Аннотация: Джеймс Трентон, маркиз Энджелфорд, красивый и беспутный повеса, привык к вниманию прелестнейших куртизанок Лондона... Однако слишком явная симпатия, которую оказывает ему новая «королева полусвета» Каллиопа Минтон, кажется ему подозрительной.
 Красавица что-то скрывает, но – что? Джеймс, сгорающий от любопытства, решает проникнуть в тайные планы Каллиопы – и, сам того не замечая, все сильнее и отчаяннее влюбляется в эту загадочную прелестницу...


---------------------------------------------


 Анна Мэллори
 Маскарад для маркиза



 Глава 1


 Что делать карикатуристке, если она не может ухватить материал?
 Каллиопа Минтон оглядела свою паству и остановила взгляд на паре, вальсирующей поперек зала: пожилой герцог и юная дебютантка, впервые выпущенная в свет. Герцога можно изобразить в виде черепахи, девушку – шустрым мальком. Нет, может, лучше герцог – волк с большими зубами, а девушка – овечка? Каллиопа поморщилась. Идеи, бродившие у нее в голове, казались ей столь же непривлекательными, как и герцог с дебютанткой.
 Каллиопа согласилась бы выкинуть какую-нибудь штуку, даже раздеться до рубашки посреди блистательной бальной комнаты Киллроев! По крайней мере, тогда у этого общества будет, о чем поговорить, кроме погоды!
 – Определенно весна уже прогоняет зиму. Вам не кажется, что скоро потеплеет? – Мисс Сара Джонс обращалась к небольшой группе, собравшейся на краю переполненного балкона.
 Желание встряхнуть хорошенькую дебютантку было так сильно, что Каллиопа обхватила себя руками и уставилась на ветвистый филодендрон в углу балкона. Она давно решила для себя, что его листва – самая интересная вещь в этом скопище.
 Из толпы выплыла робкая девушка; она явно чувствовала себя не в своей тарелке и заметно нервничала. Каллиопа улыбнулась ей, и девушка, расправив плечи, осторожно улыбнулась в ответ. Вероятно, под внешней неуверенностью скрывался жизнерадостный и интеллигентный дух. Когда в следующий раз какая-нибудь из этих светских барышень вздумает ее критиковать, возможно, ответ их сильно удивит.
 Именно такой образ Каллиопа была бы рада поместить в газете. Слишком долго пресные леди и бесполезные джентльмены занимали господствующее положение в свете. Она хотела бы хоть раз увидеть, как простые, но умные девушки и парни отбивают удар. Может, им следует это сделать всем скопом? Каллиопа могла бы сколотить группу, устроить что-то вроде революции. Вставай, нормальная молодежь! Разрушим социальные преграды! Сбросим надменную элиту! Жажда мести высшим классам давно уже пустила корни в сердце Каллиопы. Да, она могла бы возглавить движение. Они будут разоблачать титулованных особ, по одной за раз!
 Кто первый?
 По комнате пробежал ропот, прервавший ее размышления. Леди Киллрой подалась кому-то навстречу, и при виде черноволосого мужчины с глубокими, как оникс, глазами Каллиопа замерла.
 К ней пробирался маркиз Энджелфорд. Он был излишне красив: черные локоны обрамляли патрицианское лицо, богатство и знатность словно окутывали его толстой мантией. Он смотрел прямо на нее, его взгляд омывал ее!
 Сердце Каллиопы пропустило несколько ударов, а потом ей пришлось умерять учащенный пульс. Матроны и дебютантки приободрялись, когда Энджелфорд проходил мимо них. Каллиопа переминалась с ноги на ногу, разрываясь между раздражением и предвкушением встречи. Больше, чем самомнение маркиза, ее занимал собственный физический отклик на него.
 «Разоблачать титулованных особ, по одной за раз», – прозвучало в ее голове.
 Маркиз подошел к их группе и выразил признательность хозяйке, леди Киллрой.
 – Мне так приятно, что вы смогли приехать, лорд Энджелфорд, – захлебывалась леди Киллрой. Прибытие Энджелфорда означало полный успех ее бала.
 «Титулованных особ – по одной за раз», – подстрекал голос.
 – Мы обсуждаем ужасную погоду, милорд, – сказала Сара. – Правда, скверная?
 – М-м...да. В прошлый уик-энд пришлось отменить забег лошадей. – От его низкого голоса у Каллиопы по спине побежали мурашки.
 Сара хихикнула, за ней – Люсинда Фредерикс, еще одна дебютантка, испытывавшая терпение Каллиопы.
 «Титулованных особ – по одной за раз». Голос стал более настойчивым. И тут Каллиопа вступила в разговор:
 – Размышляю о ваших неудобствах, милорд, и не могу поверить, как это Эол не приказал ветрам дуть в вашу сторону.
 Общество дружно выдохнуло. Внутренний голос растерял былую храбрость и умолк. Каллиопа даже согласилась бы взять назад язвительные слова, но собственный разум не внял ее мольбам.
 Было видно, что леди Симпсон разгневалась: она постукивала веером по ноге. Каллиопа могла поручиться, что по лицу Энджелфорда пробежала улыбка, но затем оно стало еще более надменным.
 – Возможно, со временем так и будет. Иногда хорошему поведению нужно учить. – Темные глаза смотрели на нее с насмешкой.
 Чтобы согнать красноту со щек, Каллиопа вздернула подбородок. Разговор о погоде, молчаливый призыв к оружию и утонченный соперник – о, сокрушительное сочетание! О чем она только думала, взявшись бранить его перед лицом общества? Он просто свел ее с ума. Ей надо было сперва выждать, а потом благоразумно порезать его на мелкие кусочки!
 В хихиканье Сары и Люсинды слышалось торжество.
 – Вы это заслужили, – сказала Сара тихо, но так, чтобы Каллиопа услышала, и у нее руки потянулись к перу и бумаге. Призыв к массам браться за оружие превратился в личную вендетту. Сара перестанет смеяться, когда увидит в печати, как она истолковала ее пресный вид и колкий язычок – этот сюжет уже оформился в голове Каллиопы.
 Леди Симпсон щелкнула веером – непременным атрибутом выхода.
 – Милорд, иногда гнилое яблоко ускользает даже от моего наблюдательного глаза. Я стараюсь быть бдительной, но рекомендации от мелких помещиков всегда подозрительны – Эти люди не столь разборчивы, как Мы, обладатели более высоких стандартов.
 Каллиопа встревожилась. Безусловно, она сделала стратегическую ошибку и скомпрометировала себя как компаньонку леди Симпсон. Господи, до чего она ненавидит это общество! В их играх она никогда не победит.
 Леди Киллрой прервала паузу, не желая терять шанс удержать Энджелфорда при себе.
 – Да, найти помощницу всегда нелегко. Но есть более интересная тема: мисс Джонс комментировала новый итальянский мрамор дворца. Они с мисс Фредерикс недавно были у Сент-Джеймсов.
 Сара подхватила подсказку:
 – О да! Мрамор имеет очаровательный сероватый оттенок. И еще они нашли очаровательные растения. Они так очаровательно смотрятся в...
 Каллиопа отключилась от очаровательного голоска Сары, которая могла часами поддерживать беспредметный разговор. Она увидела, что Энджелфорд заскучал, и порадовалась, что две болтушки на весь вечер зажмут его в углу.
 Леди Симпсон и леди Киллрой отошли в сторону, явно что-то замышляя. Они сдвинули головы, и леди Симпсон, как всегда безразличная к тому, что ее слышит Каллиопа, сказала:
 – В этом сезоне Энджелфорд часто выезжает в свет. Последнюю неделю его что-то не видно, и я, было решила, что он опять исчез, но его сегодняшнее появление – многообещающий знак.
 – Вы полагаете, он на рынке? Все возможно, хотя мамаши еще не унюхали его. Если бы у меня была дочь на выданье, я бы приготовилась к битве.
 – Он один из самых созревших фруктов в Англии, но Киллрой считает, что этот человек никогда не женится, – сказала леди Киллрой.
 Леди Симпсон со щелчком раскрыла веер.
 – Все этим кончают.
 – Да, но Энджелфорд – другое дело. Он не гоняется за дамами из общества, хотя я знаю многих, которые были бы рады подцепить его.
 – Он большой любитель девушек.
 – Да ведь какой мужчина их не любит!
 – И все же некоторые больше прочих.
 – Вы не думаете, что он кончит тем же, чем кончил виконт Солсбери?
 – Полагаете, любовница вскружит ему голову? Я склонна думать, что Энджелфорд скорее похож на герцога Кента: все бросит, если его призовет долг.
 Виконт Солсбери. По спине Каллиопы пробежала дрожь. Старые сплетницы никогда не уставали говорить о мужчинах, которые отказывались жениться на подобающих леди, а были рабски преданы любовнице. По их высочайшему мнению, это являлось преступлением против общества.
 Каллиопа подавила бурю чувств, вызванную их словами, и снова оглядела собрание. Все то же, что и каждый вечер: дебютантки в белых платьях с миной невинности; скудно одетые вдовы и замужние женщины в платьях всех цветов радуги бесстыдно флиртуют с первым встречным; гоголем расхаживают денди, разодетые еще ярче; вездесущие повесы волочатся за каждой юбкой. Все они сливаются в танцевальном зале, и их хореографические упражнения нескончаемо повторяются в такт оркестру и общественному ритму.
 В этой сцене для Каллиопы не было ничего нового, и в неприятности ее теперешнего положения она могла винить только собственную глупость. Прошло два года, как, став карикатуристкой, она рисует сатиру на дворянство. Два года она изобретает хитроумные способы попасть в святая святых общества, где можно увидеть внутреннюю жизнь лондонской элиты и ее потаенные секреты.
 Рисовать карикатуры она начала в шутку, но со временем это превратилось в страсть – отвечать дворянству ударом на удар.
 Под боком у Каллиопы возник розовощекий мистер Терренс Смит с двумя бокалами лимонада. Он пыхтел от усердия.
 – Я спешил как мог.
 Две матроны продолжали судачить, но леди Симпсон успела бросить острый взгляд на Терренса.
 – Что случилось, мистер Смит? – спросила Каллиопа и бросила раздраженный взгляд на ничем не примечательное лицо кавалера, который тут же сунул ей в руку стакан.
 – Я подумал, что у вас что-то неладно, мисс Стаффорд. У вас был такой вид, как будто вы потеряли рассудок.
 Она улыбнулась. Он употребил ее псевдоним. Никто в зале не знал ее настоящего имени.
 – Все отлично, но я благодарна вам за участие.
 Терренс кивнул и насупился, взглянув на маркиза.
 Укор со стороны обычно робкого маленького человечка вызвал у Каллиопы улыбку. Он такой душка!
 Его внимание привлекло дребезжащее хихиканье Люсинды Фредерикс. Он испытывал к ней нежные чувства, но тщеславная дебютантка дозволяла ему всего один танец за вечер, и то только потому, что ее заставлял опекун. Такая влюбленность была выше понимания Каллиопы, но она поддерживала друга, то есть отказывала себе в удовольствии вывести Люсинду в своих обличительных рисунках.
 Терренс был здесь ее единственным другом, и, по мнению общества, у них имелось много общего. Все в Терренсе служило поживой для этих акул, от робости до недостатка богатства и красоты.
 Каллиопа пригубила лимонад и поморщилась. Опять слишком много сахару!
 Терренс продолжал пожирать глазами Люсинду. Та злобно посмотрела на него и застенчиво прикоснулась к руке Энджелфорда. Пора было уводить приятеля на запасной путь.
 – Мистер Смит, как продвигается ваш поэтический сборник?
 Поникшее лицо Смита оживилось.
 – Вообще-то неплохо. На этой неделе я написал еще несколько стихов.
 – Замечательно. С удовольствием их прочту.
 Он беспокойно стрельнул в нее глазами.
 – Я... я их еще подправлю.
 Терренс был такой же, как все молодые люди его возраста и положения: он мечтал о богатстве, о славе и о Люсинде Фредерикс. Он знал, что писательство ничего этого ему не даст, и пускался в безрассудные предприятия. По виду его далеко не модного сюртука Каллиопа поняла, что его затеи провалились.
 В ее размышления врезался голос леди Симпсон, которая проговорила, глядя на стакан в руке Каллиопы:
 – Хватит прохлаждаться, девочка, лучше принеси мне пунша. Я вся пересохла.
 Каллиопа в сотый раз напомнила себе, что ей необходим материал для очередного номера газеты. Она прикусила язык и кивнула. Позже ее перо сдерет шкурку с леди Симпсон.
 – Я с удовольствием сам принесу вам лимонад, леди Симпсон, – засуетился Терренс.
 – Чушь. Мисс Стаффорд принесет. Для того я ее и наняла.
 Каллиопа бросила Терренсу успокаивающий взгляд, но он все равно набычился; такой упрямый вид не раз навлекал на него беду.
 Каллиопа сунула ему в руки свой недопитый стакан.
 – Благодарю за предложение, мистер Смит, но разве мне не полезно размять ноги?
 Леди Симпсон с прищуром посмотрела на ее будничные туфли, выглядывающие из-под подола. Энджелфорд повернулся к ней и тоже посмотрел вниз. Видимо, он слышал их разговор. Жар окатил Каллиопу с головы до пят, и она ушла, не дожидаясь, когда леди Симпсон сделает пренебрежительное замечание, а Энджелфорд добавит к нему свое.
 Одно дело – выслушивать критику от леди Симпсон, и совсем другое – от Энджелфорда. Пользуясь тросточкой, с которой она ходила гулять, Каллиопа направилась к буфету, петляя между танцующими и теми, кто толпился по периметру.
 В зале было душно. Каллиопа украдкой оттянула платье от тела, чтобы впустить воздух под тяжелую грубую материю. Она чувствовала, как по спине течет пот.
 Представив себе, какой это вызовет скандал, она испытала сильнейшее искушение так и сделать. Леди Симпсон хватит удар, или по меньшей мере она потеряет сознание. По залу прокатятся глухие шлепки, когда женщины одна за другой начнут, как мешки, неэлегантно плюхаться на пол. Удовольствие от такого зрелища перевесит все печальные последствия!
 Ее служба у леди Симпсон подходила к концу, и Каллиопа была более чем готова искать новое место, хотя с самого начала эта должность предоставляла ей исключительный материал. В качестве компаньонки светской дамы Каллиопа посещала главные события сезона и потому имела доступ к таким людям и такой деятельности, о которых раньше не могла и мечтать.
 К сожалению, она недооценила собственную незащищенность. На двух предыдущих местах она просто сливалась с фоном, ее не замечали; роль не дала ей награды, которую она ожидала на этой должности. Что до леди Симпсон – у нее было жало гадюки, и она с восторгом кусала каждого встречного. У Каллиопы часто появлялось искушение сделать зарисовку в то время, когда леди Симпсон шушукалась с кем-нибудь.
 Как и на прежнем месте работы, Каллиопа стягивала волосы в пучок, носила очки и тусклые платья. Но переход в более высокие круги общества сделал ее легкой мишенью для язвительных дебютанток, желавших попрактиковаться в остроумии.
 Она поморщилась. Месяц назад на замечание Сесилии Дорт о фасоне ее платья она ответила уничтожающей репликой, после чего ее отношения с леди Симпсон неуклонно покатились вниз – ведь Каллиопа унизила блистательную дебютантку.
 К столу с прохладительными напитками выстроилась целая очередь; и тут Каллиопа заметила, что кто-то наконец открыл дверь на террасу. Она покосилась на леди Симпсон: та была поглощена разговором с расфранченным графом Фландерсом. Каллиопа прикинула, что она монополизировала его минут на пятнадцать. Короткая, но желанная передышка.
 Каллиопа двинулась к террасе, стараясь держаться за спинами гостей. Краткий миг одиночества ей не помешает. Еще чуть-чуть...
 Леди Симпсон махнула рукой в сторону террасы, и Каллиопа быстро развернулась лицом к буфету. А когда граф покачал головой, леди снова стала смотреть на него, и Каллиопа выскользнула на холодный весенний воздух.
 Ее окружила бодрящая ночь. С верхней террасы свисали фонари, излучавшие мягкий свет. Чтобы не столкнуться с гостями, искавшими прохлады после душного зала, Каллиопа прошла по тенистой стороне и облегченно вздохнула, заметив нишу в конце веранды. В груди ее все клокотало. Пока не появился этот надменный господин, она успешно сохраняла на лице маску безмятежности.
 Каллиопа обогнула небольшой выступ и обрадовалась: в алькове, увитом весенними цветами, стояла скамейка. После надушенных тел запах клематисов и гортензий показался ей божественным. Лучшего места нельзя было найти. Шлепнувшись на мраморную скамью, она потерла шею, запрокинула голову и посмотрела в небеса. Вечер был хорош; даже тяжелый лондонский воздух не мог сдержать мерцание огоньков. В ночном небе сияли созвездия: вот Лев и Дракон, а если немного потянуться за перила, будет видна Лира и...
 – Знаете, милорд, раут проходил так скучно, пока не появились вы!
 Шаги протопали к выступу возле ее убежища. Каллиопа нахмурилась. Неужели к ней не мог подойти кто-нибудь мало-мальски интеллигентный? Репертуар Сары Джонс состоял из десятка высказываний, и одно из них она только что произнесла.
 Ответа не было, и Каллиопа осторожно высунулась, чтобы проверить, не Энджелфорд ли сопровождает Сару.
 – Я так рада, что вы сегодня нас разыскали, милорд. На всех последних сборищах эта толпа эгоистично захватывает вас. Как это должно раздражать!
 – Напротив, я наслаждаюсь их обществом.
 Каллиопа отдернула голову и затрепетала. Энджелфорд! Его сильный бархатный голос врезался в память с самого первого раза, как она его услышала.
 – Вы слишком добры, милорд. Я знаю, вам надоедают их бесконечные споры. Все эти научные разговоры – греки то, римляне сё – от них моя бедная голова идет кругом.
 Каллиопа невольно усмехнулась. Энджелфорд – умный человек, это и дураку понятно, но он часть бомонда и имеет те же недостатки, что все его пэры. Высший свет набит образованными людьми, имеющими крайне консервативные взгляды.
 Послышалось хихиканье.
 – Как вы поставили ее на место, милорд! Я бы сказала, мастерски, – проворковала Люсинда Фредерике.
 – О ком вы говорите?
 – О Маргарет Стаффорд, конечно. Ловкачка. Вечно старается казаться лучше, чем она есть. Должно быть, вы слышали кое-что вылетающее из ее уст. Настоящий синий чулок.
 Каллиопа легко представила себе, как Люсинда изысканно затрепетала – так она всегда выражает свое отношение к безвкусице.
 – Она доведет леди Симпсон до припадка. Я никогда не могла понять, зачем вообще ее взяли. Она не знает свое место, – напыщенно добавила Сара.
 Джеймс механически кивал, не слушая ее болтовню. Все оказалось почти так же плохо, как в тот раз, когда они с Ротом выслеживали двух французских лейтенантов, а в комнату вошли их жены и проболтали битый час. Лейтенанты через пять минут улизнули, а Джеймс и Рот были вынуждены сидеть в своих укрытиях, пока жены не ушли; хорошо еще, одна их этих дурех вспомнила о каком-то развлечении.
 Как большинство женщин, и эти две вцепились в какую-то тему и раздраконили ее, а их спутник не обращал на них внимания и мысленно просматривал закон о зерне. На прошлой неделе в парламенте разгорелся ожесточенный спор. Если бы ему удалось переубедить этих трех графов...
 Сара выжидательно посмотрела на него, и он кивнул. Удовлетворенная, она опять зашевелила губами, и Джеймс продолжил свой обзор. Надо будет послать Финна собрать информацию об оппозиционерах, выяснить, пойдут ли они на создание коалиции.
 Теперь на него выжидательно смотрели обе, Сара и Люсинда. Он снова кивнул, и они подняли брови. Он восстановил в памяти разговор – Сара спрашивала, какое он любит мороженое.
 – Лимонное.
 Девушка с улыбкой положила руку ему на рукав. Видимо, тема мисс Стаффорд была исчерпана.
 Кажется, у них против нее нечто большее, чем мелкая месть, и вовсе не в связи с его репликой. Джеймс делал мисс Стаффорд выговоры посуровее тех, которыми обменивались между собой эти двое.
 Странно, что пользующиеся успехом дебютантки чувствуют себя ниже ее. Маргарет Стаффорд – всего лишь компаньонка. По сравнению с этой парочкой она неофит; между ними не может быть и сравнения по внешнему виду и происхождению. Она едва ли заслуживает того, чтобы взглянуть на нее во второй раз. У Джеймса было такое впечатление, что для большинства людей Маргарет Стаффорд сливается с декором.
 Но он не большинство. Он пытался стряхнуть с себя ее чары с того момента, как услышал, как она обрезала Сесилию Дорт, когда та унизила скромную дебютантку; тогда, встретившись глазами с мисс Стаффорд, он ощутил покалывание в спине. Это чувство теперь появлялось всякий раз, когда она оказывалась рядом, он его не понимал, и оно ему не нравилось.
 С самого начала Джеймс увидел в ее глазах ум, гордость и независимость, которые она старательно скрывала. А когда сегодня в бальном зале он заглянул ей в глаза, они сверкали страстью. Под ровной гладью закипал глубокий колодец, и это было так зримо, что он почти обжегся.
 Джеймс испытал сильнейший порыв отвести ее в сторону и потребовать ответа: о чем она думала? Мисс Стаффорд его очень интересовала. Он нарочно при каждой встрече ее раздражал, а она бывала на всех сборищах, которые он посещал в последнее время.
 Внезапно внимание Джеймса привлек легкий шелест, он уловил запах лаванды и чего-то еще. Этот ускользающий аромат заставил его насторожиться, и он невольно улыбнулся. Так часто бывает: стоит подумать о человеке, как этот человек появляется.
 – О, сюда идет лорд Петтигрю, я обещала ему вальс. – Сара взмахнула ресницами. – Но последний вальс у меня свободен.
 Джеймс издал невнятный звук, и Сара нахмурилась. Она не успела ничего сказать – лорд Петтигрю и мистер Терренс подошли и пригласили дам на танец.
 – Кстати, Энджелфорд, вы нашли тот египетский свиток, о котором я вам говорил? Чертовская удача – Смит вовремя мне сообщил, что вы просматриваете новый груз, – сказал лорд Петтигрю.
 Джеймс взглянул на Терренса Смита; он не припоминал, чтобы разговаривал с ним.
 – Откуда вы узнали про груз?
 Терренс шаркнул ногой и прокашлялся.
