Аннотация: Богатый и неправдоподобно красивый Маркус Сент-Джон, маркиз Тремонт, намерен любой ценой вернуть исчезнувшую фамильную драгоценность...
 Гордая и независимая Онория Бейкер-Снид не желает продавать надменному аристократу серебряное кольцо, доставшееся ей по случаю...
 Маркус и Онория вступают в настоящую схватку – в результате которой свет объявляет их женихом и невестой.
 Разумеется, маркиз Тремонт, как истинный джентльмен, должен жениться на скомпрометированной девице, – но мисс Бейкер-Снид не из тех особ, которые пойдут к алтарю без любви...


---------------------------------------------


 Карен Хокинс
 Кольцо любви



 Глава 1



 У моего деда был положительно невыносимый и вредный нрав. За долгие годы совместной жизни приучившись не обращать внимания на брюзгливое ворчание мужа, после его смерти бабушка часто с усмешкой говаривала, что скучает по нему, как собака по палке, поскольку только теперь зажила в свое удовольствие!

    Миссис Уэлтерби – графине Ферт в ожидании появления принца в гостиной Карлтон-Хауса

 Девон Сент-Джон расхаживал перед камином, мрачно нахмурив брови и сцепив руки за спиной. Его быстрые, нервные шаги, заглушавшиеся толстым ковром, сопровождались резким потрескиванием горящих поленьев.
 Наконец он остановился перед повернутым к огню креслом с подушечкой для головы, где уютно устроился его брат Брэндон.
 – Я придумал – это ты скажешь ему обо всем!
 – Я? Ну уж нет, покорно благодарю! – Брэндон покачал головой, и на его черных волосах заиграли отблески огня. – Помнишь, что Маркус выкинул в последний раз, когда мне пришлось сообщить ему дурную весть? Он на целый месяц сослал меня в северную Шотландию, велев надзирать за тамошними арендаторами, и там я чуть не умер от этого проклятого холода!
  –  А меня как-то в самый разгар сезона он загнал погибать от скуки в дикую глухую деревню, затерянную в Йоркшире, и тоже по самому вздорному поводу! Все это происходило в те времена, когда наш братец еще считался довольно сносным человеком! – отозвался с дивана томимый дурными предчувствиями Чейз.
 – Чего не скажешь о нем теперь, – уныло заметил Брэндон.
 – Да, последнее время Маркус стал ужасно раздражительным, – мрачно подтвердил Чейз. – Один лишь Бог знает, куда он нас всех разгонит сейчас, когда у него есть серьезные основания быть нами недовольным.
 – Вы уж меня простите, ведь все это из-за меня, – виновато проговорил Девон.
 Наконец подал признаки последний член семьи, до сих пор хранивший молчание. Единокровный брат Девона Энтони Эллиот, граф Грейли, сидя в глубоком кресле, протянул ноги поближе к огню и кинул взгляд на Девона из-под приспущенных век.
 – Чепуха! Кольцо потерялось совершенно случайно.
 – Да, и я должен был поскорее его найти, но мне показалось забавным, чтобы сам Маркус стал его разыскивать.
 – Это и было забавно... до тех пор, пока Маркусу это не удалось, – усмехнулся Брэндон. – Ты же передал Маркусу список гостей, которые были на балу, когда потерялось кольцо, и мы не сомневались, что оно окажется у одного из них.
 – Так оно и произошло бы, если бы эти гости не привели на бал своих друзей, – холодно заметил Чейз. – Но время идет, кольцо до сих пор не нашлось, а Маркус обозлился и рычит на всех, как голодный медведь!
 Энтони беззаботно пожал плечами.
 – Ну и пусть себе злится! Не загрызет же он нас на самом деле.
 – Будто ты не знаешь Маркуса! – возразил Девон. – Воображаю, какую взбучку он нам закатит!
 Брэндон с тяжелым вздохом снова забился в кресло.
 – К тому же у него такие странные представления о супружеской жизни. Как раз сейчас у нас с ним очень напряженные отношения, потому что отец Верены попал в кое-какую переделку с итальянскими властями, и мне пришлось заплатить деньги, чтобы выручить этого беднягу. Маркуса это страшно возмутило.
 – А разве ты мог остаться в стороне? – Чейз недоуменно пожал плечами. – Ведь он – отец твоей жены!
 – Кажется, Маркус не понимает, что, женившись на женщине, мы в каком-то смысле женимся и на ее родственниках.
 – Наш Маркус вообще не видит смысла в супружеской жизни, – лениво промурлыкал Энтони и, взяв свой стакан, сделал глоток. – Кажется, он считает, что предпочтительнее иметь любовницу.
 – Что он и делает. Но разве можно сравнивать любовницу с женой! – Чейз поднялся на ноги, потянулся, потом подошел к столу и налил себе вина из хрустального графина. – Да уж, не слишком ли он стал в последнее время нервным и вспыльчивым? Вечно всем недоволен. Вообще-то Гарриет хотела на праздники пригласить его в наш новый дом...
 – Отличная идея! – просиял Брэндон. – Просто великолепная!
 Все удивленно обернулись в его сторону.
  –  Гм, извините. – Брэндон неловко улыбнулся. – По правде говоря, Верена тоже об этом подумывала, только мне не хотелось, чтобы своим ворчанием Маркус испортил нам Рождество. Мы с ней решили, что пригласим его только в том случае, если никто из вас этого не сделает. Но если его собираются пригласить Чейз с Гарриет...
 – Ты не дал мне закончить мысль, – перебил Чейз. – Гарриет только собиралась его пригласить, но потом передумала. В деревне Маркуса мало чем можно развлечь, а поскольку Гарриет чувствует себя не очень хорошо... – Он улыбнулся и поднял бокал. – Вот еще одна причина моего отличного настроения – моя очаровательная жена начала понемножку полнеть!
 Брэндон состроил выразительную гримасу.
 – Я бы тоже был не против, если бы Верена пополнела, особенно если бы это послужило предлогом провести праздники без Маркуса. Честное слово, он стал настоящим брюзгой. Представьте, вчера наш братец заявил мне, что считает рождественские праздники только потерей времени и терпеть не может всю эту суету.
 – Да уж, он положительно невыносим! – удрученно вздохнул Девон. – С тех пор как я потерял кольцо, Маркус ни разу не заговорил со мной приветливо, а ведь прошло уже несколько месяцев! Признаться, не думал я, что на поиски этой проклятой вещицы уйдет столько времени. – Он озабоченно потер подбородок, и его голубые глаза потемнели от огорчения. – Можно подумать, что кольцо просто не желает обнаруживаться!
 Это заявление было встречено угнетающим молчанием, которое первым нарушил Чейз:
 – Собственно, мы никогда об этом не говорили, но... кажется, у нас с вами общее мнение о кольце? – Чейз осторожно поглядел на братьев. – Вы тоже считаете, что легенда о нем... Словом, для нее действительно есть серьезные основания?
 Общее молчание становилось все более напряженным, и это понятно: в конце концов, кольцо так или иначе сыграло свою роль в женитьбе каждого из них.
 – Не знаю, как вы, но я в нее верю, – решительно проговорил Энтони.
 – И я. – Брэндон бросил на брата благодарный взгляд.
 – Я тоже, – облегченно признался Чейз.
 – А я сначала не хотел верить в легенду, но теперь... – Девон улыбнулся и пожал плечами. – Думаю, если бы не кольцо-талисман, то я не обратил бы на Кэт никакого внимания. Даже подумать страшно, какое это было бы для меня несчастье!
 – Это относится и к нам, – согласился Энтони, Откинув голову на бархатную подушечку. – Что ж, Девон, выхода нет: придется тебе сообщить Маркусу о своей неудаче. Он вернется домой примерно через час.
 – Да, понимаю. Представить не могу, как я ему все это выложу!
 – И все-таки чем раньше ты ему скажешь, тем лучше.
 – Что – тем лучше? – раздался от двери низкий баритон.
 Девон стремительно обернулся; Чейз, который только что пригубил бокал, поперхнулся и закашлялся. Брэндон быстро выпрямился в кресле и стал машинально поправлять камзол.
 Между тем Энтони по-прежнему казался беззаботным и невозмутимым и с интересом наблюдал за братьями.
 – Только не все сразу, – вкрадчиво процедил Маркус, подходя к письменному столу.
 У Маркуса было типичное для Сент-Джонов телосложение: высокий рост, широкие плечи, тонкая талия, и он прекрасно выглядел в строгом черном камзоле изысканного покроя и в черных панталонах.
 Остановившись у стола, Маркус молча осмотрел братьев взыскательным взором мрачных голубых глаз, составлявших такой примечательный контраст с блестящими как вороново крыло черными волосами. Хотя в дневное время было принято носить светлые одежды, оставляя темные тона для вечерних светских мероприятий, Маркус и в этом отношении следовал исключительно своему вкусу и настроению. За последний год его костюмы становились все более и более темными, словно отражая его душевное состояние; лишь белоснежный галстук нарушал эту мрачную монотонность наряда, который придавал его голубым глазам такое жесткое и пронизывающее выражение. Во всяком случае, так думал наблюдавший за братом Энтони.
 Что же произошло со стариной Маркусом? Раньше он был таким веселым компанейским парнем, способным на забавные розыгрыши в кругу друзей и братьев, но за несколько последних лет стал уж слишком серьезным и деловитым. Энтони кольнуло чувство вины. Не слишком ли обременили Маркуса заботы о состоянии и землях семьи, которые взвалили на него братья?
 Маркус редко обращался к ним за помощью, и Энтони отлично понимал это. Порой легче сделать что-либо самому, чем пускаться в длинные объяснения. И все же изменения, происходившие с Маркусом, не обещали ничего хорошего.
 Девон смущенно кашлянул.
 – Добрый день, брат. Мы ждали тебя только через час.
 Маркус невозмутимо поднял брови.
 – И ошиблись. – Холодным взглядом голубых глаз он обвел каждого из присутствующих.
 – Выходит, ошиблись. – Брэндон предостерегающе взглянул на братьев.
 Маркус уселся за стол и, придвинув к себе поступившие за день письма, начал перебирать их, затем бросил настороженный взгляд на Девона.
 – Что с кольцом? Надеюсь, у тебя хорошие новости. Энтони ободрил Девона кивком, но тот, сцепив руки за спиной, как провинившийся школьник, продолжал переминаться с ноги на ногу.
 – Мы... Мы как раз о нем и говорили. Из списка гостей мне оставалось поговорить только с леди Толбот, которая появилась на балу с какой-то знакомой. К несчастью, леди Толбот скончалась месяц назад, а кроме нее, эту даму никто не знает. – Маркус сурово нахмурил брови, и Девон торопливо добавил: – У леди Толбот были две служанки, и ни одна из них не смогла вспомнить имя молодой леди, которую их хозяйка пригласила с собой на бал. Они, кажется, познакомились незадолго до бала.
 Лицо Маркуса вытянулось.
 – Мне тоже страшно неприятно, – уныло вздохнул Девон. – Но экономка все же кое-что припомнила. Эта женщина собиралась отправиться домой на почтовом дилижансе, проезжающем через Саутгемптон, так что я поехал туда навести справки.
 – Ну и?..
 Энтони невольно вздрогнул: вопрос прозвучал подобно выстрелу.
 – Мне так ничего и не удалось выяснить, – судорожно сглотнув, ответил Девон. – Я без толку провел там два дня, а потом вернулся в Шотландию, чтобы присутствовать на крестинах племянника Кэт. У ее брата это первый ребенок, так что там собралась вся семья...
 – Черт побери! – Маркус швырнул на стол перо. – Это кольцо принадлежало нашей матери, и она оставила его нам, а ты его потерял!
 – По чистой случайности, – Энтони бросил на Маркуса укоризненный взгляд, – и тебе это отлично известно.
 Маркус коротко пожал плечами.
 – Случайно или нет, но оно пропало.
 – Оно незаметно соскользнуло с пальца Кэт, – сокрушенно сказал Девон. – Поверь, кольцо матери и мне очень дорого, и я расстроен не меньше твоего. Я изо всех сил старался его найти. Когда я уже не мог больше задерживаться в Саутгемптоне, я отправил туда Чейза.
 Прежде чем заговорить, Чейз подкрепил себя глотком вина.
 – Верно. Девону удалось получить от экономки леди Толбот описание незнакомки, и я надеялся хотя бы узнать ее имя, но мне не повезло.
 – Тебе хотя бы известно, как она выглядела? – Маркус пристально посмотрел на Девона.
 – Экономка запомнила ее внешность, но не имя. По ее словам, молодая женщина была высокой, стройной, с хорошими формами, ясными карими глазами и темно-каштановыми волосами. Но главная подробность, которая, как я надеялся, поможет нам установить, кто эта женщина, – у нее около виска бросающаяся в глаза прядь седых волос.
 Маркус медленно откинулся на спинку кресла.
 – Светлая прядь... Интересно! А в Саутгемптоне кто-нибудь вспомнил ее имя?
 – Я встретился там с хозяином гостиницы. – Чейз покрутил головой. – Он разговаривал с ней, пока она ожидала дилижанс, но узнал только, что женщина возвращается домой, в Лондон.
 Энтони показалось, что Маркус не был этим удивлен. Уж не узнал ли он эту женщину по описанию?
 – Итак, кольцо вернулось в Лондон, – тихо проговорил Маркус. – Чейз, ты еще что-нибудь сумел разузнать?
 – Хозяин гостиницы сказал, что она отлично разбирается в старинном оружии – у него на стене добрая дюжина пистолетов. Она обронила пару замечаний о характерных деталях отделки шпаг из Италии, о чем сам хозяин и понятия не имел, хотя гораздо больше ее заинтересовали старинные...
 – Табакерки! – уверенно закончил Маркус, и у него на скулах заиграли желваки. Черт побери! Надо же так влипнуть! Ему хотелось надеяться, что он ошибся, но, судя по описанию ее наружности и увлечений, это могла быть только она.
 Только этого ему сейчас не хватало! Он был полностью занят хлопотами, связанными с покупкой поместья лорда Мелтона, которое этот идиот спустил за карточным столом, как и все свое наследство. Маркус давно уже поглядывал на это поместье, так как оно примыкало к солидному участку земли, который он купил на аукционе несколько лет назад. Сейчас оно наконец могло перейти в его соб ственность, и он давно и терпеливо ожидал часа, когда этот растяпа Мелтон окончательно растратит доставшееся от родителей состояние. Маркус уже дважды напрямую обращался к нему с предложением купить у него землю, и оба раза Мелтон презрительно отказывал ему, но теперь беспутный юноша оказался в отчаянном положении и выразил желание обсудить сделку. Разумеется, Маркус охотно согласился, но прежде чем закончить все переговоры относительно этой покупки, ему хотелось найти кольцо, пропажа которого не давала ему покоя. Тем не менее Маркус понимал, что сейчас ему важнее было сосредоточиться на увеличении земель, принадлежащих их семье, а не на этой несчастной истории с материнским кольцом. Черт побери, у него и без того по горло важных дел, а кольцо только отвлекает его.
 Поймав его взгляд, Энтони уверенно кивнул:
 – Ты ее знаешь!
 Маркус вздохнул. Из всех братьев только Энтони понимал, что значит нести ответственность за честь и состояние всей семьи – он ведь и сам был главой не очень процветающей семьи Эллиот.
 – Существует лишь одна женщина, которая соответствует этому описанию и вдобавок разбирается в старинном оружии, – мисс Онория Бейкер-Снид!
 Господи, одного ее имени было достаточно, чтобы у него стало тяжело на душе.
 – Впервые слышу, – заметил Энтони.
 – Считай, что тебе повезло. Мисс Бейкер-Снид – проклятие всей моей жизни! – По острому интересу братьев Маркус понял, что этой краткой характеристикой ему не отделаться, и снова тяжело вздохнул. – Ее отец путешествовал по всему земному шару и повсюду собирал различные древности. Эта дама часто появляется на аукционе у Нилсона, где продаются старинные редкости, и понемногу распродает кое-что из его коллекции. Видно, с деньгами у них туговато.
 – У Нилсона? – удивленно переспросил Брэндон. – Это не там ты приобрел гобелен, который висит у тебя в холле?
 – Ну, скажу я тебе, жутковатая вещь, этот твой гобелен! – содрогнувшись, заметил Чейз.
 – На нем изображено одно из крупнейших сражений крестоносцев, – с достоинством пояснил Маркус.
 – Да, а еще множество обезглавленных воинов. – Чейз передернул плечами.
 – Ну, если вспомнить, что гобелен соткан еще в двенадцатом веке...
 – Откуда тебе это известно? – с сомнением поинтересовался Брэндон.
 – А ему это вовсе не известно, – спокойно пояснил Чейз. – Так сказали на аукционе, когда всучили ему этот гобелен.
 – Мне кажется, на всех этих распродажах древностей происходит одно и то же: каждый уверяет, что какая-то заржавевшая дрянь – именно шлем викинга или что-нибудь в этом роде.
 Маркус почувствовал тупую боль в затылке и поморщился.
 – Да этому гобелену цены нет!
 – Ну и красоты в нем я тоже не нахожу, – хмыкнул Чейз.
 Брэндон согласно кивнул:
 – Ни за что на свете не повесил бы его в своем доме!
 – Вы просто ничего в этом не смыслите, – с ленивой усмешкой вставил Энтони. – Лично я с удовольствием завладел бы им, да только не первым его обнаружил. – Он выжидающе посмотрел на Маркуса: – Ты расскажешь нам наконец об этой мисс Бейкер-Снид? Что, она хорошенькая?
 – Хуже – она очень умна и не меньше меня понимает толк в старинных вещах. Вот почему мы с ней постоянно схватываемся на аукционах.
 Энтони задумался, потом глаза его вдруг оживились.
 – Послушай, Чейз... Этот хозяин гостиницы, случайно, не говорил, хороша ли собой мисс Бейкер-Снид?
 Чейз озадаченно заморгал.
 – Вообще-то говорил и даже дважды упомянул, что она чертовски привлекательная женщина.
 Энтони удовлетворенно кивнул.
 – Я начинаю видеть здесь руку судьбы. Берегись, Маркус! Сдается мне, что эта мисс Бейкер-Снид может стать той особой, которую предназначила тебе судьба.
 – Пока я жив, этому не бывать! – в ярости загремел Маркус, внезапно ожесточаясь. – Кто угодно, только не она! – С этими словами он встал и властно взглянул на братьев. – У вас есть еще вопросы?
 Не скрывая облегчения, Брэндон мгновенно вскочил с кресла.
 – Не думаю. Идемте, предоставим бедного Маркуса его делам.
 – Подожди! – остановил его Девон и искоса взглянул на Чейза. – Ты, кажется, хотел о чем-то спросить Маркуса?
 Чейз растерянно заморгал.
 – Я? И о чем же? – Внезапно он решительно затряс головой. – Нет-нет, ни о чем.
 Маркус устремил на него пытливый взгляд.
 – В самом деле? Чейз покраснел.
 – В самом деле, ничего особенного. Просто мы с Гар-риет собирались пригласить тебя к нам на Рождество, но поскольку она не совсем хорошо себя чувствует, я подумал, что ты не захочешь...
 – Очень любезно с твоей стороны, – оборвал его Маркус. – Но как ты верно заметил, у меня очень много работы.
 – Это на Рождество-то? – Девон на миг задержался у двери. – Неужели ты не можешь на несколько дней оторваться от дел и...
 – В противовес тебе у меня нет ни малейшего желания тратить время на всякую чепуху. Итак, Чейз, благодарю тебя за приглашение, но приехать не смогу.
 Брэндон с трудом скрыл улыбку.
 – Что ж! Полагаю, вопрос решен. Верена тоже хотела, чтобы ты приехал, но, я вижу, тебе действительно некогда. – Он весело посмотрел на братьев. – Я возвращаюсь в «Уайтс». Кто-нибудь желает пойти со мной?
 – Пожалуй. – Девон кинул взгляд на старшего брата и нерешительно проговорил: – Послушай, Маркус, у тебя есть какие-нибудь планы на праздники? То есть, надеюсь, ты будешь не один?
 Подвинув к себе чернильницу, Маркус обмакнул перо и слегка улыбнулся.
  –  Я занимаюсь приобретением нового поместья, а еще должен вернуть это проклятое кольцо, так что дел у меня по горло.
 Брэндон покачал головой.
 – Не очень приятные занятия для праздника. Но ты дашь нам знать, когда тебе понадобится наша помощь?
 – Если кольцо действительно находится у мисс Бейкер-Снид, можете быть уверены, что к концу недели оно будет у меня. – Маркус начал просматривать стопку корреспонденции. – Спасибо, что зашли, и желаю хорошо провести время в «Уайтсе».
 Наконец братья один за другим вышли, все, кроме Энтони.
 Оставшись один, Энтони встал с кресла и лениво потянулся.
 – Ты стал настоящим сухарем. Только женщина способна пробить твою скорлупу, которой ты от всех отгородился.
 – Спасибо, но мне этого не нужно. Кроме того, у меня уже есть женщина.
 – Я говорю не о любовнице, которая восторженно сюсюкает при каждом твоем чихе!
 Маркус раздраженно повел плечами.
 – Леди Персивал не сюсюкает, она очень скромная и достойная дама, не хихикает поминутно и не надоедает пустой болтовней.
 – Да, очень скромная и при каждой возможности намекает, что ты вот-вот сделаешь ей предложение. Она даже сообщила по секрету всему свету, что это вопрос нескольких дней.
 – Где это ты слышал?
  –  В клубе «Четыре лошади». Кажется, она выбрала себе в доверенные друзья лорда Чадроува. Кстати, до твоего появления они были близкими друзьями.
 – Я никогда не давал леди Персивал оснований надеяться на то, что наша связь более чем просто легкий флирт, – сухо сообщил Маркус.
 – Да, но у нее есть свое мнение. К тому же ты уже достаточно долго появляешься с ней в свете.
 – Если на то пошло, то целый год. – Маркус взял очередное письмо из стопки. Он считал искушенную вдову вполне подходящей для роли любовницы, поскольку не ожидал от нее осложнений... во всяком случае, до сих пор. – Таких, как леди Персивал, в свете предостаточно, и я в любом случае намерен подыскать себе новую приятельницу.
 Энтони сокрушенно вздохнул.
 – Маркус, я надеюсь, ты выслушаешь совет брата, который желает тебе только добра. Не пренебрегай таинственной властью кольца нашей матери. В нашей семье оно не зря называется талисманом, а судьба не щадит того, кто над ней насмехается.
 Маркус распечатал письмо от стряпчего из Йоркшира.
 – Я не верю в судьбу, – коротко бросил он.
 – Еще поверишь! Может быть, именно загадочная мисс Бейкер-Снид докажет тебе, что у каждого человека своя, предначертанная ему судьба.
 – Болтовня для дураков!
 – Поживем – увидим. – Тихо посмеиваясь, Энтони вышел из гостиной.
 Маркус раздраженно отшвырнул письмо. Легкомыслие брата выводило его из себя. Если бы Энтони знал Онорию Бейкер-Снид и ее острый язычок, то сразу понял бы, что выдержать ее общество способен только самый благодушный человек, к каковым Маркус никак не мог себя причислить. Но Энтони в последнее время заболел той же болезнью, что и остальные братья: обзаведясь женами, они стали раздражать Маркуса своим неизменно жизнерадостным настроением. И, вероятно, не только его.
 После женитьбы характер каждого из братьев изменился по-своему. Отличавшийся некоторой ленцой и задумчивостью Чейз поражал теперь своей энергией и живостью. Девон, который никогда не страдал меланхолией, буквально искрился от радости. Даже беспечный прежде Брэндон стал удивительно нежным и заботливым супругом. Но больше всех изменился остроумный и язвительный Энтони – в его характере проявились чуткость и внимательность, шутки его теперь носили мягкий добродушный характер.
 Интересно, подумал Маркус, неужели у него тоже изменилось бы мироощущение, если бы он встретил женщину, которая... «Черт побери, о чем я только думаю», – сердито одернул он себя и быстро просмотрел оставшиеся письма. У него достаточно важных дел, чтобы не тратить время на размышления о несбыточном. Как только состоится разговор со стряпчим по поводу сделки с поместьем Мелтона, нужно будет назначить встречу с мисс Бейкер-Снид и вернуть кольцо в семью. Что бы там ни говорил Энтони, Маркус не сомневался в успехе, ибо деньги способны разрешить практически любую жизненную проблему. Как только он вернет кольцо, то сразу же займется увеличением фамильного состояния.
 В сущности, Маркус жалел братьев, жизнь которых после женитьбы превратилась в настоящий хаос. Но чего еще ожидать от супружества! Мало того что человек расстается с прежней спокойной, упорядоченной жизнью – он лишается даже способности здраво рассуждать и вынужден мириться не только с супругой, совершенно чужой ему особой, но и с ее родственниками – а среди них могут оказаться весьма неприятные, глупые и даже ненормальные типы! Бедный Брэндон, женившись на Верене, породнился с ее странной семейкой, а теперь отец Верены вздумал выдавать себя за русского графа, в результате чего у него возникли немыслимые осложнения с итальянскими властями.
 А Девон! Не успел он сыграть свадьбу с Кэт, как она уговорила его построить на окраине поместья мастерскую для семерых здоровенных шотландцев, которые, видите ли, помогают ей изготавливать изделия из стекла.
 Хороши и Чейз, у жены которого оказался целый выводок братьев и сестер, и Энтони, который впустил в собственный дом банду беспокойных детей и вдобавок деда Анны, который повсюду сует свой нос...
 Черта с два Маркус когда-нибудь женится! Впрочем, если ему подвернется симпатичная уравновешенная женщина, а лучше всего – немая сиротка, тогда он еще подумает.
 Собственно, Маркусу и так нравилась его жизнь... во всяком случае, до сих пор. И вот теперь пропало фамильное кольцо, а его интимная связь перестала быть тайной для света.
 Маркус тяжело вздохнул и положил перед собой чистый лист. Сдвинув брови, он начал быстро строчить деловое письмо, и все мысли о женщинах и об их удручающей способности влиять на характер мужчин и усложнять им жизнь тут же улетучились у него из головы.




 Глава 2



 Мистер Бейкер-Снид – человек самого безупречного происхождения и прославился тем, что сбежал с Мэри, младшей дочерью барона Уинчфилда. Уинчфилд пришел в ярость и уверял всех и каждого, что молодой Бейкер-Снид нагло соблазнил его «невинную» дочь, что, конечно, полная чушь! Все, кто хоть однажды видел Мэри, понимали, что бедный Бейкер-Снид здесь почти ни при чем – это она увидела его, влюбилась и добилась того, чего хотела! Таковы все женщины, в жилах которых течет горячая кровь Уинчфилдов: они повелевают, а не подчиняются!

    Графиня Ферт – леди Джейн Фротертон, прогуливаясь по зеленым берегам Темзы в ожидании появления баржи регента

 – Призываю собрание к порядку!
 В небольшой гостиной сразу стихли смех и разговоры, и все устремили взгляды на высокую девушку, стоявшую у фортепьяно. Мисс Онория Бейкер-Снид постучала по полированной крышке инструмента и улыбнулась своим младшим братьям и сестрам.
 – Прошу всех садиться. Нам предстоит обсудить очень много дел.
 За приглашением последовал легкий шорох платьев и приглушенные перебранки по поводу того, кто сядет поближе к огню, после чего наконец все заняли свои излюбленные места на креслах и диванах.
 Как только все успокоились, Онория кивнула Оливии:
 – Отчет казначея, если не возражаете.
 Оливия раскраснелась, гордая тем, что после отъезда старшего брата Неда ей поручили столь ответственное дело, как бюджет семьи. До этого самым важным занятием Оливии было устройство разных празднеств, и хотя ей очень нравилось украшать дом, печь торты и готовить забавные сюрпризы ко дню рождения каждого члена семьи, она считала себя способной справиться и с более серьезными поручениями – как-никак скоро ей исполнится пятнадцать!
 Не умея сдержать довольную улыбку, Оливия пробралась вперед и встала рядом с Онорией. Будучи ниже ростом и далеко не такой красавицей, как Кассандра и Джульетта, Оливия интуитивно пыталась восполнить недостаток внешней привлекательности полным пренебрежением к девичьим манерам и отказом от легкомысленных мечтаний. Гораздо больше ее влекла полная приключений жизнь старшего брата, которому она всегда стремилась подражать.
 Оливия взяла испещренный чернильными кляксами лист бумаги и поднесла его к лицу, с важным видом вглядываясь в столбики цифр.
 – Я подсчитала наши расходы за неделю и сравнила их с суммой, которую составляют доход от папиного имущества и присланные нам деньги. Затем я составила список всех наших расходов и...
 – О Господи! – Порция вскочила с места. – Кого интересуют все эти подробности! Скажи, в каком мы сейчас положении.
 Оливия недовольно нахмурилась:
 – Именно это я и намерена сделать после того, как объясню вам, как я получила эти цифры.
 – Порция, дай Оливии спокойно продолжить доклад, над которым она трудилась несколько часов, – строго сказала Онория и подбодрила Оливию кивком, в душе надеясь, что это вмешательство не очень затянет выслушива ние доклада, и без того обещавшего быть весьма многословным. Каждый раз, когда приходило очередное письмо от Неда, который находился с отцом в Индии, стараясь возместить понесенные недавно семейством огромные убытки, Оливия буквально вцеплялась в него, жадно выискивая малейшие подробности в описании жизни, столь отличной от здешней, лондонской. Следующие несколько недель она пребывала в унынии, жалуясь на скуку и изнывая от зависти к Неду.
 Оливия все бы отдала, чтобы только иметь возможность путешествовать по миру, где человека каждую минуту подстерегают захватывающие приключения, о которых упоминал Нед. Правда, Онория подозревала, что, подобно отцу, брат предпочитал скрывать от них самые неприятные стороны путешествия, такие как отсутствие гигиены и непривычную, вредную для желудка пищу, которой путешественникам обычно приходилось довольствоваться. Ни то, ни другое в глазах Онории не могло оправдать прелести путешествия по дальним странам: она предпочитала чистые простыни и хорошо прожаренное мясо.
 Порция с размаху плюхнулась в кресло.
 – Хорошо! Только я бы предпочла, чтобы доклад делал Нед: он всегда рассказывает только самое главное.
 Джульетта подняла голову от шитья, и пламя огня в камине зажгло золотые искорки в ее густых светлых кудрях. В шестнадцать лет она уже могла соперничать по красоте с Кассандрой, хотя и не обладала свойственным старшей сестре безмятежным и мягким нравом.
 – Вот и неправда, ничего подобного Нед не делал. Он вечно пересыпал свой доклад морскими словечками, половину из которых я до сих пор не понимаю!
 Нед, бывший в семье вторым после Онории ребенком, еще в шестнадцать лет провел целых два года в плавании под руководством дядюшки, капитана Портерфилда Бейкер-Снида. Дядюшка Портерфилд всю жизнь ходил под флагом королевского флота и был отчаянным моряком с продубленной ветром и солнцем смуглой кожей, всей душой преданным морю и находившим высшее наслаждение в боевых сражениях. Однако этот уверенный в себе, отважный человек вздрагивал от страха при одной только мысли провести пару недель на берегу, где ему предстояло носить галстук и беседовать с племянницами, тщательно выбирая подходящие для их слуха темы и следя за тем, как бы не сорвалось с языка крепкое морское словечко.
 Джульетта ободряюще улыбнулась Оливии.
 – Я думаю, ты будешь куда лучшим казначеем, чем Нед. Нед часто ошибался в подсчетах, и два раза мы потратили больше, чем могли, только потому, что он назвал большую сумму дохода.
 – Да, у меня цифры точные, – просияла Оливия, – я их дважды проверила и даже сверила по...
 – Я уверена, что ты очень старалась, – поспешила успокоить сестру Онория. – Так что же мы имеем в этом месяце?
 Оливия внушительно откашлялась.
 – Как сказал бы Нед, пока мы еще держимся на плаву, но быстро набираем воду.
 Порция звонко шлепнула себя по лбу, отчего ее темно-каштановые волосы взлетели вверх.
 – Ой, только Бога ради...
 – Порция, прошу тебя! – Кассандра опустила на колени пяльцы, на которых вышивала цветочный узор. Пре лестная и кроткая девушка всегда старалась примирить своих более живых и несдержанных братьев и сестер. – Оливия, мы понимаем, что дела наши не очень хороши, но насколько?
 Оливия тяжело вздохнула, затем произнесла страдальческим тоном:
 – Я уже объяснила: мы еще барахтаемся, но если ветер не переменится, то скоро потонем.
 Семилетний Джордж отвлекся от попыток уложить любимую лягушку в супницу из дрезденского фарфора.
 – Черт побери, Оливия! Ты что, разучилась говорить на английском?
 – Джорджи! – воскликнула Кассандра, в ужасе распахнув фиалковые глаза. – Где ты подхватил это слово?
 Джордж перевел взгляд на Онорию, и та покраснела.
 – Что?! Когда это я такое говорила?
 – Ах, Онория! – сокрушенно покачала головой Кассандра.
 – А еще отчитывала беднягу Неда, когда он как-то сказал «проклятый», – усмехнулась Оливия.
 Онория с сомнением обратилась к брату:
 – Джордж! Когда ты слышал от меня это ужасное слово?
 – На прошлой неделе. Ты еще вешала в гостиной картину, и, помнишь, попала молотком по большому пальцу. Тогда ты сказала «черт побери» и еще...
 – Все-все, я вспомнила, – поспешно перебила его Онория, поймав на себе мягкий укоризненный взгляд Кассандры. – Джорджи, больше никогда этого не говори, ты понял? – Она быстро обернулась к Оливии: – Ты хочешь сказать, что у нас совсем нет денег?
 – Да.
 – Но я думала, что до тех пор, пока мы остаемся в рамках бюджета...
 – В том-то и дело, что мы его превысили! На этой неделе мы истратили семь фунтов лишних.
 – Целых семь фунтов? – У Онории заныло сердце, и она пожалела, что рядом нет Неда, который поддержал бы ее. – Но как это могло случиться? Мы же заранее просчитали все расходы!
 – А вот и нет! Уголь подорожал и в этом месяце обошелся нам на два фунта шесть шиллингов дороже, чем в прошлом. Потом еще Джордж простудился и нам пришлось чаще топить камин в гостиной.
 Действительно, крепкий на вид Джордж был подвержен частым простудам, причем чаще всего у него страдали уши, причиняя мальчику мучительную боль и вызывая пугающе высокий жар. Дело осложнялось тем, что Джордж никогда не жаловался на боль, какой бы сильной она ни была, за что приходилось благодарить Неда: тайком от Онории Нед перед отъездом отвел братишку в сторону и торжественно сообщил ему, что теперь он остается в доме единственным мужчиной. Конечно, Нед имел целью призвать Джорджа к послушанию, но вместо этого внушил бедному ребенку чувство ответственности, слишком тяжелое для столь юного возраста.
 Онория тяжело вздохнула:
 – Верно, простуда Джорджи!
 – Но я уже здоров! – возмущенно заявил мальчик.
 – Да-да, конечно, – поспешила успокоить его Онория. – Ты здоров как лошадь.
 – А ведь наша Онория терпеть не может лошадей! – хихикнула Порция.
 К сожалению, она говорила правду. А все старая кобыла отца, которая непременно норовила укусить каждого, кто оказывался рядом. Онория машинально потерла предплечье, где от ее укуса до сих пор оставался легкий шрам.
 – Это не имеет отношения к нашим делам. Какие у нас еще непредвиденные расходы?
 – У коляски сломалось колесо, и это стоило нам один фунт и четыре шиллинга. – Оливия сверилась со своими записями. – А еще Джульетта взяла девять шиллингов под отчет.
 Онория страшно расстроилась, но постаралась сдержаться.
 Порозовев от смущения, Джульетта расправила на коленях вышивание, и Онория увидела изображенного на вершине холма черного коня с развевающейся по ветру гривой. Под ним была вышита надпись: «Лети свободно и стремительно!»
 Поймав взгляд Онории, Джульетта стала оправдываться:
 – Я взяла эти деньги не для себя, а для Геркулеса.
 У Бейкер-Снидов оставалась одна-единственная лошадь – давно состарившийся мерин; только с ним Онория не боялась ездить, потому что он способен был развивать две скорости – медленную и очень медленную. Что до Джульетты, для нее Геркулес был самым дорогим членом семьи. Она всей душой полюбила лошадей еще с тех пор, как впервые самостоятельно добралась до конюшни, а отец, сам страстный лошадник, постоянно поощрял ее увлечение. Когда-то в их конюшне содержалось двадцать две лошади, но это было еще до великого кризиса, а теперь им приходилось обходиться одним Геркулесом.
 Онория потерла ноющие виски.
 – Почему понадобилось тратить на Геркулеса такие большие деньги?
 – Он растянул связки на правой передней ноге, и мистер Беккет сказал, что нужны припарки. Вот я и купила их у аптекаря.
 Мистер Беккет был их кучером, точнее, был раньше, когда они держали кучера. Теперь же он в одном лице совмещал обязанности лакея, посыльного и вообще стал мастером на все руки.
 – Неужели припарки стоят целых девять шиллингов?
 – Н-не совсем. Еще я купила Геркулесу новую попону. – Заметив недовольный взгляд Онории, Джульетта поспешно добавила: – Эти деньги вернутся, когда миссис Боутон приедет из Йоркшира. Я обещала научить ее племянницу ездить на лошади, сидя боком. Бедняжка страшно боится лошадей... в точности, как ты!
 Все глаза устремились на Онорию, которая, покраснев, с достоинством возразила:
 – Вовсе я их не боюсь, а просто не люблю. Итак, Джульетта, ты возместишь этот расход...
 – На следующей же неделе! Увидишь, из меня получится отличная учительница, и скоро мисс Лидия будет ездить, как будто делала это с рождения!
 Онория покачала головой:
 – Я в этом не сомневаюсь. Просто у нас сейчас очень серьезное положение и...
 – И все это по вине папы! – с горечью заявила Порция, взглянув на листы бумаги, которая держала в руках Оливия. – Мы бы не оказались в таком затруднении, если бы не он...
 – Вздор! – решительно отрезала Онория. – Папа так же не мог совладать с ураганом, из-за которого утонул его корабль, как ты не способна удержаться от пирожных, особенно с кремом!
 При этом напоминании Порция смущенно улыбнулась:
 – Верно. Только мне жаль, что папа вложил все наши деньги в один корабль.
 – Существует поговорка: не клади все яйца в одну корзину, – согласилась с ней Оливия. – Я думаю, что ее смысл подходит и к данному случаю. Все же я уверена, что папа скоро восстановит наше состояние.
 Старшие сестры отлично помнили дом, полный слуг, роскошные наряды и изысканную еду, веселый смех и звуки музыки. Все это внезапно исчезло после смерти матери, которая последовала через два дня после рождения Джорджа. Отец так и не оправился от этого жестокого удара и большую часть времени уединялся в своем кабинете, где предавался безутешным рыданиям. Естественно, такое состояние пагубно отразилось на его способности анализировать риски капиталовложений, и всего лишь два года назад он сумел взять себя в руки и предпринять попытку восстановить состояние.
 Онория уныло взглянула на обтрепавшиеся мыски своих домашних туфель. Боже, чего бы она ни отдала за ту шляпку, которую увидела в одном из выпусков «Журнала мод». Шляпка из соломки с широкими полями была отделана прелестными розовыми и зелеными розетками и такими же ленточками; она производила впечатление весенней свежести, которую так любила Онория.
 Впрочем, сейчас не до мечтаний – сестры и брат смотрели на нее так, словно ожидали, что она вдруг достанет чулок, набитый деньгами, которые разрешат все их текущие затруднения.
 Собравшись с мыслями, Онория весело улыбнулась Оливии:
 – Ну, что там еще?
 Оливия заглянула в длинный лист.
 – Вот еще один расход. – В ее глазах появилось обвиняющее выражение. – Порция купила белого шелка на платье!
 Все лица обернулись к Порции, которая с упрямым видом теребила каштановый локон, точно такого же цвета, как у Онории, только без резко выделяющейся седой пряди над правым виском. Онория машинально дотронулась до этой пряди, которую ее мать называла знаком удачи, и невольно улыбнулась.
 – Порция, ты что, взяла деньги из отложенных на наши расходы?
 – Да, но совсем немного, – без малейшего смущения заявила Порция. – Хотя правильнее было бы считать это не тратой, а вложением!
 – Вложением? – Оливия насмешливо фыркнула. – Интересно, во что? Скорее всего в твое тщеславие!
 Глаза Порции вспыхнули негодованием.
 – Вовсе нет! Я намерена этим шелком заработать денег! Нам же нужно содержать себя, пока папа с Недом пытаются заработать, верно? – Она вопросительно посмотрела на старшую сестру.
 – Конечно, только я не понимаю, как здесь может помочь этот шелк.
 – Верно, – кивнула Оливия.
 – Все очень просто. Я намерена основать свое дело! – важно сообщила Порция. – Через год я стану очень богатой.
 Онория в изумлении уставилась на сестру, а Оливия с трудом сдерживала смех.
 – Порция, чтобы заработать деньги, нужно уметь делать что-нибудь нужное. Правда, есть еще способ, известный с древнейших времен...
 – Какой же? – Онория нахмурилась.
 – Как какой? Получить наследство! Но похоже, нам это не грозит, потому что из наших родственников никто даже не болен. – Оливия смерила Порцию презрительным взглядом. – В любом случае никто из них и не подумал бы оставить свои с трудом заработанные денежки такой лентяйке, как ты!
 Порция воинственно сверкнула глазами.
 – А вот и нет! Тетя Кэролайн обещала оставить мне после своей смерти фортепьяно, которое можно продать за большие деньги!
 – Ну, это еще когда будет, – усмехнулась Оливия. – Ей едва исполнилось сорок, и она намного здоровее тебя! Тебе придется всю жизнь ждать, пока тетя сойдет в могилу, и дай Бог, если она оставит тебе какую-нибудь безделушку из слоновой кости!
 – А ты... Ты просто дурочка, вот что!
 – А ты ненормальная! – незамедлительно парировала Оливия.
 – Бестолковая!
 – Сама такая!
 – А ну прекратите! – строго прикрикнула на сестер Онория.
 – Так вот, я собираюсь сшить из этого шелка платье и продать его! – гордо заявила Порция. – Миссис Венир сказала, что, если оно ей понравится, она заплатит пятнадцать фунтов! К тому же останется еще столько ткани, что я смогу перешить серое платье Кассандры и отделать его оборкой. Оно будет выглядеть как новое!
 Кассандра благодарно улыбнулась сестре:
 – О, Порция, какая ты милая! Я так давно мечтаю о новом платье! – Поймав на себе строгий взгляд Онории, Кассандра поспешила добавить: – Впрочем, я могу обойтись и без него... хотя это было бы так приятно.
 Онория многое могла бы на это сказать, но решила не расстраивать Кассандру, а только испытующе посмотрела на Порцию.
 – Право, не знаю, что сказал бы отец, если бы узнал о твоем намерении стать швеей. Это очень тяжелый труд. У женщин портится зрение, потому что им приходится шить даже по ночам, при свече.
 – Я буду использовать только самые хорошие свечи! – с беспечной уверенностью заявила Порция, отмахиваясь от более обоснованных возражений старшей сестры.
 Впрочем, сейчас Онории было не до споров.
 – Это все? – обратилась, она к Оливии.
 Еще раз сверившись с записями, Оливия быстро кивнула:
 – Кажется. Я бы сказала, что паруса у нас повисли и наш корабль утонет, если мы не поймаем сильный ветер, который донесет нас до берега.
 Кассандра огорченно вздохнула:
 – Не понимаю, почему наши дела так плохи. И по чьей вине у нас упали паруса?
 – По нашей с вами, – строго прикрикнула Онория. – Здесь виной и шелк Порции, и новая попона для Геркулеса, и подорожание угля, и мои безрассудные покупки... Оливия, сколько всего денег у нас осталось?
 – Меньше шестидесяти фунтов.
 Это сообщение было встречено гробовым молчанием. У Онории горло перехватило от страха. Оливия наверняка ошиблась в расчетах! Совсем недавно у них было целых двести фунтов, на которые им предстояло жить до получения нового перевода от отца. Конечно, деньги не бог весть какие, но их можно было растянуть на несколько месяцев и даже выделить небольшую сумму для обновления гардероба Кассандры, которой исполнилось семнадцать. Онория надеялась уже в этом году представить сестру высшему обществу.
 Она украдкой взглянула на Кассандру, аккуратно обшивавшую носовой платок изящными кружевами, и сердце ее сжалось. Высокая, гибкая и стройная, с золотистыми волосами и прелестными фиалковыми глазами, сестра была полной ее противоположностью. Кассандра больше походила на мать, тогда как Онория пошла в отцовскую породу Бейкер-Снидов.
 Но не ослепительная красота придавала Кассандре особое очарование, а глубокая сердечность и кротость нрава, отражавшиеся в нежном взгляде и в выражении милого лица. Онория мечтала, чтобы ее нежно любимая сестра получила возможность блистать в свете. Если бы им удалось найти какого-нибудь покровителя, который поможет Кассандре появиться хоть на одном балу в этот сезон! Весь свет будет у ее ног, в этом Онория ни минуты не сомневалась.
 Несмотря на весьма скромные средства, им все же удалось подыскать очень приличный дом в респектабельном районе, после чего оставалось только познакомиться со здешним обществом. В этом они рассчитывали на содействие своей тетки, но она вдруг решительно отказалась помогать им, и в результате они оказались в полном тупике – ни денег, ни знакомств! Если бы Онории удалось найти способ ввести Кассандру в свет, девушка сразу привлекла бы внимание не одного джентльмена, подходящего ей по происхождению и воспитанию. А если к тому же он ока-азлся бы еще и состоятельным, тогда были бы решены все их проблемы. Муж Онории наверняка согласился бы поддержать Порцию, а затем Джульетту с Оливией, а там, кто знает...
 Онория мысленно одернула себя. Нечего витать в облаках, когда забот полон рот. Первым делом нужно по воз-ожности сократить расходы, а там будет видно. Вздохнув, Онория взглянула на кольцо, поблескивавшее у нее на пальце. По крайней мере это простое серебряное колечко, украшенное лишь скандинавскими резными письменами, ничего ей не стоило. Оно привлекло ее сразу же, как только она увидела его на балу – несмотря на свою скромность, эта вещица сразу пробудила в ней восхищение ее красотой и изяществом. Погладив кольцо, Онория стала размышлять, сколько можно за него выручить.
 Тогда, на балу, она выиграла это кольцо и собиралась его продать, но оно оказалось ей впору и...
 Онория снова потрогала кольцо, и согретый теплом ее руки металл растопил ледяной страх, завладевший ее сердцем. Почему-то ей полюбилось это неброское колечко. – Оливия, ты уверена в этой цифре?
 Сестра кивнула, и ее губы сложились в унылую гримаску. Онория, напротив, заставила себя спокойно улыбнуться.
 – Ну что ж, теперь мы хотя бы точно знаем, каково наше положение. Спасибо тебе, Оливия, ты славно потрудилась. Теперь нам необходимо соблюдать строжайшую экономию!
 Последовало удрученное молчание, затем все энергично закивали, а Кассандра вдруг всплеснула руками:
 –Да, вот что. Меня пригласила леди Мелроуз. Она просила, чтобы я каждое утро приходила почитать ей. Правда, она сможет платить всего шиллинг в месяц, но ведь и это будет подспорьем, верно?
 – Но ты ведь терпеть не можешь леди Мелроуз! – изумленно воскликнула Порция, но, заметив полный упрека взгляд Кассандры, поспешно добавила: – Ну хорошо, это я ее терпеть не могу. Противная старуха, вечно жалуется и ноет!
 – По-моему, она просто перенесла какое-то жестокое разочарование, вот у нее и испортился характер, – мягко заметила Кассандра. – В любом случае не думаю, что мне придется очень уж трудно, ведь я буду только читать для нее, и это все.
 – Отличная мысль, – похвалила сестру Онория. – А я подумаю, какие табакерки можно будет продать.
 – Ой, только не табакерки! – взмолилась Кассандра. – Ведь ты собираешь их чуть ли не с детства!
 Онория не решилась взглянуть на застекленную горку, где хранилась ее коллекция из сорока четырех табакерок. По правде говоря, от мысли продать хотя бы одну из них у нее сразу упало настроение.
 Самую первую табакерку подарил ей отец, когда она была не старше Джорджи. Мало-помалу восхищение этими прелестными миниатюрными шкатулками превратилось в настоящую страсть, и со временем Онория стала тонким знатоком изящных французских табакерок с эмалевым покрытием. Отец искренне восхищался ее способностью заметить стоящую вещицу и сбить цену.
 – Онория не должна распродавать свои коробочки, – неожиданно вмешался Джордж. – Если нам так уж нужны деньги, то я могу заняться разведением лягушек!
 – Лягушек? – брезгливо фыркнула Оливия. – Ты в своем уме, Джорджи?
 Джордж намеренно проигнорировал замечание сестры.
 – Папа всегда говорил, что если для твоего товара нет сбыта, то его нужно организовать. – Он серьезно посмотрел на толстую зеленовато-бурую лягушку, которая наполовину свешивалась из супницы. – Может, мне даже удастся выучить Ахиллеса каким-нибудь фокусам, потому что я в жизни не видел более умной и сообразительной лягушки! Тогда люди станут с охотой покупать у меня его потомство.
 – Тебе не обязательно с этим возиться, – с самодовольной улыбкой заявила Порция, посматривая на лягушку взглядом знатока. – Достаточно просто их откармливать, чтобы они стали такими же жирными, как Ахиллес, и люди будут в очередь выстраиваться, чтобы купить их для супа. Французы очень любят таких толстых лягушек, потому что они редко встречаются.
 Джордж перевел взгляд на сестру, и глаза его расширились от ужаса.
 – Разве французы едят лягушек?
  –  Конечно! Недаром же их прозвали «лягушатниками».
 Джордж упрямо выпятил нижнюю губу.
 – Я не собираюсь продавать Ахиллеса никаким французам! Только англичанам, да и то тем, которые пообещают хорошо с ними обращаться. И потом, мой Ахиллес не обычная лягушка: он очень умный и наверняка невкусный.
 – Думаю, ты прав. – Онория бросила строгий взгляд на Порцию. – И знаешь, Джорджи, хотя очень приятно, что ты предложил свою помощь, лучше спрячь Ахиллеса в каком-нибудь надежном месте, а нам позволь заняться нашими финансовыми вопросами.
 – Но я тоже хочу помочь.
 – Ты нам обязательно поможешь, только мы придумаем что-нибудь такое, чтобы обойтись без Ахиллеса.
 – А я сразу могу помочь, – сообщила Порция. – Сошью платье из этого шелка. Онория, ведь скоро Рождество, и многим женщинам захочется появиться на балу в новом платье! Я отлично с этим справлюсь.
 Действительно, что касается шитья, у Порции был к этому настоящий талант, и тем не менее Онория насторожилась – что-то дела их подозрительно быстро налаживаются!
 – Хорошо. Я думаю, не повредит, если ты сошьешь одно платье, но на этом конец, слышишь?
 Тут подала голос Кассандра, которая до этого, казалась, была совершенно поглощена своим вышиванием.
 – Я отложу свой сезон на год.
 – Кассандра! – Порция в ужасе ахнула. – Что ты такое говоришь! Что бы ни случилось, это просто исключено.
 Оливия насмешливо усмехнулась:
 – Ты так говоришь, только чтобы Кассандра поскорее подыскала себе богатого мужа, который сможет оплатить твой сезон: ведь по возрасту ты следующая за ней!
 – Ничего подобного! – с возмущением возразила Порция, хотя и кинула на Кассандру виноватый взгляд.
 – Тише, девочки! – призвала сестер к порядку Онория. – Даже если Кассандра и выйдет в этом году в свет, это еще не значит, что она найдет богатого мужа. И напоминаю вам, что главная цель – встретить мужчину соответствующего воспитания и происхождения. А не найти богатство!
 – Но, Онория, все это лишь пустая трата сил! – Кассандра грустью улыбнулась. – Тетушка Кэролайн не станет обо мне заботиться. Мы надеялись на ее помощь, но она даже не заикается об этом.
 – Просто она увидела, какой ты стала потрясающей красавицей, а у нее обе дочери тощие и веснушчатые!
 – Порция! – Онория топнула ногой. – Кузина Джейн не виновата, что у нее веснушки.
 – Нет, конечно. Но она вдобавок ржет, как лошадь!
 Тут Джордж громко захохотал, настолько похоже имитируя манеру смеяться кузины Джейн, что весь клан Бейкер-Снидов покатился со смеху... кроме Онории.
 – Довольно! Вы совершенно невоспитанны! Хватит, говорю я вам! У нас остался еще один вопрос. Порция, ты готова представить свой план по приведению гостиной в порядок?
 Порция встала с места и, словно отвечая урок, стала рассказывать о том, как женская часть Бейкер-Снидов будет вырезать трафареты для обоев, и еще о блестящей идее Джорджи окунуть Ахиллеса в красную краску, а потом пустить его прыгать по обоям, в результате чего на них появится необыкновенно эффектный рисунок. Онория рассеянно слушала ее, продолжая озабоченно размышлять о бедственном состоянии семьи.
 Неожиданно взгляд девушки упал на кольцо, и, как обычно, ощущение тепла на пальце заставило ее улыбнуться. Именно в этот момент она поняла: что бы ни случилось, ей удастся добиться своей цели!




 Глава 3



 Когда-то у меня был очень сердитый спаниель по кличке Флаффи, и стоило появиться моей мачехе, как он начинал грозно рычать на нее. Он также облаивал Клариссу Этлридж, которая вечно критиковала мои прически, а когда лорд Джеффри посмел явиться ко мне с предложением руки и сердца, заставил этого жалкого труса буквально вылететь из дома, а потом загнал его в пруд! Да, из всех моих собак Флаффи был самым любимым и преданным псом.

