Аннотация: Воспитанная в строгой итальянской семье, Моника наконец-то вырывается на свободу. Она приезжает в Нью-Йорк погостить у дяди, владельца крупной торговой компании по продаже вина. Дядя поручает сопровождать ее по городу Рику Свенсону, одному из ведущих сотрудников его фирмы. Такое доверие оказано Свенсону лишь потому, что сын босса, не желая заниматься провинциальной кузиной, сказал отцу, что Рик отличается нетрадиционной сексуальной ориентацией и потому не представляет угрозы девственнице.
 Однако серьезную угрозу самому Рику представляет скромница Моника: ведь она приехала в Нью-Йорк с твердым намерением лишиться невинности…


---------------------------------------------


 Инга Берристер
 Яблоко Евы



 Глава 1


 Окинув взглядом знатока стройную блондинку у автомата с охлажденной водой за дверью кабинета, Артуро Террачини присвистнул и, не отрывая глаз от объекта, спросил:
 — Новенькая? Обалденные ножки!
 — Какие еще ножки? — проворчал Рик Свенсон, поднимая голову от стола с бумагами. — Арти, ты меня слушаешь?
 — Наверное, менеджер из отдела рекламы… Первый раз вижу. Не знаешь, кто такая?
 — Арти! — повысил голос Рик.
 — Старик, я все слышу! — Артур повернулся к Рику лицом и скороговоркой произнес: — Ты сказал, что на Западном побережье вырос спрос на калифорнийские вина, поскольку доставка наших вин в связи с ростом цен на бензин соответственно подскочила в цене. — Он снова перевел взгляд на блондинку, которая тем временем подошла к столу секретарши в приемной. — Отлично! Кэсси наверняка ее знает.
 — Арти! Не будь ты сыном босса, я уволил бы тебя к чертовой матери!
 Артур слез с края стола и сверкнул белозубой улыбкой.
 — Не будь ты моим другом, отец и сам бы меня давно выгнал!
 Рик невесело хмыкнул и покосился на часы. Ну вот, опять пропустил обеденный перерыв! Дел невпроворот, а этому раздолбаю лишь бы на баб пялиться!
 Они познакомились еще в школе, пятнадцать лет назад, и тогда же мать Рика стала работать на фирме Террачини. Семья занималась виноделием и продавала вина в Штатах. Мать взяли бухгалтером, чему та была безмерно счастлива: она растила сына одна (отец бросил их, когда Рику было три года) и в тот момент в результате очередного сокращения оказалась безработной.
 — Да не волнуйся ты так! — Артур похлопал Рика по плечу. — Я поговорю с отцом насчет новой базы реализации. Может, перенесем в Дейли-Сити. Довольно близко от Сан-Франциско, да и арендная плата там не слишком высокая… А то его жаба задушит!
 — А ты уже узнавал расценки? — удивился Рик.
 — Как видишь, я тоже на кое-что гожусь! — Артур хохотнул. — Может, ударим по пивку?
 — Еще только четверть пятого.
 — Ну и что? Не вижу связи.
 Рик устало потер глаза и ослабил узел галстука.
 — Хочу закончить кое-какие дела… Придется посидеть еще пару часов.
 — Рики! Да расслабься ты, братишка! Фирме скоро сто лет. И за два часа она точно никуда не денется!
 — Так-то оно так… — Рик неопределенно хмыкнул. Артуру хорошо говорить: он — Террачини. И, значит, при любом раскладе останется в семейном бизнесе.
 Да, Террачини много для него сделали — даже оплатили после смерти матери его обучение в университете, — но тем не менее он не член семьи. И сколько бы он ни работал, никогда не станет для них своим.
 Ни Артур, ни сам Микеле, спроси их, ни за что в этом не признаются. Да и Рику, само собой разумеется, не взбрело бы в голову задавать подобный вопрос. Он испытывает благодарность к Террачини хотя бы за то, что, не будучи членом семьи, входит в правление фирмы и рассчитывает со временем возглавить филиал на Западном побережье. Ведь они уже доверили ему управлять значительной долей семейного бизнеса.
 В свои двадцать восемь Рик достаточно преуспел в жизни: у него отличная зарплата и полное отсутствие долгов. Немногие из его ровесников могут похвастаться тем же. Но это вовсе не значит, что можно позволить себе расслабляться: он должен соответствовать.
 — Если все-таки надумаешь попить пивка, спускайся в бар Анджело. Мы с Бобом будем тебя ждать. — Артур остановился у двери и, взглянув на свое отражение в стекле, извлек из кармана расческу. — Только я буду там до половины шестого. У меня свидание с Кэтрин.
 Свидание… Интересно, когда у него было последнее свидание? — задумался Рик. Наверное, в прошлом году. Пару раз ходил в кино и приглашал в ресторан Пруденс из агентства недвижимости этажом выше. Но дальше этого дело не пошло: Пруденс решила, что он трудоголик и вообще редкий зануда. Когда пару месяцев назад он позвонил ей, она заявила, что, мол, у нее голова болит. И, видно, болит до сих пор.
 — Нет, Арти, сегодня никак не получится. — Рик выдвинул средний ящик стола в поисках какого-либо съестного: пакетика с чипсами или еще чего-нибудь. — Мне нужно добить квартальный отчет.
 — Да забей ты на этот отчет! Завтра доделаешь.
 Рик извлек из ящика начатый пакет сырных крекеров и понюхал. Пахнет вполне съедобно.
 — Арти, мне бы хотелось, чтобы до отпуска ты проверил все цифры.
 Из холла послышался недовольный басок. Рик поднял голову, а Артур, выглянув за дверь, поморщился.
 — Черт! Опять старик разорался на весь этаж! Сколько раз просил его пользоваться внутренней связью!
 — Но тебя же нет на месте.
 — Ну и что? Орать-то зачем?! — пробурчал Артур и вышел из кабинета.
 Рик отправил в рот крекер и усмехнулся. Да, Террачини на редкость шумная семейка! Особенно Микеле. Тридцать лет как уехал из Италии, а все никак не распростится со старыми замашками — и в личном общении, и в бизнесе. Хорошо, что фирма твердо стоит на ногах и приносит изрядный доход. Но это сегодня. А что будет завтра? Успех — штука капризная… Жаль, что никто из Террачини не думает ни о расширении, ни о модернизации производства.
 Один он об этом думает. И знает наверняка: стоит ему возглавить дело на Западном побережье, как фирма удвоит доход. Так что портить отношения с семейством нет причин.
 Мимо кабинета снова проплыла блондинка и, чуть замедлив шаг, улыбнулась Рику сквозь стекло. Он задержал на ней взгляд и чуть не подавился крекером. Артур прав: ножки у нее на самом деле классные!
 Давненько он не ходил на свидания! И давненько ни с кем не трахался…
 — Отец, ради всего святого, потуши ты эту сигару! Провонял весь кабинет! — Артур помахал рукой, отгоняя от себя сизый дым. — Гадость какая!
 — Это мой кабинет. И я буду делать в нем все, что хочу. Садись.
 Артур демонстративно подошел к окну и распахнул его. Кабинет вмиг наполнился влажным теплом августа и шумом машин делового Бруклина.
 — Ну ладно! Так и быть, потушу! — заворчал Микеле. — Только закрой поскорее это чертово окно!
 Артур с готовностью закрыл окно, отрезая доступ жаре и шуму, и, взглянув отцу в лицо, невольно поморщился. Да, старик сдает! А что удивительного? С тех пор как в прошлом году умерла мать, он слишком много курит, ест и пьет, да еще и торчит в офисе с утра до ночи.
 — Отец, зачем я тебе понадобился? — Артур выдвинул стул из-за видавшего виды стола, по которому давным-давно плакала свалка.
 — На днях из Италии прилетает твоя двоюродная сестра Моника.
 — Моника? — нахмурился Артур. Он не видел сестру лет восемь. С тех пор как в последний раз ездил во Флоренцию. Она тогда приехала на каникулы из интерната при католическом монастыре в Милане. Такая скромная, тихая… Настоящая монашка. — С чего это вдруг? — Артур с трудом представлял себе, как эту девочку могли отпустить одну на другой конец света. — Я, конечно, рад ее видеть, только… А сколько ей лет?
 — Двадцать три. Только что закончила колледж и, если верить твоей тетке, начала своевольничать. — Микеле пожал — плечами и пробурчал что-то на итальянском.
 Артур не понял что, он знал всего несколько итальянских слов.
 — Впрочем, я в этом сильно сомневаюсь. Твоя тетка Стефания вечно все драматизирует.
 — Моника прилетает одна?
 Микеле вздохнул и потер ладонью высокий лоб.
 С каждым днем лоб все больше и больше! — с тяжким вздохом подумал Артур. Не дай Бог мне пойти в отца, тогда лысина не за горами.
 — К сожалению, одна. И пробудет у нас целый месяц, — ответил Микеле.
 Артур снова вздохнул: у него возникло дурное предчувствие.
 — Отец, я так и не понял, зачем она приезжает.
 — Зачем? — Микеле махнул рукой. — Оттянуться. Ну что, сын, я правильно выразился? Или, если угодно, других посмотреть и себя показать.
 — Час от часу не легче!
 — А в чем дело? — Микеле нахмурился. — У тебя что, нет времени развлечь сестру?
 — У меня?!
 — Да, у тебя! А кто же еще покажет ей город?
 — Ну уж нет! — Артур вскочил. — У меня отпуск! Ты что, забыл? Я уже оплатил круиз. На две недели. Только я, Кэтрин, солнце и сосны. А нянькой я быть не собираюсь!
 — Я компенсирую тебе твой круиз.
 — Ничего подобного! — Артур попятился к двери. — Кэтрин еле-еле договорилась, чтобы ее отпустили на две недели.
 — Артуро! — Отец стукнул ладонью по столу. — Моника твоя сестра. Она же член семьи.
 — Понимаю. — А вот Кэтрин вряд ли поймет. — Отец, меня не будет только две недели. Пусть ею пока займется Рик.
 — Рик?
 Артур пожал плечами — точно так же, как отец.
 — А что, он почти что член семьи. Разве нет?
 Микеле поморщился.
 — Вот именно почти что. Нет, так не пойдет. Он мужчина, а она женщина. Я понятно излагаю?
 — Вполне. Только речь идет о Рике.
 — Не морочь мне голову! А что, Рик не мужчина? — Отец упрямо мотнул головой, и Артур понял: тема закрыта. — Ты встретишь Монику в аэропорту и от нее ни на шаг. Ясно?
 — Отец, я не хотел говорить, но раз ты настаиваешь…
 Микеле прищурил глаза.
 — В чем дело?
 Артур запаниковал. Отказаться от круиза? Ни за что! Они с Кэтрин мечтали о нем полгода. Черт принес эту Монику!
 — Дело в Рике, — не сразу ответил он.
 — И что с Риком?
 — Понимаешь, это очень личное.
 — Артуро, ты сам начал. — Микеле снова взял в руки сигару. — Ну и что же приключилось с Риком?
 — Отец, только никому ни слова! В том числе и самому Рики. Договорились? Это очень деликатная тема.
 — Договорились.
 Артур тяжело вздохнул. Жаль, что приходится впутывать в это дело Рика, но у него нет выхода.
 — Отец, Рики вполне может сопровождать Монику по городу. И ничего страшного не случится. — Он прокашлялся. Гореть ему в аду за эту ложь! А еще раньше его прикончит Рики. — Видишь ли, Рик играет за другую команду.
 Микеле насупил брови.
 — Как это понимать?
 — А ты не понимаешь? — Артур нервно хохотнул. — Рики, ну… как бы это сказать…
 — Артуро! Не выводи меня из себя! — Микеле начал сердиться. — Говори как есть!
 — Рик не интересуется девочками.
 — Рик?! Что ты несешь! Да я же знаю его чуть ли не с пеленок! Чушь! Он не такой.
 — А когда ты последний раз видел его с девушкой?
 Микеле покрутил в руках сигару и не сразу вспомнил:
 — По-моему, в прошлом году, в День благодарения… Ну да, он приводил к нам на ужин маленькую рыжую толстушку.
 — Приводил. Только три года назад, и это была дочь его соседа. Пятнадцати лет.
 Микеле нахмурился.
 — А почему он не похож на голубого?
 — Отец, ты здорово отстал от жизни! Похож, не похож… С чего ты взял, будто они все на одно лицо? Главное, что Рики можно доверить Монику. Со спокойной душой.
 Микеле пожевал сигару и, задумчиво сдвинув брови, сказал:
 — Ну ладно! Зови его ко мне.
 Рик покосился на часы на столе и чертыхнулся. Скоро заявится эта девица, а ему еще нужно успеть составить два отчета для таможни и подписать целую кипу счетов-фактур. Каких только поручений не давали ему Террачини, но быть гувернером еще не доводилось! В первый момент Рик чуть было не послал Микеле подальше, но внезапно понял: на этот раз ему оказали неслыханное доверие.
 Мужчины клана Террачини отличаются старомодностью, особенно в отношении своих женщин. С точки зрения Микеле, женщина должна быть красивой, послушной и богобоязненной. Поручив Рику свою племянницу, Террачини-старший тем самым допустил его в святая святых. Можно сказать, доверил ключи от дома.
 Жаль только, что пока он выгуливает по Нью-Йорку итальянскую пай-девочку, его непосредственная работа стоит на месте.
 Рик отодвинул счета-фактуры и открыл ежедневник. Остается надеяться, что он сумеет выкроить время на дела — хотя бы рано утром и поздно вечером. Правда, Микеле велел не отпускать Монику ни на шаг, но Артур ввел его в курс дела.
 Если верить Артуру, его двоюродная сестрица — истинный синий чулок и, стало быть, красотам Нью-Йорка предпочтет чтение книг и сидение у компьютера. Тем лучше! Осмотр достопримечательностей начнется с Нью-йоркской публичной библиотеки и, Бог даст, займет недельки две.
 Рик снова и снова листал ежедневник, выстраивая дела в порядке срочности, пока его не прервал зуммер местной связи. Интересно, кто бы это мог быть? Обе секретарши ушли обедать, Артур отправился в аэропорт за Моникой, а трое остальных представителей семьи Террачини, работающих в офисе, этим устройством принципиально не пользуются. Когда им нужно кого-то позвать, они открывают рот и вопят на всю контору.
 — Рик, вернулся Артур с… — раздался голос Микеле, потом что-то защелкало, но вскоре связь восстановилась. — Черт побери, как работает эта хрень?!
 — Просто нажми на кнопку, — послышался голос Артура. — Вот и все. А теперь говори.
 — Рик?
 — Я слушаю.
 — Будь добр, зайди ко мне в кабинет! — сказал Микеле не своим голосом, явно стараясь быть особенно милым в присутствии племянницы.
 — Хорошо. — Рик ухмыльнулся и вышел в холл.
 Ему не раз приходило в голову, что фирма процветает вопреки всему. Микеле не откажешь в деловой хватке, но его упорное нежелание заниматься модернизацией производства обходится фирме в копеечку. А Артуру, который прекрасно понимает недостатки отца, не хватает амбициозности, чтобы попытаться хоть что-то изменить. Вот если бы Рику предоставили такую возможность, он бы тут же ввел ряд нововведений и фирма получила бы ощутимый рост дохода.
 В дверях Рик столкнулся с Артуром: тот выходил от отца и, увидев его, смущенно улыбнулся. Хотя дверь в кабинет была открыта, Рик вежливо постучал и остановился на пороге.
 — А вот и он! — Микеле широким жестом пригласил его войти.
 Кабинет Террачини-старшего был на удивление хорошо убран. Бумаги на столе лежали ровными стопками, даже в ящике с почтой царил идеальный порядок. А со стены, за спиной у босса, исчезла картина с обнаженной женщиной.
 Заметив это, Рик с трудом подавил смешок: картина была дорогая и выполнена с большим вкусом. Наверное, эта Моника та еще лицемерка!
 И тут он ее увидел. Она сидела в углу за столом для переговоров в мешковатом кашемировом пальто песочного цвета и вязаной шапочке. Бедолага! И как она только не сварилась в таком наряде! — посочувствовал ей Рик.
 — Познакомься, моя племянница Моника. — Микеле снова пригласил Рика войти. — А это Ричард, наш директор по реализации.
 — Очень приятно, — ответила она сочным низким голосом с чуть заметным акцентом и, округлив большие карие глаза, сказала дяде: — А я думала, реализацией занимается Артуро.
 Ее замечание немало удивило и Рика, и Микеле.
 — Они оба занимаются реализацией. Только Рик выполняет львиную долю всей работы.
 Моника снова перевела взгляд на Рика, но тот еще не пришел в себя от изумления, вызванного наблюдательностью Микеле. Кто бы мог подумать, что старик настолько хорошо владеет ситуацией на фирме!..
 — А теперь вам придется заниматься мной, — заметила Моника с легкой гримаской и протянула Рику руку. — Хотя я всем пыталась втолковать, что мне нянька не нужна.
 — Пойми, детка, Нью-Йорк — большой город, — с терпеливой улыбкой заметил Микеле. — Мне будет спокойнее, если ты будешь не одна.
 — Хорошо, дядя, — послушно ответила она, глядя прямо в глаза Рику.
 А тот взял ее руку в свою ладонь. Рука была маленькая. И очень нежная.
 — Я с удовольствием покажу вам город, Знаете, у нас тут прекрасная библиотека.
 В глазах у Моники промелькнула досада, и она, вытянув руку из его ладони, сказала:
 — Спасибо. Я составила список мест, которые хочу посмотреть.
 — Вот как?! Очень хорошо.
 — Моника, ты обедала? — спросил Микеле, потирая мясистые ладони. — А ты, Рик? — И не дожидаясь ответа, предложил: — А не махнуть ли нам в бар Анджело? Посидим, поболтаем за бутылочкой славного винца с бретонскими устрицами.
 Моника чуть поморщилась, но потом согласилась:
 — Пойдемте, дядя.
 Рик отошел в сторонку, и она вышла из-за стола. Хрупкая, маленькая, в черных закрытых туфлях со шнурками.
 Точь-в-точь такие носила бабушка, припомнил Рик.
 Микеле поднялся и, жестом направляя их к двери, продолжил:
 — После обеда Рик отвезет тебя ко мне домой. Ты распакуешь вещи, передохнешь… Ну а потом, если не устанешь, мы с тобой вместе поужинаем. Договорились?
 — Как скажете, дядя Микеле.
 — И сними наконец пальто! А то еще перегреешься и заболеешь, а мне потом отвечай перед твоей матушкой!
 Моника подняла руку и не спеша расстегнула верхнюю пуговицу. Когда она дошла до третьей, Рик внезапно почувствовал такое волнение, что у него закружилась голова.
 Какого черта? Что с ним происходит? Разобраться со своими ощущениями он так и не успел. — Моника расстегнула последнюю пуговицу. Распахнула пальто и, сбросив его с плеч, осталась в невзрачном бесформенном черном платье и слишком плотных для августа колготках.
 Рик перевел дыхание и, с трудом скрывая разочарование, взял у нее из рук пальто. Она благодарно улыбнулась, и у него снова перехватило дыхание. Ну и глазищи у нее — бездонные, бархатные, лилово-карие, — прямо как анютины глазки… И губы — полные, сочные… Хорошо, что Моника не его тип. Хотя, учитывая продолжительный срок воздержания, вряд ли у него есть свой тип.
 Они вышли из кабинета, и Микеле гаркнул на весь холл:
 — Артуро, мы идем в бар Анджело!
 Вот вам и двухсторонняя оперативная связь! — усмехнулся про себя Рик.
 Артур не заставил себя ждать и очень скоро присоединился к ним.
 В это время дня бар был забит, но Микеле зарезервировал столик, и их быстро обслужили. Все, кроме Моники, заказали традиционную пасту. Она же выбрала чизбургер и жареный картофель.
 Как только она, извинившись, вышла в дамскую комнату, Микеле с ухмылкой заметил:
 — Скажите на милость, чизбургер! Да, сестра права: девочка начала своевольничать!
 Артур покачал головой и, глядя вслед Монике, сказал:
 — А мне ее даже жалко! Бедняжке двадцать три, а одета, словно ей все сорок. Рик, может, для начала повозишь ее по магазинам?
 — Повожу, — согласился он и хмыкнул. Микеле оторвал ломоть белого хлеба и покосился на Рика с нескрываемым интересом.
 — А ты что, в этом разбираешься?
 — Отец! — Артур бросил на Микеле укоризненный взгляд.
 — Что вы имеете в виду? — удивился Рик.
 Микеле пожал плечами и принялся намазывать хлеб таким жирным слоем масла, что холестерина с лихвой хватило бы на липидную бляху для целой артерии.
 — Понимаешь, я не хочу ее баловать, но платье понаряднее ей не помешает. Скажем, розовое… А то черное слишком уж старомодно.
 Рик и Артуро переглянулись и чуть не прыснули со смеха.
 — Это все Стефания. Можно подумать, сестрица живет в девятнадцатом веке. Черный это цвет траура. — Микеле поднял глаза и кивнул Рику. — Помоги купить ей нарядное розовое платье. Только не слишком короткое. Ладно?
 Рик сунул в рот ломтик хлеба и принялся сосредоточенно жевать: лучше жевать, а то еще ляпнет что-нибудь лишнее, а потом будет жалеть. Хорошо, если Артур окажется прав и Моника предпочтет распродажам библиотеку и компьютер! Потому что если эта скромница возжелает окучивать магазины, придется ей поискать себе другого провожатого.
 Артур подозвал официанта и заказал себе еще пива.
 — Моника провела чуть ли не всю жизнь в интернате при католическом монастыре. Думаю, это не могло не сказаться на стиле ее одежды.
 — Она возвращается. Меняйте тему! — Микеле потянулся за вторым куском хлеба, а Артур ловким движением отодвинул от него подальше масло.
 — Хватит, отец! Тебе нельзя есть столько жирного.
 — И это говоришь мне ты? Тоже мне диетолог нашелся! Мы только-только пришли, а ты уже заказал себе вторую кружку пива!
 Рик краем уха слушал извечные дебаты, а сам смотрел на Монику.
 Несмотря на консервативный наряд, она обращала на себя внимание: и походкой, и осанкой. А безликая прическа только подчеркивала необычную форму глаз и яркость губ. Во всяком случае, когда она проходила мимо соседнего столика, за которым обедали четверо мужчин, двое с живейшим интересом подняли головы.
 Моника подошла к столу. Микеле поднялся и покосился недобрым глазом на Артуро и Рика, пока они не последовали его примеру. Моника села на свое место, поджав губы — явно хотела спрятать улыбку.
 Поймав на себе взгляд Рика, она быстро отвела глаза. Микеле снова потянулся за маслом, и Артур снова принялся его увещевать. Выросший без отца Рик всегда удивлялся — столь откровенной взаимной привязанности Террачини и не вмешивался в их словесную перепалку.
 Моника сидела тихо как мышка, сложив руки на столе, и молча поглядывала по сторонам. И только огромные глаза выдавали ее волнение.
 Бедняжка! Провести полжизни в монастыре. Ужас какой! Да, все Террачини ярые сторонники традиционных ценностей. Взять хотя бы Микеле: он хоть и посмеивается над своей сестрицей, но и сам от нее недалеко ушел. Живет по старинке…
 Рик украдкой следил за Моникой, вернее за игрой ее удивительных глаз. Казалось, они живут своей отдельной жизнью, с жадным интересом вбирая в себя все окружающее. Между тем в баре становилось все люднее и все шумнее. Высоко в углу работал телевизор. Передавали бейсбольный матч, и то и дело раздавались возбужденные вопли болельщиков.
 Когда подошла рыжая Дотти, разбитная официантка, в черной мини-юбке и тесной майке с фотографией рок-группы, непомерно растянутой силиконовым бюстом, глаза у Моники чуть не вылезли из орбит. Дотти ловко ставила на стол пивные кружки с подноса, и в процессе обслуживания ее юбка задиралась так высоко, что не оставалось ничего сокрытого для воображения.
 — Скажите, Моника, а чем вы любите заниматься? — спросил Рик, чтобы отвлечь ее. И себя.
 — Чем люблю заниматься? — Она перевела на него глаза. — Я много читаю, — Она пожала плечами, как будто извиняясь за свои скромные интересы. — Шью. И сижу за компьютером. Как видите, жизнь у меня не отличается большим разнообразием.
 — Ничего страшного. У меня, представьте, тоже! — без особой радости признался Рик. Увы! В его жизни есть только одна работа.
 — Зато живете в большом городе, где столько всего интересного и увлекательного, что… — Голос у нее прервался от волнения, и дядя с братом прекратили спорить.
 Моника одарила их лучезарной улыбкой.
 Микеле улыбнулся ей в ответ.
 Рик вздохнул. Бедняжка! Придется показать ей город. От него не убудет. Надо просмотреть в газетах рубрику «Досуг». Может, на Бродвее еще идут «Кошки»?




 Глава 2


 Моника помахала дяде и брату рукой на прощание, послала воздушный поцелуй, и двери лифта закрылись. Она с облегчением вздохнула. Наконец-то! Поскорее бы приехать на квартиру к дяде и снять ненавистное черное платье! Мама настояла, чтобы она поехала именно в нем, и Моника перечить не стала, решив, что это малая плата за целый месяц свободы в Нью-Йорке.
 — Где ваша машина? — спросила она, как только они вышли на улицу.
 Рик покосился на нее, чуть заметно вскинув бровь, и не сразу ответил:
 — У меня нет машины. Мы возьмем такси.
 — У вас нет машины? — удивилась она. — А я думала, в Америке у всех по две машины и по два телевизора.
 Рик рассмеялся и поднял руку остановить такси.
 — Не знаю, как во всей Америке, но в Нью-Йорке не совсем так. Слишком дорогое это удовольствие держать машину в городе. И потом я прекрасно обхожусь без машины.
 Монике нравились его волосы — цвета спелых каштанов, густые, с завитком на белоснежном воротничке рубашки… И вообще, Ричард ей нравился — такой высокий, выше ее на целую голову.
 — Дядя Микеле… платит вам мало денег? — отважилась спросить она.
 Серо-зеленые глаза Рика перехватили ее взгляд, и внезапно у нее мурашки побежали по спине.
 — Напротив. У меня очень хорошая зарплата. Просто держать машину в городе неразумно.
 Моника вздохнула. Разумно. Господи, до чего же ей надоело это слово! Сколько раз мама просила Богоматерь, чтобы она вразумила ее дочь! С тех пор как Моника вернулась домой, она только и слышит: «Дочь, будь благоразумной»! Мама заявила, что жить в отдельной квартире нельзя, потому что молодой незамужней девушке неразумно жить одной. Особенно если она вот-вот выйдет замуж.
 При мысли о замужестве Моника поморщилась. В принципе она не возражает против семейной жизни, но родители рассчитывают, что она выйдет замуж за Роберто, владельца соседнего виноградника. А ему скоро стукнет сорок! Кошмар! Зачем ей такой старик?!
 Когда Моника приезжала домой на каникулы и гуляла вечерами по винограднику, она видела, что в доме Роберто уже в десять часов гаснет свет. А ее друзья в городе в это время только-только собирались идти в клуб!
 — Моника?
 Она моргнула, пробуждаясь от своих мыслей, и увидела, что Рик остановил такси и распахнул дверцу. Подобрав полы пальто, Моника залезла на заднее сиденье и устроилась четко посередине.
 Рик забросил вещи в багажник, сел рядом с Моникой, назвал водителю адрес и, откинувшись на спинку, ослабил узел галстука. Он был в легком костюме темно-синего цвета, плотно облегавшем ладную фигуру, — стройный, худощавый, но не слишком, а в меру. Широкие плечи, мощные бедра…
 Моника поглядывала на него украдкой и пришла к выводу, что Рик из тех парней, о которых мечтают все девушки. В интернате наиболее смелые ученицы убегали ночью в город. Моника отважилась только один раз и чуть-чуть не попалась на глаза сестре Марии-Терезе. Они с подружкой благополучно перелезли через забор и прокатились в город, но Моника всю ночь тряслась от страха — вдруг заметят ее пустую постель — и никакого удовольствия от прогулки не получила.
 Рик молча смотрел к окно, и Моника придвинулась к нему поближе, пока их бедра не соприкоснулись. Он рассеянно потер подбородок с чуть заметной синевой щетины, провел ладонью по волосам, но даже не удостоил ее взглядом.
 Моника вздохнула. Ну вот! Не обращает на нее никакого внимания… Еще бы: в таком-то наряде! Ну ничего: это поправимо. Скоро все изменится. И Рик Свенсон ее заметит! Еще как!
 Микеле заранее позвонил привратнику, и их впустили в дом. Рик пошел проводить Монику до квартиры, а один из ее чемоданов оставил внизу. Оставил специально: на случай, если придется срочно делать ноги.
 Рик не понимал, в чем тут дело, но в Монике было нечто такое, что вызывало в нем внутреннюю дрожь. Может, тонкий аромат ванили, исходивший от ее легкого дыхания. А может, ее невинные манеры — как она сидела, чуть касаясь его ноги, на заднем сиденье такси.
 Моника шла впереди, плавно покачивая бедрами. Надо признать, что у нее было все в нужных местах и в нужных количествах и бесформенное черное платье не могло скрыть соблазнительные изгибы и округлости.
 Черт! Ну что он за кретин! Ему поручили присматривать за Моиикой. А не рассматривать, что у нее под платьем.
 С того самого дня, когда Артур обратил внимание Рика на блондинку с обалденными ногами за дверью кабинета, Рик внезапно ощутил, как давно не был в позиции лежа с какой-нибудь симпатичной малышкой. Может, пора изменить принципам? И понизить стандарт. Хотя бы на одну ночь. Пожалуй, Артур прав: надо быть проще. Подцепить в баре какую-нибудь девицу и получить обоюдное удовольствие.
 Только он так не любит. А может, ему еще не приспичило. Однако Рик не поленился и выяснил, кто та блондинка. Оказалось, ее зовут Кэрол и она работает рекламным агентом у одного из их реализаторов. А еще, как выяснилось, блондинка им интересовалась.
 Все складывается как нельзя лучше. Остается лишь выкроить время, свободное от новой работенки — сопровождать Монику по Нью-Йорку.
 — А вы не знаете, в какой комнате я буду спать? — спросила Моника, как только они переступили порог квартиры.
 — Нет. А что? — быстро спросил он, не понимая, куда она клонит.
 Она взмахнула ресницами.
 — Просто хотела узнать, куда поставить чемоданы.
 — Не знаю. — Рик повел плечом, разгоняя растущее напряжение. — Может, оставим пока в гостиной?
 — Я бы хотела разобрать вещи. — Она подошла к нему вплотную и, заглянув в лицо, спросила: — Вы плохо себя чувствуете?
 — Нет. Со мной все в порядке. — Рик зашел в холл и в нерешительности остановился. Он бывал в квартире Микеле много раз, но никогда не заходил дальше гостиной и кухни.
 Однако все оказалось очень просто. Кроме спальни хозяина, в квартире была только одна комната с кроватью, а в третьей стоял лишь стол с компьютером.
 Рик поставил чемодан между дубовым гардеробом и огромной кроватью с балдахином, повернулся уходить и… столкнулся с Моникой. Она оступилась и потеряла равновесие, и он поддержал ее, схватив за руки чуть выше локтя.
 — Извините! — пробормотала она, и ее глаза стали еще больше.
 Рик остановился как вкопанный, словно под воздействием гипноза, и молча уставился в бездонную бархатную глубину глаз, опушенных длинными черными ресницами. И вдруг заметил, что по-прежнему держит ее за руки. И поразился, какие у нее твердые мышцы. А он-то думал, что это слабая томная девица!.. Судя по всему, она отлично тренирована.
 Да она в куда лучшей форме, чем он!
 Рик отпустил руки, но не двинулся с места. Моника тоже стояла не шелохнувшись. И пару секунд они так и стояли молча, пристально глядя друг другу в глаза.
 Наконец Рик отступил и буркнул:
 — Пойду принесу второй чемодан.
 — Вы вернетесь?
 — Конечно. — Он пошел к двери. — А вы разбирайте вещи и ложитесь отдохнуть. Я оставлю чемодан у двери.
 — Вы что, оставите меня здесь одну? — выдохнула она, и ее глаза стали еще круглее и испуганнее.
 Рик пришел в себя. Что это с ним? Ему поручили заботиться о Монике, а не бегать от нее. Надо взять себя в руки! Вернее, совладать со спермотоксикозом.
 — Я буду в гостиной или в кабинете. Мне нужно сделать пару телефонных звонков и проверить электронную почту.
 — Хорошо. — Она просияла улыбкой. — А я пока распакую вещи. Спать я не хочу. Может, сходим в Центральный парк?
 Рик взглянул на часы. Только не это! Ломиться в Манхэттен в час пик?!
 — Лучше отложим на другой день. И отправимся туда пораньше.
 — Ну ладно, — согласилась она, и ее губы сложились в капризный бантик.
 Вот ломака! Хотя… Ну, конечно же! Никакой это не каприз! Просто у нее такая форма губ. Да, таким губам позавидует любая — полные, красиво очерченные, сочные… Так и манят поцеловать.
 Рик потер повлажневшие ладони.
 — Ну я пойду за чемоданом. А вы пока устраивайтесь. — И он пулей выскочил из квартиры, пока не ляпнул и не сотворил чего лишнего.
 Лифт медленно полз с десятого на первый, чему Рик был безмерно рад. Только полный кретин торопился бы вернуться.
 Да, этот месяц обещает быть не из легких… Ну ничего! Надо взять себя в руки. Черт! Рик вспомнил, как держал Монику за руки, и по его телу прошла дрожь. Ведь она еще совсем девочка! Нет, так нельзя! Нужно выбросить из головы все эти глупости.
 Легче сказать, чем сделать. Хотя какая она девочка? Ей двадцать три. Всего на пять лет моложе его. Но возраст и опыт вещи несоизмеримые. А по опыту она еще младенец. И не только со слов Артура. По иронии судьбы Моника выглядит сексуальной, а на самом деле неопытная и наивная. Это видно сразу.
 И вообще, опытная она или неопытная, значения не имеет. Моника — племянница босса. Тема закрыта.
 Наконец лифт дополз до первого этажа. Внезапно Рику захотелось тут же нажать кнопку десятого этажа. Ощущение было настолько сильным, что рука сама потянулась к кнопке, но он обуздал себя. Он не из тех, кто идет на поводу у своих инстинктов. Не хватает только искать приключений себе на задницу!
 Двери лифта распахнулись, и он вышел в холл. Привратник с кем-то разговаривал, и Рик остановился изучить доску объявлений.
 Вот услуги по выгуливанию собак, а рядом красовалась реклама массажа. С фотографией грудастой блондинки-массажистки, которая, как обещал проспект, приедет к клиенту домой.
 Рик застонал. Может, оторвать телефончик?
 Моника распаковывала вещи. Для начала она вынула всю одежду, которую взяла по настоянию матери, и, запихнув все в большой пакет, засунула в шкаф подальше. Эти вещи понадобятся ей только для ужина в обществе дяди Микеле. А остальное время будет носить то, что сшила сама или купила на сэкономленные деньги.
 Она бережно развернула маечки, бриджи и мини-юбки, тщательно замаскированные среди нижнего белья. Достала красное платье, встряхнула его и разложила на кровати. В пути оно изрядно помялось, но ничего страшного: трикотаж с лайкрой. Как только натянет на себя, все разгладится. И никакой утюг не понадобится.
 Моника сбросила ненавистные туфли и, сев на пол, открыла дорожную сумку, где среди туалетных принадлежностей припрятала две пары изящных босоножек на высоких каблуках. Извлекла их на свет Божий, а заодно и ярко-красный лак для ногтей.
 Настроение стремительно улучшалось. Господи, до чего же ей надоели все эти старомодные тряпки! И надоело вести себя так, будто она столетняя старуха! Ни у одной из ее подружек — ни по интернату, ни по закрытому женскому колледжу, где она училась, — не было таких строгих родителей.
 Ну за что ей такое наказание?! Она всегда была послушной, прилежно училась, получала хорошие отметки, держалась подальше от мальчиков, стаей круживших за каменной оградой. В отличие от других учениц Моника никогда не попадала в истории и даже не получала серьезных нареканий. Во всяком случае, родители знать ничего не знали про ее проделки. А пару раз Монике попало от сестер-монахинь за то, что она не легла спать после отбоя. Но ей удалось уговорить их ничего не сообщать родителям, и те так ничего и не узнали.
 Моника сняла опостылевшее черное платье, свернула в комок и швырнула на нижнюю полку шкафа. Оно понадобится ей только через месяц, когда она полетит домой. При мысли о возвращении во Флоренцию, где ее ждет нежеланное замужество, Моника помрачнела. Нет, сейчас она не станет думать о неприятном! Она быстро переоделась в красное платье, села на пол и с решительным видом встряхнула флакон с лаком для ногтей.
 Мазнув ноготь ярко-красной эмалью, Моника зажмурилась. Сердце тревожно забилось, и руки чуть задрожали. Нет, так дело не пойдет! Нужно успокоиться. Она сосчитала до десяти и, смахнув лишний лак с кисточки, осторожно накрасила ногти на пальцах ног. Давая просохнуть первому слою, выпрямилась, опершись на вытянутые руки, выгнула спину и расправила пальцы ног, любуясь результатом трудов.
 Блеск! — Интересно, а что делает Рик? — подумала она и улыбнулась. Какой он высокий и красивый! И от него так славно пахнет — свежестью и чистотой, — как от сосен после дождя.
 Вот бы поглядели на него ее подружки! Позеленели бы все от зависти. Особенно Маргарита, эта противная воображала, которая прозвала ее Девой Марией. Можно подумать, она сама большая специалистка по сексу! Посмотрела бы она на Рика, увидела бы, какой он красавчик и какие у него обалденные зеленые глаза, ну прямо как нефрит!
 Моника прислонилась спиной к кровати и представила себе реакцию подружек, когда она будет рассказывать им о том, как путешествовала по Нью-Йорку и ее целый месяц сопровождал Рик. Только она скажет не Рик, а Ричард. Так намного красивее. Королевское имя… И ему больше подходит.
 Она улыбнулась своим мечтам и принялась покрывать ногти вторым слоем лака.
 Интересно, что скажет Ричард, когда услышит, что она хочет распроститься с девственностью.
 Причем с его помощью…
 Половина четвертого, а Моника так и не появилась. Может, она уснула? Впрочем, какая разница? Стучать к ней и выяснять в чем дело он не собирается. Чем дольше она пробудет у себя в комнате, тем лучше для него. Рик снял трубку и ответил на очередной звонок, пришедший по голосовой почте.
 За пару часов, пока его не было в офисе, ему звонили четыре раза. Можно себе представить, какая чертова уйма дел скопится за целый месяц! Катастрофа!
 Надо что-то делать. Пусть Моникой займется Артур! Ведь он уезжает только через три дня. Так что его Кэтрин — или Кэтлин, или как ее там зовут? — придется потерпеть до начала путешествия. Только там Артур будет всецело принадлежать ей, а пока пусть уделит внимание своей драгоценной кузине.
 Рик ответил на все звонки, положил трубку, и ему показалось, что в двери щелкнул замок. Он обернулся и выглянул в холл. Моники не было видно. И он испытал сначала облегчение, а потом разочарование. Словно раздвоился на две половины: одна хотела, чтобы Моника ушла и дала ему возможность собраться с силами, а другая жаждала утонуть в ее обольстительных глазах…
 Все дело в акценте, убеждал себя Рик, Ну да! Именно поэтому Моника его так заводит. В школе, когда ему было тринадцать, он влюбился в учительницу французского. Его первой любви было за тридцать. Она была довольно красивая, но его возбуждал ее голос, особенно акцент.
 Рик сел за стол Микеле и включил компьютер. Кто бы мог подумать, что босс умеет пользоваться компьютером и что у него вообще есть дома компьютер. Едва он коснулся клавиш клавиатуры, как с нее полетела пыль. Он покачал головой. Да, видно, Микеле давненько не подходил к компьютеру! А может, он обзавелся техникой для интерьера? Или для престижа?
 Рик занялся электронной почтой и почти закончил просмотр, когда услышал за спиной негромкое покашливание. Господи, ну и какого черта с ней теперь делать? Набрав в грудь воздуху, Рик развернул кресло лицом к двери и начал подниматься.
 Открыл рот и замер. И так и стоял — молча, с открытым ртом.
 — Нравится? — спросила Моника, проведя ладонями по бокам красного платья, сидевшего на ней как перчатка. Роскошные темно-каштановые волосы шелковым каскадом падали ей на плечи.
 Лицо чуть подкрашено — ничего лишнего. Только подведены глаза и подчеркнуты скулы. Если раньше она была просто хорошенькой, то теперь стала ослепительно красивой.
 — Рик? — Она чуть сдвинула брови. — Что скажете?
 Он прочистил горло и умудрился извлечь нечленораздельный звук. А глаза снова жадно набросились на ее тело. Платье облегало ее всю, обрисовывая все изгибы и округлости. Вырез у платья был довольно скромный, но высокая пышная грудь так и просилась наружу. С таким же успехом Моника могла прогуляться нагишом!
 — В таком виде выходить нельзя.
 Она нахмурилась, а губы снова сложились в капризный бант.
 — Почему нельзя?
 — Почему? — Он снова окинул ее взглядом. Будь платье сантиметров на пять покороче… — Потому что здесь женщины так не одеваются, — сказал он, а про себя добавил: и слава Богу, а то все мужики превратились бы в сексуальных маньяков.
 — Нет, одеваются.
 — Только не днем.
 Моника сложила руки на груди, и в вырезе платья показались два соблазнительных полушария. Рик поспешил отвести глаза.
 — Одеваются. Я видела.
 — А вы уже бывали в Нью-Йорке?
 Она покачала головой.
 — Нет. Но я видела «Секс и город». Два раза. Дома у моей подруги Терезы.
 — «Секс и город»?
 — Нуда. По телевизору. Это такой… Рик вздохнул.
 — Моника, я знаю, что это такое. Но в жизни женщины так не… — Он перехватил ее взгляд и осекся. — В чем дело?
 — Просто вы впервые назвали меня по имени. — И ее губы расплылись в улыбке, а у Рика защемило в груди. — Мне очень понравилось, как вы это сказали. Скажите, пожалуйста, еще раз.
 — Не надо меня отвлекать. Она вскинула брови.
 — Как это отвлекать? Не понимаю.
 Ну что ей сказать?! Что он не может на нее спокойно смотреть? Ведет себя как прыщавый юнец! Рик почувствовал прилив возбуждения и, взявшись за край стола, опустился на кресло и придвинулся поближе к столу. Вот кретин! На кой черт снял пиджак?!
 Надо срочно отвлечься! Рик припомнил, как в прошлую субботу в магазине выронил из пакета сочный спелый помидор прямо под ноги какой-то блондинке. Помидор плюхнулся на каменный пол и забрызгал соком ей ноги. Девица возмущенно ахнула и взглянула на него убийственным взглядом. Не помогло: возбуждение не спадало. Хорошо, что он под прикрытием стола!
 — А-а-а, кажется, поняла, — прервала неловкую паузу Моника. — Отвлекать — значит мешать. Верно? — Она с довольным видом улыбнулась. — Вы это имели в виду?
 Рик вздохнул.
 — Вам нужно переодеться. Ее глаза потемнели от обиды.
 — Потому что в этом платье я выгляжу толстой?
 От неожиданности Рик рассмеялся.
 — Толстой? Ну что вы! Никакая вы не толстая.
 Она отступила на шаг, свела плечи и обхватила себя руками, словно хотела спрятаться.
 — Ну что вы, Моника! Вы прекрасно выглядите. — Он было поднялся, но вовремя одумался. — Уверяю вас, вы чудесно выглядите.
 Ее глаза вспыхнули от удовольствия, и она смущенно пробормотала:
 — Вы говорите так просто из вежливости.
 — Ничего подобного! И вы прекрасно это знаете.
 Моника взмахнула ресницами, чуть нахмурила брови, и на ее лице отразились такие муки сомнения, что до Рика наконец дошло. А ведь она на самом деле не осознает, до чего хороша собой! Не понимает, насколько обольстительна в глазах любого мужчины.
 Нет, это уму непостижимо! Неужели так бывает? Моника понятия не имеет, какую страшную силу она таит в себе. Да, хорошо же ее берегли! Видно, всю свою жизнь проходила в безликом школьном платье. И для нее этот наряд своего рода эксперимент.
 А для него этот эксперимент закончится разрывом сердца.
 — Я прошу вас переодеться совсем не потому, что вы плохо выглядите. Просто беспокоюсь, что на это скажет ваш дядя.
 Моника с вызовом подняла голову.
 — Я не делаю ничего предосудительного.
 — Согласен. Но не уверен, что ему это понравится.
 Тяжко вздохнув, Моника подошла к окну.
 Рик чуть не заскрипел зубами. Боже праведный! Он еще не видел Монику сзади. И не заметил, какие у нее длинные и стройные ноги в этих черных босоножках на шпильке. Но самое главное: он еще в жизни не видел такой обольстительной попки. Рик хотел отвести глаза. Но не смог.
 Моника молча смотрела в окно, и у него было время привести в порядок мысли и чувства. Наконец она обернулась и, встретив его взгляд, тихо сказала:
 — Уверяю вас, я не хочу огорчать ни дядю, ни маму. — Она подняла руку и, запустив пальцы в густую шелковую гриву, поправила прическу. — Просто хочу развлечься. Хочу быть, как все остальные, и получать удовольствие от жизни, пока… — Она осеклась и, сжав губы, снова повернулась к окну. — Рик, спасибо вам за заботу, но одеваться я буду так, как сочту нужным. Это мои проблемы.
 Черта с два! Это и его проблемы! Да он по ее милости может оказаться безработным! И ему не помогут никакие экономические прогнозы и блестящие финансовые отчеты. Если Микеле решит, что он недостаточно обходителен с его племянницей, ему конец.
 Рик припомнил, как Микеле любит упирать на свои итальянские корни, как намекал не один раз, будто бы приходится родственником крестному отцу с Сицилии. Складские работники посмеивались над боссом за его спиной. Хотя кто знает? Вдруг у него на самом деле связь с мафией? Пристукнут его и обставят все как несчастный случай. Запросто!
 — Послушайте, Моника, коль скоро мне поручили вас охранять.
 Ее глаза полыхнули гневом.
 — То есть сопровождать… Пока вы в Нью-Йорке, я некоторым образом за вас отвечаю, — договорил он после секундной заминки.
 Она положила ладонь на бедро и опустила ее ниже, разглаживая ткань платья, а Рик как завороженный следил за ней взглядом.
 — Я не ребенок.
 — Согласен. Не ребенок. — Он прочистил горло. — С вашего позволения, я отлучусь на пару минут.
 Нужно срочно поговорить с Артуром. Такое поручение ему не по зубам. Добром это не кончится. Пусть найдут этой секс-бомбе другого провожатого.
 Моника стояла у окна, и, бросив на нее взгляд, Рик понял: она ждет, пока он встанет и выйдет. И что теперь делать?! Не может же он снять трубку и говорить с Артуром у нее перед носом! Да и встать и выйти тоже не может. Поскольку у него уже встал. Рик придвинулся к столу и попытался ослабить ремень.
 — Что с вами? — спросила Моника и шагнула к нему. — Вам нехорошо?
 — Нет! — Он вскочил как ошпаренный и бросился вон из комнаты. — Со мной все в порядке. Просто нужно сделать один звонок.
 Она вышла вслед за ним в холл.
 — Личный, — уточнил он. Прищурив глаза, она чуть вобрала нижнюю губу в рот и спросила:
 — Это касается меня?
 Не отрывая глаз от ее губ, Рик не сразу признался:
 — Некоторым образом.
 Она подошла к нему вплотную.
 — Что я сделала?
 Она еще спрашивает! Достаточно взглянуть на его ширинку — и все станет ясно. Он попятился к двери гостиной.
 — Ничего. Мне надо идти. Она шла за ним следом.
 — Рик…
 Ему послышался какой-то звук, и он поднял руку к губам, призывая ее молчать. — Но я…
 — Подождите! Вы что, не слышите? Она замерла и прислушалась.
 В замке входной двери клацал ключ.
 — Черт! — тихо ругнулся Рик. — Это ваш дядя.