 – Всем известно, что вы любите антику, милорд. Кто-то при мне обмолвился про груз., и я просто сообщил об этом лорду Петтигрю, когда он поинтересовался.
 Джеймс посмотрел, как капли пота стекают по лицу молодого человека, слегка наклонил голову и повернулся к Петтигрю:
 – Завтра я буду знать.
 – Хорошо, хорошо. А теперь, дорогая, не пора ли нам присоединиться к танцующим? – Петтигрю мясистой лапой схватил Сару Джонс за руку.
 Она посмотрела на Джеймса, ее глаза умоляли, ресницы трепетали – убогое подобие флирта, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Если он позволит себе проявить свои чувства, вряд ли девушке это понравится.
 Джеймс слегка поклонился и затем еще некоторое время смотрел, как четверка прошествовала в бальный зал. Смит расточал любезности крошке Фредерикс, а та холодно отвергала его претензии:
 – Я это делаю не по своей воле, опекун заставляет меня танцевать с вами.
 Джеймс покачал головой. Не хотел бы он взваливать на себя такой багаж. Эти девицы любого доведут до психушки.
 Большинство гостей вернулись в зал. Джеймс, оглядев террасу, улыбнулся при мысли о незавидном положении девушки, сидевшей по другую сторону выступа. Теперь ей не удастся уйти незамеченной. Она и не подозревает, что он ее обнаружил.
 Джеймс вынул из кармана сигару и закурил.
 – Мисс Стаффорд, вы за мной шпионите? – Он легко обошел выступ.
 Увидев, как округлились ее глаза, он искренне порадовался, что застал девушку врасплох.
 Каллиопа быстро собралась и напружинилась.
 – Не я, а вы подкрадываетесь к людям. Очень дурная манера!
 – В самом деле. К тому же ничуть не лучше, чем подслушивать.
 Она одарила его высокомерным взглядом:
 – Подслушивание – действие преднамеренное, а я просто сидела и дышала свежим воздухом, когда ваша троица вторглась сюда, как муравьи на пикник.
 Он понял, что, как всегда, наслаждается колким ответом.
 – Разве не лучше заявить о своем присутствии, чем прятаться в тени?
 – Не удивлюсь, если вас уже ловили на том, что вы прятались в тени, лорд Энджелфорд. – Ее глаза сверкнули.
 Она не лезет за словом в карман. Ее недавнее выступление было необычно по своей страстности, хотя вообще-то у нее вошло в привычку делать выпады против него, когда поблизости никого не было.
 – Мисс Стаффорд, если бы я не знал вас лучше, я бы подумал, что вы по мне соскучились.
 – Соскучилась? Милорд, я и не заметила вашего отсутствия. Я даже не уверена, что нас должным образом представили друг другу.
 Джеймс внимательно разглядывал ее поверх своей сигары. На первый взгляд она была не слишком красива, но какая-то искра пряталась в тяжелых складках черного бомбазина. Девушка была полной противоположностью тем женщинам, за которыми он обычно ухаживал, и все же что-то в ней его притягивало.
 В темноте было трудно разглядеть черты лица, но в зале он видел, что из-под головного убора выглядывают волосы медового оттенка. Никаких локонов вокруг лица, поскольку волосы безжалостно стянуты на затылке, но силуэт великолепен. Высокие скулы, губы, зовущие к поцелую. Отвратительные очки не могут скрыть яркие глаза, в которых светится ум.
 Он вспомнил ее недавний наскок – потом в ее глазах он увидел обиду, а потом отвращение. Его кольнуло чувство вины.
 Он наклонился и сорвал с лианы, обвивавшей выступ террасы, сине-пурпурный цветок.
 – Мисс Стаффорд, я рад познакомиться с вами. – Он подал ей цветок, но она с подозрением посмотрела в его сторону и не приняла дар. А жаль – и цветок очень подходил к ее глазам.
 – А вот я не рада знакомству с вами, милорд.
 Он улыбнулся:
 – Это заметно.
 Из-за угла вынырнула горничная с подносом. Не ожидая встретить кого-либо на пути, она споткнулась и вскрикнула, но Джеймс успел подхватить ее вместе с подносом и не дал ей упасть.
 – Господи! Простите, милорд. Я собираю пустые бокалы, и вот...
 Отдав ей поднос, Джеймс ободряюще улыбнулся, и она убежала.
 Мисс Стаффорд хмуро посмотрела на него.
 – Хотите лимонаду? Или лучше заказать вам «Маргариту»?
 Мисс Стаффорд тут же возмутилась:
 – Нет, не лучше. До свидания, милорд!
 Она быстро поднялась и, высоко подняв голову, изящной походкой прошествовала по террасе в зал. Джеймс посмотрел ей вслед, загасил сигару и поднял цветок, которым пожертвовал ради спасения горничной и ее подноса.
 Покрутив в пальцах цветок, он поднял тросточку, которую забыла Маргарет Стаффорд, не зная, смеяться ему или сердиться.
 Каллиопа вошла в бальный зал и двинулась к буфету. Как ее раздражает этот человек! Она протянула руку за стаканом, но ее оттеснила массивная фигура леди Симпсон.
 – Мисс Стаффорд, где вы были?
 Что за глупый вопрос! Разумеется, она была на террасе, ждала, когда уйдут эти бездельники. Каллиопа собралась с мыслями.
 – Извините, леди Симпсон. Мне стало жарко, и я подумала, что холодный воздух меня успокоит.
 – Вы одна гуляли по саду? Ну, знаете, надо все же соблюдать приличия.
 По прежнему опыту Каллиопа знала, что, когда леди Симпсон начинает тираду, лучше не обращать на нее внимания.
 – Да, миледи. Вот ваш лимонад.
 Леди Симпсон фыркнула:
 – Когда вы не вернулись, лорд Фландерс любезно принес мне стакан. Я от жажды чуть не потеряла сознание.
 Каллиопа с покаянным видом кивнула и поставила стакан.
 – Вы собираетесь уходить?
 Леди Симпсон холодно посмотрела в ее сторону и повысила голос:
 – Нет. Однако я считаю, что вам пора уйти. Да, именно так. Мне оказывают внимание другие, а вы – нет. Вы не подходите на эту должность. Ваше поведение под вопросом, а ваше присутствие приносит одни неприятности. Поищите другого нанимателя. К сожалению, я не смогу дать вам хорошую рекомендацию, так что не дам никакой, чтобы спасти себя от беды.
 Услышав шушуканье и смешки, Каллиопа окинула взглядом собравшихся. Одни гости наслаждались зрелищем, другие смотрели на нее с жалостью и чувствовали себя неловко. Взгляд ее упал на Энджелфорда, стоящего в дверях. Она пыталась разобрать выражение его лица, но он был слишком далеко. Без сомнения, он тоже наслаждался представлением, которое давалось в бальном зале.
 Каллиопа выпрямилась.
 – Очень вовремя, Джорджина. – Она назвала хозяйку по имени. – Ваша рекомендация означала бы, что у меня возникнет искушение искать работу у ваших друзей, таких как леди Тервилл. Вы говорили, что ее бакенбарды всякий раз отбивают вам аппетит. То же будет и со мной. Или я могла бы обратиться к миссис Данливи – помнится, вы называли ее заурядной рыбной торговкой. Не забудем также леди Фландерс: вы заявляли, что она одевается и ведет себя как вульгарная шлюха. Я бы уставала до смерти, открывая потертые двери каждому ее любовнику.
 Леди Симпсон что-то бессвязно залопотала, дергая веером, не в силах изобразить легкое обмахивание.
 Каллиопа продолжала без запинки; долго сдерживаемые обвинения так и рвались из нее.
 – Как любезно с вашей стороны не рекомендовать меня своим друзьям! Мне было бы крайне неприятно разыскивать чудо-крем, который бы ужал нос леди Киллрой – ведь вы говорили, что он у нее похож на свиной пятачок? – Она вскинула голову. – Нет, ваша рекомендация точно не принесла бы мне ничего хорошего. – Она пошла к выходу, но обернулась и добавила: – Кстати, из вас получится неплохая горничная. Имейте это в виду на случай непредвиденного поворота судьбы.
 Каллиопа с достоинством выплыла из комнаты; люди расступались перед ней, радуясь предстоящим пересудам. Она подошла к витой лестнице и посмотрела на слуг в зелено-золотых ливреях – они пожирали ее глазами, но не шелохнулись, и она сама забрала свой плащ.
 Выйдя из особняка Киллроев, девушка остановилась на подъездной дорожке, потирая руки. Она понятия не имела, как попадет домой. Даже тросточку забыла на террасе из-за этого чертова Энджелфорда! Тросточка была нужна скорее для маскировки – Каллиопа без труда ходила на дальние расстояния. Хотя вряд ли она выдержала бы долгий путь до своего дома.
 – Мисс Стаффорд! Мисс Стаффорд!
 Из дверей выскочил Терренс и с перекошенным лицом сбежал по ступеням.
 – Куда вы пойдете? На кого будете работать?
 Плечи Каллиопы поникли. Легко появляться и исчезать в свете под разными псевдонимами, когда не привлекаешь к себе лишнего внимания, но после сегодняшней выходки она еще не скоро сможет выйти в свет под новой личиной.
 – Не знаю, мистер Смит. Я подумаю об этом позже. Сейчас мне надо как-нибудь добраться до дому.
 Терренс беспокойно сверкнул глазами на дверь особняка – в любую минуту оттуда могла высыпать толпа, чтобы посмотреть на продолжение спектакля.
 – Возьмите мою карету. Кучер доставит вас до места. – Он объяснил ей, как найти карету, и вынул из кармана две карточки – одну, украшенную красной сургучной печатью, – видимо, символ баронетства его отца, другую – свою собственную – ее-то он и вручил Каллиопе.
 – Дайте кучеру и назовите пункт назначения.
 Каллиопа благодарно пожала ему руку:
 – Спасибо, Терренс.
 Он вздрогнул, когда она назвала его по имени, и тут же дружески похлопал ее по руке.
 – Черкните мне, как у вас сложатся дела.
 Она кивнула и быстро пошла вдоль ряда карет. Гул голосов внутри дома усиливался, так что она старалась держаться в тени. Найдя карету Терренса, девушка дала сонному кучеру карточку и сказала, куда ехать. К счастью, он не стал задавать вопросы.
 В карете Каллиопа села на потертое сиденье, а когда экипаж тронулся, прислонилась головой к двери. Полное фиаско! И хотя внутренний голос жестоко язвил ее за несдержанный язык, она возложила ответственность за происшедшее на маркиза Энджелфорда. Конечно, это он посоветовал леди Симпсон ее уволить!
 «Титулованных особ – по одной за раз», – печально прозвучало в ее голове.
 Поглощенная своими мыслями, Каллиопа не заметила человека, задумчиво стоящего в дверях, поигрывая ее тросточкой.




 Глава 2


  –  Калли, тебе не кажется, что ты несколько увлеклась маркизом Энджелфордом? – поинтересовался Роберт Крукшенк, ее наставник и выдающийся карикатурист.
 Каллиопа раздраженно взглянула на него и упала в мягкое кожаное кресло.
 – Он дает столько материала! Как можно этого не видеть?
 Роберт покачал головой и пригладил модный чуб.
 – Три рисунка на ту же тему – «Похождения маркиза». Сосредоточиться на одном человеке – плохая идея. Тем более он член палаты лордов и слишком высоко ценит свою неприкосновенность.
 – Пожалуй, ты прав. Но, согласись, иллюстрации хорошие.
 Роберт еще раз поглядел на рисунок.
 – Более чем хорошие – они вдохновенные. Но будь осторожна. Энджелфорд всемогущ, и он не привык к такого рода вниманию. Никто из художников не рисовал его в столь нелестной манере. – Роберт подтолкнул к ней лист и развалился в кресле, закинув ноги в блестящих ботинках на край ее огромного стола.
 – На данном этапе твоей карьеры гораздо легче и безопаснее изображать тех, кто рассчитывает на знать и поощряет ее.
 Каллиопа чуть не застонала.
 – Это уже столько раз было!
 Роберт покачал головой – он явно начинал сердиться.
 – Калли, уясни одну вещь. Новизна вовсе не обязательна. Одно из величайших испытаний мастерства художника – создать нечто выдающееся из обыденного.
 – Да, я понимаю. Просто Энджелфорд – интересный объект. – И заслуживает взбучки, мысленно добавила она и посмотрела на рисунок. Маркиз припустился за дюжиной полуодетых куртизанок, ловко избегая капканов, расставленных мамашами и дебютантками. Некоторое время Каллиопа разглядывала карикатуру со смешанным чувством удовлетворения, злости, грусти и сожаления, затем поставила справа внизу размашистую подпись «Томас Ландерс» и толкнула лист обратно к Роберту.
 Крукшенк вздохнул и аккуратно положил лист поверх двух других карикатур на маркиза.
 – Издатели очень довольны твоей работой. Продажи возросли. Они желают, чтобы загадочный мистер Ландерс и дальше подкармливал прессу. Ты заметишь, что компенсация увеличилась.
 Он вручил ей пачку денег; она видела, что он с трудом скрывает гордость.
 – Спасибо, Роберт. Ты хороший друг, не знаю, что бы я без тебя делала. На следующей неделе у меня будет для тебя новая подборка, и я обязательно сменю тему. – За спиной она скрестила пальцы и пообещала себе, что в самом деле постарается.
 Роберт посерьезнел.
 – Смотри за тем, что делаешь, Калли. У меня неприятное чувство по поводу направления, которое ты выбрала с маркизом. Скорее всего эти три скетча станут печатать два раза в месяц, чтобы насытить аппетит публики. Твои прежние картинки были совсем другими. – Он покачал головой. – А после этих трех языки развяжутся, так что приготовься к возможным последствиям в течение нескольких месяцев. И еще... – Роберт небрежно пожал плечами. – Твоя работа хорошо оплачивается, так что ты, видимо, не примешь мой совет.
 Каллиопа засмеялась, но ей не удалось скрыть нервозность, и Роберт, вопросительно посмотрев на нее, поднял брови:
 – Кончай-ка ты с этим.
 – Не волнуйся, леди Симпсон уже прекратила мою службу. Придется и мне уволить «Маргарет Стаффорд».
 – Да, я знаю. Даже в клубах говорят про «киллройский инцидент». Ты сделала бал у Киллроев событием сезона. И все же эта дама отчистила перышки от всеобщего внимания, несмотря на то что ее назвали свиньей.
 На этот раз Каллиопе не удалось скрыть смущение, и Роберт, потянувшись через стол, похлопал ее по руке.
 – Такой поворот событий должен тебя только радовать. Если я не ошибаюсь, ты во всеуслышание назвала леди Симпсон чем-то вроде чертовой бабушки. Безотносительно к чувствам, которые ты испытываешь к этой женщине, и к тому, что должность при ней давала доступ в высший свет, ты, по собственному признанию, вышибла из нее мозги.
 Он придвинул к ней чистый лист.
 – Теперь ты просто обязана отразить это событие с позиции Маргарет Стаффорд. Другие художники постесняются наживаться на чужом сюжете, а ты должна представить себя в наилучшем свете.
 Каллиопа кивнула, выдвинула верхний ящик стола и выложила готовые и подписанные карикатуры. Роберт взял верхнюю и разразился хохотом.
 На картинке был изображен воробей с перевязанной лапой – он измазал в смоле и перьях гарпию, застывшую с разинутым ртом. На заднем плане птицы в нарядном оперении таращили на них глаза и подбирали с полу разлетевшиеся крошки.
 – Вот еще одна. – Каллиопа подала вторую карикатуру, посвященную леди Симпсон: та большим ножом резала жареную свинью, в морде которой угадывалось сходство следи Киллрой.
 – Баснословно! Публике понравится.
 Каллиопа позволила себе слегка улыбнуться. Она неплохо с ней разделалась. По одной титулованной особе за раз.
 – Однако после этого ты остаешься в довольно стесненном положении, – сказал Роберт, засовывая рисунки в кожаную папку. – Теперь никто не возьмет тебя компаньонкой. Способов выступать в убогой одежде и не быть узнанной не так уж много, а ты не раз подчеркивала, что желаешь сохранить инкогнито.
 Да, анонимность для нее теперь становилась проблемой. Каллиопа знала свет. У леди Солсбери широкий круг друзей, они держат ее в курсе того, кто сейчас в изгоях. И поскольку Маргарет Стаффорд определенно попала в категорию изгоев, Каллиопа могла только вздохнуть с облегчением и поблагодарить себя за то, что она в свое время основательно замаскировалась.
 Скрестив руки на груди, Роберт терпеливо ждал ответа, и Каллиопа тяжело вздохнула.
 – Роберт, после долгих размышлений я решила посмотреть на высший свет под совершенно другим углом.
 Он поднял брови, но промолчал, ожидая продолжения.
 – Для этого мне потребуется твоя помощь. Нужно найти мужчину благородного происхождения, которому можно полностью доверять. Понимаю, что задача почти невыполнимая...
 Она тут же увидела интерес в глазах Роберта – он любил трудные задачи.
 – Ну же, говори, не томи.
 – Я решила стать куртизанкой. Лицо Роберта застыло.
 – Кем?
 – Куртизанкой.
 – Куртизанкой?
 – Да. – Ее нервы были на пределе.
 Роберт выпрямился в кресле.
 – Поясни. Ты хочешь быть ночной леди, райской птичкой, дамой полусвета, падшей женщиной?
 Каллиопа с трудом сохраняла выдержку.
 – Да, но только на словах.
 – Смешно.
 – Нет, это великолепное прикрытие.
 – Почему не портниха?
 – Скучно и узко.
 – Гувернантка?
 – Слишком много ограничений.
 – А если посудомойкой?
 Каллиопа сморщилась:
 – Нет. Любая позиция служанки будет сворачивать меня в сторону дома, в который я войду.
 У Роберта лицо налилось кровью.
 – Роберт, прежде чем отвергать, выслушай. – Каллиопа говорила, не отрывая глаз от испачканных чернилами рук. – Это будет потрясающая роль. Я получу доступ в новые места, увижу высший свет в другой перспективе. Мое положение даст возможность взглянуть на их причуды, наблюдать дикие стороны общества и обращать их в капитал. Я подчеркиваю – роль эта будет только на словах.
 Роберт встал и отошел к окну, заложив руки за спину. Авантюрная идея Каллиопы вступила в конфликт с его желанием уберечь девушку.
 В комнате повисла тишина. Каллиопа затаила дыхание. Она повозилась в экстравагантном плюшевом кресле, купленном на доходы от карикатур, и оно показалось ей непривычно жестким.
 Он согласится. Он должен понять, что это наилучший выход. Должность компаньонки для нее закрыта из-за вмешательства этого исчадия ада, маркиза Энджелфорда. Другие должности не подходят. Ему придется согласиться!
 Прошла вечность, прежде чем Роберт, расцепив пальцы, обернулся к ней с задумчивым видом.
 – Ты должна будешь вести себя в полном соответствии с ролью, и твой партнер должен вести себя так, чтобы вам поверили. Чтобы встречаться с нужными людьми, его должны принимать в свете.
 Каллиопа согласно кивала на каждое его слово, но тут Роберт предостерегающе поднял палец:
 – Хочу, чтобы ты понимала: я считаю эту затею опасной.
 Каллиопа снова с готовностью кивнула. Секунду Крукшенк серьезно смотрел на нее, потом принял свой обычный легкомысленный вид.
 – Как ни странно, я знаю человека, отвечающего всем нашим критериям. Его это позабавит: несмотря на вид лоботряса, он джентльмен, и ему можно доверять. – Роберт потер подбородок. – Он уезжал за рубеж, но связей не растерял, к тому же у него врожденное чувство юмора, и он с удовольствием станет морочить всем голову. – Подойдя к двери и взявшись за ручку, Роберт добавил: – Я встречусь со своим дальним родственником Стивеном и к концу недели сообщу результат. Но помни: я тебя предупредил.
 Каллиопа выдохнула и расслабилась. Первое препятствие взято! Несмотря на все мыслимые возражения, новая роль даст ей отличное прикрытие под эффектной оболочкой. Ее охватило знакомое возбуждение: ей предстояло создать новый образ, и для этого следовало поговорить с Дирдре.
 Дирдре Дейли оживленно потерла руки:
 – Я думаю, это замечательное продолжение. Я терпеть не могла готовить тебя ко всем этим светским вечерам. – Ди поморщилась. – Играть роль такого ничтожества, тем более жить жизнью ничтожества...
 Каллиопа ухмыльнулась. Миссис Дейли отдала на разграбление ей и ее сводной сестре свою костюмерную в театре «Аделфи».
 – Да, существование у меня действительно было напряженное.
 Ухмылка сползла с ее лица, когда она подумала о предстоящем деле.
 – Хотя знаешь, у той роли были свои преимущества. Глядя со стороны, я не завидовала бедным дебютанткам, ищущим мужа, когда они каждый вечер выставляли себя на продажу. – Перед Каллиопой пронеслась вереница лиц, и в ее голосе появилась горечь. – И все же тех, кого я жалела, было немного. В большинстве своем это ленивые, эгоистичные существа, живущие за счет родни: они очень мало дают обществу и портят жизнь другим.
 Дирдре перестала рыться в театральном гардеробе матери и подняла на нее тревожный взгляд:
 – Калли, что-то случилось? Твоя напыщенная речь звучит как-то вяло.
 Внезапно Каллиопа почувствовала себя старой и усталой в свои двадцать четыре года и задумчиво потерла лоб.
 – Нет, со мной все в порядке. Я просто нервничаю.
 Ответ не устроил Дирдре; но она, продолжая перебирать платья, сменила тему:
 – Я надеюсь, ты не раздумала рисовать в эту субботу? У мистера Франклина все еще малярия.
 Каллиопа вздохнула. Сколько она себя помнила, ей приходилось работать за кулисами театра «Аделфи», подменяя отсутствующих. Делать зарисовки было одной из многих задач, которые она выполняла годами.
 – Ну как, опять влезать в эту работу?
 Дирдре погрозила ей пальцем:
 – Помни, у тебя нет права жаловаться.
 – Жалко, что я пришла в восторг, когда продала свою первую карикатуру. Тогда тебе не пришлось бы напоминать, чтобы я не смела жаловаться на работу за кулисами.
 – Ну уж я-то тут ни при чем. Вини своего Роберта.
 Нет, Каллиопа ни в чем не будет винить Роберта!
 Они познакомились два года назад за кулисами, когда в «Аделфи» поставили «Жизнь в Лондоне». Роберт помогал иллюстрировать известный цикл рассказов Пирса Эгана и заглянул на несколько спектаклей в «Аделфи». С тех пор он стал ее тайным спонсором: отвозил карикатуры Акерману и привозил заработок. Ее карикатуры стали очень популярны.