    Леди Джейн Фротертон – виконту Мелтону во время прогулки в Гайд-парке

 – Я уже искал его где только можно!
 Онория удивленно подняла голову.
 – Прости, Джорджи, я не расслышала. Что ты там искал?
 Джордж сурово взглянул на сестру:
 – Не что, а кого!
 Онория со вздохом отложила перо.
 – Видимо, дело касается твоего непоседы Ахиллеса?
 – Да, – мрачно кивнул Джордж. – Я уложил его спать, а когда пошел разбудить, его там не оказалось.
 – Не слишком ли часто он убегает, Джорджи? Тебе не приходило в голову, что Ахиллесу просто не нравится жить в шляпной картонке у тебя под кроватью?
 – Я знаю, что эта картонка ему нравится.
 – Почему ты так думаешь?
 Мальчик нахмурил брови, и в его синих глазах промелькнуло презрительное выражение.
 – Потому что когда он там сидит, то поет. Если бы ему не нравилось, он не стал бы петь.
 – А может, он не поет, а плачет и зовет на помощь? – Онория воздела руки к кебу и как могла сымитировала кваканье лягушки. – Помогите! Меня заключили в ужасную темницу! Ради Бога, спасите! – Джордж ответил сестре сердитым взглядом, и она опустила руки. – Не смешно, да?
 – Нисколько! Я слышал, как Ахиллес плачет. А когда он сидит в коробке, он именно поет.
 – Когда это он плакал?
 – Когда я пытался научить его съезжать по перилам лестницы.
 – Какое счастье, что я не родилась лягушкой! Думаю, на его месте я бы тоже заплакала. – Онория поморщилась и потерла виски. – Надеюсь, ты действительно можешь отличить его плач от пения.
 – Да, но только я никак не могу понять, почему он все время куда-то прячется, – расстроенно протянул мальчуган.
 – Может, он скучает по своему старому пруду?
 – Ты так думаешь? – Джорджи выпятил нижнюю губу, и в его глазах появился упрямый блеск. – Может быть... Но если бы он не жил у меня под кроватью, ему было бы еще хуже. Он скучал бы по мне куда больше, чем по своему старому вонючему пруду!
 – Ладно, может, тебе просто накрыть коробку крышкой, а сверху придавить какой-нибудь книгой, как ты думаешь?
 – Но тогда в ней будет темно, а Ахиллес не любит темных мест!
 Онория, кажется, знала, кто именно не любит темных мест, и это наверняка был не бедняга Ахиллес.
 – Твой лягушонок жил в пруду, вокруг которого растет густой лес, а в лесу по ночам становится очень темно. Так что я не думаю, что он станет возражать, если ты накроешь коробку крышкой.
 – Все равно я не стану это делать. Он подумает, что его посадили в тюрьму!
 – Но зато он будет в безопасности. Ты же знаешь, как много опасностей подстерегают лягушку в доме.
 – Какие еще опасности? – недоверчиво поинтересовался Джордж.
 – Ну, его может случайно раздавить кто-нибудь из слуг... Или Порция может столкнуть его с лестницы, когда спускается с целым ворохом ткани и ничего не видит под ногами. Он может забраться в кухню, а там ненароком свалиться в кастрюлю с кипящим супом или застрять лапкой в решетке на полу.
 – Если с Ахиллесом случится какая-нибудь беда, я сразу узнаю!
 Онория со вздохом привлекла к себе братишку и нежно обняла его.
 – Все-таки мне кажется, что крышка могла хотя бы помешать ему убежать.
 – Он не убегает, а путешествует по дому и изучает его, как папа новые страны.
 Онория отстранила от себя брата и посмотрела на него долгим взглядом. Он такой же упрямый, как... да, как и все другие члены семьи. Эту черту характера мать передала всем детям, и теперь все до последнего Бейкер-Сниды славились упорством и стойкостью Уинчфилдов.
 Онория поцеловала мальчика в высокий чистый лоб.
 – Думаю, тебе нужен помощник, чтобы отыскать твоего любителя приключений!
 – А ты согласишься? Я просил Порцию помочь мне, но она занимается какими-то дурацкими выкройками для платья. Ей помогает Кассандра, и обе трещат как сороки! Нед сказал бы, что они скрипят, как корабли, стоящие в доке, то есть чертовски противно!
 – Джордж! Мальчик невинно взглянул на сестру из-под густых и длинных ресниц.
 – Что?
 – Ты прекрасно знаешь! Я не желаю, чтобы ты снова повторял это неприличное слово.
 – Я только повторил то, что говорил Нед... – Джордж помолчал, и вдруг по его круглым замурзанным щекам по-катились слезы. – Я так по нему скучаю!
 Онория снова прижала к себе брата и долго гладила его по спине, пока он не успокоился.
 Наконец он откинулся назад и провел по глазам рукавом.
 – Извини. – Он смущенно посмотрел на сестру.
 В горле у Онории словно ком встал, и ей снова захотелось обнять малыша.
  –  Джорджи, вот увидишь, Нед очень скоро вернется, как только поможет папе наладить новое предприятие. А кроме того, он ведет очень интересную жизнь, знакомится с разными новыми странами, с другими народами. Ты не хочешь, чтобы он этого лишился, правда?
 – Нет. Я только хочу найти Ахиллеса. – Джордж снова всхлипнул и вытер нос рукавом.
 Онория достала из его кармашка носовой платок и протянула брату.
 – Если не возражаешь... – Онория сложила бумаги и сунула перо в чернильницу. – Пойдем найдем Ахиллеса.и вернем его в коробку под кроватью.
 Вскоре Джордж уже переворачивал подушки на диване, а Онория растянулась на полу, заглядывая под мебель, как вдруг дверь в гостиную открылась и в комнате раздался пронзительный визг.
 – Мисс Бейкер-Снид! Что это вы делаете?
 – Да вот, ищем кое-кого. – Онория улыбнулась перепуганной экономке, легко поднялась на ноги и смахнула с плеч паутину. – Я вам нужна?
 Глаза миссис Кембл округлились от почтительного восхищения.
 – Мисс, вы не поверите, но к вам с визитом пришел маркиз! Представляете, настоящий, живой маркиз!
 Онория и Джордж с усмешкой переглянулись.
 – Полагаю, – наконец сказала Онория, – что настоящий живой маркиз – это лучше, чем мертвый.
 Миссис Кембл хлопнула себя по бедрам.
 – Вы не понимаете, мисс. Это не какой-нибудь маркиз, а очень богатый!
 – Почему вы так думаете?
 – Он прикатил в карете, запряженной шестеркой лошадей! Соседи, наверное, с ума от любопытства сходят!
 – Шестеркой? – Джордж подбежал к окну и, отдернув штору, прижался носом к стеклу. – Черт побери, вот это упряжка!
 – Джорджи!
 – Извини, но... Ты только посмотри, Онория!
 – Я посмотрю на них, когда вернусь. Нельзя заставлять гостя долго ждать. Где он?
 – В гостиной, мэм. – Миссис Кембл принялась энергично обмахивать раскрасневшееся от возбуждения лицо. – Настоящий маркиз, подумать только!
 Интересно, кто бы это мог быть? Онория знала пятерых маркизов, и все они были страстными коллекционерами. Возможно, это маркиз Шератон, недавно вернувшийся из Италии, пришел узнать об инкрустированном перламутром индийском столике, который два месяца назад привел его жену в такой восторг.
 – Вы предложили маркизу угощение?
 – Признаться, мэм, нет – я так растерялась. – Глаза миссис Кембл вдруг просияли. – Как вы думаете, ему понравится пирог с яблоками, который печет миссис Хибберт?
 – И чай, пожалуйста. – Онория взглянула на Джорджа, который не мог оторвать взгляда от превосходных лошадей, остановившихся у их крыльца.
 – Джордж, мне нужно пойти к гостю, но я скоро вернусь.
 – Хорошо, – рассеянно ответил мальчик. – Вот только если бы у меня был кучер и шестерка лошадей, я завел бы себе белых, а не серых.
 Онория улыбнулась и, тихо выйдя из комнаты, направилась к гостиной. Второпях миссис Кембл оставила дверь открытой, и она бесшумно вошла внутрь по толстому ковру.
 Увидев маркиза, который стоял перед камином, глядел на скудный огонь, Онория резко остановилась. Это оказался не Шератон, а известный своей вспыльчивостью и крайне раздражительным характером маркиз Тремонт.
 Силы небесные, что этому человеку от нее нужно? Она молча рассматривала его широкоплечую фигуру, облаченную в безупречно сшитый камзол для утренних визитов. В манерах этого несносного человека сочетались высокомерие и возмутительная властность. Но зачем он сюда явился?
 Наконец Онория сдержанно произнесла:
 – Лорд Тремонт! – Закрыв за собой дверь, она изобразила по возможности вежливую улыбку. – Какой неожиданный сюрприз!
 – Мисс Бейкер-Снид! – Гость коротко поклонился. – Очень любезно, что вы согласились меня принять.
 Низкий бархатный баритон странно подействовал на Онорию.
 В самом деле, со стороны Создателя было несправедливо наградить этого мужчину такой неотразимой внешностью и в то же время наделить его столь сомнительными свойствами характера. Впрочем, Онория слишком хорошо знала Тремонта, чтобы подпасть под его очарование; они часто сталкивались на аукционах, стараясь перебить друг у друга понравившуюся редкость, и теперь она вся напряглась в ожидании схватки. Она даже стиснула кулаки, но тут же разжала пальцы.
 – Милорд? Не думаю, что это лишь банальный визит вежливости.
 По лицу маркиза пробежала тень раздражения, а подбородок воинственно дернулся.
 – Вы не ошиблись. Я хотел кое о чем спросить вас.
 Онория пыталась угадать по лицу гостя причины, заставившие его нанести ей визит, но оно оставалось непроницаемым.
 Наконец, подавив раздражение, она сложила руки на груди.
 – Итак, Тремонт, что вам угодно?
 Губы маркиза тронула ироническая усмешка.
 – Надеюсь, я не отвлекаю вас от чего-то важного? – Он как-то странно взглянул на ее волосы.
 Онория машинально коснулась волос... и нащупала пальцами что-то непонятное.
 – Паутина! – вскрикнула она с отвращением и, подбежав к зеркалу, рассмеялась, увидев свое отражение. Приклеившиеся к ее волосам две толстые нити паутины живописно спускались на плечо, щеку испачкала пыль.
 – Боже, я выгляжу так, будто только что вылезла из склепа! Ничего удивительного, что вы так на меня смотрите. Настоящее пугало!
 Их глаза встретились в зеркале, и тут, к ее удивлению, его глаза тронула легкая улыбка.
 Внезапно открывшаяся дверь впустила миссис Кембл с тяжелым подносом.
 – Пожалуйста, мисс! – Экономка поставила поднос на столик у дивана и с довольной улыбкой шагнула назад. – Пирога с яблоками уже не осталось, потому что мисс Порция побывала на кухне раньше меня и съела последний кусок. Пришлось ждать, когда испекут новый.
 – Благодарю вас, миссис Кембл.
 Экономка сделала реверанс, ухитрившись бросить цепкий взгляд на маркиза.
 – Что-нибудь еще, мэм?
 – Нет, спасибо. Думаю, этого достаточно.
 – Хорошо, мисс. – Окинув знатного гостя внимательным взглядом, миссис Кембл поспешила удалиться, чтобы не откладывая поделиться впечатлениями с кухонной прислугой.
 – Не угодно ли присесть, милорд? – Онория указала на диван. Гость медлил, и она спокойно продолжила: – Надеюсь, вы проголодались. Лично я – очень!
 Онория стала расставлять чашки и накладывать куски пирога на тарелочки, все еще пытаясь угадать причину неожиданного визита. Возможно, маркиз зашел поговорить о каком-то предмете, который желал приобрести, – такое случалось, хотя и не часто. Наверняка все светские люди время от времени посещали друг друга, когда хотели купить что-нибудь особенное. Она мысленно перебрала свои последние приобретения, но как будто ни одно из них не могло заинтересовать маркиза. Насколько она знала, маркиз Тремонт обращал внимание лишь на самые изящные и редкостные предметы антиквариата.
 Наконец маркиз сдвинулся с места, как будто принял какое-то решение.
 – Думаю, я с удовольствием выпью чаю, хотя и не намеревался задерживаться. – Он подошел к дивану и слегка нагнулся, чтобы отодвинуть одну из подушек.
 В этот момент глаза Онории оказались на одном уровне с его бедрами. Как ни странно, но за все свои встречи с маркизом она ни разу не обратила внимания на эту часть его фигуры; зато сейчас, когда он оказался прямо перед ней, она восхитилась игрой мощных мускулов под облегающими ноги панталонами.
 Должно быть, маркиз много ездит верхом, если поддерживает такую отличную физическую форму...
 Опустившись на диван, маркиз вопросительно поднял бровь:
 – Да?
 Онория замерла от ужаса. Господи, уж не догадался ли он, о чем она думает? Она постаралась скрыть замешательство, прилежно занявшись чаем.
 – Я... – Что, собственно, она хотела сказать? Что восхищалась формой его ног? Какой стыд!
 Маркиз опустил взгляд на поднос и нахмурился:
 – Мисс Бейкер-Снид, по-моему, вы уже достаточно наполнили эту чашку.
 Только теперь заметив, что чай уже переливается с блюдца на поднос, Онория быстро отдернула руку с чайником.
 – О Боже! – Она схватила льняную салфетку, но как только коснулась подноса, Тремонт накрыл ее руку своей.
 Сердце Онории часто забилось в груди: неожиданное прикосновение вызвало странный жар во всем ее теле. Она ничего не понимала. Сколько раз ей доводилось сталкиваться с маркизом на аукционах, но он никогда не вызывал в ней такого интереса. Нет, это было больше чем просто интерес – скорее нестерпимое желание, испугавшее и отчаянно ее смутившее.
 Не в силах произнести ни слова, Онория ошеломленно смотрела на маркиза, который вдруг потянул к себе ее руку, заставив нагнуться над столом. Его теплые пальцы крепко сжимали ее кисть.
 – Милорд! – задохнувшись от волнения, наконец проговорила девушка. – Что вы себе...
 – Это кольцо – мое! – В устремленных на нее глазах ясно читался гневный укор. – За ним-то я и пришел!




 Глава 4



 К счастью, жизнь нередко предлагает нам обстоятельства, в которых мы сталкиваемся с необходимостью риска: без него наша жизнь превратилась бы в нестерпимо пустое и скучное существование!

    Лорд Мелтон – леди Албермарл, наслаждаясь постелью ее милости (а заодно и ее милостью) во время ежегодной поездки ее супруга в йоркширское поместье

 – Ваше? – Онория изумленно посмотрела на маркиза, а затем на серебристую полоску металла на своем пальце.
 – Вот именно, мое! – Маркиз сильнее стиснул ей запястье.
 Онория вздрогнула и слабо пошевелила пальцами.
 – Милорд, прошу вас! У меня рука онемела...
 Он ослабил мускулы, но руку ее не выпустил.
 – Да? А я хочу получить назад свое кольцо.
 – А я хочу новое платье, гарнитур из изумрудов и бальные туфельки с бриллиантами, но, кажется, ничто из этого меня не ожидает. – Онория успела овладеть собой и презрительно усмехнулась. – Жизнь не настолько проста, что бы мы всегда получали желаемое.
 Маркус строго нахмурился.
 – Мисс Бейкер-Снид, кажется, вы меня не поняли. Это кольцо принадлежит мне, точнее моей семье!
 – Точнее – принадлежало, но теперь оно принадлежит мне! Я выиграла его в карты в одном доме, когда была в...
 – В Шотландии, – перебил он ее. – Куда вы явились в качестве гостьи некоей леди Толбот.
 – Да, правильно. Но как вы об этом узнали? – растерялась Онория.
 – Я разыскиваю это кольцо с тех пор, как на проклятом вечере его потеряла жена моего брата.
 Уверенный тон маркиза сбил Онорию с толку, и она снова взглянула на свою руку.
 – Так, значит, это кольцо ваше... – В ее памяти шевельнулось смутное воспоминание... Какие-то разговоры о семье Сент-Джонов, об их кольце и о связанном с ним проклятии... Или благословении? – Талисман Сент-Джонов...
 – Да, – коротко подтвердил маркиз. – Теперь вы понимаете, почему обязаны вернуть его мне.
 В его устах и без того жесткое слово «обязаны» прозвучало возмутительно бесцеремонно, и Онория сжала пальцы, мгновенно вспомнив, сколько раз Тремонт перебивал у нее покупку на аукционах, сколь демонстративно игнорировал ее присутствие. Он всегда вел себя с невероятной наглостью и высокомерием.
 Странное, непонятное покалывание пробежало по ее пальцам к ладони, а затем к тонким венам на запястье, которое стискивала рука Тремонта. Ощущение было сильным и приятным, как будто по ее обнаженной коже провели теплым перышком.
 Онория вздрогнула и попыталась собраться с мыслями.
 – Я слышала о кольце-талисмане и думала, что оно украшено драгоценным камнем. Но это кольцо кажется таким простым и скромным!
 – Зато оно очень старинное.
 – Я поняла это сразу, как только его увидела. – Онория более внимательно посмотрела на кольцо. – Что ж, хотя вы так долго его искали, вам все равно придется немало заплатить за то, чтобы оно снова стало вашим. – Она украдкой взглянула на него, чувствуя, как в ней просыпается инстинкт охотника, почуявшего выгодную сделку. Мысль о том, что она заставит раскошелиться этого самонадеянного наглеца, придавала всей затее особую остроту и прелесть.
 Внезапно маркиз отдернул руку.
 – Я не должен платить за то, что по праву принадлежит мне.
 – Ну, это еще вопрос. Вы утверждаете, что кольцо ваше, а я говорю, что оно – мое. И как вы думаете, что по этому поводу скажет суд?
 Лицо маркиза потемнело от ярости.
 – Я никогда не обращусь в суд, и вы это отлично понимаете. Не хватало еще, чтобы мое имя трепали в газетах!
 – Ну тогда принадлежность вещицы определяется лишь тем, кто ею владеет в данный момент.
 Тремонт угрюмо поднял глаза:
 – Я заплачу ровно столько, сколько стоит это кольцо, и ни пенни больше.
 Онория машинально погладила кожу в том месте, где ее касались пальцы Тремонта. Какое странное ощущение! На серебряном колечке вспыхнул мгновенный блеск, и она услышала свой голос:
 – Об этом кольце ходят разные слухи... Тот, кто носит кольцо Сент-Джонов, непременно должен найти свою единственную, настоящую любовь.
 Маркиз раздраженно взмахнул рукой.
 – Глупые фантазии! Кольцо представляет ценность только для нашей семьи, поскольку эта семейная реликвия переходит по наследству от одного члена семьи к другому.
 – Что ж... – Онория непринужденно улыбнулась. – Нужно будет подумать, какую сумму с вас запросить, раз уж вы так стремитесь заполучить его. Если эта вещица является частью вашего наследства, значит, практически ей нет цены.
 Ноздри маркиза затрепетали.
 – Не вынуждайте меня силой завладеть тем, что принадлежит мне по праву! – В его тихом голосе прозвучала скрытая угроза, но Онория лишь удивленно приподняла брови.
 – Вы, кажется, забыли, что я не первый год занимаюсь антиквариатом? Когда мне встречается клиент, страстно желающий что-то заполучить, я, естественно, назначаю солидную цену.
 – Повторяю, это кольцо представляет интерес только для Сент-Джонов, так что, дорогая моя, у вас будет очень ограниченный круг желающих его приобрести.
 Между ее свежими полными губами сверкнули ровные белоснежные зубки.
 – В таком случае для нас с вами все складывается очень удачно, поскольку мой единственный покупатель весьма богат.
 Маркус не мог поверить собственным ушам. Ну и лиса! Она всерьез намерена выудить у него деньги, и, судя по всему, немалые. Непостижимо, возмутительно! Черт побери, кем она себя возомнила?
 – Так какую же цену назначить за кольцо? – Онория вытерла стол салфеткой, взяла остывший чайник и налила чай в чистую чашку, затем с еле уловимой улыбкой протянула ее маркизу. – Прошу, милорд.
 Маркиз поморщился. Проклятый день, сплошное невезение! С утра он отправился к леди Персивал, решив положить конец их связи, но та, к его ужасу, вдруг впала в сентиментальную истерику, так что он, кое-как вручив ей в качестве прощального подарка браслет, украшенный сапфирами и бриллиантами, поспешил удалиться. Он всегда воспринимал леди Персивал как воплощение идеала женщины – красивой, холодной, неподвластной сильным эмоциям и вместе с тем желанной. Только теперь маркиз начал осознавать, что все это было обманом – Вайолет только подыгрывала ему в надежде дождаться от него более серьезных отношений, чем временная любовная связь. Это только утвердило его в мысли, что женщины – очень хитрые и коварные создания, не исключая мисс Бейкер-Снид. Она была не только предприимчивой особой, вознамерившейся выторговать у него несколько гиней, но обладала настоящим талантом установить реальную стоимость вещи и умом, позволяющим ей использовать этот талант. Маркиз уже горько сожалел о том, что открыл ей значение кольца, но все еще не считал свое положение безнадежным. Не бывать тому, чтобы он проиграл это сражение!
 Глядя в сторону, Маркус протянул руку и принял чашку.
 – Пожалуй, я готов дать вам сотню фунтов. Полагаю, цена более чем справедливая, – небрежно произнес он.
 Онория не спеша налила себе чаю, сделала глоток и поджала губы, словно обдумывая его предложение.
 – Я не согласна. – Она указала на тарелку с кусками пирога. – Не желаете попробовать?
 Нет, черт побери, не нужен ему пирог, он хочет получить свое кольцо! Маркус с трудом сдерживался, не желая доставлять противнице удовольствия видеть, до какого состояния она его довела. С поразительной ясностью он вспомнил все случаи, когда на аукционах эта безжалостная шельма выхватывала у него из-под носа желанную редкость. Правда, это удавалось ей не каждый раз – если на то пошло, он и сам не промах, – но достаточно часто. От одного вида ее дряхлой клячи и обветшавшей кареты у него невольно сжимались кулаки.
 Маркиз отлично понимал, что мисс Бейкер-Снид не запугаешь взрывом ярости; под внешней светскостью и женской мягкостью в ней скрывалась непоколебимая решимость выиграть. А он-то, дурак, позволил себе об этом забыть!
 Маркус отставил изящную фарфоровую чашку.
 – Предлагаю двести фунтов, но это мое последнее слово.
 Онория огорченно прищелкнула языком:
 – Такие маленькие цифры! Нам нужно подойти серьезнее к этому вопросу. – Она слегка склонила голову, и на ее густых волосах заиграл луч света, выделив серебром светлую прядь в каштановом море волнистых волос.
 Маркус недовольно сжал губы. Он знал, что мисс Бейкер-Снид хороша собой, но только теперь понял, что вер нее назвать ее красавицей. К тому же эта странная прядь над правым виском придавала ее лицу необычайную прелесть.
 То, что мисс Бейкер-Снид была натурой страстной, не подлежало сомнению – человек, который хоть раз видел, как упорно она сражается за право обладать приглянувшейся ей редкостью, не стал бы это отрицать, а вот какова она в постели? Будет ли она такой же неистовой и страстной? И отдастся ли так же самозабвенно акту любви, как отдается азарту приобретательства? Маркус представил ее в постели с запрокинутой головой, с длинными темными волосами, в беспорядке разметавшимися по подушке...
 Господи, о чем он только думает! Сейчас ему надо заставить ее вернуть вещь законному владельцу!
 Нетерпеливо дернувшись, Маркус заявил:
 – У меня нет времени на пустые разговоры, мисс Бейкер-Снид! Назовите наконец вашу цену!
 – Гм... – Она сделала еще глоток, и маркиз впился взглядом в ее губы, коснувшиеся краешка чашки: чай увлажнил их, и теперь они казались еще более розовыми и свежими. Уверенным жестом Онория опустила чашку на блюдце. – Ну, я бы, пожалуй, согласилась на... – Вытянув перед собой руку, она посмотрела на кольцо оценивающим взглядом. – Эта вещь единственная в своем роде... Боже, какой трудный вопрос! Если бы у меня было время как следует подумать...
 – Назовите цену, и покончим с этим!
 Онория задумчиво побарабанила пальцами по подбородку.
 – Гм... Если, скажем, семь?
 – Семьсот фунтов? Да вы шутите!
 – О нет! – Густые длинные ресницы затрепетали, когда она невинно взглянула на него. – Не семьсот фунтов, а семь тысяч.
 – Черт побери! – Маркус вскочил на ноги и в ярости смерил ее уничтожающим взглядом. – Это просто возмутительно!
 – Не понимаю, что здесь возмутительного, – чуть ли не с сожалением проговорила Онория. – Семь тысяч фунтов, милорд, или кольцо останется у меня.
 – Вы сошли с ума, если думаете, что я заплачу такие деньги за это проклятое кольцо!
 – В таком случае нам больше не о чем говорить. – Онория почти радостно улыбнулась, встала и протянула гостю руку. – Благодарю вас за визит. Надеюсь, вы снова к нам зайдете, когда у вас будет больше времени.
 Коварная ведьма! Маркиз молча сверлил упрямицу взглядом, не обращая внимания на ее руку. Неужели она думает, что он уплатит целое состояние за то, что является его же собственностью?
 Невольно им овладели крайняя досада и раздражение. С трудом взяв себя в руки, Маркус снова опустился на стул.
 – Я не уйду без кольца.
 – А я отдам его только за семь тысяч фунтов, и ни на пенни меньше! – Онория тоже уселась и расправила складки скромной юбки, как будто это был парадный туалет. – Что ж, раз уж вы не уходите, может, все же отведаете пирога? Поверьте, он очень вкусный. – Она снова протянула ему тарелку.
 Провались он пропадом, этот пирог! Все же Маркус сумел сдержать ярость и даже заставил себя немного рассла биться. Не стоит поддаваться эмоциям: это не даст ничего хорошего.
 Выбрав кусочек пирога, он засомневался – а сможет ли проглотить его? Положение было поистине немыслимым. Из-за такого пустяка, как кольцо, он вынужден пускаться на постыдные уловки, тогда как с меньшей затратой энергии приобретал целые поместья. Будь проклят Девон, который ухитрился потерять материнское кольцо!
 – Очень вкусный пирог, вы не находите?
 Маркус вдруг понял, что все еще таращится в свою тарелку.
 – Да, действительно. – Он поднял голову и увидел, что Онория с усмешкой наблюдает за ним. – Слишком вкусный, чтобы его есть.
 – Советую попробовать, не пожалеете. – Она отломила кусочек пирога и положила его в рот, словно приглашая гостя отведать угощение. К ее полной губке прилипла крошка, и она смахнула ее салфеткой, а затем любезно улыбнулась. – Наша повариха превосходно готовит всякого рода десерты.
 – У каждого свой вкус.
 – Как и цена, которая часто оспаривается и еще чаще в конце концов уплачивается. Ваше кольцо стоит дорого – я вижу, вы высоко его цените.
 – Мне не следовало в этом признаваться, – с горечью посетовал маркиз.
 – Да, вы определенно допустили промах.
 – Я не думал, что вы окажетесь до такой степени бессовестной! Больше я не стану вас недооценивать.
 Вместо ответа мисс Бейкер-Снид небрежно пожала плечами, и в ее ясных глазах промелькнула улыбка.
  –  Успокойтесь, дорогой маркиз! Разговор о кольце – деловой разговор, а в делах нет места эмоциям. – Она протянула руку навстречу солнечному лучу, и на поверхности кольца ярко вспыхнули высеченные древние письмена. – Вещь очень красивая и значительная. Я уверена, что семь тысяч фунтов – настоящая ее цена.
 Маркус перестал делать вид, что собирается угощаться пирогом, и, поставив тарелку, устремил на хозяйку дома испепеляющий взгляд. И почему только злосчастное кольцо оказалось в руках именно этой женщины! Любой другой человек на ее месте был бы только рад и даже польщен, что сможет вернуть похищенную вещь, а уж он сумел бы оказать ему какую-нибудь услугу и даже заплатить пару гиней. К несчастью, эта бестия не удовлетворится парой гиней, нет! Ей подавай целое состояние!
 Онория слегка склонила голову, и ей на плечо упала прядь густых каштановых волос.
 – Для вас семь тысяч фунтов не такая уж большая сумма: я сама видела, как вы выбросили не меньшую за обычный гобелен.
 Маркиз поморщился:
 – Моя мать приобрела это кольцо у цыганки на ярмарке всего за два шиллинга.
 – Значит, ваша мать умела лучше вас торговаться, потому что я и не подумаю расстаться с кольцом за какие-то два шиллинга.
 – Ну а я не стану платить такую огромную сумму!
 Онория устремила на него долгий внимательный взгляд.
 – Кажется, вы говорите это серьезно.
 Маркус натянуто улыбнулся:
 – Еще как серьезно! Таких денег вы от меня не получите, и не мечтайте. Тем не менее я согласен выкупить у вас кольцо, и какой бы незначительной ни была предложенная мной сумма, уверяю вас, от другого покупателя вы и ее не получите.
 – Понимаю. – Посмотрев на кольцо, Онория вздохнула. – Да, вы меня огорчили. – Она задумалась, а затем медленно сказала: – Возможно, мы сможем решить вопрос как-то иначе...
 – Как именно?
 – Ну...
 Она, очевидно, прикидывала различные варианты, и Маркус ждал, гадая, что его капризная собеседница пожелает в обмен на кольцо. Может быть, тот самый гобелен, который он отбил у нее на аукционе? Конечно, ему не хотелось расставаться с вещью, которую он заполучил с таким трудом, но если это даст возможность вернуть материнское кольцо...
 – К семье Сент-Джон в свете относятся с большим уважением, не так ли? – Онория твердо посмотрела маркизу в глаза. – Вас повсюду приглашают...
 Маркус недоуменно нахмурился. К чему она ведет?
 – Да, верно, нас приглашают на все без исключения светские мероприятия... И что с того?
 – В списках гостей ваши имена числятся среди первых... Думаю даже, что вы получаете больше приглашений, чем вам требуется. – Она задумчиво постучала пальчиком по подбородку, как будто решая сложную загадку.
 – Не пойму, куда вы клоните...
 – Что же тут непонятного? Вы решительно не желаете расставаться с деньгами...
  — Неправда, я готов с ними расстаться, но о сумме в семь тысяч фунтов и речи нет.
 – Гм... Раз вы не желаете тратить деньги, возможно, вы предпочтете потратить немного времени? – Онория посмотрела на него загадочным взглядом.
 – Мисс Бейкер-Снид, извольте сказать прямо, что вы имеете в виду?
 – Я думала... о браке.
 Маркусу показалось, что он ослышался, и его взгляд впился в ее лицо. Онория спокойно ждала ответа, с легкой улыбкой на губах и твердой решимостью в глазах.
 – Думали о браке? – недоверчиво переспросил Маркус. – Вы полагаете, что если я пожелаю вернуть кольцо, то мне придется жениться на вас?
 Онория весело рассмеялась:
 – Господи, нет, конечно! Я еще не сошла с ума!
 – В таком случае попрошу вас объясниться.
 Онория выгнула тонкие брови над зеленоватыми, с золотистыми искорками глазами.
 – Милорд, такое мне и в голову не могло прийти. Мы убили бы друг друга в первые же две недели счастливого брака.
 – Или раньше, – мрачно подтвердил Маркус. – Но вы так и не ответили...
 – Речь идет о моей сестре Кассандре, но и она не предназначена вам в жены. У нее есть все шансы найти себе достойного мужа, но, к сожалению, в Лондоне у нас слишком мало знакомств, чтобы получить доступ в общество.
 – Вот оно что! – Маркус с облегчением откинулся на спинку стула.
  –  Увы, для нас это сложный вопрос. Тетушка Кэролайн обещала позаботиться о том, чтобы ввести Кассандру в свет, но произошло нечто...
 – Вы хотите сказать, что она отказалась вам помогать?
 – Именно.
 – Понимаю. Но у меня нет ни времени, ни желания вводить вашу сестру в общество даже ради экономии семи тысяч фунтов.
 – Разумеется, вы вольны поступить так, как пожелаете, я ни к чему вас не принуждаю, – спокойно заметила Онория, – но советую вам как следует обдумать мое предложение. Уверена, оно не такое уж плохое и не слишком вас обременит.
 – Вы так полагаете?
 – Вспомните, много ли времени и труда стоило вам ввести в свет вашу сестру Сару? Наверняка большая часть забот пала на плечи вашей тетки.
 – А вы хорошо осведомлены о нашей семье.
 – Я стала выезжать в свет в тот же год, что и ваша сестра, и часто ее видела.
 – Не припоминаю, чтобы встречал вас на каком-нибудь мероприятии...
 – Всего через месяц после начала сезона умерла моя мать, и я вернулась домой. К тому же весь этот светский блеск не слишком меня увлекал. А вот Кассандра, напротив, только о нем и мечтает. – Онория улыбнулась. – Могу вас заверить, что в дополнение к редкостной красоте у сестры прелестные манеры...
 – Благодарю вас, но я не намерен с ней знакомиться, поскольку в принципе не согласен на эту вздорную идею.
 – В самом деле?
 – Кажется, вы находите удовольствие в этом торге.
 – Отчего бы нет? Разумеется, я готова заплатить вашей тетушке за труды...
 – Позвольте объяснить вам мою точку зрения. Я не могу и не стану опекать вашу сестру уже из тех соображений, что это возбудит сплетни и положит конец вашим надеждам подыскать ей достойного мужа.
 Онория покраснела.
 – О! Об этом я как-то не подумала... Но ведь не станут же люди думать, что вы с Кассандрой...
 – Именно это они и подумают. Теперь вы сами видите, что ваше предложение оказалось несколько непродуманным.
 Онория с сожалением вздохнула. Как ни грустно, но этот негодяй оказался прав.
 – Жаль! Что ж, в таком случае мы возвращаемся к тому, с чего начали. Ваше кольцо у меня, и вы не согласны заплатить за него назначенную мной цену.
 В синих глазах маркиза сверкнул гнев.
 – Мисс Бейкер-Снид, советую вам хорошенько подумать! Вы меня явно недооцениваете: я всегда добиваюсь своей цели!
 Онория невозмутимо отставила чашку.
 – Поскольку вы решительно не соглашаетесь на мои условия, мне не остается ничего иного, как продать кольцо кому-то другому. Возможно, это будет мой знакомый из Франции, который коллекционирует старинные ювелирные изделия. Есть еще одна графиня, которая питает настоящую страсть к неординарным украшениям. Так или иначе, но в этом случае вы вряд ли сможете вернуть кольцо...
 – Да вы настоящая бестия!
 Онория проигнорировала зловещий блеск в его глазах, хотя отлично понимала, что играет с огнем. Сам тот факт, что маркиз появился именно в момент, когда они оказались в отчаянном положении, казался ей перстом судьбы.
 – Полагаю, наша встреча подошла к концу. – Она встала. – Если позволите, я вас покину: мне нужно вернуться к неотложным делам. – Присев в реверансе, она повернулась и направилась к двери гостиной.
 Маркус ошеломленно смотрел ей вслед. Она посмела ему отказать и уходит... как будто ей дела нет до его забот! Его захлестнула волна негодования, и он, вскочив, поспешно загородил ей дорогу.
 – Я еще не закончил разговор с вами.
 – Разве?
 – Именно так!
 Онория повернулась и встала за стул, подальше от него.
 – Очень жаль, потому что мне нечего больше сказать.
 Позже Маркус так и не смог вспомнить, как оказался около нее, схватил за руку и круто развернул к себе лицом, а затем прижал ее к своей груди. Сердце болезненно сжималось. Он хотел только задержать, помешать ей уйти, но когда ощутил ее совсем рядом, в нем словно что-то вспыхнуло и неожиданно для себя он впился в ее теплые нежные губы неистовым поцелуем, успокаивая себя тем, что поцелуй послужит ей наказанием за бесцеремонное поведение. И тут же вспыхнувшая в нем ярость мгновенно растаяла под наплывом страстного желания.
 Маркиз был поражен этой молниеносной сменой чувств. Впоследствии он хладнокровно рассуждал о природе ярости и вожделения и пришел к выводу, что их роднит древнейшее происхождение и мощная сила, которая способна лишить человека разума и подтолкнуть его к самым опрометчивым поступкам, каковым в данном случае и стал злосчастный поцелуй.
 Маркус не был уверен, действовал ли он под влиянием настоящей страсти или только для того, чтобы хоть на мгновение заставить замолчать сводящую с ума своей дерзостью мисс Бейкер-Снид, но этот поцелуй возбудил в нем огонь, молнией пробежавший по всему его телу. Казалось, поцелуй и крепкое объятие так же мощно подействовали и на его противницу, потому что после краткого замешательства она тихо простонала, уронила голову ему на грудь и приоткрыла губы, прижавшись к нему гибким нежным телом.
 Это было совершенным безумием, но Маркус не мог оторваться от ее упоительно жарких губ. Когда она наконец опомнилась и оттолкнула его, он находился на высшей точке возбуждения.
 Маркус тут же опустил руки и растерянно смотрел, как гордая мисс Бейкер-Снид, шагнув назад, пошатнулась и ухватилась за стол, стараясь не упасть; щеки ее пылали, глаза были подернуты дымкой страсти. В глубине души маркиз испытал странное удовлетворение от этой картины.
 Он и сам был не прочь опереться на что-нибудь; колени его дрожали, как у новорожденного жеребенка, а удары сердца отдавались в ушах.
 – Без этого можно было бы обойтись. – Онория машинально провела по губам тыльной стороной ладони.
 Почему-то этот детский жест заставил Маркуса улыбнуться, и он вдруг понял, что уже давным-давно ни одна женщина не вызывала у него такого желания.
 – О нет, это было совершенно необходимо и... приятно. Чертовски приятно!
  –  Я не хотела, чтобы вы меня поцеловали.
 Маркиз сложил руки на груди, испытывая откровенное удовольствие. Видит Бог, он ей доказал, что значит пренебрегать им! Но она-то какова! Как пылко отозвалась на его поцелуй! В мисс Бейкер-Снид определенно было что-то интригующее, подталкивающее к более близкому знакомству.
 – Я бы сказал, что теперь мы квиты.
 – А я бы сказала, что вы осел!
 – Как вы меня назвали?
 – Ослом! Бестолковым ослом! – Она смерила его презрительным взглядом. – Оказывается, вы завоевываете женщин при помощи силы...
 Маркус пожал плечами.
 – Мне никогда не приходило в голову силой принуждать женщин к чему-либо.
 – Неужели? Но вы только что силой принудили меня поцеловать вас!
 – Что значит – принудил? Вы и не думали протестовать! Достаточно было вам возмутиться, и я бы тут же вас отпустил, но вы целовали меня так же сильно, как и я вас.
 Онория еще гуще покраснела.
 – Вы застали меня врасплох, и я не успела запротестовать.
 – Потому что у вас не было желания. Мой поцелуй вам пришелся по вкусу, а теперь вы не хотите признаться в этом.
 Онория надменно вскинула голову.
 – Потому что мне нисколько не понравился этот поцелуй, и, надеюсь, он никогда не повторится.
 Маркиз прищурился:
 – О! Так-таки никогда?
 – Никогда! – Она решительно тряхнула головой.
 – Это звучит восхитительно! – Он шагнул к ней. – Я не украл у вас поцелуй, а только одолжил.
 – А я называю это воровством!
 – Что ж... В таком случае я должен вернуть украденное!
 Онория неуверенно посмотрела на него, и Маркус вдруг понял, что ее озадачивает внезапная смена его настроения. Эта мысль доставила ему еще больше удовольствия. Он нагнулся к ней и пристально посмотрел на ее губы.
 – Скажите, моя дорогая упрямая мисс Бейкер-Снид, вы желаете, чтобы я сделал это сейчас, или мы подождем более благоприятного случая?
 Щеки ее запылали.
 – Вы не можете вернуть поцелуй!
 Он придвинулся еще ближе.
 – Вы в этом уверены?
 Она метнулась за стул, восхитительно раскрасневшись.
 – Милорд, вы ведете себя возмутительно!
 – Только в тех случаях, когда мне отказывают в том, чего я добиваюсь.
 – Я не раздаю поцелуи налево и направо!
 Он усмехнулся:
 – Я имел в виду кольцо.
 – О! – Она взглянула на свою руку.
 Послышалось ли ему, или в ее голосе прозвучало разочарование? Маркус решил обязательно выяснить это... потом. Он пришел сюда за кольцом и не должен отвлекаться отдела.
 – Кстати, я принял решение.
 – И какое же?
 – Я рассмотрю ваше предложение по поводу семи тысяч фунтов.
 Обворожительные глаза мисс Бейкер-Снид просияли.
 – В самом деле?
 – Только дайте мне слово, что не продадите кольцо на сторону.
 Ее взгляд стал серьезным.
 – Вы действительно рассмотрите мое предложение?
 – Да. – На самом деле Маркус решил, что ни за что не заплатит такую огромную сумму. – А пока я его обдумываю, вы должны тщательно беречь кольцо.
 – Что ж, хорошо. – Онория кивнула. – Но имейте в виду, я не намерена ждать целую вечность. Достаточно будет и одной недели.
 Маркиз поклонился, довольный ее уступкой.
 – Итак, одна неделя. А пока я прощаюсь с вами, мисс Бейкер-Снид, и благодарю вас за невероятно вкусный... – он намеренно задержал взгляд на ее губах, – пирог. – Учтиво поклонившись, Маркус вышел, на ходу строя различные планы, как вернуть кольцо и вместе с тем продолжить флирт с очаровательной мисс Бейкер-Снид.
 Кто знает, довольно усмехнулся он, может, этот день и не был совсем уж неудачным!




 Глава 5



 Что я делала, когда Албермарла не было в городе? Ах да! Я приказала передвинуть кровать на другое место, и вы знаете, в спальне стало гораздо уютнее! Собственно, каждый раз, когда он уезжает, я переставляю эту кровать с места на место.

    Леди Албермарл – своей свекрови, солидной и величественной даме, в ожидании возвращения супруга

 Клуб «Уайтс» представлял собой место уединения и отдыха, предназначенное исключительно для мужской части великосветского общества и обставленное в самым строгом стиле. Просторные гостиные, отделанные темными дубовыми панелями, предлагали посетителям солидные кожаные кресла, бесшумно скользящие дворецкие подавали избранные вина и обеспечивали самый изысканный комфорт, которого только мог потребовать утонченный вкус джентльменов. Словом, это был настоящий рай для мужчин, в который не допускалась ни одна представительница слабого пола, какими бы прелестями она ни обладала.
 Энтони удрученно вздохнул и отставил тарелку. Жареная утка под мятным соусом была его любимым блюдом, но без Анны и детей еда не пробуждала в нем аппетита. Анна с детьми в сопровождении ее деда отправились в поездку по озерам, а его задержали в городе дела, и теперь он чувствовал себя совершенно одиноким и неприкаянным.
 Машинально потягивая вино, Знтони прикидывал, как бы поскорее управиться с делами и вернуться к семье. То-то они обрадуются, и больше всех, разумеется, его любимая Анна. Он представил себе ее милое лицо, чудные серые глаза, густые рыжеватые волосы, и сердце его сладко сжалось. Поразительно, но за два года их супружества он положительно жить не мог, не видя ее рядом.
 У входа в гостиную послышался легкий шум, и, подняв голову, Энтони увидел направляющегося к нему Маркуса. Все присутствующие почтительно с ним раскланивались, и Энтони показалось несколько странным их искреннее уважение к его старшему брату. Правда, Маркус всегда держался властно и независимо, но дело, очевидно, было в том, что с первого взгляда в нем угадывался сильный и в то же время чрезвычайно честный человек.
 – Я так и думал, что застану тебя здесь, – приблизившись, произнес Маркус.
 Энтони указал ему на стул.
 – Ты уже ел?
 – Нет, но я не голоден. Однако от глотка вина не откажусь.
 Энтони плеснул вина на дно бокала.
 – Посмотрим, понравится ли тебе.
 – Превосходный портвейн! – Маркус прищелкнул языком.
 – Мне он тоже по вкусу, так что я приказал подать новую бутылку, когда эта закончится. – Энтони посматривал на брата, пытаясь угадать, в каком он настроении. – Ну как? Удалось тебе вернуть кольцо?
 По лицу Маркуса пробежала неуловимая улыбка.
 – Ага! Все-таки ты его заполучил! – радостно воскликнул Энтони. – Наконец-то кончились все наши...
 – Ты меня не понял. Кольцо я нашел, но мне не удалось его вернуть. – Маркус задумчиво повертел в пальцах бокал. – Пока не удалось.
 Энтони в недоумении взглянул на брата. Когда Маркус узнал о пропаже кольца, он буквально рвал и метал от ярости и горел желанием как можно скорее найти его, а сейчас вовсе не казался огорченным неудачей.
 – Объясни же, в чем дело. Где ты его обнаружил?
 К крайнему удивлению Энтони, Маркус довольно улыбнулся:
 – Как я и предсказывал, оно оказалось у мисс Бейкер-Снид.
 – И?..
 – Она не отдала его мне.
 – Вот черт! Но ты хоть догадался предложить ей денег?
 – Разумеется. Целых двести фунтов.
 Энтони недовольно нахмурился:
 – Не слишком ли много?
 – Мисс Бейкер-Снид так не показалось. Правда, я допустил ошибку, признав, что кольцо является нашей фамильной реликвией. Неудивительно, что она запросила за него семь тысяч фунтов.
 Энтони поспешно поставил бокал.
 – Постой! Я не ослышался? Она запросила за материнское кольцо целых семь тысяч?
 Маркус усмехнулся:
 – Нахальная бестия, верно?
 – Еще бы! И что ты ей на это сказал?
 – Конечно, я отказал. Тогда она сделала мне другое предложение.
 – Интересно, что она потребовала на этот раз? Карету и шестерку лошадей? Замок на Темзе? Или, может, корабль?
 – Нет, – медленно проговорил Маркус. – Она пожелала, чтобы я оказал покровительство ее сестре и устроил ей выход в свет в этом сезоне.
 Энтони подался вперед так резко, что стул под ним слегка скрипнул.
 – Шутишь!
 – Вовсе нет. – Глаза Маркуса весело блеснули. – Но не волнуйся, от меня не потребовали, чтобы я устраивал в ее честь какие-нибудь солидные мероприятия, во всяком случае не сразу.
 – Поразительная наглость! И что же ты ей ответил?
 – Разумеется, тоже отказался. Можешь себе представить, что стали бы говорить в свете, если бы я на это согласился?
 – Что ты имеешь виды на ее сестру, а скорее всего уже отведал запретного плода.
 – Вот именно. Я указал на это мисс Бейкер-Снид – понятно, не в этих выражениях, – и она согласилась, что такое просто невозможно. Так что мы вернулись к тому, с чего начали – а именно к семи тысячам.
 – Похоже, положение тупиковое...
 – Не похоже, а так оно и есть.
 Энтони задумался.
 – Не могу представить тебя на всех этих балах, суаре и музыкальных вечерах, которых ты терпеть не можешь!
 – Да? Но я же их посещаю.
 – Насколько мне известно, исключительно в случае крайней необходимости. Когда Анна в последний раз была в Лондоне, она жаловалась, что встречалась с тобой от силы раз в неделю. Ты становишься настоящим отшельником.
 – Ничего подобного! Просто не нахожу удовольствия в этих глупых развлечениях.
 – Гм... Мисс Бейкер-Снид не очень хорошо тебя знает, раз решила, что ты согласишься взять на себя такую обузу. Легче было бы уговорить тебя стать пастухом коров, чем ухажером. Существует единственный способ избавиться от настойчивого преследования красавиц. Женись, брат, и точка!
 Маркус даже не улыбнулся.
 – Прекращай свои насмешки. Вопрос очень серьезный. Дело в том, что мисс Бейкер-Снид может продать кольцо кому-нибудь другому!
 – Она уже обещала это сделать?
 – Да, заявила об этом совершенно прямо и откровенно! Я попросил дать мне неделю на обдумывание ее предложения.
 – И что же будет через неделю?
 Маркус пристально рассматривал золотистое вино в бокале.
 – Пока не знаю, но что-нибудь придумаю.
 – Ты уверен?
 – Разумеется, уверен. Я не позволю, чтобы кольцо уплыло из моих рук. – После продолжительного молчания Маркус вопросительно взглянул на брата: – А ты что скажешь?
 – Я? – невозмутимо переспросил Энтони, хотя глаза его по-прежнему смеялись. – Разве я должен что-то говорить?
 – Брось, Энтони! Я прекрасно вижу, что тебя так и распирает.
 – Возможно, это сама судьба хочет тебе что-то сказать.
 – Я так и знал. Придумай что-нибудь поумнее. Это не судьба, а обыкновенное невезение, вот и все!
 Энтони безразлично пожал плечами:
 – Ну, тебе виднее.
 – Осел!
 – Возможно, но я происхожу из очень древнего рода ослов, мой дорогой брат.
 – Ты мне только наполовину родной брат.
 – Значит, и осел только наполовину!
 – Это не смешно. – Маркус тяжело вздохнул.
 – Конечно, – быстро отозвался Энтони, – совершенно не смешно. Я смеялся не над тобой, а над этой... как ее? Как зовут эту девушку?
 – Онория Бейкер-Снид.
 – Вот-вот, я смеялся именно над ней. Нежданно-негаданно она попала в ужасное положение. Оказаться женой такого напыщенного и самоуверенного типа, да еще с таким раздражительным характером, будет для бедняжки сущим наказанием.
 – Если ты обо мне такого мнения, то, будь любезен, объясни, почему твоя громоздкая фигура вечно торчит у меня в кабинете?
 Энтони молча поднял свой бокал.
 – Каким бы приятным ни был этот портвейн, он и сравниться не может с тем, который хранится у тебя в погребах.
 – Спасибо.
 – Не за что. – Энтони мягко улыбнулся. – А какие еще грандиозные проекты ты замыслил?
 – Прежде всего мне нужно добиться встречи с лордом Мелтоном и убедиться в определенности восточной границы его поместья.
 – Что? – удивился Энтони. – Ты собираешься приобрести поместье Мелтона?
 – Он по шею увяз в карточных долгах, – усмехнулся Маркус. – Неделю назад я предложил ему продать мне поместье, и он согласился.
 Энтони хмуро изучал брата.
 – Не понимаю, как можно радоваться чужому несчастью.
 Маркус пожал плечами.
 – Я вовсе не радуюсь, а только испытываю некоторое удовлетворение при мысли добавить к состоянию семьи такой лакомый кусок. В этом нет ничего дурного. Если Мелтон оказался настолько глупым и беспечным, промотал свое состояние, почему я не могу этим воспользоваться?
 – Ты прав, конечно, – со вздохом согласился Энтони. – Просто Мелтон всегда мне нравился.
 – И мне он нравился. Но это не извиняет его безответственных поступков.
 – Да, конечно. Надеюсь, его положение не слишком безнадежно?
 – Разумеется, он не в восторге от предстоящей сделки, но у него нет иного выхода, а я уже выложил довольно солидную сумму, чтобы погасить его самые неотложные долги. Как ни посмотри, эта сделка выгодна для нас обоих.
 – Следовательно, он тебе очень благодарен.
 – Едва ли. В настоящее время он как чумы меня избегает, что доставляет мне лишние хлопоты.
 – Как же ты сможешь получить от него сведения о границах его поместья?
 – Изловлю Мелтона в его же берлоге.
 – То есть у него дома?
 – Ну нет, только не там. Он, можно сказать, живет за карточным столом. В четверг я иду на бал к леди Оксбридж; благодаря лорду Оксбриджу у них всегда устраивается игра с высокими ставками. Мелтон не сможет устоять против такого искушения, а поскольку я редко бываю на подобных мероприятиях, то там он будет чувствовать себя в безопасности.
 – Черт побери, Маркус! Ты говоришь, как... – Энтони неодобрительно покачал головой.
 – Как кто?
 – Чувствуется, что тебе вся эта ситуация доставляет удовольствие!
 – Возможно, но что с того? Я не заставлял его вести себя так опрометчиво и глупо!
 – Раньше ты умел сочувствовать людям.
 Маркус смерил брата изучающим взглядом.
  –  Не знал, что ты так плохо обо мне думаешь.
 – Вовсе нет. Просто за последнее время... – Энтони вдруг замолчал.
 – Ну, давай же, говори прямо, не темни!
 – Нет, я не хочу...
 – Говори, в чем дело!
 Глаза Энтони потемнели, он отставил бокал в сторону.
 – Хорошо. Боюсь, брат, успехи вскружили тебе голову – тебя буквально распирает от гордости! Не спорю, у тебя есть на то основания, ведь тебе удалось сколотить такое состояние, что не многие могут с тобой соревноваться. Но за все приходится платить. Ты стал, я бы сказал, более жестким и холодным, и не я один это заметил.
 Господи, что он несет! Почувствовав, что с силой стискивает хрупкое стекло, Маркус заставил себя разжать пальцы и осторожно опустил бокал на стол.
 – Кажется, моя скромная особа стала предметом всеобщего обсуждения...
 – Мы тревожимся за тебя. – Энтони опустил взгляд.
 Сердце Маркуса похолодело.
 – Ты все сказал?
 – Нет, не все.
 – С нетерпением жду продолжения.
 – Ты стал чертовски придирчивым. По-моему, самое время тебе остановиться и понять, что людей без недостатков не существует.
 Маркус так стремительно вскочил на ноги, что чуть не уронил стол.
 – Довольно, я не обязан это выслушивать!
 – Разумеется, – устало согласился Энтони. – Никто тебя и не заставляет.
 – Прощай. – Маркус повернулся, чтобы уйти, но Энтони быстро схватил его за руку.
 – Извини, но я должен был это сказать. Мы все обеспокоены твоим состоянием.
 Маркус раздраженно выдернул руку.
 – Сделай одолжение, избавь меня от вашей заботы. Мне это не нравится и совершенно не нужно. – С этими словами он зашагал к выходу, едва замечая здоровавшихся с ним джентльменов. Черт побери, к чему весь этот переполох? Не желая признаваться себе, как сильно задели его слова брата, Маркус уселся в карету и угрюмо насупился. Казалось, сегодня весь мир ополчился против него.
 Двумя днями позже Онория сидела в гостиной в окружении сестер. Она была слишком погружена в свои мысли, чтобы замечать что-либо вокруг, когда Порция, не отличавшаяся терпением, перестала расхаживать по гостиной, встала перед ней и спросила басовитым громким голосом:
 – Ты, случайно, не заснула?
 От неожиданности Онория чуть не подскочила на диване и прижала руку к сильно заколотившемуся сердцу. Она даже не заметила, что ее вышивание соскользнуло на пол.
 – Господи, как ты меня напугала!
 – Мы с Кассандрой несколько раз к тебе обращались, а ты уставилась куда-то вдаль, словно в трансе! – Выпрямив спину, Порция не отрываясь смотрела на сестру. – Я уж испугалась, что ты умерла.
 – Прекрати! – ласково упрекнула сестренку Кассандра. – Как ты можешь такое говорить!
 Оливия, сидя за секретером и в поте лица сочиняя балладу под названием «Морской фрегат», подняла лицо с чернильным пятном на вздернутом носике.
 – Не знаю, Кассандра, почему тебя это удивляет! Ты же знаешь, наша Порция во всем видит только черную сторону.
 – Спасибо, дорогая. – Порция присела в комическом реверансе.
 – Все равно Порция не должна была говорить об Онории такие ужасные вещи! – Кроткая Кассандра не могла скрыть своего неудовольствия. – Я уверена, что наша сестра размышляет о чем-то очень важном и серьезном.
 Она не ошибалась. Онория действительно размышляла о невероятно важном и серьезном событии, а именно о пылком, страстном и совершенно неприличном поцелуе и о его виновнике – маркизе.
 Нет, конечно, Онория не все время думала об этом поцелуе! Например, вчера, когда она помогала миссис Кембл проверять постельное белье, то забыла о нем на целых двадцать минут. Сегодня, подбирая подходящую по размерам коробку для бедного Ахиллеса, она ни разу не вспомнила ни о маркизе, ни о его злосчастном поцелуе. Эти небольшие перерывы помогли отдохнуть ее бедной голове, потому что все остальное время бодрствования – и даже во сне – она была заполнена смущающими отзвуками этого поразительного события.
 Хорошо еще, что она уже достаточно взрослая и способна справляться со своими чувствами. Если бы это произошло с ней в более нежном возрасте, чего доброго, она могла бы вообразить, что влюбилась в маркиза! Ну может ли быть что-нибудь более нелепое!
 А отсюда оставался один шаг до наивной мечты о настоящей любви маркиза и браке с ним – идея, которую Онория давно и решительно отвергла.
 Она рассеянно вертела на пальце кольцо, поглядывая на поблескивающие рунические знаки. В свое время мать так хотела удачно выдать ее замуж, а вот у нее на первом плане были другие устремления – например, страсть к коллекционированию антиквариата. Для нее редкие вещицы были не просто неодушевленными предметами: они рассказывали ей об истории человечества. Давно исчезнувшие с лица Земли люди словно оживали в созданных ими творениях; вот почему собирание драгоценных свидетельств старины было для Онории неизмеримо более увлекательным и важным делом, чем обязанности жены, вечно озабоченной домашними проблемами. И все же она вынуждена была признать, что, пожалуй, с маркизом в качестве мужа ее семейная жизнь не ограничивалась бы только этими пустыми хлопотами...
 Девушка невольно улыбнулась, ощутив на своих губах легкое приятное покалывание. Что бы ни говорили о Тре-монте, в этом он, несомненно, обладал талантом...
 – Онория! – Уютно устроившись в огромном кресле у камина с книгой об уходе за лошадьми, Джульетта обернулась к сестре. – Ты хорошо себя чувствуешь? Ты что-то слишком тихая – это так на тебя не похоже!
 – Просто я дремала с открытыми глазами. – Онория попыталась улыбнуться.
 Четыре пары глаз недоверчиво встретили эту откровенную ложь.
 – Ну хорошо! Если это так уж вас интересует, я думала о маркизе, который приходил несколько дней назад.
 Порция быстро отбросила книгу на стол, подтянула к себе стул и уселась напротив сестры.
 – Я все время ждала, когда ты нам расскажешь все.
 – Но ведь она уже говорила, – заметила Кассандра, – он приходил спросить о кольце.
 – Нет, тут должно быть что-то еще. – Порция настойчиво вглядывалась в глаза сестры. – Иначе она не была бы такой рассеянной.
 – Что ж... – Онория решила уступить. – Слушайте. Кольцо действительно оказалось собственностью лорда Тремонта. Я запросила за него большую сумму, а он отказался. Однако пока мы с ним торговались, я вдруг сообразила, что у него есть нечто более ценное, чем просто деньги.
 – И что же может быть ценнее денег? – простодушно спросила Оливия.
 – Положение в обществе, вот что! Если бы маркиз согласился покровительствовать Кассандре, все наши тревоги остались бы позади. Ей положительно необходимо появиться в свете в нынешнем сезоне!
 Щеки Кассандры порозовели.
 – Ах, сестрица, неужели ты попросила его об этом!
 – Попросила, – с некоторым вызовом заявила Онория. – Увы, он мне отказал, и по вполне оправданной причине: это было бы не совсем прилично и даже могло бы повредить твоей репутации. А ведь поначалу идея показалась мне такой удачной! – Онория грустно подперла щеку рукой. – В результате мы с ним вернулись к вопросу о деньгах, которые тоже оказались бы очень кстати, но... Маркиз не дает о себе знать уже несколько дней.
 – Думаешь, он передумал забирать кольцо?
 – Думаю, он со мной играет – надеется, что я окажусь в отчаянном положении и скину цену.
 – Просто он недостаточно тебя знает. – Кассандра улыбнулась.
 – Верно. – Онория кивнула. – Настал момент повы-сить ставки. Я должна показать его напыщенной светлос-ти, что с Бейкер-Снидами опасно играть! Осталось только найти другого покупателя, который заинтересуется кольцом, и Тремонт будет вынужден согласиться на мои условия!
 В это время дверь распахнулась, и в гостиную поспешно вошла миссис Кембл, за которой следовал невысокий худощавый человек с загорелым, изборожденным глубокими морщинами лицом.
 – Мисс Онория, с вами хочет поговорить Бекет.
 – Отлично! – Впервые за два дня настроение у Онории повысилось. Дождавшись ухода экономки, она нетерпеливо спросила: – Ну, мистер Бекет?
 Бывший кучер поспешно стащил с головы потрепанную шляпу и стал неловко теребить ее в руках.
 – Мисс Бейкер-Снид, может быть, вы выслушаете меня без свидетелей?
 – Не бойтесь, сестер также касаются результаты вашей работы.
 – Хорошо, мисс. Так вот, как вы велели, я следил за его светлостью...
 – Онория! – возбужденно вскричала Порция. – Неужели ты действительно велела Бекету следить за маркизом?
 – Не томите же нас, рассказывайте дальше! – Онория поощрительно улыбнулась Бекету.
 Польщенный оказанным ему вниманием, кучер продолжил доклад:
 – Я стал незаметно сторожить около его дома, но за эти два дня он только и делал, что приходил домой, уходил на свои склады около пристани, оттуда к своему поверенному и в клуб «Уайтс», а потом...
 – Мистер Бекет, вы узнали то, о чем я вас просила? Бекет самодовольно улыбнулся.
 – Конечно, мисс! Когда маркиз вернулся из клуба «Уайтс», я слышал, как он сказал своему кучеру, что скоро снова уедет – и на этот раз – на бал. У Окс... как их... – Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить имя устроителей бала.
 – Оксфорд? – Порция посмотрела на Онорию. – Может, герцог Оксфорд?
 Бекет покачал головой:
 – Нет, не так. Окс... а дальше, помнится, там вроде была буква «Б»...
 – А! – обрадованно воскликнула Кассандра. – Оксбриджи! Тетушка Кэролайн как раз вечером едет к ним: сегодня мне сказала об этом кузина Джейн, когда мы с ней встретились в библиотеке.
 Онория вмиг забыла о вышивании. Именно такого случая она и дожидалась.
 – Благодарю вас, Бекет, вы мне очень помогли.
 – Да что там... – Бывший кучер, казалось, был очень доволен и, почтительно поклонившись, тут же ушел.
 Как только дверь за ним закрылась, Онория обернулась к сестрам:
 – Кассандра, ты сможешь уложить мне волосы? Джульетта, ты у нас лучше всех управляешься с утюгом, так что мне понадобится твоя помощь. Да, Порция! Ты одолжишь мне жемчужное ожерелье.
 – А я? – обиженно напомнила о себе Оливия.
 – А ты напишешь тетушке Кэролайн и спросишь, могу ли я появиться на этом балу в качестве ее гостьи. Ей перед нами очень неловко из-за того, что она не помогает Кассандре, так что думаю, в этой просьбе она не откажет.
 Джульетта устремила на сестру любопытный взгляд:
 – Что ты задумала?
 – Как что? На бал приедет его светлость, и я хочу напомнить ему, что у Бейкер-Снидов имеется то, что он так страстно хочет приобрести и что очень легко может уплыть в другие руки! – Торжествующе улыбнувшись сестрам, Онория стремительно вышла из гостиной.




