Аннотация: Чтобы избежать нежелательного брака, юная и чистая Изабелла Лесли должна была… разрушить свою репутацию буквально ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ, даже если единственное, что она могла сделать, — это на неделю стать официальной любовницей Дермотта Рамзи, графа Батерста, самого знаменитого повесы и распутника Лондона.
 Однако ни Дермотт, смотрящий на связь с Изабеллой как на пикантное приключение, ни девушка, решившаяся на столь дерзкий поступок, еще не знают, что лишь друг в друге обретут счастье подлинной ЛЮБВИ — пламенной, страстной, чувственной и нежной…


---------------------------------------------


 Сьюзен Джонсон
 Любовница на неделю


  Дорогой читатель! 
  Эта книга началась с одного смутного видения. 
  Перед моими глазами вдруг предстала мрачная, полутемная комната, самый воздух которой, кажется, пропитан злобой. 
  Пожилой юрист читает завещание; горько рыдает молодая женщина, чей дедушка только что умер. Ее родственников, однако, одолевает не печаль, а ненависть — ведь их племянница и кузина только что стала единственной наследницей состояния, на которое они так рассчитывали! 
  Именно тогда я впервые увидела Изабеллу Лесли и поняла, что ей нужна помощь. 
  А в это самое время Дермотт Рамзи, граф Батерст, равнодушный ко всему, кроме земных наслаждений, не подозревая о существовании Изабеллы, спокойно играет в карты в самом роскошном из лондонских борделей. 
  Трудно даже вообразить, при каких обстоятельствах такая пара могла бы встретиться — разве что волею судьбы и автора, который почему-то сразу почувствовал, что эти двое будут весьма рады познакомиться. 
  Надеюсь, вам тоже будет интересно следить за тем, как развивались их отношения. 

    С наилучшими пожеланиями, Сьюзен Джонсон.





 Глава 1


  Апрель 1802 года 
 Дождь, моросивший с самого утра, внезапно перешел в настоящий ливень, так что леди, сидевшая рядом с Дермоттом Рамзи в его стремительно мчавшемся фаэтоне, в считанные минуты промокла насквозь. Она пришла в ярость, и Дермотт понял, что придется высадить спутницу у ближайшего постоялого двора. Значит, Хилтон теперь наверняка выиграет состязание… Черт бы побрал эту Оливию!
 Он вовсе не собирался брать графиню с собой, но утром, когда они лежали в постели ее мужа, она так его упрашивала, что Дермотт не смог ей отказать.
 Причем уже не в первый раз.
 Проклятие!
 Дорога за пеленой дождя едва просматривалась, но породистые лошади уверенно мчались вперед. Если бы не сломалась ось фаэтона, то Дермотт с Божьей помощью как-нибудь выиграл бы состязание.
 — Болван! — завизжала графиня, когда экипаж встряхнуло на ухабе. Она впилась ногтями в руку Дермотта. — Высади меня! Сию же секунду!
 Он чуть было не поддался искушению, однако вовремя одумался — воспитание не позволяло графу Батерсту оставить даму под дождем на пустынной дороге.
 — Я высажу тебя в Челдоне возле «Лебедя»! — стараясь перекрыть шум дождя, прокричал Дермотт.
 — Это слишком далеко!
 «Да, не близко, — думал граф, — но другого выхода нет». Пытаясь держать себя в руках, что было довольно сложно — из-за практически проигранного пари он находился на грани отчаяния, — Дермотт закричал:
 — Еще десять минут, и ты будешь в гостинице!
 — И как я позволила себя уговорить?! — воскликнула графиня. — Ты только посмотри на мои шляпку и платье! И на мои… — Покосившись на Дермотта, она осеклась — его взгляд заставил замолчать даже эту самоуверенную красавицу.
 Остаток пути до Челдона они провели в полном молчании.
 Осадив лошадей у входа в гостиницу, граф бросил поводья конюху и соскочил на землю. Затем подхватил на руки свою спутницу и направился к двери. Щедро заплатив хозяину, дабы графине был обеспечен надлежащий комфорт, Дермотт отвесил леди Оливии изящный поклон и проговорил:
 — Завтра утром я пришлю за вами экипаж.
 Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты и тотчас же покинул гостиницу.
 Хилтон, конечно же, его обошел — об этом сообщил конюх, стоявший у фаэтона. Выругавшись, граф бросил конюху гинею, запрыгнул в экипаж и натянул поводья.
 «Правда, я и раньше иногда отставал, но потом все-таки выигрывал», — подумал Дермотт, когда породистые скакуны сорвались с места.
 — Быстрее, еще быстрее! — прокричал он, надеясь, что лошади откликнутся на его призыв. — Ну-ка, покажите, на что способны!
 Лошади зафыркали, словно отвечая хозяину, и действительно понеслись еще быстрее. Через полчаса впереди показался фаэтон Хилтона.
 — Ну давайте же, быстрее, — пробормотал Дермотт.
 Он отпустил поводья, предоставляя скакунам полную свободу. Граф воспитывал своих лошадей с самого рождения и уделял им не меньше внимания, чем родственникам; по мнению его матери — даже больше.
 Лошади Хилтона славились своей резвостью, однако Дермотт постепенно нагонял. Когда же до экипажа соперника оставалось совсем немного, тот поступил так, как на его месте поступил бы любой, — переместился на середину дороги.
 Теперь от обоих соперников требовалась немалая смелость, ведь на такой скорости можно было не заметить яму — угодив в одну из них, лошадь сломала бы ноги. К тому же вокруг расстилались топи, в которых могли увязнуть экипажи. Однако славившийся своей отвагой молодой граф Батерст снова был готов к игре со смертью — последние десять лет он не раз рисковал жизнью.
 Не сбавляя хода, Дермотт взял влево — там дорога была ровнее.
 Хилтон также переместился влево.
 Граф тут же направил лошадей вправо. Бросив взгляд через плечо, он заметил, что герцог Хилтон ответил тем же.
 Следующие несколько миль соперники перемещались то влево, то вправо, причем на головокружительной скорости, Дермотт надеялся-, что рано иди поздно йоркширские гнедые Хилтона начнут проявлять признаки усталости, — он знал, что герцог постоянно натягивает поводья и тем самым раздражает и утомляет своих лошадей. И действительно, гнедые Хилтона вскоре начали сбиваться с шага, и их стало водить из стороны в сторону, а это означало, что они уже выбиваются из сил.
 Заметив, что дорога постепенно расширяется, Дермотт понял: пора идти ва-банк. Взяв чуть левее, он резко натянул поводья.
 В такие моменты, как известно, выигрывает тот, у кого крепче нервы, и один из соперников непременно должен уступить. Подчиняясь воле хозяина, лошади графа стремительно мчались у самой обочины, вдоль бескрайней трясины.
 Однако герцог, заметив маневр Дермотта, попытался на сей раз помешать ему.
 — С дороги! — крикнул граф, снова натягивая поводья.
 Несколько мгновений лошади шли голова в голову, причем вплотную, так что возницы могли бы дотянуться друг до друга кнутом.
 Но вот экипажи взлетели на вершину холма, и перед соперниками открылся печально знаменитый даннерский поворот — теперь оба смотрели в лицо смерти.
 Хилтон тяжко вздохнул и придержал лошадей.
 Дермотт улыбнулся и устремился к повороту.
 Час спустя граф уже сидел за карточным столом в роскошном борделе Молли Крокер и принимал поздравления друзей. Еще бы — ведь он только что выиграл у Хилтона десять тысяч фунтов. Дермотт промок до нитки, и одежда до сих пор липла к телу, однако широкая улыбка графа свидетельствовала о том, что он в прекрасном настроении.
 — Значит, Хилтон теперь должен тебе десять тысяч, — протянул кто-то из друзей.
 — Разумеется. — Граф усмехнулся. — У него не было никаких шансов.
 — Ему всегда недоставало твоего хладнокровия, Дермотт.
 — Даннерский поворот заставил его отступить. — Граф пожал плечами.
 — Вы же могли погибнуть! — воскликнула одна из хорошеньких девушек, окружавших карточный стол. В заведении Молли граф пользовался популярностью, а об опасностях даннерского поворота знали все.
 — Ну зачем же погибать? Ведь я собирался вернуться к тебе, дорогая Кейт, — с улыбкой ответил Дермотт. Взглянув на слугу, он кивнул на свой опустевший бокал.
 — Хилтон, конечно же, жаждет реванша, — заметил один из игроков. Все знали об их соперничестве и об их взаимной неприязни, зародившейся еще во время учебы в Итоне.
 — Жаждет реванша? — переспросил граф. — Пока он платит, я готов.
 — Платить он не любит.
 — Очень жаль. — Дермотт снова усмехнулся. — А ведь отец оставил ему немало.
 — Вам, наверное, хочется принять ванну? — спросила Кейт. Склонившись над Дермоттом, она поцеловала его в щеку.
 Граф обнял ее за плечи и пробормотал:
 — Дай мне еще полчаса, дорогая. В вашем заведении подают прекрасное бренди.
 — Я буду ждать, — промурлыкала Кейт, высвобождаясь из объятий графа. Светло-вишневое шелковое: платье прекрасно гармонировало с ее бледной кожей и темными волосами.
 — Вот и прекрасно, — пробормотал Дермотт, поднимая бокал. — Постараюсь не опоздать.
 Кейт улыбнулась и вышла из комнаты.
 — Она никого больше не замечает, — проговорил один из игроков. — Вы, Батерст, оставляете ее только для себя. Это эгоистично…
 — Помилуйте, Килгор! — воскликнул Дермотт. — Я совершенно не претендую на исключительность.
 — Так скажите ей об этом.
 — Мне казалось, мои взгляды на подобные вещи достаточно хорошо известны. — Граф пожал плечами.
 — Послушайте, Килгор, — вмешался один из джентльменов, — весь свет знает, что Дермотт не отличается постоянством. Что же касается Кейт, то она сама решает, кому отдать предпочтение. А теперь… У меня на руках прекрасные карты, так что перестаньте ворчать, пора вернуться к игре. Батерст, вы как, с нами?
 — С вами, — усмехнулся Дермотт. — По крайней мере в ближайшие полчаса.
 Кабинет был заполнен родственниками покойного — одни из них расположились на стульях, другие, пришедшие позже, так и остались стоять. Взоры собравшихся были устремлены на сидевшего за письменным столом пожилого мужчину, читавшего вслух какой-то документ.
 Однако никто из присутствующих не проявлял ни малейших признаков скорби. Лишь стоявшая в углу Изабелла Лесли тихонько всхлипывала, прижимая к глазам платок.
 Дедушка был центром ее мироздания — добрым, все понимающим другом.
 А теперь его не стало, и она осталась одна. Он долго болел, так что у Изабеллы как будто было время проститься с ним и подготовиться к самостоятельной жизни, но все же боль утраты не утихала. Она даже не слушала поверенного, читавшего дедушкино завещание, — не слушала до тех пор, пока в комнате вдруг не воцарилось молчание. Подняв глаза, Изабелла увидела, что все взоры устремлены на нее.
 — Дедушка сделал вас единственной наследницей, моя дорогая, — проговорил мистер Ламперт.
 — Как будто она этого не знала, — проворчала тетка Изабеллы. — Этот старый болван мог хотя бы для приличия и нам что-нибудь оставить!
 — Такова воля покойного, — ответил поверенный. — Мистер Лесли высказывался совершенно определенно, и, разумеется, он находился в здравом рассудке. Мы с ним только вчера говорили, и мистер Лесли напомнил мне о моем долге по отношению к Изабелле.
 — Не сомневаюсь, что за кругленькую сумму вы о ней позаботитесь! — воскликнула тетка.
 — Мои услуги давно оплачены мистером Лесли. Изабелла мне ничего не должна.
 — В таком случае мы больше не нуждаемся в ваших услугах, Ламперт, — заявил кузен Изабеллы. — Убирайтесь! — закричал он в ярости.
 — Гарольд!.. — тихо вскрикнула Изабелла, шокированная подобной несдержанностью.
 — Убирайтесь, Ламперт, не то я вышвырну вас отсюда! — заорал Гарольд, игнорируя протесты кузины. Он с угрожающим видом направился к поверенному.
 В растерянности взглянув на Изабеллу, мистер Ламперт встал из-за стола и под натиском превосходящих сил противника попятился к двери.
 — Простите меня, мисс Лесли, — пробормотал он, покидая комнату.
 — Ничтожество! — рявкнул дядя Изабеллы. Он подошел к столу, скомкал своей огромной мясистой ручищей листы завещания и швырнул их в камин. — Эти бумаги нам больше не потребуются, — заявил он. Взглянув на жену, спросил: — Где разрешение на брак? Расстегивай побыстрее ридикюль. — Повернувшись к священнику, сказал: — Пожалуйста, покороче. Я и так потерял слишком много времени, дожидаясь, когда старик отойдет. Гарольд, ты все понял?
 Сердце Изабеллы бешено застучало. До сих пор она не считала, что родственники представляют для нее угрозу, хотя и знала, как они к ней относятся.
 — Прошу меня простить, но эта неделя была очень тяжелой, — проговорила девушка, направляясь к двери.
 — Оставайся здесь! — потребовал дядя. — Оставайся, мы с тобой, еще не закончили…
 — Ты не вправе мне приказывать, — стараясь подавить страх, заявила Изабелла.
 — Ошибаешься, моя милая! — В голосе дяди звучала угроза; глаза его пылали злобой.
 — Но, дядя Герберт, теперь это мой дом и я тут хозяйка. И вы не имеете никакого права здесь распоряжаться.
 — Когда выйдешь замуж за Гарольда, он будет здесь распоряжаться. Так решил сам Господь, когда подчинил женщину мужчине.
 — Замуж? — Девушка побледнела, но тут же щеки ее вспыхнули. — Да ты с ума, сошел! — воскликнула она, — Мой кузен Гарольд нисколько мне не подходит. — Изабелла окинула взглядом тучного молодого человека, довольно безвкусно одетого, однако выдававшего себя за денди. — Так вот… Если я когда-нибудь выйду замуж — то уж никак не за вашего сына.
 — Наш Гарольд ей, видите ли, не подходит! — закричала Абигайль Лесли. — Герберт, да как она смеет?! Ведь все знают, какой была ее мать — ее имя вообще не следует упоминать в приличном обществе. Ну а теперь послушай меня, дерзкая девица! — Абигайль погрозила Изабелле пальцем. — Для тебя великая честь, что Гарольд соглашается взять тебя в жены! Многие знатные леди готовы хоть сейчас выйти за него замуж.
 — Вот пусть он на них и женится! — Изабеллу всегда бесили намеки на якобы низкое происхождение ее матери. На самом же деле ее мать была благородных кровей, не то что все эти буржуа.
 — Мистер Лесли, вы же говорили, что молодая леди согласна на скорое заключение брака! — воскликнул священник, поднимаясь с кресла.
 Воспользовавшись заминкой, Изабелла осмотрелась в поисках путей к отступлению — на случай, если дядя и в самом деле попытается осуществить свои безумные планы. Выход в коридор находился под надежной охраной — у двери стояли внушительного вида родственники, в том числе толстяк Гарольд. А вот путь на улицу был свободен — небольшой балкончик находился в ярде от тротуара.
 Сидевшие же у балкона кузины серьезным препятствием не являлись.
 Изабелла знала, что Амелия и Каролина, способные только визжать или хихикать, и пальцем не шевельнут, чтобы ее задержать.
 — Заткнитесь, Дадли! — Герберт Лесли усадил священника обратно в кресло. — Приберегите свои речи для свадебной церемонии. — Он щелкнул пальцами: — Гарольд, веди сюда свою невесту. А ты, — добавил он, обращаясь к Изабелле, — если хоть немного соображаешь, делай то, что тебе велят.
 — Но я не собираюсь выходить замуж за Гарольда! — заявила Изабелла. — И я не позволю…
 — Если понадобится, я тебя свяжу и заткну рот кляпом, — перебил Герберт.
 — Такой брак любой суд признает недействительным.
 — У нас хватает свидетелей, которые подтвердят твое согласие, — усмехнулся дядя. — И мы позаботимся о том, чтобы и свадьба, и брачная ночь прошли как полагается. — Герберт окинул взглядом родственников, словно напоминая им об их долге. — Все будет сделано как следует, — добавил он с самодовольной улыбкой. — А деньги останутся в семье, как это и должно быть.
 Изабелла вспыхнула. Бросив гневный взгляд на дядю, она метнулась к балкону и, оттолкнув Амелию с Каролиной, отдернула занавеску. Затем распахнула дверь и выскочила на балкон. Холодные струи дождя тотчас же окатили ее с головы до ног, но Изабелла, не обращая внимания на непогоду, проворно перебралась через кованую ограду и, разбрызгивая вокруг себя грязную воду, спрыгнула на тротуар и побежала по улице. Раздававшиеся за ее спиной крики только прибавляли ей сил.
 Добежав до перекрестка, Изабелла повернула направо — она надеялась найти временное убежище под раскидистыми дубами на Сент-Джеймс-сквер. Через несколько секунд, вконец обессилев, она прижалась к влажному стволу дерева. Отдышавшись, окинула взглядом перекресток, Освещенный ярким светом уличного фонаря.
 Если преследователи ее не заметят и свернут налево, она спасена.
 Первым из-за угла выбежал Гарольд. За ним следовали его родственники и отец. Внезапно все остановились — очевидно, не знали, куда теперь направиться. Но тут Гарольд указал в ее сторону, прямо на нее, как показалось Изабелле. Хотя в такой темноте он, конечно же, не мог ее увидеть.
 И все же, не дожидаясь, когда преследователи примут окончательное решение, девушка бросилась бежать по Кинг-стрит.
 В свете уличного фонаря ее шафрановое платье вспыхнуло, словно сигнальный огонь.
 И тотчас же за спиной беглянки раздались крики. Судя по всему, ее заметили.
 Пытаясь сбить с толку преследователей, Изабелла поворачивала то вправо, то влево, пока наконец не увидела ярко освещенный фасад какого-то дома. Подбежав к двери, она забарабанила в нее изо всех сил.
 Дверь открылась почти сразу же, и Изабелла, перешагнув порог, оказалась в холле, освещенном огромной люстрой венецианского стекла. Девушка замерла, пораженная ее великолепием. Белый мрамор, изящная позолота, красивые картины на стенах, роскошные ковры — все здесь казалось необыкновенным. Даже дворецкий был такого высокого роста, что Изабелле пришлось задрать голову, чтобы увидеть его лицо.
 — Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — осведомился он.
 — Простите меня… за вторжение, но за мной… гонятся, — задыхаясь, пробормотала девушка. Сделав глубокий вдох, Изабелла постаралась взять себя в руки — ведь иначе ее могли бы принять за сумасшедшую и выставить на улицу. — Я готова все объяснить… вашему хозяину или хозяйке…
 — О, конечно! Разрешите проводить вас в малую гостиную. — Дворецкий указал на одну из дверей. — Я сейчас распоряжусь, чтобы вам принесли полотенца, — продолжал он с невозмутимым видом, словно столь позднее появление насквозь промокшей женщины казалось ему вполне естественным.
 Дворецкий провел Изабеллу в освещенную свечами комнату, стены которой были обшиты панелями с изображениями птиц и цветов, после чего удалился. И почти тотчас же вошла девушка-служанка с полотенцами.
 Дворецкий вскоре вернулся, но Изабелла к тому времени уже успела привести себя в порядок. Хотя ее волосы так и остались влажными, платье все же удалось отчистить от грязи.
 Дермотт засиделся за картами дольше, чем предполагал — ему по-настоящему везло, — однако он все же поднялся из-за стола, когда выполнявшая поручение Кейт служанка напомнила ему о том, что прошло уже гораздо больше часа.
 — До завтра, джентльмены, — проговорил Дермотт, откланиваясь. — Надеюсь увидеть вас снова, как только проспитесь.
 — Мы не так привержены к спиртному, как вы Батерст.
 Дермотт криво усмехнулся:
 — Индия весьма этому способствует, если вас там не убьют…
 — То сделают каким-нибудь раджой.
 — Помимо всего прочего.
 Граф говорил очень тихо, так что большинство присутствовавших не услышали его слов, но, однако, никто не стал переспрашивать — слишком уж: выразительными были его интонации.
 Дермотт вышел в холл как раз в тот момент, когда Изабелла выходила из гостиной. Девушку сопровождал Мерсер, дворецкий. Он лишь мельком взглянул на графа и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.
 Дермотт замер, увидев ее — женщину необыкновенной красоты. Светловолосая, розовощекая, в мокром платье, она походила на луговую фею. С неземной легкостью красавица поднималась по ступенькам — словно парила над ними. Когда она проходила мимо, Дермотт уловил запах ее духов, навевавший воспоминания о розовых плантациях и летних ночах.
 Когда она добралась до лестничной площадки, граф окликнул сопровождавшего ее Мерсера, но тот не ответил.
 А следующую секунду они исчезли из виду.




 Глава 2


 Переступив порог комнаты, освещенной двумя лампами, Изабелла увидела сидевшую у камина женщину средних лет.
 — Входите же! — воскликнула она. — Меня зовут миссис Крокер.
 Окинув гостью взглядом, Молли Крокер сразу отметила, что платье :на ней хотя и подпорченное дождем, но довольно дорогое. Оценила она и украшения из жемчуга и аметиста, а также красоту и изящество молодой женщины.
 «Странно, что ее кто-то преследует среди ночи», — подумала Молли.
 — Прошу извинить меня… за столь бесцеремонное вторжение, — пробормотала Изабелла. — Но я заметила, что у вас горит свет…
 — Не стоит извиняться, дорогая. Мерсер сообщил мне, что вам грозит какая-то опасность. Садитесь у огня и выпейте со мной чаю. Вы, кажется, продрогли до костей.
 — Спасибо за вашу доброту.
 Сев напротив хозяйки, Изабелла протянула руки к камину и несколько мгновений наслаждалась теплом. Потом вдруг отвернулась от огня и в смущении проговорила:
 — Прошу прощения, я не представилась… Меня зовут Изабелла Лесли.
 — Рада познакомиться с вами, дорогая, — сказала Молли, разливавшая чай. — Может, вас чем-нибудь укрыть?
 — Нет, спасибо. У огня я скоро согреюсь.
 — Сахар? Молоко? Лимон?
 — Молоко и сахар, пожалуйста. — Изабелла тихонько вздохнула. — Как хорошо, что мне посчастливилось найти у вас убежище…
 — Скажите, чем я могу вам помочь? — спросила Молли. Она подала гостье чашку чаю и пододвинула к ней пирожные.
 — Я просто не знаю, что делать… Все это так неожиданно… — Изабелла отпила из чашки. — Видите ли, несколько часов назад умер мой дедушка. А родственники… Они вдруг попытались выдать меня замуж за отвратительного кузена.
 — Сочувствую вам. Как это, должно быть, ужасно!
 Изабелла снова вздохнула и утерла набежавшие на глаза слезы.
 — Благодарю вас, — проговорила она с дрожью в голосе. — Хотя дедушка долго болел, эта потеря оказалась…
 — Я прекрасно вас понимаю, — кивнула Молли.
 — А моих родственников… их совершенно не опечалила его смерть, — прошептала Изабелла. — Можно ли представить себе большую бесчувственность?
 — Должно быть, речь идет об очень больших деньгах.
 Изабелла с удивлением взглянула на хозяйку.
 — Откуда вы знаете? — спросила она.
 — Я много в жизни повидала, дорогая. Богатые наследницы часто становятся жертвами людей, неразборчивых в средствах.
 Изабелла вспыхнула.
 — Но я вовсе не собираюсь становиться жертвой! Я сразу же отказалась выйти замуж за моего кузена. А когда дядя пригрозил, что свяжет меня и заткнет кляпом рот, я убежала. — Изабелла поморщилась. — И ведь они бросились за мной вдогонку!
 — К счастью, вы свернули к этому дому.
 — Ваш дом светился… точно как путеводная звезда.
 — Но Мерсер не говорил ни6каких нежелательных посетителях, — заметила Молли. — Так что ваши родственники, должно быть, потеряли след.
 — Значит, мне повезло, — пробормотала Изабелла. Молли искренне сочувствовала девушке и восхищалась ее решительностью и. силой духа. Однако она прекрасно понимала: чтобы сохранить независимость, требуется не только храбрость.
 — Может, следует за кем-нибудь послать? — спросила Молли. — Например, за подругой или за кем-то из родственников. Кто-нибудь может предложить вам убежище? Мой экипаж в вашем распоряжении.
 Изабелла нахмурилась и покачала головой.
 — Мы с дедушкой жили очень замкнуто. А все мои немногочисленные родственники в заговоре против меня.
 — А ваш адвокат?
 — Боюсь, мистер Ламперт, дедушкин поверенный, не в состоянии мне помочь. Сегодня он явно испугался дядиных угроз. — Изабелла поставила чашку на стол. — Сомневаюсь, что он сможет меня защитить.
 — Может быть, вам лучше обратиться к другому адвокату, более решительному?
 — Не думаю, что дядя Герберт откажется от своих планов. Ведь я же говорила, что он пригрозил меня связать и заткнуть рот кляпом. Дядя настроен очень решительно. Так что если какой-нибудь адвокат возьмется меня защищать, ему придется исполнять еще и обязанности телохранителя.
 — Возможно, как раз это вам сейчас и нужно, — пробормотала Молли. — Телохранитель, я имею в виду.
 Изабелла с удивлением взглянула на хозяйку:
 — Неужели вы серьезно?.. Представляю, какой ужасной стала бы тогда моя жизнь! Я бы просто с ума сошла, если бы находилась под постоянным наблюдением.
 — Но это все же лучше, чем выйти замуж за…
 — За толстяка Гарольда? — Изабелла презрительно усмехнулась. — Прошу прощения, но он действительно ужасно толстый, хотя считает себя настоящим денди. Но даже если бы он был чуточку приятнее, я все равно не вышла бы за него замуж. О, если бы дедушка был жив! А от его денег одни неприятности…
 — Но вы можете отдать их своим родственникам.
 — Они все такие отвратительные, что я предпочла бы просто выбросить эти деньги на улицу. Кроме того, нужно финансировать оставшиеся от дедушки благотворительные общества, особенно дом для престарелых моряков, где мистер Ганди и миссис Томас постоянно ссорятся из-за малейших неурядиц. Ох, простите! — Изабелла прижала к губам ладонь. — Все эти подробности вряд ли могут вас интересовать.
 Молли внимательно посмотрела на собеседницу. Конечно же, она сочувствовала этой молодой женщине, однако и о собственной выгоде не забывала — даже в столь необычных обстоятельствах.
 — Возможно, я смогу вам помочь, — с улыбкой проговорила Молли.
 — Помочь мне? Правда?! — оживилась Изабелла. — Я совершенно не представляю, что сейчас делать. Если вернусь домой, дядя уже не выпустит меня. А если я найду себе другое жилище… Боюсь, он все равно меня выследит и в конце концов добьется своего, ведь даже самый справедливый суд не сможет обеспечить мне круглосуточную охрану. Дяде Герберту очень хочется заполучить дедушкины деньги, так что вряд ли он оставит меня в покое.
 — Я собираюсь предложить вам кое-что… — проговорила Молли. — Возможно, нам удастся отпугнуть вашего дядюшку, — добавила она с усмешкой. — А толстый Гарольд…
 — Это его сын.
 Молли кивнула:
 — Я так и думала. Скажите, а что унаследуют ваши родственники, если вы вдруг умрете?
 — Ничего. В дедушкином завещании ясно сказано: если я умру бездетной, все пойдет на благотворительность.
 — Значит, у ваших родственников нет другого выхода. Чтобы заполучить ваши деньги, им надо выдать вас замуж за Гарольда, иначе…
 — Я не собираюсь выходить за него замуж! — перебила Изабелла.
 — Понятно. — Молли окинула взглядом комнату. — Вы знаете, где сейчас находитесь? — спросила она неожиданно.
 Изабелла пожала плечами:
 — В доме на Сент-Джеймс-сквер. Насчет остального я теряюсь в догадках.
 — Это самый роскошный лондонский бордель, а я — его владелица, — проговорила Молли. Изабелла залилась краской.
 — Боже мой… — прошептала она, в ужасе глядя на хозяйку.
 — Не бойтесь, — улыбнулась Молли, — здесь вы в полной безопасности.
 — П-правда? — пролепетала Изабелла.
 — Конечно. К тому же вы можете уйти, когда пожелаете.
 Воцарилось тягостное молчание. Изабелла прекрасно понимала, что идти ей некуда.
 — Но если вам нужна помощь, — продолжала Молли, — то советую рассмотреть мое предложение. Разумеется, вас никто ни к чему не принуждает, так что ваша независимость ни в коем случае не пострадает.
 И снова воцарилось молчание.
 Изабелла взвешивала свои шансы — она пыталась сообразить, сумеет ли обойтись без помощи миссис Крокер. В конце концов ей пришлось признать, что у нее нет выхода… Вскинув подбородок, она проговорила:
 — Что ж, я слушаю вас. Что вы хотите мне предложить?
 — Насколько я понимаю, сложилась следующая ситуация… Для того чтобы получить деньги, ваши родственники должны выдать вас замуж за кого-нибудь из своих.
 — Кажется, именно таковы их намерения, — сказала Изабелла.
 — Без вас им ничего не достанется, не так ли?
 — Так указано в дедушкином завещании. Хотя они могут попытаться его изменить.
 — Экземпляр завещания имеется в суде, так что будет очень трудно что-то в нем изменить или оспорить тот факт, что ваш дедушка находился в здравом рассудке, когда его подписывал. — Молли пристально взглянула на девушку., — Скажите, а если бы вы были скомпрометированы иди обесчещены, ваши родственники по-прежнему хотели бы видеть вас новобрачной?
 — Это их вряд ли остановит, ведь речь идет о дедушкином состоянии.
 — А если речь пойдет о публичном бесчестье? — допытывалась Молли.
 Изабелла невольно улыбнулась — ей показалось, она поняла, в чем суть предложения миссис Крокер.
 — Думаю, бесчестье должно быть не просто публичным, а прямо-таки грандиозным.
 — Скажем, если вы будете не просто опозорены, и еще и забеременеете? Такая пикантная подробность наверняка попадет в газеты. Разве вы тогда не станете персоной нон грата?
 — Забеременею? — прошептала Изабелла. — Но я так не могу!
 — Не бойтесь, можно обойтись и без этого.
 — Но что же именно я должна сделать? — Изабелла, уже догадываясь, каков будет ответ.
 — В обмен на безопасное проживание в моем доме я попрошу вас временно сыграть роль куртизанки.
 — Куртизанки?! Боже, но это совершенно невозможно — проговорила Изабелла. — Невозможно по тысяче причин. И потом… я оскорбила бы память дедушки! Нет, я не могу. Поверьте, действительно не могу.
 — Уверяю вас, с вами не произойдет ничего страшного. А если вы пожелаете, то родственникам можно сообщить о вашем падении совершенно приватно, пригрозив публичным скандалом лишь на тот случай, если они вздумают вас преследовать. Это можно проделать весьма деликатно. За исключением узкого круга лиц никто ничего не будет знать, а на их скромность можно смело положиться.
 — А если… если мы просто скажем…
 — Ваш дядя может потребовать доказательств, ведь речь идет об очень крупной сумме, не так ли?
 — О Господи, неужели вы говорите серьезно? — прошептала Изабелла.
 — Вы разве не слышали о прошлогоднем скандале в доме Уэстморов? Тогда жених леди Джейн настоял на медицинском осмотре. У них под вопросом стояла девственность невесты. В нашем же случае дядя может потребовать доказательств вашего бесчестья, и если дело дойдет до суда, то вас заставят пройти освидетельствование.
 Перед мысленным взором Изабеллы тотчас же возникли судьи в черных мантиях, смотревшие на нее с нескрываемой похотью, и голый Гарольд, дожидавшийся ее на брачном ложе. Подавив позывы тошноты, она сделала глубокий вдох и проговорила:
 — Ваше предложение, пожалуй, не лишено смысла — ведь я прекрасно знаю своих родственников… Если бы я не убежала, меня уже выдали бы замуж против моего желания, невзирая на протесты священника. — Изабелла пристально взглянула на миссис Крокер: — Скажите, что именно я должна сделать, чтобы осуществить ваш план. Прошу быть со мной откровенной.
 — Вы должны переспать с одним из моих клиентов.
 — Переспать?
 — Да. Лечь с ним в постель.
 — А что вы от этого получите? — Изабелла, конечно, знала ответ, но ей хотелось выяснить, насколько мадам откровенна с ней.
 — Конечно, деньги. Девственница стоит дорого.
 — А почему вы. думаете, что я девственница? — спросила Изабелла.
 Молли могла бы прямо сказать, что это написано у нее, на лице — разве только нимба не хватало, — но, будучи весьма искушенной в дипломатии, она с улыбкой проговорила:
 — Давайте просто предположим, что это так. Как бы то ни было, вы потеряете гораздо меньше, если примете мое предложение, ведь в противном случае вам придется выйти замуж за вашего кузена. А связь, о которой я говорю, будет непродолжительной.
 — Насколько непродолжительной? — Изабелла замерли в ожидании ответа.
 — Это надо обсудить с клиентом.
 — Но все-таки — сколько? Хотя бы приблизительно — проговорила Изабелла внезапно упавшим голосом. — Одну ночь, неделю, две недели? Каков обычный порядок?
 — Не более двух, недель. А скорее всего — день или два.
 — День или два… — в задумчивости пробормотала девушка; цена свободы теперь казалась ей вполне приемлемой.
 Взвешивая все «за» и «против», Изабелла не торопилась с ответом. Что ж, если, лишившись девственности, она сможет разрушить планы своих родственников — тогда ей не жаль расстаться с девственностью. Конечно, это обстоятельство их нисколько не беспокоит, если можно завладеть ее состоянием. А вот выдумка насчет беременности — это уже совсем другое дело… Если она не просто будет обесчещена, но и «забеременеет», им придется забыть о женитьбе Гарольда. Из-за довольно сомнительного происхождения их положение в обществе и так ненадежно, поэтому скандала, связанного с ее пребыванием в заведении миссис Крокер, они не выдержат. А ведь Амелии и Каролине еще надо найти себе мужей.
 — Похоже, у меня нет выбора, не так ли? — проговорила она наконец.
 Наклонив голову в знак согласия, Молли предложила девушке пирожные. Немного помолчав, сказала:
 — Но в случае согласия ваша независимость будет обеспечена.
 — Это шоколад? — спросила Изабелла, указывая на пирожное, покрытое розовой глазурью.
 — Шоколад с малиновым кремом.
 — Все это так странно, миссис Крокер… — Изабелла невольно улыбнулась.
 — Зато выгодно нам обеим.
 — Да, пожалуй… кусочек пирожного.
 Изабелла прикрыла глаза, наслаждаясь его вкусом. Не успев прожевать, проговорила:
 — Неужели таким образом я действительно избавлюсь от них раз и навсегда?
 — Уверяю вас, избавитесь. Готова заключить пари на крупную сумму.
 Изабелла в задумчивости смотрела на языки пламени, плясавшие в камине. Наконец, взглянув на миссис Крокер, заявила:
 — Что ж, я так поступлю.
 — Вы уверены, что потом не пожалеете?
 — Абсолютно уверена.
 — Вы сделали правильный выбор, — улыбнулась Молли.
 Окутанный клубами пара, Дермотт лежал в мраморной ванне, и по телу его разливалась приятная усталость. Оливия, муж которой куда-то уехал, изрядно утомила графа прошедшей ночью, к тому; же скачка отняла, немало сил, так что теперь, после выпитого за; карточным столом бренди, его клонило в сон.
 — Даже не думай засыпать! — раздался неожиданно голое Кейт.
 Приоткрыв глаза, Дермотт увидел округлые формы Кейт и ее улыбающееся лицо.
 — Разве я звонил?; — проговорил он с улыбкой.
 — Учти, дорогой, я не видела тебя уже целую неделю — сказала Кейт, забираясь в ванну. — Так что тебе не придется спать до тех пор, пока ты не доставишь мне удовольствие.
 — Не придется? — усмехнулся Дермотт.
 — Да, дорогой. Я ужасно по тебе изголодалась. А если бы не была такой воспитанной, то набросилась бы сразу — как только ты вошел в комнату.
 — Значит, надо как-то вознаградить тебя за сдержанность, не так ли?
 — Меня надо очень щедро вознаградить за сдержанность, — заявила Кейт, усаживаясь графу на бедра.
 — Что у тебя на уме? — Дермотт снова усмехнулся, он вдруг почувствовал, что ему уже совершенно не хочется спать.
 — Что у меня на уме? — Кейт рассмеялась. — О, дорогой, ты сегодня даже сильнее, чем обычно, — проговорила она, сжимая отвердевшую мужскую плоть.
 — Говоришь, сильнее, чем обычно? Мне кажется, это нам еще предстоит выяснить.
 — А ты не слишком устал? Ты не против?
 — Разве я когда-нибудь был против?
 — По слухам, ты уже с пятнадцати лет никогда от этого не отказываешься, — с усмешкой проговорила Кейт.
 — С четырнадцати. Благодаря усилиям весьма привлекательной матери Харви Николса. Эта леди очень любила соблазнять приятелей своего сына.
 — Говорят, она и сейчас интересуется мужчинами.
 — О… без сомнения. Она чрезвычайно страстная женщина. Как и ты, дорогая Кейт. Давай-ка я покажу тебе, как ужасно без тебя скучал.
 Дермотт и Кейт возобновляли свои дружеские отношения, а Изабелла тем временем осматривалась в уютной спальне, где ей предстояло провести ближайшие дни. Рядом с девушкой суетились две служанки, наливавшие воду в ванну.
 Дожидаясь, когда ванна наполнится, Изабелла стояла посреди комнаты, и ей казалось, что она наблюдает за театральным представлением — словно кружевные занавески, хрустальные люстры и французская мебель были всего лишь красивыми декорациями, а запах ароматизированных свечей ощущался так остро лишь потому, что она сидела в первом ряду партера. Служанки, выполняя свои обязанности, то и дело кланялись ей, но делали все в полном молчании.
 — Желаете, чтобы служанки помогли вам помыться? — неожиданно раздался голос Молли.
 Изабелла повернулась и, увидев перед собой хозяйку, вернулась к реальности.
 — Благодарю вас, миссис Крокер, но я предпочла; бы, обойтись без них.
 — Да-да, конечно, — кивнула Молли. — Я велела нашему шеф-повару принести сюда поднос с ужином. А вот это должно согреть вас после ванны, — добавила она, подавая Изабелле роскошный кашемировый халат,
 — Я очень ценю вашу… — Изабелла замялась, — вашу доброту и…
 — Вы можете в любой момент передумать. — Молли улыбнулась.
 — Вы чрезвычайно великодушны, — пробормотала девушка.
 — Я просто благоразумна. Все мои леди находятся здесь по доброй воле. По-другому и быть не может. Хотя некоторые из них оказались здесь по причинам, в чем-то сходным с вашими. У них тоже не было особого выбора. Впрочем так часто случается с женщинами в мире, который принадлежит мужчинам. Ну, устраивайтесь поудобнее, — щебетала Молли, — а утром мы еще поговорим. Ваше решение пока ведь еще не выбито на камне. Возможно, вы вспомните кого-то, кто мог бы помочь вам, и тогда вашим презренным родственникам останется только повеситься, — Молли снова улыбнулась.
 — Это было бы замечательно! — воодушевилась Изабелла. — Я постараюсь как следует подумать.
 — И не забудьте поесть. Гийом очень огорчается, когда приготовленные им блюда остаются нетронутыми.
 — Об этом не беспокойтесь! — рассмеялась Изабелла. — Я просто умираю от голода.
 — Тогда увидимся за завтраком.
 В следующее мгновение дверь за хозяйкой закрылась, и Изабелла осталась наедине со своими мыслями.
 Осталась в самом шикарном лондонском борделе. Если бы еще несколько часов назад кто-нибудь сказал ей, где она будет ночевать, Изабелла сочла бы этого человека безумцем.
 Впрочем, как верно заметила миссис Крокер, у нее еще оставалось время на раздумья — впереди целая ночь.
 Через несколько секунд Изабелла уже сидела в ванне, на краю которой стоял поднос с ужином. Вскоре выяснилось, что Гийому не следовало беспокоиться: Изабелла, по достоинству оценив его кулинарное искусство, готова была съесть все до последней крошки, а потом еще и вылизать тарелку. Когда дедушки лежал при смерти, она почти не ела и только сейчас почувствовала, что проголодалась.
 Отправив в рот последний кусочек миндального пирожного, Изабелла удовлетворенно вздохнула и поставила поднос на стол. Ей к ужину принесли и бутылочку шампанского, которое подействовало на нее самым благотворным образом.
 Выбравшись из ванны, Изабелла тщательно вытерлась мягким полотенцем и, накинув кашемировый халат, устроилась в стоявшем у камина шезлонге. Из-за болезни дедушки Изабелла целый месяц почти не спала по ночам, поэтому неудивительно, что уже через несколько минут она заснула прямо в шезлонге.
 Молли, зашедшая проведать Изабеллу, укрыла ее теплым одеялом и, отступив на несколько шагов, невольно залюбовалась ею. На лице спящей девушки трепетали багровые отсветы пламени, и в эти мгновения она казалась прекрасным воплощением невинности.




 Глава 3


 Изабелла проснулась, когда уже ярко светило солнце.
 «Сегодня похороны дедушки!» — тотчас же вспомнила она.
 Отбросив одеяло, девушка вскочила на ноги и, подбежав к колокольчику, яростно дернула за шнурок.
 Через несколько секунд в комнату вошла служанка.
 — Я хочу видеть миссис Крокер, — сказала Изабелла. — В какой она комнате?
 Служанка в растерянности указала на дверь за своей спиной.
 — Хозяйка сейчас завтракает, мисс.
 — Благодарю вас, — кивнула Изабелла и тут же направилась к соседней двери.
 Она постучала и, не дожидаясь ответа, решительно повернула дверную ручку и вошла в комнату. Но тут же, густо покраснев, замерла у порога. Напротив миссис Крокер сидел необыкновенно красивый мужчина — причем босой и без рубашки.
 «О Боже, — подумал Дермотт, — ведь это ее я видел ночью». Но сейчас, при свете дня, она казалась еще прекраснее — под тонкой тканью халата отчетливо вырисовывались полные груди, тонкая талия, плавные линии бедер и стройные ноги.
 — Входите же, моя дорогая! — воскликнула Молли, — Присоединяйтесь к нам.
 — Нет, благодарю… мне нужно… — Изабелла старалась не смотреть на полуобнаженный торс мужчины. — То есть я хотела сказать, что мне надо с вами поговорить. Не откладывая.
 — Тогда разрешите откланяться. — Дермотт поднялся на ноги.
 — Нет нужды, — отмахнулась Молли. — Я сейчас сама приду в вашу комнату, — сказала она Изабелле. — А вы ешьте, ешьте… — Молли повернулась к своему компаньону. — Я уверена, что вам следует подкрепиться.
 Улыбнувшись графу, миссис Крокер последовала за Изабеллой в ее спальню. И, закрыв за собой дверь, проговорила:
 — Слушаю вас, дорогая.
 Изабелле казалось, что она до сих пор видит перед собой красивого мужчину, сидевшего в комнате миссис Крокер. «Но ведь он не имеет ко мне никакого отношения», — говорила себе девушка. Собравшись с духом, она сказала:
 — Видите ли, я должна проследить за приготовлениями к похоронам дедушки. Не понимаю, как я могла об этом забыть!
 — Ничего удивительного, моя дорогая, ведь вас вчера преследовали… Надеюсь, вы не собираетесь являться на его похороны. — Миссис Крокер с беспокойством посмотрела на девушку. — Иначе вас сразу же похитят и выдадут замуж.
 — Знаю, — кивнула Изабелла. — Но я должна убедиться, что там все в порядке. Или по крайней мере связаться с мистером Лампертом и попросить, чтобы он вместо меня проследил за приготовлениями… Хотя… Как же я могу не проводить дедушку в последний путь?
 — Вы исполните свой долг, когда будете в безопасности. Уверена, что ваш дедушка прекрасно бы все понял. Я направлю к мистеру Ламперту слугу с запиской от вас.
 — Неподписанной, — поспешно уточнила Изабелла. — Вернее, без вашего адреса.
 — Да, конечно.
 — Простите меня, пожалуйста, — в смущении пробормотала Изабелла. — После того, что вы для меня сделали, я веду себя так…
 — Не надо извиняться, моя дорогая, — перебила Молли. — Я прекрасно знаю, что такое общественные предрассудки. С мистером Лампертом будут общаться… с величайшей осторожностью. Пишите записку, а я пока распоряжусь, чтобы вам принесли завтрак. Или, если хотите, присоединяйтесь к нам с Батерстом.
 — Нет-нет, благодарю вас…
 — Тогда служанка принесет завтрак сюда, — сказала Молли. — А когда напишете, я позабочусь, чтобы письмо сразу же отнесли мистеру Ламперту. Если повезет, вы скоро избавитесь от ваших родственников, — с улыбкой добавила хозяйка.
 — Молюсь, чтобы вы оказались правы! — воскликнула Изабелла.
 — Кто она такая? — спросил Дермотт, когда Молли вернулась.
 — Точно не знаю. Этой ночью она случайно к нам зашла. Ее преследовали — пытались насильно выдать замуж, — пояснила Молли, усаживаясь за столом.
 — Чтобы убежать из дома среди ночи… Для этого требуется смелость, — пробормотал граф.
 — И ей некуда идти, — продолжала Молли. — Потому что все родственники сейчас охотятся за ее состоянием.
 — За ее состоянием охотятся, и у нее нет защитников? Тогда проще сразу прилепить себе на спину мишень.
 — Это она довольно быстро поняла. После смерти дедушки не прошло и часа, как ее уже потащили к священнику.
 — Разумеется, получить деньги без труда — огромный соблазн.
 — Ты так легкомысленно к этому относишься…
 — За свое состояние я заплатил кровью, Молли. Богатство далось мне нелегко.
 — И мне тоже.
 Дермотт молча кивнул. Немного помолчав, проговорил:
 — Нам обоим, Молли, пришлось преодолеть множество препятствий.
 — От судьбы не уйдешь, — сказала она со вздохом.
 — Постарайся об этом забыть. — Дермотт поднес к губам кувшин с портером и, осушив его, улыбнулся хозяйке. — Я думаю, в такое солнечное утро, когда в воздухе витают ароматы весны, у нас найдутся более веселые темы для разговора, не так ли, Молли?
 — По-моему, мы говорили о моей новой гостье.
 — Это гораздо интереснее. Она просто восхитительна.
 — Бесспорно. — Молли потянулась к земляничному пирогу.
 — Ну и? — вопросительно посмотрел на нее Дермотт.
 — Ее статус все еще под вопросом.
 — Любопытно… А ее можно заполучить?
 — Наверное, да.
 — Что-то ты сегодня скромничаешь, Молли. Это совсем на тебя не похоже.
 — Зато ты всегда верен своим привычкам.
 — Надеюсь, что верен. Мне ведь всего двадцать девять. А теперь объясни, что значит «наверное».
 Молли рассказала об Изабелле все, что знала. Сообщила и о том, что девушка согласилась на время остаться в борделе.
 — Ты что-нибудь знаешь об этих Лесли? — спросила она. — О дедушке и обо всех остальных родственниках… Мне эта фамилия ни о чем не говорит.
 Дермотт покачал головой:
 — Они люди не моего круга. К тому же все мои друзья весьма скандальные субъекты, — добавил он с ухмылкой. — Ни одного добропорядочного банкира!
 «Да, все верно, — подумала Молли. — В друзьях у него принц Уэльский и ему подобные. Ведь Дермотт как-никак аристократ…»
 — Каково бы ни было происхождение этой девушки, ее невинность не подлежит сомнению. Именно поэтому я не склонна гнаться за прибылью. Мне хотелось бы проявить великодушие.
 — А ты уверена, что твое великодушие будет для нее благом? — проговорил граф. — Ведь тебе известно, как люди относятся к беззащитным наследницам. И ты прекрасно знаешь, что эта девушка — добыча для любого проходимца.
 — Так что же мне делать?
 — Жди, что она решит. Последнее слово за ней.
 — А если она в конце концов согласится, если примет мое предложение? Что тогда делать?
 — Тогда я стану главным и единственным претендентом. — Дермотт одарил собеседницу очаровательной улыбкой. — Во всяком случае, я надеюсь оттеснить всех прочих.
 — Но я не хочу, чтобы она страдала.
 — Разве я когда-нибудь заставлял женщину страдать?
 — Нет, никогда, — сказала Молли. Она прекрасно знала, что Дермотт стремился доставить женщинам удовольствие.
 — Разве мои женщины в обиде на меня? — продолжал граф.
 — Ты слишком самонадеян, — улыбнулась Молли. — Хорошо, я подумаю об этом.
 — Дай мне возможность выиграть торги. Это все, о чем я прошу.
 — До торгов может не дойти.
 — Но если дойдет, я буду счастлив сделать тебя немного богаче.
 — Не сомневаюсь, ты и на сей раз проявишь щедрость.
 Граф пожал плечами.
 — Знаешь, я видел ее ночью. Она лишила меня сна, а такое со мной случается нечасто. Надеюсь, что она решит здесь задержаться.
 — Раз уж ты так заинтересовался ею, хочу попросить тебя об услуге.
 — Проси о чем угодно. — Убедившись в том, что Молли ему не откажет, Дермотт снова склонился над своей тарелкой, причем ел с огромным аппетитом.
 — Я имею в виду записку, которую нужно доставить ее адвокату. Я хотела бы послать твоего человека — на всякий случай.
 — Не возражаю. — Граф отправил в рот кусок ветчины.
 — С тобой никто не посмеет связываться, — продолжала Молли,
 — Верно, — кивнул граф. Он прекрасно знал, что весь Лондон считает его отчаянным дуэлянтом. — Знаешь, Молли, эта девушка положительно меня заинтриговала. Как ты думаешь почему?
 — Она очень красива.
 — Дело не только в этом. — Он снова принялся за ветчину.
 — Может, тебя возбуждает ее невинность?
 — Девственницы меня не привлекают, — поморщился граф.
 — Значит, она — исключение.
 Дермотт отрицательно покачал головой.
 — Ни в коем случае, — сказал он, усмехнувшись. — Я, кажется, готов поверить…
 — В колдовство?
 — Нет, в собственную алчность! — Граф рассмеялся.
 — Алчность по отношению к женщинам? Что ж; это в порядке вещей.
 — Для меня — нет. — Дермотт внезапно нахмурился и поднялся из-за стола. — Я пока буду внизу. Мой человек в твоем распоряжении. — С этими словами он вышел из комнаты.
 Проводив его взглядом, Молли задумалась… Что же случилось с самым известным лондонским распутником?
 Может, просто не выспался? Или его реакция — это чисто мужская неприязнь к эмоциям? После возвращения из Индии Батерст, казалось, начисто утратил способность к каким-либо переживаниям. Он все время ходил по лезвию бритвы, все время старался доказать свое превосходство… Но чем же объясняется его интерес к мисс Лесли?
 Смахнув с юбки крошки, Молли поднялась с кресла и направилась в комнату Изабеллы.
 — Я готова, — сказала Изабелла, запечатывая письмо воском. — Собственно, и писать-то не о чем. Насчет дедушкиных похорон Ламперт получил подробные инструкции еще много лет назад — дедушка предпочитал сам обо всем заботиться. Я просто написала Ламперту, что на некоторое время уеду, а если он захочет со мной связаться, то пусть отправит записку книготорговцу на Олбемарл-стрит. Мистер Мартин не будет в претензии — он давно меня знает.
 Поднявшись со стула, девушка протянула письмо миссис Крокер.
 — Это очень разумно, моя дорогая. Мы постараемся связаться с вашим мистером Мартином. Я сейчас поручу это кому-нибудь из слуг. А когда вернусь, мы, если пожелаете, попытаемся отвлечься от грустных мыслей. Ведь вам нужны новые платья.
 — Может, просто почистить мое?
 — О, конечно! Что ж, чувствуйте себя как дома. Вы ведь еще не видели романы на полках возле окна?
 Миссис Крокер вышла из комнаты, и Изабелла тотчас же направилась к книжному шкафу.
 К своему удивлению, она обнаружила не только новейшие романы, но и произведения на латинском, греческом к французском языках. От обитательниц борделя, пусть даже самого шикарного, трудно было ожидать такой эрудиции. «Кто же все это читает?» — недоумевала Изабелла. Она заметила на полке «Город женщин» Кристины де Пизан и «Письма» мадам де Севинье — одно из ее любимых изданий.
 Изабелла осматривала полки и все больше изумлялась — здесь было много книг из числа ее любимых. Девушка невольно улыбнулась; ей вдруг почудилось, что она каким-то образом оказалась в уютном и комфортабельном убежище. Однако появление хозяйки вернуло ее к действительности.
 — А… вы уже нашли то, что вам нравится, — сказала миссис Крокер, державшая перед собой поднос с завтраком.
 — Тут все книги просто замечательные. Я уже выбрала кое-что. Это ваша библиотека?
 — Да, я очень люблю читать. Ну, садитесь же и поешьте. — Поместив поднос на конторку, Молли взяла несколько тарелок, чайник и чашки и поставила их на маленький столик. — Гийом прислал вам свежие пирожные и омлет. Надеюсь, вы любите марципаны и клубнику.
 — Вы что, умеете читать мысли, миссис Крокер? — с улыбкой спросила Изабелла. — Знаете, я с детства обожаю марципаны.
 — Вот и прекрасно. — Усевшись за стол, Молли стала разливать чай.
 — Ваша записка уже отправлена. Через полчаса ее передадут мистеру Ламперту.
 — Еще раз спасибо. — Изабелла положила на стол книги и села на изящный бамбуковый стул. — Хотя я не смогу присутствовать на похоронах, мне все-таки хотелось бы как можно скорее побывать на дедушкиной могиле. Он хотел, чтобы его похоронили в построенном по его собственному проекту склепе, в нашем загородном доме.
 — Уверена, что родственники скоро оставят вас в покое. — Да, возможно… если я приму ваше предложение, — не глядя на хозяйку, пробормотала Изабелла.
 — Может, подыскать вам хорошего адвоката, чтобы он бросил вызов вашему дяде? Я понимаю, какой трудный выбор перед вами.
 Изабелла тяжко вздохнула.
 — В этом случае мои родственники лишь на время отложат свои планы. Боюсь, вы были правы, миссис Крокер… Если не пригрозить им публичным скандалом, они не перестанут меня преследовать.
 — Вы можете уехать в провинцию.
 — Пожалуй, там я буду их бояться еще больше. Одна, без свидетелей… — Изабелла поморщилась. — Возможно, я прочитала слишком много романов, но я вполне могу себе представить, что, получив мои деньги, они просто запрут меня на, чердаке и оставят там навсегда. Кто об этом узнает?
 «И в самом деле, кто? — подумала Молли. — Ведь у нее совсем нет друзей…»
 — Буду с вами совершенно откровенна, моя дорогая. Когда мы говорили с вами ночью, я собиралась извлечь выгоду из возможной сделки. Но теперь подобная перспектива нравится мне все меньше.
 — Я прекрасно понимаю, что вы мне предложили, миссис Крокер, ведь я не ребенок… Но у меня нет другого выхода, не так ли?
 — Да, пожалуй, — кивнула Молли. — Однако я не хочу брать за это деньги. Когда-то я сама оказалась в сходных обстоятельствах, хотя речь и не шла о таком богатстве, как у вас. Просто я была молодой женщиной без родных и друзей, и обстоятельства вынудили меня забыть о стыде. Чтобы снова обрести чувство собственного достоинства, мне понадобились долгие годы. Возможно, кое-кто скажет, что я и сейчас этого не добилась, но, как бы то ни было, мне пришлось отчаянно бороться за выживание… Этим и объясняется мое условие: чтобы женщины, которые здесь живут, делали это добровольно. — Молли улыбнулась. — Прошу меня простить. Я не собиралась распространяться об обстоятельствах, до которых вам нет никакого дела.
 — Напротив, ваша история имеет прямое отношение к делу. Сколько вам было лет, когда…
 — Шестнадцать, — ответила Молли, потупившись; она так и не смогла избавиться от тягостных воспоминаний.
 — Какой ужас… — прошептала Изабелла. — Очевидно, в свои двадцать два я могла бы проявить большую твердость. Впрочем, девственность не имеет для меня никакого значения. Скорее, это своего рода помеха, не так ли? — Изабелла заставила себя улыбнуться. — Что же касается моей репутации, то пусть это заботит моих родственников. И вообще, все не так страшно, как может показаться на первый взгляд. Нужно лишь взглянуть на дело с практической стороны…
 — Совсем исключить эмоции не удастся, — предупредила Молли. — Я знаю это по собственному опыту.
 — И все же теперь я чувствую себя гораздо лучше, — сказала Изабелла. — Словно гора с плеч свалилась. Какое счастье, что я не замужем за Гарольдом! Пожалуй, я начну с марципанов, — добавила она неожиданно.
 Молли невольно улыбнулась.
 — Возможно, все зависит от точки зрения, моя дорогая.
 — Да, конечно, — согласилась Изабелла. — Что ж, я избежала ужасной участи и теперь чувствую себя прекрасно в этой уютной комнате. Ведь у вас такие замечательные книги и… марципаны. А если бы дедушка был жив… — Она внезапно умолкла и погрустнела.
 — Вы, кажется, говорили, что он долго болел, — сказала Молли. — Возможно, он был готов к тому, чтобы покинуть этот мир.
 — Да, ему оставалось только попрощаться со мной. Когда его сердце начало сдавать, он уже не боялся смерти. Дедушка всегда говорил, что прожил хорошую жизнь и что очень задержался на этом свете. Но я все равно ужасно по нему скучаю.
 — Это естественно. Вы долго с ним прожили?
 — Почти двадцать лет. Мама умерла в море, на корабле. Мне тогда было четыре года. Когда мы приплыли в Англию, папа так отчаянно по ней тосковал, что дедушка понял: он хочет умереть. В первую же зиму папа слег с лихорадкой и уже не вставал — не желал бороться с болезнью. С тех пор мы с дедушкой не расставались. А у вас есть семья?
 Молли покачала головой:
 — Нет, только мои девочки, которые живут здесь. И в каком-то смысле Батерст. У него нет никого, хроме матери, но она живет отшельницей.
 «Очевидно, красивый мужчина, сидевший в комнате миссис Крокер, — это и есть Батерст», — догадалась Изабелла.
 — Он живет здесь, у вас? — спросила она.
 — Иногда. — Молли засмеялась. — Он пользуется успехом.
 — Неудивительно. Ведь он необычайно красив.
 — Рамзи всегда были хороши собой. Это проклятие их рода. Но Дермотт необыкновенно скромен, возможно, он даже не догадывается о том, что на редкость красив.
 — Что вы, наверняка догадывается! Только посмотришь на него — и сразу дух захватывает. — Изабелла густо покраснела. — Господи, что вы, наверное, обо мне подумали… Но ведь он действительно очень красив.
 — Батерст на всех женщин производит впечатление, так что вы не единственная, — заметила Молли. — Правда, не знаю, хорошо это или плохо. Он вам действительно понравился?
 Изабелла еще больше покраснела.
 — Вы хотите сказать… — Она в смущении умолкла. — Может, вы хотели бы, чтобы именно Батерст освободил вас от девственности? — пристально взглянув на девушку, спросила Молли.
 — Если вы так прямо ставите вопрос… Даже не знаю, что ответить, — пробормотала Изабелла. — Ведь я никогда не выбирала мужчину… — Она снова умолкла.
 — Уверяю вас, он очень хочет. Говорит, что из-за вас не мог ночью заснуть.
 — Из-за меня? — Изабеллу бросило в жар.
 — Он увидел вас на лестнице и был поражен вашей красотой.
 — Не может быть!
 «Неужели она настолько невинна, что не понимает, какое впечатление производит на мужчин? — подумала Молли. — Неужели она ни с кем не общалась?»
 — Поверьте, он от вас без ума. И готов щедро заплатить, за возможность познакомиться с вами.
 — Вы хотите сказать — за мою девственность, — пробормотала Изабелла; разговор о деньгах был ей неприятен.
 — Ошибаетесь. Девственницы его не интересуют, — с усмешкой проговорила Молли.
 Изабелла посмотрела на нее с удивлением:
 — Миссис Крокер, я чего-то не поняла.
 Молли улыбнулась:
 — Видите ли, он выразился предельно ясно. Сказал, что желает вас, несмотря на вашу девственность.
 — То есть он не такой, как все мужчины?
 — Да, конечно. Совсем не такой.
 — Но он… — Изабелла потупилась.
 — Уверяю, все зависит от вас.
 Изабелла кивнула. Немного помолчав, проговорила:
 — Я никогда не думала о мужчинах… в этом смысле.
 — Вы что, никогда не общались с молодыми людьми? — спросила Молли.
 Изабелла отрицательно покачала головой:
 — Нет, не общалась.
 — Но в вашем возрасте… — Молли с удивлением взглянула на девушку. — Чем же вы занимались?
 — В основном помогала дедушке. Он владел судоходной компанией. Мои родители познакомились на нашем топливном складе на Новой Гвинее. А в свободное время мы с дедушкой посещали картографическое общество. Может быть, кому-то, наша жизнь показалась бы ужасно скучной, но мне все это очень нравилось, — добавила Изабелла с улыбкой.
 — Неужели ни в картографическом обществе, ни в судоходной компании, совсем не было молодых людей?
 — Совсем не было. В компании все прослужили много дет, а что касается общества, то в чем состоят только дедушкины друзья. Оно — его детище, и он его финансировал. Мы открыли прекрасную библиотеку на Гросвенор-сквер. Когда-нибудь я вам ее покажу. Там замечательная экспозиция, а коллекция редких карт, вероятно, лучшая в Англии.
 — Батерст будет заинтригован.
 — Из-за карт? — Заговорив о картографии, Изабелла чрезвычайно оживилась — было очевидно, что она по-настоящему увлечена этим делом.
 — Прежде всего из-за вас, — с улыбкой ответила Молли. — Дермотт пять лет прожил в Индии и много путешествовал. Он совсем не похож на праздных лондонских аристократов.
 — Да, наверное… — пробормотала Изабелла. — Если интересуется картами.
 Молли снова улыбнулась. У нее появилась прекрасная идея. «Батерст явно заинтересовался этой девушкой, — рассуждала она. — Мисс Лесли — тоже, пусть даже не вполне осознает это. И оба совершенно одиноки. А что, если…»
 Молли все больше нравилась эта мысль. Действительно, было бы очень забавно, если бы ей удалось свести этих двоих. Денег у нее вполне достаточно — так почему бы не развлечься? Почему бы не оказать услугу одиноким молодым людям?
 Внимательно посмотрев на девушку, Молли проговорила:
 — Знаете, моя дорогая, у меня появилась интересная мысль…
 — Вроде вчерашней? — улыбнулась Изабелла.
 — Да, пожалуй, — кивнула Молли. — Может быть, вам она не понравится, но Батерсту наверняка придется по душе.
 Покончив с марципанами. Изабелла потянулась к омлету.
 — Что ж, я с удовольствием вас выслушаю, миссис Крокер. И пусть, мои родственники… — Изабелла снова улыбнулась. — К чертям их всех.
 — Я вижу, вы настроены весьма решительно.
 — Вы правы, — сказала Изабелла, отрезая кусочек омлета. — И я имею для этого все основания.
 — Уверяю вас, дорогая, месть сладка.
 — А вы сумели отомстить? — Изабелла замерла с вилкой у рта.
 — И с выгодой для себя, — усмехнулась Молли.
 — Расскажите об этом! — оживилась Изабелла,
 — Как-нибудь в другой раз, — пробормотала Молли; она решила, что пока не стоит рассказывать о том, как она отомстила отцу, продавшему ее за гроши жестокому негодяю. — Сейчас вам лучше подумать о том, как доставить себе удовольствие и одновременно очаровать Дермотта.
 — Значит, его зовут Дермотт… — Изабелла наморщила лоб. — Это не тот Дермотт, который является близким другом принца Уэльского?
 «Неужели Батерст, Рамзи и пресловутый Дермотт — одно и то же лицо?» — подумала девушка.
 — Тот самый, — кивнула Молли.
 — Даже я наслышана о развратном Дермотте, — пробормотала Изабелла. — О его выходках говорит весь Лондон.
 — Но скандальные хроники умалчивают о других сторонах его жизни. Когда его отец умер от пьянства, Дермотту пришлось спасать поместье и ухаживать за матерью.
 — Я знаю об этом, — сказала Изабелла. — В дедушкином банке лежали его закладные. Выходит, он тот самый граф Батерст, который вернулся в Англию необычайно богатым…
 — Вернулся три года назад.
 — …И рассчитался со всеми кредиторами, — продолжала Изабелла. — На дедушку это произвело огромное впечатление. Он тогда сказал, что сейчас в Индии не так-то просто сделать состояние. Деловая хватка графа вызывала у него восхищение.
 — Не деловая хватка, скорее — смелость. Когда Дермотт воевал на севере Индии, он спас жизнь одному сикхскому принцу, за что был щедро вознагражден. Видите ли, во владениях этого принца добывают рубины…
 Молли не стала упоминать о том, что в награду Дермотт получил еще и руку сестры принца, причем это был брак по любви. Граф едва не лишился рассудка, когда, его жена и новорожденный сын погибли во время одного из междоусобных набегов.
 — И теперь он тратит свое состояние и деньги на разного рода… развлечения, — проговорила Изабелла. — Вряд ли я смогу очаровать столь распущенного человека. Да и вряд ли захочу… — Однако она чувствовала, что ее влечет к этому странному человеку.
 — Бульварные газеты пишут лишь о том, что интересует их читателей, — заметила Молли. — Но Дермотт не только приятель принца. К сожалению, о его добрых делах почти никто не знает. А ведь он заботится о матери, а также об обитателях своих поместий. К тому же… Видите ли, я не вправе распространяться о его личных делах, но уверяю вас, у него есть причины горевать…
 — А крайности помогают ему забыться.
 — Конечно, — согласилась Молли. — Но его можно понять.
 — И я стану для него временным утешением, — продолжала Изабелла.
 — Но ваши затруднения — тоже временные…
 — Разумеется, мне не следует обижаться. — Изабелла улыбнулась. — Ведь я собираюсь воспользоваться его услугами, не так ли?
 — Совершенно верно, — кивнула Молли. — Речь идет об обоюдной выгоде.
 — Что ж, все это звучит довольно разумно, — пробормотала Изабелла, откинувшись на спинку стула. — Но как же мне его очаровать? Что надо для этого сделать?
 — Не забывайте, вы решили стать куртизанкой, разумеется, ненадолго.
 Изабелла молча кивнула.
 — Если вы согласитесь пройти соответствующую подготовку, — продолжила Молли, — то почувствуете уверенность в себе. Поверьте, Дермотт сумеет оценить ваши усилия.
 — Вы, кажется, говорили, о его неприязни к девственницам.
 — Это не значит, что он не сможет доставить вам удовольствие. И все-таки вам следует кое-чему научиться — чтобы не только; получать, но и доставлять удовольствие мужчинам.
 — Да, пожалуй, — согласилась Изабелла.
 Молли взглянула на нее с удивлением:
 — Вас даже не пришлось уговаривать, моя дорогая…
 — Видите ли, я решила… решила, что если уж согласилась пройти через все это, то должна хоть чему-то научиться.
 — Вы меня удивляете…
 — Наверное, не только вас, миссис Крокер, — улыбнулась Изабелла. — Дело в том, что я всю жизнь провела в мире мужчин, среди дедушкиных друзей и знакомых, поэтому не знаю самых простых вещей — того, что знают все молодые леди. Я не умею флиртовать и не умею поддерживать светскую беседу — дедушка предпочитал… «говорить по существу», как он сам это называл.
 — Однако вы следите за модой. Ваше платье вполне соответствует…
 — Это потому, что я люблю красивые вещи, а дедушка потворствовал моим желаниям, — улыбнулась Изабелла.
 — Мне кажется, к вашему платью приложила руку мадам Дюкло…
 — Какая проницательность! Это моя любимая портниха.
 — Стало быть, вы интересуетесь не только книгами и коммерцией.
 — Я была довольна своей жизнью, но понимала, что существует и другой мир — мир, который я знаю только по книгам. Я часто мечтала о приключениях и об экзотических странах, хотя… наверное, все об этом мечтают.
 — Нет, не все. Многим вполне хватает обычных светских развлечений.
 — Только светские развлечения? — Изабелла покачала головой. — Мне бы такая жизнь показалась ужасно скучной.
 — Похоже, что и Дермотт в Англии скучает, — заметила Молли.
 — И тем не менее остается здесь?
 — Он остается с матерью.
 — Неужели он такой заботливый сын?
 — Дермотт не только приятель принца — он гораздо сложнее. Кажется, я уже говорила вам об этом.
 — Наверное, вы удивитесь, — пробормотала Изабелла, — но меня привлекает вовсе не сложность» графа, а его красота… и репутация. Вероятно, я слишком долго прожила в изоляции. Возможно также, что мои тетки правы: они сравнивают меня с моей вольнодумной матерью. Хотя слова, которыми тетушки ее награждают, не слишком приятны…
 — Как случилось, что она стала плавать?
 — Когда ей было пятнадцать, она спряталась на судне, принадлежавшем ее дяде, и отправилась в Тринидад. Это положило начало приключениям… и конец всем надеждам на приличное замужество. Но, по словам дедушки, мама никогда об этом не сожалела.
 — У вас жизнь тоже довольно необычная…
 — Как и у вас. Вы не собираетесь писать мемуары?
 — Чтобы до смерти напугать всех влиятельных людей? — усмехнулась Молли. — Нет, пусть этим занимаются другие. Мне денег и так хватает.
 — Как и мне, — пробормотала Изабелла. — То есть будет хватать, если все у нас получится. А теперь расскажите мне об искусстве обольщения. Наверное, обольстить Дермотта Рамзи не так-то просто — ведь у него нет недостатка в поклонницах, не так ли?
 — Женщины безжалостно его преследуют. Именно здесь он от них скрывается. — Изабелла с удивлением посмотрела на собеседницу:
 — Неужели он пользуется таким успехом?
 — Поверьте, дорогая, я нисколько не преувеличиваю.
 Изабелла улыбнулась:
 — Значит, я должна чувствовать себя счастливой избранницей?..
 — Думаю, вы не будете разочарованы. Во всяком случае, мои леди от него без ума.
 — Они что, делят его между собой?
 — Вы задаете слишком много вопросов, моя дорогая;
 — Но я хочу все знать, — заявила Изабелла. — Хочу знать, что я должна делать и чего не должна. Ведь мне надо очаровать его, не так ли?
 — Уверяю вас, вы уже его очаровали.
 — Но я хочу, чтобы он… Миссис Крокер, я люблю все делать наилучшим образом.
 Молли внимательно посмотрела на собеседницу — эта девушка не переставала ее удивлять.
 — Что ж, моя дорогая, возможно, вы и впрямь окажетесь талантливой соблазнительницей.
 — Дедушка говорил, что я очень быстро всему обучаюсь.
 Молли невольно рассмеялась.
 — Значит, вы решили? Уверены, что потом не будете жалеть об этом?
 — Абсолютно уверена. Раньше я ничего подобного не испытывала. Наверное, моя мать чувствовала то же самое, когда пряталась на корабле. Даже сердце бьется… как сумасшедшее. — Изабелла приложила руку к груди и сделала глубокий вдох.
 Молли усмехнулась:
 — По крайней мере оно у вас бьется не от страха.
 — О, конечно, не от страха. Поверьте, лежать рядом с Дермоттом Рамзи, а не с Гарольдом Лесли — ведь это же просто неземное блаженство…
 — В более совершенном мире вам не пришлось бы делать подобный выбор.
 — Но раз уж приходится выбирать… — Изабелла вздохнула, — если приходится выбирать, то я выбираю удовольствие, и я очень благодарна вам за помощь.
 — Увы, к женщинам жизнь особенно несправедлива, — пробормотала Молли.
 — Я не собираюсь предаваться отчаянию, — заявила Изабелла. — Более того, я с нетерпением жду встречи с графом — ведь мне надо обезопасить свое состояние и гарантировать себе свободу, предавшись греховным наслаждениям. — Изабелла усмехнулась. — Как видите, я нисколько не волнуюсь.
 Молли взглянула на девушку с грустной улыбкой. Немного помолчав, проговорила:
 — Если вы захотите прервать свое… обучение — только скажите.
 — Прервать обучение? Ни в коем случае! Теперь я совершенно уверена в том, что меня… влечёт к нему, — добавила Изабелла, понизив голос.
 — Но имейте в виду, манипулировать им невозможно, — предупредила Молли. В эти мгновения мисс Лесли походила на избалованную молодую леди, требующую исполнения любых своих капризов.
 — Я понимаю, — кивнула Изабелла. — Возможно, именно это и делает его таким привлекательным.




