Аннотация: Прошлое холодной и прекрасной принцессы Кристины, изысканной «львицы» лондонского высшего света, было окутано тайной, и ни один мужчина не мог похвастаться тем, что добился ее милости. Лайон, маркиз Лайонвуд, решился совершить практически невозможное – заставить великолепную недотрогу влюбиться до безумия. Однако Кристина – женщина, которую непросто завоевать, особенно человеку, пытающемуся проникнуть в ее тайны…


---------------------------------------------


 Джулия ГАРВУД
 ЛЬВИЦА



 Пролог




Черные Холмы, Америка 1797 год

 Настало время просить богов послать ему видение.
 Прошел месяц, миновал еще один, а боги по-прежнему молчали. Но шаман был терпеливым человеком. Он без ропота продолжал ежедневно молиться и ждать, когда его скромная просьба будет услышана.
 Но вот на целых четыре ночи густой туман окутал луну, и шаман понял, что время пришло. Великий Дух услышал его.
 Шаман собрал священные порошки, взял трещотку и бубен и медленно взобрался на вершину горы. В его годы это было изнурительным путешествием, к тому же мешал идти густой туман, который, конечно же, был делом рук злобных духов, испытывавших таким образом его решимость.
 Наконец старик добрался до вершины и немедленно развел небольшой костер на выступе, нависшем над долиной. Он сел возле костра лицом к тому месту, где должно было взойти солнце, взял свои порошки.
 Сначала он кинул в огонь горсть полыни – ведь злые духи ненавидят ее горький запах, и, может быть, теперь они покинут гору?
 Наутро туман над вершиной рассеялся. Шаман понял: злые духи изгнаны. Он отложил в сторону полынь и стал кидать в пламя ладан. Ладан известен тем, что очищает воздух и привлекает великодушных богов. Потом к сладкому аромату ладана добавился запах святой бизоновой травы.
 Три дня и три ночи шаман просидел у огня. Он постился и молился, а на четвертое утро взял в руки бубен и трещотку. И затянул песню, призывающую Великого Духа.
 Когда наступила четвертая ночь и темнота окутала вершину, шаман был вознагражден за свое терпение: Великий Дух послал ему сон.
 Старик уснул, и перед ним возникло видение. В ночном небе появилось солнце. Затем он увидел точку, которая постепенно росла и меняла очертания до тех пор, пока волшебным образом не превратилась в огромное стадо бизонов. Могучие животные стремительно мчались по небу. Серый орел с белым оперением на концах крыльев предводительствовал ими, паря в вышине.
 Когда бизоны приблизились, шаман увидел, что у них лица его предков, давно ушедших в загробный мир. Там были его отец, мать, братья. И тут стадо расступилось. В середине его стоял гордый горный лев. Его шерсть была серебристо-белой, цвета молнии, а глаза его были цвета неба.
 Стадо бизонов вновь сомкнулось вокруг льва, и сон оборвался.
 На следующее утро старик вернулся в свою деревню. Сестра накормила его. Поев, он отправился к вождю племени дакота, которого звали Серый Орел, и поведал ему, что тот должен остаться во главе племени. Больше шаман не сказал ничего: он сам еще полностью не осознал смысл дарованного ему видения. Потом он вернулся в свой вигвам и взял краски. На мягкой оленьей коже он нарисовал круг бизонов, в центре – горного льва. Шерсть льва была такой же белой, как снег, а глаза такими же голубыми, как небо летом. Когда шаман закончил, он подождал, пока высохнет краска, потом аккуратно свернул шкуру и убрал ее.
 Но сон не оставлял мыслей шамана. Так хотелось сообщить вождю что-нибудь утешительное! Серый Орел горевал. Он хотел передать бразды правления более молодому и сильному воину. С тех пор как пропали его дочь и внук, сердце вождя больше не принадлежало народу племени. Гнев и горечь переполняли его.
 Старику нечем было утешить друга, нечем облегчить его страдания.
 Мерри, дочь Серого Орла, и ее сын, Белый Орел, возвращались из царства мертвых. Женщина из племени дакота знала, что ее семья уже оплакала их. Серое Облако, самозваный вождь племени изменников, налетел на них у реки. Он оставил кусочки одежды Мерри на берегу, надеясь, что все сочтут: ее и сына, так же как и остальных, унес быстрый речной поток.
 Племя все еще, должно быть, в трауре. С того времени минуло только одиннадцать месяцев, хотя Мерри показалось, что прошла целая вечность. Она считала дни, делая зарубки на палочке камыша. Одиннадцать месяцев! Еще два, и завершится год.
 Возвращение домой и радовало, и пугало Мерри. Мерри не волновалась за сына. Племя с радостью примет Белого Орла. Он ведь первый внук их вождя – Серого Орла, и его появление, несомненно, обрадует народ племени.
 Боялась она, конечно, за Кристину.
 Мерри инстинктивно крепче прижала к себе дочь.
 – Скоро, Кристина, – нежно прошептала она малышке. – Скоро мы будем дома.
 Но Кристине, похоже, было не до того. Непоседливая двухлетняя малышка пыталась соскользнуть с коленей матери и заодно с пятнистой лошади, намереваясь идти пешком рядом со старшим шестилетним братом. Он вел кобылу по склону, спускавшемуся в долину.
 – Потерпи, Кристина, – прошептала Мерри и снова нежно прижала девочку к себе.
 – Орел! – выкрикнула малышка имя своего брата.
 Когда сестра позвала его, Белый Орел обернулся. Он улыбнулся ей, потом медленно покачал головой.
 – Делай, как велит наша мама, – распорядился он.
 Но непослушная Кристина вновь попыталась вырваться из рук матери. Девочка была слишком мала, чтобы думать об осторожности. Хотя от спины лошади до земли было довольно далеко, это расстояние, похоже, совершенно не пугало ее.
 – Мой Орел! – выкрикнула Кристина.
 – Твой брат должен привести нас в деревню, Кристина, – сказала Мерри. Она старалась говорить мягко, надеясь успокоить непоседу.
 Кристина внезапно повернулась и посмотрела вверх на мать. Ее голубые глаза озорно блеснули. Затем на ее лице появилось недовольное выражение, и Мерри не могла сдержать улыбку.
 – Мой Орел! – завопила девочка. Мерри медленно кивнула.
 – Мой Орел! – вновь закричала Кристина, хмуро глядя на мать.
 – Твой Орел, – признала Мерри со вздохом. О, как бы ей хотелось, чтобы Кристина научилась говорить так же, как она, тихо и мягко. Но пока урок не давал результатов. Она была совсем крохой; однако природа наградила ее голосом, от которого могли осыпаться листья с деревьев.
 – Моя мама! – закричала Кристина, вцепившись пухлыми ручонками в грудь Мерри.
 – Твоя мама, – покорно ответила Мерри. Она поцеловала дочь, потом провела рукой по шапке белокурых кудрей, обрамлявших ее личико. – Твоя мама, – повторила Мерри, судорожно сжимая девочку в объятиях.
 Успокоенная лаской, Кристина поудобнее устроилась на коленях Мерри, прижалась спиной к ее груди и потянулась к одной из кос матери. Когда она завладела кончиком косы, она закрыла глаза и стала водить кисточкой черных волос по своему усыпанному веснушками носику. Через несколько минут она уже крепко спала.
 Мерри прикрыла дочь накидкой из бизоньей кожи, чтобы укрыть ее нежное личико от лучей жаркого полуденного солнца. Конечно, Кристину измотало их долгое путешествие. На ее долю выпало столько горя за последние три месяца! Мерри поражалась, что девочка вообще могла спать.
 Кристина буквально по пятам ходила за Белым Орлом. Она копировала каждый его жест, хотя Мерри замечала, что и ее девочка никогда не упускает из виду. Родная мать уже покинула ее, и Мерри чувствовала: Кристина боится, что в один прекрасный день она и Белый Орел тоже исчезнут. Поэтому, наверное, она и стала такой собственницей. Мерри надеялась, что со временем это пройдет.
 – Они наблюдают за нами с деревьев, – сказал Белый Орел матери. Мальчик остановился, ожидая ее ответа.
 Мерри кивнула.
 – Продолжай идти, сынок. И помни, остановишься только тогда, когда достигнешь самого высокого вигвама.
 Белый Орел улыбнулся.
 – Я помню, где стоит вигвам моего деда, – сказал он. – Нас не было всего лишь одиннадцать месяцев.
 – Я рада, что ты помнишь, – сказала Мерри. – А ты помнишь, как тебя любят твой отец и дед?
 Мальчик кивнул. Лицо его стало серьезным.
 – Для моего отца это будет непросто, да?
 – Он достойный человек, – заявила Мерри. – Да, ему будет трудно, но со временем он увидит, что мы поступили правильно.
 Белый Орел расправил плечи, повернулся и продолжил путь вниз по склону.
 Он шел, как воин. Походка мальчика очень напоминала походку его отца. Сердце Мерри переполнилось гордостью за сына. Белый Орел когда-нибудь станет вождем своего народа. Ему было предназначено судьбой встать во главе воинов, точно так же, как ей было предназначено оберегать и воспитывать белокожую малышку, так мирно спавшую сейчас у нее на руках.
 Мерри попыталась сосредоточить свои мысли на предстоящей встрече с родными. Она не отрывала глаз от сына, который уже вводил лошадь в деревню. Чтобы прогнать свои страхи, Мерри про себя читала молитву, которой научил ее шаман.
 Более сотни индейцев племени дакота в изумлении смотрели на Мерри и Белого Орла. Никто не проронил ни слова. Белый Орел молча шагал вперед и остановился, лишь когда достиг вигвама вождя.
 Женщины потихоньку окружили лошадь Мерри. На их лицах читалось безмерное удивление. Несколько рук протянулось, чтобы дотронуться до Мерри, будто индианки хотели убедиться, что их глаза не обманывают их.
 Затем они осмелели: стали поглаживать ее и вздыхать. Мерри улыбнулась этому проявлению нежности. Она подняла глаза и увидела Подсолнух, младшую сестру ее мужа. Ее верная подруга плакала, не скрывая слез.
 Внезапный грохот разорвал тишину. Земля задрожала от стука копыт. Воинам, несомненно, сообщили о возвращении Мерри. Черный Волк, муж Мерри, конечно, мчится во главе их.
 Полог вигвама вождя откинулся как раз в тот момент, когда воины спешились. Мерри увидела своего отца. Серый Орел стоял у входа и молча смотрел на нее. На его морщинистом лице отпечатались следы страданий, а глаза, такие же теплые и добрые, как всегда, затуманились от переполнявших его чувств.
 Теперь все повернулись и смотрели на вождя. Они ожидали его слова. Именно Серый Орел должен был первым приветствовать возвращение Мерри и ее сына.
 Муж Мерри подошел к Серому Орлу и встал рядом. Мерри сразу покорно опустила голову. Руки начали дрожать, и она подумала: ее сердце стучит так громко, что может разбудить Кристину. Мерри знала: как только она взглянет на мужа, самообладание покинет ее, и она наверняка начнет плакать. Это, конечно, будет недостойно и не понравится ее гордому мужу.
 Мерри любила Черного Волка, но с тех пор, как она видела его в последний раз, многое изменилось. Ее мужу придется принять очень важное решение, прежде чем он раскроет ей свои объятия.
 Вождь внезапно простер руки вверх, к Великому Духу. Ладони его были повернуты к солнцу.
 И тогда приветственный крик гулко прокатился по долине. Белый Орел сначала обнял деда, а потом отца, поднялся невообразимый шум. Кристина зашевелилась на руках Мерри. Накидка скрывала девочку, но, заметив, как что-то шевелится у Мерри на руках, женщины изумленно ахнули.
 Черный Волк обнимал сына, но взгляд его был прикован к жене. Мерри осмелилась робко поднять на него глаза, увидела его улыбку и попробовала улыбнуться в ответ.
 Серый Орел несколько раз кивнул, выразив таким образом свою радость и одобрение, и медленно направился к дочери.
 Шаман тем временем стоял у своего вигвама и наблюдал. В его сне не было видно лиц Мерри и Белого Орла. И часть сна по-прежнему оставалась для него загадкой.
 – Я терпеливый человек, – прошептал он духам. – Я буду принимать по одному дару.
 Люди расступились, освободив проход для вождя. Воины, не обращая внимания на Мерри, окружили Черного Волка и его сына. Женщины снова подались вперед, чтобы услышать слова вождя, обращенные к дочери.
 Приветственные крики не утихали. Эти пронзительные звуки разбудили Кристину.
 Малышке совсем не нравилось ее темное укрытие. Она отодвинула накидку из бизоньей кожи как раз в тот момент, когда Серый Орел наконец подошел к Мерри.
 Мерри даже не знала, кто из них больше удивился. Кристина казалась зачарованной огромным человеком, смотревшим на нее так пристально. Она немного растерялась, от смущения засунула палец в рот и прижалась к материнской груди.
 Серый Орел также не пытался скрыть своего изумления. Он долго и пристально смотрел на ребенка, затем повернулся, чтобы взглянуть на Мерри:
 – Тебе многое предстоит рассказать нам, дочь.
 Мерри улыбнулась:
 – Да, мне многое предстоит объяснить, отец.
 Кристина заметила улыбку матери. Она тут же вытащила палец изо рта и с любопытством осмотрелась. Когда девочка увидела своего брата в толпе незнакомцев, она протянула к нему руки и закричала:
 – Орел!
 Серый Орел сделал шаг назад, затем обернулся к внуку.
 Кристина была совершенно уверена, что брат подойдет и возьмет ее. Когда же этого не последовало, она попыталась вырваться из рук матери.
 – Мой Орел, мама! – закричала она изо всех сил.
 Но Мерри не обращала внимания на дочь. Она смотрела на своего мужа. Лицо Черного Волка было жестким и бесстрастным. Он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Он слышал, как Кристина назвала ее мамой. Малышка говорила на языке сиу так же хорошо, как любой ребенок племени дакота, и кричала достаточно громко, чтобы ее услышала вся деревня.
 Подсолнух кинулась к подруге, чтобы помочь ей спешиться. Мерри передала Кристину ей и хотела предупредить о том, что с девочкой нужно быть настороже, но было уже поздно. Кристина легко выскользнула из ее рук и упала на землю, приземлившись на спинку. Прежде чем Подсолнух или Мерри успели взять ее, она ухватилась за ноги Серого Орла, встала и побежала к брату. Смех малышки звенел над притихшей толпой.
 Никто толком не знал, как воспринимать появление этого красивого белокожего ребенка. Несколько старших скво протянули руки, чтобы потрогать золотистые кудри Кристины. Их любопытство было столь велико, что они не могли сдержать его. Девочка не возражала. Она стояла около брата, едва доставая ему до колен и крепко уцепившись за его руку, зато в такой же, как он, позе.
 Кристина мирилась с тем, что ее трогают, она сразу ясно дала понять, что не хочет ни с кем делить общество брата. Когда старый вождь хотел вновь обнять своего внука, Кристина попыталась оттолкнуть его руки.
 – Мой Орел! – закричала она.
 Поведение дочери повергло Мерри в ужас. Она схватила Кристину, робко улыбнулась старику, а потом прошептала сыну:
 – Иди со своим отцом. – Но муж Мерри уже скрылся в вигваме Серого Орла.
 Как только брат ушел, Кристина сразу начала плакать. Мерри подняла девочку на руки и попыталась, правда безуспешно, успокоить ее. Но Кристина спрятала лицо на материнской груди и безутешно рыдала.
 Друзья Мерри окружили их. Никто не осмеливался спросить о ребенке-до тех пор, пока она не расскажет все своему мужу и вождю, но женщины уже улыбались девочке, поглаживали ее золотистые кудри. Кто-то даже стал напевать колыбельную песню.
 И тут Мерри увидела шамана. Она тут же поспешила к нему и, подойдя, довольно неловко поклонилась.
 – Добро пожаловать домой, дитя мое, – сказал старик.
 – Я скучала по тебе, Уакан, – ответила Мерри. Крики Кристины стали еще пронзительнее, и Мерри легонько встряхнула ее. – Тихо, малышка, – сказала она и вновь повернулась к шаману. – Моя дочь рычит, как львица. Может быть, со временем она… – Недоумение, появившееся на лице старика, заставило ее прервать фразу. – Ты болен, Уакан? – спросила она с тревогой.
 Шаман покачал головой. Когда он протянул руки, чтобы дотронуться до Кристины, Мерри заметила, что они дрожат.
 – У нее волосы цвета молнии, – прошептал он.
 Кристина внезапно повернулась и уставилась на старика. Она уже забыла свои огорчения и даже улыбнулась этому странному человеку, голову которого украшали такие смешные перья.
 Мерри услышала, как шаман ахнул. Видимо, он действительно нездоров.
 – Ее зовут Кристина, Уакан, – сказала она. – Но если нам разрешат остаться, ей потребуется имя, такое же, как и у всех из племени дакота, и, конечно, твое благословение.
 – Она – львица, – заявил старик и широко улыбнулся. – Она останется, Мерри. Не беспокойся о девочке. Бизоны защитят ее. Духи дадут совет твоему отцу и твоему мужу. Будь терпелива, дитя. Будь терпелива.
 Мерри очень хотелось расспросить шамана поподробнее, но он велел ей быть терпеливой. Как странно он смотрел на Кристину! Однако у нее не осталось времени на размышления: Подсолнух взяла ее за руку и уже тянула в сторону своего дома.
 – Ты выглядишь обессилевшей, Мерри, и наверняка голодна. Пойдем в мой вигвам, разделим с тобой полуденную трапезу.
 Мерри кивнула и пошла за подругой. Они устроились на мягких одеялах в вигваме Подсолнух, Мерри накормила дочь и разрешила ей побродить по вигваму.
 – Меня так долго не было, – прошептала Мерри. – И все же, когда я вернулась, муж не подошел ко мне.
 – Черный Волк по-прежнему любит тебя, – ответила Подсолнух. – Он очень тосковал по тебе, Мерри.
 Мерри промолчала, и Подсолнух продолжила:
 – Ты как будто вернулась к нам из царства теней. Когда никто не мог найти тебя и Белого Орла, некоторые поверили, что вас и в самом деле унесла река. Но только не Черный Волк. Нет, он повел воинов на битву, думая, что найдет тебя в деревне изменников. Вернувшись один, он сильно тосковал. А теперь ты снова с нами, Мерри, но ты привела с собой ребенка другого мужчины.
 Подсолнух повернулась, чтобы взглянуть на Кристину.
 – Ты же знаешь, как твой муж ненавидит бледнолицых, Мерри. Я думаю, поэтому он не подошел к тебе. Зачем ты привела эту малышку? Что случилось с ее матерью?
 – Ее мать мертва, – ответила Мерри, – Это длинная история, подруга, и ты знаешь, что сначала ее должны услышать мой муж и отец. Но тебе я вот что могу сказать, – голос ее зазвучал твердо. – Если племя откажется принять Кристину, тогда уйду и я. Она теперь моя дочь.
 – Но у нее белая кожа! запротестовала Подсолнух, пришедшая в ужас от этого заявления Мерри.
 – Я успела заметить цвет ее кожи, – ответила Мерри с улыбкой.
 Подсолнух засмеялась. Кристина тут же подхватила этот смех.
 – Она такая прелестная! – заметила Подсолнух.
 – У нее будет чистое сердце, как у ее, матери, – сказала Мерри.
 Подсолнух повернулась, чтобы поднять глиняную плошку, которую Кристина только что опрокинула. Мерри помогла ей собрать лекарственные травы, которые рассыпались на пол.
 – Она очень любопытный ребенок, – заметила Мерри, извиняясь за свою дочь.
 Подсолнух снова засмеялась: вигвам выглядел так, словно по нему пронесся ураган. Ей вторил звонкий, как колокольчик, смех Кристины.
 – Просто невозможно не любить такого веселого ребенка! – заметила Подсолнух, и улыбка ее погасла. – Но мой брат, Мерри! Ты же знаешь, он никогда не примет ее.
 Мерри не стала спорить. Но она молилась, чтобы Подсолнух ошиблась. Черный Волк должен признать Кристину своей дочерью. Без него она не сможет полностью выполнить обещание, которое дала матери Кристины.
 Подсолнух не выдержала и вновь протянула руки к девочке. Но Кристина увернулась и села на колени к Мерри.
 – Я бы отдохнула несколько минут, если ты присмотришь за Кристиной. Но предупреждаю тебя, – добавила Мерри поспешно, когда Подсолнух с готовностью закивала, – моя дочь постоянно проказничает. Она слишком любопытна, чтобы чего-либо бояться.
 Подсолнух вышла из вигвама, чтобы спросить разрешения у своего мужа оставить Мерри и девочку у них. Когда она вернулась, Мерри уже крепко спала. Кристина, свернувшись калачиком, прижалась к матери. Мерри и во сне обнимала малышку, которая тоже тихо посапывала. Во рту она держала большой палец, а одна из кос Мерри лежала на ее лице.
 Так они проспали несколько часов. Когда Мерри понесла Кристину к реке, чтобы искупать ее, солнце уже садилось. Подсолнух шла сзади с чистыми вещами в руках.
 Малышка обожала воду. День был жаркий, душный, так приятно было поплескаться в прохладной воде! Она даже не очень сопротивлялась, когда мать мыла ей голову.
 Мерри как раз выходила из воды с дочерью на руках, когда внезапно появился Черный Волк. Он встал на берегу, уперев руки в бока. Поза была вызывающая, но Мерри успела заметить мелькнувшую в его глазах нежность.
 И этим он сбил ее с толку. Мерри отвернулась, чтобы одеться самой и одеть Кристину. Черный Волк подождал, пока Мерри закончит, затем знаком велел сестре унести ребенка. Подсолнуху пришлось буквально отдирать Кристину от матери. Малышка обиженно закричала, но Мерри не стала спорить с мужем. Она знала, что Подсолнух присмотрит за ребенком.
 Как только они остались одни, Мерри повернулась к Черному Волку лицом. Ее голос дрожал, когда она рассказывала ему все, что произошло за то время, пока они не виделись.
 – Сначала мне казалось, что их вождь, Серое Облако, захватил нас для того, чтобы обменять. Я знала, как сильно вы ненавидите друг друга, но не думала, что он собирался нас убить. Мы ехали несколько дней и ночей, луна тогда была достаточно яркой, и наконец разбили лагерь над Коричневой долиной, там, где проходят тропы бледнолицых. Серое Облако был единственным, кто дотрагивался до нас. Он хвастался, что убьет твоего сына и твою жену. Он винил тебя, муж мой, в его бесчестии.
 Черный Волк кивнул, однако ничего не сказал. Мерри глубоко вздохнула и продолжила:
 – Он бил нашего сына до тех пор, пока не решил, что убил его. Потом он взялся за меня. – Голос Мерри прервался. Она повернулась и посмотрела на реку. – Он использовал меня так, как мужчина использует не желающую его женщину, – прошептала она и начала плакать, вдруг ощутив весь ужас своего позора.
 Воспоминания рвали ей сердце. Черный Волк протянул руку и обнял ее. И Мерри прижалась спиной к его груди. Ей очень хотелось обернуться и обнять мужа, но она знала, что сначала нужно закончить свой рассказ:
 – Когда внизу появились повозки, они стали спорить. Хотя Серое Облако был против, большинство решило, что они нападут на белых и заберут их лошадей. Серое Облако не пошел с ними. Он был вне себя от злости, потому что они ослушались его.
 У Мерри не было сил продолжать. Она тихо плакала. Черный Волк несколько минут ждал, потом мягко повернул ее к себе. Глаза Мерри были закрыты. Он вытер слезы с ее щек.
 – Расскажи мне все до конца, – сказал он, и голос его прошелестел, как мягкий ветерок.
 Мерри кивнула. Она попыталась отодвинуться, но Черный Волк только крепче сжал ее.
 – Твой сын пришел в себя и начал стонать. Его боль была невыносимой, муж мой. Серое Облако кинулся к нему. Он вытащил нож и хотел убить Белого Орла. Я закричала и придвинулась, насколько мне позволила веревка, опутывавшая руки и ноги. Я проклинала Серое Облако, пытаясь обратить его гнев на себя. И это отвлекло его. Ударом кулака он сбил меня с ног, заставив замолчать. От удара я потеряла сознание, а когда открыла глаза вновь, то увидела склонившуюся надо мной белую женщину. На руках она держала Белого Орла. Кристина, ее дочь, спала на земле, рядом. Тогда я подумала, что мне все это мерещится, но вот мой сын открыл глаза и посмотрел на меня. Он был жив. Его спасла эта белая женщина, муж мой. Ее нож торчал из спины Серого Облака.
 Я не представляла, откуда она появилась, пока не вспомнила повозки в долине. Я доверилась ей сразу, лишь только увидела, как она держит моего сына. Я умоляла ее забрать Белого Орла с собой, увезти его до того, как вернутся воины Серого Облака. Женщина отказалась оставить меня, как я ее ни просила. Она помогла мне сесть на коня, положила мне на руки Белого Орла и повела нас в лес, неся на руках свою дочь. Женщина не сказала ни слова до тех пор, пока мы снова не остановились, много часов спустя.
 Боги были милостивы к нам в тот день: изменники не преследовали нас. Джессика, белая женщина, полагала, что их убили те, на кого они напали. Мы нашли хижину высоко в горах и там перезимовали. Джессика ухаживала за нами. Она говорила на английском так, как говорят миссионеры, но почему-то все слова звучали как-то иначе. Когда я сказала об этом, Джессика объяснила, что она приехала из далекой страны, которая называется Англия.
 – Что случилось с этой женщиной? – спросил Черный Волк нахмурившись.
 – Когда пришла весна, Белый Орел уже достаточно поправился, чтобы вновь отправиться в путь. Джессика собиралась отвезти Кристину обратно в долину, а я хотела привести твоего сына домой. За день до того, как мы должны были отправиться в путь, Джессика пошла проверить поставленные накануне капканы. Она больше не вернулась. Я отправилась на поиски и нашла ее мертвой, – прошептала Мерри. – Горный медведь застал ее врасплох. Это была ужасная смерть. Ее тело было изуродовано почти до неузнаваемости. Она не должна была так умереть, Черный Волк!
 – И поэтому ты привезла с собой белого ребенка? – спросил Черный Волк, хотя уже сам пришел к этому выводу.
 – Мы с Джессикой стали как сестры. Она рассказала мне о своем прошлом, а я поделилась с ней своим. И мы поклялись друг другу: если что-нибудь случится со мной, она найдет способ доставить к тебе Белого Орла, а если…
 – Ты хочешь отвезти ребенка обратно к белым? – спросил Черный Волк.
 – Сначала я должна вырастить Кристину, – решительно заявила Мерри.
 Черный Волк, казалось, был потрясен этими словами. Мерри подождала мгновение, но продолжила:
 – Джессика не хотела, чтобы Кристина отправилась домой, в это место, называемое Англией, пока не станет взрослой. Мы должны воспитать Кристину сильной, муж мой, чтобы она смогла выжить, когда вернется к своему народу.
 – Я не понимаю этого обещания, – признался Черный Волк, качая головой.
 – Я узнала все о семье Джессики. Она бежала от своего мужчины. Она сказала мне, что этот скверный человек пытался убить ее.
 – Все белые мужчины скверные, – заявил Черный Волк.
 Мерри кивнула. Не потому, что она была согласна с мужем, но ей хотелось умиротворить его.
 – Каждый день Джессика открывала книгу, которую называла своим дневником, и писала в ней. Я пообещала сохранить эту книгу для Кристины и отдать ей, когда она будет готова отправиться домой.
 – Почему этот мужчина пытался убить свою жену?
 – Я не знаю, – призналась Мерри. – Но Джессика считала себя слабой женщиной. Она часто говорила об этом своем недостатке и умоляла воспитать Кристину сильной, как воина. Я ей все рассказала про тебя, но о своем мужчине она говорила мало. Джессика имела дар предвидения, муж мой. Она с самого начала знала, что никогда не увидит свою дочь взрослой.
 – А если я не соглашусь? – спросил Черный Волк.
 – Тогда я должна буду уйти, – ответила Мерри. – Я знаю, как ты ненавидишь белых, однако именно белая женщина спасла твоего сына. Моя дочь станет такой же отважной.
 – Ее дочь, – резко поправил Черный Волк. Мерри покачала головой. Черный Волк прошел мимо нее и встал у воды. Он долго вглядывался во тьму, и когда наконец повернулся к Мерри, выражение его лица было жестким.
 – Мы выполним это обещание, – объявил он.
 Прежде чем Мерри успела высказать ему свою благодарность, он поднял руку.
 – Подсолнух стала женой три лета назад и до сих пор не принесла ребенка своему мужу. Она будет заботиться об этой белокожей девочке. Если моя сестра не захочет, найдем другую женщину.
 – Нет, мы сами должны воспитать ее! – решительно заявила Мерри. – Она теперь моя дочь. И ты тоже должен в этом участвовать, Черный Волк. Я обещала сделать Кристину сильной, как воин. Без тебя…
 – Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, Мерри, – сказал Черный Волк. – Но я не могу взять этого ребенка в свой дом. Нет, ты слишком многого просишь.
 – Значит, так тому и быть, – прошептала Мерри. Ее плечи безвольно опустились.
 Черный Волк прожил с Мерри достаточно долго, чтобы понять, что сейчас она, несмотря на внешнюю покорность, полна упрямства и решимости.
 – Какая разница, кто воспитает ее – ты или кто-то другой?
 – Джессика умерла, веря, что отдает ее в мои руки. Девочку нужно научить выжить в мире белых людей. Я хвасталась перед Джессикой твоей силой, муж, и я…
 – Тогда мы никогда не отправим ее обратно, – заметил Черный Волк. Мерри покачала головой.
 – Я никогда бы не попросила тебя нарушить твое слово. Как ты можешь просить меня отказаться от моего обещания?
 Черного Волка охватила ярость, и Мерри снова принялась плакать.
 – Как ты можешь хотеть, чтобы я осталась твоей женой? Меня обесчестил твой враг. Я бы убила себя, если бы со мной не было Белого Орла. А сейчас я несу ответственность за жизнь еще одного ребенка. Я не позволю никому другому воспитать ее! В душе ты знаешь, что я права. Будет лучше, если я увезу Кристину. Мы уедем завтра.
 – Нет! – воскликнул Черный Волк. – Я никогда не переставал любить тебя, Мерри. Ты вернешься ко мне этой ночью.
 – А Кристина?
 – Ты воспитаешь ее, – уступил он. – Ты даже можешь называть ее своей дочерью, но она принадлежит только тебе. У меня лишь один ребенок – Белый Орел. Я пущу Кристину в мой вигвам, потому что ее мать спасла жизнь моего сына. Но этот ребенок не найдет места в моем сердце, Мерри. Я не буду обращать на нее никакого внимания.
 Мерри не знала, как отнестись к такому решению мужа. Тем не менее она вошла в его вигмам той ночью и принесла с собой дочь.
 Черный Волк был упрямым человеком, верным своему слову, и потому он не обращал на Кристину никакого внимания.
 Однако с каждым днем это становилось все труднее.
 Кристина всегда засыпала рядом, с братом. Но каждое утро, когда Черный Волк открывал глаза, он находил малышку между собой и женой и натыкался на любопытный взгляд ее небесно-голубых глаз.
 Малышка просто отказывалась подчиняться его решению. Черный Волк хмурился, когда в очередной раз встречал ее доверчивый взгляд. Кристина тут же хмурилась в ответ. Если бы она была старше, он бы мог подумать, что она издевается над ним. Но она была крохой. И если бы она не была белокожей, он, конечно, счел бы ее весьма забавной, оценил то, как она везде следует за его сыном. Может быть, даже ему понравилась бы решительная походка малышки.
 Но тут Черный Волк вспоминал, что Кристина для него не существует. Он отворачивался и выходил из вигвама, и настроение его было столь же мрачным, как дождевые облака.
 Дни бежали, превращаясь в недели, и все племя ждало, когда же вождь вызовет Мерри на совет. Но и Серый Орел выжидал, наблюдая за своим зятем и его отношениями с Кристиной.
 Когда Черный Волк в очередной раз увел сына от Кристины, Мерри поняла, что так дальше продолжаться не может. Малышка не понимала, за что с ней так обращаются, и большую часть времени проводила в слезах. Она стала капризной и совсем перестала есть.
 В отчаянии Мерри отправилась к отцу и рассказала ему обо всем. Она объяснила, что до тех пор, пока он как вождь открыто не признает Кристину, женщины и дети будут относиться к ней так же, как Черный Волк. Серый Орел согласился с разумностью ее слов. Он пообещал созвать совет племени в тот же вечер. Затем он отправился к шаману.
 Уакан был, похоже, не меньше Мерри обеспокоен благополучием девочки, чем безмерно удивил вождя: ведь все знали, что шаман так же враждебно относился к белым, как и Черный Волк.
 – Да, пришло время созвать всех воинов. Черный Волк должен изменить свое отношение к ребенку. Но лучше будет, если он примет это решение сам, – добавил Уакан. – А если этого не случится, я расскажу совету все, что поведали мне духи.
 В ответ на расспросы вождя шаман только покачал головой. Он подошел к сложенной шкуре и передал ее Серому Орлу.
 – Не развязывай веревку и не смотри рисунок до тех пор, пока не придет время.
 – Что это за рисунок, Уакан? – спросил Серый Орел. Его голос превратился в шепот.
 – Видение, посланное мне Великим Духом.
 – Почему же я раньше его не видел?
 – Потому что я сам не понимал значения всего, что мне явилось. Я сказал тебе только, что видел орла, летящего над стадом бизонов. Ты помнишь?
 Серый Орел кивнул.
 – Но я утаил от тебя, что у некоторых бизонов были лица умерших людей. Среди них не было Мерри и Белого Орла. Я не понял этого тогда и не хотел ничего говорить, пока сам не разгадаю эту загадку.
 – А теперь мы оба понимаем, заявил Серый Орел. – Они не умерли.
 – Но видение говорит о большем, мой друг. Сначала я думал, что стадо бизонов означает удачную охоту. Да, именно так я и думал.
 – А сейчас, Уакан?
 Старик вновь покачал головой.
 – Не разворачивай шкуру до тех пор, пока Черный Волк не скажет свое слово. Если он откажется признать ребенка, рисунок изменит его решение. Мы не можем позволить ему пойти против духов.
 – А если он решится назвать ребенка своим? Останется ли рисунок тайной?
 – Нет, все увидят его, но только после того, как Черный Волк изберет верный путь. Тогда это лишь подтвердит его мудрость.
 Серый Орел кивнул.
 – Ты должен сидеть рядом со мной сегодня вечером, Уакан, – объявил он.
 Они обнялись. Затем Серый Орел вернулся с оленьей шкурой в свой вигвам. Его любопытство было велико, но он заставил себя проявить терпение. Предстояло много сделать перед вечерним советом, и эти дела отвлекут его мысли от шкуры и рисунка на ней.
 Пока воины собирались в круг у костра вождя, Мерри в волнении ходила по своему вигваму. Кристина задремала на матрасе, на котором она теперь уже спала одна.
 Когда один из молодых воинов пришел за ней, Мерри оставила Кристину одну, уверенная, что девочка слишком утомилась и не проснется до утра.
 Мужчины сидели на земле, образовав овал. Шаман сидел по левую руку от Серого Орла, а справа от него – Черный Волк.
 Мерри медленно обошла круг, затем преклонила колени перед отцом. Она быстро рассказала обо всем, что случилось с ней за прошедший год, особенно подчеркивая то, что Джессика спасла жизнь Белого Орла.
 Серый Орел молчал. Затем, когда дочь закончила говорить, он взмахом руки позволил ей уйти.
 По дороге к Кристине Мерри перехватила Подсолнух, и они вместе встали в тени деревьев, ожидая решения вождя.
 После Мерри вызвали Белого Орла, чтобы он рассказал свою версию того, что с ними случилось. Мальчик закончил рассказ и встал за спиной отца.
 Вдруг, словно из-под земли, рядом с братом появилась Кристина. Мерри увидела, как ее дочь взяла Белого Орла за руку, и хотела уже было кинуться к ним, но Подсолнух удержала ее.
 – Подожди и посмотри, что будет, – посоветовала она. – Воины рассердятся, если ты сейчас помешаешь им. Твой сын присмотрит за Кристиной.
 Мерри решила, что совет подруги разумен. Она не отводила взгляда от сына, надеясь, что сможет ему дать знать, чтобы он присмотрел за Кристиной.
 Белый Орел слушал горячие споры, в которых участвовали почти все воины. В основном они поддерживали решение Черного Волка не признавать ребенка.
 Вождь кивнул, а затем предложил, чтобы в таком случае обязанности по воспитанию девочки взяла на себя старая женщина по имени Смеющийся Ручей. Черный Волк немедленно покачал головой, отвергая эту идею.
 – Ребенку Мерри будет плохо с ней, – заявил Черный Волк. – Я не могу допустить этого. Девочка ни в чем не виновата.
 Серый Орел скрыл улыбку: раз Черный Волк против того, чтобы отдать ребенка выжившей из ума старой скво, значит, девочка ему не безразлична.
 Трудность заключалась в том, чтобы заставить Черного Волка осознать это, ведь он был гордым и упрямым человеком. Вождь уже было потянулся к оленьей шкуре, решив таким образом прекратить споры, но шаман остановил его, покачав головой.
 Серый Орел послушался, положил руки на свернутую шкуру и стал дальше обдумывать создавшееся положение.
 В конце концов сама Кристина под некоторым руководством брата решила проблему.
 Сын Черного Волка слушал ожесточенные споры о будущем Кристины. Хотя мальчику была всего шесть лет, в нем уже чувствовалась дерзость, свойственная его отцу. Не заботясь о том, каковы будут последствия, он вдруг потянул Кристину за собой и встал перед отцом.
 Кристина спряталась за брата и из-за его спины поглядывала на большого рассерженного человека, так гневно смотревшего сейчас на Белого Орла.
 Только вождь видел, как малышка в точности повторила гримасу ярости, исказившую черты Черного Волка, а потом спряталась за брата.
 – Отец, заявил Белый Орел, – белая женщина спасла мне жизнь, чтобы я мог вернуться к моему народу.
 Слова мальчика немедленно заставили всех замолчать.
 – Кристина теперь моя сестра. Я буду защищать ее так, как любой брат защищал бы свою сестру.
 Черный Волк не мог прийти в себя от изумления: его сын осмелился столь вызывающе говорить с ним! Прежде чем он нашелся с ответом. Белый Орел повернулся в сторону, где стояла Мерри. Он показал на нее, посмотрел на Кристину и сказал:
 – Моя мама.
 Он прекрасно знал, что за этим последует. Кристина считала: то, что принадлежит брату, принадлежит и ей. Белому Орлу пришлось еще раз повторить свои слова, прежде чем девочка вытащила палец изо рта и закричала:
 – Моя мама! – И она улыбнулась брату, ожидая от него продолжения этой новой игры.
 Белый Орел кивнул. Он легонько пожал ей руку, чтобы показать, что доволен ее ответом, снова повернулся и в упор посмотрел на отца. Затем он медленно поднял руку и указал на Черного Волка.
 – Мой отец, – твердо сказал он. Кристина продолжала сосать пальчик, уставившись на Черного Волка.
 – Мой папа, – произнес Белый Орел, вновь сжимая руку Кристины.
 – Мой папа! – внезапно закричала она, указывая пальцем на Черного Волка, и взглянула на брата, ожидая одобрения.
 Белый Орел обернулся к деду, тот кивнул головой, и брат легонько похлопал Кристину по плечу.
 Другого одобрения малышке и не нужно было. Она отпустила руку Белого Орла, повернулась и побежала. Без малейших признаков колебаний и страха она буквально свалилась на колени Черному Волку.
 Все наблюдали эту картину. Черный Волк вновь напрягся, когда Кристина подняла руку и ухватилась за одну из его кос. Но он не оттолкнул ее, а повернулся и посмотрел на вождя.
 Серый Орел довольно улыбался.
 Мерри кинулась на колени перед мужем и склонила голову. Черный Волк видел, как дрожит его жена. Он протяжно и покорно вздохнул.
 – Моим детям не место на совете. Отведи их в наш вигвам, жена.
 Мерри протянула руки, чтобы забрать Кристину. Она выпутывала пальцы девочки из волос мужа, когда до нее наконец дошел смысл его слов.
 Его дети.
 Мерри очень старалась сдержать улыбку, но когда она взглянула на мужа, она знала, что он видит ее радость. И конечно, ее любовь.
 И Черный Волк довольным кивком подтвердил это.
 Серый Орел подождал, пока Мерри увела детей.
 – Есть у меня теперь внучка? – спросил он Черного Волка, требуя подтверждения.
 – Да, – ответил Черный Волк.
 – Я доволен, – заявил Серый Орел. Потом он повернулся к шаману и попросил его рассказать совету о его видении.
 Старик встал и рассказал воинам свой сон. Он медленно развязал веревку и развернул оленью кожу, чтобы все увидели рисунок.
 Удивленный шепот прокатился по толпе. Резким движением руки шаман призвал всех к тишине.
 – Мы – это бизоны, – сказал он, прижимая руку к груди. – Лев не живет среди бизонов. На земле они враги, точно так же, как белые люди являются врагами индейцев племени дакота. И тем не менее боги сейчас испытывают нас. Они прислали к нам голубоглазую львицу. Мы должны защищать ее до тех пор, пока ей не придет время покинуть нас.
 Черный Волк был явно поражен словами шамана. Он покачал головой.
 – Почему же ты не сказал мне это раньше, Уакан? – спросил он.
 – Потому что сначала твое сердце должно было почувствовать правду, – ответил старик. – Твоя дочь – львица. Черный Волк. Ошибки быть не может. Ее волосы цвета молнии, а глаза такие же голубые, как дом Великого Духа на небе.
 Гневные крики Кристины внезапно эхом прокатились по деревне. Шаман замолчал и улыбнулся.
 – У нее и голос львицы, – заметил он. Улыбнулся и Черный Волк, кивком подтверждая слова Уакана, который поднял шкуру над толпой.
 – Обещание Мерри будет выполнено. Так распорядились духи.
 Кристина официально была принята в племя следующим вечером.
 Индейцы племени дакота были добрыми людьми. Каждый из них открыл свою душу голубоглазой львице и подарил ей сокровища, которым нет цены.
 Это были неосязаемые дары, сформировавшие ее характер.
 Дед наградил ее даром видения мира. Старый воин показал ей удивительную красоту природы. Дед и внучка стали неразлучны. Серый Орел, не скупясь, отдавал ей свою любовь, свое время и свою мудрость, когда она требовала немедленного ответа на бесконечные детские «почему-почему-почему?». Еще Кристина научилась у своего деда терпению. Но самым настоящим сокровищем стала обретенная ею способность смеяться над тем, что не дано изменить, плакать над тем, что утрачено, и радоваться бесценному дару жизни.
 У отца Кристина научилась мужеству, решимости, умению заканчивать любое начатое дело, преодолевать любую трудность. Она научилась метать нож и ездить верхом так же хорошо, как любой воин, и даже лучше многих. Она была истинной дочерью Черного Волка и, наблюдая, училась стремиться к совершенству во всем. Вся ее жизнь была подчинена тому, чтобы доставить радость отцу, заслужить его одобрение, сделать так, чтобы он гордился ею.
 От своей нежной, женственной матери она получила в дар сострадание, понимание и чувство справедливости по отношению и к друзьям, и к врагам в одинаковой степени. Она старалась подражать матери до тех пор, пока эти черты не стали неотъемлемой частью ее характера. Мерри не скупилась на ласку к детям и к мужу. Хотя Черный Волк никогда не показывал своих чувств на людях, Кристина очень скоро узнала, что он выбрал Мерри из-за ее любящего сердца. Его резкость по отношению к жене перед другими воинами была лишь следствием его грубоватых манер. Однако в тиши вигвама Черный Волк совсем не возражал против ее ласк, даже напротив – он требовал их. Его взгляд теплел, и когда он думал, что дочь крепко спит, он тянулся к жене и возвращал ей сполна все нежные слова любви, которым она его научила.
 Кристина поклялась, когда придет время искать себе пару, найти такого человека, как Черный Волк. Он будет таким же смелым и дерзким, как ее отец, таким же требовательным к себе и другим, таким же надежным защитником того, что принадлежит ему, и непременно будет обладать такой же необузданной способностью любить.
 Она сказала брату, что никогда не согласится на меньшее.
 Белый Орел был ее наперсником. Он не разубеждал сестру в ее решениях, но беспокоился за нее. Он призывал ее к осторожности, поскольку знал, как и все остальные в их отдаленной деревне, что Кристина однажды вернется в мир белых людей.
 И это мучило его. Он был абсолютно уверен, что в далекой стране, называемой Англией, нет воинов, подобных их отцу.
 Наверняка нет.




 Глава 1




Лондон, Англия, 1810 год.

 Крики Летти постепенно слабели.
 Барон Уинтерс, врач маркизы Лайонвуд, нагнулся над своей пациенткой в тщетной попытке завладеть ее руками. Женщина вырывалась. Сейчас она была явно не в себе и стремилась во что бы то ни стало разодрать свой огромный живот.
 – Ну же, Летти, ну же, – прошептал врач успокаивающим, как он надеялся, тоном. – Все будет хорошо, моя дорогая. Еще немного, и вы подарите мужу замечательного младенца.
 Барон вовсе не был уверен, что Летти понимает то, что он ей говорит. Ее изумрудно-зеленые глаза потускнели от боли. Она, казалось, смотрела сквозь него.
 – Я помогал появиться на свет вашему мужу. Все обойдется, Летти.
 Еще один пронзительный крик прервал его попытки успокоить пациентку. Уинтерс закрыл глаза и стал просить Бога о помощи. Его лоб покрылся потом, руки дрожали. За все годы своей многолетней практики он никогда не принимал таких трудных родов. Они длились слишком долго. Маркиза слабела и уже не могла помочь ребенку появиться на свет.
 Дверь в спальню резко распахнулась, и Александр Майкл Филипс, маркиз Лайонвуд, появился в дверном проеме. Уинтерс вздохнул с облегчением.
 – Слава Богу, ты дома! – воскликнул он. – Мы беспокоились, что ты не успеешь вернуться.
 Лайон кинулся к кровати. Лицо его выражали тревогу.
 – Господи, Уинтерс, ей же еще рано!
 – Ребенок решил по-другому, – ответил Уинтерс.
 – Вы разве не видите, как она мучается? – закричал Лайон. – Сделайте же что-нибудь!
 – Я делаю все, что могу, – отрезал Уинтерс в ответ, прежде чем сумел обуздать свой гнев.
 Еще один спазм скрутил Летти, и ее крик вновь привлек внимание Уинтерса. Он подался вперед и попытался удержать далеко не миниатюрную роженицу. Маркиза была чрезвычайно высокого роста и довольно упитанная, к тому же она ожесточенно сопротивлялась попыткам врача.
 – Она обезумела, Лайон. Помоги-мне привязать ее руки к кровати.
 – Нет! – испуганно воскликнул маркиз, явно ужаснувшись такому предложению. – Я буду держать ее. Только заканчивайте поскорее, Уинтерс. Она долго не продержится. Боже, как долго это уже продолжается?
 – Больше двенадцати часов, – признался Уинтерс. – Акушерка послала за мной несколько часов назад. Сама она в панике убежала, когда поняла, что ребенок лежит не так, как положено, – добавил он шепотом. –Нам остается лишь ждать и надеяться, что он перевернется.
 Лайон кивнул и взял жену за руки.
 – Я с тобой, Летти. Еще немного, любовь моя. Скоро все закончится.
 Летти повернулась на знакомый голос. Ее глаза были тусклыми, безжизненными. Лайон продолжал шепотом ободрять жену. Когда, она вновь закрыла глаза и он подумал, что она заснула, маркиз обратился к Уинтерсу:
 – Летти так трудно потому, что роды происходят на два месяца раньше срока?
 Врач не ответил. Он повернулся спиной к маркизу, чтобы взять ещё одну салфетку. Его движения были порывистыми. Он с явным трудом сдерживал гнев, но когда он положил салфетку на лоб Летти, то сделал это очень осторожно.
 – Помоги нам. Господи, если у нее начнется горячка, – пробормотал он.
 Глаза Летти внезапно раскрылись, и она уставилась на барона Уинтерса.
 – Джеймс? Это ты, Джеймс? Помоги мне, умоляю, помоги! Твой ребенок разрывает меня. Это ведь Бог наказывает нас за наши грехи, да, Джеймс? Убей ублюдка, если нужно, только освободи меня от него. Лайон никогда не узнает. Прошу тебя, Джеймс, пожалуйста.
 Это убийственное признание завершилось жалобным стоном.
 – Она не ведает, что говорит, – выпалил Уинтерс, как только сумел взять себя в руки. Он вытер кровь с губ Летти и добавил:
 – Твоя жена бредит, Лайон. Боль завладела ее разумом. Не обращай внимания на ее слова.
 Барон Уинтерс обернулся, чтобы посмотреть на маркиза, и понял, что его уверения бесполезны. Сказанного не вернешь.
 Уинтерс откашлялся и сказал:
 – Лайон, выйди из комнаты. Мне нужно работать. Иди и жди в своем кабинете. Я приду, когда все закончится.
 Маркиз не отводил взгляда от жены. Когда он наконец поднял глаза на барона, в них была боль. Затем он потряс головой, как бы. отвергая только что услышанное, и стремительно покинул комнату,
 Крик жены, звавшей своего любовника"преследовал его.
 Все было кончено через три часа. Уинтерс нашел Лайона в библиотеке.
 – Я сделал все, что смог, видит Бог, Лайон, но я потерял их обоих. –Барон подождал несколько минут, прежде чем вновь заговорить. – Ты слышал, что я сказал, Лайон?
 – Роды были преждевременными, на два месяца раньше срока?
 Уинтерс ответил не сразу. Его поразил ровный, лишенный всяких эмоций голос Лайона.
 – Нет, ребенок не был недоношенным, – сказал он наконец. – Тебе достаточно лгали, сынок. Я не буду покрывать их грехи.
 Барон сел в ближайшее кресло. Он смотрел, как Лайон недрогнувшей рукой наливает ему вино, затем взял у него бокал.
 – Ты для меня как сын, Лайон, Если я могу что-то сделать, чтобы помочь тебе пережить эту трагедию, только скажи.
 – Вы открыли мне правду, дружище, – ответил Лайон. – Этого достаточно.
 Лайон поднял свой бокал и опорожнил его одним большим глотком.
 – Береги себя, Лайон. Я знаю, как сильно ты любил Летти.
 Лайон покачал головой.
 – Я выдержу. Я ведь всегда выдерживал, да, Уинтерс?
 – Да, – ответил барон с усталым вздохом. – Уроки братства, несомненно, подготовили тебя к любой трудности.
 – Есть одно поручение для вас, – заметил Лайон, потянулся к чернильнице и перу и стал что-то писать на листе бумаги.
 – Я сделаю все что угодно, – сказал Уинтерс, не в силах больше выносить молчания.
 Лайон закончил писать, сложил лист и передал его врачу.
 – Сообщите новость Джеймсу, Уинтерс. Скажите моему брату, что его любовница умерла.




 Глава 2


  "Твой отец был таким красавцем, Кристина. Он мог бы выбрать любую женщину Англии. Однако ему нужна была я. Я! Я просто не могла поверить своему счастью. Я была всего лишь симпатичной, по меркам светского общества, ужасно застенчивой и наивной, словом, полной противоположностью твоему отцу. Он был таким утонченным, изящным, но в нем таилось столько доброты и любви! Все считали его самым замечательным человеком на свете. 
  Но все это, было, ужасной ложью" 
  Запись в дневнике 
  1 августа 1795 года 


Лондон, Англия, 1814 год

 Предстояла длинная ночь.
 Маркиз Лайонвуд вздохнул и прислонился к каминной полке в гостиной лорда Карлсона. Небрежность его позы объяснялась чисто практической необходимостью: перенеся свой немалый вес на другую ногу, Лайон смог слегка унять пульсирующую боль. Рана по-прежнему постоянно беспокоила его, и резкая боль, молнией пронзившая коленную чашечку, никоим образом не улучшила его и без того мрачное настроение.
 Лайон присутствовал на этом вечере по необходимости: его так долго уговаривали выполнить свой долг и вывести в свет его младшую сестру Диану. Нет необходимости говорить, что это доставило ему мало удовольствия. Маркиз подумал, что следует попытаться придать лицу приятное выражение, но это оказалось ему не по силам. Лайона слишком сильно мучила боль, чтобы его всерьез заботило, заметили окружающие его кислое настроение или нет. В итоге он остался при своей гримасе, которая стала его обычным выражением в последние дни, и скрестил руки на массивной груди жестом, полным смирения.
 Граф Рон, верный друг Лайона еще со времен их бурной молодости в Оксфорде, стоял рядом с ним. Оба они считались красивыми мужчинами. Рон был темноволосым, со светлой кожей, шести футов роста, худощавым, безупречным в одежде и вкусе. Природа наградила его дерзкой усмешкой, которая заставляла дам забывать о его кривом носе. Их настолько завораживали его достойные зависти зеленые глаза, что все прочие недостатки оставались незамеченными.
 Рон слыл дамским угодником. Матерей беспокоила его репутация, отцов волновали его намерения, а неразумные дочери тем временем, совершенно пренебрегая осторожностью, смело оспаривали друг у друга его внимание. Рон притягивал к себе женщин примерно так же, как мед влечет голодного медведя. Да, конечно, он был повесой, но перед ним невозможно было устоять.
 Лайон, напротив, отличался поразительной способностью повергать в панику и бегство тех же самых милых и легкомысленных дам. Все признавали, что маркиз Лайонвуд может очистить комнату одним ледяным взглядом.
 Лайон был выше Рона на целых три дюйма. Поскольку он обладал внушительными мускулами, создавалось впечатление, что он более массивен. Тем не менее его внушительная фигура не могла совсем уж отпугнуть наиболее решительных дам, которые были не прочь завладеть титулом. Как, впрочем, и черты его лица. Волосы Лайона были темно-золотистые чуть вьющиеся, длиннее, чем принято в обществе. Его профиль не отличался от профиля римских легионеров, чьи статуи выстроились вдоль Карлтон-хауса: скулы такие же аристократические, нос столь же классический, а рот столь же хорошо очерчен.
 Только цвет волос Лайона ассоциировался с теплотой. Его карие глаза светились холодным цинизмом. Разочарованность сквозила во всех чертах его лица. Да и шрам не красил его. Тонкая рваная линия прорезала лоб, внезапно резко обрываясь в изгибе правой брови. Эта отметина придавала его лицу пиратское выражение.
 Таким образом, сплетницы называли Рона повесой, а Лайона пиратом, но, конечно, никогда не осмеливались сказать им это в лицо. Глупые женщины не понимали, как подобные определения порадуют обоих мужчин.
 К маркизу приблизился лакей.
 – Милорд, вот бренди, которое вы заказывали. – Пожилой слуга церемонно поклонился, балансируя подносом с двумя большими бокалами.
 Лайон подхватил оба бокала, передал один из них Рону и поблагодарил лакея, чем крайне изумил его. Тот вновь поклонился и оставил джентльменов одних.
 Лайон опустошил свой стакан одним большим глотком.
 Рон, заметив это, спросив, обеспокоенно нахмурившись:
 – Тебя нога тревожит? Или же ты намерен напиться?
 – Я никогда не напиваюсь, – заметил маркиз. И, уклоняясь от прямого ответа, добавил, пожав плечами:
 – Нога заживает.
 – Ты удачно отделался на этот раз, Лайон, – сказал Рон. – Теперь ты выйдешь из строя месяцев на шесть, а то и больше. И слава Богу, – добавил он. – Ричардс послал бы тебя в самое пекло хоть завтра, будь его воля. По-моему, тебе просто повезло, что твой корабль был уничтожен. Ведь ты теперь не сможешь никуда отправиться, пока не построишь новый.
 – Я знал, чем рискуют-ответил Лайон. – Тебе ведь не нравится Ричардс, так ведь, Рон?
 – Ему вовсе не следовало отправлять тебя с этим последним маленьким поручением, друг мой.
 – Ричардс ставит государственные дела выше личных интересов.
 – Выше наших личных интересов, ты хочешь сказать, – поправил его Рон. – Право, ты должен был уйти со службы вместе со мной. Если бы ты не был так нужен…
 – Я ушел, Рон.
 Граф не мог сдержать изумления. Лайон не зря опасался сообщать другу эту новость прилюдно: тот вполне мог издать громкий торжествующий вопль.
 – Не надо так удивляться, Рон. Ты ведь уже давно; изводил меня уговорами уйти в отставку.
 Рон покачал головой.
 – Я это делал потому, что я твой друг и, очень может быть, единственный человек, кого беспокоит твое будущее, – сказал он. – Ты и так исполнял долг намного дольше, чем мог бы выдержать обычный человек. Я, например, не смог бы вынести этого. Так это правда? Ты действительно ушел в отставку? А Ричардсу ты сказал? – прошептал Рон, пристально глядя на Лайона.
 – Да, Ричардс знает. Он не очень-то доволен.
 – Ему придется с этим смириться, – пробормотал Рон и поднял бокал в приветственном жесте. – Тост, друг мой, за долгую жизнь. Желаю тебе найти счастье и покой. Ты заслуживаешь этого.
 Поскольку бокал Лайона был пуст, он не поддержал тост. Да и вообще он сомневался в том, что пылкое пожелание Рона сбудется. Счастье – время от времени, конечно, возможно. А вот покой…
 Прошлое никогда не позволит Лайону обрести покой. Это такая же недостижимая цель, как и любовь. Лайон смирился со своей долей. Он выполнил то, что считал необходимым, и не испытывал никакой вины. Только лишь самыми темными ночами, когда он оставался наедине с собой, его начинали преследовать образы прошлого. Нет, никогда ему не обрести покоя. Кошмары не отступят от него.
 – Ты опять за свое, – заявил Рон, толкая Лайона, чтобы привлечь его внимание.
 – Что я такого сделал?
 – Распугиваешь дам своей хмурой физиономией.
 – Приятно услышать, что я не утратил этой способности, – лениво протянул Лайон. Рон покачал головой.
 – Ты что, собираешься находиться в прострации весь вечер?
 – Возможно.
 – Отсутствие у тебя какого-либо энтузиазма просто ужасно. Я лично в прекрасном настроении. Новый сезон всегда горячит мне кровь. Твоя сестра, наверное, тоже с нетерпением ждет приключений, – добавил он. – Боже, просто не верится, что этот ребенок наконец вырос!
 – Диана действительно несколько взволнована, – признался Лайон. – Она уже достаточно взрослая, чтобы начать подумывать о замужестве.
 – Она по-прежнему такая… порывистая? Я ее уже больше года не видел.
 Лайон улыбнулся столь мягкой характеристике, которую Рон дал поведению его сестры.
 – Если ты хочешь узнать, продолжает ли она попадать в различные переделки, поскольку напрочь лишена осторожности, то да, она по-прежнему порывистая.
 Рон кивнул. Он оглядел комнату, затем вздохнул:
 – Нет, подумать только! Какой цветник свежих прекрасных дам ожидает меня. По правде говоря, я думал, что мамаши побоятся выводить их в свет, если учесть, что Джек и его банда все еще несвободе.
 – Я слышал, что воры посетили Веллингхэма на прошлой неделе, – заметил Лайон.
 – И наделали столько шума! – перебил его Рон с ухмылкой. – Леди Веллингхэм даже слегла и поклялась, что она не встанет до тех пор, пока не найдутся ее изумруды. Странная реакция, на мой взгляд, если учесть, сколько просаживает ее муж за карточным столом. Он же отъявленный мошенник.
 – Насколько я понимаю, Джек ограбил только Веллингхэмов. Правда ли, что он не тронул гостей?
 Рон кивнул:
 – Да. Он явно торопился.
 – Сдается мне, что он просто жаждет быть пойманным, – заметил Лайон.
 – Не согласен, – ответил Рон. – До сих пор он грабил только тех, кто этого заслуживает. Я даже восхищаюсь им.
 Лайон озадаченно посмотрел на него, и Рон поторопился сменить тему.
 – Дамы осмелились бы подойти к нам, если бы ты улыбнулся. Может быть, тогда и тебе перепал бы кусочек счастья.
 – По-моему, ты окончательно выжил из ума. Неужели тебе нравится весь этот фарс?
 – А некоторые думают, что это ты выжил из ума, Лайон. Мне кажется, ты просто слишком долго не был в обществе.
 – А ты провел в нем слишком много сезонов"и это не могло не отразиться на твоих умственных способностях, – ответил Лайон. – У тебя мозги размякли.
 – Чепуха. Мои мозги размякли еще тогда, когда мы с тобой в школе пили джин. Нет, правда, я прекрасно провожу время. И ты так смог бы, если бы убедил себя, что все это просто игра.
 – Я не играю в игры, – сказал Лайон. – И по-моему, точнее было бы назвать все происходящее войной.
 Рон засмеялся, причем достаточно громко, чем вызвал любопытные взгляды.
 – Это интересно. Значит, мы противостоим дамам, так?
 – Вот именно.
 – И какова их цель? На что они рассчитывают в случае победы над нами?
 – На брак, разумеется.
 – А-а, – протянул Рон. – И наверное, они используют в качестве оружия свое тело. Очевидно, их боевой план состоит в том, чтобы заставить нас так пылать от страсти, что мы потеряем голову и будем готовы предложить им все что угодно?
 – Это все, что они могут, – подтвердил Лайон.
 – Боже милостивый, люди правду говорят – ты действительно совсем сник. Боюсь, как бы твой цинизм не отразился на моей репутации. – – Рон даже вздрогнул, говоря это, но его нагловатая ухмылка испортила все впечатление.
 – Не похоже, чтобы тебя это беспокоило, – сухо заметил Лайон.
 – Этим дамам нужен только брак с нами, – сказал Рон. – Тебе нет необходимости играть в эту игру, если ты не хочешь. Но я всего лишь обыкновенный граф. А вот тебе, несомненно, нужно вновь жениться, чтобы продолжить род.
 – Тебе чертовски хорошо известно, что я больше никогда не женюсь, – ответил Лайон. Его тон стал таким же жестким, как мрамор, на который он опирался. – Оставь эту тему, Рон. У меня пропадает чувство юмора, когда заходит речь о женитьбе. –
 – У тебя вообще нет чувства юмора, – заявил Рон так весело, что Лайон не мог не улыбнуться.
 Рон намеревался продолжить перечисление недостатков Лайона, но тут его взор привлекла рыжеволосая дама. Он был целиком занят ее созерцанием, пока не заметил, что к ним приближается сестра Лайона.
 – Лучше прекрати хмуриться, – посоветовал Рон. – К нам идет Диана. Боже, она только что толкнула локтем графиню Серингхэм!
 Лайон вздохнул, потом через силу улыбнулся.
 Когда Диана остановилась прямо перед братом, ее короткие каштановые локоны, обрамлявшие ангельское личико, все еще продолжали подпрыгивать, а карие глаза сверкали от возбуждения.
 – Ах, Лайон, я так рада видеть тебя улыбающимся! Право, я готова поверить, что тебе здесь нравится.
 Она не стала дожидаться ответа брата на это заявление, а повернулась и присела в реверансе перед Роном.
 – Как приятно вновь видеть вас, – сказала она голосом, дрожавшим от волнения.
 Рон наклонил голову в знак приветствия.
 – Ну разве не замечательно, что я сумела умолить Лайона прийти сюда? Он вообще-то не любит такие приемы, Рон.
 – Неужели не любит? – спросил Рон таким недоверчивым тоном, что Лайон не смог сдержать смеха.
 – Не шути с ней, – сказал Лайон. – Тебе нравится здесь, Диана? – спросил он у сестры.
 – О да! Мама будет довольна. Я очень надеюсь, что она еще не будет спать, когда мы вернемся домой. Я так хочу рассказать ей все о сегодняшнем вечера! Я только что узнала, что принцесса Кристина тоже приедет. Признаюсь, мне просто не терпится увидеть ее. Я слышала о ней самые удивительные истории.
 – Принцесса; Кристина? А кто это?! – спросил маркиз.
 На его вопрос поспешил ответить Рон:
 – Ты слишком долго не был в обществе, Лайон, иначе непременно бы слышал о ней. Хотя сам я ни разу не встречал эту даму, говорят, что она очень красива. Кроме того, ее окутывает ореол таинственности. Говорят, ее отец был правителем небольшого княжества у австрийской границы. Он был свергнут во время какой-то революции, – продолжал Рон. – Леди Кристина, а этот титул она унаследовала от матери, путешествовала по всему миру. Браммел встретился ней и был немедленно покорен. Он первый назвал ее принцессой. Она не приняла этот титул, но и не отвергла его.
 – А что случилось с ее матерью? спросила Диана, явно взволнованная его рассказом. Рон улыбнулся юной непосредственности.
 – Трагедия, как мне рассказывали. Мать была слаба головой, и она…
 – Что значит слаба головой? – перебила его Диана.
 – Лишенной рассудка, – пояснил Рон. – Когда она узнала, что ждет ребенка, то убежала. И вплоть до последнего времени, еще три месяца назад, все считали, что и мать, и ребенок погибли.
 – А что случилось с отцом принцессы Кристины?
 – Он покинул Англию вскоре после того, как исчезла его жена. С тех пор никто о нем ничего не слышал. Вероятно, его нет в живых. – закончил Рон, пожав плечами.
 – О, бедная принцесса! – прошептала Диана. – А у нее есть кто-нибудь из родных или она совсем одна?
 – Диана, ради Бога! Ты даже незнакома с этой женщиной, а уже готова рыдать из-за неё, – заметил Лайон.
 – Но ведь это такая печальная история, – сказала Диана оправдываясь. Она повернулась к Рону и добавила:
 – Я помню, как нам было невыносимо тяжело, когда умер Джеймс. Мама до сих пор не оправилась. Она остается в своей комнате, придумывая себе всяческие болезни, но на самом деле ее там удерживает горе.
 Рон только взглянул на окаменевшее лицо Лайона и поспешил закрыть тему.
 – Да, нам всем не хватает Джеймса, – проворно солгал он. – Я тоже с нетерпением жду встречи с принцессой Кристиной, Диана. Никому не удалось получить достоверной информации о ее прошлом. Слухи, слухи, слухи… Ну разве это не тайна, которую необходимо разгадать, а?
 Рон подмигнул Диане, и она покраснела. Сестра Лайона была еще такой невинной! Только сейчас, повнимательнее присмотревшись к ней, Рон понял, что она весьма недурна собой. Диана очень похорошела с тех пор, как он видел ее в последний раз. Это, как ни странно, вызвало раздражение у Рона, хотя он совершенно не мог понять почему.
 – Девочка! – неожиданно для себя выпалил он. – Ты сегодня очень хороша! – И сам поморщился от грубости, прозвучавшей в его голосе.
 Диана, похоже, ничего не заметила. Она улыбнулась комплименту, еще раз присела в реверансе и сказала:
 – Благодарю, Рон. Как мило, что вы это заметили.
 Граф хмуро посмотрел на Лайона.
 – У нее слишком глубокий вырез на платье. О чем ты думал, разрешив ей появиться на людях в таком виде? Нам надо как следует присматривать за ней.
 – Если я буду присматривать за тобой, Диана будет вне опасности, – ответил Лайон.
 – И все равно, я думаю… – Слова графа повисли в воздухе, потому что как раз в тот момент он взглянул в сторону входной двери и тихо присвистнул. Диана быстро обернулась, чтобы посмотреть, что так подействовало на Рона.
 – Принцесса Кристина, – шепотом констатировала Диана очевидное, и в голосе ее прозвучало благоговение.
 Лайон повернул голову последним. Когда он увидел возникшее в другом конце зала видение, какая-то сила буквально отбросила его от каминной полки. Его тело инстинктивно заняло боевую позу, мускулы напряглись, готовые к борьбе.
 Он с большим трудом овладел собой. Заметив, что его руки сжаты в кулаки, а ноги расставлены, словно для боя, он заставил себя расслабиться. Резкое движение вновь вызвало пульсирующую боль в колене. Но Лайон сейчас не обращал внимания ни на боль, ни на бешеный стук в груди. И как он ни пытался, не мог оторвать взгляда от принцессы.
 Одетая в серебро с, головы до ног, она действительно была прелестна. Это был ангельский цвет, подчеркивающий еще более нежный оттенок ее белокурых волос.
 Прекраснее женщины он, без сомнения, еще никогда не встречал. Ее кожа казалась безупречной. Даже на расстоянии, разделявшем их, Лайон заметил цвет ее глаз. Они были голубые, удивительного оттенка летнего неба.
 Принцесса Кристина не улыбалась, но и не хмурилась. На ее лице читалось лишь легкое любопытство. Она наверняка знает, насколько она притягательна, решил Лайон, надеясь, что его неотьемлемый цинизм не позволит ему безнадежно влюбиться. Но тело его продолжало жить своей жизнью.
 – Браммел был прав, – заявил Рон. – Она очаровательна.
 – О, я так хотела бы познакомиться с ней! – сказала Диана. Она говорила шепотом, словно они были в церкви. – Посмотрите вокруг, Рон. Все очарованы ею. Как вы думаете, принцесса благосклонно отнесется, если нас представят?
 – Тише, Диана, – сказал Рон. – Принцесса Кристина просто не осмелится пренебречь тобою. Ты, кажется, забываешь, кто твои брат. – Диана робко кивнула Рону. – Душечка, распрями плечики и прекрати заламывать руки. У тебя от волнения появятся пятна на лице. Мы обязательно найдем кого-нибудь, кто представит нас подобающим образом. – Но маленькая сестра Лайона не слышала его последних слов. Она уже подхватила юбки и устремилась вперёд.
 – А нам теперь что делать? – спросил Рон, когда Лайон схватил его за руку, не давая кинуться следом за Дианой.
 – Подождем и посмотрим, что будет дальше, – предложил Лайон, и в голосе его зазвучало раздражение.
 – Твоя сестра слишком порывиста, – пробормотал Рон, качая головой. – Она мгновенно забывает все, чему ее учили…
 – Диане давно пора научиться владеть собой.
 – Будем надеяться, что урок будет не очень болезненным для нее.
 Лайон никак не откликнулся на эти слова. Его внимание по-прежнему были приковано к прекрасной незнакомке. Пожилая чета подошла к ней как раз в тот момент, когда к ней приблизилась и Диана.
 Она чуть не сбила Кристину с ног. Рон протяжно застонал. Пожилая чета даже не пыталась скрыть свое недовольство: их так грубо оттеснили! Они отвернулись, смущенно переглядываясь.
 – О Боже! Диана только что отпихнула герцога и герцогиню! – сказал Рон.
 Лайон разъярился. Он уже собирался отправиться к Диане, чтобы спасти ее от унижения, когда принцесса взяла дело в свои руки. И надо признать, это получилось у нее довольно мило. Она приветствовала сестру Лайона с искренней, как казалось, улыбкой, потом взяла ее за руки и заговорила. Лайон подумал., что принцесса намеренно создает впечатление у наблюдающих, что она и Диана знакомы.
 Он смотрел, как Кристина движением руки предложила Диане занять место рядом с ней и вместе приветствовать герцога и герцогиню Девенвуд. Принцесса даже вовлекла Диану в короткую беседу, успешно сгладив ошибку, допущенную девушкой. Рон вздохнул с облегчением.
 – Нет, ну какова! Она все еще держит Диану за руку! Умно придумано: заодно она обезопасит себя от резких движений Дианы.
 Лайон вновь прислонился плечом к каминной полке, улыбнувшись словам Рона.
 – Да, Диана действительно любит жестикулировать.
 – У принцессы доброе сердце. Ей-богу, я, кажется, влюблен.
 – Ты всегда влюблен, – заметил Лайон.
 Он не сумел скрыть раздражение, прозвучавшее в его голосе. Странно, но по какой-то причине шутка Рона задела его. Ему не очень-то хотелось, чтобы принцесса Кристина пополнила список побед Рона. Что за нелепая мысль! Какое ему дело до того, станет его друг увиваться за незнакомкой или нет? Он вздохнул и понял, что на этот вопрос у него нет готового ответа. Но ясно, что ему все это не безразлично. Далеко не безразлично. И это честное признание самому себе еще больше испортило настроение Лайону. Черт возьми, он слишком стар и слишком устал для романа.
 Кристина совершенно не осознавала, какой ажиотаж, она вызвала. Она терпеливо ждала, пока ее тетя Патриция закончит беседу с хозяином дома. Взволнованная молодая дама стояла рядом с ней, тараторя с такой непостижимой скоростью, что Кристина просто не поспевала за ходом ее мысли. Она делала вид, что ей интересно, улыбалась тогда, когда это казалось уместным, и кивала каждый раз, когда ее новая знакомая останавливалась, чтобы перевести дух.
 Наконец леди Диана объявила, что сейчас приведет своих друзей, чтобы представить их. Кристина опять осталась одна. Она повернулась, оглядела людей, открыто таращившихся на нее, и одарила их безмятежной улыбкой.
 Она подумала, что никогда не сможет здесь освоиться. Англичане такие странные люди! Хотя она жила в Лондоне уже три месяца, ее по-прежнему приводили в замешательство странные ритуалы, которые эти бледнолицые упорно совершали.
 Мужчины были столь же глупы, как и их женщины. Они все выглядели одинаково в их одинаково мрачных нарядах. Их белые шейные повязки были накрахмалены до такой степени, что создавалось впечатление, будто их обладатели вот-вот задохнутся. Это впечатление еще более усиливалось из-за их постоянно красных, румяных щек. Нет, поправила себя Кристина, они называются не шейными повязками… а галстуками. Да, так будет правильно. Ей нельзя забывать об этом.
 А как много всего нужно было запомнить! Кристина очень прилежно училась с тех пор, как впервые появилась на пороге дома тети Патриции в Бостоне год назад. К тому моменту она уже говорила по-английски и по-французски. Миссионер, которого Черный Волк взял в плен много лет назад, был очень хорошим учителем.
 В Бостоне ее учили поведению, подобающему благовоспитанной даме. Кристина старалась угодить тете и развеять ее страхи. Раздражительная старуха была единственным связующим звеном с семьей матери. Позднее, однако, когда Кристина достаточно хорошо освоила грамоту, чтобы прочесть дневник матери, ее цели изменились решительным образом. Теперь Кристине было очень важно хотя бы на некоторое время занять место в этом причудливом обществе. Ей нельзя было ошибиться до тех пор, пока она не выполнит задуманное.
 – Ты готова, Кристина? – прозвучал голос тети Патриции. Пожилая дама подошла к Кристине и цепко схватила ее за руку.
 – Готова, как всегда, – ответила Кристина. Она улыбнулась своей опекунше, потом повернулась и направилась в самую гущу незнакомой толпы.
 Лайон не отводил от нее взгляда. Он заметил, как бережно относилась Кристина к пожилой даме с морщинистым лицом, уцепившейся за ее руку; отметил также, как подчеркнуто совершенны все действия этой прекрасной женщины. Это как будто хорошо выученный урок, подумал Лайон. Кристина приветствовала каждого следующего представленного ей заученной улыбкой, которая не отражалась в глазах. Затем следовала короткая беседа, потом быстрое и энергичное прощание…
 Это невольно заинтриговало Лайона. Да, леди была безупречна. Неудивительно, что Браммел так увлекся ею. Принцесса в точности соблюдала все нормы приличного поведения. Но вот Рон ошибался. Она не так уж сильно выделялась на общем фоне. Нет, она казалась такой же строгой, такой же изысканной, такой же пустой, как и все другие дамы света. Браммела вполне устраивала роскошная оболочка и пустота внутри, Лайон же просто не переносил этого.
 Он был рад, что все вернулось на круги своя.
 Выходит, он совершенно зря потерял самообладание, как только увидел ее. Теперь же Лайон вновь полностью овладел собой. Он даже улыбнулся с облегчением. Но тут он увидел, как Рон прокладывает себе путь к принцессе через толпу гостей. Лайон готов был спорить на все свои многочисленные владения, что она уделит Рону гораздо больше внимания, чем другим мужчинам. Все в Лондоне знали о семье Рона, и хотя он был не самым титулованным джентльменом на вечере, но зато одним из самых богатых.
 Но Лайон, как оказалось, проспорил бы. Рону не удалось привлечь к себе то особое внимание, на которое он рассчитывал. Маркиза это почему-то обрадовало, и он, как ни старался, не смог подавить усмешку.
 – Ты теряешь форму, – сказал он Рону, когда тот вновь очутился рядом с ним.
 – Что ты имеешь в виду? – спросил Рон, как бы не понимая.
 Но Лайона это не ввело в заблуждение. Он заметил слабый румянец на щеках Рона.
 И маркиз неожиданно почувствовал, что вечер действительно начинает доставлять ему удовольствие. Как и подобает хорошему другу, он решил еще подсыпать соли на раны Рона.
 – Мне это показалось или принцесса действительно отнеслась к тебе так же, как и ко всем другим мужчинам? Кажется, она равнодушна к твоему шарму, старина.
 – И у тебя ничего не получится, – заявил Рон. – Она просто какая-то загадка! Я точно помню, что задал ей несколько вполне уместных вопросов, и все же, когда я уходил…
 – Ты хочешь сказать – когда она уходила от тебя, так ведь?
 Рон хмуро взглянул на Лайона, затем пожал плечами.
 – Да, когда она отошла от меня, я понял, что не получил ответа ни на один вопрос. По крайней мере мне так кажется.
 – Ты был слишком поглощен ее внешностью, – утешил его Лайон. – Симпатичная мордашка всегда мешает сосредоточиться.
 – Да-а? – протянул Рон. – Тогда, дружок, давай посмотрим, сколько ответов получишь ты.
 Ставлю бутылку самого моего лучшего бренди против одной из твоих.
 – Идет, – заявил Лайон. Он обвел зал взглядом и тут же без труда нашел принцессу Кристину. Он был здесь выше всех, и это давало ему несомненное преимущество, тем более что интересовавший его объект был единственной блондинкой в зале.
 Она стояла рядом со старым другом его отца, сэром Рейнольдсом. Лайон обрадовался, увидев, что угрюмая опекунша Кристины устроилась на стуле в другом конце зала.
 Когда маркизу наконец удалось привлечь внимание сэра Рейнольдса, он нетерпеливым движением головы потребовал немедленно представить его.
 Сэр Рейнольдс кивнул – с чрезмерной, по мнению Лайона, готовностью, – затем наклонился и зашептал что-то принцессе. Кристина стояла спиной к Лайону, но он заметил ее почти неуловимый кивок. Прошло несколько долгих минут, прежде чем дородная женщина, говорившая с принцессой, остановилась, чтобы перевести дух. Сэр Рейнольдс воспользовался этой возможностью, чтобы откланяться. Лайон решил, что тот в своем поспешном объяснении, должно быть, назвал его имя, потому что собеседница принцессы испуганно оглянулась, подхватила юбки и поспешила в противоположном направлении. Она двигалась так же проворно, как толстая мышь, преследуемая котом.
 Лайон улыбнулся еще шире. Он не напрасно хвастался перед Роном, что не утратил форму.
 Он совершенно забыл о той глупой женщине, когда к нему подошла принцесса Кристина и встала прямо перед ним. Сэр Рейнольдс суетился вокруг, словно беспокойный ангел-хранитель. Лайон медленно выпрямился, терпеливо ожидая, пока она присядет перед ним в совершенном маленьком реверансе, которым, как он заметил, она приветствовала и всех остальных.
 Она склонила голову, но тем не менее он заметил, что, оказывается, и принцесса не без изъянов. Он увидел россыпь веснушек на ее переносице. И теперь она уже не казалась ему фарфоровой куклой, а стала гораздо более земной.
 Незнакомка едва доходила ему до плеча. Она была слишком хрупкой на вид и чересчур худой на его вкус. Потом она подняла голову и посмотрела на него прямым, немигающим взглядом, почти в упор.
 И Лайон уже не мог вспомнить даже своего имени.
 Он смутно помнил, что в конце концов поблагодарил Бога за вмешательство сэра Рейнольдса. Он как бы издали слышал его монотонный голос, который перечислял многочисленные титулы Лайона.
 Этот длинный список дал Лайону возможность прийти в себя.
 Он никогда не чувствовал себя столь потрясенным. Это все ее взгляд, такой невинный! Он просто парализовал его! Да и ее глаза тоже, неохотно признал он. Ему никогда раньше не приходилось видеть глаз такого необычного голубого оттенка.
 Он знал, что ему нужно взять себя в руки. Лайон намеренно перевел взгляд на ее рот и тут же понял свою ошибку. Он снова почувствовал, как напрягается его тело.
 Сэр Рейнольдс наконец завершил свое перечисление словами:
 – Полагаю, моя дорогая, вы уже были представлены графу Рону.
 – Да, – вставил неожиданно оказавшийся рядом Рон, во весь рот улыбаясь Кристине.
 – Лайон, а теперь позволь представить тебе принцессу Кристину, – молвил сэр Рейнольдс, и официальная часть продолжилась.
 Ее глаза выдали ее. Что-то, сказанное во время представления сэром Рейнольдсом, взволновало ее. Однако она быстро взяла себя в руки, и Лайон знал, что если бы он не наблюдал за ней так пристально, то не заметил бы удивления, мелькнувшего в ее глазах.
 – Для меня честь познакомиться с вами, сэр, – прошептала Кристина.
 Ее голос, мягкий, чувственный, понравился ему. Он заметил и необычный акцент. Лаойн много путешествовал и все же не мог определить его происхождение. Это его озадачивало почти так же, как и возникшее вдруг немыслимое желание схватить ее, утащить в темноту и там овладеть ею.
 Слава Богу, ей не дано знать, что творится у него в голове! Иначе она, несомненно, с криком бросилась бы наутек. Лайону же вовсе не хотелось ее пугать. Пока не хотелось.
 – Он уже много лет ближайший друг Лайона, – прервал сэр Рейнольдс неловкое молчание.
 – Я его единственный друг, – заметил Рон с ухмылкой.
 Лайон почувствовал, как Рон толкает его.
 – Разве это не так?
 Лайон не ответил.
 – А вы действительно принцесса? – спросил он Кристину.
 – Многие так полагают, – сказала она.
 Она снова не ответила на вопрос, понял Лайон.
 Рон кашлянул. Лайон, нахмурившись, подумал, что друг таким образом скрывает смех. Кристина повернулась к Рону.
 – Вам нравится сегодняшний вечер?
 – Безусловно! – заявил Рон. Он посмотрел на Лайона и сказал:
 – Ты хотел спросить…
 – Спросить? – сказала Кристина нахмурившись.
 – Я вот сейчас подумал: где ваш дом? сказал Лайон.
 – Я живу у тети Патриции, – ответила Кристина.
 – Лайон, ты, конечно же, помнишь лорда Альфреда Каммингса, – вставил сэр Рейнольдс с большим энтузиазмом. – Он был знаком с твоим отцом.
 – Действительно, я припоминаю имя, – ответил Лайон. Он пытался оторвать взгляд от Кристины и перевести его на Рейнольдса, но не смог. Это, наверное, невежливо, подумал Лайон, в то же время чувствуя, что не собирается ничего менять.
 – Итак, – продолжал сэр Рейнольдс, – Альфред был послан на службу в колонии много лет назад. Он умер в Бостоне, да упокоит Господь его душу, два-три года назад, и графиня вернулась домой в Англию со своей прелестной племянницей.
 – А, так, значит, вы уже два года в Англии? – спросил Лайон.
 – Нет.
 Лайону потребовалась целая минута, чтобы понять, что она не собирается ничего добавить к своему короткому ответу.
 – Значит, вы воспитывались в колониях. – Это было утверждение, а не вопрос, и Лайон сам себе закивал головой.
 – Нет.
 – Вы там родились?
 – Нет, – ответила Кристина, пристально глядя на него, и на ее лице промелькнула тень улыбки.
 – Но вы жили в Бостоне?
 – Да.
 – Да?
 Он совсем не собирался повышать голос, но принцесса Кристина вела себя крайне вызывающе.
 Да и сдавленный смех Рона не способствовал обретению душевного равновесия.
 Лайон немедленно пожалел о том, что позволил ей заметить свое раздражение. Теперь она сбежит при первой же возможности. Он знал, как его гнев действует на людей.
 – Сэр, вы сердитесь на меня потому, что я не родилась в колониях? – вдруг спросила Кристина. – По крайней мере об этом свидетельствует ваше нахмуренное лицо.
 Он услышал смех в ее голосе. И в глазах ее тоже промелькнула веселая искорка. Похоже, она совсем его не боится. Не покажись ему такая мысль абсурдной, Лайон подумал бы, что она просто смеется над ним.
 – Я совершенно не сержусь, – заявил Лайон. – Но вы и дальше намерены отвечать на мои вопросы только «да» и «нет»?
 – Возможно, – сказала Кристина и открыто улыбнулась, ожидая его реакции.
 Раздражение Лайона испарилось. Ее прямота вызывала приятное удивление, улыбка была чрезвычайно обаятельной. Он не пытался сдержать смех, и этот звук громким эхом прокатился по залу, вызвав удивленные взгляды гостей.
 – Когда вы смеетесь, сэр, ваш смех подобен львиному реву, – заметила Кристина.
 Эти слова привели его в замешательство. Они были такие необычные.
 – А вы слышали рев льва, Кристина? – спросил он, опустив её титул.
 – О, много раз, – ответила девушка, не успев подумать.
 Ее слова прозвучали настолько убедительно, что трудно было не поверить им. Снова загадка.
 – И где же вы могли услышать подобные звуки?
 Улыбка внезапно сбежала с ее лица. Сама того не желая, она высказала больше, чем диктовала ей осмотрительность.
 Но Лайон ожидал ее ответа. Кристина настороженно взглянула на него, затем повернулась к сэру Рейнольдсу. Она пожелала ему доброй ночи, объяснив, что, прежде чем отправиться домой, они с тетей еще должны заехать на один прием. Повернувшись снова к Лайону и Рону, она прохладно простилась с ними, словно королева, внезапно заканчивающая наскучившую аудиенцию.
 Лайон не привык, чтобы от него так пренебрежительно отмахивались. Но принцесса Кристина ушла прежде, чем он успел ей сказать об этом.
 Она знала, что должна уйти от него. Она чувствовала, как спокойствие покидает ее. Ее опекунша сидела в кресле у стены. Направившись к ней, Кристина заставила себя идти неторопливо и достойно.
 – Я думаю, нам нужно собираться, – прошептала она.
 Графиня достаточно долго прожила с племянницей, чтобы понять, что что-то произошло. Ее преклонный возраст никак не сказался на остроте ее ума или физическом здоровье. Она только что не соскочила с кресла, уцепилась за руку Кристины и направилась к двери.
 Лайон остался стоять с Роном и сэром Рейнольдсом. Все трое наблюдали, как Кристина и ее тетя поспешно прощаются с хозяином дома.
 – Я завтра заеду к тебе за той бутылкой бренди, – заявил Рон, толкнув Лайона в бок, чтобы привлечь его внимание.
 – Рон, если ты еще раз ткнешь меня локтем под ребра, клянусь, я сломаю тебе руку, – пробормотал Лайон.
 Эта угроза не испугала Рона. Он хлопнул друга по плечу.
 – Думаю, мне следует пойти присмотреть за твоей сестрой, Лайон. Ты, похоже, сейчас не способен на это.
 Как только Рон покинул его, Лайон повернулся к сэру Рейнольдсу.
 – Что вам известно о Патриции Каммингс? – спросил он. – Только, пожалуйста, правду без всяких домыслов.
 – Ты оскорбляешь меня, Лайон, – заявил сэр Рейнольдс, хотя его улыбка показывала, что он вовсе так не считает.
 – Вы славитесь своей дипломатичностью, – ответил Лайон. – Итак, об опекунше Кристины. Что вы можете рассказать мне? Вы ведь наверняка знали ее в молодости.
 – Конечно, – сказал Рейнольдс. – Нас всегда приглашали на одни и те же приемы. Уверен, то, что я скажу тебе, дальше не пойдет, поэтому я ничего не буду скрывать, Лайон. Это отвратительная женщина. Она мне тогда не нравилась, не нравится и сейчас. Только раньше ее красота несколько сглаживала впечатление от ее… поступков. Она вышла замуж за Альфреда, когда заболел его старший брат. Надеялась, что он вот-вот умрет. Патриция, словно стервятник, ожидала добычи – обширных владений. Однако брат Альфреда перехитрил ее. Он прожил еще целых десять лет, намного дольше, чем все могли предположить. Альфред был вынужден принять пост в колониях, иначе оказался бы в долговой тюрьме.
 – А как же отец Патриции? Разве он не попытался оплатить долги своего зятя? По-моему, ради того, чтобы избежать огласки, он мог бы это сделать. Или у него было мало денег?
 – Да нет, он был достаточно богат, – заявил сэр Рейнольдс. – Но он уже не хотел иметь с дочерью ничего общего.
 – Может быть, потому, что она вышла замуж за Альфреда?
 – Да нет, ходили другие слухи, – сказал Рейнольдс, качая головой. – Патриция всегда была жестокой и алчной женщиной. На ее совести много дурных поступков. Одна из ее интриг закончилась трагедией. Молодая дама, ставшая жертвой ее шутки, покончила с собой. Я не хочу вдаваться в подробности. Но достаточно сказать, что она, похоже, не изменилась с годами. Ты заметил, как она следила за племянницей? Меня прямо дрожь пробирала.
 Лайон был удивлен горячностью, прозвучавшей в голосе сэра Рейнольдса. Старый друг его отца был известен своим спокойным, добродушным нравом. Но сейчас он буквально трясся от гнева.
 – Вы тоже оказались жертвой ее жестокости? – поинтересовался Лайон.
 – Да, – признал сэр Рейнольдс. – Племянница кажется таким нежным, незащищенным цветком. Ее воспитывала не тетка. Я в этом уверен. Но мне жаль бедное дитя. Ей тяжко придется, угождая этой старой ведьме. Графиня, несомненно, продаст ее тому, кто даст самую высокую цену.
 – Я никогда не слышал от вас подобных слов, – сказал Лайон тихим голосом, подстраиваясь под шепот сэра Рейнольдса. – Последний вопрос, сэр, поскольку я вижу, что этот разговор вас тяготит.
 Сэр Рейнольдс кивнул.
 – Вы сказали, что отец графини был богат. Кто получил его имения?
 – Это никому не известно. Отец отдал всю свою любовь младшей дочери. Ее звали Джессика.
 – Джессика была матерью Кристины?
 – Да.
 – И она действительно была настолько не в себе, как говорят?
 – Я не знаю, Лайон. Я лишь несколько раз встречал Джессику. Она казалась полной противоположностью своей сестры – мягкая и застенчивая, ужасно застенчивая. Когда она вышла замуж, ее отец был чрезвычайно доволен. Он расхаживал гордый, словно петух. Понимаешь, его дочь покорила короля. Я до сих пор помню великолепные балы в их честь. Их роскошь просто потрясала. Однако потом что-то произошло между ними, но никто в точности не знает, что случилось. – Сэр Рейнольдс протяжно вздохнул. – Думаю, эта тайна, Лайон, никогда не будет раскрыта.
 Хотя Лайон и обещал прекратить расспросы, но он слишком заинтересовался, чтобы оставить эту тему.
 – А вы сами знали отца Кристины? Вы говорите «король», но я никогда о нем не слышал.
 – Я его встречал, но мне так и не удалось узнать его как следует. Его звали Эдвард. А вот фамилию не помню. Он мне нравился. Он всем нравился. Был чрезвычайно учтив, в нем не было никакой напыщенности. Он не смотрел на нас свысока и настаивал, чтобы все его звали не королем, а бароном. Понимаешь, он ведь потерял свое королевство.
 Лайон кивнул.
 – Да, загадка, не так ли? – заметил он. – Пожалуй, Джессика меня заинтриговала.
 – Чем же?
 – Она вышла замуж за короля, а потом сбежала от него.
 – Джессика унесла разгадку с собой в могилу, – сказал сэр Рейнольдс. – Она, полагаю, умерла вскоре после рождения Кристины. Никто не знает больше того, что я рассказал тебе. А после твоей довольно немногословной беседы с прекрасной принцессой мне кажется очевидным, что она собирается хранить все свои секреты при себе.
 – Если я ей это позволю, – заявил Лайон, усмешкой смягчая прозвучавший в его словах вызов.
 – А, значит, и ты заинтересовался принцессой? – заметил сэр Рейнольдс.
 – Просто легкое любопытство, – ответил Лайон с подчеркнутой небрежностью.
 – А ты не лукавишь, Лайон?
 – Это правда.
 – Ясно, – сказал Рейнольдс с улыбкой.
 – Вы случайно не знаете, куда направились Кристина и ее опекунша? Я слышал, как принцесса сказала вам, что им еще нужно заехать в одно место.
 – Это дом лорда Бейкера, – пояснил Рейнольдс. – Ты собираешься туда? – спросил он вкрадчиво.
 – Рейнольдс, не делайте из мухи слона. Я просто хочу побольше узнать о принцессе. К утру мое любопытство будет удовлетворено.
 Резкость, прозвучавшая в голосе Лайона, показала Рейнольдсу, что лучше прекратить расспросы.
 – Я еще не поприветствовал твою сестру. Пойду поздороваюсь с ней.
 – Вам придется поторопиться, – заявил Лайон. – Мы с Дианой через несколько минут уедем.
 Лайон последовал за Рейнольдсом в толпу гостей. Он позволил им с Дианой несколько минут пообщаться, а затем объявил, что им пора ехать.
 Разочарование сестры было очевидным.
 – Не стоит так расстраиваться. Полагаю, вы не сразу поедете домой, – заметил сэр Рейнольдс посмеиваясь.
 Но Лайону было совершенно не смешно.
 – Да, Диана, – подтвердил он. – Я хочу заехать к Бейкеру, прежде чем отвезу тебя домой.
 – Но, Лайон, ты же отказался от его приглашения, – напомнила ему Диана. – Ты сказал, что он такой скучный!
 – Я передумал.
 – Так он скучный или нет? – спросила Диана, совершенно сбитая с толку.
 – Ради Бога, Диана! – с раздражением пробормотал Лайон, взглянув на Рейнольдса.
 Резкий тон Лайона привел Диану в еще большее замешательство. Она нахмурилась.
 – Пойдем, Диана. Не стоит опаздывать, – поторопил Лайон, несколько смягчив тон.
 – Опаздывать? Лайон, лорд Бейкер даже не знает, что мы посетим его прием. Как же мы можем опоздать?
 Лайон пожал плечами, и Диана повернулась к сэру Рейнольдсу.
 – Вы не знаете, что случилось с моим братом? – спросила она.
 – Приступ легкого любопытства, моя дорогая, – ответил сэр Рейнольдс, затем повернулся к Лайону и сказал:
 – Если ты не против вмешательства старика, я бы предложил, чтобы твоя сестра еще побыла со мной. Я почту за честь отвезти ее домой.
 – О да, Лайон, можно я останусь? – загорелась Диана. Она обрадовалась, словно маленькая девочка. Лайон не удивился бы, если бы она захлопала в ладоши.
 – У тебя есть какая-то особая причина, чтобы задержаться здесь? – поинтересовался он.
 – Краска, залившая лицо сестры, стала для него ответом.
 – Как зовут этого человека? – требовательно спросил он.
 – Лайон, – прошептала Диана с обидой. – Не ставь меня в неловкое положение перед сэром Рейнольдсом!
 Лайон нетерпеливо вздохнул. Только что она напомнила брату, что он считает Бейкера скучным, а теперь у нее хватило наглости сказать, что он смущает ее!
 Он хмуро посмотрел на Диану.
 – Мы обсудим это потом. Спасибо, Рейнольдс, за вашу заботу.
 – Лайон, мне не нужен опекун! – запротестовала Диана.
 – Всем своим поведением ты доказываешь обратное, – заметил Лайон, кивнул сэру Рейнольдсу на прощание и покинул зал.
 Ему вдруг очень захотелось поскорее попасть в дом этого зануды Бейкера.