 Глава 3


 — Боже праведный! — Моника испуганно вытаращила глаза. Говорить одно, а делать… Перспектива предстать перед дядей в таком наряде ее отнюдь не радовала.
 — Идите к себе! А я скажу ему, что вы спите.
 Она кивнула и метнулась к своей комнате, но входная дверь уже открывалась. Поняв, что добежать все равно не успеет, Моника рванула за ручку ближайшую к ней дверь и, схватив Рика за рукав, увлекла за собой. И они оказались в стенном шкафу.
 — Какого черта?! — возмутился громким шепотом Рик и, вырвав руку, прислушался.
 Микеле звал племянницу. Рик вздохнул и закрыл глаза. В шкафу было темно и тесно.
 Моника перевела дыхание и пошевелила правой рукой. В результате ее грудь коснулась руки Рика. Он снова шумно вздохнул, и она замерла:
 Моника только один раз была так близко с мужчиной. Вернее, с мальчиком. Как-то раз Антонио, школьный друг ее старшего брата, оставшись с ней наедине, полез к ней обниматься. Сначала ей понравилось, но потом он попытался забраться к ней под юбку. Моника начала сопротивляться, Антонио не уступал, и тогда она укусила его за руку.
 Рик стоял не шелохнувшись.
 Интересно, что он сделает, если она положит руки ему на грудь? Да ничего не сделает! Моника коварно улыбнулась. Не станет же он привлекать внимание дяди.
 — Рик? — еле слышно выдохнула она.
 — Тсс! — Он поднял руку и прижал палец к ее губам.
 С первой попытки Рик в темноте промахнулся, но, когда его палец коснулся ее губ, она чуть-чуть приоткрыла их. А когда Рик убирал руку, его палец провел по ее нижней губе. По телу Моники разлилось тепло, она закрыла глаза и прислонилась к нему, прижавшись грудью к его груди.
 Почувствовав, как гулко стучит сердце у него в груди, Моника перевела дыхание. Ей захотелось поцеловать Рика. Захотелось обнять. Захотелось…
 В холле раздался кашель Микеле. Совсем близко. Прямо за дверью. Моника вздрогнула.
 И в тот же миг Рик обнял ее за плечи, словно хотел успокоить. Она положила ладонь ему на грудь и прижалась щекой. Сначала Рик не шелохнулся, а потом обнял ее крепче. Чуть-чуть… Но у Моники от волнения подкосились ноги.
 Тихо-тихо она провела ладонью по его груди. Рик чуть заметно вздрогнул, а потом — нет, ей это не показалось! — его ладонь спустилась с плеча на спину. Еле заметно, но тем не менее ощутимо. И нежно. По рукам Моники побежали мурашки.
 Она приподнялась на цыпочки, поближе к его уху, и шепнула:
 — Что будем делать?
 Хороший вопрос! У Рика голова шла кругом. Не будь он так возбужден, он бы лопнул от злости. Ну надо же попасть в такую переделку! А что, если Микеле застукает их вдвоем в шкафу?! Как он объяснит эти игры в прятки боссу?
 Рик опустил голову к ее уху. Мягкие шелковые завитки ее волос защекотали ему подбородок. Он вдохнул сладкий запах ее кожи, и мысли дружно покинули голову. Моника была так близко, что не могла не чувствовать его возбуждения. И выхода из этой ловушки нет!
 — Придется отсиживаться, — наконец выдохнул он.
 Моника чуть откинула голову, и Рик догадался: она не совсем его поняла — ведь сидеть в шкафу не на чем, — но объяснять ничего не стал.
 Раз молчит, значит, поняла главное. А ему надо как следует подумать. Легко сказать! Попробуй подумай, когда она прижимается к нему грудью. Он попытался отодвинуться от нее чуть подальше, но вышло только хуже: ее бедро коснулось его возбужденной плоти. Рик перевел дыхание — и в результате снова еще плотнее прижался к ее груди.
 Только сейчас он осознал, что до сих пор ее обнимает, и опустил руки. В тесноте стенного шкафа ладони скользнули по соблазнительным округлостям бедер, и Рик нечеловеческим усилием воли сдержался и не привлек ее к себе.
 Моника напомнила ему студенток из группы поддержки. Ему всегда нравились эти бойкие красотки, но он не смел к ним приблизиться. Яркие, задорные, они раздражали зрительный нерв, но как он мог приблизиться к ним, не будучи членом футбольной команды?!
 — Рик? — Моника легонько похлопала его по груди, привлекая к себе внимание. И это ей удалось! — По-моему, дядя зашел в ванную, — шепнула она.
 От ее горячего дыхания Рика еще больше кинуло в жар.
 Черт! Он полностью потерял контроль над собой. Не прятаться же вечно в шкафу!
 — Рик?
 — Тихо! — Он приложил палец к ее губам. Губы были влажные и горячие. И его охватило безумное желание поцеловать ее.
 Он ощущал тепло ее ладони на своей груди. А ведь Моника наверняка слышит, как бешено колотится у него сердце. Еще чуть-чуть — и оно взорвется. И не только оно одно. И это она тоже чувствует.
 Рик поднял голову и прислушался. Кажется, в ванной полилась вода. Все, с него хватит! Он высвободился из сладкого плена ее рук, осторожно вышел и повернул ручку двери. Выглянул в холл и убедился, что все чисто.
 — Идите к себе. Быстро! — выдохнул он и пулей выскочил из квартиры.
 На следующее утро Рик пришел в контору раньше всех. Проснулся ни свет ни заря, еще до будильника, весь в холодном поту. Ему снился кошмарный сон: Микеле и его свояк Бруно гоняются за ним с кухонными ножами. И не проснись он вовремя, наверняка бы догнали.
 Рик зябко повел плечами, огляделся и включил в кабинете свет. Половина седьмого… Зарядил кофеварку и принялся просматривать свежую почту.
 А в голове неотвязно кружили мысли. Моника… Какая она на самом деле? Неужели сумела до такой степени задурить голову родителям? Или она все-таки настолько неопытная? Нет, она невинная и воспитана в строгости, а теперь вырвалась на свободу и хочет самоутвердиться. Как это говорила мама? Не суди о книге по обложке. Рик невесело хмыкнул, припомнив вчерашние прятки. Встречают по одежке…
 — Привет, Рики!
 Услышав голос Микеле, Рик вздрогнул и выронил ручку. Ручка закатилась под настольные часы. Четверть восьмого.
 — Доброе утро! Что это вы сегодня так рано?
 Микеле недовольно поморщился и, достав из кармана сигару, пробурчал:
 — Это все Моника.
 Черт! Что еще она сотворила?
 — Пришлось весь вечер просидеть дома, — пожаловался Микеле. — Не мог же я оставить ее одну! Рано лег спать и соответственно проснулся на рассвете. А где был ты?
 — Я? Дома. — Рик прокашлялся. — Я подумал, Моника устала и вряд ли захочет идти в город.
 — Устала? Черта с два! Она составила список, куда хочет пойти. Во-о-от такой длины! — Микеле развел руки в стороны. — Я сказал ей, пусть обращается к тебе. Потому что понятия не имею, где нынче тусуется молодежь.
 — А я думал, вашу племянницу интересуют только книги и компьютер.
 Микеле фыркнул.
 — Это ее матушка так думает! Стефания живет в мире иллюзий. Так нельзя. Все хорошо в меру. Я считаю, Моника должна ходить на танцы и в кино. Как все девушки ее возраста.
 У Рика имелось на этот счет свое мнение, но он благоразумно помалкивал.
 Микеле взглянул на кипу документов у Рика на столе и сказал:
 — Сегодня ты не работаешь.
 — Но мне нужно сделать несколько срочных звонков и…
 — Нет. Моника уже завтракает. И через час будет готова. Сегодня свозишь ее в Центральный парк.
 — Может, этим займется Артур?.. Микеле упрямо мотнул головой.
 — Артуро едет в Нью-Джерси. Подыскать место для новой базы реализации.
 — В Джерси? — Что еще за новости? Ведь собирались открыть филиал на Западном побережье. А позволить себе сразу две новые базы фирма не может.
 Микеле пожал плечами.
 — Ну да, в Джерси. Во-первых, это близко, а во-вторых, арендная плата там пониже.
 — А почему я ничего об этом не знаю?
 — Да пока еще ничего не решено! — Микеле нетерпеливо махнул рукой. — Так что займись Моникой. А работа подождет.
 Рик с трудом сдерживал себя. Какого черта? Ему что, дурят голову? А филиал на Западном побережье просто выдумка? Морковка, чтобы ослик бежал резвее? Надо срочно переговорить с Артуром.
 — Не волнуйтесь. Я позабочусь о вашей племяннице.
 — Вот и хорошо. — Микеле полез в карман, достал увесистую пачку банкнот в золотом зажиме и швырнул на стол. — Пусть купит себе красивую одежду. Договорились?
 Рик кивнул, и Микеле вышел. Рику всегда нравился босс. Микеле прекрасно относился к его матери, платил хорошие деньги и делал щедрые подарки к Рождеству и ко дню рождения. И по отношению к Рику был не менее щедр. Однако Рику не понравилось отношение босса к Монике. Вопреки красивым словам о том, что семья для него все, Микеле не считает нужным уделять время племяннице.
 Да, обращение мужской половины клана Террачини со своими женщинами далеко от идеала. И дело не в том, что они относятся к ним с нескрываемым неуважением. Плохо, что они слишком опекают их, явно считая недостаточно разумными для того, чтобы отвечать за самих себя вне дома.
 Удивительно, что Монике позволили учиться в колледже. Хотя что ей теперь делать со своим высшим образованием? Разве что заняться семейным бизнесом в Италии, где они производят свое вино. Действительно, было бы логично, если бы она осталась во Флоренции, где ее отец и старший брат Микеле, Марчелло, заправляют виноградником и винодельней.
 Впрочем, она может поехать и в Париж, где обосновался еще один брат Микеле, Паоло, или в Рим, где занимается реализацией семейных вин младший брат Марио. Пожалуй, Монике, с ее внешними данными, торговля подойдет больше всего. Еще бы! Ну какой мужчина из плоти и крови откажется заказать у такой красотки партию вина? Да он выложит последнее, а что-нибудь да купит! Рик усмехнулся. Это жизнь. А в виноделии всем заправляют мужчины.
 Ну что у него с головой? Какого черта ему печься о будущем Моники?! У него и так с ней хлопот полон рот. Во всяком случае, этот месяц скучать ему точно не придется. Лучше бы подумал о том, как бы его самого не вышибли с фирмы.
 Рик просмотрел срочные докладные, оставил сообщение Артуру с просьбой связаться с ним, как только тот вернется, и помчался на такси домой. Раз уж придется провести день в Центральном парке, надо переодеться. Не выгуливать же Монику в деловом костюме!
 Моника сидела на подоконнике и смотрела на людную в этот час улицу. Все спешили на работу. Она обратила внимание на то, что многие женщины одеты в деловые костюмы и теннисные туфли. Странное сочетание. Удобно и практично. Все-таки американцы на редкость раскованны во всем, в том числе в выборе одежды.
 Монике всегда хотелось иметь костюм. А мама считала, что в костюме она будет выглядеть неженственно. Девушка невесело хмыкнула. А в этих кошмарных черных платьях, которые так нравятся матери, она и вовсе похожа на бабушку!
 Моника вздохнула и покосилась на часы. Когда же наконец появится Ричард? А вдруг он обиделся за вчерашнее? Она вспомнила, как перепугалась, услышав за дверью голос дяди Микеле, и вздрогнула. Слава Богу, все обошлось! Дядя ничего не заметил: решил, что она у себя в комнате одна.
 Она соскользнула с подоконника и поправила юбку. Не так-то легко с непривычки носить короткую юбку. Все время хочется одернуть ее, натянуть пониже и не знаешь, куда девать ноги. Многие из ее соучениц носили мини-юбки. Даже при родителях. И все время подбивали Монику укоротить платье.
 В дверь постучали. Моника быстро влезла в босоножки и поспешила в холл. С непривычки ходить на высоких каблуках в босоножках с узкими ремешками было неловко, и, прежде чем открыть замок, она подтянула потуже застежки.
 Увидев сумрачное лицо Рика, она расстроилась.
 — Моника, почему вы открыли дверь, не спросив кто там?
 Она пожала плечами, с интересом разглядывая его тесные джинсы и черную тенниску.
 — А я и так знала. Дядя Микеле сказал, что вы скоро придете.
 Он окинул ее недовольным взглядом, и Монике стало неловко.
 — Поскольку я не воспользовался домофоном, вы должны были насторожиться. В другой раз, прежде чем открыть дверь, непременно спрашивайте, кто там. Нью-Йорк — место опасное.
 — Зачем вы меня все время пугаете?
 — Я вас не пугаю, а всего лишь предостерегаю. — Он вошел и запер за собой дверь. — Ваш дядя сказал, что вы хотите посмотреть Центральный парк.
 — Хочу. Сегодня такое ясное небо! И, наверное, весь день будет хорошая погода. Самое время для прогулки в парке, да?
 Рик насупил брови.
 — А почему вы так оделись? На Монике были блузка нежно-сиреневого цвета и джинсовая мини-юбка.
 — А чем вам не нравится мой наряд?
 — Да он мне нравится. Просто не подходит для прогулки в парке. А что, если вам захочется посидеть на траве?
 — Дело в том, что у меня нет брюк, — смущенно промямлила она, отвернув лицо в сторону.
 — Что-что? — изумился Рик.
 — Мама считает, что женщинам не пристало носить брюки.
 Рик рассмеялся.
 — Вы полагаете, что этот наряд ваша матушка одобрила бы?
 Его смех лишь усугубил смущение Моники. Иногда — весьма часто — ей становится так стыдно из-за старомодных привычек родителей, ну просто хоть плачь!
 — Вряд ли. Я сшила его сама. Тайком. А брюки шить труднее и дольше.
 В глазах Рика промелькнули удивление и одобрение, а потом он с улыбкой спросил:
 — Может, для начала купим вам джинсы?
 — Давайте. Знаете какие? С рваным коленом или…
 Он ухмыльнулся.
 — Давайте для начала купим целые. Ладно?
 Боже праведный! Какого черта он обрек себя на такие муки? Раньше у Рика не наблюдалось склонности к мазохизму. Вот идиот! С чего он взял, что ходить по магазинам легко и просто? Особенно с такой женщиной, как Моника.
 — А как вам эти? — прощебетала она, выскакивая из примерочной, и покрутилась, чтобы продемонстрировать вид сзади. — Нравятся?
 Линялые джинсы плотно облегали фигуру, подчеркивая тонкую талию и полные бедра. Живот у нее был на удивление плоский, особенно принимая во внимание, что она заглотнула вчера в баре огромный чизбургер и изрядную порцию жареной картошки. А попка… А попка у нее идеальной формы. Округлые соблазнительные ягодицы так и просятся в руки.
 — Рик, с вами все в порядке? — спросила Моника, чуть нахмурясь. — Что вы молчите?
 — Предыдущие нравились мне больше, — ответил он, совладав с дыханием.
 — Но они слишком свободные.
 — Вот именно! А в этих вы сможете сесть?
 Она ухмыльнулась и подошла к нему поближе.
 — Хотите убедиться? Рик поднял руку.
 — Не надо.
 Кто знает, какой номер она выкинет! Рик сидел на единственном стуле рядом с женской примерочной, так что нетрудно догадаться, где она вознамерилась испытывать джинсы в положении сидя. У него на коленях. Только этого ему и не хватает! Они уже и так привлекли внимание чуть ли не всех посетителей универсального магазина «Блуминдейл».
 Пока Моника перемерила несколько моделей джинсов, на нее глазели и мужчины, и женщины. А она была так возбуждена процессом, что, казалось, не замечала ни восхищения сильной половины, ни зависти слабой.
 — Осталось примерить еще одну пару, — поведала она и метнулась к кабинке. Высунула мордашку из-за ширмы и робким голоском спросила: — А можно купить две пары? Пожалуйста.
 Скажи он «нет», два парня, не сводившие с нее глаз в течение всего процесса примерки, купили бы ей все, что угодно. А одна молодая дама его возраста, услышав просьбу Моники, посмотрела на Рика так, словно он кровопийца-муж, отказывающий жене в самом необходимом.
 — Можно. Только побыстрее. — Рик поднялся и достал бумажник. Микеле дал ему изрядную сумму. Хватит и на джинсы, и на платье. На большое, объемное платье — скажем в гавайском стиле. Такое он с превеликим удовольствием купил бы ей и на свои деньги.
 Моника появилась в очередных джинсах, которые были так похожи на предыдущие, что Рик не углядел никакой разницы. По просьбе Моники продавщица срезала ярлыки, чтобы она вышла из магазина в обновке.
 Наконец покупки завернули, Рик расплатился, и они направились к эскалатору. Увидев указатель секции женского нижнего белья, Моника сошла с эскалатора и остановилась, завороженно глядя на витрины с красными и черными кружевными трусиками.
 Рик похолодел от ужаса.
 — Пойдем. А то еще опоздаем.
 Моника округлила глаза.
 — А разве Центральный парк закрывается?
 — Я не это имел в виду.
 Она подошла к нему вплотную и, взяв за руку, проникновенно шепнула:
 — Может, задержимся? Всего на десять минут!
 Рик покосился на манекен в микроскопической шелковой набедренной повязке и постарался не думать о том, что Моника теребит его за руку.
 — Ну, пожалуйста! — И ее сочные губы сложились сладким бантом. — Я вас очень прошу.
 — Ладно. Но только на десять минут.
 — Хорошо. — Она засияла и, встав на цыпочки, чмокнула его в щеку.
 Невинный поцелуй грозил обернуться для него глобальной катастрофой. Господи! Дело дрянь. А что произойдет, если он будет стоять и смотреть, как она выбирает нижнее белье?!
 — Я подожду вас на первом этаже.
 — Почему? — спросила Моника, и улыбка ее потухла.
 — Потому что у меня там дела. — Он засунул руку в карман и достал деньги. — Возьмите.
 — Спасибо. У меня есть свои деньги. — Она вздернула подбородок и направилась к вешалкам с бельем.
 Господи, ну что он опять сделал не так?!
 — Через десять минут жду вас внизу у эскалатора, — бросил он ей в спину.
 Моника махнула рукой, не удостоив его взглядом.
 Ну и прекрасно! Пусть покупает себе все, что только захочет! А ему совсем необязательно знать, какое белье она носит. И он не собирается истязать себя, глядя, как она выбирает себе трусики.
 Рик спустился на первый этаж и зашел в туалет — сполоснуть лицо холодной водой. Возвращаясь к эскалатору, он остановился у прилавка с мужской парфюмерией и побрызгал себя пробной туалетной водой. Какая гадость! Он чертыхнулся и заработал в ответ несколько недоуменных взглядов. Правильно делает, что никогда не пользуется этой дрянью!
 Через девять минут Рик уже стоял у эскалатора. Моники не было видно. Впрочем, на обратное он и не рассчитывал. С самого утра она ведет себя, как маленькая девочка у прилавка с конфетами. Ничего удивительного! Моника обмолвилась, что мать не позволяет ей ходить по магазинам одной. А что за удовольствие ходить за покупками с консервативной итальянской мамочкой?
 Странное дело, зачем они держат дочь в такой строгости? Тем более что Моника вроде бы дочь послушная. Считается с мнением родителей и дяди… Ну а то, что ей хочется приодеться, говорит о вполне естественном чувстве протеста, а не о желании привлечь внимание мужчин.
 Именно это больше всего и смущает Рика. Моника не имеет ни малейшего понятия, насколько она сексуальна. Не замечает, что, глядя на нее, мужчины заводятся с пол-оборота. Похоже, ей это совершенно безразлично. Она с большим интересом глазеет на витрины магазинов и таращится на девицу пирсингом на пупках.
 Рик взглянул на часы. Восемнадцать минут. Моники нет как нет. И на эскалаторе ее не видно. Через две минуты поднимется сам и вытащит ее силком из магазина.
 Через пять минут, перепрыгивая через две ступеньки, Рик примчался в отдел нижнего белья. Моники и там не было.
 Он подозвал продавщицу.
 — Я ищу свою приятельницу, — объяснил Рик. — Маленького роста, темноволосая, симпатичная…
 — С итальянским акцентом? — с улыбкой подсказала продавщица.
 — Да. Это она. — Рик с облегчением вздохнул. Значит, Моника в примерочной.
 — Она была здесь. Но ушла минут пять назад. — И продавщица показала рукой в сторону, противоположную эскалатору. — С двумя мужчинами.




 Глава 4


 — Мы договорились встретиться на первом этаже. Полчаса назад. — Рик сжал вспотевшие ладони. — Скажите, а она могла спуститься вниз как-нибудь по-другому?
 Охранник покачал головой.
 — Покупатели пользуются только эскалаторами и лифтами.
 — Значит, есть еще служебные лестницы? А почему же мы их не проверили?
 — Да не волнуйтесь вы так, мистер Свенсон! — Пожилой охранник заглянул в блокнот. — Все приметы у нас есть. И мы найдем вашу дочь. А сколько ей лет?
 — Двадцать три, — пробормотал Рик.
 — Сколько?!
 — Двадцать три. А с чего вы взяли, что она моя дочь?
 Охранник захлопнул блокнот, и его глаза свирепо сверкнули.
 — Вы что, шутите?! Так речь идет не о ребенке, а о взрослой женщине!
 Рик затряс головой.
 — Да, это не ребенок. Но, поймите, ведь она здесь впервые и…
 — Да здесь каждый третий покупатель впервые! — Охранник сложил руки на огромном животе. — Мистер Свенсон, за такие шутки вас следует арестовать.
 — Что за чушь! На каком основании?
 — Пока вы мне тут морочите голову, в магазине может черт знает что случиться. Например, кража. Кто знает, может, вы меня нарочно отвлекаете?
 Рик застонал. Нет, ну надо же иметь такое богатое воображение! Ему бы не следить за порядком в супермаркете, а детективы писать.
 — Послушайте, мне не до шуток. Дело в том, что она итальянка и не очень хорошо говорит по-английски.
 — Да, но…
 — Рик!
 Услышав голос Моники, Рик стремительно обернулся, а она, подбежав к нему, обхватила его за пояс и спрятала лицо у него груди.
 — Моника, с вами все в порядке? — Он прижал ее к себе и погладил по спине, а она все стояла, уткнувшись лицом ему в грудь.
 Наконец, все так же не отрываясь от него, она пробормотала что-то по-итальянски.
 Подошел еще один охранник, высокий и тощий, и, переглянувшись с напарником, буркнул:
 — Все в порядке. — Он покосился на группу зевак, — Просто мисс немного испугалась, вот и все.
 — Что случилось? Моника, ну почему вы ушли с какими-то типами?! — спросил Рик, удивляясь тому, как стремительно растет в нем гнев.
 Моника подняла лицо.
 — Они сказали, что вы попросили их привести меня к вам. И что с вами произошел несчастный случай.
 — Они вас обидели? — Рик с тревогой заглянул в побледневшее лицо Моники.
 Она покачала головой.
 — Нет. А я врезала тому, что поменьше. Рик подавил нервный смешок и взглянул на худого охранника.
 — Вы задержали их?
 — Хотите сделать заявление? — мрачно осведомился тот. — Тогда пройдемте в кабинет.
 — Нет! — Моника выпрямилась и отодвинулась от Рика. — Лучше пойдем в Центральный парк.
 — Моника, но…
 — Все равно они убежали. Где их теперь искать? А если дядя Микеле узнает о случившемся, он тут же посадит меня в самолет и отправит в Италию.
 А ведь она права! Рик снова взглянул на длинного охранника.
 Тот только пожал плечами. А толстяк принялся уговаривать зевак расходиться.
 — Рик, давайте уйдем. Я вас очень прошу. Ну пожалуйста! — От волнения ее акцент чуть усилился. Но глаза светились решимостью: Моника сделала свой выбор.
 — Ну ладно. Только больше от меня ни на шаг. Ясно?
 Она с готовностью закивала и взяла его под руку.
 Рик притянул ее к себе и вздохнул. День только начинается. Господи, помоги!
 — Хочу еще один хот-дог. — Моника полезла в карман джинсов за деньгами. — И еще кока-колу со льдом.
 — А вам дурно не будет? Она наморщила носик.
 — Почему?
 — Потому что вы уже выпили две кока-колы, съели хот-дог, да еще и пакет с воздушной кукурузой.
 — Ну и что? — Она сунула деньги продавцу и смачно откусила изрядный кусок горячей сосиски с горчицей.
 Для женщины, да еще такой миниатюрной, у Моники был чудовищный аппетит. Правда, она тут же сжигала все калории. Час назад она пристроилась играть в летающую тарелку с двумя подростками и загоняла мальчишек, а у Рика закружилась голова смотреть, как она носится и ловит тарелку.
 Неудивительно, что Моника в такой превосходной форме. Она живая как ртуть! Ни минуты не сидит на месте. И другим не дает. Растормошила и его: заставила взять пару подач.
 Моника ополовинила хот-дог, измазав в процессе кончик носа горчицей. Рик стер ее пальцем. Она благодарно улыбнулась и отхлебнула коки. И не легкой, диетической, а настоящей.
 Рик невольно улыбнулся. Непосредственность Моники ему нравилась. Она делает все с таким самозабвенным удовольствием, что приятно смотреть. И ничуть не заботится о том, как при этом выглядит. Если ей чего-то хочется, об этом сразу узнают все вокруг, и ее это ничуть не смущает.
 Моника постоянно приходит в восторг. И от волнения начинает говорить с сильным акцентом, перемежая английские слова итальянскими. Но Рик ее хорошо понимает: он понахватался кое-чего у Микеле, Бруно и Карло.
 — Может, посидим немного в тени? — предложил Рик, сунув под мышку пакет с юбкой и второй парой купленных джинсов.
 Пакет с бельем потерялся в потасовке, и Рик старался об этом не думать. При одной мысли о неприятном инциденте он приходил в бессильную ярость.
 И не только потому, что отвечает за безопасность Моники перед Микеле. Когда Рик думал о том, что ее доверчивостью и невинностью воспользовались два подонка, у него кровь стыла в жилах. Но самое ужасное в том, что это случилось прямо у него под носом!
 Рик терзался угрызениями совести, а Моника, как ни странно, вела себя так, словно ничего не произошло. Она ни словом не обмолвилась о происшествии, а когда Рик восхитился ее смелостью, посмотрела на него своими доверчивыми глазищами и сказала, что рядом с ним ей ничего не страшно.
 Слушать подобные признания, конечно же, доставляло ему огромное удовольствие. И он, кретин, раздулся от гордости как индюк. Хотя чем ему гордиться? Хорошо, что Моника отделалась легким испугом. А что, если бы с ней что-нибудь случилось? Что, если…
 — Может, здесь? — Моника остановилась у огромного тенистого дуба с толстыми кочковатыми корнями.
 Углядев между ними уютный уголок, она плюхнулась на траву и похлопала ладошкой рядом, приглашая Рика.
 Выбора не было. И он устроился рядом с ней. В опасной близости.
 — Мне так нравится Центральный парк! — с улыбкой заметила она. — Давайте приедем сюда как-нибудь еще. Ладно?
 — Не знаю. Вы меня здорово утомили. Она насупилась.
 — Я пошутил.
 Она с облегчением вздохнула, отправила в рот последний кусок сосиски и вытерла рот.
 Рик посмотрел на ее губы — сочные, влажные, цвета спелого персика, — и кровь стремительно понеслась по жилами. Моника слизнула с уголка рта крошку хлеба, и он поскорее отвел глаза.
 — Каким видом спорта вы занимаетесь? — внезапно спросила она.
 — Что? — удивился Рик, снова переводя на нее глаза.
 — Вы не любите спорт?
 — С меня вполне хватает беготни по офису.
 Она сморщила носик.
 — Беготня по офису не спорт.
 — Я много работаю. И на спорт у меня нет времени.
 — Дядя вас так сильно эксплуатирует? Рик фыркнул.
 — Никто меня не эксплуатирует. Просто много работы.
 — Так нельзя. — Моника покачала головой. — Вы умеете плавать?
 Он кивнул.
 — Умею. Только давно не плавал.
 Моника подняла руки, положила за голову и прислонилась к стволу. В результате под тонкой блузкой четко обрисовалась грудь и упругий живот.
 — Вот завтра и поплаваем, — не терпящим возражений тоном заявила она.
 — Где, например? — с усмешкой спросил Рик.
 — А вы не знаете? — Моника чуть нахмурилась, но уже через мгновение ее глаза радостно сверкнули. — Хотя бы в Кони-Айленде. Я читала в рекламном проспекте в самолете.
 Рик не был там сто лет.
 — Можно… — без особого энтузиазма буркнул он.
 — А вы против?
 — Да нет. Просто у меня много работы. Я думал, утром вы сходите в библиотеку, а я…
 Она застонала.
 — В библиотеку я могу и дома сходить. Я приехала посмотреть Нью-Йорк.
 Отлично.
 — Но мы не можем целый день бродить по городу.
 — Почему? Рик засмеялся.
 — Послушайте, может, все-таки утром заедем в офис? Вы посидите у меня в кабинете за компьютером, а я разберусь с бумагами. Ну а потом поедем в город.
 — В Кони-Айленд?
 — Может, лучше в какой-нибудь музей? Например, в Музей современной живописи и скульптуры Гуггенхайма.
 — Знаю. — Моника с готовностью кивнула. — Он есть у меня в списке.
 — Ах ну да, у вас же список! — Рик подавил тяжкий вздох. — Скажите, а в вашем списке предусмотрен отдых?
 Моника засмеялась.
 — Вы уже устали? — Она убрала руки из-за головы, устроилась поудобнее и, просияв улыбкой, предложила: — А вы расслабьтесь!
 — Как?
 — Очень просто. — Она потянула его за рукав. — Садитесь поближе.
 Какого черта? Что еще она придумала? Предчувствуя недоброе, Рик все-таки пододвинулся.
 Она положила руку ему на плечо и потянула к себе, приглашая положить голову к ней на колени. Сначала он сопротивлялся, но она одарила его такой улыбкой, что вся его решимость мигом улетучилась.
 — Вот так, устраивайтесь поудобнее и отдыхайте!
 — Думаете, я такой немощный, что мне нужно поспать?
 — Уверена.
 — Я могу обидеться! — Рик поднял голову. — Моника, снова засмеялась и, запустив пальцы в его шевелюру, легонько потянула вниз и опустила его голову себе на бедра. Он подчинился, но она, оставив ладонь у него на голове, принялась нежно поглаживать его по волосам.
 От удовольствия Рик зажмурился, но тут же открыл глаза и, не глядя на нее, пробормотал:
 — Лучше не надо.
 — Почему? — удивилась она.
 Он взглянул ей в лицо. Она смотрела на него с невинным видом, а пальцы продолжали свое дело.
 — Вам не нравится? — Она взмахнула ресницами. — Папа любит, когда я массирую ему голову. Говорит, помогает расслабиться.
 Рик вздохнул. Господи, какой же он кретин! Во всем видит злой умысел. А Моника… Она такая… Воистину святая простота. — На миг ее пальцы замерли:
 — Какое странное ощущение у меня в животе… Со мной так никогда не было.
 Рик стремительно сел.
 — Я сделала вам больно? — спросила она, глядя на него с неподдельным участием.
 Рик поднялся и покачал головой. Боже праведный! Неужели она до такой степени наивна?!
 — Нам пора возвращаться. А то скоро начнется час пик и будет трудно поймать такси.
 Моника протянула ему руку, и он помог встать на ноги. Неожиданно, без всякого предупреждения, она поцеловала его в щеку.
 — Рик, спасибо вам за чудный день!
 — Пустяки! — буркнул он и резко отстранился.
 — Пустяки? — повторила она, тараща на глаза. — Извините, но я не понимаю. Я чем-то обидела?  : 
 Рик улыбнулся.
 — Да нет. Я хотел сказать, что ничего особого не сделал. Просто это такое выражение. Ну, в общем, не стоит благодарности.
 — Нет, это не так. — Она обхватила его руками за пояс и заглянула в глаза. — Вы подарили мне прекрасный день.
 — Да? Вот и хорошо. Я рад, что вам понравилось. — Он попытался разомкнуть кольцо рук. — Не надо так делать.
 — Почему? — Она сцепила руки еще крепче. — Потому что, когда я с вами, у меня в г… Как бы это сказать? Щекочет?
 — Моника! — Рик попытался вложить в голос как можно больше твердости.
 — Рик?
 — Что? — Он сделал шаг назад.
 Она шагнула за ним.
 — Можно попросить вас еще об одном одолжении?
 — О каком? — тихо спросил он и утонул в омуте ее глаз.
 — Поцелуйте меня, пожалуйста.
 Он все смотрел в ее глаза, пока до него не дошло, что еще чуть-чуть — и он выполнит ее просьбу.
 — Моника! Что вы еще выдумали! Глупость какая!
 — Почему? — Она часто-часто заморгала.
 — Потому.
 — У вас есть подружка? — Она немного ослабила руки.
 — Нет.
 — Хорошо. — Она чуть откинула голову назад и закрыла глаза. — Тогда поцелуйте меня.
 В лицо Моники светило солнце, и губы нее влажно поблескивали. Рик героически противостоял искушению.
 — Никаких поцелуев.
 Она распахнула глаза, и от обиды они стали темными, как грозовая туча.
 — Я вам не нравлюсь. Впрочем, это понятно: у вас от меня одни неприятности.
 — Ничего подобного.
 Она отпустила руки и шагнула назад.
 — Не надо меня успокаивать. Я все понимаю.
 — Нет, не понимаете. — Рику стало ее жалко. Обижать ее он совсем не хотел. Господи, почему она так не уверена в себе? Кто виноват: родители или монашки? — Дело в том, что здесь… здесь слишком людно. Моника округлила глаза, и ее губы растянулись в мечтательной улыбке. — А вы хотите поцеловать меня по-настоящему?
 Рик заскрипел зубами. Какой же он тупица! Может, она просила, чтобы он ее всего лишь чмокнул, а теперь будет ждать большего! Нет, с ней нужно быть осторожнее.
 — Артур, подожди! — Рик вскочил из-за стола и вышел в коридор. Надо поговорить, пока он не уехал из офиса.
 — Хочу кофе, — бросил Артур через плечо, направляясь в конец коридора, где была маленькая кухня. — Составишь компанию?
 Рик пошел за ним, но, заметив, что дверь в кабинет Бруно открыта, остановился.
 — Я не знал, что вы уже пришли. Не хотите выпить кофе?
 Бруно пожал плечами и, не отрывая глаз раскрытой газеты, буркнул:
 — Некогда. Как-нибудь в другой раз.
 Рик нахмурился. Да, вид у Бруно на самом деле озабоченный. Что, черт побери, происходит? Бруно всегда находил время выпить с ним чашечку кофе, хотя бы для того, чтобы выяснить, как обстоят дела с реализацией. Он любит быть в курсе всего, что происходит на фирме.
 — Ну ладно. Не буду вам мешать. Может, завтра?
 — Непременно, — Бруно на миг поднял глаза и снова углубился в газету.
 Рик с неспокойной душой пошел на кухню, где уже хозяйничал Артур. Выглядел он сумрачным и заспанным: для него было еще раннее утро. Налив себе кофе из автомата, он спросил:
 — А ты будешь?
 — Мне не до кофе.
 — А что стряслось?
 — Есть разговор.
 — Куда пойдем? — Артур отхлебнул большой глоток кофе. — К тебе или ко мне?
 — Лучше ко мне. — Рик вышел в коридор. Хорошо, что хотя бы Артур его не избегает. Впрочем, пока он ни словом не обмолвился про поездку в Джерси.
 — Ну, что случилось? — спросил Артур, усевшись напротив Рика с кружкой кофе.
 — А я думал, ты сам мне расскажешь. Брови Артура поползли вверх.
 — Не понял.
 — Как дела в Джерси?
 — А-а-а, вот ты о чем! Никак. — Артур хмыкнул. — Ты же знаешь отца! Подходит к концу срок аренды складских помещений, вот он и нервничает. Боится, что повысят арендную плату.
 Рик нахмурился. Плохи дела. Если поменяют складскую базу, открытие филиала на Западном побережье придется отложить.
 — Как знать, может, и повысят, — сказал он.
 — Вряд ли. Отец сотрудничает с Циммерманами больше двадцати лет. И всегда вовремя платит. — Артур отхлебнул глоток и, глядя на Рика поверх кружки, спросил: — Надеюсь, ты не думаешь, что я плету интриги у тебя за спиной?
 — Нет. Только не пойму, почему ты не сказал мне про поездку в Джерси.
 — Да я сам узнал об этом в последний момент! — Он пожал плечами. — Видимо, отец хочет занять меня делом. Ведь он считает, что от меня никакого проку.
 — Артур, не городи чушь! Никто так не думает.
 — Ну ладно. Хочу еще кофе.
 — Подожди, У меня к тебе еще один вопрос…
 — Расслабься, Рики! — Артур встал. — Филиал на Западном побережье от тебя никуда не денется. Во всяком случае, мне его отец точно не доверит. Он невысокого мнения о моих организаторских талантах.
 Рик почувствовал угрызений совести. А ведь Артур вполне мог бы возглавить филиал. Просто не проявляет должной заинтересованности.
 — А с каких это пор тебя стало волновать его мнение?
 — Да мне по барабану, — возразил Артур. — Просто я случайно услышал разговор.
 — И с кем же, если не секрет?
 — С Моникой.
 — С Моникой? — Рик не сумел скрыть удивление: — О тебе?!
 — Наплевать! Так о чем ты хотел со мной поговорить?
 Однако Рику было далеко не наплевать. Он слишком хорошо знал Артура! И понимал: его что-то гложет. Может, он видит в Монике соперницу? Неужели она хочет… Нет! Этого не может быть! Неужели она хочет работать здесь, в Нью-Йорке? Но ведь она ничего не смыслит в бизнесе. А пока она разберется что к чему, пройдет немало времени. Да и что она может? Разве что перекладывать с места на место бумажки.
 Черт! Говорить с Артуром о Монике нельзя. Во всяком случае, пока. Кто знает, как все повернется. Не хватает еще оказаться крайним.
 — Спорим, ты хотел поговорить со мной про Монику? — прервал его невеселые мысли Артур.
 — А что с Моникой?
 — Признавайся, ведь ты хотел поговорить именно о ней. Угадал? — Артур самодовольно ухмыльнулся. — Ну что? Поди, сестрица надоела тебе до смерти?
 — Пока нет, — пробормотал Рик. Ему не хотелось обсуждать ее ни с кем. И не потому, что она племянница босса. Моника такая доверчивая… Он не может предать их отношения. Нет, у него точно едет крыша! Какие еще отношения? Они знакомы всего два дня, и ему поручили сопровождать ее по городу. Но это ничего не меняет: обсуждать Монику он не станет.
 Артур, сдвинув брови, с интересом смотрел на Рика.
 — Братишка, что с тобой происходит?
 — Ничего. Просто накопилось много дел.
 — А-а-а. — Артур с понимающим видом кивнул. — Моника отнимает у тебя все время.
 Рик пожал плечами. Внезапно ему в голову пришла неприятная мысль: а что, если Артур предложит ему помощь? Возьмет и займется Моникой сам. Рик удивленно моргнул. Но ведь он сам хотел от нее избавиться! Разве нет?
 — Зато с ее помощью я наконец поближе познакомлюсь с Нью-Йорком, — неожиданно для себя самого сказал он. — Думаю, мы с ней поладим.
 Артур почесал затылок и с задумчивым видом изрек:
 — Я слышал, вы с ней сегодня собрались в Кони-Айленд. Хочешь, я ее сам отвезу? А то меня совесть мучит.
 Рик прекрасно понимал, что Артур меньше всего на свете хочет резвиться с кузиной и не станет настаивать, если он откажется от его предложения.
 — Спасибо. Ценю благородный порыв. — Рик театральным жестом прижал руку к сердцу. — Но ведь завтра ты уезжаешь. Так что иди домой, счастливчик, и собирай вещички.
 — Ладно. Только не говори потом, что я тебе не предлагал.
 Рик неопределенно хмыкнул.
 — Как только вернусь из круиза, я тебя подменю. — Артур хохотнул и отвел глаза. — Обещаю.
 — Отдыхай спокойно. — Рик придвинул поближе пачку накладных. Нужно успеть все подписать, а еще просмотреть почту и надиктовать секретарше пару писем. Ну, а потом провести день с ураганом по имени Моника. — У меня все под контролем.
 — Надеюсь. — Артур кивнул в сторону приемной. — Посмотри-ка, Рики, кого привел отец!