 Глава 6



 Бога ради, негодница, осторожнее со своими шпильками! Одно дело – потерять голову по политическим мотивам, тогда по меньшей мере на моем надгробии высекли бы почтительную эпитафию, против чего я бы не возражала! Но я не желаю скончаться от такой унизительной причины, как небрежно воткнутая шпилька!

    Леди Саутленд – горничной-француженке, пытавшейся уложить волосы хозяйки в прическу а-ля Сафо

 Бальное платье из шелковистого голубого муара было подбито легкой белоснежной подкладкой, вышитой изящными маленькими голубыми и розовыми цветочками; короткие рукава с буфами обнажали гибкие, совершенной формы руки Онории, а круглый вырез декольте подчерки вал стройность ее шеи. Короче, платье полностью соответствовало ее целям.
 – Ну вот! И как я выгляжу? – Онория повернулась к сестрам, грациозно приподняв руки.
 Джордж, который, сидя на полу, поджал под себя ноги и из соображений безопасности упрятал в карман любимого Ахиллеса, поднял голову и окинул сестру критическим взглядом.
 – Тебе обязательно надевать это глупое платье со всеми этими ленточками и цветочками? Мне больше нравится твое обычное.
 – Как тебе не стыдно, Джорджи! – укорила его Джульетта. – Ты же сам видишь, что это платье очень идет твоей сестре!
 Порция оценивающе осмотрела старшую сестру.
 – Что ж, тиара очень удачно дополняет твой наряд. У тебя так сильно вьются волосы, что никто и не заподозрит, что она со стразами.
 – Принимая во внимание, что она украшает именно мою голову, каждый сразу поймет, что бриллианты поддельные, – сухо ответила Онория. – К сожалению, никто из великосветских родственников Бейкер-Снидов не может похвастаться богатым состоянием.
 – Увы, – грустно вздохнула Кассандра. – Если бы достаточно было одного благородного происхождения, мы считались бы богачами.
 – Обойдемся и без богатства! – Онория тряхнула головой. – Хотя, признаюсь, я не стала бы жаловаться, если бы оно вдруг свалилось на нас.
 – Все будет хорошо, когда маркиз снова придет к нам, – уверенно заявила Порция. – Потом Кассандра покорит какого-нибудь богатого мужа с видным положением в обществе и поможет остальным.
 – Порция, я не выйду замуж только ради денег, – мягко возразила Кассандра.
 – Разумеется, дорогая, – поддержала ее Онория. – Но если уж тебе суждено полюбить, то ты можешь полюбить и богатого!
 – Очень приятная точка зрения, – задумчиво проговорила Оливия. – Нужно только, чтобы нам повезло.
 – Вот именно. Ну, я готова. Тетушка Кэролайн обещала прислать за мной карету к восьми, а сейчас уже без четверти восемь.
 – Ты просто прелесть. – Кассандра нежно улыбнулась старшей сестре. – И все-таки тебе гораздо больше идут яркие цвета. Тебе стоило бы сшить платье алого цвета, хотя это, наверное, не очень прилично.
 Онория улыбнулась:
 – Когда-нибудь я обязательно появлюсь на балу в красном платье, вот увидите! Мне все равно, что станут говорить любознательные кумушки.
 Оливия с завистью вздохнула:
 – Как бы мне хотелось надеть красивое бальное платье и пойти на настоящий бал!
 – Вы какие-то ненормальные, – серьезно сказал Джордж, неодобрительно качая головой. – Что может быть глупее, чем торчать в гостиной, да еще разодеться во всю эту мишуру и цветные тряпки!
 – Через несколько лет, дорогой мой, ты будешь смотреть на это несколько иначе, – с улыбкой заметила Онория, внимательно разглядывая в зеркале свой наряд.
 Кассандра неуверенно покачала головой.
 – Надеюсь, с маркизом ты не зайдешь слишком далеко. Может, лучше написать ему и назначить еще одну встречу?
 – Да, и он подумает, что я два дня, сидя здесь, жду не дождусь, когда он придет. Ну уж нет! – Онория взяла переливающийся серебром шелковый шарф в тон посеребренным мыскам ее бальных туфелек. – Ну что ж, по-моему, я готова, – заявила она, натягивая длинные перчатки. – А вы, пожалуйста, не забывайте: если уж я в чем-нибудь разбираюсь, так это в удачном проведении сделки. – Онория застегнула крошечную перламутровую пуговку на перчатке. – Беда Тремонта в том, что ему часто удавалось добиться своего, и он стал слишком самоуверенным, как сытый лев, который думает, что ему достаточно рыкнуть, и мы упадем замертво.
 – Как страшно! – хихикнула Кассандра и встала, чтобы поправить ленточку на платье сестры.
 – На балу я дам кольцу помаячить у него перед носом, а потом... – Онория улыбнулась, погладив серебряное колечко.
 – Что – потом? – нетерпеливо спросила Кассандра.
 – А потом я буду танцевать с лордом Радмером – одним из самых известных коллекционеров старинных украшений во всей Англии. Маркиз сойдет с ума, увидев, что его фамильная драгоценность заинтересовала Радмера.
 Кассандра вздохнула:
 – План кажется неплохим, но...
 – Боже, мне пора! – Онория бросила в зеркало последний взгляд, затем быстро перецеловала сестер и ласково потрепала Джорджи по вихрастой голове. – Пожелайте мне удачи, мои дорогие, – ведь я отправляюсь не на бал, а на сражение!
 – Поднимай якорь – и полный вперед! – Джорджи шутливо отдал сестре салют.
 – Сделаю, что смогу. – Помахав рукой на прощание, Онория отправилась выполнять обещанное.
 Спускаясь в холл, Маркус на ходу поправил кружева манжет.
 – Джеббсон, карета подана?
 Обычно сдержанное лицо дворецкого огорченно сморщилось.
 – Нет, милорд.
 Маркус остановился.
 – Нет? – вкрадчиво осведомился он. – Разве я не распорядился ее подать?
 Джеббсон неуверенно взглянул на дверь за спиной Маркуса.
 – С вашего позволения, милорд, я все объясню.
 Маркиз выжидательно поднял брови.
 – Не стоит прожигать беднягу Джеббсона таким яростным взглядом, – раздался позади веселый голос, и Маркус, обернувшись, увидел в дверях Брэндона.
 – Ба! Кажется, я удостоился визита одного из моих уважаемых братьев!
 – Да, а что? Что-то не так?
 – Нет-нет, ничего! Ты разговаривал с Энтони?
 – В последний раз мы виделись с ним в четверг. Я должен был...
 – Не важно. Лучше скажи, дорогой братец, не по твоей ли вине не готова моя карета?
 – Ты угадал. Я пришел попросить тебя о помощи, но вижу, ты собираешься уезжать... – Брэндон вдруг замолчал и вытаращил глаза. – Да ты при полном параде! Неужели кто-нибудь умер?
 – Нет, я собираюсь на бал.
 – А мне казалось, ты давно уже отказался от развлечений.
 Вот и еще один намек на то, что с ним происходит нечто странное. Маркус заставил себя сосчитать до десяти и только потом ответил:
 – Ты отлично знаешь, что меня часто приглашают, а я никогда не был отшельником.
 – Да, но ты редко принимаешь приглашения. Я уже давно не видел тебя в таком наряде.
 – Ты что-то хотел? – сухо осведомился Маркус и, взглянув в зеркало над огромным камином, поправил галстук.
 – Да. Мне немного неловко, но... я вынужден просить тебя об услуге. Отец Верены попал в неприятность.
 – Очень жаль. Не знаю, как это касается нас, но все равно сочувствую мистеру Лэидсдауну.
 Брэндон нахмурился:
 – Похоже, он столкнулся с местными властями, а потом еще и заболел. Мне нужно выправить ему документы и перевезти в Англию.
 – А почему ты должен этим заниматься? – Маркус налил вина в два бокала и передал один брату. – Он же тебе не отец. Кажется, у него есть и другие дочери... да еще, если не ошибаюсь, и сын.
 Лицо Брэндона исказила гримаса отчаяния.
 – Но это отец Верены, и я волнуюсь за него так же, как за нее. Если бы ты был женат, ты бы понял...
 – Если бы я был женат... – Маркус вдруг словно услышал голос Энтони, когда тот упрекал его в превосходстве над другими. Он сделал глоток вина и удобнее уселся в кресле перед весело потрескивающим огнем в камине. – Извини, я тебя перебил. Гм... Скажи, а ее отец уже стар?
 – Разумеется.
 – И немощен?
 – Он болен, хотя и не смертельно.
 – Значит, он способен здраво рассуждать?
 – Да, конечно.
 Маркус пожал плечами.
 – В таком случае предоставь ему самому выкручиваться из затруднений.
 Брэндон вспыхнул:
 – Черт побери, Маркус!
 Маркус бросил на брата успокаивающий взгляд.
 – Ладно-ладно, успокойся. Не знаю, что тебе понадобилось от меня, но я готов помочь всем, чем смогу, и ты отлично это знаешь.
 Напряженная поза Брэндона сразу изменилась.
 – Спасибо тебе, Маркус. Я не хотел...
 – Не важно, забудем. Так чего ты хочешь?
 – Ну, прежде всего я хотел одолжить у тебя карету и дилижанс. Несколько недель назад я заказал себе дилижанс, но он еще не готов, а наша карета маловата. Кроме того, в ней ослабли рессоры...
 – Тебе нужны и карета, и дилижанс?
 – Со мной поедут Верена с матерью и сестрами, а еще их багаж...
 – Так ты привез сюда все семейство?
 Брэндон кивнул:
 – Да. Уверен, это не займет много времени.
 Маркиз пожал плечами.
  –  Не стоит волноваться. Разумеется, ты можешь воспользоваться моей каретой, а я возьму твою, пока в город не доставят другой экипаж. – У Маркуса действительно было множество экипажей, но в городе он держал только четыре: фаэтон, легкую коляску для выезда в теплую погоду, дилижанс для путешествий и огромную карету, выкрашенную в темно-желтый и синий цвета, с фамильным гербом на дверцах.
 – Спасибо, брат, ты мне очень помог, но я хотел тебя попросить еще кое о чем... – Брэндон помолчал, словно собираясь с духом.
 Маркус подозрительно прищурился:
 – Почему-то мне кажется, что эта просьба будет не из приятных.
 Брэндон едва заметно улыбнулся:
 – Ты угадал. Мне нужны не только карета и дилижанс, но и два твоих самых надежных кучера.
 –Что?
 – У меня нет времени подыскать подходящих людей, а мои сейчас в поместье.
 – Дело становится все интереснее.
 Брэндон кивнул.
 – Есть еще один вопрос. Дело касается Гербертса. – Он подкрепил себя солидным глотком вина. – Передаю его тебе в полное распоряжение.
 – Ты имеешь в виду своего кучера – того самого воришку?
 – У нас он не ворует, только у чужих.
 – Какая прелесть! Это прибавит мне уважения в глазах принца.
 – Последнее время ты стал редко выезжать, так что...
 – Черт возьми, с какой стати все мне постоянно об этом твердят!
 – Только не я. Ладно, забудь об этом.
 Маркусу снова вспомнились упреки Энтони. Не становится ли он слишком замкнутым и недоступным для членов своей семьи?
 – Хорошо, я возьму твою карету с плохими рессорами и твоего ловкача кучера на то время, пока ты будешь в Италии. Сколько времени тебе потребуется?
 – Думаю, недели две или чуть больше, в зависимости от того, как пойдут дела.
 – Что ж, две недели не так уж много. Придется мне до твоего возвращения запереть на ключ все столовое серебро.
 – Перестань! Герберт уже не такой безнадежный воришка, каким был раньше. Обычно он ворует только у людей, которые, по его мнению, оскорбляют его пренебрежением.
 – Всего две недели назад, когда ты заехал ко мне во время моего отсутствия, твой кучер при помощи горничной проник в кухню и утащил оттуда два огромных куска ветчины! Моего повара чуть удар не хватил. Он грозил уволиться и настолько разволновался, что, когда я вернулся, мне пришлось значительно увеличить ему жалованье, чтобы он не отказался от места.
 – Твой Антуан – слишком уж утонченная натура. – Брэндон вздохнул. – Но и Гербертс не подарок. Не хватало только, чтобы в Италии он выудил серебро из кармана какой-нибудь важной персоны.
 – Ты же сказал, что он ворует только у тех, кто неуважительно к нему отнесся.
 – И у французов.
  — Понятно. Он не только преданный слуга, но еще и патриот. Англии очень повезло с таким преданным гражданином! – Маркус откинулся на спинку кресла. – Значит, две недели?
 – Не больше, обещаю.
 – Хорошо. Постарайся вернуться как можно скорее с моими экипажами и с моими кучерами!
 Брэндон широко улыбнулся:
 – Спасибо, брат! Ты не знаешь, как это для меня важно.
 – А ты не знаешь, как это для меня сложно.
 – Ерунда. – Брэндон встал и направился к двери. – Гербертс немного зануда, но сердце у него золотое. Желаю тебе удачи!
 – Сердце-то золотое, да руки слишком ловкие, – проворчал Маркус, но Брэндон его уже не слышал.
 Часы на камине прозвонили, и маркиз поднялся: ему непременно нужно было повидаться с лордом Мелтоном до того, как тот успеет напиться.




 Глава 7



 Бог мой! Сначала она велит мне забрать ей волосы наверх, потом – зачесать их набок и вдруг заявляет, что я совершенно бестолковая, потому что никак не могу решить, какая прическа ей больше всего идет!

    Новая горничная-француженка леди Саутленд – камердинеру лорда Саутленда, в столовой для слуг

 Карета, угрожающе раскачиваясь и подскакивая на выложенной булыжником дорожке, ведущей к дому Оксбриджей, миновала длинный ряд ожидающих экипажей и приблизилась к парадному подъезду. Кони были в пене, карета – в грязи, зато кучер улыбался во весь свой щербатый рот.
 Назначенный встречать прибывающие экипажи молодой лакей поспешил к карете, но долговязый кучер проворно спрыгнул на землю и бесцеремонно его оттолкнул. Однако когда он распахнул дверцу кареты, внутри ничто не шелохнулось.
 Гербертс заглянул внутрь.
 – Вот те раз! Где вы там? Уснули, что ли?
 Из кареты послышался слабый стон.
 – Ну и лентяй! – Гербертс довольно долго всматривался в темноту. – Просыпайтесь, хозяин! Или прикажете мне вас разбудить?
 Маркус заставил себя открыть глаза и прижал руки к животу. Ему пришлось дважды вздохнуть, прежде чем он смог выговорить сквозь стиснутые зубы:
 – Что, мы уже остановились?
 Гербертс довольно усмехнулся.
 – Так точно, хозяин! – Отступив назад, он шире открыл дверцу. – Извольте выходить!
 Маркус с трудом выбрался наружу; тело его протестовало против малейшего движения.
 – Проклятие! – пробормотал он, обеими руками хватаясь за дверцу. Все перед ним кружилось и покачивалось.
 Гербертс подхватил Маркуса под руку и помог ему выпрямиться.
 – Вы что, пьяны? Кто бы мог подумать! Успел заложить за воротник, а мы только прибыли на праздник!
 – Да не пьян я, черт побери! Хотя с удовольствием бы выпил. – Постепенно почва под его ногами перестала колебаться. – Ты вез меня, как...
 – Как про-фес-сионал, – подсказал Гербертс.
 – Как неотесанная деревенщина. – Маркус вырывал у него руку.
 Гербертс с оскорбленным достоинством выпятил грудь.
 – Я обещал, что привезу вас на бал еще до полуночи, и привез! Правда, мне пришлось проехать по тротуару, когда мы завернули за последний угол, но ведь там была только продавщица цветов, а она все равно ни за что не продала бы свои увядшие фиалки! – Он нахмурился. – Жалко только, что это тильбюри свалилось в канаву. Мне не понравилось, как его кучер орал на нас, но с чего он вдруг так разозлился? Да ладно, Бог с ним! Вы хотели приехать вовремя, и приехали, да еще с запасом в добрых десять минут!
 Маркус осторожно вдохнул свежий ночной воздух.
 – Надеюсь, ты не возил по городу моего брата с женой на такой бешеной скорости.
 – Миссис точно не возил: у нее слабый желудок, если вы понимаете, о чем я говорю. – Герберс с сожалением покачал головой. – Женщины не выносят быстрой езды, их начинает тошнить.
 – Отлично ее понимаю. – Маркус прижал руки к животу.
 Ну и прохвост! Покачивая головой, он поднялся на широкое крыльцо, на ходу приходя в себя.
 Сиявший огнями особняк поражал пышным убранством, но изобилие лепнины и бросающаяся в глаза богатая позолота настолько подавляли непривычного посетителя, что маркизу хотелось закрыть глаза и бежать отсюда подальше.
 Оксбридж лишь тридцать лет назад получил титул лорда, разбогатев на торговле текстилем, и, подобно всем нуворишам, перебрался с семейством в Мейфэр. А поскольку у Оксбриджей была не одна, а даже две очень привлекательные дочери, и при этом отсутствовали наследники мужского пола, их появление на Риджент-стрит было встречено с величайшей благосклонностью. Каждый молодой отпрыск, ищущий состоятельную невесту, непременно появлялся на всех великосветских мероприятиях, где ожидались Оксбриджи.
 Стоя в длинной очереди приглашенных, Маркус рассеянно кивал знакомым и чуть вздрогнул, когда миссис Оксбридж вся подтянулась, увидев его. Она напоминала перетянутую посередине и грозившую лопнуть колбасу, украшенную белоснежными перьями и сверкающую красным шелком. Поскольку Маркус питал слабость к алому шелку, он невольно поморщился при виде так безжалостно натянутой великолепной ткани.
 – Маркиз Тремонт! – Леди Оксбридж приветствовала его таким пронзительным голосом, что ее можно было услышать в самом отдаленном уголке громадного бального зала.
 Лорд Оксбридж, разодетый так же пышно, рассыпался в приветствиях и угодливо поклонился.
 – Чертовски рад вас видеть, Тремонт! Вот уж не думал, что вы посещаете подобные вечера. Тем более рад, очень-очень рад!
 Леди Оксбридж жеманно засмеялась, и ее глаза блеснули.
 – Оксбридж, что ты говоришь! Просто лорд Тремонт известен своей разборчивостью в приглашениях. Надеюсь, он найдет нечто привлекательное на нашем скромном празднике...
  –  Право, не нужно скромничать, – пробормотал Маркус, поглядывая за спину расфуфыренной леди и ища глазами карточный зал. Он не сомневался, что найдет там уютно расположившегося лорда Мелтона, прожигающего последние крохи своего состояния.
 Леди Оксбридж по-своему истолковала его ищущий взгляд. Наклонившись вперед, она произнесла таинственным шепотом:
 – Смею думать, вы хотели бы увидеть Джейн, не так ли?
 Маркус растерянно заморгал:
 – Ах да, Джейн. Не думаю, что я...
 Леди Оксбридж шаловливо шлепнула его веером по руке:
 – Не притворяйтесь скромником! Я вижу, вам не терпится поскорее присоединиться к танцующей молодежи. Оксбридж, отпусти молодого человека. – Она склонилась еще ближе к Маркусу и громко прошептала: – Моя старшая дочь, Джейн, вон там, недалеко от стола, в белом с розовым платье. Попросите ее, чтобы она отдала вам последний танец перед ужином: я велела ей приберечь его на случай, если появится принц, но, кажется, он не приедет, так что вы смело можете занять его место.
 Господи, все оказалось даже еще хуже, чем он предполагал! Кажется, лорд Оксбридж и тот смутился от этой бестактности.
 – Джудит! Право же, к чему так суетиться!
 Толстые щеки и шея леди Оксбридж залились пунцовым румянцем, и она зашипела на мужа, как разъяренная кошка.
 Маркус счел за благо воспользоваться моментом и поспешно ретировался. Следуя за теми, кто со всех концов зала стекался к широким дверям, он легко нашел зал для игры в карты и сразу увидел свою жертву. Лорд Мелтон сидел за обтянутым зеленым фетром карточным столом; его галстук был завязан безупречно, но лицо уже раскраснелось от вина, а глаза возбужденно сверкали. Этот молодой человек одевался с тонким вкусом, и почти все находили его очень красивым и представительным, но Маркус знал его таким, каким он был на самом деле – расточительным игроком, за одну игру спустившим старинное поместье на берегу Темзы.
 И вот он снова сидит здесь, пьет вино и играет. Маркус направился к столу и, вежливо поклонившись, поймал взгляд Мелтона.
 Легкая улыбка, игравшая на губах молодого человека, мгновенно угасла; сильно побледнев, он схватил бокал, одним глотком осушил его и дрожащей рукой снова поставил на стол.
 Игроки за столом с любопытством перевели взгляды с молодого лорда на Маркуса, который, холодно поклонившись, не отрывал взгляда от Мелтона.
 –Добрый вечер, Чарльз. Надеюсь, вы в добром здравии.
 Дородный, с двойным подбородком лорд Палтни перестал тасовать колоду карт.
 – Хорошо, что вы не играете, Тремонт. Сегодня у нас дьявольское невезение. За весь вечер ни Чарльзу, ни мне ни разу не удалось выиграть.
 Маркиз с досадой скрипнул зубами. Черт побери, о чем только думает этот идиот? Сидит себе за столом и испытывает удачу, а у самого поместье заложено до последнего гвоздя. Маркус просто постичь не мог причину столь безответственного поведения.
  –  Мелтон, наконец-то мне удалось повидаться с вами.
 Смертельная бледность на лице юноши сменилась лихорадочным румянцем.
 – Да-да, вот вы меня и нашли! – Он вдруг оживился и жестом велел лакею наполнить свой бокал. – Прошу, Тремонт, выпьем вина!
 – Нет, благодарю.
 Мелтон замер.
 – Считаете недостойным для себя выпить со мной?
 Палтни бросил на молодого лорда укоризненный взгляд из-под нависших бровей.
 – Ну, ну, друг мой! Тремонт только что прибыл и, как умный человек, сначала должен осмотреться. Позднее он выпьет с вами глоток-другой.
 – Что ж, возможно. – Маркус прищурился. – Однако у нас с лордом Мелтоном есть одно незаконченное дело. Мне хотелось бы как можно скорее покончить с ним.
 Мелтон бросил карты на стол.
 – Мне тоже, но... я был занят.
 – Вот как? В таком случае, может, мы обсудим наше дело здесь и сейчас?
 Мелтон быстро огляделся и еще больше покраснел.
 – Не думаю, что это обязательно делать сегодня.
 – Хорошо. Тогда завтра в десять утра.
 – В десять я еще не встаю. В двенадцать.
 Маркус пожал плечами.
 – Пусть будет в двенадцать, мне все равно. Только постарайтесь не опаздывать. – Он кинул на юношу холодный взгляд. – Мы понимаем друг друга, не так ли?
 Деваться Мелтону было некуда, и он только дернул головой.
 – Буду ровно в двенадцать.
 – Отлично. До свидания, джентльмены. – Поклонившись, Маркус вышел. Этот Мелтон – горячая голова, невольно подумал он, поразительно несдержанный и одолеваемый страстями молодой человек. Ничего удивительного, что он умудрился проиграть целое состояние. Лучше бы этому щеголю явиться к нему утром, представить необходимые сведения и подписать проклятые бумаги, в противном случае придется снова захватить его врасплох, только на этот раз все будет далеко не так мило и вежливо.
 Маркус взглянул на бронзовые часы, украшавшие широкую мраморную доску над огромным камином, и убедился, что до возвращения Гербертса еще почти час. Может, стоило показаться в зале и лишний раз доказать Энтони его неправоту?
 Ленивым взглядом он обвел пеструю толпу гостей, задерживаясь на женских головках, затем решил пройтись в расчете встретить кого-либо из знакомых. Здесь мог оказаться герцог Эксетер; Маркус надеялся заинтересовать его участием в одном горном предприятии, обещавшем солидную прибыль.
 Когда, заложив руки за спину, он вошел в зал, то у подножия просторной мраморной лестницы ему сразу бросилась в глаза странная пара. Густая толпа мешала ему рассмотреть мужчину, но женщину он узнал сразу – мисс Онория Бейкер-Снид собственной персоной!
 Ну и ну! Что привело сюда эту коварную бестию? Хотя... сейчас она вовсе не походила на бестию. В ярком свете свечей ее волосы приобрели теплый каштановый оттенок, притягивающая взгляд белоснежная прядь выделялась над виском, тянулась вверх и исчезала под сверкающей тиарой. Она отчетливо выделялась в толпе, затмевая даже записных светских красавиц.
 Вот она слегка наклонила голову, засмеялась, и над залом поплыл нежный, мелодичный звук ее голоса. Он пристально разглядывал ее живые, выразительные глаза, грациозную линию шеи и плеч. Вдруг Онория покачала головой, и смех ее замер, а в глазах появилось настороженное выражение.
 Маркус недоуменно нахмурился. Что произошло? И с кем это она разговаривает, черт возьми? Он шагнул в сторону, чтобы разглядеть ее спутника, который оказался мужчиной среднего роста со следами былой красоты на обрюзгшем лице.
 Черт побери, да это же лорд Радмер! Маркус частенько имел дело со старым прохвостом, поскольку Радмер был серьезным коллекционером и на каждый аукцион являлся, как на битву. Этот тип получал особое удовольствие, когда ему удавалось перехватить какую-нибудь вещицу из-под носа у Маркуса. Мисс Бейкер-Снид, конечно же, не...
 Онория сняла перчатку и вытянула руку, предлагая лорду Радмеру осмотреть ее; при этом кольцо-талисман ослепительно сверкнуло серебром, так что Маркус даже вздрогнул.
 – Проклятие!
  –  Мило же ты приветствуешь своего брата! – раздался рядом ленивый голос.
 Маркус хмуро взглянул на Энтони, очень элегантного в черном вечернем костюме.
 – А ты что здесь делаешь?
 – О том же я хотел спросить тебя. По-моему, ты не показывался на балах уже больше года.
 Маркус пожал плечами.
 – Мы уже говорили об этом не далее как сегодня днем.
 Энтони искренне огорчился:
 – Ты все еще сердишься? Я ведь только...
 – Да нет, не сержусь. Мне кажется, кое-что из того, что ты тогда изрек, довольно справедливо. – Маркус заставил себя беззаботно улыбнуться. – Полностью согласиться с твоим мнением о моем характере не могу, но отчасти ты все-таки прав.
 – Маркус, я вовсе не хотел сказать, что ты плохой человек или плохой брат... – слегка покраснев, начал Энтони, но тут взгляд его остановился на Онории. – Боже, кто это?
 – Мисс Бейкер-Снид. – Маркус продолжал наблюдать за тем, как Онория улыбается Радмеру; он был уверен, что старый прохвост польщен ее вниманием, но те, кто действительно знал мисс Бейкер-Снид, понимали, что эта улыбка означала лишь коварный прием. Ей что-то нужно было от этого человека, и Маркус догадывался, что именно. – Ее стоило бы задушить!
 – А мне кажется, она создана для поцелуев! Определенно Чейзу говорили правду: мисс Бейкер-Снид весьма очаровательна.
 – На вид она, может, и невинная особа, но на самом деле – упрямая, хитрая и жестокая бестия.
 – Это даже к лучшему – ведь скромницы так скучны!
 – Энтони, ты что, не видишь: она же показывает Радмеру наше кольцо! Если ему станет известно, что я им интересуюсь, добра не жди.
 – Так вы с ним враждуете?
 – Да нет, просто частенько схватываемся на аукционах. В прошлом месяце мне удалось перехватить у него старинную китайскую вазу. Он мне этого не простил, поэтому мне не нравится, что мисс Бейкер-Снид находится в его обществе.
 – Боишься, что он ее заинтересует?
 – Ха! Куда больше меня беспокоит то, что мисс Бейкер-Снид может продать кольцо этому старому идиоту! После он потребует за него целое состояние, если вообще согласится его продать.
 – Она этого не сделает!
 – Ты не знаешь мисс Онорию Бейкер-Снид... да и Радмера. Этот болван голову бы отдал, лишь бы меня обскакать.
 Энтони пристально посмотрел на стоящую в отдалении пару.
 – А по-моему, у Радмера на уме нечто совсем иное.
 Маркус помрачнел. Радмер слыл грязным распутником, тогда как Онория... Хотя и не совершенно наивная, она слишком давно вела самостоятельный образ жизни и вряд ли достаточно подготовлена для общения с таким человеком, как Радмер.
 Маркус вспомнил о своем разговоре с ней. Хотя Онория вела себя довольно смело, торгуясь за кольцо, было абсолютно ясно, что ее опыт в общении с мужчинами довольно ограничен. В ней были свежесть и непосредственность; хотя и спрятанные под уверенными манерами, в определенных условиях они могли подвести ее.
 – Черт побери! Думаю, мне стоит посмотреть, что происходит между мисс Бейкер-Снид и этим негодяем. Радмер распутный тип, и я не позволю ему вести себя неподобающим образом.
 Энтони удивленно приподнял брови.
 – Ты собираешься выступить в роли рыцаря? На тебя это не очень-то похоже.
 – Успокойся и подожди меня здесь, пока я выясню, что к чему.
 Странно, что Онория появилась именно на этом балу. Маркус представлял себе единственную причину, которая привела ее к Оксбриджам... но как она узнала, что он здесь? Скорее это простое совпадение.
 И все же его не оставляла тревога. Во-первых, Онория сама признала, что нуждается в связях, а во-вторых, она не являлась завсегдатаем подобных развлечений. И все-таки она оказалась здесь и демонстрирует его кольцо не кому-нибудь, а именно Радмеру.
 Основательно поразмыслив, Маркус пришел к заключению, что она появилась на балу с единственной целью – сбить с него спесь. Он стал пробираться к лестнице, но его то и дело задерживали навязчивые мамаши, озабоченные тем, как бы подыскать для своих дочерей богатого жениха. Господи, как же он ненавидел все эти светские вечера!
 Едва вырвался от особенно прилипчивой матроны, как вдруг кто-то тронул его за локоть. Маркус стремительно обернулся, ожидая увидеть Онорию.
 – Вы...
 Но это была не Онория: на него пристально смотрели знакомые синие глаза.
 Едва сдерживая раздражение, он слегка поклонился:
 – Леди Персивал!
 Как всегда, она была ослепительно прекрасной и холодной.
 – Ах, Маркус, – пожаловалась она, удерживая его за рукав. – Я как раз думала о вас.
  –  В самом деле? Очень мило с вашей стороны. Как поживаете? – Он бросил взгляд на толпу, пытаясь разглядеть Онорию и ее спутника.
 Да где же она? Неужели Радмер уговорил ее уйти? Сердце Маркуса забилось сильнее.
 – Маркус!
 Он опустил взгляд и отметил, что нежные синие глазки стали ледяными.
 –Да?
 Вайолет повернула голову, проследив направление его взгляда, и ее губы сжались в тонкую линию.
 – На кого это вы смотрите?
 – Так, ни на кого. – Заметив в толпе тонкий профиль Онории, Маркус резко высвободил руку. – Леди Персивал, рад нашей встрече. Возможно, в другой раз... – Прежде чем она успела прийти в себя от его бесцеремонности, он поклонился и устремился сквозь толпу. Выбравшись из толчеи, Маркус наконец оказался в другом конце зала, у подножия лестницы, но уже не застал там ни Онории, ни Радмера.




 Глава 8



 Я уверен, что мисс Хепфорд найдет восхитительным ваш новый камзол, особенно если вы будете стоять поближе к принцу-регенту. Он всегда выглядит таким расфранченным, что выгодно оттеняет элегантность тех, кто находится рядом.

    Камердинер лорда Саутленда – своему хозяину, стряхивая воображаемые пылинки с только что сшитого камзола молодого человека

 – Ну вот! – удовлетворенно воскликнула Онория, достигнув противоположного конца зала.
 – Здесь гораздо лучше!
 Ее спутник недоуменно уставился на нее. Он был поражен, когда она вдруг схватила его за руку и чуть ли не силой протащила через весь зал.
 – Вы так думаете? То есть, да, конечно, я согласен. Правда, я не понял, почему вы...
 – Там из карточного зала вырываются клубы табачного дыма, и у меня даже голова заболела. – Отчасти это было правдой, но на самом деле Онорию заставил спасаться Тремонт, который вдруг стал решительно продираться к ней сквозь толпу гостей. Она не возражала против того, чтобы Тремонт увидел ее с Радмером – ведь это входило в ее план, но переход к силовым упражнениям ею вовсе не рассматривался.
 Она протянула вперед руку с кольцом.
 – Так что скажете?
 – Ах да! – Радмер снова стал внимательно рассматривать кольцо, сощурившись и сосредоточенно жуя губами. – Определенно старинная вещица. Судя по отделке и форме, вероятно, не слишком ценное, хотя я уверен, что найдутся люди, готовые заплатить за него очень солидные деньги. Я бы сказал... да, фунтов сто.
 Онория взглянула на ослепительно сверкнувшее колечко.
 – Я думала, что оно чего-то стоит само по себе, ведь это не простое кольцо.
 – А что же?
 – Знаменитый талисман Сент-Джонов.
 У Радмера даже щека задергалась, он схватил Онорию за руку и с интересом стал рассматривать кольцо.
 – Я дам вам столько, сколько вы пожелаете, только продайте его мне!
 Онория с улыбкой погладила кольцо.
 – Это уже больше соответствует тому, что я думала услышать.
 – Значит, вы его продадите?
 – О нет! У меня на него другие виды.
 – Гм... – Радмер разочарованно выпустил руку Онории. – Не касаются ли ваши виды Тремонта?
 – Да.
 – И он одобряет ваши планы?
 – Нет, нисколько.
 – В таком случае искренне желаю вам успеха. – Радмер неприятно осклабился. – Слишком часто Тремонт меня обставлял, чтобы я желал ему добра.
 – Когда я закончу переговоры, то получу все, что хотела, а Тремонт останется ни с чем. Разумеется, кроме своего кольца.
 – Я вижу, вы тоже не очень доброжелательно относитесь к маркизу...
 Почему-то Онории пришлось не по вкусу подобное утверждение. Конечно, она была разочарована отказом Тремонта уступить, но кто мог винить его за стремление выторговать лучшие условия? Больше того, если бы он без возражений согласился, то, безусловно, его авторитет упал бы в ее глазах.
 – Вы не поняли меня, лорд Радмер. Тремонт никогда не вел себя непорядочно по отношению ко мне, он был твердым и неуступчивым противником, но нисколько не враждебным.
 – О?
 Онория сухо улыбнулась, давая понять, что больше не желает говорить на данную тему; она и без того чувствовала себя неловко. Впрочем, она не сказала ничего, что могло бы оскорбить маркиза.
 Радмер улыбнулся и, взяв ее за руку, прижал перчатку Онории к толстым губам.
 – Вы выглядите несколько смущенной, но вам это необыкновенно идет. Вы невероятно неотразимая и интригующая женщина...
 Онория попыталась высвободить пальцы, но Радмер крепко сжимал их.
 – Милорд, мне больно!
 – Ах, простите. – Он продел ее руку себе под локоть и нагнулся ближе. – Предлагаю пройти на террасу, где мы сможем продолжить наш разговор. Кажется, вам немного жарко, и свежий воздух пойдет вам на пользу.
 Онория неожиданно сообразила, что странный запах, исходящий от Радмера, был не ароматом одеколона, а испарениями бренди. Приглядевшись к нему более внимательно, она поняла, что, хотя ее собеседник твердо стоял на ногах, он выпил уже больше чем достаточно. Вот это ее ни в коем случае не устраивало. Не хватало еще быть замешанной в каком-либо скандале, связанном с этим разряженным фатом. Поговаривали, что Радмер был ближайшим другом принца, чему Онория охотно верила, особенно когда обратила внимание на пышный наряд престарелого лорда.
 – О нет, уверяю вас, мне совсем не жарко. – Она попыталась высвободиться.
 – Еще минутку. – Он наклонился, и резкий запах бренди ударил ей в лицо, заставив отвернуть голову. – Мы с вами прежде встречались на аукционах, но я впервые вижу вас в таком ослепительном наряде.
 Онория оглянулась на танцующие пары, пытаясь, не привлекая внимания, вырвать у него свою руку.
 – Милорд, немедленно отпустите меня!
 Однако Радмер и не думал повиноваться. С заговорщицкой улыбкой он указал на тяжелые занавеси за их спиной.
 – Пойдемте туда, где мы окажемся вдали от этого назойливого шума. – Он игриво приподнял кончик ленточки, продетый в отделку ее пышного рукава, нарочито коснувшись пальцами кожи. – Там мы с вами наконец окажемся наедине, и...
 Онория попыталась оттолкнуть его:
 – Прекратите! Я хотела оказаться подальше от дыма, и только!
 Его рука непостижимым образом оказалась у нее на талии и даже чуть ниже. Онория застыла, глаза ее возмущенно распахнулись.
 – Что вы себе позволяете!
 Рука соскользнула еще ниже, и как Онория ни извивалась, он не выпускал ее.
 – Лорд Радмер! Немедленно остановитесь!
 – Вы это серьезно? – Он плотоядно улыбнулся, явно не веря ее возражениям, и придвинулся еще ближе, вынудив Онорию отступить назад, к шторам. Она протянула руку за спину, надеясь нащупать там стену, но... за шторами скрывался альков!
 Ситуация требовала немедленного действия. Онория огляделась в поисках помощи, но тут же сообразила, что может только привлечь внимание какого-нибудь злостного сплетника и слухи об этом скандальном происшествии вмиг разнесутся по всему городу. Теперь все зависело только от нее. Радмер сделал шаг в сторону, пытаясь увлечь ее в альков.
 – Нет, – решительно заявила она, не двигаясь с места. – Признаюсь вам, я очень боюсь щекотки. Достаточно одного прикосновения, и на меня накатывает приступ смеха, который я не в силах сдержать.
 – Неужели? – Его улыбка приобрела злорадный оттенок. – Очень, очень интересно.
 Вот идиот! Хорошо еще, что он загораживал ее своей спиной, иначе она, защищая свою честь, могла выкинуть что-нибудь из ряда вон выходящее.
 – Кажется, вы меня не поняли. Я очень смешлива. Правда, мой доктор уверяет, что припадок не повторится, если только никто не станет меня щекотать...
 – Припадок? – Улыбка словно застыла у него на губах. – Но вы же не...
 – К сожалению, именно так. Неловко в этом признаваться, но... Мне не хотелось бы, чтобы вы стали причиной моей смерти, не зная, что происходит. – Она слабо улыбнулась, надеясь, что выглядит смущенной. – Если это случится, пожалуйста, скажите тому, кто мной займется, чтобы он сунул мне между зубами деревянную ложку – мне не хотелось бы их сломать.
 – Ложку?
 – Нет, мои зубы.
 Радмер недоверчиво покачал головой.
 – Должно быть, вы смеетесь надо мной. Не можете же вы быть до такой степени чувствительной.
 – Увы, это так!
 – Везде?
 – Да.
 – Даже... вот здесь? – Он поднес руку к ее плечу, но не коснулся его.
 Онория нервно захихикала и шагнула назад.
 – Да.
 – А здесь? – И он неожиданно положил руку ей на бедро.
 Господи, да он совсем обнаглел! Онория взглянула на его руку... и засмеялась, но как! Она буквально покатывалась от истеричного визгливого хохота, который становился все громче и громче.
 Радмер испуганно огляделся.
 – Мисс Бейкер-Снид! – прошипел он. – Прошу вас...
 Однако Онория продолжала вовсю хохотать, так что другие гости стали останавливаться и удивленно посматривать в их сторону.
 Неожиданно она резко оборвала смех и громко всхлипнула. Радмер поспешно отпрянул от нее и, наткнувшись на какую-то даму, бормоча извинения, с ужасом смотрел на свою недавнюю жертву.
 Воспользовавшись его замешательством, Онория поспешила отойти подальше от скрытого алькова. По возвращении домой она обязательно напишет Неду и поблагодарит его: ведь это он придумал для нее спасительный трюк.
 Радмер в растерянности взъерошил волосы пятерней.
 – Мисс Бейкер-Снид, я очень сожалею... Вы... Вы хорошо себя чувствуете?
 Прижав руку к груди, Онория проговорила сквозь смех:
 – О да, все уже прошло. Надеюсь, вы больше меня не тронете?
 – Нет-нет! – горячо заверил он. – Ужасно, наверное, быть такой чувствительной!
 – Ах, думаю, из-за этого я никогда не выйду замуж, хотя лично меня это очень устраивает...
 В этот момент рядом с ними появился Тремонт.
 – Мисс Бейкер-Снид? Какая неожиданность!
 Онория перестала смеяться.
 – А, это вы!
 Она была довольна тем, как безразлично прозвучали ее слова. Все шло вовсе не так уж плохо.
 Казалось, Тремонт только теперь заметил Радмера.
 – Рэдисон, как поживаете?
 Лицо толстяка побагровело от злости.
 – Меня зовут Радмер, и поживаю я прекрасно. – Жестом собственника он хотел было взять Онорию под руку, но тут же спохватился. – Думаю, мне не стоит...
 – Да, – спокойно согласилась она. – На вашем месте я не стала бы этого делать.
 В голубых глазах Тремонта зажегся опасный огонь, но Онория не дала ему заговорить.
 – Что привело вас сюда, маркиз? Мне казалось, вы избегаете светских развлечений.
 – Верно, Тремонт не любит балов, – поспешно поддакнул Радмер.
 – Ничего подобного! – Маркиз с яростью взглянул на Онорию.
 В ответ она лишь улыбнулась.
 – Не слушайте его, Радмер, просто у него какие-то дела, иначе он не появился бы здесь. Маркиз – человек не очень общительный, но ради денег готов принести в жертву свои вкусы.
 Тремонт буквально сверлил ее сердитым взглядом.
 – Вижу, мисс Бейкер-Снид, что даже роскошный туалет не заставил вас утратить язвительность, более свойственную мужскому полу.
 Онория присела в низком реверансе.
 – Благодарю вас, милорд. Из ваших августейших уст это звучит как высший комплимент!
 Радмер перевел взгляд на Маркуса, затем снова взглянул на Онорию, и на его лице появилась понимающая улыбка.
 –Да вы, кажется, пикируетесь! Поссорились из-за чего-нибудь, не так ли?
 Маркус бесстрастно поднял брови.
 – Я поссорился с мисс Бейкер-Снид? Что за глупая мысль! Просто мисс Бейкер-Снид обещала мне этот танец.
 Онория бросила испуганный взгляд на несущихся в веселой кадрили кавалеров и дам. Господи, когда же она в последний раз танцевала кадриль? Как бы ей не опозориться...
 – Милорд, кажется, вы ошибаетесь – мы не договаривались с вами о танце.
 – Нет, это вы ошибаетесь. – Маркус злорадно улыбнулся. – Я совершенно уверен, что мы с вами говорили именно о кадрили. Вы позволите...
 Прежде чем Онория опомнилась, маркиз сжал ее локоть и решительно провел мимо остолбеневшего Радмера.
 – Мой друг, будьте осторожны! – крикнул им вслед Радмер. – Эта дама чертовски чувствительна, слышите?
 При этих словах кое-кто из танцующих обернулся, но Онория заставила себя непринужденно улыбнуться. Надо же быть таким идиотом, чтобы при всех кричать о подобных вещах! Что теперь подумает о ней Тремонт?
 Она нерешительно подняла глаза.
 – Что этот человек имеет в виду? – удивленно спросил маркиз.
 Онория смутилась:
 – Я в самом деле начинаю нервничать, когда кто-нибудь пытается заманить меня в укромный уголок.
 Маркус помрачнел:
 – Радмер вам досаждал?
 – Можно и так сказать. Но я притворилась, будто меня одолевает приступ смеха, и тем привлекла всеобщее внимание. – Она весело улыбнулась, вспомнив замешательство своего ухажера. – Видели бы вы его лицо!
 Однако маркиз почему-то не увидел в этом ничего смешного, он устремил хмурый взгляд на злосчастного Радмера, который уже увивался около другой леди.
 – Думаю, вам больше не следует с ним разговаривать.
 – Лорд Тремонт, вы мне приказываете?
 – Просто советую быть более осмотрительной. Очередная фигура танца разделила их очень кстати, потому что Онории нужно было вспомнить последующие фигуры, но уголком глаза она продолжала следить за маркизом. Этот человек приводил ее в слишком заметное возбуждение, а общение с ним заставляло напрягать все силы ума и воли. Онория старательно исполняла фигуры танца и одновременно пыталась вспомнить все, что ей было известно о маркизе, а заодно разгадать его уязвимое место.
 Когда танец снова свел их вместе, маркиз мягко упрекнул ее:
 – Я просил бы вас прекратить...
 – Не понимаю, о чем вы...
 – Не смотрите на меня так, будто собираетесь вскрыть мое тело и исследовать, точь-в-точь как студенты-медики, которые вечно возятся с трупами. – Он взял ее за руку.
 – В таком случае вы стали бы самым ужасным объектом для исследования...
 – Это еще почему?
 – Потому что у вас нет сердца, а есть один лишь ум для ваших важных дел! На месте сердца у вас обнаружили бы только пустое место и, может, еще несколько страниц из бухгалтерской книги.
 – Ну и ну! Признайтесь, мисс Бейкер-Снид, вы всегда такая язвительная или только со мной?
 – Только с вами. – Она невольно засмеялась. – Прежде всего я совершенно не собиралась танцевать, а вы вынудили меня вспомнить то, что я давно забыла.
 – Я и сам не думал сегодня танцевать, – Маркус смущенно улыбнулся, – но мне показалось, что Радмер позволил лишнее по отношению к вам, и я поспешил прийти на помощь.
 Тут Онория не на шутку рассердилась. Какая самоуверенность! Она обернулась, готовясь испепелить его взглядом, но вдруг увидела устремленный на нее с явной завистью взгляд какой-то леди.
 Ей и в голову не приходило, что женщины могут завидовать ее положению. Онория оглянулась на маркиза. Да, он действительно мужчина с эффектной внешностью. Статная, с гордой осанкой фигура, широкие плечи, узкая талия, длинные сильные ноги... Онория видеть не могла мужчин с толстыми рыхлыми бедрами или, наоборот, с жиденькими и субтильными... А эти поразительно яркие синие глаза и черные волосы, блестящие как вороново крыло!
 Онория подавила невольный вздох. Плотоядный Радмер оказался к тому же еще и жалким трусом, и Тремонт с легкостью избавил ее от его общества.
 Презрительно фыркнув, Онория снова встретилась взглядом с маркизом.
 – Я благодарна вам за заботу, но мне не нужна ваша помощь.
 – В самом деле? Почему же тогда вы позволили этому невеже так долго держать вашу руку?
 – Он должен был как следует рассмотреть кольцо. – С многозначительной улыбкой Онория взглянула на свою руку, лежавшую у него на плече. – Действительно прелестная вещь!
 Вдруг маркиз схватил ее руку и увлек к террасе, а их место тотчас заняла другая пара.
 С террасы до них долетал прохладный ветерок, а у самого ее уха звучал низкий, бархатный голос Тремонта:
 – Вы сказали Радмеру, что это мое кольцо?
 Она невинно взглянула на него.
 – По-вашему, нужно было сказать?
 – Нет, черт побери. Если он об этом узнает, то непременно захочет его приобрести!
 Онория и сама не понимала, что заставляет ее дразнить Тремонта. Маркиз не любил проигрывать, а она приехала на бал вовсе не для того, чтобы бесить его, а лишь чтобы напомнить: кольцо находится у нее и ему дан очень короткий отрезок времени для принятия решения. Или он уплатит требуемую сумму, или потеряет кольцо – все очень просто, и ей совершенно ни к чему вызывать его раздражение.
 Тем не менее неожиданно для самой себя она злорадно улыбнулась.
 – Разумеется, я рассказала лорду Радмеру, что это кольцо – знаменитый талисман Сент-Джонов, после чего он сразу загорелся желанием приобрести его. Меня это очень устраивает: если мы с вами не договоримся... – она выразительно повела рукой, – тогда придется продать кольцо Радмеру. Полагаю, после этого его станут называть талисманом Радмеров, верно? Воображаю, что вы почувствуете, когда кольцо вашей матери окажется в чужих руках!
 Лицо Тремонта вспыхнуло, глаза его засверкали, губы крепко сжались, складки в углах рта побелели. Онория инстинктивно отшатнулась, но Тремонт поймал ее за локоть, а затем молча повел к дверям, выходившим на террасу, к тому самому месту, где застал ее с Радмером.
 Оркестр заиграл быстрый вальс, и в зале поднялась суета: дамы меняли кавалеров, кто-то уходил, другие пары занимали места.
 – Кажется, нам больше не о чем говорить, не так ли? – Онории вдруг стало душно, так волновала ее близость маркиза. – Благодарю вас за чудесный танец, но, боюсь, мне пора уходить...
 – Нет, не пора, – отрывисто бросил он. – В данный момент кольцо находится у вас, и вы отлично знаете, что оно – мое!
 – Было вашим! – Сердце Онории бешено стучало, ладоням стало жарко. – Мне не больше вашего нравится эта ситуация, но, если вы не согласитесь на мои условия, придется продать кольцо кому-нибудь другому. Поверьте, у меня нет иного выхода.
 – Вы обещали мне неделю.
 Онория пожала плечами:
 – Не будем притворяться – вы не намерены принять мое предложение, и мне это известно. Мы только зря потратим еще неделю. Вскоре начнется сезон, а я хочу, чтобы моя сестра была представлена свету подобающим образом. Для этого понадобятся одежда, обувь, украшения и прочее. Мне действительно очень жаль, что вы не желаете ей покровительствовать – ведь это было бы проще для всех нас.
 Маркус сжал кулаки, он едва слышал музыку и приглушенные голоса проходящих мимо людей, поскольку все его внимание сосредоточилось на упрямейшей из женщин, которая стояла перед ним спокойная и уверенная. В глазах ее сверкал вызов.
 – Вы не посмеете его продать.
 Онория усмехнулась:
 – Если я даже вздумаю бросить его в Темзу, вы не сможете мне помешать.
 Маркусу понадобилась вся его воля, чтобы не схватить строптивую красотку за плечи и не встряхнуть как следует.
 Не зная, какой опасности она только что избежала, Онория изящным жестом разгладила юбки:
 – А теперь, если вы меня простите... – Она повернулась, намереваясь уйти, но Маркус, схватив за руку, вернул ее на прежнее место.
 Онория чуть не задохнулась от негодования, затем покраснела и испуганно огляделась.
 Поняв, что на них могут смотреть, Маркус отпустил ее руку.
 – Прежде чем вы уйдете, пообещайте мне, что не продадите кольцо, пока я не приму решение.
 – У вас есть неделя, и ни днем больше. – Онория подняла на него дерзкие и прекрасные карие глаза, опушенные длинными, загнутыми на кончиках ресницами.
 Маркус невольно переместил взгляд на густые каштановые волосы, собранные в затейливую прическу, и довольно большую тиару с явно поддельными бриллиантами.
 – Ваш головной убор... он слишком броский. Онория коснулась головы рукой.
 – Вы так думаете? Мне тоже так казалось, но Порция сказала...
 – Кто это?
 – Одна из моих сестер. Ей пятнадцать лет, и она страстная поклонница моды. Она уверяет, что тиара – последний крик.
 – Возможно, но я вижу этот убор... слишком часто. – Неожиданно для себя Маркус вдруг представил Онорию в одной тиаре, совершенно обнаженную, у себя в постели; ее волосы разметались по подушке... У него внезапно участилось дыхание. Когда это Онория Бейкер-Снид успела превратиться в такую неотразимо привлекательную, соблазнительную женщину? И куда он смотрел раньше?
 – Я только сегодня решила ее надеть, так сказать, для смелости.
 – Правда?
 Она промолчала, и он вдруг сам догадался: Онория точно знала, что застанет его здесь, и даже хотела этой встречи.
 Это его заинтриговало. Для того чтобы снова завладеть кольцом, Маркусу нужно было узнать как можно больше об отважной Онории Бейкер-Снид.
 – Скажите, мисс, если вы не считаете себя женщиной, которая обычно носит тиару, то каковы ваши вкусы?
 Она внимательно посмотрела на него.
 – Вы притворяетесь, или я вас в самом деле интересую?
 – Я просто спросил.
 Она ему явно не поверила.
 – Вряд ли вам нужна столь личная информация.
 Маркус пожал плечами и с деланным безразличием отвел взгляд в сторону, что помогло ему сразу добиться нужной реакции. Мисс Бейкер-Снид, помолчав, продолжила:
 – Если вам так уж нужно знать, я очень люблю капоры. У меня их больше, чем надо, и все-таки всякий раз, когда я бываю в городе, я испытываю искушение приобрести какой-нибудь новый, модный.
 – Ну вот. – Маркус шутливо поклонился. – Не так уж трудно было в этом признаться, не так ли?
 – Да, конечно, хотя я все же не понимаю, зачем вам это.
 – Может, мне просто захотелось получить чуть больше сведений о своем противнике...
 Онория озадаченно посмотрела на него:
 – Да, пожалуй, это желание можно понять. Скажите, Тремонт, а вы какого типа мужчина? Какие еще ценные вещи вы собираете, помимо старинных, которые вы грудами увозите с аукционов?
 Маркус едва не улыбнулся ее прямоте.
 – Я питаю неистребимую страсть к обуви и никогда не пропускаю случая приобрести новую пару сапог для верховой езды.
 По лицу Онории было видно, что она приятно удивлена.
 – У вас поистине восхитительный недостаток!
 – Только не на взгляд камердинера, которому приходится чистить мою обувь. – Маркус подумал, что ему было бы очень приятно продемонстрировать этой чопорной мисс свою обувь в туалетной комнате, примыкающей к его спальне.
 Стоило ему представить, что мисс Онория Бейкер-Снид идет по спальне, обернув простыней обнаженное тело, как он испытал прилив сильнейшего возбуждения...
 И тут между ними снова словно пробежала искра. С нарочито небрежным видом Маркус сложил руки на груди.
 – Все-таки очень удачно, что я приехал на этот бал.
 Онория пристально посмотрела на него:
 – Почему?
 – А иначе кто спас бы вас от негодяя Радмера? – Маркус добродушно улыбнулся. – Вы слишком неопытны, чтобы находиться в обществе такого человека.
 – Я вовсе не считаю себя неопытной и могу вас заверить, что справилась бы и без посторонней помощи!
 – Но леди не должна доверять мужчинам, когда находится с ними наедине.
 Онория недоверчиво подняла брови.
 – Полагаю, себя вы в число таких мужчин не включаете?
 – Разумеется, включаю. – Маркус наклонился к собеседнице так близко, что она почувствовала у себя на виске его горячее дыхание. – Мисс Бейкер-Снид... Онория... Мне тоже нельзя доверять.
 Она не вздрогнула, не отшатнулась, и это ему очень понравилось.
 – Да будет вам известно, у меня есть старший брат, и он научил меня разным способам защиты.
 – Ну, может, с Радмером вы действительно смогли бы справиться, а вот со мной...
 Она ответила такой многозначительной улыбкой, что по телу Маркуса пробежала дрожь. Именно в это мгновение он понял, что непременно еще раз поцелует своенравную мисс Бейкер-Снид, разумеется, не здесь, не при свидетелях: он не собирался связывать себя навеки с этой женщиной. А вот проучить эту самоуверенную барышню он бы отнюдь не возражал.
 – Вы очень дерзкая и смелая особа, мисс Бейкер-Снид, можно даже сказать, воинственная. Пожалуй, лучше я буду называть вас Дианой-охотницей. – Он устремил на нее лукавый взгляд. – Кстати, в вас действительно есть сходство со статуей Дианы, которую я видел недавно в Британском музее.
 – Я прибегаю к решительным действиям, только когда это необходимо, – твердо заявила Онория.
 Маркус сам не заметил, как шагнул к ней, задев пышные юбки, и, слегка наклонившись, коснулся губами ее виска:
 – Позвольте кое-что сказать вам. Если вы предложите более приемлемые условия сделки, я заберу у вас кольцо и больше не стану вам надоедать; но до тех пор, пока вы этого не сделаете, я намерен повсюду держаться рядом с вами, наблюдать и выжидать. И я не обещаю всегда быть таким покладистым и вежливым.
 Лицо Онории напряженно застыло, но тут же ее глаза сверкнули таким неистовым огнем, что Маркус готов был отдать что угодно, лишь бы сейчас же, сию минуту оказаться с ней наедине. Эта поразительно страстная, живая и непосредственная особа вызывала у него откровенный интерес, поскольку была абсолютно не похожа на тех безличных и кокетливых юных леди, которых он постоянно встречал в свете. Она не льстила ему, не угодничала, была абсолютно равнодушна к его титулу и состоянию. Ее независимость еще больше раззадорила его, и ему захотелось доказать ей, кто на самом деле является хозяином положения.
 – Скажу вам только одно, милорд: не стоит недооценивать женщину, которая полна решимости достичь цели. Я получу за это кольцо именно ту сумму, которую назначила, и не продам его вам, если вы не согласитесь на все мои условия. У вас есть время до конца недели, а потом... – Она зловеще улыбнулась. – Потом вы потеряете его навсегда. – С этими словами Онория круто повернулась и решительно направилась прочь.
 Некоторое время Маркус неподвижно смотрел, как она упорно пробирается сквозь шумную толпу гостей к выходу, и вдруг ощутил такой прилив бодрости и энергии, что с удовольствием протанцевал еще два танца, причем один из них с хорошенькой, но невыносимо скучной старшей дочерью хозяев бала. Но даже это не испортило ему настроения. Мисс Бейкер-Снид открыто бросила ему вызов, а ничто не придает жизни такую остроту и прелесть, как поединок с достойным противником.