 Глава 3


  "Нам пришлось остаться в Англии дольше, чем этого хотелось моему мужу, чтобы отец мог принять участие в праздновании моего дня рождения. Эдвард был так внимателен к пожеланиям моего дорогого папы. 
  На следующий день после моего семнадцатилетия мы отплыли на родину мужа. Я рыдала, но при этом мне было ужасно стыдно оттого, что я веду себя так эгоистично. Я знала, что буду скучать по отцу. Но мой долг, разумеется, состоял в том, чтобы быть рядом с мужем. 
  Когда слезы высохли, я уже с нетерпением ожидала будущего. Видишь ли, Кристина, я думала, что Эдвард везет меня в Камелот". 
  Запись в дневнике 
  10 августа 1795 года 
 Кристине было плохо. Она чувствовала, что задыхается, и все время твердила себе, что ее паническое состояние пройдет, как только прекратится поездка в этой ужасной карете.
 Как она ненавидела это замкнутое раскачивающееся пространство! Шторы были задернуты, двери заперты, воздух тяжелый, пропитанный запахом резких духов тети Патриции. Руки Кристины, скрытые от взгляда тети складками платья, сжались в кулаки. Плечи она вжала в коричневую кожаную спинку сиденья.
 Графине было невдомек, какие ее племянница испытывает мучения. Как только дверца закрылась, она тут же обрушила на Кристину град вопросов, ни разу не дав ей возможности ответить. Тетя сопровождала каждый вопрос резкими, едкими замечаниями в адрес гостей, с которыми они только что попрощались в доме лорда Карлсона. Графиня, казалось, получала огромное удовольствие от того, что унижала других. Ее лицо при этом принимало злобное выражение, тонкие губы кривились, а глаза приобретали ледяной серый оттенок.
 Кристина всегда считала, что глаза – зеркало души человека. И графиня, несомненно, являлась подтверждением тому: она была такой злой, ожесточенной, эгоистичной женщиной! И глупой тоже, подумала Кристина. Ведь она даже не пыталась скрыть свои недостатки от племянницы! Такая неосмотрительность просто поражала Кристину. Показывать свою слабость – значит, дать другому власть над собой. Тетя Патриция, судя по всему, не понимала этого простого закона. Ей даже нравилось рассказывать обо всех нанесенных ей обидах. И делала она это постоянно.
 Кристина давно уже не обращала внимания на странности тети. Она даже стала бережно относиться к ней. Ведь графиня ей родня, и этого уже было бы достаточно, но у Кристины был еще и иной мотив. Тетя напоминала Кристине Смеющийся Ручей – полоумную старую индианку, которая когда-то гонялась за всеми детьми с палкой. Смеющийся Ручей не могла быть другой, как не могла измениться и графиня.
 – Ты что, не слушаешь меня, Кристина? – проскрипела графиня, отвлекая Кристину от ее мыслей. – Я спросила тебя, отчего это ты вдруг так внезапно захотела уехать с вечера лорда Карлсона?
 – Я встретила одного мужчину, – ответила Кристина. – Он совсем не похож на других. Его называют Лайон. <Игра слов: Lion – лев; Lyon – имя собств. – Здесь и далее примеч. пер.>.
 – Ты говоришь о маркизе Лайонвуде, – сказала Патриция, кивая головой. – И он испугал тебя, так? Ну так пусть это тебя не беспокоит. Его все боятся, даже я. Он грубый, несносный человек, однако, полагаю, его положение позволяет ему это. А жуткий шрам у него на лбу придает ему совсем зловещий вид.
 – О нет, он совсем не испугал меня, – призналась Кристина. – Как раз наоборот, тетя. Мне даже шрам показался привлекательным, но, услышав, как сэр Рейнольдс назвал его Львом, я вдруг так затосковала по дому, что едва смогла продолжать беседу.
 – Сколько раз я должна повторять тебе, что эти дикари ничего не должны для тебя значить! – визгливо воскликнула Патриция. – Я всем пожертвовала ради того, чтобы ты заняла подобающее место в обществе и имела право на мое наследство…
 Тут графиня, поняв, что проговорилась, пронзительно взглянула на племянницу, взвешивая ее реакцию, а затем продолжила:
 – Ты просто не должна думать об этих людях. О прошлом нужно забыть.
 – Почему они называют его Львом? – спросила Кристина, умело меняя тему разговора. Она медленно высвободила свою руку из цепких пальцев тети. – Мне просто любопытно, – пояснила она, – ведь вы говорили, что англичане не называют себя именами животных или…
 – Конечно же, нет, глупышка, – пробормотала тетя Патриция. – Маркиз назван не по имени животного. Его имя пишется совсем по-другому. – Графиня медленно произнесла по буквам имя Лайона. Ее голос смягчился, и она продолжила:
 – Полностью его титул звучит как «маркиз Лайонвуд». А близким друзьям разрешается более короткое обращение.
 – Он неподходящая партия? – спросила Кристина нахмурившись.
 – Абсолютно неподходящая, – отрезала графиня. – Он слишком проницателен, слишком богат. Держись от него подальше. Тебе понятно?
 – Конечно.
 Графиня удовлетворенно кивнула.
 – И с чего это ты вдруг нашла его привлекательным, просто не понимаю. Он совершенно неуправляем.
 – Не таким уж привлекательным он мне и показался, – заметила Кристина. Она, разумеется, лгала, но ей совсем не хотелось выслушать еще одну гневную тираду тети. Да к тому же тетя все равно не смогла бы ее понять. Как можно что-то объяснить женщине, которая считает, что боевой шрам воина – это изъян? Узнав о совершенно противоположном мнении Кристины по этому поводу, тетя, несомненно, пришла бы в ужас.
 О да, ее действительно заинтересовал этот лев. Золотые искорки в его темно-карих глазах восхищали ее. Он обладал мощным телосложением, под стать воину, и ее, естественно, притягивали исходившие от него сила и властность. Ему очень подходило его имя – он действительно напоминал льва. Кристина заметила его ленивую, скучающую позу. Но она была уверена, что он может быть очень стремительным, если его сильно рассердить.
 Да, он привлекал ее. Кристине хотелось не отводить от него глаз.
 Но больше всего ее волновал исходящий от него запах. «Как бы отнеслась тетя к подобному признанию? – подумала Кристина, слегка улыбнувшись. – Да она, наверное, поставила бы еще одну цепочку на дверь моей спальни».
 Нет, графиня ее бы не поняла. А вот старый шаман понял бы. И был бы очень доволен.
 – Нам нет нужды беспокоиться, что Лайон проявит к тебе хотя бы малейший интерес, – говорила тем временем тетя Патриция. – Он подпускает к себе женщин только в качестве любовниц. Его последняя пассия, если верить слухам, некая леди Сесиль. – Графиня хмыкнула и продолжила:
 – Леди, надо же! Шлюха – вот ее настоящее название. Она вышла замуж за человека в два с половиной раза старше себя и наверняка начала путаться со всеми еще до окончания свадебного торжества.
 – А разве муж этой женщины не возражает, когда она…
 – Старый козел умер, – отрезала тетя. – Но не так уж давно. Ходят слухи, что леди Сесиль мечтает заполучить Лайона в качестве второго мужа.
 – Не думаю, что он может жениться на женщине с плохой репутацией, – заметила Кристина. – Но если ее называют «леди», Значит, она не может быть доступной женщиной. Разве не так? – спросила она, хмурясь от такой противоречивой ситуации.
 – Ее принимают в обществе только из-за титула. У многих замужних женщин есть романы на стороне. И безусловно, все мужья имеют любовниц, – сказала тетя Патриция. – Подобные нравы возмущают меня, но мужчины всегда будут следовать своим низменным инстинктам, ведь так?
 Ее тон не располагал к дискуссии.
 – Да, тетя, – кивнула Кристина со вздохом.
 – Лайон сейчас редко появляется в обществе, – продолжала графиня. – Он уединился сразу после смерти своей жены.
 – Может, он все еще скорбит о жене? Он показался мне таким незащищенным.
 – Ха! – фыркнула тетя с издевкой. – Лайона как только не называли, но никто еще не говорил, что он «незащищенный». Не могу представить себе мужчину, скорбящего об умершей жене. Ведь они настолько погружены в собственные удовольствия! Когда же им думать о других?
 Наконец экипаж остановился перед домом Бейкеров, и беседа прервалась. Кристина испытала огромное облегчение, когда лакей открыл дверь кареты. Она несколько раз глубоко вдохнула и последовала за тетей по ступенькам.
 Легкий теплый ветерок охладил ее лицо. Кристине очень хотелось вытащить все шпильки из волос и распустить тяжелые локоны. Но тетя ни за что не разрешала оставлять волосы распущенными. Мода требовала либо коротких локонов, либо замысловатых причесок, напоминающих корону. Кристина отказалась обрезать свои непокорные кудри и теперь вынуждена была мириться с этой пыткой из шпилек.
 – Надеюсь, здесь ты справишься, – саркастически заметила графиня, прежде чем постучать в дверь.
 – Я вас не подведу, – ответила Кристина, зная, что тетя хотела услышать именно эти слова. – Правда, вам не стоит волноваться. Я достаточно сильная, чтобы противостоять кому угодно, даже льву.
 Ее шутка не понравилась. Графиня поджала губы и оглядела племянницу с головы до ног.
 – Да, ты сильная. Совершенно очевидно, что ты не унаследовала ни одну из ужасных черт твоей матери. И спасибо за это Господу. Джессика была такой бесхарактерной!
 Кристина сдержала гнев, хотя это ей далось с трудом. Она не должна была показывать тете, как ее задевают эти пренебрежительные слова. Хотя она уже прожила с тетей больше года, ей по-прежнему было трудно понять, как одна сестра может быть столь вероломной по отношению к другой. Графиня не знала, что ее сестра вела дневник. И Кристина не собиралась открывать ей этого. По крайней мере пока не собиралась, хотя и частенько задумывалась о том, какова была бы реакция тети, если бы она оказалась лицом к лицу с истиной. Ничего бы это не изменило, решила Кристина. За долгую жизнь Патриция настолько сумела убедить себя в собственной правоте, что не способна была воспринять иную точку зрения.
 Притворство становилось для Кристины невыносимым. Природа не наградила ее терпением. И Мерри, и Черный Волк говорили ей о необходимости обуздывать свой норов. Они предупреждали ее и о бледнолицых. Но она сама должна была пройти этот путь. Черный Волк боялся за ее безопасность. Мерри тревожилась за ее душу и сердце. И все же они оба отвергли ее мольбы позволить ей остаться. Ведь нужно было сдержать обещание, независимо от того, сколько жизней будет унесено, сколько сердец разбито.
 Но если она сумеет выжить, то сможет вернуться домой.
 Кристина поняла, что хмурится, и немедленно взяла себя в руки. Дворецкий лорда Бейкера как раз открыл дверь. Улыбка твердо оставалась на своем месте на протяжении всех продолжительных представлений Кристины гостям и гостей – Кристине. Присутствовало всего двадцать человек, большинство из них – пожилых, и стало быть, пришлось выслушивать бесконечные рассказы о многочисленных болезнях. Судя по всему, тема эта увлекала всех.
 Лорд Бейкер предложил графине руку, и она неохотно оставила Кристину в одиночестве. Кристина сумела отговорить трех джентльменов, действовавших из самых лучших побуждений, от попыток проводить ее в столовую. Она сделала вид, что ей нужно подняться наверх, в дамскую комнату. Когда она вернулась на первый этаж, то увидела, что гостиная пуста. Кристина посмотрела через плечо, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает, и заторопилась в противоположный конец узкой, длинной комнаты: она заметила за стеклянными дверями балкон. Кристина хотела только украсть несколько драгоценных минут блаженной тишины.
 Но ее надежда оказалась напрасной. Едва она подошла к нише, как вдруг почувствовала чей-то взгляд. Кристина застыла, сбитая с толку ощущением опасности, которое охватило ее, потом медленно повернулась.
 В противоположном конце гостиной стоял маркиз Лайонвуд и пристально смотрел на нее.
 Лев преследует ее. Она потрясла головой, отгоняя непрошеные фантазии, но все же невольно попятилась. Ощущение опасности не покинуло ее, оно заполнило собой все пространство, вселяло тревогу, сбивало с толку.
 Лайон продолжал смотреть на нее. Выражение его глаз было напряженным, почти мрачным. Кристина почувствовала себя будто в западне. Когда он внезапно выпрямился и, оттолкнувшись от стены, направился к ней, она сделала еще один осторожный шаг назад.
 Лайон двигался грациозно, словно хищник. Он не остановился, когда подошел к ней и заставил ее отступить через арку, в ночь.
 – Что вы делаете, сэр? – прошептала Кристина, стараясь скрыть волнение и говорить возмущенно. – Это же неприлично, не так ли?
 – Да.
 – К тому же вы забыли сообщить о своем присутствии нашему хозяину, – сбивчиво добавила Кристина. – Вы забыли о правилах приличия?
 – Нет.
 Она попыталась обойти его, но Лайон не собирался дать ей ускользнуть. Его большие руки легли ей на плечи.
 – Я знаю, что вы не говорили с лордом Бейкером, – сказала Кристина. – Или говорили?
 – Нет.
 – О, – прошептала Кристина, почти задыхаясь. – Ну, тогда это просто неучтиво.
 – Да.
 – Мне действительно пора вернуться в зал, милорд, – взмолилась она.
 Его отрывистые ответы начинали тревожить ее. А его близость возбуждала. Он совсем смутит ее, если она ему это позволит. И тогда она забудет все, чему ее учили.
 – Прошу вас отпустить меня, сэр, – потребовала она.
 – Нет.
 Внезапно Кристина поняла. И как ни старалась, так и не смогла сдержать улыбку.
 – Вы пытаетесь говорить со мной так же односложно, как я с вами, так ведь, Лайон?
 – Вот именно. А вам нравится на все ваши вопросы получать в ответ только «да» и «нет»?
 – Это иногда бывает целесообразно, – пробормотала Кристина, уставившись в грудь Лайона.
 Она неверно произнесла слово «целесообразно». И ее акцент сейчас стал более заметен. Лайон уловил в ее голосе нотки тревоги и решил, что она боится его. Он медленно приподнял ее подбородок, молчаливо требуя, чтобы она подняла на него глаза.
 – Не бойся меня, Кристина, – прошептал он.
 Она молчала.
 Лайон долго смотрел в ее глаза, прежде чем до него дошла правда.
 – Я ведь совсем тебя не пугаю, а? Ей подумалось, что в его голосе звучит разочарование.
 – Нет, – Призналась она с улыбкой. Она попыталась снять его руку со своего подбородка, а когда попытка не удалась, сделала еще один шаг назад и обнаружила, что уперлась спиной в тонкие перила.
 Путь к бегству был отрезан, и Лайон улыбнулся.
 – Пожалуйста, дайте мне вернуться в дом, – снова попросила она.
 – Не раньше, чем мы нормально побеседуем. И вот как это будет происходить, Кристина. Я буду задавать вопросы, и ты можешь меня спрашивать. И ни один из нас не будет отвечать односложно.
 – Зачем?
 – Чтобы получше узнать друг друга, – пояснил Лайон.
 По его решительному тону было ясно, что он готов оставаться на балконе лорда Бейкера хоть до утра, если потребуется. Кристина решила, что следует как можно быстрее одержать над ним верх.
 – Вы сердитесь потому, что я не боюсь вас? – спросила она.
 – Нет, – ответил Лайон с ленивой усмешкой. – Я вообще не сержусь.
 – Да нет же, сердитесь, – сказала Кристина. – Я чувствую гнев внутри вас. И вашу силу. Я думаю, вы такой же сильный, как лев.
 Он покачал головой.
 – Ты говоришь такие странные вещи.
 Казалось, он был не в силах заставить себя перестать касаться ее. Он дотронулся пальцем до ее нижней губы. Ее мягкость зачаровывала, манила его.
 – Я вовсе не хочу говорить странные вещи, – сказала Кристина нахмурившись. – С вами трудно шутить. – Она отвернула лицо в сторону и прошептала:
 – Моя тетя Патриция не хочет, чтобы я разговаривала с вами, Лайон. Если она узнает, что я здесь, с вами, она будет чрезвычайно недовольна.
 Услышав эти слова, Лайон приподнял бровь.
 – Значит, она может проявить недовольство, да?
 – Она говорит, что вы слишком проницательный, – объяснила Кристина.
 – А это что, недостаток? – спросил Лайон, сдвинув брови.
 – И слишком богатый, – добавила Кристина, когда он недоверчиво посмотрел на нее.
 – А что плохого в богатстве? – поинтересовался Лайон.
 – Вами невозможно будет управлять, – повторила Кристина мнение тети.
 – Чертовски верно.
 – Вот видите, вы все же согласились с тетей Патрицией. Вы ведь не такой, как другие, Лайон, правда?
 – Какие другие?
 Она не ответила на этот вопрос.
 – Я не гожусь в любовницы. Тетя сказала, что вы интересуетесь только безнравственными женщинами.
 – И ты веришь ей? – удивился он.
 Его руки вновь стали гладить ее плечи, и ему уже было трудно вспомнить, о чем они говорили. Он чувствовал жар ее тела сквозь тонкую ткань платья. Это было чудесное ощущение.
 Как он хотел дотронуться до нее губами! Она смело смотрела ему в глаза, и на лице у нее было такое невинное выражение. Лайон решил, что она сознательно пытается опрокинуть все его представления о женщинах. Но он-то, конечно, не так прост. И все же Кристина настолько интересовала его, что он решил поиграть в эту игру еще немного. В этом ведь нет никакого вреда, сказал он себе.
 – Нет, – ответила Кристина, прерывая его мысли.
 – Что «нет»? – переспросил Лайон, пытаясь вспомнить, о чем он ее спросил.
 – Нет, не думаю, что моя тетя права. Я вас явно привлекаю, Лайон, а я ведь не безнравственная женщина.
 Лайон рассмеялся. От этого неожиданно мягкого звука сердце Кристины учащенно забилось. Теперь она понимала, какая ей грозит опасность. Лайон мог сломать все ее с таким трудом воздвигнутые барьеры. Она знала, что он немедленно увидит все ее притворство, и от этой уверенности у нее внутри все похолодело.
 – Я действительно должна вернуться в зал, – выпалила она.
 – Ты хотя бы представляешь, насколько приводишь меня в замешательство? – спросил Лайон, пропуская мимо ушей ее требование. – У тебя это очень хорошо получается, Кристина.
 – Я вас не понимаю.
 – О, думаю, прекрасно понимаешь, – протянул Лайон. – Не знаю, как тебе это удается, но из-за тебя я веду себя словно мальчишка. Вокруг тебя такой ореол таинственности. Это ведь все специально, да? Ты думаешь, что станешь мне менее интересна, если я буду больше знать о тебе?
 Менее интересна? Кристине стало смешно. Он же в ужас придет, если узнает о ней правду. Да, все-таки тетя оказалась права. Маркиз Лайонвуд слишком умен, чтобы его можно было долго обманывать.
 – Милая моя, не надо так беспокоиться.
 Она заметила веселые искорки у него в глазах.
 – Не называйте меня так. – Голос ее дрожал, но только из-за того, что ей все труднее было притворяться. – Это не правильный закон, – добавила она, энергично тряхнув головой.
 – Не правильный закон? – Лайон совершенно не представлял, о чем она говорит. Растерянность сменилась раздражением. Он заставил себя вздохнуть поглубже, чтобы успокоиться. – Давай начнем сначала, Кристина. Я задам тебе простой вопрос, а ты можешь дать мне прямой ответ. Но сначала, будь любезна, объясни, что ты имела в виду, сказав, что называть тебя милой – это не правильный закон.
 – Вы напоминаете мне кое-кого из моего прошлого, Лайон. И я слишком скучаю по дому, чтобы продолжать эту беседу, – печально прошептала она.
 – Ты была влюблена в другого мужчину? – спросил Лайон, не сумев скрыть гнева.
 – Нет.
 Он подождал и, когда она так и не продолжила, протяжно вздохнул:
 – Ну, нет, я не позволю тебе молчать. Ты объяснишь, – добавил он, еще сильнее сжав ее плечи. – Кристина, я знаю тебя менее двух часов, и ты уже вьешь из меня веревки. В этом нелегко признаваться… Неужели мы не можем придерживаться одной темы?
 – Думаю, не можем, – ответила Кристина. – Когда я рядом с вами, я забываю все правила.
 Лайон подумал, что она, кажется, так же растерянна, как и он. Они опять вернулись к ее «законам». Он совершенно не понимал ее.
 – Я все равно добьюсь своего, – сказал он. – Я всегда добиваюсь своего. Ты можешь сбивать меня с толку сколько угодно, но я всегда…
 Он забыл, о чем говорил, когда Кристина вдруг привстала на цыпочки и провела кончиками пальцев по рваной линии его шрама. Это нежное прикосновение потрясло его до глубины сердца.
 – У тебя отметина воина, Лайон.
 Он опустил руки и отступил, стремясь отодвинуться от нее как можно дальше, чтобы охладить огонь, бушующий в его жилах. Невинный взгляд ее глаз сказал ему, что она совершенно не понимает, как действует на него.
 Это случилось так внезапно, так всепоглощающе! Лайон не представлял раньше, что желание может вспыхнуть столь стремительно.
 Кристина воспользовалась тем, что он отступил, склонила голову и обошла его.
 – Мы больше никогда не должны касаться друг друга, – сказала она, затем повернулась и пошла прочь.
 Она уже дошла до выхода, когда ее остановил его голос.
 – Тебя не привлекают воины со шрамами?
 Кристина повернулась так стремительно, что юбки вихрем взметнулись вокруг ее ног. Она казалась потрясенной его вопросом.
 – Не привлекают? Вы, конечно, шутите надо мной.
 – Я никогда не шучу, – ответил Лайон безразличным тоном, но в его глазах мелькнула незащищенность.
 Она знала, что должна признаться хотя бы в одном.
 – Я нахожу вас настолько привлекательным, что почти не в силах отказать вам.
 Она не могла поднять на него глаза, смутившись от собственных слов. Она подумала, что, вероятно, покраснела, и эта мысль так рассердила ее, что она снова повернулась к Лайону спиной.
 Он был стремителен, как лев. Только что он стоял в дальнем конце балкона, а сейчас уже прижимал ее своим телом к кирпичной стене. Он отрезал ей путь к отступлению, а его руки сильно сжимали ее плечи. Когда он наклонился, чтобы захлопнуть дверь, их тела коснулись друг друга, и это касание потрясло обоих. Кристина вытянулась у стены, тщетно пытаясь отодвинуться, но реакция Лайона оказалась противоположной. Он наклонился, чтобы обнять ее.
 Лайон знал, что смущает девушку. Он видел ее румянец даже в мягком лунном свете ночи.
 – Ты как хрупкий маленький цветок, – прошептал он, лаская ее плечи, шею. – А твоя кожа – словно горячий шелк.
 Она еще сильнее покраснела, и Лайон улыбнулся.
 – Открой глаза, Кристина. Посмотри на меня, – проговорил он голосом, мягким, словно летний ветерок.
 Его нежные речи привели ее в трепет. Слова любви. Почти такие же слова говорил Черный Волк Мерри, когда думал, что они одни. Означает ли это, что Лайон хочет стать ее парой? Кристина чуть было не задала этот вопрос, но потом поняла, что это неприлично. Лайон ведь англичанин, напомнила она себе, а у них совсем другие законы, и она не должна забывать об этом.
 – Я никогда бы не решилась флиртовать со львом, – выпалила она. – Это слишком опасно.
 Руки Лайона легли на ее шею. Он даже толком не знал, чего ему больше хочется в данный момент: поцеловать ее или задушить? Да, эта женщина постоянно сбивала его с толку своими неожиданными высказываниями. Он ощущал бешеный стук ее сердца.
 – В твоих глазах нет никакого страха, но твое сердце говорит правду. Тебя пугает твое влечение ко мне?
 – Какой вы, однако, самоуверенный человек, – сказала Кристина. – Я и в самом деле так напугана, что могу упасть в обморок, если вы не отпустите меня сию же минуту.
 Лайон засмеялся, давая ей понять, что воспринимает ее слова как шутку. Он склонился над ней, почти касаясь ее губами.
 – Разве ты не говорила мне, что я настолько неотразим, что мне невозможно отказать?
 – Нет, – прошептала она. – Я сказала, что вам почти невозможно отказать. Почти. В этом вся разница.
 Кристина попыталась улыбнуться, но это ей не удалось. Она была слишком занята борьбой с непреодолимым желанием прижаться к нему, почувствовать его руки, попробовать его на вкус. Она хотела, чтобы ее запах смешался с его запахом.
 Она понимала, что это запретное, опасное желание. Одно дело дразнить детеныша и совсем другое – играть со взрослым львом. Напряженность в глазах Лайона говорила ей о том, что в своем упорстве он будет подобен голодному льву. Он поглотит ее, если она не сумеет защитить себя.
 – Лайон, – прошептала она, раздираемая между желанием и необходимостью быть осмотрительной. – Вы должны помочь нам преодолеть это влечение. Я все забуду, если вы не захотите помочь.
 Он не понимал, о чем она говорит. Что она может забыть? Может быть, он неверно понял? Ее акцент стал настолько заметен, что он уже не был уверен, что правильно понял ее.
 – Я собираюсь поцеловать тебя, Кристина, – сказал он, схватив ее за подбородок прежде, чем она успела отрицательно покачать головой. – Всего один поцелуй, – пообещал Лайон.
 Он потерся подбородком о ее макушку, вдохнул ее нежный аромат и тихо, удовлетворенно вздохнул. Потом он взял ее руки и положил их себе на плечи.
 Боже, как она была нежна! Его ладони скользнули по ее рукам, и он почувствовал, как по ней прошла волна дрожи. Он властным движением притянул ее к себе.
 Он слишком долго собирается, подумала Кристина, чувствуя, что больше не в силах бороться. Она только чуть-чуть коснется его, и ее любопытство будет удовлетворено. А потом она вернется в зал и совершенно забудет о Лайоне.
 Кристина привстала на цыпочки и быстро коснулась губами его подбородка. Потом она сдержанно поцеловала его в губы и почувствовала, как он сразу напрягся. Кристина откинулась назад, увидела его улыбку и поняла, что он одобряет ее смелость.
 Но его улыбка внезапно погасла, когда она провела кончиком языка по его нижней губе. Лайон вздрогнул, словно его поразил удар молнии, и притянул ее к себе так, что их тела слились. Он уже не думал о том, что может ее испугать. Его руки не давали ей пошевелиться. Он не отпустит ее, пока сам этого не захочет.
 Кристина вдруг попыталась отвернуть голову, и дрожь, которая ее в этот момент сотрясла, заставила Лайона подумать, что ее, очевидно, начинают мучить сомнения.
 – Лайон, пожалуйста, мы…
 Его рот нашел ее губы, мгновенно заглушив все протесты. Он дразнил и мучил ее, побуждая приоткрыть рот. Кристина откликнулась. Ее пальцы зарылись в его волосы. Лайон застонал, потом его язык вонзился между ее губами.
 Кристина забыла об осторожности. Ееруки вцепились в плечи Лайона, и жар его тела слился с ее жаром. Стон вырвался и у нее. Язык Кристины отправился исследовать чудесные глубины.
 Огонь забушевал у Лайона в крови. Он вновь прильнул к ней в горячем, неистовом поцелуе. О, какая это была блаженная мука! И он не хотел, чтобы она прекращалась. Кристина целовала его так, что он решил: у нее все же были мужчины. Но Лайон сказал себе, что ему это безразлично. Желание уложить ее в постель при первой же возможности затмевало все остальное.
 Лайон никогда не испытывал такого необузданного желания. Кристина застонала. И этот звук, раздавшийся откуда-то из глубины ее горла, чуть было не лишил Лайона остатков здравого смысла. Он понял, что вот-вот полностью потеряет контроль над собой, и резко отпрянул.
 – Сейчас не время и не место, милая, – проговорил он срывающимся шепотом.
 Он глубоко вздохнул и отчаянно попытался не смотреть на ее губы. Такие мягкие, такие возбуждающие! Она сейчас выглядела так, словно ее долго целовали. Впрочем, так оно и было, и Лайон видел, что ей так же трудно взять себя в руки, как и ему.
 Это радовало. Ему даже пришлось самому снять со своих плеч ее руки, потому что Кристина, похоже, была не в силах пошевелиться. Она только не отрываясь смотрела на него, и ее глаза приобрели глубокий сине-фиолетовый оттенок. Цвет страсти, подумал Лайон, целуя кончики ее пальцев, прежде чем отпустить ее.
 – Я узнаю все твои секреты, Кристина, – прошептал Лайон, думая о том наслаждении, которое они могут доставить друг другу в постели.
 Его обещание вонзилось в ее сознание кинжалом. Кристина решила, что он только что пообещал выяснить все о ее прошлом.
 – Оставьте меня в покое, Лайон, – прошептала она. Она обошла его, вошла в арку и затем повернулась, чтобы бросить на него последний взгляд. – Ваше любопытство может стоить вам жизни.
 – Жизни?
 Она покачала головой, показывая, что не собирается распространяться на эту тему.
 – Мы удовлетворили друг друга поцелуем. Этого было достаточно.
 – Достаточно?
 Его рык эхом полетел за ней в гостиную. Сердце Кристины колотилось, и она благодарила богов за то, что гости все еще были в столовой. Рядом с ее тетей стоял свободный стул. Кристина немедленно села и попыталась сосредоточиться на скучной беседе, которую Патриция вела с хозяевами дома.
 Спустя несколько минут в дверях появился Лайон. Лорд Бейкер был вне себя от восторга. Очевидно, и он, и все остальные гости решили, что маркиз Лайонвуд только что прибыл.
 Кристина коротко кивнула Лайону и отвернулась. Это несказанно обрадовало графиню. Старуха даже похлопала Кристину по руке, впервые проявив таким образом одобрение по отношению к племяннице.
 Лайон столь же демонстративно не обращал внимания на Кристину. Он был, разумеется, в центре внимания: титул и богатство возвышали его над всеми. Мужчины немедленно окружили его. Большинство женщин также покинули свои места. Они столпились, словно стая перепелок, в унисон кивая головой и хлопая ресницами каждый раз, когда Лайон смотрел в их сторону.
 Кристина больше не могла наблюдать эту отвратительную сцену и вернулась в гостиную.
 Лайон же оказался втянутым неутомимым хозяином дома в беседу о севообороте. Он скорее слушал, чем советовал, используя это время для того, чтобы обрести душевное равновесие. Хотя это никак не отражалось на его лице, внутри все так и клокотало от гнева.
 Черт, она снова отмахнулась от него! Дважды за один вечер! Это уже своеобразный рекорд, сказал он себе. А как она хороша! Она даже заставила его поверить, что так же пылает страстью, как и он. Ну прямо маленькая искусительница!
 Лайон чувствовал себя так, словно его только что окунули с головой в сугроб. Да, она удовлетворила его любопытство. Проблема, однако, была в том, что он не насытился ею, этим вкусом горячего, дикого меда. И пока лорд Бейкер увлеченно расписывал достоинства ячменя, в ушах Лайона вновь зазвучал протяжный стон Кристины, сопровождавший их поцелуй. Конечно, с её стороны все это было лишь игрой, но воспоминание по-прежнему будоражило его кровь.
 Тетя Кристины последовала за ней в гостиную. Графиня оставалась все время рядом с племянницей, язвительно перечисляя «отвратительную на вкус еду», которую только что поглотила в огромном количестве. Кристина считала себя в безопасности. Но вот наступил момент, когда графиня направилась наверх, чтобы привести себя в порядок, и Лайон неожиданно вошел в комнату.
 Кристина вновь почувствовала себя незащищенной. Лайон решительным шагом направился к ней, и, хотя он улыбался другим гостям, она прекрасно видела гнев в его глазах. Она немедленно подошла к лорду Бейкеру и заговорила с ним, настороженно следя за Лайоном краем глаза.
 – У вас такой прекрасный дом! – польстила Кристина хозяину.
 – Благодарю вас, моя дорогая. В нем все устроено для моего удобства, – заявил лорд Бейкер, выпятив грудь от ощущения собственной важности. Он начал объяснять, где он раздобыл различные предметы искусства, заполнявшие все полки в комнате. Кристина старалась хотя бы делать вид, что слушает его. Она заметила, как заколебался Лайон, и улыбнулась.
 – Вообще-то большая часть этих предметов собрана моей женой. Она прекрасно разбирается в антиквариате, – заметил лорд Бейкер.
 – Что? – переспросила Кристина, озадаченная взглядом лорда Бейкера. Похоже, он ожидал от нее какого-то ответа. Это было крайне неудачно, потому что она не имела ни малейшего представления о том, какова была тема их беседы.
 Лайон приближался. Кристина, разумеется, в том, что никак не могла сосредоточиться, винила исключительно его. Она понимала, что будет глупо выглядеть в глазах хозяина дома, если не сможет поддерживать беседу. Она повернулась спиной к Лайону и вновь улыбнулась лорду Бейкеру.
 – Где вы нашли эту прелестную розовую вазу, что стоит у вас на каминной полке? – поинтересовалась она.
 Лорд Бейкер снова переполнился энтузиазмом. Кристина подумала, что он похож на толстого кролика.
 – Это самый ценный предмет в моей коллекции, – заявил он. – И единственный, который я выбрал сам. Она стоит больше, чем все драгоценности моей жены, вместе взятые, – прошептал он. – Пришлось быть очень твердым с Мартой. Жена заявила, что ваза никуда не годится.
 – О, мне кажется, она просто прекрасна! заявила Кристина.
 – Бейкер, я бы хотел поговорить с принцессой Кристиной. Наедине, если вы не возражаете, – произнес голос Лайона прямо за ее спиной. Кристина знала, что если сделает шаг назад, то коснется его груди. Эта мысль настолько смутила ее, что она не нашлась, что сказать.
 – Конечно, – сказал лорд Бейкер.
 Он задумчиво посмотрел на Лайона. Он не прочь стать сводником, подумал Лайон. Слух о том, что маркиз заинтересовался принцессой Кристиной, несомненно, облетит весь Лондон к завтрашнему дню. Странно, но это не очень беспокоило Лайона. Если ему удастся таким образом отпугнуть от нее всех других кавалеров, тогда этот слух даже сыграет ему на руку.
 – Ни в коем случае, – внезапно вырвалось у Кристины. Она улыбнулась лорду Бейкеру, чтобы смягчить свой отказ, и мысленно умоляя, чтобы он пришел ей на помощь.
 Однако ее мольбы не были услышаны. Лорд Бейкер выглядел растерянным и сбитым с толку, и Лайон произнес непринужденно:
 – Кристина обладает таким замечательным чувством юмора. Когда вы получше узнаете ее, я уверен, вы согласитесь со мной, Бейкер.
 Смешок Лайона ввел в заблуждение лорда Бейкера, но только не Кристину. Его цепкие пальцы, завладевшие ее рукой, подтверждали то, что ему вовсе не смешно.
 Он нацелился на победу. Кристина подумала, что он даже способен устроить сцену, если она опять отвергнет его. Похоже, его совсем не волнует, что могут о нем подумать окружающие. Такой чертой она просто не могла не восхищаться.
 Лайону нет нужды считаться с общественным мнением, напомнила она себе. Титул уже гарантировал ему уважение. А он к тому же был таким же дерзким и самоуверенным, как вождь племени дакота!
 Кристина попыталась высвободиться. Лайоы улыбался лорду Бейкеру, а сам в это время все сильнее сжимал ее руку. Таким образом он без слов говорил ей о том, что спорить бесполезно. Затем он повернулся и потянул ее за собой.
 Она не сопротивлялась, а лишь распрямила плечи и последовала за маркизом. Все взоры были прикованы к ним, и поэтому она заставила себя улыбаться и делать вид, что это так естественно, когда тебя тянет через весь зал за руку мужчина, с которым ты только что познакомилась. Когда она услышала, как одна дама громким шепотом заметила, что они с маркизом являют собой поразительную пару, она перестала улыбаться. Кристина знала, что Лайон тоже слышал эти слова. Об этом говорила его самодовольная ухмылка.
 Лайон остановился только тогда, когда они достигли уже знакомой балконной ниши. Кристина была так рада, что он не вытащил ее на балкон, что даже стала успокаиваться. Они были по-прежнему на виду у всех гостей. И это было благом для Кристины: она знала, что Лайон не станет целовать ее до бесчувствия, когда все следят за каждым его шагом. Нет, нежные объятия и слова любви принадлежат минутам, когда мужчина и женщина остаются наедине.
 Кивнув нескольким джентльменам, Лайон вновь повернулся к Кристине. Он стоял так близко, что если бы она сделала всего один шаг вперед, то коснулась бы его. Хотя он отпустил ее руку, Кристина намеренно не поднимала голову, отказываясь посмотреть ему в глаза. Она подумала, что, вероятно, кажется с виду очень покорной.
 Именно такое впечатление она и хотела создать у присутствующих, и все же это ее раздражало.
 Опять ложь, опять притворство! Как бы смеялся ее брат, Белый Орел, если бы мог видеть ее сейчас! Он знал, как знали абсолютно все там, дома, что в Кристине нет ни капли покорности.
 У Лайона, казалось, хватило бы терпения смотреть на нее в упор весь вечер. Кристина решила, что он не станет заговаривать с ней до тех пор, пока не будет уверен в ее абсолютном внимании. Она безмятежно улыбнулась и наконец посмотрела ему в глаза.
 Да, он действительно сердился. Сейчас в его глазах не было золотых искорок.
 – Ваши глаза стали такими же черными, как у ворона, – выпалила она.
 Он даже глазом не моргнул на это очередное странное замечание.
 – Только не в этот раз, – прошипел он негодующим шепотом. – Комплименты больше не собьют меня с толку, моя маленькая искусительница. Клянусь Богом, что если ты еще когда-нибудь попробуешь отмахнуться от меня так небрежно, я…
 – О, это вовсе не был комплимент! – перебила его Кристина, не скрывая своего раздражения. – Ворон – это наш враг.
 Господи, опять она проговорилась! Лайон с такой легкостью заставлял ее выбалтывать лишнее! Кристина боролась с желанием подхватить юбки и кинуться бежать. Но вдруг она поняла, что он не понимает ее слов. Растерянное выражение его лица ясно говорило, что она озадачила его.
 – Птицы – твои враги? – спросил он недоверчиво.
 Кристина улыбнулась.
 – О чем это вы? – Спросила она, изобразив непонимание. – Вы хотели поговорить со мной о птицах?
 – Кристина! – Он буквально прорычал ее имя. – Ты даже святого можешь вывести из себя!
 Он выглядит так, словно готов броситься, подумала она, сделала осторожный шаг назад и сказала:
 – Но вы же не святой, Лайон, правда?
 Внезапный крик привлек внимание Лайона. Кристина тоже услышала его, однако, когда она попыталась повернуться, Лайон резко схватил ее и толкнул себе за спину. Его сила поразила ее. Он действовал так стремительно, что Кристина еще даже не успела догадаться о его намерении, а дело уже было сделано.
 Его широкие плечи закрывали от нее все происходящее. Но Кристина поняла, что возникла какая-то угроза. Можно было подумать, что он пытается защитить ее.
 Ее разбирало любопытство. Она выглянула из-за спины Лайона и увидела у входа вооруженных мужчин. Ее глаза расширились от удивления: вечер, несомненно, получил неожиданное продолжение. Сначала она встретила Льва, а сейчас, судя по всему, их собирались ограбить. Надо же, это становится чрезвычайно интересным!
 Кристине захотелось получше рассмотреть грабителей. У Лайона, однако, были другие намерения. Как только она встала рядом, он вновь отодвинул ее обратно к себе за спину.
 Он действительно защищал ее! Кристину охватило радостное чувство. Она даже улыбнулась по этому поводу. Она решила не мешать ему, потом встала на цыпочки, положила руки на плечи Лайона и выглянула из-за него, чтобы посмотреть на происходящее.
 Налетчиков было пятеро. Четверо из них держали в руках ножи. Взглянув на то, как они это делают, Кристина неодобрительно покачала головой. Пятый грабитель держал в руке пистолет. На всех были маски, закрывающие нижнюю часть лица. Мужчина с пистолетом – явно их вожак, как решила Кристина, – прокричал какие-то команды. Его голос звучал неестественно, и Кристина сразу поняла, что он знаком с некоторыми из гостей и пытается изменить голос. И хотя он был одет так же, как и остальные грабители, – в помятый костюм и нелепую шляпу – сапоги у него были совсем другие. Они тоже были старыми и потертыми, но Кристина сразу оценила высокое качество кожи.
 А потом главарь повернулся и окинул взглядом помещение. Его глаза расширились от удивления, Кристина невольно ахнула. Боже праведный, да ведь она видела этого человека не далее как час назад!
 Лайон слышал ее возглас. Он еще сильнее скривился, решив, что Кристина испугалась. Он подался назад, толкая ее подальше в тень. Он собирался скрыть ее в нише, а если возникнет серьезная угроза, вытолкнуть за дверь.
 Жена лорда Бейкера упала в обморок, когда один из бандитов потребовал ее бриллиантовое колье. Она приземлилась очень удачно – прямо на диванчик. Кристина отчаянно пыталась подавить смех. Обморок был таким замечательным притворством!
 Внезапно в самый разгар событий в комнату вошла тетя Патриция. Графиня, судя по всему, не понимала, что происходит. Когда бандит повернулся и направил на нее пистолет, Кристина невольно отреагировала.
 Какая бы она ни была, все равно тетя Патриция – ее родственница. Ни один человек не причинит ей вреда!
 Все произошло так быстро, что никто ничего не понял. Лайон услышал свист ножа за секунду до того, как один из грабителей взвыл от боли. Боковым зрением он уловил блеск металла у себя над правым плечом и повернулся, пытаясь защитить Кристину от этой новой угрозы, но никого не увидел. Тот, кто метнул нож, вероятно, скрылся на балконе, решил он.
 Бедная Кристина! Она пыталась выглядеть достойно. Скромно сложив руки, она только удивленно смотрела на него. Она даже оглянулась вместе с Лайоном и все же, кажется, не понимала, что там, в тени, может таиться опасность.
 Лайон быстро толкнул ее в угол, чтобы стена защищала ее. Когда он убедился, что никто не сможет напасть на нее сзади, он повернулся лицом к бандитам, плечами прижимая Кристину к стене.
 Она не противилась этому, понимая ход его мыслей. Лайон хотел обезопасить ее со всех сторон. Достойное решение, подумала Кристина.
 Конечно, в этом не было никакой необходимости, ведь позади нее никого не было с самого начала. Однако же она не могла сказать об этом Лайону, и его забота доставляла ей просто несказанное удовольствие.
 Главарь бандитов уже исчез. Остальные угрожающе размахивали ножами, пятясь к двери.
 И пистолет, и нож остались на полу. Лайон повернулся к Кристине.
 – С тобой все в порядке? – требовательно спросил он.
 Он казался таким встревоженным, что Кристина решила: необходимо изобразить испуг. Она кивнула и, когда Лайон положил руки ей на плечи и притянул к себе, буквально ощутила его ярость.
 – Вы сердитесь на меня? – спросила она.
 Он удивился.
 – Нет. – Его ответ прозвучал слишком резко, и он попытался смягчить его. – Разумеется, я на тебя не сержусь.
 Он очень старался придать голосу мягкость, и Кристина улыбнулась.
 – Ну, тогда вам незачем с такой силой сжимать мои плечи.
 Он немедленно отпустил ее.
 – Вы сердитесь, потому что не могли подраться с этими смутьянами, так ведь, Лайон?
 – Смутьянами? Дорогая моя, их намерения были гораздо более серьезными, – сказал Лайон.
 – Но вы ведь хотели с ними драться, да?
 – Да, – признался он усмехнувшись. – Мне просто не терпелось кинуться в самую гущу. Некоторые привычки забываются с большим трудом.
 – Вы всегда будете воином, Лайон.
 – Что?
 О Боже, он опять был озадачен! Кристина поспешно поправилась:
 – Здесь так много пожилых людей. Вам было бы небезопасно вмешиваться. Кто-нибудь мог пострадать.
 – Тебя волнует только судьба стариков?
 – Да.
 Услышав ее ответ, Лайон нахмурился, и она вдруг поняла, что он хочет, чтобы она беспокоилась и о его безопасности. Разве он не понимает, что она бы оскорбила его своим беспокойством? Ведь это означало бы, что она недостаточно верит в его умение и силу! Да, но ведь он англичанин, напомнила она себе. А эти англичане такие странные…
 – Я бы не стала волноваться за вас, Лайон. Вы бы сумели постоять за себя.
 – Ты настолько в меня веришь?
 Она улыбнулась горделивости, прозвучавшей в его голосе.
 – О да, – прошептала она, награждая его похвалой, в которой он, судя по всему, нуждался. Она собиралась еще кое-что добавить, но в это время раздался громкий вопль.
 – Наша хозяйка начинает приходить в себя после обморока, – произнес Лайон. – Стой здесь, Кристина. Я вернусь через минуту.
 Она поступила так, как он велел, следуя за ним лишь глазами. Ее сердце сильно забилось, когда Лайон присел и поднял ее нож. Она глубоко вздохнула, затаила дыхание и выдохнула с облегчением, когда он положил нож на стол и занялся пистолетом.
 Вокруг поднялся невообразимый шум: все вдруг заговорили одновременно. Может, ей тоже попытаться упасть в обморок, подумала Кристина. Нет, диванчик уже занят, а пол как-то не прельщал ее. Она решила довольствоваться заламыванием рук. Ведь нужно же как-то показать, что она расстроена!
 Один из двух джентльменов, целиком поглощенных беседой, знаком подозвал к себе Лайона. Как только Лайон двинулся в сторону столовой, Кристина стала протискиваться к столу. Она убедилась, что никто не обращает на нее внимания, взяла нож, вытерла его и спрятала в чехол.
 Потом она поспешила к тете. Графиня в это время давала язвительные советы распростертой на диванчике расстроенной даме.
 – Полагаю, с нас хватит волнений на сегодняшний вечер, – сказала Кристина своей опекунше, когда наконец смогла привлечь ее внимание.
 – Да, – ответила графиня. – Пора отправляться домой.
 Лайон застрял в столовой, слушая нелепые предложения двух дряхлых джентльменов о том, как следует ловить Джека и его шайку.
 Прошло минут десять, и он уже был сыт ими по горло. Он вновь и вновь возвращался мыслями к необычному ножу, который несколькими минутами раньше держал в руках. Оружие было довольно грубо сделано, но острое как бритва и с плоской ручкой. Владелец приобрел его явно не в Англии.
 Лайон решил взять кинжал с собой. В нем проснулось любопытство, и он решил во что бы то ни стало найти владельца.
 – Я оставлю вас, господа, чтобы дать вам возможность в деталях продумать ваш план, – заявил Лайон. – Полагаю, мне следует проводить домой принцессу Кристину и ее опекуншу. Прошу прощения, господа.
 Он повернулся и поспешил в гостиную, где велел Кристине ждать его возвращения. Будучи уверенным, что она все еще нуждается в его поддержке, Лайон упрекнул себя за то, что оставил ее одну. Он искренне надеялся, что она взволнована: мысль о том, чтобы утешить ее, очень понравилась ему.
 Лайон уже прикидывал, как нейтрализовать опекуншу. Ему нужно лишь несколько минут наедине с Кристиной, чтобы он мог еще раз поцеловать ее.
 – Черт! – выругался Лайон, когда понял, что Кристина исчезла. Он взглянул на стол, где оставил нож, и еще раз выругался.
 Нож тоже исчез. Настроение Лайона упало. Он, хотел было расспросить гостей, но все. они были заняты своими недавними переживаниями, и он решил не тратить времени даром.
 Лайон повернулся, чтобы еще раз взглянуть на нишу, где они с Кристиной стояли во время ограбления. Внезапная мысль поразила его. Нет, сказал он себе, это невозможно.
 Потом он направился к нише и остановился лишь тогда, когда подошел вплотную к перилам балкона.
 Целых двадцать футов отделяли балкон от покатой террасы внизу. Влезть здесь было невозможно. Перила были слишком шаткими, слишком слабыми, чтобы выдержать человека и веревку.
 У него вновь возникло нелепое предположение.
 Лайон потряс головой.
 – Невозможно, – пробормотал он вслух. Он решил пока отложить разрешение этой загадки и сосредоточить внимание на том, что сейчас беспокоило его больше всего.
 Лайон покинул дом Бейкера в мрачном настроении. Он был слишком зол, чтобы общаться с кем бы то ни было, и решил подождать до завтра.
 А потом он собирался очень серьезно поговорить с Роном.




 Глава 4


  "Эдвард всегда одевался во все белое. Иные цвета раздражали его. Он предпочитал, чтобы и я носила длинные струящиеся платья белого цвета в греческом стиле. Стены дворца белили каждый месяц, и во всем его убранстве не было ни одного яркого пятна. Эта странность Эдварда забавляла меня, но я все же подчинилась его желаниям. Ведь он был так добр ко мне. Я могла получить все, что пожелаю, мне не позволяли даже пальцем пошевельнуть. Он только требовал от меня выполнения одного правила. Эдвард заставил меня пообещать, что я никогда не выйду за пределы этого белоснежного дворца. Он объяснил, что это делается ради моей безопасности. 
  Я была верна своему обещанию почти шесть месяцев. Потом до меня стали доходить вести о жизни за пределами наших владений. Я верила, что враги Эдварда распространяют слухи о его жестокости исключительно для того, чтобы вызвать волнения. 
  Я взяла одежду моей служанки, и мы отправились пешком в ближайшую деревню. Я рассматривала эту прогулку как приключение. 
  Боже праведный, я попала прямо в чистилище!" 
  Запись в дневнике 
  15 августа 1795 года 
 Поверенные, занимавшиеся делом о наследовании имений графа Эктона, условились посетить графиню Патрицию Каммингс в десять часов утра во вторник. Господа Хендерсон и Бортон прибыли минута в минуту.
 Графиня с трудом сдерживала нетерпение. Она провела двух седовласых джентльменов в свой кабинет, закрыла дверь и уселась в кресло за поцарапанным письменным столом,
 – Прошу простить за ветхость обстановки, – сказала она, нервно улыбнувшись. – Я была вынуждена потратить последние средства на гардероб моей племянницы Кристины, ведь впереди у нее целый сезон. Представьте, мне даже пришлось отказать многим желавшим посетить нас: слишком неловко показывать им, как мы живем. Зато Кристина произвела сенсацию. Я уверена, что удачно, выдам ее замуж.
 Графиня внезапно поняла, что болтает без умолку. Она слегка кашлянула, чтобы скрыть свое смущение.
 – Вы наверняка в курсе того, что этим домом мы сможем пользоваться только еще один месяц. Вы ведь получили уведомление о его покупке?
 Хендерсон и Бортон одновременно кивнули. Бортон повернулся к своему коллеге, бросил на него какой-то странный, смущенный взгляд и стал теребить свой галстук. Графиня прищурила глаза от такой невоспитанности.
 – Когда я получу свои деньги? – требовательно спросила она. – Я Осталась совсем без средств к существованию.
 – Но это не ваши деньги, графиня, – заявил Бортон после того, как его коллега кивнул. – Вы ведь знаете это.
 Бортон побледнел при виде ужасной гримасы, исказившей лицо графини. Он больше не мог смотреть на нее.
 – Не могли бы вы поподробнее объяснить? – попросил он коллегу, уставившись в пол.
 – Разумеется, – сказал Хендерсон. – Графиня, если бы мы смогли поговорить наедине с вашей племянницей, я уверен, что это недоразумение тотчас бы прояснилось.
 Хендерсон явно не опасался графини. Его голос звучал исключительно ровно, и он продолжал улыбаться, несмотря на то что графиня бесилась от гнева.
 Наконец Патриция стукнула кулаком по столу.
 – Какое отношение имеет Кристина к этой встрече? Я ее опекунша, и поэтому я контролирую ее средства. Разве это не так? – взвизгнула она.
 – Нет, мадам, не так.
 Возмущенный вопль графини донесся даже до Кристины, находившейся наверху. Она тут же вышла из спальни и поспешила вниз – посмотреть, что же так расстроило графиню. Кристина давно научилась различать оттенки тетушкиных криков. Этот напоминал вопль попавшей в сети совы и показал Кристине, что тетя вовсе не испугана, а просто ужасно зла.
 Только у дверей библиотеки Кристина заметила, что забыла обуться. Боже, вот это, несомненно, выведет тетю из себя, подумала Кристина и вновь побежала наверх, нашла какие-то туфли и быстро надела их.
 Кристина насчитала еще пять воплей, прежде чем вновь оказалась внизу. Она не стала стучать в дверь кабинета, зная, что крики тети все равно заглушат любой звук. Она распахнула дверь и поспешила войти,
 – Я могу чем-нибудь помочь, тетя? – спросила она.
 – Это ваша племянница? – одновременно спросил Хендерсон, торопливо вставая с кресла.
 – Кристина, вернись в свою комнату! Я сама разберусь с этими негодяями!
 – Мы не будем обсуждать с вами условия завещания вашего отца, графиня, – сказал Бортон, – Вы должны оставить нас наедине с вашей племянницей. Таково было желание вашегоотца, изложенное в его завещании.
 – Как могло появиться такое условие? – прокричала Патриция. – Мой отец даже не знал, что у Джессики будет ребенок! Он не мог знать! Я позаботилась об этом.
 – Ваша сестра написала вашему отцу письмо и сообщила ему о ребенке. Я полагаю, она это сделала, когда жила у вас. Кроме того, она оставила еще одно послание. Граф нашел его через год после ее исчезновения.
 – Джессика не могла написать ему, – заявила Патриция хмыкнув. – Вы лжете. Я бы знала. Я просматривала все ее бумаги.
 – Вы ведь имеете в виду, что уничтожали каждое письмо, так ведь, графиня? – спросил Хендерсон, бросив на нее презрительный взгляд. – Вы ведь не хотели, чтобы ваш отец узнал о своем наследнике, не так ли?
 Лицо тети Патриции заполыхало огнем.
 – А вот этого вы просто не можете знать, – пробормотала она.
 Кристина начала беспокоиться о здоровье тети, которую душил страшный гнев. Она подошла к ней и положила руку на плечо.
 – Не важно, как мой дед узнал обо мне. Прошлое позади, господа. Оставим его в покое.
 Мужчины поспешно закивали.
 – Разумная просьба, моя дорогая, – заметил Хендерсон. – Теперь, в соответствии с условиями завещания, мы должны остаться с вами наедине и объяснить вам состояние ваших финансов.
 Кристина, почувствовав, что тетя намерена возразить, сильнее сжала ее плечо.
 – Если я попрошу, чтобы графиня осталась, вы согласитесь? – спросила она.
 – Разумеется, – ответил Бортон, после того как его партнер кивнул.
 – Тогда прошу вас, присаживайтесь и начинайте. – Кристина почувствовала, как напряжение покидает тетю, и медленно отпустила ее плечо.
 – Некий капитан Хаммершильд доставил письмо вашей матери графу Эктону, – начал Хендерсон. – Письмо находится у нас, как и то послание, что оставила сама Джессика, если вы сомневаетесь, графиня, – добавил поверенный. – Нет необходимости вдаваться в подробности, потому что, как вы изволили заметить, принцесса Кристина, прошлое позади. Ваш дед сразу составил новое завещание. Он отвернулся от вас, графиня, но при этом был так возмущен поведением своей другой дочери, что решил оставить все состояние своему единственному внуку или внучке. – Бортон подался вперед и добавил:
 – Он не знал, кто родился – девочка или мальчик. Разумеется, предусмотрены оба случая, но мы объясним лишь то, что касается рождения внучки.
 – Что же такого сделала моя мать? Что могло заставить ее отца перемениться к ней? Мне казалось, они были очень близки, – задумчиво сказала Кристина.
 – Да, что же такого совершила моя святоша-сестра, чтобы отец отвернулся от нее? – спросила Патриция с издевкой.
 – Когда Джессика оставила мужа, Кристина, ваш дед был чрезвычайно расстроен. Ему нравился зять, и он решил, что дочь действовала… сгоряча, – сказал он, пожав плечами, чтобы скрыть смущение.
 – Вы просто боитесь сказать, что мой отец наконец понял: Джессика была сумасшедшей! – заявила графиня.
 – Такова печальная истина, – сказал Бортон и с сочувствием посмотрел на Кристину.
 – Значит, деньги переходят прямо к Кристине? – спросила графиня.
 Хендерсон заметил хитрый блеск, появившийся в ее глазах. И едва не рассмеялся. Граф Эктон не ошибался в отношении своей старшей дочери, признал поверенный. Хендерсон решил поторопиться с объяснениями и поскорее покинуть столь, малоприятное общество.
 – Средства были отложены до достижения вами девятнадцати лет, принцесса Кристина. Если вы выйдете замуж до этого дня, средства перейдут к вашему мужу.
 – Ей исполнится девятнадцать менее чем через два месяца, – заметила графиня. – Она так скоро не выйдет замуж. И поэтому я как опекунша…
 – Прошу выслушать меня до конца, – решительно заявил Хендерсон. – Хотя графу и нравился зять, но он допускал мысль, что в обвинениях дочери в адрес мужа может оказаться доля правды.
 – Да, да, – горячо откликнулся Бортон. – Граф был исключительно осмотрительным человеком и поэтому внес дополнительные условия в отношении наследования его огромного состояния.
 – Да заканчивайте же наконец! – потребовала графиня. – Излагайте эти проклятые условия, пока я не спятила так же, как Джессика…
 Графиня вновь начинала закипать, и Кристина поддержала ее требование, правда, в гораздо более мягкой форме:
 – Я бы тоже хотела все узнать поскорее, так что прошу вас, продолжайте.
 – Разумеется, – согласился Хендерсон.
 Сейчас он намеренно не смотрел на принцессу, боясь, что потеряет мысль из-за ее прекрасных голубых глаз. Его поражало то, что эти две женщины состояли в родстве. Графиня была уродливой вредной старухой с отвратительными манерами, а вот молодая женщина, стоявшая рядом с ней, лицом была прекрасна, как ангел, и характер у нее был, судя по всему, мягкий.
 Хендерсон остановил взгляд на крышке письменного стола и продолжил:
 – В случае, если вам исполнится девятнадцать лет, а вы еще не будете замужем, ваши средства будет контролировать ваш отец. Он был проинформирован об условиях завещания до того, как покинул Англию и отправился на поиски вашей матери. Он знал, что не будет иметь доступа к деньгам до тех пор, пока…
 – Неужели он жив! О нем много лет ничего не слышно, – воскликнула графиня.
 – Он жив, – сказал Бортон. – Мы получили от него письмо всего неделю назад. Сейчас он живет на севере Франции и намеревается вернуться сюда в день девятнадцатилетия дочери, чтобы заявить о своих правах на наследство.
 – А он знает, что Кристина жива? Что она здесь, в Лондоне? – спросила графиня, и голос ее задрожал от гнева.
 – Нет, и мы не сочли нужным проинформировать его, – сказал Хендерсон. – День рождения принцессы Кристины всего через два месяца. Конечно, если вы хотите, принцесса, чтобы мы уведомили вашего отца до…
 – Нет, – сдержанно ответила Кристина, которой на самом деле хотелось закричать во весь голос, и она едва могла дышать от возмущения.
 – Для него это будет приятный сюрприз, не правда ли, господа? – спросила она с улыбкой. Оба мужчины заулыбались в ответ.
 – Господа, мы утомили мою тетю. Насколько я поняла из завещания, я сама никогда не стану полновластной хозяйкой собственных денег. Если я выйду замуж, то ими будет распоряжаться мой муж, а если нет, то они достанутся моему отцу.
 – Да, – подтвердил Бортон. – Ваш дед никогда бы не позволил женщине иметь такую власть над его деньгами.
 – И все это время я считала, что… – Графиня ссутулилась в кресле. – Мой отец победил.
 Кристина подумала, что тетя сейчас зарыдает, и стала прощаться с поверенными. В порыве щедрости Хендерсон сказал ей, что выделит определенную сумму на расходы, пока ее отец не вступит в права наследования.
 Кристина кротко поблагодарила его. Она проводила поверенных к выходу и вернулась в библиотеку к тете.
 Графиня не понимала, что ее племянница тоже расстроена.
 – Я потеряла все, – зарыдала она, как только Кристина вошла в комнату. – Будь проклят мой отец! Чтобы его душа вечно горела в аду! – закричала она.
 – Пожалуйста, не нужно расстраиваться, – сказала Кристина. – Это вредно для вашего здоровья.
 – Я потеряла все, а ты советуешь мне не волноваться? – завизжала графиня. – Ты будешь умолять отца от моего имени, Кристина. Он даст мне денег, если ты попросишь. Эдвард никогда не любил меня. Наверное, и мне следовало бы относиться к нему получше, но я так завидовала удаче Джессики, что с трудом заставляла себя быть с ним вежливой. Почему он предпочел ее? До сих пор не могу этого понять. Джессика была такой простушкой. Я была значительно интереснее.
 Кристина пропустила мимо ушей причитания тети, она сосредоточенно ходила взад-вперед по комнате. Ее мысли были заняты будущим.
 – Ты удивилась, узнав, что твой отец все еще жив? – наконец поинтересовалась графиня.
 – Нет, – ответила Кристина. – Я никогда не верила, что он умер.
 – Ты должна будешь позаботиться обо мне, – заскулила тетка. – Что же я буду делать, если твой отец не поможет мне? Как я буду жить? Я стану посмешищем в обществе! – снова зарыдала она.
 – Я же уже обещала позаботиться о вас, тетя, – сказала Кристина. – Помните, как я дала вам слово, прежде чем мы уехали из Бостона? Я выполню свое обещание.
 – Отцу могут не понравиться твои благородные намерения. Он станет распоряжаться моими деньгами, мерзавец, и, уверена, откажется дать мне из них хотя бы шиллинг.
 Кристина внезапно остановилась перед тетей.
 – Давать отцу власть над моими деньгами не входит в мои планы, – заявила она. – Я этого не допущу.
 Патриция Каммингс никогда не видела племянницу такой разгневанной. Она кивнула, потом улыбнулась, решив, что глупышка рассердилась из-за нее.
 – Ты умница, что так заботишься о моем благополучии. И конечно, твоя забота вполне уместна. Мой отец поступил со мной крайне несправедливо, и я действительно истратила последние деньги, чтобы одеть тебя как подобает. Но все это было напрасно, – горестно добавила графиня. – Мне следовало навсегда остаться в этих Богом забытых колониях.
 Кристину раздражали затянувшиеся жалобы тети. Она глубоко вздохнула, надеясь таким образом успокоиться, и сказала:
 – Еще не все потеряно. Решение этой проблемы для меня очевидно. Я выйду замуж до того, как отец вернется в Англию.
 Это заявление Кристины наконец заставило графиню обратить на нее внимание. Глаза старой женщины расширились, и она даже выпрямилась в кресле.
 – Мы же не знаем, когда приедет Эдвард. Он может войти в эту комнату уже завтра, – сказала она.
 Кристина покачала головой.
 – Нет, не думаю. Помните, он наверняка считает, что меня нет в живых. Все так считали. А я собираюсь выйти замуж как можно быстрее.
 – Но как успеть? Ведь у нас даже нет никого на примете.
 – Составьте мне список возможных претендентов, – решительно посоветовала Кристина.
 – Так нельзя. Это неприлично, – запротестовала графиня.
 Кристина собралась было поспорить с ней, но вдруг заметила блеск в глазах тети, и поняла, что она уже обдумывала эту идею. Осталось чуть-чуть подтолкнуть ее к тому, чтобы она окончательно согласилась.
 – Мы должны действовать быстро, если хотим победить.
 – Почему? Зачем тебе жертвовать собой? – Патриция с подозрением посмотрела на племянницу. – И почему ты предпочитаешь, чтобы деньги оказались в руках твоего мужа, а не отца?
 – Тетя, я уже говорила, что в мои планы не входит отдавать деньги отцу. Ну что вы еще можете возразить, прежде чем согласитесь, что мой план разумен?
 – Твой отец мог снова разбогатеть, может, ему не понадобятся твои деньги.
 – Вам лучше знать, – ответила Кристина. – Я лично сомневаюсь в том, что он богат. Зачем бы ему тогда было переписываться с поверенными? Нет, он обязательно вернется в Англию, тетя.
 – Если ты утверждаешь, что Эдвард захочет получить наследство, не буду с тобой спорить, – сказала графиня.
 – Вот и хорошо, – подвела итог Кристина. – Я думаю, вы одна из самых умных женщин из всех, что мне довелось встречать. Вы, конечно, сумеете придумать достаточно убедительную причину для моего поспешного брака.
 – Да, – согласилась графиня. – Я умна. – И выпрямила плечи. – Только чем твой брак поможет мне?
 – Мы попросим того, за кого я выйду замуж, подписать документ о единовременной передаче вам крупной суммы. Он должен будет подписать его до нашей свадьбы.
 – Ну, тогда это должен быть кто-то не очень своевольный, – пробормотала графиня. – Таких вокруг много. Мне придется придумать вескую причину для такой спешки. Оставь меня, Кристина, я буду составлять список возможных женихов. С твоей внешностью мы можем добиться согласия на наши условия практически от любого.
 – Я бы хотела, чтобы ваш список возглавлял маркиз Лайонвуд, – заявила Кристина, готовясь к отпору тети.
 – Ты, должно быть, шутишь, – едва выговорила графиня. – Он богат, не нуждается в деньгах и совсем не тот человек, который будет идти у нас на поводу.
 – Если я добьюсь от него согласия подписать ваши бумаги, то тогда мне можно будет быть с ним замужем на то короткое время, что я пробуду в Англии?
 – Нельзя говорить «быть с ним замужем», это неграмотно, Кристина. Ну, ладно, поскольку ты сама этого захотела, я разрешу тебе обратиться к этому отвратительному человеку. Он не согласится, конечно, но я тебе разрешаю попробовать.
 – Спасибо, – сказала Кристина.
 – Ты все еще настроена вернуться к своим дикарям?
 – Они не дикари, – прошептала Кристина. – И я вернусь к своей семье. Когда деньги будут у вас в руках, для вас это уже не будет важно.
 – Только ты не должна говорить об этом человеку, за которого соберешься выходить замуж. Это, несомненно, ему не понравится.
 – Да, тетя, – согласилась Кристина.
 – Поднимись к себе и переоденься, – скоман-довала грасриня. – Тебе не идет желтое. И волосами следует заняться. Сейчас же приведи их в порядок.
 Кристина немедленно покинула библиотеку, не обращая внимания на критику ее внешности.
 Наконец, когда она закрыла дверь спальни, она перестала притворяться. Кристину колотила дрожь. В голове будто стучали отбойные молотки, а в желудке словно кто-то узлы завязывал.
 Хотя и трудно было в этом признаться, но Кристине впервые стало по-настоящему страшно. И ей совсем не нравилось это странное ощущение.
 Она понимала причину страха. Шакал возвращался в Англию. Он попытается убить ее. Кристина не сомневалась в намерениях отца. Шакалы не меняются с годами.
 Кристина собиралась дать Эдварду еще один шанс. А если на то будет воля Божья, она нападет первой.




