишил девственности леди Джулианну Стирлинг, и их одежды наглядно свидетельствовали об этом! Мало этого! Он вел себя как последний мучимый похотью юнец, в первый раз овладевающий женщиной! Никакой утонченности, никакого умения. Более того, никакой выдержки! Он был слишком нетерпелив, даже не смог должным образом раздеть ее и раздеться сам! Не так надо было обращаться с девственницей, тем более с леди.
 Но все уже произошло, и нет дороги назад. Нельзя вернуть прошлое. И если быть честным с самим собой, а обычно он был честен, на самом деле он не хотел этого. Он хотел ее с самого начала. Он и сейчас хочет ее.
 — Мы приехали, любовь моя.
 Он поднял ее. В груди теснилось сожаление. Опуская ее юбки, он взглянул на дом из красного кирпича.
 — Дейн, чему ты так улыбаешься? Он покачал головой.
 — Ты не поверишь, милая.
 — Наверное, особенно если ты не расскажешь мне, в чем дело.
 Он коротко засмеялся, натягивая лиф на ее плечи.
 — Я живу рядом, за углом, — весело сказал он.
 — Не может быть!
 — Именно так. Дом на площади с красивым каменным портиком.
 — Надо же! Мне он так нравился! Я хотела купить его, но это оказалось мне не по средствам!
 Он засмеялся.
 — Внутри дом так же хорош, как и снаружи.
 Кучер открыл дверь и протянул Джулианне руку. Дейн вышел после нее.
 Она напрасно пыталась привести в порядок волосы. Дейн положил руку ей на талию.
 — Больно?
 Он прижался губами к ее локонам, глубоко вдыхая ее запах. Он заметил, как она поморщилась, когда ступила на землю.
 Она смотрела ошеломленно.
 — Нет!
 — Обманщица! — нежно возразил он. — Позволь мне.
 Он легко поднял ее на руки и понес в дом. Ее экономка уже стояла у дверей и широко распахнула их. Дейн вошел внутрь так, как будто у него были на это все права.
 Можно было только восхититься, как прекрасно женщина владела собой. Увидев свою хозяйку у него на руках, она указала в сторону лестницы.
 — Последняя дверь направо, милорд. Дейн удивленно поднял брови.
 — Твоя экономка очень проницательная женщина, — сказал он. — Мне она нравится.
 — Ты… ты даже незнаком с ней, — прошипела Джулианна.
 Он пересек лестничную площадку.
 — Нас ведь только сегодня представили друг другу, — напомнил он ей. — Наши отношения развиваются слишком быстро, ты не находишь?
 — Вы большой повеса, сэр?
 — Отныне нет, — быстро нашелся он.
 В ее комнате ярко горел огонь в камине. Дейн прошел по золотисто-коричневому ковру и опустил ее на пол возле кровати. Сняв фрак, он бросил его на кровать и закатал рукава, обнажив мускулистые руки. Джулианна молча стояла, пока он снимал с нее платье, чулки и туфельки. На умывальнике стоял кувшин с теплой водой. Налив из него в тазик немного воды, он смочил полотенце и вернулся к Джулианне.
 Положив руку ей на плечо, он уложил ее на белое стеганое одеяло.
 — Ляг на спину, — мягко сказал он. Джулианна приподнялась на локтях.
 — Что ты делаешь? — спросила она слабым голосом.
 — Ш-ш. — Он вложил полотенце между ее ногами, чтобы успокоить саднящую боль, и посмотрел ей в лицо.
 — Ты хорошо себя чувствуешь?
 Она закинула руки, вытянув их вдоль  головы с согнутыми пальцами.
 — Да, — сказала она слабым голосом. — Почему я должна плохо себя чувствовать?
 Он крякнул.
 — Милая, — произнес он почти весело, — ты действительно хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос?
 Яркая краска залила ее щеки. Дейн вытер следы происшедшего между ними и бросил полотенце в тазик. Вдруг ее начало трясти.
 — Знобит? — заботливо спросил он.
 — Немножко.
 — Тогда позволь мне согреть тебя. — Он снял брюки и лег к ней в постель.
 — Дейн, — попыталась она остановить его.
 — Мой маленький недовольный котенок!
 Его тело полностью укрыло ее. Он наклонился над ней и поцеловал, скользнув губами по изгибу ее шеи. Боже, как замечательно пахнет ее тело. Лимонами и каким-то только ей присущим свежим запахом. Она заставляла все его тело страдать. Одно ее присутствие кружило голову. Ему хотелось снова войти в нее, почувствовать, как ее тело снова и снова сжимает его плоть.
 — Остановись, — неуверенно произнесла Джулианна. — Я утрачиваю всякую способность думать, когда ты делаешь это.
 — Твоя головка слишком занята мыслями, котенок.
 — А твои руки слишком заняты мной! Он издал короткий смешок.
 — Я и не отрицаю этого!
 Она отбросила его руку, обхватившую прелестную округлую грудь.
 — Ты пытаешься провести меня, не отпирайся.
 — Это не так, — сухо сказал он. Вытянувшись рядом и опираясь на локоть, он мог смотреть на нее. Увы, она натянула на себя простыню.
 — Ты должен многое объяснить мне, Дейн. Ты оттягиваешь неизбежное.
 Он позволил себе слабо улыбнуться.
 — Что ж, чем быстрее я объяснюсь, тем скорее мы сможем перейти к… более приятным занятиям.
 Джулианна возмутилась.
 — Это слишком серьезно. Прошу, не играй так со мной.
 Она сказала это, отчетливо выговаривая слова и выставив вперед подбородок. Сама непоколебимость! Вдруг ее глаза сузились.
 — В тот день, когда я покинула… Поместье, которое мы проезжали на пути к деревне. Оно твое?
 Кончик его пальца осторожно пропутешествовал по ее щеке.
 — Да, котенок. Оно принадлежит моему семейству.
 — А дом, куда ты привез меня? Он тоже твой?
 — Охотничий домик. Моя семья давно пользуется им.
 — Твоя семья, — повторила она. — У тебя действительно есть две сестры?
 — Да. Даниэла старше меня на два года, Дельфина на три. У обеих по трое детей.
 — А твои родители?
 — Они умерли пять лет тому назад. Моя мать умерла в тот же месяц, что и отец. — Улыбка слегка тронула его губы. — Наверное, к лучшему. Одному из них было бы слишком тяжело жить без другого.
 Ее глаза запылали синим огнем.
 — Почему, Дейн? Почему такой человек, как ты, рыскает по ночам как Магпай? Что заставляет тебя делать это?
 — Тому есть веская причина. — Он замолчал, и пауза затянулась. Видно было, что он колеблется и ему приходится нелегко.
 Она перешла в наступление:
 — Вот! Я так и знала!
 Он понимал, что ему не удастся обойти этот вопрос.
 — Джулианна, — тихо проговорил он, — что, если я скажу тебе: все это только маскарад?
 Она сделала нетерпеливый жест.
 — Я знаю это.
 — Что, если я скажу тебе: это было… необходимо.
 — Необходимо? Необходимо прибегнуть к воровству? — В ее словах прозвучала боль. — Почему? Почему такой человек, как ты, поступает подобным образом? Ты что, картежник? Тебе так нужны деньги, что ты вынужден воровать?
 Он принужденно рассмеялся.
 — Едва ли.
 — Тогда что это? Забава? Проверка на смелость? Ты забираешь серебро, золото, драгоценности…
 — Не преувеличивай! Взято было ровно столько, сколько требовалось для создания видимости.
 — Для создания видимости! Господи, Дейн, ты посмел ограбить даже личного секретаря премьер-министра. Именно с этого ты и начал свою карьеру в качестве Магпая, разве не так?
 — Не так, Джулианна.
 — Но это было! Я читала об этом в газетах…
 — Детали были сильно преувеличены, уверяю тебя. Она усмехнулась.
 — В лесном домике ты не делал секрета из награбленного. Скорее ты хвастался добычей.
 — А, те мешки, что там стоят.
 — Да, те мешки.
 — Я не отрицаю, что они были моей добычей. Она издала сдавленный звук.
 Дейн почти улыбался.
 — Котенок, на чьей ты стороне? Ты хочешь, чтобы я оказался виноватым, или ты не хочешь этого?
 — Конечно, не хочу.
 — Тогда позволь мне рассказать тебе, что находится в тех мешках, — мягко сказал он.
 — Я знаю, что в них!
 — Ты думаешь, что знаешь, — возразил он мягко, — банкноты в тех мешках не настоящие.
 — Что? — изумленно воскликнула она и уставилась на него.
 — Они фальшивые, любовь моя. Подделки.
 — Подделки, — повторила она, явно смущенная, и растерянно посмотрела на него. — Как ты можешь это знать, Дейн. Как?
 — Джулианна, по правде сказать, этого разговора не должно было быть. Я рискую, рассказывая тебе об этом. Рискую твоей и своей безопасностью. Но ты невольно оказалась замешанной в эту историю. И хотя обстоятельства таковы, что тебе не следовало бы знать правду, я не могу и не буду скрывать ее от тебя.
 Что-то изменилось в ее лице.
 — О Боже.
 — После Ватерлоо я ушел в отставку с военной службы, дорогая. Я был в ужасе от того, что мог умереть! Каждый раз, когда я вспоминал залитое кровью поле битвы, холодный пот выступал на моем лбу. Как мог я оставаться солдатом, когда мною овладела такая слабость? Я чувствовал, что перестаю быть мужчиной, что превращаюсь в труса! Те солдаты в битве при Ватерлоо… я как будто бы предал их, обратился в бегство, бросил их. Временами мне хотелось покинуть страну. Но я не мог позволить страху поглотить меня, не хотел этого! Я понял, что самый лучший способ побороть свой страх — это посмотреть ему в лицо, а не бежать от него! Для меня это был единственный выход. — Немного помолчав, он продолжал: — Со временем я понял, что смогу быть полезным отечеству, борясь с врагами на наших собственных берегах. Случилось так, что высокое должностное лицо связалось со мной. Во время войны я, действуя под чужим именем, вернул бесценный для моего начальства документ. Они решили, что я могу оказаться полезным в определенных предприятиях, а мой титул открывал мне доступ в круги, попасть в которые иначе не представлялось бы возможным.
 Кулачки Джулианны оказались у нее под подбородком. В другое время он посмеялся бы над ее ошеломленным видом.
 Он пристально смотрел на нее.
 — Котенок, — произнес он ласково, — ты хоть понимаешь, о чем идет речь?
 Она продолжала так же смотреть на него немигающим взглядом.
 — Боже милостивый, — сказала она, оставаясь в оцепенении. — Ты шпион.
 Джулианна чувствовала себя так, как будто ветер сбил ее с ног. Голова шла кругом: агенты, высокие круги, чужие имена — все это было так загадочно, непонятно, темно.
 — Так ты шпион? — повторила она, как будто в чем-то убеждая себя.
 Ее собственный голос прозвучал словно через завесу, как и его голос.
 — Признаюсь, мне никогда не нравилось это слово. Оно не отражает сути. Агент звучит гораздо приятнее для слуха.
 Ей было не до игры словами. Она села, высвободив руки из-под одеяла и опираясь на подушки. Сердце у нее билось так сильно, что казалось, будто оно готово было выскочить из груди.
 Уронив голову на колени, Джулианна старалась взять себя в руки. Она и раньше подозревала, что с ним что-то не так, хотя не знала, что именно. Но ей и в голову не приходило, что он мог быть шпионом.
 Глубоко вздохнув, она взглянула на него. Он тоже сел и не сводил с нее глаз, явно наблюдая за ее реакцией.
 Если вначале шок словно опустошил ее мозг, то теперь тысячи мыслей проносились в голове, мешая друг другу.
 — Я бы никогда не смогла быть шпионкой… прошу прощения, агентом. Видишь ли, я не могу придумать причину, по которой тебе надо было бы красть фальшивые деньги. Ты еще сказал, что Магпай — это только видимость, маскарад. Как это понять? Почему?..
 Он выставил руку.
 — Не все сразу, милая. Не все сразу. — Он помолчал. — Джулианна, несколько месяцев тому назад в канцелярию премьер-министра явилась женщина по фамилии Босуэлл и поразила всех сообщением о факте подделки банкнот.
 Глаза Джулианны широко раскрылись.
 — Фальшивые деньги?
 — Да. Деньги подделывали веками, котенок. Известны фальшивые монеты, более легкие, чем настоящие, или даже рисованные банкноты… В наше время умелый гравер со своими инструментами вполне справляется с этим. Клише и пресс — все, что для этого нужно. — Он помолчал, а затем продолжил: — Муж миссис Босуэлл, видишь ли, был хорошо знаком с этим видом противозаконной деятельности. После того, как его выпустили из тюрьмы, миссис Босуэлл стало известно, что кто-то обратился к нему с тем, чтобы воспользоваться его познаниями. Кто-то из министерства внутренних дел. Возможно, этому не придали бы значения, если бы не случилась одна вещь.
 — Какая?
 — Менее чем через день миссис Босуэлл и ее муж оказались мертвы. Когда они поздно вечером переходили улицу у своего дома, их сбила карета. Того, кто ею правил, так и не нашли.
 Джулианне следовало бы уже понять, но она не поняла.
 — Не говори, что это было…
 — Убийство, а не несчастный случай. Она поежилась.
 — Несомненно, — сказала она задумчиво. — И что дальше?
 — Мне и еще одному агенту, моему партнеру Филиппу, поручили провести расследование. Можешь себе представить, какой разразился бы скандал, если бы информация оказалась правдивой, и широкой публике стало бы известно о коррупции в самом министерстве иностранных дел. Необходимо было все держать в секрете, поэтому мы никому ничего не говорили, даже нашим начальникам. Миссис Босуэлл случайно услышала, как преступник говорил ее мужу Даниелу, что фальшивые деньги будут доставляться дилижансом из Лондона. Сначала в Бат, где предположительно находится кто-то, кто занимается распределением.
 — Но сначала тебе нужно было узнать, правду ли сказала та женщина?
 — Да. Мы не могли открыто провести расследование, тогда о нем стало бы известно тому, кто стоит во главе всего этого. Поэтому я надел маску и превратился в разбойника. И скоро я нашел то, что мы искали.
 — Фальшивые банкноты, — медленно произнесла она.
 Он кивнул.
 — Но осталась еще одна проблема. Если организатор обнаружит, что он под подозрением, мы никогда не сможем дознаться, кто он. Мы должны переиграть его в его же игре. Поэтому я продолжал в качестве разбойника выманивать его из норы.
 Голова у Джулианны шла кругом.
 — Ты пытаешься заманить его в ловушку? Выманить оттуда, где он прячется, отнимая у него деньги?
 — Именно. Если партии отправляемых им денег будут разграбляться, он немедленно начнет противодействовать. Он должен поверить, что грабежи носят случайный характер, что объекты выбираются наугад. Вот почему в газетах напечатано то, что там напечатано. Организатор не посмеет использовать своих подчиненных, чтобы схватить Магпая. Он не может рисковать, привлекая к себе слишком много внимания, иначе он может обнаружить себя. Мы должны перехитрить его в его же игре, выманить его наружу оттуда, где он прячется. Разозлить его. В какой-то момент он совершит ошибку.
 Ее глаза широко раскрылись.
 — Ты хочешь выманить его, — в ужасе сказала она. — Ты хочешь выманить его на себя?
 Он кивнул. Джулианна похолодела.
 — Дейн, — услышала она свой голос, — у тебя есть кто-то на подозрении?
 Его глаза блеснули.
 — Пока нет. Но скоро появится, в этом нет сомнений.
 — И какой ценой, хотела бы я знать? Ценой твоей жизни? Газеты полны описаниями твоих «подвигов». О тебе говорили и на балу. Может случиться так, что ты окажешься на виселице! Ты знаешь, что цена за твою голову удвоена?
 Он поднял бровь.
 — Разумеется.
 Джулианна набросилась на него:
 — Если тебя схватят недалеко от Лондона, как сможет корона защитить тебя? Никто не знает, кем ты являешься на самом деле. Они будут думать, что перед ними бандит, вор! В тебя будут стрелять.
 — Перестань! Не два же раза подряд.
 Его легкомыслие разъярило ее.
 — Это не смешно!
 Она отшатнулась от него, но сильная рука Дейна удержала ее за талию.
 — Я знаю, знаю. Больше не буду шутить. — Он склонился над ней. — Это шанс, который я должен использовать.
 — Что, если тебя поймают? Задержат? Я боюсь за тебя.
 Она была очень напугана. Ее ужасала мысль, что она может потерять его снова.
 — Не бойся, котенок. Посмотри на меня.
 Их взгляды встретились. Он взял ее руку, поднес к губам, поцеловал ладошку и положил ее на свое плечо.
 — Обними меня, милая.
 Кончики ее пальцев вдавились в его гладкую кожу. Она не знала, оттолкнуть его или припасть к нему. У Дейна не было сомнений. Он обвил рукой ее шею. Целовал ее, пока она не стала задыхаться, пока не исчезли все мысли, пока иссушающий жар внутри ее не уничтожил все, кроме желания, пульсирующего в венах. Слабея, она снова откинулась на подушки, увлекая за собой Дейна и не желая отпускать его.
 — Джулианна, — шептал он. Его смуглая рука лежала на ее бедре. — Я должен знать, котенок. Ты сожалеешь о том, что случилось ночью?
 Сердце у нее подскочило. Она покачала головой. Их губы почти соприкоснулись.
 — Ты уверена? Это не из-за Томаса? Просто потому, что ты хотела знать, как это бывает?
 — Нет, — услышала она свои слова как бы со стороны. — Ничего подобного.
 Сердце прыгало у нее в груди. Джулианна задумалась, перебирая мягкие волосы у него на затылке.
 — А ты сожалеешь?
 — Только о том, что все произошло слишком быстро.
 — Быстро? — эхом отозвалась она. Дейн издал непонятный звук.
 — Позволь мне показать тебе.
 Он отбросил простыни, медленно зажал ее колени своими и оказался над ней. На ней с широко расставленными коленями.
 — Твоя близость оказывает на меня предсказуемое действие, котенок.
 Ее глаза скользнули вниз и расширились.
 — Да, — сказала она потрясенно. — Вижу! — Она сглотнула. — Но прошло только полчаса.
 Его грудь всколыхнулась от смеха.
 — Я полностью согласен с тобой, котенок. Слишком, слишком много времени.
 Гораздо позднее Джулианна пробудилась от крепкого сна.
 — Джулианна, — послышался хрипловатый от волнения голос у ее виска.
 Вздохнув, она недовольно пошевелилась. Она так крепко спала, и ей не надо было гадать почему. Дейн оказался почти полностью одетым.
 — Я должен идти, дорогая.
 Он подал ей платье, висевшее на спинке кровати. Вместе они сошли вниз. Увидев, как она подавила зевок, он хихикнул. Они остановились в прихожей.
 — Ну, — проворчала она, — ты привык к таким занятиям, а я нет.
 — Справедливо.
 Она наклонила голову набок.
 — Чему ты так улыбаешься?
 — Как это «так»? — Сильная рука отвела завиток ей за ухо.
 — Как будто ты знаешь что-то, чего я не знаю. Он провел рукой вниз до кончика ее носа.
 — Ты придумываешь себе вещи, которых не было, — сказал он весело.
 — В самом деле?
 — В самом деле.
 На задней половине дома скрипнула дверь. Джулианна прикусила губу.
 — Дейн, тебе следует поторопиться. Мои слуги поднимаются.
 — У меня тоже кое-что поднимается.
 Теплыми руками он приподнял ее над полом и притянул так близко, что она ощутила справедливость этого замечания.
 — Дейн, ты должен идти!
 — Я не могу уйти, не поцеловав эти славные губки.
 — Дейн, ты самый нахаль…
 Его рот заставил ее замолчать. Она еще пыталась что-то сказать, но их губы сомкнулись в долгом, бесконечно долгом и страстном поцелуе. Ошеломленная, она почувствовала, как голые пальцы ее ног скользнули вниз по его сапогам и оказались на холодном мраморном полу.
 Когда она открыла глаза, хлопнула дверь. Джулианна отодвинула висевшую на двери тюлевую занавеску, безрассудно надеясь еще какое-то время видеть Дейна. Сзади раздался какой-то звук, заставив ее обернуться.
 Когда она снова взглянула через стекло, Дейна уже не было.




