Аннотация: Для дерзкой и гордой Кассандры, юной принцессы маленького островного королевства, первое путешествие за границу обещало много интересного – ей предстояло окунуться в светскую жизнь Лондона и выбрать из достойнейших аристократов спутника жизни.
 Но красавец англичанин, в которого влюбилась Кассандра, вовсе не идеальный кавалер, галантный и обходительный. Это истинный воин – отважный, необузданный, страстный. Он сумеет подарить ей любовь, о которой можно только мечтать.


---------------------------------------------


 Джози Литтон
 Королевство лунного света


 Эта книга посвящается моим читателям. Не передать словами, насколько я благодарна вам за поддержку и вдохновение.



 Глава 1


 Ройс в одиночестве прогуливался в саду своего родового имения. Солнце садилось, и на каждом листке и травинке отражались его прощальные золотистые блики. Наблюдая, как ночь постепенно вступает в свои права, Ройс обратил взгляд к морю, любуясь серебристой лунной дорожкой. В царившем вокруг безмолвии в глубине души вдруг родилось ощущение, что он находится на рубеже чего-то призрачного и неопределенного, но вместе с тем очень значительного. Чувство было настолько сильным, что он поднял руку, будто для того, чтобы потрогать его. Позади был долгий и утомительный день, и, может быть, поэтому Ройсу показалось, что в запахе моря он уловил аромат лимона…
 Ночной воздух был напоен благоуханием жасмина, тимьяна и олеандра, сливаясь в знакомый с детства запах Акоры, бывшей одновременно ее домом и тюрьмой. Она безумно хотела уехать отсюда, хотя знала, что так же безумно будет скучать по этому месту. Кассандра вздохнула и опустила голову на сложенные руки, глядя через высокие дворцовые окна на море, посеребренное луной. Луной, которая отбрасывала дорожку, ведущую… куда? В какое из возможных будущих, находящихся сразу за следующим вздохом, следующим мгновением? Она не могла этого видеть, но могла почувствовать. Поддавшись порыву, она протянула руку и на короткий миг коснулась чужой руки.
  Лондон  .   Апрель   1812   года 
 Сквозь тонкие подошвы шелковых тапочек, она почувствовала толстые персидские ковры, контрастирующие с гладкими полированными полами, по которым она прошла от своей комнаты до лестницы. Ладонью она ощущала прохладные изгибы перил. Дом был наполнен ароматами лимона, сушеных роз и лавандовой воды, которой орошали ковры. И еще не до конца выветрился запах уксуса после вчерашней прочистки водостоков, которая проводилась еженедельно.
 Сизый утренний свет смягчал очертания всех углов, скрывал яркие краски, которые вспыхнут только в сиянии дня, чтобы вновь исчезнуть, когда наступит ночь и в доме зажгут лампы. Она провела здесь всего одну ночь, одну великолепную ночь с тех пор, как ее нога ступила на пристань Саутуорка. Первый взгляд, брошенный на Лондон с великой реки, превзошел все ее фантазии, оказавшиеся ничтожными по сравнению с реальностью. Такое же впечатление произвела на нее поездка по заполненным людьми улицам, разговор с людьми, запахи, далеко не все из которых были приятными, и шум, настолько впечатляющий, что все плакальщицы по усопшим замолчали бы от зависти. Даже в самых невероятных мечтах она никогда не смогла бы представить себе такого места, хотя в течение всего долгожданного путешествия изо всех сил старалась это сделать.
 И вот она здесь, и обрушившиеся на нее впечатления не позволяли сомкнуть глаз, в то время как весь дом погружен в сон. В конце концов, у нее иссякло терпение, и, второпях одевшись, что далось ей не так легко, как у себя дома, она на цыпочках покинула свою комнату, спустилась в холл и… стала слушать.
 Ей слышался шум города, хотя дом был окружен бескрайними лужайками и садами, огражденными высоким каменным забором. Но за щебетанием птиц, уже начавших охоту на червячков, шепотом ветерка среди весенних ветвей и голосами, изредка доносящимися из кухни, она все же смогла различить отдаленный скрип тележных колес и цоканье копыт по каменной мостовой. Ее обуял восторг. Эти звуки служили доказательством того, что город действительно существовал, и что она действительно находилась в нем. Ей не снилось, что она прошла по лунной дорожке, о чем она мечтала на протяжении стольких ночей, когда допоздна засиживалась у окна, вместо того чтобы лежать в кровати. Где она должна была бы находиться и в данный момент, если бы не бурлящее внутри возбуждение.
 Она засмеялась, закружилась, отчего полы ее юбки разлетелись в стороны, и широко расставила руки, словно пытаясь обнять новый день в этом замечательном месте.
 Именно такой ее впервые и увидел Ройс. Лорд Хоукфорт стоял по другую сторону высокого окна, расположенного сбоку от передней двери, и смотрел на нее сквозь колыхание муслиновых занавесок.
 Кассандра, принцесса Акоры – королевства-крепости, находящегося за Геркулесовыми столбами, – дочь королевского дома Атридисов, носящая имя из кровавой легенды, танцевала посреди холла, будто радовалась приходу весны.
 Он узнал ее с первого взгляда. Даже если бы он не слышал о ее приезде, он все равно угадал бы ее имя, потому что было нечто экзотичное в копне черных волос и в легком загаре, покрывавшем ее кожу. В ее лице угадывалось сходство с зятем Ройса, в чем не было ничего удивительного, так как Алекс был ее родным братом. Они оба были наполовину англичанами по линии отца, но, несмотря на модный наряд Кассандры, Ройс уловил исходящую от девушки некую тайну, которая будоражила его с детства.
 Акора. В течение долгих лет люди считали ее мифом, тем не менее, снова и снова отправляясь на ее поиски. Многие возвращались ни с чем. Других, возможно, более удачливых, с тех пор никто никогда не видел. Ходило множество слухов: Акора была крепостью на острове, свирепые воины которой убивали любого чужеземца, оказавшегося у ее берегов; здесь было последнее пристанище тех, кто осаждал стены легендарной Трои; на острове находились несметные сокровища, и его обитатели владели многим, в том числе и запретными знаниями; настанет день, когда Акора заявит о себе и бросит вызов всему миру.
 Об этом королевстве было известно совсем немногое, помимо того, что оно на самом деле существовало. На укрытую за неприступными скалами и охраняемую самыми свирепыми воинами в мире землю Акоры по сей день не ступала нога чужестранца. Или почти не ступала. В библиотеке замка Хоукфорт, родового имения Ройса, хранилась редчайшая коллекция, вывезенная с Акоры одним из представителей рода еще во времена первого Крестового похода. Поговаривали даже, что в течение какого-то времени между королевством-крепостью и предками Ройса поддерживалась некая связь.
 Эта связь была возобновлена в прошлом году после женитьбы Александра, принца Акоры, а также маркиза Босуика, на леди Джоанне Хоукфорт, происходящей из самой древней фамилии в Англии. Женитьба вызвала большой ажиотаж в лондонском свете; в течение нескольких месяцев после этого только о ней и говорили. Если бы стали известны некоторые дополнительные факты, о сопутствующие заключению союза, разговоров было бы еще больше. Лишь немногие предполагали, что им известна правда, да и то они не были до конца в этом уверены.
 Такая таинственность как нельзя более устраивала Ройса. Он всегда предпочитал работать в тени. Однако сейчас, освещенный ярким солнцем, он являл собой настолько совершенный образец мужской красоты, что Кассандра замерла вполоборота к нему, глядя через плечо на фигуру за окном.
 Хоукфорт. Несмотря на то что она видела его лишь однажды, она сразу же узнала его. Хоукфорт и одновременно не Хоукфорт. Кассандра вспомнила, что в прошлом году он пережил плен, что вряд ли удалось бы кому-либо еще. Она решила, что он похож на… солнце: в нем была такая же притягательность, и в то же время на него опасно было прямо смотреть. Густые золотистые волосы слегка касались воротника его сюртука. В чертах лица чувствовалась мощь… и очарование. Он был так же высок, как ее брат, и с таким же широким разворотом плеч. Он сразу же обратил на нее внимание.
 Она, молодая незамужняя женщина, в одиночестве стояла посреди холла, не принадлежащего ей дома, куда в столь ранний час приехал мужчина, которому ее даже не представили. Она могла бы благоразумно удалиться, отдав распоряжение слуге разбираться с посетителем. Именно этого Ройс от нее и ожидал.
 Вместо этого она повернулась к нему и поприветствовала сквозь муслиновые занавески. Легкая улыбка заиграла на губах. Без колебаний она прошла по мраморному полу и открыла дверь.
 Ройс всегда считал себя здравомыслящим человеком, однако в этот момент суть происходящего стала понемногу от него ускользать. Он отметил для себя, что от принцессы Кассандры можно ждать чего угодно.
 – Доброе утро, ваше высочество. Прошу прощения, что побеспокоил в столь ранний час. Я – лорд Ройс Хоукфорт, брат Джоанны.
 Она протянула ему руку и, когда он склонился в поклоне, произнесла:
 – Давайте не будем придерживаться формальностей, милорд. Мы же одна семья. Прошу, зовите меня Кассандрой.
 Он выпрямился, и она увидела удивление в его зеленых глазах.
 – Или это преждевременно? – спросила она. – Я не должна была просить называть себя по имени? Просто мы на Акоре не придаем такого большого значения церемониям.
 – Нет, все в порядке, – заверил он ее. – Пожалуйста, зовите меня Ройс. Я все же провел на Акоре несколько месяцев… – Он благоразумно не упомянул о неприятном характере своего пребывания на острове. – Я не очень много о ней знаю, но также нахожу формальности утомительными и рад, что у вас они не приняты.
 Он неохотно выпустил ее ладонь и немедленно заложил руки за спину, чтобы не дать себе возможности снова протянуть их к ней.
 Не без удовольствия Кассандра отметила про себя эту деталь. Конечно же, она знала, что это означало; ведь ни одна девушка, выросшая в чувственной атмосфере Акоры, не могла этого не знать. Однако на мгновение Кассандра была поражена, так как впервые почувствовала эту осведомленность внутри себя. Это заставило ее более осторожно взглянуть на англичанина.
 Если она не ошибалась, в его глазах она увидела ту же настороженность. Между ними уже было что-то общее.
 – Что вас развеселило? – спросил он, когда она улыбнулась.
 Она немного нервно рассмеялась – Кассандра, которая никогда в жизни не нервничала! – и покачала головой:
 – Ничего. Я просто очень рада находиться здесь.
 – Джоанна и Алекс были счастливы, когда пришла весть, что вам разрешили нас посетить.
 – Уверена, что не более счастливы, чем я. Я много лет мечтала о таком путешествии. Мой старший брат, Атрей, хороший правитель, но иногда бывает слишком заботливым. В любом случае редко кому удается покинуть Акору.
 – Я понимаю. Могу я поинтересоваться, что убедило ванакса Атрея позволить вам приехать сюда?
 – Он полностью доверяет Алексу и Джоанне, конечно, к тому же они ждут первенца. Естественно, я захотела побыть с ними. К тому же сейчас более благоприятные обстоятельства, нежели несколько месяцев назад.
 – Похоже на то, – согласился Ройс, но в его глазах проскользнула тень сомнения.
 Ее брови удивленно изогнулись.
 – Вы ведь пришли в столь ранний час не для того, чтобы принести плохие вести, надеюсь? Неужели Наполеон внезапно направил свой флот к британским берегам? На нас скоро нападут? Нет, подождите, я знаю! Тот сочинитель, как его зовут, Байрон? Тот, что написал стихотворение, о котором все говорят. Он отрекся от поэзии и поклялся, что не напишет больше ни строчки. Правильно?
 Ройс одурманено покачал головой. Ее речь была быстра как ртуть. Ум, несомненно, тоже. Она бросала ему вызов.
 – Откуда вы знаете о Байроне? Стихотворение было опубликовано всего несколько недель назад, а вы только что приехали.
 – Джоанна послала мне копию вместе с одеждой, которую она так заботливо для меня подобрала. Я прочитала его по пути сюда.
 – И что вы о нем думаете?
 – Его называют поэтом эпохи, ведь так? А.
 – Полагаю, что так. В любом случае общество взбудоражено. Но вы так и не высказали своего мнения о произведении.
 – Оно очень… яркое.
 – Согласен.
 – И романтичное. Ведь люди именно так отзываются и о самом Байроне, не правда ли?
 – Люди говорят разные вещи. Каково ваше мнение?
 – Я считаю, что поэт слишком занят самим собой, раз уж вы спрашиваете. Но поскольку я собираюсь выезжать в свет, придется, видимо, воздерживаться от подобных высказываний.
 – Дипломатично, – с ухмылкой сказал Ройс.
 – Я так понимаю, что вы очарованы Байроном не более моего?
 – Когда-нибудь, если он перестанет заниматься самолюбованием, он создаст нечто стоящее.
 – Я не собираюсь, затаив дыхание, ждать этого момента. Что ж, всегда приятно осознавать, что кто-то разделяет твое мнение. Пойдемте, невежливо держать вас у входа. Слуги уже проснулись, я слышала их голоса на кухне. Возможно, нам удастся выпросить у них чаю.
 – Принцесса будет просить?
 – Заклинать? Умолять? Вежливо требовать? Разве сейчас не так делают? – В ожидании ответа она вздохнула. – Мне предстоит еще многому научиться.
 – Нет, – пробормотал Ройс, наблюдая за игрой света на ее полных губах. – Надеюсь, не многому.
 Сама галантность, он предложил ей опереться на его руку.
 Алекс нашел их в столовой, где они сидели, глядя на сад. При появлении зятя Ройс поднялся.
 – Надеюсь, ты извинишь меня за ранний визит, но нам нужно поговорить.
 Одетый в брюки и белую батистовую рубашку с расстегнутым воротом и закатанными рукавами, Алекс выглядел абсолютно спокойным, но его взгляд был проницателен, как всегда. Он ничего не упускал, напомнила себе Кассандра.
 – Конечно, Ройс, мы всегда тебе рады. Я смотрю, ты уже познакомился с Кассандрой.
 – Мы сами представили себя друг другу, – небрежно сказала она. – Ужасное нарушение приличий, но мы это пережили. Как себя чувствует Джоанна?
 – Хорошо, как она говорит, и, должен признаться, она так и выглядит. Она уже проснулась. Уверен, ей понравится наша компания.
 Это было сказано с определенным намеком, и Кассандра решила, что ранний приезд Ройса означал нечто важное. Она хотела бы знать больше, но, помня, как подобает себя вести с мужчинами, она всего лишь скромно кивнула и встала, расправляя юбку.
 – Мы попьем с ней чаю и поболтаем, но, разумеется, ни о чем серьезном или значительном, чтобы не обременять свои мозги.
 Алекс слегка чмокнул ее в щеку и проговорил:
 – Веди себя хорошо, разбойница.
 Он проводил ее до двери. Она остановилась и бросила взгляд через плечо на Ройса, который стоял, глядя на нее.
 – Была рада с вами познакомиться, лорд Хоукфорт. Эта попытка соблюсти правила этикета заставила его непроизвольно улыбнуться. Однако она знала еще до того, как за ней закрылась дверь, что его веселье продлится недолго. В этой Англии, куда она приехала, что-то было не так. Алекс и Ройс, очевидно, хотели оградить ее от этого знания, без сомнения, с самыми благими намерениями, но это им не удалось. Рано или поздно ей все станет известно. Иначе она зря сюда приехала. Истинная цель ее визита оставалась тайной для других, но она собиралась достичь ее во что бы то ни стало. И это было очень важно.
 Когда Кассандра вошла, Джоанна сидела в кровати и разбиралась в приглашениях, заполнивших серебряную корзинку. Ее невестка выглядела очень стройной, несмотря на поздние месяцы беременности. Волосы цветя меда были в обычном диком беспорядке, слегка укрощенные шелковыми лентами под цвет ее ночной сорочки.
 – Господи, леди Мельбурн тут как тут, – проговорила Джоанна. Она вынула письмо и озабоченно пробежала содержание. – Не успела ты сойти с корабля, как она уже прислала записку. Выглядит как обычное приглашение, но у тебя не будет иного выбора, кроме как его принять.
 – А почему я не должна захотеть его принять? – спросила Кассандра, присаживаясь на кровать.
 – Леди Мельбурн известна как Паучиха. Говорят, она презирает чужое счастье и не знает большего удовольствия, чем разрушить его. Впрочем, она представляет собой силу, с которой нужно считаться. Поэтому лучше будет туда просто пойти.
 – Разве не лучше избегать пауков?
 – Только не в этом случае, увы. Леди Мельбурн чрезвычайно популярна, она обладает редким даром сводить людей, которые впоследствии оказываются ей обязаны. В юности она была любовницей многих влиятельных особ и до сих пор поддерживает с ними самые сердечные отношения. Вот почему она обладает мощью, которую нельзя проигнорировать, не понеся за это наказания. С другой стороны, она почитает за большую удачу увидеть у себя в гостиной Алекса или Ройса. Если ей удастся заполучить тебя хотя бы на пару часов, она может даже показаться вполне милой.
 – О Боже…
 – Именно. А как ты поживаешь? Ты спала?
 – Ни минутки, – призналась Кассандра, снова становясь веселой. – Я только что встретилась с Ройсом.
 – Ройс? Он уже приехал? – Джоанна начала было подниматься, но Кассандра остановила ее.
 – Не беспокойся, они с Алексом хотят немного поговорить наедине. Поэтому меня отослали сюда к тебе.
 – Нахалы. Ничего, мы сами себя сможем развлечь, а потом все равно узнаем, почему он приехал. Будь добра, вызови Малридж. А, впрочем, вот и она.
 Вошла высокая женщина в черном, взглянула на Кассандру поверх острого носа, похожего на клюв, и кивнула.
 – Принцесса, вы рано встаете.
 – Надеюсь, я никого не побеспокоила?
 – Отнюдь. Рано просыпаться – это добродетель. Госпожа, я принесла вам и принцессе чай.
 Джоанна уселась повыше и посмотрела на поднос.
 – О, ты принесла и пшеничные лепешки! Благослови тебя Господь, Малридж.
 Малридж шмыгнула носом и удалилась, однако было заметно, что она польщена. Джоанна намазала маслом лепешку и протянула Кассандре.
 – Будь добра, не давай мне есть в одиночестве. Клянусь, в последнее время я хочу есть каждый час.
 – Так это только к лучшему. В последние недели беременности ребенку необходимо набрать достаточный вес, чтобы она родилась сильной.
 Джоанна уже собиралась откусить от своей лепешки, но вместо этого уставилась на невестку.
 – Она?
 Кассандра выдержала паузу, прожевав и проглотив лепешку.
 – Разве я сказала «она»?
 – Только не надо играть со мной… На самом деле я не хочу этого знать… наверное.
 Кассандра прекрасно поняла, что хотела сказать ее невестка.
 – Джоанна, – мягко проговорила она, – ты же знаешь, что я не всегда могу четко это видеть.
 – Конечно, знаю, поэтому и не спросила тебя. Только вот… – Ее пальцы теребили тонкую, голландского полотна простыню. – Моя мать была беременна дважды, но потеряла одного ребенка во время родов.
 – Я об этом не знала. – Немного подумав, Кассандра добавила: – А Алекс знает?
 – Нет, и не вздумай ему рассказать. Он и так достаточно беспокоится из-за моей беременности.
 – Но Елена сказала, что, хоть ты и очень стройна, это не будет помехой для рождения ребенка. Она утверждала это только вчера.
 Алекс вызвал известную акорскую целительницу сразу же, как узнал о беременности Джоанны. Кассандра надеялась еще тогда приехать с ней, но Атрей не дал своего разрешения, озабоченный нестабильной внутренней ситуацией в Англии. Ванакс не разрешал сестре выезжать до тех пор, пока обстановка не изменится.
 – Елена просто великолепна, – сказала Джоанна. – Я чувствовала себя виноватой из-за того, что ей пришлось покинуть Акору, но она заверила меня, что всегда мечтала путешествовать и очень рада побывать в Англии. Как и ее племянница Брайанна, которая приехала вместе с ней. Елена постоянно говорит, что моя беременность протекает совершенно нормально; я абсолютно здорова, и все пройдет хорошо.
 – Но Алекс все равно волнуется… и ты тоже. Джоанна слегка притронулась к своему животу.
 – Ребенок шевелится. Я чувствую его… – она взглянула на Кассандру, – …или ее силу и решимость. Быть в двух шагах от познания мира и не иметь возможности ничего сделать…
 Кассандра накрыла ладонь невестки своей рукой. На самом деле она все знала еще за несколько месяцев до того, как Алекс и Джоанна посетили Акору с известием о том, что Господь наградил их ребенком. Тогда она пошла в храм, расположенный под дворцом, чтобы помолиться и помедитировать. Там ей открылись некоторые из возможных вариантов будущего так же, как давным-давно они открылись для ее тезки в обреченной Трое. Кассандра никогда не знала, что ей предстоит увидеть – добро или зло, ужас или счастье. Обычно после этого она чувствовала себя слабой и опустошенной. Но на этот раз то, что она увидела, было нежным, но мимолетным. Она успела уловить лишь смех ребенка, сверкающую улыбку и голос Джоанны, любящий, но сердитый: «Мелли!»
 Только это и счастье, струящееся теплой рекой. Это было одно из самых добрых ее видений. Затем она отправилась выбирать подарок ко дню рождения ребенка, который и привезла с собой в Англию.
 Теперь, когда руки Кассандры и Джоанны лежали совсем близко от ребенка, принцессе почти не нужно было прикладывать никаких усилий. Она только начала налаживать связь, как уже все знала. Страхи Джоанны, вполне понятные, оказались необоснованными.
 – Ты не такая, как твоя мать, – мягко сказала она. – Трагедия потери ребенка не станет твоей.
 Джоанна моргнула, чтобы отогнать навернувшиеся слезы облегчения.
 – Спасибо тебе, Кассандра, от всего сердца спасибо. – Она рассмеялась немного дрожащим смехом. – Боже, я даже не осознавала, насколько сильно мной овладевал страх, пока ты не прогнала его.
 Дар Кассандры, который мог также быть и ее проклятием, не часто позволял наслаждаться таким неомраченным счастьем. Она засмеялась и обняла свою сестру по духу. Молодые женщины еще немного поболтали, попивая чай, затем Джоанна встала, чтобы одеться.
 – Мы дали мужчинам достаточно времени, – объявила она.
 Они спустились в столовую, но Алекса и Ройса там уже не было. Их удалось разыскать возле конюшен, где они разговаривали с низеньким косматым пареньком, чьи черные брови, похожие на мохнатых гусениц, были плотно сдвинуты над переносицей.
 – Доброе утро, Болкум, – сказала Джоанна. – Отличный денек. – Она улыбнулась мужу и брату. – Собираетесь на верховую прогулку?
 Болкум прочистил горло и отвернулся.
 – Не сейчас, – ответил Алекс, бросив быстрый взгляд на зятя.
 – Мы просто болтаем с Болкумом, – проговорил Ройс.
 – О чем же?
 Кассандра отметила, что та спросила с таким невинным видом, что невозможно было уйти от ответа. Однако мужчины все же попытались.
 – Ни о чем особенном, – сказал Алекс.
 – О погоде, – подхватил Ройс. – Она теплее, чем ожидалось.
 Джоанна пожала плечами.
 – Тогда я спрошу у Малридж. Она наверняка знает. Поглаживая бороду, Болкум произнес:
 – Пойду присмотрю за… тем, что мы обсуждали. – Он кивнул женщинам и удалился, скрывшись за углом конюшни.
 Джоанна ждала, продолжая улыбаться. Кассандра взглянула на Ройса и увидела, что он смотрит на нее. Повисла пауза. Вдалеке слышалось, как конюхи окликали друг друга.
 – О Господи, – пробормотал Алекс. – От тебя ничего нельзя скрыть, даже во имя твоего же блага.
 – Совсем ничего, – согласилась Джоанна.
 – Ты же знаешь, – продолжал Алекс, – что я попросил тебя покинуть Лондон. Ты могла бы поехать в наше имение в Босуике, оно, судя по всему, тебе очень понравилось, или, если пожелаешь, отправляйся в Хоукфорт. Мне не так важно, в каком именно из этих имений родится наш ребенок, просто хочется, чтобы ты была в комфорте и безопасности.
 – А ты знаешь, – ответила Джоанна, – я с удовольствием соглашусь на это, если ты будешь меня сопровождать.
 – Именно этого я и не могу сделать в данной ситуации. – Алекс повернулся к сестре. – Но теперь, когда с нами Кассандра, я надеялся, ты наконец поступишь как любой здравомыслящий… – Он запнулся, стараясь сохранять спокойствие. – То есть так, как будет лучше для тебя.
 Кассандра плотно сжала губы. Сейчас, когда она наконец приехала в Лондон, ей совсем не хотелось покидать его. Однако она питала определенную симпатию к своему брату. Город хотя и выглядел величественно, но был многолюдным, шумным и грязным. То, что Алекс хотел, чтобы ребенок родился в более спокойных условиях, было вполне разумным. Кассандра любила брата всем сердцем и считала его лучшим из мужчин, однако знала, что он, подобно большинству мужчин, считал женитьбу делом простым.
 Джоанна подошла к мужу и мягко положила руку ему на локоть.
 – Я и наш ребенок будем в безопасности рядом с тобой. Так ты расскажешь нам, что произошло?
 Алекс посмотрел на Ройса, который неохотно проговорил:
 – В Йоркшире беспокойно. Судя по всему, армия «генерала Лудда» снова возродилась. Они опять громят ткацкие станки и угрожают убить всех, кто им противостоит.
 Кассандре с трудом удалось скрыть потрясение. Она прекрасно знала, что прошлой осенью именно из-за восстания рабочих, называющих себя луддитами, Атрей отказался дать согласие на поездку Кассандры в Англию. Он уступил только недавно, когда опасность, казалось, миновала. Теперь же он об этом пожалеет и может даже потребовать возвращения Кассандры в Акору.
 – Я не понимаю, – проговорила она. – Ведь на самом деле никакой армии «генерала Лудда» не существует, не так ли?
 – Судя по всему, нет, – ответил Ройс. – Но рабочие, чьи заработки сильно упали из-за количества ткацких станков на фабрике, поддерживают этот миф. Они дают клятву о неразглашении тайны, носят маски, когда устраивают набеги, и у них множество сторонников.
 – Они рискуют жизнью, – добавила Джоанна. – Парламент принял ужасный закон, по которому уничтожение станков карается смертью.
 – Смерть за поломку машины? – переспросила Кассандра. Конечно же, она просто не так все поняла. Она годами изучала Англию, пусть и издалека, помнила все рассказы о ней, хранила все книги, которые Алекс привозил оттуда, мечтая о дне, когда сама сможет посетить далекую землю. Она считала ее страной – по названию своего любимого романа – разума и чувств.
 – Реакция была слишком сильна, – согласился Ройс. – Кстати говоря, этот поэт, Байрон, высказывался против него в палате лордов. Он был весьма красноречив. Я говорил не настолько красиво, также пытался возражать, но тщетно. Билль стал законом, но, очевидно, цели своей не достиг.
 Луддиты не только не подавлены, но кажутся еще более решительно настроенными.
 – И потенциально более опасными, – добавил Алекс. Затем посмотрел на жену. – Ты действительно стремишься остаться здесь?
 Джоанна мягко положила руку на плечо мужа и проговорила:
 – Я хотела бы остаться с вами, милорд.
 Кассандра поняла, что Алекс разрывается между стремлением обезопасить Джоанну и воодушевлением от того, что любовь не позволяет ей покинуть его. Но он знал, как нужно элегантно уступать.
 – На этот раз мы с Ройсом решили привезти сюда людей из Босуика и Хоукфорта. Болкум готовит место для палаток позади конюшен. Люди будут патрулировать владения денно и нощно, а вы… – он окинул взглядом обеих женщин, – никто из вас не покинет это место без вооруженного эскорта. Понятно?
 – Ты на самом деле считаешь, что луддиты и здесь натворят бед? – спросила Джоанна.
 – Если бы я так считал, – ответил ей Алекс, – у тебя бы не было выбора – остаться здесь или уехать. Я думаю, что у них достаточно дел и в других местах, но необходимо быть готовыми ко всему. Итак, обещаете ли вы, что никуда не будете выезжать без охраны?
 Обе женщины заверили его, что обещают. Кассандра почувствовала значительное облегчение от того, что ей не нужно было покидать Лондон, ведь ради этого она готова была согласиться на что угодно. При этом от нее не ускользнула ироничность ситуации. На Акоре, где правили воины, а женщины лишь подчинялись им, она могла ходить, куда ей заблагорассудится. А здесь, в более развитой Англии, она не могла шагу ступить за порог без группы вооруженных людей. Судя по всему, прогресс оказался палкой о двух концах.
 – Кстати, насчет выездов, – сказала Джоанна, вынимая из кармашка конверт. – Леди Мельбурн не теряла времени.
 Мужчины застонали.
 – Понимаешь ли, – быстро проговорил Алекс, – в такой нестабильной ситуации я буду постоянно занят…
 – Сильно занят, – добавил Ройс. – Мы оба будем заняты. Сама мысль о выходе в свет, когда вокруг непочатый край дел…
 – Мысль о невыходе в свет еще хуже, – прервала его Джоанна. – Ты ведь прекрасно знаешь, что самые важные вещи говорятся именно в гостиных.
 Алекс нахмурился, но возражать не стал. Тем не менее он проговорил:
 – Мы не можем никуда ехать, принимая во внимание твое положение. Кто знает, как это отразится на нашем будущем ребенке.
 – Я не могу отпустить туда Кассандру одну, – сказала Джоанна и добавила с надеждой: – Но, возможно, это приглашение на сегодняшний или завтрашний вечер – тогда у нас есть уважительная причина не пойти.
 – И что это за причина? – спросила Кассандра.
 – Долго рассказывать, – ответила Джоанна. – Поговорим об этом за завтраком.
 Несмотря на заверения в своей занятости, мужчины с готовностью согласились. Утро было настолько прекрасным, что они разместились на каменной террасе, выходящей в сад. Малридж принесла еще чаю и лепешек, а также оладьи с корицей, хрустящий бекон, вареные яйца в маленьких сине-белых фарфоровых чашечках и парниковую клубнику. Пока семейство завтракало, солнце поднялось выше и воздух еще более потеплел.
 – Ты же знаешь о том, что в Англии существуют две политические партии? – спросил Алекс у сестры.
 Кассандра кивнула:
 – Виги, которые поддерживают реформы, и тори, не поддерживающие их. Виги хотят договориться с Наполеоном о мире, а тори намерены продолжать войну до полной победы Британии.
 Ройс, который в течение всего завтрака не сводил с Кассандры глаз, выглядел удивленным.
 – Не ожидал, что вы будете настолько сведущи в английской политике, – произнес он и с опозданием вспомнил, что решил не ожидать от нее предсказуемых поступков.
 Она наградила его взглядом, полным огромного женского терпения и понимания, брошенным из-под густых ресниц и подсвеченным золотыми искорками, которые превратили его в нечто большее. Необычайные глаза, зеркало души, необыкновенной глубины. Теперь они излучали веселье, и Ройс не мог оторваться от них, словно подросток.
 Алекс прочистил горло.
 – Кассандра любит читать. Я снабжал ее английскими книгами и газетами. Итак, виги в этом году потерпели большие потери, когда принц-регент, которого они ранее считали своим другом, решил оставить у власти тори.
 – В результате, – подхватила Джоанна, – общество разделилось на два лагеря: тори вьются вокруг принца-регента, а его бывшие друзья виги избегают его. Естественно, все это сильно утомляет и долго продолжаться не может. Очень многие избегают сейчас посещать рауты.
 – Несмотря на это, – сказал Ройс Кассандре, – тебе нельзя общаться с вигами, особенно с леди Мельбурн, пока ты не окажешь должного уважения принцу-регенту.
 – Конечно, – согласилась та. – Его высочество имеет более высокий статус. А к какой партии принадлежите вы?
 Ройс мягко произнес:
 – Я занимаю самое неуютное место посредине, соглашаясь с вигами о пользе реформ и с тори о необходимости достижения победы в войне с Наполеоном.
 Он взглянул на приглашение от леди Мельбурн: все еще не распечатанное, оно лежало на столе.
 – Возможно, нам стоит посмотреть, чего хочет Паучиха.
 Алекс состроил гримасу, но взял послание и кончиком ножа вскрыл его. Вынув из конверта лист бумаги и прочитав его, он сказал:
 – Мы приглашены в Мельбурн-Хаус в следующий вторник на ужин, – он искоса взглянул на Ройса, – в честь того сочинителя, Байрона.
 – О Боже, – пробормотала Джоанна и погрузила ложку в вареное яйцо.
 Позже мужчины уединились для разговора. Кассандра уже подумывала о том, чтобы немного вздремнуть, как вдруг в передней раздался громкий стук. Джоанна подпрыгнула от неожиданности и виновато взглянула на невестку.
 – Я совсем забыла о времени, – проговорила она.
 – Ты кого-то ждешь?
 – Боюсь, что да… то есть не то чтобы боюсь, а сожалею, хотя, конечно, это неизбежно.
 Кассандра удивленно смотрела на свою обычно рассудительную невестку, которая в данный момент из-за чего-то нервничала.
 – Абсолютно неизбежно, – повторила, поднимаясь, Джоанна. – Пойди поздоровайся с мадам Дюпре.




 Глава 2


 Мучение. Чистое мучение. Неподвижно стоять в течение нескольких часов, позволяя себя тыкать, толкать и, что хуже всего, колоть. Слушать болтовню и избегать ответов на вопросы женщины, которая, судя по всему, не замолкает даже, чтобы перевести дух. И после таких мучений тебе сообщают, что это еще только начало.
 Кассандра глубоко вздохнула и глубже погрузилась в ванну. Сидя на кровати, Джоанна спросила:
 – Что-то не так?
 – Нет-нет, все в порядке. Я просто немного устала, вот и все.
 – Мадам Дюпре может довести до изнеможения, но она самая знаменитая портниха во всей Англии. Кто знает, скольким клиентам она отказала, чтобы выполнить заказ принцессы Акоры.
 – Я уже думала об этом, – сказала Кассандра. – Не лучше ли мне надеть акорское платье?
 Более простое и удобное акорское платье.
 – Я думала, ты устала от девственно-белого цвета. Здесь по крайней мере ты можешь носить одежду разных цветов.
 – Белый цвет на самом деле не так уж и плох. Джоанна кинула ей полотенце.
 – Вылезай, пока ты не стала совсем красной или не заснула. Худшее позади. Еще пара примерок, и все будет готово.
 – Пара – это сколько?
 – Ммммф.
 – Что это значит?
 – Пара значит пара. Дневные туалеты довольно просты. Вот с бальными одеяниями приходится повозиться.
 – Я могла бы и не ходить на балы, – проговорила Кассандра, вытираясь. Затем она облачилась в ночную сорочку, которая доходила ей до лодыжек. Так по крайней мере было удобно. – Мы могли бы сказать, что у нас на Акоре спать ложатся рано. Малридж подтвердит.
 – Ройс великолепный танцор.
 Сидя за туалетным столиком, Кассандра в зеркало наблюдала за своей невесткой. Та выглядела вполне невинно, если не считать блеска в глазах.
 – Он вальсирует? – Вопрос вырвался помимо ее воли. – Сознаюсь, я люблю вальс.
 Джоанна положила руку на сердце и притворилась, что падает в обморок.
 – Я шокирована! Разве ты не знаешь, что вальс считается слишком легкомысленным? В «Олмаке» он вообще запрещен.
 – Я иду в «Олмак»?
 – Только если захочешь. Хозяйка тебя, без сомнения, примет, но я не вижу в этом смысла:
 – Почему же? – спросила Кассандра, взяв в руки серебряную расческу, чтобы привести в порядок волосы.
 – Потому что в «Олмаке» ярмарка невест, вот почему. Не думаю, что ты заинтересуешься таким местом…
 Она закончила на полуутвердительной – полувопросительной ноте.
 – Конечно, нет, – решительно сказала Кассандра.
 – Однако я припоминаю, что в прошлом году на Акоре ты размышляла о замужестве. Что ты тогда сказала? Ах да, что-то о том, что, если стать женой акорского воина, он сразу ограничит тебя во всем. И о том, что такой муж вряд ли отпустит тебя в путешествие. Конечно же, англичанин по-другому бы к этому отнесся.
 – Не обязательно. В последнее время я вообще думаю, что мудрее было бы вообще не выходить замуж.
 Джоанна фыркнула и спрыгнула с кровати. Она была удивительно проворна для женщины на последних месяцах беременности. Отняв у Кассандры расческу, она взяла на себя труд распутывания ее волос. Движения ее рук были очень успокаивающими, и уже через несколько минут глаза Кассандры начали закрываться.
 – Иди в кровать, – сказала Джоанна. – Сегодня ты поспишь, а завтра мы все с тобой обсудим. Прежде чем твоя нога переступит порог Карлтон-Хауса или любого другого дома, я опишу тебе всех игроков. Ты узнаешь обо всех их интригах и амбициях, секретах и скандалах. В общем, ты не будешь безоружной.
 – Секреты, – пробормотала Кассандра. – Они есть у каждого.
 – Наверняка. – Джоанна проводила ее до кровати, откинула прохладные простыни и заставила принцессу забраться под них.
 – Даже у меня, – проговорила Кассандра.
 Хотя, возможно, ей это только показалось, потому что она сказала это не Джоанне, а Ройсу, который с важным видом кивнул, будто все понял. Он взял ее за руку как в тот раз, в холле, и обратил ее внимание на место, где они находились: склон холма, спускающегося к сверкающей воде; каменные башни, гордо устремившиеся к небу.
 – Хоукфорт, – произнес голос во сне, и звучание этого гордого имени окутало ее подобно древнему приветствию.
 Это чувство все еще оставалось, когда она проснулась от позвякивания фарфора. Малридж опустила поднос и пошире открыла окна.
 – Доброе утро, принцесса. Прекрасный день. Реальность толчком вторглась в сознание Кассандры.
 – Мадам Дюпре уже здесь?
 – Нет, но она скоро будет. – Малридж разгладила складки на своем бомбазиновом платье и, наклонив голову, посмотрела на поднос.
 – Не давай лепешкам остыть.
 Кассандра и не собиралась, так как считала, что это мог быть ее последний прием пищи в Англии. Проведя еще один утомительный день во власти мадам Дюпре и наслушавшись ее болтовни, Кассандра уже мечтала о возвращении домой в Акору, как вдруг портниха неожиданно воскликнула:
 – Вот и все, великолепно и идеально, если можно так сказать! – Сияя, она потерла руки, возможно, уже подсчитывая в уме плату, которую должна была получить.
 С легкой надеждой Кассандра спросила:
 – Все? Вообще все? На самом деле?
 – Очень мило, ваше высочество. Готово только платье на званый вечер у Карлтонов. Осталось еще множество других туалетов. Мои маленькие помощницы искололи все пальцы, но… – даже если она и не была настоящей француженкой, гальское пожатие плечами ей удалось великолепно, – …такова их работа. Итак, разве платье не прекрасно?
 Кассандра взглянула в зеркало, которое подкатила одна из «маленьких помощниц». Мадам Дюпре хоть и была настоящей ведьмой и неисправимой сплетницей, но имела душу художника. Платье из янтарного шелка с золотыми кружевами на юбке прекрасно оттеняло цвет кожи Кассандры. Завышенная талия и небольшие буфы были выполнены намеренно просто, чтобы сохранить изящные линии ткани. Короткий шлейф придавал платью царственный вид. Несмотря на то что наряд был более тяжелым и сковывающим, нежели акорские одежды, Кассандра почувствовала себя готовой встретить все, что может ожидать ее в Карлтон-Хаусе.
 – Оно великолепно, – призналась она.
 Мадам Дюпре согласно кивнула. Очевидно, скромность не входила в число ее добродетелей. Она отрывисто махнула своим помощницам.
 – Мы покинем вас на этот вечер, ваше высочество, а завтра вернемся, чтобы продолжить примерки.
 Кассандра слегка побледнела, но подумала, что наследница рода суровых воинов сумеет это пережить.
 Джоанна все это время отдыхала: на этом настоял Алекс. Теперь она присоединилась к Кассандре и, как и обещала, выдала краткие, точные характеристики всех представителей бомонда, описала их нравы. Например, Кассандра узнала, что под одними и теми же фамилиями скрываются дети, происходящие от совсем разных родителей.
 – Леди Мельбурн, Паучиха, – пояснила Джоанна, – по молодости родила шестерых детей, из которых по крайней мере двоим лорд Мельбурн не приходился отцом. И далеко не одна она такая.
 – Я не считаю себя наивной, – проговорила Кассандра, – но должна признаться, что шокирована. Хоть кто-нибудь спит в своей собственной постели?
 – Похоже, таких совсем немного. Мораль в том виде, в каком мы с тобой ее представляем, для них не существует. Единственное правило заключается в том, что женщины должны вести себя осмотрительно. Мужчины же поступают как им захочется.
 – Им этого действительно хочется? Они счастливы?
 – Насколько я могу судить, не совсем. Какой-то частью сознания они это понимают. Помнишь, как говорили римляне: «Наслаждайся сегодняшним днем, не надеясь на завтрашний». Думаю, это как нельзя лучше характеризует сегодняшнее высшее общество.
 – Тогда они наверняка весьма опасны, не так ли?
 – Могут быть и по отношению к себе, и по отношению к другим. Но стоит сказать, что есть и другая сторона. Как бы то ни было, их нельзя обвинить в лицемерии. К тому же у них потрясающее чувство стиля. Это касается всего – туалетов, музыки, книг, архитектуры как отдельных зданий, так и даже целых городов. Они преобразуют мир вокруг себя.
 – Они? Разве ты не считаешь себя одной из них?
 – Нет, так же, как Ройс и Алекс. Мы вращаемся в их среде, потому что это самый верный способ оказывать влияние на некоторые события, но к ним себя не относим. Мы не разделяем ни их ценностей, ни их забот. Алекс, будучи принцем Акоры, всегда держался от них несколько отстранение Ройс тоже, но немного иначе. Он Хоукфорт и, как все Хоукфорты, служит Англии или той стране, которой, по его мнению, могла бы стать Англия.
 Кассандра, которой были открыты видения будущего и то, какого они требуют служения, кивнула.
 Дамы нашли Алекса в гостиной. Кассандра все еще никак не могла привыкнуть к виду-брата в английском костюме. Во время визитов на Акору он был целиком и полностью принцем дома Атридисов, но здесь это был другой человек, а именно: лорд Алекс Хаверстон Даркорт, маркиз Босуик, граф Летем и барон Дедгем – эти титулы он получил от своего отца. В идеально сшитом фраке, белой рубашке и темных брюках, он великолепно играл свою роль. Алекс объяснил, что в таком виде появится на неофициальном рауте, но не при дворе, и тем не менее Кассандра решила, что он выглядит очень впечатляюще. Но когда приехал Ройс, она вдруг поняла, что уже не может думать ни о ком другом.
 Он облачился наподобие брата, только фрак был темно-зеленого охотничьего цвета, а не пепельно-серого, как у Алекса. Густые золотистые волосы были зачесаны назад. И во взгляде, когда он был обращен на Кассандру, читалось мужское одобрение, которое она не могла спутать ни с чем.
 – Дамы, – проговорил он, не сводя глаз с Кассандры, – вы выглядите замечательно.
 – Я здесь, Ройс, – сказала Джоанна и помахала ему рукой.
 Он покраснел, но всего лишь на мгновение, затем к нему вернулось его обычное самообладание.
 – Я вижу. Но ты уверена, что тебе стоит идти на прием сегодня?
 – Думается, я буду чрезвычайно хорошо защищена, – сказала она, кивнув в сторону Алекса. – Кроме того, мое деликатное положение позволит нам не задерживаться там допоздна.
 Вскоре Алекс велел подавать экипаж. Ландо, запряженное четверкой лошадей, свободно вместило обе пары и укрыло их от прохладного весеннего ветра. За экипажем последовали два всадника, что свидетельствовало о повышенных мерах безопасности. Ройс и Алекс взяли с собой трости, в которых Кассандра немедленно заподозрила скрытые мечи. Она читала о подобном и не видела другой причины, по которой двое вполне здоровых мужчин могли бы взять на званый ужин трости. Ее настолько захватила эта мысль, что она не могла оторваться от рассматривания полированного дерева в их руках. Заметив ее интерес, Ройс рассмеялся и приподнял набалдашник трости, чтобы подтвердить ее подозрения.
 – Я так и знала! – воскликнула Кассандра. – Но почему бы вам просто не надеть мечи?
 – Они вышли из моды, – с очевидным сожалением объяснил Ройс. – Сейчас не носят даже церемониальных мечей. Поэтому нам остается только брать с собой вот эти штуки.
 Экипаж свернул на Пэлл-Мэлл и вскоре оказался в череде своих собратьев, из которых высаживались пассажиры у резиденции принца-регента. Алекс и Ройс вышли первыми и помогли дамам. Рассматривая богато украшенный коринфский портик, Кассандра от удивления тряхнула головой.
 – Здесь так сильно чувствуется влияние греческой архитектуры! Принц пытается воссоздать Афины?
 – Он был бы польщен вашими словами, – ответил Ройс, сопровождая ее внутрь.
 В то же мгновение все головы повернулись в их сторону и так же быстро склонились друг к другу. Гул голосов напомнил Кассандре жужжание роя насекомых. Она припомнила, что Джоанна рассказывала ей о Паучихе, и подумала, каких еще злобных существ она может здесь повстречать. Главное, не стать их добычей.
 Чтобы избавиться от неприятной мысли, она огляделась и была поражена окружающей роскошью. Огромное помещение представляло собой восьмиугольник с колоннами из красного мрамора вдоль стен. Декорированные орнаментом стены переходили в резной потолок. Каждая поверхность в зале была так или иначе украшена. От обилия роскоши кружилась голова.
 – Не в вашем вкусе? – поинтересовался Ройс.
 – Я к такому непривычна, – призналась она. – На Акоре общественные залы тоже большие, но не такие разукрашенные.
 Они перешли в просторную комнату, которая была целиком выполнена в серо-голубых тонах, от толстых ковров и отделки стен до резной мебели. Эти краски отражались в каждой хрустальной грани огромной трехъярусной позолоченной люстры. Под ней стоял принц-регент и принимал гостей. Кассандра увидела довольно высокого мужчину с пухлой, округлой фигурой, тонкими темными волосами и лицом, которое можно было бы назвать привлекательным, если бы не лежащее на нем выражение легкомысленности. Он был облачен в костюм, похожий на костюмы Алекса и Ройса, и, несмотря на полноту, казался весьма изящным.
 При виде подходящей к нему четверки его лицо озарилось улыбкой. Он жестом подозвал их к себе.
 – Даркорт, Хоукфорт, очень рад вас сегодня видеть. И леди Джоанна, как всегда, неотразима. – Он перевел взгляд радушного хозяина на Кассандру. – А это, должно быть…
 Алекс поспешил представить ее:
 – Ваше высочество, позвольте представить мою сестру, принцессу Кассандру из Акоры.
 Принц-регент взял обе ее руки в свои и засветился от удовольствия.
 – Добро пожаловать, моя дорогая. Мы все очень ждали вашего визита. Очень мило со стороны его величества, вашего брата, позволить вам приехать. Мы надеемся, что будем иметь шанс познакомиться с ним лично.
 Кассандра взглянула в его налитые кровью глаза, ощутила легкую дрожь его рук и улыбнулась. Повинуясь инстинкту, доставшемуся от предков, она сказала:
 – Уверена, что ванакс обязательно воспользуется такой возможностью, если позволят обстоятельства.
 Она еще немного поболтала с принцем-регентом, затем позволила представить себя нескольким дюжинам леди и джентльменов, горящих желанием познакомиться с ней. Благодаря поддержке со стороны Джоанны она сумела справиться с потоком лиц и имен, однако один человек особенно привлек ее внимание, несмотря на свой небольшой рост и суровое выражение лица. Он был представлен ей как Спенсер Персивал, премьер-министр Англии. Когда он склонился к ее руке, Кассандра замерла. Он достаточно быстро отпустил ее руку, но продолжил преувеличенно четко выговаривать слова, будто считал понятия «иностранный» и «тупой» синонимами.
 – Я надеюсь, ваше пребывание здесь будет приятным, ваше высочество.
 – Благодарю, премьер-министр, я убеждена, что так и будет. В Англии замечательным образом сочетаются многие противоречия, вы так не думаете?
 Застигнутый врасплох, Персивал нахмурился, не зная, как ответить.
 – Ну, что касается этого…
 – В конце концов, страну, подарившую миру «Разум и чувства», а также эффектное произведение лорда Байрона всего лишь за несколько месяцев, нельзя назвать только островом с имперскими амбициями.
 – Полагаю, что нет, то есть…
 – Прошу извинить нас, премьер-министр, – мягко вмешался Алекс. – Уверен, вы понимаете; что очень многие гости желают познакомиться с ее высочеством.
 Подводя Кассандру к очередному гостю, ожидающему представления, он пробормотал:
 – Прошу, постарайся запомнить, что мы пока еще не намереваемся объявлять войну Англии.
 Кассандра пожала плечами, довольная, что ей удалось осадить неприятного ей Персивала.
 – Разве ты не подозревал его в том, что он намеревался напасть на Акору в прошлом году?
 Брат бросил на нее жесткий взгляд.
 – Ты не должна была об этом знать.
 – Ей-богу…
 – Ну хорошо, подозревал. Но был разубежден самим принцем-регентом. Нет никакого смысла продолжать беспокоиться об этом.
 Кассандра ничего не ответила. У нее были свои соображения на этот счет, но она была еще не готова ими делиться.
 Представления продолжались. Очень скоро у нее начала кружиться голова и ныла спина, но она продолжала приветливо улыбаться. Когда прозвучал гонг к обеду, она едва удержалась, чтобы не сесть на пол от облегчения.
 Так как раут считался сравнительно небольшим, а вечерний воздух был тих и прохладен, ужин накрыли в круглой столовой. В убранстве зала царили серебро и зеркала. Отражения одного в другом создавали переливающееся сияние; Кассандре казалось, что она трапезничает внутри жемчужной раковины на дне моря. Джоанна предупредила ее, что все блюда будут крайне изощренными, за что Кассандра была ей очень благодарна. Она успела потерять счет разнообразным угощениям, однако попробовала самую малость, так как вся еда была слишком обильна полита соусами, а также порублена, перемолота и обработана до такой степени, что распознать в ней отдельные ингредиенты представлялось невозможным. Выпила принцесса и того меньше, предпочитая сохранять голову ясной.
 По обеим сторонам от нее сидели Ройс и Алекс, и это как нельзя более удачно ограждало ее от любопытных, которые желали завести с ней разговор. Ройс оказался приятным собеседником: расспрашивал ее о дальнейших планах во время визита в Англию. Она не была настроена говорить об Акоре, памятуя о неприятностях его плена, однако Ройс дал понять, что не следует волноваться об этом. Вскоре она обнаружила, что рассказывает ему о доме, о закате, об аромате лимонных деревьев, о покрытых цветами дорогах, ведущих от гавани Илиуса к дворцу, которому было уже более трех тысяч лет. От воспоминаний к горлу подкатил комок. После стольких лет грез о поездке за пределы Акоры она с удивлением обнаружила, что скучает по ней. Поэтому она с облегчением вздохнула, когда принц-регент поднялся, тем самым давая понять, что ужин закончился.
 Все переместились в просторную гостиную, выдержанную в розовато-золотых тонах. Впечатление было как от кричаще-яркого цветка, который должен вскоре увянуть. Мажордом принца-регента, подтянутый, словно паж, ожидал гостей у входа в зал. Он отвесил им краткий поклон и провел к дивану, расположенному в дальнем конце комнаты. Кассандра и Джоанна присели, а Ройс и Алекс встали позади них. Кассандра мысленно отметила, что мужчинам повезло больше, так как мебель оказалась на редкость неудобной. Диван представлял собой всего лишь длинную скамью, покрытую жесткой обивкой, под которой, по подозрениям Кассандры, был лишь слой конского волоса. Спинка отсутствовала, поэтому приходилось сидеть, напряженно выпрямившись. Поза была идеальна для поддержания осанки, но крайне утомительна. Со вздохом вспомнив мягкие акорские подушки, Кассандра наблюдала, как другие гости ищут себе по возможности удобные сиденья. Для принца-регента уже установили неподалеку небольшой помост. К нему присоединились двое мужчин, с которыми он о чем-то разговаривал тихим голосом.
 – Музыкальный вечер, – пробормотал Ройс.
 – Его высочество – музыкант? – спросила Кассандра через плечо. Она пыталась выяснить, насколько плохо все может быть.
 – Он неплохо играет на фортепьяно и виолончели, – ответил Ройс. – У него также хороший голос. К сожалению, он сегодня не в лучшей форме, однако это должно быть вполне терпимо.
 По сигналу принца-регента мажордом стукнул своим черным посохом о пол. Наступила тишина.
 Аполлон прославленный нас с небес окликнул, Пожелал он храм себе создать…
 Голоса окрепли, став громче. Кассандра никогда ранее не слыхала ничего подобного, однако нашла песню весьма приятной.



   Где объединятся души наши в песне,
   Аполлона чтобы восхвалять…
   Да продлится вечно счастье и единство,
   Наше счастье и единство…
   Наше счастье и единство…



 – Забавный выбор репертуара для сегодняшнего вечера, – пробормотала Кассандра, присоединяясь к аплодисментам. – Здесь не видно счастья, не говоря уж о единстве.
 Она обернулась к Ройсу, и тот кивнул в ответ.
 – Возможно, Аполлон услышит их и сжалится над ними.
 – У нас на Акоре тоже есть бог-посланник, однако ему не сильно доверяют, как и другим того же рода.
 – Но у вас же есть религия…
 – Очень древняя, в чем-то отличная от вашей, в чем-то с ней схожая.
 – Я хотел бы побольше об этом узнать.
 Она колебалась, глядя в зелено-золотые глубины его глаз и почему-то вспоминая башни на фоне сверкающего моря.
 – Может быть, однажды вы узнаете. Прозвучало еще несколько песен.
 К тому времени, когда музыканты покинули свои места под шумные аплодисменты, выяснилось, что гости не прочь угоститься стаканчиком, а то и несколькими вина. Лакеи в ливреях спешили всем угодить. В этой суматохе Алекс подал руку Джоанне, чтобы помочь ей подняться.
 – Нам пора, – сказал он.
 Кассандра тоже встала, радуясь возможности покинуть раут. Она получала удовольствие от вечера, но до определенного момента и поэтому не хотела портить впечатление, оставаясь дольше. Они попрощались с принцем-регентом, который любезно отнесся к их уходу. Он действительно отличался хорошими манерами (по мнению Кассандры). Жаль, что то внимание, которое он уделял своим приближенным, не распространялось на весь его народ.
 В экипаже по дороге домой Ройс спросил:
 – Что ты обо всем этом думаешь?
 Кассандра не спешила с ответом. Не стоило забывать, что она всего лишь гость в Англии, и хотя ее поездка носила неофициальный характер, она все же являлась сестрой правителя Акоры.
 – Карлтон-Хаус совершенно особенный, – сказала она. Ройс рассмеялся и бросил на нее взгляд, который она ощутила каждой клеточкой своего тела.
 – Это напоминает мне разговор о Байроне, разве нет?
 – Какой разговор о Байроне? – спросил Алекс.
 – Я пытался разговорить вашу сестру и выяснить ее отношение к Байрону, но эта задача оказалась невероятно трудной. Она чрезмерно сдержанна.
 Алекс посмотрел на них обоих.
 – Мне даже в голову не могло прийти, что вы обсуждали поэзию.
 Джоанна слегка толкнула его локтем.
 – Не дразни их.
 Было заметно, что он обиделся на это замечание.
 – Да я и не дразню. Я не думал, что они так подружились, чтобы вообще что-либо подробно обсуждать.
 – Если бы я могла… – успокаивающим голосом начала Кассандра. – Сегодняшний вечер показался мне удивительным. Мне безумно хотелось путешествовать, увидеть новые страны, узнать, как мыслят различные люди. С этой точки зрения мое путешествие уже можно считать огромной удачей.
 – А принц-регент? – поспешно спросил Ройс. – Какое впечатление он произвел на вас?
 – Признаюсь, он меня во многом удивил, но вы должны понять, что единственные правители, которые были мне известны, – это мой дед и его преемник, мой брат Атрей. Все дело в том, что ванакс отличается от вашего принца.
 – То есть он не может просто встать и спеть?
 – Алекс, а Атрей поет? – спросила Кассандра.
 – Иногда, в компании хороших знакомых. Я бы сказал, что в их число входят очень немногие. Ты не должна забывать, – обратился он к своей сестре, – что принц-регент наследует престол.
 – А разве ванакс не наследует? – поинтересовался Ройс.
 Алекс покачал головой.
 – Атрей стал ванаксом не потому, что он был старшим мужчиной в нашей семье после смерти дедушки. Для того чтобы стать ванаксом, тебя должны выбрать.
 – А кто выбирает?
 – Не кто, а что, – мягко поправила Кассандра. – Атрей прошел испытание отбором. Это древние традиции Акоры. Надеюсь, вы не обидитесь, если мы не будем разглашать наши семейные тайны.
 – Ну разумеется, нет, – заверил ее Ройс.
 Они подъезжали к двойным железным воротам особняка на Мейфэре, в котором остановились Алекс и Джоанна.. Двое мужчин, вооруженные дубинками и заткнутыми за широкие пояса пистолетами, стояли на страже. Когда экипаж проехал через ворота, Кассандра заметила еще несколько охранников.
 – Советую вам не отпускать экипаж, – обратился Алекс к Ройсу, помогая женщинам спуститься.
 – Для того чтобы не проехать и четверти мили? – спросил Ройс.
 – Я все еще не могу забыть последствий неосмотрительной прогулки по «цивилизованной» Англии.
 Не дожидаясь возражений Ройса, Алекс закрыл перед ним дверь экипажа.
 Экипаж уже тронулся, когда Джоанна крикнула:
 – Ах да, Ройс, Кассандре нужны уроки танцев. Пожалуйста, приходи к нам завтра и научи ее вальсировать.
 – Вальсировать? – спросил Алекс. – Не вижу никакого смысла в том, что Кассандра должна уметь…
 Скрежет металла по мостовой дал Ройсу прекрасный повод для того, чтобы «не расслышать» слов своего зятя. Он устало откинул голову на кожаное сиденье, пытаясь понять, почему последние несколько часов у него на сердце так легко.
 Кассандра, несомненно, красива, никто не стал бы этого отрицать, но в то же время собеседник неожиданно для себя открывал в ней жизненную мудрость. Нет, не совсем точно. Присущая ей естественность и непредсказуемость была так не похожа на считавшуюся в свете хорошим тоном манерность, к которой он привык. И в то же время в ней была решимость, нехарактерная для ее юного возраста.
 Он ведь ничего не знал о ее воспитании, не говоря уже об Акоре, в которой она родилась. Тюремная камера угнетающе действовала на воображение, а голод вообще убивал всякий интерес к жизни.
 Ему все еще приходилось временами напоминать себе, что все это уже позади.
 Возможно, сегодня ему удастся заснуть в замкнутом пространстве своей спальни… А завтра…
 Мысль о том, что он будет учить ее танцевать вальс, была удивительно притягательной.
 И так, склонив друг к другу головы, Заставив в унисон стучать сердца…
 Ройс заметил, что надевает себе под нос, и сразу же замолчал, но музыка еще долго продолжала звучать у него в голове и после того, как он приехал домой.




 Глава 3


 Так случилось, что Ройс не приехал в назначенный час к сестре и зятю. Его задержал срочный вызов принца-регента ранним утром. Ройс был из тех людей, которые предпочитают проспать весь день напролет, до этого прободрствовав всю ночь. Больше всего удивляло то, что принцу изменила присущая ему тактичность. На Ройсе все еще были вчерашние брюки и рубашка, теперь уже изрядно помятые, волосы выглядели так, как будто он теребил их всю ночь. Этот и без того несчастный вид дополняло отекшее лицо и нервное подергивание нижней губы. Тем не менее Ройс заговорил спокойно:
 – Вы хотели меня видеть, ваше высочество? Принц-регент с минуту смотрел на него безучастно, будто припоминая, вызывал он его или нет. Он поморгал глазами, взял стакан бренди со стола и быстро проглотил содержимое с гримасой, которую обычно делают, выпивая горькое лекарство.
 – Да-да, конечно.
 Резким движением руки он приказал слугам удалиться.
 – Давайте же останемся наедине. Эти люди постоянно снуют вокруг, а пользы от них никакой.
 Он продолжал что-то сбивчиво и торопливо говорить, в то время как Ройс терпеливо ждал, внимательно наблюдая за человеком, на плечи которого легла вся тяжесть управления Англией. После повреждения правой щиколотки прошлой осенью во время танцев состояние здоровья принца-регента заметно ухудшилось.
 Он пролежал в кровати в течение нескольких месяцев, наотрез отказываясь двигаться, жаловался на дикую боль и ругал своих докторов за то, что те не в состоянии ему помочь. От природы склонный к полноте, он прибавил в весе, чему способствовало чрезмерное пристрастие к алкоголю.
 К тому же он начал принимать настойку опия, доза которой увеличивалась с каждым разом. Первым пострадало умение держать себя в руках, а следом и рассудок.
 – Проклятые луддиты! – сказал принц-регент. – Я не спал всю ночь, пытаясь принять решение. Я не могу позволить, чтобы здесь повторилось то, что было во Франции.
 Он вздрогнул и потянулся за бренди. Эти страшные времена были уже позади, и Ройс знал, что ответит по этому поводу.
 – Ваше высочество, господство страха закончилось двадцать лет назад. Несомненно, если бы это должно было начаться в Великобритании, то началось бы уже давно.
 – В период правления моего отца? Он бы не выдержал этого. Он много чего не выдерживал, не говоря уже об этом. Но теперь все лежит на мне.
 Он попытался подняться, потом передумал и резко упал в кресло.
 – Я полагал, что новый закон Персивала остановит их. Какому здравомыслящему человеку придет в голову умирать за запрет ломать ткацкие станки? Но они опять принялись за свое!
 – Они в отчаянии, – тихо заметил Ройс.
 – В таком случае им следовало бы больше трудиться, чтобы улучшить свое положение, разве не так? А крушить все вокруг – это не выход… Что?
 – Люди в состоянии отчаяния не всегда поступают разумно, ваше высочество.
 – Предположим, что нет… В этом-то все дело. – Принц-регент устало провел рукой по лицу.
 – Мне кажется, вам нужно отдохнуть.
 – О да. Одному Богу известно, что бы я отдал за здоровый ночной сон. На меня давит бремя ответственности. Такое чувство, что я никогда не обрету покой. Погодите, я же вас все-таки зачем-то позвал.
 Когда Ройс переступил порог этой комнаты, ему сразу же стало ясно, что пройдет немало времени, прежде чем принц-регент вспомнит причину, по которой он его вызвал. На этот раз принц вспомнил все довольно быстро. Судя по количеству бренди, которое с удовольствием поглощало королевское чрево, было понятно, что его высочество в скором времени потеряет здравомыслие. Он внимательно посмотрел на Ройса:
 – Я всегда считал вас и вашего отца разумнее всех остальных. Возможно, ваша принадлежность к одному из древнейших родов обязывает придерживаться широких и исключительно дальновидных взглядов.
 – Думаю, вы правы, ваше высочество.
 – Вы все еще считаете, что мы не должны соглашаться со стариной Бонн?
 – Совершенно верно. Любые переговоры по поводу заключения мира с Наполеоном серьезно ухудшат мировое положение Великобритании. За эти последствия будем отвечать не только мы, но и наши потомки.
 Принц-регент внезапно рассмеялся.
 – Я молю Бога, чтобы Грей и все остальные поняли это. Эти чертовы виги не понимают, что произойдет, если Англия будет второй по счету после Франции.
 – Однако, полагаю, вам уже известно, что мои взгляды на реформу пересекаются со взглядами вигов.
 – Да-да, но сейчас речь не об этом. Правда, я не понимаю, как можно проводить реформу в столь смутные времена, но уже ничего не изменишь. Главное то, что вы вхожи в обе партии и, позволю себе заметить, обе вам доверяют.
 «Или ни одна из них», – подумал Ройс, но предпочел оставить это замечание при себе.
 – Вы очень добры, ваше высочество.
 – Нисколько, просто я рассуждаю логически. Мне нужен такой человек, как вы, который бы лавировал между двумя партиями. Смягчите обстановку, примирите их и верните все на свои места, как и должно быть.
 Ройс внезапно вспомнил детский стишок:
 Шалтай-Болтай сидел на стене…
 Обрюзгший, с затуманенным взором, принц-рёгент очень походил на злосчастного Шалтая-Болтая. Тем не менее Ройс ответил:
 – Я сделаю все возможное, ваше высочество.
 Вскоре он ушел под провожающие взгляды придворных, которые получили еле заметный кивок в ответ на их энергичные приветствия. Он остановился перед королевской резиденцией, повернулся лицом к солнцу и позволил себе на короткий миг насладиться его ласковыми лучами. Просьба принца-регента была совершенно невыполнимой, но представителям королевской власти лучше об этом не знать. Стоя посреди шумной лондонской улицы, он уже не в первый раз остро почувствовал необходимость найти замену, альтернативу институту наследственной монархии. Англия наделила парламент большими полномочиями, но, как казалось Ройсу, этого было недостаточно. Франция заменила короля на императора, но из этого ничего не вышло. Американцы на свой страх и риск задумали проделать эксперимент с республиканизмом. Англия должна найти свой выход из положения.
 На секунду его посетила мысль о том, чтобы зайти в один из клубов, но он сразу же отказался от нее, представив, что едва он очутится внутри, как к нему тотчас начнут приставать с разговорами, которые впоследствии перескажут любопытным ушам. К тому же он полностью исчерпал запас своего терпения на принца-регента. Поэтому вместо того чтобы идти в клуб, он отправился к набережной. Он не преследовал никакой цели, но не удивился, оказавшись около типографии Рудольфа Аккермана.
 Мистер А, как его называли постоянные клиенты, построил свое дело, используя ненасытную потребность общества в политических карикатурах. Как только они появлялись, их сразу же помещали в витрину, перед которой сейчас и стоял Ройс. Он ожидал увидеть несмешные пасквили на принца-регента, на представителей высшего света или на… Однажды он увидел себя среди злобных рисунков и высказал мистеру А свое мнение по этому поводу, на что тот ответил, что на картинках изображены люди, глубоко им уважаемые, и на этом их разговор закончился.
 Но этим утром витрина была непривычно пуста. Один-единственный рисунок гордо красовался в самом центре на небольшой подставке, декорированной нежными складками шелка. Единственный рисунок без малейшего намека на карикатуру – юная девушка с ниспадающим на спину каскадом темных вьющихся волос, очаровательной улыбкой и загадочным взглядом. Кассандра. Он был удивлен и вместе с тем спокоен. Ее появление в Карлтон-Хаусе было подобно взрыву. Она сразу же привлекла к себе внимание бомонда и настоящих ценителей светской красоты. На рисунке она была словно живая. Кто же художник? Служащий мадам Дюпре, воплощающий в эскизах туалетов четкие указания модной портнихи? Слуга из Карлтон-Хауса, желающий получить добавку к своему скудному жалованью? Или это один из представителей высших кругов, который не прочь пополнить свои карманы, прохудившиеся от постоянных проигрышей в карты и многочисленных попоек?
 Это не столь важно. Кто бы он ни был, его рисунок был просто великолепен. Чем дольше Ройс вглядывался в изображение, тем больше осознавал, как точно удалось художнику передать свет, который исходил от Кассандры. Он уловил присущее ей чувство юмора, естественность, умение радоваться всему, что дарит жизнь, не говоря уже о чувственных припухлых губах, стройной шее и угадывающейся форме груди.
 Дверь со стуком захлопнулась за ним, когда он вошел в магазин. Он направился прямо к мистеру А.
 – Рад видеть вас, милорд, – приветствовал Ройса издатель. – Прекрасный рисунок, не так ли? Конечно же, вам известно, что это принцесса Акоры. Она же вам приходится невесткой? Подумать только, – произнес он с таким видом, как будто эта мысль только сейчас пришла ему в голову.
 – Вас не затруднит сообщить мне, кто нарисовал этот портрет?
 – Художник предпочел сохранить свое имя в тайне. Вы же знаете, как это бывает.
 Ройс в самом деле знал.
 – Сколько вы за него хотите?
 Первый раз за всю свою хлопотливую жизнь мистер А сильно удивился.
 – Милорд?..
 – Сколько вы хотите за рисунок?
 Мистер А быстро взял себя в руки. Он назвал цену, услышав которую нормальный человек просто рассмеялся бы. Ройс согласился не раздумывая. Издатель нахмурился, очевидно, ожидая момента, так любимого им, когда покупатель начнет торговаться.
 – Милорд, это всего лишь рисунок…
 – Возьми деньги, Рудольф.
 Дружеское обращение по имени поразило издателя. Он медленно произнес:
 – Я честный человек, милорд. Совесть меня замучает. Ройса рассмешила эта ситуация.
 – В таком случае пожертвуйте эти деньги на благое дело. В Лондоне много нуждающихся.
 – Например, голодающие артисты…
 – Совершенно верно, рисунок…
 – Он ваш, милорд.
 Рисунок оказался в его руках в считанные секунды.
 Ройс вышел из магазина в приподнятом настроении. Он решил не вдумываться в причины своего необычного поступка. Первый раз в жизни им двигал внезапный порыв. Мир обязательно выживет!
 Он сдерживал желание еще раз взглянуть на рисунок до самого дома. Только уединившись в своем кабинете, он развернул хрустящую синюю бумагу: мистер А настоял на том, что рисунок должен быть упакован. Ройс долго смотрел на свое далеко не дешевое приобретение. Сходство с оригиналом было потрясающим! Но рисунок был плохой заменой подлинника, даже столь великолепному произведению искусства это было не под силу. Мистер А также настоял на покупке изящной рамки. Ройс подыскал место для рисунка на одной из книжных полок, которые занимали всю комнату от пола до самого потолка. Он расположил портрет таким образом, чтобы тот был заметен с его места за рабочим столом. И наотрез отказался размышлять, почему сделал именно так.
 – Он приносит свои извинения, – сказала Джоанна, внимательно прочитав записку Ройса. – Его вызвали в Карлтон-Хаус, и он не знает, когда освободится.
 Смотрясь на себя в зеркало, Кассандра подавила вздох.
 – Как жаль, но я все понимаю. Складывая записку, Джоанна произнесла:
 – Кажется, принц-регент нуждается в присмотре. Боюсь, что у него не все в порядке.
 – Неудивительно – бремя королевской власти отрицательно сказывается на его состоянии.
 Джоанна замерла на мгновение и тихо спросила:
 – Ты говоришь это, потому что видела?
 – Нет, – ответила Кассандра, удивленная этим вопросом. – Это чистая логика. Сын, постоянно находившийся в тени довлеющего отца, получивший власть не после его смерти, а в ходе таинственных событий, которые приводят к помешательству отца. Если бы ваш Шекспир был жив, он бы обязательно положил этот сюжет в основу своего произведения.
 – Может, кто-нибудь из современных поэтов увековечит эти события.
 – Им будет Байрон, – смеясь сказала Кассандра. – Я представляю его возрождающимся, словно бабочка из кокона, и начинающим познавать мир вокруг себя.
 Джоанна скорчила гримасу:
 – Звучит просто отвратительно..
 – Должно быть, да, но пойми меня правильно. Вы живете в удивительном мире, таком молодом и непредсказуемом! Он так не похож на Акору. Я счастлива находиться здесь.
 – Я очень рада, – сказала Джоанна, обнимая ее. И сменила тему: – Ребенок, которого потеряла моя мать, был девочкой. Думаю, мне не стоило этого знать, но я знаю. Мне всегда было интересно, каково это – иметь сестру.
 Кассандра сделала шаг назад и посмотрела на нее.
 – На Акоре летом всех девочек, родившихся в этот год, приносят в храмы для благословения. Для мальчиков существует другой ритуал, а для девочек вот такой. Старшая сестра, которая помогает совершать обряд, наносит каплю священного масла на брови своей новорожденной сестры. Можно увидеть очень маленьких девочек – двух-трехлетних, – торжественно исполняющих свой долг старшей сестры.
 В глазах Джоанны стояли слезы. Кассандра растерянно вытерла скатившиеся со щек капельки кончиком пальца.
 – Ты знаешь сердцем, что твоя сестра живет. Она не принадлежит этому миру, она – часть мироздания.
 – А есть разница между ними?
 – О да, – с улыбкой произнесла Кассандра. – В том мире возможно все и все реально. В нашем маленьком мире человек ограничен.
 Джоанна внимательно посмотрела в глаза Кассандры. В ее взгляде было столько глубины, что не заметить этого было просто невозможно. Кассандра знала, что ее невестка – так же, как и она, – обладает особым даром, даром провидения. Она тоже могла видеть вещи, скрытые от глаз обычных людей.
 – Ты же знаешь, что это возможно, ведь правда? – спросила Джоанна.
 – Иногда. Ты когда-нибудь ставила два зеркала напротив друг друга, чтобы одно отражалось в другом?
 – Я видела это у портнихи.
 – Ты видишь свое отражение, повторяющееся бесчисленное количество раз. Ты не можешь их сосчитать, потому что ты бесконечна в зеркале.
 – Но это же всего лишь зеркала.
 – Нет, – сказала Кассандра. – В этом-то и суть. Но довольно об этом. Так и голова может лопнуть. Итак, Ройс сегодня не придет. Чем же мы в таком случае займемся?
 – Извини, что напоминаю об этом, но мадам Дюпре… – начала Джоанна.
 – У меня есть одно предложение.
 – Да, конечно, все, что захочешь.
 – Я видела у вас горничную, ее зовут Сара. Мы с ней одного роста, и телосложение у нас похоже. Я бы хотела, чтобы она пошла к мадам вместо меня.
 – Превосходная мысль! Это значит, что мы будем вольны делать…
 – Все, что нам захочется. Однако ни одна женщина не окажет такой услуги другой безвозмездно. Мне известно, что к Саре неравнодушен один молодой человек. Я подумала, что ей не помешает новое платье.
 – Замечательно. Я предупрежу Малридж. Она, конечно, будет ворчать, но все устроит. – А теперь скажи мне, что тебе больше всего хочется, и мы постараемся это исполнить.
 – Мне хочется всего сразу, – заявила Кассандра и быстро добавила: – Но ты не должна беспокоиться. Со мной будет все в порядке, особенно если мы зайдем в лавку Гюнтера…
 – Поесть мороженого? С удовольствием!
 И они пошли пешком, потому что магазинчик находился неподалеку, и к тому же немного ходьбы еще никогда никому не приносило вреда. Они не обращали внимания на пристальные взгляды окружающих, следовавших за ними по пятам охранников, готовых незамедлительно наказать любого, кто попытается нарушить покой двух дам.
 На Беркли-сквер они зашли в известную кондитерскую, где решили уступить своей слабости и купили по пакетику со сладостями: цукатами, марципанами, нугой, пастилой и ирисками. Смущенных охранников угостили ванильным мороженым. Со всем этим сладким богатством дамы направились к набережной. Увидев, что витрина магазина Аккермана только что начала наполняться новым собранием карикатур, они очень удивились.
 – Обычно это делают рано утром, – заметила Джоанна.
 Они продолжали идти под руку вдоль Бонд-стрит, рассеянно разглядывая витрины магазинов, но не заходя внутрь за исключением одного: Джоанна увидела очень милый чепчик для младенца, вышитый маленькими фиалками. Он настолько ей понравился, что невозможно было удержаться и не купить.
 Вернувшись домой в послеобеденный час, они услышали звон шпаг.
 Белоснежные рубашки обоих мужчин прилипли к телам, четко повторяя линии плеч и груди. Мягкая ткань брюк подчеркивала стройные и мускулистые бедра. Каждый из них стоял в столь элегантной позе, что создавалось впечатление, будто это танцоры. Они замирали на долю секунды, и их руки повисали в воздухе. С высоких стен галереи на их поединок с портретов невозмутимо взирали предки.
 Откинув гриву пышных волос, Ройс сделал выпад. Послышался звон стали. Фехтующие двигались по всей длине галереи, нанося ложные удары и отражая их.
 – Неплохо, – пробормотал Алекс, блокируя шпагу Ройса. – Но еще не совсем то, что нужно.
 – Вы так считаете? А как насчет этого?
 Снова раздался оглушительный звон шпаг. Они миновали извилистый коридор, исполняя танец смерти, который в равной степени и очаровал Кассандру, и заставил испугаться за безопасность мужчин. Молодые женщины наблюдали за этим действом с маленького балкона, предназначенного для музыкантов, которые размещались там во время бала.
 – Они часто этим занимаются? – спросила Кассандра, не отрывая глаз от фехтующих.
 – Довольно часто, – мягко ответила Джоанна. – Они превосходны, разве нет?
 Прежде чем кивнуть в ответ, Кассандра пристальнее посмотрела на них.
 – Как хорошо, что они не враги друг другу.
 Мужчины убрали свои шпаги в ножны сразу же после того, как Ройс бросил взгляд на балкон. В ту же секунду, как только увидел женщин, он отступил назад, показывая тем самым Алексу, что выходит из борьбы. Алекс, в свою очередь, повернулся и посмотрел на балкон, опуская шпагу.
 – Вы уже вернулись? – произнес он. – Как провели время у Гюнтера?
 – Неважно, – ответила Джоанна. – Мы чувствуем себя ужасно. Вы закончили?
 – Да, конечно, – сказал Ройс. – Надеюсь, мы вам не помешали.
 Он не отрывал глаз от Кассандры. Она ответила на его пристальный взгляд внешним спокойствием, хотя ее сердце забилось в бешеном ритме. С большим трудом она заставила себя не смотреть на него и последовала за Джоанной по лестнице, ведущей вниз. Когда женщины появились в галерее, Джоанна произнесла:
 – Почему я должна волноваться, глядя, как мой муж и мой брат пытаются пронзить друг друга шпагой?
 – Ты ведь знаешь, это всего лишь игра, – сказал Алекс в свое оправдание. – Это позволяет нам снять напряжение.
 – Я бы не хотела оказаться свидетельницей настоящего поединка между вами, – с нежностью ответила на это Джоанна.
 Между ними было такое взаимопонимание, что Кассандра невольно отвернулась, почувствовав себя лишней в этот момент. Она боялась даже случайно вторгнуться в их бескрайний мир, в котором эти двое были счастливы. Должно быть, Ройс чувствовал то же самое, поскольку быстро отвел взгляд от супружеской пары и обратился к Кассандре:
 – Вам понравилась ваша экскурсия?
 – Это было замечательно, именно так, как я себе представляла, и даже лучше.
 – Благодаря вам восторженность войдет в моду.
 – Неужели? – спросила она, не очень вникая в то, что сказала, потому что все ее внимание было приковано к нему. Он стоял с обнаженной шпагой в руке. Влажная рубашка плотно облегала его могучую грудь и сильные руки. Он напомнил ей одного из воинов, на которых смотрели все девушки Акоры, когда им разрешалось присутствовать на тренировочных турнирах. Но он был англичанин до кончиков ногтей, английский лорд, буквально умиравший в тюрьме Акоры.
 А потом его сестра вышла замуж за представителя королевского дома Акоры, чему он был сердечно рад. Родной брат Кассандры проникся к нему симпатией, и ей безумно хотелось верить в то, что Алекс не ошибался и Ройс был таким же благородным и искренним, каким казался. Но на кон было поставлено слишком много: ее страна, ее народ… жизнь или смерть всего, что было ей очень дорого. А тут еще ее так некстати разбушевавшиеся чувства, которые усложняли и без того непростую ситуацию.
 – С вами все в порядке? – спросил Ройс. Он протянул к ней руку, но она едва заметно уклонилась. Он нахмурился. То же сделал и Алекс, который заметил это движение.
 – Кассандра? – с удивлением начал он.
 – Простите меня, – произнесла она с улыбкой, стараясь загладить неловкость. – Я замечательно провела время, но боюсь, что немного устала.
 Этот довод был таким бессмысленным, что она уже было приготовилась выслушать нагоняй от Алекса, но вместо этого они с Джоанной посмотрели на нее с глубоким участием.
 – И как же я сразу не догадалась, – сказала невестка. – Тебе ведь нужно отдохнуть.
 Раздосадованная таким поворотом событий, Кассандра все же беспрекословно позволила Джоанне увести себя наверх, хотя отдых был бы гораздо полезнее Джоанне, учитывая ее беременность. Но тем не менее Кассандре действительно нужно было время на то, чтобы привести свои мысли в порядок. Она еще никогда в жизни не грезила о мужчине. Не собиралась она делать этого и сейчас, несмотря на волнующую привлекательность Ройса Хоукфорта.
 – Я надеюсь, это не от конфет? – спросила Джоанна, когда они дошли до спальни Кассандры. – Если у тебя болит живот, Малридж принесет тебе нужное лекарство или, если хочешь, за тобой присмотрит Елена.
 – О нет, не нужно, – поспешно отказалась Кассандра. – Со мной будет все в порядке.
 – Ты действительно в этом уверена?
 – Абсолютно. Мне кажется, отдых необходим именно тебе.
 – Ты права, – призналась Джоанна. – Но если тебе что-либо понадобится, то…
 – Я сразу же позвоню, и ко мне на помощь придет один из твоих исполнительных слуг.
 Джоанна ушла, успокоенная ее заверениями. Едва за ней закрылась дверь, как Кассандра сбросила с ног надоевшие ей остроносые туфли на высоких каблуках и с громким выдохом бросилась на кровать.
 Она была собой определенно недовольна. Она трусливо бежала от Ройса, вместо того чтобы встретиться с ним лицом к лицу и одержать победу над тем страстным чувством, которое он спровоцировал. А сейчас она, в сущности, пряталась в этой спальне, стараясь обуздать свой упрямый нрав, перед тем как увидит его в следующий раз. Так вести себя не подобает принцессе Акоры.
 Освежающая ванна и строгий разговор с самой собой улучшили душевное состояние Кассандры. Когда она спускалась вниз в гостиную, часы пробили четыре. Она как раз подоспела к чаю.
 Джоанна сидела на канапе, рядом на столике стоял серебряный чайный сервиз. Возле нее стояли Ройс и Алекс. Мужчины спокойно встретили ее появление, но Кассандра догадывалась, в чем дело. Она знала, что у Ройса, как и у ее брата, сердце воина. Усаживаясь рядом с Джоанной, она ответила на вопросы о своем самочувствии, сказав, что никогда не ощущала себя лучше, чем сейчас.
 – Я тоже в порядке, – сказала Джоанна, протягивая ей миниатюрную чашку с чаем и кусочек лимонного пирога. – Господин Морис должен прийти с минуты на минуту.
 – Господин Морис?
 – Учитель танцев. – Джоанна виновато добавила: – Боюсь, у нас нет выбора. Хотя, конечно, на большинстве светских приемов такое столпотворение, что танцы становятся просто невозможными, но все же когда-нибудь тебе захочется танцевать. Поэтому лучше выучить фигуры сейчас, когда есть время. Интересно, почему так происходит? – задумчиво произнесла Джоанна. – Почему в середине затяжной кровавой войны с Францией британцы просто помешались на всем французском? Французская мода, французское вино, французские танцы. Существует что-нибудь французское, что не удостоилось внимания Англии? Исключая– Наполеона, конечно.
 – Думаю, это подчеркивает нашу двойственность, – сказал Ройс, принимая чашку с чаем из рук сестры. – Хотя, по правде говоря, многие англичане с неодобрением относятся ко всему, что имеет хоть малейшее отношение к Франции.
 Впервые за все время нахождения в гостиной Кассандра прямо посмотрела в его глаза. Ее поразила глубина его ответного взгляда. Казалось, этот взгляд проникал внутрь, до самых глубин. Она изобразила улыбку.
 – Полагаю, эти люди не появляются при дворце?
 – Обычно нет. Джоанна говорила мне, что Акора сильно отличается в этом плане. Каждый ее житель имеет свободный доступ в королевский дворец.
 – Да, абсолютно верно. У нас даже есть такая поговорка: «Если хочешь встретить того, кто тебе нужен, подожди его во дворце, и он непременно придет». – Набравшись решимости, она добавила: – Очень жаль, что вы не смогли остаться на Акоре после освобождения. Конечно, я понимаю ваше страстное желание вернуться домой, но у вас почти не было возможности узнать нас поближе и, боюсь, поэтому у вас остались не лучшие впечатления о моих соотечественниках.
 Она догадывалась, что вызвала недоумение Джоанны и Алекса, затронув больной вопрос, но е = сейчас ее волновала только реакция Ройса. Он осторожно поставил чашку на каминную полку.
 – Мне пришлось быстро уехать, потому что в то время я считал вашего брата Атрея повинным в моем заключении. Однако спустя некоторое время я понял, что дело обстояло по-другому.
 Кассандра задумалась на мгновение, затем вновь вернулась к той же теме:
 – Значит, вы не держите зла на Акору?
 Джоанна неловко заерзала на диване. Алекс нахмурился. Он уже хотел было что-то сказать, но Ройс опередил его.
 – Только на противников вашего брата, которые оказались истинными виновниками того, что мне пришлось пережить. Говорят, их предводитель утонул прошлым летом и его движение кануло в небытие вместе с ним.
 Его внезапная улыбка несказанно обрадовала Кассандру.
 – Мои слова вас достаточно убедили, принцесса?
 Кого-то, возможно, это бы убедило, но Кассандра все же не была склонна ему верить. В данной ситуации, решила она, лучше всего уклониться от ответа.
 – Если вы не возражаете, я бы хотел сделать одно предложение, – произнес Ройс.
 После столь упорных расспросов Кассандре нужно было выправлять положение.
 – Я слушаю, – сказала она.
 – Насколько я помню, вы хотели научиться танцевать вальс.
 Кассандра внезапно почувствовала, как ее руки и ноги наливаются свинцом. Без сомнений, его вызывающий взгляд не имел к этому никакого отношения.
 – Мне было бы интересно.
 – Позвольте мне со всей скромностью предложить себя в качестве партнера.
 – Увы, у нас нет музыки.
 Но в эту же секунду появился господин Морис с целой дюжиной музыкантов, которые очень быстро расположились в бальном зале. Ройс предложил руку Кассандре. Джоанна села на стул около большого узкого окна, из которого открывался прекрасный вид на сад. На ее лице играла ласковая улыбка.
 Алекс стоял рядом, положив руку на ее плечо, как бы охраняя свое сокровище. Он задумчиво смотрел на танцующих.
 А те кружились и кружились в вальсе под одобрительные замечания господина Мориса, истинного француза, который сумел уловить зарождающееся чувство между двумя молодыми людьми.
 Кассандра полностью растворилась в объятиях Ройса, чувствуя тепло и силу, передававшиеся через его руки. Их тела слились и кружились как единое целое по бальному залу в Лондоне ее мечты.