 Глава 5


  "Кристина, на этой земле действительно живут дьяволы. Я даже не представляла, что существуют такие люди, пока сама не увидела невинных детей, которых истязали, калечили, убивали, – и все это только затем, чтобы добиться покорности их родителей. Мой муж был диктатором; уничтожался любой, заподозренный в том, что у него возникли какие-то крамольные мысли. На улицах валялись мертвые и умирающие. Каждую ночь приезжали повозки, чтобы забрать тела. Отвратительный запах, заставлявший нас закрывать окна дворца по вечерам, объяснялся вовсе не избытком мусора – нет, это был запах погребальных костров. 
  Людей морили голодом, чтобы они ослабели и не могли бунтовать. Их ограничивали даже в воде. Я была настолько потрясена, что даже не могла ясно мыслить. Майлала, моя преданная служанка, уговаривала меня ничего не говорить Эдварду. Она боялась за меня. 
  Нужно было послушать ее, дитя мое. Но я поступила как наивная дурочка – я решила поговорить с Эдвардом. 
  Учись на моих ошибках, Кристина. Только так ты сможешь выжить". 
  Запись в дневнике 
  12 октября 1795 года 
 Лайон сидел ссутулившись за письменным столом. В одной руке он держал бокал, наполненный бренди, другой придерживал на колене грелку.
 Странно, но рана не давала о себе знать до самого вечера. Сейчас же было около пяти часов утра. Ноющая боль и, конечно, кошмары вынудили его вернуться в кабинет и заняться делами имения. Впрочем, он всегда ложился спать, только когда рассвет уже полностью вступал в свои права, а мозг его так уставал, что все воспоминания отступали.
 На душе было смутно. Старый воин, подумал он с улыбкой. Разве не так назвала его Кристина? Воин – да. Он помнил, что она называла его так. Но старый… нет, такого он не припоминал.
 Прошлое вновь настигло маркиза. Сказались годы сложной и опасной работы. Он был человеком, которого до сих пор боялись… он стал легендой в тех кругах французского общества, что пользовались дурной славой. Лайону всегда поручали самые сложные, самые деликатные задания. Его никогда не вызывали, пока не было совершено преступление и вынесен приговор. Он работал всегда один, репутация его ни разу не запятналась неудачей. Маркиза Лайонвуда считали самым опасным человеком в Англии, а некоторые полагали, что и во всем мире.
 Где бы ни скрывался преступник, Лайон всегда его выслеживал и расправлялся с ним без лишнего шума.
 У него никогда не было провалов. Никогда. Его верность долгу имела двоякие последствия. За свою храбрость Лайон был награжден рыцарством, а за свои грехи – кошмарами. Отставка стала для него достаточно легким выходом из положения. Он жил один, и никто не знал о его вечной пытке. Когда ночью ужас содеянного вновь настигал его и он видел лица тех, кого уничтожил, не было ни одного свидетеля его мучений.
 Лайон теперь редко вспоминал о Джеймсе или Летти, хотя его продолжала изумлять ирония судьбы. Пока он за границей защищал родину от предателей, дома, в Англии, его собственный брат предавал его.
 Нет, он больше не думал о Джеймсе, к тому же с тех пор, как он встретил принцессу Кристину, его рассудок пребывал в таком смятении, что он вообще не способен был четко мыслить.
 Его всегда привлекала интрига. Над хорошей головоломкой он готов был биться до тех пор, пока не разгадает ее. Кристина, однако, оказалась крепким орешком. Он не понимал, какую игру она ведет… пока не понимал. То, что она не стала открыто флиртовать с ним, да и с Роном тоже, заинтересовало его. Лайон продолжал прокручивать в мозгу тот странный разговор с Кристиной, но в конце концов сдался. Ему придется еще раз увидеться с ней, сказал он себе. Она все еще не дала ему достаточно ответов.
 Господи, и где она только могла услышать рев льва?
 Лайон чувствовал, что желание узнать о ее прошлом становилось для него просто навязчивой идеей. Он сам не мог понять своего упрямства. Кристина странно действовала на него. Никогда в жизни женщина не ставила его в тупик. И это беспокоило его гораздо больше, чем боль в колене.
 Он непременно узнает все ее секреты. И тогда его любопытство будет удовлетворено. И он сможет забыть о ней.
 Наваждение закончится.
 И Лайон принялся за дело. Он отправил записки всем известным сплетникам. Конечно, он был крайне осторожен в своих просьбах поделиться информацией о принцессе. В качестве предлога, объясняющего подобное любопытство, он избрал свою сестру Диану и ее дебют в обществе.
 Методы достижения цели вовсе не беспокоили его. Но когда он получил ответы на свои послания, чувство досады и растерянности только еще больше усилилось. По словам светских всезнаек, у принцессы Кристины просто не было прошлого.
 Будто два месяца назад эта женщина вовсе не существовала.
 Лайон не собирался мириться с таким выводом. Его терпение было на исходе. Он хотел правды… и он хотел снова увидеть Кристину. Сначала он намеревался припереть ее к стенке на балу у Крестона в следующую субботу, но потом решил, что не стоит ждать так долго.
 Совершенно пренебрегая приличиями, он подъехал к дому номер шесть по улице Бейкер в неслыханное время – в девять часов утра! Лайон даже не подумал послать записку с просьбой принять его, уверенный в том, что ворчливая старуха непременно откажет ему, если будет уведомлена заранее.
 Удача сопутствовала Лайону. Чрезвычайно тщедушного вида старик с гривой не правдоподобно ярко-желтых волос открыл ему дверь. Судя по одежде, он занимал пост дворецкого, а по высокомерности мог соперничать с архиереем.
 – Графиня только что уехала с визитом, сэр, и вернется не раньше чем через час, Лайон сдержал усмешку.
 – Я не хочу видеть графиню, – сказал он дворецкому.
 Лайону показалось, что прошла вечность, прежде чем дворецкий добрался до конца коридора.
 Он прислонился к дверному косяку и наблюдал за путешествием старика. Внезапно он вновь окликнул дворецкого:
 – Послушайте, но если вы не знаете, кто я, почему вы так уверены в том, что графиня будет недовольна?
 Вместо ответа последовал звук, напоминавший царапанье гвоздем по стеклу. Смешок этот стоил дворецкому таких усилий, что он едва не упал, и поэтому схватился за перила лестницы.
 – Не важно, кто вы, сэр. Графине не нравится никто. Эта старая ведьма никогда не бывает довольна! – И дворецкий продолжил свое медленное и мучительное восхождение.
 Лайон поклялся бы, что у старика ушло целых десять минут, чтобы осилить три ступеньки.
 – Насколько я понимаю, вы служите не у графини, – заметил Лайон.
 – Да, сэр, – прохрипел дворецкий. – Принцесса Кристина нашла меня в канаве, так сказать. Она подобрала меня, почистила и дала настоящую новую одежду. Я много лет служил дворецким, прежде чем для меня настали тяжелые времена. – Старик глубоко вздохнул и добавил:
 – Принцесса не любит, когда я называю ее тетку старой ведьмой. Говорит, что это нехорошо.
 – Может, это и нехорошо, милейший, но «старая ведьма» – довольно точное определение для графини.
 Дворецкий кивнул и снова схватился за перила. Он оставался в этом положении довольно долго. Лайон подумал, что старик пытается отдышаться. Однако он ошибся. Дворецкий наконец отпустил перила, приставил руки рупором ко рту и заорал:
 – К вам посетитель, принцесса! Я отвел его в гостиную!
 Лайон не мог поверить своим глазам и ушам. Когда слуга таким же образом повторил свое сообщение, Лайон рассмеялся.
 Дворецкий повернулся к Лайону и объяснил:
 – Она не хочет, чтобы я переутомлялся. Нужно копить силы для прислуживания старой ведьме.
 Лайон кивнул. Дворецкий снова громко кликнул свою хозяйку.
 И тут на верхней площадке лестницы появилась Кристина, и все внимание Лайона сразу переключилось на нее. Нет, ему никогда не надоест смотреть на нее! С каждым разом она становилась все прекраснее. Сегодня ее волосы еще не были уложены в прическу. Восхитительно! Только это слово приходило на ум при виде водопада густых серебристых завитков, обрамлявших лицо ангельской красоты.
 Когда она начала спускаться, Лайон увидел, что кончики волос доходят до плавного изгиба изящных бедер.
 Корсаж бледно-розового платья лишь легким намеком обрисовывал грудь. Было что-то необычное в этом скромном наряде, но Лайон слишком увлеченно наблюдал за тем, как она улыбается дворецкому, чтобы решить, в чем его странность.
 Она пока еще не заметила его.
 – Спасибо, Элберт. А теперь иди отдохни. Графиня скоро вернется, и тебе понадобится много сил.
 – Вы слишком добры ко мне, – заметил Элберт.
 – Излишек доброты еще никому не помешал, – сказала она и только тут заметила Лайона, прислонившегося к стене у входа в гостиную.
 Ее глаза расширились от удивления.
 – О Боже! Графиня будет…
 – Недовольна, – закончил за нее Лайон, раздраженно вздохнув.
 Элберт явно слышал эти слова. Его скрипучий смех донесся до гостиной, куда направилась Кристина. Лайон последовал за ней, остановившись лишь затем, чтобы закрыть за собой дверь.
 – Хочешь верь, хочешь не верь, Кристина, но все в городе принимают меня довольно охотно. Почему твоя тетя невзлюбила меня, просто не понимаю!
 Кристина улыбнулась, услышав обиду в голосе Лайона. Он сейчас напоминал ребенка, нуждавшегося в утешении. Она села на обитое золотистой парчой канапе, на котором Лайону было явно не поместиться, и жестом указала ему на соседний стул.
 – Конечно, вы достойный человек, и не стоит обращать внимание на мнение моей тети. Хотя мне не следует этого говорить, но признаюсь, что моей тете мало кто нравится.
 – Ты неверно поняла меня, – протянул Лайон. – Мне абсолютно все равно, что там твоя тетя обо мне думает. Мне просто непонятно…
 Встретив ее настороженный взгляд, Лайон тут же сменил тему.
 – Ты тоже недовольна моим визитом? – спросил он нахмурившись.
 Кристина покачала головой.
 – Добрый день! – вдруг выпалила она, вспомнив о хороших манерах. Конечно, ей трудно сейчас было помнить о них, ведь Лайон снова выглядел таким красивым! Брюки для верховой езды из оленьей кожи цвета молодого олененка плотно облегали крепкие бедра. Поверх белой шелковой рубашки он надел камзол цвета осеннего леса, гармонировавший с начищенными ботфортами.
 Она поймала себя на том, что смотрит на него не отрываясь, но решила, что такое поведение простительно: он ведь тоже не отводил от нее глаз.
 – Мне нравится смотреть на вас.
 – Мне тоже нравится смотреть на тебя, – ответил Лайон со смешком.
 Кристина сложила руки на коленях.
 – Есть ли какая-то особая причина для вашего случайного посещения? – вежливо поинтересовалась она.
 – Случайного? Не понимаю…
 – Внезапного, – торопливо поправилась Кристина.
 – Тогда понятно.
 – Итак, сэр, есть ли какая-то конкретная причина?..
 – Не помню, – ответил Лайон улыбаясь.
 Она робко улыбнулась в ответ.
 – Не хотите ли подкрепиться?
 – Нет, благодарю.
 – Ну, тогда будьте любезны, постарайтесь объяснить то, что вы забыли.
 Кристина выжидающе смотрела на него, как будто ее вопрос был самым логичным в мире.
 – Как я могу объяснить то, чего не помню? – в замешательстве спросил он. – Ты опять хочешь поставить меня в тупик, да?
 Его улыбка растопила бы и лед. Кристине было трудно усидеть на месте. Она могла лишь вспоминать, как Лайон целовал ее, и больше всего ей хотелось найти способ заставить его снова поцеловать ее.
 Такие мысли, разумеется, не подобали даме.
 – Погода стала более теплой, не правда ли? Говорят, что это самая теплая осень за последние годы, – добавила она, разглядывая свои руки.
 Лайон улыбнулся ее волнению. Он медленно вытянул ноги, готовясь к разговору, и подумал, что, если Кристина и дальше будет так смущаться, ему легко будет получить необходимые ответы.
 Кончики сапог Лайона коснулись подола ее платья. Она немедленно отодвинулась, взглянула вниз и тихо ахнула.
 – Не хотите ли подкрепиться? – снова спросила она неожиданно громко, поднимая на него глаза и отодвигаясь на самый край канапе.
 Она была пуглива, словно бездомный котенок.
 – Ты уже спрашивала меня об этом, – напомнил ей Лайон. – Нет, я ничего не хочу. Тебя смущает мое присутствие? – добавил он, улыбкой показывая ей, что будет рад, если это действительно так.
 – С чего это вы взяли?
 – Ты сидишь на самом краю и, кажется, готова в любую секунду убежать, милая моя.
 – Меня зовут Кристина, а не милая. И разумеется, я чувствую себя неловко. Вы и бизона заставили бы нервничать.
 – Бизона?
 – Вы любого заставите нервничать, когда хмуритесь, – пояснила Кристина, изящно дернув плечиком.
 – Это хорошо.
 – Хорошо? Лайон, вы говорите такие странные вещи!
 – Нет, это надо же! – захохотал Лайон. – Кристина, ты несешь полную околесицу с первой же минуты нашей встречи. Каждый раз, когда я вижу тебя, я обещаю себе, что наш разговор будет нормальным, а потом…
 – Лайон, вы фантазируете, – перебила его Кристина. – Мы видимся только второй, нет, третий раз, если считать две встречи за один вечер…
 – Опять ты за свое, – сказал Лайон.
 – Что я такого сделала?
 – Пытаешься сбить меня с толку.
 – Я не смогла бы вас сбить. Вы слишком большой. Я знаю свои силы.
 – Ты всегда все воспринимаешь так буквально?
 – Разве?
 – Да.
 – Может, это вы несете околесицу, Лайон? Ведь ваши вопросы совершенно лишены логики. Она засмеялась, увидев его негодующий взгляд.
 – Так зачем вы здесь? – снова спросила она, опустив глаза. Легкий румянец покрыл ее щеки. Ее что-то внезапно смутило.
 Лайон совершенно не представлял, что бы это могло быть. Хотя он уже не удивился. Он уже начинал привыкать к странностям во всем, что касалось Кристины. Лайон подумал, что сейчас его уже ничто не приведет в замешательство и он наверняка разгадает ее игру до окончания своего визита.
 – А я знаю, почему вы пришли, – прошептала Кристина.
 – Да? – спросил Лайон. – И почему же?
 – Вам нравится быть со мной, – ответила она и бросила быстрый взгляд в его сторону. Не увидев раздражения на его лице, она осмелела и спросила:
 – Лайон, вы верите в судьбу?
 О Боже, ну вот он и опять обескуражен! Кристина протяжно вздохнула.
 – Ну, вы же не будете отрицать, что вам нравится быть со мной, правда же?
 – Да, и только один Бог ведает почему, – признался Лайон. Он наклонился вперед, опершись локтями на колени.
 – И Великий Дух знает почему.
 – Великий Дух? – Лайон потряс головой. – Боже, я начинаю повторять все, словно эхо. Хорошо, я спрошу. Кто это – Великий Дух?
 – Господь, разумеется. У разных народов существуют разные названия Всемогущего, Лайон. Вам же это известно. Вы ведь не язычник? – спросила она, сама приходя от подобного предположения в ужас.
 – Нет, я не язычник.
 – Не нужно раздражаться. Я только спросила.
 Он долго и пристально смотрел на нее, затем встал, и, прежде чем Кристина поняла, что он собирается делать, Лайон заключил ее в объятия. Прижав ее к себе, он оперся подбородком на ее макушку.
 – Я сейчас тебя или задушу, или поцелую. Выбор за тобой.
 Кристина вздохнула.
 – Я бы предпочла, чтобы вы меня поцеловали. Но сначала прошу вас ответить на мой вопрос. Для меня это важно.
 – Какой вопрос?
 – Я спросила, верите ли вы в судьбу. – Она отодвинулась и посмотрела ему в лицо. –У вас и правда все время мысли разбегаются.
 Она сказала это весьма недовольным тоном.
 – Ничего подобного, – пробормотал Лайон.
 Судя по выражению лица Кристины, она ему не поверила. Она просто колдунья, пытающаяся завлечь его в свои сети. Лайон чувствовал себя одурманенным, словно зеленый юнец, и слабым, словно младенец, когда она устремляла на него свой пронзительно-синий взгляд.
 – Ну?
 – Что «ну»? – переспросил Лайон.
 Он покачал головой, удивляясь своему состоянию, всегда возникающему в присутствии этой нимфы, так вызывающе сейчас смотревшей на него. Прядь волос упала ему на лицо, частично закрыв шрам. Кристина перестала пытаться высвободиться из его объятий и протянула руку, чтобы вернуть прядь на место. Нежное прикосновение вернуло его к действительности и к ее вопросу.
 – Нет, я не верю в судьбу.
 – Очень жаль.
 Она расстроилась так, словно он только что признался в серьезном, непростительном грехе.
 – Ладно, – заявил он, – я знаю, что лучше не спрашивать, но, помоги мне Бог, все же спрошу. Почему тебе жаль?
 – Вы осмеливаетесь смеяться надо мной? – спросила она, увидев его улыбку.
 – Никогда, – солгал он.
 – Ладно, пожалуй, это не важно.
 – Что я смеюсь над тобой?
 – Нет, то, что вы не верите в судьбу, – ответила Кристина.
 – Почему это не важно?
 – Потому что чему быть, того не миновать, верите вы в это или нет. Видите, как просто?
 – А ты, я вижу, философ!
 Она застыла в его руках и смерила его сердитым взглядом. Перемена в ее настроении произошла так быстро, что Лайон растерялся.
 – Я сказал что-нибудь для тебя обидное?
 – Я не кокетка. Почему вы смеетесь надо мной? Ведь я была с вами откровенной. Я прямо сказала, что мне нравится смотреть на вас и что я хотела бы, чтобы вы меня поцеловали. Надо же, «философ»!
 Эта женщина сведет его с ума.
 – Кристина, философ – это человек, который занимается изучением различных учений. И это вовсе не оскорбление.
 – Назовите это слово по буквам, пожалуйста, – попросила она, подозрительно глядя на него.
 Лайон выполнил ее просьбу.
 – О, теперь я понимаю. Я, кажется, спутала слова «флирт» и «философ». Да, именно так. Не надо так удивляться, Лайон. В этом легко ошибиться.
 – Легко? – Он велел себе не задавать глупых вопросов, но любопытство опять взяло верх. – Почему же легко?
 – Потому что у этих слов похожее написание.
 Она говорила так, словно объясняла урок непонятливому ребенку, и Лайон немедленно прицепился к этому.
 – Это, без сомнения, самое нелогичное объяснение из всех, что мне приходилось слышать. Если только… ты совсем недавно научилась говорить по-английски, так ведь, Кристина?
 Он казался таким довольным собственным выводом, что Кристине просто жаль было его разочаровывать, признавшись, что она говорит на этом трудном языке уже несколько лет.
 – Да, Лайон, – солгала она. – Я говорю на многих языках и иногда путаю слова. Но я вовсе не провинциалка. И я забываю правила только в вашем присутствии. А вообще-то я предпочитаю говорить по-французски. Понимаете, этот язык намного легче.
 И тут все встало на свои места. Он разгадал загадку.
 – Неудивительно, что мне трудно бывает понять тебя, Кристина. Это потому, что ты только что освоила английский, так ведь?
 Он был так доволен собственной проницательностью, что еще раз повторил свое утверждение.
 Кристина отрицательно покачала головой:
 – Не думаю, Лайон. Все меня прекрасно понимают, без малейших трудностей. А вы сами давно говорите по-английски?
 Он снова обнял ее и расхохотался. У него промелькнула мысль, что он был бы счастлив все утро простоять так, держа ее в объятиях.
 – Лайон? Вы бы расстроились, если бы я и вправду оказалась синим чулком? Тетя говорит, что сейчас немодно признаваться даже в том, что умеешь читать. Поэтому мне следует притворяться, что я ничего не знаю.
 – Ты должна притворяться? – переспросил Лайон, уцепившись за эти странные слова.
 – На самом деле я очень люблю читать, – призналась Кристина. – Больше всего мне нравится история короля Артура. Вы случайно не читали ее?
 – Да, милая, читал. Ее написал сэр Томас Мэллори. Теперь я знаю, откуда ты набралась всех этих фантазий. Рыцари, воины – это одно и то же. У тебя очень романтическая натура, Кристина.
 – Да? – спросила она улыбаясь. – Это приятно слышать. Романтическая натура – хорошее качество для благородной дамы, не правда ли, Лайон?
 – Несомненно, – протянул он.
 – Конечно, тетя Патриция не должна узнать о моих наклонностях, потому что это, конечно…
 – Позволь, я догадаюсь, – перебил ее Лайон. – Это вызовет ее недовольство, верно?
 – Боюсь, что да. А сейчас вам лучше отправиться домой. Когда вы вспомните то, о чем хотели поговорить со мной, можете снова навестить нас.
 Но Лайон не собирался никуда уезжать. Однако он сказал себе, что больше не в силах выносить ее разговоры. Он решил поцеловать ее, чтобы побыть хотя бы минуту в тишине. А тогда уж она станет достаточно покорной, и у нее все можно будет выяснить, конечно, при условии, что он вспомнит, о чем хотел спросить. Он уже достаточно много узнал о Кристине. Она явно воспитывалась во Франции или где-то там, где говорят по-французски. А сейчас он хотел понять, почему она делала из этого такую тайну. Она что, стыдилась чего-то? Может быть, война была причиной ее скрытности?
 Лайон поглаживал ее по спине, стараясь отвлечь от мыслей отправить его восвояси. Нагнувшись, он нежно коснулся ее губ, и руки Кристины медленно обвились вокруг его шеи.
 Ей явно нравился его способ сменить тему.
 Когда Лайон наконец прекратил дразнить ее и полностью завладел ее губами, она привстала на цыпочки. Ее пальцы запутались в его волосах. Лайон приподнял ее так, что губы их оказались на одном уровне.
 Все было так странно и непривычно! А больше всего ее поражало то, насколько Лайон возбуждал ее. Его запах сводил ее с ума. Он был таким муж ским, таким земным. Желание накатывалось на нее волнами, когда язык Лайона проник в ее рот.
 Кристине не нужно было много времени, чтобы стать такой же дерзкой, как и он. Ее язык присоединился к волнующим играм, сначала робко, потом все более пылко. Она знала, что он одобряет ее смелость, его рот буквально впился в ее губы, и она услышала стон наслаждения.
 Кристина откликалась на его ласки так, как никогда не откликалась ни одна из его прошлых женщин. Ее безудержная раскованная страсть потрясла его. Он привык к тому, что большинство женщин играют невинность. Кристина, однако, была удивительно честна. А как мгновенно она возбудила его! Лайона буквально била дрожь, дыхание стало неровным.
 Она не хотела его отпускать. Кристина положила руки ему на талию и на удивление сильно сжала ее.
 – Тебе ведь нравится целовать меня, Лайон, да?
 Она еще спрашивает! Черт, да один ее язык может свести с ума!
 – Ты прекрасно знаешь, что мне нравится целовать тебя, – прорычал он ей в ухо. – Это тоже часть загадки, Кристина? Тебе нет нужды скромничать со мной. Честное слово, мне все равно, сколько мужчин побывали в твоей постели. Я все равно хочу тебя.
 Кристина медленно подняла ресницы, чтобы встретиться с ним взглядом. Она увидела в его глазах страсть, одержимость. У нее внезапно перехватило горло так, что она едва могла говорить. Лайон был хороший воин.
 Господи, она ведь легко может влюбиться в него! Лайон заметил страх в ее глазах. Он решил, что она испугалась разгадки своей тайны. Он захватил прядь ее волос, намотал их на кулак и снова притянул ее к себе так, что ее грудь тесно прижалась к его груди. Потом мягко потянул ее голову назад, нагнулся и, когда его рот оказался у самых ее губ, повторил:
 – Для меня это не важно. Я даю тебе слово, Кристина, что когда ты окажешься в моей постели, то не будешь думать ни о ком, кроме меня.
 Он снова поцеловал ее, закрепив тем самым свою клятву. Поцелуй был ошеломляющим. Ненасытным. И закончился слишком быстро. Едва она начала отвечать, как Лайон отстранился.
 – Я только и могу думать о том, как нам хорошо будет вместе. Ты ведь тоже об этом думала, да, Кристина? – спросил Лайон хрипло. Конечно, она будет отрицать это. Как все женщины. Но он ошибся и был потрясен, когда она ответила:
 – О да, я думала о том, как это будет замечательно!
 Прежде чем он успел ответить, она выскользнула из его объятий и медленно направилась в другой конец комнаты. Ее походка была такой же вызывающей, как и улыбка, которой она одарила его, обернувшись через плечо и перекидывая волосы за спину. Открыв дверь в прихожую, она вновь повернулась к нему.
 – А сейчас ты должен уйти, Лайон. Всего доброго.
 Черт, опять она пытается от него отделаться!
 – Кристина, – прорычал Лайон, – вернись сейчас же! Я еще не закончил. Мне нужно спросить тебя кое о чем.
 – О чем? – поинтересовалась Кристина, осторожно продвигаясь к выходу.
 – Перестань смотреть на меня с таким подозрением, – пробормотал Лайон. Он скрестил руки на груди и нахмурился. – Во-первых, я хотел узнать, не хотела бы ты поехать в оперу в следующую…
 Кристина остановила его, покачав головой.
 – Графиня запретит мне поехать с тобой.
 И у нее хватило дерзости сопроводить отказ улыбкой!
 – Ты как хамелеон, тебе это известно? То ты хмуришься, а через секунду улыбаешься. Как ты думаешь, я когда-нибудь смогу понять тебя? – воскликнул Лайон.
 – По-моему, ты только что оскорбил меня…
 – Я не оскорблял тебя, – пробормотал Лайон, не обращая внимания на оживление в ее голосе. Боже, сейчас она смотрела на него таким невинным взглядом! Он даже зубами заскрипел. – Ты намеренно пытаешься свести меня с ума, да?
 – Если ты думаешь, что, называя меня ящерицей, завоюешь мое расположение, то ты глубоко заблуждаешься.
 Он пропустил эти слова мимо ушей.
 – Ты поедешь завтра кататься со мной верхом в парке?
 – О, я не езжу верхом.
 – Не ездишь? Ты никогда не училась этому? Я буду рад научить тебя, Кристина. Если подобрать спокойную лошадь… Так, что я теперь такого сказал? Как ты смеешь смеяться?
 Кристина попыталась подавить смех.
 – О, я смеюсь не над тобой, – солгала она. – Просто я не люблю ездить верхом.
 – Почему?
 – Седло слишком отвлекает, – призналась Кристина.
 Она повернулась и поспешно прошла через прихожую. Лайон кинулся за ней, но, когда он подошел к перилам, Кристина уже была на середине лестницы.
 – Седло отвлекает? – переспросил он, уверенный, что опять не правильно ее понял.
 – Да, Лайон.
 Видит Бог, он совершенно не знал, как реагировать на такое нелепое заявление!
 Он сдался. Кристина только что одержала победу и в этой битве.
 Но война, однако, еще не закончилась.
 Лайон стоял, качая головой. Он решил довольствоваться пока видом ее стройных бедер, и только когда она уже скрылась из виду, он вдруг понял, что так озадачило его сегодня при виде Кристины. Принцесса Кристина была босиком.
 Когда графиня Патриция вернулась домой, она пребывала в отличном расположении духа. Конечно, встреча с возможным претендентом на руку ее племянницы была предосудительным поступком, но результат настолько порадовал ее, что графиня, хихикнув про себя, отмахнулась от опасений, что кто-нибудь узнает об этом.
 Эммет Спликлер оправдал все надежды графини. Она молила Бога, чтобы Эммет оказался таким же отвратительным, как и его отец, и она не была разочарована. Эммет был бесхарактерным алчным придурком, существом незначительного роста, но таким же похотливым, как и его отец. Его стремление уложить Кристину в свою постель вскоре стало очевидным. У него даже слюнки потекли, когда графиня объяснила причину своего визита. С того момента, когда она заговорила о браке с Кристиной, этот глупец стал воском в ее руках. Он согласился подписать что угодно и когда угодно, лишь бы заполучить свою награду.
 Старая леди знала, что Кристине не понравится Эммет – ведь он такая тряпка! Чтобы усыпить бдительность племянницы, она составила список вероятных кандидатов. Она даже внесла туда имя ненавистного ей маркиза Лайонвуда, поставив его на первое место. Все это, конечно, было фарсом, но
 Патриция хотела, чтобы Кристина ничего не заподозрила.
 Графиня не собиралась пускать дело на самотек. Ни за что не позволит она Кристине выйти замуж за столь знатного человека, как Лайон.
 И объяснялось это просто. Патриция хотела получить не просто значительную часть состояния своего отца. Она намеревалась завладеть всем.
 План, который она изложила Спликлеру, был постыдным даже по меркам такой змеи, как она. Эммет побледнел, когда она заявила ему, что он должен будет похитить ее племянницу, затащить ее в Гретна-Грин <Гретна-Грин – пограничная шотландская деревня, где ранее заключались браки между специально приезжавшими из Англии молодыми парами, так как в Гретна-Грин бракосочетание совершалось без соблюдения всех установленных английскими законами формальностей.>и вынудить выйти за него замуж. Он мог изнасиловать девчонку, когда ему вздумается, хоть до подписания брачного свидетельства, хоть после. Графине до этого не было никакого дела.
 Эммет боялся огласки гораздо больше, чем она, Когда графиня велела ему взять с собой еще двух-трех человек, чтобы справиться с Кристиной, этот глупец сразу прекратил свои жалобы и обеими руками проголосовал «за». Она заметила, как все его мысли были сосредоточены на том, как затащить Кристину в постель. И надеялась, что это желание будет настолько велико, что он выполнит все ее требования.
 Но тревога все же одолевала графиню. Всегда существовала возможность, пусть небольшая, что трусость Эммета окажется сильнее его желания овладеть Кристиной. План может провалиться и из-за вмешательства каких-нибудь внешних сил.
 Патриция понимала, что ей также следует избавиться от этой мерзкой индейской семьи Кристины. Если Кристина не выйдет замуж за Эммета и окажется вместе с человеком, подобным Лайону, такой брак быстро рухнет. Воспитание Кристины, несомненно, даст себя знать рано или поздно. Она просто не сможет долго подавлять свои дикарские инстинкты. А какой нормальный муж станет мириться с ее отвратительными понятиями о любви и чести? Он, конечно, придет в ужас, узнав ее истинную натуру. Хотя ему невозможно будет совсем избавиться от нее, потому что развод – вещь неслыханная, но он, несомненно, отвернется от Кристины и станет удовлетворять свои нужды с другой женщиной.
 Это может побудить Кристину кинуться обратно к этим дикарям, которые вырастили ее. Глупая девчонка все еще упорно твердит о возвращении домой! Графиня не могла допустить этого. Кристина стала для нее средством возвращения в общество. Даже те, кто помнил ее прошлые проступки, были так очарованы Кристиной, что стали вновь принимать графиню.
 И еще ее беспокоил Эдвард. Отцу Кристины совсем не понравится, что она перехитрила его. Даже если он остался таким же добродушным, каким она его помнила, он все равно может попытаться завладеть частью состояния. Хотя Кристина, пожалуй, сможет справиться с отцом.
 О да, просто необходимо, чтобы эта глупая девчонка оставалась в Англии до тех пор, пока она нужна графине. Крайне необходимо.




 Глава 6


  "Личные покои Эдварда находились в отдельном крыле, примыкавшем к главному-зданию дворца. Я решила, не теряя времени, рассказать ему о том, что творится вокруг. Видишь ли, дитя мое, я не могла поверить, что мой муж знает об этом. Я хотела думать, что виноваты его люди. 
  Войдя в кабинет Эдварда через боковую дверь, я была слишком потрясена тем, что увидела, чтобы обнаружить свое присутствие. Мой муж находился там со своей любовницей. Совершенно нагие, они спаривались на ковре, как животные. Его любовницу звали Николь. Она оседлала Эдварда, словно жеребца. Мой муж грубыми выкриками подбадривал ее. Его веки были плотно сомкнуты, лицо сведено гримасой желания. 
  Женщина, должно быть, что-то почувствовала. Она внезапно повернула голову и взглянула прямо на меня. Я была уверена, что она тут же закричит и Эдвард узнает о моем присутствии. Но она не сделала этого. Николь продолжала вести себя столь же бесстыдно, при этом торжествующе улыбаясь и глядя мне в глаза. 
  Не помню, сколько я так простояла. Вернувшись к себе, я стала обдумывать побег". 
  Запись в дневнике 
  20 августа 1795 года 
 – Лайон, что это с тобой? Ведь ты улыбнулся Мэтью! И кажется, даже спросил о здоровье его матери! Ты что, плохо себя чувствуешь?
 Вопросы эти задавала леди Диана, несущаяся вприпрыжку за братом по ступенькам лестницы, ведущей к спальням.
 Лайон повернулся к ней.
 – Ты недовольна, когда я хмурюсь. Теперь тебя, похоже, расстраивает, что я улыбаюсь. Ты реши, чего бы тебе хотелось, а я постараюсь под тебя подстроиться.
 Диана широко распахнула глаза, услышав поддразнивающие нотки в голосе брата.
 – Ты болен, да? Тебя снова беспокоит колено? Не смотри на меня так, словно у меня выросла вторая голова. Как странно видеть тебя улыбающимся, особенно во время визита к маме! Я знаю, как она может утомлять, – я ведь живу с ней. А ты бываешь у нее только один раз в неделю. Я знаю, что мама не виновата, но бывают моменты, когда мне хочется попросить тебя разрешить мне переехать к тебе. Должно быть, стыдно признаваться в этом?
 – Нет ничего постыдного в том, чтобы быть честной с родным братом. Тебе трудно приходится с тех пор, как умер Джеймс, так ведь?
 Глаза Дианы наполнились слезами, когда она услышала сочувствие в голосе Лайона, и он почувствовал раздражение. Сестра всегда была чрезвычайно эмоциональной, если дело касалось их семьи. Лайон же являл собой полную ее противоположность. Ему всегда трудно было открыто проявлять нежные чувства. Он было уж собрался обнять сестру и посочувствовать ей, но все-таки отказался от этого непривычного намерения. Она, вероятно, тогда была бы так поражена, что разразилась бы целым потоком слез.
 Лайон сегодня не хотел видеть слез. Достаточно уже того, что ему придется вынести этот ужасный визит к матери.
 – Я так верила, что маме станет лучше, когда ты велел слугам открыть городской дом на время моего сезона, Лайон, но она так и не выходила из своей комнаты со дня нашего приезда в Лондон.
 Он лишь кивнул и продолжил путь.
 – Мама ни капельки не ожесточена, – прошептала Диана, – но она вся в себе. Я пытаюсь рассказывать ей о приемах, которые посещаю. Она не слушает. Ей хочется говорить только о Джеймсе.
 – Иди вниз и жди меня там, Диана. Мне нужно кое-что обсудить с тобой. И не нужно так тревожиться. – Он подмигнул. – Обещаю, что не расстрою нашу мать. Я буду вести себя образцово.
 – Правда? – Голос Дианы задрожал. – Тебе нездоровится, да?
 Лайон рассмеялся:
 – Господи, неужели я всегда был таким чудовищем?
 И прежде чем Диана успела придумать тактичный ответ, который не был бы абсолютной ложью, Лайон распахнул дверь в покои матери. Затем он закрыл за собой дверь и прошел через затемненную душную комнату.
 Маркиза лежала на постели поверх черного бархатного покрывала. Как всегда, она была вся в черном, от шелкового чепца на седых волосах до чулок на ногах. Белое пятно лица ярко выделялось на черном фоне.
 Маркиза предавалась скорби истово и самозабвенно. Лайону подумалось, что она занялась этим с таким же упорством, как избалованный ребенок цепляется за понравившуюся ему игрушку. И видит Бог, она так давно занималась этим, что стала мастером своего дела.
 От такого упорства даже мертвый бы ожил. Джеймс умер уже более трех лет назад, но мать вела себя так, будто этот странный несчастный случай произошел только вчера.
 – Добрый день, мама! – Произнеся традиционное приветствие, Лайон сел в кресло, стоявшее подле кровати.
 – Добрый день, Лайон.
 После этого визит можно было считать законченным. Они больше не произнесут ни слова до самого ухода Лайона. Причина была проста. Лайон отказывался говорить о Джеймсе, а мать – на любую иную тему. Молчание будет продолжаться все полчаса, вплоть до ухода сына. Чтобы скоротать время, он зажег свечи и стал читать «Морнинг геральд».
 Этот ритуал никогда не менялся.
 Обычно по окончании этого тягостного испытания он пребывал в отвратительном настроении. Сегодня, однако, его не слишком раздражало даже нелюбезное поведение матери.
 Диана ожидала в холле. Увидев, что Лайон по-прежнему улыбается, она еще больше встревожилась, ведь он так странно себя вел!
 В голове у нее появились предположения одно ужаснее другого.
 – Ты собираешься отправить нас с мамой назад, в имение, да, Лайон? О, пожалуйста, не надо! – запричитала Диана. – Я знаю, как тебя разочаровал дядя Милтон, но он не виноват, что вновь прикован к постели из-за печени. А мне так хочется пойти на бал Крестона!
 – Диана, я почту за честь сопровождать тебя на бал к Крестону и вовсе не собираюсь отправлять тебя домой, милая. Ты уже была представлена в обществе и, безусловно, пробудешь здесь до конца сезона. Я когда-нибудь нарушал свое слово?
 – Ну… нет, – признала Диана. – Но ты никогда столько не улыбался. О, я просто не знаю. Что и думать! Ты обычно бываешь в ужасном настроении после встречи с мамой. Она была сегодня более покладистой, Лайон?
 – Нет, – ответил брат. – И именно это я хотел обсудить с тобой, Диана. Тебе нужен кто-нибудь, чтобы сопровождать тебя повсюду. Поскольку Милтон отпадает, а его жена никуда без него не поедет, то я решил послать за тетей Харриет. Это тебя устра…
 – О да, Лайон! – прервала Диана, словно в мольбе сжав руки. – Ты же знаешь, как сильно я люблю тетю. У нее такое замечательное чувство юмора! А она согласится, Лайон?
 – Конечно. Я немедленно пошлю за ней. А теперь мне нужна от тебя одна услуга.
 – Все что угодно, Лайон. Я…
 – Отправь записку принцессе Кристине с приглашением на чай. На послезавтра. Диана разразилась смехом.
 – Теперь я понимаю твое странное поведение. Принцесса тебя сразила, так ведь?
 – Сразила? Что за глупое слово? Нет, она меня не сразила, – раздраженно ответил Лайон.
 – Я буду рада пригласить принцессу. Только почему ты сам не можешь послать ей записку с просьбой принять тебя?
 – Тетя Кристины не считает меня достойным общества своей племянницы, – ответил Лайон.
 – Маркиз Лайонвуд – недостоин? – ужаснулась Диана. – Лайон, ведь мало кто в Англии имеет столько титулов. Ты, должно быть, шутишь.
 – Кстати, не говори Кристине, что я буду здесь. Пусть думает, что вы будете только вдвоем.
 – А что, если она попросит, чтобы я сама приехала к ней?
 – Не попросит.
 – Ты так уверен в этом?
 – Думаю, что у нее недостаточно средств, чтобы принимать гостей. Не говори никому, Диана, но полагаю, что принцесса в очень стесненных финансовых обстоятельствах. Обстановка их городского дома чрезвычайно убогая, и я слышал, что графиня отказывала всем, кто хотел посетить их.
 – О, бедняжка! – воскликнула Диана, качая головой. – Но почему ты не хочешь, чтобы она знала о твоем приезде?
 – Это не важно.
 – Понятно.
 По выражению ее лица нетрудно было догадаться, что она совершенно ничего не понимала.
 – Мне очень нравится принцесса, – поспешно сказала Диана, увидев помрачневшее лицо Лайона.
 – Тебя не ставят в тупик некоторые ее высказывания?
 – Не понимаю, – сказала Диана. – Что ты имеешь в виду?
 – Когда ты говоришь с ней, ее ответы кажутся тебе разумными?
 – Ну конечно.
 Лайон подавил возникшее раздражение. Глупо было задавать подобный вопрос столь легкомысленной особе, как его младшая сестра. Настроение Дианы было непостоянным, как ветер. Он любил ее, но в то же время точно знал, что до конца своих дней так и не поймет, что творится в ее голове.
 – Полагаю, вы станете близкими подругами, – предположил Лайон.
 – Это тебя расстроило бы?
 – Разумеется, нет, – Лайон коротко кивнул Диане и направился к двери.
 – Ну а почему ты опять хмуришься? – бросила Диана ему вслед.
 Лайон даже не подумал ответить. Сев на своего черного жеребца, он отправился за город. Бодрящая прогулка верхом – это как раз то, что ему сейчас нужно, чтобы привести в порядок мысли. Обычно он легко отбрасывал все накопившиеся за день ненужные сведения, чтобы уделить внимание только существенным фактам. И сейчас он думал, что, отбросив все лишнее, сможет понять причину своего влечения к самой необычной женщине Англии. Да, он собирался совершенно хладнокровно разобраться во внезапно поразившем его непонятном недуге.
 Это действительно как болезнь, решил Лайон. Недопустимо, чтобы Кристина начала влиять на все его мысли и поступки. Такой поворот событий приводил его в замешательство, как: тогда, когда она заговорила о бизонах.
 И где это, интересно, она видела бизонов?
 Граф Рон ходил взад и вперед по ковру, лежавшему перед письменным столом. В кабинете царил полный хаос, но Рон отказывался пустить сюда слуг и позволить им убрать комнату. С того момента, как его ранили, ему было совершенно некогда думать о таких обыденных вещах, как порядок в доме.
 Рана заживала. Рон промыл ее горячей водой, затем перевязал запястье чистой белой марлей. И хотя повязку скрывал просторный отцовский сюртук, он намеревался не выходить из дома до тех пор, пока рана полностью не заживет. Он не собирался рисковать и быть узнанным. Слишком многое еще предстояло сделать.
 Более всего Рона беспокоила принцесса. Он опасался, что она могла узнать его. То, как она пристально смотрела прямо ему в глаза, и удивление на ее лице позволяли предположить, что она узнала, кто скрывался под маской.
 А что известно Лайону? Рон с тревогой размышлял об этом, но потом решил, что его друг был слишком занят молоденькой принцессой, чтобы рассмотреть его как следует.
 Господи, но кто же кинул в него кинжал? Он был так поражен тогда, что даже выронил пистолет. Кто бы это ни был, с меткостью у него дело обстояло неважно. Он благодарил Бога уже за это небольшое благодеяние. Проклятие, ведь его могли убить!
 Впредь ему придется быть более осторожным. Рон не собирался прекращать начатого. В его списке было еще четыре имени, и каждого из этих людей ждала расплата. Это самое малое, что Рон мог сделать, чтобы как-то отплатить за унижение отца.
 Робкий стук в дверь прервал размышления Рона.
 – Да? – зарычал он, дав волю своему раздражению. Он категорически запретил слугам беспокоить его.
 – К вам маркиз Лайонвуд, милорд.
 Рон кинулся к столу и быстро сел в кресло. Здоровую руку он положил на кипу бумаг, больную спрятал на коленях, затем ворчливым голосом произнес:
 – Проводи его сюда.
 Лайон вошел в комнату с бутылкой бренди под мышкой. Поставив ее на стол, он уселся в кожаное кресло. Непринужденно положив ноги на стол, гость сказал:
 – Ты чертовски плохо выглядишь.
 Рон пожал плечами.
 – Ты никогда не был дипломатом, – заметил он. – А бренди зачем?
 – Наше пари, – напомнил ему Лайон.
 – Ах да, принцесса Кристина! – усмехнулся Рон. – Она так и не ответила ни на один твой вопрос?
 – Не важно. Я уже достаточно узнал о ней. Она воспитывалась во Франции или где-то рядом. Есть еще несколько небольших белых пятен,; но я скоро разберусь во всем этом.
 – Откуда такой интерес, Лайон?
 – Я и сам не знаю. Поначалу я думал, что это просто любопытство, но теперь…
 – «Поначалу», Лайон! Ты говоришь; так, будто знаешь эту женщину уже много месяцев,
 Лайон пожал плечами, протянул руку к буфету, взял два бокала и наполнил их. Подождав, пока Рон сделает глоток, он спросил как бы невзначай:
 – Как рука, Джек?
 Нет смысла говорить, что Лайон был чрезвычайно доволен реакцией друга. Рон чуть не подавился, потом закашлялся, одновременно пытаясь отрицательно мотать головой. Это было так смешно! И ужасно, подумал Лайон со вздохом.
 Он дал приятелю возможность немного прийти в себя и снова заговорил:
 – Почему ты не сказал мне, что у тебя такие денежные затруднения? Почему не пришел ко мне?
 – Денежные затруднения? Не понимаю, о чем ты, – запротестовал Рон. Это прозвучало фальшиво. – Черт, тебе всегда невозможно было лгать!
 – Ты с ума сошел, Рон? Тебе что, не терпится попасть в Ньюгейтскую тюрьму? Ты же знаешь, что рано или поздно тебя все равно поймают.
 – Лайон, позволь мне объяснить, – с трудом проговорил Рон. – Мой отец потерял все. Я заложил все свое имущество, но…
 – Ты и твой отец свободны от долгов со вчерашнего дня, – заявил Лайон. – Можешь позлиться, а потом начинай привыкать к этой мысли. Я заплатил ростовщикам. От твоего имени, конечно.
 – Как ты посмел!.. – зарычал Рон, и лицо его побагровело.
 – Кто-то совершенно определенно должен был вмешаться, – ответил Лайон. – Твой отец для меня значит столько же, сколько и для тебя, Рон. Одному Богу ведомо, сколько раз он защищал меня от моего отца, когда я был молод.
 Рон кивнул. Его гнев несколько поостыл.
 – Я верну тебе долг, Лайон, как только…
 – Ты ничего мне не должен, – возмутился Лайон. Внезапно он страшно рассердился на друга и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. – Ты помнишь, в каком я был состоянии, когда умерла Летти? – спросил он.
 Рона удивила перемена темы разговора. Он медленно кивнул:
 – Я помню.
 – Ты тогда не оставил меня. Ты единственный, кто знает о Джеймсе. Разве я когда-нибудь просил тебя отдать мне этот долг?
 – Конечно, нет. Я бы счел себя оскорбленным.
 Мужчины долго молчали. Затем Рон вдруг улыбнулся и спросил:
 – Могу я хотя бы сказать отцу, что ты…
 – Нет, – перебил его Лайон. – Я не хочу, чтобы он знал, что я в курсе всей этой истории. Пусть он думает, что только тебе все известно и именно ты пришел ему на помощь.
 – Но, Лайон, ведь…
 – Оставь, Рон. Твой отец – гордый человек. Не лишай его и этого.
 Рон снова кивнул.
 – Расскажи мне, что тебе известно.
 – Я, конечно, узнал тебя у Бейкера, – начал Лайон, улыбнувшись, когда его друг вздрогнул. – С твоей стороны было глупо…
 – Ты же не собирался туда ехать, – пробормотал Рон. – Откуда ты там взялся? Ты ведь так же не выносишь Бейкера, как и я.
 Лайон хмыкнул.
 – Все тщательно продумано, – пояснил он. – Несмотря на все свои достоинства, твой отец по-прежнему немного наивен, не правда ли, Рон? Бейкер и его приятели не преминули воспользоваться этим. Игру, безусловно, организовывал Бейкер. Он наверняка привлек Бакли, Стэнтона и Веллингтона к участию в этом фарсе. Они все мерзавцы. Я назвал все имена?
 Его друг был поражен:
 – Как ты это узнал?
 – Ты действительно думаешь, что я ничего не выяснял об их маленьком клубе? Твой отец – не единственная жертва их козней.
 – Это известно всем?
 – Нет, – ответил Лайон. – Что касается твоего отца, здесь нет даже и намека на скандал. Я бы услышал об этом.
 – Тебя давно не было в обществе. Откуда такая уверенность?
 Лайон раздраженно взглянул на Рона.
 – При моей работе ты еще серьезно спрашиваешь меня об этом?
 Рон усмехнулся:
 – Я подумал, что ты мог немного потерять навык. Отец все еще прячется в загородном доме. Он так стыдится свой легковерности, что не хочет показываться на люди. Он будет рад узнать, что не он один попался.
 – Теперь ему уже ни к чему прятаться. А ты оставь свою глупую затею. В конце концов тебя поймают.
 – Ты бы никогда меня не выдал, – уверенно заявил Рон.
 – Не выдал бы, – признал Лайон. – Как это было сделано? У Бейкера крапленые карты?
 – Да. Они совершенно обнаглевшие мошенники, и это еще унизительнее для моего отца. Он чувствует себя одураченным.
 – Он и был одурачен, – заметил Лайон. – Ты прекратишь заниматься этим, Рон?
 Рон даже застонал:
 – Черт побери, Лайон, у меня руки чешутся с ними расквитаться!
 Маркиз отпил глоток бренди.
 – Послушай, Рон, – протянул Лайон. – А может, нам стоит попытать счастья в игре? У меня есть в этом деле опыт.
 Лайон усмехнулся, когда до Рона наконец дошел смысл сказанного.
 – Ты хочешь побить их тем же оружием, обмануть обманщиков?
 – Это будет достаточно легко сделать.
 Рон хлопнул руками по столу, но снова застонал.
 – Все время забываю о ране, – извинился он. – Согласен, Лайон! Детали оставлю тебе. Как ты только что признался, у тебя больше опыта в этой области.
 Маркиз засмеялся:
 – Будем считать это комплиментом.
 Стук в дверь прервал их разговор.
 – Ну, что теперь? – закричал Рон.
 – Прошу прощения за беспокойство, милорд, но вас хочет видеть принцесса Кристина! – прокричал слуга в ответ.
 Рон даже вздрогнул от такого сообщения. Лайон тоже явно не обрадовался этой новости и посмотрел на Рона испепеляющим взглядом.
 – Ты волочишься за Кристиной, Рон? Ты пригласил ее сюда?
 – Нет, – ответил приятель, – но, очевидно, мое обаяние всё же произвело на нее впечатление. – Он улыбнулся, отчего Лайон еще больше скривился. – А, значит, я на верном пути. Ты более чем заинтересовался нашей маленькой принцессой.
 – Она не наша маленькая принцесса! – рявкнул Лайон. – Она принадлежит мне. Понятно?
 Рон кивнул.
 – Я только шутил, – сказал он со вздохом. – Проводите ее! – крикнул он слуге.
 Лайон не сдвинулся с места. Кристина торопливо вошла в кабинет, но, заметив Лайона, резко остановилась.
 – О, я не хотела прерывать вашу беседу! Я зайду попозже.
 Она нахмурилась, бросила взгляд на Лайона и быстро направилась к двери.
 Лайон устало вздохнул, осторожно поставил бокал на письменный стол и встал. Кристина следила за ним краешком глаза. Не обращая внимания на уговоры Рона остаться, она продолжала свой путь к выходу.
 Лайон перехватил ее как раз в тот момент, когда она взялась за ручку двери. Руками он оперся о дверь по обе стороны ее головы, чем отрезал ей путь к отступлению. Лайон улыбнулся, когда увидел, как напряглись ее плечи.
 – Я настоятельно прошу тебя остаться, – прошептал он ей в ухо.
 Теплая волна прокатилась по телу Кристины. Она медленно обернулась, пока не уперлась взглядом в Лайона.
 – А я настоятельно прошу вас дать мне возможность уйти, сэр, – прошептала она.
 Он даже не шелохнулся, потом, плутовски улыбнувшись, наклонился и поцеловал ее.
 Смешок Рона остановил его.
 Кристина тут же залилась краской. Разве он не понимает, что не должен проявлять нежность на людях? Пожалуй, не понимает. Лайон подмигнул ей, схватил за руку и потащил обратно в кабинет.
 На ней было легкое голубое платье. Лайон на всякий случай проверил, не забыла ли она надеть туфли, и с удовлетворением отметил, что на этот раз они были на месте.
 Рон поспешил к своему креслу, сел и спрятал перевязанную руку на коленях.
 Кристина отказалась сесть и стояла возле Лайона, пытаясь не обращать на него никакого внимания. Он вновь положил обутые в сапоги ноги на край письменного стола и потянулся к бокалу. Кристина недовольно посмотрела на него. Если он еще немного расслабится, то просто заснет.
 Ситуация становилась неловкой. Рон выжидательно смотрел на гостью. Кристина сжимала голубую сумочку в руке, а другую в это время безуспешно пыталась вырвать из рук Лайона.
 – Вы пришли ко мне по какому-то конкретному делу? – мягко поинтересовался Рон, пытаясь сгладить неловкость. Бедняжка выглядела ужасно взволнованной.
 – Я надеялась застать вас одного, – сказала Кристина. Она многозначительно посмотрела на Лайона. – Вы собирались уходить, Лайон?
 – Нет.
 Его односложный ответ прозвучал так весело, что Кристина улыбнулась.
 – Я бы хотела поговорить с Роном наедине, если не возражаете.
 – А я, милая, как раз возражаю, – протянул Лайон. Он еще сильнее сжал ее руку, а затем внезапно дернул, и она оказалась именно там, где он и хотел, – у него на коленях.
 Кристина немедленно начала вырываться, но Лайон обнял ее за талию и держал железной хваткой.
 Рон был изумлен. Он никогда не видел, чтобы Лайон вел себя так неразумно. Для него были совершенно нехарактерны подобные проявления.
 – Принцесса Кристина, вы можете открыто говорить обо всем при Лайоне.
 – Я могу? Значит, он знает?
 Заметив колебания Кристины, Рон пояснил:
 – Лайон в курсе всех моих секретов, моя дорогая. Ну, так что же вы хотели сказать мне?
 – Я только хотела справиться о вашем самочувствии, сэр.
 Рон несколько раз моргнул.
 – Я чувствую себя очень хорошо, – скованно ответил он. – Это все, о чем вы хотели меня спросить?
 Лайон видел, что Рон и Кристина никак не решаются коснуться главного вопроса и продолжают ходить вокруг да около.
 – Рон, Кристина хочет знать, как поживает твоя рана. Разве не так, Кристина?
 – О, значит, вы действительно в курсе? – спросила Кристина, поворачиваясь к Лайону.
 – И вы тоже? – Голос Рона надломился.
 – Она знает, – подтвердил Лайон, рассмеявшись при виде обескураженного выражения на лице друга.
 – Черт, кто же тогда не знает?
 – Это так жалобно прозвучало, – заметил Лайон.
 – Вас выдал цвет глаз, Рон, – объяснила Кристина. – Они такого необычного зеленого цвета, их очень легко запомнить. – Она остановилась и сочувственно посмотрела на него. – И вы ведь посмотрели прямо на меня. А я вовсе не собиралась вас узнавать. Это произошло само собой.
 – Мы все карты раскрываем? – спросил Рон и пристально посмотрел на Кристину.
 – Не понимаю. У меня нет с собой карт.
 – Кристина все понимает буквально, Рон. Это черта, которая непременно будет приводить тебя в замешательство. Поверь мне, уж я-то знаю!
 – Это крайне невежливо с вашей стороны, маркиз, – сердито сказала Кристина. – Не знаю, что вы имеете в виду, когда говорите, что я все понимаю буквально. Это что, еще одно оскорбление?
 – Рон спрашивает, может ли он говорить с тобой откровенно, – объяснил Лайон Кристине. – Черт, я чувствую себя, словно переводчик.
 – Конечно, вы можете говорить со мной вполне откровенно, – заявила Кристина. – Никто не держит нож у вашего горла, Рон. У меня с собой есть лекарство. Я бы хотела обработать вашу рану. Наверное, вы не уделили ей должного внимания.
 – Я же не мог позвать своего врача, не правда ли?
 – О нет, нет, тогда бы вы выдали себя! – Кристина соскочила с колен Лайона и направилась к Рону. Тот не стал протестовать, когда она начала развязывать неумело наложенную повязку.
 Оба мужчины во все глаза следили за Кристиной, открывшей небольшую баночку с жутко пахнущей мазью.
 – Боже мой, что это там? Засохшие листья?
 – И это тоже, в числе прочего.
 – Я пошутил, – сказал Рон.
 – А я нет.
 – Из-за этого запаха я никуда не смогу выйти, – пробормотал Рон. – Что там еще есть? – спросил он, еще раз понюхав жуткое зелье.
 – Лучше вам этого не знать, – заметила Кристина.
 – Не стоит задавать вопросы Кристине, Рон. Ее ответы только собьют тебя с толку.
 Рон последовал совету Лайона. Он наблюдал, как Кристина положила большую порцию коричневой мази на рану и вновь перевязала руку.
 – От вас приятно пахнет, Рон. К сожалению, скоро мазь перебьет этот запах.
 – От меня приятно пахнет? – Рон выглядел так, словно ему только что вручили корону Англии. Он подумал, что нужно немедленно вернуть комплимент. – А вы пахнете цветами, – сказал он и тут же рассмеялся своим словам. Это была правда, но, разумеется, джентльмену не подобало говорить об этом. – На самом деле это у вас необычные глаза, Кристина. У них самый чудесный голубой оттенок на свете.
 – Достаточно, – вмешался Лайон. – Кристина, поторопись, заканчивай свою работу.
 – Почему?
 – Он не хочет, чтобы вы стояли ко мне так близко, – объяснил Рон.
 – Прекрати, Рон! – В голосе Лайона зазвучали металлические нотки. – Ты не будешь ухаживать за Кристиной, так что можешь поберечь свое обаяние для кого-нибудь другого.
 – Леди Диане очень бы понравилось ваше ухаживание, Рон, – вмешалась Кристина и улыбнулась реакции обоих мужчин. Рон выглядел растерянным. Лайон – потрясенным. – Лайон, я не ваша собственность. Так что не стоит диктовать другим джентльменам, как им поступать. Если бы я нуждалась во внимании Рона, я бы дала ему это понять.
 – Почему вы думаете, что сестре Лайона понравится мое ухаживание? – спросил Рон. Его чрезвычайно заинтересовало это предположение.
 Кристина положила баночку обратно в сумку.
 – Вы, англичане, иногда так узко мыслите. Совершенно очевидно, что леди Диана увлечена вами, Рон. Стоит только посмотреть на нее, чтобы заметить искры, пляшущие в ее глазах. А если еще учесть то, как вы смотрите ей вслед, то становится ясно, что вы просто созданы друг для друга.
 – О Боже! – простонал Лайон.
 Ни Кристина, ни Рон не обратили на него никакого внимания.
 – Почему вы так уверены? – спросил. Рон. – Вы только один раз видели ее, да и то провели с ней никак не больше пятнадцати минут. Нет, я думаю, вам почудилось. Диана еще ребенок.
 – Можете не верить, – ответила Кристина. –Но чему быть, того не миновать.
 – Простите?
 Лицо Рона вновь приобрело растерянное выражение. Лайон покачал головой. Приятно было думать, что не он один терял всякое соображение рядом с Кристиной.
 – Судьба, Рон… – вставил он.
 – Мне действительно нужно домой. Тетя Патриция думает, что я сейчас отдыхаю в своей комнате, – призналась Кристина. – Вам придется довериться мне, Рон. Или я теперь должна называть вас Джеком?
 – Я пошутила. Не надо так расстраиваться.
 Рон вздохнул. Он протянул руку, чтобы удержать Кристину рядом с собой, пока он надлежащим образом отблагодарит ее за внимание к его ране.
 Но Кристина отошла так стремительно, что рука Рона повисла в воздухе. Не успел он и глазом моргнуть, как она уже снова стояла рядом с креслом Лайона.
 Лайон удивился не меньше Рона. Но в то же время им овладело самодовольство: хотя Кристина, вероятно, и не осознавала этого, она все же инстинктивно вернулась к нему. Это уже была победа, хотя и совсем небольшая.
 – Кристина, если вы узнали меня, то почему не сказали об этом Бейкеру и другим? – спросил Рон.
 Ее обидел этот вопрос.
 – Им придется самим выяснять это. Я никогда бы не выдала секрет, Рон.
 – Но я не просил вас хранить этот секрет, – пробормотал Рон.
 – Не пытайся ее понять. Это только, погубит тебя, – посоветовал Лайон с улыбкой.
 – Тогда ответьте мне, пожалуйста, вы видели, кто бросил в меня нож?
 – Нет, Рон. По правде говоря, я была слишком испугана, чтобы оглядываться. Если бы Лайон не защищал меня, я бы, наверное, упала в обморок.
 Лайон похлопал ее по руке.
 – Пистолет не был заряжен, – запротестовал Рон. – Думаете, я действительно способен выстрелить в кого-нибудь?
 Лайон молил Бога, чтобы тот послал ему терпение.
 – Не могу поверить, что ты отправился грабить Бейкера с незаряженным пистолетом!
 – Почему вы не зарядили пистолет? – спросила Кристина.
 – Я хотел испугать их, а не убивать, – пробормотал Рон. – Не могли бы вы оба перестать так смотреть на меня? Могу напомнить вам, что план все же сработал. Лайон, ты сможешь выяснить, кто меня ранил?
 – В конечном счете смогу.
 Кристина нахмурилась:
 – Какое это имеет значение?
 – Лайон любит поломать голову, – заявил Рон. – Насколько я помню, балкон Бейкера возвышается над террасой на добрых пятьдесят футов. Кто бы это ни был, он должен был…
 – Двадцать футов, Рон, – перебил Лайон. – И на балкон нельзя было взобраться. Перила там слишком слабые.
 – Значит, этот человек должен был прятаться где-то за вами, – сказал Рон, пожав плечами. – Нет, это совершенно непонятно. Впрочем, слава Богу, он не очень-то меток.
 – Почему вы так думаете? – спросила Кристина.
 – Он же не убил меня!
 – О, я думаю, он и не собирался вас убивать. Возможно, он лишь хотел заставить вас бросить оружие.
 Кристина вдруг поняла, что говорит слишком уверенно. Лайон уставился на нее со странным и напряженным выражением лица.
 – Это просто мое предположение, – быстро добавила она. – Вполне возможно, что я ошибаюсь и он не умеет бросать нож.
 – Почему ты решила заняться раной Рона? – спросил Лайон.
 – Да, почему? – поддержал его Рон.
 – Вы меня обижаете, – заявила Кристина. – Вас ранили, и я просто хотела помочь вам.
 – Это единственная причина? – поинтересовался Лайон.
 – Ну, было еще кое-что, – призналась Кристина. Она отошла к двери и продолжила:
 – Разве вы не говорили мне, что вы – единственный друг Лайона?
 – Я мог сказать подобное, – признал Рон.
 – Да, вы сказали, – подтвердила. Кристина. – Я никогда ничего не забываю, похвасталась она. – Мне кажется, что Лайон нуждается в друзьях. Я сохраню ваш секрет, Рон, а вы должны обещать мне не говорить никому о моем визите. Графиня непременно расстроится.
 – Он тоже недостоин? – спросил Лайои так, будто это его чрезвычайно развеселило.
 – Недостоин? Чего?
 Кристина оставила вопрос без внимания и направилась к выходу.
 – Кристина!
 Вкрадчивый голос Лайона остановил ее.
 – Да, Лайон?
 – Я ничего не обещал.
 – Не обещали?
 – Нет.
 – О, но вы же… вовсе не общаетесь с графиней. С какой стати вам говорить ей…
 – Я провожу тебя домой, любовь моя.
 – Я не ваша любовь.
 – Нет, моя.
 – Я, правда, предпочитаю пойти пешком.
 – Рон, как ты думаешь, что скажет графиня, когда я сообщу ей, что ее племянница пешком разгуливает по городу, навещая…
 – Вы пользуетесь недостойными методами, Лайон. Это печально.
 – Я никогда не боролся честно.
 Ее пораженный возглас эхом разнесся по кабинету.
 – – Я буду ждать вас в холле, мерзкий вы человек. – Кристина хлопнула дверью, демонстрируя свое возмущение.
 – Она совсем не такая, какой кажется на первый взгляд, – заметил Рон. – Она назвала нас англичанами так, словно мы иностранцы. Тебе это понятно?
 – Ничего из того, что говорит Кристина, нельзя понять, если не принять во внимание тот факт, что она воспитывалась не здесь, – заметил Лайон, встал и направился к двери. – Наслаждайся бренди, Рон, пока я буду снова воевать.
 – Воевать? О чем ты?
 – Не о чем, а о ком, Рон. О Кристине, если быть точным.
 Смех Рона сопровождал Лайона до самой двери. Кристина стояла у выхода, скрестив руки на груди, и даже не пыталась скрыть свое раздражение,
 – Готова, Кристина?
 – Нет. Я ненавижу кареты, Лайон. Пожалуйста, позволь мне отправиться домой пешком. Это совсем рядом, всего несколько улиц.
 – Конечно, ты ненавидишь кареты, – сказал Лайон голосом, полным веселья. – Как же я не понял этого раньше? – И он взял ее под локоть. Он не столько сопровождал, сколько тащил ее к своему экипажу. Когда они наконец у строились друг против друга, Лайон спросил:
 – Может, кареты приводят тебя в такое же смятение, как и седло?
 – О нет! Мне просто не нравится такое ограниченное пространство. Оно душит. Вы ведь не собирались говорить графине, что я ушла из дома без разрешения?
 – Нет, – признался Лайон. – Ты боишься графиню, Кристина?
 – Нет, не боюсь. Но она единственная моя родственница, и я не хочу расстраивать ее.
 – Ты родилась во Франции? – спросил Лайон. Наклонившись, он взял ее за руки.
 Его голос, его улыбка подбадривали и успокаивали, но Кристину это не ввело в заблуждение. Она понимала, что он хочет застать ее врасплох.
 – Когда вы решаете узнать что-то, вы ни за что не отступитесь, да?
 – Да, это так, моя дорогая.
 – Вы бессовестный. Прекратите улыбаться. Я же оскорбила вас, не правда ли?
 – Ты родилась во Франции?
 – Да, – солгала она. – Ну, теперь вы довольны? Теперь вы оставите свои бесконечные расспросы?
 – Почему тебя так беспокоят вопросы о твоем прошлом?
 – Я только пытаюсь защититься от вмешательства в мою личную жизнь.
 – Ты жила со своей матерью?
 Кристине подумалось, что он словно пес, почуявший мясную косточку и намеревающийся во что бы то ни стало ею завладеть. Пора было удовлетворить его любопытство.
 – Очень добрая супружеская чета Саммертонов воспитала меня. Они были англичане, но любили путешествовать. Я объездила весь мир, Лайон. Мистер Саммертон предпочитал говорить по-французски, и этот язык мне более привычен.
 Напряжение постепенно покидало ее. По сочувствующему виду Лайона она поняла, что он поверил ей.
 – Как вам известно, с графиней бывает трудно. Она поссорилась с Саммертонами и запрещает мне говорить о них. Наверное, она хочет, чтобы все думали, будто она сама воспитала меня, – добавила Кристина с серьезным выражением лица. – Поскольку тетя Патриция не разрешает мне сказать правду, а лгать я совсем не умею, то я решила, что лучше всего будет вообще ничего не говорить о моем прошлом. Вы удовлетворены?
 Лайон откинулся на спинку сидения. Он кивнул, явно довольный ее признанием.
 – Как ты познакомилась с Саммертонами?
 – Они были близкими друзьями моей мамы, – ответила Кристина, вновь улыбнувшись ему. – Когда мне исполнилось два года, мама заболела. Она отдала меня Саммертонам, потому что доверяла им. Мама не хотела, чтобы ее сестра, графиня, стала моей опекуншей. А у Саммертонов не было детей.
 – Твоя мама была мудрой женщиной, заметил Лайон. – Старая ведьма погубила бы тебя, Кристина.
 – О Боже, это Элберт назвал тетю старой ведьмой в вашем присутствии? Мне обязательно нужно поговорить с ним еще раз очень серьезно. Он, кажется, ужасно невзлюбил ее.
 – Милая, твоя тетя никому не нравится.
 – Вы закончили свои расспросы?
 – Где ты слышала рев львов, Кристина, и где ты видела бизонов?
 У этого человека определенно была память ребенка, которому пообещали конфетку. Он ничего не забывал.
 – Я действительно провела много времени во Франции, из-за службы мистера Саммертона. Он очень любил свою жену и меня. Он считал меня своей дочерью. Поэтому он брал нас обеих с собой в путешествия. Лайон, мне больше не хочется отвечать на ваши вопросы.
 – Только еще один, Кристина. Ты позволишь мне сопровождать тебя на бал Крестонов в субботу? Все приличия будут соблюдены. Диана будет с нами.
 – Вы же знаете, что тетя не допустит этого, – запротестовала Кристина.
 В этот момент карета остановилась у дома Кристины. Лайон открыл дверь экипажа соскочил с подножки и повернулся, чтобы помочь выйти Кристине. Он довольно долго не отпускал ее, но на этот раз Кристина не обиделась.
 – Просто скажи тете, что все уже решено. Я заеду за тобой в девять.
 – Полагаю, что ничего страшного не случится, если тетя вообще не будет знать о бале. Она собирается за город навестить больную подругу. Если я ничего не скажу, мне не придется лгать. Или же намеренное умолчание тоже считается ложью?
 Лайон улыбнулся:
 – Тебе действительно трудно дается ложь, милая? Это приятная черта.
 О небеса, только бы не рассмеяться, подумала Кристина, ведь тогда Лайон, несомненно, заподозрит что-нибудь.
 – Да, мне это трудно дается.
 – Ты не представляешь, как приятно встретить такую женщину.
 – Спасибо, Лайон. А можно мне теперь спросить?
 Как раз в этот момент Элберт открыл дверь.
 Кристина улыбнулась дворецкому, жестом показывая, что он свободен:
 – Я закрою дверь сама, Элберт. Спасибо. Лайон терпеливо ждал, пока Кристина вновь повернется к нему.
 – Твой вопрос, – мягко напомнил он.
 – Ах да! Прежде всего я хотела узнать, будете ли вы на вечере сэра Ханта в четверг.
 – Ты будешь там?
 – Да.
 – Значит, и я буду.
 – И еще один вопрос, если можно.
 – Да? – спросил Лайон улыбаясь.
 Кристина внезапно сильно смутилась. Легкий румянец выступил у нее на щеках, и она избегала его взгляда.
 – Вы не могли бы жениться на Мне, Лайон? Совсем ненадолго?..
 – Что?!
 Он не собирался кричать, но эта женщина говорила такие чертовски странные вещи! Нет, он, наверное, ослышался. Жениться? Ненадолго? Нет, он снова неверно понял ее.
 – Что ты сказала? – спросил он, пытаясь успокоиться.
 – Вы женитесь на мне? Подумайте, Лайон, и сообщите мне, пожалуйста. Всего доброго, сэр.
 Дверь закрылась, прежде чем маркиз Лайонвуд успел вымолвить хоть слово.