 – Надо будет включить в график живопись. Делать эскизы в парке куда как приятнее, чем весь день сидеть среди запахов краски.
 Внезапно с полки упала шляпная коробка – она ударила Дирдре по ноге и отскочила.
 – Не надейся, что я тебя пожалею. Тебе по крайней мере не приходится весь день репетировать танцы у этого надсмотрщика из Сент-Албина. – Дирдре нагнулась за коробкой. – Могу поклясться, что этот тип берет уроки у самого сатаны.
 – Ди!
 – А что? Я только констатирую очевидное.
 Каллиопа усмехнулась и вошла в гардеробную.
 – Чем ты тут занимаешься? Я скоро должна идти на встречу с родственником Роберта, и мне нужна соответствующая одежда.
 Хозяйка костюмерной буркнула какую-то непристойность и с триумфом выхватила с вешалки нечто из текучей материи.
 – Гм... А где остальное?
 Дирдре бросила на нее многострадальный взгляд.
 – Ты будешь в нем сногсшибательна. Примерь. – Она сунула в руки гостьи платье. Прошелестел мягкий шелк, и у Каллиопы возникло острое желание прижаться к нему щекой; роскошная нежно-бирюзовая ткань сама ласкалась к ней.
 Дирдре втолкнула ее в примерочную и засуетилась среди хлама, подбирая и пряча обрезки тканей.
 Девушка медленно разделась и проскользнула в платье. Дирдре помогла застегнуть его и расправила материал.
 – Великолепно!
 Каллиопа нахмурилась:
 – Я повторяю: где остальное?
 – А ничего больше нет. Это была твоя идея – выступать в роли куртизанки, но ты же не можешь играть ее в своей привычной одежде. К тому же пора тебе начать одеваться эффектнее. Неудивительно, что в тех скучных серых платьях ты не подцепила ни одного воздыхателя.
 – Ди, ты же знаешь, что на переднем плане мне не преуспеть. Избыточное внимание не помогло бы мне влезть в гнездо гадюки, зато скрывать ложь стало бы гораздо труднее.
 – Твоя рекомендация компаньонки была подделана прекрасно. Вот только ты своим «великим исходом» отсыпала себе внимания полной мерой.
 – И вот к чему это меня привело.
 – Слушай, это будет блестящее развлечение! Ты только должна вжиться в роль. Любовница кузена графа и герцога – как восхитительно!
 Каллиопа хмуро разглядывала себя в глубоко декольтированном платье.
 – Любовница только на словах. И потом, я всегда предпочитала петь в хоре.
 – Но теперь ты должна выйти на авансцену. Это единственный способ привлечь к себе внимание и получить нужную информацию. Ты долго прослужила в театре и сможешь сыграть главную роль. – Дирдре взяла с туалетного стола щетку. – Так что садись и дай мне приготовить тебя к вечеру. Красивый джентльмен, грандиозное вечернее платье, прелестная прическа, ошеломляющие драгоценности и новый облик – я в восторге от твоей авантюры!
 Каллиопа засмеялась и села в кресло.
 – Да, помнится, ты всегда охотно подключалась ко всем моим проделкам.
 От нежных воспоминаний у Дирдре разгорелись глаза. Расчесывая Каллиопе волосы, она сказала:
 – И всегда попадала с тобой в неприятности. Мама с папой считали, что ты невинная овечка, а я вдохновитель проказ, хотя все было как раз наоборот.
 В ее словах не было неприязни, только веселье.
 И тут вдруг Каллиопа уловила запах гари и часто задышала.
 – Черт, утюг перегрелся. – Дирдре кинулась к утюгу, а Каллиопа постаралась привести в норму дыхание.
 Все связанное с огнем вызывало у нее тревогу. Дело давнее, но она все еще помнила ощущение от пепла в волосах. Дом охвачен пламенем, мать кидается назад в этот ад... Каллиопа закрыла глаза, чтобы прогнать видение. Та ночь привела ее к Дейлисам. Она не помнила, как добралась до их дома; ей нравилось думать, что это душа матери отвела ее в безопасное место. Мать дружила с этой семьей, хотя редко бывала у них в гостях.
 Ранним утром на ступеньках дома нашли скрючившуюся Каллиопу; от страха она не смела постучать. Дейлисы втащили ее в дом, накормили супом, потом уложили в кровать вместе с Дирдре, и мама Дейли спела ей колыбельную. С тех пор это ее семья.
 Каллиопа понемногу расслабилась и отдалась манипуляциям Дирдре. Та ловко подколола ее локоны и закрепила парик из длинных каштановых волос.
 Дирдре разбирала баночки, разбросанные по столу, и по очереди прикладывала к щеке Каллиопы. Когда она осталась довольна выбором, то приступила к работе. Сосредоточенно сдвинув брови, она изменила ей форму и цвет лица, наложила краску для век, растушевала по щекам легкий румянец, подкрасила губы.
 – Превосходно. Мужчины так и попадают вокруг тебя, но это будешь не ты. – Дирдре коварно подмигнула ей.
 Каллиопа посмотрела в зеркало и едва узнала себя. Ее охватило непонятное чувство свободы, как бывало всякий раз, когда она преображалась в нового человека. Макияж сделал ее новой женщиной, которую не терзали демоны прошлого.
 В дверь постучали; не дожидаясь ответа, вошел Роберт, а за ним высокий блондин с блестящими зелеными глазами.
 Взглянув на Каллиопу, Роберт замер на месте.
 – Калли?
 Каллиопа и Дирдре засмеялись, а красивый незнакомец в темном вечернем костюме выступил вперед. На его лице отразилась целая гамма чувств – он как будто встретил давно потерянного друга. В приветливых зеленых глазах искрилось ощущение родства душ.
 Он перевел взгляд на Дирдре:
 – Роберт, ты мне не сказал, что здесь будут две потрясающие дамы.
 Дирдре смерила его уничтожающим взглядом:
 – Калли, давай на сегодня поменяемся ролями. Обещаю доставить тебе хороший материал для карикатур.
 Незнакомец заморгал; Роберт выглядел так, как будто готов был засунуть ей в рот кляп.
 – Ради Бога, перестаньте, и так все очень непросто. Знакомьтесь, Стивен Чалмерс, а это мисс Каллиопа Минтон и мисс Дирдре Дейли. Не будем забывать приставку «мисс», договорились?
 – Конечно, кузен. Дамы. – Вошедший медленно поклонился каждой и без всякого раскаяния ухмыльнулся Роберту, но тот его проигнорировал.
 – Калли, Стивену в основном известна твоя ситуация. Дальше ты его просветишь. Поскольку сегодня вы представите себя свету в качестве пары, посещение оперы будет безопасным способом проверить, подходите ли вы друг другу и стоит ли продолжать маскарад.
 Каллиопа кивнула.
 – Это долгий забег, так что обсудите детали своего соглашения. – Он покашлял. – Она должна вернуться домой в пристойное время. Одна. – Он послал Стивену предостерегающий взгляд, но прекрасный Адонис его жизнерадостно отмел.
 – Итак, мисс Минтон, начнем? – Чалмерс взял Каллиопу под руку и на прощание подмигнул Дирдре. От него пахло свежестью, как пахнет утром в сосновом лесу. Необычный выбор одеколона. Большинство мужчин душились как женщины.
 В конце переулка их уже ждала роскошная карета с четверкой лошадей. У Каллиопы взмокли ладони.
 – Вы готовы пуститься в путь? – Теперь Стивен казался чем-то озабоченным.
 Поколебавшись, она кивнула. Он помог ей сесть в карету, и они медленно поехали к оперному театру.
 – Мы идем на «Севильского цирюльника», – сказал Стивен.
 – Одна из моих любимых опер!
 – Выходит, вы знакомы с этой историей. Отлично.
 – Да. Можно посочувствовать страданиям Бартоло. Его ревность к прекрасной Розине комична, но смотреть на это грустно.
 – Я ее видел несколько лет назад в Милане в «Ла Скала». Фигаро играл знакомый нашей семьи, на его арии театр чуть не рухнул от смеха.
 – Как замечательно! Жаль, что маме не удалось ее посмотреть.
 Стивен похлопал ее по руке. Реакция странная, но утешительная.
 – Роберт не потрудился объяснить детали вашей затеи, только сказал, какова моя роль в этом спектакле, и предупредил, что я должен оставаться джентльменом. Я с восторгом буду вас сопровождать, но мне ужасно любопытно.
 Если она желает получить его помощь, она обязана честно все ему рассказать.
 – Я рисую карикатуры – Роберт, наверное, вам говорил об этом. Недавно я закончила службу у одной леди, у которой была компаньонкой. Надо сказать, это ужасная работа, но она оправдала мои усилия. Новая роль даст мне возможность отточить мастерство и расширить круг знакомств.
 Каллиопа ожидала негативной реакции, но ее не последовало. Вместо этого ее спутник сказал:
 – Если не ошибаюсь, вы были компаньонкой леди Симпсон? Вам не позавидуешь.
 Каллиопа внимательнее всмотрелась в его лицо.
 – Как получилось, что мы никогда не встречались с вами в обществе, мистер Чалмерс?
 – Долгое время я наезжал в Лондон от силы на несколько недель в году. Надо сказать, слишком долгое время. – Стивен отвернулся к окну и не стал развивать тему дальше. Последовало молчание; затем он снова повернулся к ней: – Роберт предупредил, что мне не следует называть вас Каллиопой, хотя это идеальное имя для женщины вашего положения и... очень необычное.
 – Я думаю, Мария подойдет лучше.
 – Уж слишком просто...
 – Сесилия?
 – Нужно что-то броское, подходящее для обольстительницы.
 Каллиопа вспыхнула и пробежалась пальцами по шелку зелено-голубого платья. Вдруг у него загорелись глаза.
 – Эсмеральда!
 – Может, Селия? – в ужасе пробормотала Каллиопа.
 – Эсмеральда – лучше всего.
 – Но я совсем не Эсмеральда!
 Он пожал плечами:
 – Нет смысла спорить, потому что я весь вечер буду называть вас именно так.
 Не находя слов, она уставилась на него:
 – Вы тяжелый человек.
 Чалмерс осклабился:
 – Если верить моим друзьям, быть тяжелым человеком – мой модус операнди [1] .
 Какой раздражающий тип!
 В конце концов Чалмерс пожалел ее. Он обрисовал историю своей семьи и их занятия, сказал, что представит ей своих друзей, если они встретятся. Он не имел титула, но красивый голос и властные манеры говорили о благородном происхождении. В его рассказе были пробелы, но она не задавала вопросов.
 Когда он закончил, Каллиопа предположила:
 – Вот что мы можем сегодня сделать...
 – Женщина с планом. Я влюбился!
 – Уверена, это случается с вами регулярно, мистер Чалмерс. – Ей было легко с ним, и она в душе поблагодарила его за это чувство. – Стивен подмигнул, и она продолжила: – Я думаю, после последней увертюры можно будет улизнуть, не встречаясь с людьми. Это даст мне время сориентироваться, а вам – возможность передумать насчет своего участия в проекте.
 – Я не передумаю, мисс Минтон, и считаю, что план правильный. Быстро прийти и уйти – это всегда щекочет нервы и возбуждает любопытство.
 – Вот именно. А мне нужно побольше времени, чтобы выбрать направление работ.
 – Я еще не видел ваши карикатуры. Что вы иллюстрируете?
 – Общество. – Каллиопа напряглась. Она рассчитывала, что Роберт введет его в курс дела. В конце концов, Стивен и сам принадлежит к высшему обществу – что, если он окажется несговорчивым?
 – Да-да, конечно. О чем сейчас и говорить, как не о социальных вопросах: ничто другое не оправдало бы ваш проект.
 Каллиопа расслабилась, решив, что он нашел себе развлечение, в то время как Чалмерс наклонился к ней со своего сиденья.
 – На кого конкретно вы нацелились?
 – Подождите и увидите.
 По его лицу скользнуло удивление, он откинулся назад и усмехнулся:
 – А вы нахальная штучка. Не хотел бы я попасться вам на карандаш.
 Карета остановилась, и у Каллиопы в животе забили крыльями бабочки. Стивен перестал улыбаться, и его лицо приняло торжественное выражение.
 – Готовы?
 Она кивнула, и они вышли из кареты.
 Перед театром кишел народ: сновали нищие, карманные воры, проститутки, прогуливались куртизанки, господа из высшего общества и средних классов. Каждая группа имела свою роль и активно претворяла ее в жизнь. Каллиопа увидела, как вор забрался в карман к человеку, который присматривался к потаскушке. Нищий клянчил подачку у неопытного молодого человека, а тот не знал, как от него отделаться, и все больше нервничал. Она подумала о своей роли, и такая же живая картина вихрем пронеслась у нее в голове.
 Они пошли ко входу. Каллиопа, зная манеры дам полусвета, держалась соответственно. Натренированный щелчок веера, дерзко вспыхнувший взгляд, искусное движение руки поперек груди, покачивание бедрами. Ей доводилось видеть и легкий флирт, и откровенные зазывания. К тому времени как они подошли к двери, она уже была готова дать представление.
 Стивен одобрительно улыбнулся, притянул ее к себе за талию, и они не спеша пошли через вестибюль. Он то и дело останавливался, чтобы поболтать со знакомыми. Мужчины проявляли к Каллиопе заметный интерес, одни неловко и грубо, другие смотрели испытующе, но приветливо. Она ощутила прилив сил: оказанный прием ни в какое сравнение не шел с тем, что она получала в любом бальном зале. Неловкость исчезла, и Каллиопа вздохнула свободнее.
 Стивен повел ее к лестнице, и тут она перехватила взгляд белокурой красавицы, самой прелестной женщины, которую ей приходилось видеть. Каллиопа проследила за восхищенным взглядом женщины и уткнулась прямо в полуночные глаза маркиза Энджелфорда, который пристально смотрел на нее.
 От неожиданности она слегка споткнулась и покраснела. Стивен, ловко поддержав, вопросительно взглянул на нее, но Каллиопа только покачала головой.
 Они поднялись по лестнице, зашли в ложу, и там Каллиопа постаралась взять себя в руки. Приятное состояние эйфории рассеялось от одного только взгляда Энджелфорда. Она стряхнула с себя мрачное чувство и сосредоточилась на своей сегодняшней задаче. Ну и что, что он здесь? Не думала же она, что никогда больше с ним не встретится?
 Стивен рассказывал забавные истории о некоторых постоянных зрителях, а Каллиопа мысленно отмечала их манеры и отношения между собой. Неосознанно она просматривала ложи в поисках Энджелфорда и, когда поняла, что делает, отругала себя. К ней были обращены лорнеты и лица, и это смущало.
 – Забавное сборище, – как бы невзначай заметил Стивен, и она улыбнулась.
 – Да, отыскивать материал для карикатур – поначалу очень забавное занятие.
 – Нет, вы меня не поняли. Я разглядываю зрителей и выискиваю интересные моменты, чтобы поделиться с вами, а они в это время разглядывают меня: что за красавицу я привел? Сплетничают о нас с вами... – Он продолжал осматривать толпу и вдруг сказал как бы в сторону: – Я сохранил наш секрет, Джеймс и Стелла ничего не знают о том, в каких мы отношениях.
 Каллиопа собралась спросить, кто такие Джеймс и Стелла, но тут в ложу кто-то вошел. Она оглянулась, чтобы поздороваться, и побледнела – на нее смотрели мрачные глаза Энджелфорда. В свете так много мужчин с именем Джеймс, но почему-то Стивену нужно было дружить именно с этим!
 Рыжая красавица – видимо, Стелла – вошла с сияющей улыбкой.
 – Стивен, сколько лет, сколько зим!
 Стивен встал и поцеловал протянутую руку.
 – Стелла, ты сногсшибательна, как всегда. Привет, Джеймс! – Он дружески встряхнул руку маркиза.
 Каллиопа не отрывала взгляд от вошедших. Было видно, что они с Чалмерсом старые добрые друзья. И как ее угораздило довериться лучшему другу своего врага! Теперь она готова была перепрыгнуть через перила, отыскать Роберта и хорошенько его отдубасить.
 – Джеймс, Стелла, это Эсмеральда.
 Каллиопа не удержалась и наградила Стивена насмешливым взглядом. Видимо, при знакомстве новое имя прозвучало еще хуже, чем в карете.
 Стивен осклабился. Вот хам, он понял, о чем подумала Каллиопа! Стелла тоже улыбнулась, но Энджелфорд продолжал буравить ее взглядом.
 – Стивен так долго отсутствовал. Где вы с ним познакомились? Обожаю хорошие истории.
 Каллиопа медленно опустила ресницы; она не раз видела, как это делают определенного рода женщины, и выдала легенду, которую они вместе состряпали:
 – В Музее восковых фигур, и это была любовь с первого взгляда.
 Энджелфорд продолжал сверлить Каллиопу взглядом, но Стивен, не смутившись, поддержал ее:
 – Да, крошка, определенно с первого взгляда.
 Энджелфорд тут же повернулся и уставился на Стивена, но в это время подняли занавес, и они заняли свои места. Каллиопа, к несчастью, сидела так, что ее ноги соприкасались с ногами Энджелфорда. Она чувствовала исходящий от него жар и жалась к Стивену. Помогая Стелле расправить юбку, Энджелфорд отклонился от нее, но когда вернулся на место, то оказался еще ближе. Каллиопе уже некуда было отодвигаться, и она, постаравшись проигнорировать трепетание бабочек в животе, сложила липкие руки на коленях.
 Энджелфорд скрестил ноги и коснулся ее ноги. Каллиопа тут же вспыхнула, на лбу у нее выступил пот. Размышляя о том, как бы, не привлекая внимания, отодвинуться от этой ноги, она чуть повернула голову и словно получила удар: он смотрел на нее в упор и глупо ухмылялся.
 Ее охватила злость. Он с ней заигрывает! Как это типично для повесы – посягать на территорию друга!
 Ответив ему мрачным взглядом, Каллиопа стала смотреть на сцену, но все первое действие оперы в голове у нее царил сумбур.
 Пульс Джеймса участился: определенно это была мисс Стаффорд! Он узнал ее сразу же, как только она вошла в вестибюль, хотя и отдал должное ее маскировке. Как же она была хороша! Другой облик, другой цвет волос, но те же глаза, предвещающие бурю. Она старательно подделывала голос, но его мелодичные переливы вызывали у него легкую дрожь в спине. Ускользающий аромат и оскорбленное выражение лица вбили последний гвоздь в гроб ее маскировки.
 Она была здесь инкогнито. Но какую игру она ведет? Что заставило ее сменить роль убогой компаньонки на роль роскошной куртизанки? И какого черта она ошивается возле Стивена?
 Последнее занимало его больше всего.
 Стивен только что вернулся с особого правительственного задания, и он никогда не имел любовниц. Почему он выбрал эту женщину? И как они встретились?
 Джеймс решительно одернул рукав отлично сшитого сюртука. Он собирался провести расследование и сделать кое-какие изыскания в высшем свете. Это означало, что ему придется посещать большее количество мероприятий, которые он недолюбливал, – все они казались ему скучными, затянутыми, хотя и необходимыми. Мало кто находил бомонд приятным, но Джеймс быстро вычислил, как использовать его в своих целях. Высший свет очень похож на длительные деловые переговоры, а Джеймс был прекрасным бизнесменом, когда требовалось восстановить утраченное состояние или сокрушить кого-нибудь в мире бизнеса.
 И все же одна мысль его очень донимала. До сих пор он получал приглашения на множество мероприятий, но принимал только те, где намечалось присутствие леди Симпсон, а значит, и мисс Стаффорд. Осознав это, Джеймс внезапно разозлился и отогнал мысль прочь.
 Что она здесь делает? Почувствовав ее присутствие еще в вестибюле, он обернулся, ожидая увидеть очки, тросточку и унылое платье; но вместо этого перед ним предстала нарядная красотка, купающаяся во всеобщем внимании.
 По мере ее приближения в нем усиливалось ощущение, что это все-таки она, а когда они встретились глазами, все сомнения улетучились окончательно. Может, она шпионка? Тогда по крайней мере ему понятна собственная странная реакция на нее. От этой мысли Джеймс неожиданно приободрился.
 Закончился первый акт оперы, все встали. Леди и джентльмены прогуливались по фойе, обменивались замечаниями и демонстрировали свою утонченность. Что ж, такой у них бизнес.
 Стелла заговорила с Эсмеральдой, и как только обе извинившись, вышли изложи, Стивен повернулся к Джеймсу, откинулся в кресле и скрестил ноги, подражая ему.
 – Пока дамы прихорашиваются, не хочешь ли ты сказать мне, что происходит?
 Джеймс неловко пожал плечами:
 – Просто я наслаждаюсь вечером в опере.
 Стивен продолжал настойчиво смотреть на приятеля.
 – М-м... так вот почему у меня такое чувство, будто меня предостерегают против моей спутницы.
 Джеймс не изменился в лице, но сделал себе выговор за оплошность. Стивен оказался чересчур наблюдательным.
 – Не знаю, что ты имеешь в виду, но... – Джеймс постарался отвлечь внимание Стивена от себя. – Не слишком ли быстро ты завел новое знакомство после возвращения с континента? Уверен, что она в порядке с точки зрения закона?
 Взгляд Стивена смягчился, и он подмигнул Энджелфорду:
 – О, с этой стороны мне нечего бояться!
 Однако выражение его лица не понравилось Джеймсу, и он продолжил:
 – Есть что-то странное, что-то неправильное и в самой ситуации, и в том, как вы познакомились.
 – О, это первый случай, – Стивен усмехнулся, – когда маркиз Энджелфорд ревнует!
 – Да вовсе я не ревную! – Джеймс нахмурился. – Просто я забочусь о тебе.
 – Вот спасибо!
 Джеймс еще сильнее нахмурился, и в его голосе зазвенела сталь.
 – Поверь мне, женщины не стоят того, чтобы из-за них попадать в беду. Мужчины дают им себя одурачить и потому становятся слабыми.
 Внезапно Стивен, продолжая улыбаться, сказал:
 – Ну как, дорогая, нашла что-нибудь интересное?
 Джеймс обернулся и увидел красотку с каштановыми волосами, метавшую в него взгляды словно кинжалы. Он не слышал, как она вошла, и удивился этому. Черт возьми, да что с ним такое?
 Она явно слышала его последнюю реплику, и он не понимал, почему почувствовал укол раскаяния. Он отвечает за каждое свое слово. И что в ней есть такого, что заставило совесть высунуть свою мерзкую головку?
 Между тем красотка обратилась к Стивену:
 – Я надеюсь, мы уже можем уйти? С меня хватит Россини, по-моему, мы могли бы заняться чем-то более приятным. – Она бросила на собеседника лукавый взгляд.