 Глава 4


 Когда Кассандра на следующее утро спустилась в столовую, там уже сидел Алекс, и читал «Таймс». Он отложил газету в сторону, поднялся и пододвинул девушке стул.
 – Ты хорошо спала? – спросил он.
 – Очень хорошо, спасибо. Как себя чувствует Джоанна?
 – Она еще не проснулась. У нее была беспокойная ночь.
 Это означало, что у Алекса тоже, так как он ухаживал за женой. Кассандра отметила, что на его лице не было никаких признаков усталости. Воспитание воина давало о себе знать.
 – Ты скоро станешь отцом, – сказала она, улыбаясь.
 Выражение его лица изменилось, и она представила, как он будет смотреть на свое чадо.
 – Джоанна сказала мне о твоем одобрении. Спасибо.
 – Иногда мой «дар» помогает мне.
 Усаживаясь на свое прежнее место, Алекс подождал, пока служанка принесла Кассандре чай и получила распоряжение приготовить яйца всмятку, – новое, но уже полюбившееся Кассандре блюдо.
 Когда они снова остались наедине, он тихо произнес:
 – Иногда этот дар становится проклятием. Ты отважно несешь эту ношу, но она слишком тяжела для одного.
 Кассандра ждала этих слов, ей даже стало после них легче. Брат, который так хорошо ее знал, конечно же, догадывался, что она что-то скрывает. Это стало очевидным после ее разговора с Ройсом. Но все же ей было очень трудно бросить малейшую тень на Ройса, что-то томилось глубоко внутри ее.
 Она долго размешивала сахар в чашке, а потом сказала:
 – Алекс… Ты же понимаешь, что все, что я вижу, – это только один из возможных исходов?
 Он кивнул.
 – Да, я понимаю.
 – Ничто нигде не записано. Мы хозяева своих судеб. Нам всего лишь нужно выбрать правильный путь.
 – И не позволять другим мешать нашему выбору.
 – Да, именно. В прошлом году, когда я предсказала нашествие англичан и завоевание Акоры, вы с Атреем не медлили ни минуты, чтобы предотвратить этот кошмар.
 – Это правда, и Ройс помогал нам в этом.
 Он говорил спокойно, но его рука, зажатая в кулак, выдавала внутреннее волнение. Он словно предчувствовал, что она должна сказать ему. Кассандра набрала полные легкие воздуха.
 – Видения возобновились. Я не могу объяснить, как и почему, раньше ничего подобного не было. Но по какой-то необъяснимой причине дорога, ведущая именно в это будущее, снова является мне.
 – Ты не говорила об этом Атрею?
 – Нет, он и так не хотел отпускать меня сюда. Если бы он знал, что мы все еще находимся под угрозой нападения англичан, он бы никогда не позволил мне уехать.
 – Ты не должна ставить свои желания выше решений нашего с тобой брата. Не забывай, что он – ванакс.
 Она не приняла этот упрек близко к сердцу, хотя понимала, что заслужила его. Но она также знала и то, что по-другому поступить не могла.
 – Я бы не посмела ничего скрыть от нашего брата, если бы не была уверена, что мое присутствие здесь жизненно важно. Мне необходимо было уехать с Акоры.
 – Но почему? Что такого ты можешь сделать в Англии, чего я не могу?
 – Не знаю. Я надеялась, что за несколько дней, проведенных здесь, выясню это, но не смогла. Единственное, в чем я уверена, сейчас мое место здесь.
 Алекс некоторое время обдумывал ее слова, а потом произнес:
 – Хорошо, я понимаю, что ты сделала так, как и должна была сделать, но мы должны непременно узнать, что все это значит.
 Кассандра сказала без промедления:
 – Это значит, что Дейлос может быть жив.
 – Он являлся в твоих видениях? – поспешно спросил Алекс.
 – Нет, вовсе нет, но в прошлом году он пытался организовать захват Акоры англичанами, надеясь, что это побудит народ отречься от Атрея и он займет его место. Скорее всего он предполагал, что впоследствии ему удастся перехитрить англичан, но он жестоко ошибался.
 – За это предательство он и утонул.
 – Так мы думали, хотя его тело так и не было найдено, – напомнила Кассандра.
 – Движение, которое организовал Дейлос, чтобы помешать Атрею улучшить жизнь Акоре, бесследно исчезло независимо от того, жив их предводитель или нет.
 – Я знаю, но Дейлосу и его приспешникам удалось продержать Ройса в заключении целых девять месяцев, и никто даже не подозревал, что английский лорд находится на Акоре. Если бы им удалось спровоцировать ярость англичан, узнавших о заключении знатного соотечественника, нас бы с тобой сейчас, здесь не было.
 – Ты права, – медленно произнес Алекс.
 – К тому же, даже если Дейлос и его люди больше не существуют, не стоит забывать о тех, кто находится по другую сторону и считает, что Атрей проводит реформы недостаточно быстро. В последнее время недовольные стали вести себя очень активно. Пока их протест выражается только в демонстрациях, надписях на стенах домов и плакатах с требованиями о реформах, но они уже взбудоражили умы мирного населения. Это не единственное, на что они способны.
 – Нельзя оставлять Атрея в неведении.
 – Я знаю, но раз уж я здесь, то мой брат позволит мне остаться в Англии до тех пор, пока нам не станет ясно, что происходит.
 Во взгляде Алекса промелькнуло сочувствие, но он даже не думал успокаивать сестру.
 – На твоем месте я бы на это не рассчитывал.
 – Атрей ставит твое мнение выше всех остальных. Ты можешь убедить его.
 В ту же секунду служанка принесла яйца, заказанные Кассандрой. Когда она ушла, Алекс продолжил:
 – Я сегодня же пошлю письмо Атрею, но мы сможем узнать ответ только через несколько недель. Надеюсь, ты понимаешь, что, если он прикажет тебе немедленно возвратиться на Акору, ты будешь обязана подчиниться?
 Кассандра задумчиво смотрела на фарфоровый кофейник. У нее пропал аппетит.
 – Да, я понимаю, но неужели ты не можешь убедить его в том, чтобы я осталась?
 Он разрывался между любовью к сестре и его естественным стремлением оберегать ее.
 – Честно говоря, если бы я решил прислушаться к своей интуиции, я бы отправил тебя на Акору первым же рейсом, и Джоанну вместе с тобой. В Англии находиться гораздо опаснее.
 – Все будет еще хуже, если ты оставишь свою жену в такой момент.
 Он вздохнул.
 – Думаю, ты права. В любом случае ты должна пообещать мне, что будешь предельно осторожна.
 – Обещаю, но при условии, что ты тоже будешь беречь себя.
 Она положила свою руку поверх его. Так они сидели в тишине, в то время как за стенами их огромного дома город кружился в бешеном ритме, сам не понимая, куда он торопится.
 – Ройс вернется во вторник, – сообщила Джоанна позже тем же утром. Она проснулась, но все еще лежала в постели. Она подавила зевок. – Он не отпускал нас к Спайдерам без него.
 – Куда он уехал? – спросила Кассандра. Она села на стул около кровати и положила ноги на покрывало.
 – В Хоукфорт. Там сооружают новую оросительную систему. Он не мог устоять перед таким соблазном.
 Она нежно улыбнулась.
 – Он влюблен в это поместье.
 – А ты скучаешь по родному дому?
 – Время от времени, – призналась Джоанна. Она положила руку на уже заметно увеличившийся живот.
 – Но все это – часть другой жизни.
 – Мне снился Хоукфорт.
 – Правда? Как здорово!
 – В мою первую ночь здесь. Это странно, ведь мне не приходилось там бывать.
 – Это было видение?
 – Нет, совсем нет, просто сон. Мне так кажется… Джоанна поднесла ко рту овсяное печенье, которое ей принесла Малридж, но тут же отложила его, увлеченная какой-то мыслью.
 – Вы с Ройсом вчера замечательно танцевали вальс. Кассандра рассмеялась и покачала головой, пытаясь скрыть свою неловкость.
 – Ты не могла бы быть более объективной?
 – Боюсь, что нет, – радостно призналась Джоанна. – Беременность лишила меня тонкости восприятия, которой мне и так недоставало. Мне бы очень хотелось, чтобы мой брат связал свою судьбу с достойной женщиной. Я мечтаю о том, чтобы ею была именно ты. Разве это плохо?
 – Нет, это нормальное желание, но ты должна понять, что я приехала сюда не для того, чтобы найти себе мужа.
 – Но тебе же нравится Ройс?
 – Да, конечно…
 – Если тебя это волнует, на самом деле он много думает об Акоре.
 – Вовсе нет! Ну хорошо, у меня были сомнения, когда я его совсем не знала, но потом он их рассеял.
 Поудобнее усаживаясь на кровати, Джоанна сказала:
 – Я очень хочу на это надеяться. Он самый благородный из всех, кого я знаю, не считая Алекса, конечно.
 – Он очень многое пережил за время долгого заключения. Мало кто смог бы выдержать такое.
 – Он оправился, – резко ответила Джоанна. – Он сказал, что единственный человек, которому он хочет отомстить, – это Дейлос.
 – Дейлос, который утонул, пытаясь похитить тебя.
 – Я сама видела, как он ушел под воду. Джоанна выдержала паузу, перед тем как спросить:
 – Ты думаешь, он жив?
 – У меня нет никаких оснований считать его живым, – ответила Кассандра.
 Она не хотела открывать тайну Джоанне. Достаточно того, что Алекс знал настоящую причину ее пребывания в Англии. Его жене и так скоро предстоит мучиться в родах. Кассандра твердо определилась в своем желании скрыть от нее эту информацию.
 Через несколько минут послышался стук в дверь.
 – Войдите, – сказала Джоанна.
 В спальню вошла женщина средних лет или чуть старше. Было трудно определить ее возраст из-за высокого роста и крепкого телосложения. Широкое лицо было слегка загорелым, светло-голубые глаза окружали лучи морщинок, что свидетельствовало о хорошем чувстве юмора. Белоснежные волосы были заплетены в аккуратную косу, частью уложенную на голове, частью лежавшую на спине. Она была одета в ниспадающее свободными складками платье, которое носили на Акоре.
 – Доброе утро, леди Джоанна, – сказала Елена. – Рада видеть, что вы остались лежать в кровати.
 – Я бы не осмелилась сделать что-либо наперекор вашим указаниям, – с усмешкой сказала Джоанна.
 Она повернулась к девушке, сопровождавшей Елену.
 – Кассандра, ты знакома с Брайанной, племянницей Елены?
 Кассандра поднялась при появлении акорских женщин. Ее уважение к целительнице было так велико, что она не могла сидеть в ее присутствии. Очень странно, что она не знала эту девушку. Она думала, что уже видела всех живущих в доме.
 – Рада познакомиться, – произнесла Брайанна заученную фразу. Она была немного выше Кассандры, по росту ближе к Джоанне. Огненно-рыжие волосы прекрасно оттеняли белоснежную кожу. Цвет глаз был насыщенно-зеленым с золотым оттенком. Они излучали ум и еще что-то, чего Кассандра не могла определить сразу: возможно, осторожность, а может, просто застенчивость.
 – Прошу прощения, что не поприветствовала вас в день вашего приезда, принцесса. Я была вынуждена оставаться в постели из-за болезни. Я боялась кого-либо заразить.
 – Наверное, Брайанна не подружилась с английской весной, – дружелюбно заметила Джоанна.
 – Скорее всему виной не весна, а привычка просиживать до поздней ночи в вашей библиотеке, – заявила Елена. – Я пообещала своей сестре, что буду присматривать за ее дочерью, когда та согласилась стать моей помощницей. И не выполнила своего обещания.
 – Во всем виновата только я, – настойчиво произнесла Брайанна. – У моей семьи есть ферма на Лейосе, – сказала она, называя один из двух основных островов, находящихся на западе, которые вместе с еще тремя маленькими собратьями образовывали Акору. – Мы очень редко выбирались в столицу, королевский город Илиус. Я не была во дворце с детских лет, когда меня привели туда для того, чтобы сделать запись о моем удочерении. Необычность того, что я очутилась так далеко от дома, потрясла меня.
 Но выглядела она не столько потрясенной, сколько довольной.
 Как только Кассандра увидела Брайанну, то сразу же поняла, что та не была уроженкой Акоры. Цвет ее кожи и волос сильно отличался от коренных акорцев, у которых, как и у Кассандры, были темные волосы и кожа цвета меди.
 – Ты ведь из зеносов? – мягко спросила Кассандра. Брайанна утвердительно кивнула без обиды на слово, которое обычно употреблялось для обозначения чужестранцев. Но значение этого понятия таилось глубоко в анналах памяти Акоры как самая заветная тайна.
 – Меня нашли после ужасного шторма, который потопил корабль, на котором мы плыли. К сожалению, никто, кроме меня, не уцелел.
 – А твои родители?..
 – Они пропали. После того как я пришла в сознание, всем стало ясно, что я англичанка, потому что я говорила на их языке. Были наведены справки с целью выяснить, есть ли у меня в Англии родные, но никого не нашли.
 – Надеешься отыскать их, пока ты здесь?
 В глазах девушки мелькнуло выражение острой тоски, но она лишь произнесла:
 – Неразумно искать то, во что уже больше не веришь. К тому же теперь я жительница Акоры.
 «Это все, что нужно было ответить», – подумала Кассандра.
 В то время как Акора не слишком дружелюбно поворачивалась лицом ко всему миру, принимая лишь очень ограниченный круг людей, зеносы, попавшие в королевство, нашли там теплый прием у людей, которые уже давно поняли: их жизнь напрямую зависит от различных внешних вливаний в государство.
 Устроившись там однажды, никто не желал уезжать. Они становились, как и Брайанна, акорцами.
 «Но как бы почувствовали себя все акорцы, если бы узнали о том; насколько непрочны мир и безопасность их королевства?» – подумала Кассандра.
 И чтобы ничем не выдать своей тревоги в связи с нависающей над Акорой опасностью, Кассандра как можно беспечнее предложила:
 – Теперь, когда ты выздоровела, может, походим вместе по Лондону? Я еще многого не видела, но подозреваю, что Елена не одобрит, если я начну упрашивать Джоанну пойти с нами.
 – Не важно, одобрю я или нет, – ответила Елена. – Но Александр будет категорически против.
 Она назвала Алекса его акорским именем специально, чтобы подчеркнуть его влияние.
 – Леди Джоанна абсолютно здорова, но ей нужно беречь силы.
 – Специально для того, чтобы выходить в свет, – ответила Джоанна. – Не забывайте, что у нас осталось всего две недели до того, как мы попадемся в сети Паучихи.
 – Тебе необязательно ехать к леди Мельбурн, – сказала Кассандра. – Я прекрасно справлюсь одна.
 – О, я в этом не сомневаюсь, но все дело в том, что я в восторге от этой женщины. Когда ты ее увидишь, ты поймешь, о чем я говорю.
 Она попыталась изобразить на лице мужество и добавила:
 – А теперь вы с Брайанной отправляйтесь развлекаться. Со мной все будет в порядке.
 – Только благодаря присутствию преданного мужа, – игриво заметила Кассандра.
 Кассандра уже выходила из спальни, когда Джоанна окликнула ее:
 – Если зайдете в лавку Гюнтера, то возьмите для меня немножко клубничных конфет. Ах да, и еще апельсиновые дольки в сахаре. Только не забудьте.
 И еще медовые леденцы, и ириски, и карамельки, и нуга, и пастила, и куча других восточных сладостей – все эти липкие деликатесы лились рекой в покои Джоанны в последние дни.
 Она была в восторге от этого изобилия, но тем не менее пробовала очень мало, будучи полностью поглощена ожиданием похода к Спайдеру.
 – Фантастика, – воскликнула мадам Дюпре и добавила: – Особенно принимая во внимание неблагоприятные обстоятельства, при которых платье шилось.
 – Я бы не сказала, что из-за того, что Сара ходила на примерку вместо меня, обстоятельства стоит считать неблагоприятными, – весело отметила Кассандра, рассматривая себя со всех сторон в зеркале.
 Это платье отличалось от того, в котором она ездила в Карлтон-Хаус. Шелк цвета весеннего леса красиво облегал ее грудь и тонкую талию, ниспадая большими складками. Низ и короткие пышные рукава были расшиты жемчугом. При каждом движении ткань мягко шелестела, будто потревоженная легким ветерком. Хотя платье во многом уступало роскошным туалетам, оно выглядело необычайно женственным. Мадам Дюпре, возможно, и была слишком требовательной, но она заслужила право на это.
 – Сара – воплощение терпения, – сказала Кассандра. Она представила, через какие муки пришлось пройти девушке, когда та была во власти не в меру говорливой и дотошной портнихи.
 – Было бы гораздо лучше, если бы ваше высочество присутствовали при этом. Я не могу брать на себя ответственность…
 – Но вы можете принять похвалу. Платье просто изумительно, выше всяких похвал. Вы превзошли саму себя.
 Мадам Дюпре удалилась с нескрываемым удовлетворением. Кассандра с облегчением вздохнула и приняла стакан лимонада из рук Джоанны.
 – Слишком жарко для начала мая. Ты так не думаешь? – спросила Джоанна, обмахиваясь веером.
 Они сидели в спальне хозяина дома, которая находилась на верхнем этаже, защищенная тенью деревьев. Окна были открыты настежь, но до них доносились лишь отголоски звуков улицы (из-за лужаек и высоких стен). Казалось, шумный Лондон затихал в подобные знойные часы.
 – Только не для Акоры, может быть, для Лондона – да. С тобой все в порядке?
 – Я самый здоровый человек на свете. А если ты только посмеешь шепнуть на ушко своему братцу обратное, то я сверну твою нежную шейку вот этими вот руками.
 – Неужели он так отвратительно себя ведет?
 – Я не могу даже моргнуть – я серьезно! – моргнуть, не услышав от него, что я от этого перетрудилась.
 – Он желает тебе добра.
 – Он сведет меня с ума. Хорошо, что я безумно его люблю. Пожалуйста, напомни мне об этом в будущем.
 – Я буду периодически напоминать тебе об этом, – торжественно поклялась Кассандра. – Ты все еще хочешь идти с нами сегодня вечером?
 – Ничто не остановит меня, разве только внезапные роды.
 Зная, как близка Джоанна от этого срока, Кассандра была готова к перемене плана до последней минуты, даже когда они уже сидели в экипаже и направлялись к Мельбурн-Хаусу.
 Ройс догнал их по дороге. Он вернулся загорелым, и от него исходил еле уловимый запах моря, так как из Хенфорда он добирался на корабле. Кассандра подавила в себе чувство зависти, возникшее от одной мысли о путешествии. Ей удалось сдержать рвущееся из груди сердце при одном только взгляде на Ройса и сконцентрироваться на предстоящих событиях.
 Все это требовало невероятных усилий из-за того, что их колени постоянно соприкасались, так как они сидели в экипаже друг против друга. И еще из-за того, что он улыбался каждый раз, когда она пыталась переставить ногу.
 Мельбурн-Хаус находился рядом с Сент-Джеймс-парком. Как и предполагала Кассандра, из окон верхних этажей были видны неторопливо скользящие по поверхности пруда лебеди.
 Она уже много раз проходила мимо фасада этого грандиозного особняка и мечтала увидеть его внутреннее убранство.
 Главный зал был окружен анфиладами комнат с высокими потолками, позолоченными стенами; к этому времени там уже было полно гостей. Крутые лестницы вели в верхние апартаменты. Кассандре эти лестницы показались очень странными, но она понимала, что они были особым украшением дома. Очевидно, обитатели дома настолько с ними свыклись, что решили их не трогать. Или потому, что маленьким членам семьи очень нравились перила, по которым можно съезжать. Леди Мельбурн не могла выносить подобных сцен и практически не покидала свои уютные покои на первом этаже.
 В данный момент она занималась гостями в самой большой и самой нелепо украшенной гостиной. Лицо дамы еще хранило следы былой красоты, сделавшей ее много лет назад прославленной повелительницей бомонда, заманившей в свои сети самых известных мужчин своего времени. Но внимание Кассандры привлек проницательный, умный взгляд этой женщины. Ей так много рассказывали об Элизабет Милбэнк, или леди Мельбурн, стараясь доказать справедливость ее прозвища, что Кассандра ожидала увидеть настоящую мегеру. Но Джоанна была права в том, что Паучиха пускает в ход свои чары, тем самым разоружая противника.
 – Моя милая принцесса, – произнесла леди Мельбурн с ослепительной улыбкой, свидетельствовавшей о том, что свои зубы она содержала в полном порядке, – я очень рада вас видеть.
 Несмотря на преклонный возраст, она поднялась с кресла и присела в глубоком реверансе.
 – Пожалуйста, – быстро промолвила Кассандра, – не нужно церемоний. Мой визит в Англию абсолютно частный.
 – Как мудро с вашей стороны приехать сюда по личным делам, моя дорогая, – отметила леди Мельбурн, возвращаясь на место.
 Она похлопала по дивану рядом с собой, приглашая принцессу сесть.
 – Я так жаждала встречи с вами. Вы нас не баловали своими визитами.
 Замечание было сделано с лукавой улыбкой. Кассандра не сомневалась в том, что леди Мельбурн знала все до мельчайших деталей о ее визите в Карлтон-Хаус – что на ней было надето, с кем она говорила, что именно сказала, как долго она там пробыла и о чем судачили после ее ухода.
 Кассандра решила не скрывать того, что ей весело. Неожиданно для себя она обнаружила, что получает удовольствие от вечера.
 Принимая предложение сесть, она сказала:
 – Вы знаете, моя невестка, леди Джоанна, в положении. Это настоящая причина того, что я приехала в Англию. Меня очень беспокоит, что мое присутствие переутомит ее.
 – Да, я понимаю, – любезно произнесла леди Мельбурн.
 Она посмотрела на Джоанну, которая сидела на приличном от них расстоянии и разговаривала с Ройсом. Алекс ни на шаг не отходил от жены. Он не слишком благожелательно поприветствовал хозяйку дома.
 – Леди Джоанна – очень целеустремленный человек, – невнятно проговорила Паучиха. – Подумать только, всего лишь год назад она была забитой деревенской мышкой.
 Кассандра засмеялась, как будто леди Мельбурн рассказала анекдот, хотя прекрасно понимала, что хозяйка дома не рассчитывала на подобный эффект. Джоанна говорила Кассандре, что леди Мельбурн ее очень сильно недооценивает, но была не настолько глупа, чтобы открыто показывать свою неприязнь.
 «Она не может спокойно относиться к чужому счастью, – так сказала Джоанна. – Говорят, она стала такой после душевной травмы, нанесенной ей Пенистоном Милбэнком, лордом Мельбурном. Ей было шестнадцать, когда они поженились. Она страстно его любила. Через месяц все уже знали, что у него появилась любовница. После пережитого предательства она превратилась в циника, ужаснее которого свет не видел, пожалуй, еще никогда».
 Учитывая антипатию леди Мельбурн к романтическим счастливым отношениям и то, что за этим крылось, Кассандра сказала:
 – Мышь вряд ли смогла бы покорить сердце моего брата.
 – Тем не менее у нее это получилось, не так ли? Поразительно! Кто бы мог подумать! Но довольно об этом… Расскажите мне о своих планах в Англии.
 – У меня нет их, кроме того, конечно, чтобы помогать своей семье.
 – Как благородно с вашей стороны. Скажите, это правда, что на Акоре правят воины, а женщины прислуживают? Это на самом деле так?
 – Да, так говорят, – ответила Кассандра. Леди Мельбурн сделала хитрый ход, одним вопросом попав прямо в яблочко, но Кассандра выросла в королевской семье. Ей лучше, чем кому-либо, было известно, как отражать подобного рода нападения.
 – Но правда ли это? Сказать ведь можно что угодно.
 – Акора – древняя страна. Она старше даже Англии, поэтому у нас слишком много тонкостей.
 – Правда? Как интересно. Но вы ведь одновременно являетесь англичанкой, разве нет?
 – Грубо говоря, да.
 – Грубо говоря? Вы даже на четверть не ощущаете себя англичанкой?
 – Ощущаю, только когда читаю Джейн Остин, – призналась Кассандра.
 – Остин? Эту крестьянку, которая начала писать? Моя дорогая племянница Аннабелла обожает ее. Я просто обязана вас познакомить.
 Когда леди Мельбурн договаривала последние слова, она поманила к себе пальцем молодую женщину, стоявшую неподалеку. Кассандре показалось, что она была примерно ее возраста. Девушку нельзя было назвать ни стройной, ни толстой, она была какой-то удивительно круглой. Все в ней: глаза, щеки, грудь, другие части тела – было абсолютно круглым. Вне сомнения, многие мужчины восхищались ее фигурой.
 Девушка явно находилась в полном подчинении у своей тетушки. Она мгновенно прервала свой разговор с другим гостем и подошла к леди Мельбурн.
 – Да, тетя Элизабет?
 – Я хочу познакомить тебя с ее высочеством, принцессой Кассандрой, моя дорогая. Иначе зачем бы мне понадобилось отрывать тебя от гостей? Мой тебе совет: поменьше времени проводи за чтением книг и побольше внимания обращай на то, что происходит вокруг.
 Повторив, очевидно, уже в сотый раз эту нравоучительную фразу, леди Мельбурн обратилась к Кассандре:
 – Аннабелла – очень смышленая девушка. У нее есть способности к математике. Правда, в наше время это не ценится, так как наука – не женское дело. Кстати, Аннабелла, принцесса также увлекается твоей мисс Остин.
 – Вряд ли она моя, тетя, но я все равно рада. Поворачиваясь к Кассандре, она спросила:
 – Вы на самом деле читали ее?
 – Да, но это была единственная книга, которую мне удалось найти. У нее есть еще книги?
 – Нет, это только слухи. Боюсь, мы не увидим ничего нового еще целый год. Как вы узнали о ней?
 – Мой брат привез книгу из Англии в прошлом году.
 – Как интересно. А что еще вы читаете?
 – О, все подряд! У меня нет особых пристрастий.
 – Вы слышали о лорде Байроне? Его последнее стихотворение наделало столько шума!
 – Да, – осторожно произнесла Кассандра. – Оно вызывает столько… воспоминаний.
 – Стихотворение принесло ему мировую славу. Должна признаться, он покорил меня.
 Опомнившись, она добавила:
 – Я имею в виду произведение, конечно. С самим лордом я почти не знакома.
 – Но вы встречались с ним?
 – О да. Но не подумайте, что я искала знакомства.
 Это оправдание показалось Кассандре очень странным, но она не придала ему значения. И только спустя некоторое время, продолжая свой разговор с леди Аннабеллой Милбэнк, она начала понимать причину отрицания всякого личного интереса к человеку с «мировой славой».
 Внезапно по залу прокатился шепот.
 Через несколько минут до них дошло известие о прибытии лорда Джорджа Гордона Байрона.
 Кассандре был интересен этот мужчина, но у нее не возникло ни малейшего желания примкнуть к толпе, внезапно окружившей его в надежде получить хоть каплю внимания. Аннабелла также осталась неподвижной и внешне равнодушной. Но проницательный взгляд мог заметить, что ее розовые щеки побледнели, а в глазах появились отчаяние и тревога, свидетельствующие о внутренней борьбе.
 Причиной этих переживаний был мужчина лет двадцати, немного выше ее ростом и очень странно одетый. В то время как на всех мужчинах были черные брюки, длиннополые фраки и незамысловатые рубашки, Байрон, словно бросал всем присутствующим вызов, был одет в широченные белоснежные брюки – такие широкие, что их можно было принять за юбку, – такого же необычного покроя рубашку, расшитый жилет, и ко всему прочему на его шее красовалась массивная золотая цепочка. В своем одеянии он был одновременно похож на женщину и на мужчину. Выражение его лица тоже было двойственным. Густым ресницам, обрамлявшим карие глаза, позавидовала бы любая женщина, но его большой упрямый подбородок свидетельствовал о принадлежности к мужскому полу. Рассматривая его, Кассандра подумала, что он, очевидно, недавно получил легкую травму. Только когда она пригляделась, ей стало ясно, что молодой человек обречен носить специальную обувь с высокой подошвой на правом ботинке, чтобы его хромота не так бросалась в глаза.
 С первого же взгляда Кассандра поняла, что данный субъект всеобщего внимания был самовоплощение противоречий.
 – Леди Мельбурн, – произнес он, кланяясь с напускным усердием, – как было любезно с вашей стороны пригласить меня.
 – Пустяки, мой мальчик, – произнесла Паучиха со снисходительной улыбкой, которую она никогда не дарила своей племяннице. – Мы всегда рады вас видеть. Надеюсь, после нашего разговора вы стали уделять больше внимания вашему здоровью. Вы ели сегодня? Все эти диеты не проходят бесследно.
 – Я стараюсь, но временами это становится просто невозможным… столько забот. Но это не так важно.
 Он учтиво улыбнулся Аннабелле, но, едва взглянув на нее, тут же устремил взгляд на Кассандру. С ленивым жестом он обратился к хозяйке:
 – Вы не могли бы…
 – Да, конечно. Ваше высочество, позвольте представить вам лорда Джорджа Гордона Байрона, о котором вы, бесспорно, уже много слышали.
 Его рука была холодной и гладкой. Он не дотронулся губами до ее кожи, но приблизился к ней настолько близко, что она почувствовала его теплое, даже горячее дыхание. Внутри поэта бушевал настоящий огонь, и Кассандра удивилась, как еще до сих пор пламя не поглотило его.
 – Приятно с вами познакомиться, лорд Байрон. Несколько мгновений он ничего не говорил – лишь продолжал разглядывать ее. Когда же поэт все-таки обрел дар речи, он запнулся на первом слоге, но сразу же взял себя в руки. Этого было достаточно, чтобы увидеть, что так называемый проницательный художник жизни, у ног которого лежало все общество, по натуре был застенчивым, неловким юношей.
 – П-принцесса, вы слишком добры ко мне. Меня смущает, что многие обращают внимание на мое убогое существование. Признаюсь, меня восхищает все, что имеет отношение к Акоре. Если бы мы могли поговорить…
 – Не сомневаюсь, что у нас впереди очень много возможностей для этого.
 Кассандра никоим образом не хотела давать ему надежду на приватные встречи, которых, как ей казалось, он жаждал.
 – Вы намереваетесь проводить много времени в обществе?
 Краем глаза она заметила, что к ним приближается Ройс, и вздохнула с облегчением.
 – Я приехала в Англию по семейным обстоятельствам.
 – Ах да, – невнятно пробормотал Байрон. – По семейным.
 Он перевел взгляд на Ройса и не мог оторвать от него глаз.
 В то время как Байрон производил впечатление апатичного и хрупкого человека, Ройс излучал силу и жизненную мощь. Более того, последний был воплощением мужского начала, так что его нельзя было перепутать, в отличие от первого, с женщиной.
 – Лорд Хоукфорт, – обратился к нему поэт. – Вы нечастый гость на подобных приемах.
 – Дела более серьезного характера требуют моего присутствия в других местах.
 Ройс говорил отрывисто, даже немного неучтиво, но это ничуть не обидело Байрона, который продолжил:
 – Я восхищаюсь вашим умением находить себе занятие. Мы живем в такое скучное время.
 – Скучное? – переспросил Ройс.
 Кассандра инстинктивно положила руку на его плечо, как бы успокаивая. Любая акорская женщина поступила бы подобным образом. Любой акорский мужчина ответил бы точно так же, как Ройс. Он сразу же положил на ее руку свою в знак защиты и собственности.
 Этот жест не ускользнул от внимания Байрона, который тут же нахмурился.
 – Да, – вызывающе продолжил он. – Скучное, лишенное значения и цели. Конечно, среди нас есть и такие, кто обманывает себя, думая иначе.
 – Вы к ним не относитесь, потому что вам известна настоящая природа вещей? – поинтересовался Ройс. Он немного успокоился и теперь улыбался, хотя с легкой издевкой. – Мне кажется, лорд Байрон, что мы очень далеки от понимания сути бытия, как бы мы себе ни льстили. Действительность безгранична, и для того, чтобы познать ее, нам необходимо постоянно расширять наше сознание.
 – Это одна точка зрения, – вмешалась Аннабелла. Все это время она оставалась молчаливой, равно как и не замечаемой Байроном, но теперь решила вступиться за него.
 – Вы не поэт, лорд Хоукфорт. Я ни в коей мере не хочу принизить ваши способности, так как их у вас, бесспорно, бесчисленное множество. Видение мира у лорда Байрона абсолютно отличается от вашего.
 Поэт удивленно посмотрел на нее, будто в первый раз заметил. Внимание Кассандры привлек взгляд леди Мельбурн. Паучиха внимательно изучала поэта и свою племянницу, переводя взгляд с одного на другую с такой алчностью, будто увидела в своих сетях большую жирную муху.
 Однако какую бы хитрость она ни замыслила, все равно о ней никто бы не узнал из-за внезапного появления молодой особы. Казалось, будто она влетела в зал. Девица была такой маленькой, невесомой, что Кассандра едва бы удивилась, увидев за ее спиной маленькие крылышки. Ее лицо имело форму сердца, глаза огромные, кудрявые волосы коротко подстрижены. Фигурку девушки облегало полупрозрачное платье. Особа была явно чем-то раздражена.
 – Я не знала, что вы здесь! – воскликнула она, обращаясь к Байрону. – Почему же мне никто не сказал?
 – Ради всего святого, – сквозь зубы процедил поэт и повернулся к леди Мельбурн, словно прося у нее защиты.
 Кассандра сразу же поняла, что этим неугомонным созданием была леди Каролина Мельбурн, невестка хозяйки дома. У них с Байроном был роман продолжительностью всего каких-то две недели, но этого срока было достаточно, чтобы раздуть это событие до светского скандала. Джоанна рассказала ей все в подробностях, которые потрясли ее до глубины души. Ее не столько поразил акт супружеской неверности, сколько то, что Каролина лезла из кожи вон, афишируя этот роман. Судя по всему, сегодняшний вечер не был исключением.
 – Вы мне не сказали, что придете сегодня, – продолжала она, нарочито Шепелявя, как было принято в высшем свете. – Я могла не прийти. Правда, – я решилась в самый последний момент! Это очень неучтиво с вашей стороны!
 – Говори тише, Каролина, – прошипела леди Мельбурн. – Если Джордж и не оповестил тебя о своем приходе, то лишь потому, что в данный момент не хочет тебя видеть. Ей-богу, ты пристала к нему как пиявка. Это не способ привлекать к себе внимание мужчины.
 Кассандра едва не разинула рот от удивления. Она не ослышалась? Леди Мельбурн советовала своей невестке, жене собственного сына, как следует продолжать отношения с Байроном, вместо того чтобы отчитать ее за вольность. Неужели леди Мельбурн не волновала честь сына? Или ее собственная безнравственность, результатом которой явились шестеро детей от разных мужчин, позволяла закрыть глаза на подобное аморальное поведение?
 – Успокойся! – приказным тоном сказала Каролина свекрови. – Удивительно, насколько тебе удалось войти в доверие к Джорджу. Настолько, что ты постоянно вклиниваешься между нами и расстраиваешь все наши планы. Аннабелла, – обратилась она к кузине. – Ты ведь понимаешь, о чем идет речь, не так ли? Мы с тобой стали большими подругами, с тех пор как ты приехала в Лондон. Ты знаешь обо всем, что у меня на сердце.
 – Я только знаю, что ты очень раздражительна, – ответила Аннабелла. Она видела в своей кузине соперницу, но тщательно скрывала ревность. – Тебе лучше пойти отдохнуть.
 – Значит, ты тоже от меня отвернулась! – вскричала леди Каролина.
 Она прижала руки к груди и закатила глаза, будто собиралась упасть в обморок.
 – Не могу больше этого выносить.
 Леди Мельбурн поднялась с места. Она сверкнула глазами и подняла руку, подзывая двоих слуг.
 – Тогда быстрей теряй сознание и выноси это в другом месте!
 К несказанному восторгу жадно следящей за всем публики, рыдающую и проклинающую несчастную жизнь леди Каролину проводили из гостиной.
 Едва она удалилась, как разговор возобновился, будто ничего и не произошло. Байрон беседовал с Аннабеллой и леди Мельбурн, их окружали гости, довольные развлечением, свидетелями которого стали.
 Кассандра была потрясена.
 – Вы достаточно увидели? – спросил ее Ройс.
 – Более чем, – ответила Кассандра.
 Спустя некоторое время они ехали в экипаже вместе с Джоанной и Алексом. К их взаимному облегчению, Мельбурн-Хаус растворился в ночи.




 Глава 5


 – Ваше высочество, – произнес нежный голос, и Кассандра почувствовала легкое прикосновение руки на своем плече, пробуждающее ее ото сна.
 Переворачиваясь в кровати, она пробормотала:
 – Что случилось?
 – Извините за беспокойство, – сказала служанка Сара. – Но госпожа Елена приказала мне позвать вас.
 Сон сразу как рукой сняло. Кассандра села на кровати и откинула легкое покрывало, тепла которого было достаточно для столь нежной ночи.
 – Который час?
 – Почти пять, ваше высочество. Леди Джоанна не спит и хозяин тоже. Мне кажется, что-то должно случиться.
 Ей с трудом удавалось сдерживать волнение от предчувствия, которое было у всех слуг в этом доме. Все ожидали появления малыша.
 – Все в порядке? – спросила Кассандра быстро вставая с кровати. Она искала свою накидку.
 – Думаю, да. По крайней мере госпожа Елена выглядит спокойной.
 – Она послала тебя за водой?
 – Она приказала мне ее вскипятить, как только разведут огонь.
 – Тогда еще есть время. Я сейчас оденусь.
 Сара кивнула и поспешила вернуться к своим обязанностям. Кассандра быстро провела несколько раз расческой по волосам и была готова идти. В доме было тихо, только из кухни доносились голоса. Она подошла к спальне хозяина и постучала.
 – Войдите, – произнес Алекс.
 Она вошла и увидела брата и невестку, стоящих около окна, выходящего в сад. Алекс выглядел измотанным, пытаясь переубедить Джоанну, которая стояла в широкой ночной рубашке, поддерживая руками спину.
 – Но я хочу стоять! Хочу двигаться! О, Кассандра, слава Богу! Может быть, ты объяснишь ему, что женщина, собирающаяся рожать, все еще может стоять на ногах?
 – Это правда, – быстро произнесла Кассандра. Она оценила ситуацию одним взглядом, подавила улыбку сочувствия к Алексу и поспешила к Джоанне.
 – До тех пор, пока она может, конечно. Но я уверена, ты определишь эту границу. Как ты себя чувствуешь?
 Джоанна сделала гримасу, on – Как будто я должна снести огромное яйцо.
 – Это самое лучшее описание предродового состояния, которое я когда-либо слышала, – сказала Елена, входя в комнату.
 Она отлучилась за своим медицинским саквояжем и вернулась вместе с Брайанной. Малридж едва поспевала за ними, с трудом неся целую кипу свежего белья. Она тихо рассмеялась, услышав слова Джоанны.
 – Разве ничего нельзя сделать? – спросил Алекс. Он провел рукой по взлохмаченным черным волосам и вопросительно посмотрел на женщин.
 – Мы можем только ждать, – ответила Елена, – пока природа не сделает свое благое дело. А пока, государь, я советую вам вернуться к вашим обычным утренним делам. Но, умоляю, не отлучайтесь далеко от дома. Я дам знать, когда понадобится ваша помощь.
 – Иди, – быстро добавила Джоанна, не дожидаясь возражений Алекса. – Ничего не произойдет в ближайшее время, хотя я бы желала обратного. Ты будешь нервничать впустую.
 – Я бы все-таки предпочел остаться с тобой, – настаивал он.
 – Ты мне понадобишься через несколько часов, – сказала Джоанна и добавила более ласково: – Пожалуйста, милый, сделай мне приятное.
 Лицо Алекса немного просветлело.
 – Хорошо, любимая.
 Кассандра проводила его до двери. В порыве она сказала:
 – Пошли записку Ройсу. Он бы хотел быть здесь, я уверена, да и тебе не помешает поддержка.
 Они оба знали, что у них на Акоре мужчина никогда не остается наедине со своими переживаниями по поводу предстоящего отцовства. С ним будут братья, если они у него есть, или близкие друзья, особенно те, которые уже стали отцами. Здесь, в Англии, все абсолютно по-другому, но Ройс поймет. Кассандра чувствовала это.
 – Он тоже будет волноваться, – сказал Алекс.
 – Вы можете волноваться вместе, но все будет хорошо. Он кивнул, и в его глазах она увидела, что ему очень хотелось ей верить.
 Любовь – очень сложное чувство, подумала она после его ухода. Она была источником бездонной силы и радости и в то же время всех превращала в своих заложников. Однажды полюбив, человек никогда больше в жизни не был по-настоящему свободен.
 Возвращаясь к Джоанне, она все еще была погружена в эти мысли, но они сразу же исчезли, стоило ей окунуться в женские заботы.
 Женщины беседовали, Джоанна ходила по комнате и заламывала руки, не зная, куда себя деть. Они говорили о разном, перескакивая с одной темы на другую, но никто ни словом не обмолвился о предстоящих родах. Все смеялись над нелепыми историями о мужчинах и детях, вспоминали о родных, которые ушли навсегда, но были бережно хранимы в сердцах, о чудесах Лондона, капризах его погоды и даже о чириканье птичек в саду за окном.
 – Самое время для скворцов, – заметила Малридж. – А вот голубей сейчас мало.
 – Как приливы и отливы, – сказала Елена. – Это можно наблюдать где угодно. Пять лет назад Акору просто атаковали кролики. Их были тысячи. Стоило только выехать за пределы острова Илиуса, и можно было увидеть их повсюду, даже на дорогах. С каждым годом их становилось все меньше, и сейчас, кажется, все стало на свои места, но ненадолго.
 – То же самое было в Хоукфорте с оленями, – пробормотала Джоанна.
 Было видно, что она старается сконцентрироваться на разговоре, но ей не удавалось, так как начались первые схватки. Временами она корчилась от боли.
 – Спокойно, – мягко сказала Елена. – Ты отлично держишься.
 – Я не уверена, что меня хватит надолго, – произнесла Джоанна.
 – Насколько нужно, настолько и хватит, – переубеждала ее акорская целительница. – У тебя внутри сильный ребенок, который рвется в этот мир. Только подумай, сегодня он или она в первый раз увидит свет, в первый раз вдохнет воздух, в первый раз почувствует твое прикосновение.
 – Это девочка, – задыхаясь, произнесла Джоанна, так как схватки опять возобновились. Она наклонилась вперед, ухватившись за Елену. – Моя дочь скоро увидит свет, – прошептала она.
 – Вы видели ее? – спросила Брайанна, подходя ближе на помощь своей тете.
 Джоанна кивнула.
 – Несколько ночей назад. Сначала я подумала, что это всего лишь сон, но это не так… она существует… моя дочь… Боже, как мне только…
 – Дышите, – приказала Елена. – Хорошо… очень хорошо.
 Брайанна осторожно стирала капли пота со лба Джоанны. Кассандра, начав массировать ее спину, сказала:
 – Многие женщины видят своих малышей во сне перед их рождением. Я слышала это даже от женщин, которые сами не рожали, а становились приемными матерями. У них тоже бывают видения.
 – Она не была совсем маленькой, – превозмогая боль, проговорила Джоанна. – Я видела девочку, играющую с золотым шаром в саду… кажется, на Акоре… А-а-а!
 Елена подозвала к себе Малридж.
 – Скажите хозяину, что сейчас ему можно прийти. Через несколько минут дверь с шумом распахнулась, и появился Алекс. Быстрым шагом он подошел к жене и обнял ее, корчившуюся от боли.
 – Любимая… – прошептал он.
 Она посмотрела на него и слабо улыбнулась.
 – Не будь таким хмурым. Мы скоро станем родителями.
 «Мы», – подумала Кассандра. Это слово относилось к Алексу, Джоанне и ребенку, который вот-вот должен был появиться на свет. Их маленькая семья становилась частью двух огромных семей, двух наций, двух миров и одного будущего. Будущего, которое пока только неясно вырисовывалось и требовало принятия правильных решений.
 – Тебе больно?
 Он физически ощущал эти слова, от них ему самому становилось больно.
 – Больше нет, – быстро ответила Елена и указала на родильный стул, специально привезенный из Акоры.
 – Моя госпожа, пожалуйста, садитесь.
 Джоанна могла сама сделать это, но Алекс с легкостью подхватил ее на руки и с такой нежностью и осторожностью опустил на стул, что у Кассандры сжалось сердце.
 Вот такие моменты бессмертны, подумала Кассандра. Не важно, сколько раз они уже повторялись и будут повторяться, они навсегда останутся исключительными и самыми драгоценными.
 Ее мысли прервал громкий крик новорожденного. «Как жаль, что этого не видит Ройс», – подумала она.
 И все же здесь недоставало одного человека.
 – Джоанна, – тихо позвала Кассандра, стараясь не отвлекать ее. – Как ты думаешь, Ройс?..
 – Ах да, – перебила ее молодая новоиспеченная мама.
 – Ради всех святых, позовите его. Он будет беспокоиться.
 На самом деле он уже давно волновался. Все это время он находился рядом со спальней, в коридоре. Когда Кассандра открыла дверь, он тревожно спросил:
 – Ну как она?
 Кассандра посмотрела на него, посмотрела очень внимательно, и увидела мужчину, полного изящества и силы. Мужчину, которого она вначале боялась, ведь он мог быть и врагом, но вместо этого стал ей другом и даже чем-то большим. «Человек, который так любит сестру, будет обожать свою племянницу», – подумала она.
 – Вы стали дядей, – сказала она и в душе посмеялась над его глупым в тот момент выражением лица. Она потянула его за рукав в комнату.
 – Идите к ней. Она великолепна, а Джоанна… я бы сказала, что на свете стало одной героиней больше.
 – Довольно об этом, – смеясь, прервала ее Джоанна и обратилась к брату: – Что ты о ней скажешь?
 Он уставился на малышку, завернутую в пеленки, из которых виднелась только головка с золотистыми завитками волос, как и у ее мамы.
 – Она кричала очень воинственно, – сказал Ройс. Алекс рассмеялся. Смех помог ему выплеснуть все тревоги и переживания.
 – Она ведь уроженка Акоры. Конечно же, она должна быть воинственной.
 – Не забывай, что и Англии тоже, – напомнил ему Ройс. – Кровь Босуиков и Хоукфортов – неплохое наследие. Посмотрите! Она открыла глаза.
 – Она умница, – с уверенностью произнес Алекс. Ройс кивнул в знак согласия.
 – Вы уже выбрали для нее имя?
 Молодые родители обменялись взглядами. Алекс тихо произнес:
 – Амелия, в честь вашей матери.
 – Только при одном условии, – сказала Джоанна. – Если твоя мама не будет против. Мне бы ни за что на свете не хотелось расстраивать Федру.
 – Моя мать будет счастлива от одного лишь сознания, что стала бабушкой, чтобы обращать внимание на имя ребенка. Но она обязательно поймет желание почтить память вашей мамы, которой больше нет с нами.
 Джоанна сжала руку мужа в знак благодарности и посмотрела на их дочь.
 – Тогда пусть будет Амелия. Добро пожаловать, Амелия. Малышка моргнула, чем вызвала настоящий восторг всех присутствующих.
 Малридж, словно у нее выросли крылья, полетела разносить по дому счастливую весть. Уже через некоторое время всюду начали раздаваться радостные восклицания. Крошка Амелия проснулась и своими криками дала понять, что хочет кушать. Елена начала давать советы по кормлению, и Кассандра вместе с Ройсом на цыпочках вышли из комнаты.
 Кассандра остановилась перед лестницей в гостиной. На секунду она почувствовала головокружение и оперлась рукой о стену. В то же мгновение Ройс обнял ее за талию своей сильной рукой.
 – Что случилось? – спросил он. Она тряхнула головой.
 – Ничего. Я просто сегодня переволновалась. Со мной все в порядке.
 Она думала, что он отойдет, но, напротив, его объятия стали еще крепче, свидетельствуя о силе, которую он всегда сдерживал. Она взглянула в его бездонные глаза.
 – Ройс…
 – Черт побери, Кассандра.
 После этих отнюдь не романтичных слов он ЯА поцеловал ее.
 Его губы были теплыми и упругими, скорее соблазнительными, чем требовательными, искушающими, дразнящими… Кассандра почувствовала, что вся пылает и не может стоять на ногах.
 Мужчина был опасен. Восхитительно, чарующе опасен.
 Что же все-таки сделало опасность такой привлекательной?
 Она обвила руками его шею, и он крепко прижал ее к себе, прежде чем она осознала, что делает. Она совершенно не помнила, как оказалась в его объятиях, но ей было слишком хорошо, чтобы сейчас размышлять об этом.
 Ройс испустил глубокий вздох и опустил вниз ее руки.
 – Кассандра… – Да?
 – Мы… то есть я не должен был этого делать. Она взглянула на него, приходя в себя.
 – Почему бы и нет?
 – Почему?
 Помедлив, он опустил ее руки и сделал несколько шагов назад.
 – Потому что ты – моя невестка.
 – Никакого кровосмешения, – резко перебила она. – Мы ведь не аподосы.
 Эти слова привели Ройса в замешательство, даже более того – шокировали.
 – Аподосы? Это значит… что мы не… экскременты? Она долго смотрела на него, прежде чем расхохотаться.
 – О Боже! Теперь я понимаю. У этого слова много значений, и в какой-то степени они все связаны. На Акоре слово «аподос» означает «запретный», но немного в другом смысле: тот, кто должен скоро умереть.
 – И если двое родственников сделают то, что сделали мы…
 – Они будут считаться аподосами, так как существует большая вероятность того, что дети от подобных связей родятся больными.
 – Так вот почему Акора приветствует всех иностранцев.
 – Это ваше собственное открытие, но мы предпочитаем не кричать об этом на весь мир. Акора – уникальная страна. Наш долг – постоянно защищать все самое лучшее в ней.
 – Конечно, я понимаю. Я имел в виду то, что я тоже защищаю вас как свою невестку. Я бы никогда не позволил себе воспользоваться ситуацией.
 Она знала, что он говорит правду. Он действительно полагал, что поцелуй был ошибкой. Такое отношение во многом можно было отнести на счет строгой английской морали, о которой она когда-то слышала, вот только благородное поведение Ройса никогда бы не было одобрено безнравственными «представителями высшего света».
 – Вам разве не понравилось? – Она задала провокационный вопрос, потому что внезапно ей стало все равно, что о ней подумает ее собеседник. И пусть хоть на несколько минут ей захотелось освободиться от сковывающих правил приличия, от переживаний, которые неотступно следовали за ней, хотелось флиртовать, смеяться… и целоваться. Просто-напросто хотелось побыть самой собой.
 – Конечно же, мне понравилось! Боже правый, если бы я увлекся, мы бы… Не важно. Я всего лишь хотел сказать, что вы – молодая девушка и…
 – Женщина.
 – Что вы сказали?
 – Я – молодая женщина. Это совсем другое, чем молодая девушка.
 – Да, думаю, вы правы, но я хотел сказать…
 – Что вы не должны были меня целовать?
 – Да, именно так.
 – Почему?
 Совершенно ошеломленный, Ройс сказал:
 – Потому что это неправильно, вот почему. Вы не должны целоваться с кем попало.
 – Вы не кто попало. Вы – Ройс.
 – Да, но…
 Он не договорил, так как до него дошла вся важность сказанных ею слов.
 – Вам не за что извиняться, – проговорила Кассандра.
 Она слегка поправила помявшуюся юбку и пошла выходу из гостиной. И проговорила, не оглядываясь, через плечо:
 – Если бы я не хотела этого поцелуя, то я бы вас остановила.
 Как она и предполагала, он направился за ней.
 – Правда? – спросил он, когда они зашли в кабинет.
 – Как бы вам удалось это сделать?
 Она улыбнулась, уверенная в том, что задела его мужское тщеславие.
 – Вам необязательно знать.
 – Наоборот, очень даже обязательно. Я в полном восторге. До сих пор я думал, что на Акоре только мужчину проходят боевую подготовку.
 Ройс шутил, но реакция Кассандры была абсолютно серьезной.
 – Почему вы так считали?
 – Потому что, насколько мне известно, воинами бывают только мужчины.
 – Если на землю Акоры ступит враг, то он увидит, что женщины в бою ничуть не уступают мужчинам. Мы никогда не дадим себя в обиду. Воспитание любой акорской девушки очень суровое, требования – очень высокие. Мы изучаем большое количество предметов, включая строение человеческого тела.
 Она посмотрела на него.
 – На Акоре все понимают разницу между невинностью и неведением.
 – Ясно, – сказал он, но Кассандра подозревала, что он не уловил смысла ее слов.
 – Вы знаете, например, что существуют особые болевые точки, надавив на которые можно привести человека в бессознательное состояние?
 – Я слышал об этом.
 – Хотите, я вам продемонстрирую?
 – Нет, – поспешно отказался он с любезной улыбкой на лице. – Честно говоря, я был бы не против выпить чашку чаю.
 – Прекрасная мысль. Может, еще и позавтракаем? Хотя нет, уже слишком поздно для этого. Сара, лорд Ройс и я хотим подкрепиться.
 – Давно пора, ваше высочество, – с улыбкой сказала служанка. – С прошлого вечера у вас и росинки во рту не было. Чаю, сэр?
 – Горячего, крепкого и как можно больше, – ответил Ройс.
 – И еще несколько бутербродов, которые так вкусно делает Кук, – попросила Кассандра.
 – У нас есть свежайший яблочный пирог, – предложила Сара.
 У Кассандры заурчало в животе.
 – Замечательно. Вы можете отнести что-нибудь наверх, в спальню молодых родителей.
 – Им уже несут, мэм. Правда же, это так замечательно? Малышка. Я уверена, из нее получится великолепная маленькая леди.
 – Боже упаси, надеюсь, что нет, – пробормотал Ройс, когда служанка ушла. – Если она ею станет, то будет просто невыносимой.
 – Вы не должны так говорить, – с укором сказала Кассандра. – Вы должны уважать всех леди, особенно истинных леди.
 – Неужели? Откуда берутся все эти «должны»?
 – Я просто предположила. Несколько минут назад вы чересчур увлеклись своими «должны».
 – Вы имеете в виду то, что я не должен был вас целовать? Думаю, вы правы. Но кто, как не вы, заставил меня размышлять на эту тему?
 – Правда? Вы же понимаете, что я никогда в жизни никого не целовала.
 – Боже правый!
 – Что это значит?
 – Только то, что у вас это получилось превосходно для человека, который этого никогда не делал.
 – О, благодарю. Как я уже говорила, невинность не значит…
 – Неведение. Теперь я понял. Послушайте, если вы не против, давайте сменим тему.
 – Как вам угодно, но вас не затруднит ответить почему?
 – Потому что вы никогда раньше не целовались, и я нахожусь под крышей вашего брата и к тому же…
 – Все эти обязательства…
 – Они изрядно все усложняют, не так ли?
 – Хм. А вот и чай.
 Но больше всего она обрадовалась, увидев еду.
 Они основательно подкрепились и продолжили разговор. Кассандра отметила, что с ним ей было очень легко беседовать. Возможно, причиной этому была его сестра, которая научила брата уважать свое мнение.
 – Какой была Джоанна в детстве? – спросила Кассандра после небольшой паузы.
 Ройс посмотрел на нее с нежностью и улыбнулся.
 – Настоящая проказница. – Его улыбка потускнела. – По крайней мере до смерти родителей. После этого она очень долгое время оставалась тихой-тихой. Только познакомившись с Алексом, она снова стала прежней.
 – Они так любят друг друга.
 – Похоже на то, – с неуверенностью сказал Ройс.
 – Вы разве не верите в любовь?
 – Вообще-то верю. Мои родители сильно любили друг друга. Я был уже достаточно взрослым, чтобы понять это, и до сих пор это вспоминаю.
 – Мои родители тоже. Моя мама любила своего первого мужа, отца Атрея. Я знаю, она, ужасно горевала после несчастного случая, который произошел на охоте. Но любовь, которую она нашла в нашем с Алексом отце, была совершенно другой.
 – Как же так?
 – Она знала первого мужа большую часть своей жизни. Его выбрал для нее отец, прежний правитель Акоры. У них был крепкий союз, который мог бы длиться вечно, если бы ее муж остался жив. Но это была не страстная, не всепоглощающая любовь.
 Ройс помешал ложкой чай в чашке.
 – Я думал, вы не интересуетесь Байроном.
 – Какое отношение он имеет ко всему сказанному?
 – Ну, я не знаю. Все эти рассказы про любовь и душу очень похожи на его стихи.
 Увидев выражение ее лица, Ройс понял, что сказал лишнее, и решил поправить ситуацию.
 – Конечно, он не так красноречиво об этом пишет. Он вообще не способен на это. И к тому же он говорит только о себе.
 Кассандра ответила очень сухо:
 – Человек может одновременно ненавидеть плохую поэзию и восхищаться силой настоящей любви.
 – Возможно, это одно из многих различий между мужчиной и женщиной.
 – Байрон – мужчина.
 – Ну, все, довольно. Лучше даже не начинать.
 – Возьмите еще кусок яблочного пирога.
 – Невинность не значит…
 – О Боже, я знаю! Можем мы поговорить о более приятных вещах, например, о нашей с вами племяннице?
 – Да, давайте. Правда же, она самая очаровательная из всех детей, которых вы видели?
 – Ну, поскольку я видел очень мало детей, – шутливо произнес Ройс, – то должен согласиться.
 – Как вам не стыдно! Вы прекрасно знаете, что она лучшая.
 – Да, – признался Ройс, не отводя глаз от Кассандры.
 Она внезапно поняла, что ему открылось в ней слишком много. Это было мгновение необычайной близости. С трудом она взяла себя в руки.
 – Почему вас назвали Кассандрой?
 Она положила вилку и аккуратно стерла с губ крошки.
 – Вам не нравится это имя?
 – Оно прекрасно. Но, согласитесь, в голове сразу возникают аллюзии к трагической судьбе Трои, принцессе, которая предсказывала будущее, но которую никто не слушал. Ваши родители знали об этом, когда выбирали имя?
 – Да, знали.
 – Тогда почему?
 – Мы все – одна большая семья, как вы уже могли заметить.
 Она задумалась, не зная, рассказывать ему или нет, потом медленно проговорила:
 – Джоанна может видеть скрытые от глаз вещи.
 – Слава Богу, что у нее есть этот дар. В прошлом году благодаря этому дару она нашла меня.
 – В вашем роду были необыкновенно одаренные женщины. Не в каждом поколении, но довольно часто. Это ведь правда, не так ли?
 – Да, но какое отношение это имеет к…
 – Примерно в тысяча сотом году один из членов вашей семьи приехал на Акору.
 – Да, он прислал оттуда некоторую коллекцию древностей. Она до сих пор находится в библиотеке в Хоукфорте.
 – Но сам он остался на Акоре. Мы знаем, что с ним случилось, он бережно относился к нашей истории, сведения о нем сохранились. Его потомки – одна из ветвей моей семьи.
 – Значит, мы с вами уже давно породнились.
 – Очень давно. Примерно семьсот лет назад. Наш общий предок сам, возможно, и не обладал никаким особым даром, но, поселившись на Акоре, тем самым наградил женскую линию незаурядными способностями.
 Ройс очень долго оставался безмолвным. За окном птицы начали возвращаться в свои гнезда, свитые в виноградных лозах. Город медленно погружался в сумерки.
 – Кассандра… – медленно и задумчиво произнес он. Внезапно она почувствовала облегчение от того, что этот человек обо всем знал и ей больше не нужно ничего от него скрывать.
 – Это не мое настоящее имя. Мне дали его, когда мой дар стал очевиден.
 – Вы правда видите будущее?
 – Нет. Мне приоткрываются несколько возможных вариантов будущего. Перед каждым человеком лежит множество возможностей. Мы сами выбираем нужный путь.
 Было заметно, что он обдумывает сказанное, и внезапно у него в голове сформировался главный вопрос.
 – Вы видели нас? – спросил он.
 – Не совсем, – ответила Кассандра, стараясь избежать его взгляда. – Я понимаю, что это не ответ, но поверьте, я ничего от вас не скрываю. Просто иногда мои видения очень расплывчаты.
 – Это должно быть очень удручающим, – предположил Ройс.
 – Иногда – да.
 – Но, возможно, в данном случае это к лучшему.
 Он поднялся и предложил ей руку. Она оперлась на нее и тоже встала. Рука Ройса по сравнению с ее была шершавой. Воспоминание о том, как он держал в руке меч, болью отозвалось в сердце.
 – Я все-таки предпочитаю пускать события моей жизни на самотек, – сказал он.
 – Так делает большинство людей.
 Она радовалась тому, что ее голос оставался ровным. Они вместе прошли в гостиную.
 – Сегодня был насыщенный день, – отметил Ройс.
 – Ройс…
 Он уже отпустил ее руку, но обернулся.
 – Да?
 – Я была на Илиусе, когда вас привезли туда после вашего освобождения. Я немного представляю, что вам пришлось пережить.
 Она никогда не забудет его бледное лицо и исхудавшее тело.
 Он изменился в лице, и она испугалась, что он подумает, будто она собралась пожалеть его. Она бы не хотела этого.
 – Я имела в виду… – начала она.
 – Все в порядке, – сказал он. – Эти времена уже в далеком прошлом. Я рад, что сумел вынести тяжесть плена, но ни за что не позволю воспоминаниям овладевать мной.
 Он взял ее руку, поднес к своим губам и улыбнулся.
 – Или влиять на одно из возможных будущих.
 – Конечно же, нет, – пробормотала она и постаралась не обращать внимания на охвативший ее при этом прикосновении трепет.