 Глава 5


 Моника сидела за компьютером в углу, а Рик просматривал за столом документы. Она старалась сосредоточиться на экране монитора, но глаза сами собой поворачивались в сторону Рика. Сегодня утром он выглядит особенно красивым: волосы чуть взлохмачены, на подбородке едва заметная синева щетины…
 Ей захотелось коснуться его лица. Наверное, подбородок немного колючий. Интересно, если они поцелуются, то… А если нет?!
 Моника вздохнула и, заметив, что Рик поднял глаза, усилием воли перевела взгляд на монитор.
 — Я скоро освобожусь, — сказал он. — Самое большее минут через пятнадцать.
 — Не волнуйтесь, Я подожду сколько нужно. — Моника пребывала в отличном настроении. И лишние минуты ожидания не испортят ей день. Дядя Микеле ничего не сказал по поводу ее новых джинсов.
 Моника вошла в Интернет и нашла сайт «Секс и город»: Куда-то запропастился список ночных клубов, который она распечатала дома. Тех клубов; куда ходят четыре дамы из телевизионного шоу. Только захочет ли Рик пойти с ней туда? Наверняка скажет, мол, дядя Микеле будет против, ну и все такое. Да ладно! Она постарается уломать Рика.
 Моника взяла ручку и бумагу и записала интересующую ее информацию. Она знала английский с детства, но мало практиковалась. Пробежав список глазами, обнаружила, что добрую половину записала по-итальянски.
 — Подождите еще пару минут, — прервал ее мысли Рик.
 Зазвонил телефон, и он, подавив стон, схватил трубку.
 Моника хотела выйти, но поняв, что разговор сугубо деловой, решила остаться. Ей нравилось сидеть и слушать, как Рик разговаривает по телефону. У него такой красивый голос… И такой уверенный вид. Сразу видно, как он любит свое дело! — думала она, слушая, как Рик обсуждает с партнером последнюю партию мерло, доставленную из Тосканы.
 Рик положил трубку и улыбнулся.
 — Извините, что так долго. Ну что, Моника, вы готовы идти на пляж?
 Она кивнула.
 — Но, если вы еще не закончили все свои дела, я подожду.
 — Боюсь, ждать придется очень долго! — усмехнулся Рик. — Я и к ночи не управлюсь. Так что лучше пойдем.
 — Может, я могу вам чем-то помочь?
 — Ну что вы! — Он рассмеялся. — Работа подождет до утра. Приду и разберусь.
 — Между прочим, я неплохо разбираюсь в бизнесе, — обиженным тоном заметила Моника.
 Рик пристально взглянул на нее.
 — Не сомневаюсь. Но это моя работа.
 — Вы слишком много работаете. Почему бы вам не воспользоваться моей помощью? Ведь, вы тратите на меня уйму времени.
 — Моника, вы приехали отдохнуть. Вот и отдыхайте. А работать будете потом.
 — Когда потом?
 — Когда вернетесь в Италию.
 Она нахмурилась. Странно, что он завел этот разговор.
 — Ведь вы, если не ошибаюсь, будете работать во Флоренции? — небрежным тоном полуспросил Рик, но его глаза пристально следили за ней. — Или предпочтете работать в одном из филиалов? В Париже или Риме?
 Моника с недоумением смотрела ему в глаза. Он что, шутит? Наверное, она его не совсем правильно поняла. В семье Террачини женщины не работают. Женщины выходят замуж и рожают детей. На то они и женщины. Да разве ей позволят работать?
 Снова зазвонил телефон.
 Рик буркнул что-то себе под нос — это слово Моника никогда не слышала — и потянулся к трубке, но передумал.
 — Оставят сообщение на автоответчике.
 — А вдруг это важно? — возразила Моника, мучаясь угрызениями совести. — Работа есть работа.
 Рик хохотнул.
 — Моника, а вы точно родственница Артура?
 — Извините?
 — Не обращайте внимания. Просто неудачная шутка. — И Рик схватил трубку, послушал и через пару секунд положил на базу.
 — Что-то срочное? — спросила Моника, не спуская с него глаз.
 — Приехал один из наших менеджеров по сбыту. — Он поднял руки кверху. — Даю слово, это ненадолго. Подождете?
 — Базара нет! — Моника слышала, как Рик употребил это выражение в разговоре с Артуро.
 Уголки его рта дрогнули в улыбке.
 — Моника, будьте поаккуратнее в выражениях. Может, вы подождете меня в кабинете у дяди или пройдете на кухню выпить чашечку кофе?
 Моника предпочла бы остаться в кабинете у Рика, но, понимая, что ее присутствие во время делового разговора неуместно, с неохотой встала.
 — Пожалуй, я зайду к дяде Бруно. Я с ним еще не виделась.
 — Моника, извините, что так вышло.
 — Не волнуйтесь! Я понимаю. — Она остановилась в дверях и улыбнулась. — Это же ваша работа.
 — Я постараюсь решить вопрос как можно быстрее. Это срочно. Дело в том, что вместо наших вин он собирается взять на реализацию фуру вин Мондави.
 — Да вы что! — возмутилась Моника. — Наш виноград намного лучше! Разве можно сравнить наши вина с…
 Рик кашлянул и кивнул на дверь, заметив за спиной Моники Стэнли Картера.
 — Привет, Стэнли! Рад тебя видеть.
 Моника обернулась. Среднего роста, постарше Рика, лысоватый, с черными усиками и черными юркими глазками.
 — Привет, Ричард! Хорошо, что я тебя застал. Он пожал Рику руку и с любопытством взглянул на Монику. — А ты, никак, собрался в отпуск?
 Рик оглядел свои джинсы и красную тенниску.
 — Да нет. Просто сегодня сопровождаю нашу гостью. — Он кивнул в сторону Моники. — Познакомься. Моника Луццато, племянница Микеле. А это наш оптовик, Стэнли Картер.
 Моника протянула руку, и Рик заметил, как Стэнли удивленно вскинул бровь от ее крепкого рукопожатия.
 — Приятно познакомиться, мистер Картер.
 — Взаимно. Можно просто Стэнли. Значит, вы приехали из Италии?
 — Да. Прямо из Тосканы. Мы выращиваем лучший виноград во всей Италии.
 Стэнли посмотрел на Монику с таким снисходительным видом, что ей захотелось расцарапать ему физиономию.
 — Знаю. Вы делаете неплохое вино.
 — Неплохое? — Моника расправила плечи. — У нас превосходное вино. Особенно мерло. Мы производим его только из одобренных сортов винограда. И только традиционным способом. Мы строго регламентируем литраж вина с каждого гектара земли. А также возраст лозы, цвет вина, содержание спирта и сахара, интенсивность танина и многие другие параметры.
 Рик с удивлением слушал, как Моника, словно заправский винодел, сыплет терминами, нахваливая каберне «Совиньон» прошлого года, весь урожай которого продали еще до розлива.
 Она, оказывается, рождена для коммерции. И не только потому, что выглядит сногсшибательно в новых джинсах и обтягивающей тенниске, но и потому, что говорит о вине с неподдельной страстью и интересом. Впрочем, Стэнли внешний вид Моники глубоко безразличен: он никогда не скрывал, что интересуется исключительно мужчинами. Однако он не мог не впечатлиться ее глубокими познаниями. Кто бы мог подумать, что эта девочка так здорово разбирается в виноделии!
 Стэнли слушал Монику чуть ли не с открытым ртом минут пять, пока она не спохватилась.
 — Извините. Я вас совсем заговорила. А вы пришли по делу к Рику. Не буду вам мешать.
 — Ну что вы! Я узнал от вас много интересного. — Стэнли сел напротив Рика. — Кстати сказать, я с удовольствием поговорю с вами как-нибудь в другой раз. — Он покосился на Рика. — Разумеется, если после сегодняшней встречи продолжу деловые отношения с вашей фирмой.
 — Стэнли, в чем дело? — мрачно осведомился Рик и опустился на стул. — Что тебя не устраивает?
 Моника хотела уйти, но Рик жестом пригласил ее сесть.
 — Останьтесь, если вам интересно. Ведь речь идет о семейном бизнесе.
 Моника удивленно вскинула брови и с весьма довольным видом снова уселась у компьютера.
 — Рик, а ты что, опасаешься, что один на один со мной не сладишь? — хмыкнул Стэнли. — Просишь, подкрепления?!
 Рик терпеть не мог, когда его провоцировали.
 — Стэн, может, перейдем к делу?
 — Легко, — Стэнли пожал плечами и придал лицу выражение крайней незаинтересованности. — Дело в том, что Мондави предлагают мне сотрудничать. И на весьма выгодных для меня условиях.
 — Вот как? Верится с трудом. Черт побери, Стэн, мы платим тебе отличные комиссионные. Куда же больше?
 — Рик, я человек дела. И считаю нужным поставить вас в известность, — ухмыльнулся Стэнли. — Похоже, Мондави ценят мои услуги лучше вас.
 Рик побарабанил пальцами по столу. Этот тип наверняка блефует.
 — Стэн, ты прекрасно знаешь, что мы платим тебе по максимуму. Так что ничем не могу помочь.
 — Ну что ж, очень жаль… — Стэнли снова пожал плечами и поднялся. — Ты мне нравишься, Рик. Работать с тобой одно удовольствие. Но, как говорится, рыба ищет, где глубже, а человек…
 — Извините, что вмешиваюсь, — подала голос из угла Моника, — но я хотела у вас кое-что спросить. — Она говорила еле слышно, а когда мужчины повернулись к ней, вспыхнула и смутилась еще больше — Можно задать вопрос? — чуть громче повторила она.
 Рик почти забыл о ее присутствии. Пусть спрашивает, решил он. Никакого вреда от этого не будет.
 — Разумеется, Моника, — любезно ответил он. — Так о чем вы хотели спросить?
 А Стэнли снова сел и, откинувшись на спинку стула, окинул Монику пренебрежительно-покровительственным взглядом.
 — Господин Картер, если я правильно поняла, вы работаете сами на себя?
 Стэнли с достоинством кивнул, а Рик прищурился, заподозрив, что Моника что-то задумала. Она говорила с сильным акцентом, и у нее был слишком уж невинный вид, а в глазах загорелся дьявольский огонек: Рик уже видел этот взгляд.
 — Вы покупаете вина Террачини оптом и продаете розничным магазинам. Верно?
 Стэнли покосился на Рика, уголки его губ дрогнули в презрительной ухмылке, и он кивнул Монике.
 — Именно так.
 — И вы пришли к выводу, что продавать наши вина для вас недостаточно выгодно.
 — Ну, я бы так не сказал, — уклончиво заметил Стэнли. — Просто на данный момент иметь дело с Мондави несколько выгоднее.
 Моника улыбнулась:
 — Понимаю.
 — Не сомневаюсь! — ухмыльнулся Стэнли.
 — Моника, поговорим об этом позже, — вмешался Рик.
 — Хорошо, — со вздохом согласилась она. — Просто я подумала, вдруг реализаторам не понравится наш новый прейскурант? А : теперь вижу: никаких проблем не будет. Раз ваше решение, господин Картер, никоим образом с ним не связано. Думаю, все оптовики будут довольны.
 — Какой прейскурант? — встрепенулся Стэнли, переводя недовольный взгляд с Моники на Рика. — Первый раз слышу!
 Какого черта?! Это еще что за новости! Неужели он снова оказался не у дел?! Что происходит?
 Моника сделала большие глаза.
 — Может, я зря подняла эту тему. Ведь мое предложение пока еще не утвердили. — Она пожала плечами. — Но, пожалуй, имеет смысл поставлять продукт напрямую в розничную торговлю. Ведь наша фирма столько лет на рынке и достаточно хорошо себя зарекомендовала. И вино продается отлично.
 — Нет, ребята, так дела не делают! — Стэнли вперил в Рика гневный взгляд. — Вы не можете так подставить реализаторов. У нас с вами контракт.
 Вот кретин! Про контракт вспомнил. А сам только что выступал: мол, его не устраивают условия! Рик откинулся на спинку стула.
 — Стэн, откровенно говоря, в настоящий момент я не готов обсуждать эту тему, поскольку не обладаю всей необходимой информацией. Но, если я правильно понял, ты пришел ко мне именно по этому поводу. Верно?
 — Рики, только не надо передергивать! — Стэнли нервно кашлянул. — Я всего, лишь предупредил, что Мондави предложили мне сотрудничество — Стэнли встал, с шумом отодвинув стул. — Но окончательного решения я еще не принял. И пока работаю с вами согласно контракту. На прежних условиях. Ясно? — И он выскочил из кабинета прежде, чем Рик успел открыть рот.
 — Мондави предложили ему сотрудничество. Ха! — Моника с презрением фыркнула и пробормотала что-то на итальянском.
 Рик повернулся и молча на нее уставился. Вид у Моники, был весьма и весьма довольный собой. Однако он не разделял ее восторгов. Да, ей удалось заставить Стэнли раскрыть карты. Но затея с прейскурантом может сорвать ему все планы на Западном побережье.
 — Моника, может, расскажете поподробнее, в чем состоит ваше предложение?
 — А мне нечего рассказывать. — И победная улыбка потухла.
 — Ну а все-таки?
 Она сложила руки под грудью, и Рик отвел глаза от выреза тенниски.
 — Просто на последнем курсе в колледже у меня была курсовая по маркетингу. На тему политики ценообразования. И я получила пятерку.
 — А вы обсуждали идею поставки вин напрямую в розничную сеть с отцом или с Микеле? — стараясь не выдать волнения, спросил Рик.
 Моника распахнула глаза.
 — Нет, еще не обсуждала.
 Рик с облегчением вздохнул. Похоже, у него развилась паранойя. Впрочем, когда Моника осуществит свой план, ему мало не покажется. И снова мысли — одна безумнее другой — зароились у него в голове, пока он вдруг не вспомнил про Стэнли.
 — Моника, вы меня извините, но вы до полусмерти напугали Стэнли. Дела так не делаются. Этак у нас все реализаторы разбегутся!
 Она нахмурилась.
 — Извините, но этот тип вывел меня из себя. — Она возмущенно фыркнула. — Явился на фирму и имеет наглость говорить о Мондави, как будто он… А сам блефует! — Она с вызовом вздернула подбородок.
 — Моника….
 — Я, может быть, и не права, но поймите меня правильно…
 — Моника… — перебил ее Рик и сделал паузу, подождав, пока она остынет и удостоит наконец его своим вниманием. — Коль скоро вы намерены всерьез заняться бизнесом, позвольте дать вам один совет. Держите себя в руках и старайтесь бить потактичнее. Даже если реализатор или поставщик доводит вас до бешенства. А такое — уж поверьте моему опыту! — случается сплошь и рядом. Вам частенько придется иметь дело с идиотами, от которых хоть на стенку лезь!
 — Как-как вы сказали? — переспросила Моника, глядя на него с недоумением, — Всерьез заняться бизнесом? Что вы имеете в виду?
 — Я имею в виду, что вы вернетесь домой и займете подобающее вам место в компании Террачини.
 Моника изумленно вытаращила глаза:
 — О чем вы? Какое еще место! Женщинам нет места в компании Террачини.
 — Как это нет? Ведь вы закончили колледж. И наверняка с отличием. Разве не так?
 Она с мрачным видом кивнула.
 — Так. Только это ничего не меняет.
 Рик покачал головой. Он прекрасно знал, что Террачини придерживаются консервативных взглядов, но чтобы до такой степени!.. А зачем же тогда вообще тратили деньги на ее образование?
 — Не может быть! — Он всплеснул руками. — Неужели такие таланты пропадут даром?
 — Вы это обо мне?! — словно не веря, спросила она.
 — А о ком же еще? Вы так прекрасно разбираетесь и в виноделии, и в маркетинге… Знаете что? — Рик задвинул ящик стола, повернул ключ и вскочил: ему вдруг отчаянно захотелось поскорее уйти из офиса. — Моника, я думаю, дома вас ждет сюрприз. Вернетесь во Флоренцию, и ваш отец предложит вам работу в компании. Вот увидите!
 Моника помрачнела и тихо сказала:
 — Когда я вернусь во Флоренцию, отец предложит мне выйти замуж.
 Она уговорила его поехать на метро. Впрочем, Рик был в таком состоянии, что она могла бы уговорить его на что угодно. Он думал лишь об одном: Моника выходит замуж. И за кого? За какого-то неизвестного итальянца!
 То есть неизвестного ему. Что, собственно говоря, не меняет сути дела. Моника выходит замуж. А ему-то что за печаль? С какой стати его это так волнует? Рик и сам не понимал, в чем причина, но его это волновало. Да еще как!
 — А скоро мы приедем? — Моника подняла на него свои огромные бархатные глазищи. И вид у нее был как у девочки пятнадцати лет.
 Девочки? Да если она встанет — в этих джинсиках и тесной маечке — все мужчины в вагоне от восьми до восьмидесяти придут в волнение.
 — Минут через десять, — буркнул Рик, отвернулся и демонстративно уставился в окно.
 И все равно выходить замуж ей слишком рано! Черт! Она такая неопытная… Попросила ее поцеловать. В наше время редкой женщине придет в голову просить. Теперь предпочитают брать сами. Интересно, а Моника хотя бы раз целовалась? По-настоящему. Не с соседским мальчишкой на каникулах, а с опытным мужчиной. Внезапно Рику страстно захотелось стать ее первым мужчиной. Разбудить ее чувственность, научить плотским радостям и довести до вершины блаженства.
 А Моника выходит замуж. Черт! Ну за что ему такое наказание? Она словно запретный плод. И он отдал бы все, лишь бы вкусить ее сладость.
 Рик сжал зубы. Нет! Хватит дразнить себя пустыми мечтами. Все дело в физиологии: просто у него давно не было женщины, а они сидят так близко, что он ощущает тепло ее тела. И от каждого толчка поезда они становятся все ближе и ближе.
 — Моника, извините за любопытство, но все-таки, если не секрет, за кого вы, собираетесь замуж? Вы сказали, это ваш сосед?
 Лицо у нее тут же стало мрачным, как грозовая туча, что от души порадовало Рика.
 — Да, это наш сосед. Он почти что старик и жуткий зануда!
 — Тогда зачем вы собрались за него замуж?
 — А может, я и не выйду!
 Рику показалось, что у него с души свалился камень. Хотя, если разобраться, планы Моники никоим образом не должны его волновать.
 — А мне показалось, ваше замужество вопрос решенный.
 Она вздохнула.
 — Ну да. Это родители за меня все решили.
 — А что, если…
 Моника положила ладонь ему на руку.
 — Рик, я прошу вас! Давайте оставим эту тему. Ну, пожалуйста!
 — Как скажете. — Он накрыл ее ладонь своей, чтобы ее чуть-чуть приободрить, и тут же пожалел об этом. Ему показалось, будто его ударило током.
 Рик резко убрал ладонь и, нервно пригладив волосы, отодвинулся так, чтобы их бедра не соприкасались. Моника тоже опустила руку и искоса метнула на него настороженный взгляд. Интересно, она удивилась его резкости или почувствовала то же, что и он?
 Оставшуюся дорогу до Кони-Айленда они ехали молча. Рик пытался убедить себя, что ему нечего радоваться из-за того, что Моника не собирается выходить замуж за своего соседа. Какая ему разница, что она делает или чего не делает? Через месяц она уедет, и, может, больше он ее никогда ие увидит.
 Он чуть не пропустил нужной им остановки. Заметив в последний момент, что они приехали, Рик вскочил и, рванув Монику за руку, выбежал с ней из вагона, когда двери уже начали закрываться.
 — Вы меня испугали! — выдохнула Моника и прислонилась к нему.
 — Извините, — пробормотал он и, вцепившись в ее пляжную сумку, загородился ей как щитом. — Позвольте, я понесу.
 Моника не отпустила сумки и, подняв на него глаза, с лукавой улыбкой спросила:
 — А вы меня поцелуете?
 — Пляж это тоже общественное место.
 — Тогда поцелуемся в воде.
 Господи, она его точно доконает!
 — Вы отдадите мне сумку? — Моника сделала гримаску и, отпустив сумку, обиженным, тоном заявила:
 — Ричард, если вы не хотите меня целовать, то так прямо и скажите.
 — Раньше вы меня так не называли, — заметил он. Но ему понравилось.
 — Я на вас обиделась. — Она подняла подбородок и решительным шагом пошла прочь.
 — Моника, нам в другую сторону! — сказал он, завороженно глядя ей в спину.
 Какая попка! С ума сойти можно! Так бы смотрел и смотрел.
 Моника развернулась и пошла в противоположную сторону. Рик догнал ее и, взяв под руку, направил в нужном направлении. Спрашивать, на что она обиделась, он не рискнул из опасений, что снова придется обсуждать щекотливую тему.
 На пляже было довольно людно для рабочего дня. На песке повсюду пестрели пляжные полотенца и циновки. А у чертова колеса и «русских горок» выстроилась очередь. Рик терпеть не мог толкотни, да и вода здесь была не слишком чистая, но внезапно почувствовал странное волнение.
 Вспомнилось, как он приходил сюда ребенком. И именно здесь, вон за той каруселью, впервые поцеловался с Пегги Уокер. Черт, ну почему он вспомнил об этом именно сейчас?!
 — Пойдем поищем свободное место, — пробормотал он.
 Моника перевела на него взгляд, молча кивнула и продолжила глазеть на толпу отдыхающих всех цветов, размеров и степени прикрытости.
 Похоже, она уже перестала на него обижаться.
 Рик взял ее за запястье и потащил поближе к воде, мучимый дилеммой: отвести ее в безопасное людное место или поискать уголок поукромнее. Да, слаб человек! Ноги сами понесли его в глухой конец пляжа.
 Хотя какая разница? Ну что может случиться днем на пляже, когда кругом столько людей? Да ничего. Разве что, невинный дружеский поцелуй…
 Нет! Никаких поцелуев! И вообще, ничего!
 Моника все озиралась по сторонам и совсем не смотрела под ноги. В результате налетела на брошенный посреди пляжа шезлонг и, не поддержи ее Рик, наверняка упала бы. Она одарила его такой улыбкой, что у него голова пошла кругом, и, обернувшись назад, предложила:
 — Может, прокатимся на «русских горках» и на карусели?
 Рик ненавидел «русские горки».
 — Прокатимся, только попозже.
 — А хот-дог купим? Он засмеялся.
 — Только после аттракционов.
 И она снова улыбнулась. И так обольстительно, что он диву давался: и как у нее это выходит? То она выглядит юной и невинной, а то посмотрит так, что у него ноги подкашиваются.
 Рик выбрал место, притоптал песок и расстелил пляжные полотенца — на метровом расстоянии друг от друга. Сбросил туфли и вытряхнул из них песок.
 Снял тенниску и краем глаза увидел, как у него за спиной на песок упали джинсы Моники. Сердце ускорило свой бег. Интересно, какой у нее купальник? Бикини? Хотя вряд ли она рискнет надеть что-нибудь пикантное… Впрочем, ей это ни к чему: с такой роскошной фигурой, как у нее, что ни надень, все выглядит сногсшибательно.
 Рик сделал вдох и не спеша обернулся — как раз в тот момент, когда Моника бросила на полотенце майку.
 Он чуть не поперхнулся: на ней были одни трусики.




 Глава 6


 С минуту Рик смотрел на нее не в силах оторвать взгляд. Она была само совершенство. Грудь высокая, идеальной формы, с небольшими сосками, которые так и просились в руки…
 — Моника!
 Наконец он пришел в себя и наклонился за ее майкой, но впопыхах схватил свою тенниску и, пытаясь прикрыть Монике грудь, выронил из рук. Покосился на ближайших соседей — пожилую супружескую чету, — те посматривали на них с живейшим интересом и ухмылялись.
 Рик инстинктивно обнял Монику за плечи и притянул к себе. Кожа у нее была гладкая, теплая и душистая, а упругие соски призывно щекотали ему грудь.
 — Рик? — Она откинула голову и с недоумением заглянула ему в лицо.
 Он глазами показал на пожилую чету у нее за спиной. Супруга сделала недовольную мину.
 — Моника, это не нудистский пляж.
 — А разве я голая?
 — Делайте, что я говорю, — отчаянным шепотом велел он. Не хватает еще, чтобы Монику арестовали за нарушение порядка в общественном месте! Микеле не только выгонит его с фирмы, а обратится за помощью к своим дружкам. Из тех, что имеют дело с мафией. — Моника, сейчас мы с вами сядем на полотенце. Понятно?
 Она нахмурилась, а потом глаза у нее радостно сверкнули, и она, обхватив его руками за шею, шепнула:
 — Поняла. Мы сядем, а потом поцелуемся, да?
 — Да, то есть нет. Черт! Уберите руки!
 Она помрачнела и медленно опустила руки.
 Времени объяснять что к чему у Рика не было: он с ужасом заметил, что соседка поднялась и с решительным видом направилась в сторону спасательной будки.
 Рик чертыхнулся, схватил с песка полотенце и накинул на плечи Монике. Побросал, как попало, одежду в сумку и, схватив Монику за руку, молча потащил ее на другой конец пляжа. Там был не такой живописный берег и народу почти не было.
 — Рик, я не… — Она запнулась. Рик обнял ее за плечи и шепнул:
 — Пойдем быстрее. Потом все объясню.
 Он большими шагами пошел вперед, не оборачиваясь, пока они не оказались в глухой части пляжа, где не было никаких купальщиков, и остановились у врытого в песок старого рекламного щита. Рик огляделся вокруг. Слава Богу, никого! Он с облегчением перевел дыхание.
 Конец полотенца сполз, обнажив Монике левую грудь. Рик на всякий случай увлек ее за щит и устало прислонился к нему спиной. Усилием воли оторвал взгляд от груди Моники и посмотрел в ее растерянное лицо. Черт! Надо бы поскорее поправить полотенце и прикрыть ее как следует. А как хочется сорвать это чертово полотенце и увидеть ее всю!
 Словно читая его мысли, Моника повела плечами и укуталась полотенцем.
 — Рик! Почему вы меня все время пугаете?
 — Извините! Я не хотел.
 Он отстранился от щита. Сердце колотилось как бешеное. Господи, можно себе представить, что она о нем подумала!
 Моника шагнула к нему и положила ладонь на его грудь.
 — А почему мы убежали оттуда?
 Рик чуть-чуть расслабился. Слава Богу, дело не в том, что она его боится. А зря…
 — Потому Что на пляже нужно быть в купальнике.
 Она удивленно моргнула.
 — А я, по-вашему, в чем?
 — Я хотел сказать, в купальном костюме, а не в одних плавках.
 — Но в Европе…
 — Здесь не Европа.
 Моника недовольно выпятила нижнюю губу.
 — Ох уж эти американцы! Вы придаете слишком много значения тому, как ; выглядите.
 Рик хохотнул.
 — К сожалению, далеко не все выглядят так хорошо, как вы.
 С минуту она смотрела ему в глаза, и Рик почувствовал неловкость.
 — Я вас смутила?
 — Нет, — честно признался, он. — Моника, вы очень красивая.
 От удовольствия она вспыхнула.
 Странно… Неужели девушка с такой внешностью, не понимает, как она хороша? Рик слегка дотронулся пальцем до ее щеки.
 — Просто не хочу, чтобы у вас были неприятности.
 — С дядей Микеле?
 — И не только с ним. Вас могли задержать.
 — За что? — изумилась она.
 — За нарушение общественного порядка.
 — Но в Европе…
 Рик остановил поток ее красноречия, прижав палец к ее губам.
 — Не забывайте, вы в Америке. И мне прекрасно известно, что в Европе несколько иной подход к обнаженному телу. — Он усмехнулся. — Впрочем, я не уверен, что ваши родители одобрили бы ваш наряд.
 Моника посмотрела на него так, что он понял: сейчас она и думать забыла о родителях. Рик подавил вздох и опустил руку.
 — Я была на пляже всего три раза. И все три раза без родителей. Так что не знаю, что бы они на это сказали.
 — Моника…
 Услышав в его голосе сомнение, она подняла голову.
 — А знаете, что я думаю? Это пляж. А на пляже люди купаются и загорают. Так что ничего неприличного в наготе нет.
 — Согласен. — Рик тяжело вздохнул и снова огляделся, вокруг ни души. Надо ей надеть верх купальника. И чем быстрее, тем лучше. Хорошо, что у него еще осталась хоть крупица разума.
 Он перевел на нее взгляд. Она привстала на цыпочки и на миг прижалась губами к его губам. Опустилась, но потом снова поднялась и прижалась еще раз.
 Рик стоял не шелохнувшись. Пусть себе экспериментирует. Только без него. Но тут Моника тихонько вздохнула и взглянула на него с такой обидой, что у него внутри словно что-то сломалось. Он схватил ее за плечи, привлек к себе и прижался ртом к ее рту.
 Когда он провел языком по ее губам, она на мгновение напряглась, но потом разомкнула губы.
 Рик хотел, чтобы поцелуй был нежным, но он слишком долго сдерживал себя. Его язык ворвался к ней в рот и завладел им с такой жадностью, что Рик испугался сам. Моника сделала робкую попытку ответить на поцелуй, и лишь это несколько отрезвило Рика.
 Он сбавил темп и через миг, сделав над собой усилие, оторвался от ее губ и опустил руки.
 Моника смотрела на него круглыми как у совы глазищами. Похоже, на этот раз он ее точно напугал.
 — Поцелуйте меня еще, — не сразу пробормотала она.
 Рик сомневался. Остатки разума возобладали.
 — Не надо, — выдохнул он.
 — Нет, надо. — Она прижалась к нему, полотенце раздвинулось, обнажив грудь, и он почувствовал прикосновение ее голого тела. — Я прошу вас, поцелуйте меня еще раз.
 На миг Рик прикрыл глаза и дал волю чувствам. Он ощущал, как от прикосновения к его груди набухли ее соски, и хотел одного: взять их в рот и ласкать. Ласкать до изнеможения. Пока Моника не запросит большего.
 — Рик, ну пожалуйста…
 Он вышел из транса и открыл глаза. Какого черта он себе позволяет?! Ведь это Моника, племянница босса. Он отстранился от нее, и его взгляд остановился на ее груди. Неимоверным усилием воли он отвел глаза и сказал:
 — Моника, так нельзя.
 — Почему нельзя?
 В ее голосе было столько обиды и смятения, что Рику показалось, будто его ударили по лицу. И поделом.
 — Я так не могу. Не имею права.
 — Но ведь я вам нравлюсь?
 Он заглянул ей в глаза и спросил напрямую:
 — У вас были отношения с мужчиной?
 Она моргнула и, чуть покраснев, буркнула:
 — Конечно, были. Он вздохнул.
 — Это был риторический вопрос.
 Она нахмурилась, силясь понять, что он имеет в виду.
 — Моника, я думаю, у вас не было отношений с мужчиной.
 Она начала было возражать, но он прервал ее:
 — Я имело в виду, в полном смысле этого слова.
 — Как это?
 — Я думаю, вы меня поняли.
 Она молчала. Но ее лицо говорило больше любых слов. Моника вспыхнула, опустила глаза и прикрыла грудь полотенцем.
 — Моника? — Он поднял ее лицо за подбородок. — Вы очень красивая и очень соблазнительная. Прошу вас, не осложняйте мне жизнь.
 В ее глазах затеплилась надежда.
 — Но мы можем только целоваться.
 Рик опустил руку.
 — В том-то все и дело, что на этом, все не закончится.
 — Закончится, — сказала она, беря его за ладонь и сжимая ее в своей.
 — Вы мне слишком доверяете.
 На ее лице снова промелькнуло удивление, словно, она его не совсем понимает.
 — Я знаю, Ричард, вы меня не обидите.
 — Сознательно не обижу. — Надо поскорее уйти отсюда. Она-то ему доверяет, а вот он себе не очень. Особенно когда она смотрит на него своими бездонными глазами. — Моника, наденьте майку и пойдемте прокатимся на чертовом колесе. — И он отвернулся, чтобы она спокойно оделась.
 Моника снова взяла его за руку.
 — Ричард, я вас обманула.
 У него возникло дурное предчувствие.
 — В чем?
 — Я хочу не только целоваться. — И она сложила губы так, что устоять перед таким соблазном не представлялось возможным.
 Рик проглотил слюну, и во рту стало так сухо, что свело скулы.
 — Давайте сменим тему.
 — А еще… — Она запнулась и скороговоркой выпалила: — Вы правы. У меня никогда не было мужчины. — И, вспыхнув до корней волос, отвела глаза.
 Рик смотрел на нее до тех пор, пока она не подняла на него глаза, и с улыбкой произнес:
 — Вам нечего стыдиться.
 Зато ему, черт побери, есть чего! Сердце набрало обороты, адреналин погнал кровь по жилам, а от сознания, что она девственница и хочет, чтобы он стал ее первым мужчиной, его самомнение непомерно раздулось. И не только оно одно.
 — Знаю, — сказала она, пожимая плечами и не отпуская его ладонь. — И не прошу вас обо всем. Я прошу вас только об одном.
 Завороженный бархатной глубиной ее глаз, Рик не сразу заметил, что Моника подняла его руку и прижала к своей груди, и очнулся лишь тогда, когда увидел свою ладонь, зажатую между ее маленькой ладонью и соблазнительным полушарием.
 Моника чуть слышно застонала, и Рик перевел взгляд на ее лицо. Она прикрыла глаза, а ее влажные губы дрогнули в блаженной улыбке и чуть приоткрылись. Рик осторожно обхватил грудь ладонью и, не в силах больше сдерживаться, нащупал сосок и тихонько сжал большим и указательным пальцами.
 Она судорожно вздохнула и, прижавшись к его руке, шепнула:
 — Как приятно! — А потом пробормотала что-то на итальянском и, распахнув повлажневшие глаза, попросила: — Еще! Хочу еще.
 Рик сдвинул ладонь к другой груди. Всего на один миг. Только чтобы удовлетворить ее любопытство. Господи, как же он хочет ее поцеловать! И прижать к себе, чтобы она ощутила его возбуждение. Но этого допускать нельзя.
 Рик осторожно обхватил ее грудь пальцами, наслаждаясь тем, как она заполняет его ладонь, нашел затвердевший сосок и с трудом поборол желание поцеловать ее в губы. Все, надо остановиться. Пока не поздно. Он наклонил голову и еле заметно прикоснулся к ее губам.
 — Будешь бросаться песком, я все маме скажу! — раздался как гром среди ясного неба детский голосок, и Рик с Моникой испуганно отпрянули друг от друга.
 — У-у, ябеда-корябеда! — ответил другой голос, уже чуть подальше.
 Моника, розовая от смущения, прикрылась полотенцем, судорожно сжимая его на груди.
 — Кажется, ушли, — шепнул Рик. — Наденьте. — Он протянул ей майку. — Я вас загорожу.
 Моника поспешно схватила майку и повернулась к нему спиной, но Рик успел заметить испуг и обиду в ее глазах. Ничего не поделаешь: это общественное место. На что она рассчитывала?
 Нет, это несправедливо! Это он во всем виноват. И нечего валить все на нее. У нее нет, опыта, а он чуть не воспользовался ее невинностью! Ну что с ним происходит?!
 Он вытащил у нее из рук полотенце и подождал, пока она натянет майку. Интересно, может, занимаясь самобичеванием, он не заметил, как она надела лифчик?
 Моника обернулась и взяла у него из рук полотенце.
 Черт! Сомнений быть не может, она без лифчика.
 — Пойдем поищем кабинку, — буркнул он, с неохотой отводя глаза в сторону.
 — Зачем?
 — Чтобы вы как следует оделись. — Черт! Ведь дал себе слово больше не смотреть туда. Интересно, можно ли умереть от столь длительного возбуждения?
 Моника опустила глаза себе на грудь. Тонкий коттон четко обрисовывал возбужденные соски. Она вздохнула и накинула на шею полотенце.
 Рик тоже вздохнул и подумал: а ведь и ему не помешает обвязать себя полотенцем. Он еще не скоро успокоится. И его, того и гляди, задержат за возмущение общественного спокойствия.
 — А у вас что, вообще нет верхней части купальника?
 Моника молча покачала головой.
 — Ну тогда пойдем кататься на чертовом колесе.
 — И на «русских горках»? — с готовностью отозвалась она, и лицо у нее просветлело.
 — И на «русских горках», — скрепя сердце согласился он.
 — Рик? — Моника взяла его под руку. — А когда мы будем на самом верху колеса, нас никто не увидит. И там мы поцелуемся.
 Рик едва устоял на ногах. А может, «русские горки» не такая уж и скверная штука?..
 Моника не спешила выходить из душа. Дядя собирается на деловой ужин. Хорошо, если он уйдет до того, как за ней заедет Рик. Спешить некуда: дядя Микеле наверняка не одобрит платье, которое она решила надеть сегодня вечером. И Рик вряд ли одобрит.
 Она улыбнулась своему отражению в зеркале и принялась расчесывать влажные волосы.
 Рик наверняка скажет, что, мол, платье слишком короткое, облегающее, да и вырез чересчур глубокий… А потом посмотрит на нее так, как смотрел сегодня на пляже, когда увидел ее обнаженную грудь. Моника припомнила, как у него раздувались ноздри и как он поцеловал ее. Поцеловал так, словно хотел проглотить ее всю… И внизу живота разлилось тепло.
 А когда он взял ее за грудь и ущипнул сосок, она даже чуть-чуть испугалась! Моника зажмурилась. Если она сейчас же не прекратит прокручивать в голове все то, что было на пляже, ей придется снова идти в душ.
 Она высушила волосы феном и особенно тщательно сделала макияж. Сегодня они с Риком собираются в клуб потанцевать, и она должна выглядеть идеально. Тогда, кто знает, может, он ее снова поцелует? А может, даже поцелует ей грудь.
 От подобной мысли по спине побежали мурашки. Интересно, как именно он поцелует ей грудь? Будет покусывать за сосок или нежно ласкать языком?
 Неожиданно для самой себя Моника распахнула полу халата и коснулась рукой груди. Грудь напряглась, и она осторожно ущипнула сосок пальцами, как это делал днем Рик.
 Прикрыла глаза, представила, что это его рука, и на нее нахлынула волна желания.
 Моника пришла в смятение и быстро убрала руку, испугавшись своих мыслей, а еще больше реакции своего тела. Можно себе представить, что бы сказали монашки, доведись им увидеть ее возбуждение. Да они бы с ума сошли! Если бы они только знали, как ей хочется снова ощутить прикосновение его губ на своих губах!..
 Это такое странное, ни с чем не сравнимое ощущение… Совсем не то, что, лежа ночью в постели, представлять себя наедине с Сильвестром Сталлоне или Брюсом Уиллисом. Ведь Рик не мечта, а настоящий мужчина из плоти и крови. Он целовал ее и касался ее тела не в мечтах, а в жизни. И она ему позволила. Она сама этого хотела. И хотела, чтобы он ласкал ее еще и еще…
 Наверное, за свою распущенность она будет гореть в геенне огненной. Тогда почему у нее нет ощущения, что она поступает неверно? С Риком все кажется правильным. И он совсем не давит на нее, не пытается заставить делать то, что ей не нравится. Попроси она его остановиться, он тут же остановится. В любой момент. Она это точно знает. Он изо всех сил старался вести себя как джентльмен. А потом у него сделался такой беспомощный взгляд — и он ей уступил…
 Моника запахнула халат потуже и обхватила себя руками. Но больше всего в Рике ей нравится то, что он считает ее умной. Рик не сомневается, что она может принести пользу фирме. И знает, что она способна не только быть хозяйкой в доме и производить на свет детей. От этой мысли Моника разулыбалась и, покрутившись перед зеркалом, представила себя в деловом костюме — ну прямо как те женщины, которых она видела утром из окна квартиры дяди Микеле.
 Раздался стук в дверь, и она очнулась от своих грез.
 — Моника?
 — Что, дядя Микеле?
 — Я ухожу. Во сколько, ты сказала, за тобой заедет Рик?
 Моника взглянула на часы.
 — Примерно через полчаса.
 — Ну ладно. Желаю хорошо провести время. Только чтобы к двенадцати была дома. Договорились? Увидимся утром.
 К двенадцати?! Моника нахмурилась. Да в двенадцать все только начинается! Это дядя Микеле возвращается домой к двенадцати — и то потому, что слишком много выпивает.
 — Договорились, дядя Микеле.
 Она прислушалась, как удалились его шаги, а потом хлопнула входная дверь. Тогда Моника вышла, отправилась к себе и, закончив макияж, надела черное платье, припасенное для особого случая. Платье было узкое как перчатка и, чтобы застегнуть молнию на спине, пришлось втянуть живот. Сегодня ужин ей не светит — это точно!
 Моника придирчиво оглядела ногти — не облупился ли лак, еще раз причесалась и села на край кровати. Предстояло выбрать туфли. Если верить героиням шоу «Секс и город», туфли решают все. Однако выбор у нее невелик: всего-то две пары.
 После минутного раздумья она остановилась на черных лодочках на шпильке, хотя их она уже надевала. Встала, покрутилась перед зеркалом. Класс! Однако придется попросить Рика отвезти ее в магазин еще раз.
 Монике нравилась ее новая одежда, хотя возникали и некоторые неудобства. Раньше на нее никогда так не глазели мужчины. Сначала ей казалось, что именно этого она и добивалась, но потом поняла: ей нужно совсем другое: просто она хотела быть такой же, как все ее подруги и сверстницы, посещавшие ночные клубы Милана. И не хотела в двадцать с небольшим выглядеть как собственная бабушка! А когда на нее смотрит Рик, ей это нравится. И даже очень. Когда его глаза загораются блеском, ее бросает в жар. Но от его взглядов она не испытывает неловкости. А вдруг все дело в том, что дядя Микеле поручил Рику о ней заботиться?
 Сраженная неприятной догадкой, Моника устало опустилась на кровать. Неужели Рик только поэтому обращает на нее внимание? Из одного чувства долга?! Нет, этого не может быть! Глупости! Она ему нравится. Ну разве стал бы он с ней целоваться, если бы она ему ни капельки не нравилась?
 Она вздохнула. Жаль, что у нее нет никакого опыта общения с мужчинами! Что она знает? Только то, что читала или слышала от подружек. Но она не дурочка! И знает, кому верить, а кому нет. Вот, например, Маргарита делает вид, будто знает про мужчин все-все, но наверняка это только ее фантазии.
 Моника встала и поправила платье. Еще раз посмотрелась в зеркало. Может, все-таки зря она надела такое вызывающее платье? Они представила, как заблестят глаза у Рика, когда он ее увидит, и как он окинет ее взглядом всю-всю, и у нее от нетерпения закружилась голова. Поскорей бы он пришел!
 Наконец раздался долгожданный звонок. Моника еще раз взглянула в зеркало проверить, не смазалась ли помада, и подошла к двери. Она не сомневалась, что это Рик, но, согласно инструкции, заглянула в глазок и, никого не увидев, ухмыльнулась и спросила:
 — Кто там?
 — Это я! Рик.
 — Откуда мне знать, что это вы?
 За дверью было тихо, а потом Рик сказал:
 — Ну хватит, Моника.
 — Встаньте так, чтобы я вас видела.
 — Очень смешно! — фыркнул Рик, но шагнул назад. — Так видно?
 — Нет, отойдите еще дальше.
 — Моника, вы хотите идти в город или нет?
 Рик отошел еще дальше, и она, довольная, улыбнулась и как следует его рассмотрела. Он был в шелковой набивной рубашке бордового цвета и черных вельветовых джинсах, обтягивающих его так, что Моника снова почувствовала возбуждение. Она не торопилась открывать. Прижав ладони к двери, она представляла, что это его грудь, и долго смотрела в глазок, наблюдая, как он трет подбородок и нервно приглаживает волосы ладонью.
 А может, лучше никуда не ходить? Почему бы не провести вечер дома? Она приготовит спагетти, а потом можно будет посидеть, послушать музыку, а после этого…
 — Моника?
 — Да, Ричард?
 — Так вы меня впустите или нет?
 Она отперла замок, распахнула дверь и сделала серьезное лицо.
 — Ну-ка, повернитесь, чтобы я убедилась, что это вы.
 Рик пристально взглянул ей в глаза, и Моника как завороженная не могла отвести взгляд. Он шагнул к ней, и она инстинктивно отступила на шаг.
 Уголок его рта дрогнул в улыбке. Так он надумал с ней поиграть? Отлично! Она не прочь. Когда он снова сделал к ней шаг, она схватила его за рубашку и притянула к себе.
 — Есть только один способ узнать, кто вы: Ричард Свенсон или кто-то другой.
 Рик вскинул бровь, но не сделал попытки отстраниться или убрать ее руки, а молча смотрел на нее сверху вниз, словно выжидая. Потом протянул руку назад и захлопнул за собой дверь.
 — И какой же это способ?
 Моника проглотила ком в горле, подавив в себе внезапное желание отпустить его и отступить.
 — Только поцелуй скажет, кто вы на самом деле.
 — Вы уверены? — спросил он, переводя взгляд на ее губы.
 У Моники перехватило дыхание, и она молча кивнула.
 — Вот так? — Рик наклонил голову и слегка коснулся губами ее губ.
 Так мимолетно и так благочестиво?!
 — Нет, никакой вы не Ричард Свенсон.
 Он улыбнулся, да так обольстительно, что у Моники все поплыло перед глазами, и она приготовилась к настоящему поцелую.
 Рик взглянул на часы.
  — Вы готовы?
 Какое разочарование! Моника подавила вздох.
 — Готова. Только возьму сумочку. — Она метнулась в свою комнату и, обернувшись на ходу, увидела, какими глазами он смотрит на ее платье. — Если хотите, Ричард, то мы можем остаться дома.
 — Почему? — прищурив глаза, спросил он.
 — Дядя вернется поздно, — Моника пожала плечами. — А вы наверняка устали. Вот я и подумала, почему бы нам не остаться дома? Я приготовила бы спагетти. — Она снова пожала плечами, и в ее мысли закрались сомнения. — И помассировала бы вам плечи. Чтобы вы хорошенько расслабились…
 Рик чуть откинул голову и произвел какой-то непонятный звук — не то застонал, не то вздохнул…
 — Давайте придерживаться : первоначального плана. Только постараемся не углубляться в ночь.
 — Не углубляться в ночь? — не поняла она. — Как это?
 — Не будем гулять допоздна.
 — Но ведь ночью все интересное только-только начинается.
 Рик улыбнулся.
 — Ну ладно, А когда у вас комендантский час?
 — В половине третьего. — Моника улыбнулась ему в ответ.