 Глава 4


 Незадолго до полудня все Лесли собрались в небольшой церкви, где скоро должно было начаться отпевание усопшего.
 — Уверен, что она не пропустит похороны своего дедушки, — глядя на дверь, прошептал Гарольд.
 — Надеюсь, что ты прав, — пробормотал его отец. — Иначе нам придется искать ее по всему городу.
 — У нее нет друзей, нет денег, а Ламперт слишком напуган и не решится оказать ей помощь. К тому же за ним на всякий случай наблюдают, не забывай об этом.
 — Полагаю, что в конце концов она придет именно к нему, — проговорил Герберт Лесли. — К кому еще она может обратиться?
 В этот момент священник начал читать молитву.
 — Похоже, она не придет, — проворчал Гарольд, вытаскивая из жилетного кармана часы с ярко раскрашенным циферблатом. — Надеюсь, все это не слишком затянется. В два часа я должен быть на скачках.
 — А ко мне в час должна прийти модистка, — прошептала мать Гарольда. — Она для меня гораздо важнее, чем эти похороны.
 Герберт подал знак священнику, призывая его поторопиться: он боялся опоздать на карточную игру.
 Священник не посмел ослушаться, и отпевание закончилось довольно быстро.
 Мистер Ламперт, также присутствовавший на церемонии, вышел из церкви и направился в книжный магазин на Олбемарл-стрит, где необычно долго выбирал себе книгу.
 А вечером человек Герберта заявил, что следить за стариком — напрасная трата времени. Мистер Ламперт почти весь день сидел в таверне за кружкой пива и что-то читал.
 Когда принесли письмо от мистера Ламперта, Молли, не желая мешать Изабелле, вышла из комнаты.
 Девушка дрожащими руками сломала печать и развернула листок бумаги.
 «За мной следят, — писал поверенный, — так что непосредственно мне не пишите. Вашего дедушку сегодня утром отпели и отвезли в склеп Тейвор-Хауса. Если Вам нужны деньги, можете получить их у мистера Мартина, но соблюдайте крайнюю осторожность — я не знаю, сколько шпионов у Вашего дяди.
 Сожалею, что не могу сделать для Вас больше».
 Изабелла тотчас же написала ответ — сообщила мистеру Ламперту, что в данный момент не нуждается ни в деньгах, ни в его помощи, и обещала со временем объяснить, в каких обстоятельствах находится.
 Отложив перо, Изабелла взялась за книгу, однако ей так и не удалось сосредоточиться на чтении — одолевали мысли о похоронах дедушки. «Нужно было проводить его в последний путь, — думала девушка, — ведь это единственное, что я могла для него сделать». Но, вспомнив о своих гнусных родственниках, она почувствовала, что к печали добавился и гнев. И Изабелла принялась обдумывать планы мести.
 Подобные размышления, весьма далекие от христианского смирения, отчасти заглушили боль утраты, однако успокоиться ей все же не удалось — слишком уж неопределенным представлялось будущее. В обществе миссис Крокер Изабелла еще сохраняла видимость спокойствия, но теперь, оставшись наедине со своими мыслями, она снова и снова задавала себе один и тот же вопрос: хватит ли ей мужества, чтобы осуществить задуманное?
 Изабелла очень в этом сомневалась.
 Сомневалась, невзирая на то что лучше Батерста не найти.
 И даже невзирая на то что ее влекло к нему.
 Да, она чувствовала, что ее влечет к графу, и это обстоятельство весьма смущало Изабеллу. Более того, мысли о Батерсте вызывали у нее странную дрожь, которую никак не удавалось унять.
 «Как же с этим справиться?» — думала Изабелла, мысленно призывая на помощь дедушку. Она «рассказала» ему о своих чувствах, и ей стало уже не так одиноко — казалось, что дедушка жив, что он рядом с ней и внимательно слушает ее.
 Стук в дверь прервал ее размышления, и в следующую секунду в комнату вошли миссис Крокер и две служанки с платьями в руках.
 — Мы тут кое-что принесли, чтобы немного вас развлечь, — сказала хозяйка. — Вы еще не написали ответ своему адвокату? Человек Дермотта ждет внизу.
 — Да-да, я сейчас… — Изабелла подошла к столу и, взяв записку, протянула ее одной из служанок.
 — Из предосторожности я решила воспользоваться помощью графа, — возможно, за адвокатом следят, — пояснила Молли.
 — Спасибо вам, миссис Крокер. Я чувствую себя такой одинокой.
 — Именно поэтому вам и нужно отвлечься от грустных мыслей. Для этого я попросила мадам Дюкло прислать сюда несколько платьев.
 — Разумеется, я за них заплачу!
 — Как хотите, моя дорогая, — улыбнулась Молли. — Так какое же из платьев вы сейчас желаете примерить?
 — Пожалуй, вот это. — Девушка указала на утреннее платье из светло-голубого газа. По подолу платье было расшито цветами, но в целом казалось достаточно скромным.
 Дома Изабелла предпочитала обходиться без прислуги, однако сейчас охотно прибегла к помощи служанок. Она сбросила халат и с помощью девушек надела нижнюю сорочку. Затем стала примерять платье.
 — О… вы точно угадали размер. — Изабелла приблизилась к зеркалу.
 — Это было несложно, моя дорогая. У вас такая же фигура, как и у Кейт… одной из наших леди, — пояснила Молли. — Голубой прекрасно подходит к вашим глазам.
 — Красивое платье.
 — Теперь примерьте туфли. Здесь есть разные размеры.
 Изабелла выбрала подходящие туфельки и, взглянув на Молли, с улыбкой проговорила:
 — Красивые платья творят чудеса.
 — Разумеется, дорогая. Примерьте еще зеленое, из шелка. Кашемировая шаль будет создавать нужный контраст.
 — Я пока не собираюсь никуда выходить, — ответила Изабелла, хотя шаль ей очень понравилась.
 — Ну… тогда на будущее, — сказала миссис Крокер. Указав на зеленое платье, добавила: — Поверьте, этот цвет очень вам пойдет.
 Изабелла примерила еще несколько платьев из шелка и газа, а также шали и шляпки. Затем миссис Крокер велела принести бутылку охлажденного шампанского. Выпив по бокалу, женщины снова принялись рассматривать наряды. Кивнув на одно из платьев, Молли со смехом проговорила:
 — Для черных кружев вы слишком молоды, но все равно примерьте.
 — О… они просто обольстительные…
 — В том-то и дело. Давайте все-таки попробуем.
 Дермотт провел утро в поисках пополнения для своей конюшни, после чего пообедал у Брукса. Затем он заехал домой, чтобы обсудить с секретарем и управляющим некоторые хозяйственные дела, но ему никак не удавалось сосредоточиться на счетах. Секретарь с управляющим обменялись выразительными взглядами — оказалось, что граф совершенно равнодушен к видам на урожай, хотя обычно он обсуждал эту тему с величайшей охотой. После возвращения из Индии Дермотт предпринял в своем имении целый ряд усовершенствований и проявлял огромный интерес к хозяйственным делам.
 — Вероятно, вы предпочли бы обсудить виды на урожай в другое время? — спросил Шелби, секретарь графа.
 Граф промолчал, и; молодому человеку пришлось повторить свой вопрос.
 — Да, пожалуй, так будет лучше, — пробормотал Дермотт, глядя на каминные часы.
 Секретарь с управляющим тотчас же поднялись на ноги и снова переглянулись.
 Граф же, казалось, никого вокруг не замечал.
 Тут управляющий деликатно откашлялся, и Дермотт наконец-то обратил на него внимание.
 — Да-да, большое вам спасибо, — пробормотал он с улыбкой. — Лучше обсудим это в другой раз.
 Оставшись в одиночестве, граф в задумчивости прошелся по комнате.
 — Я не должен туда идти, — пробормотал он, внезапно остановившись. — Хотя… какое это имеет значение?
 Немного помедлив, Дермотт решительно направился к двери.
 Приехав к Молли, граф уселся за карточный стол. На сей раз ему не везло, поэтому Дермотт, извинившись перед партнерами, покинул игорную комнату. Взбежав по лестнице, он без стука вошел в апартаменты хозяйки и тотчас же услышал доносившиеся из спальни смех и женские голоса.
 Граф прекрасно знал голос Молли, но приехал он сюда вовсе не из-за нее…
 Приехал против собственной воли — во всяком случае, так ему казалось.
 Граф и на этот раз не постучал — решительно шагнув к двери, он вихрем ворвался в комнату.
 — Приветствую, Дермотт, — с улыбкой проговорила Молли.
 — О! — воскликнула рядом с ней молодая женщина; она в смущении потупилась.
 — Дермотт, выпей с нами шампанского, — сказала Молли.
 Но граф лишь мельком взглянул на нее — он впился взглядом в стоявшую на ковре Изабеллу. На ней было черное платье с кружевами, и Дермотт вдруг почувствовал, что ему хочется сорвать с нее это платье и опрокинуть ее на постель…
 — Тебе нравится ее наряд? — спросила Молли.
 — Да, очень, — прохрипел Дермотт. — Очень нравится.
 — А вот Изабелла сомневается, что это платье ей идет.
 — Думаю, идет. — «Как чары — колдунье», — мысленно добавил граф, по-прежнему стоявший у порога.
 — Вот видите? — Молли с улыбкой повернулась к Изабелле. Затем снова обратилась к Дермотту: — Может, хочешь, чтобы она переоделась?
 — Нет-нет, — в один голос ответили граф и Изабелла.
 — Вот и хорошо. — Взмахом руки отпустив служанок, Молли взглянула на Дермотта: — Входи же, присоединяйся к нам. Я не ждала тебя так рано. Ну как, повезло тебе сегодня с лошадьми?
 — Даже очень, — ответил: Дермотт, усаживаясь на стул. — Я нашел двух подающих надежды однолеток, а у Хархина — неплохого чалого.
 — Стало быть, ты помог Хархину погасить карточные долги?
 — Стало быть, так, — кивнул граф. — Но этот чалый очень хорош.
 — Изабелла, что же вы стоите? — сказала Молли.
 Наконец-то овладев собой, Изабелла направилась к столу. Однако она избегала смотреть на графа.
 Дермотт, украдкой наблюдавший за ней, невольно нахмурился — подобная скромность совершенно ему не понравилась. Однако он убедил себя в том, что первое впечатление обманчиво, ибо с телом Венеры невозможно быть слишком уж целомудренной. Тут же возбудившись, Дермотт почувствовал напряжение в паху и заерзал на стуле.
 Заметив движение графа. Изабелла прекрасно все поняла. Наконец-то взглянув в глаза Дермотта, она невольно улыбнулась, и тот не удержался от ответной улыбки.
 Молли, решив, что пора вмешаться, проговорила:
 — Дорогая, вы должны рассказать графу о картографическом обществе. У мисс Лесли есть прекрасное собрание редких карт, — добавила она, повернувшись к Дермотту. — Дермотт, налей нам еще шампанского…
 Граф понял, что Молли решила выдержать паузу. Зная, что спорить с ней бесполезно, он вытащил из ведерка со льдом бутылку шампанского и с улыбкой проговорил:
 — Картографическое общество? Это библиотека на Гросвенор-сквер, не так ли?
 — Вы о ней знаете?! — тотчас же оживилась Изабелла.
 — Я был там всего два раза, правда, понятия не имел о том, что вы и есть те самые Лесли. И конечно же, не знал, что банкир, у которого хранились мои закладные, — это ваш…
 — Мой дедушка, — кивнула Изабелла, усаживаясь на соседний стул. Ей вдруг пришло в голову, что Дермотт, всего лишь несколько минут назад казавшийся обычным незнакомцем — пусть даже очень привлекательным, — внезапно превратился чуть ли не в друга семьи.
 — Изабелла на несколько дней останется с нами, — сказала Молли с таким видом, словно они с Дермоттом не говорили о ней за завтраком,
 — Полагаю, нам повезло. — Дермотт протянул девушке бокал с шампанским.
 Когда он наклонился, Изабелла вдруг почувствовала его запах, и от этого у нее едва не закружилась голова. Она покраснела и поспешно осушила свой бокал — осушила почти залпом.
 «Когда она волнуется, то становится еще более привлекательной, — подумал Дермотт. — Впрочем, она в любой ситуации необычайно привлекательна…»
 — Во время пребывания у нас Изабелла хотела бы приобрести… некоторые дополнительные навыки, — продолжала Молли.
 — Дополнительные? — переспросил граф.
 — Мисс Лесли нуждается в защитниках… — пояснила Молли. — Ей нужна защита от нежелательного брака.
 — Понятно, — кивнул Дермотт, пристально взглянув на девушку. — Видимо, ей угрожают ее родственники?
 — Совершенно верно, — подтвердила хозяйка.
 — Что ж, ничего удивительного, — пробормотал граф. Под гипнотическим взглядом Дермотта Изабелла еще больше покраснела.
 — Родственники хотят завладеть моим состоянием, — проговорила она вполголоса.
 — Я могу вызвать их на дуэль, — невольно вырвалось у Дермотта.
 — Нет-нет. — Изабелла, покачала головой. — В таком случае вы их наверняка убьете. Они не умеют обращаться с оружием.
 — Разве это имеет какое-то значение? Ведь они вас преследуют, не так ли?
 — Но я не хочу, чтобы вы их убили.
 — Как вам угодно. — Граф пожал плечами.
 — Изабелла хочет наказать их за жадность каким-нибудь другим способом, — вмешалась миссис Крокер. — Причем с вашей помощью.
 — К вашим услугам, мисс Лесли, — проговорил граф, пригубив из своего бокала.
 — Мне ужасно неловко, — в смущении пробормотала Изабелла; сейчас она походила бы на девочку, если бы не ее пышная грудь.
 Граф вдруг тоже почувствовал неловкость.
 — Мисс Лесли, я прекрасно вас понимаю, — проговорил он, — И готов подчиниться любому вашему решению, каким бы оно ни было. Когда решите, только дайте мне знать.
 Изабелла с облегчением вздохнула.
 — Вы очень добры, сэр.
 — Мне очень повезло, мисс Лесли, — ответил он вполголоса.
 — Возможно, через две недели, Дермотт, — сказала Молли.
 Изабелла снова покраснела. Граф же с поклоном произнес:
 — Когда пожелаете, мисс Лесли.
 Вскоре Дермотт покинул заведение миссис Крокер. Отпустив своего кучера, он прошел через Гайд-парк и зашагал по Кенсингтон-Гарденс. Граф шел, ничего вокруг не замечая — страсть, которую он испытывал к мисс Лесли, не только мучила его, но и изрядно смущала. Лишь оказавшись на берегу Темзы, Дермотт наконец-то взял себя в руки и решил, что, ему не следует думать об этой девушке.
 Остановив кеб, Дермотт поехал домой. Причем всю дорогу тщательно избегал мыслей о блондинке в черном кружевном платье.
 Прибыв домой, граф наскоро принял ванну, переоделся и отправился в Карлтон-Хаус, где приятели принца Уэльского предавались попойкам и прочим развлечениям.
 Миссис Фицгерберт [1] находилась в Брайтоне, так что на сей раз на ужине у принца присутствовали лишь женщины с весьма сомнительным общественным статусом, впрочем, Дермотта это сейчас вполне устраивало. Через некоторое время гости переместились в гостиную, где к ним присоединились леди, развлекавшие их музыкой и пением. К полуночи веселье было в полном разгаре. Поклявшись в верности миссис Фицгерберт, принц Уэльский в ее отсутствие довольно быстро об этом забывал. Вот и сейчас он увлекся одной хорошенькой танцовщицей. Впрочем, эта дама не только танцевала, но и прекрасно пела, что производило огромное впечатление на принца, обожавшего музыку и пение.
 Но в какой-то момент принц вдруг взглянул на Дермотта, сидевшего в одиночестве.
 — Почему ты сегодня без женщины, Батерст?! — прокричал принц. — Не послать ли за доктором?
 — Я лечусь отдыхом.
 — Может, тебя настигла месть Венеры?
 Дермотт, сидевший в шелковом шезлонге; отрицательно покачал головой.
 — Нет-нет, я обрел Бога, — пробормотал он.
 — Обрел Бога? — переспросил принц. — О, только не это! — Он расхохотался.
 — Вы сегодня какой-то странный, Батерст, — проговорил лорд Браммел, внимательно глядя на графа.
 — Возможно, — кивнул Дермотт. — Но разнообразие придает жизни остроту, не так ли?
 — Нет уж, увольте! — отмахнулся Браммел. — Однако вы имеете полное право, на собственное мнение, — добавил он поспешно.
 Все с облегчением вздохнули.
 — Пожалуй, нам нужна еще одна бутылка! — закричал принц и щелкнул пальцами, подзывая слуг.
 Попойка продолжилась, однако Дермотт вскоре ушел.
 — Похоже, он чем-то расстроен, — заметил маркиз Джервис, когда за графом закрылась дверь.
 — Должно быть, дело в женщине.
 — Едва ли. Его они не слишком заботят.
 — Может, он проиграл на скачках? — предположил один из джентльменов.
 — Сегодня не было скачек, — заявил Браммел. — Полагаю, что ему просто все надоело, — добавил он вполголоса.
 — Чтобы Батерсту надоели женщины? Такого быть не может! — воскликнул принц, и все одобрительно закивали.
 Состояние здоровья Батерста оживленно обсуждали до тех пор, пока большинство присутствующих не заключили соответствующие пари. Потом, бросив монету, выяснили, кто утром будет беседовать с его доктором. О том, чтобы поговорить с самим графом, никто даже не помышлял — все прекрасно знали, чем может закончиться подобный разговор.
 Несколько часов спустя граф снова появился у Молли, и Кейт, как всегда, его ждала. Несмотря на поздний час, она встретила Дермотта с улыбкой и проводила к постели. Стараясь не выказывать своего дурного настроения, граф сделал все, что от него требовалось, и уснул беспробудным сном. Уснул, совершенно равнодушный к окружающему миру.
 Однако Кейт прекрасно понимала, что Дермотт не в себе. Когда он уснул, она долго смотрела на него при свете свечей. «Какие демоны его сегодня одолевают? — думала Кейт, знавшая о гибели жены и сына графа. — Может, сегодня как раз годовщина их смерти? Впрочем, с тех пор прошло уже довольно много времени, и даже Молли говорила, что он смирился с утратой».
 Женская интуиция подсказывала Кейт, что беспокойство графа каким-то образом связано с появившейся молодой женщиной. Однако Кейт не считала ее соперницей. Будучи весьма практичной, она благодаря щедрости Дермотта уже скопила довольно приличную сумму и вскоре собиралась покинуть заведение Молли и уехать к своей дочери в провинцию, где намеревалась вести скромную жизнь почтенной вдовы.
 И все же Дермотт был ей дорог. Склонившись над ним, Кейт поцеловала его в щеку. Внезапно проснувшись, он прижал ее к себе и, что-то пробормотав, снова заснул.
 «Я буду по нему скучать, — думала Кейт, лежа в объятиях графа. — Буду скучать, потому что Дермотт — самый замечательный из мужчин».




 Глава 5


 Обучение Изабеллы началось на следующее утро. После завтрака ей приготовили ванну и выкупали, после чего она внимательно слушала наставления Молли. Затем девушку препроводили к узкой софе, лежа на которой она должна была получить следующий урок. Изабеллу стали натирать ароматным теплым маслом, а Молли тем временем рассказывала ей о таинствах обольщения. Но девушка никак не могла сосредоточиться — ей казалось, что по телу ее скользят не ладони служанки, а сильные руки Батерста. Изабелла затаила дыхание — и вдруг тихонько застонала, почувствовав, как по телу пробежала горячая волна.
 — Всегда следите за тем, чтобы везде приятно пахло, — говорила Молли.
 — Да-да, понятно, — задыхаясь, пробормотала Изабелла.
 — Тем более при Батерсте, — продолжала Молли. — При упоминании его имени Изабелла вновь почувствовала прокатившуюся по телу горячую волну.
 — Да, я запомню, — прошептала она. — А он сейчас здесь?
 — Не имеет значения, — ответила Молли.
 — Он что, сейчас с какой-то из ваших дам? — чуть приподнявшись, спросила Изабелла.
 — Он всегда с какой-нибудь из них, — усмехнулась хозяйка.
 — Значит, я должна уделять ему побольше внимания. Мне хочется, чтобы он проявил ко мне интерес.
 — Вы серьезно? — Миссис Крокер с удивлением взглянула на девушку.
 Изабелла улыбнулась:
 — Конечно, серьезно! Знаете, и даже благодарна дяде Герберту и Гарольду за их гнусное поведение — ведь именно из-за них я сюда попала.
 — Удивительная широта взглядов, — пробормотала Молли.
 Изабелла снова улыбнулась:
 — Когда я отсюда уйду, у меня будет дедушкино наследство, а также останутся приятные воспоминания. Разве это не замечательно?
 — Ваша откровенность просто обезоруживает, дорогая.
 — Миссис Крокер, вы должны научить меня всему, а я уж позабочусь о том, чтобы и у Батерста остались приятные воспоминания.
 — Вы хотите вступить с графом в состязание? — удивилась Молли.
 — А почему бы и нет?
 — У него перед вами большое преимущество, дорогая.
 — Но только не перед вами, — улыбнулась Изабелла.
 — Возможно… Хотя не могу дать никаких гарантий. Ведь я не бывала в Индии.
 — У индусов существуют… особые любовные книги. Я знаю об этом, потому что как-то раз один капитан их доставил, но дедушка тут же их спрятал. Давайте поручим мистеру Мартину найти такие книги.
 — Вы хотите, чтобы Батерст оказался на седьмом небе? — спросила Молли.
 — Я хочу возбудить его до невероятной степени, — заявила Изабелла, — Я, наверное, ужасно безнравственная?
 — Я бы сказала — восхитительно безнравственная. Пожалуй, вы правы. Надо распорядиться, чтобы нам принесли несколько подобных книг.
 На фронтисписе был изображен красивый полураздетый слуга, прислуживающий в будуаре молодой леди. Слова под рисунком вызвали у Изабеллы улыбку. «Верная служба требует самоотверженности, послушания и готовности учиться».
 — Леди, кажется, весьма собой довольна, — заметила Изабелла. — Но неужели слуги бывают такими красивыми?
 — Если муж позволит, — усмехнулась Молли. — Говорят, эту книгу написали вовсе не индусы, а английские аристократки.
 — Значит, леди тоже могут предаваться порокам? Я и не представляла себе…
 — Их пороки требуют большей осторожности, моя дорогая. Но все же существуют леди, которые тоже развлекаются от души. Взгляните, например, на эту иллюстрацию.
 Пять следующих гравюр повествовали о поездке за покупками на Бонд-стрит. Молодые продавцы были исключительно красивы и прекрасно сложены, и, судя по рисункам, они готовы были во всем услужить покупательницам.
 — Я часто замечала, что продавцы в модных магазинах весьма красивы, но не могла себе представить, для чего это нужно, — пробормотала Изабелла. — Неужели одна я ни о чем не подозревала?
 — Те, кого это интересует, — подозревают, — снова усмехнулась Молли. — Тем не менее осторожность нужна и здесь.
 — Мое образование страдает существенными изъянами, — с улыбкой проговорила Изабелла. — О Боже! — воскликнула она, глядя на следующую иллюстрацию. — Только не говорите мне, что каждый красивый грум ублажает свою хозяйку.
 — Если встречаешь смазливого грума и леди, проявляющую непомерный интерес к верховой езде, то подобные подозрения вполне уместны, — пояснила Молли.
 — Какой скучной была моя жизнь! — воскликнула Изабелла. — Кроме торговых судов, я и не видела ничего!
 — Имейте в виду, что все эти удовольствия предназначены для замужних женщин. А для подходящего замужества девственность пока что обязательна.
 — Полагаю, что замужество не входит в мои ближайшие планы. Ведь я должна еще встретить мужчину, который заинтересует меня в этом отношении…
 Молли в изумлении уставилась на девушку.
 — Да-да, конечно, — продолжала Изабелла. — Я знаю, о чем вы подумали, но поверьте, Батерст скорее приготовит вам обед, чем женится на мне. Но я всегда буду благодарна вам, миссис Крокер. Вы подготовили меня к тем удовольствиям, которые могут заинтересовать меня в будущем — даже если я никогда не выйду замуж.
 — Вы удивительно бесстрашны, моя дорогая.
 — А почему бы и нет? — Изабелла пожала плечами. — Да и чего мне бояться в нынешней ситуации? Ведь мои родственники прекрасно продемонстрировали, что со мной станет, если я буду слишком робкой. К тому же я никогда не робела… — добавила она с улыбкой. — Дедушка меня испортил.
 — В вашем случае это как раз неплохо, — заметила Молли.
 — Похоже, вы знаете, чего хотите.
 — Мне очень понравились… все эти новые для меня ощущения. Так что теперь я с нетерпением жду продолжения…
 Большую часть дня Изабелла получала различные сведения, необходимые для того, чтобы правильно вести себя в будуаре. Ей объяснили, как следует одеваться и как сидеть (или лежать), как подавать вино и закуски, если мужчина этого потребует, и как предложить клиенту принять ванну, если возникнет такая необходимость.
 Занимались с Изабеллой хорошенькие молодые женщины; причем относились они к «процессу обучения» с изрядной долей юмора, что Изабелле даже нравилось. Хотя эти женщины ничего о себе не рассказывали — во всяком случае, не рассказывали об обстоятельствах, при которых попали в заведение Молли, — ни одна из них не сожалела о том, что оказалась в борделе, и, похоже, все они были очень довольны своей жизнью.
 Когда же речь вдруг зашла о Батерсте, Изабелла спросила:
 — Неужели об этом все знают?
 — Нет, лишь немногие, — ответила женщина по имени Бесс. — Молли строго придерживается этого правила. Но вам обязательно понравится Батерст. Нет такой женщины, которой бы он не нравился.
 — Да, я слышала, — пробормотала Изабелла. — Но почему его так любят? Неужели только из-за приятной наружности?
 — Он уважает женщин, и это проявляется во всем. Так что вам повезло. Потому что в последнее время Батерст бывает только с Кейт, а для остальных недоступен. Впрочем, так было не всегда, — добавила Бесс. — А теперь давайте я вам покажу, что он особенно любит.
 Вечером, наконец-то оставшись в одиночестве. Изабелла принялась нервно расхаживать по комнате. Возможно, ей не следовало так волноваться, но она ничего не могла с собой поделать. Перед ее мысленным взором то и дело возникал граф Батерст, и Изабелла боялась, что, увидев его обнаженным, сразу же забудет все, чему училась.
 Беспокойство сводило ее с ума, и ей хотелось выбежать из своей комнаты, хотелось даже убежать из заведения Молли, однако она понимала, что это невозможно. Наконец, не выдержав. Изабелла решила немного походить по коридору или подышать воздухом на балконе, находившемся в торце дома.
 Покинув свою комнату, Изабелла вышла в коридор и вдруг услышала смех Дермотта, доносившийся из комнаты в дальнем конце коридора. Но тотчас же послышался чуть хрипловатый женский голос, и Изабелла, вздрогнув, замерла у двери своей спальни.
 Она прекрасно знала, что подслушивать нехорошо, и понимала, что должна вернуться к себе, но все же, не в силах удержаться, осторожно зашагала по коридору.
 Дверь, из-за которой доносились голоса, была чуть приоткрыта. Затаив дыхание, Изабелла заглянула в щелку и увидела залитую ярким светом комнату с мягкими креслами, роскошными коврами и широкой кроватью, на которой лежала обнаженная темноволосая женщина.
 Батерст же, стоявший возле столика с напитками, был в бриджах для верховой езды, словно только что совершал прогулку в седле. Возле двери лежали его сапоги; а на спинке кресла висели замшевая куртка и льняная рубашка. Отметив, что граф стоит довольно далеко от постели и, судя по всему, не собирается приближаться к женщине, Изабелла с облегчением вздохнула.
 — Иди сюда, Дермотт, — пробормотала лежавшая, на постели брюнетка.
 — Сейчас. — Граф поднес к губам бокал и, осушив его одним глотком, тотчас же снова наполнил.
 — Дермотт, ты уже полчаса это говоришь.
 — После разговоров с Шелби меня мучает жажда. — Граф улыбнулся. — Имей терпение, дорогая.
 — Сегодня ты какой-то беспокойный.
 — Ничего подобного, — возразил Дермотт. — Просто мне хочется выпить.
 — Может, я пока тебе почитаю? — предложила женщина. — У меня есть новый роман.
 — Лучше попозже, — пробормотал Дермотт. Он уселся в кресло у камина и снова поднес к губам бокал; причем было очевидно, что ему ужасно хочется напиться.
 — Неужели Шелби так тебе надоел?
 Граф покачал головой и с усмешкой проговорил:
 — Нет-нет, он слишком вежлив. До отвращения вежлив.
 — Так мне засыпать? — пробормотала брюнетка.
 — Дорогая, разве я тебя когда-нибудь разочаровывал?
 — Ты чертовски красив, Батерст, вот в чем все дело. Я жду тебя с нетерпением.
 В свете камина граф действительно был божественно красив. Мощная мускулатура, сильные руки с длинными изящными пальцами, прямой нос, чувственные губы, темные глаза с длинными ресницами — все это могло свести с ума любую женщину.
 — Еще полбутылки, дорогая, и ты получишь то, чего так жаждешь.
 — Всё обещания, одни лишь обещания… — с улыбкой проговорила женщина. — А может, доставить себе удовольствие другим способом? — спросила она, поднимаясь с постели.
 — Как тебе угодно, — ответил граф, наливая себе очередную порцию бренди. — Я полностью в твоем распоряжении.
 — Пока еще нет, — пробормотала брюнетка, опускаясь перед Батерстом на колени. — Но уже скоро, — добавила она, расстегнув верхнюю пуговицу на его бриджах.
 — Ты просто очаровательна, — проговорил он с улыбкой.
 — Да-да, уже скоро… — Она расстегнула вторую пуговицу, затем третью.
 — Пожалуй, это гораздо лучше скучных отчетов моего секретаря. — Взглянув на женщину, граф подмигнул ей.
 — Мне пришлось весь день дожидаться этого, — прошептала она, расстегнув последнюю пуговицу и освобождая из плена бриджей восставшую мужскую плоть.
 Изабелла, едва удержавшись от возгласа изумления, поспешно прикрыла рот ладонью. Кровь мгновенно прилила к ее лицу, а лоб покрылся испариной. «Неужели я сумею принять в себя нечто… столь огромное?» — подумала девушка.
 Едва дыша, Изабелла наблюдала за происходящим в комнате.
 Вот Дермотт осушил свой бокал и, отставив его в сторону, запрокинул голову как раз в тот момент, когда губы женщины коснулись его напряженной плоти. «Нужно было отказаться», — подумал он, прикрывая глаза, хотя прекрасно понимал, почему так долго тянул и не ложился в постель к Кейт. Дермотт никогда не отличался особым целомудрием и, отбросив воспоминания о новой подопечной Молли, весь отдался плотскому наслаждению.
 Изабелла же по-прежнему не отходила от приоткрытой двери. Она все прекрасно видела — видела каждое движение брюнетки и слышала вздохи и стоны, временами вырывавшиеся из груди Дермотта. «Как же она при этом дышит?» — удивлялась девушка. То, что она видела, одновременно и возбуждало ее, и приводило в ярость, вызывало жгучее чувство ревности.
 Тут Дермотт еще громче застонал, и его стон ужасно разозлил Изабеллу. «Как он может этим заниматься — и в то же время утверждать, что желает меня?» — думала девушка.
 Но она прекрасно знала ответ.
 Просто стоявшая на коленях женщина в данный момент вполне соответствовала запросам графа Батерста, то есть являлась всего лишь случайной любовницей. И все же Изабелла, возмущенная до глубины души, наконец-то отошла от двери и быстро зашагала по коридору.
 — Где вы были? — спросила появившаяся в гостиной Молли.
 — Наслаждалась зрелищем. Видела Батерста, развлекавшегося с женщиной, — отрезала Изабелла; щеки ее по-прежнему пылали.
 — О Боже… — пробормотала Молли. — Может, я могу чем-нибудь помочь?
 — Сомневаюсь, — ответила Изабелла; — Если не возражаете, я предпочла бы побыть одна…
 — О, конечно!..
 Отвернувшись, Изабелла направилась в свою спальню и с шумом захлопнула дверь, словно подобная выходка могла хоть как-то умерить ее гнев. Немного успокоившись, она пришла к выводу, что вела себя довольно глупо. В конце концов, кто она такая и почему Батерст должен беречь себя для нее? Это же просто смешно. В Лондоне он считается самым неотразимым мужчиной, причем отнюдь не из-за очаровательного поведения за карточным столом. Хотя вполне возможно, что граф и впрямь ублажал какую-нибудь леди прямо на карточном столе.
 Представив себе эту сцену, Изабелла невольно улыбнулась.
 «Нет, с нелепыми девичьими грезами пора кончать», — подумала она.
 Приняв такое решение, Изабелла разделась, накинула ночную рубашку и улеглась в постель с книгой в руках, но читать не смогла — неприятные сцены то и дело возникали перед глазами.
 «Пожалуй, без одежды он еще красивее, — думала Изабелла. — У графа просто идеальное телосложение. Неудивительно, что женщины от него без ума».
 Она закрыла глаза, и перед ней снова возник все тот же образ. «Странно, что я совершенно забываю о таких вещах, как его репутация распутника и его непостоянство, — думала девушка. — И еще более странно, что сейчас я уже завидую сегодняшней партнерше Дермотта, хотя всего лишь несколько минут назад проклинала ее».
 Представив себя в постели рядом с графом, Изабелла заснула с улыбкой на устах.
 Полчаса спустя в комнату Изабеллы вошла Молли. Потушив лампы, она подняла книгу, выпавшую из рук девушки. Затем, чуть отступив от кровати, долго смотрела на молодую красавицу, случайно попавшую в ее дом.
 Правильно ли она поступает? Может, нужно просто найти Изабелле хорошего адвоката? Но сможет ли адвокат, даже самый лучший, защитить ее от хищных родственников? Молли не находила ответа на все вопросы.
 «Возможно, к утру, — решила Молли, — мне удастся найти приемлемый ответ. Очевидно, придется еще раз поговорить с Изабеллой — ведь очень может быть, что бедняжка не так все понимает… А впрочем, пусть сама решает», — подытожила Молли.
 Да, Изабелле самой предстояло сделать выбор.
 Тихонько вздохнув, Молли вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь.
 Дермотт оставался с Кейт столько, сколько требовала вежливость, и доставил ей все необходимые удовольствия, руководствуясь, однако, не столько чувствами, сколько инстинктом. Но Кейт, кажется, этого не заметила, а если и заметила, то решила не обращать внимания. И все же Дермотт испытывал чувство вины — в данной ситуации чувство совершенно нелепое, как сказали бы его друзья. Явившись в гостиную Молли, он взглянул на закрытую дверь спальни Изабеллы и вполголоса проговорил:
 — Я вернусь через неделю. Постарайся ее подготовить. Но в любом случае… по возвращении я намерен ее получить — подготовишь ты ее или нет.
 Молли пристально взглянула на графа.
 — Дермотт, я не собираюсь ее заставлять, — заявила она.
 — А в чем, собственно, затруднения?
 — К несчастью, она видела тебя несколько часов назад.
 — Видела? — Лицо графа потемнело. — Зачем же ты ей позволила?..
 — Я не имею к этому ни малейшего отношения. Ты сам оставил дверь приоткрытой.
 — О Господи… — Дермотт взглянул на каминные часы. — Как долго она там простояла?
 — Полагаю, не слишком долго. Думаю, что несколько минут.
 — Очевидно, за это следует возблагодарить Господа.
 — Я не знаю, что именно она видела, но она очень разозлилась.
 Граф выругался вполголоса.
 — Могу дать тебе совет, Дермотт. Изабелла — весьма своенравная особа. — Молли взглянула на графа поверх очков: — Учти, ты, возможно, взваливаешь на себя большее бремя, чем предполагаешь.
 — Я не собираюсь ничего на себя взваливать. В конце концов, речь идет о неделе, не более того.
 — И тем не менее ты совершенно очарован ею. — Сняв очки, Молли положила их на стол. — Это совсем на тебя не похоже.
 — Возможно, на меня действует весна, — с усмешкой заметил граф.
 — Возможно, действительно весна. — Молли внимательно посмотрела на собеседника, — Только я не очень-то в этом уверена. Похоже, Дермотт, ты просто не в силах владеть собой. На сей раз — не в силах.
 — Давай не будем преувеличивать, Молли. Ведь речь идет о случайной связи. Это понимает Изабелла, понимаю я, понимаешь и ты. Подготовь ее для меня за эту неделю, и я щедро тебя вознагражу.
 — Мне не нужны деньги.
 — Неужели?! — изумился Дермотт. — Ты что, занялась благотворительностью?
 — Изабелла мне симпатична, и я не собираюсь зарабатывать на ее несчастье.
 — Молли, только подумай, сколько ты можешь выгадать…
 — Я прекрасно все понимаю, Дермотт. Может, ты хочешь, чтобы я выставила ее на аукцион?
 — Нет-нет!
 — Неужели не хочешь?
 — Не надо шутить со мной, Молли. Она моя. — Дермотт направился к двери. У порога, обернувшись, добавил: — Встретимся через неделю.




 Глава 6


 Почти всю следующую неделю Дермотт проработал в поле бок о бок со своими арендаторами, причем задал такой бешеный темп, что земледельцы гадали: не тронулся ли граф рассудком во время лондонских кутежей? Ночью, несмотря на усталость, он все равно не мог заснуть и поэтому напивался до бесчувствия. Но даже в таком состоянии никак не мог изгнать из памяти образ светловолосой девушки с ясными, как летнее небо, глазами — ее прекрасное лицо напоминало Дермотту о прежних безоблачных днях.
 Спохватываясь, он говорил, себе, что все это — абсурд и нечего предаваться пустым мечтаниям, но тем не менее мир, который много лет был для него серым, казалось, вот-вот вновь заиграет яркими красками.
 За день до отъезда в Лондон Дермотт поехал к матери.
 Она жила отдельно, в расположенном на территории поместья небольшом помещичьем доме: воспоминания о днях, проведенных в главном особняке, были для нее слишком болезненными.
 Дермотт всегда навещал мать, приезжая из Лондона, но на сей раз он очень нуждался в ее обществе. Да, нуждался, хотя сам не знал почему.
 Он привез матери букет ее любимых махровых тюльпанов и редкого сорта грушу — подарок от садовника, прекрасно знавшего о ее пристрастии к этим фруктам.
 Войдя в дом, граф отослал слуг и осторожно вошел в гостиную.
 Мать сидела у камина. Подойдя к ней сзади, он поцеловал ее в щеку и, обняв, вручил подарки.
 Обернувшись, она просияла.
 — Я почувствовала запах твоего одеколона, мой дорогой, так что не стоило ко мне подкрадываться. Но все равно я обожаю сюрпризы. Хорошо, что ты сегодня приехал, — Положив цветы на колени, мать с улыбкой взглянула на прекрасную спелую грушу. — Этот Тиммс — просто чудо! Он всегда обо мне помнит.
 — И всегда заставляет передавать вам какой-нибудь новый сорт груши, — усевшись напротив матери, сказал Дермотт. — Кажется, он говорил, что вот эта — из Персии.
 — Разве мы там не были?
 — Вы опять думаете о своем отце.
 — Разве мы не были там с ним?
 Дед Дермотта умер еще до его рождения, а путешествовал он еще тогда, когда не родилась его дочь.
 — Он вам об этом рассказывал, и теперь вы вспоминаете его рассказы.
 — Ты уверен?
 — Ну, может, не совсем, — с улыбкой ответил сын. — Расскажите мне, что помните.
 — Я помню руины дворца Дария и помню базары с их прекрасными ароматами и яркими красками.
 В последние годы своего замужества мать Дермотта жила только прошлым — даже когда ее муж умер, она не смогла полностью оправиться от пережитых невзгод. В своем странном мире она, очевидно, чувствовала себя в безопасности.
 — Этот дворец, по-моему, считался одним из чудес света, — сказал Дермотт. — Наверное, он и сейчас выглядит весьма внушительно?
 — Особенно на рассвете. — Мать улыбнулась. — Больше всего мне нравилось смотреть на него на рассвете. У тебя ведь есть прекрасный конь по кличке Рассвет, не так ли? А как поживают твои серые?
 Она всегда понимала, что Дермотт — ее сын. В ее странной реальности он являлся единственной ниточкой, прочно связывающей ее с настоящей жизнью.
 — Серые набираются сил на пастбище, а Рассвет в прошлом месяце победил в Донкастере.
 — Ты выиграл крупную сумму?
 — Приличную. Достаточную для того, чтобы купить несколько новых бриллиантов, если пожелаете.
 — Ну что ты, зачем мне бриллианты?! У меня есть все, что мне нужно. Ты лучше купи бриллианты какой-нибудь молодой особе. Ты ведь еще не женат?
 Вернувшись в Англию, Дермотт рассказал матери о смерти своей жены и сына, но она ничего не знала об Индии, поэтому рассказ сына так и не отложился в ее памяти, в отличие от Персии, о которой она так много слышала в детстве.
 — Нет, я не женат, — ответил Дермотт.
 — Но ведь есть леди, которая для тебя кое-что значит? — В голосе матери зазвучали игривые нотки, а в голубых глазах появилось любопытство.
 — Возможно, — пробормотал граф, невольно удивляясь своим словам.
 — Тогда расскажи мне о ней. Привези ее сюда. Ты ведь знаешь, как я люблю тех, кого ты любишь.
 — Пожалуй, до этого еще не дошло, мама. Но она мне очень нравится.
 — Тогда она обязательно понравится и мне. Она ездит верхом?
 В молодости мать Дермотта была страстной любительницей верховой езды.
 — Не уверен. Она ведь из Сити.
 — Из Сити? О Боже! Тогда она наверняка очень богата.
 — Думаю, так оно и есть.
 — Впрочем, сейчас нам не нужны ее деньги, не правда ли, дорогой? Так что ты можешь любить ее просто так. Это будет прекрасно! Не то что все эти браки по расчету. — Мать внезапно погрустнела, глаза ее погасли.
 — У нее голубые глаза, как у вас, маман, — тотчас же заговорил Дермотт. — И прекрасные золотистые волосы — как у сказочной феи. В первый раз я даже принял ее за фею.
 Лицо матери сразу просветлело.
 — За сказочную фею? О, я обожаю сказки. Неужели она выглядит как королева Титания в пьесе «Сон в летнюю ночь»?
 — Гораздо лучше.
 Мать просияла:
 — Тогда тебе очень повезло, дорогой. Скорее привози ее ко мне.
 — Я должен сначала спросить, согласна ли она.
 — Да-да, конечно. Скажи ей, что у тебя лучшие скаковые лошади в Глостершире, и она обязательно приедет. Даже девушки из Сити любят лошадей. — Мать Дермотта была совершенно убеждена в том, что все на свете обожают лошадей.
 — Я непременно скажу ей об этом, маман.
 До самого Лондона эта мысль не выходила у него из головы, хотя до сих пор Дермотт никогда не приглашал к себе в поместье ни одну женщину. Но на сей раз — граф и сам не знал почему — ему захотелось познакомить мисс Лесли со своей матерью. Может, он просто вспомнил лучшие времена, а возможно, никакого объяснения этому желанию просто не было — мало ли загадок в подлинном мире?
 Ощущения, которые сейчас испытывал Дермотт, было трудно выразить словами, тем более что он слишком долго ограничивался исключительно скоротечными удовольствиями и теперь сомневался, сможет ли вообще распознать реальное чувство. Но в одном Дермотт был уверен: свою первую ночь с мисс Лесли он не захочет провести в борделе.
 Кроме плотского влечения, он испытывал еще нечто большее, но что именно?
 Впервые после смерти Дамаянти он с нетерпением ждал встречи с женщиной. «Впрочем, — предупредил себя Дермотт, — не следует возлагать слишком большие надежды на молодую леди, собиравшуюся хладнокровно расстаться с девственностью только затем, чтобы сохранить свое состояние».
 Возможно, толковый юрист мог бы с не меньшим успехом достичь точно такого же результата.
 По идее она должна быть холодной и расчетливой, но обладающая подобными качествами молодая особа совсем не походила на ту краснеющую молодую девушку, которую он встретил у Молли.
 Впрочем, женщины прекрасно умеют притворяться — об этом граф знал по собственному опыту.
 «Что ж, время покажет», — рассудил Дермотт. И если единственным результатом его связи с мисс Лесли будет удовлетворенная похоть, то так тому и быть. Тем не менее по прибытии в Лондон от тотчас же направил Молли записку. Мисс Лесли приглашалась к семи часам в Батерст-Хаус — лондонский дом Батерстов.
 Прочитав записку, Молли весьма удивилась, однако сумела скрыть свое удивление.
 — Очевидно, в собственном доме он чувствует себя уютнее, — держа в руках послание Дермотта, сообщила она Изабелле, хотя обе прекрасно знали, что в заведении миссис Крокер он проводит большую часть времени.
 — Да, конечно, — кивнула Изабелла. По мере приближения роковой даты ее волнение все возрастало. А вся последняя неделя прошла в лихорадочной активности — ее с такой тщательностью купали, массировали и умащали благовониями, словно собирались отправить в гарем к турецкому султану.
 — Вряд ли я смогу научить вас чему-то еще, — заметила Молли.
 — Вы были очень добры ко мне, миссис Крокер. — Изабелла захлопнула книгу, которую весь последний час добросовестно пыталась читать.
 — В половине седьмого Батерст пришлет свой экипаж.
 — К этому времени я буду готова, — кивнула Изабелла.
 — Мы обе говорим так, будто вы должны взойти на эшафот, — пробормотала Молли.
 Изабелла попыталась улыбнуться:
 — Ну что вы, миссис Крокер. Ведь сегодняшняя ночь обеспечит мне спокойную жизнь.
 — Я напомню себе об этом, когда стану сомневаться, — пробормотала Молли.
 — Пожалуйста, — подходя к ней, взмолилась Изабелла, — не надо переживать из-за того, что я собираюсь сделать. — Взяв Молли за руку, она ее пожала. — Я совершеннолетняя и нахожусь… в относительно здравом уме, — с улыбкой добавила она. — Я вполне способна сама нести ответственность за свои действия.
 — Тем не менее я предупрежу Батерста, чтобы он хорошо с вами обращался, если не хочет испытать на себе мой гнев.
 — Если то, что вы мне о нем рассказывали, правда, то в этом нет необходимости. Судя по всему, он самый нежный из любовников.
 — Хотелось бы верить, — пробормотала Молли, заключая Изабеллу в объятия. — И все же будьте осторожнее, дорогая, — прошептала она. — Пусть он милый и нежный, но он все равно мужчина, а я вовсе не уверена, что им можно доверять. — Слегка похлопав Изабеллу по спине, Молли отступила на шаг и дружески ей улыбнулась. — Плюньте на всю подготовку и делайте то, что вам нравится! Все же Батерст — весьма опытный человек и вполне способен сам о себе позаботиться. А вот вам, моя милая, нужна всяческая помощь.
 — Спасибо, мэм! — склонившись в реверансе, улыбнулась Изабелла. — Я буду подлинным воплощением эгоизма.
 — Вот и прекрасно, — проворчала Молли. — Сейчас Мерсер принесет бутылку вина, это успокоит ваши нервы. А я помогу вам одеться.