 Глава 16


 — У нас очень настойчивый посетитель, миледи. Джулианна оглянулась, ища глазами свою экономку.
 — Посетитель?
 Миссис Макартур стояла на нижней ступеньке с веником в руке.
 — О да. Все утро я пыталась выдворить его, но он сопротивляется.
 Джулианна посмотрела туда, куда указывала экономка. На солнце блеснули два раскошенных желто-зеленых глаза.
 Это был Максимилиан.
 Он бросился к ней. Его гладкое черное тельце описало окружность вокруг ее ног.
 У миссис Макартур даже отвисла челюсть.
 — Провалиться мне на этом месте! Этот негодник и близко никого не подпускал. Я подумала, что он голоден, но он воротил нос от сливок, которые я принесла для него. А сейчас он ведет себя так, как если бы вы были его лучшим другом.
 Джулианна прикусила губу. Она вспомнила, как Дейн говорил ей, что Максимилиан на редкость разборчив в своих привязанностях.
 — Благодарю, миссис Макартур, я пригляжу за ним.
 — Очень хорошо, миледи.
 Джулианна взяла кота на руки. Максимилиан немедленно подобрал под себя лапки и потерся головой о ее подбородок. Его горловое мурлыканье сотрясало все его тело, ушки вздрагивали, и она, смеясь, зарылась носом в мягкий мех у него на шее.
 — Максимилиан, я скучала без тебя.
 — А без меня ты тоже скучала?
 Сердце у Джулианны подпрыгнуло. Она знала этот низкий, с хрипотцой, голос. Очень хорошо знала.
 За невысокой железной калиткой прямо перед ней стоял Дейн. Он был в морской куртке с блестящими пуговицами и узких брюках, которые выгодно подчеркивали форму его длинных мускулистых ляжек. Воздух внезапно нагрелся. Она не могла справиться со своим дыханием. И когда заговорила, голос ее слегка прерывался.
 — Здравствуй.
 — Здравствуй. — Голодным взглядом он всматривался в ее лицо.
 — Тебе не следует позволять Максимилиану бродяжничать. Он мог бы потеряться.
 — Он не терялся. Он был здесь, когда я уходил утром. Ждал меня. А сейчас я подозреваю, что он ждет тебя.
 Ни один из них не сдвинулся с места. Каждый был слишком погружен в созерцание другого. Казалось, сойди земля со своей оси — они даже не заметили бы этого. Дейн смотрел на ее губы, она — на его.
 — Не хочешь поехать со мной? В горле у Джулианны пересохло.
 — Куда?
 Как будто это имело значение.
 — Далеко.
 — Когда?
 — Сегодня днем. — Что-то промелькнуло в его глазах. — Есть несколько вещей, которые я должен… сделать.
 Чары рассеялись.
 — Это касается…
 — Да. — Он помолчал. — В час дня? Она кивнула.
 — Тогда до встречи.
 Дейн откланялся и ушел. Джулианна проводила его взглядом, пока он не исчез за углом. Только после этого она обнаружила, что все еще прижимает к себе Максимилиана.
 Звонок раздался точно в час дня. Джулианна сделала над собой усилие, чтобы не броситься бегом вниз по лестнице. Она услышала звук отворяемой двери и голос миссис Макартур, встречающей кого-то. Прижав руки к щекам, она остановилась. Нельзя же вести себя как школьница! И все же при первом взгляде на Дейна, стоявшего в передней, у нее закружилась голова, как если бы она в самом деле сбежала вниз по ступенькам.
 На улице он усадил ее в фаэтон. Пока они выезжали из города, Джулианна помимо своей воли снова и снова бросала взгляды на его руки, умело справляющиеся с вожжами. У него были такие замечательные смуглые руки, с длинными красивыми пальцами и широкими сильными запястьями, покрытыми колечками темных волос. Они буквально завораживали взгляд. Эти руки совсем недавно трогали ее. Джулианне нестерпимо хотелось снова почувствовать их на своем теле.
 Он взглянул на нее.
 — Что с тобой?
 — Ничего.
 Она не будет запинаться, как школьница. Не будет! С самого утра, как только Джулианна снова увидела его, она все время находилась в состоянии нервного напряжения. Оно прошло после того, как во время езды их тела случайно столкнулись. Она не старалась держаться на расстоянии. Сидя в коляске рядом с ним, она ощущала удивительное чувство внутренней близости, уюта и покоя.
 Когда они остановились, Дейн легко подхватил ее и поставил на землю. Тропинка уводила от дороги в лесок из дубов и вязов. Повсюду пробивались сквозь землю лесные цветы. Солнечные лучи, ложась на траву, образовывали диковинный пятнистый узор, расцвечивая мир яркими красками. В его руках оказались одеяло и небольшая корзинка.
 — Давай остановимся здесь.
 Поставив корзинку на землю, он подхватил ее за талию, увлек за дерево и поцеловал долгим поцелуем.
 — Дейн, — задыхаясь, сказала она, когда он наконец отпустил ее, — ты ведешь себя как-то очень уж развязно, ты не находишь?
 Он откинул назад голову и рассмеялся.
 — Это что, любовное свидание? — дерзко спросила она.
 — А тебе хотелось бы этого?
 Джулианна закусила губу. Краска залила ее щеки.
 — Я не знаю, — честно ответила она.
 Дейн ничего не сказал, но посмотрел на нее долгим взглядом. Усадив ее на одеяло, он снял куртку и достал из корзины хлеб, сыр и вино.
 Они поели. Покончив с едой, Дейн уселся, согнув одну ногу в колене, прислоняясь спиной к дереву. Он сидел, устремив взгляд на деревья. Его длинное тело заняло собой все одеяло. От падающих солнечных лучей профиль его казался отлитым из золота, а чувственный изгиб его рта заставлял стучать ее сердце. И когда его губы складывались в подкупающую мальчишескую улыбку, и когда они превращались в тонкую линию, — они всегда завораживали ее. Он был таким потрясающе красивым!
 Почувствовав на себе ее взгляд, Дейн уставился на нее. Отставив в сторону ее бокал, он взял руку Джулианны, поднес к своим губам и поцеловал нежную кожу между большим и указательным пальцами.
 — Знаешь, что бы я сделал с тобой, если бы мы были одни?
 — Думаю, да.
 Серьезность, с которой это было сказано, заставила его засмеяться. Ее глаза сузились.
 — Ты снова смеешься, как тогда, — сказала она ему.
 — Как?
 — Как прошлой ночью.
 — Когда?
 — Когда ты… когда мы… после…
 — После чего?
 — Ты смеешься надо мной?
 — Нет, котенок. Я улыбаюсь. А вот почему… со мной что-то произошло. — Он перебирал ее пальцы. — Когда эта история с Магпаем закончится, нам надо пожениться.
 Джулианна не могла поверить своим ушам. Она отдернула руку.
 — Я не нахожу это забавным, — выпалила она.
 — Я тоже.
 — Дейн! Как это тебе могло прийти в голову? — Темные брови надменно поползли вверх.
 — Как почему? Мне нужно напомнить тебе о том, что произошло прошлой ночью? Я лишил тебя девственности. Как честный человек, я просто обязан жениться на тебе!
 Честь. Благородство. Что-то сжалось у нее в груди. «Честь заставила Томаса жениться на Клэрис», — смутно подумала она. Прошло много времени, прежде чем она справилась с чувством гнева и сумела пережить предательство, но Томас поступил правильно, отказавшись оставить Клэрис. Только вот Джулианне нужно больше, чем это. Она и заслуживала большего.
 — Что сделано, то сделано. Ты не взял ничего, чем я бы не могла распоряжаться по собственному усмотрению! А я не хочу выходить замуж за тебя по той причине, что мы не устояли в минуту безумия!
 — Безумия? Мне это представляется совсем по-другому.
 — Могу я говорить прямо?
 — Сделай милость, — ответил он тоном официальной любезности.
 — Мы оба не устояли перед… земными радостями.
 — Перед чем? Разве мы не говорим откровенно? Милая, нет никакой необходимости проявлять излишнюю деликатность.
 В свете дня все виделось совсем по-другому. Ветерок шевелил его волосы, а губы, как будто высеченные резцом скульптора, сложились в жесткую линию. Как и раньше, Дейн вызывал в ней целую бурю чувств.
 Она открыла рот, потом снова закрыла. Этого-то она никак не ожидала! В ее взгляде было почти отчаяние.
 — Я не могу отрицать, что нас потянуло друг к другу с самого начала. Но, наверное, виной тому обстоятельства, тот факт, что мы оказались в тесном общении. Постоянно были вместе. Да, все дело именно в этом.
 — Ты не убедила ни меня, ни себя, котенок. Мы оба знаем, что бросило нас друг к другу. Мы были под властью чувств. Превозмочь, возможно, но…
 — Ты сам сказал это, Дейн. Все произошло быстро. В пылу желаний.
 — Ты думаешь, это было вожделение? — спросил он безжизненным голосом.
 — Да, да! Что-то необузданное и плотское.
 — Плотское! — Он сказал это с отвращением.
 — Когда я выйду замуж, если, конечно, выйду, — с нажимом сказала она, — это произойдет только тогда, когда все доводы рассудка будут «за». Не из-за минутной слабости.
 Она отчетливо прочитала недоверие на его лице. Недоверие быстро сменилось неистовством. Он распалился.
 — Ты отказываешь мне?
 — Я… Кажется, да.
 Он вскочил на ноги, посылая проклятия. В голове у Джулианны все смешалось. Внезапно она обнаружила, что стоит перед ним.
 — Я начинаю думать, что ты ищешь возможности преподать мне урок. И все потому, что я не был откровенен, что многое скрывал?
 — Совсем нет! — Он возвышался над ней, как башня, но она не собиралась уступать.
 — Дорогая, если бы я пошел к твоим братьям и открыл им, что мы знали друг друга плотским образом, ты, конечно же, должна понимать: они потребуют, чтобы мы поженились.
 — Они могут потребовать, но не могут заставить меня выйти замуж. Так же, как и ты. Мои решения — это только мои собственные, Дейн.
 — Мы поженимся, Джулианна.
 — Что? — воскликнула она.
 Его лицо оказалось прямо над ее лицом.
 — Мы поженимся, любовь моя.
 Ее подбородок упрямо поднялся вверх.
 — Ты можешь быть знатным, можешь иметь привычку приказывать, но ты не можешь приказать мне.
 Сверкнули белые зубы.
 — Котенок, — протянул он, — ты очаровательно ядовитая особа.
 — Остановись! Если бы я не встретила тебя у Фардингейлов, этого бы никогда не случилось. Вопрос о женитьбе просто никогда не стоял бы. Наши пути никогда бы больше не пересеклись.
 Он схватил ее за руки.
 — Я уже начал наводить справки, мисс Джулианна Клер. Задача оказалась бы легче, если бы ты сразу назвала свое имя.
 — Не смей укорять меня! — Ее глаза сверкали. Она то отводила их, не в силах выдержать его требовательный взгляд, то снова смотрела на него.
 — Я хочу домой, Дейн.
 — Джулианна! — Он взял ее за подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза. Ее взгляд уплывал в сторону. Губы у Джулианны дрожали. Дейн мысленно выругался. Никто из них за всю обратную дорогу не произнес больше ни слова. Когда они подъехали к ее дому, стало темнеть. Он повернулся к ней.
 — Я войду? — единственное, что сказал он.
 — Пожалуйста, не надо, — сказала она сдавленным голосом.
 Джулианна чувствовала на себе его взгляд. Он вонзался в нее подобно тысяче крошечных иголочек. Она медленно подняла голову.
 — Будет лучше, если мы больше не увидим друг друга.
 Она и не подозревала, что скажет эти слова. Джулианна сидела на краешке сиденья, с трудом удерживая равновесие.
 Он весь напрягся. Джулианна сразу же почувствовала это. Он не прикоснулся к ней. «Если бы это произошло, — мелькнула у нее безумная мысль, — у меня никогда не хватило бы сил изображать равнодушие».
 — Джулианна, выслушай меня. Я дам тебе все, что ты хочешь. Детей, например…
 Она вся задрожала. Сердце ее трепетало. Особенно сердце. Джулианна когда-то уверила себя, что никогда не узнает, что такое страсть в объятиях мужчины. Но именно в объятиях Дейна она узнала, что это такое. Узнала слишком много, так много, что почти испугалась! Видеть его снова… быть с ним. Это было невыразимо.
 И он любит ее. В глубине души она знала это. Это чувствовалось во всем: в нежности, с которой его руки обнимали ее, в теплом прикосновении его губ. Но ей нужно было разобраться в себе, осмыслить время, проведенное с ним в охотничьем домике, и особенно то, как мучительно ей потом не хватало его… Она была дурочкой, когда собиралась выйти замуж за Томаса, даже не подозревая, что он виделся с Клэрис уже после их помолвки.
 Может быть, она боится ошибиться снова. Она покачала головой. Ее глаза избегали его глаз.
 — Пожалуйста, — начала она осторожно, но замолчала. Глаза ее уставились куда-то позади его плеча.
 — Что? Что такое?
 — Этот человек на дороге. Он стоит и не уходит. Дейн, мне кажется, он смотрит на нас.
 Одним молниеносным движением Дейн достал что-то из-под сиденья. Когда он оказался на дороге, в руке у него блеснула сталь.
 Человек на другой стороне улицы дотронулся до полей шляпы и отошел.
 — Все в порядке, я его знаю. — Дейн засунул пистолет в карман. Он возвратился и помог Джулианне выйти из кареты. Она заморгала.
 — Боже, все это время у тебя был пистолет?
 — Да.
 Человек подошел к углу и остановился.
 — Он поджидает тебя?
 — Да.
 — Тогда тебе лучше не заставлять его ждать дольше. Его челюсть, казалось, была выкована из железа.
 — Джулианна, это не конец.
 — А я говорю, все кончено. Дейн пробормотал проклятие.
 — Я вернусь, Джулианна.
 — Нет, Дейн, нет. Пожалуйста, не надо. — Она старалась унять невыносимую боль в груди. — Мне будет легче, если ты не вернешься.
 И она ушла.
 Дейн почти свалился на стул в кофейне, где была назначена встреча.
 Филипп с любопытством разглядывал его.
 — Ты не в духе, я прав?
 Дейн нахмурился и заказал виски.
 — Это из-за твоей возлюбленной? Дейн поднял брови.
 — Какие мы умные, да? Филипп, я не знаю, почему ты занимаешься тем, чем ты занимаешься. Я просто хочу, чтобы ты действовал быстрее, чтобы я мог покончить с этим.
 Филипп засмеялся, затем вздохнул.
 — Дело в том, Дейн, что я начинаю бояться, удастся ли нам вообще найти этого мерзавца.
 Длинные пальцы забарабанили по столу.
 — Мне хотелось бы услышать совсем другое. Филипп поморщился.
 — Я знаю, но мы делаем все, чтобы вынудить его действовать. — Он внимательно посмотрел на Дейна. — Сегодня ты едешь?
 — Судя по всему, у меня нет выбора, так? — Дейн взял свой стакан.
 Филипп продолжал изучать его.
 — С тобой все в порядке?
 — Нет.
 Филипп задумчиво смотрел на него.
 — Ты не можешь позволить себе смятение и растерянность, — сказал он мягко. — Это опасная работа.
 Дейн покрутил головой, поднялся, резко стукнув каблуками по деревянному полу, и необычно быстро закончил разговор:
 — Ты занимайся своей работой, а я буду делать свою.
 Темная ночь была беззвучной и сонной. Мрачная гряда облаков скрывала луну. Наверху темнота была почти непроницаемой, густой и тяжелой. Дейн не сводил глаз с дороги. Персиваль забеспокоился, стал бить копытом влажную землю. Налетевший ветерок подхватывал и кружил поднятые им листья. Одним словом, Дейну пришлось успокоить своего коня.
 «Филипп был прав, — мрачно решил он. — Мои мысли заняты не тем, чем должны быть заняты. Я думаю не о деле». И сердце его далеко отсюда. Плохо. Очень плохо. Он не хотел быть здесь. Где угодно, но только не здесь. Нет, не так. Он хотел быть с ней, с Джулианной.
 Почти с самого начала он предупреждал себя: нельзя позволять желаниям брать верх. Характер работы требовал, чтобы сердце его оставалось свободным, ведь то, чего он больше всего боялся, могло стать реальностью. Он может поплатиться жизнью, ведь он хорошо знает, насколько велик риск… Это было бы несправедливо по отношению к любой женщине… Бог свидетель, это было бы несправедливо по отношению к Джулианне! Она и так уже много страдала в своей жизни.
 Но его чувства к Джулианне только усиливались. Он не мог отказаться от нее. Просто не мог. Один Бог знает, он и не хотел!
 «Господи, — думал он с раздражением, — что я наделал! На что рассчитывал?»
 Он был слишком уверен, как она сказала, слишком самонадеян! Все, что было в нем мужского, тщеславного и самоуверенного, до сих пор не позволяло ему поверить, что Джулианна отказала ему.
 «Да, предложение было сделано неудачно», — мрачно признался он себе. Все получилось не так, как должно было быть. Он должен вернуть ее расположение. И ждать. Ее голосок был ему милее солнца в темную ночь. Чистый и звонкий. Неудивительно, что он был так нетерпелив. Так что же ему теперь делать? Он не отпустит ее. Нет, она не избавится от него так просто! Не уйдет из его жизни. А он собирается вернуться в ее жизнь.
 В отдалении послышалось громыхание колес. Персиваль насторожил уши. Дейн положил руку на  его шею и почувствовал, как дрожь пробежала по могучему телу животного.
 Когда карета приблизилась, кучер увидел пугающую картину: силуэт огромного черного животного, неподвижно стоящего посередине дороги, с восседающим на нем всаднике в плаще и маске.
 С резким звуком карета остановилась. У толстяка кучера отвалилась челюсть.
 — Руки вверх, — спокойно приказал Дейн.
 Из пассажирского отделения высунулась — голова джентльмена средних лет.
 — Эй, в чем дело? Почему ты остановился? Когда он заметил фигуру Дейна в маске, его глаза вылезли из глазниц.
 — Джейн, это он! Магпай!
 Внутри кареты раздался пронзительный визг.
 — Спокойно, мадам. — Вешая через плечо большую плоскую сумку, он заглянул внутрь. — У меня уже есть то, что я хотел. — Он выпрямился в седле, взялся за поводья, пришпорил коня… И Персиваль понес его прочь.
 Дейн оглянулся. Черт! Кучер что-то доставал из-под плаща. Едва Дейн успел понять, что это значит, как пуля просвистела над его ухом и отщепила кусок коры с низко свисающей ветки прямо над его головой.
 Филипп был прав: он не должен забывать об осторожности. Еще немного — и он бы обрел вечный покой.
 Женщина в углу подняла вуаль. Роксбури благоговейно рассматривал свое новое сокровище — прекрасно сохранившуюся деревянную шкатулку удлиненной формы, инкрустированную слоновой костью и золотом. Он неохотно отодвинул шкатулку в сторону и обратил внимание на посетительницу.
 — Почему вы на меня так смотрите, мадам?
 — Меня интригует повязка на вашем глазу, — неожиданно сказала она. — Мне помнится, в молодости у вас ее не было.
 Он коротко засмеялся.
 — Мадам, я удивлен, что вы вообще меня запомнили.
 — Так что случилось?
 — Я получил увечье в Нильском сражении, когда служил в военно-морских войсках.
 — Нильское сражение! Мне следовало бы знать! — Ее красивые брови изогнулись. — Корабль лорда Нельсона?
 — Нет. Это был «Куллоден». Тогда британцы крепко потрепали французов.
 Она игнорировала насмешку.
 — Мне кажется, вы созданы для военной службы. Он дотронулся до повязки.
 — Мои командиры думали иначе. — Он натянуто улыбнулся.
 — Вы знаете, что Франсуа становится все более нетерпеливым и требует золота. Я не могу продолжать ссылаться на недостаточность ваших средств.
 Он изобразил удивление.
 — Что? Нашелся мужчина, которого вы не можете обвести вокруг пальца?
 — Вы сказали, что задержка связана с тем, что разбойник… Как его прозвали?
 — Магпай.
 — Да, да. Магпай. Что он украл ваши деньги. Но человек ваших возможностей… Откуда у вас такие средства? Вряд ли они получены законным путем, я права?
 — Да, мадам.
 — Тогда как?
 Улыбка заиграла на его губах.
 — Так как вы упорствуете, мадам, позвольте мне кое-что показать вам.
 Открыв ящик конторки, он вынул из него две банкноты и положил перед ней.
 — Смотрите лучше, мадам. Смотрите лучше!
 По ее лицу сразу стало видно, что она поняла. Она резко втянула в себя воздух.
 — Вы хотите сказать…
 — Совершенно верно. Почти безупречное исполнение, вы не находите? Смею утверждать, что только в Английском банке сумели бы заметить различие. Я отправляю банкноты человеку, который распространяет их по всей Англии. Конечно, как и Франсуа, я предпочитаю золото. Увы, существуют законы экономики. Нет товара — нет прибыли. Если мои люди не получают то, что я им отправляю, я не получаю дохода, а Магпай очень затрудняет доставку. Предлагаю вам, мадам, найти способ успокоить Франсуа, потому что я еще не закончил с вами. Есть много людей, которым было бы интересно узнать, что покойный Арман был не единственным вашим мужем… — он скрипуче засмеялся, — и не первым. Ее глаза блеснули.
 — Обстоятельства вынуждают меня угождать вам, — заключила она, — но мне это не нравится.
 Роксбури засмеялся.
 — Умерьте ваш пыл, мадам. Я разумный человек. Чего бы вы хотели больше всего?
 — Вернуться в Париж!
 — Всему свое время, мадам. Но мне хотелось бы знать: вам не нравится здесь?
 — Я устала от Лондона, устала от Англии. И я очень устала от общества моей служанки!
 — Не дуйтесь, мадам! Вам не очень-то это идет. Я всегда готов угождать вам. Так что бы могло вас порадовать? Что развлечет вас? Вечер в театре? — Он закурил сигару, откинулся на спинку стула и посмотрел на женщину через сигарный дым. — Да, уверен, что так. Мы ведь похожи, вы и я. Мы оба знаем, как получить то, что мы хотим, не правда ли?