 Глава 7


 Уж лучше бы мы остались дома! — думал Рик, стоя в холле роскошного ночного клуба в Манхэттене.
 Моника с живейшим интересом рассматривала стены, пестревшие яркими плакатами с обнаженными телами, не замечая, как ее пожирают глазами два швейцара. Если честно, то снаружи заведение выглядит вполне респектабельно, да и печатная продукция выполнена со вкусом, только сути это не меняет. Можно себе представить реакцию Микеле, доведись ему узнать, что его драгоценная племянница посещает подобные места!
 Интересно, с чего ей взбрело в голову таскаться по ночным клубам? И где она раздобыла адрес? В путеводителе по Нью-Йорку такие «достопримечательности» не рекламируют. Чует его сердце, все это плохо кончится! Моника представила Рику солидный список клубов, которые вознамерилась посетить, причем о доброй половине он слыхом не слыхивал. Придется срочно произвести разведку.
 — Моника, может, лучше уйдем отсюда? — предложил Рик, покосившись в сторону танцевальной площадки, где какая-то парочка целовалась с таким самозабвением, словно они одни во всей вселенной, и партнерша была скорее раздета, чем одета.
 — Почему? — спросила Моника, не отрывая глаз от постера с чернокожим красавцем-атлетом, повернутым к публике спиной в недвусмысленной позе:
 — Почему? — с нервным смешком повторил Рик. — А вы не находите, что это заведение несколько одиозное?
 — Одиозное? — Моника оторвала глаза от постера. — Не знаю… Я никогда не бывала в таких местах.
 — Моника, я серьезно.
 Мимо с очаровательной улыбкой продефилировала официантка в золотистой набедренной повязке и такой же «скромной» ленточке вместо лифчика.
 — Добрый вечер! — приветствовал их внушительного вида мужчина в смокинге. (Ну и шкаф! — подумал Рик. Наверное, менеджер, но по виду вышибала.) — Вы для начала будете внизу?
 Рик чуть нахмурился.
 — А какой у нас выбор? Вышибала в смокинге свел брови и, окинув Монику цепким взглядом, спросил:
 — Так вы у нас впервые?
 Рик и Моника молча кивнули.
 — Добро пожаловать! — Он сверкнул дежурной улыбкой. — Вы не пожалеете, что пришли к нам! Скажу без ложной скромности: это лучший ночной клуб Манхэттена, а может, и Нью-Йорка. Позвольте представиться. Гэвин, ваш покорный слуга! — Он поклонился и, обведя рукой зал, указал на винтовую лестницу. У нас еще два этажа. А здесь, как видите, танцевальная площадка и буфет с легкими закусками. Сыр, орешки, крекеры, фрукты и все такое прочее… Для начала, пока вы тут освойтесь.
 Рик покосился на парочку, поглощенную не столько танцем, сколько поцелуями, и на один безумный миг представил на их месте себя и Монику. Нет! Осваиваться тут он не намерен. Он обвел глазами почти пустой зал. Две пары сидели за столиками, неспешно потягивая коктейль.
 — Еще рано. Завсегдатаи приходят часам к одиннадцати, — объяснил Гэвин, перехватив его взгляд. — Несколько человек уже поднялись на второй этаж. Там у нас небольшой зал для общения. А на третьем отдельные номера.
 — Там можно поужинать?!
 — Можно и поужинать, — улыбнулся Гэвин.
 Моника отошла в сторону и, глядя на лестницу, спросила:
 — А можно пойти взглянуть?
 — Разумеется, — ответил Гэвин, не спуская плотоядного взгляда с попки Моники.
 Рик подошел к ней и, заслонив от посторонних глаз, положил руку на ее талию. Пожалуй, отдельный номер как раз то, что нужно. Коль скоро уходить отсюда Моника не собирается. А может, все-таки удастся ее уговорить? Что-то ему здесь не нравится…
 — Моника, здесь неподалеку, есть отличный ресторанчик, — шепнул он ей на ухо. — Уверяю вас, не пожалеете!
 — Но я еще не хочу есть. А вы хотите?
 — Мы же собирались поужинать.
 — Не буду вам мешать, — дипломатично заметил Гэвин, отходя в сторону. — Походите, посмотрите все сами…
 — Спасибо, — буркнул Рик, глядя ему в спину. — Моника, мне здесь не нравится. Давайте уйдем отсюда.
 — Но я хочу взглянуть, что там наверху.
 — Послушайте, но ведь этот тип сказал, что пока еще рано… Давайте зайдем попозднее, — нашелся Рик.
 — Но ведь мы уже пришли, Зачем же уходить? — возразила Моника и улыбнулась своей обольстительной улыбкой, разом перечеркнув все его разумные доводы. — Ричард, давайте останемся! Неужели вам не любопытно?
 — Представьте себе, нет.
 — А мне очень даже любопытно! — Она у него на руке. — Прошу вас! Может, музыка получше и мы с вами потанцуем.
 Потанцуем? Рик снова покосится на парочку. Он не считал себя большим специалистом по части хореографии и последний раз был на дискотеке в студенческие годы, но то, что выделывали эти двое, танцем он не назвал бы. Партнер гладил партнершу по голой спине — разрез платья едва ли не обнажал ягодицы, — страстно прижимая к себе и производя недвусмысленные телодвижения.
 К своему стыду, Рик почувствовал возбуждение и поспешил отвести глаза.
 — Ну ладно, — согласился он. — Давайте посмотрим, что там наверху, и уйдем.
 Моника улыбнулась и повела его наверх. Рик поднимался по лестнице с тяжелым сердцем. Нет, ему это заведение не нравится. И он ни за что не позволит ей уговорить его остаться. В городе полным-полно клубов, и они пойдут в любой — из тех, что он знает, а здесь ему как-то не по себе.
 В холле второго этажа висела большая картина маслом с обнаженной женщиной в духе импрессионизма, стояли два обтянутых бордовым бархатом диванчика, а между ними — низкий столик с хрустальной вазой с зеленым и черным виноградом.
 Справа и слева — две закрытые двери. Из-за той, что слева, слышалась негромкая музыка.
 Моника молча подняла глаза на Рика, тот пожал плечами и слегка толкнул дверь плечом.
 За дверью царил мягкий красноватый полумрак, и после яркого холла трудно было сразу что-то увидеть, Моника висела у Риса на руке и, с любопытством вытянув шею, пыталась заглянуть внутрь. Они стояли в узком коридоре, вернее в части зала, отделенной бархатными бордовыми портьерами.
 За тяжелыми портьерами послышался негромкий женский смех и музыка. Рик узнал композицию «Безудержные мечты» группы «Moody blues».
 Моника нерешительно шагнула вперед, Рик за ней. Теперь и ему стало любопытно, что же там происходит. Гэвин сказал, что наверху несколько человек, тогда почему тут так подозрительно тихо?..
 Внезапно слова песни заглушил женский стон наслаждения, и Рик сразу понял, куда они попали. Черт! Нет, все-таки он непроходимый тупица! Надо же быть настолько наивным! Ну почему он с самого начала не догадался, что это за заведение?!
 Между тем Моника подошла вплотную к портьерам и, прежде чем Рик успел ее остановить, раздвинула их. Рик схватил ее за запястье и хотел оттащить назад, но, заглянув внутрь, остолбенел.
 На устланном коврами полу на бархатных подушках раскинулась в окружении трех мужчин обнаженная женщина. Один припал ртом к ее груди, другой устроился между ног и орудовал языком, а третий стоял, на коленях, закинув голову с белокурыми взлохмаченными волосами и закрыв глаза от наслаждения, а женщина одной рукой ласкала его пенис, а другой свою грудь.
 Моника еле слышно пробормотала что-то по-итальянски, Рик пришел в себя и, сжав ей руку, потянул назад к двери. От неожиданности она вздрогнула и, потеряв равновесие, оступилась, но продолжала как завороженная следить за происходящим.
 — Куда же вы? — оторвавшись от своего занятия, спросил тот, что занижался куннилингом, и обернулся к ним, весь влажный от пота. — Не уходите. Лучше присоединяйтесь к нам.
 Блондин открыл глаза и уставился на Монику.
 Рик снова дернул ее за руку, на этот раз сильнее, и шепнул:
 — Пошли отсюда!
 Моника подняла на него ошарашенное лицо и снова заговорила на итальянском, но потом опомнилась и шепотом спросила:
 — Что они делают?
 Час от часу не легче! Она что, шутит?!
 — Поговорим об этом потом.
 Моника молча кивнула и послушно пошла за ним, глядя назад круглыми глазами.
 Черт! Ну надо же так влипнуть! Какой же он кретин! Ведь не первый день в Нью-Йорке, мог бы догадаться что к чему! — проклинал себя Рик. Он никогда не посещал подобных заведений, но прекрасно знал об их существовании. В такие места ходят разведенные супруги и любители группового секса. Господи, и где только были его глаза?! Все яснее ясного: постеры и картины с обнаженными телами, непристойные танцы… Отдельные номера? Вот идиот!
 Нет, ему не может быть оправдания! Впредь надо быть осторожнее. Нью-Йорк — это настоящий вертеп, где и в общественном месте можно нарваться черт знает на что! Ловко же ему запудрил мозги этот Гэвин!
 Когда они вышли на лестницу и Рик собрался спускаться вниз, Моника промямлила:
 — Но ведь мы еще не были на третьем этаже. Рик нервно хохотнул.
 — А второго вам не хватило? Выдержав его взгляд, она упрямо заявила:
 — Но ведь на третьем этаже отдельные номера. Верно?
 — Да. То есть нет! — С него хватит! Мало ли что там на третьем этаже? — Нет, Моника, мы уходим!
 — Рик, ну пожалуйста! — Она сжала его руку выше локтя и нежно погладила. — Прошу вас!
 Мягкие движения ее пальцев вызвали у Рика совершенно неуместную ассоциацию.
 — Моника, поймите, мы должны уйти. — Черт! Звучит не слишком убедительно. — И прямо сейчас!
 — Но мне нужно в туалет.
 Рик с опаской покосился на вторую дверь. Никакой таблички на ней не было. Впрочем, как и на той, куда они вошли.
 — Может, подождете несколько минут? Тут неподалеку есть «Макдоналдс».
 Она пожала плечами и прикусила нижнюю губу.
 Рик вздохнул. Пожалуй, она права. Наверху отдельные номера. А это уже лучше. Ведь так?
 — Ну ладно, пойдемте, — с неохотой согласился он.
 Рик взял ее за руку и повел на третий этаж, где сразу за лестничной площадкой тянулся длинный коридор. По обе стороны виднелись закрытые двери. На двух висели таблички «Не беспокоить».
 — Подождите меня тут, — негромким голосом скомандовал Рик.
 — Куда вы? — шепотом спросила она.
 — Поищу туалет.
 Рик пошел вперед, потом остановился и прислушался: в холле стояла мертвая тишина. И слава Богу! — подумал он, и тут у него за спиной щелкнула дверная ручка. Он обернулся и похолодел от ужаса: Моника открыла одну из дверей.
 — Стойте!
 Слишком поздно. Она уже вошла.
 Рик с замирающим сердцем проследовал за ней, готовясь к худшему.
 В комнате никого не было. Обычный гостиничный номер. С ванной комнатой в углу, куда Моника незамедлительно направилась.
 Как только за ней закрылась дверь, Рик с интересом огляделся. Номер был обставлен комфортно и со вкусом. Большая кровать с дорогим шелковым покрывалом синего цвета и полудюжиной ярких подушек у стального хромированного изголовья. Ну прямо как на витрине фешенебельного мебельного магазина на Парк-авеню.
 Натертый до блеска дубовый паркет, дорогой ковер с восточным орнаментом. Интересно, за счет чего все это окупается? При входе никто не взял с них платы «за куверт», напитки здесь вряд ли дороже двадцати долларов… И официантка даже не пыталась раскрутить их на выпивку.
 Дверь ванной комнаты открылась, и Рик обернулся. Моника стояла, скрестив руки на груди, словно ей было зябко. В вырезе платья просматривались соблазнительные округлости, и Рик, задержав на них взгляд, почувствовал прилив желания.
 Постеры и картины с обнаженными телами на него не действовали, но сцена, увиденная на втором этаже, стояла перед глазами, подстегивая возбуждение. Черт! А чему тут удивляться? Ведь он всего лишь человек. К тому же мужчина.
 Моника подошла к нему неуверенной походкой.
 — С вами все в порядке? — спросил он и подумал: интересно, есть ли в ванной аптечка.
 — Все в порядке.
 — Правда? Что-то непохоже…
 В комнате царил уютный полумрак, и Рик, обогнув кровать, подошел к ней поближе.
 — Что это? — Моника смотрела мимо него на прикроватный столик.
 Рик обернулся и заскрипел зубами. На столике красовался целый набор презервативов разного цвета и какая-то штуковина из перьев. Он, конечно, догадывался о ее назначении, но обсуждать с Моникой не собирался.
 — Пошли отсюда.
 — Но я хочу посмотреть. — И она шагнула к столику. — Интересно, что это такое?
 Моника взяла в руки упаковку и, сузив глаза, спросила:
 — Это презерватив?
 — Да.
 — Никогда не видела. Какой красивый цвет… — Она подняла на него глаза. — Можно открыть?
 — По-моему, сегодня вы уже и так много чего увидели впервые, — пробормотал Рик и, заметив, как она вспыхнула, пожалел о своих словах. — Извините, но я понятия не имел, какого рода это заведение.
 — Вам не за что извиняться. Ведь это я попросила вас сюда меня привезти. — И она снова опустила глаза на пакет из прозрачной фольги.
 — А вы знали, что это… — Нет, этого не может быть! Что за глупые подозрения! — Прошу прощения! Мне жаль, что все так вышло.
 Моника подняла голову, помолчала, словно решая, стоит ли говорить, и все-таки сказала:
 — А мне не жаль.
 Рик с шумом перевел дыхание и буркнул:
 — Положите лучше на место.
 Не опуская глаз, Моника подошла к нему и тихо произнесла:
 — Когда я смотрела на них, я почувствовала странное ощущение. Вот тут. — Она прижала ладонь к животу, а потом медленно-медленно опустила ее ниже.
 В горле у Рика пересохло, и он на миг утратил дар речи. Потом прокашлялся и тихо ответил:
 — То, что мы видели, не назовешь общепринятой нормой.
 — Я знаю, — с готовностью отозвалась она. И не хотела бы… — она беспомощно пожала плечами, — ничем таким заниматься. Но после того, что я увидела, мне очень хочется поцеловать вас. — Она облизнула губы. — А еще хочется, чтобы вы… — И она спрятала лицо в ладонях.
 — Моника… — Рик не знал, что сказать, но ему хотелось ее приободрить. — Не смущайтесь.
 Но она все так и стояла, закрыв лицо.
 — Моника… — Он осторожно убрал ладони с ее пылающего лица. Господи, он бы все отдал, лишь бы услышать то, чего она недоговорила! Нет, лучше не надо. Добром все это не кончится. — Вам нечего смущаться. Просто вы возбудились. И ничего противоестественного в этом нет.
 Она подняла на него свои доверчивые глазищи и спросила:
 — А вы тоже возбудились?
 Рик хотел бы солгать. А еще он хотел бы взять ее ладонь и прижать к своему разбухшему члену:
 — Да, я тоже возбудился.
 В ее глазах вспыхнуло желание. Будь она поопытней, она постаралась бы скрыть свою реакцию. Или использовала себе во благо. Черт! Какая жалость, что Моника еще такая молодая и такая наивная! Будь она другой, кто знает, может, у них все получилось бы. К обоюдному удовольствию. Отлично бы провели этот месяц и…
 — Ричард?
 Он очнулся от своих мыслей и понял, что до сих пор держит ее ладони в своих. И заметил, что у нее в руках пакетик из фольги. Рик отпустил ее руки, и у Моники от обиды потемнели глаза.
 — Моника, вы… — Он замолчал, подыскивая нужные слова. — Вы же знаете, как я к вам отношусь. Вы не просто красивая, но еще и умная, сексуальная, но…
 Господи, что на него нашло?! — ужаснулся Рик.
 Моника встала на цыпочки и неумело прижалась губами к его губам. Положила ладони ему на грудь, и на миг он ощутил ее тепло. А потом резко отстранилась и, отведя глаза, тихо пробормотала:
 — Ну что, пошли?
 Вместо ответа Рик притянул ее к себе. От неожиданности она сначала упиралась, но потом расслабилась. Он поднял ее лицо за подбородок и нежно поцеловал в губы. Хотел отстраниться, но она потянулась за ним. И он поцеловал ее снова, на этот раз разомкнув ей губы языком.
 Моника несмело коснулась своим языком его языка. И Рика захлестнуло желание. Какого черта? Он что, окончательно рехнулся? У него нет права… Ведь она племянница босса… Да еще в таком месте…
 Она снова коснулась языком его языка, и в ее робких попытках было столько трогательной нежности, что решимость Рика стремительно пошла на убыль. Какого черта? Одним поцелуем больше, одним меньше… Какая разница?
 Он взял ее лицо в свои ладони и поцеловал. Не спеша. И с таким усердием, что у Моники не осталось никаких сомнений в том, что он ее хочет. Рик с трудом оторвался от ее губ и, переведя дыхание, пробормотал:
 — Ну что, пошли?
 Моника распахнула глаза, моргнула и хотела возразить:
 — Ричард, но…
 — Никаких «но». — Рик приложил палец к ее губам, вынул из ее ладони пакетик с презервативом и, не глядя, швырнул его на столик. Он не знал, попал он или промахнулся, но оборачиваться не стал, а поскорее вывел Монику из номера, пока не натворил непоправимых глупостей.
 Не успели они спуститься на первый этаж, как появился Гэвин с двумя фужерами шампанского.
 — Надеюсь, у вас все в порядке? — с любезной улыбкой осведомился он и предложил им вино.
 — Спасибо, не надо, — отказался Рик и обомлел, когда Моника протянула руку за шампанским.
 Она поднесла фужер к носу, понюхала и даже не пригубила.
 — Могу предложить вам чего-нибудь покрепче. — Гэвин подозвал официантку. — Рекомендую виски. У нас превосходное виски двенадцатилетней выдержки. Или желаете коньяк?
 Рик взял у Моники фужер и огляделся, куда бы его пристроить. Подоспела официантка с напитками, и он поставил фужер на поднос.
 — Спасибо, но мы уже уходим. Гэвин удивленно вскинул бровь.
 — Уходите? Так рано? Но самое интересное начнется только через час.
 — Самое интересное? — переспросила Моника, и ее глаза распахнулись еще шире.
 Рик взял ее за локоть и шепнул на ухо:
 — По-моему, сегодня мы уже и так видели много чего интересного.
 — Жаль, что вы так спешите! — с улыбкой заметил Гэвин и сложил руки на груди. — Ну что же, не смею задерживать. Осталось уладить одно дельце.
 — То есть?
 — Оплатить счет.
 Ну да, разумеется! Нужно заплатить за шампанское, которое взяла Моника. Нет проблем. Двадцать долларов его не разорят. Да он готов выложить полтинник, только бы побыстрее унести отсюда ноги!
 Рик достал бумажник и, вытянув пару банкнот, спросил:
 — Сколько мы должны?
 — Давайте посчитаем. Раз вы были у нас меньше часа… — лицо Гэвина приобрело задумчивое и сосредоточенное выражение, — … я смогу сделать вам скидку. С вас всего три сотни.
 — Триста долларов?! — задохнулся от возмущения Рик.
 Гэвин молча кивнул, по-прежнему сияя улыбкой.
 — За фужер шампанского? Тот нахмурился.
 — Шампанское за счет заведения.
 Черт! Таких денег у Рика при себе не было. Самое большее — сто двадцать, ну сто сорок долларов.
 — А за что же тогда, черт побери, триста долларов?!
 Гэвин указал рукой на табличку при входе и изобразил на лице такое долготерпение, что Рику захотелось заехать ему по физиономии.
 — Если угодно, ознакомьтесь с прейскурантом. И убедитесь сами, что я сделал вам приличную скидку. Наверху все услуги от двухсот долларов и выше.
 — Но мы же ничего не делали. Мы только смотрели.
 Гэвин пожал плечами, и его ослепительная фирменная улыбка начала меркнуть.
 — Я только слежу за порядком в клубе.
 Спорить бесполезно. Рик достал карточку «Американ-экспресс».
 — Пожалуйста.
 — Извините, но кредитные карточки мы не берем. Только наличные. — И Гэвин снова указал на табличку при входе.
 Рик вполголоса ругнулся.
 — Но у меня нет при себе столько наличных, от силы сто сорок долларов.
 — Это ваши проблемы.
 — У меня есть с собой деньги. — Моника покопалась у себя в сумочке и протянула три двадцатидолларовые купюры.
 Гэвин посмотрел на Рика и мрачно констатировал:
 — Этого мало.
 — Вы что, шутите? Две сотни неизвестно за что мало?!
 Тот пожал плечами и уже не столь терпеливо ответил:
 — Повторяю: я слежу за порядком в клубе, а не определяю цены на услуги.
 Рик начал заводиться.
 — Приятель, ничем не могу вам помочь! Больше денег у нас нет.
 Гэвин перевел взгляд с Рика на Монику и, немного помолчав, бесстрастным тоном уточнил:
 — Это все, что вы можете сказать?
 — Увы! — Рик развел руками.
 Вышибала в смокинге повернулся к стойке и окликнул бармена:
 — Дерек, вызови полицию.




 Глава 8


 Моника ругнулась по-итальянски, а потом перешла на английский:
 — Неужели вы станете беспокоить полицию по такому пустячному поводу? Можно подумать, в таком большом городе ей больше нечем заняться!
 Гэвин удивился ничуть не меньше Рика и, подумав, заметил:
 — Раз сто долларов для вас сущий пустяк, нечего жаться.
 Моника нахмурилась, пытаясь понять, что он имеет в виду.
 — A что, если я в течение часа привезу остальные деньги? — вмешался Рик, кляня себя за то, что до сих пор не обзавелся пластиковой карточкой банкомата. А все из-за идиотской любви к порядку: ему всегда казалось, что, пользуясь карточкой банкомата, трудно иметь точное представление о состоянии своего банковского счета.
 — А с какой стати я вам должен верить? — спросил Гэвин.
 Моника едва не задохнулась от возмущения.
 — Неужели вы думаете, что мы вас обманем?
 — А почему нет? — хохотнул тот.
 — Босс, зачем я тебе понадобился? — крикнул из-за стойки бармен.
 — Там видно будет, — с наглой ухмылкой ответил Гэвин. — Все зависит от этой милой пары.
 — Выбор у нас с вами небогатый, — стараясь сохранять спокойствие, заметил Рик. — Либо вы отпускаете нас за деньгами, либо вызываете полицию.
 — Нет! — Моника выхватила у Рика деньги и сунула их Гэвину, присовокупив две свои двадцатидолларовые банкноты. Третью оставила себе. — Это нам на такси. А чтобы вы не сомневались, что мы привезем деньги, возьмите в залог вот это. — И она стянула с пальца перстенек с бриллиантом.
 — Моника, не надо!
 Но Моника уже отдала Гэвину кольцо.
 — Вернете, когда привезем деньги. Договорились?
 Рик взял ее за локоть и, заглянув в глаза, сказал:
 — Моника, я этого не допущу.
 — Ричард, это мое дело. — В ее глазах сверкнули гнев и решимость.
 Гэвин покрутил перстень, посмотрел камень на свет, поискал пробу и, увидев ее, удовлетворенно хмыкнул.
 — Так и быть. Договорились. Даю вам только час.
 — Мне бы хотелось получить расписку.
 — А это еще зачем? — ухмыльнулся Гэвин. — Не сомневайтесь, леди, вы получите свое кольцо. Мне нужно от вас только недостающие сто двадцать долларов. И больше ничего.
 — А с какой стати я должна вам верить? — с невозмутимым видом парировала Моника.
 Рик покосился на недовольную мину Гэвина и чуть не прыснул.
 — Приятель, один — ноль в ее пользу.
 — Смотрите, как бы я не передумал! — огрызнулся тот и подозвал бармена.
 Бармен принес бумагу и ручку, и Гэвин под диктовку Моники написал расписку.
 Рик молча наблюдал за ней, не переставая удивляться, с какой легкостью она взяла ситуацию в свои руки. Да, сразу видно: из нее выйдет превосходная домохозяйка. Однако Моника не из тех, кто удовольствуется исключительно этой ролью, как бы важна она ни была. Она не захочет быть дорогим украшением при муже. Хотя в вопросах секса она не искушена, жизненной хватки ей не занимать!
 Рику пришло в голову, что Моника уже второй раз приходит ему на помощь. Черт! Его мужское самолюбие было уязвлено.
 — Получите расписку. — Гэвин сунул ей клочок бумаги. — Даю вам один час.
 Моника не спеша ознакомилась с его каракулями, кивнула и взяла Рика под руку.
 Они вышли и поймали первое попавшееся такси. Времени у них в обрез. Если попадут в пробку, могут за час и не обернуться.
 Моника села на заднее сиденье четко посередине. Когда Рик влез следом и захлопнул за собой дверцу, они оказались прижатыми друг к другу, но Моника, как видно, этого вовсе не замечала. Она молча смотрела в окно, но Рик увидел, что у нее дрожит рука.
 — Успокойтесь! — Рик взял ее ладонь в руки. — Мы вернем ваше кольцо. Обещаю.
 — Я знаю. Просто этот тип вывел меня из себя. — Она с шумом вздохнула и перешла на итальянский. И трещала как пулемет. Без остановки и не переводя дыхания.
 В зеркале заднего обзора Рик увидел недоуменную физиономию таксиста. Отлично! Только этого им не доставало: того и гляди, водила решит, что Моника чокнутая, и выкинет их из машины.
 — Успокойтесь! — Рик сжал ей руку, но она продолжала свой гневный монолог. — Не надо, Моника!
 Водитель притормозил у тротуара. Ну вот! Рик шепотом выругался. Сейчас предложит освободить машину.
 — В чем дело? Мы очень спешим.
 Таксист не обратил на Рика никакого внимания, а повернулся к Монике и сказал что-то на итальянском.
 Она ответила еще громче и возбужденно замахала руками.
 Рик взглянул на удостоверение таксиста, прикрепленное под счетчиком. Пьетро Маркони. Отлично. Просто великолепно.
 — Моника, у нас мало времени, — напомнил он.
 Пьетро бросил на него любопытный взгляд и продолжил говорить с Моникой. На итальянском. И с такой скоростью, что Рик не мог уловить ни слова. Однако одно он понял: Пьетро ужасно рассердился. Осталось выяснить на кого.
 Когда наконец Пьетро повернулся и, лихо развернув машину, помчался назад к клубу, Рик начал догадываться что к чему.
 Пока Пьетро крутил баранку, он не выглядел таким огромным. Но когда он встал нос к носу с Гэвином, клубный вышибала сразу утратил всю свою внушительность. На подбородке и скуле у Пьетро красовались шрамы, приобретенные, вне всякого сомнения, в кулачном бою, а буйная черная шевелюра придавала ему такой свирепый вид, что Рик явно не пришел бы в восторг, повстречайся он с ним один на один в темном переулке. Впрочем, и в светлом тоже. Рик терпеть не мог драться. И не имел ни малейшего желания вступать в драку.
 — Джентльмены, — начал он. — Давайте решим вопрос мирным путем. Без членовредительства.
 Оба сделали вид, будто его не существует вовсе.
 Посетители занимались своим делом. Две пары с деловым видом прошествовали мимо них наверх. Несколько человек толпились у стойки. И только какой-то мрачный тип с бородой выступал в качестве единственного зрителя.
 — Джентльмены, прошу вас… — снова вмешался Рик, пытаясь осуществить миротворческую миссию. — Давайте обойдемся без…
 Но Моника схватила его за руку и оттащила в сторонку от греха подальше.
 — Ричард, я не хотела, чтобы все так вышло, — оправдывалась она. — Я просто говорила. Ну откуда я могла знать, что Пьетро так среагирует? Извините!
 — Взял кольцо у бедной девочки! — с тихой угрозой пробурчал Пьетро. — Какой же ты после этого мужик?!
 Гэвин сжал кулаки.
 — Сейчас приложу тебя мордой об стену, тогда узнаешь какой!
 — Ну-ка, попробуй! — И Пьетро начал по-боксерски пританцовывать вокруг него, провоцируя Гэвина вступить в бой. — Смотри, как бы я первый не размазал тебя по стенке! Моника потянула таксиста за рукав и сказала что-то на итальянском. Он на миг отвлекся, и Гэвин, воспользовавшись удобным моментом, со всего маху заехал ему кулаком в лицо. Пьетро пошатнулся, и Гэвин уже собрался закрепить успех, но Рик встал между ними.
 Кулак угодил ему прямо в челюсть. Рику показалось, будто у него голова отлетела мячиком в сторону, а из глаз посыпались искры. Он зажмурился от боли, а когда открыл глаза, увидел, что Гэвин готовится к новому заходу. Моника швырнула ему в лицо сумочку. Такая малость не могла нанести Гэвину ощутимого ущерба, но на секунду он опешил. Этой секунды Рику оказалось достаточно, чтобы схватить Гэвина за руку и заломить ее за спину.
 Пьетро живо подскочил к обидчику, намереваясь наверстать упущенное, но Рик успел его притормозить. А Гэвин умудрился высвободить руку. Черт! Рик не хотел драться, но выбора у него не было… — Гэвин метил кулаком ему в лицо, и Рик, резко выбросив ногу, ударил его по болевой точке ноги. Тот рухнул лицом вниз, и Рик прижал его к полу коленом.
 — Какого черта?! Как это вам удалось? — раздался у него за спиной чей-то удивленный возглас.
 Рик обернулся: рядом с ним стоял полицейский и хмуро смотрел на распростертого на полу Гэвина, который превосходил весом Рика как минимум на двадцать кило. Чуть поодаль стояли еще два стража порядка с дубинками и взирали на Рика весьма недружелюбно.
 — Что за приемчик? — спросил один из них, подходя ближе и доставая наручники. — Каратэ?
 — Не знаю. — Рик убрал колено со спины Гэвина. — Вернее, запамятовал. Может, каратэ, а может, еще что.
 Полицейские хохотнули.
 — Ну и ну! Первый раз такое вижу, — заметил первый. — А вы, ребята?
 — Позвольте, я объясню, в чем дело. — Моника встала между Риком и полицейским с наручниками. — Прошу вас.
 — Арестуйте этих паразитов! — Гэвин поднялся с пола и одернул рукава смокинга. — Я менеджер клуба. А эти двое отказываются оплатить счет.
 — Вранье! — Рик замахнулся врезать ему по физиономии, но одумался. — Сам нас надул, а теперь валит с больной головы на здоровую!
 — Ну-ка замолчите! Вы оба. — Полицейский повернулся к Монике. — Слушаю вас, леди. Что можете сообщить по сути дела?
 — Видите ли, произошло ужасное недоразумение. Дело в том, что мы ехали за деньгами, чтобы выкупить мое кольцо, а Пьетро развернул машину и…
 — Пьетро — это вы? — спросил полицейский, обернувшись к Рику.
 — Нет. Пьетро — это водитель такси, — объяснил Рик и повернулся к Пьетро… Только таксиста уже и след простыл. Рик ругнулся.
 Полицейский прищурился.
 — Молодой человек, выбирайте выражения!
 Моника ахнула.
 — А где же Пьетро? — Она крутила головой по сторонам, без остановки тараторя то на английском, то на итальянском.
 Полицейский не выдержал и гаркнул:
 — С меня хватит! Знаете, что я вам скажу? — Он разомкнул наручники. — Отвезу-ка я вас в участок, и вы расскажете все это судье.
 — Больно? — с участием спросила Моника и дотронулась до ссадины рукой.
 Рик поморщился и, отстранившись, ответил вопросом на вопрос:
 — А вы как думаете?
 Она обиженно поджала губы. С тех пор как они вышли из полицейского участка, Рик пребывал в скверном расположении духа. Сколько раз она уже извинялась перед ним!
 И сколько раз объясняла, что не просила Пьетро возвращаться в клуб. Да она удивилась ничуть не меньше Рика!
 — Лучше я уйду, пока, ваш дядя не вернулся, — буркнул Рик и приподнялся с дивана.
 Моника схватила его за руку.
 — Я знаю, вы на меня сердитесь, но, прошу вас, не уходите! Ну пожалуйста…
 Рик вздохнул и снова сел.
 — Да я не сержусь. Просто не хочу, чтобы ваш дядя увидел меня с разбитой челюстью. Не имею ни малейшего желания объяснять, почему я два часа проторчал в полицейском участке.
 — А мы ему ничего не скажем. — Моника легонько провела пальцем по больному месту. А потом потянулась и поцеловала.
 — Не надо.
 — Почему? — Моника сделала вид, что обиделась. — Вам что, неприятно? Я хотела как лучше…
 — Куда уж лучше! Сегодня вы превзошли саму себя. — Рик снова хотел подняться, но она снова его удержала.
 — А я думала, вы на меня не обиделись.
 — А я и не обиделся. — Рик нервно пригладил ладонью волосы. (После драки они у него разлохматились, но Монике он так еще больше нравился.) — Только больше мы с вами по сомнительным заведениям не ходим. Сначала я лично сам все проверю.
 Она покорно кивнула и пристроилась к нему поближе.
 — Ничего подобного в жизни не видела! Подружки ни за что не поверят.
 — Черт! Какие еще подружки? — возмутился Рик. — Не вздумайте никому об этом рассказывать. Понятно?
 Она перевела дыхание и, опустив глаза, кивнула.
 — Вы правы. Мне так стыдно!
 — Не в этом дело. — Он приподнял ее лицо за подбородок. — Нам здорово повезло, что мы так легко отделались. Хорошо, что начальник участка вспомнил, как в прошлом году Гэвин сыграл такую же шутку с парой туристов. Кто знает; у скольких людей он подобным образом выманил деньги? Ведь, будь у нас наличные, мы бы заплатили ему сколько угодно, лишь бы поскорее убраться оттуда.
 — Этому типу место за решеткой.
 — Не могу не согласиться.
 — А как это вы его так ловко завалили? Рик сделал вид, будто он не в восторге от того, что сделал, и скромно заметил:
 — Занимался в детстве восточными единоборствами. Каратэ и дзюдо.
 — И долго?
 Рик пожал плечами.
 — Мать работала на двух работах и не хотела, чтобы я после школы болтался без присмотра на улице. Она поставила передо мной дилемму: либо каратэ, либо пианино. — Он закатил глаза. — Похоже, я сделал правильный выбор. У меня черный пояс.
 — А это хорошо? Он улыбнулся.
 — Смотря для кого.
 Монике нравилось, когда он был в таком настроении.
 — Расскажите мне еще что-нибудь про свое детство.
 — А больше рассказывать нечего. Ходил в школу, занимался каратэ. Когда стал постарше, начал подрабатывать. Вот и все.
 — А у вас были подружки?
 — Только две. Одна в десятом классе, а потом Келли. Мы с ней дружили полгода в последнем классе.
 — А что потом?
 — Потом пришлось работать, чтобы платить за обучение в колледже. Так что времени на личную жизнь оставалось не слишком много. Послушайте, может, хватит разговоров? С минуты на минуту вернется ваш дядя.
 Моника затрясла головой.
 — Он возвращается очень поздно. И от него каждый день пахнет вином. Боюсь, он совсем не следит за своим здоровьем. — Она насупила брови. Надо будет обязательно поговорить с дядей на эту тему.
 — Думаю, он в полном порядке, — возразил Рик, но прозвучало это не слишком убедительно. — Во всяком случае, на работе он допоздна не засиживается.
 — Может, я становлюсь похожей на маму? — От неожиданного открытия Моника пришла в ужас. — Я слишком много переживаю.
 — А вы не переживайте. — Рик очаровательно улыбнулся. — Ведь вы приехали отдохнуть. Вот и отдыхайте. И постарайтесь избегать неприятных приключений.
 Моника вздохнула. Нет, Ричард все не так понял. Она не ищет приключений. А сегодня произошло недоразумение… Перед глазами снова всплыла сцена, увиденная в клубе. Особенно лицо того блондина. Прикрытые глаза, подрагивающие ноздри, пылающие губы… Она представила себе Рика без одежды. Нет, все-таки она слишком много думает о сексе! А ведь сестры-монахини предупреждали: подобные мысли до добра не доведут.
 Моника коснулась его руки в шелковистых светло-каштановых волосках, и мысли снова приняли опасный ход. Она вспомнила Рика на пляже: мускулистая грудь, плоский живот со стрелкой курчавых волос, убегающей вниз, за кромку плавок…
 — Пожалуй, я пойду. А вы ложитесь спать. Завтра сходим с вами в какой-нибудь музей.
 — Вы кое-что забыли.
 — Что? — хмуро спросил Рик.
 Моника взяла его лицо в ладони — так же, как это сделал Рик, — и поцеловала.
 От неожиданности он откинулся на диванную подушку и приоткрыл губы. Моника воспользовалась удобным моментом и, стараясь не спешить, просунула язык ему в рот.
 В прошлый раз, когда она его целовала, она вела себя неправильно: слишком торопилась. А торопиться не надо. Надо делать так, как это делал Рик. А он целовал ее медленно. Не спеша. И глубоко.
 — Моника… — Рик откинул голову, и их губы едва соприкасались. — Скоро придет ваш дядя…
 Ей нравилось смотреть, как подернулись дымкой его глаза.
 — А мы услышим, когда он будет открывать дверь.
 Он попытался встать, но она села ему на колени и обвила руками шею. Его глаза опустились на вырез ее платья, но он тут же поднял их и встретился с ней взглядом.
 — Моника, чего вы добиваетесь? Чтобы меня уволили?
 — А что вы так волнуетесь? Расслабьтесь. Сами же меня учили… — И она поцеловала его в разбитый подбородок. Укололась о чуть отросшую щетину, и ей захотелось ощутить ее на своей груди.
 Моника устроилась поудобнее, и Рик noдавил стон. Глаза у него закрылись, и она почувствовала, как внизу ее живота разливается тепло. Короткое узкое платье поднялось на коленях, приоткрыв бедра, и Монике захотелось, чтобы Рик положил ладонь ей на колени.
 Но он сделал еще лучше: положил руки ей на спину и расстегнул молнию. Платье приспустилось с плеч, Рик прикоснулся пальцами к ее голой коже и замер. Нет, пусть не останавливается! Пожалуйста, не надо.
 Рик откинул голову и, глядя на нее недоуменными глазами, не заметил, как перешел на «ты»:
 — Ты без лифчика.
 Моника смущенно кивнула. Может, она опять сделала что-нибудь не так? Она заклеила соски, чтобы они не выделялись, специальной лентой, как поступают манекенщицы, но все-таки…
 — Ты такая… — Он нежно обхватил ее груди ладонями. — У меня нет слов.
 Моника перевела дыхание. Она чувствовала одновременно гордость и смущение.
 — А ты поцелуешь там? — И она опустила глаза на грудь.
 Рик моргнул, молча глядя ей в глаза.
 Моника испугалась — а вдруг он снова захочет уйти? — и стянула платье с одного плеча.
 Он чуть помедлил и спустил с другого.
 Она засунула руку в вырез платья — чтобы снять ленту, — и Рик с шумом перевел дыхание. Сначала она не сообразила, чем вызвана такая его реакция, а потом вспомнила, как женщина на подушках в той комнате ласкала себе одной рукой грудь.
 От этой мысли Моника испугалась и возбудилась. Хватит ли у нее смелости проделать то же самое на глазах у Ричарда? Он неотступно следил глазами за каждым ее движением. Она заглянула ему в глаза и, прочтя в них желание, перестала стесняться. Спустив платье, она обнажила грудь полностью и осторожно освободила соски от клейкой ленточки.
 Молчаливый восторг Рика придал ей смелости. Она не спеша поднесла руку к груди и коснулась соска кончиком пальца. Рик приоткрыл губы, и Моника заметила, как у него вздымается грудь. Она сидит у него на коленях, и его рот так близко… Стоит чуть-чуть пододвинуться — и ее грудь окажется прямо у его губ. Только хватит ли у нее смелости?!
 Моника вздохнула и выпрямилась, а одной рукой направила голову Рика к своей груди. Она почувствовала его горячее дыхание, а когда его прохладный язык коснулся ее груди, сладко вздохнула.
 Рик не то вздохнул, не то застонал от наслаждения — и вот уже ее сосок оказался у него во рту.
 Монику переполняли неведомые ей ранее чувства. По коже побежали мурашки, И, чем больше он ее ласкал, тем ненасытнее она становилась. Она чуть слышно застонала, а когда его ласки из нежных переросли в страстные, ей показалось, что еще чуть-чуть — и она умрет от сладкой муки.
 Внезапно Рик выпрямился и, положив голову на диванную подушку, перевел дыхание.
 — Моника… Так нельзя.
 От неожиданности она вздрогнула и, почувствовав разочарование, собралась было поправить платье, но, заметив, как он смотрит на ее влажный сосок, поняла: он не уйдет. Она приподняла грудь ладонью и молча предложила ему.
 Рик, глотая слюну, как завороженный смотрел на заострившийся от желания розовый сосок.
 — Мне надо идти, — наконец выдавил он.
 — Ричард, не уходите. Ну пожалуйста.
 — Моника! Я же не железный! — Он со стоном схватил ее грудь ртом, а его рука, скользнув по ее колену, поднялась выше.
 Еще немного — и она добралась бы до кружевных трусиков. Но рука замерла на месте, а Рик выпрямился и отпустил грудь. Моника испугалась, что он снова ее отвергает, но он припал к ее рту. Его язык разомкнул ей губы, а горячая ладонь скользнула вверх по бедру.
 Моника расслабилась, и чувство неловкости оставило ее полностью, Ричарда не смущает ее неопытность. Он целует ее так, что она хочет от него всего. Такого, от чего еще совсем недавно пришла бы в ужас. Оказывается, секс это целый мир. Огромный неизведанный мир. И она хочет изведать его. Полностью. Вместе с Ричардом.
 Он отпустил ее губы. А потом легонько куснул в уголок рта, подбородок, щеку… Когда добрался до уха, Моника вздрогнула от возбуждения. Кто бы мог подумать, что это такое чувствительное место!
 Рик отстранился, и она хотела возразить, но он обхватил ее грудь ладонью и снова взял сосок в рот. Моника закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на своих ощущениях. А ее переполняло так много новых ощущений! И ей хотелось прочувствовать их как следует. А еще хотелось почувствовать Ричарда.
 Ощутив под ягодицами его возбужденную плоть, она медленно-медленно пошевелилась, и Рик задышал еще чаще.
 Перестал ласкать грудь и посмотрел на нее с немым вопросом. Если бы она знала, о чем он хочет спросить! И если бы только отважилась спросить сама…
 Губы Рика дрогнули в печальной улыбке и он, погладив ее по щеке, тихо спросил каким-то чужим голосом:
 — Что ты со мной делаешь?! Ведь я поклялся, что не допущу этого.
 Моника смутилась. Неужели она вынуждает его делать то, чего он не хочет? Она схватилась за вырез платья и попыталась прикрыть наготу. Он положил свои ладони на ее ладони — пальцы скользнули по соскам — и помог поправить платье. А желание в его глазах уступило место грустному сожалению.
 Без ленты соски просвечивали сквозь тонкую ткань платья. Рик прикоснулся к ним пальцами и, почувствовав, как они отвечают на ласку, вздохнул. А Моника ощутила, как отвечает его возбужденная плоть.
 Рик взял ее за талию, осторожно снял с колен и посадил на диван.
 Она окончательно запуталась. Что происходит? Почему он так странно себя ведет? Несмотря на невинность, кое-какой опыт общения с мужским полом у Моники был — изредка она бывала на танцах в соседней школе и ходила в гости к приятелям братьев — и она чувствовала, когда нравится мужчине. А Ричарду она нравится. Так почему же он ее все время отталкивает?!
 Может, именно поэтому ее так к нему и тянет? Ричард не такой, как все. Он особенный. Только с ним она чувствует себя сексуальной.
 — Мне нужно идти, — сказал Рик. — С вами все в порядке?
 Она кивнула.
 — Как придете домой, сделайте холодный компресс.
 Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку. И ушел.