 Тело Джеймса взбунтовалось, как и темперамент, но на него смотрел Стивен, и он натянул на лицо маску скуки.
 Явно наслаждаясь смятением друга, Стивен встал и взял Каллиопу под руку:
 – Да, дорогая, прекрасная мысль. До свидания, Джеймс, попрощайся за нас со Стеллой, когда она вернется.
 Стивен так протянул «дорогая», что каждый слог был длиннее предыдущего.
 Они ушли, оставив Джеймса в расстроенных чувствах. Сперва он постарался привести тело в норму. Реакция на нее всегда была непредсказуемой. Единственное, что он мог предсказать, – что реакция будет.
 Что-то странное было в этой девушке. Джеймс никогда не уклонялся от головоломок, и не было еще такой, какую бы он не разгадал.
 Он раскроет и ее секрет.




 Глава 3


 – А я и не знал, что вы с Джеймсом знакомы, – сказал Стивен, закрывая дверь кареты.
 – Знакомы? Вовсе нет. – Ответ Каллиопы прозвучал резче, чем ей бы хотелось.
 Стивен бросил на нее испытующий взгляд:
 – Я думал, мы останемся на второе действие.
 – После такого волнующего антракта второе действие показалось бы бесконечным. Идеи так и метались у меня в голове, требуя выхода.
 Стивен подался вперед:
 – Какие идеи?
 Каллиопа пустилась в описание задуманных карикатур и успешно отвлекла его внимание от Энджелфорда. Она все еще не придумала, как сказать Стивену, что уже растерзала в газете его лучшего друга.
 Стивен охотно посмеялся над тем, как она описывала оперу, и предложил ряд своих идей. Они обсуждали их всю дорогу, пока ехали обратно к театру «Аделфи».
 Каллиопе было весело, пока Стивен не сказал:
 – У Джеймса такой же острый глаз, как и у вас. Я буду рад со временем услышать, что вы вместе замышляете карикатуры.
 Сверкнула молния, карета содрогнулась от небесного грома. Каллиопа постаралась засмеяться, но из ее горла вырвался только какой-то нервный скрип. Тут карета остановилась, и это спасло ее от необходимости отвечать.
 Стивен накинул ей на плечи свое пальто, и они побежали к служебному входу, стараясь опередить дождь.
 – Завтра я приду, и мы выработаем стратегию. До свидания, Каллиопа. Вечер прошел весьма интересно.
 Она отдала ему пальто и прикоснулась к его руке.
 – Извините, что я так грубо вытащила вас из оперы, мистер Чалмерс. У меня сегодня слишком насыщенный день, и... я очень благодарна вам за участие в этой безумной затее. Когда она станет вас утомлять, обязательно скажите.
 Стивен улыбнулся:
 – Не беспокойтесь обо мне, Каллиопа. И пожалуйста, зовите меня Стивен.
 Она тоже улыбнулась:
 – Тогда спокойной ночи, Стивен.
 Он слегка поклонился и поцеловал ей руку. Каллиопа вошла в театр и, не замеченная рабочими сцены, прошла в костюмерную.
 Через секунду туда ворвалась Дирдре.
 – Я хочу услышать абсолютно все! Как это было? Рассказывай о людях, о твоем грандиозном выходе, о спектакле...
 Каллиопа рухнула в кресло.
 – По-моему, это успех!
 – Ты думаешь? – Дирдре сдвинула брови.
 – Я уверена. Новое занятие мне будет чрезвычайно полезно, если удастся удержать Стивена Чалмерса на моей стороне! К несчастью, мне придется сталкиваться все с теми же высокомерными людьми.
 В глазах Дирдре заплясали лукавые огоньки.
 – Смею ли я напомнить, что для того ты и придумала себе новую роль?
 Каллиопа слегка помрачнела.
 – Не смеешь.
 Дирдре понимающе кивнула.
 – Ты столкнулась со своим изысканно-надменным лордом?
 – Он не мой.
 – Жду не дождусь, когда ты опять нарисуешь Энджелфорда. Это твои лучшие рисунки, в них чувства так и брызжут! – Дирдре в предвкушении потерла руки.
 Каллиопа улыбнулась:
 – На время я прекращаю рисовать Энджелфорда. Роберт сделал предупреждение, и на этот раз мне хочется внять его совету, особенно в связи с осложнениями, о которых я сейчас расскажу. – Каллиопа принялась снимать с себя маскарадный наряд. – К тому же завтра выйдет первая часть трилогии «Похождений». Если окажется, что Энджелфорд заслуживает взбучки, то я подумаю о продолжении.
 Джеймс мрачно уставился в газету, и это не укрылось от глаз его приятеля.
 – Что тебя так раздражает? – Стивен плюхнулся в кресло напротив Джеймса и, побалтывая бренди в стакане, оглядел клуб «Уайтс».
 Заметив подозрительную веселость друга, Джеймс сначала хотел пропустить вопрос мимо ушей, но потом ткнул пальцем в картинку и подтолкнул ему газету.
 Стивен отпил бренди и небрежно взял газету, но, взглянув на иллюстрацию, чуть не поперхнулся. Газета выпала у него из рук.
 Джеймс встал и стукнул его по спине; в ответ Стивен посмотрел на него волком и послал к черту, а затем поднял и снова раскрыл газету. Джеймс через его плечо посмотрел на карикатуру, вернулся на место и заказал еще один скотч.
 – Нелепая картинка. Я сверну этому типу шею.
 Стивен продолжал разглядывать газету. Когда он оторвался от нее, Джеймсу показалось, что его приятель смеется какой-то своей тайной мысли.
 – Послушай, ты начинаешь чертовски действовать мне на нервы.
 Стивен закашлялся, и несколько голов повернулось в их сторону.
 – Хорошая картинка. Художник изобразил тебя?
 Джеймс определенно не понимал, что смешного Стивен нашел в этой ситуации, и от досады даже скрипнул зубами:
 – Да.
 Стивен опять уставился в газету, но, как ни старался, все же не смог сдержать улыбку.
 – И как ты оцениваешь юмор? Очень интересный поворот событий, верно?
 Джеймс выхватил стакан из рук появившегося официанта, и тот, вздрогнув, испуганно посмотрел на него.
 – А ты как?
 – По-моему, художник вложил в рисунок много труда и чувства, ты не находишь?
 Джеймс пожал плечами. Когда появилась первая карикатура, он сразу уже понял, что поношение носит личностный характер.
 – Пожалуй.
 – Я бы сказал, кто-то имеет на тебя зуб. Что ты натворил? – Стивен задумчиво посмотрел на приятеля, пригубил бренди, довольно кивнул и сделал большой глоток.
 – Абсолютно ничего, насколько мне известно. Ты же знаешь, я благоразумно играю свою роль. Воплощение скучающего джентльмена. Наверное, надо нанять филеров, пусть выследят этого парня. Он слишком интересуется моими делами и может представлять реальную угрозу.
 Стивен чуть не поперхнулся, но быстро справился и, задыхаясь, спросил:
 – Разве это так уж нужно? Он не принес тебе никакого вреда, не раскрыл никаких секретов.
 Джеймс натянуто улыбнулся:
 – Вино не лезет в глотку? Это напоминает мне старые деньки в Итоне.
 Стивен покраснел и негромко выругался, на что Джеймс только усмехнулся, однако на душе у него немного полегчало.
 Стивен вздохнул:
 – Такое впечатление, что этот человек своим пером стремится осуществить некое возмездие. Может, ты нечаянно оскорбил этого карикатуриста? Как там его зовут – Томас Ландерс? Сомневаюсь, чтобы подобный человек мог причинить тебе ощутимый вред.
 Интересно, отчего это Стивен так уверен в себе?
 – Признайся, твоя работа? Или ты знаешь, кто художник?
 Это предположение удивило и позабавило Стивена.
 – Ты же знаешь, что у меня нет таланта к рисованию. – Он с улыбкой разглядывал рисунок. – Однако не стану отрицать, мысль вполне выдающаяся.
 В этот миг Джеймс почувствовал, что готов задушить насмешника.
 – Думаю, мне пора к Джексону. У тебя такой вид, будто ты не прочь поупражняться в обмене ударами. Составишь мне компанию?
 Стивен продолжал ухмыляться.
 – Боксировать с тобой, когда ты в таком настроении? Нет уж, уволь.
 – Тогда расскажи про свою новую птичку.
 Лицо Стивена сразу как будто закрылось ставнями. Он положил газету на стол.
 – Эта дама необычайно талантлива и имеет занятное чувство юмора. Я наслаждаюсь ее обществом.
 – Вы действительно познакомились в Музее восковых фигур? Она похожа на компаньонку одной леди, с которой та несколько недель появлялась в свете. Или ты стал гоняться за девицами из высшего света?
 Стивен свирепо посмотрел на Джеймса: – Я стану гоняться за светскими дамами не раньше, чем ты женишься.
 Джеймс одобрительно кивнул.
 – В таком случае спасай свою шкуру и кончай с этой вертихвосткой.
 – В настоящий момент я вполне доволен ходом событий, но тем не менее благодарю за участие. – Стивен с отсутствующим видом покрутил в пальцах сигару. – Однако мне любопытно, почему ты так интересуешься моей подружкой.
 Разговор затронул тему, которой лучше было избегать.
 – Ты недавно выбрался из серьезной ситуации на континенте. Разве разумно доверять новым знакомствам?
 Джеймс с удовлетворением заметил, что Стивен расслабился.
 – Времена меняются, старичок. Может, тебе пора кое-где обрушить стены, которыми ты себя окружил?
 И тут Джеймс ловко сменил тему. Они пустились в нескончаемую дискуссию, и напряжение растаяло. Это же Стивен. Немыслимо, чтобы между ними встала столь тривиальная преграда, как женщина.
 – Стивен, я действительно считаю, что мне не нужна новая одежда – у меня большой выбор в театральном гардеробе, и мне не составит труда подогнать вещь по фигуре, если что-то не подойдет!
 Они ехали на двухместной двухколесной повозке. Стивен объехал большую рытвину на дороге и только после этого хмуро ответил:
 – Каллиопа, тебе нужны не только вечерние платья. Есть еще дневные, утренние, всякие капоры, тюрбаны, перчатки, веера...
 – Да, да, я прекрасно знаю, что это создает стиль... – Она старалась, чтобы ее голос не казался ворчливым.
 – Разве на прежнем месте у леди Симпсон тебе не приходилось переодеваться?
 – Да, но для разных случаев служили одни и те же неприметные платья. Черное, серое и коричневое можно надевать много раз.
 Стивен поморщился:
 – Теперь это нам определенно не подходит.
 – А куда мы едем?
 – К мадам Жизель.
 Каллиопа вся сжалась.
 – Но это же самая эксклюзивная модистка в Лондоне!
 – Она сошьет более чем практичные наряды.
 Каллиопа тут же все подсчитала в уме. Средства позволяли ей заказать у эмигрантки-француженки всего пару платьев. Она опустила глаза на свое единственное – немодное выходное. Стивен прав, гардероб необходимо обновить.
 Девушка невольно вздохнула. Два платья! Придется купить два платья по немыслимой цене; что ж, если считать это производственной необходимостью...
 Они подъехали к магазину мадам Жизель как раз в то время, когда из него вышли леди Симпсон и леди Фландерс.
 – Эта женщина действует мне на нервы! Придется поговорить с Фландерсом, пусть отберет у нее лицензию. Вот девчонка, отказала нам обеим!
 Сердитые дамы сели в карету, а Каллиопа на всякий случай отвернулась, хотя понимала, что Маргарет Стаффорд никак не могут связать с Эсмеральдой.
 Когда карета отъехала, Каллиопа схватила Стивена за руку:
 – Мадам Жизель ни за что не даст мне больше, чем рулон ткани!
 Стивен усмехнулся:
 – Уверен, Жизель знает, что ты была компаньонкой леди Симпсон, и готова приложить руку к тому, чтобы в свете поднялась буча. Дурная слава полезна для бизнеса. – Он помог ей сойти с дрожек и бросил поводья лакею, после чего они вошли в священную обитель портнихи.
 Магазин выглядел так, как будто по нему пронеслась буря: повсюду разбросаны куски ткани, выкройки, рисунки, на полу возле задней двери лежат недошитые платья, три измученные девушки снуют между всем этим, пытаясь навести порядок.
 – Ах, месье Чалмерс, как я рада вас видеть!
 Стивен пожал руку высокой женщине в строгом платье, с зачесанными наверх волосами.
 – Мадам Жизель, ваша красота – луч света в наше темное время!
 – Ба, я не из тех слабоумных женщин, за которыми вы так любите волочиться. Скорее говорите, что вам нужно. Сегодня у меня была герцогиня Кентская, и она думает, что уже правит страной. Угодить ее капризам – тяжкий труд. Мне так не хватало вас и вашей простенькой лести...
 Каллиопа отметила, что хотя мадам Жизель ответила ядовито, но все же поправила прическу и юбку.
 – Мадам, я привез вам одну из этих слабоумных. – Стивен подмигнул Каллиопе. – Не сделаете ли для нее парочку нарядов?
 «Вот как, значит, сегодня мы будем побеждать мужским шармом?» На миг Каллиопа позабавилась мыслью, что Стивен держит за пазухой какой-то секрет портнихи – он же выполнял секретную работу для правительства, а что из этого следует, она не представляла.
 Мадам Жизель тут же переключила внимание на гостью: посмотрев оценивающим взглядом, она повернула Каллиопу кругом, и та подумала, что похожа на кусок мяса на вертеле. В голове ее внезапно возникла идея карикатуры. Возможно, сегодняшнее похождение окупит себя!
 – Похоже, я смогу кое-что вам подобрать. – Мадам Жизель смотрела так пристально, как будто имела что-то на уме, но что – Каллиопа, конечно, не догадывалась.
 Открылась входная дверь, и глаза мадам Жизель загорелись; она опять пригладила волосы, на этот раз дважды. Каллиопа оглянулась посмотреть, кто вызвал такую реакцию...
 В дверях стоял Энджелфорд в высокой щегольской шляпе и смотрел, прямо на нее. Встретившись глазами с Каллиопой, он не спеша снял шляпу.
 – Лорд Энджелфорд, пожалуйста, входите, – сладким голосом пропела мадам Жизель, и Каллиопа чуть не раскрыла рот от удивления. И это женщина, которую боится пол-Лондона, а другая половина стремится завоевать ее благосклонность!
 – Жизель, я ненадолго. У вас лучшие пирожки во всей Англии.
 Мадам Жизель зарделась.
 – Двое моих любимых мужчин! Подайте сюда Рота, и троица будет в сборе. Идемте.
 Она провела их в заднюю комнату и приказала девушке подать чай и пирожки.
 – Я должна сделать примерку, а вы пока угощайтесь. Что вы хотите заказать, милорд?
 – Дневное платье лимонного цвета с украшениями.
 – Его завтра же вам доставят!
 Энджелфорд кивнул и поспешил подхватить поднос из рук неуклюжей продавщицы, пока она не облила его чаем.
 Каллиопа поморщилась. Энджелфорд заказал платье для любовницы как нечто привычное: не зря же мадам Жизель не задала вопросов ни о размере, ни даже о фасоне.
 – Коринна, ты пойдешь со мной – будем примерять платье на Эсмеральду.
 Каллиопа заморгала глазами. Интересно, откуда она знает ее имя? Стивен взмахом руки отпустил портниху и взял пирожок, а Энджелфорд поднял чашку, не сводя глаз с Каллиопы.
 Мадам Жизель втолкнула ее в примерочную, Коринна помогла снять платье, и Каллиопа осталась стоять в одном белье.
 Мадам изучающе посмотрела на нее, поджала губы и похлопала по ним пальцами.
 – Коринна, сине-зеленый атлас. Живо.
 Коринна выбежала из комнаты.
 – Я думаю, сначала мы примерим более темные тона, да? – Мадам Жизель, не дожидаясь ответа, крикнула в дверь: – Коринна, скорее!
 Каллиопа тоже подумала, что Коринне не мешало бы поторопиться: ей было холодно стоять почти голой, но в примерочную вошла отнюдь не Коринна. Каллиопа попыталась прикрыться руками, но упрямство победило, и она только выше подняла голову.
 – Милорд, вам сюда нельзя, – нахмурилась Жизель. Однако Энджелфорд как будто ее не слышал: он стал лениво осматривать Каллиопу с головы до ног; при этом его глаза вспыхивали огнем.
 – Постарайтесь не спустить все деньги Стивена в одном месте, душечка.
 Каллиопа подбоченилась:
 – Вам не стоит беспокоиться, милорд, я трачу не его деньги. Прощайте!
 Энджелфорд нахлобучил шляпу, улыбнулся и вышел; мадам направилась за ним. Каллиопа пригладила рубашку, как будто хотела удлинить ее. Она старалась успокоиться. Этот тип превращает ее в непристойную актерку!
 Вскоре мадам Жизель вернулась.
 – Пожалуйста, извините за неподобающее вторжение, мадемуазель. Не знаю, о чем думает его светлость!
 Следующие несколько часов пронеслись в вихре булавок, отрезов, выкроек и примерок. Каллиопу заставили выбрать вечернее платье, белье и костюм для верховой езды, а также дневное платье. Каждая мелочь в костюмах говорила о том, что чувство стиля у мадам Жизель безупречно, и Каллиопа наконец позволила себе проявить собственный вкус, выдвигая предложения и рекомендации.
 В конце концов она остановилась на утреннем платье трепещущего голубого цвета и дневном темно-зеленом – к облику куртизанки оба вполне подходили. И еще ей попался на глаза рулон синего цвета.
 – Эти два платья пусть будут такими, как мы обговорили. И я хочу еще третье, синее, в классическом стиле, простое. – Она не удержалась от того, чтобы побаловать себя, а не только Эсмеральду.
 Мадам Жизель смерила ее испытующим взглядом:
 – Конечно, мадемуазель.
 – Буду очень благодарна, если вы их пришлете по моему адресу. И счет.
 – Как мадемуазель пожелает.
 – Спасибо, мадам Жизель. У вас прекрасный вкус, и я благодарю вас за то, что вы уделили мне столько времени.
 На лице мадам Жизель отразился испуг, но оно тотчас же приняло прежнее выражение.
 – Для меня это удовольствие, мадемуазель. Надеюсь и в будущем шить для вас.
 Хотя шансов на это было немного, Каллиопа все же кивнула. К ее облегчению, Стивен дожидался ее появления в одиночестве.
 – Жизель, ваши пирожки просто бесподобны. Если вы пришлете мне по десятку каждого сорта, моей благодарности не будет предела.
 – Для вас – что угодно. Но я их сделаю без вашей спонсорской поддержки.
 Стивен поцеловал ей руку, и Каллиопа поняла – она что-то пропустила. Но ее так измотала вся эта примерка – толчки, уколы, стояния и повороты...
 Стивен вывел Каллиопу из магазина и помог влезть на дрожки; лакей вспрыгнул на запятки.
 – Хочешь в воскресенье пойти на скачки?
 Она даже удивилась.
 – Конечно!
 – Вот и замечательно. Там мы встретимся с Джеймсом и Стеллой.
 Губы Каллиопы задрожали.
 – Вот и замечательно, – кисло повторила она, но Стивен сделал вид, что не заметил издевку, и выехал на дорогу.
 – К завтрашнему дню по крайней мере одно платье у мадам Жизель будет готово, – сказал он.
 Каллиопа легко взбежала по ступенькам. Рисование в парке ее взбодрило. Дверь открыли сразу же; она вошла внутрь и как будто попала в лес. Стивен и растения. Кто бы мог подумать?! Изумрудные «зеленые пальцы»!
 Флора населяла все части дома. Каллиопа слышала, как горничная ворчала, что живет в джунглях. Она положила этюдник на стол в прихожей и отдала короткое пальто Гриммонду, дворецкому Стивена, которого тот одолжил ей на несколько недель.
 Маленький кирпичный домик достался Стивену от дяди. Его вполне устраивал собственный особняк, и дядин дом он отвел под хранение и выставку своих многочисленных коллекций. Дом обслуживался минимальным числом слуг. Когда было решено, что Эсмеральде нужно собственное жилье, пустующий дом оказался простейшим решением вопроса. Стивен отправил туда своего дворецкого, чтобы навести порядок и обеспечить плавный переход: неопытная хозяйка и новый персонал – разрушительное сочетание.
 – Мисс Дейли в вашей комнате, мистер Чалмерс в библиотеке. Час назад принесли пакеты от мадам Жизель, – надменно доложил Гриммонд.
 Каллиопе так и хотелось его подразнить. Когда он думал, что его никто не видит, он был приятным человеком, но в присутствии двух лакеев считал необходимым показать свое превосходство. Она понимала, что, если попробует шутить при лакеях, получит в ответ поднятые брови и тусклый взгляд.
 – Благодарю вас, Гриммонд.
 Первым делом Каллиопа поднялась к Дирдре. Спасибо мадам Жизель, и не только за платья! Первые дни ей было трудно приспособиться к новому дому. Каллиопа наконец получила приличную ночную рубашку от мадам Жизель, надела ее и обо всем забыла, опустив голову на незнакомую подушку, изможденная, как никогда в жизни.
 На этот раз, когда Каллиопа вошла в свою комнату, повсюду были разложены платья.
 – Откуда это? Ди, ты ограбила костюмерную?
 – Их привезла девушка от мадам Жизель. Десять платьев! Как хорошо, что у нас с тобой одинаковый размер, я буду у тебя одалживать!
 – Тут какая-то ошибка. Я заказала три.
 – Девушка сказала, что все оплачено и на неделе поступят и другие наряды. Она даже не взяла денег за доставку.
 – Но тогда кто...
 Не слушая ее, Дирдре приподняла два платья.
 – Неужели ты заказала это в один день? Стиль почти противоположный, одно из платьев как будто сшито для Эсмеральды, другое – для Каллиопы. А посмотри на костюм для верховой езды! Неужели Стивен будет тебя учить ездить верхом?
 – Извини, Ди, я на минуточку. – Каллиопа сбежала вниз, в библиотеку, свое любимое место в новом доме. Стивен читал, развалившись в кресле у камина. Рядом с ним на полу в горшке стоял папоротник с листьями странной формы – один из его опытов.
 – Я слышал, тебе привезли кое-что из заказа. Ну как платья? – Стивен поднял глаза от книги.
 – Не могу поверить, что ты это сделал!
 – Неужели не понравились?
 – Они изумительны, но не в этом дело. Мне нужно три платья! – Она действительно могла себе позволить только три.