 Глава 9



 Видишь стройную даму у стола? Нет-нет, не в розовом платье, а в зеленом. Может показаться, что мисс Хенфорд ко мне безразлична, и она действительно хочет, чтобы я так думал. Недалекий человек непременно поддался бы на эту уловку, а совсем глупый стал бы настойчиво добиваться от нее знаков внимания. К счастью, у меня хватило ума разгадать ее тактику и не поддаться на эту удочку! Я держусь в отдалении, беседую тут с тобой и жду, когда выдержка ей изменит. Вот увидишь, в конце концов она сама ко мне подойдет!

    Лорд Саутленд – своему другу мистеру Кэбот-Хьюзу

 Онория в одиночестве сидела за столом. К удивлению слуг, она встала на рассвете, и миссис Кембл пришлось разбудить повариху, чтобы поскорее приготовить завтрак, в ожидании которого Онория рассеянно смотрела на скромное колечко-талисман, загадочно поблескивавшее в утреннем свете. Странно, но на балу оно казалось ярче и сверкало, словно было усыпано бриллиантами. Онория невольно вспоминала танец с маркизом, который двигался так легко и непринужденно, так изящно! А вот она наверняка показалась ему страшно неловкой и неуклюжей.
 Онория потерла колечко и улыбнулась, когда оно, будто в ответ на ее ласку, засверкало чуть ярче. И тут же в столовую вошла миссис Кембл с большой деревянной тарелкой для хлеба, а вскоре стол был весь заставлен серебряными подносами.
 – Мисс Бейкер-Снид, прикажете позвать остальных? Топот ног в холле предупредил ответ Онории, и широкие двери столовой распахнулись.
 – Ну? – Порция на бегу завязывала пояс халата; ее пышные волосы были наспех заколоты шпильками. Задохнувшись от быстрого бега, она плюхнулась на стул около Онории. – Рассказывай скорее!
 Оливия, расположившись в противоположном конце стола, повернула стул так, чтобы ей было удобнее смотреть на сестру.
 – Нам так не терпится узнать, что произошло на балу! Кассандра и Джульетта, войдя в комнату, сразу напустились на Оливию:
 – Ты обещала ни о чем не расспрашивать, пока мы не придем!
 – Разве? – Оливия растерянно заморгала.
 Последним появился Джордж, зевая и протирая глаза. Втянув в себя соблазнительный аромат, он сразу оживился:
 – Ого! Жареная грудинка! – Подбежав к буфету, малыш снял крышку с большого серебряного сосуда.
 Онория делала вид, что занята завариванием чая, не в силах освободиться от мыслей, которые терзали ее всю ночь. И почему она опять дала волю своему несносному характеру! Теперь Тремонт из принципа не примет ее условия.
 Джульетта взяла кусочек поджаренного хлеба и положила его на край своей тарелки.
 – Онория, ты собиралась поговорить с маркизом о кольце. – Она обернулась к старшей сестре. – Итак?
 – Собственно, рассказывать особенно нечего. – Онория вздохнула. – Я постаралась сделать так, чтобы маркиз обратил внимание на меня и Радмера. По-моему, я добилась кое-какого прогресса, хотя только время покажет, насколько мы продвинулись вперед.
 Кассандра расширила глаза.
 – Ты танцевала с маркизом? – Она переглянулась с Порцией.
 – На балах все танцуют, так что в этом нет ничего странного. Потом мы немного поговорили, и я уехала. – Онория пожала плечами. – Сегодня выяснится, произвели на него впечатление мои слова или нет. Если он не появится, мне придется продать кольцо кому-нибудь другому.
 – Кому? – Джульетта с любопытством посмотрела на сестру. – Кому еще может понадобиться кольцо Сент-Джонов?
 – Да кому угодно! – с невозмутимой уверенностью заявила Порция. – Оно же обладает магической силой.
 Джордж на мгновение оторвался от своей тарелки.
 – Правда?
 – Не разговаривай с полным ртом! – машинально сделала замечание Онория. – Вчера я сообщила лорду Радмеру, что владею кольцом Сент-Джонов, и думаю, он готов заплатить за него большие деньги!
 – В самом деле? – Кассандра насторожилась.
 – Понимаешь, он терпеть не может Тремонта; так почему бы не выманить у него более крупную сумму, чем та, которую сможет заплатить маркиз?
 – Но это, конечно, только на крайний случай, – решила Кассандра.
 Онория кивнула, хотя в глубине души ей вовсе не хотелось отдавать кольцо маркиза кому-то другому – ведь оно принадлежало еще его матери. Но что прикажете делать, если он не желает ей помочь?
 – Итак, сегодня нам придется весь день сидеть дома и ждать маркиза, – со вздохом сказала Порция. – А мне так хотелось заглянуть в лавку тканей, где продается шелк, о котором говорила миссис Трембл! – Она бросила на Онорию быстрый взгляд. – Я вовсе и не думаю ничего покупать, так только, посмотреть.
 Онория пожала плечами.
 – Нет, сидеть дома и дожидаться, пока маркиз удостоит нас своим визитом, мы не будем. К тому же я собиралась посмотреть коллекцию статуй из элгинского мрамора, выставленную в Британском музее.
 Джульетта уныло потыкала вилкой в остывший тост.
 – Опять? Ты и так постоянно там бываешь.
 Онория действительно любила посещать Британский музей, но до сих пор не обращала внимания на статую богини Дианы, о которой упомянул Тремонт. Уж не та ли – с толстыми бедрами, поразившая ее своей упитанностью?
 – Я давно не заглядывала в тот зал, где представлены скульптуры из элгинского мрамора, зато была на новой выставке из Китая. Порция, вот что тебе непременно стоит посмотреть – там полным-полно разного шелка и восхитительные вышивки!
 Идея посетить музей понравилась всем, кроме Джорджа, который заявил, что скорее его волки съедят, чем он потащится глазеть на какие-то статуи. Между детьми началась шумная перепалка, а Онория все гадала, как же ей поступить, если маркиз станет упорствовать.
 Онория остановилась рядом с Кассандрой, которая увлеченно рассматривала крупный фрагмент из мрамора, украшенный искусно вырезанными фигурами.
 – Какая прелесть!
 Лорд Элгин когда-то был послом в Греции и приобрел там на аукционе большую коллекцию обломков знаменитого Пантеона, а потом, разорившись, предложил коллекцию британскому правительству.
 – По-моему, это Гера. – Глаза Кассандры сияли от восхищения. – Если бы я была греческой богиней, то именно Герой!
 – Правда? – Онория отошла немного назад, чтобы получше рассмотреть фриз. – Кто бы ни была эта богиня, мне она нравится – посмотри, как естественно и непринужденно она выглядит в этом изящном покрывале и легких сандалиях!
 Кассандра рассмеялась:
 – Ну, что касается сандалий, думаю, тебе они тоже подошли бы.
 – Кассандра! Онория! – В зал вбежали Порция и Оливия, громко стуча кожаными подметками туфель по мраморному полу. – Мы там такое нашли!
 – Надеюсь, не очередную обнаженную фигуру? Порция прыснула и поспешно зажала рот затянутой в перчатку ладонью.
 – Нет-нет, гораздо интереснее, но ты угадала, это действительно мужчина – настоящий, а вовсе не статуя! – возбужденно сообщила Оливия. – Представляешь, у него такой высокий воротничок, что он не может опустить голову и вынужден все время задирать ее вверх, вот так. – Она смешно закинула голову назад. – Просто невероятно!
 Кассандра улыбнулась:
 – А на камзоле огромные пуговицы, да?
 – Правильно! Прямо с чайное блюдце и сверкают так, что глазам больно.
 – Интересно, это, случайно, не лорд Фротерсби? Я читала в одной бульварной газетенке, что он считается настоящим королем франтов.
 – Наверное, потому что глупее выглядеть уже невозможно! О, Кассандра, ты должна на него посмотреть! – Порция бросилась к двери, и Оливия поспешила за ней.
 Кассандра двинулась за ними, но вдруг остановилась.
 – Ты идешь? – спросила она у старшей сестры.
 – Нет. Сэр Фротерсби действительно представляет собой любопытное и нелепое зрелище, но я лучше побуду здесь. – Онория указала на фриз. – Мне кажется, если я не вспомню имя этой богини, то не смогу сегодня заснуть.
 – Со мной тоже так, если я не могу что-нибудь вспомнить. Ладно, побудь здесь, а мы вернемся, как только вдоволь налюбуемся на лорда Фротерсби.
 Оставшись одна, Онория наклонилась к мраморному фризу, недоумевая, почему она так замерзла, хотя рука, на которой было надето кольцо, оставалась теплой. Она сосредоточенно вспоминала имена греческих богинь... Афродита... Гера...
 – Эта античная дама очень похожа на вас, вы не находите?
 Раздавшиеся совсем рядом звуки низкого бархатного голоса словно омыли всю ее благодатным теплым дождем, и Онория на секунду прикрыла глаза. Тремонт? Что он здесь делает? В ней вдруг ожила надежда... Может, она не все еще погубила? Кто знает...
 – Лорд Тремонт! Какая приятная неожиданность! – Она повернулась к своему сопернику, и ее взгляд наткнулся на его белоснежную улыбку. У нее дух захватило, настолько он был хорош со слегка растрепанными черными волосами и невероятно яркими синими глазами.
 – Как поживаете, мисс? Ваша экономка подсказала мне, где вас найти.
 – О, так вы искали встречи со мной и желаете со мной поговорить? – Онория с трудом скрывала волнение.
 Маркиз сложил руки на груди, и его губ коснулась чувственная улыбка.
 – Мисс Бейкер-Снид, нам необходимо поговорить, и на этот раз я не позволю вам сбежать. Поскольку на двенадцать у меня назначена деловая встреча, разговор будет коротким.
 На этот раз маркиз вовсе не казался сердитым, как накануне; напротив, во всем его облике угадывалось с трудом скрываемое хорошее настроение.
 – Лорд Тремонт, если вы не намерены пересмотреть свое решение, думаю, нам не о чем разговаривать.
 – И тем не менее я по-прежнему считаю семь тысяч фунтов слишком высокой ценой за кольцо.
 – В таком случае зачем же вы пришли? – Онорию охватило острое разочарование.
 – Я долго думал о нашем разговоре и в конце концов решил, что мы оба должны пойти на уступки.
 Казалось, кольцо на ее пальце сразу потеплело, и Онория распрямила плечи.
 – Мне нет нужды идти на уступки. Если вы не принимаете мои условия, я решительно настроена продать кольцо кому-нибудь другому.
 – Вот как! – Он наклонился ближе, так что она почувствовала дразнящий запах его одеколона и невольно подалась ему навстречу. И тут же его взгляд скользнул по ее лицу, а затем опустился ей на грудь.
 Хотя на ней было очень строгое утреннее платье и поверх шерстяная пелерина, под его взглядом Онория почувствовала себя обнаженной. Вздрогнув, она, словно щит, прижала к груди ридикюль. Господи, ну зачем он так на нее смотрит?
 Тремонт перевел взгляд за ее спину, на фриз.
 – Это богиня охоты Диана.
 – А! – Онория обернулась, радуясь возможности переменить тему. – А я никак не могла вспомнить...
 Маркиз указал на основание фриза:
 – Видите лук и стрелы у ее ног?
 – Да, вижу.
 – Резьба местами осыпалась, все же... Поверьте, вы очень напоминаете эту богиню.
 Его мягкий голос очаровывал, проникая сквозь панцирь ее самозащиты, и Онория незаметно отодвинулась.
 – Милорд, мы только понапрасну тратим время. О каком компромиссе вы говорите?
 – Во-первых, я должен быть уверен, что у меня есть время до конца этой недели. Вчера вы очень торопились, и я хочу убедиться, что ваше раздражение не помешало вам рассуждать здраво.
 – Я не изменяю данному мною слову. Если бы вчера вы не рассердили меня, я бы не пригрозила забрать кольцо.
 – Да, вчера мы оба вели себя не слишком сдержанно...
 Боже, какая рассудительность! Вздохнув, Онория бросила на маркиза нетерпеливый взгляд.
  –  Тремонт, вы позволите кое о чем спросить вас?
 Ее собеседник учтиво поклонился.
 – Все, что вам угодно.
 Любопытно! Значит, она может спросить его, почему он предпочитает одежду темных цветов или, например, что он думает о женщинах с каштановыми волосами, в которых оказалась седая прядь...
 Онория попыталась сосредоточиться.
 – Я думала...
 – Да? – Маркус видел, как его соперница закусила губки – Господи, до чего же они аппетитные и соблазнительные, сочные, как спелая клубника! Его охватило нестерпимое желание отведать их вкус.
 – Лорд Тремонт, для вас сумма в семь тысяч фунтов не такая уж проблема.
 –Да, но я никогда не переплачиваю сверх того, что считаю необходимым. Если бы я согласился уплатить вам эту сумму, то проявил бы себя как неопытный торговец.
 – Тогда зачем мне ждать до конца недели?
 – Потому что я намерен найти способ убедить вас изменить ваше решение.
 Глаза Онории засверкали, изящно вырезанные ноздри дрогнули, словно она приготовилась к нападению.
 – На это не надейтесь! – Отвернувшись, Онория погрузилась во внимательное изучение мраморной резьбы и словно забыла о его присутствии.
 Маркус не отрывал от нее взгляда, любуясь точеным профилем, изящной формой грудей под пелериной, грациозной шеей и плечами. Как ни странно, но с каждой новой встречей он находил общество капризной мисс все более сносным и даже приятным. Она не была красива в общепринятом смысле этого слова – ее прелесть открывалась в утонченных чертах благородного лица, в плавных линиях стройного женственного тела, а самыми примечательными были ее карие глаза, глубина которых подчеркивалась седой прядью в густых каштановых волосах.
 Оглянувшись, Маркус увидел, что, кроме них, в зале никого нет, что для столь раннего часа было неудивительно: большинство посетителей еще нежились в постели или только собирались встать.
 – Признаться, я не ожидал застать вас здесь.
 – Почему же? Вам ведь известно о моем интересе к древнему искусству. Впрочем, вы тоже его не лишены. – Онория искоса взглянула на маркиза. – Разве вы не посещаете постоянно этот музей?
 – Разумеется, посещаю, и довольно часто.
 Интересно, подумал Маркус, что бы она сказала, узнав, что это он убедил британское правительство приобрести образцы древнего мрамора. Наверное, просто не поверила бы. И вообще, он не сделал ничего, за что его можно было упрекнуть, и теперь просто хотел объяснить Онории, почему ему так важно вернуть кольцо в семью.
 Его взгляд остановился на ее руках, сжимающих маленький ридикюль. Под тонкой кожей перчаток проступали очертания кольца.
 – Скажите, почему вы носите это кольцо?
 Онория в замешательстве посмотрела на свою руку.
 – Не знаю... Наверное, просто потому, что оно подошло мне по размеру. Это меня удивило – ведь с первого взгляда оно показалось мне очень большим. И вот когда я его надела... – Она вдруг замолчала.
 – Да?
 Щеки ее окрасились румянцем.
 – Нет, ничего... – Она слегка улыбнулась. – Думаю, на меня подействовали разговоры, о чудесных свойствах этого кольца.
 – А я-то думал, вы узнали о талисмане Сент-Джонов, только когда я сам рассказал вам об этом.
 – Да, это так. Интересно, почему же... – Онория замолчала и в растерянности снова посмотрела на свою руку.
 Маркиз улыбнулся:
 – Возможно, вы что-то почувствовали, потому что магическое кольцо уже коснулось вас, завладело вами, заставило вас думать, что может быть...
 – Лорд Тремонт! – В ее глазах сверкнул огонь, и они стали почти зелеными. – Я не наивная девчонка, чтобы подпасть под влияние глупой романтической легенды, тем более если она касается такой особы, как вы!
 Маркус понимал, что Онория по заслугам поставила его на место, и вместе с тем его самолюбие было жестоко уязвлено. Ни одна женщина не смела глядеть на него с таким нескрываемым презрением!
 Он отреагировал на оскорбление стремительно и спонтанно. Стоило этой женщине оказаться рядом, как между ними вспыхивала какая-то странная, необъяснимая связь, поначалу возбуждавшая в обоих неосознанное раздражение, а затем – нечто совершенно противоположное. Может быть, если он опять уступит своему тайному желанию и поцелует очаровательную мисс Бейкер, болезненное напряжение внутри его наконец растает, он поймет, что она обыкновенная женщина, и сбросит с себя странное очарование, которое все больше им завладевало.
 Не раздумывая более, Маркус шагнул вперед и порывисто обнял красавицу за талию.
 – Лорд Тремонт! – Онория негодующе взглянула на него... но не оттолкнула.
 – На вас кольцо – вот почему я не в силах себя удержать!
 Она стояла не шелохнувшись, но маркиз видел, как высоко вздымается ее грудь.
 – Отпустите меня, или мне придется защищаться!
 – Так защищайтесь же! – Каким-то чутьем Маркус понимал, что ему не следует торопиться. Медленно наклонившись, он поцеловал ее в висок и ощутил под губами мягкие, как шелк, волосы.
 Онория задрожала, и ее густые ресницы опустились, откидывая тень на нежно заалевшие щеки.
 – Прекратите немедленно!
 – А вы меня заставьте. – Он проложил горячими губами чувственную дорожку по ее щеке к подбородку, нежно коснулся его губами, после чего осторожно поцеловал уголок рта. Казалось, чем дольше длился поцелуй, тем больше им завладевала первобытная, неудержимая страсть. Он еще не смел ласкать ее тело, а от небывалого наслаждения у него уже кружилась голова, как будто он был незрелым мальчишкой!
 – Онория... – Маркус на мгновение оторвался от ее благоухающих уст. – Вы меня не отталкиваете?
 Где-то в глубине ее сознания маячила мысль, что ей следует немедленно расстроить его планы, но Онория никак не могла вспомнить, зачем и почему. В конце концов, один поцелуй не заставит ее расстаться с кольцом, зато она навсегда запомнит мужчину, который подвергает ее такой утонченной пытке страстью.
 Поцелуй становился все глубже и горячее, с каждым мгновением Онория все глубже погружалась в пылающий омут, все больше теряя способность рассуждать. В какой-то момент ее ощущения стали настолько сильными, что ей показалось – она вот-вот загорится...
 Неожиданно маркиз поднял голову, словно против воли отрываясь от ее губ. Холодный воздух коснулся лица Оно-рии, остужая замутненный страстью разум. Она все еще дрожала, и ей даже пришлось схватиться руками за отвороты его камзола.
 Маркус понимал, что ему не следовало ее целовать, но не смог воспротивиться соблазну. Под строгой одеждой скрывались соблазнительное тело и страстность куртизанки, и это противоречие придавало Онории необыкновенную притягательность.
 Черт побери, хорошо бы поцеловать ее еще раз, подумал он и, прислонившись к стене, скрестил руки на груди, повернув голову так, чтобы видеть ее нежный профиль.
 – Как ни хорош этот поцелуй, все-таки он не был настоящим.
 Онория бросила на него подозрительный взгляд, затем отвела глаза.
 Маркус терпеливо ждал.
 Спустя некоторое время она с упреком взглянула на него.
 – А что значит настоящий поцелуй?
 – Я не уверен, что вы готовы это узнать.
 – О?
 В этом коротком «О» крылось множество вопросов, и Маркус счел возможным ответить:
 – Я разорвал наши объятия до того, как поцелуй стал настоящим, чтобы оценить вашу реакцию, и это испортило мне удовольствие.
 Онория покраснела.
 – Нам следует обсуждать вопрос о кольце, а не глупые поцелуи.
 Маркиз протянул руку и стал накручивать на палец один из ее блестящих локонов.
 – Что ж, если вы так решительно настроены на серьезный разговор... Мисс Бейкер-Снид, какой компромисс можете вы предложить?
 – Никакого.
 Он пропустил тяжелый шелковистый локон между пальцами.
 – Разве вы не думаете, что справедливо хоть немного понизить запрашиваемую сумму?
 Некоторое время Онория напряженно молчала.
 – Шесть тысяч фунтов и ни пенни меньше!
 – Все равно это слишком.
 – Отлично. В таком случае, если Радмер явится ко мне с предложением, мне придется его рассмотреть.
 – Но это кольцо моей матери!
 – Я знаю, и сама я не буду искать встречи с Радмером, но это все, что я могу вам обещать. – Она вздохнула, прижав пальцы к вискам. – Вы не понимаете моего положения. Видите ли, мой отец вложил все свои деньги в корабль, который утонул в море.
 – Очень неосмотрительное решение!
 – Может быть, он и допустил ошибку, но у него настоящее чутье на старину, редкости, и он обязательно все исправит. Впрочем, сейчас не это важно. Мы рассчитывали дать Кассандре возможность провести этот сезон в Лондоне, а теперь у нас нет денег, и поэтому...
 Маркус с любопытством посмотрел на нее.
 – Поэтому вы хотите выручить за кольцо как можно больше денег.
 – Отцу потребуется не меньше года, чтобы восстановить состояние, и еще год, чтобы оплатить выезд дочери в свет.
 – Ваша сестра готова выезжать уже сейчас?
 – Да, скоро ей исполнится девятнадцать, и через два года... – Онория огорченно нахмурилась. – Это глупо и несправедливо, но через два года она уже будет считаться старой девой.
 – Как и вы, – не удержался Маркус.
 Онория спокойно кивнула. Все-таки она удивительная девушка, эта воинственная Диана!
 – Кассандра давно об этом мечтает. Там, где мы жили раньше, не так уж много подходящих мужчин, и я опасалась, что в конце концов она станет женой какого-нибудь одичавшего в деревне сквайра...
 – А вы?
 – О, меня брак нисколько не привлекает! – Онория насмешливо скривила губы. – Я слишком ценю свою независимость и право на собственное мнение. Кажется, я вам уже говорила, что в свое время уже начала выезжать в свет, а всего через несколько недель заболела моя мать. Я уехала домой без сожалений, потому что в светском обществе чувствовала себя чужой, а развлечения света не находила интересными. Зато Кассандра их обожает, и она так хороша, что, бесспорно, будет иметь успех.
 – Значит, вы предпочитайте не торчать в душных гостиных, а проводить время на аукционах в охоте за древностями?
 Глаза Онории сверкнули.
 – Вот именно! Во всяком случае, более увлекательного занятия я для себя придумать не могу.
 – Теперь мне ясно, почему вы так желаете ввести сестру в свет.
 – А мне – почему вы так хотите вернуть кольцо. – Онория вздохнула. – Милорд, позвольте мне быть откровенной. Я давно уже посещаю аукционы и понимаю ценность вещей– поэтому и считаю сумму в семь тысяч фунтов не слишком высокой для этой вещи.
 – Вы же сказали – шесть!
 – Это было до того, как я поняла, что, говоря о компромиссе, вы имели в виду уступку только с моей стороны, – быстро возразила она.
 Маркус невольно рассмеялся:
 – У меня такое ощущение, как будто вы уже выиграли!
 – Так оно и есть. – Онория удовлетворенно улыбнулась. – Только вы не хотите этого признать.
 Маркус поежился. Черт побери, когда она вот так на него смотрит, ему еще больше хочется ее поцеловать.
 – Мисс Бейкер-Снид, не вынуждайте меня спешить.
 – А как вы собираетесь это сделать? Еще одним поцелуем?
 Маркусу смертельно захотелось притянуть красавицу к себе, но он побоялся, что тогда уже не отпустит ее.
 – Тремонт... – послышался издалека мужской голос.
 – Вас кто-то зовет.
 – Тремонт! – снова послышался этот же голос, но уже ближе, казалось, из соседнего зала.
 – Вы избавлены от меня каким-то невежливым незнакомцем, – улыбнулся Маркус. – Судьба положительно заботится о вас, моя дорогая.
 – Черт побери, Тремонт, я же знаю, что вы здесь! – громко вскричал мужчина. – Я видел вашу карету и разговаривал с этим болваном, которого вы называете своим кучером.
 Только теперь Маркус узнал этот голос.
 – Это Мелтон, он должен был зайти ко мне сегодня в двенадцать. Какого черта он притащился сюда и орет, как в таверне?
 Онория прислушалась.
 – Похоже, этот человек очень сердит.
 – Да уж, симпатии ко мне он явно не питает.
 Его заявление было встречено молчанием, и Маркус неожиданно сообразил, что, если их застанут наедине, репутация Онории будет погублена навсегда, и только по его вине.
 Словно читая его мысли, Онория сухо сказала:
 – У меня нет желания оказаться замешанной в скандал. – Она повернулась к выходу. – Нам лучше уйти. Через минуту лорд Мелтон окажется здесь, и тогда...
 Маркус последовал за ней в соседний зал, где немногочисленные посетители не спеша переходили от экспоната к экспонату.
 – А вот и мои сестры.
 Маркус посмотрел в указанном направлении и увидел в смежном зале девушек, три из которых были явно школьного возраста, тогда как одна, постарше, выделялась поразительной красотой. Девушки о чем-то возбужденно переговаривались.
 Снова послышался голос лорда Мелтона, но он доносился уже откуда-то издалека. Онория огляделась.
 – Кажется, ваш преследователь свернул в другой коридор.
 – Надеюсь, – пробормотал Маркус.
 – Что ж, мне пора подойти к сестрам. Очень жаль, что мы с вами ни о чем не договорились. К счастью, у вас еще осталось несколько дней на раздумье.
 «Да, мисс Бейкер-Снид – крепкий орешек», – с сожалением подумал маркиз.
 – Я постараюсь что-нибудь придумать.
 – Надеюсь. До свидания, лорд Тремонт. – Величественно кивнув, Онория отправилась в соседний зал, а Маркус, недовольно нахмурившись, медленно побрел по коридорам музея к ожидающей его карете, проклиная лорда Мелтона за то, что тот явился в музей, а не к нему в дом, как было условлено.




 Глава 10



 Мисс Хенфорд кокетничает, делая вид, что не замечает меня, но вот-вот взглянет в мою сторону, я в этом уверен...

    Лорд Саутленд – своему другу мистеру Кэбот-Хьюзу

 Маркус недовольно посмотрел на Энтони:
 – Ты не мог бы обойтись без этого?
 Энтони поднял на него вопросительный взгляд:
 – Ты это о чем?
  –  О твоем постоянном мурлыканье! Оно меня раздражает!
 Обычно сонные глаза Энтони, казалось, совсем исчезли в прищуренных веках.
 – Вовсе я не мурлыкал.
 Мистер Доналдсон, помощник Маркуса, деликатно кашлянул.
 – Прошу прощения, милорд, но вы действительно что-то напевали.
 – В самом деле? И что же это была за мелодия?
 Круглое лицо Доналдсона мгновенно сморщилось.
 – Кажется, из концерта Гайдна, милорд, хотя я не очень уверен.
 Энтони потянулся и зевнул.
 – Послушай, я уже проголодался. Ты наконец разделался со своими делами?
 Мистер Доналдсон, поправив круглые очки, поспешно положил перед Маркусом какой-то документ.
 – Вопрос, касающийся лорда Мелтона...
 Прочитав бумагу, Маркус взглянул на каминные часы и недовольно нахмурился.
 – Придется подождать по меньшей мере еще минут двадцать, хотя этот бездельник может вообще не появиться. – Он поднял глаза на Энтони. – Сегодня Мелтон должен подписать бумаги на свои земли.
 – На все?
 – Нет, конечно, – я оставил ему дом и большой участок. У него долгов на тридцать тысяч фунтов, если не больше.
 Энтони тихо присвистнул.
 – Как же такое случилось?
 – В основном все это карточные долги.
 – Тогда понятно. – Энтони на мгновение задумался. – Сколько Мелтону лет?
 – Двадцать четыре. Он достаточно взрослый, чтобы не швыряться такими огромными деньгами.
 – Ты прав. Парень глуп, раз позволил себе так увязнуть в долгах. – Маркус устало повел плечами. – Как ни крути, дело это очень неприятное. Не думай, что мне его нисколько не жаль...
 – Я и не думаю, но... Может, все-таки стоит получше приглядеться к Мелтону, выслушать его...
 Черт, что он хочет этим сказать, мрачно подумал Маркус. Но прежде чем он успел спросить, Энтони пожал плечами.
 – Я лучше пойду. Вряд ли мне доставит удовольствие ваша встреча.
 – Как хочешь. – Маркус кинул взгляд на Доналдсона. – У вас все готово?
 –Да, сэр, все бумаги в порядке. Теперь нам нужен только сам лорд Мелтон, и дело будет закончено. Снаружи осторожно постучали.
 – Да? – Маркус перевел глаза на дверь.
 – Милорд, к вам лорд Мелтон, – объявил Джеббсон, входя.
 – Я исчезаю! – Энтони подмигнул Маркусу. – Все-таки будь помягче с этим парнем. – С этими словами он вышел.
 Обычно в момент капитуляции противника Маркус испытывал настоящее торжество, однако сейчас у него в душе было только странное чувство пустоты и неудовлетворенности, как будто его обокрали.
 Мистер Доналдсон отодвинул толстый гроссбух и снова придвинул к себе кожаный портфель.
 – Наконец-то мы закончим с этим делом.
 Маркус кивнул Джеббсону.
 – Проводите сюда лорда Мелтона.
 – Слушаю, сэр. – Дворецкий, поклонившись, вышел.
 – Какая жалость! – Доналдсон достал чистый лист бумаги. – Не знаю, как лорд Мелтон мог оказаться таким безответственным. Ему следовало в какой-то момент спохватиться, заметив, что он увязает в долгах, и понять, что необходимо отказаться от игры, особенно по таким высоким ставкам.
 – Молодые люди часто не задумываются о будущем, – заметил Маркус, повторяя слова отца. Энтони верно подметил – Мелтон лишен такого преимущества, как опытный и мудрый отец, и это не может не сказаться на его поведении.
 Наконец Джеббсон ввел лорда Мелтона. Молодой человек был крайне бледен и шагал не очень твердо, что говорило о принятой им значительной дозе спиртного. К счастью, он все же был не настолько пьян, как в музее. Наблюдая из-под полуопущенных ресниц за приближающимся юношей, Маркус отметил, что его темно-синий камзол и рубашка на этот раз тщательно выглажены.
 При виде жилета Мелтона Маркус поднял брови.
 – Клуб «Четыре лошади»? – Это был очень дорогой клуб, куда допускались только наездники самого высокого разбора.
 Мелтон слегка покраснел, и по его губам скользнула горькая улыбка.
 – Одно из немногих моих достижений.
 – Что ж, благодарю вас за визит, лорд Мелтон. – Маркус указал гостю кресло у стола.
 – Я искал вас в музее... – В голосе Мелтона прозвучал упрек.
 – В самом деле? – Маркус подождал, пока молодой человек усядется. – Может быть, чаю?
 Мелтон примостился на кончике стула, словно рассчитывая в любую минуту вскочить и убежать.
 – Нет, благодарю вас. Я хочу поскорее подписать нужные бумаги и покончить с этим делом.
 – Понимаю. – Маркус кивнул. – Это мистер Доналдсон, он провел множество подобных сделок.
 Доналдсон протянул лорду Мелтону аккуратную стопку документов.
 – Вот, милорд. Вам нужно подписать наверху в каждом разделе, где я сделал отметку.
 Мелтон дрожащей рукой взял документы.
 – Как их много...
 – Да, сделка довольно сложная, – невозмутимо согласился Доналдсон.
 Мелтон внезапно икнул. Маркус сомневался, что в таком состоянии виконт мог серьезно вчитываться в содержание документов, но учтивость не позволила ему высказать свои сомнения вслух.
 Перевернув страницу, затем другую, Мелтон начал просто перелистывать их одну за другой. Добравшись до последнего документа, он улыбнулся с горькой иронией:
 – Господи милостивый, сколько слов, сколько слов! – Он вдруг вскочил с кресла. – Я заберу это с собой, чтобы прочитать более внимательно.
 – Уверяю вас, милорд, все бумаги оформлены правильно, – недовольно заметил Доналдсон.
 Мелтон густо покраснел.
 – Я в этом не сомневаюсь, но мне нужно время, чтобы убедиться...
 Маркус нахмурился:
 – Как мы с вами условились с самого начала, я оставляю вам Мелтон-Хаус в Найтсбридже и прилегающие к нему земли. Вы теряете только фермерские земли в Кенте, что с моей стороны довольно великодушно, принимая во внимание количество долговых расписок, которые находятся в моем распоряжении.
 – Великодушно? – Голос лорда Мелтона надломился. – И вы еще можете говорить о великодушии?
 – Разве я заставил вас спустить ваше наследное поместье? – Маркус вспыхнул.
 – Черт побери, признаюсь, я был дураком и не понимал, что мои партнеры по игре скрывали от меня опасность моего положения.
 Маркус задумчиво посмотрел на стопку документов в руках Мелтона. Что, если молодого человека специально подталкивали на такое глупое и неосмотрительное поведение? Многие из долговых расписок Мелтона были подписаны им несколько лет назад, хотя Маркус не запомнил, на какую именно сумму: он просто не обратил на это внимания.
 Он снова перевел взгляд на посетителя.
 – Если вы с самого начала так много проиграли, то почему же продолжали играть? Некоторые из ваших расписок помечены свежими датами.
 – А как иначе я мог вернуть проигранное? – Маркус с горечью рассмеялся. – У меня нет вашей способности делать деньги из ничего. Я был в отчаянии и думал... – Он закрыл глаза, но через мгновение, справившись с собой, закончил: – Я ошибался, теперь мне это ясно, но тогда казалось, что иного способа просто не существует. Я думал, если мне повезет, я смогу все исправить.
 – Рад, что вы осознаете свои заблуждения.
 – Милорд... Лорд Тремонт... Не могли бы мы найти другой способ уладить это дело? Если у меня будет два месяца... я найду деньги – не всю сумму, но достаточную для того, чтобы покрыть самые неотложные долги.
 – Каким образом? Снова собираетесь выиграть в карты?
 Мелтон покраснел.
 – Я больше не играю.
 – Вот как? Тогда как вы оказались в карточном зале на балу у Оксбриджей?
 – У Оксбриджей? Но там мы играли только в вист...
 – И при этом вы делали ставки, не так ли? – Маркус холодно взглянул в напряженное лицо Мелтона. – Откуда мне знать, не проиграете ли вы свои оставшиеся земли, если я дам вам отсрочку?
 Мелтон выпрямился.
 – Сожалею, что попросил вас о снисхождении. Меня предупреждали, что маркиз Тремонт известен своем бессердечием, и теперь я и сам в этом убедился.
 – Кроме сердца, неплохо иметь еще и голову, чтобы думать о деле. Если я соглашусь предоставить вам отсрочку, какие гарантии вы мне предоставите?
 Доналдсон поражение воззрился на патрона, но Маркус не обращал на него внимания.
 – Итак, Мелтон?
 Лорд Мелтон встал, и его глаза сверкнули.
 – Больше я не проиграю ни пенса, даю вам слово. Маркус взглянул на положенные молодым человеком на стол бумаги. Его владения в Кенте удвоились бы с этим дополнением, и все же... Он никак не мог забыть, что порой ни труды, ни знания не в состоянии перевесить невезение, и в конце концов кивком головы указал на бумаги.
 – Заберите их и поразмыслите над своим положением. Если вы придумаете более законный способ возвратить себе состояние, думаю, я смогу принять ваше предложение.
 – Вы... Я... – Молодой человек схватил бумаги и крепко сжал их в руках. – О, поверьте, вы об этом не пожалеете!
 – Мы еще не договорились окончательно. Даю вам две недели на то, чтобы найти выход, после чего мы вернемся к нашему разговору. Вы меня правильно поняли?
 – Да, милорд. Через две недели я непременно вернусь, и вы увидите...
 – Надеюсь, что увижу. – Маркус взял перо и придвинул к себе стопку дневной корреспонденции. – Благодарю вас за визит, мистер Мелтон.
 Гость перегнулся через стол и крепко пожал руку хозяину кабинета.
 – Вы не пожалеете, милорд! – повторил он. – Точно не пожалеете! – С этими словами лорд Мелтон поспешно покинул кабинет.
 Когда его шаги затихли, Маркус бросил перо и вздохнул, а Доналдсон протер очки и подозрительно долго сморкался.
 – Судя по выражению лица лорда Мелтона, думаю, у нас есть основания надеяться. Это было так великодушно с вашей стороны, милорд!
 – Чепуха! – отрезал Маркус, хотя не мог бы отрицать, что у него стало легче на душе.
 Доналдсон осторожно упрятал бумаги в папку.
 – Я с нетерпением буду ждать, что предпримет этот молодой человек. Сегодня у вас будут еще дела?
 – Нет, но завтра нам придется заняться ежегодной рентой и...
 В дверях снова появился Джеббсон.
 – Простите, милорд, к вам пришел некий мистер Мактабиш.
 Маркус кивнул.
 – Проводите его ко мне.
 Джеббсон поклонился и исчез.
 – А теперь посмотрим, кому грозит опасность, – сказал Маркус с явным удовлетворением.
 Доналдсон вопросительно посмотрел на него.
 – Это бывший сыщик с Боу-стрит, – пояснил Маркус. – Я нанял его следить за тем, что принадлежит мне.
 Через минуту Джеббсон представил мистера Мактабиша, и Маркус, дождавшись, когда за дворецким закроется дверь, обратился к нему:
 – Ну? Что скажете?
 Мистер Мактабиш приосанился. Это был коренастый человек с грубым лицом и острыми пронырливыми глазками. Он весь раскраснелся, на дородных щеках выступили капли пота, шейный платок съехал набок. Он сразу преданно уставился на Маркуса, не удостоив Доналдсона даже взглядом.
  –  Прошу прощения, милорд, что явился к вам в таком виде, но вы велели мне сразу же сообщить, если кто-нибудь из этого дома заглянет к ювелиру.
 Маркус напрягся.
 – К ювелиру? К кому именно?
 – К Ранделлу, сэр. Леди приехала туда всего две минуты назад.
 – Какая леди?
 – Высокого роста, милорд, та самая, за которой вы велели следить особенно внимательно.
 Стремительно встав, Маркус случайно задел рукавом бумаги, и они посыпались на пол.
 – Расскажите мне все подробно.
 – Сэр, она принесла ювелиру кольцо, то самое. Я дождался, пока женщина войдет в лавку, потом заглянул в окно и увидел, что она сняла кольцо с пальца и протянула человеку, сидящему внутри. Она все еще там...
 – Десять фунтов.
 – Десять? Это не оправдает даже мою поездку к вам! Мистер Ранделл повел сутулыми плечами.
 – К сожалению, больше я дать не могу, мисс Бейкер-Снид, у меня и так слишком много подобных вещей...
 – Но не таких! Это исключительно изящная табакерка. Посмотрите на украшение внутри. И работа по серебру тоже необычайно тонкая.
 Ювелир взял увеличительное стекло и еще раз осмотрел принесенную вещицу, затем перевел взгляд на Онорию. Она поняла, что чем лучше будет выглядеть, тем больше шансов выручить за табакерку уплаченные при покупке деньги, поэтому надела свое лучшее платье из зеленого шелка с крошечными розочками и самый любимый капор, отделанный изящным русским кружевом. Наконец ювелир отложил лупу.
 – Да, вещица славная, но все равно я смогу дать за нее не больше пятнадцати фунтов.
 – Пятнадцать? Но... – Онория оборвала себя, поняв по лицу мистера Ранделла, что он назвал крайнюю цену. Смутно чувствуя, что ее обманывают, она вздохнула, затем кивнула. Все-таки пятнадцать фунтов – цена неплохая, хотя табакерка стоила намного дороже.
 Забрав деньги, она вышла из лавки. Теперь ей предстояло долгое возвращение пешком и вдобавок при сильном пронизывающем ветре. Впрочем, выбора у нее все равно не было. Онория уже собиралась убрать банкноты в ридикюль, как вдруг кто-то крепко схватил ее за кисть руки. Испуганно вскинув глаза, она увидела перед собой побелевшее от ярости лицо маркиза.
 Схватив руку Онории за запястье, он сильно стиснул ее. Банкноты полетели на землю, и она в ужасе ахнула.
 Маркус уставился на рассыпавшиеся деньги, словно не веря своим глазам, и Онория, воспользовавшись его замешательством, поспешно выдернула руку, а затем принялась подбирать упавшие деньги. При этом она время от времени бросала сердитые взгляды на маркиза.
 – Извольте сказать, что все это значит. Пятнадцать фунтов! По-вашему, это стоит всего пятнадцать фунтов?
 Онория недоумевающе уставилась на него, и к ней тут же вернулось ее недавнее возмущение.
 – Слишком мало, верно? Я тоже так считаю, но противный ювелир не прибавил ни пенса! – Она бросила на дверь лавки мстительный взгляд. – Если бы у меня было время, я продала бы вещь на аукционе, который состоится через две недели, но... – Тут Онория вдруг поняла, что слишком разоткровенничалась. – Не важно. Это вас не касается.
 – Как это не касается!
 – Простите?
 – Только потому, что я не согласился на ваше смехотворное предложение, вы решили заложить кольцо и тем меня наказать!
 – Кольцо? Наказать? – Онория взглянула на банкноты и вдруг звонко рассмеялась. – Так вы решили, что я продала ваше кольцо!
 Маркиз не сводил с нее настороженного взгляда.
 – А разве вы его не продали?
 – Нет. – Сунув деньги в ридикюль, Онория стянула левую перчатку: на пальце тускло поблескивало кольцо Сент-Джонов.
 Лицо Маркуса просветлело.
 – Слава Богу! А я подумал, что вы уже совсем во мне разуверились.
 – Еще нет.
 – А что же вы продали, если не кольцо?
 Онория натянула перчатку и решительно повернулась к нему спиной.
 – Это, милорд, вас не касается.
 Она успела спуститься всего на две ступеньки, и тут он схватил ее за локоть, а затем решительно повел к своему экипажу.
 – Что вы делаете?
 – Хочу отвезти вас домой.
  — О! Вы когда-нибудь спрашиваете у людей их согласие?
 – А что, идти пешком через двадцать кварталов приятнее, чем проехать их в карете?
 Маркиз был прав: ей вовсе не улыбалась утомительная прогулка, тем более что ветер набирал силу и грозил испортить ее любимый капор.
 – Я вовсе не возражаю против вашей кареты. – Онория вздохнула. – Просто мне было бы гораздо приятнее, если бы вы предложили меня подвезти, а не приказали ехать с вами.
 – Но это же в ваших интересах...
 – И все равно, мне решать, что для меня лучше.
 – Черт побери! – Маркус глубоко вдохнул и повел плечами. – Хорошо, будь по-вашему. – Он сделал поклон и с преувеличенной вежливостью произнес: – Мисс Бейкер-Снид, не окажете ли честь проехать со мной?
 – Уже лучше. – Она одобрительно кивнула. – А теперь произнесите это еще раз, только не кривляйтесь.
 –Что?
 – Вы изобразили почтительного кавалера, как актер в домашней постановке. – Онория вопросительно посмотрела на него. – Кстати, у вас дома ставили театральные пьесы?
 – Нет.
 – Даже когда вы были мальчиком?
 – Нет.
 – Просто безобразие! Я имею в виду – у вас столько братьев... Как же вы развлекались?
 Маркиз презрительно усмехнулся:
 – Когда не разыгрывали друг друга, то боролись. Да, именно так: основным видом развлечения у нас была борьба.
 – Понятно. Какая жалость, что вы никогда не играли в пьесах, потому что если бы вы немного поучились хорошим манерам, то могли бы претендовать на первые роли. А вот мы с сестрами часто устраивали домашние спектакли и как-то даже показывали родственникам «Ромео и Джульетту» во время каникул. Вам следует непременно как-нибудь к нам прийти, чтобы получить представление о более достоверной игре.
 – Нет уж, благодарю.
 – Жаль. Хотите верьте, хотите нет, но моя сестра Порция – настоящая актриса. Она могла бы научить вас, как избавиться от этих неприятных манер. – Столь великодушное предложение было встречено сдержанным молчанием, и Онория мягко улыбнулась. – А теперь, если вы меня извините, у меня еще остались дела, которые мне нужно сделать до возвращения домой. – Она на ходу придумала этот невинный предлог, чтобы отказаться от приглашения, и уже повернулась, чтобы уйти, но Маркус опять остановил ее, удержав за руку.
 Онория обреченно вздохнула.
 – Это так обязательно?
 – Мисс Бейкер-Снид, мне нужно поговорить с вами, вопрос очень срочный.
 – Ну что ж...
 Скосив глаза, Онория украдкой посмотрела на его карету. Куда приятнее вернуться домой в этом роскошном экипаже на прекрасных рессорах, чем тащиться пешком, и тем не менее...
 Разве она не дала себе слово, что больше не останется наедине с маркизом?
 Резкий порыв ветра взметнул ее юбки, и Онория вздрогнула.
 – Что ж, пожалуй, я согласна. А дела пока подождут.
 – Отлично.
 – Но... Вы должны мне обещать, что по дороге нигде не остановитесь.
 Маркиз кивнул и, распахнув дверцу, помог Онории сесть в карету, затем забрался в нее сам и, приказав кучеру ехать через парк, захлопнул за собой дверцу и опустил шторки.
 Онория встревожилась:
 – Вы же обещали...
 – Я обещал довезти вас домой не останавливаясь, но не обещал, что мы поедем самой короткой дорогой.
 – Но зачем вы опустили занавески?
 – Не хочу подвергнуть опасности вашу репутацию. Мы поедем с опущенными шторами, и никто вас не увидит, если только не окажется прямо рядом с нами, а при том, как Гербертс правит упряжкой, это практически невозможно.
 Будто в подтверждение его слов, экипаж дернулся, затем резко рванулся вперед, отчего Онорию с силой отбросило на спинку сиденья. Маркус искоса посматривал на нее. В душе он был доволен: в конце концов, она и не подумала продать его кольцо. Однако пережитый испуг словно подсказывал, что ему нужно поскорее покончить с этой историей и во что бы то ни стало вновь завладеть кольцом.
 Маркус вытянул ноги, насколько позволяли размеры кареты, и поуютнее устроился в своем углу. Карета была не такой просторной, как его собственная, но достаточно удобной, чтобы избавить Онорию от необходимости тащиться по грязным улицам. В некотором смысле он сейчас чувствовал себя рыцарем, спасавшим свою прекрасную даму от любопытных взоров всевозможных наглых типов, которых было полным-полно на Бонд-стрит.
 Что касается Онории, то она сидела перед ним, напряженно выпрямившись и недовольно поджав губы, и даже не подозревала о совершенном им благодеянии.
 Маркиз задумчиво посмотрел на ее рот:
 – Должен признаться, улыбка вам больше к лицу.
 Онория раздраженно взглянула на него:
 – Сожалею, милорд, но в вашем обществе у меня мало оснований для улыбок.
 – Неужели? А как вы воспримете вот это? – Он быстро нагнулся и поцеловал ее в губы. Хотя они находились в экипаже, который несся на бешеной скорости, подскакивая на булыжной мостовой, поцелуй получился властным и, конечно же, поставил на место мисс Бейкер-Снид, которая тут же обожгла его яростным взглядом.
 После весьма неловкой паузы маркиз пробормотал:
 – Прошу прощения. Я только хотел сделать что-то, чтобы вы не были такой суровой...
 – И вам это удалось! Если раньше я находила вас человеком навязчивым, то теперь вижу, что вы к тому же грубый, надоедливый, глупый, самонадеянный, надменный, несносный...
 – Но не лишенный способностей, когда речь заходит о поцелуях.
 Онория ничего не ответила.
 Маркус усмехнулся:
 – Ну же, мисс Бейкер-Снид! Вы производите впечатление женщины, которая превыше всех человеческих качеств ценит правдивость. Признайтесь, в этом никто не может сравниться со мной!
 Она стала рыться в ридикюле, делая вид, что ищет платок и при этом пытаясь собраться с мыслями. Этот подлец прав – она придавала огромное значение честности человека.
 Сложность заключалась в следующем: ее признание Маркусу Сент-Джону, что его поцелуй был не просто хорошим, а лучшим и единственно настоящим, которым она когда-либо обменивалась с мужчиной, означало бы, что она унизила себя и дала ему повод для дальнейших насмешек.
 Найдя платок, Онория демонстративно вытерла губы и, убрав платок в ридикюль, подчеркнуто громко щелкнула замком.
 – Я не намерена обсуждать ваши способности к поцелуям. Важно то, что вы поступили неподобающим образом.
 – С поцелуями вечно одна и та же проблема: они редко случаются в подобающий момент; вот и приходится как-то выкручиваться. Тем не менее я благодарю вас за то, что вы признали за мной первенство в поцелуях.
 – Я этого не сказала.
 – Да, но и не отрицали, что говорит само за себя.
 – Просто мой опыт весьма ограничен... – Онория вдруг замолчала, поскольку не готова была признаться в том, что у нее попросту нет никакого опыта в отношении поцелуев. Она закусила губы, лихорадочно подыскивая подходящий ответ. Сказать правду ей не позволяла гордость, но и лгать тоже не хотелось. Тиская ридикюль, она рассерженно взглянула на своего спутника.
 – Вы ведете себя неприлично и грубо.
 – Я только сказал, что...
 – Если вы намерены соблазнить меня в надежде вернуть кольцо, это у вас не получится. Больше того, с вашей стороны просто низко навязывать свои знаки внимания человеку, который ясно дал вам понять, что не желает этого.
 Маркиз нахмурился.
 – Полагаю, вы сказали достаточно. – Он умолк, и Онория судорожно вздохнула.
 – Милорд, думаю, вам лучше остановить карету и выпустить меня.
 Маркиз смерил ее долгим, задумчивым взглядом.
 – Зато я так не думаю.
 – И все же это будет лучше для нас обоих...
 Не успела она договорить, как маркиз подхватил ее и бесцеремонно усадил себе на колени.
 Она подняла на него испуганный взгляд.
 – Что вы н-намерены делать?
 – Кажется, мы с вами и минуты не можем поговорить, чтобы тут же не поссориться, однако кое в чем нам все же удается добиться поразительного согласия. Вот почему я опять намерен вас поцеловать.
 – Опять? – Онория не узнала собственного голоса, таким он стал робким и... возбужденным.
 – Вот именно. Я заставлю вас молчать с помощью поцелуев, помешаю вам со мной спорить, не дам сказать ни единого слова. Вот что, миледи, я намерен сделать, и мне наплевать на кольцо и на вашу щепетильность!




 Глава 11



 Мы весь вечер наблюдали, как мисс Хенфорд улыбалась, танцевала и разговаривала с кем угодно, только не с нами. Бедняга Саутленд приходил в полное отчаяние, но не сдавался, и час за часом мы торчали у стола с закусками, как самые последние идиоты! Это было ужасно забавно!