 Глава 17


 Несмотря ни на что, Джулианна не была уверена, что на следующее утро Дейн не появится на пороге ее дома. Он не появился. И во время прогулки по Гайд-парку она поняла почему.
 Когда Джулианна остановилась, чтобы завязать желтые шелковые ленты своей шляпки, рядом остановился экипаж лорда и леди Харрисон.
 — Вам не следует гулять одной, миледи. Джулианна постаралась улыбнуться.
 — Я часто гуляю одна, лорд Харрисон, — отвечала она.
 — Да, но прошлой ночью совсем рядом с городом видели Магпая. Негодяй с каждым днем становится все наглее.
 У Джулианны упало сердце.
 — Он не так уж опасен, — запротестовала Юджиния, жена лорда. Лорд Харрисон удивленно посмотрел не нее.
 — Откуда тебе это известно?
 Юджиния, которая была известной сплетницей, всплеснула ручками, глаза у нее загорелись.
 — Я слышала, он совершенный…
 Внезапно она сообразила, что человек, которому она собралась сообщить нечто захватывающее, ее муж.
 — Красавец? — закончил ее муж. Юджиния прикусила губу.
 — Да.
 Какое-то самодовольство с примесью горечи пронзило Джулианну. «Да, красавец, — подумала она, — красавец».
 Лорд Харрисон фыркнул.
 — Ладно, красив он или нет, Бог с ним, но негодяй будет схвачен! Это только дело времени. У кучера был пистолет, и прошлой ночью ему почти удалось прострелить разбойнику голову.
 Сердце у Джулианны упало. Она застыла. В ее груди смешались гнев и страх. Это все рискованная жизнь, которую вел Дейн. Как он мог пренебречь опасностью? Нельзя быть таким неосмотрительным! Она не понимала этого. И никогда не поймет. Когда лорд и леди Харрисон пожелали ей всего хорошего и отъехали, ее все еще била дрожь.
 На том балу у Фардингейлов, на котором Джулианна повстречалась с Дейном, она согласилась на предложение своей подруги Кэролайн и ее мужа пойти с ними в театр. Идти ей не хотелось. Прошлой ночью она плохо спала и не была уверена, что сможет выглядеть радостной и оживленной.
 Но как объяснить отсутствие? Конечно, можно послать Кэролайн записку и предупредить, что она не приедет. Но если остаться дома, тоже ничего хорошего не выйдет. Все закончится плачем, пока наконец не удастся уснуть.
 Темно-красное платье, которое надела Джулианна, придавало ей особую уверенность. Войдя в театр вместе со своими друзьями, она выкинула все другое из головы.
 Из всех лондонских театров Королевский был самым ее любимым. Четыре раза он сгорал до основания. Джулианна вспомнила, что шесть лет назад она была здесь вместе с Себастьяном и Джастином на первом представлении «Гамлета».
 Вечер пролетел быстрее, чем она предполагала. Распрощавшись с Кэролайн и ее мужем, она вышла из театра, остановилась на углу Расселл-стрит и рассеянно смотрела на длинную вереницу экипажей, ожидая свою карету.
 Толпа обтекала ее. В какой-то момент она почувствовала чей-то взгляд на своем затылке и чуть повернула голову.
 Великолепный франт в черном фраке и сапогах, подчеркивающих безупречность его фигуры, возвышался над толпой. У Джулианны перехватило дыхание.
 Появилось чувство, сходное с тем, которое она испытала в тот вечер у Фардингейлов. Было что-то тревожащее в его уверенной походке. Она отвернулась, борясь с приступом паники.
 Теплые пальцы взяли ее за локоть.
 — Куда-то спешишь, любовь моя? — услышала она его хрипловатый шепот.
 Сердце Джулианны забилось, как птица в клетке. Она буквально принудила себя посмотреть ему в лицо, пытаясь справиться с волнением и взять себя в руки. Ее глаза мятежно заблестели.
 — Как ты нашел меня?
 — Миссис Макартур оказалась на редкость любезной.
 Она старалась держаться сухо.
 — Понятно, придется поговорить с ней. Сожалею, но ты напрасно потратил время. — И все же ей очень польстило то, что он так уверенно держится. — А вот и моя карета. Прошу извинить меня.
 Он не выпустил ее руки. Напротив, погладил ее там, где кончалась перчатка. Волна удовольствия прокатилась по телу Джулианны.
 — Мне пора ехать, Дейн.
 — Конечно. Со мной. — Голос прозвучал чрезвычайно приятно, но в нем присутствовала стальная нотка. А в очаровательной улыбке было нечто, не сулившее ничего хорошего.
 — Нет. Я… я жду мою подругу Кэролайн с мужем. Мы собирались отужинать вместе…
 Он покачал головой, а Джулианна сжала губы.
 — Что-что?
 — Ты, без всякого сомнения, самая плохая лгунья из всех, кого я встречал.
 — В ваших устах, сэр, я почитаю это за комплимент!
 Он по-прежнему очаровательно улыбался, но это очень раздражало ее. Вот он приветливо кивнул кому-то, затем его взгляд снова обратился на нее.
 — Я не поеду с тобой, Дейн.
 — В таком случае я вынужден буду сообщить всем о восхитительных ямочках на твоем задике.
 Она спокойно посмотрела на него.
 — Дейн, что ты делаешь?
 — Ты же угрожала мне у Фардингейлов, любовь моя! Не очень-то приятное чувство, правда?
 — Я не люблю требований.
 — За исключением случаев, когда сама их предъявляешь.
 Она не сводила с него глаз.
 — Вы опоздали на представление, — вдруг сказала она. — Может быть, у вас украли карманные часы, милорд?
 Его глаза сузились, и он чуть крепче сжал ее локоть, словно о чем-то предупреждая.
 — Джулианна, — начал он.
 — Да, да, понимаю. Это все ночная работа.
 Он молчал и просто наблюдал за ней из-под темных бровей.
 Джулианна сглотнула.
 — Правда ли, что случилось прошлой ночью? Что кто-то…
 — Да. — Его губы едва шевельнулись.
 — И тебя не задело? — Она не могла удержаться и не спросить об этом.
 — Конечно.
 «Конечно. Конечно? Проклятый!» — думала она, свирепея.
 Он не был неуязвимым. Как это похоже на мужчин, и как это похоже на него! Самонадеянный! Он считает, что никто не одолеет его.
 Тем временем подъехала ее карета и остановилась, заняв место в ряду других экипажей. Джордж, ее кучер, распахнул дверцу.
 — Миледи? — жизнерадостно произнес он. Дейн помог ей сесть и сам вскочил на подножку.
 Джулианна даже не успела запротестовать, как он оказался на сиденье рядом с ней. Его бедро ритмично покачивалось рядом с ее бедром, но было гораздо более твердым и длинным.
 Сильными пальцами он обхватил ее руки.
 — Ты бежишь от меня, Джулианна? Но ты не должна! Тебе не следует бояться.
 Она действительно боится? Боится его? После Томаса она бежала. Бежала на континент. Но она совсем не хотела бежать от Дейна. Хотела броситься к нему, почувствовать его руки на своей спине и восхитительно нежные поцелуи. Она не могла отвести взгляд от своих рук, легко уместившихся в его ладонях. Джулианна хорошо знала их силу, но сейчас они были очень мягкими и нежными. Она посмотрела ему в глаза, не могла оторваться от них.
 — Почему ты здесь, Дейн?
 Он вглядывался в ее черты. Дрожь пробежала по ее телу. Неужели он заметил? Неужели почувствовал? — гадала она. А не все ли равно? У него такое лицо! Он так переживает, так пылает, что сама она тает внутри, как воск на огне.
 — Я не могу без тебя, котенок.
 — Это безумие! — шепнула она.
 Никогда еще она так не разрывалась на части! Никогда еще счастье не было так близко… Никогда еще он не был настолько близко. Все внутри ее изболелось. Он был прав: она боялась. Она очень боялась! Что, если она доверится ему, а потом окажется; что напрасно? Боль будет непереносимой. Но как она может отказаться от себя? Как она может отказаться от него?
 Она сказала себе, что должна забыть его. Как это сделать, если он присутствует в каждой клеточке ее мозга? Она не может не думать о нем. Будь проклята ее глупая, дурацкая гордость!
 Она прерывисто вздохнула. Выражение лица явно выдавало ее. Или ее сердце? Дейн, должно быть, понял, что с ней происходит. По ее лицу. Ведь он так и вперился в нее взглядом, как если бы видел ее насквозь. Он видел все, что не видели другие. Он видел то, что она сама не могла видеть.
 — Джулианна, ты заявила, что никогда не выйдешь замуж. Ты хочешь остаться одна?
 — Нет! — выдохнула она.
 — И я этого не хочу, — сказал он. — Так в чем же дело?
 Боль сжала ее горло так, что она едва могла говорить.
 — Я не знаю, — прошептала она срывающимся шепотом. — Не знаю!
 Он смотрел на нее почти обвиняюще.
 — Ты хотела бы иметь мужа, Джулианна? Знаю, ты хотела бы стать женой.
 — Что же из того? Ты разве не видишь? Я не хочу! Его глаза потемнели.
 — Что, скажи на милость, все это значит? Мы лежали с тобой в постели, Джулианна. Как мужчина и женщина. Как подобает мужу и жене. К таким вещам я не отношусь легко. И тебе следовало бы относиться так же.
 — О! Не читай мне нотацию, Дейн! Я не хочу выходить за тебя замуж из чувства долга или по обязанности. Или из любых других соображений, связанных с понятием чести. Мое чувство чести запрещает мне это. Я хочу от замужества больше, чем это. Я хочу большего от мужа!
 Он нетерпеливо воскликнул:
 — Джулианна!..
 Джулианна дрожала от головы до пят.
 — И не только это, — выкрикнула она. — Не только это!
 Глаза Дейна сузились.
 — Что еще?
 Ей удалось в какой-то мере овладеть собой.
 — Ты сказал, что дашь мне детей и… и все, что я захочу. Но я хочу иметь мужа, который был бы мне верен и не обманывал меня. Я хочу иметь мужа, который был бы рядом с женой каждый день… каждый день моей жизни! Я хочу иметь мужа, который рассказывал бы нашим детям сказки и помогал им подняться, когда они упадут! Может быть, я эгоистична, но я хочу иметь мужа, для которого была бы важнее всего остального я.
 — Я стану таким мужем, Джулианна. Дай мне возможность доказать это.
 — Нет, —г сказала она запальчиво, — ты не сможешь. Ты не можешь. Ты говорил, что боишься умереть, но твое поведение свидетельствует об обратном. Я… я не понимаю, почему ты делаешь то, что ты делаешь? Может быть, таким образом ты пытаешься наказать себя. Может быть, это вопрос храбрости, вопрос мужества! Ты говорил, что лучший способ преодолеть страх — это встретиться с опасностью лицом к лицу. Но я не могу так. Не могу! Я не хочу иметь мужа, который то появляется, то исчезает из моей жизни, когда ему понадобится! Я не смогу существовать, зная, что, когда ты уходишь, может случиться так, что я уже никогда больше не увижу тебя. Я не смогу так жить. Ненавижу то, как ты по собственной воле подвергаешь себя опасности. Я ненавижу это!
 Эти слова, произнесенные со всей твердостью, вылились из самого сердца.
 Дейн был поражен услышанным. Джулианна поняла это по тому, как его губы сложились в ниточку. Она попыталась отнять у него свои руки, но он только сильнее сжал их.
 — Черт, — вырвалось у него, — Джулианна, у меня нет выбора. Игра не кончена. Я должен довести ее до конца. Сейчас я не могу отказаться от нее.
 — Вот чем мы отличаемся. Для тебя это игра, а для меня — твоя жизнь! — Она болезненно поморщилась. — Я знаю, что ты не можешь остановиться сейчас. Знаю, что это вопрос чести, вопрос лояльности. Я понимаю, действительно понимаю. Но я не могу смириться с этим. Не могу. Я хочу иметь мужа, Дейн, а не маску.
 Дейн откинулся назад.
 — Хорошо же ты обо мне думаешь, — сказал он резким, неприятным голосом. В карете воцарилось напряженное молчание. Дейн сердито хмурился, сжав челюсти с такой силой, что, казалось, они вот-вот расколются на мелкие кусочки.
 В конце концов он перевел взгляд в сторону.
 — Боже милостивый, — внезапно взорвался он, — почему мы совсем не движемся?
 Та же мысль мелькнула в голове у Джулианны. От театра продолжали отъезжать все новые экипажи. Их карета застряла на углу. Бесконечная вереница экипажей запрудила узкую улицу, и ни один не мог сдвинуться с места.
 Джулианна посмотрела в окно. Мимо проходила пара. Лицо мужчины наполовину скрывала тень, но в нем было что-то такое, что привлекло ее внимание.
 На его спутнице была изящная шляпка с красной вуалью, гармонирующей с ее платьем. Они остановились на углу возле наемной коляски. Кучер с фонарем в руке стоял, готовясь помочь даме. Изящная ручка в перчатке легла на его руку, а второй рукой дама откинула вуаль.
 В голове у Джулианны мелькнула мысль, что эта женщина в свое время, несомненно, была удивительно хороша собой. Нет, она оставалась красавицей. Она не была ни молоденькой, ни старой. Фигура ее отличалась стройностью, которой позавидовали бы женщины вдвое моложе ее.
 Прежде чем сесть в коляску, она помедлила и обернулась к сопровождавшему ее мужчине. Свет от фонаря упал на ее лицо.
 Джулианна сама себе не верила. Весь мир, казалось, застыл. И застыла кровь в жилах.
 — О Боже!
 Непослушными руками она отыскала ручку, распахнула дверцу, бросилась из кареты и в спешке упала на одно колено. Пытаясь подняться, она опиралась на руки.
 А когда подняла голову, то увидела, что дверца наемной коляски захлопнулась, и та мягко покатилась, первая из всех экипажей.
 Обхватив за талию Джулианну, Дейн поднял ее на ноги.
 — Джулианна! В чем дело? Она не слышала его.
 — Подождите! — крикнула она. — Подождите!
 Он в недоумении перевел взгляд от коляски, которая вскоре исчезла в темноте, на белое лицо Джулианны.
 — В чем дело? — резко спросил он. — Ты знаешь эту женщину?
 Она смотрела на него, потрясенная, потому что увидела лицо, которое едва знала. Лицо, которое никогда не надеялась больше увидеть. Но которое она не могла не узнать.
 — Это была моя мать, — сказала она ошеломленно. — Это была моя мать.