 – А я считаю, тебе нужно больше. Если мы собираемся играть достоверно, ты должна одеваться так, как я могу себе позволить. То же касается вселения в этот дом.
 – Я верну тебе деньги...
 – Нет, не вернешь. Я не могу объяснить тебе свои мотивы, но если ты откажешься от платьев, это нанесет сильный удар по моему достоинству.
 – Но я не понимаю.
 – Тогда просто поверь мне, пожалуйста.
 Каллиопа кивнула, однако про себя решила, что заплатит ему за платья, лежащие в ее спальне, хоть они и стоят целое состояние.
 – Прошли!
 Объявление, что ворота пройдены, было встречено воплями и приветствиями. Первая лошадь обогнула трек. Толпа подгоняла жокеев, жокеи гнали вперед своих лошадей.
 – Давай, Дьявол!
 – Вперед, Сказка Кипариса!
 – Поддай, Проклятие Грединбурга!
 Трибуны были переполнены – зрители пришли на людей посмотреть и себя показать, повеселиться, сделать ставки. Весенний день не подвел их – легкий ветерок, в небе ни облачка, – и столь же праздничное настроение царило в толпе.
 Каллиопа упивалась представившимся ей зрелищем. Она хотела, чтобы Дирдре поехала с ними, но репетиции нового шоу набирали обороты, и о поездке на выходные в Ньюмаркет не могло быть и речи. Зато Роберт тоже находился где-то здесь, но на людях выдерживал дистанцию.
 – Пойдем посмотрим лошадей, участвующих в следующем заезде, – предложил Стивен.
 Каллиопа взяла его под руку, и они подошли к стойлам. Лошади привели ее в восторг. Она никогда не ездила верхом, и на треке могучие животные ее пленили: в них ощущалось нечто первобытное, и это были совсем не те лошади, на которых гарцуют в парке изящные леди, сидя бочком в дамских седлах.
 Ее внимание привлек роскошный черный жеребец.
 – Мне нравится номер пятый.
 Стивен развернул листок со статистикой.
 – Отличный выбор. Пожалуй, я тоже на него поставлю.
 Стивен проводил ее на место и пошел делать ставки. Обычно он зачитывал вслух всю статистику, но на этот раз почему-то не нашел для этого времени.
 – Эсмеральда, как приятно вас видеть!
 Каллиопа повернулась и увидела Маркуса Стюарта.
 Черные волосы, золотистые глаза – он всегда ухитрялся выглядеть как падший ангел.
 – Здравствуйте, лорд Рот. Не видела вас с того вечера у Кэмптона на прошлой неделе. Вам нравятся сегодняшние скачки?
 Маркус беззастенчиво уселся на место Стивена.
 – Да. Как поживаете? Выиграли? Или Чалмерсу придется заложить свой дом?
 – Я выиграла двадцать фунтов, – похвасталась Каллиопа.
 – Рад за вас. Кстати, а где этот мальчик?
 «Мальчик» был всего на несколько лет младше Маркуса.
 – Делает ставки.
 – Ах да, главный заезд. Должен быть неплохим. Какую вы выбрали лошадь?
 – Номер пять.
 Маркус вскинул брови:
 – Тор, норвежский бог войны? Этого мальчика я тоже не видел. Где он? – Маркус стал разглядывать трибуны, а Каллиопа не могла скрыть свое замешательство. – Он где-то здесь, будет смотреть за Тором. – Маркус фыркнул. – Ну и клички он выбирает! Если бы я его не знал, то сказал бы, что он тщеславен.
 – Кто?
 – Рот, брысь с моего места. – Стивен пихнул Маркуса ногой.
 Не отвечая на вопрос Каллиопы, Маркус подмигнул и сказал:
 – Чалмерс не любит соперничать со старшими.
 Стивен вытаращил глаза:
 – Конечно, дедуля. А теперь слезай с моего стула.
 Маркус потянулся и встал.
 – А, вот и другой внучок. Тоже думает, что я запущу пчелу в его чепчик.
 Каллиопа проследила за его взглядом и увидела, что сквозь толпу пробираются Энджелфорд и Стелла. В бледно-желтом, платье Стелла была прекрасна. Каллиопа поспорила бы на весь свой выигрыш, что это то платье, которое Энджелфорд заказал у мадам Жизель.
 Маркус направился к ним, и Стивен сел на свое место.
 – Весь наш выигрыш поставил на номер пять.
 – Всё на одну лошадь? Всё на Тора?
 Стивен удивился:
 – Я думал, ты не знаешь эту лошадь.
 – Я не знала, но Маркус меня просветил. Он сказал что-то о тщеславии ее владельца.
 Стивен засмеялся и хлопнул себя по колену.
 – Этого я Роту не спущу, пусть скажет ему в лицо!
 – Кому?
 – Заезд начинается!
 Каллиопа посмотрела на ворота. Раздался выстрел, ворота распахнулись, и восемь великолепных животных устремились к желанной цели. Жокеи пригнулись, двигаясь в такт с лошадьми. Сначала все шли плотной группой, но после поворота вперед вырвались три лошади. Тор был третьим. Они мчались по треку – вытянутые тела, жаркое дыхание. Толпа невольно напряглась. Какой-то возбужденный человек толкнул Каллиопу: он пыхтел и выкрикивал: «Поддай, Чемпион!»
 Каллиопа тоже вся кипела. Тор передвинулся на второе место. Давай, Тор! Оставалось полтрека. Жокей прильнул к шее Тора, тот вырвался за последний поворот и устремился к финишу, ровно стуча копытами.
 – Держись, Чемпион, – пробормотал сосед Каллиопы. Тор и Чемпион шли ноздря в ноздрю. Стивен улыбался. Люди в первом ряду повскакали со своих мест. Тор оторвался от преследователей и пересек линию финиша. Каллиопа была готова запрыгать на месте. Кто-то выругался, одна дама упала в обморок. Толпа ликовала.
 – Мы выиграли! Мы выиграли! – Каллиопа пылко обняла Стивена.
 – Я так и знал. Я всегда ставлю на лошадей Джеймса. Ты посиди, я схожу за выигрышем.
 Стивен убежал, и Каллиопа вздохнула. Приветствовать лошадь Энджелфорда – это ли не лицемерие! Она посмотрела вслед Стивену и увидела, что он стоит с Ротом и Энджелфордом. Стеллы нигде не было видно.
 Зрители покидали свои места, и Каллиопа возобновила наблюдения. Даже известие о том, что Тор принадлежит Энджелфорду, не омрачило ее радость. Окружающее послужит очень милой декорацией к ее рисункам. Вот бы сюда этюдник! Она заметила, что какой-то человек смотрит на нее мерзким взглядом, но как только она подняла глаза, он растворился в толпе. Это показалось ей странным.
 – Держи выигрыш. – Стивен протянул ей тридцать фунтов.
 – Только тридцать? Я думала, ты поставил все деньги.
 – Так и есть. Но когда бежит одна из лошадей Джеймса, расценки бывают не лучшими.
 Каллиопа с торжеством положила деньги в кошелек. Она начала с двух фунтов и, когда деньги удвоились, отложила первые два – не хотела рисковать.
 – Я кое-кого пригласил на обед.
 – Надеюсь, речь идет о Роте. И не говори, что он не один, не поверю.
 – Но в последнее время Рот действительно ходит один, хотя это на него не похоже – он очень компанейский малый.
 Каллиопа взяла Стивена под руку, и они пошли к выходу.
 – Еще я пригласил Джеймса со Стеллой. Рядом стояла чета Петтигрю, так что пришлось распространить приглашение и на них – они тоже придут.
 Граф явно проявлял повышенный интерес к Эсмеральде. Она слышала, что чета Петтигрю обожает приемы и приглашает к себе пары. Эта пара – первостатейный образчик высшего света, моральный центр всего христианского мира. Петтигрю часто намекал ей, что желал бы видеть ее на своих приемах. Что ж, как только у нее закончатся идеи для карикатур, она примет его приглашение.
 Стивен скорее всего впадет в истерику. Он становится таким же несносно заботливым, как Роберт, и оставляет ее только с Ротом и Энджелфордом. Разумеется, Стивен знает, что она рисует карикатуры на Энджелфорда, и радуется, когда видит их вдвоем; если у них бывают стычки, он ухмыляется и говорит, что ему нравится смотреть, «как летят искры». Иногда он бывает просто несносным. На него нельзя положиться, он может подставить ее этому чудовищу, с досадой подумала Каллиопа.
 Он подставил ее за обедом.
 Они последними вошли в столовую, и ей пришлось сесть на единственное свободное место, напротив Энджелфорда.
 За столом царило оживление, поскольку все выиграли на скачках. Чета Петтигрю и Рот болтали втроем, Стелла и Стивен о чем-то горячо спорили.
 Только Каллиопа и сидящий напротив мужчина молчали. Энджелфорд потягивал скотч и смотрел на остальных. И на нее.
 Он откинулся на стуле и коснулся ботинком носка ее туфли, нарочно вытянув ноги, чтобы она поджала свои. Тогда Каллиопа откинулась на стуле и ударила его ногой по голени. Его глаза сверкнули.
 Каллиопа тут же устроила представление: широко раскрыла глаза, заглянула под стол и простонала:
 – Ой, какая я неловкая.
 Стивен посмотрел на нее; она улыбнулась, и он продолжил разговор со Стеллой.
 – Эсмеральда, скажите, что вы делаете в свободное время? – Это было первое, что Энджелфорд сказал ей за весь день. – У вас есть хобби?
 – Я люблю читать.
 Она всадила вилку в кусок нежного мяса и отправила его в рот. Стивен уже вытирал салфеткой рот, а она все возила свое мясо по тарелке.
 – Что же вы любите читать?
 – Шекспира.
 – «Леди Макбет»?
 – «Двенадцатую ночь».
 – Как интересно!
 Она заставила себя сунуть в рот еще один кусок мяса, надеясь, что Джеймс наконец замолчит. Мясо показалось ей безвкусным, похожим на кусок кожи.
 – А музыку вы любите?
 Каллиопа проглотила застрявший в горле ком.
 – Моцарта, Россини и Бетховена. – Вышло грубо, но ей было все равно.
 – Джеймс, я рассказывал Эсмеральде про Милан и «Ла Скала». Помнишь тот вечер?
 Насмешка сбежала с лица Энджелфорда; он искренне улыбнулся Стивену, и Каллиопа неожиданно обрадовалась, что он никогда так не улыбается ей.
 – Да, но я удивляюсь, что ты это помнишь. – Энджелфорд посмотрел на Стеллу. – Стивен тогда перепил вина и принял графиню за трактирную девку.
 – Она и была трактирной девкой.
 – Как все мы? – Стелла рассмеялась. Каллиопа тоже нехотя улыбнулась – ей трудно было противиться ее обаянию. При других обстоятельствах они могли бы подружиться.
 – Говорю тебе – трактирная девка. Можешь спросить у Рота, он тоже там присутствовал.
 – О чем меня надо спросить?
 – О дешевой проститутке, изображавшей из себя графиню, – пояснил Энджелфорд.
 – Насколько я помню, она чуть не кастрировала нашего друга.
 Стивен оскорбился.
 – Кажется, один я запомнил, что там произошло. Графиня чуть не кастрировала Джеймса! Трактирной девке я понравился.
 – К сожалению, парень, женщина была одна, а не две, и на земле оказался ты, а не я.
 Рот тут же это подтвердил, и Стивен негодующе воззрился на него:
 – Ну, держись. Насколько я помню, под конец Рот...
 О голову Стивена шмякнулся кусок хлеба.
 – Эй, прекратите, а то мы растеряем последнее, что осталось от нашей репутации, – потребовал Рот.
 Все трое вдруг заулыбались, и тут Каллиопа вспомнила, что мадам Жизель назвала их троицей. Легкомысленная перепалка продолжалась, и незаметно для себя Каллиопа тоже подключилась к ней.
 Каллиопа вышла из гостиницы «Ньюмаркет» в прохладу весенней ночи. Она отсидела ногу, из-за неудобной позы болела спина. Почему Стивен не пригласил одного Рота? Или Стеллу без Энджелфорда?
 После воспоминаний о Милане обед оживился, но на боли в спине это никак не отразилось.
 Безоблачное небо было усыпано звездами – здесь, вдали от лондонского смога, они сияли ярче. Как приятно вырваться за город! Как жаль, что завтра нужно возвращаться.
 Она пошла в сад при гостинице. Еще днем Каллиопа заметила скамейку, с которой удобно смотреть на звезды: скамейка находилась недалеко от входа, так что, если из трактира вывалится пьяная компания, можно будет легко скрыться. Она прошла вдоль ограды и, вглядевшись в темноту сада, по памяти двинулась в сторону трех скамеек у фонтана. Скромный сад был прекрасным местом для созерцания звезд.
 Каллиопе показалось, что она подошла прямо к скамейке, но глаза еще не привыкли к темноте; она на пробу выставила ногу и ударилась о камень. Удача.
 Снова двинувшись вперед, она за что-то зацепилась, споткнулась и другой ногой наступила на подол. Чертовы корни! Днем она их не заметила. Каллиопа выставила руки вперед, чтобы смягчить падение, но сильная рука подхватила ее под грудь, и она таки устояла на ногах. Рука медленно опустилась, оставив покалывающий след.
 Длинная темная нога согнулась в колене и подтянулась к сиденью скамейки. Загадочный корень оказался ногой!
 – Я уверен, что две другие скамейки свободны.
 Конечно, это был Энджелфорд – кто же еще мог так обрадоваться ее конфузу!
 – Что вы здесь делаете? – вырвалось у нее.
 Напрасно она это сказала! Каллиопа представила себе, как он поднял брови, но в темноте нельзя было различить ничего, кроме темной фигуры, растянувшейся на каменной скамье.
 – Признаюсь, но после вас.
 – Я пришла смотреть на звезды. А ваше объяснение?
 Энджелфорд выдержал нарочитую паузу и сказал:
 – Такое же.
 Она ни на секунду ему не поверила. Глаза ее уже привыкли к темноте, и она разглядела другую скамью и села.
 – Грандиозно. Какие же созвездия вы умеете различать?
 – Большая Медведица, Кассиопея, Рак, Лев... – Энджелфорд перечислил больше десятка; хорошо еще, в темноте не видно, как она покраснела.
 – Стараюсь найти Гидру. Не поможете? – Голос его звучал язвительно.
 – Забавно.
 Каллиопа уставилась в небо и через несколько минут указала на многоголовую змею:
 – Ну, вот Геркулес. Если вы нашли Рака и Льва, теперь смотрите к югу от них: может, повезет, и заметите Деву, она в том же районе...
 – В какую игру вы играете?
 – Понятия не имею. – Это была правда.
 – Предупреждаю, когда-нибудь я раскрою ваши козни, и вам не поздоровится. Геркулес свернул голову Гидре.
 Каллиопа встала. Смотреть на звезды ей почему-то расхотелось.
 – Геркулес также позаботился, чтобы на месте отрубленных голов не вырастали новые. Спокойной ночи, милорд.
 Она вышла за ограду и вернулась в гостиницу. Во сне ей приснилось, как Геркулес убивает Гидру.




 Глава 4


 Энджелфорд швырнул газету на пол. Новая карикатура, еще более нелестная.
 – В чем дело, Джеймс? – Стелла принялась разминать ему плечи. Массаж успокаивал, но он не хотел успокаиваться. После возвращения из Ньюмаркета слишком многое его раздражало.
 – Чертов Томас Ландерс. Я сверну ему шею.
 Стелла гибким движением подняла газету.
 – Да, не очень приятно. Где этот человек берет идеи?
 Джеймс вскинул руки:
 – Понятия не имею. Я велел Финну разобраться и скоро все узнаю.
 Стелла задумчиво постучала пальцами по картинке.
 – Может, надо посмотреть на представленные ситуации, чтобы понять, где возникали идеи?
 Джеймс это уже пробовал, но картинки, блестяще выполненные и полные сарказма, не давали ответа.
 – Такое могли состряпать многие, было бы воображение. Рисунки не дают подсказки.
 – Кажется, тебя очень интересует этот художник.
 – На меня еще никогда не нападали.
 Поколебавшись, Стелла спросила:
 – Джеймс, как я понимаю, ты пришел не для того, чтобы обсуждать эти ужасные карикатуры. Может, закончим с ними и пойдем пообедаем?
 Она знала, почему он пришел.
 – Стелла, я...
 – Понимаю, дорогой. Я видела, как ты на нее смотришь и как она старается скрыть собственный интерес. Если бы она не была связана со Стивеном, я бы тебя благословила. Мне нравится девушка. – Стелла помедлила. – Надеюсь, ты извинишь меня за прямоту, но в этой ситуации что-то неправильно.
 Энджелфорд лишь отмахнулся.
 – Она не нашего круга, и... вокруг нее необычная аура – аура невинности, если можно так сказать. Я все гадала, не притворство ли это представление, которое добудет ей славу и богатство, нов глубине души я чувствую, что ее невинность искренняя.
 Джеймс помотал головой:
 – Нет, все не так. У нее есть скрытые побуждения, и я их раскрою.
 Стелла печально улыбнулась:
 – Да, Джеймс, раскроешь, я знаю. А теперь давай пообедаем, а потом ты купишь то очаровательное сапфировое ожерелье, которое мне так понравилось, как прощальный дар – это успокоит твою совесть.
 Нарядный бальный зал сверкал красно-золотыми красками, слегка пахло корицей. Оживленные гости прогуливались по залу, перемешиваясь с теми, кто предлагал разные услуги. Покупатели и продавцы. Атмосфера поражала весельем, и нельзя было не улыбаться, глядя на некоторых участников бала... Что Каллиопа и делала, мысленно подсчитывая, сколько складок на огненно-рыжей вдовушке, расположившейся на диване. Пожалуй, ее декольте надо измерять в акрах.
 К списку карикатур добавилась еще одна. К тому же она обязательно что-нибудь сделает из обширной задницы вдовушки...
 Внезапно она почувствовала рядом чье-то присутствие – это Стивен наконец-то вернулся.
 – Рада тебя видеть. Какими словами ты бы описал гавань с узким горлом, через которое не может пройти корабль?
 – Запертый корабельный двор? Обструганная гавань? Укороченный порт? Схватка кораблей? Заклинивший штурвал? Избыточная мачта? Причал уныния?
 От голоса Энджелфорда Каллиопа вздрогнула, потом повернулась и увидела что он тоже смотрит на вдову.
 – Вы не Стивен.
 Он повернулся к ней:
 – Сегодня вы на редкость проницательны.
 – У меня появились вопросы, относящиеся к судоходству.
 – Вижу. – Ее собеседник поднял брови.
 Он стоял в нескольких шагах от нее, и от этого словно паутина опутала рот и мозг Каллиопы. Она смотрела на вдову невидящими глазами, пытаясь придумать, как продолжить разговор. С другой стороны, все равно она не сможет воспользоваться его идеями.
 Из толпы вынырнул Стивен и застыл возле едва одетой вдовушки.
 – Стивен не слишком пылкий поклонник, верно? – После Ньюмаркета Энджелфорд всю неделю нападал на нее. Каждый вечер они сходились лицом к лицу для новой битвы.
 Моментально поиск сходства с вдовой был отброшен. Не выдержав, Каллиопа сладко улыбнулась и сказала:
 – Он пылкий, когда следует, милорд.
 По его лицу пробежала тень улыбки... или ей это только показалось?
 – Приятно слышать, что Стивен может быть твердым. Не хотелось бы усомниться в его доблести.
 Ей стоило нечеловеческих усилий остаться невозмутимой.
 – Доблесть Стивена не подлежит сомнению.
 Он приподнял уголок губ.
 – У меня есть приятный способ снять сомнения.
 – Алкоголь?
 – Нет. Вы поразили меня как искательница приключений. – Джеймс намекал, что на последних сборищах она вела себя хуже, чем просто искательница приключений. – Вы из тех дам, которых так и тянет примерять нечто новое. Может быть, вам нравится играть разные роли?
 Каллиопа вцепилась в платье.
 – Очень интересно.
 – Вы должны находить в этом свободу: в вашем положении можно делать то, что непозволительно даме из общества.
 Ухватив с подноса в руках проходящего мимо официанта какую-то еду, Каллиопа не глядя сунула ее в рот.
 – Ну да. А вот вам нельзя делать многие замечательные вещи.
 – Каков на вкус этот чертов пирожок?
 – Во рту тает.
 – На вид божественный. Хотите, принесу еще?
 Она наклонилась к нему и провела пальцем по галстуку, томно прикрыв глаза и округлив ротик.
 – Больше всего на свете.
 Энджелфорд перехватил ее руку.
 – Будьте внимательны к тому, о чем просите.
 Один взгляд на его лицо приказал ей отступить, причем быстро, не оставляя ему преимущества. Каллиопа безмятежно улыбнулась и высвободила руку.
 – Я буду иметь это в виду, милорд.
 Джеймс твердо посмотрел ей в глаза, повернулся и отошел к группе, в которой она разглядела нового министра, дочь богатого коммерсанта и актрису. Удивительно, какие типы! Образец слияния классов...
 Она глубоко вздохнула, чтобы утихомирить сердце. Когда Энджелфорд играет в любезность, он особенно опасен, потому что приводит ее в сильнейшее замешательство.
 Проходивший мимо джентльмен весьма чувствительно задел Каллиопу – разумеется, нарочно. Господи, если она сейчас получит еще одно гнусное предложение, то не выдержит и завопит! Такие предложения были частью маскарада, но перепалки с Энджелфордом всегда обостряли в ней чувствительность. Вот и еще один урок: не надо давать ему выводить ее из себя.
 – Как справляешься? – поинтересовался Стивен, подходя к ней и озабоченно глядя на нее. Определенно ей нужно стряхнуть с себя эмоции.
 – Некоторые люди выводят меня из терпения, но в целом все прекрасно.
 – Неужели я проморгал драчку? Черт, нужно было раньше вернуться.
 Каллиопа раздраженно прищурилась.
 – И пропустить прелестный пейзаж поверх платья этой вдовушки? Сомневаюсь.
 По знакомым ступеням Стивен поднялся в дом лорда Хоулта. Хотя он и устал, но все же давно не чувствовал себя таким счастливым. Оказалось, что Каллиопа Минтон жива, нашлась через столько лет после пожара. Сколько теперь еще откроется злодеяний?
 Еще не поздно все исправить. Он предоставит это своему теперешнему наставнику. Каллиопу Стивен воспринимал как сестру; с ней дни и ночи наполнялись активными развлечениями. Еще забавнее становилось, когда с ними был Джеймс. Стивен никогда еще не видел, чтобы Джеймс так бурно реагировал на женщину.