    Мистер Кэбот-Хьюз – своей сестре леди Марианне Макдобни во время обеда у родителей в Фонтейнхеде

 За всю свою жизнь вплоть до этого момента Маркус ни разу не испытывал искушения перейти границы благопристойного поведения, но под влиянием опьяняющего тепла, исходящего от Онории, он повел себя самым странным образом – ему вдруг стало решительно безразлично мнение общества со всеми его понятиями о приличиях и важно было только чувствовать, что эта женщина – совсем рядом, в его объятиях. Как джентльмен он должен был немедленно отпустить ее, а ведь до сих пор он полагал себя истинным джентльменом!
 И вот сегодня... Сегодня с ним произошло нечто непостижимое. Сознавая, что нарушает все представления о светских манерах и долге джентльмена, он не терзался угрызениями совести, а, напротив, предался невероятно радостному и ликующему настроению.
 Дивясь самому себе, Маркус взглянул на Онорию и крепче прижал ее к своей груди, не обращая внимания на то, что ее кокетливый капор съехал набок, юбки помялись, а прекрасные карие глаза сверкали от негодования.
 – Да отпустите же меня наконец! – Она снова попыталась вырваться, от чего капор окончательно сполз и повис на лентах, завязанных под подбородком.
 Маркус едва не засмеялся: теперь она стала похожа на беспомощного разъяренного котенка, но неожиданно Онория перестала сопротивляться. Очевидно, в ней возобладало желание сохранить достоинство.
 – Я вам этого не позволяла! – ледяным голосом заявила она.
 Карета с резким толчком свернула за угол, и Маркус еще крепче прижал Онорию к себе.
 – По-моему, у вас просто нет выбора.
 – Эти ленты от капора вот-вот задушат меня!
 Вряд ли тонкие кружевные ленты могли привести к такому трагическому концу, но все же маркиз поспешил освободить ее от капора, мгновенно сообразив, какое преимущество это ему даст.
 – Позвольте мне помочь.
 Одной рукой обняв ее за плечи, другой он потянул за конец ленты, и бант сразу развязался, а роскошные каштановые волосы упали ей на плечи.
 – Ну вот, так гораздо лучше.
 Онория нетерпеливо тряхнула головой.
 – Прекратите! Посмотрите, что вы сделали с моим новым капором!
 – Что значит – сделал? Ничего с ним не случилось, я просто отложил его в сторону, чтобы он не помялся.
 – Нет, вы его швырнули!
 Маркиз пожал плечами.
 – Что ж, придется купить вам другую шляпку.
 Мысль отправиться вместе с очаровательной мисс Бейкер-Снид в шляпную лавку, где она будет в его присутствии примерять один за другим модные нарядные капоры, показалась Маркусу очень соблазнительной – в этом был что-то интимное, волнующее... Путаясь в густых локонах, он стал извлекать из ее прически шпильки и бросать их на пол. Легкий, душистый аромат ее волос, ее близость навевали на него странное умиротворение. Нежно перебирая мягкие волосы, он представлял себе, как медленно разденет ее, как умелыми ласками постепенно пробудит в ней желание, а потом заставит ее загореться огненной страстью, которая подарит им обоим высшее, упоительнейшее наслаждение...
 – Лорд Тремонт, я не хочу... Мы не должны... Перестаньте, слышите! – Она раскраснелась, глаза ее подернулись влажной пеленой.
 – Да, любовь моя?
 – Ваше поведение в высшей степени неприлично! Вы меня совсем не уважаете...
 – Я сам себе удивляюсь. – Он откинул с ее щеки крутой локон. – Эта странная седая прядь у вас на виске...
 – Я родилась с ней... Тремонт, что вы себе позволяете? Вам все равно не удастся выманить у меня кольцо.
 – О Боже, опять это кольцо! – Украдкой вздохнув, Маркус пересадил ее на противоположное сиденье, рядом с бедным капором. – Хорошо, я вас отпускаю, но вы у меня в долгу.
 – О нет, милорд, это вы у меня в долгу! – Онория раздраженно расправила юбки, потом схватила капор и с такой злостью натянула его на голову, что Маркус вздрогнул и испытующе посмотрел на Онорию. Она была крайне взволнованна. Хороший признак, подумал он. Раз уж она не позволила ему поцеловать себя, пожалуй, сейчас самый подходящий момент заговорить о деле. В таком состоянии его Диана вряд ли сможет рассуждать трезво и хладнокровно.
 – А что, мисс Бейкер-Снид, не поговорить ли нам о кольце?
 Онория презрительно фыркнула и демонстративно забилась поглубже в угол кареты, отчего ему захотелось наброситься на нее, осыпать страстными поцелуями это милое гордое лицо, ощутить под своими губами ее трепещущие ресницы!
 Но сейчас не время. Сначала они договорятся о кольце, а там будет видно...
 Маркус усмехнулся и откинулся на спинку сиденья.
 – Не положить ли нам конец этой игре в кошки-мышки?
 Она снова фыркнула:
 – Я и не думала с вами играть. Вы пожелали получить кольцо, и я назвала вам цену, только и всего.
 – Такую цену я платить не стану.
 – Боже мой, какой же вы упрямый! Я понимаю, что вам моя цена не нравится, но что поделаешь.
 – Семь тысяч фунтов – подумать только! Дикая, ни с чем не сообразная цена. – Маркус помолчал, прикидывая в уме различные варианты сделки. – Может, вы согласитесь принять что-либо иное? У меня есть несколько домов, в которых я не живу, а только сдаю их внаем. Может быть...
 Онория устало вздохнула, и маркиз обрадовался, приняв это за добрый знак, однако он явно поторопился.
 – Поймите, Тремонт, нам нужны именно деньги, на которые мы смогли бы вывозить Кассандру в свет. Я предложила вам взамен денег оказать ей содействие, но, как вы совершенно справедливо объяснили, этого вы сделать не можете, потому что... – Она вдруг замолчала и посмотрела на него так, как будто увидела его впервые.
 – Да, так что?
 Онория прищурила глаза и задумалась. Карета резко дернулась, огибая угол, и она вцепилась руками в сиденье.
 – Есть одна вещь, которая мне нужна, но это довольно серьезная просьба. – Карета выбралась наконец на ровную дорогу, и Онория, усевшись поудобнее, поправила бант на капоре. – Это потребует времени, что вас, кажется, не очень устраивает.
 Ну и ну! А он-то рассчитывал, что в таком взволнованном состоянии...
 – Мисс Бейкер-Снид, прошу вас, скажите прямо, что вы просите за кольцо?
 – Тысячу фунтов...
 Он слегка улыбнулся:
 – Уже лучше. И что еще?
 – Ваше содействие в представлении свету моей сестры.
 – Но мне кажется, мы с вами согласились, что это будет крайне неразумно с моей стороны...
 Онория с досадой взмахнула рукой.
 – Я говорю не об официальной поддержке – это действительно было бы не совсем пристойно. Поверьте, я все продумала. Вам нужно будет только появиться на одном из балов, где будет и она.
 – Я не люблю участвовать в пустых развлечениях...
 – Знаю. Это делает вас еще более ценным товаром.
 – Как вы сказали? Товаром? – Возмущению Маркуса не было предела.
 – Не обижайтесь, Тремонт. Просто я заметила, как Оксбриджи чуть с ума не сошли от счастья, поскольку вы оказали им честь и появились у них на балу – вот мне и пришла в голову эта идея. – Онория не отводила от Маркуса напряженного взгляда. – Только не отказывайтесь сразу! Я спрашиваю, можете ли вы представить Кассандру свету?
 – Нет и нет! – хмуро буркнул Маркус.
 – Прошу вас, выслушайте меня! Если вы появитесь всего на нескольких вечерах и поговорите с Кассандрой или раза два потанцуете с ней, это сразу привлечет к ней внимание. – Онория улыбнулась, и появившаяся на ее щеке очаровательная ямочка сразу сбила его с толку. – Согласитесь, это не такая уж невыполнимая просьба.
 Черт побери, не думает ли она, что ему делать нечего, кроме как танцевать с совсем еще юной девчонкой? В свете пойдут разговоры, да еще какие! Мужчины Сент-Джоны всегда являлись любимой пищей для сплетен, и если он станет посещать вечера, оказывая внимание исключительно одной девушке... Он вздрогнул от ужаса, представив, какие толки это вызовет.
 – Я не могу поставить себя в столь смешное положение.
 – В таком случае мы снова возвращаемся к семи тысячам. – Онория укоризненно покачала головой. – Советую вам как следует обдумать мое предложение. Семь тысяч фунтов – или несколько танцев и беседа на балу, да час-другой в вашей театральной ложе. По-моему, идея вполне разумная и... приемлемая.
 Маркус нахмурился. Понимает ли она, сколько у него дел – дня и то не хватает! Но когда он увидел в блестящих глазах Онории надежду и возбуждение, к его удивлению, возражение замерло у него на губах.
 – Послушайте, Тремонт, позвольте мне еще раз объяснить, как обстоят наши дела. Я уже говорила, что отец вложил почти все наши деньги в корабль под названием «Черная жемчужина».
 Маркус поднял брови.
 – Неужели тот самый, который пропал? Говорят, его груз стоил целое состояние.
 – Да, и это было наше состояние. Мы думаем, что корабль захватили пираты, но наверняка нам известно только то, что он так и не появился в порту назначения, в Испании.
 – Значит, ваше состояние погибло?
 – Мы наскребли все, что смогли, и отдали папе, чтобы он снова вложил их в дело. Они с моим братом Недом изо всех сил трудятся, чтобы восполнить наши потери, но на это потребуется год или даже два. А тем временем...
 – Кассандра станет слишком старой...
 Онория густо покраснела.
 – Да, ужасно глупо! Какая же старость в двадцать лет...
 – Что касается меня, то этот возраст – достаточно серьезный, чтобы участвовать в учтивых разговорах, – насмешливо заметил Маркус. – Я предпочитаю не разговаривать с девушками, по возрасту моложе моих карманных часов, и это правило значительно облегчает мою жизнь.
 Губы Онории дрогнули, но она не улыбнулась.
 – Сколько же лет вашим часам?
 – Двадцать пять. Возможно, мне и с вами не следовало бы разговаривать.
 – Со мной вам ничего не грозит, милорд: мне уже двадцать семь.
 – Ну слава Богу! А то мне пришлось бы выкинуть вас из экипажа...
 На этот раз она не удержалась и залилась веселым смехом.
 – Иной раз и я была бы не против применить ваше правило: у меня есть сестры и брат, которые моложе меня, но мне все равно приходится с ними общаться.
 – Мне вас жаль, – искренне посочувствовал Маркус.
 – А мне – нисколько. Я просто пошутила. На самом деле я их очень люблю и нахожу огромную радость в общении с ними. Ну же, Тремонт, что скажете о моем предложении? Тысяча фунтов и несколько танцев с моей сестрой. Не так уж много я от вас хочу, согласитесь.
 Маркус уперся мысками сапог в противоположное сиденье, сопротивляясь резким броскам экипажа. Она была права – от него не потребуется больших усилий. Во-первых, в музее он успел рассмотреть Кассандру и убедился, что девушка действительно необыкновенно красива... Ей разве что слегка недоставало огня и живости старшей сестры. Нежная и кроткая как ягненок – так любой сказал бы про Кассандру.
 И все-таки его не очень радовала мысль проводить время подобным образом. Вот если бы его попросили представить свету Онорию – за такое дело он взялся бы не раздумывая.
 Его спутница явно восприняла молчание как одобрение.
 – Вам понадобится появиться всего несколько раз, чтобы о Кассандре заговорили. А если бы вы покатались с ней в Гайд-парке, было бы еще лучше.
 Ну конечно! Светские кумушки придут в полный восторг, а заодно Энтони и все его братцы. Если они решат, что он ухаживает за этой малышкой, то до конца жизни не оставят его в покое.
 – Боюсь, ваша идея... может вызвать куда больше разговоров, чем вы думаете. Что, если люди подумают, будто я всерьез за ней ухаживаю?
 – Я сделаю так, что о вас никто плохо не подумает, да мы и не обязаны никому ничего объяснять. Просто скажем, что вы не подошли друг другу, и точка. А если к тому моменту у Кассандры уже появится новый поклонник, что неизбежно произойдет, – тогда уж о вас и вовсе никто ничего плохого не подумает.
 – Зато все станут меня жалеть. Благодарю покорно!
 – Боже, вам не надоело все время отказывать?
 – Что касается вас, не надоело, – безжалостно заявил Маркус, едва не упав на бок, когда экипаж в очередной раз тряхнуло. Господи, что задумал этот проклятый Гербертс? Не может же он на такой скорости мчаться через Гайд-парк!
 – Послушайте, Тремонт, я прошу у вас такую малость... Чем не отличное решение вопроса – вы получаете свое кольцо, а Кассандра – представление в свете. Вам не придется тратить ничего, кроме тысячи фунтов, если только... – Глаза ее вдруг загорелись. – Отчего бы вам не устроить в честь нее бал!
 – Черт побери! В следующий раз вы пожелаете, чтобы я достал ей приглашение в «Олмак»!
 Онория в волнении стиснула руки.
 – О, это было бы великолепно!
 – Ну уж нет! – твердо заявил Маркус. – Я не стану тратить время и просить о такой услуге. Нет, и еще раз нет!
 – Это все, что вы можете сказать? Только нет? А я-то из кожи вон лезу, чтобы придумать, как разрешить наш вопрос!
 Обычно, когда кто-то осмеливался с такой яростью набрасываться на него, Маркус отвечал оскорбителю таким убийственным взглядом, что у того поджилки начинали трястись. Однако теперь перед ним сидела прелестная мисс Бейкер-Снид, и ее прекрасные глаза метали в него молнии, заставлявшие его таять от восторга и думать только о том, как бы схватить ее в объятия и разгладить поцелуями морщинки на ее высоком чистом лбу.
 – Сэр, вы скупердяй!
 – Что?
 Она сердито подалась к нему, и падавший сквозь щель в шторах солнечный свет окрасил ее волосы в чистое золото.
 – Повторяю, вы законченный скупердяй и человек с камнем вместо сердца!
 – Какой неслыханный вздор!
 – В самом деле? Ну а по мне просто дико, что вы готовы скорее поставить крупную сумму на скачках, чем потратить немного денег на счастливое будущее моей сестры.
 – Вы не можете знать, сколько я трачу на лошадей.
 Онория усмехнулась:
 – Всего три недели назад вы поставили на лошадь две тысячи фунтов! На скачках была моя тетушка, и она рассказала мне об этом.
 – Не знаю, о чем вы...
 Ее губы изогнулись в презрительной улыбке.
 – Признайте, Тремонт, что я права. Вы готовы поставить на лошадь больше, чем заплатить за кольцо, принадлежавшее вашей матери, и заодно помочь бедной девушке. Сэр, вы невероятно равнодушный, бессердечный и жестокий человек!
 Внезапно Маркусу показалось, что ее слова в чем-то повторяют упреки Энтони, и его настроение окончательно испортилось. Черт побери, как эта женщина ухитряется вывернуть все наизнанку!
 – Неправда, я далеко не равнодушный человек по отношению к членам моей семьи, но не обязан заботиться о посторонних.
 Его ответ явно поразил ее.
 – Неужели вы действительно так рассуждаете?
 – Да! Не вижу ничего плохого в том, чтобы заботиться о своих родных.
 – Чистая правда, но вы рассуждаете так, словно в мире нет никого и ничего, кроме вас и вашей семьи. Но вы же не в пустыне живете. Вас окружают люди – настоящие, живые, они могут нуждаться в вашей помощи.
 Маркус чуть не заскрипел зубами от досады и злости.
 – Мисс Бейкер-Снид, я отказываюсь выводить в свет вашу сестру вовсе не из соображений экономии, а только потому, что не желаю оказаться посмешищем.
 – Полная чушь! Вы начинаете за ней ухаживать, а потом расстаетесь – скажем, не сошлись характерами, вот и все. Кто требует, чтобы вы делали из себя посмешище? Вам ничего не стоит ввести Кассандру в свет, после чего ваши услуги больше не понадобятся.
 Ее мелодичный голос словно обволакивал Маркуса, и он инстинктивно насторожился, сопротивляясь его чарам.
 – Все равно мне эта идея не по вкусу. К тому же это займет у меня слишком много времени. Я не могу, да и не стану, тратить свои силы и время на столь бессмысленное дело.
 Онория удивленно взглянула на него.
 – Время? Чем же вы так заняты, если не можете себе позволить посетить один-два бала?
 – Двумя балами здесь не обойдешься.
 – Почему же? Если бы вы согласились устроить один бал в честь моей сестры, мы вообще освободили бы вас от других мероприятий. – Она снова о чем-то задумалась. – Ну может быть, появиться с ней раз-другой в театре или что-нибудь в этом роде. Мы не сможем воспользоваться вашей ложей, если вы хотя бы один раз не появитесь в ложе вместе с нами.
 Маркус в замешательстве взъерошил волосы. Почему же она не понимает его? Разве он говорит по-итальянски или по-французски? До чего же эта женщина настойчива! Он пристально посмотрел на Онорию, и в глазах его проскользнуло невольное восхищение.
 – Скажите, Тремонт... Не слишком ли нахальной вы найдете мою просьбу поговорить о Кассандре с вашими друзьями?
 – У меня нет никаких... – Он едва не сказал «друзей», но вовремя спохватился. Конечно, это полная чушь, друзья у него есть. Когда он учился в Итоне, у него было множество друзей и знакомых, и в их кругу он слыл весьма компанейским и веселым малым. Правда, это было уже давно, и теперь Маркус редко виделся со старыми товарищами; все они повзрослели, обзавелись семьями, как и его братья. К тому же теперь его рабочий день расписан буквально по минутам...
 – У меня есть те друзья, которые мне нужны, – наконец буркнул он.
 – Назовите хотя бы с десяток имен.
 Черт! Как ей удалось втянуть его в столь идиотский разговор!
 – Ну, к примеру, недавно в клубе «Уайтс» мы встретились с герцогом Ратледжем и обсуждали иностранные рынки, а также и положение наших пароходных компаний...
 – И о чем еще вы говорили с герцогом, помимо своих дел?
 – Наверное, это все.
 – Вы говорили с ним только о делах, а это значит, что он вам не друг – просто деловой знакомый. Друг – это человек, с которым вы делитесь своими трудностями и радостями, размышлениями о жизни, мечтами и...
 – Бога ради, остановитесь. Да, мы с Ратледжем говорили о делах, но это тоже входит в понятие «дружба».
 – Вы с ним говорили о каких-то личных делах? О ваших домашних, например, о том, как поживают ваши братья или как вы относитесь к своей последней любовнице?
 – Оставьте в покое мою любовницу.
 – Разумеется. Но ведь я вам не друг, и вообще сомневаюсь, что у вас есть друзья.
 Маркус нетерпеливо взмахнул рукой.
 – Я ни с кем не обсуждаю подобные вопросы.
 – Вот я и говорю – у вас просто нет друзей! – Онория удовлетворенно закивала.
 – Такие друзья мне не нужны, вот в чем дело. И я категорически не согласен с вашей оценкой моей жизни!
  –  Я только пыталась сказать, что, кем бы вы ни были, вы всегда можете стать чуточку лучше, немного обогатить себя и свою жизнь. Ни один из нас не совершенен. Например, вы могли бы стать немного лучше, если бы обращали внимание на тех, кто вокруг вас, и не старались делать все исключительно ради своей выгоды.
 – Но если я не позабочусь о семье, то кто этим займется?
 – У вас пятеро братьев и еще сестра. Наверняка один из братьев с радостью помог бы вам.
 – Возможно, но они еще не готовы для этого.
 – А вы готовы! И вообще...
 – Вы о чем? – невинно усмехнулся Маркус.
 – Перестаньте так смотреть на меня.
 Он сокрушенно покачал головой.
 – Я посоветовал бы вам разобраться в своих желаниях. Сначала вы требуете, чтобы я обращал больше внимания на тех, кто меня окружает, а когда я это делаю, велите мне прекратить.
 – Это потому, что сейчас вы смотрели на меня так, словно оценивали. Впрочем, – она наклонилась к нему, – раз уж вы делаете ставки на лошадей, может, вы пожелаете сделать ставку на что-нибудь еще?
 – Вы уже потребовали за кольцо тысячу фунтов и еще ухаживания за вашей сестрой!
 – Верно! А вы не согласились, и, кажется, мы с вами зашли в тупик. Но есть способ решить нашу проблему раз и навсегда. – Онория стянула с руки перчатку и подняла руку так, что свет упал на серебряное кольцо. – Что скажете, Тремонт? Готовы заключить пари?
 Взгляд маркиза сразу впился в кольцо, и Онория поняла, что он изо всех сил борется с искушением. Неужели выход найден? Только бы он согласился!
 Она откинулась на шелковые подушки, по-прежнему держа кольцо перед глазами маркиза. Луч солнца, проникший в щель между шторками, упал на металл и вызвал в нем вспышку света, который отразился в его синих глазах.
 Девушка затаила дыхание, и в этот миг карета резко накренилась на повороте, Онорию подбросило и толкнуло к маркизу. Он инстинктивно подхватил ее, усадил на колени и крепко прижал к себе.
 Она была совершенно ошеломлена. Казалось, какая-то невидимая сила нарочно подняла ее в воздух и опустила точно на колени к этому неотразимому мужчине.
 Онория подняла на него растерянный взгляд, слишком оглушенная, чтобы двинуться.
 Маркус был поражен не меньше, но все же сумел улыбнуться.
 – Ну и ну! – Его теплое дыхание мягко коснулось ее лица. – Разве это не восхитительно!
 Куда уж там! Онория была в полном замешательстве, сердце ее отчаянно колотилось, мышцы невольно напряглись. Она уперлась руками в его грудь и попыталась оттолкнуть, но маркиз только крепче сжал ее.
 Онория знала: стоит ей попросить, и он отпустит ее, но вместо этого она вдруг сказала:
 – Повторяю: пари – единственный способ уладить наши разногласия.
 – Вы так думаете? – Он чуть заметно усмехнулся.
 – Даже уверена. – Ей было ясно, что маркиз не полностью отвергает эту идею, потому что ему достаточно было возразить. – Ну как?
 Он перевел взгляд с ее губ на свои руки, лежавшие у нее на талии, и Онория почувствовала через тонкую ткань платья обжигающий жар.
 – Кажется, у меня немеют ноги.
 По его лицу снова скользнула легкая улыбка.
 – Вздор! Вам на ноги сейчас ничего не давит. – Словно в доказательство он провел руками по ее бедру к ноге и стал поглаживать ее большим пальцем. – Чувствуете мою руку? – понизив голос, спросил он.
 Еще бы, и, кажется даже слишком!
 – Я думаю... вам лучше отпустить меня, – тихо прошептала Онория.
 – Правда? – Он взглянул в ее раскрасневшееся лицо, словно призывал обнять его, испробовать вкус его губ...
 Она едва не застонала от мучительного желания быть рядом с ним, почувствовать его тело без каких-либо ограничений.
 У самого ее уха прозвучал его низкий волнующий голос:
 – А на что мы будем делать ставку? На лошадь? На ловкость рук? – Он слегка пошевелил пальцем. – А может, мне вызвать вас на скачки? Поставим несколько препятствий, и тот, кто преодолеет их быстрее, будет считаться победителем.
 – Все, что угодно, только не лошади! – Она тут же пожалела о своей откровенности.
 – Почему? Вы их не любите?
 – Нет. – Одарил понимала, что ее страх смешон, но она всегда старалась держаться от лошадей подальше. Даже старый добрый Геркулес заставлял ее нервничать. – Я не думаю, что лошади подойдут. А что вы скажете о стрельбе из лука?
 – Стрельба из лука? Гм... Только имейте в виду, я довольно меткий стрелок.
 – Я тоже.
 Маркиз пристально вгляделся в ее глаза.
 – Хорошо, моя маленькая воительница, пусть будет стрельба из лука. Два выстрела?
 – Считаются только те, которые попали ближе всего к центру мишени.
 – Договорились. – Он усадил ее поудобнее и привлек к себе. – Не скрепить ли нам нашу сделку поцелуем, и...
 Однако Маркус не успел договорить: к величайшему облегчению Онории, карета замедлила ход и остановилась у ее дома. Экипаж закачался, когда кучер стал спускаться вниз.
 – Черт! – с досадой воскликнул Маркус и со вздохом пересадил Онорию на противоположное сиденье, а затем вручил ей помятый капор. – Что касается подробностей...
 Дверца распахнулась и впустила в сумрачное пространство отрезвивший их луч света.
 Онория не стала дожидаться, когда опустят лесенку; наспех напялив на себя капор, она, не обращая внимания на пытавшегося помочь кучера, спрыгнула на землю.
 – Напишите мне, какое время для вас удобно, милорд, – крикнула Онория и бегом направилась к спасительной двери.




 Глава 12



 Я играю в карты не для того, чтобы выигрывать, а чтобы наблюдать за реакцией игроков на проигрыш. Вот что доставляет мне истинное наслаждение!

    Сияющая бриллиантами леди Марианна Макдобни после того, как выиграла солидную сумму у беспомощного Эдмонда Велмонта

 Онория сделала глубокий вдох, сосредоточив взгляд на мишени, установленной в глубине сада. Правда, эту довольно длинную и узкую полосу земли за домом с небольшими деревьями и кустами роз только с натяжкой можно было назвать садом.
 Вот у маркиза наверняка был настоящий сад, разбитый за его похожим на дворец домом. Интересно, подумалось ей, каков он внутри. Она видела дом только снаружи, проезжая мимо, и тогда он показался ей самым величественным и надменным зданием в Мейфэре, где обитали весьма именитые и состоятельные жители Лондона. А после нескольких встреч с Тремонтом на аукционах его замок стал казаться ей еще более громадным и неприступно-холодным.
 Онория рассеянно поглаживала оперение стрелы, вспоминая величественный фасад с колоннадой в итальянском стиле, просторный мраморный портик и украшенные резным орнаментом высокие окна. Теперь, когда она ближе познакомилась с маркизом, Тремонт-Хаус в ее восприятии по-прежнему оставался красивым и внушительным зданием, но вовсе не таким уж подавляющим и неприступным.
 Вздохнув, она снова подняла лук и натянула тетиву. Онория понимала, что маркиз не пощадит ее, если выиграет.
 Выровняв дыхание, она тщательно прицелилась и стала оттягивать тетиву...
 – О Боже! – воскликнула Оливия, удобно устроившаяся в большом кресле на веранде, чтобы наблюдать за тренировкой сестры. – Чего ты ждешь! Стреляй скорей!
 – Верно! – подхватила Порция, забравшись в кресло с ногами. – Тебе нужно быть более решительной!
 Онория осторожно опустила лук.
 – Не слышала ничего более глупого.
 Порция живо соскочила на землю.
 – Вот посмотри, я сейчас тебе покажу.
 Она сделала вид, что держит лук со стрелой, высоко вздернула подбородок и произнесла напыщенным драматическим тоном:
 – Маркиз, я вызываю вас на поединок! Мое оружие – честь и независимость! – Порция закрыла глаза и послала воображаемую стрелу в цель.
 – Бамц! – изобразила Оливия звук удара.
 Порция с достоинством выдохнула воздух и открыла глаза.
 – Ну что, попала? О да! Я попала в цель! – Она закинула голову назад и с торжествующим смехом вскинула руки вверх. – Добро и красота все преодолели! Больше я никогда не буду просить помощи у судьбы!
 Оливия зааплодировала.
 – Порция! Ты просто великолепна!
 – Браво! – вскричала Джульетта со своего места на террасе. – Кажется, это сцена из «Потерянного графа»? Та самая, где невинный Клео побеждает страшного негодяя при помощи тайного яда его матери!
 Порция, задыхаясь, упала в свое кресло.
 – Да! Онория, ты должна сделать именно так.
 – И не подумаю! Что за нелепая речь! А ты, Порция, выглядела просто глупо, когда стреляла с закрытыми глазами.
 – Да? Ты когда-нибудь стреляла в мишень с закрытыми глазами?
 – Нет, конечно.
 – Тогда попробуй. Вот увидишь, выстрел получится куда точнее.
 Оливия согласно кивнула:
 – Пожалуй, Порция права: если ты прицелишься, а потом закроешь глаза и выпустишь стрелу, может, лук не дернется так высоко вверх.
 – Но он у меня не дергался!
 – Нет, дергался! Во время последнего выстрела твоя стрела перелетела через мишень и вонзилась в дерево.
 – Верно, я вижу ее даже отсюда. – Оливия вытянула руку и указала вдаль. – Она торчит на целый фут выше мишени.
 – Ну, давай, сестра. Попробуй хоть один раз выстрелить с закрытыми глазами, – попросила Джульетта. – Может, так вправду будет лучше.
 Онория подавила вспышку раздражения.
 – Ой, Онория! – пораженно воскликнула Порция. – А ты не...
 – Ладно, попробую, но только чтобы положить конец вашим дурацким советам. – Она натянула тетиву, затем выдохнула воздух и, закрыв глаза, пустила стрелу.
 Ей показалось, что молчание длится слишком долго, и Онория открыла глаза... Стрела подрагивала, вонзившись в мишень почти рядом с центром.
 – Боже милостивый! – поражению пробормотала она.
 Ликующие вопли Оливии и Порции слились с аплодисментами Джульетты.
 Онория озадаченно посмотрела на свой лук. Просто невероятно! Неожиданно у нее стало тяжело на душе. Надо было как следует взвесить, прежде чем предлагать маркизу соревноваться в стрельбе из лука, а так получилось, что она сама загнала себя в угол!
 – Что ж, сейчас этот фокус удался, – без особого восторга проговорила Онория, – но во время состязания может и не получиться.
 – Разве ты не попала в цель? – удивилась Оливия.
 – Это чистая случайность.
 – Клянусь, Онория! – не отступала Порция. – Если ты закроешь глаза и пустишь стрелу...
 – Да еще произнесешь соответственную речь... – подхватила Джульетта, – это произведет на маркиза неизгладимое впечатление, вот увидишь!
 Онория со вздохом опустила лук.
 – Куда ты идешь? – встревожилась Порция.
 – В дом.
 – Но... разве ты больше не будешь тренироваться? Ты только один раз попала в мишень!
 – Думаю, пока и этого достаточно.
 Оливия недовольно посмотрела на сестру:
 – Ты проиграешь, если не будешь заниматься!
 – И тогда никакая игра тебе не поможет, – присоединилась к ней Джульетта. – Разве ты не хочешь, чтобы у Кассандры был сезон...
 Онория вошла в дом и громко захлопнула за собой дверь.
 Кассандра, сидевшая с вышиванием у камина, подняла голову и улыбнулась сестре:
 – Вот и ты! Как... – Увидев лицо Онории, она прикусила язык. – О, вижу, не очень-то хорошо.
 – Я не могу упражняться, когда мне не дают ни минуты покоя! – Онория без сил упала на диван и вытянула ноги.
 – Что, Порция? – сочувственно поинтересовалась Кассандра.
 – Да, и Оливия, и Джульетта. Все, кроме тебя и Джорджа. – Онория взяла подушку и положила под голову. – Кстати, где Джорджи?
 – В кухне. Ахиллес забрался под большой глиняный горшок, и Джорджи решил устроить ему там новый дом вместо шляпной коробки.
 – Я рада за них обоих. По крайней мере хотя бы один из нас получит то, чего желает. – Онория вздохнула. – Признаться, я не ожидала, что маркиз пришлет мне записку в тот же день, когда мы заключили это несчастное пари, и предложит провести соревнование уже завтра.
 Кассандра озабоченно нахмурилась:
 – Что, по-твоему, это означает?
 – Думаю, так он дает знать, что уверен в своем превосходстве.
 – А ты?
 – У меня получился более точный выстрел, когда я стреляла с закрытыми глазами, так что суди сама.
 Кассандра неуверенно улыбнулась:
 – По крайней мере ты способна шутить на эту тему.
 – Да уж! Послушай, Кассандра, не важно, кто выйдет победителем из этого соревнования, но я думаю, все равно стоит попытаться упросить маркиза помочь тебе.
 – Ты имеешь в виду, заставить играть роль моего поклонника? – Щеки Кассандры порозовели. – Поверить не могу, что ты сделала Тремонту такое предложение. Как теперь я буду смотреть ему в глаза?
 – Я и сама себе удивилась, – призналась Онория. – Хотя идея была неплохой. Если бы только удалось его заставить встряхнуться, весь Лондон был бы у твоих ног, и с твоей красотой у тебя сразу появилось бы множество поклонников!
 – Мне не нужны поклонники. Я только хотела... – Кассандра застенчиво опустила голову. – Ладно, не важно.
 Онория насторожилась.
 – Что-то случилось? Ты не хочешь выезжать в свет?
 – Хочу, конечно. И потом, я знаю, насколько это важно для нашей семьи...
 – Давай не будем про семью. Главное, ты не должна собой жертвовать. Я думала, ты сама этого хочешь – ведь ты всегда об этом мечтала.
 Кассандра вздохнула.
 – Так оно и есть. С самого детства я хотела танцевать на балах. Только теперь... Я все думаю, в самом ли деле это так важно. – Она улыбнулась. – Боюсь, мне не хватает смелости.
 – Ерунда! Через какие-нибудь пару недель ты совершенно освоишься и забудешь о своих страхах. Просто мы все очень устали от переживаний. – Онория тряхнула головой. – Видела бы ты лицо маркиза, когда я предложила ему держать пари на кольцо! Он был просто сражен!
 – Еще бы! Я уверена, что ты выиграешь – в школе ты отлично стреляла из лука.
 – Школа для благородных девиц леди Элпет Дандридж! – Онория усмехнулась. – Самое полезное, что я там приобрела за все три года, это умение стрелять из лука. Но за один день восстановить мастерство все равно невозможно. – Онория не сомневалась, что маркиз потребовал провести состязание как можно раньше, чтобы у нее было меньше времени попрактиковаться. Это было вполне в духе Тремонта – превращать ее жизнь в полное безумие!
 Тут воспоминания о его прикосновениях во время сумасшедшей скачки в карете снова ожили, заставив ее смутиться еще больше. Как могла она настолько забыться, чтобы позволить себе сидеть на коленях у мужчины, целоваться с ним, да еще предложить ему пари! Она сошла с ума, не иначе!
 Онория с силой потерла виски. Может, причина действительно была в этом временном помешательстве, которое лишило ее обычного хладнокровия и умения логически рассуждать. Как бы там ни было, этому пора положить конец.
 Она со вздохом поднялась с дивана.
 – Пожалуй, пойду потренируюсь еще. Тремонт приедет завтра утром, нужно получше подготовиться.
 – Конечно, – улыбнулась Кассандра и, помолчав, тихо добавила: – Онория, ты так много для нас делаешь...
 – Перестань! Пока я еще ничего не сделала. – Онория беззаботно потянулась, пытаясь показать сестре, что ничуть не обеспокоена, и направилась к дверям на террасу.
 – Ты не проиграешь, – воскликнула Кассандра. – Я это знаю.
 – Конечно, нет. – Тихо вздохнув, Онория кивнула сестре и вышла на террасу.
 – Что-то вы сегодня рано, – усмехнулся Гербертс, стоя у кареты и наблюдая за тем, как Маркус легко сбегает по мраморной лестнице. – Джентльмену вашего положения неприлично вставать в такой час и сразу куда-то мчаться.
 – Откуда ты знаешь, что прилично для человека моего положения?
 – Я знаю больше, чем вы думаете. – Гербертс придержал дверцу и посторонился. – Я положил в карету нагретые кирпичи, так что если у вас замерзнут ноги...
 – Спасибо. Вряд ли мне это понадобится, но твоя забота...
 – Да я это сделал не для вас, а для себя. Я здорово продрогну на своей скамейке, вот и подумал, что подремлю в карете, покуда буду вас ждать.
 – То есть ты намерен забраться внутрь?
 Гербертс удивленно заморгал водянисто-голубыми глазами.
 – Конечно! А где же мне еще быть?
 – Понятия не имею! – Маркиз хотел еще кое-что добавить, но решил закончить этот разговор позднее – не заставлять же нервничать Онорию. Усмехнувшись, он забрался в экипаж.
 – Куда прикажете, ехать, милорд?
 – По тому же адресу, что и вчера.
 – Ага, хотите повидать эту леди? – Гербертс смешно задвигал бровями. – Что ж, неплохо!
 – Я был бы тебе благодарен, если бы ты держал при себе свое мнение о моих поступках. – С этими словами Маркус захлопнул дверцу, после чего Гербертс поспешил забраться на свою скамейку и тронул лошадей.
 Откинув голову на подушку, Маркус улыбнулся. Еще вчера он сидел здесь, уютно усадив на колени восхитительную мисс Бейкер-Снид, и чувствовал... не то чтобы возбуждение... а очень приятное волнение. Определенно причиной тому был ее гордый, непокорный характер.
 Маркус взглянул на деревянный лакированный ящик, положенный одним из слуг на противоположное сиденье. Внутри находились лук и стрелы – напоминание о его школьных годах, когда он отлично стрелял и редко промахивался.
 Вчера, чтобы убедиться в своих способностях, маркиз прикрепил к стене конюшни мишень и выпустил по ней шесть стрел. Все они попали в мишень рядом с центром. Если мисс Бейкер-Снид намеревается выиграть состязание, она должна проявить себя как превосходный стрелок.
 В итоге маркиз немедленно написал ей записку, в которой предложил встретиться на другой день рано утром. Он не видел смысла откладывать поединок и давать Онории время попрактиковаться в стрельбе, хотя нисколько бы не удивился, если бы узнал, что этой ночью она не спала, а оттачивала свое мастерство.
 Маркус невольно улыбнулся, вспомнив, какой взволнованной была в последний раз столь невозмутимая мисс Бейкер-Снид. Она убежала в дом, как будто спасалась от него – и все из-за каких-то невинных ласк.
 Теперь маркиз был уверен в своей победе: он узнал ее слабое место – это был он сам.
 Тихо посмеиваясь, Маркус выглянул в окно и с радостью убедился, что уже почти приехал. Вскоре он не только вернет себе кольцо, но и одержит победу над прекрасной Дианой. Ради подобного торжества стоило так рано вылезти из теплой постели и потом, тихонько насвистывая, любоваться проносящимися мимо видами Лондона.
 – Маркиз! Маркиз приехал!
 Онория с досадой вздохнула:
 – Порция, пожалуйста, перестань прыгать!
 Однако младшая сестра была вне себя от возбуждения и не могла стоять смирно.
 – Он уже здесь – миссис Кембл пошла открыть. Можно я скажу, чтобы она проводила его прямо в сад?
 Онория почувствовала спазм в желудке.
 – Да, конечно. Чем скорее мы покончим с этим, тем лучше.
 Порция тут же кинулась передавать миссис Кембл указание старшей сестры, а Онория подняла взгляд к небу, по которому неслись косматые темные тучи. Еще час назад ветра почти не было, но теперь он заметно усилился.
 Чья-то теплая рука сжала ее пальцы, и Онория, опустив голову, увидела рядом братишку, которые серьезно смотрел ей в глаза.
 – Не забудь: надо целиться чуть левее и закрыть глаза.
 Онория кивнула и крепко сжала маленькую ладошку, словно благодаря брата за поддержку. Сестры не знали, что она встала на заре и упражнялась почти четыре часа, только на этот раз у конюшни, позади сада. Прикрепив к стене листок бумаги с нарисованной на нем мишенью, Онория под руководством Джорджи в качестве тренера старательно восстанавливала былую сноровку.
 – Чуть левее, я не забуду.
 – Хорошо. И пожалуйста, не волнуйся.
 В этот момент дверь распахнулась и миссис Кембл произнесла благоговейным шепотом:
 – Мисс! Маркиз Тремонт!
 Словно фокусник, извлекающий из рукава букет цветов, она отступила в сторону и торжественно указала на террасу, где стоял маркиз, как всегда, одетый в темное, с большим лакированным ящиком в руках. Лучи утреннего солнца отразились от мраморных плит, устилавших пол террасы, и отблески света упали на его черные волосы. Онория не могла сдвинуться с места. Какие у него ясные, проницательные глаза! Ей вдруг стало душно и сразу захотелось убежать.
 С трудом овладев собой, она крепко сжала ручонку Джорджи и изобразила гостеприимную улыбку.
 – Милорд!
 Поклонившись, Маркус осторожно опустил ящик на землю.
 – Как вы находите сегодняшнюю погоду?
 – Думаю, вполне подходящая для поединка. А вы?
 – Я точно такого же мнения. – Он широко улыбнулся. – Что ж, начнем?
 У Онории вдруг пересохло в горле.
 – Разумеется. – Она слегка кашлянула.
 Маркиз открыл ящик и достал лук, который оказался по меньшей мере в два раза больше, чем ее оружие. Онория даже подумала, не отменить ли поединок и не предложить ли маркизу взамен какое-нибудь другое пари...
 – Вы готовы, мисс Бейкер-Снид?
 Раздавшийся совсем рядом бархатный голос маркиза заставил ее очнуться, и она увидела, что он подошел к ней так близко, что почти касался ее платья.
 У нее часто забилось сердце. Господи, этот человек просто ошеломительно красив!
 – Онория? – Мягкий оклик Кассандры дал ей понять, что она слишком долго смотрит на своего противника. Кассандра положила руку на плечо сестры. – Я пришла пожелать тебе удачи.
 – И я, – крикнула, выходя на террасу, Джульетта.
 Онория огляделась:
 – А где же Оливия и Порция?
 – Не знаю. – Кассандра пожала плечами. – Только что были здесь.
 – Они пошли в дом, – поспешила сообщить Джульетта. – Сказали, что не выдержат волнения.
 Странно, подумала Онория. Порция так хотела видеть это состязание, да и Оливия...
 – Ну что, начинаем? – Взгляд маркиза стал серьезным. Онория сосредоточилась.
 – Да, конечно.
 С легким поклоном он сделал шаг назад.
 – В таком случае предоставляю вам право первого выстрела. Победителем считается тот, у которого из двух стрел одна попала ближе к центру мишени.
 С бешено колотящимся сердцем Онория повернулась лицом к мишени и, прищурившись, оттянула тетиву, потом прицелилась, закрыла глаза и пустила стрелу.
 Бам!
 Джордж издал победный клич. Открыв глаза, Онория посмотрела на мишень и не поверила своим глазам – стрела попала в самый центр мишени.
 Она обернулась к маркизу и, встретившись с ним взглядом, тут же отвела глаза.
 Маркиз долго смотрел на еще подрагивающую стрелу, затем внимательно взглянул на Онорию.
 – Я вижу, вы удивлены.
 Удивлена? Ну нет! Онория была поражена, изумлена, не верила собственным глазам. Ни разу за то время, пока она практиковалась в стрельбе, ее стрела даже не приближалась к центру.
 – Отлично! – весело воскликнула Кассандра.
 – Мастерский выстрел! – Джордж даже подпрыгнул от возбуждения. – Ты сделала точно так, как я тебе говорил: нацелилась чуть левее и закрыла глаза!
 Онория едва верила своей удаче – это была рука судьбы. У нее на лице появилась улыбка, сердце наполнилось радостью. Она спокойно встретила взгляд Маркуса.
 – Да, я немного удивлена.
 – Немного?
 – Ну... когда я упражнялась, у меня неплохо выходило... но не настолько.
 Разумеется, это была удача, которая обычно сопутствует новичку, но, как бы там ни было, Онория испытывала чувство огромного облегчения и благодарности судьбе.
 – Полагаю, мне нужно сделать еще один выстрел.
 – Безусловно! – В голосе маркиза проскользнул едва заметный сарказм, но Онория не обратила на это внимания и установила вторую стрелу. Руки ее чуть вздрагивали, и она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. «Целься чуть левее центра и закрой глаза», – напомнила она себе. Вдох. Целься. Закрыть глаза, и...
 Бам!!!
 Онория открыла глаза и, как девочка, запрыгала от возбуждения. У нее получилось! На этот раз стрела попала чуть левее от центра, но так близко от первой, что та тоже задрожала.
 – Вы... – Тремонт потер висок.
 – Что?
 Он покачал головой:
 – Нет, ничего. Просто показалось, что... Это из-за ветра. Мне показалось, что мишень чуть-чуть качнулась.
 – Ветер довольно сильный.
 – Да.
 Онория радостно улыбалась. Подумать только, какие удачные выстрелы! Какая жалость, что Оливии и Порции здесь нет, вот бы они обрадовались!
 С каждой минутой чувствуя себя все лучше, она ласково улыбнулась маркизу:
 – Ваш черед, Тремонт.
 Маркиз расстегнул камзол.
 – Вы не возражаете?
 Она пожала плечами, как будто ей было все равно.
 – Как вам угодно.
 Его глаза весело блеснули; освободившись от камзола, он небрежно положил его на перила террасы. Ветер тут же стал трепать камзол, как будто он был живой.
 Онория не могла оторвать восхищенного взгляда от атлетической фигуры маркиза, когда он поднял свой лук и взвесил его в руках. Солнечный свет падал на его черные волосы и точеные черты лица.
 Глядя на темные ресницы маркиза, Онория втайне вздохнула от зависти. Еще более смущали ее очертания его мускулистой руки под тонким полотном рубашки. Она и не думала, что маркиз до такой степени совершенно сложен.
 Маркус, оттянув тетиву, послал стрелу, и Онория только тут поняла, что смотрит на него, а не на мишень. Она быстро обернулась: стрела попала на добрых два дюйма правее центра.
 – Ну и ну! – воскликнула она восторженно.
 – Черт побери, но... – Маркус потряс головой, словно стряхивая пелену с глаз. – Этот проклятый ветер!
 – Ужасно мешает, не правда ли? – В этот момент Онория могла себе позволить быть великодушной. Улыбнувшись, она взмахнула рукой. – Вы готовы ко второму выстрелу?
 – Да, конечно. – Маркиз поднял лук, прижал его к плечу и выпустил стрелу. Снова раздался громкий удар, только на этот раз Онория смотрела на мишень. Странно, но именно в то мгновение, когда маркиз спустил стрелу, ей показалось, что мишень едва заметно дернулась в сторону.
 Ну и ветер! Как будто в подтверждение ее мысли, порыв ветра взметнул и швырнул на террасу охапку листьев.
 Онория увидела, что стрела маркиза попала совсем рядом с его первой стрелой – вонзилась слишком далеко вправо от центра.
 Победа!
 Издав торжествующий крик, она не удержалась и запрыгала на месте. Теперь маркиз будет помогать Кассандре, а все их тревоги остались позади! Она едва верила в свою удачу.
 В восторге сжав руки, Онория повернулась к сопернику и замерла, встретив его мрачный взгляд.
 – О, простите. Я не хотела...
 – Да нет, все в порядке. Вы справедливо радуетесь плодам своей победы. – Он неохотно улыбнулся.
 Какая у него прелестная, чарующая улыбка! Онория опасалась, что однажды, в критический момент, не сможет перед ней устоять.
 Маркус перевел взгляд на мишень, и на его лице отразилось откровенное недоумение, и когда он повернулся, Онория улыбнулась ему, не испытывая никаких угрызений совести.
 – Я уже и забыла, какое удовольствие доставляет стрельба из лука! Не желаете ли еще пострелять?
 – О нет! – Джульетта с криком кинулась к ним, но тут же смутилась и неловко засмеялась. – На сегодня вы уже достаточно настрелялись! Почему бы нам не выпить чаю или вина...
 Кассандра остановила младшую сестренку, положив руку ей на плечо.
 – Для вина еще слишком рано. Быть может, маркиз согласится с нами позавтракать?
 – К сожалению, я не могу задерживаться. – Маркус уложил в ящик лук, затем направился к мишени, чтобы забрать стрелы.
 Но Джульетта его опередила.
 – Я сама их принесу, а вы оставайтесь здесь! – Она быстро побежала к мишени.
 Онория недоумевающе посмотрела ей вслед.
 – Что-то Джульетта сегодня слишком возбуждена, – наверное, переела шоколада.
 – Мне тоже так показалось, – пробормотала Кассандра, наблюдая за тем, как поспешно Джульетта выдергивает стрелы и что-то бормочет себе под нос.
 Гость уже надевал камзол, когда Джульетта, подбежав, вручила ему стрелы.
 – Вы уверены, что не можете остаться на завтрак? – Онория внезапно почувствовала себя немного виноватой.
 Маркус с щелчком закрыл ящик.
 – Нет, благодарю вас. Я пришлю к вам своего помощника, чтобы вы могли с ним все обсудить.
 Онория сделала реверанс:
 – Благодарю вас, милорд.
 Маркиз мрачно взглянул на нее.
 – А вы довольно смелая особа!
 Онория усмехнулась:
 – Только когда побеждаю.
 – В таком случае придется мне позаботиться о том, чтобы вы не слишком часто одерживали победы. – Маркус повернулся к Кассандре, и Онории показалось, что его лицо смягчились, когда он произнес: – Счастлив был познакомиться с вами.
 Нежное лицо Кассандры окрасил смущенный румянец, отчего Онория должна была испытать удовольствие, ведь такая галантность являлась шагом в нужном направлении, но вместо этого ее вдруг охватила сильнейшая зависть.
 Маркус еще раз улыбнулся Кассандре, затем бросил на Онорию быстрый взгляд и откланялся.
 Как только он ушел, Джульетта вскинула руки и закричала:
 – Мы победили! Мы победили! – Она подхватила на руки Джорджа и закружилась вместе с ним.
 Кассандра улыбнулась Онории.
 – Каким замечательным оказалось это утро!
 – Действительно. – Онория взяла сестру под руку. – Но оно будет еще лучше, когда мне дадут позавтракать, а то я буквально умираю от голода!
 – Это из-за волнения, – пояснила Кассандра. – Идемте же, завтрак ждет.




 Глава 13



 Тогда я пошел валетом... или нет, дамой, но это было ошибкой, потому что старая ведьма сразу побила меня козырем. После этого я пошел десяткой... Нет, постойте, восьмеркой. Это тоже оказалось неудачным ходом. Она выигрывала раз за разом – должно быть, передергивала. Вы же знаете, как хорошо я играю в карты. У меня отличная память, поверьте.

