Аннотация: Дейзи Дэвис есть чем гордиться. Искусствовед, к тридцати годам она сделала блестящую карьеру, став главной помощницей владельца знаменитого художественного салона на Пятой авеню в Нью-Йорке, специализирующегося на антиквариате.
 Но годы проходят, и перед Дейзи встает дилемма: посвятить свою жизнь целиком любимой работе или выйти замуж без любви. Сама Дейзи полюбить не способна никого. В ее жизни было одно волшебное лето любви, но она не хочет вспоминать о нем. Словно в отместку, прошлое начинает преследовать ее. Все начинается с портрета, найденного в старинной усадьбе…


---------------------------------------------


 Инид Джохансон
 Магия первой любви



 1


 Красивая, умная, элегантная, само совершенство! Так думал Юджин Фишер о Дейзи Дэвис. Да, необыкновенно хороша, но слишком недоступна! Он очень сомневался, что она хоть раз в жизни позволила мужчине поцеловать себя. Просто Снежная королева из ледяного замка! Хотя нет, совершенно холодной тоже не назовешь. Дейзи приветлива, доброжелательна, всегда поможет и подскажет, если возникнут сомнения. Словом, идеальный партнер по работе. Только понять, что творится у нее в душе, видимо, никому не дано. В последнее время они почти не видятся. То он уезжал, теперь уехала Дейзи. Юджину и думать о ней было некогда после своей последней, просто потрясающей находки на одной из распродаж обстановки старинной усадьбы.
 Приобретение салоном неизвестной доселе картины художника Данте Габриеля Россетти, основателя «Братства прерафаэлитов», стало настоящей сенсацией в мире искусства. Оно сулило салону антиквариата, принадлежавшего его отцу, Полу Фишеру, сказочную прибыль. На днях реставрация картины будет закончена. Сколько гостей ожидают на приеме, посвященном первой публичной демонстрации редкостной находки! Больше всего интересовала Юджина в этой истории с находкой некая странность, почти магия. Юная девушка, романтическое создание художника под именем «Маргарита», была как две капли воды похожа на Дейзи Дэвис. Юджин сразу это заметил.
 Пронзительной синевы глаза, кажущиеся бездонными на бледном лице, каштановые волосы, чуть вздернутый прямой носик и нежные розовые губы, в уголках которых скрывается лукавая усмешка. Нежное лицо завораживало, приковывало к себе взгляд. Взглянешь на картину лишь раз, и забыть уже невозможно. Странно только было видеть на столь юном лице затаившуюся в глубине глаз печаль, словно предчувствие трагической судьбы.
 Никакой затаившейся печали Юджин в Дейзи Дэвис не замечал, хотя проработал с ней бок о бок уже немало лет. Но все равно сходство было поразительным. Он вспомнил о своем намерении попытаться перевести их дружеские, но вполне служебные отношения в более близкие и серьезные. Ах, трудная задача, почти невыполнимая. Дейзи очень сложно вывести из равновесия, почти невозможно — из себя. Юджин не мог вспомнить, чтобы она хоть раз покраснела на его глазах или тем более расплакалась. Романов и увлечений за ней не числилось.
 Однако не может быть, чтобы такая красивая, такая изысканная, такая, наконец, сексуальная женщина дожила до тридцати лет девственницей. Нет, что-то тут не так. Да и держится она как все познавшая женщина, отнюдь не как засидевшаяся дева. Значит, ее можно попробовать хотя бы расшевелить. Пригласить для начала на ланч, если все пойдет хорошо — в шикарный ресторан.
 Появиться с Дейзи Дэвис на приеме или в ресторане, да это мечта! Она же красавица, настоящая красавица, вот только почему-то мало ценит свою внешность. Следит за собой как-то равнодушно, словно выполняет некую служебную обязанность. Хотя одевается с таким вкусом! Изысканна и сдержанна, как английская аристократка. Что, что в ней не так? Юджин провел пальцами по вспотевшему лбу. Скрываемый от всего света возлюбленный? Непохоже. Несчастная любовь в ранней юности? Вот это уже ближе, хотя не бывает и юности несчастливых романов, которые женщина не забыла бы к тридцати годам. Слишком быстро бегут годы, в которые можно родить здорового ребенка. Пора торопиться замуж. Что ж. в таком случае надо попытаться. Дейзи, в конце концов, обычная женщина, а не серый волк. Решено, он попробует. И Юджин снова погрузился в деловые бумаги, которыми был завален его стол.
 Объект его размышлений в это время находилась на одном из аукционов. Сюда Дейзи Дэвис послал работодатель Пол Фишер, владелец салона антиквариата. Картины она еще не видела. Дейзи понимала значение такого события для престижа салона, который недаром занимал чуть ли не полквартала Пятой авеню. Салон Пола Фишера всегда славился тем, что предлагал к продаже лишь подлинные произведения искусства и предметы старины только в прекрасном состоянии.
 Дейзи повезло. Пусть не так, как Юджину Фишеру, но туалетный столик красного дерева и два кресла в стиле ампир второго десятилетия девятнадцатого века купить удалось. Они нуждались в очень незначительной реставрации, были весьма солидным приобретением для салона и еще одной ступенькой в очень удачной деловой карьере мисс Дэвис.
 Ей везло в работе почти с самого начала. Лишь удивительным везением можно объяснить редкий случай, когда вскоре после окончания художественного колледжа молодую и совсем неопытную специалистку по антиквариату принимают на работу в самый престижный салон антиквариата Нью-Йорка. К тридцати годам она сделала отличную карьеру и стала преуспевающей деловой женщиной. О прошлом Дейзи вспоминать не хотелось, да и времени на это не оставалось, слава Богу. Жизнь была заполнена до предела: любимой работой, встречами с интересными людьми, светскими приемами.
 Дейзи льстило, что владелец салона Пол Фишер высоко ценил ее профессиональные качества, сделав мисс Дэвис, а не собственного сына своей первой помощницей. За последние два года он не принял ни одного серьезного решения, не посоветовавшись с ней. Дейзи подозревала, что разгадка крылась во вкусе. В безупречном, как говорили еще преподаватели колледжа, вкусе. Дейзи считала свой вкус чем-то обычным, даже обыденным. И лишь сталкиваясь с ошибками, а то и откровенными промахами коллег вдруг осознавала свой редкий дар. Правда, некогда он неожиданно подвел ее. Но все это в далеком прошлом.
 Иногда во сне прошлое все же являлось ей — то в образе старинного дома, похожего на замок, то зеленой прогалины в лесу, где сливались в один три ручья. Из густого тумана прошедших лет на нее вдруг взглядывали колючие голубые глаза отца из-под лохматых бровей. Или вдруг смотрели совсем другие глаза — озорные, карие с рыжими крапинами, принадлежавшие давно забытому юноше.
 Сны таяли при свете дня, не успев полностью завладеть ее душой. Дейзи продолжала жить настоящим, которое устраивало ее вполне. Думать о будущем не хотелось тоже. Ведь будущего не бывает без прошлого. Да и что такое будущее? Линия горизонта, которая всегда удаляется от тебя, сколько к ней не стремись! К такому печальному выводу Дейзи пришла давно, вскоре после пережитого в семнадцать лет краха всего, о чем она мечтала. Не нужно ничего менять в абсолютно благополучной жизни. Надо быть спокойной и уравновешенной.
 Разумеется, ее биологические часы тикают все громче, напоминая, что пора решать, навсегда ли Дейзи Дэвис отказывается от возможности обрести семью, мужа и детей в пользу карьеры деловой женщины. К тому же Юджин Фишер, сын Пола, после развода стал оказывать ей гораздо больше внимания, чем требуется для совместной работы. Дейзи Дэвис было о чем поразмышлять.




 2


 Высокий, статный Пол Фишер отличался той мужской красотой, которая с годами не утрачивается, а приобретает новое качество. Темная густая шевелюра, едва тронутая благородной сединой, удивляла всех его знакомых, поскольку Полу Фишеру давно перевалило за шестьдесят. Сам Пол объяснял свою моложавость происхождением, утверждая, что среди его предков были венгры.
 Дейзи легко было работать с этим не по годам жизнелюбивым человеком. Несмотря на большую разницу в возрасте, они симпатизировали друг другу.
 Сейчас Пол Фишер возбужденно расхаживал по кабинету. Ему не терпелось показать Дейзи редкостное приобретение салона, уже отреставрированное, получившее достойное обрамление и готовое к продаже.
 — Я не поверил Юджину и напрасно. Сходство поразительное! Можно подумать, что ты позировала художнику. Подойди и взгляни сама.
 Пол Фишер жестом руки подтвердил свое предложение. Дейзи не оставалось ничего, как оставить приготовленный ею список гостей, приглашенных на презентацию картины у шефа на письменном столе, сверкавшем безукоризненной чистотой, и подойти поближе к картине. Слова Пола только усилили ее любопытство. Среди коллекционеров картин слух о находке Юджина уже вызвал изрядный ажиотаж. Многие из них хотели бы увидеть картину, но в списке приглашенных значились только те люди, которые могли позволить себе выложить весьма солидную сумму за удовольствие владеть произведением знаменитого художника прошлого века.
 Интересно, подумала Дейзи, а что для Пола Фишера важнее: престиж или деньги? Она смотрела на его изящную и на вид настолько хрупкую фигуру, что, когда он нагнулся, чтобы снять шелковое покрывало с картины, стоявшей на специальной подставке, стало страшно, что он переломится пополам. Но внешняя хрупкость Пола была обманчивой. На самом деле он отличался крепостью и стойкостью дуба. В приоритете его ценностей тоже можно было не сомневаться. Превыше всего Пол Фишер ставил престиж своего салона.
 — Оставляю вас наедине. Почему-то мне кажется, что тебе, Дейзи, тут есть о чем задуматься.
 Пол обернулся к Дейзи, несколько странно улыбнулся и отошел от картины. Увидев наконец портрет, Дейзи замерла. Сходство действительно было поразительным. А для случайной находки — просто невероятным!
 На фоне густой зелени была изображена юная девушка с бледным, почти прозрачным лицом, темно-синими фиалковыми глазами, с локонами каштановых волос, свободно спадающих почти до пояса. В сложенных лодочкой ладонях с длинными тонкими пальцами она держала цветок белой розы, символизировавший ее чистоту. Молочная белизна кожи и белая роза словно светились на темно-зеленом фоне. Большие глаза смотрели с портрета испытующе и печально.
 Такой себя помнила Дейзи, когда ей минуло шестнадцать лет. У девушки на портрете был такой же, как у нее, прямой, слегка вздернутый носик. Розовые полуоткрытые губы, казалось, сейчас весело улыбнутся… Дейзи тряхнула головой, словно избавляясь от наваждения. Но девушка продолжала сиять с отреставрированного портрета, воплощая собой ожидание любви или саму любовь. Маргарита… маргаритка… Так звал ее когда-то один юноша, ее первая и до сих пор единственная в жизни любовь. Внезапная боль пронзила сердце. Дейзи прижала к груди ладонь. В те годы она любила Дика всем своим существом, а он… он предал ее!
 Как странно, ведь прошло много лет, а больно так, будто все произошло только вчера. Конечно, тогда было еще хуже. В семнадцать лет Дейзи всерьез думала о смерти. Вся ее жизнь с тех пор изменилась. Как, собственно, и она сама. Но до того как она узнала правду о Ричарде Редмане, она выглядела точь-в-точь, как это творение художника. Удивительно! А правда…
 Правда заключалась в том, что не Дейзи была нужна Ричарду, Ему, сыну бедной вдовы, нужны были деньги. Тринадцать лет тому назад Ричард Редман отказался от ее любви и уехал с деньгами, которые получил от ее отца. Получил, отказавшись от Дейзи. Ничего удивительного! Таких денег он в жизни своей не видел. Любимый человек оказался бессердечным охотником за долларами! Дейзи даже представляла, каким восторгом сверкнули его рыже-карие глаза при виде суммы, которую предложил отец. Что ж, для нищего деревенского парня это был миг удачи, и он его не упустил.
 Резко отвернувшись от картины, Дейзи тряхнула головой. От нахлынувших воспоминаний ей стало дурно. Лучше бы никогда не видеть этого портрета. Если она позволит себе снова погрузиться в прошлое, то может надолго утратить душевное равновесие и такими трудами обретенную уверенность в себе. Она не имеет права допустить, чтобы гнев и отчаяние, связанное с прошлым, снова сводили ее с ума. Она пошла к Юджину, чтобы обсудить последние приготовления на вечер, но ее остановила секретарь Кэрол.
 — Мисс Дэвис, письма готовы, подпишите, мистер Фишер ждет их. Да, он просил передать, чтобы вы присутствовали вечером на приеме. Все его распоряжения на вашем письменном столе. Покупатель на картину уже нашелся. Так что никаких сюрпризов не будет.
 Значит, как всегда, шампанское и маленькие бутерброды, мысленно отметила Дейзи, а потом ужин с покупателем в одном из элитных ресторанов Нью-Йорка. В качестве помощника Пола Дейзи вменялось в обязанность обеспечивать высокий уровень приема в салоне, пока хозяин обхаживает покупателя. Итак, аукциона не будет, поняла она. Хотя именно на аукционах цены на раритетные произведения искусства и предметы старины взлетали до потолка и приносили большой доход Фишеру. Но в данном случае покупатель уже известен. Он, видимо, готов заплатить любую сумму, чтобы обладать картиной.
 — Старик всегда играет по своим, только ему известным, правилам, — сказал ей Юджин. — Должно быть, он заранее прощупал почву. Или выжидал, что произойдет на рынке ценностей после того, как солидные издания опубликуют фотографию этой картины. Кто его знает?
 Он свободно развалился в кресле и с одобрением окинул взглядом ее элегантный костюм и собранные в пучок блестящие каштановые волосы. Дейзи словно магнитом притягивала его к себе необычной утонченной красотой. Разглядывание затянулось, пока Юджин не спохватился, что, кажется, выглядит глупо. Он склонился над письменным столом, взял в руки карандаш и стал нервно крутить его в пальцах. Все его размышления и решения разлетались в прах, едва Дейзи подходила к его столу.
 Дейзи не без симпатии посматривала на Юджина. Красивый, ладно скроенный парень. Пожалуй, впервые за все время их совместной работы она разглядела в нем не только коллегу, но и мужчину, который был к ней явно неравнодушен. Конечно, до отца ему далеко. Возможно, он сам это сознает и комплексует, отсюда его некоторая застенчивость и неуверенность в себе. Она принялась подбирать необходимую документацию, когда Юджин с непонятным напряжением в голосе, которое он тщетно пытался прикрыть беспечным тоном, сказал:
 — А не пора ли нам перекусить? Время ланча, Дейзи. Знаешь, за углом открылось новое кафе. Не хочешь разузнать, чем там кормят?
 Он уже поднялся, истолковав молчание Дейзи как согласие, но она отрицательно покачала головой. После развода Юджина прошло больше года. За это время они частенько вместе ходили на ланч. Поначалу их разговоры за столом во время еды ограничивались профессиональными темами, но постепенно они перешли на личные темы. В последнее время Юджин так или иначе давал ей понять, что предпочел бы перевести их отношения из дружеских в более близкие. Дейзи тихонько вздохнула. Как трудно вновь обрести доверие к мужчине!
 — Извини, мне еще надо поработать, закончить со всеми приготовлениями на сегодняшний вечер. Время поджимает.
 Работать быстро и эффективно Дейзи научила некогда лютая нужда. Денег, которые ей оставила в наследство мать, хватало только на плату за обучение в колледже. Подрабатывая свободными вечерами и даже бессонными ночами, Дейзи зарабатывала себе на все остальное — жилье, еду и одежду. Быть может, поэтому ко времени окончания колледжа в кругах антикваров-профессионалов у Дейзи сложилась хорошая репутация. Быть может, поэтому Пол Фишер и не упустил подающую надежды выпускницу.
 Дейзи умела работать на пределе своих сил, если было нужно. Поэтому ей удалось сэкономить час времени, чтобы заехать к себе домой на 86-ю Вест-стрит возле Центрального парка, переодеться и вернуться в салон за целых полчаса до начала приема. Конечно, она бы предпочла провести этот весенний вечер в своей уютной квартире на пятнадцатом этаже, наедине с любимой музыкой и хорошей книгой. Светская жизнь мало привлекала Дейзи. Но участие в сегодняшнем приеме — часть работы, а работа составляла смысл ее жизни.
 Хотя обычное рвение сегодня подводило Дейзи. Почему-то именно в нынешний вечер ей очень не хотелось идти на прием, быть свидетелем купли-продажи этой картины и ужинать в ресторане. Хотя, чем быстрее Пол сбудет ее с рук, тем лучше для нее. Портрет девушки, похожей на нее в юности, будил в ней мучительные воспоминания. Напрасно она уверяла себя, что навсегда избавилась от боли в разбитом сердце после того, как была так коварно предана. Видимо, она ошибалась.
 Оделась Дейзи со всей тщательностью и присущим ей вкусом, поскольку выглядеть безукоризненно тоже входило в ее служебные обязанности. Темно-синие шелковые брюки с коротким пиджаком свободного покроя поверх блузки нежно-голубого цвета. Из украшений только серьги с небольшими сапфирами. Серебряные туфли на высоких каблуках и небольшая серебряная сумочка через плечо. Вот в каком облачении Дейзи снова появилась в салоне, чтобы до прихода Пола Фишера с потенциальным покупателем проверить, как выполнила фирма по организации приемов такого рода заказ салона.
 — Как всегда, все в идеальном порядке, Юлиус, — одобрительно сказала Дейзи представителю фирмы, оглядев роскошно оформленный стол с деликатесами. Юлиус Ларсен всегда приезжал к ним для выполнения этой нелегкой работы.
 В сторону портрета, стоявшего на мольберте так, чтобы освещение выгодно высвечивало черты юной девы, столь разительно похожей на нее, Дейзи смотреть избегала. Он все равно стоял перед ее мысленным взором, пробуждая воспоминания о поруганной любви ее юности, наполняя душу болью и гневом.
 — Вам не обязательно оставаться здесь до конца. — Дейзи заставила себя улыбнуться очаровательному молодому брюнету во фраке. — Как только откроете шампанское, можете незаметно исчезнуть. Охранник выпустит вас.
 Стоило больших усилий отогнать от себя болезненные воспоминания. Все из-за этой картины, черт бы ее побрал! Ричард Редман уже ничего не значил для нее, превратившись за давностью лет в фантом. Пора успокоиться.
 — В конце недели у нас еще один небольшой прием, вы не забыли?
 — Разумеется, не забыл, мисс Дэвис. Заказ на субботу. Все будет в полном порядке, можете не беспокоиться.
 Юлиус повернул в ведерке со льдом бутылку шампанского, поправил салфетки в серебряных кольцах и отступил от стола, оглядывая его с видом художника, положившего последний мазок на холст. Ладони его легли на узкие бедра, и вся его гибкая, как у танцора, стройная фигура стала похожа на статуэтку.
 В его больших черных глазах, казалось, светилась душа. Он нравился Дейзи. Интересно, сколько сердец разбил этот чернобровый красавец за свою недолгую жизнь? Она отвела взгляд: ей показалось, что юнец неправильно истолковал ее внимание и пытается заигрывать с ней.
 — Там, где вы, мисс Дэвис, все должно быть идеально, чтобы соответствовать вашей красоте? — сказал он вкрадчивым голосом.
 — А вы, оказывается, льстец, Юлиус! — насмешливо отозвалась Дейзи.
 Она хорошо знала, в какие суммы обходились салону услуги этой, небольшой, но превосходно работающей фирмы. Похоже, этот красавец тоже венгерского происхождения. Далеко пойдет, обладая эдакой деловой хваткой.
 На долю секунды Дейзи снова нестерпимо захотелось сбежать отсюда. В этот момент открылась дверь, и в зал для приемов вошел Пол Фишер, улыбаясь особой, светской улыбкой. Подойдя к Дейзи. он произнес:
 — Дейзи, дорогая, позволь мне представить тебе мистера Редмана. Ричард, познакомьтесь с моей незаменимой помощницей! С моей поистине бесценной сотрудницей, Дейзи Дэвис.
 Дейзи закрыла глаза. Немыслимо! Дурное предчувствие не обмануло. Голова закружилась, ей показалось, что стены сейчас обрушатся на нее. Дрожь пробежала по телу, сердце забилось так сильно, что дышать стало трудно.
 Ричард Редман… Дик… Юноша, которому было отдано все, чем способна одарить любящая девушка: сердце, душа и тело. Но тут змеей проскользнуло воспоминание о деньгах, которыми откупился от него отец. Да, Дейзи Дэвис должна быть благодарна своему суровому отцу. Она вполне могла бы, подобно Сьюзен Харрис, девушке из поселка, оказаться брошенной с ребенком на руках.
 Оставалась еще робкая надежда, что под этим именем скрывается совсем другой человек. Дейзи заставила себя поднять отяжелевшие веки. И встретила насмешливо-снисходительный взгляд карих глаз, в которых золотыми блестками вспыхивали рыжие крапинки. Потом глаза потемнели. В них мелькнули печаль и сожаление. Или ей это почудилось?
 Как хорошо помнит Дейзи эту гордо поднятую рыжеволосую голову, это лицо с красивым, высокомерно усмехавшимся, чувственным ртом! Ей вдруг захотелось ударить по этому лицу. И вложить в удар злость и обиду за все, что произошло тринадцать лет назад, произошло по вине Дика Редмана. За все свои страдания, за боль разбитого им сердца. Боль, которая жива в ней до сих пор.
 В поселке Блэк Спрингз родители взрослых дочерей прозвали Ричарда Редмана рыжей заразой, а девицы все как одна считали его неотразимым. Быть может, потому, что он отличался от местных парней не только своей необычной внешностью, но и веселым необузданным нравом. Были в нем тогда какие-то звериные грация и магнетизм. Они не оставляли равнодушной ни одну женщину в округе. Но в те дни ей и дела не было до других женщин. Дик говорил, что любит только ее и будет любить вечно. Как Дейзи верила ему! Тогда…
 Внезапно Дейзи овладел приступ такого сильного гнева, что она едва не пошатнулась. С губ готовы были сорваться проклятия, они душили ее. Неожиданно она почувствовала сзади весьма ощутимое прикосновение крепкой руки Юлиуса и пришла в себя. Улыбнувшись Полу, она протянула Ричарду руку и, глядя ему в глаза, отважно встретила прикосновение его длинных сильных пальцев.
 — Ричард Редман, — представился он.
 Крепкое пожатие было почти болезненным, и пустые слова вежливости, которые она собиралась произнести, застряли у нее в горле. Прохладная кожа его руки обожгла ее, но сразу отдернуть руку Дейзи не решилась.
 — Мисс Дэвис, — ответила она, не убирая с лица вежливой и приветливой улыбки.
 От всех этих формальностей Дейзи вдруг стало смешно. Похоже, у меня начинается истерика, мелькнуло в ее голове. Наверное, из-за его голоса. О, она хорошо помнила этот голос, который говорил ей о любви, о звездах и вечности! Все оказалось ложью, ложью, ложью! И предательством.
 Ричард Редман повернулся к Полу Фишеру и что-то начал говорить ему, небрежно взяв бокал искристого шампанского, которое Юлиус поднес ему. Затем он направился к картине.
 Переведя дыхание, Дейзи разрешила себе погасить улыбку. Значит, он не собирался афишировать их давнее знакомство. Он явно не станет рассказывать Полу Фишеру и гостям, что тринадцать лет назад они безумно любили друг друга. И что это он, Ричард Редман, открыл для нее в те давние времена новый мир и наполнил его глубинным смыслом. Тем летом временами Дейзи казалось, что она может летать.
 Теперь она стыдилась доверчивой, глупой влюбленной девочки. Не хотелось бы признаться Полу Фишеру, что она давно знает мистера Редмана. Но Дик скрыл их знакомство?
 Возможно, он просто забыл ее. Подумаешь, всего лишь очередная жертва его неотразимого шарма.
 Ужин после заключения сделки в салоне состоялся в недавно открытом элитном ресторане. Пол был в хорошем настроении, оживлен и разговорчив. Собственно, только благодаря ему и поддерживался разговор за столом. Дейзи недоумевала, как сумел этот юноша, еще тринадцать лет назад живший в глубокой нищете, сколотить такое состояние, чтобы сегодня выложить наличными огромную сумму за картину Россетти «Маргарита». Почему-то ей мерещилось, что не самыми законными способами. Она отмахнулась от этих мыслей. Зачем ломать голову над тем, что ее не касается?
 Из-под ресниц Дейзи осторожно наблюдала через сверкающий хрусталем стол за Ричардом Редманом. Сейчас перед ней был совсем не тот юноша, которого она знала когда-то. За тринадцать лет Дик превратился в красивого мужчину с широкими плечами, сильного и статного. Вот только его красивое лицо стало менее выразительным. А тринадцать лет назад Дейзи читала по его лицу как в открытой книге!
 Маска насмешливого высокомерия надежно скрыла лицо девятнадцатилетнего юноши. Потяжелел выдающийся упрямый подбородок, решительность натуры обрела свое выражение в жесткости черт, возле изогнутых губ чувственного рта наметились складки. Дейзи преодолела дрожь в теле, похожую на озноб, и опустила глаза. Перед ней стояла тарелка с ее любимыми креветками, запеченными в белом соусе с картофелем, которые она заказала. Есть не хотелось, хотелось плакать. Сколько лет она уже не ощущала слез, подступающих к глазам? Да, почти тринадцать. Не стоило соглашаться принимать участие в дежурном застолье. Всегда можно отказаться, сославшись на мигрень.
 С минутной слабостью Дейзи удалось справиться. Не могла же она опозориться перед этим почти незнакомым Ричардом Редманом. К этому времени Пол уже заказал шампанское, других напитков этот сноб не признавал. Дейзи к своему бокалу даже не притронулась, но мужчины, слава Богу, ничего не заметили. Их разговор становился все более оживленным. Прислушавшись, она поняла, что они перешли на более далекие от искусства темы — политика, война, и с нетерпением ждала, когда же кончится утомительный ужин.
 — А какие пути привели вас, мисс Дэвис, в престижный салон Фишера? Или я могу называть вас по имени?
 Неожиданное обращение Редмана к ней не застало Дейзи врасплох. Подсознательно она с самого начала ждала от него какой-нибудь пакости. Его вопрос носил явно оскорбительный характер. Дескать, как это такая уважаемая фирма взяла на работу нищую и слабонервную женщину!
 — Обычные, мистер Редман. — Дейзи улыбнулась. Их взгляды встретились. — Дополнительный курс в университете по истории искусств с параллельными занятиями в музее. — Она положила вилку. — Мне просто повезло. Пол в это время как раз искал себе в помощники искусствоведа. Совершенно случайно моя анкета попала к нему на стол.
 — Значит, вы из тех женщин, которые посвящают себя целиком карьере? И даже отказались ради искусства от замужества?
 Глаза его потемнели. Дейзи заметила, что он избегает называть ее по имени, хотя и попросил на это разрешения. Он и раньше никогда не называл ее Дейзи. Для него она всегда была нежной маргариткой. У нее снова защемило сердце. Если б можно было по выбору избавляться от некоторых воспоминаний!
 — Просто я еще не встретила человека, который соответствовал бы моим представлениям о настоящем мужчине. А вы, мистер Редман, женаты? — равнодушно и холодно спросила Дейзи и заметила, как сжались его губы.
 Видимо, она задела его больное место. Пол нахмурился. Служащим салона не полагалось в разговорах с клиентами затрагивать темы личного плана. Но, в конце концов, Редман первым затронул эту скользкую тему, а не она.
 — Положение женатого мужчины меня никогда не привлекало, мисс Дэвис. Идти добровольно в ловушку — не мой стиль.
 Достойный ответ, ничего не скажешь, усмехнулась про себя Дейзи. Ее беспокоила его ленивая улыбка, сменившая внезапное раздражение. Разумеется, зачем жениться, если привык часто менять женщин. Эти слова прямо вертелись у нее на языке, но она успела вовремя проглотить их. Скажи она нечто близкое к этому вслух, и грандиозный скандал был бы обеспечен.
 Воспользовавшись тем, что подошедший официант менял тарелки, Дейзи извинилась и направилась в дамскую комнату. Ясно, что Ричард узнал ее. не так уж сильно она изменилась. Появились лишь изящные манеры и внешний лоск. Некогда длинные волосы она обрезала до уровня плеч и теперь собирала их в гладкий высокий пучок. Дейзи скептически усмехнулась. Неужели Ричард Редман помнит лица всех соблазненных и брошенных им женщин?! Впрочем, это безразлично. Она опустила руки под струю холодной воды. Еще несколько тягостных минут, и они больше никогда не увидятся.
 Выйдя из дамской комнаты, Дейзи подозвала официанта и попросила его вызвать такси. Когда она вернулась на свое место, Пол передал ей меню, чтобы она заказала себе десерт. Дейзи закрыла меню и положила на стол.
 — Я, пожалуй, обойдусь без десерта, — сказала она Полу, — и оставлю вас вдвоем заканчивать ужин. Завтра у меня напряженный день.
 Предлог был удачным, поскольку Пол знал, что ей предстоит готовить прием с аукционом на субботу. Дейзи легко поднялась и вежливо улыбнулась.
 — Приятно было с вами познакомиться, мистер Редман.
 Мужчины тоже встали. Своим бархатным баритоном Ричард произнес:
 — Доставьте мне удовольствие, мисс Дэвис. Побудьте с нами еще немного. Через десять минут за мной приедет мой шофер и я отвезу вас домой. А мы бы пока выпили кофе.
 Однажды она уже поверила ему! Теперь Дейзи ощутила злую радость, отказывая ему в удовольствии.
 — Вы очень любезны, но машина уже дожидается меня у входа. Желаю приятного вечера.
 Еще раз сверкнув довольной улыбкой, Дейзи ушла.
 По дороге домой она размышляла, зачем Редману вдруг захотелось проводить ее домой. Не в его интересах напоминать ей о прошлом. Так или иначе, но она правильно поступила, что отказалась от его услуг. Пусть мистер Редман хотя бы заподозрит, что не все на свете он может получить по своему желанию.