 Глава 7


  "Прошло три недели, прежде чем Майлала сумела найти капитана, согласившегося рискнуть и способствовать нашему побегу. Не знаю, что я делала бы без моей верной служанки. Помогая мне, она рисковала жизнью членов своей семьи и друзей. Я прислушивалась к ее советам, поскольку она работала у моего мужа уже несколько лет и знала его привычки. 
  Мне приходилось вести себя так, будто ничего не произошло. Да, я притворялась любящей женой, но каждую ночь молилась о смерти Эдварда. Майлала посоветовала, мне не брать с собой ничего из вещей и, когда настанет время, уйти лишь в том, что будет на мне в этот момент. 
  За две ночи до того, как должна была прийти весточка от капитана, я пошла к Эдварду, в его покои. Я снова вошла через боковую дверь, очень тихо, на случай, если там опять окажется Николь. Эдвард был один. Он сидел за письменным столом, держа в руке большой сверкающий сапфир. На столе лежало более двадцати великолепных драгоценных камней. Эдвард ласкал их так, как он ласкал Николь. Я стояла в полумраке, наблюдая за ним. Этот безумец разговаривал с камнями! Прошло еще несколько минут, и он, завернув драгоценные камни в ткань, убрал их в небольшую черную коробочку. 
  Отодвинув стенную панель, Эдвард спрятал коробку в темное углубление. 
  Я вернулась на свою половину и поведала служанке обо всем увиденном. Она, в свою очередь, рассказала мне: до нее дошли слухи, будто казна пуста. Мы пришли к выводу, что революция более реальна, чем мы предполагали. Мой муж превратил деньги в драгоценные камни, чтобы легче было вывезти свои богатства, покидая страну. 
  Я поклялась украсть драгоценности. Мне хотелось любым способом причинить боль Эдварду. Майлала предостерегала меня, но мне было уже все равно. Драгоценности принадлежали народу. Я пообещала себе, что когда-нибудь найду способ вернуть их людям. 
  Господи, я была такой благородной, но ужасно, ужасно наивной! Я действительно считала, что мне это сойдет с рук". 
  Запись в дневнике 
  1 сентября 1795 года 
 Ранние утренние часы целиком принадлежали Кристине. Это было безмятежное, спокойное время, поскольку графиня редко выходила ранее полудня. Тетя Кристины предпочитала завтракать печеньем и чаем в постели и изменяла этому ритуалу лишь в том случае, когда следовало нанести важный визит.
 Когда рассветало, Кристина, как правило, была уже полностью одета. У них с тетей была одна горничная на двоих, которая и так сбивалась с ног, выполняя поручения графини. Поэтому Кристина сама следила за своей одеждой и убирала у себя в спальне. По правде говоря, она была довольна таким положением вещей. Когда она оставалась одна в своей комнате, ей не нужно было притворяться, и она могла позволить себе расслабиться. Поскольку Беатриса редко заходила к ней, Кристине не нужно было каждое утро специально приводить в беспорядок свою постель, будто она действительно спала на ней.
 Как только она запирала дверь, можно было расслабиться. Каждую ночь она стелила одеяло на полу у большого окна, где и спала до утра.
 Ей уже не нужно было быть сильной, когда она оставалась одна. Она могла поплакать, но только так, чтобы никто не услышал. Конечно, проливать слезы – это признак слабости, но поскольку этого никто не видел, Кристина почти не испытывала стыда.
 Крошечный садик, находившийся позади кухни, был еще одним владением Кристины. Она обычно проводила там большую часть утренних часов. Забывая о шуме города и о жутком запахе выброшенного мусора, она снимала туфли и с наслаждением ступала босыми ногами по зеленой траве и коричневой земле. Когда капельки росы исчезали под лучами все более горячего солнца, Кристина возвращалась в дом, где в это время уже царила обычная суета.
 Эти бесценные часы единения с природой помогали ей вынести весь оставшийся день. В это время она обычно могла обдумать, разрешить любой тревоживший ее вопрос. Однако с тех пор, как она встретила маркиза Лайонвуда, Кристина не могла ни на чем сосредоточиться. Все ее мысли были о нем.
 Ее влекло к нему с самой первой минуты их встречи. Когда сэр Рейнольдс назвал его Лайоном, она тут же встрепенулась. А потом посмотрела ему в глаза, и ее сердце оказалось в плену. Она увидела в их темной глубине незащищенность, и ей захотелось утешить его.
 Он нуждался в ее защите. Кристина ощущала, что он, вероятно, так же одинок, как и она. Правда, она не понимала, почему у нее появилось такое чувство. У Лайона была семья, он был в центре внимания общества, ему завидовали, его боялись. Да, высшее общество склонялось перед ним из-за его титула и богатства. С точки зрения Кристины, это были нестоящие ценности, но Лайон среди них жил с детства.
 Тем не менее он не был похож на других. Она заметила, что он не соблюдает их правила. Нет, Лайон, казалось, руководствовался только собственными законами.
 Кристина знала, что неприлично было предлагать ему жениться на ней. По правилам именно мужчина должен просить руки женщины, а не наоборот. Она довольно долго думала об этом и пришла к выводу, что ей придется нарушить это правило, чтобы выйти замуж до того, как ее отец вернется в Англию.
 Однако, кажется, она не очень удачно выбрала момент для подобного предложения. Она поняла, что озадачила его своим поспешным вопросом, увидев, как он изумился. Она никак не могла понять, собирается он расхохотаться или же разразится гневной тирадой.
 Кристина, однако, была уверена, что как только Он обдумает ее предложение, то непременно согласится. Ведь он уже признался, какое удовольствие ему доставляет быть рядом с ней, как ему нравится дотрагиваться до нее. Ей было бы легче жить в этой странной стране, если рядом с ней будет Лайон.
 И потом, это же совсем ненадолго… она не станет для него вечной обузой, как любила выражаться графиня.
 И кроме того, у него ведь нет выбора, так ведь? Она – львица племени дакота. Лайону просто придется жениться на ней. Это его судьба.
 Маркизу Лайонвуду казалось, что четверг никогда не наступит. К тому времени, когда он вошел в дом сэра Ханта, он уже был страшно зол.
 Лайона попеременно охватывал то жуткий гнев, то глубокое разочарование при воспоминании о возмутительном предложении Кристины. Да, теперь он с абсолютной уверенностью мог сказать, что разгадал ее игру. Ей нужен был брак, совершенно точно, брак и его деньги, точно так же, как и любой другой женщине в стране.
 Не меньше злился он и на самого себя. Его интуиция явно задремала. Он должен был понять с самого начала, что она задумала. Видит Бог, он сделал то же самое, в чем обвинял Рона, – пал жертвой смазливого личика и умелого флирта.
 Лайон готов был завопить от отвращения и намеревался высказать все свои чувства Кристине при первой же возможности. Он не собирался снова жениться. Одного раза ему вполне хватило. Да, Кристина будет принадлежать ему, но только на его условиях и, конечно, без брачных уз, которые лишь осложняют отношения. Все женщины меняются после свадьбы. Уж этому жизнь научила его.
 К сожалению, первой, кого он увидел в салоне Ханта, была его сестра Диана. Она немедленно заметила его, подхватила юбки и в мгновение ока очутилась перед ним, присев в реверансе.
 Черт, ему снова придется быть вежливым!
 – Лайон, спасибо, что попросил сэра Рейнольдса сопровождать меня. Он так добр. Тетя Харриет приедет в следующий понедельник, и тебе больше не придется выполнять эту скучную обязанности. Тебе нравится мое новое платье? – тут же поинтересовалась она, расправляя складки желтой юбки.
 – Ты выглядишь прелестно, – ответил Лайон, едва взглянув на нее.
 Среди множества народа, собравшегося в салоне, Лайон никак не мог отыскать Кристину. Хотя он был значительно выше других гостей, ему все равно не удалось обнаружить гриву золотистых кудрей.
 – Зеленый цвет мне идет, правда, Лайон?
 – Да.
 Диана засмеялась, и Лайон наконец повернулся к ней.
 – Мое платье желтое, Лайон. Я знала, что ты не обращаешь на меня никакого внимания.
 – Мне не до игр, Диана. Будь умницей, иди и побеседуй с гостями.
 – Ее здесь нет, Лайон.
 – Нет? – переспросил Лайон непонимающе.
 Диана вновь рассмеялась.
 – Принцесса Кристина еще не приехала. Вчера я с огромным удовольствием побеседовала с ней.
 – Где ты ее видела? – Голос Лайона прозвучал немного резче, чем ему хотелось. Диана не обиделась.
 – За чаем. Мама, конечно, не присоединилась к нам. Как и ты, кстати. Ты что, и правда забыл, что просил меня пригласить ее, Лайон?
 Лайон покачал головой.
 – Я решил не вмешиваться, – солгал он.
 Он действительно забыл, но и в этом винил Кристину. С тех пор как услышал ее предложение о женитьбе, он не мог больше думать ни о чем другом.
 Диана озадаченно посмотрела на брата.
 – На тебя это так не похоже, ведь ты никогда ничего не забываешь! – Когда он никак не откликнулся и на эти слова, она сказала:
 – Я рада, что нам с ней удалось побыть вдвоем. Принцесса Кристина – удивительная женщина. Ты веришь в судьбу, Лайон?
 – О Боже!
 – Нет никакой необходимости стонать, – пожурила его Диана.
 – Я не верю в судьбу!
 – А теперь ты кричишь, Лайон, и все с любопытством смотрят на нас. Постарайся улыбнуться. А я вот верю в судьбу.
 – Разумеется.
 – Интересно, почему это вызывает у тебя недовольство? – Не дав ему ответить, Диана продолжила:
 – Принцесса высказывает такие оригинальные суждения о людях и никогда не злословит о них.
 Она такая хрупкая, утонченная! Когда я с ней, мне хочется ее защитить. Она очень мягкая…
 – Старая ведьма была с ней? – нетерпеливо прервал сестру Лайон. У него не было настроения выслушивать рассказ о добродетелях Кристины. Нет, он был еще слишком зол на нее.
 – Прошу прощения? – переспросила Диана.
 – Графиня, – пояснил Лайон. – Она была с вами?
 Диана попыталась сдержать смех.
 – Нет, Кристина была одна. Я совершенно случайно позволила себе нелестное высказывание о ее тете, хотя, конечно, не называла ее, как ты, старой ведьмой. Кристина с чрезвычайным достоинством заметила, что невежливо говорить о пожилых людях подобным образом. Мне стало стыдно от ее мягкого упрека, Лайон, и я вдруг стала рассказывать ей о нашей маме и о том, как она скорбит о Джеймсе.
 – Не следует обсуждать семейные дела с посторонними, – сказал Лайон. – Я был бы тебе очень признателен, если бы ты…
 – Она говорит, что это ты виноват в том, что мама…
 – Что?
 – Прошу, позволь мне закончить, прежде чем укорять. Кристина сказала такую странную вещь.
 – Ну разумеется! – вставил Лайон с мученическим вздохом.
 Господи, как это заразительно. Всего один лишь день с принцессой Кристиной, и Диана также стала нести черт знает что.
 – Я не совсем поняла смысл, но она сказала, и довольно твердо, что в этом есть и твоя вина, и именно ты должен был сделать так, чтобы мама вернулась к семье. Таковы были ее слова.
 Диана видела по выражению лица Лайона, что он озадачен не меньше ее.
 – Понимаешь, Лайон, она говорила так, будто повторяла правило, заученное когда-то наизусть. Я не хотела, чтобы она сочла меня невоспитанной, поэтому не стала расспрашивать. Но я не поняла, что она имела в виду. Принцесса Кристина вела себя так, словно ее совет был вполне понятным…
 – Нет ничего понятного в том, что говорит или делает эта женщина, – заявил Лайон. – Диана, возвращайся к сэру Рейнольдсу. Он представит тебя гостям, а мне еще нужно поговорить с хозяином дома.
 – Здесь леди Сесиль, Лайон, – прошептала Диана. – Ее невозможно не заметить. Она одета в бессовестный ярко-красный цвет.
 – Бессовестный красный? – Лайон ухмыльнулся, услышав столь своеобразное сочетание.
 – Ты ведь больше никак не связан с этой женщиной, Лайон? Принцесса Кристина, несомненно, будет возмущена, если узнает, что ты встречаешься с женщиной, имеющей такую репутацию.
 – Меня ничего не связывает с Сесиль, – пробормотал Лайон. – И вообще, как ты узнала?..
 – Я прислушиваюсь к сплетням, как и все остальные, – покраснев, призналась Диана. – Оставляю тебя наедине с твоим ворчливым настроением, Лайон. Ты сможешь отчитать меня потом. – Она уже было отвернулась от него, но потом вдруг спросила:
 – А Рон намерен приехать сюда сегодня?
 Лайон уловил в ее голосе нетерпеливое ожидание.
 – Тебе должно быть все равно, появится Рон здесь или нет. Он слишком стар для тебя, Диана.
 – Стар? Лайон, он же твой ровесник, а ты всего на девять лет старше меня.
 – Не спорь со мной, Диана.
 Она все же осмелилась хмуро взглянуть на брата, прежде чем покинуть его. Когда Диана наконец оставила его в покое, Лайон прислонился к перилам в прихожей, ожидая Кристину.
 Здесь и нашел его хозяин дома и тут же потащил через весь салон, втянув в бурное обсуждение государственных проблем. Лайон терпеливо слушал, хотя продолжал искоса поглядывать в сторону входной двери.
 Наконец Кристина приехала. Она вошла в салон в сопровождении хозяйки дома и графини как раз в тот момент, когда леди Сесиль дотронулась до руки Лайона.
 – Дорогой, как замечательно вновь увидеть тебя!
 У Лайона возникло острое желание зарычать. Он медленно повернулся, чтобы поздороваться с бывшей любовницей.
 Господи, и что он нашел в этой женщине? Разница между Сесиль и Кристиной была просто поразительной. Лайону даже захотелось попятиться.
 Сесиль была высокой, довольно крупной И ужасно вульгарной. Ее темно-каштановые волосы были взбиты в высокую прическу. Щеки густо нарумянены, полные надутые губы ярко накрашены.
 Кристина никогда не надувалась. Она также не притворялась застенчивой. Отвращение, которое вызвала у него Сесиль, оставило даже неприятный привкус во рту. Сейчас она попыталась заигрывать с ним, наивно хлопая ресницами.
 – Я посылала тебе записки с просьбой посетить меня, Лайон, – прошептала она, еще сильнее вцепившись в его руку. – Прошло неимоверно много времени с тех пор, как мы были вместе. Я скучала по тебе.
 Лайон радовался, что его собеседники отошли. Он медленно снял руку Сесиль со своего рукава.
 – Это мы уже обсуждали, Сесиль. Все кончено. Пойми это и найди другого.
 Сесиль пропустила мимо ушей резкость его тона.
 – Я не верю тебе, Лайон. Нам так хорошо было вместе! Ты просто упрямишься.
 Лайон перестал обращать внимание на Сесиль. Он не хотел тратить на нее свой гнев. Нет, он берег его для принцессы Кристины. Он повернулся, чтобы найти женщину, которую он собирался так решительно отвергнуть, и тут же заметил ее. Она стояла рядом с хозяином дома, мило улыбаясь. Сегодня она была слишком хороша. Платье цвета голубого льда с глубоким вырезом обнажало бархатистую кремовую кожу. Покрой платья был не столь вызывающий, как у Сесиль, но все равно Лайону оно не понравилось. Хант похотливо таращился на грудь Кристины. Лайон подумал, что вполне мог бы сейчас убить его.
 На вечере присутствовало слишком много подобных бездельников. Лайон оглядел комнату, гневно взирая на всех мужчин, которые открыто пожирали Кристину глазами. Он понимал, что поступает совершенно нелогично. Он не собирался жениться на Кристине, но и не хотел, чтобы она досталась кому-нибудь другому. Да, его поступки были лишены смысла. Разумеется, и в этом была виновата Кристина. Эта женщина свела его с ума.
 Сесиль, стоя рядом с Лайоном, наблюдала за ним. Она быстро поняла, что он заворожен принцессой. И это ей весьма не понравилось. Она не собиралась допускать, чтобы кто-нибудь заполучил ее Лаиона. Никто не должен помешать ей выйти за него замуж. Лайон упрям, но Сесиль была достаточно уверена в своих чарах, чтобы считать, что в конце концов добьется своего. Она всегда добивалась. Да, Лайон покорится при условии, что она не будет слишком явно подталкивать его к этому.
 По тому, как Лайон смотрел на эту красавицу, Сесиль поняла, что ей лучше поторопиться. Молоденькая принцесса может расстроить ее планы. Сесиль решила поговорить с глупышкой как можно скорее.
 Ей пришлось прождать целый час, прежде чем удалось добиться представления Кристине. За это время она несколько раз успела услышать сплетни об увлечении Лайона этой женщиной. Ходили даже разговоры о том, что Лайон намерен просить ее руки. Раздражение Сесиль сменилось бешенством. Очевидно, все было гораздо серьезнее, чем ей представлялось.
 Она ждала подходящей возможности. Когда Кристина наконец осталась одна, Сесиль попросила ее уединиться с ней в библиотеке, чтобы обсудить вопрос первостепенной важности.
 Молоденькая невинная принцесса, казалось, растерялась от ее просьбы. Сесиль постаралась улыбнуться как можно ласковее. Ее прямо распирало от злорадства. Буквально через несколько минут эта глупая девчонка будет в таком ужасе, что согласится сделать все, что она скажет.
 Библиотека находилась в самом конце коридора. Три стула с высокими спинками стояли у длинного письменного стола. Кристина села, сложив руки на коленях, и улыбнулась леди Сесиль.
 Сесиль садиться не стала. Она хотела иметь преимущество, возвышаясь над соперницей.
 – О чем вы хотели поговорить со мной? – спросила Кристина мягко.
 – О маркизе Лайонвуде, – заявила Сесиль, и в голосе ее больше не звучали ласковые нотки. – Лайон мой, принцесса. Оставьте его в покое.
 Лайон как раз в этот момент открыл боковую дверь и успел услышать слова Сесиль. Он не случайно оказался свидетелем их беседы и не случайно вошел через боковую дверь. По прежним визитам в особняк Хантов Лайон помнил, что в библиотеку вели две двери. Он ведь не спускал глаз с Кристины с того момента, как она вошла в дом. И когда Сесиль взяла ее за руку и повела к библиотеке, Лайон последовал за ними.
 Ни Кристина, ни Сесиль не заметили его. Лайон знал, что неприлично подслушивать частную беседу, но был убежден, что его мотивы оправдывают это отклонение от правил приличия. Он знал, на что способна Сесиль. Она могла сделать отбивную из этой невинной овечки. Кристина не сможет противостоять такому хитрому и злобному созданию, как Сесиль. Лайон хотел лишь защитить Кристину. Эта красавица была слишком наивна для того, чтобы сделать это самой.
 – Значит, Лайон просил вашей руки? – внезапно спросила Кристина.
 – Нет! – рявкнула Сесиль. – И не надо смотреть на меня так невинно, принцесса. Вам известно, что он еще не просил моей руки. Но непременно попросит, – добавила она с издевкой. – Мы очень близкие друзья. Вы знаете, что это значит? Он приходит в мою постель почти каждую ночь. Вы меня понимаете? – поинтересовалась она язвительно.
 – О да, – ответила Кристина. – Вы его любовница.
 Сесиль ахнула. Сложив руки на груди, она взирала на свою жертву.
 – Я выйду за него замуж.
 – Нет, не думаю, леди Сесиль, – ответила Кристина. – Это все, что вы хотели мне сказать? И право же, вам не стоит так повышать голос. Я прекрасно слышу.
 – Вы все еще не понимаете, да? Вы либо глупы, либо настоящая хищница, понятно вам? Я вас уничтожу, если вы встанете на моем пути, заявила Сесиль.
 Лайон был озадачен. Он собирался вмешаться, как только Сесиль примется за оскорбления, однако выражение лица Кристины удержало его.
 Казалось, этот разговор совершенно не беспокоит Кристину. Она даже улыбнулась Сесиль и спросила чрезвычайно ровным голосом:
 – И как же вы сможете уничтожить меня?
 – Я стану распускать о вас слухи. Не важно, правда это или нет. Да, – торопливо продолжала Сесиль, – я расскажу всем, что вы спали с несколькими мужчинами. От вашей репутации и мокрого места не останется. Откажитесь от Лайона, Кристина. Все равно вы очень скоро надоедите ему. Ваша внешность ничто по сравнению с моей. Лайон всегда будет возвращаться ко мне. Моя красота пленяет его. Вы немедленно сообщите ему, что он вас не интересует, а затем будете полностью игнорировать его. Иначе…
 – Можете говорить, что вам вздумается, – сказала Кристина. – Меня совершенно не волнует, что ваши люди думают обо мне.
 Сесиль страшно разозлилась, услышав веселые нотки в голосе Кристины.
 – Вы глупы! – закричала она.
 – Прошу вас, леди Сесиль, не надо так волноваться. Это плохо сказывается на вашей коже. Вот, ваше лицо уже покрылось пятнами.
 – Вы… вы… – Сесиль остановилась, чтобы глубоко вздохнуть и успокоиться. – Вы лжете. Вас должно волновать мнение других. А уж вашу тетю это, несомненно, взволнует. Это я точно знаю. Она не может быть такой же недалекой, как вы. А, я вижу, что наконец завладела вашим вниманием. Да графиню просто убьет скандал, который я намерена устроить.
 Кристина выпрямилась на стуле и нахмурилась.
 – Вы хотите сказать, что придуманные вами истории огорчат мою тетю?
 – Боже, вы действительно сама простота! Конечно, она расстроится. Когда я покончу с вами, она не сможет показаться на людях. Вот увидите.
 Сесиль уже предвкушала победу. Она повернулась спиной к Кристине, подробно перечисляя злобную клевету, которую собиралась распространить.
 Лайону хватило услышанного. Он повернулся, чтобы открыть дверь, войти в библиотеку и немедленно прекратить эту пытку, которой подвергала Кристину Сесиль.
 Пришло время спасать его ангела от этой змеи. Лайон всего на секунду отвел взгляд от Кристины, но когда вновь посмотрел в ее сторону, то представшая перед его глазами картина так потрясла его, что он буквально окаменел. Она, должно быть, двигалась с непостижимой стремительностью.
 Он никак не мог поверить собственным глазам. Кристина прижала Сесиль к стене. Его бывшая любовница не издавала ни одного звука, да и не могла бы этого сделать. Левая рука Кристины обвила шею женщины, удерживая ее у стены. Увидев выпученные глаза Сесиль, Лайон подумал, что Кристина вот-вот задушит ее.
 Сесиль была тяжелее Кристины на добрых двадцать фунтов. К тому же гораздо выше, и тем не менее Кристина держала ее, словно безделушку, которую хотела рассмотреть поближе.
 Маленький ангел, которого Лайон собирался защищать, удерживала Сесиль всего лишь одной рукой. В другой у нее был кинжал. Кончик лезвия упирался в щеку Сесиль.
 Жертва на глазах превратилась в победителя.
 Кристина медленно коснулась острием шеи Сесиль, затем показала ей кончик кинжала.
 – Вы знаете, что люди моего народа делают с хвастливыми и лживыми женщинами? – спросила она ласково. – Они вырезают узоры на их лицах, Сесиль.
 Сесиль начала скулить. Кристина проколола кожу кончиком ножа. Капля крови появилась на щеке. Кристина удовлетворенно кивнула. Теперь уже все внимание Сесиль было приковано к ней. Женщина была вне себя от страха.
 – Если вы хоть раз скажете обо мне что-то плохие, я узнаю об этом. И тогда я буду преследовать вас, Сесиль. Я отыщу вас даже под землей, и в Англии не хватит мужчин, чтобы защитить вас. Я приду ночью, когда вы будете спать. И когда вы откроете глаза, вы снова увидите этот кинжал. О да, я доберусь до вас, я обещаю. И когда это случится, – добавила Кристина, – я изрежу вашу кожу на ленты. Вы меня поняли?
 Кристина ослабила хватку только затем, чтобы дать возможность Сесиль вдохнуть и кивнуть. Затем она снова прижала ее к стене.
 – Графиня – это вся моя семья. Никто не должен огорчать ее. И никто не поверит вам, если вы скажете, что я вам угрожала. А теперь убирайтесь отсюда и сразу отправляйтесь домой. Хотя с моей стороны нехорошо говорить это, но вы действительно ужасно выглядите.
 С этими словами Кристина отступила.
 У леди Сесиль не осталось ни капли достоинства. Она рыдала, заливая слезами платье. Она явно поверила каждому слову Кристины.
 Боже, как она была глупа! Кристина с трудом сохраняла суровое выражение лица. Ей так хотелось рассмеяться! Но разумеется, этого нельзя было делать, и она долго и пристально смотрела на испуганную женщину и наконец сжалилась над ней. Казалось, леди Сесиль даже не способна двинуться с места.
 – Вы можете уйти, – заявила Кристина.
 Сесиль кивнула. Она медленно отступала от Кристины до тех пор, пока не достигла выхода. Ее руки тряслись, когда она подняла юбку до самых колен, потом широко распахнула дверь и побежала так стремительно, словно за ней гнались демоны.
 Кристина протяжно и устало вздохнула, вложила кинжал в чехол, прикрепленный у колена, распрямила складки платья и затем аккуратно поправила волосы.
 – Такая глупая женщина! – прошептала она сама себе, прежде чем покинуть комнату.
 Лайону пришлось сесть. Он подождал, пока Кристина вышла, затем подошел к письменному столу и прислонился к нему. Он попытался налить себе виски, но быстро отказался от этой идеи. Он так сильно смеялся, что просто не мог этого сделать.
 Как же он ошибался, считая, что Кристина такая же, как и все остальные женщины! И конечно, она воспитывалась вовсе не во Франции. Лайон покачал головой. Она казалась такой беспомощной… Или же он сам придумал это? Но ошибиться было очень легко. Кристина являла собой воплощение женственности, такая изящная, хрупкая, такая чертовски невинная… и при этом носила с собой кинжал.
 Это был тот же кинжал, который он держал в руках в доме Бейкера, тот, которым ранили Рона. Какая же она лгунья! Лайон помнил, как он повернулся, чтобы посмотреть, кто бросил нож. Кристина выглядела очень испуганной. Черт, она даже повернулась вместе с ним и сделала вид, что также верит в существование спрятавшегося позади них человека. А потом, когда он был занят беседой со старыми джентльменами, потихоньку забрала свое оружие.
 Сейчас все чувства Лайона были обострены. Его вновь начинал душить гнев. Разве она не сказала ему в ночь ограбления, что так испугалась, что вот-вот упадет в обморок?
 Неудивительно, что она затем отправилась к Рону позаботиться о его ране. Чувство вины!
 Он уже не смеялся. Теперь Лайон был готов задушить эту женщину.
 – Она говорит, что ей трудно лгать, да? – бормотал он. О да, она смотрела ему прямо в глаза, когда говорила об этом. Ей было очень трудно лгать… Да, она так и сказала.
 Нет, он непременно придушит ее. Но сначала он как следует побеседует с ней… этой маленькой воительнице предстоит очень многое объяснить.
 Лайон со стуком поставил пустой бокал на поднос и отправился на поиски Кристины.
 – Вы приятно проводите время?
 Кристина заметно вздрогнула и резко обернулась к Лайону.
 – Откуда вы взялись? – спросила она чрезвычайно подозрительно и посмотрела на дверь библиотеки.
 Лайон прекрасно понимал, о чем она думает. Кристина выглядела встревоженной. Он заставил себя говорить спокойно.
 – Из библиотеки.
 – Нет, это я только что вышла из библиотеки, Лайон. Вы не могли быть там, – сказала она, качая головой.
 Он чуть было не сказал, что это не он лгал, но вовремя остановился.
 – Но я был в библиотеке, моя милая.
 Она вздрогнула от его слов.
 – Там был еще кто-нибудь? – спросила она, пытаясь изобразить лишь легкое любопытство.
 Лайон молчал.
 – Я хочу спросить, сэр, вы не заметили, был ли еще кто-то в библиотеке?
 Лайон намеренно не торопился с ответом. Кристина решила, что он сейчас выглядит как сущий дьявол. Он и одет был подобающим образом. Вечерний костюм Лайона был полностью черным, за исключением белого галстука, разумеется. Наряд очень шел ему, и вообще он был слишком красив и снова будоражил Кристину.
 Она была уверена, что Лайон ничего не видел и не слышал. Он посмотрел на нее сверху вниз так нежно, что Кристина почти успокоилась. Нет, Лайон сейчас совершенно не казался возмущенным. Но зачем он солгал ей? Кристина решила; что он, очевидно, видел, как она заходила в библиотеку с леди Сесиль. Бедняга, наверное, беспокоился, что его любовница сказала Кристине что-то лишнее. Да, говорила она себе, он просто пытается что-либо разузнать у нее.
 Это казалось правдоподобным объяснением, но все же необходимо было полностью убедиться в своей правоте. Кристина опустила глаза и уставилась на его жилет. Придав голосу непринужденность, она спросила:
 – Вы случайно не переслушали мой разговор с леди Сесиль?
 – Нужно говорить «подслушали», а не «переслушали», Кристина.
 Его голос звучал так напряженно, что Кристина даже подумала, что он старается не рассмеяться. Кристина не знала, что вызвало в нем такую перемену – ее вопрос или не правильно произнесенное ею слово. Однако она была слишком взволнована и поэтому не стала особо задумываться.
 – Спасибо, Лайон, за то, что поправили меня. Подслушивать, да, я вспоминаю это слово.
 Лайон не удивился бы, если бы она сейчас начала заламывать руки. Да, она явно была расстроена, потому что только что заговорила с ним по-французски. Он подумал, что она вряд ли заметила, что невольно перешла на другой язык.
 Он решил ответить ей тем же.
 – Я всегда счастлив учить тебя, любовь моя. Она даже не заметила, что он говорит на другом языке.
 – Но вы ведь не подслушивали, правда?
 – Фу, Кристина, как можно задавать мне такой нетактичный вопрос? Конечно же, нет.
 Она старалась не показать охватившего ее облегчения.
 – И ты знаешь, что я никогда бы не солгал тебе, милая моя. Ты ведь всегда была такой открытой, такой честной со мной, так ведь?
 – Да, это так, – ответила Кристина, быстро улыбнувшись. – Только так следует вести себя по отношению к другу, Лайон. Вы ведь должны понимать это.
 Лайон сцепил руки за спиной, чтобы не поддаться желанию схватить ее за горло. Она сейчас казалась такой уверенной в себе, вела себя так непринужденно.
 – Ты научилась честности у Саммертонов?
 – У кого?
 Он с трудом сохранял спокойствие.
 – У Саммертонов, – повторил Лайон, пытаясь сдержать гнев. – Помнишь, они тебя воспитали.
 Она всячески избегала его взгляда. Он был такой хороший, такой доверчивый, что ей становилось трудно лгать ему.
 – Да, Саммертоны действительно научили меня быть честной во всем, – заявила она. – И вообще я так устроена. Мне с трудом дается ложь.
 Нет, он точно придушит ее.
 – Мне кажется, ты сказала, что была в библиотеке с леди Сесиль?
 Да, ее догадка оказалась верна. Лайона беспокоил их разговор. Он видел, как она вошла в библиотеку вместе с Сесиль. Кристина решила успокоить его.
 – Да. Леди Сесиль производит впечатление такой милой женщины и очень хорошо отзывается о вас.
 Нет, он не станет душить ее. Он подумал, что прежде следует ее отшлепать.
 – Я рад слышать это. – Голос Лайона звучал мягко, словно легкий ветерок. Он так сильно сдерживал себя, что спазм сдавил ему горло. – А что конкретно она сказала?
 – Да так, то да се.
 – А все же? – настаивал Лайон. Его руки оказались на плечах Кристины, и он с трудом сдерживался, чтобы не вытрясти из нее искреннее признание.
 – Ну, она упомянула, что мы с вами – прекрасная пара, – сказала Кристина.
 Она снова уставилась на его жилет. Хотя ее и радовало, что все англичане несколько наивны, все же ей было стыдно за свою столь явную ложь.
 – Она случайно не упоминала о судьбе? – поинтересовался Лайон.
 Кристина не уловила напряжения в его голосе.
 – Нет, я не помню, чтобы леди Сесиль говорила о судьбе. Кстати, это напоминает мне о моем вопросе. Вы обдумали мое предложение?
 – Обдумал.
 – Лайон, почему вы говорите со мной по-французски? Мы же в Англии, и вы должны говорить на своем родном языке.
 – Французский сейчас показался мне более уместным, – пробормотал Лайон.
 – О! – произнесла Кристина и попыталась сбросить его руки с плеч. Они все еще были одни в коридоре, но нельзя было сбрасывать со счетов вероятность того, что кто-нибудь появится и увидит их. – Вы намерены стать моей парой, то есть жениться на мне?
 – Да, я намерен стать твоей парой. Но что касается женитьбы, то тут, боюсь, мне придется отказаться от твоего предложения.
 Кристина не успела ответить на эти слова. Послышался голос сэра Рейнольдса. Лайон отпустил ее плечи, но, обхватив одной рукой ее талию, прижал Кристину к себе.
 – Лайон, я ищу тебя по всему дому. Ты не против, если я повезу твою сестру на вечер к Кимблам? Мы, разумеется, пробудем здесь до конца обеда.
 – Безусловно. И я благодарен вам за то, что вы взяли Диану под свое крыло, сэр.
 – Делаю это с большим удовольствием, – сказал Рейнольдс. – Добрый вечер, принцесса Кристина. Надеюсь, вы в добром здравии?
 – Да, спасибо, – ответила Кристина. Она попыталась присесть в реверансе, но Лайон все еще держал ее, и она решила ограничиться улыбкой. Это было тщетное усилие: до нее только что дошел смысл Слов Лайона.
 Хотя она и твердила себе, что это не имеет никакого значения, что она непременно найдет, за кого выйти замуж, Кристина понимала, что обманывает себя. Это имело значение. Боже, она была близка к тому, чтобы разрыдаться!
 – Моя дорогая, – обратился сэр Рейнольдс к Кристине. – Я согласился проводить вас домой. Ваша тетя устала и отправилась домой в вашей карете. Она объяснила, что завтра уезжает за город. Насколько я понял, вы с ней не едете.
 – Да, это так, – ответила Кристина. – Тетя намерена посетить больную приятельницу. Она предпочитает, чтобы я осталась в Лондоне. Мне придется подождать другой возможности познакомиться с вашей прелестной сельской местностью.
 – Я все время забываю, что вы в Англии недавно, – сказал сэр Рейнольдс. – Но вы ведь не останетесь совсем одна на целую неделю? Желаете, чтобы я сопровождал вас в субботу? Вы ведь собираетесь на бал Крестонов? Или у вас уже есть сопровождающий?
 – Я не поеду на бал, – заявила Кристина твердо.
 – Нет, поедешь, – сказал Лайон. Он сжал ее талию, прежде чем добавить:
 – Ты же обещала.
 – Я передумала, сэр Рейнольдс. Я устала и была бы рада, если бы вы…
 – Я отвезу тебя домой. – В голосе Лайона послышались гневные нотки.
 Сэр Рейнольдс почувствовал напряжение, возникшее между Кристиной и Лайоном. Они явно повздорили, решил он. Это было видно по тому, как принцесса пыталась высвободиться из его объятий, и по тому, как решительно удерживал ее Лайон. Еще немного, и между ними полетят искры.
 Решив прекратить спор и одновременно помочь Лайону, Рейнольдс спросил:
 – Ты уверен, что хочешь проводить принцессу Кристину домой?
 – Да! – рявкнул Лайон. – Когда она должна быть дома? Графиня назначила определенное время?
 – Нет, она решила, что Кристина поедет вместе с твоей сестрой и мною на вечер к Кимблам. У тебя есть по меньшей мере два часа, прежде чем графиня хватится племянницы, – добавил он с улыбкой.
 – Прошу не говорить обо мне так, словно меня здесь нет, – сказала Кристина. – Я действительно устала и предпочла бы…
 – Чтобы мы немедленно уехали, – закончил за нее Лайон, так сжав ее талию, что ей стало трудно дышать.
 – Возможно, вы захотите уйти через черный ход, – предложил сэр Рейнольдс заговорщическим тоном. – Я постараюсь, чтобы все подумали, что принцесса Кристина уехала вместе со своей тетей, и ты, безусловно, тоже передашь через меня свои извинения хозяину дома.
 – Хорошая мысль, – заявил Лайон с усмешкой. – Конечно, Рейнольдс, только мы трое долж-ны знать об этом обмане. Кристине так трудно дается ложь. А поскольку ей не придется лгать тете, то ее честь останется незапятнанной. Разве не так, моя милая?
 Нахмурившись, Кристина долго смотрела на него. Ей очень хотелось, чтобы он прекратил постоянно упоминать о ее честности. От этого она чувствовала себя страшно неловко. Лайон говорил так искренне, что вполне можно было поверить, что он восхищается ею.
 Теперь уже не важно, что он думает о ней, говорила себе Кристина, когда Лайон стал тянуть ее к черному ходу. Он только что отверг ее предложение жениться. Нет, теперь уже совершенно не важно, что он думает о ней.
 Она больше не увидит его после сегодняшнего вечера. Да помогут ей небеса! Опять у нее навертываются слезы на глаза.
 – Вы только что нарушили еще один закон, – пробормотала она ему в спину, пытаясь говорить со злостью, чтобы не показать своей горечи. – Моя тетя будет возмущена, если узнает об этом обмане.
 – Говори по-английски, милая.
 – Что?
 Лайон больше не произнес ни слова до тех пор, пока не усадил Кристину в карету. Расположившись рядом с ней, он вытянул перед собой ноги.
 Карета была значительно просторнее, чем та, которую нанимала тетя Патриция, и выглядела гораздо более элегантной.
 И все равно Кристина чувствовала себя в ней отвратительно. Большая или маленькая, элегантная или убогая, ей было совершенно все равно.
 – Разве у вас нет открытых карет, таких, как я видела в Гайд-парке? И пожалуйста, прекратите пытаться раздавить меня. Подвиньтесь же!
 – Да, у меня есть открытая карета. Она называется фаэтоном. Однако после наступления темноты фаэтоном не пользуются, – раздраженно объяснил он. Его терпение было на исходе. Лайон хотел добиться от нее правды, а не обсуждать такие банальные темы, как разные виды карет.
 – А следовало бы, – пробормотала Кристина. – О Боже, я не должна говорить об этом. Но поскольку я больше вас не увижу, это не так уж важно. Я не выношу темноту. Нельзя ли открыть занавески на окнах? Мне просто дышать нечем.
 Панические нотки, прозвучавшие в ее голосе, привлекли его внимание. Его гнев моментально испарился, когда он почувствовал, как она дрожит.
 Лайон немедленно отдернул занавески и обнял ее за плечи.
 – Я только что дала вам оружие против себя, правда?
 Он совершенно не понимал, о чем она говорит. В тусклом свете, проникавшем в карету через окна, он увидел в ее глазах страх и заметил, что ее руки сжаты в кулаки.
 – Ты действительно испугалась? – спросил он, притягивая ее к себе.
 – Вообще-то это не страх, – прошептала Кристина. – Просто у меня вот здесь, в груди, появляется комок. – Она взяла его руку и положила себе на грудь. – Вы чувствуете, как бьется мое сердце?
 Он ответил бы ей, если бы совладал с голосом. Стоило лишь дотронуться до нее, и голова у него вновь пошла кругом.
 – Я попытаюсь отвлечь тебя от твоих тревог, милая, – прошептал он, когда снова обрел способность говорить. Он наклонился и поцеловал ее. Поцелуй был неторопливым, томным, и Кристина потянулась, чтобы коснуться кончиками пальцев его щеки.
 Дрожь пробежала по его телу, и теперь уже его сердце заколотилось.
 – Ты знаешь, что ты колдунья? – спросил он. – Ты хотя бы представляешь, что я хочу с тобой сделать? – Его пальцы скользнули в вырез ее платья, нежно гладя мягкую кожу.
 Он шептал ей запретные, чувственные слова.
 – Я не могу больше ждать, любовь моя. Я хочу чувствовать тебя всем телом. Обнаженной. Боже, я хочу быть в тебе. Ты ведь тоже хочешь меня, да, Кристина?
 Он не дождался ответа и вновь завладел ее нежными губами. Его язык проникал все глубже и глубже во влажные глубины.
 Кристина не знала, как это случилось, но внезапно поняла, что сидит на коленях у Лайона, а ее руки обнимают его шею.
 – Лайон, вы не должны говорить мне такие вещи! – Ее протест скорее походил на стон. – Мы не можем делить одно одеяло, если мы не женаты, – добавила она и, обхватив руками его лицо, снова поцеловала его.
 Она совершенно забыла о тесноте кареты, обо всех своих тревогах, о том, что он отверг ее предложение. Его поцелуи лишали ее способности думать.
 Ее грудь жаждала его прикосновений. Лайон покрывал легкими поцелуями ее шею, остановившись лишь, чтобы коснуться ее маленького ушка своим теплым дыханием, а затем – языком. Тыльной стороной руки он слегка коснулся ее сосков, один раз, второй и еще раз… пока внутри у нее не заполыхал огонь.
 Когда он сдвинул вниз платье, обнажив ее грудь, она попыталась остановить его.
 – Нет, Лайон, мы не должны…
 – Позволь мне, Кристина, – произнес Лайон, и голос его охрип от охватившего его желания.
 Его рот нашел ее грудь прежде, чем она успела запротестовать, а потом она была так потрясена тем, что он делал, что уже не в силах была возражать.
 – Мне нравится пробовать тебя на вкус, – прошептал Лайон. – Боже, ты так нежна! – Его язык ласкал сосок одной груди, а рука в это время гладила другую.
 Кристина вцепилась в него, плотно закрыв глаза. Тихий стон вырвался у нее. Острое желание заставило ее вновь прижаться всем телом к Лайону.
 Кристине хотелось, чтобы эта сладкая пытка длилась вечно.
 От дальнейшего позора ее спас голос кучера Лайона. Весть о том, что они добрались до ее дома, проникло сквозь сладостный туман.
 – Бог мой, мы дома!
 Лайон пришел в себя не столь быстро. Прошло несколько мгновений, прежде чем ее слова дошли до него. Он дышал тяжело и порывисто. Откинувшись на спинку сиденья, он глубоко вздохнул, пытаясь обрести какое-то подобие самообладания.
 Кристина привела в порядок платье и села рядом, положив руку на его бедро. Лайон оттолкнул ее руку, вздрогнув так, словно она вонзила в него нож.
 – Вы сердитесь на меня? – прошептала она. Глаза его были закрыты, щека подергивалась, и Кристина решила, что он действительно сердится на нее. Она сжала руки на коленях, пытаясь унять дрожь.
 – Прошу вас, не сердитесь.
 – Черт побери, Кристина. Дай мне минуту, чтобы успокоиться!
 Кристина от стыда нагнула голову.
 – Простите, Лайон. Я не хотела, чтобы наши поцелуи зашли так далеко, но я ничего не могла с собой поделать и совершенно не в силах была остановиться.
 – Это я виноват, а не ты, – пробормотал Лайон, пытаясь извиниться. Он наконец открыл глаза и взглянул на нее. Черт, она выглядела такой подавленной! Лайон попытался снова обнять ее, но Кристина отпрянула в самый угол. – Милая, все хорошо. – Он заставил себя улыбнуться. – Мне проводить тебя в дом?
 Она покачала головой:
 – Нет, графиня спит чутко. Она услышит, – прошептала Кристина.
 Лайон не мог уйти от нее. Не сейчас… не так. Он чувствовал себя кругом виноватым: она выглядела такой пристыженной! Он не представлял, как сможет утешить ее, если она начнет плакать.
 – Черт, – пробормотал он себе под нос. Каждый раз, когда он дотрагивался до нее, он терял рассудок. Если он попытается утешить ее, то, наверное, сделает только хуже.
 Лайон распахнул дверь и помог Кристине выйти из кареты.
 – Когда я снова увижу тебя? – спросил он, одновременно пытаясь обнять ее. Кристина же пыталась оттолкнуть его руки, поэтому он не был уверен, что она расслышала вопрос. – Кристина, когда я снова увижу тебя?
 Она отказывалась отвечать ему до тех пор, пока он не отпустит ее.
 Лайон же не собирался отпускать ее, пока она не ответит.
 – Мы простоим здесь всю ночь, – сказал он.
 Вдруг Кристина обхватила его руками за шею и прижалась к нему.
 – Я виню только себя, Лайон. Нельзя было просить вас жениться на мне. Я поступила очень эгоистично.
 Ее слова так удивили его, что он разжал руки. Кристина не поднимала головы, и он не мог видеть ее огорчения, но с дрожащим голосом она не могла совладать.
 – Пожалуйста, простите меня.
 – Позволь мне объяснить, – прошептал Лайон. Он попытался вновь притянуть ее к себе. Кристина ускользнула, сделав быстрый шаг в сторону. – Женитьба меняет человека. Я вовсе не отвергаю тебя, Кристина, но я…
 Она покачала головой:
 – Не говорите больше ни слова. Вы могли бы влюбиться в меня, Лайон. И тогда, когда бы мне пришло время уезжать домой, вы бы остались с разбитым сердцем. Мне лучше выбрать кого-нибудь другого, того, до которого мне дела нет.
 – Кристина, ты дома. Ты никуда не уезжаешь, – сказал Лайон. – Почему мы не можем…
 – Вы совсем как Рон, да?
 Ее вопрос озадачил его. Кристина заторопилась по ступенькам к парадной двери. Когда она повер-нулась, чтобы посмотреть на него, он увидел, что слезы катятся по ее щекам.
 – Ваш друг крадет драгоценности, Лайон. А ваш грех больше. Если я дам вам волю, вы украдете мое сердце. Я не могу этого допустить. Прощайте, Лайон. Я никогда больше не должна видеться с вами.
 С этими словами Кристина вошла в дом, и дверь тихо закрылась за ней.
 Лайон остался стоять на ступеньках.
 – Черта с два ты меня забудешь! – прорычал он.
 Лайон был взбешен. Он решил, что во всем Лондоне сейчас не найти более разочарованного человека, чем он. Господи, и как его угораздило увлечься столь непредсказуемой женщиной?
 Она имела наглость сказать ему, что он может влюбиться в нее.
 Но Лайон знал правду. Да помогут ему небеса, ведь он уже влюблен в нее!
 Безусловно, это признание совершенно его не радовало. Вернувшись к карете, он так рванул дверь, что чуть не сорвал ее с петель. Он крикнул кучеру, чтобы тот отвез его домой, и мысленно начал перебирать причины, по которым ему лучше держаться подальше от Кристины.
 Эта женщина – бессовестная лгунья.
 Он ненавидит лжецов.
 Одному Богу известно, сколько сердец она уже разбила.
 Судьба… он решил, что также ненавидит это слово.
 Но когда он добрался домой, то уже смирился с мыслью о том, что ни один из его логически верных доводов ничего не меняет. Ему не уйти от Кристины, нравится ему это или нет.




 Глава 8


  "Майлала отказалась покидать родину. Она ни за что не хотела расставаться со своей семьей. Понимая ее любовь к родным, я все же очень боялась за нее. Она пообещала мне, что будет очень осторожна. Моя служанка собиралась прятаться в горах до тех пор, пока Эдвард не будет свергнут или не покинет страну. Ее семья должна была позаботиться о ней. Я отдала ей все, что имела, хотя это были такие крохи! Мы рыдали перед расставанием, как плакали бы сестры, зная, что больше никогда не увидятся. 
  Да, она была моей сестрой – душой и сердцем. Раньше я никому не могла довериться. Моей родной сестре Патриции верить нельзя. Учти это, дитя. Если, когда ты вырастешь, ты встретишься с ней, будь осторожна! Берегись ее, Кристина. Моя сестра обожает обман. Она питается горем других. 
  Знаешь, это ведь ей следовало выйти замуж за Эдварда. Они очень бы подошли друг другу, ведь они так похожи!" 
  Запись в дневнике 
  3 сентября 1795 года 
 В пятницу после обеда Лайон посетил таверну «Мрачный Брайан», расположенную в самой убогой части города. Разумеется, он отправился туда не за тем, чтобы выпить, а для того, чтобы разузнать кое-что у капитанов и матросов, бывших завсегдатаями таверны.
 Он не без удовольствия посещал подобные места. Хотя на нем были дорогие штаны из оленьей кожи и роскошный камзол для верховой езды, ему не нужно было беспокоиться о том, что на него могут напасть. Лайона обходили стороной. Всем в этом районе была прекрасно известна его репутация. Они боялись его, но и уважали, приближаясь лишь тогда, когда он подзывал их.
 Лайон сидел спиной к стене. Брайан, матрос, потерявший руку в драке на ножах и списавшийся после этого на берег, сидел рядом с ним. Лайон когда-то купил эту таверну и помог Брайану начать дело – за его верность в прошлом.
 Маркиз расспрашивал одного за другим, не выказывая нетерпения среди бесконечных бесед или же когда собеседники явно лгали, чтобы получить еще одну бесплатную кружку эля. Только что вошедший в таверну матрос также подошел к столу и потребовал свою долю выпивки. Великан поднял за шиворот человека, с которым разговаривал Лайон, и небрежно отшвырнул его в сторону.
 Брайан улыбнулся. Он по-прежнему любил хорошую драку.
 – Ты, значит, никогда еще не видел маркиза Лайонвуда? – спросил он незнакомца.
 Моряк покачал головой, сел и протянул руку к кувшину с элем.
 – Мне плевать, кто он, – пробормотал он угрожающе. – Я хочу свою долю,
 В глазах Брайна засверкали веселые искорки. Он повернулся к Лайону и сказал:
 – Он хочет получить то, что ему причитается.
 Лайон пожал плечами. Он знал, чего от него ожидают. Сейчас глаза всех посетителей таверны были устремлены на него. Для сохранения репутации требовалось провести вечер спокойно: необходимо было поскорее уладить это небольшое дельце.
 Он подождал, пока моряк поставил кувшин обратно на стол, и изо всех сил ударил его каблуком сапога.
 Все произошло так быстро, что моряк просто не смог защититься. Он еще не успел даже закричать от боли, как Лайон уже схватил его за горло, сильно сжал, а затем отбросил здоровяка в сторону.
 Толпа одобрительно заревела. Лайон не удостоил их даже взглядом. Он не спускал глаз с верзилы, который корчился на полу.
 – Ты получил то, что тебе причитается! Теперь убирайся отсюда. У меня приличная таверна, – прокричал Брайан между вспышками смеха.
 Худой мужчина привлек внимание Лайона.
 – Сэр, я слышал, вы расспрашиваете о кораблях из колоний, – сказал он запинаясь.
 – Садись, Мик, – распорядился Брайан. – Он хороший, честный человек, Лайон, – добавил он.
 Лайон ждал, пока моряки обменивались новостями, не спуская при этом глаз с парня, которого только что ударил, пока за тем не закрылась дверь.
 Потом его мысли вновь обратились к Кристине и цели его нынешней миссии.
 Лайон решил начать все сначала. Хватит делать выводы, исходя из логических предположений. Там, где речь идет о Кристине, логика бесполезна. Он отбросил все ее объяснения о прошлом. Он точно знал лишь одно – графиня вернулась в Англию примерно три месяца назад.
 Кто-нибудь должен помнить эту старую каргу. Характер у нее был настолько отвратительный, что она, несомненно, обратила на себя внимание своими жалобами и капризами. Такую пассажирку не скоро забудешь.
 Оказалось, что Мик помнил эту женщину, и довольно хорошо.
 – Капитан Куртис был несправедлив ко мне, да, сэр. Я бы предпочел драить палубу или выливать горшки, только бы не быть на побегушках у этой Каммингс. Боже, она не давала покоя моим ногам ни днем, ни ночью!
 – Она путешествовала одна? – спросил Лайон. Внешне он не проявил, особого интереса к сообщению Мика, подумав, что моряк может приукрасить свой рассказ, чтобы порадовать его и получить побольше эля.
 – В каком-то смысле да, – подумав, ответил Мик.
 – В каком-то смысле? Это же глупость какая-то, Мик! Рассказывай толком все как было, – посоветовал Брайан.
 – Она села на корабль в сопровождении джентльмена и маленькой прекрасной леди. Правда, я только мельком видел красавицу. Голова ее была закрыта капюшоном, но, прежде чем графиня увела ее вниз, она посмотрела на меня и улыбнулась. Да, сэр, правда.
 – Ты случайно не заметил цвета ее глаз? – спросил Лайон.
 – Голубые. Они были голубые, словно океан.
 – Расскажи мне, что ты помнишь о человеке, который сопровождал графиню, – велел Лайон. Знаком он показал Брайану, чтобы тот снова наполнил стакан Мика.
 – Он не был их родственником, – пояснил Мик, отхлебнув эля. – Миссионер, так он сказал. Я сразу подумал, что он французишко. Он рассказал нам, что жил в колониях, в самой глуши. Он ехал во Францию, чтобы проведать своих родственников! Хотя он был француз, мне он понравился. За то, как он оберегал маленькую леди. Он ей в отцы годился и относился к ней как отец. А поскольку эта Каммингс большую часть пути провела в каюте, миссионер сопровождал красавицу на прогулках по палубе.
 Мик остановился, чтобы вытереть рот тыльной стороной руки.
 – Старуха была очень странной. Она держалась поодаль от этих двоих и даже велела поставить вторую цепочку на дверь своей каюты. Капитан Куртис пытался развеять ее страхи и убедить, что никто ее не тронет. Господи, нам было противно даже смотреть на нее, не то что лишний раз нарываться на встречу с ней. Но в конце концов мы ее раскусили. Она закрывала дверь от маленькой мисс. Да, сэр, так и было. Мы как-то случайно услышали, как миссионер уговаривал маленькую леди не печалиться из-за того, что тетя ее боится. Ну разве это не чушь?
 Лайон улыбнулся Мику, чем поощрил его к дальнейшему рассказу.
 – Она была такой милой крошкой. Правда, она все же вышвырнула Луи за борт. Просто перебросила его через плечо. Я не мог поверить своим глазам, правда, сэр, никак не мог. Но Луи сам нарывался. Он подкрался к ней и схватил. Вот тогда я и разглядел цвет ее волос. Светло-золотые. Она всегда ходила в капюшоне, даже когда было жарко, наверное, ей было ужасно неудобно.
 – Она выкинула мужчину за борт? – переспросил Брайан. Он знал, что не должен вмешиваться, но был слишком потрясен словами Мика, чтобы промолчать. – Хватит про капюшон. Расскажи лучше еще об этой девчонке.
 – Ну, Луи повезло, что тогда не поднялся ветер. Мы выловили его из воды без особых хлопот. После такого сюрприза он оставил мисс в покое; Да, пожалуй, это можно сказать и обо всех остальных парнях.
 – Когда капитан Куртис вернется в Лондон? – спросил Лайон.
 – Не раньше чем через месяц или два. А может быть, вы хотите поговорить с этим миссионером?
 – Хочу, – ответил Лайон, сохраняя полнейшую невозмутимость и так неохотно роняя слова, словно ему страшно скучно.
 – Он вернется в Лондон совсем скоро. Он сказал, что немного побудет во Франции, а потом навестит маленькую мисс перед возвращением в колонии. Он, правда, очень оберегал девушку. Беспокоился за нее. И я его понимаю. Эта старая…
 – Ведьма? – подсказал Лайон.
 – Да, она была сущая ведьма, – сказал Мик с издевкой.
 – Ты помнишь имя миссионера, Мик? Я дам тебе еще один фунт, если ты назовешь мне его имя.
 – Оно прямо вертится у меня на языке, – сказал Мик, напряженно нахмурившись. – Когда я вспомню, я скажу тебе, Брайан. Ты сохранишь для меня монеты, ладно?
 – Расспроси своих товарищей, – предложил Брайан. – Наверняка кто-нибудь из них вспомнит имя миссионера.
 Мик так спешил получить вознаграждение, что сразу покинул таверну и отправился на поиски приятелей.
 – Это государственное дело? – спросил Брайан, когда они вновь остались одни.
 – Нет, личное, – ответил Лайон.
 – Речь идет об этой даме, да? Со мной не нужно притворяться, Лайон. Я бы тоже заинтересовался ею, если бы был помоложе.
 Лайон улыбнулся:
 – Ты ведь даже не видел ее.
 – Это не важно. Мик сказал, что это изящная девчушка с голубыми глазами и белокурыми волосами. На мой вкус уже достаточно красиво, но я не по этой причине заинтересовался бы ею. Ты когда-нибудь видел Луи?
 – Нет.
 – Он такой же здоровый, как я, только еще потяжелее. И если дама перебрасывает его за борт, то это весьма любопытно. Боже, как бы мне хотелось присутствовать при этом! Никогда не любил Луи. От него смердит, и его ум такой же грязный, как и тело. Черт, хотелось бы мне посмотреть, как он плюхнулся в воду!
 Лайон еще несколько минут побеседовал с Брайаном и собрался уходить.
 – Ты знаешь, где найти меня, Брайан. Хозяин таверны проводил Лайона до кареты.
 – Как поживает Рон? – спросил он. – По-прежнему безобразничает?
 – Боюсь, что да. Кстати, Брайан. Ты не подготовишь заднюю комнату к пятнице, через неделю?
 Мы с Роном хотим кое с кем перекинуться в карты. Подробности я сообщу тебе попозже.
 Брайан задумчиво посмотрел на Лайона.
 – Как всегда пытаешься разгадать мои намерения? – спросил Лайон.
 – Мои мысли всегда написаны у меня на лице, – ответил Брайан с ухмылкой. – Вот почему я никогда бы не преуспел в твоей работе, – добавил он.
 Брайан придержал дверь кареты для Лайона и попрощался словами, ставшими уже ритуалом: «Защищай спину, друг мой». Но неожиданно добавил:
 – И сердце тоже, Лайон. Не позволяй красоткам бросать тебя за борт.
 Это пожелание несколько запоздало, подумалось Лайону. Кристина уже добралась до его сердца. Он давно дал себе слово, что до конца своих дней не позволит себе серьезно увлечься женщиной. Вот вступить в непродолжительную и приятную связь – это пожалуйста.
 Вот тебе и клятвы, подумал Лайон со вздохом. Он не мог защитить свое сердце. Оно уже принадлежало Кристине. Его мысли снова вернулись к странным высказываниям Кристины. Он вспомнил, как она сказала, что его любопытство может стоить ему жизни. Лайон никак не мог понять, шутила она или же говорила серьезно.
 Похоже, Кристина говорила правду, заявив, что не останется в Лондоне и скоро вернется домой. По крайней мере она выглядела так, словно говорила правду.
 Он не собирался никуда ее отпускать. Кристина будет принадлежать ему. Но он должен владеть ситуацией. Если ей все же удастся ускользнуть от него, то ему будет значительно лете искать ее, зная, где ее дом.
 – Никуда она не уедет, – пробормотал Лайон себе под нос. Нет, он не выпустит ее из виду.
 Со стоном раздражения Лайон вынужден был признаться себе, что есть только один способ удержать Кристину рядом с собой.
 Черт, ему придется жениться на ней!
 – Господи, где тебя носит? Я сижу тут у тебя уже целую вечность!
 Восклицание Рона встретило Лайона прямо на пороге его дома.
 – Посыльные ищут тебя по всему городу, Лайон!
 – Не знал, что должен отчитываться перед тобой. – Лайон сбросил камзол и вошел в кабинет. – Закрой дверь, Рон. Ты соображаешь, что делаешь? Тебе нельзя показываться на людях. Кто-нибудь может заметить повязку. Нельзя так рисковать! Твой посыльный очень скоро нашел бы меня.
 – Ну и где же ты был? Уже почти стемнело, – пробормотал Рон и рухнул в первое попавшееся кресло.
 – Ты становишься похож на ворчливую жену, – усмехнулся Лайон. – В чем дело? У твоего отца возникли новые затруднения?
 – Нет. А ты, черт побери, перестанешь смеяться, когда я расскажу тебе, зачем я разыскивал тебя по всему Лондону. Ты лучше надень снова камзол, друг мой. Тебе предстоит нелегкое дело.
 Серьезность тона Рона наконец подействовала на Лайона. Он прислонился к столу, скрестил руки на груди и потребовал:
 – Излагай.
 – Речь идет о Кристине. Она в беде.
 Лайон отреагировал так, словно его поразил удар молнии. Он отскочил от стола и схватил Рона за плечи, прежде чем тот успел вздохнуть.
 – Не торопись, Лайон. Я просто беспокоился, что ты уехал в свой загородный дом. У нас есть время до полуночи, когда они явятся за ней… Ради Бога, отпусти меня!
 Лайон немедленно отпустил Рона, и тот снова рухнул в кресло.
 – Кто «они»? – решительно спросил маркиз.
 Выражение его лица стало таким грозным, что
 Рон еще раз порадовался, что Лайон ему друг, а не враг.
 – Спликлер и нанятые им люди.
 Лайон кивнул и стремительно направился в прихожую приказать, чтобы вновь подали карету. Рон последовал за ним.
 – А разве не быстрее добраться туда на твоем жеребце?
 – Мне понадобится карета.
 – Зачем?
 – Спликлер.
 То, как он произнес это имя, сказало Рону достаточно. Они уселись в карету, и Рон принялся подробно объяснять приятелю ситуацию.
 – Одному из моих людей, вернее одному из людей Джека, предложили внушительную сумму, чтобы он помог отвезти Кристину в Гретна-Грин. Понимаешь, Спликлер хочет насильно жениться на ней. Я встречался с моими людьми, чтобы сказать им, что распускаю нашу банду. Один из них, довольно приличный для бандита парень по имени Бен, рассказал мне о предложении Спликлера, не скрыв, что дал согласие. Бен решил, что это довольно забавный способ подзаработать.
 Выражение лица Лайона стало просто ледяным.
 – Спликлер нанял Бена и еще троих парней. Я заплатил Бену, чтобы он продолжал играть свою роль. Он не станет помогать Спликлеру, если, конечно, можно положиться на слово налетчика.
 – Ты уверен, что это произойдет в полночь? – уточнил Лайон.
 – Да. Еще много времени. – Рон глубоко вздохнул. – Слава Богу, что ты нашелся.
 – О да. Я позабочусь обо всем.
 Маркиз сказал это так зловеще, что у Рона мурашки по коже побежали.
 – Знаешь, Лайон, я всегда думал, что Спликлер – змея, но не представлял, что у него хватит духу сделать что-нибудь настолько мерзкое. Если кто-нибудь узнает об этом, репутация Кристины тоже может пострадать.
 – Никто не узнает.
 Рон снова кивнул.
 – Может, кто-то подговорил Спликлера, а, Лайон? Он сам никогда бы до такого не додумался.
 – О да, кое-кто подсказал ему это. Графиня. Жизнью мог бы поклясться.
 – Господи, Лайон, она же тетя Кристины! Не думаешь же ты, что…
 – Именно так и думаю, – пробормотал маркиз. – Она оставила Кристину сегодня совсем одну. Удобно, ты не находишь?
 – У тебя есть лишний пистолет для меня? – спросил Рон.
 – Никогда не пользуюсь ими.
 – Почему? – ужаснулся Рон.
 – Слишком много шума. Кроме того, их всего четверо, если верить твоему приятелю.
 – Пятеро!
 – Спликлер не в счет. Он убежит при первых признаках опасности.
 – Да уж, наверняка.
 – Рон, когда мы доберемся до их дома, мой кучер отвезет тебя обратно. Я не хочу, чтобы моя карета стояла перед домом Кристины. Спликлер заметит ее. Не стоит его тревожить прежде времени. Я велю своему кучеру вернуться за мной в час ночи.
 – Но я должен помочь тебе! – воскликнул Рон.
 – У тебя всего лишь одна здоровая рука, – улыбнулся Лайон.
 – Как ты можешь быть таким безрассудным?
 – Ты хотел сказать «расчетливым», Рон? Расчетливым.
 Лайон выскочил из кареты еще до того, как она полностью остановилась.
 – Черт побери, Лайон, я же могу помочь!
 – Ты будешь больше мешать, чем помогать. Отправляйся домой. Я сообщу тебе, когда все закончится.
 Боже, он вел себя так, словно его совершенно не касалось происходящее! Рон, однако, знал, что это не так. Ему даже стало жалко глупых, жадных парней, связавшихся со Спликлером. Эти дурни скоро узнают, каким образом маркиз Лайон приобрел свою репутацию.
 Черт, как невыносимо пропустить такую схватку.
 – И я совершенно уверен, что не пропущу, – пробормотал Рон себе под нос и стал дожидаться удобного случая. Когда карета затормозила на повороте, он выпрыгнул из нее, упал на колени, чертыхнулся из-за собственной неуклюжести, отряхнулся и зашагал обратно к дому Кристины.
 Лайону придется воспользоваться его помощью, хочет он того или нет.
 Маркиза трясло от злости. Он знал, что успокоится, как только увидит Кристину и убедится, что с ней все в порядке. А Кристина не торопилась открывать ему дверь. Его нервы были на пределе. Лайон уже собрался вскрыть замок (кое-какие приспособления для этого он всегда носил с собой), но вдруг услышал лязг снимаемой с двери цепочки.
 Он сдерживался в присутствии Рона, Но как только увидел Кристину, буквально взорвался, дав волю гневу.
 – Господи, о чем ты думаешь, открывая дверь в таком виде, в одном халате? Проклятие, ты даже не спросила, кому открываешь, Кристина!
 Кристина сжала полы халата и попятилась. Лайон буквально ворвался в прихожую, словно взбесившийся жеребец.
 – Зачем вы здесь? – прошептала она.
 – Почему Элберт не открыл дверь? спросил Лайон требовательно. Он уставился на ее ма-кушку, понимая, что от вида ее распущенных волос, находящихся в таком очаровательном беспорядке, у него все мысли разбегутся.
 – Элберт поехал навестить свою мать, – объяснила Кристина. – Лайон, вам не кажется, что сейчас слишком поздно для визита?
 – Кого он навещает? – Гнев Лайона внезапно испарился.
 – Свою маму. Интересно, что в этом смешного? – поинтересовалась она. – Лайон, вы ящерица. То вы кричите на меня, то вдруг начинаете смеяться.
 – Хамелеон, Кристина, а не ящерица. Элберту никак не меньше восьмидесяти. Не может быть, чтобы его мать была еще жива.
 – О, я видела ее, Лайон. Очень милая женщина. Выглядит точно так же, как Элберт. Итак, вы намерены объяснить мне причину вашего визита?
 – Иди наверх и оденься. Я не могу думать, когда ты разгуливаешь в подобном виде.
 – Я не разгуливаю, – запротестовала Кристина. – Я стою совершенно спокойно.
 – Скоро у нас будут гости.
 – Да? – Кристина покачала головой. – Я никого не приглашала. Лайон, у меня совершенно нет настроения принимать кого-либо. Я только начала скорбеть о вас…
 – Скорбеть? – переспросил Лайон. – Какого черта ты скорбишь обо мне?
 – Не важно, – сказала Кристина. – И прекратите выходить из себя. Кто собирается нанести нам визит?
 Лайону пришлось глубоко вздохнуть, чтобы обрести спокойствие, а затем он рассказал все о Спликлере и его компании. Он намеренно не стал говорить о роли графини: ему не хотелось слишком расстраивать Кристину. Он решил, что это можно оставить на потом.
 – Что я должна делать? – спросила Кристина. Она вновь закрыла на цепочку переднюю дверь и встала прямо перед ним.
 Лайон вдохнул запах цветов и обнял ее.
 – Ты хорошо пахнешь, – сказал он. Он обхватил ладонями ее ангельское личико. Боже, она смотрела на него так доверчиво!
 – Вы должны сказать мне, что делать, – снова прошептала Кристина.
 – Поцелуй меня, – велел Лайон. Он нагнулся и быстро поцеловал ее сам.
 – Я спросила, что мне делать с бандитами, – сказала Кристина, когда он отстранился. – Вы и правда не можете как следует сосредоточиться на чем-то. Это что, семейная черта, Лайон?
 Он покачал головой.
 – Разумеется, я могу сосредоточиться. Например, с того момента как ты открыла дверь, я думаю только о том, чтобы обнять тебя. У тебя ведь нет ничего под этим тонким халатом?
 Она бы покачала головой, если бы он не прижимал ее так крепко к себе.
 – Я принимала ванну, – объяснила она, улыбаясь его признанию.
 Он такой честный! Кристина привстала на цыпочки, чтобы он получил то, что он просил. Она хотела только вернуть его беглый поцелуй. Но у Лайона были другие намерения. Большим пальцем он нажал на ее подбородок так, что ее рот приоткрылся и его язык немедленно рванулся внутрь?
 Кристина ухватилась за него, опасаясь, что у нее вот-вот подогнутся колени. Когда она убедилась, что не опозорится и не упадет, она вернула поцелуй с не меньшим пылом.
 Кристина не в силах была сдержать себя, и это возбуждало Лайона не меньше, чем ее едва слышные стоны, ее мягкие губы, ее необузданный язык.
 Да, он был вполне удовлетворен ее порывом и тут же решил, что только в эти моменты она бывает с ним честна.
 Лайон неохотно отстранился.
 – Вы заставили мои руки дрожать, – сказала Кристина. – От меня не будет толку, если они сейчас постучат в мою дверь.
 – Как жаль, что ты не владеешь кинжалом, – заметил Лайон, ожидая в ответ лжи. Она ведь не могла признаться в том, что отлично умеет обращаться с ножом.
 – Да, очень жаль, – ответила Кристина. – Но кинжалы – это скорее для мужчин. Женщинам так легко пораниться! И пистолета у меня нет. Наверное, вы разочарованы, что я так плохо вооружена?
 Потому, как она это спросила, Лайон понял, что она надеется на подтверждение.
 – Вовсе нет, милая, – ответил Лайон ровным голосом. Он обнял ее за плечи и стал вместе с ней подниматься по лестнице. – Обязанность мужчины – защищать свою маленькую женщину.
 – Да, так принято в большинстве стран. – В голосе Кристины появились нотки сомнения, даже застенчивости, когда она добавила:
 – Но все же вы не возмутились бы, если эта маленькая женщина умела защитить себя сама? Вы бы не посчитали это неженственным… а?
 – Это твоя комната? – спросил Лайон, намеренно уходя от ответа.
 Он толкнул дверь первой спальни, увидел мрачную обстановку, почувствовал застоявшийся запах старых духов и сам понял, что вторгся во владения графини. В комнате было очень темно, ну просто идеальное место для пауков. Или для старой ведьмы, подумал Лайон нахмурившись.
 – Это комната тети, – сказала Кристина и заглянула внутрь. – Тут ужасно мрачно, правда?
 – Тебя это удивляет? Ты разве не была здесь раньше?
 – Нет.
 Когда Лайон закрывал дверь, он увидел множество запоров и цепочек на ее внутренней стороне.
 – Твоя тетя, должно быть, неспокойно спит. От кого она запирает дверь, Кристина?
 Он знал ответ и уже заранее злился. Лайон помнил слова Мика о том, что графиня боялась маленькой красивой мисс.
 С точки зрения Лайона, запоры находились не с той стороны двери. Это Кристине нужно было защищаться от графини, а не наоборот.
 Как жила Кристина, вернувшись на родину, к своей родне? Наверняка она одинока. Что же это за женщина, которая сторонится своей единственной родственницы?
 – Тетя не любит, чтобы ее беспокоили, когда она спит, – объяснила Кристина.
 Услышав грусть в ее голосе, Лайон прижал Кристину к себе.
 – Тебе нелегко пришлось с тех пор, как ты вернулась домой, так ведь, милая?
 Он почувствовал, как она пожала плечами.
 – Моя комната в конце коридора. Вы ведь ее ищете?
 – Да, – ответил он. – Но еще я хочу проверить все окна.
 – В моей комнате два окна. – Кристина отодвинулась, взяла его за руку и поспешила в свою спальню.
 Когда они вошли, Лайон быстро огляделся. По меркам большинства женщин, спальня была обставлена скудно, но ему это чрезвычайно понравилось. Никакие безделушки не загромождали полки комодов. Ничего Лишнего. Один стул в углу, ширма рядом с ним, кровать под пологом, накрытая ярким белым покрывалом, и два небольших комода. Вот и все, что было в большой квадратной комнате.
 Кристина явно любила порядок. Комната была безупречно убрана, за исключением одного одеяла, которое кто-то забыл на полу у окна.
 – Сад как раз под моими окнами. Через стену легко перелезть. Плющ вьется до самого окна. Думаю, что плети плюща вполне выдержат человека.
 – Я бы не хотел, чтобы они появились через окно, – заметил Лайон рассеянно, затем он проверил прочность рам и выглянул в сад. Он пожалел, что луна светит так ярко – слишком много было света.
 Лайон взглянул на Кристину. Как он переменился!
 Кристина чуть было не улыбнулась. Он и вправду был настоящим воином. И лицо его было таким же невозмутимым, как у индейского воина. Она не могла догадаться, о чем он сейчас думает, но по его сосредоточенности поняла, что он готовится к схватке.
 – Насколько я помню, в гостиной всего два окна, выходящих на улицу. Есть ли еще какой-нибудь вход, помимо парадного?
 – Нет.
 – Хорошо. Оденься, Кристина. Ты можешь подождать в своей комнате, пока все кончится. Я постараюсь, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.
 – Каким образом?
 – Я закрою окна и двери, – пояснил Лайон.
 – Нет. То есть я хочу сказать, мне будет не по себе, если я буду заперта.
 Горячность ее тона удивила Лайона. Но потом он вспомнил, как плохо она чувствовала себя внутри кареты, и ему стало так жаль ее!
 – Если я сумею сделать запор изнутри, чтобы ты знала, что сможешь выйти, если…
 – О да, этого будет вполне достаточно, – перебила его Кристина, энергично кивнув головой. Она явно испытала облегчение. – Спасибо, что вы поняли.
 – Так, а теперь ты почему хмуришься? – спросил Лайон, теряя терпение.
 – Теперь у вас есть еще одно оружие против меня. Я только что призналась в своей слабости.
 – Нет, ты только что оскорбила меня, – возразил Лайон. – Я не знаю, многим ли мужчинам или женщинам понравилось бы оказаться запертыми в комнате. А теперь прекрати отвлекать меня. Одевайся.
 Она поспешила выполнить его распоряжение.
 – Думаю, мне вовсе не захочется дожидаться одной в комнате, – бормотала она, хватая первый попавшийся наряд и направляясь за ширму. Она поняла, насколько неудачен ее выбор, когда сняла халат и надела ярко-голубое платье.
 – Лайон! Все застежки на спине. Я не могу сама с ними справиться.
 Лайон повернулся от окна и увидел, что Кристина стоит, прикрывшись голубым платьем.
 Когда она повернулась к нему спиной, первое, на что он обратил внимание, – на ее великолепную кожу. В свете свечей она выглядела так соблазнительно, что ему было трудно совладать с собой.
 Он заметил и еще кое-что. Под платьем у нее ничего не было, черт побери! И это тоже смутило его покой. Руки дрожали, когда он начал застегивать пуговицы, пальцы двигались неуклюже уж слишком ему хотелось погладить ее.
 – Где твоя служанка, Кристина? – спросил он, надеясь, что разговор отвлечет его от не подобающего джентльмену желания немедленно отнести ее в постель и совратить.
 – Я буду одна всю эту неделю, ведь я отпустила Беатрису отдохнуть.
 Ее легкомысленность рассердила Лайона.
 – Ради Бога, ведь ни одна леди не остается в доме в одиночестве, пробормотал он.
 – Я прекрасно справляюсь одна. Я вполне самовластная.
 – Самостоятельная, – поправил Лайон со вздохом. Он никак не мог поймать последнюю пуговичку. Ее шелковистые волосы все время мешали ему.
 – Прошу прощения?
 Лайон приподнял ее волосы и перекинул через плечо. Он улыбнулся, когда увидел, как ее кожа покрылась мурашками.
 – Самостоятельная, милая моя, а не самовластная.
 – А какая разница? – спросила она, пытаясь повернуться, чтобы взглянуть на него.
 – Стой спокойно, – приказал Лайон. – Да, разница есть. Твоя тетя самовластная, а ты – самостоятельная.
 – Вы знаете, что я делаю ошибки только в вашем присутствии? Значит, это вы виноваты в том, что я путаюсь.
 Он не хотел терять времени на споры.
 – Пошли, – приказал он, закончив застегивать платье, потом взял ее за руку и потянул за собой.
 Чтобы успеть за ним, Кристине пришлось бежать.
 – Я не заплела волосы, – быстро проговорила она. – Я обязательно должна сделать это, Лайон. Мои волосы могут сослужить мне плохую службу. Вы же должны понимать это!
 Он не понимал; знал, что не нужно спрашивать, но все равно спросил:
 – Чем могут помешать твои волосы?
 – Эти люди могут схватить меня за волосы, если, конечно, я не буду быстра, как пантера, бесстрашна, как волк, и хитра, как медведь.
 Эта женщина явно увлеклась, и, когда они вошли в гостиную, он дал волю своему раздражению.
 – Ты сможешь посидеть одна в темноте? – спросил Лайон. Он подошел к окнам, снял плетеный шнур с одной из портьер и передал его Кристине.
 – Я не боюсь темноты, – ответила она недовольно. – Какой глупый вопрос!
 – Обвяжи эту веревку вокруг ручек двери, Кристина, и потуже! Если кто-нибудь попытается ворваться, я услышу шум. Хорошо? – Лайон проверил окна. Их так давно не открывали, что теперь это сделать было просто невозможно.
 – Да, Лайон, я не подведу вас.
 – Послушай-ка меня хорошенько, мой маленький воин, – сказал Лайон твердо. Он взял ее за плечи и сжал их. – Ты будешь ждать в этой комнате до тех пор, пока не минует опасность. Ты понимаешь меня?
 Его голос был резкий, сердитый. Однако Кристину это, судя по всему, совсем не испугало. Она по-прежнему улыбалась ему.
 – Я правда хотела бы помочь вам, Лайон. Кстати, должна напомнить вам, что это ко мне они собираются вломиться. И вы, конечно, позволите мне принять в этом участие.
 – Конечно, не позволю! – зарычал Лайон. – Ты только будешь путаться под ногами, Кристина, – уже мягче добавил он.
 – Хорошо, – ответила Кристина, повернулась к небольшому овальному зеркалу и начала заплетать косу. Она была такой грациозной, такой женственной! Когда она приподняла руки, подол ее платья тоже приподнялся, обнажив лодыжки.
 – Ты забыла надеть туфли, – сказал Лайон, и в голосе его послышалось веселье. – Опять.
 – Опять? Что такое вы говорите? – встревожилась Кристина и обернулась.
 Он покачал головой:
 – Не важно. Оставь в покое свой волосы. Ты не будешь ни во что вмешиваться.
 Она улыбнулась ему с такой покорностью, что Лайон тут же что-то заподозрил.
 – Дай мне слово, Кристина. Сейчас.
 – Какое слово? – спросила она, притворяясь непонимающей, отвела глаза в сторону и снова стала заплетать косу.
 Лайон сумел сдержаться. Эта невинная овечка не понимала, что он видит ее отражение в зеркале. И сейчас она совершенно не выглядела кроткой, скорее очень решительной.
 Он добьется от нее обещания, даже если ему придется вытрясать его из Кристины. Конечно, главная его забота – ее безопасность. Лайон не собирался допускать, чтобы с ней что-то случилось. Но была и другая причина. Хотя она и казалась незначительной по сравнению с первой, но все равно беспокоила его. По правде говоря, он не хотел, чтобы она наблюдала за его действиями. Вполне вероятно, что, когда закончится эта ночь, она станет его бояться больше, чем Спликлера с подручными.
 В борьбе для Лайона не существовало честных или нечестных методов. Кристина ничего не могла слышать о его прошлом. Сейчас, когда он понял, как она ему дорога, он хотел уберечь ее не только от всех опасностей и таких негодяев, как Спликлер… но и не допустить, чтобы она узнала о темной стороне его жизни. Он не хотел, чтобы она разочаровалась в нем.
 Кристина знала, что он маркиз Лайонвуд, ни больше ни меньше. И да поможет ему Бог! Он сделает так, чтобы она и дальше оставалась в неведении.
 Он подумал, что потеряет ее, если она узнает правду.
 – Я обещаю, что не буду вмешиваться до тех пор, пока вы сами не попросите меня, – перебила Кристина его грустные размышления. – Ведь миссис Смизертон научила меня, как защищаться, – поспешно добавила она, когда он мрачно взглянул на нее.
 – Саммертон, – ответил Лайон с протяжным вздохом. – Воспитавших тебя людей звали Саммертонами.
 Его настроение подобно переменчивому ветру, решила Кристина. Совершенно непредсказуемо. Сейчас он не улыбался, а выглядел так, словно замышлял убийство.
 – Вы ведете себя так, словно до прихода незваных гостей у нас ещё бездна времени, – заметила Кристина. – Ведь они, наверное, уже скоро будут здесь? – напомнила она, надеясь отвлечь Лайона от зловещих замыслов, зревших в его мозгу.
 – Еще не очень скоро, – ответил Лайон. – Оставайся здесь, а я осмотрюсь.
 Кристина кивнула. Как только он скрылся, она побежала наверх за лентой для волос. И конечно, за своим кинжалом. Она все равно поможет Лайону, хочет он того или нет.
 Когда Лайон вернулся, она скромно сидела в гостиной на потертом диване, а кинжал лежал под подушкой.
 – Я решил слегка облегчить дело Спликлеру.
 – Как?
 – Оставил заднюю дверь незапертой.
 – Это очень любезно с вашей стороны.
 Лайон улыбнулся. Он подошел и встал прямо перед ней. Кристине пришлось сильно запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо. Поскольку он все еще улыбался, она решила, что его настроение улучшилось.
 – Если вы уверены, что они пройдут через сад, зачем вообще пускать их в дом? Почему бы не встретить их снаружи?
 – Встретить их? – Лайон покачал головой. – Кристина, они придут сюда не беседовать с тобой. Вполне вероятно, что завяжется драка.
 Ему страшно не хотелось тревожить ее, но необходимо было, чтобы она поняла.
 – Ну, конечно, драка будет, – безмятежно сказала Кристина. – Именно поэтому я предпочитаю, чтобы вы встретили их в саду, Лайон. Ведь потом именно мне придется тут убирать.
 Об этом он не подумал. И когда он понял, что она полностью осознает, что их ждет, он испытал огромное облегчение.
 – Ты очень отважная, – сказал он ей. – Но луна сегодня яркая, от нее слишком много света. Я запомнил каждую мелочь в комнате, куда они войдут. Я погашу там свечи. Они окажутся в невыгодном положении.
 – И им придется заходить по одному, – добавила Кристина, – Очень умно придумано, Лайон. Но что если они взберутся по плющу, а не войдут в дверь?
 – Не взберутся, милая.
 Он выглядел таким уверенным, что Кристина поверила ему.
 – Пора гасить свечи, дорогая. Обвяжи веревку вокруг ручек двери сначала, ладно? Тебе не страшно? Я позабочусь о тебе. Я обещаю.
 – Я верю вам, Лайон.
 Ее ответ обрадовал Лайона.
 – А я верю, что ты останешься здесь.
 – Лайон?
 – Да, Кристина?
 – Будьте осторожны.
 – Обязательно.
 – И еще, Лайон…
 – Да?
 – Вы постараетесь не очень тут наследить?
 – Постараюсь.
 Он подмигнул ей и закрыл за собой дверь. Кристина обвязала веревку вокруг ручек, сделав крепкий двойной узел. Задув свечи, она приготовилась ждать.
 Время шло черепашьим шагом. Кристина все время напряженно прислушивалась, ожидая, не раздадутся ли какие-то звуки в задней части дома.
 Шорох, донесшийся со стороны фасада, застал ее врасплох.
 Они не должны были войти здесь. Лайон будет разочарован. Кристине даже захотелось предложить негодяям обойти дом и проникнуть в него через заднюю дверь, но тут же она поняла, насколько глупо это прозвучит. Она решила просто подождать, Надеясь, что они оставят попытку открыть окно и в конце концов направятся к задней двери.
 – Кристина?
 Ее имя было произнесено шепотом, но она все равно узнала голос. Граф Рои пытался привлечь ее внимание.
 Она раздвинула портьеры и обнаружила улыбающегося Рона, уцепившегося за подоконник. Улыбка недолго продержалась, как и сам Рон. Внезапно у него разжались руки, и он исчез. Затем послышался мягкий удар и поток неприличных слов, из чего Кристине стало ясно, что бедняга приземлился явно не на ноги.
 Она решила, что нужно помочь ему вылезти из кустов. Иначе он наделает столько шума, что наверняка привлечет внимание разбойников.
 Рон встретил ее у передней двери. Вид у него был еще тот – рукав камзола оторван, галстук запачкан и развязан, а сам он, скривившись, потирал ногу.
 Кристина отметила, что он очень неловок, но это не уменьшило ее симпатий к нему. Лайон, должно быть, рассказал ему обо всем, и он решил, помочь другу. Только так можно было объяснить этот неожиданный визит.
 – Вы выглядите так, словно уже проиграли один бой. Рон, берегитесь!
 Страшный грохот, донесшийся с задней полови-ны, почти заглушил ее голос, но Рон все же услышал ее. Он отреагировал мгновенно: повернулся лицом к опасности и плечом навалился на дверь прямо перед носом жилистого мужчины, пытавшегося вломиться в дом. Ноги Рона подогнулись от усилий, лицо налилось кровью.
 Когда стало ясно, что ему не обойтись без ее помощи, Кристина тоже навалилась на дверь.
 – Лайон!
 От этого крика Рона у Кристины зазвенело в ушах.
 – Спрячьтесь где-нибудь, – выдохнул Рон.
 – Кристина, вернись в гостиную!
 Голос Лайона прозвучал у нее за спиной. Кристина хотела только обернуться на секунду, чтобы объяснить, что нужно держать дверь, но представшая перед ее глазами картина мгновенно заставила ее позабыть все слова.
 Она медленно повернулась и осторожно шагнула вперед, слишком потрясенная, чтобы двигаться быстрее.
 Перемена, происшедшая с маркизом, потрясла ее. Он сейчас вовсе не был похож на англичанина. Его камзол куда-то исчез, рубашка была разодрана в клочья. От пореза у рта кровь текла по подбородку.
 Рана была незначительной и не испугала Кристину. Как и кровь на его рукаве – она сразу почувствовала, что это чужая кровь… нет, ее испугал не его вид.
 А вот выражение его глаз – это было совсем иное дело. У него был взгляд убийцы. Внешне Лайон казался совершенно спокойным. Он скрестил руки на груди и выглядел почти скучающим. Но все это было притворство. А глаза его говорили правду.
 – Сейчас же!
 Его крик вывел Кристину из оцепенения. Она кинулась в гостиную, даже не оглянувшись на Рона.
 – Уйди с дороги, Рон!
 Рон подчинился приказу Лайона без малейших колебаний. Как только он отскочил назад, в прихожую ввалились трое огромных мужчин и тут же свалились друг на друга. Рон остался стоять в углу, надеясь, что Лайон позовет его на помощь.
 Лайон застыл в центре прихожей, терпеливо ожидая, пока головорезы встанут на ноги. Рон подумал, что его друг уж чересчур спокоен.
 Он был один, хуже вооружен, и они были сильнее его. У бандитов в руках были ножи, а один из них держал по кинжалу в каждой руке. Рон улыбнулся.
 Глупец явно не понимал, что у Лайона все равно есть преимущество.
 Толстяк в центре внезапно замахнулся на Лайона ножом. Сапог Лайона угодил ему прямо в подбородок. Удар приподнял налетчика в воздух, и кулак Лайона пришелся ему прямо в пах. Нападавший потерял сознание еще до того, как свалился на пол.
 Двое других кинулись на Лайона, третий бандит бросился к ступенькам. Рон услышал его шаги и, потянувшись, захлопнул дверь. Вопль боли, донесшийся из-за двери, сказал Рону, что он успел как раз вовремя.
 Рон ни на секунду не отводил взгляда от Лайона. Хотя он и раньше видел Лайона в бою, все же его сила не переставала поражать Рона. Локтем Лайон сломал челюсть одному из нападавших, потом настал черед другого, и по хрусту костей Рон понял, что Лайон сломал бандиту запястье.
 Когда Лайон закончил, проход оказался завален телами.
 – Открой дверь, Рон.
 – Черт, ты даже не запыхался! – пробормотал Рон. Он открыл дверь, затем посторонился, и Лайон без малейших усилий вышвырнул налетчиков одного за другим на улицу.
 – Неплохо получилось, – заметил Рон.
 – Да?
 – Я наблюдал за твоей работой.
 – Понятно.
 – А что случилось со Спликлером? Он вошел вместе со всеми или убежал?
 Лайон ухмыльнулся, потом жестом показал на пирамиду тел у ступенек крыльца.
 – Спликлер – нижний. Я думаю, ты сломал ему нос, когда захлопнул дверь.
 – Значит, и я принял некоторое участие в деле, – заявил Рон, надуваясь, словно индюк.
 Лайон рассмеялся. Он хлопнул Рона по плечу, повернулся и вдруг заметил стоявшую в дверях Кристину. Она выглядела так, словно только что увидела привидение. Щеки ее побледнели, глаза широко раскрылись. Сердце Лайона перевернулось. Господи, она, наверное, видела драку! Он сделал шаг к ней, но она тотчас отступила назад.
 Лайон почувствовал, что проиграл. Она боялась его. Господи, он хотел защитить ее, а не внушить ей ужас!
 Вдруг Кристина бросилась к нему. Она кинулась к нему в объятия, едва не сбив его с ног. Лайон не понял, что ею руководило, но был до смерти рад. Он обнял ее, положил подбородок ей на макушку и протяжно вздохнул:
 – Я никогда не пойму тебя, да?
 – Я так счастлива, что вы не сердитесь на меня.
 Она говорила невнятно, уткнувшись лицом ему в грудь, но он все равно расслышал ее слова.
 – Почему я должен сердиться на тебя?
 – Потому что я нарушила свое обещание, – напомнила ему Кристина. – Я вышла из гостиной, чтобы впустить Рона.
 Лайон хмуро посмотрел на графа.
 – Я точно помню, что велел тебе отправляться домой. – И тут он заметил, как его друг выглядит. – Что с тобой случилось? Разве ты участвовал в драке?
 – Небольшой несчастный случай.
 – Он свалился в кусты, – объяснила Кристина, улыбнувшись смущению Рона. Господи, он даже покраснел!
 – В кусты? – переспросил Лайон недоверчиво.
 – Я, пожалуй, пойду домой пешком. Твоя ка-рета, вероятно, ждет у моего дома, Лайон. Я велю твоему кучеру приехать сюда за тобой. Всего доброго, принцесса Кристина.
 – Нет, вам нельзя идти пешком. Лайон, вы должны…
 – Пусть идет. Здесь совсем рядом.
 Кристина не стала спорить. Кому-то нужно было сходить за каретой, и она предпочитала, чтобы этим занялся Рон. Тогда она сможет провести несколько минут с Лайоном наедине.
 – Спасибо за помощь, Рон. Лайон, что вы со-бираетесь делать с этими, лежащими на дорожке? Если я не ошибаюсь, то позади дома тоже валяется один или два?
 – Двое, – ответил Лайон. – Я вышвырнул их на улицу.
 – Они придут в себя и поползут домой, – предположил Рон. – Если только ты их…
 – Нет, – перебил его Лайон.
 – Что «нет»? – переспросила Кристина.
 – Если только он их не убил, – объяснил Рон.
 – Рон, не пугай ее.
 – Господи, надеюсь, что нет. Только подумайте, сколько тут пришлось бы убирать! – ужаснулась Кристина.
 Лайон и Рон захохотали.
 – Разве тебе не следует поплакать или хотя бы немного расстроиться?
 – А что, следует?
 – Нет, Кристина, не стоит, – сказал Лайон. – А теперь перестань хмуриться.
 – Кристина, вы же без туфель! – вдруг выпалил Рон.
 – Пожалуйста, будьте осторожны по дороге домой, – сказала Кристина, пропуская мимо ушей замечание о своих босых ногах. – Постарайтесь, чтобы никто не заметил вашей повязки. Могут возникнуть вопросы.
 Как только дверь была закрыта, Кристина вновь повернулась к Лайону, но оказалось, что он уже был на середине лестницы.
 – Куда вы?
 – Мыться, – ответил Лайон. – Кажется, в твоей комнате был кувшин с водой, а, Кристина?
 Он скрылся прежде, чем Кристина успела ответить, и она поспешила вслед за ним.
 Когда она наконец догнала его, то сразу пожалела, что не подождала внизу. Лайон уже снял рубашку. Склонившись над тазиком, он умывался.
 Вид его мощного тела ошеломил Кристину. Она видела, как перекатываются мышцы на его сильных руках и плечах; грудь его покрывала густая золотистая масса волос. Кристина никогда не видела ничего подобного. Она была зачарована и думала только о том, как было бы хорошо сейчас оказаться в его объятиях.
 Он протянул руку за полотенцем, но Кристина сама стала вытирать ему лицо.
 – У вас такая темная кожа, Лайон. Вы были на солнце без рубашки?
 – Да, на своем корабле.
 – У вас есть корабль? – обрадованно спросила Кристина.
 – У меня был корабль, – поправил ее Лайон. – Пожар уничтожил его, но я собираюсь построить новый.
 – Собственными руками, Лайон?
 Лайон улыбнулся ей:
 – Нет, милая. Я найму людей для этой работы.
 – Мне понравился корабль, на котором я плыла в Англию. Правда, мне не очень понравилось находиться внизу, слишком там все давит, – призналась она.
 Голос ее дрожал, как и руки, когда она начала вытирать его плечи. У него было несколько великолепных шрамов, и при виде их сердце ее заколотилось.
 Впервые в жизни Лайону действительно стало неловко. Кристина была такой красавицей, а он весь покрыт рубцами. Лайон подумал, что эти отметины темного прошлого никогда не волновали его раньше.
 – Обещаю взять тебя на свой новый корабль, – услышал он свои слова как бы со стороны.
 – Я бы очень хотела этого, Лайон, – ответила Кристина. Полотенце упало на пол, когда она кончиками пальцев коснулась длинного извилистого шрама на груди Лайона. – Вы так красивы! – прошептала она.
 – У меня полно изъянов, – прошептал Лайон в ответ неожиданно охрипшим голосом.
 – О нет, это знаки доблести! Они прекрасны.
 Она смотрела на него не отрываясь, и Лайон подумал, что никогда не привыкнет к ее красоте.
 – Надо пойти вниз. – Но произнося эти слова, он уже притягивал ее к себе. Господи, он не мог остановиться! Он вдруг понял, что они в доме одни, стоят в ее спальне, и все его благие намерения мгновенно словно ветром сдуло.
 – Вы поцелуете меня, прежде чем мы спустимся? – спросила Кристина.
 Лайон подумал, что она выглядит так, словно ее уже только что целовали. Щеки слегка порозовели, а глаза вновь приобрели темно-голубой оттенок.
 Она явно не понимала щекотливости ситуации. Если бы она только знала, какие дикие мысли роятся у него в голове, ее лицо побледнело бы, словно полотно.
 Она доверяла ему, иначе не просила бы поцелуя. Лайону нужно обуздать свои низменные инстинкты. Да, он будет вести себя как джентльмен.
 Но ведь от одного поцелуя не будет никакого вреда. Он хотел заключить ее в объятия с того самого момента, как закончилась драка. Гнев жег его, словно раскаленная лава. О, как он желал ее тогда, с какой первобытной страстью! Но она вдруг отступила. Он вздрогнул, внезапно вспомнив об этом.
 – Кристина, ты боишься меня?
 Она видела, как важен для него ответ на этот вопрос. Об этом говорила тревога в его глазах. Вопрос озадачил ее.
 – Почему я должна вас бояться? – спросила она, сдерживая смех. Он действительно выглядел ужасно обеспокоенным.
 – После схватки, когда ты отодвинулась от меня…
 И тогда она улыбнулась, не в силах сдержаться.
 – Лайон, ту небольшую потасовку, свидетелем которой я была, никак нельзя назвать схваткой.
 Ее слова так удивили его, что он немедленно стал оправдываться.
 – Да, конечно, эту стычку не назовешь настоящей схваткой, но ты так смотрела на меня, что я, естественно, предположил, что ты испугалась. Черт возьми, Кристина, большинство женщин на твоем месте были бы просто в истерике, – закончил он уже раздраженно.
 – Я должна была заплакать, Лайон? Прошу прощения, если я рассердила вас, но я пока еще не знаю всех ваших законов.
 – С тобой любой спятит, – заявил Лайон.
 Поскольку он улыбался, Кристина решила быть сдержанной.
 – Вы самый непонятный человек из всех людей на свете, – заметила она. – Мне все время приходится напоминать себе, что вы англичанин.
 Искушение было слишком велико. Прежде чем она успела подавить желание, рука ее уже потянулась к его груди. Кончиками пальцев она ощутила волнующий жар его кожи, густоту мягких завитков на груди.
 – Я не боюсь вас, Лайон, – прошептала она, избегая его взгляда. – Я никогда не боялась вас. Как я могла? Вы такой добрый, мягкий…
 Он растерялся, не зная, что ответить. Она говорила так, словно он внушал ей благоговение. Разумеется, она заблуждалась. Он никогда не был ни добрым, ни мягким. Правда, человеку свойственно меняться. Лайон твердо решил стать таким, каким его хотела бы видеть Кристина. Боже, если она думает, что он мягкий, то таким он и станет.
 – Вы ведь и вправду воин, да, Лайон?
 – Ты хочешь, чтобы я был воином? – спросил он довольно растерянно.
 – О да! – выдохнула Кристина, осмелившись бросить на него взгляд.
 – Воины не могут быть мягкими, – напомнил он ей.
 Она не хотела объяснять, зная, что он все равно не поймет ее. Он ошибался, но не стоило поправлять его. Ее руки скользнули на его шею, пальцы запутались в мягких курчавых волосах.
 Она почувствовала, как по его телу пробежала дрожь, как напряглись его мускулы.
 Лайон заговорил бы, если бы не боялся, что голос выдаст его. Ее руки сводили его с ума.
 «Мягче, – предостерег он себя, – я должен быть с ней мягче». Он поцеловал ее в лоб. Кристина закрыла глаза и вздохнула. Он поцеловал ее в веснушчатую переносицу и наконец добрался до ее губ.
 Это был очень нежный поцелуй, ничего не требующий взамен. Но вот ее язык коснулся его языка. Это вызвало в нем такую бурю, ощущение было столь опьяняющим, столь всепоглощающим, что он тут же позабыл о сдержанности, и его язык рванулся в теплую глубину ее рта.
 Когда Кристина еще сильнее прижалась к нему, желание настолько захлестнуло его, что он мог думать только о том, чтобы овладеть ею… полностью.
 Она не сопротивлялась. Нет, ее нежные стоны подтверждали: она не хотела, чтобы он останавливался. Ее бедра обволакивали его возбужденную плоть. Он знал, что ее движение было инстинктивным, и все же, когда она, выгнувшись, еще больше прижалась к нему, его охватило неистовое желание. Она была так хороша, так желанна!
 Лайон оторвался от ее губ с резким стоном.
 – Я жажду любить тебя, Кристина, – прошептал он ей. – Но если мы хотим остановиться, это нужно сделать сейчас.
 Голова Кристины откинулась, когда он стал осыпать поцелуями ее шею. Ее руки, все еще обнимавшие его, сжимались, умоляли, тянули к себе.
 Он знал, что скоро уже не сможет остановиться. Лайон попытался прекратить эту муку.
 – Боже, Кристина, отойди от меня! Сейчас же! Отойти? Господи, да она едва могла стоять! Каждый укромный уголок ее тела откликался на его прикосновения. Она слышала гнев в его голосе, чувствовала напряжение в его мощном теле. Она пыталась понять его, но все это сбивало ее с толку.
 – Но я не хочу останавливаться, Лайон! Он слышал ее слова. Лайон схватил ее за плечи и сжал до боли. Кристина заглянула ему в глаза и увидела там желание. Сила его страсти подавляла ее, лишала способности разумно мыслить.
 – Ты понимаешь, что говоришь?
 Она ответила ему единственным доступным ей образом. Тело Кристины само дало ему разрешение. Она еще сильнее прижалась к нему, притянула к себе его голову… Она поцеловала его с такой страстью, что в голове у него все пошло кругом. Сначала Лайон был слишком потрясен, но очень скоро снова взял инициативу в свои руки.
 Он хотел доставить ей такое полное наслаждение, чтобы она совершенно забыла о существовании других мужчин. Она будет принадлежать только ему, сейчас и навсегда!
 Лайон возился с застежками на спине, не переставая жадно целовать ее. Вдруг Кристина услышала звук рвущейся материи. Он развел ее руки и рванул платье, и оно тут же упало к ее ногам.
 Теперь ничто не мешало его жадному взору. Он сделал шаг назад, а Кристина осталась стоять перед ним, опустив руки.
 Ее тело принадлежало ему. Он был ее Лев. Кристина приняла это как истину, повторяла ее снова и снова, пытаясь таким образом преодолеть свою застенчивость, свой страх.
 Она не могла закрыть свое тело от него… как и сердце.
 И то, и другое принадлежало Лайону.
 Лайон пожирал ее глазами. Она была так бесподобно сложена, так прекрасна! Гладкая кремовая кожа словно светилась в мягком свете свечей. Соски высокой полной груди напряглись, ожидая его прикосновения. Ее талия была такой узкой, бедра так изящны!
 Она была неотразима.
 И принадлежала ему.
 Руки Лайона дрожали, когда он потянулся к ней и снова заключил ее в объятия.
 Ее обнаженная грудь коснулась мощной груди, и Кристина ахнула. Его волосы щекотали ее, кожа согревала, и благодаря той уверенности и силе, с которой он обнимал ее, все страхи и опасения улетучились. Да, она еще не знала мужчины, но чувствовала, что Лайон будет нежен с ней.
 Она поцеловала его в шею, там, где билась и пульсировала жилка, потом прижалась головой к его плечу, вдыхая его замечательный мужской запах и ожидая, пока он покажет ей, что им делать дальше.
 Лайон медленно развязал ленту в ее косе, расплел шелковые пряди, и одеяло солнечного цвета накрыло ее плечи. Он поднял ее на руки, понес к кровати, остановившись только для того, чтобы отвернуть покрывало, и положил ее на постель.
 Кристина пыталась объяснить ему, что это она должна раздевать его, но Лайон уже снял сапоги.
 Слова застряли у нее в горле, когда он сбросил и остальную одежду, и ей оставалось только в изумлении взирать на него.
 Он был самым великолепным воином, которого ей когда-либо приходилось видеть. Мощь ощущалась во всем его теле. Весь он был мускулистый, сильный, великолепный, и Кристина, которой руководил природный инстинкт, открылась ему.
 Кристина обвила руками его талию. Никогда еще поцелуй не доставлял ей такого наслаждения, никогда еще его язык так не возбуждал. Его руки не знали покоя, они гладили, ласкали, вызывая у нее дрожь. Желание вспыхнуло в ней, словно огонь. Ей хотелось касаться его, нежить, боготворить его тело так, как он – ее, но возникшие ощущения были слишком новы, слишком остры. Сейчас она могла только прижиматься к нему и умолять о продолжении.
 Лайон ощущал ее невероятный жар. Он терял над собой контроль: Кристина так беззастенчиво откликалась на каждую его ласку! Он больше не мог ждать. Он велел себе не торопиться, а сам в это время уже раздвигал коленом ее бедра.
 – С этой минуты ты принадлежишь мне, Кристина. Сейчас и навсегда.
 Он вошел в нее одним сильным стремительным рывком. Она была девственницей. Он понял это слишком поздно. Он протяжно вздохнул и постарался не двигаться. Это усилие чуть не убило его. Кристина была такой горячей, такой тугой; она великолепно подходила ему.
 Сердце его колотилось, дыхание было прерывистым.
 – Почему ты не сказала мне? – наконец вымолвил он. Приподнявшись на локтях, он посмотрел ей в лицо. Господи, она не издала ни единого звука. Но ведь он причинил ей боль? – Почему ты не сказала мне, что у тебя еще не было мужчины? – требовательно спросил он, обхватив ее голову руками.
 – Пожалуйста, Лайон, не сердись! – прошептала Кристина.
 Она знала, что вот-вот разрыдается. Неистовый блеск его глаз пугал ее. Тело пульсировало от боли, болел каждый мускул.
 – Извини, если я разочаровала тебя, – попросила она прерывающимся голосом. – Но я не хотела, чтобы ты остановился. Ты не мог бы разочароваться чуть позже?
 – Я вовсе не разочарован, – ответил Лайон. – Я очень рад. – Он пытался говорить тихо, мягко. Это была непосильная задача: его возбуждение требовало освобождения, и сейчас он желал только излить в нее свое семя.
 Но сначала он непременно хотел, чтобы она получила полное наслаждение.
 – Я попытаюсь не сделать тебе больно, Кристина.
 – Ты уже сделал.
 – О Боже, прости! Я перестану, – пообещал он, точно зная, что уже не сможет остановиться.
 – Нет, – запротестовала Кристина. Ее ногти впились ему в плечи, удерживая его в себе. – Теперь будет лучше, правда ведь?
 Лайон пошевелился и застонал.
 – Тебе это нравится? – спросил он.
 – О да! – Кристина приподняла бедра. – А тебе так нравится?
 Может быть, он и кивнул. Но она была слишком поглощена волнами жара, чтобы заметить.
 Лайон пытался быть нежным, но она мешала ему. Она терлась об него, подгоняла его, требовала удовлетворения. И самообладание оставило Лайона.
 – Осторожно, любовь моя!
 – Лайон!
 – Кристина, почему ты позволила мне думать, что у тебя были другие мужчины?
 Лайон лежал, вытянувшись на спине и заложив руки за голову. Кристина примостилась рядом. Лицо она спрятала на его груди.
 – Позволила тебе думать? – переспросила она.
 – Ты знаешь, что я имею в виду, – сказал Лайон, не обращая внимания на смех в ее голосе.
 – Мне казалось, что не стоит с тобой спорить. Ты сам все решил. И потом, ты бы все равно мне не поверил.
 – Я мог бы поверить тебе, – запротестовал он, зная, что это ложь. Нет, конечно, он бы ей не поверил.
 – Но почему ты думал, что я…
 – Из-за того, как ты меня целовала, – объяснил Лайон улыбнувшись.
 – А разве я как-то не так целовала тебя? Я всего лишь повторяла то, что делал ты.
 – Нет, нет, все так, любовь моя. Мне нравится твой… пыл.
 – Спасибо, Лайон, – сказала Кристина после того, как убедилась, что он не шутит. – Мне тоже нравится, как ты целуешься.
 – А что еще ты можешь повторить? – поинтересовался Лайон.
 Поскольку он дразнил ее, то оказался не готовым к ее ответу.
 – О, все что угодно! Знаешь, у меня очень хорошо получается, особенно если мне нравится то, что я делаю.
 – Мне жаль, что я причинил тебе боль, Кристина, – прошептал Лайон. – Если бы ты мне сказала заранее, что ты девственница, я был бы осторожнее.
 Лайон чувствовал себе немного виноватым, но зато самодовольству его не было предела.
 Она принадлежала ему. Раньше он даже не представлял, что у него так сильно развиты собственнические инстинкты. Лайону хотелось верить, что Кристина не отдалась бы ему, если бы не любила.
 Он знал, что полностью удовлетворил ее. Господи, она звала его так громко, что можно было услышать на улице! Лицо Лайона расплылось в улыбке. Когда она давала себе волю, то уж в полную силу. Она становилась совершенно необузданной. И шумной, признал Лайон. Ее громкие крики все еще звенели у него в ушах. Лайон подумал, что трудно быть счастливее. Нет, Кристина не сдерживалась. Доказательством тому служили царапины, оставшиеся на его коже.
 Сейчас он хотел от нее только правды. И еще он хотел, чтобы она сказала ему, как сильно любит его.
 Лайон глубоко вздохнул. Он чувствовал себя, словно девственница на брачном ложе – неуверенным, уязвимым.
 – Лайон, а что, у всех англичан столько волос на теле?
 Вопрос Кристины отвлек Лайона от его мыслей.
 – У некоторых есть, у некоторых нет, – ответил он, пожав плечом так, что едва не столкнул ее со своей груди. – А разве ты никогда не видела мистера Саммертона без рубашки? – поддразнил он.
 – Кого?
 Он не собирался вновь напоминать ей. Если женщина запутывалась в собственной лжи, к чему было помогать ей? Лайон немедленно почувствовал раздражение. Он знал, что сам виноват – он вновь затронул эту тему, но это уже было не важно.
 – Кристина, теперь, когда мы стали так близки, тебе нет необходимости выдумывать небылицы. Я хочу все знать о тебе. Не важно, что у тебя было в прошлом, ты мне все равно небезразлична.
 Кристина не хотела отвечать. Она не хотела лгать ему… больше не хотела. У нее было так тепло на душе. Лайон оказался таким нежным любовником.
 – Я доставила тебе наслаждение, Лайон? – спросила она, водя пальцем по его груди.
 – Огромное, – ответил он и поймал ее руку. – Милая, расскажи мне…
 – А ты не спросишь меня, доставил ли ты мне наслаждение? – спросила она, освобождаясь из его цепких пальцев.
 – Нет.
 – Почему?
 Лайон глубоко вздохнул. Он чувствовал, что снова возбужден.
 – Потому что я это и сам знаю, – выдавил он из себя. – Кристина, перестань! Прошло слишком мало времени. Мы не можем сейчас снова любить друг друга.
 Ее рука коснулась его возбужденной плоти, и у Лайона вырвался тихий стон.
 – Хватит! – скомандовал Лайон. Зарывшись пальцами в ее локоны, он потянул ее к себе.
 – Если ты хочешь подразнить меня, тебе лучше подождать до завтра, – предупредил он. – Есть предел терпению мужчины, Кристина.
 – Большой? – прошептала она. Ее рот снова подбирался к нему.
 Лайон уложил ее обратно к себе на грудь.
 – Но у нас есть только эта ночь, – запротестовала Кристина.
 – Нет, Кристина. У нас вся жизнь.
 Она не ответила ему, хотя знала, что он ошибается. Ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась. Кристина отчаянно хотела снова трогать его, снова ощутить вкус его кожи. Память о ее Лайоне останется с ней… навсегда.
 Его запах был таким же опьяняющим, как и вкус. Но у нее было всего несколько секунд на то, чтобы ощутить это! Лайон вновь притянул ее к себе.
 Она была более чем готова принять его, и Лайон медленно проник в нее, стараясь не дать ей слишком быстро рвануться ему навстречу и тем самым причинить себе боль.
 Она укусила его за плечо. Лайон сводил ее с ума. Он медленно проникал в нее, потом так же медленно отступал. Это было мукой, приводило ее в исступление.
 Он обладал терпением и выносливостью воина. Она подумала, что всю жизнь не устала бы наслаждаться этой сладкой мукой. Но Лайон был гораздо более опытен в искусстве любви, чем она. Когда его рука проскользнула между их телами, она не в силах была больше сдерживаться.
 Ее охватило непередаваемое наслаждение, оно целиком поглотило ее. Кристина вцепилась в Лайона, прижалась лицом к его шее и плотно закрыла глаза – горячие волны сотрясали ее тело.
 Лайон тоже больше не владел собой. Он был потрясен мощью охватившего его наслаждения. Оно перевернуло всю его душу.
 Наконец он обрел покой.
 Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем слегка успокоился бешеный стук его сердца и дыхание стало ровнее.
 Кристина плакала. Лайон вдруг ощутил влагу от ее слез на своем плече. Это сразу привело его в чувство.
 – Кристина, – прошептал он, крепче прижимая ее к себе, – я опять сделал тебе больно?
 – Нет.
 – Ты себя хорошо чувствуешь?
 Она кивнула.
 – Тогда почему же ты плачешь?
 Если бы в его голосе не прозвучало столько заботы, она, может, и смогла бы сдержаться. Но теперь не было никакой необходимости сдерживаться: он все равно заметил ее слезы, и вскоре она уже рыдала в полный голос, как выжившая из ума старая индейская скво.
 Лайон пришел в ужас. Он положил Кристину на спину, смахнул с ее лица волосы и нежно вытер слезы.
 – Скажи мне, любовь моя. Что случилось?
 – Ничего.
 Ответ был, конечно, глупый, но Лайон сдержался.
 – Я правда не сделал тебе больно? – спросил он, не сумев скрыть страх, прозвучавший в голосе. – Прошу тебя, Кристина, перестань плакать и скажи мне, что случилось.
 – Нет.
 Он вздохнул так, что у нее тут же высохли слезы на щеках. Лайон обхватил ладонями ее лицо, гладя мягкую кожу под подбородком.
 – Я не сдвинусь с места до тех пор, пока ты не скажешь, что тебя беспокоит. Твоя тетя обнаружит нас здесь, когда вернется домой на следующей неделе.
 Она знала, что так и будет, ведь лицо его было таким упрямым!
 – Я никогда не испытывала ничего подобного, Лайон. Это испугало меня, – призналась она.
 Кристина снова начала плакать. Боже милостивый, как же она сможет покинуть его? Сама мысль об этом была невыносимой. Да и Лайон, вероятно, любит ее. Нет, подумала она, качая головой. Он любит принцессу.
 – Кристина, ты была девственницей. Конечно, тебе было страшно. В следующий раз все будет не так ужасно, я обещаю, милая моя.
 – Но ведь следующего раза не будет, – прорыдала Кристина. Ее руки упирались в плечи Лайона, и она оттолкнула его. Он перекатился на бок.
 – Разумеется, будет, – сказал он. – Но сначала мы поженимся и как можно быстрее. Ну, что я теперь такого сказал? – Ему пришлось прокричать свой вопрос. Кристина рыдала так громко, что он не был уверен, услышит ли она его иначе.
 – Ты же говорил, что не женишься на мне.
 Ах, так вот в чем была причина!
 – Я передумал, – заявил Лайон. Он улыбнулся: теперь он понял ее тревогу. И еще он улыбался оттого, что был очень доволен собой. Боже, он только что произнес слово «женитьба» и даже не побледнел. Но еще удивительнее было то, что он действительно хотел на ней жениться.
 Это потрясло его.
 Приподнявшись, Кристина перекинула волосы через плечо и повернулась к Лайону. Она долго и пристально смотрела на него, пытаясь найти ответ, который не показался бы ему слишком несуразным. В конце концов Кристина решила сказать как можно меньше:
 – Я тоже передумала. Я не могу выйти за тебя. Она спрыгнула с постели прежде, чем Лайон успел остановить ее, и заторопилась к шкафу, чтобы взять халат.
 – Сначала я считала, что смогу выйти за тебя замуж, потому что с тобой мне легче будет перенести мое пребывание в Англии. Но тогда я думала, что смогу покинуть тебя.
 – Черт побери, Кристина! Если ты затеяла какую-то игру, то советую тебе прекратить ее сейчас же.
 – Это не игра, – запротестовала Кристина. Она затянула пояс халата, остановилась, чтобы смахнуть вновь выступившие слезы, затем подошла к кровати. Голова ее поникла. – Ты хочешь жениться на принцессе Кристине. Но не на мне.
 – Я тебя совсем не понимаю, – пробормотал Лайон.
 Он встал с постели и подошел к ней.
 Он совершенно не представлял, что творится у нее в голове, и сказал себе, что это в общем-то и не важно.
 – Ты можешь лгать мне сколько угодно. Но ты была честна, когда только что так отдалась мне. Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя.
 Он собирался вновь притянуть ее к себе, но следующие слова Кристины заставили его остановиться.
 – Это не имеет значения.
 Печаль в ее голосе задела его за живое.
 – Это не игра, да? Ты действительно думаешь, что не сможешь выйти за меня замуж?
 – Я не смогу.
 Ее короткий ответ привел его в бешенство.
 – Черта с два ты не сможешь! Мы поженимся, Кристина, как только я все подготовлю. Клянусь Богом, если ты еще раз покачаешь головой, я отлуплю тебя.
 – Нет необходимости так кричать на меня, – сказала Кристина. – Уже почти рассвело, Лайон, мы оба слишком устали для этого разговора.
 – Почему ты просила меня жениться на тебе, а потом передумала?
 – Я надеялась, что смогу выйти за тебя замуж ненадолго, а потом…
 – Брак – это навсегда, Кристина.
 – Это по твоим законам, но не по моим, – ответила Кристина, отступив от него. – Я слишком расстроена, чтобы говорить об этом сейчас, и боюсь, что ты вообще не сумеешь понять…
 Лайон протянул руки, чтобы обнять ее.
 – Ты знала, что не выйдешь за меня еще до того, как мы любили друг друга?
 Кристина закрыла глаза, чтобы не видеть его сердитое лицо.
 – Ты же отверг мое предложение, – сказала она. – Да, я знала, что не выйду за тебя.
 – Тогда почему ты отдалась мне?
 – Ты дрался за мою честь. Ты защищал меня.
 Он был вне себя. Она говорила так, словно он должен был понять.
 – Ну, тогда чертовски удачно, что никто другой…
 – Нет, я не стала бы спать ни с одним другим англичанином. Нам суждено…
 – Тебе суждено стать моей женой, ты поняла, Кристина?! – закричал он.
 Кристина вырвалась из его рук и удивилась при этом, что он отпустил ее.
 – Я ненавижу Англию, понимаешь? – крикнула она. – Я не смогла бы жить здесь. Тут такие странные люди. Они вечно сидят в своих маленьких коробках. И коробок так много, что человеку нечем дышать. Я не смогла бы!
 – Какие маленькие коробки? – спросил Лайон.
 – Дома, Лайон. Никто никогда не бывает на воздухе. Люди бегают из одного дома в другой, словно мыши. Я не смогла бы так жить. Я задохнулась бы. И мне не нравятся англичане. Ну, как тебе абсолютная правда, Лайон? Ты считаешь, что я сошла с ума? Может быть, я такая же сумасшедшая, какой все считали мою мать.
 – Почему тебе не нравятся англичане? – спросил Лайон. Его голос стал нежным, успокаивающим. Кристина подумала, что он, должно быть, и правда считает ее сумасшедшей.
 – Мне не нравятся их поступки. Женщины заводят любовников после того, как избрали себе пару и дали обет. Молодые относятся к старикам, как к ненужному мусору. Это их самый ужасный недостаток, – сказала Кристина. – Стариков нужно почитать. А дети, Лайон! Я слышу о малышах, но пока еще ни одного не видела. Матери не выпускают их из детских. Разве они не понимают, что дети – это душа семьи? Нет, Лайон, я не смогла бы жить здесь!
 Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и тут заметила, что Лайон не особенно расстроен ее словами.
 – Почему ты не сердишься? – спросила она.
 В ответ он схватил ее и крепко прижал к себе.
 – Прежде всего я согласен почти со всем, что ты сказала. Во-вторых, ты все время говорила «они», а не «ты». Ты не включаешь меня в число других и, следовательно, можешь не любить всех остальных англичан. Ты как-то сказала мне, что считаешь меня не таким, как все. Именно поэтому тебя и тянет ко мне, правда? Но вообще-то это все совершенно не важно, – добавил он со вздохом. – Мы оба с тобой англичане. И этого не изменить, Кристина, как и того, что отныне, ты принадлежишь мне.
 – Я не англичанка в самом главном, Лайон.
 – И в чем же это?
 – В душе.
 Он улыбнулся. Она говорила как ребенок, нуждавшийся в утешении. Кристина заметила его улыбку, и это привело ее в ярость.
 – Как ты смеешь смеяться надо мной, когда я тебе раскрываю душу?! – закричала она.
 – Смею! – закричал Лайон в ответ. – Смею, потому что ты впервые говорила со мной совершенно честно, и я пытаюсь понять тебя, Кристина, – добавил он, Делая шаг в ее сторону. – Я смею потому, что ты мне небезразлична. Одному Богу известно почему, но ты мне дорога.
 Кристина повернулась к нему спиной.
 – Я не хочу продолжать этот разговор, – заявила она. Подняв его одежду, она швырнула ее Лайону. – Одевайся и уходи. Боюсь, тебе придется идти пешком: у меня нет слуги, который мог бы сбегать за твоей каретой.
 Она оглянулась, увидела его удивленное выражение, и внезапная мысль заставила ее ахнуть.
 – Твой экипаж ждет у моего дома, да?
 – О черт! – пробормотал Лайон. Он стремительно натянул штаны и выскочил из спальни как был – с обнаженным торсом, босой, все еще бормоча что-то себе под нос.
 Кристина кинулась за ним.
 – Если кто-нибудь увидит твою карету, это неизбежно станет известно тете, да?
 – Тебе же все равно, что о тебе думают англичане, помнишь? – проорал Лайон в ответ. Он распахнул парадную дверь, затем обернулся к ней. – И конечно, черт тебя дернул жить на главной улице! – сказал он с таким упреком, словно она намеренно поселилась в самом людном месте.
 Бросив ей это обвинение, Лайон обратился к своему кучеру:
 – Отправляйся и разбуди слуг. Пусть половина приедет сюда. Они останутся с принцессой Кристиной до возвращения ее тети.
 Ему приходилось кричать, иначе кучер не услышал бы его. Ведь вереница карет, ехавших по улице, так грохотала!
 Он знал, что ему должно быть стыдно за свое поведение. Увидев первую карету, поворачивавшую за угол, он мог бы по крайней мере молча сделать знак кучеру отправляться домой и закрыть дверь.
 – Должно быть, только что закончился вечер у Томпсонов, – сказал он застывшей в ужасе Кристине.
 Лайон даже улыбнулся, услышав, как она ахнула: значит, она хорошо представляла себе последствия его шумного поведения. Потом он прислонился к дверному косяку и помахал удивленным пассажирам проезжавшей кареты.
 – Добрый вечер, Хадсон и леди Маргарет! – прокричал он, совершенно не обеспокоенный тем, что его штаны были только частично застегнуты. Через плечо он бросил Кристине:
 – Леди Маргарет, похоже, вот-вот вывалится из кареты. Она наполовину высунулась из окна.
 – Лайон, как ты мог? – только и спросила Кристина.
 – Судьба, моя дорогая.
 – Что?
 Он помахал обитателям еще трех карет, прежде чем наконец закрыл дверь.
 – Этого должно быть достаточно, – сказал он скорее себе, нежели возмущенной Кристине, явно готовой убить его. – Итак, что ты там говорила по поводу того, что не выйдешь за меня замуж, моя прелесть?
 – Ты бессовестный! – закричала Кристина, когда наконец обрела способность говорить.
 – Нет, Кристина. Я только помог судьбе, так сказать. Ты ведь все еще веришь в судьбу?
 – Я не собираюсь за тебя замуж, какой бы ты скандал ни устроил.
 Не будь Кристина так возмущена, может быть, она и попыталась бы вновь объяснить ему. Но Лайон улыбался ей так торжествующе, так самодовольно, что она оставила эту мысль.
 Но он в одно мгновение затушил бушевавший в ней гнев. Притянув ее к себе, он крепко поцеловал ее, а когда наконец отпустил, она слишком ослабела, чтобы пытаться возражать.
 – Ты выйдешь за меня замуж, – заявил он и отправился вверх по лестнице разыскивать сапоги.
 Кристина, облокотившись на перила, смотрела ему вслед.
 – Ты думаешь, что, если опозоришь меня, это поможет?
 – Это будет неплохим началом! – крикнул Лайон. – Помнишь: чему быть, того не миновать. Это твои слова, Кристина!
 – Я скажу тебе, чему быть! – закричала она. – Я не проживу в Англии столь долго, чтобы меня волновала моя репутация. Ты что, не понимаешь, Лайон? Я должна вернуться домой.
 Она знала, что он слышит ее. От ее крика стены могли содрогнуться. Лайон исчез за углом, но Кристина терпеливо ожидала его возвращения. Она не собиралась бежать за ним: тогда опять все закончится постелью. Да поможет ей Господь, она вполне могла сама предложить это. Лайон был слишком привлекательным, а она слишком слабовольной, чтобы противостоять ему.
 Да, но она же ненавидит его, напомнила себе Кристина. У этого человека столько же совести, как у гремучей змеи.
 Лайон спустился вниз уже одетым. Он вовсе не обращал на нее внимания. Он не проронил ни слова до тех пор, пока не приехала карета с двумя лакеями и одной служанкой. Затем он стал отдавать распоряжения.
 Кристина была вне себя. Когда он велел слугам позаботиться о ее безопасности и никого не впускать в дом без его разрешения, она уже открыла было рот, чтобы возразить. Однако передумала, увидев выражение его лица. Она уже познакомилась с этой стороной характера Лайона. Он очень походил на Черного Волка, когда тот отдавал распоряжения своим воинам. Лайон был так же холоден, так же сдержан, так же властен. Инстинктивно Кристина поняла, что сейчас с ним лучше не спорить.
 Тогда она решила просто не обращать на него внимания. Однако и эта решимость быстро испарилась. Кристина уставилась в камин, пытаясь сделать вид, что этого человека просто не существует, но вдруг на ее уши обрушился поток довольно выразительных ругательств. Она повернулась как раз в тот момент, когда Лайон спрыгивал с дивана. Он сел на ее кинжал.
 – Поделом тебе, – пробормотала она, когда он поднял оружие и уставился на него.
 Она попыталась выхватить у него нож, но Лайон не дал ей этого сделать.
 – Он мой! – заявила Кристина.
 – А ты моя, мой маленький воин! – рявкнул Лайон. – Признай это, Кристина, или же, клянусь Великим Духом, я покажу тебе, как пользуются ножом настоящие воины!
 Их взгляды скрестились.
 – Ты ведь не знаешь, Лайон, чего добиваешься? Очень хорошо. На некоторое время – пока ты не передумаешь – я буду принадлежать тебе. Это тебя устроит?
 Лайон уронил нож, заключил Кристину в объятия и еще долго продолжал демонстрировать, насколько это его устраивает.