 Глава 18


 — Котенок, но ведь ты была совсем маленькой, когда в последний раз видела свою мать!
 Когда они оказались в ее гостиной, Дейн устроился на диване, обитом золотистой парчой. Дейн не мог забыть выражение, застывшее в тот миг на лице Джулианны. Казалось, она увидела привидение. В его сердце как будто засела заноза.
 Не было никакой надежды догнать коляску, унесшую даму под вуалью. Дейн побежал было за ней, но безуспешно.
 Джулианна кивнула.
 — Мне было три года.
 Она все еще не оправилась от шока. Он наполнил два бокала вином, принесенным миссис Макартур. Один он протянул Джулианне.
 — Выпей это, ты все еще бледна. Она сделала глоток.
 — Еще, — подбодрил он ее.
 Она повиновалась. Улыбка тронула его губы.
 — Вот так-то лучше, — одобрил он.
 Она улыбнулась в ответ, но сразу же отвела взгляд и прикусила губу.
 — Как это может быть? Как?
 — Ты могла обознаться, — напомнил он ей. — Ты увидела эту женщину, но было темно!
 — Знаю-знаю. И все же у меня появилось очень странное чувство… Я не уверена, что могу объяснить его. Это как если бы я знала, что она мне чужая, но все во мне внезапно запротестовало, закричало, что я должна узнать ее. И я узнала.
 — Джулианна, — мягко сказал он, — если тебе было только три года, ты не можешь достаточно отчетливо помнить ее.
 Что-то промелькнуло на ее лице.
 — Это правда, у меня не осталось воспоминаний о ней. Я… я не помню, чтобы грустила, что у меня нет матери. У меня были братья, которых я любила и которые любили меня. Но в Терстон-Холле, фамильном особняке, хранился семейный портрет, на котором были я, Себастьян, Джастин и наши родители. Он был написан до того, как мама покинула нас. Говорили, что портрет на редкость удался, что художник смог отобразить внутреннюю сущность каждого из нас. Себастьян-защитник, бунтарь Джастин, суровый отец и ветреная мать — вот какой это портрет. После того как мама покинула нас, отец отправил его на чердак. — Она помолчала, а потом продолжила: — Но я часто прокрадывалась, чтобы посмотреть на него. А когда отец умер и Себастьян стал маркизом, он вернул портрет в галерею. Портрет зачаровывал меня. Я редко проходила мимо, не взглянув на него. Когда я была маленькой, то думала, что моя мать самая красивая из всех красавиц, которые только есть на белом свете. — Она тронула каштановый локон, который упал ей на грудь. — Как-то одна из моих подруг даже заметила: «Очень жаль, что ты не унаследовала ее зеленые глаза и яркие краски, как Джастин». Но я была довольна… Я не помнила того времени, когда бы я не знала, что моя мать совершила что-то ужасное. Я восхищалась ее красотой, но не хотела быть похожей на нее. И на отца тоже. — Сделав паузу, Джулианна сказала очень тихим голосом: — Возможно, я глупа. Возможно, мои глаза обманули меня. И мой рассудок тоже. И все же что-то говорит мне, что женщина, которую я видела, — моя мать. — Она покачала головой. — Но как это может быть? Как это может быть?
 Все это не помещалось в ее голове. Рассудок отказывался понимать. Умершая женщина оказывается живой почти через четверть века после гибели… В это невозможно поверить. И все же Джулианна убеждена в этом.
 — Джулианна, — сказал он ровным голосом, — ты говорила, что она умерла много лет тому назад. Расскажи еще раз, как это случилось.
 — Она бежала с другим мужчиной. Корабль, на котором они плыли через Ла-Манш, перевернулся. Все утонули. Это все, что я знаю.
 — А Себастьян и Джастин могут знать больше?
 — Не думаю. — Ее глаза беспомощно смотрели на него. — Дейн…
 Он отодвинул бокалы.
 — Ты вся дрожишь! — воскликнул он.
 Какое-то время он молча смотрел на Джулианну, потом нежно провел пальцами по ее щеке. Что-то блеснуло в ее глазах.
 Он притянул ее к себе и обнял.
 — Сопротивляйся сколько угодно, но этой ночью я не оставлю тебя одну.
 Джулианна спрятала лицо у него на груди, она не хотела протестовать. И не хотела, чтобы он уходил. В спальне Дейн, не мешкая, стянул с нее платье. Затем опустился на колени, чтобы снять с нее чулки и туфельки, а она удерживала равновесие, положив ладошки на его плечи. Нетерпеливо разделся сам. Когда он выпрямился, она все еще стояла, не двигаясь. Он застыл, когда она протянула руку, и ее тонкие пальчики запутались в темных колечках волос на его груди.
 Их глаза встретились. Безмолвная мольба. Безмолвная капитуляция. Какое это имело значение? Она стоит обнаженная в свете луны, обнаженная в его объятиях. Она запрокинула лицо, и ее губы потянулись навстречу его губам. Его охватил огонь. Ощущение теплых губ сжигало его. Он так и не прервал поцелуя, пока нес ее к кровати.
 Она провела рукой по его гибкой мускулистой спине. Может быть, это вино сделало ее такой безрассудной? Ей не хотелось думать, а хотелось чувствовать. И чувствовать его, Дейна. Робкие пальцы переместились к его животу. Они добрались до места, где волосы стали грубее, обильнее.
 Его мышцы отреагировали. Он поцеловал ее в шею.
 — Да, котенок, да.
 Это одобрение заставило ее покраснеть. Обхватив копье Дейна пальцами, чувствуя, как оно шевелится и становится еще горячее, Джулианна провела пальцем по гладкому, округлому кончику…
 — Очень впечатляет, — шепнула она.
 — Я знаю.
 Ее глаза расширились. Дейн рассмеялся.
 Джулианна изобразила гнев и убрала пальцы, выпустив предмет гордости Дейна.
 — Тебе было приятно?
 — Нахальная девица. — Хрипловатый смех раздался где-то у ее щеки. Длинные пальцы сомкнулись вокруг ее кисти, направляя в прежнее место.
 Джулианне захотелось посмотреть вниз. Тело Дейна изнывало от голода. Он хотел ее. И вид собственной руки, плотно обхватившей его плоть, невероятно возбуждал Джулианну.
 Ее глаза снова широко раскрылись. Плоть Дейна была горячей. Невероятно горячей. Но более того, она была очень твердой.
 — Умоляю вас, леди, продолжайте.
 И она исполняла просьбу, пока он не застонал и не объявил, что больше не может терпеть.
 Он перевернул ее на спину. Его рука скользнула под ее колено, небрежно поласкала его, двинулась выше и властно сжала бедро. Он целовал ее почти лениво, а его рука оказалась совсем рядом, мучительно рядом с ведущей внутрь ложбинкой, но не касалась ее.
 — Как ты меня спросила? — шепнул он. — Тебе приятно?
 Его палец вошел в теплые влажные розовые складочки только для того, чтобы снова выйти. Дыхание у нее прервалось.
 — Что, Джулианна? Тебе приятно?
 Она припала к его плечам в муке неудовлетворенности.
 Губы Дейна добрались до ее шелкового живота. В мозгу у Джулианны проносились бесстыдные картины их последней ночи в охотничьем домике: вот он широко развел ее ноги, вот его темная голова оказалась там, между бедрами, а вот и бесстыдные пальцы, раздвигающие влажные тугие складки, желающие добраться до дарящего наслаждение бугорка, спрятанного внутри…
 — Ты скажешь мне, чего тебе хочется, сладкая моя?
 Он произнес это льстивым тоном. Языком он провел пылающую линию по краю треугольничка из каштановых завитков. Он поднял голову и обжег ее взглядом золотисто-карих глаз.
 — Я… я не могу сказать этого.
 Ей больше не было холодно — она была в огне.
 — Ты все еще так стыдлива? Конечно, можешь. Ты можешь получить все, что пожелаешь, любовь моя.
 — Дейн! — Он ведь знал, конечно, он знал. — Я не могу!
 Она в изнеможении повернула набок голову. Она ощущала его влажное дыхание. «Пожалуйста», — мысленно молила она в неистовстве. Она хотела почувствовать, как он ласкает «там». Еще один раз, еще раз…
 — Скажи мне. Раздразни меня. Она облизнула губы.
 — Поцелуй меня, как тогда, раньше.
 Он улыбался. Она могла понять это по его голосу.
 — Как, сладкая?
 — Ты знаешь, — произнесла она чуть слышно.
 — Вот так? — шепнул он.
 Он коснулся чего-то очень горячего, самой сердцевины того, что набухало и сладко ныло.
 При первом движении его языка ее тело напряглось, хотя внутри разливалась слабость. В легких не оказалось воздуха.
 Она извивалась с каждым движением его языка. Его рта. Его тела. Извивалась, пока не изнемогла от любовного жара, пока из ее горла не вырвался хриплый стон. Не в силах больше выносить эту утонченную пытку, она запустила пальцы в его волосы, а затем Схватила его за руки, привлекая к себе. Он навис над ней. Их руки встретились. Пальцы переплелись. Его рот был непереносимо сладким. Только одно было нужно. Только он был нужен.
 — Сейчас, Дейн, сейчас.
 Она почувствовала, что он засмеялся.
 — Потерпи, котенок, тогда все будет еще слаще. Но он дал ей то, что она хотела, то, в чем они оба нуждались. Гибкое движение его бедер — и он вошел в нее. Проникновение было глубоким. Сильным. Оно отдалось во всех уголках ее тела.
 Дейн приподнялся, оставив в Джулианне только около дюйма своего копья. Ее влажное лоно прильнуло к нему, как если бы Джулианна не могла перенести, что жадная плоть Дейна покинет ее.
 И она действительно не могла.
 — Не останавливайся. — Это была мольба, стон. — Не останавливайся!
 Когда Дейн поцеловал ее рот, Джулианна почти вскрикнула.
 — Котенок, — шептал он. — Котенок.
 Очень медленно он поднял голову. Золотисто-карие глаза были горячими, горячее, чем пламя. Джулианна не могла оторваться от них, когда он снова вошел в нее. А когда он поцеловал ее, из груди Джулианны вырвался крик. Невыносимое наслаждение пронзило ее. До самых костей. Ее пальцы впились в его плечи, ощущая упругость его мышц и кожи. Ощущения все нарастали вместе с убыстряющимся и почти невозможным ритмом его движений. Она тоже приближалась к кульминации, искала ее. Ее руки напряглись и замерли. Волна ощущений накрыла ее. И тогда она узнала… Это были небеса. Это было блаженство. Это была любовь.
 На следующий день еще до полудня Джулианна вошла в свою гостиную в сопровождении только что подъехавших братьев.
 — Что все это значит, Джул? Твое послание заставляет предположить нечто срочное. — Джастин шел на шаг впереди Себастьяна.
 Дейн был уже там. Он стоял, прислонившись к облицовке камина. При их появлении он выпрямился.
 — Себастьян, Джастин. Это виконт Гранвилл. Джулианна представила их друг другу слегка срывающимся голосом.
 Мужчины обменялись любезностями. Серые глаза Себастьяна переместились на Джулианну.
 — Джул, если хочешь, мы зайдем позднее. Джулианна кашлянула.
 — Нет. На самом деле я попросила Дейна присутствовать при нашем разговоре.
 Его имя сорвалось с ее губ прежде, чем она осознала это. Фамильярность, как и румянец на ее щеках, не остались незамеченными. Братья обменялись взглядами.
 Себастьян уселся в кресло напротив дивана, а Джастин устроился рядом, вытянув перед собой длинные ноги. Дейн подошел и встал возле шахматного столика.
 Джулианна села в свое любимое кресло времен королевы Анны и подобрала под себя ноги. Себастьян нахмурился.
 — Надеюсь, ты не попала в беду?
 Она покачала головой. Набрав воздуху, она решительно выставила вперед подбородок.
 — Прошлым вечером я видела мать. Сделанное ровным тоном сообщение было встречено изумленным молчанием.
 Его нарушил короткий смешок Джастина.
 — Что это ты говоришь! Джул, ты так шутишь? Джулианна покачала головой:
 — Такими вещами не шутят. Я видела ее прошлым вечером. Она садилась в коляску у Королевского театра после, окончания представления.
 — Почему ты утверждаешь, что это была она?
 — Я не могу утверждать, — призналась она, — но тот портрет в Терстон-Холле… Джастин, я знаю, как тебе это неприятно, но она все еще так похожа на тебя, что у меня сердце оборвалось.
 — Боже милостивый! Могу себе представить. Такая встреча потрясет кого угодно.
 — Так и было. О Боже, так было! Знаю, это звучит нелепо. Знаю, что больно. Знаю, это возвращает к тому, что лучше было бы забыть… В этом есть что-то жуткое, сверхъестественное. Если бы вы увидели ее, вы бы тоже поняли… Это была мать. Я чувствовала это всем своим существом!
 Джастин никак не отреагировал. Он сидел, опустив глаза. По его лицу невозможно было понять, что он думает и что он чувствует.
 Дейн сделал шаг вперед.
 — Если вы пожелаете, у меня есть возможность… провести некоторое расследование.
 Себастьян посуровел.
 — Со всей осторожностью? Наше имя достаточно уже смешивали с грязью. У меня нет никакого желания подвергать наших жен и детей опасности пройти весь тот кошмар, через который пришлось пройти нам, когда мы были еще детьми.
 — За это я ручаюсь. — Дейн кивнул. — Джулианна рассказала мне, — Дейн тщательно подбирал слова, чтобы быть предельно тактичным, — об обстоятельствах, при которых ваша мать покинула вас…
 Тень улыбки появилась на губах Джастина.
 — Давайте не будем играть словами, старина. Дафна Стирлинг, маркиза Терстон, покинула Англию со своим любовником. Их пакетбот затонул в шторм в районе Кале. Все, кто находился на судне, утонули. — Он отвернулся и напряженной походкой отошел к окну.
 Дейн переводил взгляд с одного на другого.
 — Хотя это представляется чрезвычайно неправдоподобным и почти невозможным, все же существует вероятность того, что Дафна Стирлинг выжила. Но если это так, где она была все это время?
 Снова воцарилось молчание. Ни Себастьян с Джастином, ни Джулианна не вымолвили ни слова.
 — Она только сказала, что уезжает на континент, — странным голосом заговорил Себастьян. — В Париж, Венецию. Погода была превосходной.
 Джастин живо повернулся к нему.
 — Что! Себастьян? Откуда ты знаешь?
 — Потому что я видел, как она уезжала. Я видел, как она садилась в карету и уезжала из Терстон-Холла. Видел их обоих, ее и ее любовника.
 Брат и сестра смотрели на него в полном ошеломлении.
 — Я знал, — ровным голосом начал Себастьян. — Мне было всего десять. Они с отцом ужасно ссорились в ту ночь! Я знал, что он очень разозлится, если узнает, что я видел ее. А потом пришло известие, что она умерла. — Он помолчал. — Больше никто не знал об этом, кроме Девон.
 Джулианна была потрясена. В течение многих лет, год за годом, он хранил этот секрет. Им всем было непросто расти в атмосфере скандала, — вызванного побегом матери, с суровым и грубым отцом. Та ночь не просто изменила их жизни — изменила их самих!
 Но она никогда не догадывалась, что Себастьян присутствовал при этом. Не знала, что он был свидетелем того, как бежала их мать, — бежала из его жизни, чтобы никогда не вернуться. Ни одному ребенку такое не по силам. Как ему, должно быть, было больно!
 И какое мужество он проявил.
 — Себастьян, — прошептала она.
 — Не смотри на меня так, Джул. Все хорошо. На самом деле все хорошо.
 Он обнял ее и тут же отстранился. Джулианна потерянно улыбнулась. Она перевела взгляд на Джастина, который мрачно наблюдал за ними. Он сумел выжать из себя улыбку, но выражение его лица было отрешенным. Вся его фигура словно в момент одеревенела.
 Джулианна и Себастьян обменялись тревожными взглядами. Оба прекрасно знали причину такого поведения.
 — Мужчина, который был с ней той ночью, — спросил Дейн, — ее спутник, кто это был?
 Себастьян покачал головой:
 — Не имею ни малейшего представления. Мы были детьми. Разве такие вещи имеют значение в мире детей?
 «Что ж, это правда», — трезво рассудил Дейн. Джастин оставался непонятно невозмутимым.
 — Предположим, она действительно здесь, в Лондоне. Главный вопрос не в том, где она была все эти годы. Почему она внезапно вернулась? Почему сейчас?
 — Очень хороший вопрос. — Дейн продолжил развивать эту мысль. — Не только это, но еще и другое: кто был с ней прошлой ночью?
 Они посмотрели друг на друга. Джулианна произнесла вслух то, что было на уме у каждого из них.
 — Тот мужчина, с которым она была прошлой ночью. Как вы думаете, это ее любовник? Тот, с которым она бежала много лет назад?
 Некоторое время спустя Джулианна проводила братьев в прихожую. Дейн остановился справа от нее, возле маленького столика, на котором стояла ваза с цветами.
 Себастьян повернулся к нему и протянул руку.
 — С вашей стороны любезно было предложить помощь. — Он посмотрел прямо в глаза Дейну. — Могу я спросить, вы хорошо знакомы с моей сестрой?
 По лицу Дейна медленно поползла улыбка.. '
 — Разумеется, — коротко ответил он. — В один прекрасный день я намереваюсь жениться на ней. Лучше бы поскорей.
 Джулианна открыла рот от удивления. Себастьян удивленно поднял бровь:
 — Ты должна была сказать нам, Джул.
 — Мне кажется, — добавил Джастин, — для нее это новость.
 — Нет, — мягко сказал Дейн.
 Себастьян не упустил мятежного блеска в глазах Джулианны.
 — А это еще спорный вопрос? — дружелюбно спросил он.
 Те двое, о которых шла речь, вели свой разговор.
 — Да! — сказала она.
 — Нет! — сказал он.
 — Вижу. — Себастьян закивал как бы в знак полного понимания.
 Улыбка Дейна стала шире.
 — Ей еще надо привыкнуть к этой мысли, — сообщил он. Поймав ее пальцы, он поднес их к губам.
 — Так мы будем иметь это в виду, — сухо добавил Джастин.
 Миссис Макартур подала им трости и отворила дверь.
 — Да, — пробормотал Себастьян, когда они вышли из дома, — это был поистине день открытий. — Он взглянул на Джастина. — Каково твое мнение о Гранвилле?
 — Очень самоуверенный малый.
 — Да, мне тоже так показалось. — Себастьян оглянулся на дом. — А когда мы уходили, я заметил, что Джулианна переменилась. Когда она говорила с ним, у нее снова был веселый голос.
 — Неужели в этом все дело? Вот бы не подумал! — со смешком сказал Джастин. — Но ты прав! Жизнерадостность вернулась к ней. Одно это может примирить нас с ним.
 — Конечно. Джастин, я не считаю, что нам следует вмешиваться.
 — Не надо, — согласился тот. — У нашей сестры своя голова на плечах.
 Себастьян взглянул на него.
 — Пройдемся немного?
 — Я бы выпил глоток бренди.
 — Хорошая мысль. Тогда в клуб.
 Когда они уже сидели в клубе, Джастин поднял глаза на Себастьяна.
 — Итак, — сказал он. — Ты думаешь, это правда? Ты думаешь, прошлым вечером Джулианна действительно видела мать?
 Себастьян честно признался:
 — Черт возьми, не знаю.
 — А я думаю, это была она. Себастьян, я чувствую то же, что и Джулианна. Странное чувство, что так оно и было.
 Себастьян пил свое виски и смотрел на брата.
 — С тобой все в порядке?
 — Что со мной может быть? — Рука Джастина застыла, не донеся стакан до рта.
 — Ничего, вот только это известие — новый удар судьбы. Все, что сказала Джулианна о матери, разве не так?
 — Нет, не удар судьбы. Скорее потрясение. Сейчас мысли о ней уже не причиняют боль, как раньше. Пока я не женился на Арабелле, то, что я похож на нашу мать, было для меня как проклятие. В течение многих лет я был уверен, что похож на нее.
 — Если бы мужчину или женщину делала внешность… — сказал Себастьян.
 Джастин усмехнулся.
 — Да, да, я знаю. Но именно моя жена убедила меня, что это не так.
 Себастьян выглядел озадаченным.
 — Так что? Ты ведь не начал снова сомневаться в себе?
 — Господи, нет! — Джастин пожал плечами. — Я просто не уверен, что хочу знать, была ли это она, — признался он. — К тому же я…
 Он запнулся. Что-то промелькнуло в его зеленых глазах.
 — Джастин, что тебя беспокоит?
 Горло Джастина дернулось, как будто он проглотил что-то.
 — Так, ничего. Правда, ничего.
 Они поднялись, чтобы отправиться по домам. Себастьян упомянул, что Девон, кажется, прекрасно понимает лепет их близнецов, а ему это совершенно не удается. Джастин засмеялся, сообщая, что его дочка обмочила ему колени в тот самый момент, когда он собирался к Джулианне.
 О матери больше не было сказано ни слова. Себастьян хорошо знал своего брата: если Джастин захочет доверить ему свои сомнения, он сделает это в свое время; если же нет — бесполезно пытаться узнать у него что-либо.
 После того как Джулианна простилась с братьями и когда за ними захлопнулась входная дверь, ее маленький рот крепко сжался.
 Дейн вместе с ней вернулся в гостиную.
 — Что? — невинно спросил он.
 — Дейн Куинси Гранвилл…
 — Котенок, — протянул он, — ты говоришь совсем как мои сестры, когда они собираются отругать меня.
 — Я легко могу поверить, что ты давал им множество поводов для этого!
 — На этот раз я вел себя как ангел.
 — Ты? — Она подошла к нему и ткнула пальцем в  его грудь. — Дейн, как ты мог так говорить? Я не дала согласия выйти за тебя замуж. И ты знаешь это!
 — Хорошо, я знал, что ты, естественно, не собиралась сообщать им об этом. Кроме того, мне необходимо было прояснить ситуацию. Это было нужно всем троим. В свою защиту могу сказать только то, что я ограничился немногим. Я просто сообщил, что когда-нибудь мы поженимся, Я мог бы сказать, что мы помолвлены.
 — Вот как? — возразила она сладким голосом. — Но я не помолвлена. Ну а если  бы я сказала, что стреляла в тебя?
 — Котенок! Я бы посоветовал тебе на некоторое время отложить доведение до сведения братьев этой информации.
 — Ты просто сводишь меня с ума!
 Она отошла и стала смотреть на деревья за окном. Он сводит с ума, в самом деле? Она не сказала, что не выйдет за него замуж, и он был совершенно удовлетворен. Непонятно почему, но он вдруг многое понял. Дело не в том, что она стала осторожничать после Томаса. Что это она сказала ему вчера? «Я хочу иметь мужа, для которого я была бы важнее всего остального».
 Наблюдая за тем, как она вела себя с Себастьяном и Джастином, слушая их, он внезапно открыл для себя многое. Он понял то, чего не мог понять раньше. Не так уж это было сложно. Она хотела стабильности. Хотела того, чего у нее не было, когда она была ребенком. Она хотела того, чего она, Себастьян и Джастин были лишены в детстве. Хотела, чтобы мать и отец были вместе и крепко держались вместе. Чтобы они были рядом в горе и радости, когда плакали и когда смеялись. Ее братья уже нашли свою любовь.
 И теперь пришла очередь Джулианны.
 Дейн подошел к ней сзади, отвел по-детски трогательные завитки волос и поцеловал ее в шею. Его большие руки сомкнулись вокруг ее узких плечиков. Когда он развернул ее к себе, она не сопротивлялась.
 — Ты все еще сердишься, котенок?
 — На тебя трудно сердиться.
 Он не мог удержаться от смеха, слушая это недовольное признание.
 — В самом деле? — Он легко провел по двум тоненьким линиям, пролегшим между ее бровями. — Тогда почему ты так нахмурилась?
 Она явно была в нерешительности.
 — Твоя мать? — догадался он.
 — Да, — призналась она. — Дейн, я должна поблагодарить тебя за то, что ты был здесь, — сказала она совсем тихо. — В твоем присутствии это было легче перенести.
 Ее слова порадовали его.
 — Но что-то еще беспокоит тебя, котенок?
 — Да, — медленно сказала она. — Ты спрашивал о мужчине, с которым она была прошлым вечером. Все мои мысли были о ней, а не о том мужчине. О нем я даже не подумала. Но когда он проходил мимо, я заметила в нем что-то необычное. Что-то остановило мое внимание…
 — Что же это было? Джулианна перевела дух.
 — У него была повязка на глазу! Дейн похолодел.
 — Что?
 — На стороне, обращенной ко мне. Да, я совершенно уверена. — Она закивала. — Повязка была на правом глазу.