 3


 Кошмарные сны мучили Дейзи всю ночь, и она не отдохнула как следует. В самых разных обличьях ей являлся Ричард Редман. То он покрывал ее тело поцелуями и она ощущала под руками его гладкую кожу, то исчезал, но она слышала его завораживающий голос, твердивший о своей любви к ней…
 К счастью, вовремя зазвонил будильник, она подскочила и выключила его. Дейзи спустила ноги с кровати, но встать не было сил. Ведь он лгал, в отчаянии думала она, лгал даже во сне! Она продолжала сидеть, покачивая головой и чувствуя себя абсолютно разбитой. Но, взглянув на циферблат, ахнула и побежала в ванную комнату принять душ. Все, больше никаких мыслей о Ричарде! Зачем ей теперь о нем думать? Он купил и увез картину, которая на мгновение снова свела их через столько лет. А сегодня ее жизнь вернется в прежнюю колею и с прошлым будет покончено навсегда.
 В этот день Дейзи приняла приглашение Юджина на ланч в недавно открывшийся ресторан. Рабочее утро в салоне выдалось напряженным, но за делами ночные видения отступили.
 Новый ресторан пользовался популярностью и оправдал их ожидания. Кормили замечательно вкусно, но из-за нашествия в это время дня посетителей обслуживали медленно.
 — Ты как хочешь, а мне лучше вернуться на работу, — ответила Дейзи, когда Юджин предложил ей посидеть в баре и выпить кофе после ланча.
 Она уже собиралась встать, но Юджин взял ее за руку и удержал.
 — Мы все равно уже опоздали, десять минут ничего не изменят, а мне нужно тебе кое-что сказать.
 По выражению его глаз Дейзи догадалась, о чем он заговорит. Почему-то сегодня ей не хотелось слышать все это. Она чувствовала себя не готовой к такому разговору.
 Юджин сжал в ладони ее холодные пальцы.
 — Хочу, чтобы ты знала… Меня влечет к тебе, — быстро выпалил он. — У нас сложились вполне дружеские отношения, но я хочу, чтобы они стали более нежели дружескими. Не знаю, как ты относишься ко мне. Не жду сейчас же ответа, но ты для меня идеальная женщина. Уверен, у нас все обязательно получится, если мы будем вместе. Возможно, в данную минуту ты с этим не согласишься, но дай мне возможность попытаться переубедить тебя. Дай мне шанс!
 Дейзи осторожно высвободила пальцы, не зная, что ему сказать. Еще вчера она ловила себя на мысли, что годы уходят, что тело ее еще живо, а ее коллега, сын владельца салона, явно питает к ней нежные чувства. Возможно, это и ее шанс избежать одинокой старости и обрести поддержку в лице мужа и детей. Ее шанс обрести, наконец, семью. Если бы их разговор состоялся днем раньше, она согласилась бы с его предложением, не раздумывая. Так почему сейчас ее обуревают сомнения? Что изменилось за одни день? Но что-то, видимо, изменилось, раз Дейзи не может выдавить из себя ни слова.
 — Я тебе совсем не нравлюсь? — пробормотал Юджин, подавленный ее молчанием.
 Глядя на него, Дейзи невольно улыбнулась. В эту минуту он был похож на обиженного щенка.
 — Я как-то не задумывалась… — спокойно ответила она, изображая легкую растерянность.
 — Но ты подумаешь? — Вопрос прозвучал почти как приказание. — Что, если мы поужинаем сегодня вместе? За время холостяцкой жизни я научился готовить классные рубленые бифштексы. Могу поднять свой уровень кулинарного искусства до бифштекса с яйцом. Выбирай!
 Открытое лицо Юджина осветилось мальчишеской улыбкой и стало таким милым, что Дейзи помедлила. Она не знала, из-за чего так быстро распался его брак. Пол ни разу не обмолвился на эту тему, только произнес расхожую фразу, что лучше развестись пораньше, пока не родились дети. В любом случае не стоило причинять Юджину новых страданий. Поэтому Дейзи ответила в том же полушутливом тоне:
 — Ты что?! У меня аллергия на яйца! Давай перенесем ужин на понедельник. Конечно, если ты не передумаешь. Проведем в субботу аукцион, и можно будет позволить себе немного расслабиться. — Она встала. — Но при одном условии. Мы друзья, и только. Ничего кроме. — Дейзи улыбнулась. — Юджин, извини, я пока не готова к более близким отношениям.
 Что она несет? В последнее время она только об этом и думает. Хочет Дейзи того или нет, но тело диктует свои права. К тому же она устала от душевного одиночества. Сколько можно обманывать себя? Ей хочется простого женского счастья в семейной жизни. Правда, она не очень хорошо представляет, из чего оно складывается, это семейное счастье…
 — Условие принимается. — Юджин тоже поднялся, оставив деньги на бланке счета. — Но не сердись, если я попытаюсь заставить тебя передумать при первом удобном случае.
 Уловив на его лице самодовольную глупую ухмылку, Дейзи мгновенно поняла, что совершила ошибку. Она фактически согласилась поужинать с ним наедине в его квартире! Ее охватило смутное беспокойство, сродни дурному предчувствию. Почему? Неделю назад она приняла бы его предложение без колебаний, как естественное развитие возникшей между ними симпатии. Юджин нравился Дейзи, и она не стала бы огорчать его отказом, который он ничем не заслужил. Тем более что время не ждет.
 На своем рабочем столе она нашла сообщение, что ее срочно разыскивает Пол Фишер. Поднимаясь в серебристой капсуле лифта к нему в кабинет, Дейзи решила, что позже обдумает неловкую ситуацию, в которую она попала с Юджином. Она сумеет все уладить. С тех пор, как она покинула родной дом, ей многому пришлось научиться в жизни. Дейзи могла справиться с чем угодно, кроме…
 — Ричард Редман… — начал Пол Фишер, едва Дейзи вышла из лифта в его кабинете и замерла, услышав это имя. — Ричард Редман нуждается в твоей профессиональной помощи. Необходимо провести оценку обстановки одной из усадеб. Он приобрел ее то ли сам, то ли его компания около полугода назад, если мне не изменяет память.
 Он помолчал, складывая лежавшие на столе бумаги в аккуратную стопку, и, закончив, поднял свою львиную голову, чтобы спросить:
 — Тебе нездоровится? Ты что-то немного побледнела… Или чем-то расстроена? Съела что-нибудь несвежее за ланчем? Да присядь, пожалуйста.
 Голос Пола вывел Дейзи из шока, в который ее ввергло произнесенное имя. Ей стало досадно, что шеф заметил ее реакцию. Хорошо хоть не догадался об истинной причине. Кстати, о какой компании Редмана он говорил? Наверняка, какая-нибудь фикция. Это в стиле Ричарда. Может, ей следует предупредить Пола? Признаться, что давно знает этого человека и считает его способным на обман? Нет, торопиться не следует. Надо сначала все обдумать.
 — Я чувствую себя превосходно, — улыбнулась Дейзи и села к письменному столу напротив Пола. — Так о чем вы говорили?
 Нет-нет, она не будет этим заниматься. Помимо нее в салоне есть специалисты, которые могут провести оценку антиквариата, картин и чего угодно. Дейзи и вправду затошнило от одной мысли, что придется снова встречаться с Редманом.
 Пол внимательно посмотрел на нее, а потом сказал:
 — Компания Ричарда Редмана «Сельские усадьбы» приобрела в собственность старинный дом с усадьбой в штате Массачусетс недалеко от Брайдсвилла. После реконструкции, которая подходит к завершающей стадии, усадьба начнет приносить доход. Там будет поле для игры в гольф, клуб, центр отдыха и небольшая ферма. Сейчас они вплотную занялись домом.
 Господи, о каком месте идет речь? Неужели Редман купил?.. Нет, совсем не обязательно. Мало ли старинных усадеб в тех краях. Значит, знаменитая процветающая компания «Сельские усадьбы» принадлежит Ричарду? Вот так новость! Выходит, напрасно Дейзи подозревала Редмана в нечистом происхождении его капитала. На компании ни пятнышка, это известно всем. Дейзи ощутила внутреннее беспокойство. Она слишком привыкла думать о Ричарде Редмане как о человеке глубоко безнравственном, способном только лгать, хитрить и предавать. Менять сложившееся о человеке мнение процедура болезненная. Особенно здесь и сейчас.
 — Случайно, речь идет не об усадьбе «Три ручья»? — как можно безразличнее спросила Дейзи и слегка улыбнулась. Сердце ее замерло.
 — Тебе она знакома?
 Дейзи едва заметно кивнула. Еще бы! Она там родилась и выросла, прожила почти восемнадцать лет, если не считать время учебы в привилегированном пансионе, куда отправил ее отец. Потом… Потом эта жизнь кончилась. В наказание за проявленную строптивость отец, отличавшийся диктаторскими замашками, выгнал ее из дома. Без денег, почти без носильных вещей.
 Больше порог этого дома она не переступала никогда. Ей было строго-настрого запрещено появляться там. Даже после похорон отца, на которые она приехала только из чувства долга, Дейзи не вошла в этот проклятый дом. Итак, теперь дом и усадьба перешли в собственность компании Ричарда. Оставшиеся после выплаты по закладной деньги от продажи отошли Доррис Мэйо, экономке отца, долгие годы бывшей его невенчаной женой. Ловко, Дик, ничего не скажешь!
 Пол удовлетворился коротким кивком Дейзи.
 — Дом был куплен вместе с обстановкой. Там наверняка есть стоящие вещи. Редман говорит, что не может судить об их ценности, не будучи специалистом в этой области. Поэтому просит тебя приехать и сделать профессиональную оценку.
 Осторожно, сказала себе Дейзи, только осторожно, иначе ты можешь сорваться.
 — Вы с ним об этом говорили вчера вечером после моего ухода? — спросила она ровным голосом и заставила себя расслабиться, вытянув свои длинные красивые ноги и скрестив их в щиколотках; ладони свободно легли на колени.
 Это был один из приемов, способствующих умственной концентрации. Дейзи пользовалась им в экстремальных ситуациях. Кажется, она понимает, чего добивается Ричард Редман.
 — Нет, он позвонил утром. Вчера он уехал почти сразу после тебя. Полагаю, тебе понадобится не более двух-трех дней на все. Впрочем, проведешь там столько времени, сколько потребуется для дела. Мне не хотелось бы терять такого клиента, как Редман.
 Ах, вот как! — воскликнула мысленно Дейзи.
 — На моем письменном столе лежит план работы на следующую неделю, не говоря уже о подготовке аукциона на субботу. Не могу же я уехать и все бросить, — спокойно ответила она.
 — В субботу тебя заменит Лоретта, а что касается остального, мы справимся без тебя. Редман просил прислать именно мисс Дэвис. Вероятно, ему проще иметь дело с уже знакомым человеком. А может, это я слишком расхваливал твои навыки. Каюсь, виноват! Но трагедии все же не вижу.
 Соединив кончики пальцев, он внимательно изучал лицо Дейзи.
 — Почему я ощущаю в тебе сопротивление?
 Пол угадал, черт возьми! Все в Дейзи противилось попытке Редмана поставить ее в двусмысленное положение. Положение человека, копающегося в обломках жизни собственного отца, Чарльза Дэвиса, пусть нелюбимого. Ричарду мало того, что он, некогда нищий мальчишка, которого отец вместе с его матерью пустил из милости жить в старом разваливающемся коттедже на территории усадьбы, купил родовое гнездо своего благодетеля. Ему еще необходимо унизить ее, Дейзи Дэвис, свидетеля его прошлой жизни. Продемонстрировать, что они поменялись местами. Похвастаться. И унизить ее, если получится.
 — Мое сопротивление естественно. Поездка в Брайдсвилл отразится на моей работе в салоне.
 Нет, правду Дейзи сказать не могла. Даже Полу. Свое прошлое она всегда тщательно скрывала от всех.
 — Пусть тебя это не беспокоит. Ты моя правая рука, клянусь. Но незаменимых у нас нет.
 — Понимаю, — кротко произнесла Дейзи и натянуто улыбнулась.
 Намек она поняла. Если откажется выполнить это поручение, отношения с Полом Фишером и карьера окажутся под угрозой. Работать с ним интересно и приятно, но шеф не прощает, когда ему перечат. Внутренне смирившись, Дейзи понадеялась, что Ричарда Редмана не будет в «Трех ручьях», пока она будет работать в доме. Однако следовало готовиться к самому худшему.
 — Надеюсь, Редман не разорился, выложив такую огромную сумму за картину Россетти?
 Надо узнать о противнике как можно больше, подумала Дейзи. Кто бы мог подумать, что они встретятся как враги спустя тринадцать лет?! Но даже если забыть о том, как он поступил с ней тогда, достаточно того, что он задумал сейчас. У него дурные намерения, она чувствовала это кожей.
 Пол вполне мог отказаться обсуждать с ней финансовое положение своего клиента. Вместо этого он даже как будто обрадовался.
 — Чек за картину не пробил бреши в его капитале. Богат, как Крез! А начинал с нуля. — В голосе Пола слышалось восхищение. — Я вычитал это в заметке о Редмане в финансовой газете около года назад. Для начала он создал компанию по скупке и продаже фуража. От зерна перешел к земле, на котором оно растет. В сфере финансов он прослыл гением. Заложив фундамент своей деловой карьеры, он начал вкладывать деньги в недвижимость и создал империю, занимающую ведущее место на этом рынке. Теперь у него репутация мультимиллионера.
 — И он никогда не был женат? — Вопрос вырвался у нее непроизвольно, и она готова была откусить себе язык за это.
 Что с ней происходит? Как она могла опуститься так низко? Ей стало стыдно за себя, когда Пол выразил свое неудовольствие ее поведением, сухо ответив:
 — Я ничего не знаю о личной жизни этого человека.
 Дейзи поняла намек, поднялась со стула, оправила юбку и вернулась к делу.
 — Вы знаете, собирается ли он расстаться с теми ценностями, которые обнаружатся в усадьбе?
 Она помнила, сколько замечательных старинных вещей хранилось в их доме. Хотя из-за постоянных финансовых проблем отец мог и продать их.
 — Нет. Об этом разговора не было. Но на всякий случай прошу сообщить мне, что мы могли бы там приобрести. Всех благ, Дейзи.
 Фишер начал шуршать бумагами, давая понять, что ее дальнейшее присутствие в его кабинете нежелательно.
 Дейзи спускалась на лифте, с удивлением размышляя, почему ее так интересует личная жизнь Ричарда Редмана.
 Благополучно долетев до Брайдсвилла, Дейзи взяла такси и поехала в усадьбу «Три ручья». Знакомые с детства места мелькали за окном автомобиля, навевая ностальгические воспоминания о прошлом.
 Никто не знал, каким одиноким и безрадостным было ее детство. Детство, лишенное материнской любви и заботы, не могло быть счастливым. О матери Дейзи знала только, что она умерла очень рано. Отец ничего не рассказывал дочери о ней. Была еще фотография Элизабет Дэвис, по которой можно было судить, что ее мать отличалась редкостной красотой. Дейзи рано почувствовала, что не нужна отцу, что он ее не любит. Его суровость и требовательность сделали Дейзи замкнутой, хотя от природы она такой не была.
 Жители поселка Блэк Спрингз, расположенного неподалеку, сторонились ее. Девочки дразнили, мальчишки называли «принцессой из замковой башни». Знакомство с Ричардом Редманом произошло случайно в самом глухом месте леса, куда Дейзи обычно уходила гулять. Она подвернула ногу, и юноша, старше ее года на два, помог ей добраться домой. Так началась их дружба, быстро перешедшая в любовь…
 Водитель остановил машину возле парадного подъезда большого каменного дома, действительно похожего на средневековый замок, с островерхими башнями по четырем углам и высокими арочными окнами. Внешняя реставрация уже была закончена. С фасада, видимо, недавно сняли леса, и дом казался умытым и обновленным. Ее старый-престарый дом… В порядок была приведена подъездная аллея, а вдалеке, где начинался луг, переходящий еще дальше в лесную прогалину, Дейзи увидела двух мужчин с теодолитом. Вероятно, там и будет поле для гольфа, решила она. Гольф, клуб, центр отдыха… Какое ей до всего этого дело? Все это принадлежит другим людям, стало чужим и не о чем больше тосковать. В данный момент ее больше беспокоило другое — в доме ли Редман.
 — Большой размах работ, — заметила она, выходя из машины на мощенную гравием площадку перед домом, пока водитель вынимал из багажника ее вещи.
 Она сказала первое, что пришло в голову. Надо было как-то справиться с волнением, которое охватило ее здесь.
 — Реставрация дома в основном закончена, — ответил водитель, закрывая багажник. — Видели бы вы, в каком он был состоянии. Внутри хозяин почти все переделал. — Он подхватил ее багаж и пошел к подъезду. — Идите за мной, мисс, я провожу вас к мисс Гловер. Она заправляет хозяйством в доме. Энн позаботится о вас.
 Дейзи обратила внимание, какой чистотой сияют стекла высоких окон. Она не помнила, чтобы во времена ее детства или юности они были такими прозрачными. И дверь заново покрасили, машинально отметила она, не в силах унять волнение. В этом доме она родилась и прожила без малого восемнадцать лет!
 Почему же Доррис отказалась жить здесь? — подумала Дейзи, вступая в просторный холл. Здесь все преобразилось, от старого Редман и следа не оставил. Видимо, страсть к обновлению в крови у Ричарда. Поэтому он и менял женщин, с горечью вдруг подумала Дейзи и опять удивилась собственным мыслям и странной горечи. Неужели это мучает ее до сих пор?
 На стоянке перед домом других машин не было, если не считать вагончика для строителей и огромного самосвала. Но, может, машина Редмана стоит сейчас где-нибудь в бывшей конюшне, переделанной под гараж?
 — А сам мистер Редман сейчас здесь? — спросила она у водителя, сделав над собой усилие, и затаила дыхание.
 — Не могу сказать, мисс. Распоряжения в основном я получаю от его управляющего. Я всего лишь шофер. Минуточку… Подождите здесь, я пойду поищу мисс Гловер.
 Прикрыв на минуту глаза, Дейзи перевела дух, потом медленно открыла глаза и огляделась. Центральную деревянную лестницу недавно натерли воском, стены закрыты деревянными панелями, пол вымощен плиткой в виде пестрого веселенького мозаичного панно. Она попала в совершенно другой дом! Прежнего дома, запущенного и мрачного, с вечно мутными окнами, пыльными обоями и стершимися плитами в холле, больше не существовало.
 И все-таки в этом доме, если прислушаться, еще живы голоса минувшего. Вот сейчас раздастся резкий желчный голос отца: «Ты обязана слушаться меня, Дейзи! И сделаешь так, как скажу я!». Можно было услышать и похуже: «Этого я не потерплю! Дети из этого грязного поселка — неподходящая для тебя компания. Если ты еще раз ослушаешься меня, то будешь жестоко наказана» И умоляющий голос миссис Мэйо: «Не перечь своему отцу, малышка. Ты же знаешь, что это бесполезно». Но, сжав зубы, Дейзи тогда настояла на своем и была изгнана из дома. Впрочем, она даже радовалась, что наконец освободится от тирании отца. Возможно, ее жизнь сложилась бы иначе, будь жива мать. Но почему отец так не любил родную дочь? Может быть, он мечтал о сыне?
 — Итак, фамильная гордость Дэвисов не помешала тебе приехать сюда. А я был почти уверен, что ты откажешься.
 Негромкий бархатистый голос подействовал на Дейзи как электрический разряд. Сердце оборвалось, колени задрожали, когда она неторопливо обернулась. Стоя между нею и входом, он заполнял собой все пространство. Ричард Редман поджидал ее. В его шальных глазах посверкивали золотистые искорки, волосы были взлохмачены. В черных облегающих джинсах и белой хлопчатной рубашке он показался ей стройнее и… моложе.
 Сердце затрепетало и забилось с удвоенной силой. Но Дейзи умела владеть собой в любых ситуациях. У Ричарда нет над ней былой власти. По силе характера она ему не уступает и никогда не станет больше его послушной игрушкой. Однако, предвидя, что Ричард скорее всего окажется здесь, она оделась с особой тщательностью. На ней был великолепный шелковый темно-зеленый костюм, туфли-лодочки на высоком каблуке, невероятно дорогие чулки. Из украшений — тонкая золотая цепочка, сиявшая на перламутровой белизны шее. Если бы не предательская внутренняя дрожь, которая ее раздражала, она бы чувствовала себя полностью защищенной.
 — У меня нет предрассудков, когда речь идет о работе. Вы наняли профессионала, мистер Редман.
 — Понимаю, понимаю. — Восторженными глазами он оглядел ее с головы до ног. Глаза их встретились. — Какой элегантный наряд, какое высокомерие, какое самообладание! Сразу видна порода. Леди до кончиков ногтей. А ведь я помню девочку-дикарку, которая…
 — Мистер Редман, — перебила его Дейзи спокойным и твердым голосом, стараясь не обращать внимания на горящие под его восхищенным взглядом щеки, — предлагаю перейти к делу, ради которого я сюда приехала.
 Дейзи замолчала, поскольку к ним из глубины дома шла молодая брюнетка с короткой стрижкой в голубых джинсах и тонком синем свитерке. Неужели это мисс Гловер? Кажется, шофер говорил, что ее зовут Энн. Хорошенькая, недовольно заметила про себя Дейзи. Впрочем. Доррис Мэйо в ее возрасте была не хуже.
 — Извините, что заставила вас ждать. Саймон не сразу нашел меня, я возилась в подвале, распаковывала новый насос. — Голос с сексуальной хрипотцой, доброжелательная улыбка на открытом круглом лице, веселые черные глаза. — Ланч через двадцать минут, мистер Редман. Накрою в маленькой столовой, рядом с кухней. — Энн весело посмотрела на Дейзи. — Мисс Дэвис, идемте со мной, я покажу, где ваша спальня.
 Подняв небольшой чемодан Дейзи, она пошла к лестнице. Дейзи поспешила за ней, подхватив дорожную сумку и радуясь появлению этой милой женщины, которая вела себя так просто и естественно и вовремя увела ее от тягостного разговора с Ричардом. Принесла же его нелегкая! Дейзи предпочла бы выполнить работу, для которой ее наняли, в его отсутствие. Ни к чему его попытки удариться в воспоминания, его пристальное внимание к ее внешнему виду. Все это будет только мешать работать и вообще… Несколько дней, которые придется провести в доме, похоже, обещают стать невыносимыми.




 4


 Странное чувство охватило Дейзи. Она словно переместилась во времени на тринадцать лет назад и теперь шла, словно ребенок, заблудившийся в этой жизни, которого пораньше отослали спать в наказание за плохое поведение.
 За дверью на втором этаже открылся до боли знакомый, длинный унылый коридор, ведший в глубину дома. Почему-то в детстве он пугал ее. Коридор казался бесконечным, и там, далеко в темноте, скрывалось что-то неопределенное, но очень страшное. Детские страхи…
 — Вот мы и пришли. Здесь пока ничего не переделывали, так что удобства за соседней по коридору дверью.
 Дейзи медлила, остановившись на пороге. Несмотря на охватившее ее волнение, она была уверена, что это не случайное совпадение. Тогда что же это? Провидение? Зачем с неведомой целью оно вернуло ее в прошлое? Нет, скорее, это часть гнусного замысла Ричарда, давшего указание поселить гостью именно здесь, в этой комнате, столько лет служившей ей спальней. Наверняка Дик помнит, сколько раз он бросал мелкие камешки в это окно, вызывая ее на свидания по ночам.
 Та, юная Дейзи не спала, дожидаясь его тайного сигнала и сгорая от нетерпения. Жажда его объятий была так велика, что, если он не приходил под ее окно, она уже не могла заснуть до утра, изнывая от беспокойства. Но чаще всего он приходил. Она стремглав босиком бесшумно летела вниз по лестнице, чтобы укрыться с ним под покровом летней ночи, прекрасной и неповторимой…
 Стараясь избавиться от наваждения прошлого, Дейзи тряхнула головой. Она злилась на себя. Синие глаза потемнели от гнева. Почему она позволяет себе идти на поводу у Ричарда Редмана? Ничего, нужно справиться и с этим, силы духа ей не занимать. Она огляделась. В конце концов, здесь многое переменилось. Исчезли обои с детским рисунком, стены обтянуты кремовым муаром. На полу вместо холодного линолеума, который леденил ей босые ноги зимой, лежал бледно-зеленый, пушистый ковер.
 — Мистер Редман приглашает вас на ланч в маленькой столовой. Вторая дверь из холла внизу направо. — Энн поставила чемодан возле кровати. — За ланчем вы и обсудите предстоящую работу в доме. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне.
 — Спасибо. Вы экономка, мисс Гловер, я правильно поняла?
 — Да, мисс Дэвис.
 Нельзя раскисать, твердила себе Дейзи. Ты приехала сюда работать, а не заниматься бессмысленным самоистязанием. Да, именно Энн Гловер сейчас вероятнее всего любовница Дика. Что из того?!
 — Зовите меня попросту Энн. В моем возрасте уже стыдно, когда к тебе обращаются как к девушке. — Она чуть грустно и одновременно насмешливо улыбнулась.
 — А меня можете звать Дейзи. Скажите, Энн, мистер Редман постоянно живет здесь или только приезжает время от времени? — спросила Дейзи, надеясь услышать последнее.
 — По-моему, он собирается здесь жить постоянно. Раньше мистер Редман бывал здесь наездами, проверял, как подвигается работа. Но в последний раз приехал с большим багажом. Простите, — Энн посмотрела на большие, почти мужские часы на руке, — мне пора заняться ланчем. В доме столько дел, что не успеваю даже заглянуть на кухню. Кстати, кухарка появится только через месяц, так что готовить вам придется самой.
 Кухарка, экономка… Похоже, Ричард Редман и впрямь намерен обосноваться здесь, размышляла Дейзи после ухода Энн, раскладывая свои вещи по ящикам старинного комода из красного дерева. Единственная уцелевшая здесь стоящая вещь из прежней обстановки.
 Даже подумать дико, что хозяином усадьбы стал бывший нищий мальчишка. В глубине души она его не осуждала. Они с матерью за мизерную плату жили в такой развалюхе, что его желание взять реванш за прошлые унижения было понятно. И в поселке к ним относились как к чужакам… Впрочем, мотивы поступков мистера Редмана вряд ли должны ее интересовать. Она приехала работать. Закончить бы здесь побыстрей и вернуться в Нью-Йорк, с тоскою подумала Дейзи.
 Время шло, пора было спускаться вниз, но все в ней противилось этому. Ведешь себя как ребенок, устроила себе выговор Дейзи, с каких пор ты стала трусливо прятать голову под крыло? Есть проблема? Значит, надо с ней справиться. Так и только так.
 Увы, ее главной проблемой был человек, которого Дейзи увидела, когда открыла дверь уютной маленькой столовой, где ее обычно кормили в детстве. Ричард дожидался, стоя у высокого окна, выходившего в парк, недавно вычищенный и приведенный в порядок. Сейчас он показался Дейзи еще более привлекательным, чем тринадцать лет назад. Конечно, Ричард был уже не тем нежным веселым парнем, который взял в плен девичье сердце. В нем появилась надменность. Улыбался он сдержанно, а в потемневших глазах она увидела мрачную решимость и злость, причины которой ей были неизвестны. Чем она могла прогневать его? Если у кого и было право на гнев, так у нее.
 — Поздравляю, мисс Дэвис! Вам хватило мужества спуститься вниз, чтобы разделить со мной ланч!
 Дейзи озадаченно смотрела на него. Что он этим хочет сказать? Чего она должна бояться, по его мнению? Она открыла рот, готовясь высказать ему все, что она думает об этом нелепом сарказме, и потребовать, чтобы он прекратил так себя вести. Но Ричард жестом пригласил ее к столу.
 — Может, поедим?
 На маленьком столе были расставлены простые тарелки с холодным ростбифом и разные салаты в мисках. Посередине красовалась бутылка великолепного муската. Усаживаясь, Дейзи решила про себя, что не притронется к вину. В обществе такого опасного человека, как Ричард, нужна абсолютно ясная голова. Озноб пробежал по ее телу.
 — Замерзла? — удивился Ричард. — А мне день показался необычно теплым для середины марта. — Он ловко открыл бутылку с вином, но Дейзи быстро накрыла ладонью свой бокал. — Не будешь пить? — Он налил вина в свой бокал. — Тогда ешь мясо.
 Он насмешливо смотрел на ее бледное, такое породистое лицо. Да, кровь — не водица. Недаром в поселке говорили, что Чарльз Дэвис — потомок английского аристократа, бежавшего еще в семнадцатом веке в Новую Англию от религиозных преследований.
 — Извини за дешевые тарелки и приборы. Все серебро твой отец продал вместе с королевским вучестерским сервизом.
 Не было у них никакого вучестерского сервиза, и ели они из разрозненных тарелок. Правда, старинных и очень красивых. Старинными были и серебряные приборы, слишком массивные и тяжелые для детских рук. Сколько выговоров за дурные манеры выслушала она в свое время от отца! Дейзи покраснела.
 — Прекрати! — громко вырвалось у нее. Сжав губы, она решила больше ни в коем случае не повышать голос и не реагировать на насмешки. Сжав кулаки, она добавила тоном ниже: — Я понимаю, почему ты настаивал именно на моем приезде сюда, но говорить об этом мы не будем. Полагаю, мне пора заняться работой, для которой ты меня нанял.
 Скорей бы встать из-за стола и выйти из комнаты! Но Дейзи этого не сделает. Нельзя давать волю эмоциям, иначе Ричард поймет, как легко вывести ее из себя. Если уже не понял. Поэтому она осталась спокойно сидеть, изобразив на лице выражение скуки и легкой досады. До тех пор, пока он молчал.
 — Может, ты сама объяснишь, почему я пригласил сюда именно тебя?
 В Дейзи снова закипел гнев. Впервые за много лет она потеряла над собой контроль. Устремив на него взгляд потемневших глаз, она произнесла обвинения, которые давно мысленно бросала ему в лицо:
 — Потому что тебе до сих пор не дает покоя воспоминание о том, что отец называл тебя швалью. — Дейзи хорошо помнила, с каким презрением отец обычно произносил это слово. — Ты постоянно обкрадывал его. Кажется, ты умудрился переспать чуть ли не с половиной девушек Блэк Спрингза. — Что касается его безнравственного сексуального поведения, оно могло бы уже не волновать ее так спустя столько-то лет! — Ты не можешь никак забыть, что жил в убогой халупе, а мы жили в этом доме. Ты не знал, почему отцу приходилось продавать ценные вещи, а у него просто были долги. Он умер, долги остались. Купив дом моего отца, ты решил вытащить сюда и меня, чтобы похваляться и унижать нашу семью!
 Выдав эту гневную тираду, Дейзи почувствовала себя опустошенной. Такого эмоционального выплеска не случалось с ней уже тринадцать лет. В те первые дни, узнав о предательстве Дика, утратив все, что составляло смысл ее жизни, она была в таком же состоянии. Гнев ослепил ее. Она не могла понять, что было бы лучше — сказать или не сказать. Но дело сделано. Гнев испарился, остались только старые шрамы от нанесенных в юности сердечных и душевных ран.
 — Ты заблуждаешься! Но я выслушал тебя с большим интересом, — спокойно, даже беззаботно заговорил Ричард, словно обвинения не имели к нему никакого отношения. Только уголки его большого мужественного рта опустились вниз. — Да, мы с матерью жили в развалюхе, потому что для нас в поселке не нашлось подходящего жилья. Единственное, что мы могли себе позволить, это аренду старого коттеджа, который сдал нам твой отец за весьма умеренную плату. А насчет того, что я обкрадывал его…
 Ричард замолчал, глядя на бокал с вином, который он держал длинными пальцами, потом отодвинул бокал и заглянул Дейзи в глаза, словно гипнотизировал ее.
 — Мне было всего двенадцать, когда мы переехали сюда, и я не знал, что у меня нет права ловить форель в ручье, протекавшем неподалеку. Чарльз Дэвис быстро вправил мне мозги первым же выстрелом из ружья. Так я впервые столкнулся с понятием «право собственника».
 Он снова замолчал, лицо его было серьезным. Внимательно и немного печально он смотрел в лицо Дейзи. Она растерялась, она ожидала совсем не такой реакции.
 — Теперь о твоих подозрениях… Я настоял на твоем приезде сюда совсем не для того, чтобы хвастать своими финансовыми успехами. Без тебя мне здесь не разобраться. — Он сжал губы, и лицо его снова стало суровым и немного надменным. — А сейчас предлагаю поесть. — Он передал ей тарелку с холодным ростбифом. — После ланча можешь приступать, я все тебе объясню.
 Когда-то он говорил, что никогда не сможет быть счастливым без нее, а теперь ему нужна от мисс Дэвис всего лишь профессиональная работа искусствоведа. Дейзи ела через силу, не разбирая вкуса. Сколько можно жить прошлым? Ей снова захотелось бросить все и сбежать. Только вряд ли Пол Фишер будет доволен ее необъяснимым поведением. Редман хорошо оплачивает пребывание специалиста в этом доме. Салон лишится потенциального богатого клиента, к тому же будет нанесен урон престижу фирмы. Нет, бежать никак нельзя.
 Дейзи угрюмо давилась едой. А почему он ничего не ответил на ее обвинение в безнравственном поведении с девицами из поселка? Потому что нечего сказать в свое оправдание. Не мог же он не знать, по крайней мере, о том, что бросил несчастную Сьюзен Харрис с ребенком, обрекая его на безотцовщину, а молодую женщину на беспросветную бедность. Получив деньги от отца, Ричард исчез и больше не появлялся. В те годы полученная им сумма казалась юному проходимцу целым состоянием. Разумеется, он знал, что Сьюзен ждет от него ребенка. Или просто не хотел знать об этом?
 — Поскольку я нахожусь здесь для того, чтобы отыскать среди барахла оставшиеся ценные вещи, то скажи, с какого помещения мне лучше начать? Или ты предоставляешь решать мне?
 Дейзи старалась говорить сухо, по-деловому, чтобы преодолеть внутреннее волнение, горечь разочарования, вызванные воспоминаниями.
 — Начни с самого верха. К тому, что находится на чердаке, по-моему, никто не прикасался. Должен предупредить, там много пыли. После того как перекрывали крышу, остался строительный мусор. Там уберут, как только ты решишь, есть ли там что-нибудь стоящее. — Ричард допил вино и уже с оттенком нетерпения сказал: — Когда ты кончишь ковыряться в тарелке, мы сможем сразу приступить к работе.
 Гнусный, мерзкий, отвратительный! — восклицала про себя Дейзи, открыв дверь чердака и остановившись на пороге. Он же видел, как она одета, и все-таки послал ее сюда! Здесь царил сущий кавардак, какого не было даже во времена ее детства. Сюда складывали все, ставшее ненужным: старую мебель, одежду, белье и гардины. Уложенные в коробки всякие мелкие веши теперь стояли как попало. К тому же все покрыто толстым слоем пыли, каменной крошкой и старой штукатуркой.
 Дейзи сняла драгоценные чулки и туфельки, но костюм, считай, испорчен. Наверное, он догадался, что она специально вырядилась в самое красивое и дорогое, чтобы предстать перед ним элегантной преуспевающей женщиной, а не наивной дикаркой, какой она была, когда бросалась, не раздумывая, в его объятия и, задыхаясь от счастья, отдавалась ему, а он шептал ей о своей любви… Да, Ричард очень изменился. А с другой стороны, жестокость всегда скрывалась в его характере, иначе он не предал бы ее, не лгал ей. И уж конечно не бросил бы мать своего ребенка.
 Покинув чердак, Дейзи спустилась по винтовой лестнице. Энн она нашла в кухне, которая после ремонта преобразилась тоже. Здесь заменили пол и все оборудовали по последнему слову техники. Такое впечатление, подумала Дейзи, что Ричард основательно готовится к семейной жизни, потому что все рассчитано на большую семью, но тут же выкинула эти мысли из головы. Личная жизнь клиента не касается нанятых им работников. Пол Фишер прав, как, впрочем, и всегда.
 — Не могли бы вы одолжить мне фартук, Энн? Нужно разобраться на чердаке.
 — О Господи, там же столько грязи и мусора! — сочувственно воскликнула Энн и улыбнулась Дейзи. — Я предлагала сжечь весь этот хлам, но мистер Редман сказал, что там могут находиться вещи, имеющие, пусть не рыночную ценность, но ценные как память. Кажется, здесь жил старый сноб, дом долго переходил из поколения в поколение. Старик умер, но у него где-то осталась дочь. Поэтому босс не велел там ни к чему прикасаться. Дочь может вернуться и будет недовольна, если уничтожат семейный архив.
 Неужели Ричард действительно проявил такую заботу? Мысль об этом задела Дейзи. Значит, он и вправду верил, что она может когда-нибудь сюда вернуться? И он использовал первую же возможность, заставил ее вернуться в родовое гнездо, потому что хотел, чтобы она получила семейный архив? Нет, что-то не верится. Дейзи тяжело вздохнула.
 — Разумеется, он не стал бы посылать меня на чердак только для того, чтобы я там перепачкалась. Я и есть дочь того старого сноба.
 Наступило тягостное молчание. Энн испуганно смотрела на нее.
 — Простите, я не знала…
 — Пустяки, не переживайте. Отец действительно был невыносимым снобом. Считал себя особой высокого происхождения, но не имел средств содержать дом в порядке.
 Факт общеизвестный, даже в поселке все это знали. Бедный старый гордец! Он даже не подозревал, что над ним смеются за его спиной. Дейзи не стала рассказывать о диктаторских замашках отца, о том, что он никого в жизни не любил. В конце концов, дочь обязана чтить отца, тем более его память.
 — Знаете, я вообще-то не ношу фартуки. Но от старой экономки, по-моему, осталось несколько. Подождите меня минуточку, я поищу. Где-то стояла коробка с ее вещами.
 Энн быстро вернулась со стопкой выстиранных и аккуратно сложенных фартуков. Разноцветные, нейлоновые, разрисованные крупными цветами, все они выглядели очень кокетливыми. Дейзи усмехнулась про себя — таков был вкус миссис Доррис Мэйо.
 — А вы не знаете, где сейчас живет миссис Мэйо?
 Любопытство и слабый отголосок детской привязанности к женщине, которая много лет заботилась о ней, побудили Дейзи задать этот вопрос.
 — Снимает домик в поселке, рядом с магазином, — ответила Энн. — Она появлялась здесь, чтобы забрать вещи старика Дэвиса. Милая женщина, только имеет маленькую слабость — любит посплетничать. Миссис Мэйс горько оплакивала смерть вашего отца.
 Естественно, подразумевалось: а почему дочь так равнодушна к отцу? Вопрос читался в глазах женщины. Но Дейзи не собиралась вдаваться в подробности.
 — Пока я здесь, надо мне выбраться как-нибудь вечерком и навестить ее.
 Сдержанно улыбнувшись, Дейзи вышла из кухни. Она понимала, за что отец выгнал ее из дома и никогда после этого не делал попытки встретиться или отыскать дочь. Но понять, за что он так не любил ее с самого детства, Дейзи не могла до сих пор. Может, Доррис Мэйо знает ответ на мучивший ее все эти годы вопрос.
 Обмотав себя широким фартуком жуткой расцветки поверх атласного нижнего белья, Дейзи повесила свой костюм на большой крюк, торчавший в стене. Ее не беспокоило, что она выглядит нелепо, ведь здесь ее никто не увидит. Зато будет спасен элегантный костюм. Она расчистила себе пространство для свободы передвижения и приступила к работе, методически осматривая содержимое ящиков и коробок. В одном ящике оказался старый потрескавшийся фарфор, всевозможные безделушки викторианской эпохи.
 Зачем люди хранят совершенно ненужные веши, думала Дейзи. И вспомнила, какой волшебный мир открывался ей на чердаке в детстве, особенно в долгие дождливые дни, когда она страдала от одиночества больше, чем всегда. Был там громоздкий сундук, заполненный старой одеждой, которую, возможно, носила еще прабабушка и даже мать прабабушки. Многие из этих вещей поражали своей красотой, но все было очень ветхое. В хорошем состоянии такие вещи стоили бы больших денег, сейчас они ценились гораздо выше, чем в те времена, когда их носили.
 Другой сундук, поменьше, был совершенно пустой, если не считать толстой пачки писем, перевязанных выцветшей лентой. Наверно, вещи из этого сундука отец продал, когда начались финансовые неприятности. Возможно, этому поспособствовала и Доррис Мэйо. Дейзи вспомнила, как она говорила, приходя за ней на чердак: «Так и знала, что ты здесь. Пора спать. И запомни, эти вещи нельзя трогать, они стоят больших денег. Впрочем, если тебе нравится наряжаться, то ради Бога. Здесь ты хотя бы сидишь себе тихо и никому не мешаешь».
 Присев на корточки, Дейзи грязной от пыли рукой убрала со лба пряди волос, оставив на щеке грязную полосу, и глубоко задумалась. Ей вдруг стало жаль отца. Зачем он всю жизнь тащил на себе это огромное наследие прошлых поколений — земли усадьбы и громоздкий дом, которые не мог содержать? Все это легко было продать и купить небольшой дом с приусадебным участком, а на оставшиеся деньги спокойно доживать свои годы. Гордыня, высокомерие не позволили ему так поступить. Или какие-то воспоминания?
 Вздохнув, Дейзи взяла в руки пачку писем, развязала и стала их просматривать. Все они были адресованы ее матери, а писал их ее отец еще до свадьбы. Открыв письмо, лежавшее сверху, она начала читать. С первых же строк ей стало понятно, как сильно отец и мать любили друг друга. Чарльз Дэвис буквально боготворил свою будущую жену, Элизабет.
 Дейзи вложила письмо в конверт и снова перевязала пачку лентой, пальцы ее дрожали. Впервые заглянув в святая святых, в личную жизнь своего отца, она увидела совсем другого человека, нежели того, которого знала всю жизнь. Этот Чарльз Дэвис способен был на глубокую любовь. Даже написанная резким почерком на бумаге, она потрясала до глубины души. Прижав к груди драгоценные письма, Дейзи поднялась, в глазах ее стояли слезы.
 В этот момент она увидела Ричарда и затаила дыхание. За время, проведенное на чердаке, она совсем забыла о его существовании, а он, оказывается, стоял у двери и наблюдал за ней. От его присутствия мысли смешались в голове, даже атмосфера в этом захламленном помещении изменилась. Если бы она тогда объяснила отцу, как сильно любит Ричарда Редмана, возможно, тот сумел бы ее понять. Кто знает? Вместо этого она упорно молчала, пока отец выговаривал ей и запрещал видеться с этой «швалью», как он выражался. Надо было во всем ему признаться, ведь отцу было знакомо чувство безумной страсти, связывающей двух людей волшебной, магической силой.
 Тут же мысли ее приняли иное направление. Она с горечью подумала, что вряд ли история их любви могла завершиться счастливо. Этот красавец, гроза девиц из поселка, никогда не любил ее по-настоящему. Иначе он не смог бы так поступить — уехать, зажав в кулаке деньги, заплаченные отцом в качестве отступных. Ричард лгал ей, когда говорил, что любит, что мечтает всегда быть рядом с ней. Деньги его притягивали сильнее, чем любовь.
 Под взглядом Ричарда Дейзи увидела себя со стороны — в жутком полупрозрачном нейлоновом фартуке, растрепанную и грязную. Ей захотелось убежать и спрятаться, но, гордо подняв голову, она сухо спросила:
 — В чем дело? Тебе что-нибудь нужно?
 — Да, мне нужна ты.
 Взгляды их встретились, и на минуту эти слова вернули ее в прошлое. Неожиданная реакция ее тела — жар и дрожь — поразили Дейзи. Ей стало вдруг трудно дышать. На лице Ричарда отразилось недоумение, он вопросительно поднял бровь и улыбнулся. Но, по мере того как он подходил ближе, улыбка медленно сползала с его лица.
 Разумеется, она неправильно его поняла. О какой безумной страсти может идти речь сейчас? Он просто пришел проверить, как подвигается дело у нанятого им работника. Может, она сидит тут, нога на ногу, и красит ногти. Хорошо, что все обстоит так, а не иначе, потому что и он ей не нужен. Дейзи его не хотела, видит Бог, пока он не дотронулся до нее. Погладил рукой по растрепанным волосам, упавшим на плечи. Из неведомых глубин поднялось забытое желание, словно тело вспомнило и заговорило, зажило своей самостоятельной жизнью. С пересохшим ртом, едва дыша, она молча терпела, пока он кончиком пальца проводил по ее мокрым ресницам.
 — Тебя что-то расстроило, Маргаритка? Я не хотел этого, поверь мне, не хотел.
 Сколько сейчас нежности в его потемневших карих глазах. И взгляд, которым он всегда проникал ей прямо в сердце в те далекие волшебные ночи, когда звезды и луна были свидетелями их любви, а она видела только его. Вот таким же взглядом он. жадно смотрел на перламутровую белизну ее плеч, а его прикосновения, бережные, нежные, способствовали тому, что она безболезненно перенесла утрату девственности. Все произошло между ними так естественно, что она не могла не верить в искренность его чувства. А напрасно.
 — Я полагал, ты найдешь здесь веши, которые дороги тебе как память о детстве. Возможно, альбомы с фотографиями. В общем, то, что захочешь сохранить. Миссис Мэйо забрала личные веши твоего отца, и я знаю, что она хотела бы встретиться с тобой. Пока ты здесь, я организую вам встречу.
 Рука его легко коснулась ее плеча, и Дейзи напряглась всем телом. Такой Ричард Редман ей не нужен. Приподняв ресницы, она задержала взгляд на чувственных губах его крупного рта. Скольких женщин целовали они? Наверняка «имя им — легион». Злясь на себя за такие мысли, Дейзи отвела взгляд в сторону, стараясь не смотреть ему в лицо.
 — Можешь не трудиться, — ответила она, голос ее звучал спокойно и уверенно. — Я сама встречусь с Доррис. Что касается семейных реликвий, ничего интересного не осталось, кроме этих писем, которые я возьму с собой. Я, правда, еще не успела все просмотреть.
 Господи! Хоть бы он перестал так странно глядеть на нее! Неприлично пристально разглядывать женщину, когда она в таком виде, как сейчас Дейзи. Она не нуждается в его заботе!
 — Думаю, на сегодня достаточно. — Он отвернулся от нее. — Продолжишь утром. Я предупредил Энн, что мы поедем куда-нибудь поужинать. У нее и без готовки дел хватает. — Он задержался у двери, обернулся и снова окинул ее странным взглядом. В голосе его слышался не то восторг, не то разочарование.
 — И сними, пожалуйста… не знаю, что это такое, ночная рубашка, что ли? Будь готова через сорок минут. Я подожду тебя внизу.