 Глава 9


 — Арти, ты не в курсе, что происходит на фирме? — спросил Рик по дороге в аэропорт. — Скажи мне, кто сошел с ума: я или все остальные?
 — Ясное дело, ты. Черт! Забыл положить трубку и ласты.
 — Я положил на дно чемодана, — успокоил его Рик и вырулил машину Микеле на автостраду.
 Какое-то время они ехали молча. Рик редко садился за руль и при других обстоятельствах не предложил бы свои услуги Артуру, но ему хотелось поговорить с ним о Монике. Все-таки они родственники, а главное — Артур не разделяет допотопных представлений Микеле о семье.
 Однако Рик не спешил начинать разговор: его мучили сомнения. На фирме происходили непонятные вещи. Последние дни он постоянно ловил на себе странные взгляды. Да и отношение к нему со стороны коллег ни с того ни с сего изменилось. Раньше Бруно, свояк Микеле, по утрам, идя из кухни с чашкой кофе, всегда заходил к нему в кабинет поболтать о том о сем. А теперь вдруг перестал. Проходит мимо, да так быстро, словно у него вот-вот начнется деловая встреча. Только никакой встречи у него не назначено. Во всяком случае, последние три года Бруно не слишком напрягается, поскольку по природе своей он сибарит. Однако Рику он нравится.
 — Я серьезно, Арти. Ты не заметил ничего необычного? — спросил он, когда у него с хвоста наконец слез докучливый «мерседес».
 — О чем это ты?
 — Да как тебе сказать… — Внезапно Рик смутился. — Понимаешь, у меня такое впечатление, будто меня все избегают.
 Артур чуть поморщился и, отведя взгляд, буркнул:
 — Брось. Тебе показалось.
 — Показалось? Ни черта подобного! — Рик слишком хорошо знал этот сдержанный тон. Артур явно темнит. — Скажи, что происходит? Это как-то связано с открытием филиала на Западном побережье?
 — Нет. — Поспешность ответа лишь убедила Рика в правоте его догадок. — Клянусь, ничего такого не случилось.
 — А что же тогда?
 Артур повернулся к нему лицом.
 — Старина, ума не приложу, что тебе сказать. Насколько я знаю, на фирме все тихо-спокойно.
 Рик сосредоточился на дороге. Сейчас он не мог думать о Монике. И говорить о ней с Артуром ему совершенно расхотелось. А что, если ему все на самом деле только кажется? Может, дело в том, что его мучают угрызения совести?
 — Скажи-ка мне лучше, как там моя разлюбезная сестрица?
 — Лучше не спрашивай. Артур хмыкнул.
 — А где она сейчас?
 — У твоего отца.
 — И что поделывает? Безвылазно торчит в библиотеке и пытается усовершенствовать десятичную систему классификации Дьюи?
 — Знаешь, приятель, что я тебе скажу? Ты явно недооцениваешь свою родственницу.
 — Неужели? Ну тогда чем же вы с ней занимаетесь?
 Рик закашлялся. Обсуждать этот вопрос не входило в его планы.
 — Да так, всем понемножку. Обычные туристские заморочки. Съездили в Центральный парк, в Кони-Айленд… Прошвырнулись по магазинам… Дело в том, что…
 — Черт! Дай мне свой мобильник.
 Рик вынул из кармана сотовый и протянул Артуру.
 — Надо звякнуть Кэтрин. Надумала ехать в аэропорт сама, но, боюсь, опоздает. Она такая соня!
 Рик снова сосредоточился на дороге, а Артур принялся названивать подружке. Обычно Рика раздражал era непомерный эгоцентризм, но сейчас он был даже рад: у него возникла передышка, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Нет, все-таки обсуждать Монику с Артуром не следует. Ни с ним, ни с кем-либо другим. Ведь Моника не какая-нибудь проходная подружка.
 Сформулировав мысль, он сам ужаснулся. Не проходная подружка? А кто же она? Да, ему по душе нрав Моники: она отважна и находчива. И голова у нее варит будь здоров, любой мужик позавидует. Ну а выглядит так, что рехнуться можно.
 А как она на него смотрит? Да стоит ей сложить губы бантиком и распахнуть свои бархатные глазищи, как у него торчит торчком! (Ничего себе каламбурчик!) А когда он ласкал ей грудь, она так стонала, что он чуть не…
 — Рик, ты где?
 Он вздрогнул и покосился на Артура.
 — Ты пропустишь поворот.
 — Черт! — Рик крутанул руль и, чудом избежав столкновения, перескочил в крайний ряд.
 — Ты что, приятель?! Эдак я без времени поседею! — Артур вытаращил на него глаза и оглянулся.
 Рик тоже покосился в зеркало заднего вида. Водитель машины, которую он подрезал, сделал рукой непристойный жест.
 — Не будет в другой раз зевать! — буркнул Рик.
 Артур усмехнулся.
 — Старик, да что на тебя нашло? Я тебя не узнаю. — Он покачал головой. — Сам на себя не похож.
 Это точно! Да он и сам себя не узнает. А чему тут удивляться? С тех пор как приехала Моника, у него ни минуты покоя. Хотя объективности ради надо признать, что с ее появлением жизнь стала на удивление разнообразной. Ведь он годами ничего, кроме работы, не видел. Черт! Не будь Моника племянницей босса, все было бы прекрасно.
 Рик покосился на Артура: тот изучал авиабилет.
 — Арти, можно вопрос?
 — Валяй.
 — А Моника будет работать в компании? Артур хмыкнул.
 — Вряд ли. Ты ведь знаешь отца. У него на редкость допотопные взгляды на этот счет. А у тетки Стефании и того хлеще. Ни за что не позволит Монике работать.
 — А твои милые родственнички хоть понимают, что на дворе нынче двадцать первый век?
 — Похоже, нет. — Артур ухмыльнулся. — Только один я иду в ногу со временем. И не хочу, чтобы женщины в семье ходили в черном и перманентно с пузом.
 — Арти, я серьезно. Моника толковая и здорово разбирается в деле. От нее компания лишь выиграет.
 — Послушал бы тебя отец! Вряд ли ему понравится, что ты подстрекаешь Монику к бунту. — Артур пристально взглянул на Рика и добавил: — Сдается мне, что на самом деле тебя беспокоит нечто совсем другое.
 — Меня? И что же, например?
 — Не знаю… По-моему, ты переживаешь по поводу офисных сплетен.
 — Что за сплетни? — У Рика упало сердце. Неужели на фирме уже судачат по поводу Моники? А может, по поводу его работы? — Я ничего не слышал.
 — Да никаких сплетен нет. Просто я неудачно выразился. Хотел сказать, что ты волнуешься зря. Тебе что-то пригрезилось. — Артур покачал головой. — Приятель, ты у нас совсем заработался. Тебе давным-давно пора в отпуск. Вот я вернусь, а ты поезжай. Хотя бы на недельку.
 — Там видно будет, — уклончиво ответил Рик. А на дороге уже замелькали указатели многочисленных терминалов аэропорта Ла-Гуардиа. — Арти, следи за указателями. А то еще проскочим нужный поворот, а потом будем давать кругаля, а то и вовсе, не дай Бог, застрянем.
 Они прекратили разговор и вскоре свернули к нужному терминалу. Стоянка была забита до отказа. Рик подъехал к зданию аэровокзала как можно ближе, вышел из машины, достал из багажника чемодан и быстро вернулся за руль.
 Артур выскочил из машины и, вытащив с заднего сиденья видеокамеру и дорожную сумку, наклонился к открытому окну.
 — Старик, спасибо, что подбросил. А насчет отпуска я вполне серьезно. Отдохну и со свежими силами буду держать оборону. Неделю, а то и две. Будем надеяться, что фирма не развалится.
 — Ладно. Я подумаю. Счастливого тебе отдыха. — Рик начал поднимать окно, а Артур направился к аэровокзалу. — Арти, подожди!
 Артур обернулся.
 — Может, когда вернешься, возьмешь на себя Монику? Хотя бы на недельку.
 — Легко! — И Артур помахал ему на прощание рукой.
 Легко? Ну это вряд ли. Монике такая замена наверняка не понравится. Более того, она обидится и будет права. По-своему. Нет, нужно положить всему конец, пока еще не слишком поздно.
 Внезапно Рик почувствовал себя чертовски виноватым.
 С того злополучного вечера, когда они ходили в ночной клуб, прошла уже неделя. Моника и Рик по-прежнему проводили целые дни вместе: ходили по музеям, видели Статую Свободы, поднимались на смотровые площадки Эмпайр-стейт-билдинг. А по вечерам посещали рестораны или театры. Но Рик больше ни разу не целовал Монику, и она начала беспокоиться.
 Неужели она сделала что-то не так? Нет! Теперь она уже достаточно хорошо изучила Рика и чувствовала: он хочет ее целовать. Но сознательно сдерживает себя и сохраняет дистанцию, чтобы у нее не было возможности его спровоцировать. Моника очень переживала. Только Ричард не понимает одного: она ни за что не сдастся. И сделает по-своему. Ведь она настойчивая.
 Мама называет ее упрямой, а братья — упертой, но сама она предпочитает считать себя настойчивой.
 Моника покосилась на Рика: он изучал колонку «Досуг». Брови сдвинуты, губы сжаты… Ей больше нравится, когда губы у него мягкие и ласкают ей грудь.
 — Может, для разнообразия сходим в кино? — предложил Рик, поднимая глаза от газеты. — Что бы вы хотели посмотреть?
 Моника вздохнула. Она бы хотела пойти потанцевать, на что Ричард уже второй вечер подряд неизменно твердит: лучше как-нибудь в другой раз. А ведь другого раза может и не быть. Скоро она вернется во Флоренцию. Под недреманные очи отца с матерью. Какая тоска!
 — Моника?
 — Что?
 — Я спросил, какой фильм вы хотите посмотреть.
 — Никакой! — Она плюхнулась рядом с ним на диван в гостиной и закинула ногу на ногу. Как все-таки здорово ходить в джинсах! И как она будет обходиться без них дома? — Я хочу потанцевать.
 От ее близости Рик сразу напрягся. Он что, ее боится? Ведь она не кусается.
 — А почему вы не хотите сходить в кино?
 — В кино я могу сходить и дома.
 — И на танцы тоже можно сходить дома. Она покачала головой.
 — Нет, на танцы меня не пустят.
 — Как это — не пустят?
 — Я имею в виду одну. С провожатой, пожалуйста. Как-то раз я имела глупость пойти на танцы с теткой Клементиной. Больше не хочу.
 — А что случилось?
 — Ничего особенного. Просто она отпугивала от меня всех кавалеров. В результате весь вечер я проторчала у стенки в обществе милой тетушки.
 Рик расхохотался.
 Моника опустила глаза и молча рассматривала накрашенные, красным лаком ногти. Нет, Рик не понимает, в какой строгости ее держат родители.
 — Извините, если я вас обидел. — Рик коснулся ее ноги в самолично проделанной Моникой прорези на колене. — Просто я подумал, что вы пошутили.
 — Какие уж тут шутки! — Моника вздохнула и подняла на него глаза, Прочтя на его лице жалость, рассердилась и снова отвела взгляд.
 — Ну и чем же вы занимаетесь целыми днями дома? — спросил он, не убирая руки.
 И сердиться на него становилось все труднее и труднее. Может, он наконец-то перестанет держать дистанцию?
 — Чем занимаюсь? Вообще-то, я вернулась домой только два месяца назад. — Она пожала плечами. — Много читаю. А некоторые книги перечитываю. Например, «Войну и Мир» и свою любимую Джейн Остин. А еще готовлю еду и шью. Правда, мама не видела одежду, которую я приготовила для поездки в Нью-Йорк.
 — Я так и думал! — ухмыльнулся Рик и уже серьезным тоном продолжил: — Но ведь вы окончили школу, а потом еще и колледж. Почему бы вам не пополнить трудовые резервы?
 Она нахмурилась.
 — Как это?
 — Почему бы вам не устроиться на работу? — с улыбкой пояснил он.
 — Да вы что! Это еще хуже, чем ходить на танцы без тетки Клементины.
 — Я вас не понимаю. Вы такая умная и разбираетесь в бизнесе. Зачем же вы учились, если теперь не хотите использовать, полученные знания?
 — Вы рассуждаете прямо как мой отец. — Моника вспомнила, чего ей стоило уговорить отца отправить ее учиться в колледж. Она и просила, и молила, а в конце концов потребовала. И добилась. Она вздохнула и поменяла позу. — Хотите еще вина?
 Рик покачал головой.
 Схватив свой бокал, Моника вскочила и подошла к винному бару за бутылкой шардонэ.
 — Только вы не обижайтесь, пожалуйста. И не думайте, что я осуждаю вас. Или вашу семью. Просто переживаю, вот и все.
 Моника взяла бутылку и, вернувшись на диван, с минуту молча таращила на него глаза.
 — Переживаете? Почему?
 — Потому что вы мне нравитесь.
 — Правда?
 — Конечно. — Он взял у нее из рук бутылку и налил себе полбокала.
 Моника улыбнулась. Значит, она ему на самом деле нравится.
 — Я хотела вас кое о чем спросить, но…
 — О чем? — спросил он.
 Она налила себе вина и поставила бутылку на столик.
 — Может, расскажете мне о работе компании поподробнее?
 Он засмеялся.
 — Да вы знаете больше моего!
 Монику переполняла гордость. Пусть его слова были неправдой, но очень приятно, что Ричард о ней столь высокого мнения.
 — Это не так. Просто иногда я слушаю, как отец говорит о делах по телефону, и бываю вместе с ним на винодельне. Вот и все. — Она пожала плечами. — Я мало знаю.
 Рик посерьезнел.
 — А хотели бы знать больше?
 — Конечно, хочу. Я могла бы ходить вместе с вами в офис по утрам, а потом…
 Рик поднял руку, и в его глазах промелькнуло сомнение.
 — А как же ваш дядя? Что он на это скажет?
 Ну вот так всегда! Все зависит от того, что скажут или подумают ее близкие. Впрочем, она сама виновата ничуть не меньше.
 — Дядя Микеле давным-давно живет в Америке. Он привык к городской жизни и современным обычаям. И ни слова не сказал на то, что я хожу в джинсах и крашу ногти. Ему все равно.
 — Но ему не все равно, как относятся к этому ваши мать и отец.
 Она тяжко вздохнула и произнесла на итальянском несколько словечек, за которые монашки ее по головке точно не погладили бы.
 — А дяде Микеле совсем необязательно знать обо всем, чем мы с вами занимаемся.
 Рик прокашлялся и изрек:
 — Аминь.
 — Тогда завтра утром я иду с вами в офис? Да?
 — Не знаю. Мне нужно подумать.
 — А что тут думать? Я приду утром. Пока дядя Микеле еще спит.
 Ричард все сомневался.
 — А как быть с остальными? Что подумают Бруно и Карло? Представляете, как они удивятся, если встретят вас в офисе?
 — Вряд ли эти двое появляются там раньше десяти. — Она хмыкнула и отмахнулась. — Разве я не права?
 Рик попытался скрыть улыбку, но ему это удалось лишь отчасти. Моника уже научилась читать по его лицу. Когда он сердится, его серо-зеленые глаза светлеют. А когда возбуждается, становятся глубже и темнее. Ей нравится, когда они у него темнеют. Жаль только, что последнее время он ее так упорно сторонится.
 Рик помолчал, а потом согласился:
 — Ну ладно. Завтра утром придете вместе со мной в офис на пару часов.
 — Итак, завтра с утра пораньше у нас свидание. — Моника подняла бокал и отпила глоток.
 Рик закатил глаза.
 — Нет, никакое это не свидание. Она засмеялась.
 — Ну а сегодня вечером? — И, поставив бокал на столик, чуть пододвинулась к нему. — Что мы будем делать сегодня вечером?
 Рик перевел взгляд на ее бокал.
 — А вам не кажется, что сегодня вы приняли шардонэ более чем достаточно?
 — Вам виднее, Ричард. — Она убрала прядь волос, упавшую ему на лоб. — Для итальянцев вино все равно что вода. С тех пор как мне исполнилось десять, мне каждый день давали стакан вина, когда я приезжала домой на выходные.
 Рик свел брови, и глаза у него стали совсем зелеными. Что бы это значило? Похоже, она еще не настолько хорошо изучила его настроения.
 — И вы разрешите пить вино своим детям?
 От изумления Моника не нашлась что сказать и молча смотрела ему в лицо. О детях она еще не думала. То есть, конечно же, она понимала, что у нее будут дети. Разве можно подвести своих родителей и не подарить им внуков? Но ей и в голову не могло прийти, что Ричарда могут интересовать подобные вещи.
 Только сама Моника не хотела думать об этом сейчас. При мысли о детях она не могла не думать о том, что ее ждет во Флоренции. А ее ждет скучная серая жизнь в браке со скучным серым человеком, который только и думает об урожае винограда, о доходах и расходах… Впервые мысль о том, что ей предстоит провести жизнь в браке без любви, привела ее в ужас. Душу сжала ледяная тоска. Насколько легче было быть послушной дочерью раньше, пока она не приехала в Нью-Йорк и не попробовала вкуса свободы!
 А главное — пока не познакомилась с Ричардом.
 — Моника, вы где?
 Она вздрогнула и часто-часто заморгала.
 — Я не хочу говорить ни о замужестве, ни о детях.
 — Ну и ну! А кто говорит о замужестве?
 — Но ведь прежде, чем заводить детей, выходят замуж. Разве нет?
 — Совсем необязательно. Впрочем, я имел в виду нечто другое. Я думал о социальном аспекте.
 — Неважно. Я не хочу… — Она осеклась. — А что значит «социальный аспект»?
 — Просто мне вдруг пришло в голову, насколько в обществе изменились представления о воспитании детей. В наше время, во всяком случае здесь, в Америке, приобщать детей к алкоголю с раннего детства уже не приветствуется.
 — А у вас будут дети?
 Он немного опешил и не сразу ответил:
 — Конечно, будут. Когда-нибудь.
 — Скоро?
 — А я думал, мы с вами решаем, какой фильм пойдем смотреть. — И он снова углубился в газету. — Кстати сказать, нам нужно поспешить, а то мы никуда не успеем.
 — На танцы мы всегда успеем.
 — Моника, ведь я вам уже говорил.
 — Отлично. — Она с решительным видом поставила бокал на столик. — Не хотите идти в город, не надо. Пойду одна.
 — Что еще вы придумали?
 — Ничего. — Она встала и, тряхнув волосами, заявила: — А насчет дяди Микеле не беспокойтесь. Он не узнает, что я была в городе одна.
 — Одна вы никуда не пойдете. И я уже говорил: никаких танцев сегодня.
 Моника твердым шагом направилась к себе в комнату переодеваться.
 — Моника, я не шучу.
 — Ричард, извините, что я вас не провожаю, — бросила она через плечо и, услышав, что он тихонько ругнулся, довольно ухмыльнулась.
 — Моника!
 Она вошла в свою комнату и плотно затворила за собой дверь. На стоячей вешалке висело подготовленное к сегодняшнему вечеру синее платье. Сбросив туфли, она расстегнула молнию на джинсах. Интересно, почему Ричард до сих пор не стучит к ней в дверь? Он что, на самом деле ушел? Неужели допустит, чтобы она отправилась в город одна?!
 Хотя какая разница? Подумаешь, одна так одна. Не заблудится. Скажет водителю такси адрес — и все дела. Доллары у нее, слава Богу, есть. И кредитная карточка тоже. Как говорит Ричард, базара нет.
 Моника стянула джинсы, сняла блузку и надела платье. После недели хождения в тесной узкой одежде она пришла к выводу, что это не есть здорово. Во всяком случае, не слишком удобно. Нужно все время думать о том, как сесть, как встать, можно ли положить ногу на ногу и всякое прочее. Но самое ужасное — приходится чуть ли не каждый день пропускать ужин. Спрашивается: ну зачем ей такие радости? Разумеется, мешковатое черное платье она по своей воле больше сроду не наденет, но обычный деловой костюм — самое то. Может, завтра они с Ричардом снова съездят в универмаг. После офиса. Моника представила себе, как сидит у него в кабинете за столом и он рассказывает ей, чем занимается фирма. Здорово! Кто бы мог подумать, что ее так заинтересует работа! А может, все дело в том, что Ричард считает ее умной и способной принести пользу семейному бизнесу?
 Если бы отец думал так же!
 Впрочем, к черту неприятные мысли! Сегодня вечером она будет танцевать. Может, даже с Ричардом. Если он перестанет упрямиться.
 Моника подошла к двери и прислушалась. Тишина. Неужели он на самом деле ушел?! Ну и пусть! Она почистила зубы и накрасила губы помадой. Ладони вдруг стали влажными, но она твердила себе: ничего страшного. И одна прекрасно доберется.
 Выбрав подходящую дару туфель, обулась и покрасовалась напоследок перед зеркалом. Все в порядке. Кроме кислой физиономии. Идти танцевать одной, без Ричарда, уже не слишком хотелось.
 Может, все-таки остаться дома? А может, он был уверен, что она без него никуда не пойдет?!
 Однако какое самомнение!
 Она распахнула дверь.
 Ричард с недовольной миной стоял посреди холла.
 — Ну так мы идем танцевать или нет?




 Глава 10


 В клубе на Пятой авеню было людно. Здесь тусовались исключительно приличные люди. Играла живая музыка. И очень неплохо. Рик потягивал свое любимое фирменное темное пиво. Моника выглядела как всегда роскошно и обращала на себя внимание даже здесь, среди множества красивых и ухоженных женщин.
 Словом, все было бы прекрасно, если бы не одно «но»: Рик не умел танцевать. Вернее, у него напрочь отсутствовало чувство ритма. Особенно когда играли быструю музыку. А выйти на середину зала и дергать руками и ногами, как какой-нибудь придурок, он не собирался.
 Впрочем, большинство танцующих мужчин в зале не отличались особым мастерством, но это ничего не меняет. Он не намерен выставлять себя полным идиотом. Тем более перед Моникой.
 Хотя они сидели в отдельной кабинке со столиком на двоих, ее уже не единожды приглашали на танец и присылали три раза напитки от благодарных партнеров. Кроме того, на нее постоянно пялились мужики. Однако Моника всего этого словно и не замечала. Похоже, ее куда больше интересовала обувь остальных посетительниц клуба.
 Ну, а больше всего ее интересовал Рик. В зале было довольно шумно, и, когда он наклонялся к ней, пытаясь перекричать грохот музыки, она клала ладонь ему на колено и подвигалась совсем близко.
 От нее так приятно пахло, что у Рика кружилась голова. Он прикладывал все свои силы, чтобы не забывать: он всего-навсего провожатый — почти как тетушка Клементина, — хотя сама Моника его таковым и не считает. Неважно. Он-то знает свое место. Моника — запретный плод. И больше он не поддастся искушению.
 Впрочем, чего греха таить? Сидеть за одним столиком с такой красавицей, да еще и в столь престижном заведении, — одно удовольствие. Тем более что Моника ведет себя так, будто он единственный мужчина в зале, а то и во всей вселенной.
 — Ричард? — Она коснулась его руки и наклонилась так близко, что обожгла своим горячим дыханием. — Ну, когда же мы с вами пойдем танцевать?
 — Потом.
 Она покосилась на часы.
 — Это я уже слышала час назад.
 — Я жду подходящей мелодии.
 — И это вы уже тоже говорили. — Она помолчала и спросила напрямик: — Вы что, не хотите со мной танцевать?
 — Не в этом дело. — Даже в полумраке клуба он заметил, как ее глаза полыхнули обидой. — Моника, я не умею танцевать под такую быструю музыку.
 — Правда? — Она с завистью взглянула на танцующие пары. — Но ведь бывают и медленные танцы.
 — Раз вы так любите танцевать, может, потанцуете с кем-нибудь другим?
 В ее глазах снова вспыхнула обида.
 — Ричард, я не хочу танцевать с кем-нибудь другим. Я хочу танцевать с вами.
 Вот кретин! Ведь знал же, что именно так она и скажет! Черт, да ведь он ждал этих слов. Потому что не хотел видеть Монику в объятиях посторонних мужчин.
 — Ладно. Как только заиграют медленную мелодию, идем танцевать. Обещаю.
 Она расцвела улыбкой.
 — Я сейчас вернусь.
 — Моника…
 Но она уже выскользнула из кабинки и затерялась в толпе. Интересно, что еще она придумала? Хочется верить, что она отправилась в дамскую комнату. Ну конечно, а куда же еще?
 Минуты через три она вернулась с довольной улыбкой на устах, что несколько насторожило Рика. На этот раз уселась рядом с ним вплотную, с видом собственницы положив ладонь ему на руку, и чуть откинула голову назад.
 Господи, как же ему захотелось ее поцеловать! Ведь она сама его провоцирует: достаточно посмотреть на ее влажные мягкие губы, заглянуть в глаза… Но он всю неделю держит оборону и сдавать позиции не собирается.
 — Куда вы ходили?
 — Скоро узнаете.
 Рик вздохнул. Главное — она снова в поле его зрения. Он перевел взгляд на танцующих. Так безопаснее.
 — Ричард?
 — Да? — Он оглядел зал, ища глазами официантку. Будь он разумнее, заказал бы кофе или кока-колу, но Рик решил, что может позволить себе еще одну порцию пива.
 — А почему вы не любите танцевать? Он пожал плечами.
 — Не знаю. Может потому, что не умею.
 — Неужели вы не ходили на дискотеки в школе?
 — Очень редко. Я много учился, Играл в бейсбол и занимался каратэ. А когда исполнилось шестнадцать, начал подрабатывать и времени на общение стало еще меньше.
 — А вы никогда не говорили об этом со своим отцом?
 При упоминании об отце Рик невольно напрягся. Как назло, оркестр сделал паузу, и пары разбрелись кто куда.
 — Я его почти не помню.
 На его счастье, подоспела официантка. Моника за весь вечер едва притронулась к бокалу с каберне. Рик заказал себе еще одно пиво.
 Моника положила руку на его бедро, и ему пришло в голову, осознает ли она, в какой опасной близости расположена запретная зона.
 — Он умер, когда вы были совсем маленьким?
 — Что-то в этом роде.
 — Извините. Я не… — Она нахмурилась. — Я не понимаю.
 Черт! Ну, кто его тянет за язык! Сказал бы: да, отец умер. И не пришлось бы ничего объяснять. А теперь Моника расстроилась: решила, что допустила бестактность. Разве она виновата, что его никчемный папаша бросил жену с грудным ребенком на произвол судьбы?
 — Нет, он жив. Хотя, может, теперь уже и нет, только я об этом ничего не знаю. — Рик допил пиво. — Отец не являл собой образчик примерного семьянина.
 Моника распахнула глаза.
 — Он ушел из семьи?
 — Да.
 — И вы его больше никогда не видели?
 — Только на фотографиях.
 Она тихонько ахнула и пробормотала что-то на итальянском, а ее ладонь сжала ему ногу.
 — Как видите, ничего страшного не приключилось. Мама у меня была женщина самостоятельная. И мы с ней не пропали.
 — Нехорошо, когда мужчина бросает семью, — сказала Моника с таким искренним убеждением, что Рик не позволил себе улыбнуться столь наивному высказыванию. — Неужели он даже не писал вам и не присылал денег?
 — Говорю вам, мы прекрасно обходились и без него.
 Она покачала головой.
 — Жаль, что он не знает, какой замечательный сын у него вырос.
 У Рика встал ком в горле. Он редко вспоминал отца. Да и какой он ему отец? Разве что биологический. Или, как нынче выражаются, донор спермы. Он не заслуживает ни уважения, ни права называться отцом.
 — Спасибо, — выдавил он севшим от волнения голосом, и сам удивился тому, как много для него значат добрые слова из уст Моники. — Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
 — Ричард, поэтому вы так много работаете? — спросила она и, положив подбородок ему на плечо, заглянула в глаза.
 Рик откинул голову, чтобы избежать искушения прижаться к ее губам. Для Моники понятия «личное пространство» явно не существует. Нет, она его точно доконает!
 — О чем вы? Я уже вторую неделю бездельничаю.
 — Дядя Микеле сказал, что вы самый трудолюбивый сотрудник во всей конторе.
 — Он так сказал? — удивился Рик. (Босс щедро выдавал премии за хорошую работу, но словесной похвалы от него трудно было дождаться.)
 Моника кивнула.
 — А еще сказал, что вы работаете больше, чем его собственный сын и оба его свояка вместе взятые.
 Рик раздувался от гордости. Он пожал плечами и скромно заметил:
 — Просто я много времени провожу в конторе.
 — Из вас выйдет прекрасный муж и отец. Рик нервно хохотнул.
 — Надеюсь, так и будет. В свое время.
 — Конечно же, будет! — Она откинула голову, словно удивляясь, что у него могут быть сомнения на этот счет. — Разве вы не хотите иметь семью?
 Если честно, то всерьез Рик над этим еще никогда не задумывался. Последние несколько лет вся его жизнь заключалась в работе. Компания «Вина Террачини» обладала большими скрытыми резервами, и у него было много нереализованных идей, и в первую очередь организация филиала на Западном побережье, так что…
 — Извините, я опять… как бы это сказать? — Она сморщила носик. — Сую нос не в свои дела?
 — Прошу заметить, вы сами это сказали! — ухмыльнулся он.
 Она легонько ущипнула его за руку.
 — Ну ладно. Раз вы так щепетильны в отношении этого предмета, больше никаких вопросов задавать не буду.
 Рик улыбнулся.
 — Однако ловко вы манипулируете людьми!
 — Как-как вы сказали?
 — Не обращайте внимания. Подоспела официантка с пивом, и тема была закрыта. А Монику уже увлекла очередная идея. Правда, Рик еще не понял какая. Сдвинув брови, она с сосредоточенным видом изучала бокал с пивом.
 — А вы предпочитаете вину пиво? — наконец прервала она затянувшуюся паузу.
 — Да нет. Просто когда бываю в заведениях вроде этого, где варят фирменное пиво, люблю попробовать что-нибудь новенькое.
 — А почему здесь не подают фирменные вина?
 — Что вы имеете в виду? — Рик не понимал, куда она клонит, и ему было любопытно следить за сменой выражений на ее подвижной физиономии.
 Моника поменяла позу: отодвинулась от него, положила ладонь на стол и машинально постукивала пальцами по мраморной столешнице, а глаза у нее сузились и стали углубленно-сосредоточенными.
 — А в городе есть винные бары? — спросила она.
 — Разумеется.
 — Вроде этого?
 — Да, то есть нет. Как правило, значительно меньше и не такие людные.
 — Без танцев и музыки?
 Он улыбнулся. Во всяком случае, в двух винных барах, куда он захаживал, ничего такого не было.
 — Скорее, это закрытые клубы. Хотя по сути закрытыми не являются. А ходит туда в основном публика довольно состоятельная.
 — Но вино там не слишком дорогое.
 — Верно. — Теперь Рик понял, куда она клонит, и ему понравился ее энтузиазм, хотя он сомневался в том, что это хорошая задумка.
 Моника кивнула в сторону бара, где висел прейскурант цен на фирменные сорта пива.
 — А почему бы не вывесить и винный прейскурант? С указанием цены за бокал вина. И каждую неделю менять сорта вин.
 — Неплохая идея. Но только для заведений, где публика постарше. — Рик обвел глазами зал. В основном молодежь за двадцать. И всего несколько пар около сорока.
 — А при чем тут возраст? Я люблю вино.
 — Моника, вы из Европы. А американцы в своем подавляющем большинстве не приучены пить вино с детства. — В Европе все по-другому, это точно. Рик вспомнил эпизод на пляже в Кони-Айленде: Моника с обнаженной грудью, ее розовые острые соски… Он перевел дыхание. Стоп! Нужно давать задний ход. Рик указал рукой на официантку у соседнего столика с подносом с напитками.
 Посмотрите, что здесь заказывают. Одно из двух: либо пиво, либо фирменный коктейль. Вроде «Секс на пляже» или «Вафля с кремом».
 Моника сделала круглые глаза.
 — Как-как вы сказали? Рик рассмеялся.
 — Не берите в голову. Это названия напитков. Видите, вон те узкие стаканчики с напитком густого кремового цвета? Если не ошибаюсь, это и есть «Вафля с кремом». Туда входят сливки, коалуа и, по-моему, водка.
 Она смотрела на стакан с коктейлем квадратными глазами.
 — Вы что, разыгрываете меня? Рик рассмеялся.
 — Ну что вы! У меня не настолько богатое воображение. — Между тем шестеро за столиком разобрали напитки. Две дамы заказали коктейль «Вафля с кремом», и Рик надеялся, что они выпьют его должным образом. — Посмотрите, что сейчас будет.
 Блондинка поставила напиток прямо перед собой, заложила руки за спину и наклонилась. Ловко обхватила стаканчик ртом, подняла и, откинув назад голову, опустошила.
 Моника ахнула, не сводя с нее глаз. Больше никто в зале не удостоил этот номер вниманием — коктейль подавали в клубе уже давно, — и только один из парней по соседству с блондинкой позволил себе не совсем приличное замечание по поводу следов сливок у нее на губах.
 Рик не был завсегдатаем ночных клубов. Впрочем, это громко сказано. Он не мог вспомнить, когда последний раз был в клубе. Да что он видит в жизни кроме работы? Ничего. Внезапно он почувствовал себя старым. Черт, а ведь молодость проходит! Через год с небольшим ему стукнет тридцать.
 А у него ни жены, ни семьи…
 Он перевел глаза на Монику.
 Черт! Своими разговорами она заставила все-таки его задуматься о браке и детях. Растравила всю душу. Как будто претендует на роль жены. Но ведь он ей не пара.
 Но он и не ищет себе подругу жизни.
 И пока даже не собирается.
 Музыканты возвратились на свои места и принялись настраивать инструменты. Моника повернулась и переключила все свое внимание на сцену. И слава Богу!
 К микрофону подошел солист.
 — А теперь, леди и джентльмены, наш сюрприз. Медленная песня. Специально для очаровательной Моники. — Он шагнул назад и начал перебирать струны гитары.
 — Так вот куда вы ходили… — пробормотал Рик. Сделать заказ. Он покачал головой. Здесь редко играли медляки, как выражались на заре его юности. И Рик надеялся, что сегодня танцевать ему не придется. Увы!
 Моника резво — выбралась из кабинки и, протянув ему руку, с улыбкой спросила:
 — Ну что, идем?
 Рик все еще сомневался, но тут к Монике подскочил бодрый толстячок и, обхватив ее за талию, промурлыкал:
 — Детка, я с восторгом составлю тебе компанию.
 Моника распахнула глаза и, прежде чем Рик успел открыть рот, сладко улыбнулась и небрежным тоном сообщила:
 — У меня черный пояс каратэ.
 — Спасибо, что предупредила! — Толстячок убрал руку и отправился на поиски новой жертвы.
 Рик ухмыльнулся и подошел к Монике, пока не объявился еще какой-нибудь желающий составить ей компанию. А то еще нарвется бедолага на приемчик. В конце концов, он ведь обещал Монике медленный танец. А слово надо держать. Рик покосился на часы. Половина двенадцатого. Хорошо, что скоро пора возвращаться.
 Моника схватила его за руку и, ловко маневрируя в толпе, повела к танцевальной площадке. Многие пары уже танцевали, тесно прижавшись друг к другу, словно слились телами в одно целое.
 Моника нашла свободный пятачок в центре зала, но такой маленький, что развернуться было негде. С одной стороны, это хорошо: не придется ломать голову над тем, как переставлять ноги, а вот с другой… В такой тесноте вряд ли удастся сохранить безопасную дистанцию. Оставь надежду всяк сюда входящий!
 Она закинула руки ему на шею, прильнула грудью и прижалась бедрами. А потом доверчиво уткнулась лицом ему в шею, и Рик сдался: наклонил голову и вдохнул дурманящий запах ее волос. Голова у него закружилась, словно после изрядного количества дорогого вина. Боже праведный! Ну за что ему такие муки?!
 Рик из последних сил гнал из головы, недопустимые мысли. Все дело в том, что он слишком давно не занимался сексом, убеждал он себя. Снова и снова твердил себе, что Моника не более чем очередное поручение босса. Вот именно! Поручение. Причем личного характера. А значит, еще более ответственное. Микеле доверил ему свою родную племянницу, и он не имеет права не оправдать его доверия.
 Моника прижалась к нему еще теснее и, приподняв лицо, коснулась губами его шеи. Рик положил ладони ей на талию, и ему стоило неимоверных усилий оставить их там, а не опустить еще ниже, на упругие полушария ягодиц. Он уже и так пришел в состояние боевой готовности. Хватит с него неприятностей!
 — Ричард?
 Он перевел взгляд на ее лицо, и она, привстав на цыпочки, прижалась губами к его губам. Он не ответил на поцелуй, но и не отстранился.
 Моника вздохнула и, подняв на него подернутые грустью глазищи, шепнула:
 — Вы больше не хотите меня целовать?
 — Дело не в этом.
 — А в чем? Вы не целуете меня вот уже целую неделю.
 — Знаю. — Зря он смотрит на ее губы! Когда она складывает их бантиком, в голову лезут опасные мысли. — Начнем с того, что я не должен был целовать вас вовсе.
 — Почему?
 — Вы сами прекрасно знаете почему. — Но…
 — Моника, вы хотите танцевать или разговаривать? А то можем вернуться за столик.
 В ее глазах сверкнул гнев, она открыла рот — Рик был готов поклясться, что она ужасно хочет что-то сказать, — но промолчала. Отвела глаза и прижалась щекой к его груди.
 А потом она сделала движение бедрами. Еле заметное, но Рик не мог не обратить на это внимания.
 Он замер, потом перевел дыхание и напрягся.
 И она повторила движение.
 И на этот раз ощутимее.
 Рик с шумом вздохнул. Ослабил кольцо рук на ее талии и сделал шаг назад. Она потянулась за ним.
 — Моника…
 — Что? — Она откинула голову и смотрела на него широко распахнутыми глазами.
 Ну просто воплощенная невинность!
 — Вы играете с огнем.
 Глаза у нее вспыхнули от возбуждения.
 — Да? О чем это вы?
 — Вы прекрасно понимаете о чем. Ведь так? Ее губы дрогнули в лукавой улыбке, и она снова прижалась щекой к его груди. Видит Бог, он пытался отстраниться, но она ему ничуть не помогала. Напротив, стоило ему отодвинуться, как она прижималась к нему снова. И каждый раз все теснее. И настойчивее.
 Конечно же, можно отвести ее за столик и больше не соглашаться танцевать с ней.
 Черта с два! Он не может это сделать! И она это прекрасно знает.
 Моника двигала бедрами в такт музыке, нанося смертельные удары по его обороне. Да, теперь вернуться к столику будет затруднительно. Лучше уж остаться здесь, под прикрытием темноты. И хорошо, что он надел джинсы. Которые вдруг стали очень тесными.
 Песня подходила к концу, и Рик не знал, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, приходит конец его мучениям: сейчас начнется быстрый танец. Две медленные композиции подряд музыканты никогда не играют.
 Музыка замолкла. Никто из танцующих не расходился, и оркестр снова заиграл медленную мелодию. И все продолжили танцевать. И Моника тоже.
 — Нам пора возвращаться, — шепнул Рик ей на ухо.
 — Почему? — Она подняла на него глаза.
 — Потому…
 Отблеск света со сцены упал на ее влажные, чуть приоткрытые губы — и Рик потерял последние крупицы разума. Опустил голову и прижался к ее губам, словно хотел попробовать на вкус. От удивления Моника открыла рот шире, и Рик просунул туда язык.
 Нет, это чистое безумие! Они в общественном месте, посреди толпы танцующих. И о чем он только думает! Ведь он сам терпеть не может подобных проявлений чувств на людях! Но остановиться выше его сил. Моника действовала на него как наркотик. Она яснее ясного дает ему понять; чего от него хочет, и отказать ей он не может. Слаб человек!
 Моника без колебаний ответила на поцелуй. На этот раз она вела себя намного увереннее, чем прежде. Ее язык проник к нему в рот не робко, но с готовностью, и обнялся в страстном танце со своим партнером.
 Нет, они должны прекратить! Он должен прекратить это. А то песня вот-вот кончится, пары разойдутся и они окажутся у всех на виду. Но Моника снова придвинула к нему бедра — и его плоть предательски отозвалась на призыв.
 Только еще одну минутку…
 И тут музыка смолкла, поставив за Рика финальную точку. Он оторвался от губ Моники и, хоть и старался не смотреть на нее, не мог не увидеть ее влажных, разомкнутых губ и полузакрытых томных глаз.
 Остальные пары медленно разъединились и начали расходиться, но музыканты заиграли следующую мелодию, на этот раз быструю, и площадку снова заполонили танцующие.
 — Пошли! — сказал Рик и взял Монику за запястье.
 Она не стала спорить и покорно проследовала за ним к столику. Рик потянулся за пивом. Поскольку холодного душа поблизости нет, придется довольствоваться холодным пивом! И надо уходить отсюда к чертовой матери, пока он не натворил глупостей.
 Доставит ее домой, вернется к себе и, как советуют психоаналитики, напишет сто раз «Держись подальше от Моники Луццато». Вдруг поможет?
 Черта с два! Рядом с ней он чувствует себя прыщавым юнцом! И ведет себя под стать.
 Вот кретин! Отключил мозги и думает не головой, а членом! Стоит Монике оказаться с ним в одной комнате, и все его благие намерения разом улетучиваются! Нет, пора взять себя в руки.
 — Допивайте свое вино, — буркнул он. — Мы уходим. — Он даже не стал садиться и пил пиво стоя.
 Моника скользнула в кабинку.
 — Но еще только полночь.
 — Мне завтра рано вставать, — Возвышаясь над ней, Рик не мог не видеть в низком вырезе платья соблазнительной груди. Он шумно вздохнул и отвел глаза. — Ну что, вы готовы?
 Моника тоже вздохнула, поднялась и одернула платье.
 — А ваша квартира далеко отсюда? Рик едва не поперхнулся.
 — А что?
 — Просто любопытно.
 — Далеко. — Он взял ее за локоть и повел к выходу. На самом деле он живет совсем близко от Микеле, но Монике об этом знать совсем необязательно.
 На улице за дверью стояла еще одна парочка, поджидая такси. Двое вышибал охраняли вход, проверяя документы и следя за очередью желающих войти в клуб.
 Моника рассеянно оглядела публику и, обернувшись к Рику, спросила своим звонким голоском:
 — Ричард, я все хотела спросить: вы не знаете, почему тот коктейль называется «Вафля с кремом»?




 Глава 11


 Ее вопрос не остался без внимания. Рыжая девица в кожаной мини-юбке и с колечком в носу хихикнула и, толкнув локтем в бок своего бородатого приятеля, уставилась на Монику любопытными глазами. Вышибала покосился на них и загоготал. И так заразительно, что все присутствующие не преминули к нему присоединиться.
 На удачу Рика, подъехали сразу два такси. Он спешно запихнул Монику на заднее сиденье.
 — Эй, приятель! Куда же ты? — окликнул Рика бородач. — Не спеши! Может, и нам объяснишь насчет вафельки?
 И все дружно захохотали. Рик чертыхнулся и, нырнув в такси, гаркнул:
 — Поехали быстрее!
 — Как скажете. — Таксист покосился в зеркало заднего вида на вереницу фар и ловко влился в поток машин. — Куда едем?
 Рик сказал адрес Микеле и украдкой взглянул на Монику. Она таращилась на него с озабоченным видом. Он вздохнул и, отвернув лицо, стал смотреть в окно. Середина недели, время за полночь, а тротуары запружены гуляющей публикой. Вот почему Рик так любит Нью-Йорк: здесь круглые сутки бурлит жизнь.
 Тогда почему последнее время он ведет столь замкнутый образ жизни? Почему не бродит по вечерам по городу, где выступают уличные артисты и на каждом углу продают самые вкусные в мире хот-доги?
 — Ричард? — робко спросила из своего угла Моника.
 Ну вот! Начинается… Вернее, продолжается.
 — Что?
 — Почему вы так странно себя ведете? Рик бросил взгляд на водителя.
 — Давайте поговорим об этом, когда приедем домой.
 — Все смеялись… Я опять сделала что-то не так?
 Рик молчал, но Моника так тяжко вздохнула, что он кивнул.
 Дьявол! Надо было сказать водителю, чтобы подождал, пока он проводит Монику до двери, и уехать отсюда к чертовой матери. Однако, зная пытливый нрав Моники, рисковать нельзя. А что, если она додумается выяснять, что такое «вафля с кремом», у Микеле? Вот это будет здорово!
 Так что придется отпустить машину. Но надолго он ни за что не останется. И придется удовлетворить ее любопытство. Она, конечно же, смутится, ну а он ее успокоит и уйдет. Причем сразу же.
 Как только они миновали Лексингтон-авеню, поток машин стал редеть, и в начале второго они уже подъехали к дому Микеле. Рик до сих пор удивлялся, как это дядюшка дозволяет своей драгоценной племяннице разгуливать по Нью-Йорку — хоть бы и с провожатым — до двух часов ночи. Моника уже большая девочка, однако на Микеле это очень и очень непохоже.
 Рик все-таки попросил таксиста подождать его минут десять, но тот сказал, что у него заказ. Ну и ладно! Доставит Монику к дяде в целости и сохранности, ответит на ее вопрос и быстренько уйдет. А то еще уговорит его не только рассказать, но и показать что к чему…
 От подобной мысли Рик возбудился и, нажав кнопку лифта, сделал вдох, пытаясь успокоиться. Это Моника. И они поднимаются в квартиру Микеле. Его босса. Так что хватит бредить!
 — Ричард? — Она положила ладонь ему на руку и нежно сжала. — А мы сразу пойдем в…
 — Да. — Рик не мигая смотрел на дверь лифта. Глядеть Монике в глаза он не рискнул. Мало ли что… А что, если она сложит губы бантиком? Тогда он за себя не ручается.
 — А вдруг дядя Микеле уже вернулся? Как же мы тогда с вами поговорим?
 — Моника, я зайду всего на пару минут. Ведь завтра мне рано вставать.
 Двери лифта открылись, и Рик решил, что Моника наконец отпустит его руку, но она повисла у него на руке и прижалась к нему еще плотнее. Остается надеяться, что Микеле уже спит! Хотя ничего предосудительного в том, что Моника взяла его под руку нет. Или есть? Они подошли к двери квартиры, и Рик, мучимый угрызениями совести, пробормотал:
 — Пожалуй, заходить я не буду. — Он высвободил руку. — Позвоните мне завтра, как проснетесь.
 Моника взяла его за рукав и, понизив голос, грустно спросила:
 — Как? Вы не зайдете? Ведь еще не поздно.
 — Не поздно? Уже четверть второго.
 — Ну и что?
 — Вы же сами сказали, что дядя уже дома.
 — А давайте поднимемся на крышу. Там есть внутренний дворик. Такой уютный и…
 — Нет. — Он снова освободил руку. — Никакой крыши. Где ваш ключ?
 — Ричард… — Она сложила губы бантом. — Но ведь вы так и не объяснили мне, что такое «вафля с кремом».
 Черт! Рик огляделся и, убедившись, что в коридоре никого нет, шепнул:
 — Прошу вас, Моника, постарайтесь больше никогда не употреблять эхо выражение. Договорились?
 — Почему?
 — Давайте ключ, и я объясню.
 Моника щелкнула замком сумочки, покопалась в ней и, подняв глаза на Рика, с виноватым видом призналась:
 — Я должна вам кое-что сказать. Только, прошу вас, не сердитесь!
 У Рика похолодела спина.
 — Что еще?
 — Я вас обманула.
 — В чем?
 Она отвела глаза и еле слышно промямлила:
 — По поводу комендантского часа.
 — Во сколько?
 Моника чуть наморщила нос, она всегда так делала, если не понимала, о чем ее спрашивают.
 — В котором часу Микеле велит вам быть дома? — теряя терпение, процедил сквозь зубы Рик.
 От смущения щеки у нее порозовели.
 — В полночь.
 — Отлично. — Он взглянул на часы, хотя прекрасно знал, что уже двадцать минут второго. — Просто великолепно!
 — Но ведь ему об этом знать необязательно. — И Моника дернула плечиком. — Иногда дядя сам приходит домой только в два ночи. И сразу идет в кровать, а через пару минут уже храпит на всю квартиру.
 — А что, если на этот раз он не храпит, а сидит и поджидает вас в гостиной? — У Рика возникло дурное предчувствие. — Что тогда?
 — Пожалуйста, не говорите ему, что я вас обманула! — Она подняла на него испуганные глаза. — А то он отправит меня домой.
 — Никуда он вас не отправит.
 — Еще как отправит! — И она обреченно кивнула.
 А что, если на самом деле отправит? — ужаснулся Рик, а вслух пробурчал:
 — Мне тоже не поздоровится.
 — Знаете, что? Если дядя не спит, я ему во всем признаюсь. Только я уверена, что он спит, вот увидите! А я потихоньку пройду к себе.
 — А вдруг он заглянул к вам в комнату и обнаружил пустую постель?
 — Нет, не обнаружил. Перед уходом я всегда разбираю кровать и кладу под одеяло подушки. И все выглядит так, будто это я там сплю.
 — Вы учились в школе при католическом монастыре?
 — Да. — И она кивнула с таким скорбным видом, что Рик не мог не рассмеяться.
 — Давайте ваш ключ.
 Стараясь не греметь, Рик осторожно отпер дверь. В углу гостиной горел торшер. Впрочем, это еще ничего не значит: Микеле всегда оставляет его включенным на ночь.
 Рик вошел и, впустив Монику, захлопнул дверь. Сначала он хотел сразу уйти, но потом передумал. Если Микеле на самом деле проснется, нельзя оставлять Монику ему на растерзание.
 — Идите к себе, — шепотом велел он. — А я уйду, как только вы войдете.
 — А как же насчет…
 — Моника, ради всего святого! Поговорим об этом завтра.
 Она чмокнула его в щеку и безропотно направилась к себе в комнату.
 И тут Рику показалось, что снаружи за дверью раздаются голоса. Он прислушался: так и есть! Из-за двери донеслась любимая песня Микеле «Sole mio». Причем в его собственном, не вполне трезвом исполнении.
 Черт!
 — Моника, это ваш дядя! — шепнул он.
 — Что вы сказали? — спросила она, чуть нахмурясь, с порога своей комнаты.
 А за дверью уже явственно слышалась возня: видно, Микеле не может сразу попасть ключом в замочную скважину.
 — Микеле пришел. Уходите! Она сделала страшные глаза.
 — А как же вы?
 Хороший вопрос! Опять лезть в стенной шкаф? Только где он, черт его побери?
 — Идите сюда! — Моника отчаянно замахала рукой, призывая его к себе.
 Рик замотал головой.
 — Уходите!
 Но Моника уже шла к нему, и Рику не оставалось ничего, кроме как шагнуть ей навстречу. Схватив его за рукав, она потащила его к себе. Вот вам и дежа вю! Ну надо же так влипнуть! Угодил прямо в пасть тигру. Вернее, тигрице…
 Моника закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
 — Лучше бы я отсиделся в стенном шкафу, — недовольно буркнул Рик.
 Моника приложила палец к губам, призывая его молчать, и оба прислушались. Вроде бы Микеле громыхал уже на кухне. Хотя кто его знает? Может, до сих пор возится с замком.
 Рик знал, что последнее время Артур всерьез беспокоится по поводу пристрастия Микеле к обильным возлияниям в обществе друзей в клубе любителей сигар на Седьмой авеню. Все началось с тех пор, как умерла жена Микеле. Однако это никак не отражается на работе: каждое утро босс неизменно является в контору. Раньше Рик считал, что Артур несколько преувеличивает опасность, но теперь начал в этом сомневаться.
 В квартире было тихо, и Рик решил, что Микеле уже прошел к себе, но тут в дверь комнаты негромко постучали. Рик с Моникой дружно вздрогнули.
 Она прижала ладонь к шее. Микеле тихо позвал ее по имени, но она не отозвалась. Рик толкнул Монику локтем и указал глазами на дверную ручку. В спальне горел лишь ночник, и Рик не был уверен, заперта ли дверь.
 Наконец Моника ответила что-то на итальянском, и таким сонным голосом, что Рик не мог не отметить ее незаурядные актерские способности. А может, сказывается богатый опыт обучения в школе при католическом монастыре? — усмехнулся про себя он. В прежние времена про воспитанниц закрытых женских школ ходили легенды. Теперь он не сомневался: это не досужие вымыслы. Монике не откажешь в изобретательности!
 Микеле ответил тоже на итальянском, и Рик запаниковал. Оглядел комнату, лихорадочно соображая, куда бы спрятаться. Опустился на пол и хотел залезть под кровать, но там все было сплошь заставлено какими-то коробками.
 Моника сбросила туфли, швырнула сумочку на стул и стянула с постели одеяло.
 — Сюда! — шепнула она и отодвинула в сторону подушки, изображавшие видимость ее присутствия. Пара подушек свалилась на пол.
 Думать было некогда, и Рик нырнул в кровать, а Моника набросила на него одеяло. Потом снова сказала что-то на итальянском и скользнула в постель рядом с ним.
 Рик хотел было возмутиться, но услышал, как в двери поворачивается ручка, и прикусил язык. Моника легла на бок, к нему спиной, и он, чуть не поперхнувшись, лег в такую же позу, надеясь, что Микеле не обратит внимания на то, что его племянница в одночасье поправилась килограммов этак на восемьдесят.
 Надежда подпитывалась толщиной и обилием подушек, а также состоянием подпития дядюшки Микеле.
 Он вошел в комнату и, не включая свет, сел на край кровати рядом с Моникой. Под его солидным весом матрас прогнулся, и Рик зажмурился, истово молясь, чтобы кровать выдержала троих.
 Моника очень артистично изобразила зевок и от волнения пробормотала на смеси английского с итальянским: мол, очень хочется спать. Видно, Микеле здорово набрался, раз кушает все как миленький.
 Босс отвечал ей на итальянском, и Рик с перепугу не понимал ни слова. Слава Богу, Микеле был краток. Единственно, что Рик уловил: «спасибо» и «спокойной ночи». После чего пружины матраса распрямились, и вскоре за Микеле закрылась дверь.
 Рик с облегчением перевел дыхание, но так и не шелохнулся. Он ждал, пока Моника даст ему команду. Однако Моника молчала, и он осторожно поднял руку, чтобы привлечь ее внимание, но тут же опустил. Нет, руками лучше ничего не трогать. Это чревато.
 Но соблазнительно. Чертовски соблазнительно.
 Рик стоически противостоял искушению. Он шевельнулся и Моника тут же прижалась к нему еще теснее.
 Нет! Только не это!
 — Моника… — еле слышно шепнул он. Она не отозвалась, и он шепнул уже громче:
 — Моника!
 — Подождите. — Она соскочила с кровати. Рик решил, что она встала запереть дверь, и прислушался. В квартире было тихо. Надо вылезти из кровати. А может, подождать еще? Моника вернулась и улеглась к нему лицом. Что еще она придумала? — насторожился Рик и спросил:
 — Вы заперли дверь?
 — Да.
 Рик повернулся на спину и хотел слезть с кровати, но она схватила его за запястье.
 — Подождите. Еще рано. Сердце гулко застучало в груди.
 — А разве он еще, не лег?
 — Нет, дядя у себя в кабинете. Разговор шепотом в темноте настраивал на интимный лад. Рик занервничал. Он чувствовал, что его решимость стремительно тает. Он вздохнул и, ощутив запах ее кожи, зажмурился.
 — А что он там делает?
 — Я не спрашивала.
 Рик старался не думать о том, что ее грудь совсем близко. Вспомнил, как неделю назад ласкал ее на диване в гостиной, и скрипнул зубами.
 — О чем вы с ним говорили?
 Моника вздохнула, и Рик почувствовал у себя на щеке ее теплое дыхание.
 — Бедный дядя Микеле! Сегодня он такой печальный… Тоскует по жене.
 Рик очнулся.
 — И он пришел к вам, чтобы это сказать?
 — Он подарил мне медальон покойной жены. Ведь у него нет дочери, вот он и решил отдать его мне. Это фамильное украшение. Старинное и очень ценное. — Она снова вздохнула. — Дядя немного пьян. Завтра я верну ему медальон.
 — Почему? Ведь он сам его вам отдал…
 — Рано или поздно у Артура будет дочь. И медальон должен принадлежать именно ей.
 Рик промолчал. Он не мог себе представить Артура женатым. Не то что отцом. Хотя Моника, наверное, права. Кто знает? Может, со временем у Артура будет куча детишек, как и подобает настоящему Террачини.
 Моника подвинулась и примяла подушку, которую Рик пристроил между ними в качестве оборонительного щита.
 — Когда дядя Микеле в таком настроении, он долго не ложится спать.
 — И чем же он занимается?
 — Смотрит старые теткины фотографии. И пьет. — Она вздохнула. — Дядя слишком много пьет. Обязательно поговорю с ним перед отъездом. Нельзя так относиться к своему здоровью.
 — Да? — Рик улыбнулся. Иногда Моника рассуждала как взрослая, заботливая женщина, а иногда вела себя как настоящий ребенок — любопытный, непослушный, задающий слишком много вопросов. И каких!
 — А вы считаете, мне не нужно с ним говорить?
 — Нет. Просто немного удивился.
 — Почему?
 — Не знаю. Ведь я… Моника, ведь я в вашей постели.
 Она засмеялась. Тихо, но чертовски обольстительно.
 — Да, Ричард, я все понимаю. Ведь я тоже в постели.
 — В том-то и проблема.
 — Не вижу никакой проблемы. — Моника протянула руку и погладила Рика по щеке. (Ему показалось, что у него вот-вот остановится сердце.) — Ведь дядя Микеле не знает, что вы здесь.
 — Да, но… — Он убрал ее руку, которая подобралась к верхней пуговице его рубашки. — Все равно мы не должны быть в одной постели.
 — Но ведь мы не делаем ничего предосудительного.
 Пока. Рик перевел дыхание.
 — Дело в том, что…
 Моника придвинулась к нему так близко, что ее волосы с запахом ванили защекотали ему подбородок, а потом закинула руку ему на плечо, едва не касаясь грудью его груди. Хотя она говорила спокойно, Рик чувствовал, как бешено колотится у нее сердце.
 — Моника, если вы будете продолжать в том же духе, это плохо кончится. — Рик отстранился. — Где подушка?
 И тут она его поцеловала.
 Правда, промахнулась и попала не в губы, а в подбородок. Потом снова прижалась к нему, и в ее неловкой попытке было столько трогательной юной нежности, что Рику захотелось, наплевав на все запреты, обнять ее и прижать к себе.
 Хотя в комнате царил полумрак, он видел, как задышали зрачки ее глаз, а на лице на миг отразились неуверенность и смятение, напомнив Рику о том, что Моника неопытна и невинна и сама не знает, о чем просит. Лежа в уютном полумраке рядом с ее восхитительным телом, Рик впервые по-настоящему понял, что такое искушение.
 — Моника, вы сами знаете, это невозможно. Так нельзя.
 — Но ведь мы только целуемся. — И ее влажные губы нашли его рот.
 Рик пытался противиться, но когда ее язык коснулся уголка его рта, он откинул голову чуть в сторону, чтобы было удобнее, и поцеловал ее с такой страстью, что она застонала.
 — Ричард, подожди! — прерывисто дыша, проговорила она.
 Он отстранился. Ну что он за кретин! Не сдержался и напугал бедную девочку…
 Моника откинула одеяло и отодвинулась. Рик не сразу понял, что она встает с кровати.
 Его охватила паника. Неужели он на самом деле так напугал ее?
 — Куда ты?
 — Шшш! — И она чмокнула его, в щеку. — Никуда.
 Он хотел ее задержать, но она уже вскочила и, стоя в двух шагах от кровати, наклонилась, взялась за подол платья и начала его поднимать. Лиф платья был довольно узкий, и слезало оно мучительно долго.
 За спиной у Моники на комоде горел, ночник, и в его свете ее молодое тело, было таким ослепительно красивым, что Рик чуть с ума не сошел. Когда она наконец стянула платье, у него пересохло в горле и стало больно дышать. Она расстегнула застежку на спине, спустила бретельки и сняла бюстгальтер. Потом повернулась и бросила его на спинку стула. Увидев ее грудь в профиль, Рик обомлел от восторга.
 Оставшись в одних трусиках — если этот кружевной треугольничек можно назвать трусиками, — она снова нырнула под одеяло и прильнула к Рику всем телом. Он чувствовал, как ее соски щекочут его сквозь рубашку.
 — Моника, ты сошла с ума, — с трудом ворочая языком, выдавил он.
 — Дверь заперта.
 — Не в этом дело.
 Боже праведный, как же он хочет до нее дотронуться! Он положил руки на кровать и сжал кулаки, думая о том, как хорошо было бы погладить ее по бедру, обхватить грудь ладонью и зажать сосок между большим и указательным пальцами, как тогда на пляже. Он знал, что ей это нравится.
 — Ричард, сними рубашку, — опустив глаза, тихо попросила она.
 — Ты меня не слышишь? Это плохо кончится. — Нет, от нее точно можно с ума сойти: сначала раздевается у него на глазах, потом вдруг робеет. И ведь не притворяется! Она такая любопытная и наивная… И так ему подходит. Господи, помоги!
 Моника положила ладонь ему на руку, пониже плеча, и сжала бицепсы.
 — А мы будем делать только то, что уже делали. И больше ничего.
 — Да? — усомнился Рик. Какой же он все-таки идиот! Нужно немедленно вылезти из кровати. Моника права: дверь заперта. Так что Микеле не войдет. А он может переждать и на полу.
 Моника взяла его ладонь и положила себе на левую грудь. И он, безвольный негодяй, ей это позволил. Но у нее такая теплая, нежная кожа, что оторвать ладонь выше его сил.
 — Сними рубашку. Пожалуйста…
 — Но Микеле…
 — Он думает, что я сплю.
 — Моника, ты не понимаешь. — А рука Рика, словно независимо от него, уже ласкала ее грудь. — Мне на самом деле трудно.
 — Почему? — спросила Моника, и ее сердце застучало прямо ему в ладонь.
 Может, нужно быть до конца честным и напугать ее как следует?
 — Потому что я хочу большего. Того, что нельзя. Хочу ласкать тебя всю. Понимаешь? Ведь я мужчина. И хочу всего. Теперь поняла?
 Какое-то время она молчала, а потом тихо сказала:
 — Я тоже хочу всего.
 Рик ругнулся с такой горячностью, что Моника вздрогнула и отодвинулась.
 — Прости меня, детка! — Он обнял ее и снова привлек к себе. — Дело во мне. А не в тебе.
 Она снова уткнулась ему лицом в грудь и тихонько вздохнула.
 — Ты меня все время пугаешь.
 — Знаю. — Какого черта он ее к себе, прижимает? Чтобы она почувствовала, что вулкан Везувий вот-вот заговорит? Да одно это должно ее предостеречь. И заставить подумать о том, что может произойти, если они не будут соблюдать осторожность.
 — Залез в кровать, позволил ей раздеться, а теперь рассуждает про осторожность! Идиот!
 — Ричард? — Он прикрыл глаза. Рик знал этот тон: теперь жди беды.
 — Да, Моника? Она засмеялась.
 — Ты говоришь ну прямо как мой папа.
 — Отлично. — Говорит-то он как папа, зато испытывает совсем не отеческие чувства.
 — А ты снимешь рубашку?
 Рик проглотил ком в горле. Может, все-таки рискнуть уйти. Ведь Микеле основательно набрался.
 — Помнишь, как мы с тобой были на пляже? — спросила Моника, а ее пальцы уже проникли в распахнутый ворот рубашки и играли волосками на его груди.
 Еще бы он не помнил! Да он каждую ночь вспоминает, как впервые увидел ее обнаженную грудь и как вдруг прижались к его телу упругие розовые соски.
 — Ну ладно, сниму. Но только рубашку. — И Рик стянул с себя рубашку. Отлично. Настоящий джентльмен! Что он делает, черт побери?!
 Рик швырнул рубашку на пол и, обхватив Монику за талию, прижал к себе.
 Она тихо застонала, и, услышав этот стон наслаждения, он ощутил мощный прилив желания. Моника прильнула к нему еще теснее, распластав грудь у него на груди, и он снова пожалел, что пошел у нее на поводу и снял рубашку. Но всплеск разума длился пару секунд. Моника обвила его руками за шею, а потом принялась поглаживать спину.
 Рик положил ладони на ее ягодицы, нашел ее губы и поцеловал — не спеша и по всем правилам. Она ответила ему с такой готовностью, что его кинуло в жар.
 Да, Моника оказалась способной ученицей! Если неделю назад она была робкой и неловкой, то теперь научилась дразнить и распалять. Не отпуская его губ, она опустила руки вдоль его спины и ее пальцы скользнули за пояс джинсов.
 Нет, это нужно прекратить. Сию же секунду! А то он умрет от разрыва сердца.
 К величайшему стыду Рика, Моника снова взяла ситуацию в свои руки. Ее губы стали мягче, она чмокнула его в уголок рта и, чуть отстранившись, спросила:
 — Ричард?..
 Узнав этот сладкий вкрадчивый тон, Рик насторожился.
 — Можно я тебя поласкаю? — прошептала она.