 Глава 7


 Обычно он не нервничал. Трудно было даже себе представить, чтобы он повышал голос.
 — Боже мой, куда запропастился камердинер? Чарлз, этот галстук никуда не годится, — крикнул Дермотт. — Черт побери, о чем вы думали, когда завязывали эту штуковину?
 — Простите, милорд. — Чарлз вбежал в гардеробную с переброшенными через руку шестью новыми галстуками. — Смею надеяться, что следующий мне удастся завязать так, что вы останетесь довольны.
 Но увы, Дермотт сейчас ничем не мог быть доволен. Потом, когда хозяин наконец был одет, а Чарлз смог спуститься вниз, .он в деталях рассказал всем слугам, как одевался граф:
 — Представьте себе, он сменил три костюма; а галстук, который ему не понравился, — давил каблуками.
 — Не иначе она и в самом деле редкая птица, — присвистнул ливрейный слуга. — На этот дом он никогда не обращал особого внимания, а тут кухарка часами все готовит и готовит, и вино заказали самое лучшее…
 — И цветы! — с чувством добавила горничная. — Я никогда еще не видела столько цветов.
 — Наверняка она просто Венера, — сказал другой слуга. — Или что-то вроде троянской Елены.
 — Что ж, скоро увидим, — густым басом прогудел дворецкий. — Все по местам! — скомандовал он, критическим взглядом окинув своих подчиненных. — Через пятнадцать минут она уже должна прибыть, — И, поправив манжеты, направился к парадному входу.
 Стоя у окна северной гостиной с бокалом бренди, третьим по счету, Дермотт рассеянно смотрел на улицу.
 Чувствовал он себя как полководец перед боем. Сердце билось учащенно, нервы напряжены, а плечи бугрились под пиджаком — того и гляди, лопнет. Осушив последний бокал, он с облегчением почувствовал, как по телу разливается тепло — хоть одно знакомое ощущение в сплошном хаосе. Раздался бой часов, и Дермотт бросил взгляд на крылатую бронзовую богиню, попирающую ногами циферблат. Где же, черт возьми, эта мисс Лесли? Ведь уже семь.
 Неужто передумала? Иди вообще Молли все переиграла?
 А он попусту сломал привычный уклад жизни… Дермотт вдруг почувствовал пряный аромат цветов и, оглядевшись, увидел бесчисленное множество белых лилий, огромные букеты. «Как на похоронах», — подумал он.
 — Шелби! — позвал Дермотт секретаря. Тот, видимо, стоял за дверью, так как появился мгновенно.
 — Пусть горничные унесут часть этих проклятых цветов! — рявкнул Дермотт. — Они неприлично пахнут.
 — Да, сэр. Может, вы хотите встретить свою гостью в какой-то другой комнате? Если убрать вазы, запах может остаться.
 Спокойный голос Шелби напомнил Дермотту о его собственной грубости.
 — Простите, Шелби. Теперь вы видите, что я совершенно разучился ухаживать за женщинами, — перевел он все в шутку. — Нет, эта комната вполне подходит. Пожалуйста, возьмите одну из них, — сказал он, подавая секретарю большую вазу цветов, — а я вынесу другую, и тогда обстановка будет не так сильно походить на…
 — Похороны?
 — Вот именно.
 Они уже готовы были спуститься вниз, чтобы оставить там вазы, когда входная дверь распахнулась, и в ее проеме, как бы в раме из мрамора, показалась Изабелла.
 Дермотт пробормотал что-то невнятное.
 Она посмотрела вверх.
 Дворецкий бросил взгляд туда же и с изумлением увидел своего хозяина с вазой лилий в руках.
 — Это мне? — невинно поинтересовалась Изабелла.
 — Если хотите, — усмехнулся Дермотт. — Но предупреждаю вас — они пахнут, — сказал он, спускаясь с лестницы.
 — Я бы удивилась, если бы они не пахли. Вы не любите лилий?
 — Люблю, но когда их не так много… — Спустившись с лестницы, он с поклоном протянул ей цветы: — К вашим услугам, миледи.
 — Это приятно слышать, — сказала она вкрадчиво. Их взгляды встретились.
 — Ваше желание для меня закон, — пробормотал Дермотт.
 — Приятно вдвойне. Я с нетерпением жду вечера.
 — И я тоже, мисс Лесли. — Передав вазу Поумрою, Дермотт уверенно взялся за завязки ее плаща. Развязывая бархатную ленточку, он тихо, только ей одной, сказал: — Я очень долго ждал.
 — Молюсь, чтобы вы не были разочарованы. — Ее тон был почти игривым, и Дермотт на миг оторвал взгляд от узла.
 — Этого не случится, — прошептал он и медленно снял плащ с ее плеч, словно разворачивая дорогой подарок.
 Молодые лакеи невольно ахнули, но их вольность осталась безнаказанной, поскольку все смотрели на прелестную гостью. Белое кружевное платье Изабеллы, мягко облегая ее, подчеркивало безупречность девичьей фигуры, смелое декольте откровенно очерчивало контуры груди, а два небольших серебристых банта на плечах придавали ансамблю редкую элегантность.
 — Примите мои комплименты, мисс Лесли, — прошептал Дермотт. — От вашей красоты у всех, кажется, перехватило дыхание.
 Изабелла скромно потупила взгляд. А про себя отметила, что граф Батерст необыкновенно красив сегодня в элегантном фраке, с которым резко контрастировала безупречно белая, туго накрахмаленная рубашка, а галстук был скреплен огромным бриллиантом, несомненно индийским. От его высокой, стройной фигуры веяло мужественной силой.
 — Могу ли я предложить вам бокал шампанского? — с улыбкой спросил Дермотт.
 — Спасибо. Не откажусь, — промурлыкала она. Вознаградив ее мурлыканье еще одной улыбкой, он подал ей руку:
 — Прошу, мисс Лесли.
 Присев, она взяла его за сильное запястье, и обоих сразу, как написали бы в романе столетием позже, словно ударило током.
 Дермотт глубоко вздохнул, стараясь подавить волнение. Не хватало только демонстрировать его перед собственной прислугой! А попробуй сдержаться, если эта дрянная девчонка специально наклоняется к нему так, что ее нежная грудь едва не вываливается из платья! Надо устроить ужин, решил Дермотт. Вот оно, спасение!
 — Сейчас мы будем ужинать, — сказал он Поумрою.
 — Прямо сейчас, милорд? — Ужин был заказан на девять часов.
 — Сейчас.
 — Да, милорд. — Поумрой двинулся вперед, чтобы проводить хозяина и гостью в столовую. Шеф-повар будет рвать на себе волосы: ужин на два часа раньше! Впрочем, размышлял дворецкий, граф и его леди, кажется, настолько поглощены друг другом, что не обратят никакого внимания на то, что им подадут.
 Столовая ошеломила Изабеллу роскошью: стены обиты полированными плитами вишневого дерева, массивная серебряная посуда, на столе красного дерева выстроились в ряд хрустальные бокалы, на стенах картины в позолоченных рамах, с высокого потолка свисают двойные канделябры из русского хрусталя. Изабелла словно попала в пещеру Аладдина.
 — Вы всегда ужинаете здесь? — спросила она, слегка робея от такого великолепия.
 Дермотт ответил не сразу — он редко обедал или ужинал дома, а. если и случалось иногда, то еду ему приносили на подносе прямо в кабинет, где он разделял трапезу с Шелби.
 — Нет, — ответил он коротко. По правде говоря, он даже не мог припомнить, когда в последний раз обедал дома. — А вы хотите поужинать где-то в другом месте?
 «С тобой в постели», — все еще трепеща от его прикосновения, подумала она. Увы, этого говорить нельзя. Бесс предупреждала, что мужчины очень не любят, когда ими командуют.
 — Нет, здесь очень мило, — с самым невинным видом ответила она.
 — Бокал шампанского? — спросил Дермотт, которому отчаянно хотелось выпить бренди.
 — О, благодарю вас, с удовольствием.
 Кивком головы граф дал понять Поумрою, что пора подавать.
 — Не сесть ли нам возле окна? Впрочем, — с улыбкой добавил он, намекая на ее воздушный туалет, — вам, вероятно, совсем не жарко.
 — Что вы, мне, напротив, жарко… то есть я хочу сказать, что в комнате действительно душновато….
 «Ее смущение просто обворожительно», — подумал Дермотт. Она показалась ему очень молодой и совсем не похожей на ту, прежнюю обольстительницу.
 — Сколько вам лет? — ощутив странное беспокойство, спросил Дермотт.
 — Двадцать два.
 Вырвавшийся у него вздох облегчения вызвал у нее улыбку.
 — Я не думала, что это имеет значение.
 — Плохо уже то… Поставьте поднос, — сказал он несколько нервно, обращаясь к Поумрою, — мы сами себя обслужим. — Когда дворецкий удалился, Дермотт продолжил: — Неудобно то, что вы девственница, а уж спать с ребенком я бы и вовсе не стал. Впрочем, — усмехнулся он, — вы совсем не похожи на ребенка, мисс Лесли. Примите это как комплимент. — Он подал Изабелле бокал с шампанским.
 — Молли была уверена, что платье вам понравится, — с игривой улыбкой сказала Изабелла. — Я выгляжу достаточно соблазнительно?
 — В этом платье?.. О, несомненно! А белый цвет — это даже интересно, — пробормотал он, держа бокал возле самых губ.
 — Вероятно, это метафора, — сверкнула глазами Изабелла. — Еще одна идея Молли.
 — Она хорошо умеет оформить сцену.
 — К тому же я получила неплохую подготовку, сэр, — многозначительно заметила Изабелла. — Хотя, наверное, для вас этого недостаточно. У вас весьма серьезная репутация.
 Дермотт устроился в кресле поудобнее, взгляд его стал жестким.
 — Жаль, что вы девственница.
 — Если хотите, я могу отдать свою девственность кому-нибудь другому.
 — Нет! — отрезал он.
 — А вы можете это принять к сведению, — предложила она.
 — Не пойдет! — рыкнул он.
 — Тогда давайте перейдем реку как можно скорее.
 — У вас есть чувство юмора, мисс Лесли.
 — Как-то ночью мне пришлось наблюдать за вами.
 — Чертова кукла Молли должна была не выпускать вас из комнаты.
 — Она здесь ни при чем. Я была совершенно одна, к тому же лучше учителя, чем вы, мне просто не найти. Хотя вы тогда вели себя эгоистично. Не уверена, что леди получила удовольствие.
 — С вами я постараюсь не быть эгоистичным. — Он постепенно стал упокаиваться.
 — Молли сказала, между прочим, что я могу вести себя как настоящая эгоистка — вы сами о себе позаботитесь.
 — Что сие означает? — с ухмылкой спросил он.
 — Сие означает, что вы законченный развратник.
 — Не могу спорить.
 — Тогда позвольте задать вам вопрос: вы занимаетесь развратом, ни о чем не думая?
 — В основном да. — Он пожал плечами;
 — А я долго раздумывала, прежде чем на это решиться.
 — Не удивляйтесь, но я тоже. Как правило, — он улыбнулся, — я не занимаюсь развратом с девственницами. Так что сегодня случай уникальный.
 — И что это значит?
 — Это что, допрос? — Он весело блеснул глазами.
 — Нет, вы все-таки ответьте.
 — По правде говоря, я и сам не знаю. Не знаю, почему вы так меня очаровали.
 — Я вас очаровала?
 — Кажется, да.
 — Этим? — Она провела рукой по платью.
 — Это тоже играет роль, — с мальчишеской улыбкой ответил он.
 — А меня, — ее лицо приняло решительное выражение, — соблазняет ваша внешность.
 — Тогда нас обоих следует считать пустышками, — заключил Дермотт. Но на самом деле думал иначе. Он переспал с десятками красавиц, но ни одна из них не вызывала у него таких чувств.
 — Вы действительно хотите есть?
 — А вы? — осторожно спросил он, и его сердце на миг замерло.
 — Пока что я не хочу есть. Я слишком взволнована. — Ее голос звучал хрипловато.
 Он отставил свой бокал, выпрямился на стуле и окинул ее хищным взглядом.
 — А чем бы вы хотели заняться?
 В нерешительности она закусила губу, затем выпалила:
 — Хочу посмотреть вашу спальню! — Сердце его забилось, но Дермотт сумел подавить волнение?.
 — Конечно, — встав на ноги, почти равнодушно сказал он.
 — Только не считайте меня нахальной особой. Бесс предупреждала, что мужчины не…
 — Вы зря волнуетесь. — Подав руку, он помог ей встать со стула.
 — И все же я никак не могу успокоиться. Так нервничаю!
 Ее рука оказалась такой маленькой и теплой, что Дермотт с трудом сохранил самообладание.
 — Возьмем с собой бутылку шампанского? — Он улыбнулся. — Для укрепления ваших нервов.
 — Да-да, возьмите. Хотя я перед отъездом уже выпила у Молли — пыталась успокоиться… так что теперь боюсь опьянеть.
 — Пьянейте, сколько хотите, — великодушно разрешил он, доставая шампанское из ведерка со льдом. — Лично мне стоит пропустить бутылку-другую, и мир кажется значительно лучше.
 Едва они вышли в коридор, откуда-то из тени возник Поумрой.
 — Отложите ужин, — распорядился Дермотт. — Я позвоню, когда мы будем готовы.
 — Отлично, сэр.
 Шеф-повар теперь наверняка разрыдается.
 — Пожалуй, я все же немного проголодалась, — извиняющимся тоном сказала Изабелла. Ноздри ее тронул аромат пищи.
 — Что-нибудь легкое? — предложил Дермотт.
 — Было бы неплохо. Кажется, я чувствую запах жареных цыплят.
 — Всего понемногу, Поумрой, — приказал Дермотт.
 — Прямо сейчас, сэр?
 — Прямо сейчас.
 — Мне так неловко, — начала Изабелла, когда они стали подниматься по лестнице.
 — Зря. Поумрой обо всем позаботится; Это его обязанность.
 — Наш дом был значительно меньше. И там все было не так официально. Я его немного боюсь, — призналась Изабелла.
 — Поумроя? — засмеялся Дермотт. — Если; вы голодны, мы немного поедим. Все очень просто. Я так редко бываю дома, что почти не докучаю своей прислуге.
 — Вы любите свой дом?
 Он обвел взглядом мраморный парадный вход, над которым высился громадный купол; со стен на них молчаливо взирали портреты предков.
 — Никогда об этом не задумывался. Наверное, да.
 — И тем не менее вы почти в нем не бываете.
 — Здесь слишком спокойно.
 — Вам нужно нечто возбуждающее?
 — Можно сказать и так, дорогая! — засмеялся он: — Пойдемте, нам сюда. — И он повел ее по коридору к огромной картине, которая изображала мужчину, одетого по моде елизаветинской эпохи, с охотничьей собакой.
 Он назвал ее «дорогая»! Это сразу подогрело ее чувства, хотя Изабелла знала уже, что на приятные слова, сказанные обходительными мужчинами, не следует обращать особого внимания.
 Дермотт остановился перед массивными резными дверями и, сунув шампанское под мышку, открыл их.
 — Добро пожаловать в мои покои, мисс Лесли, — сказал он, пропуская ее в гигантскую гостиную.
 — Но это же не ваша спальня!
 Он кивнул в сторону еще одних двустворчатых дверей:
 — Она там. Графы Батерст обычно использовали это помещение для… — он замолчал и усмехнулся, — понятия не имею, для чего. Пойдемте, я покажу вам свою спальню. Там чуть более интимная обстановка.
 «Разве только чуть-чуть», — подумала Изабелла, когда он открыл двери; Стоящую на возвышении кровать венчала позолоченная корона, задрапированная темно-красной парчой. Вдоль стен выстроились громадные позолоченные кресла, обитые точно такой же тканью, — словно предназначенные для придворных, которые должны хранить сон венценосного властелина. Огромные окна прикрывала все та же парча — только с кисточками и оборками по краям. Посреди персидского ковра стоял массивный письменный стол — очевидно, предназначенный для работы, поскольку на нем лежали бумаги. Высокий потолок был расписан фресками на древнегреческие вакхические сюжеты.
 — Вы действительно здесь спите?
 — Уютно, не так ли?
 — Для большого многодетного семейства.
 — Позвольте показать вам мою гардеробную. — Церемонно взяв Изабеллу за руку, он повел ее по ковру, остановившись у скромной двери, ведущей в небольшую комнату.
 Все здесь несло на себе отпечаток личности хозяина — от стоящих в изголовье кровати ботинок для верховой езды и лежащего на бюро футляра для часов до висящего в углу портрета маленького Дермотта, писанного маслом. Узкая односпальная кровать была покрыта голубым покрывалом из индийского хлопка. Здесь также стоял письменный стол, буквально заваленный бумагами. И книги. Множество книг — на полках, на стульях, даже на полу.
 — Не обращайте внимания на хаос, — извинился Дермотт. — Я не разрешаю слугам касаться моих вещей. Если они станут наводить здесь порядок, я ничего не найду.
 — Вы много читаете?
 — Но это не страшно? — Он улыбнулся.
 — Простите. Я удивлена, только и всего. Можно посмотреть?
 — Конечно. — Кивнув в знак согласия, он отошел к столику с напитками, себе налил бренди. Изабелле немного шампанского и уселся на стул, наблюдая за Изабеллой.
 — Филдинг, — с улыбкой сказала она, протягивая ему изящный томик. — Вы его любите?
 — Этот писатель просто очарователен с его умением находить в реальности абсурдную сторону.
 — О, конечно! А вот Ричардсон. Он вам тоже нравится?
 — Когда хочется убить время. Ему не хватает юмора, а его героини часто плохо кончают. — Он пожал плечами. Она взяла с полки еще одну книгу.
 — Гиббона я тоже люблю.
 — Тогда вы просто страстная любительница чтения, — с улыбкой заключил он, наблюдая за ее радостно возбужденным лицом.
 — Да, это мое окно в мир, о котором я без книг не имела бы никакого представления.
 — По словам Молли, вы жили вдвоем с дедушкой.
 — Да, наша жизнь была приятной, но не слишком разнообразной. Бизнес и книги, книги и бизнес. Уверена, что вы сочтете ее весьма скучной.
 — Я тоже много занимаюсь бизнесом. Хотя мой секретарь Шелби… черт, я же забыл его вам представить. — Он снова заулыбался. — Вы меня совершенно сбили с толку.
 — А мне нравится кружить вам голову.
 — Не меньше, чем читать книги?
 Она повернулась к нему:
 — Да, милорд Батерст. Не меньше. А возможно даже, что и больше.
 — Это очень странно.
 — Но приятно, — тихо сказала она. — Это словно уютный огонь в камине в холодную ночь…
 — Я чувствую иначе. — В той страсти, что сейчас его сжирала, не было ничего уютного. — Молли говорила вам, чего следует ожидать сегодня ночью?
 — И всю ближайшую неделю, милорд. О Боже, разговорами о книгах я, кажется, вас сбиваю с толку?
 — Не называйте меня милордом. И вы меня нисколько не сбиваете, — из вежливости солгал он, по-рыцарски небрежно забыв недельное ожидание в Олворте.
 — Наверное, вы предпочли бы иное времяпрепровождение, чем вежливо слушать мою болтовню о книгах. Но признаюсь, я точно не знаю, как… начать. Это все хорошо и замечательно, — нервно продолжала она, — я имею в виду — обучаться искусству обольщения, но когда реально выходишь на сцену, то…
 — Садитесь и выпейте шампанского. А с чего начинать, мы решим чуть позже.
 — Да, сэр.
 — Пожалуйста, зовите меня Дермотт.
 — Да, сэр, — она, досадуя на себя, всплеснула руками, — то есть я хотела сказать — Дермотт.
 — Итак, выпейте шампанского, — сказал он, подавая ей бокал, — и расскажите мне о своем собрании карт. — До сих пор любовницы не говорили ему «да, сэр». И если мисс Лесли испытывала вполне понятное беспокойство, то и он, что уж совсем странно, чувствовал себя неловко.
 Дермотту удалось довольно быстро успокоить свою гостью. Через несколько минут Изабелла уже раскованно отвечала на все его вопросы и, грациозно устроившись в кресле, мило улыбалась. Сначала ее безмятежная улыбка его немного нервировала, но потом атмосфера чувственности возобладала — Молли очень удачно выбрала платье для своей подопечной.
 — Понимаете, если бы у Магеллана были более точные карты, он мог бы остаться в живых, — заявила Изабелла.
 — А вы не хотите взглянуть на географические карты в моей библиотеке?
 — Сейчас?
 — У нас много времени. — Дермотт вообще-то не собирался заниматься любовью с трепещущей от страха девственницей. По правде говоря, чем дольше он общался в этот вечер с мисс Лесли, тем больше ему хотелось отговорить себя от физической близости с ней.
 Захватив с собой спиртное, Дермотт за руку повел Изабеллу к потайной двери, находящейся возле камина. По узкой винтовой лестнице они спустились в библиотеку. Карты лежали в больших выдвижных ящиках. Он вытаскивал их по одной, и Изабелла ахала над каждым листом из его коллекции. Наконец Дермотт показал ей карты Индии, в которые лично внес уточнения.
 — Я могу вам помочь! — воскликнула она, бережно касаясь рукой изображений возвышенностей, которые Дермотт добавил в раздел, посвященный северной Индии. — У меня есть очень хорошие чернила, которые будут держаться вечно… то есть, — поморщившись, поправилась она, — когда я вернусь домой, я смогу взять их для вас. Эти чернила специально изготовили для дедушки в Париже.
 Она не могла этого знать, но карты Индии были тем своеобразным Рубиконом, который Дермотт с момента возвращения в Англию никак не мог перейти. Глядя на склоненную над столом головку, на блестящие под светом лампы золотистые волосы, он чувствовал к этой девушке нежность, которой не испытывал с тех пор, как потерял свою семью. Каким образом эта хрупкая молодая женщина смогла так тронуть его сердце — в отличие от множества особ, с которыми он занимался любовью после своего возвращения?
 Он отошел подальше от нее, не желая теперь испытывать то, что испытывал к той, единственной, женщине, которую действительно любил.
 Наполнив свой бокал, он подошел к выходящему на террасу окну и долго стоял там, глядя на звездное небо.
 — Я снова заставила вас скучать, — заметила Изабелла, положив на место карты; легкий шорох задвигаемого ящика заставил Дермотта встрепенуться.
 — Нет, я просто устал.
 — Должно быть, я сказала что-то не то, — подойдя к нему, прошептала Изабелла. — Прошу меня простить.
 — Ничего лишнего вы не сказали. Молли считает, что я часто бываю в дурном настроении.
 — Тогда я сейчас буду вас развлекать, — весело заявила Изабелла.
 — Надеюсь, вы не собираетесь петь, — улыбнулся он.
 — Не вижу поблизости пианино.
 — Какое счастье!
 — Вы не любите, чтобы женщины развлекали вас таким образом? А… ну, тогда, наверное, я должна показать вам, как развязываются эти банты. — Она протянула руки к плечам.
 — Пока не надо. — Перехватив ее руки, он задержал их в своих ладонях, все больше сомневаясь, что безыскусная девственница сможет спасти его от черной тоски.
 — Да, сэр… э-э… Дермотт, — поспешно поправилась она. Тепло его рук, близость его тела повергали ее в дрожь — страсть к нему стала глубокой и неудержимой. — А когда?
 «Никогда», — должен был ответить он. Ее девственность должна была стать для него непреодолимой преградой, как и его мучительные воспоминания.
 — Я так… сильно вас хочу, — прошептала она, чуть подавшись вперед и глядя на него умоляющими глазами. Это было ошибкой. И тем не менее он колебался.
 — Вы же обещали! — настаивала она.
 Святящееся в ее глазах желание, ее прикосновения ослабили его решимость. Тело Дермотта независимо от него отреагировало на ее близость.
 — Вы же хотите меня, — выдохнула она, прижимаясь бедрами к его внезапно отвердевшей плоти. — Я это знаю…
 Она была само искушение, и Дермотт, схватив ее за плечи, помимо воли прижал к себе. Ее сладкий запах взял его в плен, ее мягкая грудь, разжигая его страсть, прижалась к его широкой груди, ее бедра обещали наслаждение.
 — А теперь я собираюсь поцеловать вас, милорд, — прошептала она, высвободив руки и положив их ему на плечи. А когда она приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ, Дермотт перестал сопротивляться. Его руки скользнули вниз, обхватили ее ягодицы и крепко сжали их.
 — Вы уверены, что поступаете правильно? — прошептал он.
 — Уверена. — В ее глазах не читалось сомнения, ее губы пылали рядом, стремясь к поцелуям.
 Дермотт медленно, словно боясь обжечься, опустил голову.
 — Поцелуйте меня, — прошептала она и еще крепче обхватила его за плечи.
 И он повиновался, накрыв ее губы горячим поцелуем. Теперь, после недели ожидания, Дермотт уже не пытался сдерживаться, заставив себя забыть о ее невинности. Жадный, безрассудный поцелуй, и дразнящий, и возбуждающий, зажег их обоих.
 Не испугавшись, напротив, обрадовавшись его страсти, Изабелла крепко прижалась к Дермотту и впилась в его губы, словно именно ради этого мгновения жила до сих пор.
 Дермотт после своего первого поцелуя прожил много лет, и каким бы страстным и горячим ни был этот, он стремился к продолжению. Хотя понимал, что поступает дурно.
 Поколебавшись, он резко оттолкнул ее от себя:
 — Я не могу! Не должен!
 — Но вы же обещали! — дрожа от желания, выкрикнула Изабелла. — Вы не можете отказаться от своих слов!
 — Я могу делать все, что хочу, — спокойно возразил он.
 — Вы грубиян! — запальчиво воскликнула она. — Так поступить со мной… заставить меня запылать страстью, а потом…
 Он сделал глубокий вдох.
 — Извините, я передумал.
 — Так передумайте еще раз! — взмолилась она. — Вы же сами меня сюда пригласили!
 — Я отошлю вас обратно.
 — Я не поеду!
 Стоя чуть ли не вплотную друг к другу, они метали злые взгляды.
 — Да как вы смеете отступать, вы просто трус! — возмущенная его безразличием, в запальчивости выкрикнула Изабелла.
 Под тонкой тканью платья ее грудь обольстительно дрожала. И Дермотт вдруг улыбнулся:
 — Вы, значит, настаиваете?
 — Конечно! Посмотрите на меня! — Она раскинула руки, и Дермотт увидел перед собой шикарную, почти раздетую женщину, страстно желающую, чтобы ее немедленно взяли.
 Он коротко вздохнул и, сосчитав до трех, сказал:
 — Ну хорошо. Я сдаюсь.
 — Что ж, спасибо, — саркастически хмыкнула она, — за вашу доброту.
 — Так вы этого действительно хотите? — Дермотт приподнял бровь.
 Ее ноздри раздулись от негодования.
 — Черт бы вас побрал! Да, да, да!
 — Наверное, это именно его происки. Он все это придумал еще до того, как мы заключили это странное соглашение. А сейчас — пойдем. — И Дермотт направился к потайной двери.
 Изабелла нагнала его в тот момент, когда он уже открывал ее.
 — Если не возражаете, я пойду впереди, — как о чем-то обыденном попросил ее Дермотт. Этот роскошный зад впереди сведет его с ума. Впрочем, цинично подумал он, она приехала сюда именно для того, чтобы лишиться девственности, не оговаривая никаких деталей. Так что при желании он может отбросить всяческие приличия и удовлетворить свою похоть, как ему заблагорассудится.
 Она этого и требует, размышлял он, взбегая вверх по лестнице.
 Однако времени на размышления у него не было, поскольку Изабелла преследовала его по пятам. Когда они подошли к двери в спальню, она даже схватила Дермотта за руку, чтобы он не убежал.
 — Как бы вы опять не передумали! — задыхаясь, проговорила она. И, нагнувшись, провела рукой по туго натянутой ткани его бриджей. — Мне нужно вот это.
 «Воистину страсть побеждает рассудок», — решил он, особенно если речь идет о целеустремленной мисс Лесли, которая совершенно не скрывала своих намерений.
 — Ну? — требовательно вопросила она. И Дермотт, отбросив оставшиеся сомнения, подхватил ее на руки и пробормотал: — Что ж, посмотрим, как много вы знаете.
 — Сейчас, — чмокнув Дермотта в щеку, весело прощебетала она, когда он внес ее в свою комнату. — Я чувствую себя победительницей. И готова сделать все, что бы вы ни пожелали.
 — Весьма заманчиво, мисс Лесли. Хотя я мог бы поспорить относительно того, кто победил, — с язвительной улыбкой ответил Дермотт. Добыча, которую он нее в своих руках, сладко трепетала.
 — Обещайте, что больше не будете меня дразнить, — выдохнула Изабелла, когда он положил ее на свою узкую кровать. — Я не могу больше ждать… хоть и должна. Ведь я не могу заставлять вас это делать.
 Она не понимала, что он не тот мужчина, кого нужно принуждать к близости, — каждую неделю он соблазнял десятки женщин. Быстро сбросив фрак и галстук, он через голову стянул с себя рубашку — желание скорее соединиться с восхитительным девичьим телом было так велико, что Дермотт позволил себе забыть обо всех условностях.
 Развязав банты на плечах, Изабелла одним коротким движением сбросила платье и швырнула его на пол. Стянув затем с себя почти невесомую сорочку, она, улегшись в. холостяцкой постели Дермотта, распустила волосы и, протянув к нему руки, с улыбкой сказала:
 — Скорей, скорей!
 — Я и так спешу, дорогая, — усмехнулся Дермотт, отбрасывая в сторону чулки и расстегивая бриджи. Сняв их с себя чуть подрагивающими руками, он услышал восхищенное «Ооо!».
 — Подойдите поближе, — задыхаясь, сказала Изабелла. — Я хочу это потрогать. — Наклонившись вперед, она плотоядно пошевелила пальчиками.
 Подобный энтузиазм вызвал у Дермотта улыбку, хотя его собственное рвение вряд ли было меньшим. Когда он встал перед ней, Изабелла деликатно потрогала его плоть, осторожно провела рукой сначала в одну сторону, потом в другую, с предельным вниманием тзучая новый для себя предмет.
 — Я никогда не видела такого вблизи, — тихо сказала она, нежно поглаживая самый кончик пениса.
 — Значит, радуйтесь, что наконец свершилось, — насмешливо пробормотал Дермотт.
 Вместо ответа она сдавила набухшую головку, и Дермотт, слегка выгнув спину, едва слышно застонал от удовольствия.
 Взглянув на Изабеллу, он увидел, что она улыбается, довольная своим успехом.
 — Молли говорила, что можно сделать так. А можно вот так… — гордо сказала она и задвигала рукой.
 — Достаточно, — тяжело дыша, сказал Дермотт и разжал ее пальцы. — Я слишком долго ждал, чтобы этим удовлетвориться.
 — Я так рада, что наше обоюдное ожидание наконец кончилось! — воскликнула Изабелла, откидываясь на голубое покрывало и протягивая к нему руки. — Давайте же любить друг друга.
 Дермотту вовсе не требовалось приглашение; напротив, он должен сейчас проявить максимальную сдержанность, иначе для этой нетерпеливой молодой леди ее первый опыт обернется катастрофой. Присев рядом с ней, он отвел ее руки и положил их на ее бока.
 — Я не хочу, чтобы вам было больно.
 — Больно не будет! — горячо воскликнула она и снова протянула к нему руки.
 Он не очень был сведущ в таких делах, но тем не менее понимал, что лишение девственности — вещь достаточно болезненная.
 — Не надо спешить, дорогая, — остерег он нетерпеливую, отводя ее руки и раздвигая ноги. — Будем осторожны. — Просунув палец между ее влажных губ, он нежно погладил пульсирующую плоть.
 Она выгнулась дугой от наслаждения:
 — Ооо!
 Для начала неплохо. Он снова чувствовал себя четырнадцатилетним, хотя мать Харви Николса едва ли можно было назвать неопытной. Он еще чуть-чуть продвинул пальцы.
 — Еще… еще… — молила она.
 Он подчинился, опытной рукой массируя ее влажную промежность, постепенно продвигаясь все глубже и глубже, пока не наткнулся на преграду, которую предстояло разрушить.
 Изабелла уже не могла припомнить ни одного урока из того, что ей преподавали. Закрыв глаза, она полностью отдалась восхитительным ощущениям, которые неудержимо нарастали. Она хотела одного — продолжить наслаждение — и поэтому инстинктивно медленно задвигала бедрами, подаваясь навстречу умелым движениям пальцев Дермотта.
 Прекрасно зная, как довести женщину до состояния истерики, Дермотт наблюдал, как кожа Изабеллы краснеет от возбуждения, как учащаются ее вздохи, как лихорадочно дергаются ее бедра.
 Да, она действительно настоящая распутница (а то он этого не знал!) и уже почти кончила.
 Мягко поглаживая пульсирующую плоть Изабеллы, он страстно желал взять ее по-настоящему, однако слова Дермотта звучали на удивление спокойно.
 — Скоро мы дойдем до вершины, — шептал он; — Ты почувствуешь, как я войду в тебя до самого конца, ты. захочешь вырваться, но я тебя не отпущу…
 Сжигавшее ее изнутри пламя с каждым его словом разгоралось все сильнее.
 — Я буду любить тебя до тех пор, пока ты не сможешь двигаться, и тогда мы отдохнем и начнем все сначала. Потому что я не собираюсь тебя отпускать — ты будешь все время лежать подо мной, или на мне, или возле меня… У нас будет все…
 Напряжение наконец разрядилось, и Изабелла испустила яростный крик восторга, а сладостное упоение все длилось, длилось и длилось — до тех пор, пока она не замерла без сил, не открывая глаз, с загадочной улыбкой на устах.
 — Ну что, удовлетворены? — чуть поддразнивающим тоном спросил ее Дермотт, усаживаясь рядом.
 — Ммм… — Ее глаза медленно раскрылись, улыбка стала шире. — О, вы действительно великолепны!
 — Мы оба старались, — лучезарно улыбнулся Дермотт.
 — А вы совсем не эгоист, — пробормотала она, дотронувшись пальчиком до его мускулистой груди.
 — Обычно нет.
 — Теперь я понимаю, почему на вас такой спрос.
 — Просто концепция взаимного удовлетворения кажется мне более… плодотворной.
 Изабелла лениво потянулась, словно юная султанша.
 — Более плодотворной? — приподняв бровь, выдохнула она. — Тогда мы определенно должны над этим поработать.
 — Я тоже так думаю, — улыбнулся он.
 — Но я, право, не знаю, — нерешительно пробормотала она, — можно ли проделать все это снова?
 — Никаких проблем, — утвердительно кивнул он. Ее глаза вспыхнули.
 — Это точно?
 — Абсолютно.
 Она обольстительно улыбнулась:
 — Думаю, Молли кое о чем все же не упомянула.
 — Я продемонстрирую вам то, что вы пропустили.
 — Поскольку вы еще не удовлетворены?
 — Отчасти да.
 — А другая часть — это я? — горделиво выгнув спину, спросила она.
 — Именно так, — наслаждаясь восхитительным зрелищем, ответил он.
 — И мне дозволено сказать «нет»?
 — Вам дозволено абсолютно все. Но я гарантирую, что вам это понравится.
 — И я снова почувствую это, когда в ушах звенит и кажется, что наступил конец света?
 — Непременно.
 — Почему вы так в этом уверены?
 «Все-таки годы практики», — подумал он, но осмотрительно сказал:
 — Просто я это знаю.
 — Из-за всех этих ваших леди?
 — Да, — честно согласился он.
 — И какая я по счету?
 Это ее возмущает или интересует? Когда она вот так сдвигает брови, понять невозможно.
 — Я не считал.
 — А я, наверное, смогла бы. Вела бы дневник или список — как Казанова.
 — Казанова не вел никаких списков. Он все помнил только потому, что ему нравились все эти женщины.
 — А вам они тоже нравились?.. Вот я вам нравлюсь?
 Ее прямота вновь поставила его в тупик; Леди, которых он знал, были менее откровенны.
 — Вы очень мне нравитесь, Изабелла.
 — А я вас просто обожаю… за то, что вы только что сделали. Я никогда раньше не испытывала таких острых, таких сладостных ощущений — даже когда мы с дедушкой нашли карту Галилея.
 — Я польщен. — Дермотт церемонно поклонился; неожиданное сравнение его от души развеселило.
 — Что-то я вдруг зверски проголодалась, — вдруг призналась Изабелла. — А вы не голодны?
 Его голод не имел никакого отношения к пище.
 — Я поем вместе с вами, — вежливо ответил он.
 — Но вы не возражаете, если мы сначала поедим?
 — Нет, конечно, не возражаю, — ответил Дермотт. — Я сейчас позвоню Поумрою.
 — Какой вы милый, — слегка коснувшись его руки, пробормотала Изабелла.
 «Да, милый, — подумала она. — Поскольку хочет поскорее снова заполучить соблазнительную мисс Лесли, пока сам себя не съел. Но после ужина меня уже ничто не остановит».




 Глава 8


 Едва Дермотт успел позвонить Поумрою, как тот уже постучал в дверь гардеробной.
 — Неужели он подслушивал под дверью? — широко раскрыв глаза, спросила Изабелла.
 — Нет, — сказал Дермотт, поспешно натягивая бриджи, хотя подобная мысль тоже пришла ему в голову: ведь от кухни сюда добираться минут пять, не меньше. — Вот, наденьте это, — добавил он, бросив Изабелле висевший на соседнем кресле халат. — Я сейчас его впущу.
 Соскочив с постели, она надела халат, завязала его на талии, закатала рукава — но все равно халат был ей чересчур велик, полы его буквально волочились по полу.
 — Может быть, мне сесть здесь? — в поисках места, где можно присесть, указала она на стоящее возле камина кресло. — Или остаться стоять? Или нет, я лучше спрячусь в гардеробе. — Кажется, она не шутила.
 — Вы можете стоять хоть голая посреди комнаты, — торопливо застегивая бриджи, сказал Дермотт. — Поумрой даже бровью не поведет. — Он ободряюще улыбнулся. — Да делайте что угодно, только оставайтесь в пределах досягаемости, — шутливо добавил он.
 — У меня столь веские причины остаться, — не отрывая взгляда от его великолепной фигуры, залилась она веселым смехом, — что я смогу преодолеть мимолетное смущение:
 — Вот и умница, — подмигнул он. И, едва заметно поклонившись, повернулся к двери и крикнул: — Войдите!
 Глядя только на своего хозяина, в комнату вошел невозмутимый дворецкий. Изабеллы для него будто и вовсе не существовало.
 — Вы звонили, сэр?
 — Мисс Лесли желает ужинать.
 — Прекрасно, сэр. Здесь, сэр? — Спокойствие Поумроя скрывало царивший на первом этаже переполох: когда приготовленная шеф-поваром пища не была немедленно подана, тот в знак протеста решительно удалился.
 Поумрой надеялся, что леди не станет особенно привередничать с ужином — ведь ясно, что все блюда уже остыли.
 — Да, здесь. — Дермотт поспешно снимал со стола книги и бумаги.
 — Прямо сейчас, сэр? — Учитывая незапланированное развитие событий, вопрос был вполне уместным.
 — Да, да, конечно, прямо сейчас. — Дермотт с удивлением посмотрел на ошалевшего дворецкого.
 — Очень хорошо, сэр. — Поумрой с поклоном удалился.
 — Он всегда такой величественный? — спросила Изабелла, сравнивая Поумроя со своими слугами, которые больше поучали ее, чем выслушивали распоряжения.
 — Пожалуй, да, — оторвавшись от своего занятия, сказал Дермотт. — Впрочем, я не обращал на это внимания.
 — Он давно уже у вас?
 — Всю жизнь. Сначала он служил у моей матери.
 — Ваша мать живет в Лондоне? Вряд ли, тут же подумала Изабелла, иначе он бы не привез ее сюда.
 — Она живет в Олворте. В моем загородном доме, — заметив ее недоумение, добавил он.
 — Ей не нравится Сити?
 Он покачал головой.
 — Пожалуйста, садитесь. Думаю, я расчистил достаточно места. У вас есть какие-то любимые блюда?
 Он явно не хочет говорить о своей матери. Хотя болтать с любовницей о матери вряд ли прилично.
 — Сейчас я готова съесть все, что угодно, — так голодна, — решила она сменить тему.
 Он резко повернулся к ней:
 — Что?
 Выражение его глаз привело ее в замешательство.
 — Я вас неправильно понял, — смущенно улыбнулся Дермотт. — Пожалуйста, сядьте. Я почти закончил с уборкой.
 — Вижу, вы не боитесь домашних дел. Это с вашей-то репутацией бродяги! — Она села в резное кресло с сиденьем из плетеного тростника и спинкой из пестрой индийской ткани.
 — В походной обстановке на слуг бывает дефицит.
 — Вам понравилась Индия? Молли говорила, что вы провели в этой стране несколько лет.
 — Неоднозначно. — Голос Дермотта дрогнул. Убрав оставшиеся книги, он подошел к столику с напитками. — Хотите вина, а может быть, бренди? Это мой любимый — он позволяет убирать острые углы.
 — Я опять сказала что-то него… Как тогда в библиотеке.
 Выражение его лица вновь изменилось.
 — Молли будет мною недовольна, — продолжала она, чувствуя, что нужно как-то заполнить паузу. — Я хотела вести лишь светскую беседу. Пожалуйста, простите меня.
 Он улыбнулся, но без обычного своего шарма.
 — Вы не виноваты… Так бренди или вина?
 — Пожалуйста, бренди. — В искусстве политеса она ему нисколько не уступает, но надо иметь в виду, что в будущем не следует касаться личных тем.
 Видимо, графа Батерста мучают какие-то свои демоны — как и Молли.
 Он залпом выпил один бокал, налил себе новый и. взял со столика бокал Изабеллы.
 — Почему вы решили, что ни один юрист не способен умерить алчность ваших родственников? — сев напротив нее, вдруг спросил он.
 А вот он позволяет себе задавать личные вопросы, подумала она, но ответила охотно:
 — Мои родственники ни за что не перестанут охотиться за моим состоянием. Если они решили выдать меня замуж, то никакой юрист не сможет защитить меня от них — даже самый ловкий, и если будет работать по двадцать четыре часа в сутки.
 — А вы не сожалеете, о своем плане?
 — Я его еще не осуществила. И пожалуйста, не надо опять становиться таким добропорядочным. Если это вас беспокоит, будем считать, что это мои личные проблемы. А вы — всего лишь средство их решения.
 Он не смог удержаться от улыбки. Довольная этим, она продолжала, насмешливо кривя губы:
 — Итак, я цинично вас использую.
 — Любопытная точка зрения.
 — Вы удовлетворены, милорд? Мне нужен только ваш милый… пенис.
 — И надо быть полным идиотом, чтобы вам в этом отказать, — засмеялся он.
 — Я уверена, что с этим согласилось бы большинство представителей вашего пола.
 — Наверняка. А что до меня, то надо же как-то поддерживать свою репутацию.
 — А вас, милорд, не осудили бы, — шутливым тоном продолжала она, — просочись в свет слушок, что вы отказали какой-то леди?
 Он не ответил.
 — А, значит, такое уже было! — поняла она его молчание. — И что же вы говорите такой чересчур докучливой женщине?
 — Что-нибудь весьма любезное.
 — Но я себя в обиду не дам.
 — Я это уже заметил! — снова засмеялся он. — Значит, я обязан непременно вас ублажать? — поддразнил он.
 — Разумеется! Обещание надо выполнять.
 — Что ж, надо так надо, — смиренно сказал он. В длинном, не по размеру халате, со спадающими на плечи золотистыми прядями, пунцовыми от пережитого оргазма щеками — это даже монаха способно было свести с ума. А уж монашеским поведением Дермотт никогда не отличался.
 — Все наши разговоры о любви, — она глубоко вздохнула, — кружат мне голову. Я уже думаю, может быть, — их взгляды на миг встретились, — стоит на некоторое время отложить ужин.
 — Я не против. — Как же она его возбуждает! Перегнувшись через стол, он распахнул халат и обнажил нежные белые груди. — Это будет на первое, — с обольстительной улыбкой прошептал он. — Придвиньтесь поближе и положите их на стол… — Он мягко потянул за соски, придвигая Изабеллу поближе к себе, пока ее полные груди не оказались на полированной поверхности стола.
 — Я не знаю, сколько смогу ждать, — прошептала она в предвкушении нового оргазма.
 — Ничего, придется подождать. — Он принялся мягко поглаживать соски — до тех пор, пока они окончательно не отвердели. — Если хотите меня получить. — Скользнув по округлой поверхности, его руки обхватили зрелые плоды снизу. — А может, дадим возможность и Поумрою полюбоваться на вас? Как вы думаете, ему понравятся ваши сладкие грудки?
 — Нет! — выдохнула она и капризно захныкала, но от этого непристойного предложения между ног стало еще теплее.
 — Похоже, вам это нравится, — прошептал он, приподнимая холмики повыше. — Он ведь ухе видел вас у парадного входа. Ваше платье и тогда мало что скрывало. Но вы ведь не возражали…
 — Вы не можете… — Ее дыхание стало лихорадочно частым.
 — Другим тоже было бы приятно посмотреть… и на все остальное тоже… — Аккуратно положив ее груди на стол, он глубоко запустил руки в вырез халата.
 — Пожалуйста, не говорите… так.
 — А что вы для меня сделаете, если я не впущу сюда Поумроя?
 — Все, что угодно…
 Зажав ее соски между большими и указательными пальцами, он мягко сдавил их.
 — Все, что угодно?
 — Да, да… — Она была влажной от желания, ее страсть к нему почти лишала разума. — Я все сделаю.
 — А можно вас, например, высечь? — Это было всего лишь проверкой — Дермотт не отличался садистскими наклонностями.
 Ее глаза на миг расширились.
 — А меня вы будете любить?
 — Потом.
 Судорожно вздохнув, она кивнула.
 — Вы, пожалуй, слишком возбуждены, мисс Лесли, не так ли? — Она не ответила.
 — Не смущайтесь. Я же вижу, как вы корчитесь от страсти. Вы возбуждены, вы вся влажная и хотите ощутить в себе меня. Не так ли?
 Она кивнула.
 — Скажите мне об этом.
 — Я хочу…
 — Этот член. — Он расстегнул бриджи. — Скажите это, мисс Лесли, если хотите, чтобы он в вас вошел и заставил снова кончить.
 Она закрыла глаза и тихо произнесла:
 — Я хочу, чтобы ваш член… был во мне.
 — А теперь откройте глаза и повторите это, глядя на меня.
 — Пожалуйста… я хочу ваш… член… во мне, — с вызовом произнесла она. Страсть полыхала в ее глазах.
 — Как я понимаю, раньше вам не приходилось такого говорить.
 Она покачала головой.
 — И вы никогда не ощущали это в себе. — Он не понимал себя. Он не знал, что заставляет его унижать и дразнить ее.
 Опустив глаза, она снова кивнула.
 — Вы чересчур скромно ведете себя, даже когда возбуждены, мисс Лесли. Кажется, я нашел способ развязать вам язычок.
 Изабелла подняла на него взгляд; глаза ее блестели не только от страсти.
 — Какой вы дерзкий, милорд! Я уже подумываю: не показать ли вам, что я умею делать языком. Мне придется взять на себя инициативу, — заметила она, развязывая халат. — Что вы об этом думаете?
 — Я только пошутил, дорогая.
 — А я — нет. — Не привыкшая к покорности, в предыдущих стычках с графом она уже исчерпала свое терпение. Поднявшись с кресла, она сделала несколько шагов, встала перед ним и сбросила с плеч халат. — Теперь смотрите, милорд, и если будете вести себя хорошо, я позволю вам к себе прикоснуться. — Двумя пальцами она принялась массировать свое возбужденное лоно. — Не знаю, как далеко я позволю вам зайти. Возможно, мне придется остановить вас на полдороге. — Она пожала плечами, и ее полные груди призывно колыхнулись. — Так вот, если вы будете хорошо себя вести, я позволю вашему члену пройти во мне весь путь, до конца. Как вы думаете, вам это понравится?
 — Вы зря на меня давите, — сухо сказал он.
 — А вы на меня, — ответила она ему в тон.
 — Так, значит, вы собираетесь иметь меня? — В его словах явно звучал вызов.
 — Кажется, вы готовы. — Она посмотрела вниз. — Осталось только увидеть, — прошептала она, сделав шаг вперед и наклонившись над его бедрами, — хочет ли этот милый пенис того же, чего хочу я.
 — Не двигайтесь! — сверкая глазами, прорычал Дермотт, и, обхватив руками талию Изабеллы, легко оторвал ее от пола и понес к кровати.
 — Я и не собираюсь двигаться, милорд, — промурлыкала она. — Скорее же присоединяйтесь ко мне.
 Швырнув в сторону бриджи, он проворно устроился между ее ног.
 — А теперь, мисс Лесли, Я пройду весь путь до конца.
 — Если я вам позволю. — Она захлопала ресницами.
 — Об этом не может быть и речи! — фыркнул он.
 — Тогда в чем же дело? — В ее взгляде светилось торжество.
 И он немедленно сделал выводы:
 — Вот теперь я заставлю вас подождать.
 — Дермотт! — обняв его, взмолилась она. — Ради Бога! Ты победил, победил… ты всегда побеждаешь. А теперь делай свое дело, пока я не умерла…
 — Ты красивая, ты похотливая маленькая кошечка, — прошептал он, склонившись к ее губам. Его сияющая улыбка согрела ее сердце.
 — Похотливая — в этом вся суть, дорогой.
 — Не возражаю, — признался он. Почему он вдруг так развеселился? Неужто такая радость вызвана простым актом совокупления? — Нисколько не возражаю. — Как бы там ни было, эта девственница открыла в нем некие скрытые источники наслаждения. Подавшись вперед, он пошире раздвинул ее бедра. — А теперь расслабься, — прошептал он.
 — Да, да! — прижимаясь к нему, выдохнула она; ее пульсирующая промежность стала влажной от желания.
 Однако Дермотт вел себя с чрезвычайной осторожностью, очень медленно погружаясь в ее нежную теплоту, бдительно следя за выражением ее лица — нет ли боли. Когда он уперся в девственную плеву, Изабелла коротко вскрикнула, и Дермотт застыл на месте, не зная, стоит ли идти дальше.
 — Дермотт! О, Дермотт! — запричитала она.
 Чувствуя себя законченным негодяем, он глубоко выдохнул:
 — Я тебя хочу… До конца.
 Он не двигался, и тогда она беспокойно зашевелилась, зажимая в себе его пенис.
 — Дермотт! — закричала она, и тогда он резко подался вперед, пронзая преграждавшую дорогу живую ткань. Прежде чем Изабелла успела вскрикнуть, он уже вошел в нее.
 — Извини, — прошептал он, неподвижно застыв на месте и чувствуя себя преступником. Ее крик все еще звенел в его ушах. — Извини меня…
 Ее коготки, впившись в его плечи, ослабили хватку. Изабелла глубоко вздохнула, ее побледневшее лицо вновь обрело краски, она открыла глаза.
 — Я думаю, худшее позади, — с сочувствием сказал Дермотт.
 Ее улыбка придала ему силы.
 — А я теперь снова наследница, — прошептала Изабелла и приподняла в немом вопросе бровь: — Вы собираетесь еще что-нибудь для меня сделать, милорд?
 — Я готов, если ты готова. — Он тихо засмеялся.
 — Что ж, попробуй.
 Его таланты вновь подвергались проверке, но поскольку подобные испытания он проходил уже тысячи раз, то и новое Дермотт выдержал с честью. Сначала он двигался очень медленно, не желая причинять ей боль, но вскоре дыхание Изабеллы стало более естественным, а затем он вновь почувствовал нестерпимый жар ее желания.
 — Уже лучше? — прошептал он, когда она выгнулась под ним дугой.
 — Просто замечательно, милорд, — пробормотала Изабелла, ее, руки соскользнули вниз и остановились на его пояснице. — Просто замечательно… — промурлыкала она, пытаясь удержать его в себе на секунду дольше, сладкая боль переполняла ее. — Хочу, чтобы так было вечно.
 Эта мысль показалась Дермотту привлекательной, его собственные желания уже почти достигли предела. На миг задержавшись, чтобы вставить тампон для предотвращения зачатия — этому он тоже научился у Молли, — Дермотт снова вошел в Изабеллу. Прислушиваясь к ее дыханию, он старался приспособиться к ее ритму; подавляя свое нетерпение, он ждал, пока она не подойдет к самой вершине.
 И когда через несколько мгновений Изабелла, громко постанывая, вцепилась в него, Дермотт резко, на всю глубину, вошел в нее. Когда она вскрикнула и забилась в оргазме, он тоже испытал такой глубокий, захватывающий и чистый экстаз, что казалось, их свели вместе какие-то высшие силы.
 — Даже и не думай сегодня о сне, — через секунду прошептала ему на ухо Изабелла, все еще пьяная от наслаждения. — Я буду использовать тебя в роли жеребца.
 — Ваш покорный слуга, — с изысканной вежливостью ответил Дермотт, думая о том, что, возможно, их коснулась некая мистическая карма и женщина, которая в одну дождливую ночь постучалась в двери Молли, и есть Цирцея его души.
 — Гм! — раздалось за дверью покашливание Поумроя. Изабелла застыла в объятиях Дермотта.
 — Убирайтесь! — рявкнул тот.
 — Убираться, сэр? — В голосе Поумроя явно слышались слезы.
 — Он часто плачет? — спросила Изабелла, удивляясь тому, что этот высокомерный человек может поддаться эмоциям.
 — Никогда не замечал. Подождите, не уходите! — легко коснувшись губами щеки Изабеллы, пробормотал Дермотт. Мягко отстранившись, он вытерся простыней и вдруг заметил на ней кровь. — О Господи! — пробормотал он. — Совсем забыл. Тебе же нужна горячая вода! — И, вскочив с постели, он крикнул: — Погодите, Поумрой!
 Набросив на себя халат, он стремительно подошел к двери и распахнул ее в тот самый момент, когда Изабелла скрылась под покрывалом.
 — Нам нужна горячая вода. Ну и поесть, — добавил он, глядя на выстроившихся в ряд слуг с подносами. Судя по их лицам, они слышали стоны Изабеллы. — Я сам внесу подносы, — поспешно сказал Дермотт. — Оставьте их здесь.
 — Сколько горячей воды, сэр? — Лицо Поумроя оставалось бесстрастным.
 — Я думаю, ванну.
 — Прямо сейчас, сэр? — Желания хозяина порой так трудно угадать.
 — Да, сейчас. — Дермотт посмотрел на еду. — Полагаю, шеф-повар не в духе.
 — Он отправился в постель, милорд, с бутылкой бренди. Мои извинения, если пища окажется не такой, как обычно. Младшие повара старались вовсю.
 — Поблагодарите их от меня, Поумрой. Видите ли, сегодня события развиваются немного… э-э-э… беспорядочно.
 Наступила неловкая пауза.
 — Надо выплатить всем слугам вознаграждение, — неожиданно сказал Дермотт. — Утром поговорите об этом с Шелби.
 — Хорошо, сэр.
 — А так как мы собираемся принять ванну, то ни: в, чьих услугах больше не нуждаемся.
 — Да, сэр.
 — Всем ясно?
 — Совершенно ясно, сэр.
 — Вот и хорошо, — кивнул Дермотт. Подобрав один из подносов, он вернулся в гардеробную и закрыл за собой дверь.
 — Надо же, вознаграждение! — возликовал один из слуг. — Ясное дело, ежели хозяин спит с такой красоткой. Теперь он, понятное дело, щедрый.
 — А кто бы не был щедрым? — согласился второй. — Эдакий лакомый кусочек — и едва одета, сиськи вот-вот из платья вывалятся.
 — Я слышал, — с удовольствием заметил третий, — что ее обучали у Молли Крокер и что она умеет делать все, чего только хозяин захочет.
 — Кухарка из того борделя, где хозяин проводит столько времени, — внес окончательную ясность четвертый, — сказывала своей кузине из «Герцога Портлендского», что наша голая красотка будто наследница огромного состояния.
 — Хватит молоть чепуху! — приказал Поумрой. — Как же, наследница! Женщина, которая так одевается, не может быть наследницей. А теперь — все вниз! Не то не увидите и шиллинга из своей награды. Слышали — хозяин не желает, чтобы его беспокоил». А если о его сегодняшней гостье за стены дома выйдет хоть слово — всех уволю. До одного!
 Слуги согласно закивали, но каждый прекрасно понимал, что к следующему утру об этой истории будет говорить весь город — начиная от знати и кончая последним слугой. А имя графа Батерста станет повязано с громким скандалом.