 Глава 9


  "Эдвард отправился подавлять мятеж на западе страны. Когда капитан корабля пришел за мной, я попросила его подождать, а сама вошла в кабинет мужа, чтобы выкрасть драгоценности. Сначала я хотела оставить записку Эдварду, но передумала. 
  Мы отплыли немедленно, однако лишь через два дня я начала чувствовать себя в безопасности. Я почти все время оставалась в каюте, потому что мне было ужасно плохо. Мой желудок не переносил никакой еды, и я думала, что все дело в погоде. 
  Прошла целая неделя, прежде чем до меня дошла истинная причина. Я носила под сердцем ребенка Эдварда. 
  Да простит меня Господь, Кристина, но я молилась о твоей смерти". 
  Запись в дневнике 
  7 сентября 1795 года 
 Понедельник оказался для Кристины настоящим испытанием. Хотя она бурно протестовала, слуги Лайона упаковали ее вещи и перевезли их в городской дом его матери уже к полудню.
 Кристина пыталась объяснить, что она никуда не поедет, что графиня вернется уже в следующий понедельник, а пока она сама о себе позаботится. Никто не обращал на ее слова ни малейшего внимания. Конечно, слуги выполняли распоряжение своего хозяина; и хотя они вели себя достаточно дружелюбно, тем не менее предлагали ей изложить все свои жалобы маркизу Лайонвуду.
 Кристина не видела Лайона с пятницы, но его присутствие в ее жизни, несомненно, ощущалось. Он не разрешил ей посетить бал у Крестона и вообще запретил куда-либо выезжать. Кристина сочла, что он решил держать ее взаперти, чтобы она не ускользнула.
 Потом она поняла, что, возможно, он пытается пощадить ее чувства. Вполне вероятно, ему не хотелось, чтобы до нее дошли слухи об их связи. Да, разумеется, это был скандал, но Лайон сам его добивался.
 Может, Лайон думал, что она расстроится, услышав грязные обвинения в свой адрес? Она не замужем, Лайон был едва одет, и половина светского общества была свидетелем той сцены на пороге дома. Да, Кристине было известно о скандале: она слышала, как Колетт, одна из горничных Лайона, пересказывала слугам пикантные слухи, которые донеслись до ее ушей, когда она ходила на рынок.
 К середине дня у Кристины разыгралась страшная мигрень. Она началась внезапно, после того как Кристина увидела объявление о свадьбе в газетах. Лайон имел наглость сообщить общественности о своем намерении жениться на принцессе Кристине в следующую субботу.
 Колетт вошла как раз в тот момент, когда Кристина рвала газету.
 – О, миледи, как романтично, что маркиз так пренебрегает всеми условностями, правда? Ведь он делает все по-своему и вовсе не обращает внимания на мнение других!
 Кристина не видела в этом ничего романтичного. От возмущения ей хотелось кричать. Она отправилась наверх, в спальню, надеясь хоть немного побыть в тишине. Но едва она закрыла дверь, как ей снова помешали.
 Посетитель ожидал ее в гостиной. Поскольку Лайон приказал, чтобы в дом никого не впускали, Кристина, естественно, сочла, что это он.
 Когда она ворвалась в гостиную, ее трясло от злости.
 – Если ты думаешь, что можешь…
 Крик застрял у нее в горле, когда она увидела пожилую даму, сидевшую в кресле.
 – Если я думаю что, моя дорогая? – спросила женщина озадаченно.
 Кристина смутилась, но дама улыбнулась так располагающе, что неловкость прошла. Кристина видела, что незнакомка добра. Вокруг ее глаз и в уголках рта собрались морщинки, которые бывают только у смешливых людей. Пучок седых волос возлежал на подголовнике кресла, что говорило об очень высоком росте дамы. Ее нельзя было назвать привлекательной. Крючковатый нос занимал значительную часть лица, а над верхней губой темнела небольшая, но все же заметная полоска волосков. У нее также был внушительный бюст и широкие плечи.
 Женщина была примерно одного возраста с графиней.
 – Прошу прощения, что накричала на вас, мадам. Ноя думала, этоЛайон, – объяснила Кристина, сделав реверанс.
 – Очень смело с твоей стороны, дитя.
 – Смело? Не понимаю…
 – Повысить голос на моего племянника. Это значит, что у тебя есть характер, – сказала женщина, энергично кивнув головой, и пригласила Кристину присесть. – Я знала Лайона еще мальчиком, но ни разу не осмелилась крикнуть на него. А теперь позволь представиться. Я – тетя Лайона. Тетя Харриет, если быть точной. Я, видишь ли, младшая сестра его отца, и раз ты скоро станешь маркизой Лайонвуд, то уж лучше сразу зови меня тетей Харриет. Ты готова поехать со мной, Кристина, или тебе нужно подготовиться? Я с удовольствием подожду здесь, если ты распорядишься, чтобы мне принесли чаю. Боже, сегодня опять потеплело, правда? – на одном дыхании произнесла она.
 Кристина не знала, что и сказать. Она смотрела, как тетя Харриет взяла небольшой веер с колен, быстрым движением раскрыла его и довольно энергично стала обмахиваться.
 В силу преклонных лет гостьи Кристина, естественно, решила вести себя вежливо. Пожилых следует уважать и, когда это возможно, подчиняться им беспрекословно. Так было принято в племени дакота, и так была воспитана Кристина.
 Она склонила голову и сказала:
 – Для меня большая честь познакомиться с вами, тетя Харриет. Если у вас хватит терпения выслушать меня, то я хотела бы объяснить, что, вероятно, произошло какое-то недоразумение.
 – Недоразумение? – изумилась тетя Харриет, и в ее голосе сквозило веселье. – Дорогая моя, можно я буду с тобой откровенна? Лайон велел мне проследить, чтобы ты обосновалась в городском доме его матери. Мы обе знаем, что он все равно своего добьется. Не надо падать духом, деточка! Он желает тебе только самого лучшего.
 – Да, мадам.
 – Ты хочешь выйти замуж за Лайона?
 Прямой вопрос требовал и прямого ответа. Тетя Харриет пристально глядела на Кристину. Почти как ястреб, подумала Кристина.
 – Ну, дитя мое?
 Кристина попыталась как-то смягчить правду.
 – То, что я хотела бы сделать, и то, что я должна сделать, – две разные вещи. Я пытаюсь не дать Лайону совершить страшную ошибку, мадам.
 – Ты считаешь, женитьба будет ошибкой?
 – Да.
 – Я всегда отличалась прямотой, Кристина, так что спрошу тебя сразу. Ты любишь моего племянника?
 Кристина почувствовала, что краснеет.
 – Нет необходимости отвечать мне, дитя. Я вижу, что любишь.
 – Я пытаюсь не любить его, – прошептала Кристина.
 Тетя Харриет снова принялась обмахиваться веером.
 – А вот этих слов я совсем не понимаю. Нет, не понимаю. Лайон сказал мне, что ты недавно выучила английский и не всегда говоришь понятно. Ну-ну, не надо краснеть, Кристина, он вовсе не критиковал тебя. Ты хотя бы представляешь, как замечательно, что этот союз будет основан на любви?
 – Когда я впервые встретила Лайона, я полагала, что мы предназначены друг другу… на некоторое время. Да, – добавила она, когда тетя Харриет озадаченно посмотрела на нее. – Я считала, что это наша судьба.
 – Судьба? – улыбнулась тетя Харриет. – Какое романтическое представление. Думаю, что ты как раз такая женщина, которая необходима моему племяннику. Он так напряжен, так зол почти все время. А теперь, пожалуйста, объясни, что ты имела в виду, говоря, что это будет ненадолго. Ты считаешь, что так быстро разлюбишь его? Это свойственно мелким натурам, не так ли?
 Кристина не поняла, что имеет в виду тетя Харриет.
 – Лайон хотел бы жениться на принцессе. А я хотела бы уехать домой. Все очень просто.
 Выражение лица тети Харриет показывало, что она не видит в этом ничего простого.
 – Значит, Лайону придется поехать с тобой, – заявила она. – Я уверена, что он захочет посетить твою родину.
 Это нелепое предположение заставило Кристину улыбнуться.
 – Вот видишь, я уже развеяла твои опасения, – заметила тетя Харриет. – Конечно, Лайон отвезет тебя проведать родных.
 Кристина знала, что бесполезно спорить с этой доброй женщиной, кроме того, было бы невежливо не согласиться с ней. Распорядившись, чтобы подали чай, Кристина в течение часа слушала забавные рассказы тети Харриет о семействе Лайонвудов.
 Она узнала, что отец Лайона умер во сне. Лайон был в школе, когда произошла эта трагедия. Кристина подумала: как печально, что его не было рядом с отцом в этот момент! Она также узнала, что жена Лайона, Летти, умерла во время родов. Кристина с трудом сдержала слезы.
 Затем Кристина отправилась вместе с тетей Харриет в дом матери Лайона.
 Она уже бывала в этом чудесном доме прежде, когда навещала леди Диану, и поэтому сейчас была не так потрясена его роскошным убранством.
 Парадный вход освещался свечами. Зал для приемов был раза в три больше, чем все, которые приходилось раньше видеть Кристине. Направо находилась столовая. Длинный узкий стол занимал почти все ее пространство. Его поверхность так блестела, что вполне могла служить вместо зеркала. С каждой стороны стояло по шестнадцать стульев.
 Кристина решила, что именно столько родственников живут с матерью Лайона. Повсюду сновали слуги. Тетя Харриет сказала ей, что Лайон оплачивает все расходы по дому.
 Навстречу Кристине кинулась леди Диана.
 – Лайон ждет наверху, в библиотеке, – сказала она и потянула Кристину за собой. – О, ну как же вам идет розовое, Кристина! Это такой нежный цвет. Как бы мне хотелось быть такой же миниатюрной, как вы. Я чувствую себя рядом с вами, словно слон.
 Диана продолжала болтать, и Кристина решила, что ответов от нее вовсе и не ожидают.
 Леди Диана провела ее в библиотеку. Это была светлая, просторная комната, но лишь это и удалось заметить Кристине: в дальнейшем все ее внимание оказалось прикованным к Лайону. Ее вдруг охватило негодование из-за того, что Лайон так беззастенчиво распоряжается ее жизнью. Она почувствовала, что сейчас закричит. От злости у нее даже горло перехватило.
 Но она постаралась не даватьволю чувствам, пока они не остались одни. Она даже выдавила из себя слабую улыбку и спросила:
 – Леди Диана, не могли бы вы оставить меня наедине с вашим братом на несколько минут?
 – О, право же, вряд ли стоит это делать. Тетя Харриет сказала, что вас нельзя оставлять одних ни на минуту. Понимаете, до нее дошли слухи, – прошептала Диана Кристине. – Но поскольку она сейчас внизу, и если вы дадите мне слово, что это всего на несколько минут, то никто…
 – Диана, выйди и закрой за собой дверь!
 Лайон повернулся от окна. Отдавая распоряжение сестре, он не отводил глаз от Кристины.
 Кристина также не отвела взгляда. Он ее не запугает. И конечно, она не собиралась вновь восхищаться им, хотя сегодня он казался особенно красивым. На нем был темно-синий камзол для верховой езды. Этот покрой делал плечи Лайона еще шире.
 Только сейчас Кристина заметила, что он хмурится. Да ведь он опять сердится на нее! Она ужасно возмутилась. Как он смеет злиться? Ведь это он во всем виноват!
 – Насколько мне известно, ты согласилась, чтобы барон Торп сопровождал тебя на вечер к Уэстли. Это правда?
 – Как ты узнал об этом?
 – Это правда?
 Лайон не повысил голоса, но тон его был резким.
 – Да, Лайон, я действительно дала согласие барону. Он пригласил меня на прошлой неделе. Мы поедем на вечер к Уэстли, и мне вообще-то все равно, сердишься ты или нет. Было бы невежливо с моей стороны отказаться от его сопровождения. Я ведь дала ему слово.
 – Если ты и отправишься куда-нибудь, то только вместе со мной, Кристина. – Лайон глубоко вздохнул и продолжил:
 – Нельзя выезжать с другими мужчинами, когда собираешься замуж. Ты явно не до конца понимаешь ситуацию, милая. В субботу мы поженимся, и разрази меня гром, если накануне ты появишься где-либо с другим мужчиной!
 Лайон пытался сдержаться, но последние слова он уже прокричал.
 – Я не выйду за тебя замуж! – закричала в ответ Кристина так же свирепо. – Нет, мы не можем пожениться! Разве ты не видишь, что я пытаюсь уберечь тебя? Ты же ничего не знаешь обо мне. Господи, тебе же нужна принцесса!
 – Кристина, если ты не начнешь говорить понятно…
 Лайон сделал быстрый шаг, и Кристина, не успев отступить, оказалась в его объятиях. Она не стала сопротивляться.
 – Если бы ты не был таким упрямым, Лайои, ты бы понял, что я права. Я должна найти кого-нибудь другого. Если Торп не согласится на мое предложение, я могу попросить любого, даже Спликлера.
 Лайон с трудом заставил себя еще раз перевести дыхание.
 – Слушай меня внимательно, Кристина. Никто не коснется тебя, только я. Спликлер сможет ходить не раньше, чем через месяц, а Торпа, я полагаю, ожидает дальнее путешествие. Поверь моим словам – любого мужчину, на которого падет твой выбор, будут ожидать очень неприятные сюрпризы.
 – Ты не посмеешь. Ты же маркиз. Ты не можешь просто так расправляться с людьми. А почему Спликлер не может ходить? – вдруг спросила она. – Я очень хорошо помню, что Рон захлопнул дверь перед его носом. Или ты преувеличиваешь? Ты не посмел бы…
 – Посмел.
 – Ты имеешь наглость улыбаться, говоря такие вещи?
 – Я смею делать все, что мне вздумается, Кристина.
 Он легко провел пальцем по ее губе, и Кристине захотелось укусить его.
 Но, помимо воли, ее плечи покорно опустились.
 Стоило ему только дотронуться до нее, и все ее здравомыслие улетучивалось. Господи, она и сейчас чувствовала, как ее охватывает трепет!
 Она позволила ему поцеловать себя, даже разжала губы, и весь ее гнев испарился.
 Лайон не прекращал нежного натиска до тех пор, пока Кристина не стала отвечать ему с таким же пылом, и остановился, лишь когда она обняла его плечи и прильнула к нему.
 – Только в одном случае ты бываешь со мной честна, Кристина, – когда целуешь меня. И пока этого вполне достаточно.
 Кристина прижалась макушкой к его подбородку.
 – Я не отдам тебе свое сердце, Лайон. Я не полюблю тебя!
 Он потерся подбородком о ее голову.
 – Полюбишь, моя милая.
 – Ты очень уверен в себе, – пробормотала Кристина.
 – Ты отдалась мне, Кристина. Разумеется, я уверен.
 Громкий стук в дверь прервал их.
 – Лайон, немедленно отпусти девушку! Ты меня слышишь?
 Вопрос был совершенно неуместен: тетя Харриет кричала так громко, что ее и соседи бы услышали.
 – Откуда она узнала, что ты обнимаешь меня, Лайон? Она обладает видением? – спросила Кристина голосом, полным благоговения.
 – Чем? – переспросил Лайон.
 – Открой дверь. Сейчас же!
 – Видением, – прошептала Кристина в промежутке между выкриками тети Харриет. – Она может видеть через дверь, Лайон?
 Лайон так расхохотался, что у Кристины зазвенело в ушах.
 – Нет, любовь моя. Просто тетя Харриет слишком хорошо меня знает.
 Вид у Кристины был явно разочарованный.
 Когда тетя Харриет вновь закричала, Кристина сделала шаг к двери.
 – Если ты кое-что пообещаешь мне, я выйду за тебя замуж в субботу, – сказала она.
 Лайон покачал головой. Эта невинная крошка все еще не понимала, что он все равно женится на ней, независимо ни от каких обещаний.
 – Ну? Какие обещания?
 Кристина обернулась и увидела, что Лайон выжидающе смотрит на нее, скрестив руки на труди.
 Поза ей не понравилась.
 – Во-первых, ты должен пообещать отпустить меня домой, когда моя миссия здесь будет завершена, Во-вторых, ты должен обещать, что не влюбишься в меня.
 – Во-первых, Кристина, ты никуда не поедешь. Брак – это навсегда. Запомни это несложное правило. Во-вторых, не имею ни малейшего представления, почему мне нельзя тебя полюбить, но все же постараюсь удовлетворить эту просьбу.
 – Я так и знала, что ты будешь возражать, – пробормотала Кристина.
 Внезапно дверь позади нее открылась.
 – Итак, почему вы не сказали мне, что дверь не заперта? – требовательно спросила тетя Харриет. – Кристина, ты разобралась во всех этих твоих недоразумениях?
 – Я решила на некоторое время выйти замуж за Лайона.
 – На очень долгое время, – пробормотал Лайон.
 Эта женщина была просто невозможно упряма, и Лайону даже захотелось встряхнуть ее.
 – Хорошо. А теперь пойдем со мной, Кристина. Я покажу тебе твою комнату. Она рядом с моей спальней, – добавила она, многозначительно взглянув в сторону Лайона. – Пока я здесь, никаких тайных встреч по ночам не будет.
 – Она придет через минуту, – сказал Лайон. – Кристина, прежде чем уйти, ответь мне на один вопрос.
 – Я буду ждать у двери, – заявила тетя Харриет, выходя из библиотеки.
 – Что ты хотел спросить?
 – Ты не собираешься передумать до субботы? Следует ли мне держать тебя взаперти до этого времени?
 – Ты улыбаешься так, словно именно это тебе и хотелось бы сделать, – сказала Кристина. – Нет, я не передумаю. Но ты очень пожалеешь, Лайон, – произнесла она сочувственно. – Я совсем не такая, какой кажусь тебе.
 – Я прекрасно знаю, на что иду, – сказал Лайон, пытаясь не рассмеяться.
 Она смотрела на него так печально, и ее взгляд красноречиво говорил о том, как она жалеет его.
 – Ты выходишь за меня замуж потому, что поняла, как нам хорошо вместе, – сказал он.
 Это был вызов, и Лайон не рассчитывал, что она снизойдет до ответа.
 – Нет.
 Кристина открыла дверь, улыбнулась тете Харриет, затем повернулась к Лайону.
 – Сказать тебе правду?
 – Это будет приятным разнообразием.
 – В присутствии тети Харриет? – уточнила Кристина, слегка улыбнувшись озадаченной женщине.
 Тетя Харрриет вздохнула и снова закрыла дверь. Кристина слышала, как она бормотала, что ей совсем не нужен веер, если у нее перед носом без конца хлопает дверь, но не поняла, что имела в виду пожилая дама.
 – Ну, Кристина, рассказывай всю свою правду.
 Его внезапное нетерпение рассердило ее.
 – Очень хорошо. Я выхожу за тебя замуж из-за того, что ты дрался с разбойниками и защитил меня.
 – А при чем тут женитьба?
 – При том.
 – Кристина, ты можешь хотя бы раз в жизни говорить ясно?
 И тут Кристина поняла, что она снова должна солгать. Правда часто оказывалась более запутанной, более пугающей, чем простая выдумка. Но сейчас уже слишком поздно пытаться придумать что-то новое. Лайон, казалось, опять вот-вот сорвется на крик.
 – Я пытаюсь говорить понятно, Лайон. Понимаешь, хотя схватка была не очень серьезной, ты все равно боролся, как воин.
 – И что?
 – И мне все стало совершенно ясно.
 – Кристина! – угрожающе прорычал он.
 – Тебя будет непросто убить. Вот тебе правда. Ты доволен?
 Лайон кивнул, делая вид, что понял. В эту минуту он решил, что уже ничто не удивит его в будущем. Он достиг своего предела.
 Все же он старался сосредоточиться на этой новой загадке.
 – Ты что, хочешь сказать, что попытаешься убить меня после свадьбы, но поскольку я способен защитить себя, можешь потерпеть неудачу? И поэтому ты выходишь за меня замуж?
 Он даже потряс головой, придя к столь абсурдному выводу.
 – Конечно, нет. Как тебе не стыдно! Как ты можешь думать, что я способна причинить тебе вред! У тебя извращенный ум, Лайон.
 – Хорошо, – сказал Лайон, сжав руки за спиной. – Приношу извинение, что поторопился со столь неприглядными выводами.
 Кристина с подозрением уставилась на него.
 – Надеюсь, что так, – пробормотала она. – Принимаю твои извинения. Ты выглядишь достаточно раскаивающимся, чтобы я поверила в твою искренность.
 Лайон дал себе слово, что не потеряет терпения. У него, однако, появились опасения по поводу своего рассудка. Кристина не оставила камня на камне от его размышлений. Да поможет ему Господь, он все же добьется от нее четкого ответа, не важно сколько ему придется приложить для этого усилий!
 – Кристина, – начал он так мягко, что убаюкал бы и младенца, – поскольку ты решила, что меня непросто убить – и я очень ценю твою веру в меня, – ты, случайно, не знаешь, кто собирается попробовать?
 – Попробовать что?
 – Убить меня.
 Нет, этому человеку явно необходимо учиться владеть собой. Кристина только что вновь открыла дверь. Она улыбнулась тете Харриет, увидела, что та собирается что-то сказать, и снова захлопнула дверь у нее перед носом. Ей вовсе не хотелось, чтобы пожилая дама услышала ее ответ.
 – Мой отец. Он возвращается в Англию и непременно попытается убить меня. Я обещаю оберегать тебя, Лайон, пока я здесь. А когда я уеду, он сам оставит тебя в покое.
 – Кристина, если он собирается убить тебя, почему ты думаешь о моей безопасности?
 – Потому что сначала ему придется убить тебя. Только так он сможет добраться до меня. Ты ведь никогда не отдашь того, что принадлежит тебе, Лайон. Не отдашь, – добавила она, увидев, что он собирается возразить. – Ты будешь оберегать меня.
 Сам не понимая почему, Лайон вдруг страшно обрадовался. Кажется, только что она сделала ему комплимент, хотя он и не был до коца в атом уверен.
 Он решил убедиться.
 – Значит, ты доверяешь мне, – заявил он.
 Она была поражена:
 – Доверять белому человеку? Никогда!
 Кристина распахнула дверь и принялась успокаивать тетю Харриет. Задача была сложной, потому что в ее ушах все еще звучало возмутительное заявление Лайона. Доверять ему? Господи, и как ему пришла в голову такая нелепая мысль?!
 – Наконец-то, юная леди. Можно состариться, дожидаясь тебя.
 – Тетя Харриет, я ценю ваше терпение. И вы были правы! Мы поговорили с Лайоном, и все мои тревоги улетучились. Вы не проводите меня в мою комнату? Я хотела бы помочь служанке распаковать мои вещи. Как выдумаете, здесь найдется место для моей тети, когда она вернется на следующей неделе? Графиня будет недовольна, узнав, что я уехала.
 Ее уловка сработала. Тетя Харриет уже не выглядела растерянной. Желание взять все в свои руки затмило все-иные соображения.
 – Конечно, я всегда права. А теперь пойдем со мной. Ты знала, что Диана пригласила сегодня на вечер гостей? Уже довольно много народу приехало. Они все так хотят тебя увидеть, Кристина.
 Дверь захлопнулась. Лайон вновь вернулся к окну. Он взглянул на собирающихся в саду гостей, но тут же забыл о них, погрузившись в размышления.
 Загадка начинала проясняться. Лайон сосредоточенно обдумывал новые, судя по всему правдивые, детали этой головоломки. Кристина действительно считала, что ее отец вернется в Англию.
 Чтобы убить ее.
 Ее испуганный взгляд, дрожащий голос сказали ему, что на этот раз она говорит правду. Однако она знала гораздо больше, чем рассказывала. Лайон догадался, что она решилась приоткрыть лишь чуть-чуть, чтобы он разделил ее тревогу.
 Она пыталась уберечь его, и он не понимал, радоваться этому или обижаться. Она взяла на себя его обязанности. Она была права в одном – он действительно собственник. Кристина принадлежит ему, и он не допустит, чтобы кто-то причинил ей вред. Чтобы добраться до нее, прежде придется расправиться с ним.
 Откуда у нее такие выводы о своем отце? Лайон помнил, что сэр Рейнольдс категорически утверждал: Кристина никогда не видела своего отца.
 Опять непонятно. Но, возможно, мать Кристины прожила значительно дольше, чем все предполагали, и поделилась своими опасениями с дочерью или же рассказала о них кому-то другому.
 Кто воспитал Кристину? Конечно, не пресловутые Саммертоны, подумал Лайон с улыбкой. Ну какая же она маленькая лгунья! Хотя он должен был страшно злиться на нее за этот обман, на самом деле он его позабавил. Она выдумала эту историю, чтобы успокоить его.
 Все встало бы на свои места, если бы она рассказала ему всю правду. Нет, конечно, не расскажет, но по крайней мере он теперь понимал причину. Она не доверяет ему.
 Нет, поправил он себя, она не доверяет белым. Она, наверное, хотела сказать – англичанам…
 Или нет?
 Ключ к этой разгадке был в руках миссионера. Лайон знал, что ему придется набраться терпения. Брайан прислал ему записку, в которой говорилось, что Мик вспомнил имя этого человека. Его звали Клод Девенрю.
 Лайон немедленно послал двух верных людей на поиски Девенрю. Хотя Мик и рассказал ему, что тот собирался остановиться в Англии на обратном пути, чтобы повидать Кристину, Лайон не собирался полностью полагаться на это утверждение. Ведь вполне возможно, что Девенрю передумает или же Мик не правильно понял его.
 Нет, Лайон не собирался рисковать. Внезапно встреча с миссионером стала чрезвычайно важной. Он должен поговорить с ним как можно быстрее. Он все еще хотел узнать о прошлом Кристины, но сейчас уже по иным причинам. У него возникло чувство тревоги. Кристина была в опасности. Он не был уверен в том, что именно ее отец является реальной угрозой, но интуиция предупреждала его об опасности. Желание защитить Кристину всецело захватило его. Лайон давно научился доверять интуиции. Однажды он этого не сделал, и шрам на лбу был результатом столь опрометчивого поступка.
 Лайон надеялся, что миссионер сможет пролить некоторый свет на тайну и расскажет ему достаточно для того, чтобы он мог защитить Кристину. Лайон уже сделал кое-какие выводы. Из отрывочных высказываний Кристины стало ясно, что ее воспитала одна из отважных семей переселенцев. Он даже представлял себе Кристину в небольшой бревенчатой хижине, затерянной где-то за пределами колоний. Тогда становилось понятным, почему ей нравится ходить босиком, почему она так любит бывать на воздухе. Именно там она могла слышать рев горного льва, возможно, действительно видела одного-двух бизонов.
 Да, это объяснение показалось Лайону разумным, но он не собирался успокаиваться до тех пор, пока не услышит подтверждение из уст Девенрю.
 Лайон устало вздохнул. Он был доволен: он сделал все, что было в его силах. Но тут же другая тревожная мысль завладела его вниманием. Кристина постоянно подчеркивала, что собирается вернуться домой.
 Лайон поклялся, что найдёт способ заставить ее остаться.
 Громкий стук в дверь прервал его размышления.
 – Ты можешь уделить нам немного времени, Лайон? – спросил Рон с порога. – Господи, ты хмур, как черт, – весело произнес он. – Пусть тебя это не смущает, Эндрю, – успокоил он стоявшего рядом молодого человека. – Лайон всегда в отвратительном настроении. Ты случайно недавно не беседовал с принцессой Кристиной? – поинтересовался он вкрадчиво. Когда Лайон кивнул, Рон снова засмеялся. – Эндрю еще незнаком с твоей нареченной, Лайон. Я подумал, что ты хотел бы сам представить ее.
 – Рад видеть тебя, Эндрю, – сказал Лайон, пытаясь придать убедительность своим словам. Ему было чертовски неприятно, что ему помешали, и сейчас вовсе не был настроен на светские беседы. Все это читалось в его взгляде, обращенном к Рону.
 Его друг теребил рукав камзола. Вероятно, пытаясь скрыть повязку, подумал Лайон. Ему категорически не следовало выходить из дома, и Лайон непременно сказал бы об этом, если бы они были одни. Он решил, что Рон намеренно притащил Эндрю в библиотеку, чтобы избежать разговора.
 – Дамы вышли в сад, – сказал Рон, не обращая внимания на сердитый взгляд друга. Он подошел к окну, где стоял Лайон, и жестом пригласил Эндрю присоединиться.
 Спутник Рона, направляясь к окну, старался держаться подальше от Лайона. Он был смущен, на щеках выступил румянец.
 – Видимо, мне следовало подождать внизу, – сказал он заметно прерывающимся голосом. – Мы помешали маркизу, – прошептал он Рону.
 – Вон Кристина, Эндрю, – сказал Рон, делая вид, что не расслышал. – Она стоит между двумя дамами, перед кустами. А кто эта симпатичная дама, которая с ней сейчас разговаривает? – продолжал Рон. – Ты знаешь, кто эта блондинка, Лайон?
 Лайон посмотрел на царившее в саду оживление. Его сестра, похоже, пригласила чуть ли не половину высшего общества.
 Он почти сразу заметил Кристину и подумал, что она выглядит несколько растерянной, видимо, оттого, что оказалась в центре всеобщего внимания. Дамы, похоже, разговаривали с ней все одновременно.
 Потом один из джентльменов запел балладу. Все немедленно повернулись в его сторону. Двери в музыкальный зал были открыты, и кто-то играл на спинете.
 Кристина, по-видимому, любила музыку. По тому, как колышется ее платье в такт нежной мелодии, Лайон сразу понял, что она наслаждается песней.
 Кристина была так очаровательна! У Лайона вновь стало легко на душе при виде ее радостной улыбки. Лайон видел, как она протянула руку, сорвала лист с куста и, поигрывая им, продолжала покачиваться в такт музыке.
 Он подумал, что она сейчас не осознает, что делает. Ее взгляд был прикован к поющему джентльмену, она явно оторвалась от реальности.
 Она не чувствовала, что за ней наблюдают. Тогда она не съела бы лист и не потянулась бы за следующим,
 – Сэр, которая из них принцесса Кристина? – спросил Эндрю Лайона как раз в тот момент, когда Рон начал давиться смехом. Он тоже наблюдал за Кристиной.
 – Сэр?
 – С белокурыми волосами, – пробормотал Лайон, качая головой. Не веря глазам, он смотрел, как Кристина изящно бросила в рот еще один листик.
 – Которая из двух? – упорствовал Эндрю.
 – Та, что объедает кусты.




 Глава 10


  "Отец был чрезвычайно рад видеть меня. Он думал, что Эдвард знает о моем приезде, и несколько дней я скрывала от него правду. Я слишком устала после поездки и знала, что необходимо набраться сил, прежде чем рассказать все, что со мной произошло. 
  Отец сводил меня с ума. Он приходил в мою комнату, садился на постель и все время говорил только об Эдварде. Он считал, что я все еще не осознала, каким счастьем для меня был брак с таким замечательным человеком. 
  В очередной раз не в силах слушать все это, я начала рыдать. Я рассказывала, перескакивая с одного на другое. Я помню, как кричала на отца. Он решил, что я сошла с ума, выдумывая такое про мужа. 
  Я пыталась еще раз объясниться с отцом. Но он был полностью на стороне Эдварда. Потом я узнала от слуг, что он написал моему мужу, чтобы тот приехал и забрал меня. 
  Отчаявшись, я написала отцу письмо, в котором рассказала обо всем, включая и то, что скоро сделаю его дедушкой. Я спрятала письмо в сундуке с зимними вещами отца, надеясь, что он найдет его очень нескоро. 
  Иначе, Кристина, он счел бы, что именно беременность была причиной того, что он называл «моим нервозным состоянием». 
  Я решила уехать к своей сестре Патриции. Она жила с мужем в колониях. Я не осмелилась взять с собой драгоценные камни. Патриция славилась нюхом гончей, она наверняка нашла бы их. Она была так любопытна! Сколько я себя помню, она все время читала мои письма. Нет, я не могла рисковать. Камни представляли слишком большую ценность. Я взяла их с единственной целью – вернуть беднякам в королевстве Эдварда. Он ограбил их, и я хотела, чтобы справедливость восторжествовала. 
  Спрятав камни в коробку и дождавшись глубокой ночи, я отправилась в сад. Я закопала коробку в цветочной клумбе, Кристина. 
  Ищи кроваво-красные розы. Под ними ты найдешь ту коробку". 
  Запись в дневнике 
  1 октября 1795 года 
 Невеста нервничала на протяжении всей продолжительной брачной церемонии. Лайон стоял рядом, держа ее за руку так, что невозможно было ни пошевелиться, ни тем более бежать.
 Он улыбался так широко, что Кристина даже подумала, не помутился ли у него рассудок. Да, он был чрезвычайно доволен. Если бы Кристине была свойственна подозрительность, она вполне могла бы решить, что именно ее испуг доставляет ему такое удовольствие.
 Правда, его настроение слегка испортилось, когда она отказалась повторить слова клятвы «и только смерть нас разлучит». Когда она поняла, что священник в остроконечной бархатной шапке не двинется дальше, пока не услышит ее ответ, – при этом Лайон сжал ее руку так, что чуть кости не захрустели, – она наконец произнесла требуемые слова. |
 Она дала понять Лайону, что недовольна тем, что ей пришлось солгать, но его это, похоже, не беспокоило. Он лениво улыбнулся ей и так же неторопливо подмигнул. Нет, его это совершенно не беспокоило.
 Лайон упивался своей победой.
 Конечно, все воины любят добиваться своего. Кристина знала это. А он, конечно, еще более, чем остальные. Ведь он – лев и только что поймал свою львицу.
 Когда они вышли из церкви, Кристина повисла на руке Лайона, беспокоясь о своем свадебном наряде. Она боялась, что любое резкое движение может испортить тонкое кружево, которым был оторочен вырез и рукава. Платье шилось под руководством тети Харриет, мучившей придирками трех служанок до тех пор, пока результат не удовлетворил ее.
 Это было чудесное платье, хотя и очень непрактичное. Леди Диана сказала Кристине, что она наденет его всего один раз, а потом оно будет навсегда убрано.
 Кристине это казалось расточительством. Когда она сказала об этом мужу, Лайон засмеялся, прижал ее к себе и велел не тревожиться понапрасну. У него достаточно денег для того, чтобы каждый день одевать ее в новые наряды до конца ее жизни.
 – Почему все кричат на нас? – спросила Кристина. Она стояла рядом с Лайоном на верхней ступени церкви. Перед ними была огромная толпа незнакомых людей, и они так шумели, что она едва услышала ответ Лайона.
 – Они приветствуют нас, любимая. – Он нагнулся и поцеловал ее в лоб. Крики тут же стали еще громче. – Они радуются за нас.
 Кристина взглянула на него, намереваясь сказать, что совершенно не понимает, почему абсолютно незнакомые люди должны за них радоваться, но он смотрел на нее с такой нежностью, что она мгновенно позабыла все свои возражения, толпу, шум и невольно прижалась к нему. Лайон обнял ее за талию. Он, похоже, понимал, как ей сейчас нужна его поддержка.
 Кристина успокоилась и перестала дрожать.
 – Ах, какая прекрасная была церемония! – произнесла тетя Харриет за спиной Кристины. – Лайон, посади ее в карету. Кристина, не забудь помахать всем собравшимся. Твоя свадьба станет гвоздем сезона. Улыбайся, Кристина. Ты – новая маркиза Лайонвуд.
 Лайон неохотно отпустил молодую жену. Тетя Харриет взяла Кристину за руку и попыталась свес-ти ее вниз по ступеням. Лайон знал, что тетя все равно сделает по-своему, пусть даже силой.
 Кристина снова растерялась. И неудивительно, подумал Лайон. Его тетка суетилась вокруг них, словно большая наседка. И одета она была соответственно – в ярко-желтый канареечный наряд. К тому же она непрестанно размахивала своим лимонного цвета веером перед лицом Кристины, при этом отрывисто отдавая распоряжения.
 Диана стояла позади Кристины, Пытаясь развернуть шлейф подвенечного платья. Кристина оглянулась, улыбнулась сестре Лайона и снова повернулась к толпе.
 Наконец Лайон взял ее за руку и повел к открытой карете. Кристина не забыла слова тети Харриет и помахала рукой незнакомым людям, стоявшим вдоль их пути.
 – Как жаль, что твоя мама не смогла присутствовать на церемонии! – прошептала Кристина, когда фаэтон тронулся. – И тетя Патриция рассердится, – добавила она. – Нам все же нужно было дождаться ее возвращения в город, Лайон.
 – Рассердится потому, что пропустила свадьбу, или потому, что ты вышла за меня замуж? – спросил Лайон, и в голосе его зазвучали веселые нотки.
 – Боюсь, что и по той, и по другой причине. Лайон, я надеюсь, ты поладишь с ней, когда она переедет жить к нам.
 – Ты что, с ума сошла? Графиня не будет жить с нами! – резко сказал он, вздохнул и добавил:
 – Мы поговорим о твоей тете потом, хорошо?
 – Как хочешь, – ответила Кристина. Она была озадачена внезапной переменой его настроения, но не стала расспрашивать. После так после.
 Прием подготавливался второпях, но результат превзошел все ожидания. Свечи полыхали в каждой комнате, столы были украшены цветами, и слуги в парадных черных ливреях сновали в огромной толпе с серебряными подносами, уставленными напитками. Гости вышли в сад, и возникшая там давка, по выражению тети Харриет, показывала, что торжество удалось.
 Лайон повел Кристину наверх – познакомиться с матерью. Первая встреча была не очень приятной. Мать Лайона даже не взглянула на нее. Она благословила Лайона, а потом начала говорить о другом сыне, Джеймсе. Лайон вытащил Кристину из комнаты как раз на середине одного из ее рассказов. Он хмурился, но когда дверь за ними закрылась, улыбка вновь осветила его лицо.
 Кристина решила поговорить с Лайоном о его матери при первой же возможности. Он пренебрег своими обязанностями, подумала она, но тут же стала оправдывать его тем, что он, видимо, просто не понимает, в чем состоит его долг. Да, она поговорит с ним и постарается, чтобы он исправил свои ошибки.
 – Не грусти, Кристина, – сказал Лайон, когда они снова спускались по лестнице. – Моя мать довольна.
 – Она будет еще более довольна, когда переедет жить к нам, – сказала Кристина. – Я позабочусь об этом.
 – Что?
 Его удивленное восклицание привлекло внимание нескольких человек. Кристина улыбнулась мужу.
 – Мы поговорим об этом позже. Ведь сегодня день нашей свадьбы, и мы не должны ссориться. О, я вижу, Рон стоит рядом с твоей сестрой. Ты замечаешь, как сердито он смотрит на молодых людей, пытающихся флиртовать с ней?
 – Ты видишь только то, что тебе хочется видеть, – ответил Лайон. Он притянул ее к себе, оберегая, когда они вновь оказались в толпе гостей.
 – Нет, – возразила Кристина в перерыве между представлениями. – Это ты видишь только то, что тебе хочется. Ты хотел жениться на принцессе, да?
 Господи, что теперь она имела в виду? Лайон собирался было спросить об этом, но следующий вопрос Кристины отвлек его.
 – Кто этот застенчивый человек, застывший в дверях, Лайон? Похоже, он никак не может решить, стоит ему входить или нет.
 Повернувшись, Лайон увидел своего друга Брайана. Он поймал его взгляд и жестом подозвал к себе.
 – Брайан, я рад, что ты смог прийти. Это моя жена Кристина. Моя дорогая, позволь представить тебе Брайана. Он владелец таверны «Мрачный Брайан».
 Кристина присела в реверансе и протянула гостю руку. Он хотел поздороваться левой рукой, чтобы не смущать ее своим обрубком, но Кристина обеими руками пожала его изуродованное запястье и так очаровательно улыбнулась, что у Брайана перехватило дыхание.
 – Для меня честь познакомиться с вами, Мрачный Брайан. Я так много о вас слышала, сэр! Право, истории о ваших подвигах просто чудесны!
 Эти слова озадачили Лайона.
 – Дорогая моя, я не рассказывал тебе о Брайане, – заметил он.
 Брайан покраснел. Никогда еще столь знатная дама не уделяла ему так много внимания. Он затеребил галстук, окончательно испортив узел, над которым бился несколько часов.
 – Интересно, где вы слышали мое имя?
 – О, Рон мне все рассказал о вас, – ответила Кристина с улыбкой. – И еще он сказал, что в следующую пятницу вы предоставите одну из комнат в своей таверне Лайону для игры в карты.
 Брайан кивнул, а Лайои при этих словах нахмурился.
 – Рон слишком много болтает, – пробормотал он.
 – Это та дама, о которой рассказывал Мик? – спросил Брайан. – Нет, не может быть! Совсем не похоже, чтобы у нее хватило сил перебросить мужчину…
 Тут Брайан заметил, что Лайон предостерегающе качает головой.
 – Кто это Мик? – спросила Кристина.
 – Матрос, захаживающий в мою таверну, – пояснил моряк. Его обветренное лицо сморщилось в улыбке. – Он рассказал поразительную историю о…
 – Брайан, иди поешь чего-нибудь, – перебил его Лайон. – А вот и Рон! Проводи Брайана в столовую.
 Кристина подождала, пока они вновь остались одни, и только тогда поинтересовалась, почему Лайон вдруг стал таким раздраженным.
 – Почему ты расстроился? Я сказала что-нибудь не то?
 Лайон покачал головой.
 – Я больше не в силах терпеть эту толпу. Давай уедем. Я хочу остаться с тобой наедине.
 – Сейчас?
 – Сейчас, – заявил он, взял ее за руку и повлек к выходу.
 Тетя Харриет преградила им путь уже на ступенях.
 У Кристины хватило такта проявить раскаяние.
 Лайон же не стал скрывать своего раздражения.
 Но тетя Харриет не сдвинулась с места. Стоя с упертыми в бока руками и выпяченной грудью, она напоминала Лайону центуриона.
 Внезапная улыбка смягчила ее воинственную позу.
 – Я положила саквояж Кристины в твою карету, Лайон. Ты продержался на целый час дольше, чем я предполагала.
 На прощание тетя Харриет заключила Кристину в удушающие объятий.
 – Будь помягче сегодня ночью, – велела она Лайону.
 – Буду, – ответила Кристина.
 Прозвучавшее из ее уст обещание удивило и Лайона, и его тетю.
 – Тетя имеет в виду меня, Кристина, – суховато произнес Лайон.
 – Ты только должна помнить, дорогая, что Лайон теперь твой муж, – сказала тетя Харриет и при этом покраснела. – Тогда все твои страхи улетучатся.
 Кристина совершенно не представляла, о чем говорит эта женщина. Она все время многозначительно кивала Кристине, не отводя от нее пристального ястребиного взгляда.
 Наконец они уселись в карету. Лайон подхватил Кристину и усадил ее к себе на колени. Кристина обвила руками шею мужа, прижалась щекой к его плечу и облегченно вздохнула.
 Он улыбнулся.
 Некоторое время оба молчали, наслаждаясь возможностью держать друг друга в объятиях и блаженным уединением.
 Кристина не знала, куда Лайон везет ее, да и не слишком интересовалась этим. Они были одни, и это было самое главное.
 – Кристина, что-то тебя сегодня не особенно пугает замкнутое пространство. – Лайон ласково потерся подбородком о ее лоб. – Или ты сумела совладать со своим страхом?
 – Да нет. Но когда ты так обнимаешь меня, а я закрываю глаза, то забываю обо всех своих страхах.
 «Это потому, что она доверяет мне», – сказал себе Лайон.
 – Мне нравится, когда ты честна со мной, Кристина. И теперь, когда мы женаты, ты всегда должна говорить мне только правду, – добавил он, намереваясь незаметно перейти к теме любви и доверия.
 – А разве я не все время была правдива с тобой? – спросила Кристина, откинувшись назад, чтобы взглянуть ему в лицо. – Почему ты смотришь так недоверчиво? Когда это я лгала тебе?
 – О Саммертонах, например.
 – О ком?
 – Вот именно, – ответил Лайон. – Ты сказала мне, что Саммертоны воспитали тебя, и мы оба знаем, что это ложь.
 – Выдумка, – поправила его Кристина.
 – А что, есть разница?
 – Да, некоторая.
 – Это не ответ, Кристина. Это уклонение от ответа.
 – О!
 – Ну?
 – Что «ну»? – спросила Кристина. Она пощекотала кончиками пальцев его шею, пытаясь отвлечь. Это была их брачная ночь, и ей не хотелось снова лгать ему.
 – Ты намерена сказать мне сейчас правду о своем прошлом? Поскольку Саммертоны не существуют…
 – Какой же ты настойчивый! – пробормотала Кристина, улыбкой смягчив свой упрек. – Хорошо, Лайон. Поскольку я твоя жена, наверное, мне следует рассказать тебе всю правду.
 – Благодарю.
 – Пожалуйста.
 Она устроилась у его плеча и закрыла глаза. Лайон прождал несколько минут, прежде чем понял, что она сочла обсуждение законченным.
 – Кристина? – позвал он, не скрывая раздражения. – Кто заботился о тебе, когда ты была маленькой девочкой?
 – Сестры.
 – Какие сестры?
 Кристина не обратила внимания на нетерпение, звучавшее в его голосе. Мысли ее были заняты новой фантазией.
 – Главным образом сестра Вивьен и сестра Дженнифер. Я жила в монастыре, во Франции. Это очень уединенное место. Я не помню, кто привез меня туда, поскольку была очень маленькой. Сестры заменили мне мать, Лайон. Каждый вечер они рассказывали мне замечательные истории о тех местах, где им удалось побывать.
 – Истории о бизонах? – спросил Лайон, улыбаясь искренности, звучавшей в ее голосе.
 – Да, если хочешь, – ответила Кристина, увлекаясь своей выдумкой. Она решила не изводить себя чувством вины из-за того, что обманывает мужа. Ее намерения были абсолютно чисты. Лайон только расстроится, узнав правду.
 Ведь он же англичанин.
 – Сестра Франсис нарисовала мне бизона. Ты когда-нибудь видел бизона, Лайон?
 – Нет, – ответил он. – Давай расскажи еще об этом монастыре. – Руки его успокаивающе заскользили по ее спине.
 – Ну, как я уже говорила, он был расположен в очень уединенном месте. Огромная стена окружала его. Мне разрешали бегать босиком почти все время, ведь у нас никогда не бывало посетителей. Меня ужасно баловали, но я тем не менее была спокойным ребенком. Сестра Мэри сказала мне, что знала мою мать, поэтому они и взяли меня к себе. Кроме меня, там детей не было.
 – А как ты научилась защищать себя? – спросил Лайон как бы невзначай.
 – Сестра Вивьен считала, что женщина должна знать, как защищаться. Вокруг нас не было мужчин, которые могли бы заступиться за нас. Это было разумное решение.
 Рассказ Кристины звучал достаточно достоверно. Он объяснял ее путаницу в английских законах, привычку ходить босиком, познания о бизонах. О да, это объяснение, несомненно, устраняло целый ряд вопросов. Оно было убедительным и логичным. Но Лайон ни на секунду не поверил ему. Он откинулся на спинку сиденья и улыбнулся. Он понимал, что Кристине необходимо время, чтобы научиться доверять ему. Возможно, он сам узнает все еще до того, как она наконец решится открыть ему правду.
 Лайон прекрасно понимал всю иронию ситуации. Он ни за что не хотел, чтобы Кристина узнала о его прошлой жизни. Он стремился сохранить все свои грехи от нее в тайне. Однако с упорством гончего пса, идущего по следу, он настаивал на том, чтобы она рассказала правду о себе.
 Она говорила, что вернется домой. И Лайон прекрасно понимал, что Кристина собирается совсем не в тот таинственный монастырь, о котором только что поведала.
 Никуда она не уедет.
 – Лайон, ты меня сейчас раздавишь, – запротестовала Кристина, и он немедленно ослабил объятия.
 Наконец они приехали. Лайон на руках внес ее в свой городской дом, пронес через пустую прихожую, поднялся вверх по лестнице. Кристина даже не успела оглядеться вокруг.
 Спальня была готова к их прибытию. Несколько свечей отбрасывали мягкий свет на столики у кровати. Покрывало на огромной постели было отвернуто. В камине полыхал огонь, вытесняя из комнаты прохладный ночной воздух.
 Лайон положил Кристину в центр постели и долго смотрел на нее улыбаясь.
 – Я отправил всех слуг в загородный дом, Кристина. Мы здесь совсем одни, – сказал он, нагнувшись и протягивая руки к ее туфлям.
 – Сегодня наша брачная ночь, – заявила Кристина. – Сначала я должна раздеть тебя. Таковы правила, Лайон.
 Она сбросила туфли и встала рядом с мужем. Развязав узел галстука, она принялась помогать ему
 Стащить камзол.
 Когда была снята рубашка, Лайон уже не мог стоять спокойно. Кристина улыбнулась, увидев реакцию мышц его живота на ее прикосновение. Она продолжила бы свое занятие, но Лайон обхватил ее руками за талию, прижал к груди и завладел ее ртом.
 Долгие мгновения они дразнили друг друга, нашептывали сладостные слова.
 Лайон поклялся себе не торопиться этой ночью и прежде всего доставить наслаждение Кристине. Но сейчас он чувствовал, что если не отодвинется, то сорвет с нее платье.
 Когда он оторвался от ее губ, она дрожала. Голос ей изменил. Он сел, и она сняла с него туфли и носки.
 Она стояла между колен Лайона и медленно расстегивала застежки на рукавах. Это была сложная задача, потому что она никак не могла оторвать от его лица глаз…
 – Тебе придется расстегнуть мне платье, – сказала она улыбнувшись и услышала, как напряженно звучит ее голос.
 Когда она повернулась, Лайон притянул ее к себе на колени. Кристина боролась с желанием при-слониться к нему, торопясь побыстрее избавиться от платья. Она подняла руки к уложенным в корону волосам, но успела вытащить всего одну шпильку:
 Лайон оттолкнул ее руки и сам взялся за дело. – Позволь мне, – сказал он хрипло. Тяжелые локоны заструились вниз, и пышное сверкающее облако волос окутало ее. Кристина облегченно вздохнула. Аайон медленно поднял тяжелые пряди, чтобы перекинуть их ей через плечо, остановился, поцеловал ее в шею, затем приступил к самому трудоемкому занятию – расстегиванию крошечных пуговиц.
 Сердце его бешено колотилось. От нее исходил такой восхитительно женственный, волнующий аромат! Ему хотелось зарыться лицом в ее золотистые локоны, и он поддался бы этому искушению, если бы она не прижималась к нему так нетерпеливо, так соблазнительно.
 Наконец Лайону удалось расстегнуть ее платье до талии. На ней была белая нижняя рубашка, но шелковый материал легко поддался, когда Лайон просунул под него руки. Он обхватил ладонями ее грудь и вновь сильно притянул Кристину к себе.
 – Ты так хороша, любовь моя! – прошептал ей Лайон. Он покусывал мочку ее уха, потом отстранился, но лишь на мгновение, которое потребовалось ему, чтобы спустить платье вниз.
 Он целовал ее шею, плечи.
 – Твоя кожа такая гладкая, такая нежная… – шептал он.
 Кристина пыталась сказать ему о том, какое огромное наслаждение он ей доставляет, но его рука тут же заставила ее позабыть все слова. Она попыталась оттолкнуть его руку, но Лайон не прекращал своего натиска, и вскоре Кристина, позабыв обо всем, полностью отдалась охватившим ее сладостным ощущениям.
 – Лайон, я не могу остановиться, – простонала она.
 – Не сдерживай себя, любимая, – прошептал Лайон. Он чувствовал трепет ее тела. Лайон уже не помнил, как разделся, не знал, был ли он нежен или резок, когда поднял ее на руки и положил на постель.
 Ее волосы веером рассыпались по подушкам, сверкая словно серебро в свете свечей. Она была так прекрасна! На ней все еще были белые чулки, и в другое время Лайон, может, и улыбнулся бы, но сейчас все затмило неистовое, обжигающее желание.
 Нежно обняв ее, Лайон вонзился во влажное, тугое лоно, и одновременно язык его переплелся с ее языком в неистовом танце.
 Они оба одновременно испытали момент наивысшего наслаждения.
 – Я люблю тебя, Кристина.
 Кристина не могла ответить ему. Ощущения переполняли ее. Она чувствовала себя невесомой в его сильных руках и могла лишь держаться за него в ожидании, когда утихнет буря.
 Лайон медленно возвращался к действительности. Ему совсем не хотелось двигаться. Дыхание было резким, прерывистым.
 – Я не раздавил тебя, любимая? – спросил он, когда она пошевелилась.
 – Нет, только постель меня, кажется, вот-вот проглотит.
 Нежно взглянув на нее, он попросил:
 – Скажи мне эти слова, Кристина. Я хочу услышать их.
 И поскольку он был совершенно уверен в том, что она сейчас скажет ему о любви, Лайон оказался абсолютно не готовым к ее слезам.
 – Милая моя, – сказал он, подхватывая кончиками пальцев первые слезы, скатившиеся с ее ресниц. – Ты будешь плакать каждый раз, когда мы будем любить друг друга?
 – Я ничего не могу поделать, – прошептала Кристина в промежутке между всхлипами. – Мне так с тобой хорошо!
 Лайон снова поцеловал ее.
 – Ты говоришь так, словно признаешься в страшном грехе. Разве это так ужасно – испытывать наслаждение?
 – Нет.
 – Я люблю тебя. И со временем ты тоже скажешь мне эти слова. Тебе известно, что ты очень упрямая?
 – Ты любишь не меня, – прошептала Кристина. – Ты любишь…
 Рукой он закрыл ей рот.
 – Если ты скажешь мне, что я люблю принцессу, я…
 – Что тогда? – спросила Кристина, когда он убрал руку.
 – Буду недоволен, – заявил Лайон, ухмыльнувшись.
 Кристина улыбнулась. Лайон перекатился на бок и притянул ее к себе.
 – Лайон?
 – Да?
 – Я всегда буду чувствовать себя в эти минуты так, словно моя душа сливается с твоей?
 – Надеюсь, – ответил Лайон. – Очень мало кому удается испытать то, что мы…
 – Это судьба, – провозгласила Кристина, вытерев слезы тыльной стороной ладони. – Если хочешь, можешь смеяться надо мной, но нам свыше предназначено быть вместе. И кроме того, ни одна другая женщина не взяла бы тебя. Лайон хмыкнул:
 – Неужели?
 – О да. Ты же негодяй. Ведь чтобы добиться своего, ты разрушил мою репутацию.
 – Но ведь тебя не беспокоит, что о тебе говорят другие, разве не так?
 – Иногда беспокоит, – призналась она. – Это прискорбная черта, да? Меня, например, волнует, что ты обо мне думаешь.
 – Я рад.
 Вздохнув, Кристина закрыла глаза. Последнее, что она помнила, – то, как Лайон накрыл их одеялом.
 Свернувшись клубочком, Кристина прижалась к Лайону, напоминая ему довольного котенка. Он знал, что очень долго не сможет заснуть, и знакомое напряжение вновь овладело им. Кошмары, несомненно, вновь посетят его. Два последних года без них не обходилась ни одна ночь. Но тревожился он, конечно, о Кристине. Он не хотел ее испугать. Нет, он знал, что ему придется спуститься вниз и встретиться со своим прошлым в тиши библиотеки.
 На минуту он закрыл глаза, стремясь еще немного насладиться теплотой ее тела.
 Это было все, о чем он успел подумать до рассвета.