    Лорд Эдмунд Велмонт – мисс Клариссе Риджторп, прогуливаясь по увеселительному саду

 – Что ты сделал?
 Маркус пригубил вино, уже жалея, что рассказал Энтони про пари.
 – Я не стану повторяться!
 – Все равно я с трудом в это верю. – Энтони покачал кудрявой головой, которая делала его похожим на рассерженного льва. – Как могла Онория Бейкер-Снид втянуть тебя в такое безумие?
 Как? Да просто сидела напротив в карете с упавшими на плечи шелковистыми каштановыми волосами и с этой притягивающей взгляд сверкающей серебром прядью, а потом взглянула на него огромными карими глазами, выражавшими откровенное презрение. Маркус едва не улыбнулся при этом воспоминании. Тогда он готов был сделать что угодно, лишь бы ее поцеловать. Хорошо еще, что она предложила всего-навсего пари. Маркус сомневался, что в эту минуту смог бы в чем-то отказать ей. Мысли о ней заставили его смягчиться по отношению к лорду Мел-тону, отчего бедный Доналдсон до сих пор еще не пришел в себя.
 Маркус улыбнулся, вспомнив, какой предстала перед ним Онория сегодня – готовая к состязанию, бледная и напряженная. Ему так хотелось подхватить ее на руки и поцелуями разгладить морщинки в уголках глаз...
 На этом месте он едва не поперхнулся и, поймав заинтригованный взгляд Энтони, поспешно пояснил:
 – Просто она предложила это пари, а я его принял.
 – И она выиграла у тебя?
 – Да. – Маркус так и не понял, как это случилось. Правда, ветер действительно был довольно сильным и мог отнести в сторону его стрелы, но... он мог поклясться, что видел, как мишень сдвинулась с места. Разве что ее тоже толкнул ветер...
 Как бы то ни было, Онория выглядела необыкновенно привлекательной: солнце золотило ее пышные волосы, отражающаяся в ее зрачках листва придавала глазам зеленоватый оттенок, а стройное гибкое тело, когда она натягивала тетиву...
 – Может, она смошенничала?
 – Онория не из таких.
 Улыбка медленно коснулась губ Энтони.
 – По-моему, ты сходишь с ума. Я имею в виду, в самом приятном смысле.
 – Схожу с ума? Вряд ли. Если бы я выиграл состязание, я бы вернул кольцо матери, так что пари было совершенно оправданным и разумным.
 – Послушай, семь тысяч фунтов для тебя не такая уж огромная сумма, и ты давно уже владел бы кольцом, если бы захотел раскошелиться. Нет, существует другая причина, по которой ты не хочешь заплатить деньги, и я думаю, что эта причина связана с женщиной. – Глаза Энтони весело сверкнули. – По-моему, она тебя заинтриговала.
 – Или я слишком много выпил.
 Энтони откинулся на спинку кресла и задумчиво, посмотрел на Маркуса из-под ресниц. Он всегда выглядел сонным, когда о чем-то размышлял.
 Маркус снова налил обоим вина.
 – Вот, – он подвинул бокал брату, – пей и перестань смотреть на меня так, как будто у меня две головы!
 Энтони взял бокал.
 – Похоже, все наоборот – твоя голова наконец двинулась в ту сторону, где ей давно следовало быть.
 – И куда же именно?
 – В сторону сердца.
 – Ты уже дважды намекал, что считаешь меня бессердечным.
 – Ну, это слишком сильно сказано. Всему причиной твоя гордость. Ты добился необыкновенных успехов, а принимая во внимание твое положение в семье, нагрузил себя слишком большой ответственностью. Думаю, все это пришло к тебе совершенно естественно; ты и думать забыл, что люди могут обладать другими интересами.
 Маркус поморщился – ему не очень-то приятно было, выслушивать такие вещи, особенно от брата.
 – Я вовсе не до такой степени горжусь собой, чтобы не заботиться о своих друзьях.
 – Но ты бы и не заметил, если бы забыл о них, верно? В этом-то все дело. Ты на все смотришь словно через какой-то непроницаемый для чувств фильтр.
 Маркус, опустил взгляд на янтарно-золотистую жидкость в бокале. Черт побери, частично Энтони прав. Он вдруг подумал о доме Бейкер-Снидов. Сразу было видно, что семья испытывает финансовые трудности, и вместе с тем их дом показался ему теплым и уютным. Он почувствовал эту атмосферу, как только переступил порог.
 А вот его собственный дом... Он оглядел огромную библиотеку. Два шкафа до самого потолка, заполненные книгами, и узкая галерея на уровне человеческого роста, тянущаяся по всему периметру помещения, великолепны. Он заплатил целое состояние итальянскому художнику, который расписал потолок фресками с изображением пухлых ангелочков и едва прикрытых одеждой граций. И все же здесь чего-то не хватало: по существу, библиотека напоминала скорее музей, чем частное жилище.
 Маркус представил себе Онорию, бледную и сосредоточенную, с едва заметно подрагивающими руками. Она так жаждала победы – не ради себя, а ради сестер, ради них она рисковала своей честью. А что он поставил на кон? Ничего... Немного времени и... все. И при этом он еще и остался недоволен.
 – Эй! – Энтони посмотрел на брата. – В чем дело?
 Маркус вздохнул:
 – Так, размышлял кое о чем.
 – И что же?
 – Да ничего. Нашедший на меня приступ человеческих чувств, думаю, скоро пройдет.
 Энтони удрученно вздохнул:
 – Я не хотел тебя так огорчить.
 – Может, поговорим о чем-нибудь другом, более интересном?
 – Конечно. Не обсудить ли нам, как ты будешь ухаживать за Кассандрой? – Голос Энтони чуть дрогнул от еле сдерживаемого смеха.
 Маркус невозмутимо посмотрел на брата.
 – Я вовсе не намерен за ней ухаживать, только окажу ей немного внимания, и все. О ней сразу заговорят, так что успех в обществе ей обеспечен – во всяком случае, так считает Онория.
 – Пожалуй, мне стоит познакомиться с этой мисс Онорией: она определенно необыкновенная женщина.
 – Я назвал ее Дианой, потому что она очень напоминает статую этой богини. Однако сама Диана очень против этого возражала.
 – Ты имеешь в виду богиню охоты Диану, ту что с луком и стрелами? – Энтони улыбнулся. – Удивительное совпадение!
 Маркус и сам об этом думал. Только в реальности не Онория за ним охотилась, а он за ней. С первой встречи у нее дома им все больше овладевало страстное желание завоевать ее.
 Странно, но всего две недели назад он мог бы поклясться, что жизнь его удалась, но сейчас он уже не был в этом уверен.
 Маркус резко выпрямился в кресле, едва до него дошло, насколько серьезно он о ней думает. Черт побери, если так пойдет дальше, чего доброго, он еще женится на этой девушке! Это будет страшным ударом для его репутации неприступного холостяка, но, кажется, с этим он уже ничего не сможет поделать...
 – Пожалуй, мне лучше избегать общества мисс Бейкер-Снид, – внезапно пробормотал он.
 – И не думай! Это было бы серьезной ошибкой!
 – Напротив, исправлением ошибки.
 – Гм... – Энтони долго смотрел на брата. – Похоже, ты ее боишься. Она заставила тебя разрушить стену, которой ты отгородился от общества.
 – Ты явно злоупотребляешь моим гостеприимством. – Маркус встал. – Мы чудесно провели время, но у меня есть дела, и я не могу их отложить.
 Энтони с усмешкой поставил бокал на столик и поднялся.
 – Как тебе угодно. Но ты бросаешь судьбе вызов, если намерен избегать женщину, к которой должно привести тебя кольцо-талисман.
 – Бога ради... Я не верю в то, что это кольцо обладает какой-то властью.
 – А я верю, – тихо сказал Энтони. – И скоро ты тоже в это поверишь. – Он загадочно подмигнул брату и вышел.
 Маркус в раздражении наполнил свой бокал. Брат вечно досаждал ему своими глупыми рассуждениями. Магическая сила кольца... Ха! Он не зеленый юнец, чтобы верить подобным глупостям!
 И все же... Каждый из его братьев по очереди носил кольцо, и именно тогда нашел свою настоящую любовь, так что, может быть... И все равно ради своей безопасности он постарается избегать встреч с мисс Бейкер-Снид, хотя бы временно.
 Приняв твердое решение, Маркус придвинул к себе стопку бумаг и погрузился в работу.
 – Что вы сделали? – Онория растерянно заморгала глазами.
 Оливия стала нервно покусывать губы.
 – Мы хотели, чтобы ты наверняка выиграла, поэтому привязали к мишени веревку. Мы знали, что ты стреляешь чуть-чуть в подветренную сторону. – Она неуверенно взглянула на Порцию.
 – И мы чуточку сдвинули в эту сторону мишень, когда ты закрыла глаза. А потом, когда выстрелил маркиз, мы вернули ее на место, но только после того, как он выпустил стрелу, – быстро добавила та.
 – Мы чуть с ума не сошли от страха, потому что он все время смотрел на мишень и хмурился. – Оливия покачала головой. – Мне показалось, что он вот-вот заметит нас!
 Онория вскочила на ноги.
 – Так вы смошенничали! Нет, еще хуже – вы заставили смошенничать меня! Поверить не могу... Как вы могли поставить меня в такое унизительное положение?
 Кассандра с мягким упреком посмотрела на младших сестер:
 – Оливия, вам с Порцией не следовало вмешиваться. Онория и без вашей помощи выиграла бы пари.
 – Я в этом не уверена, – с вызовом возразила Порция. – Маркиза считают блестящим спортсменом во всех областях, включая стрельбу из лука.
 Однако Онорию это ничуть не успокоило.
 – Какое это имеет значение! Я и сама не новичок, так что справилась бы без вашей, с позволения сказать, помощи.
 – А если бы ты проиграла? Что было бы с бедной Кассандрой? Ее мечты разбились бы, как корабль о скалы!
 Кассандра расстроенно покачала головой:
 – Своим обманом вы задели честь не только Онории, но и всех нас.
 – А вот и нет! – упрямо возразила Оливия. – Мы только совсем чуть-чуть подвинули мишень.
 – Этого оказалось достаточно, – с горечью сказала Онория. Господи, как она гордилась своей победой, а теперь выясняется, что это никакая не победа, а всего лишь наглый и постыдный обман. Когда она вспомнила, как поддразнивала маркиза, щеки ее невольно порозовели и она без сил опустилась на диван. – Что же мне теперь делать?
 – Я тоже об этом думаю, – тихо сказала Кассандра. – Невозможно принять помощь от маркиза, если она добыта нечестным путем.
 Онория мрачно поглядела на тускло поблескивающее у нее на пальце кольцо!
 – Я должна все это исправить.
 – Как? – Оливия подозрительно посмотрела на сестру.
 – Придется рассказать маркизу о том, что произошло, и принести ему извинения. Он будет торжествовать, а я... – Онория посмотрела на сестер. – Надеюсь, вы не слишком гордитесь результатом этой глупой проделки?
 Порция вздохнула и замотала головой.
 – Онория, разве ты обязана во всем признаваться маркизу?
 – А как же иначе? Или по-вашему, я спокойно воспользуюсь бесчестной победой? Кроме того, о вашей проделке могут узнать посторонние. Вы думаете, мне будет приятно, если маркиз узнает об обмане от посторонних людей?
 Оливия снова вздохнула.
 – Не знаю, за что ты на нас взъелась, но... – Ее плечи поникли. – Наверное, ты права. Мы думали только о том, как будет здорово, если маркиз проиграет, и совсем не считали это нечестным...
 – А еще мы хотели помочь Кассандре, – уныло добавила Порция.
 Онория поднялась.
 – Если вы еще раз попробуете вмешаться в мои дела, то... – А собственно, что она им сделает? – Могу вам твердо обещать, что вы об этом очень пожалеете!
 Сестры смущенно переглянулись.
 – Все ясно, – еле слышно пробормотала Порция.
 – Как скажешь. – Оливия помолчала, а потом вдруг заявила: – Если надо, мы с Порцией пойдем к маркизу и признаемся ему во всем. Почему обязательно тебе улаживать эту проблему, если виноваты мы.
 Кассандра положила руку на плечо Оливии.
  –  Это очень благородное предложение, но, думаю, Онория уладит все сама.
 На самом деле Онория предпочла бы ничего не делать, однако она по опыту знала, что бездействие только все усложняет.
 – Приличия требуют, чтобы я честно рассказала маркизу обо всем, что произошло. Может быть, он согласится на какое-нибудь другое состязание...
 Оливия просияла:
 – Ах, только бы он согласился! В следующий раз ты обязательно выиграешь, и тогда уж ему точно придется платить!
 – Когда ты хочешь поговорить с маркизом? – тихо спросила Кассандра.
 – Чем скорее, тем лучше. Я отправлю ему записку с просьбой принять меня.
 – Может, пригласить его к нам на ужин? Это было бы учтиво, к тому же у нас есть баранья нога, которую кухарка может отлично приготовить.
 Однако Онория, подумав, отказалась от этой идеи.
 – Я хочу признаться ему в обмане, договориться о другом пари и поскорее обо всем забыть. Думаешь, мне приятно видеть его за своим столом, а потом узнать, что он не пожелал простить мне эту позорную историю? Какой уж тут обед при таком настроении!
 Кассандра кивнула:
 – Да, ты права. Лучше сделать все до ужина; если он догадается обо всем сам, то уже не поверит, что мы решили ему во всем признаться.
 Порция попыталась возражать, убеждая всех, что никто не узнает об их уловке, но Онория стояла на своем: она не собиралась приглашать маркиза на обед. Чем скорее закончится этот тяжелый разговор, тем лучше, и ей не хотелось продлевать свои мучения.
 Закрывшись у себя в комнате, она написала коротенькую записку:
  Милорд  ,   я вынуждена просить вас о встрече для обсужде  ния одного вопроса  ,   имеющего отношение к нашему пари. Про  шу вас посетить меня  ,   как только у вас появится такая возможность. 
  С искренним уважением 
  Онория Бейкер-Снид. 
 Перечитав свое послание, Онория поспешила его отправить, пока не передумала, а уже через час, когда она сидела с Кассандрой в столовой и перебирала скатерти, нуждающиеся в починке, пришел ответ, и она тут же его распечатала.
  «Мисс Бейкер-Снид! 
  Я получил вашу записку с просьбой нанести вам визит для обсуждения нашего пари. Поскольку я его проиграл  ,   на  деюсь  ,   вы простите меня  ,   если я скажу  ,   что не желаю об  суждать этот вопрос. Сообщаю вам имя моего поверенного: с его помощью вы можете составить план мероприятий  ,   не  обходимых для представления вашей сестры. Со своей сто  роны обещаю появляться на любом мероприятии  ,   которое вы сочтете нужным. 
  Благодарю вас и прощайте  , 
  Тремонт.» 
 Онория чуть не выронила письмо.
 – Что говорит маркиз? – Кассандра отложила в сторону очередную скатерть.
 – Он не придет.
 – Почему?
 – Потому что рассердился.
 Кассандра нахмурилась:
 – И что ты собираешься делать?
 Вот именно – что? Не может же она сидеть и дожидаться, когда Тремонт справится со своим раздражением! Ей нужно немедленно с ним поговорить – она с ума сойдет, если не сможет сразу поведать ему ужасную правду о проделке сестер.
 Онория передала Кассандре протершуюся на сгибе скатерть и встала.
 – Папа всегда говорит, что человек не должен отступать перед трудностями. Если маркиз не желает явиться к нам, мне придется самой пойти к нему.
 – Неужели нет другого выхода?
 – В противном случае придется рассказать все его поверенному, а я этого не хочу.
 – Что ж, понятно. Можно, я пойду с тобой?
 – Лучше я возьму в качестве компаньонки миссис Кембл: не хочу, чтобы ты рисковала своей репутацией. И не волнуйся из-за маркиза: он, конечно, рассердится, но не станет меня винить – для этого он слишком рассудителен. – Онория, улыбнувшись, кивнула сестре и быстро вышла.
 По дороге она попыталась успокоить себя. Скоро она все уладит. Расскажет обо всем маркизу и, Бог даст, сумеет уговорить его на другое пари. Только что же на этот раз?
 Вряд ли он снова согласится на стрельбу из лука. Может, пистолеты? Онория не очень разбиралась в оружии, но если это не так уж сложно...
 Она тяжело вздохнула. Впереди ее ждали нелегкие переговоры. Услышав на лестнице шаги Кассандры, Онория взяла себя в руки и отправилась на поиски миссис Кембл.




 Глава 14



 Вот ведь мужчины! До чего же несносна их манера перескакивать в разговоре с одной темы на другую! Они просто не способны сосредоточиться... О, кажется, на вас новый гарнитур из гранатов? Какая прелесть! Поразительно подходит к цвету ваших волос... Да, так вот я говорила, что мужчины совершенно не способны сосредоточиться.

    Мисс Кларисса Риджторп – своей лучшей подруге мисс Сьюзен Уэлтон на балу в «Олмаке»

 Наклонив голову, чтобы спрятать лицо от сильного ветра, Онория вышла из наемного экипажа вслед за миссис Кембл и тут же увидела карету Тремонта, которая, отчаянно раскачиваясь, промчалась мимо по подъездной дорожке. Разгоряченная пара гнедых встала как вкопанная у парадного входа.
 – Это же сам маркиз, мисс! – с благоговением прошептала миссис Кембл. – Вы только посмотрите на этих великолепных лошадей!
 – Вижу. – Онория внимательно осматривала дом. Настоящий дворец, под стать своему хозяину. До чего же досадно, что она приехала сюда по столь унизительной для ее гордости причине.
 Кучер спрыгнул на землю и, оттеснив дюжего лакея, поспешил распахнуть дверцу кареты, после чего с радостной улыбкой посторонился, и из кареты появился Тремонт. Обменявшись несколькими словами с кучером, он быстро поднялся по широкой мраморной лестнице; ветер трепал его черные волосы и играл накидкой.
 Онория бросилась за ним.
 – Постойте, миссис, а заплатить? – потребовал кучер.
 – О Боже! – пробормотала миссис Кембл. – Должна я заплатить?
 – Нет, конечно. – Онория торопливо открыла свисавший с запястья ридикюль и достала деньги. – Пожалуйста, вернитесь за нами через полчаса, – попросила она кучера. Вряд ли они проведут у маркиза много времени, а платить ему за ожидание казалось ей слишком дорогим удовольствием.
 – Полчаса? – Кучер окинул оценивающим взглядом высившийся перед ним внушительный особняк, затем посмотрел на жалкую мелочь, полученную от Онории. – Может, и вернусь, а может, к этому времени я буду на другом конце города.
 – Ну, как знаете, – невозмутимо произнесла Онория, поправляя перчатку, и решительно направилась к Тремонт-Хаусу, надеясь, что никто не заметит, как отчаянно колотится ее сердце.
 Слыша за спиной учащенное дыхание миссис Кембл, Онория подошла к массивным дверям из красного дерева и вдруг почувствовала себя очень маленькой и жалкой. Конечно, она не нервничала. Это ведь был всего лишь Тремонт, и за последние годы она достаточно часто сталкивалась с ним, но не далее как вчера она обманула его. Насколько ближе ей нужно с ним познакомиться, чтобы в его присутствии чувствовать себя достаточно непринужденно?
 Собравшись с духом, она решительно постучала в дверь блестящим медным молотком и стала ждать.
 Солидный мужчина в строгом черном облачении дворецкого открыл дверь и выжидающе посмотрел на Онорию.
 – Да?
 Собрав все свое мужество, Онория твердым голосом произнесла:
 – Мне нужно видеть его светлость.
 – Он вас ждет?
 Ей показалось, что в голосе дворецкого прозвучало плохо скрываемое презрение. Вздернув голову, она холодно потребовала:
 – Пожалуйста, доложите маркизу, что его хочет видеть мисс Бейкер-Снид.
 Дворецкий перевел взгляд на стоящую позади миссис Кембл, которая, вытянув шею, старалась разглядеть резьбу, украшающую верх портика.
 – Это моя компаньонка, – коротко пояснила Онория. Чуть помедлив, дворецкий отступил вглубь и позволил ей войти.
 – Не могу обещать, что его светлость дома, но я проверю.
 Поскольку Онория только что видела маркиза, она не сомневалась, что дворецкому удастся его найти, однако не стала ничего говорить, а лишь поблагодарила его, после чего вместе с миссис Кембл прошла в холл.
 Войдя внутрь, Онория оказалась между двумя рядами ливрейных лакеев с каменными застывшими лицами. Она на минуту остановилась, пораженная неимоверным количеством слуг.
 – Пресвятая Матерь! – услышала она шепот миссис Кембл и, проследив за взглядом дворецкого, который посмотрел наверх, увидела под потолком подвешенный на толстых цепях огромный канделябр, который без труда мог соперничать с тем, что украшал Гранд-Павильон, летнюю резиденцию принца.
 – Боже мой! – воскликнула Онория. – Воображаю, как сложно его чистить!
 Лицо дворецкого несколько смягчилось.
 – В самом деле, мисс, эта работа не доставляет нам удовольствия.
 Онория невольно улыбнулась.
 – Позвольте принять у вас пелерины и капоры, – учтиво предложил дворецкий.
 – Благодарю, но... Мы ненадолго.
 Дворецкий поклонился и направился к одной из дверей, выходящих в холл, а Онория, вздохнув, сняла капор и поправила прическу. Взгляд ее упал на высокое растение с густой листвой в белой кадке. Уж здесь-то она найдет пыль, которая докажет, что это обычный дом.
 Она направилась к растению и уже протянула к нему руку, как вдруг дверь распахнулась.
 – Мисс Бейкер-Снид?
 Покраснев, Онория быстро спрятала руку за спину и повернулась к дворецкому.
 – Да?
 – К сожалению, его светлости нет дома. Не желаете ли оставить записку?
 – Нет, не желаю. К вашему сведению, я собственными глазами видела, как маркиз вошел в дом за две минуты до меня!
 Видя, что вежливое лицо дворецкого превратилось в бесстрастную маску, Онория бросила взгляд на широкую лестницу, изгибы которой вели на верхние этажи. Этот негодяй ее избегает, и всего лишь потому, что она победила в этом мужском виде спорта. Во всяком случае, так он считал.
 Она снова взглянула на дворецкого:
 – Маркиз уехал, верно?
 – Да, мисс.
 – И дома его нет?
 – Да, мисс. – Дворецкий избегал смотреть ей в лицо.
 – Странно. В таком случае, вероятно, я видела не маркиза, а его брата-близнеца.
 Дворецкий с радостью ухватился за это предположение:
 – Хотя у его светлости нет брата-близнеца, но несколько братьев у него действительно имеется. Вполне возможно, что вы видели входящим в дом именно одного из них.
 Онория коварно усмехнулась:
 – Не можете ли вы сообщить брату его светлости, что я желаю с ним поговорить и что, если мне не представится такая возможность, он очень об этом пожалеет.
 Брови дворецкого изумленно подскочили.
 – Прошу прощения... Это угроза?
 – О нет, это обещание. – Онория приблизилась к синему дивану и, усевшись на него, взяла подушку и положила ее себе на колени. – Я подожду здесь, пока вы найдете брата его светлости. И скажите ему, что я не уйду, пока он меня не примет.
 Дворецкий в нерешительности замялся, затем коротко поклонился и ушел, а спустя небольшое время на мраморной лестнице послышался стук каблуков. Стук стремительно приближался.
 Спутница Онории поспешно уселась на стул и стала усиленно обмахиваться веерам.
 – Миссис Кембл, вы хорошо себя чувствуете? Вы так побледнели!
 – Нет-нет, не беспокойтесь, все в порядке, – дрожащим голосом заверила экономка.
 В этот момент перед ними появился Тремонт, высокий и широкоплечий, отчего просторная гостиная как будто съежилась в размерах. Холодный его взгляд скользнул по Онории, затем переместился на миссис Кембл.
 Онория встала.
 – Милорд, простите меня за вторжение, но...
 – Можете не извиняться. – Он поклонился сначала Онории, затем ее спутнице. – Добро пожаловать в Тремонт-Хаус.
 Миссис Кембл, неуверенно вставшая при появлении маркиза, покраснела как свекла.
 – Я...Я...
 – Благодарю вас. – Онория едва сдерживала раздражение. – У вас очень красивый дом.
 Взгляд маркиза задержался на ее губах, затем он улыбнулся:
 – Мисс Бейкер-Снид, чем могу быть полезен?
 – О, разве я не сообщила вам в своей записке, что мне нужно поговорить с вами по очень важному делу?
 Он посмотрел на экономку, и Онория покачала головой.
 – Я могу все сказать и при миссис Кембл.
 Маркиз кивнул.
 – Конечно. – Он помолчал, о чем-то раздумывая. – Может, нам перейти в библиотеку, там гораздо теплее? – Открыв дверь и отступив в сторону, он пропустил дам вперед.
 Онория решительно направилась к дверям и вдруг оглянулась, желая удостовериться, что миссис Кембл следует за ней, затем вошла внутрь.
 Если гостиная ослепляла своим блеском, то библиотека являла собой верх совершенства. Онория скользила восхищенным взглядом по высоким шкафам, уставленным книгами в дорогих переплетах, по изящным кованым перилам, ограждающим балюстраду на уровне второго этажа, по замечательным фрескам, украшающим стены...
 Она неуверенно прошла вперед и остановилась в самом центре библиотеки, откуда был прекрасно виден расписной потолок.
 – Миссис Кембл, вам нет нужды беспокоиться за мисс Бейкер-Снид, – услышала она голос маркиза. – Я оставлю двери открытыми, а пока вы можете в сопровождении моей экономки миссис Бейтс осмотреть дом. Уверен, вы получите настоящее удовольствие, когда увидите нашу новую плиту. Повар буквально молится на нее, а миссис Бейтс утверждает, что это самая совершенная плита во всей стране.
 Ах, подлец! Нашел чем соблазнить экономку! Чертовски хитер и коварен.
 – Вы говорите, новая плита? – Последовала пауза, во время которой миссис Кембл, очевидно, переживала тяжелейшую внутреннюю борьбу. – Но мне не следует...
 – Я же сказал, двери библиотеки останутся открытыми.
 – Этого недостаточно, милорд. Что, если кто-нибудь войдет и увидит...
 – Я прикажу оставаться внутри одному из лакеев.
 Снова долгая пауза. Онория нахмурилась и решительно двинулась к дверям.
 – Что ж, – миссис Кембл тяжело вздохнула, – если вы прикажете лакею...
 – Двум лакеям! – решительно заявил Тремонт.
 – Ну тогда... Если их будет двое... – С этими словами компаньонка покинула Онорию и проследовала за миссис Бейтс на экскурсию по дому, а маркиз, пройдя к письменному столу, остановился рядом с ним и указал на стоявшее поблизости кресло.
 – Не угодно ли присесть?
 Онория мрачно взглянула на него. Если она усядется в это кресло, ее едва будет видно за огромным массивным столом. Гордо выпрямив спину, она покачала головой;
 – Нет, благодарю вас. Я лучше постою.
 – Как пожелаете. – Маркиз пожал плечами и, скрывая улыбку, сел за стол и принялся за корреспонденцию, от которой отвлекся, когда ему сообщили о неожиданной гостье.
 Делая вид, что внимательно читает письмо, он по шороху платья Онории понял, что она осторожно приближается к нему, и невольно улыбнулся.
  –  Милорд, мне действительно крайне нужно поговорить с вами.
 Он поднял на нее взгляд, делая вид, что не замечает, как раскраснелись ее щеки. Дьявол, как же все-таки он раньше не замечал красоту этой женщины, с которой так часто виделся на аукционах!
 – Говорите, мисс Бейкер-Снид, я вас внимательно слушаю.
 Она сердито нахмурилась:
 – Не изволите ли встать, а то я чувствую себя ученицей, которую вызвали в кабинет начальника школы для выговора!
 – Стало быть, в школе вы были отчаянным сорванцом! Меня это почему-то не очень удивляет.
 Онория напряглась.
 – То, что мне нужно сказать вам, довольно неприятно. Не могли бы мы... – Она огляделась. – Минутку! Вы обещали миссис Кембл, что здесь все время будут находиться два лакея.
 – Обещал. Если желаете, вы можете пригласить их – дверь открыта, и достаточно только крикнуть, чтобы они явились выслушать ваши указания.
 – Да, верно. – Онория в смущении теребила ленты чепца, а взгляд ее метался по комнате, как будто она измеряла расстояние между предметами. Наконец она снова заговорила: – Могу я спросить, почему вы отказались прийти ко мне?
 – Мисс Бейкер-Снид, вы можете спрашивать меня о чем угодно, хотя я не обещаю, что отвечу. – Усмехнувшись, Маркус встал и направился к креслам, стоявшим около камина. – Лучше давайте поговорим о том, ради чего вы посетили меня. – Он указал на кресло: – Садитесь, моя дорогая.
 Лицо Онории приобрело презрительно-высокомерный вид.
 – В чем дело?
 – Это охотничьей собаке приказывают: «Сидеть!» Я вам не собака, милорд!
 Конечно, нет! Скорее очень соблазнительная и очень умная дама. Полногрудая, с узкой талией, длинноногая, с дивными каштановыми волосами, полная огня, Онория вызывала в нем желание и одновременно гнев, но Маркус не собирался признаваться ей в этом.
 – Извините. Не угодно ли присесть, мисс Бейкер-Снид?
 – Это уже лучше, благодарю вас. – Сделав несколько шагов, Онория грациозно опустилась в кресло.
 – Итак... – Маркус усилием воли заставил себя занять кресло напротив нее. – Что вы хотели мне сказать?
 – Видите ли... – Она проглотила ставший поперек горла ком и быстро выпалила: – Тремонт, вы не проиграли пари!
 Он не сразу понял ее и даже слегка подался вперед.
 – Простите?
 – Вы не проиграли, понятно?
 – Но мы с вами сделали по два выстрела и...
 – ...оба не знали, что мои слегка взбалмошные сестры привязали к мишени веревку. Когда вы стреляли, они чуть-чуть сдвинули мишень с места. – Онория вдруг почувствовала себя так, словно у нее гора упала с плеч.
 – Чуть-чуть сдвинули?!
 – Нуда. Они думали, что...
  –  И кто же именно?
 – Это не важно.
 – Для меня – важно!
 – Порция и Оливия. Они немного романтичные, понимаете, и не подумали...
 – Черт побери! Если они сделали это, тогда... – Маркус откинулся на спинку кресла, испытывая глубочайшее удовлетворение. Значит, он не ошибся, когда заметил, что мишень сдвинулась. Если бы он не следил слишком пристально за Онорией, то скорее бы заметил непорядок. – Значит, в итоге победил я?
 – Почему это? Нет, вы не победили, этот поединок остался без победителя.
 Маркус приложил руку к губам, чтобы скрыть улыбку.
 – Право, не знаю. Если вы сжульничали...
 – Не я, а мои сестры!
 – Но ради вас.
 – Без моего разрешения!
 – Гм... Думаю, в данном случае правила чести на моей стороне.
 Онория вздернула подбородок.
 – Вздор! Я предлагаю заключить новое пари.
 – Не думаю, что это правильно. Скорее, дорогая Онория, нам следует...
 – Простите?
 Он удивленно поднял брови:
 – Да?
 – Я не давала вам разрешения называть меня по имени! – Ее глаза потемнели. – Для вас я – мисс Бейкер-Снид.
 – А я для вас – Маркус. Кажется, нам придется целый год заключать все новые пари, почему бы не избавиться от церемоний?
 – Могу вас заверить, я не намерена тратить столько времени на решение такого простого вопроса.
 – Не знаю, не знаю. – Маркиз с минуту рассматривал ее раскрасневшееся от негодования лицо. – Ну хорошо, давайте переиграем. Только на этот раз я сам выберу вид спорта.
 Онория радостно улыбнулась:
 – Отлично! И что же вы предлагаете?
 Маркус задумался. Он считался превосходным стрелком, но вовсе не хотел снова попасть в такое же глупое положение, как с луком...
 – Вам приходилось стрелять из пистолета?
 Она сразу расстроилась:
 – О, раза два, не больше.
 – А у меня сложилось впечатление, что вы так же ловко управляетесь с пистолетом, как с луком.
 – И что же вы предлагаете?
 Маркус скрестил руки на груди и улыбнулся: в голове у него мелькнула озорная идея.
 – Пожалуй, я выбираю лошадей.
 Онория недоверчиво покосилась на него.
 – Лошадей?
 – Ну да, лошадей. – Он помолчал и спросил: – А в чем дело? Вы как будто побледнели.
 – Нет, ничего. – Она закусила губу, – Я... Впрочем, не обращайте внимания.
 – Вы не ездите верхом?
 Онория покраснела.
 – Нет. У меня даже нет лошади для верховой езды. У нас только одна лошадь для экипажа, но на днях она вывихнула ногу и не может ходить в упряжке.
 – Ну, это не проблема: у меня лошадей полная конюшня. Вы сможете выбрать любую себе по вкусу, когда завтра утром приедете на состязание.
 – Я не смогу!
 – Может, тогда в субботу?
 – Не в этом дело. Просто... – Онория прижала руки к щекам, словно желая их остудить.
 – Предлагаю проехаться в парке. Тот из нас, кто сможет более ловко и красиво управлять своей лошадью, будет считаться победителем.
 – Но я не... не думала, что вы предложите состязание на лошадях.
 Ее ресницы были такими длинными, что сплетались в уголках, и маркизу особенно нравились ясные карие глаза Онории в бахроме этих темных ресниц!
 – Значит, завтрашний день вас устраивает? Думаю, чем быстрее мы покончим с этим делом, тем лучше.
 – Завтра? Я же сказала, что не смогу... – Онория поймала на себе его взгляд и вся порозовела от смущения.
 Маркиз наклонился и провел рукой по ее щеке, задержав ее там, где при улыбке появлялась очаровательная ямочка.
 – В чем дело? Вы боитесь?
 Онория резко откинула голову назад и покраснела еще сильнее.
 – Нет, конечно! Это же всего-навсего лошадь! – Несмотря на браваду, голос ее слегка дрогнул.
 – Вы правы, – мягко согласился маркиз. – Лошади – самые дружелюбные создания в мире. – Видя, что его гостья слишком сильно встревожилась, он добавил: – И кусаются крайне редко.
 Онория непроизвольно подняла руку к предплечью. Ах вот в чем дело, догадался Маркус, значит, у нее уже было неприятное столкновение с лошадью!
 Он кивнул:
 – Да, довольно болезненная вещь. На этот счет вы могли бы спросить лорда Эстершема.
 – Вы имеете в виду однорукого лорда?
 – Да, его.
 – Никогда не поверю, что Эстершем потерял руку по вине лошади!
 – Разве я так сказал?
 – Нет, но вы на это намекнули.
 – Прошу прощения. Просто из-за укуса лошади лорд Эстершем потерял палец, а не всю руку.
 – Палец?
 – Да, палец своей единственной руки. Он страшно это переживал. Впрочем, с тех пор прошло уже много лет...
 – Боже милостивый! – Онория в ужасе посмотрела на свои руки.
 Интересно, подумал Маркус, незаметно наблюдая за ней, что она теперь сделает. Признается в своем страхе? Попросит назначить другое пари? Сначала он так и думал, но теперь стал сомневаться. Как-никак мисс Бейкер-Снид отличалась крайней гордостью.
 Наконец она холодно кивнула:
 – Что ж, лошади так лошади!
 – Очень впечатляет.
 – О чем это вы?
 – О вашем тоне. Похоже, вы серьезно на это настроились.
 – Верно. И я благодарна вам за то, что вы сочли возможным заключить новое пари. Вот только... – Он ждал. Онория встала. – Полагаю, мы обо всем договорились.
 – Тогда завтра я заеду за вами, и мы постараемся довести до конца наше пари.
 Онория рассеянно кивнула, очевидно, думая о предстоящей встрече. Маркиз почти ощущал ее страх, когда она попыталась натянуть перчатку, которую неосознанно комкала в руке.
 Выждав минуту, Маркус схватил ее за запястье и взял у нее скомканную перчатку.
 – Позвольте. – Встряхнув перчатку, он расправил ее и стал натягивать ей на пальцы.
 Онория стояла, не двигаясь, как будто ее кто-то загипнотизировал, и вдруг выдернула руку, а затем, часто дыша, сделала шаг назад.
 – Благодарю, я сама справлюсь.
 – Что случилось? – Его губы чуть дрогнули. – Я испугал вас?
 Но Онория испугалась не его, а себя, когда между ними словно искра пробежала, отчего у нее учащенно забилось сердце, а мозг затуманили видения, о которых лучше было не думать. Сейчас, когда она молча смотрела на него, эта искра разгоралась в пламя, заставляя ее жаждать его поцелуев, его горячих ласк, которые способны обоих довести до безумия.
 Отойдя от маркиза, Онория стала натягивать проклятую перчатку. С трудом застегнув перламутровые пуговки, она облегченно вздохнула:
 – Ну вот!
 – Вам холодно? У вас дрожат руки.
 – Нет, мне... – Ей, напротив, было жарко, и в этом все дело! Она просто сгорала от желания уступить желаниям своего тела, но она вовсе не собиралась признаваться в этом Тремонту! Пусть поищет себе другую для насмешек. – Вы правы, мне действительно немного холодно.
 В глазах маркиза появилась озабоченность, и он с недоумением посмотрел на гудящее в камине пламя.
 – Может, вам встать поближе к огню.
 – Нет-нет, я уже ухожу...
 Он схватил ее за руки и увлек к камину.
 – Не торопитесь.
 – Но...
 – Стойте здесь. – Онория почувствовала сквозь рукава тепло его рук.
 – Тремонт, мне действительно нужно идти...
 – Черт возьми, может, вы хоть немного помолчите? Стойте здесь и постарайтесь согреться.
 Согреться?
 Но ей и так было жарко.
 – Я благодарна вам за заботу, но...
 В холле послышались возбужденные голоса миссис Кембл и миссис Бейтс, и Онория облегченно вздохнула. Ей отчаянно хотелось уйти, но не от маркиза, а от самой себя, от своих желаний, которые все больше угрожали ее самообладанию.
 Маркиз взял ее за руку.
 – Когда-нибудь, моя очаровательная Онория, поблизости не будет вашей болтливой спутницы, которая постоянно спасает вашу невинность.
 Она надменно взглянула на него:
 – А разве моей невинности что-то угрожало?
 Маркиз нагнулся и заглянул ей в глаза:
 – О да, угроза была даже очень серьезной.
 – Дверь все время была открыта, и лакеи...
 – Они, разумеется, откликнутся на мой зов, но позови их кто-то другой...
 – Но ведь вы сказали...
 – Никогда не доверяйте мужчинам – кажется, я уже говорил вам об этом. – Маркиз повернулся к дверям. – А вот и миссис Кембл! Как вам понравилась новая плита?
 Онория чуть не закипела от возмущения, пока ее сопровождающая, захлебываясь от восторга, пыталась передать свои впечатления. Миссис Кембл была до такой степени польщена вниманием маркиза, что даже не заметила отсутствия в библиотеке лакеев.
 Негодующе взглянув на хозяина дома, Онория наконец решила, что им пора удалиться. Ей еще нужно было успеть подготовиться к новому состязанию. Свое былое умение стрелять из лука она, возможно, и могла бы восстановить за один день, но как всего за один день преодолеть ужас перед лошадьми, ей было совершенно неясно.
 Стараясь не поддаваться унынию, Онория довольно бесцеремонно оборвала словоохотливую миссис Кембл и распрощалась с маркизом. А лишь когда они с миссис Кембл уселись в ожидающий кеб, она вспомнила, что Тремонт не назначил определенного часа для их состязания.
 Глядя в окошко на исчезающие вдали внушительные очертания Тремонт-Хауса, Онория вздохнула. Ах, если бы они встретились пораньше утром, и все наконец осталось позади!




 Глава 15



 Не посоветовавшись с мамой, папа пригласил на бал тетушку Беатрис. Теперь мама вынуждена терпеть ее, хотя всем известно, что эта старая бестия готова на все, только бы ей досадить! Горе тому глупцу, который вынуждает женщину выносить кого-то против ее желания! Она непременно заставит его пожалеть об этой бестактности.

    Мисс Сьюзен Уэлтон – младшей сестре мисс Шарлотте Уэлтон, одеваясь к балу

 – Может, мне попробовать незаметно для маркиза привязать ее чем-нибудь к седлу? Нед говорит, что во время сильного шторма моряки привязывают себя к мачтам или к другим надежным предметам, чтобы их не смыло в море.
 Порция с сомнением взглянула на Оливию:
 – И как она потом слезет? И что, если маркиз увидит?
 – Верно, – вступил в разговор Джордж, который возился на полу, привязывая к спине бедного Ахиллеса седло, сшитое из лоскутков ткани, которые он позаимствовал у Порции. – Если маркиз заметит, что Онория снова мошенничает, то больше его ни на какое пари не уговоришь.
 – Все равно нам нужно придумать, как ей помочь, – заявила Джульетта.
 Сидевшая у камина за вышиванием Кассандра подняла голову.
 – Вы и так достаточно ей помогли.
 – Больше чем достаточно. – Онория вошла в комнату с высокой стопкой книг и поспешила положить ее на стол, пока ни одна книга не упала.
 – Что это? – спросила Порция, подойдя к столу. Взяв первую книгу, она прочла название: «Всадник. Важные указания для профессионального наездника».
 Джульетта восхищенно воскликнула:
 – О, это отличная книга. Я уже два раза ее читала! – Подбежав к столу, она стала просматривать другие книги. – Эта тебе наверняка не понравится. – Она отложила в сторону небольшой томик. – В ней совершенно дурацкие советы по поводу обращения с агрессивной лошадью. Полная чушь!
 – Сестра, где ты взяла все эти сокровища? – поинтересовалась Оливия.
 – В библиотеке. – Онория уселась в кресло, слегка отодвинула штору, чтобы было светлее, взяла одну из книг и стала ее перелистывать.
 – Но ведь невозможно научиться по книгам верховой езде! – Оливия покачала головой. – Понять не могу, как тебе это пришло в голову!
 – Очень просто. Ездить я и так умею, но мне нужно узнать, как лучше управлять лошадью. – Онория перелистнула страницу, пытаясь найти какую-нибудь подсказку, затем подняла голову. – А вы не вздумайте мне снова помогать, слышите!
 Целых два часа Онория изучала всевозможные сведения о лошадях: чем их кормить, какие седла удобнее и даже как преодолевать небольшие препятствия. Внимательнее всего она прочитала советы относительно обращения с норовистыми и нервными лошадьми, но ее энтузиазма хватило ненадолго, и вскоре она уже с увлечением обсуждала с Джорджи идею поймать еще несколько лягушек, привязать их к игрушечной деревянной коляске, чтобы они тащили коляску, как настоящие сильные кони.
 Страхи и сомнения вернулись к ней лишь вечером, когда она легла в постель. Больше всего ее огорчало то, что она проиграет пари и предстанет в смешном виде именно перед маркизом.
 Тяжело вздохнув, Онория взбила подушку и накрылась одеялом с головой, проклиная маркиза, лошадей, а заодно и свой авантюрный нрав.
 – Далеко ли направляешься?
 Маркус остановился на ступенях и удивленно посмотрел на Энтони.
 – А ты?
 Джеббсон, уже наполовину поднявшись по лестнице, произнес извиняющимся тоном:
 – Милорд, я как раз спешил к вам с известием о приходе брата.
 – Ну, теперь я в курсе. – Маркус стал снова спускаться вниз. – Похоже ты сегодня рано встал, брат?
 – Да вот решил узнать, не согласишься ли ты поехать со мной на аукцион в Сомерсет. Лангем продает всех своих лошадей.
 Маркус жестом пригласил брата в столовую и, когда они оба уселись за стол, спросил:
 – Даже охотничьих?
 Энтони кивнул:
 – Этих в первую очередь.
 – Не понимаю.
 – Видишь ли, год назад он женился, теперь жена намерена порадовать его потомством, вот он и хочет обновить свое поместье.
 – Весьма мудро.
 – И к тому же очень своевременно. – Энтони довольно усмехнулся. – Я как раз хочу подобрать детям подходящих лошадок.
 В это время Джеббсон внес в столовую поднос, на котором лежали только что доставленные приглашения, и Маркус рассеянно просмотрел их.
 – Пожалуй, распродажа у Лангема то, что нам нужно. Я бы с удовольствием поехал с тобой, но у меня уже назначена встреча.
 – Вот как?
 – Да. Оказывается, я вовсе не проиграл свое состязание с мисс Бейкер-Снид.
 – Как это? – удивился Энтони.
 – А вот так. Оказывается, сестры Онории сжульничали с мишенью, так что результаты соревнования не засчитаны.
 – И как же тебе удалось раскрыть этот обман?
 – Сведения дошли до меня из уст самой победительницы. Она и не подозревала об их выдумке, а узнав, сразу рассказала мне об этом.
 Энтони тихо присвистнул:
 – Вот это сила характера! Лично я не уверен, что признался бы, если бы такое случилось со мной.
 Маркус был того же мнения. Он уже и так начал осознавать, что Онория во многих отношениях была женщиной необыкновенной.
 Энтони откинулся на спинку стула.
 – И что же дальше?
 – Мы договорились провести новое состязание, на этот раз – по верховой езде. Если я правильно понял по реакции леди, она не очень уверенно чувствует себя в седле.
 – Значит, у тебя будет преимущество. Правда, ты и в тот раз был уверен, что победишь...
 Маркус раздраженно отодвинул пачку невскрытых конвертов.
 – Сегодня я не нуждаюсь в твоих остротах. Мне предстоит провести два часа в обществе мисс Бейкер-Снид, так что можешь не беспокоиться – уж она-то точно позаботится о том, чтобы уязвить мое самолюбие.
 – Нет, я серьезно намерен поближе познакомиться с этой особой. Судя по твоим словам, она исключительно интересная. – Энтони лениво взял один из конвертов с золотой каемкой и осторожно его понюхал. – Боже ты мой! – Держа его двумя пальцами, он протянул конверт брату.
 Маркус презрительно скривил губы.
 – От леди Персивал! И как ей не лень писать мне по два раза на дню.
 – Шутишь! – Энтони пристально посмотрел на послание.
 – Вовсе нет. Разумеется, я ей не отвечаю.
 – Она душилась этими же духами, когда вы были вместе?
 – Нет, тогда я покинул бы ее еще раньше. Я обратил внимание на то, что чем дольше я ей не отвечаю, тем более пахучими становятся ее послания.
 Энтони осторожно взял письмо и вопросительно взглянул на брата:
 – Можно?
 Пожав плечами, Маркус демонстративно отвернулся, и Энтони осторожно вскрыл надушенный конверт, затем быстро пробежал глазами письмо и удивленно вскинул брови.
 – Она любой ценой хочет тебя вернуть.
 – И напрасно!
 – Понятия не имел, что она так в тебя влюблена!
 – Скорее в мой банковский счет. – Маркус брезгливо поморщился.
 – Эй, я бы обращался с ней поосторожнее! Покинутая женщина... ну, ты меня понимаешь.
 – Понимаю, и все-таки я предпочитаю полностью ее игнорировать. В конце концов она от меня все равно отстанет.
 Энтони недоверчиво прищурился:
 – С такими, как она, нелегко справиться.
 – Все мы таковы. Ничего, как-нибудь с божьей помощью. – Маркус бросил на стол салфетку и отодвинул свой стул. – Ну, рад был с тобой повидаться. Ты надолго уезжаешь?
 – На два, самое большее, на три дня.
 – Хорошо. Пойдем, я провожу тебя до экипажа, мне все равно нужно заглянуть в конюшню и выбрать лошадей.
 Они встали и прошли в холл.
 – Ты должен выбрать обеих лошадей?
 – Да, у мисс Бейкер-Снид нет верховой лошади, хотя, полагаю, она все равно не ездила бы на ней.
 – Кажется, она боится лошадей? В таком случае я бы не сажал ее на норовистую лошадь.
 Маркус бросил на брата недовольный взгляд.
 – Я что, собираюсь ее убивать? Мне только надо выиграть это состязание и вернуть кольцо.
 – Так какую же лошадь ты думаешь ей предложить?
 Маркус улыбнулся:
 – Очаровательная Онория будет иметь возможность испытать возможности Молнии.
 – Молнии? – Энтони остановился. – Это ты про старую кобылу нашей сестры?
 – Именно про нее. – Маркус важно прошествовал мимо брата и вышел за дверь.
 – Поверить не могу, что эта старая ленивая кляча еще жива!
 – Жива, здорова и даже ест за двоих! Сара катает на ней своего непоседливого сынишку, когда они наезжают в город, и для обоих это становится серьезным испытанием.
 Энтони засмеялся:
 – Могу себе представить! Я бы дал двадцать фунтов, чтобы только увидеть лицо мисс Бейкер-Снид, когда она узнает, какую клячу ты ей подобрал.
 Маркус тоже невольно улыбнулся.
 – Не могу же я дать ей более резвую лошадку! В конце концов, это просто опасно.
 Энтони спускался по мраморной лестнице к экипажу.
 – Да, тут уж ничего не поделаешь. А ты на какой поедешь?
 – На Демоне. В качестве препятствия я выбрал одну низкую живую изгородь в парке, через которую Демон перемахнет не задумываясь, а Молния просто остановится и будет стоять как вкопанная.
 Энтони покачал головой.
 – Вижу, это состязание ты никак не намерен проиграть!
 – Совершенно точно, – кивнул Маркус. – Когда вернешься, я дам тебе знать, как мои дела.
 – Жду с нетерпением. – Энтони поднялся в карету и, когда лакей захлопнул дверцу, тут же высунулся в окошко. – Желаю тебе удачи, брат: кажется, ты в ней очень нуждаешься.
 Маркус помахал рукой и долго смотрел ему вслед, а затем, улыбаясь про себя, направился к конюшням, где добродушная Молния мирно ждала, когда ее оседлает самая прямодушная женщина во всей Англии.
 Онория вышла из кареты и ошеломленно оглянулась на самоуверенного кучера Тремонта.
 – Боже мой!
 –Доставил вас всего за девять с половиной минут, мисс! – гордо доложил тот. – Смею думать, быстрее вы никогда сюда не добирались, верно?
 – Нет, конечно, нет! – Она потрясла головой, изо всех сил пытаясь прийти в себя.
 Маркиз спозаранок прислал за ней карету и письмо, в котором сообщал, что с ними поедут двое его друзей, так что компаньонка ей не понадобится. Ей оставалось только восхищаться его предусмотрительностью.
 Сама она даже и не вспоминала о приличиях, настолько была поглощена попытками преодолеть свой страх перед предстоящим состязанием. Ей до сих пор не удалось справиться с волнением, и будь она поумнее, она сразу призналась бы маркизу в том, что боится лошадей.
 Но самое главное, она не заключила бы с ним этого дурацкого пари. Впрочем, теперь жалеть о содеянном было уже поздно, и она тяжело вздохнула.
 – Ну наконец-то! – раздался рядом низкий, волнующий голос маркиза.
 Онория обернулась и увидела на верхней ступеньке Тремонт-Хауса Маркуса, который натягивал перчатки для верховой езды. В его внешности угадывалась какая-то мрачная красота – на нем были черные бриджи, черный камзол и черные сапоги, а единственным ярким пятном являлись белый шейный платок и рубашка.
 Невольно подтянувшись, Онория расправила изящно ниспадавшие складки амазонки, которую одолжила у Кассандры. Благодаря искусным рукам Порции костюм для верховой езды сидел на ней просто изумительно, что придавало ей храбрости.
 Маркиз подошел к ней и остановился рядом, одарив ее улыбкой, от которой у Онории перехватило дыхание.
 – Ну-с, вы готовы? Я все утро выбирал для вас лошадь.
 – О! – Она изобразила полное безразличие, хотя не сомневалась, что этот хитрец выбрал для нее самую быструю и норовистую лошадь. А если она к тому же еще и кусается...
 Ее локтя коснулась теплая рука, и она увидела озабоченный взгляд Тремонта.
 – А вот и она.
 Онория проследила за его взглядом и увидела грума в ливрее, который вел в поводу крупную черную лошадь, нетерпеливо пританцовывающую на ходу. Вдалеке виднелась еще одна лошадь, но на нее Онория уже не в силах была смотреть.
 – Господи! – еле выговорила она. – Не хотите же вы... Как ее зовут?
 – Молния.
 – Молния?
 – Да. Так ее назвала моя сестра.
 – Надеюсь, она... – Тут первая лошадь встала на дыбы, видимо, испугавшись упавшей с дерева сухой ветки, затем резко натянула повод, и ее огромные копыта сверкнули в опасной близости от головы лакея.
 Онория испуганно отпрянула:
 – Тремонт, я не могу... Вам не следовало... Понимаете, я никак...
 Он схватил ее за плечи и слегка встряхнул.
 – Что это с вами?
 – Л-лошадь. Я не могу... – Голос внезапно ей изменил, и она лишь безмолвно шевелила губами, чувствуя, что из глаз вот-вот брызнут слезы.
 Маркиз нахмурился, затем взглянул в сторону лошади и вдруг все понял.
 – О нет, Онория. Это не ваша. Демон предназначен для меня, а та, что для вас, идет следом.
 Она обернулась и получше всмотрелась во вторую лошадь.
 – Так это и есть Молния? Самая быстрая из тех, что находятся в вашей конюшне?
 Маркиз наконец отпустил ее, и в его глазах промелькнул веселый огонек.
 – Кто вам сказал, что она самая быстрая? Я не позволил бы вас искалечить, радость моя, даже ради победы!
 У Онории сразу отлегло от сердца, и все ее страхи словно ветром сдуло. Действительно, этот маркиз – очень приятный человек. Она очень волновалась о том, что ей предстояло сообщить ему о постыдной проделке своих сестер, а он принял все очень достойно и просто. Вот и сейчас, вместо того чтобы посадить ее на коня, который гарантировал бы ему победу с первого раза, он дает ей возможность сохранить ее гордость.
 При этом Онория отлично понимала, что победы ей не видать – его лошадь была такой живой и энергичной, а ее... Она даже улыбнулась, понимая, что эта мирная полусонная кляча не пробежит даже несколько шагов, не говоря уже о том, чтобы рискнуть взять даже самое малое препятствие, но зато она не внушала ей страха и не угрожала поставить в унизительное положение.
 – Ну? – с улыбкой спросил маркиз. – Как вам нравится ваш скакун?
 – Не слишком ли он упитан?
 – Что вы, это все мышцы и ни единой капли жира!
 Еле заметное подрагивание в уголках губ Маркуса чуть не вызвало у Онории ответную улыбку.
 – И спина у нее какая-то вогнутая...
 – Вероятно, такова ее природа.
 – Да, но она очень старая и как-то подозрительно кособочится. Я видела деревенские тележки, запряженные лошадьми, которые выглядели гораздо лучше. Только не подумайте, что я чем-то недовольна, – поспешно добавила она. – Надеюсь, эта лошадь не кусается?
 – Даже если она и укусит, то очень мягко. Одна из проблем Молнии заключается в том, что... Словом, у нее осталось очень мало зубов. Мы даем ей специальную пишу, чтобы она...
 Онория не верила своему везению.
 – Вы не шутите?
 – Нет. Когда-то она была любимицей Сары... – Маркиз пожал плечами. – У меня не хватило духу избавиться от нее, когда Молния состарилась. Она считает эту конюшню родным домом и, наверное, сразу погибла бы, если бы ее увезли отсюда. – Маркиз вопросительно посмотрел на Онорию. – Вы готовы?
 – Кажется, да.
 – В таком случае вперед. – Он направился к лошадям. Молния кинула в сторону Онории равнодушный взгляд, и это еще больше успокоило ее. Она не спеша приблизилась к лошади и приготовилась оседлать ее.
 Маркиз незаметно оказался рядом; когда он, легко приподняв за талию, усадил ее в седло, сердце Онории тревожно забилось.
 – Ну как? – Тремонт встретился с ней взглядом. – Вам удобно?
 Оказавшись в седле после длительного перерыва, Онория чувствовала себя не очень уверенно. Ей пришлось напомнить себе, что нужно поправить юбки, и Молния даже не шелохнулась под ней, пока она ерзала в седле, стараясь устроиться поудобнее.
 – Пока все отлично, – заверила она маркиза и весело улыбнулась, чтобы скрыть волнение.
 – Думаю, мы сделаем всего один круг, а у ворот нас будет ждать карета. Этого будет достаточно.
 Еще как достаточно, с внутренней дрожью подумала Онория.
 – Да, но я все еще не знаю условия нашей маленькой прогулки.
 – Вы должны будете проделать то же, что и я. Проигрывает тот, кто первым упадет или не сможет справиться с лошадью.
 Онория сосредоточилась.
 – Что ж, хорошо. Я готова!
 Маркиз подошел к своему коню и через мгновение уже сидел в седле, тогда как Онория, подобрав поводья, с трудом заставила Молнию сдвинуться с места. Через несколько минут маленькая процессия уже направлялась в парк: впереди маркиз на гарцующем коне, следом Онория на беззубой кляче в сопровождении грума, которому достался добродушный серый жеребец.
 – Не так уж плохо, правда?
 Онория молча кивнула. Дорожки парка были заполнены множеством экипажей, которые поминутно останавливались, чтобы их хозяева могли приветствовать маркиза.
 – Да, очень даже неплохо. – Онория осторожно похлопала Молнию по шее. – Вот только моя лошадь все время так тяжело вздыхает, что у меня сердце разрывается.
 – Она терпеть не может прогуливаться в парке и только в стойле чувствует себя спокойно и уютно.
 – Кажется, я могу ее понять. – Пытаясь устроиться поудобнее, Онория поерзала в седле.
 Тремонт улыбнулся:
 – Успокойтесь, моя дорогая, а то вы держите поводья так, как будто это змеи, которые могут вас ужалить. Пропустите их между пальцами, и все будет отлично. – Он показал ей свою руку.
 Онория не раздумывая последовала его совету и нашла, что так гораздо удобнее, но не успела она почувствовать удовольствие от верховой езды, как дорожка круто свернула, и они оказались перед небольшой кавалькадой, состоящей из трех молодых людей и ослепительно красивой блондинки, которую она не сразу узнала.
 Неожиданно столкнувшись с чужим черным жеребцом, Демон встал на дыбы, и только через несколько минут порядок был восстановлен, однако, к радости Онории, Молния как будто и не заметила эту стычку и спокойно стояла в сторонке, задумчиво жуя железные удила.
 – Эй! – возмущенно обратился к Маркусу всадник на черном жеребце. – Следите лучше за своей лошадью!
 – Я-то слежу, – раздраженно отозвался маркиз. – Неплохо будет, если и вы, Бакрем, сделаете то же самое!
 В самом деле, жеребец Бакрема то вставал на дыбы, то пятился, тогда как Демон давно успокоился.
 Дама, которую сопровождал Бакрем, дождалась, когда всадники осадят лошадей, затем обратилась к Онории.
 – Ну и ну! – воскликнула она. – Кто это у нас здесь?
 Маркиз нахмурился, услышав ее голос, однако тут же поклонился ей.
 – Леди Персивал!
 Онория сразу почувствовала, как накалилась атмосфера вокруг них.
 Внезапно женщина улыбнулась ей какой-то неприятной, кошачьей улыбкой.
 – Мисс Бейкер-Снид, не так ли?
 Онория растерялась. Откуда эта женщина знает, как ее зовут?
 Словно читая ее мысли, леди Персивал закинула голову так, что качнулось высокое павлинье перо, прикрепленное к ее модной шапочке.
 – Я видела вас на балу у Оксбриджей. Все заметили вас рядом с Тремонтом и умирали от желания узнать, кто вы такая.
 – О Боже! А мне-то казалось, что на меня никто не обратил внимания.
 Леди Персивал смерила ее холодным взглядом.
 – Так оно и было бы... при других обстоятельствах.
 Онория насторожилась. Неужели ее считают объектом легкомысленного увлечения Тремонта?
 – Не смотрите так, дорогая, – небрежно растягивая слова, произнесла леди Персивал. – Всем известно, что вы тут ни при чем. Вы из тех женщин, на которых женятся, а вот Маркусу действительно стоит об этом подумать.
 – Следите за своими словами, леди, – сверкнув глазами, отрезал маркиз.
 Леди Персивал слегка покраснела, но по-прежнему сохраняла невозмутимое выражение лица.
 – Если люди заинтересовались личностью мисс Бейкер-Снид, то лишь потому, что она была на балу самой ослепительной из всех присутствующих женщин.
 – Туше, Тремонт, – усмехнулся Бакрем.
 В глазах леди Персивал вспыхнуло раздражение.
 – В самом деле, Map... – Она поспешно приложила к губам затянутую в перчатку руку, делая вид, что оговорилась. – Я хотела сказать, лорд Тремонт. Простите, мне трудно так вас называть после... Ну, вы понимаете.
 Однако первой все поняла Онория. Вероятно, когда-то между Тремонтом и этой женщиной существовала связь, которая затем распалась. Теперь женщина стремилась отомстить ему за это.
 Разумеется, Онория сразу сообразила, кто кого бросил.
 – Леди Персивал, было очень приятно встретиться с вами, но мне с Марк... то есть с лордом Тремонтом нужно кое-что уладить. – Она обернулась к Маркусу и холодно заметила: – Не пора ли нам отправиться дальше?
 По лицу маркиза пробежало искреннее удивление, сменившееся довольной улыбкой.
 – Безусловно, дорогая, безусловно.
 Натянув поводья, Онория направила Молнию вперед, но уже через мгновение Маркус догнал ее.
 – Это был мастерский ход, – хмыкнул он одобрительно.
 – Возможно! Но все равно эта женщина чересчур много воображает о себе!
 Маркиз пристально посмотрел на нее.
 – Дела давно минувших дней, и ничего больше.
 Онория невольно смутилась и даже покраснела. Они ехали шагом и Молния шаркала копытами, тогда как Маркусу приходилось сдерживать Демона, который то и дело шарахался из стороны в сторону, заставляя Онорию нервничать. К счастью, неизменное спокойствие Молнии успокоило ее, и наконец она смогла обратить внимание на ласковые лучи солнца, пробивающиеся сквозь листву деревьев. Ясное утро переходило в прекрасный день, и пышно цветущие растения, которые яркой ковровой дорожкой тянулись вдоль всех тропинок, только оттеняли веселое пение птиц, столь приятное для слуха.
 Ее спутник не пытался завладеть ее вниманием, но казался очень довольным тем, что рядом с ней может наслаждаться отличной утренней прогулкой. Время от времени их взгляды встречались, и между ними что-то проскальзывало, какая-то вспышка тепла и... чего-то еще.
 Боже, уж не влюбилась ли она в Тремонта? По отношению к человеку из породы охотников за наслаждениями это было бы чересчур опасно. Онория без труда могла вычислить это по выражению его глаз на аукционах и по всем известным кратковременным связям с женщинами, которые он предпочитал, ловко ускользая от опасности быть пойманным в брачные сети. Он смотрел на брак как на цепи, которых старался избежать. К счастью, Онория не стремилась к замужеству, в отличие от нежной и мягкой Кассандры, которая уже сейчас готова была посвятить себя заботам о семье; она предпочитала сохранять свою свободу и независимость.
 Вскоре они оказались в южной части парка – там было сравнительно мало экипажей, и Тремонт остановил своего возбужденного коня.
 – Ну, вот мы и приехали. Теперь пора приступить к состязанию.
 Разочарование скользнуло по лицу Онории, но она заставила себя беспечно улыбнуться. Жаль, что их приятная прогулка так быстро закончилась – она впервые получала истинное наслаждение от верховой езды и от общества маркиза, поэтому не торопилась расстаться с этими приятными ощущениями.
 – И что мы будем теперь делать? – с недоумением спросила она.
 Оглянувшись, маркиз указал на низкую живую изгородь, слегка возвышавшуюся над дорожкой.
 – Сначала ее перепрыгнем мы с Демоном, а потом – вы.
 Онория кивнула.
 – Выглядит не так уж устрашающе, – небрежно заметила она, хотя не очень представляла себе, как ее жалкая лошаденка сумеет перемахнуть даже через это ничтожное препятствие. Впрочем, что толку мучиться сомнениями, и она заставила Молнию повернуться к кустам и послала ее вперед.
 Когда они свернули с дорожки на просторную зеленую поляну, Демон едва не пустился в галоп: он едва мог дождаться момента, когда ему позволят растратить накопившуюся энергию, однако маркиз легко справился с конем и заставил его умерить пыл. Тем временем лошадь Онории едва переставляла ноги, всем своим видом проявляя нежелание двигаться дальше.
 Маркизу пришлось довольно долго дожидаться у изгороди, и, когда его спутница наконец поравнялась с ним, он с улыбкой осведомился:
 – Ну как, вы готовы?
 Онория хотела улыбнуться так же весело, но вдруг внутри у нее все сжалось от страха. Что, если Молния одолеет проклятую изгородь? Господи, что же тогда с ней будет?
 – Что-то случилось? – заботливо спросил маркиз. Видимо, догадался, что она боится; почувствовав это, Онория как можно спокойнее произнесла:
 – Так, ничего... – Взгляд ее невольно скользнул в сторону изгороди, и перед ее внутренним взором мгновенно возникло жуткое видение: она вместе с Молнией бухается прямо в грязь, и рядом с ней дергаются огромные страшные копыта!
 – Онория!
 Она пришла в себя, только когда маркиз оказался совсем рядом и наклонился к ней.
 – Не волнуйтесь, умоляю вас! Если хотите, я могу прыгнуть один. – Он вдруг он перегнулся с коня и поцеловал очаровательную всадницу.
 После Маркус долго не мог понять, что его к этому подтолкнуло. Возможно, все дело было в том, что на бледном лице Онории промелькнуло выражение отчаянной паники, что страшно удивило его. Она была не из тех женщин, которые легко поддаются бессмысленному страху, поэтому, увидев ее до боли закушенную губку, он просто не совладал с нестерпимым желанием успокоить и ободрить красавицу. Он просто должен был ее поцеловать!
 Однако Демон мгновенно воспользовался тем, что хозяин отвлекся: не успел Маркус коснуться губ Онории, как он встал на дыбы и заколотил по воздуху передними ногами. Повидимому, Маркус наклонился слишком сильно, и неожиданный скачок лошади толкнул его вперед; в итоге он съехал с седла и, падая, сбил Онорию на землю.
 Еще секунду назад оба сидели в седлах, соприкоснувшись губами и слыша бешеный стук сердец друг друга, но вдруг неведомо как очутились на земле. Маркус упал на Онорию и уткнулся головой ей в плечо, а его колени ударились о землю как раз между ее ногами.
 Их тут же обдало густое облако пыли – это грум поспешил на помощь и стал ловить вырвавшуюся на свободу лошадь.
 Маркиз не мог поверить в случившееся. Щекой он ощущал отчаянное биение сердца Онории, ощущал нежный запах, исходивший от ее волос... Господи, в другое время он был бы только счастлив, что оказался с ней в такой интимной близости, но только не сейчас! Опершись на локоть, он быстро приподнялся – и услышал за спиной громкий женский хохот.
 Леди Персивал! Маркус в ужасе закрыл глаза и только теперь понял, что это – веление судьбы: злосчастный талисман поймал в свои невидимые сети еще одного Сент-Джона.
 Но черт побери, что же теперь ему делать?