 Глава 9


 — Иногда я думаю, что у меня чересчур много слуг, — возвращаясь к постели, ворчал Дермотт. — Можешь выбираться, дорогая, — добавил он, — все бездельники ушли.
 Из-под покрывала сначала показались светлые кудри Изабеллы, затем ее раскрасневшееся лицо и, наконец, ее розовые плечи.
 — У тебя действительно слишком много слуг, . — все еще прижимая к груди покрывало, согласилась она. — И полагаю, они все слышали.
 — Нет, не все, — солгал он. — Я сказал им, что сам внесу подносы. Так что ты никого и не увидишь. Я сам принесу и воду для ванны. У меня внизу есть бассейн и парная, вроде римских бань в Бате. Но полагаю, ты не пожелаешь туда спускаться.
 — И все меня видели? — с испугом спросила Изабелла.
 — Думаю, нет. Так что тебе стоит остаться в постели — до тех пор, пока не почувствуешь себя лучше… Тогда и примешь ванну. А пока я принесу подносы с едой.
 Усевшись на постели, она поставила себе на колени первый поднос.
 — Наверное… у тебя там болит, — извиняющимся тоном сказал он. — Мне очень неприятно — ну, из-за того, что я сделал.
 — Но мне не очень больно… правда, — поспешила успокоить она любовника — у него был такой удрученный вид. — Ты был очень нежен.
 Он поморщился, чувствуя себя весьма неуютно в роли растлителя.
 — Не понимаю, как это некоторые питают склонность к девственницам. Никогда этого не понимал.
 — В данном случае ты просто оказал мне услугу. Так что не вини себя.
 — Приляг на минутку, я вытащу тампон. Благодаря Молли у меня их приличный запас. — Когда Изабелла легла, он вытащил тампон и бросил его на окровавленную простыню, которую снял с постели. — Сказать домоправительнице, чтобы нашла какую-нибудь мазь или бальзам?
 — Это меня очень смутит, — ответила она, с его помощью вновь принимая сидячее положение.
 — Но это, наверное, нужно…
 — Подождем пока до ванны. И не надо извиняться. Я очень довольна, и не только тем, что дело сделано. Я получила такое наслаждение. Вы очень талантливы, милорд, — улыбнулась она.
 Он знал это за собой, но все же был доволен, что она сказала эти слова.
 — Я принесу оставшуюся еду, — вызвался он.
 — И присоединяйся ко мне, дорогой. После таких трудов ты наверняка тоже хочешь есть. — Она заботливо посмотрела на него.
 Слово «дорогой» в ее устах звучало как-то особенно мило. А если пересчитать запасы спиртного? Может, он просто пьян и потому так мягок и счастлив?
 Изабелла совершенно точно знала, что она счастлива. Но подозревала, что так чувствует себя каждая женщина, с которой граф занимается любовью. Как жаль, что она не встретила его раньше!
 Предпочитая, однако, не мучить себя пустыми сожалениями, она сняла серебряные крышки со стоящих перед ней тарелок, на которых лежали крошечные моллюски с индийской приправой чатни, компот из каких-то тропических фруктов, очевидно, выращенных в оранжерее, и поджаренный тост в форме раковины гребешка. Окунув дымящуюся креветку в соус, Изабелла отправила ее в рот. Действительность была слишком приятной, чтобы рассуждать о непостоянстве графа. Во-первых, она уже почти насытилась восхитительной едой, во-вторых, где-то глубоко внутри ее все еще пылал жар недавнего наслаждения, а красавец Дермотт Рамзи был готов вновь любить ее.
 Если это и не рай, то что-то очень похожее. Держа в руках второй поднос, в комнату вошел граф.
 — Тебе понравилась еда?
 — Я улыбаюсь не только из-за этого, — ответила она, и ее взгляд договорил несказанное.
 — Тогда я спокоен.
 — Поскольку не утратил навыков?
 — Поскольку боль, которую я тебе причинил, явно стихла.
 — Уверяю вас, милорд, я не чувствую никакой боли. — Она помахала рукой над подносом. — А ваши младшие повара просто молодцы.
 Поставив поднос на маленький столик, Дермотт подвинул его ближе к постели — чтобы Изабелле было удобнее есть.
 — Надеюсь, ты сможешь воздать должное еде. Там еще три подноса.
 — Тогда я смею надеяться, что тебе нравятся полные женщины.
 Он посмотрел на ее розовое тело, чья нагота была лишь наполовину прикрыта скомканными простынями.
 — Ты нравишься мне при любых габаритах.
 — Какой ты милый! Я тебе почти верю.
 Наступила небольшая пауза, во время которой граф размышлял о своей неожиданно обретенной честности, а Изабелла — о том, что она позволяет себе верить такому проходимцу.
 Дермотт первым отвел взгляд, смущенный столь непривычной для него откровенностью — его прежние связи ничего подобного не требовали.
 — Я принесу оставшуюся еду.
 — Да, конечно.
 Ее невразумительное бормотание заставило его оглянуться.
 — Что?
 — Нет, ничего.
 — Ты сердишься?
 — Не сержусь, а ты холодный, почти безразличный.
 — Я рад, что ты здесь. — Тоже как бы обязательные слова.
 Вздохнув, она натужно улыбнулась:
 — Я тоже.
 — Ну что, друзья? — Как ни странно, эти слова вполне соответствовали их ощущениям;
 — Конечно, милый. — Ее голос стал другим, потеплел.
 И Дермотт почувствовал облегчение, хотя подобные тонкости его уже давно не волновали.
 — Вот и хорошо. — Он отвесил ей легкий поклон.
 — Я рада, что мы об этом поговорили, — с усмешкой сказала она, взяв с подноса поджаренный хлебец.
 — Ты требовательная женщина, — засмеялся Дермотт. Она швырнула в него тостом. Поймав его на лету — рефлексы все-таки работают неплохо, — он пробормотал:
 — Ну, если ты желаешь со мной побороться вот таким образом, дорогая, я к твоим услугам…
 — Предупреждаю — я очень сильная…
 — В самом деле? — Он отправил кусочек тоста в рот.
 — Я работала на разгрузке на наших складах.
 Пожевав тост, Дермотт проглотил его.
 — Неужели?
 — И все же трудно будет меня побороть.
 — Зато какое удовольствие!
 — Когда я поем и приму ванну, я разрешу тебе попробовать.
 — Как мило! — улыбнулся Дермотт.
 — Не надо смеяться. Я боролась на руках с дедушкиными матросами и побеждала… Уверяю тебя, это были сильные мужчины.
 — Не сомневаюсь.
 — Ты начинаешь меня раздражать, Батерст.
 — Хотя изо всех сил стараюсь быть приятным. — Он наклонил голову в вежливом поклоне.
 — Мужчины не всегда сильнее нас! — фыркнула Изабелла.
 — Да, конечно, — из вежливости согласился он. В Гималаях ему пришлось воевать с мятежниками, так что их силы были вряд ли сопоставимы, но стоило ли спорить?
 — Иди и принеси эту чертову еду, — напомнила она.
 — Да, мадам. — Нет, девчонка его немного раздражала своей самоуверенностью.
 — Тобой я займусь позже, — пообещала она.
 — Не могу дождаться. — Нагнувшись, он провел пальцем по ее пухлой нижней губе.
 И все же, едва Дермотт принес оставшиеся подносы, они увлеченно занялись едой — разнообразие блюд радовало глаз и услаждало вкус. Дермотт сел напротив Изабеллы, и какое-то время они молча и дружно работали челюстями, отпуская замечания только о качестве блюд и вин, подобранных Дермоттом.
 — У тебя завидный аппетит, — заметила Изабелла, после того как он расправился с двумя тарелками бифштекса с устричным соусом и целой бутылкой кларета.
 — Сегодня я забыл поесть, — на миг оторвавшись от еды, ответил Дермотт. — Наверное, от волнения, — застенчиво улыбнулся он. — А ты могла есть?
 — По правде говоря, нет. А с тобой это бывает каждый раз?
 — Да нет, раньше не было никогда.
 — Значит, я первая такая? — кокетливо спросила Изабелла, прекрасно зная, что у любвеобильного графа она ни в чем не может быть первой.
 — Ты первая женщина, которая разделила со мной постель в Батерст-Хаусе. И ты видишь, насколько я тобой очарован.
 — Скажи, что я просто замечательная? — шутливо потребовала Изабелла.
 — Спору нет. — Он поднял бокал вина в знак согласия. Где-то хлопнувшая дверь, шорох шагов и плеск воды прервали их уединение.
 — Кажется, это наливается твоя ванна. — Дермотт кивнул в угол комнаты, где имелась небольшая дверь, и, отодвинувшись от стола, встал. — Пойду посмотрю, что там.
 Из-за двери слышались шум голосов, шаги и звук льющейся воды. После того как дальняя дверь снова захлопнулась, Дермотт вновь появился в комнате.
 — Хочешь, я отнесу тебя на руках? — спросил он, приближаясь к кровати.
 — Я же не инвалид, — улыбнулась она.
 — Да, я совсем не подхожу на роль растлителя девиц, — нахмурился он.
 — Скоро я стану законченной куртизанкой, и тебе больше не придется себя бранить, — успокоила она его.
 — Это мы еще посмотрим, — проворчал он. Мысль о том, что она может стать куртизанкой, его никак не радовала.
 — Только не «мы», дорогой. — Отбросив в сторону покрывало, она спустила ноги на пол. — Я вполне могу решать сама за себя.
 — Посмотрим, — повторил он сдавленным голосом, чувствуя, как его переполняет странное чувство собственника.
 Она удивленно подняла брови.
 — Я хочу сказать: конечно же, ты права, дорогая. — Улыбнувшись, он подал ей руку.
 — То, что я сейчас сделала, дорогой мой Батерст, я делала именно для того, чтобы сохранить независимость. И запомни, я не намерена уступать ее кому-то.
 — Да, мадам, — противно сладким голосом произнес он; помогая ей встать на ноги.
 — Ты что-то стал чересчур уступчивым.
 — Стараюсь исправиться, — усмехнулся он.
 — Дерзкий негодяй! — Она показала ему язык.
 — Надеюсь, ванна немного смягчит ваш нрав, миледи, — елейным голосом произнес он.
 — Чего не скажешь о вашей дерзости, граф.
 — Да, тут очень трудный случай, мадам, — со спокойной издевкой заявил он. — Вероятно, вам следует поучить меня хорошим манерам. А если награда будет достойной, миледи, то меня можно перевоспитать.
 — Под наградой вы имеете в виду все то же?
 — Если, конечно, декламацию стихов вы не сочтете столь же привлекательной.
 Она громко расхохоталась.
 — Вы готовы довольствоваться поэзией?
 — Если условия будут подходящими, то — да.
 — То есть?
 — Когда вы примете ванну, я вам объясню.
 — Вы заинтриговали меня, Батерст.
 — Вот на этой ноте, моя дорогая, позвольте прервать нашу беседу и предложить вам воспользоваться ванной, пока вода еще достаточно горяча.
 Пока Изабелла принимала ванну, Дермотт сидел в стороне, сопротивляясь желанию наплевать на все условности. «Если ты все же джентльмен, — размышлял он, — то не должен сегодня приставать к ней. Дай девчонке немного отдохнуть». Благородство, однако, давалось ему нелегко — Дермотту стоило больших усилий не ринуться к ней прямо в воду.
 Чтобы отвлечься, он много и жадно пил, хотя боялся из-за алкоголя потерять над собой контроль. Изабелла мылась, не обращая на него никакого внимания, словно подобное случалось с ними не раз. Интересно, понимает ли она, как ему тяжело держать себя в руках?
 — Ты удивительно спокоен, — заметила она, проведя ладонью по поверхности воды, едва скрывавшей ее полные груди.
 Он только крепче сжал в пальцах бокал с бренди.
 — Я практикую воздержание, а это требует предельной сосредоточенности.
 — Как это мило! Но что тебе стоит ко мне присоединиться? И просто помыться.
 — Я постараюсь этого не делать.
 — А если я тебя приглашу? Настоятельно?
 — Все равно не стоит.
 — Почему?
 — Я могу сделать тебе больно.
 — Теплая вода вызывает у меня обостренные сексуальные ощущения. — Она приподнялась повыше, так что белые округлости оказались над водой. — Я думаю, что скоро я тебя очень захочу.
 — И этим все чертовски усложнишь.
 — Сейчас я чувствую себя прекрасно — абсолютно никакого дискомфорта. — Вытащив из воды одну ногу, она положила лодыжку на край медной ванны.
 — Чтобы я передумал, нужно не так уж и много усилий с твоей стороны, — проворчал он.
 — Что-нибудь вроде этого? — Положив на край ванны вторую ногу, она замерла в соблазнительной позе, что немедленно вызвало у Дермотта ответную реакцию.
 Отставив бокал, он взялся за завязки халата.
 — О, кажется, я сумела привлечь твое внимание.
 — И кое-что еще, — пробормотал он, сбрасывая с себя халат и вставая со стула.
 — Боже мой, Батерст, вы прекрасны! — прошептала она, чувствуя, как в крови закипает желание. Высокий, бронзовый, широкоплечий — воплощение физического совершенства!
 — Подойдите поближе, — едва слышно выдохнула она, предвкушая то несказанное блаженство, которое сейчас испытает.
 Через мгновение он уже стоял возле ванны, обуреваемый желанием.
 — В воде или на суше?
 — Ну, разве что для пополнения опыта, — протянув к нему руки, промурлыкала она.
 Не успела Изабелла договорить, как Дермотт уже вошел в ванну, опустился на колени и просунул руки под ее ягодицы.
 — Стоило мне тебя увидеть, как мной овладели варварские страсти. — Он приподнял ее так, чтобы его твердый пенис уперся в ее пульсирующую расщелину. — Я похож сейчас на какого-нибудь Аттилу. Так что особой изысканности не гарантирую.
 — Мне это и ни к чему.
 — Тогда все в порядке, — сдавленно прохрипел он, продвигаясь вперед так, чтобы она могла сполна ощутить то, что ощущает он, а он мог забыть о галантности и хороших манерах — взять с ходу то, что так отчаянно хотел получить.
 Когда он заполнил ее, она ахнула, желая ощутить его везде, полностью слиться с ним, раствориться в тех неземных наслаждениях, которые обещал ей Дермотт.
 — Не останавливайся, — выдохнула она, чувствуя, как взорвались все ее ощущения.
 Он знал, что этого не стоит делать, но тем не менее прошептал: «Ни за что…» — и продвинулся еще дальше,
 — Я могу умереть сейчас от наслаждения…
 — Тысячу раз умереть, — пробормотал он и погрузился в нее почти до самого предела.
 — О Боже…
 Он застыл в неподвижности, оставаясь глубоко внутри ее тела, а экстаз, нарастая, переполнял его, и все его существо звенело от восторга.
 — Не выходи… О, милый, не выходи…
 Едва расслышав ее слова, в горячке страсти он все же ответил:
 — Нельзя, — и сразу же начал отходить назад.
 — Нет, нет, нет! — вскрикнула она и вцепилась ногтями в его спину, пытаясь продлить наслаждение.
 — Тсс! — скомандовал он, вырываясь из ее объятий. — Я выхожу. — Но тут же вновь погрузился в нее — по самую рукоятку, услышав в ответ тихий благодарный вздох.
 Снедаемые страстью, они лихорадочно двигались, проливая на ковер реки ароматной воды. Забыв обо всем на свете, они старались утолить свой чувственный голод; одновременно достигнув верха блаженства, наконец оба свалились без сил.
 — Я буду вам… вечно благодарна, — еле слышно прошептала она.
 — С превеликим удовольствием, — упершись лбом в край ванны, пробормотал он.
 — Я… кажется… скоро захочу… еще…
 Повернув голову, он встретил ее сияющий взор.
 — В воде или на суше? — протянул он, потягиваясь.
 — Как захочешь.
 То, чего, он хочет, может ее испугать, подумал Дермотт; впрочем, перспектива умереть от излишеств любви начинала пугать и его самого.
 — Я составлю список, — прошептал он, на губах его заиграла легкая улыбка.
 — А я на все готова.
 — Прямо вот так, не глядя?
 Она слегка шевельнула бедрами.
 — Пока он во мне, я согласна на все.
 — Это вдохновляет.
 — Какая я счастливая! — тихо засмеялась она. Опытный игрок, он прекрасно знал, какую роль в жизни играет случай, и хорошо понимал, как им повезло.
 — И я тоже, — серьезно сказал Дермотт.




 Глава 10


 Он вытащил наконец ее из ванны, завернул в один из своих халатов, накинул другой халат на себя и через спальню провел в другую комнату, такую огромную, что, увидев ее. Изабелла робко остановилась на пороге.
 — Это что, твоя римская баня?
 Стены и пол зала были выложены мрамором, высокий куполообразный потолок украшен мозаикой, свет от многочисленных настенных бра отражался в десятках развешанных по стенам зеркал в золоченых рамах.
 Он покачал головой:
 — Та находится на первом этаже. Мой прапрадед однажды увидел такую комнату на одной вилле в Неаполе и привез с собой двадцать итальянских мастеровых, чтобы они создали для него ее точную копию. Я подумал, что тебе, может быть, захочется в ней побывать.
 — Спасибо. — На ее щеках выступил румянец.
 — Если хочешь, я могу уйти.
 — Если можно, хотя… — Она покраснела еще гуще. — Я хочу сказать, после того, что произошло…
 — Я подожду снаружи, — вкрадчиво сказал он. — Ватерклозет вон за той дверью. — И, указав на стену, на которой был нарисован маслом какой-то сюжет из деревенской жизни, добавил: — Просто нажми на куст примул.
 Когда дверь за ним закрылась, она еще немного постояла, с восторгом рассматривая великолепное помещение. Нигде раньше она не встречала такой роскоши, как в Батерст-Хаусе. Правда, сам Дермотт, кажется, вовсе не замечал ее — его небольшая гардеробная была почти скромной. Раздался бой часов, и, оглянувшись, Изабелла увидела большие напольные часы, стоявшие между гигантской мрамор — ной ванной и шелковым шезлонгом. Пожалуй, в этих палатах могла бы уютно расположиться целая семья, растерянно улыбнувшись, подумала она. От камина распространялось приятное тепло, цветы в вазах благоухали — истинный рай! Среди такого неземного великолепия вполне можно тронуться умом.
 На этой странноватой ноте своих раздумий она направилась к потайной двери и осторожно коснулась куста примул. Хорошо смазанные двери бесшумно распахнулись, и перед ее глазами предстала еще одна, украшенная мрамором, на сей раз розовым, комната — с возвышающимся наподобие трона ватерклозетом и раковиной с несколькими кранами, наличие которых означало, что Батерст-Хаус снабжен водопроводом. Жаль, что никому нельзя поведать об этой роскоши, подумала она, тем более дедушке.
 Когда она вернулась в спальню, Дермотт сидел за большим письменным столом в своей скромной гардеробной. Утонув в огромном кресле, он лениво потягивал бренди из бокала.
 — Ну что, справилась с кранами?
 — Да, спасибо. Как красиво и как остроумно! Дедушка был бы в восторге от вашего водопровода.
 — А я бы с удовольствием посмотрел на твоего дедушку, — улыбнулся он. — Ему удалось воспитать весьма неординарную женщину. — Он встал и предложил ей стоявший рядом шезлонг.
 — Ты считаешь меня неординарной? — Она расположилась в шезлонге, думая о том, что сейчас он не менее очарователен, чем до их близости.
 — Несомненно. Шампанского? У меня тут кое-что припасено. Будить слуг не надо.
 — Да, спасибо. — Она взяли предложенный бокал. — Моя неординарность в свободном поведении?
 — Как тебе сказать? Отсутствие жеманства, пожалуй, привлекает в тебе более всего.
 — Ты хочешь сказать — недостаток светскости, — с улыбкой заметила она.
 — Я хочу сказать, что не люблю неискренних, лживых женщин. А ты не такая. Ты естественная и вызываешь во мне тем самые сильные желания. Но хватит об этом, я уже и так сказал более чем достаточно. Не люблю разговоров о чувствах.
 — Как и все мужчины — судя .по моему опыту.
 — По твоему опыту? — Он удивленно поднял брови.
 — Я ведь участвовала в делах дедушки. Если разговор хоть как-то касался личных переживаний — например, в связи с кораблекрушением, или с испорченным грузом, или с бунтом рабочих на плантации — все обычно говорят стандартную фразу: «Такова жизнь» — и переходят на другую тему. Даже мой милый дедушка редко говорил о своей любви ко мне, скажет только: «Ты для меня и солнце, и луна, Иззи (так он называл меня с детства). Скажи, что тебе нужно, и ты тотчас это получишь».
 — Какая избалованная юная леди, — хмыкнул Дермотт. — Это касается и ваших сексуальных аппетитов. Хотя я не жалуюсь…
 — Я тоже, лорд Батерст. Вы полностью оправдываете свою репутацию.
 — Но мы еще не кончили…
 — Надеюсь, что нет.
 Его ленивая улыбка стада откровенно чувственной.
 — Гадкая маленькая распутница!
 — Именно. — Поднеся к губам бокал, она лукаво подмигнула ему. — О чем раньше не имела ни малейшего понятия.
 — Значит, я должен быть благодарен исключительно твоим малопочтенным родственникам.
 — В определенном смысле — я тоже. Из-за тебя, конечно.
 Взгляд Дермотта моментально стал настороженным. Женская похвала инстинктивно рождала в нем чувство опасности.
 Изабелла от души расхохоталась.
 — Неужели они так за тебя цепляются?
 — Не все подряд, но достаточно, чтобы быть начеку.
 — Ну меня-то ты можешь не бояться. А я рада, что ты был у меня первым, — тихо добавила она.
 «А возможно, и последним», — вдруг услышал он внутренний голос, тут же заглушенный целым хором других возмущенных голосов.
 — Спасибо. — Он не знал, что еще сказать.
 — Зря ты благодаришь. А сейчас не сочтешь ли меня непростительно невежливой, если…
 Он посмотрел на нее с интересом.
 — Если мы попробуем шоколадный десерт, который остался на подносе в твоей гардеробной.
 Он расхохотался.
 — Вот бы уж чего не подумал. Честно говоря, меня мало интересует шоколадный десерт, — пробормотал он. — Хотя к шоколаду у меня есть прекрасное вино. Пойдем, — сказал он, подавая ей руку.
 Дермотт повел ее сначала в гардеробную, где он прихватил поднос с десертом, потом они прошествовали через большую спальню и гостиную, после чего спустились на первый этаж. Повернув вправо, они прошли мимо спящего на стуле привратника и по длинному коридору добрались до маленькой двери, приткнувшейся в углу.
 — Теперь иди осторожнее. — Открыв дверь, они медленно спустились по узкой лестнице в подвал, в хорошо освещенный винный погреб.
 Дермотт явно проводил там немало времени, поскольку в выложенной кирпичом маленькой передней стояли элегантный стол, четыре роскошных кресла, шкафчик на гнутых ножках и поблескивающий посудой буфет. Предложив Изабелле сесть, Дермотт поставил на стол поднос с десертом, обшарив ящик в поисках столовых приборов, нашел серебряную вилку, нож, вышитую салфетку и с дерзкой ухмылкой выложил их рядом с тарелкой.
 — Если мадемуазель даст мне еще одну минуту, я обеспечу ее приятной интерлюдией.
 — Ну конечно! — в тон ему ответила Изабелла. — До сих пор я была весьма удовлетворена вашей квалификацией. Слухи о вас нисколько не преувеличены, милорд.
 — Что же касается вас… — бархатным голосом произнес Дермотт, — то вы оправдали все мои ожидания. Вероятно, вы должны поблагодарить Молли за науку. Хотя вы и от природы крайне распутная девица.
 — Тогда мы вполне стоим друг друга.
 Он вопросительно выгнул бровь.
 — Я имею в виду — в сексуальном плане, — пояснила она.
 — Тогда нам следует тщательно исследовать эту специфику, — удовлетворенно хмыкнул он.
 — Я так и думала, что вы не станете возражать, милорд, — сказала она, с торжеством глядя на его оттопыривавшийся спереди халат. — Зря я беспокоилась.
 — Беспокоиться надо о другом — это как меня остановить. Сегодня я буквально ненасытен.
 — Если верить слухам, это не так уж и необычно для вас. Думаю, вы побили все сексуальные рекорды. У Молли об этом рассказывали легенды.
 — Сплетни это. А занимался я сексом не ради рекордов, а только для собственного удовольствия.
 — Вы скромный человек, Батерст!
 — Дермотт.
 — Дермотт. — Изабелле вдруг показалось, что, произнося его имя, она получает на него какие-то права. Но она тут. же одернула себя.
 Охваченный тем же непонятным для него ощущением, он нежно поцеловал ее в губы.
 — Я сейчас вернусь — пробормотал Дермотт, с облегчением вновь сводя их отношения к сексу. — И заставлю тебя, дорогая, кончить.
 Устроившись в кресле поуютнее, Изабелла застыла в сладостном предвкушении. Она благодарила судьбу за то, что получила возможность столь приятным способом защитить свое состояние. Какая удача, что она свернула именно в этот переулок и постучала именно в ту синюю дверь. Как же ей повезло, что Дермотт в этот момент очутился там — увидел ее… и захотел. И теперь вместо того, чтобы долгие годы быть прикованной к своему отвратительному кузену, она находится здесь. И жизнь ее восхитительна.
 — Ты когда-нибудь представлял себя в роли спасителя? — спросила она, когда Дермотт вернулся, держа в руках покрытую пылью бутылку. — Для меня ты истинный спаситель.
 — Всегда рад услужить, — с улыбкой абсолютно благовоспитанного человека пробормотал Дермотт. — Но все-таки избавь меня от роли филантропа. Я законченный сибарит, и уж позволь мне открыть вот эту бутылку. Вместе с твоим шоколадом она составит изумительный букет. — Он лукаво подмигнул. — И мне это понравится — особенно с твоим собственным шоколадом.
 Сняв со стены полотенце, он протер бутылку и ловко откупорил ее. Глядя, как его сильные пальцы вытаскивают тугую пробку. Изабелла почувствовала, что у нее по спине побежали мурашки. Высокий и сильный, Дермотт был даже красивее микеланджеловского Давида — эталона мужской красоты. Он само совершенство. Во всех отношениях, думала Изабелла, вспоминая то поистине неземное наслаждение, которое он ей дал.
 За этими размышлениями Изабелла и не заметила, как он подошел.
 — Десерт готов, — прошептал Дермотт, поднимая ее из кресла и без видимых усилий удерживая на весу. Усевшись на ее место, он спокойно опустил Изабеллу на колени. — Хочешь, я тебя покормлю?
 — У меня есть выбор?
 Ее кокетливое контральто на миг заставило его поверить в возможность чуда.
 — Только не сейчас, — отрезал Дермотт. — Открой рот.
 Она повиновалась, тихонько вздохнув, когда почувствовала во рту вкус шоколадного торта, а в это время твердая плоть Дермотта уперлась в нее снизу.
 — Пожалуй, я буду кормить сластену шоколадом, — прошептал он, — не выходя из нее.
 — Ты читаешь мои мысли, — выдохнула она, слизывая шоколад с нижней губы. — Я обожаю и шоколад, и тебя, — пробормотала она и мягко потерлась о него. — Только нам придется как-то к этому приспособиться.
 — Мне-то все подходит, — усмехнулся он, — за исключением шоколада. — Отложив в сторону вилку, он приподнял Изабеллу и развернул лицом к себе. — Чуть повыше, — коротко приказал он, и когда она оперлась на его плечи и встала на колени, распахнул сначала ее халат, потом свой. — А теперь… — бархатным голосом сказал он, — покажи, как сильно ты этого хочешь.
 — Так же сильно, как и ты, — улыбнулась она.
 — Тогда нет смысла ждать. — Но прежде чем он успел войти, она сама нетерпеливо скользнула вниз.
 — Вот так, — пробормотала она. — Хорошо сидит.
 Он слегка подался вверх, и оба удовлетворенно вздохнули.
 — Умница, — отдышавшись, пробормотал Дермотт.
 — Тебе надо как-нибудь увидеться со мной потом, когда я вернусь домой, — мягко покачиваясь вверх-вниз, выдохнула она. — Чтобы я вновь могла почувствовать это…
 В ближайшее время он не собирался ее отпускать от себя.
 — А может, я оставлю тебя здесь…
 — Чтобы добавить к легиону твоих любовниц? Это меня не устраивает.
 — А тебя и не спрашивают. — Обхватив ее за талию, он приподнял ее так, чтобы она балансировала на самом кончике его плоти.
 — Не надо так… — Она зашевелилась, пытаясь опуститься вниз, чтобы испытать прерванное удовольствие.
 — И что ты скажешь, если я тебя оставлю? — Он без всяких усилий продолжал удерживать ее.
 — Какой ты жестокий! — поморщилась она.
 — Просто я эгоист. А ты ответь на мой вопрос и сразу получишь что хочешь.
 — Да, да, да… все, что угодно!
 — Ты сама в это не веришь.
 — Сейчас верю.
 — Этого недостаточно. А потом?
 Пытаясь подавить ноющее ощущение внизу живота, она на миг закрыла глаза, а когда открыла их, посмотрела на Дермотта с явным раздражением.
 — На одном из своих кораблей я пошлю тебя на Сандвичевы острова и там брошу, если ты немедленно…
 — Я не подчиняюсь ничьим приказам, — с лукавой улыбкой ответил он.
 — Ну хорошо, хорошо, твоя взяла. Я сдаюсь. Сдаюсь!
 Он ей не поверил, но это не имело значения — он ведь будет иметь ее, когда и сколько захочет. Даже без ее разрешения.
 — Вот и молодец, хорошая девочка, — пробормотал он, освобождая ее и наслаждаясь взрывом свежих ощущений. Положив руки на его плечи, Изабелла вновь отдалась этой восхитительной скачке, и вскоре прочные стены подвала услышали ее сдавленные стоны.
 Через несколько секунд Изабелла, обессиленная, лежала в объятиях Дермотта, очарованного ее свежестью и ненасытностью в сексе.
 — Может быть, ты пойдешь наверх, поспишь? — поцеловав ее в щеку, прошептал он.
 Она отрицательно помотала головой. Лежать сейчас в его объятиях было настоящим блаженством.
 — Тогда глоток вина? — Как ни странно, ему хотелось о ней заботиться, хотя после возвращения из Индии он заботился только о самом себе.
 — Ты будешь снова любить меня? Потом… — Ей хотелось быть уверенной, что она сможет еще испытать то, что чувствует сейчас.
 Они были близки еще дважды, а потом он отнес ее наверх, уложил на свою узкую постель и бережно укутал. Изабелла заснула почти мгновенно. А Дермотт с бокалом бренди в руке долго сидел у ее постели, положив ноги на покрывало, и неотрывно смотрел на нее.
 Как влюбленный щенок, подумал он, а надо бы отвезти ее обратно к Молли. Но сделать это теперь он просто не мог. Осушив бокал, он протянул руку к бутылке, стоявшей возле кресла, и налил себе еще, пытаясь объяснить мотивы своих поступков. Когда бутылка опустела, Дермотт все еще раздумывал над тем, какое место в его жизни занимает мисс Лесли, но ответа все не находилось.
 И когда забрезжил рассвет, он все также пытался понять загадку своего странного поведения.
 «Нет, нужно отослать ее обратно, — говорил он себе. — Это же проще простого! Суметь бы только это сделать».
 А Изабелла вдруг перевернулась на спину, открыла глаза, посмотрела на него и улыбнулась.
 На душе у Дермотта посветлело — будто солнце взошло после ночного мрака.
 Он так и не отправил мисс Лесли ни в это утро, ни на следующее. А на третьи сутки их совместных забав, когда они лежали в мраморной ванне, нежась в ароматной пене, он предложил:
 — Поедем со мной в Ричмонд. У меня там есть маленький дом и совсем нет соседей.
 — Я поеду с тобой, куда ты пожелаешь.
 Она продолжала удивлять его своей прямотой. Это, очевидно, реакция на поведение других женщин, которые, как прекрасно знал Дермотт, никогда не говорят того, что думают.
 — Я велю Молли упаковать твои вещи. Поедем в закрытом экипаже — на тот случай, если родственники тебя разыскивают.
 — Передай Молли, что я обязательно щедро ее поблагодарю, когда мои проблемы окончательно решатся и я смогу бывать где захочу. А еще скажи ей, — с хитрой улыбкой добавила Изабелла, — что я обязана ей частью своих удовольствий.
 — Мы оба ей обязаны.
 — Приходится еще многому учиться! — с озорным блеском в глазах пробормотала она.
 Как ни странно, подумал граф, но и ему тоже — по части неудовлетворенных желаний и непрерывного возбуждения. А в те краткие минуты, когда ему удавалось успокоиться, Дермотт отчаянно бранил себя за излишнюю чувственность.
 — В Ричмонде мы долго не задержимся, — сообщил граф Молли, когда приехал за вещами Изабеллы. — Но порой, знаешь ли, мне вовсе не хочется с ней расставаться. Так что нелишне будет упаковать еще что-то из вещей Изабеллы… — Он неопределенно пожал плечами: — Так… немногие.
 Он передал ей послание Изабеллы и усеченную версию того, чем они занимались, а Молли принялась укладывать в саквояжи платья и прочие необходимые мелочи. Дермотт был рассеян, говорил невнятно, мысли его явно витали где-то далеко.
 — Привези-ка ты ее обратно, — щелкнув замками саквояжей, сказала Молли. — Ты, я вижу, сбит с толку, не понимаешь, почему все не начинается обычная скука.
 — Ты слишком хорошо меня знаешь, — криво улыбнувшись, сказал он.
 — Я знаю, чего хочет большинство мужчин твоего класса — удовольствий без привязанности. Но тебе не следует ее обманывать. Когда ты поймешь наконец, что вполне насытился, это причинит ей боль.
 — Если бы я мог ее отправить, я бы уже сделал это. — Он неловко поежился. — Но пока не могу. Когда решу окончательно — дам тебе знать.
 — Ты поступаешь как законченный эгоист. Она и так уже тебя обожает, не так ли? — Молли взглянула на него с осуждением.
 Он отступил от нее, словно опасался удара.
 — Чем дольше ты будешь удерживать ее, тем сильнее она к тебе привяжется. — Молли окинула его критическим взглядом. — А если Изабелла забеременеет? Об этом ты не подумал?
 — Боже мой, Молли, ты уж меня совсем в негодяи записала! Я с ней так не поступлю.
 — Что ж, значит, ты не совсем утратил здравый смысл.
 — Не совсем. — Он провел рукой по волосам. — Она оказалась совсем не такой, как я думал.
 — Ты же видел ее здесь. И знал, что она невинна.
 — В том-то и дело, что она не так уж и невинна!
 — И твоя похоть нашла в ней родственную душу? — цинично спросила Молли. Он покачал головой:
 — Это было бы слишком просто! Похоть стала для меня, можно сказать, обыденной в последние годы. Но в ней я нашел родственную душу — о бизнесе она говорит как настоящий банкир, а ее знание географических карт… — Он улыбнулся. — Мы недавно работали над дополнениями к моим картам северной Индии. У Изабеллы твердая рука и глаз художника. Она любит те же книги, что и я. И конечно…
 — В постели она ведет себя именно так, как тебе нравится, — проницательно заметила Молли. — Если бы я не знала тебя хорошо, то решила бы, что ты влюбился. Но я знаю, и потому употребляю это слово с большой осторожностью.
 — Это не любовь! — Голос его стал ледяным.
 — Но ты не в состоянии ее отпустить.
 — Пока мне этого не хочется.
 — Послушай, Дермотт, я только не хочу, чтобы ты разбил ей сердце. У нее нет ни твоего опыта, ни твоей жесткости. — Она твердо взглянула ему в глаза. — Состязание идет не на равных.
 — Это вовсе и не состязание. Ей все очень нравится. — Губы его слегка дрогнули. — Правда.
 — Рано или поздно она тебя потеряет. А ей совершенно некуда деться, о ней некому позаботиться. Я бы сделала это, если бы могла. Но мое положение таково, что я не могу открыто предложить ей свою помощь. Но учти, я не позволю тебе поступать с ней бесцеремонно. — Она поджала губы. — Считай, что я тебя предупредила.
 — Обещаю тебе — когда это кончится, с ней все будет хорошо.
 — Изабелле не нужны твои деньги. Ты не сможешь откупиться от нее, как от прочих своих женщин, какой-нибудь дорогой брошью или маленьким домиком в Челси. Полагаю, ты и сам уже понял это.
 — Я обдумал все возможные варианты. Конечно, я поступаю неправильно, но знаешь, — резко бросил он, — ее все это совершенно не волнует.
 — Так соверши благородный поступок и женись на ней.
 — Об этом не может быть и речи.
 — Пойми, ей нужна защита от родственников.
 — Вот это я смогу устроить. Ее родственников я постараюсь обуздать.
 — Ну спасибо… — На лице Молли появилось подобие улыбки.
 — Мне действительно очень жаль, Молли, но я не могу на ней жениться. Только в любом случае сделаю так, чтобы она смогла вернуться домой, когда того пожелает, и жила спокойно. — Он бросил взгляд на часы, стоящие на письменном столе, как бы давая понять, что его время истекло. — Перед отъездом в Ричмонд я еще поговорю с Матисоном — он все узнает про этих Лесли. По возвращении в город я встречусь с ними и уж тогда объясню им, что их ожидает, если они будут преследовать или запугивать Изабеллу.
 — Им надо хорошенько вправить мозги еще до того, как она вернется в город.
 — Я понимаю. Даю тебе слово: они ее даже пальцем не тронут.
 Молли ответила не сразу, погруженная в печальные размышления.
 — Изабелла напоминает тебе о твоей собственной истории?
 — Да, о моем грустном прошлом. — Молли поморщилась. — Пожалуй, я не могу винить тебя за это. — Она вздохнула. — Ладно, позаботься о ней и сообщи, когда вернешься. Я хочу помочь ей… если смогу.
 — Я тебя извещу.
 — Она доставляет тебе большое удовольствие? — испытующе глядя на него, спросила Молли.
 — Каждую минуту. — Подойдя к кровати, он поднял саквояжи. — Недели две ты обо мне не услышишь, пока не поднимай тревоги.
 — Верю, что ты поведешь себя как должно джентльмену. Таких, как ты, немного.
 — Я позабочусь о ней. Обещаю тебе.
 Когда дверь закрылась за Дермоттом, Молли дала волю слезам. Она не плакала уже много лет и толком не могла понять, что на нее нашло. Продолжая вытирать слезы, она направилась к письменному столу. Она сама сумеет как-то помочь Изабелле. Молли знала: чтобы избавиться от жалости к себе, надо действовать. Прежде всего она решила написать письмо своему поверенному, чтобы за Лесли наблюдали ее собственные адвокаты. У нее есть и достаточные средства, и немалое влияние в обществе — пусть и закулисное. К моменту возвращения Изабеллы в Лондон она все подготовит. Все дела Молли привыкла решать с позиции силы. Так будет и теперь.
 Изабелла ждала Дермотта в его покоях. Не в силах усидеть на месте больше пяти минут, она время от времени бралась за книгу, но читать не могла и тогда вновь принималась нервно расхаживать из угла в угол, рассматривая картины на стенах. В зависимости от того, как были одеты предки Дермотта на портретах, она пыталась установить степень родства, хронологию рода и определить, кто из них мог купить какие пейзажи. Судя по тому, что на большинстве картин угадывались реалии жизни, достопримечательности других стран, Рамзи много путешествовали. Все это лишний раз напомнило Изабелле о большой разнице в общественном положении их семей, хотя ее мать и была наследной виконтессой. А вот происхождение Лесли довольно сомнительное. «Впрочем, — с улыбкой подумала Изабелла, — к наследницам больших состояний, как правило, относятся довольно снисходительно. Так что, если бы Дермотт был беден, у меня имелся бы шанс на какие-то более длительные отношения».
 Она уже много раз говорила себе: «Не смей мечтать о несбыточном», — но… Захлопнув книгу, которую питалась читать, она решительно встала с кресла — нужно как-то отвлечься от бессмысленных фантазий. «Глупышка, — говорила она себе, — ты ведь понимаешь, для чего написаны сотни томов любовных романов, — чтобы поднять настроение, пощекотать нервы рассказами о несбыточном чуде».
 «Скорей, скорей! — мысленно молила Изабелла. — Мне так нужно, чтобы ты был рядом».
 Стоя посреди громадной гостиной, окруженная пышной роскошью, она напряженно ждала — вот-вот она. услышит звук шагов, которые принесут ей радость.
 Когда почти через два часа Дермотт открыл дверь, она встретила его со слезами на глазах.
 — Я думала, ты не вернешься.
 — Как же я мог не вернуться? — Поставив на пол саквояж, он раскрыл ей свои объятия.
 Изабелла прижалась к нему, и Дермотт ощутил себя в раю.
 — Я не должна так вести себя, — всхлипывая, сказала она.
 — Я рад, что ты так ведешь себя, — прошептал он. Как же ей удалось так быстро изменить его отношение к жизни?
 — Я сделаю все, чтобы тебе не надоесть.
 — Я не хочу этого, дорогая. — Он мягко приподнял ее голову за подбородок. — Ты нравишься мне такой, какова есть.
 — Так ты возьмешь эту плаксу в Ричмонд? — Ее улыбка была неотразимой.
 — Ты для меня и солнце, и луна, Иззи, — прошептал Дермотт.
 И сердце Изабеллы ухнуло в сладкую бездну. Дермотт взялся вместо служанки помогать ей одеваться, что несколько задержало весь процесс. Но в конце концов они были готовы к отъезду.
 Статус гостьи требовал от слуг полного почтения к леди — приказ Дермотта был совершенно однозначным. Проводив Изабеллу во внутренний дворик, хозяин подсадил ее в зеленую лакированную карету и, отдав приказания вознице, сам взобрался в экипаж. Захлопнув дверцы, Дермотт уселся рядом с Изабеллой.
 — Тебе понравится Строберри-Хилл, — с улыбкой сказал он.
 — Не сомневаюсь, — ответила она.




 Глава 11


 В своей записке Фрэнсису Гастингсу, лорду Мойру, Молли просила его при первой же возможности нанести ей визит. Когда на следующее утро Фрэнсис появился в ее доме, Молли с радостью приветствовала его:
 — Спасибо, что так быстро приехали.
 — Мы достаточно давно дружны, чтобы я почувствовал по вашей записке, что дело не терпит отлагательства. — Войдя в гостиную, Гастингс пододвинул кресло поближе к хозяйке. — А теперь выкладывайте, чем могу служить.
 Близкий друг равно и принца Уэльского, и Дермотта, лорд Мойр был постоянным клиентом у Молли, причем, когда ему случалось проигрываться в. пух и прах, она частенько покрывала его долги. Понимая специфику заведения, оба были готовы оказать друг другу небольшую услугу.
 Убедившись, Что лорд Мойр пьет свой любимый бренди, Молли налила также и себе бокальчик, после чего принялась излагать суть своего дела:
 — Недавно у нас произошло весьма странное событие. Однажды в мое заведение буквально ворвалась молодая леди. Красавица опасалась за свою жизнь. — И Молли коротко изложила события ночи, когда у нее появилась Изабелла, и все, что случилось потом.
 — Дермотт всегда ухитряется сорвать самый спелый плод, — ухмыльнулся лорд Мойр.
 — У него это недурно получается, — согласилась Молли.
 — Но как я понимаю, именно этой молодой леди требуется теперь некая помощь.
 — И я, как вы понимаете, не могу ей эту помощь обеспечить.
 — Да, конечно. Вы имеете в виду…
 — Целый ряд вопросов.
 — Известного характера, как я полагаю.
 — Поэтому мне и нужна ваша помощь. Есть вероятность, что Дермотт дозреет и…
 — Исключено! — прямо заявил лорд Мойр.
 — Я тоже почти уверена, — вздохнула Молли. — Эта молодая леди благородного происхождения по линии матери, а теперь, когда ее дедушка умер, наследница большого состояния. Вы знаете Джорджа Лесли?
 — Это который банкир?
 — Он самый.
 — Если память мне не изменяет, он, кажется, оказывал принцу какие-то услуги.
 — Тем лучше. Значит, у меня не будет чувства, что я хочу обидеть слабого. — Она провела пальцем по краю бокала. — Так вот, я хочу прежде всего защитить Изабеллу от ее родственников — хотя тут-то я могу я сама кое-что сделать. Но моя цель — ввести ее в общество, и вот тут мне нужна ваша поддержка.
 — У мисс Лесли нет ли какой-то родственницы, которая может стать полезной в этом отношении? А я прослежу затем, чтобы она получила все необходимые приглашения и поручительства.
 — Увы, такой родственницы нет.
 Лорд Мойр неодобрительно поджал губы.
 — А миссис Фицгерберт не захочет оказать ей покровительство? Насколько я понимаю, они с принцем теперь снова неразлучны.
 — Конечно, миссис Фицгерберт рады принять всюду, но…
 — Понимаю — желательно вместе с принцем. Так поговорите в таком случае с Уэльским! Он-то сможет кое-что сделать.
 — Если Принни согласится помочь, то только, чтобы подшутить над Дермоттом, — улыбнулся лорд Мойр. — Увидеть смущение Батерста, когда тот обнаружит в свете свою тайную любовницу, — это его весьма позабавит.
 — Причина для меня не имеет значения — важно, чтобы дело было сделано. Я попытаюсь сама заняться негодяями-родственниками, которые ее преследуют. Но на всякий случай прошу и вашей помощи. У них две дочери на выданье, юные леди в этом сезоне будут искать себе мужей.
 — Дочери банкира? — с усмешкой спросил Мойр. — И что, девицы будут вращаться в великосветских кругах?
 — Не исключено. Я попытаюсь учесть все обстоятельства.
 — А мисс Лесли, уверен, редкой красоты юная леди, — мечтательно протянул Мойр.
 — Не стану спорить, — Молли бросила осуждающий взгляд на друга. — Но учтите, не пытайтесь даже ее очаровывать, Фрэнсис. Ей не нужны поклонники, не имеющие серьезных намерений.
 — Вы хотите, как в сказке, дорогая Молли, выдать ее замуж за какого-нибудь пэра.
 — Я не так наивна. Тем не менее мне хотелось бы дать ей шанс. У нее есть многое — происхождение, богатство и ослепительная красота. Тот, кому она подарит свою привязанность, будет счастливым человеком.
 — У вас исключительный дар убеждения, дорогая. — Мойр склонил перед ней голову. — Мне остается одно — уступить вашим желаниям.
 — Так вы поговорите с миссис Фицгерберт?
 — Сначала с самим принцем. Возможно, он найдет какую-то более подходящую кандидатуру, чтобы ввести в общество юную леди. — Он вдруг пристально посмотрел на Молли: — А вы уверены, что она этого захочет? Если леди находится под обаянием Дермотта, то может и отказаться.
 — Вы не хуже меня знаете, что он надолго ее не задержит! — фыркнула Молли. — А едва он охладеет к ней, что рано или поздно случается со всеми его подружками, я наверняка смогу ее убедить — хотя бы для того, чтобы отплатить ему, если хотите.
 — Отвергнутая женщина… — улыбнулся Мойр. — Я с содроганием думаю о последствиях. — Его лицо стало серьезным. — Но неужели вы действительно хотите, чтобы Дермотт стал вашим противником? А она? Захочет ли она? Он ведь не смирится с поражением.
 — В данной ситуации, Дермотт меня не беспокоит, — взвешивая каждое слово, ответила Молли. — Он вполне способен позаботиться о себе. Я хочу счастья для Изабеллы. Она этого достойна.
 — Что ж, отлично. Разумеется, Молли, вы можете рассчитывать на мою поддержку. — Лорд Мойр взялся помочь Молли не потому, что был у нее в долгу, — за годы общения они по-настоящему подружились. — Не хотите ли заключить небольшое пари: как Дермотт среагирует на появление в обществе нашей протеже. — Его глаза загорелись спортивным азартом. — Бьюсь об заклад — он растеряет все свое хваленое хладнокровие. Но от уз брака откажется.
 — Вы можете проиграть, Фрэнсис. Подумайте сами — когда это он возил свою любовницу в Ричмонд или, более того, в Батерст-Хаус?
 — В Батерст-Хаус? — Он посмотрел на нее с изумлением. — Быть этого не может!
 Она улыбнулась одними глазами.
 — Стало быть, у вас есть и другие планы, — пробормотал он. — Таким образом вы намерены довести Батерста до готовности…
 — Я думаю, сейчас его чувства совершенно бескорыстны.
 — Неужели вы собираетесь перевоспитать повесу, который соблазнил пол-Лондона?
 — Я думаю об одном: Изабелле нужно не столько его перевоспитание, сколько брачный контракт.
 — О Боже, Молли… вы целите слишком высоко, — застонал Мойр.
 — Посмотрим, — пробормотала она, зная уже, как Дермотт реагирует на красоту мисс Лесли. — Не исключено, Фрэнсис, что свет вскоре поспешит на этом спектакле занять первые ряды.
 Он от души расхохотался:
 — Черт побери, Молли, я буду ждать этого, затаив дыхание! — Допив свое бренди, он поставил бокал на стол. — Независимо от финала драмы, поспешу раздать актерам их роли. Скоро вы обо мне услышите.
 — Спасибо, Фрэнсис. И учтите, это для меня очень важно.
 Не догадываясь, что ждет их после возвращения в Лондон, любовники проводили в Ричмонде дни и ночи, до предела заполненные чувственными наслаждениями. Иногда они сутками не вставали с постели. Через открытые на террасу двери врывался то яркий весенний день, то легкий ночной ветерок, который охлаждал их разгоряченные тела. Иногда они располагались на лужайке за старым вишневым садом и, словно язычники, радуясь солнцу и зеленой мягкой траве, предавались любовным играм, словно были одни во всем мире.
 Они плавали и плескались в реке, ловили рыбу, а однажды, при полной луне, играли ночью в крокет. Потом упали на холодную траву, не веря в то, что могут быть так счастливы. Не желая ни с кем делить общество Изабеллы, Дермотт часто отпускал всех слуг, так что им приходилось довольствоваться либо тем, что им приносили иногда по утрам, или собственной стряпней. Дважды они обедали на постоялом дворе в соседней деревне, шокируя местных жителей тем, что часами не появлялись из заказанного Дермоттом отдельного кабинета.
 В один прекрасный день вся эта идиллия, однако, закончилась. Уже с утра Дермотт выглядел озабоченным и на вопросы Изабеллы, что с ним случилось, отвечал неопределенно. После полудня, когда Изабелла прилегла отдохнуть, он вообще куда-то исчез, и она обнаружила его спустя какое-то время в библиотеке — Дермотт сидел с бутылкой бренди в руке.
 — Я что-нибудь не так сделала? — напуганная его странным поведением, спросила Изабелла. Она тщетно старалась хоть что-то понять по выражению его хмурого лица.
 Он посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом.
 — Я тебя искала…
 Взгляд его наконец просветлел, и, узнав ее, Дермотт улыбнулся, но какой-то холодно-вежливой улыбкой — как чужому человеку.
 — А я вот сижу здесь, пью. — Его голос звучал спокойно, словно он говорил о само собой разумеющемся.
 — Мне оставить тебя одного? — Каждое слово давалось ей с трудом.
 Помедлив, он сказал «нет», хотя выражение его лица свидетельствовало об ином.
 — Я подожду тебя на террасе?.. — Дверь в сад была открыта, оттуда вовсю светило солнце, а Изабелле сейчас показалось, что мир погрузился во мрак и холод.
 — Нет, не надо. Я уже закончил. — На сей раз его улыбка была уже более сердечной. — Может, прогуляемся до деревни? Я голоден, а ты?
 Изабелла согласилась. Она пошла бы с ним хоть до Северного полюса, с горечью ощущая, как ускользает от нее счастье. Однако по дороге в деревню Дермотт был очень любезен и внимателен, во время обеда, сдобренного местным сидром, весело шутил, и в конце концов настроение Изабеллы вновь поднялось.
 По возвращении домой Они любили друг друга с такой щемящей нежностью, что это окончательно разбило сердце Изабеллы. Все кончено, думала она, чувствуя, что Дермотт ускользает от нее, и не зная, как его вернуть. А вечером, когда она наконец уснула, Дермотт тихо встал и куда-то ушел.
 В два часа ночи Изабелла вновь нашла его в библиотеке. На этот раз Дермотт не пил, он сидел у окна перед освещенным поминальными свечами открытым шкафчиком, и по лицу его текли слезы. Перед Дермоттом лежал заключенный в небольшую раку портрет красивой индианки с маленьким мальчиком на коленях. На женщине была роскошная восточная одежда, и сказочной красоты украшения обвивали шею, а мальчик смотрел с портрета глазами Дермотта.
 Дермотт услышал ее, но не повернул головы, а только сказал:
 — Я хочу побыть один.
 В спальню он вернулся перед самым рассветом, совершенно опустошенный, с ввалившимися, покрасневшими глазами.
 — Прости меня, — стоя в дверях, бесстрастным голосом сказал он — чужой, холодный, совсем не тот человек, которого она успела полюбить. — Наверное, нам пора возвращаться в Сити.
 — Кто они? — спросила свернувшаяся клубком в кресле, где она провела ночь, Изабелла, уже догадываясь у одновременно страшась ответа.
 Он посмотрел на нее так, словно увидел впервые — словно их только что представили друг другу, и он силится вспомнить, кто эта женщина, задающая ему вопросы.
 — Скажи мне, Дермотт, пожалуйста! — с мольбой произнесла Изабелла. — Перед тем как отослать меня отсюда, скажи мне хотя бы это.
 — Мои жена и сын. Они умерли.
 — Мне очень жаль. — Если бы она посмела, она заключила бы его в объятия. Объятия сочувствия и понимания.
 — С тех пор прошло уже несколько лет. — Сделав глубокий вдох, он, кажется, только сейчас понял, где находится. — Прости, что я тебя в это впутал. Прими мои глубочайшие извинения… Тебе нужно помочь собраться? Если хочешь, я пришлю кого-нибудь из слуг. В этом нет необходимости. Я справлюсь одна. Хорошо. Тогда, скажем, через час?.. Или это слишком рано?
 Конечно, час — это так мало, чтобы проститься со счастливейшими днями ее жизни!
 — Нет, это нормально, — выдавив из себя любезную улыбку, спокойно сказала Изабелла; ее сердце билось так, что, казалось, вот-вот разорвется на тысячу кусков.
 — Тогда я подожду тебя внизу. — И он, держа себя как совершенно чужой человек, молча повернулся и вышел.
 Не желая давать волю слезам — красные глаза могут выдать, как ей сейчас неимоверно больно, — Изабелла принялась упаковывать вещи. В конце концов, твердила себе она, ей с самого начала было известно о распутстве аристократии, о том, что Батерст не может обещать ей постоянства. Да и их недолгий союз для нее являлся всего лишь средством для получения наследства.
 Если бы только сердце не ныло так мучительно. Тогда бы все эти разумные слова звучали вполне убедительно.
 Изабелле все же удалось сохранить внешнюю невозмутимость, а по дороге в Лондон она даже разговаривала с Дермоттом как ни в чем не бывало. Свою роль она играла не хуже лучших актрис «Ковент-Гардена», и при других обстоятельствах сама поразилась бы своим артистическим талантам.
 Когда они подъезжали к заведению Молли, Дермотт сказал:
 — Я позабочусь, чтобы твои родственники тебя не беспокоили. Мой поверенный должен был изучить ситуацию, так что скоро ты сможешь совершенно спокойно вернуться домой.
 — Это что, плата за услуги? — язвительно спросила она и тут же извинилась, понимая, что сама виновата — нечего было предаваться несбыточным мечтам. — Извини… Я тебе очень признательна. Но особой необходимости в этом нет. Я уверена, что Молли сделает для меня все необходимое.
 — Не уверен, что ее действия не вызовут скандала. Так что позволь все-таки мне позаботиться о тебе.
 — Пытаешься успокоить свою совесть, Батерст? — снова не сдержала она язвительности.
 — У меня нет совести. Я думал, ты об этом знаешь.
 — О, конечно, как я могла забыть!
 — Я не хотел, чтобы так получилось, — тихо сказал он. — Прости меня.
 — Не надо извинений. — Она попыталась улыбнуться. — Я прекрасно провела время. — И снова в ее словах прозвучала ирония.
 — И я тоже, — глядя на нее отрешенным взглядом, без улыбки сказал он. — Я сообщу Молли, когда ты сможешь вернуться домой.
 К Молли он ее провожать не стал, только помог выйти из экипажа, слегка поклонился со словами:
 — Все было замечательно. Изабелла.
 — Да, конечно, — сверхчеловеческим усилием сдерживая слезы, ответила она.
 В этот момент подошедший слуга поднял ее саквояжи.
 — Еще раз — спасибо, — бросив короткий взгляд на слугу, сказал Дермотт и, повернувшись к экипажу, четким и ясным голосом приказал: — В Батерст-Хаус! — после чего исчез в карете.
 — Сюда, миледи, — пробормотал встречавший ее Мерсер.
 Сделав глубокий вдох, Изабелла направилась к дому. Интересно, сколько раз Дермотт вот так же холодно и учтиво прощался со своими любовницами? Через синюю дверь, за которой она однажды ночью нашла убежище, Изабелла вошла в выложенное мраморными плитами парадное. Здесь она впервые увидела Дермотта — сейчас казалось, что это произошло сто лет назад, в другой жизни, когда она еще была невинной девушкой, не вкусила того сладкого экстаза, что он ей подарил. И не познала всех мук отвергнутой любви…
 — Изабелла! — донесся со второго этажа голос Молли, и, подняв голову, Изабелла улыбнулась женщине, которая так много сделала для нее.
 Встретившись, они обнялись, и Молли повела ее в гостиную.
 — Теперь садитесь и расскажите мне обо всем. Или, — с улыбкой поправилась она, — о том, о чем хотите. Боже мой! — воскликнула она, увидев, как предательски задрожали губы Изабеллы. — Он разбил вам сердце!
 — Я этого не ожидала, — сквозь слезы прошептала Изабелла.
 — Он заслуживает хорошей взбучки, — обняв Изабеллу, заявила Молли. — Этого я и боялась.
 — Это не его вина.
 — Конечно, его! Я говорила ему, чтобы он не возил вас в Ричмонд.
 — Но я сама хотела этого.
 — Он слишком обворожителен. Как всегда. Ну-ну, не надо, — пытаясь успокоить Изабеллу, сказала она. — Не надо из-за него плакать. Он абсолютно этого не стоит.
 — Вы знали о его жене и сыне? — Изабелла посмотрела на нее глазами, полными слез.
 — Он вам рассказал о них?
 — Я нашла его сегодня ночью… он плакал перед их портретом. У него там что-то вроде раки…
 — Сегодня четыре года, как они умерли, — печально сказала Молли. — Он не смог их забыть. В том числе и по этой причине я умоляю вас не тосковать по нему.
 — Я и сама себе твердила об этом, но все не так просто.
 — Со временем, моя дорогая, вы найдете для себя другие удовольствия.
 Выпрямившись, Изабелла вытерла глаза платком.
 — Я твердила себе то же самое, — с печальной улыбкой сказала она.
 — Могу предложить нечто, что поможет развеять вашу меланхолию.
 — Надеюсь, это не очередной Дермотт? — с иронией произнесла Изабелла.
 — Нет. Куда менее катастрофическое. Как вы знаете, светский сезон только начинается.
 — Вы, конечно, шутите. До смерти дедушки я вела самый скромный образ жизни.
 — У вас появится возможность доказать Дермотту, что вы способны существовать и без него.
 — Сомневаюсь, что он меня заметит…
 — Но вы сами этого хотите?
 — Чтобы он меня заметил?
 — Это зависит от того, что вы к нему испытываете. — Молли пожала плечами.
 — Печаль и гнев. — Изабелла сжала губы. — И едва ли на что-то надеюсь. Вы сами сказали, что из-за него не стоит переживать.
 — Вот и отлично. Хотите найти поклонника, который вернет вам любовь?
 — В свете? Но меня вряд ли там примут…
 — А хотите, чтобы вас ввели в свет уже в этом сезоне?
 — Меня? — Предложение выглядело совершенно невероятным, но и интригующим.
 — Вы красивы, по материнской линии — знатного происхождения, богаты, — продолжала искушать Молли, — если удастся пресечь происки ваших родственников. Знаете, на наследниц существует большой спрос.
 — Полагаю, что так оно и есть, — улыбнулась Изабелла. — Дермотт, кстати, обещал позаботиться о том, чтобы дяди мне больше не досаждали.
 — Я также навожу справки — через своих юристов. Думаю, что объединенными усилиями мы с Дермоттом сможем вернуть вас домой, полностью сохранив ваше состояние. Особенно если учесть нашу козырную карту. — Она подмигнула Изабелле. — Мы всегда можем угрожать им скандалом, который запятнает всех Лесли. А самое главное — я нашла для вас покровителя с большим весом.
 — Можно ли спросить, кто он? — улыбнулась Изабелла.
 — Да, и я вам отвечу: это принц Уэльский.
 — Не может быть!
 — Он готов оказать вам покровительство. Разумеется, его влияние достаточно, чтобы преодолеть любые препятствия.
 — Боже мой! Нет, я постучала именно в ту дверь, в которую нужно, когда убежала из дому.
 — Значит, вы примете участие в этом сезоне? Кто знает, какой аристократ захочет предложить вам свое сердце? Каково ваше решение?
 — Не знаю. С одной стороны — блестящая перспектива! Или — пугающая, если принять во внимание мой прежний уединенный образ жизни.
 — Учтите, вы получаете шанс поставить на место Дермотта — он этого вполне заслуживает.
 — Вы хотите сказать, что он будет против моего появления в обществе?
 — Я думаю, он будет против вашего появления в обществе других мужчин.
 — Несмотря на то, что я ему не нужна?
 — Влюбленный человек часто ведет себя неблагоразумно.
 — Только не Дермотт. К нему это не относится.
 — Он никогда не привозил своих женщин в Батерст-Хаус или в Ричмонд. Учитывая его нежелание связывать себя с кем-то, это говорит о многом.
 — Вы хотите сказать, что я могу заставить его ревновать?
 — При желании — да. Или найдете другого мужчину. Так или иначе, вам стоит набраться побольше опыта, прежде чем решать, любите ли вы Дермотта Рамзи.
 — Вы считаете, что чувство, которое я к нему испытываю, нельзя назвать любовью?
 — Это вам решать. Я не знаю. Но светский сезон даст вам возможность еще раз все обдумать.
 — А что, если я провалюсь?
 — С вашей-то внешностью? — засмеялась Молли. — Да не будь у вас за душой ни шиллинга, мужчины все равно пачками свалятся к вашим ногам. А учитывая состояние, вы будете просто неотразимы.
 — Неужели я действительно… неотразима?
 — Несомненно. Соглашайтесь, а я приглашу портниху, которая обеспечит вас приличным гардеробом.
 — Сюда?!
 — У меня есть еще дом на Гросвенор-плейс. Разве вы не знаете почтенную вдову миссис Пибоди? — с усмешкой сказала Молли.
 — Это так заманчиво.
 — И помните, вы сможете прилично досадить этому распутнику Дермотту.
 — Если это так — в чем я пока не слишком уверена, — у меня появляется серьезный стимул. Хорошо, я согласна! — боясь передумать, выпалила Изабелла.