 Глава 19


 — Гранвилл! В последнее время мы не часто имеем возможность лицезреть вас. — Найджел Роксбури не выказал удивления при виде входящего в его кабинет Дейна.
 Боже милостивый! Роксбури наверняка не знал. Услышав эти слова, Дейн едва не застыл на месте, но вовремя взял себя в руки. Он сумел изобразить непринужденность.
 — Да, — ответил он, — к сожалению, — и опустился в кресло напротив Роксбури.
 Дейн отправился в министерство прямо от Джулианны. Кабинет был довольно тесным, но на письменном столе владельца кабинета царили чистота и порядок, соответствующие его педантичному характеру.
 Роксбури был начальником Дейна в ряде операций. Дейну он никогда не нравился, но это еще ни о чем не говорило.
 — Ну, милорд, вам еще не надоело бездельничать? Мы ведь давно не пользовались вашими услугами!
 Роксбури смотрел на него со своего места левым глазом. Левым глазом!
 Дейн скрестил ноги и изобразил любезную улыбку.
 — Я на время отъезжал в свое поместье.
 — Надеюсь, поездка обошлась без происшествий? Никогда не знаешь, что может произойти, если на дорогах разбойничает этот негодяй Магпай.
 — Я уверен, что красные мундиры скоро схватят его. Если же нет, возможно, мы сможем выделить своего человека и заняться им.
 — Вы предлагаете себя?
 — Я с большой охотой взялся бы за выполнение этой задачи, сэр. — Дейн и глазом не моргнул.
 — Ну, вы хорошо показали себя в прошлом. И если вы готовы снова пустить в ход свои таланты, я поговорю с мистером Кейси.
 — Буду признателен, сэр. — Протянув руку, Дейн взял египетскую статуэтку, стоявшую на углу стола. —Интересная вещица, — пробормотал он.
 — Копия. Не правда ли, хорошая работа? — Роксбури притянул к себе стопку бумаг, давая понять, что разговор окончен.
 Дейн вернул фигурку на место и поднялся на ноги.
 — Кстати, сэр! Мне кажется, я видел вас прошлым вечером у Королевского театра.
 Роксбури настороженно посмотрел на него.
 — Ваша коляска отъехала раньше, чем я успел подойти. Такая жалость! Мне было бы приятно познакомиться с вашей женой, — невозмутимо продолжил Дейн.
 — О, это была не жена, — поспешно ответил Роксбури. — Сестра.
 — А-а-а… Прошу извинить.
 — Не стоит извинений. Я свяжусь с вами, Гранвилл.
 Дейн захлопнул за собой дверь в кабинет Филиппа и повернулся, оказавшись лицом к лицу со своим другом.
 — Мне нужна помощь, — заговорил он без всяких предисловий. — Твоя помощь. И никому ни слова об этом. Ни одной душе.
 Филипп улыбнулся, отчего в уголках его глаз собрались морщинки.
 — Хорошо, старина. Но это ведь всегда было условием нашей работы, разве не так?
 Придвигая кресло вплотную к столу Филиппа, Дейн собирался с мыслями. Ровным голосом он изложил все, что узнал о семье Стирлингов.
 Когда он закончил свой рассказ, Филипп удивленно поднял брови.
 — Он не стал отрицать, что был в театре?
 — Нет.
 — Тогда это был он, — задумчиво сказал Филипп. — Что же до женщины под вуалью, которую видела Джулианна… или думала, что видела… Дейн, ты должен признать, если это их мать, то очень странно, что все эти годы она никак не давала о себе знать!
 — Да, Филипп, согласен, я признаю это. Но я верю Джулианне. А Роксбури вел себя так осмотрительно! Слишком осмотрительно. Однако какие причины могли побудить его ко лжи? Если только ему и вправду есть что скрывать.
 — Интересная мысль. Предположим, женщина, которая была с ним прошлым вечером, — мать Стерлингов. Пусть это будет Дафна Стирлинг. Это означает…
 — Что Найджел Роксбури лгал, — заключил Дейн. — Та женщина не может быть его сестрой. Джулианна знала бы своего дядю, иначе и быть не может.
 — Логично, — признал Филипп.
 — Что ты знаешь о нем?
 — Я проработал с ним столько же, сколько и ты. Кажется, он лет двадцать работает в министерстве внутренних дел. Насколько я знаю, у него безупречная репутация. Но другого нельзя было бы ожидать. — Филипп бросил на Дейна острый взгляд. — Ты говоришь, что ни Джулианна, ни ее братья не знают, ' кто был с их матерью в ту ночь, когда она покинула Англию?
 Дейн кивнул.
 — Первое, что пришло мне в голову, — это что Найджел был мужчиной, с которым она бежала. Что они оба могли выжить…
 — Маловероятно, чтобы это был Найджел, — задумчиво сказал Филипп. — Он должен быть на несколько лет моложе ее.
 — Да. — Дейн был мрачен. — Я тоже так думаю. В любом случае они были детьми, когда это случилось. И никто из них не хотел бы сейчас приоткрывать дверь в прошлое, вот почему я не могу допустить слишком открытого вмешательства в это дело. Я должен избавить Стирлингов от нового скандала.
 — На это потребуется некоторое время, но я могу узнать название судна, на котором она переправлялась на континент. И имена погибших пассажиров, хотя давность события несколько затрудняет задачу, — признал Филипп. — Но посмотрим, что я смогу откопать.
 День уже клонился к концу, когда Филипп, насвистывая веселый мотивчик, перешагнул порог кофейни. Дейн уже сидел в углу, хмуро уставившись в свое виски.
 Филипп уселся на стул напротив него.
 — Отчего такая угрюмость?
 — Не угрюмость. Я размышляю.
 — А, — жизнерадостно произнес Филипп. — Тогда я рад. Это меняет дело.
 Дейн сделал знак, чтобы его другу принесли виски.
 — У меня есть что добавить к нашему разговору. Дейн посмотрел на него.
 — Что именно?
 — То, что дело обстоит именно так, как ты говорил, — осторожно сказал Филипп.
 — Я говорил разные вещи, всего и не упомню.
 — Может быть, ты вспомнишь предположение, которое высказал днем?
 Дейн перестал дышать.
 — Филипп…
 Филипп наклонился к нему.
 — Дейн, ты был прав. У Роксбури нет сестры. Дейн был весь внимание.
 — У него был брат.
 Одно слово показалось ему очень важным.
 — Был? — повторил он.
 — Да. Джеймс Роксбури умер около двадцати четырех лет тому назад. Погиб. — Филипп помолчал для пущего эффекта. — Погиб в море.
 — Бог мой, как тебе удалось узнать это?
 — На самом деле все было просто. После твоего ухода что-то не давало мне покоя. Я смог взглянуть на досье Роксбури. Родился и вырос в Вестминстере. А самыми полезными оказались сведения о несчастных случаях.
 Дейн засмеялся, и с его лица исчезла суровость.
 — Филипп, ты меня удивляешь!
 Улыбка исчезла с его лица, и он погрузился в раздумья.
 — Странно, очень странно. Но теперь мы знаем, что он лгал. А если Роксбури солгал в одном, он мог лгать и в другом. А если существуют и другие вещи, которые он хочет скрыть?
 — Согласен с тобой, Дейн. К нему следует присмотреться. Жалею, что не сделал этого раньше.
 — Значит, — медленно сказал Дейн, — ты еще не занимался Роксбури в связи с фальшивками?
 Филипп покачал головой:
 — Нет. Я ищу кого-нибудь, чье материальное положение заметно упрочилось. Человека, который начал бы по-другому одеваться. Который начал бы делать покупки не по средствам.
 — Понятно. А я хочу попробовать действовать по-другому. Методично, хотя и не очень по-научному.
 — Это как же? По алфавиту? — Филипп поморгал, затем рассмеялся.
 Дейн спрятал улыбку.
 — Если учесть, что явных подозреваемых нет и подозревать можно каждого, тогда это не такая уж плохая идея. Но если мы сумеем отыскать его таким способом, это будет удивительно, — сухо сказал он.
 Когда Роксбури наливал вино в бокал своей посетительницы, на деревянные панели его кабинета ложились последние лучи солнца.
 — Я рада, что застала вас дома, — сказала она. Она сжала руки, лежавшие на коленях. Он проследил за этим движением.
 — Вы, кажется, нервничаете, мадам, — заметил он. — И вы пришли с пустыми руками. Никаких хорошеньких вещиц для меня? Это нелюбезно с вашей стороны, особенно после нашего посещения театра.
 — У меня для вас сообщение от Франсуа. Пока он не получит своего золота, «хорошеньких вещиц» больше не будет.
 Губы Роксбури еще продолжали улыбаться, но только не глаза.
 — Так же высокомерен, как маленький корсиканский выскочка?
 — Он бизнесмен, — сказала она холодно. — Он блюдет свои интересы.
 Роксбури сжимал и разжимал кулаки.
 — Этот Магпай спутал мне все карты! — пробормотал Роксбури. — Он украл мои деньги. Я начинаю думать, что он знает.
 Ее подбородок задрался вверх.
 — Наши отношения. Я больше не собираюсь их продолжать.
 — Наши отношения будут продолжаться, пока я этого хочу. Не говорите мне, когда и где они закончатся.
 — Я не желаю участвовать в этом.
 — Моя дорогая, вы уже часть этого.
 — Нет, я выхожу из игры.
 — С теми, кто становится на моем пути, я обхожусь очень жестко.
 — Я не боюсь вас.
 — А следовало бы.
 — Что вы имеете в виду?
 Он заговорил любезным тоном:
 — Человек, который немало поспособствовал мне в моем предприятии… Его жена вмешалась. Она посмела заявить мне, что донесет на меня! Но эта дама… Ну, ее муж выполнил свою задачу. Что же касается ее, остается добавить, что она ничего уже не расскажет из могилы. Как и ее муж.
 Его глаза уставились на нее. Смех его прозвучал беспощадно.
 — Ну, я вижу, вы вняли моим уговорам, мадам.
 Она сжала губы, наблюдая, как он вынул откуда-то саквояж и опустил его на стол. Открыв ящик, он порылся внутри.
 В следующий момент рядом с саквояжем лег длинный пистолет зловещего вида.
 Он взглянул на нее.
 — Отправляйтесь к себе в отель. Отправьте сообщение Франсуа, что у меня будет золото. Я вернусь в Лондон через два дня. — Он быстро подошел к двери и распахнул ее.
 — Куда вы собрались? — Каким-то образом она сумела спрятать свой испуг.
 Зловещий огонь мерцал в его глазах, когда он схватил саквояж.
 — Как вы сказали, мадам? Человек должен блюсти свои интересы, так ведь? Я еду в Бат.
 Было уже поздно. В здании уже почти никого не осталось, когда Филипп возвратился к себе на службу.
 Узколицый молодой клерк поднялся ему навстречу.
 — Какая-то женщина ожидает вас, сэр, — сказал клерк.
 Филипп нахмурился.
 — Женщина?
 — Да, сэр. Она сказала, что обладает сведениями, которые представляют для нас большой интерес. Настаивала, что должна поговорить с агентом.
 Он нахмурился.
 — Благодарю вас.
 Войдя внутрь, он сразу же увидел ее, хотя незнакомка сидела в тени. Удивительно изящная и безупречно одетая женщина сидела на краешке стула, очень прямо держа спину. Руки были в перчатках. Она сложила их на коленях, а обутые в маленькие ботинки ноги подобрала под себя. Все в ней говорило о хорошем вкусе и элегантности.
 Дверь со щелчком захлопнулась.
 — Добрый вечер, мадам. Меня зовут Филипп Тол-бот. Мне сказали, что вы хотите поговорить с кем-нибудь.
 Ее поза осталась неизменной, она только слегка повернула голову.
 — Да, — сказала она чистым и приятным голосом и продолжила, отчетливо выговаривая слова: — В своей жизни я сделала немало такого, чем не приходится гордиться, но я не буду участвовать в убийстве.
 Взгляд Филиппа остановился на изящной шляпке с перьями. Прозрачная вуаль мешала рассмотреть лицо посетительницы. В его памяти всплыл разговор с Дейном.
 «Нет, — подумал он в изумлении, — не может быть, чтобы это…»
 Сердце у него застучало.
 — Ваше имя, мадам?
 Она помолчала. Несмотря на ее заносчивый вид и самообладание, у Филиппа появилось странное чувство, что она не знает, что сказать.
 Задрав подбородок, она откинула закрывавшую лицо вуаль.
 — Стирлинг. Меня зовут Дафна Стирлинг. Когда-то я была маркизой Терстон. — Тонкая темная бровь выразительно изогнулась. — Может быть, я по-прежнему остаюсь ей.