 Глава 6


 Выйдя из дома, Ройс остановился, чтобы вдохнуть полную грудь воздуха в надежде, что это поможет упорядочить впечатления дня. Сегодня он стал дядей и был несказанно рад этому, но мысли были полностью поглощены принцессой.
 Она была… необыкновенной, если не единственной в своем роде. Несомненно, красивой. Но он видел немало красивых женщин в своей жизни. Она обладала незаурядным умом и чувством юмора, изяществом и искренностью – всеми теми качествами, которые он ставил превыше внешности. И все же глупо было бы отрицать то, что ее взгляд и особенно ее объятия целиком и полностью овладели им.
 Да, она была его невесткой, но они не были аподосами – он улыбнулся при воспоминании об их коротком непонимании друг друга, – и, что важнее всего, она была именно такой женщиной, с которой он был готов вступить в серьезные отношения. Но пока в его жизни не было ни места, ни времени для этого.
 Не стоило забывать о том, что она рассмешила его. С ней было так чертовски просто беседовать. Он видел любовь в ее глазах, когда они говорили о племяннице. Это женщина необычайной доброты и душевной щедрости.
 Боже правый, и она умела целоваться! Даже не верится, что она никогда раньше не делала этого. Нет, она сказала ему правду, Кассандра бы никогда не опустилась до лжи. Ее врожденная гордость и чувство собственного достоинства никогда не позволили бы ей этого. Он был первым, кто поцеловал ее. Он ощутил странную приятную теплоту, растекающуюся внутри, и одновременно с этим почувствовал себя собственником.
 Из-за угла вышел его кучер, быстро застегивая, пуговицы на ливрее. Судя по довольному виду, он очень вкусно и сытно поел на кухне. Вскоре появились верховые и начали зажигать факелы, чтобы освещать дорогу. Мальчишки-грумы поспешили в конюшню за лошадьми, тоже хорошо накормленными и отдохнувшими.
 Ройс терпеливо ждал. Он был занят своими мыслями. Он стал дядей. Однажды он покажет Амелии поместье Хоукфорт и объявит о доле наследства, причитающейся ей. Они будут бродить по зубчатым стенам, которые стоят на своем посту вот уже девять веков. Конечно, они не такие древние, как Акора, но все же заслуживают уважения. Ему показалось странным, что если у него не будет собственных детей, то Амелия унаследует Хоукфорт. Но что еще необычнее, в тот же миг ему страстно захотелось иметь детей. Раньше он никогда об этом не думал.
 Кассандра умела видеть будущее. Вернее, возможное развитие событий. Она назвала это даром, но это больше напоминало бремя. Она ничего не видела четко. И все-таки он был абсолютно уверен в том, что она от него что-то утаила.
 Он выглядел унылым, когда садился в экипаж. Право же, нелепо, что он едет в карете вместо того, чтобы прогуляться. Но в последнее время Лондон стал далеко не безопасным местом для прогулок. Сегодняшним утром, до того как его вызвали к Джоанне и Алексу, он был в Карлтон-Хаусе, где узнал тревожные слухи о том, что луддиты оценили голову принца-регента в сто гиней. Если бы его высочество знал об этом, он бы пребывал в вечном опьянении.
 Желание Алекса отправить Джоанну в поместье Босуик или Хоукфорт было совершенно оправданным. Хотя с тем количеством людей, которых они привезли с собой в Лондон, их дома были в полной безопасности. Но, к сожалению, этого нельзя было сказать про весь город.
 Если бы только принц-регент смог выбраться из болота, в которое его загнали опиум и непомерная жалость к самому себе… Если бы он перестал видеть в каждом приближенном врага и не воспринимал любую поправку к закону как начало революции… Если бы он направил все свои силы, а они у него были, на усовершенствование своего государства…
 Если бы у лошадей были крылья, Ройс давно бы уже был в своем особняке. Экипаж с грохотом миновал переполненные людьми улицы и остановился у двери его дома. Он кивнул стражникам и лакею, открывшему перед ним дверцу кареты, сразу же пошел к себе наверх, сбросил одежду и буквально упал в кровать. Он сразу же уснул, и ему снилась смеющаяся черноволосая красавица и прелестная маленькая девочка… нет, кажется, это был мальчик… бегающий по стенам и лестницам башен Хоукфорта.
 Кассандра спала очень беспокойно. Она несколько раз просыпалась от, как ей казалось, плача Амелии, но он затихал так быстро, что она не была уверена, слышала ли это на самом деле. Ее разбудили первые лучи солнца, но она решила не вставать, пока не появится кто-нибудь из молодых родителей. Долго ей ждать не пришлось. В комнату вошел осунувшийся и небритый Алекс.
 – Все в порядке? – поспешила спросить она. Он потер рукой заспанные глаза и кивнул.
 – Отлично. Лучше не бывает. Должно быть, я спал – не знаю – двадцать или тридцать минут за всю ночь.
 Кассандра не могла удержаться от смеха. Она налила ему чашку чаю и предложила присесть.
 – Ручаюсь, что ты не спал также и прошлой ночью, когда у Джоанны начинались роды. Знаешь, тебе не нужно постоянно держать все под контролем. За Амелией есть кому присмотреть, если ее обессилевший отец выкроит часок для здорового сна.
 Он улыбнулся, превозмогая свою усталость, отпил немного чаю и кивнул.
 – Знаю, знаю. Просто она чертовски очаровательна. У нее самые маленькие пальчики на земле и самый громкий плач. Она смотрит прямо на меня, и у нее уже довольно осмысленный взгляд; она знает, чего хочет.
 – Очень может быть. А как Джоанна?
 – Прекрасно. Она вся светится изнутри. Конечно же, она поступила разумнее меня и спала почти все время.
 – Тебе стоит сделать то же самое. Иди. – Как сестра, она могла приказать ему это. – В этом доме целая дюжина комнат для гостей. Выбери себе одну и хорошенько выспись.
 Он был похож на томимого жаждой путника, который увидел перед собой бьющий фонтан.
 – Наверное, ты права.
 – Абсолютно, – строго сказала Кассандра. – Я присмотрю за Джоанной.
 Алекс выдавил слабую улыбку и ушел. Кассандра не медлила ни секунды. Она взяла у Сары поднос и сама понесла его наверх. Джоанна уже проснулась и разговаривала с Еленой. Брайанна была занята купанием Амелии, которой пришлось по душе это занятие.
 – Чай, – с радостью воскликнула Джоанна. – Садись. Ты видела Алекса? Ты убедила его пойти поспать?
 – Да и еще раз да. Бедняжка, он был совсем обессилевшим. – Все женщины дружно рассмеялись из-за того, что мужчину, привыкшего к суровости войны, выбило из колеи рождение ребенка.
 – А как Ройс? – спросила Джоанна.
 Кассандра ответила не сразу. Слишком живы были воспоминания об их первом поцелуе. Она боялась выдать свое волнение и поэтому проговорила очень медленно, чтобы не запнуться:
 – Прошлым вечером он уехал к себе домой, чтобы отдохнуть.
 Джоанна пронзила ее взглядом и улыбнулась.
 – Отлично. Я уверена, что он очень скоро вернется.
 – С подарками, вне сомнения. Он не оставит ни одного подарка во всем Лондоне для других новорожденных. И раз уж об этом зашла речь…
 Она достала из глубокого кармана юбки круглый предмет около шести дюймов в диаметре, завернутый в шелк.
 – У меня есть подарок для Амелии.
 – Твой – самый первый, – с восхищением сказала Джоанна, когда Кассандра передала ей сверток в руки.
 Она быстро его развернула, и перед ее глазами предстал золотой шар, на котором были выгравированы древние надписи. Джоанна смотрела на него в полном недоумении.
 – Золотой шар… но я видела такой же… Кассандра кивнула.
 – В твоем сне. Я была очень удивлена, когда услышала это от тебя. Я выбрала этот подарок для Амелии несколько месяцев назад. Смотри…
 Она взяла у нее шар и начала его подбрасывать в воздух. Каждый раз, когда шар отрывался от рук, он издавал завораживающую мелодию.
 – Потрясающе! – сказала Джоанна, когда Кассандра вернула ей подарок. – Откуда берется эта мелодия?
 – Надписи на всей поверхности шара образуют узкие прорези. Когда его подбрасывают, воздух проходит через них, и получается мелодия. Существует всего лишь несколько таких шаров, и у каждого своя мелодия.
 Изучая подарок, Джоанна сказала:
 – Очень мило с твоей стороны сделать такой подарок Амелии, но ты хорошо подумала? Столь уникальная вещь для маленького ребенка…
 – Я хочу, чтобы она приняла его. Он был моим, когда я была маленькая.
 – Тебе следовало бы оставить его для своей дочери.
 Кассандра изменилась в лице, но сразу же взяла себя в руки.
 – Если она у меня когда-нибудь будет, они с Амелией могут поиграть с ним вместе. – И тут же добавила: – Алекс говорит, что ты просто вся светишься, и он прав.
 – Он действительно так сказал? Как приятно. Он самый любящий муж и уже самый лучший отец. Я всегда знала, что он им будет. А какой он был в детстве? Федра рассказывала мне, но очень мало.
 – Разве таких историй когда-нибудь бывает много? – шутливо спросила Кассандра, но на самом деле она была рада ее просьбе.
 Ей было гораздо приятнее разговаривать о чем угодно, кроме ее собственного будущего. Она не желала даже думать о нем.
 Так прошла еще одна радостная неделя. Как и предполагала Кассандра, дом наполнился подарками. Большинство из них было от Ройса, который превосходно вживался в роль дяди. Вот только он проявлял нездоровый интерес к очень большим игрушкам. Такими были конь-качалка величиной с пони, двухэтажный игрушечный дом, который чудом поместился в детской только из-за того, что там был очень высокий потолок, и самая необычная из всех – игрушечный механический мальчик размером с настоящего, который с рвением бил в барабан, висящий у него на шее.
 Так как большую часть дня Амелия спала, а остальную кушала, то было трудно сказать, какая игрушка понравилась ей больше всего. Но она все-таки с неподдельным интересом смотрела на механического мальчика каждый раз, когда тот начинал выбивать дробь.
 Остальные подарки были скромнее в размерах, но не менее щедрыми. Особой популярностью пользовались куклы. У них были такие шикарные туалеты, которым позавидовала бы любая светская дама. Украшений тоже было в избытке. Амелия в одночасье превратилась в равнодушную обладательницу бриллиантовых сережек, присланных в дар самим принцем-регентом, нескольких ожерелий из жемчуга и целой коллекции браслетов. Не забыли и о ее маме. Весь дом благоухал от букетов, которые сопровождали многочисленные поздравления.
 Джоанна прилежно исполняла свой долг, отвечая на все послания. Ей даже пришлось отослать часть цветов слугам, которые были искренне рады ее подарку.
 Появление на свет Амелии послужило хорошим поводом для всей семьи отказываться от визитов и приглашений, поскольку первые были опасны для здоровья ребенка, а вторые просто не хотелось принимать. Ройс был единственным, кого они хотели видеть. Кассандра понимала, что этому короткому мирному периоду скоро настанет конец, так как кто-нибудь обязательно найдет способ вторгнуться в их мир, вот только не могла сказать, как именно это произойдет. Возможно, радость, вызванная рождением ребенка, отодвинула ее тревожные видения на второй план.
 Но пришло и их время, однако на сей раз видения как бы слились с реальностью. Это случилось 11 мая, во второй понедельник месяца, жарким вечером, предвещавшим начало лета. После обеда Ройс предложил Кассандре составить ему компанию на прогулке, и она согласилась. Они ни разу не оставались наедине после дня рождения Амелии. Все это время Ройс был необычайно вежлив и заботлив, но всегда держался на расстоянии. Кассандра убеждала себя, что это к лучшему, хотя ее это очень огорчало. Прогулка в любом случае не помешает. Она не выходила из дома с того дня, как родилась Амелия, и ощущала потребность в перемене обстановки.
 Они прогулялись по Сент-Джеймс-парку в направлении реки и вскоре оказались в очаровательном районе Уайтхолла.
 – Вам должно понравиться, – сказал Ройс, указывая на окружающие их здания. – Вот там находится Вестминстерский дворец. Его строительство началось почти восемь веков назад. Знаю, что это не срок по акорским меркам, но здесь это одно из самых старых сооружений.
 – Впечатляюще, – произнесла Кассандра. – Это как раз то место, где заседают палаты парламента?
 – Да. Хотите на него взглянуть?
 Кассандра согласилась, и они направились к зданию. Они шли по темным коридорам палаты общин, как вдруг раздался странный звук, больше похожий на треск, как показалось Кассандре. Но едва она подумала, что это могло быть, как Ройс схватил ее и бесцеремонно толкнул к противоположной стене, загородив своим телом.
 – Что случилось? – воскликнула она.
 Она попыталась выглянуть из-за его плеча, но он рывком распахнул первую попавшуюся дверь, которая вела в гардероб, и подтолкнул ее туда.
 – Оставайтесь здесь, – приказал он и исчез. Снаружи, в коридоре, раздавались шаги и громкие голоса. И вскоре Кассандра поняла, в чем дело.
 – Мистер Персивал застрелен! Он убит! Персивал? Спенсер Персивал, премьер-министр? Застрелен? Она не могла в это поверить.
 Кассандра очень осторожно приоткрыла дверь и выглянула в щелку. Коридор в мгновение ока наполнился людьми, и в полутьме она увидела неподвижно лежащего человека, из груди которого сочилась кровь.
 Двое мужчин подняли тело и отнесли в соседнюю комнату. Как только они скрылись, раздались громкие выкрики:
 – Заприте все двери! Никого не выпускать!
 Двери, через которые они вошли с Ройсом всего несколько минут назад, были накрепко заперты, и около каждой стояли стражники.
 На какое-то мгновение воцарилась тишина, которую нарушил сумрачный мужчина, вышедший из того самого кабинета, в который отнесли Персивала. Он выглядел глубоко потрясенным. Кассандра не могла расслышать его слов, но вскоре поняла, что тот хотел сказать, по раздавшимся выкрикам:
 – Где убийца?
 – Найти убийцу!
 Итак, Персивал мертв. Премьер-министр, прославившийся неприятием любых реформ. Человек, который, как она подозревала, был инициатором нападения на Акору и в дальнейшем собирался использовать эту страну в своих целях. Он убит.
 Чьей рукой? Не акорца, это несомненно. В Англии находилось очень мало акорцев, и все они были на службе у Алекса, который лично отбирал каждого. К тому же расправиться таким образом с врагом для акорца считалось бесчестьем. Поединок – да, но ни в коем случае не убийство беззащитного, застигнутого врасплох человека…
 Кто же это сделал? Ответ не заставил себя долго ждать. Пронзительные крики собравшихся внезапно заглушил голос, принадлежавший стройному черноволосому мужчине с ничем не примечательной внешностью, но все же чем-то непохожего на остальных, суетившихся возле места преступления:
 – Я тот несчастный.
 У Кассандры эти слова не вызвали сомнений, да и в руке мужчины все еще был зажат пистолет. У других, по всей видимости, тоже, ибо его схватили и грубо обыскали. В кармане его брюк был найден еще один пистолет. После того как мужчина был обезоружен, взволнованные члены парламента окружили его плотным кольцом, наперебой задавая ему вопросы и не давая возможности отвечать. Он несколько раз пытался прервать оглушительный поток их слов, и в конце концов ему это удалось.
 – Жажда мести, – услышала Кассандра. – И неверие в справедливость.
 Казалось, этим было сказано все. Убийцу Персивала потащили вверх по лестнице в кабинет срочно вызванного судьи. Все так быстро исчезло, будто ничего и не было. Только лужица крови на полу напоминала о трагедии.
 Она задумчиво смотрела на нее и очнулась от прикосновения Ройса.
 – Я должен отвести вас домой.
 – Не хочу показаться последней лицемеркой, – произнесла Кассандра, когда они вышли из дворца через черный выход. – Но мне жалко Персивала. Никто не заслуживает такой смерти.
 – Человек очень редко получает то, что заслуживает. Поторопитесь.
 Они шли вдоль реки.
 – К чему такая спешка? – спросила она.
 – Сейчас здесь соберется толпа.
 – Бунтовать из-за убийства Персивала?
 Он помог ей сесть в экипаж, который терпеливо их дожидался, должно быть, по его указанию. Усаживаясь напротив, Ройс произнес:
 – Боже упаси, нет. Чтобы отпраздновать это убийство. Народ ненавидел Персивала.
 – Они будут радоваться его смерти? Ей было дико это слышать.
 – Бурно, – ответил Ройс. – И шумно. Я выбрал неудачный день для прогулки.
 Алекс уже знал об убийстве Персивала, так как встретил их у ворот верхом на лошади в сопровождении других всадников, готовых отправиться на их поиски.
 – Ты уже слышал? – спросил его Ройс, помогая Кассандре выйти из экипажа.
 Алекс мрачно кивнул.
 – Думаю, весь Лондон уже слышал. Куда ты отправляешься?
 – Я возвращаюсь в Вестминстерский дворец. Хочу побольше узнать о случившемся.
 – Есть предположения, кто это сделал?
 – Кто-нибудь из недовольных, а таких много. У тебя надежная охрана?
 – Да. Мы очень предусмотрительно поступили, привезя сюда наших людей из Босуика и Хоукфорта. Будь осторожен.
 – Обещаю, – произнес Ройс и направился к экипажу. Кассандра не успела ничего ему сказать, так как он сразу же уехал. Она еще долго смотрела ему вслед, пока Алекс не слез с лошади и не настоял на возвращении в дом. До них донесся лязг закрывающихся ворот и звон обматываемых вокруг них цепей.
 – Ты цела? – спросил Алекс.
 Она проглотила комок в горле и кивнула.
 – Абсолютно, но я в полном смятении. Такое случалось раньше?
 – Убийство премьер-министра? Нет, но англичане отрубили голову своему королю почти двести лет назад.
 Она в изумлении покачала головой.
 – На первый взгляд они кажутся цивилизованными людьми.
 – Первое впечатление обманчиво. Давай войдем в дом.
 Она повиновалась. Алекс приказал усилить охрану вокруг стен и на верхних этажах дома, откуда лучше всего наблюдать за непрошеными гостями. Кассандре очень бы хотелось верить в то, что эти предосторожности излишни, но ее обуревали тревожные предчувствия.
 Разыскав Сару, она отправила ее с поручением к Джоанне.
 – Пожалуйста, скажи ей, что со мной все в порядке и я зайду к ней, как только немного отдохну.
 – Передам, ваше высочество. Я рада видеть, что с вами все благополучно.
 Кассандра быстро приняла ванну и переоделась. Хотя она и не была суеверной, но все-таки не хотела появляться перед Джоанной и Амелией в платье, которое было свидетелем ужасной смерти.
 Джоанна сидела в кресле у окна, держа на руках дочь. Увидев Кассандру, она тотчас же протянула к ней руку.
 – Слава Богу, с тобой все хорошо. Какое ужасное происшествие!
 – Ты права, – согласилась Кассандра, присаживаясь рядом, и быстро добавила: – Но я уверена, что здесь мы в полной безопасности.
 – Да, я тоже в этом уверена, хотя остальным повезло в этом плане меньше. Ройс ведь приехал с тобой?
 – Конечно, он ни за что бы не отпустил меня одну. Джоанна твердо посмотрела на нее.
 – Но он не остался, не так ли?
 – Он поехал в Вестминстер, – призналась Кассандра. – Он хочет больше узнать о случившемся. – Не сдержавшись, она добавила: – Надеюсь, он там не задержится.
 – С ним все будет хорошо, – успокоила ее Джоанна.
 Кассандра кивнула, но не смогла ответить. Ее переполняли нахлынувшие эмоции. Она занялась Амелией, которая уже проснулась и внимательно разглядывала все вокруг. Молодые женщины еще долго с умилением занимались ребенком, а потом разговаривали, пока до них не начал доноситься шум из города, который усиливался с каждой минутой. Наступил уже вечер, и из окна Кассандра увидела отблески костров, разожженных, очевидно, прямо на улицах. Когда ветер поменял направление, она почувствовала и запах дыма. Крики становились все слышнее и были похожи на хриплые вопли пьяных. Скоро на город, балансировавший на грани беззакония, опустится ночь. А Ройса все еще не было.
 Алекс поднимался к ним несколько раз, чтобы заверить, что вокруг их дома все спокойно. Однако было похоже, что он успокаивает сам себя.
 – Мне надоело здесь сидеть, – заявила Джоанна, когда он пришел в очередной раз. – Я бы хотела спуститься вниз.
 – Не думаю, что… – начал он.
 – Ради всех святых, Алекс, если я захочу, я спущусь.
 – Ты не сделаешь ничего подобного.
 – Я в порядке, уверяю тебя. Елена так говорит, я так говорю, и все остальные знают об этом, даже ты. Если я просижу в этих четырех стенах остаток вечера, то сойду с ума.
 – Тебе не кажется, что ты слегка преувеличиваешь? Он старался казаться строгим, но улыбка в уголках губ предательски выдавала его.
 – Окончательно сойду с ума.
 – Надеюсь, у тебя даже и мысли не возникнет о том, чтобы выйти в сад.
 – Ни за что бы не пришло в голову. – Довольная своей победой, Джоанна передала Амелию Кассандре и с трудом приподнялась, чтобы муж смог взять ее на руки.
 Алекс перенес ее вниз и усадил в гостиной с настоятельными увещеваниями оставаться здесь все время. Он вышел из дома, чтобы проверить охрану. Кассандра посмотрела на каминные часы, стрелки которых уже приближались к девяти. Персивал убит вот уже четыре часа, а Ройса все еще нет.
 – Тебе нужно поспать, – заявила Джоанна и позвонила в колокольчик.
 Все слуги были с Алексом, поэтому в дверях появилась Сара. Она выглядела немного бледной.
 – Все в порядке? – спросила Джоанна.
 – О да, миледи. – Сара посмотрела на высокие окна. – Весь этот шум… ужасно, правда?
 – Ты ведь знаешь, что лорд Босуик никому не позволит причинить нам зла.
 – Конечно…
 – Поверь мне, никому, – мягко уверила ее Джоанна. – В жизни бывают такие моменты, когда людям просто необходимо держаться вместе. Мы сейчас спустимся вниз, на кухню. Попьем чаю, поедим чего-нибудь, поиграем в карты, посудачим о том о сем и постараемся забыть об окружающем.
 – Спустимся… миледи?
 – Спроси Малридж, если ты мне не веришь. Она расскажет тебе, что мы так частенько делали, когда жили в Хоукфорте. Как же я по нему скучаю!
 – Тогда ладно, я не хочу спорить с Малридж, миледи.
 И в самом деле, Сару даже передернуло от одной только мысли об этом. Но она быстро оправилась и помогла Джоанне спуститься по лестнице вниз на кухню, где ее встретили с радостным недоумением.
 Кассандре, которую усадили за большим столом в центре огромной комнаты, сразу же открылась вся мудрость поступка Джоанны. Они находились в тесном кругу женщин, не только служанок, но и Елены и Брайанны, которые вскоре присоединились к ним вместе с Малридж. Если сначала и было чувство неловкости, то оно быстро рассеялось благодаря присутствию Амелии, так как все начали наперебой нянчиться с малышкой. Чай лился рекой, откуда-то появились бутерброды, в доме воцарился дух женской сплоченности.
 – Завтра они пожалеют об этом, – сказала одна из служанок по имени Кук о людях, которые вышли на улицы, чтобы отпраздновать смерть Персивала. – Им придется отвечать за свое поведение, разве я не права?
 Эта простая широколицая женщина выросла в Босуике. Но ее чуткая реакция на происходящее напомнила Кассандре акорских женщин.
 – Я бы хотела узнать, кто это сделал, – сказала Кассандра, откусывая кусочек пирога.
 В компании женщин она обнаружила у себя нешуточный аппетит и даже не пыталась втягивать живот.
 – Подумать только, вы были на том самом месте, – сказала Сара. – Я бы непременно упала в обморок.
 – Ничего подобного ты бы не сделала, Сара Меррик, – воскликнула Джоанна. – Ты не из той породы. Держу пари, что если бы ты увидела злодея до того, как он совершил убийство, то мистер Персивал сейчас был бы жив.
 – О, миледи, даже не знаю.
 Сара почувствовала иронию, но не возражала против шуток насчет ее воображаемого героизма.
 – Все-таки, – растягивая слова, проговорила Кук, – то, что последует за этим, будет еще хуже. Георг Толстый просто ждал подходящего момента, чтобы начать громить простых людей.
 Внезапно она замолчала и покраснела.
 – Прошу прощения, миледи, я не хотела никого обидеть.
 Джоанна пожала плечами.
 – Он толстый, и его зовут Георг. Если он не хочет, чтобы его так называли люди, то пусть старается лучше управлять государством.
 – Правда, что он унаследовал трон? – спросила Елена. Она уже довольно хорошо научилась говорить по-английски за несколько месяцев.
 – У нас наследственная монархия, – нараспев сообщила Кук. – Разве на Акоре не то же самое?
 – Не совсем то, – сказала Елена. – Короче говоря, мы бы ни за что не потерпели монарха, которого бы звали Георг Толстый.
 – А что бы вы с ним сделали? – спросила Кук.
 – Хороший вопрос, – подключилась к разговору Брайанна. Она сидела рядом с Кассандрой и улыбалась Амелии. – Американцы выбирают своих президентов и отвергают тех, которые им не нравятся.
 – Ох уж эти американцы! – возмутилась Кук. – От них нет никакой пользы, одни неприятности. И зачем только мой бедный дядя Джон уехал туда, чтобы подавить их восстание?
 – Что с ним случилось? – поинтересовалась Малридж.
 – Точно не знаю, он не вернулся оттуда.
 – Его же не убили? – спросила Джоанна.
 – Не знаю, он просто не вернулся. Он поселился в местечке под названием Коннектикут или что-то в этом роде. Просто поразительно. Он был вполне здравомыслящим человеком до отъезда туда.
 Они еще долго судачили о судьбе дяди Джона, когда на лестнице послышались шаги.
 – Вот ты где, – сказал Алекс. – Повсюду тебя искал. Могла бы оставить записку.
 – Куда же еще я могла пойти? – с улыбкой спросила Джоанна. Она протянула ему тарелку с пирогом. – Поешь, он очень вкусный.
 Появление хозяина смутило женщин, но Алекс этого не замечал.
 Убедившись, что его жена в безопасности, он улыбнулся дочери, взял два куска пирога и ушел. Когда он вышел, Кук поднялась с места.
 – Мы здесь так мило сидим, а я уверена, что мужчины на постах не отказались бы от чашечки чаю.
 Она немедленно приступила к делу, ей вызвалась помочь Кассандра. Джоанне, конечно же, ничего не разрешили делать, и она ворчала до тех пор, пока Кассандра не предложила ей заняться бутербродами.
 Когда все было готово, Сара и Брайанна отнесли подносы с едой наверх. Они вернулись очень быстро.
 – Миледи, – воскликнула Сара, – лорд Хоукфорт вернулся.
 Кассандра стремительно вскочила со стула. И все же она успела заметить понимающую улыбку Джоанны, прежде чем стремглав бросилась наверх.




 Глава 7


 Проклятый мужчина, он преспокойно разговаривал в саду с Алексом! Хотя, по правде говоря, было понятно, что он только что приехал. Похоже, он был цел и, по всей видимости, невредим, Кассандра заметила лишь небольшую царапину у него на лбу.
 – Что с вами произошло? – встревожено спросила она, приближаясь к мужчинам.
 – О, Кассандра, здравствуйте, – с улыбкой произнес Ройс. – Почему вы так суетитесь?
 «Почему… суетитесь?» – самый глупый вопрос из всех возможных. Неужели в его маленьком мужском мозгу даже и мысли не возникло, что она беспокоилась о нем?
 – Просто так, – резко ответила она. – Без всякой причины. Спокойной ночи, лорд Хоукфорт.
 Она стремительно развернулась и зашагала по направлению к дому. Ройс догнал ее и взял за руку. Смеясь, он притянул ее к себе.
 – Успокойтесь. Вас так легко рассердить. С вами все в порядке?
 – Со мной? Ну конечно, да. Откуда у вас эта рана?
 – Рана? Ах эта. Ударили кирпичом, по-моему. Ничего страшного.
 – Конечно, учитывая хрупкость вашего черепа. Рассмеявшись, он обратился к Алексу:
 – Послушай, твоя сестра – живое воплощение всех акорских женщин. «Воины правят, а женщины им прислуживают». Могу представить, как это происходит на самом деле.
 – Ни за что бы не сказал, что это вообще происходит, – проворчал Алекс. – Это скорее мечта, даже идеал.
 Кассандра посмотрела на них обоих.
 – Меня очень радует, как вы здесь развлекаетесь, когда горит Лондон.
 – Лондон не горит, – серьезно ответил Ройс. – Люди просто пляшут вокруг костров. Они ворвались в таверны и выпили все запасы спиртного. На данный момент это все, что им нужно.
 – Тебе удалось узнать что-нибудь еще? – спросил Алекс.
 – Убийцу зовут Джон Беллингем. Он был за что-то обижен на правительство, ничего особенного. Пытался просить помощи у Персивала, но, естественно, ничего не добился. Кажется, он полностью разочаровался в жизни, но сначала решил убить премьер-министра. Что самое нелепое, он ужасно беспокоится о Персивале, надеется, что не причинил ему вреда.
 – Но вы же сказали, что он хотел именно убить его, – напомнила ему Кассандра.
 – Да, хотел. Вся проблема в том, что он воспринимает Персивала – человека и Персивала – премьер – министра как абсолютно разных людей. Решив избавиться от ненавистного символа власти, он убил к тому же человека.
 – Он сумасшедший, – прямо заявил Алекс.
 – Боюсь, что это так, – согласился с ним Ройс. – Но это ему никак не поможет. Его все равно повесят через две недели.
 – Вы убьете человека, который был не способен понять всей сути происходящего? – спросила Кассандра.
 – Не я лично, – сухо поправил ее Ройс. – А выживший из ума король, которого никто не уважает в этой стране. Что же вы хотите от сумасшедшего убийцы?
 Алекс мрачно кивнул.
 – Мне бы хотелось, чтобы ты остался сегодня здесь. Охрана превосходно справляется со своей задачей, но лишняя пара глаз все же не помешает, на случай если дела пойдут совсем плохо.
 – Конечно, я останусь. Это лучше, чем Карлтон-Хаус, куда меня обязательно вызовут, если я поеду домой.
 Он с отвращением покачал головой при одной только мысли о том, что принц выстроит всех вокруг своей кровати и будет долго-долго жаловаться на чернь, угрожая всех вздернуть на виселице.
 – Этому человеку необходимо взять себя в руки, – сказал Алекс.
 – Пока вы здесь, – стараясь казаться спокойной, произнесла Кассандра, – пускай Елена обработает вашу рану.
 – Не вижу в этом необходимости, – ответил Ройс. Увидев ее разгневанный взгляд, он снова рассмеялся.
 – Но я бы не отказался от чашечки чаю.
 Она схватила чашку с подноса и сунула ему в руки.
 – Вот ваш проклятый чай.
 – Ведите себя хорошо, дети, – пробормотал Алекс и пошел проверять посты.
 Настало утро, но ни этот день, ни последующие не принесли никаких улучшений. Как и предполагал Ройс, их с Алексом вызвали в Карлтон-Хаус. Они вернулись уставшие и огорченные.
 – Похороны Персивала прошли в очень тесном кругу, – сообщил Ройс, когда все собрались в гостиной. – Власти испугались волнений. Беллингема повесят завтра.
 – Может быть, все уляжется после этого? – предположила Джоанна.
 Ее муж пожал плечами.
 – Я много думала об этом, – продолжила она. – Что, если мы с Амелией уедем в Босуик или Хоукфорт… на время этой суматохи? Кассандра тоже может поехать с нами. В это время года там особенно красиво, и к тому же это неплохая возможность отдохнуть от Лондона, принимая во внимание все обстоятельства.
 Кассандра быстро взглянула на брата. Она прекрасно понимала, что Джоанна шла на величайшую в своей жизни уступку, ведь раньше она наотрез отказывалась уезжать из Лондона без Алекса. Ее предложение означало, что она осознавала, насколько опасная ситуация сложилась в городе и никто не знает, сколько еще она продлится.
 Тем временем Алекс не торопился высказать свое мнение. Он вообще ничего не ответил на вопрос жены.
 Вместо этого он указал жестом на серебряный поднос с кипой конвертов на нем.
 – Вижу, ты получила еще письмо от этого удальца Байрона.
 – Вообще-то оно предназначено Кассандре, – ответила Джоанна.
 Она слегка нахмурилась, так как ей не понравилась перемена темы.
 – И часто он вам пишет? – спросил Ройс. Кассандра покачала головой.
 – Два или три раза. Я особо не запоминала.
 – Что ему, черт побери, нужно?
 – По-моему, ничего. Эти письма ни о чем.
 – Не понимаю, зачем ему вообще понадобилось вам писать.
 – Он восхищается Акорой. Он сказал мне об этом, когда мы познакомились в Мельбурн-Хаусе.
 Она взяла последнее письмо и взглянула на него.
 – Он производит впечатление одинокого человека. Общественная жизнь сейчас замерла, и к тому же все эти передряги.
 – Вы ему отвечали?
 – Вообще-то нет, но я не понимаю, к чему вы клоните.
 Ройс едва заметно покраснел.
 – Думаю, вам не стоит заводить с ним никаких отношений.
 – Я и не собираюсь.
 – Вот и превосходно.
 Они неотрывно смотрели друг на друга, пока Джоанна не покашляла с умыслом.
 – Я рада, что все вот так решилось. Скажите, вы можете хотя бы четверть часа провести вместе без всяких ссор?
 – Мы не… – начала Кассандра и остановилась, поняв, что Джоанна была абсолютно права: когда они спорили, во все стороны летели искры. С одной стороны, это можно было объяснить напряженной обстановкой вокруг них, а с другой – их постоянно подавляемыми желаниями.
 – Простите, – сказала она. – Ни за что на свете не хотела бы злоупотреблять вашим гостеприимством, будучи невоспитанной гостьей.
 – Так же и я, – быстро добавил Ройс.
 – Хорошо, – сказала Джоанна. – Довольно оправданий. А теперь один или оба джентльмена (Ройс и Алекс невольно подтянулись), возможно, соблаговолят мне объяснить, почему мое столь великодушное предложение не было встречено радостными криками облегчения?
 Эта миссия выпала на Алекса. Не долго думая, он произнес:
 – В Хоукфорте и Босуике очень спокойно. Джоанна широко открыла глаза.
 – Очень рада это слышать, особенно если учесть, что я в этом и не сомневалась.
 – Однако, – продолжил Алекс. – Недовольство распространяется за пределы Лондона. Дороги нынче небезопасны.
 – Понятно… Но мы могли бы добраться до Хоукфорта на корабле и тем самым избежать сухопутного путешествия. Мы делали так уже много раз.
 – Могли бы…
 Наступила тишина. Джоанна в упор смотрела на мужа. Наконец она сказала:
 – У тебя на уме что-то другое.
 – Я не готов обсуждать это сейчас.
 Кассандре едва удалось скрыть удивление. Почти машинально она посмотрела на Ройса, и их взгляды встретились. Он знал. Она видела это в уголках его спокойных блестящих глаз.
 Он знал и одобрял решение, которое уже принял ее брат.
 – Думаю, мне пора, – сказала Джоанна. Было непривычно видеть, что она на грани слез.
 – Дорогая, – произнес Алекс вставая. Она вытянула руку, останавливая его.
 – Нет, все в порядке. Но мне лучше уйти. Сегодня был тяжелый день.
 Когда он сделал движение, чтобы ей помочь, она энергично покачала головой.
 – Нет, оставайтесь здесь. Я хочу побыть немного одна. Она ушла вместе с Амелией. Алекс проводил их взглядом, а потом тихо выругался.
 Ройс поднялся, налил в бокал бренди и протянул Алексу.
 – С ней все будет хорошо. Она сильная женщина.
 Алекс принял бокал, но отпил совсем немного. С видимым усилием он сосредоточился на том, что хотел сказать.
 – Ройс знает о твоем даре, – обратился он к Кассандре. Она утвердительно кивнула, хотя его слова и не прозвучали как вопрос.
 – Поэтому, я думаю, ему следует знать остальное. Увидев, что она не возражает, Алекс начал:
 – В прошлом году Кассандра предсказала вторжение Британии на Акору. Так мы узнали об опасности и должным образом к ней подготовились.
 Ройс бросил на нее взгляд, в котором не было ни капли удивления.
 – Я так и подумал, когда она рассказала мне о своих способностях.
 – Отлично, – сказал Алекс. – Тогда тебе будет понятно, что после поражения Дейлоса мы вздохнули с облегчением, так как видения о вторжении у Кассандры тоже прекратились.
 – Да, конечно…
 – К сожалению, они возобновились. На этот раз Ройс был потрясен.
 – Ты ничего не говорил мне об этом.
 – Я и сам совсем недавно узнал. Алекс обратился к сестре:
 – Мы думали, что если на самом деле и существует план нападения на Акору, то за ним непременно должен стоять Спенсер Персивал. Это соответствовало его политике, да и к тому же пост премьер-министра открывал ему большой простор для действий, хотя он и отрицал эти замыслы не меньше, чем принц-регент.
 – Я все понимаю, – сказала она.
 – Смерть Персивала что-нибудь изменила? – спросил Алекс. – Существует ли до сих пор угроза нападения?
 Кассандра с удивлением на него посмотрела. Она об этом не задумывалась. Угрозы вторжения у нее всегда ассоциировались с Дейлосом, который считался мертвым, но подтверждения его смерти не было. Она мало задумывалась о роли Персивала в этом деле, чтобы не сказать, что вовсе не думала об этом. Но если его участие было значительным..: Но сейчас он мертв, и это дает надежду, хотя и очень слабую, на то, что все могло измениться.
 – Не знаю. У меня не было видений с тех пор, как я покинула Акору.
 – Тогда забудь об этом.
 Она поняла, что он имел в виду. Алекс знал, что поиск возможных решений проблем – очень болезненный и мучительный процесс. И он никогда бы не попросил ее попытаться увидеть будущее. Но и она, в свою очередь, никогда бы не стала дожидаться его просьбы.
 – С вашего позволения, – сказала она, поднимаясь.
 Мужчины тоже встали. Брат озадаченно посмотрел на нее.
 – Кассандра, ты же ведь не собираешься…
 – Ты слишком много волнуешься, – сказала она и нежно дотронулась до его руки.
 Выйдя в коридор, она немного помедлила, прислушиваясь к раздававшимся в доме звукам. В этот час Елена обычно сидела в саду, а Брайанна – в библиотеке. Слуги были в своих комнатах. Малридж… никто никогда толком не мог сказать, где она может быть, да это и не столь важно. Она появлялась только тогда, когда нужно было присмотреть за Джоанной и Амелией.
 Джоанна вместе с Амелией ушла к себе, и это значило, что в детской никого нет. Амелия там еще ни разу не спала, так как молодые родители считали, что будет лучше, если свои первые месяцы жизни она проведет в спальне мамы. Но время от времени ее приносили в детскую, чтобы малышка к ней привыкала.
 Это была теплая, залитая солнцем комната с веселыми рисунками на стенах и множеством игрушек, терпеливо дожидающихся своей поры. Все создавало ощущение будущего безграничного счастья.
 Кассандра медленно поднялась по лестнице. Она еще никогда не пыталась вызывать видения в такой обстановке, но сейчас была вынуждена сделать это. Зайдя в комнату, она остановилась и огляделась по сторонам. Полы в некоторых местах были стерты, так как многие поколения Босуиков, включая их с Алексом отца, играли в этой детской. Высокие окна были открыты, впуская благоухание цветущего сада. Она сделала глубокий вдох, стараясь как можно дольше удержать внутри себя стремительно ускользающее чувство умиротворения.
 Заводной барабанщик, подаренный Ройсом, стоял в углу и смотрел на нее серьезными глазами. Игрушечный домик, в котором Амелия будет шумно играть со своими друзьями, разместился вдоль другой стены. Середину комнаты занимал конь-качалка.
 Он терпеливо ждал, когда будущее станет настоящим. Одно будущее из многих других. Одна из многих извилистых дорог, уплывающих в вечность.
 Кассандра еще раз вздохнула и медленно закрыла глаза. Ее рука лежала на резном изножье кровати Амелии, которую та займет в должное время. Здесь, в этой комнате, в неизвестном будущем крошка, которую сейчас нежно баюкает молодая мама, превратится в маленькую девочку…
 Маленькую смеющуюся девочку с вьющимися волосами цвета меда и сверкающими глазами… Высокий, звонкий голос ребенка… очень маленького…
 – …Вильям, дай мне это!
 – …Заводной барабанщик… его нужно починить.
 – …Какая прекрасная комната. Детская, вы сказали? Слишком далеко она заглянула, слишком далеко. Ее дыхание участилось. Тяжесть безжалостно давила на глаза. Назад… назад…
 И прочь, прочь от детской, от особняка, от города…
 Акора… дом…
 Она увидела словно наяву: лазурное море, изгибающаяся полоса островов, лимонные рощи в цвету… и Илиус, славный Илиус, сверкающий на солнце…
 И красный цвет…
 Ее разум встрепенулся, не желая верить в увиденное… Красная змея, ползущая по дороге, вверх по склонам, еще выше, она неумолима. Развевающиеся знамена, солдаты в красной форме на марше, бой барабанов, рев пушек… Черный дым взмывает ввысь как живое дьявольское существо, открывая взору тела искалеченных и убитых…
 Кассандре стало трудно дышать. Мертвых становилось все больше и больше. Не стоит смотреть на их лица… ибо она может их узнать. Атрей, Алекс, ее любимые братья, они мертвы. Ее двоюродные братья и дяди, все мужчины семьи и тысячи остальных… убиты… Мальчики, женщины, девочки… сражались из последних сил за землю, которую они любили. Мертвы.
 Картина начала меняться с головокружительной быстротой, унося ее за собой в другое будущее, в другой исход событий. Она увидела сияющий город Илиус в мирное время, свою семью в полном здравии и саму себя… поднимающуюся на холм, на котором она уже была когда-то… человек, появившийся будто из недр земли… Дейлос! Живой, со злобной ухмылкой. Дейлос подошел к ней со странным блеском в глазах, но она была к этому готова, она знала, как должна действовать. За Акору, за все ею любимое, за будущее… не важно, какой ценой. Она ощутила холод кинжала, зажатого у нее в руке, почувствовала небывалые силы внутри себя и всадила лезвие в человека, который угрожал самому дорогому для нее на свете. Ее пронзила боль от удара, который, в свою очередь, нанес ей Дейлос. Это было последним, что он сделал в своей жизни. Она увидела, как из раны на ее теле сочится кровь. Вот цена, которую она заплатила за безопасность Акоры.
 Этой ужасной сценой закончились ее страдания. У нее появилось ощущение падения, и, рыдая, она все падала, и падала, и падала…
 И, наконец, ее поймали… чьи-то сильные руки подхватили ее и вернули в настоящее, где…
 – Черт побери! Как он мог допустить это? – воскликнул Ройс.
 Кассандра почувствовала облегчение. Она была в безопасности, ей больше не нужно было бояться или бороться. Она изо всех сил прижалась к Ройсу. Они осторожно опустились на пол. С безграничной нежностью он поглаживал ее волосы, шептал ласковые слова утешения, призывая ее вернуться к нему.
 Дыхание Кассандры стало ровным, и она окончательно пришла в себя. Она медленно открыла глаза и посмотрела на него.
 – Со мной все в порядке. Правда.
 Она произнесла это так тихо, что сама едва услышала. Но это не остановило Ройса.
 – Алекс не должен был…
 – Это было мое решение, не его. Я должна была узнать.
 – Персивал…
 Из-за подступившего к горлу комка Кассандре было трудно говорить.
 – Его смерть ничего не меняет, по крайней мере в судьбе Акоры.
 Ройс не ответил, только еще сильнее обнял ее. Она медленно села. Оглядывая взглядом детскую, она сказала:
 – Странно, почему раньше я не понимала, что эта комната, предназначенная для малышки, – самое подходящее место, чтобы вызывать картины будущего, в котором будет жить эта самая девочка.
 Он притянул ее к себе и прислонился подбородком к ее голове.
 – Вы плакали.
 Она кивнула и обвила его руками, как бы стараясь впитать в себя его силу.
 – То, что я видела, не должно осуществиться. Нужно этому воспрепятствовать любой ценой. – Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Как бы высока эта цена ни была.
 – Но это только одно из возможных будущих, – напомнил он ей.
 Она была благодарна ему за то, что он не спрашивал ни о каких подробностях.
 – Да, одно из возможных. Пожалуйста, помогите мне подняться.
 Он сделал это с поспешностью, но все еще не отпускал ее от себя.
 – Вы должны рассказать об этом Алексу. Он был рассержен.
 – Не сердитесь на него. Он здесь ни при чем.
 – Это всегда так? Так больно и страшно?
 – Нет, не всегда. Иногда видения протекают очень спокойно и даже приятно. – Она прибегла к улыбке как к последнему шансу улучшить его настроение. – К примеру, я видела Амелию за несколько месяцев до ее появления на свет. Она не даст своим родителям ни минуты покоя.
 Он немного успокоился.
 – Я тоже об этом думал. В роду Хоукфортов было много женщин, которые были, что называется, себе на уме и оттого – сущими непоседами.
 – Она будет другой.
 Кассандра выпрямилась, наслаждаясь его близостью и желая, чтобы этот момент длился вечно.
 – Вы любите Хоукфорт.
 – Я ощущаю себя его неотъемлемой частью, – сказал он. – Не знаю, как это объяснить, но мне кажется, что я был там раньше, до своего рождения, и что я всегда буду там.
 – Мне кажется, на свете очень мало мест, таких, как это.
 – Акора входит в их число… для вас?
 – В какой-то степени да. – Она решила не говорить ему о странном влечении к другому месту, другому дому, который привиделся ей где-то между ее сном и сознанием.
 Ройс смотрел на нее, и в его глазах она заметила тень беспокойства.
 – Кассандра… Вы знаете, почему Алекс не отпустил Джоанну ни в Босуик, ни в Хоукфорт?
 Она кивнула, радуясь тому, что с этим человеком можно говорить откровенно.
 – Он хочет отправить ее на Акору. Это очень тяжелый выбор, но я могу его понять. Опасность, угрожающая Акоре, пока все еще в будущем. А вот угроза мирному существованию Англии стала реальностью.
 – Если бы Акоре ничто не угрожало, он бы поехал с ними.
 Она кивнула.
 – Да, но, учитывая обстоятельства, это невозможно. Скоро будет сформировано новое правительство. Алексу необходимо быть здесь, чтобы отстаивать интересы Акоры.
 Она мягко добавила:
 – Им будет очень трудно. Они не расставались со дня своей свадьбы. А тут еще и рождение Амелии. Все очень печально.
 Ройс осторожно спросил:
 – Вы же понимаете, что придется ехать не одной только Джоанне?
 Она глубоко вздохнула.
 – Честно признаться, я так долго ждала поездки в эту страну и надеялась провести здесь гораздо больше времени.
 Он слегка сжал ее талию.
 – Вы вернетесь.
 «Нет, – подумала она. – Не вернусь». Так пророчествовали ее видения, а они почти всегда сбывались. Она постаралась переключиться с мыслей об этом на. какие-то практические дела.
 – У меня в запасе несколько дней. Может быть, я смогу еще раз побывать в кондитерской Гюнтера, если на улицах будет спокойно.
 – Я опустошу все содержимое магазина, и, ручаюсь, вы возьмете с собой столько ирисок, сколько сможете увезти.
 – Вообще-то я больше люблю лимонные леденцы.
 – Леденцы так леденцы. Они вместе спустились вниз.
 – Распоряжения Атрея ясны, – сказал Алекс.
 Прошло несколько дней. Беллингем был повешен и похоронен. Лондон погрузился в мрачное бездействие, иногда нарушаемое суетой вокруг формирования нового правительства. Виги надеялись на предоставление им второго шанса, в то время как тори пускались на любые ухищрения, чтобы удержать власть в своих руках. Георг Толстый не вылезал из постели.
 – Кассандра должна вернуться на Акору на том же корабле, который привез послание от Атрея. Это окончательное бесповоротное решение, – сказал Алекс.
 – Мне стоит обижаться на намек, что я могла пойти наперекор приказам брата? – тихо спросила Кассандра.
 Она слишком устала, чтобы хоть как-то выразить свой протест. Частые бессонницы сделали свое дело. Но если она иногда и видела короткие сны, то все они были наполнены образами крови.
 – Не надо, не обижайся, – ответил Алекс. В его голосе сквозила искренняя любовь к сестре.
 – Я сдаюсь, – проговорила Кассандра.
 На самом деле она и не собиралась, но решила затаить боль в своем сердце. Боль от разлуки с Ройсом. Ее чувства к нему приняли опасное, угрожающее направление. Они, как искусители, отвлекали ее от мыслей о доме.
 – А я нет, – заявила Джоанна.
 Все это время она стояла у окна и с отсутствующим видом смотрела на сад, но теперь обращалась к мужу.
 – Я даже притворяться не буду. Хоукфорты преспокойно жили в своем поместье целых девятьсот лет. Не понимаю, почему я не могу туда поехать?
 – Напомнить тебе, – раздражаясь, спросил Алекс, – что ты и наша дочь теперь принадлежите к роду Атреев?
 – Нет, – ответила Джоанна. – Мне не нужно напоминать об этом. – Из груди вырвался глубокий вздох. – Но я тебе сказала все, что думаю по этому поводу. У нас мало времени, и я не собираюсь проводить его в ссоре.
 Алекс подошел и обнял ее. Она положила голову на его широкую грудь. Ройс и Кассандра обменялись взглядами. Как по команде, они оба встали и выскользнули из комнаты, оставив супругов наедине.
 В саду Ройс сказал:
 – Замужество сделало мою сестру сентиментальной. Раньше она никогда бы так быстро не сдалась.
 – Она любит его и поэтому не может взять над ним верх. Если бы она даже и склонила Алекса к своему мнению, то все равно бы проиграла, потому что знала бы, что это не принесет ему счастья и спокойствия. Это нельзя назвать победой.
 – Получается, что любовь – это ловушка, – пошутил он, но ответ Кассандры был абсолютно серьезным.
 – Именно так. Сладкая ловушка, конечно же, но суть от этого не меняется. Когда приходит любовь, для свободы места не остается.
 Он остановился в тени ветвистой ивы и посмотрел на нее.
 – Вы меня удивляете. Я всегда думал, что женщины вкладывают совсем другой смысл в понятие любви.
 – Мне кажется, что женщинам, равно как и мужчинам, нравится быть любимыми. Это наделяет их сверхъестественной силой. Но любить кого-то – это совсем другое.
 – Вы никогда не любили?
 Любила ли она? Или была близко от этого чувству.
 – Я люблю свою семью.
 Он едва заметно улыбнулся. Солнечные лучи, проникавшие сквозь изящные ветви, вдруг ярким пятном осветили его густые ресницы, прямой нос и чувственные губы. Эти губы… этот поцелуй…
 – Мне нужно идти в дом, – сказала она.
 – И мне нужно, вернее, я должен ехать в королевскую резиденцию.
 Она ему очень сочувствовала.
 – Опять принц-регент?
 – Опять и снова. Он погрустнел.
 – Он хочет, чтобы именно я примирил вигов и тори.
 – Но это же глупо. Только сам принц-регент может это сделать.
 Ройс удалился. Кассандра еще какое-то время оставалась в саду, давая острой боли время улечься, чтобы никто в доме не заметил ее состояния. Затем она начала собираться в путь.
 Она сорвала лист с ивы – именно под ней стоял когда-то Ройс в лучах солнца. Это воспоминание стало уже частью прошлого.
 Кассандра понимала, что поступает глупо, но это ее не остановило. Она принесла лист в свою комнату и вложила между страницами романа мисс Джейн Остин «Разум и чувства». На этих страницах любовь действительно существовала, и все складывалось так, как и должно было быть.




 Глава 8


 Все путешествия похожи одно на другое, подумала Кассандра. Не важно, готовишься ты к ним за месяц или за несколько дней, находишься в предвкушении чего-то особенного или нет, но последние часы перед отъездом ты проведешь в небывалой суматохе.
 Из окна экипажа она смотрела на проплывающую мимо пристань, на которую ступила, когда приехала в Лондон несколько недель назад. Отсюда же она в скором времени уедет. Улицы кишели людьми: большинство были бедно одеты, худы, измождены, с рано состарившимися лицами. Но попадались также и напыщенные разодетые богачи. Вооруженные хлыстами полицейские вернули на улицы порядок, но что могли они сделать против бурлящего народного негодования?
 Алекс поступил правильно, отправляя их домой, но от этого никому не становилось легче. Он сидел напротив Кассандры, в одной руке держа Амелию, а другой обнимая Джоанну. Они не сказали ни слова за всю дорогу до пристани, и это молчание красноречиво свидетельствовало об их переживаниях.
 Вскоре подъехал еще один экипаж с Еленой и Брайанной, которые тоже возвращались на Акору. Им понадобилась еще и отдельная повозка, чтобы разместить сундуки с бесценными книгами, которые они забирали с собой, а также ящики с семенами и саженцами целебных растений, тщательно отобранными Еленой.
 Повозки сопровождали лакеи, отгонявшие любопытных. Толпа зевак заметно уменьшилась, а потом и вовсе исчезла. Перед ними была набережная, обрамленная с обеих сторон товарными складами. Ни одна табличка не указывала на имя владельца собственности, но жителям этого района оно и без того было известно, поэтому они и отвели для причала такую большую площадь.
 В конце пристани на якоре стоял корабль. С первого взгляда он ничем не отличался от сотни других кораблей, собравшихся со всего мира.
 Выйдя из экипажа, Кассандра посмотрела на высокую мачту, рассекающую небо, на громадный нос судна, заканчивавшийся головой рассерженного быка с горящими глазами. Древний символ Акоры. И грозное напоминание о могуществе всем, кто осмелится задумать что-то недоброе.
 И все же для нее это был обычный корабль, который она видела каждый день на Илиусе.
 Капитан, узнав об их приезде, поспешил навстречу. Он почтительно поприветствовал Алекса, и они отошли в сторону для разговора. Матросы начали погрузку багажа на борт. Дул освежающий ветер, очень скоро должен был начаться прилив. Кассандра долго оставалась на месте, но вскоре ее пригласили подняться на борт. Прежде чем ступить на трап, она остановилась и посмотрела вокруг.
 Где же Ройс? Она думала, что он придет попрощаться, пусть если и не с ней, то обязательно с сестрой и племянницей. Последний раз она видела его за ужином два дня назад. После этого она узнала лишь, что он ужасно занят. Не может же он отпустить их без единого слова… Или может? Наверное, может, так как его нигде не было видно. Погрузили уже последние сундуки и ящики, и Алекс с Джоанной ушли в ее каюту, чтобы попрощаться там наедине. Скоро, даже очень скоро они отплывут. Прекрасно, значит, это к лучшему. Она повернулась. И с высоко поднятой головой поднялась на последние две ступеньки, как вокруг раздался звук подъехавшей кареты. У нее заколотилось сердце. Ройс спрыгнул на пристань до того, как карета остановилась.
 – Доброе утро, – произнес он с улыбкой.
 – Доброе, – ответила она, надеясь, что в ее голосе прозвучало только дружеское расположение. – Джоанна уже наверху, если вы хотите попрощаться с ней.
 – Полагаю, она с Алексом. Им нельзя терять ни минуты.
 Он кивнул лакею, который спрыгнул с запяток кареты и начал… выгружать из нее несколько сундуков.
 – Мы разве что-то забыли? – спросила Кассандра.
 – Очень надеюсь, что нет. Уже слишком поздно возвращаться.
 – Но тогда…
 В это время на палубе появился Алекс. Ему было очень трудно держать себя в руках, но он старался. Увидев Ройса, он даже выдавил из себя улыбку.
 – А вот и ты. Я уже было начал думать, что тебе не удастся оттуда выбраться.
 – Принни задержал меня, как обычно, – сказал Ройс. – Но даже он не в силах отказать просьбе моего родственника.
 – Просьбе? – Кассандра с недоумением смотрела на обоих. – Какой просьбе?
 – А я разве не говорил? – спросил Алекс с притворной наивностью. – В том же послании ванакс и наш брат Атрей изъявили желание познакомиться с лордом Хоукфортом. Он полагает, что это – как же он написал? – будет «способствовать налаживанию взаимовыгодных связей между Королевством Акора и Великобританией». Да, кажется, так.
 Она правильно его поняла? Атрей хочет познакомиться с Ройсом?
 Алекс кивнул. Он достаточно ясно изложил свое желание.
 – И ты никому об этом словом не обмолвился!
 Брат виновато посмотрел на нее, но было видно, что он не раскаивается.
 – По правде говоря, я хотел сделать сюрприз Джоанне. Я подумал, что это обрадует ее и немного облегчит тяжесть разлуки. Ну, ты понимаешь.
 О да, она понимала, и ей тут же стало стыдно за себя. Как она могла забыть о том, что испытывают другие, только потому, что ее переполняли одновременно и потрясение, и радость, и восторг, и смущение!
 – Понимаю, – пробормотала она, не осмеливаясь поднять глаза на светловолосого мужчину, который внимательно смотрел на нее и, кажется, обо всем догадывался.
 – Ты же не против, чтобы Ройс поехал с вами? – спросил Алекс.
 – Нет, нет, конечно, нет, не говори глупости, с чего мне быть против? И Джоанне будет спокойней. С твоей стороны очень мило было подумать об этом, Алекс.
 – Хорошо, надеюсь, вся эта кутерьма скоро закончится и мы снова будем все вместе, а пока…
 Кассандра не расслышала, что он сказал. Потрясение, вызванное приездом Ройса, разрушило столь хрупкую стену, сдерживавшую ее чувства. Поняв, что стена рассыпалась на мелкие кусочки, она посмотрела на своего брата, такого близкого ей и дорогого. Ужасная мысль пронеслась у нее в голове: что, если она никогда больше его не увидит? Если ее видения сбудутся… А они почти всегда сбываются…
 – Это будет большим утешением для Джоанны.
 – Пойду обрадую ее, – сказал Ройс, поднимаясь на палубу.
 В его взгляде на Кассандру был немой вопрос, он явно беспокоился за нее. Как она ни старалась, ей не удалось скрыть свою тревогу. Ройс намеренно оставил ее наедине с братом, по которому она будет скучать ближайшие недели, он в этом не сомневался.
 – Кэсси, – мягко произнес Алекс, так ее называл только он. – Ты ведь не сильно расстраиваешься? Все встанет на свои места, вот увидишь.
 – Я уверена, что так и будет.
 Он вздохнул и раскрыл свои объятия. Она подошла к нему и очень крепко обняла, стараясь запомнить это мгновение. Если бы только… если бы только можно было остановить время…
 Послышался звук плещущейся о сваи воды. Начался прилив.


* * *

 Кассандра оставалась на палубе до тех пор, пока Темза не превратилась в ручеек, а потом вовсе исчезла из виду. Судно приближалось к Па-де-Кале. Там, ближе к фландрскому побережью, она увидела четыре военных акорских корабля, которые должны были сопровождать их через Ла-Манш до самого места назначения.
 Появление этих кораблей сначала удивило ее, но, немного поразмыслив, она решила, что ничего странного в этом нет. Теперь, когда над Акорой снова нависла угроза, Атрею приходится принимать даже излишние меры предосторожности. Он также не хотел упустить возможность продемонстрировать боевую мощь своих кораблей британским и французским судам, которые очень часто курсировали в этом месте.
 Она не торопилась уходить, пока свежий ветер не дал ей почувствовать, что одежда, подходящая для прогулки по весеннему Лондону, не совсем пригодна для морского путешествия. Дрожа от холода, она отправилась в свою каюту, которая находилась в носовой части корабля среди множества других. Обычно здесь размещалась команда корабля, но специально для этого случая их переоборудовали в комнаты для женщин. Вероятно, Ройса разместят в каютах вместе с командой, подумала Кассандра. Ему будет приятно находиться среди акорских воинов, будучи самому воином в душе.
 Каюта была небольшой по размеру, но очень уютно обставленной. Там помещались широкая кровать, письменный стол и большой шкаф. Стены были расписаны сценами из акорской жизни. В морских походах эти сильные и выносливые мужчины очень скучали по родным местам.
 В комнате была дверь, которая вела в ванную, оснащенную душем. Это новшество очень удивило Джоанну во время первого путешествия на акорском судне. Кассандра улыбнулась при мысли о том, что хотя Акора и перенимала некоторые полезные изобретения у других стран, все же в водопроводном деле ей не было равных во всем мире.
 По ее распоряжению сундук с туалетами, сшитыми для нее в Англии, поместили в трюм, а тот, в котором были акорские одеяния, принесли в ее каюту. Со смешанным чувством грусти и облегчения она сняла платье, которое надела сегодня утром, и аккуратно свернула.
 Полчаса спустя она постучала в дверь Джоанны. Та открыла ей сама. Она тоже переоделась в акорское платье. Было видно, что она начала приходить в себя, хотя веки припухли от слез. Амелия спала в колыбельке.
 – Входи, – пригласила Джоанна, отходя в сторону, чтобы дать ей пройти. – Ройс устраивается у себя в каюте.
 – Я так рада, что он будет с тобой.
 – И я тоже. Это было так неожиданно! – Помолчав, она спросила: – Ты знала об этом?
 – Даже не догадывалась. Алекс и правда хотел удивить тебя, но ни Ройс, ни он до последнего момента не знали, отпустит ли его принц-регент.
 – Это очень похоже на Принни, – сказала Джоанна. Она подошла к кроватке, проверяя, спит ли Амелия, и присела около иллюминатора.
 – Я уже очень скучаю по многому в Англии, исключая, разумеется, высший свет.
 – Ты же знаешь, что Алекс поступил правильно.
 – Я не уверена… Нет, я очень даже понимаю, что он был прав. Но, Боже, мне так больно!
 Кассандра быстро подошла к ней, опустилась на колени и взяла руки Джоанны в свои.
 – Это ненадолго, я обещаю. У Амелии снова будет отец, а у тебя – муж.
 Глаза Джоанны загорелись надеждой.
 – Ты видела…
 – Нет, не совсем так. – Она не могла лгать насчет своих видений ни при каких обстоятельствах. – Не буду ничего говорить, но я уверена, что будет именно так.
 Уверена, потому что видела, что нужно сделать для предотвращения опасности, чтобы не дать появиться красной змее, ползущей по акорским дорогам и несущей с собой разрушения и смерть… Она все это видела и пережила сама.
 – Как я хочу верить в то, что ты не ошибаешься, – со вздохом сказала Джоанна. – Я признаю свою слабость, но не могу долго находиться без него.
 Кассандра улыбнулась и встала. Она посмотрела на свою мирно спящую племянницу, и ее неожиданно пронзило радостное чувство: несмотря ни на что, у них есть будущее.
 – Это не слабость, – сказала она. – Ни в коем случае. Ты и моя мама – две самые сильные женщины из всех, которых я знаю.
 – Спасибо тебе. – Лицо Джоанны просветлело. – Федра будет так счастлива.
 – Если бы она знала, что ты едешь с Амелией, то встретила бы нас на половине пути. Для этого мне даже не надо заглядывать в будущее, – сказала Кассандра.
 – Я очень хочу сделать сюрприз ей и Атрею.
 – И отец очень обрадуется. Должна признаться, я рада, что они вернулись из Америки. Там они прекрасно провели время, но мы все с нетерпением ждали их приезда.
 – Кажется, Алекс говорил о какой-то причине, заставившей их вернуться. Это так?
 Понимая, что Джоанна хочет немного отвлечься, Кассандра кивнула.
 – Отец считает, что скоро начнется новая война между Америкой и Великобританией. Он в этом совершенно уверен.
 – Одной войны было достаточно.
 – По всей видимости, нет. В любом случае мама очень хотела вернуться домой. Она говорит, что теперь, когда ее дети начали обзаводиться семьями, ей лучше находиться в родном доме.
 – Полагаю, теперь она будет более внимательно присматривать за тобой? – шутливо спросила Джоанна.
 – Нет, за Атреем. Он все-таки самый старший. Когда женился Алекс, мама сказала, что Атрею просто необходимо найти невесту.
 – Чего до сих пор так и не произошло.
 – Ему трудно сделать выбор, – сказала Кассандра. – Сейчас, когда на Акоре не все спокойно, если он женится на девушке из высшего общества, то тем самым оттолкнет от себя простых людей. Если же его избранница окажется незнатного происхождения, ей будет нелегко справляться с возлагаемой на нее ответственностью. К тому же я уверена, что в душе Атрей – настоящий романтик.
 – Он ищет любовь, – сказала Джоанна.
 – Он, конечно, стал бы это отрицать.
 Они продолжали рассуждать о будущей невесте Атрея, как вдруг вошел Ройс. Он остановился у порога и уставился на них.
 – Боже мой!
 – Ты, вероятно, знакома с моим братом, – насмешливо обратилась Джоанна к Кассандре, – истинным дипломатом?
 – Прошу прощения… Я не хотел…
 Он просто не мог отвести, как ни старался, жадного взгляда от Кассандры. Она была такой… изумительно женственной. Та же Кассандра, которую он знал в Лондоне, и одновременно какая-то другая. Платье, больше похожее на тунику, было сшито из тонкой белой ткани, которая плотно облегала ее талию, обнажала руки и стремительным каскадом складок спадала до земли. Ее ничем не украшенные волосы лежали черными волнами, которые мерцали, как лунный свет на темной воде. От нее исходил восхитительный аромат. Ему показалось, что это была смесь жасмина и чего-то еще, ему неизвестного, что было так не похоже на резкие духи, которыми пользовались светские девицы.
 – Ройс? – спросила Джоанна, которую рассмешил глупый вид брата.
 – Что? Ах да, простите… Просто вы обе выглядите не совсем обычно. Очень мило, но необычно.
 – Это акорский стиль, – пояснила Джоанна, – он гораздо удобнее английского.
 – Могу себе представить.
 Он сказал не то, что думал на самом деле, потому что сомневался в удобстве этих нарядов, но, приглядевшись внимательнее, понял свою ошибку. Несмотря на тонкость материи, платья выглядели гораздо скромнее откровенно прозрачных творений, в которые так любили облачаться некоторые светские дамы в Лондоне.
 – Надеюсь, вы хорошо устроились, – сказала Кассандра.
 Она изо всех сил старалась не смотреть на него. Ройс уже снял фрак, в котором приехал, и переоделся в обтягивающие брюки, широкую, свободного покроя рубашку и ботинки. Густую гриву его золотых волос взъерошил ветер. На фоне загорелого лица его глаза, обрамленные слегка выцветшими ресницами, казались зеленее обычного. Он был настоящим мужчиной: сильным, решительным и немного грубоватым.
 – Капитан оказался очень неплохим человеком, – сказал Ройс, – да и команда приветливая. Теперь я понимаю, Джоанна, почему ты всегда жаловалась на английскую систему водоснабжения. Когда я вернусь домой, то серьезно подумаю над приобретением этого хитроумного сооружения.
 – Это сооружение называется душем, – подсказала Джоанна, – но ты еще не видел их ванны.
 – Мне не терпится на них посмотреть, – сказал он с улыбкой и подошел к кроватке, чтобы взглянуть на спящую Амелию.
 На следующий день они поплыли в южном направлении от пролива и вышли в открытое море. Их путь пролегал через Испанию, Португалию, Гибралтарский пролив, а затем вместо того, чтобы пройти через Средиземное море, они должны были повернуть на юг, к сказочным берегам Акоры, лежащим за Геркулесовыми столбами.
 После вкусного ужина на палубе Ройс достал карту и начал ее изучать. Он все утро провел среди матросов, помогал им поднимать паруса и даже стоял в качестве дозорного высоко на мачте. День выдался ясным, ветер дул постоянно в одном направлении, и небо было абсолютно чистым, за исключением нескольких лохматых облачков, которые только оттеняли сочную голубизну небосвода.
 Равномерное поскрипывание канатов и корпуса корабля напомнило Ройсу о том, что он слишком много времени провел в Лондоне, на суше. Моряк в душе, он получал огромное удовольствие от путешествия.
 – Поразительно, но еще в прошлом году мы вообще не знали, как выглядит Акора, – сказал он, – и даже сейчас о ней известно лишь немногим.
 – Но почему? – спросила Брайанна, которая вместе с Еленой разделяла со всеми трапезу.
 Амелию тоже вынесли на палубу. Она наконец-то проснулась и теперь спокойно сидела на руках у матери.
 – Взгляните сюда, – сказал Ройс, расстилая перед ними карту. – Представьте, что вы на британском корабле проплываете мимо Акоры. Вы не можете подойти ближе, так как акорский морской патруль не позволит вам этого сделать. Единственный для вас выход – это рассмотреть берег в подзорную трубу. Прямо здесь, на северном побережье, вы замечаете нечто похожее на узкую бухту, и то же самое вы видите, когда подплываете к южному побережью. Это все, что попадает в поле вашего зрения. Как вам известно, Акора представляет собой один большой остров без единой гавани, без единого безопасного места для причала, кроме нескольких сомнительных бухт. Должно быть, вся флотилия находится в море, думаете вы, и к ней добираются на лодках, но как именно это происходит, вы не знаете и поэтому теряетесь в догадках. На всем побережье нет ничего, кроме неприступных скал. Вот откуда взялась легенда о королевстве-крепости.
 – Но Акора – это не один большой остров, – возразила Брайанна, – по крайней мере на протяжении нескольких тысячелетий это так, с тех пор как произошло извержение вулкана.
 – Это было для меня большой неожиданностью, – сказал Ройс.
 Он указал на так называемую бухту у южного побережья.
 – Первый раз я приплыл вот оттуда. Меня вынесло бурей из Кадисского залива. Мой корабль был сильно поврежден, как вдруг я увидел, как мне тогда показалось, бухту и поплыл в ее направлении. Если мне повезет, подумал я, то миную эту бухту и в итоге сяду на мель. Вместо этого меня закрутило в водовороте, и я оказался во внутреннем море, о существовании которого вообще не подозревал.
 – Затонувшее сердце Акоры, – тихо произнесла Елена. Она отломила хрустящую корочку хлеба и окунула ее в остатки ароматного заливного из рыбы, самого вкусного блюда, которое когда-либо доводилось пробовать Ройсу.
 – В ходе извержения вулкана главный остров разделился на две части, и море пролегло между ними.
 – Удивительно, что все выжили, – сказал он.
 – Только благодаря священным пещерам глубоко под землей, которые укрыли людей от пожаров, сопровождавших потоки лавы. Если бы вскоре после этого на нашу землю не пришли завоеватели, то все оставшиеся в живых умерли бы с голоду, – сказала Кассандра.
 Ройс осторожно скрутил карту и убрал со стола. Ему показалось, что Кассандра была бледнее обычного, но он не понимал, что было тому причиной. Ей бы следовало быть намного счастливее, ведь она возвращалась домой.
 – Наверное, было тяжело воспринимать врагов как спасителей, – сказал он.
 – К ним никто не относился как к спасителям, по крайней мере на протяжении нескольких поколений, – прямо ответила она. – Понадобилось слишком много времени, чтобы соединить опыт старых и новых поколений.
 – Менять что-либо всегда очень трудно, – заметил Ройс.
 Джоанна перестала укачивать Амелию и сказала:
 – Акору снова ждут перемены. Надеюсь, на этот раз все будет происходить мирно.
 Кассандра кивнула.
 .– Перемены неотвратимы. Акора не должна отставать в своем развитии от остального мира, иначе это сделает ее слишком уязвимой.
 – Наш мудрый ванакс знает, как поступать в таких случаях, – с уверенностью сказала Елена. – В конце концов он же избранный.
 – Согласно древнему ритуалу, – сказала Брайанна, – древнему и таинственному. Он проходит глубоко под землей, в священных пещерах, про которые только что говорила принцесса. Лишь немногие посвящены в это таинство. Мы знаем только то, что по его окончании избирается ванакс.
 – Интересно было бы отправить всех коронованных особ Европы в эти пещеры, – почти серьезно сказал Ройс. – Держу пари, что большинство из них вообще не вернутся оттуда, и только несколько окажутся избранными.
 Собственная откровенность удивила Ройса, но в очередной раз подтвердила глубокую неудовлетворенность английскими монархами. Ему бы стоило относиться к этому спокойнее и равнодушнее. Но в то же время именно чувство спокойствия и дружеская обстановка подтолкнули его рассказать о своем первом пребывании на Акоре.
 Прошло уже почти два года с тех пор, как он впервые увидел королевство-крепость, но он еще ни с кем не делился своими впечатлениями. Джоанна и Алекс знали лишь самую малую часть того, что произошло с ним. Именно они вытащили его из этого ада. Он считал, что так оно лучше, вполне отдавал себе отчет в том, чего ему стоила его немногословность. Кошмары уже не так часто мучили его по ночам, но все же время от времени возобновлялись. И он совсем недавно снова начал спать в четырех стенах.
 Он сумел оправиться после девяти голодных месяцев, проведенных в сыром подземелье. Дейлос планировал использовать его в качестве приманки для разжигания восстания, с помощью которого хотел получить власть. Ройс никогда так не ценил свободу, как сейчас. Но он знал, что где-то в глубине его сердца затаилась жажда мести. Если бы Дейлос все еще был жив…
 Он посмотрел на Кассандру и поймал ее взгляд. Она увидела слишком много, и не только в своих видениях, подумал он. Он ощутил странную успокоенность от того, что он не один страдал от своих мыслей.
 Прошел еще один день, а за ним другой. Чем ближе они подплывали к Акоре, тем сильнее Ройса одолевали воспоминания. Он больше не спал в каюте, а устроился на палубе. К нему присоединились еще несколько матросов, так как с каждым днем по мере их продвижения на юг становилось все жарче. Он с головой ушел в работу, которой хватало всей команде, и брался даже за самые тяжелые задания.
 В свободное время он вместе с матросами метал ножи и участвовал в затеваемых ими единоборствах. В глубине души он чувствовал, что постепенно заслуживает уважение всей команды, но не кичился этим.
 Он постоянно думал о Кассандре. Она всегда была там, на палубе, вместе с Джоанной занималась Амелией или подолгу смотрела на море. Они встречались только за трапезой. Остаться наедине на маленькой палубе судна у них не было возможности. Но Ройс полагал, что это к лучшему.
 Он грезил о ней, засыпая на палубе под мерное покачивание корабля. Она представлялась ему такой, какой он увидел ее в первый раз – кружащейся в танце и сияющей от счастья. И еще когда он застал ее в детской, измученную, но державшуюся из последних сил.
 Затем эти образы исчезали, и он часами смотрел на гигантский шар луны, размышляя над тем, почему тень печали никогда не покидала ее глаза.
 На десятый день путешествия он проснулся и вдохнул запах лимонов. Солнце еще не взошло. Лишь на восточном горизонте виднелась тонкая полоска огненного зарева. Из матросов на палубе находился только дозорный. Ройс медленно сел и огляделся вокруг.
 Аромат лимонов.
 Этого не могло быть.
 Он поднялся на ноги, потянулся, потер подбородок и решил, что нужно побриться. А запах лимонов так и не исчезал.
 В носовой части корабля хлопнула дверь. Он проследил глазами за стройной фигурой, направившейся к поручням, подошел к ней и сказал:
 – Доброе утро.
 Кивнув, Кассандра поплотнее завернулась в плащ и взглянула на все еще светящиеся в небе звезды.
 – Вы рано встали.
 – И вы тоже. Скажите, может быть, вы знаете, почему я чувствую запах лимонов?
 Ее полные губы – такие мягкие, такие сладкие губы! – расплылись в улыбке.
 – Вы чувствуете запах Акоры…
 Казалось, что этот дурманящий запах опьяняет разум. Или такое действие оказывает на него эта женщина?
 – Сейчас как раз время цветения лимонных рощ, – сказала она. – Ветер с гор подхватывает их аромат и уносит далеко в море. Сделайте медленный вдох…
 Когда он вдохнул, она продолжила:
 – Это смесь дикого тимьяна и олеандра. Те, кто отправляется за пределы Акоры – Алекс, мои родители, я сама, – знают, что ни одно место на земле не источает подобного запаха.
 Он охотно этому верил, так как аромат околдовал его. Но все же сильнее было ощущение приближения к долгожданным берегам.
 – Нам еще долго плыть? – спросил он.
 Она подняла голову, вглядываясь в невидимое так, как это сделал бы он сам или любой другой моряк, и сказала:
 – Если ветер не изменится, то к концу, сегодняшнего дня мы будем ужинать на Илиусе.
 Когда корабль входил в гавань главного города королевства, на небе в последних лучах заходящего солнца уже снова появились звезды. Ройс по-прежнему был на палубе: проснувшись, он не покидал ее. С тех пор как вечером на горизонте показалась земля, он просто был не в состоянии отвести взгляд от Акоры.
 В его мыслях беспокойство и смущение боролись с ликованием. Впечатления от первого посещения были смутными. Часами он сражался со штормовым ветром, прежде чем попал во Внутреннее море, и чудом добрался живым до берега, который стал для него тюрьмой. Находясь в полубессознательном состоянии после удара по голове, он едва помнил, как его схватили люди Дейлоса. Но даже если и так… ему казалось, что он помнит, как выглядит Акора – суровые скалы, немилосердные и жестокие.
 Но что же за место тогда перед ним? Этот призрачный рай зеленых холмов, покрытых белыми храмами и цветущими садами, рай золотых пляжей и лазурных волн?
 Они миновали южный пролив, так же как и он когда-то, но вместо того чтобы на огромной скорости нестись к трем маленьким островкам в центре Внутреннего моря, единственному напоминанию о затонувшей части Акоры, корабль медленно приблизился к берегу большого острова на востоке. Он назывался Каллимос, что в переводе означало «прекрасный», и это название соответствовало истине. Далеко на западе Внутреннего моря, видимый лишь в бинокль, находился западный остров такого же размера, названный Лейос в честь плодородных долин. Но внимание Ройса было приковано к Илиусу. После того как Джоанна и Алекс спасли его, он попал в большой город и провел несколько дней в королевском дворце, где о нем заботилась Елена, но практически ничего об этом не помнил. Об отплытии в Англию тоже осталось мало воспоминаний. Он пришел в себя только на пути домой.
 Может быть, именно поэтому все казалось новым и непохожим, к тому же он теперь был свободным человеком, а не полумертвым узником. Как бы там ни было, но от открывающихся красот дух захватывало.
 – Неудивительно, что местные жители не хотели, чтобы сюда пришли иноземцы, – сказал он.
 Кассандра, стоявшая рядом, кивнула.
 – Тебе пришлось познакомиться с Акорой с худшей стороны. Теперь, я надеюсь, ты сможешь увидеть ее лучшую сторону, – тихонько произнесла она.
 У Ройса было впечатление, что все это с ним уже происходило, хотя, едва они вошли в бухту, он осознал, что смотрит на город, не похожий ни на что, виденное им раньше. Илиус вырос перед ним, город взбирался вверх по холму, поднимавшемуся прямо из моря. Ряд за рядом стояли дома, словно укутанные в цветочное покрывало, между ними вились дороги, ведущие к вершине холма, где возвышался королевский дворец, мерцая в багровых лучах заходящего солнца.
 – Как он огромен! – воскликнул Ройс, пытаясь оценить размеры увиденного. Казалось, что вершину холма просто срезали и перенесли сюда этот комплекс зданий с колоннами.
 – Он строился более трех тысячелетий, – сказала Кассандра. – И у нас просто отвращение к разрушению. Во дворце есть комнаты, сохранившиеся от первоначальной постройки.
 – Комнаты, которым три тысячи лет? И что, они до сих пор используются?
 – Конечно, все содержится в идеальном состоянии.
 – Просто невозможно себе представить! Нам в Европе кажется, что если предмет или здание появились пару веков назад, то это уже древность. А здесь, наверное, такую вещь назвали бы новинкой!
 – Ну да, хотя нам и нечасто приходится использовать это слово.
 По-прежнему не отрывая глаз от дворца, Ройс тряхнул головой в восхищении.
 – Такое ощущение, будто Древний Рим, Афины или даже города и храмы Египта все еще стоят в первозданном виде, будто ничего не было ни разрушено, ни испорчено.
 – Каждый ребенок знает о великой борьбе за выживание после землетрясения, и потому весь народ понимает, что наше наследие драгоценно и его нужно беречь.
 Он снова посмотрел на город, пытаясь осознать увиденное. Ни один другой народ на планете не смог столь бережно сохранить в первозданном виде свое прошлое. Более того, жители Акоры добились равновесия, позволяя своей культуре развиваться и меняться. Это свидетельство стойкости и тонкости менталитета, редкое и восхитительное качество.
 Проведя бессчетное количество часов в библиотеке в Хоукфорте за изучением коллекции своего далекого предка, присланной из королевства-крепости, он все это себе представлял. Любопытство и удивление маленького мальчика превратились в решимость взрослого мужчины и привели его сюда.
 И это мгновение, внезапно осознал он, не было бы столь драгоценным, если бы не эта женщина рядом с ним.
 – Вы говорили, – напомнил он, – что знаете историю моего предка, оставшегося здесь. Что есть какие-то документы.
 Кассандра кивнула в ответ, и он спросил:
 – Покажете мне?
 – Конечно, раз вам так хочется. Я с удовольствием покажу и эти записи, и даже больше… – В этот момент она замолчала и посмотрела на набережную, к которой они быстро приближались. Неожиданно глаза ее заблестели, и затаившаяся в них тень печали исчезла.
 Очень скоро Ройс понял причину такой перемены. На пристани стояли уже немолодые мужчина и женщина. Мужчина был высоким, статным, широкоплечим. Женщина, несмотря на возраст, была стройна, привлекательна и походила на Кассандру. Когда корабль приблизился, оба тепло заулыбались и замахали руками.
 – Это мои родители, – восторженно сказала Кассандра.
 Ройс чуть отступил назад, когда судно осторожно причалило и встало на якорь. Как только подали трап, Кассандра поспешила на берег, и родители заключили ее в объятия. Они простояли несколько минут, весело болтая, прежде чем Кассандра, улыбнувшись, повернулась к Ройсу и поманила его рукой. Он подошел, и она представила его.
 – Леди Федра и лорд Эндрю Босуик, – с гордостью сказала она, – позвольте представить вам лорда Ройса Хоукфорта.
 – Очень приятно, – протянул руку Эндрю. Ройс с удовольствием ответил на рукопожатие:
 – Должен заметить, сэр, для мертвеца вы выглядите просто замечательно.
 Эндрю засмеялся, как и его жена и дочь:
 – Моя так называемая смерть оказалась весьма полезной. Когда более четверти века назад меня вынесло на этот берег, я сразу понял, что хочу остаться здесь навсегда. – Он с любовью посмотрел на жену, а она улыбнулась ему в ответ. – Однако я всегда был озабочен тем, чтобы выполнить свои обязательства по отношению к моей родине. К счастью, мой сын, Алекс, захотел и оказался способен взять их на себя. Как маркиз Босуик, он идеальным образом может помочь Акоре войти в современный мир.
 – Насколько я понял, вы ездили в Америку с какой-то целью?
 – Мы только что вернулись, – ответила Федра. – Я бы осталась еще, но Эндрю думает, что скоро там начнется еще одна война.
 – Америка бурлит, – сказал ее муж. – Манера британцев когда вздумается брать американские суда на абордаж, захватывать матросов и насильно заставлять их служить в королевском военном флоте больно бьет по самолюбию молодой нации. Уже зазвучали опрометчивые призывы к войне, и я думаю, она вскоре начнется.
 – Неужели американцы готовы развязать новую войну против Британии? – спросил Ройс.
 – Совсем нет. У них маленькая армия, она плохо вооружена и плохо обучена. Однако ситуация была точно такой же…
 – Ну, довольно! – заявила Федра, беря мужа под руку. – Я уже достаточно наслушалась разговоров про войну. Теперь, когда дочка дома, я хочу только одного…
 – Мама… – Кассандра широко улыбнулась.
 – Да, дорогая?
 – Мне кажется, тебе следует заметить, что я не одна приехала.
 – Ну да, ты пригласила лорда Хоукфорта.
 – Да, это так, но…
 Федра уже не слушала. Она вновь посмотрела на палубу корабля и на женщину, только что там появившуюся.
 Это была их невестка, и она что-то бережно держала на руках…
 – Джоанна? – удивленно пробормотал Эндрю. Она тепло улыбнулась и сказала:
 – Я хочу вас еще кое с кем познакомить.