 5


 Перебрав привезенные с собой наряды, Дейзи выбрала самый простой — светлые льняные брюки в сочетании с тонким итальянским свитером и модными мокасинами. В расчете, что они отправятся ужинать в деревенскую харчевню.
 Смеркалось, когда Ричард привез Дейзи в прекрасный ресторан с изысканной публикой. На фоне женщин в темных вечерних платьях она почувствовала себя белой вороной. Могла ли она ожидать, что в такой глухомани отыщется приличный ресторан? Ричард Редман, в отличие от нее, был упакован сверхмодно, даже слишком изысканно. Он привлекал всеобщее женское внимание. Хотя все это не должно ее трогать, решила Дейзи.
 — Маргаритка, ты должна уже проголодаться, ведь за ланчем ты почти ничего не поела.
 На этот раз ничего похожего на глубокую озабоченность ее здоровьем, всего лишь констатация факта. Сидя напротив Ричарда, она невольно любовалась его белозубой улыбкой, сверкавшими, как темное золото, волосами. Темно-синий костюм, дополненный шикарным дорогим галстуком, прекрасно сидел на нем, был ему к лицу. Похоже, Дик постарался произвести на нее впечатление. Зачем? Но взгляда Дейзи отвести не могла, а когда он улыбался, по спине у нее пробегала дрожь.
 — Немного, пожалуй, проголодалась, — ответила она, наклонив голову. За ланчем по его вине ей кусок в горло не лез, и теперь она была голодна как волк.
 Меню, которое им вручил официант, отличалось таким огромным форматом, что его с трудом можно было удержать в руках. Пыль в глаза мне пускает, подумала Дейзи, могли бы поесть где попроще. По той же причине он приобрел усадьбу «Три ручья», хотел поразить местных жителей. Как же, презираемый всеми нищий мальчик выбился в люди и разбогател! Честолюбие его одолевало и тринадцать лет назад, когда он лелеял два заветных желания: жениться на ней и стать богатым, чтобы окружить ее роскошью. По крайней мере, так он говорил тем летом, а она верила ему. Какой же доверчивой дурочкой можно быть в семнадцать лет!
 Богатым Ричард Редман стал, только ей от этого ни холодно, ни жарко. А вот намерение жениться на ней отбросил тут же, как только оно встало преградой на пути к богатству. Или он просто морочил голову девчонке, которой решил овладеть во что бы то ни стало?
 Вернув официанту меню, Дейзи вздохнула с облегчением, избавившись от такой тяжести.
 — Утром я начну немного позже. Хочу дойти до поселка. Возможно, там еще есть лавочка, в которой продают дешевую одежду. Мне нужны джинсовые брюки и рубашка. Чтобы продолжить разборку на чердаке. А то сегодня пришлось нацепить один из фартуков миссис Мэйо. Чтоб ты знал, на ночь я не пеленаюсь в метры ткани с жуткой расцветкой.
 И вдруг увидела в его карих глазах смех. Губы его плотоядно изогнулись. Только тогда она поняла, что совершила ошибку, напомнив о его предположении, что на ней ночная рубашка.
 — В чем же ты спишь теперь? В сшитых на заказ шелковых пижамах? А в свое время постелью нам служил мягкий прохладный мох, помнишь? В дождливые дни мы укрывались в конюшне твоего отца и спали прямо на душистом сене. И на нас не было ни-че-го. — И без всякого перехода, пока краска заливала щеки Дейзи, сказал: — Старой лавочки уже лет семь как нет. Майкл продал свой дом и уехал в другие края. Новые хозяева открыли магазин бытовой техники. Времена изменились, изменился и поселок. Завтра я собираюсь съездить в Брайдсвилл. Если хочешь, можешь поехать со мной. Пока я буду встречаться со своими поверенными, ты успеешь купить все, что тебе нужно. — Длинными сильными пальцами Ричард разломал рогалик и намазал одну половину маслом. — В городе открылось чудесное кафе с китайской кухней. Можем встретиться там за ланчем.
 Как у него все просто! Господи, верни мне былое спокойствие, молила мысленно Дейзи, не в силах унять сердцебиение. Если он будет продолжать постоянно вспоминать в их разговорах о прошлом, она сойдет с ума. Надо постараться пропускать эти фразы мимо ушей. Надежда — трепетное чувство, единожды преданное, оно не возрождается.
 — Я бы скорее предположила, что ты пользуешься услугами какой-нибудь крупной юридической фирмы в Нью-Йорке, — сказала Дейзи, просто чтобы поддержать разговор. Она сознательно проигнорировала его напоминание о том времени, когда они встречались тайком по ночам и еще жива была надежда, что в будущем они не расстанутся. Такой разговор о прошлом непременно закончился бы откровенным скандалом, а ей не хотелось рисковать своей любимой работой. Ведь Редман мог пожаловаться Полу Фишеру на ее поведение. Разумнее попридержать язык и не переходить на скользкую тему. Говорить стоит только о вещах, имеющих отношение к делу, ради которого она приехала, раз уж так сложились обстоятельства.
 — Нет, местным юристам я доверяю больше. Пока, во всяком случае, — ответил Ричард. — Что ты выбрала? — спросил он, когда подошел официант.
 Дейзи продиктовала заказ, выбрав салат с авокадо, кефаль и суфле из грибов. Себе Ричард заказал совсем простое блюдо — бифштекс с жареной картошкой. Очевидно, его плебейские вкусы не изменились. А может, решил экономить, намереваясь жить здесь в окружении гольф-клуба и центра отдыха, в доме своего былого врага?
 Дом настолько велик, что способен вместить не только жену с многочисленным потомством, но и целую армию прислуги. Мысль о возможной женитьбе Ричарда заставила Дейзи почувствовать себя почти больной. Непонятно, почему это должно ее волновать? Ведь теперь он для нее абсолютно чужой человек. Она даже могла бы посочувствовать его будущей жене, поскольку хорошо знала его характер. Единожды солгавший будет лгать и впредь всем женщинам, с которыми сведет его судьба.
 Отказавшись от предложенного вина, Дейзи с аппетитом поела, поддерживая банальный разговор, и обрадовалась, когда они наконец покинули ресторан.
 Дорога, ведущая к усадьбе, освещалась высокими фонарями. Их не было раньше, и вместе с распускающимися деревьями они образовали золотистый кружевной туннель, по которому теперь мчался шикарный автомобиль Ричарда. В открытые окна врывался свежий ночной воздух, и Дейзи с жадностью вдыхала знакомые ароматы весенней земли. Скоро зацветет жимолость, потом сирень, думала она. Несмотря на то что с этим местом были связаны и ее одинокое детство и несчастливая любовь, она всем сердцем продолжала любить родной край таинственных лесов, землю, изобиловавшую родниками с вкусной ледяной водой. Пусть теперь ее дом в Нью-Йорке, там ее любимая работа и друзья. Боже, откуда этот неожиданный приступ болезненной ностальгии?
 Машина свернула на подъездную аллею к дому.
 — Наверное, правление твоей компании все хорошо продумало, решив, что без гольф-клуба и центра отдыха этот край больше существовать не сможет, — сказала Дейзи, подпустив яда в голос. — А тебя устроит, если вокруг постоянно будут посторонние люди? Отца удар бы хватил, если б он обнаружил, что какой-то наглец, как он выражался, топчет его собственность.
 — Я не такой, как твой отец, — холодно обронил Ричард.
 Дейзи поджала губы. Что верно, то верно, подумала она, Ричард наделен не только красотой и обаянием, но и доброжелательностью к людям, чего она никогда не замечала у своего отца. К тому же Ричард рано начал трудиться, самостоятельно заработал свой капитал, а отец всю жизнь только проживал деньги, доставшиеся по наследству. Когда деньги кончились, он заложил родовую усадьбу. Общей у отца и Ричарда была лишь жестокость, с которой они оба обошлись с ней, наплевав на ее чувства.
 — Я бы просто не стал здесь жить, если б меня раздражали люди, — помолчав, добавил Ричард. — В доме за мной останутся всего несколько комнат.
 Ричард так резко затормозил, что Дейзи подумала: совсем не бережет свой дорогой автомобиль. Интересно, он всегда так небрежно обращается с тем, что ему принадлежит?
 Она вышла из машины и, не дожидаясь Ричарда, вошла в дом. Он догнал ее.
 — Составишь мне компанию за бутылочкой вина? — В голосе его не слышалось привычной резкости.
 Дом казался совсем пустым, и Дейзи охватило странное беспокойство. Оставаться наедине с таким мужчиной опасно. Ей стало не по себе. Искушение побыть с ним и попытаться понять, каким человеком он стал, было, конечно, велико. Еще интереснее узнать, остался ли он все тем же искусным и щедрым любовником, каким был когда-то. Или физическими удовольствиями он занимается теперь только в перерыве между делами, на скорую руку, так сказать? Дейзи постаралась прогнать эти мысли и отрицательно покачала головой.
 — Спасибо, но я воздержусь. В каком часу ты завтра едешь в Брайдсвилл?
 — В девять. Успеем вернуться к двум часам. Категорически отказываешься от вина?
 — Категорически.
 Значит, завтрашнее утро для работы будет потеряно. Дейзи не планировала провести с ним больше времени, чем это необходимо для дела. Почему она не сообразила привести с собой одежду попроще, в которой можно работать? И вспомнила, что такой одежды в ее гардеробе вообще не водится. Подавив невольный вздох сожаления, Дейзи отказалась от поездки в Брайдсвилл:
 — Пожалуй, я обойдусь тем, что у меня есть.
 Лучше дорогой костюм испортить, чем все утро корчить из себя неприступную железную леди. Неизвестно, сколько времени я смогу продержаться, чтобы не высказать ему, как он мне отвратителен. Дейзи отвернулась и пошла к лестнице, когда услышала за спиной:
 — Трусливо сбегаешь, Маргаритка? Интересно, чего же ты так испугалась?
 Войдя в свою комнату, она захлопнула дверь и, тяжело дыша, прижалась к ней спиной. Сердце, как испуганная птица, билось в клетке из ребер, словно она долго бежала, преследуемая по пятам дьяволом. Естественно, в роли дьявола ей представлялся Ричард Редман. А как она обожала его когда-то! Он был всем в ее жизни. Если бы не его предательство!.. Но, как выяснилось, даже предательство не сделало Ричарда менее привлекательным для нее. Зачем судьбе понадобилось свести их вновь?!
 Оторвавшись от двери, Дейзи взяла себя в руки и начала готовиться ко сну. Выбрала бирюзовую шелковую ночную рубашку и такого же цвета шелковый халат и направилась в ванную комнату. Выйдя в коридор, она столкнулась с Энн, которая шла к ней, держа в руках сложенный джинсовый комплект из брюк и рубашки.
 — Вот, можете пользоваться этим для работы в доме. Получше, чем фартуки миссис Мэйо. Все чистое, а размер у нас приблизительно одинаковый.
 Благодарно улыбнувшись женщине, проявившей о ней такую трогательную заботу, Дейзи взяла веши. Теперь она сможет сохранить драгоценный костюм и не демонстрировать нижнее белье сквозь прозрачный фартук, если Ричард снова явится проверять, как она выполняет свои обязанности!
 — Большое спасибо, Энн! Вы так внимательны ко мне.
 На языке у нее вертелся вопрос. Почему Ричард, имея в своем распоряжении весь этот дом, сказал, что оставляет за собой всего несколько комнат? Но Дейзи промолчала.
 — Пустяки, — ответила Энн, пожав плечиком. — Хорошо провели вечер?
 — Прекрасно кормили, — коротко ответила Дейзи, открывая дверь в ванную комнату.
 Распространяться на эту тему ей не хотелось.
 — Самое главное, — с улыбкой заметила Энн, легко пережив явное нежелание Дейзи разговаривать, — хочу попрощаться с вами на тот случай, если мы больше не увидимся. Мне дали недельный отпуск. Еду к сестре. В воскресенье состоятся крестины ее первенца, а я его крестная мать. Вероятно, вы завершите свою работу здесь до моего возвращения.
 Улыбаясь и механически произнося положенные в таких случаях слова, Дейзи подумала, что теперь в доме останутся только она и Ричард. Разумеется, такая ситуация ничего не меняет в их отношениях, размышляла она, простившись с Энн и закрыв за собой дверь ванной комнаты. Помощь ей не понадобится, она и сама справится с Ричардом. К тому же в сексуальном плане она его больше не интересует. Что было, то сплыло! Теперь она ему нужна только для того, чтобы он мог продемонстрировать перед ней свое интеллектуальное превосходство. Ну с этим она тоже в силах справиться. Дейзи и в самом деле восхищалась его финансовой смекалкой. Сложнее будет скрывать от него, что, неожиданно для самой себя, она испытывает к нему неудержимое физическое влечение.
 С этим мыслями она легла в постель, но заснуть не удалось. Лежа в темноте, Дейзи как в юности прислушивалась, ожидая его сигнала, стука мелких камешков, которые он бросал ей в окно, вызывая на свидание. Она вспоминала, как торопилась выйти к нему, незаметно выскользнув из дома. Как холодили босые ступни сначала покрытый линолеумом пол, потом деревянные, затем каменные ступени и как нога ступала наконец на мягкую землю, на молодую траву, делавшую бесшумными ее осторожные шаги.
 Сон не шел. Картины прошлого совсем разбередили душу. Дейзи села в постели, включила настольную лампу и прижала к вискам пальцы. Надо остановить этот навязчивый поток воспоминаний. Необходимо взять себя в руки. Они давно стали чужими друг другу. К тому же известно, каким бессердечным мерзавцем на деле оказался Ричард. Просто она выдумала себе несуществующего мужчину и продолжала любить его все эти годы. Глупая романтическая мечта!
 В два часа ночи Дейзи поняла, что не заснет. Лежать в постели и тосковать по прошлому — занятие бессмысленное, лучше встать и поработать, приблизив таким образом время отъезда. Решив поработать, Дейзи снова накинула шелковый халат, затянула пояс и достала рабочий блокнот.
 Начать надо с большой столовой. Дейзи бесшумно спустилась по лестнице. Когда-то там стоял большой обеденный стол с двенадцатью стульями — гарнитур в стиле эпохи Регентства, но его давно продали. Ей было тогда пятнадцать лет, она приехала домой на рождественские каникулы. Когда она спросила, куда делся столовый гарнитур, отец язвительно ответил: «Как еще я смог бы оплатить твое пребывание в привилегированной школе? Ограбить банк?»
 Бесполезно было говорить в очередной раз. что она с удовольствием училась бы в другой школе, поближе к дому и по средствам. Потому что в подобных случаях отец умел так посмотреть, что от его взгляда хотелось забиться куда-нибудь в угол. Могла услышать и такое: «Не забывай, кто ты!»
 Да, кто она? Внезапно Дейзи поняла, что не знает. Раньше она считала себя сильной и уверенной в себе, преуспевающей деловой женщиной. А теперь? Потеряв почву под ногами, бродит как тень в поисках забытой любви. Оказаться здесь наедине с тем юношей, давно ею проклятым, который превратился в мужчину с тяжелым взглядом, стал владельцем всего, что окружает ее в этом доме. Ему принадлежит теперь и сам дом, и земля вокруг дома… Неправдоподобно!
 Раздраженно тряхнув головой, чтобы избавиться от неприятных мыслей, Дейзи снова начала мысленно перебирать предметы, когда-то находившиеся в столовой. Вместо гарнитура отец ничего не купил, но оставался еще сервировочный стол, тоже из красного дерева, кажется, эпохи Георга III, и громоздкий буфет того же времени. Эти предметы обстановки представляли несомненную ценность, в них стоило вложить солидные деньги, все окупится.
 Распахнув двустворчатую дверь столовой и тихонько закрыв за собой створки, Дейзи обнаружила, что в комнате горит свет. Она остановилась и огляделась. Со стен комнаты исчезли отвратительные обои ржавого цвета, теперь они были выкрашены розовато-кремовой эмульсией. Под ногами сверкал натертый паркет. По центру огромного помещения тянулись два узких стола со скамейками по обеим сторонам. У большого камина полукругом стояли на ковре удобные кресла. Надо было все-таки спросить у Энн о планах Ричарда относительно дома.
 Услышав за спиной звук открываемой двери, Дейзи испуганно замерла. Может, Энн пришла выключить свет?
 Ей не повезло, потому что в комнату вошел Ричард, одетый в черные потертые джинсы и майку, тоже черного цвета. Ноги были босыми, как и у нее.
 Сердце Дейзи бешено забилось, кровь побежала быстрей, все тело ее встрепенулось. Выглядел он сказочно привлекательно: лохматые рыжие волосы, на лице щетина и сонные глаза под припухшими веками. При виде Дейзи взгляд его стал томным. Ей хорошо был знаком этот многообещающий взгляд.
 — Не спится? Интересно, почему? — тихо и вкрадчиво спросил Ричард, неторопливо разглядывая ее фигуру и задерживая взгляд на соблазнительных округлостях, которые подчеркивал тонкий халат, туго перетянутый поясом. Он ясно видел, что под легкими шелковыми тряпками на ней ничего нет.
 — Наверное, что-нибудь несвежее съела за ужином. Расстройство, — солгала Дейзи, отчаянно стараясь подавить реакцию тела на появление Ричарда.
 Такого не должно было с ней произойти. Она давно ничего не питает к нему, кроме презрения. Но, к сожалению, ни одному из мужчин, с которыми она встречалась, не дана была такая власть над ее телом, как Ричарду Редману. Нет, она не стала мужененавистницей, она принимала ухаживания и встречалась с другими, но никогда не испытывала ничего похожего. Только Дик пробуждал в ней настоящую женщину.
 Задрожавшими руками Дейзи поспешила открыть блокнот и вынула из зажима ручку.
 — Вот я и подумала: раз не удается заснуть, можно и поработать. Я не собиралась беспокоить тебя.
 — Хотела ты того или нет, но ты меня побеспокоила, — сухо ответил Ричард. — Но раз уж ты решила поработать, работай.
 Нервно поглядывая по сторонам, Дейзи ходила по комнате, ставшей совершенно неузнаваемой.
 — Здесь стоял сервировочный стол красного дерева. Возможно, отец продал его. Или ты переставил его в другое место?
 — Нет, такого стола не было в доме.
 Не оборачиваясь, Дейзи по голосу определила, что Ричард следует за ней по пятам. По спине пробежали мурашки.
 — Остался вот этот буфет, тоже красного дерева. Старинный, представляет большую ценность на рынке антиквариата. Хорошее вложение капитала, если тебя это интересует.
 — В данный момент меня интересуешь только ты.
 Дейзи тихо ахнула и затаила дыхание. На сей раз она правильно поняла его. Спиной чувствуя его взгляд, она понимала, что надо немедленно выйти из комнаты, но не смогла, ноги не слушались ее. Рука Ричарда легла ей на талию, обжигая даже через шелковую ткань. Ей бы сказать: не надо, не прикасайся ко мне! Но язык словно прилип к гортани.
 — Ты вся заледенела. Здесь холодно. Центральное отопление включено не полностью. Уйдем отсюда на кухню. Там теплее, а кружка горячего молока поможет тебе избавиться от… расстройства. — Он насмешливо улыбнулся.
 Рука Ричарда плотно удерживала ее, она ощущала каждый его палец. Нет, пора ему ответить, что не нуждается она ни в горячем молоке, ни в его трогательной заботе, и вернуться в свою комнату. Вместо этого она почему-то безвольно пошла туда, куда он ее повел, вспомнив, что точно также шла за ним в то лето, давным-давно.
 — Ты не спросила у меня, почему я не смог заснуть, — сказал он не без упрека, когда они вошли в кухню, где действительно оказалось намного теплее, чем в столовой. — Могла бы поинтересоваться, хотя бы из вежливости.
 Иронический тон Ричарда раздражал Дейзи. При чем тут вежливость? Впрочем, среди сверстников из поселка он всегда выделялся хорошими манерами, что казалось странным у сына нищей вдовы, появившейся в их краях неизвестно откуда. Вряд ли она всерьез занималась воспитанием сына, он рос как сорная трава. Тем не менее Ричард умел найти подход к каждому из жителей Блэк Спрингза, кто снисходил до общения с ним. Возможно, уже тогда сказывалась врожденная хитрость, помогавшая ему приспосабливаться и выживать в любых условиях, подумала Дейзи.
 Она ничего не ответила на попытку Ричарда завязать разговор. Натянутая как струна, дрожа всем своим хрупким телом, она молча смотрела, как он наливает молоко, вынутое из холодильника, в маленькую кастрюльку и разогревает на плите. Следовало бы уйти, чтобы разрушить неожиданно возникшую слишком интимную обстановку, но что-то удерживало ее.
 — Ну что ж, я все-таки расскажу, почему мне не спится, хотя тебя, похоже, это не интересует. — Даже от звука его голоса у Дейзи перехватывало дыхание. Она прикусила губу до боли, чтобы привести себя в чувство. В здравом уме она бы сказала: «Меня и вправду это не интересует». Но сейчас Дейзи не могла здраво мыслить и вести себя разумно. — Мне не давала уснуть мысль о том, что мы спим с тобой под одной крышей. Я встал, хотел взять в библиотеке книгу, чтобы отвлечься, а проходя мимо столовой, заметил под дверью полоску света.
 Ричард, хмуро сдвинув брови, посмотрел на Дейзи, но сразу отвел глаза. Помолчав, он сказал:
 — Думал, что все будет гораздо легче.
 Дейзи озадаченно смотрела на него. Что он имеет в виду? И что должно было быть легче? Находиться в ее обществе? Может, у него проснулось чувство вины? Тогда почему он не скажет прямо? Раньше он всегда откровенно говорил ей о своих чувствах. В основном, правда, о том, как она нужна ему. Те времена прошли, устало напомнила она себе. Они оба изменились и научились скрывать эмоции. Может, оно и к лучшему. Так спокойнее. Иначе вырвался бы наружу застарелый подспудный гнев. А зачем? Что теперь можно изменить?
 Дейзи смотрела, как Ричард разливает молоко в глиняные кружки, и решила, что хотя бы один прямой ответ она от него получит.
 — А что ты собираешься сделать из этого дома?
 Ричард улыбнулся с довольным видом.
 — Долго я ждал, когда любопытство пробьется сквозь маску равнодушия, которую ты нацепила. — Он взял в руки кружки с молоком. — Предлагаю пойти в библиотеку и спокойно выпить молоко, в которое я добавил немного бренди. Там уютно и тепло. Я расскажу тебе о своих планах на «Три ручья», а ты расскажешь мне, что же произошло между тобой и твоим избранником. Как же его звали? Вспомнил! Рой Скотт, не так ли? Ваша помолвка должна была состояться в день твоего восемнадцатилетия. Он был подходящей партией для единственной дочери владельца усадьбы. Почему же ваш брак не состоялся? Неужели он узнал о твоих развлечениях на стороне и отказался от тебя? Должно быть, ты сама проговорилась, ведь мы тщательно скрывали от всех наши свидания.