 Глава 12


 Ненадолго заехав к своему адвокату, чтобы получить необходимую информацию, Дермотт сразу же помчался в контору Герберта Лесли. Граф был в скверном настроении, хотя и уходил от действительной причины, говоря себе, что раздражен исключительно действиями этой гнусной семьи, которая пытается причинить зло беззащитной молодой женщине. Дермотт убеждал себя, что, защищая Изабеллу, он поступает так только по соображениям милосердия, что, правда, не совсем вязалось с той бешеной яростью, которая им владела.
 Впрочем, в последнее время он просто не позволял себе хладнокровно анализировать свои поступки, что вполне логично для человека, все еще переживающего утрату.
 Когда Дермотт ворвался в контору, требуя немедленного свидания с Гербертом Лесли, сидевший в приемной клерк буквально застыл от ужаса.
 — Не утруждайте себя, — прорычал Дермотт, проскочил мимо него, пинком открыл дверь и влетел в кабинет банкира, словно разъяренный буйвол. — Вон! — рявкнул Дермотт человеку, который сидел напротив Герберта. Глаза банкира округлились от страха. В коридоре начали собираться испуганные служащие, старший делопроизводитель уже велел кому-нибудь сбегать за квартальным,
 Отбросив в сторону стул, с которого ветром сдуло предыдущего посетителя, Дермотт с угрожающим видом подошел к столу и, опершись на него руками, весь подался вперед.
 — Слушайте меня внимательно, Лесли! — прорычал он. — Потому что я не собираюсь повторять свои слова дважды.
 Герберт затрепетал, не понимая, чем сумел навлечь на себя гнев графа Батерста, известного не только одним буйным нравом, но и редким умением владеть дуэльным пистолетом.
 — Насколько мне известно, вы угрожали мисс Изабелле Лесли тем, что насильно выдадите ее замуж и отберете у нее наследство. Я хотел бы выразить свою мысль как можно яснее — чтобы не осталось никаких недомолвок. Если вы, ваш брат, ваши племянники или сын, — он четко выделял каждое слово, — когда-нибудь вновь попытаетесь причинить вред мисс Лесли, я лично вызову каждого из вас на дуэль. И убью! Вам это ясно?
 Герберт открыл рот, но от страха не смог произнести ни слова.
 — Тогда кивните своей дурацкой башкой, если не можете говорить, подлый трус.
 Собрав все свои силы, Герберт ухитрился кивнуть.
 — И еще одно. — Выпрямившись, Дермотт с презрением посмотрел на окаменевшего от страха банкира. — Не подходите к дому Изабеллы ближе чем на десять кварталов — наказание будет таким же. И это не пустая угроза. Я с превеликим удовольствием продырявлю пулей ваши гнусные сердца.
 Повернувшись, граф стремительно покинул кабинет, по дороге рассеяв стайку сгрудившихся у дверей служащих, которые мгновенно разлетелись от него в разные стороны, словно испуганные птицы. Когда ошеломленному Герберту все же удалось призвать на помощь своих людей, он приказал запереть на замки все двери и вплоть до особого распоряжения никого не впускать. Только через час, когда его страхи несколько улеглись, Лесли задался наконец вопросом: с чего это граф Батерст вдруг заинтересовался его племянницей? Решив, однако, не забивать себе голову догадками, Герберт немедленно собрал всех членов семьи, упомянутых в списке Дермотта, и эти почтенные джентльмены с большим единодушием постановили: никто из них не станет состязаться с графом на дуэльном поприще — жизнь дороже любого наследства.
 Тем не менее к утру алчность все же взяла верх, и мужская часть семейства Лесли вновь собралась на совет, чтобы решить: можно ли получить наследство Изабеллы без ведома графа или даже ее самой. Первым делом они обсудили, как подобраться к Ламперту. Хотя никто толком не знал, имеет ли старик реальный доступ к деньгам. Затем речь зашла об управляющем банком покойного Джорджа Лесли. Можно ли подкупить его или воздействовать на него как-то иначе, чтобы он открыл им доступ к счетам Изабеллы? Присутствующие дружно ругали Джорджа Лесли за то, что тот лишил их доли в своем бизнесе. Впрочем, никто не вспоминал тот факт, что в свое время именно он выделил им деньги на создание собственных предприятий. Заговорщики тщательно перебрали всех, кто мог иметь хоть какое-нибудь отношение к деньгам Изабеллы, но так и не сумели выработать разумного плана. И все же они решили не оставлять попыток, разумеется, соблюдая строжайшую тайну. Никто не хотел злить графа Батерста.
 Остаток дня Дермотт провел в своем кабинете за закрытыми ставнями и с бутылкой бренди в руке, намереваясь напиться до полного бесчувствия. Именно в таком состоянии и застал его лорд Мойр.
 — Я сейчас не в настроении обсуждать последние конфликты Уэльского с его семьей, — смерив его мрачным взглядом, заявил Дермотт. — И вообще не нуждаюсь в чьем-либо обществе.
 — Ради Бога, скажи, что привело тебя в столь радостное настроение? — игнорируя его реакцию/поинтересовался Мойр.
 — Просто мне не нравится весна, — уклончиво ответил граф.
 — А… значит, теперь несколько недель ты будешь пьянствовать, — хладнокровно заметил его друг. Войдя в кабинет, он сел напротив Дермотта и поудобнее устроился в кресле, скрестив ноги.
 — Надолго не располагайся, Фрэнсис. Как компания я сейчас никуда не гожусь.
 — Тогда я просто сообщу тебе последние новости и побегу дальше.
 Дермотт мрачно посмотрел на него из-под полуприкрытых ресниц:
 — Я так и думал, что ты расскажешь мне нечто полезное.
 — Это касается твоей последней любовницы, — невинно улыбнувшись, сказал Мойр.
 — И о ком же речь? — протянул Дермотт.
 — О той, с которой ты провел последние две недели.
 — И каким же образом ты об этом разнюхал? — Дермотт резко подался вперед.
 — Молли взяла мисс Лесли под свое крыло.
 Дермотт вновь откинулся назад.
 — Ты не сообщил мне ничего нового.
 — Молли попросила и меня об одолжении, связанном с будущим молодой леди.
 — Честно говоря, меня это мало интересует.
 — Она собирается вывести мисс Лесли в свет.
 — И какова же твоя роль? — небрежно поинтересовался Дермотт.
 — Найти ей покровителя.
 Наполнив свой бокал, Дермотт залпом осушил его до половины.
 — Удачи ей.
 — И тебя это действительно нисколько не волнует?
 — А почему это должно меня волновать? — Дермотт поднес бокал к губам. Мойр пожал плечами:
 — Я так и сказал Молли.
 — Что, Молли затеяла какую-то комбинацию? — испытующе глядя на него, спросил Дермотт.
 — Не совсем. А может, тут и нет никакой комбинации. Мне кажется, Молли искренне желает вывести девушку в свет, принять участие в ее судьбе. Действительно, у мисс Лесли выигрышная внешность, а что касается чистоты голубой крови, то значительное состояние сможет исправить этот недостаток.
 — Насколько я знаю светских хищников, достаточно лишь ее красоты, чтобы с легкостью преодолеть изъяны происхождения.
 — Значит, теперь ее можно считать лакомой добычей?
 Дермотт едва заметно пожал плечами:
 — Почему ты спрашиваешь об этом меня? У меня нет насчет нее никаких планов.
 — Я и не думал, что они есть.
 — И я не имею ни малейшего желания менять свой образ жизни. Можешь передать это Молли, — заметно раздражаясь, заявил Дермотт.
 — Я так и сделаю. — Лорд Мойр вытянул ноги. — На тот случай, если ты устанешь от собственного общества, Уэльский собирает сегодня в Карлтон-Хаусе свой обычный кружок. Присоединяйся.
 — А кто ее покровитель?
 Взгляд Мойра вновь стал внимательным.
 — Леди Хертфорд, — поднявшись с кресла, ответил он.
 — А, новая любовница Принни! Так он тоже в этом участвует?
 — Принц считает себя обязанным оказать девушке эту услугу, поскольку ее дед оплатил большую часть его итальянской коллекции.
 — А, понятно. Но с каких это пор Принни стал таким филантропом?
 — Трудно сказать, что им движет, но в любом случае я сомневаюсь, что все это как-то тебя коснется, — пристально наблюдая за Дермоттом, заявил Мойр. — Разве что ты станешь посещать балы дебютанток и тому подобные мероприятия.
 Тихо пробормотав ругательство, Дермотт потянулся за бутылкой.
 — Никогда, Фрэнсис! — проворчал он. — Так и передай Молли.
 Вечером лорд Мойр и Молли снова встретились. Описав свой визит к графу, Фрэнсис заметил, что, судя по его наблюдениям, в этом сезоне Дермотт все же время от времени будет появляться на балах — по крайней мере на тех, которые будет посещать мисс Лесли.
 — Еще раз повторите мне все, что он сказал, — потребовала Молли, явно довольная его выводами. — И точно опишите, как он выглядел.
 На следующее утро Молли сообщила Изабелле, что получила записку от Дермотта — он предупредил, что побывал у банкира Лесли.
 — Значит, теперь я могу вернуться домой, — со вздохом облегчения сказала Изабелла. Но сердце дрогнуло от боли. Как сильно ни желала она освободиться от преследований родственников, добрейшая Молли и тем более Дермотт слишком много для нее значили.
 — Конечно, вам прежде всего надо уладить свои личные дела, — заметила Молли, — но все же я надеюсь уговорить вас пожить на Гросвенор-плейс до вашего выхода в свет. От меня вы можете совершать необходимые визиты, а еще лучше — уж простите мою излишнюю осторожность — принимать своих управляющих. Хотя Дермотт и предупредил самым решительным образом ваших родственников, я все же им не доверяю. Грешник, по моему разумению, не может вдруг стать святым.
 — Вам не надо долго меня уговаривать. По правде говоря, мне очень приятно ваше общество. Что же касается моих коммерческих дел, то я спокойно могу на время сезона объявить банковские каникулы. Хотя и не собираюсь каждый день общаться со светскими львами. — Она весело рассмеялась. — Не беспокойтесь, Молли, высший свет вряд ли вскружит мне голову!
 — По правде говоря, ежедневное общение и не нужно.
 — Тем не менее, мне весьма любопытно будет пообщаться со сливками общества. А теперь, — Изабелла перешла на деловой тон, — я пошлю записки моей домоправительнице, Ламперту и Моргану, главному управляющему моего дедушки. Смогу я встретиться с ними завтра утром?
 — Считайте мой дом своим. Так что решайте сами.
 — Прекрасно. Тогда — завтра в девять.
 И хотя Молли сомневалась, что молодая леди управится к намеченному сроку, к девяти часам Изабелла, полностью одетая, уже ждала своих подчиненных. Для Молли это было бы слишком рано — как и светские дамы, она вставала где-то около полудня.
 За кофе и легким завтраком Изабелла, поблагодарив своих помощников за успешное ведение дел в ее отсутствие, выдала им отредактированную версию того, что произошло с ней за истекший месяц. За какой-то час они обсудили все насущные дела. Следующее совещание Изабелла наметила провести через неделю, но если до этого у служащих возникнут какие-то вопросы, они могут обратиться к ней на Гросвенор-плейс. Когда деловая часть разговора, связанная с домом, банком и судоходной компанией, была исчерпана, Изабелла сказала:
 — Я думаю, что все вы заслужили премию. Пожалуй, двадцати процентов будет достаточно. Пожалуйста, Морган, займитесь этим. И выдайте что-нибудь всем служащим и домашней прислуге — по своему усмотрению.
 — Вы очень щедры, мисс Изабелла, — ответил польщенный доверием Морган.
 — Удачи вам, дорогая, — улыбнулась ей домоправительница миссис Хоумер. — Подумать только — наша маленькая Иззи собирается покорить высший свет! Ваш дедушка очень бы вами гордился.
 — Боюсь, меня там даже не заметят, Хоуми.
 — Что же, у них глаз нету? — возразила экономка. — Вы там их всех затмите.
 — Всех благ вам, мисс Изабелла, — сдержанно сказал мистер Ламперт. — Мы будем внимательно следить за светской хроникой.
 — Только зря потеряете время, — засмеялась Изабелла. — Но все равно, спасибо за комплимент. Я с нетерпением жду начала этого представления.
 — Примите наилучшие пожелания от всех служащих банка и доков, мисс Изабелла. Мы все гордимся вами.
 Оставшись одна, Изабелла вдоволь натешилась их наивностью. В маленьком мирке этих людей она, наверное, и впрямь была маленьким чудом, но там, где вращаются особы высшего света, на нее вряд ли кто-то обратит внимание.
 В самый канун сезона Молли почти исключительно занималась гардеробом Изабеллы. С тех пор, как они переехали на Гросвенор-плейс, каждое утро начиналось с визита портнихи. К концу недели шкафы начали заполняться великолепными платьями всех цветов и фасонов.
 Очевидно, настало время обращаться к леди Хертфорд.
 Лорд Мойр заехал за Изабеллой в собственном экипаже и всю дорогу старался успокоить ее нервы приятной беседой.
 — Любовница принца, маркиза Хертфорд, естественно, пользуется его благосклонностью. Если она станет вам покровительствовать, то все, несомненно, решат, что за маркизой стоит сам принц Уэльский. С ней легко разговаривать, она не претенциозна, а самое главное — искренне хочет оказать принцу эту услугу.
 — Тем не менее я чувствую себя как на иголках. Вы даже не можете себе представить, какая это громадная перемена в моей жизни.
 — Вас ждет большой успех, мисс Лесли. Уверяю вас, вы заставите многих мужчин в свете добиваться вашего внимания.
 А Изабелла, услышав это, подумала, что с радостью обменяла бы весь этот успех на благосклонность одного-единственного мужчины, но тут же и выбранила себя за глупость.
 — Не могу выразить, как я благодарна за вашу помощь, лорд Мойр. Я в неоплатном долгу перед вами, — сказала растроганная Изабелла.
 — Что вы, моя дорогая! Я только рад вам услужить. Вы станете истинным украшением общества.
 Маркиза при встрече держалась с Изабеллой действительно просто и любезно, без рисовки, радуясь возможности услужить своему любовнику. За чаем и хересом Изабелла не без трепета выслушала внушительный перечень светских развлечений, в которых ей предстояло участвовать: завтраки, приемы в саду, музыкальные представления и балы, посещения оперы и театра.
 — А когда же спать? — шутливо заметила она, потрясенная тем, что должна выдержать.
 — Спать придется очень мало, моя дорогая, — улыбнулась леди Хертфорд. — Но все это настолько интересно, что вам вряд ли придется скучать по своей постельке. А с вашей ослепительной красотой на вас будет большой спрос. Так что, — лукаво заметила она, — на этой неделе вам следует поспать как можно больше и отдохнуть. Короче говоря, набирайтесь сил.
 В этот вечер Молли и Изабелла засиделись после ужина, составляя списки того, что еще требовало их внимания.
 Изабелла дрожала от возбуждения, а Молли была очень довольна тем, что помогает молодой женщине приобщиться к высшему свету.
 — Стоит, очевидно, попрактиковаться немного в разного рода реверансах, любезных фразах и танцевальных па. Я не уверена, что делаю все это безупречно, — волнуясь, сказала Изабелла.
 — Чепуха! Вы прекрасно подготовлены.
 — А что мне делать, если я случайно встречу своих родственников?
 — Следуйте совету Мойра — держитесь с ними холодно. Дермотт прислал мне записку, где написал, что предупредил их самым строгим образом о последствиях. Думаю, это защитит вас от любых нежелательных казусов.
 — А если я встречу Дермотта?..
 — Поступайте как знаете. Но я на вашем месте постаралась бы показать ему, что очень довольна жизнью.
 — А если он станет ревновать?
 В голосе Изабеллы звучала такая тоска, что Молли не хватило духа исключить такую возможность. Хотя после встречи Мойра с графом действительно можно было предположить, что Дермотт тоскует по ней. И тем не менее она повторила:
 — Дермотта одолевают какие-то демоны, о чем мы с вами не ведаем. Трудно понять, что он чувствует на самом деле.
 — Когда умер дедушка, я ощутила страшное одиночество. Не могу себе представить, что значит пережить потерю жены и ребенка.
 — Да, его преследуют воспоминания; они омрачают его жизнь. Но учтите, дорогая, — добавила Молли, — в свете множество других красивых и достойных мужчин — без недостатков Дермотта. Возможно, вы найдете того, кто вам понравится.
 — Возможно… — Но Изабелла по-прежнему мечтала только о Дермотте, сомневаясь, сможет ли когда-нибудь его разлюбить.
 — Давайте сейчас решим, какие украшения вы наденете к бледно-лиловому платью, — желая отвлечь свою протеже от грустных размышлений, сказала Молли.
 — Аметисты моей матери, конечно, — улыбнулась Изабелла.
 — С новой жемчужной диадемой.
 — И браслетом, который вы мне подарили.
 — Отлично! В этом великолепном платье с вас нужно написать портрет. Вы смотритесь в нем истинной принцессой.
 — Если бы дедушка мог сейчас меня видеть! — воскликнула Изабелла. — Он бы рассказывал об этом, всем служащим банка, всем клиентам, всем морякам и докерам в порту. «Вы только посмотрите на Иззи! — говорил бы он. — Она стала настоящей светской дамой!»
 — Так оно и будет! — рассмеялась Молли. — Притом начиная со следующей недели.




 Глава 13


 В том, что лорд Мойр сообщил ему расписание Изабеллы из какого-то своего нездорового интереса, Дермотт не сомневался. И не собирался попадаться на удочку приятеля.
 На вечер, когда у Изабеллы должен был состояться первый бал, Дермотт, разумеется, не пошел. Тем не менее на пирушке у лорда Фолуорта он все чаще думал о том, что предпочел бы сейчас находиться в Хертфорд-Хаусе. В полночь, когда вакханалия была в полном разгаре, Дермотт привстал с шезлонга, в котором лежал вместе с какой-то очаровательной распутницей — одной из нескольких, приглашенных сюда Фолуортом, — и посмотрел на часы, отбивающие время.
 Лежавшая под ним прелестная женщина поспешила самым интимным образом вновь привлечь к себе его внимание. Вся комната была уставлена такими же шезлонгами, занятыми сейчас молодыми лордами и их соблазнительными компаньонками. Выпивка уже произвела на гостей должный эффект, и вечеринка плавно перешла в оргию. На которой Дермотт почему-то чувствовал себя совершенно чужим.
 Правда, лежавшая с ним леди не имела оснований жаловаться. Несмотря на то что его мысли витали где-то далеко, инстинкт и опыт делали свое дело. Доведя партнершу до очередного экстаза, Дермотт вежливо извинился и встал с шезлонга.
 Повинуясь внезапному импульсу, он быстро оделся и, подарив своей компаньонке, кроме любезной улыбки, еще и изрядную сумму денег, покинул веселую оргию.
 С явным облегчением.
 Через двадцать минут Дермотт уже был в Хертфорд-Хаусе, а еще какое-то время спустя стоял на пороге бального зала, и величественный мажордом маркизы объявлял о его появлении.
 На Дермотта сразу же устремилось множество удивленных взглядов. Это было вызвано не столько поздним приездом графа — балы вообще редко начинались раньше одиннадцати, — сколько самим фактом его появления здесь.
 Причем, как все отметили, в несколько растрепанном виде.
 Даже на изрядном расстоянии было заметно, что граф вышел явно не от камердинера. Впрочем, Дермотт всегда привлекал к себе внимание. Сегодня он был одет с обычной элегантностью — черный фрак, шелковый жилет и бриджи до колен — все, что требуется для бала. Правда, галстук был слегка помят, но красота графа, стройность его фигуры заставляли простить даже это достойное порицания упущение в гардеробе. Задержавшись в дверях, Дермотт небрежно провел рукой по волосам и нетерпеливым взглядом обвел толпу гостей.
 Он редко появлялся в свете, а если появлялся, то лишь в тех случаях, когда собирался одержать новую победу или закрепить уже достигнутую. Все дело в женщине, и все это поняли.
 «Кто же она?» — гадали гости.
 Тут взгляд Дермотта остановился на почетной гостье леди Хертфорд, и с догадками было сразу покончено. Граф уверенным шагом двинулся к ней. Изабелла заметила Дермотта еще до того, как его объявили, до того, как он ее увидел, и теперь сердце ее бешено колотилось.
 Словно не замечая всеобщего внимания, которое было к нему приковано, Дермотт подошел к Изабелле. Окружавшие ее люди расступились, и Дермотт лучезарно улыбнулся. Те, кто хорошо знал его, сразу поняли: с мисс Лесли они неплохо знакомы.
 — Насколько я понимаю, вы мисс Лесли, — спокойно, стараясь не привлекать излишнего внимания, сказал Дермотт. — Лорд Батерст, к вашим услугам.
 Хотя протокол бала требовал, чтобы его кто-то представил, смелости графа никто не удивился.
 Не оскорбилась и Изабелла, которая стояла ни жива ни мертва.
 Но вдруг она уловила исходящий от волос и одежды Дермотта пряный аромат — пахло женщиной, — и в ней вскипело бешенство.
 — Как вы смеете! — пробормотала Изабелла, зная, что Дермотт привлек к себе всеобщее внимание, но она все же была не в силах сдержать свой гнев.
 — Не знал, что вы так строго придерживаетесь условностей, мисс Лесли. Что, нужно найти кого-то, кто смог бы нас представить?
 — Не смею вас задерживать, милорд. Вам, вероятно, не терпится вернуться к вашей подруге.
 — Э-э-э… нисколько. И нижайше прошу извинить меня за дерзость.
 — Прошу простить меня, джентльмены, — обратилась она к тем, кто стоял рядом, — но я должна переговорить с леди Хертфорд. — И она хотела уйти.
 Дермотт загородил ей дорогу, в его улыбке чувствовался вызов.
 — Барбара немного подождет. Потанцуйте со мной, мисс Лесли.
 Теперь к ним были прикованы все взгляды, и даже те, кто находился на противоположной стороне зала, понимали, что происходит какая-то стычка.
 — Музыканты молчат, милорд, — натянуто улыбнулась Изабелла. — Может быть, в другой раз.
 — Уверен, что они сейчас заиграют. — Схватив ее за руку, он выступил вперед так, чтобы отдыхавшие музыканты их увидели. Теперь они с Изабеллой стояли немного в стороне от всех гостей, и их голоса были уже не так хорошо слышны.
 — Вы меня раздражаете! — возмутилась Изабелла.
 — Странно, но я испытываю то же самое.
 — В таком случае я буду вам признательна, если вы меня немедленно отпустите.
 — И не подумаю. Вы что, хотите устроить скандал на своем первом балу? — прошипел он, под первые такты музыки привлекая ее в свои объятия. — Подумайте о том, чего вы можете лишиться. Всех своих покровителей! Статуса королевы бала! Кстати, вы просто ослепительный этом бледно-лиловом платье, дорогая, — пробормотал он. — Уверен, что вы об этом знаете. — Прижав Изабеллу к себе, он одарил ее наглой усмешкой.
 — Как вы добры, милорд! — пытаясь отстраниться, заметила она с ядовитой ухмылкой.
 — Доброта тут ни при чем. — Он плавно закружил ее по залу. — Просто рискованное декольте весьма откровенно выставляет напоказ вашу грудь.
 — Глубокое декольте сейчас в моде, милорд. Учитывая сферу ваших интересов, я уверена, что вы в курсе.
 — Насколько я помню, эти интересы были и вашими.
 — Люди меняются, милорд. Хотя вы, как я вижу, все такой же циник. Кто ваша сегодняшняя любовница? Она слишком щедро пользуется духами.
 — Честно говоря, не помню.
 Он даже не стесняется это признавать, с горечью подумала Изабелла.
 — Значит, вы так легко забываете своих возлюбленных?
 — Не всегда. Вы же видите — я здесь.
 — И это должно мне льстить? — Как красиво он все-таки танцует, черт бы его побрал.
 — Конечно.
 — Самодовольное чудовище! — раздраженная его холодным безразличием, прошипела она. — Я что, должна упасть в ваши объятия и предложить себя?
 — Вы и так в моих объятиях, — улыбнулся он, кивнув в знак приветствия кому-то из знакомых. — А вот предложить мне себя в ближайшие минуты вы, пожалуй, не сможете, — вновь обратив к ней свое лицо, пробормотал он.
 — Как проницательно! Очевидно, сказывается ваш обширный опыт. К вашему сведению, я вообще не собираюсь вам себя предлагать.
 — В самом деле?
 Еще один поклон, улыбка. Кажется, он тут всех знает.
 — Да, в самом деле! — раздраженная тем вниманием, которое ему оказывают здесь, бросила она. — Как вы самоуверенны, милорд. Вы слишком легко добивались своего.
 — А вы — нет?
 — Я никогда не обольщалась на свой счет. Что толку в их словесной перепалке? Главное, что она не желает быть его сто десятым или тысяча пятисотым завоеванием. Запах женских духов невольно напомнил ей о его распутстве.
 — Значит, вы желаете, чтобы за вами ухаживали? Вы этого хотите?
 — Чего я хочу, милорд, вы мне дать не можете.
 — Прежде вы никогда не жаловались — насчет того, что я даю вам, — дерзко заметил Дермотт,
 — У меня тоже есть гордость, Дермотт. — Ее щеки порозовели. — Посудите сами — сколько времени я пробуду у вас, если вернусь? Неделю, две? Ждать, когда вы снова устанете от этой игры? Ведь для вас это только игра, в которой мне больше не хочется участвовать.
 — Так вы ищете себе мужа? Вот для чего все затевалось! Ваш выход в свет и ваша вновь обретенная добродетель…
 — Какое это имеет значение? — прервала она его.
 — Скажите мне правду! — решительно потребовал он, внезапно утратив все свое безразличие; мысль о том, что Изабелла может выйти замуж за кого-то другого, была для него невыносима.
 — Если вы не собираетесь делать мне предложение, не вижу, какое значение могут иметь для вас мои планы.
 — Значит, вы все-таки выходите на это торжище! — Он крепче стиснул ее руку.
 — Выхожу или нет — это вас не касается.
 — Я могу вас увезти отсюда, и вы меня не остановите. Никто не остановит.
 — А зачем? — Она недоуменно подняла брови.
 Он не ответил.
 — Вот видите! — прошептала она. — Мы опять возвращаемся к тому, с чего начали. А теперь перестаньте вести себя как балованный мальчишка и верните меня леди Хертфорд.
 — Прекрасно, — отрывисто бросил он и, проделав каскад безупречных пируэтов, остановился напротив леди Хертфорд.
 — Благодарю за доставленное удовольствие, мисс Лесли, — самым вкрадчивым голосом произнес Дермотт. — Желаю вам приятно провести вечер.
 — И вам также, милорд, — отвечая ему той же фальшивой любезностью, пробормотала она.
 — Ваш бал пользуется огромным успехом, Барбара, — улыбнувшись хозяйке, заметил граф. — Сегодня здесь собрались все влиятельные лица.
 — Очень мило, что вы пришли, Дермотт. Уверена, что и мисс Лесли это оценила.
 — Батерст! — помахал ему рукой появившийся из игорной комнаты принц Уэльский. — Вижу, вас уже представили мисс Лесли, — с лукавой улыбкой сказал он, усаживаясь возле маркизы.
 — Она даже подарила мне танец, ваше высочество, — с дерзкой улыбкой ответил Дермотт, — и теперь я преисполнен благодарности.
 — Так и должно быть, Батерст. Мисс Лесли — это бриллиант чистой воды, редкая красавица, и мы ей весьма признательны за ее присутствие среди нас. Верно, дорогая Барбара?
 — Вне всякого сомнения, ваше высочество. Присоединяйтесь к нам за ужином, Дермотт. Уверена, что мисс Лесли будет рада вашему обществу.
 — Благодарю вас. Я обязательно приду. — Повернувшись к Изабелле, он самодовольно ухмыльнулся.
 — Ну, до ужина еще достаточно времени, чтобы взаимно проверить нашу компетентность в карточной игре, — заявил принц. — Пойдемте, Батерст. Вы всегда приносите мне удачу.
 За время, оставшееся до ужина. Изабелла успела станцевать с огромным количеством кавалеров. Она с удовольствием принимала их комплименты и приглашения нанести визиты, надеясь таким образом сгладить эффект от сегодняшнего появления Дермотта. Возможно, в объятиях других мужчин она сумеет забыть о его грубости.
 Мужчин, которые ее обожают, которые ее восхваляют. Мужчин, которым она нужна не только для постели.
 Она мило улыбалась, смеялась, отчаянно флиртовала, уговаривая себя, что Дермотт ее нисколько не волнует. И надеясь, что если она будет азартно играть в любовь, то почувствует хоть каплю интереса к одному из тех, кто окружает ее тесным кольцом.
 Но увы — ни внешняя привлекательность собеседников, ни их комплименты или умение танцевать, ни их титулы ее совершенно не трогали. Она думала только о Дермотте.
 Хотя и во время ужина Изабелла стойко отвергла его предложение, твердя себе, что для него это всего лишь временное удовольствие, за которое ей придется заплатить слишком большую цену. Собственно, она и согласилась участвовать в этом сезоне только затем, чтобы в светских развлечениях забыть о том, что с ней произошло.
 Теперь стало ясно, что это не столь легкая задача. Хотя при таком количестве светских удовольствий и настойчивых поклонников она скорее всего будет занята с утра до вечера. А в ее нынешнем состоянии ей только этого и нужно.
 — Благодарю вас, я с удовольствием возьму в руки поводья вашего фаэтона, — сказала она, с притворной заинтересованностью глядя на маркиза Лонсдейла, — скажем, в начале следующей недели. В понедельник.
 — Превосходно, мисс Лесли, — с восторгом принял ее согласие маркиз. — Как относительно четырех часов?
 — Прекрасно, — лучезарно улыбнулся он. — Считаю, что мне очень повезло, мисс Лесли.
 — О, напротив, лорд Лонсдейл. Это повезло мне, что нас представили на этом очаровательном балу.
 В карты Дермотт, разумеется, выиграл, что, конечно, ничуть не уменьшило раздражения Изабеллы. Неужели он никогда не проигрывает? Принц также выиграл, так что оба, провожая своих дам на ужин, пребывали в прекрасном настроении.
 — Вы играете, мисс Лесли? — полюбопытствовал устроившийся рядом с ней Дермотт, в то время как глаза его спрашивали о чем-то совершенно ином.
 — Один раз пришлось — к моему великому сожалению, — многозначительно ответила она.
 — Печально. Вероятно, это все равно что разок упасть с лошади. Лучше сразу же попробовать еще. Тогда лошадь уже не понесет.
 — В моем случае, милорд, от коня трудно ожидать хороших манер.
 — Но как же вы убедитесь в этом, не оседлав его снова?
 Прозрачный намек заставил ее покраснеть, но смущение Изабеллы было недолгим.
 — Некоторых норовистых коней невозможно отучить от скверных привычек.
 — Каких коней? — включился в разговор принц Уэльский. — Вы что, пополнили свой табун?
 — Наш разговор с мисс Лесли имеет метафорический характер, ваше высочество.
 — О Боже! Уже пошла поэзия! Вы не теряете, времени, Батерст. Пожалуй, я выпью за это, моя дорогая Барбара. За любовь и романтику — да, да!
 Все бы ничего, но им пришлось тоже присоединиться к тосту.
 Во время ужина с его гигантским меню — у принца Уэльского аппетит был, как у Гаргантюа, — Изабелла все время пыталась игнорировать Дермотта, но тот постоянно за ней ухаживал, указывая слугам, что ей следует подать, или самостоятельно подливая ей вина, он бдительно следил, как она пробует очередное блюдо, и часто касался то ее руки, то ноги.
 Изабелла пыталась отодвинуться от него, но это было физически невозможно, тем более что принц Уэльский и леди Хертфорд довольно часто на них поглядывали. А в их присутствии Изабелла не отваживалась устроить скандал, что Дермотт, конечно, прекрасно понимал.
 Когда ужин наконец закончился, он взял ее за руку и поднял из-за стола.
 — Мисс Лесли предлагает мне снова потанцевать, — мило улыбаясь, объявил он. — Разве я могу ей отказать? — И после обмена любезностями с оставшимися за столом потащил ее прочь.
 — Вы не реализовали свое призвание, — огрызнулась Изабелла, получившая наконец возможность откровенно высказать свои мысли. — Вам надо было выступать на сцене!
 — А вы могли бы сыграть роль фурии! — парировал он. — Как можно поймать на крючок поклонника, не выставляя себя в наиболее благоприятном свете?
 Изабелла смерила его ледяным взглядом:
 — А вы что, мой поклонник?
 — Вот от этого увольте, дорогая, — я просто дал вам совет.
 — Совет по части ухаживания — от вас, милорд? Пожалуй, вы более компетентны в области обольщения.
 — В этой области вы не нуждаетесь в моих советах, киска. Вы и так вульгарно обольстительны.
 — От такого нахала, как вы, я принимаю это за комплимент.
 — Лучше бы вы приняли от меня что-нибудь еще.
 — Вот от этого увольте, дорогой! — передразнила она его. — Я больше не намерена иметь ничего общего с вероломными распутниками.
 — Когда вы собирались расстаться со своей девственностью, то прекрасно знали, кто я такой, так что не надо принимать вид оскорбленной невинности, — холодно сказал. Дермотт. — Я, помнится, никогда ничего вам не обещал.
 — Конечно! С моей стороны было очень глупо и наивно не заметить этих моментов нашего… — она сделала паузу, — соглашения. Прошу простить меня за это.
 — С удовольствием, — пробормотал он, довольный тем, что леди правильно понимает ситуацию. — А теперь скажите мне, дорогая, могу ли я сделать вас счастливой?
 Это был коварный вопрос, и Изабелла не собиралась честно на него отвечать.
 — Увы, — сладким голосом пропела, она, резко останавливаясь перед бальным залом. — Представьте, я не собираюсь менять свое решение.
 Дермотт испытующе посмотрел на нее из-под нахмуренных бровей.
 — Вы в этом уверены? — с неожиданным дружелюбием спросил он.
 — Вполне.
 Отпустив ее руку, он отступил назад.
 — Тогда не будем зря тратить времени. Всего хорошего, мисс Лесли, — пробормотал он и церемонно поклонился, после чего ушел, не оборачиваясь.
 Остаток вечера граф танцевал с самыми разными дамами, галантно одаривая их своим вниманием. А когда гости начали расходиться, подошел к хозяйке попрощаться, держа под руку миловидную брюнетку.
 Леди Хертфорд и Изабелла вместе с несколькими гостями после огненной мазурки освежались ледяным шампанским. Леди обмахивались веерами, джентльмены прикладывали ко лбу платки. При появлении Дермотта разговор моментально стих. Эти двое были хорошей парой — оба высокие, темноволосые, стройные. Эффектное красное платье прекрасно гармонировало с бледной кожей женщины и иссиня-черными волосами. Глядя, как прижимается к Дермотту миссис Комптон, многие из мужчин испытывали к нему нескрываемую зависть — красивый рот этой дамы считался одним из ее главных достоинств.
 Подойдя к леди Хертфорд, Дермотт с улыбкой поклонился хозяйке дома:
 — Вы снова превзошли себя, Барбара. Бал был просто великолепен. Настоящий триумф.
 — Спасибо, дорогой Батерст. Как мило, что вы к нам заглянули! При вашем появлении обстановка сразу становится чуточку драматичной, — с усмешкой добавила она.
 — Я живу только ради того, чтобы развлекать вас, маркиза, — лениво протянул он.
 — И многих других, милый Батерст!
 Игнорируя яд ее шутки, Дермотт повернулся к Изабелле:
 — Вы неплохо начали сезон, мисс Лесли. — Он слегка наклонил голову. — Желаю вам всяческих успехов.
 — Благодарю вас, милорд, — с трудом сохраняя спокойствие, ответила умиравшая от ревности Изабелла.
 Отвернувшись от неё, Дермотт окинул взглядом всю группу.
 — Тогда мы с вами прощаемся. Уверен, мы скоро все вновь встретимся — на каком-нибудь другом приеме. — Он повернулся к своей спутнице: — Вы готовы, дорогая?
 Блистательная красавица ответила ему таким хриплым и страстным голосом, что все мужчины заулыбались, а женщины неодобрительно поджали губы. Изабелла чувствовала себя так, словно ее душат.
 — К счастью для нее, мистер Комптон предпочитает иметь свою девицу на Хаф-Мун-стрит, — фыркнула леди Блендфорд, когда парочка удалилась.
 — Чтобы получить доступ к окружению принца Уэльского, Комптон предоставляет жене полную свободу, — заметил один из присутствующих. — Это весьма благоприятно влияет на состояние дел в его фирме.
 — Даже для окружения принца она чересчур шустрая — заявила какая-то молодая матрона. — Да и платье ее вряд ли подходит для бала.
 — Оно скорее для будуара, — подхватила вторая, — уж слишком открывает грудь.
 — Этой леди нужно поскорее сорвать свой куш — ее страстные взгляды скоро утратят свою силу.
 — Ну, если верить слухам, миссис Комптон уже преуспела в этих делах. Любовники дарят ей весьма ценные подарки. Вот и Батерст, говорят, подарил ей недавно ожерелье из жемчужин размером с голубиное яйцо.
 — Они ведь старые друзья, не так ли? — заметил какой-то джентльмен.
 — Да и они прекрасно подходят друг другу, — заметила пожилая леди, достаточно повидавшая на своем веку. — Батерст не желает себя ни с кем связывать, а миссис Комптон любит его деньги.
 — Хватит злословить! — чувствуя смущение Изабеллы, вмешалась леди Хертфорд. — Да если мы в ближайшее время не доберемся до своих постелей, то проспим завтрак у Сесилии.
 Вспомнив о назначенном наутро приеме, все тихо застонали.
 — Лично я сейчас же иду на покой, — заявила леди Хертфорд, вставая со стула.
 Молли с нетерпением ждала возвращения Изабеллы, горя желанием услышать, как все прошло.
 — Ну как, вы довольны? — спросила она, когда Изабелла вошла в свою спальню.
 — Великолепно, Молли. И конечно, я очень довольна.
 — Он там появлялся, не так ли? — чувствуя, что Изабелла что-то недоговаривает, спросила Молли.
 — Во всем своем блеске. — Изабелла печально улыбнулась.
 — Ну и?
 — Когда он стал публично меня преследовать, я сказала ему, что не намерена возобновлять наши отношения. После этого он перетанцевал практически со всеми дамами на балу и ушел с миссис Комптон — очень красивой и соблазнительной женщиной. Очевидно, она одна из его многочисленных любовниц.
 — За время сезона он себя еще проявит во всем блеске, — осторожно заметила Молли. — Вы справитесь?
 Сбросив туфли, Изабелла упала в кресло.
 — Да, Молли, — тихо ответила она. — Справлюсь. Кстати, я приняла приглашение лорда Лонсдейла покататься на следующей неделе в его фаэтоне. И еще несколько человек приглашали меня на свидание.
 — Я предупрежу миссис Хоумер о возможных посетителях, но все равно спите, сколько влезет. — Домоправительница Изабеллы переехала на Гросвенор-плейс, где выступала в роли деревенской тетушки Изабеллы — незамужней молодой леди полагалось иметь пожилую компаньонку. А Хоуми умела принимать весьма респектабельный вид.
 — На двенадцать часов назначен завтрак у Холландов.
 — И вы собираетесь туда пойти? Не выспавшись?
 — Ну конечно, Молли! — улыбнулась Изабелла. — Я. намерена принять участие абсолютно во всех развлечениях сезона.
 — Вот и прекрасно. Это лучше, чем тосковать о чем-то…
 — Несбыточном?
 — Я собиралась сказать — чересчур проблематичном. После возвращения Дермотт никак не может прийти к согласию с самим собой. — После фиаско в Ричмонде Молли решила даже не намекать Изабелле на возможность брака. — Он не готов снова полюбить. И любая женщина, которая захочет его изменить, испытает горькое разочарование.
 — Это я уже поняла. И теперь собираюсь просто развлекаться, не рассчитывая ни на что, кроме удовольствий.
 — Это правильно. Не хотите выпить чего-нибудь горячего — чтобы побыстрее уснуть?
 — Едва я опущу голову на подушку, я тут же засну, — засмеялась Изабелла. — И спасибо вам, Молли… от всего сердца спасибо. За все, что вы для меня делаете.
 Но когда Молли ушла и Изабелла улеглась а постель, она обнаружила, что сон от нее ускользает. Что сейчас делает Дермотт? — ревниво думала она. Улыбается? Доставляет ли ему удовольствие восхитительная миссис Комптон? На словах легко изображать свое безразличие к нему и свою готовность наслаждаться жизнью, а вот достичь такой степени стоицизма, пожалуй, гораздо труднее. Все ее мысли полны только им. Сможет ли она испытать удовольствие с каким-то другим мужчиной? Надо ли даже думать о такой возможности? Или любовь к Дермотту Рамзи навсегда перечеркнула ее счастье?
 Снедаемая ревностью, Изабелла ворочалась в постели до самого утра. Заснула она только перед рассветом, и когда в одиннадцать часов ее разбудили, чтобы сделать прическу, она с трудом разлепила глаза, не представляя, как ей удастся сегодня любезно улыбаться.




 Глава 14


 Проснувшись и обнаружив в своих объятиях Эмму Комптон, Дермотт тихо застонал. Убрав ее голову со своего плеча, он медленно отодвинулся, надеясь удрать из ее спальни без бурных сцен. Прошлой ночью, когда он напился до умопомрачения и горел желанием отомстить Изабелле, Эмма, возможно, и казалась ему привлекательной, но сейчас, при ясном свете дня, Дермотт нещадно ругал себя за вчерашнюю глупость.
 — Ммм… — потянулась она к нему во сне.
 Дожидаясь, пока она успокоится, Дермотт несколько секунд лежал неподвижно, затем осторожно встал и на цыпочках отошел от кровати. Собрав разбросанную по полу одежду, он быстро оделся. Не хватало только туфель, которые исчезли неизвестно куда, Дермотт обыскал весь будуар, но увы — туфли исчезли.
 Может, отправиться домой в одних чулках? — подумал он, страстно желая побыстрее ускользнуть от Эммы. Ему совершенно не хотелось о чем-либо говорить с ней — не хотелось, чтобы она напоминала ему о том, чем они занимались прошедшей ночью. И уж тем более не хотелось, чтобы она спрашивала, когда они вновь встретятся.
 Ночь оставила у него неприятный осадок. Несмотря на страстность Эммы и ее несомненные таланты, Дермотт чувствовал себя дурно — словно объелся тяжелого пудинга. Устав от излишеств, он стоял босиком посреди бело-розового будуара Эммы, чувствуя себя совершенно опустошенным.
 Поняв наконец причину своего состояния, он застонал, но что делать с этой догадкой, оставалось по-прежнему непонятным.
 В конце кондов Эмму он все-таки разбудил, случайно задев валявшуюся на полу бутылку, и, чтобы успокоить даму, Дермотту пришлось проявить всю свою галантность, в придачу пообещав Эмме купить ей дорогую брошь. В его нынешнем состоянии души это была совсем небольшая уступка — сейчас, чтобы побыстрее сбежать отсюда, Дермотт был готов отдать все, что угодно. Найдя наконец свои туфли, на которых лежали какие-то предметы дамского нижнего белья, Дермотт поспешно покинул надушенный будуар.
 Через несколько мгновений он уже стоял на улице, чувствуя себя счастливцем, только что вышедшим из тюрьмы.
 Стоя в дверях гостиной, Изабелла с изумлением рассматривала заполонившие комнату десятки роскошных букетов.
 — Они начали прибывать в восемь часов утра, — сообщила миссис Хоумер. — Я думаю, часть из них надо переместить в другие гостиные, — ведь цветы все несут и несут. Вчера на балу ты была настоящей королевой, моя дорогая, — с улыбкой добавила она. — А вот любовные письма. Я уже насчитала двадцать две штуки.
 — О Боже! — В голосе Изабеллы одновременно звучали удивление и тревога. Оказаться в центре всеобщего внимания, конечно, лестно, но как теперь ускользнуть от многочисленных поклонников? Никто из них нисколько ей не нравился.
 Глядя на букеты. Изабелла испытывала сильное желание тут же повернуться и бежать куда глаза глядят, но понимала, что не может так поступить.
 Разве можно все бросить после того, как Молли приложила столько усилий, устраивая ее судьбу? Но как избежать мести Дермотта? У леди Хертфорд он вел себя бесстыдно! А чего стоит кошмар этой бессонной ночи, когда у нее перед глазами все время стояло лицо миссис Комптон, улыбающейся из-под лежащего на ней Дермотта! Черт бы побрал его чудовищную распущенность! Стиснув кулаки, Изабелла гордо вскинула подбородок.
 Дермотт еще увидит, что она может не хуже его наслаждаться жизнью!
 Она внимательно прочла все присланные вместе с букетами любовные письма. Если она встретит за завтраком кого-нибудь из своих обожателей, следует мило их поблагодарить. Она сумеет полностью отдаться светским удовольствиям — и пусть Дермотт знает, что потерял.
 За завтраком у Холландов граф Батерст отсутствовал — за что она должна ему быть только благодарна, твердила себе Изабелла.
 Тем не менее она периодически просеивала взглядом толпу, в глубине души надеясь все же его увидеть. Со свалившейся на нее ролью первой красавицы Изабелла справлялась прекрасно — словно и была для нее рождена. Впрочем, возможно, так оно и было, учитывая неординарную личность ее матери и воспитание дедушки, который обращался с ней как с принцессой.
 За время празднества Изабелла успела переговорить с огромным количеством людей. Ее необычное для юной леди образование позволяло ей одинаково компетентно обсуждать как чисто женские проблемы, так и вопросы бизнеса; не чужды ей были и те сложные темы, которые поднимали «синие чулки», а остроумные, но беззлобные шутки Изабеллы только усиливали ее популярность в любом обществе.
 — Пожалуй, вы подарили свету весьма неординарную юную леди, — сказала, обращаясь к леди Хертфорд, герцогиня Кендейл. Сидя в маленьком, щедро украшенном цветами алькове, обе дамы спокойно созерцали снующую взад-вперед толпу.
 — Не правда ли, она очень мила? — улыбнулась Барбара. — И как я подозреваю, по уши влюблена в Дермотта.
 Герцогиня удивленно подняла бровь:
 — По-моему, это совершенно бесперспективно — во всех отношениях.
 Маркиза пожала плечами:
 — Поживем — увидим. Вчера он весьма настойчиво за ней ухаживал — до тех пор, пока она не дала ему полную отставку.
 — Неужели она настолько умна?
 — В их отношениях явно просматривается некий разлад. Но как я подозреваю, совсем недавно они были вполне… теплыми.
 — Она ведь не может похвастаться своим происхождением?
 — Нет. Но она унаследовала огромное состояние.
 — Значит, она может позволить себе такие игры.
 — Или, возможно, она сродни ему — такая же гордячка.
 — В любом случае я с любопытством, буду следить за дальнейшим развитием их отношений.
 — Не знаю, не знаю. — Леди Хертфорд покачала головой. — Хотя было бы забавно, если бы он в конце концов нашел леди, которая устояла бы перед его чарами. Пожалуй, время для этого пришло. Женщины еще никогда ему не отказывали.
 — А Изабелла вполне может предпочесть ему одного из своих многочисленных поклонников. Кто знает, насколько она практична.
 — Практичная женщина никогда не стала бы тратить время на Дермотта. — Барбара рывком раскрыла веер. — И ведь он вряд ли изменится.
 — Распутники редко исправляются, — заметила герцогиня со знанием дела.
 — Редко? — фыркнула Барбара. — Ну что вы! Скажите уж прямо, Кларисса, — они никогда не исправляются.
 — Мама! — закричала Каролина Лесли, пухлые щеки ее дрожали от возмущения. — Какой ужас! Ее имя чуть ли не в каждом абзаце светской хроники! Я этого не выдержу.
 Сидевшая с дочерьми за завтраком Абигайль Лесли с неприязнью поджала губы, на скулах ее выступили красные пятна.
 — Изабелла ухитрилась хорошо себя подать, — мрачно пробормотала она.
 — А чего стоит один принц Уэльский, мама! — запричитала Амелия. — Какой кошмар! Эта сучка откуда-то знает принца Уэльского!
 — Попридержи язык, моя дорогая. Это не к лицу порядочной юной леди.
 — Как же, порядочной! — взвилась Амелия. — Нас приглашают только на балы, которые устраивают или старые грибы, или выскочки-нувориши. Там никогда не бывает ни одного виконта, или барона, или хотя бы рыцаря! А эта сучка, — с яростью повторила она, с вызовом глядя на мать, — не только приглашена на бал, который дает любовница принца Уэльского, но и становится там королевой! Папа должен что-то с этим сделать, мама! Обязательно должен! — И она потянулась за куском сливового торта — уже четвертым за сегодня.
 — Ты прекрасно знаешь, что граф Батерст предупредил твоего папу о последствиях. Неужели ты хочешь, чтобы его убили на дуэли?
 Дочери молча посмотрели на мать — судьба отца была им явно безразлична. Наконец Каролина неохотно произнесла:
 — Пожалуй, нет.
 — А почему, собственно, Батерст вообще вмешивается в нашу жизнь? — дерзко спросила Амелия. — Почему папа не может посоветовать ему заниматься своими делами?
 — Неужели он действительно застрелит папу? — с надеждой спросила Каролина.
 — Не думаю, что твой папа собирается это выяснять! — отрезала Абигайль.
 — Мы никогда не найдем себе мужей! — заплакала Амелия. — А в следующий сезон мы уже будем старыми девами. Это несправедливо, мама!
 — А что, если неосторожная Изабелла упадет с лестницы? Тогда сезон для нее и закончится. — Несколько лет назад Каролина спустила с лестницы свою гувернантку, и несчастная леди в страхе за свою жизнь немедленно покинула их дом.
 — Я не желаю, чтобы ты даже думала о подобных вещах! — предупредила ее мать. — Если ты будешь так неразумно себя вести, тебя никуда больше не пригласят. — Для того, чтобы убедить гувернантку держать язык за зубами, понадобилась немалая сумма, и Абигайль вовсе не хотела, чтобы в случае какого-то инцидента с Изабеллой по городу вновь поползли неприятные слухи.
 — Мы вряд ли вообще сможем с ней встретиться, — измерив язвительным взглядом сестру, пробормотала Амелия. — Даже если будем чаще ходить на приемы.
 — Хватит! — рявкнула Абигайль. — Я запрещаю вам говорить о всякой ерунде.
 — Но мы можем ее отравить, — не унялась Каролина, зная, что угрозы матери редко исполняются. — Именно так случилось с героиней «Леди Блэр».
 — Если ты помнишь, главный герой тогда ее спас, — заметила сестра. — А у глупой Изабеллы, если верить газетам, полно поклонников, так что ее тоже могут спасти.
 — Не могу понять, где только вы набрались подобной чепухи! Никто никого не отравит. Вы поняли? — Абигайль пристально посмотрела на дочерей.
 — И мы будем покрываться плесенью на всяких ничтожных балах, а Изабелла будет танцевать с принцем. Потом, возможно, выйдет замуж за герцога! — Каролина с горя запихнула в рот целую оладью.
 — И нам придется до конца жизни существовать под одной крышей с мамой и папой, — драматически вздохнула Амелия, подцепив вилкой здоровенный кусок ветчины.
 После завтрака, подчиняясь материнскому инстинкту, подкрепленному насмешками подруг, которые уверяли, что она не сможет сбыть с рук дочерей, даже если заплатит за каждую по десять тысяч, Абигайль отправилась в кабинет к мужу.
 — Ты, дорогой, еще не видел сегодняшнюю светскую хронику, — с порога заявила она супругу.
 — Господи, да на кой мне сдалась светская хроника? — оторвавшись от письменного стола, недоуменно спросил Герберт.
 — Чтобы посмотреть, не пишут ли там о твоих дочерях.
 — И смотреть нечего. — Он реалистично оценивал их перспективы, понимая, что сможет добыть дочерям мужей только в том случае, если даст за ними щедрое приданое.
 — Ну вот, — усаживаясь напротив него, многозначительно произнесла Абигайль, — а если бы посмотрел, то увидел бы, что мисс Изабелла Лесли взлетела очень высоко.
 — То есть? — заинтересовался Герберт.
 — Вчера вечером на балу ей покровительствовала сама леди Хертфорд. Фактически это означает, как ты понимаешь, что ее покровителем стал принц Уэльский. Наши дочери вне себя от ярости и горя.
 — Не смотри на меня так. Все равно я не могу принести им приглашение от леди Хертфорд, как не изловчусь достать с неба луну. — «Изабелла и в самом деле удачно приземлилась, — подумал он. — Интерес к ней Батерста теперь понятен, хотя и его тесные отношения с принцем Уэльским достаточно хорошо известны».
 — Ты должен что-нибудь сделать, Герберт. — Худые плечи Абигайль тряслись от возмущения. — А вспомни-ка, что значила для тебя поддержка моего отца, когда ты еще бегал за первыми клиентами?
 — Я помню, — проворчал он, — поскольку ты уже двадцать лет мне об этом напоминаешь, как только приходишь в плохое настроение. Но ты же не видела, как Батерст угрожал мне! Он говорил совершенно серьезно.
 — Люди такого сорта редко появляются на балах дебютанток. Девочки же хотят познакомиться с настоящими аристократами, а не с сыновьями торговцев.
 — Увы, мы не знаем, когда и где он может появиться, а я не имею желания встретиться с ним на дуэли;
 — Я понимаю, Герберт, — улыбнулась она. — Но это можно все же как-то решить. Надо дать девочкам возможность бывать на светских балах. Батерст не вечно же будет защищать Изабеллу — он известен своим непостоянством.
 — Будем надеяться, что ты права.
 — Ты должен узнать, где и когда он появится, и просто туда не ходить. Останется много других приемов. С нашим приданым мы можем многого добиться, Герберт, и не говори мне, что ты не желаешь прибавить к нашей фамилии титул, а то и два.
 — Это не так просто, Абигайль.
 — Но отнюдь не невозможно, учитывая, что каждый вечер проходит дюжина балов.
 — Ну хорошо. Я посмотрю, что можно сделать.
 — Я только этого и добиваюсь.
 Однако уже на следующий день капризная судьба преподнесла ему неожиданный сюрприз, устроив встречу с маркизом Лонсдейлом. Прошедшей ночью маркиз изрядно проигрался и теперь отчаянно нуждался в деньгах, чтобы оплатить свои карточные долги. Так как Герберт и раньше снабжал его крупными суммами, он уже собирался потребовать у молодого аристократа приглашения для своих дочерей, но тут Лонсдейл неожиданно спросил:
 — Скажите, прекрасная мисс Изабелла Лесли — это ваша родственница? Она прямо-таки очаровала весь свет.
 Банкир понял, что ему выпал редкий шанс.
 Черт с ними, с приглашениями!
 После смерти Джорджа Лесли родственники тщетно пытались завладеть состоянием Изабеллы, и вот, словно по воле Божьей, Лонсдейл появляется в его кабинете!
 Хотя Герберт и не был особенно набожным, он все же не мог отрицать чуда, совершавшегося прямо на его глазах.
 — Да, она моя племянница, — ответил Герберт.
 — Я слышал, она очень богата. — За несколько лет промотав свое наследство, маркиз теперь искал для себя выгодную партию, — На следующей неделе мисс Лесли собирается поехать со мной покататься.
 — Неужели? — удивился банкир. Маркиз вопросительно посмотрел на своего кредитора:
 — А почему вас это удивляет?
 — Знаете, сколько вы мне должны? — спросил Герберт.
 Маркиз презрительно усмехнулся:
 — Откуда мне знать? Я же не какой-нибудь клерк!
 — Вы мне должны пятьдесят тысяч.
 — И в обмен на новый заем вы что-то от меня потребуете? — Маркиз улыбнулся.
 — Как вы относитесь к тому, чтобы жениться на моей племяннице?
 — Весьма положительно. А у вас есть на сей счет какие-то предложения?
 — Возможно, — кивнул банкир. — Но в этом случае я желаю получить свои пятьдесят тысяч и право на управление ее имуществом.
 — Чтобы раздеть меня донага. — Маркиз нахмурился; богатство Изабеллы интересовало его не меньше, чем она сама.
 — Денег хватит на всех, — возразил Герберт. — И позвольте напомнить, что вы на грани банкротства, так что проценты с состояния Изабеллы — это гораздо больше, чем вы могли бы ожидать. Ваши поместья разорены, Лонсдейл, и вы незавидный жених.
 — Что же я должен делать? — проворчал маркиз.
 — Поезжайте с ней покататься, как и собирались.
 — А потом?
 — Потом отвезите ее к себе в Челси и приложите все усилия, чтобы скомпрометировать ее. А я подготовлю свидетелей и священника.
 Герберту казалось, что он прекрасно все рассчитал. Изабелла непременно выйдет замуж за маркиза, и Батерст не сможет ему помешать — ведь Лонсдейл прекрасно владеет оружием.
 — Звучит заманчиво, — пробормотал маркиз, откинувшись на спинку кресла.
 — Не беспокойтесь, вы разбогатеете, — сказал Герберт. Лонсдейл улыбнулся.
 — Я могу увезти ее на континент. На время медового месяца.
 — Пока не утихнет скандал, — кивнул банкир.
 — Пока она не забеременеет. Для страховки. — Маркиз рассмеялся.
 — Очень разумно, — согласился Герберт. Маркиз вдруг поднялся на ноги и прошелся по кабинету.
 — Мне срочно нужны проекты контрактов, — заявил он. — Чтобы их могли посмотреть мои адвокаты. Что же касается Изабеллы… Я повезу ее кататься в понедельник.
 — Контракты доставят вам домой.
 — Лучше пошлите их Джексону Хьюлетту. Я сейчас к нему заеду и дам краткие инструкции.
 — Контракты будут касаться наших с вами условий, предупредил банкир. Конечно. И пусть все пока останется между нами.
 — Разумеется.
 — О ваших карточных долгах я позабочусь.
 Лонсдейл улыбнулся:
 — А я позабочусь о том, чтобы мисс Лесли понравилась поездка.