 Глава 9


 Неожиданно земля ушла из-под ног, словно поменялась местами с небом, на секунду задержавшимся под непривычным углом, прежде чем совсем исчезнуть из поля зрения и снова уступить место твердой земле.
 Было больно, но терпимо. И все же не настолько, чтобы он не смог сразу же вскочить на ноги. Ройс оказался лицом к лицу с противником и усмехнулся:
 – Придется тебе постараться получше. Атрей улыбнулся в ответ:
 – Именно этим я сейчас и займусь.
 На обоих были только набедренные повязки; сильные тела, натертые маслом, блестели на солнце. Они стояли на посыпанной песком арене, окруженной каменными скамьями, на которых практически никого не было за исключением десятка мужчин, подбадривающих их криками.
 – Уверен, что хочешь принять участие в Играх? – спросил Атрей, пытаясь схватить Ройса за горло.
 Ройс перехватил его руку, покрепче уперся ногами и с легкостью уложил ванакса Акоры на лопатки.
 – Абсолютно уверен!
 Атрей поднялся с песка арены и засмеялся:
 – Отлично, англичанин! Ты быстро учишься.
 – Да уж, без этого здесь не обойтись… – пробормотал Ройс, не переставая при этом улыбаться.
 Он провел на Акоре два дня, и за это время заработал больше синяков, шишек и ссадин, чем за всю свою жизнь. Несмотря на это, он замечательно себя чувствовал, просто чертовски хорошо. Атрей оказался хорошим парнем. У него был тяжелый характер, Ройс понял это сразу, как только познакомился с ним на следующий день после приезда. Ванакс вернулся из двухнедельной поездки по побережью, где осматривал прибрежные укрепления. Он еще не отмылся от дорожной пыли, когда пригласил Ройса в личный кабинет, расположенный где-то глубоко в дворцовом лабиринте. С тех пор они практически не разлучались. Ройс чувствовал, что Атрей к нему присматривается, выискивает слабые стороны, но и он тоже не терял времени даром. Пока что Ройса все устраивало.
 – На Игры соберутся лучшие спортсмены со всей Акоры, – сказал Атрей, когда они закончили бороться и отправились в душ. – Это отличный повод повидаться со старыми друзьями, узнать последние новости, да к тому же шанс завоевать вечную славу.
 – Звучит заманчиво, – заметил Ройс.
 Он уже с удовольствием предвкушал, как струи горячей воды сбегают по натруженному телу… Горячая вода – и как только они здесь ее подогревают? Он спросил:
 – А кто придумал Игры? Вы заимствовали идею у греков или наоборот?
 – Зависит от того, кого ты считаешь греками, – ответил Атрей, и они вошли в комнату для переодевания, и слуга подал ему полотенца. – Мы точно не знаем, кем были люди, изначально населявшие Акору. Есть легенды о далеких странствиях, но это и все. Однако те, кто пришел сюда после землетрясения, как раз были из Греции. Но не Греции времен Афин или Спарты, это были греки более ранних времен.
 – Микенцы? – поразился Ройс. Атрей кивнул.
 – Они проводили Игры в честь погибших воинов, лучших из лучших. Это и положило начало традиции. Первые Игры на Акоре состоялись на десятый год после катаклизма. С тех пор они проводятся каждый год без исключения.
 – Что-то мне подсказывает, что при желании и я могу узнать всех атлетов, когда-либо принимавших участие в Играх за последние три тысячи лет.
 – Ну конечно, – сказал Атрей, – все записи хранятся в библиотеке. Кассандра сказала, что собирается отвести тебя туда.
 – Если ты не возражаешь.
 – Конечно же, нет, – уверил его Атрей. Он снял набедренную повязку, встал под душ и повернул кран. Душ был установлен очень высоко на покрытой кафелем стене, но Атрей почти касался его головой. Он был такого же высокого роста, как и сам Ройс.
 – У меня есть еще один вопрос, – сказал Ройс, – тоже об Играх.
 – Что ты хочешь узнать?
 – В Афинах греки принимали участие в Играх обнаженными, а я обратил внимание, что мужчины на Акоре носят набедренные повязки.
 – Афиняне запрещали женщинам посещать Игры, – ответил Атрей, стоя под потоками воды, – и хотя на Акоре спокойнее относятся к наготе, чем в Европе, так далеко мы не заходим.
 – И что, вы никогда не пытались, запретить женщинам посещать Игры?
 – Пару раз. Но все равно это никогда не срабатывало.
 – Почему же? – спросил Ройс, осторожно, чтобы не касаться ссадин, намыливая грудь. – Хотя всем известно, что «воины правят миром, а женщины им прислуживают», но похоже, что на самом-то деле это не совсем так…
 – В этом есть доля истины, – сказал Атрей.
 Ройс усмехнулся. Атрей подтвердил его подозрения.
 – Я так и подумал. Женщины умеют убеждать.
 – Ну, дело не только в этом. На Акоре есть священный закон: ни один мужчина не имеет права причинить вред женщине. Это наследие тех далеких времен, когда жрицы и воины наконец-то договорились между собой. Мужчина, причинивший вред женщине, опозорит себя на всю жизнь, и он действительно заслуживает подобного отношения.
 – В прошлом году Джоанна что-то такое мне рассказывала. – Она была абсолютно уверена, что мужчины, схватившие Ройса и попытавшиеся изнасиловать ее, не были подданными ванакса, поскольку ни один правитель Акоры никогда не воспользовался бы услугами подобных негодяев, чтобы не позорить свое имя.
 – Причинить вред можно разными способами, – сказал Атрей. – Например, если бы мы проводили Игры и не пригласили на них женщин, то они бы расстроились, огорчились, то есть им был бы нанесен определенный ущерб. Поэтому подобных вещей делать нельзя.
 Ройс тряхнул головой, восхищенный такими жизненными устоями. В самом деле, было бы неплохо, если бы так же обстояло дело и в Англии. В то же время он задумался о возможных последствиях.
 – Должно быть, для мужчин Акоры все это не так уж и легко!
 Атрей в ответ расхохотался:
 – Ну, я просто скажу, что у нас есть замечательный повод, чтобы стать превосходными дипломатами.
 Вытираясь и надевая одежду, оставленную на полке, Ройс все еще посмеивался. Атрей тоже улыбался. Они вместе вернулись на арену. Там занимались несколько групп мужчин. Одни боролись, другие упражнялись в прыжках в длину, метании копья или диска. Они здоровались с ванаксом, когда тот проходил мимо, обменивались дружелюбными пожеланиями.
 Выйдя на улицу, Ройс обратил внимание, что люди кивали им и приветствовали Атрея с неподдельным удовольствием, причем в этом не было даже намека на церемониальность. Он был правителем, избранным, и в то же время он оставался одним из них. Ройс попытался было представить, как Атрей, так же как сейчас, с легкостью и улыбкой, утверждал свою власть над людьми в случае необходимости, но решил, что это невозможно.
 Они прошли уже около четверти мили по направлению к дворцу, и тут Ройс увидел толпу впереди. Боковым зрением он заметил, что Атрей напрягся. Когда они подошли ближе, люди быстро расступились, и глазам Ройса представилось написанное на стене большими желтыми буквами всего одно слово: ГЕЛИОС.
 Больше ничего, но, похоже, люди были сильно возбуждены и даже, как показалось Ройсу, испуганы. Некоторые нервно посматривали на Атрея, а тот едва взглянул на стену и промолчал. Через несколько минут подоспела группа юношей со щетками и ведрами с побелкой. Вскоре слово исчезло.
 Атрей пошел дальше, Ройс последовал за ним.
 Они зашли за угол и вновь увидели то же самое: ГЕ-ЛИОС.
 Атрей вздохнул. На этот раз он не останавливаясь пошел дальше. Они уже подходили к дворцу, когда Ройс спросил:
 – Будь добр, объясни мне, пожалуйста, что это значит? Было совершенно ясно, что писать что-либо на стенах не входило в обычаи акорцев. Город был слишком красив.
 – «Гелиос» означает «солнечный свет», – ответил Атрей.
 – Ну, я понял, что это имеет какое-то отношение к солнцу, но зачем писать это на стене?
 – Это символ бунтарей, тех, кто считает, что на Акоре нужны быстрые перемены. Они хотят, чтобы правительство было более открытым и подотчетным простому народу, как бы просвечиваемое лучами солнца. Они заявляют, что сейчас мы прячемся в тени.
 – Понятно… И все же, зачем писать на стенах?
 – Они считают, или по крайней мере так говорят, что на Акоре не терпят тех, кто придерживается другой точки зрения. Они используют Игры для того, чтобы заявить о своих требованиях.
 – Что же ты предпримешь? – спросил Ройс. Атрей пожал плечами:
 – Ничего. Сейчас мне гораздо важнее выяснить, почему у Кассандры опять появились видения о захвате Акоры Британией и как с этим связан Дейлос, если, конечно, он имеет к этому какое-то отношение.
 – Думаешь, Дейлос может быть жив?
 – Кроме него есть и другие, те, кто считает, что я пытаюсь слишком многое изменить. Однако я не верю, что кто-то из них способен предпринять что-то против меня. Остается Дейлос.
 Ройс тихо сказал:
 – Лично меня обрадовало бы известие о том, что он жив.
 Атрей остановился и взглянул на него:
 – Почему?
 – Тогда бы я мог его убить.
 – Из мести? – спросил его ванакс.
 – Отчасти, – подтвердил Ройс, – но главное потому, что его просто необходимо убить. Если он действительно жив, то будет по-прежнему вредить невинным людям.
 Атрей пошел дальше. Вскоре он коротко бросил:
 – Кассандра права: у тебя действительно сердце воина.
 «Похоже, они неплохо ладят между собой», – подумала Кассандра, увидев приближающихся брата и Ройса. Они с легкостью общались друг с другом, именно этого она и ожидала. Лорд Хоукфорт и ванакс Атрей были во многом очень похожи: оба были лидерами по натуре, гордыми, честными, обладающими одновременно большой физической силой и не меньшей мягкостью.
 Один из них был ее братом, и она нежно его любила.
 А другой…
 Было бы большой глупостью даже думать о нем. Но так сложно избавиться от этих мыслей!
 – Вот ты где! – обрадовано произнес Атрей. – Нас ждала?
 Ждала их… его… Ройса…
 – Я как раз шла в библиотеку и тут увидела вас, – ответила она, неожиданно став очень серьезной. – Ну что, неплохой был денек?
 – Определенно весьма насыщенный, – ответил Ройс. Он не сводил с нее глаз. – В библиотеку? Не будете возражать, если я пойду с вами?
 Изо всех сил пытаясь скрыть волнение, она лишь пожала плечами:
 – Ну что ж… почему бы и нет.
 Атрей быстро взглянул на нее, слегка нахмурился, но сказал:
 – Неплохая идея. Ройс, увидимся за ужином. Мужчины попрощались. Когда Атрей ушел, Ройс сказал:
 – Ванакс рассказывал мне об Играх. Кассандра заметила синяк на его лице.
 – Похоже, что не только рассказывал.
 – Ну да, он кое-что мне показал, – подтвердил Ройс, – но и я в долгу не остался. Теперь жду соревнований.
 – Вы уверены? Я имею в виду соревнования. Уверены, что это правильное решение? Это очень жестокие состязания, бывают и травмы.
 Он мягко спросил:
 – Думаете, этим можно меня испугать?
 – Ну конечно же, нет. Я не это имела в виду… – Вечно эта чертова мужская гордость! – Не обращайте внимания, я уверена, что у вас все получится. И в каких видах будете участвовать?
 – Соревнования на скорость, – сказал он, имея в виду бег на короткую дистанцию, который считался главным событием Игр, – метание копья и борьба.
 Его возбуждение было легко ощутимо, несмотря на то что он пытался сдерживаться. Неожиданно она поняла, в чем причина. Он был гордым и сильным мужчиной, это точно, и, конечно же, с удовольствием будет соревноваться с равными ему противниками. Но было и еще что-то. С раннего детства он был очарован Акорой. И теперь, когда он действительно оказался здесь, да к тому же сможет принять участие в таком по-настоящему, акорском событии, все его детские мечты сбывались.
  –  Пусть вам сопутствует удача, – тихонько сказала она и повела его дальше в то крыло дворца, где находилась библиотека.
 Огромные двойные двери были распахнуты, открывая взору зал гармоничных пропорций, шириной в сотню футов и несколько раз по столько же в длину. Потолок возвышался в пятидесяти футах над ними, расписанный сценками из повседневной жизни Акоры. Из широких окон, расположенных над балконом по всему периметру зала, лился свет. Вдоль стен тянулись книжные полки и шкафчики для свитков. Длинные полированные столы, удобные стулья, на столах чернильницы и лампы. Здесь было около десятка читателей, им помогали деловитые библиотекари, приносившие и убиравшие на место книги.
 – Никогда не видел ничего подобного, – тихо сказал Ройс. В его голосе звучало глубокое уважение. Он понял, что находится в храме знаний.
 – То, что вы здесь видите, – сказала Кассандра, – лишь малая часть всего собрания книг. Под землей хранится гораздо больше.
 – А те книги можно будет посмотреть? Она кивнула в ответ:
 – Именно туда мы сейчас и пойдем. Записи о твоем предке, которые тебя интересуют, должны быть где-то на одном из нижних уровней.
 Она повела Ройса к двери, расположенной между высокими стеллажами. За ней оказалась каменная винтовая лестница, уводившая вниз. Где-то наверху окошки пропускали свет, однако воздух, становившийся все холоднее, ясно указывал на то, что они находятся под землей.
 Вскоре они оказались в большой комнате, заполненной бесконечными рядами стеллажей. Узнав, что их интересовало, библиотекарь дал им лампу и рассказал, откуда начать поиски. Пришлось идти мимо полок с книгами около пяти минут, прежде чем они нашли необходимый отдел.
 – Все это абсолютно непостижимо, – сказал Ройс, устанавливая лампу на ближайшей подставке, и покачал головой в изумлении: – Прошу прощения за такую постановку вопроса, но вы что, ничего никогда не выбрасываете?
 Кассандра лишь мягко рассмеялась. Она достала маленький томик в кожаном переплете с одной из полок и начала перелистывать страницы.
 – «Весной 2594 года, после катаклизма, неожиданно началась ужасная буря… нашли зенокса, отчаянно цеплявшегося за мачту разбившегося судна… его отвели сначала в дом рыбака Горацио, а потом во дворец…»
 – Год 2594-й, – повторил Ройс, – какой год это будет по христианскому календарю?
 – Я думаю, 1100-й нашей эры. Это может быть он… вот послушай… «Зенокс оправился от ран… он рассказывал о великих сражениях за святые места на Европейском континенте… свой дом он называл…» – она резко повернулась к нему, – переводится как «соколиная крепость»!
 – Хоукфорт, форт сокола! – воскликнул Ройс. Он был так же взволнован, как и она сама. – Есть что-нибудь еще? Что с ним дальше случилось?
 Кассандра пробежала глазами несколько страниц и кивнула:
 – Тут много написано. – Она протянула ему книгу. – Может, захочешь сам почитать, один? Можно взять книги из библиотеки, если только пообещаешь бережно с ними обращаться.
 Он повертел томик в руках, рассматривая:
 – С удовольствием возьму. В нашей библиотеке в Хоукфорте есть несколько старинных книг, я знаю, как с ними нужно обращаться.
 – Ну, эта еще не очень старая, ей не более восьми веков. Если хочешь увидеть по-настоящему древние книги… вообще-то, это даже свитки… нужно забраться гораздо дальше.
 – Да нет, не нужно. Я думаю, пока мне вполне хватит и этого, – указал он на книгу. – Может, в другой раз.
 – Может быть, – сказала она, не желая думать о будущем. Значение имел лишь настоящий момент. В библиотеке было так тихо! Лампа отбрасывали тени, то скрывая, то освещая лицо Ройса. До ее сознания вдруг дошло, что они остались наедине. – Нужно идти, – тихо сказала Кассандра.
 Он протянул руку и погладил ее по плечу:
 – Почему?
 – Потому что… тебе нужно отдохнуть перед Играми.
 – Я хорошо отдохнул. Почему ты так нервничаешь?
 – Я не нервничаю.
 – Лишь мгновение назад у тебя комок стоял в горле… вот здесь.
 Кончиком пальца он коснулся ее шеи, там, где пульсировала жилка. Дотронулся и не стал убирать руку.
 – Не надо, – сказала она и хотела было отодвинуться, но почему-то не смогла.
 Он сразу убрал руку.
 – Ладно. Но ты не ответила на мой вопрос. В Лондоне, когда я тебя поцеловал, ты так не переживала.
 – Нам не следовало этого делать.
 – Но ты позволила мне.
 – Я просто… потеряла голову.
 – Потеряла голову?
 – Ну да… Что, у тебя никогда не было подобных ощущений?
 – Да, – сказал он очень нежно, – я знаю, о чем ты говоришь, знаю, как теряют голову. И именно так я сейчас себя чувствую.
 Он наклонился к ней, медленно, как бы что-то обдумывая. Она понимала, что именно он собирается сделать, – и у нее все еще было время, чтобы остановить его.
 Но руки ее безвольно опустились, и, казалось, она была просто не в состоянии пошевелиться… или даже вздохнуть… или сделать хоть что-то еще… могла только ждать, пока…
 Прикосновение его губ лишило ее остатков самообладания. Она застонала и приникла к нему, принимая его жар… принимая, отбирая… и даря свой. Его прикосновение, вкус его губ заполнили ее целиком. Он прижался к ней грудью и бедрами, крепко обнял сильными руками, она чувствовала всю его мощь и силу, которых так жаждала, и поняла, что не может больше сопротивляться этому.
 Но она должна! В уголке сознания, словно немеркнущий огонек, ни на секунду не оставляла ее мысль о том, что она не имеет права следовать велению сердца. Она должна была – вынуждена! – помнить, что долг превыше всего.
 Что-то вдруг заныло в груди, где-то глубоко внутри разгоралось жидкое пламя, пульсировало согласно собственным законам, она была готова принять его. И было бы так просто…
 Задыхаясь, Кассандра вырвалась из его объятий. Это причинило ей боль, пронзившую все тело. Она сдержала слезы, на секунду взглянула в его горящие глаза и прибегла к единственной своей защите, к правде.
 – Я… – сказала она и услышала, как дрожит ее голос. – Я, – еще раз начала она, на этот раз тверже, – не имею права этого делать.
 Она увидела в его глазах боль, отразившую ее собственную, и едва не кинулась к нему. Лишь огромным усилием воли она смогла подавить этот порыв.
 Они стояли в круге света лампы, окруженные старинными книгами об истории страны, ради спасения которой она вскоре отдаст свою жизнь. Отдаст… скорее всего уже очень скоро. Видения были очень четкими. Как-то, каким-то образом ее смерть спасет Акору. Пусть так и будет. Никогда, даже на долю секунды, она не задумывалась о том, чтобы уклониться от исполнения своего долга. Но, видит Бог, соблазн поступить иначе был так близко – в этих золотых отблесках его глаз!
 Поскольку у них была только одна лампа и она не могла оставить его в темноте, Кассандра ушла одна. Далеко впереди, там, где был стол библиотекаря, мерцал крохотный огонек. Не обращая внимания на слезы, обжигавшие лицо, она направилась туда.
 Во время ужина Ройс все время молчал. Он отведал понемногу разных кушаний, выпил чуть-чуть превосходного вина, послушал разговоры – за столом собрались Атрей, Джоанна, другие члены семьи и друзья, – но сам практически ничего не говорил. Кассандры не было. Слуга передал, что она нездорова. Елена хотела пойти к ней, но она отказалась, сказав, что в этом нет необходимости.
 Что, черт побери, было не так? Что могло помешать им проявить свои чувства?
 Допустим, он и сам не мог разобраться в себе. Она связала его, свела с ума, обманула и просто-напросто сбила с толку.
 А если это любовь – почему-то у него было странное ощущение, что это так, – Господи, помоги?
 Позже, провожая Джоанну в ее комнату, он спросил:
 – А что, Кассандра помолвлена?
 Она резко остановилась и уставилась на него.
 – Что? Ну конечно же, нет. Если бы она была помолвлена, я бы сразу же тебе сказала, или Алекс, или Атрей обязательно бы об этом упомянули. Мы бы не стали оставлять тебя в неведении.
 – Это еще почему?
 Сестра притворилась смущенной:
 – Вообще-то ни для кого не секрет, что вас друг к другу тянет.
 – А я-то думал, мы это хорошо скрываем, – сухо сказал Ройс.
 – Боюсь, что нет, – с улыбкой ответила Джоанна. – А почему ты спросил, помолвлена ли Кассандра?
 Да потому что она явно подавляет влечение к нему, потому что верность другому мужчине была бы менее болезненной, чем вероятность того, что она просто считает подобные чувства недостойными принцессы Акоры. Конечно, ненамного менее болезненной, но, цепляясь за соломинку, ему особо не из чего выбирать.
 Но об этом он промолчал.
 – Да никаких особых причин нет. Уже поздно. Хочу завтра показать себя с хорошей стороны, а потому лучше пойду лягу.
 Прекрасно осознавая, что сестру вовсе не удовлетворили его слова, он ретировался, прежде чем она смогла задать еще какой-нибудь вопрос, на который он не хотел отвечать.
 Она избежала ужина, но пропускать Игры было нельзя, да ей и не хотелось так поступать. Проворочавшись всю ночь без сна, то коря себя за чувства к Ройсу, то мечтая о нем, она страстно хотела развеяться.
 Кроме того, там будет Ройс.
 Издав усталый стон, Кассандра выбралась из постели, дошла до ванной комнаты и там стояла под душем до тех пор, пока призраки прошлой ночи не исчезли, пусть и на время.
 Сквозь высокие окна своей спальни она слышала шум толпы, собиравшейся на Игры. Великолепие самой жизни окружало ее, такое привычное, такое милое сердцу. Желание окунуться в нее, пока не поздно, было слишком сильным. Она второпях оделась и вышла из комнаты, сбежала по ступенькам во двор, как она привыкла делать с тех пор когда была маленькой девочкой. Иногда она так быстро скакала со ступеньки на ступеньку, что поскальзывалась и обдирала коленки. Кассандра и не подозревала, что и сейчас появилась внизу раскрасневшаяся, запыхавшаяся и растрепанная, но, к счастью, все были слишком ошеломлены, чтобы обращать на это внимание.
 Огромный внутренний двор в центре дворца был заполнен желтыми плакатами. Некоторые свисали со стен, другие были укреплены на земле, и на всех было только одно слово: ГЕЛИОС.
 Бунтари. Конечно, она знала о них, слышала рассказы Атрея. За последний год или около того они предпринимали несколько попыток привлечь внимание людей к своим взглядам. Но сегодня они впервые проникли на территорию дворца.
 ГЕЛИОС. Открытость, подотчетность. На первый взгляд с этим трудно поспорить. Но она-то знала, как часто Атрею приходилось разрешать конфликтные ситуации и вопросы таким образом, чтобы все остались довольны. Превосходный дипломат, он вел и закулисную игру, умел заключать сделки, терпеливо и с большим мастерством добиваясь наилучшего для всех варианта. А если отказаться от осторожности и благоразумия, что будет тогда?
 Хаос, подумала она и глубоко вздохнула. Призыв бунтарей к быстрым и кардинальным переменам имел не больше смысла, чем требование Дейлоса оставить все как есть. А Атрей оказался меж двух огней. И тут ему не позавидуешь, пусть он и обладал всеми качествами, необходимыми ванаксу. В конце концов, он был избранным.
 Кассандра увидела его и заметила, что он тоже раздражен. Он стоял, наблюдая за тем, как уничтожались надписи. Подойдя к нему сбоку, она попыталась изобразить беззаботность.
 – Да уж, производство у них налажено на славу, – сказала она.
 Он повернулся и через силу улыбнулся:
 – Ты права, но хотел бы я, чтобы они получше выбирали цели.
 – Есть идеи, кто это сделал?
 – Нет, они слишком хитры и быстры. – Он задумчиво добавил: – Получается, они знают, что происходит во дворце, когда сменяются часовые и тому подобные вещи.
 – Думаешь, у них есть единомышленники в самом дворце?
 Он пожал плечами:
 – Я бы не стал исключать такую возможность. Ну, хватит об этом. Ты уже выздоровела?
 – Выздоровела? От чего?
 – Ну, чем-то ведь ты заболела, если решила не присоединяться к нам за ужином.
 – Ой, ну да, конечно.
 – Счастлив это слышать. – Он прищурился и пристально посмотрел на нее. – И я уверен, что Ройс тоже будет очень рад.
 Она вскинула глаза и быстро отвела их. Слишком уж многое все вокруг замечают!
 – Да… ну… – пробормотала она, – может, тебе лучше идти? Церемония открытия сейчас начнется.
 Атрей поднял руку, и тут же перед ним появилась колесница. Пара гнедых нетерпеливо перебирала копытами.
 – Пошли, – сказал он и протянул ей руку.
 Она отправилась вместе с ним, отказ вызвал бы слишком много вопросов, на которые ей совсем не хотелось отвечать. Атрей правил на такой скорости, что, будь он не столь искусен в этом деле, это могло бы привести к страшным последствиям. В простой день он бы не поехал по городским улицам, но в это утро они были пусты, все уже собрались на Игры. Буквально через несколько минут они уже подъезжали к арене. Он остановился в тени туннеля, ведущего к залитому солнцем полю, где скоро должны были начаться соревнования.
 Кассандра спустилась с колесницы, но сначала нежно коснулась руки брата.
 – Пусть тебе сопутствует удача, – пожелала она.
 – Удача мне понадобится, – с усмешкой ответил он. Я участвую в гонках на колесницах.
 – Что?
 Но ответом ей было лишь облако пыли: Атрей подстегнул лошадей и уже въезжал на арену. Как только он появился, толпа радостно закричала. Этот крик воодушевил и ее, хотя в этот момент она пыталась справиться с шоком. Гонки на колесницах были самым опасным видом соревнований. Почти каждый год принимавшие в них участие мужчины получали травмы или даже погибали. Атрей любил лошадей и любил гонки. Еще мальчишкой, задолго до того, как стал ванаксом, Атрей обожал носиться по равнинам за Илиусом и побеждать любого, кто осмелится состязаться с ним. Но с тех пор как стал избранным, он оставил подобные занятия, понимая, что теперь, будучи призванным служить народу, не имеет права рисковать своей жизнью. Если откровенно, то, с одной стороны, Кассандру это успокаивало, а с другой – она считала, что он слишком многим жертвует ради выполнения долга. Теперь, казалось, он решил уравновесить свои обязанности и желания, а не наоборот. Она посчитала, что это признак зрелости, хотя и страшно переживала сейчас.
 Тихонько молясь за него, она поднялась по каменным ступеням на первый ярус над ареной. Джоанна уже сидела на своем месте, как и многие другие придворные. Федра и Эндрю расположились несколькими рядами выше, вместе со своими друзьями. Завидев Кассандру, они кивнули ей, но все их внимание привлекал парад атлетов, во главе которого шел Атрей, открывавший Игры.
 Прозвучали фанфары, жрицы отпустили в небо белых голубей, и тут Кассандра заметила Ройса среди сотен мужчин. Все они были в прекрасной физической форме и с нетерпением ожидали начала соревнований. Так же, как и на других мужчинах, на нем была только набедренная повязка, ничего более. Он стянул золотую гриву волос в узел на затылке, что было весьма предусмотрительно с его стороны, ведь он собирался бороться. Кассандра рассматривала его широкие плечи и грудь, а уж когда опустила взор ниже, к мускулистым бедрам и…
 Для начала июня было довольно жарко. Воздух словно застыл над ареной. Она уселась, но все время ерзала.
 По рядам прошли мальчики-слуги со стаканами воды. Она отпила, но, похоже, вода не помогала. Начались первые состязания. Это был бег на длинную дистанцию, двадцать кругов по глиняной дорожке, расположенной по внешнему периметру поля. Соревнующиеся были примерно равны по силам и бежали все вместе, рядом. Похоже, так будет продолжаться почти до самого конца дистанции. За это время люди успели занять места, по-прежнему болтая между собой, доставали принесенную еду, успокаивали разволновавшихся детей, в общем, готовились к тому, чтобы сполна насладиться предстоящим днем.
 Тем временем от общей массы отделились три бегуна. Теперь борьба шла между ними. Толпа всколыхнулась, многие вскочили, чтобы получше разглядеть и подбодрить фаворитов. В последнюю секунду один из атлетов вырвался вперед и пересек красную ленточку под гром аплодисментов.
 На голову победителя водрузили венок из листьев олеандра, глиняную дорожку подмели и приготовили для следующего состязания. Кассандра сразу обратила на это внимание, ведь она знала, что следующим должен быть забег на короткую дистанцию. Джоанна что-то ей сказала, она что-то ответила, но что именно, вспомнить не могла.
 Казалось, ей вечно придется ждать, когда появится Ройс, но вот наконец он вышел вместе с другими мужчинами, занял исходное положение, затем установил правую стопу на специальной мраморной подставке, сделанной на глиняной дорожке, чтобы обеспечить удобный старт.
 Минутой позже зазвучали трубы, и бегуны сорвались с места.




 Глава 10


 В ту же секунду Кассандра вскочила, стараясь не упустить из виду Ройса. Бегуны подняли тучу пыли, но она все равно смогла разглядеть его среди остальных. Сердце ее замерло, когда она поняла, что он бежит среди первых. Действительно, это был настоящий мужчина, обладавший сильным телом воина и таким же сердцем. Она едва могла дышать, наблюдая, как перекатываются его мышцы под кожей, как быстро он бежит. Для нее он воплощал идеал мужской красоты и грации, во всей вселенной не могло быть ничего более восхитительного.
 Толпа взревела, когда бегуны прорвались через финишную ленточку. Ройс был там, среди них, но был ли он… удалось ли ему? Нет, поняла она, он не стал первым. Этой чести удостоился ошеломленный юноша. Осознав, что победил, он заулыбался во весь рот и одновременно заплакал от радости. Ну что ж, такое волнение было вполне простительным, ведь теперь вся Акора узнает о его победе.
 Но, похоже, та же участь ждала и Ройса – как она только что поняла, он пришел вторым. Такое достижение пришельца – зенокса потрясло толпу. Тысячи зрителей вскочили на ноги и криками выражали свое восхищение, а некоторые выбежали на поле и подняли на плечи обоих атлетов. Она на миг встретилась взглядом с Ройсом, когда его проносили мимо – он сам был поражен, но счастлив, – и даже помахала рукой.
 – Он так хорошо выступил! – воскликнула она, обращаясь к Джоанне, тоже махавшей Ройсу рукой. – Ты видела? Просто поразительно! У него было всего несколько дней для тренировок.
 – Он просто замечательно пробежал! – согласилась Джоанна. – Ройс всегда любил носиться по пляжу в Хоукфорте. Это его любимое развлечение, если не считать плавание на кораблях. Но мне кажется, что до этого он никогда не принимал участия в настоящих соревнованиях.
 – Он будет еще метать копье и бороться, – сказала Кассандра, по-прежнему не в силах унять возбуждение.
 – Да, я знаю, – ответила Джоанна с мягкой улыбкой, – мне кажется, он достойно справится с этими испытаниями. К тому же, похоже, он очень понравился зрителям.
 «И не только зрителям», – подумала Кассандра, но даже эти эмоции, с которыми было просто невозможно совладать, не смогли омрачить ее радость. К тому же она продолжала думать, что не делает ничего плохого. В конце концов, до сих пор ей удавалось строго придерживаться своего решения, и она не отступит от него, это уж точно. – Так почему бы не насладиться моментом, пока есть возможность?
 Успокоив совесть, Кассандра с удовольствием продолжила наблюдать за следующим соревнованием, хотя и не смогла до конца сосредоточиться – ведь Ройс не принимал в нем участия; однако как только он появился для состязания в метании копья, вновь собралась. Она была потрясена, увидев его верхом на коне, одетым лишь в белую льняную юбку-килт, собранную в складки вокруг талии, – обычное одеяние воина – акорца. Грудь и руки, натертые маслом, блестели на солнце. Он подался вперед, схватил первое копье из полированного тикового дерева, приподнялся в седле и с силой и грацией отправил копье в полет. Оно воткнулось практически в самый центр мишени. Толпа взревела, а он быстро развернул коня, схватил второе копье, и вновь бросок получился сильным и точным.
 – Ну откуда он знает, как это делать? – изумленно спросила Кассандра, а Ройс в это время с улыбкой принимал восторги толпы.
 – Он читал Ксенофонта, – сухо ответила Джоанна, – даже выучил его наизусть.
 Кассандра все еще не понимала, и Джоанна продолжила:.
 – Ксенофонт оставил роскошное пособие по сражению верхом на коне. Он очень подробно описал, как следует выполнять самые разные действия.
 – Да, похоже, что так… Ройс, может быть, и не победит, но уж точно будет достойным противником.
 Так и произошло: он стал третьим, и то только потому, что братья-близнецы с острова Лейос, признанные чемпионы в этом виде соревнований, заняли первое и второе места. Всех троих вновь унесли на плечах, лица победителей сияли восторгом.
 Следующее соревнование уходило корнями в глубокую древность и было, наверное, самым сложным. Это тоже был бег, но на этот раз атлетам предстояло бежать в полном боевом облачении, с оружием в руках. Здесь требовалась не только большая сила, но и безграничная выносливость. Кассандра помнила, что это было любимое состязание Алекса. Он выигрывал его уже трижды за последние пять лет, и если бы он сейчас был в Акоре, то обязательно принял бы в нем участие и в этот раз.
 Джоанна тихонько вздохнула. Кассандра положила руку ей на плечо и нежно прижала к себе:
 – Я не удивлюсь, если на следующий год ты будешь сидеть на этом же месте – Амелия как раз уже будет ходить и начнет сводить тебя с ума – и смотреть, как Алекс бежит под полуденным солнцем, вздымая клубы пыли, а на нем сотня фунтов металла. Джоанна усмехнулась и даже заулыбалась:
 – Ты думаешь?
 – Ну конечно же! – сказала Кассандра, и она действительно этого хотела. Она собиралась сделать все, чтобы именно так и случилось.
 – В таком случае, – сказала Джоанна, – дайте-ка нам всем лимонада. – Она подняла руку, призывая торговца водой.
 Потом настало время борьбы. И очень скоро Кассандра начала отводить глаза и вновь обращать взгляд на арену, где разыгрывался неутешительный для нее спектакль. Учитывая недолгую подготовку, у Ройса все хорошо получалось, и все же он вновь и вновь оказывался на земле. Он и сам выполнил несколько хороших бросков, но борьба – это искусство, которому здесь учились с младенчества. Он с юмором воспринял поражение, однако Кассандра не разделяла такого настроения. Каждый раз, когда он падал, она вздрагивала.
 – Ну вот и все, – наконец сказала Джоанна, – с ним все в порядке, в самом деле. Несколько синяков, но в остальном все нормально.
 – Нужно было хорошенько подумать, прежде чем принимать участие в таком состязании!
 – Им всем не мешало бы подумать, но этого они делать никогда не станут. Это мужчины, и за это мы их и любим.
 В этот момент хихикнула Амелия, обращая на себя внимание изумленной матери и тети. Она засмеялась, будто все поняла и была полностью согласна с этими словами.
 Прошли другие состязания, продавцы разносили жареное мясо на палочках, овощи, небольшие свежие хлебцы, напитки, вымпелы с изображениями известных атлетов и популярные во все времена деревянные свистки, звук которых оглашал арену в напряженные моменты соревнований.
 Ройс присоединился к ним как раз вовремя, чтобы получить великолепный кусок мяса на палочке, с которым он с наслаждением расправился.
 – Я так замечательно провел время! Настрой невероятный! Все, конечно же, соревнуются между собой, но в. то же время друг друга поддерживают. Мои соперники давали мне отличные советы прямо перед началом соревнований!
 – Замечательно! – сказала Джоанна и вручила ему стакан лимонада. – Ты ужасно выглядишь.
 – Я уже помылся в душе! – буркнул он, оправдываясь.
 – Она имеет в виду синяки, – сказала Кассандра. Про себя она подумала, что «ужасно» – это уж слишком, потому что на самом-то деле выглядел он восхитительно. Хотя, конечно, как и ожидалось, его довольно сильно помяли. Но так выглядели все атлеты.
 – Да это пустяки, – заявил он, указывая на яркие кровоподтеки и синяки всех оттенков. С энтузиазмом мальчишки он добавил: – Я выиграл два серебряных браслета, вот! – И вручил каждой по одному, а когда женщины их надели, просто засиял.
 – Спасибо! – с нежностью сказала Джоанна и потянулась к нему, чтобы поцеловать в щеку.
 Кассандра рассматривала свой браслет, раз за разом поворачивая его вокруг запястья. У нее в комнате стояли шкафчики с обитыми бархатом ящичками, полными драгоценностей, принадлежавших ей как принцессе. Но еще никогда в жизни ей не дарили ничего более прекрасного, чем простой серебряный браслет, добытый потом и кровью в Играх.
 – Он очень красивый, – сказала она и почувствовала на себе взгляд Ройса.
 Но вот-вот уже должна была начаться гонка на колесницах. Прошел слух, что Атрей примет участие в состязании, и люди с нетерпением ждали начала. Как только появились возничие, выводившие могучих лошадей на стартовую позицию, все повскакивали на ноги. Кассандра и Джоанна обменялись беспокойными взглядами, но Ройс, казалось, был полностью увлечен происходящим.
 – Лошади просто великолепны, – сказал он. – А из чего сделаны повозки?
 – Сплетены из прутьев, – тихо ответила Джоанна. – Они должны быть легкими и сохранять маневренность на высокой скорости. К сожалению, из-за этого они совершенно не защищают возничих.
 – Но Атрей ведь не станет рисковать попусту, – сказал Ройс.
 – У него, конечно, нет таких намерений, – согласилась Кассандра. – Но он любит соревноваться, как и все остальные, и в пылу напряженной гонки…
 – Ну, он же не забудет, что он ванакс! – успокоил ее Ройс. – Будет вести себя соответственно.
 Джоанна кивнула:
 – Я тоже в этом уверена. Смотрите, смотрите, глашатаи заняли свои места!
 Секунду спустя стадион взревел в ответ на звук трубы, и гонка на колесницах началась. Громкий стук десятков копыт был едва слышен за непрекращающимися криками толпы. Приближаясь к первому повороту, возничие начали борьбу за лидерство. Засверкали в опасной близости оси колес, и несколько упряжек чуть не наскочили друг на друга.
 После поворота Атрей оказался первым, но и другие были очень близко, а один из возничих умудрился втиснуться вслед за ним перед вторым поворотом. Кассандра взволнованно подалась вперед, внутри у нее все замерло в ожидании опасного маневра. И все же она не удивилась такому ходу событий. Никто ведь не станет давать фору ее брату только лишь потому, что он ванакс, да он воспринял бы подобное поведение как смертельное оскорбление.
 На втором повороте одна из передних колесниц чуть-чуть не вписалась в дугу. На середине поворота возничий потерял контроль. Его колесница опрокинулась, колеса вращались в воздухе. Кассандра успела заметить испуганное лицо мужчины, прежде чем тот перевернулся вместе с повозкой. Упряжь порвалась, и лошади продолжили бег сами по себе, представляя ужасную угрозу другим участникам, чудом избежавшим столкновения друг с другом.
 Пронеслись мимо оставшиеся колесницы, и специальная команда подбежала, чтобы поднять израненного, но, к счастью, живого возничего. Он удалился с поля, хромая, а мужчины на лошадях, готовые к подобным случаям, поймали перепуганных коней и отвели их через ворота на другой стороне арены в загоны. Только они успели все это проделать, как колесницы уже начали второй круг.
 Атрей снова был впереди, он управлял повозкой с мастерством и отвагой. Как и все остальные, Кассандра следила за происходящим стоя. Всего должно быть пять кругов. Только бы ему удалось удержать лидерство…
 Колесницы вновь оказались возле первого поворота. Кассандра заметила, как Атрей слегка натянул поводья – тактический ход бывалого возничего, – хотя и покрикивал по-прежнему на лошадей, понукая их.
 Поворот был уже близок, лошади хорошо вписывались в него. Атрей уходил в отрыв. Он был в двух… нет, в трех ярдах впереди ближайшей повозки, но в этот момент…
 Над стадионом грянул ужасный раскат грома, сотрясший каменные ряды скамей, землю и даже, казалось, сам воздух. Звук был настолько мощным, что Кассандра видела, как люди раскрывали рты в безумном крике, но ничего при этом не слышала. Она отчаянно хотела бежать, но, похоже, была не в состоянии пошевелиться. Казалось, что все суставы онемели.
 Однако на Ройса звук не произвел подобного впечатления. Пока эхо звуковой волны носилось по стадиону, он схватил в охапку обеих женщин – очень осторожно, ведь на руках Джоанны была Амелия – и силой затолкнул их вниз, под каменные скамейки.
 – Оставайтесь здесь, – приказал он, – не шевелитесь до тех пор, пока мы не убедимся, что опасность миновала.
 Кассандра слышала его голос, шедший откуда-то издалека, но не понимала смысла слов. Какая опасность?
 Но тут же этот вопрос перестал ее интересовать, прямо перед собой она увидела ужасное зрелище. Лошади громко кричали… или это были люди? Целая секция внешней стены арены обвалилась на дорожку. Возничие и упряжки оказались в западне. Со всех концов арены сбегались мужчины, некоторые пытались оттащить тяжелые каменные блоки, чтобы спасти заживо погребенных.
 – Атрей! – в исступлении закричала Джоанна и схватила Кассандру за руку. – Ты видишь Атрея?!
 – Нет… он должен быть там… – Как раз там, где на дорожку обвалился кусок стены.
 Казалось, то же самое внезапно поняли одновременно все люди. И толпа в едином порыве вскричала:
 – Ванакс!
 Избранный. Человек, которого народ Акоры почитал за то, что он был хранителем прошлого и в то же время вел их к будущему. Живая связь между тем, что было, и тем, чему еще предстоит произойти.
 Разорванная связь?
 Все существо Кассандры закричало, протестуя. Это неправильно! Она этого не видела! Так не должно быть. О Господи, что же произошло?
 – Оставайся здесь, – сказала она Джоанне, – позаботься об Амелии.
 – Подожди! А как же ты?!
 – Со мной все будет в порядке! – крикнула в ответ Кассандра, сбегая по ближайшей каменной лестнице. – Я должна найти Атрея! – И Ройса. Он был где-то здесь, среди остальных мужчин. Она должна быть рядом с ним, должна сделать все, что в ее силах.
 Пробираясь через толпу в поисках Ройса, Кассандра никак не могла понять: почему среди всех остальных ее видений не было даже намека на то, что опасность может угрожать Атрею?
 И не только ему, ведь она уже заметила нескольких раненых мужчин, осторожно уложенных на дорожку. Четверо были в сознании, мучились от страшной боли, но живы. Двое других не двигались. Целители спешили к тем, кому еще можно было помочь. Она увидела Елену, она была спокойна, а вокруг царил хаос. Брайанна стояла рядом, очень бледная.
 Из-под груды обломков извлекли еще нескольких раненых и, к ужасу Кассандры, нескольких мертвых. Погибли и многие кони, и их тоже будут оплакивать – ведь народ Акоры очень любил лошадей. Но в данный момент все усилия были направлены на спасение оставшихся в живых.
 Понимая, что ей не под силу сдвинуть каменные глыбы, Кассандра отошла в сторону. Мужчины быстро образовали живую цепь, чтобы разобрать упавшую стену. Огромные блоки торопливо передавались из рук в руки. Сейчас акорцам, как никогда, помогала военная подготовка, которую получил каждый из них. Они слаженно и быстро работали вместе.
 Она заметила Ройса сквозь не осевшие еще на землю клубы пыли – покрытый потом и грязью, он ворочал один из огромных блоков. С ним был Эндрю, помогал сдвинуть камень вбок. Ройс упал на колени и продолжил разбирать завал.
 Секунду спустя вокруг него столпились другие мужчины, закрывая Кассандре обзор. Она подалась вперед, отчаянно пытаясь что-нибудь рассмотреть. Елена пробежала мимо, а Брайанна остановилась рядом и взяла Кассандру за руку. Казалось, все происходило очень медленно, как будто взрыв разрушил ход самого времени.
 – Принцесса, – сказала девушка таким тихим и прерывистым голосом, что Кассандра едва расслышала ее, – что же могло произойти?
 – Я не знаю, – ответила Кассандра.
 Брайанна выглядела так плохо, что Кассандра хотела было остаться с ней, но в этот момент мужчины закричали. Повернувшись, она увидела, как из-под обломков вытаскивают изувеченное тело.
 Холодная волна накатила на нее, она едва не упала на колени. Какую-то ужасную, покрытую мраком долю секунды она ничего не понимала. Очнувшись, она ухватилась за Брайанну. Та сама едва пришла в себя.
 – Атрей, – прошептала Кассандра, на большее она не была способна. Шок, боль, любовь и ужас слились воедино в том, как она произнесла его имя.
 Полдюжины мужчин, покрытых пылью и кровью, подняли неподвижное тело. Лица всех в этом почетном карауле были перекошены. Толпа замерла, когда они прошли мимо со своей драгоценной ношей. Лишь плач нескольких перепуганных малышей нарушал воцарившуюся мертвую тишину.
 Ванакса Акоры отнесли в шатер, который в мгновение ока раскинули около середины дорожки. Кассандра направилась туда. Она не чувствовала ног и сама не знала, как ей удалось дойти, но каким-то образом очутилась там. Ею двигало отчаяние. Ее узнали, и люди расступились. Некоторые бормотали слова сочувствия, однако большинство были в шоке, не в состоянии вымолвить ни слова.
 К тому времени как она добралась до шатра, Атрея уже уложили на стол. Хотя волосы и кожа были покрыты слоем пыли, на груди, на руках и на ногах виднелись алые раны. На лбу запеклась кровь. Он не шевелился. Мужчины маленькими группками стояли чуть поодаль, молча, едва дыша. Елена была рядом с Атреем, ее руки проворно летали по его телу.
 Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она произнесла:
 – Он жив. – Однако прежде, чем кто-либо успел почувствовать облегчение, она добавила: – Но его раны смертельны.
 Стон поднялся среди собравшихся в шатре и распространился дальше, в толпу, на арену. Кассандра стояла, по-прежнему будто заледеневшая, и представляла себе, как летит эта страшная весть по улицам города, через холмы, через Внутреннее море, по всей Акоре, не останавливаясь, летит дальше, по всему миру.
 До Англии?
 Ванакс был смертельно ранен, а с ним и сама Акора. Если враг поджидал удобного момента для нападения, лучшего времени ему просто не найти.
 Так было ли это событие причиной возобновившихся видений о вторжении? Возможно. И все же ее мучило осознание того, что она не предвидела опасности для Атрея. Она пыталась, но не могла понять, как это могло случиться.
 И хотя она отчаянно хотела помочь брату, сейчас от нее ничего не зависело. Елена и несколько других целителей уже принялись за работу. Они, конечно, сделают все, что в их силах, но результат будет зависеть лишь от силы самого Атрея и от благосклонности судьбы.
 Кассандра выбралась наружу, обхватив плечи руками, чтобы хоть как-то унять дрожь и холод, пробиравший до костей. Мысли ее, сбивчивые, путаные, вновь и вновь возвращались к одному и тому же: если бы только она предвидела, если бы только постаралась получше, чаще бы вызывала видения, была бы мудрее… Если бы только… Она должна была что-то сделать, чтобы предотвратить этот кошмар, но она не смогла, все равно это уже случилось. Она не смогла, потерпела ужасное, окончательное поражение, и причины ей неизвестны. К горлу подкатил комок, слезы выступили на глазах, но она не дала им пролиться. В глубине души Кассандра вдруг ощутила силу своих предков. Она не допустит еще одной ошибки!
 Она стояла на одном месте, в оцепенении наблюдая за завершением спасательных работ. Целители взяли на себя заботу обо всех раненых. Погибших уносили. Среди обломков работали некоторые мужчины, Ройс был среди них. Они внимательно рассматривали камни и мелкий щебень. Пока она наблюдала за ними, они собрали какие-то предметы и осторожно отложили в сторону.
 Что они делают?
 Присматриваясь, она подошла чуть ближе. Кроме Ройса, она узнала еще нескольких мужчин. Это были инженеры, занимавшиеся не только возведением и реконструкцией зданий, дорог и мостов Акоры, но и другими, весьма специфическими задачами. Если только она не ошибалась, некоторые из них знали все о новейших военных разработках.
 Тут ее заметил Ройс и нахмурился. Он прервал разговор с группой инженеров и подошел к ней.
 – Тебе нельзя здесь находиться, – сказал он.
 Несколько секунд она смотрела на него, вглядываясь в любимое лицо. Боль за Атрея была ужасна, но как бы она чувствовала себя, если бы и с Ройсом что-то случилось?
 Лучше об этом сейчас не думать. Холод внутри ее от пережитого потрясения и страха быстро перерос в нечто иное. Что-то неуступчивое и полное решимости. Она ответила не как простая женщина, а как принцесса:
 – Я видела Атрея и остальных. Я хочу знать, почему все это произошло.
 Он все еще медлил и сомневался, но она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Ее собственный голос показался ей странным, хотя она и знала, что этот новый тон подтверждал ее происхождение, ее сущность:
 – И хорошо бы тебе запомнить, что я тоже Атридис. Она уловила удивление в его голосе, когда он, осторожно подбирая слова, сказал:
 – Стена обвалилась в результате взрыва. Мы нашли куски дерева, одни из них от бочек, другие, возможно, от повозки, которая стояла с другой стороны стены. Также мы обнаружили следы пороха.
 Несмотря на все свое самообладание, Кассандра вздрогнула. Не веря своим ушам, она смотрела на него:
 – Что ты такое говоришь?
 Его голос смягчился, в нем сквозила тревога за нее:
 – Это было заранее спланированное, преднамеренное покушение.
 – Лорд Хоук…
 Ройс повернулся к окликнувшему его мужчине. Тот протянул ему кусок желтой ткани. Ройс внимательно его рассмотрел.
 – Тебе что-нибудь это напоминает? – спросил Ройс, протягивая ткань Кассандре.
 – Я не уверена…
 Лицо его омрачилось, он взял это вещественное доказательство и снова принялся его рассматривать.
 – Зато я уверен, – сказал он, – я был во внутреннем дворе сегодня утром и все видел. Это та же ткань, что была использована для плакатов с надписью «Гелиос».
 – Ты думаешь, это бунтари?..
 – Мы узнаем больше, когда соберем все улики. Кассандра медленно кивнула. Теперь она не сомневалась в том, что ей следует делать.
 – Все улики, – сказала она, – каждый маленький кусочек. Ты сказал, что были бочки, так вот: я хочу знать, сколько их было. Пороха сколько? Кто управлял повозкой? Видел ли кто-нибудь, как она остановилась у стены? И вообще, есть ли свидетели, видевшие что-либо, что может иметь значение?
 Она немного повысила голос, чтобы мужчины, стоявшие поблизости, расслышали:
 – Бунтарей, если таковые будут обнаружены, необходимо схватить. Но все должно быть сделано в соответствии с нашими законами.
 Атрей… ранен. Он поправится, по-другому и быть не должно. Алекс сейчас далеко. Все это неожиданно свалилось на нее. Она Атридис. Всю свою жизнь неосознанно она готовилась к этому моменту. Все это уже было в ней, ее сила и уверенность. Она справится. Она все сделает.
 – Закон превыше всего, – продолжала она, – никто не имеет права действовать вне закона. Это должен понять каждый. Как бы ни было больно, как бы мы ни гневались, закон превыше всего. Никто не имеет права усомниться в этом.
 Они все слушали ее, Ройс и все остальные мужчины, собравшиеся вокруг. Они смотрели на нее, и в этот момент она знала, что они видят. Атридис. Первый человек из ее рода ступил на землю огня и смерти более трех тысяч лет назад. С тех пор, несмотря на все горести и невзгоды, цепь никогда не прерывалась.
 Не прервется она и теперь.
 Что бы там ни было, эта цепь выдержит.
 – Разошлите гонцов, – сказала она и удивилась звуку собственного голоса, уверенного и спокойного. – Завтра будет день молитв. Люди не должны работать. Они должны пойти в храмы. Пусть молятся за выздоровление ванакса и всех раненых. Успокойте их. Акора есть и будет всегда.
 Они радостно вскричали. Сначала удивились, слегка засомневались, но потом возликовали, будто гора с плеч упала. Мир содрогнулся, обвалилась стена, но дом Атридисов остался стоять – крепко и нерушимо. Все было так, как всегда, так, как должно было быть.
 Она прошла сквозь толпу, чувствуя, что они нуждались в ней. Люди тянули к ней руки, до нее дотрагивались, она слышала голоса, окликавшие ее по имени:
 – Атридис… Атридис…
 Не ванакс, ведь она не была им. Она не была избранной. Но она была… кем? Как бы там ни было, кем бы она ни была, она не одинока. Рядом с ней Ройс. Он ничего не сказал, лишь посмотрел на нее зелеными с золотом глазами, глазами, которые так много видели и подмечали. Рядом с ним она чувствовала себя спокойнее.
 Он дошел вместе с ней до ее комнаты во дворце, куда перенесли Атрея. Он стоял рядом, пока она была подле брата и молилась так, как никогда еще в жизни.
 Он был с ней, когда пришли советники брата, в основном это были хорошие люди, хотя в одном или двоих она и сомневалась. Они пришли, чтобы выразить свои соболезнования и предложить помощь.
 Не ванаксу. Не избранному.
 Но Атридис.
 А позже, гораздо позже, когда усталость и нервное напряжение подкосили ее окончательно, он был рядом. Именно он отнес ее на кровать в ее покоях, укрыл одеялом и обнимал, когда слезы наконец вырвались на свободу, и именно он оставался рядом с ней всю ночь, до рассвета.




 Глава 11


 Кассандра посмотрела на серебряный браслет на запястье. Солнечные лучи, падавшие сквозь высокие окна, нагрели металл. Или, может быть, ей так казалось потому, что она замерзла. Она кое-как умылась, оделась, поела, что-то отвечала людям на их вопросы, и все же по-прежнему ей казалось, что какая-то очень важная частица ее самой покрыта льдом.
 И все же она тоже плакала. Эмоции нахлынули, реальные, острые, смертельные. Слезы ее были очень горячими, хотя сама она была холодна как лед.
 Настал следующий день после взрыва на Играх. Ей пришлось об этом думать, напоминать себе снова и снова о том, чего она никак не могла принять и понять, – что покушение действительно было совершено. Кто-то, а скорее всего группа людей, нанес удар в самое сердце Акоры, убивая и калеча без пощады.
 Алексу послали эту весть, но пройдет не менее десяти дней, прежде чем он ее получит, и еще столько же, прежде чем доберется до Акоры.
 Сегодня должны быть проведены погребальные службы по погибшим. Конечно, она будет присутствовать. Тех, кто жил далеко от Илиуса, проводят в последний путь почетные караулы. Уже скоро небо затмит дым погребальных костров.
 А жизнь будет продолжаться… каким-то образом.
 Она заставила себя прислушаться к тому, что говорил судья Марселлус. Он был очень молод для столь ответственной должности, ему еще не исполнилось и сорока, но Кассандра помнила, что Атрей о нем был очень хорошего мнения, даже назначил главным судьей района, в который входил Илиус.
 – Все улики собраны здесь, во дворце, и охраняются, – продолжал Марселлус. – К счастью, огонь, который возник в результате взрыва, удалось потушить очень быстро. Хотя большинство найденных предметов – обломки, у нас есть и достаточно большой кусок металлического обруча, который обычно используется для колес повозок.
 – Металл весь покорежен, – сказал Ройс, – и немного оплавился, но все же легко узнаваем.
 Он провел весь день с Марселлусом и инженерами, вернувшись во дворец лишь после того, как с места взрыва были собраны последние улики. Хотя Ройс и не занимал официального поста, он без промедления присоединился к другим. Остальные мужчины приняли его, возможно, потому, что видели, каков он в деле, во время Игр, а может быть, потому, что он по своей сути был прирожденным лидером.
 – Как сказал лорд Хоук, – подтвердил Марселлус, – нет никакого сомнения, что мы собрали остатки повозки, это довольно большие фрагменты. К тому же есть более мелкие кусочки металла, очевидно, от обручей на бочках.
 – Есть ли свидетели, видевшие эту повозку? – спросила Кассандра.
 Марселлус заглянул в свои записи:
 – Очень многие горят желанием помочь расследованию. На данный момент мои люди получили сведения от ста двенадцати свидетелей. Почти все они заходили на арену с той стороны, где потом прогремел взрыв. Они вспомнили, что видели большую повозку, стоявшую около стены. Неизвестно, что в ней было, так как она была прикрыта тканью, но по виду ничего особенного. Однако некоторые заметили, что, хотя она стояла вплотную к стене, часть ее перегораживала улицу, и им пришлось ее обходить.
 – Скорее всего изначально в повозку были впряжены какие-то животные, – сказал Ройс, – лошади или мулы, но, похоже, их распрягли и увели перед взрывом, может быть, для того, чтобы никто не смог сдвинуть повозку с места. Одна старушка, которая живет рядом с ареной, не пошла на Игры, потому что ее невестка рожала в это время. Она вспомнила, что за считанные минуты до взрыва видела рядом с повозкой мужчину. Он нагнулся над ней, возможно, поджигал фитиль, так что она не видела его лица. В этот момент ее позвала невестка, она обернулась, чтобы ответить, и тут ее отбросило взрывной волной в другой конец комнаты. Удивительно, но она не пострадала.
 – А с ее невесткой все в порядке? – спросила Кассандра.
 – Вскоре после этого она родила здорового сына. «Из смерти родилась жизнь», – подумала Кассандра и устало улыбнулась.
 – Ну, по крайней мере эта новость хорошая. Видели ли еще кого-нибудь подозрительного около повозки?
 – Да всяких людей, – ответил Марселлус, – то ли трех, то ли четырех мужчин, а может, и больше… они могли быть юношами или стариками… у них у всех были черные волосы, но у нескольких светлые… они выкрикивали лозунги или молчали… у них в руках были желтые плакаты или ничего не было… Один из свидетелей говорит, что видел парня, похожего на человека, которого за несколько дней до этого он видел, когда тот писал слово «Гелиос» на стене. Но до конца он не уверен.
 – Как бы там ни было, – прервал его Ройс, – нет сомнения в том, что такие же желтые плакаты, как те, что были оставлены во внутреннем дворе дворца, были и в повозке. Мы нашли еще несколько обрывков, на некоторых даже видны буквы. Из них можно составить слово «Гелиос».
 – Приверженцы «Гелиоса» уже были замечены в небольших акциях вандализма, направленных на то, чтобы привлечь внимание к своим взглядам, – сказала Кассандра, – но их действия никогда не приводили к жертвам. Сложно поверить, что они от написания лозунгов на стенах перешли к убийству ни в чем не повинных людей.
 Ройс и судья обменялись быстрыми взглядами. Ройс тихо сказал:
 – Есть еще один свидетель, старик, и он уверен в своих словах. Старик случайно взглянул наверх и заметил человека, забравшегося на стену арены и сидевшего на ней таким образом, чтобы видеть дорожку и в то же время дать знак кому-то на улице. Когда Атрей вырвался вперед и подъехал к повороту, этот парень, по словам свидетеля, кому-то помахал.
 – Думаете, это был сигнал? – спросила Кассандра. Под ложечкой заныло. Все и так было плохо, а теперь становилось еще хуже.
 Ройс кивнул.
 – Должно быть, они использовали короткий фитиль, но даже если так, у них было время, чтобы убежать. Рядом с тем местом, где прогремел взрыв, есть узкий проход между домами. Если вовремя туда нырнуть, то он защитит от взрыва.
 – Да к тому же так можно незаметно убежать, – добавил Марселлус.
 – Этот парень на стене, – сказала Кассандра, – как он выглядел?
 – У него были темные волосы, в хорошей физической форме – в общем, типичный мужчина – акорец за исключением одной маленькой детали. По словам свидетеля, у него вокруг шеи был намотан желтый платок.
 Кассандра встала и отошла чуть в сторону, к окну. Очень странно было находиться в кабинете Атрея без него самого, но она выбрала именно эту комнату, во-первых, за ее уединенность, а во-вторых, для того, чтобы все шло как всегда, насколько это только возможно. В комнате стояли один большой стол и несколько стульев, пол был выложен плиткой. Неподалеку располагались несколько маленьких бронзовых фигурок и две мраморные статуи побольше – дело рук самого Атрея. С детства он подавал большие надежды – отлично лепил. Если бы он не стал избранным, то скорее всего был бы замечательным скульптором.
 Она провела рукой по гладкой бронзовой голове фигурки лошади, вставшей на дыбы, и подумала о брате. Он лежал в комнате неподалеку, все еще без сознания, все еще боролся за жизнь. С ним находились их мать и отчим, человек, взявший на себя заботу о мальчишке, который рос без отца, полюбил его и воспитал как собственного сына. По всему городу и за его пределами все храмы были заполнены людьми. Опустели рынки, закрылись магазины, никого не было на пристани. Жизнь Акоры висела на волоске, как и жизнь ер правителя. Посмотрев на Ройса, она спросила:
 – Думаешь, это было покушение на жизнь ванакса? Он очень мягко ответил:
 – Об этом говорят вещественные доказательства.
 – И похоже на то, что…
 – Однако я считаю, что слишком рано делать какие-либо выводы относительно того, кто виновен в случившемся. Повозка, заполненная желтыми плакатами, человек на стене с повязкой на шее… все это приводит к определенным выводам, и возможно, в этом вся суть. Кто-то может попытаться переложить вину за произошедшее на бунтарей.
 – При всем уважении к вам, лорд Хоук, – сказал Марселлус, – нет свидетельств о том, что к этому может быть причастен кто-либо еще, кроме них.
 – Это может быть Дейлос, – сказала Кассандра. Благодаря своему высокому посту Марселлус знал, что произошло в прошлом году, но большинство акорцев не имели об этом ни малейшего представления. Единственное, что было известно, – Дейлос, отпрыск уважаемой английской семьи, куда-то исчез, по слухам, во время бури, а оставшихся членов семейства – пожилую мать и двоих сестер – взял под защиту ванакс.
 – Дейлос мертв, – сказал Марселлус и посмотрел по очереди на обоих в поисках подтверждения, но ни один из них не мог бы дать его.
 После долгого молчания Кассандра сказала:
 – Берите под стражу любого, кто каким-то образом связан с надписями на стенах и с появлением плакатов во внутреннем дворе дворца. Обвиняйте их в чем хотите – в вандализме, причинении ущерба городу, в создании паники, все равно.
 Судья нахмурился:
 – А как же взрыв?
 – Если у вас будут прямые доказательства, обвините их в этом. По крайней мере они исчезнут с городских улиц. Если это их рук дело, у них не будет второго шанса. А если их кто-то подставил, этот человек, кем бы он ни был, не сможет больше прикрываться ими.
 Марселлус медленно сказал:
 – Если люди узнают, что мы арестовываем членов «Гелиоса», они сделают очевидные выводы и с яростью обрушатся на них.
 – В таком случае даже лучше, если все бунтари окажутся в тюрьме, – сказала Кассандра, – ради их же защиты.
 Марселлус поднялся, склонил голову и промолвил:
 – Все будет сделано, как вы прикажете, Атридис. Когда за ним закрылась дверь, Ройс спросил:
 – А ты понимаешь, что, хотя твои приказы вполне логичны, они могут оказаться несправедливыми?
 – Я понимаю, что, возможно, я приказала арестовать ни в чем не повинных людей, если ты это имеешь в виду. Но можешь ли ты предложить что-то лучше?
 – Нет, – ответил он, – у тебя все замечательно получается.
 У нее отлегло от сердца, настолько сильным оказался эффект от его поддержки.
 – Ты и вправду так думаешь? Ведь на твоей ответственности было благосостояние и покой жителей Хоукфорта. На своем опыте знаешь, что значит управлять людьми. Ты действительно веришь, что у меня получится?
 Он подошел ближе, поймал ее взгляд. Она была не в состоянии отвести глаз, не могла найти силы, чтобы это сделать.
 Он так много значил для нее, этот мужчина… Ее надежда… будущее – все слилось в одно; каким образом, она не понимала и могла лишь наугад двигаться дальше.
 – Помнишь, что ты сказала, – .спросил он, – когда я тебя поцеловал? Когда мы целовались?
 – Нет, – честно ответила она. – Я практически ничего не помню, только чувства, которые ты во мне вызвал.
 Польщенный, он улыбнулся, но сказал:
 – Я назвал тебя девчонкой. Ты ответила, что ты женщина. Ты права, и разница действительно огромна.
 Он подошел еще ближе. Она почувствовала, как его тепло проникает в нее, изгоняет мрак и холод.
 – Тебе действительно это под силу. Ты женщина, обладающая даром видения и храбростью, и ты Атридис.
 – Я так боюсь!
 – Боишься чего?
 – Боюсь сделать ужасную ошибку, предать свой народ, боюсь, что мне окажется не под силу ответственность, которую я на себя взяла.
 – Это хорошо. Нет, что ты, не унывай! Бывают моменты, когда страх нам на пользу. Он обостряет чувства и оттачивает рефлексы.
 – Если Атрей умрет…
 – Алекс скоро вернется домой. Ты не останешься одна. Но и Атрей не умрет.
 – Откуда ты знаешь?
 – Да ниоткуда, но ведь так и должно быть, не правда ли? Он ведь не умер, когда прямо над ним взорвалась бомба. И не погиб, когда на него обрушилась стена. Не умер он и ночью, а ведь каждый знает, что именно в это время человек слабее всего. Он молод, силен, с ним лучшие целители, которые ему помогут, за него молится весь его народ. Так почему же ты боишься, что он умрет?
 – Я боюсь… – она нервно скрестила руки, глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, – я ничего этого не видела.
 Секунду он молчал и просто смотрел на нее. Она почувствовала, как он сначала удивился, а потом понял ее.
 – Я думал об этом, – сказал он. – Так что же ты видела?
 – Что ты имеешь в виду?
 – То, что я сказал. Ты что-то видела, я уверен. Ведь иначе твое поведение объяснить невозможно.
 – Что, правда? – В отчаянии она пыталась тянуть время, найти повод отложить разговор, придумать, как быть с этим человеком и с тем, что он так хорошо ее знал. – И как же я себя вела?
 – Ты и я, нас ведь тянет друг к другу.
 – Это был просто поцелуй, ничего более.
 – Кассандра…
 В его устах ее имя прозвучало нежно и одновременно с укором:
 – Ты же знаешь это не так, и все же пытаешься этому противиться.
 Она вздрогнула и прибегла к единственному остававшемуся у нее аргументу – долгу:
 – У меня есть обязанности, ответственность.
 И чувства, о Боже, чувства настолько сильные, что она боялась, что они собьют ее с пути, которым ей следует идти, чтобы спасти Акору. Чувства… они росли с каждым ее вздохом.
 – Ты ведь не помолвлена.
 Он что, расспрашивал кого-то о ней? Она была удивлена, и в то же время ей было весьма приятно это услышать. И все же она не могла допустить, чтобы эти искушающие, коварные ощущения завладели ею.
 – Ты никогда не задумывался, может быть, в том, что между нами произошло, виновен ты, а не я?
 – Нет, – честно признался он, весьма удивленный.
 – То, что я видела… не имеет никакого значения. Дороги будущего неизвестны нам. В данный момент значение имеет лишь жизнь Атрея.
 Она подсознательно ждала от него обычных слов поддержки, но ведь это был Ройс, лорд Хоук, и ей не следовало об этом забывать.
 – Конечно, выздоровление Атрея имеет огромное значение, однако нельзя ставить его превыше всего. Выживет он или умрет, Акора должна быть спасена.
 – Ты англичанин и говоришь это?
 Его глаза вспыхнули. Она увидела в них всю гордость и силу мужчины, передававшуюся из поколения в поколение.
 – Англичанин еще не синоним слова «враг», что бы ты там ни видела и во что бы ты ни верила. Позволь напомнить тебе, Атридис, ты тоже наполовину англичанка.
 Да, он прав. Она сама была частью той алой твари, которую она видела, пришедшей с огнем и смертью. И она очень любила своего отца, англичанина.
 – Пойдем, – сказал Ройс и протянул ей руку, – твои родители будут рады, если ты к ним присоединишься.
 Она пошла вместе с ним, крепко прижавшись и ощущая тепло его тела, и вновь стояла у постели брата, слушая тихие разговоры и разделяя бездонные страхи родных. Она опустилась на колени, чтобы помолиться, и поднялась полная решимости.
 Атрей может выжить, а может умереть.
 Но Акора будет спасена.
 – Созовите совет, – приказала она. Она знала, что нужно сделать.
 В воздухе витал запах ладана. Кассандра видела, как дым тонкими струйками поднимался в вечернее небо. В огромном дворе было очень тихо. Несмотря на то что здесь, в единственном достаточно просторном для этого месте, собрались тысячи людей, не было слышно даже шепота.
 Молитвы подходили к концу. Вскоре тела унесут, и все разойдутся. В городе было тихо и спокойно. Аресты бунтарей происходили очень быстро. Марселлус заверил ее, что все подозреваемые к ночи будут в тюрьме, прежде чем люди попробуют самостоятельно что-то предпринять. По крайней мере удастся избежать самосуда.
 Она посмотрела в ту сторону, где стояла ее мать. Федра валилась с ног от усталости, однако держалась очень собранно. Она не покидала сына с того самого момента, как его принесли во дворец. Джоанна была рядом с ней. Она встретилась с Кассандрой глазами, взгляд ее был омрачен тревогой. Они, конечно, не говорили об этом, но обе мечтали, чтобы здесь был Алекс, однако он в этот момент находился далеко. Ройс стоял чуть позади Кассандры. Она его не видела, но знала, что он там, и это придавало ей сил.
 Священник и жрицы почти закончили. С последними словами молитвы о надежде, о покаянии, о вечной жизни ударили в гонг. Эхо, порожденное этим звуком, было мягким, но довольно продолжительным.
 Ритуал подошел к концу. Кассандра подождала, пока почетные караулы подняли всех погибших и друг за другом прошли сквозь молчаливую толпу на улицу. Некоторых отнесут на холмы позади Илиуса. Оттуда умершие отправятся на небеса. Других – на корабли, ожидавшие в гавани; им тоже предстояло скорое путешествие по небесной дороге, по которой каждому суждено пройти.
 Когда вынесли последние тела, Кассандра повернулась и пошла обратно во дворец. Под защитой прохладных, дававших тень стен она почувствовала некоторое облегчение. Она слегка опустила плечи, но помнила о том, что ей нельзя было показывать свою усталость. За ней по-прежнему наблюдало слишком много глаз.
 Пришли советники, всего их было пятеро. Обычно в совет входило шесть человек, но после прошлогоднего предательства и исчезновения Дейлоса Атрей не хотел его заменять. Из пяти трое были преданными людьми. Кассандра знала, что на них можно положиться и выработать правильное решение. Они были потрясены случившимся, но хотели помочь ей всем, чем могли. С остальными двумя дело обстояло сложнее.
 В этот момент Меллинос поймал ее взгляд и горестно склонил голову. Ему было почти шестьдесят лет, он был весьма озабочен своей внешностью и считал себя хранителем акорских добродетелей и традиций. Хотя он и не высказывался открыто против намерения Атрея провести реформы, но при каждом удобном случае делал замечания.
 Еще был Троицус, очень осторожный и подверженный влиянию обстоятельств человек. Он был моложе Меллиноса, но выглядел старше своих лет из-за обвисшего подбородка и вечно нахмуренных бровей. В прошлом году Дейлос и одна из дочерей Троицуса хотели пожениться, но из этого так ничего и не вышло, и Троицус, несомненно, был этому очень рад. Ни его, ни Меллиноса не смогли ни в чем уличить, как Дейлоса, однако это совсем не означало, что взгляды их изменились.
 Могла ли она доверять им обоим? Когда несколькими днями раньше она встретилась с советниками и заявила о своем намерении взять на себя обязанности брата до его выздоровления, никто не возражал. Однако в истории Акоры такого еще не случалось. Уже один этот факт мог настроить против нее Меллиноса. Что же касается Троицуса, она просто не могла представить, что он мог выкинуть.
 Один из них или оба могут предать ее. Это, впрочем, вполне ее устраивало.
 Покушение на жизнь Атрея оказалось неудачным, не только потому, что он выжил, но и потому, что она заняла чёткую позицию между изменниками и хаосом, который они пытались создать. Сделав это открыто и официально, она сама стала мишенью.
 И чтобы достичь своей цели, заговорщикам придется раскрыть карты.
 Она не смогла предвидеть опасность, угрожавшую Атрею, а вместе с ним и всей Акоре. Но теперь она не допустит ошибки. Кто бы ни были эти предатели, она выманит их из укрытия и покарает.
 В этом она была абсолютно уверена.
 Однако чтобы добиться успеха, необходимо сделать так, чтобы ни один другой человек из ее ближайшего окружения не смог разгадать ее намерения. К этим людям относилась Джоанна и ее родители, ведь по вполне понятным причинам они бы страшно испугались за нее. Но в первую очередь это касалось Ройса. С ним было труднее всего. Его сила могла бы ей очень помочь, но ведь он так много подмечал, сразу все понимал!
 Она знала, что даже сейчас, пока он стоял неподалеку и разговаривал с Джоанной, он все время за ней наблюдал. Кассандра кивнула им, но не подошла. В течение следующего часа она приняла казавшийся бесконечным поток посетителей, поговорила с каждым, выслушала их просьбы и поблагодарила за сочувствие и поддержку. Все это ее еще более утомило, но она понимала, что это было необходимо и уже дало некоторые результаты.
 Наконец она смогла ускользнуть. В первую очередь она направилась в палаты Атрея, где поговорила с Еленой.
 – Огромная сила духа и тела ванакса сейчас очень ему помогают, – сказала целительница. – Однако прежде чем он придет в сознание, невозможно точно оценить степень тяжести полученных им травм.
 – Ты считаешь, что есть надежда на выздоровление? – Кассандра ухватилась за этот лучик надежды.
 – Да, он оправится от ран, если переживет следующие несколько суток. Однако я не знаю, значит ли это, что в полной мере восстановятся все его физические возможности.
 Мысль о том, что Атрей выживет, но не сможет нормально существовать, была ужасной. Перекинувшись парой фраз с родителями, остававшимися у постели сына, Кассандра вышла.
 Ройс ждал ее в коридоре. Увидев его, она почувствовала, как немного отступило горе, стал легче груз проблем, но в этот же момент вспомнила, что должна скрывать от него свой план по разоблачению предателей.
 – Как он? – спросил Ройс, пока они шли к ее комнате.
 – Так же. Насколько я понимаю, в ближайшие дни наступит кризис.
 – Ты очень устала.
 Кассандра кивнула в ответ. После разговора с Еленой она почувствовала, как ее покидают последние силы. Даже необходимость просто передвигать ноги требовала огромной концентрации усилий.
 – Этот день тянулся бесконечно. Я думала, что просто с ног свалюсь.
 – Ну что ж, может быть, тебе лучше всего сейчас именно так и поступить. Хватит на сегодня. Ты и так уже сделала достаточно.
 Она быстро взглянула на него, пытаясь разгадать, понял ли он, что она сделала на самом деле, но его лицо выражало лишь нежную заботу о ней.
 – Спасибо, – пробормотала она и всего на секунду коснулась его руки, прежде чем скрыться в комнате, чтобы побыть одной.
 Ройс остался в коридоре, уставившись в закрытую дверь. Он больше не мог справиться с гневом, который рос где-то внутри весь день. Вчера в поисках поддержки и сочувствия она повернулась к нему, сегодня – едва взглянула. Интуиция подсказывала: что-то здесь не так.
 Он видел, что она смертельно устала и, возможно, мысли ее временами путались. Он не слишком-то хотел влезать в ее дела, но вот эта встреча с советниками, зачем она была нужна? Она не сделала ничего, кроме официального заявления о шагах, уже предпринятых до этого. Зачем же собирать совет или делать еще что-то в том же духе, когда ясно как день, что это только разозлит наиболее консервативных его членов?
 После взрыва он не раз имел возможность убедиться, что Кассандра – женщина сильная и умная. Трудно поверить, что она стала бы предпринимать какие-либо шаги, не имея перед собой четких целей.
 Хотя он мог и ошибаться. Она неожиданно попала в ужасное положение и была вымотана. Возможно, он искал скрытый смысл там, где его не было.
 Может статься, что мысли его, бегущие по замкнутому кругу, ни к чему не вели. Он и сам очень устал, хотя и не собирался отдыхать. Вместо этого он отправился на поиски Марселлуса. Он нашел судью там, где и ожидал его застать, – в комнате, где хранились собранные на месте преступления улики.
 – Это была обычная, ничем не примечательная повозка, – сказал Марселлус, вставая с колен возле кучи щебня. Его медленно перебирали. – К сожалению, нет ничего, что отличало бы ее от сотен подобных.
 – Она может быть краденой? – спросил Ройс, рассматривая груду обломков дерева и покореженного металла.
 – Это не исключено, но заявлений о пропаже пока не было.
 – Что насчет бочек?
 Судья пожал плечами:
 – Практически ничего нельзя сказать, только то, что это действительно были бочки. Они были полностью разрушены взрывом, осталось лишь несколько металлических обручей. Однако… – он жестом указал на пол, где были разложены обломки повозки, – мы смогли определить размер повозки, а отсюда – вычислить максимальное число бочек, которые могли бы в ней поместиться; получается около двадцати.
 – Двадцать бочек с порохом – медленно произнес Ройс, – это весьма значительное количество.
 Марселлус кивнул:
 – Вполне соотносится с нанесенным ущербом.
 – Тогда возникает вопрос: кто мог иметь доступ к такому количеству пороха?
 – Я веду поиски.
 – А бунтари, они что-нибудь говорят?
 – Вы имеете в виду людей, обвиненных в вандализме и общественных беспорядках? – скривившись, поправил его Марселлус. – Ничего, что могло бы принести пользу. Они заявляют, что абсолютно непричастны к взрыву, и очень рассержены тем, что их подозревают.
 – Естественно, они стали бы вести себя так, если…
 – Абсолютно верно.
 – …если они невиновны, – закончил Ройс.
 – Ну да, я думаю, вы правы, но совершенно так же они бы вели себя и в том случае, если бы были виновны.
 – Значит, вы говорите, ничего полезного они не сообщили. Вся надежда на порох.
 – Это займет какое-то время. Его довольно легко изготовить.
 – У человека должен быть доступ к селитре, сере и углю, – сказал Ройс. – Было время, когда мы сами делали порох в Хоукфорте. Единственный компонент, который было сложно достать, это сера.
 – Ну, на Акоре это не составляет особого труда.
 – Почему?
 . – Месторождения серы есть на трех небольших островах Внутреннего моря. Мы считаем, что они вулканического происхождения.
 При упоминании островов Ройс напрягся. Он слишком хорошо их знал, хотя сам побывал только на одном. Фобос, Тарбос и Дейматос – все три названия означали страх, ведь они были рождены в ужасном смешении огня и смерти. – Они единственные уцелели от затонувшего сердца Акоры. Именно Дейматос значил для него очень много: именно на этом острове он попал в крохотную темницу и вырвался оттуда полуживым.
 Вернувшись на Акору, он хотел раз и навсегда избавиться от ужасных воспоминаний о страданиях, которые выпали на его долю во время первого пребывания здесь. Он ошибался, полагая, что тот кошмар уже позади. Возможно, он все еще продолжался.
 Но сейчас-то он не оказался в ловушке и в полном одиночестве. С ним были Кассандра… и Атрей… и абсолютно все акорцы, ведь они пострадают больше всего, если их мир снова рухнет, на этот раз не из-за природных катаклизмов, а по вине человека.
 Он не имеет права допустить этого. Акора – это реальность, которую действительно стоит защищать, но это еще и воплощение мечты, родина людей, обладавших храбрыми сердцами и острым умом. Он не будет стоять и безучастно смотреть, как она погружается в небытие.
 – Вы доложите Атридис? – спросил Марселлус. Ройс кивнул:
 – Вообще-то она уже отправилась отдыхать, но если еще не заснула, я сообщу ей все прямо сейчас.
 Он задумался о том, что именно следует рассказать, чтобы убедить Кассандру разрешить ему ей помочь, пока быстро шагал по коридору обратно к покоям принцессы.