 6


 Дейзи не верила своим ушам. Ричард посмел заговорить о прошлом! Заинтригованная, она последовала за ним в библиотеку. В этой комнате ничего не изменилось: книжные шкафы вдоль стен, старинные удобные кресла, напольная подставка для книг, секретер, журнальный столик — все стояло здесь столько лет, сколько она себя помнила.
 Черт возьми, Ричард прекрасно знал, почему они вынуждены были скрывать свои отношения. Он знал, как поступил бы ее отец, проведай он о том, что они стали любовниками! И как он посмел так низко думать о ней, считая, что она просто развлекалась с ним?!
 Ричард поставил кружки на журнальный столик и включил торшер. Прищурив глаза, Дейзи следила за его движениями, с трудом сдерживаясь, чтобы не взорваться встречными обвинениями. Если б он бросил ей такое обвинение тринадцать лет назад, она бы не задержалась с ответом, в ход пошли бы ногти и зубы! Теперь она, к сожалению, повзрослела и умеет контролировать свои чувства. Однако сердце билось чаще, чем обычно, пальцы дрожали. Взяв кружку, она забилась в кресло, подальше от Ричарда, чтобы тот не заметил, как она взвинчена. Что бы он ни сделал, что бы ни сказал, выдержка ее не подведет. А его оскорбительное обвинение заслуживает только презрения, она его проигнорирует.
 — Помолвка существовала только в виде идеи и только в головах моего отца и Роя, я тут ни при чем.
 — Неужели? Готовили помолвку, даже не известив тебя? — резко спросил Ричард внезапно охрипшим голосом, в котором, несмотря на вызывающий тон, послышалась горечь.
 Иными словами, он ей не поверил. Остановившись в нескольких шагах от ее кресла, он смотрел на нее, расставив ноги и засунув руки в карманы джинсов. Взгляд Дейзи невольно остановился на его узких бедрах, но, устыдившись себя, она поторопилась отвести взгляд и поднесла к губам кружку. С бренди он явно переборщил, зато первый же глоток смеси снял с нее лишнее напряжение, и она смогла вздохнуть посвободнее. Пусть думает что угодно, решила Дейзи, это его проблемы. Однако внутренний голос подсказывал, что все не так. Сделав еще один глоток, она наконец решилась.
 — Наши отцы дружили еще со студенческих лет. В свое время семейство Скоттов поселилось недалеко от нашей усадьбы, и они продолжали встречаться. Рой был крестником моего отца. Во время школьных каникул мы много времени проводили вместе. Возможно, леди Скотт жалела меня, девочку, не знавшую материнской ласки, а отец был рад сбагрить меня им, чтобы я не путалась у него под ногами. Мне было двенадцать лет, когда произошло трагическое событие. Леди Скотт сильно разбилась, упав с лошади, и скоро умерла. Мои визиты в их дом прекратились, но с Роем мы иногда встречались. Он приезжал к нам со своим отцом. Мой отец мечтал, чтобы мы когда-нибудь поженились.
 Воспоминания затуманили ее глаза. Она могла заполучить в мужья Роя вместе с немалым состоянием семейства Скоттов и хоть раз в жизни no-настоящему порадовать своего отца.
 — Хочешь сказать, что этот слизняк любил тебя? — спросил Ричард.
 Не имел он права задавать ей такой вопрос и оскорбительно обзывать Роя. К тому же ответа она не знала, потому что ее никогда не интересовали чувства Роя. Да, в подростковом возрасте Рой иногда своими взглядами смущал ее и даже ухитрился пару раз неловко поцеловать ее в губы, хотя она к этому не была готова. Любил ли он ее? Вряд ли. Скорей всего, в нем взыграло юношеское половое влечение и желание исполнить волю отца. И собственная бесхарактерность.
 Дейзи ответила равнодушным пожатием плеч и продолжала пить молоко, приправленное бренди.
 — У этого мерзавца, похоже, вообще сердца не было! — вдруг вырвалось у Ричарда. Правда, он тут же понизил тон. — С письмом ты явно опоздала. К тому времени он наверняка уже знал о твоих прогулках со мной, из-за чего и не состоялось ваше обручение. Представляю, каково ему было. — Ричард быстрыми шагами подошел к ней и, склонившись, презрительно посмотрел ей в лицо. Глаза его были неприятно прищурены. — А ты лишь равнодушно плечиком пожимаешь!
 Жаркая волна гнева поднялась в Дейзи. Да как он смеет так вести себя с ней?! Она поставила кружку на ковер, поднялась и пошла на него.
 — Пытаешься переложить на меня вину за то, что тогда произошло? Так обычно и поступают истинные виновники. Ты не оригинален.
 Глаза Ричарда сверкали, он явно не собирался отступать перед ней. Ситуация была чревата скандалом, но Дейзи не собиралась трусливо бежать от нее. Главный виновник он, а не она! Ладони ее вспотели, физическая близость Ричарда мешала ей. Забавно, обычно гнев людей разводит, а у них все наоборот. Ричард криво усмехнулся.
 — Что ты говоришь?! Значит, это не ты написала мне, что больше не желаешь меня видеть? В лицо ты мне сказать такое не осмелилась. Или просто не снизошла.
 Да, она написала ему, что не желает его больше видеть, и отрицать сам факт не собиралась. Но Ричард подло передергивает.
 — Тебя дома не было! — зло выкрикнула она. — После встречи с моим отцом ты удрал. Забыл?
 До сих пор в ушах ее стоял визгливый голос отца: «Можешь забыть своего подзаборного любовничка! Я предложил ему денег, чтобы он исчез с глаз долой. Долго он не раздумывал. Схватил деньги и был таков. Он больше не вернется. Надеюсь, это охладит твой пыл. А если тебе этого недостаточно, пойди и спроси у Сьюзен Харрис, кто отец ее отпрыска!»
 В душе Дейзи царил сумбур. Раздираемая противоречивыми чувствами, она не хотела углублять конфронтацию с Ричардом. Прилив адреналина в кровь только усилил ее физическое влечение к Ричарду. Все тело горело, сердце билось где-то в горле. Несмотря на вспышку гнева, она наслаждалась происходящим.
 — Да, я написала тебе письмо и оставила его у твоей матери. А чего ты ждал? — тихо спросила Дейзи, хотя ей хотелось кричать.
 Ну как объяснить ему, не теряя достоинства, насколько сильно она страдала из-за его жестокого предательства? Проще дать ему пощечину. Словно догадавшись о ее намерении, Ричард схватил ее за плечи и пристально посмотрел в глаза.
 — Чего я ждал?! — Голос его срывался на крик. — И это ты говоришь мне?! Но ведь было же время… — Он вдруг замолчал и провел пальцами по ее щеке. — Было время, когда ты предвосхищала все мои желания. Мы понимали друг друга без лишних слов, и ты никогда не заставляла меня ждать. Помнишь? — тихо спросил он.
 Ласковое прикосновение его пальцев удерживало ее гораздо крепче, чем грубая хватка, которую он позволил себе перед этим. Дейзи поняла, что оказалась в ловушке. Темные инстинкты, которые она слишком долго сдерживала, стали требовательнее. Голова закружилась, когда он повторил громче:
 — Помнишь, Маргаритка? Нам стоило заглянуть друг другу в глаза, и мы уже не могли разомкнуть рук. А помнишь, какими ненасытными мы были? Ты всегда была нетерпеливой и требовала полной близости. Помнишь?
 — Прекрати! — Слово прозвучало у нее как стон.
 Губы Дейзи дрожали, тело жаждало прикоснуться к нему. Зов плоти и душевная боль по утраченной навеки любви смешались в одно целое. Ни дышать, ни думать в этот миг она не могла.
 — Отпусти меня, — выдавила она из себя и с ужасом поняла, что протестует только ум, а тело не слушается ее.
 — Отпущу, если ты этого действительно хочешь. — Голос Ричарда звучал вкрадчиво и страстно. — Но ты не хочешь. Как и прежде, ты готова отдаться мне. Отрицай, если это не так, только не лги.
 Пальцем он обвел ее полураскрытые губы, и она почувствовала болезненный спазм внизу живота. Ей хотелось укусить его за этот палец с досады на собственную беспомощность. Видимо, он прочитал это желание в ее глазах, потому что быстро убрал руку от ее губ, провел по ее щеке и скользнул ниже, к вырезу, чем вызвал у Дейзи панику.
 — Напрасно ты противишься самой себе, — добавил он тихо и словно ненароком коснулся торчавших под щелком затвердевших сосков ее груди.
 Дейзи задохнулась, несказанно наслаждаясь, как когда-то, нежными прикосновениями Ричарда. Словно не было всех этих лет, и то, что, казалось, должно было остаться в прошлом, истлеть в мягкой земле парка, вспыхнуло в ней с разрушительной силой. С готовностью открыв губы и подняв отяжелевшие веки, она посмотрела ему в глаза. В них читалось откровенное желание. Ее словно пронзило током. Как легко было поддаться давно забытой страсти, охватившей Дейзи в этот момент! Отдаться на волю чувств, тонуть в его необыкновенных глазах, чувствовать его жадные до поцелуев губы на своих губах. Казалось, в ней не осталось и капли воли к сопротивлению.
 — Итак… — Медленно и глубоко вздохнув, Ричард опустил взгляд на ее губы. — Маргаритка не возражает. — Он склонил голову. — Хорошо, очень хорошо.
 Губы его были совсем близко, она ловила его дыхание и запах тела, такой родной, что у нее кружилась голова. Он успел коснуться уголка ее рта, когда она неожиданно для себя отдернула голову, уйдя от поцелуя, обладавшего у Ричарда такой магической силой, что после него отступить не удалось бы.
 Лизнув ее нижнюю губу, Ричард сжал ладонями узкую талию Дейзи. Вид у него был спокойный, а она чуть не рыдала от разочарования.
 — У тебя губы сладкие, как у ребенка, — тихо произнес он, убрал ладони и сделал шаг назад, продолжая разглядывать ее явно возбужденное тело с торчащими сосками, полуоткрытые губы и затуманенные желанием глаза. — Что ж, первый раунд я выиграл. Тебе необходимо поспать, Маргаритка, — ровным голосом продолжил Ричард. — Это в семнадцать лет ты могла прогулять всю ночь, а утром выглядеть очаровательной, как всегда. — Он сдержанно и чуточку грустно улыбнулся. — Но все изменилось, не правда ли?
 Намек на то, что она уже не так молода и утром будет выглядеть как драная кошка, если не выспится, заставил Дейзи покраснеть. Короче, она утратила для него былую привлекательность. Так можно было понять поведение Ричарда. Смущенная, подавленная, она старалась держаться прямо, направляясь к двери, но почти ничего не видела, глаза застилали слезы гнева и отчаяния.
 Утром Дейзи посмотрела на себя в зеркало и вынуждена была признать правоту Ричарда. Выглядела она отвратительно. Вокруг глаз появились темные круги, а ее чудесная перламутровая кожа поблекла. В ярком свете весеннего утра, заливавшего маленькую спальню, она показалась себе привидением, не успевшим забиться в темный угол с первыми лучами солнца. Как это ни прискорбно, тебе уже не семнадцать лет, а целых тридцать. Пора с этим смириться. Нельзя позволять такому негодяю, как Ричард Редман, доводить тебя до постыдного и беспомощного состояния, в котором ты была готова заняться с ним любовью!
 Вспомнив о ночном происшествии, Дейзи очень кстати порозовела. Удивительно, что она вообще смогла заснуть после всего случившегося. Ей бы провалиться сквозь землю от позора, в который ее ввергли Ричард и собственная слабость.
 Прижав к вискам пальцы, чтобы унять пульсирующую боль в тяжелой голове, Дейзи тяжело вздохнула. Сама виновата, устало подумала она, нечего было вести себя так глупо. Похоже, жизнь тебя ничему не научила. Она стала вспоминать, с чего все началось у них с Ричардом…
 После очередного выговора отца она мчалась, не разбирая дороги, к своему убежищу в верховьях ручья среди самой густой части леса и споткнулась о корягу. Падая, она неудачно подвернула ногу и не смогла встать. Сидя на земле, она видела, как быстро распухает нога, и поняла, что дело ее дрянь. Никто не пойдет искать ее до утра. Поэтому полной неожиданностью для нее стало появление рыжеволосого парня немного постарше ее. Разобравшись в ситуации после короткого знакомства, Ричард, ни слова не говоря, подхватил ее на руки и донес до дома.
 Тогда Дейзи впервые почувствовала к совершенно чужому человеку полное доверие. В его руках она была защищена от враждебности окружавшего ее мира. Вот как началась их дружба, быстро перешедшая в страстную любовь. Она всегда бежала к нему на свидания, торопясь растаять в его объятиях. Этот чужак стал для нее роднее и дороже отца. Наверное, тогда она и совершила главную ошибку своей жизни.
 Еще она вспомнила, что в тот день на Ричарде были темные потертые брюки и матерчатые ботинки на деревянной подошве. Его обнаженный загорелый торс блестел, густые пряди рыжих волос спадали на лоб, а из-под них сверкали золотистыми крапинками светло-карие глаза, в улыбке открывались белоснежные зубы. От него всегда веяло настоящей мужской силой и невероятной сексуальной привлекательностью. С ней сразу стало твориться что-то несусветное. Она едва могла говорить, но причиной была не боль в ноге.
 — Приехала на каникулы? По всем приметам лето обещает быть грандиозным. — Он с интересом разглядывал ее худенькую фигурку в простеньком летнем платьице, ее длинные вьющиеся волосы, достававшие до пояса.
 Разумеется, Дейзи знала, что в их пустом старом коттедже не первый год проживает вдова с сыном. Несколько раз она видела его в деревне, слышала и сплетни о его диких выходках. Но, впервые увидев его вблизи, она поверила всему, что о нем рассказывали, потому что любая девчонка не смогла бы устоять перед ним. Ричард всегда был неотразим…
 Дейзи судорожно вздохнула и строго поджала губы. Глупышкой она тогда была. И эти ночные свидания… Чем они кончились? Как и прошлой ночью, ничем. Он ее отверг. Можно только посмеяться над собой, если б не было так грустно. Впрочем, хватит переживать из-за того, что не состоялось. Пора выкинуть эти глупости из головы, держаться с достоинством, выполнить заказанную работу и убраться отсюда как можно быстрее.
 После душа Дейзи почувствовала себя лучше. Ту одежду, которую предложила ей мисс Гловер, она не наденет, решила Дейзи. Сегодня ей непременно надо выглядеть безукоризненно, чтобы справиться с одолевавшим ее смущением. Даже если Ричард ее не увидит, просто для себя. Она выбрала светлые льняные брюки, в которых ездила в ресторан, и шелковую нежно-кремовую блузку. Больше, чем обычно, пришлось уделить времени макияжу, пока не был достигнут желаемый результат. Вьющиеся волосы она собрала на шее большой черепаховой заколкой.
 Спустившись вниз, Дейзи направилась к кухне в полной уверенности, что в доме, кроме нее, никого нет. Но там за столом сидела Энн и что-то писала. Увидев Дейзи, она поднялась ей навстречу и улыбнулась.
 — Чудесно, что вы пришли. Я как раз писала вам записку. Будить вас не хотелось. В холодильнике есть полуфабрикаты, в стенном шкафу полно консервов. От голода, думаю, не умрете. Босс непритязателен в еде. Кстати, он уже отбыл в Брайдсвилл. Только не говорите мне, что в таком наряде вы собираетесь работать на чердаке! Джинсы и рубашка не подошли?
 — Наверняка подойдут. — Дейзи смущенно уткнулась носом в чашку с кофе. — Просто сегодня чердак подождет. Я решила заняться теми комнатами, что на первом этаже. Еще кофе будете?
 Энн сморщила свой очаровательный носик, пребывая в нерешительности.
 — Пожалуй, да, выпью. Правда, мне давно уже следовало выехать, но десять минут ничего не изменят. — Она снова села к столу. — Откройте секрет, как вам удается всегда выглядеть такой стильной? Наверное, это у вас врожденное. А я, что ни надену, все равно выгляжу чучелом!
 — Уверяю вас, Энн, вы ошибаетесь. — Дейзи села напротив и передала ей молочник и сахарницу.
 Она чувствовала себя не совсем удобно. Женщина затеяла типично дамский разговор, а у нее были совсем другие планы. Вчера вечером она не решилась расспросить Энн о намерениях Ричарда. После того, что произошло между ними ночью, ей было особенно важно убедиться, что ее общение с Ричардом сведется к минимальному сроку. Не дав Энн открыть рот, она заговорила сама.
 — Я обратила внимание, что дом приобретает черты функционального общежития. Уютного, светлого, но все-таки общежития. Что мистер Редман собирается здесь устроить?
 — Разве вы не в курсе? — Энн удивленно захлопала ресницами и смущенно улыбнулась. — Ну, разумеется, вы не в курсе, иначе не стали бы спрашивать. — Она попробовала кофе и добавила в него сахара. — Мистер Редман вложил в недвижимость огромную сумму личных денег, а доходы от гольф-клуба и центра отдыха пойдут на содержание дома и зарплату обслуживающего персонала. Сам дом предназначен для детей из неблагополучных семей, они будут приезжать сюда на каникулы и выходные. Грандиозная идея! Здесь будут созданы все условия для активного отдыха и развлечения. Дети получат в свое распоряжение маленькую ферму с садом и огородом, научатся ездить верхом, у них будут спортивные игры на специальных площадках, они смогут ловить рыбу в ручьях. Ведь многие городские дети представления не имеют о сельской жизни. Время, проведенное здесь, принесет им больше пользы, чем унылые шатания по темным закоулкам города, где частенько их поджидают всякие несчастья.
 Энн давно уехала, а Дейзи все никак не могла прийти в себя. То, что она услышала, просто не укладывалось в голове, потому что никак не вязалось с ее представлением о Ричарде Редмане. Человеке высокомерном, эгоистичном, способном на обман. Подтверждением могло служить его поведение прошлой ночью. Заявление, что он выиграл первый раунд, свидетельствовало о враждебных намерениях по отношению к ней. Именно после этих слов ее охватило чувство стыда и униженности. А может, она несправедлива к нему? И все выводы о нем ошибочны?
 Дейзи заставила себя выкинуть из головы мысли о Ричарде. Ее ждет работа, и нечего тратить время и душевные силы на размышления о человеке, который объявил ей войну.
 По лестнице она поднялась в комнату, которую когда-то занимал ее отец. Здесь стоял огромный шкаф, сохранившийся со времен королевы Виктории. В нем ничего не было, как и в ящиках уникального в своем роде комода. Видимо, все вещи забрала безутешная в своем горе Доррис Мэйо. Но самым ценным предметом из обстановки этой комнаты, пожалуй, была итальянская широкая кровать, украшенная позолоченной художественной резьбой, под балдахином на витых столбиках. Это королевское ложе отец делил со своей экономкой. К горлу Дейзи подкатил комок.
 Описав в блокноте все мало-мальски ценное в комнате, она вновь погрузилась в горькие раздумья. Почему отец с раннего детства невзлюбил ее? Судя по взглядам, которые он иногда бросал на нее, даже ненавидел. Почему?! Надо обязательно увидеться с Доррис перед отъездом в Нью-Йорк, решила Дейзи.
 Запретив себе отвлекаться, она продолжила осмотр дома. Гостевые комнаты, которые при ней почти всегда пустовали, теперь были заставлены разноцветной приятной для глаз детской мебелью. Двухъярусные кровати, тумбочки и навесные шкафчики — все было красиво и удобно. Детям здесь должно понравиться, подумала она. Несколько комнат переделали под душевые. Сколько же Ричард вложил сюда средств! И только с благотворительными целями! Почему он так поступил? Не иначе как из-за того, что слишком хорошо помнит свое нищенское, полное унижений и лишений детство.
 Его мать, Вирджиния Редман, получала от государства скромное пособие, которое позволяло им с сыном едва сводить концы с концами. Чтобы немного заработать, она выращивала на маленьком клочке земли овоши и фрукты. Пыталась торговать плодами своего труда, но жители Блэк Спрингза настороженно относились к этой вечно угрюмой женщине с тяжелым взглядом и ее рыжему сорванцу и ничего не покупали. Кто-то даже пригрозил ей сообщить в комитет социального обеспечения, будто она занимается трудовой деятельностью, пытаясь обогатиться. Нелегко, вероятно, жилось матери с сыном в окружении тотальной враждебности. Они были для всех чужаками, никто не ведал, откуда они приехали в эти места. Ричард, встречаясь с Дейзи в то лето, ни разу не заговорил о своей прошлой жизни. Значит, даже тогда он не был с ней до конца откровенным.
 Конечно, альтруизмом Ричарда можно только восхищаться, но ей почему-то не хотелось думать о нем хорошо. Впрочем, она знала почему. Опасно вновь оказаться в плену обаяния его личности. То, что это даже слишком вероятно, доказала прошлая ночь. На всякий случай Дейзи напомнила себе, что Редман человек дурной, он отказался от собственного ребенка. Пусть отец и называл Сьюзен Харрис шлюшкой, даже запрещал дочери разговаривать с нею, угрожая за непослушание запереть ее в комнате до отъезда в школу. Но именно отец посоветовал ей в те трагические для нее дни пойти к Сьюзен Харрис и спросить, от кого у нее ребенок. «Редман сделал ей ребенка! Не веришь мне, так пойди и сама спроси у нее!»
 Эти слова стали последним ударом для Дейзи. Даже теперь, при одном воспоминании о печальном визите к матери-одиночке, ее била дрожь. В тот день она пережила самый тяжелый момент в своей жизни. Не стоило вспоминать о нем. Но сам дом, некогда родной для нее, вызывал воспоминания о днях, которые лучше забыть навсегда. Она все-таки пересилила себя и пошла к Сьюзен Харрис. Малышу было всего три месяца.
 — Мой карапуз? Конечно, от Ричарда. Только он его знать не хочет! А чего от него ждать? Он всех своих девок бросал рано или поздно. У него же никакого чувства ответственности! — ответила Сьюзен на ее вопрос.
 Заставив себя вернуться к осмотру комнат, Дейзи ничего ценного больше в доме не нашла. Те редкие предметы старины, которые хранились в ее памяти, отец, видимо, успел продать, чтобы оплачивать проценты по закладной. В ней поднялось раздражение, профессиональные услуги здесь никому не были нужны, оценивать в разоренном доме практически нечего. Редман заманил ее сюда под благовидным предлогом совершенно с иными целями! Но какими? Не хочется думать.
 Пройдя по длинному коридору, Дейзи попала в старое крыло дома, построенного еще отцом ее прадеда. В детстве ее сюда не пускали.
 — Там пауки и мыши, там половицы прогнили и ты провалишься, — запугивала ее Доррис. Но как-то, когда ей было уже лет десять, Дейзи набралась храбрости и впервые тайком проникла сюда. Конечно, теперь эти комнаты преобразились. Сквозь прозрачные стекла окон вливался солнечный свет, под ногами сверкал отполированный паркет, стены украшали яркие персидские ковры, стояла современная красивая мебель. Видимо, она попала в гостиную, которую Ричард обставил для себя. И над всем этим великолепием царила картина, которая свела их вновь, — «Маргарита»!
 Затаив дыхание, Дейзи смотрела на портрет своего двойника, и сердце ее билось неровно. Если бы Юджин не признал в этой картине кисть старого мастера, а Ричард не соизволил бы приобрести неизвестный доселе шедевр, жизнь удачливого искусствоведа продолжала бы катиться и дальше по ровной колее без душевных потрясений. С Ричардом она никогда бы больше не встретилась. Глядя на портрет, словно на свое зеркальное отражение, Дейзи с мучительной болью в сердце думала о благословенном счастье, которое посетило их в то незабываемое, волшебное лето, и о его жестоком предательстве. Господи, прошло тринадцать лет, а боль все еще не прошла!
 — Любуешься?
 Бархатистый баритон вывел Дейзи из задумчивости. Она испуганно обернулась. Ричарда поразило страдальческое выражение огромных синих глаз на ее бледном осунувшемся лице. Его появление для нее стало явно полной неожиданностью. В этой части дома нельзя услышать шум подъехавшей машины.
 — Ты не против, что я повесил картину здесь?
 Несколько удивленная его вопросом, Дейзи посмотрела на него внимательно. В темно-синем деловом костюме и белой рубашке с галстуком он выглядел совершенно другим, чем ночью, но тоже необычайно привлекательным. Однако… какой странный вопрос!
 — Картина принадлежит тебе, тебе и решать, где ее повесить. Надеюсь, у тебя есть охранная сигнализация?
 — Слышу прозаический голос искусствоведа Дейзи Дэвис. — Губы Ричарда улыбались, но глаза смотрели строго и напряженно. — Давай посмотрим на это по-другому. Мы можем сказать, что девушка на портрете вернулась в свой родной дом. Ты не согласна? — весело спросил он.
 — Глупости! — резко бросила Дейзи в ответ. — Ее душил гнев, этот человек насмехается над ней, но она не позволит ему развлекаться за ее счет! — Ты говоришь так, словно это мой портрет висит на стене. Но тебе, безусловно, хорошо известно, что это не я. А теперь, если ты меня извинишь…
 — Художник словно писал его с тебя, — мягко возразил Ричард. — На нем ты такая, какой я тебя запомнил. Как только я прочитал об этой находке и увидел фотографию картины, я понял, что портрет этой девушки непременно должен висеть здесь. Как напоминание, что веши сами по себе не такие, какими нам кажутся. И люди тоже. Например, ты. Ты оказалась совсем не такой, какой я тебя представлял себе.
 — Банальный случай — попытка свалить с больной головы на здоровую. Но с такой наглостью я еще не сталкивалась! — возмутилась Дейзи.
 Неужели он столько лет таил злобу за коротенькое письмо, в котором она написала, что больше не желает его видеть? Уязвленное самолюбие? Через столько лет? Невероятно! Дольше терпеть она не может и уезжает. Сию минуту.
 — Мистер Редман, — заговорила она железным тоном, — для моего дальнейшего пребывания в вашем доме оснований нет. Прежде всего, здесь не нужны мои услуги как профессионала. Ценных вещей в доме почти не осталось, их можно пересчитать по пальцам, остальная мебель ничего не стоит. Мнение Пола Фишера я сообщу вам в письменном виде.
 — Как любезно с вашей стороны.
 Ричард насмешливо смотрел на нее, приподняв бровь. Стоя между нею и дверью, он мешал ей выйти из комнаты, пришлось бы проходить в непосредственной близости от него. И оставаться с ним в одной комнате было небезопасно, она чувствовала, как в его присутствии воля ее слабеет, а гнев тает без следа. Дейзи нервничала, не зная, на что решиться.
 — Что касается профессиональных услуг, тут ты права, они мне не нужны. Но мне нужны от тебя совсем другие услуги, и ты мне их окажешь, все до единой. Только после этого ты будешь вольна уехать. — Ричард задумчиво смотрел на нее. — Предлагаю не ходить вокруг да около, а сразу приступить к делу.




 7


 — Та-а-к… А почему, собственно, я должна согласиться? — спросила Дейзи с ледяной невозмутимостью, от которой на самом деле была далека. Потому что сердце радостно забилось и тело — ох уж это предательское тело — мгновенно согласилось тоже.
 Давным-давно они выполняли все желания друг друга. И теперь Ричард предлагает повторить прошлое? Значит, то, что произошло минувшей ночью, было лишь прелюдией к неизбежному. Ладони ее взмокли, капли пота выступили на лбу. Она не могла унять растерянность и возбуждение, беспомощная перед требованиями плоти.
 — Потому что ты мой должник, — ответил Ричард, тяжело роняя слова и не спуская взгляда прищуренных глаз с ее губ. — Ты задолжала мне за тринадцать впустую потраченных лет.
 Здравый смысл подсказывал ей: молча выйди из комнаты, собери вещи и вызови такси. Не станет же он удерживать ее силой. А сердце не соглашалось с этим и кричало: останься! Ее поколебало очевидное. Их бурный юношеский роман оставил в Ричарде неизгладимый след. Самый глубокий, даже считая его легкомысленное отношение к женщинам. Возможно, по иронии судьбы обстоятельства свели их для того, чтобы их любовная история окончательно завершилась и канула в Лету. Отступать в такой момент она не имеет права. Пусть же случится то, что суждено. Похоже, я становлюсь фаталисткой, мелькнуло в голове Дейзи.
 — Судя по твоим успехам, в эти тринадцать лет ты времени зря не терял, — нашлась, что ответить. Дейзи.
 Надо было делать вид, что у них идет самый обычный разговор, иначе можно сойти с ума и допустить, хотя бы мысленно, что он страдал после их разрыва не меньше, чем она.
 — Я имел в виду совсем другое, и, надеюсь, ты меня поняла.
 Их разделяло всего два шага. Широкоплечий красавец, стоявший прямо перед ней, своей атлетической фигурой действовал на нее как сверхмощный возбудитель.
 Глядя прямо в ее огромные синие глаза, обведенные темными кругами. Ричард неторопливо снял пиджак, аккуратно положил его на ближайшее кресло и развязал галстук. В горле у Дейзи пересохло, дыхание стало неровным, а тело просто таяло от его близости. По старой детской привычке она облизала языком губы, что не укрылось от взгляда Ричарда.
 — Да, я запомнил эту привычку нервно облизывать губы с первого дня нашего знакомства. Как вовремя оказался я тогда поблизости, помнишь. Маргаритка?
 Между ними еще сохранялась дистанция, когда он, склонив к ней рыжеволосую голову, языком провел по ее нижней губе и проник внутрь. Забытое наслаждение! Кровь в ее теле запела, хотелось быстрее преодолеть крошечное расстояние, разделявшее пока их тела, обвить его руками, прижаться истомившимся лоном и грудью к этому физическому олицетворению мужественности. Медленное эротическое общение их губ стало похоже на затянувшуюся сладостную пытку.
 Это не должно случиться! — кричали в ней остатки здравого смысла, напоминая о том, что произошло накануне. Но их глушило захлестнувшее Дейзи желание, и она слышала лишь биение собственного сердца. Их занятия любовью когда-то стали для нее подобием наркотика, она страдала без них все эти тринадцать лет. наполненные лишь одиночеством и трудом.
 Когда уже не хватило воздуха. Ричард оторвался от ее губ, дрожащими пальцами потянулся к заколке в ее волосах и отпустил их на волю. Темные густые локоны рассыпались по плечам.
 — Раньше они были намного длиннее, — пробормотал он. — Распущенные, они закрывали твою грудь шелковистой завесой, сквозь которую проглядывали розовые бутоны сосков. Они так и напрашивались на мои поцелуи. Маргаритка, как же искусно ты соблазняла меня. Помнишь?
 Помнит? А могла ли она забыть? Невозможно забыть, как чудесно им было вместе. Именно этим объяснялось отсутствие других мужчин в ее жизни. А он? С ним произошло то же самое? Смешно даже думать об этом. Впрочем, думать ей становилось все труднее, потому что Ричард начал неторопливо и сосредоточенно расстегивать на ней блузку. Кончики пальцев задевали слегка ее кожу и обжигали, это мешало Дейзи собраться с мыслями и что-нибудь сказать в ответ.
 — Да, тринадцать лет немалый срок. Маргаритка. Даже чертовски большой, — мрачно произнес Ричард.
 Он снял с нее блузку и нагнулся, чтобы поцеловать ее набухшие соски, просвечивающие сквозь кружевные чашечки лифчика. Поцелуй доставил ей мучительное наслаждение. Дейзи положила ему на грудь ладони и ощутила тяжелое биение его сердца. Еще немного, и она не сможет стоять без поддержки.
 — В моем возрасте мужчине положено уже обзавестись женой и детьми, — с оттенком горечи в голосе сказал Ричард, пока расстегивал на ней пояс и молнию брюк. — Когда юноша становится мужчиной, ему нужна стабильность в отношениях. Его уже не удовлетворяют случайные связи со случайными женщинами. А в моей жизни так и не появилось другой женщины, которая стала бы мне такой же близкой, как ты. Во всяком случае, такой, какой я вспоминал тебя все эти годы.
 Слушая горестные сетования Ричарда. Дейзи не заметила, как оказалась раздетой, если не считать крошечных трусиков и лифчика. Почти обнаженная стояла она под взглядом его потемневших от глубинного гнева глаз, покорная, как и прежде, его воле. Как вдруг что-то задело ее в интонации, с которой говорил Ричард. Вероломство! Она совсем забыла о его вероломном характере.
 — Значит, ты купил эту картину…
 — Как напоминание о том, что люди не всегда такие, какими кажутся или какими мы хотим их видеть, — перефразировал свои прежние слова Ричард. Увидев по ее глазам, что Дейзи начинает понимать, что он задумал, и в ней назревает протест, он приложил к ее губам палец. — Молчи. Расслабься и забудь на время обо всем. — И тут же Дейзи оказалась в его объятиях. Губами Ричард прильнул к ее шее под ухом и в перерывах между горячими поцелуями шептал: — Тебе всегда так нравилось, что я с тобой делаю, помнишь? Тебе и сейчас нравится. Признайся, Маргаритка!
 Вырвавшийся у нее стон был красноречивее любых слов. Подхватив Дейзи на руки, Ричард понес ее в смежную комнату, оказавшуюся его спальней. На нее пахнуло духом мужской обители, хотя в открытые окна вливался свежий весенний ветер и аромат первых цветов. Он положил ее на широкую кровать из резного дуба. Без малейшего сопротивления она позволила ему снять с себя все без остатка.
 — Ты прекрасна, как и прежде, — сказал Ричард, лаская глазами ее обнаженное тело. — Годы оказались милосердны к тебе, Маргаритка.
 Искреннее волнение в его голосе тронуло забытые струны в ее сердце, и она протянула к нему руки. Хотелось прижать его к себе, чтобы защитить от всех напастей. Но Ричард плавно отстранился, коротко обронив: «Подожди», — и начал быстро расстегивать на себе рубашку. Он снимал с себя дорогую одежду и отшвыривал в сторону, словно ненужные старые тряпки. У Дика по-прежнему были узкие мальчишеские бедра, только грудь стала широкой и заросла светлыми завитками волос. На всем мускулистом теле нельзя было найти и унции лишнего жира. От него исходило ощущение здоровья и бурлящей жизненной энергии. Он был настолько великолепен, что у Дейзи ком встал в горле. Нахлынуло сожаление о прошедших без него годах, от желания вновь увидеть на его лице выражение той, прежней страсти и она опять вся вспыхнула.
 Но прежде, чем взять ее в свои объятья и соединить в поцелуе губы, он, прерывисто дыша, шепнул:
 — Ты хочешь меня, вот что мне важно было узнать. Но главное, я хочу сегодня доказать себе, что я выдумал тебя. Что ты ничем не отличаешься от других женщин. Маргаритка…
 Видимо, Дейзи проспала весь день. В комнате царил полумрак, под легким одеялом было тепло и окончательно просыпаться не хотелось. Бессонная ночь и бурные занятия любовью истощили силы. Разумеется, он оставил ее в одиночестве. На глазах Дейзи выступили слезы, горло сжалось от подступавших рыданий. Ричард использовал ее, чтобы выкинуть из своей системы ценностей. Как все просто и какая безнадежность во всей этой простоте.
 К тому моменту, когда он откровенно признался, почему и зачем она нужна ему в постели, Дейзи была уже в состоянии такого возбуждения, что не смогла ударить его по безбожно красивому лицу и уйти. Теперь оплакивать случившееся поздно. Но слезы неудержимо катились по бледным щекам. Конечно, виноваты оба. Он — в том, что хладнокровно использовал ее тело, она — в том, что попустительствовала этому.
 Возмущение и гнев помогли унять потоки слез. Дейзи вытерла ладонями щеки и встала с постели. Отыскав в спальне свои трусики и лифчик, она перебралась в гостиную, где собрала свою разбросанную одежду. Одевалась она торопливо, но не потому, что опасалась внезапного появления Ричарда. Получив, что хотел, он вряд ли намерен возвращаться. Впрочем, Дейзи тоже не горела желанием встретить его. Просто она должна быстрее покинуть этот дом, в котором, начиная с раннего детства, никогда не была счастлива.
 Заказывать билет сегодня было слишком поздно. К тому же следовало привести себя в порядок не только физически, но и морально. Завтра наверняка станет легче. Сейчас она упакует вещи, а утром вызовет по телефону такси, которое отвезет ее в аэропорт Брайдсвилла. А там самолет до Нью-Йорка, и жизнь вернется в привычную колею. Вряд ли Ричард станет жаловаться шефу на то, что она сбежала, подумала Дейзи и криво усмехнулась. Свое любопытство он удовлетворил и будет только рад ее отъезду.
 Выйдя из дома, Дейзи поежилась от вечерней прохлады, но за курткой решила не возвращаться, чтобы не наткнуться на Ричарда. Лучше замерзнуть, чем снова встретиться с ним глазами и гореть от стыда. Не задумываясь, как сомнамбула, Дейзи прошла мимо огорода при кухне и вышла на зеленую лужайку за домом. Трава мягко пружинила под ногами, и это ощущение вместе с запахами земли действовало на нее успокаивающе.
 Вскоре, оказавшись под кронами деревьев, она углубилась в лес и пошла на звук падающей в каменистое ложе воды. Здесь из скального выступа бил родник. Она погрузила руки в его струю. Послышался дальний крик филина, и на Дейзи снизошел благословенный покой.
 Потерев ладони, чтобы немного согреться, поскольку шелковая блузка плохо защищала ее от вечерней прохлады, она пошла вдоль ручья. Туман, поднимающийся над водой, растекался между деревьями, стелился под ногами.
 И тут она увидела Ричарда. Дейзи остановилась и замерла, даже дышать перестала. Слишком поздно она осознала, куда ноги привели ее сами собой. Заветное место их тайных встреч! Сюда почти каждую ночь она прибегала к нему на свидание в то незабываемое лето. Благословенное, полное таинственности и восторгов место, где они жарко любили друг друга, поверяли друг другу свои мечты и строили планы на будущее, которым не суждено было осуществиться. Любовная сказка обернулась для нее подлым обманом и предательством. Какая она была тогда легкомысленная и доверчивая! Любопытно, что привело сюда Ричарда?
 Он стоял на берегу ручья, спиной к ней. Казалось, он глубоко погрузился в созерцание воды, журчащей среди валунов. Дейзи повернулась, чтобы уйти незамеченной, но, видимо, он все-таки услышал звук ее шагов, потому что окликнул ее по имени. Звук его голоса привел Дейзи в смятение, ноги словно приросли к земле. Она слышала, что он приближается к ней, но не могла сдвинуться с места.
 — Не уходи, Маргаритка, — попросил он. Голос был слабый, словно он пережил что-то, лишившее его жизненных сил. — Мне нужно поговорить с тобой.
 Не надо со мной ни о чем говорить, горько сказала она про себя, я не хочу! Ричард унизил ее и теперь она стыдится себя. Собрав остатки собственного достоинства, Дейзи глухо произнесла:
 — Я возвращаюсь в дом. Скоро совсем стемнеет, и я замерзла.
 — Тогда пойдем вместе, — твердо сказал он. Его рука легла ей на плечо, и сразу стало теплее. Повернув Дейзи к себе, Ричард вгляделся в ее лицо. Даже в сумеречном освещении леса она увидела его добрую улыбку. — Ты блузку неправильно застегнула, и на голове у тебя черт-те что. Сейчас ты похожа на ту дикарку, которую я знал когда-то. Возьми…
 Он снял с себя кожаную куртку и набросил ей на плечи, оставшись в одной майке. Хранившая тепло его тела, куртка неожиданно помогла ей понять, что прошлое не столь уж важно и, каким бы Ричард ни был, она все равно по-прежнему любит его. Что же теперь делать? Сердце защемило от боли, ведь он-то ее не любит. И никогда не любил, хотя часто клялся в любви. И тогда между ними было только физическое влечение. В сексе им, наверное, не было равных. Секс, только секс…
 Сегодня он признался, что его отношениям с другими женщинами мешало воспоминание об их занятиях любовью. Что ж, в этом она его хорошо понимает и может только посочувствовать. Память доставляет много неудобств в жизни. Она иногда чревата большими неприятностями. Значит, он добивался близости с ней лишь для того, чтобы избавиться от мешавших ему воспоминаний, чтобы успокоиться, убедившись, что она самая обычная женщина и ничем не отличается от других. Теперь он освободился от груза прошлого и сможет найти себе спутницу жизни, жениться, обзавестись детьми. Наверное, этим объясняются его хорошее настроение и заботливость, с которой он ведет ее по лесу в сгущающейся темноте.
 В этот момент Дейзи споткнулась о торчащий из земли корень. Она непременно упала бы, если б крепкая рука Ричарда не обхватила ее за талию и не поддержала. Он прижал ее к себе так крепко, что она услышала его неровное дыхание и учащенное сердцебиение в груди, к которой она на минуту приникла головой. Почувствовав его возбуждение, Дейзи отпрянула. Может, и напрасно, надо было воспользоваться последней возможностью близости с ним зато время, что им осталось провести вместе. Нет, потом будет еще тяжелее расставаться, подумала Дейзи. То, что произошло между ними днем, не должно повториться.
 Лес кончился. Когда они вышли из-под деревьев, идти стало легче. Путь освещало бесчисленное количество звезд на небе, крупных и ярких, словно отмытых во время весенней уборки. Ричард убрал руку с ее талии, и Дейзи чуть не застонала вслух от досады, лишившись его согревающей не только тело, но и душу поддержки.
 Он почему-то молчал, хотя сказал, что хочет с ней поговорить. Молчание его было невыносимым. У них последний вечер, рано утром она уедет. Дейзи напомнила себе, как поступил он с ней в прошлом. Но судьба дала им еще один шанс, случайно сведя их вместе вновь. Что ж, вновь ничего у них не вышло. Винить в этом некого, подумала она обреченно, когда они подошли к дому. Ей захотелось сказать Ричарду на прощание, что она восхищена его намерением подарить этот дом детям из неблагополучных семей и вообще всем хорошим, что в нем есть.
 Пропустив Дейзи вперед, Ричард закрыл дверь и включил свет в холле. Ей сделалось до боли грустно.
 — Энн рассказала, что ты готовишь дом к приему детей из бедных семей. По-моему, это замечательная…
 — Да что ты?
 Прищуренные глаза и жесткая линия рта. Что она такого сказала? Или ему неприятно слышать от нее одобрительные слова?
 — Какая ирония судьбы, ты не находишь? Я спасаю твое родовое гнездышко от окончательного разрушения только для того, чтобы заполнить его юными оборванцами из городских предместий! Твой отец, наверное, в гробу перевернулся, узнав, что его драгоценная благородная дочурка окажется в такой ситуации. — Ричард насмешливо смотрел на нее, приподняв бровь. — Знаешь, как тебя называли в деревне? «Принцесса из замковой башни». А принцессе не подобает якшаться с такой «швалью», как они.
 Это был удар ниже пояса. Антагонизм, о существовании которого заговорил Ричард, ранил душу, поэтому Дейзи долго и тщательно избегала вспоминать эту сторону их отношений. Но она все равно никого не могла полюбить, сердце ее принадлежало вот этому человеку, которого отец считал неровней для своей дочери. Господи, что же сотворила судьба!
 — Конечно, знала. Это было несправедливо и обидно! Что же касается моего отца, то он позаботился, чтобы я никогда сюда не возвращалась. Он лишил меня наследственных прав и выгнал из дома, когда я отказалась участвовать в его планах и обручиться с Роем.
 Дейзи увидела, как изменилось выражение лица Ричарда. Он озадаченно сдвинул брови и вздохнул тяжело. Совсем другим тоном он спросил:
 — Это правда? Твой отец сказал мне, что в день твоего восемнадцатилетия состоится ваша помолвка. Оставалось всего несколько недель. А свадьба была намечена на весну.
 — Он так тебе сказал?
 Проклинать отца Дейзи была не в силах, ведь он просто выдавал желаемое за действительное в полной уверенности, что дочь в конце концов смирится с его решением. Но почему Ричард так легко поверил словам отца и быстренько решил, что Дейзи просто развлекалась с ним?
 — И когда состоялся ваш разговор? — взволнованно спросила Дейзи, уже наперед зная его ответ. — Тогда же, когда он предложил тебе денег, чтобы ты навсегда убрался отсюда?
 — Да.
 Лаконичный ответ доконал ее. Значит, все-таки это правда. Он взял у отца деньги. А она-то, глупая, надеялась, что он станет отрицать, доказывать, что не продавал их любовь, что отец ей тогда солгал!
 Плечи Дейзи поникли, сняв его куртку, она уронила ее на пол. Огромная усталость навалилась на нее, она с трудом держалась на ногах, в душе было пусто. Скорее бы добраться до постели и заснуть, больше ей ничего не хотелось. Завтра наступит другой день, а этот уйдет в прошлое, и она сможет жить дальше так, как жила все эти годы. Дейзи сделала несколько неуверенных шагов к лестнице.
 — Маргаритка, пойми, после того, что произошло между нами сегодня днем, я только сейчас начинаю приходить в себя. Нет, не уходи! — сказал он, увидев, что Дейзи продолжает идти к лестнице. — Пожалуйста, выслушай меня. Я предлагаю забыть прошлое и хочу, чтобы ты стала моей женой.