 Глава 15


 Дермотт нашел убежище у Хелен Кристос, жившей со своим маленьким сыном в Челси. Подобно многим другим женщинам Дермотта она была не только его любовницей, но и другом, и общество Хелен граф особенно ценил. Расставшись с Эммой Комптон, Дермотт приехал к Хелен и заявил, что женщины ужасно ему надоели.
 — Рада видеть тебя, Дермотт, — с улыбкой ответила Хелен. — У тебя такой вид, будто ты всю ночь не спал.
 За завтраком Дермотт рассказал, как на балу безуспешно пытался ухаживать за Изабеллой, а также — о ночи, бездарно проведенной с миссис Комптон.
 Хозяйка выразила графу сочувствие, а когда проснулся двухлетний сын Хелен, Дермотт принялся играть с мальчиком, на время забыв о своих переживаниях. Том ми всегда был любимчиком графа — глядя на него, Дермотт вспоминал о своем погибшем сыне.
 Последующие дни он провел в домашних хлопотах — по утрам отправлялся с Хелен на рынок, днем сопровождал ее с Томми в парк, а также помогая ей репетировать новую роль, которую Хелен разучивала для пьесы, готовившейся к постановке в «Ковент-Гардене». В постель с Хелен граф не ложился, а она не пыталась на него воздействовать, ибо догадывалась о его чувствах к женщине, отвергнувшей Дермотта на балу у леди Хертфорд.
 Как ни странно, Дермотт совсем не пил, хотя прежде обычно опустошал по две бутылки в день. Вместо этого он по вечерам читал, и столь необычное для него времяпрепровождение еще больше разжигало интерес Хелен к женщине, которую Дермотт возил в Ричмонд. «Каким образом эта мисс Лесли смогла так повлиять на его привычки?» — спрашивала себя Хелен.
 А Изабелла тем временем посещала один прием за другим. Протанцевав на балу всю ночь, она в изнеможении падала на кровать, думая только о Дермотте, а при пробуждении горько сожалела о том, что его нет рядом с ней в постели. Мужчины же, дарившие ей цветы и ухаживавшие за ней, не вызывали у Изабеллы ни малейшего интереса.
 К концу недели Изабелла уже была готова послать все к черту. И наверное, так бы и поступила, если бы не Молли.
 В это утро Изабелла, дабы набраться сил, заказала себе кофе с шоколадом. Ее ждал еще один утомительный день: утром званый завтрак, а затем — музыкальное представление с итальянскими певцами у герцогини Кендейл.
 Когда Дермотт вошел в музыкальную гостиную герцогини, многие повернулись в его сторону, а некоторые зашептались. Даже певица, исполнявшая сольную партию, на миг осеклась, и тут уж все до единого повернулись в сторону графа.
 Дермотт стоял у стены, на фоне картины, изображавшей похищение Данаи, и многие невольно подумали о том что, учитывая богатство Батерста и его скандальную репутацию, подобный фон является вполне уместным. Изабелла же, увидев графа, досадливо поморщилась. Возможно, Дермотт приехал к герцогине ради нее, но ведь его — так ей казалось — интересовало лишь ее тело…
 Дермотт заметил Изабеллу, как только вошел в комнату — ее чудесные волосы сразу же бросались в глаза. «Может, уйти отсюда? — подумал граф. — Действительно, зачем я сюда приехал? Неужели, словно зеленый юнец, буду наблюдать за ней издали?»
 Дермотт вдруг почувствовал, что ему ужасно хочется выпить — он уже почти неделю не пил спиртного. Окинув взглядом гостиную, он заметил столик с напитками. Дермотт уже решил, что, наверное, выпьет бренди, но тут ария подошла к концу, и его тотчас же окружили женщины. Эмма Комптон, взяв графа под руку, с улыбкой проговорила:
 — Так вот вы где, мой дорогой… Ваш сплин наконец-то развеялся? Я так по вас скучала…
 — Мы все ужасно скучали, — заявила графиня Гуд-монт. — Почему вы скрываетесь от общества?
 — Посидите с нами, Рамзи, — уговаривала его недавно вышедшая замуж маркиза — ее муж был слишком стар для того, чтобы интересоваться чем-либо, кроме денег. — Мы с сестрой до сих пор вспоминаем дни, проведенные с вами в Ларчли.
 — Ловить с вами рыбу — сплошное удовольствие, — низким грудным голосом проговорила сестра маркизы. — Дорогой, посидите с нами, пожалуйста…
 — Нужно отдать должное Марианне, она, как всегда, великолепна, — сказал граф, как будто он приехал к герцогине не ради Изабеллы. — К сожалению, я не слышал пение Марианны еще с Милана. А сейчас… прошу меня извинить. — Изящно поклонившись дамам; граф направился к певице.
 Изабелла старалась не обращать внимания на окруживших Дермотта поклонниц. Повернувшись к своей соседке, она принялась обсуждать с ней программу вечера. И все же то и дело поглядывала на Дермотта и на миссис Комптон, взявшую графа под руку.
 Когда же Дермотт приблизился к красивой итальянской певице и та по-дружески его обняла, Изабелла в ярости стиснула зубы. Очевидно, английских женщин ему не хватает — его любовные похождения распространяются и на континент. Извинившись перед сидевшими рядом с ней леди, Изабелла поднялась с места и поспешно вышла из гостиной.
 Кучер ждал ее перед резиденцией герцогини. По-прежнему ярко светило солнце, и весенний воздух благоухал ароматом цветов — в общем, если бы не присутствие в этом мире графа Батерста, все было бы замечательно…
 — Что-то вы рано сегодня, мисс, — сказал грум, открывая перед Изабеллой дверцу ландо.
 — Я слишком устала, Сэм, и хочу домой.
 — Вы все торопитесь, мисс, — так любой устанет, — посочувствовал грум. Он помог Изабелле подняться в экипаж. — Скоро будем дома — и глазом моргнуть не успеете. — Отдав распоряжение кучеру, грум запрыгнул на запятки экипажа, и ландо тут же отъехало от тротуара.
 Несколько секунд спустя из особняка герцогини выбежал Дермотт.
 — Быстрее! — крикнула Изабелла.
 Граф тотчас же бросился в погоню.
 — Еще быстрее! — закричала Изабелла.
 Но в следующее мгновение Дермотт вскочил на подножку экипажа, перевалился через низкий борт и уселся на противоположное от Изабеллы сиденье.
 — Вам что, наскучило пение Марианны? — проговорил он с усмешкой.
 — Убирайтесь! — сказала Изабелла.
 — И не подумаю, — снова усмехнулся он.
 — Тогда мне придется выкинуть вас отсюда.
 Дермотт взглянул на юного грума, потом на пожилого кучера.
 — Только не с их помощью, — проговорил он, устраиваясь поудобнее. — Ну, рассказывайте… Чем вы все это время занимались?
 — Старалась побыстрее вас забыть! — заявила Изабелла.
 — Какая жалость, — пробормотал граф. — А я с величайшим удовольствием вспоминал о нашей дружбе.
 — Потому что эта… так называемая дружба всегда подчиняется исключительно вашим интересам.
 — Если пожелаете, я готов проявить уступчивость.
 — Я этого не желаю, Батерст!
 — А может, я сумею убедить вас в обратном? — с насмешливой улыбкой спросил граф.
 — Что, устали от миссис Комптон?
 — А вам, мисс Лесли, еще не надоели ваши многочисленные поклонники?
 — Кажется, вы очень дружны с певицей герцогини, — съязвила Изабелла.
 — Я слышал, что Лонсдейл собирается сделать вам предложение.
 — В таком случае вы знаете больше меня, граф. Я уже несколько дней не видела лорда Лонсдейла.
 — Вероятно, он заучивает наизусть свое предложение, чтобы оно звучало как можно искреннее. Ведь ему необходимы ваши деньги.
 — А вам, конечно же, деньги не нужны. Вы на это намекаете?
 — То, что мне нужно от вас, мисс Лесли, — пробормотал граф, — не имеет цены.
 — И вам это не достанется.
 — Посмотрим, — улыбнулся Дермотт.
 — Вы чересчур самоуверенны, граф. Я буду вам чрезвычайно благодарна, если вы оставите меня в покое.
 — Разве я вас беспокою? — осведомился он.
 — Ни в малейшей степени. Просто я слишком занята. — Взглянув на кучера. Изабелла распорядилась: — Джон, на Бонд-стрит, пожалуйста.
 Изабелла решила, что не стоит возвращаться на Гросвенор-плейс — она опасалась, что Дермотт последует за ней в дом.
 — Что ж, главное развлечение всех леди — покупки. — Граф снова улыбнулся.
 — Совершенно верно, милорд, — откинувшись, на спинку сиденья, проговорила Изабелла. — А вы, насколько я знаю, предпочитаете другие развлечения…
 — Действия некоторых леди, когда они ездят за покупками, иной раз тоже не отличаются высокой нравственностью, — протянул Дермотт.
 Вспомнив иллюстрации в книге, которую показывала ей Молли, Изабелла покраснела.
 — Понятия не имею, на что вы намекаете, милорд.
 — Если хотите, могу объяснить, — сказал Дермотт.
 — Нет, благодарю вас.
 — Но я все-таки буду сопровождать вас, — ухмыльнулся он. — На тот случай, если вы передумаете.
 — Не надо себя обманывать. Я ни в коем случае не передумаю, — ответила Изабелла.
 Тут Дермотт легонько прикоснулся коленом к ее ноге, и по телу Изабеллы тут же пробежала горячая волна — она вдруг ощутила сильнейшее желание.
 Через несколько секунд экипаж остановился на Бонд-стрит, и Дермотт, несмотря на протесты Изабеллы, помог ей выбраться из экипажа. Прикосновение его руки еще более усилило ее возбуждение. Прекрасно зная об этом, граф, придерживая Изабеллу за локоть, не спеша зашагал по оживленной улице.
 Желая отстраниться от своего спутника, она свернула в первый же магазин, но, к своему ужасу, обнаружила, что в нем продают женское белье. Увидев выставленные на витрине всевозможные халаты, нижние юбки, ночные рубашки и прочие интимные предметы туалета, Изабелла тотчас же залилась краской.
 — Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
 Подняв глаза, Изабелла увидела перед собой красивого, прекрасно сложенного молодого человека — перед ней стояла ожившая иллюстрация из эротической книги Молли.
 — Я… я… просто смотрю, — пробормотала Изабелла. «Неужели здесь нет ни одной продавщицы?» — подумала она.
 Осмотревшись и не увидев за прилавками ни одной женщины. Изабелла уже собралась уходить, но Дермотт удержал ее.
 — Покажите нам нижние юбки — кружевные, — проговорил он с невозмутимым видом. Повернувшись к Изабелле, с улыбкой добавил: — Белое кружево очень тебе идет.
 Еще больше покраснев. Изабелла пробормотала:
 — Я думаю, это можно сделать как-нибудь в следующий раз. Сейчас не вовремя…
 — Подарки всегда вовремя, дорогая. — Дермотт по-прежнему держал ее за локоть.
 — Но, дорогой, мы же опоздаем на прием к тетушке. — Изабелла заставила себя улыбнуться.
 — Ты ведь знаешь, как она меня любит, — ухмыльнулся Дермотт. — Тетушка простит нам опоздание. Пожалуй, вот эту, — сказал он, указывая на белое кружево. — И еще вон ту, розовую.
 Дермотт подвел Изабеллу к занавеске и отдернул ее.
 — Можешь примерить их здесь, дорогая. — Он отошел в сторону, чтобы пропустить в кабинку продавца, положившего на столик две нижние юбки. — Это не займет много времени.
 Кивком отпустив молодого человека, Дермотт задернул занавеску.
 — Как ты смеешь?! — в ярости прошипела Изабелла.
 — Бежать не советую, — словно прочитав ее мысли, прошептал Дермотт. — Ты даже до двери не доберешься.
 — Продавец что, твой сообщник? — в возмущении проговорила Изабелла.
 — Просто он хорошо знает, как лучше всего заработать на жизнь, — с усмешкой ответил Дермотт.
 — Ты ему платишь? — Дермотт пожал плечами.
 — Ты все-таки примерь юбки, — проговорил он с невозмутимым видом. Опустившись в шезлонг, с улыбкой добавил: — Я их тебе куплю. Куплю тебе весь магазин, если пожелаешь.
 — Неужели ты действительно собираешься преследовать меня?
 — Дорогая, неужели я тебя преследую?
 — Я совершенно не в том настроений, чтобы играть в твои игры, Дермотт!
 — А в каком ты настроении?
 Изабелла невольно вздохнула — вопрос, Дермотта оказался вполне уместным.
 — Я что, должна мгновенно поддаться твоему очарованию?
 — Полагаю, что мы с тобой сейчас думаем не об очаровании, а о чем-то другом. Ведь так?
 Изабелла промолчала.
 — А ты, кажется, покраснела, моя дорогая, — продолжал Дермотт.
 — Я знаю, что у тебя на уме, — сказала Изабелла. — Пять минут — и мы разойдемся в разные стороны, не так ли?
 — Сомневаюсь, что пять минут тебя удовлетворят, — улыбнулся он. — Насколько я помню, ты всегда хотела большего…
 — А ты, разумеется, не возражал. — Изабелла старалась не смотреть на бриджи Батерста, топорщившиеся в паху.
 — Всегда к вашим услугам, дорогая.
 — И это все?
 Он снова улыбнулся.
 — Жаль, что я не, столь бескорыстен.
 — А что потом? — спросила она. — Что произойдет после этой… неожиданной встречи?
 — Тебе нужен письменный контракт?! — Дермотт усмехнулся.
 — Неужели при желании я могу его получить?
 — Дорогая, ведь мы оба хотим одного и того же. И я совершенно не понимаю твоего лицемерия.
 — Полагаю, столь утонченный человек, как ты, мог бы придумать что-нибудь получше, чем так откровенно предлагать мне… подобное.
 — За это прошу прощения. — Дермотт поморщился. — Я обнаружил, что мне довольно трудно с тобой общаться.
 — Неужели ты мог бы за мной ухаживать, как подобает джентльмену?
 Он выпрямился, глаза его сверкнули насмешкой.
 — Если бы я так тебя не желал, — сказал он, — ты бы услышала все, что только захотела.
 — А если бы я так не желала тебя, — в тон ему пропела она, — мне было бы все равно, что ты говоришь.
 Вздохнув, он вновь откинулся назад.
 — Я в полной растерянности. Ничто толковое не приходит на ум.
 — А ты попробуй сказать: «Я по тебе скучал».
 Дермотт тихо застонал.
 — Я… скучал, — наконец со вздохом проговорил он. Он с такой явной неохотой произнес эти слова, что Изабелла не удержалась от улыбки.
 — Теперь и я могу проявить к тебе снисходительность.
 Их взгляды встретились. Прошла секунда, вторая, наконец, ни слова не говоря, Дермотт раскрыл ей свои объятия.
 Стоя посреди примерочной, она понимала и не понимала, что происходит. Знала, что, по сути, ведет себя так же эгоистично, как и он, потому что хочет того же.
 — Пожалуй, мне нужно снять шляпку, — стремясь скрыть свое состояние за этими нейтральными словами, бросила она.
 — Разреши мне, — предложил он.
 В тот день они любили друг друга с едва скрываемым отчаянием, словно знали, что эти скоротечные мгновения — все, на что они могут рассчитывать. Будущего же у них нет и быть не может. Потеряв счет времени, в полном самозабвении, они были щедры и эгоистичны одновременно, одинаково снисходительны и требовательны, и лишь когда Изабелла услышала тихий стук продавца (а может, он ей только послышался), Дермотт с неохотой от нее оторвался.
 Одевшись, они вышли из магазина, но, собравшись прощаться, не знали, что сказать.
 Наконец Дермотт, испытывая непривычную печаль, произнес несколько вежливых фраз.
 — Я понимаю, — сказала Изабелла, чувствуя себя так, словно падает куда-то в пропасть.
 Не в силах выговорить ни слова, он молча кивнул и пошел прочь.
 Вернувшись домой. Изабелла отменила все оставшиеся выезды. Ее настолько переполняла жалость к себе, что даже Молли, поговорив с Сэмом и Джоном, решила не вмешиваться.
 Войдя в свою комнату, Изабелла заперла дверь, легла на кровать и, глядя в потолок, попыталась привести мысли хоть в какой-то порядок. То, что она любит Дермотта, — это ясно. Ясно и то, что в своих чувствах она не одинока — его любят еще десятки, а то и сотни женщин. На то, что он ответит на ее чувства, нет абсолютно никакой надежды — вряд ли он вообще способен кого-то полюбить.
 Значит, вся трудность заключается в том, как поскорее справиться с безответной любовью. Чувством, которое, несомненно, мешает ей преуспеть в жизни. Изабелла мысленно перебрала множество способов достичь своей цели, но, к несчастью, ни один из них не смог ее удовлетворить. Правда, несколько утешало то обстоятельство, что Дермотту она нравится не только из-за постели. В этом Изабелла была совершенно уверена, и это несколько смягчало ее горе,
 «Какая беда, что прошлое его не отпускает!» — в который раз думала она.
 А ведь она могла бы встретить его раньше. И тогда ему не пришлось бы оплакивать свою утрату. Но это в другой жизни, где он ответил бы на ее любовь. И обоих ждало бы ни с чем не сравнимое счастье. Совсем в другой жизни.
 К утру Изабелла наконец сумела отделить факты от фантазии и определить перспективу своих отношений с Дермоттом. Он не собирается менять свою жизнь, а это ей не подходит. Нечего предаваться бесполезным мечтаниям. Когда имеешь дело с Дермоттом Рамзи, холодный практицизм не просто полезен, но и совершенно необходим.
 Что ей остается? Только одно: отвлечься от грустных мыслей.
 Поэтому в последующие дни она вела себя так, словно светские развлечения доставляют ей величайшее удовольствие, флирт является смыслом ее жизни, а чтобы предаться всему этому, нужно использовать круглые сутки — все двадцать четыре часа.




 Глава 16


 В понедельник утром под бдительным взглядом Молли и с помощью ее служанки Изабелла готовилась предстоящей прогулке с маркизом Лонсдейлом. Простое муслиновое платье с зелеными лентами и короткий шерстяной жакет для верховой езды цвета бутылочного стекла необыкновенно шли ей. Пока служанка ходила за перчатками, Изабелла водрузила на макушку маленькую, в полоску, шелковую шляпку.
 — Ну как? По-моему, она неплохо выглядит.
 — Вы вообще неплохо выглядите. В парке на вас все обратят внимание.
 — В этом все и дело — смотреть и быть замеченной, — сказала Изабелла. — В новом платье, под руку с новым кавалером.
 Все эти дни ее осаждали многочисленные поклонники, гостиная была полна джентльменами, жаждущими ее внимания.
 — Вам начинает все это надоедать? — почувствовав в ее голосе нотку раздражения, мягко спросила Молли. — Только скажите, и мы сразу же свернем вашу «палатку».
 Посмотрев на свою подругу, Изабелла улыбнулась:
 — С моей стороны было бы малодушием так скоро запросить пощады в этом сражении.
 — Возможно, вам следует быть более разборчивой. Принимать не все приглашения.
 Изабелла надула губки.
 — Но мне так необходимо сейчас, — она натужно улыбнулась, — как следует развлечься.
 — Но не обязательно с .маркизом. Он не очень порядочен, — предупредила Молли, — и по уши в долгах. Мне нужно было еще раньше вас о нем предупредить. Мне даже хочется, чтобы вы сегодня с ним не ехали.
 — Я согласилась принять его предложение только ради того, чтобы подразнить Дермотта. — Несмотря на свои денежные затруднения, маркиз по-прежнему оставался любимцем женщин. — Хотя Дермотт вряд ли обратит на это внимание. Он наверняка сейчас развлекается с какой-нибудь леди.
 — Но только не с миссис Комптон.
 — Откуда вы знаете?
 — Я поручила Мерсеру следить за Дермоттом.
 — Тогда скажите мне, куда же он все-таки исчез? — После ее первого бала Дермотт не появлялся в обществе, за исключением памятного музыкального представления у герцогини.
 — Вы действительно хотите это знать?
 — Еще одна женщина? — досадливо поморщилась Изабелла.
 — Дермотт не любит оставаться один.
 — Удобное оправдание. Ну и кто же на этот раз? — Изабелла сама не знала, хочет ли услышать ответ.
 — Хелен Кристос, Актриса из «Ковент-Гардена».
 — И он был с ней все это время? — Как больно слышать, что он сейчас с другой женщиной.
 — Так мне сообщили. Это все, Ханна, — сказала она служанке, передавшей Изабелле зеленые перчатки из свиной кожи. Подождав, пока служанка выйдет, Молли продолжила: — Они в некотором роде друзья. Дермотт помог Хелен, когда два года назад умер ее муж: Ее ребенку исполнился только месяцах тому же, говорят, она чуть не сошла с ума от горя.
 — А откуда Дермотт, ее знает?
 — Откуда молодые повесы знают актрис «Ковент-Гардена»?
 — Значит, их отношения чисто платонические?
 Молли замялась.
 — Прошу прощения. С моей стороны было чересчур наивно даже спрашивать об этом.
 — Сначала так и было, но…
 — Ну конечно. Как она могла устоять? И как он мог — с ним такого не случается.
 — Своей жене Дермотт был верен. Это я точно знаю. Но до брака и после… — Она пожала плечами. — Женщины всегда его преследовали, а редкий мужчина станет отказывать всем подряд.
 — К тому же их было так много!
 — Мне жаль, что так получается, — спокойно сказала Молли. — Я знаю, как больно вам это слышать, но правда часто бывает… и потом — к чему самой себя обманывать?
 — Я понимаю. — Изабелла натянула перчатки.
 — Я не хочу приукрашивать факты. Но на вас он смотрел как будто совсем по-другому, и должна признаться, я надеялась…
 — Значит, вы тоже поддались несбыточным мечтаниям. Что ж, меня это немного утешает. — Изабелла печально улыбнулась.
 В дверь спальни тихо постучали.
 — Кажется, моя колесница готова, — с наигранной игривостью сказала Изабелла.
 — Если не хотите ехать — не надо. Хоуми передаст ваши извинения.
 — Чепуха, — все так же бодро заявила Изабелла. — Мне как раз нужен свежий воздух. Возможно, он напрочь сдует все мои пустые мечтания.
 — Тогда будьте поосторожнее с Лонсдейлом. О нем рассказывают нехорошие вещи.
 — Вы меня предостерегаете? Но ведь его принимают во всех приличных домах! -
 — В конце концов, он маркиз, и каковы бы ни были его холостяцкие пороки, у него есть титул и приятная внешность. Но он слишком хочет жениться на деньгах.
 — Как и множество других моих поклонников. Я не настолько наивна, чтобы считать, будто мое очарование заключено исключительно в стройности моих ног или в цвете глаз.
 — У вас есть голова на плечах, — улыбнулась Молли.
 — Я хорошо понимаю суть светского сезона. Мужчины стремятся достичь богатства через выгодную женитьбу, ну а если к нему прилагается еще и титул — что ж, тем лучше. Но я-то не собираюсь выходить замуж — по крайней мере в обозримом будущем, а может быть, и никогда. Мне совсем не нравится, что на мне хотят жениться из-за денег.
 — В таком случае Лонсдейл будет разочарован.
 — Пусть лучше он, чем я, — усмехнулась Изабелла. И, помахав на прощание рукой, вышла из комнаты и спустилась по лестнице, где уже стоял поджидавший ее шикарный фаэтон Лонсдейла.
 Лонсдейл ждал ее в гостиной, стоя у окна. Когда Изабелла вошла в комнату, он тут же обернулся.
 — Сегодня вы прекрасны — впрочем, как и всегда. — С заученно очаровательной улыбкой он двинулся ей навстречу.
 — Благодарю вас. Кажется, погода благоприятствует нашей поездке.
 — Я приказал солнцу светить исключительно для вас. — Он предложил ей руку.
 — Как мило! — Взяв его под руку, Изабелла улыбнулась. — Какой вы властный человек!
 — А вам нравятся властные люди? — с усмешкой спросил маркиз, когда они не спеша двинулись к парадному входу.
 — Только когда они заказывают для меня погоду.
 — А в других случаях? — многозначительно улыбнулся Лонсдейл.
 Он очень красив, подумала Изабелла, но слишком традиционной красотой — юный Аполлон с великолепным, атлетическим телом и восхитительными голубыми глазами.
 — В других случаях — нет, — задумчиво сказала она. — Наверное, я слишком часто потакаю своим желаниям.
 Двери словно по волшебству открылись, и они пошли по дорожке.
 — Наверное, мы все такие, — согласился он. — Так вот, я подумал, возможно, вам захочется сегодня взглянуть на деревенские пейзажи.
 — Славная мысль! Хотя тетя будет ждать моего скорого возвращения. Я думаю успеть одеться к вечернему приему.
 — Обещаю, что вы не лишитесь из-за меня вечерних удовольствий, — заверил маркиз.
 Он помог ей взобраться на высокое сиденье фаэтона, а сам одним прыжком преодолел разделявшее их пространство и уселся рядом с Изабеллой. Отпустив лошадей, грум вскочил на запятки; маркиз щелкнул кнутом, и экипаж тронулся с места.
 Погода и в самом деле выдалась прекрасная — теплая и солнечная; легкий ветерок нежно ласкал их лица.
 — Пока буду править я, а на обратном пути, если хотите, — вы, — предложил маркиз, уверенно пробиваясь сквозь поток экипажей.
 — После всей этой суеты мне хочется спокойно посидеть, насладиться пейзажами, полюбоваться лошадьми, — сказала Изабелла.
 Лошади были угольно-черной масти, красивые и быстроногие. Двигаясь на юг по Кингс-роуд, они довольно скоро очутились за городом. Сити уступил место полям и пастбищам, среди которых попадались невысокие строения, пока на горизонте не показался Челси. То, что еще недавно было настоящей деревней, теперь превратилось в прибежище любителей буколики.
 Подъехав к постоялому двору под названием «Серый гусь», маркиз остановил лошадей и швырнул поводья груму.
 — Я подумал, что здесь мы могли бы немного подкрепиться — скажем, выпить лимонаду или чаю. Как мне сказали, здесь довольно чисто, а хозяйка делает песочное печенье, ради которого стоит приехать из Сити.
 — Лимонад — это прекрасно, песочное печенье — тоже. Разве я могу отказаться?
 Маркиз помог Изабелле выйти из фаэтона и провел ее в гостиницу. Но вместо того чтобы направиться в общий зал, где уже сидели несколько посетителей, Лонсдейл повел ее по центральному коридору в конец Здания и остановился перед запертой дверью.
 — Что это? — спросила Изабелла, окинув взглядом раскинувшийся за домом ухоженный сад и тихий коридор, по которому они только что прошли, — шум голосов сюда почти не долетал.
 — Я заказал отдельный кабинет. — Достав ключ, Лонсдейл отпер дверь, но прежде чем он повернулся, Изабелла успела заметить, что перед ней находится вовсе не отдельный кабинет, а гостиничный номер. Хорошо обставленная комната, слишком шикарная для деревенской гостиницы. А на элегантном столе два цилиндра.
 Этого уж здесь и вовсе быть не должно.
 Она обернулась, но Лонсдейл уже протягивал к ней руку.
 Изабелла вскрикнула, и тогда маркиз накинулся на нее. Она успела вывернуться и бросилась бежать, лихорадочно повторяя про себя слова Молли: «О нем рассказывают нехорошие вещи… нехорошие вещи…»
 Охваченная страхом, Изабелла мчалась стрелой по узкому коридору, ее пронзительный крик, отражаясь от низкого потолка, казалось, заполнил собой все помещение.
 Относительно людей, подобных Лонсдейлу, у нее не было никаких иллюзий — просто она не ожидала, что он станет действовать столь грубо. Какая наивность! И тут она услышала за спиной голос своего дяди, выкрикивавшего:
 — Держите воровку! Она украла мой кошелек! Воровка украла мой кошелек!
 До входной двери оставались считанные шаги, и если Изабелле еще требовались какие-то дополнительные стимулы, то дядюшкин голос весьма помог ей.
 Приподняв юбки, она стремительно выскочила, из здания, свернула направо и с криками «Помогите!» помчалась по улице.
 «О хороших манерах забудь!» — приказала она себе, поглядывая на ошеломленные лица людей, мимо которых она бежала. Изабелла пыталась найти таких, кто бы мог прийти ей на помощь.
 Впрочем, преследователи во всеуслышание обзывали ее воровкой, так что Изабелла сомневалась, что успеет что-то объяснить толпе до того момента, когда Лонсдейл с дядей ее схватят.
 А раз тут появился ее дядя — ясно, какую ловушку ей готовят.
 Заметив в отдалении церковь, она свернула к ней и побежала по середине дороги. В церкви Изабелла надеялась найти убежище. Хотя ни Лонсдейла, ни ее дядюшку никакие нравственные соображения остановить не могли, но вдруг ей все же повезет, и священник окажется на месте.
 А уж слуга Господа всегда найдет время, чтобы ее выслушать.
 Она успела пробежать полдороги, надрываясь От крика и тяжело дыша, когда впереди вдруг показался желтый фаэтон.
 Изабелла отчаянно замахала руками, но экипаж даже не приостановился. Охваченная смертельным ужасом, она молча наблюдала, как он неудержимо несется прямо на нее. Мысленно простившись с жизнью, Изабелла в последний момент все же успела отпрыгнуть в сторону, а мчавшиеся галопом лошади резко остановились. Все вокруг окутало облако пыли, из которого вырывались мужская брань, ржание лошадей, нежные голоса женщины и ребенка.
 Через секунду перед трясущейся от страха Изабеллой возник неясный силуэт высокого мужчины.
 — Какого черта вы… — Дермотт вдруг осекся.
 — Там мой дядя! — испытывая громадное облегчение, выпалила Изабелла. — Они за мной гонятся.
 — Садись в экипаж! — приказал Дермотт и тут же исчез куда-то.
 Пыль уже осела, и Изабелла могла различить очертания фаэтона. Подойдя вплотную, она увидела через распахнутые дверцы красивую молодую женщину и маленького мальчика.
 — Я так рада, что вы не пострадали! — с чувством произнесла женщина.
 — Дермотт… то есть он сказал, что я могу к вам присоединиться. — Донельзя смущенная, Изабелла тем не менее все же решила сесть в экипаж; она так нуждалась в его защите.
 — Конечно. Томми, сядь ко мне на колени. — Подвинувшись, женщина помогла мальчику забраться к ней на колени. Как только Изабелла села в экипаж, она представилась: — Меня зовут Хелен Кристос, а это мой сын, Томми. Поздоровайся с леди, дорогой!
 — Ой, мы вас чуть не пегеехали! — воскликнул мальчик, темные глаза которого блестели от возбуждения.
 — Слава Богу, лошади остановились вовремя.
 — Дегмотт гомко кичал, — усмехнулся подозрительно похожий на Дермотта темноволосый мальчик.
 — Мне не следовало бежать по дороге, но… — Изабелла замолчала, не желая ничего придумывать. — Кстати, меня зовут Изабелла Лесли, — добавила она, улыбаясь матери и ребенку и думая о том, как красива любовница Дермотта — миниатюрная, с огромными темными глазами. Как у цыганки.
 Изабеллу внезапно охватила тоска.
 — Значит, вы та самая подруга Дермотта, — улыбнувшись ей в ответ, заметила Хелен. — Он мне о вас говорил.
 — Да? — Хотя Изабелла прекрасно понимала, насколько нелепы ее ожидания, сердце ее вдруг загорелось надеждой.
 — Скажи, Томми! О ком все время говорит Дермотт?
 — О своих вошадях.
 — А о какой леди?
 — О пвохой веди.
 Хелен засмеялась:
 — Нет, нет, не о той! А у которой золотые волосы и улыбка как у…
 — Пгинцессы?
 — Об этой, дорогой;
 — И-за-бевва, — запинаясь произнес мальчик.
 — В самом деле? — Только что пережитые страхи и все здравомыслящие рассуждения внезапно показались Изабелле ничтожными.
 — Они убрались. Фаэтона Лонсдейла нигде не видно, — отрывисто сказал подошедший к экипажу Дермотт. — Этих негодяев здесь больше нет. — Вскочив на сиденье кучера, он зло глянул на Изабеллу: — О чем ты, черт побери, думала, зайдя так далеко с этим ублюдком Лонсдейлом?
 — Дермотт! — укоризненно сказала Хелен.
 — Прости меня, Хелен, — с подчеркнутой вежливостью сказал Дермотт, — но это не твое дело. Отвечай же, черт возьми! — обращаясь к Изабелле, в бешенстве повторил он.
 — Он предложил мне загородную прогулку. Я думала, что мы остановились выпить лимонаду. И хотя я премного благодарна тебе за спасение, это не дает тебе права становиться грубым тираном.
 — Лонсдейл — настоящий негодяй.
 — Но его везде принимают.
 — С этим я не спорю. Но ты не должна была с ним ехать.
 — Спасибо за совет! — заметила Изабелла.
 — Лучше бы ты ему последовала!
 Даже маленький Томми уловил в голосе Дермотта нотки гнева и смотрел на него широко раскрытыми от удивления глазами — он никогда не слышал, чтобы Дермотт говорил таким голосом.
 — Я отвезу тебя назад в Сити, — тоном приказа заявил Дермотт.
 — Большое спасибо! — с неким вызовом сказала Изабелла.
 Выбора у нее не было, и они оба это знали.
 Путь до коттеджа Хелен прошел в полном молчании. Даже болтушка Томми предпочитал помалкивать. Прибыв на место, Дермотт помог Хелен и Томми спуститься на землю, о чем-то с ними пошептался, затем вернулся к экипажу, молча сел на место кучера и тронул поводья. Лошади сразу же пустились вскачь.
 Так же молча они проехали несколько миль, наконец Изабелла сказала:
 — Я хочу поблагодарить тебя, Дермотт. Ты спас меня. Я очень тебе благодарна.
 — Когда я думаю о том; что мог сделать Лонсдейл… — стиснув зубы, пробормотал он.
 — Хелен очень мила. И Томми такой славный! — У каждого был свой повод к ревности.
 — Не надо уходить от темы.
 — Как я понимаю, вы с ней старые друзья.
 Он посмотрел на нее с изумлением:
 — К чему ты клонишь?
 — Я хочу сказать… мне понятен твой гнев на Лонсдейла.
 — Да откуда ты можешь знать, что я испытываю к этому мерзавцу?
 — Ты начал меня бранить сразу, как только увидел.
 — Ты сделала глупость.
 — Не понимаю, почему это тебя касается.
 — Не понимаешь?
 — Нет. Объясни мне.
 Немного пожевав губу, он перевел взгляд на дорогу. Она хотела, чтобы он сказал, как испугался за нее; она хотела, чтобы он сознался в том, что ревнует. Но, как уже поняла Изабелла, она хотела невозможного — когда Дермотт вновь повернулся к ней, его взгляд не выражал ровным счетом ничего.
 — Я думаю, — произнес он тоном школьного учителя, — тебе вообще не следует совершать длительные поездки с кем-либо. Лонсдейл, конечно, не отличается особой порядочностью, но в принципе любой из твоих поклонников может постараться тебя дискредитировать. Ради денег. Я просто советую тебе быть осторожнее.
 — Спасибо, я буду иметь это в виду. А теперь расскажи мне о Хелен.
 — Здесь нечего рассказывать. Когда умер ее муж, она нуждалась в помощи, и я ей помог. Мне нравится Томми, так что иногда я провожу с ними какое-то время.
 — Вы с ней любовники?
 — По-моему, это не твое дело.
 — Значит, любовники.
 — Разве это имеет какое-то значение?
 — С практической точки зрения — нет.
 — Ну вот и отлично.
 Всю оставшуюся часть пути Он молчал, а Изабелле не хватило смелости заговорить. Было совершенно ясно, что он готов поддерживать с ней отношения только на своих условиях, то есть без каких-либо обязательств.
 А она умрет с горя, если станет делить его с целым сонмом женщин.
 Проводив ее в дом, Дермотт разговаривал с Молли таким тоном, словно Изабелла при этом даже не присутствовала, словно она была маленьким ребенком, нуждающимся в твердой дисциплине. А уходя, лишь слабо кивнул ей на прощание.
 — Мне очень жаль, что вам пришлось столько вытерпеть от Лонсдейла, — посочувствовала Молли, помогая Изабелле снять жакет. — Я ругаю себя за то, что отпустила вас с ним.
 — Тут некого винить, кроме Лонсдейла и моих родственников, черт бы их всех побрал! — раздраженно сказала Изабелла, подходя к окну маленькой гостиной, где Молли только что отужинала. — Они никак не могут успокоиться.
 — Их можно арестовать?
 — Вряд ли, — ответила Изабелла, рассеянно глядя на яркую зелень маленькой лужайки. — Особых доказательств нет, только мое показание против их лживых слов, а у них вдобавок и численное превосходство.
 — Тогда я настаиваю, чтобы вы завели охрану. Если бы сегодня вы были с телохранителем, ничего подобного не произошло бы.
 — Не думала, что когда-нибудь в этом с вами соглашусь, — повернувшись к Молли, сказала Изабелла, — но теперь должна признать, что вы правы. Хотя мне и не хочется, чтобы кто-то вторгался в мою личную жизнь, сейчас я просто боюсь куда-то выходить одна.
 — Я знаю отличного парня, Джо Тарлоу. Он бывший боксер. В прошлом году во время одного из поединков погиб его лучший друг, и с тех пор Джо утратил интерес к спорту. Время от времени он на меня работает. Насколько я знаю, он сейчас свободен.
 Подойдя к столу, Изабелла села рядом с Молли.
 — Еще один вопрос. Вы не очень будете возражать, — медленно, понимая, что, возможно, причиняет ей боль, произнесла она, — если я перестану появляться в свете?
 Молли пристально посмотрела на нее:
 — Из-за Лонсдейла?
 — Нет. — Изабелла принялась пальцем обводить узоры на скатерти. — Чтобы не встречаться с Дермоттом. — Она подняла голову. — Это малодушно, я знаю, но видеть его сегодня с той красивой актрисой и ее ребенком было для меня просто мукой. — Она глубоко вздохнула, словно это могло приглушить ее боль. — А по пути он совершенно недвусмысленно сказал мне, что не желает менять свой образ жизни.
 — Мне грустно это слышать, — пробормотала Молли. — Даже и не знаю, чем вас утешить. Скажу только, что смерть жены и сына была для него таким тяжелым ударом, от которого он никак не может оправиться. Он винит себя за то, что взял их с собой в поход. Я вам не рассказывала, но его семья погибла в тот момент, когда их лагерь оказался в руках неприятеля. Сам Дермотт с солдатами совершал тогда вылазку, а вернувшись, обнаружил жену и сына мертвыми; их тела были страшно обезображены.
 Лицо Изабеллы стало пепельно-серым.
 — Какой ужас! — еле слышно прошептала она.
 — Он говорит, что не должен был уступать просьбам жены взять ее с собой и не должен был их оставлять одних в лагере. В Индии он оставаться не смог — воспоминания были слишком мучительны, поэтому и уехал в Англию. Рассеянный образ жизни, который он ведет, помогает ему немного забыться. — Она тихонько вздохнула. — Хотя с вами он обращался не так, как с другими женщинами, и это вселило в меня надежды. Он ведь даже возил вас в Ричмонд. — Она пожала плечами. — Я даже решила, что он наконец сумеет избавиться от прошлого.
 — Какое-то время так и было.
 — Он очень любил свою жену и сына.
 — Кажется, да, — пробормотала Изабелла. — Я собираюсь уехать из Сити. — Голос ее оживился. — С телохранителем я в поместье буду чувствовать себя в полной безопасности. Мне тоже надо отвлечься от грустных воспоминаний.
 — Мне жаль вас отпускать, но я все понимаю. Кстати, было бы разумно, если бы Джо взял с собой брата. Они будут сменять друг друга.
 — В моем нынешнем состоянии, когда я только что вырвалась из лап своего дяди, вы можете нанять для меня хоть сотню телохранителей. Завтра я собираюсь поехать в банк, чтобы посмотреть, как там идут дела, а, возможно, послезавтра проверю доки и склады. После этого я скроюсь в Тейвор-Хаусе и постараюсь забыть Дермотта.
 — Какая странная штука — жизнь! — философски заметила Молли. — При обычных обстоятельствах мы бы никогда не встретились. И ваши пути с Дермоттом никогда бы не пересеклись. А теперь мы оказались в дьявольском хитросплетении несбыточных надежд и гнусных поступков. А свет вихрем кружится вокруг нас, не занятый ничем, кроме лихорадочного поиска удовольствий.
 — Лично я собираюсь вырваться из этой западни, вернуться к нормальной жизни, к своему бизнесу, к простым житейским радостям, которые когда-то сулили мне счастье.
 — Я пошлю лорду Мойру записку с извинениями — на тот случай, если вы когда-нибудь пожелаете вновь окунуться в вихрь светских развлечений, — улыбнулась Молли. — Он мой старый друг, он поймет.
 — Как вы оптимистичны! — Изабелла улыбнулась ей в ответ, чувствуя, что с души свалился камень. — Кто знает, может, когда-нибудь Дермотт покончит со своей распутной жизнью, превратится в белого рыцаря, прискачет ко мне в поместье и увезет с собой.
 — Напишите мне сразу же, как только это случится, — засмеялась Молли. — Я очень хотела бы поверить в чудо.
 — А до этого, — закончила свою мысль Изабелла, — я займусь более приземленными вещами. Например, своими деньгами.
 — Раз теперь у вас есть защита от бесчестных родственников, занимайтесь чем душе угодно. Я приглашу сюда Джо, и вы с ним обо всем договоритесь.
 А у Дермотта тем временем появились новые заботы.
 Уехав от Молли, он постарался разыскать своего друга лорда Девона, который сразу согласился стать его секундантом.
 Кодекс чести требовал, чтобы вызов на дуэль передавали именно секунданты, поэтому на поиски Лонсдейла они отправились уже вместе. Сначала они отправились к маркизу домой, хотя Дермотт сомневался, что они найдут его там. Лонсдейла скорее нужно искать либо в карточных клубах, либо в притонах. Поскольку Дермотт знал все подобные заведения, они методично объезжали гнезда разврата, наводя справки, задавая вопросы, а при необходимости даже подкупая обслугу.
 В конце концов они отловили Лонсдейла в кофейне у «Ковент-Гардена», служившей одновременно таверной и борделем.
 Лонсдейл играл в карты с такими же, как и он сам, распутниками и негодяями. Причем вся компания уже была в изрядном подпитии.
 — На ногах удержишься, Лонсдейл? — рыкнул Дермотт, словно ангел мщения появляясь в дверях.
 Маркиз с трудом поднял голову и скользнул по Дермотту мутным взглядом.
 — Не знаю, Батерст. — Он пожал, плечами. — Может, и нет — пока что об этом не думал.
 — Завтра утром обязательно постарайся.
 — Вы принимаете вызов лорда Батерста? — официальным тоном спросил Девон.
 — Из-за этой штучки, из-за Лесли? — нахально протянул Лонсдейл.
 — Если еще раз назовешь ее имя, я убью тебя на месте.
 — А я ведь не вооружен, Батерст! Какая жалость!
 — Меня это не волнует.
 — Не может быть, Батерст! — подмигнул ему маркиз. — Подумай о своей незапятнанной репутации дуэлянта!
 — Молчи, Лонсдейл!
 — Ты, кажется, хочешь ее больше меня. — Маркиз самодовольно посмотрел на своих компаньонов. — Не могу представить себе, как можно умирать из-за какой-то шлюшки.
 Скрипнув зубами, Дермотт с трудом подавил в себе желание сразу же пристрелить негодяя. Нет, на такое хладнокровное убийство он все же не способен.
 — Приходи завтра в шесть утра на Морганс-Филд, — мрачно сказал он, — там убедишься, за что можно умереть. — Он обвел взглядом собутыльников Лонсдейла: — Надеюсь, хоть кто-то из вас не настолько пьян, чтобы об этом забыть. Так вот, напомните ему — завтра в шесть часов утра. И если он не появится на месте дуэли, я убью его в любом другом месте.
 — Должно быть, она чертовски хороша в постели, — пробормотал Лонсдейл.
 — Завтра я заткну твой поганый рот, — пробормотал Дермотт и, повернувшись, вышел вон из комнаты. Девон последовал за ним.
 — Должно быть, это любовь, — издевательски заметил один из негодяев, — раз Батерст решился драться из-за женщины.
 — Я бы сказал так: эта Лесли — горячая штучка, которой он не хочет ни с кем делиться.
 — Она горячая и богатая штучка, — пробормотал Лонсдейл. — Вот и повод, чтобы завтра убить этого ублюдка. Тогда я смогу пользоваться и ее деньгами, и всем остальным.