 Глава 11


  "Путь в колонии был очень тяжелым. Зимний океан бушевал. Огромные волны захлестывали корабль. Отвратительная погода вынуждала меня проводить почти все время в каюте. Я привязывалась к кровати веревкой, которую дал мне капитан. Если бы не эта предосторожность, меня бы бросало из одного конца каюты в другой. 
  По утрам меня больше не мучила тошнота, и сердце мое уже тянулось к тебе, Кристина. Я даже думала, что в колониях смогу начать новую жизнь. 
  Я чувствовала себя в такой безопасности, ощущала такую свободу! Ведь вскоре целый океан должен был лечь между мной и Эдвардом. Понимаешь, Кристина, я не предполагала, что он может последовать за мной". 
  Запись в дневнике 
  3 октября 1795 года 
 Когда Лайон проснулся, утреннее солнце уже залило своими лучами спальню. Изумление – такой была первая реакция Лайона. Ведь впервые за два с лишним года он проспал всю ночь. Однако приятное расположение духа вскоре испарилось. Лайон повернулся, чтобы обнять жену, и обнаружил, что ее нет рядом.
 Он резко вскочил с постели и тут же поблагодарил Бога и свою быструю реакцию: еще бы чуть-чуть – и он наступил бы на Кристину.
 Она, очевидно, упала с кровати, но сон ее, видимо, был так глубок, что она не проснулась, а так и осталась спать на полу.
 Лайон склонился над Кристиной. Он, наверное, тоже спал сном праведника, раз не слышал ее падения. Она утащила за собой одно из одеял и, устроившись довольно уютно, дышала глубоко и ровно.
 Лайон осторожно взял ее на руки. Она инстинктивно прижалась к его груди.
 Она доверяет мне, когда спит, подумал Лайон улыбаясь.
 Лайон долго стоял так, наслаждаясь ощущением покоя и безмятежности, потом осторожно положил Кристину на кровать. Она дышала все так же глубоко, и он решил, что не разбудил ее, но, когда он попытался освободиться от ее рук, она вдруг открыла глаза и улыбнулась.
 Он улыбнулся ей в ответ слегка застенчиво: она так смотрела на него, что ему показалось, будто его застали за чем-то запретным.
 – Ты упала с кровати, любимая, – сказал он.
 Она сочла его слова чрезвычайно забавными. Он спросил, что ее так развеселило, но Кристина, только покачала головой и сказала, что он все равно не поймет. И еще она спросила, почему бы ему вновь не заняться с ней любовью и не перестать смотреть на нее так сурово.
 Лайон нежно обнял ее, всецело одобряя этот план.
 В утренние часы Кристина вела себя так же раскованно, как и во мраке ночи, и Лайон получил не меньшее наслаждение.
 Он лежал, закинув руки за голову, и смотрел, как Кристина наводит порядок в спальне и одевается. Лайона поражало, что она совершенно не испытывает неловкости. Похоже, нагота нисколько не смущала ее. Но все же, к большому сожалению Лайона, она слишком быстро надела прелестное фиолетовое платье для прогулок. Когда Кристина принялась расчесывать спутавшиеся волосы, Лайон заметил, что они уже не доходят ей до бедер. Нет, они закрывали ее спину только до талии.
 – Кристина, ты что, подрезала волосы?
 – Да.
 – Зачем? Мне нравятся длинные волосы, – сказал Лайон.
 – Да?
 Она отвернулась от зеркала и улыбнулась ему.
 – И не закалывай их наверх, – велел Лайон. – Мне нравится, когда они распущены.
 – Это не модно, – возразила Кристина. – Но я подчинюсь приказу мужа, – добавила она, присев в шутливом реверансе. – Лайон, мы сегодня уезжаем в твой загородный дом?
 – Да.
 – Как долго мы будем ехать?
 – Около трех часов, может, чуть дольше.
 В этот момент они услышали, что кто-то изо всех сил стучит в парадную дверь. – Как ты полагаешь, кто бы это мог быть? – поинтересовалась Кристина.
 – Кто-то весьма дурно воспитанный, – пробормотал Лайон. Он неохотно встал с постели, потянулся к одежде, но потом заторопился, увидев, что Кристина уже вышла из комнаты.
 – Кристина, не смей открывать дверь, пока не узнаешь, кто там! – крикнул он ей вслед.
 Он споткнулся обо что-то металлическое, ругнул себя за неуклюжесть, взглянул вниз и увидел ручку кинжала Кристины, высовывающуюся из-под одеяла, лежавшего на полу. Господи, а как здесь оказался ее нож? Лайон потряс головой. Он решил добиться от нее ответа, как только выпроводит незваных посетителей.
 Кристина, как велел Лайон, прежде чем снять цепочки и открыть дверь, поинтересовалась именами пришедших.
 У дверей стояли мистер Бортон и мистер Хендерсон – поверенные ее деда. Оба они выглядели страшно смущенными. Между ними находилась совершенно разъяренная тетя Патриция.
 Кристина не успела поприветствовать гостей надлежащим образом, как графиня наградила ее такой пощечиной, что она отлетела назад.
 Она бы упала, если бы мистер Бортон не поддержал ее под руку. Оба поверенных закричали на графиню, и Хендерсон осмелился удержать своенравную старуху, когда она снова попыталась ударить Кристину.
 – Ты, грязная шлюха! – прошипела графиня. – Ты что же, думала, я не узнаю, какими мерзкими вещами ты занималась в мое отсутствие? А теперь ты взяла и вышла замуж за этого негодяя!
 – Молчать!
 Рев Лайона сотряс стены. Бортон и Хендерсон невольно отступили назад. Графиня, однако, была слишком зла, чтобы проявить подобную осторожность. Она гневно смотрела на человека, который разрушил все ее планы.
 Кристина тоже повернулась к Лайону. Левая сторона ее лица горела огнем, но она попыталась улыбнуться мужу, показывая, что с ней все хорошо.
 Лайон сбежал вниз и обнял Кристину, прежде чем она успела что-нибудь сказать. Он увидел ее покрасневшее лицо и спросил ледяным голосом:
 – Кто это сделал?
 Ей не пришлось отвечать. Поверенные, перебивая друг друга, поспешили объяснить ему, что это графиня ударила свою племянницу.
 Лайон повернулся к тетке Кристины.
 – Если вы еще раз дотронетесь до Кристины, вам несдобровать. Вы меня понимаете?
 Глаза графини превратились в щелки, а голос звенел от злобы.
 – Я все знаю о вас! – провизжала она. – Да, вы способны убить беззащитную женщину! Кристина, сейчас же отправляйся со мной домой! Этот брак будет аннулирован.
 – Нет, – сказал Лайон.
 – Я пойду к властям! – закричала графиня так пронзительно, что у нее на шее вздулись вены.
 – Идите, – ответил Лайон вкрадчиво. – А когда вы поговорите с ними, я пошлю к ним вашего друга Спликлера, чтобы он тоже кое-что рассказал.
 Графиня громко ахнула.
 – Вы не можете доказать…
 – А я уже доказал, – перебил ее Лайон. На лице его появилась холодная улыбка, не коснувшаяся глаз. – Спликлер был так любезен, что записал все на бумаге, графиня. Если вы хотите устроить скандал – пожалуйста.
 – Ты же не веришь, что я имела какое-то отношение к Спликлеру, – сказала графиня, обращаясь к Кристине. – Я ведь навещала мою приятельницу за городом…
 – Вы жили одна в гостинице «Платт», – уточнил Лайон.
 – Вы что, следили за мной?
 – Я знал, что вы солгали Кристине. Всем известно, что у вас нет никаких друзей. Так что у меня сразу возникли подозрения.
 – А, так, значит, это вы помешали мне вернуться в Лондон до свадьбы. Я бы не допустила ее! Вы знали это, да, вы…
 – Убирайтесь отсюда! – приказал Лайон. – Попрощайтесь с племянницей, графиня. Вы больше ее никогда не увидите. Я позабочусь об этом.
 – Лайон, – прошептала Кристина.
 Она только хотела успокоить его, но Лайон слегка сжал ее руку, и Кристина решила, что он не одобрит ее вмешательства.
 Кристина сожалела, что он так расстраивается. В этом не было никакой необходимости. Она понимала свою тетку намного лучше, чем Лайон. Она знала, что алчность руководит каждым ее шагом.
 – Кристина, тебе известно, что ты вышла замуж за хладнокровного убийцу? Да, – добавила графиня с издевкой, – Англия наградила его рыцарством за хладнокровные…
 – Мадам, придержите ваш язык, – резко вмешался мистер Хендерсон. – Это было военное время, – добавил он, сочувственно глядя на Кристину.
 Кристина чувствовала, как гнев душит Лайона. Она пыталась найти способ успокоить его и одновременно избавиться от непрошеных гостей. Просунув руку под его камзол, она начала поглаживать ему спину, пытаясь без слов показать, что наветы тети для нее ничего не значат.
 – Мистер Бортон? Вы принесли бумаги, которые я должна подписать? – спросила она шепотом.
 – Бумаги должен подписать ваш муж, моя дорогая, – ответил мистер Хендерсон. – Милорд? Если вы соблаговолите уделить нам немного времени, то средства будут переданы в ваши руки без промедления.
 – Средства? Какие средства? – изумился Лайон.
 Графиня топнула ногой.
 – Кристина, если он не отдаст мне мои деньги, я позабочусь, чтобы он никогда не захотел больше прикоснуться к тебе! Да, я ему все расскажу. Ты меня понимаешь?
 Успокаивающие поглаживания Кристины по спине Лайона не помогали. Она чувствовала, как в нем вновь закипает гнев, и обняла его.
 Лайон никогда не поднимал руку на женщину, но сейчас ему показалось, что убить злобную старуху, оскорблявшую его жену, – не такая уж и плохая идея. Ему до боли хотелось выкинуть ее за дверь.
 – Эта женщина приехала с вами или же у нее есть свой экипаж? – спросил он джентльменов.
 – Ее карета стоит у дверей, – ответил Хендерсон.
 Лайон вновь повернулся к графине.
 – Если вы не уберетесь отсюда ровно через тридцать секунд, я вас вышвырну.
 – Дело еще не закончено! – прокричала графиня Лайону. Гневно взглянув на Кристину, она пробормотала:
 – Нет, оно не закончено! – и вышла.
 Мистер Бортон захлопнул дверь и привалился к дверному косяку. Мистер Хендерсон пытался ослабить воротник. Внезапно вспомнив свои обязанности, он сказал:
 – Сэр, я крайне сожалею, что мы так поспешно явились к вам, но графиня твердо настаивала на этом.
 – Господи, да кто вы? – поинтересовался Лайон, теряя терпение.
 – Это мистер Хендерсон, Лайон, а у дверей – мистер Бортон. Они поверенные моего дедушки. Пожалуйста, давай поскорее закончим с этим делом. Проведи джентльменов в библиотеку, а я принесу чай. Боже, ну и утро выдалось, не правда ли, муж мой?
 Лайон недоверчиво уставился на жену. Она вела себя так, словно ничего не случилось. Он решил, что ее спокойствие – показное.
 – Ты что, пытаешься успокоить меня?
 – Всего лишь утихомирить твой нрав, – поправила Кристина. Она улыбнулась мужу и тут же сморщилась от боли в распухшей щеке.
 Лайон заметил это и еще сильнее обнял ее. Она почувствовала его гнев и вздохнула.
 – Пойду приготовлю чай.
 Маркизу непросто было успокоиться. Он изо всех сил сдерживал себя, когда приглашал мужчин следовать за ним, но потом отвел душу, сильно хлопнув дверью.
 – Надеюсь, что вы нас прервали не напрасно. Кристина намеренно не торопилась вернуться, чтобы Лайон мог подробно ознакомиться с завещанием ее деда.
 Спустя некоторое время она постучала, мистер Бортон открыл дверь и взял у нее поднос, и она почувствовала, что встреча проходит не лучшим образом. Да, Бортон очень нервничал. Кристина взглянула на мужа и, увидев мрачное выражение его лица, тут же поняла причину.
 – Почему ты не сказала мне, Кристина? Черт, да у тебя больше денег, чем у меня.
 – И ты недоволен этим? – Она налила чай, передала чашку ему, а затем обоим поверенным.
 – Не думаю, что ваша жена до конца представляла себе размеры состояния своего деда, – заметил мистер Хендерсон.
 – Это важно, Лайон? Все это теперь принадлежит тебе, так ведь? Именно об этом вы говорили, мистер Бортон. Конечно, необходимо выделить определенное содержание тете Патриции. И оно должно быть немалым.
 Лайон откинулся на спинку стула и закрыл глаза, моля Бога послать ему терпение.
 – Ты действительно думаешь, что я стану заботиться об этой…
 – Тетя Патриция не виновата, что она такая, – перебила его Кристина. – Она стара, Лайон, и уже по одной этой причине мы должны обеспечить ее. Совсем не обязательно, чтобы ты испытывал к ней расположение.
 Кристина улыбнулась посетителям.
 – Сначала я полагала, что тетя будет жить с нами, но сейчас вижу, что из этого ничего не выйдет. Нет, она никогда бы не поладила с Лайоном. Конечно, если мой муж не согласится выделить ей содержание, тогда ей все равно придется жить с нами.
 Лайон прекрасно понимал ход ее мыслей и уже не хмурился. Напротив, лицо его осветила улыбка. У его нежной жены чистое сердце и ум, достойный дипломата. Сейчас она пыталась заставить его действовать по-своему, намекая в качестве угрозы на вероятность такой нелепой возможности, как жизнь под одной крышей с графиней.
 Кристина улыбалась ему так доверчиво, что он не хотел ей ни в чем отказывать.
 – Хендерсон, если вы не против, я бы хотел поручить вам с Бортоном заняться счетами графини. Сообщите мне, сколько требуется для того, чтобы графиня осталась довольна и оставила нас в покое.
 Кристина терпеливо ждала, пока обсуждались все детали. Затем, проводив джентльменов, она поспешила вернуться в библиотеку.
 – Спасибо, муж мой, за то, что ты проявил такое понимание, – сказала она, подходя к нему.
 Лайон потянул ее к себе и усадил на колени.
 – Ты чертовски хорошо знала, что я сделаю все что угодно, только чтобы удержать эту старую ведьму подальше от тебя. Ей-богу, я бы даже покинул страну, если бы возникла необходимость.
 – Спасибо, что не назвал тетю старой ведьмой в присутствии наших гостей, – искренне поблагодарила Кристина.
 – Я собирался, – ответил Лайон улыбаясь. – Ты, конечно, поняла это, поэтому и перебила меня, верно?
 Кристина обвила руками шею Лайона.
 – Да, – прошептала она, наклонилась и потерлась носом о его шею. – Ты так проницателен!
 Одна рука Лайона лежала на ее бедре. Второй он торопливо развязывал ленту в ее волосах.
 – Кристина, какое оружие есть у графини против тебя?
 Тихо произнесенный вопрос застал ее врасплох.
 – Я не понимаю, что ты хочешь сказать, Лайон! У тети нет никакого оружия.
 – Кристина, я видел страх в твоих глазах, когда графиня заявила, что все мне расскажет. Что она имела в виду?
 Он почувствовал, как она внезапно напряглась, и понял, что она прекрасно знает, о чем шла речь.
 – Тебе придется сказать мне правду, Кристина. Я не смогу защитить тебя, если не буду знать всей правды.
 – Я не хочу говорить об этом сейчас, Лайон. – Она начала покусывать мочку его уха, надеясь отвлечь. – Мы ведь только поженились, и я бы предпочла целовать тебя.
 Он говорил себе, что не позволит ей уклониться от темы, пытался не обращать внимания на желание, охватившее его, но когда она без стеснения прошептала ему на ухо, как жаждет его ласки, он решил сдаться и отложить вопросы на потом.
 Никогда еще его губы не казались Кристине столь чудесными. Страх, что он отвергнет ее, когда узнает все ее секреты, порождал у нее отчаянное желание дать и получить сейчас как можно больше. Пока правда не обернулась против нее.
 Его поцелуй был волшебным и вскоре вытеснил все ее страхи. Да, это было волшебство: ведь благодаря Лайону она чувствовала себя такой любимой, такой желанной!
 Безудержная страсть охватила их. Дыхание Лайона сбивалось.
 – Зачем?
 – Потому что я хочу любить тебя, – ответил Лайон, улыбаясь ее простодушному вопросу. Его буквально трясло от желания немедленно овладеть ею.
 – Я тоже хочу любить тебя, – прошептала Кристина в промежутке между поцелуями, которыми она осыпала его лицо. – А нам обязательно идти наверх? Я не хочу ждать так долго.
 Его смех испугал ее, и лишь когда он начал ее раздевать, она поняла, что ему понравилась эта идея.
 Одним плавным движением они опустились на пол. Кристина вытянулась поверх Лайона. Ее волосы каскадом упали по обе стороны его лица, словно занавес, отгораживающий их от внешнего мира.
 Долгие мгновения она смотрела в глаза мужу, наслаждаясь отражающимся в них чувством предвкушения наслаждения. Руки Лайона гладили ее спину. Жар его тела обжигал ее, волоски на его груди щекотали ее.
 – Я бесстыдная, потому что никак не могу тобой насытиться, – прошептала она мужу.
 Лайон обхватил ее, прижимая к себе.
 – Я не хочу, чтобы ты была иной. Поцелуй меня, жена, тебе стоит только посмотреть на меня, и я уже возбуждаюсь.
 Кристина неторопливо коснулась губами его подбородка и намеренно не спеша потерлась о его тело.
 Он застонал от наслаждения. Обхватив ее голову, он притянул ее к себе и завладел ее губами.
 Кристина не могла совладать с нетерпением. Откинувшись назад, она отбросила через плечо волосы совершенно бесстыдным жестом.
 – Не дай мне сделать тебе больно! – простонал Лайон. – Не торопись, любимая! Я не смогу остановиться.
 Он излил в нее свое семя с хриплым стоном, сдаваясь ей на милость, потом притянул ее к себе и крепко прижал, чтобы продлить наслаждение.
 Он никогда еще не испытывал такого удовлетворения. И с каждым разом оно все больше, подумал Лайон, когда его мозг вновь обрел способность мыслить.
 – Ты – дикая тигрица, – прошептал он Кристине.
 Кристина оперлась подбородком на руки и уставилась на мужа.
 – Нет, я твоя львица, – прошептала она. Он не осмелился рассмеяться. Кристина казалась такой серьезной, словно сказала ему нечто исключительно важное. Он кивнул, соглашаясь с ней, а его пальцы в это время скользили сквозь водопад великолепных завитков, закрывавших ее спину. Он приподнял рассеянным жестом пряди, глядя в прекрасные голубые глаза жены.
 Ты знаешь, когда ты на меня так смотришь, я немедленно теряю способность сосредотачиваться, – заметил он.
 – Сочту это за комплимент, – заявила Кристина. Она наклонилась, чтобы вновь поцеловать его. – Так приятно ощущать тебя в себе! – прошептала она у его губ. – А теперь ты мне должен говорить нежные слова, Лайон.
 Он не совсем понимал, что она имеет в виду, но видел, что она говорит серьезно. Кристина выжидательно смотрела на него.
 – Какие нежные слова, Кристина? Скажи мне, и ты их получишь.
 – Ты должен сказать мне, что у тебя на сердце, – велела она.
 – А… – протянул Лайон. Глаза его потеплели, когда он добавил:
 – Я люблю тебя, Кристина…
 – И?..
 – Что "и"? – спросил Лайон недоумевая. – Кристина, я даже не представлял, что снова смогу полюбить. А уж жениться… ты заставила меня пересмотреть все мои прежние понятия. Моя любовь – не мимолетная прихоть, Кристина.
 – Но я уже знаю, что ты любишь меня, – ответила Кристина. – Я не хотела этого, но признаю, что все равно рада. А теперь ты должен хвалить меня, Лайон. Так принято.
 – Не понимаю, – сказал Лайон. – И это не удивляет меня, – добавил он, подмигнув ей. Он взглянул вокруг и заметил, что повсюду беспорядочно разбросана их одежда. Его необыкновенно позабавило то, что он лежит на полу в своей библиотеке, его абсолютно раскованная жена – поверх него, и при этом они еще пытаются вести серьезный разговор.
 – Как ты думаешь, ты всегда будешь такой бесстыдной, любимая?
 – Не уклоняйся от темы, Лайон. Ты должен сказать мне, что я прекрасна, как весенний цветок, мягка и нежна, как лепесток цветка. И почему это забавляет тебя? Женщина всегда должна чувствовать себя желанной, Лайон.
 Он перестал улыбаться, увидев, что она вот-вот заплачет. Теперь он понял, что ей сейчас было необходимо. Он видел незащищенность в ее глазах. Он взял ее лицо в руки и поцеловал ее – нежно и ласково, чтобы развеять ее страхи и прогнать ее слезы.
 Обняв ее, он подарил ей все те нежные слова, которые она так жаждала услышать.




 Глава 12


  "Встреча с сестрой получилась не очень радостной. Патриция вела себя точно так же, как и отец. Она была рада моему приезду лишь до тех пор, пока не узнала, что со мной нет Эдварда. Альберт, муж Патриции, оставался все тем же добряком, каким я его помнила, и хотя бы он постарался сделать мое пребывание у них как можно более приятным. Сестра сказала, что они отказались от всех приглашений, чтобы остаться со мной, но очень скоро я поняла, что у них вообще нет друзей. Патриция ненавидела бостонцев, и это чувство, думаю, было взаимным. 
  Моя сестра стремилась вернуться в Англию и придумала для этого совершенно нелепый план. Убедившись, что я намерена остаться в колониях, а не возвращаться к мужу, она заявила, что я должна отдать ей ребенка. Патриция собиралась выдать его за собственное дитя. 
  Она пыталась убедить меня, что хочет быть матерью, что ее жизнь пуста и спасти ее может только ребенок, которого она могла бы назвать своим. Я, конечно, понимала ее истинные намерения. Патриция совершенно не изменилась с годами. Нет, ребенок ей нужен был лишь для того, чтобы показать его нашему отцу. Наследник. Отец простил бы все ее прегрешения и хорошо обеспечил своего единственного внука. 
  Я горячо возражала против этого обмана, Кристина. Я понимала, что сестрой руководит только алчность, и сказала, что никогда не отдам свое дитя. Патриция не обращала внимания на мои протесты. Я видела, как она уничтожила письмо, которое я попросила Альберта отправить в Лондон. Все же мне удалось переслать одно письмо незаметно, и, кроме того, я была уверена, что рано или поздно отец найдет послание, которое я оставила в его сундуке с зимней одеждой. 
  Чтобы я могла чем-то занять себя, пока ожидала твоего рождения, Альберт снабжал меня газетами, и совершенно случайно мне попалась статья о переселенцах". 
  Запись в дневнике 
  5 октября 1795 года 
 Лайон и Кристина выехали в загородное поместье сразу после пикника, на устройстве которого настояла Кристина. Они ели хлеб с хрустящей корочкой, сыр, холодную баранину, нарезанную кусочками, и пышные яблочные пирожки. Еда была разложена на тонком одеяле, которое Кристина принесла сверху. Лайон инстинктивно протянул руку к рубашке, решив сначала одеться, но Кристина посмеялась над такой застенчивостью и легко убедила его, что нет никакой необходимости так торопиться.
 Когда они добрались до замка, они оба насквозь пропылились. И все из-за Кристины, которая умоляла Лайона ехать в открытом экипаже, и он, конечно, уступил ей.
 В пути он несколько раз пытался заговорить о ее отце, но Кристина легко уходила от этой темы. А когда город остался позади, красота окружающей природы совершенно заворожила Кристину. Она не переставала удивляться тому, что, кроме Лондона, существует и другая Англия.
 – Зачем мучиться в городе, если можно жить среди такого великолепия? – спросила Кристина.
 Великолепия? Лайон никогда не думал о сельской местности подобным образом. Но восторг Кристины побудил и его обратить внимание на окружавшую их первозданную красоту.
 – Мы воспринимаем природу как нечто привычное, – сказал Лайон, как бы оправдываясь.
 – Оглядись вокруг, Лайон! Посмотри на то, что ниспослал нам Господь.
 – Кристина, ты можешь пообещать мне кое-что?
 – Если это в моих силах.
 – Никогда не меняйся, – прошептал Лайон.
 Он считал, что это комплимент, поэтому его озадачила ее реакция. Кристина сложила руки на коленях и долгое время сидела, склонив голову, прежде чем взглянуть на Лайона.
 – Дорогая моя, я же не спросил тебя, как оплатить все долги Англии. И вообще моя просьба неуместна. Я сам должен позаботиться о том, чтобы ты не менялась.
 – И каким же образом? – спросила Кристина.
 – Устраню все соблазны.
 – Соблазны?
 – Пусть это тебя не беспокоит, милая. Перестань хмуриться. Все будет хорошо.
 – А Летти изменилась?
 Она почувствовала, что Лайону не понравился ее вопрос. Но ведь она впервые спросила его о прошлом!
 – Лайон, ты очень любил жену?
 – Летти умерла, Кристина. Сейчас самое важное в моей жизни – это ты.
 – Почему тебе можно постоянно расспрашивать меня о прошлом, а мне нельзя? Ты любил Летти?
 – Это было давно. Я думал, что любил… вначале.
 – До того, как она изменилась, – прошептала Кристина. – Она оказалась не такой, какой тебе представлялась, так?
 – Да, не такой. – В голосе Лайона появились знакомые холодные нотки.
 – Ты до сих пор не простил ее, Лайон? Что же она такое сделала, чтобы так обидеть тебя?
 – Ты фантазируешь. Господи, с чего это вдруг мы заговорили на эту тему?
 – Я пытаюсь понять, – ответила Кристина. – Твоя сестра сказала мне, что ты любил Летти. Тебе до сих пор настолько тяжело, что даже трудно произносить ее имя?
 – Кристина, ты предпочла бы, чтобы я вел себя, как моя мать? Все ее разговоры только о Джеймсе.
 – Лайон, я бы хотела, чтобы, пока мы вместе, наша жизнь была наполнена радостью. Если бы я знала, в чем изменилась Летти, то, возможно, не допустила бы подобной ошибки.
 – Я люблю тебя такой, какая ты есть. И мне чертовски надоело слышать, что мы скоро расстанемся. Запомни, женщина, мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас.
 – Или пока я не изменюсь, как Летти, – ответила Кристина. Она говорила так же громко и сердито, как и Лайон.
 – Ты не изменишься!
 Только тут Лайон понял, что уже кричит на нее.
 – Это нелепый разговор. Я люблю тебя.
 – Ты любишь принцессу.
 – Мне наплевать, принцесса ты или нет. Я люблю тебя.
 – Ха!
 – Господи, да что же это такое? – Лайон потянулся, чтобы заключить ее в объятия. – Не могу поверить, что мы так кричим друг на друга.
 – Лайон, я не принцесса.
 Она прошептала свое признание ему в плечо. Боже, как грустно она это произнесла! Гнев Лайона мгновенно испарился.
 – Вот и хорошо, – прошептал он.
 – Почему?
 – Потому что теперь ты не сможешь говорить мне, что я люблю принцессу, – произнес он улыбаясь. – Я женился на тебе не из-за твоего титула.
 – Тогда почему? Ты сказал, что я безрассудная, что я привожу тебя в замешательство…
 – Из-за твоих денег.
 – Что? – Кристина высвободилась из его объятий, чтобы посмотреть ему в лицо. В его глазах сверкали искорки смеха. – Ты шутишь! Ты узнал, что у меня есть деньги, только после свадьбы.
 – Как разумно с твоей стороны запомнить это! – сказал Лайон и стал целовать ее до тех пор, пока она не перестала хмуриться.
 Кристина прижалась к его плечу. Монотонный стук копыт и покачивание кареты убаюкивали ее.
 – Лайон? Ты не спросил меня, почему я вышла за тебя замуж, – прошептала она спустя несколько минут.
 – Я уже знаю это, любовь моя.
 Она улыбнулась его самоуверенному ответу.
 – Ну, тогда объясни мне, пожалуйста. Я сама пока не поняла этого.
 Он сжал ее в объятиях, показывая, что это совсем не смешно.
 – Во-первых, из-за моих шрамов. Так случилось, что ты обожаешь мое несовершенное тело.
 – А откуда это тебе известно? – спросила она с притворным негодованием.
 – Твои руки так и тянутся ко мне. Во-вторых, я напоминаю тебе воина.
 Кристина покачала головой.
 – Нет у тебя никакой скромности. И ты действительно воин. Тщеславный, но все равно воин.
 – А, тщеславие, – протянул Лайон. – Означает ли это, что ты можешь попробовать на мне свой нож?
 – О чем это ты говоришь?
 – О леди Сесиль. Ты ведь угрожала ей…
 – Так, значит, ты все же подслушивал наш разговор в библиотеке?! – Кристина была потрясена. – Ты солгал мне! Тебе должно быть стыдно!
 – Я солгал тебе? – переспросил Лайон недоверчиво. – А ты, конечно, всегда была честна со мной.
 – Тебе придется расстаться с леди Сесиль, – заявила Кристина, резко меняя тему. – Я не хочу быть замужем за бродягой.
 – За кем?
 – За мужчиной, который ходит за другими женщинами, – объяснила Кристина. – Я буду верна тебе, а ты должен быть верен мне. И хотя в Англии модно заводить любовницу, ты этого не сделаешь. Вот так.
 Лайон удивился ее горячности. Он и не подозревал о такой ее требовательности. И, по правде говоря, это несказанно порадовало его.
 – Ну вот ты уже и командуешь, – прошептал он, снова неторопливо целуя ее.
 Кристина заметила, что он не дал ей обещания, но решила пока не настаивать. Это можно будет сделать и позже.
 Когда они добрались до поместья Лайонвуд, она уже почти заснула.
 – Кристина, мы дома, – потряс ее за плечо Лайон.
 Дорога плавно повернула, и дикие заросли вдруг исчезли, превратившись в хорошо ухоженные лужайки с пышной растительностью. Кусты, подстриженные в форме скульптур, обрамляли дорогу из гравия, а дальше, среди деревьев, виднелись яркие полевые цветы. На вершине плавно поднимавшегося холма стоял великолепный замок Лайона. Кристине он показался дворцом. Весь фасад двухэтажного дома, выстроенного из серого и коричневого камня, занимали окна. На темном фоне зеленели яркие пятна плюща.
 – Лайонвуд такой же красивый, как и его хозяин, – прошептала Кристина. – Я, наверное, никогда не сумею освоиться здесь.
 – Ты достаточно скоро освоилась со мной, – заметил Лайон. – Уверен, что так же быстро ты покоришь и свой новый дом.
 Кристина улыбнулась:
 – А сколько твоих родственников здесь живет? Как ты думаешь, я сегодня со всеми познакомлюсь?
 – Вряд ли. Я живу один. – Он засмеялся, увидев ее изумление. – А сейчас со мной будет жить моя нежная маленькая жена.
 – Сколько спален в доме?
 – Всего двенадцать. – Лайон пожал плечами. Карета остановилась как раз в тот момент, когда открылась парадная дверь. Дворецкий Лайона, коренастый темноволосый молодой человек по фамилии Браун, возглавлял шествие слуг, сходивших по ступеням. Все они были в безупречно накрахмаленной униформе. Внешне они казались совершенно безучастными, но их взгляды были устремлены на новую хозяйку.
 Лайон отказался от помощи слуг и сам подал руку жене, когда она выходила из кареты. Нос ее покраснел, и руки были холодные. Он подумал, что она, вероятно, немного волнуется, и поэтому продолжал держать ее за руку.
 Но скоро Лайон понял, что она совершенно спокойна. Ее манера держаться не уступала королевской… или манерам принцессы, подумал он. Кристина держалась со спокойным достоинством. Она любезно приветствовала каждого и внимательно выслушивала объяснения по поводу их обязанностей.
 Конечно, она покорила их, точно так же как и их хозяина. Даже Браун, его суровый дворецкий, и тот не остался равнодушен. Когда Кристина взяла его за руку и сказала, что, конечно же, он хорошо исполняет свои обязанности, его лицо осветила внезапная улыбка,
 – Я не буду вмешиваться в ваши дела, мистер Браун, – добавила она.
 Браун, несомненно, испытал облегчение при этих словах. Затем он повернулся к хозяину.
 – Милорд, мы приготовили и вашу спальню, и смежную с ней – для маркизы.
 Кристина взглянула на мужа, явно ожидая, что он поправит дворецкого. Но Лайон лишь кивнул и, взяв ее под руку, повел вверх по ступеням. Она выдавила из себя улыбку, ради слуг, и шепотом стала возражать:
 – Я не буду жить в отдельной комнате, Лайон! Я теперь твоя жена и должна делить с тобой одеяло. И мне совсем не нужна горничная. – Оглянувшись, она добавила:
 – Господи, одна эта прихожая больше всего твоего городского дома!
 Кристина не удивилась бы, услышав эхо. Прихожая действительно была огромной. Полы блестели как зеркало. Налево располагалась большая гостиная, направо – еще одна, такая же великолепная. Слева от лестницы начинался просторный коридор. Лайон пояснил, что столовая примыкает к гостиной, окна которой выходят в сад. Кухни находились с другой стороны.
 Их спальни соединялись дверью.
 – Я распоряжусь, чтобы твои вещи перенесли, сюда, – сказал Лайон Кристине, заметив, как она хмурится. Приподняв бровь, он кивнул в сторону кровати и поинтересовался, не хочет ли его жена убедиться, насколько та удобна.
 – Ты просто плутишка, – засмеялась Кристина. – Я бы сейчас хотела принять ванну, Лайон, а потом осмотреть твои конюшни. Ведь ты держишь здесь лошадей, да?
 – Но ты же не любишь ездить верхом, – напомнил ей Лайон.
 – Пусть это тебя не беспокоит.
 – Кристина, если тебе кажется, что Кэтлин не подойдет, я пришлю тебе другую горничную.
 – О нет, думаю, Кэтлин вполне мне подойдет. Просто мне вообще не нужны служанки.
 – У тебя будет горничная, – заявил Лайон. – Я не всегда буду под рукой, чтобы застегивать тебе платья, так что прекрати дуться.
 Кристина не спеша подошла к окну.
 – До чего ты любишь командовать, Лайон.
 Лайон обхватил ее сзади и прижался губами к ее шее.
 – Я все-таки решительно настаиваю на том, чтобы ты опробовала постель.
 – Сейчас?
 Кристина смотрела, как Лайон идет к двери. Когда он повернул ключ и вновь обернулся к ней, она поняла, что это не шутки. Он посмотрел на нее своим самым устрашающим взглядом и властным кивком головы подозвал к себе.
 – Я вся покрыта пылью!
 – Я тоже.
 Она уже задыхалась, а ведь он еще даже не дотронулся до нее!
 Кристина скинула туфли и подошла к кровати.
 – Ты всегда будешь так требователен к своей жене?
 – Да, – ответил Лайон. Он снял камзол и вплотную приблизился к Кристине. – А моя жена всегда будет такой покорной? – спросил он, притягивая ее.
 – Долг жены состоит в том, чтобы быть покорной, не так ли?
 – Несомненно. – Руки Лайона потянулись к застежкам на ее платье. – Да, совершенно определенно!
 – Ну, тогда я буду покорной, Лайон. Когда мне этого захочется.
 – Большего и пожелать нельзя, – сказал Лайон с улыбкой.
 Кристина закинула руки ему на шею и поцеловала. Сейчас она вовсе не была покорной. Она знала, что ему нравится ее напор. Он еще сильнее сжал ее.
 – Любовь моя, думаю, я сейчас разорву еще одно платье, – прошептал он.
 Похоже, он не особенно в этом раскаивался.
 А смешок жены дал ему понять, что и ее это не беспокоит.
 Следующие две недели были для Кристины такими же чудесными и волшебными, как первые страницы истории сэра Томаса Мэллори о Камелоте. Погода соответствовала ее настроению: дождь шел только в темные ночные часы.
 Кристина и Лайон проводили почти все солнечные дни, гуляя по обширным просторам владений Лайона.
 Ее поражало, что у одного человека может быть столько земли.
 Он удивлялся, что одна женщина может знать так много о земле.
 Кристина подарила ему способность заново видеть и ощущать то, что давно знакомо, научила и по-иному воспринимать величие природы.
 Лайон начал понимать, как важна для нее свобода. Счастливее всего Кристина чувствовала себя на природе. Ее радость была такой заразительной! Лайон неожиданно обнаружил, что может так же весело смеяться, пробираясь сквозь гущу кустов в поисках жены.
 Они всегда заканчивали день у тихого ручья, который обнаружили случайно в первый день совместных прогулок, и любили, опустив ноги в прохладную воду, перекусить тем, что так заботливо приготовил их повар.
 В один из таких вечеров Лайон решил поддразнить жену. Он сорвал лист с ближайшего куста, и сделал вид, что собирается его съесть. Кристину это совершенно не рассмешило. Она хлопнула его по руке, выбив листик, отчитала за невежество и объяснила, что лист ядовитый и что вообще ему не следует есть растения. Если он настолько голоден, она с огромным удовольствием отдаст ему свою порцию.
 Утро пятницы наступило слишком быстро, как показалось Лайону. Ему нужно было вернуться в Лондон, чтобы встретиться с Роном и будущими жертвами карточной игры.
 Лайону чрезвычайно не хотелось оставлять свою нежную маленькую жену даже на один вечер.
 Маркиз проснулся рано и увидел, что Кристина снова крепко спит на полу. Он быстро подхватил ее на руки и положил на постель. Почувствовав, какой прохладной стала ее кожа, он стал согревать ее руками и губами.
 Когда Кристина наконец открыла глаза, он уже сгорал от желания.
 Он точно знал, где нужно дотронуться, чтобы довести ее до исступления. Его пальцы скользнули
 По ней, вызывая трепетный стон, вновь отступали, дразня и мучая, и снова рвались вперед.
 – Лайон! – Она едва выговорила его имя. Его рот в это время покрывал ее тело горячими, влажными поцелуями, а пальцы продолжали творить, свое волшебство.
 У нее перехватило дыхание.
 – Скажи мне, что ты хочешь этого, – приказал Лайон хрипло. – Скажи мне, Кристина, – прошептал он. Его теплое дыхание ласкало ее нежную кожу.
 То, что он творил с ней, лишало ее способности дышать. Веки ее были плотно сомкнуты, руки вцепились в простыню. Жар внутри разгорался все сильнее, пока целиком не поглотил ее. Чувства бушевали в ней, словно обезумевший огонь.
 – Лайон!
 – Тебе нравится так, любовь моя?
 – Да. О Боже, да… Лайон, я сейчас…
 – Дай себе волю, Кристина! – потребовал он.
 Он был слишком возбужден, чтобы сдерживаться.
 – Тебе нравится это, да, милая?
 – Да, Лайон, – прошептала она.
 – Обними меня… – Эти слова завершились громким стоном.
 Кристина обвила его руками и ногами. Ногтями она царапала ему плечи и сжимала его крепко и сладостно.
 – Тебе это нравится, Лайон? – прошептала она, снова выгибаясь ему навстречу.
 Он не мог ей ответить. Но его тело отвечало ей, как сильно ему это нравится. И когда он пролил в нее свое семя, ему показалось, что он умер и попал в рай.
 Через час Лайон спускался с Кристиной вниз по ступеням, властно обнимая ее за плечи.
 Браун ждал у подножия лестницы. Сообщив, что главный конюх подготовил лошадь хозяина, дворецкий тактично удалился, дав маркизу еще минуту провести наедине с женой и проститься как следует.
 – Кристина, когда ты перестанешь бояться лошадей, мы будем с тобой каждый…
 – Я не боюсь лошадей, – возмущенно перебила его Кристина. – Мы уже обсуждали это, Лайон. Я боюсь седла, а не лошадей. Тут есть разница.
 – Ты не будешь ездить без седла, – заявил Лайон. – Вот так.
 – Ты для меня слишком упрямый, – пробормотала она.
 – Я не хочу, чтобы ты упала и сломала свою прекрасную шейку.
 Лайон открыл парадную дверь, схватил Кристину за руку и увлек за собой.
 Кристина нахмурилась. Она было подумала, что он снова оскорбил ее, но поразмыслив, пришла к выводу, что Лайон не мог знать, насколько уверенно она управляет хорошей лошадью. Возможно, он действительно не хотел обидеть ее и волновался за ее безопасность или, как он только что выразился, за ее прекрасную шейку.
 Интересно, как бы он отнесся к тому, что она почти каждое утро ездит верхом? Наверное, это его рассердит. Она вздохнула из-за этого маленького обмана, потом отмахнулась от мучившего ее чувства вины. Она всегда возвращалась в постель раньше, чем он просыпался, поэтому не боялась, что он что-нибудь узнает. Уэндел, главный конюх, ничего не скажет Лайону. Нет, он слишком немногословен и, конечно, уверен, что Лайон разрешил ей эти прогулки.
 – Кристина, я буду дома завтра к полудню, – сообщил маркиз, прерывая эти размышления. Он приподнял ее подбородок и крепко поцеловал.
 Когда он стал спускаться по ступенькам, Кристина поспешила за ним.
 – Я все равно не понимаю, почему мне нельзя поехать с тобой. Я бы хотела повидать твою сестру и твою маму тоже, Лайон.
 – В следующий раз, милая. Диана сегодня собирается на вечер к Мартинам.
 – И тетя Харриет тоже?
 – Вероятно.
 – Я бы могла поехать с ними, – предложила Кристина.
 – А я думал, что тебе нравится жить за городом. Ведь нравится?
 – Да, очень. Но я твоя жена, Лайон. Я должна выполнять свой долг по отношению к твоим родственникам. Знаешь, это довольно странно, но мне действительно понравились некоторые приемы. Там были приятные люди, которых я бы хотела снова увидеть.
 – Нет!
 Резкость его тона привела Кристину в недоумение.
 – Почему ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой? Я чем-то тебя расстроила?
 Тревога, прозвучавшая в ее голосе, заставила Лайона остановиться и взглянуть на жену. И конечно, он не смог удержаться и вновь поцеловал ее.
 – Ни один твой поступок никогда не вызовет моего недовольства. Но если ты хочешь посетить какие-то вечера, то подождешь, когда я смогу пойти с тобой.
 – А могу я поиграть в карты с тобой и с этими мошенниками? – спросила она. – Я никогда раньше не играла, но уверена, что мне не слишком трудно будет это освоить.
 Лайон скрыл улыбку: жена явно была настроена серьезно. Об этом говорила искренность ее тона.
 – Я научу тебя в другой раз, Кристина. Если хочешь, я подожду, пока ты напишешь записку Диане и тете Харриет.
 Кристина видела, что он не собирается уступить ей.
 – Я уже написала всем, даже Элберту и тете Патриции. Браун отправил письма с посыльным вчера.
 Они шли рука об руку, а когда подошли к его коню, Лайон повернулся к жене:
 – Мне пора ехать, милая.
 – Я знаю.
 Она не хотела говорить так жалобно. То, что Лайон уезжает, конечно, расстраивало ее, но еще больше обижало его небрежное отношение. Ей казалось, что его совершенно не огорчает расставание. А для нее оно было таким мучительным!
 Как это не похоже на нее! Она никогда ни за кого не цеплялась, а сейчас никак не могла отпустить его руку. Господи, что это с ней? Ей даже захотелось заплакать. Его же не будет всего одну ночь, убеждала она себя, а вовсе не целую вечность!
 Лайон поцеловал ее в лоб.
 – Ты хочешь мне что-нибудь сказать, прежде чем я уеду, Кристина?
 Его голос требовал ответа. Кристина отпустила его руку.
 – Нет.
 Лайон протяжно вздохнул. Он снова взял ее за руку и потащил в сторону, чтобы главный конюх не услышал его.
 – Я буду скучать по тебе, – признался он. Сейчас он уже не уговаривал, он настаивал. Кристина улыбнулась.
 – Черт побери, жена,я хочу нежных слов! – пробормотал маркиз и тут же почувствовал себя последним дураком.
 – Проклятие, Лайон, я хочу поехать в Лондон с тобой!
 – Кристина, ты останешься здесь! – воскликнул Лайон. Он глубоко вздохнул и добавил сердитым шепотом:
 – Я люблю тебя, Кристина. А теперь скажи и ты, что любишь меня. Я всю неделю ждал твоего признания.
 Она недовольно взглянула на него, но Лайон не отставал.
 – Я жду, Кристина.
 – Счастливого пути, Лайон.
 Лайон сам не понимал, насколько ему важно было услышать ее признание, до тех пор, пока ему не отказали в этом столь категорично. Он стоял, злясь и чувствуя себя побежденным, и задумчивым взглядом провожал уходящую от него Кристину.
 – Черт! – пробормотал он себе под нос. Лайон сел на коня, взял поводья у Уэндела и все же не в Силах был тронуться с места. Он никак не мог оторвать взгляда от упрямой женщины, направлявшейся к парадной двери.
 На этот раз Кристине не удастся скрыть от него правду. Ее рука дрожала, когда она взялась за ручку двери. Он был ужасно упрям, постоянно что-то выпытывал, не давал ей возможности прятать ее чувства. Но он не понимал, насколько важно то, что он просит! Как только она скажет ему эти слова, назад уже не будет пути.
 Нет, она никогда не сможет уехать домой.
 Мимолетная улыбка осветила ее лицо. Истина была одновременно и болью, и радостью. Ведь ее с самого начала лишили выбора. С того момента, как она встретила Лайона, сердце ее знало правду. Почему же разум так долго не мог смириться с этим?
 Кристина обернулась и посмотрела через плечо. Слезы застилали ей взор.
 – Скорее возвращайся домой, Лайон! Я буду ждать тебя.
 – Скажи эти слова, Кристина! – закричал он.
 – Я люблю тебя.
 Прошло несколько мгновений, прежде чем он коротко кивнул, приняв ее признание. О да, он был весьма самоуверен! Но смотрел на нее так нежно, так любяще!
 Этого было вполне достаточно. Кристина скрыла улыбку. Сердце ее переполнилось счастьем. Она вдруг почувствовала себя свободной как ветер.
 Правда освободила ее.
 Кристина открыла дверь и уже входила в дом, когда громкий окрик остановил ее.
 – Жена?
 – Да, муж?
 – Скажи, что ты теперь доверяешь мне. Кристина вновь повернулась к нему, уперев руки в бока. Она надеялась, что он видит ее возмущение.
 – Не принуждай меня, Лайон! Довольствуйся одной победой, как поступил бы любой благородный воин.
 Лайон громко расхохотался:
 – Да, Кристина, по одной победе за один раз. Теперь ты полностью моя, так ведь? – спросил он, и глаза его засветились.
 Этот человек просто весь сиял от гордости. Кристина подошла к верхней ступеньке.
 – Да, Лайон, ты получил меня. И когда ты вернёшься из Лондона, узнаешь до конца, что именно ты получил. Больше никакого притворства. Никакой лжи.
 – Я более чем доволен, – заметил Лайон.
 – Наслаждайся этим чувством, Лайон. Боюсь, что оно продлится недолго.
 Она бросила это предупреждение через плечо, и дверь захлопнулась.
 Лайону казалось, что тяжелая ноша была снята сего плеч и с его сердца. Она любит его.
 – Остальное придет, жена, – прошептал он. – Я позабочусь об этом.
 Он никогда не чувствовал себя таким уверенным, таким чрезвычайно умиротворенным.
 Этому чувству не суждено было долго длиться.




 Глава 13


  "Тебе было всего лишь три месяца, когда я, теперь уже вместе с тобой, вновь отправилась в дорогу. Я уехала глубокой ночью, не оставив ника-кой записки, поскольку опасалась, что Патриция захочет помешать мне или организует погоню. 
  Ты была такая симпатичная! Вспоминая, я сейчас прихожу к выводу, что мне это путешествие далось намного тяжелее, чем тебе. Ты тогда только начала улыбаться, и ничто не могло испортить тебе настроения. 
  Я договорилась ехать вместе с Джейкобом и Эмили Джексон. Мы познакомились во время воскресной службы в церкви, и они сразу же понравились мне. Они были молодоженами и продали все свои свадебные подарки, чтобы хватило денег отправиться на поиски новой жизни. Они были рады моему участию. Эмили к тебе очень привязалась, Кристина. Она пела тебе песни, укачивала, пока я готовила нашу вечернюю трапезу. 
  Джейкоб обожал путешествия. Каждый вечер он рассказывал нам невероятные чудесные истории об отважных людях, живущих на Черных Холмах. Его брат с семьей уже уехал туда и сообщил Джейкобу, что стал фермером и процветает. 
  Одержимость Джейкоба была заразительной, и вскоре меня охватило такое же нетерпение. Эмили сказала, что немало одиноких мужчин возделывают там землю и что я, несомненно, найду себе хорошего мужа. Признаюсь, я солгала им, сказав, что мой муж недавно умер, и мне было очень стыдно. 
  Я не переставала твердить себе, что это ложь во благо, ведь тогда Эдвард никогда не сумеет найти меня на этих обширных просторах. 
  Добравшись, как мне показалось, до края земли, мы присоединились к каравану повозок. Я, как могла, боролась с усталостью. Эмили же всегда была так весела! Наконец мрачным дождливым днем мы добрались до долины, простиравшейся у подножия самых величественных гор, которые мне когда-либо приходилось видеть. 
  Холод пронизывал до костей. Но это было не важно. Мы были свободны, Кристина! Никто уже не мог причинить нам вреда". 
  Запись в дневнике 
  11 октября 1795 года 
 Спустя час после отъезда Лайона пришли два письма. Оба были адресованы Кристине.
 Распорядившись, чтобы нарочного отправили подкрепиться на кухню, Кристина взяла письма и пошла в кабинет Лайона.
 Первое послание было от тети Патриции. Оно было просто пропитано злобой и изобиловало оскорблениями в адрес Лайона. Графиня писала, что узнала правду о маркизе и что ее долг – предупредить племянницу о том, что она замужем за убийцей.
 Далее графиня требовала немедленного возвращения Кристины в Лондон, чтобы вместе посещать различные званые вечера в высшем обществе. Она жаловалась, что со времени возмутительного замужества Кристины ей не прислали ни одного приглашения.
 Кристина покачала головой. Не прошло еще и месяца со дня свадьбы, а тетя вела себя так, словно уже год миновал.
 Графиня завершила список претензий сообщением, что она пересылает Кристине письмо миссионера Девенрю и надеется, что там нет плохих новостей.
 Кристина тут же заподозрила неладное. Подобные замечания были весьма нехарактерны для тети, и у нее мелькнула мысль, что графиня опять принялась за свои козни. Однако Кристине был знаком почерк учителя, и размашистая надпись на конверте подтверждала, что письмо действительно написал он. Печать на обратной стороне конверта была цела.
 Убежденная в подлинности документа, Кристина наконец вскрыла письмо.
 Браун первым услышал душераздирающий крик, донесшийся из библиотеки. Он бросился туда и увидел лежащую на полу хозяйку.
 Склонившись над Кристиной, он начал звать других слуг. Следующей прибежала Кэтлин, горничная Кристины. При виде маркизы она издала истошный вопль:
 – Она упала в обморок? Почему она кричала? Она не ударилась, Браун?
 – Прекрати свои расспросы, женщина! – рявкнул Браун. Он осторожно поднял хозяйку и тут заметил, что в руках она сжимает письмо. Он решил, что именно полученное известие заставило ее потерять сознание. – Иди и приготовь постель миледи, Кэтлин, – прошептал он. – Она весит не больше перышка! Не дай Бог, она заболеет!
 К тому времени сбежались почти все слуги. Они молчаливой вереницей потянулись вслед за Брауном, понесшим Кристину наверх. Кэтлин, опередив его, побежала готовить постель, но Браун прошел мимо спальни Кристины, направляясь к покоям хозяина.
 – Ей будет тут спокойнее, когда она придет в себя, – прошептал он повару. – Они так любят друг друга, и миледи спит здесь каждую ночь.
 – Нам послать за маркизом? – спросила Кэтлин в перерыве между рыданиями.
 – Приведи Софи, – распорядился Браун. – Она знает, как поступать в таких случаях. Нарочный еще здесь?
 Когда Кэтлин кивнула, Браун сказал:
 – Я отправлю с ним послание маркизу. Льюис, иди и задержи его.
 Кристина открыла глаза как раз в тот момент, когда дворецкий неумело набрасывал на нее покрывало.
 – Не беспокойтесь, Браун!
 – Вам больно, миледи? – спросил молодой человек встревоженно. – Я послал за Софи. Она знает, что делать, – добавил он, стараясь совладать с дрожью в голосе.
 Когда крупная седовласая женщина ворвалась в комнату, Кристина как раз пыталась сесть. Вошедшая тут же схватила две подушки и подсунула их Кристине за спину.
 – Софи, что это с миледи, как ты думаешь? – спросила Кэтлин. – Она жутко закричала, а потом упала в обморок.
 – Я слышала, – кивнула Софи. Она приложила тыльную сторону ладони ко лбу Кристины и нахмурилась. – Лучше пошли за Уинтерсом, Браун. Мне кажется, у нее начинается горячка. Уинтерс – доктор вашего мужа, – пояснила она.
 – Я не больна, – запротестовала Кристина и удивилась, как слабо прозвучал ее голос. – Браун, не нужно посылать за доктором! Со мной уже все хорошо. Но я должна немедленно ехать в Лондон. Пожалуйста, приготовьте карету. Кэтлин, не могла бы ты уложить несколько платьев?
 – Миледи, вам нельзя вставать! Вы больны, хотите вы в этом признаться или нет! – воскликнула Софи. – Вы бледны словно облако. Поверьте мне.
 – Я должна поехать к мужу, – возразила Кристина. – Он поможет мне.
 – Это ведь из-за письма вы упали в обморок, да? – спросила Кэтлин, взволнованно потирая руки.
 Браун сердито взглянул на служанку, и Кэтлин немедленно стала оправдываться:
 – Простите за любопытство, миледи, но мы все ужасно беспокоимся! Вы нас так напугали, ведь мы вас все очень полюбили!
 Кристина попыталась улыбнуться.
 – И вы мне все дороги, – сказала она. – Да, Кэтлин, это из-за письма.
 – Плохие новости?
 – Конечно, плохие новости, глупая ты девчонка, – пробормотал Браун. – Это же любому ясно., Миледи, могу я сделать что-нибудь, чтобы облегчить ваше горе?
 – Да, Браун, – ответила Кристина. – Не спорьте со мной, а помогите собраться в Лондон. Пожалуйста, помогите мне, Браун, умоляю вас!
 – Я все что угодно для вас сделаю, – пылко заявил дворецкий. Покраснев, он добавил:
 – Маркиз будет огорчен, что мы не выполнили его распоряжения, но если вы так решительно настроены, то я пошлю четверых сильных мужчин сопровождать вас. Кэтлин, немедленно выполняй распоряжения маркизы.
 – Я поеду с вами? – спросила Кэтлин.
 – Поедешь, – заявил Браун, прежде чем Кристина успела возразить.
 – Я бы хотела остаться одна хотя бы на несколько минут, – прошептала Кристина. – Я должна скорбеть в одиночестве.
 Только тут слуги поняли, что хозяйка потеряла кого-то из близких.
 Браун немедленно удалил слуг. Выйдя из комнаты, он заколебался. Стоя у двери и слушая рыдания хозяйки, он чувствовал свои бессилие и никчемность.
 Он не знал, как помочь ей. Расправив плечи, Браун торопливо пошел по коридору. Благополучие миледи сейчас зависело от него. Он не собирался рисковать и решил вместо четырех направить шестерых слуг для защиты маркизы.
 И хотя для дворецкого было крайне необычным оставлять пост хранителя дома, Брауна это не волновало. Он не собирался покидать хозяйку до тех пор, пока она не окажется в объятиях мужа. Да, он отправится вместе со всеми. И если бы он еще вспомнил, как держаться в седле, то вполне мог бы возглавить кавалькаду.
 Кристина не представляла, какой переполох она устроила. Свернувшись комочком под одеялом и прижав к груди подушку Лайона, она тихо плакала.
 Когда слезы иссякли, она медленно встала с постели и стала искать ножницы, чтобы обрезать волосы и приступить к траурному ритуалу.
 Начиная с этого момента тетя Патриция для нее умерла. Кристина больше никогда не признает ее существования.
 Потребовалось совсем немного времени, чтобы обрезать волосы на несколько дюймов. Кэтлин ворвалась в комнату с перекинутым через руку бледно-зеленым платьем. Ее глаза расширились: Боже, что хозяйка сделала со своими волосами! Но она промолчала и помогла маркизе переодеться.
 – Мы будем готовы выехать через десять минут, – прошептала Кэтлин Кристине, прежде чем снова оставить ее одну.
 Кристина подошла к окну и долго смотрела на расстилавшийся перед ней пейзаж. Она думала о своей семье. Как Мерри понравилась бы эта природа! Она бы произвела впечатление и на Черного Волка, хотя он, конечно, никогда бы в этом не признался. Он был слишком горд, чтобы сделать подобное признание. Он также был бы озадачен, узнав, что Лайону принадлежат такие обширные земли.
 Белому Орлу больше бы понравились здешние конюшни. В них разводили выносливых и сильных лошадей, а новорожденные жеребята были доказательством тщательного отбора.
 – Они не умерли! – Голос Кристины зазвенел.
 Она снова начала плакать. Нет, они не умерли! Письмо – ложь. Она бы сердцем почувствовала, если бы что-то случилось с ее семьей.
 – Я бы знала, – прошептала она. Да, это наверняка обман. Кристина не понимала, как ее тете удалось это гнусное дело, но зло исходило от нее. Эта мегера хотела, чтобы Кристина поверила: ее индейская семья мертва. Кристина не понимала причин.
 Лайон сможет все объяснить. Он хитрый воин, он хорошо знает привычки шакалов.
 Ей просто необходимо сейчас быть рядом с мужем.
 Кристина потребует, чтобы он обнял ее и сказал, как сильно любит. А потом она заставит его поцеловать себя. Он дотронется до нее и прогонит прочь боль и печаль.
 Когда Лайон подъехал к своему городскому дому, на ступеньках его ожидал сэр Фентон Ричардс.
 Ричардс был серьезен, и Лайон немедленно насторожился.
 – Вы прибавили в весе, – заметил он вместо приветствия.
 – Да, я поправился, – признался Ричардс с ухмылкой и похлопал себя рукой по животу, где обосновались лишние фунты.
 Лайон начал успокаиваться. Судя по поведению Ричардса, возникшая проблема (а в том, что она возникла, сомнений быть не могло: иначе Ричардс не стал бы дожидаться его) не была особенно серьезной.
 Ричардс повернулся и постучал во входную дверь, лакей немедленно открыл. Лайон велел слуге взять поводья и заняться конем, а сам повел гостя в библиотеку.
 Ричардс тяжело ступал позади Лайона, Это был крупный сутулый мужчина с пышной бородой и посеребренными сединой волосами. Обычно он говорил тихо и был сдержан в своих высказываниях, за исключением тех случаев, когда оказывался в компании Лайона. Тогда Ричардс позволял себе расслабиться: он абсолютно доверял своему молодому другу.
 – Поднялся адский шум, еще больший, чем можно было ожидать.
 Услышав это, Лайон вопросительно приподнял бровь.
 – Рон под домашним арестом, – сообщил Ричардс, устроившийся в одном из кожаных кресел с высокой спинкой. – Я пытался вмешаться, но обвинения уже были предъявлены. Теперь ты должен заняться этим делом.
 – Как это случилось? – спросил Лайон. Он сел за стол и начал просматривать сточку писем и приглашений, скопившихся за его отсутствие.
 Ричардс хмыкнул:
 – Ты довольно хладнокровно воспринимаешь несчастье, постигшее нашего друга.
 – Но вы же сказали, что дело теперь за мной. И я обо всем позабочусь. Расскажите мне толком, что случилось. Как…
 – Веллингхэм заметил повязку на руке Рона. После этого одна догадка повлекла за собой следующую. Рон слишком рисковал, – заметил Ричардс. – Кажется, он столкнулся с Веллингхэмом, идя домой после твоей свадьбы. Кстати, мне жаль, что я пропустил торжество. Но ничего нельзя было поделать. Я вернулся в Лондон только позавчера.
 – Это была скромная свадьба, – сказал Лайон. – Вы непременно должны приехать в Лайонвуд и познакомиться с моей Кристиной… Как Рон воспринял случившееся? – спросил он, вновь возвращаясь к теме.
 – Со своим обычным легкомыслием, – сухо заметил Ричардс. – Поскольку ему запрещено выходить, он каждый вечер устраивает у себя званые вечера. Кстати, и сегодня тоже. Я собираюсь побывать там.
 Ричардс остановился и довольно долго и многозначительно смотрел на Лайона.
 Лайон усмехнулся.
 – Ладно, и я буду там, – сказал он старшему товарищу. – Только не приносите с собой ничего ценного, Ричардс. Вряд ли вы захотите, чтобы вас ограбил Джек.
 – А, значит, Джек там должен появиться?
 – Можете не сомневаться.
 – Вот уж Рон позабавится, а? – заметил Ричардс. Внезапно он выпрямился в кресле и заговорил уже другим, серьезным тоном. – Теперь, когда проблему Рона мы обговорили, я коснусь другой причины, которая привела меня сюда. Это, если быть точным, отец твоей жены.
 Вот тут Ричардс полностью завладел вниманием Лайона. Маркиз оттолкнул письма в сторону и подался вперед.
 – Ты знал, что твой тесть на пути в Лондон?
 Лайон покачал головой.
 – Откуда вы знаете его? – спросил он.
 – Его зовут Эдвард Сталински, но это тебе, конечно, известно, – сказал Ричардс.
 Лайон кивнул. Он действительно знал, как зовут тестя, но только потому, что видел, как Кристина подписывала брачное, свидетельство.
 – Да, барон Сталински, – повторил он, побуждая Ричардса продолжить рассказ.
 – Очень давно он оказал нам одну услугу. Дело Брисбена. Ты слышал что-нибудь об этом неприятном происшествии?
 – Неприятном происшествии? – Лайон покачал головой. – Помнится мне, что битву при Ватерлоо вы назвали неприятным для Наполеона происшествием, – сказал он. – Расскажите мне о деле Брисбена. Я ничего о нем не помню.
 – Ты тогда еще был зеленым парнишкой. Но все же мне казалось, что ты должен был где-нибудь услышать об этом. Я все время забываю, что на добрых двадцать лет старше тебя. Наверное, пора молодым возглавить дело, – добавил он со вздохом.
 – С тех пор как я начал работать у вас, вы уже несколько раз пытались уйти в отставку, – заметил Лайон.
 Ему не терпелось услышать рассказ Ричардса и узнать как можно больше об отце Кристины, но он достаточно хорошо знал своего гостя, чтобы понять, что тот, как обычно, будет нетороплив.
 – Я словно старая гончая, – сказал Ричардс. – Запах неладного по-прежнему будоражит мое воображение. Брисбен был англичанином, – наконец перешел он к сути дела. – Можно даже сказать, что он был нашим Бенедиктом Арнольдом <Бенедикт Арнольд (1741-1801) – американский офицер, пытавшийся во время войны за независимость сдать Вест-Пойнт англичанам. Вест-Пойнт – американский военный лагерь на реке Гудзон, на юго-востоке штата Нью-Йорк.>. Брисбен стал предателем, выдал несколько секретов, но потом его начало мучить чувство вины перед семьей. У него была жена и четыре дочери. Он пришел к нам и рассказал о своем проступке. Мы, вернее мои предшественники, добились от Брисбена обещания. С его помощью мы организовали ловушку, чтобы поймать тех, кто стоял над ним. Понимаешь, нам нужна была крупная добыча. Барон Ста-лински был нашим посредником. Я не помню, как он оказался в этом деле. Барон сделал все, что мог, предпринял все предосторожности, как мне рассказывали, но план все равно с треском провалился.
 – Каким образом? – спросил Лайон.
 – Жена Брисбена и дочери были убиты. Им перерезали горло. Все было сделано так, словно Брисбен убил их, а потом зарезался сам.
 – Но вы не верите, что именно так оно и было?
 – Нет, конечно, нет. Я думаю, одному из начальников Брисбена стало известно о ловушке, – ответил Ричардс. – Либо случайно, либо они подкупили кого-то из наших.
 – А что барон Сталински? Он продолжал работу с правительством?
 – Нет. Вскоре после дела Брисбена он женился и вернулся к себе домой. Та картина, свидетелем которой он оказался, произвела на него ужасное впечатление. Понимаешь, он первым обнаружил тела и после этого наотрез отказался помогать Англии. Не могу его за это винить. Меня там не было, но несложно представить, что это было за зрелище.
 – С тех пор вы поддерживали связь с бароном?
 – Нет. Но несколько его старых друзей получили от него сообщение, что он вскоре приедет в Англию.
 – Интересно, знает ли он о том, что у него есть дочь?
 – Бог ты мой! Ты хочешь сказать, он может не знать?.. – воскликнул Ричардс.
 – Отец и дочь никогда не видели друг друга. Думаю, он считал, что его жена и дочь погибли много лет назад. Кстати, все, кого я спрашивал, полагали, что и барон давно умер. Сэр Рейнольдс говорил об этом.
 – Да, его письма стали для всех неожиданностью.
 – Интересно, чем занимался барон все это время?
 – Я слышал, что примерно год спустя после тех событий барон потерял свое королевство. А потом исчез. У нас не было никаких оснований разыскивать его, – добавил Ричардс и нахмурился. – Что-то беспокоит тебя. В чем дело?
 – У вас есть какие-либо основания не доверять барону?
 – Ах вот в чем загвоздка, да?
 – Расскажите мне все, что вы знаете об этом человеке, – попросил Лайон. – Все, что можете о нем вспомнить. Я понимаю, что это было давно…
 – А рассказывать особенно нечего. Я тогда был молодым и впечатлительным, но помню, что благоговел перед ним. Барон был ненамного старше меня. Вид у него был внушительный, и я завидовал ему. Лайон, черт побери, теперь я сгораю от нетерпения. Рассказывай мне все, что знаешь о бароне! – приказал Рейнольдс.
 – Да, собственно, и нечего. Я никогда не видел его, и Кристина тоже, но она боится своего отца. Когда вы познакомитесь с моей женой, то поймете, насколько это странно. Кристину очень нелегко испугать.
 – Это я уже о ней знаю,
 – Откуда?
 – Но она же вышла за тебя замуж.
 Лайон ухмыльнулся.
 – Да, вышла, – сказал он. –Без особого желания, но…
 Ричардс фыркнул.
 – Возможно, она просто испытывает страх перед столь необычными обстоятельствами, – сказал он, чуть помедлив. – Никогда не видеть отца и вдруг встретиться с ним…
 – Нет. – Лайон покачал головой. – Причина ее страха кроется в чем-то ином. Она назвала его шакалом. Будьте начеку, Ричардс, когда встретитесь с бароном. Мой инстинкт и страх Кристины – этого вполне достаточно, чтобы у меня возникли сомнения.
 – Ты настолько встревожен?
 – Да.
 – Почему же Кристина не объяснила тебе причину своих страхов?
 – Она очень упрямая, – сказал Лайон с улыбкой. Ричардс понял, что он считает это достойным качеством. – И она только начинает доверять мне. Ее доверие еще слишком хрупко. Поэтому я не собираюсь торопить ей. Кристина расскажет мне, когда сама, захочет этого, и ни секундой раньше.
 – Но ты доверяешь ее мнению? – спросил Ричардс. – Ты доверяешь ей?
 – Доверяю, – ответил Лайон, ни секунды не колеблясь. И только тут до него дошел смысл сказанного им, и он принял это умом и сердцем. Да, он действительно доверяет ей. Полностью. – Во всем, – сказал Лайон тихо. – Одному Богу ведомо почему, но доверяю, – добавил он и засмеялся.
 – И это тебя так забавляет?
 – О да. Мы с моей маленькой женой вели игру друг с другом, – признался Лайон. – И видите ли, это забавно, потому что ни один из нас не осознавал этого.
 – Не понимаю, – сказал Ричардс.
 – Я и сам только сейчас начинаю понимать. Кристина скрывает от меня свое прошлое… точно так же, как и я скрывал от нее свое. Думаю, она считает, что, если я узнаю о ней, это ее каким-то образом принизит в моих глазах. Разумеется, это не так, но ей нужно самой научиться достаточно доверять мне, чтобы раскрыться.
 – Я с удовольствием разузнаю для тебя о прошлом твоей жены, – предложил Ричардс.
 – Нет. Я отправил моих людей во Францию, чтобы они там собрали необходимые сведения, но сейчас собираюсь отозвать их домой. Я не буду без ее ведома изучать ее прошлое и не хочу, чтобы это делали вы, Ричардс. Со временем она сама расскажет мне все, что сочтет нужным.
 – А ты раскроешь ей свои секреты? – тихо поинтересовался Ричардс. – У тебя нет причин тревожиться, Лайон. Я никому никогда не доверял так, как тебе. Твоя верность стране всегда была абсолютной. Поэтому тебе всегда и поручались самые сложные дела.
 Лайон удивился горячности друга. Не в привычках Ричардса было делать комплименты. За все годы их совместной работы Лайон никогда еще не слышал такой похвалы.
 – А теперь ты заставил меня беспокоиться по поводу Сталински, – продолжил Ричардс. – Я немедленно займусь им. Однако есть еще одна проблема, – добавил он. – Департамент надеялся, что ты устроишь прием в честь тестя, когда он приедет. Господи, уже идут разговоры о рыцарстве! Некоторые из пожилых джентльменов вспоминают с преувеличенным пылом благородные дела, совершенные бароном Сталински на благо Англии. Я непременно изучу и эти дела, – добавил он, энергично тряхнув головой.
 – Кристине придется не по вкусу мысль о приеме, – заметил Лайон.
 Сдержанно кашлянув, Ричардс сказал:
 – Лайон, я совершенно не хочу рекомендовать тебе, как обращаться с женой, но мне кажется, что ты должен расспросить ее об отце при первой же возможности. Заставь ее объяснить ее опасения. Заставь ответить на твои вопросы, сынок.
 Расспросить ее? Лайону стало смешно. С первой их встречи он только этим и занимался.
 – Никаких вопросов не будет. Она сама…
 – Знаю, знаю, – перебил его Ричардс, протяжно вздохнув. – Расскажет в свое время.
 – Да, именно так, – ответил Лайон. – А до тех пор мой долг оберегать ее.
 – Оберегать?
 – Кристина считает, что отец попытается убить ее.
 – Боже!
 – Вот именно. И теперь вы понимаете, как мы будем оскорблены, если барон получит рыцарство.
 – Лайон, я настаиваю на том, чтобы ты расспросил жену. Если есть опасность…
 – Я займусь этим сам. Но выпытывать я больше ничего не буду.
 Ричардс не обратил внимания на раздражение, прозвучавшее в голосе Лайона.
 – Не мне судить, но сдается мне, что у тебя очень необычный брак.
 – У меня очень необычная жена. Она понравится вам, Ричардс.
 Внезапно раздавшийся шум в прихожей прервал их беседу. Лайон взглянул на дверь библиотеки как раз в тот момент, когда она распахнулась и в комнату вбежал Браун, его верный дворецкий.
 Лайон вскочил с кресла. Сердце заколотилось в груди, и ему показалось, что он сейчас задохнется.
 Что-то случилось с Кристиной… Она ранена… ее похитили…
 Но когда Кристина влетела в комнату, паника мгновенно улеглась, и Лайон буквально рухнул обратно в кресло.
 Она невредима! Конечно, ее глаза затуманены невыплаканными слезами, и видно, как она встревожена и расстроена, но с ней ничего не случилось.
 Он снова смог вздохнуть.
 – Лайон, ты только скажи мне, как это могло быть сделано? – потребовала Кристина. Она промчалась мимо Ричардса, кажется, даже не замечая присутствия в комнате постороннего, подбежала к мужу и сунула ему в руки два письма. – Я узнала его почерк и сначала подумала, что это правда. Но я сердцем чувствую, что это не так. Я бы знала, если бы что-то случилось с ними. Я бы знала!
 Лайон завладел руками Кристины.
 – Душа моя, успокойся и рассказывай все по порядку.
 – Сначала прочти эти письма, – сказала Кристина. – Тогда ты поймешь, почему я считаю, что это обман.
 – У маркизы случился глубокий обморок, милорд, – позволил себе вмешаться Браун.
 Лайон тут же повернулся к дворецкому, все еще стоявшему в дверях.
 – Что?! – зарычал маркиз.
 – Она потеряла сознание. – В подтверждение своих слов Браун энергично кивнул.
 – Тогда зачем ты привез ее в Лондон?
 * * *
 Лайон внезапно страшно рассвирепел. Он сердито взглянул на дворецкого, затем повернулся к Кристине.
 – Ты должна быть дома в постели! – закричал он.
 – Не кричи на меня! – велела ему Кристина так же громко. – Браун знал, что со мной не стрит спорить. Я все равно бы приехала к тебе, Лайон. Пожалуйста, прочти эти письма. Я уверена, что все это ложь.
 Лайон заставил себя успокоиться. Кристина расплакалась, и он решил отложить вопрос о ее здоровье до тех пор, пока не выяснит, что так взволновало ее.
 Лайон сначала взял письмо графини. Когда он закончил читать, руки его дрожали.
 Да поможет ему Господь! Вот и всплыла правда. Графиня каким-то образом разузнала о его прошлом и в своем письме сообщала племяннице несколько убийственных подробностей.
 А теперь Кристина хотела, чтобы он опроверг все это. Она даже приехала в Лондон, чтобы убедиться, что все это ложь.
 Он не собирался лгать. Но правда может оказаться ей не под силу.
 Больше никакой лжи, никакого притворства… Разве она не обещала ему это не далее как сегодня утром?
 Она заслуживала такой же откровенности.
 – Кристина, – начал Лайон, исподлобья глядя на нее, – мы делаем То, что необходимо, когда возникает угроза, и я…
 Казалось, он не в силах был завершить свое объяснение.
 Кристина видела его боль, его муку. Стремление утешить его отодвинуло все остальные соображения. Она инстинктивно потянулась к мужу.
 Но наконец до нее дошло, что тут что-то не так. Ее рука замерла в воздухе.
 – О чем ты говоришь?
 – Что?
 – Почему ты на меня так смотришь?
 – Я пытаюсь объяснить, – пробормотал Лайон. Он повернулся и сердито взглянул на дворецкого. Браун тут же понял намек и немедленно ретировался.
 Затем взгляд Лайона устремился к Ричардсу. Но тот проигнорировал молчаливый приказ и не сдвинулся с места.
 – Лайон, ответь мне! – потребовала Кристина.
 – Кристина, это очень трудно объяснить, когда мы не одни. – Он глубоко вздохнул. – Это правда. Все. Я сделал все то, о чем тебе написала твоя тетя. Однако мои мотивы были совсем другими, и я бы…
 Теперь ей все стало ясно. Кристина закрыла глаза, моля Бога подсказать ей, что делать. Она знала, что сейчас, когда Лайон пытался облегчить душу и раскрыть свои секреты, она ведет себя не так, как подобает хорошей жене. Но он выбрал такой странный момент, чтобы поделиться с ней своими тревогами! И хотя это было эгоистично, ей хотелось, чтобы он сначала помог ей.
 Когда Кристина закрыла глаза, Лайон почувствовал себя так, словно ему в сердце вонзили нож.
 – Дорогая моя! Я был военным. Я делал то, что должен был…
 Она наконец посмотрела ему в глаза, и взгляд ее был полон нежности.
 Он был слишком потрясен и не смог вымолвить ни слова.
 – Ты воин, Лайон. Но ты мягок и полон любви. Ты не убил бы никого, если бы тебе не бросили вызов. Нет, ты преследуешь только шакалов.
 Он ничего не понимал.
 – Тогда зачем ты приехала в Лондон?..
 – Ты должен помочь мне узнать правду, – ответила Кристина.
 – Я и пытаюсь сказать тебе правду. – Его голос сорвался.
 Кристина покачала головой:
 – Как ты можешь так говорить, даже не прочитав второго письма?
 – Прошу простить, что я, старик, вмешиваюсь, но…
 – В чем дело? – рявкнул Лайон.
 – Кто этот человек? спросила Кристина.
 – Фентон Ричардс.
 Кристине было знакомо это имя. Она нахмурилась, взглянула на гостя Лайона и сказала:
 – Лайон не может снова работать у вас. Я считаю, что нога его еще недостаточно зажила. Могут пройти годы, прежде чем он окончательно выздоровеет.
 – Кристина, откуда ты знаешь о Ричардсе?
 – От Рона. И потом, по ночам ты иногда говоришь во сне. Я не собиралась упоминать об этом в присутствии постороннего, но…
 – О черт! – пробормотал Лайон.
 – О мой Бог! – прошептал Ричардс.
 – Не тревожьтесь, сэр, – сказала Кристина Ричардсу. – Я сохраню его секреты.
 Ричардс долго и пристально смотрел на нее, потом медленно кивнул:
 – Я вам верю.
 – Откуда ты узнала о моей ноге? – спросил Лайон, вновь завладев вниманием Кристины. – Я не жаловался. И она зажила, черт возьми. Рон?..
 – Во время нашей первой встречи я сразу поняла, что тебе больно. Я увидела эту боль в твоих глазах. И ты все время опирался на каминную полку. Это еще один признак. Позднее я действительно расспросила Рона, и он признался, что ты повредил колено. И оно не зажило, – добавила она, поспешно взглянув в сторону Ричардса.
 Ричардс спрятал улыбку. Жена Лайона была чаровницей.
 – Мне кажется, вы говорите о разных вещах, – заметил он. – Лайон, я думаю, что твоя жена расстроена вовсе не письмом тети. Причина в другом, не так ли, моя дорогая?
 – Да, – кивнула Кристина. – Графиня переслала мне письмо от моего близкого друга. Конверт надписан его рукой, в этом я уверена, и почерк в письме кажется таким же, но…
 – Но ты так не думаешь. Это тот обман, о котором ты говорила? – спросил Лайон.
 Она кивнула.
 – Посмотри, как графиня заканчивает свое письмо, Лайон. Она пишет, что надеется: мой друг не сообщит мне плохих вестей.
 Ее глаза вновь наполнились слезами. Лайон быстро прочитал письмо от Девенрю. Потом он положил его рядом с конвертом, чтобы сравнить почерк.
 Кристина затаив дыхание ожидала ответа.
 Ему не потребовалось много времени, чтобы увидеть разницу.
 – Сходство есть, но это писал другой человек. Ричардс, хотите взглянуть? Мнение еще одного человека убедит Кристину.
 Ричардс вскочил с кресла, едва сдерживая любопытство, и выхватил у Лайона конверт и письмо.
 Он тут же увидел различия.
 – О да. Письмо написано другой рукой. Это подлог.
 Затем он прочитал само письмо. Его взгляд, адресованный Кристине, был полон сочувствия.
 – Эти люди… они были для вас как семья?
 Кристина кивнула.
 – Что такое «сыпной тиф»? – спросила она нахмурившись. – В письме говорится, что они умерли от…
 – Бог его знает, – ответил Лайон.
 – Кто это сделал? – спросил Ричардс. – Что за чудовище могло так поступить?
 – Тетя Кристины. –Голос Лайона звенел от гнева.
 Ричардс уронил письмо на стол.
 – Простите меня, Кристина, но я думаю, что ваша тетя…
 – Можете так думать, но не произносите, – прервал его Лайон, прежде чем Ричардс успел договорить.
 Кристина медленно опустилась на колени Лайона. Тот обнял ее за талию.
 – Я все равно не понимаю, как это было сделано. Печать ведь цела!
 Ричардс объяснил ей, как легко с помощью пара вскрыть письмо.
 – Специалист смог бы подробно объяснить вам это, моя дорогая, – сказал он.
 Ричардс ушел через несколько минут. Как только дверь закрылась, Кристина разрыдалась. Лайон притянул ее к себе и прижал к груди.
 Он не пытался утешить ее. У нее накопилось слишком много слез, и прошло немало времени, прежде чем стихли мучительные рыдания.
 – Я тебе намочила всю рубашку, прошептала она между всхлипами.
 Она снова прижалась к нему, уперлась макушкой ему в подбородок и устало вздохнула.
 Она не двигалась очень долго, и Лайон решил, что она заснула. Он не возражал. Он готов был просидеть так весь день, если ей от этого станет легче. По правде говоря, он подумал, что именно столько времени ему и понадобится, чтобы утих его гнев.
 Ричардс намеревался назвать графиню сукой, решил Лайон. Старая ведьма заслуживала этого, и даже больше.
 Кристина, судя по всему, тоже думала об этом, потому что вдруг прошептала:
 – Знаешь, я раньше считала всех англичан такими же, как моя тетя…
 Он не ответил. У него перехватило дыхание, и он молил Бога, чтобы его молчание побудило ее продолжить.
 Его терпение было вознаграждено через несколько минут.
 – Мой отец ненавидел белых. А когда я жила с графиней в Бостоне, моим единственным другом был мистер Девенрю. Это он привез меня к тете и каждый день приходил, чтобы заниматься со мной. Мне не разрешалось выходить из дома. Графиня все время твердила, что она стыдится меня. Я была очень растеряна, не понимая, почему она считает меня такой недостойной.
 – Ты не такая, – – решительно сказал Лайон. – Ты очень, очень достойный человек.
 Кристина кивнула.
 – Хорошо, что ты заметил это, – сказала она. Улыбнувшись, он стал ожидать продолжения. Казалось, прошла вечность, прежде чем Кристина заговорила вновь.
 – Она обычно запирала меня в моей комнате на ночь. Я старалась не ненавидеть ее за это.
 Лайон закрыл глаза и судорожно вздохнул. Он чувствовал ее страдание. Оно обдавало его жаром, словно кипящая лава, и глаза щипало от наворачивающихся слез.
 – Я не в силах была терпеть и положила этому конец.
 – Как, душа моя?
 – Я сняла петли с двери, – призналась Кристина. – После этого графиня стала запираться в спальне. Она боялась меня. Я не обращала на это внимания. Она стара, Лайон, и по этой причине я пыталась уважать ее. Именно этого хотела бы моя мама.
 – Джессика?
 – Нет, я никогда не знала Джессику.
 – Тогда кто?
 – Мерри.
 Лайон не мог удержаться от вопроса:
 – Она тоже ненавидит всех белых?
 – О нет, Мерри ни к кому не испытывает ненависти.
 – Но человека, которого ты называешь отцом, ненавидит?
 Он не надеялся на ответ. Молчание затянулось. Не нужно было расспрашивать ее, сказал он себе. Черт, он же только что поклялся больше никогда ни о чем ее не спрашивать!
 – Да, ненавидит, – прошептала Кристина. – Но не меня, конечно. Мой отец любит меня всем сердцем.
 Лайон не сказал ни слова в ответ, и Кристина решила, что он не понял ее.
 – У меня есть брат.
 Опять ничего. Ни слова, ни вздоха, ни звука.
 – Его зовут Белый Орел.
 Медленная улыбка осветила лицо Лайона.
 – Ты понимаешь, что я говорю тебе, Лайон? – спросила она.
 Лайон поцеловал ее в макушку.
 – Понимаю, – прошептал он. Обхватив ладонями ее лицо, он мягко приподнял его и нежно поцеловал, прогоняя все ее страхи.
 – Я самый счастливый человек в мире. Я никогда не думал, что смогу найти женщину, которую полюблю так, как люблю тебя, Кристина. Я в огромном долгу перед твоей семьей, дорогая. Они сберегли тебя для меня.
 – Ты их не знаешь, но говоришь так, словно они тебе дороги, – прошептала Кристина, и голос ее задрожал от переполнявших ее чувств.
 – Конечно, они мне дороги, – сказал Лайон. – Твоя мама, должно быть, добрая, ласковая женщина, а отец…
 – Гордый воин, – подсказала Кристина. – Такой же гордый, как ты, Лайон.
 – Я люблю тебя, Кристина. Неужели ты действительно думала, что из-за твоего прошлого я…
 – Я никогда не считала себя недостойным человеком. Никогда. Я – львица. По правде говоря, это англичане в моем представлении были недостойными людьми… пока я не встретила тебя.
 Лайон улыбнулся.
 – Ты научилась у отца гордости, – заметил он. – Меня это радует.
 – Лайон, тебе будет непросто. У меня совсем иные привычки. Я не хочу больше притворяться. По крайней мере когда мы одни…
 – Хорошо. Я тоже не хочу, чтобы ты притворялась в том, в чем ты притворялась. – Он засмеялся, потому что сам совершенно не понял, что он сейчас сказал.
 – Я люблю тебя, Лайон, – прошептала Кристина, дрожащими пальцами поглаживая его затылок. – Лайон, я хочу…
 – Я тоже, – проворчал Лайон и вновь приник к ее губам. Только теперь это был жадный поцелуй. Кристина обвила руками его шею. Она хотела сказать, что хочет вернуться домой, в Лайонвуд, но его поцелуй заставил ее забыть обо всем. Он вновь и вновь припадал к ее губам, пока ее дыхание не превратилось в тихий прерывистый стон.
 – Пойдем наверх, Лайон, – прошептала она между поцелуями.
 – Нет времени, Кристина.
 – Лайон!
 Он хотел было улыбнуться требовательным ноткам, прозвучавшим в ее голосе, но был слишком занят тем, что пытался совладать с собой. Кристина страстно прижималась к нему, покусывала мочку уха, доводила до безумия…
 Он не смог бы подняться наверх, даже если бы от этого зависела его жизнь.