 Глава 20


 Крыши дальних домов уже начали окутываться туманной дымкой. Джулианна сидела у окна в гостиной, подперев подбородок кулачками, невидящим взглядом уставившись на золотистую кайму ковра. Чай, принесенный миссис Макартур час назад, уже давно остыл, печенье осталось нетронутым. Столько всего случилось за день, что она не могла успокоиться.
 Она не слышала стука в дверь, не слышала, как миссис Макартур объявила, что к ней посетитель. И даже не заметила, что в комнате уже не одна, пока не подняла глаза. Почему она это сделала? Она не знала. Но она подняла глаза… И оказалось, что он уже здесь. Ее сердце забилось так, что почти причиняло боль.
 Он являл собой картину совершенного великолепия и блеска: белоснежный шарф с безупречными складками, небрежно отставленная рука, кисть с длинными пальцами на узком бедре, черные брюки, плотно обтягивающие мускулистые бедра. Он весь излучал какую-то уверенность. По тому, как застыла изогнутая аркой темная бровь, было заметно, что он уже какое-то время стоял незамеченным.
 Он пересек комнату и поставил Джулианну на ноги. Если и раньше она не могла собраться с мыслями, то теперь это стало еще более проблематично. Биение ее сердца ускорялось от одного его присутствия. Когда он оказывался рядом, она остро ощущала это. Ее смущала память о его губах, прикасающихся к бугоркам ее грудей, тепле этой самой руки, сжимающей ее бедра.
 Их взгляды встретились. Внезапно искривившая его губы полуулыбка отозвалась в ее сердце.
 — Надеюсь, не я стал причиной такой озабоченности и уныния?
 — Не сегодня. — В ее голосе прозвучал слабый намек на сухой смешок. — На самом деле я надеялась, что ты придешь.
 Он усмехнулся.
 — Такой прием мне нравится.
 Он провел рукой по ее зардевшейся щеке, разглядывая морщинки, собравшиеся меж нахмуренных бровей.
 — Ты совсем ушла в свои мысли. О чем ты задумалась? О матери?
 — Да, — призналась она. — Но больше о брате.
 — Я понимаю. Но Себастьян поразил меня…
 — Не о нем. О Джастине. — Она помолчала. — Дейн, был момент, когда с ним творилось что-то неладное. Как будто тень набежала на его лицо. Себастьян тоже это заметил. — Она снова задумалась. — Я рада, что у него есть Арабелла.
 — Арабелла?
 — Его жена. Он боготворит землю, по которой она ступает. А если бы ты знал его раньше… — Она покачала головой. Слабая улыбка тронула ее губы. — Она укротила в нем зверя, вот что она сделала. Конечно, глупо задумываться, если ничем не можешь помочь.
 — Ты из тех женщин, которые чувствуют чужую боль. И для тебя вполне естественно заботиться о тех, кого любишь.
 Они не отрывали глаз друг от друга.
 — Спасибо за понимание, — с нежностью сказала она. — Ты останешься на ужин?
 Он колебался.
 — Был бы рад, — начал он осторожно, — но, боюсь, я уже должен быть в другом месте.
 «Значит, сегодня ночью снова появится Магпай». Это было совершенно очевидно.
 — Понимаю. — Она постаралась, чтобы голос ее не дрожал.
 Он внимательно посмотрел на нее, и в его взгляде было что-то особенное.
 — Что? Что ты хочешь сказать? — спросила Джулианна.
 — Ты должна кое-что знать, — медленно произнес он. — Джулианна, мужчина, который был с твоей матерью прошлым вечером… мужчина с повязкой на глазу. Я знаю его. Его зовут Найджел Роксбури. Он был моим начальником в ряде дел.
 Джулианна взволновалась.
 — Что? Но как…
 — Мы с Филиппом считаем, что скорее всего твоя мать бежала с братом Роксбури. Мы еще не разгадали головоломку. Мы пока не знаем, есть ли тут связь с преступником в министерстве внутренних дел, но что-то уже сдвинулось с места. — Он говорил как бы себе самому. — Мы подбираемся к нему все ближе. Я чувствую это.
 Дрожь пробежала по ее спине. Она растерянно смотрела на него.
 — Дейн, — сказала она прерывающимся голосом. — Ты пугаешь меня.
 — Я не хотел, — поспешно сказал он. — Все будет хорошо. Вот увидишь.
 Его глаза потемнели. Он придвинулся ближе и рукой нежно дотронулся до ее волос.
 — Я знаю, ты этого не понимаешь. Но я не мог уехать, не повидав тебя.
 Он пальцем поднял ее подбородок и всматривался в ее запрокинутое лицо с выражением глубокой сосредоточенности.
 — Я люблю, тебя, котенок.
 Боль сжала ее горло. Джулианна была готова зарыдать.
 — Господи, — шепнула она. Он криво улыбнулся.
 — Да, милая. Я люблю тебя.
 Сражение было проиграно. В ее голосе звучали слезы.
 — Дейн, — беспомощно сказала она, — ты не можешь сказать мне это и уйти.
 Он уже не улыбался. Большим пальцем он с величайшей нежностью провел по контуру ее рта.
 — Я не мог не сказать тебе этого и уйти. Он легонько поцеловал ее. И вышел.
 В один миг она оказалась у узкого окна прихожей, глядя ему вслед. Она увидела высоко поднятую голову, прямую спину, широкие квадратные плечи. Сердце у нее сжалось. Все страхи вернулись. В отчаянии она хотела закричать, умолять его остаться, но гордость и честь не дали ей сделать это. Сейчас ей надо было быть мужественной, такой же мужественной, как и он. Она будет мужественной.
 Она с трудом удержала готовое вырваться рыдание и широко распахнула дверь.
 — Дейн!
 Он был уже у соседнего дома. Он повернулся и остановился. Она бросилась к нему.
 — Будь осторожен! — взмолилась она. — Будь осторожен и возвращайся ко мне!
 Он задержал дыхание и подхватил ее, прижав к себе. Его глаза потемнели. Он крепко поцеловал ее, а она поцеловала его в ответ. И все это было прямо на улице Лондона. Но Джулианну это совершенно не заботило. «Пусть хоть весь мир смотрит!»
 Предстоящая ночь должна была стать самой долгой ночью в ее жизни. Прошло всего каких-нибудь десять минут, как они расстались, а она уже ходила взад-вперед перед камином в своей гостиной.
 Все внутри у нее переворачивалось. Как сможет она пережить это ожидание? Ждать и гадать в полной неизвестности? Как ей вынести это, зная, что он в опасности? Что он может…
 И тут кто-то забарабанил в дверь. Миссис Макар-тур поспешно направилась к ней. Мороз пробежал по коже Джулианны.
 — Подождите! — крикнула она. — Схватила вазу, стоявшую тут же на столике. Высоко подняв ее, она встала сбоку от двери.
 В дверь продолжали барабанить.
 — Эй, — крикнул какой-то человек. — Есть кто-нибудь дома?
 Рот миссис Макартур сложился в удивленное «о», но она быстро пришла в себя. Джулианна дала ей знак открыть дверь.
 На пороге появился мужчина.
 — Ради Бога, не бойтесь! Мое имя Филипп Тол-бот. Я из министерства внутренних дел.
 Филипп. Партнер Дейна. Джулианна облегченно вздохнула, опуская вазу. Внезапно она осознала, что ее трясет.
 — Я должен отыскать Дейна. Может быть, он здесь?
 — Нет. — Она колебалась. — Он… уехал. Филипп понял. У него вырвалось проклятие.
 — Черт, этого я и боялся! Кровь застыла в ее жилах.
 — Что-то пошло не так?
 — В дилижансе будет пассажир. Человек, который надеется остановить…
 — Роксбури? — выдохнула она. Филипп так и впился в нее взглядом.
 — Я знаю, — выкрикнула она. — Я знаю!
 — Он вооружен, — коротко бросил Филипп. — Ему нужен Магпай. Если Дейн остановит дилижанс, он будет наготове.
 Это было все, что она хотела знать.
 Дрожь пробежала по ее телу, страх сжал все внутри. Страх, какого она еще не испытывала.
 Филипп направился к двери. Джулианна схватила его за руку.
 — Подождите! Куда вы? Филипп покачал головой.
 — Дейну может понадобиться помощь. Мне срочно нужна лошадь и несколько человек.
 Она едва ли заметила его уход, так и осталась стоять на нижней ступеньке, лихорадочно размышляя. «Дейн в опасности! Роксбури собирается убить его».
 Она не может допустить, чтобы это случилось. Она не допустит. Купив в кассе билет, Джулианна прошла к дилижансу. Несколько слуг только что закончили запрягать лошадей. Еще один широко распахнул дверь, чтобы Джулианна могла войти.
 Мужчина с повязкой на глазу — Роксбури — был уже там.
 С бьющимся сердцем Джулианна заняла место спиной к лошадям. Неудачно! Было бы лучше, если бы она смогла видеть, что впереди. Но ей также хотелось иметь возможность наблюдать за Роксбури.
 Он оказался не таким, .каким она его представляла. Это был высокий, значительного вида мужчина, хотя и в изрядно поношенной одежде. Его легко было представить на судейском месте, в нем чувствовалась властность. Что же касается возраста, то Джулианна решила, что ему за сорок.
 До Джулианны донеслось чье-то постукивание каблучков.
 Кто-то прокричал:
 — Все займите свои места!
 — Подождите! — раздался высокий женский голос. — Не трогайтесь!
 Маленькая девочка вскарабкалась внутрь дилижанса, а вслед за ней и ее мать. Джулианна подвинулась, освобождая место. Ей хотелось предупредить их, сказать, что лучше не ехать этой ночью, но она не осмелилась.
 Кучер взобрался на свое место, и экипаж дернулся. Ворота гостиного двора заскрипели и открылись. Под щелканье кнута и звяканье упряжи они тронулись в путь. Маленькая девочка засмотрелась на Джулианну. Огромные карие глаза под шляпкой блестели.
 — Меня зовут Аннабелла, — радостно сообщила девочка.
 Она была похожа на маленькую фею. Джулианна решила, что ей около шести лет. Она улыбнулась в ответ.
 — Привет, Аннабелла.
 — Мы едем навестить мамину сестру, мою тетю Пруденс.
 Ее мать улыбнулась извиняющейся улыбкой.
 — Извините ее. Аннабелла такая болтушка!
 — Не стоит беспокоиться, — мягко сказала Джулианна.
 А девочка тем временем обратила свое внимание на Роксбури. И Джулианна тоже. По его виду нельзя было определить, слышит ли он, видит ли он окружающих. Роксбури ни на кого не обращал внимания. Его взгляд оставался устремленным в окно. На повороте Джулианна ухватилась за ремень. Вскоре экипаж набрал скорость, и город остался позади.
 Странно, как похоже все было на прежнюю поездку…
 Стемнело. Джулианна смотрела в окно, изо всех сил вглядываясь в лес по краям дороги. Она пыталась разглядеть, что там, за каждым деревом и за каждым кустом. Секунды тянулись мучительно долго.
 И вот это случилось.
 Дилижанс мягко поворачивал по кривой. Откуда-то сбоку раздался окрик. Колеса заскрипели. Как и раньше, Джулианна не смогла усидеть и упала на пол, но на этот раз она не ударилась головой. Она протянула руку, отыскивая подушку сиденья, и уже была готова подняться, как услышала снаружи мужские голоса.
 От рывка распахнулась дверь. Она увидела поблескивающие дула двух пистолетов. Затаив дыхание, она перевела взгляд на мужчину, который держал их в руках.
 Весь в черном, от ниспадающего складками плаща до шарфа, закрывающего нижнюю часть лица. Верхнюю часть лица закрывала шелковая маска, видны были только глаза. Даже в темноте нельзя было ошибиться в их цвете. Они светились золотистым огнем… Глаза ее возлюбленного.
 Внутрь ворвался прохладный ночной воздух. Она знала этот голос, знала очень хорошо. Одновременно и мягкий, и требовательный, как будто сталь разрывала туго натянутый шелк.
 Мурашки побежали по коже. Она не могла двинуться. И вряд ли смогла бы сказать хоть слово. Она не могла даже проглотить комок, застрявший в горле. Страх сковал ее, во рту все пересохло. Но на этот раз не из-за страха перед ним, а из-за страха за него.
 По траве и папоротнику Дейн выехал на Персивале к краю дороги и стал ждать. Как и раньше, Персиваль первым почуял приближение экипажа. Еще до того, как Дейн уловил отдаленное громыхание колес, Персиваль насторожил уши. Дейн крепче ухватился за поводья. Поправив маску, он натянул шляпу по самые брови. В нужный момент его голос эхом разнесся в чистом и хрустком ночном воздухе.
 — Кошелек или жизнь!
 Дейн соскользнул с крупа Персиваля. Как только его ноги оказались на земле, он спокойно подошел к дилижансу.
 — Брось ружье и пистолет в кусты, — приказал он кучеру. — А теперь подними руки! Выше, старина.
 Кучер трясся и бормотал о пощаде. Он сделал то, что ему было сказано. Дейн заглянул в багажное отделение. Черт, там не было никакого мешка! Он рванул дверь дилижанса.
 — С вашего позволения, прошу всех выйти.
 Кто-то вытолкнул — и.очень грубо — из дилижанса троих пассажиров. Кто-то тот, кто остался внутри. Женщина. Мать с ребенком. Он бегло взглянул на них. И вдруг тревога охватила его. И сердце на миг остановилось. «Джулианна! Что она здесь делает?»
 Она неотрывно смотрела на него. Глаза ее были широко раскрыты и смотрели на него как-то странно. В них было отчаяние. Они умоляли о чем-то, заклинали… Появилась еще одна фигура.
 Это был Роксбури. В его руке был пистолет, направленный прямо в грудь Дейна. Роксбури улыбался.
 — Магпай! — сказал он бесстрастным голосом. — Я надеялся, что мы когда-нибудь встретимся.
 Как только экипаж лишился своих пассажиров, до смерти напуганный кучер схватился за вожжи. Щелчок кнута — и дилижанс, подпрыгивая, скрылся за поворотом.
 Лицо Роксбури исказилось от ярости. Он отвратительно выругался. Женщинам он крикнул:
 — Стойте, где стоите, все вы! Дейн хохотнул.
 — Ну, Роксбури, неужели кучер только что умчался с вашим добром?
 Потрясение отразилось на лице негодяя.
 — Кто ты, дьявол тебя подери? — потребовал он. — Трус, покажи свое лицо!
 Дейн сорвал с себя маску. У Роксбури задрожали губы.
 — Гранвилл! — выдохнул он. — Так это вы?! Дейн презрительно улыбнулся.
 — Вы, кажется, удивлены? Но вы попались, Роксбури. Сам премьер-министр знает об этом деле.
 — Босуэлл скорее всего.
 В голосе Роксбури чувствовалось раздражение.
 — Да, она слышала ваш разговор с ее мужем. Мы уже знали, что замешан кто-то из министерства внутренних дел. Но мы не знали, кто стоит за всем этим.
 — Болтливая дрянь. — Эти бесстрастно произнесенные слова прозвучали как проклятие. — Так… вы замаскировались под разбойника, грабителя. Скорее всего вы и Толбот придумали это, чтобы провести свое расследование?
 Их разделяло всего каких-то десять шагов. В лунном свете тускло блестели стволы пистолетов. Три женские фигурки — справа от Дейна и слева от Роксбури — не двигались.
 — Чего я действительно не понимаю, так это почему именно вы, Роксбури? Почему вы занялись подделкой денег?
 Роксбури дотронулся до повязки на глазу.
 — Нельсон приобрел по крайней мере титул и славу, мне же не так повезло. Меня отправили в отставку, и мне пришлось собирать пожитки. Однако я никогда не изменял королю и короне.
 — Тогда почему?
 — Ну, хватит! Подумайте, дружище. Едва ли я одеваюсь так же хорошо, как вы.
 Глаза Дейна сузились.
 — Что вы хотите этим сказать? Роксбури злорадно улыбнулся.
 — Причина была у вас под рукой. Вы трогали ее. Она у всех под носом, но никто даже не подозревает о ней.
 Дейну вспомнились слова Филиппа. «Я ищу кого-нибудь, чье материальное положение заметно упрочилось, человека, который начал бы по-другому одеваться. Который начал бы делать покупки не по средствам».
 Внезапно он понял.
 — Статуэтка в кабинете? Откуда она у вас?
 — Старый друг во Франции, хорошо знакомый с помощником хранителя музея. Он, как и я, считает, что ему не помешают лишние деньги.
 — Дафна Стирлинг, — констатировал Дейн. Глаза Роксбури сузились.
 — Надо же! Должен признать, что я вас недооценивал, но уверен: власти поблагодарят меня за то, что я избавил их от Магпая.
 — Вас схватят. Вы, конечно же, знаете об этом.
 — От свидетелей можно избавиться. Толбот узнает о несчастном случае, как это было с Босуэллами. А теперь достаточно болтовни, Гранвилл. Бросьте на землю свое оружие.
 Глаза Дейна блеснули.
 — И не подумаю.
 Прежде чем Дейн сумел остановить его, Роксбури метнулся в сторону. Дейн не успел выстрелить.
 Роксбури схватил ребенка и прижал к своей груди.
 Дуло его пистолета теперь было прижато к виску ребенка.
 Мать девочки закричала:
 — Аннабелла! Девочка захныкала.
 Взгляд Роксбури сверлил Дейна.
 — Делайте, как я сказал! — рявкнул он.
 Ярость и страх владели Дейном. Ему хотелось внезапным броском добраться до Роксбури и вцепиться ему в горло, а в животе засел страх.
 — Хорошо. Хорошо! — Он медленно отбросил в правую сторону пистолеты, сначала один, потом другой. Они упали с глухим стуком. — Отпусти ребенка.
 Роксбури выпустил маленькую девочку. Ее мать с плачем опустилась перед ней на землю и прижала малышку к своей груди. Джулианна не двинулась с места. Дейн чувствовал ее ужас.
 Он заговорил:
 — Вы действительно такое чудовище, Роксбури? Если вы собираетесь убить меня, не делайте этого на их глазах. Сделайте это в другом месте.
 — Как пожелаете, — галантно ответил Роксбури. — Я пощажу их чувства. — Он указал подбородком на ствол вяза, к которому был привязан Персиваль. — Туда, возле коня. Смотрите на меня и отступайте назад.
 Дейн перевел взгляд на Джулианну. На долю секунды их глаза встретились. В ее громадных глазах он увидел панику, они были почти безумными. С высоко поднятыми руками он начал отступать назад.
 — Достаточно! — рявкнул Роксбури. Выплывшая из-за облаков луна озарила все молочным сиянием.
 Роксбури улыбался. Его палец ласкал спусковой крючок, а голос стал просто медоточивым.
 — Вы ведь понимаете, что я собираюсь получить большое удовольствие?
 Роксбури так и не увидел, как сзади возникла тень, но Дейн видел. Всего лишь на мгновение его взгляд переместился куда-то за плечо Роксбури.
 — Стреляй, — сказал он мягко. — Стреляй!