 Казалось, Джеймс считал своим долгом уберечь Стивена от совершения какой-нибудь глупости: на каждом приеме он следил за всеми передвижениями Каллиопы, но Стивен был уверен, что у него на уме отнюдь не защита друга.
 Если Джеймс думает, что без потерь выйдет из этого ёрзанья, то плохи его дела. Что бы там ни происходило между этой парочкой, оба уже давно скрежещут зубами. Напряжение между ними раскаляет воздух, стоит им подойти друг к другу на расстояние десяти шагов, да так, что искры летят!
 Стивен обожал фейерверки. Любовный обвал маркиза Энджелфорда – это будет зрелище! Он улыбался и тогда, когда дворецкий открыл ему дверь и проводил в кабинет Хоулта.
 – Чалмерс! Рад вас видеть. Я все гадал, когда же вы явитесь с отчетом о выполнении задания.
 Лорд Хоулт опустился в свое любимое, слегка потертое кожаное кресло и знаком пригласил гостя садиться.
 Оглядевшись, Стивен увидел, что здесь ничто не изменилось с тех пор, как он в последний раз приходил к шефу. Комната была устроена так, чтобы запугивать визитера. Сквозь закрытые ставни проникал свет, он бил в лицо посетителю, но сам шеф разведки министерства иностранных дел оставался в темноте, скрывавшей его лицо. Темная мебель тоже ставила пришедшего в невыгодное положение.
 Стивен удобно устроился в кресле. Он уже не тот зеленый юнец, который впервые пришел сюда в двадцать лет. Хорошо ему известная комната для допросов теперь была просто комнатой.
 – Чалмерс, остальные скоро подъедут. Нужно принять срочные решения, особенно в связи с последними данными. – По старой привычке Хоулт постукивал пальцами по подбородку. Тук-тук, пауза. Тук-тук.
 Стивен кивнул. Он догадывался, что предстоит собрание по обсуждению вариантов и методов. Когда собрались все пять ожидавшихся джентльменов, они тут же начали задавать ему вопросы. Откинувшись в кресле, Стивен без запинки отвечал. За годы практики он научился одной частью мозга оценивать обстановку, другой – выдавать информацию, которую от него требовали.
 Каждый из них являлся членом элитной группы Хоулта, выбранным за уникальное положение и особое мастерство. Отсутствовал только Энджелфорд, неожиданно вызванный по другому делу, но Стивен еще раньше связался с ним и получил необходимый ответ.
 Стивен с беспокойством посмотрел на герцога. Слухи о его болезни подтверждались: лицо выглядело серым, изнуренным. Но как всегда, он поражал своей беспристрастностью и логическим мышлением.
 Слева от него сидел граф, волшебник по части языков: выдающаяся внешность, лоснящиеся черные, с проблесками седины волосы и раздражающие манеры. Стивен долго проработал на континенте и потому познакомился с графом позже других.
 Справа от него сидел другой граф, лидер высшего общества и меткий стрелок. Он был похож на бульдога; чем дольше Стивен смотрел на его грубоватое лицо и упрямые глаза, тем разительнее становилось сходство.
 Стивен отвел глаза. Граф хотя и слыл приятным малым, не был отягощен большим интеллектом, но Хоулт упорно включал его в большинство проектов.
 За ним сидел барон, чье загорелое лицо выглядело, как всегда, непроницаемым. Стивена всегда восхищало его умение скрывать чувства – полезнейшее качество для шпиона.
 Единственный господин, не имевший титула – Стивен обращался к нему мистер Райтос, – скучал, что было странно, учитывая важность сегодняшней темы. Обычно казалось, что лицо этого человека вот-вот развалится на куски, но на этот раз оно выглядело не таким ломким.
 Мысленное описание персонажей закончилось, и внимание Стивена полностью сосредоточилось на разговоре.
 – В Париже, вы уверены? – огорченно спросил герцог. – Но как он мог там оказаться?
 Стивен медлил; он посмотрел на Хоулта: тот правой рукой вертел перстень, левой по-прежнему постукивал по подбородку. На перстне нетрудно было различить печатку – хищную птицу. Стивен уже видел этот перстень вчера вечером.
 – Объект привезли два месяца назад. У нас еще есть время его ликвидировать. – Стивен на ходу корректировал направление мыслей. Опасные, очень опасные мысли метались в его голове.
 Открытие, что Каллиопа Минтон жива, этот перстень, шпионский список – и все это в течение одного месяца! Стивен не верил в случайные совпадения. Люди, сидящие в комнате, продолжали спрашивать, вырабатывали стратегию, а у Стивена в голове вертелись совсем другие вопросы.
 На него вдруг обрушилось давнее, но отчетливое воспоминание: выражение лица умирающего прежнего наставника. Он с трудом подавил желание вскочить и бежать домой, чувствуя, что теперь в этом возникла неотложная необходимость.
 В комнату Каллиопы ворвалась горничная.
 – Что-нибудь еще, мисс?
 – Нет, спасибо, Бетси. Остальные ушли?
 – Да, мисс, мы последние – лакей, Герберт и я. – Бетси чуть не прыгала, как на раскаленных углях.
 – Желаю тебе хорошо провести вечер, голубушка.
 – Вам тоже, мисс. – В дверях Бетси остановилась. – Прошу прощения, но я хочу поблагодарить вас за то, что вы дали нам выходной на этот вечер. Некоторые могут подумать, что вы чудачка, но я считаю, что вы просто ангел!
 Каллиопа кашлянула, прикрывшись платком, чтобы скрыть улыбку.
 – Спасибо, Бетси, для меня это много значит.
 – Спокойной ночи, мисс!
 Бетси убежала; эхо разнесло по пустому дому стук ее каблучков.
 Каллиопа торжествовала: Стивен проиграл ей мороженое. Он был уверен, что Бетси крутит роман с Джонсоном, а она поставила на Герберта. По крайней мере эти двое сегодня смогут порадоваться выходному. Можно надеяться, что Гриммонд тоже неплохо проведет время.
 Каллиопа нанесла последние штрихи макияжа. Сегодня они со Стивеном были приглашены на вечеринку к одному стареющему повесе. Она посмотрела на нарядные часы, стоявшие на столе. До прихода Стивена еще оставалось немного времени, и она взяла альбом.
 Набросок становился все отчетливее. На заднем плане – колючие кусты роз; наискосок – скамейка. Дебютантка отшатнулась от смрадного дыхания навалившегося на нее старика. Молодой денди, поставив ногу на шар, щиплет ее сзади. Каллиопа хорошо понимала чувства девушки. Присутствие насмешника Стивена не раз спасало ее от того, чтобы пустить кому-то кровь из носа.
 С некоторыми мужчинами бывает справиться труднее. Хотя в последние дни она часто чувствовала на себе взгляд Энджелфорда, он воздерживался от прямых нападок, как будто решил прекратить игру в кошки-мышки. Тогда почему же эта мысль приносила ей острое разочарование – ведь без его давящего присутствия идеи карикатур возникали и оформлялись значительно легче?
 Каллиопа выдрала страницу, рассеянно провела рукой по листу и опять взглянула на часы. Прошло совсем мало времени. Почему ей так неуютно? Она сидела одна в бальной комнате, и стены как будто сдвигались вокруг нее. Странно, откуда взялось такое впечатление?
 Скрипнула половица. Она круто обернулась, но сзади никого не было. Тишина в доме усилилась. Просто дом оседает, вот и все. К тому же она слишком настороженно относится к шумам. Вот в доме Дейлисов всегда шумно – мальчишки носятся по комнатам за собакой, то и дело вызывая переполох.
 Обычно вокруг нее суетились слуги Стивена, но сейчас дом словно замер, и Каллиопа поежилась. Надо будет уговорить Стивена оставаться здесь ночевать.
 Может, ей стоит выпить чаю, чтобы успокоить нервы? Каллиопа усмехнулась. Сегодня она заварит чай и при этом не будет ловить на себе колющие взгляды служанок. Гриммонда так вообще чуть удар не хватил, когда она в первый раз сама сделала себе чай.
 Бедняга Гриммонд чувствовал себя очень неловко, оставляя дом: Каллиопе пришлось чуть ли не силой выталкивать его. Под конец она намекнула, что не худо бы проверить, как идут дела в основной резиденции Стивена. Гриммонд никогда не жаловался на свою временную должность, но она понимала, что он беспокоится о хозяине. Каллиопа с удовольствием ждала, что завтра Стивен будет ей рассказывать, какую бучу поднял Гриммонд за те несколько часов, что провел на старом месте.
 Остальные слуги сочли ее несколько странной; искренняя признательность Бетси только укрепила догадку Каллиопы: то, что она отпустила их на вечер, лишний раз показывало, что их временная хозяйка – эксцентричная особа. Может, и эксцентричная, однако все, кроме Гриммонда, быстренько доделали свои дела и скрылись. Их понятие об иерархии исключало возможность объединиться с ней. Раньше она насмехалась над тем, как дворяне обращаются со слугами, а теперь слуги не дают ей обращаться с ними иным образом.
 Каллиопа обмакнула перо в чернильницу. Она удвоит усилия и победит: в конце концов у нее таки установятся добрые отношения со слугами!
 Девушка невольно вздохнула – ей не хватало дружелюбной атмосферы театра! Но одиночество нужно было выдерживать. Она хотела бесконечных вечеринок, потока идей – и теперь их получила.
 Каллиопа посмотрела на бумагу. Стены приблизились, в окнах замелькали лица.
 «Чай. Иди выпей чаю, дуреха!»
 Опять скрипнула половица. И что же ей все-таки делать? Кухня, казалось, находилась где-то ужасно далеко, и все же Каллиопа, собрав остатки мужества, спустилась вниз, заварила чай и принялась ждать Стивена.
 Человек посмотрел на луч света, пробивавшийся из окна. Кажется, эта шустрая бабенка готовится к большому выходу. Он притопнул ногой и злобно ухмыльнулся. Мужчины-фантазеры и их капризницы красотки. К первым он не привык, но с последними непременно позабавится, когда закончит порученное дело. В глазах его зажглись порочные огоньки. Позабавится, это точно.
 Эти странные мысли были прерваны стуком шагов: по дороге к дому бежал парнишка. Человек замахнулся дубинкой и замер. Мальчик пробегал как раз мимо него. Удар. Подросток кулем повалился на землю. Оттащив с дороги безжизненное тело, мужчина обшарил карманы и, вытащив конверт, вскрыл его и быстро пробежал глазами послание.
  Капли  ,   немедленно уходи из дома. Поезжай к Дейли  сам. Все объясню  ,   когда приеду. 
  Стивен. 
 «Хорошо, – подумал мужчина. – Просто отлично». Он посмотрел на слабый свет, льющийся из окна. Никакого движения. Девица не собирается уходить. У него есть время разобраться с Чалмерсом, а потом вернуться и закончить здесь.
 Порывшись в других карманах парнишки, бандит вытащил несколько банкнот и карманные часы, скорее всего ворованные, потом подхватил на руки обвисшее тело и растворился в темноте.
 Стивен прижался спиной к холодным перилам. От Темзы к мосту поднимался гнилой запах, но и он не мог перебить вонь, исходившую от злодеев. Когда они набросились на него, он успел нанести несколько мощных ударов, но бандиты взяли числом: они повалили его и долго били ногами; потом ударили чем-то тяжелым по затылку, и все поплыло у него перед глазами.
 – Довольно. – Высокий мужчина выступил вперед. Лицо и голову его покрывала маска, он говорил низким измененным голосом. Было ясно, что это руководитель.
 Нападавшие отодвинулись, и Стивен с трудом сделал вдох, а затем, приподнявшись с земли, привалился к перилам. Боль разрывала голову, в груди жгло, и весь он был как обвалившиеся костяшки домино.
 Стивен оглядел небольшую толпу людей и увидел в их глазах только жажду крови.
 – Где кольцо? – спросил высокий.
 Стивен вцепился в перила за спиной и зарычал от боли:
 – Иди к черту, предатель!
 – Плохо, Чалмерс. Я думал, мы могли бы вместе сделать дело, если бы ты проявил желание к сотрудничеству. Однако при сложившихся обстоятельствах... – Он пожал плечами, и этот жест его выдал. Стивен разговаривал с ним не далее как пять часов назад.
 Загадка разрешилась. Стивен получил ответ на все вопросы, но поздно. Он собрал остатки сил. Высокий махнул дородному детине, с дубинкой.
 – Леонард, ты знаешь, что делать.
 Стивен подождал, пока головорезы расступились, пропуская Леонардо, и перевалился через перила.
 – Черт! – услышал он крик сверху и погрузился в холодную темную воду Темзы. Его последней мыслью была молитва о том, чтобы Каллиопа успела уехать, а Джеймс получил его наскоро нацарапанную записку.
 Каллиопа начала беспокоиться. Было уже поздно, а Стивен все не возвращался; он даже не присылал записку.
 Обычно Чалмерс был раздражающе пунктуален, так что, когда он не появился в девять часов, ей пришлось отгонять тревожное чувство, а когда он не пришел в одиннадцать, она готова была вопить.
 Часы на камине пробили полночь.
 Каллиопа беспокойно вглядывалась в темноту за окном. Улица была пуста. Покалывание в затылке заставило ее закрыть шторы – в безлунную ночь все равно трудно что-нибудь разглядеть. Не будь она так напугана, могла бы поклясться, что за ней кто-то наблюдает.
 Дела пошли не так, как было задумано, отметил главарь бандитов, глядя, как за шторой скрывается красивое личико. Наниматель будет недоволен. Но кто бы мог подумать, что этот Чалмерс такой сумасшедший и бросится с моста?
 Он пожал плечами. Пусть другие ищут Чалмерса в мутной воде. Он один найдет кольцо и получит награду.
 Грубые черты лица прорезала хищная улыбка.
 Он найдет его после того, как выяснит, не знает ли леди о местонахождении Чалмерса. Скорее всего знает. Дух, который он в ней уловил, сослужит ему добрую службу: ему доставит удовольствие медленно вытягивать из нее информацию.
 Не зря его прозвали Кердлом, то есть Цепенящим.
 Каллиопа пошла в гардеробную, чтобы взять все, что ей понадобится на ночь, и уехать к Дейлисам. Что-то неладно, она это чувствовала; казалось, этим был пропитан воздух. Она вынула несколько вещей и только стала их укладывать в сумку, как опять услышала скрип. Стука входной двери не было, и это ее почему-то порадовало.
 Каллиопа оглядела комнату; на глаза ей попалась красивая трость красного дерева с золотом. Девушка схватила ее и на цыпочках подошла к двери спальни. По лестнице кто-то поднимался, и она отерла со лба холодный пот.
 Отворилась дверь в холле и через минуту закрылась. Следующая дверь тоже открылась и закрылась. Дальше шла ее дверь.
 Каллиопа подняла над головой тяжелую трость; дверь медленно открылась в нее просунулась мужская нога, затем все тело.
 Она обрушила удар со всей силы, на какую была способна, но крепкая рука легко перехватила трость. Каллиопа дернула ее на себя, чтобы снова ударить непрошеного гостя, но он бесцеремонно подтащил ее к себе... и она оказалась прижата к груди маркиза Энджелфорда.
 Он бесстрастно посмотрел на нее сверху вниз, и она приоткрыла рот, слегка задыхаясь. Вдруг его глаза смягчились, и она осознала, что их тела плотно соприкасаются. Он продолжал расплавлять ее глазами, и на какой-то безумный миг ей показалось, что сейчас он ее поцелует. Но Энджелфорд лишь грубо подхватил ее под мышки и толкнул на кровать.
 – Вы соображаете, что делаете? Хотите запугать меня до смерти? – Голос ее дрожал.
 – В следующий раз, когда захотите кого-то укокошить, предлагаю воспользоваться другим приемом. Уклониться от невидимого тычка труднее, чем поймать падающий объект.
 Сердце Каллиопы забилось ровнее, и первое облегчение сменилось злостью.
 – У меня тоже есть предложение. Если бы вы меня окликнули или хотя бы постучали, как положено, когда входишь в чужой дом, это спасло бы нас обоих от неприятностей. – Она перевела дыхание и сдвинула брови. – Прежде всего зачем вы пришли?
 Игнорируя вопрос, Энджелфорд огляделся.
 – Куда-то уходите?
 Она еле сдержалась, чтобы не стукнуть его тростью по тупой башке.
 – Не ваше дело. Повторяю вопрос: зачем вы пришли?
 – Где Стивен?
 Каллиопа развела руками:
 – Не знаю. Его нет.
 Энджелфорд молча продолжал осматривать комнату, и Каллиопа, еще больше рассердившись, сдернула с кровати покрывало.
 – Здесь его нет. – Она подошла к шкафу и распахнула дверь. – Здесь тоже нет.
 Энджелфорд отошел к креслу и сел. Она не посчитала это наглостью, но решила, что насмешка поможет сократить нежеланный поздний визит.
 – Не хотите ли чаю, милорд? Пирожные, пышки, сандвичи?
 Она надеялась увидеть хоть намек на улыбку, но выражение его лица оставалось неуловимым.
 – Мне нужно как можно скорее найти Стивена. Ваша помощь была бы крайне полезна. – Энджелфорд говорил тихо, но напористо, тоном человека, привыкшего повелевать.
 Каллиопа вдруг ослабела.
 – Стивен должен был прийти в девять, но его все нет. Я не знаю, где он, и, честно сказать, очень беспокоюсь.
 Гость оглядел комнату.
 – Почему вы собираете вещи?
 Каллиопа не могла объяснить, чем был вызван ее внезапный порыв бежать из дома.
 – Мне показалось, это правильная мысль.
 Джеймс подошел к окну и выглянул на улицу.
 – Другие посетители у вас были?
 – Нет, сегодня вы единственный и к тому же незваный...
 На этот раз она уловила краткую вспышку улыбки.
 – Где ваши слуги?
 – Я дала им выходной на вечер.
 Энджелфорд нахмурился:
 – Я оставлю с вами своего человека. Больше не делайте такую глупость.
 Он зашагал к выходу, и ей пришлось почти бежать за ним.
 – Извините, милорд! Я не просила у вас ни помощи, ни совета, так что можете забирать с собой «своего человека».
 Джеймс все шел, не обращая на нее внимания, и Каллиопа почувствовала себя собачонкой, бегущей по пятам мастифа. Так они добрались до холла. При входе она увидела неизвестно откуда взявшегося гиганта с косым шрамом на лице.
 – Финн, останься на ночь... – бросил Энджелфорд через плечо, – с мисс Эсмеральдой.
 Каллиопа что-то залопотала, но он, даже не оглянувшись, вышел за дверь.
 Она посмотрела на плотного мужчину, сильно напоминавшего ствол дерева.
 – Полагаю, мне не удастся убедить вас уйти?
 Финн только поднял одну бровь. Хотя ей и не хотелось признаваться себе, но у нее с плеч свалился груз, давивший с девяти часов. Чертов Энджелфорд! Она покачала головой.
 – Ну что ж, тогда располагайтесь. Есть хотите?
 Кердл выругался и растворился в темноте. Он видел, как к дому подъехала карета. Фантазер и громила вошли в дом. Обратно вышел только фантазер. В итоге Кердл решил не связываться с громилой ради кольца и леди. Терпение не было его сильной стороной, но сегодня ему негде найти подмогу.
 Ничего, в другой раз.
 Уже скоро.
 Джеймс налил себе скотч и уселся в любимое кресло. Весь вечер его не покидало смутное, неприятное чувство. Он был в клубе и безжалостно обыгрывал компаньонов в карты, когда ему принесли записку от Стивена. Все его чувства встрепенулись.
 Он бросил карты и сразу же поехал к хорошо известному ему дому. Дворецкий доложил, что Стивен уехал в полдень и пока не возвращался.
 Тогда Джеймс поехал в другой дом Стивена, где временно обитала девушка, так сильно раздражавшая его в последнее время. Один беглый взгляд на нее только усилил его тревогу.
 Джеймс еще раз изучил записку Стивена. Вместо мелкого аккуратного почерка он увидел крупные каракули:
  Поезжай в мой дом. Дело крайней срочности. 
 Стивену было свойственно исчезать среди ночи – его как английского шпиона не раз вызывали на дело. Но только не так. Не после записки, призывающей на собрание. Джеймс встревожился. Он и Стивен сражались спина к спине в пиренейскую кампанию, они не раз спасали друг друга, и у обоих развилось шестое чувство – каждый научился чувствовать, когда у другого что-то неладно. В последние годы они получали разные назначения, но это чувство сохранилось.
 Как в эту неразбериху затесалась девушка? Джеймс представил себе, как она, подбоченясь, насмешливо и вызывающе смотрит на него, и тело его взбунтовалось; поэтому он тут же безжалостно изгнал из головы ее образ.
 Она появилась со Стивеном сразу после того, как он вернулся с задания. Джеймс знал, что прежде эта дама втерлась в высшее общество в качестве компаньонки леди. Зачем? Какими секретами она владеет? Что ей известно?
 И где, к черту, Стивен?
 В последнее время из-за этой девушки они мало разговаривали. Джеймс старался ее избегать, язвить, а это было трудновато, когда рядом находился Стивен. Чертовски неподходящее время для того, чтобы потребовать от него информацию.
 Девушка выглядела такой же озабоченной и встревоженной, как и он сам. Если она к этому причастна, то это чертовски хорошая актриса. Но инстинкт говорил ему, что она была по-настоящему расстроена.
 Джеймс оставил с ней Финна не только для защиты; он хотел быть уверен, что она не сбежит.




 Глава 5


 Каллиопа проснулась на рассвете. Серый свет колыхался на портьерах, разбрасывал призрачные узоры по стенам и по полу. Она отдернула тяжелую штору из Дамаска и встревоженным взглядом окинула подстриженный газон и улицу. Все тихо. Даже птицы не чирикали. Улица казалась пустой и враждебной.
 Чтобы избавиться от беспокойства, вызванного хмурым утром и мыслями о прошедшей ночи, Каллиопа нарядилась в веселое утреннее платье и теплую шаль. Она надела парик, нанесла макияж и на этом закончила туалет, а затем спустилась вниз проверить, как там ее новый сторож. Финн сидел в комнате слева от входной двери, такой же прямой и бдительный, каким она его оставила. Почему-то это ее не удивило.
 – Доброе утро, мистер Финн. Должно быть, утомительно просидеть в такой позе всю ночь?
 – Доброе утро, мисс. Вы рано встаете.
 – Я вообще сплю мало, но люблю бездельничать поутру. А вам не мешало бы перекусить. – Она кивнула ему и пошла на кухню готовить завтрак.