 8


 Дейзи обернулась. Так резко, что голова закружилась. Она упала бы, если б Ричард не успел подбежать и подхватить ее. Он крепко держал ее в своих руках, прижимая к груди, надежной как скала.
 Не ожидала Дейзи услышать от Ричарда столь невероятное предложение. Даже если бы у нее хватило безрассудства принять его, что делать с недоверием, которое она питает к нему и от которого вряд ли суждено избавиться? В свое время пределом мечтаний Дейзи Дэвис было замужество с Ричардом Редманом. За давностью лет мечта успела испариться, как утренний туман. Вдруг плечи ее затряслись, и слезы хлынули на грудь Ричарда.
 — Не плачь, — успокаивал он ее, — пожалуйста, не плачь. Прости, не надо было мне так неожиданно делать предложение. — Сильными руками он взял ее за хрупкие плечи и слегка отодвинул от себя. Растерянно вглядываясь в ее черты, он пальцами вытирай мокрые щеки. — Можешь не отвечать мне сразу, Маргаритка. Понимаю, тебе нужно все обдумать. А я мечтал об этой минуте с тех пор, как ты заснула в моих объятиях. И вот наконец сказал.
 Обнимая ее за талию, он слегка коснулся ее губ губами, в глазах его светилась нежность. Море обаяния, как когда-то, мелькнуло в голове Дейзи. В искусстве обольщения ему как всегда нет равных.
 — Думаю, нам надо поесть, чтобы сил прибавилось. Я что-нибудь приготовлю, а ты выбери пока вино.
 Из состояния истерики Дейзи выйти так и не удалось. С трудом сдерживаясь, она втянула носом воздух и сказала:
 — Я не могу выйти за тебя, Дик, сам знаешь, что не могу. Ты просто не в своем уме. Предлагать мне такое!..
 — Почему? — медленно произнес Ричард.
 Дейзи смешалась, вопрос показался ей глубоко оскорбительным, и она оттолкнула его от себя. С первого момента, как она вернулась в усадьбу, чувство реальности покинуло ее. Пора вернуть его себе, избавившись от любовного похмелья.
 — Да потому, что ничего, кроме физического влечения ты ко мне не испытываешь. Не говоря уже о том, что ты презираешь меня. Ни о каком союзе между нами и речи быть не может! — Собрав все силы, Дейзи защищалась от человека, обладавшего безраздельной властью над ее телом и сердцем.
 — Презирал. Было дело, — тихо признался Ричард после небольшой паузы. — Все эти годы я считал, что ты крутила роман со мной, а замуж готовилась выйти за другого. Такое не забывается. Понимаешь, я собирался тогда встретиться с тобой и спросить, правда ли это, насчет Роя. Но когда вернулся домой, мать отдала мне твое письмо, в котором ты писала, что между нами все кончено, что ты не хочешь меня больше видеть. Так подтвердилось, что твой отец сказал мне правду.
 Ричард обошел ее и встал так, чтобы она видела его лицо. Задумчивые глаза внимательно и грустно смотрели на нее.
 — В тот же день мне пришлось уехать. Теперь я понимаю, что мне следовало посвятить тебя в свои дела, из-за которых я то и дело исчезал на несколько дней. Но тогда я еще не был уверен в успехе своей затеи. — Он помолчал. — Знаю, я повел себя неправильно, но я мечтал преподнести тебе сюрприз в виде реального успеха, не хотел болтать понапрасну.
 Дейзи продолжала молчать.
 — В течение года мы с моим старым приятелем Патриком О'Брайеном, он родом из тех же мест, что и я, пытались всячески внедриться в зерновой бизнес. Мы часто встречались с ним, разрабатывали новые идеи. Как раз в тот день, после ужасного разговора с твоим отцом, Патрик позвонил мне, велел немедленно все бросить и мчаться в Брайдсвилл, где он нашел для нас потенциального инвестора, к которому можно было попасть только в тот день и в определенные часы. Я все равно опоздал, и нас не приняли. Возвращался я в подавленном состоянии и тут получил твое письмо.
 Он замолчал. Молчала и Дейзи. Потом Ричард продолжил:
 — Да, с того момента, как прочитал твое письмо, я считал тебя последней… Прости, я ведь не знал, что произошло на самом деле. Только сейчас я узнал, как обошелся с тобой отец из-за того, что ты отказалась выйти за Роя Скотта. Давай все забудем. Мы оба были слишком молоды. У меня нет к тебе больше презрения, Маргаритка. Забудь об этом.
 Он пожал плечами, склонив набок голову, чтобы увидеть ее опущенное вниз лицо.
 — А насчет физического влечения… Что в нем плохого? Природа позаботилась о продолжении рода человеческого, наградив этим людей. Стоит ли отказываться от радостей жизни? Ладно, каюсь, я совершил большой грех — под удобным предлогом заманил тебя сюда. Хотелось доказать себе, что нет в тебе ничего особенного. А чего добился? Только еще раз убедился, что для меня ты самая желанная женщина на свете. И что мне больше никто не нужен. Рядом с тобой во мне кровь играет. — Он понизил голос. — И, по-моему, с тобой происходит то же самое. Пойми, Маргаритка, наши отношения не кончились тринадцать лет назад. Они выдержали испытание временем, значит, мы можем пожениться.
 Слова Ричарда волновали, одновременно радовали и терзали Дейзи. Как легко сейчас пренебречь доводами рассудка и принять предложение любимого человека, пусть даже их союз окажется непрочным, но хоть недолго, а она будет с ним рядом.
 Дейзи в отчаянии сжала ладонями виски. Нет, все быстро кончится. Он говорит о физиологии, а для нее любовь есть взаимопонимание, доверие к человеку. Ну хорошо, он вернулся тогда, чтобы удостовериться, правду ли сказал ему ее отец. Но ведь это тоже был обман! Взяв деньги, он обещал больше здесь не появляться. Совсем запутавшись, она покачала головой.
 — Брак физиологией не исчерпывается, — тихо произнесла Дейзи и устало улыбнулась. — Согласна, что наши романтические отношения оставили по себе слишком яркие воспоминания. Мне трудно, возможно, как и тебе, подобрать из-за этого партнера. Но главное, Ричард, что ты обманул всех. Отца, Сьюзен Харрис, меня… Люди не меняются по сути. Я постоянно подспудно буду ждать, когда это случится вновь. Вот тогда и наступит конец, полный и окончательный. На этот раз жизнь моя будет разрушена до основания.
 Куранты в холле пробили девять раз. Ричард мрачно сказал:
 — Не понимаю, черт возьми, о чем ты говоришь.
 Он тихо выругался, слов Дейзи не разобрала, потому что раздался звонок в дверь.
 — Подожди, — резко бросил Ричард. — Избавлюсь от непрошеного гостя, кто бы он ни был, и ты мне все объяснишь.
 Дейзи поняла, что вывела Ричарда из равновесия, это было видно даже по его походке, пока он широкой поступью пересекал холл, и ее залихорадило. Теперь он стал средоточием ее жизненных устремлений. Насильственно прерванная, их юношеская страсть лишила ее возможности устроить свою личную жизнь в эти годы. Но сегодня она убедилась, что их страсть не умерла. Напротив, в ней появилось что-то новое, делавшее ее глубже, сильнее. Ричард решился сделать ей предложение, видно, вспомнил старую присказку: «Женись или сгори».
 Но пока что сгорала она, страсть сжигала ее изнутри. И. хотя их брак с Ричардом для нее чистое самоубийство, она склонялась к тому, чтобы принять его предложение. Как только он избавится от нежданного визитера, они смогут все обсудить. При условии, если он скажет ей, что глубоко сожалеет о своем поведении по отношению к Сьюзен и готов впредь оказывать моральную и финансовую поддержку ей и ее сыну. Если он скажет ей, что собирался вернуть ее отцу деньги, которые взял у него. Что не хотел бросать ее. Что просто погорячился…
 Дверь холла широко распахнулась.
 — Ну что вы, конечно, ничуть не помешали. Она дома, пожалуйста, входите, — вежливо говорил Ричард, пропуская вперед Доррис Мэйо.
 Женщина вплыла в ярко освещенный холл. Дейзи увидела, что с годами она из пышной брюнетки превратилась в тучную матрону с сильно поседевшей головой.
 — До меня дошли слухи, что вы приехали, мисс Дейзи, но неизвестно, надолго ли. Понимаю, для визитов поздновато, но уж очень не хотелось разминуться с вами.
 Сердце Дейзи дрогнуло, и она нетвердыми шагами пошла навстречу Доррис, а потом бегом бросилась через весь холл, торопясь обнять старую женщину. Горло сжималось от волнения, ее душили слезы. Эта дама, можно сказать, совершенно чужой человек, была единственной, кто проявлял к ней доброту в отчем доме.
 — А почему бы вам не пройти в гостиную и там спокойно не поговорить? — предложил Ричард, нарушив молчание, насыщенное эмоциональным волнением двух женщин. — Я тем временем приготовлю ужин, и вы, Доррис, надеюсь, разделите его с нами.
 — О нет, невозможно. Я уже выпила чаю, — ответила Доррис, и от смущения лицо ее порозовело. — Вы уж извините меня за вторжение, я пришла лишь за тем, чтобы передать вам вещи вашего отца, Дейзи.
 Доррис показала на свою объемистую сумку, не отрывая подозрительно блестевших глаз от лица Дейзи. Было видно, что старая женщина искренне волнуется и чувствует себя не в своей тарелке. Дейзи сама растерялась от внезапного волнения и не знала, что надо сказать или сделать, чтобы успокоить Доррис. На помощь снова пришел Ричард.
 — Тогда пошли все вместе на кухню и просто посидим. Немного вина или кофе. Вы расскажете нам поселковые новости. Уверен, Дейзи будет интересно услышать обо всем, что происходило здесь в последние годы.
 Дейзи и не подозревала о своем интересе к деревенским пересудам, но, судя по загоревшимся глазам Доррис, уловка Ричарда оказалась удачной. Женщина явно успокоилась. Бывшая экономка отца всегда питала исключительный интерес к сплетням. Где она их добывала, оставалось загадкой. Но, живя в этом доме, она всегда была в курсе всех событий Блэк Спрингза. Тринадцать лет назад Дейзи догадывалась, что до нее дошел слух об их тайных свиданиях с Ричардом. Именно она все и доложила отцу. Наверное, ее нынешнее замешательство теперь, когда она увидела их с Ричардом вдвоем, объясняется старым грешком, о котором Доррис хорошо помнила.
 Ричард повел Доррис на кухню, и Дейзи, выкинув из головы неприятные мысли, потащилась следом. Какая теперь разница, кто сообщил отцу об их любовных свиданиях? Все это принадлежит прошлому. На душе было тоскливо. Даже если б отец так ничего и не узнал и они с Ричардом тайно поженились по достижении ею восемнадцати лет, конец был бы тот же. Они все равно расстались бы, потому что она разочаровалась бы в нем, узнав, что он отказался признать своего маленького сына. Она никогда не смогла бы забыть о маленьком мальчике, который не знает отца. Эта мысль не давала бы ей покоя, занозой торчала бы в памяти.
 Нет, нельзя поддаваться минутной слабости и соглашаться на брак с таким ненадежным человеком. Да, она любит его, но недоверие, как злобный монстр, гложет ее изнутри. Никогда от этого не избавиться. Зачем ему нужна Дейзи? Для удовлетворения физического влечения, которое не исчезло за столько лет? Унизительно! Больно, очень больно.
 Несмотря на одолевавшие Дейзи черные мысли, трудно было сохранить серьезность, слушая в изложении Доррис Мэйо, попивающей из большой кружки горячий шоколад, всевозможные поселковые истории, веселые и скандальные. Благодаря ей в Дейзи проснулся голод, и она с аппетитом уминала приготовленный Ричардом свиной окорок с помидорами.
 — Половина ваших историй просто фантастика. Поверить не могу, — сказал Ричард со смехом, наливая в бокалы вино. — Я знаю, что история, рассказанная в очередной раз, обычно обрастает новыми деталями и расцвечивается до неузнаваемости!
 — Верно! — поддержала его Дейзи и улыбнулась.
 Все чувствовали себя непринужденно. Доррис порывалась вымыть посуду, но Ричард терпеливо усаживал ее снова за стол, на котором стояла простая еда и превосходное вино. За столом царила дружеская и веселая атмосфера. Во время рассказа Доррис Ричард изображал комический ужас, закатывал глаза и всплескивал руками. Поэтому, когда Доррис достала из сумки и вручила Дейзи сверток с личными вещами отца, та пережила этот момент гораздо легче.
 В свертке оказались серебряные часы на цепочке с брелоком из оникса, которые отец всегда носил в кармане жилета, золотой перстень с печаткой, перешедший к нему от его отца, деда Дейзи, две авторучки с золотыми перьями. Не так много для человека, прожившего больше шести десятков лет. Склонив голову над памятными с детства вещицами, хранящими след ушедшего в небытие отца, Дейзи испытала запоздалую горечь утраты. Однако она и вида не подала, когда вернула сверток Доррис.
 — Я знаю, что отец хотел бы оставить эти вещицы вам, — тихо сказала она. — Вы были хозяйкой в этом доме чуть не пятнадцать лет. Вы вдовой шли за гробом моего отца. Если бы он написал завещание, непременно оставил бы все это вам, Доррис.
 Она действительно считала, что так будет справедливо. Ведь Доррис фактически была женой отца в течение многих лет и до самой его кончины заботилась о нем. Доррис столько лет поддерживала отца своей простодушной любовью, не требовавшей никакого вознаграждения. Эгоцентрик и сноб, отец не любил ее, он просто пользовался услугами Доррис. Но с годами у него возникла привязанность к ней.
 — Он любил вас, ближе вас у него никого не было. Он… — Голос Дейзи сорвался, но она сумела тихо договорить: — Он не любил меня и не пытался скрывать это. Вот почему его вещи должны храниться у вас.
 Она услышала, как судорожно вздохнул Ричард, после чего наступила гнетущая тишина. Как ни странно, но именно присутствие Ричарда придало Дейзи сил, чтобы решиться попросить Доррис ответить на вопрос, который мучил ее всю сознательную жизнь.
 — Лучше объясните мне, почему он с таким трудом выносил мое присутствие в доме? Возможно, узнав причину, мне будет легче его простить.
 Глаза старой женщины лучились сочувствием, хотя в руках она цепко сжимала возвращенный ей сверток с вещами отца.
 — Насчет своих чувств он никогда не распространялся, но я знаю, что он обожал вашу мать. Об этом знали все, кто хоть раз видел их вместе. Он готов был целовать землю, по которой она ходила. Жена булочника до своего замужества ходила к ним убираться. Она мне и рассказала, что, когда миссис Элизабет забеременела, он места себе не находил, так расстроился. Все потому, что не хотел делить ее даже с собственным ребенком. Считал, что жена должна принадлежать ему и только ему.
 Нахмурив брови, Дейзи задумалась. Она вспомнила о найденных на чердаке письмах отца. Неужели отец до такой степени любил ее мать? Но такая любовь… это любовь собственника. Всепоглощающая, глубокая, да. Но как можно было с такой же силой ненавидеть своего единственного ребенка, плоть от плоти любимой женщины?!
 Глаза Дейзи затуманились, и едва слышно она произнесла:
 — Она умерла, когда я была еще совсем маленькой?
 Больше ничего она не знала о своей матери. Если она начинала приставать к отцу с расспросами, он мгновенно выходил из себя. Впрочем, отец вообще ни о чем с ней не желал разговаривать, ограничиваясь наставлениями и выговорами.
 — Ваша мать умерла через час после вашего рождения, — сказала Доррис, горестно покачивая головой. — В то время об этой трагедии судачили по всей округе. Роды начались раньше срока, в начале декабря. В тот день был сильный снегопад. Врач не смог добраться сюда. Вы родились очень быстро, что вызвало обильное кровотечение. Когда наконец прилетел вертолет скорой помощи, она уже час как умерла. Обо всем этом говорилось во время дознания. Доррис увидела, как побледнело лицо Дейзи, как застыла молодая женщина с остановившимся невидящим взглядом, и замолкла. Молчали все. Для Доррис молчание было невыносимо. Она решила, что лучше говорить.
 — Когда я только начала работать в вашем доме экономкой, то сразу заметила, что отец плохо обращается с вами. А потом догадалась, в чем причина. Он не мог примириться с тем, что вы живете, а его обожаемая жена умерла. — Доррис тяжело вздохнула. — С каждым годом вы все больше становились похожей на мать, но вы не могли заменить отцу его жену. Он считал вас истинной и единственной причиной смерти своей обожаемой Элизабет. Говорить вам об этом он не хотел. Но и простить вам этого не мог.
 — Теперь я понимаю, почему он не желал меня видеть, — произнесла Дейзи охрипшим голосом.
 — Я глубоко уважала вашего отца. Но, как вы знаете, это не мешало мне время от времени говорить ему, что он несправедлив к вам, даже если после моих слов он отвечал, чтобы я занималась своими делами и не совала нос, куда меня не просят. — Доррис горестно поджала губы и вздохнула. — Вы не виноваты в том, что родились на свет. Я так часто повторяла это, что он постепенно смягчился. Но слишком поздно. К тому времени вы уже стали дерзким и колючим подростком. К глубокому моему сожалению. — Она с трудом поднялась на ноги. — Мне пора идти, но я очень рада, что мы поговорили.
 — Я отвезу вас, — предложил Ричард.
 Все это время Дейзи ощущала на себе его пристальный взгляд. В те дни, когда они встречались, ему было известно о неладах его возлюбленной с отцом. Но Ричард даже не подозревал о существовании трагической пропасти, разделившей отца и дочь. Тогда Дейзи не хотела рассказывать Ричарду о безрадостной жизни в доме отца, предпочитая мечтать вместе с ним о счастливом будущем.
 — Спасибо, я приехала на своем драндулете.
 — Тогда я провожу вас.
 Дейзи чуть не застонала с досады: именно сейчас она остро нуждалась в его присутствии и сочувствии. Рядом с Ричардом ей было легче свыкнуться с мыслью о трагедии, которая стала причиной кошмарных отношений с отцом, свободно предаться скорби и пожалеть об их последнем разговоре. Тогда она впервые повысила на отца голос, отказываясь выйти замуж за Роя Скотта, несмотря на угрозу отца выгнать ее из дома. Она бросила ему, что ей надоели его диктаторские замашки и что она будет рада больше никогда не видеть его.
 Дейзи было почти восемнадцать лет. Сердце, разбитое предательством Ричарда, еще кровоточило. В таком состоянии она не смогла спокойно сказать ему, что никогда не полюбит Роя, а потому и замуж за него не пойдет. Страдая, она не понимала, что заставила страдать отца, в отчаянии крикнув, что ненавидит его и всегда ненавидела. Теперь отца нет и нельзя попросить у него прошения. Нельзя залечить рану, нанесенную жестокими словами, сказать ему, что простила его, потому что узнала наконец причину его неприязни. Плечи Дейзи затряслись, она уткнулась лицом в ладони и громко разрыдалась. Почувствовав на плече руку Ричарда, она безуспешно пыталась унять отчаянные рыдания.
 — Перестань, — нежно сказал Ричард, подхватил ее под локти и, подняв со стула, прижал к себе. — Слишком много на тебя сегодня свалилось. Ты узнала все, чего не знала раньше, и, естественно, расстроилась. Но отец обращался с тобой недопустимым образом, это отвратительно. Маргаритка, он не заслужил, чтобы ты так убивалась по нему. — Он взял в ладони ее залитое слезами лицо, отведя в стороны пряди волос, закрывавшие его. — Я могу понять его одержимость памятью о единственной большой любви, но мучить невинного ребенка?! И не твоя вина, что тебя не было рядом с ним в последние минуты его жизни.
 Вцепившись в его плечи, Дейзи только мотала головой, грудь ее разрывалась от рыданий, конвульсии сотрясали тело. Сострадание и нежность в глазах Ричарда уносили ее памятью в прошлое, когда он был для нее не только любовником, но и верным другом, скалой, к которой можно было прислониться и получить защиту в любое ненастье.
 — Нет, все не так, — произнесла Дейзи дрожащим голосом, когда ей наконец удалось совладать с рыданиями. — С самого раннего детства я старалась заслужить любовь отца, а потом поняла, что он никогда не полюбит меня. Временами я замечала, с какой ненавистью он смотрит на меня. Думала, что это моя вина, что во мне есть что-то ужасное. — Дейзи снова отчаянно замотала головой, не давая Ричарду заговорить. — Доррис сказала правду, был момент, когда он попытался наладить отношения со мной, стал проявлять ко мне интерес, когда я приезжала домой на каникулы, расспрашивал, с кем я дружу, что читаю. — Дейзи всхлипнула в последний раз. — Но было слишком поздно, я стала злой и ершистой, потому что свыклась с мыслью, что никому не нужна. Все его попытки завязать со мной разговор встречала в штыки. Так рухнула последняя надежда обрести любовь отца. Теперь я горько сожалею об этом.
 Ричард снова прижал ее к себе.
 — Ты ни в чем не виновата. Успокойся. Я понимаю, что произошло тогда.
 Ничего-то ты не понимаешь, устало думала Дейзи. Если б у меня были нормальные отношения с отцом и если б ты не бросил меня, мы могли быть вместе все эти тринадцать лет. Но сейчас она была слишком измучена, чтобы заговорить о главном. Голова ее упала ему на грудь. Хотелось только одного — спать, освободиться от бесполезных сожалений, чтобы успокоилось сердце и возбужденное его близостью тело. Он единственный на свете мужчина, без которого она не может жить. Но может ли она ему верить, как верила когда-то? Память подсказывала, что нет.
 — Ты устала, дорогая. Поговорим с тобой утром. А сейчас тебе надо спать, — шепнул ей Ричард.
 Дейзи едва хватило сил кивнуть головой, и она не стала спорить, когда Ричард подхватил ее на руки и понес в свою спальню.