 Глава 14


  "Он появился ночью, когда все спали. Было страшно холодно, но Джейкоб хотел побыть наедине с женой и поставил маленькую палатку. 
  Я услышала странный звук и, выглянув из повозки, увидела мужчину, склонившегося над Эмили и Джейкобом. Я окликнула его, все еще не осознавая опасности. Я только вспомнила, что настала очередь Джейкоба караулить. 
  Мужчина встал и повернулся в лунном свете лицом ко мне. Крик застрял у меня в горле. Эдвард пришел за мной! В руке он держал окровавленный нож. 
  Я была так потрясена, испытывала такой ужас, что едва могла двигаться. Меня заставила действовать ты, Кристина. Ты проснулась и захныкала, и это вывело меня из оцепенения. Я не намерена была допустить, чтобы Эдвард убил тебя. 
  Я схватила охотничий нож Джейкоба как раз в тот момент, когда Эдвард забрался в повозку. Я закричала и вонзила нож ему в лицо. Эдвард зарычал от боли. Кончик лезвия попал ему в уголок глаза. 
  – Отдай мне драгоценности! – потребовал он, выбивая нож у меня из рук. 
  Лагерь проснулся от моих криков. Эдвард услышал шум. Он пригрозил, что вернется и убьет меня. Потом, взглянув на корзину, в которой ты спала, он сказал: 
  – Но сначала я убью ее. Тебе нужно было отдать ее Патриции, – добавил он с издевкой и выскользнул в ночь. 
  Джексоны были мертвы. У обоих было перерезано горло. Я сказала хозяину повозки, что услышала какой-то звук, а потом увидела мужчину, склонившегося над Эмили и Джейкобом. 
  Лагерь обыскали, но в темноте Эдварда не нашли. 
  Спустя несколько часов все успокоилось. Было решено выставить в три раза больше охраны, чем раньше, и похоронить Джексонов на рассвете. 
  Я подождала, потом закутала тебя в одеяло и покинула лагерь. Я не знала, куда, направляюсь, мне это было безразлично. 
  Я подвела тебя, Кристина. Теперь Эдвард непременно выследит нас, это лишь дело времени". 
  Запись в дневнике 
  20 октября 1795 года 
 Ближе к вечеру Лайон поцеловал Кристину и простился с ней. Она решила, что он идет вместе с Роном играть в карты. Лайон так торопился подготовить приход «Джека» в дом Рона, что не успел ни о чем предупредить жену. Он лишь сказал, что игра в карты отложена, а у него важное дело.
 Кристина только что переоделась в темно-голубое платье, когда Кэтлин сообщила, что внизу ее ожидает леди Диана.
 – Она ужасно расстроена чем-то, – сказала Кэтлин хозяйке. – Бедняжка плачет.
 Кристина заспешила вниз по витой лестнице. Когда Диана увидела ее, она тут же выпалила свою новость о Роне.
 – Он невиновен! – рыдала Диана. – Он пытается держаться так благородно! Знаете, он даже каждый день устраивает у себя званые вечера. Ах, если бы Лайон поскорее приехал домой, чтобы я могла рассказать ему о случившемся! Он всегда находит выход из положения.
 – Я уверена, что очень скоро он все узнает, – сказала Кристина. – Это я во всем виновата, – добавила она.
 – Почему?
 Кристина не ответила. Да, конечно, в том, что произошло с Роном, виновата она. Ведь это она его ранила.
 – Я должна придумать способ… Диана, вы говорите, сегодня Рон устраивает вечер?
 – Да. Тетя Харриет не разрешает мне поехать туда. Мы уже обещали посетить другое место, но я бы предпочла поехать к Рону.
 Кристина спрятала улыбку.
 – Ну, конечно, – сказала она, похлопав Диану по руке. – К завтрашнему дню все будет закончено, – добавила она заговорщическим шепотом.
 – Каким же образом? – тоже шепотом переспросила Диана. – Вам известно что-то такое, о чем не знаю я?
 – Да, – сказала Кристина. Она помолчала, намеренно затягивая паузу, потом бросила взгляд через плечо, затем снова повернулась к Диане и продолжила:
 – От надежных людей я узнала, что настоящий Джек сегодня выйдет на охоту. Вы не должны никому говорить об этом, Диана, иначе слухи могут дойти до Джека, и, возможно, он решит воздержаться от вылазки.
 Диана судорожно сжала руки:
 – Я не скажу, обещаю вам. Но откуда вы узнали?..
 – Сейчас нет времени на подробности. И у меня важное дело. Могу я заехать к вам и потом ненадолго взять вашу карету?
 – Да, конечно, – кивнула Диана. – Я могла бы сопровождать вас, – предложила она.
 Кристина покачала головой.
 – Торопитесь, Диана. Предстоит много работы.
 – Какой?
 – Не важно. Вытрите слезы и пойдем.
 Кристина потянула за собой золовку. Чтобы отвлечь Диану от истории с Джеком, она начала расспрашивать Сестру Лайона о семье.
 – Лайон с Джеймсом были близки? – спросила она.
 – Недолго. А вообще они все время соперничали друг с Другом. Лайон во всем превосходил Джеймса – в верховой езде, во владении шпагой и… и даже в отношениях с женщинами, – добавила она, пожав плечами. – Джеймс, казалось, был одержим идеей первенства. Он рисковал.
 – Как он умер?
 – Упал с лошади. Он умер сразу. Барон Уинтерс, наш домашний врач, сказал, что он не мучился. Может быть, он так сказал для того, чтобы успокоить маму.
 – А ваша мама… – начала Кристина неуверенно. – Диана, я знаю, вы очень любите мать, но надеюсь, что все же не будете возражать.
 – Против чего? – спросила Диана нахмурившись.
 – Я бы хотела забрать вашу мать с собой, когда завтра вернусь в Лайонвуд.
 – Серьезно? А Лайон знает о ваших намерениях?
 – Не будьте такой подозрительной, – пожурила ее Кристина. – Я думаю только о благе вашей матери. Впереди еще целый сезон, иначе бы я и вас пригласила с собой. Я знаю, вам трудно будет с мамой расстаться.
 Диана с преувеличенным вниманием начала рассматривать свои руки. Ей было стыдно от острого чувства облегчения. Наконец кто-то возьмет на себя заботу о ее матери!
 – Ужасно, что я говорю вам это, но вы теперь моя сестра, поэтому признаюсь, что совершенно не буду по маме скучать.
 Кристина не знала, что и сказать. Она открыла дверь кареты для своей невестки, потом спросила:
 – Значит, ваша мама… несколько упрямая?
 – Вы же видели ее, – прошептала Диана. – Она хочет говорить только о Джеймсе. Мы с Лайоном ей не нужны. Джеймс был ее первенцем. О, я знаю, что теперь вы меня меньше уважаете. Я не должна была говорить…
 Кристина наклонилась и взяла Диану за руки.
 – Вы всегда должны говорить мне правду. Это единственный способ, понимаете? Диана, я знаю, что вы любите свою маму. Вы бы не сердились так, если бы не любили.
 Глаза Дианы расширились.
 – Я действительно сержусь.
 – А сейчас идите домой. Я должна заняться своими делами, – сказала Кристина, меняя тему. – Пожалуйста, распорядитесь, чтобы слуги упаковали вещи вашей матери. Я приеду за ней завтра утром.
 Неожиданно Диана бросилась к Кристине и неловко заключила ее в объятия.
 – Я так счастлива, что Лайон на вас женился!
 – Я тоже счастлива, что вышла за него замуж, – ответила Кристина.
 Диана отпустила Кристину, вышла из кареты, но потом, повернувшись, вновь стала умолять Кристину взять ее с собой на это таинственное дело. Кристина опять отказала ей, подождала, пока Диана вошла в дом, а затем повернулась к кучеру.
 – Вы знаете, где находится таверна «Мрачный Брайан»? – спросил кучер в ответ на распоряжение маркизы. Его глаза буквально вылезали из орбит, и он несколько раз сглотнул.
 – Нет, я не знаю, где это. А вы, сэр?
 – Да, мадам, знаю, – сказал кучер заикаясь.
 – Ну, это самое главное, так ведь? Пожалуйста, немедленно отвезите меня туда.
 Кристина вновь села в карету и захлопнула дверь. Бледное лицо кучера внезапно появилось в открытом окне.
 – Вы, наверное, шутите, мадам. Таверна «Мрачный Брайан» – самое неприглядное место во всем Лондоне. Головорезы и…
 – Брайан – мой друг. Я должна сейчас же навестить его. Как вас зовут?
 – Эверет.
 – Эверет, – повторила Кристина. Она ослепила его улыбкой и сказала:
 – Это очень хорошее имя. А теперь, Эверет, хочу предупредить вас: я буду очень недовольна, если вы не сделаете по-моему. Да, очень недовольна, – добавила она решительно.
 Эверет остановился, чтобы почесать плешь на голове.
 – В том-то и дело, мадам. Вы будете недовольны, если я не отвезу вас в таверну «Мрачный Брайан», а ваш муж, когда услышит об этом, убьет меня. Мне достанется в любом случае. Вот в чем дело-то.
 – О, теперь я понимаю ваши сомнения. Я разрешу их: мой муж специально попросил меня навестить мистера Брайана. Отбросьте ваши опасения, милейший. Лайон в курсе.
 Эверет испытал истинное облегчение. Он ни на минуту не усомнился в искренности маркизы. Она такая невинная малышка, подумал он. Да она даже и не знает, что такое хитрость.
 Дрожащим голосом кучер принес свои извинения, попросил, чтобы Кристина заперла двери кареты изнутри, и поспешно влез на козлы.
 Он погнал лошадей с бешеной скоростью, так, что Кристина решила, что он все же немного не в себе.
 Ее предположения подтвердились, когда они наконец добрались до таверны. Когда Эверет помогал ей выйти из кареты, руки его дрожали, и он все время оглядывался.
 – Прошу, мадам, побыстрее заканчивайте ваше дело. Я буду ждать внутри кареты, если вы не против, – прошептал он.
 – О, вам нет необходимости дожидаться меня! Я не знаю, сколько времени займет мое дело. Отправляйтесь домой, Эверет. Мистер Брайан позаботится о том, чтобы я также благополучно добралась до дому.
 – Но, мадам, – заикаясь, возразил Эверет. – А что, если его там нет? Что, если он ушел куда-то по делу?
 – Ну, тогда мне придется подождать его, – заявила Кристина. Она пошла ко входу, кивнув через плечо Эверету, и, прежде чем тот успел что-либо предпринять, маркиза уже исчезла за дверями таверны.
 Она приехала вооруженная до зубов. В руке Кристина сжимала небольшой нож. Ее любимый кинжал был прикреплен у лодыжки. Намного спокойнее было бы с большим кинжалом, но не могла же она открыто расхаживать с ним! Ведь тогда создастся впечатление, что она сама напрашивается на драку.
 По опыту Кристина знала, что большинство смутьянов – невежественные люди, поэтому с ними нужно быть твердой с самого начала.
 Она долго стояла в дверях, обводя взглядом заполненную мужчинами комнату. По меньшей мере двадцать человек сидели за деревянными столами и еще несколько примостились у стойки бара, протянувшейся по всей правой стене просторной комнаты.
 За стойкой стоял человек и, открыв рот, взирал на нее. Кристина решила, что, стало быть, он работает у Брайана, и немедленно направилась к нему.
 Не успела она пройти и половину пути, как один из этих неотесанных мужланов попытался задержать ее. От него непереносимо несло элем, и он попробовал схватить Кристину.
 Она чуть коснулась его руки лезвием ножа, и верзила немедленно взвыл от боли. Все в таверне смотрели, как здоровяк поднял руку и в ужасе уставился на нее.
 – Ты порезала меня!
 Его раскатистый вопль сотряс стены.
 – Ты порезала меня! – вновь зарычал он, приближаясь к Кристине.
 Кристина не двинулась с места. Помахав ножом у него перед глазами, она сказала:
 – Сядь или я повторю это.
 У нее совсем не было времени разбираться с этим идиотом. Предстояло так много сделать перед вечером у Рона.
 – Ты порезала меня, ты…
 – А ты пытался меня схватить, – ответила Кристина. Кончик ее ножа уперся в горло растерявшегося здоровяка. – Если попробуешь еще раз, будешь пить эль через дырку, которую я проткну в твоем горле.
 Она услышала ехидные смешки и повернулась, чтобы взглядом отыскать смеявшегося.
 – У меня дело к мистеру Мрачному Брайану.
 – Значит, ты его милашка? – прокричал кто-то.
 Кристина раздраженно вздохнула. Шутник, сидевший неподалеку от нее, немедленно решился на новую атаку.
 Она даже не взглянула на говорившего, когда нож оставил на его шее узкую красную полоску.
 Он взвыл. Кристина подняла глаза к потолку, моля небеса послать ей терпение.
 Да, дураки везде одинаковы. Что поделаешь – такие невежественные люди!
 – Я – «милашка» маркиза Лайонвуда, – заявила она. – Друг моего мужа – хозяин этой таверны. У меня к нему срочное дело, и терпение мое на исходе. – Она остановилась, гневно взглянув на человека, державшегося за шею. – Это пустяковый порез, сэр, но если вы не оставите свои глупости, обещаю, что следующий будет более болезненным.
 Хотя Кристина и не сразу поняла это, ее слова о том, что она женщина Лайонвуда, сразу же изменили атмосферу.
 – Оставь ее в покое, Артур, если хочешь жить. Она-жена Лайонвуда.
 – Вас зовут Артур? – спросила Кристина. Человек, которому она задала вопрос, был слишком испуган, чтобы ответить ей.
 – Артур – приятное имя, сэр. Вы знаете историю о Камелоте? Нет? – спросила она, когда мужчина продолжал тупо смотреть на нее. – Должно быть, ваша мама читала ее и назвала вас в честь короля Артура, – решила она за него.
 Артур не слушал ее. Мысли его были далеко. Он с ужасом представлял, что сделает с ним маркиз Лайонвуд, когда услышит об этот безобразном происшествии.
 – Я ничего такого и не хотел, когда подошел к вам. Ну, все, я, можно сказать, мертвец, – заскулил он. – Я не знал…
 – Что я замужняя дама? – спросила Кристина. Она вздохнула. – Да, наверное, вы не могли догадаться, что я несвободна, но с вашей стороны все равно было грубо хватать леди, не спросив сначала у нее разрешения… Но вы не умрете из-за ваших дурных манер, Артур, – добавила она уже мягче.
 Она повернулась к собравшимся.
 – Кто-нибудь еще хочет поговорить со мной?
 Все до одного в таверне решительно запротестовали и в унисон закачали головами.
 Это была забавная картина, но Кристина сдержала улыбку. Ей не хотелось, чтобы они подумали, что она смеется над ними.
 – Вы уверены в этом? – уточнила она, чтобы удостовериться, что можно убирать нож. Тут Кристина уже не сдержала улыбку. Слишком уж забавно выглядели мужчины, энергично кивавшие ей в ответ. – Артур, идите и промойте свою рану, – распорядилась Кристина, направляясь к стойке. – Я пришлю вам средство для облегчения боли, как только завершу тут свои дела. Так кто-нибудь знает, где мистер Брайан? – спросила она притихших мужчин.
 – Коннор отправился за ним, миссис, – ответил один из них.
 Кристина улыбнулась невысокому тщедушному человеку и заметила в его руках карты.
 – Вы играете в азартные игры? – спросила она, чтобы занять время до прихода Брайана и одновременно ослабить напряжение, висящее над комнатой. – Простите, если помешала вам, сэр.
 – Нет, нет, – ответил мужчина. – Я так никого и не уговорил сыграть со мной.
 – Это почему же?
 – Нитти слишком удачлив, миссис! – прокричал кто-то.
 – Вы терпеливый человек, Нитти? – поинтересовалась Кристина.
 – Даже и не знаю, ваша светлость, – честно ответил Нитти.
 Кристина решила пока не объяснять, что не стоит называть ее «светлостью». Похоже, ее собеседник очень нервничал.
 – Давайте проверим? – предложила она. Это предложение вызвало улыбки на лицах мужчин. – Я бы хотела научиться играть в карты, сэр, и если у вас есть время и желание, я бы хотела сделать это сейчас. Мне все равно нужно дожидаться хозяина…
 – Почту за честь научить вас, – сказал Нитти, распрямив плечи. – Поппи, расчисть место для леди, – приказал он. – Найди ей чистый стул, Престон. Какой игре вы бы хотели научиться, миссис? – спросил он.
 – Какую игру предпочитают мужчины?
 – Ну, скажем, ваш муж обычно играет в покер, миссис, но вы, конечно, не захотите учиться покеру…
 – О нет, захочу, – заявила Кристина.
 – Я дам вам несколько монет, когда вы поднатореете, – закричал другой.
 – Монет?
 – Чтобы делать ставки, – объяснил кто-то. Кристине просто не верилось: все стали такими покладистыми и доброжелательными! Тот, кого звали Поппи, драматически взмахнул рукой и поклонился ей.
 – Ваше кресло ожидает вас, миледи, – объявил он. – Сухое и чистое, лучше не бывает.
 Усевшись за круглым столом, Кристина кивнула Нитти.
 – Значит, вы знаете моего мужа? – спросила она, наблюдая, как он тасует карты. – Вы сказали, что покер – его любимая игра.
 – Мы все знаем его, миссис, – заявил Поппи,
 – О, это приятно! – заметила Кристина. – А теперь, Нитти, объясните мне, как играть. Спасибо вам за монеты, сэр, и вам, и… о, не думаю, что мне понадобится так много денег, джентльмены, – добавила она, когда перед ней выросла целая гора монет. – Вы все так щедры. Моему мужу повезло, что у него такие друзья.
 Муж Кристины думал примерно то же самое, стоя позади таверны и заканчивая отдавать распоряжения пятерым подозрительным на вид, но верным людям. Брайан стоял рядом, всем сердцем желая принять участие в этом розыгрыше.
 – Черт побери, Лайон! Как бы мне хотелось увидеть выражение лица Рона! Не забудь, парень, – напомнил он человеку, которой должен был выступить в роли Джека, – особенно не высовывайся. У тебя не такие зеленые глаза, как у Рона. Кто-нибудь может заметить.
 – Брайан, тебе нужно срочно зайти в таверну, – в третий раз настойчиво сказал бармен. – Говорю же тебе, там назревает драка. Ты что, не слышал криков?
 – Я слышу только, что ребята хорошо проводят время, Коннор. Кто бы там ни собирался затеять драку, сейчас он уже, очевидно, передумал. Давайка возвращайся туда, пока меня не обчистили до нитки.
 Брайан сердитым взглядом прогнал Коннора обратно в таверну и продолжал стоять рядом с Лайоном, слушая, как тот дает указания парням.
 Внезапный взрыв смеха привлек его внимание. Брайан кивнул Лайону и все-таки направился в таверну – посмотреть, что вызвало такое веселье. Он немедленно заметил толпу, собравшуюся у стола в углу, и направился туда как раз в тот момент, когда несколько мужчин расступились и он смог увидеть сидящих за столом. Он долго не мог поверить своим глазам, затем резко повернулся и выбежал через заднюю дверь.
 – Лайон, ты уже закончил?
 – Я как раз собирался уходить, – ответил Лайон. – А что? У тебя затруднения?
 Тон Брайана заставил его насторожиться. Голос друга звучал так, будто он вот-вот задохнется.
 – Это не мое затруднение, а твое, – ответил Брайан.
 Когда Лайон попытался войти в таверну, Брайан преградил ему путь.
 – Ты все еще любишь заключать пари, Лайон?
 Лайон не скрывал своего раздражения.
 – Да!
 – Тогда бьюсь об заклад, что ты никогда в жизни так не удивлялся. – Брайан отошел в сторону. –Твой сюрприз ждет тебя внутри.
 Лайону некогда было заниматься всякими глупостями. Он поспешил в таверну, считая, что сейчас ему придется разоружить одного-двух головорезов.
 Толпа у стола закрывала от него происходящее.
 – Здесь все спокойно, – заметил он Брайану. – Интересно, что их так привлекло? Что, у Нитти нашлась новая жертва для карточных трюков?
 – Да, у Нитти нашелся партнер, это уж точно, – сказал Брайан. – Фрэнки, как идет игра?
 – Маленькая миссис только что обыграла Нитти двумя ничтожными десятками! – крикнул кто-то из толпы.
 – Это не моя вина! – добродушно прокричал Нитти. – У нее цепкий ум. Ведь она ухватила смысл игры так, как краб хватает…
 – Следи за своими выражениями, Нитти! – закричал другой. – Женщина маркиза Лайонвуда – благородная дама, так что выражайся прилично.
 Женщина маркиза Лайонвуда.
 Нет, конечно, он ослышался. Этого просто не может быть…
 Лайон повернулся к Брайану. Его друг медленно кивнул. И все равно он никак не мог поверить. Он подошел к толпе, и она тут же расступилась.
 Внезапно веселье прекратилось. Но Кристина не почувствовала возникшей напряженности, не заметила смотревшего на нее мужа, стоявшего за спиной у Нитти.
 Сосредоточенно нахмурившись, она изучала свои карты. Нитти же боялся обернуться. Он видел выражение на лицах мужчин, стоявших позади Кристины. Ни один из них не выглядел особенно веселым.
 – Я, пожалуй, открою карты, миссис. Не отрывая глаз от своих карт, Кристина продолжала барабанить пальцами по столу.
 – Нет, Нитти, вы не можете открыть карты. Вы сказали мне, что это я должна либо поставить деньги на кон, либо открыть карты. – Она подтолкнула груду монет в центр стола, затем с улыбкой взглянула на своего нового друга. – А теперь открывайте ваши карты.
 Нитти бросил карты на стол.
 – Гм-м, миссис, не нужно было вам ставить все монеты на кон. Понимаете, я побил вас тремя королями. Но вы можете забрать обратно ваши монеты. Это только обучение, а не настоящая игра.
 Зрители дружно закивали. Некоторые одобрительно заворчали, другие с опаской посматривали в сторону Лайона.
 Кристина не поднимала глаз от карт. Нитти предупредил ее, что выражение лица игрока часто говорит о том, какие карты у него на руках. Поскольку Нитти уже показал ей карты, она была не совсем уверена, продолжает ли действовать это правило, но на всякий случай решила не рисковать… ведь у нее на руках такие замечательные карты!
 – Все по справедливости, Нитти. Победитель забирает все. Разве вы не так сказали?
 – Да, миссис, – пробормотал Нитти.
 Кристина положила две семерки на стол. Она намеренно не открывала три последние карты.
 – Джентльмены, – сказала она окружившим ее мужчинам, – готовьтесь получить ваш выигрыш.
 – Но, миссис, вы должны побить мои карты…
 Нитти прекратил объяснения, когда Кристина перевернула три оставшиеся карты.
 – Господи, у нее три туза! – прошептал Нитти с облегчением. Жена Лайона выиграла.
 Смех Кристины не был поддержан присутствовавшими. Они напряженно следили за маркизом Лайонвудом, ожидая его реакции. Он явно выглядел недовольным. А если влиятельному маркизу Лайонвуду было не смешно, то им-то и подавно.
 Кристина начала складывать монеты в стопки.
 – Нитти! Пока мы ждем мистера Брайана, я бы хотела, чтобы вы показали мне, как нужно шельмовать. Понимаете, когда я буду знать, как это делается, меня трудно будет обмануть.
 Ее партнер перепугался до смерти. Кристина наконец обратила внимание на какую-то неестественную тишину, но еще ничего не поняла, пока не взглянула вверх и не увидела мужа, сурово смотревшего на нее.
 Ее реакция была мгновенной, изумление – неподдельным.
 – Лайон, что ты тут делаешь?
 Ее нежная улыбка совершенно вывела его из себя. Она, похоже, была рада встрече!
 Улыбка Кристины несколько померкла, когда Лайон, не говоря ни слова, продолжал в упор смотреть на нее. Тревожная дрожь охватила ее, и она медленно расправила плечи, когда наконец поняла, что Лайон страшно рассержен. Она озадаченно нахмурилась и спросила неуверенно:
 – Лайон? Что-нибудь случилось?
 Лайон проигнорировал ее вопрос. Его холодный взгляд скользнул по собравшейся толпе.
 – Вон!
 Одного его слова было достаточно, чтобы очистить таверну. Голос подействовал, как удар кнута, и мужчины кинулись выполнять распоряжение. Торопясь, Нитти даже наткнулся на стул.
 – Вы забыли ваши монеты! – крикнула им вслед Кристина.
 – Ни слова больше! – зарычал Лайон.
 Глаза Кристины недоверчиво расширились.
 – Ты смеешь повышать на меня голос в присутствии незнакомых людей? В присутствии твоего друга Мрачного Брайана?
 – Смею, черт побери! – заорал Лайон. Это потрясло ее. Она повернулась, чтобы посмотреть на Брайана, увидела сочувствие на его лице, и ей внезапно стало так стыдно, что захотелось плакать.
 – Ты унижаешь меня перед другим воином. – Голос ее дрожал.
 Сначала Лайон решил, что она боится его. Ее печальные слова с трудом пробились к нему через пелену гнева; выражение его лица постепенно менялось, и вскоре он почти уже взял себя в руки.
 – Объясни мне, что ты здесь делаешь! – потребовал Лайон. Голос его еще был резок, но сам Лайон считал это все же победой над своим норовом, потому что ему по-прежнему хотелось кричать.
 Она не осознает опасности, беспрестанно твердил себе Лайон. Нет, она не понимает, что с ней может случиться. Но он слишком хорошо знал, с чем могла столкнуться благородная дама в этой части Лондона. Лайон заставил себя выбросить из головы мрачные мысли, зная, что иначе ему никогда не успокоиться.
 Кристина не могла взглянуть мужу в глаза и, опустив голову, уставилась на стол.
 – Лайон, у твоей жены, очевидно, была ужасно важная причина, чтобы прийти сюда, – заявил Брайан, пытаясь разрядить возникшую между мужем и женой напряженность.
 Резко подняв голову, Кристина взглянула на Брайана.
 – Мой муж сердится потому, что я пришла сюда? – недоверчиво спросила она.
 Брайан даже не нашёлся, что ответить на этот нелепый вопрос, и в свою очередь спросил:
 – Вы не знали, какая репутация у этого района?
 Кристина сделала глубокий вдох, прежде чем заговорить снова. Руки ее сжались в кулаки.
 – Я буду ходить туда, куда хочу… и когда хочу.
 «О черт! – подумал Брайан. – Она опять все испортила!». Он быстро взглянул на Лайона и вновь повернулся к Кристине. Это милое невинное создание еще не знало своего мужа. Господи, она же только что помахала красной тряпкой у него перед носом!
 Лайон еще не успел прийти в себя, а Кристина своим вопросом вновь провоцировала его. Брайан поспешил вмешаться, прежде чем до Лайона дойдет смысл столь неудачного замечания жены.
 – Почему бы вам обоим не присесть? Я оставлю вас одних…
 – Зачем? Он уже унизил меня перед вами, – прошептала Кристина.
 – Кристина, мы едем домой. Немедленно.
 Лайон тоже произнес это шепотом. Брайан надеялся, что Кристина понимает: это плохой знак.
 Нет, ничего она не понимала! Она повернулась и сердито посмотрела .на мужа. Брайан даже покачал головой при виде такой неосмотрительности.
 Молниеносным движением Лайон прижал Кристину к стене, преградив ей путь к отступлению.
 Его лицо нависло над ней, взгляд пылал гневом так, что мог обжечь.
 – В Англии приняты такие правила, Кристина. Жена поступает так, как велит ей муж. Она ходит только туда, куда он разрешает. Понятно?
 Брайан метался за спиной Лайона. Сердце его было на стороне нежного цветка, который Лайон взял себе в жены. Бедняжка, должно быть, была в ужасе. Ведь даже он сам нервничал. Норов Лайона все еще приводил его в трепет.
 Но когда Кристина ответила мужу, Брайан понял, что она нисколько не испугана.
 – Ты опозорил меня. Там, откуда я приехала, этого достаточно для того, чтобы жена обрезала свои волосы, Лайон.
 Он, видит Бог, пытался успокоиться, но ее нелепые слова снова привели его в бешенство.
 – А это еще что значит, черт побери?
 Она не хотела тратить время на объяснения. Нет, Кристина чувствовала, как внутри нее полыхает гнев. Ей хотелось кричать. Но одновременно ей хотелось и плакать. Она не понимала этого, но была слишком расстроена, чтобы разбираться в противоречивости своих чувств.
 – Когда женщина обрезает волосы, значит, она потеряла кого-то. Жена обрезает волосы, когда умирает ее муж… или когда она уходит от него.
 – Это самая большая нелепость из всех, какие я когда-либо слышал, – пробормотал Лайон. – Ты понимаешь, о чем говоришь? Ты говоришь о разводе.
 Только сейчас он осознал в полной мере ее кошмарное безрассудство, ее возмутительные высказывания. Лайон прижался лбом к ее лбу, закрыл глаза и начал смеяться. Ее невозможная наглость развеяла его гнев.
 – Я знала, что ты изменишься, когда узнаешь о моем прошлом; ты, недостойный англичанин! – продолжала бушевать Кристина. – Ты всего лишь… безмозглый болван, – заявила она, вспомнив слова, сказанные ранее одним из завсегдатаев таверны.
 – Нам с тобой предстоит долгий разговор, – сказал Лайон. – Пошли! – приказал он, схватив ее за руку и увлекая за собой.
 – Мне еще нужно поговорить с мистером Мрачным Брайаном, – сказала Кристина. – Отпусти меня, Лайон, – добавила она, пытаясь вырвать руку.
 – Ты, наверное, все-таки не поняла, – заметил Лайон через плечо. – Я только что сказал: жена должна следовать за мужем…
 – Лайон! Я просто умираю от любопытства, – перебил его Брайан. Он услышал раздражение в голосе друга и пытался вмешаться до того, как вспыхнет новый конфликт. – Я бы очень хотел узнать, почему твоя жена пришла сюда, – добавил он, заикаясь от смущения.
 Лайон остановился у двери.
 – Скажи ему! – приказал он Кристине.
 Ей так хотелось не подчиниться этому приказу, но речь шла о благополучии Рона, поэтому она отбросила гордость.
 – Рон сегодня устраивает прием, – начала она. – Я хотела попросить вас найти несколько надежных людей, чтобы они могли притвориться разбойниками и…
 Кристина так и не закончила свое объяснение:
 Лайон вытащил ее за дверь как раз в середине фразы. Они прошли чуть ли не половину квартала, прежде чем показалась карета. Неудивительно, что она не обнаружила его присутствия у Брайана. Лайон спрятал карету достаточно далеко от таверны.
 Она не понимала причин и все же не стала расспрашивать, поскольку голос мог выдать ее. Кристина знала, что слезы близко, и думала, что никогда в жизни еще так не сердилась.
 Оба не проронили ни слова до самого дома. Лайон все это время пытался успокоиться, хотя это была нелегкая задача. Он не мог перестать думать о том, что могло случиться с Кристиной. Непрошеные мысли распаляли его. Господи, у него едва не подкосились ноги, когда он увидел Кристину в таверне!
 Она играла в карты с самыми отъявленными головорезами Лондона. Конечно, она не осознавала опасности, она просто не могла знать о ней. Она бы не выглядела такой довольной, если бы знала. И она улыбнулась ему! Лайон подумал, что никогда в жизни он еще не был так зол… и так напуган.
 – Ты чертовски наивна, – пробормотал он, распахивая дверь кареты.
 Кристина по-прежнему не смотрела на него. Она устремила взгляд себе на колени и, когда он произнес эти обидные слова, лишь безразлично пожала плечами.
 Он предложил ей руку, чтобы выйти из кареты, но Кристина проигнорировала ее.
 Только когда она заторопилась к дому, он заметил, что она опять подрезала волосы. Теперь локоны доходили лишь до середины спины.
 Браун встретил их у дверей. Приказав дворецкому в дальнейшем не спускать глаз с Кристины, Лайон кинулся за ней следом и догнал ее на середине лестницы.
 – Когда я успокоюсь, я объясню тебе, почему…
 – Я не желаю слушать твои объяснения, – перебила его Кристина.
 Лайон закрыл глаза и глубоко вздохнул.
 – Не смей никуда выходить до завтрашнего утра, – сказал он ей. – Мне сейчас нужно к Рону.
 – Понятно.
 – Нет, думаю, ничего тебе не понятно, пробормотал Лайон. – Кристина, ты отправилась к Брайану, чтобы просить его помочь найти людей, которые выступили бы в роли Джека и его друзей, не так ли?
 Она кивнула.
 – Жена, ты совсем не веришь мне, – прошептал Лайон, качая головой.
 Кристина сочла его слова нелепыми.
 – Вера не имеет никакого отношения к делу. Я не знала, что тебе уже сообщили о кошмаре, постигшем Рона.
 – Кошмаре?
 – Его заперли в собственном доме, – объяснила Кристина. – Поскольку он твой друг, я придумала очень хитрый план. А ты все испортил.
 – Нет, это ты все испортила бы, – заявил Лайон. –Я уже позаботился обо всем, Кристина, А теперь дай мне слово, что ты не выйдешь из дома.
 – У меня больше нет дел, – ответила она.
 Когда он отпустил ее руку, Кристина повернулась и побежала вверх по лестнице. Лайон уже выходил из передней, когда она окликнула его:
 – Лайон!
 – Да?
 – Тебе придется извиниться. Ты сделаешь это сейчас или когда вернешься от Рона?
 – Извиниться?! – буквально выкрикнул он, и Кристина пришла к выводу, что он совершенно не раскаивается.
 – Ну, тогда тебе придется начать все сначала! – прокричала она в ответ.
 – О чем ты говоришь? У меня нет времени на загадки, – заявил Лайон. – Если кто-то и должен извиняться, то…
 Он не стал заканчивать мысль, потому что жена повернулась к нему спиной и исчезла в коридоре.
 Она снова отмахнулась от него. Лайон подумал, что никогда не сможет к этому привыкнуть и никогда не поймет ее. У нее изворотливый ум. Она предложила точно такой же план помощи Рону, какой придумал он сам, и Лайон был потрясен.
 Боже, ему предстоят изматывающие испытания! Нужно приложить много усилий, чтобы Кристина была в безопасности. Она немедленно окажется в беде, если он только выпустит ее из виду. Кристина, похоже, не знает, что такое осторожность. Черт, она настолько ничего не понимала, что даже не боялась его, когда он терял самообладание.
 Ни одна женщина никогда не повышала на него голос… и ни один мужчина, подумал Лайон. А Кристина повышала, и еще как! Когда он кричал на нее, она не оставалась в долгу.
 Она была равной ему во всем. Ее страсть не уступала его страсти, и в глубине души он знал, что она любит его так же сильно.
 Да, следующие двадцать лет, даст Бог, будут нелегкими.
 И очень, очень приятными.




 Глава 15


  "Я не хочу, чтобы из-за меня опять погибли невинные люди. Эдвард обязательно вновь придет за мной. Я знала, что мне дана только временная передышка, а дальше – расправа. 
  К рассвету я смогла добраться лишь до первой вершины. Лагерь уже просыпался. Будут ли они меня искать? 
  И тогда я увидела индейцев, спускавшихся с гор. Я хотела закричать и предупредить обитателей лагеря, но поняла, что они меня не услышат. Вдруг позади меня раздался женский крик. Эдвард! Я решила, что это он тому виной, и, значит, еще один невинный человек погибнет из-за меня. Я схватила нож Джейкоба и побежала на голос. 
  Картина, представшая перед моими глазами, мгновенно заставила меня позабыть о страхе. Я увидела, как маленький мальчик, избитый до изнеможения, весь в крови, упал на землю, словно сухой лист. Женщина, чей крик испугал меня, сейчас молчала. Руки и ноги у нее были связаны. 
  Мать и ребенок… как ты и я, Кристина… Их истязатель для меня превратился в Эдварда. Я не помню, как положила тебя на землю, не знаю, заметил ли он меня, но я кинулась к нему и вонзила нож в спину. 
  Должно быть, нож пронзил ему сердце – он не сопротивлялся. 
  Я убедилась, что он мертв, потом повернулась, чтобы помочь мальчику. Его жалобные стоны рвали мне сердце. Я осторожно взяла ребенка на руки, чтобы хоть как-то успокоить. Когда я стала шептать ему ласковые слова, дыхание его выровнялось. 
  Внезапно я почувствовала чей-то пристальный взгляд. Я повернулась и увидела, что индианка пристально смотрит на меня. 
  Ее звали Мерри". 
  Запись в дневнике 
  1 ноября 1795 года 
 Лайон вернулся домой лишь на рассвете. Это был очень удачный вечер, во всех отношениях. Выражение лица Рона, когда его грабил «Джек», надолго запомнится Лайону.
 Да, все это стоило его усилий. Обвинения в адрес Рона будут сняты самое позднее к завтрашнему дню. Теперь все поверили рассказу Рона, о том, что он повредил кисть случайно, когда упал на кусок острого стекла.
 Веллингхэм окажется в дураках. Эта мысль доставила Лайону удовольствие. Он еще не разделался с этим негодяем, да и с тремя другими тоже, но Лайон знал, что нужно немножко подождать, прежде чем он сделает их жизнь невыносимой. Отец Рона будет отомщен. Эти четыре вора пожалеют о том дне, когда решили избрать отца Рона в качестве жертвы. Лайон позаботится об этом.
 Кристина крепко спала на полу. Лайон быстро разделся, взял жену на руки, стараясь не порезаться о нож, который она держала под одеялом. Она должна спать на своем месте – в его постели. Он обхватил ее руками и прижал к груди.
 Придется поменять мягкие матрасы. Он улыбнулся, вспомнив, как Кристина сказала ему в их брачную ночь, что постель пытается проглотить ее.
 Она тогда не упала с кровати. Теперь ясно, почему она смеялась, когда он сказал ей об этом. Лайон очень надеялся, что она в конце концов привыкнет к постели. Его совершенно не радовала перспектива спать на полу, но он согласится и на это, признал он со вздохом, если только так сможет держать ее в своих объятиях.
 Компромисс. Вот какое совершенно чуждое ему слово пришло в голову. Чуждое, пока не появилась Кристина. Наверное, решил он, пришло время привыкать и к нему.
 Лайон с нетерпением ждал утра. Он объяснит Кристине причину своей вспышки в таверне Брайана, а затем осторожно перейдет к вопросу о ее безопасности. Он заставит ее понять, что действует только из самых лучших побуждений и что она не может носиться по городу без сопровождения.
 И она должна научиться компромиссу.
 Лайон не смог отчитать жену утром. Ее просто не оказалось дома.
 Он проспал до полудня, и это уже было поразительно, потому что он давно не спал больше трех часов подряд. Он чувствовал себя отдохнувшим, готовым к решению любой проблемы. Более того, он был готов встретиться лицом к лицу со своей женой и поторопился одеться, чтобы спуститься вниз и приступить к наставлению ее на путь истинный.
 Лайон заблуждался, полагая, что Кристина будет его дожидаться.
 – Что ты говоришь?! Она не могла уехать!
 Его рев испугал слугу.
 – Маркиза уехала несколько часов назад, – повторил он заикаясь. – С Брауном и другими слугами. Вы забыли о своем распоряжении? Я слышал, как она говорила Брауну, что вы потребовали, чтобы она немедленно вернулась в Лайонвуд.
 – Да, я забыл, – пробормотал Лайон. Он, конечно, солгал. Таких распоряжений он не давал. Тем не менее он не собирался показывать слуге, что Кристина говорила не правду. И в данный момент он защищал не ее репутацию, а свою. Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что Кристина абсолютно не подчиняется ему.
 Это было унизительно, и Лайон возмущенно бормотал проклятия по поводу этого прискорбного факта, пока внезапная мысль не успокоила его. Кристина, очевидно, очень нервничает, поэтому и уехала так рано. Вероятно, она осознала серьезность своего вчерашнего проступка.
 Сначала Лайон хотел немедленно отправиться в Лайонвуд, но потом решил, что Кристине стоит поволноваться до вечера. Может, она даже будет испытывать раскаяние к тому времени, как он приедет домой.
 Да, время и молчание – вот его союзники. Он надеялся, что к наступлению ночи услышит ее извинения.
 Лайон около часа занимался делами имения, затем решил заехать в дом матери, чтобы рассказать Диане о Роне.
 В гостиной его ожидал сюрприз. Рон сидел на диване, обняв Диану за плечи.
 – Я не помешал? – поинтересовался Лайон. Его приход, похоже, не взволновал ни одного из них. Голова Дианы по-прежнему покоилась на плече Рона, который даже не взглянул на приятеля.
 – А вот и Лайон, милая. Перестань плакать. Он всегда знает, что делает.
 – Рон, убери руки от моей сестры. Диана, ради Бога, сядь и веди себя прилично. Почему ты плачешь? – Лайон отрывисто отдавал распоряжения, направляясь к камину.
 Его сестра пыталась подчиниться, но как только она выпрямилась, Рон снова притянул ее к себе, и ее щека вновь прижалась к его плечу.
 – Оставайся здесь. Черт побери, Лайон, я же ее утешаю! Вот так.
 Лайон решил, что разберется с другом потом.
 – Скажи мне, почему ты плачешь, Диана. Сейчас же. Я тороплюсь, – добавил он.
 – Вовсе не обязательно повышать на нее голос, Лайон, – сердито молвил Рон. – Она расстроена.
 – Может, кто-нибудь наконец скажет мне, черт возьми, что именно ее расстроило?
 – Мама, – запричитала Диана. Она отодвинулась от Рона, чтобы промокнуть глаза кружевным платком. – Кристина забрала ее.
 – Что она сделала? – спросил Лайон, озадаченно тряхну в головой.
 – Твоя жена забрала твою мать с собой в Лайонвуд, – сказал Рон.
 – И поэтому Диана плачет? – спросил Лайон, пытаясь добраться до сути дела.
 Рон изо всех сил старался не засмеяться. В глазах его засверкали веселые искорки.
 – Да, – сказал он, похлопывая Диану по плечу.
 Лайон сел напротив сестры и подождал, пока она возьмет себя в руки. В этом желтом платье с коричневой отделкой она похожа на бабочку, подумал он. Поток слез грозил испортить всю ее красоту.
 – Диана, – сказал он успокаивающим, как он надеялся, тоном, – не нужно бояться, что я рассержусь из-за того, что Кристина забрала с собой нашу мать. Ведь ты поэтому плачешь?
 – Нет.
 – Ты хотела, чтобы мама осталась здесь?
 Когда она снова отрицательно покачала головой, но продолжала рыдать, терпение Лайона лопнуло.
 – Так в чем дело?
 – Мама не хотела ехать, – сказала Диана всхлипывая. – Рон, расскажи ему сам. Ты видел, что тут было. Я просто не знаю, что и думать. А тетя Харриет все время смеялась как безумная. Я не знала, что…
 – Рон, ты дорожишь Дианой?
 – Да, очень.
 – Тогда советую тебе успокоить ее, прежде чем я ее задушу. Диана, прекрати это хныканье!
 – Я объясню, милая моя, – сказал Рон Диане нежным, успокаивающим голосом.
 Лайон с трудом скрыл раздражение. Рон вел себя как влюбленный щенок.
 – Твоя мама отказалась от приглашения Кристины поехать вместе с ней в Лайонвуд. И вот тогда начался фейерверк.
 Рон не смог сдержать улыбку. Диана рыдала на его груди, поэтому он без опасений ухмыльнулся.
 – Твоя жена была настроена очень решительно… настолько решительно, что она… вытащила твою мать из постели.
 – Ты шутишь!
 – Мама не хотела ехать!..
 – Очевидно, – протянул Лайон, – Кристина объяснила причины, побудившие ее быть столь настойчивой?
 Уголки его губ так и расползались в улыбке, но Диана смотрела на него, и, не желая ее расстраивать, он старался не показывать, насколько забавной представлялась ему ситуация.
 Рон не поддержал его намерения поберечь чувства Дианы.
 – Лайон, это надо было видеть! Твоя мать – сильная женщина. Я никогда не предполагал этого, зная, что последние несколько лет она провела в постели, но она оказала сопротивление, и еще какое! Конечно, это произошло только после того…
 – После чего? – спросил Лайон, сильно озадаченный поведением жены.
 – Мама сказала Кристине, что хочет остаться здесь. Ее должны были навестить знакомые, и она, конечно, хотела поговорить с ними о Джеймсе, – пояснила Диана.
 – Да, и именно тогда Кристина спросила твою мать, умерло ли ее сердце.
 – Не понимаю, – сказал Лайон, качая головой.
 – Я тоже не понял. В общем, твоя мать заявила, что с тех пор, как умер Джеймс, ее сердце тоже умерло… и одному Богу ведомо, что это значит.
 Тут Лайон уже не удержался и улыбнулся:
 – Моя мать скорбит профессионально, ты же знаешь это, Рон.
 – Скорбела, – поправил его Рон. – К тому моменту Кристина сумела дотащить твою мать до входа, где я стоял, с недоумением взирая на обеих дам. Потом Кристина объяснила нам, что происходит.
 – Она убьет маму!
 – Ну, полно, Диана, она вовсе не это сказала, – заметил Рон. Он снова похлопал ее по плечу и с улыбкой повернулся к Лайону.
 – Рон, рассказывай же!
 – Кристина сказала твоей матери, что там, откуда она приехала, – и только одному Боту ведомо, где это, – старый воин, сломленный духом и сердцем, уходит в лесную чащу.
 – Зачем? – спросил Лайон.
 – Ну, как же, конечно, чтобы найти тихое, спокойное место, где можно умереть. Нет необходимости говорить, что твоей матери очень не понравилось; что ее назвали «старым воином».
 Лайон долго смотрел в потолок, прежде чем решился взглянуть на друга. Он был очень близок к тому, чтобы расхохотаться.
 – Да, думаю, ей это не понравилось, – прошептал он.
 – В какой-то степени это была и мамина вина, – вмешалась Диана. – Если бы она не согласилась с тем, что ее сердце разбито, Кристина не настаивала бы на том, чтобы забрать ее с собой. Она сказала маме, что поможет ей найти место для успокоения.
 – Как мило с ее стороны, – заметил Лайон.
 – Лайон, мама даже не успела выпить свой утренний шоколад. И служанки не уложили ее багаж. Кристина сказала, что это не важно. Нет необходимости укладывать вещи, когда собираешься умирать. Она именно так и сказала.
 – И тогда твоя мать стала кричать, – сообщил Рон.
 – Рон не разрешил мне вмешаться, – прошептала Диана, – а тетя Харриет смеялась.
 – Только когда твоя мать оказалась в карете, заметил Рон.
 – Она выкрикивала имя Джеймса? – поинтересовался Лайон.
 – Нет… конечно, нет, – пробормотала Диана. – А какое это имеет отношение?..
 Ни Рон, ни Лайон не смогли ей ответить. Они хохотали.
 Лайону потребовалось несколько минут, прежде чем он смог заговорить.
 – Пожалуй, мне нужно вернуться в Лайонвуд.
 – А что, если Кристина спрячет маму где-нибудь в глуши и не скажет тебе где?
 – Ты действительно веришь, что Кристина может причинить вред твоей матери? – спросил Рон.
 – Нет, – прошептала Диана. – Но она говорила так, словно это вполне естественно для… старого воина. – Диана громко вздохнула. – У Кристины такие необычные представления обо всем, правда?
 – Она блефует, Диана. Она делает вид, что дает нашей матери то, чего, она хочет.
 – Лайон, может, мне вместе с тобой поехать в Лайонвуд?
 По блеску в зеленых глазах друга Лайон сразу определил, что Рон опять что-то задумал.
 – Зачем? – поинтересовался он.
 – Ну, как же, я могу помочь тебе обыскать имение.
 – Очень смешно! – рявкнул Лайон. – Смотри, что ты сделал! Диана опять плачет. Сам с ней и разбирайся. У меня нет времени. Приезжай в конце недели в Лайонвуд с тетей Харриет и Дианой. – Лайон дошел до двери, затем небрежно бросил через плечо:
 – Если к тому времени я не найду нашу мать, Диана, ты тоже сможешь участвовать в розыске.
 Рон сдержал улыбку:
 – Он просто шутит, милая. Ну, ну, давай я обниму тебя. Можешь поплакать у меня на плече.
 Закрывая дверь, Лайон слышал успокаивающие слова Рона и в изумлении покачал головой. Он был слишком занят собственной жизнью и не заметил, что Рон влюбился в Диану. Рон – хороший друг… но зять… Лайону придется привыкать и к этой мысли.
 А вот Кристина совсем не удивится этому роману. Ведь это она указала Рону на его судьбу, вспомнил Лайон с улыбкой.
 Ах, судьба! Лайон решил, что сейчас его судьба – это отправиться домой и поцеловать жену.
 Желание заключить Кристину в объятия и неторопливо предаться с ней любви было столь сильным, что дорога в Лайонвуд показалась ему значительно длиннее, чем обычно.
 На небе пылал закат, когда Лайон остановился у парадных дверей замка. Он прищурился, пытаясь убедиться, что глаза его не обманывают.
 Подъехав поближе, он узнал человека, шаркающей походкой спускавшегося по ступеням. Это был Элберт. Почему он здесь? Господи, и что он делает с сапогами Лайона? Маркиз подъехал уже достаточно близко, чтобы разглядеть десятки пар своих, туфель и сапог, выстроившихся на ступеньках и на самой дороге.
 Лайон спешился, шлепнул коня по крупу, дав ему знак отправляться на конюшню, и окликнул бывшего дворецкого Кристины:
 – Элберт? Что вы делаете с моей обувью?
 – Выполняю распоряжение мадам, милорд, – ответил Элберт. – Не знал, что у человека может быть столько туфель, – добавил он. – Уже целый час занимаюсь этим. Вниз по лестнице, потом вверх, потом снова вниз…
 – Элберт, объясни мне, зачем все это? – перебил его Лайон. – И что ты делаешь в Лайонвуде? Кристина пригласила тебя погостить?
 – Она наняла меня, сэр, – Сообщил Элберт. – Я буду помощником Брауна. Вы знаете, как она тревожилась обо мне? Она понимала, что мне не удержаться у старой карги. У вашей жены золотое сердце. Я свою работу выполню. Я не стану уклоняться от своих обязанностей.
 У Кристины действительно доброе сердце, подумал Лайон. Она знала, что Элберт не сможет нигде найти работу. Он слишком стар, слишком немощен.
 – Я уверен, что вы прекрасно со всем справитесь, Элберт, – сказал Лайон. – Рад иметь такого работника.
 – Спасибо, сэр.
 Тут Лайон заметил стоящего в дверях Брауна. Дворецкий выглядел расстроенным.
 – Добрый вечер, милорд. Рад вашему возвращению. – Его голос показался Лайону напряженным, но одновременно в нем звучало облегчение. – Вы видели вашу обувь, сэр?
 – Я же не слепой. Конечно, видел. Проклятие, объясни же наконец, что тут происходит?
 – Распоряжение вашей жены, – сообщил Браун.
 – Бывшей жены, – прокудахтал Элберт.
 Лайон глубоко вздохнул.
 – О чем он говорит? – спросил маркиз, обращаясь к Брауну и полагая, что молодой дворецкий сможет объяснить все более членораздельно, нежели старик, давящийся смехом.
 – С вами разводятся, сэр.
 – Что со мной делают?
 Плечи Брауна поникли. Он знал, что эта новость совсем не понравится хозяину.
 – Разводятся.
 – Выбрасывают, милорд, выталкивают, забывают, вы умерли для нее…
 – Я понял тебя, Элберт, пробормотал Лайон раздраженно. – Я знаю, что означает слово «развод».
 Лайон продолжил свой путь, а старый слуга плелся позади.
 – Так она и сказала. Моя хозяйка разводится с вами, как принято у ее народа. Она говорит; что нет ничего особенного в том, чтобы избавиться от мужа. Вам придется поискать другое место для житья.
 – Что мне придется? – переспросил Лайон, уверенный в том, что плохо расслышал.
 Браун усиленно закивал головой, подтверждая слова Элберта.
 – Вас выкидывают, выталкивают…
 – Элберт, ради Бога, прекрати причитать! – потребовал Лайон. Он повернулся к Брауну. – А при чем здесь обувь?
 – Обувь означает ваш уход, милорд, – сказал Браун.
 Браун старался не замечать недоверчивого выражения, появившегося на лице хозяина. Он боялся, что вот-вот утратит над собой контроль, и уставился в пол.
 – Позволь мне уяснить, – пробормотал Лайон. – Моя жена считает, что дом принадлежит ей?
 – И вашей матери, конечно! – выпалил Браун. – Она содержит ее.
 Браун кусал нижнюю губу, и Лайон подумал, что он, вероятно, пытается не рассмеяться.
 – Ну, разумеется.
 Элберт вновь попытался помочь.
 – Так принято у ее народа, – вставил он бодрым голосом, царапавшим по нервам Лайона.
 – Где моя жена? – спросил Лайон, игнорируя замечание Элберта.
 Он не стал дожидаться ответа и побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, в направлении спален. Внезапная мысль заставила его остановиться.
 – Она обрезала волосы? – спросил он.
 – Обрезала! – прокричал Элберт, прежде чем Браун успел открыть рот. – Так положено, – настаивал Элберт. – Когда волосы обрезаны, тогда… вы все равно что умерли для нее. Вы выброшены, выкинуты…
 – Я понял! – закричал Лайон. – Браун, внеси мои туфли в дом. Элберт, иди посиди где-нибудь.
 – Милорд? – окликнул его Браун.
 – Да?
 – Французы и вправду соблюдают такие законы?
 Лайон сдержал улыбку.
 – Моя жена сказала, что это закон?
 – Да, милорд.
 – И она сказала тебе, что приехала из Франции? – спросил он дворецкого.
 Браун кивнул.
 – Ну, значит, это правда, – заявил Лайон. – Я хотел бы принять ванну, Браун. Оставь обувь на потом, – заметил Лайон и улыбнулся. Временами он забывал, насколько Браун молод и неопытен. Правда, когда лжет женщина, излучающая невинность и искренность… Кристина!
 Его жены в спальне не было. Да он и не ожидал, что она окажется там. Солнце еще светило достаточно ярко, и она наверняка не вернется в дом, пока ее к этому не вынудит темнота.
 Лайон подошел к окну и посмотрел на заходившее солнце. Это было великолепное зрелище, которое он никогда не замечал, пока не женился на Кристине. Именно она открыла ему глаза на то, как чудесна жизнь.
 И как чудесна любовь. Да, он любит ее так горячо, что иногда это его пугает. Лайон не представлял, как сможет жить, если с ней что-то случится.
 Эта ужасная мысль не преследовала бы его, если бы не предстоящая встреча Кристины с отцом. Лайон был крайне встревожен.
 Она считает, что отец попытается убить ее. Ричардс не смог рассказать Лайону ничего существенного о бароне, но тот факт, что Сталински был причастен к делу Брисбена, закончившемуся так ужасно, тоже тревожил Лайона.
 Как все упростилось бы, если бы Кристина доверилась ему! Господи, он чувствовал себя так, словно его пригласили сразиться на шпагах, но с завязанными глазами.
 Правда настигла его, словно удар. Он требовал от жены того, чего сам не хотел ей дать. Доверие. Да, он хотел от нее абсолютного доверия и тем не менее не сказал, насколько он доверяет ей. Нет, напомнил он себе, качая головой, его грех тяжелее. Он не открыл ей свое сердце.
 Кристина лишь раз спросила его о прошлом. Когда они ехали в Лайонвуд, она попросила рассказать о его первой жене, Летти.
 Его ответы были резкими и односложными. Таким образом он дал ей понять, что эту тему обсуждать не будет.
 Больше она его ни о чем не спрашивала. Да, он получил то, что заслужил. Дверь позади него открылась. Лайон взглянул через плечо и увидел слуг, вносивших ванну и ведра с горячей водой, от которой поднимался пар.
 Он снова повернулся к окну и, снимая камзол, наконец увидел Кристину.
 У него перехватило дыхание. Эта картина была даже величественнее, чем закат солнца. Кристина ехала верхом, без седла. Серый жеребец несся с такой скоростью, что очертания его ног сливались в неясное пятно.
 Кристина была подобна ветру. Ее золотистые волосы развивались: Спина былапрямой, как струна, и, только когда она перелетела через кусты, отделявшие парк от полей, Лайон смог перевести дыхание.
 Кристина была гораздо более умелой наездницей, чем он. Теперь, глядя на нее, Лайон это понял. Он был очень горд, как будто это была и его заслуга. – Она моя львица, – прошептал он. Она была так непостижимо грациозна… а он предлагал научить ее ездить верхом!
 Еще одна ошибка. Такая же, как и его надежда, что он дождется от нее извинения.
 Лайон посмеивался, снимая с себя одежду. Он не обращал внимания на встревоженные взгляды слуг: они не привыкли слышать его смех. Потом он вытянулся в длинной ванне, опершись плечами на ее край. Браун занялся приготовлением одежды.
 – Я сам позабочусь об этом, – сказал Лайон дворецкому. – Ты можешь идти.
 Браун направился к двери, потом заколебался. Когда он повернулся, чтобы посмотреть на хозяина, лицо его было встревоженным.
 – В чем дело? – спросил Лайон.
 – Милорд, я никогда бы не взял на себя смелость вмешиваться в ваши личные дела, но сейчас позвольте мне узнать, как вы относитесь к решению вашей жены? Согласны ли вы с ним?
 Лайону пришлось напомнить себе, что Браун очень молод и не так давно работает в имении, чтобы достаточно хорошо знать своего хозяина, иначе он никогда бы не задал такой нелепый вопрос.
 – Ну, конечно, Браун.
 – Значит, вы позволите ей развестись с вами? – спросил потрясенный Браун.
 – Насколько я понимаю, она уже развелась со мной, – ухмыльнулся Лайон.
 Это заявление отнюдь не порадовало дворецкого.
 – Мне будет не хватать вас, Милорд.
 – Она и тебя забирает? – поинтересовался Лайон.
 Браун кивнул. Он выглядел несчастным.
 – Миледи объяснила, что теперь мы все – часть ее семьи.
 – «Мы»?
 – Она забирает всех слуг, милорд.
 Лайон расхохотался.
 – Мне бы так хотелось, чтобы вы остались, милорд, – пробормотал Браун.
 – Не волнуйся, Браун. Я пока никуда не собираюсь. Как только моя жена войдет в дом, пришли ее ко мне. Если она так легко может развестись со мной, значит, должен существовать способ так же быстро вновь пожениться. Обещаю тебе, что эта небольшая проблема будет решена к наступлению ночи.
 – Слава Богу, – прошептал Браун и поспешил выйти.
 Уже дойдя до конца коридора, Браун все еще слышал смех хозяина.
 Кристина встретила дворецкого у подножия лестницы. Когда он сообщил ей, что маркиз наверху и желает с ней поговорить, она бросила на него недовольный взгляд, но затем решила уступить просьбе.
 Войдя в комнату, она резко остановилась.
 – Закрой дверь, дорогая!
 Кристина сделала это, но лишь потому, что хотела поговорить наедине.
 – Хорошо покаталась? – поинтересовался Лайон.
 Мягкость его тона озадачила Кристину. Она приготовилась к стычке, а Лайон, похоже, вовсе не был к этому расположен.
 – Лайон, – начала она, – намеренно избегая его взгляда, – кажется, ты не понимаешь, что я сделала.
 – Конечно, понимаю, моя дорогая, – ответил Лайон так весело, что Кристина и вовсе растерялась.
 – Тебе придется начать все сначала. Ты будешь снова ухаживать за мной, хотя теперь, когда ты знаешь о моем необычном воспитании, я сомневаюсь…
 – Хорошо.
 Кристина посмотрела на него.
 – Хорошо? Это все, что ты можешь мне сказать? – Она покачала головой, тяжело вздохнула и прошептала:
 – Ты не понимаешь.
 – Да нет, понимаю. Ты только что отказалась от меня. Элберт объяснил мне.
 – Ты не расстроен?
 – Нет.
 – Но почему? Ты говорил, что любишь меня. – Кристина сделала шаг в сторону Лайона. – Твои слова были лживыми, так ведь? А теперь, когда ты знаешь…
 – Нет, не лживыми, – ответил Лайон. Он откинулся назад и закрыл глаза. – Боже, как хорошо! Знаешь, Кристина, дорога из Лондона с каждым разом становится все длиннее.
 Его легкомысленное отношение к разыгрывавшейся драме просто не укладывалось у нее в голове! Кристине хотелось плакать.
 – Ты не можешь унижать меня, а потом вести себя так, словно ничего не произошло. За подобное оскорбление воин убил бы воина.
 – Да, но ты не воин, Кристина. Ты моя жена.
 – Была.
 Он даже не открыл глаза, когда спросил:
 – А что конкретно я сделал?
 – Ты не знаешь? – Ей пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем она смогла продолжить:
 – Ты кричал на меня в присутствии свидетелей. Ты опозорил, ты унизил меня.
 – А кто был свидетелем? – спросил Лайон так тихо, что Кристине пришлось придвинуться к нему, чтобы расслышать.
 – Брайан.
 – Разве я не кричал на тебя и в присутствии Ричардса? Я помню…
 – Это совсем другое дело.
 – Почему?
 – Ты кричал, потому что я упала в обморок. Ты не был зол на меня. Ты же понимаешь разницу?
 – Теперь понимаю, – признал Лайон. – А ты не задавалась вопросом, почему я кричал на тебя в присутствии Брайана?
 – Нет.
 Лайон открыл глаза, и его раздражение стало очевидным.
 – Ты чертовски напугала меня, – заявил он, резко и четко выговаривая каждое слово.
 – Что я?..
 – Не надо так удивляться, Кристина. Когда я вошел в таверну и увидел тебя сидящей среди самых отъявленных мерзавцев Англии, я едва мог осознать, что происходит. А потом у тебя хватило наглости улыбнуться мне, как будто ты рада видеть меня.
 Ему пришлось остановиться, потому что воспоминания вновь распаляли его гнев.
 – Я действительно была рада видеть тебя. Ты в этом сомневался? – спросила Кристина. Она стояла, упершись руками в бока, потом взмахом головы перекинула волосы через плечо, продолжая хмуро смотреть на него. – Ну? – требовательно спросила она.
 – Ты опять обрезала волосы?
 – Да. Это часть траурного ритуала.
 – Кристина, если ты будешь обрезать волосы каждый раз, когда я вызову твое недовольство, то станешь лысой уже через месяц. Обещаю тебе. – Лайон глубоко вздохнул. – Давай-ка я уточню. Значит, я никогда не должен повышать на тебя голос? Кристина, это не получится. Будут моменты, когда я непременно стану кричать.
 – Меня не волнует, что ты повышаешь голос, – пробормотала Кристина. – Я иногда тоже позволяю себе вспылить, – признала она. – Но я никогда, никогда не показала бы постороннему своего недовольства. Это было унизительно, Лайон.
 – Да? Значит, я должен был оттащить тебя в заднюю комнату и наорать без свидетелей?
 – Да, должен был.
 – Ты безрассудно рисковала, Кристина. Ты ведь была в опасности, понимаешь ты это или нет? Я хочу, чтобы ты извинилась и пообещала никогда так больше не рисковать.
 – Мне нужно будет обдумать это. – Теперь, когда ей пришлось задуматься над его словами, Кристина поняла, что действительно рисковала. В таверне Брайана было слишком много мужчин, и всех бы она не усмирила… если бы они одновременно кинулись на нее. Правда, она все же одержала верх, когда единственный обидчик отступил… и после того, как она упомянула, что ее муж – маркиз Лайонвуд. – Да, – повторила она. – Я должна буду подумать.
 По сердитому выражению лица Лайона она поняла, что он недоволен.
 – Я предупреждала, что тебе со мной будет нелегко, – прошептала она.
 – Ведь все дело в этом, да?
 – Я только…
 – Ты испытываешь меня, Кристина, так?
 Она допустила ошибку, подойдя слишком близко к ванне, и через секунду поняла это. Лайон схватил ее и потянул к себе на колени. Вода полилась через края.
 – Ты испортил мое платье! – ахнула Кристина.
 – Я и другие портил, – сказал Лайон, когда она перестала сопротивляться. Он обхватил ладонями ее лицо и заставил посмотреть на него. – Я люблю тебя.
 Ее глаза наполнились слезами.
 – Ты унизил меня.
 – Я люблю тебя, – повторил Лайон хрипло. – Я сожалею, что ты почувствовала себя униженной, – добавил он.
 – Сожалеешь?
 Одинокая слеза покатилась по щеке Кристины, и Лайон вытер ее большим пальцем.
 – Извини, что испугала тебя, – прошептала она. – Я постараюсь больше не делать этого.
 – Скажи, что, любишь меня, – потребовал Лайон.
 – Я люблю тебя.
 – Тебе можно верить? – спросил он.
 – Да, – ответила Кристина. Она попыталась оттолкнуть его руки, поняв, что своим сомнением он оскорбляет ее. – Конечно, ты должен мне верить.
 – Но ты же не веришь мне, когда я говорю, что люблю тебя. Ты вбила себе в голову, что это все временно, так ведь? – Он медленно и нежно целовал ее, надеясь, что так не причинит боли. – Когда ты научишься доверять мне полностью, ты поверишь, что я не изменюсь. Я всегда буду любить тебя, Кристина.
 Лайон не дал ей возможности вступить в спор, снова поцеловав ее. Его язык скользил по ее губам до тех пор, пока они не раскрылись ему навстречу, Кристина пыталась протестовать:
 – Лайон, я…
 – …должна раздеться, – перебил ее Лайон. Он уже рвал застежки на ее платье.
 Нет, она не это хотела сказать, но все мысли перепутались у нее в голове. Лайон стянул платье до талии и обхватил руками ее грудь. Никогда еще его рот не казался таким теплым, таким влекущим.
 На полу было больше воды, чем в ванне, но Лайон, казалось, не замечал этого. Он был полон решимости, и вскоре Кристина полностью освободилась от промокшего платья. Ей не хотелось больше сопротивляться. Обняв мужа за шею, она тихо вздохнула.
 – Вода уже не очень горячая, – прошептала она у его уха.
 – Зато я – очень.
 – Что?
 – Горячий.
 – Лайон, я хочу…
 – Меня, – прошептал Лайон. Рот его заскользил по ее шее. Его теплое дыхание заставило ее затрепетать. – Ты хочешь почувствовать меня, – хрипло сказал он. – Сильного и горячего. Я постараюсь не торопиться, но потом ты захочешь, чтобы я двигался быстрее, еще сильнее, пока я не проникну в самые далекие уголки твоего естества, и тогда ты будешь умолять меня о наслаждении.
 Голова Кристины откинулась назад, открывая шею поцелуям Лайона. Его пылкое обещание заставило сильнее забиться ее сердце.
 – Я останусь в тебе, пока снова не захочу тебя, да, Кристина? И тогда я снова доставлю тебе наслаждение.
 Его рот приник к ее губам в долгом, лишающем ее способности мыслить поцелуе.
 – Ты ведь этого хочешь, да, дорогая моя?
 – Да, – выдохнула Кристина. – Я этого хочу.
 – Тогда выйди за меня замуж. Сейчас, – потребовал Лайон. Он снова поцеловал ее, чтобы заглушить возражения. – Поторопись, Кристина. Я хочу… Кристина, не шевелись! – простонал Лайон. – Это пытка.
 – Тебе так нравится.
 Прошептав эти слова у его плеча, она куснула его, потом, прижимаясь грудью к его груди, придвинулась.
 – Еще нет, Кристина, – выдохнул он. – Мы все еще разведены?
 – Лайон, прошу тебя! – взмолилась Кристина.
 – Ты хочешь, чтобы я остановился?
 – Нет, не останавливайся!
 – Мы женаты?
 Кристина сдалась.
 – Да, Лайон. Но ты должен был сначала поухаживать за мной, – простонала она и укусила его за нижнюю губу.
 – Компромисс, – прошептал Лайон. Она не поняла, о чем он, хотела переспросить, но Лайон внезапно пошел в атаку. Его натиск был сильным и решительным. И Кристина уже не могла ни говорить, ни думать. Лайон увлекал ее к солнцу. Скоро, когда она не в силах будет терпеть обжигающий огонь, он доставит ей высшее наслаждение.
 И Кристина обхватила своего воина, с радостью сдаваясь ему.
 – Мы должны были спуститься к обеду. Я не хочу, чтобы твоя мать думала, что может прятаться у себя в спальне. В будущем она должна всегда есть с нами, муж.
 Лайон ничего не ответил. Он прижал Кристину к себе, накинул ей на ноги покрывало, заметив, что она дрожит, и принялся щекотать ей плечо.
 – Кристина? Разве твой отец не кричал на тебя, когда ты была маленькой?
 Она повернулась и положила подбородок ему на грудь, прежде чем ответить.
 – Странный вопрос. Да, отец кричал на меня.
 – Но никогда в присутствии других?
 – Ну, был один раз, когда он потерял самообладание, – признала Кристина. – Я была слишком мала, чтобы запомнить этот случай, но моя мать и Уакан любили рассказывать эту историю.
 – Уакан?
 – Наш шаман, – пояснила Кристина. – Как тот, что обвенчал нас. Только у нашего шамана нет остроконечной шапки.
 – Что заставило твоего отца потерять самообладание?
 – А ты не будешь смеяться?
 – Не буду.
 Кристина уставилась на его грудь, чтобы его взгляд не мешал ей сосредоточиться.
 – Мой брат принес домой великолепную змею. Отец был очень доволен.
 – Он был доволен?
 – Это была изумительно красивая змея, Лайон.
 – Понятно.
 Ей показалось, что он улыбается, но она не стала заострять на этом внимание.
 – Мама тоже радовалась. Я, должно быть, видела, как брат держал свою добычу. Шаман сказал, что я очень завидовала брату и отправилась тоже ловить свою змею. Несколько часов никто не мог меня найти. Я была маленькой и постоянно шалила.
 – А, вот, значит, когда отец потерял терпение, – сказал Лайон. – Твое исчезновение, должно быть…
 – Нет, причина была не в этом. Хотя он, конечно, был недоволен, что Я покинула пределы деревни.
 – Что же тогда? – допытывался Лайон, когда она замолчала.
 – Все встревожились, искали меня, и в этот момент я важной походкой вошла в деревню. Мама говорила, что я всегда шла горделиво, пытаясь подражать походке брата. Белый Орел всегда ходил как гордый воин.
 Она улыбнулась, вспомнив историю, которую столько раз слышала в детстве.
 – А у тебя в руках была змея, когда ты так гордо вошла в деревню? – спросил Лайон.
 – О да! Шаман рассказывал, что я держала ее точно так же, как это делал мой брат. Отец стоял у дальних костров. Мама – рядом с ним. Они оба внешне никак не отреагировали на мою добычу. Потом мне сказали, что они не хотели испугать меня, чтобы я не бросила змею. В общем, – сказала она со вздохом, – отец подошел ко мне, взял змею, убил ее и начал кричать на меня. Мама знала, что я ничего не могла понять. Понимаешь, отец за змею хвалил моего брата, а на меня стал кричать.
 – И почему же, как ты думаешь? – спросил Лайон, в душе уже опасаясь ответа.
 – Змея брата не была ядовитой.
 – О Боже!
 Она засмеялась, услышав дрожь в его голосе.
 – Отец вскоре успокоился. Шаман объявил, что духи уберегли меня. Понимаешь, я же была их львица. Мама сказала, что отец очень переживал, когда я заплакала. Спустя немного времени он взял меня с собой покататься, а во время вечерней трапезы разрешил мне сидеть у него на коленях.
 Аналогия была слишком удачной, чтобы Лайон упустил случай.
 – Вот видишь, Кристина, твой отец испугался. Он любил тебя так сильно, что, увидев, в какой ты опасности, потерял самообладание. Точно так же, как я вчера.
 Он повернул ее, чтобы посмотреть ей в глаза.
 – Его долг был в том, чтобы сберечь тебя для меня.
 Кристина медленно кивнула.
 – Думаю, тебе бы понравился мой отец. Ты во многом очень похож на него. Ты такой же самоуверенный. О, не хмурься, Лайон! Я сделала тебе комплимент, сказав, что ты самоуверенный. И очень грозный.
 Она говорила так искренне, что Лайон не стал обижаться.
 – Как зовут твоего отца?
 – Черный Волк.
 – Я ему понравлюсь?
 – Нет.
 Он не обиделся. По правде говоря, он едва сдерживал смех.
 – Не хочешь сказать мне почему?
 – Он ненавидит белых, не доверяет им.
 – Поэтому ты такая подозрительная?
 – Возможно.
 Она прижалась щекой к плечу Лайона.
 – Ты все еще с недоверием относишься ко мне, да?
 – Не знаю, – ответила она со вздохом.
 – А я доверяю тебе, дорогая. Абсолютно. Она никак не отреагировала на эти слова.
 – Кристина, я хочу того же взамен. Я добьюсь твоего доверия. И не на один-два дня. Таковы мои условия.
 Она медленно подняла голову, чтобы посмотреть на него.
 – А если я не смогу выполнить твои условия, что тогда?
 Он заметил тревогу в ее глазах.
 – Скажи мне, – прошептал он.
 – Ты оставишь меня, – прошептала она в ответ.
 Он покачал головой.
 – Нет.
 – Нет? А что?
 Он хотел поцелуями прогнать ее тревогу.
 – Я буду ждать. И все равно буду любить тебя. В душе ты ведь не веришь мне, да? Ты думаешь, что, если чем-то вызовешь мое неудовольствие, я перестану любить тебя. Этого не случится, Кристина.
 Эти слова потрясли ее.
 – Я тревожусь, – грустно прошептала она свое признание. – Бывают моменты, когда я думаю, что никогда не привыкну к этой жизни. Я словно круг, пытающийся втиснуться в квадрат.
 – Это бывает со всеми, – сказал Лайон, улыбнувшись ее сравнению. – Ты очень уязвима. Тебе все еще иногда хочется вернуться домой?
 Пока он ждал ответа, его руки ласкали ее плечи.
 – Я не смогла бы покинуть тебя. И не смогла бы взять тебя с собой. Ты теперь моя семья, Лайон, – ответила Кристина, нахмурившись еще сильнее. – Тебе действительно будет очень нелегко жить со мной.
 – Вначале брак никогда не бывает легким, – ответил он. – Нам обоим нужно научиться уступать друг другу. И со временем мы поймем, что нужно каждому из нас.
 – Твоя семья и твои слуги сочтут меня странной.
 – Они уже так считают.
 Ее хмурость сейчас была уже притворной, и в глазах появились веселые искорки.
 – Как нелюбезно с твоей стороны так говорить!
 – Зато честно. Они думают, что и я странный. Тебя так волнует, что думают другие, Кристина?
 Она покачала головой:
 – Нет, только ты. Меня волнует то, что думаешь ты.
 Поцелуями он показал ей, как рад ее признанию.
 – И меня волнует то, что ты думаешь, – прошептал Лайон. – Мои туфли снова окажутся на ступеньках?
 – Я привыкла к старым обычаям, – объяснила Кристина. – Я так рассердилась на тебя! Я только это и могла сделать, чтобы показать тебе, как ты меня расстроил.
 – Слава Богу, что ты не попыталась покинуть меня.
 – Покинуть?
 – Ты же знаешь, что я все равно настиг бы тебя и притащил обратно, туда, где твое место.
 – Да, я знала это. Ты же воин!
 Лайон решил сначала закончить разговор, а потом вновь предаться любви.
 – Кристина! Ты когда-нибудь любила другого мужчину? Кто-нибудь покорил твое сердце там, дома?
 Ее голова покоилась у него под подбородком. Кристина улыбнулась, зная, что он не видит ее улыбки. Он напрягся, задав этот вопрос, и не смог скрыть тревоги, показав тем самым ей свою ранимость.
 – Когда я была очень маленькой, то думала, что вырасту и стану женой Белого Орла. Потом, когда мне минуло семь лет, я оставила эти глупые мысли. Он же был мой брат.
 – А еще кто-нибудь?..
 – Нет. Отец не подпускал ко мне воинов. Он знал, что мне придется вернуться к белым. Моя судьба уже была решена.
 – А кто решил твою судьбу?
 – Сон.
 Кристина подождала следующего вопроса, но когда поняла, что Лайон не собирается просить объяснения, решила сама все рассказать.
 Она хотела, чтобы он понял.
 История о восхождении шамана на вершину горы захватила Лайона.
 Рассказ о его видении вызвал у него улыбку.
 – Если бы твоя мать не назвала тебя львицей, шаман…
 – Он бы все равно разобрался, перебила его Кристина. – У меня были белокурые волосы и голубые глаза, как у льва в его сне. Да, он бы разобрался. Теперь тебе ясно, почему я растерялась, когда сэр Рейнольдс назвал тебя Лайоном? В тот момент я поняла, что нашла свою пару.
 Здравый смысл открывал Лайоиу всю условность этого вещего сна. И все же он легко отмахнулся от логики. Ему было все равно!
 – Я тоже сразу понял, что ты будешь моей.
 – Мы оба сопротивлялись этому чувству, да, Лайон ?
 – Это уж точно, любовь моя. Кристина засмеялась:
 – У тебя не было ни малейшего шанса на победу, муж мой. Твоя судьба уже была предопределена.
 Лайон кивнул.
 – А теперь твоя очередь задавать вопросы. Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о Летти?
 Кристина попыталась взглянуть на Лайона, но он не дал ей пошевелиться.
 – Ты хочешь рассказать мне о ней? – спросила она с сомнением.
 – Да, хочу. А теперь задавай свои вопросы, – велел он.
 – Ты любил ее?
 – Не так, как я люблю тебя. Я не был… счастлив. Я был слишком молод, чтобы жениться. Только теперь мне это понятно.
 – Какая она была?
 – Полная противоположность тебе, – ответил Лайон. – Летти обожала бурную жизнь высшего общества. Она ненавидела этот дом, сельскую местность. Летти любила интриги. Я тогда работал с Ричардсом. Приближалась война, я редко бывал дома. Мой брат Джеймс часто сопровождал ее на различные приемы. Пока я был в отъезде, он лег с ней в постель.
 Ее резкий вздох показал, что она поняла. Лайон хотел поделиться с Кристиной воспоминаниями о первой жене, чтобы показать, как он ей безгранично доверяет. Но сейчас, когда он начал свой рассказ, он почувствовал, что гнев, который он держал в себе так долго, стал утихать. Это удивило его.
 – Летти умерла во время родов, – продолжил он, уже не колеблясь. – Ребенок тоже умер. Это был не мой ребенок, Кристина. Отцом был Джеймс. Я помню, как сидел рядом с женой, пытаясь успокоить ее. Боже, как она страшно мучилась! Я молюсь, чтобы тебе никогда не пришлось испытать такого. Летти не понимала, что рядом с ней я, она все время звала своего любовника.
 Кристина готова была разрыдаться. Боль, которую причинило Лайону предательство брата, вероятно, была невыносимой. Она просто не понимала, как могла жена так опозорить своего мужа!
 Она обняла Лайона, но решила воздержаться от утешений. Он гордый человек.
 – Вы с братом были близки до его предательства?
 – Нет.
 Кристина отодвинулась от Лайона, чтобы посмотреть на его лицо, и увидела, что он только озадачен ее вопросом. Грех Летти больше не беспокоит его, решила она.
 – Твое сердце никогда не принадлежало Летти, – заявила она. – А вот брата ты еще не простил, да?
 Лайон поразился ее пониманию.
 – Вы были дружны с Джеймсом? – снова спросила она.
 – Нет. Мы очень соперничали в юности. Позднее я позабыл всю эту чепуху, а вот мой брат, похоже, нет.
 – Интересно, не был ли похож Джеймс на Ланселота из истории о Камелоте?
 – А Летти была моя Геневра? – спросил он с улыбкой.
 – Возможно, – ответила Кристина. – Тебе легче было бы перенести его предательство, если бы ты знал, что этот грех не был намеренным?
 – Но Джеймс не был Ланселотом. Мой брат брал то, что хотел и когда хотел, не думая о последствиях. Он так и не повзрослел.
 Кристина решила не обращать внимания на резкость его тона.
 – Очевидно, твоя мама не давала ему вырасти.
 – Кстати, о моей матери, – начал Лайон со вздохом. – Ты намерена держать ее здесь?
 – Да.
 – Черт! И как долго?
 – Перестань хмуриться. Она будет жить с нами, пока сама не захочет уехать. Но прежде, конечно, нужно сделать так, чтобы она захотела здесь жить. У меня есть план, Лайон. Вместе мы поможем ей вернуться к семье. Твоя мама считает себя виновной в смерти Джеймса.
 – Почему ты так думаешь?
 – Она все время держала его возле себя, – ответила Кристина. – Диана говорит, что ваша мать оберегала вас обоих от жестокого нрава отца.
 – Да откуда Диане знать это? Она ведь была совсем малышкой, когда умер отец.
 – Тетя Харриет рассказала ей, – объяснила Кристина. – Я расспросила и твою сестру, и твою тетю, Лайон. Я хотела знать все о твоей маме, чтобы помочь ей.
 – И сколько это займет времени? У меня не хватит терпения выслушивать за столом ее рассказы о Джеймсе.
 – А мы и не позволим ей говорить о Джеймсе, – сказала Кристина. – Твоя мама очень упрямая. – Она поцеловала Лайона в подбородок и добавила:
 – Но я гораздо упрямее. Я могу рассчитывать на твою полную поддержку в этом деле?
 – А ты отправишься с ней в лесную чащу, чтобы найти ей спокойное место для смерти? – Лайон хмыкнул, представив, как Кристина тащит мать в лес. – Диана беспокоится, что ты действительно сделаешь это.
 Кристина раздраженно вздохнула:
 – Твоя сестра такая наивная! Я всего лишь блефовала. Хочешь, я объясню свой план?
 – Нет.
 – Почему?
 – Пусть это будет для меня сюрпризом. Я хотел спросить тебя еще кое о чем.
 – Меня это не удивляет. У тебя столько вопросов! – недовольно сказала она.
 – Ты знаешь, что иногда переходишь на французский? Особенно когда расстроена. Твоя семья говорила по-французски?
 Две ямочки появились у Кристины на щеках, и Лайон подумал, что она похожа на ангела. Правда, вела она себя совсем не по-ангельски, потому что ее рука внезапно начала позволять себе вольности.
 Лайон застонал и отвел ее руку.
 – Сначала ответь мне, – велел он внезапно севшим голосом.
 Прежде чем подчиниться, она постаралась, чтобы он заметил ее разочарование.
 – Отец захватил в плен мистера Девенрю, чтобы тот научил меня языку белых людей. Если бы маме было позволено поговорить с ним, она бы объяснила, что я вернусь в Англию. Но отец считал, что это не имеет значения. Он не понимал, что у белых есть разные языки. Девенрю рассказал мне позже, когда мы уже подружились, что он очень боялся отца. Я помню, как меня это позабавило. Знаю, что с моей стороны это было нехорошо, но мне тогда едва исполнилось десять или одиннадцать лет, так что можно простить мое легкомыслие. Да и Девенрю был очень молод. Он научил меня языку белых… его белых.
 Смех Лайона прервал ее рассказ. Она подождала, пока он успокоится.
 – Два долгих года я мучилась с этим языком. День за днем. Маме никогда не разрешали приближаться к Девенрю. Он был красив для белого человека. И вообще никому не разрешалось подходить к нему. Его задачей было учить меня, и только. Никаких дружеских отношений не допускалось.
 – Значит, вы занимались вдвоем? – вкрадчиво спросил Лайон.
 – Конечно, нет. Мне тоже не разрешалось оставаться с ним наедине. Со мной всегда были по меньшей мере две старые женщины. Но все же со временем Девенрю мне очень понравился, и я убедила отца быть с ним хоть чуточку дружелюбнее.
 – А когда Девенрю понял, что он учит тебя не тому языку? И как он общался с твоим отцом?
 – Девенрю говорил на нашем языке. Когда моей матери наконец разрешили появиться в вигваме Девенрю и она услышала, как я отвечаю уроки, она тут же поняла, что это не тот язык, которому ее учили в детстве.
 – И было много шума? – спросил Лайон, снова стараясь не рассмеяться.
 – О да! Мама улучила момент, когда отец был один, и высказала ему свое неудовольствие. Если бы отец не был таким упрямым и разрешил ей поговорить с миссионером, то два года не были бы потрачены впустую. Отец так разозлился, что хотел убить Девенрю, но мама ему не позволила.
 Лайон рассмеялся.
 – А почему твоя мама не научила тебя сама?
 – Ее английский был не очень хорош. Она решила, что Девенрю знает его лучше.
 – Поэтому ты предпочитаешь говорить по-французски?
 – Временами это легче.
 – Скажи мне на языке своей семьи, что любишь меня.
 – Я люблю тебя.
 – Это английский.
 – Теперь это язык моей семьи, – сказала Кристина, а потом повторила слова любви на языке индейцев племени дакота, и этот язык показался Лайону очень мелодичным. – А сейчас я покажу тебе, как сильно люблю тебя, – прошептала Кристина, и ее руки скользнули вниз по его груди.
 – Нет, сначала я тебе покажу, – сказал Лайон и подтвердил свое намерение действиями.
 Прошло много времени, прежде чем супруги заснули в объятиях друг друга, утомленные, но вполне удовлетворенные.
 Лайон проснулся ночью и сразу протянул руки к жене. Почувствовав, что ее нет рядом, он перевернулся на бок и посмотрел на пол.
 Но Кристины не было и на полу, и сон немедленно улетучился. Он уже собрался встать и отправиться на поиски жены, когда заметил, что на тумбочке у постели горят свечи. Он точно помнил, что погасил все три свечи.
 Он ничего не понимал до тех пор, пока не увидел тетрадь в черном переплете в центре столика.
 Кожаный переплет потрескался от времени. Когда Лайон взял тетрадь и открыл ее, он почувствовал запах тлена. Страницы были очень хрупкими, и Лайон с исключительной осторожностью стал переворачивать первые листы дара, который преподнесла ему Кристина.
 Он не знал, сколько времени просидел, склонившись над дневником Джессики. Прошел час, а может, и два. Когда он закончил читать повествование об ужасе, выпавшем на ее долю, у него дрожали руки.
 Лайон встал, потянулся, разминая мускулы, и пошел к камину. Он замерз, но не знал, виноват ли в этом холод в спальне или дневник Джессики.
 Он подкладывал второе полено в только что разведенный огонь, когда позади него открылась дверь. Но прежде чем обернуться, Лайон закончил свое дело. Стоя на коленях у камина, он долго смотрел на свою прелестную жену.
 На ней был длинный белый халат. Волосы спутались, щеки разрумянились. Он видел, что она волнуется. В руках Кристина держала поднос, стоявшие на нем бокалы позвякивали.
 – Я подумала, что ты проголодался, и пошла…
 – Иди сюда, Кристина.
 Его голос был едва слышен, но Кристина поспешила подчиниться. Она поставила поднос на кровать и быстро встала перед мужем.
 – Ты прочитал? – спросила она.
 Лайон встал, прежде чем ответить. Его руки легли ей на плечи.
 – Ты ведь хотела этого, да?
 – Да.
 – Скажи мне, почему ты дала мне дневник?
 – Доверие, Лайон. Это твое слово. Ты открыл мне сердце, когда рассказал о Джеймсе и Летти. Я должна была ответить тем же.
 – Спасибо, Кристина. – Голос Лайона задрожал от переполнявших его чувств. Глаза Кристины расширились.
 – За что ты благодаришь меня?
 – За доверие, – ответил Лайон, целуя появившуюся на лбу морщинку. – Когда ты дала мне дневник своей матери, то доверилась мне.
 – Да?
 Лайон улыбнулся:
 – Да. – Он снова нежно поцеловал ее, а потом предложил разделить полуночную трапезу перед огнем.
 – И мы поговорим? – спросила Кристина. – Я так много хочу рассказать тебе. Нам так много предстоит решить, Лайон.
 – Да, любимая, мы поговорим.
 Кристина вернулась за подносом, а Лайон тем временем расстелил на полу одно из одеял. Кристина присела и поставила поднос в центре импровизированного стола.
 – Хочешь, я принесу тебе халат? – предложила она.
 – Нет, – ответил Лайон улыбаясь. – А хочешь, я сниму с тебя твой?
 Лайон прилег на бок, опираясь на локоть, и потянулся за куском сыра. Отломив кусочек, он передал сыр Кристине.
 – Ты считаешь Джессику безумной? – спросила Кристина.
 – Нет.
 – Я тоже. Но некоторые ее записи такие путаные. Ты почувствовал ее муку, Лайон, как я ощутила ее, читая дневник?
 – Она очень боялась, – ответил Лайон. – И я действительно чувствовал ее боль.
 – Сначала я не хотела читать ее мысли. Мерри заставила меня взять дневник с собой. Она сказала, что со временем я изменю свое отношение. И она была права.
 – Она сдержала свое обещание твоей матери, – перебил ее Лайон. – Мерри воспитала тебя, любила как родную дочь и сделала тебя сильной. Ведь таково было желание Джессики?
 Кристина кивнула.
 – Я не всегда сильная, Лайон. До сегодняшней ночи я боялась его.
 – Отца?
 – Я не хочу называть его отцом, – прошептала Кристина. – Мне становится плохо, когда я думаю, что в моих жилах течет и его кровь.
 – А почему ты сейчас не боишься? – спросил он.
 – Потому что теперь ты знаешь. Я опасалась, что ты подумаешь, что разум Джессики был… слаб.
 – Кристина, помнишь, когда ты вошла в библиотеку, я беседовал с Ричардсом? Мы только что закончили разговор о твоем отце. Ричардс рассказал мне о случае, получившем название «дело Брисбена». Ты об этом ничего не слышала?
 – Нет, я никогда бы не стала подслушивать, – ответила Кристина.
 Лайон кивнул. Он быстро пересказал ей события, приведшие к убийству семьи Брисбена.
 – Те бедные дети, – прошептала Кристи-на. – У кого поднялась рука на невинных малышей?
 – Тебе не понравится ответ, – сказал Лайон. – Я бы не рассказал тебе историю семьи Брисбен, если бы это не было так важно. Жена и дети Брисбена были убиты одним способом.
 – Как?
 – У них было перерезано горло.
 – Не хочу даже представлять себе эту картину, – прошептала Кристина.
 – В своем дневнике Джессика пишет о супружеской паре, с которой она ехала к Черным Холмам. Ты помнишь?
 – Да. Их звали Эмили и Джейкоб. Шакал убил их.
 – Как?
 – У них было… ох, Лайон, у них было перерезано горло! Ты хочешь сказать, что…
 – Тот же самый способ, – ответил Лайон. – Возможно, это совпадение, но интуиция подсказывает мне, что именно барон убил семью Брисбен.
 – Ты не можешь сразиться с ним?
 – Не так, как ты бы хотела, – ответил Лайон. – Мы заставим его признаться, Кристина. Даю тебе слово. Ты позволишь мне самому избрать метод?
 – Да.
 – Почему?
 – Что «почему»? – заколебалась Кристина. Она намеренно смотрела в пол, чтобы не встретиться с ним взглядом. Лайон протянул руку и дернул ее за локон.
 – Я хочу услышать от тебя эти слова, жена.
 Кристина подошла к Лайону. Ее рука медленно потянулась к его руке. Когда их пальцы переплелись, она ответила:
 – Я доверяю тебе, Лайон. Всем сердцем.