 Глава 17


 Слух о дуэли распространился по городу со скоростью лесного пожара. Услышав об этом от Мерсера, Молли некоторое время колебалась, не зная, сообщать ли ужасную новость Изабелле. Но вскоре вопрос решился сам собой: зная о чувствах Изабеллы к Дермотту, леди Хертфорд прислала ей записку, где извещала о предстоящей дуэли. Лонсдейл настроен весьма решительно, писала она, намекая на то, что Изабелла, возможно, захочет отговорить Дермотта, упросить не рисковать своей жизнью.
 — Этого нельзя допустить! — показав записку Молли, воскликнула Изабелла. — Я непременно должна его остановить.
 — Это невозможно. Вызвав на дуэль Лонсдейла, он уже не сможет отступить. Да и скорее всего не захочет.
 — Если это связано со мной, я против. Неужели он думает, что я хочу, чтобы он рисковал своей жизнью из-за такого подлеца, как Лонсдейл?
 — У мужчин свои представления о чести, против которых бессильны любые разумные доводы. Дермотт уже не в первый раз встречается с противником на дуэли.
 — Боже мой, неужели он ищет смерти?
 — Возможно, да. Хотя дело главным образом в его характере.
 — Я хочу его видеть.
 Молли посмотрела на часы:
 — Сомневаюсь, что сейчас вы найдете его дома.
 — Тогда поищу его в другом месте.
 — Боюсь, вам не слишком приятно будет узнать, где он, — со вздохом сказала Молли.
 — Вы знаете?
 — Нет. Но в девять часов он уж точно не в церкви.
 — Мне это безразлично, — глубоко вздохнув, сказала Изабелла. — Я все равно хочу с ним поговорить:
 — Хорошо. Тогда я поручу Джо найти его и сообщить вам.
 Где-то после одиннадцати в гостиную Молли вошел высокий крепкий мужчина. Так Изабелла впервые встретилась с Джо Тарлоу. Крупного телосложения — широченные плечи, шея как у быка, мощные руки и ноги, — но карие глаза Джо светились добротой, а в его милой улыбке проглядывало что-то детское.
 — Я нашел Батерста в Грин-Эбби, — сказал он, когда взаимные представления были закончены.
 — Это далеко? — Изабелла посмотрела на часы, боясь, что скоро остановить Дермотта ей уже не удастся. Место поединка, как обычно, хранилось в секрете — чтобы не вмешались власти. Хотя дуэли происходили достаточно часто, они все равно считались противозаконными. — Отсюда примерно полчаса езды.
 — Еще раз большое вам спасибо. — Изабелла повернулась к Молли: — Я постоянно оказываюсь у вас в долгу.
 — Будьте осторожнее, Изабелла. Не выпускай ее из виду, Джо, — приказала она Тарлоу. Тот кивнул:
 — Ни в коем случае, Молли.
 Около полуночи, закутанная с ног до головы в черный плащ, Изабелла вышла из кареты и по короткой лестнице поднялась в нужный ей дом. В небольшом парадном, ярко освещенном хрустальной люстрой, никого не было. По устланной коврами лестнице Изабелла вслед за Джо поднялась на второй этаж, где он повернул налево и повел ее по длинному коридору. Дойдя почти до конца, Джо впустил Изабеллу в небольшую комнату, похожую на рабочий кабинет.
 — Подождите здесь, — сказал он и вышел, прикрыв за собой дверь.
 Изабелла окинула взглядом небольшое помещение, освещенное только догорающим камином. Элегантный письменный стол, два книжных шкафа, несколько кресел, на полу богатые турецкие ковры. Да, это, несомненно, чей-то рабочий кабинет, хотя и весьма роскошный. Одолевавшее ее беспокойство требовало, однако, какого-то выхода, и вскоре Изабелла принялась нервно расхаживать по комнате, непроизвольно ломая пальцы. Ее смущало то, что она решилась отвлечь Дермотта от ночных удовольствий — ведь, как она подозревала, здесь не просто карточный клуб. Он может подумать, что она его преследует. Возможная реакция Дермотта ее нервировала, но если она хотя бы не попытается остановить эту ужасную дуэль, то всю жизнь будет сожалеть о своей трусости.
 Дверь внезапно открылась, и Изабелла, вздрогнув, отвернулась от огня. Сердце ее тревожно забилось.
 На пороге, освещенный Льющимся из коридора светом, стоял Дермотт; его лицо скрывалось в полутьме, белый галстук четко выделялся на фоне темного вечернего костюма.
 — Ты не должна была сюда приезжать, — резко бросил он, раздражение чувствовалось в его голосе и позе, в нетерпеливом движении руки.
 — Мне нужно с тобой поговорить. — Пытаясь скрыть свое состояние, Изабелла старалась говорить уверенно, но на последнем слове ее голос предательски дрогнул.
 — Я не хочу с тобой говорить.
 — Пожалуйста! — Голос ее упал до жалкого шепота. Он бросил взгляд на стоявшего сзади Джо:
 — Твой телохранитель предназначен для меня или для тебя?
 — Для меня. После сегодняшних событий Молли она этом настояла.
 — Она молодец; — Дермотт как будто немного успокоился.
 — Мне нужно совсем немного времени, — заговорила Изабелла, спеша воспользоваться возникшей паузой. — Я не собираюсь мешать тебе…
 — Развлекаться? — Дермотт криво улыбнулся, а затем, сделав шаг вперед, переступил порог, закрыл за собой дверь и привалился к ней спиной. — Я рад, что у тебя есть телохранитель.
 — Я тоже. — Изабелла почувствовала себя немного увереннее. По крайней мере он не ушел.
 — Сегодня ты могла серьезно пострадать.
 — Я знаю. События в Челси заставили меня понять, что какая-то защита все же необходима, а настойчивость Молли только укрепила это ощущение. Я решила отказаться от светского сезона, — добавила она, — чтобы поменьше появляться на людях. Хотя я очень ценю все, что Молли, — в тишине комнаты ее слова зазвучали неожиданно громко, — для меня сделала, — закончила Изабелла, расстроенная его отчужденностью.
 Наступило неловкое молчание.
 Дермотт не двигался с места.
 — Я не знаю, с чего начать, — наконец заговорила Изабелла. — А ты мне не помогаешь.
 — Если помнишь, я не хотел с тобой разговаривать.
 — Ты все очень затрудняешь.
 Он пожал плечами.
 — Я узнала о твоей дуэли, — решившись, выпалила она. Снова повисло гнетущее молчание.
 — Я приехала, чтобы убедить тебя отказаться от этой глупости.
 — Спасибо, что приехала, и желаю тебе спокойной ночи. — Отстранившись от двери, он слегка поклонился и повернулся, чтобы уйти.
 — Дермотт, подожди! — Изабелла бросилась к нему, протянув руки.
 Он застыл не оборачиваясь, даже при скудном освещении было заметно, как напряжены его плечи.
 — Не уходи.
 Она стояла всего в нескольких дюймах от него; он чувствовал запах ее духов, она ощущала тепло его тела.
 — Мне невыносима мысль о. том, что ты можешь умереть… — Она коснулась его руки.
 Несколько мучительных мгновений он мысленно доказывал себе, что надо уйти, так будет разумнее.
 — Пожалуйста, Дермотт, обними меня…
 Зная, что не может дать ей того, чего она хочет, а лишь снова причинит боль, Дермотт отчаянно сопротивлялся своим желаниям. Но когда он почувствовал, как руки Изабеллы обвились вокруг его талии, он отпустил дверь.
 Мягко отстранив от себя ее руки, он повернулся.
 — Я прошу простить меня! — прошептала она. — Мне не следовало тебя просить. Должно быть, ты так устал от женских стенаний, что…
 — Я не могу только обнять тебя, — перебил ее Дермотт. — Ты это понимаешь?
 — Это меня не волнует.
 — И не смогу надолго остаться.
 — Меня это тоже не волнует.
 — Потом, возможно, будет волновать. — Чувствуя, что задыхается, он лихорадочно втянул в себя воздух. — Я стараюсь быть… честным.
 — Я понимаю.
 — Имей в виду — все это не сможет изменить мое мнение относительно дуэли.
 — Хорошо, — уступила она.
 — Проклятие! — Он внезапно схватил ее за плечи. — Мы не должны этого делать. Мы не должны были даже говорить о…
 — Я возьму ответственность на себя.
 — За все? — бросая на нее свирепый взгляд, спросил Дермотт. — У меня здесь нет противозачаточных средств, это же не комната для свиданий, — не щадя ее, защищался он.
 — Это не имеет значения.
 — Не говори так. — В голосе Дермотта смешивались раздражение и плотская страсть.
 — Я знаю, что говорю.
 — Ты готова рискнуть? А если ты родишь от меня ребенка?!
 — Я не считаю это риском.
 — Господи, Иззи… — Отпустив ее, он сделал шаг назад — только для того, чтобы вновь натолкнуться на закрытую дверь.
 Она встала на цыпочки и обняла его за шею.
 — Так что же нам теперь делать?
 — Наверное, я должен отправить тебя домой, — отрывисто пробормотал он, изо всех сил пытаясь справиться со своими инстинктами. — Господи, но как это трудно.
 — Отправишь меня домой через час, — прильнув к нему, прошептала Изабелла. Ее желания были столь же неистовыми, к тому же сегодня их усиливал страх. Ведь она может больше его не увидеть. Завтра он, возможно, умрет. — Ты ведь можешь уделить мне один час? — Вцепившись пальцами в темные волосы Дермотта, она пригнула его голову к себе.
 Ее поцелуй был горячим и нежным — многообещающим началом и страстным призывом.
 А если он никогда больше не ощутит сладость ее губ? — подумал Дермотт. И тепло ее тела, нежное прикосновение ее груди и бедер, напоминающее о тех наслаждениях, которые они вместе испытали. О том экстазе, что он ощутил в ее объятиях.
 — Люби меня… ну пожалуйста! — прошептала она, обдавая его своим теплым дыханием.
 — Не могу. — Только страшным усилием воли ему еще удается сдерживаться.
 — Но я хочу почувствовать тебя в себе…
 Он вдруг обхватил руками голову Изабеллы и по-хозяйски впился в ее губы; все сомнения мгновенно куда-то испарились. Сбитый с толку, распаленный непривычным для него воздержанием, Дермотт больше не думал о том, что хорошо и что дурно, он вторгался в ее рот так же, как собирался вторгнуться в ее тело, — свирепо, неудержимо.
 Изабелла отвечала ему такой же неистовой страстью, забыв о том, зачем приехала. Забыв, почему они а прошлый раз расстались, забыв даже всю горечь вновь предстоящей разлуки. Ее переполняло ослепительное счастье, она упивалась силой и мужеством Дермотта, думая только о том, чтобы удержать его сейчас. А там — будь что будет.
 Для них больше не существовало ни прошлого, ни будущего — только окутанное безумной страстью настоящее.
 — Я сам, — пробормотал Дермотт, когда Изабелла потянулась к его бриджам, легко подхватил ее на руки и понес к столу, сметая все на своем пути. На пол летели бумаги, книги, ручки — сейчас Дермотт не обратил бы внимания даже на звон разбитого стекла.
 Тем более что в Грин-Эбби никто не решится их потревожить, а Джо вмешается только в том случае, если решит, что Изабелле угрожает опасность. Хотя, думал Дермотт, бережно опуская ее на полированный стол, она не станет звать на помощь даже в том случае, если опасность будет реальной.
 Снедаемый страстью, он жадно поцеловал ее.
 — Я всегда забываю, какая ты горячая, — прошептал он, поспешно развязывая ее плащ.
 — А ты… по-прежнему великолепен.
 — Этого ты еще не знаешь, — ухмыльнулся он и, выпрямившись, принялся расстегивать бриджи.
 — Надеюсь, что скоро узнаю, — промурлыкала она, стягивая с рук перчатки и задирая юбки.
 — А ты не слишком-то застенчива.
 — У меня был хороший учитель.
 Эти слова только разожгли его. Дальше можно и не расстегивать, решил Дермотт и, внезапно устремившись вперед, до самой талии завернул юбки Изабеллы и твердой рукой раздвинул ее бедра.
 — Сейчас посмотрим, что ты успела усвоить.
 — Более чем достаточно, — кокетливо пробормотала она, еще более распаляя его страсть.
 «Спала ли она с кем-нибудь после того, как мы расстались?» — подумал Дермотт, вдруг вспомнив разговоры о том, как усиленно флиртовала в последние дни мисс Лесли.
 Черт бы ее побрал — вот так, с бесстыдно раздвинутыми ногами, она сейчас очень похожа на опытную распутницу.
 — А с другими мужчинами ты практиковалась? — грубо спросил он.
 — Мы что, обмениваемся опытом?
 — Я вовсе не настроен шутить! — отрезал Дермотт.
 — Я заметила.
 — Ответь же мне. — Он хотел знать, насколько доступной она была, насколько безнравственной.
 — Только если ты снабдишь меня точно такой же информацией.
 Он сделал шаг назад.
 — Тогда я не притронусь к тебе.
 — Думаю, что не выдержишь, — сказала она, подняв ноги так, что у Дермотта перехватило дыхание.
 — Шлюха, — буркнул он, но в его голосе звучало не столько осуждение, сколько нежность.
 — Если бы я была ею, — с кокетливой улыбкой сказала она, — я бы сделала ставку на связь с тобой. Поэтому скажи мне то, что я хочу знать. А потом услышишь, о чем хочешь знать ты.
 — Для мужчин эти не имеет значения.
 — А для меня имеет.
 Она начала расстегивать лиф платья.
 — Потаскушка! — все тем же бархатным голосом проворковал Дермотт.
 — Ну скажи! — сгорая от ревности, срывающимся голосом прошептала она. — А потом вставишь в меня это… это чудо.
 Услышав ее слова, Дермотт сразу позабыл обо всем, кроме своего желания. Приблизившись к Изабелле, он просунул руки под ее бедра, подтянул на край стола и встал между ее ног.
 — Нет, сначала скажи, — попыталась увернуться она. Он вернул ее на место и, тяжело дыша, встретил пылающий страстью взгляд.
 — Ни с кем я не был. Теперь твоя очередь.
 Изабелла улыбнулась, донельзя довольная тем, что его отношения с Хелен, оказывается, были чисто платоническими.
 — Я тоже — ни с кем.
 Ее слова показались ему ангельским пением, хотя до сих пор Дермотт всегда считал, что женщины должны пользоваться полной свободой. Тем не менее он почему-то не желал видеть Изабеллу свободной — разумеется, лишь в этом смысле.
 — Значит, все только для меня… — войдя в нее, тихо прошептал он.
 — Только для вас, милорд, — ответила она, обвив ногами его талию. — А за свое целомудрие я ожидаю достойного вознаграждения.
 Дермотт довольно засмеялся, его дурное настроение куда-то исчезло.
 — Что, раз десять, а то и двадцать?
 — Вот почему я предпочитаю именно вас, милорд.
 — А я вас, миледи.
 И они потеряли счет этим благословенным совокуплениям, хотя Дермотт не забывал следить за тем, чтобы не разрядиться в Изабеллу. Это было для него настоящим мучением, а когда она начинала умолять его не сдерживаться, то становилось пыткой.
 Но он держался, боясь одного: если утром его убьют, она не должна остаться с ребенком без него.
 Она же отчаянно хотела от него ребенка — по той же самой причине, а также по тысяче других.
 В их состязании, однако, Дермотт пока побеждал.
 А когда звезды начали бледнеть, он нежно поцеловал ее, и Изабелла поняла, что их свидание подошло к концу.
 — Тебе надо ехать, — прошептала она.
 — Надо. — Он кивнул.
 — Ты не передумаешь?
 — Здесь отступать нельзя.
 — Я ненавижу тебя за то, что ты собираешься сделать, — с грустью сказала она.
 — Прости. — Он погладил ее по щеке.
 — Я не стою твоей жизни.
 — Тсс! — Он приложил палец к ее губам.
 — Возвращайся ко мне.
 Он стал таким печальным, что Изабелла сразу пожалела о своих словах.
 — Я не могу дать тебе то, что ты заслуживаешь, — с горечью сказал Дермотт.
 — Я не имела в виду… — Ее глаза наполнились слезами, потому что на самом деле она имела в виду именно это, а теперь она может потерять его из-за поединка с Лонсдейлом. А если нет, то все равно потеряет. Горе ее было столь безмерно, что Изабелле; казалось, будто она сейчас задохнется от рыданий.
 — Хотя я бы, очень этого хотел. — Дермотт поцеловал ее волосы; во всем его теле чувствовалось напряжение.
 — Утром будь осторожнее, — коснувшись губами его щеки, пробормотала она. Затем высвободилась из его объятий и села, не желая рыдать у него на плече.
 Такому человеку, как Дермотт, наверняка довелось видеть бесчисленное множество плачущих женщин, а Изабелла не желала пополнять собой жалкую коллекцию.
 — Дай мне знать, что ты в порядке, когда все кончится, — потянувшись за нижней сорочкой, с притворным спокойствием сказала она. — Пошли Молли записку.
 «Нельзя просить больше, чем он может дать», — подумала она. С самого начала Изабелла понимала, что их отношениям рано или поздно наступит конец. Сегодня — очередная отсрочка.
 Он еще раз дал ей это понять.
 — Я сообщу Молли, — сказал Дермотт; в пламени камина его великолепная фигура отсвечивала золотом. Увидит ли она его снова? Ощутит ли его поцелуй?
 Изабелле страшно хотелось пригладить его спутавшиеся волосы.
 — Спасибо за то, что пришла, — улыбнулся Дермотт. Как будто она этим оказала ему услугу. — Ты принесла мне удачу.
 Она хотела сказать, что готова принести всю себя, — отдать луну и солнце и вообще все, что угодно.
 — Из-за меня ты так и не смог сегодня прилечь, — вместо этого небрежно бросила Изабелла.
 — Я и не собирался спать.
 Ну конечно, не собирался! Если бы она не приехала в Грин-Эбби, ее место заняла бы какая-то другая женщина.
 Эту мысль без труда можно было прочитать на лице Изабеллы, и Дермотт заметил:
 — Я просто пил с друзьями, вот и все.
 Не хочет ее огорчать? А может, это правда? Изабелла сейчас все равно не испытывала ничего, кроме горечи расставания.
 Он тоже начал одеваться — до Морганс-Филд путь неблизкий.
 — Я обязательно пошлю Молли записку.
 — Спасибо. — Она заставила себя думать о Молли, о завтрашнем дне, когда все будет кончено. Когда Дермотт будет в безопасности и снова начнется нормальная скучная жизнь.
 — Тебе нужно помочь с платьем?
 До этого он всегда ей помогал.
 — Нет, я сама справлюсь, — ответила Изабелла, чувствуя, как ее сердце разрывается от боли.
 Воцарилось неловкое молчание — хотя всего несколько минут назад оба были необычайно близки.
 Однако Дермотт пережил на своем веку уже немало подобных прощаний и прекрасно понимал, что никакие, пусть самые сильные, чувства не могут длиться вечно. Поэтому именно он взял на себя обязанность поддерживать разговор, пока они поспешно одевались.
 — Ты весь мятый, — едва заметно улыбнулась Изабелла, когда они оделись. — Камердинер упадет в обморок, когда тебя увидит.
 — Для Лонсдейла сойдет.
 Все ее страхи моментально ожили вновь.
 — Обещай, что будешь осторожен.
 — Осторожность — это мой главный принцип, — не скрывая иронии, сказал он.
 Не надо шутить, — остерегла она его, — ведь речь идет о твоей жизни. Не следует давать Лонсдейлу ни единого шанса ранить тебя.
 — Я и не собираюсь давать ему никаких шансов. — Дермотт клятвенно поднял руку. — И буду предельно осторожен, — пообещал он. — А теперь позволь проводить тебя к экипажу.
 У дежурившего в коридоре Джо лицо было совершенно невозмутимым, а провожая их к карете, он держался на почтительном расстоянии.
 — Будь осторожна, — сказал Дермотт, когда в предрассветном сумраке они подошли к экипажу; грум предупредительно распахнул перед Изабеллой дверцу кареты.
 — К тебе это больше относится.
 — Я постараюсь. — Нагнувшись, он легко поцеловал ее в губы, затем снова выпрямился и отошел в сторону. — До свидания, — тихо сказал он.
 — Бог в помощь! — прошептала она и поспешила скрыться в экипаже, чтобы Дермотт не увидел ее слез.




 Глава 18


 По дороге Дермотт заехал в Батерст-Хаус, чтобы захватить Шелби, своего камердинера Чарлза и дуэльные пистолеты. На то, чтобы переодеться, времени уже не оставалось — он слишком долго пробыл с Изабеллой. Отдав короткие приказания Поумрою, Дермотт переговорил с кучером, после чего присел на крыльцо в ожидании Чарлза и Шелби. Как только они появились, Дермотт мгновенно вскочил и, обменявшись со своими людьми краткими приветствиями, сел вместе с ними в карету.
 — Доктор встретит нас на Морганс-Филд, — сообщил Шелби, когда закрытый экипаж помчался по предрассветным лондонским улицам. — Лорд Девон уехал раньше нас. Он заезжал в Батерст-Хаус, но поскольку в назначенное время вы не появились, он решил, что вы направились прямо на место. Конечно, я знал, что это не так и вы обязательно захотите лично позаботиться о пистолетах, но с лордом Девоном спорить невозможно.
 Дермотт улыбнулся. Шумный и задиристый Джордж Харли всегда вел себя чересчур самоуверенно, независимо от того, был ли он прав или нет. Тем не менее он оставался хорошим товарищем и прекрасным стрелком.
 — Он не мог далеко уехать. Я велел Джиму мчаться во весь опор, а Девон не любит слишком погонять своих серых, Чарлз, вы захватили бренди?
 — Да, сэр. И чистую рубашку, если пожелаете переодеться.
 — Думаете, она мне нужна? — засмеялся Дермотт. Камердинер всегда с особой тщательностью следил за его бельем.
 — Это вам решать, милорд, но вот куртку вам обязательно надо снять.
 — Лонсдейл, наверное, только что выполз из какого-нибудь публичного дома.
 — Но вы, сэр, будете во всем чистом.
 После такого замечания Дермотт немедленно стал снимать с себя куртку, и когда Чарлз хотел забрать у него отвергнутую чистую рубашку, поспешно сказал:
 — Я ее пока оставлю.
 Мятую рубашку он засунул куда-то в угол, не желая отдавать — она пахла духами Изабеллы. Вскоре на нем уже была свежая рубашка с безукоризненно повязанным галстуком. Чарлз также захватил с собой воду, чтобы Дермотт мог умыться, хотя перед тем, как мыть руки, граф на секунду замешкался — они все еще пахли Изабеллой.
 Тем не менее служебное рвение Чарлза и на сей раз взяло верх над колебаниями его хозяина. Когда же Дермотт воспользовался духами, их аромат перебил все остальные запахи.
 Так что когда на Морганс-Филд Дермотт наконец вышел из кареты, он выглядел вполне безупречно, насколько это вообще возможно в столь своеобразных условиях.
 Солнце еще не взошло, и над полем клубился легкий туман. Судя по всему, Дермотт приехал последним. Открыв дверцу своей кареты, Девон о чем-то разговаривал с доктором. Возле другой кареты стояла группа людей, среди которых своей светлой шевелюрой выделялся Лонсдейл.
 Морганс-Филд прекрасно подходило для намеченной цели, поскольку располагалось неподалеку от Сити, но все же не настолько близко, чтобы здесь могли появиться нежелательные свидетели. Поросшее травой, окруженное густой дубравой поле обеспечивало необходимое уединение. К тому же заросли приглушали звуки выстрелов, а неподалеку располагался «Приют ягненка», где можно было разместить раненого или даже импровизированный операционный стол.
 Выйдя из кареты, Дермотт быстрым шагом направился к лорду Девону. За ним с дуэльными пистолетами в руках следовал Шелби, последним шел Чарлз с фляжкой бренди.
 Глубоко вдохнув прохладный утренний воздух, Дермотт попытался выбросить из головы воспоминания прошлой ночи — все, что сейчас мешало ему сосредоточиться.
 Девон приветствовал его бодрой улыбкой. Зная о прекрасной репутации своего друга на дуэльном поприще, он и сегодня не ожидал никаких осложнений. Они обменялись рукопожатием, затем Дермотт коротко переговорил с доктором, после чего взял у Чарлза фляжку с бренди. Сделав большой глоток, он посмотрел на Лонсдейла, который уже стоял в одной рубашке, заряжая свои пистолеты.
 Кажется, время пришло.
 Оба они не были новичками, обоим уже приходилось бывать на этом поле.
 Обговорив правила поединка, секунданты разошлись по своим лагерям.
 — Лонсдейл сильно пьян, Рам, — сообщил Девон. — Но от этого он не менее, а может быть, даже более опасен. Они хотели два выстрела с шести шагов; мы договорились о двух выстрелах с двенадцати. Шесть шагов — это чертовски близко. А Лонсдейлу доверять нельзя.
 Дермотт подал Чарлзу свою куртку.
 — Это я уже знаю. И приехал сюда именно для того, чтобы положить конец его гнусному существованию.
 Джордж Харли еще ни разу не слышал, чтобы Дермотт разговаривал таким тоном.
 — Ты это серьезно?
 — Когда я рискую жизнью, то всегда серьезен. — Дермотт принялся закатывать рукава.
 — Ты собираешься его убить? — Обычно для сатисфакции бывало достаточно первой крови.
 Дермотт знаком приказал подать ему пистолеты.
 — Таково мое намерение — и его, полагаю, тоже.
 — Ясно, — со вздохом сказал Девон, чувствуя, что здесь дело не только в репутации какой-то леди. — Ну, тогда удачи тебе, Рам, хотя ты вряд ли нуждаешься в моем пожелании. Хочешь, я заряжу твои пистолеты?
 — Нет, спасибо, — улыбнулся Дермотт. — Предпочитаю делать это сам.
 Те двухзарядные пистолеты, которые были у него с Лонсдейлом, среди дуэлянтов пользовались большой популярностью; за последние десятилетия лучшие английские оружейники довели их до полного совершенства. Проверив оружие, Дермотт подал один из пистолетов Девону и, небрежно подняв на прощание руку, направился на середину поля.
 По правилам соперники должны были обменяться рукопожатием, но ни один из них не оказался способен на подобное лицемерие. Поэтому, сдержанно кивнув друг другу, дуэлянты встали спина к спине в ожидании сигнала расходиться.
 Было уже почти светло, туман начал таять, дерн из серого постепенно становился зеленым.
 Двенадцать шагов, твердил про себя Дермотт, слегка приподнимая руку, чтобы проверить вес пистолета. У его «мэнтона» спусковой крючок срабатывает от малейшего прикосновения, так что с ним надо обращаться как можно деликатнее. Пройти двенадцать шагов, повернуться, выстрелить — вот в такой последовательности. Нервы Дермотта были напряжены до предела, но особой тревоги он не ощущал.
 На дуэльной площадке нет места эмоциям.
 Прозвучал сигнал расходиться, и соперники двинулись вперед. Кто-то из медиков громко отсчитывал шаги, Дермотт молча повторял про себя его слова: «Восемь, девять, десять…» Он начал поднимать пистолет, готовый при слове «двенадцать» повернуться и выстрелить.
 Первый выстрел ударил ему в спину, второй угодил в бок — Дермотт все же успел обернуться. Падая на колени, он заметил улыбающееся лицо Лонсдейла.
 «Подлый трус выстрелил раньше времени!» — с удивлением и яростью подумал Дермотт. Жгучая боль в боку. согнула его пополам; тяжело дыша, он пытался овладеть собой. Сначала он слышал лишь невнятный шум — какие-то крики, команды, проклятия, потом из тумана выплыло испуганное лицо Девона. Мелькнула нелепая мысль: нельзя стоять на коленях на мокрой земле — бриджи обязательно промокнут, и Чарлз будет очень недоволен.
 — Тебя нужно увезти отсюда, — пытаясь приподнять Дермотта, проворчал Девон.
 Прикосновение его рук помогло Дермотту сосредоточиться.
 — Дело еще не кончено! — яростно просипел он, отчаянно моргая, чтобы прояснилось в глазах. — Дай мне руку. — Он скрипнул зубами. — А потом отойди. — Собрав последние силы, он с помощью Девона с трудом поднялся на ноги; из ран обильно лилась кровь. Несколько секунд он стоял, покачиваясь из стороны в сторону, затем сверхчеловеческим усилием широко расставил ноги и выпрямился.
 Когда Дермотт встал на ноги, лицо Лонсдейла перекосило от ужаса. Его пистолет был пуст, а у Батерста оставалось еще две пули. Охваченный страхом, он упал на колени и, протянув руки к Дермотту, взмолился:
 — Не убивай меня, Батерст… прошу тебя, умоляю… будь милосерден! Клянусь — мой пистолет выстрелил случайно! Бог свидетель — я сделал это непреднамеренно!
 Сначала было неясно, услышал ли его Дермотт и в состояний ли он вообще хоть что-то понимать, но тут граф очень медленно повернул голову к Девону.
 — Дайте ему пистолет! — еле слышно приказал он:
 — Не надо, Рам! — крикнул Девон, ужасаясь потоку крови, что струилась из ран Дермотта. — Не давай ему шанса. Застрели его!
 — Быстрее! — прошептал Дермотт, огромным усилием воли удерживая сознание.
 На поле воцарилась гробовая тишина.
 Подбежав к секунданту Лонсдейла, Девон вырвал у него пистолет, бросился к маркизу и, выругавшись, подал ему оружие.
 Снова превратившись в хищника, Лонсдейл проворно вскочил на ноги, вскинул пистолет, прицелился и нажал на курок.
 Два выстрела слились в один, оба противника одновременно упали на землю.
 К Дермотту тотчас же устремились его секунданты.
 Опустившись на колени, доктор быстро проверил пульс и твердым голосом отдал необходимые распоряжения. Когда Дермотта понесли к экипажу, он открыл глаза.
 — Что с Лонсдейлом? — прохрипел он.
 — Пуля вошла прямо в сердце. Думаю, такой быстрой смерти он не заслужил, — ворчливо ответил Девон.
 — Пошлите Молли записку, — чуть слышно прошептал Дермотт. — Сообщите ей, что все в порядке.
 В «Приюте ягненка», куда отвезли Дермотта, гостиничный номер на время превратился в операционную. Доктор пытался быстро обработать раны графа — нужно успеть, пока Дермотт не истек кровью. Пуля, вошедшая в спину, засорила рану обрывками ткани — их надо удалить, пока они не причинили вреда. Пулю же, вошедшую в ребра, обнаружить никак не удавалось. Время шло, но пока — ничего обнадеживающего.
 Обливаясь слезами, Шелби написал Молли записку, что граф убил Лонсдейла, а сам якобы остался невредим. Шелби знал, кому предназначена записка, и если бы осмелился, то обязательно послал бы за мисс Лесли, чтобы она успела увидеться с Батерстом, пока тот еще жив. Но Шелби, абсолютно преданный своему хозяину, мог лишь точно выполнить его приказание — пусть даже оно окажется последним.
 Когда записка была отправлена по назначению, Шелби вернулся в номер, где лежал Дермотт.
 Он остановился на пороге, потрясенный увиденным. Гостиничный номер превратился в мясницкую: кровь лужами собиралась на полу, стекая с обеденного стола, на котором на животе лежал неподвижный, весь искромсанный Дермотт. Шелби не мог себе представить, как после такой потери крови можно вообще выжить. «Не послать ли за другим хирургом?» — подумал секретарь. Но есть ли в этом смысл, если Батерст может умереть прежде, чем новый доктор успеет приехать?
 Впрочем, напомнил себе Шелби, Дермотт специально выбрал доктора Мактейверта, и если граф ему доверяет, быть посему.
 Стараясь не наступать на лужи крови, он робко вошел в комнату.
 Сильное сердце Дермотта каким-то чудом все же продолжало биться, пока наконец хирург со словами благодарственной молитвы не вытащил из раны последние куски металла и ткани. Сломанные ребра представляли собой куда большую проблему, учитывая, что пулю так и не удалось найти, хирург не осмеливался углубляться в грудную клетку, опасаясь задеть сердце. Куда бы ни угодил этот кусок металла, ему предстояло там и оставаться. И дай Бог, чтобы не началось нагноение: огнестрельные раны весьма подвержены инфекции.
 — Следует ли вызвать кого-то к раненому? — спросил Мактейверт, когда раны Дермотта были перевязаны, а сам он уложен на кровать.
 — Только его мать, но она нездорова, — ответил Шелби. — Скажите, выживет ли лорд Батерст?
 Хирург не отвечал долго, и Шелби успел пожалеть о своем вопросе.
 — Для обычного человека подобные раны смертельны. Тем не менее граф все еще жив, я вначале полагал, что он не протянет так долго. — Доктор окинул взглядом кучку друзей Дермотта — здесь были все, кроме Девона, которого отправили в Лондон связаться с адвокатами Дермотта на случай его смерти. — Я останусь с ним столько, сколько вы пожелаете, — добавил доктор Мактейверт, — но перевозить его нельзя.
 — Мы все здесь останемся, — заявил Шелби. — Чарлз, позаботьтесь о том, чтобы доктору предоставили комнату и обед. Я останусь с графом. И большое спасибо вам, сэр, за ваше необыкновенное мастерство. Граф всегда считал вас одним из лучших лондонских докторов — не самым модным, но самым компетентным, и вот сегодня вы, доктор, блестяще оправдали эту репутацию.
 — Прежде чем принимать благодарность, Шелби, я все же несколько дней подожду, — ответил ему рослый светловолосый Мактейверт. — Нам еще предстоит пройти немалый путь. Как только я вымоюсь, я сразу же вернусь к Батерсту.
 — Очень хорошо, сэр. А если вам надо сообщить что-либо в Лондон, передайте с Чарлзом.
 Как только доктор ушел, Шелби начал сочинять для матери графа осторожное письмо.
 Из Грин-Эбби Изабелла сразу же направилась к Молли, и с момента ее появления на Гросвенор-плейс обе женщины, не покидая Голубого салона, напряженно ждали новостей.
 — Если он обещал прислать записку, то обязательно пришлет, — уже в который раз говорила Молли.
 — Если его не убьют.
 — Пожалуйста, дорогая, не надо думать о худшем, — попыталась успокоить ее Молли. — Дермотт — искусный стрелок. На дуэли он уже не впервые, и тут никто не может с ним соперничать.
 Подобные разговоры время от времени повторялись, поскольку беспокойство Изабеллы нарастало, несмотря на все попытки Молли ее успокоить. Шли минуты, часы, а никаких известий от Дермотта по-прежнему не поступало. Молли и сама начала волноваться, хотя старалась всячески скрывать свои чувства от Изабеллы, которая и без того уже побледнела от страха.
 — А если мне поехать в Батерст-Хаус и там все выяснить? — предложила Изабелла, когда часы пробили десять.
 — Пока рано. Они могли еще не вернуться в город. Хотя если после двенадцати мы не получим никаких известий, я пошлю слугу.
 — Я не смогла его остановить, Молли, — с отчаянием прошептала Изабелла. — Хотела бы я знать, почему мужчины делают такие глупости? Моя репутация не стоит его жизни.
 — Кто знает, почему они это делают? Лично я никогда не понимала их странные представления о чести, — со вздохом сказала Молли. — Давайте все же попытаемся что-то поесть. У вас ведь со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.
 — Я не могу ничего есть, — поморщилась Изабелла.
 — Выпейте хотя бы чашку чаю. Мне нужна компания, так что сделайте мне одолжение. — Молли редко разговаривала с Изабеллой столь категорично. Есть ей самой тоже не хотелось, она пыталась хотя бы на какое-то время отвлечь Изабеллу от ее тревог.
 Записка Шелби застала их как раз за завтраком. Быстро пробежав ее глазами, Молли со счастливой улыбкой передала записку Изабелле.
 — Ну вот, мы зря волновались. Дермотт, как всегда, оказался на высоте.
 Выхватив листок бумаги из рук Молли, Изабелла, прочитав текст, облегченно вздохнула и откинулась в кресле с ощущением, что жить все-таки стоит.
 — Слава Богу, — тихо сказала она. — Слава, слава, слава Богу…
 Первые слухи достигли Сити еще днем, но до Гросвенор-плейс дошли только вечером — через Джо. О ранении Батерста он узнал от своего брата, который, в свою очередь, услышал дурную весть от камердинера Девона.
 Когда Джо рассказал все Молли, они задумались, сообщать ли столь дурную новость Изабелле. Очевидно, граф не хотел, чтобы она узнала о его состоянии. Вот они и колебались.
 — Насколько серьезно он ранен? — спросила Молли: — Это имеет большое значение.
 — Говорят, что он вряд ли выживет, — понуро склонив голову, сказал Джо.
 Молли, которая за свою жизнь видела столько горя, что считала себя уже невосприимчивой к нему, побелела как мел.
 — О Господи! — прошептала она. Но спустя всего несколько секунд она с вызовом посмотрела на Джо. — Невероятно! Этому должно быть какое-то объяснение. Дермотта невозможно ранить — он лучший стрелок Англии.
 — Лонсдейл выстрелил раньше времени.
 — Подлый негодяй! Надеюсь, он умер медленной, мучительной смертью. — В ее голосе не было жалости.
 — Боюсь, что нет, но сейчас он наверняка горит в аду.
 — Несомненно, он заслужил такую судьбу! Пусть Лонсдейл сгорит в аду тысячу раз! — сказала она как заклинание.
 — Почему это Лонсдейл должен сгореть в аду? — спросила появившаяся в комнате Изабелла. — Все по тем же причинам? — Однако выражение лица Молли ее испугало. Для Дермотта смерть Лонсдейла — полный триумф. Так почему же они так расстроены? Почему так мрачны? — Что происходит? — спросила Изабелла, чувствуя, как к глазам подступают слезы. — Ну, говорите же! — повернувшись к Джо, с бешенством выкрикнула она.
 Джо вопросительно посмотрел на Молли, и Изабелла почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.
 — До Джо дошли слухи, что Дермотт ранен, — стараясь говорить спокойно, пояснила Молли. — Только не надо делать поспешных выводов. Не все слухи — правда; как вам известно, в большинстве своем это ложь.
 — Но ведь вы бледны как мел, а Джо боится на меня взглянуть. Теперь я уверена — с ним плохо. Очень плохо. — Изабелла дрожала, переводя взгляд с одного собеседника на другого, пытаясь прочитать их мысли. — Я хочу знать, где он, — прошептала она сдавленным от ужаса голосом, — и не говорите мне, что вы этого не знаете.
 — Он был в «Приюте ягненка», — сказала Молли.
 — Был?!
 — Когда лорд Девон приехал на постоялый двор с адвокатами Дермотта, его там уже не оказалось. Как сказал хозяин гостиницы, он уехал вопреки рекомендациям доктора.
 — И куда же он уехал?
 — Неизвестно, а если кто и знает, то молчит. Это все, что мы смогли выяснить.
 — Вы сказали мне всю правду? — Изабелла требовательно вглядывалась в лица своих собеседников. — Я не ребенок. Я прекрасно знаю, чего Дермотт хочет, а чего — нет. Если вы будете со мной до конца честны, вы не сможете разбить мне сердце, потому что оно уже разбито. Я прекрасно понимаю, что он не хочет оставаться со мной, что он не любит меня. Но я хочу знать, насколько тяжело он ранен. Ради Бога, скажите мне это. Мне нужно это знать.
 — Говорят, он вряд ли выживет, — прошептала Молли. Изабелла тяжело опустилась на пол — ноги внезапно отказали ей.
 — Боже мой… — Слезы побежали по ее щекам. — Это я во всем виновата…
 — Даже не думайте об этом, дорогая! — Подбежав к ней, Молли села на пол и заключила Изабеллу в свои объятия. — Вы ни в чем не виноваты, — сказала она. — Все знают, что Дермотт и Лонсдейл давно враждовали, еще со школы. Скажи ей, Джо, — она ни в чем не виновата.
 — Это не первый его поединок; мисс Изабелла. Он опытный дуэлянт.
 — Вот видите! — настаивала Молли. — Вы совершенно невиновны.
 — Я даже не смогу его увидеть до того, как… — Содрогаясь от рыданий, Изабелла не могла себе представить, что такой сильный и полный жизни мужчина может оказаться перед лицом смерти. А может, он уже умер… Ужаснувшись, она с рыданиями прильнула к Молли.
 — Ну-ну, дорогая, — уговаривала ее Молли. — Сядьте, выпейте немного вина — это успокоит ваши нервы. Мы постараемся как следует все разузнать. — Встав, она потянула за собой Изабеллу.
 Оцепенев от горя, Изабелла покорно поднялась и дала усадить себя в кресло, после чего Молли вытерла слезы с ее лица. Когда Изабелле подали бокал вина, она выпила его залпом, не чувствуя вкуса.
 Если с ней заговаривали, она отвечала, но при этом даже не пыталась вслушаться в то, о чем говорили между собой Молли и Джо. Ей все мерещился Дермотт на смертном одре.
 А она даже не может к нему поехать, так как не знает, где он.
 Потому что он не хочет, чтобы она об этом знала.
 — Я не могу здесь больше оставаться, — заявила Изабелла, неожиданно почувствовав отчаянное необъяснимое желание поскорее бежать из Лондона. — Я отправляюсь в деревню.
 Молли посмотрела на Джо, потом перевела взгляд на Изабеллу.
 — Что ж, я рада.
 Поднявшись на ноги, Изабелла решительно, как солдат на параде, расправила плечи.
 — Я еду прямо сейчас.
 — Может быть, вы… — начала Молли, но, увидев, какая мука написана на лице Изабеллы, не договорила. — Я велю служанкам упаковать вашу одежду.
 — Не надо! — резко возразила Изабелла. — Я ничего с собой не беру. — Она не хотела, чтобы что-то напоминало ей о Дермотте — о том, как он выглядел, когда она примеряла у Молли черное кружевное платье, или о том, как он снял с нее белое платье в Батерст-Хаусе. Или о том, как пахнут его волосы или его одеколон, ароматом которых насквозь пропиталась вся ее одежда. — Джо, будьте добры вызвать мой экипаж, — приказала она. Если она сделает вид, что никогда не знала Дермотта, если выбросит из памяти воспоминания о проведенных с ним днях, если расстанется с теми людьми и местами, что напоминают ей о. его красоте и нежности, то, возможно, со временем свыкнется с этой невыносимой болью. Или но крайней мере скроет от мира свои страдания.
 Направляясь к югу, Дермотт тоже испытывал невыносимую боль, только совершенно другого рода — каждый оборот колеса доставлял ему мучение, каждая выбоина на дороге приносила страдание его истерзанному телу. Несмотря на протесты доктора и просьбы Шелби, он сразу, едва пришел в сознание, настоял на немедленном отъезде. Он хотел найти уединенное место, чтобы зализать свои раны, убежище, где мог бы спрятаться от мира, от жадных глаз и сплетен, от нежеланной помощи и решений, которые он был не в состоянии принять. А если ему суждено умереть — сквозь пелену бреда до него все же долетали слова доктора, — то и это последнее путешествие он проделает один.
 Свою мать он тревожить не хотел. Ей скажут, что он восстанавливает силы на берегу моря.
 Что, собственно, он и собирался делать. Большую часть пути к южному побережью он проделал в бессознательном состоянии. Вот и славно, заявлял доктор, глядя, как Дермотт при пробуждении сразу глотает прописанную им очередную дозу лауданума. В опиумных видениях Дермотта посещали знакомые образы жены и сына; глядя на их любимые лица, Дермотт радостно улыбался. Но время от времени в эти милые фантазии врывался другой образ — золотоволосой красавицы, которая каким-то чудом смогла его пленить. Иногда ему удавалось противостоять ее чарам, иногда он с готовностью следовал за ней. Дорога всегда приводила их к самому краю окутанной туманом скалистой пропасти, и Дермотт останавливался, не желая вслед за золотоволосой сделать последний роковой шаг. В этот момент он неизменно просыпался, и на него сразу наваливалась страшная, невыносимая боль, заставлявшая его, задыхаясь, молить небо о милосердии.
 В тот вечер, когда Изабелла направлялась в Суффолк, семья ее дяди ужинала дома, со злорадством обсуждая сегодняшние события.
 — Герберт, еще раз расскажи, как ты впервые услышал о смертельном ранении Батерста, — глядя на сияющих дочерей, веселым голосом сказала его жена.
 — А еще скажи нам, папа, когда мы наконец сможем посещать более приличные светские мероприятия, раз Батерст больше не сможет тебя преследовать.
 — Он еще не умер. — Отец, бросил на них мрачный взгляд.
 — Он настолько плох, что, считай, почти умер! — радостно воскликнула Каролина. — Я слышала это от камердинера Гарольда, а он — от многих своих друзей. Это совершенно точно.
 — Значит, сейчас он не может тебе навредить, папа, — заявила Амелия. — Это просто замечательно! Только подумай, теперь мы можем появиться в высшем обществе!
 — Не надо устремлять свой взор слишком высоко, моя дорогая, — заметил любящий отец, лучше дочерей понимающий реальный статус своей семьи.
 — Но, папа, ты такой богатый, а значит, мы можем попасть на светские приемы — не то что эти отвратительные рауты в Сити!
 — Где приходится говорить со всяким старьем без титула!
 — Абигайль, — строго сказал отец, — ты должна настроить своих дочерей на более реалистический лад. Дочерям банкиров высший свет не станет предлагать слишком много титулов.
 — Ну что ты, папа! Вспомни об Эвелине Дрейкер, которая не далее как в прошлом году вышла замуж за виконта.
 — Очень бедного и старого.
 — Ну какая разница, молодой или старый — главное, чтобы был знатен, — настаивала Каролина.
 — К тому же, как тебе известно, аристократы редко даже разговаривают друг с другом, — поддержала ее сестра. — Супруги живут в разных частях своих огромных поместий и встречаются только на церемониях.
 — Ну, девочки, оказывается, вы лучше меня все знаете.
 — Достаточно, папа, чтобы понять: твои деньги могут решить все проблемы. А теперь, когда Батерст лежит при смерти, мы сможем танцевать на лучших балах.
 — Изабелла тоже уехала, Герберт. Ты сам это сказал. Так что теперь нет никаких препятствий к участию наших дочерей в светском сезоне.
 — Куда же она уехала? — спросил только что вошедший Гарольд; костюм денди явно пришлось долго подгонять по его бочкообразной фигуре.
 — Ты пропустил первую перемену Гарольд, — недовольно заметила его мать.
 — Свои упреки лучше адресуй Стивзу, — садясь напротив своих сестер, возразил тот. — Прежде чем придать мне презентабельный вид, он испортил с дюжину шейных платков. Так куда же она уехала?
 — В Тейвор-Хаус. Теперь, когда Батерст мертв, ты будешь к ней свататься? — поддразнила его Амелия, зная о слабости брата к их кузине.
 — Теперь, когда она стала подержанным товаром, я не стану тратить на нее свое время, — с оскорбленным видом ответил Гарольд — об отношениях Изабеллы с Батерстом ходило множество слухов. — Тем не менее я готов нанести ей визит — чтобы дать добрый совет.
 — Да уж точно — товар подержанный! — фыркнула Абигайль. — Шлюха она самая настоящая!
 — Однако леди Джерси много лет спала с принцем Уэльским, теперь это делает леди Хертфорд, а у герцога Девонширского любовница живет прямо в его доме вместе с женой, а многие аристократы…
 — Ради Бога! — негодующе воскликнула Абигайль, устремляя возмущенный взгляд на свою младшую дочь. — «Откуда тебе известны все эти неприличные сплетни?
 — От Мод, конечно. Ты ведь знаешь, как она прекрасно информирована, мама, ты ведь за это ее и держишь. А если я собираюсь вскоре выйти замуж, то должна знать, что происходит в мире.
 — Герберт! Немедленно скажи своим дочерям, что безнравственность заслуживает всяческого порицания, невзирая на титул.
 Герберт Лесли не сразу смог придать своему лицу приличествующее ситуации выражение, поскольку прекрасно знал, как в действительности ведет себя лондонский бомонд.
 — Слушайте маму, девочки. Она знает что говорит.
 — Если можно, чуть больше искренности, Герберт.
 — Уймись, Абигайль! — раздраженно ответил тот. — Словно тебе неведомо, чем забавляется высший свет — черт бы его побрал!
 Девочки захихикали, Гарольд улыбнулся, но открыто возражать матери никто из них не посмел. Своим домом она управляла железной рукой, и даже Герберт редко вмешивался в ее дела.
 — Я думаю, с нас уже хватит всяческих разговоров о недостойных людях. — Абигайль испытующе посмотрела на своих домашних. — А теперь послушайте меня, — самым своим чопорным тоном сказала она, — что, если мы завтра всей семьей поедем на чай к миссис Бэмбридж?
 — Ты прекрасно знаешь, что мне нужно работать, Абигайль.
 — А я обещал быть на скачках, мама.
 — Ничего с вами не случится, если вы иногда будете появляться на тех же приемах, что и девочки, — нахмурилась Абигайль.
 — Только не у старой леди Бэмбридж, мама. Там нет ни одного влиятельного лица.
 — Миссис Бэмбридж наняла оперную певицу н надеется, что там появится баронесса Тельмах, которая больше всего на свете любит пение мадам Дольчини.
 — Не утруждай себя, мама! Разумеется, для Гарольда скачки гораздо интереснее оперы. А если у леди Бэмбридж будут Люсинда и Эмилия, мы не заскучаем.
 — Служанка Люсинды знакома с костюмершей леди Джерси, так что она всегда знает свежие сплетни о королевской семье, — усмехнувшись, добавила Амелия.
 — Ну вот, Абби, девочки и без нас прекрасно проведут время. А в качестве маленькой компенсации за мою занятость, почему бы вам, девочки, не купить себе новые платья и шляпки?
 — О, папа! — в один голос завизжали дочери, которым было безразлично общество отца, но очень привлекал его кошелек.
 — Ты самый лучший в мире папа! — кричала Амелия. — Я точно знаю, чего хочу. Помнишь, мама, то замечательное бледно-желтое платье, которое ты не позволила мне купить, сказав, что оно слишком дорогое? А теперь можно его купить, папа? — с надеждой спросила она.
 — Ну конечно, малышка. — При всем своем здравомыслии Герберт все же надеялся, что его девочки сумеют найти подходящих мужей — возможно, даже титулованных, если те будут уж в очень стесненных обстоятельствах. — Абби, позаботься о том, чтобы наших дочерей не обманули. — Он подмигнул. — А я позабочусь о том, чтобы оплатить счета.
 В дальнейшем разговор сводился к обсуждению платьев и модисток, тогда как мужчины спокойно наслаждались ростбифом и вином. А когда женщины вышли из-за стола, оставив мужчин выпить портвейна, Герберт сказал:
 — Я хотел бы поговорить с тобой насчет нашей кузины. Хочу после скачек нанести ей визит. Тейвор-Хаус находится всего в нескольких милях от Ньюмаркета. Я послал несколько человек, чтобы они там за ней проследили. Теперь, когда Лонсдейл навсегда сошел со сцены, а Батерст лежит при смерти, полагаю, что ты все же мог бы жениться на Изабелле.
 — Мать этого не допустит. После Батерста ее репутация… — Гарольд неопределенно пожал плечами.
 — Твоей мамой я займусь сам, мой мальчик. Уверен, что она поймет. Я уже думал о том, что Изабеллу до конца сезона можно оставить в деревне. Никто не будет знать, что вы женаты.
 — Тогда я над этим подумаю.
 — Передо мной-то не надо ничего изображать, сынок! Я прекрасно знаю, как ты относишься к Изабелле. А теперь, когда угроза со стороны Батерста исчезла, мы можем вернуться к своим первоначальным планам. Клянусь Юпитером, деньги должны остаться в семье! Если бы твоя кузина не задурила Джорджу голову, он наверняка поступил бы правильно. Так что, когда поедешь в Ньюмаркет, обязательно нанеси ей визит.
 — Ее телохранитель все еще там?
 — Собственно, — Герберт вскинул брови, — их там сейчас двое. Но ведь ты нанесешь вполне официальный визит — не более. Посмотришь, как она себя поведет, не стала ли кошечка дружелюбнее — в общем, проведешь рекогносцировку.
 — А потом мы найдем возможность ее похитить?
 — Именно так. — Герберт кивнул.
 — Если она была гостьей Батерста, — с лукавой улыбкой пробормотал Гарольд, — то наверняка прошла там неплохую подготовку.
 — И может расшевелить тебя в постели, а, мой мальчик? — захохотал отец. — Ну, в этом нет ничего плохого.
 — Но ей нельзя давать свободы, если она такая горячая штучка.
 — Ей и незачем давать свободу, сынок. Она же будет твоей женой. Ты можешь держать ее взаперти — в поместье или же на конюшне за домом, если пожелаешь. Если бы не безупречная репутация твоей матери, я сделал бы то же самое.
 Конечно, это была пустая похвальба. В случае каких-то осложнений Абигайль было куда спрятаться — например, у братьев, которые в финансовом мире куда влиятельнее, чем он сам.
 — К счастью, Изабелле некуда обратиться за помощью, — задумчиво сказал Герберт. — За это мы должны быть благодарны судьбе.
 — Не правда ли, Лонсдейл подвернулся весьма кстати?
 — Причем оказался настолько любезен, что сразу умер, — с улыбкой заметил Герберт, приветственно поднимая свой бокал. — За благородное искусство дуэли!
 — Да упокоятся они с миром! — поднял свой бокал Гарольд.
 — Только не Лонсдейл, да и Батерст, если уж на то пошло. Его наверняка ждет ад. А теперь я хочу сказать несколько слов по поводу так называемой чести. Все эти замечательные принципы, может, и подходят для аристократии, но тебе в такие опасные дела ввязываться не следует. Мы всегда можем нанять людей, чтобы они за нас воевали — так поступает каждый, у кого есть хоть одна извилина.
 — Не беспокойся, папа. Я не собираюсь рисковать своей жизнью.
 — Ты весьма разумный молодой человек. — Он улыбнулся. — Каким и должен быть мой сын. Я растил тебя не для того, чтобы ты по-глупому проливал свою кровь.
 — Я предпочитаю жизненные удовольствия, папа. Вроде этого прекрасного портвейна. — Он посмотрел на свет через бокал с густой рубиновой жидкостью.
 — Доставлено из Дуро — несмотря на эту проклятую войну, которая может только обескровить Англию. Если бы страной правили банкиры, мы никогда не стали бы воевать ради того, чтобы сохранить на троне какого-то там короля. Делать деньги для Англии и для себя — вот что главное.
 — А я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть в семью деньги Джорджа Лесли, — ухмыльнулся Гарольд.
 — Вот это правильно! — Герберт приветственно поднял бокал и, поднеся его к губам, одним глотком осушил до дна.




 Глава 19


 В первые дни пребывания в поместье на острове Уайт еще не было ясно, сможет ли Дермотт поправиться. Чтобы облегчить муки больного, доктор Мактейверт держал его на успокоительных, но Дермотт тем не менее сильно страдал.
 От боли он постоянно вертелся, от его лихорадочных движений открывались уже поджившие раны, которые вновь начинали кровоточить, что еще больше его ослабляло. Доктор пробовал его связывать, но путы только усиливали беспокойство раненого, так что у его постели пришлось организовать круглосуточное дежурство. Слуги следили за тем, чтобы он лежал неподвижно.
 С момента дуэли Дермотт почти ничего не ел и очень мало пил, так что Мактейверт всерьез опасался обезвоживания организма. Дермотт действительно сильно похудел. Чтобы избежать дальнейшей потери веса, доктор распорядился каждые полчаса давать ему по нескольку ложек бульона, но эта процедура оказалась весьма утомительной и не всегда успешной. Несмотря на раны, Дермотт сохранил силы; даже находясь под действием наркотиков, он то и дело приходил в раздражение, тогда суп с ложкой летели в разные стороны.
 Как-то днем, в один из редких моментов отдыха, Шелби и доктор стояли на террасе, вдыхая свежий морской воздух.
 — Вам не кажется, что ему стало лучше? — После дуэли Шелби практически не отходил от постели графа.
 — Могу только сказать, что ему не стало хуже. — С такими тяжелыми ранами нельзя быть чересчур оптимистичным.
 — То, что нет плохих новостей, уже хорошая новость.
 — Это свидетельствует о прекрасном здоровье графа. Его организм сумел справиться с инфекцией, которой я очень опасался, — по крайней мере до сих пор.
 — Она все еще угрожает ему?
 — Да, но теперь, по прошествии времени, это уже маловероятно. Меня больше беспокоит другое: если он и дальше будет вести себя так же беспокойно, его раны не смогут затянуться.
 — Об этом позабочусь я, — заверил приятный женский голос.
 Обернувшись, они увидели в дверях вдовствующую графиню Батерст.
 — Я уже была у Дермотта. Он, конечно, очень похудел, но как будто узнал мой голос, так что мне удалось его успокоить.
 — Откуда вы узнали, что мы здесь? — с изумлением спросил Шелби. Граф очень беспокоился о том, чтобы его мать ни о чем не догадалась.
 — Насколько я помню, Шелби, вы упомянули в своем письме о морском побережье, а для Дермотта существует только одно побережье — здешнее. Он всегда любил эти места. Как только я получила вашу записку, сразу же принялась уговаривать Бетти паковать вещи. — Она улыбнулась, — Видите ли, моя служанка не слишком любит путешествовать.
 — Графиня, разрешите вам представить доктора Мактейворта, — с поклоном сказал Шелби. — Именно он спас жизнь лорду Батерсту.
 — Рад познакомиться с вами, мадам. Должен сказать, что я как раз предостерегал Шелби от излишнего оптимизма, хотя вашему сыну и не угрожает непосредственная опасность, — быстро добавил он.
 — Но его, конечно, нужно кормить, — заявила графиня, рассудок которой после приезда к сыну стал кристально ясным.
 — Если кто-нибудь принесет мне чашку чаю и приготовит для Дермотта ячменный суп, я пойду с ним посижу.
 — Я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату, — сказал Шелби.
 — Бетти уже распаковывает вещи в моей обычной комнате Шелби. А если ей принесут немного бренди, она станет гораздо дружелюбнее. Она любит пить его с горячей водой, — с мягкой улыбкой добавила графиня. — Пойдемте доктор. Я хочу подробно поговорить о состоянии своего сына. Должна, однако, предупредить, что собираюсь выслушивать только добрые вести.
 В то время как доктор просвещал графиню относительно характера огнестрельных ранений Дермотта, Изабелла целилась из маленького пистолета в прикрепленную на вишне мишень. Она уже несколько дней занималась с Джо стрельбой, демонстрируя неплохие успехи.
 — Иногда я удивляюсь, что дала уговорить себя заниматься с вами. — Изабелла опустила пистолет.
 — Но вы же сами видели каких-то странных людей, слонявшихся сначала по деревне, а потом возле ваших конюшен. И вовсе они не искали работу, как потом уверяли. — «А кроме того, нужно было чем-то тебя занять, чтобы ты вышла из своей комнаты и перестала плакать!» — подумал он. — А теперь медленно и осторожно нажмите на спусковой крючок.
 Изабелла затаила дыхание и выстрелила.
 — Точно в голову! — радостно воскликнул Джо. — Будь я проклят — у вас настоящий талант стрелка.
 Несмотря на возражения Изабеллы, Джо придал мишени вид человеческой фигуры. Вот почему они ушли так далеко от дома — Изабелле казалось крайне неудобным учиться стрелять в человека.
 — Спасибо за науку, Джо. — Она, уже улыбалась, довольная тем, что научилась метко стрелять. Теперь она сама в какой-то степени может позаботиться о собственной безопасности, и за это она была очень благодарна Джо. — Мне бы только научиться быстро перезаряжать! — высказала свое тайное желание Изабелла.
 — Для этого нужна практика, мисс Изабелла. А вот верный глаз — это совсем другое дело. У некоторых он есть, у других нет, вы же целитесь превосходно.
 — Значит, вы считаете, что я действительно смогу пристрелить одного из приспешников моего дядюшки? — Все еще не до конца примирившись с такой возможностью, она приготовилась стрелять вторым патроном.
 — Я бы сказал, что вам нужно еще немного подготовиться. Надеюсь, я смогу вас защитить, но ведь наперед никогда не скажешь. Они знают, что мы с Майком здесь, так что постараются сначала разделаться с нами.
 — Если я не хочу до конца жизни просидеть в своей комнате в ожидании нападения, мне действительно нужно научиться себя защищать.
 — Ну вот, теперь вы дело говорите, мисс Изабелла. Я рад, что вы решились.
 Сначала его аргументы Изабелла встречала в штыки, отказываясь верить, что ее жизни все еще грозит опасность. Но ведь Батерст уехал, напоминал ей Джо, а с ним исчезла и единственная реальная угроза, с которой считались ее родственники. Появление же в усадьбе двоих незнакомцев с их сомнительной историей окончательно ее убедило — они явно не походили ни на батраков, ни на поденщиков.
 Над пистолетом появилось маленькое облачко дыма, и вторая пуля поразила левый глаз мишени.
 — В бою лучше быть на вашей стороне, — засмеялся Джо.
 — А теперь придется перезаряжать, — недовольно проворчала Изабелла; процедура была чересчур длительной.
 — На сей раз а сделаю это за вас. — Джо взял у нее пистолет.
 Опустившись на траву, Изабелла откинулась на локтях и подняла глаза к сияющему небу.
 — Здесь так спокойно, что просто невозможно поверить в злую волю моих дядюшек.
 — Все дело в деньгах, мисс, — оторвавшись от своей работы, философски заметил Джо. — У вас они есть, вот они и хотят их отобрать.
 — Трудно представить себе такую алчность — они ведь сами владеют громадными состояниями.
 — Таким людям всегда мало. Наверное, когда вы целитесь, вы воображаете себе их жирные гнусные физиономии…
 — Нет, я так не могу, Джо, — покачала головой Изабелла. — Даже эта мишень меня беспокоит, хотя я прекрасно понимаю ваши доводы. По правде говоря, я вообще стараюсь о них не думать. — Она на миг закрыла глаза, словно этим простым движением век можно было вычеркнуть ее родственников из памяти. — В такой замечательный день давайте не будем говорить о неприятном, — предложила она.
 Джо доставляло сейчас удовольствие даже то, что она наконец способна радоваться хорошей погоде, — не то что в первые дни их пребывания в Тейвор-Хаусе. Тогда Изабелла не выходила из своих апартаментов, почти ничего не ела, а глаза у нее постоянно были заплаканными. Появлению шпионов дядюшки Джо почти обрадовался — оно дало ему возможность выманить ее из дома и попытаться отвлечь от меланхолии. Уроки стрельбы позволяли Изабелле на время оторваться от горестных размышлении о Дермотте.
 А кроме того, эти занятия давали Джо возможность больше быть с ней рядом.
 В ту ночь Джо и его брат, закончив обход территории, стояли в огороде и курили сигары.
 — Не надо бы тебе влюбляться в свою нанимательницу, — мягко сказал Майк. — Не обижайся — я просто хочу тебя предостеречь. Я ведь вижу, как ты на нее смотришь.
 Джо выпустил изо рта облако дыма.
 — Смотреть ни на кого не заказано.
 — Тебе это как раз может повредить. Ведь ты все равно ее не получишь.
 Выслушав своего младшего брата, Джо едва заметно усмехнулся:
 — Уж позволь мне поступать так, как я хочу.
 — Она очень доверчивая.
 — Она всю жизнь прожила в полной безопасности. И я намерен проследить, чтобы так было и впредь. Толстяк Лесли ее не получит.
 — По крайней мере, если он здесь покажется, у нее появится прекрасная мишень! — захохотал Майк.
 — Или у меня. — Джо выразительно приподнял брови.
 В последующие дни Изабелла всячески старалась себя чем-нибудь занять, заполняя время, кипучей деятельностью по улучшению жизни своих арендаторов. Она разрабатывала планы постройки новой школы и расширения уже имеющегося в поместье акушерского пункта, следила за ходом работ по расширению южных садов и исполняла роль арбитра на ежегодной выставке цветов. Встретилась со своим управляющим и выслушала его отчет о видах на урожай. Даже пригласила на чай местных леди — поступок, который потребовал от нее изрядного актерского мастерства, поскольку гостей нельзя было встречать с грустной физиономией.
 Но когда наступал вечер, арендаторы возвращались к родным очагам, соседи отправлялись домой, и на Изабеллу вновь обрушивалось бесконечное одиночество. По ночам она плохо спала или не спала вообще, с отчаянием думая о том, как прожить жизнь без Дермотта. Каждую минуту, каждую секунду она отчаянно по нему тосковала.
 Лежа без сна, она часто молилась всем богам о спасении его жизни, а каждое утро нетерпеливо ждала почту, надеясь получить весточку от Молли — радостное известие о том, что Дермотт жив и поправляется.
 Но дни проходили за днями, а вестей о нем по-прежнему не было.
 В тот послеполуденный час, когда ей доложили о появлении Гарольда Лесли, Изабелла вместе с Джо сидела в своем кабинете.
 — Вас нет дома, — сказал он, одним движением стремительно поднимаясь на ноги. — Я так ему и скажу.
 — Нет, подождите, — Она отложила в сторону бухгалтерскую книгу. — Он может что-то знать о Дермотте. — Уж кого-кого, а семейство Лесли его местонахождение должно беспокоить больше всех. — Тем не менее я не уверен, что это безопасно.
 — Мой кузен приехал один? — спросила Изабелла стоявшего в дверях лакея, который дожидался ее указаний.
 — Да, мисс.
 Она отложила ручку.
 — В его карете кто-нибудь есть?
 — Он прискакал на новом коне, которого купил в Ньюмаркете, — усмехнулся молодой слуга. — Конь, видать, с норовом, так что ему пришлось изрядно помучиться. По дороге он весь вспотел, мисс.
 — Наверное, рассчитывает вернуться в. Ньюмаркет в одном из моих экипажей. — Изабелла не смогла удержаться от улыбки, представив себе дородного Гарольда верхом на норовистом скакуне. — Проводите его в китайский салон и подайте чай.
 — Одна вы туда не пойдете! — заявил. Джо.
 — Ну конечно, нет. Я об этом даже и не думала. Вы будете пить чай вместе с нами.
 — Лучше я заброшу его жирную задницу обратно на эту лошадь и стегану ее как следует кнутом.
 — Возможно, он приехал по делу. — Сложив лежавшие на столе бумаги в аккуратную стопку, Изабелла встала. — Пойдемте посмотрим, чего он хочет.
 — Мы прекрасно знаем, чего он хочет, — пробормотал Джо.
 — Но у него могут быть новости, которые нас интересуют. — Изабелла направилась к двери. — И не удивляйтесь тому, что я скажу. Я хочу ясно дать ему понять, что больше приезжать сюда не стоит.
 — Я могу и сам это сделать.
 Она улыбнулась:
 — Но я смогу это сделать без кровопролития.
 Ожидая Изабеллу, Гарольд внимательно разглядывал элегантные китайские обои с видами Кантона.
 — Вам нравятся картины, кузен? — войдя в комнату, вкрадчивым голосом поинтересовалась Изабелла. — Дедушка предпочитал эту комнату всем остальным. Он говорил, что она напоминает ему о днях его юности, когда он занимался торговлей с Китаем.
 Резко повернувшись, Гарольд недовольно уставился на стоявшего позади Изабеллы Джо.
 — Я бы предпочел более приватный разговор, кузина.
 — Мне очень жаль, — с нарочитым спокойствием сказала она, — но я слишком привязана к Джо.
 Лицо Гарольда стало багрово-красным.
 — В каком смысле… э-э… то есть я хотел сказать, кузина, разве можно допускать такие вещи… со своим служащим…
 — О Боже, вы неправильно меня поняли! Я имела в виду, что Джо — идеальный телохранитель. Должна признаться, — пробормотала она, — с ним я себя чувствую в полной безопасности! — Пусть Гарольд доставит своему отцу эту пикантную дезинформацию. И пусть они дважды подумают, замышляя свои подлые планы. — Могу ли я предложить вам чашку чаю? — любезно спросила она. — Джо особенно нравится любимый сорт дедушки — не так ли, Джо?
 Если бы Джо не был на голову выше и не казался таким сильным, Гарольд ответил бы по-другому, но сейчас он удовлетворился тем, что посмотрел на бывшего боксера уничтожающим взглядом, и как можно вежливее сказал:
 — Я буду рад остаться на чашку чаю.
 — Как это мило! Джо, ведь правда, это мило? — Она слегка коснулась его руки, создавая у Гарольда впечатление о своей близости с телохранителем. — Садитесь, кузен. А если вы вызовете Хендерсона, Джо, мы сможем все вместе посидеть и поболтать. Скажите ему, чтобы он долил мужчинам в чай немного бренди, — лучезарно улыбаясь телохранителю, добавила она. — Что привело вас в Суффолк, Гарольд?
 — Я приезжал на скачки в Ньюмаркет. — Когда он сидел, края воротника упирались в толстые щеки, крикливый шейный платок был зажат между подбородком и выпирающим огромным животом.
 Светло-коричневые панталоны чуть не лопались на его жирных ляжках, изящное кресло с трудом выдерживало крупный вес, а красная физиономия Гарольда совершенно не гармонировала с изысканным антуражем салона.
 — Вы должны рассказать нам последние лондонские новости. Мы тут — увы — совсем отстали от жизни. Что говорят — не устал ли принц Уэльский от леди Хертфорд, или, может, ее муж устал от принца?
 — Если верить светской хронике — ни то ни другое.
 — А принцесса все еще томится в Блэкхите?
 — Думаю, что да.
 Задав еще несколько столь же пикантных вопросов, Изабелла как бы невзначай спросила:
 — А что, милорд Батерст вернулся в город после того несчастья, которое с ним произошло? Или мы пропустили его похороны?
 Губы Гарольда недовольно сжались — его ревность к Батерсту была очевидна.
 — Об этом ничего не известно, — с неохотой пробормотал он.
 Изабелла почувствовала такое облегчение, что невольно одарила Гарольда теплой улыбкой.
 — Надеюсь, путь из Ньюмаркета был для вас приятным. Сегодня такой прекрасный день! — «Ну, теперь держись!» Ей было почти жаль бедного Гарольда, который явно не справлялся с порученной ему миссией.
 — Мой новый конь чересчур резвый… я купил его на скачках… думаю, его еще нужно дрессировать.
 — Хотите, Джо отвезет вас обратно в моем фаэтоне?
 Значит, проклятый охранник еще и управляет ее фаэтоном. Это уж совсем никуда не годится!
 — С вашего разрешения я бы сам взялся править.
 — Джо очень хорошо знает моих лошадей, кузен, а вас, боюсь, они не станут слушаться. Они у меня слишком норовистые. По-моему, вы вчера мне об этом говорили, не так ли? — Она посмотрела на Джо, который только что вернулся в комнату после разговора с Хендерсоном, и с улыбкой похлопала по дивану, приглашая его сесть рядом с собой. — Теперь только Джо ими и правит, — пробормотала она, с притворной покорностью опустив ресницы.
 Джо едва не расхохотался — Изабелла управляла лошадьми не хуже его самого.
 — Я хочу сказать… я хочу сказать, Изабелла, — смущенно начал Гарольд, — можно ли будет… я имею в виду…
 — А, вот и вы, Хендерсон! — Ее мажордом держал в руках серебряный поднос с двумя рюмками бренди. — Здесь, в деревне, мы не слишком соблюдаем светские правила. У нас тут все по-простому, правда, Хендерсон? — весело щебетала она, обращаясь к дворецкому, который в этот момент взмахом руки велел лакею внести поднос с чаем.
 — Да, мисс, исключительно по-простому, — ответил руководивший двумя сотнями подчиненных мажордом, отметив про себя тот факт, что в присутствии Гарольда
 Лесли Джо сидит возле хозяйки гораздо ближе обычного. Под лестницей уже заключали пари на то, что Джо выкинет вон кузена Гарольда не позже чем через полчаса. Сам Хендерсон сделал ставку на двадцать минут, но сейчас, пока он ставил бренди перед каждым из джентльменов, его лицо оставалось совершенно бесстрастным.
 — Обожаю эти розовые кексы. Поблагодарите от моего имени миссис Паркер, Хендерсон. — Изабелла взяла с подноса заварочный чайник и принялась разливать чай. — Вам с молоком или с лимоном, кузен?
 С таким защитником, как Джо, Изабелла могла себе позволить маленькую месть за те унижения, которые она испытала от своих родственников. Подчеркивая свои несуществующие отношения с Джо, она то и дело на него смотрела и с улыбкой встречала каждое его замечание, а он уверенно ей подыгрывал. И хотя он говорил мало, но когда открывал рот. Изабелла всегда с ним соглашалась.
 Наглое поведение Джо Тарлоу, который, забыв о своем низком звании, столь фамильярно вел себя с его кузиной, Гарольд не мог так долго терпеть. В сложившейся ситуации выбор у него был в общем-то небогат: вызвать Джо на дуэль или уйти. Гарольд, конечно же, выбрал более благоразумный вариант.
 — Желаю вам всего хорошего, кузина, — внезапно поднявшись на ноги, с вымученной улыбкой произнес он.
 — Очень мило, что вы нас навестили. Нам всегда недостает хорошей компании. Вы непременно должны снова к нам приехать — не правда ли, Джо?
 Тот поднялся одновременно с Гарольдом, так что, обращаясь к нему, Изабелле поневоле приходилось задирать голову.
 — До Ньюмаркета скакать и скакать. Сомневаюсь, что Чесли захочет снова проделать такой далекий путь.
 — Ну что вы, Джо, ведь у кузена Гарольда теперь есть этот восхитительный новый жеребец! Он-с удовольствием еще к нам приедет, не правда ли, Гарольд?
 — Я не задержусь в Ньюмаркете, — коротко сказал Гарольд, думая о том, что когда он женится, на Изабелле, то обращаться с ней будет очень строго.
 — О, какая жалость, дорогой! — надула губы Изабелла. — А я так надеялась, что вы снова приедете на чай! Нам здесь очень не хватает хорошего общества. — Она ослепительно улыбнулась. — Хотите, кузен, Джо вас проводит?
 — Нет, не надо, — поспешно ответил Гарольд, не желая оставаться один на один с Джо Тарлоу, чье недружелюбное отношение было достаточно очевидно.
 — Ну тогда мы желаем вам доброго пути, кузен, — бодро заявила Изабелла. — И передайте от нас привет вашему семейству.
 — «От нас» — это значит от нее и Джо Тарлоу. Вот мерзкая шлюха! Батерста еще и похоронить не успели, — поджав свои полные губы, с возмущением рассказывал Гарольд отцу. — Говорю тебе, Тарлоу сидел так близко от нее, что между ними нельзя было просунуть и клочок бумаги!
 — Интересно! — пробормотал Лесли-старший. — Кажется, она нашла свое призвание. Кто бы мог подумать, что милая внучка дяди Джорджа, свет его очей, превратится в законченную развратницу?
 — Какова мать, такова и дочь! — язвительно заметила Абигайль. — Ее мамаша-француженка, окончив монастырскую школу, тут же принялась бродить по всему свету. Хоть и с голубой кровью, но все равно вела она себя как настоящая потаскуха. Так и Изабелла — со своим последним любовником. И хоть отец настаивает, чтобы ты на ней женился — знай, я решительно против того…
 — Но не против того, чтобы получить ее деньги, — перебил ее Герберт.
 Абигайль трагически вздохнула:
 — Увы, завещание Джорджа оспорить невозможно. — Но поскольку это так, — спокойно заметил Герберт, — мы должны прикинуть наши возможные действия. Теперь, когда Тарлоу от нее не отходит, нам нужно куда больше людей.
 — Гарольд, обещай мне, что когда ты женишься на этой женщине, то будешь держать ее под замком, — взволнованно сказала Абигайль. — Я не хочу, чтобы она развращала твоих сестер. Она абсолютно безнравственна. И хотя я осознаю животную природу мужчин и даже понимаю твой интерес к ней, я не желаю, чтобы она заражала девочек своей распущенностью. Тебе это ясно? Герберт, скажи ему, что в этом я не уступлю.
 — Ты слышал, что сказала твоя мать? — спросил Герберт.
 — Да, папа. Она может остаться в Тейвор-Хаусе, нет никакой необходимости везти ее в Сити.
 — Хотя не подлежит обсуждению, что она должна родить тебе наследников.
 — Боже, что ты такое говоришь, Герберт! — с ужасом посмотрела на него Абигайль.
 — Тише, Абби! Ты не хуже меня знаешь, что нам нужны наследники, чтобы сохранить за собой состояние на случай ее смерти.
 — Все это так отвратительно! — пробормотала его жена.
 — Но только не ее миллионы, — веско заметил муж. — Мы должны собрать побольше людей, Гарольд. Нужна хорошая команда. — Он твердо сжал губы. — Способная справиться с братьями Тарлоу.