 Глава 12


 – Принцессы Кассандры здесь нет, лорд Хоук, – сказала служанка. Это была стройная женщина средних лет, ее темные, с серебряными прядями волосы были заплетены в косы вокруг головы. Но главное, она была очень серьезна.
 – Сида… тебя ведь зовут Сида, так? Польщенная, что он запомнил ее имя, женщина кивнула:
 – Да, лорд Хоук.
 – Я думал, принцесса хотела отойти ко сну.
 – Вполне возможно, но несколько минут назад она ушла. Однако если вы поторопитесь, то можете ее догнать. – Она указала на коридор, который соединял покои королевской семьи с уединенной узкой комнаткой с очень низким потолком. – Сюда, милорд.
 Он быстро прошел по коридору и оказался на винтовой лестнице, встроенной во внутреннюю стену дворца. Ступени вели вниз к площадке, где была небольшая деревянная дверца. Ройс открыл ее и увидел тропу, по которой можно было выйти в город. Кассандры здесь не было, да он и представить себе не мог, зачем она могла сюда пойти. Но ступени не заканчивались, а шли дальше вниз. Он захлопнул дверь и двинулся туда, но сначала захватил один из факелов, укрепленных в подставке на стене.
 Вспомнив огромное подземелье библиотеки, он подумал, что окажется в подобном месте, но ступени уводили гораздо ниже. Температура быстро падала, и он уловил запах… нет, это было не море, но напоминало запах минеральных источников, таких же, как те, что он видел в Бате несколько лет назад.
 Прошло довольно много, времени, прежде чем ступеньки кончились и он оказался в большой просторной а, комнате. Высоко подняв факел, он увидел, что в окружавших его стенах были вырублены ниши для сотен статуй, в основном изображавших мужчин и женщин в натуральную величину. Изваяния были выполнены так тщательно, что ему показалось, будто он смотрит на лица живых людей.
 Комната со статуями заканчивалась большой аркой. За ней вымощенный плитками пол кончился. И теперь он ступал по влажной, прохладной земле огромной пещеры. На подставках по всему ее периметру были установлены лампы. Некоторые горели, света было достаточно, чтобы разглядеть обширное помещение, под стать какому-нибудь европейскому собору. Сверху свисали тонкие конусы, насколько он знал, сталактиты, сверкавшие всеми оттенками белого, розового и зеленого. Похожие на них сталагмиты тянулись ввысь с пола пещеры. Вместе они формировали проходы, ведущие к каменному выступу в дальнем углу.
 Там и стояла Кассандра. Она была в сверкающей белой одежде, волосы ее широкими волнами цвета воронова крыла струились по спине. Как и всегда, когда он ее видел, тело его напряглось. Он постарался не обращать на это внимания, и этому немного помогло огромное любопытство, вызванное местом, где он сейчас находился.
 Все внимание Кассандры было сосредоточено на каменном выступе. Ройс неслышно шагнул к ней по сырой земле, отлично понимая, что вторгается, и весьма грубо, в ее личную жизнь, но его неудержимо к ней тянуло. Что-то сверкало в лучах света ламп… что-то алое.
 Он резко вздохнул, пытаясь понять, что же он видит. Это… рубин? Нет, не может быть. И все же было похоже, что это действительно так. Невероятной величины рубин, торчавший из каменного выступа и пылавший так, будто это был огонь самой земли.
 Руки Кассандры лежали на кристалле. Глаза были закрыты. Казалось, она была очень сосредоточена, но, присмотревшись, он заметил, что ее пробирает дрожь. Неожиданно она осела.
 Ройс тут же подскочил к ней и подхватил падающее тело. Затем осторожно опустил девушку на землю и сам встал на колени. Все мысли вытеснила тревога за нее.
 – Кассандра… что случилось?
 Она не отвечала и не шевелилась у него на руках. Тело ее было очень холодным, даже холоднее, чем воздух в пещере. Через несколько секунд она открыла глаза и посмотрела на него невидящим взглядом.
 – Кассандра. – Голос его был низким, он звал ее. Он нагнулся над ней, закрывая собой от опасности, какой бы она ни была, стараясь хоть как-то ее согреть.
 – Ройс?..
 – Слава тебе Господи! Что с тобой случилось?
 – Я искала… видений. – Взгляд ее слегка прояснился. – А ты что здесь делаешь?
 – Я искал тебя. Вообще-то я думал, что ты хотела отдохнуть.
 – Хотела, но не смогла заснуть.
 Дрожь сотрясала ее тело, усталость смешалась со страхом. Он почувствовал это и прижал ее к себе.
 – Что это за место?
 – Храм, – медленно произнесла она. Голос ее был неожиданно хриплым. Она откашлялась и продолжила, на этот раз как обычно: – Он был древним уже тогда, когда Акора только появилась. Когда произошло извержение вулкана, некоторые нашли здесь приют. Они были среди немногих оставшихся в живых.
 – Это можно понять. Похоже, мы очень глубоко под землей.
 – Да, очень глубоко. – Она села, не отводя от него глаз. – Ты уверен, что должен здесь находиться?
 – А что, это запрещено?
 – Ну нет, не совсем так, хотя очень немногие приходят сюда. Я просто вспомнила, что Джоанна говорила мне… что ты не можешь заснуть внутри. – И быстро, прежде чем он успел что-нибудь ответить, она добавила: – Замечательно, что ты быстро от этого избавился, но ведь могут быть и другие серьезные последствия.
 Он скривился, но ответил честно:
 – Это верно, были у меня такие проблемы, но я поставил себе цель с ними справиться, и у меня получилось. Кроме того, это не имеет ни малейшего значения. Ты сказала, что пришла, дабы вызвать видения?
 Она кивнула в сторону рубина.
 – Я не знаю, как точно, но каким-то образом кристалл мне в этом помогает.
 – Это ведь не рубин, правда? – Если это так, то это самый большой из всех когда-либо найденных.
 – Это именно рубин. Пусть его размеры тебя не смущают. В этих пещерах находили и другие похожие, хотя и не настолько большие. – Она махнула рукой в направлении туннелей, ведущих из пещеры. – Есть еще алмазы, их даже больше, чем рубинов. Мы используем их, когда нужно получить что-нибудь из внешнего мира.
 Ройс в изумлении потряс головой. Конечно, он мог бы и поинтересоваться, почему на Акоре был такой высокий уровень жизни, но акорцы так мало уделяли внимания своему богатству, что ему это и в голову не пришло. Он не сомневался, что это было разумное решение.
 – Неудивительно, что Акора старается сохранить свои секреты от внешнего мира. Люди бы пошли сюда только ради драгоценностей.
 – Это мы поняли давно.
 Он встал, по-прежнему крепко обнимая ее и увлекая за собой.
 – Ну что, ты увидела то, что хотела?
 На секунду ее глаза потеряли всякое выражение, что испугало его, однако она быстро оправилась.
 – Я пришла сюда, пытаясь уяснить, почему я не предвидела того, что произошло с Атреем. Я по-прежнему не знаю ответа на этот вопрос, но я поняла, что ситуация вскоре станет еще хуже.
 – Почему?
 Она широко открыла глаза, полные загадочных теней.
 – Так много разных путей, они переплетаются друг с другом, как ветви большого дерева. Очень трудно увидеть, по какому пути следует идти, но еще сложнее – куда он ведет.
 Он прижал ее крепче. Мысль о том, что она была в этой пещере в полном одиночестве, борясь с даром, который стал еще и проклятием, была ему ненавистна. Еще хуже было осознание того, что она каким-то образом покидала реальность, которая объединяла ее и его, и бродила по неизведанным тропам будущего, которое могло так никогда и не наступить. Как, наверное, просто было заблудиться в таких пространствах! И тогда бы она никогда не вернулась назад?
 – Неужели нельзя было отдохнуть хотя бы чуть-чуть? – потребовал он ответа даже резче, чем сам того хотел.
 – Возможно, было бы лучше, но я уже давно поняла, что пробовать нужно именно тогда, когда кажется, что пора. В любом случае ты, кажется, хотел что-то мне сказать?
 Он понял, что она пытается от него отгородиться, но не стал этому противиться. Не к чему было отягощать ее и без того тяжелое бремя собственными страхами и заботами. У нее все равно не будет другого ответа, кроме того, который диктовал ей долг, а все это он уже слышал.
 Он вкратце пересказал ей свой разговор с Марселлусом. Она дослушала и кивнула:
 – Тот порох, который производится для нужд армии, находится под строгим контролем. Он хранится только в королевском арсенале. Однако из твоих слов следует, что кто-то мог с легкостью изготовить порох самостоятельно.
 – Действительно, любой человек мог отправиться на один из тех островов или посетить сразу несколько и добыть там серу. И все же я все время думаю именно о Дей-лосе.
 – Его семья контролировала остров Дейматос еще с тех времен, когда это была просто обугленная скала, торчащая из Внутреннего моря. Думаю, именно поэтому он спокойно мог укрыться на этом острове. Но после его исчезновения все эти земли были переданы ванаксу.
 – В любом случае получается, что Дейлос хорошо знает остров.
 – Ну да, – согласилась она, – он-то знал его досконально. – Она немного подумала и сказала: – Я попрошу Марселлуса послать туда людей, чтобы все разузнать. Надеюсь, если Дейлос предпринимал какие-либо активные действия на острове, там можно найти доказательства его присутствия.
 – Весь остров изрезан пещерами. Там можно прятаться годами и не опасаться, что тебя найдут.
 – Да, это правда. И все же попытаться стоит.
 Они слегка отодвинулись друг от друга. Оставаться в пещере больше было незачем, и все же Ройс не хотел уходить. Там, наверху, в их отношения вновь вторгнется реальная жизнь. А здесь они были наедине, пусть и на короткое время.
 – Тут просто замечательно! – сказал он.
 Она ответила очень быстро, и ему показалось, они думали об одном и том же:
 – Хочешь увидеть больше?
 Конечно, он хотел. Когда она взяла его за руку, он улыбнулся.
 Они углубились в пещеру, прошли мимо каменного выступа и пылавшего в нем рубина, покинули круг света зажженных Кассандрой ламп. Ройс освещал дорогу своим факелом. Они прошли сквозь естественный туннель в скале и вышли туда, где даже факел был не нужен.
 – Здесь живут крошечные существа, и они светятся, – объяснила Кассандра, – Алекс показывал их мне под микроскопом.
 – Где мы? – спросил Ройс осматриваясь. Он увидел поблизости водоем и странную полосу… пляж. А ведь они продолжали оставаться глубоко под землей. Еще он обратил внимание, что стало гораздо теплее.
 – Я точно не знаю, – призналась Кассандра, – но, похоже, до взрыва все это было частью Акоры. Место, где мы сейчас находимся, хорошо сохранилось, но, видимо, эта часть как-то плавно ушла под землю. Поверхность земли провалилась. И кажется, сейчас мы именно в таком месте.
 – Это что… храм? – Он смотрел на небольшое бело-зеленое здание, которое мерцало в полумраке. Двускатную крышу поддерживал ряд колонн.
 – Да, это храм. Считается, что в нем молились за уходящих в море. Похоже, там была пристройка, которая вела к морю, но ее засыпало, и все, что осталось, это минеральный источник. Он бьет из недр земли.
 – Так вот что это был за запах… Наверное, это гейзер? Она кивнула и присела возле кромки воды.
 – Ее можно пить, хотя на вкус солоновата. Мы думаем, что оставшиеся в живых продержались какое-то время именно за счет этого источника, так что они могли оставаться под землей, пока не сошла лава и не прекратились извержения.
 – Это просто невероятное место! – сказал Ройс, осматриваясь. – У меня такое ощущение, будто я попал в прошлое.
 – Я именно так себя чувствую каждый раз, когда прихожу сюда. Почему-то мне кажется, что этот храм особенный. Думаю, он имел огромное значение когда-то давно для живших здесь людей, поэтому они искали убежища около него.
 – А внутри есть какие-нибудь статуи, может быть, какие-то изображения их божества?
 Секунду она помедлила, или, может, ему только так показалось. Снова взяв его за руку, она сказала:
 – Не совсем так, но я тебе покажу, что там есть. Они вместе вошли в древний храм. Воздух здесь был именно затхлый, это был воздух тысячелетий, по-другому не скажешь. Ройс пытался представить, что может оказаться внутри, и был готов практически ко всему, и все равно увиденное его ошеломило.
 – Что это? – спросил он.
 – Лицо, – ответила Кассандра, – мы даже не знаем, принадлежит ли оно женщине или мужчине. Оно выгравировано на камне настолько давно, что все черты как-то смягчились, но разглядеть можно.
 И он присмотрелся и увидел лицо, по которому стекала вода, а повсюду рос мох. Казалось, что лицо было игрой теней на земле.
 – Эту воду очень ценят, – сказала Кассандра, – даже сегодня мы приносим ее в храмы для благословения.
 Она вновь взглянула на него, немного нетерпеливо, подумал он, но, как и прежде, это выражение быстро исчезло. Нагнувшись, она горстью набрала сверкающую влагу и выпила. Вода скользнула внутрь прохладой, прозрачная и невероятно чистая. Она сделала еще несколько глотков и почувствовала, как напряжение покидает ее тело, сначала практически неощутимо, но с каждой следующей секундой силы ее прибавлялись.
 – Не хочешь попробовать? – предложила она Ройсу и посторонилась, чтобы он мог подойти.
 Когда Ройс нагнулся, чтобы набрать воды в ладонь, Кассандра чуть не кинулась, чтобы остановить его, но в последний момент передумала. Он был сильным мужчиной, и он мог отвечать за свои поступки. Вода просто… подбодрит его.
 С незапамятных времен молодожены выпивали кубок с водой, принесенной из подземного храма, в первую брачную ночь. Спустя годы постаревшие пары с восторгом вспоминали об этом, нежась на солнышке и украдкой обмениваясь взглядами, полными нежности и страсти.
 Конечно, вполне возможно, что это была лишь красивая легенда и вода не обладала чудесным воздействием. Хотелось верить, что это сказка, ведь так было намного проще, но тепло, растекавшееся по телу, заставило ее сомневаться.
 Она смотрела на Ройса, пока он пил. Он был так прекрасен! Она вдруг вспомнила о том, как он выглядел на поле, во время Игр, верхом, одетый только в килт, могучие мышцы напрягаются, когда он бросает копье.
 С тех пор она постоянно жила в кошмаре. Атрей… опасность, угрожающая Акоре… ее собственная смерть, цена жизни семьи и родины… Казалось, все это настолько заполонило все ее существо, что она едва могла дышать.
 Но так было лишь до того момента, как она вырвалась из отчаянного, тщетного скитания в поисках видения и увидела любимое лицо, лицо Ройса, к которому она стремилась всем сердцем.
 Будущее, которое скорее всего никогда не наступит.
 А если это так, то почему нельзя насладиться последней счастливой минуткой, украсть ее у стремительно исчезавшего настоящего?
 Она вновь протянула руку, поймала сверкающий поток воды и отпила. Ройс сделал то же самое. Она оказалась права, он еще никогда не пробовал ничего более утоляющего жажду.
 Напившись, он глубоко вздохнул и почувствовал смешанный аромат лимонов и жасмина, запах, который он уже давно знал, запах ее кожи.
 Такой гладкой кожи. Холодной на ощупь сейчас, как раньше, или теперь, в сердце земли, удивительно теплой?
 Ему было просто необходимо это знать.
 Он прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке, задержал руку… Она опустила ресницы, такие длинные и пушистые, вновь подняла, и он увидел свое отражение в бездонной глубине ее глаз.
 – Ройс…
 – Ш-ш, – сказал он и притянул ее к себе.
 Она прижалась к нему, сильная, стройная. Губы ее раскрылись навстречу напору его языка, он почувствовал ее вкус. Он хотел, чтобы все происходило медленно, знал, что должен поступать именно так, и понял, что это ему не под силу.
 Он так долго ждал… казалось, не просто какие-то недели, но всю свою жизнь… это время не имело конца или начала, оно тянулось бесконечно, но в конце концов привело его к этой минуте.
 И конечно, он ведь не один знал, что они шли к этому с того самого туманного утра в Лондоне, когда он впервые увидел ее.
 Ее руки были у него на груди и расстегивали пуговицы рубашки.
 Ройс был потрясен. Этого он не ожидал. Она была такой хрупкой, невинной, и он хотел, чтобы все произошло медленно, постепенно. Но похоже было, что ее страсть так же сильна, как и его, она пылала в его объятиях, в его руках, в его мечтах…
 – Господи! – воскликнула она, будто задыхаясь. – Как же я тебя хочу!
 Где-то на этой планете, возможно, и был мужчина, который мог бы спокойно отнестись к подобным словам, когда их произносит прекрасная женщина, находясь в его объятиях. Но Ройс не мог.
 Он возблагодарил всех богов на этом свете и нежно опустил ее на землю. Где-то в подсознании мелькнула мысль, что все, что он делает, имеет огромное значение. Кассандра не была просто женщиной, которую он мог встретить случайно. Он знал и принял это. Более того, глубина его чувства к ней превращала удовольствие в нечто гораздо большее.
 Он стянул шелковую ткань, прикрывавшую ее плечи и руки, открывая взору плавные линии груди. Он смотрел на ее нежную, гладкую, белую кожу и на свою загорелую руку на ней, пальцы его дрожали. Все это лишь подстегнуло бушевавший в нем голод.
 – Ты самый прекрасный мужчина, – прошептала Кассандра, руки ее скользнули под его рубашку, по его сильной, твердой груди.
 Он резко вздохнул и попытался ее остановить:
 – Я хочу чуть-чуть подождать.
 Она в изумлении посмотрела ему в глаза.
 – Мы и так ждали очень долго… в Лондоне, на корабле, здесь. Неужели ты думаешь, что можно выдержать еще хотя бы секунду?
 – Да, все так, но ведь ты… невинна… нужно осторожнее…
 Она рассмеялась, прижимаясь к нему. Дикое, необузданное пламя вспыхнуло в нем, когда кончиком языка она коснулась мочки его уха.
 – Со сколькими девственницами вы были, лорд Хоук, что рассуждаете об этом как знаток?
 – Ни с одной… Прекрати это… Нет, не останавливайся… Я больше не выдержу…
 – И не нужно, – сказала она и отпрянула от него, встав на золотом песке пляжа, захороненного в недрах земли. Глядя ему в глаза, она расстегнула тонкий поясок на талии и бросила на землю.
 Нет, дышать все же нужно, вот сейчас он только вспомнит, как это делается. Нет, с этого момента он не мог шевельнуться – лишь смотрел на Кассандру, а она спустила платье ниже, целиком обнажив высокую грудь и узкую талию.
 Далекая мысль мелькнула – его совращает… девственница. Вся абсурдность этой ситуации наполнила его нежностью, которая только усилилась, когда Кассандра слегка заколебалась и внезапно опустила глаза в приливе смущения.
 В эту секунду он проиграл битву за самообладание. Неожиданно все потеряло смысл, ничто не имело значения, кроме этой храброй, честной, причинявшей сладкие муки женщины, стоявшей перед ним.
 Он протянул руку, привлек ее к себе, и они опустились на мягкую землю.
 – Ты, – честно признался он, – самое лучшее, что когда-либо со мной происходило.
 – Не может этого быть, – пробормотала она, прижимаясь к его груди. – У тебя ведь были другие женщины, приключения, целая жизнь в огромном мире.
 – Да, все так, но это лишь означает, что ты и в самом деле самая лучшая.
 Она усмехнулась, снова смущенная, но его слова доставляли ей удовольствие. Он воспользовался этим и развернул ее так, чтобы она оказалась под ним. Длинные волосы зацепились, и она поморщилась. Ройс тихонько высвободил их, наслаждаясь темными шелковыми прядями, рассыпавшимися по ее груди, потом убрал эти пряди, наблюдая, как твердеют ее соски.
 А ведь он едва до нее дотронулся.
 Она была на удивление чувственна и… честна. Если бы ему нужно было охарактеризовать Кассандру одним словом, со всей ее красотой, умом и загадками, он бы выбрал именно это – честная. Он не мог представить, чтобы она могла кого-либо предать, точно так же, как и он сам. Честь и все, что с ней связано, объединяли их.
 Но и огромная страсть значила очень много.
 Он сжал ее лицо ладонями и целовал снова и снова, потом коснулся изящного изгиба шеи, на секунду задержавшись там, где в такт ее сердцу билась жилка, вновь возвратился к губам и нежно ласкал их языком, прежде чем стремительно проникнуть вглубь. Он был вознагражден тихим стоном, и она изогнулась в его руках. Языки их сплелись, тела устремились друг к другу. Он скользнул бедром меж ее бедер и почувствовал влажный жар.
 Ее била дрожь. Она никак не могла прижаться к нему достаточно сильно, чтобы погасить пламя, бушевавшее внутри. Волны удовольствия одна за другой сотрясали ее тело, но этого тоже было недостаточно.
 Она не была абсолютно несведущей. Более взрослые женщины рассказывали о силе страсти достаточно откровенно. Она понимала, что могли женщина и мужчина испытать вместе… по крайней мере ей казалось, что понимала.
 Но это… это было далеко за пределами ее воображения.
 Он вновь прикоснулся к ней, как будто точно знал, чего она хотела. Кассандра задохнулась, схватившись за его плечи.
 – Ройс…
 – Так, как я хочу, – промолвил он, хотя голос его скорее напоминал стон, – мы сделаем так, как я хочу.
 И оказалось, это значит, что ее подвергнут сладким мукам и пылкой нежности, сладострастной осторожности, пока накал ее чувств не достигнет предела. И пока самый настойчивый и на удивление выдержанный мужчина не убедится в этом, ничего не произойдет.
 «Он огромен», – поняла она; одинокая мысль, затерявшаяся в сознании. Он знал это, учел был так осторожен, потому что она девственница и…
 Крик, но не боли, а чистого и безграничного удовольствия вырвался из ее груди. Он взлетел над маленьким храмом, захороненным под землей, пронесся по пещере и, казалось, поднялся к самым небесам.
 Гораздо позже, обнявшись, они прошли через пещеру и поднялись по каменным ступеням. Наблюдая, как Ройс заменил факел на подставке, Кассандра неожиданно осознала, что прошло гораздо больше времени, чем ей казалось. Они провели внизу несколько часов, день закончился, и наступила ночь.
 Атрей.
 Они вместе пошли в его комнату. Федра и Эндрю по-прежнему оставались с ним, как и Елена. Целительница выглядела очень уставшей, но во взгляде сквозило облегчение.
 – Ванакс ненадолго открыл глаза около часа назад, принцесса. Он не заговорил, но все равно это весьма обнадеживающий знак.
 – Он выживет, – сказала Брайанна, появляясь из тени. Она была бледна, но решительна. – Я в этом уверена.
 – А как остальные? – спросила Кассандра, обрадовавшись этой надежде.
 – Им уже лучше, – ответила Елена.
 Кассандра вздохнула, наслаждаясь сладким ночным ароматом Акоры.
 – Когда все это закончится, – заявила она, – у нас будет день благодарения. Нет, даже несколько дней. Будем пировать и петь. Соберем в полях цветы и заполоним ими Илиус. Украсим себя венками и будем пить вино.
 Ройс тихо сказал:
 – Когда все это закончится. Когда виновные в содеянном будут наказаны.
 – Ну конечно, – согласилась она и повернулась, чтобы взглянуть на мужчину, открывшего ей прекрасные неизведанные дали.
 – Когда восторжествует правосудие. Когда вернутся мир и спокойствие. Когда Акора будет в безопасности.
 – Да будет все так, как ты говоришь, – пробормотала Федра и прижала к себе дочь.
 Обнимая мать, Кассандра внезапно вспомнила себя ребенком, как когда-то Федра успокаивала ее. Федра, такая надежная мать, такой верный друг. Она всегда знала, что нужно сказать и сделать.
 А сейчас ей самой нужна была поддержка.
 – Так и будет, – сказала Кассандра, и в этот момент почувствовала себя намного старше, чем она была всего несколько часов назад, как будто годы вдруг взяли свое и детство неожиданно кончилось, а она до этого еще и не знала, что значит быть взрослой. С грустью она подумала о своем детстве, но знала, что пришло время двигаться вперед.
 Эндрю шагнул вперед, он был ее отцом, но был и мужем. Он прижал Федру к себе. Через ее плечо он сказал любимой дочери:
 – Думаю, тебе нужен отдых.
 – Да, он ей необходим. – Ройс выступил вперед. – Елена, если что-то изменится, пришли кого-нибудь, пожалуйста.
 Целительница кивнула:
 – Как скажете, лорд Хоук… – Мудрые глаза, мягкая улыбка.
 – Со мной все в порядке, – настаивала Кассандра, но он уже вел ее по коридору. Неожиданно она поняла, что совсем не против. Она хотела, чтобы он вел ее за собой, по крайней мере сейчас.
 – Когда ты ела в последний раз? – спросил он. Прежде чем она успела ответить, они вместе вошли в ее покои. Он взял молоточек, лежавший возле маленького гонга, и ударил по мягкому металлу.
 – Ела? Я даже не знаю.
 – Вот и я об этом. А, Сида…
 Служанка возникла как по мановению волшебной палочки.
 – Лорд Хоук, – сказала она, поклонившись. – Принцесса… – Она слегка улыбнулась.
 – Еды, пожалуйста, Сида, – сказал Ройс, – что-нибудь, что не займет много времени.
 – А тебе, – сказала Кассандра, когда они вновь остались вдвоем, – все больше нравится командовать.
 – Мне всегда нравилось, – сказал он и усмехнулся, переворачивая ее сердце, – ты просто не обращала внимания. Где здесь ванная?
 – Что? К чему ему это?
 – Ванная. Я в восторге от ванных на Акоре. На корабле я тогда поразился, но то, что потом увидел здесь, восхитительно.
 – Я очень рада, что тебе нравится…
 – Ванная… а, вот она где. – Он вошел в просторную комнату и осмотрелся с довольным видом. – Очень мило. А из чего сделаны трубы?
 Она вошла следом:
 – Из меди… наверное. Давным-давно они были глиняными, но с тех пор как стали медными, тоже прошли века.
 – Вот это мне и нравится в вашей стране! – сказал он, открывая кран в форме лебедя, чтобы наполнить огромную ванну. – Все буквально дышит историей. В Англии даже пара веков кажется вечностью, многое теряется, многое неизвестно. Но здесь все совершенно по-другому. Здесь вы внимательно относитесь к каждой мелочи и бережно ее храните.
 – Мы пытаемся…
 – Да-да, конечно. Раздевайся.
 – Что?
 – Ну, ты же слышала! Раздевайся. Это что, масло для ванн?
 Она взглянула на стеклянную бутылку, которую он взял, и медленно кивнула:
 – Да, это цветочное масло… кажется. Ройс на мгновение задумался и сказал:
 – Пожалуй, это то, что нужно. По крайней мере тебе этот запах подходит.
 Он начал снимать брюки, которые надел совсем недавно.
 – Я не думаю…
 – Да это же просто замечательно! Женщины ведь все равно думать не умеют, для них это чересчур сложно!
 В ответ на возмущенный возглас он лишь засмеялся:
 – Кажется, я тебе уже говорил, но повторюсь: дразнить тебя – одно удовольствие. Ну, теперь залезай в ванну.
 Она собиралась отказаться, но он уже разделся, что отвлекло ее внимание, и в следующую секунду она уже погружалась, нагая, в теплую ароматную воду.
 – Ты просто ужасен, – слабо запротестовала она.
 Просто прекрасен в свете ламп, оттенявших ночь. Невероятно соблазнителен в ее глазах. Воспоминания о том, что между ними было, нахлынули на нее, чувственное удовольствие, которое он открыл ей, сладостной дрожью отозвалось где-то внутри.
 – Не стану спорить, – согласился он с улыбкой.
 Он вспенил мыло и начал растирать его по телу. Она прекратила попытки анализировать ситуацию и отдалась его нежности и заботе. Понятливость и послушность Кассандры приятно удивили Ройса, да и она была не прочь ответить на его ласки.
 – И откуда ты все знаешь? – спросил он чуть охрипшим голосом.
 – Невинность, но не невежество, – ответила она и встала в ванне. Капли воды стекали по ее телу. К ее удивлению, она могла твердо стоять на ногах. Она достала полотенце, протянула Ройсу и взяла еще одно для себя. Зная, что он на нее смотрит, она стала вытираться… очень медленно.
 – Это нечестно, – пробормотал он и тоже поднялся, чтобы к ней присоединиться.
 Сида принесла еды: теплые лепешки с медом, ветчину, сыр, рубиновое вино и маленькие груши, такие же сладкие, как и их губы.
 Они ужинали на постели, перед окном, распахнутым навстречу ночи. Был слышен стрекот сверчков, где-то далеко на дереве ухала сова. Сквозь легкие перышки облаков на них смотрела луна.
 Утолив один голод, они принялись утолять другой, а это заняло очень много времени. Когда зашла луна, Кассандра встрепенулась. Прижимаясь к его разгоряченной груди, она прошептала:
 – Я чувствую себя виноватой.
 Она думала, Ройс спит, но он тут же обнял ее покрепче:
 – Господи, это еще почему?
 – Атрей… и остальные… весь этот ужас, постигший Акору, и все же я счастливее, чем когда-либо за всю мою жизнь.
 Он тихонько вздохнул и поцеловал ее бровь.
 – Ты думаешь, это неправильно?
 – Нет, – сказала она, сначала сомневаясь, а потом с большей уверенностью, – нет, я так не думаю. Просто так и есть в данный момент, и довольно об этом.
 Он говорил еще что-то, но она уже тонула в мягкой бархатной тьме и не слышала его. Не знала она и о том, что, укрыв ее одеялом, он пролежал остаток ночи без сна, размышляя и крепко прижимая ее к себе.




 Глава 13


 Марселлус стоял напротив широкого рабочего стола Атрея. С поверхности убрали все бумаги, все, кроме ручки и чернильницы, которой всегда пользовался ванакс. Кассандра ничего не изменила, не прибавила и не убавила, и за столом она не сидела. Она представить себе не могла, как можно это делать, пока брат жив.
 Судья снова принес с собой свои записи, но, как заметила Кассандра, он гораздо реже сверялся с ними, чем пару дней назад. Казалось, сейчас они просто превратились в необходимый атрибут, талисман. Похоже, он выспался, по крайней мере поспал какое-то время и только что привел себя в порядок. Но что еще более важно, он был спокоен и расслаблен.
 – Я прикажу людям сосредоточить усилия на острове Дейматос, как вы и сказали, Атридис, но мы не упустим из виду и Фобос с Тарбосом.
 Кассандра кивнула:
 – Хорошо. Теперь расскажи мне об арестованных. Как они?
 – Думаю, с ними проблем не будет. Все они достаточно молоды, старше тридцати никого нет. Конечно, их родные очень волнуются, но мы постарались все предусмотреть, чтобы им было удобно. Несколько человек признались, я бы даже сказал, хвастались тем, что писали лозунги на стенах и принесли плакаты во внутренний двор дворца. Но они настаивают на том, что больше ничего противозаконного не делали.
 – А что насчет того мужчины, которого видели сидящим на стене с желтой повязкой на шее? Его кто-нибудь знает?
 – Нет, более того, они считают, что его не существует.
 – Может, и так, – медленно сказала Кассандра, – в конце концов лишь один свидетель заявил, что видел его.
 – Три, – тихо сказал Ройс. Он стоял чуть в стороне, около окна. Кассандра уже не была настолько бледна, как вчера, но он-то знал, что она спала очень мало, потому что сам так и не заснул, охраняя ее сон. Она рано проснулась и тут же занялась делами. С того самого момента она ни на секунду не присела отдохнуть.
 В конце концов она была Атридис.
 – Нашли еще двух свидетелей, – объяснил он. – Одна из них – женщина, сидевшая рядом со стариком. И она тоже заметила человека с желтой повязкой на шее. Еще один – мальчишка, ему около одиннадцати, он тоже видел этого человека. Их описания немного различаются, но все они видели его на стене, и у него на шее была желтая повязка.
 – Может, это ничего и не значит, – задумчиво сказала Кассандра.
 Ройс кивнул:
 – Или может означать слишком много. Они долго смотрели друг на друга. Марселлус кашлянул:
 – Понимаете, Атридис, мы вынуждены осудить бунтовщиков.
 – Да, конечно, – сказала она, усилием воли заставляя себя сосредоточиться. – К несчастью, главный судья, сам ванакс, нездоров. Я уверена, что, как только мой брат поправится, он сразу же разрешит все проблемы.
 – Это может занять много времени, Атридис.
 Ее голос стал строже:
 – Пусть будет так, как будет. Все это время к заключенным следует относиться с уважением, крайне вежливо.
 – Но все же их не выпустят на свободу? – мягко спросил Марселлус.
 – Нет, они останутся под стражей. Я думаю, все согласятся, что ничего еще не ясно, а нервы у всех на пределе. Поэтому лучше будет, если приверженцы «Гелиоса» останутся там, где они в безопасности.
 Марселлус мог бы, конечно, отметить, что заключенные вряд ли согласились бы с этим, но простая констатация фактов не входила в его привычки. Вместо этого он сказал:
 – Работы по очистке арены от обломков продолжаются. Завтра начнут восстанавливать стены.
 – Очень рада это слышать.
 – И еще, хотя это и никак не связано, зацветают оливы.
 – Хорошо, пусть будут проведены обычные церемонии. Марселлус помедлил. Он взглянул на Ройса. Тот поймал взгляд и спросил:
 – А что это за церемонии?
 Какое-то время она не отвечала, разглядывая город. Ройс понял, что мысли ее где-то далеко, и осознал, что это его задевает. И все же он молчал, пока она не повернулась к нему.
 – Это ритуалы. Несложные, всего лишь поход в рощи, несколько подходящих молитв, что-то в этом роде.
 Марселлус подал голос:
 – Обычно это делает ванакс. Люди всегда рады видеть его в такое время. Это напоминание о благословении, данном Акоре, – порядке и вечности.
 – Атрей всегда любил такие празднества, – с нежностью сказала Кассандра. – Ему нравится быть среди народа, разговаривать с людьми, а еще больше – их слушать.
 – Значит, – сказал Ройс, – тебе нужно будет заменить его в этот раз?
 – Да, думаю, так будет лучше всего. Спасибо, Марселлус. Благодарю за усердие.
 Когда судья ушел, Ройс сказал:
 – Твоя забота о том, чтобы бунтовщики были в безопасности, должна касаться и тебя самой, тебе не кажется?
 Она смахнула невидимую пылинку с подола белой туники. Неожиданно ей пришло в голову, что, поскольку она больше не девственница, ей можно носить одежду другого цвета. Да вот только такое поведение до свадьбы удивит и обеспокоит ее народ, не говоря уже о ее семье. Может быть, это даже к лучшему, ведь не было ни времени, ни сил выбирать другую одежду.
 – Касаться меня?
 Он обошел стол и встал рядом с ней. Утром он принял душ и больше не источал цветочный аромат. Нельзя ей об этом думать!
 – Ты со всей ответственностью взяла на себя обязанности брата. Неужели ты думаешь, что тот, кто хотел его убить, не может избрать следующей целью тебя?
 Что-то мелькнуло в ее глазах, что-то такое, чего он не мог уловить, но это ему определенно не понравилось.
 – Я не ванакс.
 Ройс попробовал зайти с другой стороны.
 – Что бы произошло, если бы ты не приняла эту ответственность?
 – Я не понимаю, о чем ты.
 В нем зашевелился гнев. Она нарочно разыгрывала непонимание, это точно. Но почему, зачем, он не знал.
 – Конечно же, ты все прекрасно понимаешь. Если бы ты не взяла бразды правления в свои руки, то что бы сейчас происходило в Акоре?
 – Абсолютно то же самое, что происходит сейчас. Мы оплакиваем погибших, молимся за раненых и просто продолжаем жить.
 – А тебе не кажется, что началась бы паника… все было бы неопределенно… непонятно?..
 – Ну, по-моему, в какой-то мере все это имело место.
 – Нет, я имею в виду не то, что происходит сейчас, а то, что начало бы происходить. Раньше когда-нибудь убивали ванакса?
 Казалось, этот простой вопрос глубоко шокировал ее.
 – Конечно, нет, об этом не может быть и речи! Это просто немыслимо!
 – Немыслимое почти случилось два дня назад. Ну, теперь ты можешь сказать, что все было бы абсолютно так же, если бы ты не взяла все в свои руки, если бы тебя не признали Атридис?
 – Я – Атридис, это имя моей семьи.
 – Атридис – нечто совершенно другое, что-то, чего еще никогда не было. Я слышу, как тебя называют. И ты это тоже слышишь. Более того, я слышу в голосах людей облегчение и доверие. Они верят, что ты все исправишь, что будешь с ними до тех пор, пока Атрей не выздоровеет и не вернется к исполнению своих обязанностей.
 – Именно так я и собираюсь поступить.
 Ему показалось, что она с трудом смогла изобразить улыбку:
 – Пойдешь со мной в оливковую рощу?
 Он призвал на помощь все терпение, напоминая самому себе, как он относится к этой женщине и к Акоре.
 – Да, конечно. А кто еще пойдет с нами?
 – Я думаю, советники, некоторые чиновники, еще несколько человек.
 – А охрана?
 – С которой всегда путешествует принц-регент? – Она наморщила нос. – Ни к чему подобные церемонии.
 Гнев вновь закипел в душе. Что-то не так. Либо она не та женщина, которой он ее всегда считал – умной, предусмотрительной, предчувствующей, – либо тут кроется что-то еще…
 Он обдумал возможность того, что он в ней ошибся, и решил, что эта гипотеза не выдерживает критики. Он знал Кассандру. Но не знал, что она от него скрывала и почему.
 – Я думал об охране, чтобы защитить тебя. В этом нет ничего церемониального.
 Она лишь пожала плечами:
 – Это не входит в наши обычаи. Он выдавил улыбку:
 – В них не входит и убийство ванакса.
 Ее зрачки расширились, но, несмотря на это, глядя на нее, любой бы увидел перед собой уверенную в себе женщину. Любой, но только не Ройс. С каждой, следующей секундой, с каждым следующим ударом сердца он все больше убеждался в том, что у Кассандры на уме что-то такое, что было ему не по душе.
 – Я уверена: для моего народа будет лучше, чтобы все происходило так, как всегда, – сказала она.
 – А ты ведь будешь делать все для их блага, так?
 И в этот момент, всего лишь на долю секунды, глаза ее загорелись, а губы – эти мягкие, зовущие губы – дрогнули.
 – Я и не могу поступить по-другому. Возможно, будет лучше, если ты останешься здесь и поможешь Марселлусу.
 – Ну, я так не думаю. Когда я был здесь в первый раз, то очень мало повидал. И не хотелось бы сейчас упускать такую возможность.
 – Что ж, тогда ты должен пойти, – сказала она, и на этот раз улыбка ее была искренней.
 Все приготовления были закончены к полудню со скоростью, которая, как он уже понял, была на Акоре в порядке вещей. С ними должны были пойти двое советников, Меллинос и еще один по имени Полидорус – его поместье как раз находилось в том районе, который они собирались посетить первым. Остальные члены совета уже отбыли на свои земли, неся вести о происшедшем и успокаивая людей своим присутствием. В столице оставался только Троицус: по его словам, он считал, что это его долг.
 Перед тем как отправиться в рощи, они еще раз проведали Атрея. Федра спала, вняв настояниям Эндрю и выпив напиток, приготовленный Еленой. Но Джоанна оставалась с Атреем, держа его руку в своей.
 – Несколько минут назад он приходил в сознание, – сказала она. – Мне кажется, он узнал и мать и Эндрю.
 – Он что-нибудь сказал? – тихонько спросила Кассандра. Она заметила, что Атрей уже не был так бледен, как утром, и начала молиться, чтобы это не оказалось признаком начавшегося жара.
 Джоанна покачала головой:
 – Нет, но Федра заговорила с ним, и он моргнул. – Она посмотрела на Кассандру. – Я знаю, это немного, но мы не должны терять надежду.
 – Что говорит Елена?
 В первый раз с тех пор, как Атрея принесли в шатер на арене вместе с остальными ранеными, целительница не находилась возле него. Она тоже отчаянно нуждалась в отдыхе. Но Брайанна была здесь, и она ответила:
 – У него хороший пульс, принцесса, и признаков заражения нет. Наибольшие опасения вызывает удар, нанесенный по голове.
 – Если он не придет в себя в ближайшее время… – Кассандра не закончила эту мысль. В этом не было необходимости. Все они понимали, что чем дольше Атрей оставался без сознания, тем меньше было шансов на то, что он сможет когда-нибудь выздороветь.
 Брайанна тихо сказала:
 – Тетя ушла отдохнуть, потому что она считает, что, возможно, потребуется операция.
 – Операция?.. – повторила за ней Кассандра. – Ванаксу?
 – И не просто операция, но самая сложная и тонкая, на мозге.
 – Мне этого не говорили, – сказала она и почувствовала, как дрожит ее голос.
 Джоанна улыбнулась, но глаза ее оставались печальными:
 – Мы еще не пришли к окончательному решению, может быть, и не придется этого делать.
 – Насколько долго?.. – начала было Кассандра. Она оборвала фразу, зная, что выглядит смертельно напуганной.
 – Елена не сказала, сколько еще можно ждать, – ответила Брайанна. – Мне кажется, это зависит от обстоятельств. – Она повернулась и посмотрела на Атрея. – Он ведь очень сильный.
 – Ему придется быть сильным, – сказала Кассандра и подошла к постели, нагнулась и прикоснулась к рукам брата.
 Она настойчиво шептала:
 – Атрей… услышь меня… мы тебя любим, ты нам так нужен! Вернись к нам оттуда, куда ты ушел. Найди дорогу назад. Сейчас не твой черед. Не твой.
 Ройс коснулся ее плеча. Это прикосновение вернуло ее назад, из мира глубокой боли, охватившей ее.
 – Тебя ждут, – сказал он.
 Она покинула комнату, вышла из дворца; от яркого солнечного света заболели глаза. Кассандра села на великолепную белую лошадь, которую ей подвели, и вместе с Ройсом отправилась в путь по улицам города. Она приветствовала людей, выслушивала их сердечные пожелания. И все это время думала только об Атрее.
 Похоже, Ройс тоже размышлял о нем, и, как только они выехали из города и направились к плодородным холмам и равнинам за Илиусом, он спросил:
 – О какой операции может думать Елена? Удивительно, но она была не против поговорить с ним об этом. Скорее наоборот, во время разговора отступал ее страх.
 – Это называют трепанацией. Цель такой операции – уменьшить давление на мозг.
 – Я слышал о таком, но…
 Она взглянула на него и увидела, что он мрачнее тучи.
 – А английские врачи знают?
 – Некоторые – возможно, хотя я не думаю, что кто-то из них проводит подобные операции на практике. Очень сложно себе это представить.
 – Елена весьма искусна в этом.
 – Хочешь сказать, она раньше уже делала такие операции?
 – Да, несколько раз.
 – Это просто поразительно, – сказал он, – впрочем, как и все на Акоре.
 На секунду Кассандра отвернулась, чтобы помахать рукой стоявшим у дороги детям. Польщенные, они заулыбались, подпрыгивая от нетерпения.
 – Я надеюсь, что реальность тебя не разочаровала, после того как ты в течение стольких лет пытался представить, какие мы, акорцы, на самом деле, – сказала она, когда они отправились дальше.
 – Совсем наоборот, – ответил он, и задержавшийся на ней взгляд был очень теплым.
 Она тихонько засмеялась. Меллинос ехал позади них, и краем глаза она заметила, что он напрягся и неодобрительно на нее посмотрел. Кассандра подавила вздох. Она подозревала, что советник – хранитель традиций – считал, что именно он должен был находиться рядом с ней, что не стоило бы предоставлять такую честь зеноксу. Но так как Ройс был братом ее невестки, а значит, стал членом семьи, даже Меллинос не имел права критиковать ее за то, что принцессу сопровождает мужчина-родственник.
 Ближайшая оливковая роща была в нескольких милях от Илиуса. Дорога вела к вершине холма, так что прежде, чем они увидели сами деревья, их взору предстало целое море белых цветов.
 По мере того как они спускались с холма в рощу, вокруг них вырастали и стволы деревьев. Они находились на большом расстоянии друг от друга, чтобы пропустить достаточно солнечного света, но зрелище и так было просто восхитительное.
 – Это одна из самых старых рощ на Акоре, – тихо сказала Кассандра.
 Она огляделась, разглядывая деревья, знакомые ей с детства. Среди деревьев она заметила площадку, где когда-то летними днями играла с Алексом в салки, пока юный Атрей сопровождал дедушку, который тогда был ванаксом. Там, под огромными старыми деревьями, всего лишь несколько лет назад она сидела с матерью, беседуя о будущем, делясь мечтами. Как часто она сюда приходила, с какой легкостью верила, что так и будет всегда!
 – Я так и думал, – сказал Ройс.
 Он внимательно все осматривал, наслаждаясь видом цветущих деревьев, достигавших в высоту сорока футов. Стволы их были необъятны и причудливо изогнуты. Острые листья обращали к солнцу ярко-зеленую сторону, с другой стороны они отливали серебром.
 – Я видел оливковые рощи в Греции и Леванте, но они совсем не такие.
 Кассандра, не бывавшая там, поинтересовалась:
 – А в чем разница?
 – Там рощи более редкие, далеко не все деревья плодоносят, и ни одно не цветет так пышно, как самые маленькие здесь.
 Навстречу им вышли земледельцы. Кассандра натянула поводья и начала слезать с лошади. Но прежде чем она успела это сделать, Ройс перекинул ногу через седло, с легкостью соскочил со своего коня и протянула ней руки. Она спрыгнула, но тут же отступила от него, гораздо дальше, чем ей хотелось.
 Их встретили с широкими улыбками. Внезапно она поняла, что очень рада, что приехала сюда.
 Полидорус представил некоторых жителей. Кассандра поговорила с ними, обменявшись обычными вежливыми фразами, но неожиданно прервала беседу, увидев, что Ройс нагнулся, взял пригоршню земли и задумчиво растер в ладони.
 Заметив, что Кассандра и остальные смотрят на него, он сказал:
 – Очень хорошая земля. Душистая, влажная. – Он поднялся, отряхнул руки и осмотрелся. – Какую систему орошения вы применяете?
 И это оказалось все, что было нужно. Тут же местные земледельцы принялись с жаром, прерывая друг друга, объяснять, где были колодцы и трубы, как их построили и как поддерживали в хорошем состоянии, когда появились первые из них – давным-давно, уже никто и не помнил, – насколько редко кончались запасы воды и что предпринимали, когда такое случалось… Ройс внимательно слушал, кивая время от времени, вставил пару слов, но в основном просто внимал рассказам. В конце он заметил:
 – В Хоукфорте мы используем систему орошения, начатую моим предком, который дал имя местности, но все время обновляем эту систему. Я никогда не понимал, почему другие не хотят перенять эту практику, но ведь действительно нужно очень много сил на это положить.
 Полидорус кивнул, в своих владениях он превратился в весьма приятного человека, круглолицего, с горящими глазами.
 – Даже всего лишь год или два забвения могут полностью разрушить систему орошения. Колодцы осыпаются, трубы забиваются. Необходимо постоянно поддерживать их в хорошем состоянии.
 – Да, все время, – согласился Ройс, – конечно, нельзя забывать и об удобрениях.
 Кассандра сжала губы, чтобы сдержать улыбку. Ее джентльмен-англичанин, как рыба в воде чувствовавший себя при королевском дворе, в сердце своем был земледельцем! Каждый его шаг, каждый взгляд, легкость общения с деревенским людом – все говорило об этом.
 – Я и не думал, что зенокса заинтересуют подобные вещи, – пробормотал Меллинос. Он осторожно шагнул, стараясь не запачкать одежду.
 – У зенокса, – ответила ему Кассандра, – огромное поместье в Англии. Его семья заботится об этой земле почти тысячу лет. Естественно, эта земля ему весьма дорога.
 – Тогда он захочет вернуться туда, – сказал советник и улыбнулся, заметив ее испуганный взгляд.
 Они собрались у переносного алтаря для молитв. В сад вынесли стол, накрыли белым полотном и поставили на него вазу с цветами. Зажгли ладан, произнесли молитвы. Кассандре практически ничего не пришлось делать, от нее требовалось только присутствие, но ближе к концу церемонии она шагнула вперед, как это предусматривала традиция, приняла из рук жрицы серебряную чашу с водой и осторожно вылила на землю. В это же время она произнесла древнюю молитву, как делали ее предки с незапамятных времен.
 – Дай нам по воле своей, возьми от нас по воле своей, наша Мать. Пусть на нас, детей твоих, снизойдут твои благословения.
 Едва она закончила, как местные жители собрались вокруг, чтобы выразить свою благодарность и угостить ее. Вынесли еще столы, музыканты заиграли нежную мелодию, вино полилось рекой. Веселье было слегка приглушенным: несомненно, сказались опасения за жизнь Атрея, но даже Меллинос расслабился, когда преломили хлеб и окунули его в зеленое золото оливкового масла из прошлогоднего урожая.
 Попробовав немного козьего сыра, который настойчиво предлагала ему пожилая женщина, Ройс огляделся в поисках Кассандры. Он увидел ее в кругу женщин, девушек и совсем пожилых матрон. Она разговаривала с ними и улыбалась.
 Она просто пряталась за улыбкой, подумал он, не всегда, конечно – порой ее улыбка была абсолютно искренней, – но слишком уж часто, и особенно в последнее время, она пряталась.
 Или, точнее, что-то прятала, скрывала.
 Он попытался отбросить тревожные мысли, но это оказалось слишком сложно. Он хотел, должен был верить в честные отношения между ними, но сомнение закрадывалось в его мысли. Возможно, это была его ошибка, а не ее. Слишком уж он привык к интригам английского двора, фальшивым обещаниям и предательствам ради власти любой ценой.
 Акора была другой, но отнюдь не более простой, было бы большой ошибкой так думать о столь древней и очень сложной общественной системе. Возможно, здесь у людей было больше общего: идеалы, верования, ценности, даже богатство они разделяли между собой. Но не власть, напомнил он самому себе, по крайней мере не до такой степени, чтобы удовлетворить сторонников «Гелиоса».
 Он осмотрел цветущую рощу, дороги и холмы. Они находились на открытой местности, легкая мишень для врага, который посмел забраться даже в самое сердце Илиуса. И все же следовало учесть и то, что любой, кто к ним приблизится, сразу же будет замечен. Кассандра отказалась от охраны, но вокруг было много сильных молодых парней из местных, и, похоже, они прошли обычную военную подготовку. Ройс не сомневался, что они сражались бы до последней капли крови, если бы вдруг понадобилось ее защитить.
 Возможно, она не зря сюда приехала. Может быть, ей нечего было прятать. Может быть, Ройс просто был настолько в нее влюблен, что потерял здравый смысл.
 Любовь. Он глотнул вина, которое ему поднесли, и уверил сам себя, что сможет справиться со сложившейся ситуацией. Он всегда знал, что любовь существует, что она реальна и это сила, с которой приходится считаться. Доказательством тому были его родители, а позднее этот же феномен он заметил в отношениях Джоанны и Алекса. По правде говоря, время от времени он и сам хотел испытать это чувство, хотя и не слишком на это надеялся, ведь оно казалось чертовски редким. И все же вот она, любовь, настоящая и неотвратимая.
 Он любил ее. Ну конечно же, он ее любил. Ее трудно было не любить – прекрасную женщину, страстную, храбрую. Нет, это не правда. Он хотел от нее правды? Он сам должен был сказать правду.
 Она была непроста. Акора, о которой он мечтал в дни беззаботной юности, была для нее повседневной реальностью, а Кассандра, как он понял, наоборот, всегда хотела попасть в Англию. В самом прямом смысле каждый из них был мечтой другого. А может ли мечта стать реальностью?
 Но она была чем-то большим, гораздо большим. Она была принцессой, дочерью древнего рода, воспитанной, чтобы указывать путь и властвовать. Разве это не проявилось в полную силу, когда она заняла место брата, да так, как вряд ли кто-нибудь другой смог?
 Атридис.
 Что-то новое и для Акоры, и для него самого.
 Если бы Атрей умер, то Алекс вернулся бы домой, но стал бы он ванаксом? Совсем необязательно. Алекс был человеком чести. Он мог решить, что его сестру связывают с Акорой особые отношения, и в этом смысле он не был ей равен.
 Кассандра так же сильно зависела от того, что считала своим долгом, как и сам Ройс. Она бы никогда не смогла поставить собственные интересы выше интересов Акоры.
 Господь Бог и все святые, лишь бы Атрей выжил, не только ради себя самого, но ради всего королевства! Ройс поморщился, неожиданно осознав эгоистичность своего желания, что было на него совсем не похоже.
 Делает ли любовь человека эгоистичным? Возможно, но тут ему нечем было оправдаться. Он хотел, чтобы Кассандра была в безопасности, чтобы она могла жить собственной жизнью… с ним.
 Вино было прохладным и терпким. Он снова отхлебнул и посмотрел на нее, необыкновенно грациозную. Она протянула руки другим женщинам, и они начали танцевать, сначала медленно, потом быстрее. Они танцевали в лучах солнца, просачивавшихся сквозь раскидистые ветви древних олив. Некоторые женщины были в возрасте, и ради них сохраняли достаточно медленный темп. Пожилые женщины танцевали со знанием дела, с достоинством. Радость светилась на их лицах, покрытых морщинками, сквозила в движениях тел, казалось, вспомнивших былые времена, былые удовольствия. Девушки же улыбались, но он чувствовал, что все ведут себя более сдержанно, чем обычно, из-за нависшей над ванаксом угрозы. И все же они плясали, как, должно быть, плясали тысячи поколений до них, здесь, среди олив. Танцевали, несмотря на боль и скорбь, танцевали, потому что день прекрасен и завтра обязательно наступит.
 Мужчины присоединились к ним. Они образовали внешний круг, высоко подняв руки. Они двигались сильно и мощно, с гордостью и уверенностью. И они пригласили Ройса присоединиться к ним.
 Он согласился. Наверное, из-за выпитого вина, и, к своему удивлению, понял, что знает движения танца. Как будто он уже танцевал так где-то когда-то, давным-давно. Но не здесь, не на этой земле. В Хоукфорте, которому принадлежит его сердце. Барабаны забили быстрее, лютня зазвучала громче, звуки арфы поднимались к небесам. На них медленно осыпались лепестки белых цветов, сорванных легким ветерком.
 Кассандра повернула голову, и они встретились взглядами.
 Когда они возвращались домой, прямо на закат, лучи заходящего солнца превратили побеленные стены Илиуса в малиново-золотые. Вскоре после того как они спешились, пришла Сида с доброй вестью: Атрей спал спокойно, и Елена решила, что с операцией можно подождать, по крайней мере еще немного.
 Кассандра почувствовала такое облегчение, что едва удержалась на ногах. И все же ей еще многое предстояло сделать.
 – Меллинос, – сказала она, притворяясь, что не заметила, как он сморщился, слезая с лошади, – ты ведь присоединишься к нам за ужином, правда?
 – За ужином, принцесса? Но я вообще-то предполагал… учитывая, что мы делали сегодня днем…
 – За ужином, – жестко повторила Кассандра. – А, Троицус, я так и думала, что ты где-то поблизости. Присоединяйся к нам. Будем есть устрицы и вспоминать о прошлом.
 – О прошлом, – пробормотал обрюзгший советник. Он переводил взгляд с нее на Ройса и обратно. – Вы еще слишком молоды, чтобы у вас было прошлое, Атридис.
 Она – засмеялась и потянула всех за собой во дворец. Бросила через плечо:
 – За ужином, но не волнуйтесь, допоздна засиживаться не будем.
 Этого и не произошло, хотя и отведали устриц, как и хотела Атридис. Половинки раковинок были уложены в подсоленный лед. К ним подали крошечные сладкие креветки и соус, который Ройс нашел просто восхитительным, а также салат из хрустящей редиски и душистой зелени и еще много других закусок вместе с вином, которое, по мнению Ройса, имело привкус солнца.
 Они разговаривали – он не помнил, о чем именно, – то об истории, то о легендах. В какой-то момент он услышал собственный голос:
 – Артур жил на самом деле, я в этом уверен. Времена его темные, многое утрачено, но память об этом человеке слишком велика, чтобы быть просто мифом.
 – Герой всегда появляется, – пробормотал Меллинос, наливая себе еще вина, – всегда в самое опасное и смутное время. – Он моргнул, словно сова на свету, из-за вина и событий длинного дня и посмотрел на Кассандру, как будто ее присутствие было для него большой неожиданностью. – Герой или…
 – Героиня, – закончил Троицус и поднял бокал. – Ты ведь это собирался сказать, дружище? Героиня – то же самое, что и герой, не правда ли?
 – Не знаю, – признался Меллинос, – все же это разные вещи.
 Троицус кивнул, снова поднял бокал, чтобы пригубить, однако Ройс заметил, что он не отпил.
 – Настало время перемен, – сказал советник, – мы стоим на пороге нового мира.
 – Упаси Господи, – пробормотал Меллинос и, с трудом поднявшись, неуклюже поклонился: – Принцесса, позвольте пожелать вам доброй ночи. Не хотелось бы опозориться и потерять ваше уважение.
 Она улыбнулась, это была искренняя улыбка, которая зажгла огонек в ее глазах, и протянула ему руку.
 – Вы никогда его не потеряете, советник. Ваша честь – ваше оружие.
 Он моргнул и возвратил ей улыбку:
 – Первая из Атридис произнесла эти слова. Ваша семья… – Он помедлил, все еще держа ее руку, и закончил: – Вы никогда нас не подводили.
 – Мы всего лишь люди, мужчины и женщины, – ответила она, – и мы можем совершить ошибку, как и все остальные. И все же похоже, что здесь, в этом месте, мы призваны к чему-то большему.
 – Судьба была благосклонна ко всем нам здесь, на Акоре, – сказал Меллинос, – и больше всего к роду Атридис. Остается только молиться, чтобы она не отвернулась от нас сейчас.
 Он удалился с достоинством, воцарившееся молчание после его ухода нарушил Троицус:
 – Меллинос всегда был очень суеверным, и все же, несмотря на это, он один из лучших моих друзей.
 Кассандра вздернула бровь:
 – Правда? Что-то я не замечала, чтобы у него из карманов торчали амулеты в виде кроличьих лапок.
 – О нет, ну не настолько же! Однако он верит в судьбу, как будто это реальная сила, с которой следует считаться.
 – А вы так не считаете? – спросил Ройс.
 – Я верю в случай, но не в предопределенность. Мудрый человек использует возможности, которые попадаются на его пути. – Он поставил свой бокал, и свет факелов отразился в вине. Бокал по-прежнему был полон, отметил Ройс, и удивился, как это можно не пить сам солнечный свет.
 – Я тоже желаю вам спокойной ночи, Атридис, – сказал Троицус. – Луна уже высоко, и я готов ко сну.
 Когда он ушел, Кассандра отпила немного вина. Рука ее едва заметно дрожала, когда она поставила бокал обратно на стол.
 – Я хочу зайти к Атрею, прежде чем пойду спать, – сказала она и протянула ему руку. Улыбка ее была усталой, но такой обманчиво-сладкой, что он почувствовал укол в сердце.
 Они вместе вошли в комнату, где царила тишина. Елена снова заняла свой пост у кровати. Возле нее на импровизированной постели на полу чутко спала Брайанна.
 – Он где-то очень далеко, – сказала целительница, – но нить, которая связывает его с нами, не ослабевает.
 Кассандра пристально посмотрела на брата, он был очень бледным.
 – Сколько еще? – спросила она.
 – Я не знаю, – честно ответила Елена, – несколько дней, может быть, неделю, но не больше. Он должен вернуться, или мы будем вынуждены что-то предпринять.
 Они остались в комнате еще ненадолго, наблюдая, как медленно вздымается грудь Атрея в такт его дыханию. Наконец Кассандра вздохнула, наклонилась и неожиданно для Елены тихонько поцеловала ее в щеку.
 – Мы все на тебя рассчитываем, – сказала она, – и ведь ты никогда еще не ошибалась. Помни об этом и ни о чем не беспокойся.
 Целительница зажмурилась и сжала ее руку.
 Вскоре после этого Ройс проводил Кассандру в ее покои. У двери он остановился. Было очень поздно, жизнь во дворце замерла. Нигде не было слышно ни шороха. Он подумал о том, что солнце взойдет уже очень скоро, неся с собой дневные заботы. Взваливая на нее тяжелую ношу.
 – Тебе нужно отдохнуть.
 – Мне нужно… – Она не закончила, а лишь протянула ему руку, заходя в комнату, посеребренную лунным светом.




 Глава 14


 Три дня, заполненные оливковыми рощами, запахом ладана, молитвами и вином. Заполненные бдениями у постели Атрея и разговорами вполголоса с Еленой. Время растягивалось, замедлялось до бесконечности, словно готовясь к стремительному прыжку в бездну.
 И среди этого всего – ночи. Украденное время, подумала Кассандра, но вины не почувствовала. Каждое мгновение было для нее драгоценным.
 В разгар дня, выполняя обязанности, которые постепенно превращались в рутинные, она неожиданно вспоминала какое-нибудь из этих мгновений, прикосновений, слов, сказанных нежным шепотом в ночи.
 По ее мнению, Ройс был именно тем любовником, о котором мечтают все женщины. В те бархатные часы, что она проводила в его объятиях, она открывала для себя иной мир, где не было боли и страха, одиночества и ужаса, мир, в котором не существовало ничего, кроме любви и той радости, которую она приносила.
 Она, та самая Кассандра, что всегда с радостью просыпалась на рассвете, сейчас встречала его с грустью и сожалением.
 Атрею не становилось ни хуже, ни лучше. Он просто существовал, не шевелясь и ничего не осознавая. Скоро, очень скоро придется принимать какое-нибудь решение. Кассандра каждый раз ужасалась этой мысли, хотя и понимала, что это неизбежность.
 Зачастую ее мысли устремлялись за море, к другому брату. Весть ему нес быстрый корабль, но, несмотря на это, пройдут многие дни, прежде чем он узнает обо всем, и еще больше, прежде чем сможет вернуться. – И конечно, это еще только в том случае, если дела в Англии не задержат его.
 Слухи расползались по улицам, по дорогам, ведущим из гавани, через большие Львиные ворота перед дворцом прямо в его пустынные палаты. Это были слухи, рожденные великими событиями, происходившими вне Акоры.
 Говорили, что император Наполеон, тот, что хотел овладеть всем миром, будто древний колосс, обратил свой взор в сторону великих равнин России. Кассандре верилось в это с трудом, ведь эта страна, хотя и находилась очень далеко от Акоры, была хорошо известна ее жителям. Определенно только глупец или сумасшедший мог решиться на завоевание такого народа. Был ли Наполеон глупцом, безумцем, или же просто привычка побеждать затмила его разум и сделала самонадеянным? Скоро они все узнают.
 Были и другие разговоры, слухи о войне между Америкой и Англией, бывшие колонисты которой считали, что свободу, добытую огнем и кровью, будут уважать. Вместо уважения они получили разграбленные суда, запуганных моряков, урезанные права на промысел рыбы да еще и насмешки над их слабостью и беспомощностью. Эндрю, некоторое время поживший среди них, не считал их ни слабыми, ни беспомощными.
 – Неорганизованные, – сказал он, когда за ужином зашел разговор на эту тему, – и влюблены в звук собственного голоса, ведь каждому есть что сказать. Но они уже распробовали свободу и теперь не отдадут ее так легко.
 – Лучше бы до этого не дошло, – заметила Федра. Она ела теперь чуть больше, чем до этого, но все еще выглядела истощенной и бледной. – Столько боли, и все ради чего? Жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее таким вот образом.
 Ее муж посмотрел на нее с нежностью и заботой, Кассандра пыталась найти какие-нибудь утешающие и успокаивающие слова, но именно Ройс сказал то, что было нужно:
 – Если всю жизнь бороться за то, во что глубоко веришь, то ведь это будет иметь далеко идущие последствия, вам не кажется? Словно круги, расходящиеся от камня, брошенного в воду.
 «Он умеет поддержать», – подумала Кассандра, снова вспомнив, как посветлел взгляд матери, и к тому же он очень много замечает, возможно, слишком много. Однако он говорил об Атрее, не о ней. У нее нет причин думать, что он чувствует присутствие темных сил, управлявших ее поведением.
 Три дня. Утром четвертого дня она покинула постель, еще хранившую жар ночных страстей, и направилась прямиком во двор. Ройс и некоторые члены совета уже ждали ее. Меллинос отпросился, у Троицуса, как и всегда, были дела в Илиусе, но всего набралось около двадцати пяти человек. Она подумала, что, может быть, это и чересчур много для ее целей, но не решилась никого оставить, чтобы не вызвать вопросов, на которые не хотела отвечать.
 Они прошли по дороге, серпантином устремлявшейся к пристани. По пути им встречались жители Илиуса, приветствовавшие их. Кассандра заметила, что в городе по-прежнему царило подавленное настроение, ведь все ждали вестей о ванаксе, и все же жизнь понемногу возвращалась в нормальное русло. Но ведь так и должно быть. Нужно кормить детей, запасать корма для животных, вести дела. Возможно, именно в этом и можно найти утешение.
 Гавань сверкала всеми оттенками синего в лучах утреннего солнца. Около каменного пирса ждал корабль. Они взошли на борт и уже вскоре подняли якорь. Свежий ветер наполнил паруса, вынося их во Внутреннее море.
 Выйдя из порта Илиуса, они прошли мимо многих других судов. Завидев вымпел семьи Атридис, развевающийся на центральной мачте, матросы приветствовали их, поднимая весла. Кассандра стояла на носу корабля и махала рукой им в ответ, пока у нее не заболела рука, а улыбка, казалось, застыла на губах.
 Когда они отошли достаточно далеко от гавани и вокруг больше не осталось кораблей, она слегка расслабилась и не смогла сдержать тихий вздох.
 – Прекрасный денек, – сказал Ройс. Она обернулась и увидела, что он стоит совсем близко, прислонившись к борту. На нем был килт воина – акорца, и нужно было признать, что он ему очень шел. Кроме того, эта одежда позволяла ему, хотя бы в какой-то мере, слиться с остальными мужчинами.
 – Так и есть, – согласилась она.
 – Лейос, – сказал он, назвав остров, который и был целью их путешествия, – «равнинная местность». Правильно я понял?
 Она кивнула:
 – Лейос почти такого же размера, как остров Каллимос, который мы только что покинули. Но они очень отличаются друг от друга. Вместо холмов Каллимоса на Лейосе в основном равнины.
 – Это ведь часть первоначальной Акоры, до землетрясения?
 – Да, как и Каллимос. Но оба тогда очень пострадали и изменились. Насколько мы можем судить, основные потоки магмы устремились по направлению к Лейосу, и он был покрыт лавой. Там практически не осталось ничего древнего.
 – Но земля-то там плодородная?
 – Да, весьма. Мы там выращиваем пшеницу, рожь и ячмень, но в первую очередь Лейос знаменит своими лошадьми.
 Его глаза загорелись:
 – Мы тоже разводим лошадей в Хоукфорте.
 – Джоанна рассказывала мне. – Она тихонько спросила: – Ты ведь скучаешь?
 – По Хоукфорту? Да, думаю, я скучаю, но не принимай это близко к сердцу. Я скучаю по Хоукфорту, даже когда я в Лондоне, а ведь это совсем недалеко. Вообще я лишь тогда не скучаю по дому, когда сам нахожусь там. – Ветер взъерошил его волосы. С отсутствующим видом он пригладил их. – Наверняка ты чувствуешь то же самое по отношению к Акоре.
 Она отвлеклась, заглядевшись на золотые пряди, которые гладила ночью, вспоминая, насколько мягкими они казались в тот момент по сравнению с прикосновениями его Небритой щеки к ее груди и бедрам…
 – Что? О да, наверное, но, сказать по правде, я всегда мечтала о том, чтобы уехать с Акоры.
 – Что ты и сделала.
 – Я имею в виду надолго, дальше… Впрочем, это не имеет значения. – Как глупо с ее стороны даже думать об этом! Она была частью этой земли, связана с ней кровью и судьбой. Для нее не будет другого мира.
 – Вот что всегда восхищает меня в женщинах.
 – Что же?
 – У них достаточно сил, чтобы оставить все то, что им дорого, и начать жизнь с нуля на новом месте. Если подумать, получается, что женщины делают это гораздо чаще мужчин. В конце концов, обычно именно женщин выдают замуж, отсылают жить в другой клан, за холмом или гораздо дальше. – Он посмотрел на воду, сверкающую в солнечных лучах. – Как там говорила Руфь? «Твой народ станет моим народом»? Чтобы сказать такое, нужно иметь мужество.
 – Ты имеешь в виду библейскую Руфь? Я читала эту историю. Она очень меня впечатлила.
 – В Библии много сильных женщин.
 Он потянулся и стал наблюдать за дельфинами, появившимися возле корабля. Они выпрыгивали из воды в кильватере судна и весело кувыркались. Среди них поблескивала небольшая рыба, всего лишь фут или два в длину; ее плавники были похожи на крылья, и она поднималась из воды, как будто паря над поверхностью.
 – Рыба, которая летает? – спросил он, улыбаясь.
 – Всего лишь одно из чудес Акоры. Посмотри сюда, видишь, как меняется цвет воды? Сначала она была темно-синяя, а теперь зеленая и гораздо светлее.
 Когда он кивнул в ответ, Кассандра сказала:
 – Если здесь нырнуть, увидишь небольшой риф и отмель, а среди них развалины дома, по-видимому, довольно большого. Каким-то образом он избежал полного разрушения, даже когда его залило водой. Из остатков комнат доставали мелкие вещицы – несколько статуэток, обломки посуды, даже фрагменты мозаики.
 – И никаких следов обитателей дома?
 – Нет, но, возможно, им удалось спастись.
 Они оба знали, что это маловероятно. Нельзя было обмануть судьбу, постигшую большинство обитателей Акоры.
 – Как думаешь, у них были хоть какие-то опасения, они подозревали, что должно было случиться?
 – Те, кто выжил, оставили записи, свидетельствующие о том, что перед взрывом дрожала земля и какое-то время шел пар. Но они уже видели подобное на горе и даже нечто похуже, поэтому многие просто предпочитали не задумываться об этом.
 – Они считали, что опасности нет?
 – Мне кажется, да. И потом, согласись, людям ведь всегда хочется в это верить. Все хотят продолжать жить обычной жизнью, думают о других заботах, и в будущее особо никто не заглядывает.
 – Даже под сенью вулкана?
 – Даже и в этом случае. – Она указала рукой куда-то вдаль. – Я могу ошибаться, но, по-моему, там может быть осьминог.
 Ройс посмотрел туда, куда она показывала, вглядываясь в темную тень, скользящую под водой.
 – Большой, – пробормотал он.
 – Пятнадцать, может быть, двадцать футов в длину. Видишь, как дельфины уходят в сторону, а с ними и летающая рыба? На самом деле они не боятся его, он на них не охотится, но все равно они его пропускают.
 – Я бы сделал то же самое.
 – Это деликатес, – сказала Кассандра, – но на самых больших мы не охотимся.
 – Слишком опасно?
 – Слишком жестко – я имею в виду мясо, конечно. Они того не стоят.
 Он засмеялся в ответ и посмотрел на нее с такой нежностью, что она подумала, что приличнее будет отвести глаза, но ей удалось это сделать лишь на мгновение. Взгляд Ройса притягивал ее, и она поняла, что опять смотрит в его зеленые, с золотом, глаза, глаза, которые слишком уж многое подмечали.
 – Мне бы следовало догадаться, что вы, акорцы, не отступились бы перед любыми трудностями, – сказал он.
 – И все же мы относимся к состязаниям весьма избирательно.
 – Да уж, я думаю.
 Между ними повисла тишина. Она не хотела задумываться, что именно он имел в виду. Они направлялись в Лейос, «равнинную местность», и день был чудесен.
 Что будет, то будет.
 – На этот раз обойдемся без олив? – спросил Ройс. Она покачала головой, но не обернулась, вглядываясь в воду, которую рассекал корпус корабля.
 – Не на Лейосе. И кстати, лучше вообще не упоминать про оливы. Конечно, люди здесь едят оливы и используют масло, но они считают, что выращивать пшеницу гораздо важнее, чем ухаживать за оливковыми деревьями.
 – Так между Лейосом и Каллимосом соперничество?
 – Ну, в некотором роде да, хотя и несерьезное. Жаль, что Брайанна не смогла с нами поехать.
 – А что, ее семья с Лейоса?
 – Да, и, конечно же, они по ней очень скучают, но ведь она не может оставить Елену: сейчас наступает самое тяжелое время, когда целительнице предстоит, возможно, труднейшее испытание за всю ее жизнь.
 – Кассандра, я верю, что Атрей обязательно выздоровеет.
 Он хотел ее утешить, именно так она и восприняла его слова. Когда он приблизился и обнял ее, она даже не пыталась отстраниться. Пусть те, кто видит это, думают что хотят. Она хотела побыть просто женщиной, а не Атридис в эту секунду.
 «Твой народ станет моим народом». Как бы она хотела сказать это от чистого сердца! И насколько горько было осознавать, что она не может так поступить.
 В середине дня на севере на горизонте появилось темное пятнышко. Кассандра не стала ничего говорить по этому поводу и надеялась, что Ройс не обратит на него внимания. Какое-то время ей казалось, что он его не замечает, но тут он спросил:
 – Это что, Дейматос?
 Она притворилась, будто только что его заметила, но знала, что Ройс не попался на эту удочку.
 – Да, это он.
 Несколько минут он молчал, а она вся извелась, не в силах даже представить, какие ужасные воспоминания о заточении на этом острове мучили его в это время. Наконец он произнес:
 – А мне казалось, что он больше.
 – Впечатления бывают обманчивы.
 – Похоже на то. Люди Марселлуса все еще там?
 – Думаю, они как раз сегодня уехали. Они сообщили, что не нашли признаков добычи серы на острове.
 – Но если кристаллы серы остались после извержения вулкана, их ведь не надо особо добывать?
 – Наверное, не надо. Такие кристаллы можно найти на земле или же, что чаще случается, в пещерах. Но на острове нет никаких признаков того, что кто-то там жил или работал.
 Он посмотрел вдаль, на вырастающий из моря силуэт острова.
 – Ты ведь знаешь, что некоторых из тех, кто был на стороне Дейлоса, так и не поймали.
 – Я знаю, что это вполне возможно, но ведь точно неизвестно, сколько у него было людей, поэтому нельзя определенно сказать, остался ли кто-нибудь из них на свободе. Но даже если и так, без Дейлоса, который мог бы их возглавить, они вряд ли смогут чего-то добиться.
 – Так ты полагаешь, что Дейлос мертв?
 – Нет, – тихо сказала она. Темные воспоминания о видении всколыхнулись в ней будто раскаты грома, предупреждающие о надвигающейся буре. – Я ничего не предполагаю. – Она просто выполняет свой долг.
 – И все равно. Чтобы тщательно обыскать все пещеры на Дейматосе, потребовались бы недели, если не месяцы. И возможно, даже тогда ничего бы не нашли. Если он жив, то может быть на Тарбосе или Фобосе. Они ведь тоже необитаемы и изрезаны пещерами.
 – Если он жив, – ответила она, – то может быть и не на Акоре. – Но она знала, что это не так, во всяком случае, ей так казалось. В этот момент облако скрыло солнце, и она задрожала.
 В середине дня они увидели Лейос. Ройсу показалось, что ровный, покрытый низкими холмами остров простирается до самого горизонта. Он смотрел на поля, по которым ветер гнал зеленые и золотые волны, и чувствовал, будто возвращается домой.
 На западе в море выдавался мыс, окаймленный золотыми пляжами. За ним берег изгибался, надежно защищая залив, в котором разместилась гавань. Порт был гораздо меньше, чем в Илиусе, здесь могло разместиться лишь около полудюжины судов, а на берегу стояли несколько зданий, напоминающих склады. Ройс заметил другие постройки за ними, но так как остров был равнинный, невозможно было судить о том, как далеко простирался город.
 Гораздо легче было оценить размер толпы, собравшейся на пристани. Ройсу показалось, что там было несколько тысяч людей, и со всех сторон стекались все новые. Завидев корабль, они махали руками. Когда судно приблизилось, раздались радостные крики.
 Вскоре Кассандра сошла на берег, и ее приветствовали старейшины Лейоса вместе с братьями-близнецами, занявшими первое и второе места в состязаниях по метанию копья на Играх. Один из них получил небольшие ранения во время взрыва, но быстро поправлялся. Другой остался невредим. Они поздоровались с Ройсом как старые друзья и учтиво склонились в поклоне перед Атридис.
 – Мы все время молимся за ванакса, – сказал один из старейшин, – днем и ночью, без устали, мы просим Создателя оставить его нам.
 – Я благодарю вас, – мягко ответила Кассандра. Она посмотрела на мужчин и женщин, окружавших ее, молодых и пожилых, людей чести и достоинства, но все они ждали, что именно она сейчас скажет что-нибудь, что их хотя бы немного успокоит.
 Она сочувствовала им, но лгать не могла.
 – Мой брат очень нуждается в ваших молитвах, – сказала она, – и я тоже. Мы все оказались в ситуации, когда опыт и традиции нам не помогут. Мы можем рассчитывать только друг на друга и на наш собственный здравый смысл.
 Они кивнули в ответ на эти мудрые слова и эту честность. Она была именно такой, понял Ройс, как они и ожидали. Или по крайней мере надеялись. Она их не разочаровала, но ведь этого и не было в ее характере.
 В полях, где он смотрел взглядом земледельца на колосящуюся пшеницу, она произнесла молитвы и принесла дары, как уже проделывала много раз. Но ее сосредоточенность от этого не уменьшилась, как и ее искренность. В каком-то смысле каждый раз был для нее как первый.
 После этого они с удовольствием пообедали по-деревенски, среди лугов неподалеку от гавани. Поставили шатры, чтобы можно было переночевать, так как поблизости негде было разместиться на ночь. Он уже знал, что население Лейоса почти такое же, как и на Каллимосе, однако плотность его была гораздо ниже. И все же похоже было, что, несмотря на значительные расстояния между поселениями, очень многие приехали издалека, чтобы поприветствовать дочь рода, который так долго им служил.
 Шатер Кассандры находился немного в стороне от других, но в остальном практически ничем не отличался. Насколько Ройс понял, так же было бы и в том случае, если бы здесь был сам ванакс. Похоже, на Акоре статусу человека придавали мало значения. Определенно здесь не было и намека на тщательное соблюдение церемониала и ритуалов, принятое при дворе Принни. Ройс был весьма за это благодарен, поскольку ему всегда недоставало терпения на всю эту суету.
 И все равно он заметил отсутствие весьма ощутимой предосторожности, которая в Англии была в порядке вещей. Принни никогда никуда не отправлялся без охраны. У Кассандры, наоборот, никакой охраны не было вообще. Целыми днями он пытался убедить себя в том, что это не важно, ведь ее окружают преданные акорцы, которые не допустят, чтобы с ней что-то случилось. Но ночь быстро наступала. Ее шатер был слишком далеко от остальных, чтобы кто-нибудь мог услышать крики о помощи.
 Но ведь она могла кричать и по другой, гораздо более приятной причине.
 Решившись, он прошел сквозь сгущающиеся сумерки, отодвинул занавес шатра и вошел внутрь.
 Кассандра как раз заканчивала купаться. Было просто баловством возить за собой повсюду ванну из дерева и плотного холста, которую пришлось долго наполнять водой, таская ее ведрами. Она легко обошлась бы и тазом. Признавая это, она все равно наслаждалась купанием в ванне. После длинного дня ей так необходимы расслабляющее тепло воды и благословенная тишина.
 Она бы еще понежилась, но вода очень быстро остывала. Поднявшись, она потянулась за полотенцем, которое оставила на табуретке возле ванны.
 Только вот полотенце ей протянули.
 Она поперхнулась, резко повернулась и увидела Ройса, который с видимым одобрением ее разглядывал.
 – Ты витала в облаках, – сказал он.
 – Нигде я не витала! – Схватив полотенце, она быстро закуталась в него, хотя и понимала, что выглядит глупо. Можно подумать, что он никогда не видел ее обнаженной!
 Видел, дотрагивался, вкушал, наслаждался… Ну и ладно!
 – Ты слишком тихо ходишь! – обвинила она его.
 – Ужасное упущение, – ответил Ройс, довольный собой, и осмотрел шатер. – Здесь уютно.
 – Здесь так же удобно, я уверена, как и в твоем.
 Он вопросительно поднял бровь, и Кассандра залилась краской. Она не лицемерила. Он делил с ней ложе на протяжении четырех ночей, и если бы они сейчас находились во дворце, он бы снова был с ней. Но сейчас они были на виду, и здесь не было уединения, как в ее покоях.
 Однако она ведь не отстранилась от него на корабле, и сказать по правде, сейчас ей тоже не хотелось этого делать.
 – Ты попалась, – сказал он и, заметив удивленный взгляд, добавил: – Попалась в капкан пристойности. А это странное местечко.
 – Я не пытаюсь ничего утаивать.
 – Я понимаю, но ты пытаешься и не выставлять напоказ то, что между нами происходит, не заставлять других думать об этом в тот момент, когда у людей и так полно забот.
 – Да, – сказала она, облегченно вздохнув. Он действительно все понимал. – Совершенно верно.
 – Кассандра… – он протянул было руку, но опустил, не коснувшись ее, – что бы ни ожидало нас впереди, сейчас единственная моя забота – это твоя безопасность. Ты здесь одна, в этом шатре, вдалеке от остальных. Если хочешь, я могу спать снаружи, но одну тебя я сегодня ночью не оставлю.
 Об этом она не подумала, не учла, что он может беспокоиться за нее в этой ситуации. К ней пришло запоздавшее понимание того, что собственное видение ослепило ее. Она знала, что сейчас не время и не место, но он-то об этом даже не догадывался.
 И он хотел ее защитить. Он действительно этого хотел.
 Слезы стояли у нее в глазах, но она не позволила им пролиться. А вот полотенце – это другое дело. Она шагнула к Ройсу…
 Губы его путешествовали по нежной линии ее спины, до исключительно чувствительного местечка у самого основания позвоночника. Здесь он задержался, щекоча ее дыханием, прикасаясь к коже самым кончиком языка.
 Она тихонько вскрикнула и попыталась перевернуться, но он ей не позволил. Он крепко удерживал ее бедра руками, так что она смогла только повернуть голову; глаза ее затуманились от пылающей страсти.
 – Хватит, – пробормотала она, наполовину это была мольба, наполовину приказ.
 – А мне кажется, что нет. – Его голос был хриплым, но он ничего не мог с этим поделать. У него едва хватало сил сдерживаться. Желание обладать этой женщиной вновь бушевало внутри, затмевая все остальное.
 Она вспомнит эту ночь, когда вновь погрузится в свои темные мысли, слишком уж часто ее посещавшие. Она вспомнит ее, когда будет разрываться между своими женскими желаниями и своим долгом как Атридис. Минута за минутой, с каждым следующим ударом сердца, она будет вспоминать его, их вместе и все то, что между ними произошло. Черт побери, он сделает все, чтобы именно так и было!
 По-прежнему крепко ее держа, Ройс слегка надавил на плавные линии ее ягодиц, пальцами гладя изгиб бедер. Она дернулась под ним, и ему показалось, хотя он и не был до конца уверен, что она чертыхнулась в подушку.
 – Такая нежная, – прошептал он, – такая гладкая и холеная, такие великолепные формы! Ты и в самом деле единственная в своем роде, исключительная женщина.
 Произнося это, он скользнул пальцем между ягодиц прикасаясь легко, чтобы пробудить в ней все, не оставляя ни малейшей надежды на прекращение этой сладкой пытки.
 – Черт тебя побери! – В этот раз он хорошо ее расслышал и рассмеялся бы, если бы ему хватило дыхания. По-прежнему не отпуская, держа нежно, но крепко, он вновь коснулся ее, более настойчиво, и был вознагражден стоном.
 Стук собственного сердца отдавался у него в ушах, но Ройс все еще сдерживался. Снова и снова он тихонько касался ее, затем поменял ритм и на мгновение усилил давление. Она кричала снова и снова, но это лишь раззадоривало его. Только когда красный туман поплыл перед глазами, он отпустил ее, шире раздвинул ее ноги и вошел в нее одним сильным, быстрым рывком.
 Оргазм ее не прекращался, вызвав его собственный, сильный, до боли в костях, но его было недостаточно. Когда она попыталась перевернуться, он убрал с ее шеи пушистые черные волосы и легонько укусил.
 – Нет, – приказал он и обнял ее, пальцами теребя набухшие соски.
 – Ройс… Я не могу…
 – Ты можешь, и я могу, мы оба сможем. – Он уже был готов к новому раунду и с каждой секундой становился тверже. Он подтянул ее выше, на колени, нагнул перед собой и двигался до тех пор, пока весь мир не пошатнулся.
 Когда он в конце концов отпустил ее, они упали на покрывала и некоторое время так лежали, запутавшись в простынях и друг в друге. В других обстоятельствах он легко мог бы заснуть, но сейчас им овладело странное чувство, похожее на отчаяние. Кассандра тоже не избежала этого ощущения. Она поднялась над ним – призрачное видение красоты – и тряхнула головой, так что ее волосы рассыпались по плечам, закрывая поясницу и ягодицы, касаясь его бедер.
 – Ты что, пытался что-то доказать? – спросила она, глядя на него сверху вниз.
 Он лениво провел рукой от влажных черных завитков между ее ног до гладкого живота, и хотя она пыталась оставаться спокойной, по телу ее побежали мурашки.
 – Пытался? Я думаю, что лучше поставить вопрос по-другому: пытаюсь ли я?
 Под ее потрясенным взглядом он поднял ее, придвинул к себе и опустил на свой длинный, напряженный пенис.
 – Ройс…
 Перед тем как он потерял способность думать, в его голове пронеслась мысль, что задорная нотка в ее голосе ему льстит.