 9


 Постель оставалась смятой после их дневных занятий любовью. Вспомнив о том, что происходило между ними здесь, Дейзи почувствовала, будто ее током ударило. Зачем он принес меня в свою спальню? Почему было не отнести в мою собственную? Наивный вопрос. Решил воспользоваться безвольным состоянием. Низкий гортанный стон вырвался из глубины ее естества, когда Ричард прижал Дейзи к себе, прежде чем поставить на ноги. Зачем обманывать себя? Она бессильна перед ним, он возбуждает в ней желание, перед которым отступают и разум, и гордость. Если он еще минуту продержит ее в таком положении, то она сама начнет срывать с него одежду!
 Дейзи подняла на Ричарда глаза. Какое у него милое лицо, только слишком сосредоточенное. Напряженный взгляд необычных карих глаз. В них нет и намека на страсть. А ей нестерпимо хотелось прильнуть к его губам. Желание вызывало боль, Дейзи казалось, что у нее болит все тело. Дрожа как от сильного озноба, она еще крепче прижалась к нему.
 — Дорогая, ты на ногах не держишься, — тихо сказал Ричард и слегка придержал ее за плечи в то время, как она упорно тянулась к нему. — Плюнь сегодня на душ, ложись сразу спать.
 От такой заботы слезы снова выступили у Дейзи на глазах. Ей стало стыдно. Она никогда не была плаксой, а за последние часы наплакала целое море слез. Только теперь она плакала из-за Ричарда с его заботливостью. Точно гак же он заботился о ней тринадцать лет назад. Вот одна из причин, объясняющая без слов, почему Дейзи так сильно любила его. Странно. Это поведение никак не вязалось с его безответственным отношением к Сьюзен Харрис и ее маленькому сыну!
 Дейзи продолжала давиться слезами, пока Ричард снимал с нее блузку, потом ремень и джинсы. Пальцы его касались ее кожи, и эти прикосновения были мучительными для тела, жаждавшего близости с ним. Неужели Ричард не понимает, что с ней творится? Не ощущает, как вибрирует ее тело каждым нервом от его прикосновений? Не слышит гулкого биения сердца? Неужели не видит, как набухли груди и болезненно напряжены соски в ожидании его поцелуев?
 Бросив взгляд из-под ресниц, Дейзи увидела на его лице все то же сосредоточенное выражение. Он не проявлял ни малейшей заинтересованности в ее теле. Вот он деловито и бережно снял с нее лифчик и бросил на ковер, потом также неторопливо стал снимать с нее трусики. Неужели не понимает, до какой степени возбуждения довел ее? Неужели собирается оставить ее в таком состоянии?!
 В какой-то момент Дейзи показалось, что дыхание Ричарда стало неровным, когда она слегка пошатнулась, переступая через белье, и коснулась грудью его лица. Наверное, померещилось, потому что Ричард выпрямился, положил прохладные руки ей на плечи, помог забраться в постель, накрыл одеялом и ровным голосом сказал:
 — Сегодня тебе обязательно надо выспаться. В одиночестве ты не останешься, я буду рядом. На случай, если тебе захочется выговориться. Или для того, чтобы я подержал тебя в руках.
 Ответить Дейзи не смогла, сдавило горло. Она зарылась в подушку, накрывшись с головой одеялом, и прислушалась к его удаляющимся шагам. Услышала, как он включил воду в ванной комнате. Уткнувшись лицом в подушку, она вцепилась в нее зубами. Крепко-крепко.
 Прошла, наверное, целая вечность прежде, чем Ричард вернулся в спальню. Желание терзало Дейзи, причиняя боль и не давая уснуть. Она слышала, как Ричард тихо закрыл дверь, прошелся по комнате и выключил свет. По шороху одежды стало понятно, что он раздевается. Потом прогнулся матрас, он лег. Делал он все очень осторожно, видимо, опасаясь потревожить ее. Напрасные старания, он уже успел так растревожить Дейзи, что дальше некуда. Ричард лег спиной к ней, недосягаемый на этой широченной постели. Не в силах справиться с собой, Дейзи, доведенная до крайности, потребовала:
 — Да возьми же меня, Ричард! Пожалуйста, возьми!
 На секунду ей показалось, что он не слышит и тьма сгущается. Как вдруг он резко повернулся к ней и привлек в свои объятия. Голова ее удобно легла в выемку у его плеча, и щекой она ощущала его дыхание, когда он шепнул ей:
 — Я с тобой, дорогая. Ты хотела поговорить?
 От близости его обнаженного тела пожар в ее крови разгорелся еще сильнее. Поговорить? Увы, да, им придется поговорить. О Сьюзен, о его сыне, о деньгах, которые он взял у отца. Но не сейчас! Сейчас Дейзи нужно его тело, а все остальное может подождать. Завтра с этим безумием будет покончено, потому что придется сказать ему, что она не может стать женой человека, которому полностью не доверяет.
 — Нет! — гортанно произнесла Дейзи. — Люби меня! Я хочу тебя! Не давая ему секунды на размышления, она прижалась к нему всем телом, переплела его ноги своими и почувствовала, как тело его мгновенно отозвалось на ее призыв. — Давай, Дик! Пожалуйста!
 Донесся то ли резкий вздох, то ли всхлип, и в ту же секунду Дейзи очутилась под ним. Ричард медленно провел по ее телу ладонями, пока его пальцы не достигли влажной сердцевины между бедрами. Дейзи громко застонала от наслаждения его ласками. Губы пришли на смену пальцам, и она выгибалась в экстазе, выкрикивая его имя. Он длил ее блаженство, доводя до высшей точки, почти до потери сознания. Потом она обхватила его голову руками и, задыхаясь, целовала. Когда она немного успокоилась, он накрыл ее своим телом, соединил их ладони и доверительно шепнул:
 — Я сделал это для тебя, дорогая. Теперь мы будем делать это вместе, но медленно. Очень медленно.
 Утром Дейзи проснулась с мыслью, что ей будет стыдно за свое поведение ночью. Ничуть не бывало! Ее переполняло чувство счастья и глубокого сладкого удовлетворения. Она ощутила, каким легким и гибким стало тело, и лениво потянулась.
 — Ты похожа сейчас на грациозную кошку, — услышала она.
 Открыв потемневшие до цвета аметиста глаза, Дейзи увидела Ричарда, в коротком зеленом халате стоявшего над ее изголовьем. Волосы его были мокры после душа. Дейзи доставляло удовольствие смотреть на этого красивого мужчину, который нежно улыбался ей. Сердце радостно билось в груди. Ничуть не смущаясь своей наготы, она приподнялась повыше и откинулась на подушки, пока он ставил две кружки дымящегося кофе на подвинутый к кровати столик.
 — Пожалуй, чтобы увидеть такую картину, настоящий мужчина пошел бы даже на убийство, — сказал Ричард, любуясь ее обнаженным телом. — На подушках возлежит сама мисс Совершенство.
 Он улыбался так, что у Дейзи дух захватывало. Склонившись, Ричард поцеловал нежные соски, потом полураскрытые припухшие губы. Блаженство переполняло ее, она обхватила ладонями его голову, запустив пальцы в его густые пряди темно-золотых влажных волос, переливавшиеся под яркими лучами утреннего солнца. От его ласки тело ее проснулось и ожидало продолжения ночных безумств, но Ричард поднял голову и сжал ее ладони. Глаза его лукаво искрились из-под длинных ресниц.
 — Хочу тебе кое-что предложить. — Дейзи напряглась, но тут же сообразила, что, слава Богу, речь пойдет не о предложении руки и сердца. Лучше б он вообще забыл о сделанном вчера предложении стать его женой. Хотелось жить только этими драгоценными мгновениями ничем не омраченной любви. — Давай сегодня устроим себе выходной. Никаких воспоминаний и разговоров о будущем. Только то, что происходит с нами сейчас. Согласна?
 В глазах Ричарда читалась неуверенность, но Дейзи широко улыбнулась в ответ.
 — Так это же замечательно!
 Действительно, лучше и быть не может. Впереди целых двадцать четыре часа безоблачного счастья! И плевать она хотела на все, что мешает любить такого потрясающего мужчину!
 — Начнем с ароматного кофе. — Он взял кружку из тонкого фарфора и соблазнительно улыбнулся. — Потом душ! Буду рад помочь, если не возражаешь.
 Ни разу в жизни Дейзи еще не принимала такого душа. Оказалось, что, когда тебя намыливают руки любимого, получаешь огромное наслаждение. Несомненно, Дейзи обогатила свой сексуальный опыт. Не будь эгоисткой, сказала себе Дейзи и принялась намыливать Ричарда. Впрочем, она не была уверена, что он получил от этой процедуры такое же наслаждение, как она. Но самым новым и самым восхитительным оказалось для нее открытие, что можно заниматься сексом под струями льющейся из душа теплой воды.
 — Никак не могу насытиться тобой. — Хрипловатый голос Ричарда приглушался шумом воды. — У нас с тобой всегда так было, помнишь?
 — Не надо. — Дейзи закрыла ему рот ладонью. — Мы договорились не вспоминать о прошлом. Мы есть только здесь и сейчас, — напомнила она, отказываясь снова погружаться в былые годы, где, кроме счастливых моментов, осталось слишком много несчастливых.
 — И мы великолепны, — усмехнулся Ричард, безоговорочно подчинившись ей.
 Вот с этим я согласна, подумала Дейзи, когда он закутал ее в большое пушистое полотенце и стал поглаживать тело, чтобы вода впиталась в ткань. Она уткнулась ему в шею, жадно вдыхая его запах, который тоже можно было отнести к разряду запретных воспоминаний. Заметив в глубине ее глаз внезапную грусть, Ричард нежно погладил Дейзи по щеке.
 — Одеваться тебе придется самой, дорогая, мы не получим завтрака, если этим не займусь я. Ограничимся чаем и тостами? Или сварить яйца?
 — Тостов достаточно, — сказала Дейзи, проглотив стоявший в горле комок.
 Опять слезы? Она определенно становится плаксивой. Разве сегодняшний день не стал вместилищем райской жизни? И незачем оглядываться назад или загадывать на будущее. В такой день неуместны горькие сожаления и слезы. Все так прекрасно…
 — Чай с тостами — самый замечательный завтрак! — уже веселым голосом сказала Дейзи, энергично вытирая волосы.
 Удовлетворенный ответом, Ричард ушел в спальню одеваться. Через десять минут Дейзи, миновав его спальню, пошла к себе в комнату. Проходя коридором мимо того места, где когда-то стоял уникальной работы резной ларь красного дерева, о котором она вспоминала, направляясь сюда работать, Дейзи резко остановилась от внезапной мысли. Ведь надо было сообщить на работу, что она возвращается. Дел оказалось немного, и шеф наверняка удивится, почему мисс Дэвис пробыла здесь так долго. Но Дейзи тут же постаралась отогнать от себя эти сожаления. Ничего не случится, если она позвонит Полу Фишеру завтра утром. Сегодняшний день принадлежит только им, ей и Дику. Один день счастья за столько лет, неужели это много?
 Бросив в пустой чемодан одежду, которую она носила накануне, Дейзи оделась в чистое белье и, расчесывая щеткой мокрые волосы, стала размышлять, что надеть. Планов Ричарда она не знала, но в доме, кроме них, никого не осталось. Накануне строители полностью освободили дом от лесов и уехали вместе со своей техникой и вагончиком. Только на дальнем конце усадьбы двое мужчин продолжали трудиться над полем для гольфа. Можно считать, что они остались вдвоем, и, что бы Дейзи ни надела, одежда долго на ней не задержится. Сердце ее радостно билось от сладострастного предвкушения, как это бывало в то лето перед каждым свиданием с Ричардом.
 Хватит! Хватит без конца возвращаться в прошлое, приказала себе Дейзи, натягивая джинсы, которые принесла Энн. Они оказались широки и коротковаты, но, подпоясавшись ремнем и прикрыв его сверху голубой блузкой с короткими рукавами, она осталась довольна результатом. Босоногая, с распущенными волосами, она теперь и отдаленно не напоминала элегантно одетую деловую даму, которая прибыла сюда всего несколько дней назад. Дейзи стало так легко, словно она скинула десяток лет. Глядясь в зеркало, она улыбнулась. Впервые за много лет Дейзи почувствовала себя свободной. Наплевав на свой обычный ежедневный макияж, она покинула комнату, и ноги сами понесли ее вниз по лестнице на кухню.
 Уже на подходе к кухне аромат свежесваренного кофе защекотал ей ноздри, а при виде румяных тостов и яиц рот наполнился слюной. Ричард опередил ее. У окна, освещенного теплыми лучами солнца, они поставили раскладной маленький столик, который обычно использовался для резки хлеба. К завтраку Ричард добавил мед и сок манго.
 — Не помню, когда в последний раз съедала столько за завтраком, — призналась Дейзи, принимая из рук Ричарда вторую чашку кофе. — Придется ослабить ремень на одну дырочку.
 — Может, нам пойти прогуляться? — предложил Ричард, когда она допила кофе.
 — Чудесная мысль!
 Луч солнца осветил его красивое лицо, и сердце Дейзи радостно забилось в груди. Он был так хорош, что глазам стало больно. Когда Ричард встал рядом и положил ладони ей на талию, она подняла к нему лицо и губы их слились в поцелуе.
 — Значит, мы отправимся в лес, — шепнул Ричард, неохотно отрываясь от ее губ. — Если, конечно, у тебя нет других предложений.
 — Пошли, — уже задыхаясь от приступа желания, сказала Дейзи, отодвинулась от него и натянуто улыбнулась. — Можно начать и с леса.
 Лес, который в то лето укрывал их с Ричардом от людских глаз, был хранителем тайной любви. Воспоминания пробудили печаль в сердце, а сегодня все должно вызывать только радость. Поэтому больше не надо ни о чем вспоминать. Прошло много лет, они стали совсем другими людьми, и можно при желании представить, будто двое незнакомцев впервые встретились и влюбились. Дейзи понимала, что завтра все вернется на круги своя и жизнь пойдет своим чередом, привычная и надежная.
 — Отлично. — Глаза Ричарда весело сверкнули рыжими крапинками, и он взял Дейзи за руку.
 Так они и пошли, держась за руки, босиком по холодной и мокрой от росы траве. Ноги сами вели их по старым, заросшим тропинкам под несмолкающее пение птиц и тихое журчание ручья. Почти идиллия, подумала Дейзи. Но с каждым шагом непослушная память воскрешала впечатления того далекого лета, когда она поверила, что встретила родственную душу, настоящего друга, с которым можно провести всю жизнь. Как ей избавиться от воспоминания о черном предательстве?
 — Хочу кое-что показать тебе, — сообщил Ричард, когда они вышли к ручью. — Помнишь тот коттедж, который мы снимали с матерью?
 Похоже, он не замечал ее уныния. Дейзи озадаченно посмотрела на его сияющее озорной мальчишеской улыбкой лицо. Не дождавшись ответа, Ричард пошел вперед, предусмотрительно придерживая ветки орешника. Дейзи ничего не оставалось, как следовать за ним.
 Сердце ныло, она вспомнила ужасный день, когда бежала к их коттеджу и ветки этого орешника хлестали ее по горящему от гнева и обиды лицу. В тот день ей стало известно, что отец заплатил Ричарду крупную сумму, чтобы он уехал навсегда. Потом Сьюзен Харрис подтвердила слова отца, что Ричард Редман — отец ее ребенка. Он бросил их обоих и сбежал. Тогда она и написала гневное письмо на случай, если Ричард захочет навестить свою мать. На бумагу вылились вся боль и вся горечь, переполнявшие тогда ее душу.
 — Дика нет дома, — сказала его мать, женщина с суровым усталым лицом, когда открыла дверь и увидела Дейзи.
 Дейзи сунула ей в руки запечатанный конверт.
 — Отдайте ему это, если он когда-нибудь вернется.
 При виде коттеджа Дейзи онемела. Домик преобразился. Если раньше, глядя на него, с трудом можно было представить, что здесь кто-то живет, то теперь он радовал глаз хорошо очищенной яркой кирпичной кладкой, сверкающей на солнце новой крышей, белыми ставнями. Он даже стал выше!
 — Ну что скажешь? — Ричард обернулся к ней, обхватил рукой за талию и притянул к себе.
 Дейзи отпрянула от него, лицо ее побледнело. Слишком много прошлого для дня, который они решили сделать свободным от воспоминаний.
 — Твоя мать по-прежнему живет здесь? — глухо спросила она. — Впрочем, судя по заросшему сорняками огороду, вряд ли его мать здесь. Тяжелый вздох вырвался из ее груди. Она так старалась не вспоминать о предательстве Ричарда, хотя бы в этот единственный день! — Я ей не нравилась.
 — Просто она боялась тебя, — сказал Ричард, доставая ключ из кармана джинсов. — Она знала о моих чувствах к тебе и постоянно твердила, что добром это не кончится! — Он открыл тщательно отреставрированную дубовую дверь, которая легко распахнулась перед ними. — Мать считала, что юной леди из большого дома такой оборванец, как я, не пара. Тем более оборванец с дурной репутацией и без всяких перспектив на будущее! — Он склонился к Дейзи и нежно поцеловал в щеку. — Ты не страдала снобизмом, Маргаритка. Но в силу своего воспитания была неспособна на прочные и долгие отношения. К тому же была тогда еще слишком юной.
 Почему он говорит со мной так, словно я одна виновата в том, что случилось тринадцать лет назад?
 — Ну и что? — с возмущением сказала Дейзи. — Ты тоже был тогда очень молод. И подумала: рано или поздно ты бросил бы меня, как бросил Сьюзен с ребенком. Да и отец мог потребовать возврата денег, если б ты вернулся.
 Ричард, поддерживая Дейзи под локоть, заставил переступить через порог, словно чувствовал внутреннее сопротивление.
 — Теперь отвечу на твой вопрос. Мать живет со своей сестрой Бетси в Канаде. Там ферма, где жили еще наши предки. После смерти их родителей землю пришлось продать, а дом они обе унаследовали и поделили пополам.
 Дейзи и Ричард вошли в главную гостиную. Дейзи она показалась больше и светлее, чем в тот единственный раз, когда она здесь побывала. Видимо, Ричард заметил изумление в ее глазах.
 — Когда мы жили здесь с матерью, в комнате была антресоль. Мать спала внизу, а я по приставной лестнице забирался под потолок.
 Теперь просторную и высокую комнату заливал яркий свет из двух окон. Старую ржавую плиту выкинули, за ней открылась глубокая ниша, куда складывали на зиму дрова. Светлая краска скрыла черные пятна на стенах и потолке, которые образовались от оседавшей сажи и копоти.
 Ричард повел ее в глубь комнаты к низкому дивану у окна. Дейзи, словно опушенная в воду, безвольно позволила ему усадить себя.
 — Ты могла видеть мою мать, но ты не знала ее. А жаль. Думаю, вы бы подружились, если б получше узнали друг друга.
 Он взял ее ладонь, но Дейзи ничего не чувствовала, просто сидела и молчала.
 — В деревне ее считали угрюмой, недружелюбной. Но это впечатление было чисто внешним, так она защищалась. Мать называла себя миссис Редман, но никогда не была замужем. Просто ей хотелось, чтобы люди считали ее или вдовой, или разведенной. Отца я не знал. Мать рассказала мне спустя много лет, что он приехал в Канаду с бригадой лесорубов. Она и ее сестра тайком бегали на местные танцульки. Лесорубы умели отдохнуть после тяжелого дня! Там мать и познакомилась с моим будущим отцом. Через месяц бригада уехала неизвестно куда, а еще через две недели обнаружилось, что мать забеременела.
 Родители не выгнали ее из дома, но жизнь ее становилась день ото дня невыносимей. Семья матери принадлежала к строгой баптистской секте. Юную девушку, нарушившую заповедь, они считали изгоем. Еще бы! По их представлениям, моя мать опозорила внебрачным ребенком всю общину. Мать терпела, пока мне не исполнилось пять лет. К этому времени она уже не надеялась, что отец когда-нибудь вернется.
 Бросив родительский дом, она перебралась в другой город. С маленьким ребенком ей удавалось получать только временную работу. Нам постоянно приходилось переезжать из города в город, все южнее и южнее, где жизнь была дешевле. Так мы и оказались здесь, в Штатах, когда мне уже исполнилось тринадцать лет. У матери была тяжелая жизнь, но она никогда не позволяла себе жаловаться на судьбу.
 Боже мой, думала Дейзи, как же они выжили?! Отец Ричарда соблазнил и бросил на произвол судьбы молодую девушку, предоставив ей одной нести бремя материнства. Значит, сын пошел по стопам отца? Но тот хотя бы не знал, что у него есть сын! А Ричард знал, но уехал. Дейзи беспокойно заерзала на диване. Она чувствовала себя опустошенной, ее подташнивало. Какая же она дура! Вообразить, что они могли быть безоблачно счастливы вместе хотя бы один день!
 Ричард легко поднялся и потянул ее за руку, сияя улыбкой.
 — Пойдем, я покажу тебе остальное. Дом не только отреставрировали, к нему сделали пристройку. Тогда я еще думал, что мать останется жить здесь. Вообще-то я могу переселиться сюда, а те комнаты освободить для детей, больше поместится. А здесь… могли бы жить мы. — Он смотрел на Дейзи, неуверенно улыбаясь. — Если, конечно, ты предпочтешь семейную жизнь в загородном доме своей карьере. Здесь у нас был бы основной дом, а в твою квартиру в Нью-Йорке мы могли бы приезжать, когда захочется увидеть огни большого города. Все на твое усмотрение, дорогая.
 У Дейзи даже дыхание перехватило, столь велико было раздражение при виде радостно настроенного Ричарда. Видно, он почему-то решил, что предложение, которое он сделал ей, безоговорочно принято. Если честно, то предложение таило в себе большой соблазн. Но как можно довериться ему? Когда-то она ему уже доверилась. И как он поступил с ней? Нужно быть последней дурой, чтобы снова попасть в ту же ловушку.
 — Милая, что с тобой?
 Его голос и взгляд, которым он словно заглянул ей в душу, наконец развязали ей язык. Она отодвинулась от него и обхватила себя руками за плечи, чтобы унять противную дрожь.
 — Прошлое нельзя отделить от настоящего. Нельзя сделать вид, что между нами ничего не произошло тринадцать лет назад. Ни я, ни ты ничего не забыли. Иначе ты не привел бы меня сюда, хотя мы договорились не вспоминать о прошлом и не говорить о будущем.
 Лицо Ричарда стало серьезным.
 — Я понимаю, о чем ты говоришь. — Он прищурил глаза и кончиком пальца попытался разгладить морщинку между ее бровей. — Я был не прав, когда решил, что можно на время забыть о прошлом, такое не забывается. Но это не значит, что мы не можем думать о будущем. — Он погладил ее по щеке. — Сегодняшний день, именно здесь и сейчас, может стать для нас мостиком, который соединит прошлое с будущим.
 Дейзи отшатнулась от Ричарда, но не отвела взгляда. О каком будущем при их прошлом может идти речь?
 — Я все обдумала. — Под его пристальным взглядом ей стало трудно говорить, но она сделала усилие и закончила фразу: — Обдумала твое предложение, Ричард, наше прошлое и настоящее. Поверь, я не могу стать твоей женой.




 10


 Лицо Ричарда окаменело, и некоторое время он молча смотрел на нее.
 — Тогда как понимать твое поведение прошлой ночью? — Он поджал губы и помолчал. — Я уж не говорю про сегодняшнее утро. Что это было? Просто секс? Не привыкла обходиться без него, а тут я оказался под рукой?
 — Нет! — громко вырвалось у нее с болью в голосе.
 Не может она допустить, чтобы он так думал о ней, но и признаться, что по-прежнему любит его, не может. Дейзи мучительно искала выхода из создавшейся ситуации, не находила и страдала из-за этого. Признайся она, и Ричард вынудит ее принять его предложение. Она окажется в еще более сложной ситуации. Пришло время выложить всю правду, не раскрывая до конца своего чувства к нему.
 — Когда мы вместе, все остальное вроде как теряет свое значение, словно кроме нас двоих в мире больше никого не существует. Я всегда испытывала это рядом с тобой, откровенно признаюсь. Если б такое состояние можно было длить вечно, поверь, я бы так и сделала.
 Дейзи отвернулась, не в силах вынести взгляда его глаз, которые из веселых, заботливых, нежных и страстных превращались в два твердых кусочка орехового дерева. Будет еще хуже, понимала она, когда ее объяснение подойдет к концу. Человеку его положения, пользующемуся всеобщим уважением, выслушивать, как его отчитывают за прошлые грехи, вряд ли привычно. И вряд ли он выслушает до конца. Дейзи посмотрела в окно, из которого был виден огород, заросший сорняками, и подумала, что с удовольствием бы занялась им, чтобы превратить этот уголок земли в произведение искусства. Но не судьба!
 Она облизала пересохшие губы и попыталась сбросить с себя сковывающее напряжение. Ничего не получилось, и говорить по-прежнему было трудно.
 — После твоего предательства я не смогу по-настоящему доверять тебе. Даже если бы очень этого хотела, даже несмотря на мою… — она проглотила слово «любовь», — мое влечение к тебе. Все равно во мне будет жить сомнение: вдруг ты сделаешь нечто подобное еще раз.
 — Ах, вот что! Мы опять возвращаемся к старому и снова используем слово «предательство». — По голосу Дейзи определила, что Ричард приближается к ней, ее охватил страх, что он сейчас дотронется до нее и она потеряет над собой власть. Но Ричард даже не пытался. — Ты собиралась рассказать мне, что имеешь в виду, вчера вечером, но нас, помню, перебили. — Так выкладывай теперь, Маргаритка.
 — Послушай, я понимаю, что прошло много лет, — усталым голосом сказала Дейзи. — Ты был молодой, распушенный и необузданный. Теперь ты взрослый преуспевающий человек, богатый и всеми уважаемый бизнесмен, но люди не меняются в своей основе.
 — Переходи к сути, — потребовал Ричард.
 В голосе его слышалась угроза, и Дейзи вдруг испугалась. Почему она с таким упорством старается разрушить счастье, едва вкусив его? Откуда это упрямство, эта одержимость выяснить все в прошлом? Она могла быть просто счастлива, и неважно, как долго продлится счастье. Но какое счастье может быть, если не веришь любимому человеку? Все же как она, оказывается, похожа на своего отца! Неистового упрямца, способного десятки лет носить в душе не остывающий гнев.
 Дейзи с трудом проглотила комок, ставший в горле, на плечи давила непомерная тяжесть. Лучше начать с более легкого прегрешения, о котором уже заходила речь. Да и Ричард в нем фактически признался, подумала она.
 — Мой отец заплатил тебе, чтобы ты уехал и больше не возвращался. Ты поступил дурно, показав, как мало я значила для тебя на самом деле. Но ты решил вернуться, чтобы выяснить, не выхожу ли я замуж за Роя Скотта. Догадываюсь, при твоем самолюбии сама мысль, что я просто развлекалась с тобой, была для тебя невыносима. Ты вернулся, хотя пошел на сделку с отцом из корыстных побуждений. Все это свидетельствует о полном отсутствии моральных принципов.
 Оглушительная тишина в ответ. От страха у Дейзи мурашки побежали по спине. Она резко обернулась, чтобы увидеть выражение его лица, и в ту же секунду услышала:
 — Твой отец предложил мне деньги, но я их не взял и сказал ему, что он может с ними сделать. Я не вступал с мистером Дэвисом ни в какую сделку. Если он сказал тебе другое, значит, солгал. Точно так же он солгал и мне, сообщив о твоей предстоящей помолвке в ближайшее время.
 Дейзи опустила ресницы, потемневшие глаза Ричарда смотрели на нее с гневным укором, и она не смогла вынести его взгляда.
 — Как же мало было у тебя веры в меня! — тяжело роняя слова, произнес Ричард. — Боюсь, что нет и сейчас. Я уже объяснил, почему мне нужно было срочно уехать. Но я с нетерпением ждал, что вернусь и поговорю с тобой об этой истории с обручением. Почему ты не могла сделать то же самое? Дождаться меня? Хотя бы послушать, что скажу я? Почему ты приняла слова своего отца на веру и написала мне письмо, в котором втоптала меня в грязь? Неужели ты до такой степени не уважала меня?
 Чувствуя себя совершенно растерянной, Дейзи понимала, что у него есть право смотреть на нее с таким холодным уничтожающим спокойствием. Ах, если бы ее тревожила только эта история с деньгами! Она бы обязательно дождалась его возвращения, чтобы выяснить, правду ли сказал ей отец. Но ведь есть еще одна история.
 — К сожалению, дело не только в этом. Я знаю, как ты поступил с Сьюзен Харрис и ее маленьким сыном, твоим сыном! — Дейзи едва сдерживалась, чтобы не закричать, потому что вспомнила, каким ударом явилось для нее признание Сьюзен в его отцовстве. Глубоко вздохнув, она немного успокоилась. — Когда отец сказал мне об этом, я не поверила. Но Сьюзен подтвердила его слова. Ты бросил эту не очень, быть может, безгрешную девицу. Но на ее хрупкие плечи легла вся ответственность за вашего общего сына. А ты умыл руки, избавившись от них обоих. Ты не желал знать их. У тебя появилась очередная жертва. Я.
 Она увидела, как краска отливает от лица Ричарда, и ей тут же захотелось обнять его, утешить. Любовь всегда противоречит любой правде и правоте, подумала Дейзи. Вот почему ей кажется, что сейчас надо лечить старые и незажившие раны любимого, а не наносить новые. Так она, пожалуй, вообще все ему простит. И все же скорее инстинктивно, чем сознательно, Дейзи протянула ему руку, но Ричард резко отвернулся и пошел к двери.
 — Я пальцем не дотронулся до Сьюзен Харрис, и уж тем более не я отец этого ребенка. Можешь сама решить, верить мне или нет. — У самой двери он обернулся и обжег ее взглядом. — В конце концов, все ведь сводится к вере, не так ли?
 Обратный путь через лес они проделали быстро и в полном молчании. Напряжение, которое оно вызывало, было до того невыносимым, что у Дейзи окончательно разгулялись нервы. Ей хотелось сказать Ричарду, что она все понимает, что он был молодой, горячий, к тому же на него влиял пример собственного отца. А возможно и такое объяснение: он вел себя так, чтобы оправдать дурную репутацию, которую ему создали деревенские жители. Делал все и всем назло. Хотелось умолить его, чтобы он сказал правду, хотя бы для спасения тех отношений, которые возникли. Дейзи даже подумала: а не предложить ли ему признать сына Сьюзен? Тогда можно навсегда покончить с прошлым и начать жить будущим.
 Ричард шагал широко, Дейзи едва поспевала за ним.
 — Дик! Послушай, пожалуйста, не лги мне!
 Он только отмахнулся от нее рукой. Потом резко остановился и презрительно посмотрел ей в глаза.
 — Я никогда тебе не лгал. Советую начать прислушиваться к тому, что подсказывает тебе сердце, а не полагаться на холодную рассудительность. Займись этим, а с работой в доме можешь подождать. — Он улыбнулся ей, но улыбка вышла невеселая. — Если у тебя нет ни времени, ни желания, то я разберусь со старыми вещами без тебя.
 Дейзи смотрела на него сквозь слезы, пораженная его повелительным тоном, в котором сквозило презрительное пренебрежение. Он отказывается признаться в своей лжи! Ну почему он не может довериться ей?! А он тем временем развернулся и зашагал широкими шагами к своей машине, стоявшей на посыпанной гравием площадке у дома. Во всем его облике было столько уверенности и достоинства, что Дейзи не выдержала и таким же повелительным тоном, как у него, крикнула:
 — Подожди!
 К ее крайней досаде, Ричард даже не обернулся. Сел в машину, включил двигатель и уехал. Дейзи сжала зубы и пошла в дом.
 Этот человек просто невыносим! Наверное, слишком велико самолюбие, которое не позволяет ему признать свой грех, и потому он вынужден лгать. Неужели он принимает ее за идиотку? Сьюзен не могла сказать ей неправду тогда, тринадцать лет назад. Зачем этой девушке, ненамного старше самой Дейзи, нужно было лгать ей насчет отца своего ребенка?
 Да, хорошенький выдался денек. Они с Ричардом собирались сделать его днем безоблачного счастья, а превратили в полный кошмар. Теперь уже ничего нельзя исправить.
 Впрочем, все, что ни делается, — к лучшему, утешала себя Дейзи. Рано или поздно разговор все равно состоялся бы. А безоблачное счастье бывает только у слепых дураков, которые не видят реального положения вещей.
 Проходя через холл, она услышала, что звонит телефон. Дейзи хотела пройти мимо, но передумала. Могли звонить из фирмы, с которой Ричард заключил контракт на реконструкцию усадьбы. Нельзя подводить его, несмотря на то что они расстались в ссоре. Трубку она взяла в комнате, бывшей раньше кабинетом отца. Разволновавшись до крайности, Дейзи целую минуту не могла понять, кто с ней разговаривает.
 — Юджин… — наконец произнесла она.
 — Единственный и неповторимый! Послушай, Дейзи, я оказался в ваших местах. Большая распродажа мебели к северу от Брайдсвил-ла. Голос у тебя усталый, как у загнанной лошади. Если ты там заканчиваешь, можешь вернуться вместе со мной в Нью-Йорк. Согласна? — Оснований для дальнейшего пребывания здесь у Дейзи не было. Но мысль о разлуке с Ричардом причинила ей такую боль, словно в сердце ей вонзили и повернули острый нож. Тем не менее расстаться все равно придется. — Ты меня слышишь, Дейзи? Согласна лететь со мной?
 — Извини… просто я задумалась. — Она глубоко вздохнула. — Все, что могла, я уже здесь сделала.
 — Замечательно! Жди меня в районе четырех часов. По дороге мы сможем где-нибудь перекусить… — он заговорил тише, — и продолжить наш разговор, который начали перед твоим отъездом. Я обожаю тебя, моя дорогая!
 Дейзи передернуло от ласкового обращения. Почти так же с ней разговаривал на протяжении последних суток Ричард. Опуская трубку на рычаг, она заметила, как дрожит рука. Никто, кроме Ричарда, не смеет так называть ее. Кроме него, ей никто не нужен, и точка. Сообразив, о каком разговоре упомянул Юджин, она грустно усмехнулась. Наверное, на нее в то время нашло затмение, если она могла предположить, что дружеские отношения с Юджином могут перерасти во что-нибудь более серьезное. Она скривилась, вспомнив, как взвешивала все доводы «за» и «против» — остаться в одиночестве или вступить в определенные отношения для образования семьи.
 Никакого разговора с Юджином о совместном будущем! Дело не в нем самом, это порядочный, образованный и симпатичный человек. У них много общего. Но подобно многим другим мужчинам, с которыми она знакомилась, он имел один большой недостаток — он не был Ричардом.
 Повесив голову, Дейзи прижала пальцы к пульсирующим вискам. Во всем виноват Ричард, из-за него она не смогла устроить свою личную жизнь! И тут же прикусила губу: но ведь и Ричард оказался в таком же положении. Иначе зачем бы стал вытаскивать ее сюда? Лишь для того, чтобы вспомнить прошлое? Если бы только он смог довериться ей и признаться в своих ошибках!
 Что Ричард сказал ей перед тем, как уехать? «Советую прислушаться к тому, что подсказывает тебе твое сердце». Сам он простил ей то жестокое послание, которое она передала его матери за несколько часов до того, как навсегда покинуть родной дом. Он сумел понять, что Дейзи была слишком молода и наивна, потому и поверила лживому рассказу отца о предательстве ее друга. Разумеется, он тоже был не прав, но хотя бы пытался понять, проявил снисходительность. Не потому ли, что любовь жила в его сердце и он прислушивался только к нему? Может, она несправедливо осуждала Ричарда? А что, если он и впрямь не брал у отца этих трижды проклятых денег?
 Словно целебный бальзам пролился на сердце Дейзи и в нем расцвела робкая радость. Возможно, он уехал не потому, что она уязвила его самолюбие, а чтобы обдумать, как убедить ее в том, что он сказал правду.
 Теперь ситуация не казалась ей беспросветной. В голове все стало на свои места. Она с готовностью признала тот факт, что отец ей солгал насчет денег, которыми якобы откупился от Ричарда. Он готов был пойти на что угодно, лишь бы прекратить их отношения, пока об этом не узнал Рой Скотт. Отец был одержим идеей во что бы то ни стало выдать ее замуж за богатого. С этим все теперь ясно. Но остается Сьюзен Харрис…
 Выйдя из дома, Дейзи заметила, что темные облака закрыли солнце и похолодало. Весна с летом борется, подумала она, для здешних мест такие перепады в погоде обычное явление в мае. Поежившись, она отправилась пешком в деревню. До встречи с Юджином оставалась еще масса времени, она успеет повидаться со Сьюзен и добиться от нее правды. Вряд ли та уехала из поселка, ведь ее вдовствующий отец был владельцем закусочной, в которой до него хозяйничали дед и прадед. Сьюзен стала ему помогать, как только окончила школу, с шестнадцати лет. Где еще могла бы так устроиться мать-одиночка, не имеющая профессии?
 Несмотря на задувший откуда ни возьмись холодный ветер, сердце Дейзи пело, и она вслушивалась в мелодию радости. Ричард не бездушен, его проект дома для детей с городских окраин тому свидетельство. Он и в юности был отзывчив, достаточно вспомнить, как они познакомились. Дик мечтал, что она станет его женой. Он и сейчас хочет на ней жениться! Если б она тогда не поверила всему, что сказал, вернее, солгал отец, они бы уже были женаты! Потерять тринадцать лет! Почему она тогда не дождалась его? Как могла усомниться в том, кого любила?!
 Пошел дождь. Ледяные капли падали все чаще, и Дейзи прибавила шаг, натянув на голову капюшон куртки.
 Остается загадкой, почему солгала Сьюзен. Затаила злобу? В отместку, что веселый и привлекательный парень Ричард Редман не обращает на нее внимания? Дейзи знала о его необыкновенной популярности среди девчонок. Иногда во время каникул она ходила в поселковый магазин и не раз слышала, как стайка местных девчонок склоняет имя Ричарда Редмана. А еще Дейзи замечала, как они прихорашивались, стоило ему показаться в Блэк Спрингзе на своем стареньком мопеде. Кое-кто из них начинал хвастаться, что катался с ним на заднем сиденье, намекая, что между ними было нечто большее. Может быть, Сьюзен ревновала к этим счастливицам? И решила взять реванш, распустив слух, что Ричард отец ее ребенка?
 Бессмысленно гадать, нужно добиться правды, узнать, какую цель преследовала эта ложь, которая испортила ей жизнь. Дождь полил как из ведра, и Дейзи решила переждать ливень где-нибудь под крышей. К этому времени она уже добралась до окраины поселка и бегом припустила к ближайшему магазинчику. Стоя под навесом над входом в магазин, она услышала стук в стекло и, обернувшись, увидела Доррис Мэйо, которая стояла за окном очаровательного коттеджа, расположенного по соседству с магазином. Она энергично жестикулировала, приглашая ее к себе. Исполненная чувства благодарности, Дейзи с радостью нырнула в теплое помещение.
 — Да вы насквозь промокли! — всплеснула руками Доррис. — Да еще в такой холод. Хорошо, что я вас увидела. Из моего окна можно увидеть все, что происходит на улице. Вам нельзя будет выходить в мокром, надо посушить одежду. Проходите и садитесь ближе к камину, а я приготовлю нам горячий чай.
 Оставшись одна в маленькой, но уютной гостиной, Дейзи с любопытством огляделась.
 — Мне нравится, как вы обставили домик, — заметила она, когда вернулась Доррис с подносом. — Вы довольны, что переехали сюда?
 Со смертью Чарльза Дэвиса, думала Дейзи, Доррис потеряла человека, который был средоточием ее замкнутой в большом доме жизни на протяжении долгих лет. Она потеряла и дом, к которому привыкла, и средства к существованию. Дейзи вдруг почувствовала, что должна взять на себя ответственность за эту старую женщину. Надо подумать, как, не обижая, предложить ей денег.
 — О, конечно, — ответила Доррис, разливая в чашки чай из красного чайника. — Конечно, я очень тосковала и тоскую по вашему отцу. Вначале боялась одиночества, но потом привыкла. Да ко мне часто кто-нибудь заходит поболтать, а из окошка я вижу все, что происходит в поселке.
 Слабость к сплетням скрасила одиночество Доррис, подумала Дейзи и лукаво улыбнулась, отказавшись от предложенной сахарницы.
 — Я знаю, что вы не получаете пенсии, — осторожно начала Дейзи. — Как же вы справляетесь? Не бойтесь сказать мне, что вам трудно. Возможно, я сумею помочь вам материально.
 — Благослови вас Бог, детка, за доброту, но я не испытываю никаких материальных трудностей. — Доррис грузно опустилась в большое кресло, сияя от удовольствия. — Когда компания Ричарда Редмана купила усадьбу, мне объяснили, что дом предназначается для бедных детишек. В качестве экономки взяли молодую женщину. Но я изредка приходила в дом, чтобы помочь им разобраться где что. Мистер Редман сказал, что я у них вроде приходящей няни, и с тех пор стал платить мне приличное вознаграждение. — Она задумчиво мешала чай. — Кто бы мог подумать, что он сделается таким добрым, таким порядочным человеком!
 Он и всегда был порядочным, подумала Дейзи. От волнения у нее встал комок в горле. Он всегда был самым лучшим человеком на земле. Почему ей понадобилось столько времени, чтобы понять такую очевидную истину? Слишком долго она неправильно толковала его поведение, пойдя на поводу у сплетен и отцовской лжи. Слишком долго не замечала того, что было на самом деле. Возможно, из-за не любящего, почти ненавидящего ее отца у нее сложился комплекс, что никто никогда не будет любить ее по-настоящему. Наверно, потому она так легко поверила, что Ричард уехал, позарившись на деньги.
 Дейзи поставила пустую чашку и провела ладонью по лбу. Она никогда не увлекалась самоанализом. Все эти годы ее мысли были заняты в основном карьерой и мир прямолинейно делился на черное и белое. Нюансов она не замечала. Вздохнув, Дейзи улыбнулась Доррис и посмотрела в окно. Пожалуй, не стоит идти к Сьюзен, пусть та живет спокойно со своей тайной. Нет смысла теперь копаться в прошлом, лучше подумать о своем будущем, о возможности совместной жизни с Ричардом. Теперь она твердо была уверена, что он никогда не имел связи с этой «шлюшкой», как называл Сьюзен Чарльз Дэвис.
 — Дождь, по-моему, кончился, — сказала Дейзи, оживившись от приятных мыслей и от тепла.
 Обе подошли к окну.
 — Да, вы правы, — согласилась Доррис. — Надеюсь, вы не скоро уезжаете?
 — К сожалению, уезжаю. — Дейзи поморщилась, ощущая на теле влажную одежду. — А сейчас мне надо быстренько вернуться в дом и переодеться.
 Юджин приедет в четыре, но сначала ей необходимо успеть встретиться с Ричардом, после чего, возможно, и уезжать не придется. Она возьмет назад все слова, что наговорила ему сегодня утром, попросит у него прощения и скажет, что любит его.
 Небо очистилось, под лучами умытого солнца капли дождя на траве засверкали, как драгоценные камни. Дейзи засмотрелась на открывавшуюся за окном живописную картину сельского уголка. За купой деревьев она заметила очертания машины Ричарда рядом с большим, но обветшавшим домом. Что привело его в этот дом, интересно?
 Словно отвечая на ее вопрос, дверь отворилась, из нее вышел Ричард. Лицо его было мрачным. Следом за ним вышла Сьюзен. Ее светлые волосы торчали во все стороны, словно она только что рвала их на себе, глаза были красны под опухшими веками. А потом появился высокий подросток со светлыми волосами, обрамлявшими бледное анемичное лицо.
 — Ребенок Сьюзен. — Дейзи даже не заметила, что произнесла эти слова вслух.
 — Да, Майкл. Вон как вымахал за тринадцать лет этот ангелочек! Сейчас ангелом его не назовешь, нет такой лужи, в которой он не вывалялся! Сущее наказание для матери. Мальчик весь в отца, вы не находите?
 Сердце Дейзи болезненно сжалось. Волосы подростка были светлее, чем у Ричарда, но в походке была та же грация, и улыбка, которая осветила его анемичное лицо, такая же озорная. Она ничего не ответила на замечание Доррис, но та будто и не заметила ее молчания.
 — Никакие силы не заставят эдакого папашу признать собственное чадо, но об этом все знают. Как он ни скрывался, их не раз видели вместе. Конечно, он не собирался жениться на ней, но за что обрекать мальчишку на безотцовщину? Сьюзен, разумеется, тоже хороша, уж очень она всегда была падкой на парней! А привязать к себе не смогла никого. И уж, понятное дело, такого, как этот. Ну, вы меня понимаете, с его-то положением.
 Дейзи прикусила нижнюю губу. Ей отчаянно хотелось бежать отсюда сломя голову, но она не могла двинуться с места и завороженно смотрела, как Ричард улыбается мальчику и что-то говорит ему. Вот Ричард роется в кармане джинсов и высыпает в его ладонь монетки. Мальчишка тут же побежал в магазин, а Ричард снова обернулся к Сьюзен, теперь его лицо стало холодным и серьезным.
 А Доррис гудела на ухо Дейзи:
 — Обратите внимание, он время от времени навещает их. Обычно в это время дня. Наверное, помогает немного материально. Я точно не знаю. Но он может себе позволить пожертвовать толикой денег, как вы знаете.
 Почти задохнувшись от ее слов, Дейзи наконец удалось оторвать подошвы от пола и пробормотать:
 — Извините, мне действительно пора уходить.
 — Неужели? — Доррис явно огорчилась. Она всегда увлекалась, рассказывая сплетни, глаза ее начинали гореть, щеки розовели. — А может, мистер Редман подвезет вас, когда закончит разговор?
 — Нет! — вырвалось у Дейзи.
 Наскоро попрощавшись, она постаралась незаметно выйти из домика Доррис Мэйо.