 Глава 16



 А потом Тремонт поднимается и объявляет, что это они с мисс Бейкер-Снид просто праздновали свою предстоящую помолвку! Представляете, отмечать помолвку, валяясь на земле у всех на виду, – ну разве не стыд?

    Мисс Шарлотта Уэлтон – лорду Альбертсону во время котильона в «Олмаке»

 – Глазам своим не верю! – воскликнула Порция, обводя восхищенным взглядом комнату, все столы которой были уставлены вазами с цветами, подносами с визитными карточками и разнообразными коробками. В мгновение ока их скромная гостиная превратилась в какое-то дивное, праздничное видение.
 Порция радостно посмотрела на Онорию.
 – Надо же, ты и Тремонт! Кто бы мог подумать!
 – А вот я сразу догадалась! – Джульетта, занимавшаяся разборкой высокой стопки поздравлений и пригласительных карточек, гордо выпятила грудь. – Не зря Онория уже несколько недель носит это кольцо-талисман, которое со временем непременно проявляет свою магическую силу.
 Сама Онория, сидя у камина, неподвижно смотрела на пляшущие языки пламени. Внезапно она подняла голову.
 – Интересно, когда это ты узнала об этой легенде?
 – Не помню, но уже давно.
 Порция серьезно кивнула и заглянула в очередную коробку с подарком.
 – Об этом все говорят. Мы думали, что все это сказки, а оказывается, правда. – Она достала из коробки сверток и рассмеялась. – Смотрите – еще один заварной чайник. К тому времени, когда вы поженитесь, у вас будет целая сотня таких чайников!
 Однако Онория не разделяла энтузиазма сестры: она уныло глядела на кольцо, поблескивающее у нее на пальце. Не нужны ей ни несчастные чайники, ни приглашения! Она, разумеется, желала всем своим сестрам удачного замужества, но ни в коем случае не за счет утраты собственной свободы.
 Впрочем, их с Тремонтом союз вовсе не означал конец свободе, ведь их брак заключен не по любви, а под давлением сложившихся обстоятельств. Все случилось именно из-за Тремонта, который, хладнокровно объяснив, что в парке оказались свидетели постыдной сцены, тут же заявил об их помолвке, и как только грум привел пойманную лошадь, проводил Онорию домой, за всю дорогу так и не промолвив ни слова.
 Онория была слишком ошеломлена происшедшим, поэтому тоже не находила слов: она только заботилась о будущем Кассандры и вовсе не собиралась выходить замуж, тем более таким ужасным способом!
 Теперь Маркус будет воспринимать ее как обузу: если уж они с самого начала не могли найти общий язык, то когда их свяжут узы брака, отношения между ними станут еще более натянутыми и отчужденными.
 Как будто в подтверждение ее худших опасений, Тре-монт не появлялся целых четыре дня, лишь присылал короткие сухие записки, спрашивая ее мнение о различных вопросах в связи с предстоящей свадьбой. Желая избегнуть еще большего скандала, он решил провести бракосочетание как можно скорее и сам занялся всеми хлопотами, ни к чему ее не привлекая, в результате чего Онория осталась одна наедине со своими мыслями. Так и недолго с ума было сойти. На ее просьбы срочно встретиться маркиз отделывался обещаниями явиться, как только все организует.
 Самое досадное заключалось в том, что у них действительно не было иного выхода. Леди Персивал не замедлила оповестить весь город об их случайном объятии в парке, и если бы Онория отказалась выйти замуж за маркиза, то безнадежно погубила бы и себя, и сестер. Любой скомпрометированный в глазах общества человек бросал грозную тень на репутацию родственников, если только они не были достаточно богатыми или не обладали неуязвимым положением. К сожалению, у ее сестер не было ни того, ни другого.
 – Это будет грандиозная свадьба, правда? – в сотый раз спросила Порция.
 – Нет, – мягко ответила Онория, которой меньше всего хотелось становиться женой человека, который женится на ней исключительно из чувства долга.
 Она со стыдом вспомнила свой визит в Тремонт-Хаус. Не дождавшись, когда маркиз соизволит ее навестить, она не выдержала и сама отправилась к нему в сопровождении миссис Кембл, однако дворецкий сообщил ей, что хозяина нет дома.
 Онория ему не поверила: было всего девять часов утра и скорее всего маркиз еще не вставал, но ей ничего не оставалось, как только оставить ему записку и ни с чем вернуться домой.
 Тогда он даже не потрудился ответить. Онория беспокойно заерзала в кресле. В жизни она не чувствовала себя так тоскливо и безысходно. Утром ока отправила Тремонту еще одно письмо, в котором потребовала, чтобы он немедленно пришел к ней, и в противном случае пообещала снова явиться к нему в дом, где на этот раз ее не сможет остановить никакой дворецкий. Разумеется, он и это послание проигнорирует, но она хотя бы дала выход обуревавшим ее чувствам.
 Внезапно дверь открылась, и в гостиную, сияя восторженной улыбкой, вошла миссис Кембл.
 – О, мисс Онория, он приехал!
 Ну вот, наконец-то! Испытывая одновременно огромное облегчение и невероятное раздражение, Онория встала и машинально расправила складки юбки. Только теперь она сообразила, что на ней все еще надето старое платье, хотя у нее уже появилось несколько новых...
 Все в гостиной выжидательно смотрели на нее, поэтому она постаралась как можно спокойнее произнести:
 – Пригласите его светлость пройти в гостиную.
 Миссис Кембл поспешно бросилась исполнять распоряжение.
 – Но мы тоже хотим его видеть! – воскликнула Порция.
 – Да-да, – поддержала сестру Оливия. – Мы хотим приветствовать его в семье и...
 – Онории необходимо поговорить с маркизом наедине, – мягко возразила Кассандра. – У них еще не было для этого времени с тех пор, как... – Она вдруг смутилась и неловко закончила: – Со времени их помолвки.
 – Спасибо. – Онория встала и посмотрела на себя в зеркало, висевшее над камином. Волосы, конечно, были окончательно растрепаны, теперь никакие шпильки не помогут ей быстро привести себя в порядок.
 Она со вздохом заправила несколько выбившихся локонов и через минуту уже стояла перед закрытой дверью в гостиную, покусывая пересохшие губы. Ей вдруг показалось, что стук ее сердца разносился по всему дому.
 Собравшись с духом, она решительно открыла дверь: Маркус стоял посреди комнаты в плаще и со шляпой в руках.
 Подняв на нее взгляд, он слегка поклонился:
 – Доброе утро.
 Онория вежливо присела в реверансе, тут же огорчившись тому, что он, судя по всему, не намеревался долго задерживаться.
 – Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
 Ее охватила досада на то, что она попусту тратит время, пытаясь соблюсти приличия, тогда как ей так много нужно ему сказать!
 –Да, и погода сегодня прекрасная. Желаете поговорить о погоде?
 – Нет, не стоит! – Она с силой прижала пальцы к вискам. – Простите, но мы с вами невольно оказались в таком сложном положении! Поверьте, я вовсе не хотела, чтобы все так случилось!
 Маркиз молча изучал ее долгим, внимательным взглядом.
 – Вы очень расстроены?
 Онория смутилась:
 – Разумеется! Я, как и вы, не хотела этого брака.
 По лицу гостя проскользнуло выражение, которого она не поняла.
 – Что ж, полагаю, теперь нам остается только смириться с неизбежным.
 Онория невольно вздрогнула.
 – Вероятно. – Она указала на кресла перед камином, но маркиз демонстративно повернулся к дивану.
 – Пожалуй, лучше посидим здесь. Я хочу видеть ваше лицо.
 Онория не стала возражать и последовала за ним к дивану, по-прежнему чувствуя себя весьма неловко. Помолчав, Маркус вдруг произнес:
 – Вы что-то выглядите усталой. Что-нибудь случилось – я имею в виду, помимо этой досадной истории?
 Досадная история? У Онории слезы подступили к глазам, но она кое-как заставила себя сдержаться.
 – Да, я, наверное, устала. Я все время была здесь совершенно одна, не зная, как мне дальше быть.
 – Я каждый день писал вам...
 – По два предложения: «Вы желаете видеть на свадьбе орхидеи или лилии?» и «Какую церковь вы предпочитаете?» С вашей стороны это было очень любезно.
 Маркиз нахмурился:
 – Простите, если я сделал что-то не так, но меня действительно интересовали ваши пожелания.
 – Поэтому-то вы и не появлялись целых четыре дня? С того кошмарного случая вы не провели со мной и десяти минут! – Тут Онория вдруг сообразила, что они еще не женаты, а она уже устраивает ему сцену, однако на душе у нее было так горько, так тяжело... Внезапно на нее нахлынули все переживания последних дней, на ее глазах заблестели слезы, губы задрожали, и лишь невероятное усилие воли позволяло ей удержаться от рыданий...
 Увы, ее хватило ненадолго. Через мгновение слезы сами собой полились по ее щекам, и, спрятав лицо владони, Онория горько заплакала.
 Придвинувшись к ней ближе, Маркус обнял ее и, крепко прижав к груди, стал ласково поглаживать по плечу.
 Он никогда не думал, что ему придется жениться, исключительно чтобы избежать публичного скандала, но теперь, когда отступать было поздно, он в полной мере осознал свою вину. Близость Онории каким-то образом заставляла его пренебрегать свойственным ему здравым смыслом и осторожностью: именно поэтому все эти дни он старательно уклонялся от встреч, зная, что стоит ему снова оказаться рядом с ней, как он потеряет последние остатки самообладания. Это происходило с ним с самого начала их знакомства, только тогда он не отдавал себе в этом отчета. Между ними сразу возникла какая-то связь, взаимное притяжение, которые лишали его рассудительности и превращали в подобие обезумевшего от страсти глупого юнца. Разве не безумием было внезапное желание поцеловать Онорию в парке при таком стечении народа? Едва он подумал об этом, как с ужасом осознал, что, если бы ситуация повторилась, он поступил бы точно так же.
 Напрасно Маркус терялся в догадках, пытаясь понять, как ему удалось дойти до такого идиотского состояния; ответ снова и снова ускользал от него. Куда девались его жизненный опыт и трезвый расчет? Неужели это Онория заставила его так измениться?
 В конце концов тонкий, обволакивающий аромат лимона и роз, волнами поднимающийся от пышных локонов Онории, дивное ощущение ее гибкого, теплого тела незаметно рассеяли его раздражение, и тут маркиз уже не мог не почувствовать в ней нечто возбуждающее. Так было с самого первого дня, когда он явился в ее дом, чтобы потребовать возврата материнского кольца, и потом его постоянно неудержимо влекло к Онории. Сможет ли он удержаться от искушения, когда они станут жить под одной крышей, вот в чем проблема. И неужели все эти события действительно как-то связаны с таинственным воздействием злосчастного талисмана Сент-Джонов?
 Постепенно рыдания Онории стихли, слезы высохли, и она гордо выпрямилась. Теперь глаза ее выглядели зелеными, как омытая дождем свежая листва.
 Она по-детски шмыгнула носом.
 – Пожалуйста, извините мою несдержанность...
 – Пустяки. – Маркиз достал носовой платок и любезно передал его Онории, затем, откинулся на спинку дивана и стал наблюдать затем, как грациозно она вытирает глаза, обведенные темными тенями. Похоже, она была так утомлена, что ночами не могла уснуть. Он и сам чувствовал себя не лучшим образом. Ему следовало раньше навестить ее, но он боялся... Боялся, сам не зная чего.
 Маркиз посмотрел на ее руку, где на пальце поблески-ало серебряное кольцо. Если уж он вынужден жениться из-за этой пустяковой вещицы, то по крайней мере ему следует использовать это положение наилучшим образом.
 – Кстати, между нами вообще много общего, – повинуясь внезапному импульсу, проговорил он.
 – В самом деле? – Онория сложила платок и спрятала его в карман, скрывающийся в складках юбки. – Вы имеете в виду, что-то помимо заботливых матерей, которые учили нас пользоваться носовым платком?
 – Разумеется. – Маркиз усмехнулся.
 Онория посмотрела на него блестящими от еще не высохших слез глазами:
 – Ну да, мы с вами одинаково увлекаемся антиквариатом. Правда, это иногда вынуждает нас отчаянно сражаться на аукционах...
 – Верно. А представьте, если бы мы с вами были заодно... – Он выжидающе поднял брови.
 Онория улыбнулась, и в просвете между ее губками сверкнули ровные белые зубы.
 – Воображаю, что бы мы тогда натворили!
 Маркиз не отрываясь смотрел на эти розовые соблазнительные губы, невольно представляя, как они прижимаются к его губам, касаются лица, плеч...
 Его снова охватила волна желания, да так, что он с трудом заставил себя вернуться к действительности.
 – Ну, одного общего увлечения для хорошего брака вряд ли достаточно. Как по-вашему, что еще у нас общего?
 – Пожалуй... то, что и вы, и я любим выигрывать.
 – Это, к сожалению, правда. – Маркиз усмехнулся. – Только, боюсь, это сходство скорее способно восстановить нас друг против друга, чем укрепить наш брак.
 – Наверное, вы правы. – Она слегка склонила голову и лукаво взглянула на него. – Мы с вами оба очень горды и неуступчивы.
 – Что? – Он невольно выпрямился.
 – А также самоуверенны и упрямы, когда дело доходит до вещей, в которые мы верим.
 Что за дерзкая особа: она осмеливается нападать на него и при этом соблазнять самой чарующей улыбкой! Маркиз бросил на собеседницу предостерегающий взгляд, но вдруг не удержался и тоже весело улыбнулся.
 – С тем, что горды и неуступчивы вы, я, пожалуй, соглашусь, но, клянусь могилой матери, только не я!
 Тем не менее полученная нелестная характеристика не только не разозлила Маркуса, а, напротив, привела в отличное настроение.
 Неужели и правда все дело в кольце?
 Маркиз сложил руки на груди и откинулся на мягкие подушки дивана.
 – Я должен выразить протест против резкой критики моей скромной особы, тем более что вы находите такие же качества и в своем характере.
 – Видите ли... Когда-то у нас был повар, который готовил невероятно сочный мягкий ростбиф и всегда объяснял свое умение тем, что очень тщательно отбивал мясо деревянным молотком.
 Губы маркиза дрогнули.
 – Полагаю, вы намерены стать тем молотком, который смягчит мой характер?
 – Да, – мгновенно ответила она. – И сделаю это с огромным удовольствием. При совместной жизни резкие грани наших характеров станут более гладкими, это совершенно ясно.
 – И все же звучит не очень обнадеживающе.
 Онория снова стала грустной.
 – Вы правы, на самом деле я не знаю, подойдем ли мы друг другу.
 – Почему бы нет? У нас общие интересы, одинаковые вкусы, и мы обожаем поспорить – это гораздо больше того, что обычно объединяет супругов.
 Онория опустила голову, словно размышляя над его словами.
 – Что ж, может, и подойдем, если будем стараться уступать друг другу. Как вы думаете, вы способны измениться?
 – А что мне нужно поменять?
 – Ну, возможно, вам следует смягчить отношение к другим людям.
 – А вот я не хочу, чтобы мы с вами как-то изменились.
 – Это значит, вы не желаете совершенствоваться. – Онория посмотрела на маркиза с легким разочарованием.
 Маркус недовольно нахмурился:
 – Вам не кажется, что каждый сам решает, нужно ли ему совершенствоваться?
 – Нет. Это наш долг перед самими собой и перед теми, кто нас окружает, – безапелляционно заявила Онория. – Лично я всегда стремлюсь к совершенству. Мне это просто необходимо, поскольку я старшая в семье.
 – Что ж, это весьма похвально. – Маркус вдруг поймал себя на том, что любуется нежной линией ее точеной шеи, плавными изгибами женственной стройной фигуры. Незаметно для себя он придвинулся к ней ближе...
 Онория удивленно распахнула глаза, но не отодвинулась, а только смотрела на него, нервно теребя складку юбки.
 Маркиз осторожно обнял ее за талию, потом решительно усадил себе на колени и стал нежно гладить по лицу и по волосам. Онория глубоко вздохнула, и вдруг глаза ее жарко сверкнули, руки взлетели, обняв его за шею, а губы приникли к его губам.
 Он страстно целовал ее, чувствуя, как в порыве страсти тают все его тревоги и усталость последних дней. В глубине души Маркус боялся, что брак может принести им боль и страдания, но в этот момент, когда она сидела у него на коленях и он чувствовал ее гибкое горячее тело, упивался нежным вкусом ее полных свежих губ, ему хотелось только одного – чтобы мисс Онория Бейкер-Снид принадлежала ему всегда.
 Их страстные объятия и поцелуи длились, казалось, бесконечно. Маркус весь горел, охваченный нестерпимым желанием обладать ею! Боже, какое это будет блаженство! Ни одну женщину он не жаждал с такой страстью.
 Внезапно дверь широко распахнулась, и они услышали возбужденный девичий голос:
 – Онория, скажи Порции, что я...
 Глаза Онории испуганно застыли.
 – Господи! Я... Мы... Я не знала... Извините!
 В следующий момент дверь с треском захлопнулась. Онория отпрянула от маркиза, даже застонав от досады.
 – Теперь Джульетта расскажет все остальным и... Господи, что они подумают! – Дрожащими руками она стала приводить себя в порядок.
 Маркус улыбнулся:
 – Не стоит так волноваться, дорогая, я уже позаботился о том, чтобы епископство выдало мне специальную лицензию на брак, так что к концу недели мы с вами станем мужем и женой.
 Онория прижалась лбом к прохладному стеклу.
 – Значит, это произойдет уже в субботу...
 Маркусу отчаянно хотелось оказаться рядом и обнять ее, но он не посмел, опасаясь, что снова поддастся приступу страсти, и лишь сдержанно поклонился.
 – Надеюсь, что так. Я буду по-прежнему держать вас в курсе происходящего.
 Она даже не обернулась, и он, еще раз поклонившись, вышел.




 Глава 17



 Женщина всегда найдет способ испортить мужчине жизнь! Возьмите хоть мою жену: в очередной раз решив похудеть, она тут же садится на диету и требует, чтобы я следовал ее примеру! Но черта с два она дождется, чтобы я всю оставшуюся мне жизнь обходился картошкой, сваренной в уксусе!

    Лорд Альбертсон – своему другу сэру Гарри Бруксу в клубе «Уайтс», покуривая сигару после изысканного и плотного ужина

 День бракосочетания показался Онории подобием сна: она ничего не чувствовала – ни радости, ни страха, ни волнения. Как будто все это происходило не с ней.
 Утром она сидела в спальне за туалетным столиком и печально смотрела на себя в зеркало.
 Как могла она позволить себе оказаться в этой нелепой и безвыходной ситуации? Такое происходит только с бесхарактерными женщинами, готовыми забыть о самоуважении, лишь бы выйти замуж любой ценой.
 Всю ночь Онория без конца задавала себе этот вопрос, переходя от паники к безразличному спокойствию. Неужели ей придется выйти замуж за человека, который открыто ей заявил, что никогда не думал о супружеской жизни.
 Онория смахнула набежавшие слезы. Она уже давно сделала выбор между собственной свободой и будущим сестер. В конце концов, возможно, все не так уж и страшно и у них с Маркусом со временем возникнет настоящая близость. Конечно, если уж ей суждено выйти замуж, то хотелось бы, чтобы ее браку сопутствовала любовь, но так или иначе через какие-нибудь полчаса у нее начнется совершенно другая, незнакомая и непривычная жизнь, потому что она станет женой одного из самых богатых и влиятельных людей Англии.
 Дверь медленно открылась, и в комнату вошла Кассандра с маленьким букетом цветов. Заметив взгляд Онории в зеркале, она на мгновение замешкалась.
 – Все уже собрались? – Онория попыталась улыбнуться.
 – Пока нет, зато маркиз приехал десять минут назад.
 – Почему же ты не пришла за мной?
 – Он должен был приехать к десяти, – с возмущением заявила Кассандра. – Хотя ему и удалось обманом заполучить тебя, я не позволю тебе выйти за него хоть на секунду раньше положенного времени.
 Онория вздохнула:
  –  Маркиз не заслуживает такого сурового отношения – он ничего специально не подстраивал, и все произошло совершенно внезапно. Думаю, он не больше меня рад этой женитьбе.
 Кассандра удивленно посмотрела на нее:
 – Ты в этом уверена?
 – Совершенно.
 – О, Онория!
 – Нет-нет, не волнуйся, дорогая, ничего страшного не произошло, даже наоборот.
 Глаза Кассандры наполнились слезами, и она порывисто сжала руку сестры.
 – Временами маркиз выглядит таким холодным и бессердечным! На этой неделе он пришел к тебе всего один раз, а когда уходил, можно было подумать, что за ним собаки гонятся! Может, все же лучше расстроить эту помолвку?
 – И отказаться от надежды позволить вам достойно выйти замуж? Я бы не сделала этого и за тысячу фунтов!
 Кассандра на мгновение замялась.
 – Послушай, сестра, а может, ты все-таки любишь маркиза?
 Онория рассеянно погладила скромное серебряное колечко.
 – Я бы сказала, что он мне небезразличен и я даже питаю к нему уважение. Маркиз невероятно упрям, но сердце у него доброе. Когда он говорит о своей семье и братьях, у него становится такое лицо... – Она улыбнулась. – Он заботится даже об одряхлевшей лошади своей сестры, которая до сих пор живет у него в конюшне.
 Кассандра собиралась что-то сказать, когда раздался стук в дверь и в спальню влетела Порция.
 – Приехал викарий, и мы тоже готовы... – Она вдруг замолчала и в восхищении уставилась на сестру. – Ах, Онория, ты просто прелесть!
 Онория поднялась и взяла в руки букет. Она была в своем лучшем платье из тонкой белой ткани с розовым чехлом, украшенным маленькими розочками, с ниспадающими до пола изящными складками.
 – Спасибо, Порция. Ну, кажется, я готова.
 Кассандра осторожно дотронулась до ее руки.
 – Ты уверена?
 – Да, конечно. Нам нужно поспешить, нельзя заставлять маркиза ждать.
 – Послушай, если ты не хочешь...
 – Не говори глупостей, – Онория, словно отгоняя сомнения, тряхнула головой, – маркиз богат и обладает титулом, а сейчас для всех нас это главное. – Высоко подняв голову, она твердым шагом прошла мимо Кассандры и Порции и, выйдя в коридор, едва не столкнулась с Маркусом.
 – Надеюсь, вы готовы? – Его бесстрастный голос заставил ее вздрогнуть.
 Онория молча кивнула.
 – Я жду вас в холле. – С этими словами он круто повернулся и быстро вышел.
 На свадьбе присутствовали два брата Маркуса со своими женами и семьями: Энтони с Анной, Чейз с Гарриет, а также пять подопечных Энтони и два брата и две сестры Гарриет: все они, приехав в Лондон развлечься, посетить театры и посмотреть на знаменитых львов в зоосаде, неожиданно оказались гостями на свадьбе Маркуса. Сам он предпочел бы провести эту церемонию еще более скромно, но, выйдя из собора с лицензией на брак, к крайней своей досаде, нос к носу столкнулся с Чейзом. В результате на свадьбе оказалось почти столько же родных и близких Сент-Джонов, сколько и Бейкер-Снидов.
 Церемония прошла гладко и без задержек. Невеста была необыкновенно хороша в платье жемчужного цвета, которое мягко оттеняло ее серебристую прядь и подчеркивало тонкие, благородные черты лица, однако Маркус по этому поводу не испытывал никакой радости. Впрочем, какое имеет значение, если она выходит за него замуж, не только желая сохранить доброе имя своей семьи, но и из-за его богатства и титула? Как правило, люди вступают в брак именно из этих соображений, да и сам он в свое время полагал, что будет руководствоваться подобными мотивами.
 И все же Маркус бросил взгляд на невесту, но лицо ее оставалось непроницаемым, взгляд отчужденным, как в ту минуту, когда он столкнулся с ней в коридоре.
 В конце концов тот отчужденный взгляд начал его тревожить. Сначала он отнес его за счет волнения Онории, но когда холодность не оставила ее и во время завтрака, последовавшего за свадебной церемонией, его тревога возросла.
 Маркиз отлично понимал, что в данных обстоятельствах брак не мог казаться Онории привлекательным, но с ее умом и здравым смыслом она все же могла бы постараться увидеть положительные стороны их союза и примириться с ним, как это сделал он!
 Что до него, его по-прежнему неудержимо влекло к ней, и за последнюю неделю ему стало еще труднее обуздывать свое нетерпение. Именно мысль о том, что скоро эта прелестная женщина окажется у него в постели, заставляла маркиза забыть обо всех огорчениях, связанных с вынужденным браком, и с нетерпением дожидаться окончания церемонии. Сидеть рядом с ней за столом, видеть, как ее полные губы касаются ободка бокала, чувствовать случайное прикосновение ее колена, ощущать волнующе дивный аромат ее волос – все это доводило его почти до безумия.
 Как только позволили приличия, Маркус неожиданно для всех начал прощаться. Не обращая внимания на усмешки братьев, он позволил Онории обнять сестер, а затем быстро повел к ожидающему экипажу.
 У широко распахнутой дверцы кареты их уже ждал Гербертс.
 – Вот и вы, хозяин! Хороший денек, верно? – Как только Онория приблизилась, он опустил лесенку. – Боже, миледи, какое на вас потрясающее платье! А бриллианты на ваших туфельках – я таких никогда не видывал!
 Он еще долго мог бы продолжать в том же духе, но Маркус, сунув ему несколько серебряных монет, грозно произнес:
 – Берись за дело и не трать время попусту!
 Гербертс просиял и тут же многозначительно подмигнул:
 – Не терпится, верно? Понимаю, ваша светлость, как же иначе!
 У Маркуса возникло неприятное впечатление, что еще немного, и этот нахальный тип подмигнет ему и фамильярно ткнет в ребра, поэтому он решил на досуге как следует приструнить нахала.
 Усевшись напротив Онории, Маркус на всякий случай спросил:
 – Гербертс, ты знаешь, куда ехать?
 – А как же, хозяин! В охотничий домик. Лорд Брэндон тоже очень любил это место, и как-то раз даже...
 Не дослушав, маркиз резко захлопнул дверцу, и вскоре карета, тяжело качнувшись, тронулась с места.
 Сидя в карете, Маркус почувствовал себя значительно спокойнее, но даже теперь он с трудом сдерживал себя. Какой бы смелой ни была Онория, она все еще невинна, и он хотел, чтобы первая ночь близости осталась в ее памяти самым дорогим воспоминанием.
 Что до Онории, то она безуспешно пыталась найти какие-то слова, чтобы смягчить ту напряженность и скованность, которая чувствовалась между ними весь день, но не находила их, подавленная свершившимся фактом: она вышла замуж за человека, которого едва знает.
 Не в силах дольше выносить напряженное молчание, она судорожно искала тему для разговора, но что она могла ему сказать? Что сожалеет о произошедшем и не думала его принуждать...
 – Господи, только не смотрите на меня так! – внезапно услышала она и покраснела.
 – Простите. Я просто...
 Маркус неожиданно перегнулся к ней, подхватил за талию и, опустив себе на колени, обжег горячим дыханием.
 Онория была просто оглушена наплывом необычных смущающих впечатлений.
 Маркиз поднял голову и ласково улыбнулся:
 – Если бы ты знала, как я мечтал обнять тебя!
 – Правда? – Сердце у Онории дрогнуло. – Но ты пришел всего один раз!
 – Всему виной моя неспособность сдерживаться... Видишь ли, – он неловко усмехнулся, – ты слишком сильно на меня действуешь.
 Карета резка качнулась, и Маркус крепче прижал ее к своей широкой груди. Онория прикрыла глаза, наслаждаясь доселе неведомым ей чувством уюта и сознанием, что ей теперь есть к кому прислониться.
 Их снова подбросило, на этот раз так резко и внезапно, что Онория слетела бы с колен маркиза, если бы он ее не удержал.
 – Чертов Гербертс! – Маркус устремил на крышу кареты мстительный взгляд.
 – Твой кучер в самом деле правит как-то очень странно!
 – Кошмарный тип! Я собирался вышколить его, прежде чем вернуть брату, но начинаю думать, что это невозможно. Он не запоминает ничего из того, что я пытаюсь ему втолковать... Впрочем, поговорим лучше о нашем браке.
 – Да-да. – Онория набрала в легкие побольше воздуха, каждой клеточкой своего тела ощущая Маркуса – его крепкие мускулистые колени под собой, его руки у себя на талии, его широкую грудь у своей руки. Сжигавшее ее пламя стремительно распространилось внизу живота.
 В смятении она произнесла первое, что ей пришло в голову:
 – Я сказала сестрам и брату, что они будут жить с нами.
 – Конечно.
 Она испытующе посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.
 – Должно быть, на первых порах тебе будет не очень легко.
 – Напротив, я сам вырос в очень большой семье.
 – Да, но это было давно.
 Маркус пожал плечами.
 – В Тремонт-Хаусе столько места, что я даже знать не буду, дома ли родственники.
 Хотя Онория испытывала по этому поводу определенные сомнения, она сочла за лучшее не разуверять мужа... по крайней мере пока.
 – А чего ты ожидаешь от меня как от жены?
 Ей показалось, что своим вопросом она поставила его в тупик, но это длилось только мгновение. Затем он медленно произнес:
 – Полагаю... вот этого. – С этими словами Маркус легко коснулся ее груди.
 Онория резко втянула воздух, но все же нашла в себе силы сказать дрожащим голосом:
 – Я... кажется, понимаю.
 – Тебе приятно? – Он начал нежно поглаживать ее груди, отчего у нее внезапно напряглись и затвердели соски.
 –Да, очень. Маркус... как ты думаешь, нам есть что еще обсудить? Я только хотела знать, чего ты ждешь от меня?
 – Еще? – Он нахмурился. – Ну, не знаю. Чтобы ты следила за слугами, если это не будет для тебя слишком обременительным. У меня есть отличный повар из Франции, Антуан, и Джеббсон, дворецкий...
 – Я не совсем это имела в виду. Что ты ожидаешь от меня как от жены? – Она тоже затаила дыхание в ожидании его ответа.
 – А, понимаю. Что же, надеюсь, ты выполнишь свой долг и подаришь мне наследника и всегда будешь мне верна. А еще, я буду выдавать тебе значительную сумму на все необходимое и мелкие расходы, чтобы ты ни в чем себе не отказывала. – Он помолчал. – И разумеется, я стану покровительствовать всем твоим сестрам, к чему ты все время так стремилась...
 Онория совершенно растерялась. Казалось, она должна была чувствовать себя довольной, даже счастливой: маркиз предложил ей все, о чем только могла мечтать женщина. Но...
 Она постаралась проглотить застрявший в горле комок.
 – А после того как я подарю тебя наследника? Что будет дальше?
 – Ну...
 Карета обо что-то с шумом ударилась и подскочила, после чего резко коснулась земли всеми колесами. При этом Маркуса подбросило чуть ли не под самый потолок.
 – Чтоб он провалился, этот Гербертс!
 Онория вцепилась в мужа обеими руками, гадая, что случится раньше: им все же удастся добраться до места или они опрокинутся в канаву.
 – Не бойся. – Словно прочитав ее мысли, Маркус усмехнулся. – Этот малый хоть и негодяй, но при этом очень ловкий кучер. – Он еще ни разу не перевернул карету. Вот только ездит он прямо-таки с бешеной скоростью.
 Онория немного расслабилась, вновь с наслаждением чувствуя, как его руки поглаживают ей спину. Чуть осмелев, она решилась расстегнуть верхнюю пуговку на его жилете.
 – Ты не ответил на мой вопрос: что случится после того, как я подарю тебе наследника? Я стану свободной и смогу делать все, что мне заблагорассудится?
 Он нахмурил брови:
 – То есть ты желаешь, чтобы потом мы с тобой пошли каждый своей дорогой?
 Она слышала у своего уха его резкий голос и руки его уже вовсе не ласково сжимали ее.
 Онория закрыла глаза, пытаясь прогнать слезы, понимая, что никогда не сможет уйти от него, потому что уже отдала ему свое сердце. Она не могла приказать себе не любить Маркуса. Отныне, когда они стали супругами и будут какое-то время существовать под одной крышей, ей предстояло постоянно мучиться от неизбежных страданий, не встречая с его стороны ответного чувства...
 К счастью, пока не настала пора боли и страданий, она имеет право насладиться тем, что он способен ей дать.
 Постепенно экипаж выровнялся, и тут Маркус неожиданно начал целовать ее с такой же страстью, как неделю назад. Он целовал ее как безумный, изо всех сил прижимая к себе и гладя дрожащими руками по волосам, по спине, по плечам.
 Вскоре его руки переместились вниз, нашли чувствительное место между бедрами и коснулись его сквозь одежду. Онория беспокойно заерзала у него на коленях, чувствуя, как ее сжигает жар желания.
 Резко отдернув руку, Маркус коротко приказал:
 – Ну-ка разденься.
 – Как? Прямо здесь?
 – Мне все равно. – Он пристально смотрел ей в глаза. – А тебе?
 Онория молчала. Теперь ей тоже было все равно. Она знала только, что страстно хочет его, хочет его близости гораздо дольше, чем готова была признаться себе, и не задумываясь подняла руки к ленточке за плечами...
 Не успела она очнуться, как ее тщательно выглаженное платье лежало на противоположном сиденье, а на ней оставалась одна лишь тонкая рубашка.
 – Позволь мне, – охрипшим голосом проговорил Маркус.
 Едва он стянул с Онории и отбросил в сторону рубашку, а ее тела коснулся прохладный воздух, как соски грудей напряглись и Маркус, застонав, быстро опустил голову. Коснувшись углубления между грудями, он нежно втянул ее сосок, и словно искра промчалась по всему ее телу, отчего Онория крепко вжала пальцы в его мощные плечи.
 – О Боже! – едва слышно выдохнула она.
 Маркус коснулся дрожащей рукой ее колена, затем поднялся выше, и его рука замерла. Тогда Онория раздвинула бедра, и его пальцы коснулись крутых завитков.
 Он поднял голову и посмотрел на нее потемневшими от страсти глазами, а потом медленно, осторожно проник в таинственную глубину и нащупал центр, откуда расходился волнами сжигающий жар.
 Онория со стоном выгнула спину, чувствуя себя полностью во власти безумного желания, и вдруг крепко стиснула бедра, зажав его руку.
 – Ты тоже должен раздеться...
 – Ты правда этого хочешь?
 – Я хочу тебя. Пожалуйста...
 Этого было достаточно. Маркус поспешно пересадил Онорию рядом на сиденье и, не отрываясь от ее губ, уже через мгновение оказался совершенно обнаженным.
 В следующую секунду они крепко сплелись телами, вздрагивая в едином ритме.
 Маркус придавил ее к мягким подушкам сиденья, и Онория почувствовала упершийся в нее напряженный пенис.
 – Скажи «да»... – из последних сил сдерживая себя, произнес он лихорадочным шепотом.
 Онория ответила ему единственным способом, которым могла: обвив ногами его талию, она приникла к нему всем телом и ощутила, как он проник в ее влажную и горячую глубину. Затем мышцы ее стали растягиваться и внезапная острая боль заставила ее на мгновение замереть.
 – Не отпускай меня, – выдохнул он ей на ухо, обжигая горячим дыханием.
 Она с готовностью повиновалась, прижимаясь к нему все сильнее, не обращая внимания на боль.
 Еще один толчок, и Маркус тоже замер. Мгновение они лежали неподвижно, прижимаясь друг к другу, чувствуя, что там, где их тела соприкасались, выступил жаркий пот. Затем он ожил и одним сильным и резким толчком проник в самую ее сокровенную глубину, рождая в ней такую сильную боль, что Онория не выдержала и закричала. Тогда он заглушил ее крик страстным поцелуем, и она невольно ответила на него, прижалась к нему, отдаваясь ритмическим движениям. Каждый новый толчок был восхитительным, каждый удар доставлял ей болезненно-сладкое наслаждение.
 Теперь она оказалась во власти неведомых ранее ощущений и двигалась так же быстро, как и карета. Казалось, между ними существовала какая-то связь: чем быстрее двигался внутри ее Маркус, тем стремительнее неслась вперед карета, и при каждом толчке Онория испытывала острейшее наслаждение.
 Жаркая реакция Онории стала для Маркуса утонченной пыткой, когда резкий поворот бросил их набок. Он простонал и проник еще глубже внутрь ее, а ее внутренние влажные мускулы стиснули его так, что он едва мог вынести. Не обращая внимания на боль, он продолжал следовать стремительному темпу...
 К счастью, Онория оказалась такой же страстной, как и он, и, достигнув оргазма, взорвалась восторженными криками. Маркус уже не мог сдерживаться; охваченный небывалым восторгом, он излил всего себя в ее нежную горячую глубину.
 Ему было неведомо, сколько времени они оставались в таком положении: слитые воедино телами, задыхающиеся, в то время как карета продолжала мчаться вперед. Наконец Маркус почувствовал, что они замедляют ход, и поднял голову. Должно быть, они приближались к узкой дороге, которая вела к охотничьему домику. Теперь уже близко.
 Приподнявшись на локте, Маркус с восторгом посмотрел на новобрачную. Глаза ее были закрыты, опущенные ресницы отбрасывали на пылающие щеки густую тень.
 Она оказалась невинной, как он и думал. Мысль о том, что он стал первым мужчиной, который ее ласкал, привела Маркуса в такой восторг, что он готов был вскочить на крышу кареты и оповестить об этом весь мир.
 Он провел пальцем по ее щеке, и она повернула к нему лицо, наслаждаясь его лаской. Сердце его дрогнуло от этого доверчивого движения.
 Маркус предполагал, что после того, как он научит Оно-рию всем таинствам любви, она сможет стать страстной любовницей, но она с самого начала так естественно, с такой готовностью отвечала на каждое его движение, так стонала, обнимая, подбадривая и подгоняя его, что он невольно задумался, какой же она будет, когда приобретет хоть какой-то опыт? По его телу пробежала приятная дрожь предвкушения. В самом деле, этот брак может стать судьбоносным. Погладив материнское кольцо на ее пальце, Маркус поразился тому, каким горячим оказался на ощупь металл; казалось, он был живым...
 Онория вздохнула, ее припухшие губы расплылись в утомленной и сладостной улыбке.
 – Как вы себя чувствуете, мадам? – Маркус поцеловал ее в щеку.
 Глаза ее широко распахнулись.
 – Достаточно хорошо... Это нормально?
 Маркус засмеялся:
 – Разумеется.
 По ее лицу пробежала восторженная улыбка.
 – И так будет каждый раз?
 – Насколько я знаю, да. Не хотелось бы возвращаться к прозе жизни, но нам придется одеться, так как мы уже почти приехали. Я с удовольствием провел бы в этом домике не одну ночь, но для дела лучше как можно раньше вернуться в Лондон, чтобы поскорее появиться в обществе. Это быстрее остановит всякие сплетни.
 Онория вздохнула:
 – Я и забыла о скандале. А долго будут сплетничать, как ты считаешь?
 – Уже нет, если мы вернемся и сделаем вид, что женились по любви, – тогда просто не о чем будет сплетничать. – Маркус поймал на себе вопросительный взгляд Онории. – Ты, кажется, собираешься что-то сказать?
 – Так не хочется возвращаться ко всему этому... Но делать нечего.
 Он прижал палец к ее губам.
 – Не будем торопиться, у нас впереди целая ночь. Потом мы вернемся домой и смело встретим то, что уготовила нам судьба.
 По лицу Онории Маркус видел, что ей хочется что-то возразить, но, помолчав немного, она кивнула.
 – Ты прав, не будем сегодня об этом думать. – Она собрала вещи и стала не спеша одеваться.
 Настроение у Маркуса поднялось, и он тоже принялся одеваться, закончив как раз в тот момент, когда Гербертс остановил карету у охотничьего домика.




 Глава 18



 Я не удивлюсь, если окажется, что старая дура завещала все состояние мерзкому попугаю, которого просто обожала! Лучше держать в доме целую стаю обезьян, чем это страшилище!

    Сэр Гарри Брукс – леди Тистлуэйт, дородной, увешанной драгоценностями даме, во время похорон богатой тетушки леди Вильгельмины Фротерстон

 Спустя две недели карета маркиза вновь мчалась по городу. Маркус небрежно развалился на подушках; недавно он обнаружил, что если во время поездки с Гербертсом позволить своему телу расслабиться и не сопротивляться отчаянным броскам из стороны в сторону, то потом чувствуешь себя гораздо лучше.
 Ему до сих пор не верилось, что он стал женатым человеком. Они с Онорией полностью насладились уединением в охотничьем домике, но стремление поскорее остановить пересуды по поводу их внезапного брака вынудило молодых уже наутро вернуться в город, где им пришлось пережить головокружительную череду визитов, балов и музыкальных вечеров. В результате вокруг только и говорили об очаровательной жене маркиза, о ее милых сестрах, и прежде всего о Кассандре, которая обещала стать первой красавицей сезона.
 Маркус улыбнулся, с удовольствием вспомнив о своей хитрой уловке: на одном из вечеров он доверительно признался леди Кэрлайсл, что намерен дать в приданое Кассандре двадцать тысяч фунтов. Дальнейшее нетрудно было предсказать. Леди Кэрлайсл тут же выдумала какой-то предлог, чтобы распрощаться с маркизом и, рискуя потерять достоинство, чуть ли не бегом проследовала в зал, полный гостей. Глядя ей вслед, Маркус едва удерживался от смеха.
 При этом Маркус не то чтобы не жалел, а даже радовался, что в его доме поселились родственники жены... Вот только сама Онория ставила его в тупик. Она не обманула его ожиданий и действительно оказалась пылкой и страстной любовницей, с готовностью отзывающейся на его ласки, однако помимо интимных моментов она держалась с ним с прохладной вежливостью и отчужденностью.
 Маркиз беспокойно заерзал на сиденье, машинально схватившись за свисавшую с потолка кареты петлю, когда экипаж сильно подбросило на ухабе. Если бы до свадьбы его спросили, какое поведение жены для него предпочтительнее, он наверняка перечислил бы все те качества, которые теперь нашел в Онории. Она всегда была любезной, вежливой, постоянно улыбалась ему... вот только улыбка ее была какой-то механической, лишенной тепла.
 И при этом со своими близкими Онория искренне и весело шутила, охотно участвуя в их добродушных розыгрышах. Маркус с завистью смотрел, как она дружески треплет Джорджа по волосам, нежно обнимает Кассандру. Неожиданно ему стало мало ее любезности и собранности, и вместо любезной компаньонки в любовных делах он захотел вдруг увидеть в своей жене прежнюю, живую и колкую Онорию.
 Маркиз со вздохом откинул голову на подушки. Сначала он объяснял себе поведение жены обычным послесвадебным волнением и усталостью, но и две недели спустя она попрежнему была с ним крайне сдержанной и замкнутой.
 Устремив за окно невидящий взгляд, Маркус поморщился, чувствуя болезненное стеснение в груди. Может быть, Онория просто еще не привыкла к новым условиям жизни? При всем приятном оживлении, которое внесла в Тремонт-Хаус ее шумная семья, порой его охватывала досада от того, что он никак не мог застать Онорию одну. К тому же сейчас им приходилось много бывать в свете, что изрядно утомляло обоих.
 Ему оставалось только надеяться, что его семейная жизнь наладится сразу после бала, который должен был состояться через неделю. Идея устроить бал принадлежала Энтони, а Маркус решил, что это наиболее удобный случай официально представить Онорию свету. К тому же в Тремонт-Хаусе уже давно не давали балов, так что он определенно был в долгу у общества.
 Карета замедлила ход и остановилась. Гербертс быстро спрыгнул со скамейки, открыл дверцу, и Маркус, спустившись на землю, взглянул на часы и усмехнулся:
 – Великолепно! Долетели еще быстрее, чем в прошлый раз.
 – Я старался, милорд. – Гербертс довольно улыбнулся, ощерив беззубый рот.
 Маркус выудил из кармана гинею.
 – Держи! Кстати, у меня для тебя новость: брат написал, что он вынужден снова задержаться в Италии, возможно на целый месяц.
 – Да, ему не позавидуешь! Я знаю, что он недолюбливает отца своей жены, но ведь...
 – Постой! Ты сказал, что Брэндон не любит отца жены?
 – Верно, и он прав. Этот тип еще тот прощелыга: представляете, как-то раз украл монеты с глаз покойника!
 – Ну, тут ты и сам не удержался бы!
 – Только если бы меня нужда приперла, а он сделал это ради смеха!
 – Тогда мне совершенно непонятно, почему Брэндон поехал в Италию.
 Гербертс удивленно моргнул.
 – Почему? Ради своей миссис, конечно! Куда ей одной-то, без него! Я даже скажу... – Он вдруг перевел взгляд за спину Маркуса. – Прямо удивительно! Похоже, сегодня нас здесь не ждут...
 Маркус оглянулся. Парадные двери были широко распахнуты, а за ними стояла зловещая тишина.
 У него сердце словно оборвалось.
 – Черт возьми! – Он стремительно взбежал по лестнице и закричал что есть силы: – Эй, кто там есть!
 Когда на пороге белой гостиной появилась Онория, его словно омыло волной облегчения – он подбежал к ней, крепко обнял и поцеловал в губы.
 Раздавшийся за его спиной смех напомнил ему, что Онория не одна в доме, и он неохотно выпустил ее из объятий.
 – Извини, я не знал, что мы не одни.
 Она неуверенно повела вокруг рукой.
 Вокруг на стульях, потупив головы от смущения, сидели все ее сестры, а в центре комнаты стоял бледный и растерянный Джордж. Повар Антуан и дворецкий сверлили мальчугана мрачными взглядами.
 Маркус подошел ближе.
 – Что-то случилось? Дверь нараспашку, и лакеи куда-то подевались...
 – Милорд, это я виноват в том, что дверь открыта, – в замешательстве признался Джеббсон. – Я попросил лакеев кое в чем помочь и не имел времени проследить за дверью.
 – И где же они?
 – Ищут Ахиллеса, – неуверенно ответила Онория.
 – Лакеи?
 – Именно. Дело в том, что некоторые из них тоже держат лягушек в качестве домашних питомцев и за последнее время часто помогали Джорджу найти Ахиллеса. Только, кажется, на этот раз он попросту сбежал. – Она бросила взгляд на Джеббсона, словно призывая его в свидетели.
 Дворецкий поспешно выступил вперед.
  –  Милорд, на самом деле проблема не в лакеях, которые сейчас в саду ищут лягушку мальчика. Проблема с Ан-туаном. – Он скосил глаза на повара. – Полагаю, он сам расскажет его светлости о своих проблемах.
 – Какой смысл? – Антуан воздел руки к небу. – Я больше ни минуты не останусь в этом доме. Раз решил – значит, кончено!
 Порция с мольбой посмотрела на Маркуса:
 – Пожалуйста, не отпускайте его, ведь уже через два дня бал и мы не успеем подыскать другого повара!
 – К тому же никто не способен печь такие изумительные пирожные, как Антуан! – Кассандра просительно улыбнулась повару.
 Казалось, Антуан не устоит перед ее чарами, но тут Джордж стал переминаться с ноги на ногу, чем привлек к себе всеобщее внимание.
 – Ты! – вскричал повар, обвиняющим жестом указав на мальчика. – Это все из-за тебя! И ты еще смеешь отрицать свою двуличность!
 Онория подошла и встала рядом с братом.
 – Джордж, ты должен понять, что поступил неправильно!
 Мальчик упрямо сжал губы.
 Антуан кинул на него разъяренный взгляд и обернулся к Маркусу:
 – Милорд, когда я принял эту должность, мне дали понять, что в доме детей нет.
 – Их и не было... в то время.
 – И теперь не должно быть. Я не могу спокойно работать в кухне, когда весь дом стоит вверх тормашками, понимаете, не могу!
 – А что же все-таки произошло? – поинтересовался маркиз.
 Антуан вздохнул:
 – Понимаете, я начал печь сдобные булочки для миледи...
 – Которые мне очень нравятся, – поспешила вставить Онория.
 Антуан поклонился ей и тут же сердито посмотрел на Джорджа.
 – Итак, я начал печь, и вдруг вбегает этот мальчик и заявляет, что я запек в тесте его дурацкую лягушку, а потом начинает разрывать на части мои красивые булочки! Он уничтожил их все до одной!
 Джордж виновато взглянул на Маркуса.
 – Ахиллес любит прятаться в ларе с мукой. Он был там всего за несколько минут до этого, и я подумал...
 – Можете себе представить, эта грязная жаба...
 – Никакая он не жаба, а лягушка! – обиделся Джордж.
 Повар поднял вверх палец.
 – Так вот, эта жаба сидела в ларе с мукой, а мальчик все знал и ничего не сказал мне об этом!
 Джордж потер ухо и вызывающе взглянул на повара.
 – Да, потому что ему там нравится. И он вовсе не жаба, а лягушка, или лягух, очень даже хороший!
 – Джордж! – одернула его Онория.
 – Пожалуй, малец и правда чересчур избалован, – тихо, так чтобы его могла услышать только жена, заметил Маркус.
 Онория недовольно посмотрела на него:
 – Если не можешь помочь, лучше не вмешивайся. – Она снова повернулась к повару: – Мсье Антуан, Джордж сейчас же извинится перед вами.
 – Мне недостаточно его извинений, – отрезал повар. – Я требую удовлетворения!
 – Что значит удовлетворения? – Джордж нахмурился.
 – Сейчас я тебе все объясню! – живо вмешалась Порция. – Ахиллес принадлежит тебе, верно?
 – Верно.
 – И он сделал что-то нехорошее...
 – Может быть, – неохотно признал мальчик, обиженно поглядев на повара.
 – Тогда ты, как его хозяин, должен все уладить. Маркус озадаченно потер затылок.
 – Антуан, Джордж может каким-то образом восстановить ущерб, нанесенный его питомцем?
 Повар трагическим вздохом обернулся к мальчику.
 – Ну хорошо. Мальчик может прийти в кухню и привести ее в порядок. Но потом он будет держать свою лягушку подальше от моей кухни, а тем более от ларя с мукой!
 – Это очень любезно с вашей стороны, тем более что все мы высоко ценим ваше поварское искусство, – обрадованно сказала Онория.
 – И ваших жареных цыплят. – Кассандра ослепительно улыбнулась Антуану. – В жизни не ела ничего лучше!
 В этот момент в комнату вошел лакей, держа в руках перепачканного Ахиллеса. Сам он тоже был в грязи от колен до самых плеч.
 При виде лягушки Джордж радостно вскрикнул и, выхватив его у лакея, стал заботливо обтирать беглеца.
 Тем временем Антуан повернулся и отправился в свое кухонное царство.
  –  Ну и ну! – изумилась Порция. – Просто удивительно! Тремонт, кажется, ваш повар смягчился.
 – Не сомневаюсь, что под вашим влиянием Антуан изменил свое мнение о мальчике и о его любимой лягушке. – Маркус усмехнулся, затем оглядел комнату. Кажется, здесь находились все домочадцы без исключения, и значит, он спокойно мог увести жену в другую часть дома, где они окажутся наедине...
 Он подошел к Онории и взял ее под руку.
 – Раз уж я приехал, а до обеда еще целый час, не могла бы ты немного помочь мне в библиотеке?
 Порция тут же вскочила со стула:
 – Я с вами. Мне страшно хочется почитать одну книгу, но она находится слишком высоко, а я не доверяю этой лестнице на колесиках. Как вы думаете...
 – Извини, Порция, – поспешно перебила ее Кассандра, – но мне срочно нужна твоя помощь. Нужно как следует осмотреть бальный зал; Джеббсон уже прибрал его, но я хочу убедиться, что там все в полном порядке.
 – Да, но я хотела...
 Воспользовавшись моментом, Маркус увлек Онорию в холл, куда уже вернулись все лакеи. Не обращая на них внимания, он провел Онорию в библиотеку и, быстро закрыв за собой дверь, взял ее за руки.
 – Извини, что не успел сделать этого раньше. Добрый вечер!
 Онория улыбнулась:
 – Добрый вечер. Спасибо за то, что помог разобраться с Джорджем. Он хороший мальчик, просто иногда...
 Прислонившись к двери, Маркус протянул руку и вынул у нее из волос шпильку.
 – Джордж – прекрасный мальчик. – Бросив шпильку на пол, Маркус высвободил следующую, и пышные локоны дождем упали Онории на плечи. – Боже, какая прелесть!
 – Маркус, что ты делаешь? – Щеки Онории медленно начали розоветь.
 – Пытаюсь тебя соблазнить.
 По ее лицу пробежала вспышка страсти, смягчив обычно сдержанное выражение, и тогда он выпустил ее руку и шагнул к ней. Однако против его ожиданий Онория вдруг отступила назад и продолжала медленно, шаг за шагом пятиться в глубь комнаты. Так же медленно и вкрадчиво Маркус следовал за ней. Это был танец соблазна: она отступала, он ее преследовал. Они не спускали глаз друг с друга и знали, что произойдет в то мгновение, когда он ее поймает.
 Наконец было некуда больше отступать, поскольку Онория уперлась спиной в письменный стол.
 – Вот ты и попалась! – с театральным злорадством прорычал Маркус.
 Онория рассмеялась.
 Не дожидаясь, пока она перестанет смеяться, Маркус обнял и поцеловал ее, затем, стараясь не прерывать поцелуя, легко оторвал от пола и опустил на стол. Одним взмахом руки он сбросил на пол бумаги, упиваясь покорностью обворожительной и страстной женщины, которая тихо постанывала под его жаркими поцелуями.
 Маркус переместил губы ниже, проведя ими по нежной линии ее подбородка, и Онория начала извиваться под ним, вызывая в нем ответное возбуждение. Господи, каким чудом, каким блаженством оказалась его пылкая жена! Он так любил ее чуть вздернутый упрямый подбородок, которого тут же коснулся губами, а потом поцеловал чувствительное место за маленьким розовым ушком.
 Онория застонала и, запрокинув голову, подставила ему для поцелуев нежную шейку. Ее сотрясала сладострастная дрожь, груди болезненно напряглись. Маркус прижался к ней своим крепким телом, терзая ее губы горящими поцелуями, и ноги ее сами собой слегка раздвинулись. Охваченная любовной страстью, заглушавшей все остальные чувства, Онория просто изнывала от блаженства...
 Она любила и страстно желала этого мужчину, Онория сознавала это только сейчас, когда остальные мысли отступили под наплывом страсти. Она обвила его шею руками, теснее прижала его к себе, открыла губы навстречу его поцелую и почувствовала, как вся ослабела, когда он мягко втолкнул язык между ее губами.
 Чувственность этого движения заставила Онорию прильнуть к нему еще крепче. Юбки ее поднялись, обнажив колени, которыми она сжимала его бедра, но ее не смущала эта поза.
 Она жарко отвечала на его поцелуи, упиваясь сознанием того, что заставляет такого сильного и неотразимо красивого мужчину, как Маркус Тремонт, сходить с ума от страсти.
 Маркус вдруг замер, и Онория удивленно распахнула глаза:
 – Маркус! Что...
 И тут же она услышала тихий стук в дверь и деликатное покашливание.
 – Черт побери! – тихо пробурчал Маркус и с ненавистью обернулся к двери. – Это Джеббсон. – Он вздохнул и улыбнулся, встретившись с ее испуганным взглядом. – Честное слово, я его убью, а потом найду себе другого дворецкого.
 Онория улыбнулась:
 – Да, но... нового дворецкого придется обучать заново.
 Маркус осыпал поцелуями ее чистый высокий лоб.
 – За одну минуту, проведенную с тобой наедине, я готов обучить хоть сотню новых дворецких!
 Сердце Онории сжалось. Что ему на это ответить? Она знала, что нравится Маркусу, видела это по его глазам, по его нежности. Но... неужели только нравится? Последние две недели она ждала проявления признаков его любви, но так и не услышала от него признания.
 – Думаю, тебе лучше отпустить меня.
 Он не двигался.
 – Да, наверное.
 Стук повторился.
 – Милорд...
 – Минутку! – прорычал Маркус в сторону двери.
 – Да, милорд, – приглушенно донеслось из холла.
 Потемневшие голубые глаза Маркуса пристально смотрели на Онорию.
 – Я... Я рада, что он не видел нас в таком...
 Маркус усмехнулся, и она покраснела.
 – Ты думаешь, он успел заглянуть?
 – Да, потом решил выйти и вызвать меня стуком.
 – Только не это! Боже мой, какой стыд! Надеюсь, он все-таки нас не увидел!
 – Действительно, как он мог нас увидеть, когда мы распластались на столе в самом центре комнаты! Ручаюсь, он так же сгорает от стыда, как и мы с тобой.
 Онория прижала ладони к пылающим щекам.
 – Какой ужас быть пойманной...
 – ...на месте преступления, – со смехом закончил Маркус.
 – К счастью, мы до этого не дошли! Мне нужно поскорее привести себя в порядок. Отпусти меня.
 Он продолжал неподвижно смотреть ей в глаза.
 – Может быть, отпущу, только сначала скажи.
 Часы на камине оглушительно тикали в тишине, и сердце Онории билось им в такт.
 – Не думаю, Маркус, что стоит...
 – Я хочу знать, что случилось.
 – Я полюбила тебя, – неожиданно вырвалось у нее, и она тут же ужаснулась своей откровенности.
 Затаив дыхание, Онория ждала, что ответит Маркус, но он только растерянно смотрел на нее.
 – Понятно. Я не знал...
 В дверь снова деликатно постучали.
 – Милорд, не хотел бы вас беспокоить, но к вам приехал ваш брат...
 – Маркус! – услышали они громкий голос Энтони.
 – Проклятие! – Маркиз возмущенно взъерошил волосы. – Я просто не знаю, что сейчас сделаю!
 Онория соскочила со стола, на ходу поправляя платье и закалывая волосы. Момент был почти нереальным, похожим на дурной сон.
 – Не волнуйся, Маркус, ничего страшного не произошло. Я просто... – Она не смогла продолжать, потому что у нее вдруг перехватило горло. – Мне нужно идти. Энтони привез Анну, которая собиралась поехать со мной за покупками для бала.
 Маркус безуспешно пытался собраться с мыслями. Она его любит! Это заявление было столь неожиданным, что он совершенно растерялся и только коротко кивнул ей. Его жена любит его, тогда как он... А собственно, какие он испытывает к ней чувства? О нет, он не готов был услышать ее признание, совершенно не готов!
 Избегая смотреть на него, Онория открыла дверь и вышла, а Маркус так и остался стоять неподвижно, не в силах вымолвить ни слова. Разумеется, он испытывал к ней страсть и даже питал огромное уважение, но любовь...
 Черт побери, что же ему теперь делать?