 Глава 15


 Когда Кассандра проснулась, Ройса в шатре не было. Пытаясь привести в порядок свои мысли, она несколько секунд лежала и смотрела в потолок.
 Может быть, ей только приснилось, что Ройс был здесь?.. Если принять во внимание двойственное чувство полного удовлетворения и томительной нежности, то между ними определенно что-то было.
 Она медленно поднялась с кровати и через голову натянула простое белое платье. Не обращая внимания на покалывание в сосках от прикосновения ткани, она высунула голову из шатра в надежде найти горячую воду.
 Вода стояла на солнце в закрытом ведре. Со вздохом облегчения Кассандра занесла воду в шатер, налила в таз и умылась. Одевшись и до блеска расчесав волосы, она решила больше не медлить. Придав лицу такое выражение, чтобы никто не догадался о вихре мыслей в ее голове, она вышла навстречу новому дню.
 Старейшины Лейоса и многие другие приглашенные оставались на королевской вечеринке всю ночь. Они собрались у открытого шатра, где раздавали завтрак. Кассандра обменялась с ними приветствиями, приняла от кого-то чашку молока с медом и изо всех сил старалась не оглядываться в поисках Ройса. Когда она уже начала беспокоиться, что его нигде нет, он обнаружился в компании двенадцати копьеметателей. Заметив Кассандру, он остановился и какое-то мгновение просто разглядывал ее. То, что он увидел, должно быть, понравилось ему, так как на его лице медленно проявилась неотразимая, чисто мужская улыбка собственника.
 Однако когда он заговорил, его обращение было совершенно пристойным.
 – Доброе утро, ваше высочество. Надеюсь, вы хорошо спали?
 Кассандра подумала, что в эту игру можно сыграть и вдвоем. Он выглядел настолько самодовольным, что она захотела слегка поставить его на место.
 – К сожалению, нет. Мне всю ночь надоедало какое-то насекомое.
 Ройс как раз приготовился сделать глоток лимонада. Он поперхнулся и прочистил горло.
 – Насекомое? Неужели? А вам не показалось, что там было нечто более крупное? – Он подошел поближе, чтобы его слова не слышали остальные. – Гораздо более крупное, принцесса, и очень… так скажем, заботливое.
 Борясь с внезапно выступившим румянцем, Кассандра притворилась заинтересованной сладкими хлебцами и фруктами, выложенными на деревянных подносах.
 – Не могу вспомнить наверняка, – пробормотала она, пытаясь выдержать смешок Ройса со всей любезностью, на которую была способна.
 Немногим позже они отправились на верховую прогулку по дорогам, петляющим среди пшеничных полей. Стояла прекрасная погода, обещавшая хороший урожай. В компании Ройса неловкость, которую испытывала Кассандра, быстро испарилась.
 За время прогулки они несколько раз останавливались благословить урожай и пообщаться с местными жителями. Им неизменно оказывали самый радушный прием, интересовались здоровьем Атрея и выражали симпатию ко всем членам его семьи.
 Этой ночью лагерь был разбит около озера, окруженного благоухающими соснами. И вновь Кассандра спала не одна.
 На следующий день они достигли знаменитых степей Лейоса.
 – Почва здесь очень богата известью, – рассказывала Кассандра, когда они не спеша ехали верхом. Копыта их лошадей поднимали с земли небольшие облачка пыли. – Трава, которая растет здесь, судя по всему, способствует необычайному укреплению костей у лошадей.
 Ройс кивнул. Он всматривался в бескрайние поля, наблюдая за скачущими или мирно пасущимися животными. В глубине души он почувствовал всплеск ностальгии по дому.
 – Так же, как в Хоукфорте и других местах, например, в Ирландии. Где известь, там сильные кони.
 – Лейос дает лошадей для всей Акоры. Есть такая пословица: пока где-то поклоняются богу-быку, здесь правит бог-конь.
 – Они так сильно отличаются друг от друга?
 Она покачала головой, довольная его внимательностью.
 – Людям нужно нечто знакомее, чтобы помочь понять, частью чего они являются.
 Некоторое время спустя они остановили лошадей на центральном дворе крупного поместья. К ним навстречу поспешил человек, в котором Ройс узнал Горана, одного из советников, которые вернулись на свои земли, чтобы помочь своим соотечественникам справиться со свалившимися на них испытаниями.
 – Принцесса, – проговорил Горан, – ваше присутствие делает нам большую честь. Надеюсь, ваше путешествие не было утомительным?
 – Вовсе нет, – ответила Кассандра, слезая с лошади и одаривая худого, лысеющего советника ослепительной улыбкой. – А как вы поживаете, Горан?
 Он пожал плечами и, как бы извиняясь, развел руками.
 – Признаюсь, мне хорошо у родного очага, однако меня раздирает на части стремление быть в Илиусе.
 – Вы узнаете, когда настанет время вашего возвращения, – доверительно проговорила Кассандра. Атрей всегда называл Горана надежным, в чем она не видела причин сомневаться.
 – Ванакс, – мягко сказал советник. – Мы слышали, что нет никаких изменений.
 – Ни к лучшему, ни к худшему. Он в надежных руках.
 – В этом я не сомневаюсь. Елена спасла жизнь моей дорогой жене во время тяжелейших родов. Не знаю, что бы мы без нее делали. – На какое-то мгновение на Горана нахлынули воспоминания о былой беде, но он быстро взял себя в руки. – Ну что ж, не будете ли так добры последовать за мной. Я хотел бы показать вам тройку молодых жеребят.
 Один из них появился на свет всего лишь несколько часов назад и лежал на сене рядом с матерью. Однако двум другим было уже несколько дней от роду, и их выпустили в загон. Они совершали короткие пробные пробежки на худых, но сильных ногах, тем не менее никогда не отдаляясь от своих маток, наблюдавших за ними с нескончаемым терпением.
 – Видишь вон того, – сказал Ройс, указывая на детеныша с белой звездочкой на лбу, – он напоминает мне жеребенка, родившегося в прошлом году в Хоукфорте; из него Получится отличный жеребец.
 – Ты будешь выставлять его на скачках? – спросил Горан.
 – Возможно, но только на год или два, затем он станет племенным жеребцом.
 Советник хмыкнул:
 – Неплохая жизнь.
 – Готов согласиться, – ответил Ройс и тоже засмеялся.
 Кассандра решила пока не вмешиваться в их, мужской разговор и молчала.
 – В Англии есть дикие лошади? – спросил Горан по пути к дому, где они должны были провести ночь.
 – Совсем немного, – сказал Ройс. – Говорят, что они еще оставались в Шотландии и в некоторых областях Ирландии. А почему ты спрашиваешь?
 – У нас на Лейосе они тоже есть. Давным-давно мы решили не трогать их, однако постоянно наблюдаем за ними. Когда мы замечаем среди них особенно сильного и храброго жеребца, мы позволяем ему подходить к нашим кобылам.
 – Мудрое решение.
 – Я так и думал, что ты его одобришь, – с улыбкой проговорил Горан.
 В эту ночь Кассандра спала в одиночестве или по крайней мере старалась заснуть. Дом Горана был уютным, но не очень большим. Здесь невозможно было уединиться, как во дворце или даже в шатре. Покидая всех после ужина, она надеялась, что Ройс понимает ее желание побыть в одиночестве. Тем не менее тянулись часы, а сон все не приходил.
 В конце концов Кассандра решила отказаться от попыток заснуть. Она, как всегда, спала обнаженной, поэтому ей пришлось накинуть ночную рубашку перед тем, как выйти из комнаты. Она доставала ей только до середины бедра, но вполне соответствовала требованиям приличий. Волосы принцессы были заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо.
 Высоко в небе стояла луна, окруженная ореолом, цвет которого менялся от фиолетового на внешнем краю до красного внутри, проходя через все цвета спектра. Грандиозный нимб образовал идеальный круг почти на все небо. При его свете, усиленном сиянием самой луны, Кассандра могла бы даже читать. Деревья и строения отбрасывали длинные черные тени на бледную землю. Следуя за своей тенью; Кассандра вошла в небольшой садик, за которым заботливо ухаживала жена Горана.
 Принцесса присела на каменную скамью и заслушалась журчанием фонтана. Воздух был напоен ароматом жасмина, смешанного с запахами трав. На Кассандру навалилась усталость, но не такая, что действует на нервы. Наоборот, она почувствовала, что если пробудет в этом месте еще немного, то сможет вернуться в свою комнату и спокойно заснуть.
 Она уже подумывала об этом, как вдруг ее внимание привлек какой-то странный звук. Кассандра обернулась, пытаясь определить источник звука. В это же мгновение справа от нее что-то просвистело в воздухе, и она почувствовала, как ее швырнуло на землю.
 В течение нескольких ударов сердца она осознавала только, что нечто большое и тяжелое удерживает ее на земле. Человек… Она инстинктивно пыталась сопротивляться, но тут же прекратила, как только услышала у своего уха шепот Ройса:
 – Не двигайся.
 Он лежал на ней, полностью закрывая ее своим телом, и оглядывался по сторонам. Она мельком увидела его в свете луны и внутренне содрогнулась. Она знала этого человека, делила с ним ложе, но осознавала, что он может быть беспощадным врагом, способным убить без колебаний и сожалений.
 – Ройс, – проговорила она, легко касаясь его руки, – я в порядке.
 Он посмотрел вниз на ее лицо. Казалось, что он не слышал ее, но постепенно его черты смягчились. Он поднялся, обхватив ее и защищая своим телом, затем быстро увел от фонтана в тень. Остановившись в темноте, он сказал:
 – Стой здесь, пока мы не узнаем, что произошло.
 Она подумала, что он уйдет, чтобы разведать обстановку, но у него были совершенно иные намерения. Без колебаний он сделал шаг в сторону, широко расставил ноги и, похожий на статую в лунном свете, прокричал:
 – За Атридисов!
 Тут же со всех сторон в сад стали сбегаться люди. Кто-то еще натягивал тунику, другие уже были с мечами наголо. Каждый знал, что делать, и не задавал лишних вопросов. Горан уже был здесь вместе со своими сыновьями, одному из которых было на вид не больше четырнадцати лет. Также пришли и старики, весьма древние, но все еще готовые откликнуться на зов. Если бы им дали совет поступить как-то иначе, они были бы глубоко оскорблены.
 «Откуда он знал?» – подумала она за мгновение до того, как воины Горана окружили их. Ройс был настоящим воином и был уверен, что преданные люди обязательно поспешат на выручку настоящему лидеру.
 Он произнес несколько отрывистых фраз, и воины разбежались. Принесенные факелы осветили садик как днем. Женщины выглядывали из окон, но не мешались под ногами, узнав, что никто из Атридисов не пострадал.
 Очень скоро нашелся кусок красной черепицы, чуть не ударивший Кассандру. Несколько молодых людей забрались на крышу и обнаружили место, откуда он упал.
 – Смотрите, лорд Хоук, – позвал один из людей. – Вот здесь нет куска черепицы, а другие расшатаны.
 Оставив Кассандру рядом со взволнованным Гораном, Ройс забрался на крышу, чтобы взглянуть самому. Вернулся он хмурый.
 – Твоя крыша в хорошем состоянии, – сказал он советнику.
 – Так и есть, – согласился хозяин. – Я никогда не допускал иного, а эта часть крыши была перекрыта прошлой весной. Я уверен, там все в порядке.
 – Даже если и так, – мягко сказала Кассандра, – это была всего лишь черепица, она не нанесла никакого вреда. Я очень ценю вашу заботу, но…
 Они не слушали ее. По приказу Ройса воины разошлись группами, прочесывая окрестности, а некоторые, следуя его же указаниям, остались охранять принцессу.
 – Что они делают? – спросила она Горана. – Куда они ушли?
 Он удивленно посмотрел на Кассандру, будто она должна была уже знать ответ.
 – Искать того или тех, кто проник сюда, злоумышленников.
 Увидев ее замешательство, он пояснил:
 – Лорд Хоук все понял, когда я сказал ему, что черепица не могла свалиться с крыши сама по себе. Но если кто-то стоял на крыше или крался на четвереньках, он мог случайно задеть ее.
 – Злоумышленники… – Она хотела сказать, что нет никаких доказательств их существования, когда поняла, что ее слова прозвучат глупо.
 Дейлос. Она не была уверена, что это был он или кто-либо, им посланный, но теперь поняла, что за ней следят. По спине побежали мурашки. Она инстинктивно обхватила себя руками.
 Нет, за ней следил не один человек. По крайней мере двое. Ройс слишком быстро появился рядом, чтобы списать это на простое совпадение. Даже если он тоже не мог заснуть и пришел в сад, она бы его увидела… если он, конечно, хотел, чтобы она его заметила.
 Он следил за ней. Ради ее же блага, она понимала это, но от этой мысли ей стало не по себе. Когда придет время, она должна быть способной действовать без постороннего вмешательства.
 Она должна быть готова умереть, так как в ее видении только это могло остановить красную змею и не дать гадине поглотить Акору.
 На Кассандру накатила волна тошноты, и желудок судорожно сжался. Без сомнений, это было божественное предвидение, но ей не хотелось об этом думать. Ройс сейчас выслеживал злоумышленника, который мог быть тем самым человеком, что чуть не убил раньше его самого.
 – Идите за ним, – попросила Кассандра Горана.
 – За злоумышленником, Атридис?
 – Нет, за Ройсом, за лордом Хоуком. Он… не знаком с этими землями и, я уверена, будет рад вашему мудрому совету.
 Горана было трудно обмануть. Он нежно взглянул на принцессу.
 – Думаю, он бы предпочел, чтобы я остался с вами, Атридис. Так было бы правильнее, ибо вы моя гостья. Обеспечение вашей безопасности для меня одновременно честь и обязанность. Позвольте, я провожу вас до вашей комнаты.
 Это предложение звучало вполне разумно, но Кассандра почувствовала, что будет не в силах выдержать заточение в четырех стенах до возвращения Ройса.
 – Лучше я останусь здесь, – сказала она. Видя колебания Горана, она добавила: – Вы ведь не думаете, что злоумышленник все еще где-то поблизости и может мне угрожать. Даже если это так, я не сомневаюсь, что вы и ваша доблестная стража сможете меня защитить.
 Глаза советника блеснули; он знал, что принцесса его использует, но не мог противостоять этому.
 – Как пожелаете, Атридис, хотя до их возвращения может пройти немало времени.
 – Я готова подождать, – ответила Кассандра, ничуть не кривя душой… на тот момент.
 Ройс вернулся только к полудню, двенадцать часов спустя. Кассандра не оставалась в саду все это время, однако ушла оттуда уже после восхода солнца. Под конец, падая от усталости, она позволила жене Горана увести ее в спальню и заботливо, словно она была одной из ее дочерей, уложить в постель.
 Спала она беспокойно и проснулась уже через несколько часов. За время ожидания ее терпение сменилось беспокойством и затем, когда страх убил последнюю надежду на то, что Рой останется невредим, злостью.
 Возвращение Ройса застало ее именно в этом состоянии.
 Он нашел ее практически в том же месте, где оставил, – в саду. На ней было белое шелковое платье, в волосы вплетены цветы. Ройс не знал, что жена Горана, милейшая Алла, сделала это, чтобы поднять настроение Кассандры. Он также не подозревал о том, какие чувства сейчас бушуют в принцессе. Он лишь видел, что она прекрасна, невредима и целиком принадлежит ему.
 В последнем он был абсолютно уверен. После многочасовой охоты, оказавшейся бесполезной, он решил, что в этом сомневаться не будет. Было, конечно, хорошо, что Кассандра несла ответственность перед своим народом и своей страной и что у нее были на это силы. Он это очень ценил и не колеблясь готов был поддержать ее.
 Но это ничего не меняло. Она принадлежала ему. Он ждал этого всю свою жизнь и теперь не позволил бы ничему – абсолютно ничему – встать между ними. Пусть Дейлос знает об этом, если такое знание ему чем-нибудь поможет. Предатель был уже почти мертвец, ибо его жизнь будет измеряться минутами с того момента, как он попадет в руки Ройса. Он очень долго обдумывал участь, которая постигнет Дейлоса за то, что тот держал Ройса в заточении и чуть не лишил жизни. Только за это он уже заслужил смерть. Но теперь все стало иначе. Он убьет Дейлоса не из чувства мести, а для того, чтобы быть уверенным в безопасности Кассандры.
 Кассандры, которая смотрела на него Со странным блеском в глазах. Перед собой она видела мужчину, взмокшего от пота, перемазанного грязью, будто вернувшегося с битвы. Однако на нем, слава фортуне, не было ран. На его коже не было крови.
 Не было крови.
 Ее злость ушла.
 – Ты не нашел его, – произнесла она, хотя понимала, что, случись иначе, он вернулся бы весь в крови.
 – Найду, – просто ответил он и обнял ее. В его движении не было особой нежности, и его не волновало, что он может испачкать ее платье. Он обнял ее так крепко, будто хотел выжать всю ее жизненную силу и впитать в себя. И она не могла этому сопротивляться. Ее тело так удобно прижалось к его телу, будто было специально для этого создано.
 – Тебе никто не причинит вреда, – сказал он, и Кассандра почувствовала, как его бьет дрожь.
 У нее перехватило горло. Она отчаянно желала, чтобы он оказался прав. И прекрасно осознавала, что будет наоборот.
 Но в такой момент об этом лучше не думать…
 – Пойдем в дом, – мягко произнесла она. – Тебе нужно умыться и отдохнуть.
 – Мне нужна ты, – ответил он, но позволил взять себя за руку и проводить внутрь.
 Кассандра сосредоточила все свое внимание на Ройсе. Слуги принесли еду и мази, которые она потребовала, когда увидела царапины и синяки на теле Ройса, усаживавшегося в глубокую ванну позади ее комнаты. На его лице появилась легкая гримаса боли, но он оставался весел, так как Кассандра была рядом. Когда она вернулась, поговорив со слугами, он подозрительно посмотрел на Нее.
 – Что там у тебя?
 – Мазь. Она не будет жечь.
 Эта фраза вырвалась у нее нечаянно, о чем она тут же – пожалела, увидев возмущение в его глазах.
 – Ты шутишь, – сказал он. – Мне не нужны никакие мази и тем более уверения в том, что они не жгут. – Он с головой окунулся в воду и вынырнул, разбрызгивая капли во все стороны, в основном на Кассандру. – Мне бы не помешало немного мыла.
 – Вот оно. – Она протянула руку, но недостаточно близко, чтобы он мог взять маленький кусок мыла, который она держала. Вместо этого она сказала: – У тебя очень широкая спина, но я, думаю, смогу ее потереть.
 – Мне не нужна нянька, – пробурчал он, но сел так, чтобы ей было удобнее.
 Она опустилась на колени около ванны, смочила губку, намылила ее и начала трудиться над его спиной, очень широкой и твердой, словно гранит. Сложив ладони лодочкой, она полила воду на его голову и начала мыть ему волосы. Он был счастлив и поощрял ее действия до тех пор, пока Кассандра не начала слегка покачиваться из стороны в сторону.
 – Достаточно, – произнес он. – Я предпочитаю сохранить разум.
 – Неужели? Иногда мне кажется, что ты бы с удовольствием от него избавился.
 Он пожал плечами.
 – А вот это уже просто глупость.
 – Это не глупость, – мягко сказала Кассандра. Она ополоснула ему волосы и обошла ванну, чтобы встать на колени с другой стороны. Ее платье потемнело от воды и в некоторых местах стало прозрачным.
 Ройс нахмурился.
 – Господи, женщина, неужели ты думаешь, что недостаточно меня возбуждаешь в своем обычном состоянии?
 – Не понимаю, что ты имеешь в виду, – важно проговорила она, начиная тереть его грудь. Покончив с этим, она перешла к остальным частям тела. Особое внимание было уделено длинным ногам со стальными мускулами на бедрах и голенях, хотя стопы и даже каждый палец также не были забыты.
 Он снова застонал, улыбаясь, откинул голову и тихо проговорил:
 – Все время, когда я был там, я думал о тебе. Может быть, это повлияло на мою концентрацию, не знаю. Но мы смогли проследить за ним почти две мили, пока не потеряли след.
 – Проследить за кем? – спросила Кассандра, притворяясь, что не знает ответа.
 – Дейлос, – решительно ответил Ройс. – Уверен, что это был он.
 Несмотря на то что в ванной комнате было жарко, Кассандру обдало волной холода. Ройс не мог знать, что она видела и что это означало. Не мог. Она очень тщательно скрывала свое видение о Дейлосе. Однако у лорда Хоука был дух воина, понимание ситуации и интуиция, чап схожие с ее даром.
 – Ты ведь его так и не нашел. Почему ты так уверен?
 – Я просто уверен. – Огонь в его глазах означал вызов.
 Кассандра не стала возражать, и он на какое-то время успокоился, пока она не сделала попытку продолжить мыть его.
 – Хватит, – быстро проговорил Ройс. – Остальное я сделаю сам.
 Спустя совсем немного времени он присоединился к ней в постели.
 Позже, отдыхая после бурных ласк, Кассандра сказала:
 – Мы должны вернуться в Илиус.
 – Отличная мысль, – ответил он. Его голос звучал немного сонно, что было неудивительно, ведь он не спал две ночи, преследовал Дейлоса и целый час наслаждался ее ласками. Однако он не был настолько уставшим, чтобы тихо не добавить: – Заманим туда Дейлоса, чтобы ему было труднее до тебя добраться, и прикончим.
 Судя по всему, планы Ройса должны осуществиться. Она не сомневалась, что он сможет достичь намеченной цели, вот только она не должна допустить этого.
 Нельзя сейчас об этом думать…
 – Спи, – пробормотала она и, прижавшись к нему, первой последовала своему совету.
 Двумя днями позже королевское судно входило в гавань Илиуса. По мере того как город приближался, Кассандра все сильнее вцеплялась руками в поручни корабля, отчего костяшки ее пальцев побелели. Последние известия, которые она знала, были двухдневной давности – как раз перед их отплытием. Если за это время Атрей…
 Она на мгновение прикрыла глаза, затем снова открыла, готовая увидеть все, что ей уготовит судьба.
 Если ее брат умер, по всему городу будут зажжены огни. Люди должны приносить посильные дары, чтобы те сопровождали избранного в последний путь. В храмах костры должны гореть денно и нощно. А во дворце…
 Во дворце не должен гореть ни один костер, ни одна лампа, не должна готовиться пища, приноситься вода. Должен быть только ужасный, иссушающий траур по оборванной жизни.
 Затем начнется поиск нового ванакса. Требуется время для выполнения ритуалов по определению нового избранного. Однажды такой поиск продолжался в течение двух лет. Чаще он занимал несколько месяцев. Но сейчас Акора не располагала годами и даже месяцами. Ведь красная змея ожидала своего часа.
 Если ее брат умер…
 Она подняла глаза к небу и увидела…
 Белые облака, пушистые, словно лен на залитых солнцем полях. Золотое солнце, омывающее город своим сиянием. И разбросанные по городу редкие язычки обычных огней от топящихся печей.
 Больше ничего.
 Она почувствовала такое облегчение, что ей стало трудно дышать.
 – Он жив, – всхлипнула она и увидела по улыбке Ройса, что он тоже об этом знал. – Он жив, – повторила она и счастливо засмеялась сквозь набежавшие слезы.
 Как только корабль причалил к берегу, они поспешили во дворец. Эндрю встретил их на входе в покои королевской семьи.
 – Мы бы пришли на пристань, – сказал он, обнимая Кассандру и пожимая руку Ройсу, – но Федра не может даже подумать о том, чтобы на минуту оставить его.
 – Как он? – спросила Кассандра, сжимая руку Ройса.
 – Атрей жив, – тихо сказал Эндрю. – Время от времени открывает глаза, и Федра считает, что он узнает нас, хотя я не уверен. Тем не менее дважды мне показалось, что он пошевелил пальцем, когда я разговаривал с ним.
 – И только, – прошептала Кассандра. Но самое важное то, что ее брат жив.
 – Елена сейчас там, – сказал ее отец и нежно взглянул на Кассандру. – Очень скоро мы должны будем принять решение.
 Решение об операции, которая либо вернет ванаксу здоровье, либо убьет его. Это спасет Акору или низвергнет ее в пучину хаоса. Принять решение, зная, что где-то поблизости Дейлос вынашивает свои коварные планы…
 – Скоро, – подтвердила Кассандра и увидела ясно, будто держала их в руке, как последние песчинки ссыпаются вниз в часах ее жизни.




 Глава 16


 – Операция необходима. Нужно удалить небольшой участок черепа, – тихо проговорила Елена, – в том месте, куда была нанесено самое опасное ранение. По моим расчетам, он не должен превышать дюйма в диаметре, однако заранее это трудно предсказать. Возможно, потребуется удаление большего участка.
 Семья расположилась за длинным столом в комнате, которую Атрей использовал для совещаний. Присутствовали Кассандра, Федра, Эндрю и Джоанна. Ройса тоже попросили присоединиться. Брайанна пришла вместе с Еленой.
 – Должна быть честной с вами, – продолжала Елена. – Как вам известно, ванакс перенес сотрясение мозга; его череп, возможно, уже имеет трещину. На данный момент я не могу сказать, насколько это усложнит проведение операции.
 – Другими словами, вы могли бы начать и неожиданно столкнуться с более серьезными проблемами?
 – Да, такое возможно.
 – Он этого не переживет, – очень тихо произнесла Федра. – Никто бы не смог.
 – В наших медицинских записях упоминаются случаи, когда людям делали такие операции, и они выживали. Правда, не могу сказать, что они полностью восстановились после этого.
 – Что произойдет, когда будет удален участок кости? – спросила Кассандра.
 – Мы будем изо всех сил стараться предотвратить попадание инфекции, – ответила Елена, – и ждать в надежде, что понижение давления позволит мозгу самоизлечиться. Если это произойдет, ванакс придет в сознание. Период выздоровления будет очень долгам, но со временем он полностью поправится.
 – Что, если ранение настолько глубокое, что даже снижение давления не поможет? – поинтересовалась Кассандра.
 – Тогда он не поправится, Атридис. В этом случае операция скорее всего ускорит его смерть.
 Эндрю взял Федру за руку и тихо спросил:
 – Неужели нет никаких других методов лечения? Елена покачала головой.
 – Когда-нибудь мы сумеем заглядывать в мозг и наблюдать за происходящими там процессами, однако сейчас его устройство остается для нас огромной тайной. Мы можем еще подождать, но ванакс слабеет. Даже такой сильный человек, как он, не может вечно находиться в бессознательном состоянии.
 – Вы рекомендуете операцию? – спросила Кассандра. Она хотела знать наверняка.
 Но Елена не была готова дать определенный ответ.
 – Я всего лишь проинформировала вас, что если операция будет, то она должна быть сделана очень скоро. Если мы затянем время, летальный исход будет предрешен, так как ванакс ослабеет настолько, что не перенесет операцию.
 – А если мы не будем вмешиваться? – продолжала Кассандра.
 – Есть шанс, что ванакс выздоровеет сам. Я просмотрела медицинские записи и нашла сведения о пациентах, пробывших без сознания в течение нескольких недель, а затем пришедших в себя. Некоторые из них впоследствии более или менее выздоровели. – Она обвела взглядом сидящих за столом. – По прошествии нескольких недель шансы на выздоровление будут равны нулю, так как у нас нет возможности полноценно кормить пациента. Сейчас нам удается давать ванаксу только воду и бульон. В конце концов недостаток питания убьет его так же верно, как и сама рана.
 – Если бы мы могли найти способ кормить его… – проговорил Ройс.
 – В прошлом испробовались различные методы, – сказала Елена. – Все они приводили либо к дыхательным проблемам, либо к заражению, что заканчивалось одним и тем же. Мне очень жаль. Я знаю, что выбор нелегок. Если вы захотите просто ждать, я пойму вас. Мне на самом деле трудно сказать, что было бы наилучшим решением.
 В комнате повисла тишина. На лицах сидевших за столом отражалась борьба горя и надежды. Наконец Эндрю сказал:
 – Думаю, мы должны представить себе, какое решение принял бы Атрей.
 – Он никогда не боялся препятствий, – со слабой улыбкой проговорила Федра. – Даже маленьким мальчиком всегда рвался вперед, готовый ко всему. – Слезы брызнули у нее из глаз.
 К ней подошел муж и, обняв, сказал:
 – Я знаю, что предпринял бы Атрей, но это больше, чем просто решение семьи. Кассандра, на тебя смотрит весь народ. Ради него, что, как ты думаешь, нужно сделать?
 Она надеялась, что эти слова никогда не будут произнесены, однако на ней лежал груз ответственности за жизнь брата.
 – Мы не можем решать это во благо народа. Они любят ванакса и целиком зависят от него, но решение должно быть принято во благо самого Атрея.
 Она посмотрела на Ройса.
 – Если бы ты был им, чего бы ты захотел? Он не колебался.
 – Возможности жить, какой бы призрачной она ни казалась. Я знаю, что это крайне трудное решение, но если у тебя нет полной уверенности, что Атрей поправится сам, операция – наша единственная надежда.
 Все смотрели на нее, и в их глазах был один вопрос: что ей подсказывал ее дар?
 Кассандра никогда бы им не сказала. По крайней мере всей правды. Она произнесла:
 – Я верю в то, что Атрей выздоровеет, но мы должны сделать все возможное, чтобы помочь ему. – Ее слова были продиктованы лишь надеждой. Все попытки увидеть Атрея и его судьбу не дали результата. Оставалось только молиться, чтобы ее решение оказалось правильным, все принятые ею решения. Правильным для Атрея, для Акоры, для Ройса, для ее семьи и, хоть каким-то образом, для нее.
 Она стояла, ощущая напряжение в каждой клеточке тела. Скоро, очень скоро все закончится.
 – Елена, – сказала она, – начинайте готовиться к операции.
 Комнату, которую выбрала Елена, наполнял запах жженой серы. Он медленно улетучивался через окна и в коридор, растекаясь по всему дворцу. Почувствовав его, люди прекращали свои занятия и стояли в молчании. Многие склонили головы в молитве.
 Из дворца изгонялись злые духи. Такова была традиция, и никто не думал ее оспаривать. Непосредственно перед тем, как начать подготовку к операции, Елена сказала:
 – Я не могу это объяснить, но, когда комната перед операцией очищается подобным образом, у пациентов впоследствии реже появляется лихорадка или заражение.
 Пока прогорала сера, Елена приняла ванну и уединилась для сеанса медитации. Тем временем семья оставалась вместе с Атреем. Не высказывая это вслух, они понимали, что, возможно, в последний раз видят Атрея живым.
 Когда все приготовления были завершены, ванакса осторожно подняли с кровати, в которой он пролежал неделю, и перенесли в комнату, в которой должна была проводиться операция. Стоял полдень. Сквозь высокие окна, по распоряжению Елены завешенные марлей, лился яркий свет. Она не хотела, чтобы какое-нибудь насекомое отвлекло ее от важного дела.
 Под окнами уже собирался народ. Хотя не было сделано никакого объявления о том, что ванаксу будет сделана операция, слух о ней распространился по всему городу. В толпе сновали жрецы, успокаивая людей. За пределами дворца город Илиус замер. Стояла такая тишина, что самыми громкими звуками было чириканье птиц.
 Члены семьи сопроводили Атрея по коридору до комнаты, но внутрь входить не стали. Елена попросила, чтобы в помещение вошли только несколько человек. Она считала, что это наилучшим образом сохранит тот эффект, что создавала горящая сера.
 Когда Атрея заносили внутрь, Кассандру охватило неудержимое желание сделать хоть что-нибудь, каким-то образом предотвратить то, что должно было случиться. Она крепко сжала губы, однако не смогла удержать легкий стон.
 Ройс положил ей на талию свою крепкую руку.
 – Думаю, тебе будет лучше подождать в другом месте.
 Она кивнула, не решаясь произнести ни слова. Операция должна была начаться еще через некоторое время. Елена объяснила, что вначале она проведет осмотр Атрея, дабы убедиться, что его состояние не ухудшилось до опасного предела. Затем ванакса со всеми предосторожностями вымоют и подготовят. Только после всех этих действий она приступит к операции.
 – Куда бы ты хотела пойти? – спросил Ройс. Кассандра покачала головой.
 – Не знаю… недалеко отсюда… – Она хотела быть поблизости в случае, если ее позовут.
 – Конечно. В таком огромном дворце у тебя должны быть любимые уголки.
 Кассандра задумалась лишь на мгновение.
 – Пойдем, – сказала она, – я хочу тебе кое-что показать.
 Сквозь лабиринт коридоров они достигли части дворца, которую Ройс посчитал очень древней. Она была в отличном состоянии, хотя по этому полу, имевшему небольшой наклон к центру, в течение столетий ступали человеческие ноги.
 Они подошли к широким двойным дверям, за которыми оказалась просторная комната с высокими потолками. В дальнем конце стояла глыба мрамора высотой немногим более пяти футов. Мастер обработал его ровно настолько, чтобы угадывалась фигура женщины, появляющейся из камня.
 – Это мастерская Атрея, – проговорила Кассандра. Она показала рукой на другие статуи: одни были уже закончены, другие – едва начаты, а также на полки с небольшими глиняными и бронзовыми фигурками.
 – Думаю, он был бы не против, узнай, что мы сюда пришли, – продолжала она. – Здесь я чувствую себя ближе всего к нему.
 – Понимаю почему, – сказал Ройс и неторопливо огляделся. Он вдруг осознал, что ему была дана редчайшая возможность заглянуть в душу человека, которого большинство людей знало только как ванакса Акоры. Помимо этого Атрей был еще и одаренным художником.
 – И часто он здесь бывает? – спросил Ройс.
 – Не так часто и не так долго, как ему бы хотелось, но время от времени он урывает пару часов, а иногда и целый день.
 Она кивнула в сторону небольшой кушетки в углу.
 – Когда он работает до полного изнеможения, то засыпает прямо здесь.
 Разглядывая небольшую фигурку бегуна, который выглядел настолько реально, что Ройс не удивился, если бы тот вдруг побежал по столу, он спросил:
 – Как ты думаешь, он жалеет, что не может заниматься только этим?
 – Он никогда об этом не говорил, но иногда задумывался, на что была бы похожа его жизнь, если бы он не оказался избранным.
 – Он бы не хотел им быть?
 – Не думаю. Так как он был старшим сыном в семье и его дед был ванаксом, люди прочили его на это место. Однако когда настало время, по-моему, он был бы рад узнать, что избранным оказался кто-то другой.
 – Разве такое могло случиться? Мог ли кто-либо выйти перед народом и объявить себя избранным?
 – Конечно, если он был готов пройти испытание.
 – Насколько я помню, ты не хочешь обсуждать, что представляет собой это испытание.
 Она улыбнулась.
 – Я не пытаюсь сокрыть тайну. По правде говоря, мне самой известно об этом очень немногое. Только избранный знает, в чем заключается испытание.
 – Когда заканчивается испытание, становится ясно, является ли человек избранным, или нет?
 – Ну… да… более того, только избранный может его пережить.
 Ройс медленно кивнул.
 – Я так и думал, иначе Дейлос обязательно попытался бы потягаться с Атреем за место ванакса, когда ему представилась такая возможность.
 – Жаль, что так не случилось, ведь тогда бы он уже давно был мертв.
 – Что избавило бы нас от множества проблем, – согласился Ройс.
 Как только Ройс произнес эти слова, он понял, что оказался прав даже более, чем себе представлял.
 Все началось просто – издалека донесся шум, сам по себе не вызывающий тревоги, всего лишь нарастающий гул голосов. Однако через короткое время послышался звук гонга вроде того, что Ройс слышал на похоронах убитых во время Игр, но более зловещий.
 Кассандра побледнела.
 – Скорее. Что-то случилось.
 Она выбежала из комнаты, и Ройс поспешил за ней.
 Уже через несколько шагов они почувствовали запах дыма. Он не был похож на запах горелой серы, которую жгли по распоряжению Елены. В этом чувствовалось нечто смертельно опасное.
 Достигнув конца коридора, они поспешили вниз по лестнице и оказались в главном дворе, где группы людей уже пытались тушить быстро распространяющийся огонь. Создавалось впечатление, что горела сама земля. Там, где пламя достигало стен дворца, казалось, занимался даже камень.
 Люди уже выстроились в цепи и передавали по линии ведра с водой, что, однако, не давало никакого видимого результата. Этот огонь был невосприимчив к воде.
 В этой суматохе Ройс заметил Марселлуса, спешащего занять место в цепочке, и преградил ему путь.
 – Что произошло? – Ройс старался перекричать рев бушующего огня. – Как все это началось?
 – Я не знаю, – ответил Марселлус и закашлялся от густого дыма. – Это можно будет узнать только после того, как мы справимся с пожаром.
 – Вода не действует. Что это за огонь, который нельзя потушить водой? – Когда судья в недоумении взглянул на него, Ройс встряхнул его за плечи. – Думай! Смотри. Это необычный огонь.
 Марселлус быстро пришел в себя. Вглядевшись в пламя, он сказал:
 – Ты прав, вода не помогает. – Он повысил голос, обращаясь к ближайшим к нему людям: – Скорее несите одеяла! Нужно задавить огонь!
 Почувствовав здравый смысл в его словах, мужчины повиновались. Некоторые бросились к конюшням, которые уже были пусты, так как при первых признаках пожара лошадей вывели в загоны снаружи дворца. Другие побежали в комнаты дворца в надежде найти одеяла, скатерти и любые другие куски ткани. В течение считанных минут они вернулись и начали изо всех сил колотить по очагам огня.
 Медленно, очень медленно огонь начал затихать и наконец иссяк. Однако в некоторых местах продолжало гореть даже по истечении получаса после того, как прозвучал сигнал тревоги.
 Но к тому времени всеобщее внимание переключилось на другой объект. Один человек был мертв, но не от огня, а из-за торчащей у него в горле стрелы.
 – Это он бросал горшки, Атридис, – заявил один юноша, которого привели к Кассандре как очевидца. – У него было что-то вроде пращи, и он успел метнуть три горшка, один за другим. В тех местах, где они касались земли, немедленно вспыхивал огонь.
 Он смотрел на Ройса и на других окружавших его людей.
 – Знаю, что в моих словах мало смысла, но именно это я и видел. Никто ничего не поджигал. Огонь сам по себе появлялся из разбитых горшков.
 – Ты видел, как этого человека убили? – спросил Ройс. Юноша покачал головой.
 – Нет, лорд Хоук, к тому времени огонь уже бушевал вовсю.
 – Унесите тело, – приказала Кассандра, – и давайте возблагодарим Господа за то, что больше никто не пострадал.
 Она посмотрела на почерневшую землю и стены замка, которых коснулся огонь.
 – Все могло закончиться намного хуже.
 – Похоже на то, – сказал Ройс. Он ковырнул землю носком сандалии, посмотрел на бездыханное тело и перевел взгляд на крепостные стены. – Стрела прилетела оттуда.
 Кассандра проследила за его взглядом.
 – Судя по расположению тела, – продолжал Ройс, – и по направлению стрелы, стрелявший был вон на той стене.
 – Возможно, охрана заметила, что он делает, – предположила Кассандра.
 Ройс казался неудовлетворенным таким ответом, но не нашел что возразить. Тут от людей, уносящих тело, послышалась злобная брань. Туника на теле поджигателя слегка задралась, обнажив какую-то желтую ткань под ней.
 Марселлус подошел и снял с трупа желтый флаг. На нем было написано единственное слово:. ГЕЛИОС.
 – Снова повстанцы! – с отвращением воскликнул судья. – Неужто нет предела их вероломству? Сколько еще людей они хотели бы убить и покалечить?
 – Он избрал очень удобный способ обозначить себя, – заметил Ройс.
 – Со всем уважением, лорд Хоук, – проговорил Марселлус. – Я понимаю, вы считаете, что нас пытаются ввести в заблуждение, однако улики против повстанцев неопровержимы, в то время как нет никаких доказательств чьего-либо еще вмешательства.
 Ройс пожал плечами и снова взглянул на стену.
 – Я этого не знаю и не узнаю, пока не будет найден стражник, который пристрелил этого человека. Пусть он выйдет и получит заслуженную награду за ту огромную услугу, которую нам всем оказал.
 Марселлус выглядел озадаченным.
 – Конечно же, он именно так и сделает. Уверен, что он найдется тут же, стоит нам задать такой вопрос.
 – Ты на самом деле так считаешь? Я – нет. Напротив, я думаю, – что этого стражника вообще не существует. – Ройс указал на мертвеца. – По-моему, этого парня убил тот, кто послал его на заполненный народом двор, где его, несомненно, заметили бы и схватили. В отличие от взрыва на арене здесь для этого человека не было никакой возможности выполнить свою миссию и скрыться. Если бы его захватили живым, он мог бы выдать того, кто стоял за его поступком. Однако теперь он молчит, потому что как нельзя кстати умер.
 – Даже если и так, – сказал Марселлус, – флаг…
 – Может означать что-то или ничего не означать. – Ройс обернулся к Кассандре. Резко переменив тему, он произнес: – Атридис, уверен, вы очень беспокоитесь о ванаксе. Может быть, пройдем внутрь и узнаем, как проходит операция?
 Кассандра хотела сказать, что, пока Елена не закончила работу, нет никакой возможности что-либо узнать, а также, что считает своим долгом оставаться там, где находится, однако Ройс взял ее под руку и повел внутрь.
 Его шаги были настолько широки, что ей практически приходилось бежать, чтобы успевать за ним.
 – Куда ты идешь? – требовательно спросила она. – Елена немедленно сообщит, как только…
 Ройс завернул за угол дворца и резко остановился. Вокруг никого не было. Все либо уже выбежали во двор, либо спешили туда, чтобы бороться с последними очагами пламени. Ройс и Кассандра оказались наедине. Он повернул ее к себе лицом.
 – Что это было?
 – О чем ты? Про что ты говоришь?
 – Про то, что было в этих горшках. То, что вызвало огонь, который нельзя потушить. Что это было?
 Он все еще держал ее за руку, не причиняя боли, но и не собираясь отпускать ее. Она смотрела в сторону.
 – Ройс…
 – Скажи мне. Я должен знать, чем обладает Дейлос. Потому что он собирался сражаться с ним, несмотря ни на что. У Кассандры болезненно перехватило горло.
 – Почему ты думаешь, что я это знаю?
 – Потому что ты ни о чем не спрашивала.
 Такой простой ответ, такая глупая ошибка. Если бы на месте Ройса был кто-нибудь другой, она бы продолжала все отрицать.
 А так она просто поморщилась от собственной глупости.
 – Ты должен понять… об этом практически никому не известно.
 – О чем?
 – Акора должна быть способна защитить себя.
 – Я никогда этого не отрицал. А как это связано с тем, о чем мы говорим?
 – Два года назад, когда стали приходить видения о вторжении на Акору, мои братья осознали, что, несмотря на все наши старания, она все равно уязвима.
 – Об этом я знаю. Алексу каким-то образом удалось получить несколько пушек из английских литейных цехов, которые британское правительство и не подумало бы ему продавать. Он как раз вез их на корабле, когда Джоанна пустилась разыскивать меня.
 – Да, у нас есть пушки, однако мы не рассчитывали только на помощь со стороны. Мы также обратились к нашим собственным знаниям. Ты же знаешь, какая здесь библиотека…
 – Огромная, практически необозримая, сокровищница тысячелетних знаний.
 Она кивнула.
 – А чем занималось человечество на протяжении тысячелетий? Изобретало все более изощренные способы ведения войны, многие из которых держались в таком секрете, что оказались забытыми.
 Ройс задумался. Кассандра уловила момент, когда он все понял, ибо в его глазах вспыхнула смесь ужаса и недоверия.
 – Боже мой, вы узнали тайну «греческого огня».
 – Его изобрели византийские греки, – устало проговорила Кассандра. Она внезапно почувствовала себя ужасно утомленной. – Они применяли его для уничтожения всех, кто пойдет против них. Это позволяло им веками сохранять свою империю.
 Ройс медленно кивнул.
 – И они держали его в таком секрете, что это знание оказалось утерянным… по всему миру, кроме Акоры. Вы заново открыли способ его изготовления.
 – Мы не собирались его использовать, кроме совершенно крайних случаев.
 – Кто-то использовал его, Атридис. Кто-то только что показал очень эффективный пример его применения. Ты представляешь, что было бы, если бы метателей горшков было намного больше? Сколько бы народу умерло прямо на внутреннем дворе? Сколько бы до сих пор корчились в агонии?
 – Прекрати! – потребовала Кассандра. – Думаешь, ты мне рассказываешь то, о чем я нё знала? Враг нанес удар в самое сердце Акоры. Не только по ванаксу, но и по тому, что поддерживает наш дух. Этот враг хочет заставить нас бояться, с подозрением относиться друг к другу, в любой момент ожидать повторения трагедии. Никто не может долго так жить.
 Они посмотрели друг на друга. Ройс медленно произнес:
 – Если только не появится герой. Разве не это сказал Меллинос? Объявится некто, кто пообещает спасти их, вернуть все на свои места. Возможно, он не будет любимцем народа, некоторые даже будут бояться его, но рано или поздно к нему начнут прислушиваться.
 Кассандра глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
 – Думаю, ты только что описал план Дейлоса.
 – Он мог узнать о «греческом огне»?
 – Возможно, – неохотно признала она. – Он был на совете. Он мог увидеть или услышать то, чего не должен был, затем использовать свой авторитет, чтобы побольше об этом разузнать.
 – Формула включает в себя серу? Кассандра колебалась лишь одно мгновение.
 – Да, сера используется. В состав также входит черное масло, которое в некоторых местах сочится из-под земли, и… другие вещества.
 Он не стал спрашивать у нее, какие именно. У Кассандры создалось отчетливое впечатление, что он не хочет обладать таким знанием.
 – Необходимо снова обыскать Дейматос, – сказал Ройс, – а также другие малые острова.
 Кассандра кивнула.
 – Мы должны действовать быстро. Времени очень мало.
 Ройс все еще держал ее, но уже нежно. Он притянул ее ближе, и его теплое дыхание коснулось ее щеки.
 – Кассандра… ты ведь знаешь, что если Атрей… то есть если он не выживет… будет устроено очередное испытание, не так ли?
 – Именно так…
 – Существует ли возможность, что Дейлос представит дело таким образом, будто прошел его и выжил? Может ли он убедить людей в том, что он избранный, на самом деле не являясь им?
 Она ответила решительно, без тени сомнений:
 – Нет, это исключено.
 Он немного отстранился, чтобы заглянуть в ее глаза.
 – Почему ты так в этом уверена?
 – Я видела Атрея после его испытания. Были… знают. Их нельзя ни с чем спутать.
 – А эти знаки известны всем мужчинам и женщинам Акоры?
 – Нет, о них знают только несколько… посвященных в самые сокровенные тайны.
 – Дейлос среди посвященных?
 – Нет, конечно, нет. – Сама мысль показалась Кассандре абсурдной. – Посвящены очень немногие, и он бы никогда не вошел в их число.
 – На данный момент сколько человек в Акоре могли бы узнать настоящего избранного?
 – Точно не знаю… немного. – Когда она поняла, к чему он клонит, ее наполнил ужас. Так мало людей стояло между безжалостным сумасшедшим и власти, к которой он стремился. – Возможно, двадцать… не более тридцати.
 Ройс с горечью произнес:
 – Вы еще более уязвимы, чем себе представляете.
 Она в отчаянии тряхнула головой, стараясь отогнать мысль о столь ужасной возможности, которую подсказала Ройсу холодная логика и здравый смысл. За долгую историю Акоры еще никто не пытался занять место ванакса путем предательства.
 – Вам просто везло, так как не составляет большого труда расправиться с двадцатью или тридцатью посвященными. Их даже не обязательно убивать. Можно просто где-нибудь запереть. – Его глаза потемнели. – Дейлос это хорошо умеет делать.
 – Это недопустимая мысль. Если бы это произошло, Акора была бы уничтожена.
 – Тогда мы должны сделать все, чтобы этого не случилось, – мрачно проговорил Ройс. – Так или иначе, Дейлос должен умереть.
 У Кассандры вырвался легкий смешок, который привел в замешательство их обоих.
 – В этом есть некая ирония, – объяснила она в ответ на его удивленный взгляд. – Дейлос всегда искал возможность убить Атрея. Однако Атрей, если бы мог, сказал бы, что Дейлоса нельзя убивать. Он сказал бы, что его необходимо взять живым, не подвергая риску жизни других людей. Что его нужно судить открытым судом, публично предъявить обвинение и дать возможность защищать себя.
 – Все это заслуживает похвалы, – сказал Ройс. – Но ты должна понимать, что если бы такая же публичность окружала и церемонию выбора ванакса, если бы больше двадцати человек знали, как подтвердить этот выбор, было бы абсолютно невозможно узурпировать эту должность.
 – Ты хочешь сказать, что сторонники «Гелиоса» правы? – бросила ему вызов Кассандра.
 – Нет, если они действительно имеют отношение ко всем этим актам жестокости. Однако если их попросту используют, а я думаю, так и есть, тогда в их словах есть смысл.
 Ройс ожидал, что Кассандра будет шокирована или даже взбешена, но она просто вздохнула.
 – Возможно, ты прав. Честно говоря, я не знаю. Может статься, что Акора должна измениться настолько во многом, о чем я даже и не думала. Но этот вопрос следует оставить на будущее. – Она взглянула на небо, чтобы определить, как далеко продвинулось солнце с полудня. Затем мягко произнесла: – Елена, должно быть, уже начала.
 – Тогда пойдем. По крайней мере разделим тяжесть ожидания с Джоанной и твоими родителями.
 Однако когда они вошли во Дворец, то не нашли ни одного члена семьи. Их не было ни в коридоре около комнаты, где проходила операция, ни где-либо поблизости.
 – Возможно, они покинули здание из-за пожара, – предположила Кассандра. – Может быть, они сейчас ищут нас.
 – Может быть… – Ройс замолчал, увидев, что к ним спешит его сестра.
 – Вот вы где, – воскликнула она. – Я разослала слуг, чтобы найти вас, но среди всей этой суматохи во дворе…
 Кассандра крепко сжала руки.
 – Атрей… он?..
 – Он в том же состоянии, – сказала Джоанна. Увидев замешательство в глазах Кассандры, она указала на скамью под окном в коридоре. – Давайте присядем.
 – Нет, просто скажи мне, что случилось.
 Брат и сестра обменялись взглядами. Джоанна мягко произнесла:
 – Когда начался пожар, Елена еще не приступила к операции. Она задержалась, чтобы посмотреть, нет ли раненых, которым необходима ее помощь. – Она снова взглянула на брата, который придвинулся ближе к Кассандре. – Когда она пошла об этом разузнать, то споткнулась на лестнице и упала.
 – Нет… Только не это. Она нужна нам…
 – Кассандра, Елена сломала руку. С ней все будет в порядке, но она не сможет оперировать.
 К Кассандре пришла запоздалая мысль, что ей было бы все-таки лучше присесть. Такого поворота событий ей не представлялось ни в одном из тех видений, которых она опасалась.
 – Есть кто-нибудь еще? – спросил Ройс.
 Мог ли вообще быть другой целитель, которому можно было бы доверить жизнь ванакса?
 – Есть один старик, – сказала Джоанна. – Он в свое время обучал Елену, но ему почти восемьдесят, и он не делал ни одной операции уже в течение десятка лет, тем более такой сложной.
 Именно Кассандра сделала неизбежный вывод:
 – Тогда операция невозможна. Несмотря на наши желания, это невозможно.
 Джоанна кивнула.
 – Может быть, это и к лучшему. Операция могла бы убить Атрея.
 – Но если мы ничего не предпримем, это может привести к тому же, – сказала Кассандра.
 Ее терзали сомнения. Нападение на Атрея не являлось ей в видениях, а следовательно, она не знала и исхода этих событий. Здесь она пребывала в таком же неведении, как и любой другой смертный.
 И все же, несмотря на это, оставалась надежда.
 Что удивительно, в этом была даже доля иронии.
 – Знаешь, – сказала Кассандра, когда они шли вниз по коридору по направлению к комнате Атрея, куда его вновь перенесли, – вполне вероятно, что Дейлос спас Атрею жизнь.
 – Если это окажется так, – сухо сказал Ройс, – то я с удовольствием скажу об этом Дейлосу перед самой его смертью.




 Глава 17


 – Он был здесь, – решительно произнес Ройс, – здесь, в городе, и держу пари, что он, возможно, был и в самом дворце.
 – Вы не можете этого знать, – сказал Марселлус. Его лицо исказила гримаса, за которой едва можно было уловить слова. – Мне кажется, лорд Хоук, я вас всю жизнь в этом так или иначе пытаюсь убедить. Пожалуйста, не поймите меня неправильно. Я не хотел проявить к вам неуважения, и я допускаю, что вы можете быть правы. Но я судья. Мое понимание правды основывается на возможности ее доказать.
 – Тогда примите во внимание то, какой он человек, – предложил Ройс. – Неужели вы верите, что Дейлос поручил бы такое важное задание, как убийство человека, совершившего поджог, кому-то другому? Даже если так, ему пришлось бы убить того человека, чтобы быть уверенным, что он не проговорится… или еще одного… или еще. Этому не было бы конца. Рано или поздно ему пришлось бы действовать.
 – Звучит правдоподобно, – признал Марселлус, – только если человек на внутреннем дворе действительно был убит.
 – Ни один из дворцовых стражей не признал, что он выпустил ту стрелу.
 – Была большая неразбериха…
 – Не такая уж и большая, – прервала его Кассандра. Они снова были в кабинете Атрея. По крайней мере там она могла быть уверена хоть в некоторой доли конфиденциальности. Дворец был переполнен людьми, или так по крайней мере казалось. На совещании присутствовали все советники, включая вернувшихся Полидора и Горана. Они только сказали ей, что их приезд казался им правильным решением, но она-то знала, что у них на уме. Травма Елены и, как следствие этого, невозможность провести операцию не были секретом. Все понимали: время уходит. Атрей либо вскоре поправится сам, либо умрет. В любом случае все чувствовали, что нужно держаться вместе, рядом с центром происходящих событий.
 – Мне кажется, – продолжала она, – мы должны признать правоту лорда Хоука; человек, совершивший поджог, был убит, чтобы не проговорился. За всем этим кто-, то стоит, и я думаю, что это Дейлос. Его нужно остановить.
 – Я ничего не имею против, – ответил Марселлус, – но мы обыскали весь Илиус вдоль и поперек. Если враг действительно скрывается здесь, то хотелось бы мне знать где.
 – Его уже может здесь и не быть, – неохотно сказал Ройс. – Он мог перебраться в более безопасное место, чтобы там переждать. – Ему не пришлось говорить, чего ждал враг. Все они знали, что он имел в виду смерть Атрея.
 – Мы также искали на Дейматосе и на других небольших островах, – сказал Марселлус.
 – Они изобилуют пещерами, – заметил Ройс. – Чтобы тщательно их обыскать, потребуются месяцы.
 – Это правда, – признал судья.
 – Если Дейлос со своими сторонниками скрываются на одном из этих островов, – сказала Кассандра, – то это Дейматос. Этим островом владела его семья, и он знает его вдоль и поперек с раннего детства. К тому же он может найти там серу и другие компоненты, которые ему понадобятся.
 – Мы только теряем здесь время, – сказал Ройс. – Нам нужно еще раз обыскать Дейматос.
 – Нам? – удивилась Кассандра. – Ты имеешь в виду себя, не так ли?
 Она пристально посмотрела на него через весь кабинет.
 – Ты хочешь убить Дейлоса. Ройс пожал плечами.
 – Я из этого тайны не делал.
 Кассандра отошла от окна, где она стояла, подошла к столу Атрея и слегка дотронулась до него. Ее брат обладал мудростью избранного. Она – нет, и, по правде говоря, она бы этого и не хотела. Им суждено было сыграть разные роли. Но так или иначе, сейчас она должна быть мудрой.
 – Дейлос и его сторонники – не враги из внешнего мира, – тихо сказала она. – Они принадлежат Акоре, даже если мы этого не хотим. Мы должны одержать над ними победу, как того требуют наши законы и традиции. Тогда мы сможем по-настоящему быть уверены, что врагов среди нас больше нет.
 Марселлус кивал головой, пока она говорила.
 – Что ты предлагаешь, Атридис?
 – Я не совсем уверена, – признала она. – Но я считаю, что мы должны быть терпеливыми и мужественными. И нам следует делать не то, чего от нас ожидает Дейлос, а то, что нужно Акоре.
 – Он ждет, что мы начнем искать его, – сказал Ройс. – Нападение на дворец, возможно, было попыткой подтолкнуть нас к этому.
 Он встал и подошел к ней, не глядя на нее. Она не могла видеть его глаз, но от его улыбки по ее телу пробежал холодок.
 – Он к этому подготовится, – продолжал Ройс, как будто мысленно представлял все это. – Он уверен, что готов к встрече с нами.
 – И он прав, потому что у него есть страшное оружие, – сказала Кассандра. Что-то до боли сжалось у нее в груди. – Поход в пещеры на Дейматосе будет самоубийством. А это жизни сотен воинов Акоры и твоя собственная.
 – Но если мы не пойдем за ним, – возразил Ройс, – и будем просто ждать, это даст ему больше шансов нанести удар.
 – Да, риск есть, – признала она, – но все же я считаю, что нам следует именно так и сделать. – Она простерла руки, желая, чтобы он понял, молясь, что он так и поступит, а со временем поймет ее. Поймет и, возможно, в конечном счете простит. – На Акоре всегда царила жизнь, а не смерть. Мы вырвали жизнь из лап разрушенного мира. Мы построили ее заново, камень за камнем, крупица за крупицей. Наша преданность жизни – каждой отдельной жизни – всегда была нашим главным преимуществом. Дейлос хочет, чтобы мы забыли это, но мы не должны. Сейчас надо быть верными себе, как никогда.
 – Жажда крови все затмевает, – сухо сказал Ройс. Его взгляд задержался на Кассандре. – Выдержать это будет нелегко.
 Она вздохнула, тихо и спокойно, так, чтобы он не заметил ее облегчения.
 – Я вверяю это тебе, – нежно сказала она ему. – Чтобы изгнать тех, кто хочет причинить нам вред без лишних потерь, потребуется огромное мастерство и стойкость, но я уверена, что ты способен на это.
 – Также потребуются люди, – холодно сказал он. – Немного, но лучшие из лучших.
 – Ты получишь людей, – заверила она его, – и все, что тебе потребуется.
 И так, в своем сердце, она отпустила его.
 Но ушел он не сразу. Нужно было подготовиться, подобрать людей, пополнить запасы. Ее план был хорош, но следовало учесть все детали.
 Так он сказал, готовясь войти в море с утренним приливом.
 Это означало, что осталась ночь.
 Она этого не учла. Принимая решение послать его на Дейматос, она не думала о том, что у них будет время на долгое прощание. Она постоянно была занята, разрывалась между уходом за больным братом и другими необходимыми делами, свалившимися на нее.
 Однако в этих днях и ночах было гораздо больше.
 Она думала об этом, когда шла навестить Елену. Целительница лежала спокойно, насколько это было возможно, переживая такое потрясение.
 – Я никогда не падала, – сказала она Кассандре. – Никогда в жизни. Даже когда я была совсем маленькая и только училась ходить, я не падала.
 – Но это со всеми время от времени случается, – сказала Кассандра, пытаясь успокоить ее. Елена не чувствовала боли, так как Брайанна подсыпала успокоительное в ее бокал. Но она была сильно взволнована.
 Казалось, Елена не слышала ее.
 – Я спускалась по этим ступеням сотни раз, даже больше. Почему же именно тогда мне нужно было упасть? Почему?
 – Вы волновались. Была вероятность того, что другие серьезно пострадали.
 – Вздор! Я бы так не поступила. Я шла спокойно. Я не должна была упасть.
 – Но это случилось.
 – Да… случилось, – согласилась Елена. – От таких вот глупых несчастных случаев может зависеть очень многое. Если ванакс умрет…
 – Это будет не ваша вина. А теперь отдыхайте. Вы прекрасно знаете, что только так сможете поправиться.
 Немногим позже Кассандра покинула комнату Елены и вернулась к себе. С неохотой она вошла, огляделась вокруг, надеясь и страшась того, что там будет Ройс.
 Его не было. Она ощутила пустоту комнаты, пустоту постели, пустоту времени. Утром она спустится вместе с ним в гавань. Она будет стоять рядом, и все поймут, что он отправляется от ее имени, наделенный ее властью. Она будет просить для него и всех мужчин, которые отправятся на Дейматос, расположения судьбы. Она даже поверит в это.
 Ройсу придется встретиться со своими страхами на Дейматосе, где его так бесчеловечно держали в плену, но ему это пойдет на пользу. Он может отыскать скрывающихся там сторонников Дейлоса, и она не сомневалась в том, что он их поймает. Но Кассандра была уверена, что он не найдет там даже следов Дейлоса.
 Дейлос был в Илиусе.
 Она чувствовала это до того, как узнала.
 Она приняла ванну. После этого ей всегда становилось лучше. Так по крайней мере было раньше. Если она выйдет замуж за Ройса и будет жить с ним в Хоукфорте, ей придется обходиться без такой роскоши. А может быть, и не придется, ведь он проявил интерес к водопроводу на Акоре и может сделать такой же в своем замке.
 О чем она думала? Что за сумбур у нее в голове, если она серьезно обдумывает такую мысль? Несомненно, ничего хорошего из этого не выйдет.
 Резко встав, она с таким неистовством растерла себя полотенцем, что кожа покраснела. Оставив мокрое полотенце на табурете, обнаженная, она вошла в спальню.
 Было странно, она не помнила, чтобы зажигала лампы, но все же одна из них, возле постели, неярко горела, освещая прекрасно сложенного, абсолютно обнаженного мужчину. Руки его были сложены, и манящая улыбка играла на мужественных устах.
 – Ройс… – произнесла она и поняла это, только услышав свой собственный голос.
 Пылкий взгляд его скользнул по ней сверху вниз, затем опять вверх.
 – Марселлус сказал, что сам проследит за приготовлениями.
 – Как это мило с его стороны.
 – Подойди ко мне. – Он не двинулся, не протянул руку, не поманил ее. Он просто приказал.
 Она, конечно, могла отказать ему. Она могла упрекнуть его в своеволии. Она могла возмутиться его поведением.
 Но… Это была ее постель.
 – Я собиралась лечь спать, – сказала она, устраиваясь на своей стороне лицом к нему. Она грациозно согнула ногу, подложила руку под голову, все время глядя на него.
 – Ты похожа на одалиску.
 – Только я не живу в гареме.
 – Да, и правда, не живешь. – Он повернулся к ней, и на его лоб упал локон золотистых волос. Несправедливо, что мужчина мог быть так невероятно красив. – Я не могу представить тебя чьей-либо рабыней.
 – Я рада это слышать. Прошлой ночью в шатре мне показалось, что ты думаешь иначе, – учтиво добавила она.
 На его лице появился легкий румянец.
 – Потому что я хотел большего?
 – Ты хотел… все. Он не отрицал.
 – Я бы не сказал, что легко быть любовником Атридис. Ах, так вот как? Он стремился сократить дистанцию между ними, так как чувствовал, что ее сила ущемляет его.
 – В Англии правили королевы, – сказала она. – Например, великая Елизавета. Интересно, как бы ты с ней справился?
 Он рассмеялся над этими словами, внезапно показавшись ей мальчишкой.
 – Но она была известна как королева-девственница, так что мне не пришлось бы с ней справляться.
 – Ты действительно думаешь, что она была девственницей?
 – Надеюсь, что нет, – честно признал он. – Отец Елизаветы отрубил голову ее матери; сводная сестра, религиозная фанатичка, чуть было не казнила ее; сама она прожила большую часть жизни в страхе быть убитой изменниками, жаждавшими захватить трон. В конце концов, должна же она была найти хоть какое-то личное счастье.
 – Оно может быть неуловимо. И еще очень скоротечно. – Кассандра посмотрела в широкие, окна. Слишком скоро наступит утро. – Я думаю, – нежно сказала она, – теперь моя очередь.
 К его чести, он обладал невероятной силой и выдержкой. Больше нечем было объяснить то, как он переносил сладостные муки, которые она ему причиняла. Он хотел сократить дистанцию между ними. Ей было нужно то же самое. И, что важнее, ей необходимо было так глубоко запечатлеть в своей памяти его образ, чтобы он не исчез никогда, даже после смерти.
 На Акоре всегда царила жизнь. Но смерть тоже приходила. Насильственная и преждевременная смерть. И это еще не конец. Смерть витала в воздухе слишком близко, увлекая ее за собой.
 Кассандра медленно подвинулась к Ройсу, наслаждаясь прикосновениями к нему, его запахом, каждым звуком, который он издавал, каждой клеточкой его кожи, каждым сумасшедшим взрывом их взаимного наслаждения.
 Такой красивый мужчина. Странно, но вдруг, лежа рядом с ним, она на долю секунды увидела образ темноволосого мальчика, играющего на высоких каменных стенах рядом с морем, непохожим на то, которое омывало берега Акоры. Очень странно.
 – У тебя нет брата, – сказала она.
 Он прошептал что-то похожее на согласие. Безусловно, есть сестра, но нет брата. Но откуда тогда появился темноволосый мальчик? Возможно, просто видение, мираж с волнообразными светящимися краями.
 Но это не могло быть одним из ее видений, потому что не причиняло ей боль. Наоборот, она чувствовала полное умиротворение, как будто ничто во вселенной не беспокоило ее.
 Мальчик… засмеялся и бросил в воздух камушек, который закрутился, завертелся и упал где-то там, где она не видела, и круги на воде разошлись во все стороны…
 Камень, брошенный в озеро. Ройс что-то говорил об этом ее матери. Что-то о вере и убеждениях, на которых зиждется жизнь…
 Она не должна спать, времени слишком мало. Кассандра открыла усталые глаза и увидела серую полоску горизонта.
 Нет, не сейчас. Не так скоро. Слезы жгли ей глаза.
 – Кассандра?
 Голос Ройса казался неокрепшим после сна, он сделал над собой усилие, пытаясь проснуться.
 – Тсс, – прошептала она, слегка поглаживая его волосы. – Ничего.
 Он что-то пробормотал, наверное, опять ее имя, и крепко обнял ее. Лежа в его объятиях, она не спала, глаза ее были широко открыты, и Кассандре хотелось, чтобы вернулся темноволосый мальчик, но этого не произошло.
 – Пусть судьба будет к вам благосклонна, – сказала Кассандра.
 Шеренги мужчин, стоявших вдоль причала, склонили головы. Они были молоды, прошли хорошую воинскую подготовку, все как на подбор. Мужчины из легионов, охранявших дворец. Мужчины, которые, если им представится возможность, отомстят за ванакса; они будут сражаться до тех пор, пока не восторжествует справедливость.
 Ройс стоял впереди. На нем был килт акорского воина. Волосы он убрал со лба и завязал тонкой кожаной лентой. На солнце его кожа приобрела блестящий* золотистый оттенок. Левая рука покоилась на рукояти меча.
 – Наверное, тебе следовало взять свой тростниковый меч, – нежно сказала она.
 Он сразу вспомнил и засмеялся.
 – Я жалею, что не взял его. На самом деле мне следовало взять сотню таких. Разве ты не видишь всех этих крепких мужчин с тростниковыми мечами?
 Зрелище было таким нелепым, – акорские воины, вступающие в битву, держа в руках тростниковые мечи, – что она внезапно рассмеялась. Те, кто стоял поблизости, посмотрели на нее с удивлением. Она тотчас успокоилась. Ей не следовало этого делать. Вся ситуация была так удручающа.
 – Я искренне надеюсь, что ты будешь осторожен, – сказала она, подавив в себе желание дотронуться до него.
 – Я всегда осторожен, – ответил он.
 Она заметила в глубине его глаз что-то такое, что напугало ее, но тут же решительно отбросила тревожные мысли.
 Вскоре начался прилив. Она стояла неподвижно, думая, что сказать ему на прощание, но так ничего и не произнесла. Вдруг он наклонился к ней, поцеловал в щеку и сказал:
 – Постарайся не беспокоиться сильно.
 Тысячи ответов звучали в ее голове, но ни одного не Произнесла она вслух. Так она стояла, молчаливая и одинокая, глядя ему вслед.
 Вернувшись во дворец, Кассандра решила навестить Амелию. Она почти не видела племянницу после взрыва на Играх и была поражена тем, как сильно малышка изменилась. Девочка, безусловно, подросла, ее волосы стали гуще, но главное – она была более подвижна. Ее когда-то голубые глаза теперь стали почти карими, как у ее матери, и, казалось, принадлежали не ей, а взрослой женщине.
 – Как она спит? – спросила Кассандра Джоанну, так как всем молодым матерям обычно задают этот вопрос.
 – Довольно хорошо. Она все еще просыпается около полуночи, но поест и снова засыпает до шести утра. Это на самом деле не так уж плохо.
 –. Она очень милая.
 – Да, действительно. Ты уже скучаешь по Ройсу.
 – Я не… он только что отплыл, с чего мне по нему скучать?
 – О, ради Бога, Кассандра, я начинаю скучать по Алексу, когда он выходит из комнаты. Ты на самом деле считаешь, что не такая?
 – Ты любишь Алекса.
 – Конечно, люблю, а ты любишь Ройса.
 Любуясь племянницей, Кассандра сделала вид, что не поняла.
 – Я никогда этого не говорила.
 – Я тоже не часто говорю, что по утрам встает солнце. И то, что я этого не делаю, на солнце абсолютно не влияет.
 Нет, не влияет. Природа со всеми ее тайнами существует независимо от интересов смертных. Она любила Ройса.
 Ну конечно, любила. Как могла она его не любить? Она знала, что любит его уже давно, возможно, с того самого головокружительного утра в Лондоне. Ни ее сердце, ни ее разум не могли с тех пор успокоиться.
 Но находились в полном согласии.
 Любовь, желание, страсть – зачем выяснять, что главное, ведь это все равно не сможет поколебать ее. Она действительно любила его, теперь она это осознала. Она чувствовала себя так спокойно.
 Записка Дейлоса. Ее принес вместе с корзиной белых лилий маленький мальчик, нанятый для этого. Он дожидался ее на внутреннем дворе дворца и подошел к ней, как только она появилась.
 – Один господин просил передать вам это, принцесса. – Он застенчиво посмотрел на нее.
 Она взяла корзину, вдохнула запах лилий и подумала, что эти цветы никогда ей не нравились.
 – Кто дал их тебе?
 – Не знаю, принцесса. Господин не сказал своего имени.
 Она остановилась, посмотрев на него поверх цветов, лепестки которых, белые, как рыбье брюшко, слегка потемнели по краям.
 – Как он выглядел? Мальчик задумался.
 – Он был стар, но не так стар, как мой отец, значит, наверное, он был молод. Лицо худое, но крепко сложен.
 Дейлос… или тысяча других мужчин. Но сколько из них прислали бы ей лилии?
 Она поблагодарила мальчика и отпустила его. В своей комнате она внимательнее осмотрела корзину. И вскоре нашла записку с абсолютно излишней угрозой: «Приходи, или в ход пойдет «греческий огонь». Погибнут тысячи. Приходи одна».
 Нет, этого не случится. Но смерть придет в Илиус в этот солнечный летний день. Видение поведало ей об этом.
 Она взяла на руки племянницу, и та, такая спокойная и теплая, уютно устроилась у нее на груди. Свою тяжеленькую головку Амелия сонно положила ей на плечо. При каждом вдохе и выдохе она пускала маленькие пузырики.
 – Тебе самой нужно родить ребенка, – сказала Джоанна.
 Темноволосый мальчик, играющий на каменных стенах возле моря.
 – Тебе нравилось в Хоукфорте, не так ли?
 – Да, – согласилась Джоанна. – Даже после смерти моих родителей это было особенное для меня место.
 – И все же ты покинула его.
 – У меня не было выбора. Когда пропал Ройс, все стало мне безразлично.
 – И все-таки был момент, короткий миг, когда ты сомневалась. – Она сразу же пожалела о сказанном. Это было слишком личным, она не имела права.
 Но Джоанна думала по-другому. Она сразу же кивнула.
 – Я до сих пор вижу это в своих снах. – Нежная улыбка угасла. – Я стою на причале в Саутуорке, на том же причале, с которого мы отплыли сюда. Все, что я вижу перед собой, – это акорский военный корабль с носом в виде огромного быка, сверкающим в темноте. Вдалеке юнги, которых я наняла, чтобы отвлечь стражу, стараются как могут. Настало время действовать. Но я медлю. Я не могу пошевелить ногами. Я вдруг почувствовала сомнение и замешательство.
 – И что? – торопила ее Кассандра, желая узнать, что случилось дальше.
 – И ничего. Я как будто бы просыпаюсь возле Алекса. Но важно то, что я знаю: это сон. Я решилась. Я собрала в кулак всю свою волю и побежала не прочь от корабля, а прямо к нему. Когда некуда было больше бежать, я прыгнула. – Она посмотрела на свои руки. – Было время, когда, очнувшись от этого сна, я все еще чувствовала на своей коже жесткий и грубый канат; с его помощью я добралась до бортового иллюминатора. Я чувствую, будто все это повторяется снова.
 – Отголоски, – прошептала Кассандра. – Мир, кажется, наполнен ими, отголосками прошлого, настоящего и будущего.
 – Ты их чувствуешь?
 – Иногда, – признала Кассандра, Она опустила глаза, ощущая на своей щеке прикосновение мягкой пряди волос Амелии. – Она очень милая девочка.
 Малышка проснулась, слегка заерзала, но не заплакала. Вместо этого она посмотрела на свою тетю, но не как все дети ее возраста – неосознанно, а очень внимательно.
 – Мне кажется, она пытается что-то тебе сказать, – заметила Джоанна. Она взяла дочь на руки и слегка похлопала ее по спинке.
 – Мне пора идти, – сказала Кассандра. Ноги не слушались ее, но все же она встала.
 – С Ройсом все будет в порядке, – заверила ее Джоанна.
 – Надеюсь, – сказала Кассандра и вышла из комнаты в необратимо надвигавшиеся сумерки.
 В коридоре, возле комнаты Атрея, она остановилась. Ей хотелось еще раз увидеть брата. Но он все еще был без сознания. Он бы не узнал о ее присутствии, а время так неумолимо движется вперед. Кроме того, с ним Федра и Эндрю. К тому же была возможность, что родители могли заподозрить что-то неладное.
 Лучше просто уйти.
 Она торопилась, боясь, что если промедлит, то не решится на это. Быстрее, быстрее через комнаты и коридоры, которые она знала всю свою жизнь. Во внутреннем дворе она заставила себя немного замедлить ход, чтобы не привлекать ничье внимание, но, миновав Львиные ворота, почти побежала.
 Как бежала в своем сне Джоанна, а когда некуда было больше бежать, прыгнула.
 Но Джоанна прыгнула, чтобы выжить, а она…
 «Нет, не думай, только поторопись». Время уже поджимало. Она слышала свое дыхание, поднимаясь по дороге, ведущей вверх от города все выше и выше, пока наконец не добралась до небольшого плато, на котором возле сцены стояла полукруглая каменная стена.
 Федра впервые привела ее в театр, когда она была еще ребенком. Кассандра вспомнила, как волновалась и ожидала чего-то захватывающего, как мать держала ее за руку.
 О, как она любила это место!
 И по иронии судьбы Дейлос выбрал именно его.
 «Приходи одна», – говорилось в записке, и она была одна. Он не мог знать, что это не имело значения. Ей все было ясно в ее видениях – если она погибнет, красная змея не поглотит Акору. Она отлично знала, что здесь, именно на этом месте увидела свою смерть.
 «Вся жизнь – театр», – сказал великий английский писатель. Как он был прав!
 В этот час театр был пуст. Она прошла между рядами и подошла к сцене. Но не поднялась на нее, а резко остановилась и обернулась.
 Вокруг – ни души. Насколько она могла судить, она была одна в театре.
 Быть может, записка была всего лишь обманом?
 И только в ней затеплилась эта надежда, Кассандра услышала какой-то шум… странный, незнакомый… но он становился все громче.
 Она вновь взглянула на сцену и увидела, как пол сцены разверзся, и прямо из земли появилась платформа.
 «Бог из машины», – подумала она. Бог в машине. Такое часто происходило в развязке пьесы: внезапно появлялся бог, поднятый на сцену из потайного места под ней. Искушенная публика смеялась над этим, так как это считалось избитым приемом.
 Но Кассандре было не до смеха. На самом деле ее переполнял ужас, когда она увидела человека, взошедшего на сцену и улыбавшегося ей.
 – Принцесса Кассандра, – сказал Дейлос. – Как мило с вашей стороны, что вы пришли.