 Глава 21


 Раздумывать было некогда. Бояться было некогда. Просто думать о том, что делаешь, было некогда.
 И уж совсем некогда было колебаться, даже в мыслях или в сердце…
 Искры и пламя вырвались из ствола пистолета. Тишину ночи разорвал грохот, усиленный ее безмолвием. Звук выстрела эхом отозвался на верхушках деревьев. В воздухе повисло облачко дыма.
 Роксбури упал лицом вниз, не издав ни звука.
 Дейн, встав на колено, склонился над ним, щупая пульс, поднялся.
 Джулианна так крепко сжимала пистолет в своей руке, что ему пришлось силой разжимать ее. Он сунул пистолет в карман брюк.
 Колени у Джулианны ослабли. Она бы упала, но он успел подхватить ее и прижать к себе. Его голос тихонько журчал у ее лба.
 — Теперь успокойся.
 Джулианна не могла оторвать взгляд от тела Роксбури.
 — Он?..
 — Да. Как ты, котенок? С тобой все хорошо? Она, вздрогнув, кивнула.
 — Боже мой! — сказала она ошеломленно. — Боже мой, Дейн. — Протянув руку, она дотронулась до его щеки. — Он собирался застрелить тебя. Он бы… — Ее горло сжалось. Она была не в силах произнести это вслух. Тело ее содрогнулось.
 Дейн обхватил ее за голову. Волосы ее рассыпались. Нежно проведя рукой по каштановому водопаду волос, он сказал:
 — Моя смелая, моя смелая девочка!
 Ее тело как-то обмякло. Дейн крепче обхватил ее. Джулианна зажмурила глаза и прижалась к нему. Объятие было почти безысходным и одновременно утешающим. Им нужно было прийти в себя, успокоиться. Нужно было тепло, которое могло дать только это прикосновение.
 Ровный стук копыт заставил их поднять головы. Филипп и двое других мужчин уже соскакивали со своих коней.
 — Я слышал выстрел, — сказал Филипп, бросаясь к ним. — Кто-нибудь пострадал?
 — Нет, — ответил Дейн. — Но здесь с нами женщина и маленькая девочка, кто-нибудь должен позаботиться о них.
 Филипп сделал знак одному из прибывших с ним мужчин.
 — Мне следовало бы знать, что я упущу самое интересное! — Филипп взглянул на тело Роксбури и присвистнул. — Хороший выстрел, старина.
 — Нет, — сказал Дейн, поднимая бровь. — Не я. — Он отступил назад и кивнул в сторону Джулианны.
 Филипп удивленно вскинул голову:
 — Превосходный выстрел. Может быть, нам стоит убедить ее присоединиться к нам?
 Ответом ему был испепеляющий взгляд. Филипп вздохнул:
 — Значит, нет.
 Дейн опустил руки на плечи Джулианны.
 — Джулианна, — произнес он почти сурово, — хоть я и благодарен тебе за то, что спасла мою жизнь, хотелось бы мне знать, как ты оказалась в этом дилижансе?
 Джулианна закусила губу и посмотрела на Филиппа. Глаза у Дейна сузились. Он переводил взгляд с одного на другого. Филипп откашлялся.
 — Это довольно длинная история. Но в моем офисе заперта женщина, за которой следит оставленный мной человек. — Он сделал паузу. — Мне кажется, вам нужно встретиться с ней.
 До рассвета было еще далеко.
 Она сидела на скамье в узком коридоре министерства внутренних дел. Там уже находились и Себастьян с Джастином. Себастьян сел на край скамьи, а Джастин стоял, привалившись плечом к стене. Их уведомили о ночных событиях. Часом раньше Дейн, Филипп и еще один сурового вида высокий мужчина по имени Барнаби вошли сюда с противоположного входа.
 Трое в коридоре не знали, что сейчас происходило в той комнате. Сам воздух, казалось, накалился. И это была не столько натянутость, неловкость… сколько ожидание.
 В той комнате была их мать. Мать, которую они не видели и о которой ничего не слышали двадцать четыре года.
 Они ждали.
 Дверь со скрипом отворилась. Первым вышел Филипп, слегка улыбаясь, за ним следовал Барнаби. Дейн был последним.
 Двое первых мужчин прошли по коридору дальше, а Дейн остановился перед тремя Стерлингами. Джастин повернулся к нему, а Себастьян и Джулианна поднялись на ноги.
 Себастьян первым нарушил неловкое молчание:
 — Что происходит?
 Было видно, что Дейн находится в нерешительности.
 — Пожалуйста, не старайтесь щадить нас. Будет лучше, если вы скажете нам правду.
 — Она явно знала о схеме использования фальшивок, придуманной Роксбури, поэтому ей могут быть предъявлены очень серьезные обвинения. Но тот факт, что она сама пришла сюда, говорит в ее пользу.
 — Она знает, что мы здесь? — спросил он.
 — Да, знает.
 — Мы бы хотели видеть ее. Он кивнул.
 — Она сама просила о встрече с вами. Но, боюсь, в вашем распоряжении будет только несколько минут до того, как Барнаби вернется за ней.
 Дейн открыл дверь, и Себастьян прошел внутрь. За ним вошла Джулианна, последним шел Джастин.
 Она сидела за маленьким столиком, сложив перед собой руки в белых перчатках. Она была маленькая и хрупкая, но в ее живых зеленых глазах было что-то резкое, а в манере держаться — нечто, свидетельствующее о жадности к земным благам.
 Молчание повисло в комнате. Казалось, оно будет длиться всегда.
 Его нарушила Дафна.
 — Ну, — беспечно сказала она, — все это довольно неловко. Вы не находите? Я никак не думала, что мы снова встретимся при таких обстоятельствах.
 — Скорее можно предположить обратное: вы вообще не думали, что мы когда-нибудь встретимся снова, — спокойно сказал Себастьян.
 Он совсем не собирался уличать ее, а просто излагал факты.
 — Да, — сказала она, поднимая брови. — Это правда, не думала.
 Она была по крайней мере честна.
 — Вы выглядите на редкость хорошо. Вы все. Тогда Джастин задал ей вопрос, который был у них у всех на уме:
 — Мы думали, что вы умерли. Все эти годы… Почему вы так и не вернулись?
 Ее улыбка стала растерянной.
 — О, но я не могла. Ни за что на свете! Не могу сказать, что я не думала о вас, всех троих, но ваш отец и я… он подавлял меня. И… я такая, какая я есть. Я знаю, что не идеальная. Но он никогда не мог смириться с этим. Мы просто истерзали бы друг друга. Мы уничтожили бы друг друга. И однажды я ушла из дома… Раз я поступила так, значит, я не могла не сделать этого. Джеймс Роксбури понимал меня так, как никогда не мог понять ваш отец. Но когда он утонул, ну… У меня вдруг появился шанс начать жить заново, навсегда стать другой женщиной. Не могла я вернуться назад, не могла оглянуться назад. И я не оглядывалась. Да, порой я хотела вас видеть. Порой задумывалась… Но я знала, что о вас позаботятся. У вас были ваши няни. Вы были друг у друга, а у меня не было никого. И мне надо было идти вперед. Если я хотела быть счастливой, то должна была сама позаботиться о себе.
 Странно, но Себастьян понял ее. Может быть, потому что он был самым старшим. Может быть, потому что он помнил ее такой, какой она была. Это было легкомысленное, прекрасное создание.
 Он не видел, как тень легла на лицо Джастина, сидевшего с опущенной головой. Вдруг Джастин поднял голову.
 — Подождите, — сказал он тихо. — Я не думал об этом долгие годы. Но вот вы здесь, и… я хочу задать вопрос, ответ на который можете дать только вы.
 Она слушала его, склонив голову набок.
 — Не секрет, что в вашей жизни были другие мужчины. Джеймс Роксбури, человек, за которого вы вышли замуж во Франции. Нетрудно предположить, что могли быть и другие, до них.
 Она не спешила ни соглашаться, ни отрицать. Джастин продолжал более резким тоном:
 — В ту ночь, когда умер отец, я пытался узнать у него. Пытался узнать, как это случилось, что его жена ушла от него к любовнику. Может быть, он не был моим отцом или… отцом любого из нас, но он должен был навсегда остаться с вашими детьми, не зная, являются ли они его собственными. Он не знал.
 — В самом деле? — Улыбка искривила ее губы. — Всегда в дураках, не так ли?
 Себастьян бросил на Джастина обеспокоенный взгляд. Джулианна перестала дышать.
 — Так как? — продолжал Джастин. — Был ли Уильям Стирлинг нашим отцом? Или мы не его дети? Все мы. Кто-нибудь из нас. Один из нас.
 В дверь постучали. Она открылась. Вошел мрачного вида конвоир.
 — Время вышло, — объявил он, подошел к маленькой женщине и взял ее за руку.
 Джастин поворачивался вслед за ней, пока она обходила стол. Он не отрывал от нее глаз.
 — Вы-то знаете? — спросил он ровным тоном. Обернулась она уже у дверей. В этот момент на ее лице появилось странное выражение, похожее на любопытство. Что-то блеснуло в прекрасных изумрудных глазах, так похожих на его собственные.
 — Джастин…
 — Это подождет. — Конвоир остановил его взглядом. — Мистер Барнаби хочет, чтобы ее немедленно доставили к магистрату.
 Ее глаза встретились с глазами Джастина. Она окинула взглядом всех троих.
 — Прощайте, мои маленькие дети. Прощайте.
 Наверное, все трое еще не оправились от потрясения, ведь столько всего случилось! Поэтому они только смотрели вслед матери, уходящей от них…
 Дейн все это время стоял в конце коридора рядом с Филиппом. Когда он подошел к Джулианне, та могла только смотреть на него своими огромными глазами.
 — Дейн, — произнесла она слабым голосом, — что с ней теперь будет?
 Он взял ее под локоть.
 — Сейчас вы ничего не сможете сделать. Отправляйтесь домой и отдыхайте. — Он слегка сжал ее локоть. — И ждите меня.
 На самом деле Дейн достаточно хорошо владел ситуацией… И он собирался сделать все, что было в его силах. Что можно было сделать.