 Слуги всю ночь потихоньку возвращались, но Каллиопа заранее предложила им подольше поспать. К тому же выпечка была для нее развлечением, которого она лишилась после переезда в этом дом, поскольку слуги с подозрением относились к попыткам узурпировать их обязанности.
 Девушка без труда отыскала в кладовке все, что требовалось, развела в печке огонь, но когда стала замешивать тесто, вокруг растеклась неприятная тишина. Любой звук отдавался эхом, усиливался.
 Каллиопа стала насвистывать, но это не имело ничего общего с веселой мелодией, которая получается в солнечный день на свежем воздухе. Напрасно она не взяла с собой Финна.
 Закончив готовить и радуясь тому, что уходит из пустой кухни, она принесла в комнату поднос с горячими булочками, джемом и чаем. Финн обслуживал себя сам. Он так поглощал еду, что у нее не осталось сомнений в хорошем качестве ее стряпни.
 – Какую должность вы занимаете при маркизе Энджелфорде, мистер Финн?
 Финн откусил булку и запил ее чаем, а затем уклончиво ответил:
 – Пустяковые работы, мадам, то тут, то там.
 – Какие же пустяковые работы?
 – То да сё. – Он взял третью булку.
 – Какое-то расплывчатое объяснение.
 Финн неожиданно подмигнул ей; от этого грозное лицо, украшенное шрамом, смягчилось.
 – Как и мои обязанности.
 Внезапно открылась задняя дверь, послышался топот ног и тихие голоса. Финн поставил чашку, отошел и замер за огромной пальмой.
 В дверь постучали.
 – Да? – откликнулась Каллиопа.
 Дверь приоткрылась, и в нее протиснулся Гриммонд. – Все вернулись на свои места, мисс. Надеюсь, в наше отсутствие ничего не случилось? Кухарка заметила, что в печке разводили огонь. Осмелюсь сказать, запах божественный. – Он скользнул взглядом по подносу на столе. – Желаете еще чего-нибудь?
 – Все отлично, Гриммонд, как я и предполагала.
 – Вот и хорошо, мисс. Если я вам понадоблюсь, я буду в передней. Попозже я пришлю горничную убрать посуду.
 – Спасибо, Гриммонд.
 Разумеется, слуга заметил, что тарелок две, но и глазом не моргнул. Он ушел и закрыл за собой дверь. Только тогда Финн вышел из своего укрытия и подхватил оставшуюся булочку.
 – Пойду брошу последний взгляд на помещение, а потом мне придется уйти, мисс.
 Перед уходом он похлопал ее по плечу. Это было неожиданно, но приятно.
 В доме засуетились слуги, и Каллиопа пошла в библиотеку, свое святилище. По обе стороны камина стояли мягкие диваны, вокруг нескольких столиков расположились уютные кресла темно-красного и зеленого цвета – место для бесед; многочисленные растения Стивена радовали глаз.
 Солнце светило в ромбовидные окна, улица наполнялась торговцами и ранними пешеходами. Каллиопа прижалась щекой к прохладному стеклу. Мир снова стал нормальным. Вспомнив, какие глупости напугали ее минувшей ночью, Каллиопа только покачала головой.
 В открытой двери показался Гриммонд.
 – Это для вас, мисс.
 Каллиопа взяла протянутую ей карточку.
 – Гриммонд, надеюсь, в другом доме все в порядке? Вы говорили со Стивеном?
 – Дом не соответствовал обычным стандартам, но персонал обещал исправиться. А вот с мистером Чалмерсом я не смог поговорить.
 – Так его не было?
 – При мне нет. Но он заходил раньше, днем.
 Каллиопа кивнула, и Гриммонд закрыл дверь, после чего она стала просматривать записку.
 С  добрым утром  ,   Каллиопа. 
  Прошу прощения  ,   что не смог прийти вчера. Я все заглажу этим вечером. 
  Стивен. 
 Почерк показался ей небрежным – видимо, записка писалась второпях. Каллиопа не знала, чем Стивен занимался минувшей ночью, но сегодня вечером будет маскарад, и они вместе посмеются над ее опасениями. Она улыбнулась, но так и не смогла окончательно избавиться от затяжной тревоги.
 Каллиопа с нетерпением ожидала этого маскарада. Он представит бесчисленные возможности ее легкому перу. Стивен предлагал, чтобы они пришли порознь и постарались узнать друг друга в духе предстоящего события.
 Может быть, там она увидит и Энджелфорда? Каллиопа вспомнила, как он прижимал ее к себе. Под кожей у нее закололо. Она тряхнула головой и сурово напомнила себе, что этот мужчина ей даже не нравится.
 Джеймса провели в дом Хоулта, как раз когда мистер Тернберри собрался уходить.
 – Доброе утро, Энджелфорд, – холодно произнес Тернберри. – Я не знал, что сегодня вам назначена встреча с лордом Хоултом.
 – У меня не сложилось впечатление, что о визите я должен докладывать вам. – Не дожидаясь ответа, Джеймс прошел мимо секретаря в кабинет. Тернберри имел преувеличенное мнение о своей значимости и, видимо, предположил, что в следующий раз Джеймс с ним непременно проконсультируется.
 Когда Джеймс вошел, Хоулт сидел за столом, но тут же поднялся навстречу гостю, видимо, не удивляясь его приходу. Тем не менее слова его говорили об обратном.
 – Энджелфорд? Не ожидал вас увидеть раньше собрания на будущей неделе...
 – Я подумал – отчего не заскочить и не узнать, как вчера прошел брифинг.
 – Ничего необычного. Чалмерс сказал, что посвятил вас в детали.
 – Да, мы позавчера говорили, но я бы предпочел присутствовать на собрании.
 Хоулт вздернул подбородок и сел.
 – Понимаю. Мне нужно, чтобы вы разобрались с проблемой контрабандистов у нас на севере. Тернберри пришлет вам запись отчета Чалмерса.
 – Вы послали Стивена на новое задание?
 Хоулт кивнул.
 – Чалмерс делает некую длительную работу, а Рот разнюхивает для меня другое дельце. Во всем остальном у нас временное затишье.
 Затишье? Если когда-нибудь наступит затишье, Хоулт застрелится. Как Каслрей. Этот человек процветал на интригах и грандиозных махинациях, а когда их не было, создавал их сам.
 – Странно, но Стивен не упоминал, что сразу снова уедет, – протянул Джеймс.
 – Ему не полагалось это делать. – Хозяин кабинета улыбнулся.
 Хоулт пятнадцать лет руководил отделом и привык держать язык за зубами. Джеймс вел себя так же, но в других людях это качество его раздражало. Он не ожидал, что Хоулт станет вдаваться в детали, но знал, что, если на него надавить, иногда может поддаться. Поколебавшись, он все же решил не давить и не упомянул о записке Стивена.
 – Ну что ж, тогда до свидания. Увидимся на следующей неделе.
 Хоулт кивнул и уткнулся в бумаги, предоставив Джеймсу возможность беспрепятственно выйти за дверь.
 – Я так взбодрилась! Ей-богу, работа над новой пьесой сделала из меня отшельницу, пора мне немного развлечься.
 Каллиопа улыбнулась – Дирдре болтала без передышки битый час.
 – Я рада, что ты идешь, Ди. Когда-нибудь я заставлю тебя бросить сцену и сотрудничать со мной.
 – Ого! Если это означает, что за мной станет ухаживать кто-то вроде Стивена, можешь на меня рассчитывать.
 Каллиопа засмеялась и пристроила последнюю шпильку в высокую прическу Дирдре.
 Стивен достал для Дирдре приглашение на маскарад. К сожалению, они пойдут без Роберта – тот приглашен на охоту на два дня. Какая досада, что Роберта не будет! Маскарад скрывает личность участников, и, если бы их было четверо, они могли бы меняться парами и свободно повсюду разгуливать.
 – Как ты знаешь, мама с папой познакомились на маскараде. Любовь с первого взгляда. По крайней мере со взгляда на маску. – Дирдре засмеялась. – Он умыкнул ее, пока на нее не нацелились юные франты. Очень ловкий трюк! – разгорячилась, повысила голос. – Так вот, он...
 В голове Каллиопы голос подруги отдавался приятным гулом. Она слышала эту историю много раз и знала ее наизусть – в артистической семье пересказы историй стали любимой игрой, и чем театральнее подавался рассказ, тем лучше.
 Хитом семьи было приключение самой Каллиопы на балу у Киллроев. Историю возвели в разряд «классики» после первого же рассказа, который потом Каллиопу не раз просили повторить. Иногда историю пересказывал кто-нибудь из членов семьи; печать одобрения заслужил младший сын Дейлисов, который решил приукрасить события.
 – ...и тогда она дала ему пощечину, чтобы не вольничал, а сама надеялась, что он опять их возьмет. И вот он... – упоенно продолжала Дирдре.
 Каллиопа приладила на Дирдре маску, воткнула в густые волосы залихватское перо и критически осмотрела свою работу в зеркале. На Дирдре было зелено-золотое платье; если прибавить черные волосы, темные глаза и безупречную кожу, сочетание получалось сногсшибательное. Каллиопа с нетерпением ждала реакции. Сама она надела черно-красное домино. Они с Дирдре оделись по-разному с целью привлекать внимание именно в паре, и Каллиопа не сомневалась в успехе.
 Дирдре издала драматический вздох и приложила руку к груди.
 – Ну вот, и тогда они поженились... Блестящий конец хорошей сказки.
 – Верно, хорошие сказки всегда кончаются свадьбой.
 Дирдре попыталась прикрыть лицо пуховкой, но Каллиопа заметила ее смущенный взгляд и внезапно почувствовала раскаяние. Дирдре не виновата, что родители Каллиопы так и не поженились.
 Она обняла подругу одной рукой.
 – Раньше меня это злило, но сейчас не время раздражаться. Поедем и поставим всех этих джентльменов на уши!
 Ди ответила коротким объятием, после чего они собрали свои вещички и спустились вниз.
 – Желаю повеселиться. – Гриммонд кивнул обеим и помог залезть в небольшую карету, которую Стивен предоставил на случай, когда его экипаж недоступен.
 Дирдре снова оживилась и всю дорогу возбужденно болтала. Ее настроение оказалось настолько заразительным, что в Каллиопе шевельнулось предчувствие праздника.
 Наконец они прибыли на пир красок и шума, которым встречалась каждая карета. Возбужденные пассажиры вылезали и торжественно шли к дверям. Подруги тоже впорхнули в дверь, предъявили билеты, и слуги пропустили их в ярко освещенное фойе. На этот раз громогласного объявления прибывших не производилось – личность каждого гостя оставалась тайной до того момента, когда поздно вечером будут сняты маски.
 Шум, гомон, смех вовлекли в свой водоворот Каллиопу и Дирдре. Медленно спускаясь по лестнице, они не торопясь вживались в кричащее действо. В зале было тепло, пахло вином и духами, пол был усыпан конфетти. Внизу, слева от лестницы стояли дамы в ярких платьях; группа разодетых мужчин, стоявшая справа, искоса к ним приглядывалась. В центре танцевали пары. От калейдоскопа веселых красок рябило в глазах. Через комнату наискосок, возле патио, сгрудились желающие выпить; мужчины ласкали дам, нескромно щеголявших своими прелестями.
 Маскарад организовала компания джентльменов, и потому Каллиопа не сомневалась, что ночь предстоит бурная. Она знала, что здесь будут дамы полусвета и несколько дам из высшего общества, пользующихся сомнительной известностью. Если развернувшаяся перед ней картина говорит о последующих событиях, завтра утром перо исчертит кипу листов бумаги и представит ее собственный взгляд на вещи.
 Стоя в сторонке, Джеймс равнодушно разглядывал маски. Несколько весельчаков их уже сняли, чтобы без помех напиться, другие продолжали флиртовать под маской. Одно время он тоже любил такие дебоши, но теперь у него была здесь особая миссия.
 Его внимание привлекла женщина в красно-черном домино – ее сопровождала дама в зелено-золотом, и обе болтали с тремя джентльменами. Пара смотрелась весьма неплохо. Видимо, подруги – уж очень часто они обменивались взглядами, подумал Джеймс, без труда определив, что одна из них – мисс Стаффорд. Он узнал бы ее где угодно. На ней отлично сидело платье с классически заниженной талией – она предпочитала этот фасон, заставлявший работать память, ничего не обнажая. Один только намек на ее обнаженную кожу возбуждал и провоцировал его сильнее, чем фривольные платья женщин, открыто демонстрирующих свои сокровища. Если сосредоточиться, то он сможет со своего места уловить запах ее духов.
 Вторая дама пошла танцевать, и мисс Стаффорд осталась с двумя поклонниками. От Стивена все еще ни слова. Где его черти носят?
 Один из поклонников начал вести себя слишком вольно, и Джеймс не раздумывая направился к этой троице.
 – Дорогая леди, окажите честь и позвольте пригласить вас на танец.
 Мгновение она изучала его, потом согласилась.
 Он вывел ее на середину зала. Она прекрасно отвечала руководству его сильных и нежных рук. Сколько раз он видел ее на раутах, но она никогда не танцевала. Никто не приглашал мисс Стаффорд, компаньонку леди, дурно одетую и к тому же с тросточкой.
 Его обволакивал легкий запах ее духов, и Джеймс подумал о том, как его могло бы обволакивать кое-что другое. Его сердце забилось чаще. Он прижал ее к себе, она расслабилась, и они закружились по залу.
 Словно бездыханная, Каллиопа кружилась в круговороте вальса. Она еще раньше заметила Энджелфорда на другом конце зала и не сомневалась, что он будет ее искать. Огни в зале расплылись, как и все остальное, но Энджелфорд отодвинулся туда, где их не так легко заметить.
 Проникшись духом маскарада, Каллиопа вела себя так, будто они встретились впервые. Какой решительный кавалер! Полуночные глаза сверлили ее, губы изгибались в мягкой улыбке. Наверняка такие губы...
 – Как вам здесь нравится, Эсмеральда?
 Каллиопа пропустила шаг.
 – Лорд Энджелфорд! Все-таки вы меня узнали!
 – Дорогая, я узнаю вас, даже если вы облачитесь в картофельный мешок.
 Каллиопа не ответила, и он крепче прижал ее к себе, прожигая след везде, где соприкасались их тела.
 – Как вам спалось этой ночью? Финн упоминал, что вы приготовили вкусный завтрак. – Теплое дыхание коснулось ее уха. – Кажется, у вас много удивительных талантов. – Его тепло все больше проникало внутрь, а пальцы пробежались по ее левой руке. – Что-нибудь слышно от Стивена?
 – Он сказал, что мы встретимся здесь, но я его так и не видела, – сказала Каллиопа охрипшим голосом.
 Энджелфорд задумчиво кивнул.
 Вальс быстро кончился, и он отвел партнершу к ее свите, затем, низко поклонившись, поцеловал ей руку и исчез в толпе.
 Каллиопа с трудом решилась пойти танцевать, учитывая неизбежную близость с партнером-соперником; но танцевать с Энджелфордом было легко. После первого танца ее постоянно приглашали. В течение двух часов она смеялась и болтала с безымянными, безликими людьми. Для нее было в новинку, что мужчины ухаживали за ней, как за дебютанткой; правда, с ней вели себя более провокационно.
 Время шло, а Стивена все не было, и постепенно тревога за него пересилила веселость.
 Каллиопа отказалась от танцев и стала просматривать толпу. Свита не изменила своим привычкам – ей приносили сласти и напитки, читали возмутительные стихи и делали еще более возмутительные предложения.
 – Дорогая, позвольте мне находиться при вас, когда придет пора снимать маски. Ничто не доставит мне большего удовольствия, – любезно попросил мужчина, в котором она распознала лорда Петтигрю.
 – Миледи, он пройдоха – как тот барон, у которого в каждом графстве есть девушка. Лучше выберите меня, – нараспев сказал Тернберри; маски на нем не было.
 – Ах, ты просто законченный грубиян! Даме требуется возбуждение. – Рот отбрил Тернберри и принял ленивую позу. У Каллиопы сложилось отчетливое впечатление, что в этом состоит его излюбленное развлечение, именно ради него он примкнул к ее свите.
 Тут все заговорили хором, и Каллиопа вынуждена была прервать их:
 – Увы, вы все достойные господа, но я уже обещала сладкий миг другому.
 Ее заявление было встречено дружным стоном. Тут к ним подошел приземистый мужчина в костюме шута и протянул ей записку.
 – Мадемуазель, мне велено передать это вам.
 Она поблагодарила и заглянула в листок, скрывая от других текст.
  Мадемуазель  , 
  я обнаружил сведения о местопребывании Стивена. Пожалуйста  ,   приходите в сад. 
  Энджелфорд. 
 Почему он просто не подошел к ней? Странный человек, и так же окружен тайнами, как она сама. А вот слово «пожалуйста» здесь неуместно.
 Каллиопа пожала плечами и извинилась перед присутствующими. Дирдре была занята каким-то милым юношей, так что Каллиопа сделала ей знак, обещая вернуться, и пошла в сад.
 В весеннем воздухе висела сырость. Каллиопа поежилась и вгляделась в темноту. На террасе парочки предавались разнузданным развлечениям. Один дуэт вогнал ее в краску, и она поискала глазами темный силуэт Энджелфорда.
 Луна скрылась за облаками. Каллиопа посмотрела на темную листву и не решилась войти в лабиринт за живой изгородью. Ее тревога разрасталась. Нет, лучше оставаться на людном месте.
 Каллиопа отошла к левому краю террасы. Энджелфорда не было. Она снова пошла ко входу и тут увидела, как он выходит из дверей.
 Она помахала ему, но он посмотрел вперед и пошел к кустам. Каллиопа нахмурилась, вздохнула и углубилась в лабиринт. Отблеск лунного света мелькнул на его волосах. Каллиопа собралась его окликнуть, но Энджелфорд круто свернул влево. Что он делает?
 Она ускорила шаги, дошла до развилки, свернула влево, но там наткнулась на еще одно ответвление, а Энджелфорда нигде не было видно. Она изучила дорожку; свежие следы вели направо, и она пошла туда. Двадцать шагов – опять развилка! Она возвела глаза к небу. Почему бы им не поговорить в бальном зале?
 Запах эля и грязной одежды ударил ей в нос за секунду до того, как мозолистая рука зажала ей рот. Другая рука плотно обхватила ее талию и руки.
 – Где оно? – потребовал грубый голос.
 Каллиопа бешено вырывалась, но нападавший оказался сильнее. Она лягнула его по ноге, укусила руку, зажимавшую рот, и только тогда он ослабил хватку.
 – На помощь! – закричала Каллиопа, но он быстро накрыл ей рукой нос и рот вместе с подбородком так, чтобы она не могла разжать зубы.
 – Ты мне за это заплатишь! – прорычал незнакомец.
 Под давлением руки на нос все поплыло у нее перед глазами, в голове не осталось связных мыслей. Каллиопа почувствовала порыв воздуха, и вдруг чужие руки ее отпустили. Она плавно осела на землю. Надо бежать. Она неуклюже уперлась руками в щебенку. Куда? Вокруг были только бесформенные тени;
 Внезапно уже другие руки подхватили ее и поставили на ноги.
 – Дышите глубже. – Тихий голос Энджелфорда принес успокоение. – Все хорошо, я здесь.
 Тени обрели форму, и Каллиопа смогла сосредоточить взгляд на его красивом лице; потом опустила глаза на неподвижное тело, лежащее на земле. Она задрожала и прильнула к своему спасителю.
 – Как вы вовремя! Этот человек возник неизвестно откуда.
 Она почувствовала, как Энджелфорд напрягся.
 – Какого черта вы здесь делаете?
 Она отпрянула, и ее удивление сменилось злостью.
 – Я пришла на встречу с вами.
 – На встречу со мной? – Он нахмурился. – Польщен, но только это я шел за вами, когда вы покинули зал.
 Каллиопа насупилась и вынула из кармана смятую записку.
 – Вот. Разве это не ваше послание? Энджелфорд взял записку и быстро пробежал ее в тусклом свете луны.
 – Я этого не писал.
 Человек, напавший на Каллиопу, завозился на земле, и Энджелфорд, быстро нагнувшись, ударил его по голове. Незнакомец снова затих.
 – Я провожу вас до кареты. Финн сказал, что ваши слуги вернулись. Непременно заприте на ночь все двери. Ну а об этом типе я сам позабочусь.
 Каллиопа была слишком ошеломлена, чтобы спорить. Возбуждение от маскарада прошло, и она все больше осознавала, что могло бы произойти, если бы...
 Энджелфорд подал ей руку, и они, вернувшись в зал, двинулись к лестнице.
 – Подождите, милорд, я должна взять... подругу.
 Но Дирдре, заметив их, уже сама поняла, что возникли какие-то проблемы, и ей ничего не оставалось, как только извиниться перед поклонниками.
 – Господа, мы чудесно провели время, но меня ждут. Так что адью! – Дирдре послала им воздушный поцелуй и поспешила к Каллиопе. Вопросительно посмотрев на нее, она ничего не сказала, и Энджелфорд так же молча предложил руки обеим дамам.
 Он заговорил, только когда подсадил их в карету:
 – Спокойной ночи, леди! Вскоре я поговорю с вами обеими. – Его голос словно омывал Каллиопу. Он поклонился и махнул кучеру.
 Дирдре опять вопросительно посмотрела на Каллиопу и снова промолчала. Карета тронулась. Дорога впереди казалась пустынной: большинство гостей остались на балу до снятия масок.
 – Что случилось, Калли? И что ты делала в саду с Энджелфордом?
 Каллиопа расстроено покачала головой:
 – Не знаю, Ди. Не знаю. Мне надо минутку подумать.
 Она выглянула в окно и увидела, что на ступенях стоит человек в черном и смотрит, как карета отъезжает. Они свернули за угол, и человек пропал из виду.
 Ее охватила дрожь.
 – Послушай, Ди, ты не могла бы остаться со мной на эту ночь?
 Дирдре озабоченно посмотрела на подругу.
 – Да, конечно – только пошлю записку родителям, чтобы не беспокоились.
 Каллиопа кивнула, откинулась на подушки и постаралась расслабиться.
 Кто был тот человек в лабиринте? Почему он к ней пристал? И где Стивен?
 А Энджелфорд? Он ее спас. Она вспомнила, как прильнула к его груди. Предательское тело приняло его помощь. Теперь она ему обязана.
 Вопросы бились в голове, сталкиваясь с разыгравшимися чувствами, но легче от этого не становилось.
 На следующее утро Дирдре попыталась ее уговорить:
 – Калли, поедем домой. Я не знаю, почему ты не хочешь рассказать, что вчера произошло, но вижу, что это определенно что-то плохое. – Дирдре выглядела усталой и озабоченной. – Я беспокоюсь за тебя. И почему Стивен все не появляется? Когда в следующий раз его увижу, постараюсь вложить ему кусочек своих мозгов.