 Глава 18


 – Вы не оставили мне выбора, – сказала Кассандра.
 Он еще шире улыбнулся, показав зубы. Только это скорее была не улыбка, а смертельный оскал. По всему ее телу пробежала дрожь. Но главное – она не должна сейчас думать о смерти. Время для раздумий давно прошло. Настало время действовать.
 – Я этого и хотел, – сказал он. – Вы такая неуловимая.
 – Неуловимая? – Кассандра старалась быть спокойной и на шаг приблизилась к нему. – Но я здесь.
 – Да, вы здесь.
 Он резко двинулся вперед, размахивая руками, затем обхватил ими плечи и резко опустил. Наконец он остановился, выставив одну ногу вперед, а руку положив на бедро.
 «Уж не считает ли он, что это выглядит величественно?» – подумала Кассандра.
 – Я хотел жениться на вас, – сказал он. Внутри у нее что-то вздрогнуло. Конечно, она об этом знала. Атрей вскользь упомянул об этом года два назад, но ее ответ уже тогда был ясен.
 Выйти замуж за Дейлоса. Сама мысль об этом была нелепой.
 – Я уверена, ванакс говорил вам некоторое – >оа время назад, что меня не интересует замужество.
 Он сделал небрежный жест рукой.
 – Ах да, Атрей упоминал что-то подобное. Но мне-то лучше знать. Он просто считал, что я не подхожу высокородной семье Атридис.
 – Он сказал вам правду. Я не хотела выходить замуж. Я хотела быть свободной.
 Дейлос нахмурился, он был озадачен.
 – Свободной? Что вы имеете в виду?
 – Только то, что я сказала. Я хотела большей свободы, чем могла бы получить в браке. А главное – я хотела путешествовать.
 – Зачем?
 Он был настолько поражен ее словами, как если бы она вдруг изъявила горячее желание съесть фекалии.
 – Вы отважились уехать за пределы Акоры, – напомнила она ему. – Вам, конечно, известно, как много удивительного открывает необъятный мир.
 – Нет в нем ничего удивительного, – сухо произнес он. – Я уезжал только по необходимости, никакой другой причины нет. Акора – единственный для меня мир, имеющий значение.
 – Тогда почему вы хотите ее уничтожить? – Было неосторожно с ее стороны так говорить, но она действительно хотела это знать. Что могло подвигнуть человека на то, что сделал Дейлос?
 – Уничтожить? – возмутился Дейлос. – Я не делаю ничего подобного. Как смеете вы говорить такое? Я только хочу уберечь Акору.
 – Тем, что пытались убить ванакса и подстрекали врагов Акоры напасть на нее?
 Он и не пытался это отрицать и просто спросил:
 – Вы имеете в виду британцев? – Опять его рука дрогнула, рука человека, для которого главными ценностями в жизни стали его безумные фантазии. Для него только они имели значение. – Британцы – ничто. Мы с легкостью одолеем их, а между тем люди сплотятся, снова став одним целым, как в старые добрые времена. Британцы – всего лишь орудие в наших руках.
 – Думается мне, они считают по-другому.
 – Это не имеет значения, – заявил он. – Они послужат моей цели, но теперь, возможно, этого не потребуется. Атрей умрет. Мы поженимся. Люди воодушевятся и будут служить мне.
 – Вы все продумали, – сказала она, хотя гнев, клокотавший внутри ее, сильно затруднял речь.
 – Все будет так, как должно быть. – Глядя на нее, он подошел ближе. Ей пришлось заставить себя остаться на месте. Медленно и изящно ее рука скользнула в потайной узкий разрез в тунике, который она сама сделала заранее. – О вас ходят слухи.
 – Слухи?
 – О том, что у вас редкий дар, некоторые говорят – проклятие. Другие женщины в вашем роду тоже были наделены им. – Он нахмурился. – Мне не хотелось бы, чтобы какая-либо из наших дочерей была отмечена таким даром, поэтому предпочитаю, чтобы вы рожали сыновей.
 – Мы не всегда получаем то, что хотим.
 – Но я получу, так как служу Акоре. Даже если так, ответьте мне, слухи о вас правдивы?
 Ее рука сжалась, крепко и сильно. Она вдохнула, набираясь сил.
 – Поскольку не знаю содержания этих слухов, я не могу вам ответить.
 – Вы видите будущее. Поэтому у вас такое имя.
 – Может быть, моей матери оно понравилось.
 – Неужели? Странно, учитывая то, что случилось с настоящей Кассандрой. Ее убили, не так ли? Принесли в жертву на могиле Ахилла.
 – Так гласит легенда.
 – Вы видите будущее.
 – Вы можете думать что хотите.
 Внезапно он подошел к ней, поднял одну руку. Лицо его искривилось.
 – Не провоцируйте меня. Я знаю, кто вы. Вы чудовищное существо, чудовищная женщина. Вы претендуете на власть, или по крайней мере пытаетесь. Я не потерплю ни того ни другого. Вы будете моей женой. Вы будете служить мне и Акоре. Две эти вещи будут вашей привилегией.
 Ближе, но недостаточно близко. Она хотела закричать, но вместо этого мягко проговорила:
 – Это причинит мне боль, а это, как вы знаете, запрещено.
 – Ах да, соглашение между жрицами и воинами. Не сомневаюсь, что идея принадлежала вашему роду. Но я отрекся от него. Женщины, как и всегда, будут находиться в услужении.
 – А вы будете править? – Ее переполняло отвращение к нему. Как могла Акора пригреть у себя на груди эту ядовитую гадину? Он отвергал все, что было для них свято и оберегалось столетиями.
 – Мой род должен был править всегда, – сказал Дейлос. – Это вы, Атридисы, изобрели это нелепое подобие испытания, пройти которое и быть избранными могут только члены вашего рода. Вы украли то, что принадлежит нам по праву.
 – Ванаксами были не только Атридисы.
 – Возможно, они и не носили это имя, но они были такими же Атридисами, либо рожденными от женщин рода Атридис, либо женившимися на представительницах вашего рода. Всегда были лишь только вы. О, я женюсь на вас, так как люди на меньшее не согласятся. Но вы не будете иметь власти над тем, что я делаю.
 – Неужели? Скажите, как вам удалось уцелеть? Он безучастно взглянул на нее, а затем покраснел.
 – Когда ваш дорогой брат сделал все, что было в его силах, чтобы убить меня? Но он не смог. Разве вы не видите, мне суждено жить… править. Меня невозможно победить.
 – Тогда вам не о чем беспокоиться, не так ли? Вы переплывали канал во время внезапно начавшегося шторма. Как же случилось, что вы не утонули?
 – Я был рожден от морского бога.
 – Морского бога?.. – Кассандра поняла, Деймос действительно в это верил, как и в то, что его спасло Божественное провидение. Она никогда не могла бы предположить, что он так думает, но теперь увидела в этом темный, пугающий смысл. Он не был избранным, никогда бы им не стал, но все же он мог верить в то, что он выше других людей. На это у него хватило бы ума.
 – Вы сомневаетесь, не так ли? – спросил Дейлос. – Потому что в глубине души вы не верующий человек. Вы идете по ложному пути. Боги моря и грозы существуют. Они дают мне о себе знать.
 – Действительно, боги очень таинственны. А как же древний дух Акоры? Вы думаете, он вам тоже благоволит?
 – Нет никакого древнего духа. Это выдумка вашего рода, рода Атридис.
 Она предполагала, что он это скажет, но все же внутри у нее все перевернулось. Он был безнадежен.
 – Довольно, – резко сказал он. – Во дворец мы вернемся вместе. Вы объявите о нашем браке, который мы тотчас же и заключим.
 Она знала, что делать. Сказать «нет», не поддаваться ему, чтобы он понял, что никогда она не будет участвовать в его безумстве. И Дейлосу не останется ничего иного, как убить ее. Но ему придется подойти ближе, и когда он… она будет готова.
 Она вдохнула свежий утренний воздух и в последний раз бросила взгляд на окрестности театра.
 Она думала о матери и отце, о братьях и больше всего о Ройсе. О, как страстно она его любила!
 И все же она выполнит свой долг. Обязательно.
 – Нет, – сказала она, ожидая скорого прихода вечной жизни.
 – Нет? – повторил Дейлос, как будто она говорила на странном, непонятном ему языке.
 – Я не выйду за вас замуж. Я никогда не сделаю то, чего желаете вы. Я буду сопротивляться каждую секунду. Пока я жива, вы не достигнете своей цели.
 Дело было сделано, и если во Вселенной есть хоть капля милосердия, то скоро все будет кончено.
 Он подошел ближе, и она вздрогнула, увидев его пылающие злобой глаза. Эта злоба поглотила его душу. Но только потому, что он не сопротивлялся, напомнила она себе. Потому что он не устоял перед соблазном могущества, не сумел обуздать тщеславие, которое обрекло его душу на гибель. Он поднял руки, сжал ладони в кулак.
 – Вы не сможете меня остановить!
 Ближе… ближе… Из последних сил она старалась устоять на месте, не убежать.
 Рука ее сжалась и почти показалась из-под туники. Она была хорошо этому обучена, на что некогда намекала Ройсу. Каждая акорская женщина проходила такое обучение, но не потому, что от акорских мужчин исходила какая-либо угроза, а просто потому, что мир не так хорош и безопасен, как этого хотелось бы.
 Она преуспела в обучении. Ее учителя говорили, что это потому, что в ее жилах текла кровь Атридисов, но ее отец хорошо обращался с мечом, и его гены сыграли здесь не последнюю роль.
 Еще чуть ближе…
 Она убьет Дейлоса. Умирая, Дейлос убьет ее. Их объединит смерть, но не вечная жизнь. Это священно.
 Акора будет спасена. Она видела это. Она плавно и уверенно вынула свой нож. Он сверкнул. Дейлос увидел его, моментально отреагировав на это, совсем как в ее видении. Он владел искусством воина, его умение оттачивалось в битвах, и он был ослеплен жаждой власти. Нож, который он выхватил из ножен на поясе, с бешеной скоростью устремился к ней.
 Удар сердца… ее сердце все еще бьется… еще один удар… всего один, и тогда…
 Порыв ветра сбил Кассандру с ног. Что-то подхватило ее с огромной силой, словно могучие крылья парящей в вышине огромной птицы.
 Она неподвижно лежала там, где и не предполагала оказаться.
 Ее сердце все еще билось, а вместе с ним удар за ударом текло время и жизнь, которую, казалось, ей не суждено было увидеть.
 Это была частичка мира, в котором, представлялось ей, она не должна была существовать.
 И все же она, бесспорно, осталась жить в этом мире и в руках сильного и разгневанного человека, который держал ее в своих объятиях.
 В руках Ройса, лорда Хоука, который всегда до конца был верен себе, а теперь стал свидетелем ужасной игры со смертью. Она не решалась взглянуть на него. Она боялась увидеть гнев в его глазах.
 – Будь ты проклята, – сказал он и резко встал, обнажив свой меч, чтобы встретиться лицом к лицу с Дейлосом.
 Но того и след простыл.
 Ройс находился в каком-то холодном, безмолвном мире, где медленно ползло время и не существовало никаких чувств. И так было лучше, ибо он практически не осознавал, что гнев, переполнявший его, даже отдаленно не напоминал все то, что он чувствовал до этого. Гнев лучше держать взаперти. Он встал и медленно отошел от женщины, смотревшей на него большими, темными, затуманенными глазами.
 Он не мог думать ни о ней, ни о боли, терзавшей его. Не сейчас, еще не время.
 Он всматривался в темноту, туда, куда вдруг исчезла часть сцены. А вместе с ней и Дейлос. Держа в руке меч, сверкавший в тусклом свете, лорд Хоук спрыгнул.
 И, пролетев некоторое расстояние, ловко приземлился. На мгновение он замер, не дыша, только прислушиваясь и ничего не слыша, пока… Слева от него, как он решил – к западу, целый град мелкого щебня скатился по наклонной плоскости. Он пошел на звук, постепенно углубляясь в туннель, еле освещенный вентиляционными отверстиями, выходящими на поверхность.
 На мгновение, на один лишь миг, Ройсу показалось, что стены надвигаются на него. Ему пришлось напомнить себе, что это лишь галлюцинация, а также гипнотический дар человека, которого он преследовал. Его белые зубы сверкнули в тусклом свете. Он бежал легко, не напрягаясь, неслышно ступая по сырой земле.
 Через полмили туннель повернул к югу. Ройс почувствовал запах моря. Он удвоил свои усилия и скоро был вознагражден. Впереди неподалеку он услышал быстрые шаги. Дейлос, без сомнения, был в хорошей форме. Он двигался быстро, не останавливаясь, чтобы найти дорогу. Он знал, куда бежит.
 И в этот момент туннель еще раз повернул. На бегу Ройс просчитался и ударился о стену, сдвинув с места плохо закрепленные камни, которые с грохотом упали. Дейлос замер невдалеке. Воцарилась тишина, и он громко и пронзительно крикнул:
 – Я знаю, что ты там! Проклятый англичанин! Чужак! За свое вмешательство ты умрешь.
 Проклиная все на свете, Ройс повернулся по направлению к выходу из туннеля. Он и не думал о том, что по иронии судьбы случайно спас жизнь этому человеку, желая расстаться со своей.
 – Тебе не уйти, Дейлос. Атридис желает, чтобы тебя судили. Было бы глупо с твоей стороны не принять это предложение, пока еще не поздно.
 – Атридис? – В голосе Дейлоса презрение смешалось с переполнявшим его гневом. От этого он задыхался. – Это омерзительно! Мне нужно было убить ее. Клянусь Богом, я это сделаю. Я убью и ее, и их всех. Я очищу эту землю…
 Его тирада продолжалась, но Ройс уже не слушал. Угроза жизни Кассандры отодвинула все на второй план. Не думая о своей собственной безопасности, он быстро двинулся вперед. И увидел отблеск воды. Подземная река, впадающая во Внутреннее море. Дейлос очень хорошо подготовил план побега, в том числе и небольшую лодку.
 Как бы предатель ни был безумен, но он был отличным тактиком.
 «Сейчас или никогда!» – подумал Ройс и бросился от стены прямо на Дейлоса.
 Дейлос был к этому готов. Он поднял руку, держа в ней что-то, напоминающее глиняный горшок, дико оскалился и швырнул его прямо в Ройса.
 – Умри, англичанин! Умри за нее и за Акору. Гори в огне, которого никому не затушить!
 «Греческий огонь» вспыхнул на полу и стенах туннеля. Ройс тоже оказался бы в огне, если бы не успел вовремя отпрыгнуть назад. Всего несколько сантиметров отделяло его от внезапно вспыхнувшего пламени. Жар огня обжигал его, но все же он не сдвинулся с места. Если бы пламя не поднялось выше, он бы смог его перепрыгнуть. По крайней мере он думал, что сможет. Он должен был попытаться… Но пламя поднялось так высоко, что доставало до свода туннеля, и было таким нестерпимо горячим, что Ройсу в конце концов пришлось отступить. Сквозь извивающиеся огненные языки он лишь видел Дейлоса, который с безумным смехом сел в лодку и пустил ее по быстрой реке.
 Кассандра видела, как Ройс исчез в недрах земли. Ей удалось устоять, и она была рада, что ноги держали ее. Она хорошо все видела, но все вокруг казалось призрачным. За простой птичьей песней и отдаленными звуками города слышался странный шум ветра. Или это кровь так стремительно текла по ее жилам к сердцу?
 Прошло время, полное беспокойства и страха. Достаточно для того, чтобы страх перерос из оцепенения в ужасающие картины, возникавшие у нее в голове. Что с ним сейчас? Куда он ушел? В безопасности ли он?
 Ком стоял в горле, но она почти не замечала этого. Она только могла всматриваться в пропасть, молиться и надеяться, что он вскоре появится. Вера ее была безгранична, но, даже услышав шум в темноте, какое-то движение, быстро превратившееся в ее возлюбленного, она не могла поверить в то, что ее молитвы услышаны.
 Меркнущий солнечный свет слабо блеснул на его золотистых волосах и обнаженной загорелой коже, как у античного бога. Он быстро подошел к ней, на ходу вкладывая в ножны свой меч и не отрывая от нее взгляда.
 Он сжал ее руку. Ей не было больно, но все же она почувствовала его силу. Она заставила себя стоять твердо и не дрожать.
 Она… боялась? Да, очень боялась человека, к которому не могла испытывать страха. В это просто невозможно было поверить! Человека, которому полностью доверилась всем сердцем, телом и душой. Человека, который, казалось ей, может сдвинуть с места горы, ведь он обладал несомненным величием.
 И этого человека она сейчас испугалась, потому что увидела в его глазах то, чего боялась больше всего на свете. Не смерти, она столкнулась с ней лицом к лицу и, на удивление, все еще жила. Но чего-то более ужасного смерти, чего-то такого редкого и драгоценного, что она бы все сделала, лишь бы это уберечь.
 Любви.
 – Ройс… Я сделала только то, что должна была… больше ничего, совсем ничего. Пожалуйста, попытайся понять. Я Атридис, на мне лежит огромная ответственность, я должна была…
 – Довольно! – Он говорил негромко, но твердо и уверенно, как будто сталь оттачивали о камень. – Я видел, что ты сделала. Как ты заманила его. Ты никогда не носила с собой ножа, по крайней мере за то время, сколько я тебя знаю. Ты что же, думала, что сможешь убить его? – Он резко рассмеялся.
 – Да, я бы его убила! Дейлос был бы мертв. Я это видела.
 – Что? – Он пристально посмотрел на нее. Нехотя, но все же постепенно он понимал, что она имела в виду. – Ты это видела? У тебя было видение? – Он до боли сжал ее руку. – Что ты видела? Отвечай!
 – Я видела, что Дейлос умер. Я видела, что Акора будет спасена. Здесь, на этом месте, где мы слагали легенды и творили историю. Разве этого недостаточно?
 – Достаточно, если ты рассказала мне все, что видела, если же нет – то недостаточно. Что еще ты видела?
 Она могла соврать. Или сказать, что больше ничего не видела. Но она ведь Атридис, она не могла поступиться честью. И Бог ей в помощь, она его любила.
 – Мне показалось, что я тоже умру.
 – Ты видела… свою собственную смерть? – Лицо его искривилось при этих словах, будто он пытался вырвать мысль об этом из своей головы, но не мог, так она крепко засела в мозгу. Она кивнула.
 – Я увидела это в тот день в детской. Акора была бы спасена, убей я Дейлоса, но это означало бы и мою смерть. – Его глаза расширились от ужаса, и она вскрикнула: – О, пожалуйста, пойми меня! Я не хотела! Я так же, как и все, хотела жить. Но у меня не было выбора.
 С жестокостью в голосе он произнес:
 – Я прекрасно помню, как ты говорила мне, что можешь предвидеть то, что возможно в будущем. Ты сказала, что мы сами хозяева своей судьбы. Разве не так?
 – Да, я говорила это. – В те волшебные часы после рождения Амелии, когда она не устояла перед соблазном близости с ним. – Но я видела только то будущее Акоры, которое требовало моей смерти.
 – И тебе не пришло в голову, что ты должна рассказать об этом? Или хотя бы упомянуть, а не взваливать эту проклятую ношу на свои плечи?
 – Кому я могла рассказать? Атрею, который ради моей безопасности посадил бы меня под замок? Алексу, который сделал бы то же самое? Или, может быть, я должна была рассказать тебе, Ройс? Но я уже знаю, что бы ты сделал, потому что ты уже это сделал. Ты помешал мне сделать то, что я должна была, и теперь Дейлос все еще жив и на свободе.
 – Ты обвиняешь меня в том, что я спас тебе жизнь?
 – Нет, о Боже, нет! Я совсем не это имела в виду. Но из-за тебя мы попали в будущее, которого я никогда не видела, и я не знаю, что делать.
 Он потряс головой, как будто она была затуманена, но Кассандре не верилось. Она четко осознавала, что гнев все еще переполнял его, но также она видела боль, нараставшую в нем с каждой секундой. И больше всего ее терзало именно это. Она сдерживала слезы так же, как сдерживала желание прильнуть к нему, молить о прощении, сделать или сказать что-либо, что уменьшило бы боль, терзающую их обоих.
 – Ты хоть задумалась, – спросил он так тихо, что она едва услышала его, – ты хоть на секунду задумалась, каково будет мне?
 Каково будет ему? Она словно окоченела, все было как в тумане. Она не могла ни говорить, ни двигаться, ни защищаться.
 Потому что не было ей прощения.
 Она ни на секунду не задумалась.
 Она только предполагала.
 – Я… мы… хотели быть вместе.
 – Хотели? Да что, черт возьми, все это значит? Я… черт побери…
 Он отошел, отстраняясь от нее, в дальний угол сцены. Ей казалось, что время остановилось.
 – Ты… мне небезразлична, – сорвалось с его уст. – Ты подумала, каково будет мне после твоей смерти? Тебе не пришло в голову, что я и все, кому ты… небезразлична, будем страдать?
 Она стояла разоблаченная и осужденная. От этого она содрогалась больше, чем от страха, близкой смерти или чего бы то ни было. Она так решительно выполняла свою миссию, предначертанную ей судьбой, что больше ни о чем не задумывалась.
 – Я хотела жить, – тихо сказала она.
 – Но ты сделала все, чтобы этого не произошло. Ты пошла навстречу смерти.
 – Да, но пока я была жива… я хотела жить. – Но не было ли желание держаться за жизнь, пока можешь, проявлением эгоизма? Может быть, она была ужасным, бессердечным существом, ведь она совсем не задумалась над тем, каково будет ему?
 Ответ был суров и ясен. Она не могла этого избежать, как бы сильно ни старалась. Несмотря на святость ее цели, Она причинила боль человеку, который заслуживал лишь преданной любви.
 – Ройс… мне очень жаль.
 Он снова помотал головой, пожал плечами и отвернулся, отвергая ее, как отверг ее признание.
 – Это не имеет значения, – сказал он.
 Ее охватил ужас при мысли, что он был прав.
 – Нет, имеет! Я должна была задуматься, должна была понять. Просто все как будто перевернулось с тех пор, как я узнала о скорой своей смерти.
 – Только Акора имеет значение, – сказал он, как будто она до этого не произнесла ни слова.
 Акора много значила для нее, но ведь и он тоже! Боже, как много он для нее значил! Он был ее жизнью, ее счастьем, ее надеждой на будущее и… рождение темноволосого мальчика… Будущее, которое не являлось ей в видениях. Она лишь грезила о нем. Но нет, оно существовало за пределами ее воображения.
 – Куда ты? – взмолилась она. Он быстро удалялся, будто хотел завершить неприятное, но не терпящее отлагательств дело.
 – Покончить с этим, – не оглянувшись, сказал он.
 Она пошла за ним. Ни долг, ни гордость не могли ее остановить, ведь теперь она оказалась в мире, которого не знала. Она словно заново родилась, почувствовав прилив новых сил и свободу. Она была жива. Без сомнения, существовало еще много удивительных чудес на свете, но они были предназначены не ей.
 Ройс пошел прямиком на пристань, где его ждали люди, которые, как думала она, должны были быть уже на полпути к Дейматосу. Его возвращение не вызвало эмоций на их лицах. Безусловно, увидев ее, они удивились, но виду не подали: сказывалась многолетняя выучка.
 – Разойдись, – скомандовал Ройс. – Отправляйтесь на корабли и перекройте путь из Внутреннего моря через оба канала, северный и южный. Не впускайте и не выпускайте из Акоры никого, пока не получите другого приказа.
 Кассандра сразу поняла, как разумны были его приказы. Дейлосу будет отрезан путь к отступлению. Ему придется искать убежище на Акоре. Воины беспрекословно подчинялись тому, кого они звали «лорд Хоук». Это же распространялось и на нее. Они уважали ее, ведь она была Атридис, и заботились о ней, охраняя покой в государстве. Но когда приходилось сражаться со смертельным врагом, они инстинктивно и с радостью шли за тем, кому подчинялись.
 Так было всегда. И так всегда и будет, думала Кассандра. В мире все так устроено.
 Когда воины рассредоточились, она посмотрела на Ройса.
 – Что ты собираешься делать?
 С таким же успехом она могла бы разговаривать со стеной, ибо он ей не ответил. Он даже не подал виду, что услышал вопрос. Он отгородился от нее, от того, что было и что могло быть. В ней все перевернулось, и на мгновение она почувствовала, что не сможет дальше жить.
 Но она, конечно, будет жить. Что сделано, то сделано. Ушедшего не вернуть. Возможно, он никогда ей этого не простит. Сердце ее сжалось при этой мысли. Не сдержав себя, она взяла его за руку, почувствовала его теплую кожу, не грубую, но и не такую гладкую, как у нее. Как и всегда, прикоснувшись к нему, она вздрогнула, будто почувствовав покалывание. Они были словно две противоположности, неизбежно сталкивающиеся перед тем, как объединиться.
 – Ты отплываешь на Дейматос.
 Он, словно ястреб, прищурил глаза:
 – Это вопрос, Атридис, или приказ?
 – Приказ? Я не настолько глупа, чтобы тебе приказывать! Ты плывешь туда, потому что думаешь, что там Дейлос.
 – Как барсук в своей норе.
 – Я отправляюсь с тобой.
 Он поднял брови и усмехнулся.
 – Неужели?
 Гордость вновь взыграла в ней, но она подавила ее.
 – Да. Я хочу поехать с тобой.
 – Потому что ты Атридис.
 – Нет, ничего подобного. Я хочу поехать с тобой, потому что люблю тебя.
 Он вздрогнул. Она заметила это и была обрадована. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы думать об учтивости. И пусть он будет сражен правдой. Пусть она выбьет из него всю горечь боли и злости.
 – Дейматос – место твоих страхов, – сказала она. – Я не хочу, чтобы ты встретился с ними в одиночку.
 – Но ты явно хотела этого, желая избавиться от меня, когда я стоял на пути к твоей цели.
 Пришел ее черед принять правду. И она сделала это не моргнув глазом. Она тряхнула головой, высоко подняв ее и пронзив его взглядом.
 – Думай что хочешь, осуждай меня, если хочешь, но я все равно поеду с тобой.
 Она боялась его отказа, но он лишь холодно и отстраненно посмотрел на нее.
 – Я не могу тебе доверять, пока мы не вместе, – сказал он, намеренно убрав ее руку со своей.
 Итак, они отправились. Не одни, ведь это было бы глупо, но и не было с ними достаточного количества людей, чтобы Дейлос насторожился, если бы…
 следил за ними. Кассандра полагала, что он не следит. Она чувствовала, практически ощущала каждой клеточкой своего тела страх Дейлоса, когда пришел лорд Хоук и все его грандиозные планы рассыпались как карточный домик. Он бы скорее укрылся в подземельях, собрав всех своих приверженцев и все смертельное оружие, затаившись в ожидании.
 А вот Ройс не ждал. На борту небольшого судна, на котором находились они и еще несколько хорошо обученных воинов, он развернул карту. Мужчины собрались вокруг Ройса и начали ее изучать. Кассандру вновь будто отстранили. Ей преграждали путь широкие плечи и спины мужчин, о чем-то совещавшихся, готовившихся к бою.
 Она взобралась на крышку какого-то люка и смотрела поверх них. Карта была довольно простой, но все же изобиловала деталями. Ей показалось, что она узнала ее, но полной уверенности не было.
 Если Ройс и заметил, что она тоже смотрит, то не подал виду. Когда он закончил и убрал карту, воины молча разошлись, образовав небольшие группы. Они рассредоточились по всей палубе, внимательно вглядываясь в воду.
 – Откуда у тебя эта карта? – спросила Кассандра, и ее голос показался странным даже ей самой.
 Ройс посмотрел на нее, не ответив. Она же не отводила от него взгляда.
 – От Джоанны, – сказал он наконец. – Алекс доверил ей карту, – добавил он.
 Это причинило ей боль, но не смогло остановить. По крайней мере он с ней заговорил. Если бы у нее получилось и дальше с ним разговаривать, то он не смог бы отдалиться от нее.
 – Но где ее взял Алекс?
 Он опять ненадолго замолчал.
 – Он либо сам ее нарисовал, либо это сделал Атрей.
 – Подожди-ка… я что-то припоминаю насчет их и Дейматоса. Кажется, им здорово досталось от отца за то, что они отправились туда.
 – Их, черт побери, чуть не убили, но им, кажется, все это жутко понравилось.
 Конечно же, им понравилось, и Ройс прекрасно это понимал. На самом деле, если бы представилась возможность, он бы тоже поучаствовал в этом.
 – Какую роль может играть эта карта? – спросила она. Все еще злясь, он ответил:
 – На ней нанесены пещеры.
 – Она пригодилась бы Марселлусу, когда он посылал на поиски людей.
 – У него была эта карта, но не было достаточно времени на поиски во всех пещерах и их ответвлениях.
 – И ты теперь собираешься это сделать? – У нее внутри все перевернулось. Она никогда не страдала от морской болезни, но теперь боялась, что это может случиться.
 – Твои братья, насколько я понимаю, потратили месяцы на изучение пещер. Они добрались до самых дальних уголков. А если и нет, то не по их вине.
 – Неудивительно, что отец так рассердился. Они бы могли потеряться или покалечиться.
 Ройс пожал плечами.
 – Некоторые из проходов – это на самом деле длинные подземные реки.
 – Джоанна что-то говорила о том, что в пещерах много воды.
 – Похоже, что так.
 – Но ты уже знаешь, что вода не спасет от «греческого огня».
 – Да, верно, – сказал он, обратив свое внимание к карте.




 Глава 19


 Сразу после полудня на горизонте показался скалистый берег Дейматоса. Кассандру охватило мрачное предчувствие. Она подавила его, стараясь успокоиться, ибо сейчас ей нельзя было волноваться. Одни мужчины тихо переговаривались между собой, другие – дремали. Никто из них не испытывал страха перед битвой, в которую им вскоре предстояло вступить. Таковы все воины, думала она. Их обучали этому с детства, что сослужило им хорошую службу. Она не могла удержаться от зависти к ним, так как ее буквально переполняли эмоции.
 Ройс стоял на носу корабля и смотрел на приближающийся берег. Как и другие мужчины, он казался невозмутимым. Черты его лица были немного грубоватыми. Он прищурился, так как солнце, отражаясь от воды, слепило ему глаза. Она видела, как его рука легко, почти нежно скользила по рукояти меча.
 Девять месяцев его держали взаперти, почти как в тюремной камере, только высеченной из камня и похороненной под землей. Девять месяцев почти без еды и воды, без света и надежды. Девять месяцев, которые чуть не убили его, менее сильного человека свели бы с ума.
 Затем в течение долгих месяцев он пытался оправиться от этого физически и морально. Лишь недавно он вновь смог спать в замкнутом пространстве.
 Теперь он возвращался к месту своих страданий и, вполне возможно, к человеку, который явился их причиной.
 Ройс отдалился от Кассандры. Между ними возникло что-то непреодолимое, гораздо большее, чем расстояние между ними на палубе. Сердце ее сжималось при одной мысли об этом, но это не могло ее остановить. Тихо подойдя к нему, она встала рядом. Палуба покачивалась у них под ногами, берег был уже совсем близко.
 Он не должен был брать Кассандру с собой. Он должен был отослать ее обратно во дворец к ее матери и Джоанне, где она была бы в полной безопасности, если вообще можно говорить о безопасности до тех пор, пока не покончено с Дейлосом. И, если бы больше ничего не произошло, он бы смог лучше сконцентрироваться на том, что необходимо было сделать.
 Вместо этого он постоянно возвращался мыслями к ней, испытывая непреодолимое желание обнять ее. Ей было чертовски хорошо в его объятиях, как будто она в них родилась, и, по правде говоря, ему тоже никогда еще не было так хорошо. Но все это было до того, как он понял, что она сделала… и на что была готова пойти.
 Она бы умерла.
 Его будто окатило холодной волной. Он должен это помнить… должен. Он тяжело переживал смерть своих родителей, но еще ребенком сумел преодолеть это и построить жизнь заново. Сейчас все было по-другому. После ее смерти не осталось бы ничего, кроме пустоты и чувства утраты, от чего он уже вряд ли когда-нибудь оправился бы. По крайней мере, зная, что предначертано ей судьбой, она должна была держаться от него подальше.
 Она слегка дотронулась до его руки. Он напрягся и хотел было отойти прочь, но либо его усилие было слабым, либо он не сильно этого и хотел, но их пальцы соприкоснулись и крепко-накрепко сжались.
 Прошло несколько секунд. Берег неумолимо приближался. Воины на палубе засуетились.
 Кассандра отвернулась, но он успел заметить серебристый отблеск слез на ее лице.
 – Не умирай, – прошептала она. – Пожалуйста, не умирай.
 Ветер дул все сильнее.
 Дейматос был пустынным островом. Один лишь только заяц пробежал мимо них, пока они взбирались к самому большому входу в пещеры, находящемуся неподалеку от их стоянки. По пути они наткнулись на едва заметную узенькую тропинку. На ней уже вновь пробивалась молодая трава, и они бы не заметили ее, если бы окружающие ее деревья и камни не были так хорошо знакомы Ройсу. Это было последнее, что видел Ройс перед тем, как попасть в ад.
 Тропинка вела к месту его заточения, где он почти погиб. Он даже теперь мог вновь ощутить тяжелый запах камней, покрытых влажным мхом. Он все еще помнил жуткий холод, пробиравший его до костей даже в те дни, когда луч солнца, проникая через узкое оконце, травил ему душу. Когда у него хватало сил подняться, он смотрел сквозь решетку этого оконца поверх воды на белую башню, стоявшую на соседнем острове. Из этого подземелья его повели, как ему казалось, на смерть.
 Но с тех пор как Ройс в последний раз прошел по этой тропинке, он сильно изменился и теперь уже другими глазами смотрел на нее. Жизнь действительно можно построить заново, но ценой больших усилий. Прошлое уже не могло причинить ему боль, но будущее жестоко терзало.
 Она бы умерла.
 Он не мог этого забыть, не мог и секунды не думать об этом. Шло время, а он все думал о том, что она сделала. Его потрясение и ужас, боль и злость только росли и укреплялись.
 На Акоре всегда царила жизнь. Так она сказала, но она сама умерла бы для Акоры. Никому ничего не сказав, не попросив о помощи, не дав ему ни малейшего шанса спасти ее.
 Она просто отослала его. Чтобы с легкостью броситься в объятия смерти.
 – Будь она проклята.
 – Что ты сказал? – спросила Кассандра. Она,, шла рядом, вернее, бежала, едва поспевая за ним.
 Вуаль слетела с ее волос и теперь развевалась на плечах. Она тяжело дышала. Глаза ее были широко открыты.
 – Ничего, – ответил он и продолжал идти, стараясь не смотреть на нее, и не думать о ней, и… Он слегка замедлил шаг. Одна его рука лежала на мече, другая сжалась в кулак.
 – Я ничего не говорил.
 – А мне почудилось… Не важно.
 – Когда мы доберемся до места, ты будешь делать то, что тебе скажут. Ты поняла?
 – Да, конечно, но куда мы идем?
 – Туда, – сказал он, указав на вершину холма.
 – Мне знакомо это место, – сказала Кассандра немного погодя, когда они взобрались на холм и их взорам открылся почти весь остров, простиравшийся под ними. Чтобы Ройс услышал, Кассандре приходилось говорить громко из-за шума водопада, находившегося неподалеку.
 – Они с Алексом именно здесь, спасаясь, вышли из пещер, – сказал Ройс, указывая на это место. С каменного утеса срывался поток воды и, сверкая в слабом солнечном свете, падал все ниже, и ниже, и ниже, пока наконец не достигал водоема, бурлящего от попадавших в него стремительных потоков воды. Вид был завораживающий, но мысль о спуске по этому потоку ужасала.
 – Просто удивительно, что они выжили, – тихо сказала Кассандра. Он был согласен с ней, но ни за что не сказал бы об этом. Он совсем не хотел разговаривать, чтобы отгородиться от нее, но это было выше его сил.
 – Это был единственный путь к спасению, – сказал он, – после того как люди Дейлоса загнали их в одну из пещер.
 Кассандру охватила дрожь. Он заметил это, он знал, что она понимает, каково было ее брату и невестке, когда они осознали, что у них только одна надежда на спасение – пуститься по смертельно опасной подземной реке.
 – Ты думаешь, Дейлос где-то там? – спросила она. Ройс кивнул головой.
 – У него было достаточно времени, чтобы добраться сюда и спрятаться.
 – Но здесь огромное количество пещер.
 – Возможно. Есть еще двадцать три входа… или выхода.
 Она посмотрела на него.
 – Двадцать три? Почему ты так уверен?
 – Потому что это узнали Алекс и Атрей. Каждый они нанесли на карту. – Он махнул рукой людям, следовавшим за ними от самого корабля. Они держали деревянные носилки, на которых лежали бочонки, взятые из трюма.
 – Мы разделимся, – сказал Ройс, – на группы по четыре человека. – Он быстро распределил людей, указывая на карте место, куда они должны отправиться. Потом указал на небо: – Когда расстояние между солнцем и морем будет равно двум мужским кулакам, сжатым вместе, мы начнем. Будьте готовы.
 – Начнем – что? – спросила Кассандра, когда они остались одни, не считая троих воинов. – Что вы собираетесь делать?
 – Загнать крысу в ловушку, – улыбнувшись, ответил Ройс.
 Конечно же, он наказывал ее. Она хорошо это понимала. То, что она сделала, разозлило его и причинило боль. Гнев должен был взыграть в нем хоть на мгновение, ведь он был воином.
 Но он взял ее с собой, и за это она была ему благодарна. А теперь он затеял игру с чем-то очень похожим на бочонки с порохом.
 Нет, не игру. Она должна была верить в то, что он действительно знает, что делает. Но сердце сжалось при воспоминании о той сцене, жутком грохоте и последовавших за этим криках.
 Солнце клонилось к западу. Холодало. Кассандра бросила взгляд на горизонт и попыталась подсчитать, сколько времени осталось до того, как расстояние между солнцем и морем будет равно двум мужским кулакам. «Немного, – подумала она, – совсем немного».
 Бочонки с порохом перевязали фитилем и поставили на самый край холма, прямо над водопадом. Если их взорвать, то скорее всего проход, откуда вытекала вода, будет заблокирован.
 Ройс стоял, положив руки на бедра, и смотрел на противоположную сторону холма. Его волосы и килт развевались на ветру. Ей он казался сейчас диким и грубым. И все равно горячо любимым.
 В этом мире, в котором, казалось, ей уже не было предназначено жить, она могла полностью отдаться своему чувству.
 «Я люблю тебя», – подумала Кассандра. Было достаточно произносить эти слова про себя и удивляться их звучанию. Они обладали огромной силой и были так же притягательны, как и человек, к которому они были бы обращены при других обстоятельствах.
 «Я люблю тебя». От ветра на ее глазах выступили слезы. Она часто моргала, но не могла отвернуться. Этот человек был слишком дорог ей.
 Их тени удлинились. Ройс поднял свою мускулистую руку, сжал в кулак и посмотрел на море. Уже скоро… не сейчас… еще несколько минут…
 – Ты не пойдешь в пещеры, – утвердительно произнесла Кассандра, наконец поверив в это.
 – Не пойду, если не потребуется, – сказал он и застыл на месте, прислушиваясь.
 Первый взрыв раздался к западу. Они не могли этого видеть, но слышали отчетливо. Вскоре послышались второй и третий. Затем еще один, огромной силы, который, казалось, будет длиться вечно. Он был таким мощным, что Кассандра почувствовала, как задрожала земля у нее под ногами. Инстинктивно она прильнула к Ройсу.
 Он крепко обнял ее, закрывая своим телом. Кассандра ощутила прилив счастья, но это чувство – было мимолетно. Едва прекратились последние толчки, он отстранился от нее.
 Ройс посмотрел на бочонки с порохом. Она видела внутреннюю борьбу в нем и думала, едва дыша, какое решение он примет. Еще один зажженный фитиль, еще один взрыв – и Дейлос окажется в ловушке, заживо похороненный. Без сомнения, некоторых это бы устроило.
 Но был ли Ройс среди них?
 Он нагнулся над фитилем и взглянул на край холма, будто бы измеряя расстояние и последствия.
 – Это сработает, – сказала она, так как знала наверняка. – Ты не оставишь ему ни малейшей надежды выбраться.
 – И ни малейшей уверенности себе в том, что он мертв.
 – Карта…
 Он выпрямился, вытирая руки.
 – Могла быть неполной.
 – Ты знаешь, что это маловероятно.
 Тогда он посмотрел на нее, действительно посмотрел, чего старался не делать в последнее время. Она почувствовала на себе его взгляд и не смогла отвернуться, хотя осознание того, какую боль она ему причинила, вызывало у нее желание сделать это.
 – Судя по всему, – сказал он, – я очень мало знаю, по крайней мере меньше, чем думал.
 – Ройс…
 Он махнул рукой, прерывая ее: – Довольно.
 Зашло солнце. Воздух стал еще прохладнее, показались звезды и луна, озаряя землю слегка приглушенным светом. Кассандра присела подальше от края холма и водопада, подняв к груди колени. Было холодно, но она не замечала этого.
 За исключением тех, кто остался охранять замурованные выходы, большинство мужчин вернулись и расположились возле водопада.
 Ройс ходил взад-вперед, утопая в потоке лунного света, озарявшего его мокрое от брызг тело, такое желанное и дорогое для нее.
 Шло время, превращая будущее в настоящее, а затем в прошлое. Она вдыхала ночной воздух и все удивлялась, что жива. Она увидит восход солнца в мире, которого не должна была узнать, и в этом мире ей придется строить свою жизнь.
 Но об этом она подумает позже. Сейчас же для нее существовали только этот мужчина и эта ночь. Она встала и пошла к нему.
 – Дейлос может ждать, – сказала она. – Если у него есть запасы продовольствия, то, даже замурованный в пещере, он может продержаться месяцы.
 – Он может, но не будет. Терпение никогда не идет в ногу с тщеславием.
 – Ты считаешь его тщеславным?
 – Я считаю его сумасшедшим. Разве ты так не считаешь?
 – О да, испорченным жаждой власти и убежденным в своей неуязвимости. Но он, должно быть, знает, что ты ждешь его здесь.
 – Он придет не один.
 У нее было дурное предчувствие, не видение, а просто страх за любимого человека.
 – Блокируйте пещеру. – Когда он с удивлением на нее посмотрел, она настойчиво заговорила: – На самом деле ведь у него нет ни малейшего шанса на спасение. Он умрет… в конце концов, и не придется лишний раз рисковать жизнью.
 Она видела, что он тоже хотел этого. Хотел закрыть последний выход из лабиринта пещер и оставить этого человека там, где он сам когда-то был в заточении, на долгую и мучительную смерть. Он все подготовил, но не сделал этого. Фитиль не был зажжен.
 – Если я поступлю именно так, – сказал он скорее себе, чем ей, – то эта проблема останется неразрешенной. Люди захотят поверить в то, что Дейлос мертв и Акора в безопасности, но не смогут, потому что не будут знать наверняка. Слишком многое неизвестно, и не стоит добавлять еще больше неопределенности.
 Ему не пришлось ничего больше говорить, она и так прекрасно понимала, что он имеет в виду. Атрей может умереть, и Акора встанет перед выбором нового правителя. По крайней мере люди должны знать, что человек, причинивший им столько страданий, предстанет перед лицом правосудия.
 – Мы будем ждать, – сказал Ройс. Он жестом подозвал двух воинов, стоявших внизу. Когда они взобрались на вершину холма, он быстро и лаконично дал им несколько указаний. – Оставайтесь здесь с Атридис. Охраняйте ее.
 Один из них посмотрел на нее и кивнул. Кассандра хотела возразить, но знала, что это бесполезно. Если будет сражение, то вершина холма – самое безопасное место. Конечно, Ройса не будет рядом. Его место внизу, в центре событий. А она сможет только наблюдать за происходящим. Ее взгляд упал на бочонки с порохом. Кремень и трут лежали неподалеку. Так просто взять и…
 Луна поднималась все выше и выше и, казалось, становилась все меньше и меньше. Но ее света все еще было достаточно для того, чтобы озарить землю серебром.
 Она больше не видела Ройса. Он скрылся где-то между деревьями за водопадом вместе с остальными воинами, кроме двоих, оставшихся ее охранять. Она вдруг поняла, как они нервничали из-за того, что не будут участвовать в бою.
 Они ждали. Ей хотелось знать, что происходило в пещерах. Сколько у Дейлоса людей? Убедились ли они уже в том, что единственным выходом были водопад и подземная река, вырывавшаяся из недр земли? Рискнут ли пройти этот опасный путь, зная, что могут погибнуть?
 Дейлос рискнет, она была уверена. Он доверит свою судьбу богам моря и грозы.
 И он принесет с собой «греческий огонь», так как водой его не потушить.
 Она подошла ближе к бочонкам, чувствуя, что охранники наблюдают за ней. Если бы она, стоя к ним спиной, просто наклонилась, не дав им увидеть своих рук, то могла бы чиркнуть кремнем о трут, и тогда…
 Предать Ройса? Нет. Он завоевал ее доверие и, по правде говоря, имел на это полное право.
 Воином был он, а не она. Да, она была смелой, и интуиция никогда ее не подводила, но именно ему покровительствовали боги войны.
 Она отступила, все еще пристально глядя на бочонки, но уже не желая дотрагиваться до них. Она лучше будет верить в человека, который этого заслуживал, молиться за него и надеяться, что он добьется своей цели.
 И тут раздался пронзительный крик, приглушенный шумом воды. Кассандра подбежала к краю холма, как только первую темную фигуру с силой выбросило водным потоком. За первой последовали другие.
 Позже она поняла, что это были не крики ужаса, а боевой клич воина, бросавшегося на врага. Отчаянные воины, которых выносило в водоем, выбирались из него и бросали в сторону деревьев принесенные с собой горшки…
 …которые должны были вспыхнуть огнем, прогоняя ночь и грозя превратить узкую горную долину в ад. И Ройс со своими людьми окажется в ловушке.
 – Нет!
 Она неистово вскрикнула. Казалось, ужас, которого она не испытывала никогда, поглощал ее. Отчаявшись, она отвернулась, не зная толком, что делать, и страстно желая хоть чем-то помочь. Но прежде чем она успела сдвинуться с места, к ней подбежали двое воинов, охранявших ее.
 – Атридис, – тихо сказал один из них, догадываясь о том, что она в ужасе, – смотрите!
 Она посмотрела туда, куда он указывал, но сначала ничего не увидела, кроме людей, все еще стремительно вылетавших из пещеры, выныривавших из воды и бросавших свою ношу, несущую смерть.
 Или по крайней мере пытавшихся. Огонь растекался по металлу, металлу щитов, стеной поднятых Ройсом и его людьми, плотно стоявшими за ними, не отступая, когда горшки с «греческим огнем» удар за ударом вспыхивали перед ними. Какая необычная проверка подготовки и мужества! Снова и снова взрывались горшки, но стена из щитов устояла. Огонь жег металлическую поверхность щитов. Кассандре только оставалось догадываться, что скорее всего мужчины защитили свои руки перчатками из толстой кожи. Полоса огня также проходила по земле под деревьями, создавая преграду между лесом и водопадом. Но земля уже переставала гореть, как в конечном счете и металл. «Греческий огонь» обжигал и землю, и металл, но ужасное пламя, несущее за собой мучительную смерть, начало медленно гаснуть.
 Что же касается людей Дейлоса… то многие из тех, кто пытался выбраться из водоема, далеко не ушли и, казалось, без причины начали падать один за другим. Только после того как Кассандра увидела, как полдюжины из них лежат на земле, она заметила лучников, укрывшихся неподалеку за деревьями. Снова и снова летели стрелы, невидимые в тени. Снова и снова людей Дейлоса настигала быстрая и беспощадная смерть.
 У Кассандры появилась надежда, а вместе с ней и огромная гордость за любимого человека. Все это время она верила, что у Ройса сердце воина. Теперь она поняла, что он также обладал разумом и духом настоящего предводителя, способного привести своих людей к победе.
 Только это не было бы полной победой до тех пор, пока не покончено с Дейлосом. Был ли он среди убитых или раненых? Она пыталась разглядеть его внизу, но безуспешно. Холм был слишком высок, дым от огня все еще скрывал за собой долину, а облака – луну.
 Но незадолго до этого она увидела Ройса, безжалостного и неумолимого, который шел вперед сквозь дым, держа в руках обнаженный меч. Он приказал своим людям окружить противника, чтобы не оставить ни одного шанса на побег, а сам ходил среди павших, проверяя всех, живых и мертвых.
 Кассандра видела достаточно. Ничто и никто, даже ее исполненные благих намерений стражи, не могли удержать ее на холме. Она стрелой промчалась мимо, не обращая внимания на их испуганные крики, и побежала по крутому склону вниз, к водоему. Ройс заметил ее и выпрямился. Он подождал, пока она подойдет ближе, и сказал:
 – Ты не должна здесь находиться.
 Она не придала никакого значения его гневу и стояла на своем.
 – Мне кажется, что уже довольно безопасно. Ты прекрасно справился с ними.
 Ее похвала сильно удивила его. Пока он об этом думал, закричал один из его людей. В это время чья-то темная фигура устремилась вниз с потоком воды. В этот же момент луна вышла из-за облаков и осветила водоем…
 И человека, спрыгнувшего в него.
 У Кассандры на миг, на один лишь миг мелькнула мысль о том, что, может быть, какая-то сила действительно покровительствовала Дейлосу. Но в одном она была уверена: это не были боги моря и грозы. Они были всего лишь еще одним божьим творением, живой силой, наполнявшей Вселенную. Но существовала еще одна сила, непохожая на эту, которой человек стремился обладать с тех времен, как появилось зло. Кассандра не могла сказать, где она зародилась и для чего. Она только знала, что ощущала ее зловещее присутствие время от времени, когда блуждала по нехоженым тропинкам будущего.
 Возможно, эта сила покровительствовала Дейлосу, возможно – жила в нем, но из воды он, казалось, почерпнул нечеловеческую мощь, презрительно и с ликованием глядя на воинов, противостоящих ему.
 – Ты жив! – воскликнул он. – Как случилось, что ты все еще жив? Что за таинственная сила? Что за ирония судьбы? – Он посмотрел на своих павших людей, раненых и мертвых, но ему как будто бы вовсе не было до них дела. – Глупцы, какие глупцы! Я задал вам простую задачу. Убить. Как это просто, особенно с оружием, которое у вас было!
 Его взгляд упал на Кассандру, и она почувствовала всю силу его гнева.
 – Ты, грязная женщина, нарушительница естественного течения жизни. Мне следовало убить тебя, когда была возможность.
 Она, быть может, ответила бы, но в этот момент Ройс встал между ней и человеком, каждое слово которого звучало как вызов. Лорд Хоук медленно вынул из ножен свой меч, сверкавший при лунном свете.
 – Пойдем.
 – Куда? – спросил Дейлос. – В темницу? На жалкое подобие суда, который вы устроите? Не думаю!
 Не успев произнести эти слова, Дейлос прыгнул прямо на Ройса, выставив вперед свой меч.
 Кассандра, ужаснувшись, поняла, что он прыгнул не только чтобы умереть, но и убить. Извращенный ум Дейлоса подсказывал ему, что лучше погибнуть от меча, чем жить, зная, что побежден. Может быть, он думал, что попадет в воображаемый им рай, а может быть, это был уже и не Дейлос, с этими горящими, красными от дыма и огня глазами. Ройс!
 Она кричала его имя про себя, но так и не произнесла вслух это предупреждение. Она выросла в семье настоящих воинов. Никогда бы она не посмела так глупо отвлечь человека, собиравшегося биться в смертельной схватке.
 – Назад, – приказал он своим людям, таким же твердым, как и его меч, голосом. На всех пахнуло ледяным ветром, как только лорд Хоук тихо произнес: – Он мой.
 Они сражались на галерее лондонского дома, Ройс и Алекс, будто слившись в едином танце. Движения их были полны силы и изящества. Мечи сверкали в тот солнечный летний день. Их переполняла необычайная сила, отвага и смелость.
 Сейчас было по-другому.
 Здесь в воздухе царила смерть, но не смерть, сулившая вечную жизнь, а смерть, несущая отчаяние и разрушение. Она наступала вместе с неистовыми ударами Дейлоса, пронзала, била и вновь наступала.
 Но Ройс – ее любимый – был достойным противником.
 Он был рожден для этого, думала Кассандра, там, среди огромных башен и зеленеющих лугов Хоукфорта, рожден быть воином с отважным сердцем и умением, отточенным в боях.
 Звон мечей был слышен даже за шумом водопада и разносился по всей поляне. Дейлос искусно владел мечом, но им владела лютая ненависть, затруднявшая его движения. Он никак не мог добиться своего, выступая вперед либо слишком рано, либо слишком поздно и с каждым взмахом меча попадая лишь по мечу Ройса.
 Они кружились на небольшом пятачке, не спуская глаз друг с друга. Ройс обладал огромной выдержкой, Дейлос – почти такой же. Он тяжело дышал, пот застилал глаза, и он с отчаянием прокричал:
 – Будь проклят ты, умри!
 – Не здесь, – спокойно ответил Ройс, – и не сейчас. – Он подошел ближе, слегка повернулся, ловя момент, и не отрываясь смотрел в лицо человеку, который убил бы его, если б смог, но, что важнее, убил бы Кассандру.
 Убил бы ее, если бы представилась возможность.
 Ройс уверенно держал меч в своих руках, хотя получил его всего лишь несколько дней назад и едва успел опробовать. Но меч, казалось, был сделан специально для него, рассчитан под каждое его движение.
 Ройс чувствовал, как вокруг него струится ночной воз: дух, пронизанный лунным светом. Где-то в глубине души он слышал отдаленный шепот голосов; таинственных и плавных голосов знакомых ему людей. Но он не смог бы объяснить, откуда он их знает. Это были его гордые предки, жившие в других столетиях. Они тоже всегда боролись за справедливость.
 И сейчас они были с ним. Его отец, чье присутствие было настолько естественно и ощутимо, что Ройс не удивился бы, если б увидел его стоящим рядом. И еще более далекие предки, которые, Ройс знал, всегда были и будут рядом, ведь он был одним из них теперь и навеки.
 И все же он стоял один, как и все они когда-то в одиночку сражались с противником, вызывавшим в них самые жестокие и низменные чувства. Ненависть, ярость, жажду мести, которую не утолить, пока кровью Дейлоса не пропитается земля, иссушенная его пожарами. На Акоре всегда царила жизнь.
 Эти слова вдруг словно прозвучали в глубине души Ройса. На него нахлынули воспоминания о том, как он еще маленьким мальчиком стоял в библиотеке в Хоукфорте, впервые очарованный королевством-крепостью. О том, как долгими холодными вечерами изучал предметы коллекции, присланные когда-то очень давно одним из его далеких предков. Он держал их в своих руках, рассматривал, изучал, чувствуя, что в них заключена какая-то непонятная ему огромная сила.
 Но теперь он знал, что это была за сила. Ее можно было найти повсюду на Акоре: в лицах простых мужчин и женщин, в странном, покрытом мхом лице, вырезанном на стене священной пещеры.
 Но главное – Ройс увидел эту силу в Кассандре.
 В Кассандре, решившей пожертвовать жизнью во имя родины.
 Грудь Дейлоса вздымалась и опускалась, словно адское пламя колыхалось в нем.
 – Ты не сможешь меня убить! Не сможешь! Мне покровительствуют боги! Я рожден, чтобы править Акорой!
 – На Акоре всегда царила жизнь, – тихо сказал Ройс, следуя за ветром и луной, двигая мечом так быстро, что его не было видно.
 Дейлос пристально посмотрел на него, ничего не осознавая. Эти слова ничего не значили для человека, вообразившего себя законным правителем государства, сущность которого ему даже в малейшей степени не удалось постичь.
 Прошло несколько мгновений перед тем, как Дейлос закричал. Сильный удар по запястью отсек одновременно меч и руку, державшую его.
 Ройс наклонился и, сорвав мох с кромки берега у воды, не тронутой огнем, обтер лезвие своего меча. Затем вложил меч обратно в ножны, даже не посмотрев на предателя, чьи крики, казалось, не умолкнут никогда.
 – Унесите его, – приказал лорд Хоук своим воинам и посмотрел в сторону моря.