 Глава 20


 Присутствие в доме вдовствующей графини благотворно повлияло на ее сына. Вскоре после ее приезда Дермотт открыл глаза и, впервые окинув комнату ясным, незамутненным взглядом, узнал сидевшую у его постели мать и слабо улыбнулся.
 — Я здесь, дорогой, — склонясь над ним, прошептала она и поцеловала его в щеку. — И настаиваю на том, чтобы ты хорошо себя вел.
 Его тихий смех почти сразу же перешел в стон.
 — Я хочу есть, — с трудом переведя дух, сказал Дермотт.
 — Сегодня у тебя есть выбор, дорогой. Бетти с кухаркой уже с рассвета на ногах.
 Он снова обежал взглядом комнату.
 — Где рубашка?
 Графиня недоуменно посмотрела на Шелби, не понимая, чего хочет ее сын.
 — Она у меня, сэр.
 — Принесите ее, Шелби, — приказала графиня, желая дать сыну все, что он только пожелает.
 Когда Шелби принес в комнату мятую рубашку, графиня удивленно вскинула брови, но промолчала, а когда Дермотт попытался поднять руку/чтобы забрать рубашку у секретаря, помогла ухватить ее. Почувствовав аромат духов, графиня немедленно пришла к соответствующим выводам.
 С тех пор Дермотт стал медленно, но неуклонно выздоравливать. Мать внимательно следила за тем, чтобы его малейшие прихоти мгновенно выполнялись. Шелби, который до сих пор считал ее непрактичной и психически неуравновешенной женщиной, был чрезвычайно удивлен тем, насколько твердо она взяла в свои руки бразды правления.
 Две недели спустя графиня с Дермоттом сидели в надвигающихся сумерках на террасе, наслаждаясь последними лучами пурпурного заката. Дермотт небрежно развалился в шезлонге — в последние дни он здорово поправился благодаря своим любимым блюдам, и в первую очередь бифштексу, который ему стали подавать, едва он смог самостоятельно сидеть.
 Графиня рассеянно покачивалась в кресле-качалке, которую привезла на остров еще девочкой — в те дни, когда ее отец только купил это поместье. В ее волосах не было заметно седины, и вообще она так прекрасно сохранилась, что однажды Шелби даже в шутку спросил ее, не вышла ли она замуж еще ребенком.
 — Мне нравится запах духов, исходящий от той рубашки, которую ты хранишь. — Раньше она об этом не упоминала, но сегодня решила рискнуть, поскольку Дермотт как будто пребывал в прекрасном настроении. — Хотя, конечно, это не мое дело, — с улыбкой добавила она.
 — Я все гадал, когда вы об этом спросите. — Он тихо засмеялся.
 Эта леди, должно быть, кое-что для тебя значит. Он долго не отвечал, а когда ответил, слова его прозвучали несколько неуверенно.
 — Пожалуй, да.
 — Но если ты сам точно не знаешь, зачем тогда хранишь рубашку? — осторожно поддела она сына.
 — Вы правы…
 Воцарившееся молчание нарушал только отдаленный крик чаек.
 Дермотт закинул ногу на ногу, окинул беспокойным взглядом море, расправил рукава халата, а когда наконец заговорил, голос его был необычайно тихим.
 — Помните, я говорил вам, что был женат?
 — Нет, не помню, — графиня озабоченно наморщила лоб. — Как странно, что я забыла такую важную вещь! Я знала эту девушку?
 Он покачал головой:
 — Я женился в Индии.
 — Ты был в Индии?
 — Целых пять лет, — пробормотал он. Она на секунду закрыла глаза, а когда вновь их открыла, сказала:
 — Так обидно, что я не могу этого вспомнить!
 — Это не важно, мама, — мягко сказал Дермотт. — Вы никогда не видели ни жены, ни сына. Они умерли в Индии.
 — Какой ужас, дорогой! — Она коснулась его руки. — Жаль, что я этого не знала. Подумать только, как ты, должно быть, горевал…
 Он не отвечал очень долго, болезненные воспоминания со всеми их «если бы» и «нужно было» вновь ожили в его мозгу.
 — Я так и не смог этого забыть.
 Она никогда еще не видела его таким печальным.
 — Ты должен был мне об этом сказать. — Она всплеснула руками. — Ой, что же я говорю! Дорогой, мне очень жаль, что я была настолько поглощена собой, когда ты так отчаянно во мне нуждался.
 — Это не ваша вина, маман.
 — Я должна была заметить твое горе.
 — Я старался его не показать. — Он хотел защитить ее от новых переживаний — его отец и так достаточно заставил ее страдать.
 — Но все же за мной больше не надо ухаживать, как за больным ребенком, — улыбнулась она. — Теперь наступила твоя очередь. Когда ты был при смерти, я поняла, какое это счастье, что ты у меня есть. А сейчас я хочу позаботиться и о твоем счастье.
 Он задумчиво посмотрел на закат.
 — Теперь я уже и не знаю, смогу ли его узнать — счастье. Хотя, — тихо добавил он, — сегодня я смотрю на закат и вижу его красоту. — Он едва заметно усмехнулся. — Это уже явный прогресс.
 — То, что с тобой случилось, помогло нам обоим оценить радость жизни. Мне кажется, мы оба слишком долго жили прошлым.
 — Я все равно ничего не забуду. — Его глаза наполнились слезами.
 — И не надо, — прошептала мать. — Никто, этого от тебя не требует. А теперь расскажи мне о своей семье, — добавила она. — Я хочу все знать. Как выглядела твоя жена? Как ты с ней познакомился? Был ли мой внук на тебя похож? Была ли у него твоя улыбка?
 Этим вечером Дермотт впервые после возвращения в Англию откровенно рассказывал о своей семье. Он поведал матери о своих переживаниях, о своей глубочайшей любви к жене и сыну, о том, что его до сих пор мучает чувство вины перед ними, сознался даже в неумеренном пристрастии к спиртному сразу после их смерти.
 Когда же он закончил свой рассказ, его мать сказала:
 — Как же ты был счастлив! Я это знаю, потому что тоже очень сильно тебя люблю. — Она подняла руку, указывая на полное мерцающих звезд небо. — В этом бесконечном мире мы не всегда можем управлять своей судьбой. — Она грустно улыбнулась. — Чтобы в этом убедиться, я потеряла массу времени. Не трать свою жизнь на это, дорогой. Пожалуйста!
 Дермотт понимающе улыбнулся.
 — Мне приятно, что вы вернулись, маман. Теперь я больше не чувствую себя одиноким. И может быть, прошлое…
 — Останется только воспоминанием, которое ты навсегда сохранишь в своем сердце, — глядя на него нежным взглядом, сказала она. — Хотя лишь немногим из нас удается сохранить такие прекрасные воспоминания.
 «Ей-то как раз вспомнить нечего», — с болью подумал Дермотт.
 Внезапно графиня расправила плечи с таким видом, будто готовится отразить атаку; Дермотт с детства помнил этот жест — так бывало всякий раз, когда в комнату входил отец.
 — Однако подумай, дорогой, — с решимостью, вполне соответствующей ее позе, продолжала графиня, — если мы собираемся жить настоящим, не настало ли время известить о твоих чувствах женщину, чьими духами пахнет та рубашка, что ты хранишь?
 — Не знаю, будет ли справедливо сообщать ей о моих чувствах. Я могу принести ей слишком много горя.
 — Возможно, она предпочла бы сама решать, что для нее лучше. И если ты не сочтешь это вмешательством в твои дела, я бы хотела с ней познакомиться.
 Пробыв столько времени без матери, Дермотт теперь не возражал против ее вмешательства. Тем не менее, он решил ее предупредить:
 — Не уверен, что Изабелла приедет.
 — Если мы с тобой способны забывать, то, вероятно, способна и она. Спроси ее об этом.
 Дермотт усмехнулся. Мысль о том, чтобы соединить свою судьбу с Изабеллой, пришлась ему по душе.
 — Даже если она согласится, я должен предупредить вас, маман, — я не знаю, ездит ли она на лошади.
 — Если не ездит, нам придется ее научить.
 — Она может и не захотеть. Она очень своенравная, — с нежностью добавил он.
 — Вот и прекрасно. Надеюсь, она сможет держать тебя в руках. А теперь, как ты думаешь, подойдет ли как обручальное кольцо мой перстень с голубым бриллиантом? — заинтересованно спросила графиня. — Я это говорю так, на всякий случай, — быстро добавила она. — Он принадлежал твоей бабушке и принес ей удачу… О Боже, я, кажется, веду себя чересчур настойчиво! Хотя я сейчас чувствую себя так, будто только что очнулась после десятилетнего сна и теперь должна наверстать упущенное.
 — Вы имеете право быть настойчивой, мама. — Интерес, который она проявляла к его жизни, только радовал Дермотта, хотя он и сомневался, что Изабелла примет его с распростертыми объятиями. — Пусть она сама выберет кольцо, если я вообще ей нужен, — осторожно заметил он. — Я не слишком хорошо с ней обращался.
 — Я уверена, дорогой, что ты сможешь заставить любую женщину тебя полюбить. Ты всегда можешь рассказать ей о своей коллекции птичьих перьев.
 — Вы их еще не выбросили? — захохотал Дермотт.
 — Конечно, нет. Ты собирал эту коллекцию до двенадцати лет.
 — Ну, если все остальное не сработает, я использую как последний аргумент птичьи перья.
 — И наверняка преуспеешь. Уж тогда-то она не сможет отказаться!
 Тем не менее, не полагаясь на одно очарование своего сына, вдовствующая графиня и сама написала Изабелле письмо.
 Полное имя и адрес Изабеллы она с легкостью узнала от Шелби и, считая, что, как мать, имеет на это право, сообщила ей о тех чувствах, которые испытывает к ней Дермотт.
 Неделю спустя Дермотт уже входил в кабинет Молли на Сент-Джеймс-сквер.
 — Прошел слух, будто ты умер, — вместо приветствия сказала ему Молли.
 — По словам Шелби, я чуть было и впрямь не умер.
 — Не видя черного крепа на Батерст-Хаусе, — холодно заметила она, — я все же начала подозревать, что ты выжил.
 Сесть она ему не предложила. Заметив это, Дермотт остался стоять возле двери.
 — Я знаю, что ты сердишься на меня из-за Изабеллы.
 — Для человека, который в последние годы замечал только самого себя, это, очень тонкое наблюдение, — язвительно сказала Молли.
 — Я пришел для того, чтобы попытаться загладить свою вину.
 — Передо мной? — вскинула брови Молли. — Не стоило трудиться!
 — Перед вами обеими. Но я нигде не могу найти Изабеллу. Ее нет дома, и никто не говорит мне, куда она уехала.
 — Возможно, ты должен считать это своего рода намеком.
 — Я знаю, что поступил дурно, — тихо сказал он. — Но когда ты едва вырываешься из лап смерти, это поневоле заставляет посмотреть на свою жизнь под другим углом. Прошу тебя, Молли, если ты знаешь, скажи мне, где она.
 — А почему я должна это делать? После того, как ты так с ней поступил.
 — Потому что я стал другим, — тихо сказал он. — Теперь мне кажется, что у меня есть будущее. Я хочу, чтобы у меня было будущее. И хочу, чтобы Изабелла разделила со мной жизнь, Молли, — если согласится.
 — В чем я сомневаюсь. — Молли не могла забыть, какую боль он причинил Изабелле, каким жестоким и бессердечным эгоистом он был. — Когда она уезжала, то не стала брать с собой ничего, что напоминало бы ей о тебе, — ни одного платья, ни одной книги или шарфа. Ничего.
 — Тогда дай мне возможность хотя бы поговорить с ней. Я изменился, Молли. Это подтвердит тебе моя мать, подтвердит Шелби, черт побери! Даже Чарлза стало беспокоить мое положение в обществе, когда я избавился от всех пороков.
 Молли немного оттаяла. По крайней мере, этот человек говорит как будто искренне, не пытается очаровать или заболтать ее.
 — Она не одна, с ней Джо и Майк Тарлоу. Так что не думай, будто сможешь вот так просто прийти и соблазнить ее.
 — Я понимаю. Но я не собираюсь ее соблазнять.
 — В этом тебе придется убеждать Джо, а вовсе не меня. — Молли сложила губы в презрительную гримаску. — Она еще не избавилась и от Лесли. Кузен Гарольд ее навещал — мне об этом сообщил Мерсер.
 — Значит, родственнички все еще представляют для нее опасность.
 — Конечно. Твое исчезновение как раз и прибавило им куража. Итак, скажи мне, — горячо продолжала она, — на этот раз у тебя серьезные намерения или же ты просто соскучился по развлечениям?
 — Мои намерения абсолютно серьезны. У меня с собой обручальное кольцо моей бабушки, которое я собираюсь предложить Изабелле вместе со своим сердцем. Если сомневаешься в моей искренности, можешь на него взглянуть. А идея насчет кольца принадлежит моей матери.
 — Выходит, вдовствующая графиня об этом знает?
 — Знает и одобряет, а также хочет, чтобы я привез Изабеллу в Олворт, чтобы с ней познакомиться.
 — Гм!
 — Не смотри на меня так. За все свои грехи я готов понести наказание — можешь сама составить список. Но только сообщи мне, где находится Изабелла, чтобы я мог лично попросить у нее прощения.
 — А если она тебя забыла?
 — Тогда я постараюсь всячески освежить ее память.
 — А если она захочет, чтобы ты ее умолял? — язвительно спросила Молли. — Я бы не стала ее за это винить.
 Он ответил ей спокойным взглядом.
 — Тогда буду умолять. Я говорю совершенно серьезно, Молли.
 Она улыбнулась — в первый раз с тех пор, как он вошел в комнату.
 — Ради того, чтобы посмотреть, как ты будешь стоять на коленях, я почти готова сама поехать в Тейвор-Хаус.
 — Так она в Тейвор-Хаусе?
 — Она уехала туда сразу после твоей дуэли.
 — Вместе с Джо, — задумчиво пробормотал Дермотт, внезапно сообразив, что Изабелла и ее телохранитель уже довольно давно находятся вместе. С Джо он периодически встречался на различных пьянках — чемпиона-тяжеловеса охотно приглашали на подобного рода развлечения.
 — Там еще и Майк, — напомнила ему Молли. — Так что тебе придется убедить в своей искренности их обоих.
 — Ну конечно. — Он слегка приподнял бровь. — Они что, ее дуэньи?
 — В настоящий момент — да, причем Джо совсем не нравится твое бесцеремонное обращение с Изабеллой. По его словам, приехав в Тейвор-Хаус, она несколько недель проплакала.
 Граф тихо вздохнул:
 — Понятно.
 — Я просто хочу тебя предупредить.
 — А ты не думаешь, что я способен справиться с чемпионом Англии? — сухо спросил он.
 — Только не в твоем нынешнем состоянии. Сколько ты потерял в весе? — Дермотт и вправду заметно похудел.
 — Меньше, чем Лонсдейл, — улыбнулся он.
 — Ценю твою шутку, но все же не советую раздражать Джо.
 — Похоже, он питает нежные чувства к моей будущей жене.
 — Ты уверен, что она будет твоей женой?
 — А ты думаешь, я не смогу одержать верх в этом поединке?
 — Я бы не стала делать на это ставку.
 Он улыбнулся — той знакомой, теплой, улыбкой, которой ей так недоставало.
 — Ставлю пятьдесят гиней на то, что я одержу победу, — сказал Дермотт.
 — Мне что-то не хочется делать ставку.
 — Боишься потерять денежки?
 Она посмотрела на него со злостью, но тут же смягчилась.
 — Может, и боюсь, — призналась она. — Чертов повеса!
 — Я больше не повеса, дорогая.
 — Гм! — скептически хмыкнула она.
 — Когда мы с женой вернемся в Сити, то обязательно нанесем тебе визит вежливости.
 — Любопытно, сколько времени продлится медовый месяц?
 — Не надо быть такой циничной, Молли, — ведь я серьезно влюблен.
 Подобных слов он не произносил с момента возвращения из Индии, и эта простая фраза лучше тысячи других аргументов убедила ее в том, что он говорит правду.
 — Повтори еще раз, — потребовала она.
 — Я люблю ее, — тихо сказал Дермотт. Ее улыбка стала вполне дружеской.
 — Тогда, может быть, тебе и удастся добиться своего.
 — Никаких «может быть», Молли! — Подойдя к ней, он наклонился, поцеловал ее в щеку и тихо прошептал: — Спасибо за то, что привела ее ко мне.




 Глава 21


 В тот день Джо и Изабелла наблюдали на пастбище за новорожденными жеребятами. Прислонившись к высокой деревянной изгороди, окружавшей пастбище, они непринужденно болтали об игривых чистокровках, о погоде, о завтрашней поездке в Хайем. Все было так же, Как обычно.
 До тех пор, пока Джо не обнял Изабеллу и не поцеловал ее.
 «Когда меня в последний раз целовали?» — подумала Изабелла. Действительно, сколько времени прошло с тех пор, когда она в последний раз ощущала тепло мужского тела? Зная, что не может дать Джо то, чего он хочет — как не может снова стать счастливой, — Изабелла осторожно отстранилась.
 Джо покорно уступил.
 — Мне очень жаль, — тихо прошептала Изабелла. Словно сбитый с толку мальчик, он нервно провел рукой по светлым волосам.
 — Мне не следовало допускать подобные вольности, — винясь, произнес он. — Если вы теперь меня уволите, я все пойму правильно.
 То, что такой громадный и сильный мужчина способен на подобную рассудительность, заставило ее заплакать.
 — А теперь из-за моей глупости вы еще и плачете, — с раскаянием пробормотал он.
 — Нет, я плачу не из-за этого. Просто я очень тронута. — В ее взгляде светилась грусть. — Если бы я могла снова кого-то полюбить, дорогой Джо, этим человеком обязательно были бы вы. Но…
 — Вы все еще любите Батерста. — Вытащив свой носовой платок, он протянул его Изабелле, втайне желая сам вытереть ее слезы.
 — Не знаю насчет любви, но забыть его не могу. — Их взгляды встретились. — А увольнять вас я не собираюсь. Что я буду без вас делать?
 Для раненого сердца Джо это было слабым утешением, тем не менее он с благодарностью произнес:
 — Я этому рад, так как не хотел уходить.
 Она вернула ему носовой платок.
 — Значит, мы будем вместе в Тейворе.
 — Конечно, — улыбнулся он.
 — А ваш поцелуй мне очень понравился, — тихо сказала она.
 — Мне тоже.
 — Боже, как сложна жизнь! — засмеялась она.
 — Никто и не обещал, что будет легко.
 — С моей стороны, наверное, очень эгоистично хныкать над всякой мелочью, тогда как вам все буквально достается с боем.
 — Мне еще повезло — я остался жив. А вот Тони Маршалл — он умер.
 — Это ваш друг? Молли говорила мне о нем.
 Он кивнул.
 — Тем не менее мы оба радуемся солнечному дню и надеемся, что он у нас не последний.
 — Да, конечно. А завтра вы отвезете меня в Хайем, где я накуплю себе массу новых шляпок, потому что новые шляпки почему-то всегда приводят меня в хорошее настроение.
 — Вам чертовски легко угодить, — засмеялся Джо.
 — Мне это уже говорили, — пробормотала она. В голосе ее звучала боль.
 — Вероятно, имелось в виду что-то другое.
 — Да.
 — Батерст, может быть, и не умер, — пытаясь утешить ее, сказал он. — В газетах об этом не было никаких сообщений, а некролог Лонсдейла и его завещание напечатали.
 — Это и вселяет в меня некоторую надежду.
 — Хотите, чтобы я попытался узнать, что с ним?
 Она покачала головой:
 — Нет. Это не имеет значения, ведь он не хочет пускать меня в свою жизнь.
 — Тогда он просто дурак.
 — С этим я согласна. — Она улыбнулась.
 Письмо вдовствующей графини пришло на следующий день — задержка была вызвана тем, что его пришлось перенаправить, так как оно было адресовано на лондонский адрес Изабеллы.
 Изабелла была в своем будуаре, выбирая шляпку для поездки с Джо, когда в дверь деликатно постучали. Забрав письмо у посыльного, камеристка Изабеллы тут же вручила его своей госпоже. Увидев, кто отправитель, Изабелла едва не потеряла сознание. С трудом изображая спокойствие, она велела служанке передать Джо, что через пять минут спустится, закрыла за ней дверь и буквально упала в кресло.
 Несколько секунд она держала письмо трясущимися руками, опасаясь, что в нем сообщается о смерти Дермотта, и в то же время чувствуя, что оставаться в неведении еще страшнее.
 Решив, что должна в любом случае прочитать письмо, Изабелла сломала печать, развернула лист бумаги и быстро пробежала его глазами в поисках слова «смерть».
 Такого слова не было.
 Облегченно вздохнув, она принялась читать все с самого начала.
 «Дорогая мисс Лесли!
 Простите меня за излишнюю откровенность, но я хотела бы сообщить вам о чувствах, которые питает к вам мой сын. Как вы, наверное, знаете, он был серьезно ранен (сердце Изабеллы на миг замерло — пока она не прочитала окончание фразы), но теперь он выздоравливает в нашем доме на острове Уайт. Он считает, что вы можете испытывать к нему враждебность, и я очень надеюсь, что это не так. Он хороший мальчик, которому в прошлом пришлось пережить много горя. Если до сих пор вы не знали о его страданиях, то теперь, надеюсь, сможете отчасти извинить его поведение. Он говорит, что оно было не слишком достойным. Приезжайте к нам. Я очень хочу познакомиться с женщиной, которую любит Дермотт».
 Письмо было подписано только именем, без фамилии и титула — словно они уже были подругами.
 Изабелла старательно подчеркнула слово «любит». Сердце ее ликовало. Он жив! И он ее любит!
 Колебания и страхи, гнев и отчаяние, пролитые слезы — одно-единственное слово, и все это мгновенно перечеркнуто.
 Солнце никогда еще не было таким ярким, а воздух — таким чистым. Весь мир принадлежал только ей. Бережно сложив драгоценное письмо и положив его в ридикюль, Изабелла быстро сбежала по лестнице И вышла на подъездную аллею, где ее ожидал Джо.
 Стараясь не выдавать своих чувств, он внимательно ее выслушал, а когда Изабелла сказала, что хочет Немедленно ехать, лишь спросил куда.
 — На остров Уайт. Возьмем с собой только смену платья. Я хотела бы выехать уже через десять минут, — добавила она.
 Джо настоял на том, чтобы взять с собой Майка, и через десять минут они уже мчались на юг, обремененные лишь легким багажом. А на следующее утро, изнуренные ночной поездкой, с восходом солнца оказались возле паромной переправы, которая должна была доставить их на остров Уайт.
 Кроме нескольких человек прислуги, в доме Дермотта никого не оказалось, и настроение Изабеллы, во время поездки близкое к восторженному, тут же резко упало.
 — Прошу прощения, мисс, но его сиятельство уехал в Лондон, а графиня — в Олворт, — сообщила ей домоправительница, с сочувствием глядя на покрытых дорожной пылью путешественников. — Если хотите привести себя в порядок, мисс, — милости просим, тем более что графиня сама пригласила вас сюда.
 — Должно быть, я что-то неправильно поняла, — чувствуя себя до предела униженной, сказала пунцовая от смущения Изабелла. — Спасибо за приглашение, но мы уже сняли комнаты на материке, — на ходу придумала она. А вдруг Дермотт вернется и найдет ее здесь? Каковы бы ни были мотивы его матери, ясно, что она не поставила его об этом в известность. А если он сейчас в Лондоне, значит, его здоровье улучшилось настолько, что он вернулся к старым привычкам. Теперь, после того как письмо графини на время вновь пробудило в ней угасшие было надежды, боль утраты стала еще сильнее. Изабелла большим усилием воли заставляла себя не плакать.
 По пути к переправе Джо и Майк вежливо молчали, но оба понимали, что Изабелла чувствует себя так, словно ее бросили прямо у алтаря.
 Дермотт провел эту ночь в Хайеме, в «Королевском гербе», поскольку приехал в город ближе к ночи и для визитов вежливости было уже слишком поздно. Он долго ворочался в постели, а после четырех утра заснуть уже и не пытался. Он встал, не желая так рано будить Чарлза, сам оделся и, спустившись вниз, до смерти перепугал женщин, которые только-только разжигали огонь на кухне. Спросив себе кофе, он устроился в сторонке и принялся ждать, когда его заказ выполнят. В конце концов кофе ему пришлось варить самому, поскольку занятые на кухне молодые девушки знали только свои прямые обязанности и ни одна из них не могла справиться со столь сложным делом.
 Он как раз наливал себе в чашечку источающий густой аромат кофе, когда из своей каморки вышла заспанная кухарка, которую одна из девушек поспешила известить о том, что у нее на кухне какой-то лорд сам варит себе кофе.
 — Доброе утро, сэр, — проведя рукой по встрепанным волосам, сказала она. — Хотите что-нибудь еще к вашему кофе?
 — Если это вас не затруднит. — В Тейвор-Хаус он в половине пятого утра заявиться не может, так что надо где-нибудь подкрепиться. Перед серьезным испытанием.
 — Вы приехали на скачки? — полюбопытствовала кухарка.
 — Нет, в гости.
 — У вас поблизости есть друзья?
 — Есть.
 — И где же это? — Миссис Ноткинс не без оснований давно приобрела в Хайеме репутацию большой сплетницы.
 Быстро прикинув, нужно ли держать в тайне его поездку, и решив, что — нет, Дермотт ответил:
 — В Тейвор-Хаусе.
 — А, это прекрасная мисс Лесли! Какая жалость, что умер ее бедный дедушка, но сейчас она, кажется, не осталась одинокой в своем горе. У нее там есть телохранитель, — доверительным шепотом сообщила она. — Говорят, она опасается своих родственников. А вы, кстати, не из них будете? — Поджав губы, она окинула его пристальным взглядом, после чего отрицательно покачала головой: — Нет, на Лесли вы не похожи. Они все толстые, а уж вас-то в этом никто не обвинит.
 — Она часто ходит с телохранителем? — насторожился Дермотт.
 — А как же! Что ей еще остается делать? Он ведь должен ее охранять, вот и охраняет. Знаете, все из-за ее денег, — все тем же доверительным шепотом добавила она. — Лесли за ними охотятся.
 К тому времени когда завтрак был наконец готов, о происходящем в Тейвор-Хаусе Дермотт уже знал практически все, поскольку значительная часть тамошних работников состояла в родстве с миссис Ноткинс. Кроме того, среди ее многочисленной родни, населявшей эту местность, как утверждала миссис Ноткинс, еще со времен норманнского нашествия, было несколько местных торговцев, которые снабжали ее дополнительной информацией о пребывании в Хайеме мисс Лесли. В частности, ее племянница, владевшая шляпной мастерской на Хай-стрит, сообщила ей, что сегодня утром мисс Лесли должна прибыть к ней на примерку.
 — Так что вы можете спокойно подождать, пока она приедет в город. Тогда вам не придется встречать ее по дороге. И она сама, и этот ее телохранитель ездят очень быстро — можно сказать, с ветерком. Опасная, скажу я вам, вещь! На этой узкой дороге того и жди какой-нибудь аварии, особенно на крутом повороте.
 Неизвестно, что так подействовало на Дермотта — кофе или полученная от кухарки информация, — но к моменту окончания завтрака граф был уже чрезвычайно взволнован. Покинув «Королевский герб», он, следуя рекомендациям миссис Ноткинс, прошел по Хай-стрит до шляпной мастерской мисс Армистид. Глядя в окно на укрытые на ночь шляпки, он думал о том, чем сейчас занимается Изабелла.
 Спит рядом с Джо? Возможно ли такое? Неужели он принял свое решение лишь для того, чтобы обнаружить: Изабелла забыла его и ушла к другому мужчине? Неужели он опоздал? Отвернувшись от занавешенной на ночь витрины, он пошел прочь, обуреваемый ревностью и сомнениями.
 Погруженный в свои невеселые размышления, он долго гулял по городу, пытаясь увязать полученные в «Королевском гербе» сведения с собственными надеждами и стремлениями. Какие возможности перед ним открываются, что он может и должен предпринять?
 Беспокоился он и за мать. Как она себя поведет, если он возвратится ни с чем? Не повредит ли это ее вновь обретенному душевному равновесию?
 Сам он, без сомнения, сумеет справиться с душевной болью — последние годы он только этим и занимался. Следует, однако, оценить всю иронию той ситуации, в которую попал он, в свое время отвергнувший столько женщин. Возможно, отказав ему. Изабелла будет торжествовать. Сможет ли он хотя бы с ней поговорить? Или же она настолько увлечена Джо, что не захочет даже его видеть?
 Размышляя обо всем этом, Дермотт не сразу заметил, как начали распахивать свои двери и поднимать ставни множество разных лавок и магазинов — торговцы готовились к новому дню. Взглянув на часы, он тотчас двинулся к шляпной мастерской на Хай-стрит и, заняв позицию на противоположной стороне улицы, принялся ждать.
 В десять часов, когда Изабелла так и не появилась, он подошел к хозяйке мастерской и получил от нее заверения, что мисс Лесли обязательно должна приехать.
 В одиннадцать часов мисс Армистид предположила, что мисс Лесли, возможно, изменила свои планы.
 В двенадцать часов Дермотт отправился к ней в Тейвор-Хаус.
 Ему там сообщили, что этим утром мисс Лесли куда-то уехала в сопровождении Джо и Майка. То ли Хендерсон, зная о плохом обращении Дермотта с Изабеллой, решил не иметь с ним никаких дел, то ли после наставлений Джо, требовавшего с подозрением относиться ко всем незнакомым людям, он засомневался, действительно ли Дермотт тот, за кого себя выдает, но только человеку, назвавшему себя лордом Батерстом, в Тейвор-Хаусе больше ничего узнать не удалось.
 Вернувшись в Хайем, донельзя огорченный Дермотт предложил миссис Ноткинс крупную сумму за информацию о местонахождении Изабеллы. Сначала кухарка возмутилась, но вскоре сдалась, не в силах сопротивляться сразу двум соблазнам — большим деньгам и возможности посплетничать.
 Знатный и могущественный лондонский аристократ, судя по всему, привык добиваться своего, в то время как мисс Лесли никогда не отличалась особой покорностью, так что от их столкновения можно было ожидать весьма драматических последствий.
 Тем не менее ей удалось выяснить лишь одно — Изабелла отправилась куда-то на юг. Даже в Тейвор-Хаусе никто толком ничего не знал.
 — Видите ли, они уехали в большой спешке, — в конце дня объяснила она Дермотту. — Мисс Лесли и ее телохранители взяли с собой только одну смену платья. Это очень странно, не так ли? — внимательно наблюдая за выражением его лица, пробормотала она.
 А после отъезда Дермотта так пересказала эту историю своим подругам:
 — То, что мисс Лесли уехала с ними обоими, ему не больно понравилось. Ноздри у него вот так раздулись, щека задергалась — прямо страшно было на него смотреть. Но все равно, хоть моя новость ему и не понравилась, заплатил он мне как истинный джентльмен. Помяните мои слова, когда он найдет мисс Лесли, ей не поздоровится, — драматически округлив глаза и понизив голос до шепота, добавила она.
 Нет никакого смысла в поисках Изабеллы обшаривать всю Англию, решил Дермотт. Он опоздал — она нашла себе другого. А зная ее страстность, это, по правде говоря, не слишком его и удивляет. Изабелла вряд ли относится к числу тех женщин, которые могут всю жизнь сохранять верность и целомудрие.
 Вероятно, она уехала в Лондон — скудный багаж свидетельствует о коротком путешествии. При желании он может ее там найти. Однако после того, что он услышал в Хайеме, Дермотт не собирался признаваться в любви женщине, которая уже перенесла свою привязанность на другого — того, кто вполне может удовлетворить ее нужды.
 Не обращая внимания на прохожих, с любопытством смотревших на его изысканную одежду, Дермотт стоял возле «Королевского герба», не зная, что ему предпринять. Солнце уже клонилось к горизонту, но, несмотря на поздний час, он не собирался проводить еще одну ночь в Хайеме. С другой стороны, возвращаться в Лондон ему тоже не хотелось, одна мысль о каком бы то ни было обществе вызывала у него отвращение. Лишь остров Уайт мог дать ему необходимое уединение — вдали от любых воспоминаний о вероломных женщинах.
 Хотя матери придется все рассказать — а значит, придется совершить поездку в Олворт. Дермотт очень надеялся, что его рассказ все-таки не сможет изменить ее нового отношения к жизни.
 Он скакал сквозь ночь, полностью погруженный в свои мысли, не обращая внимания на начавшийся дождь. Каждый раз, когда он вспоминал Изабеллу и ее нового любовника, его дурное настроение усиливалось, растущее раздражение заставляло забыть о той неблаговидной роли, которую он сам сыграл в отношениях с Изабеллой.
 Словно понимая душевные муки, которые испытывал его хозяин, вороной без устали несся все дальше и дальше, и лишь когда стало светать, повернул голову и тихо заржал, напоминая Дермотту, что пора отдохнуть. Очень скоро они достигли Сент-Олбенс и завернули в «Белый олень», где конюх сразу повел жеребца в конюшню, чтобы там вытереть и накормить его. Спешившись, Дермотт внезапно почувствовал, что он насквозь промок, проголодался и так устал, что готов уснуть даже стоя. Решив, что все же нужно несколько часов поспать, он двинулся к постоялому двору.
 Но, не дойдя до опоясывающей здание террасы, вдруг резко остановился, заметив знакомую фигуру, выгружавшую из заляпанного грязью фаэтона два кожаных саквояжа.
 Сначала Дермотт решил, что ошибся. Просто он настолько измучен, что усталость затуманила ему глаза. Он перепутал — здесь не может быть никакого Джо Тарлоу.
 Но когда человек взял саквояжи и отошел от фаэтона, Дермотт весь напрягся. Прямо на него действительно двигался Джо Тарлоу — источник всех его нынешних сомнений, причина всех его несчастий.
 Через несколько секунд они встретились лицом к лицу.
 — Как я понимаю, вы путешествуете не один? — проворчал Дермотт.
 — А вы? — холодно спросил Джо. — Насколько я помню, с вами всегда рядом какая-нибудь женщина.
 — Не будем валять дурака. Она с вами?
 — Даже если и так, — отрывисто сказал Джо, — это не ваше дело.
 — А что, если я сделаю это своим делом? — В каждом его слове звенел вызов.
 — Вы и так причинили ей много горя, Батерст. Советую оставить ее в покое, — Джо выдавил из себя улыбку, — и уйти с моей дороги.
 — А, значит, вы хотите оставить ее для себя! В Хайеме поговаривают, что вы с ней стали чертовски дружны. Давайте обсудим эту тему, — вкрадчиво проговорил Дермотт.
 — Как я слышал, Лонсдейл вас едва не убил. Судя по вашему виду, вы не выдержите обычных десяти раундов. Советую отойти в сторону, пока это еще возможно.
 — Я собираюсь с ней встретиться, Тарлоу, даже если буду весь в крови. — Даже на пике спортивной формы Дермотт не мог продержаться больше нескольких раундов против Джо Тарлоу, который восемь лет подряд отражал атаки претендентов на чемпионский титул. — Мне это уже все равно.
 В его голосе Джо уловил какую-то необычную нотку. Покорность судьбе? Или просто признание того факта, что он наконец встретил соперника, который будет сражаться до последнего?
 — Послушайте, вы, ублюдок! После той забавной скачки, что вы нам устроили, она вряд ли захочет с вами разговаривать. С тех пор как мы уехали с Уайта, она все время плачет.
 В глазах Дермотта мелькнуло изумление.
 — Что она там делала?
 — Вас искала! — огрызнулся Джо. — Славно вы ее одурачили!
 — О силы небесные! Моя мать! — ахнул Дермотт.
 — А вы, должно быть, передумали, — не слушая его, с отвращением сказал Джо. — Хотя я в это ни за что не поверю.
 — Клянусь, я об этом не знал! — воскликнул Дермотт. Весь его гнев мгновенно испарился: оказывается, она ехала к нему.
 — Насчет моего характера мы можем поговорить потом. — Его голос звучал почти спокойно. — Но я три дня не спал, а вы, — он окинул взглядом заляпанную грязью одежду Джо, — тоже вряд ли провели прошедшую ночь в чистой постели. Давайте пока вложим клинки в ножны, и пусть Изабелла решает сама. Или для вас это проблема? — В голосе Дермотта звучал легкий вызов, ревность его хоть и ослабела, но до конца не исчезла.
 — Вы ее любите? — внезапно спросил Джо, внимательно наблюдая за лицом Дермотта, словно правда могла от него ускользнуть.
 — А вы?
 — Я первый спросил.
 Оба были высокими и широкоплечими, а если бы не ранение графа, могли бы почти сравняться в силе. Сейчас в глазах обоих сверкал вызов.
 — Я не хотел вас обидеть, Батерст, просто ваш ответ значит больше, чем мой.
 — А почему — ведь вы несколько недель были с ней неразлучны?
 — Потому что она любит вас.
 Если бы миссис Ноткинс наговорила ему меньше, Дермотт, возможно, смог бы удержаться от циничной фразы:
 — Что, Тарлоу, вы еще знаете об Изабелле, если даже известно, кого она любит?
 — На что вы намекаете, черт возьми?
 — На то, что вы гораздо ближе к ней, чем я.
 — О Господи, Батерст! — раздраженно пробормотал Джо. — Да если бы у меня был хоть один шанс, разве стал бы я с вами разговаривать? Я сделал бы из вас отбивную и спокойно пошел дальше, забыв о том, что когда-то вас видел. Отвечайте же честно — вы ее любите?
 — До недавнего времени я так считал, — проворчал Дермотт.
 — Этого мне недостаточно, — резко сказал Джо.
 — У вас что, есть право вмешиваться?
 — Да. — Это утверждение подкреплялось хотя бы восемью годами его чемпионства. — Ваши намерения благородны?
 — Наглый вопрос — если только вы не ее опекун.
 — В настоящий момент да. И я требую от вас не лживого ответа, если вы хотите встретиться с ней целым и невредимым.
 — А, так мы все-таки соперники! — вскинул брови Дермотт.
 Пристально взглянув на него, Джо покачал головой:
 — Она отвергла меня, Батерст, — отвергла ради вас, так что поверьте: я не испытываю к вам никаких дружеских чувств. Но она мне дорога, и я не позволю вам снова с ней играть. С тех пор, как вы уехали, она все время была несчастна, а после того, как мы съездили на остров, стала еще несчастнее.
 Хотя Дермотт до этих пор ему не вполне доверял, слова Джо насчет острова Уайт были настолько необычны, что в его искренности не приходилось сомневаться.
 — Я ничего не знаю о вашей поездке на остров, но уверяю вас, что здесь я с самыми благородными намерениями. — Его голос был так же серьезен, как и выражение лица. — Вместе с предложением руки и сердца я привез Изабелле фамильное обручальное кольцо. Этого достаточно?
 — Для меня — да, а насчет Изабеллы не знаю, — внезапно улыбнулся Джо. — Может, она предпочтет ваше сердце в жареном виде.
 Дермотт ответил ему неуверенной улыбкой.
 — Я знаю, как она сейчас злится. Если она меня выкинет, вы забросите меня к ней снова? В этом деле я намерен идти до конца.
 — Я был бы рад зашвырнуть вас куда-нибудь подальше, Батерст, — усмехнулся Джо. — Но к несчастью, она хочет вас, а не меня, поэтому… я тоже этого хочу.
 — В нее легко влюбиться, не так ли?
 — Еще как! Вы не представляете, как я вам завидую. Ну а теперь вперед, и постарайтесь снова все не испортить.
 — Вы что, собираетесь пойти со мной к ней и там играть роль советника? — ухмыльнулся Дермотт.
 — Я думаю, очаровывать женщин вы умеете лучше других, Батерст. Так что мои советы вам ни к чему.
 Взгляд Дермотта внезапно стал мягким.
 — Спасибо за то, что вы о ней заботились.
 — Я делал это не ради вас.
 — Я знаю. — Волнуясь, Дермотт потрогал лежащее в кармане кольцо. Несмотря на все уверения Джо, он не знал, как его встретят. А вдруг он опоздал? Он сделал глубокий вдох, затем медленный выдох. — Пожелайте мне удачи.
 — Если уж она должна достаться кому-то другому, я рад, что это именно вы, — просто ответил Джо. — Хотя, — подмигнув Дермотту, добавил он, — в таком виде вам действительно удача не помешает.




 Глава 22


 Второй этаж, вторая дверь по коридору — так сказал ему Джо.
 Еще он сказал, что Изабелла его любит. Будем надеяться, что это так.
 Энергично постучав, Дермотт застыл в ожидании ответа.
 — Входите, Джо, — раздалось за дверью, и в нем сразу ожили прежние подозрения. Пожалуй, голос Изабеллы звучит чересчур дружелюбно, ревниво подумал он. Почему она вообще пускает его в свою спальню? Так что когда Дермотт вошел в комнату, лицо его было чуточку мрачнее, чем он хотел бы.
 Впрочем, Изабелла этого не заметила, поскольку ее не было видно. Дермотт огляделся по сторонам.
 — Поставьте его куда-нибудь на пол, Джо! — Голос Изабеллы доносился из-за стоявшей перед камином ширмы, пробиваясь сквозь плеск льющейся воды.
 А если бы на его месте действительно был Джо? — мрачно подумал Дермотт. Если бы Джо не был таким чертовски вежливым и благородным? Если бы он захотел воспользоваться тем, что она, очевидно, моется… а может быть, нашептывал ему на ухо бес, он этим уже пользовался?
 Дермотт с громким стуком опустил на пол саквояж, который вручил ему Джо.
 — Спасибо!
 Он не ответил, и через секунду Изабелла неуверенно позвала:
 — Джо!
 — Это не Джо.
 Он услышал, как она ахнула:
 — Чего ты хочешь?
 Ни одного слова любви — впрочем, надо быть реалистом. Топот босых ног, шуршание полотенца — все это моментально прекратилось, когда Дермотт сказал:
 — Я хочу с тобой поговорить.
 Она долго не отвечала; Дермотт ждал затаив дыхание. Он жив! На какой-то миг Изабеллу охватила безудержная радость, но уже через несколько секунд это чувство сменилось более трезвыми рассуждениями. Зачем он здесь, что хочет сказать, каких еще оскорблений ждать от него?
 — Даю тебе две минуты, — холодно сказала Изабелла, выходя из-за ширмы в каком-то грубом халате — чересчур маленьком, явно с чужого плеча. — А где Джо?
 С ее мокрых волос вода стекала прямо на пол, и это напомнило Дермотту их первую встречу у Молли. Свежая обида, однако, почти сразу же взяла верх над дорогими воспоминаниями. Что это она так заботится о Джо? Он может сам о себе позаботиться.
 — Ты что, беспокоишься за него?
 — Конечно, беспокоюсь. Тебе ведь нельзя доверять… помимо всего прочего, — язвительно добавила она.
 — И как сильно ты за него беспокоишься?
 — Не думаю, что это должно тебя заботить, — чуть вскинув подбородок, ответила она. — Собственно говоря, тебя вообще не заботит все, что касается меня. Ты прекрасно дал мне это понять. Зачем ты здесь?
 Она явно злилась, и он это предвидел. К собственному удивлению, он не мог побороть ревность. Внешнее спокойствие ему удавалось соблюдать только большим усилием воли.
 — Джо сказал мне, что вы были на острове Уайт.
 Она вспыхнула от бешенства.
 — Моя мать тебе писала?
 — Если и писала, это не имеет значения.
 — Я об этом не знал. Мне жаль, что меня там не было.
 — А мне жаль, что я там была! — Она не скрывала гнева, не в силах забыть пережитого унижения. В комнате воцарилось напряженное молчание.
 — Я должен за многое перед тобой извиниться, — наконец выдавил он из себя.
 — Да уж должен!
 Он набрал в легкие побольше воздуха — как перед прыжком в холодную воду.
 — Одна из причин, по которым я здесь, — начал он, — заключается в том, что я хочу загладить свою вину перед тобой. Этому нет оправдания, но я хочу, чтобы ты знала, что я глубоко сожалею.
 — Ну и?..
 Он вздохнул.
 — Ты мне совсем не помогаешь.
 — Как на нашей встрече в Грин-Эбби. Насколько я помню, тогда ты полностью игнорировал мои просьбы.
 — Ну, не все.
 Она через силу улыбнулась.
 — Ну, это у тебя получается автоматически — я имею в виду любовные игры. Я говорю о сочувствии к другому Человеку. О том, как тогда утром ты оставил меня на тротуаре, небрежно бросив «прощай». И о том, как ты исчезал, и Я даже не знала, жив ли ты. — Ее голос окреп. — Тебя совершенно не волновало, что я страдаю… думая о худшем, о том, что ты умер. Но тебя ведь это не беспокоило, не так ли? — заключила она. — Поэтому-то, как видишь, я и не желаю тебе помогать. Мне даже нравится…
 — Ты можешь надеть что-нибудь другое? — перебил ее Дермотт.
 — Ты шутишь! — возмущенно фыркнула она. — Я высказываю свои обиды, возмущаюсь твоим поведением, рассказываю о своих переживаниях, а ты возбуждаешься от моего вида!
 — Прошу прощения, — пробормотал он. — Но Боже мой, ты ведь фактически голая в этом мокром тесном халате, причем выглядишь, как всегда… просто потрясающе.
 — А ты уже и забыл, что хотел сказать, потому что у тебя член вместо мозгов!
 Ничего он не забыл — кольцо по-прежнему жгло ему карман. Он просто надеялся сначала немного успокоить ее. Но оказалось — зря.
 — Я приехал в Хайем для того, чтобы предложить тебе выйти за меня замуж, — отрывисто сказал он, поскольку после ее язвительного замечания насчет мозгов уже не мог говорить с фальшивым спокойствием. — А когда обнаружил, что ты уехала вместе с телохранителями, одного из которых в деревне считают твоим кавалером, — не без сарказма добавил он, — то решил: к черту женитьбу, к черту тебя, к черту всех женщин! Я уже направлялся в Уайт, когда увидел на дворе твоего возлюбленного Джо.
 — Он мне вовсе не возлюбленный.
 Слова «выйти за меня замуж» били барабанами в ушах, заглушая все обиды и сомнения. Его чертовски трудно понять. Он мрачен и возбужден, а может быть, мрачен именно потому, что без всякой причины возбудился…
 — Ну, теперь ты все знаешь, относительно Джо, — спокойно сказала она, — а в саквояже есть другой халат, если ты потрудишься мне его бросить.
 Дермотт поднял на нее глаза. Тон ее изменился, на лице появилась робкая улыбка.
 — Лучше подойди и возьми сама, — инстинктивно почувствовав, что ее отношение стало совсем другим, пробормотал он.
 — Халат?
 — Халат… и кольцо… и меня вместе с тысячью извинении, — Помолчав, он улыбнулся: — И всю мою любовь.
 — Значит, теперь ты решился.
 Он кивнул:
 — Не знаю, что написала моя мать, но все это правда.
 — Мне хотелось бы услышать это от тебя лично. — Она окинула его оценивающим взглядом. — Ты как будто достаточно взрослый, чтобы говорить за себя сам.
 — Я промок до нитки.
 «Вообще-то он, наверное, говорит правду — когда покачивается на каблуках, в ботинках у него хлюпает, — но, по сути, это еще одна попытка увильнуть от основной темы». Изабелла все еще не верила ему.
 — Это что, как-то влияет на твой голос?
 — Нет… — засмеялся он, — и на все прочее… тоже.
 — Какое счастье, — улыбнулась она.
 — Так ты выйдешь за меня замуж?
 — По-моему, этому обычно должно предшествовать какое-то цветистое предисловие, — заявила она. — Например, что-нибудь, связанное с реками, горами и бесконечным временем.
 — Моя любовь подобна быстрой реке, вечно текущей по горной долине.
 — Зря я тебе об этом сказала, — засмеялась она.
 — Я действительно тебя люблю, Иззи, — тихо сказал он, — и буду любить до тех пор, пока стоят горы и текут реки. Без тебя каждый день кажется бесконечным, каждая ночь — пустой, каждый мой вздох — бесполезным. Ты выйдешь за меня замуж?
 — Только если ты пообещаешь никогда больше не драться на дуэли, — тихо сказала она. — Больше я этого не переживу.
 — Попроси о чем-нибудь другом, — вздохнул он. — Всегда найдется какой-нибудь прыткий идиот, которому захочется попытать счастья. В общем, этого я не могу тебе обещать.
 — Тогда мы можем жить в деревне, вдалеке от всяческих… идиотов.
 — Прекрасное решение. — Он вопросительно поднял брови: — Так ты говоришь мне «да»?
 Она кивнула.
 — По-моему, за этим должен следовать какой-то цветистый ответ, — поддразнил ее Дермотт. — Что-нибудь насчет любви, верности и благодарности.
 — Я знаю, что ты мне благодарен за согласие выйти за тебя замуж. И вечно будешь мне верен.
 — Замечательно? — расхохотался он.
 — Как хорошо, что мы обо всем договорились.
 — Как хорошо снова почувствовать желание жить, — прошептал он. — Мне очень жаль, что все так случилось.
 — Я знаю. — Оставляя на полу мокрые следы, она подошла к нему вплотную.
 — Я хочу сделать тебя счастливой, — заключив ее в свои объятия, тихо сказал он.
 — Я знаю… — повторила Изабелла, обвивая руками его шею. — Кстати, о счастье… — лукаво пробормотала она…




 Эпилог


 Неделю спустя наши любовники поженились в церкви Тейвор-Хауса, чтобы дедушка Изабеллы — или по крайней мере его дух — мог видеть, как венчается внучка. В качестве гостей на свадьбе присутствовали вдовствующая графиня Батерст, Молли (под именем миссис Пибоди), служащие Изабеллы, а также некоторые ее знакомые.
 Гнусные планы родственников Изабеллы потерпели полный крах — не только из-за свадьбы как таковой, но прежде всего благодаря рождению сына и наследника графа и графини, за которым вскоре последовали еще двое детей. И все время, пока длился их брак, граф самоотверженно выполнял свое обещание сделать супругу счастливой, находя в этом радость и удовлетворение, которые прежде так долго от него ускользали.