 Глава 12


 Моника с замиранием сердца ждала ответа, но Рик молчал. Какая же она дура! Ну зачем спросила? Женщины из шоу «Секс и город» ни за что не стали бы спрашивать разрешения. Они делали все, что хотели. И мужчины всегда сдавались.
 Она вздохнула. Может, когда-нибудь и она станет такой же смелой. А сейчас ей страшновато. Даже с Ричардом, хотя она знает, что он ее никогда не обидит. Только с ней происходят такие странные вещи, вернее с ее телом, и в голову лезут такие дикие мысли, что она за себя не ручается. С тех пор как она познакомилась с Ричардом, она становится все безрассуднее. И это сильнее ее.
 — Ричард? — Моника проглотила ком в горле. — Если ты не хочешь, чтобы я тебя…
 Он засмеялся. И так странно. И голос у него стал какой-то чужой.
 — Я хочу, чтобы ты меня ласкала. Очень хочу. В этом и проблема.
 Моника не могла видеть выражение его лица. Конечно же, можно подвинуться и посмотреть ему в лицо, но ей так удобно лежать с ним рядом, положив голову ему на грудь, что не хочется шевелиться. И разрушать очарование момента.
 — Ты опять? Какая еще проблема? Я же ни о чем тебя не прошу.
 — Моника! Ну как тебе объяснить? — Рик погладил ее по щеке. — Будь ты поопытнее, я бы не чувствовал себя таким виноватым.
 — Виноватым? — изумилась она и подняла голову. — Но ведь ты меня ни к чему не принуждаешь.
 — Я не об этом. Конечно, я тебя не принуждаю. И никогда не буду. Но я не должен тебя провоцировать.
 Моника чуть поменяла позу и потерлась об него грудью.
 — Не должен. Это я тебя провоцирую. Он не то застонал, не то засмеялся.
 — Это точно. Ты настоящий провокатор. Как приятно вот так разговаривать, лежа рядом с Ричардом без одежды! Правда, на ней трусики. Она еще не отважилась их снять. И потом ей немного неловко, потому что между ногами у нее вдруг стало тепло и влажно.
 Оставив одну руку за поясом его джинсов, другой Моника погладила Рика по груди, наслаждаясь ощущением шелковистых курчавых волос. Пальцы задержались у соска и легонько его ущипнули. Монике нравилось, когда он ее так ласкает, и, судя по тому, как он прерывисто задышал, ему тоже нравится.
 Она почувствовала, как у ее бедра напряглась от возбуждения его плоть, и ее охватило такое смятение, что захотелось кричать. Что делать? Моника осторожно скользнула рукой по его груди, животу и, чуть помедлив, опустила еще ниже.
 Рик схватил ее за запястье и резко завернул руку за голову на подушку. От неожиданности она негромко ахнула, но он закрыл ей рот поцелуем, и от возбуждения у нее сердце ударило в горло.
 На этот раз он целовал ее не с нежностью, а почти грубо, и у нее перехватило дыхание. Он не отпускал ее руки, что лишь подстегивало ее желание. Когда он оторвался от ее губ и поцеловал грудь, она чуть не задохнулась. Он обвел языком сосок, потом еще и еще, а потом прикусил зубами.
 Моника чуть не вскрикнула от наслаждения, но сжала губы и зажмурилась, а он снова лизал припухший сосок.
 Потом продолжил ласкать его пальцами, одновременно целуя правую грудь.
 — Ричард?
 Может, он ее и слышал, но не отвечал, а продолжал свое занятие. Моника чувствовала, как тяжело вздымается его грудь.
 Ей захотелось, чтобы он снял джинсы. И остался, как и она, в нижнем белье. Может, ей самой опустить руку и расстегнуть ремень? Нет, он ей этого не позволит.
 — Ричард?
 Его рука скользнула ей на живот, и Моника вздрогнула.
 — Сними джинсы.
 Рука замерла, а рот отпустил сосок.
 — Только джинсы, — быстро добавила она. Он молчал. И замер. А потом оторвался от ее груди, и Моника очень пожалела об этом. Рик чмокнул ее в губы, а ладонь поднялась с ее живота на грудь и осталась там без движения. Поняв, что он никуда не убежит, Моника вздохнула с облегчением.
 — А что потом? — внезапно спросил он. Она удивленно моргнула.
 — Не понимаю.
 — Почему ты просишь меня снять джинсы? Она почувствовала, что ее щеки заливает краска стыда. Одно дело попросить о чем-то, когда целуешься, а обсуждать это просто так…
 — Потому что я… я… — И она замолчала. Пауза затянулась. И Моника сделала еще одну попытку: — Потому что мне нравится чувствовать твое тело.
 Он схватил ее за запястье, на этот раз почти грубо, и прижал ее ладонь к ширинке джинсов.
 — Тебе любопытно попробовать вот это?
 От волнения и страха пульс у нее подскочил до небес. Голос у Рика был сердитый. Но ощущение его возбужденной плоти у нее в ладони завораживало. Моника расправила пальцы, и степень его готовности произвела на нее должное впечатление. Она знала из разговоров с подружками о том, как мужское тело реагирует на ласки, но и представить себе не могла ничего подобного. Она провела пальцами по всей длине его члена и сжала округлый кончик.
 Рик застонал, и его пальцы сжали ее запястье еще сильнее. Он пробормотал что-то сквозь зубы, она ничего не поняла, а потом проговорил медленно, выделяя каждый слог:
 — Моника, ты не можешь быть настолько наивной. — Он отбросил ее руку и соскочил с кровати. — Ты хочешь от меня слишком многого. — Он повысил голос, но тут же спохватился. — Советую хорошенько подумать над тем, что ты делаешь.
 — Ричард, не сердись. Пожалуйста…
 Он поднял с пола рубашку и рывком натянул на себя.
 — Какого черта?! Моника, я же не святой! Как, по-твоему, сколько я могу все это выдерживать?
 Она не совсем понимала, что он имеет в виду, и промолчала. Может, он решил, что она хочет от него всего? Если откровенно, иногда она этого хотела, а иногда страшилась.
 — Пойду проверю, спит ли Микеле, и потихоньку уйду.
 — Не сердись.
 — А я и не сержусь. Просто устал. Постарайся уснуть.
 Рик постоял у двери, прислушался, а потом приоткрыл щелку. И ушел, даже не обернувшись.
 Моника еще долго лежала без сна в смятении и печали. Она не хотела расстраивать Ричарда. Если бы у нее было побольше опыта… Но из страха перед монахинями и родителями она никогда не отваживалась на общение с мальчиками. И дальше поцелуев дело никогда не доходило. А с Ричардом все по-другому. С ним она чувствует себя в полной безопасности, и ей хочется делать такое, о чем раньше она не посмела бы и мечтать. Она невесело усмехнулась. Мечтать не вредно! Ведь ничего так и не случилось.
 Ей вдруг стало зябко. Она вылезла из кровати и достала из шкафа ночную сорочку. Коснулась груди, еще горячей и влажной от ласк Ричарда. Надела белую коттоновую сорочку, нырнула под одеяло и стала смотреть на тени на потолке.
 У нее остается только один выход. Рискнуть отправиться в город одной и набраться опыта.
 Когда на следующее утро Микеле не появился в офисе без двадцати одиннадцать, Рик, начал нервничать. Как правило, босс к десяти всегда был на месте, как бы поздно ни лег накануне спать.
 Ночью, когда Рик крадучись выскользнул из квартиры, Микеле храпел у себя в кабинете так, что разбудил бы мертвого. Рик не сомневался в том, что ушел незамеченным, значит, волноваться нет причин. Босс задерживается из-за похмелья.
 Черт! Работа не клеилась. С раннего утра Рик старался сосредоточиться на деле, но все валилось у него из рук: он мог думать только о Монике. Голова раскалывалась после бессонной ночи. Придя домой, Рик пытался уснуть, но проворочался часа три в постели, тщетно пытаясь придумать, как ему быть с Моникой.
 Если Микеле явится и вышибет его пинком под зад на улицу, он ничуть не удивится. Он это заслужил. Стоит Монике оказаться рядом, как он глупеет. Превращается в полное ничтожество. Она скажет ему: лезь в постель — и он тут же лезет. Не задумываясь. Хочет, чтобы снял рубашку, — пожалуйста! Нет проблем.
 Какого черта? И о чем он только думает? В том-то вся и закавыка — он вообще не думает. А если и думает, то дурной головой. Надо положить этому конец. Может, сегодня вечером ему стоит прогуляться в город, снять в баре какую-нибудь девицу и оттянуться по полной программе? А что, неплохая мысль! Вообще-то, на него это не похоже, но он дошел до ручки. Еще чуть-чуть — и он сорвется. Если только Микеле его раньше не прикончит.
 Наконец в коридоре раздался ворчливый басок босса: он поприветствовал секретарш и прошествовал к себе. Хороший знак! А мог ведь сразу ввалиться к нему и пристрелить на месте. Или по крайней мере, как говаривают герои боевиков, отстрелить ему яйца.
 Выждав пару минут, пока босс усядется и закурит сигару, Рик поднялся из-за стола и отправился прямо тигру в пасть. Нервы у него были на пределе, и он рассудил, что действовать лучше, чем ждать.
 Дверь в кабинет, босса была приоткрыта. Рик заглянул туда и пробормотал:
 — Доброе утро.
 Микеле поднял на него припухшие глаза.
 — Кому доброе, а кому и нет.
 Рик прокашлялся, не зная, что на это сказать.
 — Отрывать тебе голову я не собираюсь. — Микеле жестом пригласил его войти. — Не обращай на меня внимания. Голова раскалывается.
 Ничего удивительного! После такой выпивки.
 — Хотите, аспирин?
 — Уже. Моника заставила меня выпить две таблетки с апельсиновым соком. — И он расплылся в улыбке. — До чего же похожа на мать! Такая же хлопотунья.
 — Я ей еще не звонил. По-моему, сегодня она собиралась ехать в библиотеку. Как только закончу с бумагами, я…
 — Можешь не спешить. — Микеле махнул рукой. — А если хочешь, возьми выходной. Сегодня я сам займусь Моникой.
 У Рика упало сердце. Неужели Микеле что-то заподозрил?
 — Почему? — Микеле прищурил глаза.
 — А что, разве я не могу провести день с родной племянницей?
 Рик шутливо поднял руки кверху.
 — Нет вопросов. Просто, я подумал, может… Не обращайте внимания.
 Микеле поморщился и, прижав ладони к вискам, простонал:
 — До чего же болит! Ну просто мочи нет.
 — Может, вам лучше пойти домой и как следует выспаться? А Моникой займетесь завтра. — Рик надеялся, что вышло не слишком жалобно, но он и помыслить не мог, что сегодня ее не увидит. Тем более что вчера так внезапно ушел. Нет, он должен ее увидеть!
 Микеле покачал головой.
 — Я уже обещал отвезти ее пообедать. Девочка гостит у меня скоро две недели, а я совсем не уделяю ей внимания! Так нельзя. — Он помолчал и покосился на Рика. — Свалил все на тебя. Оторвал от работы и… и от всего остального.
 Рик хохотнул.
 — Чего «всего»?
 Микеле снова покосился на него каким-то странным взглядом и буркнул:
 — Тебе виднее. — Босс вдруг вскочил. — Рики, меня это не касается. Это дело сугубо личное. — Он вышел из-за стола и подошел к двери. — Пойду выпью свежезаваренного кофейку. Может, полегчает? А потом сделаю пару звонков и вернусь домой. К Монике.
 — А вечером? — Рик вышел проводить босса. — Может, мне ее куда-нибудь отвезти?
 — Нет. Сегодня у тебя выходной. Можешь отправляться к своим… — Он осекся, махнул рукой и отвел глаза, словно ему неловко. — К своим друзьям. А Моника посидит вечером у меня в кабинете за компьютером.
 — Это она вам сказала? Микеле нахмурился.
 — Что сказала?
 — Что вечером останется дома и посидит за компьютером.
 Микеле захохотал.
 — Как же! Дай ей волю, она целый день будет мотаться по городу! — Он ткнул себе пальцем в грудь. — Это я сказал, что сегодня вечером она останется дома.
 — А вы тоже с ней останетесь? — стараясь не проявлять излишней заинтересованности, уточнил Рик.
 — Не волнуйся. С ней все будет в порядке. — Они пришли в кухню, и Микеле достал кофейник. — Составишь компанию?
 — Спасибо, нет. — Рик пригладил волосы на шее. — Ну ладно, тогда я…
 В холл из своего кабинета вышел Бруно с папкой под мышкой.
 — Микеле, у тебя найдется для меня пять минут?
 — Хоть десять. — Босс налил себе кофе и кивком пригласил Бруно проследовать к нему в кабинет. Покосился на Рика. — Ну а ты, Рики, иди. Оттянись на полную катушку со своими друзьями.
 Бруно кашлянул, переглянулся с Микеле, и они пошли к нему в кабинет.
 Рик смотрел им вслед и не мог избавиться от неприятного ощущения, будто он не знает чего-то, о чем знают все остальные.
 Половина пятого.
 Только половина пятого? Может, часы на столе врут? Рик покосился на наручные часы. Нет. Так и есть. Прошло всего двадцать минут, с тех пор как он смотрел на, них в последний раз.
 Он вздохнул и бросил ручку. День тянулся как никогда, хотя работы у него было столько, что голова шла кругом. Вернее, шла бы, если бы он думал о работе. А он целый день думает только о Монике.
 Может, стоит ей позвонить? А что в этом такого? Ведь надо же им договориться насчет планов на завтра. Рик схватил трубку, набрал первые три цифры и положил трубку на базу. Нет, лучше позвонит попозже, когда Микеле уйдет в клуб. Если он, конечно, уйдет.
 Рик откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Ну почему он так по ней скучает? Не видел ее всего один день — и все валится у него из рук. И не может ни о чем другом думать. Наверное, все из-за вчерашней ночи.
 В животе забурчало, и Рик только сейчас вспомнил, что еще не ходил обедать. Выдвинул средний ящик стола и поискал, нет ли чего съестного. Увы! Все те же сырные крекеры, только уже с запашком.
 За неполные две недели вся его жизнь перевернулась с ног на голову. Раньше дни бежали как хорошо отлаженные часы. В семь часов — начало рабочего дня, двадцать минут восьмого — чашка кофе, половина первого, ну в крайнем случае начало второго, — перерыв на обед, половина седьмого или в семь — в зависимости от того, во сколько придет последняя партия вина из Италии, — конец рабочего дня. Привычный распорядок дня разнообразили лишь кратковременные отлучки в бар Анджело в компании с Артуром или еще кем-нибудь из коллег.
 Рик покосился на кипу накладных, которые лежали у него под носом вот уже часа два. Черт! Дело дрянь. Совсем не может сосредоточиться. Работа стоит, а он только и думает о Монике. А что ему беспокоиться? Ведь она сейчас с Микеле.
 Что же будет через две недели, когда она вернется к себе в Италию? Ему показалось, будто его резанули ножом по сердцу. Душу сжало тоской. Неужели он ее больше никогда не увидит? Конечно, не увидит. Если только она не станет работать в компании. А на это рассчитывать не приходится.
 Черт! Но ведь это не новость. Почему же ему тогда так больно?!
 Рик снова покосился на телефон. Нет, все-таки нужно позвонить и покончить с этим. Нужно дать ей понять, что он не сердится. И удостовериться, что с ней все в порядке. Всего пару минут.
 Он взглянул на часы. Может, лучше все-таки зайти к ней вечером, когда она будет одна? И поговорить спокойно. Ну что за разговор по телефону!
 Но, с другой стороны, все-таки лучше позвонить прямо сейчас и договориться о встрече на вечер, когда Микеле не будет дома. Интересно, что подумает Микеле, если он сейчас позвонит? Вдруг заподозрит что-то неладное? Нет, ему об этом знать ни к чему.
 Черт! Рик схватил трубку и набрал номер. Все равно, пока он не услышит ее голос, не сможет спокойно работать. Господи, хоть бы Моника сняла трубку сама!
 После третьего гудка она подняла трубку.
 — Моника?
 — Ричард! — Она радостно вздохнула, и у него на душе стало светло. — Я так рада, что ты позвонил!
 — Я тоже. — Рик схватил со стола канцелярскую резинку и намотал на палец. — Ну как ты?
 — Скучаю. Он засмеялся.
 — А ты не выходила обедать с дядей?
 — Выходила. А потом мы пошли в «Блуминдейл». Только без тебя покупать одежду совсем неинтересно.
 Она понизила голос, и от ее доверительного тона у Рика сердце помчалось вскачь.
 — А где сейчас Микеле?
 — Прилег отдохнуть. У него весь день голова болит.
 — Значит, вы оба останетесь вечером дома.
 — Я готовлю ужин, а дядя собирается на встречу с приятелем. В восемь часов.
 Рик снова покосился на часы.
 — А что ты будешь делать вечером?
 — Полазаю по Интернету. Нужно кое-что посмотреть.
 — Это надолго? Она молчала.
 Может, она не хочет его видеть? Наверное, все-таки обиделась за вчерашнее. Но не обсуждать же это по телефону!
 А она все молчала.
 — Моника?
 — По-моему, дядя проснулся.
 — Ну тогда поговорим потом.
 — Хорошо. — Она снова замялась. — А завтра увидимся?
 Ну вот! Сегодня она видеть его не хочет.
 — Конечно.
 — Может, поедем в офис?
 — Посмотрим. Я за тобой заеду.
 — Хорошо. Ну, мне пора.
 Даже не спросила когда. И не спросила, позвонит ли он вечером.
 — До свидания.
 Рик повесил трубку, откинулся на спинку стула и посмотрел в окно на затянутое тучами небо. После разговора он не успокоился, а только еще больше разволновался. Он и сам не понимал, в чем тут дело, но что-то в ее голосе не давало ему покоя.
 А может, все дело в ущемленном мужском самолюбии? Он-то думал, что она обрадуется случаю лишний раз с ним увидеться. Рик потер покрасневшие глаза. А неплохо бы хоть немного поспать! Может, взять документы домой, поспать часок-другой, а потом, глядишь, и работа пойдет веселее?
 Рик собрал бумаги, запихнул в кейс и покосился на часы. Начало шестого. Не лучшее время ловить такси. Хотя какая разница? Все равно в таком состоянии он на работе ничего путного не высидит.
 Обе секретарши уже ушли домой, а Бруно и Карло, надо думать, спустились в бар Анджело. Рик запер кабинет и отправился домой, стараясь не думать о Монике.
 И это ему удалось, но лишь отчасти. Исключительно благодаря «заслугам» таксиста. Они то и дело попадали в пробку, и шофер два раза едва не влетел в автобус, а потом чуть не «поцеловался» с дорожным знаком, что на несколько минут отвлекло Рика от тягостных размышлений.
 Короче, Рик вернулся домой в таком взвинченном состоянии, что ни о каком сне и речи быть не могло. Переоделся в джинсы и тенниску и открыл кейс. В животе урчало, но в холодильнике по обыкновению было пусто.
 Рик позвонил в любимый китайский ресторанчик за углом, заказал ужин на дом и сел за бумаги.
 Работа по-прежнему не клеилась. Минут десять он стоически корпел над накладными, потом минут пять смотрел в окно. Принесли еду, и он проглотил, почти не ощущая вкуса, изрядную порцию «горячей сковороды» — аппетитного месива из говядины, свинины и тигровых креветок с овощами и грибами. Запил китайским пивом, и его сморило, но, как только он прилег, в голове снова понеслись горячечной вереницей неотвязные мысли.
 Нет, это уже безумие! Моника превратилась в навязчивую идею. Даже в юношескую пору у него ничего похожего не было. Но ведь она племянница босса. И губить карьеру Рику совсем не хотелось.
 Черт! Все это так, но сейчас его заботит совсем другое. И не надо себя обманывать. Он должен извиниться за вчерашнее. Значит, нужно поговорить с Моникой. И не по телефону.
 Без двадцати девять. Микеле уже ушел.
 Рик запихнул в задний карман джинсов кошелек, схватил ключи и вышел из квартиры. Он жил в кварталах пятнадцати от Микеле и при других обстоятельствах пошел бы домой к боссу пешком, но сейчас так торопился, что поймал такси. Через пять минут машина затормозила у тротуара напротив дома Микеле.
 Рик расплатился и вылез, но не успел закрыть дверцу, как увидел Монику.
 В обтягивающем красном платье и черных босоножках на шпильках — как в памятный первый вечер в Нью-Йорке — она садилась в такси, а привратник услужливо распахнул ей дверцу.
 Рик настолько остолбенел от изумления, что не успел ее окликнуть. Дверца захлопнулась, и такси, вырулив с тротуара, помчалось вперед.
 Чертыхнувшись, Рик запрыгнул назад в такси. Водитель обернулся и посмотрел на него так, словно у него не все дома.
 — Вон за тем такси! — велел Рик, махнув рукой в сторону удаляющейся желтой машины. — И побыстрее.




 Глава 13


 Моника показала привратнику удостоверение личности. По спине побежали мурашки: все-таки она впервые отважилась пойти в клуб одна. Но сегодня она пришла не развлекаться и общество Ричарда ей ни к чему.
 Моника вошла решительным шагом и, миновав бар, уселась за свободный столик. Боковым зрением она видела, что на нее смотрят мужчины, но избегала встречаться с ними взглядом. Сегодня здесь были в основном пары. А вдруг с ней никто не заговорит? И даже ни разу не пригласит потанцевать?
 Ну и ладно! Переживет и это. Да, она хочет набраться опыту, раз это сделает ее более желанной в глазах Ричарда. Поэтому и пришла сегодня в клуб. Только думать об этом, лежа в постели, — это одно, а осуществить на деле — совсем другое. Хотя она и не собирается прибегать к крайностям — разве что пофлиртует немного и поцелуется. Представив, как она занимается этим с незнакомым мужчиной, Моника запаниковала.
 Посетителей пока было совсем немного, и к ней сразу подошла официантка, полноватая блондинка лет сорока с высокой прической. Моника заказала бокал шардонэ и, пока официантка ходила за вином, смотрела, как музыканты настраивают инструменты. Они еще даже не начинали играть. Хоть бы побыстрее начали! Все приятнее будет сидеть одной: послушает музыку, посмотрит, как танцуют другие…
 Мимо прошли двое мужчин с пивными кружками и улыбнулись Монике. Оба были прилично одеты, аккуратно причесаны и довольно приятной наружности. Моника чуть заметно улыбнулась в ответ.
 — А вот и ваш заказ. — Официантка поставила на столик бокал холодного белого вина. — С вас шесть долларов.
 Моника достала десятку.
 — Сдачи не надо. — После итальянских лир с бесконечными нулями Моника совершенно не ориентировалась в местной валюте, а по сравнению с ценами на вино дома что десять, что шесть долларов казались ей числами астрономическими.
 — Спасибо. — Официантка расплылась в улыбке и собралась уходить, но вернулась и, наклонившись поближе, спросила: — А вы, видать, приезжая?
 Моника кивнула.
 — Из Италии.
 Официантка оглядела ее платье и одобрительно улыбнулась.
 — И надумали прийти сюда в одиночку?
 У официантки был странный акцент. Такого Моника еще не слышала. Она говорила в нос, и понять ее было не так легко.
 — Меня звать Пегги, — представилась официантка и хохотнула. — Я из Техаса. Думаете, чего это я пристаю к вам с расспросами? Просто хочу дать один совет. Ведь у меня у самой дочка. Чуток помоложе вас будет — Она выпрямилась и уже без улыбки продолжила: — Детка, будьте осторожнее. Тут кругом рыскают страшные серые волки.
 Пегги отправилась обслуживать соседний столик, а Моника отпила глоток вина. После слов официантки ей стало не по себе. Она-то думала, что клуб вполне подходящее место для того, чтобы попрактиковаться в искусстве флирта, но теперь начала сомневаться, стоило ли приходить сюда одной.
 — Привет, — раздался у нее за спиной мужской голос.
 От неожиданности Моника чуть вздрогнула и, поставив на стол бокал, чтобы не расплескать вино, подняла глаза. У столика стоял высокий крепкий мужчина.
 — Вы одна? — спросил он и приветливо улыбнулся.
 Моника кивнула. Зря она пришла одна. Вот если бы с ней был Ричард… — Меня зовут Росс.
 — А меня Моника. — Она протянула ему ладонь.
 Он чуть вскинул бровь.
 — Очень приятно. — Он пожал ей руку. — У вас акцент. Откуда вы?
 Моника вытащила ладонь: ей показалось, что он держит ее слишком долго.
 — Из Италии.
 — Туристка или теперь здесь живете?
 — Приехала посмотреть Нью-Йорк. Всего на месяц.
 — Очень жаль! Можно? — И он кивком указал на свободный стул напротив Моники.
 Она промолчала. Внешне он производил приятное впечатление. Блондин, волосы собраны в опрятный хвостик, улыбчивый…
 — Знаете что? — Росс протянул ей руку. — Давайте потанцуем, а потом решите, можно ли мне составить вам компанию.
 Музыканты исполняли старую песню четверки «Битлз». Танцевали только две пары. Жаль.
 Однако Моника поднялась и приняла приглашение. Ведь она пришла именно за этим: пофлиртовать, набраться опыта общения с мужчинами… А чему она научится, если будет сидеть сиднем и трястись от страха как заячий хвост?
 Росс привел ее на площадку, выбрал место поближе к сцене и сказал что-то одному из музыкантов. Барабанщик приветливо ему кивнул, и Моника немного успокоилась: хорошо, что Росса здесь знают.
 Впрочем, пока причин для беспокойства у нее нет. Росс ведет себя вполне прилично: не пытается прижимать ее к себе и не смотрит на нее нескромными глазами. И на втором куплете Моника решила, что, пожалуй, можно пригласить его к себе за столик.
 Песня закончилась. Моника думала, что они еще потанцуют, но Росс повел ее к столику, подозвал официантку и, не спрашивая разрешения, уселся напротив. Монике не понравилось, что Росс не стал дожидаться приглашения, но он мило улыбнулся, и она решила, что все в порядке.
 Подошла Пегги взять заказ. Похоже, Росса она не знала и на этот раз не была столь приветлива с Моникой. Росс заказал себе текилу и пиво, а даме бокал вина, но Моника отказалась.
 — Сколько вы еще будете в Нью-Йорке? — спросил он, поставив локти на стол и наклоняясь к ней поближе.
 — Две недели.
 — А где вы остановились?
 — У моего дяди. Росс улыбнулся.
 — Очень жаль.
 — Почему?
 Он прищурился и посмотрел на нее так, словно не понял, а потом хохотнул.
 — Ну и где вы уже побывали?
 — Я была в Центральном парке, на Кони-Айленде, в «Блуминдейле», в трех музеях, а еще в… — Перехватив его пристальный взгляд, она осеклась и внезапно ей снова стало не по себе. — Что?
 — Ничего. — У него был такой вид, будто он хотел смеяться, но сдерживался.
 — Ваш заказ. — Пегги поставила на столик кружку пива и стакан с текилой.
 Росс протянул ей банкноту и опрокинул стакан, прежде чем Пегги успела отсчитать сдачу.
 — Принеси-ка мне еще текилы, — сказал он, возвращая часть сдачи.
 — Сию минуту. — Пегги улыбнулась и, уходя, заговорщицки покосилась на Монику и шепнула: — Детка, не забывай, о чем я тебе говорила.
 — В чем дело? — спросил Росс, хмуро глядя в спину официантке.
 Моника пожала плечами и сделала невинные глаза, а потом повернулась лицом к оркестру. Ей не нравилось, с какой скоростью Росс поглощает алкоголь. Похоже, зря она разрешила ему сесть к ней за столик.
 — Пойдем потанцуем. — И не дожидаясь ответа, Росс поднялся, словно нисколько не сомневался в ее согласии.
 Монике это совсем не понравилось, и она хотела было отказаться, тем более что музыканты исполняли медленную песню. Но потом подумала, что, когда они будут возвращаться, попросит Росса пересесть за другой столик.
 На площадке он обхватил ее своими ручищами, и она отодвинулась как можно дальше. Тогда он опустил ладонь значительно ниже спины, и она предприняла попытку передвинуть ее на более традиционное место.
 — Расслабься, малышка! Обними меня за шею, — шепнул он, и его подбородок прижался к ее шее за ухом.
 Однако ощущения от его прикосновений не имели ничего общего с теми, что вызывали в Монике ласки Ричарда: ее охватил страх.
 — Не надо меня так прижимать. — Она попыталась отстраниться, но он притиснул ее так, что стало тяжело дышать.
 — А ты вкусная. — Он чуть ослабил кольцо рук и, опустив ладони еще ниже, сжал ей ягодицы.
 Монику замутило.
 — Прекратите.
 Он засмеялся и лизнул у нее за ухом. Она передернулась от отвращения.
 — Отпустите меня!
 — Еще чего! — И его пальцы сильнее прежнего впились в ее тело. — Надела такое платьице, а теперь надумала строить из себя недотрогу? Э нет, милашка! Так не пойдет!
 Росс наклонил голову и хотел ее поцеловать, но она укусила его за губу. Он инстинктивно отшатнулся, и Моника, воспользовавшись его замешательством, вырвалась и бегом помчалась с танцевальной площадки. Он окликнул ее, но она не обернулась. Подбежала к столику, где стоял бокал с почти нетронутым шардонэ, схватила со спинки стула сумочку и устремилась к двери.
 На ее счастье, к клубу только что подъехало такси. Моника хотела обернуться и взглянуть, не идет ли за ней Росс, но побоялась. Она помахала таксисту и подскочила к машине.
 Задняя дверца открылась, и пассажир вышел.
 — Ричард!
 Увидев ее, он так обрадовался, что она чуть не расплакалась.
 — Моника.
 — Ричард, отвези меня домой. Пожалуйста.
 Он распахнул дверцу и посмотрел на дверь клуба.
 — Садись.
 Моника быстро забралась в машину и, как только Ричард сел рядом, схватила его за руку.
 Он приподнял ее лицо за подбородок.
 — С тобой все в порядке?
 В его глазах было столько тревоги и заботы, что у нее перехватило дыхание, и она молча кивнула.
 — Приятель, ну и куда же мы теперь? — спросил водитель.
 Ричард назвал ему адрес — конечно, не Микеле — и спросил:
 — Что случилось? Почему ты вышла в город одна?
 Моника обхватила себя руками и отвернулась. Если скажет, он решит, что она набитая дур.
 — Моника? — Он снова взял ее за подбородок и повернул лицом к. себе. — А я по тебе скучал. Целый день.
 Она прикусила губу, чтобы не расплакаться, и пробормотала:
 — Я тоже.
 — Скажи, а зачем ты пошла в клуб одна? Она вздохнула.
 — А как ты догадался, что я там?
 — Когда я подъехал к дому Микеле, ты как раз садилась в такси. Решили ехать за тобой, но за несколько кварталов отсюда мы потеряли тебя из виду. — Он обнял ее за плечи, и она доверчиво прильнула к нему. — Ну, я подумал-подумал и решил, что ты отправилась в клуб, где мы с тобой были вчера. Ведь ты здесь больше ничего не знаешь.
 Ричард такой теплый, такой сильный и такой надежный… Монике хотелось попросить его, чтобы он больше никогда не отпускал ее от себя. Только это невозможно. Но ведь помечтать-то можно? И она прижалась к нему еще теснее и закрыла глаза, а он все гладил ее по плечу.
 — Одного не пойму, — продолжал он, — что ты там делала?
 Моника съежилась. Лгать Ричарду не хотелось, но…
 — Просто захотелось потанцевать, а дядя Микеле сказал, чтобы я тебя не беспокоила.
 — Вот как?
 Услышав незнакомый тон, Моника подняла глаза.
 Губы Ричарда скривились в усмешке. Она сделала обиженный вид.
 — Ты что, мне не веришь? Он посмотрел на нее пристальным взглядом, и она почувствовала, что краснеет.
 — Ну что, мне вас опять подождать? — спросил таксист, затормозив у двухэтажного дома, облицованного коричневым песчаником.
 — Спасибо, не надо. — Ричард расплатился и вышел.
 Моника тоже вышла и проследовала за ним к входной двери.
 — А куда мы идем?
 — Ко мне домой.
 Она окинула взглядом увитый плющом фасад.
 — Ты здесь живешь?
 — Да. — Он открыл ключом дверь. — Как видишь, это не Риц, но мне нравится.
 — А что такое Риц? Он усмехнулся.
 — Просто так говорят. Вообще-то, это рекламный слоган. «Уж если крекер, то Риц». — Он распахнул дверь и, отвесив поклон, провозгласил: — Только после вас.
 Моника перешагнула порог и с любопытством огляделась. Слева виднелась дверь, прямо напротив порога лестница вела наверх.
 — Моя квартира напротив лестницы на втором этаже.
 Монику охватила сумасшедшая радость, Ричард пригласил ее к себе домой! Все-таки он особенный. С ним так хорошо. И так спокойно. И она ничуть не боится оставаться с ним наедине. Моника вспомнила, как ее тискал Росс, и у нее повлажнели ладони.
 Ричард открыл ключом дубовую дверь и, отойдя в сторонку, пропустил Мвнику вперед.
 Гостиная была небольшая, но уютная. Ничего лишнего. У стены коричневый кожаный диван. Напротив низкий стол с телевизором и декоративным цветком с большими резными листьями. В углу письменный стол и стул.
 Удобно и практично. Очень похоже на Ричарда. Жаль только, что здесь нет милых пустяков, которые превращают безликое жилище в настоящий дом. А может, так и должна выглядеть квартира холостяка?
 На стене висели две фотографии за стеклом в рамке. На одной женщина, наверное, мать Ричарда. А на другой… Почувствовав его взгляд, Моника обернулась.
 Внезапно она словно увидела себя со стороны, и ей стало неловко. В чем дело? И тут она вспомнила, как высказался о ее платье Росс, Она смутилась и опустила глаза. А ведь ей это платье так нравилось… Все! Больше она его ни за что не наденет.
 Ричард положил ключи на стол.
 — Садись. Сейчас принесу что-нибудь выпить. Что ты хочешь?
 — Шардонэ. И побольше.
 Он чуть нахмурился и вышел, а Моника пожалела, что не сумела скрыть от него, как сильно расстроилась. Она стала смотреть в окно, надеясь, что он больше не будет задавать никаких вопросов.
 Рика долго не было, и, не выдержав, Моника последовала за ним.
 Кухня была крошечная, длинная и узкая, как пенал. Она подошла поближе. Дверца холодильника была открыта, и он впечатлял чистотой и пустотой: пакет с апельсиновым соком, пара бутылок вина и кусок сухого сыра.
 Ричард обернулся и, перехватившее взгляд, усмехнулся:
 — Не густо. — Он протянул ей бокал вина. — Впрочем, ты, наверное, так и думала.
 — Даже фруктов и овощей нет? — ужаснулась Моника. Ну разве можно так питаться? Что он ест? Сплошные хот-доги, пиццы и спагетти. Да еще с диким количеством масла. — Тебе нужно обзавестись женой. Тогда будет кому о тебе позаботиться.
 Он несколько опешил.
 — Неплохо бы… Только желающих что-то нет. — Он закрыл холодильник, и они вернулись в гостиную.
 Вот если бы она была женой Ричарда, она бы о нем отлично заботилась! Каждый день готовила бы разные вкусности и приобщила бы к готовке и его самого. Они с ним все время целовались бы, и ей не пришлось бы спрашивать у него разрешения. И каждый день занимались бы любовью. А может, даже два раза в день.
 Моника перевела дыхание. Представив себя женой Ричарда, она одновременно испугалась и возбудилась. Как странно: еще неделю назад мысль о замужестве внушала ей лишь отвращение. А попроси ее Ричард стать его женой, и она согласится. Хоть сегодня.
 Она отдавала себе отчет в том, что Ричард не собирается просить ее руки, но сама мысль была настолько привлекательной, что становилось жутковато. Что с ней происходит? Почему ей так хочется принадлежать ему телом и душой? И почему именно ему? Да, он ей нравится. И не только потому, что вызывает в ней те самые чувства, о которых предостерегали в школе сестры-монахини, но и потому, что считает ее толковой и способной. И уважает как личность.
 Только любовь ли это? Настоящая любовь на всю жизнь? Господи, как все запуталось! В колледже ее подружка Маргарита влюблялась несчетное число раз. Каждый раз, когда ее приглашали на свидание. И любовь продолжалась до тех пор, пока на горизонте не появлялся очередной воздыхатель.
 — Моника? — Ричард сел на диван и с тревогой заглянул ей в лицо. — С тобой все в порядке?
 Она кивнула и подошла к окну.
 — Иди сюда. — Он улыбнулся и похлопал по дивану, приглашая ее сесть рядом.
 Скажи так отец, дядя Микеле и любой другой мужчина, она восприняла бы это как команду. Но Ричард ее именно пригласил, поэтому она подошла и с готовностью села рядом. Поставила вино на стол и, заметив, что узкое как перчатка платье поднялось слишком высоко, одернула подол.
 Подняла глаза на Ричарда. На миг его взгляд задержался у нее на бедре, но он быстро отвел глаза и отхлебнул вина.
 Моника пододвинулась поближе. Ричард никогда ее не обидит. Рядом с ним она чувствует себя в полной безопасности. Вспомнив сегодняшнюю вылазку в клуб и Росса, она невольно вздрогнула.
 Ричард обнял ее одной рукой.
 — Может, теперь скажешь, что с тобой случилось?
 Она пожала плечами.
 — Ничего особенного.
 Он коснулся ее подбородка и повернул лицом к себе.
 — Моника, ты уверена, что тебе нечего мне рассказать?
 В его глазах было столько тревоги и участия, что лгать было бессмысленно.
 — Я поступила глупо, что поехала в клуб одна. Но ведь ничего страшного не случилось…
 — Но почему ты поехала одна? Тебе надоело, что я целыми днями хожу за тобой по пятам?
 — Нет! — Ну надо же до такого додуматься! — Просто я… — Она чуть отвернулась, чтобы он не видел ее глаз, когда она будет признаваться в своей беспросветной глупости. — Просто хотела набраться опыта.
 — Что-что?
 — Ну да. Хотела набраться опыта, чтобы стать для тебя привлекательнее.
 Моника почувствовала, как он напрягся. Однако он сдержался и, помолчав, уточнил:
 — И какого же опыта ты хотела набраться? Она пожала плечами.
 — Опыта общения с мужчинами. Легкий флирт, поцелуи…
 Ричард буркнул что-то, наверное, ругнулся.
 — Моника, ну как ты могла?! И о чем ты только думала?
 — Не надо на меня кричать! Я и так понимаю, что поступила очень глупо.
 Он вздохнул и чуть крепче обнял ее за плечи.
 — Я не хотел кричать. Просто я волновался и… Извини. Я не должен был повышать да тебя голос.
 Она положила руку ему на грудь. И почувствовала, как у нее под ладонью бьется его сердце. Ровно и спокойно.
 — Ты волновался обо мне?
 — Конечно, волновался! А какого черта тебе взбрело в голову, будто ты для меня не достаточно привлекательна?
 — Ты сам сказал, что хотел бы, чтобы у меня было больше опыта.
 Ричард покачал головой и, откинувшись на спинку дивана, уставился в потолок.
 — Я этого не говорил. Во всяком случае, я имел в виду совсем другое. — Он рассеянно поглаживал ей руку, и у нее от возбуждения мурашки побежали по спине. — Я вовсе не хочу, чтобы ты была опытнее. Ты нравишься мне такой, какая есть.
 Моника выпрямилась и заглянула ему в лицо.
 — Правда?
 Он покосился на нее, и уголок его рта чуть приподнялся в ухмылке.
 — Правда.
 — Но ты сказал…
 — Я хотел сказать, что заниматься любовью первый раз — серьезный шаг. Подобный опыт, хороший или плохой, остается с тобой навсегда.
 — Понимаю. — Она встретила его взгляд. — Поэтому я так долго ждала.
 — Я восхищен твоим самообладанием и здравомыслием. И именно поэтому стараюсь держаться от тебя подальше. А вовсе не потому, что нахожу тебя недостаточно привлекательной и опытной. Я уважаю твое решение дождаться того самого мужчину. — Рик потер глаза. — Но пойми и ты, Моника! Ведь мне от этого не легче: я не могу перестать тебя хотеть.
 Возбуждение бурлило у нее в груди как дорогое шампанское. Она улыбнулась и прильнула к нему еще теснее.
 — А ты меня хочешь?
 — Не строй из себя дурочку, — проворчал он.
 Она прижалась губами к его шее.
 — Я не дурочка.
 — Именно это я имел в виду. Эй, ну-ка прекращай свою провокацию!
 Кожа под ее губами была такая теплая и так приятно пахла! Она провела по его шее пальцами, нашла ложбинку, где бьется пульс. Все чаще и чаще. А у нее самой сердце чуть не выпрыгивало из груди. Моника привстала и устроилась у Ричарда на коленях.
 — Эй! — Он вздрогнул. — Слезай.
 Она покачала головой и поцеловала его в губы.
 Он откинул голову и посмотрел на нее жадными глазами, что возбуждало ее сверх всякой меры.
 Рик шумно вздохнул.
 — Моника, ты поняла, о чем я тебе только что говорил?
 — Я-то все поняла. — И она обвила его руками за шею. — А вот ты еще не понял! Наконец-то я нашла того самого мужчину.