 Глава 20


 Марселлус встретил их на пристани. Его сопровождали несколько воинов. Судья, казалось, был очень доволен, наблюдая, как Дейлоса с его людьми сажали в фургоны, которые доставят их в тюрьму.
 Когда в фургоне оказался последний из них, судья кивнул Ройсу.
 – Хорошая работа, лорд Хоук.
 – Теперь это ваша работа, Марселлус. Не могу сказать, что завидую вам.
 – Потому что, лорд, вы воин, а я судья. Каждому – свое. – Он повернулся к Кассандре. – Ваша мать просит вас подняться во дворец, Атридис.
 – Вы не знаете, чем вызвана ее просьба?
 – Боюсь, что нет.
 Мрачное предчувствие охватило Кассандру. Возвращаясь в порт Илиуса, она, как и раньше, высматривала в небе погребальные дымы. Не увидев их, она вздохнула с облегчением, но теперь вновь испугалась, что случилось непоправимое. Она инстинктивно повернулась к Ройсу.
 – Пойдем со мной?
 Сказав это, она поняла, что он наблюдал за ней. Он был по-прежнему холоден, но все же согласился:
 – Пойдем, если хочешь.
 Их ожидала колесница. Они стояли рядом, но все же так далеко друг от друга, в то время как колесница взлетела вверх по холму по направлению к Львиным воротам.
 Войдя в большой внутренний двор дворца, Кассандра подумала, что все здесь было таким же, как прежде. Но это еще ничего не значило. Родители, вероятно, решили держать такую весть в секрете до завершения событий на Дейматосе.
 Оказавшись подальше от любопытных глаз, Кассандра перестала притворяться спокойной и кинулась вперед. Она была уже почти у дверей в комнату Атрея, как вдруг они отворились и появилась молодая девушка.
 Брайанна… ее рыжие волосы были спутаны, а туника выглядела так, будто она в ней спала. Брайанна… с опущенными головой и плечами.
 Внезапно Кассандра остановилась. Она не могла ни сдвинуться с места, ни задать мучивший ее вопрос. И только теплое прикосновение руки Ройса вселило в нее надежду.
 Она не отстранилась, даже когда Брайанна наконец осознала, что они рядом. Она подняла голову, явно борясь с изнеможением, и…
 Улыбнулась. Широкая искрящаяся улыбка сняла усталость и прогнала страх. Казалось, в ее лучезарной улыбке отражалось золотистое сияние солнца.
 – Ванакс очнулся, – сказала она, рассмеявшись, и слезы счастья потекли у нее по щекам.
 Не заметив, что и сама плачет, Кассандра поспешно вбежала в комнату. Отец и мать сидели подле кровати. Неподалеку стояла Джоанна, рядом с ней Елена с перевязанной правой рукой. Все внимательно следили за Атреем, но Федра подняла голову, как только вошли ее дочь и Ройс, и ее улыбка была еще шире, чем Брайанны.
 – Он опять уснул, – прошептала она, – но он просыпался около часа назад. Он нас узнал. О, Кассандра, он узнал нас!
 Мать с дочерью обнялись. Обе были в слезах. Эндрю встал и протянул руку Ройсу.
 – Слава Богу, вы оба вернулись, – резко сказал он.
 – И не одни, – ответил Ройс. – Марселлус торжествует.
 Эндрю насторожился.
 – Дейлос?..
 – И еще две дюжины его людей. Я думаю, это все, кто остался. Мы вымыли их из пещер.
 – Он говорит это в буквальном смысле, – перебила его Кассандра. Она не могла больше сдерживать ни улыбку, ни слезы, рекой струившиеся из ее глаз. Впервые за долгое время она смеялась. – Я заметила, что англичане очень сильно заинтересовались нашей водопроводной системой. Возможно, это подвигло их принять такое оригинальное решение.
 – Не водопад? – Джоанна улыбнулась и тоже засмеялась.
 Ее брат скромно кивнул.
 – Конечно же, водопад. Вы с Алексом когда-то спустились по нему гораздо успешнее, чем Дейлос и его люди. Те, кто остался в живых, ранены… так или иначе.
 – Как это печально, – заметил Эндрю, своим тоном дав понять, что на самом деле он так не думает.
 – Кажется, мне следует проследить, чтобы у моих помощников было все необходимое, – сказала Елена. Она поклонилась, перед тем как направиться к двери.
 Федра взяла ее за руку, когда она проходила мимо.
 – Атрей?..
 Целительница мягко сказала:
 – Он спит спокойно, это ускорит его выздоровление. Он вас узнал, сказал пару слов, понял то, что говорили ему, и он может двигать всеми конечностями. Нам действительно покровительствуют боги. – Она печально посмотрела на свою травмированную руку. – Я даже могу смириться с этим, зная, что это предотвратило ненужную операцию, которая могла сильно навредить.
 – И все же, – сказал Эндрю, – он бы не поправился без вашего тщательного ухода.
 – Это верно, – согласилась Федра, встала и обняла целительницу. – Мы никогда не забудем то, что вы для нас сделали.
 Довольная, но смущенная, Елена покинула комнату. Немного погодя Джоанна последовала за ней. Она долго смотрела на Ройса, прежде чем уйти. В ее глазах было беспокойство.
 – Ты был на Дейматосе.
 Казавшийся спокойным в лунном свете, наполнявшем комнату Атрея и соревновавшемся с теплым светом зажженных ламп, он кивнул:
 – Дважды. Второй раз был более удачным. Джоанна вздохнула и слегка коснулась его руки.
 – Я очень рада.
 Кассандра наблюдала за их непринужденным общением. Они понимали друг друга с полуслова. Им достаточно было взгляда или легкого прикосновения. Ничто не меняется, если жизнь наполнена любовью.
 Она ужаснулась, почувствовав зависть, отвернулась и посмотрела на Атрея. Он выглядел очень бледным на фоне льняных простыней. Его волосы всегда были темны как ночь, но сейчас казалось, что в них перешла вся краска с его тела. Черты лица резко обозначились. Он казался… не старым… а почти вечным, как те скульптуры, которые создавал сам. Его грудь без усилий плавно поднималась и опускалась.
 Ванакс будет жить.
 И даже больше, он окончательно поправится. Он снова будет Атреем, сильным и неукротимым братом, которого она знала и любила. Он вернется к своей жизни и своим обязанностям, которые, по существу, всегда были для него неразделимы.
 Она будет свободна.
 Мысль была неподобающей, но она не могла прогнать ее. Она навсегда останется Атридис, но уже никогда не будет той Атридис. Люди всегда будут помнить о том, что она сделала для них, и будут благодарны ей. Но они будут безмерно счастливы вернуться к нормальной жизни.
 Как и она сама.
 Больше не та Атридис. Но все еще Кассандра?
 При рождении родители дали ей имя Адара, что означает «прекрасная», и ей всегда казалось, что все любящие родители дают своим детям подобные имена. Но когда еще в детстве проявился ее дар, ей дали другое имя. Оно должно было служить напоминанием о том, что случилось, когда не придали значения предупреждениям прорицательницы.
 Она не помнила то время, когда была Адарой. Она всегда была Кассандрой.
 Но осталась ли она ею? Если бы она попыталась сейчас вызвать видение, произошло бы это или нет?
 Она сразу же отвергла эту мысль. Она не желала делать ничего подобного. Но если бы она больше никогда даже краем глаза не увидела будущее, то была бы ужасно напугана.
 Это ее долг… разве нет? Она должна стоять на страже и оберегать свой народ от любой опасности.
 Атрей так спокойно спал! Как она хотела сделать то же самое. Но еще больше она хотела жить… нормальной жизнью. Как ее мать, и Джоанна, и еще так много женщин, которых она знала. Они принимали будущее таким, каким оно было, со всеми его неожиданностями.
 Ройс удивил ее. Она не могла предвидеть, что произойдет между ними. Она даже не догадывалась об этом, когда приехала в Англию, куда стремилась по какой-то скрытой от нее причине… но было ли это так на самом деле? Или эта «причина» стояла прямо перед ней – человек, спасший и ее и Акору? Человек, в глазах которого она увидела боль и гнев, когда он осознал, какой ужасный выбор она сделала.
 Все ее тело напряглось. Она резко встала и подошла к ближайшему окну с надеждой, что ночной ветер остудит ее.
 – Кассандра, – окликнула ее мать, всегда все замечающая, как и все матери. – Что-то случилось?
 Кассандра быстро повернулась, осознавая, что Ройс рядом.
 – Нет! Конечно, нет! Атрей поправляется. Больше ничто не имеет значения.
 – Мы все обрадованы, что он пошел на поправку, – сказал лорд Эндрю, отец, который подбрасывал ее высоко над собой, когда она была ребенком, и заставлял смеяться до слез; который так хорошо ее знал. – Но есть еще много всего, что имеет значение.
 – Акора будет в безопасности.
 – Благодаря тебе и Ройсу, а в конечном счете и всем нам. – Ее отец-англичанин, который как изгнанник пришел в королевство-крепость и остался здесь, полюбив ее мать, продолжил: – Но под этой безопасностью подразумевается и благополучие каждого человека, включая и тебя. Так ответь же на вопрос своей матери. Что-то случилось?
 Нет, да, все случилось. О Боже, что могла она им сказать? Они любили ее, доверяли ей, уважали ее. Она считалась с их добрым мнением и не могла вынести мысли о том, что разочарует их.
 – Я… устала.
 – Тогда ты должна отдохнуть, – сказала ей мать. Федра отошла от постели сына и подошла к дочери.
 Она обняла ее, как делала, когда Кассандра была ребенком. Это было так недавно, а время так быстротечно. В тот момент они обе это почувствовали.
 – Отдыхай, – сказала Федра. – Атрей жив, Алекс скоро приедет, Дейлос предстанет перед лицом правосудия. Ты прекрасно со всем справилась. Теперь хороший сон восстановит твои силы.
 – Я тебя люблю, – сказала Кассандра, и горькая правда этих слов пронзила их обеих.
 Ее мать отошла немного, посмотрев на нее, как смотрят друг на друга любящие люди. В ее глазах можно было прочесть все, что она чувствовала, когда она сказала:
 – Я очень рада, что ты жива. Ты – мое счастье.
 По-видимому, сегодня все плакали. Слезы жгли Кассандре глаза, когда она обняла свою мать и увидела через плечо Федры, как из комнаты тихо вышел Ройс.
 Она не пошла за ним. Но ее остановила не гордость и не долг, а неистовый страх.
 Она узнала, что Ройс сейчас был во дворце. Он уходил поговорить с Марселлусом. Сида как бы мимоходом сообщила ей об этом, когда принесла благословенный чай и сладкое печенье.
 – Поешьте, – сказала служанка. – Ваша мать мне не простит, если вы заболеете.
 – Когда это я болела? Назови хоть раз.
 – У вас была корь, когда вам было восемь..
 – А я уж и забыла об этом.
 – А некоторые из нас не забыли. Мы боялись за вашу жизнь. – Служанка сжала губы. – И не только тогда.
 – Все, что я когда-либо делала, я считала необходимым. – Неужели никто из них не понимал? Неужели они все осуждали ее?
 Неужели ей было суждено испытать самое неприятное чувство – жалость к себе?
 Она вздрогнула от этой мысли и выпила свой чай. Стало немного легче.
 Сида расстегнула брошь на плече Кассандры, закреплявшую тунику, и помогла ей раздеться. Накинув, на госпожу ночную рубашку, расстелила постель.
 – Приходит время, когда пора сбросить ношу с плеч.
 – Новый мир…
 – Конечно, мне ли не знать о таких вещах! Но это мир, в котором мы обретаем себя, слава Всевышнему, и должны стараться изо всех сил.
 Простыни, на которых лежала Кассандра, были очень холодными. Сида укрыла ее, подошла к окну и задернула шторы. Комната погрузилась в темноту.
 – Спите, – тихо сказала Сида, оставив Кассандру наедине с ее снами.
 Они были как короткие вспышки, обрывки памяти и игра воображения. Она вновь увидела Дейматос и ужаснулась, затем вернулась в Лондон и опять кружилась под солнцем. Там был Ройс и еще темноволосый мальчик. О, как она любила их обоих! Она услышала голос брата Атрея, каким он был давным-давно, задолго до того, как он отправился в пещеры и оказался избранным.
 – Смотри, Кассандра, смотри, какая огромная рыба! Она увидела себя и Атрея на берегу реки, с ними был Алекс, и все они были очень молоды. Рыба на солнце сверкала серебряной чешуей. Они пожарили ее, сбрызнув лимоном и посыпав перцем, и съели. Рыба получилась очень сочная.
 – Умер дедушка.
 Дедушка Алекса и Кассандры, который жил в Англии, где пришлось остаться Алексу. Он написал ей, объяснив зачем. Так было нужно для Акоры. Мир быстро менялся. Акора не должна была отставать.
 Она сильно скучала по нему и мечтала увидеть Англию. Что впоследствии и сделала… вместе с Ройсом.
 Сквозь сон она услышала чей-то стон. Заволновавшись, она проснулась. Была ночь. Она сидела на кровати, болела спина.
 Постель, в которой так недавно вместе с ней лежал Ройс, казалась сейчас чужой. Она резко поднялась и вышла из комнаты, волоча за собой плащ. Накинув его, она миновала коридор, который тянулся вдоль покоев семьи, затем спустилась по лестнице во внутренний двор.
 Площадь, на которой днем всегда толпился народ, теперь казалась темной и огромной и была полна теней. Еще ребенком она считала, что это самое большое место в мире. И даже сейчас она думала так же.
 На стенах по всему периметру дворца располагался ночной дозор. Она не хотела, чтобы ее увидели. Куда бы ей пойти? Пещеры внизу под дворцом были полны горьких воспоминаний. Она бы не смогла сейчас находиться там.
 Залы дворца тоже были пусты, но они не привлекали ее.
 Она могла пойти в библиотеку, но там тоже жили воспоминания.
 Но всегда оставалась крыша.
 Огромная крыша, простиравшаяся на несколько акров, на которой было особенное, магическое и таинственное, место, которое всегда влекло ее.
 Кассандра медленно поднялась по крутой лестнице, вспоминая, когда в последний раз была здесь. Несколько лет назад, ей тогда было… лет восемнадцать? Она смотрела на звезды.
 На Акоре были и другие подобные места, где те, кто знал о них, всматривались в небо, чтобы перенести увиденное на бумагу. Туда не проникал ни один луч света, не попадал даже маленький огонек. Но первым из таких мест, самым древним и до сих пор наиболее почитаемым, была крыша дворца. Легенда гласила, что задолго до того, как он был построен, первые жители Акоры всматривались в небо с вершины того же холма.
 Кассандра в это верила, так как видела хранившиеся в библиотеке древние манускрипты о движении звезд, о том, как они выглядят, где располагаются на небосводе, и даже о том, что изменилась звезда, указывавшая строго на север.
 Вдалеке она увидела часть крыши, приспособленную под сад, который разбили здесь давным-давно и продолжали ухаживать за ним. Между ним и Кассандрой тянулись ряды черепицы. Здесь было пусто. В северной стороне виднелся купол обсерватории.
 Она медленно подошла к нему, стараясь идти только по проложенным дорожкам.
 Луна зашла, но все небо было усеяно звездами. В их ярком свете она могла рассмотреть город, раскинувшийся внизу. Но было так поздно и ночь была так глубока, что на обсаженной цветами дороге, петляющей меж уютных домиков и дорогих магазинов, было совсем пустынно.
 Скоро рассветет. Те, кто наблюдал за небом, теперь шли спать. Некоторые прошли мимо нее, когда она спускалась в обсерваторию. Ей почтительно кланялись, но спешили уйти, так как очень устали.
 Она же, наоборот, выспалась и прекрасно себя чувствовала. Плащ, который она накинула, казалось, камнем повис на ее плечах и мешал идти. Она решительно откинула полы плаща и нетерпеливо пошла дальше. Кожа покрылась мурашками, но не от холода, ведь ночь всего лишь веяла приятной прохладой, а от волнения, с которым Кассандра никак не могла справиться.
 В таком состоянии она пришла в обсерваторию. Купол из стальных пластин, плавно скрепленных друг с другом, был около трех метров в высоту. Большое отверстие в его вершине делило купол пополам. Из этого отверстия выглядывал телескоп.
 Акорцы гордились тем, что этот телескоп был сконструирован на их земле. Безусловно, достижения великого Галилео Галилея и не менее гениального Исаака Ньютона были огромны, но многое было известно уже задолго до них. Хотя изобретение акорцев увидело свет всего лишь десятилетие назад, астрономы поговаривали о его усовершенствовании.
 Рукой она ощутила прохладную поверхность купола. Она слегка дотронулась до него, глядя на звезды. На небе их сверкало такое огромное количество, что Кассандре казалось, будто они слились воедино. Большое „скопление звезд, которое мы называем Млечным Путем, с северо-запада тянулось через все небо. На Млечном Пути, слегка потускневшее в его ярком свете, находилось созвездие Кассиопеи, приговоренной королевы, осужденной за измену. Неподалеку от нее, чуть к западу, через все небо мчался великий герой Персей. Сегодня была ночь воинов; созвездие Ориона медленно плыло по небу по направлению к юго-западу.
 Она очень любила созвездие Ориона. Оно было первым, которое она с легкостью могла найти на небе, не считая, конечно же, Большой и Малой Медведицы, которые могли найти все. Орион всегда завораживал ее. Она воображала, как охотится вместе с ним на небе, и мечтала увидеть что-либо необычайно красивое, подвластное только звездам.
 Ей, должно быть, грезилось: на горизонте к юго-западу появился еще один воин, но не на темном бархате неба, а гораздо ближе. Воин, которого она ясно видела – от высоко поднятой головы и широких плеч до твердой руки, покоившейся на рукояти меча.
 Воин подошел к ней. Ночной ветер развевал его густые волосы, и они отсвечивали серебром.
 – Ройс…
 Он был со своими людьми… или спал. Он не мог быть здесь.
 – Нам, кажется, судьбой предназначено встречаться в самых необычных местах, Атридис, – сказал он с насмешкой, как будто ее удивление забавляло его.
 Но она также почувствовала в его голосе усталость, и ей пришлось побороть желание подойти к нему.
 Она собрала в кулак всю свою волю так же решительно, как недавно поступила с плащом.
 – Да, действительно, лорд Хоукфорт. Можно на самом деле поверить в то, что судьба существует.
 – Но это не так. Существует только ряд возможностей, из которых мы выбираем.
 – Я всегда так думала.
 – И ты будешь знать наверняка, что выбрать, не так ли, Атридис? Можно сказать, ты эксперт в этой области.
 – Ты вправе говорить все, что тебе вздумается, но это не так. – Она отвернулась: ей было трудно вынести его взгляд, полный гнева, который она уже когда-то на себе ощущала. Она понимала, откуда эти гнев и боль, но все же негодовала. Что же она сделала плохого? Да, наши знания всегда неполны и недостаточны. Она знала, как быть Атридис, но не знала, как быть подходящей для Ройса женщиной.
 – Что привело тебя сюда? – спросила она, потому что это было единственное, что она могла произнести. Как она будет жить без него, когда останутся лишь одни воспоминания?
 – Марселлус упоминал об этом месте. У нас в Хоукфорте есть обсерватория, ее построил один из моих предков, который не желал мириться с тем, что у нас слишком много пасмурных дней в году.
 – В неблагоприятных условиях нужно ценить их постоянство.
 – Такова реалистичная оценка шансов на успех. Она поняла: он говорил о них, и ее сердце еще больше сжалось. Но все же она решила спросить его, пока была возможность:
 – Почему ты не убил Дейлоса?
 Вопрос заставил его попятиться. Он ответил не сразу.
 – Я мечтал убить его, – тихо произнес Ройс. – Было время, когда я не думал ни о чем другом. Еще недавно не было и дня, когда бы я не представлял себе его смерть.
 – И все же он жив.
 – Не проси меня объяснить это, я все равно не смогу. Может быть, и нет, но она могла это объяснить. Настолько хорошо она его знала.
 – Ты слишком благороден, чтобы убить безоружного противника.
 Он жестоко рассмеялся.
 – Я просто презираю жажду мести.
 – Он жалкий трус. В какой-то мере жизнь, подаренная ему, – еще большее наказание.
 – Возможно, но не мне теперь решать, жить ему или умереть. – Слегка удивившись своим следующим словам, он добавил: – И я этому рад.
 Она воспряла духом. Если уж ей не суждено радоваться жизни вместе с ним, то по крайней мере она могла порадоваться за него.
 – Ты теперь свободен.
 Ее слова вызвали быстрый острый взгляд.
 – Полагаю, что так, насколько может быть свободен человек. Жизнь привязывает нас к себе.
 Он был прав, такова жизнь. Она вплетает в свое бесконечное полотно нити грез и разочарований, радости и печали ради определенной, но неизвестной нам цели.
 Могла ли она питать надежду на то, что их нити еще переплетутся?
 Приближался рассвет, озаряя бледную полоску горизонта.
 – Ройс?..
 – Атридис?
 Это было выше ее сил, ведь именно это имя несло в себе напоминание о том, что стояло между ними. Оно пронзило ее насквозь, и из ее уст вырвался возглас досады.
 – Было время, когда ты называл меня Кассандрой. И Ройс действительно прекрасно это помнил: и как глубокой ночью шептал ее имя, чувствуя тепло ее кожи, и как выкрикивал его в порыве страсти, и как бормотал его даже во сне. О да, он это помнил!
 – Я знаю, кто ты, – заявил он.
 – Не думаю. На самом деле, мне кажется, ты никогда даже не догадывался об этом, да и я никогда тебя не знала.
 Она ждала, искренне надеясь, что он возразит ей, и на мгновение ей показалось, что так и случится. Но в этот момент что-то отвлекло его внимание. В сверкающем море появился корабль. Они видели, как он быстро и неуклонно приближается к Илиусу. В искристых лучах восходящего солнца ярко сверкала королевская эмблема Акоры в виде головы быка.
 Алекс вернулся домой.
 Принц Акоры поднял свой кубок. Пламя от горящих углей в камине и тонких восковых свечей в металлических канделябрах наполняло светом стеклянный бокал с золотистой жидкостью.
 Алекс успел побриться на скорую руку. От солнца и морского ветра его кожа приобрела бронзовый оттенок. Растрепанные густые волосы сильно отросли. Он был безумно счастлив, что хоть на время вернулся в родной дом.
 – Тост, – произнес он.
 Кассандра, как и остальные, посмотрела на него в ожидании. Они все собрались за столом в семейной гостиной. За окном на небе появились первые звезды. День, пролетевший незаметно, был на исходе.
 Джоанна сидела подле мужа. Она выглядела растерянной и в то же время обрадованной. Она все еще не верила в то, что Алекс действительно здесь, и боялась, что он может исчезнуть в любой момент. Она нежно смотрела на него, и улыбка ее была полна любви.
 Кассандра знала, что они успели насладиться лишь короткими мгновениями, проведенными вместе, перед тем как Алекс приступил к решению важных государственных дел. Алекс пытался быстро войти в курс дел и проблем, свалившихся на Акору после взрыва во время Игр. Сначала он встретился с Атреем, затем с Кассандрой и, наконец, с членами совета. Кассандра также знала, что в перерывах между этими встречами он несколько раз успел поговорить с Ройсом.
 И только теперь, когда им удалось собраться всем вместе, Алекс мог подумать о чем-то другом.
 – За американцев, – сказал он, усмехнувшись их удивлению. Но улыбка тут же сошла с его уст, и он торжественно продолжал: – И за их президента, мистера Джеймса Мэдисона, ибо по его распоряжению восемнадцатого июня сего года конгресс Соединенных Штатов посчитал разумным объявить войну Великобритании.
 – Еще бы они этого не сделали! – воскликнул Эндрю. Он был доволен, что его предположения оказались правильными.
 – Эта весть достигла Лондона, когда я готовился к отплытию, – продолжал Алекс. – Принни торжествует. Это его шанс сделать то, чего не смог сделать его отец: разбить мятежников и восстановить империю раз и навсегда. Ему, конечно, нужно также одержать победу над Наполеоном. Пока он будет решать эти две задачи, у него не останется ни людей, ни вооружения для какой-либо другой кампании. Любой, кто будет настолько глуп, чтобы сейчас побуждать Англию к вторжению на Акору, в скором времени окажется в Бедламе.
 Он вновь поднял свой бокал, глаза его загорелись.
 – Мы больше не являемся, и я говорю об этом с превеликим удовольствием, потенциальным объектом нападения. По крайней мере сейчас. С Божьей помощью мы добьемся того, чтобы это благословенное отсутствие интереса к нашей стране было постоянным.
 Все рассмеялись над последними словами и вздохнули с облегчением, но затем Федра сказала:
 – У нас есть друзья в Америке. Я надеюсь, это им не навредит.
 – О, я бы не стал так беспокоиться об этом, – ответил ее муж. – Они уже удивили нас однажды, когда свершилось то, что они предпочитают называть своей революцией. Когда наши войска пришли на боле битвы, чтобы сдаться, солдаты напевали мотивчик песни «Мир перевернулся». Она хорошо отражает то, что произошло. Думается мне, что американцы еще не раз перевернут мир вверх дном. У них, кажется, истинный талант удивлять других, а главное – самих себя.
 – Так пусть же удача сопутствует им, – тихо сказал Атрей. Он, несмотря на все свои протесты, лежал на небольшом диванчике подле низкого столика. Если бы у него был выбор, он сидел бы вместе со всеми, что было бы безрассудно со стороны человека, еще недавно находившегося на грани жизни и смерти. Все радовались, что он рядом. Кассандре казалось, что он немного устал, но держался он уверенно.
 Федра с Еленой тщательно следили за ним. Брайанна тоже была здесь, но она сидела по другую сторону стола. Время от времени ее взгляд перемещался в сторону Атрея. Она выглядела… бесспорно, обеспокоенной, однако что-то еще было в ее взгляде. Смущение?
 Но сейчас не время было об этом думать, так как заговорил Ройс:
 – Это действительно хорошие новости, Алекс, но скажи, удалось ли тебе после кончины Персивала разузнать, кто же стоял за замыслом нападения на Акору?
 – Нет, не удалось, – с огорчением произнес Алекс. – Это еще предстоит выяснить. – Он посмотрел на Ройса. – Конечно, в более подходящее время.
 Ройс кивнул.
 – Я думаю, с этим лучше не затягивать. Вероятность вторжения все еще существует, пока в Англии есть те, кто предполагает, что оно будет успешным.
 – Предполагает? – переспросил Атрей. Он говорил довольно спокойно, но в глазах запылал гнев.
 Апекс кивнул.
 – Те, кто сейчас стоит у кормила власти, знают об Акоре не больше, чем любой другой человек, находящийся за ее пределами. Пребывая в неведении, подталкиваемые жадностью и честолюбием, они с легкостью поддались на убеждения, что мы быстро сдадимся.
 Ванакс медленно кивнул.
 – Я понимаю… Возможно, пришло время мне посетить Англию.
 – Возможно, пришло время тебе немного подлечиться, – сказала Федра. Она говорила мягко, но, безусловно, решительно.
 Правитель Акоры, избранный помазанник Божий, безжалостный в бою, мудрый в совете, истинный лидер, в котором люди хотят видеть силу и решительность, прекрасно понимал, что сейчас ему не стоило бросаться в бой.
 – Как скажешь, мама. – Он повернулся к Алексу. – Я прочел письмо, которое ты передал мне от принца-регента. – Они оба посмотрели на Ройса. – Его величество просит, чтобы я немедленно отправил тебя обратно в Англию, – сказал Атрей. – Пожалуй, в нынешней кризисной ситуации он не может обойтись без твоих услуг.
 Кассандра резко вздохнула и пристально посмотрела на Ройса. На мгновение их взгляды встретились, и он отвернулся. Внешне бесстрастно он произнес: – Тогда мне лучше отправляться.


* * *

 На крыше было прохладно, намного прохладнее, чем прошлой ночью. Но тогда она была не одна. Она была с Ройсом.
 А сейчас сидела в одиночестве, спиной прислонившись к куполу обсерватории. Она так устала, что у нее слипались глаза, хотя спать совсем не хотелось. Лежать одной в своей постели, думая о Ройсе… было невыносимо.
 Лучше быть здесь, на крыше, поближе к звездам, наедине со своими мыслями.
 Он уедет. В этом она была абсолютно уверена. С рассветом, начнут готовить к отплытию корабль, и слишком быстро начнется прилив. Он уедет. Обратно в Англию. Прочь от нее.
 – О Боже… – сорвался с ее уст тихий возглас, и она испугалась, что кто-нибудь мог ее услышать. Гордость не шла в сравнение с любовью, но, возможно, это все, что у нее осталось. И она сохранит ее.
 Звезды сверкали и кружились у нее над головой… Небо посветлело. Рано! Слишком рано!
 Вскоре люди придут сюда, чтобы ухаживать за садом на крыше или чтобы гулять по дорожкам, петляющим внутри и вокруг огромного лабиринта дворца, и просто для того, чтобы любоваться видом. Она не могла больше здесь оставаться.
 Изнуренная физически и морально, она встала и спустилась вниз. К счастью, Сида спала, по крайней мере ее не было видно. Кассандра была уже почти у своей комнаты, когда вдруг заметила свет под дверью Атрея.
 Он наверняка сейчас спит… не так ли? В любом случае кто-нибудь будет рядом с ним. Если только он их не отослал, предпочитая, как и она, скрывать свою слабость.
 Она лишь на минуточку заглянет и убедится в том, что ему ничего не нужно.
 Атрей был один и, сидя в кровати, читал документы из целой стопки, лежащей рядом с ним.
 – Что это? – войдя, спросила Кассандра. – Я думала, ты отдыхаешь.
 – Я просто решил немного почитать. И разве ты сама не должна быть в постели?
 – Возможно, но я не хочу спать. Послушай, ты ведь только начал поправляться. Ты же знаешь, что тебе нельзя перенапрягаться.
 Он отложил в сторону отчет, который изучал, и жестом подозвал ее подойти поближе. Когда она села на кровать подле него, он сказал:
 – Да, это верно, но я скоро поправлюсь. Елена заверила меня в этом, но я знал и без нее.
 – Это хорошо… но все равно тебе нельзя переутомляться, ты ведь почти…
 Он кивнул головой.
 – Почти, но не могу сказать, что это было неприятно. Мне кажется, я видел много снов за это время.
 Атрей пытался отвлечь ее, чтобы она за него не волновалась, и она прекрасно это понимала. Но все равно это сработало. Он ее заинтересовал.
 – Ты помнишь, что тебе снилось?
 – Не очень… ну, может быть, один сон… Я думаю, он мне приснился под конец, как раз перед тем, как я очнулся. Я стоял на дороге, ведущей через лес, неподалеку от моря. Я никогда раньше на ней не бывал, но все же она казалась мне знакомой. На дороге была развилка. Она, казалось, появилась внезапно, и я очень удивился, потому что минуту назад ее там не было. Ты знаешь, как это бывает во сне: ты вдруг понимаешь все без какой-либо веской на то причины. Итак, я стоял там и знал, что если сверну на развилку, то вернусь обратно, и я очень этого хотел. Но если бы я просто остался на этой дороге, то попал бы в другое место, скрытое от меня, но необыкновенно притягательное.
 – И ты сделал выбор?
 Он кивнул головой.
 – Это было несложно. Я понял, что дорога никуда не денется и когда-нибудь я снова пойду по ней туда, куда она меня приведет. Но не сейчас. Здесь еще осталось много дел.
 – Да… очень много, и я хочу тебе помочь. Я думала, что можно каким-то образом договориться с недовольными, с «Гелиосом», дать им понять, что ты открыт для общения и что вместе мы сможем сделать Акору процветающим государством. Конечно, это будет нелегко, потому что мы знаем, что представляют собой некоторые из них, но это возможно и…
 – Кассандра…
 – Или если тебе не по душе эта идея, то я могу сделать что-нибудь еще…
 – Идея прекрасная, но ты и так уже много сделала. – Он прищурил глаза, но все же в них была любовь.
 Кассандра знала, что рано или поздно, но им придется поговорить о том, что она видела свою собственную смерть, и о том, что решила никому об этом не говорить. Но сейчас он спросил:
 – Не пора ли тебе подумать о себе?
 – О себе?
 Он терпеливо пояснил:
 – О своем счастье.
 – Ах, об этом. Я не знаю, Атрей. Мне кажется, что счастье приходит не ко всем.
 – Конечно, нет. Счастье не приходит к каждому. Ты должна сама его искать. Как это называют американцы? Погоня за счастьем? Как странно, что люди имеют право хотя бы попытаться быть счастливыми, но все же это здорово.
 – Это именно те слова, которые должны услышать приверженцы «Гелиоса».
 – Не меняй тему. Мы говорим о тебе.
 – Ты говоришь обо мне, а я иду спать.
 – Кассандра… – В его голосе появились нотки, напоминавшие о том, что она говорит с ванаксом. Брат взял ее за руку. – Я буду рад, если ты найдешь свое счастье.
 Она чуть не заплакала и отвернулась. И очень тихо, почти шепотом, произнесла:
 – Атрей, я живу в мире, в котором и не думала оказаться. Я этому очень рада, но не могу найти путь, по которому следует идти. Я не знаю, что мне делать.
 – Мама посоветовала бы прислушаться к своему сердцу.
 – И она права, но не совсем. Ведь у меня есть не только сердце, но еще и разум, и душа. – Она посмотрела на Атрея и увидела в нем брата и ванакса, простого человека и избранного, почувствовав, как радость от того, что он был жив, вновь переполнила ее. – Что ты скажешь?
 Атрей скупо улыбнулся.
 – Учитывая то, что у меня нет опыта в таких делах? Она тоже слегка улыбнулась, удивившись себе.
 – И мы оба знаем, что бы сказала мама по этому поводу. Она очень хочет, чтобы ты женился.
 – Мы говорим о тебе, – быстро сказал Атрей. Ее улыбка стала еще шире.
 – Ты не сможешь вечно избегать этого.
 – Наверное, нет, но сейчас я вот что тебе скажу: верь. Звучит так просто, но порой бывает так сложно это делать. Верь в то, что Создатель любит нас. Здесь, на Акоре, мы верим в это до глубины души. Мы в какой-то мере даже принимаем это как должное. Но хотелось бы мне знать, как часто мы действительно думаем об этом? Создатель любит нас. Мир был создан с любовью. Не существует большей силы.
 Конечно, Атрей прав. И она верила в это, как он сказал, до глубины души. Но на нее нахлынули воспоминания, как только в темноту ворвался первый луч света.
 Ройс уедет. Как и она когда-то, он был призван исполнить свой долг.
 Она причинила ему боль, но, по правде говоря, его нежелание простить ее тоже причиняло ей боль.
 Говорят, время лечит.
 «Посмотрим», – подумала она.




 Глава 21


 Дул свежий ветер – уже скоро начнется прилив. Ройс все стоял и стоял на месте до тех пор, пока уже не было причин не садиться на корабль. Готовясь взойти по трапу, он еще раз посмотрел на пристань.
 Кассандры не било. Утром их пути ненадолго пересеклись. Она улыбнулась, пожелала ему счастливого пути и пошла дальше.
 Он пытался убедить себя в том, что это к лучшему. Джоанна с Алексом спустились в гавань, взяв с собой малышку Амелию. Его сестра и зять выглядели счастливыми и довольными, а почему бы и нет? У Амелии сначала было серьезное личико, но потом она улыбнулась ему, заставив улыбнуться в ответ.
 Он слегка потеребил ее за подбородок, отчего она нахмурилась, но он поиграл пальцами у нее перед глазами, и она вновь заулыбалась.
 – Мы будем скучать по тебе, – сказала Джоанна.
 – Я тоже буду скучать по всем вам. – Он посмотрел на Алекса. – Ты уже знаешь, когда вы вернетесь в Англию?
 Его сестра с зятем переглянулись, и Алекс ответил:
 – Трудно сказать, судя по ситуации.
 Ройс кивнул. Им больше нечего было сказать друг другу. Он обнял сестру, пожал руку Алексу и чмокнул в лобик Амелию.
 – Заботься о них, – обратился он к Алексу.
 – Обязательно, будь уверен.
 – Ну, может, увидимся через пару месяцев?
 – Рождество в Хоукфорте, – сказала Джоанна и улыбнулась, хотя слезы проступили у нее на глазах.
 Еще один взгляд вниз на пристань, вверх по украшенным цветами дорогам, ведущим во дворец и сверкающим на солнце. Еще одно мгновение…
 Она не пришла. Он должен был с этим смириться. Ну что ж, тогда…
 Он быстро поднялся по трапу. Его тут же убрали, и капитан отдал команду поднять якорь. Быстро, слишком быстро ветер понес корабль по волнам.
 Он махал рукой стоявшим на пристани Алексу и Джоанне до тех пор, пока они не превратились в маленькие черные точки, быстро исчезавшие из, вида. Только после этого он спустился вниз в специально для него предназначенную каюту. Она была большой и уютной, даже роскошной. Но он этого практически не заметил. Разложив свои вещи, он вернулся на палубу и оставался там до тех пор, пока корабль не вышел из северного залива в открытое море.
 Десять дней до Англии. Десять дней воспоминаний и раздумий.
 Десять чертовски длинных, тоскливых дней. И к тому же десять ночей, наполненных горькими видениями и ощущением потери: это опустошило его, будто бы он стал всего лишь оболочкой того человека, которым он был раньше, полным жизни и любви.
 Не помогло даже то, что он взял с собой портрет Кассандры, купленный им некогда у Рудольфа Аккермана. Сколько бы раз он ни пытался оставлять рисунок в ящике комода, куда он положил его, предварительно распаковав, портрет все время оказывался на столике рядом с его койкой. С первыми лучами солнца он просыпался и видел то же лицо, что являлось ему во сне. Нет, это совсем не помогало.
 Сразу по прибытии Ройс направился в Карлтон-Хаус. Лучше бы поехать к себе, но после десяти тоскливых дней он был в дурном настроении и составил бы плохую компанию своим преданным слугам, которые были среди тех немногих в столице, кого он уважал. Принц-регент находился в Лондоне, а не в Брайтоне, где он обычно пребывал в это время года, что также подчеркивало военное положение страны, воюющей на два фронта. Сам город казался прежним – та же смесь старого и нового, неряшливого и изысканного. Но он немного изменился – стал более густонаселенным, более опасным, более грязным, нежели Ройс помнил. Он думал, что это было из-за того, что мысли об Илиусе витали у него в голове. И в его сердце.
 У Принни толпились портные, которые принесли на примерку новый атласный жилет. В разгаре напряженной беседы по поводу достоинств золотой вышивки в сравнении с серебряной он заметил Ройса.
 – Хоукфорт! Черт, как я рад тебя видеть! Верность традиции, воспитанная веками, заставила Ройса ответить подобающе:
 – Спасибо, сир. Как ваше здоровье?
 – Терпимо, во всяком случае, лучше, чем было. Война – как живительная влага, не правда ли?
 Ройс не был с ним согласен, но предпочел не высказывать свое мнение. Как только слуги поспешно убрали все предметы одежды, ожидавшие примерки, и портные удалились, принц-регент налил себе стаканчик бренди в целях поправления здоровья. Ройс присоединился к нему, как того требовал этикет, но пить не стал.
 – Ты ведь действительно был там, – сказал принц, не в силах сдержать свое волнение. – Был на Акоре? Ты видел ее?
 – Да, сир. Она занимает обширную территорию. Она такая, как мы всегда и предполагали, настоящее королевство-крепость.
 – А ванакс, какой он?
 – Он… ему, конечно, недостает изысканности вашего величества. – Бог простит ему такое притворство, ибо оно было проявлением благих намерений.
 Принни был польщен.
 – Не могу с этим не согласиться, да я и не ожидал ничего другого. Но что он собой представляет? Что еще ты можешь мне про него рассказать?
 Только не то, что Атрея чуть было не убили и он все еще до конца не оправился. Никогда бы Ройс этого не сказал.
 – Он был рожден воином, сир, и воспитан соответственно. Но также он мыслитель. Он понимает, что Акора больше не может существовать изолированно от мира.
 – Превосходно! На это я и надеялся. Тот, с кем мы можем иметь дело, не так ли?
 – Безусловно, сир. На самом деле ванакс передал через меня послание вам. Он хотел бы посетить Англию с визитом.
 Принни был безумно рад. Развлечения были его страстью. Его изобретательный ум, все еще живой, несмотря на долгие годы, когда он потакал любому своему желанию, что не могло дурно не сказаться на здоровье, мгновенно перенес его в страну грез, где были приемы, балы, маскарады, фантасмагории и все остальное, что могло бы понравиться такой августейшей особе, как ванакс Акоры.
 – И мы будем рады принять его; черт нас возьми, если это не так. Развлеки его как следует. Я поручаю все это организовать такому хорошему человеку, как ты, Ройс. Я знал, что всегда могу рассчитывать на Хоукфорта.
 – Вы слишком добры, сир.
 – Вовсе нет, совсем нет. Теперь расскажи мне об этой прекрасной принцессе Кассандре. Как она поживает?
 Ройс внутренне вздрогнул. Он посмотрел на бренди и отставил бокал.
 – Я предполагаю, что довольно хорошо.
 – Не предполагай, когда дело касается женщин, – посоветовал принц. Он убедился в этом на своем собственном горьком опыте. – Никогда этого не делай.
 – Как скажете, сир.
 – Чертовски рад, что ты вернулся. Нет места лучше старой доброй Англии, не так ли?
 – Да, сир, вы абсолютно правы.
 – Этот малый, Ливерпуль, который занял место Персивала, похоже, думает, что я должен разгребать целые горы документов каждую неделю. Недостаточно того, что идет война – точнее, две войны, – так я еще должен знать в мельчайших подробностях обо всех делах, не считая того вздора, который несут тори и виги в парламенте. Надеюсь, ты можешь что-нибудь с этим сделать. Я просто в растерянности.
 – Возможно, вашему величеству не стоит тратить свое драгоценнейшее время на такие пустяки. Вероятно, будет лучше, если вы будете получать отчет о наиболее важных событиях.
 – Я так и думал. Это гораздо лучше. Не будешь ли ты так добр… – Он указал на стол рядом с окном и огромную стопу документов на нем.
 – С удовольствием, – пробурчал Ройс, напомнив себе, что все, что он делал, он делал для Англии.
 Это, конечно, задачу не облегчало, но делало ее сносной. Огромное количество документов, которые он просматривал, иногда находя в них удивительные сведения, помогло ему немного отвлечься. Он каждый день работал до глубокой ночи и просыпался с рассветом, перемежая долгие часы, проведенные за столом, поездками за город. Он мало спал и совсем потерял аппетит, несмотря на все попытки Малридж заставить его поесть.
 Придворные, которым приходилось сталкиваться с Рой-сом в Карлтон-Хаусе, начали относиться к нему с большей осторожностью, чем обычно. Лорд Хоукфорт, который всегда был воплощением силы и достоинства, еще больше ценившихся за редкостью оных, приобрел дурную репутацию. Он ходил по золоченым залам и роскошным апартаментам королевского дворца как хищник, крадущийся по лесу, не находя добычи.
 Через неделю после того, как Ройс вернулся в Англию, когда уже его собственные слуги начали о нем беспокоиться, Болкум, его кузнец из Хоукфорта, принес ему почту. Будучи верным другом Ройса, Болкум предпочел остаться в Лондоне вместе с Малридж. У него были густые брови, роскошная борода, вел он себя всегда по-простому, и в его присутствии Ройсу казалось, что он находится в своем любимом Хоукфорте.
 – Вам тут явно кое-что не понравится, – сказал он, протянув Ройсу стопку писем.
 Лорд Хоукфорт взглянул на них, оторвавшись от кипы документов, в изучение которых был погружен.
 – Если там опять приглашения, брось их в огонь, как и все остальные.
 Болкум твердо стоял на своем:
 – Хорошо, но тут есть и от Паучихи. Она уже третье посылает. Его принес лакей. Мне жалко беднягу. Он говорит, что останется здесь, пока не получит ответа.
 – Черт ее возьми. – Ройс вздохнул, еще раз посмотрел на едва теплившийся огонь в камине и взял конверт. Леди Мельбурн было свойственно писать в высоком штиле. Но она не стала бы преследовать кого-либо, кто был настолько глуп, чтобы отказаться от ее приглашения.
 Он прочитал короткое послание дважды, прежде чем скомкать его.
 – Кажется, сегодня вечером меня ожидает прием.
 Болкум пробубнил что-то в знак одобрения и отправился предупредить Малридж. Обернувшись, приятель, который сам не мог продрать расческой свои волосы, сказал:
 – Вам не мешало бы голову помыть, прежде чем отправитесь.
 Резкий ответ Ройса заглушил стук двери, которую поспешно закрыл за собой Болкум.
 Мельбурн-Хаус сиял огнями, когда Ройс подъехал к нему вскоре после заката. В центральном зале уже толпились гости, постепенно расходившиеся по близлежащим апартаментам. Как и всегда, здесь царили невообразимый гомон, жара и ароматы. Ничто не могло избавить от последних двух, но шум заметно поутих, как только вошел Ройс.
 Вскоре он оказался в центре всеобщего внимания, чему сопутствовала полная тишина. В то время как его появление в Карлтон-Хаусе вызывало настороженность, присутствие в логове Паучихи повергло всех в изумление, заставив многих задуматься: по какой причине здесь находился человек, который упорно отказывался от всех приглашений? Лорд, потомок благородной семьи, которому так доверял принц-регент. Защитник Англии. О битвах, в которых он участвовал и в которых ему еще предстояло сразиться, шла молва.
 С какой целью он пришел?
 «Если бы они только знали!» – думал Ройс, но они даже не догадывались. Он хотел лишь отплатить леди Мельбурн своим визитом за тонкий намек в ее письме, а отнюдь не проявить хорошие светские манеры. Она писала:
 «Не желает ли граф Хоукфорт узнать, кто встречался с джентльменом с Акоры в прошлом году в Брайтоне?»
 Он нашел хозяйку в главной гостиной, как и задолго до этого, когда сопровождал Джоанну, Алекса и Кассандру. И, как и прежде, с ней был Байрон. Поэт разговаривал с племянницей хозяйки, Аннабеллой Милбэнк, но сразу же прервал беседу, увидев Ройса.
 – Милорд, какая приятная неожиданность! Я слышал, вы возвратились из Акоры, более того, вся Англия наслышана об этом. Как быстро распространилась слава о вас! Но вы ни от кого не приняли ни одного приглашения, даже лично от меня. – Байрон слабо махнул рукой, что было, думал Ройс, выражением удивления по поводу такой оплошности.
 – Я предпочитаю редко бывать в высшем обществе, – проговорил Ройс сквозь зубы и слегка поклонился леди Мельбурн. – Мадам, вы заставили меня прийти сюда. Надеюсь, мои усилия будут вознаграждены.
 Леди Мельбурн улыбнулась довольно мило, что делало ей честь. Но ведь у нее был богатый жизненный опыт в искусстве влиять на мужчин.
 – Они уже вознаграждены, милорд, по крайней мере для меня. Ваше присутствие гарантирует успех этому вечеру.
 – Мадам, жаль, если вы считаете меня падким на лесть. Мы оба знаем, что именно ваше присутствие – залог успеха любого вечера в Мельбурн-Хаусе. Бесспорно, больше ничего не требуется.
 Наградой за столь неожиданный комплимент ему был удивленный взгляд, конечно, быстро скрытый, но все же доставивший ему удовольствие.
 – Отчего же, милорд, – сказала леди Мельбурн, – я раньше не имела представления о том, как вы очаровательны. Подойдите же и сядьте подле меня. Я слышала, вы недавно вернулись с Акоры. Не удовлетворите ли вы наш огромный интерес к этой стране?
 – Не отказывайте нам в этом удовольствии, – присоединился к уговорам леди Мельбурн Байрон, в то время как остальные гости собирались вокруг них. – Невежество – бич нашего времени, не так ли, милорд? Посетить столь притягательное место и не поделиться с нами своими впечатлениями было бы с вашей стороны проявлением…
 Поэт все еще продолжал, но Ройс его уже не слушал. Он намеревался дать леди Мельбурн понять, что его терпение небезгранично. Но Байрон случайно заинтересовал его одним лишь произнесенным словом.
 Невежество.
 Разве не было лекарством от невежества то, что Атрей намеревался посетить Англию с визитом? Возможно, пора было начать закладывать фундамент для его приезда.
 Он оглядел собравшихся. Они все без исключения были вигами и по прихоти принца-регента лишены возможности занять высокие посты, к которым они тщетно стремились в течение многих лет. Но это вовсе не означало, что они не были у власти, как раз напротив. В их руках сосредоточилась большая часть богатств государства. Их влияние можно было ощутить во всех государственных институтах, даже в армии, где даже офицеры высшего ранга были рады богатому покровителю.
 – Акора, – очень серьезно начал он, – это крепость. Практически каждый акорский мужчина – превосходно обученный, отлично дисциплинированный и преданный своей стране воин. Но сила Акоры этим не ограничивается. Женщины тоже обучены боевым искусствам и, судя по тому, что я видел, великолепно с этим справляются.
 – Женщины? – воскликнула леди Мельбурн. – Я считала, что акорские женщины созданы для того, чтобы служить мужчинам. – Тон, которым она произнесла эти слова, не оставил сомнений в том, что она действительно так думала.
 – Все гораздо сложнее. Достаточно сказать, что акорцы – верные друзья, но я бы никогда не пожелал быть их врагом.
 – Вы бы не пожелали этого ни при каких обстоятельствах, не так ли, милорд? – произнес высокий стройный мужчина, чьи приятные, даже скорее мягкие черты лица не скрывали его острый и подвижный ум. Чарлз, второй граф Грей, не обращая внимания на недовольство собравшихся, прервал его рассказ своим приветствием: – Добро пожаловать домой, Хоукфорт. Рад, что вы все еще не забыли сюда дорогу.
 – Нет ничего проще, милорд, – ответил Ройс, хотя прекрасно понимал, что Грей говорит не то, что думает. Человек, который хотел возглавить министерство иностранных дел при правительстве вигов, был рад видеть его в Мельбурн-Хаусе, штаб-квартире бывших друзей Принни, теперь ополчившихся на него.
 – Но в прошлом году у вас возникли с этим сложности, милорд, – сказал Грей, – когда акорцы удерживали вас, насколько мне известно, в довольно неприятном месте.
 Грей был действительно умен. Обстоятельства плена Ройса держались в секрете от Англии, дабы не раскрывать разногласий внутри самого королевства-крепости, ибо это сделало бы Акору более уязвимой перед возможным завоеванием.
 – Это было всего лишь недоразумением, – отрезал Ройс. – И уже не имеет значения.
 – По-видимому, нет, ведь вы не воспротивились браку вашей сестры и принца Акоры, с которым, кажется, вы сейчас находитесь в дружеских отношениях.
 – Для меня честь считать маркиза Босуика – ибо давайте не будем забывать, что Алекс по праву рождения, irk также носит и британские титулы – своим другом.
 – Я все время думал, как затруднительно, наверное, быть связанным с двумя королевствами. Должно быть, сложно быть верным и тому и другому?
 – Вы говорите обо мне, милорд? – спросил Ройс в полной тишине. Ничто не могло так запятнать его честь, как предположение о том, что он не до конца предан Англии. Никакое другое оскорбление не гарантировало бы с такой верностью скрещение шпаг или выстрела пистолета в Уимблдон-Коммон, излюбленном месте для подобных встреч.
 Толпа оживилась, зашумела. Паучиха, казалось, не находила себе места. Будет ли брошен… и принят вызов? Скандал был обеспечен, если такие события происходили в стенах ее дома. Это было прекрасным поводом для сплетен.
 Леди Мельбурн прокашлялась. В такой тишине это прозвучало довольно громко, чтобы привлечь внимание Ройса. Их взгляды встретились. Она посмотрела на него, на Грея, затем опять на него. Вполне определенно наклонив голову в сторону прославленного члена партии вигов, леди Мельбурн кивнула Ройсу.
 Ройс удивленно смотрел на нее, а в голове постепенно возникали ассоциации. Грей? Возможно ли это? Грей был в Брайтоне прошлым летом. Ройс встретил его там и удивился, так как говорили, что Грей ненавидит это место. Что же он ответил, когда Ройс высказал свое недоумение по поводу его присутствия? Что-то о том, что мы не всегда вольны выбирать то, что нам нравится. Грей хотел получить место министра иностранных дел, но не смог, и ходили слухи, что он сильно расстроился по этому поводу. Грей хотел заключить мир с Наполеоном и, возможно, послать британские войска захватывать другие территории, дабы сделать эту задачу более приятной. Но он был также сторонником реформ и, казалось, искренне верил в то, что голосовать и иметь какое-либо влияние в правительстве должна не только маленькая кучка англичан.
 В это же время в Брайтоне был Дейлос, который должен был там погибнуть, но остался жив.
 Он вновь посмотрел на леди Мельбурн, которая чуть шире раскрыла глаза и, приподняв бровь, указала на Грея.
 Конечно, существовала возможность того, что она ошибалась или просто вводила его в заблуждение, но ей было невыгодно ни то ни другое. Более того, такая ошибка могла бы повлечь за собой большие неприятности и для нее.
 Нет, она была в этом уверена. Либо Грей обронил пару слов, либо она сама нечаянно что-то где-то услышала, либо кто-то добавил эту пикантную новость в ее паутину, которую она плела день за днем.
 Кроме того, можно было по пальцам пересчитать тех людей в Англии, которые могли помышлять о захвате Акоры. Персивал тоже принадлежал к ним, но был убит. Ройс сам был среди них в силу своей власти, богатства и глубокого уважения к нему. И Грей, о да, Грей… блестящий, нетерпеливый член партии вигов с огромными связями… Грей, движимый неудовлетворенными амбициями, считающий, что цель оправдывает средства, какими бы жестокими они ни были.
 Черт возьми, он должен был догадаться. Покопавшись в прошлом, он понял, где допустил просчет. Грей улыбнулся.
 – Мы все знаем историю доблестного рода Хоукфортов. «Защитники трона». Разве не так вас называли во времена Средневековья?
 – Мы и по сей день защитники, милорд. Мы защищаем страну от опасности, предательства и, когда это необходимо, от безрассудных поступков тщеславных людей.
 И тогда он понял, что план, который он продумывал в течение тех длинных десяти дней, сработает.
 Он наклонился вперед и сказал так, чтобы это услышал только Грей:
 – Ждите меня завтра в Уимблдон-Коммон, милорд. Не для того, что понравилось бы этим глупцам, а для вашего же собственного просвещения.
 Грей отошел на шаг назад, глядя Ройсу в глаза, и гордо кивнул головой. Он был серьезен и величествен в этот момент.
 Вызов был брошен тихо, дабы сохранить его в тайне, но, конечно, через пару часов весть об этом уже стала достоянием лондонского света. Хоукфорт и Грей поспорили. Лорд Грей бросил вызов… или это сделал лорд Хоукфорт. Слухи подтвердились, когда служанка лорда Грея, у которой была интрижка с мясником, под секретом поведала ему на кухне о том, что горничная слышала, как дворецкий говорил, что лакею лорда Грея было велено с особой тщательностью подготовить ему назавтра костюм. Было очевидно, что, если его светлость будет завтра ранен – или того хуже, – он по крайней мере будет элегантно выглядеть. Эта весть быстро пролетела сквозь изгороди и садовые ворота от ступенек одного дома к другому.
 Дворецкие, лакеи, служанки, важничая, шептали эту новость на ухо своим хозяевам и хозяйкам, внося свой вклад в огромный поток догадок и предположений, бурливший на улицах Лондона в ту летнюю ночь.
 Ройс ни о чем не догадывался. Он покинул Мельбурн-Хаус вскоре после того, как узнал то, за чем приходил туда, провел остаток вечера, читая документы, а затем отправился досыпать оставшиеся часы и на удивление хорошо выспался.
 Болкум разбудил его за час до рассвета. Ройс побрился, принял ванну, вспоминая о преимуществах акорского горячего душа. Он не придал особого значения тому, что было на нем надето, но даже Малридж была довольна, увидев его в лосинах из буйволовой кожи, великолепной льняной сорочке, летнем темно-коричневом сюртуке из легкой шерстяной ткани и сапогах, начищенных до блеска. Он не стал обременять себя стрижкой волос, которые, сверкая золотом на солнце, доставали до воротничка его сюртука.
 – Возвращайтесь к завтраку, – распорядилась Малридж. Ройс улыбнулся, чувствуя себя легко, как никогда, и кивнул ей.
 – Вернусь, и пара яиц, что готовит наш повар – печеных, не так ли? – не пропадет.
 – Ну, тогда удачи вам. – Но перед тем как он ушел, Малридж крепко его обняла. – Хороший вы парень. Будьте осторожны.
 – Она беспокоится, – сообщил ему Болкум, провожая до конюшни, где седлали лошадь. – Но у нее ведь есть повод. Позвольте спросить, почему вы выбрали Уимблдон-Коммон? Скверная репутация у этого местечка.
 – Поэтому я его и выбрал. Это приятное и далекое от любопытных глаз место. – Взобравшись на лошадь, Ройс наклонился к Болкуму и принял у него коробку из прочного материала. Он осторожно положил ее в притороченную к седлу сумку, уже наполненную ватными шариками.
 – Езжайте осторожно, – сказал Болкум.
 Ройс кивнул, улыбнулся своему старому другу и умчался по направлению к реке. Вскоре он миновал лондонский особняк Алекса и Джоанны. Ему показалось, что сквозь кованые железные ворота он заметил свет в окнах дома. Это удивило его, так как он полагал, что Алекс отослал слуг обратно в свое поместье в Босуике перед отплытием в Акору, но, может быть, и нет.
 Через некоторое время он пересек Темзу и повернул к юго-западу. Заброшенный участок земли под названием Уимблдон-Коммон находился на значительном отдалении от Лондона. Это место облюбовали пастухи да аристократы, желающие пустить друг другу пулю в лоб. Большая часть земли была давно расчищена и отдана под выгон скота. Но то тут, то там можно было встретить старый дуб, простерший к небу свои искривленные ветви, в тени которых собирались вороны и шумела листва. Ночью прошел дождь, и земля была влажная, что вполне устраивало Ройса. Он перекинул поводья через дерево и вышел в широкое поле, где уже толпились великосветские бездельники, свидетели того, что привело к дуэли.
 Грей уже был там. Он повернулся, наблюдая за приближающимся к нему Ройсом. Их разделял густой утренний туман.
 – Возможно, я неправильно вас понял, милорд, – сказал Грей.
 – Вовсе нет.
 – Значит, я не ошибся, приведя с собой секунданта.
 – Вы ошиблись, но не в этом. Как я и сказал, цель нашей встречи – просвещение.
 Грей посмотрел на него слегка удивленно, но все же с облегчением. Коротким движением руки он указал на окрестности.
 – И для этого потребовался… такой драматизм?
 – О, я бы не назвал это драматизмом, милорд. Нам еще далеко до этого. – Сказав это, Ройс осторожно поставил на землю седельную сумку и открыл ее. Затем он выпрямился, держа в руках деревянную коробку. – Надеюсь, вы хорошо учились.
 – Так мне говорили, – скромно сказал Грей.
 – Тогда вы сумеете оценить то, что я хочу вам показать.
 Ройс открыл коробку. Некоторое время он просто смотрел на незамысловатый глиняный предмет внутри ее. Атрей дал ему это перед отъездом Ройса из Акоры. Он знал, что это было сделано в знак доверия ванакса чужому, который также был сыном страны, напавшей на Акору в видениях Кассандры.
 Ройс скорее бы умер, чем предал его.
 Он поднял глиняный горшок, пытаясь определить его вес, и посмотрел на окраину поля. Рука его не дрогнула, цель выбрана правильно. Горшок приземлился в нескольких десятках метров от них и сразу же взорвался. На мгновение все замерло, и только сердце стучало у него в груди. Затем Грей вопросительно посмотрел на Ройса.
 Разгорелся огонь. Там, где минуту назад была только мокрая трава и влажная земля, языки пламени растянулись на десятки метров вокруг и почти так же высоко в небо.
 Пламя трещало. Даже на таком расстоянии Ройс это слышал. Запах тоже можно было почувствовать. Он был резким и острым.
 – Что вы сделали? – спросил Грей. Он был озадачен, если не сказать потрясен. Но он все еще не понимал того, что произошло.
 – Я бросил горшок, – тихо ответил Ройс.
 – Но перед этим вы, должно быть, подожгли его содержимое.
 – Нет, вы видели, я этого не делал.
 Да, Грей это видел. Глядя на пламя, он сказал:
 – Но земля влажная.
 – Да, очень, но водой не затушить этот огонь. Вылейте на него хоть целое озеро, это не поможет. Естественно, он в конце концов прогорит, когда закончится топливо. Это был всего лишь один маленький горшок, но у акорцев их очень много.
 Он встал напротив Грея, привлекая его внимание.
 – А если бомбардировать ими флот захватчиков, они превратят самый лучший корабль в погребальный костер. И в этом огне выжить невозможно. Если сомневаетесь, вспомните, что произошло с арабским флотом, напавшим на Константинополь в 673 году.
 Грей побледнел. Он был хорошо образован и прекрасно понял, что Ройс имел в виду. Глядя на все еще полыхавшую землю, он сказал:
 – Боже, у акорцев есть «греческий огонь».
 – Да, верно.
 – Но вы… – Грей повернулся, посмотрев на него. – Вы забрали его у них! Вы привезли его в Англию. Мы можем изучить содержимое, определить компоненты, найти формулу…
 – Увы, это был мой единственный экземпляр.
 – Ваш единственный?.. Что вы имеете в виду? Вы не могли…
 Ройс подошел ближе, загородив Грею вид все еще тлеющего огня. Солнце поднималось над деревьями, и утренний туман уже почти рассеялся. День обещал быть прекрасным. Ройс вдруг с особой силой захотел его пережить.
 – Завоевание Акоры не принесет ничего, кроме мучительной смерти достойных людей и того, что англичане еще долго будут проклинать вас.
 У Грея на лбу выступили капли пота. Он вытер их концом безукоризненно завязанного шейного платка.
 – Я не понимаю, о чем вы…
 – Человек по имени Дейлос встречался с вами прошлым летом в Брайтоне. Именно это послужило причиной вашего пребывания там, иначе вас бы там просто не было. Он сказал вам, что Акора – лакомый кусок. Он сразу пронюхал о вашем недовольстве. Тогда-то вы и положили глаз на Акору.
 – Вы не можете этого знать… – Казалось, Грею стало нехорошо. Он находился в состоянии между шоком и замешательством. Ведь он даже не мог предположить, что у крошечной страны есть столь страшный «дар», который способен уберечь ее от опасности.
 – Дейлос хотел вас использовать. Он-то знал, что нападение англичан на Акору будет вскоре отражено. – Кивнув в сторону пламени, Ройс добавил: – И у него была хорошая на то причина. И еще он надеялся, что это заставит Акору отдалиться от всего мира и стремительно вознесет его на трон.
 Без сомнения, Грей был потрясен, но ему нельзя было отказать в проницательности:
 – Это Дейлос держал вас в плену? Ройс кивнул.
 – Но с Дейлосом покончено. Он в тюрьме и вскоре предстанет перед лицом правосудия. А его приверженцы либо убиты, либо пойманы.
 – Я думаю, вы приложили к этому руку.
 – Думайте что хотите. Но послушайте меня. Мне кажется, я понял, что заставило вас помышлять об этом, но теперь вы видите, что это не привело бы ни к чему, кроме катастрофы. У вас есть действительно хорошие идеи по поводу реформ. Подождите, пока придет время. Если все сложится удачно, то вы сможете сотворить для Англии истинное добро, а не чудовищное зло.
 И тут Грей сбросил свою обычную маску невозмутимости. Ройсу открылся человек, которым Грей был на самом деле, – полный благородных идей, борющийся со свойственными людям недостатками.
 – Я горячо верю в то, что у нашей страны есть что-то прекрасное и вечное, что она может дать миру, но для того чтобы достичь этого, мы должны быть сильными. Мы потеряли эти проклятые колонии. Возможно, мы их вернем, а может быть, и нет. Мы воюем с Наполеоном, который хочет проглотить весь мир. У нас сумасшедший король и регент-пьяница. Недовольство простого народа может перерасти в бунт. Мы стоим на краю!
 – Нет, – убедительно сказал Ройс, – наша страна прочнее, чем вы думаете. И ее сила именно в тех простых людях, которым, как вы говорите, вы хотите помочь. Но сила без достоинства – это слабость, которая нас погубит. Акорцы станут нашими друзьями. И это будет хорошо для всех.
 Грей несколько раз вздохнул, начиная успокаиваться. Он все видел, а главное – он это принял. Дорога в будущее для «красной змеи» была закрыта.
 Больше нечего было сказать. Ройс отвернулся. Он чувствовал какую-то внутреннюю опустошенность.
 – Милорд.
 На почерневшем от «греческого огня» поле Грей выглядел менее значительным, чем он казался в элегантных гостиных, но краски постепенно возвращались на его лицо, и Ройс заметил, как он расправил плечи.
 – Правду говорят, Хоукфорт – защитник трона. Ройс слегка улыбнулся.
 – Первым эту фразу произнес король. Он сделал это, чтобы польстить одному из моих предков, но он ошибся. Мы считаем себя защитниками Англии и останемся ими навсегда.
 Как раз тогда туман окончательно рассеялся, показалась серебряная лента Темзы, пересекавшая зеленеющие поля. Острая тоска, так долго подавляемая, теперь прорвалась и стремительно росла в душе Ройса.
 Он вернется в Лондон. Съест печеные яйца.
 А затем отправится домой.




 Глава 22


 Десять дней с долгими часами, проведенными в ванне с ароматическими маслами, вода в которой становилась прохладной от свежего ночного воздуха. Десять длинных ночей наблюдения за звездами. Десять рассветов, встреченных с радостью, так как они означали, что прошел еще один день.
 Она перечитывала Остин и Чосера. Но почему эти книги пробудили в ней яркие воспоминания о Ройсе, и она отложила их в сторону.
 Она играла с Амелией, болтала с Джоанной и спорила с Алексом.
 Она занималась рукоделием, с которым довольно хорошо справлялась. Когда ей это надоело, она начала рисовать, но отбросила альбом в сторону, поняв, что страницу за страницей рисует определенного златовласого воина.
 Она расчесывала волосы, заплетая и расплетая их снова. Она гуляла. Раз или два… или двадцать она плакала. Слезы всегда подступали неожиданно, она злилась на саму себя.
 Она мало и беспокойно спала. И во сне ей вновь являлся златовласый воин.
 На восьмой день осторожно, как она это назвала – «ради эксперимента», решила вызвать видение.
 Ничего не получилось. Абсолютно ничего. Она не только не смогла даже краем глаза увидеть будущее, но у нее это не вызвало никаких последствий, как было раньше. Ни головной боли, ни тошноты, ни головокружений, ничего.
 На следующий день она вновь попыталась, но опять безуспешно. В ней зародилась надежда, что, возможно, она никогда больше не увидит грядущего.
 На десятый день стало прохладнее, и небо было покрыто облаками. Несмотря на это, она бодро встала, гадая, что принесет ей этот день.
 Вновь она была здесь и смотрела в иллюминатор корабля с головой быка на носу на шпили Лондона, появлявшиеся во время вечернего отлива.
 В дверь постучали. Кассандра услышала звук и очнулась от глубокого сна. Тук… тук… тук.
 Что это было? Постепенно пробуждаясь, Кассандра попыталась выяснить, откуда идет звук.
 Она уже не была на море. Они добрались до Лондона… наконец-то. Она была в доме Алекса и Джоанны.
 Тук… тук… тук.
 Ройс! Возможно, это Ройс. Он мог узнать, что они вернулись. Ни минуты не раздумывая, движимая только страстным желанием быть рядом с ним, она вскочила с постели и кинулась через всю комнату к двери, в последний момент вспомнив, что на ней практически нет одежды. Что-то пробормотав, она схватила со стула пеньюар и накинула его, уже сбегая вниз по коридору с развевающимися распущенными волосами.
 Слуги были все еще в Босуике, куда их отослал Алекс перед отплытием, узнав о нападении на Атрея. В доме находились только акорцы, включая полдюжины воинов, охранявших их. Двое как раз стояли в прихожей перед столь ранним посетителем, который смотрел на них из-за только что отворенной двери. Он был ошеломлен, удивлен, восхищен и встревожен видом воинов.
 – Одиссей! – воскликнул он, рассматривая одетых в туники мужчин с мечами на поясе. – Гектор и Ахилл! Легионы греков и троянцев вновь живы! Я перенесся в другое время!
 Байрон. Она была разочарована и к тому же раздражена. Поэта захлестнули чувства, он был в исступлении, разве только не танцевал от восторга. Он не мог оторвать взгляд от стражи, которая также была озадачена. В следующее мгновение он ее увидит. Очень жаль, что посетитель не оказался Рой-сом. Байрона, да еще до завтрака, она бы не смогла вынести.
 – Возвращайся в постель, – посоветовал Алекс. Он появился на лестничной площадке позади нее, заправляя в штаны сорочку. – Я с ним разберусь.
 Она с благодарностью кивнула ему в ответ, но все же осталась, лишь сделав вид, что уходит.
 – Милорд, – сказал Байрон, увидев Алекса. – Какая удача застать вас дома.
 – С чего бы это? – спросил Алекс, кивнув страже, которая отошла, но не слишком далеко. – Вряд ли сейчас подходящее время для визитов.
 – Безусловно, и при других обстоятельствах я бы и не посмел вторгнуться к вам. Но когда я узнал, что вы вернулись, я подумал, что…
 – Как вы узнали об этом? – прервал его Алекс.
 – Ночной дозор заметил здесь какое-то движение… кареты, свет и тому подобное. Но как я говорил…
 – И посчитали это хорошим поводом, чтобы пустить слушок? Как я рад слышать, что в Лондоне %-.
 все настолько спокойно, что у дозорных остается время на сплетни.
 – Ах, вы об этом, да, за ними такое водится. Намного приятнее, чем преследовать нарушителей, не так ли? Но я говорил, я сначала удивился, почему вы не вмешались. Затем мне вдруг пришло на ум, что, возможно, вы не знали. Я хотел убедиться в том, что это не так.
 Уже на грани терпения Алекс спросил:
 – Не знал – что?
 – Как, о событиях в Уимблдон-Коммон, конечно. – Когда и это не вызвало никакой реакции, Байрон выпалил: – Размолвка между лордом Хоукфортом и лордом Греем. Я был там, в Мельбурн-Хаусе, и стоял возле них, когда это случилось. Все только об этом и говорят. Они назначили встречу на это утро. Вы действительно не знали?
 Кассандра зажала рот ладонью, чтобы приглушить крик. Прислонившись к стене, она смотрела на человека, который принес такую ужасную весть. Конечно же, она его неправильно поняла. У Байрона талант все драматизировать, если не сказать больше. Он мог иметь в виду все что угодно… или ничего.
 – Вы хотите сказать, – очень тихо спросил Алекс, – что сегодня состоится дуэль между моим зятем и лордом Греем?
 – Скорее уже состоялась, как мне кажется. Как правило, подобные встречи происходят рано, не так ли? Еще неизвестно, чем все это кончилось, все пребывают в таком напряжении…
 Поэт сделал учтивую паузу, как и можно было предполагать. Его нездоровый аппетит к скандалам не был удовлетворен.
 – Убирайтесь прочь! – сказал Алекс и поднял руку, подзывая стражу.
 – Но, милорд, – возразил Байрон, в страхе уставившись на человека, который к нему приближался, – я не имел в виду ничего дурного! Я глубоко уважаю лорда Хоукфорта и всех вас, в особенности ее высочество принцессу Кассандру. Я только хотел, чтобы она не беспокоилась, услышав это из чьих-либо еще уст…
 Алексу никогда не приходилось повторять приказ, да на это и не было причины. Дверь отворилась, и Байрон вылетел на улицу, болтая в воздухе ногами, так как стража обошлась с ним бесцеремонно.
 Не успела закрыться за Байроном дверь, как Кассандра была уже в прихожей, умоляя брата:
 – Я должна пойти с тобой! Ради Бога, не отказывай мне. Я не могу сидеть здесь и ждать…
 Он немного странно посмотрел на нее.
 – Конечно, не можешь. Я распоряжусь насчет кареты, пока ты одеваешься. Только поторопись.
 За несколько месяцев до этого он бы настоял на том, чтобы она осталась, и сам бы с этим справился. Но между прошлым и настоящим лежал целый мир перемен. Она перестала быть принцессой, находящейся под защитой королевского дома, и превратилась в красивую взрослую женщину.
 Ей потребовались оба эти качества, когда она взбежала по лестнице и надела на себя первое попавшееся под руку платье. К счастью, это было простое дневное платье, и она легко справилась с пуговицами на спине. Она как раз застегивала последнюю, когда в комнату вбежала Джоанна. Она тоже была наспех одета. Брайанна, сопровождавшая их на обратном пути в Англию, появилась вслед за ней, держа на руках Амелию.
 – Ты готова? – спросила Джоанна. Она была бледна, но спокойна.
 Кассандра кивнула.
 – Ты уже знаешь?
 – Я проснулась, когда Алекс пошел посмотреть, в чем дело. Должны ли мы благодарить или проклинать Байрона? Он не самый надежный источник информации, но если в его словах есть хоть доля правды…
 – Мы сами все разузнаем, – заключила Кассандра. Она быстро улыбнулась Брайанне, чмокнула в лобик Амелию и поспешила за Джоанной.
 Алекс стоял возле кареты у входной двери. Он помог обеим дамам сесть и быстро к ним присоединился. Один легкий стук по крыше кареты, и она тронулась.
 Они добрались до особняка Ройса за несколько минут, въехав в широкие ворота, за которыми была дорога, обсаженная старыми дубами. Хоукфорты владели лондонским домом так давно, что никто не мог сказать наверняка, с какого именно года, но в самой семье были документы, по которым можно было установить точную дату. С годами он превратился из каменной крепости в великолепный дворец, а затем в изысканный особняк, отделка которого закончилась едва ли полстолетия назад. Широкие окна, в которых отражался ранний утренний свет, располагались на симметричном расстоянии друг от друга, середину здания, напротив главного въезда, украшал подъезд с колоннами.
 На стук Алекса вышел не кто иной, как сам Болкум.
 – Так и думал, что вы заглянете, – сказал кузнец. – Помощник пекаря принес хлеб и сказал, Что вы вернулись. Скучали по нему небось. По его светлости, конечно, не по помощнику.
 – С Ройсом все в порядке? – спросила Джоанна, когда они вошли в холл.
 – В порядке, как и с погодой, – ответил Болкум. Казалось, он был удивлен. – А почему с ним должно быть что-то не в порядке?
 – Проклятый Байрон, – пробурчал Алекс.
 – Старина поэт? – поинтересовался Болкум. – Ну, если вы о нем, никакого вкуса, не так ли? В любом случае наш малый в порядке. В Хоукфорт отправился.
 Джоанна вздохнула с облегчением.
 – В Хоукфорт? Его даже здесь нет. Я должна была догадаться. Вся эта история с Греем…
 – Кажется, закончилась благополучно, – сказал кузнец. – По крайней мере, его светлость не жаловались.
 – Они встречались? – спросила Кассандра. – Ройс с лордом Греем?
 – Да, – подтвердил Болкум. – Этим утром в Уимблдон-Коммон. Но не для того, для чего туда лорды ездят. Вы ведь так не подумали? – Но когда по их лицам стало заметно, что именно так они и подумали, кузнец покачал головой: – Лорд Ройс все-таки слегка умнее. У него была совсем другая цель. Взял тот горшок, что привез с собой с Акоры.
 – Горшок? – В другой ситуации удивление Алекса было бы просто смешно. – Так это был Грей, не так ли? Боже правый, я должен был догадаться. Но как он узнал?
 – От Паучихи, смекаю я, – сказал Болкум. – Слыхал, что часть земли в Уимблдон-Коммон сгорела дотла. Народ ходил посмотреть на это, но никто не может объяснить, как такое получилось. По крайней мере те, кто говорит об этом.
 Алекс кивнул, довольный тем, что все было так, как должно было быть.
 – И он уехал в Хоукфорт.
 – Съел свой завтрак, – сказала Малридж из-за спины Болкума. – Сказал, что не может оставаться в Лондоне ни секунды больше. Он знал, что ему придется вернуться, но нуждался в нескольких днях вдали отсюда. – Она многозначительно посмотрела на Кассандру. – Многое на уме у нашего приятеля.
 – Хоукфорт, – прошептала Кассандра, и все ее мечты прозвучали в одном лишь этом слове.
 Была уже ночь, когда Ройс добрался до побережья, где располагалось его родовое поместье. Он был бы там гораздо раньше, если бы не грозная записка от принца-регента, которую ему принесли на причал как раз перед отплытием.
 Принни узнал о встрече Ройса с Греем, по крайней мере, он услышал сильно искаженную версию происшедшего. Он был сражен мыслью о том, что друг и советник, которому он так доверял, без надобности рисковал своей жизнью. Ему нужно было срочно убедиться в том, что Ройс жив и невредим. Он ожидал, что граф Хоукфорт немедленно отправится в Карлтон-Хаус.
 Ройс так и сделал, войдя через тайную дверь, находящуюся в половине дома, где жили слуги. Он застал регента лежащим в постели с холодным компрессом на голове. Полог был опущен, чтобы не пропускать свет.
 – Мигрень, – простонал Принни. – Как я страдаю. Трон доставляет такие мучения! Клянусь, лучше бы я родился простым фермером и не требовал от жизни ничего, кроме хорошей погоды да еще чтобы порой пропустить стаканчик-другой.
 Так как было крайне трудно представить регента в такой роли, или по крайней мере в ситуации, отдаленно напоминающей эту, Ройс оставил тираду принца-регента без ответа. Он сел рядом с кроватью и спокойно заговорил:
 – Мне кажется, произошло недоразумение, сир. Как вы помните, вы просили меня приложить усилия к тому, чтобы урегулировать разногласия между тори и вигами. Я посчитал нужным встретиться с лордом Греем, который, я уверен, понял меня правильно.
 Ройс, конечно, ввел регента в небольшое заблуждение, но он считал, что имеет на это полное право. Так как возможность вторжения на Акору была устранена, Грею не оставалось ничего иного, нежели только запастись терпением. Если бы он с этим справился – а Ройс был в этом уверен, – то в скором времени был бы вознагражден. А к этому моменту было бы покончено по крайней мере с очевидными разногласиями между тори и вигами.
 Принц без труда оторвал голову от подушки.
 – Хорошо, хорошо, рад это слышать. Грей неплохой малый, просто он немного сбился с пути. Но тем не менее, когда я услышал об Уимблдон-Коммон…
 – Я искал уединения, сир, – произнес Ройс извиняющимся тоном. – Это было наивно с моей стороны.
 – Вовсе нет, я вижу, что намерения у тебя были хорошие. – Принц сел, свесив толстые ноги с кровати. – Уединения… сейчас нигде не найти. Даже у стен есть уши. Теперь, полагаю, я твой должник. – Он глубоко вздохнул и сделал над собой заметное усилие, чтобы собраться. – Я ценю то, что ты для меня сделал, Хоукфорт. У тебя талант справляться с такими делами.
 – Спасибо, сир. Надеюсь, мои старания принесут хоть какую-нибудь пользу.
 В исключительном порыве благодарности принц сказал:
 – Не знаю, что бы я без тебя делал. И все же не хочу тебя переутомлять. Прости за такие слова, но ты выглядишь изможденным.
 – Что вы, что вы, сир. Вы, конечно же, правы. На самом деле я подумал, не взять ли мне пару дней…
 Принц немного успокоился и сделал великодушный жест рукой.
 – Пожалуйста, бери все, что потребуется. Я поручу Ливерпулю за всем проследить. Все будет на месте, когда ты вернешься.
 Ройс удрученно улыбнулся и, поклонившись, встал.
 – Спасибо, сир. Я вам очень признателен.
 – Пока ты не ушел, есть еще парочка дел…
 Или десять, или двадцать дел, безусловно, чрезвычайно срочных. День пролетел незаметно, пока Ройс занимался этими делами. Он закрылся в небольшой комнатке рядом с королевскими апартаментами, в которую лакеи допускали лишь тех немногих, кто пользовался благосклонностью принца, включая Ройса. Кого-либо другого, желавшего поговорить с известной особой, ждало разочарование. Будучи безгранично преданным своему долгу, Ройс разобрался с тем, что принц назвал «парочкой дел», и вышел из Карлтон-Хауса только после обеда.
 И обнаружил, что погода переменилась. Приятный день растворился в проливном дожде. Но это не имело значения. Он был движим огромным желанием хоть на время покинуть Лондон. В такие моменты жизни Хоукфорт был ему необходим как воздух. Он был мерилом его существования, местом, где он действительно чувствовал себя дома, куда стремился попасть в трудные для себя времена.
 Обычно он наслаждался свободой ветра и моря, отдыхом от мирских забот, пока плыл домой. Но сейчас это было для него испытанием. Здравый смысл подсказывал, что нужно бросить якорь до наступления темноты поблизости от места назначения. Но с закатом небо очистилось. Вскоре появилась луна.
 В ее свете он наконец доплыл до берега, над которым возвышались горделивые башни Хоукфорта. Воспрянув духом при их виде, Ройс, быстро привязав лодку, живо взбежал по крутому подъему на дорогу и вскоре был у своей двери.
 Ее открыл Болкум. Он выглядел так же, как и этим утром в Лондоне, где Ройс видел его в последний раз.
 – Я не ожидал тебя здесь так скоро, – сказал Ройс. Кузнец пожал плечами.
 – Ведь нет ничего дурного в неожиданности?
 – Нет, конечно, нет. По пути не возникло затруднений?
 – Ничуть, – уверила его Малридж. – Они никогда не возникают.
 Ройс стряхнул капли воды с плаща и с удовольствием посмотрел на огонь. От всего сердца он сказал:
 – Здесь всегда так хорошо. Болкум кивнул.
 – С севера идет грозовая туча. Жуткая будет ночка.
 – Раздуй-ка огонь, – посоветовала Малридж.
 Болкум с силой дунул на поленья, так что искры полетели вверх по огромному каменному камину.
 Ройсу она сказала: – Не засиживайтесь допоздна.
 – Я и не собирался, – уверил он Малридж, но их уже не было. Он вновь посмотрел на пламя, думая, что ляжет спать, когда сможет, когда наконец настолько устанет, что мысли о Кассандре больше не будут причинять ему такую горькую боль.
 Она бы умерла.
 Эти слова, постоянно звучавшие в голове, сейчас уже утратили свою горечь. Ей на смену пришло понимание главного: она не умерла. Кассандра осталась жива. Бесспорно, ее не было рядом, но все же она была жива. И он был безумно этому рад.
 Она была сильной и благородной женщиной, настоящей Атридис, но также и той Кассандрой, которую он увидел в первый раз, – кружившейся в бледно-желтом платье, будто бы вокруг майского дерева, радуясь весне. Сейчас был разгар лета, хотя погода стояла осенняя, и не было ни малейшей надежды на то, что когда-нибудь его чувства к ней охладеют.
 Боже, как он по ней скучал! Скучал по ощущению теплого прикосновения ее кожи, по пылу ее страсти, по ее звонкому смеху, по ее белоснежной улыбке, по свету в ее глазах. До тех пор, пока не понял, что его мир состоит из того, что ушло из него.
 Он должен был остаться. Остаться на Акоре и бороться, пока не добился бы взаимопонимания. Он мог бы, если бы не долг, тот же самый долг, заставивший Кассандру пойти на то, что она сделала.
 Они оба были верны долгу. Он был лишь одной гранью той силы, которая свела их вместе.
 Что она делает сейчас? Возможно, спит? Ей снится будущее, в котором нет его?
 Ройс стукнул кулаком по старинной дубовой каминной полке. Он был мужчиной, Хоукфортом. Никогда еще его предки не отказывались от того, что принадлежало им по праву.
 От ветра затрепетал огонь в камине. Он посмотрел на него, но увидел не ярко горящее пламя, а тень прошлого, древний род доблестных мужчин и храбрых женщин, которые раньше жили здесь, в Хоукфорте. Что бы они сказали ему, если бы могли? Действительно, что? По правде говоря, казалось, что они все еще находились в доме, где раньше жили и любили. Присутствие их, бесспорно, было тихим, но таким же ощутимым, как камень или песок.
 – Ройс…
 Вздрогнув, он повернулся, но никого не увидел. И все же он мог поклясться, что услышал свое имя.
 От усталости разыгралось воображение, предположил Ройс, но он вовсе не устал. Напротив, он был полон сил, будто бы груз сомнений, долго терзавший его, был сброшен.
 – Ройс…
 Он поднял голову и посмотрел вверх, на темную лестницу, откуда, казалось, доносился голос. Быть может, это дух? Если так, то очень печальный.
 – Довольно прохладно, ты так не считаешь? – спросил дух.
 – Кассандра?.. – Не может быть. Он, должно быть, переутомился, и сильное желание быть с ней рядом каким-то образом вызвало ее образ.
 Но как хорош был этот образ! На ней было надето что-то легкое и белое, возможно, ночная рубашка, а ее черные как смоль волосы рассыпались по плечам. Она казалась юной и неуверенной. Не Атридис, но, бесспорно, Кассандра.
 Он шел вперед быстрыми шагами, сокращая дистанцию между ними, мысли его витали где-то далеко. Он всегда был Хоукфортом и останется им навеки, а она была женщиной, которую он ждал всю свою жизнь.
 – Здесь всегда так холодно? – спросила она. – Даже летом?
 – Да, иногда, – сказал он, подойдя к лестнице и быстро взбежав по ней.
 Когда он приблизился, ее образ прояснился. Она покусывала нижнюю губу.
 – Это английское лето, – сказал он тихо, хотя его буквально переполняло ощущение свободы, радости и возможности говорить с ней. – Это полезно розам.
 – Здесь есть розы? – Она стояла очень близко.
 Ройс протянул руку, стараясь не напугать ее или, Боже сохрани, не причинить ей боль. Он не дышал до тех пор, пока не коснулся ее руки.
 И только тогда он немного успокоился.
 – Да, и довольно много. Я покажу их тебе, если хочешь. Утром.
 – Да, – сказала она, подойдя ближе, совсем близко.
 Он обнял ее, и она задрожала. У нее закружилась голова от такого облегчения и искренней радости, захлестнувших ее. Она была здесь, в Хоукфорте, вместе с Ройсом, в том месте и той жизни, которая ей и не снилась. Но это был не сон, а реальность, в которой, казалось, каждый ее шаг приближал ее к этому прекрасному мгновению. Она чувствовала его тепло и нежность, его силу, которая была ее убежищем, его любовь, которая была ее счастьем. Слезы слепили ей глаза, но ее улыбка была лучезарнее солнца.
 – Утром, – сказала она.
 – Боже, Кассандра, – прошептал он и обнял ее еще крепче. – Ты действительно здесь?
 Она рассмеялась.
 – О да, наконец-то. Восемнадцать дней еще никогда не были такими долгими! До того, как ты покинул Акору, я знала, что не выдержу прощания с тобой. Я понимаю, что причиняла тебе боль и что ты разгневан, но мы созданы друг для друга, я в этом абсолютно уверена. Я бы построила плот и управляла им сама, лишь бы добраться сюда, поэтому не говори, что мне не следовало сюда приезжать, ибо я не буду слушать. Ради тебя одного я оказалась в Англии, хотя тогда и не понимала этого. Ты был целью моего пребывания здесь, и мы оба знаем, что не сможем жить друг без друга.
 Ройс все еще не верил в то, что она здесь, и ему было трудно следить за ее быстрой речью, но он все же уловил ее суть.
 – Я больше никогда не отпущу тебя, – поклялся он. – Но как ты сюда попала?
 – Атрей очень быстро поправляется и уже вернулся к своим обязанностям. Назначена дата суда над Дейлосом. Многие гелиосцы освобождены, они действительно не имели никакого представления о том, что собирался сделать Дейлос. Некоторые, правда, все еще задержаны и ожидают, когда прояснится, какую роль они в этом сыграли, если вообще были причастны к этому делу. Так как все сложилось удачно, Атрей согласился, чтобы Алекс с Джоанной безотлагательно вернулись в Англию. Я поехала с ними.
 Ройс слегка напрягся. Интимность их объятий – не то, что должен был увидеть брат.
 – Алекс здесь?
 Кассандра чуть-чуть отодвинулась, чтобы лучше рассмотреть его полными любви глазами.
 – Он в Лондоне, но просил тебе кое-что передать. Я не совсем понимаю его послание, но тем не менее вот его слова: он просил передать, что они с Джоанной приедут завтра в Хоукфорт и что он верит в то, что ты поведешь себя так же благородно, как и он когда-то.
 Вспомнив об обстоятельствах, сопутствовавших предложению Алекса Джоанне годом раньше в огромном холле Хоукфорта, Ройс улыбнулся.
 – Он так сказал, правда?
 – Да. Ты и дальше намереваешься быть таким загадочным?
 – О нет, – заверил ее Ройс. – Я обещаю, что все тебе объясню… завтра, после того как покажу тебе розы.
 Он вновь крепко обнял ее. Человек, который поборол свои страхи, мрачно сказал: – Я боялся потерять тебя.
 – Ты боялся? – спросила она.
 – Очень сильно, – сказал он, вдыхая запах ее кожи. – Страх заставил меня забыть то, что важнее всего на свете.
 – Это мгновение, – сказала бывшая прорицательница, – и все остальные, что идут одно за другим через все века. Каждое удивительное, драгоценное мгновение.
 Его смех, вызванный огромным облегчением и еще большей любовью, взлетел вверх по каменной лестнице и эхом отразился от вершины старинной башни. Он быстро и уверенно отнес ее туда, положил на большую кровать, стоявшую напротив широких окон, из которых было видно море и луна, отражавшаяся в нем.
 И в этом месте, где так много любовников творили свою магию, лорд Хоукфорт и его принцесса поклялись друг другу в том, что будущее, которое теперь принадлежало им, они будут строить вместе.