 Глава 19



 Есть три вещи, которые должен уметь мужнина: делать деньги, заниматься любовью и угождать. Последнее особенно важно!

    Леди Тистлуэйт – герцогу Девонширу, присутствуя при запуске воздушного шара, раскрашенного в цвета вигов

 Онория прижалась пылающим лбом к холодному стеклу и устремила за окно невидящий взгляд. Находясь в ином состоянии, она, несомненно, залюбовалась бы раскинувшимся за домом великолепным парком с фонтанами и спускающейся широкими уступами мраморной лестницей, которая белой лентой врезалась в просторные зеленые лужайки; однако ей было вовсе не до этих красот.
 «Боже мой, я все испортила», – с отчаянием думала она. Ну кто тянул ее за язык! Маркус не готов был признаться ей в любви... да и вряд ли когда-либо будет к этому готов. Ему и в голову не приходило задаться вопросом, что она к нему чувствует и что чувствует он сам. Перед ней неотступно маячило его окаменевшее лицо, когда он подыскивал слова для ответа на ее признание.
 Ах, если бы только можно было взять свои слова обратно!
 – Онория?
 Вздрогнув, она стремительно обернулась и увидела рядом Кассандру.
 – Господи, как ты меня напугала!
 – Извини. Я дважды тебя окликнула, но ты не ответила, поэтому... – Кассандра присела на диван у окна. – Онория, я могу тебе чем-нибудь помочь? Мне кажется, с прошлой недели между тобой и Тремонтом отношения стали какими-то натянутыми.
 Натянутыми? Это было еще слабо сказано. С того страшного дня в библиотеке между ней и Маркусом словно вознеслась невидимая стена. Теперь он старался проводить дома все меньше времени, и она чувствовала себя с ним очень неловко, да и он, по-видимому, тоже, за исключением тех моментов, когда их вновь охватывала страсть. В эти моменты все противоречия куда-то исчезали, но затем лежали без сна в темноте, Онория отворачивалась от него, чтобы он не видел ее слез.
 С трудом отмахнувшись от мрачных мыслей, Онория ласково погладила сестру по плечу.
 – Не волнуйся, у меня все хорошо. В отношениях между супругами всегда случаются взлеты и падения.
 – Да, но в последнее время я наблюдаю, пожалуй, одни падения. – Кассандра сжала ее руку. – Мне очень жаль. Мне казалось, что маркиз довольно быстро освоился с внезапно свалившейся на него нашей шумной семейкой, а Джордж перед ним буквально преклонялся. Почему ваши отношения так резко изменились? Вы что, поссорились?
 – Нет, но... Просто нам нужно время.
 Время, чтобы перестать чувствовать. Именно это ей необходимо: перестать испытывать к нему такие острые и глубокие чувства. Онория любила Маркуса и была уверена, что нравится ему, но разве этого достаточно? Со временем ей придется прилагать все больше усилий, чтобы сохранить душевный покой.
 – Ладно, довольно обо мне! Лучше расскажи, как ты проводишь сезон. Просто не верится, что нам поступает такое количество приглашений!
 Нежное лицо Кассандры порозовело от смущения.
 – Все идет просто изумительно, хотя... – По ее лицу пробежала тень.
 – Да?
 – Не знаю, право. По-моему, я ожидала чего-то большего. Я, конечно, познакомилась с очень приятными людьми, но... – Она тяжело вздохнула.
 – А среди них нашлись приятные мужчины?
 Кассандра потупила голову.
 – Да, один...
 Онория внимательно всматривалась в растерянное лицо сестры.
 – И кто же это?
 Из холла донеслись сердитые мужские голоса.
 – Боже мой! – воскликнула Онория. – Непохоже, чтобы это был Тремонт, он никогда не повышает голоса.
 Незнакомый голос уже звучал рядом с дверью, и Кассандра вдруг вскочила на ноги.
 – Это не Тремонт!
  –  Так кто же?
 Словно в ответ на ее вопрос, дверь распахнулась и в комнату решительно вошел прекрасно одетый молодой человек. Онория узнала его, так как уже встречалась с ним в свете и однажды видела с Кассандрой. Тогда, глядя на них, она подумала, что из них получилась бы пара: оба светловолосые и такие красивые!
 Онория посмотрела на сестру и поразилась. Кассандра смотрела на джентльмена широко распахнутыми завороженными глазами.
 И тут же в комнату вбежал Джеббсон.
 – Миледи! Мисс Кассандра! Прошу прощения, но этот джентльмен ворвался без приглашения...
 Молодой человек обернулся.
 – Я уже трижды приходил, чтобы повидать его светлость, и каждый раз вы заявляете мне, что маркиза нет дома!
 – Его светлость никого не принимает, – холодно заявил дворецкий.
 Онорию кольнуло чувство вины. Это из-за нее в те редкие часы, когда оказывался дома, Маркус запирался у себя в кабинете.
 – Он сам просил меня прийти. – Молодой человек стиснул кулаки.
 Внезапно Кассандра шагнула вперед.
 – Джеббсон, лорд Мелтон явился по моему приглашению.
 – Но это имя не значится в списке желательных визитеров его светлости! – не сдавался дворецкий.
 – Зато оно значится в моем списке.
 Онория в изумлении смотрела на сестру, в голосе которой появились несвойственные ей твердые нотки, в то время как Кассандра слегка поклонилась гостю.
 – Вы очень любезны, что приняли мое приглашение. Не угодно ли присесть?
 По лицу Мелтона пробежала тень удивления, и Онория поняла, что он не меньше ее поражен вмешательством Кассандры.
 К счастью, молодой человек быстро взял себя в руки и поклонился с легкой улыбкой на красивом лице:
 – Благодарю вас, мисс Бейкер-Снид, с удовольствием. В мгновение ока лорд Мелтон превратился из нагло вторгшегося в дом чужака в гостя мисс Кассандры. Подойдя к креслу у камина, он остановился в ожидании.
 Кассандра с достоинством приблизилась к нему и опустилась в кресло. Онория уселась рядом, после чего Мелтон занял третье кресло.
 – Джеббсон, – тихо произнесла Кассандра.
 – Да, мисс? – Дворецкий с достоинством приблизился.
 – Пожалуйста, принесите чаю для моего гостя.
 Джеббсон поклонился:
 – Конечно, мисс.
 Тем временем Онория пыталась более внимательно рассмотреть юношу. Лорд Мелтон выглядел очень молодо, был неотразимо хорош собой и, судя по всему, весьма вспыльчив. А вот Кассандра неожиданно утратила смелость и теперь сидела, застенчиво опустив взгляд и переплетя пальцы на коленях. Поняв, что именно ей придется занимать гостя, Онория кашлянула.
 – Лорд Мелтон, простите за недоразумение, могу я вам чем-нибудь помочь?
 Молодой человек с явным трудом оторвал взгляд от Кассандры.
 – Помочь? Я не знаю... – Он немного помолчал. – Впрочем, возможно.
 – Тогда расскажи, что вам нужно.
 – Я хотел видеть лорда Тремонта, но он постоянно недоступен.
 У Онории больно сжалось сердце.
 – К сожалению, его светлость – очень занятой человек.
 – Да, но он сам просил меня прийти. – Мелтон замялся, покраснел и неловко посмотрел на Кассандру. – К сожалению, я не могу сказать вам, зачем он мне нужен.
 Онория покачала головой.
 – В таком случае, боюсь, я не в силах вам помочь.
 Щеки Мелтона густо покраснели.
 – Это личное дело и...
 – Благодарю вас за визит. – Онория быстро встала. Неожиданно Кассандра подняла голову и просительно проговорила:
 – Онория, пожалуйста, дай лорду Мелтону немного времени. Я уверена, он сможет объяснить, зачем пришел сюда. – Она одарила молодого человека ободряющей улыбкой. – Не правда ли, вы все нам объясните?
 Лорд Мелтон вдруг побледнел.
 – Мисс Бейкер-Снид, я... – Он судорожно сглотнул.
 Кассандра слегка подалась вперед.
 – Мы вас не выдадим.
 – Мне это и в голову не приходило. – Мелтон посмотрел на Онорию и горько засмеялся. – Я дурак, леди Тремонт, невероятный дурак! У меня было состояние, не такое уж огромное, но вполне достаточное, и... – он развел руками, – я его потерял!
 – Все?
 – Скорее всего.
 – Не понимаю.
 Молодой человек вздохнул:
 – Я унаследовал титул в очень раннем возрасте: когда мои родители умерли от оспы, я путешествовал по морю со своим гувернером. Из-за потрясения, вызванного смертью обоих родителей, и поскольку я был слишком юн, мне не удалось должным образом распорядиться наследством. Я был самым настоящим дураком, остолопом, потому что не остался в родовом гнезде, а приехал в Лондон и оказался в обществе самых низких и подлых людей. Думая только об удовольствиях, я начал стремительно транжирить свое состояние.
 – Разве у вас не было старшего друга, который мог бы вами руководить?
 – Моим опекуном назначили дальнего родственника, и он старался мне помочь, но я был молод, наивен и не понимал, как обстоят дела; откровенно говоря, меня это и не интересовало. Стараясь забыть о смерти родителей, я стремился только к развлечениям и вел себя весьма недостойно. В конце концов я задолжал едва ли не всему городу.
 Кассандра побледнела.
 – Так вы играете?
 – Уже нет. – Мелтон вздохнул. – Все это в прошлом, но...
 – Простите, я все же не понимаю, каким образом ваша история связана с лордом Тремонтом... – Онория внимательно смотрела на молодого человека.
 – Маркиз приобрел большинство моих долговых расписок и предложил погасить их, если я отдам ему свое поместье.
 – Но это же несправедливо! – ахнула Кассандра.
 Мелтон усмехнулся:
 – Если быть честным, это более чем справедливо. Земля и дом не в очень хорошем состоянии, а мои долги... Словом, это было великодушное предложение, хотя в первый момент мне оно показалось ужасным, и я отказался, попросив Тремонта предоставить мне время и возможность найти другой способ привести мои дела в порядок и самому погасить свои долги.
 – И что же вам ответил маркиз? – живо поинтересовалась Онория.
 – Сначала он мне отказал, но потом что-то заставило его передумать и он предоставил мне отсрочку.
 – Значит, вы теперь не играете? – Кассандра с трепетом ждала ответа.
 – Я покончил с этим полностью и навсегда! – горячо заявил Мелтон. – Должен признаться, я испытал значительное облегчение, приняв такое решение.
 Кассандра просияла:
 – Как хорошо, что вы так поступили!
 – Благодарю вас. – Мелтон пристально взглянул ей в глаза.
 Внезапно Онория встревожилась. Уж не влюбилась ли Кассандра? Она деликатно кашлянула.
  –  Лорд Мелтон, вы все еще не объяснили, зачем вам нужно встретиться с маркизом.
 – Видите ли, он предложил мне самому найти способ, как выпутаться из неприятностей, и я его нашел!
 Кассандра улыбнулась:
 – Поэтому-то вы и пришли, несмотря на строгость Джеббсона...
 – Да.
 – И в чем же состоит ваша идея? – поинтересовалась Онория.
 – Все просто. Есть только одна вещь, в которой я разбираюсь, – лошади.
 – Ах, какая прелесть! – воскликнула Кассандра.
 – У меня несколько превосходных конюшен и уже имеются две подающие надежды кобылы. Мне нужно всерьез заняться конным заводом, и тогда... – Казалось, Мелтон только теперь заметил, что разговаривает с дамами, и удрученно покачал головой. – Простите, для леди это не очень подходящая тема.
 – О, не беспокойтесь, – успокоила его Онория. – Я не сомневаюсь, что вам действительно необходимо повидаться с лордом Тремонтом. – Она поднялась. – Подождите, пожалуйста, здесь, я сейчас приглашу его сюда.
 Мелтон вскочил.
 – Премного вам благодарен! Не могу выразить, до какой степени это для меня важно!
 – А ты пока найди Порцию и пригласи лорда Мелтона полюбоваться фонтаном, – предложила Онория сестре.
 Кассандра послушно кивнула.
 – Лорд Мелтон, надеюсь, вам понравится наш сад.
 – Непременно! Я заранее в этом уверен!
 Кассандра довольно улыбнулась и отправилась искать Порцию.
 Как только она покинула гостиную, Мелтон устремил на Онорию встревоженный взгляд:
 – Мне нужно кое в чем вам признаться.
 – Да?
 – Я планировал восстановить свое состояние с того самого момента, когда маркиз предоставил мне эту возможность, но затем встретился с вашей сестрой... – Он покраснел. – Не хотелось бы, чтобы вы составили обо мне плохое мнение, но эта встреча заставила меня действовать еще энергичнее. Если я смогу выпутаться из беды, в которую сам влез, то, может быть...
 – Лорд Мелтон, Кассандра вполне самостоятельная девушка и сама решит, с кем ей связать свою судьбу. Могу только сказать, что она человек очень рассудительный и ответственный и не потерпит, чтобы рядом с ней оказался кто-то не обладающий теми же качествами.
 В глазах Мелтона сверкнул огонь.
 – Леди Тремонт, клянусь, теперь я совершенно изменился и сделаю все, чтобы стать достойным ее руки.
 Онория улыбнулась, хотя ее слегка испугала столь решительная реакция молодого человека. С другой стороны, чем лучше Маркус, который до сих пор не спешил заверить ее в своих чувствах? А ведь это так важно для нее!
 Кассандра вернулась с Оливией, поскольку Порция возилась с шитьем костюма для Ахиллеса – будущего главного героя новой пьесы под названием «Принц Лягушка». Онория видела, как молодые люди спустились в сад; при этом Оливия без умолку о чем-то тараторила, тогда как лорд Мелтон не сводил с Кассандры восторженного взгляда.
 Послав одного из лакеев сопровождать их, Онория направилась в кабинет мужа.
 Маркус сидел за письменным столом, вполуха слушая какие-то жалобы Доналдсона по поводу его имения в Йоркшире. В последние две недели ему никак не удавалось сосредоточиться на делах, и сейчас он тоже беспокойно ерзал в кресле.
 Почему признание Онории вызвало в нем такое замешательство и даже растерянность? И разве не естественно, что жена любит своего мужа?
 Ну а он? Как он сам к ней относится, какие испытывает чувства? После ее появления у него в доме Маркуса стало чаще посещать радостное настроение, веселые проказы ее юных родственников вызывали в нем смех, а не раздражение, чего раньше он и предположить бы не смог. Но означало ли это, что Онория пробудила в нем самые нежные и теплые чувства? Что, если ему просто приятно быть с ней, приятно видеть в своем доме эту прелестную и умную женщину?
 Несомненно, пока он не полностью уверен в своих чувствах, он просто не имеет права делать поспешные шаги навстречу.
 В дверь кабинета тихо постучали.
 – Войдите! – Маркус с облегчением вздохнул, поскольку неожиданный визит прервал монотонный доклад Доналдсона.
 Едва Онория появилась в кабинете, Маркус быстро встал, скрывая охватившее его волнение.
  –  Милорд! Мистер Доналдсон... – Онория остановилась у стола, на ее волосах сверкали солнечные лучи, смягчая их блеск и особо выделяя белую прядь. – Надеюсь, я вам не помешала?
 – Конечно, нет. – Доналдсон принялся убирать бумаги в портфель. – Я уже проинформировал его светлость о некоторых проблемах с границами поместья, правда, в это время он изволил о чем-то мечтать...
 Маркус вздрогнул.
 – Да, кажется, я не очень вслушивался...
 Мистер Доналдсон взял портфель, и его круглое лицо внезапно осветилось улыбкой.
 – Ничего страшного. Я вернусь утром, когда у вас будет больше времени.
 «Черт, – подумал Маркус, – у меня и сейчас полно времени». Он посмотрел на Онорию, невольно восхищаясь тем, как идет ей светло-зеленое шелковое платье, подчеркивающее стройную фигуру и придающее ей такой оживленный и свежий вид.
 Дождавшись, когда за Доналдсоном закроется дверь, он повернулся к жене:
 – Чем я обязан удовольствию видеть тебя? Говори, потому что у меня есть еще кое-какие дела. – Он постарался скрыть чувство неловкости.
 – Я разговаривала с лордом Мелтоном...
 – С Мелтоном? – Маркус и думать о нем забыл. – Когда это было?
 – Только что. Молодой человек хочет тебя видеть, и, мне кажется, он очень расстроен. К тому же Кассандра... – Онория сжала губы. – Должен же его кто-то выслушать!
 – Кто-то – то есть я?
 – Да... – Губы ее слегка дрогнули. – Думаю, ты будешь удивлен.
 Маркус стиснул перо в пальцах.
 – К черту Мелтона. И потом, Онория, ты не имела права заниматься моими делами. Прошу тебя впредь ограничиваться заботами о домашнем хозяйстве, и не более того.
 – Ты... – В ее глазах вспыхнуло негодование.
 Черт побери, что с ним происходит? Зачем ему понадобилось оскорблять ее?
 Бросив перо, маркиз отчаянно потер виски.
 – Прости, я не хотел тебя обижать. Я только...
 – Не нужно извиняться, милорд. Я отлично вас поняла и постараюсь как можно реже появляться в вашем кабинете, чтобы не становиться объектом вашего раздражения.
 – Постой, я же только... Мне показалось, что ты с Мелтоном...
 Онория решила, что ослышалась.
 – Что-что? Мы с Мелтоном? Но мы с ним разговаривали исключительно относительно его обязательств перед вами!
 Маркус встал.
 – Да, конечно, я просто не подумал...
 – Лорд Мелтон находится сейчас в саду с Порцией и Кассандрой. Если вам больше нечего делать, кроме как лелеять свои вздорные подозрения, возможно, вы найдете время поговорить с ним. – С этими словами Онория повернулась и стремительно направилась к выходу.
 Маркус догнал ее у дверей.
 – Погоди. – Он повернул ее лицом к себе. – Поверь, я сожалею, и...
 Она вырвала у него руку, по ее лицу текли слезы.
 – Я тоже сожалею – о том, что вышла за тебя замуж! Это было непоправимой, ужасной ошибкой!
 Маркиз безвольно опустил руки. Он не хотел заставлять ее плакать и уж тем более не хотел ее оскорбить. Чувствуя себя последним подлецом, он с горечью посмотрел ей вслед, потом медленно вернулся к столу.
 Прошло всего несколько минут, а Маркус, покинув дом, уже направлялся в клуб «Уайтс», где, усевшись в углу, стал медленно потягивать вино, пытаясь хоть так заполнить странную пустоту в душе. Через час, слегка опьянев, но по-прежнему испытывая душевную боль, он поднялся и отправился к Энтони.
 Дворецкий впустил его и проводил в красную гостиную, но когда через несколько минут дверь отворилась, в дверях появился не Энтони, а его жена Анна. Почти такого же роста, как Маркус, рыжеволосая и элегантная, с красивым прямым носом, она пристально смотрела на гостя очаровательными серыми глазами, которые обычно светились юмором. Увы, на этот раз они сверкали негодованием. Маркус тяжело вздохнул – он сразу все понял.
 – Как вижу, ты разговаривала с Онорией...
 – Да. Я заехала к ней узнать, привезла ли портниха заказанное платье, и застала ее в слезах.
 Маркус потер ноющие виски. В слезах. Господи, что же он наделал!
 Анна строго посмотрела на него:
 – Говори, Тремонт, как ты можешь объяснить свое отвратительное поведение?
 – Но я извинился...
 – А потом ничего не сделал, чтобы загладить свою вину. Такие извинения не стоят ни пенса!
 – Черт возьми, Анна! Я сказал, что сожалею, и это действительно так! Что еще я должен был сделать?
 – Не знаю. Мне известно только то, что Онория плакала из-за вашей ссоры, а не из-за чего-то другого. Признавайся, что ты ей сказал, отчего она так расстроилась?
 – Лучше скажи, где Энтони, я хочу поговорить с ним.
 – Он в клубе.
 – Но я только что был там и...
 – Он как раз решил встретиться с тобой и, наверное, сейчас вернется.
 Маркус кивнул.
 – Спасибо. Прошу прощения за резкость, но...
 Анна схватила его за рукав и пытливо заглянул ему в глаза.
 – Маркус, о чем бы ни шла речь, ты обязан загладить свою вину. Онория не заслужила, чтобы с ней так обращались.
 Он помолчал, положив руку ей на плечо.
 – Я знаю, но... – Маркус помолчал. – Сначала мне нужно кое-что обдумать. Как только я это сделаю, я встречусь с ней и мы все спокойно обсудим.
 – Обещаешь?
 – Обещаю.
 Анна вдруг улыбнулась:
 – Никогда не думала, что этот день настанет.
 – О чем ты?
 – Так, ничего. Иди найди моего мужа: может, хоть ему удастся вложить разум тебе в голову.
 – Именно это я и собираюсь сделать. – Маркиз двинулся к двери, но Анна снова окликнула его:
 – На случай, если тебя это заинтересует: Онория заказала для бала красное платье.
 – Да, и что же?
 Она пожала плечами:
 – Ничего.
 Маркус покачал головой. Ох уж эти женщины со своими вечными загадками! Сестра Сара часто озадачивала его таким образом.
 Он коротко поклонился Анне и покинул ее.
 Маркус нашел Энтони в клубе: брат сидел перед камином с сигарой и бокалом вина, удобно устроив ноги на другом кресле.
 – А, вот ты где!
 Энтони удивленно поднял брови.
 – Верно. Я вижу, ты тоже здесь!
 Маркус хмуро кивнул и уселся рядом.
 – Это Анна подсказала мне, где тебя найти.
 – Отлично. И что же дальше?
 Маркус зябко поежился и засунул руки в карманы.
 – Дальше?
 – Меня послали сюда с поручением. Ты уже виделся с моей женой и знаешь, в чем оно заключается. – Энтони отставил бокал. – Итак, что произошло между тобой и Онорией?
 – Абсолютно ничего, – проворчал Маркус.
 – Тогда почему ты вел себя как последний грубиян? Мы с Чейзом только вчера порадовались тому, насколько ты изменился к лучшему. Мы решили, что причина в Онории... Черт возьми, Маркус! Если не желаешь разговаривать, перестань хотя бы ежеминутно вздыхать!
 – А я разве вздыхал? Я только... – Он уныло покачал головой.
 Энтони не на шутку встревожился.
 – Кажется, теперь ты убедился, что семейная жизнь – штука непростая.
 – Убедился, и еще как! – Поймав взгляд брата, он беспокойно заерзал в кресле. – Видишь ли, сейчас я несколько подавлен, но в целом я даже доволен, что родственники Онории живут с нами.
 Энтони усмехнулся.
 – Послушай, у нас с Онорией состоялся разговор...
 – Правда?
 – Перестань паясничать. – Маркус неодобрительно взглянул на брата.
 – И что же она сказала?
 – Сказала, что любит меня.
 Неожиданно Энтони расхохотался так искренне, что все стали на него оборачиваться.
 – Перестань! – прошипел Маркус, чувствуя себя последним дураком на свете.
 – Боже мой, Маркус! Она говорит, что любит тебя, а ты смотришь на меня так, как будто тебе в сердце вонзили нож! Честное слово, я не понимаю... – Он вдруг перестал смеяться. – Ну и что же ты ей ответил?
 Маркус молчал.
 – Послушай, ты должен был что-то ответить!
 – Я не смог.
 – Не смог? Но почему?
 – Потому что не знаю, что я к ней испытываю. Во всяком случае, «любовь» не то слово, которое я готов был произнести.
 – Разве не ты подарил Онории кольцо нашей матери в качестве обручального! Я-то надеялся, что ты наконец нашел любовь.
 – Господи, при чем тут кольцо! Энтони, что мне делать? Она сказала, что любит меня, а я не уверен...
 – Но... Что же произошло между вами сегодня? Анна заехала навестить Онорию и застала ее в слезах.
 Маркус скрипнул зубами.
 – Сегодня пришел Мелтон, и все пошло вверх тормашками. Онория проявила к нему внимание, и почему-то это меня взбесило, вот я и... Черт возьми, Энтони, почему ты смеешься?
 – Потому что ты круглый дурак, вот что! – Энтони швырнул недокуренную сигару в камин. – Маркус, я намерен оказать тебе огромную услугу. Подумай о своей жизни с Онорией, а потом представь, что бы ты делал без нее, и молись, чтобы жена не восприняла твое молчание как знак того, что ты ее не любишь. Если она уйдет от тебя, тогда, что бы ты ни сказал, это уже ничего не изменит.
 – Как это уйдет?
 – Очень просто. Онория не из тех женщин, которые остаются в доме, где их не желают видеть. Я разговаривал с ней всего несколько раз, но Анна сказала... – Он вдруг замолчал.
 – Что? Что сказала Анна?
 – Когда она приехала к вам в дом, Онория велела укладывать сундуки и...
 Но Маркус не слышал его – он чуть не бегом бросился к двери и вскоре оказался на улице.




 Глава 20



 Я сказал «Тебе нравятся омары?» – а не «Ты выглядишь как лабрадор»! Пожалуй, я пересяду на твой конец стола, а то слишком большое расстояние вносит напряжение в наш брак.

    Герцог Девоншир, занимая место рядом с герцогиней в конце длинного обеденного стола из красного дерева

 Маркус пообещал Гербертсу двадцать фунтов, если он домчит его до Тремонт-Хауса меньше чем за десять минут: он рассчитывал приехать туда раньше, чем уедет Онория. Сидя в бешено раскачивающемся экипаже, который мчался по узким улицам, маркиз лихорадочно соображал, что скажет, когда увидит ее. Может, лучше сначала ее поцеловать, а потом заговорить? Если ему удастся смягчить ее сердце и заставить опустить забрало, его положение станет не таким безнадежным. Ах, только бы успеть!
 Когда лошади замерли у его дома, Маркус, не дожидаясь, пока Гербертсоткроет дверцу, пулей выскочил из кареты, взлетел по лестнице и ворвался в дом, на ходу срывая с себя плащ.
 – Джеббсон! – Он поспешно сунул в руки дворецкому шляпу. – Где ее светлость? Я должен немедленно с ней поговорить...
 Вместо ответа Джеббсон протянул ему серебряный поднос, на котором лежало одноединственное письмо, и Маркус неподвижно уставился на него, только сейчас осознав леденящую тишину, стоявшую в доме. Его душа содрогнулась от острой тоски.
 Он взял записку, не замечая, как дрожат его руки, и тут услышал сочувственный голос Джеббсона:
  –  Сэр, в библиотеке есть бутылка бренди.
 Маркус скомкал письмо. Он не помнил, как оказался за письменным столом, как Джеббсон что-то успокаивающе говорил ему. Оставшись наконец в одиночестве, он с трудом разжал пальцы, разгладил записку и прочел:
  Милорд! 
  По глубоком размышлении я пришла к выводу  ,   что не могу продолжать нашу семейную жизнь. Я прошу извинить меня за ошибку  ,   которую совершила  ,   признавшись вам в сво  их чувствах; вы больше никогда не услышите от меня этих слов. Возможно  ,   и вы готовы будете изобразить такое же чувство  ,   но  ,   к сожалению  ,   я твердо знаю  ,   что на самом деле вы его не испытываете. С целью избавить нас обоих от даль  нейших затруднений  ,   предлагаю  ,   как только Кассандра бу  дет достойно принята в свете  ,   найти возможность без шума аннулировать наш брак. Я готова на любое ваше пред  ложение. 
  Утром  ,   в день бала  ,   я  ,   разумеется  ,   буду у вас в доме и могу вас заверить  ,   что вам не придется стыдиться за мое поведение. 
  С наилучшими пожеланиями 
  Онория. 
 Первым порывом маркиза было броситься к ней, обнять и заявить... Заявить что? Что без нее его жизнь потеряла смысл, а дом и сердце остались пустыми? Или, может...
 Маркус откинулся на спинку кресла и устремил в потолок невидящий взгляд. Он долго сидел так, пока к нему не пришло осознание самой главной истины: он уважает Оно-рию, восхищается ею и... Он ее любит!
 Грудь его сдавило так, что он не мог больше дышать. Он в самом деле ее любит! Охваченный невыразимой радостью, Маркус вскочил и бросился к двери, но, взявшись за ручку, остановился. Онория написала не зря, что теперь любое признание в любви будет ею воспринято как попытка умиротворить ее. Разумеется, она ему не поверит, и он не может винить ее в этом. А тут еще эта дурацкая ревность к Мелтону! Господи, каким же он был ослом! Она любит его, а не Мелтона, и он совсем напрасно чуть с ума не сошел от ревности.
 Что ж, пусть он вел себя как безнадежный дурак, зато теперь настал момент во всем разобраться.
 Он непременно что-то придумывает, найдет способ доказать ей, что он действительно всем сердцем любит ее.
 Дверь тихо отворилась, и из-за нее появился Джеббсон с графином виски и стаканом.
 – Прошу вас, милорд. – Он поставил поднос на маленький столик у камина. – Простите за задержку, но мне пришлось проводить этого молодого джентльмена, лорда Мелтона. Он очень огорчился, когда узнал, что...
 – Так Мелтон здесь!
 – Собственно, он уже ушел, и я...
 Маркус, в мгновение ока оказавшись у двери, крикнул лакеям, чтобы они задержали лорда Мелтона и привели его в библиотеку. Вот отличный шанс показать Онории, что он в самом деле изменился.
 Когда на пороге библиотеки в сопровождении Джеб-бсона появился лорд Мелтон и удивленно посмотрел на него, Маркус встал и, протягивая руку, пошел к нему навстречу:
 – Мелтон! Слава Богу, вас успели задержать!
 Мелтон покраснел.
 – Да, но я не...
 – Ничего-ничего, проходите, садитесь! Может, стакан вина? Нет? Тогда расскажите мне поподробнее о том, как вы собираетесь восстановить ваше состояние.
 – Я знаю, это потребует некоторых вложений, но... Маркус остановил его движением руки.
 – Прежде всего позвольте спросить, не согласитесь ли вы сопровождать меня по одному делу?
 – Сопровождать? – растерянно переспросил молодой человек. – Но... Да, конечно, это будет очень хорошо.
 – Ну вот и отлично! – Маркус направился к двери, уверенный, что Мелтон следует за ним. – Я знаю только одно. Завтра вечером на балу, который я даю, самой красивой женщиной будет дама в красном.
 Мелтон встревоженно посмотрел на него:
 – Мисс Бейкер-Снид в красном платье? Но... вы не находите, что это несколько необычно для девушки, которая только начинает выезжать?
 Ого, так вот в чем дело! Внезапно Маркус осознал неожиданную перемену, произошедшую в Мелтоне, и хлопнул его по плечу:
 – Успокойся, я говорю не про Кассандру, а про свою жену, Онорию.
 Мелтон покраснел до корней волос.
 – О, простите, я не подумал, что вы...
 Но Маркус уже торопливо шел по холлу, на ходу приказывая Джеббсону вызвать карету и отлично понимая, что у него остается очень мало времени.
 Онория с Кассандрой одевались к балу под грустными взглядами сестер и брата.
 – Раньше я даже не представляла, до чего же у нас маленькая гостиная, – сказала Порция, обводя рукой небольшое помещение.
 Оливия сокрушенно покачала головой:
 – Да, и в коридорах уж очень темно и тесно.
 Джульетта вздохнула и прислонилась к спинке кровати.
 – Зато теперь нам есть что вспомнить. Ах, как Антуан великолепно готовит!
 Кассандра уже закончила туалет: на ней было белое платье с голубым кушаком, волосы украшала изящная гирлянда из синих и зеленых цветов. 
 Она неуверенно посмотрела на старшую сестру.
 – А вот я с удовольствием вернулась домой. Как бы ни был роскошен Тремонт-Хаус, это все-таки не дом.
 Верно, подумала Онория, роскошный особняк так и не стал для них настоящим домом. Ей вспомнилось, каким замкнутым стало лицо Маркуса, когда она призналась ему в своих чувствах. Господи, какой безнадежной идиоткой она была!
 Впрочем, сейчас она должна сохранять максимум спокойствия, чтобы появиться на балу, где Кассандру должны официально представить обществу, собранной и спокойной.
 В ответ на сочувственный взгляд Кассандры Онория заставила себя беспечно улыбнуться:
 – Думаю, мне тоже пора одеваться. – Она повернулась к кровати и сняла ткань, прикрывающую бальное платье.
 – Вот это да! – прошептала Порция. – Восхитительное платье!
 – И в точности твой цвет! – одобрительно заметила Кассандра. – У тебя замечательные волосы, и алый шелк придаст им еще более глубокий оттенок.
 Надев платье, Онория придирчиво осмотрела себя в зеркало.
 Платье из темно-красного шелка, вышитое бисером, искрилось при малейшем движении. Правда, Онорию слегка смущало непривычно открытое декольте, но Анна с портнихой уверяли, что оно выгодно подчеркивает ее высокую грудь и изящные плечи.
 В дверь постучали, и в комнату торопливо вошла запыхавшаяся миссис Кембл. При виде Онории остановилась.
 – О, мисс... Простите, миледи! Вы так прекрасны! – Миссис Кембл протянула ей большой ларец. – Это только что передали от его светлости. Не знаю, следовало ли мне... Лучше уж я оставлю его на кровати.
 Как только дверь за миссис Кембл закрылась, Порция бросилась к ларцу, быстро откинула крышку и ахнула:
 – Браслет и ожерелье! Онория, ты только посмотри. Настоящие рубины!
 Онория не удержалась и заглянула внутрь ларца. На бархатной подушечке поблескивали великолепные по цвету и изяществу украшения.
 – Здесь еще записка! – Оливия быстро вынула сложенный вдвое листок. – Прочитать? – Она вопросительно посмотрела на сестру.
 – Как хочешь. Все равно лорд Тремонт не может сказать ничего, что мне хотелось бы услышать.
 Оливия развернула записку и стала молча читать ее, шевеля губами.
 – Ну же, не тяни! – Порция выхватила у нее послание. – Дай мне! – Она быстро прочла записку. – О!
 – Ну, что там? – нетерпеливо спросила Джульетта. – Читайте вслух!
 – Ладно. «Миледи, не стану докучать вам словами, которые вы еще не готовы услышать, но знайте, я восприму это только как знак вашей любезности, если вы соблаговолите надеть мое скромное подношение самой прекрасной женщине на свете».
 – Потрясающе! – прошептала Кассандра. – Он так очаровательно выражается...
 Онория подняла на нее глаза.
 – Я не собираюсь надевать эти украшения, так что можете отослать их назад.
 – Верно, назад! – Джульетта достала ожерелье из коробки и примерила его. – А может, лучше ты оставишь для кого-нибудь из своих сестер? Думаю, мы на этом здорово сэкономим.
 Оливия вытянула вперед руку с надетым на нее браслетом.
 – Только взгляните, как он сверкает! Кстати, Онория, ты можешь оставить его себе в качестве утешительного подарка – я слышала, мужчины часто делают такие подарки любовницам, когда те им надоедают.
 Порция резко обернулась.
 – Где это ты узнала подобную мерзость?
 – Оставь Оливию в покое. – Джульетта огляделась. – А где Джорджи?
 – Должно быть, в постели, – предположила Оливия.
 – Сходите, проверьте. – Онория нахмурилась. – Он что-то подозрительно затих.
 – Я сейчас. – Порция передала ожерелье Кассандре. – А вы постарайтесь сделать так, чтобы, вернувшись, я увидела Онорию в этих драгоценностях.
 – Конечно, постараемся, – пообещала Кассандра, и Порция вышла.
 Онория пристально посмотрела в глаза сестры.
 – Я их ни за что не надену, и никто не заставит меня это сделать.
 – Но к твоему роскошному платью так и просится какое-нибудь украшение, а те, которые есть у нас, совершенно ему не соответствуют! Если ты наденешь подарок маркиза только на этот вечер, а завтра отправишь назад, ничего ведь не случится...
 Пожалуй, Кассандра права, подумала Онория, и у нее больно сжалось сердце – сегодня она в последний раз увидит Маркуса, в последний раз ощутит у себя на талии его теплую руку, когда он введет ее в зал.
 К ее глазам подступили слезы, и она, отчаянно заморгав, протянула руку сестре, а Кассандра торжественно надела на нее браслет, а потом застегнула на шее ожерелье...
 Бал имел поразительный успех; вереница роскошных экипажей растянулась на целый квартал; громадный бальный зал был до отказа заполнен гостями, которые оживленно делились восхищенными впечатлениями от оркестра и изысканного угощения, а главное – от поразительно красивой супружеской четы хозяев бала.
 Когда Онория прибыла в Тремонт-Хаус за несколько минут до того, как начали съезжаться гости, Маркус, к ее удивлению, ограничился только коротким комплиментом. С величайшим трудом удерживаясь от слез, Онория встала рядом с ним, и они приступили к утомительной процедуре встречи приглашенных.
 Все это время Маркус то и дело украдкой посматривал на нее: в роскошном платье темно-красного шелка, которое придавало каштановым волосам Онории более глубокий насыщенный оттенок, с особенно ярко сверкающими на белоснежной коже рубинами она выглядела прекрасной и величественной, как королева. Теперь он хотел только одного: чтобы эта ослепительная женщина принадлежала ему целиком и полностью, и Маркус намеревался сделать все, чтобы она навсегда это поняла. Будь он проклят, если позволит ей уйти! Если сегодня он не добьется своего, то будут и другие вечера, и он не успокоится, пока не завоюет ее, не заставит поверить, что действительно ее любит, любит глубоко и искренне, всем сердцем, всем существом!
 Заставив себя вспомнить о своем долге хозяина, Маркус как можно приветливее стал здороваться с гостями, но каждый раз, когда рука Онории невзначай касалась его руки, он испытывал подлинные мучения.
 Наконец он кивком велел Джеббсону позвать Энтони и Анну, чтобы те продолжили встречать гостей, а сам взял Онорию за руку.
 Она насторожилась.
 – В чем дело?
 – Пойдем. Всего один танец.
 – Нет.
 – Гости подождут, Онория. Если мы этого не сделаем, начнутся пересуды.
 Она вздохнула.
 – Ты прав, и положение обязывает – придется открыть бал.
 Сжимая ее локоть горячими пальцами, Маркус быстро повел Онорию в центр зала сквозь бурлящую толпу гостей, а когда они остановились, подал знак музыкантам. Шум в зале стих.
 Стараясь овладеть собой, Маркус глубоко вздохнул.
 – Почему оркестр не играет? – встревоженно прошептала Онория.
 – Потому что я так хочу.
 Она недоуменно посмотрела на него:
 – Но почему? Что все это значит?
 Маркус взял ее за руки.
 – Онория, я хочу поговорить с тобой, – громко произнес он, и его голос разнесся по всему залу, в результате чего все устремили на них взгляды.
 Онория попыталась осторожно высвободить свою руку.
 – Пожалуйста, Маркус, не надо...
 – Нет, прошу, дай мне сказать!
 Гости удивленно замерли. Маркус знал, что уже завтра они будут пересказывать друг другу каждое слово из их разговора. Прежде он возмутился бы, но сейчас он, напротив, страстно желал этого.
 Взяв холодную руку Онории, он ласково сжал ее.
 – Много лет я прожил в одиночестве, полагая, что мне никто не нужен, что для счастья достаточно делового успеха. Только теперь я понял, что заблуждался, потому что не понимал главного. – Маркус привлек Онорию к себе и заглянул ей в глаза. Сердце его отчаянно билось в груди, ему не хватало воздуха. Он понимал, что теперь наступил самый важный, решающий момент в его жизни. Помолившись в душе, чтобы язык не отказал ему в эту ответственную минуту, Маркус продолжил: – Онория, ты должна...
 – Она ничего вам не должна, – внезапно услышал он голос Кассандры. – Сестра не желает с вами разговаривать.
 Маркус отчаянно замотал головой.
 – Послушайте, Кассандра, ваша сестра – моя вторая половинка, и я не успокоюсь, пока она это не поймет.
 – Вы позволите, мисс Бейкер-Снид? – Лорд Мелтон бросил на Маркуса многозначительный взгляд, затем поклонился Кассандре. – Этот танец вы обещали мне, не так ли?
 – Но ведь музыки нет!
 Мелтон протянул ей руку, и она машинально положила пальчики ему на локоть.
 – Пока оркестранты не заиграли, мы можем обсудить мой новый план. Маркиз согласился субсидировать проект по разведению породистых лошадей, и я...
 Онория недоверчиво взглянула на Маркуса:
 – В самом деле?
 Маркус улыбнулся:
 – Вчера вечером мы с Мелтоном это уже обсудили. Если все пойдет как надо, он уже за три года расплатится с долгами – возможно, тогда сможет взять на себя другие, более ответственные обязательства. – Маркус выразительно посмотрел на ручку Кассандры, доверчиво лежащую на сгибе локтя Мелтона.
 Молодой человек с улыбкой поклонился.
 – Да, милорд. – Он восхищенно посмотрел на Кассандру. – Я буду с нетерпением ждать такой возможности.
 Маркус снова повернулся к Онории:
 – У меня есть для тебя подарок.
 – Подарок?
 – Да. – Он кивнул Джеббсону, и тот, выступив вперед, торжественно протянул ему серебряный поднос, на котором лежала украшенная такими же, как на ожерелье и браслете, рубинами тиара.
 – О! – восхищенно прошептала Онория.
 Маркус взял тиару и бережно надел ей на голову.
 – Я помню твои слова: ты якобы не из тех женщин, которые носят тиары. На самом деле ты заслуживаешь не только тиары, но всего, что только может предложить человеку жизнь!
 Онория пристально взглянула мужу в глаза.
 – Маркус, зачем ты мне все это говоришь?
 – Потому что я не могу жить без тебя! Прежде я был слепцом и не понимал этого. – Видя, что все еще не убедил ее, Маркус привлек Онорию к себе. – Если бы сейчас мне предложили выбор, я хотел бы жениться только на тебе.
 – Я этому не верю, – с трудом проговорила она, – и никогда не поверю. Настоящая правда в том, что, увы, слишком поздно. Ты меня не любишь. – С этими словами Онория отвернулась и направилась к дверям, в то время как Маркус остался стоять на месте. Казалось, он был не в силах даже пошевелиться и не сразу заметил, как кто-то тронул его за руку.
 Опустив взгляд, он увидел Кассандру.
 – Тремонт, что же вы стоите? Скорее догоните ее!
 – Нет, она этого не хочет, – услышал Маркус свой странный, глухой голос. – Ее чувство ко мне мертво.
 – Немедленно перестаньте! Неужели все мужчины такие тупоголовые? Онория вовсе не сказала, что не любит вас, а только, что это вы не любите ее! Докажите, что она ошибается!
 Маркус неуверенно смотрел на Кассандру. Неужели еще не поздно и он может в самом деле все исправить? Что, если эта девочка права? Что ж, тогда он просто не может позволить Онории уйти!
 Онория едва удерживалась от слез, пробираясь к выходу, преследуемая любопытными взглядами гостей. Одна дама попыталась ее удержать, но она оттолкнула протянутую руку. Ей так хотелось услышать от Маркуса те слова, которых давно ждала от него, но он... Он говорил о том, что тоскует без нее, тоскует без смеха ее сестер и брата, но так и не сумел признаться ей в любви.
 Сердце Онории болело так, что, казалось, вот-вот разорвется. Наконец она оказалась в холле. Энтони с Анной еще не ушли, встречая запоздавших гостей, и когда Онория торопливо велела одному из слуг послать за экипажем, Анна оставила гостей и поспешила к невестке.
 – Как, ты уже уезжаешь?
 – Да, я должна...
 Глаза Анны потемнели.
 – Это из-за Маркуса, да? Он самый упрямый мужчина из всех, кого я только знаю...
 – И к тому же глупый!
 Анна невольно улыбнулась:
 – Именно так, дорогая. Но все же у него куда более заботливая душа, чем он это показывает. Маркус всегда был очень скрытным.
 Онория проглотила слезы.
 – Спасибо вам за участие, но мне нужно ехать.
 Анна взглянула в сторону бального зала и, к великому облегчению Онории, не стала ее удерживать. Онория, благодарно улыбнувшись, поспешила выйти из дома.
 На широких ступенях еще стояла вереница только что прибывших гостей, но они не помешали ей увидеть карету маркиза.
 Гербертс соскочил с подножки и открыл ей дверцу:
 – Пожалуйте, миссис. Куда едем?
 Онория хотела сказать «домой», но язык ей не повиновался. Ее дом был здесь, и больше она не могла это отрицать.
 В тот момент, когда она проиграла свою борьбу со слезами, и одна уже скатилась с ее густых длинных ресниц, неожиданно какой-то человек схватил ее за руку и заставил повернуться к себе лицом.
 – Маркус!
 – Ты не дала мне закончить, а значит, должна меня выслушать. Понимаешь, должна!
 – Ого! – изумленно проговорил Гербертс. – Вы уж лучше не перечьте хозяину, миледи. Никогда не видел его в такой пене!
  –  Так слушай же! – Голос Маркуса на секунду прервался, затем зазвучал с новой силой: – Я люблю тебя, Онория Бейкер-Снид Сент-Джон! Мое несчастье в том, что я, дурак, не понимал этого, пока ты от меня не ушла, зато главное счастье – в том, что я теперь это понял.
 – Ты меня любишь... – медленно проговорила Онория, все еще боясь поверить.
 Маркус кивнул.
 – Ты для меня желанная женщина, но я не хотел влюбляться, поэтому убедил себя, что это просто физическое влечение.
 – Отчасти так оно и есть.
 –Да, но я испытываю к тебе чувство гораздо более сильное, более глубокое. Как только ты меня покинула, Тремонт-Хаус как будто съежился, и в нем для меня не осталось ни воздуха, ни жизни.
 Онория улыбнулась сквозь слезы:
 – А по-моему, Тремонт-Хаус достаточно просторное здание, чтобы вместить целую сотню маркизов...
 Маркус порывисто схватил ее руку и запечатлел на ней пылкий поцелуй, который пришелся в то самое место, где поблескивало обручальное кольцо-талисман.
 – Дорогая, в нем нет места любви без тебя! Если даже ты сейчас и уйдешь, я по-прежнему буду ухаживать за тобой и докажу, что люблю тебя всем сердцем!
 – Ухаживать? – Губы Онории тронула слабая улыбка. – Дарить цветы и подарки?
 – Что цветы – я осыплю тебя дождем из рубинов и бриллиантов! Я буду постоянно ждать тебя у крыльца, и мне наплевать, что обо мне скажут в обществе.
 – Вот видите, он любит вас, мисс! – даже Гербертс, казалось, был потрясен взволнованной речью маркиза. – По-моему, вам не следует отталкивать его, ей-богу!
 – Гербертс, черт возьми! – нетерпеливо воскликнул Маркус. – Поди немедленно прочь!
 Возница широко ухмыльнулся.
 – Я только хотел помочь...
 – Ты уже помог. А теперь ступай.
 – Хорошо, хорошо, только не надо на меня кричать! – Гербертс медленно повернулся к ним спиной и направился в сторону от кареты.
 Онория с трудом сдерживала смех, ее пронзило ощущение огромного, невероятного счастья.
 – Тебе не понадобится осыпать меня рубинами... хотя, признаться, они мне очень нравятся.
 – Да, но...
 Она прижала пальчик к его губам.
 – Это не главное.
 – А что же?
 – То, что я люблю тебя, Маркус. Я полюбила тебя с первой нашей встречи у нас дома. Сейчас я хочу только одного – всегда, всю жизнь быть рядом с тобой.
 Не медля ни секунды, Маркус радостно схватил в охапку Онорию и крепко прижал ее к себе, а она обняла его за шею и, чувствуя, как ее ноги оторвались от земли, громко рассмеялась. Господи, какое же это неимоверное счастье – быть любимой!
 В этот момент рядом послышалось громкое всхлипывание.
 Онория скосила глаза и увидела Гербертса – он стоял рядом и вытирал глаза грязным платком.
 – Как замечательно, ей-богу...
 Маркус притворно нахмурился:
 – Гербертс, разве я не велел тебе испариться?
 – Да, хозяин, вот только я вдруг подумал: может, мне нужно будет подтвердить миссис, как вы были без нее несчастны? – Гербертс прислонился к карете и доверительно шепнул Онории: – Он рычал на всех, как медведь, миссис, и вообще вел себя так, как будто наступил конец света! Ей-богу, я не вру!
 – Вот мошенник! – Маркус извлек из кармана толстый кошелек и сунул его Гербертсу. – Это тебе, если ты наконец заткнешься и возьмешься за дело. Провези нас по парку.
 – По парку? – вытаращил глаза Гербертс. – Но как же бал?
 – Не волнуйся, Энтони обо всем позаботится, а Кассандра, насколько я понял, теперь находится в надежных руках.
 Как только карета тронулась, Онория принялась нетерпеливо развязывать галстук Маркуса, а он довольно рассмеялся:
 – Неужели так не терпится, дорогая?
 – Прошло уже целых два дня, милорд, и мне действительно стало кое-чего очень не хватать...
 Их сияющие глаза встретились, и каждый читал в глазах другого любовь и такое волнение, как будто все происходило в первый раз.
 Не отрывая взгляда от прекрасных карих глаз Онории, Маркус освободился от одежды, потом бережно и любовно раздел свою обожаемую жену, оставив на ней одну тиару. Онория выглядела божественно прекрасной – темный бархат сидений подчеркивал ослепительную белизну ее роскошного тела, а из-под сверкающих рубинов на точеные плечи ниспадала тяжелая масса блестящих каштановых волос... Подумать только, и эта женщина – его жена! Теперь Маркус окончательно уверился, что стал самым счастливым человеком на земле! Не помня себя от счастья, он привлек Онорию в свои объятия и стал осыпать ее лицо жаркими поцелуями.




 Эпилог



 Наконец-то последний Сент-Джон сдался! Что ж, интересно, что теперь станет с заколдованным кольцом...

    Герцогиня Девоншир – своей подруге, несчастной незамужней мисс Кастлхоуп, во время церковной службы в соборе Святого Павла

 – Итак... – Энтони с улыбкой оглядел собравшихся братьев, которые уютно расположились в клубе «Уайтс» за своим излюбленным столом. Гостиная гудела от мужских голосов, воздух был пропитан ароматом дорогих сигар и кожи.
 Это было самое приятное из известных ему мест, и все же Маркус нетерпеливо поглядывал на часы. Онория с Анной, Кассандрой и Порцией поехали покупать шелк на новые портьеры для бального зала; думая об этом, он невольно улыбнулся, вспомнив, как утром слуги под присмотром Оливии снимали старые шторы, а в голубой гостиной Порция и Джульетта репетировали новую пьесу для показа в домашнем театре. Тем временем Джордж вместе с Антуа-ном выпекали печенье в форме лягушки. В доме было шумно и весело, он снова наполнился радостью и любовью, и впервые в жизни Маркус чувствовал себя по-настоящему счастливым. Странно, что он не понимал, чего ему недостает, пока едва этого не лишился.
 – Итак, талисман Сент-Джонов закончил свою работу, – подытожил Чейз.
 – Да, теперь все братья женаты, – кивнул Брэндон. – Вот уж не думал, что доживу до столь впечатляющего момента.
 – Маркус, что ты намерен делать теперь с этим кольцом? – Энтони вытянул ноги и лениво потянулся.
 – Да, собственно, ничего. Это ведь свадебное кольцо Онории. Надеюсь, таковым оно и останется.
 Девон усмехнулся:
 – А что, прекрасная идея! Если кольцо будет красоваться на пальчике Онории, оно больше не сможет никому доставить мучений!
 – Мучений? – Энтони поднял брови. – Хорошо, что тебя не слышала твоя жена!
 – Как будто она и так не знает, что я ее люблю! – благодушно заметил Девон. – Признаюсь, Кэт меня околдовала самым чудесным способом, какой только доступен женщине. – Он взял бутылку и налил вино в пять бокалов. – Теперь я хочу произнести тост!
 Чейз передал братьям бокалы и сам высоко поднял свой бокал.
 – За самых счастливых мужчин в Англии, то есть за нас. А еще за наших жен, которые подарили нам счастье настоящей любви!
 Маркус переводил взгляд с одного брата на другого. Как только все выпили, он опять наполнил бокалы.
 – Предлагаю еще один тост – за волшебное кольцо Сент-Джонов. Да будут все мужчины так же околдованы, как мы с вами!
 Все рассмеялись и снова выпили до дна.