 Глава 14


 Ричард понимал: он должен снять Монику с коленей. Посадить в такси и отвезти к Микеле. И вообще, какого черта он привез ее к себе?! Выходит, несмотря на все свои проповеди и правильные слова, в глубине души он всегда хотел, чтобы случилось то, что случилось? Он что, совсем рехнулся?! Какой же он кретин!
 — Моника, послушай. — Он сжал ее ладонь. — Мне очень приятно, что ты видишь во мне того самого мужчину, но…
 — Замолчи. — И она зажала ему рот свободной рукой. — Мне не нравится твой тон и то, что ты хочешь сказать. Можно подумать, ты лучше меня знаешь, что мне нужно!
 Он пытался открыть рот, но она лишь сильнее прижала ладонь. А когда он сделал попытку снять ее руку, убедился, что Моника далеко не майская роза.
 — Я еще не все сказала. Мне надоело, что мужчины все время за меня решают, что для меня лучше. Ричард, ведь ты не такой, как они. Ты же сам сказал, что считаешь меня умной. Ведь так?
 Он молча, кивнул, чувствуя, как его медленно, но верно загоняют в угол.
 — А еще говорил, что у меня есть деловое чутье.
 Он отодвинул ее руку.
 — Деловое чутье — это одно, а жизненный опыт — совсем другое.
 Она пристально посмотрела ему в глаза, улыбнулась и медленно наклонила голову к его лицу. А потом провела кончиком языка по его нижней губе.
 Его тело не замедлило откликнуться на ее призыв.
 — Моника…
 Она прихватила губу зубами и затянула к себе в рот. У него перехватило дыхание.
 — Моника, я серьезно! — Ричард предпринял еще одну попытку остановить это безумие, но Моника снова завладела его ртом.
 Устроилась у него на коленях поудобнее, тесное платье поднялось еще выше, оголив ноги, и рука Ричарда, которую он имел глупость оставить у нее на талии, скользнула вниз и коснулась голой ляжки. Поднялась выше и натолкнулась на шелковое кружево трусиков. Влажных трусиков. Моника тихонько вздохнула и слегка раздвинула ноги.
 Ричард перестал сопротивляться и ответил на поцелуй. Он понимал, что нужно убрать руку, но Моника была вся такая разгоряченная… И оказалась такой способной ученицей! Ее язык с готовностью и куда большим умением, чем неделю назад, орудовал у него во рту. Черт! Он так возбудился, что диву давался, как это Моника еще не слетела у него с коленей.
 Он продвинул руку чуть дальше, просунув пальцы за эластик трусиков. Моника замерла, а потом подалась бедрами вперед, и его пальцы коснулись мягких влажных складок.
 Она отпустила его губы и откинула голову назад. Он продвинул палец вперед. Совсем чуть-чуть. Он еще мог остановиться.
 Моника сладко застонала, и палец вошел в ее горячую мягкость.
 Ричард провел языком по ее шее, низкому вырезу платья на груди и, прихватив зубами ткань, попробовал стащить лиф вниз. Платье не поддавалось, и он сквозь тонкую ткань нащупал языком округлый сосок.
 Моника была без лифчика, и сквозь влажную ткань просвечивала клейкая ленточка. Стащить ее одними зубами, не снимая платья, оказалось задачей не из легких, но Ричард справился. И, жадно захватив сосок в рот, начал ласкать его языком, а когда ощутил сквозь тонкую ткань, как он заострился и набух от возбуждения, почувствовал мощный прилив желания.
 — Ричард… — тихо простонала Моника.
 Решив, что зашел слишком далеко, он вытащил руку из-под платья, чувствуя себя последним эгоистом.
 Моника вскрикнула «не надо», опустила глаза на его блестящий от влаги палец, а потом встретила его взгляд.
 — Моника, детка, прости меня. Я не… Прости.
 Она приоткрыла губы и перевела взгляд ему на грудь. Расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, потом еще одну.
 — Моника, подожди. Он взял ее за запястья.
 Она вырвана руки и, соскользнув с его коленей, взялась за подол и стянула платье. Оставшись в одних черных трусиках, опустилась перед ним на колени и расстегнула все остальные пуговицы на рубашке.
 — Ты понимаешь, что делаешь? — спросил он, смутно соображая, что надо бы ее остановить.
 — Понимаю. — Она распахнула рубашку, и он позволил снять ее совсем.
 Моника сидела на полу и с пристальным вниманием смотрела на его грудь. Коснулась кончиком пальца соска, обвела вокруг него ярко-красным ноготком, привстала и лизнула языком.
 Рик прикрыл глаза и задержал дыхание. Желание накатило на него с новой силой, и он протянул к ней руки, но она ускользнула. Он открыл глаза. Моника сидела на полу, и на ее губах играла довольная улыбка. Он остановил взгляд на ее обнаженной груди. Один сосок все еще томился под ленточкой.
 — А где у тебя спальня? — спросила она.
 Рик поднял глаза и встретил ее взгляд, но она и глазом не моргнула.
 — Ты уверена, что хочешь этого? Она потянулась расстегнуть ремень его джинсов, и Ричард обхватил ее груди ладонями. Он хотел ощутить ее всю, подержать на руках, почувствовать ее тяжесть. Она задрожала от удовольствия и отпустила пряжку, а он наклонился и поцеловал ее в губы. И целовал до тех пор, пока хватило дыхания. Моника обмякла у него под руками, и тогда он поднялся с дивана и одним ловким движением подхватил ее на руки.
 Она удивленно ахнула и, обвив его руками за шею, неловко чмокнула в плечо, а он понес ее в спальню.
 Хорошо, что сегодня утром поменял белье и как следует застелил постель, подумал Рик. Ему-то все равно, но у Моники это впервые и надо, чтобы все было красиво. Черт! Все-таки жаль, что это не Риц!..
 Войдя в спальню, толкнул плечом выключатель и опустил Монику на темно-синее атласное покрывало. Она смущенно улыбнулась, и он снова почувствовал укол совести.
 Присев на край кровати, поправил ей волосы, разметавшиеся по подушке, и тихо сказал:
 — Еще не поздно остановиться. В ее глазах сверкнул вызов.
 — Нет, Ричард! Я хочу всего. Возьми меня. И она снова потянулась к ремню. На этот раз он не противился: ему было любопытно, как далеко она отважится зайти.
 Моника возилась с пряжкой, но сразу у нее не получилось. Она приподнялась на локте, расстегнула пряжку, вытянула ремень и подняла на него свои глазищи. Рука у нее чуть заметно дрожала, и она прикусила губу.
 Господи, какая же она красивая! Рику хотелось запомнить ее такой: смущенной, обольстительной и исполненной решимости в одно и то же время.
 Когда она потянулась к молнии, он взял ее за запястье и поцеловал в ладонь. Она подняла на него удивленные глаза.
 — Моника, нам нужно сбавить темп, — сказал он и взял в рот кончик ее указательного пальца.
 Моника вздохнула — и с нетерпением покачала головой.
 — Но я хочу поскорее увидеть тебя без одежды, — возразила она.
 Рик улыбнулся. Она вспыхнула и чуть отвернула лицо.
 Он дотронулся до ее соска. Какая у нее красивая грудь! Само совершенство. Кожа нежная, соски маленькие и твердые, как спелые вишенки. Наклонив голову, он взял один в рот, а она снова потянулась к молнии джинсов.
 Он тихо засмеялся и перехватил руку.
 — Эй, поосторожнее. Ты играешь с огнем. Она пробормотала что-то на итальянском, но ее нетерпеливый тон в переводе не нуждался.
 — Моника! — Он взял ее ладонь и приложил к возбужденному члену. — Попробуй.
 Она отпрянула, а потом расправила ладонь и осторожно обхватила его пальцами. Провела по всей длине, и на ее лице отразились удивление и любопытство.
 Рик прикрыл глаза и перевел дыхание.
 — Пожалуй, хватит.
 Но ее пальцы проделали обратный путь.
 — Хотел сказать тебе одну вещь. — Он посмотрел на нее.
 — Какую вещь? — Она подняла глаза на его лицо и тут же снова опустила на более занятный объект.
 Столь откровенная заинтересованность и рвение не могли не польстить его мужскому самолюбию.
 — Я хотел сказать, что… — Он осекся и молча смотрел в ее широко распахнутые глаза. Черт! Совсем забыл, что хотел сказать. Где уж тут помнить!
 А она снова потянулась к молнии.
 Рик схватил ее за запястье, откинулся на подушки и, потянув за собой, уложил ее на себя. Моника рассмеялась, а потом приподнялась на локтях и посмотрела ему в лицо.
 — Ну и что же ты хотел мне сказать? — И она потерлась сосками о его грудь.
 Он отодвинул густой занавес волос, чтобы видеть ее всю. Она устроилась поудобнее, и ее соски снова защекотали ему кожу. Он чувствовал, как его плоть отзывается горячим биением под ее животом.
 Рик провел ладонями по ее спине, потом опустил их на ягодицы. Она прикрыла глаза и прижалась к нему еще теснее, мурлыча, как довольная кошечка.
 Нет, это выше его сил! Даже смотреть на нее это искушение. И сплошная пытка! Какие у нее глаза, особенно сейчас, — глубокие, затуманенные желанием… А какие губы! Горячие, влажные… А когда она складывает их бантом, он собой не владеет.
 — Моника… — Его пальцы вжались в мягкую попку.
 Она распахнула глаза еще шире.
 — Поцелуй меня, — выдохнул он.
 Она высунула кончик языка, облизнула нижнюю губу, наклонила голову и, распластав грудь, прижалась к нему и завладела его ртом. Сначала играла его губами. Покусывала, посасывала и раздразнила до полного умопомрачения. Похоже, ученица превзошла учителя. Моника не спешила и целовалась с упоением.
 Когда Рик просунул ладонь за кружевной эластик трусиков, она замерла. Тогда он снизил темп. Но она сделала движение бедрами, молча прося продолжения, и его палец проник внутрь. И остановился, упершись в мягкую преграду. Ричард почувствовал, как Моника вся сжалась внутри.
 Но потом ее поцелуй стал еще горячее, она подалась всем телом вперед, и Ричард задышал чаще, подавив готовый сорваться стон. Перекатил ее на спину и, возвышаясь над ней, посмотрел в ее глаза. Он видел в них желание и испуг.
 Он обвел сосок кончиком пальца и поцеловал его.
 — Хочу снять с тебя трусики.
 Моника сдвинула ноги. Наверное, сработал рефлекс. Но она тут же расслабилась, и Ричард усилием воли заставил себя не спешить.
 Поцеловал другую грудь. Зажал сосок между большим и указательным пальцами.
 — Разумеется, если ты не против.
 Она смотрела на него с таким доверием, что у него душа перевернулась от нежности.
 — Да, я хочу, чтобы ты меня взял! — шепнула она.
 Ричард поцеловал ее в губы и, зацепив трусики с боков пальцами, стянул с ног. Даже темный треугольник волос у нее на лобке был идеальной формы. Он накрыл пушистый бугорок ладонью, чтобы она постепенно привыкала к нему.
 Хотя он уже проникал в нее. И она не возражала. Ему нравилось ощущение шелковистых курчавых волосков под ладонью. И нравилось выражение ее лица: доверчивое и нежное. Только не нужно спешить.
 Он осторожно опустил руку чуть ниже.
 — Ричард? — тихо сказала она, и он задержал дыхание. — А джинсы?
 Он не мог сдержать улыбку, хотя ему было не до смеха. Еще чуть-чуть — и он взорвется. Интересно, надолго ли его еще хватит? Может, пойти в ванную и «взять себя в руки»? Главное — не торопить Монику. Если и дальше так пойдет, то он кончит еще раз пять, а то и больше.
 — Ричард…
 Нетерпеливый голос Моники вывел его из задумчивости. Она добралась до замочка молнии и дернула его вниз. И он чуть не выпрыгнул из трусов.
 — Эй! — засмеялся Рик, — Поаккуратнее! Не повреди груз. — Он снял джинсы и, оставшись в раздувшихся шатром трусах, продолжил ласкать ей грудь.
 Однако отвлечь Монику было не так просто. Не отрывая глаз от интересующего ее объекта, она протянула руку и взялась за эластичный пояс трусов.
 Она смотрела такими жадными глазами, что он перестал сопротивляться. Снял трусы и следил за ее реакцией. Слаб человек! Моника уже и так раздула его мужское самолюбие до небес, но, черт побери, до чего же приятно лицезреть, как она пожирает его член своими бархатными глазищами!
 Приоткрыв губы, она медленно приподняла ладонь, словно хотела дотронуться, но потом, видимо испугавшись, опустила руку. Ричард хотел приободрить ее, мол, все в порядке. Черт! Да он и сам этого хочет. Только спешить нельзя. Ведь у Моники это в первый раз. Пусть все будет как можно лучше. Но, если он позволит ей дотронуться до него сейчас, это может плохо кончиться. Ведь он не железный!
 — Детка, нам нельзя спешить. — Он погладил ее по розовой от возбуждения щеке. — Еще не время. Понимаешь?
 — Не время? — Она тяжко вздохнула. — Мне уже и так двадцать три.
 Рик рассмеялся.
 — С тобой не соскучишься!
 — А это хорошо? — спросила она, и ее губы тронула лукавая улыбка.
 — Даже очень. Ты просто чудо! — И он пробежал глазами по груди, плоскому животику и треугольнику волос. — Доверься мне.
 Внимание Моники было приковано к его возбужденной плоти. Она облизнула губы, и Ричард не на шутку испугался, что тут же и кончит.
 — Ричард? Черт! Снова этот вкрадчивый тон.
 — Что? — не без опаски спросил он. Она подняла на него глаза.
 — А я узнала, что такое «вафля с кремом».
 На миг Ричард лишился дара речи, а потом, прокашлявшись, уточнил:
 — Надеюсь, ты не у дяди об этом спросила?
 Она улыбнулась и покачала головой.
 Рик лег рядом, подавив искушение попросить ее показать, что это такое, но она тут же повернулась и снова нацелилась глазами на интересующий ее объект. Столь высокая оценка его мужского достоинства окончательно вскружила ему голову.
 Он положил ладонь ей на бедро, погладил, провел по соблазнительному изгибу талии.
 — Ну и где же ты разыскала ответ?
 — В Интернете.
 — Боже праведный! В чате?
 Она кивнула и, когда его рука поднялась выше и коснулась груди, на миг зажмурилась.
 — Надеюсь, о себе ты там информацию не оставила?
 Моника вздохнула и закатила глаза. А потом бросила на него озорной взгляд и небрежно заметила:
 — Разве что самую малость.
 Он ворчливо хмыкнул, а потом решил ей подыграть.
 — Ну и что же ты оставила? — Ущипнув ее сосок, он наклонил голову и лизнул его. — Что тебе нравится вот это?
 Она ахнула и выгнула спину, словно прося большего.
 Он обхватил другой сосок губами и затянул глубоко в рот.
 — А как тебе вот это? — Он провел ладонью по бедру, животу, но не коснулся лобка.
 Моника сжала ноги, а потом снова раздвинула, словно приглашая его войти. Ричард уже запутался, кто кого дразнит, и почувствовал такой мощный прилив желания, что решил прекратить игру.
 Но Моника только входила во вкус. Она подняла руку к своей груди и коснулась соска красным ноготком. Медленно обвела кругом — раз, еще раз… Прикрыла глаза и облизнула губы.
 Ричард взял другой сосок в рот и смотрел, как ее лицо сначала напряглось, а потом расслабилось. Она убрала ладонь со своей груди, но он положил ее руку обратно.
 Не теряя времени, Моника свободной рукой дотянулась до его члена и нежно сжала у основания. Ричард отпустил ее грудь.
 — Я сделала тебе больно? — Она ослабила пальцы.
 — Нет, детка, просто… — Он схватил ее за запястье, а в голове стучало: еще чуть-чуть — и он кончит. — Просто еще не время.
 Она чуть нахмурилась.
 — Но я хочу знать, какой он на ощупь.
 Нет, она его точно доконает! А может, пустить все на самотек? Пусть делает, что хочет, и удовлетворит свое любопытство. Самотек?! Неплохой получился каламбурчик. В том-то и проблема, что он того и гляди кончит, и что тогда делать?
 Вот если бы они сначала занялись любовью, а свои исследования Моника отложила бы на потом, все было бы намного проще. Физически она уже готова. Она такая влажная, что он без труда в нее войдет. При других обстоятельствах он так и поступил бы. Но ведь это Моника. А с ней все по-другому.
 Рик поцеловал ее и скрепя сердце убрал ее руку.
 — Пойду возьму презерватив.
 Моника кивнула. Она смотрела, как он слез с кровати и роется в ящике комода. Наконец-то! Добилась своего: Ричард ее хочет. И они займутся любовью. Ей не терпелось ощутить его в себе, но в то же время хотелось поласкать еще подольше.
 Она смотрела на гладкую сильную спину, широкие плечи, узкую талию и, мускулистые бедра. И ягодицы у него тоже красивые. Такие твердые. Но и спереди он не хуже. Поскорее бы повернулся. Она еще на него не насмотрелась.
 — Нашлись. — Ричард с облегчением вздохнул, улыбнулся и подошел к кровати с упаковкой презервативов в руке. — Ну как ты?
 — Ничего. Но будет совсем хорошо, когда ты будешь рядом.
 — Думаю, это мне по силам.
 Он лег на спину, откинулся на подушки, и, оценив степень его готовности, Моника почувствовала, как у нее по всему телу разбежались искры возбуждения.
 Как же ей хочется его потрогать! Сжать в ладони, погладить, пробежать пальцами до самого верха. На округлом розовом кончике блеснула капля — и Монике захотелось ее слизнуть. Попробовать на вкус.
 И она сама ужаснулась этой мысли.
 — Ричард?
 — Еще рано.
 Он обнял ее за талию и перекатил на себя. Она потерлась сосками о волосы у него на груди и, подрагивая от удовольствия, шепнула:
 — Ты же не знаешь, что я хотела сказать.
 — Не знаю. Но могу себе представить.
 — Тогда почему нет?
 Ричард потянулся, достал из-под подушки презерватив, и, пока он открывал пакетик, Моника воспользовалась случаем: положила ладонь ему на грудь и плавно повела вниз.
 — Эй!
 — А что? — Она ускорила продвижение и настигла жертву.
 — Моника, черт! — Ричард замер и грубо выругался.
 — Тебе что, не нравится, когда я тебя трогаю? — удивилась она.
 — Нравится. И даже слишком. — Он уложил ее на спину и, скользнув ладонью по животу, ввел в нее палец.
 Она задержала дыхание.
 — А тебе нравится? — спросил Рик.
 От наслаждения не в силах вымолвить ни слова, она молча кивнула, а он вынул палец и снова ввел его.
 — А вот так?
 Одновременно он нашел большим пальцем клитор и принялся ласкать его легкими круговыми движениями. Моника замерла и, стиснув пальцами атласное покрывало, выгнула спину. Ей казалось, будто ее всю охватило пламя. Она сомкнула бедра, но он продолжал ласки, доводя ее до экстаза и повергая в смущение: она вдруг ощутила, как из нее сочится влага.
 Ричард провел кончиком языка у нее за ухом и шепнул:
 — Когда ты меня ласкаешь, я чувствую то же самое: мне кажется, что я вот-вот взорвусь.
 Рик замедлил движение и, когда Моника уже решила, что он сейчас прекратит, снова ввел в нее палец. И не один. И она чуть не задохнулась от восторга.
 — Еще не время. — Он слегка куснул ее за мочку уха, — Хочу, чтобы ты насладилась сполна. — Он снова нашел большим пальцем чувствительную точку, и она чуть не заплакала. — И запомнила свой первый раз. Понимаешь?
 Моника почувствовала, как из уголков глаз потекли горячим ручейком слезы. Она не понимала, что с ней происходит. Столько новых ощущений сразу! И таких необычных… Руки Ричарда сотворили с ней чудо: ее тело словно проснулось и зажило новой жизнью.
 А он снова взял в рот сосок, продолжая ласкать ее между ног, и у Моники внизу живота появилось странное ощущение. Сначала едва заметное, оно набирало силу, как бегущая волна, и, наконец, достигнув пика, взорвалось и у нее внутри все запульсировало от наслаждения.
 — Ричард… — Она схватила его за руку и, впившись в нее ногтями, застонала от сладкой муки. — Ричард…
 Он терзал ртом ее сосок, а его рука двигалась все быстрее.
 У Моники сердце ударило в горло, а тело снова и снова сотрясали спазмы наслаждения.
 Ричард вынул руку и, нежно поцеловав ее в губы, достал презерватив. Оторвался от ее губ и, прерывисто дыша, выпрямился и надел презерватив.
 Он был такой большой, что Моника инстинктивно сдвинула ноги. Ричард погладил ее по животу, раздвинул ее ноги и встал на колени между ними. Опустил глаза на низ живота, коснулся ладонью шелковистого треугольника и, раздвинув складки, смотрел с таким всепоглощающим желанием, что Моника снова содрогнулась от наслаждения.
 Он ввел в нее палец, потом два и, взяв член в ладонь, направил в ее влажную мягкость. Моника напряглась, но он вводил медленно, а рукой ласкал клитор, подстегивая ее желание.
 Рик подался вперед, войдя в нее еще глубже, и она постаралась расслабиться.
 — Ты как? — выдохнул он жарким шепотом, улыбнулся и, наклонившись, быстро поцеловал в губы.
 Она кивнула и улыбнулась. Вообще-то, было страшновато, но она не показывала виду.
 — В первый раз может быть больно, — шепнул он.
 Она снова кивнула, стиснула в ладонях покрывало и приподняла бедра, чтобы ему было удобнее.
 Он взял ее за бедра и продвинулся еще дальше, но, когда она вздрогнула, сразу остановился.
 — Ричард, я хочу тебя! — шепнула она, и он со стоном вошел в нее до конца.
 Моника почувствовала мимолетную боль и приподнялась ему навстречу. Прикрыв глаза и прерывисто дыша, Рик задвигался, повинуясь ритму страсти, и их тела слились в неистовом танце любви…




 Глава 15


 Черт!
 Пятнадцать минут четвертого?
 Не может быть! Рик приподнял голову с подушки и, сонно моргая, снова уставился на горящие в полумраке спальни красные цифры на будильнике. Так и есть: проспал!
 — Моника?
 Она безмятежно спала, уткнувшись ему в плечо, а ее правая рука покоилась у него на животе, поблизости от его отработанного на все сто инструмента. Ну и ночка! Ничего удивительного, что они оба вырубились.
 — Моника? — чуть громче позвал он, но она все не просыпалась, и Рик какое-то время молча смотрел на нее.
 Его губы дрогнули в улыбке. Любопытство Моники не знало границ. Как и ее энергия. Четыре раза за ночь! Ему еще ни разу не доводилось заниматься любовью на протяжении пяти с лишним часов. Видит Бог, он пытался ее угомонить, предостерегал, что завтра ей будет не по себе. Но разве она послушает? Она ненасытна и неистощима. Как тот зайчик из рекламы батареек «Энерджайзер».
 Рик снова покосился на электронные часы на прикроватном столике и легонько потряс ее за плечо.
 — Моника? Просыпайся! Пора вставать. Она открыла глаза и сонно спросила:
 — Почему?
 — Потому что уже очень поздно. Вернее, рано. Вставай, а то твой дядя мне голову оторвет.
 Она зевнула и сладко потянулась, потом бросила взгляд на часы. Глаза у нее округлились, и она затараторила на итальянском.
 — Я тоже так думаю, — ухмыльнулся Рик и, подняв с пола черные трусики и красное платье, протянул ей. — Одевайся.
 Она взяла одежду в руки и, покрутив платье в руках, нашла перед и продела голову в вырез.
 — Дядя Микеле наверняка спит. Ведь он не знает, что вечером я уходила из дома.
 — Даже так? — Рик надел трусы и потянулся за джинсами. — Ты снова проделала трюк с подушками?
 Не услышав ответа, он обернулся. Моника, так и не успев натянуть платье, задумчиво смотрела ему в пах. Он ухмыльнулся и заметил:
 — Увы, детка, мои возможности ограничены. Я не могу пребывать в состоянии боевой готовности круглые сутки.
 Она легонько ущипнула его за руку, и щеки у нее порозовели. Потом с вызовом подняла подбородок и, сбросив платье, встала с кровати и заявила:
 — Хочешь, приведу его в состояние готовности?
 — Черт! — Он окинул ее взглядом, и сердце забухало в груди. — Лучше не надо.
 Она сделала к нему шаг, и он ощутил прилив желания.
 — Ричард, мы с тобой не успели попробовать одну вещь.
 Рик задержал дыхание. И не одну! Только она еще об этом не знает. А может, знает? Ведь она не вылезает из Интернета.
 — Моника… — Он взял ее за руки. — Ты прекрасно знаешь, я от тебя без ума. Можно сказать, собой не владею. И, как безвольный тип, иду у тебя на поводу. — Он улыбнулся. — Но я не хочу, чтобы Микеле рассвирепел и отправил тебя домой.
 Она тяжко вздохнула, и у него возникло искушение поскорее ее утешить.
 — Ты прав. — Моника повернулась, схватила с кровати платье и, просунув голову в вырез, принялась его натягивать.
 При этом она производила такие телодвижения, что Рик счел нужным отвести глаза. Влез в джинсы — ремень куда-то запропастился — и поискал глазами рубашку. Он пребывал в состоянии легкого шока. До него еще в полной мере не дошло то, что случилось этой ночью.
 Он занимался любовью с Моникой. С девственницей. Милая, невинная, любопытная Моника… А он лишил ее девственности. Правда, с ее согласия. Рик внутренне усмехнулся. Скромнее нужно быть — по ее инициативе. Но ведь лишил же!
 И ничуть не жалеет об этом. Черт! Ему так хорошо с ней!.. Жаль, что она не может остаться. Ему бы хотелось просыпаться по утрам и видеть ее рядом. Такого с ним еще не бывало. Моника особенная.
 У Рика были подружки, но он не допускал, чтобы они оставались у него на ночь. И не потому, что они ему не нравились. Просто он предпочитал независимость.
 А с Моникой все по-другому. Она нужна ему постоянно. Ему приятно, когда она рядом — будь то дома или у него в кабинете, даже если они ничем таким не занимаются. Просто ему необходимо чувствовать ее присутствие. Нужно — и все! Ощущение было новым и несколько пугающим, но факт остается фактом. Он хочет, чтобы Моника все время была с ним рядом.
 — Ричард, тебе совсем необязательно ехать со мной, — сказала Моника, входя в гостиную, когда он уже застегивал рубашку. — Я сама поймаю такси.
 — Не сомневаюсь. Ты все можешь. — Он проверил, на месте ли кошелек, и обнял ее за плечи. — Пошли.
 — Она улыбнулась. Маленькая плутовка прекрасно знает, что одну ее он ни за что не отпустит.
 — А где моя сумочка? Там же ключ. Моника огляделась и, увидев сумочку в углу дивана, схватила ее и повернулась к нему. Рик заметил, что вырез платья потерял свою первоначальную форму. Благодаря его стараниям. Он провел пальцем по растянувшейся ткани и пробормотал:
 — Извини. Я испортил тебе платье. Чуть нахмурясь, она опустила глаза и оглядела себя.
 — Вот и хорошо! Все равно оно мне больше не нравится.
 Рик удивленно вскинул брови.
 — Слишком узкое и слишком короткое. Внутренне он согласился, но промолчал.
 Ему нравится, как она в нем выглядит. Правда, совсем не нравится, как на нее смотрят посторонние мужчины.
 Моника взяла его под руку.
 — А мы пойдем завтра по магазинам?
 — Конечно. И не завтра, а сегодня. — При условии, что ее дядюшка не сожрет его живьем, а ее не посадит под домашний арест. А что? Скорее всего, именно так и будет.
 Они вышли и отправились вниз. Минут через пять поймали такси, и, как только оказались на заднем сиденье, Моника прильнула к нему и поцеловала его в шею. Он повернулся к ней, их губы встретились, и она тут же просунула язык ему в рот.
 Квартира Микеле была совсем близко, и у Рика возникла безумная мысль: попросить водителя сделать два-три круга. Но усилием воли он оторвался от ее губ. А то еще сотворит очередную глупость: отвезет к себе или еще что-нибудь похлеще.
 Когда они подъехали к дому, Рик попросил водителя подождать его. Ему пришло в голову: вдруг сегодня по закону пакости Микеле мучит бессонница и он сидит в гостиной, поджидая их возвращения как ворон крови?
 В лифте Рика осенила еще одна догадка.
 — Моника, а дядя видел тебя в этом платье?
 Ее глаза округлились от испуга, и все стало ясно без слов.
 — А на что же ты рассчитывала? Она пожала плечами.
 — Я думала, что вернусь домой первой. Не волнуйся! В это время дядя Микеле всегда спит.
 — Будем надеяться, — буркнул Рик.
 А Моника прижалась к нему и обхватила его за шею.
 — Давай потихоньку пройдем ко мне в комнату? — предложила она и чмокнула его в подбородок, а потом в шею, потом в грудь в вороте рубашки.
 — Моника, ты играешь с огнем. — Рик расцепил ее руки как раз в тот момент, когда двери лифта открылись.
 Следов губной помады давно не осталось на губах Моники, но эти губы — мягкие, розово-влажные — так и просили, чтобы их поцеловали, и Рик не устоял.
 — Останься со мной, — шепнула она. — Я буду по тебе скучать, Ричард, ну пожалуйста.
 Высунув голову из кабины, он оглядел холл. Никого. Они вышли.
 — Где ключ?
 Он был уже у Моники в руке.
 — Дядя Микеле не знает, что сегодня вечером я была с тобой. Иди. Я тебе позвоню.
 Рик улыбнулся и убрал с ее щеки прядь волос.
 — А вдруг он не спит? Тогда я тебе понадоблюсь.
 — Да спит он! — уверенно заявила она и вставила ключ в замочную скважину. Повернула, приоткрыла дверь, замерла на пороге и прислушалась.
 Из спальни Микеле доносился заливистый храп. Судя по всему, дядюшка видит не первый сон.
 Моника обернулась, и ее глаза озорно блеснули.
 — Ну что я говорила? Пойдем ко мне в комнату.
 — Лучше не искушай меня.
 — Ну, пожалуйста… Он чмокнул ее в нос.
 — Позвони мне.
 — Ричард?
 Он уже повернулся уходить, но остановился, чтобы ей не пришлось повышать голос. Взглянул в ее глубокие бархатные глаза — и его решимость стремительно пошла на убыль. Если она еще раз попросит его остаться…
 — Я люблю тебя, — шепнула она и, проскользнув в квартиру, захлопнула дверь.
 Моника пристально вгляделась в свое отражение в зеркале ванной комнаты и добавила еще чуть-чуть крем-пудры на темные круги под глазами. Надо скрыть следы преступления. Дядя Микеле наверняка не придет в восторг оттого, что она злоупотребляет косметикой, но после такой ночи без нее никак не обойтись.
 Интересно, а что сейчас делает Ричард? Моника провела щеткой по волосам. Стоит подумать о нем, как в животе возникает какое-то особенное ощущение — теплое, тревожное, но удивительно приятное. Может, Ричард уже на работе? Думает ли он о ней или нет?
 Всю последнюю неделю Моника могла думать только о Ричарде. Когда он рядом, она становится совсем другой. По-другому смеется, по-другому думает. Но самое главное — рядом с ним она чувствует себя женщиной. Какое все-таки удивительное чувство — любовь! Если бы все люди знали, что это такое, то…
 — Моника! — раздался за дверью ванной нетерпеливый голос Микеле. — Если хочешь ехать вместе со мной в контору, поторопись. Через пять минут я ухожу.
 — Уже иду, дядя. — Моника поправила ворот блузки и тряхнула волосами.
 Когда она вошла в гостиную, дядя оглядел ее с головы до пят и недовольно проворчал:
 — Ну как с ума посходили! Все как один в джинсах. Будто одежды другой нет. А ведь мать ни за что не разрешит тебе расхаживать в штанах! Что будешь делать, как вернешься в Италию?
 Моника прикусила губу. Ей хотелось сказать, что в Италию она не вернется. Во всяком случае, навсегда. Нет, делать подобные заявления пока еще не время. Она чмокнула дядю в щеку.
 — Вы такой милый! Даже не журите меня за то, как я здесь одеваюсь. Спасибо вам за это. И за гостеприимство. Мне у вас так хорошо!
 Микеле покраснел от смущения.
 — А мне хорошо с тобой, девочка моя. Я рад, что ты приехала. И буду по тебе скучать.
 Она улыбнулась и накинула на плечо сумочку.
 — А может, и не будете.
 Он подозрительно прищурился.
 — Моника, а что это у тебя с лицом? Ну-ка, признавайся! Ты что, никак накрасилась?
 — Дядюшка! Не будьте таким старомодным! — Она взяла его под руку, но он, похоже, запамятовал, что спешит на работу.
 Пристально заглянув ей в лицо, сурово сдвинул брови.
 — Вижу, детка, сегодня у тебя хорошее настроение.
 — А у меня всегда хорошее настроение, — приподнятым тоном ответила она. Почувствовав, что краснеет, отпустила его руку и отвернулась.
 — Неправда. Так не бывает. — Он с тревогой заглянул ей в глаза. — Рик славный малый.
 — Да. — Почему дядя Микеле ни с того ни с сего заговорил о Ричарде? Ведь он не может знать о том, что случилось ночью.
 Моника огляделась и, заметив в углу у двери дядин зонт, поспешно подошла и взяла его.
 — Я слышала по радио, что сегодня будет дождь.
 Однако от Микеле не ускользнула ее нервозность.
 — А он хорошо с тобой обращается?
 — Кто?
 Микеле хохотнул.
 Она опустила глаза в пол и буркнула:
 — Хорошо.
 — Спору нет, Рик приятный молодой человек, а ты молодая и очень привлекательная юная особа. — Он передернул плечами. — Ясное дело… Скажи, детка, а тебе ни разу не приходило в голову, почему я позволил Рику быть твоим провожатым? — Он помолчал. — Ведь он тебе не родственник.
 Моника молча вскинула на него удивленные глаза.
 И Микеле продолжил уже мягче:
 — Дело в том, что Ричард… — он отвел глаза, — ну как бы это выразиться… Ричард тебе не опасен.
 — Как это? Не понимаю…
 Он вздохнул и болезненно поморщился.
 — Понимаешь, Моника, Рик предпочитает парней. К девушкам он равнодушен.
 Она рассмеялась.
 — Да вы что! Этого не может быть.
 — Может. — В глазах Микеле сквозило сочувствие. — Не веришь мне, спроси у Артуро.
 Моника покачала головой. Нет, это какой-то бред! Уж она-то точно знает. Хотя… А ведь сначала Ричард упорно ее избегал! — промелькнула гаденькая мысль. Она его постоянно провоцировала, а он все упирался. И так было до вчерашней ночи.
 Однако она отмела неприятную мысль. Дядя ошибается. У нее до сих пор все внутри сладко ноет после бурной ночи. Моника вспомнила, как Ричард ласкал ее: целовал грудь, покусывал и лизал соски… Как вошел в нее — такой большой и сильный, — что она чуть не закричала от страсти.
 Ну, конечно же, дядя Микеле ошибается.
 И она проглотила ком в горле, А вдруг она не все знает?
 С самого утра Рик отвечал на звонки и разбирался с бумагами. Разделил все накладные и счета по степени срочности на три стопки. Первая — в основном погрузочные документы — могла подождать до завтра. Со второй предстояло разобраться сегодня. Ну а счета-фактуры надо было подписать и передать в бухгалтерию еще вчера.
 Какого черта?! Что с ним происходит? Каким образом он умудрился проморгать срочные документы? Видно, на самом деле устал. Или вчера весь день думал о Монике. Стоит ему о ней подумать, жди беды. Ну, а сегодня у него еще больше оснований беспокоиться о Монике. Ведь она решила, что любит его.
 От этой мысли у Рика мороз пошел по коже.
 Потому что он сам, похоже, тоже влюбился.
 Хотя в ее случае никакая это не любовь. Проклятье! Он с самого начала знал, что рискует: ведь он у нее первый мужчина. Ну вот, так и вышло: Моника запуталась в своих чувствах. Нет, надо как можно скорее положить этому конец. Легко сказать. А как? Теперь он только и думает о том, как бы снова затащить Монику в постель. И не вылезать оттуда целыми днями. Ласкать Монику, любить ее и слушать, как она постанывает от наслаждения, смотреть на ее лицо…
 Рик покосился на телефон. Может, позвонить? Нет, еще рано. Пусть еще немного поспит. А вот он больше так и не сомкнул глаз. Или все-таки позвонить?
 Пока он мучился сомнениями, в холле раздался басок Микеле. Ричард поднял голову: в приемную входил босс, а следом за ним Моника.
 Стоило Ричарду увидеть ее — и голова пошла кругом, ну прямо как у подростка на первом в жизни свидании! На ней были узкие джинсики и довольно строгая блузка с пуговичками до горла. Она улыбнулась. Нет, только у Моники такая обольстительная улыбка!
 Она перекинулась парой слов с секретаршей, а потом направилась к нему в кабинет. Микеле прошествовал дальше, к себе.
 Ричард не стал изображать занятость. Словно завороженный он смотрел, как Моника идет к нему. И с каждым ее шагом сердце его стучало все тревожнее. Моника вошла и закрыла за собой дверь. Ричард вскочил со стула как ошпаренный и выпалил:
 — Не надо.
 — Что «не надо»?
 — Открой дверь.
 Она чуть выдвинула вперед нижнюю губу.
 — Хочешь, чтобы я целовала тебя у всех на виду?
 — Не хочу. — Он обошел ее и открыл дверь. Случайно бросил взгляд на Кэсси, стол которой находился прямо у него за дверью. Та отвела глаза и с трудом сдержала ухмылку. Какого черта?! Что происходит? Неужели все в конторе знают про их отношения? Но откуда?
 Рик потряс головой. Нет, этого не может быть! Просто у него развился комплекс вины, только и всего.
 — Никаких поцелуев в офисе, — пробормотал он, проходя мимо Моники, и сел на свое место. Хорошо, что их разделяет массивный дубовый стол. Так куда безопаснее.
 — Это ты мне? — осведомилась с невинным видом Моника и широко распахнула глаза.
 — Нам обоим.
 Она уселась на край стола и рассмеялась — чуть хрипловатым, горловым смехом, — и Ричард почувствовал, как его решимость тает.
 — Я по тебе скучала. Их глаза встретились.
 — Я тоже. — И Рик перевел глаза на дверь. Со своего места он не мог видеть Кэсси. — Ты уже обедала?
 Она удивленно взмахнула ресницами.
 — Еще только одиннадцать.
 — Верно. — Моника наклонилась к нему поближе.
 — Может, ты подумал о чем-то другом?
 — Хватит, Моника! — оборвал ее он. Она обиженно отпрянула, и Рик тут же пожалел, что был с ней излишне резок.
 — Никаких глупостей в офисе, — уже мягче сказал он. — Договорились?
 Она растерянно кивнула и спросила каким-то неуверенным тоном:
 — А глупостями займемся потом?
 Рику стало не по себе. Она что, думает, будто эта ночь для него ничего не значит? Нет, этого не может быть! Или может? Черт! Он вскочил и закрыл дверь. Подумал и запер.
 — Что случилось? — Он погладил ее по щеке. — Жалеешь о том, что произошло ночью?
 Она вытаращила глаза.
 — Нет, что ты! Ничуть не жалею.
 — А в чем же тогда дело?
 Моника отвернулась, но он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Она подняла на него глаза.
 — Ни в чем, — Пожала плечами. — Все в порядке.
 — Что-то непохоже.
 — Зря мы закрыли дверь. Ты же сам сказал.
 Рик улыбнулся. Может, он все преувеличивает? А может, Моника переживает, что вчера ночью на прощание призналась ему в любви?
 — Ну ладно. Поговорим за обедом. Она кивнула.
 — Я пока кое-что улажу, а потом пойдем с тобой в китайский ресторанчик. Тут неподалеку. — Рик точно знал: никто из конторы туда не ходит. — А ты любишь китайскую кухню?
 Она пожала плечами.
 — Не знаю. Никогда не пробовала.
 Вот это да! Неужели такое бывает?
 — Ну что ж! Вот и попробуешь. Не понравится, возьмем чизбургеры.
 Она довольно улыбнулась — как ребенок, которому пообещали мороженое, — и уточнила:
 — А после обеда пойдем по магазинам? Ричард повернул кнопку дверной ручки и открыл дверь.
 — Как скажешь. Можно и по магазинам.
 — А пока я помогу тебе с работой.
 — Между прочим, у меня есть для тебя задание. — Он кивнул на компьютер. — Ведь ты умеешь пользоваться Интернетом?
 В ее глазах вспыхнул интерес.
 — Умею.
 — Вот я и подумал: может, полазаешь и отыщешь какой-нибудь винный бар? Но только не такой, как обычно, а специализированный. С живой музыкой и все такое, где в основном тусуется молодежь.
 Моника сняла с плеча сумочку и с готовностью устроилась за компьютером.
 — Начни с Манхэттена.
 Она кивнула, а ее пальцы уже забегали по клавиатуре с завидной скоростью.
 — Ричард, я нутром чувствую: это хорошая идея. Просто пока в Нью-Йорке мало кто этим занимается. Тем лучше для нас: меньше конкуренция. — Она вздохнула. — Да разве они понимают толк в хорошем вине!
 Рик улыбнулся. Ему нравились ее энтузиазм и уверенность в себе. С минуту он молча полюбовался, как она работает, а потом занялся своими накладными. Хорошо, что после вчерашней ночи они могут вот так запросто общаться: решают, где перекусить, обсуждают планы по работе…
 На душе стало тепло и спокойно. Подозрительно спокойно.
 Около часа занимались каждый своим делом. Рик весьма успешно разделался с уймой срочных документов, а Моника отыскала три заведения, которые могли подойти для нового проекта.
 Они отправились перекусить как раз в тот момент, когда Кэсси собралась на встречу с мужем, с которым собиралась вместе пообедать, и столкнулись с ней в лифте. Пока ехали в лифте, Моника вела себя как паинька: стояла на пристойном расстоянии и руками ничего не трогала. Но как только вышли на улицу, она схватила Рика за руку и потащила в проулок.
 — Поцелуй меня прямо сейчас, — заявила она и, обхватив его за шею, прижалась всем телом.
 От неожиданности Рик оступился и уперся спиной в кирпичную стену. Под ногами валялась пустая банка из-под пива и обертка от «Сникерса».
 — Как романтично! — пошутил он. — Прелестный уголок для свидания…
 — Почему ты меня не целуешь? — Моника подняла на него подернутые грустью глаза.
 Рик нахмурился. Что с ней стряслось? Она какая-то странная… И просит больше, чем поцелуй. Ей нужна его поддержка. Он опустил голову и приложился губами к ее губам. В таком состоянии нежность предпочтительнее страсти, рассудил он.
 И ошибся.
 Моника протолкнула язык ему в рот, и Рику показалось, будто он ощутил ее отчаяние на вкус. Она целовалась с каким-то исступлением, пока у нее хватило дыхания.
 — Моника, сбавь темп, — пробормотал он, когда она отступила.
 — Тебе что, больше не нравится со мной целоваться? — спросила она и, вспыхнув, отвернулась.
 — Конечно, нравится. Эй! — Рик приподнял ее лицо. — Моника, может, все-таки скажешь, что случилось?
 Она отвела глаза.
 — А я-то думал, мы с тобой друзья. И даже больше.
 Она тут же вскинула глаза.
 — Так и есть.
 — А друзья друг другу доверяют. И делятся всем. В том числе проблемами.
 Она скорчила гримаску.
 — Но это такая глупость. Ты будешь смеяться.
 — Ну и что? Неважно. Все равно скажи.
 — Сама не пойму, почему меня это беспокоит.
 — Тем более скажи, — настаивал Ричард. — Моника, давай поговорим, а там видно будет.
 — Что видно? — не поняла она.
 — Я имею в виду, поговорим и разберемся.
 — Понятно. — Она все медлила.
 — Вот увидишь, все будет хорошо. И ты сама посмеешься.
 Она вздохнула.
 — Надеюсь.
 Ричард терпеливо ждал. Прохожие бросали на них любопытные взгляды.
 Наконец Моника шумно вздохнула и, подняв на него глаза, отважилась спросить напрямик:
 — Ричард, ты что, голубой?