 11


 Быстро свернув в узкий проулок, Дейзи выбралась из Блэк Спрингза. Доррис наверняка была заинтригована таким поспешным уходом своей гостьи. Дейзи остановилась, чтобы перевести дыхание, дать сердцу успокоиться, и глубоко задумалась, сведя к переносице темные брови. Что она делает? Все повторяется, как и тринадцать лет назад! Она снова убегает, предполагая о человеке, которого любит, самое худшее. Вместо того чтобы остановиться и выслушать его объяснение того, чему стала свидетелем.
 В конце концов, мнение Доррис не может служить истиной в последней инстанции. Общественное мнение в поселке формируется из слухов и сплетен, далеко не всегда правдивых, она с этим сталкивалась еще в юности. Нет, она не повторит роковую ошибку, которая так дорого обошлась ей. Обязательно поговорит с Ричардом, расскажет о том, что нашептала ей Доррис. Разумеется, расскажет лишь в виде предположения и выслушает его прямой искренний ответ.
 Дейзи повернула обратно в поселок, но уже издали увидела машину Ричарда, которая неслась в сторону усадьбы. Она взглянула на часы. Оставалось около часа до приезда Юджина, который заберет ее с собой! Еще есть время добраться до дома, привести себя в порядок, успокоиться, чтобы предстать перед Ричардом в достойном виде. Не дай Бог, он увидит ее с мокрыми волосами, висящими как сосульки, в мятой кофте и заляпанных грязью коротковатых джинсах. Возможно, я еще успею принять душ, рассуждала про себя Дейзи, шагая под деревьями, с которых капала дождевая вода, потом надену свой любимый костюм, в котором приехала сюда, высушу волосы и…
 Господи, застонала вслух Дейзи, она специально отвлекает себя всякой чепухой, чтобы не думать о главном! Ведь знает же, что он солгал ей и будет лгать впредь! Что Доррис говорила правду. Что всем известно, кто отец Майкла Харриса! Это Ричард, Ричард Редмэн.
 Как Дейзи не хотелось верить всей этой мерзости, да еще постоянно думать об этом! Наоборот, ей хотелось прежнего доверия, уверенности в человеке, который наполнял ее сердце безумной радостью бытия и рядом с которым жизнь снова обрела бы смысл. Горло ее сжималось, на глазах выступили слезы, когда она подходила к дому. Прошлое нельзя исправить, но Дейзи не позволит себе принимать опрометчивых решений, пока не услышит, что скажет Ричард.
 Свернув на последнюю прямую, Дейзи увидела дом и на гравиевой площадке — незнакомую машину. Неужели Юджин уже приехал? В ней поднялось раздражение. Так и есть! Сидит, развалившись на заднем сиденье, задрав ноги на переднее, отдыхает. Одет, как всегда, в шикарный костюм и дорогую рубашку. Туфли из дорогой замши выставлены напоказ. Лучше бы Юджин опоздал, чтобы она успела подготовиться к встрече с ним после разговора с Ричардом. Потому что в ней жила подсознательная вера, что не придется возвращаться с Юджином в Нью-Йорк и вообще на работу в салоне.
 Она вяло помахала ему рукой в ответ на его приветствие. Крепко сбитая фигура Юджина вынырнула из машины, и он пошел навстречу Дейзи, широко улыбаясь. Глаза его сияли, когда он хозяйским жестом обнял ее за плечи.
 — Ты приехал раньше, — сказала она и поймала себя на том, что говорит это с укором. Чтобы исправить допущенный промах, она решила объясниться с ним сразу. — Мне надо тебе сказать…
 Не было нужды продолжать, шуршанье гравия под колесами автомобиля подсказало ей, что приехал Ричард. Его вездеход остановился на привычном месте. В окне машины она увидела прищуренные глаза Ричарда и взгляд, которым он окинул их. Юджин улыбнулся Ричарду и теснее прижал к себе Дейзи.
 — Что ты с собой наделала, дорогая? Ты выглядишь сейчас как огородное пугало и совсем не похожа на мою прекрасную элегантную партнершу!
 Какая она ему партнерша, с трудом сдерживая раздражение, думала Дейзи, мы всего лишь коллеги. Стряхнув его руку со своего плеча, она заправила свисавшие пряди волос за уши под взглядом Ричарда, в котором сверкала угроза взрыва с громом и молниями, и устремилась к нему с решительным видом. Но Юджин железной хваткой удержал ее за руку.
 — Постой, что за спешка?
 — Мне нужно поговорить с Ричардом… с мистером Редманом…
 — Ну и поговоришь. Я не тороплюсь, и он, похоже, никуда не собирается уезжать.
 Ричард не собирался. Он выжидал, стоя у машины, его красивое лицо было суровым. Сердце у Дейзи оборвалось, она поняла, что он едва сдерживает гнев. Никогда ей не приходилось видеть его в таком состоянии. А Юджин ничего не замечал, он подошел вместе с Дейзи к Ричарду и протянул ему руку.
 — Мистер Редман, очень рад с вами познакомиться. Ведь это вы приютили в своем доме мою находку! — Встретив застывший взгляд Ричарда, он пояснил: — Картина Россетти «Маргарита». Находка века. — Не дождавшись ответа, он поспешил представиться: — Юджин Фишер. Дейзи сказала мне по телефону, что она закончила работу у вас. Я предложил ей вернуться вместе в Нью-Йорк. Правда, я приехал немного раньше, чем обещал, но это в мою пользу, потому что у меня сложилось впечатление, что Дейзи не терпится уехать.
 Веселыми глазами он посмотрел на нее, и Дейзи внутренне съежилась, когда услышала, с какой интимной интонацией он произнес, обращаясь к ней:
 — Поужинаем в Брайдсвилле, у нас будет куча времени до отлета самолета. Я уже заказал по телефону столик в лучшем ресторане города. Этот ужин будет компенсацией за тот, несостоявшийся, который ты обещала мне до своего отъезда сюда!
 Дейзи не сразу заметила, что рука Юджина обнимает ее за талию. Что может подумать Ричард, видя такое обращение с ней Фишера-младшего? Хотелось заткнуть ему рот, чтобы он не ляпнул еще чего-нибудь, за что придется краснеть куда больше. Но ее полыхающие щеки остудил ледяной взгляд Ричарда, который тут же обратился на Юджина.
 — Да-да, теперь понимаю. — Голос звучал ровно, никаких признаков гнева на лице, только во всем его облике сквозила безмерная усталость. Ричард сделал приглашающий жест в сторону дома. — Может, вы предпочтете подождать внутри, мистер Фишер? Уверен, мисс Дэвис не потребуется много времени, чтобы снова предстать перед вами в своем элегантном обличье. Если пожелаете, она приготовит вам чай или кофе, чтобы скрасить ваше ожидание.
 Воплощенная любезность, да и только! Полыхая от возмущения, Дейзи вырвалась из объятия Юджина и зашагала впереди мужчин к дому. Ричард здорово злится на нее, но за что? Конечно, во всем виноват Юджин, который представил все так, будто она договорилась с ним и чуть ли не умоляла забрать отсюда. А как фамильярно он вел себя, эти интимные интонации, эти фривольные манеры!.. Создалась ситуация, грозившая большим взрывом эмоций. Что делать? Ричард прав в своем гневе, думала она, направляясь на кухню, чтобы вскипятить чайник. Им непременно нужно поговорить. Но будет ли он слушать ее в таком состоянии? Нервы Дейзи тоже были на пределе.
 Может, вызвать его на разговор сейчас? Душ и переодевание могут подождать. Или потом, когда эмоции улягутся и она будет выглядеть получше? Дейзи наполнила водой чайник и поставила на плиту. Руки ее дрожали так сильно, что собрать все необходимое для чая на поднос оказалось делом непростым. Одна чашка выскользнула из рук и разбилась о каменные плиты пола. В этот момент, как назло, появился Ричард и остановился в дверном проеме. Увидев, что произошло, он резким движением плеча закрыл дверь за собой.
 Напряженное молчание, воцарившееся после произнесенных ею неподобающих для леди бранных слов, было тягостным и оскорбительным. В этом молчании было и обвинение, и невысказанные вопросы. Дейзи чувствовала себя неловкой, грязной, неуклюжей. И язык словно онемел, а ведь нужно столько сказать Ричарду! Но в таком состоянии трудно сообразить, с чего начать. Принялась искать тряпку и щетку. Наконец нашла, убрала осколки и вытерла лужу.
 Все это время Ричард хранил молчание, холодно наблюдая за ней прищуренными глазами. Не успела она высыпать мусор в ведро, как закипел чайник. Спросить, когда они смогут поговорить, Дейзи не успела. Первым нарушил молчание Ричард — в тот момент, когда она уже была на грани истерики. Он сам занялся приготовлением чая и, наливая кипяток в заварочный чайник, спросил:
 — Интересно, если я не успею вернуться до момента твоего отъезда, ты оставишь мне еще одно прощальное письмо? — Он спокойно и аккуратно расставил на подносе молочник, сахарницу, руки его не дрожали, голос звучал холодно, как северный ветер в ночи. Прежде чем она открыла рот, чтобы ответить, он ответил на свой вопрос сам:
 — Нет, полагаю, у тебя не будет времени. Поскольку твой партнер изнывает от нетерпения, да и ты не можешь дождаться, когда уедешь отсюда. Не станешь же ты тратить время на поиски ручки с бумагой. Мне теперь более чем ясно, какого ты мнения обо мне.
 Приготовление чая было закончено, Ричард взял в руки поднос. Только тогда Дейзи, запинаясь, сказала:
 — Я знаю, ты злишься, но и мне не до веселья.
 Тщетно выискивала она взглядом на его застывшем в холоде лице следы недавней близости. Их не было. Вспомнив, что Бог наделил ее интеллектом, она наконец сообразила, что надо было сказать Ричарду в первый же момент, как он появился на кухне:
 — Мы должны поговорить, Дик.
 Услышав ее заявление, Ричард уставился на нее недоумевающим взглядом и склонил набок голову.
 — Не понимаю тебя. Зачем? Говорить больше не о чем… — Впрочем, если ты настаиваешь, я уделю тебе пять минут, когда ты будешь готова к отъезду. — Он направился к двери, но, прежде чем выйти, обернулся к ней. — Я сам подам чай твоему партнеру, пока ты соберешь свои вещи. Ах, забыл еще одно! Сегодня днем я разговаривал со Сьюзен Харрис. Она призналась, что твой отец заплатил ей за то, чтобы назвать мое имя в качестве отца ее ребенка, если ты будешь расспрашивать об этом. — Ричард насмешливо улыбнулся Дейзи. — Он нашел-таки достойное применение своим деньгам, от которых я отказался. Но ты бы не стала ее расспрашивать, если бы верила мне тогда. Ты и сейчас наверняка уже подумала, что я выкручивал Сьюзен руки, чтобы добиться от нее такого признания.
 Он вышел так же быстро, как и вошел, оставив ее с раскрытым ртом, не дав опомниться и ответить.
 Стоя перед шкафом, Дейзи решила, что свой любимый костюм, в котором она сюда приехала, надевать не стоит, слишком официальный, и выбрала скромный наряд. Темно-зеленую юбку и более светлого тона кашемировый облегающий свитер. Даже тщательно наложенный макияж не помог скрыть затравленный взгляд и морщинки, прорезавшиеся в уголках рта.
 Ричард очень красноречиво произносил слово «партнер». По-видимому, он решил, что у них с Юджином отношения куда более близкие, чем на самом деле. Дейзи вспомнила, с какой интонацией он спрашивал, как ему понимать ее поведение ночью и утром, предположив, что она просто не может обойтись без привычного для нее секса, а он оказался под рукой. Получилось, что она просто какая-то сексуальная маньячка! А поведение Юджина и его манера разговаривать с ней только подтвердили слова Ричарда.
 Оглядев напоследок комнату, которая служила ей без малого восемнадцать лет жизни, Дейзи приказала себе подумать о более приятных вещах. Во-первых, и самое главное, она любит Ричарда. Теперь к тому же она полностью ему доверяет. То, что он рассказал о Сьюзен Харрис, вполне укладывалось в схему поведения отца, задумавшего избавить дочь от Ричарда и выдать замуж за Роя Скотта. Подкупить Ричарда ему не удалось, тогда он решил очернить его в глазах дочери, заплатив Сьюзен за ложь. Сьюзен никогда не отличалась высокими моральными принципами. Дело ее отца не процветало, денег в доме не хватало, а Сьюзен нужно было заботиться о малыше. Все логично. Жаль только, что Ричард слишком разозлился на нее и не дал ей сказать, что она верит каждому его слову.
 Правда, он обещал, что они поговорят перед ее отъездом. Они должны во всем разобраться до конца! Тогда, возможно, и уезжать не придется, если только Ричарду не потребуется некоторое время, чтобы еще раз все продумать. Дейзи так сильно любила его, что верила в глубину его чувства к ней. Пусть даже он ни разу за эти дни не говорил ей о своей любви. Дело не в словах. Если он предложил мне стать его женой, значит, он любит меня, думала Дейзи. Он не стал бы делать предложение только из-за их грандиозного секса.
 Ричард ждет ее! Подхватив сумку, Дейзи в радостном настроении вышла из комнаты и спустилась в холл.
 — Вот это более подобающий вид. Чтобы увидеть такую метаморфозу, стоило ждать! — воскликнул Юджин, окидывая ее одобрительным взглядом потеплевших глаз. Он отложил в сторону газету, которую читал в одиночестве, и поднялся из глубокого кресла гостиной. — Если ты готова, можем двигаться.
 Он взял из ее внезапно похолодевших пальцев сумку.
 — Как здорово, что ты возвращаешься в наш родной салон. Я очень скучал без тебя.
 Дейзи не слушала его.
 — Я еще не могу уехать, — твердо заявила она. — Мне нужно поговорить с Ричардом… с мистером Редманом.
 Она оглядела комнату, будто надеясь увидеть его в каком-нибудь углу за мебелью. Но кроме пустой чашки из-под чая ничто не свидетельствовало о его пребывании в этой комнате вообще.
 — Он уехал, — небрежно обронил Юджин и направился к двери. — Не беспокойся. Он просил передать тебе его «прощай» и благодарность.
 Что значит «прощай»? И благодарность? За что? За работу, которая ему не была нужна? Или за приятный секс?
 Сердце Дейзи оборвалось, радость уступила место панике.
 — Куда уехал? — спросила она хрипло, машинально следуя за Юджином в холл.
 Он же обещал, что они поговорят до ее отъезда! Он не мог просто так уехать, даже если крайне оскорблен недоверием к нему. Чтобы вот так, не попрощавшись, не выслушав, решить больше никогда ее не видеть?
 Юджин пожал плечами.
 — Не знаю. Сказал, что у него какая-то неотложная встреча, и укатил. Еще добавил, чтобы мы не беспокоились, что дом остается пустым и незапертым. Кажется, он собирался заехать к управляющему усадьбой и поручить ему позаботиться о доме в его отсутствие.
 В его отсутствие? Значит, он уехал надолго и ей нет смысла дожидаться его здесь всю ночь. Впрочем, неизвестно, вернется ли он утром. Но почему он ей ничего не говорил о своем отъезде, если встреча неотложная и ее нельзя было перенести? Значит ли это, что планы его неожиданно изменились, или он выдумал эту неотложную встречу, чтобы избежать разговора с ней? Чтобы больше не услышать, как она называет его лжецом, недостойным доверия? Наверное, он просто устал оправдываться в том, чего не делал.
 Это предположение подтвердил Юджин, когда они сели в машину.
 — Да, Редман просил меня выставить ему счет за время, которое ты потратила здесь. Что касается оценки мебели и прочего, он просил тебя не беспокоиться. Мистер Редман решил сам разобраться, что стоит сохранить, что нет. — Он пристегнул ремень безопасности и включил зажигание. — Не понимаю, зачем ему вообще понадобилось приглашать тебя. Впрочем, если ему деньги девать некуда, это его личное дело. — Машина плавно тронулась с места. — Нашла ты здесь что-нибудь стоящее?
 — Не так много.
 Дейзи как робот перечисляла вещи, которые были достойны сохранения и вложения денег в их реставрацию, а думала совсем о другом. Что Ричард имел в виду, заявив, что сам решит, что надо сохранить, а что нет? Хотел сказать, что такая, какой она оказалась на самом деле, Дейзи не представляет для него ценности? Вероятно, он наконец убедился: в Дейзи Дэвис нет ничего особенного.
 Судя по инструкции, которую он выдал Юджину, им не доведется больше встречаться. Ричард Редман навсегда распрощался с ней. Посмотрев на все, что произошло за эти дни, его глазами, Дейзи решила, что не вправе обвинять его. Он поступил так, как и собирался поступить с самого начала. Выбросил ее из своей системы ценностей.




 12


 Юджин, разумеется, выбрал самый дорогой ресторан. Дейзи, сидя напротив него, почти не слушала его безостановочную болтовню. Она улыбалась, но мысли были невеселыми. Больше всего ее удивляла собственная глупость. Как ей могло придти в голову, что дружеские отношения по работе с этим человеком перерастут во что-то большее и даже серьезное? Подразумевался брачный союз, общий дом, дети… и так до старости. Она никогда не смогла бы полюбить его или еще кого-то по той простой причине, что сердце ее давно отдано Ричарду. А Юджин заслуживает более достойную участь, чем роль нелюбимого мужа.
 Невидящим взглядом Дейзи уставилась в салат из овощей, который сама и заказала, и думала о будущем. Что ее ожидает? Все то же одиночество, жизнь без любви, без радостей семейного быта. За что ее наказывает так судьба? Сплошные потери преследуют ее всю жизнь, начиная с момента рождения.
 — Ты не собираешься есть салат? И правильно, меня тошнит от одного его вида. Я же советовал тебе заказать мясо по-техасски. Объедение!
 — Извини, просто мне есть не хочется. Наверное, устала, — сказала Дейзи и вымученно улыбнулась.
 Она вяло ковыряла вилкой в салате, чувствуя себя опустошенной. В ней не осталось больше ничего, ни сил, ни надежды. Она бы предпочла провести оставшееся время до рейса в аэропорту, а не в этом помпезном ресторане. Но нельзя быть такой эгоисткой. Юджин проделал немалый путь из-за нее, впереди перелет, и ему надо было поесть.
 — Устала? А в чем причина? — Юджин был слегка удивлен и даже отложил вилку. — Ты же говорила, что в «Трех ручьях» обнаружила совсем немного ценных вещей. Мне и в голову не пришло, что ты могла там надорваться.
 У Дейзи не было сил увиливать и дальше. Пора наконец перейти с Юджином к честному и откровенному разговору, объяснить, почему их отношения не могут перерасти в качественно другие. Хотя бы это она обязана сделать для него. Она отложила вилку.
 — Не хочу, чтобы так продолжалось дальше. Должна тебе признаться, что мы с Ричардом… с мистером Редманом знакомы очень давно. Тринадцать лет назад у нас был роман. Он длился недолго, всего несколько месяцев. С тех пор мы не виделись. И никогда бы не встретились, если бы не картина Россетти, которую он пришел купить в наш салон. — Дейзи говорила тихо, ей как будто не хватало воздуха в этом зале. — Эти несколько дней, проведенные в «Трех ручьях», обернулись для меня… трагедией.
 — Боже мой! — воскликнул потрясенный Юджин. Какое-то время он молча смотрел на нее. — Значит, ты все еще любишь его. Да? — Горло сдавило, не давая возможности произнести хоть слово. Дейзи кивнула головой. — Раз это длится так долго, несмотря на то что вы не виделись долгие годы, значит, все очень серьезно, — задумчиво, словно про себя, произнес Юджин и попытался улыбнуться. — Полагаю, что я вылетаю из игры, — шутливо начал он, и вдруг плечи его поникли. — Если вообще котировался. Так ведь? А ты была слишком деликатна со мной, чтобы дать от ворот поворот. Что ж, остаемся друзьями?
 — Конечно, — поспешила ответить Дейзи, испытав прилив теплой благодарности к Юджину, который оказался лучше, чем она о нем думала. Он легко перенес удар по своему мужскому самолюбию и сумел найти в себе силы остаться другом. Не скажи она сейчас всю правду, он продолжал бы надеяться, и в дальнейшем ему пришлось бы пережить тяжелое разочарование. Как это случилось с ней. А такого она и злейшему врагу не пожелает.
 Если она будет продолжать думать о своих чувствах и сердечных ранах, о том, что сама сотворила со своей любовью из-за недоверия к любимому, останется только задрать голову и завыть, как побитой собаке. В таком месте это было бы неприлично, да и зачем позориться? Но тут Юджин спросил:
 — А он так же к тебе относится?
 Лучше бы он не задавал этого вопроса! Сердце наполнила острая, невыносимая боль. Почти шепотом она ответила:
 — Когда-то — так же… Что было, то сплыло…
 Дейзи опустила голову, чтобы спрятать глаза, по которым можно было прочитать, как она страдает.
 — То-то я почуял, что атмосфера напряженная. Вы поссорились?
 — Что-то в этом роде. — Ей не хотелось продолжать разговор на эту тему.
 Но Юджин не унимался. Он наклонился поближе к ней, навалившись грудью на стол, и робко дотронулся до ее руки.
 — Не знаю, из-за чего вы поссорились, но это пройдет. Он все поймет, Дейзи, он же не дурак. — Юджин откашлялся и замялся, словно не решался в чем-то признаться. Лицо его порозовело. — Знаешь, боюсь, в том, что произошло, есть доля моей вины. Он расспрашивал меня о тебе, о твоей работе в салоне, о перспективах твоего повышения… ну, всякую чепуху. — Он замолчал, когда подошел официант забрать грязную посуду, и Дейзи от нетерпения чуть не застонала.
 Неужели Ричард даже в том состоянии по-прежнему собирался жениться на ней? Иначе зачем ему понадобилось выяснять у Юджина, что для нее значит работа в салоне? Он и раньше предоставил ей право выбора, когда сделал предложение — продолжать работать в салоне, жить в Нью-Йорке, а коттедж сделать их загородным домом, куда можно приезжать на отдых, или оставить работу и постоянно жить в «Трех ручьях». Только сейчас она оценила его внимательное отношение к себе. Слезы душили ее. Нет-нет, он не мог продолжать думать об их совместной жизни. Она видела, в какой ярости он пребывал, измученный постоянным недоверием к нему, оскорбленный в своих чувствах.
 Юджин что-то говорил в это время, но она прослушала, занятая своими мыслями.
 — Извини, что ты сказал?
 — Я спросил, что ты выбираешь на десерт?
 Дейзи отрицательно покачала головой, не полагаясь на свой голос, который мог подвести. Не могла она сейчас есть, хотелось побыстрее улететь и оказаться у себя дома, в Нью-Йорке, где ее укроют стены и она сможет свободно предаться отчаянию. Но Юджин заказал кофе, и ей пришлось еще полчаса скрывать свое нетерпение.
 — Кажется, я свалял большого дурака. Откуда мне было знать, что между вами… Боюсь, у него сложилось впечатление, что у нас с тобой близкие отношения. Я рассказал, что планирую сделать тебя равноправным партнером в деле после ухода отца от дел. — Юджин сильно покраснел. — И своей женой, — растерянно произнес он, но сразу стал обороняться. — У меня действительно были такие планы, и я надеялся… Понимаю, что дал маху. Скоропалительная доверчивость — мой самый большой недостаток, так всегда говорит мне отец. Послушай, — мрачно предложил он, — если это поможет, я засуну подальше свою гордость и позвоню Редману. Прямо с утра. И все ему выложу.
 — Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал, — холодно ответила Дейзи.
 Все кончилось раньше, Юджин тут ни при чем. Еще до разговора с ним Ричард дал ей недвусмысленно понять, как она ему отвратительна своей маниакальной подозрительностью. А поведение Юджина? Он просто вбил последний гвоздь в гроб, в котором похоронена их любовь.
 — Твой разговор с Ричардом ничего не изменит, — обреченно пояснила она и тяжело вздохнула. — Нам не пора в аэропорт? — спросила Дейзи, рассеянно взглянув на часы. — Хочу домой, надо выспаться, чтобы утром на работе быть в форме.
 Но выспаться в ту ночь ей не удалось, спасительный сон обошел ее стороной. И утром из зеркала на нее поглядела измученная женщина с синими ямами под глазами. Пришлось приложить немало трудов, чтобы на работе не выглядеть привидением.
 Проходили недели. Днем Дейзи спасалась, с головой уходя в работу. Выходные она проводила с кем-нибудь из друзей. Однако по ночам… Ночи превратились в пытку. Стоило заснуть, как Ричард являлся во сне еще более привлекательный, чем в жизни, Дейзи просыпалась и, все еще во власти сновидения, тянула к нему руки, но его не было рядом. И никогда не будет, думала она, бодрствуя до рассвета, заставляя себя примириться с мыслью, что для Ричарда Ред-мана их отношения — пройденный этап. Что он навсегда избавился от ее навязчивого образа, от воспоминаний обо всем, что кончено навсегда. Какой мужчина захочет иметь под боком женщину, которая постоянно заявляет, что не верит ему?
 Постоянные мысли об утраченной любви довели Дейзи до нервного истощения. Она не могла есть, не могла спать.
 В какой-то момент ей удалось взять себя в руки и оглядеться. В маленькой и всегда чистой квартирке творилось что-то невероятное. Как будто не Дейзи Дэвис жила здесь весь этот месяц. Она решительно взяла в руки тряпку и щетки и приступила к уборке. Нельзя превращать жизнь в сплошной кошмар, думала она, стирая пыль с музыкального центра. Музыка, спасительная музыка! Как она могла забыть о лечебной силе музыки?! Бросившись к полкам с пластинками, она выбрала самую любимую — ноктюрны Шопена в исполнении блестящего пианиста Виктора Лензона. Его удивительно мужественная интерпретация Шопена вселила мужество и в душу Дейзи. Она сможет справиться, должна справиться. Никто не сделает это за нее.
 На днях Пол Фишер вызвал Дейзи к себе.
 — Ты ужасно выглядишь. Или ты больна, но скрываешь, или я замучил тебя работой. Я склоняюсь к последнему, а потому советую взять две недели отпуска. Отправляйся на Багамы и поваляйся на морском берегу.
 Тогда она отказалась из непонятного упрямства. Сейчас же подумала, что, наверное, зря сделала это. Возможно, смена обстановки, много свободного времени для прогулок и чтения своих любимых поэтов… А что дальше? Нет, валяться на морском берегу не в ее характере. Голову ведь не выключишь, опять будут крутиться все те же мысли, и отдых превратится в пытку. Вот если бы заняться чем-нибудь полезным! Но чем? Нужна физическая работа, чтобы уставать по-настоящему и ни о чем больше не думать.
 Оглядев убранную до блеска квартиру, Дей-зи вдруг поняла, что нужно делать. Она накинула куртку и вышла из дома.
 Через два часа Дейзи вернулась, нагруженная банками с красками, кистями, образцами тканей, а также дешевыми джинсами и майками из ближайшей уличной лавочки. Пора, решила Дейзи, превратить эту квартиру, которую она, к своему стыду, использовала до сих пор как спальное место, в настоящий уютный дом.
 Стоя на коленях, Дейзи докрашивала плинтуса холла в теплый абрикосовый цвет, когда ее соседка Бетси Драйв приоткрыла дверь и высунула в щель голову.
 — Пора сделать перерыв, Дейзи. Мало того, что ты работаешь как проклятая всю неделю, так еще и в выходные не отдыхаешь! Я запрещаю тебе!
 Дейзи поднялась с колен и осмотрела холл, который, по ее мнению, сильно преобразился, утратив свой прежний унылый серый цвет. Как новичку в малярном деле, ей хотелось получить оценку своей работы от соседки и подруги.
 — Скажи, Бетси, тебе нравится?
 Через распахнутую дверь в ее гостиную можно было увидеть, что и там Дейзи покрасила стены такой же эмульсией, только более темного оттенка.
 — Нравится. Никогда бы не подумала, что ты мастер на все руки. Зная тебя столько лет, я была уверена, что для ремонта квартиры ты наймешь бригаду декораторов, а сама поживешь в гостинице, пока они не закончат. И такого вида, как у тебя сейчас, я что-то не припоминаю… Ты же вся перепачкалась!
 — Ничего, просто у меня еще нет профессиональных навыков.
 Дейзи улыбнулась подруге. Незачем Бетси знать, что ей приходиться постоянно чем-нибудь занимать себя, чтобы не погружаться в терзающие ее мучительные рассуждения об одном и том же. О том, что ей был дан редкий шанс — стать счастливой, но она по собственной глупости проворонила его.
 — И знаешь, это даже приятно, что можно не думать о своем внешнем виде. Кофе будешь?
 — Хотела бы, но не могу. У меня свидание с парикмахером. — Бетси скорчила забавную мину. — А давай встретимся вечером. Посидим, поболтаем, посмотрим телевизор, поужинаем вместе.
 — Извини, — отказалась Дейзи. Она чувствовала себя не готовой для дружеского общения и откровений. — Мне еще надо успеть спальню оклеить обоями. Повеселимся в следующие выходные. Идет?
 Бетси сердито уперла руки в бока и вздернула подбородок.
 — Знаете, Дейзи Дэвис, вы самое упрямое существо на свете…
 Она вынуждена была замолчать, так как ее перебил мужской голос:
 — Целиком и полностью разделяю ваше мнение.
 — Ричард? — Дейзи показалось, что она громко произнесла его имя. На самом деле оно взорвалось в ее голове, и сердце остановилось.
 Соседка застыла с распахнутыми от удивления глазами и полуоткрытым ртом, щеки ее полыхали. Дейзи была вполне понятна реакция подруги. Перед ними стоял этакий образец мужской красоты ростом в шесть футов, одетый в серебристо-серый костюм, идеально сидевший на его превосходной фигуре. Красивые черты открытого мужественного лица, темно-золотые волосы и карие глаза с озорными рыжими крапинками в обрамлении длинных ресниц. При виде такого мужчины любая девушка остолбенеет.
 Ричард вежливо улыбнулся Бетси. Та покраснела еще сильнее и пробормотала:
 — Ну я пошла.
 Стоило Ричарду отвернуться, как она закатила глаза и показала Дейзи большой палец. Та никак не отреагировала на ее смешную гримасу, поскольку еще не пришла в себя после внезапного появления Ричарда. Она с изумлением отметила, что на его лице словно застыло все то же гневное выражение, которое Дейзи видела больше месяца назад, и холодок пробежал по ее спине.
 — Меня пригласят войти? — вежливо, но холодно спросил Ричард.
 Дейзи молча показала рукой на распахнутую дверь. Сколько раз она представляла, как он войдет вдруг в квартиру и они снова будут вместе. Но теперь, когда это произошло, ее охватило дурное предчувствие при виде суровой холодности лица Ричарда. Он смотрел как совершенно чужой человек, словно в нем не осталось даже воспоминания о том райском счастье, которое у них было, пусть и недолго.
 Она отступила в сторону, пропуская его вперед. Сердце билось тяжело, а тело, обреченное на вечное одиночество, откликнулось на его близость с силой, причиняющей почти нестерпимую боль. Сверкнув чеканным профилем, Ричард прошел в гостиную и рассеянно окинул взглядом немногочисленную мебель и заляпанные краской газеты на полу. Потом перевел взгляд на Дейзи, заставив ее вспомнить, в каком неприглядном виде она предстала перед ним. Дешевые джинсы и майка, на которых остались многочисленные следы краски, стянутые резинкой волосы на самой макушке и ненакрашенное бледное лицо. Но, по мере того, как он рассматривал ее, что-то изменилось в выражении его лица, а взгляд приобрел застенчиво-нахальное выражение. Дейзи был хорошо знаком этот взгляд, и голова ее закружилась от вспыхнувшей вновь надежды.
 Может быть, еще не все потеряно? Если за долгих тринадцать лет разлуки они не утратили взаимного влечения и не нашли замены друг другу, не могло же все это исчезнуть без следа за какой-то месяц! Наверняка не могло.
 В голове Дейзи все плыло, ноги стали ватными. Она пыталась что-нибудь произнести, неважно что, главное — прервать затянувшееся молчание. Сделать так, чтобы Ричард мог сказать, зачем он здесь и почему не захотел поговорить тогда, перед ее отъездом из усадьбы «Три ручья».
 — Могу я… — слова давались с трудом, она чувствовала себя так, словно камни ворочала. Щеки ее слегка порозовели, — предложить тебе кофе?
 — Нет необходимости.
 Голос звучал ровно, лицо снова приобрело решительное и суровое выражение, взгляд стал пронзительным. Он словно пытался проникнуть в ее душу. Расставив ноги, Ричард засунул руки в карманы брюк. Под расстегнутым пиджаком виднелась рубашка в тон костюму, облегавшая широкую грудь.
 — Прошел месяц… срок вполне достаточный. Я тогда не предохранялся. Узнав о твоих отношениях с младшим Фишером, я удивился, вспомнив, что и ты не предохранялась. — Прищуренные глаза смотрели на нее с легким презрением. — На всякий случай я приехал выяснить, не беременна ли ты. И если это так, то мне надо знать от кого. От меня или от Фишера? — Губы его сложились вроде бы в улыбку, но вместо нее Дейзи увидела страшный звериный оскал. — Скажи мне, что ты не беременна, и я оставлю тебя в покое. Даже пообещаю, что ты меня больше никогда не увидишь.
 Дейзи покачнулась как от удара. Последняя робкая надежда покинула ее. Столько боли еще не выпадало на ее долю, и как с ней справиться, Дейзи не знала. Губы задрожали, в глазах померкло… Она потеряла сознание.