 Глава 16


  "Мы с Мерри дали друг другу обещание. Она поклялась заботиться о тебе, если что-нибудь случится со мной, а я дала ей слово найти способ доста-вить Белого Орла их семье, если что-нибудь произойдет с ней. 
  С того момента все мои страхи улетучились. Ее обещание успокоило меня. Она обязательно позаботится о тебе. Я знаю, что она уже полюбила тебя, Кристина. Я видела, как она нежно укачивает тебя, прижимая к своей груди. 
  Она будет для тебя лучшей матерью". 
  Запись в дневнике 
  3 ноября 1795 года 
 Лайон изо всех сил пытался держать себя в руках. Он твердил себе, что завтрак вскоре закончится, что в любую минуту может приехать Ричардс, а он зато доставляет удовольствие жене тем, что так терпелив со своей матерью. Однако эти усилия стоили ему аппетита, и все собравшиеся за столом отметили этот факт.
 К его немалому огорчению, он оказался за столом в кругу всей своей семьи. Тетя Харриет приехала накануне вместе с Дианой. Граф Рон появился всего час назад.
 Это совпадение, разумеется, не было случайным. Диана, конечно, притворилась удивленной, когда Рон не спеша вошел в дом. Но Лайон видел сестру насквозь, и ей не удалось обмануть его. Он уже поговорил с другом накануне. Рон попросил руки Дианы. Лайон ничего не имел против, но не стал говорить об этом, поскольку Рон как раз разглагольствовал на тему серьезности своих намерений вечно любить и оберегать Диану. Когда пыл Рона наконец иссяк, Лайон дал ему свое благословение. Он счел излишним напоминать другу о преимуществах супружеской верности, зная, что Рон не нарушит обета.
 Лайон сидел во главе стола, слева от него расположился Рон, справа – Кристина. Его мать занимала место напротив, на другом конце стола. Тетя Харриет и Диана по очереди пытались втянуть пожилую маркизу в разговор, но их усилия были тщетны. Единственный раз мать Лайона подняла глаза от тарелки, чтобы сказать что-то о Джеймсе.
 Лайон вскоре уже скрежетал зубами.
 – Ради Бога, Диана, убери руки от Рона, – заявила тетя Харриет. – Мальчик умрет с голоду, если ты не дашь ему поесть, дитя мое.
 – У Джеймса всегда был хороший аппетит, – вмешалась мать Лайона.
 – Не сомневаюсь, мама, – сказала Кристина. – Вам нравится ваша комната? – спросила она, меняя тему.
 – Совершенно не нравится. Слишком светлая. И раз уж мы заговорили о том, что мне не нравится, пожалуйста, объясни мне, почему ты настаиваешь, чтобы я не носила черное. Знаешь, Джеймс предпочитал этот цвет.
 – Мама, пожалуйста, не могли бы вы перейти на другую тему?
 Кристина покачала головой, делая знак Диане.
 – Лайон, – позвала она улыбнувшись. – Как ты думаешь, когда приедет Ричардс? Мне не терпится начать.
 Лайон нахмурился.
 – Ты никуда не поедешь. Мы уже обсуждали это, Кристина, – напомнил он.
 – Джеймс никогда не сидел на месте, – заметила пожилая леди.
 Все, за исключением Кристины, повернулись и сердито уставились на седовласую даму.
 – Когда мы обсудим подготовку к свадьбе? – спросила тетя Харриет, пытаясь заполнить неловкую паузу.
 – Мне совсем не хочется долго ждать! – воскликнула Диана. Покраснев, она добавила:
 – Я хочу, чтобы мы поженились сразу, как Лайон с Кристиной.
 – У нас были особые обстоятельства, – заметил Лайон, подмигнув Кристине. – А тебе придется подождать до настоящей свадьбы.
 – Джеймс хотел жениться. Он просто не мог найти никого достойного, – вновь вмешалась мать.
 Лайон скривился, и Кристина накрыла его руку ладонью.
 – Ты сегодня очень красив, – сказала она. – Тебе всегда нужно носить голубое.
 Лайон посмотрел в глаза жены и заметил веселые искорки. Он понимал ее тактику: она пыталась отвлечь его внимание от матери. Но все равно комплимент достиг цели, и Лайон внезапно улыбнулся.
 – А ты во всем выглядишь прекрасно, – сказал он, затем наклонился и прошептал:
 – Но я по-прежнему предпочитаю видеть тебя без одежды.
 Кристина вспыхнула.
 Рон улыбнулся счастливой паре, потом повернулся к тете Лайона.
 – Вы по-прежнему считаете, что мы с Дианой не подходим друг другу? Мне бы так хотелось, чтобы вы одобрили наш брак!
 Тетя Харриет взяла веер и стала обмахиваться им, обдумывая ответ.
 – Я дам вам благословение, но мне кажется, что вы все-таки не до такой степени подходите друг другу, как Лайон и Кристина. Посмотрите, как они счастливы!
 – О, мы тоже очень разные, – возразила Кристина. – На самом деле у Рона и Дианы гораздо больше общего. Они воспитывались одинаково, – пояснила она.
 Тетя Харриет пристально посмотрела на Кристину.
 – Теперь, когда ты стала членом нашей семьи, может быть, расскажешь мне, где ты воспитывалась, дитя?
 – В Черных Холмах, – ответила Кристина. Она повернулась к Лайону. – Графиня наверняка будет рассказывать обо мне направо и налево, так что я должна подготовить твою семью, как ты считаешь?
 – Графиня не скажет ни слова, – ответил Лайон. – Пока продолжают поступать деньги, она будет хранить твою тайну.
 – Какую тайну? – спросила Диана нахмурившись.
 – Кристина имеет право на свои секреты, – вмешался Рон подмигивая.
 Тетя Харриет громко фыркнула:
 – Чепуха! Мы – семья, и у нас не должно быть секретов друг от друга, если только ты не сделала чего-то такого, чего теперь стыдишься, а я уверена, что этого просто не может быть. У тебя доброе сердце, – добавила она и замолчала, чтобы подчеркнуть свою мысль.
 – У Джеймса было такое доброе сердце, – неожиданно вмешалась старая маркиза. Все промолчали.
 – Ну? – глаза Дианы горели любопытством.
 – Меня воспитали дакота.
 Кристина была абсолютно уверена в том, что ее заявление вызовет немедленную реакцию, но все продолжали выжидающе смотреть на нее. Она повернулась к Лайону.
 – Думаю, они не понимают тебя, любимая, – прошептал он,
 – А кто эти дакота? – спросила тетя Харриет. – Что-то я не припоминаю такого имени. Они, вероятно, не англичане, – пришла она к выводу, вновь обмахиваясь веером.
 – Нет, они не англичане, – сказал Лайон улыбаясь.
 – Большая семья? – спросила тетя Харриет, пытаясь понять, почему Лайон улыбается, а Кристина краснеет.
 – Очень большая, – протянул Лайон.
 – Тогда почему я ничего о них не слышала? – требовательно спросила его тетя.
 – Они индейцы, – произнесла Кристина и стала ждать реакции. И она последовала.
 – Неудивительно, что я не слышала… Бог ты мой, ты имеешь в виду дикарей? – ахнула тетя Харриет.
 Кристина уже собралась сказать, что ей совсем не нравится слово «дикари» (графиня слишком часто называла их так) и что индейцы племени дакота – добрые и отважные люди, но смех тети Харриет и Дианы помешал ее намерению.
 Тетя Харриет первой сумела взять себя в руки. Она заметила, что Рон, Лайон и Кристина не рассмеялись вместе с ними
 – Ты ведь не подшучиваешь над нами, Кристина, – спросила она, сдерживая себя, чтобы вновь не рассмеяться.
 – Нет, я не шучу, – ответила Кристина. – Рон! Ты, кажется, совсем не удивлен?
 – Я был несколько лучше подготовлен к этой новости, – пояснил Рон.
 – Значит, Черные Холмы во Франции? – спросила Диана, пытаясь понять то, что сказала Кристина.
 Лайон хмыкнул, услышав этот вопрос.
 – Джеймс любил ездить во Францию, – заявила его мать. – У него там было много друзей.
 Тетя Харриет взяла Кристину за руку.
 – Моя дорогая, прости мне мой смех. Ты, наверное, думаешь, что я ужасно невоспитанная. Но просто это так неожиданно! Надеюсь, ты не думаешь, что в моих глазах это каким-то образом умаляет твое достоинство?
 Кристина улыбнулась тете Харриет:
 – Я также надеюсь, что вы не думаете, будто я считаю вас недостойными людьми. По правде говоря, я поняла, что мой народ намного более цивилизованный, чем англичане, и очень горжусь этим.
 – Джеймс всегда был вежлив со всеми, – заявила пожилая маркиза.
 Тетя Харриет похлопала Кристину по руке и повернулась к своей родственнице.
 – Миллисент, – пробормотала она, впервые назвав маркизу по имени, – ради Бога, прекрати! Я пытаюсь серьезно поговорить с Кристиной. – И тетя Харриет вновь с улыбкой повернулась к Кристине. – Я с нетерпением ожидаю рассказов о твоем детстве, Кристина. Ты поделишься ими со мной?
 – Буду счастлива, – ответила Кристина.
 – Только я советовала бы тебе не распространяться об этом за пределами семьи. Люди просто не поймут. Высший свет – сборище людишек с мелкой душой, – добавила она. – И я не допущу, чтобы о тебе судачили злые языки.
 – А у тебя были странные привычки, когда ты жила…
 – Диана, ради Бога! – зарычал Лайон.
 – Ничего страшного, ей просто интересно, – вмешалась Кристина.
 – Давайте пока переменим тему, – посоветовал Рон. Он нахмурился, глядя на Диану, но потом тем не менее взял ее за руку.
 Тете Харриет совсем не нравилось, как странно Диана смотрела на Кристину. Глупая девчонка открыла рот и казалась совсем завороженной.
 Беспокоясь о чувствах Кристины, тетя Харриет поторопилась отвлечь Диану:
 – Лайон! Диана настояла на том, чтобы привезти сюда того невоспитанного щенка, что подарил ей Рон. Он привязан позади дома. Диана надеялась, что ты оставишь его у себя, пока мы в Лондоне. Так, Диана?
 Рону пришлось толкнуть Диану, чтобы привлечь ее внимание.
 – О да! Было бы жестоко держать собаку в городском доме. Кристина, а у тебя был щенок, когда ты была маленькой? В вашем… городе были собаки?
 – Это была деревня, а не город, – ответила Кристина, надеясь, что Диана наконец отведет от нее взгляд.
 – Но там были собаки? – настаивала Диана.
 – Да, там были собаки, – ответила Кристина. Она повернулась, чтобы подмигнуть мужу, и почувствовала, как напряглась его рука, потом вновь обратилась к Диане. – Они, правда, не считались домашними любимцами, – солгала она. – И конечно, они никогда не оставались надолго.
 – Джеймс всегда любил животных. У него был прекрасный пятнистый пес по кличке Верный.
 – Неуместное имя, на мой взгляд, – заметил Лайон. – Как ты полагаешь, Кристина? – спросил он, подмигнув ей.
 В этот момент в дверях появился Браун и объявил, что прибыл сэр Фентон Ричардс. Кристина и Лайон тут же собрались уходить.
 – Я бы хотел поехать с вами и Ричардсом! – воскликнул Рон.
 Лайон взглянул на Кристину, та кивнула, и маркиз сказал Рону, что будет рад его помощи.
 Кристина уже была на полпути к двери, когда Диана окликнула ее:
 – Кристина! А почему собаки долго не задерживались?
 Кристина собиралась проигнорировать вопрос, но заметила, что Диана все еще взирает на нее так, словно у нее выросла вторая голова.
 – Что происходило с собаками?
 – Мы ели их, – соврала Кристина, стараясь не засмеяться.
 Тетя Харриет уронила веер, а Диана ахнула. Лайон и глазом не моргнул, когда его мать автоматически вставила:
 – Джеймс никогда не ел своих собак. Он… О Господи, что это я говорю?
 Все рассмеялись, и даже старая маркиза выдавила улыбку, совсем слабую, но все же улыбку.
 Кристина подумала, что для начала и это хорошо. Судя потому, как обнял ее Лайон, он придерживался такого же мнения.
 – Диана, я просто пошутила. Мы не ели наших собак. Можешь не волноваться за своего щенка, я не съем его на завтрак. Даю тебе слово.
 – Она никогда не нарушает данного слова, – сказал Лайон сестре. – Если, конечно, не проголодается очень сильно, – добавил он, увлекая жену из комнаты.
 Ричардс был чрезвычайно озадачен, увидев беззаботно улыбающихся Лайона и Кристину. Их поведение явно противоречило таинственной записке, которую он получил от них накануне.
 – Значит, ваша проблема решена? – спросил Ричардс Лайона вместо приветствия.
 – Нет, нам понадобится ваша помощь, – ответил Лайон посерьезнев. – Вы сильно устали, Ричардс? Как насчет еще одной поездки верхом?
 – Куда?
 – В бывшее поместье Эктона, – ответил Лайон.
 – Это же добрых четыре часа езды, да?
 – Из Лондона, – напомнил ему Лайон. – А отсюда только два.
 – А кто там сейчас живет?
 – Никто. Мне сообщили, что дом закрыт.
 Ричардс обратился к Кристине:
 – Я не прочь выпить чаю, моя милая. У меня во рту пересохло. Я выехал на рассвете и не успел позавтракать.
 – Я немедленно распоряжусь, чтобы вам подали обед, – сказала Кристина. – Вам понадобятся силы для предстоящего дела, – добавила она, поспешно покидая библиотеку.
 Ричардс закрыл за ней дверь и повернулся к Лайону:
 – Я специально отослал твою жену, чтобы поговорить с тобой наедине.
 – У меня нет секретов от Кристины.
 – Ты меня не понял, – сказал Ричардс. – Я не собираюсь секретничать. Но твоя жена расстроится. Ты, может быть, даже захочешь не сообщать эту новость до возвращения из этой таинственной поездки. Барон Сталински вернулся. Он приехал вчера и хотел немедленно увидеться с дочерью. Когда я узнал о его намерении, я солгал, что вы с Кристиной отправились проведать дальних родственников. Я сказал ему, что вы вернетесь в Лондон только послезавтра. Надеюсь, я правильно поступил, Лайон? Это был экспромт.
 – Славный экспромт, – заметил Лайон. – А где остановился барон?
 – У Портеров. Они устраивают в среду прием в его честь. Барон рассчитывает встретиться там с дочерью.
 Лайон глубоко вздохнул.
 – Это нельзя откладывать, – пробормотал он.
 – Кристина по-прежнему считает, что отец попытается убить ее?
 – Она хотела сама спровоцировать его на попытку, – ответил Лайон.
 – Когда ты наконец объяснишь мне все?
 – По дороге к поместью Эктона, – пообещал Лайон. – Рон поедет с нами. Втроем мы должны быстро управиться.
 – Так в чем же заключается это таинственное дело? – поинтересовался Ричардс.
 – Мы будем выкапывать кусты роз.
 Лайон, Ричардс и Рон вернулись в Лайонвуд лишь к вечеру. Их настроение было столь же отвратительным, как и погода.
 Кристина вошла в дом через заднюю дверь, а трое промокших мужчин – через парадный вход.
 Они встретились в холле. Лайон промок насквозь. Увидев, что и Кристина в таком же состоянии, он недовольно покачал головой. При этом брызги полетели от его волос во все стороны.
 – Ты похожа на мокрую кошку, – пробормотал Лайон. Он попытался снять промокший камзол, не отводя от жены сердитого взгляда. Ее платье цвета бургундского вина неприлично облепило тело. Мокрые пряди волос закрывали глаза.
 Браун поспешно повел Ричардса и Рона вверх по лестнице, а Лайон загородил своим телом жену от их глаз.
 Когда его друзья поднялись наверх, Лайон накинулся на жену:
 – Господи, что ты делала на улице?
 – Нет необходимости кричать на меня, – повысила голос и Кристина. – Ты нашел?..
 – Ты хоть представляешь, сколько там этих чертовых кустов? Нет? – заорал он, когда она отрицательно покачала головой. – Твой дед, наверное, был помешан на них. Их там сотни.
 – О Боже! – воскликнула Кристина. – Значит, ты не нашел? Я же говорила, что мне следует поехать с тобой. Я могла бы помочь.
 – Кристина, ты кричишь на меня, – заявил Лайон. – Я нашел эту проклятую коробку. Успокойся.
 – Я не кричу на тебя, – возразила Кристина. Она подняла мокрые пряди и перекинула их через плечо. – И не могу тебе посочувствовать. Я потеряла эту чертову собаку.
 – Что?
 – Я потеряла эту чертову собаку, – повторила Кристина, пытаясь успокоиться. – Похоже, у нас обоих день был мерзким. Поцелуй меня, Лайон. А потом надень, пожалуйста, камзол и помоги мне найти щенка Дианы.
 – Ты сошла с ума? Ты никуда не пойдешь в такой ливень, и хватит об этом.
 Кристина схватила Лайона за мокрую рубашку, поцеловала его в сердито сжатые губы, повернулась и направилась в заднюю часть дома.
 – Я должна найти собаку. Диана сейчас наверху и очень старается себя убедить, что я не съела это глупое животное, – пробормотала она.
 Смех Лайона остановил ее. Она обернулась и сердито взглянула на него.
 – Любимая, ну не может же она и вправду считать, что ты способна на такое!
 – Мне не следовало так шутить, – печально призналась Кристина. – Я сказала, что лишь дразнила ее. Однако она мне не верит. Последний раз щенка видели со мной. Я слышала, как Диана несколько раз говорила об этом тете Харриет. Лайон, я только хотела дать щенку немного побегать. Бедняжка выглядел таким несчастным на привязи! А потом он погнался за кроликом, и после этого я полдня искала его.
 В этот момент Рон протопал вниз по лестнице. Его тихие проклятия привлекли внимание Кристины. Не обратив на них никакого внимания, Рон открыл входную дверь и вышел из дома.
 Они услышали, как он свистит, зовя собаку.
 – Видишь? Рон помогает искать щенка, – заметила Кристина.
 – Ему приходится. Он на все готов ради Дианы. И я уступаю тебе только по той причине, что тоже ради тебя на все готов. Поняла? – пробормотал он, прежде чем захлопнуть за собой парадную дверь.
 Кристина сдерживала смех до тех пор, пока муж не ушел, зная, что если он услышит ее, то его раздражение превратится в настоящую бурю.
 Маркиз нашел непослушного щенка примерно через час. Собака свернулась клубочком под навесом за конюшнями.
 Когда Лайон высох и согрелся, настроение его улучшилось. После приятного обеда он, Рон и Ричардс отправились в библиотеку с бутылкой бренди. Кристина была рада возможности остаться одной. Ее желудок отказался принять только что съеденный сытный обед, и ей до сих пор было не по себе.
 Лайон поднялся наверх около полуночи. Кристина ждала его, свернувшись калачиком в центре постели.
 – Я думал, ты уже спишь, – заметил Лайон, принимаясь сбрасывать с себя одежду. Кристина улыбнулась ему:
 – Чтобы я упустила возможность посмотреть, как раздевается мой красавец муж? Ни за что. Лайон, я, наверное, никогда не устану любоваться тобой.
 По его самодовольной ухмылке она поняла, что ему приятны ее слова.
 – Я покажу тебе кое-что еще более красивое, – поддразнил ее Лайон. Он подошел к каминной полке, взял стоявшую на ней покрытую черным лаком коробочку и принес ее к постели. – Я переложил драгоценные камни из старой коробки в эту, более прочную.
 Кристина подождала, пока Лайон сядет рядом с ней, и лишь потом открыла коробку. Лоскут ткани закрывал камни. Казалось, она не решается поднять его и посмотреть на драгоценности.
 Лайон не понимал причины ее промедления. Он взял лоскут, развернул его и высыпал на него драгоценные камни.
 Они сияли всеми цветами радуги – сапфиры, рубины, бриллианты. Эти двадцать камней могли очень и очень надолго удовлетворить даже самого алчного человека.
 Лайон был озадачен, видя безучастность Кристины.
 – Любимая, ты хотя бы представляешь себе, какова цена этих камней?
 – О да, Лайон, – прошептала Кристина. – Они стоили жизни моей матери. Пожалуйста, убери их сейчас же. Я не хочу смотреть на них. Они кажутся мне омерзительными.
 Лайон поцеловал жену, прежде чем выполнить это желание. Вернувшись к кровати, он заключил Кристину в свои объятия. Он хотел было сказать, что барон Сталински вернулся в Лондон, но потом решил, что плохую новость можно сообщить и утром.
 Кристина полагала, что у них еще есть время для осуществления задуманного. Ее день рождения миновал две недели назад, и она решила, что, раз он не приехал в Англию, у ее отца, очевидно, есть другие дела.
 Лайон задул свечи и закрыл глаза. Он не мог вспомнить, когда последний раз чувствовал себя таким уставшим. Он уже почти засыпал, когда Кристина спросила:
 – Лайон, ты можешь пообещать мне кое-что?
 – Все что угодно, любовь моя.
 – Никогда не дари мне драгоценных камней.
 Он вздохнул, услышав ожесточенность в ее голосе.
 – Обещаю.
 – Спасибо, Лайон.
 – Кристина!
 – Да?
 – Обещай, что будешь любить меня вечно.
 – Обещаю.
 Он почувствовал, что она улыбается и внезапно понял, что вовсе не так устал, как ему показалось.
 – Скажи, что любишь меня, велел он.
 – Мой Лайон, я люблю тебя и буду любить вечно.
 – Большего и желать нельзя, – сказал Лайон, поворачивая жену к себе.
 Он думал, что будет любить ее медленно и нежно, но в итоге верх снова взяла необузданная страсть, доставившая обоим немыслимое наслаждение,
 Одеяла и подушки упали на пол. Кристина заснула, и тело Лайона согревало ее вместо покрывала. Он был так счастлив, что не хотел засыпать. Ему хотелось насладиться этими минутами: где-то в подсознании у него уже промелькнула мысль, что эта ночь может оказаться всего лишь затишьем перед бурей.




 Глава 17


  "Прости меня, что так давно ничего не писала в дневнике. Я была довольна жизнью и не хотела вспоминать прошлое. Но сейчас мы готовимся покинуть наше убежище. Я теперь многие месяцы не смогу говорить с тобой с помощью дневника – тюка мы вновь не обоснуемся. Мне хотелось бы присоединиться к какому-нибудь каравану повозок. Дорога на запад заполнена переселенцами. Долина внизу – единственный путь, по которому повозки могут добраться до гор. Кто-нибудь обязательно должен сжалиться над нами и предложить нам помощь! 
  Неужели моя надежда, что мы с тобой выживем, тщетна? 
  Я заканчиваю эту запись одной просьбой, Кристина. Я молю тебя дать мне обещание, дитя мое. Если ты действительно выживешь и когда-нибудь прочтешь этот дневник, помяни меня добрым словом. 
  И помни, Кристина, всегда помни, как сильно я тебя любила". 
  Запись в дневнике 
  20 мая 1796 года 
 Пришло время встретиться с шакалом лицом к лицу.
 Кристина волновалась, но все же не так сильно, как ее муж. Лайон был мрачнее тучи. От лондонского дома до дома Портеров они ехали в полном молчании. А когда добрались до места, Лайон, казалось, не хотел выпускать Кристину из кареты.
 – Любимая, ты уверена, что с тобой все в порядке?
 Кристина улыбнулась мужу.
 – Я чувствую себя прекрасно, правда.
 – Господи, как бы я хотел, чтобы можно было обойтись в этом деле без тебя! – прошептал он. – Ты так бледна.
 – Тебе следовало бы сделать мне комплимент по поводу нового платья, Лайон. Ведь ты сам выбирал ткань, помнишь? – спросила Кристина, открывая дверь кареты.
 – Я уже, говорил, как прекрасно ты выглядишь, – пробормотал Лайон.
 Выбравшись наконец из экипажа, Лайон повернулся, чтобы помочь жене. И подумал, что она выглядит не правдоподобно прекрасной. На ней было ярко-голубое бархатное платье с небольшим вырезом. В шелковистые пряди волос вплетена тонкая голубая бархатная лента.
 Кристина подалась вперед, чтобы смахнуть пылинку с черного камзола Лайона.
 – Ты тоже великолепно смотришься, – сказала она.
 Лайон покачал головой и набросил голубую накидку ей на плечи.
 – Ты специально это говоришь. Не пытайся успокоить меня. Ничего не выйдет.
 – Тебе нравится тревожиться, муж?
 Лайон не потрудился ответить и вместо этого потребовал:
 – Пообещай мне еще раз.
 – Я не отойду от тебя ни на шаг. – Она повторила обещание, которое давала ему по меньшей мере раз десять. – Что бы ни случилось, я буду рядом с тобой.
 Лайон кивнул. Он взял ее за руку и начал подниматься по ступеням.
 – Ты правда не боишься, любовь моя?
 – Немного, – прошептала Кристина. – Ричардс заверил меня, что правосудие в Англии такое же, как те законы, по которым живут индейцы племени дакота. Надеюсь, он говорил правду, Лайон, иначе нам придется брать дело в свои руки. – В голосе ее появились жесткие нотки. – Стучи, Лайон. Давай быстрее покончим с этим фарсом радостного воссоединения семьи.
 Ричардс ожидал их в прихожей. Кристина удивилась его радости. Лайон тоже уже больше не хмурился. Он вел себя так, словно давно не видел друга. Именно такое впечатление они и пытались создать у всех.
 Поздоровавшись с хозяином дома, угрюмым грузным человеком, Кристина спросила, спустился ли барон Сталински в зал.
 – Представляю, как вам не терпится встретиться с отцом! – возбужденно воскликнул Портер. – Он еще наверху, но вот-вот спустится. Я сократил число гостей до минимума, моя дорогая, чтобы у вас было больше возможности пообщаться с отцом. Думаю, у вас обоих столько новостей, что хватит на целую книгу.
 Лайон снял накидку с Кристины, передал ее ожидавшему дворецкому и сказал Портеру, что отведет жену в гостиную – дожидаться барона.
 Взяв ее за руку – холодную как лед, – он чувствовал, как она дрожит. И хотя улыбка не покидала ее лица, он едва справился с непреодолимым желанием немедленно отвезти ее домой и вернуться, чтобы встретиться с бароном самому.
 Да, индейцы племени дакота были правы, решил Лайон. Как утверждала Кристина, словесного оскорбления было вполне достаточно для того, чтобы последовал открытый вызов. А дальше – бой насмерть. Расправа была короткой. Может, эта система и была несколько варварской, но Лайону нравилась ее простота.
 В гостиной находилось всего лишь восемнадцать гостей. Лайон пересчитал их, пока Кристина долго беседовала с хозяйкой дома. Хотя они стояли рядом, он не вслушивался в разговор двух женщин. Подошел Ричардс, и Лайон попытался переключить внимание на него: тот повел беседу об удачной перемене погоды.
 Когда миссис Портер отошла, Кристина повернулась к Ричардсу:
 – Вы знаете, что хозяин дома раньше работал на ваше правительство, занимаясь тем же, что и вы?
 – Знаю.
 Она подождала, пока он разовьет свой ответ, и, так и не дождавшись этого, не преминула выразить свое неудовольствие.
 – Лайон, миссис Портер, несомненно, преувеличивала заслуги своего мужа. Но все же она упомянула один факт, который я нахожу чрезвычайно интересным.
 – И что это за факт, любимая? – спросил Лайон, обнимая ее и притягивая к себе.
 – Она сплетница, – начала Кристина. – Увидев, как Ричардс приветствует тебя, она похвасталась, что ее муж, когда был моложе, пользовался таким же почетом. Я спросила ее, почему он ушел со службы, и она сказала, что не знает всех подробностей, но ей известно, что последнее задание расстроило его. Похоже, он занимался делом, которое причинило его другу некоторое неудобство. Да, именно это слово она и употребила. Неудобство.
 – Неудобство? Не понимаю. А вы, Ричардс? – спросил Лайон.
 Ричардс пристально посмотрел на Кристину.
 – Вы бы принесли много пользы, работая на нас, Кристина. Вы за несколько минут выведали то, на что мне потребовались многие часы работы.
 – Лайон, ты догадываешься, как звали доброго друга Портера?
 – Сталински, – ответил Лайон.
 – Портер не допустил никаких ошибок, Кристина. Единственная его вина в том, что он подружился с бароном. Он доверял ему – и по сей день доверяет, кстати. Не забывайте, барон гостит в его доме. Ей-богу, думаю, вы поймете, как легко довериться барону, когда наконец встретитесь с ним.
 – Может, по английским меркам и так, но не по моим, – ответила Кристина. – Внешность и манеры часто скрывают черную душу. Вы, значит, все еще не убеждены, что мы с Лайоном правы в отношении барона?
 – Я-то убежден, а вот суд может по-иному взглянуть на это. Поэтому мы и действуем в обход нашей правовой системы. Ведь многие считают, что Джессика лишилась рассудка. Рассказ о том, что вашей матери показалось…
 – Ей показалось, что она оставила на правом глазу барона отметину, когда он попытался убить ее? Ей показалось, что ее друзьям перерезали горло? Ей что, пригрезилось, что она украла драгоценные камни и спрятала их под кустами роз? Вы видели камни, Ричардс. Или вам только показалось, что вы их видели?
 Ричардс улыбнулся Кристине.
 – Вы непременно должны работать на меня, – заметил он, отвечая на ее вызов. – А теперь выслушайте возможное опровержение. Во-первых, барон может найти свидетелей, которые подтвердят, что шрам появился при иных обстоятельствах. Во-вторых, Джессика была единственной свидетельницей того, как барон убил чету Джексонов. Больше никто его не видел, она сама пишет об этом в своем дневнике. Было бы практически невозможно найти свидетелей происшествия, которые бы сказали, как были убиты супруги. Мы знаем о том, что случилось, только из дневника Джессики. В суде этого было бы недостаточно. В-третьих, не было бы никаких разговоров относительно драгоценных камней. Мы располагаем лишь рассказом Джессики о том, что ее муж приобрел камни нечестными методами. Он же был королем, и камни – часть его казны. Ну и последнее – о том, что он был безжалостным диктатором. На суде это мало что даст. Барон просто приведет массу свидетелей, которые один за другим будут рассказывать, как он был добр к своим подданным.
 – Он признается мне в своих грехах, – прошептала Кристина.
 – А мы с вашим мужем добьемся справедливого возмездия независимо от его признания.
 – Кристина, твой отец только что вошел в зал, – сообщил Лайон с широкой улыбкой, но руки его при этом еще сильнее сжали Кристину.
 И вот этот момент наступил, и Кристину захлестнула волна гнева. Она заставила себя улыбнуться и пошла навстречу человеку, ожидавшему ее у дверей.
 Увидев его, она поняла, насколько он и в самом деле привлекателен. Барон Сталински обладал настолько благородной внешностью, что мимо него невозможно было пройти. Годы его пощадили. Волосы не поседели, а лишь посеребрились. Он не стал сутулым или обрюзгшим. Нет, он был по-прежнему высок, строен, держался по-королевски. Но самым замечательным в его внешности были пронзительные голубые глаза. Кристина пожалела, что внешне у них так много общего.
 Барон улыбался. В его глазах стояли непролитые слезы, и, наверное, все в комнате видели это.
 Кристина попыталась сосредоточить внимание на шраме у его правого глаза. Подойдя к отцу почти вплотную, она остановилась и присела в реверансе, все время моля Бога о том, чтобы голос не выдал ее. Она знала, что вынуждена будет дать себя обнять, и от одной этой мысли ее зазнобило. Внимание всех присутствующих было приковано к их встрече. Она ни разу не отвела взгляда от шакала, и ее тошнило от улыбок гостей, наблюдавших эту трогательную сцену.
 Кристине показалось, что они оба очень долго смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова. Она чувствовала присутствие Лайона и, когда он вдруг взял ее за руку, вновь успокоилась: Лайон придавал ей силы.
 – Добрый вечер, отец. Я рада наконец встретиться с тобой.
 Эти слова вывели барона Сталински из оцепенения. Он подался вперед, чтобы обнять Кристину.
 – Я просто счастлив увидеть тебя, Кристина! Я с трудом нахожу слова. Потеряно столько бесценных лет! – прошептал он, и из-под густых ресниц выкатилась одинокая слеза. Кристина, отпустив руку Лайона, потянулась и смахнула слезу с его щеки. Все гости видели этот жест, и Кристина услышала довольный вздох.
 Она дала ему обнять себя.
 – Я думал, ты погибла, дочка, – признался он. – Ты представляешь, как я счастлив вновь обрести тебя, дитя?
 Кристина продолжала улыбаться, и это усилие отдавалось болью в ее животе. Она медленно высвободилась из объятий отца и снова встала рядом с Лайоном.
 – Я теперь замужняя дама, отец, – сказала она, быстро представив Лайона и моля Бога, чтобы муж на несколько минут взял инициативу в свои руки. Ей просто необходимо было перевести дух.
 – Вы не поверите, как мы были удивлены, узнав, что вы живы, барон, – вмешался Лайон. Он был оживлен, словно школьник, и поддерживал легкую беседу до тех пор, пока остальные гости во главе с Портером не кинулись к ним с поздравлениями.
 Кристина умело притворялась, улыбаясь и даже смеясь тогда, когда от нее этого ожидали.
 Она смогла вынести это только потому, что рядом был Лайон. Прошел час, затем еще один, прежде чем Кристина и Лайон получили возможность остаться с бароном наедине.
 – Отец, а откуда у тебя шрам под глазом? – спросила Кристина, делая вид, что хочет узнать об этом из простого любопытства.
 – Свалился с лошади в детстве, – ответил барон улыбаясь.
 – Вам повезло, – вмешался Лайон. – Ведь вы могли и глаза лишиться.
 Барон кивнул:
 – Я то же самое думал и о вашем шраме, Лайон. Как это случилось?
 – Драка в таверне, – пояснил маркиз. – Мое первое взрослое посещение, – добавил он с ухмылкой,
 Одна ложь в ответ на другую, подумала Кристина.
 Лайон мягко сжал плечи Кристины, и она поняла его.
 – Отец, мне о стольком нужно тебя расспросить! Уверена, что и у тебя ко мне не меньше вопросов. Располагаешь ли ты временем, чтобы приехать к нам завтра на ленч?
 – С огромным наслаждением, дочка, – ответил барон. – Дочка! Какое радостное для меня слово.
 – Вы долго пробудете в Лондоне, сэр? – поинтересовался Лайон.
 – Столько, сколько мне захочется.
 – Рада слышать это, – вмешалась Кристина, молясь о том, чтобы ее голос звучал по-прежнему оживленно. – Я уже послала сообщение отчиму. Когда он получит мое письмо и вернется из Шотландии, ты должен поговорить с ним и развеять его сомнения.
 – Отчим? – переспросил барон. – Графиня не упоминала ни о каком отчиме. Она дала мне понять, что… – Барон откашлялся, прежде чем продолжить. – Это была какая-то глупая история, и один взгляд на тебя, несомненно, доказывает всю ее бессмысленность… Расскажи мне отвоем отчиме. Что у него за сомнения и почему?
 – Отец, прежде ты должен удовлетворить мое любопытство, – сказала Кристина со смехом. – Что такого рассказала тебе эта ужасная старуха?
 – Да, – вздохнул барон, – она действительно ужасная старуха. – Он сказал это почти рассеянно.
 – Кажется, тебе неловко?
 – Боюсь, что так, дочка. Видишь ли, я только сейчас понял, насколько был доверчивым. Ведь я поверил ее россказням.
 – Вы пробудили и мое любопытство, – сказал Лайон. – Графиня очень недовольна Кристиной. Она была против нашего брака из-за наследства моей жены. Графиня почему-то полагала, что будет контролировать ее состояние, – пояснил Лайон. – А теперь расскажите нам, что она там еще выдумала.
 – Из меня сделали дурака, – заметил барон, качая головой. – Она сказала мне, что Кристину воспитали дикари.
 – Дикари? – переспросила Кристина, пытаясь изобразить недоумение.
 – Американские индейцы, уточнил барон.
 Кристина и Лайон посмотрели друг на друга, потом вместе уставились на барона и расхохотались. Барон тоже рассмеялся.
 – Я действительно наивно поверил этой дурацкой выдумке, – сказал он посмеиваясь. – Но понимаете, еще много лет назад графиня уверила меня, что Джессика с новорожденной девочкой присоединилась к каравану повозок и отправилась в колонии.
 – Да, это так, – признала Кристина. – Именно в тот день она и встретила Терранса Макфинли. Он стал ее защитником. Терранс, – добавила она с мягкой улыбкой, – не знал, что мама все еще была замужем. Она сказала ему, что ты умер. Рассудок моей матери был не очень… в порядке. – Кристина остановилась, произнеся это. Когда она увидела, как барон согласно кивнул, гнев вспыхнул' в ней с новой силой. – Терранс и рассказал мне о моей матери.
 – Но что ты имела в виду, когда говорила, что я могу развеять опасения твоего отчима?
 – О, это пустяки, – отмахнулась Кристина и продолжила:
 – Джессика умерла, когда я была еще совсем маленькой. Терранс остался со мной. В один из периодов просветления она заставила его пообещать, что он будет заботиться обо мне до тех пор, пока я не стану достаточно взрослой, чтобы вернуться в Англию.
 – Как она умерла? – спросил барон тихим взволнованным голосом. Слезы снова выступили у него на глазах. – Я любил твою мать и виню себя за ее смерть. Я должен был заметить признаки ее болезни.
 – Признаки? – переспросила Кристина.
 – Помутнение ее рассудка, – пояснил он. – Она боялась всего. Когда она поняла, что у нее будет ребенок, думаю, этого было достаточно, чтобы ее разум окончательно помутился. Она от меня убежала.
 – Ты отправился за ней, отец?
 – Не сразу, – признался барон. – Были неотложные дела. Понимаешь, я ведь управлял королевством. Спустя три недели я отрекся от престола и вернулся в Англию. Я был уверен, что найду жену у тестя. Однако, добравшись до дома графа Эктона, я узнал, что Джессика снова бежала, теперь уже в колонии. Я, разумеется, решил, что она направляется к своей сестре в Бостон, и заказал место на корабле, чтобы последовать за ней.
 – Мама умерла от лихорадки, – сказала Кристина.
 – Надеюсь, она не очень мучилась, – заметил барон.
 – Вы, должно быть, очень тяжело переживали потерю женщины, которую вы так любили, – сказал Лайон.
 – Да, это было тяжелое время, – согласился барон. – Но сейчас прошлое уже позади Кристина. И я надеюсь поговорить с этим Террансом. Как долго они были с твоей матерью вместе?
 – Я точно не знаю, – ответила Кристина. – Однажды ночью, когда повозки остановились на ночлег в долине у подножия Черных Холмов, Джессику разбудил грабитель. Он убил супружескую пару, с которой ехала мама. Тогда, отец, Джессика вбила себе в голову, что это ты преследуешь ее. – Кристина остановилась, покачав головой. – Она схватила меня и убежала в горы. Макфинли видел это и, конечно, последовал за ней, ведь он так сильно любил ее! Буду с тобой совершенно откровенна, отец. Я не понимаю, почему Терранс так сильно любил мою мать. Судя по его рассказу, он скорее должен был бы жалеть ее.
 – Похоже, этот Макфинли – достойный человек, – сказал барон. – Я очень хочу встретиться с ним и поблагодарить его за все, что он для вас сделал. По крайней мере он скрасил последние часы Джессики, ведь так?
 Кристина кивнула:
 – Да, но, думаю, она на самом деле не ощущала его присутствия. Терранс сказал, что большую часть времени он защищал меня от нее. Она была настолько не в себе, что даже не помнила, что у нее есть ребенок, и только все время говорила о грехе, который она вытащила из стены.
 Кристина снова остановилась, следя за реакцией барона, но он лишь выглядел озадаченным.
 Прошло долгое мгновение, прежде чем он сказал:
 – Это уже точно полная бессмыслица. Грех из стены?
 – Терранс тоже ничего не понял. Он говорил, что все время пытался пробиться к сознанию моей матери, но она лишь твердила о том, что взяла грех и спрятала его. Трагический конец, правда?
 – Давайте больше не будем говорить об этом, – перебил их Лайон. – Этот день должен быть счастливым для вас.
 – Да, Лайон, ты прав. Отец, расскажи мне о прошедших годах и…
 – Подожди! – В голосе барона появились резкие нотки, но он тут же смягчил тон и широко улыбнулся Кристине. – Мое любопытство еще не удовлетворено, – пояснил он. – Твоя мать случайно не сказала Террансу, где она спрятала этот грех?
 – Под кроваво-красными розами в загородном доме своего отца, – ответила Кристина, небрежно дернув плечом. – Кровавые розы, подумать только! Бедная женщина! Я каждый вечер молюсь о ее душе и очень надеюсь, что она обрела покой.
 – Я тоже молюсь о моей Джессике, – смиренно сказал барон.
 – Терранс случайно увидел человека, кравшегося к повозке Джессики. – Лайон подождал, пока эта ложь дойдет до барона, наблюдая за его реакций, которая не замедлила последовать.
 – Вы хотите сказать – грабителя? – Барон даже глазом не моргнул.
 Кристина почувствовала некоторое разочарование.
 – Да, – ответила она. – Он винит себя за то, что принял его за одного из ночных сторожей. Терранс позднее мамы присоединился к обозу и тогда еще не знал всех в лицо. Но он клянется, что никогда не сможет забыть этого человека. Кристина быстро описала внешний вид грабителя, вспомнив запись в дневнике Джессики.
 Но барон по-прежнему не реагировал.
 – Хотя он и знает, что мама была не в себе, но подозрение, что это был ты, все-таки закралось в его Душу. Думаю, теперь тебе понятно, почему я говорила, что после встречи с тобой все его опасения будут развеяны.
 – Завтра вы оба сможете вдоволь наговориться о прошлом, – прервал их Лайон. Он чувствовал, как дрожит Кристина, и понимал, что ее необходимо побыстрее увести от барона.
 Господи, он так гордился ею! Она прекрасно трала свою роль, встретилась лицом к лицу с шакалом и не выказала ни малейшего страха.
 – Давайте пойдем подкрепимся, – предложил Лайон.
 – Неплохо бы, – согласился барон. Кристина прошла вместе с мужем и отцом в столовую. Она сидела между ними за длинным столом, медленно попивая пунш из бокала. Ей не хотелось есть, но отец так пристально наблюдал за ней, что она заставила себя проглотить все положенное Лайоном ей на тарелку.
 – Где ты воспитывалась, Кристина? Твои манеры безупречны, – заявил барон. – Не могу поверить, что это дело рук Терранса Макфинли, – добавил он насмешливо.
 – Спасибо за комплимент, – ответила Кристина. Она улыбалась отцу, но ее рука судорожно сжимала под столом руку Лайона. – Макфинли и его близкий друг мистер Девенрю были моими воспитателями до семи лет, а потом меня поместили в монастырь на юге Франции. Монахини и научили меня таким манерам, – добавила она.
 – А, так, значит, Девенрю все же существовал, – сказал барон. – Графиня говорила, что это миссионер, взятый в плен индейцами.
 – Он некоторое время был миссионером. Но к тому же он и прекрасный учитель. Когда я была в Бостоне, Девенрю часто приходил ко мне в дом тети. Графине он не нравился. Возможно, он просто подшутил над тетей, сказав, что я была у дикарей, – добавила Кристина и засмеялась. – Это так похоже на Девенрю! У него такое своеобразное чувство юмора!
 Лайон накрыл ладонью руку Кристины. Его пальцы переплелись с ее пальцами, и он ободряюще сжал их. Он торопился увезти Кристину из дома Портера, но был вынужден ждать, когда прозвучит последняя ложь.
 Кристина больше не в силах была выносить этот фарс.
 – Отец, волнения этого вечера утомили меня. Надеюсь, ты не будешь очень разочарован, если я сейчас уеду домой. Завтра я распоряжусь, чтобы повар приготовил ленч только для нас троих. У нас будет много времени. Макфинли приедет в Лондон через два-три дня, и тогда вы с ним непременно встретитесь.
 – Уже через два дня? – довольно спросил барон.
 – Да, – ответил Лайон за Кристину. – Терранс живет у самой границы, – пояснил он. – Сейчас он, конечно, уже получил письмо Кристины и, возможно, находится в пути.
 – Лайон, – сказала Кристина. – Ты готов отвезти меня домой? Я ужасно устала, добавила она, захлопав ресницами.
 Спустя мгновение они попрощались, и Кристине пришлось вынести еще одно объятие барона.
 Как только они сели в карету, Лайон притянул Кристину к себе. Он собирался сказать ей, как сильно любит ее, какой мужественной она была, но едва они отъехали за угол, как Кристина отпрянула от чего и стала умолять остановить карету.
 Лайон ничего не мог понять, пока Кристина не начала давиться. Он крикнул кучеру и стремительно распахнул дверцу. Держа за плечи жену, безудержно рыдавшую между спазмами рвоты, он чувствовал себя абсолютно беспомощным.
 Когда все закончилось, он снова обнял ее и попытался утешить нежными словами любви. Лайон не упоминал имени ее отца. Для одного вечера Кристина уже достаточно намучилась.
 Помоги ей Господь, ведь впереди были новые испытания!
 Барон Сталински покинул дом Портера перед самым рассветом. Уже через пятнадцать минут об этом стало известно Лайону. Ричардс установил наблюдение за домом Портера, поскольку, как и Лайон, был убежден, что барон, не теряя времени, отправится в загородное поместье графа Эктона выкапывать сокровища.
 Кристина успешно справилась со своей ролью. Лайон очень гордился ею, горячо надеясь, однако, что, когда закончится эта история, ей больше никогда не придется лгать.
 Барон Сталински очень умело вел свою опасную игру. Ни Кристина, ни Лайон не заметили в нем никаких явных перемен при упоминании имени Макфинли. И когда Кристина сказала, что Макфинли видел человека, убившего друзей Джессики, барон даже глазом не моргнул.
 Разумеется, никакого Макфинли не существовало, но непринужденность рассказа Кристины, искренность ее тона, очевидно, убедили барона. Он действительно поверил ей, причем настолько, что еще до рассвета кинулся за своими драгоценностями.
 На следующий после приема день Лайон отправил записку барону с просьбой перенести их встречу на три дня из-за болезни Кристины. Барон в ответ выразил надежду на то, что дочь скоро поправится. Тем же вечером Ричардс заехал к Лайону и сообщил, что барон заказал билет на корабль, направлявшийся в Вест-Индию. Корабль отплывал через два дня.
 Барон не собирался больше встречаться с дочерью. Вот вам и отцовская любовь, подумал Лайон.
 Он торопливо одевался в темноте, изо всех сил оттягивая момент, когда придется будить Кристину.
 Когда отъезд уже нельзя было больше откладывать, он склонился над кроватью, тяжело вздохнул и lотронулся до плеча жены.
 – Любимая, проснись и поцелуй меня на прощание. Я уезжаю, – прошептал он, осыпая ее лоб легкими поцелуями.
 Кристина вздрогнула и проснулась.
 – Ты должен подождать меня, – сказала она охрипшим от сна голосом.
 Она резко села, но вновь со стоном откинулась на подушки. Тошнота накатывалась на нее огромной волной.
 – О Боже, меня сейчас опять вырвет, Лайон!
 – Повернись на бок, милая. Вчера это помогло, – напомнил ей Лайон полным сочувствия голосом. – Дыши глубоко, – велел он, растирая ее плечи.
 Через пару минут Кристина прошептала:
 – Уже получше.
 Лайон сел на край кровати.
 – Вот именно.
 – Что «именно»? – переспросила Кристина. Она не осмеливалась повысить голос, боясь, что это усилие вновь вызовет тошноту.
 – Именно поэтому ты и останешься дома, Кристина, – заявил Лайон. – Тебе стало плохо после встречи с отцом. После того приема тебя тошнит по два раза в день.
 – – Во всем виновата эта дурацкая постель, – солгала она.
 Лайон раздраженно поднял глаза к потолку.
 – Ты сказала мне, что деревянные планки уже не дают матрасу проваливаться, – напомнил он ей. – Ты никуда не поедешь, любовь моя, а ляжешь обратно в постель.
 – Ты обещал, что я поеду! – воскликнула она.
 – Я лгал.
 – Лайон, но я поверила тебе!
 Лайон улыбнулся: эти слова прозвучали так жалобно!
 – Ты по-прежнему доверяешь мне, жена? Я добьюсь от него признания, обещаю.
 – Мой больной желудок, – это всего лишь отговорка, да, Лайон? Ты ведь даже и не собирался брать меня с собой, разве не так?
 – Да, – признался он. – Я не намерен был брать тебя. – В голосе его появились ворчливые нотки. – Ты думаешь, я могу подвергнуть тебя опасности? Кристина, если с тобой что-нибудь случится, моя жизнь кончена. Ты ведь лучшая моя половина, любимая.
 Кристина повернула голову так, чтобы он увидел ее нахмуренное лицо, и Лайон понял, что его нежные слова не поколебали ее решимости и ему придется попробовать другой способ.
 – Разве воин племени дакота берет с собой свою пару, чтобы она помогла ему в бою? Разве Черный Волк брал с собой Мерри?
 – Да.
 – Ты говоришь не правду, – заявил Лайон, недовольно нахмурившись.
 Кристина улыбнулась:
 – Если бы пострадала семья Мерри, Черный Волк взял бы ее с собой, чтобы она видела, как восторжествует справедливость. Лайон, я обещала отцу с матерью.
 – Черному Волку и Мерри?
 Кристина кивнула. Она медленно села, радуясь, что боль прошла. Затем, не обращая внимания на протесты Лайона, она осторожно встала.
 – Черт возьми, Кристина, ты теперь моя пара. С того момента, как мы поженились, твои обещания стали моими. Ты ведь принадлежишь мне, да?
 В его голосе звучал такой вызов, что невозможно было не ответить, и Кристина кивнула.
 – Ты уж слишком сильно начинаешь походить на воина, на мой вкус, – пробормотала она. – Не мог бы ты принести мне чашку чая перед отъездом? Это самое меньшее, что ты сейчас можешь для меня сделать, – добавила она.
 Лайон улыбнулся, решив, что одержал верх.
 – Я сам его приготовлю, – сказал он.
 Кристина подождала, пока он покинет комнату, потом стала поспешно одеваться, делая глубокие вдохи, чтобы успокоить спазмы в животе.
 Когда Лайон вернулся в спальню, он увидел жену, уже одетую в черный костюм для верховой езды. Тихо выругавшись, он покорно вздохнул.
 – Я должна сделать это для Джессики, Лайон. Пожалуйста, пойми!
 Лайон кивнул. Лицо его было мрачнее тучи.
 – Ты будешь делать только то, что я тебе скажу и когда скажу? – рявкнул он.
 – Буду.
 – Обещай!
 – Я обещаю!
 – Проклятие!
 Она не обратила на это внимания.
 – Я возьму с собой нож. Он под подушкой, – сказала Кристина, направляясь к постели.
 – Я знаю, где он, – заявил Лайон, снова протяжно вздохнув. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты не клала нож в постель. Стол достаточно близко.
 – Я подумаю над твоим предложением, – ответила Кристина. – А теперь ты должен дать мне слово, Лайон. Ты не будешь рисковать, ладно? Не поворачивайся к нему спиной даже на секунду. И не полагайся целиком на Ричардса. Я доверяю ему, но все же больше надеюсь на твою интуицию.
 Она бы продолжила перечень своих требований, если бы Лайон не притянул ее к себе, чтобы поцеловать.
 – Я люблю тебя, Кристина.
 – Я тоже люблю тебя, Лайон. Вот, возьми. Ты достоин его: этот нож был сделан воином, которого я люблю. Мой брат хотел бы, чтобы он был у тебя.
 Лайон взял нож и сунул его в правый сапог. Кристина удовлетворенно кивнула и направилась к двери.
 – Лайон! – позвала она через плечо.
 – Ну, что теперь? – проворчал он.
 – Мы должны заставить его признаться.
 – Заставим, Кристина. Обязательно.
 Ричардс дожидался у входа. Он уже сидел верхом и держал поводья жеребца Лайона. Понадобилось несколько минут, чтобы подготовить лошадь Для Кристины.
 Лайон в нетерпении ходил взад-вперед.
 – У нас много времени, успокаивающе сказал Ричардс, заметив мрачное выражение его лица. – Не забудь, даже если он взял с собой помощников, ему предстоит выкопать более ста кустов роз с шипами.
 – Не думаю, что Сталински взял с собой кого-либо, – заметил маркиз, помогая Кристине сесть на коня. Затем сам одним плавным движением вскочил на своего жеребца.
 – Сколько человек вы отправили туда?
 – Четырех самых лучших во главе с Бенсоном. Барон даже не заметит их присутствия. Они вмешаются, только если он соберется уехать, – добавил он. – Дорогая, вы уверены, что выдержите эту поездку?
 – Абсолютно.
 Ричардс долго смотрел на Кристину, потом кивнул:
 – Поехали, дети. Закончим с этим делом. Капитан Перси уже ожидает пассажиров.
 – Пассажиров?
 – Я решил тоже отправиться в путь. Я пообещал твоей жене добиться возмездия. Мы идем к этой цели не самым простым путем, и я хочу быть там, чтобы убедиться своими глазами. Ты понимаешь?
 Лайон быстро кивнул:
 – Понимаю.
 – А я нет, – призналась Кристина.
 – Я объясню вам позже, милая.
 По прошествии четырех часов они наконец добрались до места. За весь путь не было произнесено ни слова. Когда они спешились, Ричардс передал Лайону ветхую коробку, которую они выкопали во время своего предыдущего посещения усадьбы Эктона.
 – Я заменил настоящие камни поддельными. Подожди, пока я займу нужное место, прежде чем начнешь говорить с ним.
 Один из людей Ричардса подошел, чтобы увести лошадей к лесу, и прошептал что-то начальнику.
 – Ты был прав, Лайон. Сталински приехал один.
 После этого они разделились. Ричардс стал обходить дом справа, а Лайон с Кристиной – слева. Лайон остановился, не дойдя до угла, открыл коробку, которую жена держала в руках, и вынул оттуда два хрустальных камушка. На первый взгляд их невозможно было отличить от настоящих камней. Они достаточно хороши, чтобы ввести в заблуждение барона, решил Лайон. Необходимо обмануть его хотя бы на несколько минут.
 Потом он объяснил Кристине, в чем заключается ее роль.
 Барон Сталински стоял на коленях и, бормоча ругательства, пытался вытянуть из земли пышный розовый куст. На руках его были черные перчатки. Он двигался быстро и решительно. Рядом лежала узкая лопатка.
 – Что-нибудь ищешь, отец?
 Барон, не поднимаясь с колен, повернулся к Кристине. По его потному лбу и впалым щекам текла грязь.
 Сейчас он уже не казался импозантным. Нет, он был настоящим шакалом. Ухмылка на его лице напоминала Кристине оскал озлобленного животного. Ее снова затошнило. Она не удивилась бы даже, если бы он зарычал.
 Кристина вышла к отцу одна, встав от него футах в двадцати. Он, разумеется, не выпускал ее из поля зрения, и, когда она решила, что он вот-вот кинется вперед, Кристина открыла коробку и вытащила пригоршню фальшивых драгоценных камней. Она небрежно подбросила их в воздух.
 – Ты это ищешь, отец?
 Барон Сталински медленно поднялся на ноги, кинув взгляд налево, потом направо. Она решила ответить на его немой вопрос.
 – Лайон! Полагаю, мой отец ищет тебя.
 Лайон подошел и встал рядом с Кристиной. Он взял у нее коробку и жестом велел ей отойти. Крис-тина немедленно отступила на несколько шагов.
 – Это наш с вами бой, барон.
 – Бой? Я старик, Лайон. Шансы будут неравны. Кроме того, я не ссорился с тобой или с моей дочерью. Эти драгоценности принадлежат мне, – добавил он, махнув рукой в сторону коробки. – Джессика украла их. В суде я смогу доказать, что они мои.
 Лайон не отрывал глаз от барона.
 – А никакого суда в Англии и не будет, барон. И вообще, как только вы ответите на один вопрос Кристины и несколько моих, то сможете уехать. И для вас все закончится. Я не допущу, чтобы моя жена оказалась замешанной в скандале, – солгал он.
 – Скандал? Не понимаю, о чем вы говорите, – ответил барон уже более уверенным голосом.
 – Суд по делу об убийстве расстроит Кристину. Я этого не допущу. – Лайон прервал свое объяснение, бросив через плечо ярко-красный рубин. – Вам потребуется масса времени, чтобы найти их. Я выброшу остальные камни в ручей, барон, если вы не согласитесь ответить на мои вопросы. Течение там очень быстрое.
 – Нет! – закричал барон, – Вы что, не понимаете, сколько они стоят? Вы же держите в руках целое состояние! – В голосе тестя появились льстивые, вкрадчивые нотки.
 Лайон заметил, что правая рука барона медленно движется за спину. Молниеносно отреагировав, он выхватил пистолет, прицелился и выстрелил в тот момент, когда Сталински только вытащил свой пистолет из-за спины.
 Пуля задела барону плечо, и пистолет выпал у него из руки. Лайон бросил коробку на землю, выхватил нож Кристины из сапога и приставил его к горлу барона.
 – Кристина хочет, чтобы вы сказали правду. Она знает, что Джеесика была нормальна, и хочет услышать это от вас. – Лайон слегка нажал острием на горло барона, потом внезапно бросил его на землю. Маркиз стоял над поверженным врагом и ждал, пока тот посмотрит на него. – Когда ответите на мои вопросы, можете забирать свои бесценные камни и уезжать. Вы заказали место на корабле, отплывающем в Вест-Индию. Я убедил капитана отправиться сегодня. Он ожидает вас и следующего прилива, барон.
 Глаза барона сузились. Он долго смотрел на коробку, потом отвернулся.
 – Мне не следует отвечать на ваши вопросы. Все знают, что Джессика была сумасшедшей. Когда я обращусь к властям…
 – Лайон, – вмешалась Кристина, – мне кажется, он не до конца понимает ситуацию.
 – Ну, тогда я объясню ему, – сказал Лайон. – Барон, если вы не скажете мне того, что я хочу знать, вы никуда не уедете. Я перережу вам горло. Подходящий конец, не правда ли, если учесть, сколько людей вы лишили жизни подобным образом?
 – О чем вы говорите? – спросил барон, изображая недоумение и прижимая к груди раненую руку.
 – Полно, барон. Вы знаете, о чем я говорю, – заметил Лайон. – Все эти годы убийства сходили вам с рук. Неужели вам никогда не хотелось похвастаться своими подвигами? Неужели ваше "я"на столько удовлетворенно, что вы не испытываете необходимости признаться в том, за что вас никогда не повесят?
 Сталински потянулся к сапогу, выхватил небольшой пистолет, похожий на дамский, и кинулся к Лайону, целясь в него. Лайон выбил у него оружие и сапогом нанес удар по раненой руке.
 Душераздирающий вопль эхом пронесся по окрестностям.
 – Это ваш последний шанс, барон. Мое терпение иссякло. – Перебросив нож из одной руки в другую, Лайон спросил:
 – Джессика была сумасшедшей?
 – Кристина! – закричал барон. – Как ты можешь позволять ему так обращаться со мной? Господи, я же твой отец! Где твое сострадание? Ты что, действительно хочешь, чтобы он перерезал мне горло?
 – Нет, отец, – ответила Кристина. – Я не хочу, чтобы он перерезал тебе горло. Мне бы хотелось, чтобы он вырвал твое сердце, но у Лайона свои привычки, и я не стану мешать ему.
 Барон злобно взглянул на нее и встал. Глаза его заблестели, он даже рассмеялся.
 – Нет, Джессика не была сумасшедшей. – Он снова засмеялся, и от этого скрипучего смеха Кристина похолодела. – Но сейчас уже слишком поздно. Ничего не изменишь, Лайон.
 – Терранс Макфинли мог видеть вас крадущимся между повозками? – спросил Лайон.
 – Ваши умозаключения просто поразительны, – заметил барон с издевкой. – Да, Терранс мог меня заметить.
 Кончиком сапога Лайон подтолкнул коробку к барону.
 – Последний вопрос – и вы можете ехать. Убийство Брисбенов – дело ваших рук?
 Глаза барона расширились.
 – Как вам…
 – Вы ведь перехитрили наш военный департамент, верно? – спросил Лайон, пытаясь скрыть свое отвращение. Он намеренно подогревал тщеславие барона, надеясь, что, негодяй сочтет себя в безопасности и признается.
 – Я действительно перехитрил их. И жил на деньги, которые Брисбен получил за те секреты, что продавал. О да, маркиз, я оказался умнее всех.
 – А Портер был с вами заодно или вы действовали в одиночку? – поинтересовался Лайон.
 – Портер? Да он так же глуп, как и все остальные. Я всегда все делал один. Именно поэтому мне удалось выжить, поэтому я так богат.
 Лайон решил, что еще немного – и он не вынесет даже вида этого человека. Указав на коробку, он сделал несколько шагов назад.
 – Возьмите ее и убирайтесь. Если я еще раз вас увижу, то убью.
 Барон кинулся к коробке. Он открыл ее, едва взглянул на содержимое и снова захлопнул, довольно хмыкнув.
 – Ты закончил, Лайон? – Ричардс в окружении своих людей вышел из убежища.
 – Вы все слышали?
 – До последнего слова, – заявил Ричардс. Тронув Лайона за плечо, он направился к Сталински.
 – Будь проклят ваш… – закричал барон, потом остановился и злобно взглянул на Лайона. – Я позабочусь о том, чтобы твоей жене не поздоровилось. Обещаю, что расскажу на суде такие вещи о ее матери, что…
 – Замолчите! – закричал Ричардс. – Мы проводим вас в бухту, барон. Кстати, когда вы отправитесь на родину, мы с Бенсоном будем вашими попутчиками. Думаю, вас там ожидает приятный прием. Новое правительство, несомненно, будет радо увидеть вас.
 Лайон, не обращая внимания на просьбы барона судить его в Англии, взял Кристину за руку и, не говоря ни слова, направился к лошадям.
 Ричардс был прав. Они действительно действовали своими методами, чтобы добиться справедливости. Барон Сталински вернется на родину, где его будут судить его бывшие подданные. Это – смертный приговор. Но если новое правительство окажется продажным, тогда Ричардс и Бенсон займутся бароном сами.
 К тому времени, как они вернулись в Лондон, Кристина была уже совсем бледна.
 Не обращая внимания на ее протесты, Лайон подхватил ее на руки и понес в спальню.
 – Немедленно ложись! – воскликнул он, помогая жене раздеться.
 – Теперь мне станет лучше, – прошептала Кристина. – Все закончено.
 – Да, любовь моя.
 – Я никогда не верила, что Джессика была сумасшедшей. – Надев шелковый халат, Кристина обвила руками шею мужа. – Я никогда не верила этому.
 Ее печальный голос рвал ему сердце.
 – Знаю, знаю, – успокаивающе сказал он. – Теперь Джессика может покоиться с миром.
 – Да, с миром. Мне хотелось бы верить, что ее душа теперь с индейцами племени дакота. Может, она ждет, когда к ней присоединится Мерри.
 – Не думаю, что Черному Волку понравится эта мысль, – заметил Лайон.
 – О, и он, конечно, присоединится к ним, – утешила его Кристина. Она вздохнула и поцеловала его в ямочку на шее. – Ему предначертано судьбой встретиться с Джессикой в загробном мире.
 – Да, судьбой, – как эхо повторил Лайон. – А тебе сейчас предначертано прекратить чувствовать себя плохо по утрам и вечерам, любовь моя. Ты сдержала обещание, данное матери. Сокровища возвращены законным владельцам. Ричардс позаботится о продаже камней и распределении денег. Мы едем домой, в Лайонвуд. Ты станешь толстой и веселой. Я настаиваю на этом.
 Кристина добросовестно старалась выполнять требование мужа. Постепенно тошнота прошла. Она прибавила в весе, причем настолько, что стала, по ее мнению, переваливаться, словно утка. Однако она была не очень веселой, потому что все это время предпринимала тщетные попытки успокоить мужа.
 Она отрицала свою беременность до тех пор, пока это не стало совсем нелепо. Лайон был в ужасе, и Кристина понимала его страх. Он видел, как страшно мучилась Летти. Она умерла ужасной смертью вместе с ребенком, который так и не смог появиться на свет.
 Сначала Кристина пыталась убедить Лайона, что она вовсе не беременна, потом стала взывать к его разуму. Она уверяла его, что сильная, что это вполне естественное состояние для женщины, что она в душе дакота и точно знает, как облегчить роды. Женщины племени дакота редко умирали во время родов.
 На каждый ее довод у Лайона находилось возражение. Он говорил, что она слишком хрупка для такой непосильной задачи, что противоестественно для такой нежной женщины проходить через такие ужасные испытания, что хотя она в душе и дакота, но рожать ей придется не сердцем, а телом, а тут уж она настоящая англичанка.
 По иронии судьбы опасения Лайона несколько развеяла его мать. Пожилая дама медленно возвращалась в семью. Она напомнила сыну, что была такой же хрупкой, как Кристина, но родила мужу трех крепышей, ни разу не пикнув.
 Кристина была благодарна свекрови за помощь. Мать Лайона наконец признала, что она еще не готова умирать. Ей все еще нравилось говорить о Джеймсе, но она уже так же рассказывала истории о детстве Лайона и Дианы.
 Девенрю приехал навестить Кристину, пробыл у них месяц и затем уехал, увезя с собой шесть лошадей, которых Лайон выбрал в качестве подарка индейцам племени дакота. Трое мужчин, жаждущих приключений, отправились вместе с Девенрю.
 Пока миссионер у них гостил, Лайон меньше беспокоился за Кристину, но после его отъезда снова стал хмуриться и придираться к окружающим.
 Барон Уинтерс, домашний врач семьи, переехал к ним за две недели до предполагаемых родов Кристины. Она, конечно, не собиралась позволить врачу помогать ей, но у нее хватило ума не говорить об этом Лайону. Присутствие доктора успокоило его, и Кристина была рада этому.
 Схватки начались после обеда и продолжались всю ночь. Кристина не будила мужа до самого последнего момента. Лайон успел только проснуться и вбежать к жене. Через несколько минут он держал на руках своего новорожденного сына.
 Кристина была слишком утомлена, чтобы плакать, и Лайон лил слезы за них двоих, пока их великолепный маленький воин громкими криками выражал свое неудовольствие.
 Он хотел назвать сына Александром-Даниэлем.
 Она требовала, чтобы их первенец носил имя Кричащий Черный Орел.
 Лайон не хотел даже слышать об этом. В конце концов они достигли компромисса. Будущий маркиз Лайонвуд при крещении получил имя Дакота Александр.