 Глава 22


 Немного позже по ступенькам городского дома Джулианны поднялся Себастьян, вскоре появился и Джастин. Оба они уже приняли ванну и переоделись. Миссис Макартур принесла им легкий завтрак в примыкающую к кухне маленькую столовую. Похоже, никто не был голоден, и вскоре они перешли в гостиную. Говорили мало. Джастин выглядел необычно притихшим. Пропуская его в гостиную, Себастьян и Джулианна обменялись тревожными взглядами. Джулианна села рядом с Себастьяном и глубоко вздохнула.
 — Итак, — сказала она, — нам надо поговорить о матери, согласны? Ситуация очень неприятная. И это самое мягкое, как ее можно назвать.
 — Боюсь, наше имя снова будут втаптывать в грязь, — мрачно сказал Себастьян. — Мы должны быть готовы к тому, что ее посадят в тюрьму. Честно говоря, я не представляю, как она сможет там выжить. Считаю, мы должны сделать все возможное, чтобы защитить ее.
 Джулианна водила пальцем по стакану.
 — Ты прав. Она когда-то бросила нас, но мы не можем покинуть ее в такой час.
 Себастьян обратился к Джастину:
 — Так мы все думаем одинаково?
 В первый раз за это утро уголки губ Джастина дрогнули в улыбке.
 — Мама всегда была такой непосредственной, такой импульсивной! А отец был… просто невозможным, согласны? Я не оправдываю ее поступки, совсем нет. Но она всегда хотела, чтобы ее обожали. Чтобы ею восхищались. И она по-своему любила нас. Может быть, это глупо, но я давно уже не осуждаю ее. И что бы она ни сделала сейчас, я не могу поверить, что она злодейка.
 Джастин покачал головой.
 — Все, что ты сказал, совсем не глупо. Ты… одним словом, ты лучший из людей, которых я знаю.
 Улыбка у Себастьяна получилась немного кривой.
 — Благодарю тебя. — Себастьян внимательно вгляделся в лицо брата. — Могу я задать тебе один вопрос?
 — Конечно.
 — Когда ты говорил с мамой об отце, я всегда знал — что-то произошло… Но я не был уверен наверняка. — Он смотрел на брата в упор. — Ты был с ним в ту ночь, когда он умер?
 — Я был с ним, когда он умирал. Себастьян был поражен.
 — Почему ты никогда не сказал ни слова?
 — Многие годы я винил себя в его смерти, пока не встретил Арабеллу. Мне было стыдно. — Он сцепил лежавшие на коленях руки. — Я был молодым, необузданным. И еще эта история…
 — С матерью?
 — Да.
 — Я всегда знал, что ее бегство больнее всего задело тебя, — мягко сказал Себастьян. — Но ты никогда не показывал этого.
 — До той ночи, — очень тихо продолжил Себастьян, — я никогда не сомневался в том, что мать сбилась с пути уже после рождения Джулианны. Пока мы не подросли… Но после той ночи, проведенной с отцом, я начал сомневаться, так ли это. Может быть, она была неверной женой еще до нашего появления на свет? Может быть, отец не любил меня, потому что я был слишком похож на мать? Или потому, что он вообще не был моим отцом?
 Джулианна слушала его, и у нее заболело сердце.
 — Джастин, — сказала она с нежностью в голосе, — нельзя сказать, что он не любил тебя. Он наказывал нас, потому что не мог наказать ее. Он просто не знал, как любить.
 — Его жизнь состояла из горечи и долга, — добавил Себастьян. — Не думаю, что он знал, как это — быть счастливым.
 Джастин сидел, глубоко задумавшись.
 — Наверное, ты прав. Наверное, так оно и было. Они сидели, все трое, переживая треволнения дня, погруженные в собственные мысли и воспоминания. И тут раздался стук в дверь. Джулианна вскочила на ноги.
 — Это Дейн, — выпалила она.
 И это действительно был он. Большими шагами он решительно вошел в комнату.
 — Ну вот, — сказал он ровным голосом. — Все закончилось. Ситуация с вашей матерью разрешилась.
 Джулианна не сводила с него глаз.
 — Что произошло? — спросила она. — Барнаби решил не возбуждать дело против нее?
 — Не совсем так.
 Себастьян посмотрел сначала на брата и сестру, затем на Дейна.
 — Тогда что же?
 Дейн отвечал, тщательно подбирая слова:
 — Как бы это сказать? Я убедил конвоира позволить мне вместо него сопровождать ее к магистрату. По дороге туда…
 — Как это может быть?
 — Если меня спросят, буду отвечать, что ваша мать оказалась чрезвычайно находчивой женщиной. Во время транспортировки она сумела ускользнуть от меня и… скрыться. И как она только смогла! Вот она была здесь — и вот ее нет. — Он помолчал. — Если меня спросят, конечно.
 Во время произнесения этой речи Дейн по очереди смотрел на каждого из присутствующих. Джулианна не сводила с него глаз, так же как и Джастин, и Себастьян.
 — Скрылась, — сказал он, — скрылась. Она отставила в сторону свою чашку.
 — Кто бы мог подумать! — заволновалась Джулианна. — Так вы говорите…
 — Я могу даже предположить, что она сейчас на пути во Францию.
 Боже мой, он предстал совершенно в другом свете: помог матери, отпустил ее, сумел помочь ей исчезнуть. Это было совершенно ясно! Не из самих, конечно, слов, но из того, что стояло за ними. Спасая ее, он спасал их всех. И саму Джулианну, и Себастьяна, и Джастина. О, как она любила его!
 — Она никогда не сможет вернуться в Англию, да? — спросила Джулианна.
 — Не сможет. — Дейн говорил очень сдержанно. — Если вернется, ее скорее всего арестуют и предъявят обвинение в соучастии в преступлении. А в ходе расследования может также всплыть ее двоемужие. Но я хочу, чтобы вы поняли: случившееся с Найджелом Роксбури не выйдет за пределы канцелярии премьер-министра и министерства внутренних дел. Никто не должен знать, что случилось с ним и с вашей матерью.
 — Итак, для всех, — вставил Себастьян, — Дафна Стирлинг по-прежнему мертва.
 Взгляд Дейна задержался на нем.
 — Конечно, никому не надо знать ничего другого.
 — Вы заслужили нашу благодарность, — умиротворенно произнес Себастьян.
 Джулианна склонила голову набок и грустно сказала, обращаясь к братьям:
 — Значит, мы больше не увидим ее.
 — Да, — согласился Себастьян. — Но это правильно. Она не пропадет. — Едва заметная улыбка появилась на его губах. — Я думаю, мать уже всем доказала, что может позаботиться о себе сама.
 Джулианна посмотрела на Джастина. Он сидел на краю канапе, положив одну большую руку на колено. С момента появления Дейна он не произнес ни слова. На его красивом лице можно было прочитать и боль, и облегчение.
 Рука Джулианны скользнула в руку Дейна. Он легко сжал ее, но не посмотрел на Джулианну, а только прокашлялся и сказал:
 — Она просила передать вам это. — Он засунул руку в жилет и извлек из него аккуратно сложенный и запечатанный лист бумаги. — Она очень просила выполнить ее просьбу. Сказала, что это письмо адресовано всем вам. — Он взглянул на Джастина. — Но добавила, что, возможно, вы захотите прочесть его первым.
 Дейн вернулся к двери.
 — Я оставляю вас одних. Это семейное дело. И он вышел.
 Джастин взял письмо с большой осторожностью, как если бы боялся брать его. Он посмотрел на Джулианну и Себастьяна.
 — О Боже! — сказал он странно сдавленным голосом. — Вы, конечно, знаете, что в нем?
 Джулианна закусила губу. У нее сжало горло. Это было так не похоже на Джастина, который всегда держался уверенно. Всегда верил в свои силы. Она никогда не видела его в таком состоянии, разрываемого на части скрытыми подозрениями. При взгляде на него все в ней буквально переворачивалось.
 — Ну вот, наконец ты и получишь ответ на свой вопрос, — успокаивающе сказал Себастьян, вольготно раскинувшийся в кресле.
 Джастин взглянул на него.
 — Себастьян! Ты действительно хочешь знать? Ты хочешь знать правду о наших родителях? О нашем отце?
 Себастьян пожал плечами. Взгляд Джастина переместился на Джулианну. Она чуть качнула головой.
 — Джастин, — сказала она мягко, — дело не в том, хотим ли мы это знать. Дело в том, хочешь ли ты знать.
 Джастин встал. Теперь он держал письмо двумя руками.
 — Черта с два, — сказал он хрипло, — черта с два! Я думал, что хочу этого. Я думал…
 И прежде, чем он осознал, что делает, он оказался перед камином. Долго смотрел на огонь, а когда перевел взгляд на сургуч, которым было запечатано письмо, выражение его лица сделалось жестким.
 Стало тихо. И Себастьян, и Джулианна хорошо понимали, что происходило с Джастином. Он отчаянно искал ответа в глубинах своего сердца. Потому что только он мог найти ответ. Они ждали. Ожидание казалось им вечностью.
 Джастин низко склонился над камином, осторожно сунул уголок письма в огонь и смотрел, как пламя начало лизать его край. Тлеющий край потемнел, а потом внезапно вспыхнул ярким пламенем.
 Теплые слезы потекли по щекам Джулианны. Она вытирала их тыльной стороной ладони.
 Когда от письма ничего не осталось, Джастин обернулся.
 — Она была права, — тихо сказал он. — Мать была права. Мы есть друг у друга. Сейчас я понял то, чего не понимал раньше. Она исчезла, и мы стали сильнее. Все трое. Ближе друг другу. Ей-богу, я не могу сожалеть об этом. А письмо… Не важно, что в нем было. Оно не смогло бы изменить того, что я чувствую к вам обоим.
 Он посмотрел на Джулианну и Себастьяна своими ясными зелеными глазами.
 — Я люблю тебя, Джул. И тебя, брат.
 Его голос звучал печально, но он уже начинал улыбаться. Эта улыбка проникла в самое сердце Джулианны. Всхлип вырвался из ее горла, и она начала рыдать, не в силах остановиться. Слишком сильные чувства обуревали ее.
 Братья сразу же обступили свою сестру: Себастьян слева, Джастин справа.
 — Джул, не плачь! Все хорошо. Никогда еще не было так хорошо.
 — Я знаю, знаю. Именно поэтому, как вы не видите? Это слезы счастья!
 Она обняла братьев, улыбаясь необыкновенно доброй и милой улыбкой, в которой еще оставались следы недавних слез.
 Джастин неловко засмеялся, наклонился и поцеловал ее в щеку.
 — Пусть все твои слезы будут слезами счастья, — шепнул он.
 Когда он поднял голову, стало заметно, что его глаза слегка увлажнились. У Себастьяна тоже глаза заметно затуманились. Обнявшись, они образовали круг. Круг, который нельзя разорвать. Круг любящих.
 Джастин первый начал смеяться.
 — А теперь, боюсь, я вынужден буду вас покинуть. Внезапно я обнаружил, что очень хочу оказаться дома и обнять моих дорогих жену и дочку.
 — Я подумал о том же, — пробормотал Себастьян. Остановившись у двери, Джастин вопросительно поднял бровь.
 — Как насчет ужина завтра? Скажем, в семь? Себастьян в знак согласия наклонил голову.
 — Прекрасная идея!
 Джастин взглянул на Дейна, который бросился в гостиную, услышав рыдание Джулианны. Оценив ситуацию и поняв, что он не нужен, Дейн хотел вернуться в столовую, но понял, что братья уходят, и остановился. Джулианна уже прошла через комнату и взяла его за руку. Джастин повернулся к Дейну.
 — Надеюсь, вы тоже придете? Самое время познакомиться со всем семейством.
 — Но должен предупредить, — вставил Себастьян, — что из-за трех малышей может быть очень шумно.
 Дейн сжал пальцы Джулианны. Теперь он смотрел на нее с немым вопросом.
 Джастин и Себастьян посмотрели друг на друга, сдерживая смех. Оба подумали одно и то же: он уже ведет себя, как муж!
 Джулианна согласно кивнула головой.
 — Тогда я с нетерпением буду ожидать встречи, — любезно ответил он.
 Как только они оказались одни, Дейн развернул ее лицом к себе, большим пальцем стирая влагу с ее щеки.
 — У тебя все хорошо?
 — Все прекрасно.
 Он всмотрелся в ее лицо.
 — Ты уверена?
 — Как никогда в жизни, — шепнула она. — Дейн! То, что ты сделал для моей матери… У меня нет слов, чтобы сказать, как я тебе благодарна.
 Его пальцы легли на ее губы, не давая продолжать. Он покачал головой.
 — Я должен был это сделать, котенок. Должен был. Не знаю, была ли она виновата? Не мне судить ее. Не знал наверняка, придется ли ей предстать перед судом.
 Я не мог допустить, чтобы дошло до этого. Не мог я допустить, чтобы мать женщины, которую я люблю, попала в тюрьму. У меня был шанс, котенок. Единственный шанс для нее.
 Сердце Джулианны подпрыгнуло. Вот. Он сказал это снова. Он любит ее.
 — Я только хотел, чтобы у вас была возможность попрощаться, у всех троих.
 — О, Дейн, но мы попрощались! Мы расстались с миром. Все мы, и без печали. — Она положила руку на его грудь. — А что будет с тобой? Барнаби очень разгневан тем, что ты дал ей бежать? Это повлияет на твое служебное положение?
 Улыбка тронула его губы.
 — Нет.
 Джулианна недоумевала.
 — Почему нет?
 — Котенок, — сказал он с нежностью, — Магпай совершил свою последнюю вылазку. Что же касается службы… Ну, эта часть моей жизни осталась позади.
 Джулианна поразилась.
 — Дейн, — сказала она, покачав головой, — тебе не нужно…
 — Да, Джулианна. Я сделал это. Решился. Отныне я намерен посвятить себя жене и детям.
 — Но, — весело сказала она, — у тебя пока нет жены! И детей.
 — Пока нет, — сказал он с мальчишеской ухмылкой. — Но как только у меня появится жена, уверен, вскоре появятся и дети. Я приложу для этого все усилия.
 Ее глаза широко распахнулись.
 — Вот всегда так, — вскричала она. — Какая самонадеянность!
 — А тебе все же придется дать мне ответ.
 — Ответ, который тебе понравится, — пошутила она.
 — Конечно. Я приму только один ответ.
 — И какой же?
 Он пристально посмотрел на нее таким взглядом, от которого ей стало жарко. Голова ее пошла кругом, но в этот момент Дейн только крепче обхватил ее и оторвал от пола. Его губы оказались прямо напротив ее губ.
 Он сам ответил на свой вопрос. Его глаза даже потемнели от волнения.
 — Ты любишь меня, котенок? Ее сердце не могло ошибиться.
 — Люблю, — шепнула она. — Я безумно люблю тебя.
 — Тогда скажи «да», любовь моя. Скажи, что выйдешь за меня замуж.
 — Да, — шепнула она. — Да, да, я выйду за тебя замуж…
 Он крепко и сладко поцеловал ее, вложив в поцелуй всю свою любовь, которая жила в его сердце. Джулианна обвила руками его шею и прильнула к нему, но он со смехом отстранился.
 Джулианна готова была обидеться.
 — Как? — возразила она. — Что это такое?
 — Чуть не забыл, я должен кое-что тебе показать. К ее удивлению, Дейн вывел ее из дома и повел за угол. Вскоре они оказались перед большим кирпичным домом с красивыми колоннами в греческом стиле. Это был его дом, тот самый, которым она всегда любовалась издалека. Но сейчас дом мало занимал ее. Джулианна посмеивалась над собой. Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы он отнес ее вверх по ступенькам. Хотелось почувствовать тяжесть его тела, когда они будут любить друг друга…
 Но он не повел ее к двери. Не повел и наверх, в свою комнату.
 Шли они вокруг дома через чудесный сад к конюшне, что была на заднем дворе. Войдя в нее, Дейн не остановился, а потянул Джулианну дальше.
 Она ничего не могла понять.
 — Дейн! Что…
 Он показал на угол. Джулианна посмотрела туда и замерла в удивлении: на расстеленном у стены одеяле лежала желтая кошка и около нее копошились три крошечных черных пушистых шарика. Что-то потерлось о ее ноги. Джулианна посмотрела вниз.
 И тут она все поняла.
 — Максимилиан! Дружочек!
 Она со смехом переводила взгляд с Максимилиана на желтую кошку и обратно.
 — Максимилиан явно бывал здесь, а я и не знал, — сказал Дейн.
 — Никогда не видела ничего прелестнее этого, — воскликнула она. — А ты знаешь, они…
 — Два мальчика и девочка, — угадал он вопрос. — И у меня есть предложение.
 — Какое? — Джулианна нагнулась, протянув руку к котятам и их матери.
 — Может быть, им понравится в Сомерсетс. В деревне найдется место, где они смогут играть и резвиться. И может быть, мы назовем их…
 Ее сердце дрогнуло. Он, конечно же, не помнит…
 — Альфред, Ребекка и Ирвин, — мягко произнес он. Тронутая до глубины души, Джулианна бросилась в его объятия.
 Его пальцы утонули в теплых волосах медового оттенка. Дейн откинул ее голову назад, чтобы видеть лицо Джулианны.
 — Так что ты думаешь об этом? — шепнул он. Сдерживая слезы, счастливые слезы, она заулыбалась.
 — Я думаю, — шептала она, — что буду любить тебя вечно!
 В тот же день, но уже совсем поздно, Дейн услышал под окнами цокот копыт. Поднявшись, он оделся, поцеловал в губы свою будущую жену и сошел вниз, чтобы встретить Филиппа.
 — Все хорошо?
 — Все хорошо, — подтвердил Филипп. — Дафна Стирлинг, она же мадам Лемье, уже на судне и снова направляется во Францию. Должен признаться, эта операция доставила мне массу удовольствия!
 — Ты уверен, что тебе не хватает такого рода удовольствий?
 Филипп порывисто рассмеялся.
 — Как и всем нам!
 — Помнишь, ты однажды сказал, что хотел бы занять мое место?
 — Помню.
 — Ну, — снисходительно сказал Дейн, — надеюсь, ты действительно этого хотел. — Засунув руки в карманы, он заулыбался и взглянул на ошеломленного Филиппа. — Потому что я предложил твою кандидатуру Барнаби, когда подавал ему заявление об отставке. Он собирается поговорить с тобой завтра утром, то есть уже сегодня.
 Филипп недоверчиво посмотрел на него.
 — Ты серьезно?
 — Совершенно серьезно. Филипп возликовал:
 — Я тайный агент. Я теперь настоящий тайный агент!
 Дейн откинул голову назад и радостно засмеялся.
 — Вот не думал, да и кто бы мог подумать? — поддразнивал он друга. — Но будут ли берега Англии по-прежнему под надежной охраной?
 — Ха! Лучше, чем когда-либо прежде, — отпарировал Филипп. — Так ты доволен?
 — Ты еще спрашиваешь?
 — Но как же ты, Дейн? Больше никаких вылазок по ночам? Никаких тайных встреч?
 — Никакой опасности.
 — Но… что ты, скажи на милость, будешь делать? Чем ты будешь наполнять дни и ночи?
 Дейн хихикнул.
 — Ну, у меня будет куда более приятное занятие.
 — И какое же? Он улыбнулся.
 — Я буду делать маленьких Гранвиллов.




 Эпилог


 Их свадьба состоялась месяцем позже в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер, но это была уже совсем другая история, не похожая на ту, которая произошла здесь с Джулианной несколько лет назад. Джулианна не вспоминала о прошлом, потому что ее сердце было полно будущим.
 Под своды церкви она ступила, опираясь на руку Себастьяна и прижимая к себе букет из лилий и роз. Заиграла музыка. Мало-помалу приглашенные перестали шептаться, и воцарилась тишина. А когда настало время, они двинулись по проходу. Все взгляды устремились на нее, а она видела только своего будущего мужа, ожидавшего ее у алтаря.
 Он смотрел на нее с пленительной нежностью.
 Джулианна немного опасалась прослезиться, потому что в горле стоял комок. В его глазах было столько нежности и любви, что ее сердце тихо таяло. Когда их пальцы сплелись, они услышали, как герцогиня Каррингтон громко зашептала, что это она свела молодых людей вместе.
 В церкви наверняка не нашлось ни одного человека, который не слышал бы ее слов. Джулианна едва удержалась от смеха. Она посмотрела на Дейна, который изо всех сил старался не улыбнуться. Это был драгоценный миг в их жизни. Она знала, что запомнит его навсегда.
 И еще запомнился смешной эпизод.
 Ее племянница Софи разбрасывала лепестки цветов на пути невесты. Вдруг в середине церемонии она вспомнила о своей корзинке и высыпала лепестки себе под ноги, уселась и стала играть с ними. Софи можно было простить за пренебрежение своими обязанностями, ведь ей было всего два года.
 К Софи тут же присоединился ее брат Джеффри. Их отец только вздохнул. Он слегка кашлянул и поманил их пальцем. Джеффри с сияющими глазами поднялся на ноги, стряхнул с пальчиков лепестки роз. И когда Себастьян еще раз поманил его пальцем, сын ринулся к нему, пробежав между Джулианной и Дейном. Софи взвизгнула и бросилась за ним.
 Случилась небольшая неразбериха. И это тоже запомнится Джулианне навсегда.
 А почти год спустя Дейн услышал, как в детской, примыкающей к спальне, заплакал их сынишка. Его жена зашевелилась и повернулась на другой бок. Поцеловав ее, он встала направился в детскую.
 Хныкающий младенец успокоился, как только почувствовал руки отца, вынимающего его из колыбели. Дейн зажег свечу, поцеловал темную головку младенца, после чего удобно пристроил Кристиана Элиота Гранвилла, любовно прозванного родителями Китом, на согнутой руке и уселся в стоящее рядышком кресло.
 Малыш обхватил большой палец отца своими крохотными пальчиками, крепко сжимая его. Лицо Дейна сделалось необыкновенно мягким. Завладев пухленьким кулачком, он поднес его к губам, нежно целуя каждый пальчик, каждую костяшку и ямочку.
 — Ну, мой маленький мальчик, ты считаешь, что ночью спать не обязательно, да?
 Младенец издал радостный звук, смешно двигая бровями, и скривил в улыбке крошечный ротик. Он привел в восторг его мать и наполнил гордостью сердце его отца.
 Дейн тихо засмеялся.
 — Ты что-то хочешь спросить? Я расскажу тебе удивительную историю, мой мальчик. Жил-был разбойник, который бесстрашно разъезжал по ночам в одиночку. Его называли Магпай. И был этот. Магпай очень смелым и бесшабашным. Но, видишь ли, на самом деле все обстояло совсем не так. Магпай не был таким ужасным человеком, каким его считали.
 Сын сосредоточенно внимал ему.
 — Однажды Магпай спас молодую даму. О, какая она была красивая! С каштановыми волосами и сапфировыми глазами. Глаза у нее были точь-в-точь как твои, мой мальчик! Разбойник тайно привез красавицу в охотничий домик. Это недалеко отсюда. Он долго-долго ждал, пока леди очнется. А когда она пришла в себя, он увидел перед собой женщину своей мечты, единственную, настоящую любовь! А что до милой красавицы, ты знаешь, кого увидела она?
 Погруженные в мужской разговор, отец с сыном не заметили, как отворилась дверь.
 — Она увидела своего мужа, своего героя.
 В дверях стояла и улыбалась Джулианна.
 И так оно и было.