 Глава 16


 Наверное, он не расслышал. А может, она не совсем понимает, что говорит. Все-таки английский для нее не родной.
 — О чем это ты?
 Она все смотрела на него не мигая, и в ее глазах сквозило отчаяние.
 Рик взял ее за руку и увел глубже в проулок, подальше от любопытных ушей и глаз.
 — Моника, я не понимаю, о чем ты хочешь меня спросить.
 — Кто тебе больше нравится: женщины или мужчины?
 Рик чуть не поперхнулся.
 — Какого черта?! Что за дикий вопрос?
 — Я знаю, женщины тебе тоже нравятся. — Она запнулась. — После вчерашней ночи я… мы… Но я заглянула в Интернет и оказывается, некоторые мужчины… ну как бы это сказать, могут и с женщинами, и с мужчинами. И если…
 — Хватит! — Он поднял руку. — Хватит! Никакой я не голубой. Если тебе интересно мое мнение на этот счет, так я против них ничего не имею, только я не такой. — Нет, это просто дурной сон! Ну и разговорчик. — Моника, откуда у тебя подобные мысли?
 — Дядя Микеле сказал.
 Рик остолбенел. Они знакомы с Микеле пятнадцатый год. Этого не может быть!
 — Может, ты его не так поняла?
 — Вряд ли. Он выразился совершенно ясно.
 — Прямо так и сказал, что я голубой?
 — Да.
 — Когда?
 — Сегодня утром.
 Рик покачал головой. Что за чертовщина?! Видно, сегодня с утра пораньше все посходили с ума.
 — А он знает, в котором часу ты вернулась домой?
 — Он вообще не знает, что я выходила из дома.
 Моника пристально смотрела на Рика, словно не верила, что он говорит правду, и искала внешних проявлений того, что он играет за другую команду.
 Черт! Может, он и не Казанова, но ему казалось, что вчера ночью он потрудился на славу. И вот — нате вам!
 — Ричард, я ему не поверила. — Она покраснела. — Не совсем…
 — Даже не знаю, зачем Микеле сказал тебе, будто я гомик. Может, заподозрил, что я тебе нравлюсь, и хотел таким образом тебя отвратить?
 — А я подумала, что, возможно, я чего-то не понимаю. Помнишь, тот вечер в клубе? В клубе с комнатой наверху.
 Еще бы ему не помнить! Такое не забудешь! Один Гэвин со своими железными кулаками чего стоит. До сих пор челюсть побаливает.
 — Там была одна женщина и три мужчины. — Она прикусила нижнюю губу и, помолчав, пробормотала: — И все голые.
 Как завороженный Рик смотрел ей в глаза.
 — Помню.
 Моника порывисто ударила его кулачком в грудь и прижалась к нему бедрами. И он тут же ощутил прилив желания.
 — Я знаю, что ты меня хочешь! — шепнула она. — И я тоже тебя хочу. Только… Ричард, я хочу быть единственной.
 Она подняла глаза и посмотрела на него так доверчиво и так обольстительно… А потом в их бархатной глубине облачком промелькнуло сомнение.
 — Моника, кроме тебя мне никто не нужен. — Рик выдержал ее взгляд и почувствовал, что на душе у него стало удивительно спокойно. — Поверь.
 Она перемерила десять костюмов и три из них купила. Сетовала, что за завтраком съела слишком много блинчиков с овощами, и теперь померить джинсы не удастся.
 Рик сидел на стуле у примерочной и улыбался. С Моникой так легко и просто! Она ничего не утаивает, а говорит все как есть. Сказала, что узкие короткие платья ей разонравились потому, что мужчины все время пялятся на ее грудь и ноги. А еще потому, что приходится ограничивать себя в еде, чтобы живот не выпячивался. Рику казалось, будто он знает ее целую вечность — словно они давным-давно женаты.
 Женаты? Перспектива совместной жизни и манила, и пугала. Ведь он знает ее всего три недели. К тому же ее родные вряд ли придут в восторг. Они уже давно все за нее решили. И он в их планы не входит.
 — А это тебе нравится?
 Моника показалась из примерочной в стильном черном платье — чуть выше колена, скромный вырез углом, — но выглядела она в нем сногсшибательно.
 — Очень! — не покривив душой, с улыбкой ответил Рик.
 — И в нем можно пойти на ужин с дядей Микеле, да?
 — Можно. — Рик с трудом скрывал разочарование. — А ты собралась с ним в ресторан?
 — Я его еще не приглашала. — Она наклонилась и чмокнула его в губы. — Но мы его пригласим, когда вернемся в офис.
 — А может, лучше не надо? — Да, вот такой он собственник и эгоист! Не желает делить ее ни с кем.
 Моника засмеялась и собралась усесться ему на колени, но Рик отвел ноги в сторону.
 — Только не здесь.
 Она вздохнула и, уперев руки в боки, заявила:
 — А мне все равно! Пусть все знают, как я тебя люблю.
 Рику пришла в голову страшная мысль.
 — И поэтому ты решила пригласить на ужин дядю? Чтобы рассказать ему про нас?
 — Да. Ведь он все равно узнает. Так пусть лучше услышит об этом от нас самих.
 — Моника, давай не будем спешить. А то он отправит тебя в Италию. Первым же рейсом.
 — Но ведь ты ему нравишься. — В ее голосе явственно прозвучало сомнение, и она с вызовом продолжила: — А я уже совершеннолетняя и могу принимать решения сама. И я не какой-то там багаж, чтобы меня отправляли без моего согласия.
 Рик заметил, что на них с любопытством смотрит другая продавщица и покупательница, которую она обслуживает, и, сжав Монике ладонь, шепнул:
 — Давай поговорим об этом потом! Ладно?
 — Ладно. — Она вздохнула. — Ну что, пойдем? А то мне уже надоело все подряд мерить. — И вернулась в примерочную.
 Подошла продавщица, которая занималась Моникой, и с улыбкой сказала Рику.
 — А вашей жене, что ни надень — все к лицу. Такая красотка! Маленькая, а ноги длинные… — Она с завистью вздохнула. — Так редко бывает. Ей повезло.
 Рик молча протянул ей кредитную карточку. Нет, это ему повезло. Осталось только решить, как распорядиться этим везением.
 Моника решила вернуться в офис в одной из обновок. В темно-синем деловом костюме она выглядела великолепно. Рик спорить не стал. Правда, трудно предугадать, как к столь резкой смене стиля отнесется Микеле, но, может, это даже к лучшему. Пусть знает, что Моника всерьез готовится заняться семейным бизнесом. Вдруг он ее поддержит?
 Рику хотелось верить, что так оно и будет. Ну и попал же он в переделку! Хочешь не хочешь, придется выбирать. И хотя портить отношения с боссом ему не с руки, но, раз уж так вышло, предать Монику он не может. Нельзя допустить, чтобы ее талант пропадал без применения.
 И он не допустит, чтобы она вернулась в Италию. Только что он может предложить ей взамен? И вообще, кто он такой? Служащий фирмы, только и всего. К тому же, как выяснилось, не слишком добросовестный. Взял и переспал с Моникой, поправ доверие Микеле.
 Они вернулись в офис. Рик проверил сообщения на автоответчике, а в голове неотвязно кружились невеселые мысли. Да, поработать с пользой для дела в таком состоянии вряд ли удастся. Что толку торчать за столом, если голова другим забита? Лучше уйти пораньше и провести побольше времени с Моникой. Но тут он заметил, что к одной из транспортных накладных Кэсси приклеила записку с пометой «срочно».
 Он развернул ее и заскрипел зубами.
 — Моника, боюсь, мне придется еще тут посидеть. На таможне задержали наш груз. Придется разобраться.
 — Ничего, я тебя подожду. — Она улыбнулась и углубилась в компьютер.
 — А вдруг это надолго? Может, лучше подождешь дома у дяди?
 — Нет. Если это надолго, лучше останусь с тобой. Может, я тебе помогу?
 — Нет, Моника. Ну, чем ты мне поможешь? Давай я отвезу тебя к Микеле.
 Она встала и, сев напротив, заявила:
 — Ну раз ты считаешь, что от меня толку нет, посижу молча и послушаю. Вдруг чему-нибудь научусь?
 Рик улыбнулся.
 — Как говорят в рекламе, имидж — это все. Новый костюмчик давит на мозги? — пошутил он. — Она сморщила носик.
 — Не понимаю…
 — А я говорил тебе, что ты прекрасно выглядишь? — И, забыв, где они находятся, встал и подошел к ней.
 — Нет, не говорил. — Она приподняла подбородок и, чуть откинув голову назад, зажмурилась словно ждала, что он ее поцелует.
 Рик покосился на дверь и, поборов искушение, деловым тоном сказал:
 — Ну раз ты всерьез решила составить мне компанию, придется ввести тебя в курс дела.
 Моника распахнула глаза и, поставив стул рядом с его местом, с интересом заглянула в документы. Рик коротко объяснил ей суть проблемы и план действий. Выслушав его, она задала пару вопросов, а потом высказала весьма дельное предложение.
 Рик принялся названивать на склад и, подняв глаза, увидел на пороге Микеле. Тот, недовольно насупив брови, следил, как Моника со свойственным ей усердием и энтузиазмом изучает колонку цифр и делает пометки, не замечая его присутствия.
 Рик пытался привлечь ее внимание, но у него ничего не вышло. Он попросил менеджера подождать и, прикрыв трубку ладонью, спросил:
 — Босс, у вас ко мне вопрос?
 Моника подняла глаза и улыбнулась дяде. Тот улыбнулся в ответ, но, как только она снова углубилась в бумаги, нахмурился.
 — Рик, ты привезешь Артура из аэропорта? Артур. Черт! Ну напрочь из головы вон, что сегодня он возвращается! Нет, у него точно едет крыша. Рик кивнул.
 — Конечно, встречу.
 — Тогда я распоряжусь, чтобы часам к семи мою машину подогнали к подъезду. — И, показав жестом, чтобы Рик пришел к нему в офис, когда закончит разговор, босс вышел в холл.
 Черт!
 По сравнению с тем, что ему предстояло в кабинете Микеле, разговор с менеджером показался безобидной разминкой. Уладив вопрос, Рик извинился перед Моникой и отправился к боссу.
 Темнее тучи Микеле сидел за столом и, услышав его вежливое покашливание, поднял глаза от газеты и буркнул:
 — Закрой дверь.
 Дурной знак. Рик затворил дверь и подошел к столу.
 — Садись.
 Рик нервно пригладил рукой волосы и, сев в черное кожаное кресло напротив босса, спросил:
 — В чем дело?
 — В чем дело?! — с ходу возмутился тот. — Это ты у меня спрашиваешь? А я хотел у тебя спросить.
 — О чем? — уточнил Рик, решив ни под каким видом не допускать утечки информации. Кто знает, что на уме у босса?
 Микеле нетерпеливо махнул рукой.
 — С чего это вдруг моя племянница обрядилась в мужской костюм?
 Рик опешил.
 — Как это? Но ведь она в юбке и жакете.
 — Вот именно! Это костюм. А женщинам не пристало носить такую одежду.
 Рик чудом не хохотнул.
 — Но у нас чуть ли не все рекламные агенты и менеджеры по сбыту ходят в костюмах.
 — Это совсем другое дело. Приличные итальянские девушки должны одеваться так, как подобает будущим женам и матерям.
 Рик покачал головой. С Микеле точно не соскучишься! Получается, в джинсах ходить можно, а в стильном деловом костюме нельзя.
 — Босс, это на вас непохоже. Микеле вздохнул.
 — Видно, я слишком долго живу в Штатах. Совсем забыл старые привычки. Нехорошо!
 С чего это он впал в меланхолию? Наверное, все никак не придет в себя после смерти жены. София, хотя и прожила в Нью-Йорке чуть ли не всю сознательную жизнь, истово придерживалась старых традиций.
 — Микеле, но ведь Моника уже взрослая. Ну что страшного в том, что она надела костюм? По-моему, это ничуть не умаляет ее женственности.
 — Вот именно, по-твоему. — Микеле хмыкнул. — Смейся-смейся! Ну что ты понимаешь? Ведь ты не член семьи.
 Бьет по больному, подумал Рик. Впрочем, это ведь не новость.
 — Разве я смеюсь? Просто вы огорчены, вот я и пытаюсь поднять вам настроение. Как могу.
 Микеле достал из кармана сигару и, выдвинув ящик стола, извлек оттуда пузырек с аспирином.
 — Моника сидит с тобой рядом, смотрит накладные, задает вопросы… Зачем? Какое ей дело до семейного бизнеса?
 — Как это зачем? Она умная и образованная молодая женщина. И нет ничего удивительного в том, что она интересуется семейным бизнесом. Ведь она, можно сказать, в нем выросла.
 Микеле с презрением фыркнул.
 — Ну и что из этого? Ее мать и все двоюродные сестры тоже в этом выросли. Однако им не лезут в голову дурацкие мысли. Я всегда говорил, что ей зря позволили учиться в колледже!
 Ну и мракобес! Рик покачал головой. Нет, это уму непостижимо!
 — А все ты! — Микеле уставил в него указательный палец. — Ведь я говорил тебе, что не хочу, чтобы она лезла в дела. Я тебе доверился, а ты? Нанес мне удар в спину.
 — Минуточку. — При слове «доверился» Рик чуть не поперхнулся и угрызения совести начали мучить его с новой силой. — Ну, при чем тут я? Микеле, ей-богу, вы несколько преувеличиваете мое значение.
 — Преувеличиваю? Нет уж, мой дорогой, позволь мне самому судить.
 Рик опустил глаза. Босс в скверном расположении духа. Видно, опять перебрал вчера спиртного. Лучше помолчать. Пусть себе выпускает пар, а он посидит и послушает. Глядишь, настроение у Микеле и улучшится.
 — Ну что молчишь? Нечего возразить? — Микеле пробурчал что-то на итальянском, зажег сигару и сделал глубокую затяжку. — Сам знаешь, что я прав. — И он выдохнул омерзительно вонючий дым. — Рик, ты меня разочаровал. Очень разочаровал.
 Вот оно, волшебное слово «разочаровал»! Рик почувствовал тяжесть в груди.
 — Микеле, и все-таки вы преувеличиваете, — тихо сказал он.
 — Хватит. — Босс поднял руку. — Не надо усугублять. Прошу тебя, больше не забивай Монике голову глупостями, и забудем об этом.
 Беда в том, что Рик не собирался забывать об этом. Однако по-прежнему считал, что убеждать Микеле в чем бы то ни было пока не время. Пожалуй, стоит дождаться возвращения Артура: он-то знает все отцовские причуды. Кто знает, может, совместными усилиями им удастся втолковать Микеле, что Моника умная женщина и должна занять достойное место в компании.
 — А что это ты сделал такую кислую физиономию? — Микеле нахмурился. — Думаешь, я буду точить на тебя зубы? Нет, я человек широких взглядов. Заметь, ведь я ни единым словом не обмолвился насчет этого твоего… — он покрутил пальцами, — нового увлечения, о котором я недавно узнал.
 — Какого увлечения?
 — Брось, Рик. Говорю же тебе: я все знаю, но это не мое дело.
 — Да что «все»? О чем это вы?
 — Ну ладно, для тебя это не новость, а я узнал об этом совсем недавно.
 Рик начал беспокоиться. Микеле жутко выглядит. И несет какую-то околесицу. Хорошо, что Артур сегодня вечером будет дома.
 — Микеле, я понятия не имею, о чем вы говорите.
 Босс прокашлялся и, бросив на него пристальный взгляд, пробормотал:
 — О твоей личной жизни.
 Рик молчал. Дело дрянь. Неужели старик что-то пронюхал?
 Микеле опустил глаза и смущенно буркнул:
 — Зря я завел этот разговор.
 — Ну, раз уж начали… — Рику стало любопытно. — Ну и что там с моей личной жизнью?
 — А то ты сам не знаешь. — Микеле пожал плечами и снова отвел глаза в сторону. — Ну ладно. Я имею в виду твою, как теперь выражаются, нетрадиционную сексуальную ориентацию.
 — Что? — Рик все прекрасно слышал, но не верил своим ушам.
 — Извини. Я обещал Артуру не затрагивать этой темы.
 Рик покачал головой. Так вот почему Моника подумала, будто он голубой. Микеле на самом деле так ей сказал. И никакого недоразумения и недопонимания из-за языкового барьера не было и нет. Непонятно одно: какого черта Микеле ей это ляпнул? А ему сказал Артур? С чего это вдруг?
 — И что именно сказал Артур? Микеле вздохнул.
 — Дернуло меня за язык!
 — Раз уж начали, то…
 — Неважно! — перебил его босс. — Мы говорили о моей племяннице. И не пытайся сбить меня с толку.
 — Микеле, но ведь вы сами сказали, что я… — Рик запнулся и покачал головой. Нет, не стоит. Поговорит с Артуром и выяснит, откуда тут ноги растут. — Итак, поговорим о Монике. Если откровенно, то я думаю так. Поскольку она совершеннолетняя, вы не можете за нее решать, какую карьеру ей выбрать.
 — Карьеру? — Микеле не то хохотнул, не то зарычал. — Ты что, совсем сбрендил? — И он постучал пальцем по виску. — Применительно к Монике это слово неуместно. Ясно?
 Яснее некуда. Правило номер один: босс всегда прав. Правило номер два: если босс не прав, смотри правило номер один. Когда босс в таком настроении, лучше не подливать масла в огонь. Сейчас главное придумать, как бы поскорее ретироваться.
 — Рик, имей в виду: повторять не стану. — Микеле поднял палец. — С этого момента я запрещаю тебе приводить Монику к себе в кабинет. И чтобы никаких компьютеров, никаких вопросов и ответов, никаких игр в бизнес.
 — Послушайте, но ведь я разрешил ей пользоваться компьютером, чтобы ей не было скучно. Это совершенно безобидное занятие. — Рик встал. — Не волнуйтесь. А что касается бизнеса, думаю, это несерьезно. — Лгать было противно, и он поморщился.
 Выпустив очередную порцию едкого дыма, Микеле недовольно пробурчал:
 — И чтобы больше никаких костюмов. Пусть ходит в платьях. Неужели нельзя накупить ей побольше платьев? Лучше розовых.
 — Хорошо. — Рик сдерживался из последних сил. — Как скажете.
 Значит, Ричард на самом деле не считает ее умной и способной освоить семейный бизнес? И всего-навсего развлекал ее?
 Чуть не плача от обиды, Моника стояла за дверью дядиного кабинета и слушала. Она хотела разыскать Ричарда и, услышав из кабинета Микеле возбужденные голоса, решила, что дядя ругает его из-за нее.
 Ей и в голову не могло прийти, что Ричард ей лгал. Зачем?!
 Значит, он не считает ее особенной. Просто выполняет поручение дяди Микеле — присматривает за ней. Только и всего.
 Монике вдруг стало зябко, и, пытаясь унять дрожь, она обхватила себя руками. Ну почему Ричард так сказал? Судя по тону, дядя Микеле страшно зол. Может, у Ричарда не было другого выхода?
 Нет, она не станет искать для него оправдания. И не станет делать вид, будто…
 Внезапно голос Ричарда приблизился, и Моника, отскочив от двери, бегом вернулась к нему в кабинет и снова уселась за компьютер. На экране монитора мерцало звездное небо, но она тупо в него смотрела. Что же сказать Ричарду? Не хочется его обвинять без оснований, но ведь она слышала своими собственными ушами. Значит, он просто делал вид, а она, дура, поверила, что он не такой, как мужчины у них в семье.
 Конечно, не такой: Ричард намного хуже. Ее отец и дяди хотя бы не скрывают своих убеждений.
 В кабинет вошел Рик и, взглянув на мигающий экран, удивился:
 — Что ты делаешь?
 Проглотив комок, застрявший в горле, Моника спросила:
 — А где ты был?
 — В холле, — буркнул он и отвел глаза.
 — Где?
 Он молча смотрел на нее.
 — А ты не заходил к дяде Микеле?
 — Заходил, только ненадолго, — не сразу ответил он. — А что?
 Моника пожала плечами и снова уставилась на мерцающий экран.
 — Моника, я на него работаю. Иной раз я хожу к чему в кабинет раз по пять в день. Что случилось?
 — Ничего, — буркнула она, не глядя на него. — Просто подумала, может, он хотел поговорить обо мне?
 И она подняла глаза как раз в тот момент, когда Ричард нервно покосился на дверь.
 — Нет, мы говорили о делах. — Он вымученно улыбнулся.
 Моника не нашла в себе сил ответить на улыбку.
 — А ты не пригласил его на ужин?
 Рик откинул со лба прядь. Раньше ей очень нравился этот жест, а сейчас он показался ей фальшивым.
 — Нет. Если честно, мне не хотелось бы ужинать втроем.
 — Ах вот как?!
 Наверное, Моника не сумела скрыть свою боль, и Ричард, с тревогой заглянув ей в лицо, произнес:
 — В любом случае сегодня не получится. Вечером прилетает Артур, а я совсем забыл, что обещал заехать за ним в аэропорт. Может, поужинаешь с дядей вдвоем?
 Надо поскорее уйти. Вернуться к дяде и побыть немного одной.
 — Пожалуй. — Она поднялась и, чтобы уяснить все до конца, спросила: — Может, рассказать ему про нас? Или ты хочешь при этом присутствовать?
 В глазах Ричарда промелькнул страх.
 — Ради Бога, Моника, не говори ему пока ничего. Хотя бы сегодня. Хорошо?
 Теперь все ясно. А она-то, дурища, еще надеялась, что он обрадуется и захочет, чтобы все узнали про их любовь. Значит, Ричард относится к ней совсем не так, как она к нему.
 Она его любит.
 А для него она всего лишь работа. Очередное поручение босса.
 — Хорошо.
 — Мы ему обо всем расскажем. Только не сегодня. Сначала мне нужно поговорить с Артуром.
 Моника накинула сумочку на плечо и собрала все свои пакеты с покупками.
 — Куда ты?
 — Домой.
 Он нахмурился, словно хотел возразить.
 — Оставь вещи. Я их тебе потом завезу. Она грустно улыбнулась. Интересно, а что сделал бы Ричард, скажи она, что под «домом» подразумевает вовсе не квартиру дяди Микеле?




 Глава 17


 — Есть разговор, — сказал Рик Артуру, как только они проводили Кэтрин до двери ее квартиры.
 — А я сразу понял, Рики, что у тебя не все слава Богу. — Артур отодвинул сиденье и устроился поудобнее, — Только, боюсь, в данный момент собеседник из меня хреновый. После такого перелета башка плоховато варит. Ты уж извини, старик. Ну, что там у тебя стряслось?
 — Арти, у меня к тебе всего один вопрос. Какого черта твой отец решил, будто я голубой? — сказал Рик и покосился на приятеля.
 Тот вытаращил глаза.
 — Понятия не имею, с чего он это взял.
 — Говорит, ты ему сказал. Артур нервно хохотнул.
 — Ничего подобного.
 Рик сразу узнал этот виноватый смешок, но не стал обвинять Артура во лжи, решив, что разумнее подождать, пока тот созреет и выдаст свою версию. К тому же он и сам не в лучшем виде, а выяснять отношения за рулем последнее дело.
 Весь день его мучили сомнения и угрызения совести. Что до слуха относительно его голубизны, то, откровенно говоря, это его не слишком волновало. Напротив — отвлекало от более серьезных проблем. Что ни говори, а он на самом деле попрал доверие Микеле. Сознавать это ему было тяжко.
 С тех пор как Рик познакомился с семейством Террачини — через неделю, после того, как его мать начала на них работать, — он стремился стать своим для этого дружного клана. Рик очень любил свою мать, и они были близки по духу, однако ему всегда не хватало атмосферы большой и дружной семьи.
 Мужчины обсуждали бейсбол и политику и откалывали такие шуточки, которые Рик не мог пересказать матери. В праздничные дни, когда за столом собиралась вся семья, было шумно и весело. Обед длился не один час: все шутили, подтрунивали друг над другом, обсуждали новости и строили планы на будущее… Рику всегда хотелось приобщиться к такой жизни.
 Когда ему предложили место директора по реализации в компании «Вина Террачини», он долго не мог прийти в себя от радости. Наконец-то ему удалось приблизиться к семье. Хотя бы в определенной степени. Однако он никогда не станет для них своим: ведь он не Террачини. И с годами Рик примирился с тем, что всегда останется для них чужаком.
 И вот в его жизнь вошла Моника.
 Умная, дерзкая, красивая… Это несправедливо, что ее никто не воспринимает всерьез. А тем более ее родные. И хотя Рику меньше всего хотелось портить отношения с Микеле, тем паче противостоять всей семье, но он не может оставаться в стороне и молча с ними соглашаться.
 Да, у него было искушение промолчать и посмотреть, как будут развиваться события. Моника вполне способна сама за себя постоять. Отваги ей не занимать. Но ей нужен кто-то для поддержки. А кто, как не он, должен прийти ей на помощь?
 Черт!
 Судьба сыграла с ним злую шутку: Микеле оказал ему доверие, поручив заботиться о Монике, а он влюбился в нее и не сумел оправдать этого доверия. А ведь Микеле мог поручить ее своему сыну.
 Рик проморгал светофор и, заметив его в последний момент, резко надавил на педаль тормоза. И внезапно все понял.
 — Ты меня слушаешь? Я тебе сейчас все объясню. Дело в том, что… — Артур уперся ладонями в приборный щиток. — Рик, ты что, не видел этот «мерс»? Хочешь убить нас?
 — Не нас, а тебя! — Рик резко крутанул руль и остановил машину у обочины. — Ну ты и сволочь! Сказал отцу, что я голубой, только для того, чтобы не возиться с Моникой?
 Артур вздохнул и, почесав подбородок, буркнул:
 — Не совсем так.
 — А как? Я весь внимание.
 — Рик, пойми, я собирался в отпуск. Мы с Кэтрин мечтали о круизе полгода, а тут заявляется милая кузина и все планы коту под хвост? Нет, это уже слишком.
 — И ты предложил мою кандидатуру.
 — Да. Рик, я понимаю, что сглупил.
 — Но, поскольку я не член семьи, Микеле не согласился.
 Артур поерзал и опустил окно — не потому, что ему было душно, а чтобы чем-то занять руки. Он знал, как Рик переживает из-за своего двойственного положения в компании. Они никогда не обсуждали это, но он не мог не знать.
 — Да не обращай ты на отца внимания! Ты что, его не знаешь?
 — Значит, ты солгал просто из желания отвязаться от Моники?
 Артур прикрыл глаза и, откинув голову на подголовник, виноватым голосом произнес:
 — Просто у меня вместо головы задница. Да я вообще не думал! Представил себе, что круиз накрывается медным тазом, ну и… Я… Рик, прости меня. А с отцом я все улажу, честное слово!
 Рик понуро покачал головой и снова вырулил на дорогу. А может, он раздувает из мухи слона? Хотя они с Артуром дружат столько лет, что ему и в голову не могло прийти, что тот способен на такие «шутки».
 Дружат? Разве их отношения можно назвать дружбой? Почему Рик на протяжении многих лет закрывал глаза на лень Артура и выполнял за него его работу? По дружбе или потому что очень хотел стать своим?
 Было горько и унизительно думать, что он столько лет продавался — как девка. Хотя «продавался», пожалуй, слишком сильно сказано, но… Черт, ну просто голова идет кругом! Ладно, продавался не продавался, не суть важно. Монику он подставлять не намерен. И сделает все, чтобы она заняла достойное место в семейном бизнесе.
 Даже если ему самому придется уйти из компании.
 — Рик, признаюсь, я поступил отвратительно. И приношу свои извинения. — Артур с шумом перевел дыхание. — А с отцом я все улажу. Куда это мы едем?
 — К твоему отцу.
 — Приятель, я понимаю твое состоянием и тебя не виню. Я вел себя как последний кретин и, поверь, чувствую себя отвратно. Может, поговорим с ним завтра утром?
 — Арти, если честно, то мне глубоко наплевать, что думает обо мне твой отец. Пусть я гомик или транссексуал, мне по барабану. Мы должны срочно поговорить с ним о Монике.
 — О Монике? А в чем дело?
 Вот сейчас он и проверит, какова их дружба. Да, Артур поддержал Рика, когда у него скоропостижно скончалась мать, но вообще-то этот парень крайне редко делает что-то из любви к ближнему. Больше всего на свете он любит самого себя.
 — Дело в том, что она хочет работать в компании. Моника слишком умна, чтобы целыми днями торчать дома и заботиться лишь о том, что приготовить мужу на обед.
 — А, по-моему, ты не прав. Уверяю тебя: большинство женщин мечтают сидеть дома и заботиться о том, что приготовить мужу на обед.
 — Не сомневаюсь. Только Моника совсем другая.
 — Ну, это ее проблема.
 — Тебе виднее. Только такую проблему ей одной не решить. Учитывая неандертальские замашки вашей семьи. И мы должны ей помочь.
 — Мы? И как это прикажешь понимать? — Артур бросил на него задумчивый взгляд. — Ты-то здесь при чем? Зачем тебе лезть в это дело?
 — Потому что Моника очень толковая и компания от нее только выгадает.
 — А еще почему?
 Рик молча смотрел вперед на беспрерывную вереницу стоп-сигналов и терзался сомнениями. Выворачивать душу наизнанку перед Артуром не хотелось. Его отношение к Монике слишком личное… Хотя какого черта?! Все равно рано или поздно все обо всем узнают.
 — Потому что я ее люблю, вот почему.
 Моника засунула красное платье в пакет — туда же, куда отправила черное платье, которое купила сегодня утром, — и отложила в сторонку, чтобы отдать в благотворительный фонд. Потом подумала и, вытащив оба из мешка, запихнула в мешок для мусора. Вот там им и место! Она вспомнила, как на нее пялились в клубе эти придурки мужчины, когда она надела красное платье.
 Присев на край кровати, Моника вздохнула. Спрашивается, зачем она столько лет училась? Если всю необходимую сумму знаний постигла еще в детском саду. Все мальчишки — дураки.
 Она покосилась на раскрытый чемодан, где ровной стопкой лежали аккуратно сложенные черные мешковатые платья, столь любимые мамочкой. Час назад Моника извлекла их из недр шкафа вместе с сиротскими туфлями на низком каблуке. Ей казалось, что она носила их давным-давно, в какой-то другой жизни. А может, это была не она, а кто-то другой?
 Она потрясла головой. Нет, это выше ее сил! Она не может вернуться к жизни, спланированной родителями, которые не желают понимать, что наступил двадцать первый век.
 Она вскочила и, вытащив платья из чемодана, запихнула их в зеленый мешок для мусора.
 Пусть Ричарду она не нужна. И пусть он не считает ее умной. Но она-то себе цену знает! Вернется во Флоренцию, устроится на работу и снимет себе квартиру. А если он не желает прожить свою жизнь с ней, не надо. Тем хуже для него. Он еще пожалеет!
 Моника проглотила слезы и положила в пакет три пары черных туфель. Славные туфельки! Пусть их кто-нибудь поносит. Побросала в чемодан новые джинсы, тенниски и кроссовки, закрыла его и упаковала новые костюмы в мешок для одежды.
 Неужели еще сегодня утром она ходила с Ричардом за покупками? И он уверял, что она прекрасно выглядит в чем угодно? Ну как она могла в нем так ошибиться?! А все потому, что у нее нет опыта общения с мужчинами. Она их вообще не понимает.
 Моника, потянулась через кровать и достала с тумбочки упаковку бумажных носовых платков. Ей вспомнилось, как они с Ричардом лежали в постели в ту ночь, когда внезапно нагрянул дядя Микеле, и она улыбнулась. Как же он тогда перепугался, что дядя его застукает! Однако это не помешало ему прийти в состояние боевой готовности.
 Моника снова вздохнула, вытащила несколько платков и легла. А все-таки не все, что между ними было, ложь. Ричард питал к ней чувства, и не только физические. Она ему нравилась. Пусть у нее нет опыта общения с мужчинами, но она не настолько наивна. Когда он бывал с ней, он все время смеялся или улыбался. Просто он боялся увлечься ею всерьез. Она чувствовала это. Даже когда он ласкал ее, он сдерживал себя.
 Но она постоянно его провоцировала, и, в конце концов, он уступил.
 Моника спрятала лицо в ладонях, но от стыда и унижения не спрячешься. Ну почему она вела себя так безрассудно? Ведь Рик не раз давал ей понять, что она его не интересует. Он все время держал дистанцию, а она давила, все сильнее и сильнее, пока не удовлетворила свое любопытство сполна.
 И как ей ни больно сейчас, по большому счету винить Рика не в чем. Ведь он ей ничего не обещал.
 — Моника? — Дядя Микеле легонько постучал в дверь.
 — Да? — Она высморкалась, вытерла мокрые щеки и вскочила с кровати.
 — Мы опоздаем на ужин.
 Она забыла, что дядя заказал столик в ресторане. И не успела сказать, что завтра утром улетает домой. Она уже позвонила в авиакомпанию и поменяла билет.
 — Я не хочу есть. Давайте я приготовлю вам спагетти с устрицами? — Это было дядино любимое блюдо. И хотя она предпочла бы сейчас побыть в одиночестве и зализать раны, она не могла не отблагодарить дядю за гостеприимство. — С маслом и уксусом, как вы любите. Хорошо?
 Он помолчал, а потом спросил:
 — Можно войти?
 Моника покосилась на открытый чемодан и поморщилась.
 — Минуточку.
 Захлопнув чемодан, она спрятала его в шкаф и туда же отправила мешок для мусора, битком набитый одеждой. Открыла дверь и, увидев озабоченное лицо дяди, чуть не заплакала. Он вошел и, окинув комнату взглядом, с участием заглянул ей в лицо.
 Моника нашла в себе силы улыбнуться.
 — Я отлично готовлю спагетти с устрицами.
 — Ты плохо выглядишь, — сказал дядя и нахмурился.
 — Просто немного устала.
 — Устала от суеты большого города? Моника хотела возразить, но передумала.
 — Да. А еще немного соскучилась по дому. — Она пожала плечами. — Я решила вернуться в Италию пораньше.
 Дядя прищурил глаза.
 — И когда же ты это решила?
 — Сегодня.
 — А тебе не кажется, что ты могла бы и со мной посоветоваться?
 Подобная реакция удивила Монику. И рассердила.
 — Зачем? Я достаточно взрослая и могу принимать решения сама.
 Дядя опешил.
 — И говорить со мной в таком тоне тоже можно?
 Она вздохнула.
 — Извините, дядя Микеле. Я не хотела вам перечить. Просто хочу домой.
 Он улыбнулся и обнял ее за плечи.
 — Ложись спать, детка, а утром поговорим. Ладно?
 Она кивнула, радуясь возможности побыть одной. Как только дядя вышел, вытащила чемодан из шкафа и закончила укладывать вещи. Никаких разговоров завтра не получится. Через двенадцать часов она уже будет сидеть в самолете.
 Рик и Артур стояли у двери и ждали, пока Микеле откроет. Когда Они позвонили снизу, то, судя по его тону, он не слишком обрадовался неожиданному визиту. А жаль. Отложить разговор Рик не мог. Пока не облегчит душу, не сможет ни спать, ни работать.
 — Что это вы примчались на пару на ночь глядя? — недовольно пробурчал Микеле, открыв дверь.
 — Привет, папа! Рад тебя видеть, — бодрым голосом произнес Артур и вошел первым. — Надеюсь, у тебя в холодильнике найдется пиво?
 — У меня есть вино. Надеюсь, подойдет?
 — Сойдет, — хмыкнул Артур и прошел в кухню. — Рик, хочешь вина?
 — Спасибо, не хочу. — Сейчас ему нужна ясная голова. Зато потом придется как следует напиться. А может, и нет. Рик повернулся и, встретив взгляд Микеле, спросил: — А где Моника?
 — У себя в комнате. — Микеле прищурился. — Ей нездоровится.
 Ричард сжал зубы. Днем она была в полном порядке.
 — А что с ней?
 — А ты не знаешь?
 Рик сделал вид, будто не замечает сурового вида босса.
 — Не знаю. Я думал, вы знаете.
 — Я? — удивился Микеле. — С чего ты взял?
 — Вы ничего не сказали ей насчет новых костюмов? И о том, что она торчит в офисе?
 Микеле подошел к столику, достал из коробочки вишневого дерева сигару и сел на диван.
 — Нет. Я же поручил это тебе.
 — Да, поручили. Только у меня возникли кое-какие проблемы. — Рик почесал подбородок. — Дело в том, что я с вами не согласен.
 Глаза Микеле полыхнули гневом.
 — А мне все равно, согласен ты или нет. Рик кивнул.
 — Разумеется. Ведь я не член семьи. Вошел Артур с двумя бокалами вина.
 — Отец, давай выпьем за мое возвращение.
 Микеле не обратил на него внимания.
 — Рик, я не понимаю, что с тобой происходит. Может, я тебя слишком загрузил работой? Пока Артура не было, тебе пришлось пахать за двоих. А я еще навязал тебе Монику. Извини.
 — Не за что. Видите ли, я не считаю, что вы «навязали мне Монику». Мне было приятно с ней общаться. И я благодарен ей за помощь. К вашему сведению, если бы не Моника, Стэнли Картер уже с нами не сотрудничал бы.
 Микеле стал мрачнее тучи.
 — Что ты городишь? Да, Бруно говорил мне, что Мондави с ним заигрывают. Ну и что? А может, Стэнли остался с нами, потому что повздорил с каким-нибудь своим дружком?
 — Отец, ну зачем ты так? — Артур поставил бокал с вином на столик и бросил виноватый взгляд на Рика. — Ну, при чем тут дружки Стэнли?
 — А это отдельный разговор, — спокойно заметил Рик, хотя думать о том, что Микеле на самом деле ему не доверяет, было нестерпимо обидно. — К вашему сведению, никакой я не голубой. А Стэнли остался с нами, потому что Моника его переиграла.
 Микеле вытаращил глаза и обернулся к сыну.
 Артур вздохнул.
 — Я тебе сейчас все объясню.
 — Потом. — Рик еще не закончил. — Хочу, чтобы вы поняли одну вещь: Моника принесет компании большую пользу, и если вы не…
 — Хватит. — Микеле поднял руку. — Не желаю обсуждать эту тему.
 — Микеле, вы совершаете большую глупость.
 Рик и сам удивился, что это сказал, а Микеле покраснел, как рак.
 — Так мы ни до чего хорошего не договоримся, — пробурчал Артур.
 Отец вперил в него гневный взгляд.
 — А ты зачем сюда заявился? Ты что, тоже против меня?
 — Микеле, дело не в вас. И не во мне. — Рик вздохнул. — Речь идет о Монике. Она умна и предприимчива. Дайте ей шанс. Спросите у нее, чем бы ей хотелось заниматься. Хотя бы выслушайте.
 — А ты, умник, решил, что так хорошо ее знаешь? Лучше меня? Ведь Моника мне родня. — Он ударил себя кулаком в грудь. — Я прекрасно знаю свою племянницу.
 — Откуда вам ее знать? Вы провели с ней пару часов.
 Микеле свирепо вращал глазами. Таким Рик его еще никогда не видел.
 — Послушай, что я тебе скажу, всезнайка! Никакая работа Монике не нужна. Между прочим, она соскучилась по дому. И собирается пораньше вернуться в Италию. Вот так-то!
 — Как вернуться? Когда?
 — А я рад. Здесь ей не место. — Микеле чуть не ткнул в грудь Рика сигарой. — А тебя за твои штучки надо бы уволить.
 Но Рик его не слышал: он выскочил в холл и подбежал к двери комнаты Моники.
 — Куда это ты собрался? — крикнул ему в спину Микеле. — Тебе туда нельзя!
 Рик остановился и, обернувшись к нему, выпалил:
 — А я-то, идиот, мечтал стать членом вашей семьи! Как говорится, хотел приобщиться. Войти в узкий круг. И для чего? — Он покачал головой. — Микеле, вы не слишком хорошо относитесь к своей родне. Моника заслуживает лучшего. Хотя бы элементарного уважения.
 Рик повернулся и увидел Монику. Она стояла на пороге своей комнаты — бледная, с печальными глазами.
 — Ричард! — зарычал Микеле. — Я с тобой разговариваю.
 Рик смотрел на Монику и думал лишь об одном: много ли она слышала. Он улыбнулся и сказал:
 — Привет.
 Моника распахнула глаза.
 — Похоже, дядя Микеле рассердился не на шутку.
 — Рвет и мечет.
 Уголки ее губ дрогнули в улыбке.
 — Он сказал, что тебе нездоровится. Она пожала плечами и подняла на него глаза.
 — Ричард, а зачем ты пришел?
 — Забыл тебе кое-что сказать. — Он попытался придать голосу небрежный тон, что было нелегко: пульс зашкаливал.
 Моника вскинула брови.
 Рик набрал в грудь побольше воздуха.
 — Я люблю тебя.
 Она взмахнула ресницами.
 — Моника Луццато, я тебя люблю, — повторил он, чтобы убедиться в том, что она его поняла. И чтобы убедить себя самого. Ведь он еще никогда не говорил этих слов.
 Она подняла подбородок.
 — Наконец-то соизволил признаться. Он улыбнулся и шагнул к ней.
 — Ну что, довольна?
 Она попятилась назад в комнату.
 Рик вошел за ней следом и закрыл ногой дверь, но успел услышать, как Артур велел отцу сесть и успокоиться.
 Моника тихо рассмеялась и заперла дверь.




 Эпилог


 Рик заглянул в кабинет Моники.
 — Ну что, перекусим?
 Она подняла глаза от сметы и улыбнулась.
 — Потом можно и перекусить.
 — Нет, только не это! — рассмеялся Рик. — Я хочу есть. Между прочим, по твоей милости я остался без завтрака.
 — Это точно. Моя вина. — Она встала из-за стола, и ее глаза озорно сверкнули.
 Рик прекрасно знал этот взгляд. Теперь жди беды.
 — Моника, в два часа у нас встреча с представителем Торговой палаты. Так что ничего такого не выдумывай.
 Она обошла стол и, шагнув к нему, спросила, теребя верхнюю пуговицу блузки:
 — Какого «такого»?
 — Моника… — Тело предательски откликнулось на ее провокацию. И как только Монике удается заводить его с пол-оборота после двух лет совместной жизни?
 Филиал на Западном побережье был пока невелик: всего лишь один служащий в конторе и трое работников на складе. Сейчас у всех обеденный перерыв. Так что можно заказать по телефону бутерброды, а пока их доставят…
 Тем временем Моника расстегнула еще две пуговицы, и в разрезе шелковой блузки показался черный кружевной бюстгальтер. Рик застонал и запер дверь. Ну почему он даже не пытается сделать вид, что противится? Или изобразить равнодушие? Почему жена постоянно вьет из него веревки?
 — Ричард? — Она расстегнула последнюю пуговицу, и шелковая блузка соскользнула на пол. Она была по-прежнему стройной, но уже наметился животик. Рик улыбнулся, а Моника прищурилась и недовольно протянула: — Что?
 — Ничего. Иди ко мне. — Он шагнул к ней, но она отступила.
 — По-твоему, я толстая?
 — Конечно, нет. — Он схватил ее за запястье и притянул к себе. — Тебе уже пора округляться.
 Зазвонил телефон, и Моника, схватив трубку, затараторила на итальянском. Значит, это ее мать или Микеле.
 Если звонит Стефания, можно поставить крест и на обеде, и на «закуске». Эта женщина может говорить без остановки часами. Но Рику она нравится. Хотя он не разделяет ее допотопных взглядов, он не может не оценить ее трепетного отношения к дочери: Стефания самозабвенно любит Монику и желает ей только добра. К тому же она сразу приняла Рика, чем немало удивила всю семью и снискала расположение зятя.
 Моника бросила на мужа сочувственный взгляд и перешла на английский:
 — Дядя Микеле спрашивает, приедем ли мы на День благодарениями если приедем, то когда.
 — За день до праздника, а уедем в воскресенье вечером.
 Она прикрыла трубку ладонью.
 — Ему не понравится, что мы так ненадолго.
 Рик пожал плечами.
 — Ничего, Микеле поймет. В это время года у нас самая запарка.
 Он вполуха слушал, Как Моника договаривается с дядей, кто их встретит в аэропорту и где они остановятся. И думал о том, как все изменилось за последние полтора года. Артур работает как проклятый: на нем все Восточное побережье. Кто бы мог подумать, что Арти настолько увлечется работой, что между ними даже начнется своеобразное соревнование. Микеле постепенно отходит от дел. И прекрасно проводит время с одной рыжеволосой дамочкой, с которой познакомился в баре Анджело прошлой осенью.
 Моника засмеялась, положила трубку и обняла мужа за шею.
 — Я сказала дяде Микеле, что мы с тобой приготовили всем сюрприз. — Она ухмыльнулась. — А он говорит, надеюсь, ты не забеременела? Мол, еще не время. Надо расширять бизнес.
 Рик хмыкнул.
 — Ты что, шутишь? Неужели так и сказал?
 Она кивнула.
 — А еще сказал, что у него для нас тоже есть сюрприз.
 — Ого! Неужто собрался жениться на Джине?
 Моника сурово сдвинула брови.
 — А ты что, против? С тех пор как они встречаются, дядя стал меньше курить и пить. Из Джины выйдет прекрасная жена.
 — Это точно. — Рик улыбнулся и прижал жену к себе, — А из тебя выйдет прекрасная мамочка.
 Она распахнула свои глазищи и серьезно спросила:
 — Ты на самом деле так думаешь?
 — Не сомневаюсь. — Он поцеловал ее, и они забыли про обед.
 Монику переполняла гордость. Пусть его слова и не соответствуют действительности, но очень приятно, что Ричард о ней столь высокого мнения.