 13


 Выплывая из темноты, Дейзи услышала будто издалека голос Ричарда. В глазах клубился туман, и черты его лица, склонившегося над ней, были размытыми. Ее знобило, словно сейчас стоял не теплый июньский день, а холодный ноябрьский вечер. Она пошевелилась, туман в глазах исчез. На нее с тревогой и заботой смотрел Ричард. С чего бы ему теперь заботиться о ней? Если бы он предохранялся во время их занятий любовью, его сейчас вообще здесь бы не было.
 Несмотря на сильную слабость, Дейзи попыталась вырваться из его рук, поддерживавших ее за плечи. Ричард прижимал ее к себе слишком крепко, и эта близость была мучительна. Отчаянные безмолвные рыдания сотрясли все ее тело, а она продолжала рваться от Ричарда прочь, как одержимая.
 — Прекрати! — прикрикнул Ричард, всегда легко справлявшийся с ней, подхватил на руки и, открывая двери плечом, понес по квартире, пока не нашел спальню. Кое-как сбросив с узкой кровати рулоны обоев, он положил ее и подсунул под голову подушку. — Лежи спокойно, — приказал он взволнованным голосом. — Я принесу воды.
 Мрачно глядя на него из-под нахмуренных бровей, Дейзи досадовала, что вынуждает его суетиться. Естественно, ее внезапный обморок взволновал бы любого, кто оказался бы невольным свидетелем, но для Ричарда в данный момент она всего лишь обуза. Разумеется, он окажет помощь, но наверняка предпочел бы обойтись без таких неожиданностей. Она спрятала лицо в подушку. Хотелось только одного: чтобы Ричард поскорее ушел. Остаться одной, заставить себя примириться с жестокой действительностью было бы сейчас легче, чем терпеть присутствие любимого человека, ставшего чужим. Его холодность и презрительная снисходительность отняли у нее последние силы. Как же он, должно быть, ненавидит ее!
 — Выпей это. — Ричард вернулся с кухни и протянул ей стакан с какой-то жидкостью. Дейзи приподнялась на подушках, стараясь не встречаться с ним глазами. Не хотелось увидеть в них брезгливую жалость и плохо скрываемую досаду. — Ты потеряла сознание, — сказал он таким безразличным тоном, что у Дейзи задрожали руки, в которых она держала стакан, поднесенный к губам. — Такое часто случается с женщинами на ранней стадии беременности, как известно.
 Мощный взрыв негодования придал Дейзи сил, ее пепельно-серое лицо порозовело, она спустила ноги с кровати и на всякий случай поставила стакан на пол, чтоб избежать соблазна швырнуть его в Ричарда. Чувство долга привело его сюда с единственной целью — выяснить, не беременна ли она. Ладно, это еще можно было стерпеть. Но ему, видите ли, нужно выяснить: если она беременна, то от кого именно — от него или от Юджина? А вот это мерзко, отвратительно! Как он посмел так низко подумать о ней?!
 — Что это ты задумала? — удивился Ричард. Дейзи уже была готова ответить: «Задушить тебя собственными руками и выкинуть вон», — как Ричард схватил ее за щиколотки и снова уложил ее ноги на кровать. — Тебе нужен покой, выглядишь ты ужасно.
 Благодарю за комплимент, мысленно воскликнула Дейзи. Особенно рядом с ним, который так и пышет здоровьем и мужской силой. Красивый и высокомерный, холодный, как зимняя луна, и недостижимый, как звезда, он заслуживает сурового наказания за то, что она теперь выглядит как последняя судомойка!
 — И что ты сделаешь, если я признаюсь, что беременна? — спросила она едким голосом, снова садясь на постели и следя за его реакцией из-под опущенных ресниц.
 — Женюсь на тебе, если ребенок мой. Я должен обеспечить своему ребенку должный уход. — Все это он произнес тем же ровным, безразличным тоном, в котором не было и намека на какие-нибудь чувства.
 — А если ребенок от Юджина?
 В отчаянной попытке расшевелить Ричарда Дейзи рискнула окончательно уронить себя в его глазах. И увидела, как он сжал челюсти, как от сдерживаемого гнева побелели губы.
 — Это уж целиком на его усмотрение. Вероятно, этот олух уже мысленно ведет тебя к алтарю. Ему еще только предстоит узнать, что ты не способна на долгие и прочные отношения, — процедил Ричард сквозь зубы, глядя на нее с откровенным презрением. — При первой трудности ты ударишься в панику и предашь его, напишешь ему прощальное письмо или затеешь с ним ссору, обвинив беднягу во всех смертных грехах. Сомневаюсь, хватит ли ему характера справиться с тобой.
 А Ричард справился бы? Конечно, ведь она всегда была счастлива выполнить любое его желание, у них не было бы никаких проблем, если б не злосчастная подозрительность и недостаток веры в того, кого она любила. Повторить дважды одну и ту же роковую ошибку! Спасибо, папочка, я недаром прожила рядом с тобой почти восемнадцать лет. И многому у тебя научилась, сама того не подозревая.
 Голова Дейзи поникла. Слезы закапали на руки, которыми она теребила край своей грязной майки.
 — Я вообще не беременна, — пронзительным от горя и отчаяния голосом выговорила она.
 Поскорее закрыв глаза, Дейзи с ужасом ждала, что сейчас хлопнет дверь и Ричард навсегда уйдет из ее жизни. Теперь он выяснил все, за чем приехал, и может дальше жить спокойно, навсегда забыв о ее существовании. Здесь его больше ничего не держит.
 Но дверь не хлопнула, было тихо.
 — Тогда о чем мы тут, черт возьми, толковали? Мой, не мой…
 Дейзи осмелилась приоткрыть глаза. Лицо Ричарда было все такое же, холодное и злое. Она отвела взгляд, сердце билось так сильно, что опять пришлось лечь. Она уткнулась лицом в подушку. Обстановка была невыносимой.
 — Хотела отомстить тебе за то, что ты так низко думал обо мне, решив, что, имея близкие отношения с Юджином, я могла заниматься любовью еще и с тобой.
 — Неужели это так рассердило тебя? — спросил Ричард, вложив в интонацию некоторую долю сарказма. — Что же, ты на себе испытала, что чувствует человек, которому не доверяют. Ты ведь целых тринадцать лет была уверена, что я, сделав ребенка Сьюзен Харрис, тут же для развлечения занялся тобой. Можно было любить человека, который постоянно считает тебя способным на любой низкий поступок?
 Он любил ее? Но говорит о любви к ней в прошедшем времени. Значит, все кончено, и для иллюзий не осталось места, стучало у Дейзи в голове. Она снова села на постели и спустила ноги. Надо как-то покончить с этим кошмаром, у нее нет больше сил выносить эту затянувшуюся пытку. Скорее всего, она никогда не избавиться от него, как от наваждения, и будет нести крест своей любви до гроба, но сейчас надо избавится от невыносимой боли в сердце. Потом будет работа, работа и работа. Единственное спасение от ненужных самоистязаний. Вряд ли она сумеет кого-нибудь полюбить. Но с этим издевательством над собой надо кончать, и Дейзи знала, что должна сделать. Вытерев грязными от краски ладонями мокрые щеки, она проговорила:
 — Теперь ты можешь идти, со мной все в порядке. Не понимаю, что произошло. Раньше я никогда в обмороки не падала. Наверное, краски надышалась.
 Голос ее звучал спокойно, несмотря на бурю в душе. Она пожала плечами и даже улыбнулась ему. Еще бы, больше месяца недосыпать, недоедать, а тут еше он является, думала Дейзи, но об этом она ему не скажет. Не скажет, какую надежду в душе вызвало его появление, чтобы тут же эту надежду погасить.
 — Тогда, пожалуй, нам лучше открыть окна, — рассудительно сказал Ричард и пошел по квартире. Едва держась на ногах от слабости, Дейзи пошла следом, держась за стены.
 Господи, да когда же он уйдет?! Теперь придется начинать все сначала, весь мучительный процесс адаптации к жестокой реальности, который она проделала за месяц. На кухне Ричард обнаружил батарею открытых жестяных банок с остатками красок, из которых торчали кисти. Рядом лежали использованные валики, все вокруг было перепачкано эмульсией, олифой, белилами. На столе валялась засохшая пицца, которую она заказала давным-давно, но не смогла съесть, потому что один ее вид вызвал спазмы в желудке.
 — Когда мы встретились в салоне в тот вечер, я готов был бы поспорить на что угодно, скажи кто-нибудь, будто ты способна запачкать свои чудесные белые ручки такой грязной работой.
 То-то он тогда с таким презрением посматривал на ее маникюр, великолепный макияж, безупречную прическу, на шикарный костюм, положенный ей по статусу преуспевающей деловой женщины. Наверное, из вредности он специально послал меня на чердак в «Трех ручьях», подумала Дейзи и молча пожала плечами. Говорить не было сил, она лишь сумела повторить:
 — Теперь ты можешь идти.
 Ричард будто не слышал. Отвернувшись, он налил в чайник воды и поставил на плиту. Потом отыскал две кружки и пакетики с чаем. Она вспомнила, что молоко кончилось, в холодильнике стоял почти пустой пакет. Именно туда и заглянул Ричард.
 — Пустой холодильник, нетронутая пицца… Да, умеешь ты о себе позаботиться, — констатировал он. Сдвинув в сторону стопку старых газет, рулон бордюра и скрюченную пиццу, Ричард поставил на кухонный стол две кружки с чаем, придвинул две табуретки и приказал: — Садись.
 Дейзи послушно села, это было проще, чем спорить, но все-таки заметила:
 — Напрасно ты беспокоишься, чай и все такое… Я могу отлично позаботится о себе.
 — Я вижу, — сухо ответил Ричард. — Мне неприятно застать тебя такой неопрятной, измученной, — признался он, понизив голос.
 От его слов сердце в груди Дейзи чуть дрогнуло, но она тут же одернула себя, запретив вкладывать в его слова более глубокий смысл. Сделав несколько глотков крепкого чая, она почувствовала себя лучше. И неожиданно для самой себя произнесла вопрос, который словно заноза торчал в ее голове целый месяц:
 — Кто отец сына Сьюзен Харрис? Она сказала тебе?
 — Ты же уверена, что это я, — напомнил он грубо и оттолкнул от себя кружку с чаем с гримасой отвращения на лице. Дейзи не поняла, к чему относится его отвращение: к чаю или к ней?
 — Нет. не уверена. — Она поставила кружку на стол. — Более того, теперь точно знаю, что не ты. Ты сам мне сказал, что отец заплатил ей за ложь, вот этому я поверила. Но тогда, тринадцать лет назад, я поверила Сьюзен и верила все эти годы. А вот тому, что ты взял деньги у отца, я сначала не поверила, потому что была убеждена, что ты любишь меня так же сильно, как я тебя. — Дейзи смотрела на кружку, которую вертела на столе, размазывая мокрое пятно. — Но отец все-таки меня добил, сказав, что ребенок у Сьюзен — от тебя. Возможно, мне не следовало выяснять это у Сбюзен, но мне было всего семнадцать, я была сильно уязвлена. Ты исчез, и все, что отец наговорил про тебя, застряло в моей голове на долгие годы. Тебе хорошо известно, что она сказала мне и почему. Говорила она очень убедительно. Даже плакала, уж не знаю о чем. Наверное, просто о своей несчастной судьбе.
 Подняв на Ричарда глаза, Дейзи увидела его горящий взгляд, которым он жадно вглядывался в ее лицо. Высказавшись, она почувствовала, что напряжение, в котором она так долго пребывала, ослабло. Конечно, былой любви Ричарда не вернуть, но, сказав, что хотелось, Дейзи сняла с души камень. Сделав глубокий вдох, она заговорила снова.
 — В тот несчастливый день… когда я сказала, что не могу стать твоей женой, потому что не могу тебе доверять… после этого ты уехал, а я отправилась в деревню, чтобы увидеть Сьюзен. Ты посоветовал мне прислушиваться к голосу собственного сердца, помнишь? Я так и поступила. Сердце подсказывало мне, что ты сказал правду, что ты не способен никого предать. Оставалось выяснить, почему Сьюзен солгала. Но начался сильный дождь, и я укрылась в домике Доррис. Из ее окна мы увидели, как ты вышел из дома Сьюзен вместе с ней и ее сыном. Глядя на тебя, Доррис заговорила о ребенке и его отце, подразумевая, что мне он известен.
 — И это заставило тебя снова передумать?
 — Не совсем. — Дейзи резко замотала головой. — Я вернулась в дом, чтобы дождаться тебя. К тому же утром позвонил Юджин, который оказался по делам в тех же краях, он предполагал, что мы можем вместе вылететь в Нью-Йорк, и собирался заехать к четырем часам. Выяснилось, что он приехал раньше. Времени у нас с тобой на разговор оставалось меньше, чем я рассчитывала, но поговорить было необходимо. Я была готова поверить каждому твоему слову. — Последнюю фразу она произнесла как можно убедительнее. — Но ты приехал в том же гневном состоянии, в котором уехал утром. Правда, пообещал, что мы поговорим до моего отъезда. А когда я спустилась вниз, тебя уже в доме не было.
 Ричард ничего не ответил, тянулись минуты молчания, которые действовали ей на нервы. Дейзи вскочила, взяла в руки пустые кружки, чтобы сполоснуть, лишь бы что-нибудь делать, но Ричард тоже встал. Она прикусила до боли нижнюю губу. Значит, он все-таки уходит, не простив, не сказав ни слова. Не сумела она растопить его окоченевшее сердце. А чего еще ждать после того, как она глубоко оскорбила его своим упорным недоверием? Прежней любви? Дейзи отвернулась, чтобы не закричать от боли при виде его удаляющейся спины. Тем неожиданней для нее оказались действия Ричарда. Он буквально выдрал у нее из пальцев кружки и поставил их на стол, а потом повернул Дейзи к себе лицом, крепко взяв за локти.
 — Отец Майкла — Рой Скотт. Полагаю, именно поэтому Доррис говорила так, словно подразумевалось, что тебе знаком этот человек. Такова особенность распространения сельских сплетен — говорить, не называя имен. Одни намеки, чтобы не нажить себе врагов.
 Рой?! О Господи, как же он мог так поступить?! Крутить роман с девушкой, заведомо зная, что она тебе не ровня и ты никогда не женишься на ней, и одновременно домогаться у нее, Дейзи Дэвис, согласия на брак! Только потому, что Дейзи по своему социальному положению годилась ему в жены, а Сьюзен нет. Ситуацию можно было бы считать забавной, если бы она не привела к таким горьким последствиям.
 Ричард отпустил ее локти и провел пальцами по коже рук. От этого прикосновения Дейзи замерла как под гипнозом, потеряв дар речи.
 — Я был потрясен, когда увидел, что ты готова уехать, даже толком не попрощавшись со мной, — откровенно признался Ричард. — Ведь мне удалось вытянуть из Сьюзен правду, и я был полон решимости наконец заслужить твое доверие и получить твое согласие на наш брак. А уехал я потому, что не мог больше выслушивать трепотню этого Юджина Фишера. Задержись я еще на минуту-другую, непременно свернул бы ему шею. — Ричард взял в ладони ее лицо и всмотрелся в глаза. От волнения у Дейзи пересохло во рту. — Конечно, я допускал, Маргаритка, что между тобой и Юджином были какие-то отношения, но в серьезность их не верил.
 Дейзи вздохнула с облегчением. Значит, излишняя откровенность Юджина в конечном итоге не принесла большого вреда и Ричард не отказался от нее с презрением. Он сам взялся выяснить правду у Сьюзен, чтобы заставить Дейзи поверить ему наконец. Слезы наполнили ее глаза и потекли по щекам. Велико было искушение положить голову Ричарду на грудь и забыть обо всем. Но Дейзи отказалась от этой мысли. Надо, чтобы у Ричарда не оставалось никаких сомнений насчет Юджина. Она на собственном опыте убедилась, какое коварство таится в сомнениях.
 — У нас с Юджином всегда были добрые отношения по работе. После его развода мы подружились. Мы только друзья. — Дейзи проглотила комок в горле, который мешал ей говорить. — Клянусь, мы были с ним только коллегами по работе и добрыми товарищами. — Дейзи высвободилась из рук Ричарда — на всякий случай, если он не поверит ее словам и захочет уйти. — Если уж быть честной до конца, я начинала понимать, что он претендует на большее, чем дружба. К тому же физиология напоминала о себе, и я даже подумывала, что со временем смогу привыкнуть к нему. Но тут… тут в моей жизни снова появился ты.
 Голос стал прерывистым, сердце испуганно колотилось, и она прижала к груди ладонь, чтобы утихомирить его.
 — Тогда я поняла, что ничего у меня не выйдет ни с Юджином, ни с кем другим. Ты словно заколдовал меня. А вскоре убедилась, что все эти годы не переставала любить тебя, независимо от того, какого была о тебе мнения. Юджин рассказал мне по дороге, что он тебе наболтал. Он понял, что вел себя неправильно, когда я призналась, что люблю тебя. Он сетовал, даже сокрушался. Предлагал вмешаться и позвонить тебе на следующий день, чтобы объясниться. Но я решила, что мне нет прощения.
 Сердце билось все реже и реже в тягучем молчании. Казалось, еще минута, и в ней сломается перекрученная до отказа пружина. И когда на ее плечи мягко опустились ладони Ричарда, она прерывисто вздохнула, всхлипнув как ребенок, и без сил прильнула к нему спиной. Даже глаза закрыла от удовольствия, когда Ричард, осторожно сняв резинку, распустил ее волосы по плечам и повернул лицом к себе.
 — У тебя краска в волосах.
 — Знаю. — Измученными, но счастливыми глазами Дейзи смотрела на него. Она раздвинула полы пиджака и прижала ладони к его груди, чтобы через шелк рубашки ощутить тепло тела. — Наверное, даже на зубах.
 — Сейчас проверим.
 Ричард прижал Дейзи к себе и языком провел по ее губам и зубам, потом прильнул всем ртом, словно хотел выпить из нее душу. Тело Дейзи задрожало, и Ричард прервал поцелуй, опасаясь, что она еще не оправилась после недавнего обморока. Дейзи была разочарована и растеряна.
 — У меня жуткий вид, — пробормотала она.
 — Неужели? Признаться, я не заметил. — Было столько озорного лукавства в его голосе, что последние страхи покинули Дейзи. Она обхватила его голову ладонями и начала страстно зацеловывать такое невыносимо красивое, такое родное лицо. — Просто я очень люблю тебя, Маргаритка, — вырвалось у него. И он снова прильнул к ее губам жадно и страстно, как к источнику с живой водой.
 Они снова были вместе, как им предназначалось судьбой с самого начала. Слова больше были не нужны. Две родственные души вернулись друг к другу. Время оказалось не властно над первой и единственной на всю жизнь любовью. Дейзи слышала, как ликующе громко билось его сердце, когда Ричард нес ее на руках в спальню. Положив Дейзи на покрывало, он медленно снял с себя пиджак.
 — Придется привязать тебя к себе хорошей капроновой веревкой, чтобы ты больше не убегала, — пошутил он, но вдруг густо покраснел и посерьезнел. — Я буду вечно любить тебя, заботиться о тебе. Слушай, Маргаритка, теперь мы можем любить друг друга так, как любили в то лето, без тайных мыслей и сомнений, без оглядки на прошлые ошибки.
 Следом за пиджаком на пол полетела шелковая серая рубашка. Ричард не спускал с лица Дейзи сияющего призывного взгляда. Послушная, как всегда, его воле, она приподнялась и стянула с себя майку. Тело ее трепетало, в глазах светилась душа, когда она протянула к нему руки.
 — Любимый мой, иди ко мне… я так по тебе соскучилась!
 Последние слова вырвались у нее, как всхлип, как последний отголосок перенесенных страданий. Оказавшись в его объятиях, почувствовав на себе желанную тяжесть его тела. Дейзи успела подумать: все-таки я вернулась домой…




 Эпилог


 В то утро Дейзи проснулась раньше обычного, но не спешила вставать, нежась под легким шелковым одеялом. Открыв глаза, она тут же сощурилась от утренних солнечных лучей, первым делом попадавших в окно их спальни. Прислушавшись к тому, что происходит в доме, она не услышала ни звука. Видимо, все еще спят. Только пение птиц за окном нарушало вселенскую тишину. Грех пропускать такое утро, решила Дейзи, накинула халат и, никуда не заходя, устремилась в парк, в который за прошедшие пять лет вложила много труда, чтобы воплотить те замыслы, которые возникли у нее еще до свадьбы. Да, завтра исполняется ровно пять лет, как они поженились, и завтра вернется из поездки в Европу Ричард.
 Первые два года они не расставались ни на один день. Дейзи всегда сопровождала его во всех поездках. Друзья и знакомые поражались их любви. Она сама не верила, что возможно такое бесконечное счастье. Дейзи вспомнила тот день, когда впервые отказалась поехать с ним. Желая вначале убедиться, она не рассказала Ричарду о предполагаемой беременности. Впервые пришлось солгать ему. Но с каким нетерпением она ждала тогда его возвращения, готовясь осчастливить новостью, что у них будет ребенок! Могла ли она тогда подумать, что впереди их ждут новые испытания…
 Окинув напоследок взглядом лес и парк, освещенные теплым майским солнцем, Дейзи вернулась в дом. Первым делом она тихо зашла в детскую. Трехлетний Патрик мирно спал в своей кроватке, не подозревая о том, сколько тревожных дней пришлось пережить отцу с первого момента появления его первенца на свет. Оказалось, что Дейзи не только внешне была копией своей матери. У нее оказалась та же патология, которая свела в могилу ее мать. Роды чуть не стоили ей жизни.
 Предпоследний месяц беременности они с Ричардом решили провести в «Трех ручьях». В зимние вечера было так уютно посидеть вместе у камина, забыв о делах и суете Нью-Йорка. К тому же, как считали врачи, лесной воздух и чистая родниковая вода пойдут матери и будущему ребенку на пользу. Никто не смог предвидеть преждевременных родов в самый разгар снегопадов, характерных для начала декабря в этих местах.
 Все повторилось как в навязчивом кошмарном сне: быстрое появление ребенка, обильное кровотечение и отсутствие медицинской помощи. Дейзи плохо помнила дальнейшее. Какие-то обрывки — снег, люди, искаженное мукой лицо Ричарда, рев вертолета… Только через неделю, когда она увидела посеревшее от бессонных ночей родное лицо рядом со своей кроватью, она поняла, какой ценой досталось ему спасение жены.
 Первые месяцы Дейзи опасалась, что перенесенные Ричардом страдания могут отразиться на его отношении к сыну. Но Ричард верно говорил ей когда-то, что он не похож на ее отца. Пожалуй, никого из детей на свете так не любили, как Ричард любит своего сына. И не было на свете счастливей женщины, чем Дейзи, когда она наблюдала за мужем и сыном, которые весело играли на ковре у камина или барахтались в снегу зимой. Летом они уходили в лес и устраивали пикники в том месте, где когда-то встречались тайно от всех. Дейзи любила мужа все сильнее. Ее радовало, что Патрик пошел в отца, унаследовав его темно-рыжие волосы и черты лица. Только темно-синие, фиалковые глаза он взял у матери, и этому больше всех радовался Ричард.
 Она пошла на кухню, где уже хозяйничала приходящая из поселка девушка по имени Милдред, рекомендованная ей Доррис. Поздоровавшись и расспросив Милли, как чувствует себя ее больная матушка, Дейзи налила себе кофе и снова вышла в сад. Там, под сенью старой липы, они поставили небольшую деревянную беседку. Было так приятно сидеть здесь с книгой или, как сейчас, с утренней чашкой кофе. Мысли текли спокойно, она обдумывала, чем порадовать завтра Ричарда, и решила, что лучше любимого им орехового торта ничего не придумать. Дейзи гордилась своим умением готовить, и Ричард отдавал должное ее кулинарным способностям, всегда предпочитая приготовленное ею любым ресторанам.
 Внезапная дрожь пробежала по ее телу. Дейзи не слышала, как он подъехал, но кожей ощутила его присутствие. Она быстро обернулась и увидела Ричарда, как только тот показался из-за деревьев. Удивительно, нелегкая грациозная пластика движений сохранилась у него с той юношеской поры, хотя за последние три года он немного прибавил в весе, виною чему были кулинарные достижения жены.
 Лицо Дейзи осветилось радостью.
 — Ричард! — Не утерпев, она бросилась ему навстречу, чтобы с разбега влететь в его объятия. Ричард подхватил ее на руки, закружил и принялся целовать, изголодавшись по ее губам, по сияющим синим светом глазам… — Я ждала тебя только завтра, — с трудом произнесла Дейзи, задохнувшаяся от его поцелуев.
 — А я сбежал из Парижа досрочно, очень соскучился. Там и без меня разберутся, свое мнение о программе инвестиций я оставил в письменном виде. Зачитают на последнем заседании правления банка.
 Дейзи гордилась, что Ричарда избрали членом правления такой огромной организации, как международный банк. Но за это приходилось расплачиваться его частыми отъездами в разные страны. Еще свежа была память о том, как они чуть-чуть не потеряли друг друга, поэтому каждый раз, провожая мужа, приходилось скрывать одолевавшие ее страхи.
 — Я собирался застать тебя еще в постели, — понизив голос, доверительно сообщил ей Ричард, засмеялся и запустил пальцы в ее густые каштановые волосы.
 — Не соблазняй меня. — Дейзи улыбнулась и снова поцеловала его. — Скоро проснется Патрик, и мы вместе позавтракаем. А сейчас пойдем в душ… — Она весело заглянула ему в глаза.
 — Пойдем скорее, лучше ничего и не придумать. Кстати, я приготовил тебе сюрприз к юбилею нашей свадьбы. Теперь я буду в основном работать дома. Рада?
 — Вот лучше этого действительно ничего придумать нельзя!
 Прижавшись друг к другу, они медленно пошли к дому, наслаждаясь близостью, птичьим пением, теплым майским утром и мыслями о том, что им предстоит.