 – Значит, что-то его задержало. Ди, я позже приеду, обещаю, но сейчас мне нужно кое-что сделать. – Уже в дверях Каллиопа обняла Дирдре и пообещала непременно заскочить домой.
 Через пятнадцать минут после того, как Дирдре уехала, раздался стук, и в дверь вошел Гриммонд. Каллиопа подняла глаза и вопросительно посмотрела на него.
 – Мисс, кто-то бросил под дверь записку. – В голосе дворецкого слышалось осуждение.
 Когда он вышел, Каллиопа раскрыла записку. И тут же сердце остановилось у нее в груди, а сама она покрылась холодным потом.
  Если вы желаете  ,   чтобы ваша семья осталась невредимой  ,   отдайте вещь  ,   которую мы ищем. «Аделфи»  –   прелестный театр! Было бы стыдно  ,   дорогая Калли... 
 Подписи не было.
 Каллиопа черкнула несколько слов на листке чистой бумаги, сунула в карман записку с угрозами, набросила на плечи меховую накидку и выскочила на улицу.
 Драгоценные минуты бежали, но не сразу ей удалось остановить извозчика. Нужно получить ответы, причем срочно, и только один человек знает о ситуации больше, чем она.
 Она дала извозчику адрес и поехала в логово дьявола. Короткая дорога заняла, кажется, час, и наконец пролетка остановилась перед огромным зданием на Сент-Джеймс-стрит. Каллиопа расплатилась, спрыгнула на землю и тут же скривилась, наступив на больную ногу. Увы, теперь поздно вспоминать о тросточке!
 Пролетка укатила, и Каллиопа пожалела, что не попросила извозчика подождать. Она недоверчиво посмотрела на внушительное здание, оплот безопасности – оно воплощало в себе все, что она ненавидела. О, как она сейчас одинока...
 Каллиопа поднялась по ступенькам и подошла к огромной двери, а затем, глубоко вздохнув, постучала.
 Дверь открыл седой дворецкий, и Каллиопа выпрямилась.
 – Я к маркизу Энджелфорду. Дело крайне срочное. – Она подала ему записку, которую написала дома.
 Дворецкий прочел записку. Потом оглядел ее и наверняка отметил, что у нее нет ни экипажа, ни слуги – чтобы сэкономить время, Каллиопа отказалась и оттого и от другого. Девушка задержала дыхание; дворецкий вполне может отказаться докладывать о ней. В этой мысли было нечто утешительное, но исходя из ситуации ей просто-таки требовалось попасть в дом.
 Она вскинула голову и сказала себе: «Я на своем месте!» Это помогало, когда она готовилась к очередной роли и надевала одну из своих личин.
 Все же дворецкий открыл дверь и нехотя пропустил ее в холл.
 – Подождите здесь, пожалуйста.
 В главный холл выходили три коридора. Он скрылся в левом.
 Каллиопа подняла глаза к потолку и поразилась: над ней тянулся высокий потолок с громадной люстрой. Потолок был расписан ангелами, витающими в небесах.
 Изогнутая лестница вела вниз и направо, слева под ней находился небольшой холл. Пол и ступени были художественно выложены мраморными плитами, лестница покрыта прекрасным абиссинским ковром; такой же лежал на полу в холле. На стене между изгибами лестницы висел портрет королевы, под ним стоял изящный столик. Все вокруг нее кричало о богатстве, и Каллиопа снова испытала желание убежать.
 С трудом ей все же удалось восстановить самообладание, и тут вернулся дворецкий со словами: – Прошу вас следовать за мной.
 Каллиопа сбросила меховую накидку и пошла за ним в левый коридор.
 Джеймс ждал, держа в руке листок с просьбой принять ее, пока Темплтон, дворецкий, отступив назад, прикрыл дверь и исчез из виду. Он также заметил, что его гостья бросила на дворецкого неприязненный взгляд, и, оценив ее взъерошенный вид, мгновенно насторожился. Вид был такой, как будто она выскочила из постели, накинула на себя что попалось под руку и ринулась к нему. Впрочем, ее белокурые волосы весьма изысканно рассыпались по плечам, а простое утреннее платье лавандового цвета маняще облегало фигуру. На него нахлынуло чувство удовлетворения, и это сразу же переменило направление его мыслей.
 – Я знаю, что мое присутствие здесь неуместно, но мне срочно нужна информация. – Его гостья сжалась и прошла немного дальше вперед.
 Энджелфорд указал на кресло возле письменного стола, и она, поколебавшись, села.
 – Благодарю.
 Он тоже сел за стол, откинулся в кресле, сплел пальцы и стал ждать.
 Каллиопа торопливо произнесла:
 – Почему вы приходили позавчера? Где Стивен? Кто вчера напал на меня? И почему мне посылают записки с угрозами?
 Джеймс подался вперед:
 – Какие записки?
 – Я получила ее сегодня утром. В ней угрожают моей семье.
 Он протянул руку:
 – Покажите.
 Каллиопа помотала головой, но он заметил, что она коснулась левого кармана.
 – Нет, там есть личная информация, и вам не нужно ее видеть. Достаточно того, что в записке говорится, чтобы я отдала ее автору какую-то вещь.
 – Какую-то? – Энджелфорд усмехнулся. – И у вас есть эта вещь?
 – Не знаю. Я не знаю, что за вещь.
 – Тогда зачем вы пришли?
 Каллиопа вскипела:
 – Вам явно нравится ходить за мной по пятам последние два дня, и я уверена, что вы как-то замешаны в этой истории.
 – С чего вы это взяли?
 Вопрос прозвучал невежливо, но Джеймс рассчитывал разозлить ее, и она не обманула его ожиданий.
 – Простите. Кажется, я зря теряю время. До свидания, милорд!
 – Мисс Стаффорд, сядьте! – Теперь Джеймс говорил таким тоном, который всегда заставлял людей подчиняться.
 Каллиопа круто повернулась, на ее лице отразилась растерянность.
 – Как вы меня назвали?
 Он не мог удержаться от ехидной улыбки.
 – Сегодня вы забыли притвориться и показать себя не той, кто вы есть на самом деле.
 Под его тяжелым взглядом она провела рукой по растрепанным волосам, по щеке...
 – Сядьте же!
 На этот раз она послушалась, но скорее это произошло из-за шока.
 – Я давно знаю, кто вы, но мне любопытно: почему вы из компаньонки превратились в куртизанку, мисс Стаффорд? Или вы считаете это падение большой удачей?
 Видимо, шок у нее уже прошел, потому что она бросила на него еще более злобный взгляд, а затем презрительно оглядела комнату, уставленную элегантной мебелью.
 – Сомневаюсь, чтобы такой человек, как вы, мог понять, чем каждый день занимаются простые смертные. Пожалуйста, не задавайте больше пустых вопросов, чтобы не упасть в моем мнении еще ниже.
 И тут Джеймс не выдержал и взорвался:
 – Вздорная девчонка! Сомневаюсь, чтобы вы хоть когда-нибудь в жизни испытывали лишения.
 Каллиопа вздрогнула и молча уставилась на него. Энджелфорд попытался обуздать вспышку гнева. Всем известно, что у него прекрасное самообладание. Почему же она вечно выводит его из себя?
 – Если вы хотите, чтобы я вам помог, я должен видеть записку, – произнес он более мягким тоном.
 Каллиопа продолжала молча смотреть на него.
 – Вы оказались вовлечены в весьма опасное дело. Дайте эту чертову записку!
 Ее глаза вспыхнули.
 – Мне не нужна ваша помощь, мне нужны ответы на вопросы.
 – Извините, Маргарет, одного без другого не будет.
 Каллиопа так посмотрела на него, что он бы, казалось, не удивился, если бы она бросилась через стол и расцарапала ему глаза.
 – Во-первых, я не давала вам разрешения называть меня Маргарет. Во-вторых, идите к черту, милорд. – «Милорд» она произнесла сквозь зубы, как будто поперхнулась этим словом, а затем встала, сверкая глазами: – До свидания, милорд.
 Повернувшись к нему спиной, Каллиопа шагнула к двери, но вдруг пошатнулась. В мгновение ока Энджелфорд обежал вокруг стола, подхватил гостью под руку и довел до двери кабинета, игнорируя ее злобный взгляд. Потом он выставил ее за дверь и предоставил ей самой искать выход.
 Как только Каллиопа вышла из комнаты, Энджелфорд дернул шнур звонка, и через несколько секунд в дверях показался Темплтон.
 – Пошли лакея следом за леди и доложи мне.
 Темплтон кивнул и тут же вышел.
 Джеймс уперся руками в стол. Он плохо справился с этим делом. Обычно женщины из кожи лезут вон, стараясь ему угодить. Встретить неприязнь – это что-то новенькое. Она так и не смягчилась с их первой встречи.
 А ведь вчера была такая нежная, когда прижималась к его груди...
 От вчерашнего нападавшего не удалось получить ничего ценного. Посадив дам в карету, Джеймс вернулся в лабиринт и устроил допрос хулигану. Под давлением тот признался, что он делает по найму грубую работу; ему заплатили за то, чтобы он напугал девушку и спросил про некий предмет. Берясь за работу, он никогда не задавал вопросов.
 Получив еще пару тычков от Джеймса, рассказал, что слышал мужской голос, а дальнейшие инструкции и плату должен получить от человека по имени Кердл. Единственное, что Джеймсу удалось узнать о заказчике, так это что он «спесивый вроде вас».
 В конце концов, Джеймс отправил Финна искать Кердла – он надеялся, что этот Кердл приведет их к неизвестному заказчику и к Стивену.
 Вздохнув, он развернул записку, которую вынул у посетительницы из левого кармана. Упрямая и твердолобая. Впрочем, это ее дело. Прежде всего ему необходимо понять, не участвует ли она сама в заговоре.
 Каллиопа закрыла за собой дверь кабинета Энджелфорда, подождала и только потом заплакала от бессильной ярости. Когда это не помогло, она скрючилась возле двери. Два дня ее бросало то в жар, то в холод, и, кажется, она делала один неверный шаг за другим. С чего она взяла, что Энджелфорд станет ей помогать, не получив никакой информации?
 Вернувшись домой, Каллиопа подошла к столу и, рухнув в кресло, закрыла лицо руками. Она уже готова была разрыдаться, когда услышала стук в парадную дверь. Гриммонд поздоровался с незваным гостем, и она обругала себя, так как не предупредила слугу, что никого не принимает. Она это исправит, когда Гриммонд явится с докладом.
 Дверь открылась, и Каллиопа, не поднимая головы, сказала:
 – Гриммонд, я никого не принимаю. Пожалуйста, попроси, чтобы гости оставляли свои карточки.
 – Боюсь, уже поздно.
 Услышав твердые шаги, она вскинула голову: Энджелфорд решительно шел к ее столу.
 – У меня есть для вас предложение, и, полагаю, на этот раз вы от него не откажетесь.




 Глава 6


 Каллиопа собралась с силами для отпора.
 – Как вы смеете проявлять такую бесчувственность?! Ваш так называемый друг пропал, но ведь его, слава Богу, не похоронили. А вы уже охотитесь в его угодьях!
 Гость угрожающе прищурился, и Каллиопа испугалась – не слишком ли далеко она зашла?
 – Делаю вам снисхождение, учитывая ваше состояние, мисс. Но если вы еще раз допустите подобную ошибку, последствия вам не понравятся. – Не дожидаясь ответа, Энджелфорд продолжал обманчиво мягким тоном: – Угрожающие записки. Видимо, у вас есть нечто ценное для писавшего или писавших. Предлагаю работать вместе, чтобы выяснить, чего они хотят и кто эти «они». При удаче это приведет нас к Стивену. – Он глянул на нее сверху вниз. – По меньшей мере это выведет вас из теперешнего затруднительного положения и спасет вашу жизнь.
 Каллиопа скрипнула зубами и отчеканила:
 – Мне больше не нужна ваша помощь. Уйдите, пожалуйста.
 Будто не слыша, Энджелфорд небрежно развалился в кресле и закинул ногу на ногу. Он разглядывал ее так, будто она экспонат зверинца.
 – А как же ваша семья в «Аделфи»? Разве им не нужна моя помощь?
 Страх давящим грузом опустился на плечи Каллиопы. Лилии в комнате запахли, как на похоронах. Энджелфорд вынул из кармана записку.
 – Как видите, я ее прочел.
 Она посмотрела на хрустящую бумажку в его руке. Эта была та самая записка с угрозами.
 – Откуда она у вас?
 Энджелфорд небрежно пожал плечами:
 – Я вытащил ее из вашего кармана.
 – Чего вы хотите?
 – Прежде всего Маргарет Стаффорд не сокращается до Калли, как и Эсмеральда. Как звучит ваше настоящее имя?
 Каллиопа напряглась: она не собиралась доставлять ему это удовольствие.
 Он скрестил руки на груди.
 – Как вы думаете, сколько времени у меня займет установить вашу подлинную личность? Стоит мне всего лишь проехаться до театра...
 – Не желаю доставлять вам неудобства, милорд. Меня зовут Каллиопа Минтон, – проскрипела она.
 – Каллиопа. Ну да, это подходит, – сказал он с облегчением, которое ее смутило.
 – Теперь мы можем закончить, милорд?
 Энджелфорд чуть смягчил тон.
 – Я хочу найти Стивена независимо от того, что вы об этом думаете, – он мой близкий друг, и мне понадобится ваша помощь. Со своей стороны обещаю защитить вас и вашу семью.
 Это была одна из причин, по которой Каллиопа ездила к нему. У нее поникли плечи, и она кивнула. Для спасения семьи она пойдет на все.
 Если бы речь шла о ком-то другом, она могла бы поклясться, что увидела в его лице облегчение. Но это был Джеймс Трентон, великий маркиз Энджелфорд. Разве может кто-нибудь ему не подчиниться?
 Прядь волос упала ему на глаза, и он небрежно откинул ее.
 – Отложим на время личные вопросы, хорошо, мисс Минтон?
 Прядь волос опять готова была проявить непослушание, и Энджелфорд вдруг показался Каллиопе более человечным, менее похожим на демона мести, чем прежде. Она почувствовала, что напряжение уходит.
 – Да.
 – Хорошо. Извините, я отлучусь на минуту: пошлю Финна обеспечить безопасность «Аделфи». Кто именно будет мишенью?
 Признание далось ей с трудом.
 – Семья Дейлис.
 Он кивнул и вышел. Видимо, Финн стоял за дверью, потому что Энджелфорд, что-то быстро прошептав, тут же снова вошел и закрыл дверь.
 – Не хотите ли чего-нибудь выпить? Он угощает ее в ее кабинете?
 – Черный чай. – Каллиопа скрестила ноги и выжидательно посмотрела на нахального гостя, однако Энджелфорд не растерялся. Он дернул шнур и подождал, когда придет дворецкий.
 – Гриммонд, пожалуйста, черный чай и лимонный коктейль Кука.
 – Слушаюсь, милорд. – Гриммонд с поклоном удалился.
 – Вы всегда распоряжаетесь в чужих домах?
 – О, Гриммонд знает меня с пеленок.
 Разумное объяснение. Но даже если бы они не были знакомы, никакой уважающий себя дворецкий не отказал бы Энджелфорду.
 – Гриммонд – личный дворецкий Стивена. Я был поражен, когда он перебрался сюда, – пояснил Энджелфорд.
 – А кого вы ожидали увидеть на этом месте?
 – Джонсона. Надо полагать, он перешел в основную резиденцию Стивена. То, что Гриммонд здесь, – большая удача. Позже я с ним поговорю, и он нам поможет.
 Энджелфорд прошел к письменному столу и стал вглядываться в бумаги, разбросанные на нем. У Каллиопы чуть волосы не зашевелились на голове: одна из карикатур была почти видна; небольшое движение – и он раскроет ее секрет.
 И что делать – схватить бумаги? Но это только усилит его подозрения. Стоит ей притронуться к рисунку, и непрошеный гость набросится на нее.
 Каллиопа напружинила ноги, готовясь убежать.
 К счастью, в этот момент открылась дверь, и Энджелфорд оглянулся. Каллиопа быстро накрыла рисунок чистым листом бумаги, и, чтобы скрыть это движение, встав, направилась к диванчику, перед которым горничная сервировала чай.
 К ее великому облегчению, гость последовал за ней. Пока они в молчании пили, она убеждала себя, что он не видел рисунок, иначе бы не сидел рядом с ней.
 Внезапно Энджелфорд прервал ее размышления:
 – По-моему, я знаю, что происходит.
 Она невольно вздрогнула.
 – Вот как?
 – Вы ведь живете здесь несколько недель, верно?
 Каллиопа покраснела и нехотя кивнула.
 – Чем вы обычно занимаетесь?
 – Часто выхожу погулять в парк. Ну и конечно, на вечеринки.
 – Значит, вы регулярно выходите из дома?
 – Пожалуй. Хотя мы здесь обедаем и иногда по вечерам играем в шахматы.
 Энджелфорд поднял брови, и она занервничала. Черт! Предполагается, что она куртизанка, и ей бы следовало кокетливо умолкнуть. Каллиопа приготовилась объясняться, но он не дал ей такой возможности.
 – Когда Стивен поселил вас здесь, он привез много новых вещей?
 Зачем ему это?
 – Нет, слуги просто привели в порядок все, что здесь было, ну и я кое-что с собой захватила...
 Энджелфорд нахмурился:
 – Вы не знаете, Стивен покупал что-нибудь в последнее время?
 – По-моему, нет.
 – Хм...
 Каллиопа пыталась успокоиться. Ей необходимо заботиться о безопасности семьи и о благополучии Стивена и в то же время надо скрывать свою личность. Но Энджелфорд больше не задавал вопросов, как будто уже знал, что она карикатуристка и что это она чернит его в газетах. Каллиопа удвоила бдительность. Дыхательное упражнение: вдох – выдох, вдох – выдох.
 – Итак, что мы имеем? Пропавший дворянин, попытка похищения, угрожающая записка и неизвестный предмет. Все это как-то связано... – Он помедлил. – И связано именно с вами.
 Толчок страха ударил Каллиопу прямо под сердце. Энджелфорд перечитал записку.
 – Но пропали не вы. Пропал Стивен. – Энджелфорд откинулся в кресле и сложил пальцы домиком. – Стивен – важная фигура в этой головоломке, но какую роль он играет?
 У Каллиопы не было ответа, и она промолчала.
 Джеймс машинально взъерошил волосы, и она подумала: такие ли они мягкие, какими кажутся?
 – Все это дело какое-то вывихнутое. Сначала они пытаются вас похитить, потом присылают записку с угрозой. Почему? Это похоже на отступление.
 – Может быть, ваше вчерашнее вмешательство изменило их планы?
 – Возможно. – Очевидно, Джеймса это не убедило, и он подался вперед. – Я проанализировал ситуацию с разных сторон и каждый раз возвращался к загадочному предмету. Кем бы ни были эти люди, мы должны выяснить, что они ищут.
 – Согласна. Но что именно они могут искать? Что такого может быть у меня или у Стивена, чтобы нужно было заходить так далеко? – В конце концов, ей принадлежит только одежда. Нет, даже одежда принадлежит Стивену.
 Энджелфорд внимательно посмотрел на нее и неожиданно сказал:
 – Стивен работает на правительство. Как кузен герцога и могучего графа, он имеет много контактов. А еще он собирает предметы искусства. Искомый предмет может быть артефактом из его коллекции или каким-либо важным документом.
 – Вы думаете, Стивен мог держать в доме важные правительственные документы? – осторожно спросила Каллиопа. – Тот человек вчера спрашивал меня, «где оно». Очевидно, он думал, что я знаю...
 – А вы знаете?
 – Нет. Кажется, это мы с вами уже обсудили. Если бы я знала, то не распивала бы с вами чаи, а уже давно все сказала.
 Джеймс испытующе посмотрел на нее:
 – Это может быть клочок бумаги, а может быть скульптура – все, что угодно. Мы начнем с тех вещей, которые вам знакомы, то есть с этой комнаты.
 Каллиопа оглядела библиотеку. Роскошный низкий письменный стол Стивена вдруг показался ей огромной головоломкой с множеством отделений и потайных ящичков. Вид книжных шкафов красного дерева, огромных, с резьбой рококо, с безделушками всех размеров, производил удручающее впечатление.
 – Как Психея, приступающая к любимому детищу Афродиты, – буркнула она.
 Уголки рта Джеймса чуть приподнялись.
 – Я не ощущаю противодействия богов, так что предлагаю для начала ограничиться документами. Если ничего не найдем, можно поискать здесь. – Энджелфорд показал на книжные шкафы. На полках теснились переплетенные тома и заграничные безделушки. – Предмет должен быть маленьким, иначе его давно бы уже нашли.
 Каллиопа похолодела от мысли, что кто-то уже обыскивал дом. Заметив, что Джеймс направился к столу, она торопливо остановила его:
 – Это мои бумаги. Ничего особенного, личная переписка.
 Энджелфорд недоверчиво вскинул брови. Она была уверена, что он потребует показать, и спровоцировала его:
 – Послушайте, если вы меня подозреваете, то переройте мои вещи, но до тех пор я желаю сохранить тайну переписки.
 – У меня нет оснований подозревать вас в чем-либо, кроме защиты своего гнезда, так что держите свои вещи при себе.
 Хотя он весьма неодобрительно проскрежетал эту речь, Каллиопа облегченно вздохнула и быстро сложила бумаги стопкой, пока он не передумал, но оставила их на столе и сама этому поразилась: у нее не было никаких оснований ему доверять!
 В течение нескольких часов они методично обследовали комнату, проверили содержимое стола и секретных ящичков, о которых знал Энджелфорд, книги в дорогих переплетах – Мольер, Чосер, Вольтер, Руссо, Мильтон, Поп... Нигде ничего необычного.
 Было уже далеко за полдень, когда Каллиопа заметила, что с самого начала поисков они не рычат друг на друга. Она улыбнулась.
 – А вот это я надеюсь почитать. Продолжение романа, который Стивен очень любит. По-моему, он его везде за собой таскает.
 – «Красная печатка»?
 – Да.
 Энджелфорд насторожился:
 – Вы знаете, где эта книга?
 – В моей комнате. Стивен думал, что мне она понравится.
 – А ну покажите.
 Каллиопа повела его к себе. Она вошла в красиво обставленную комнату и взяла книгу с туалетного столика розового дерева. У Энджелфорда разгорелись глаза.
 – Так-так, посмотрим... – Он взял у нее книгу и, сев на кровать, сначала прощупал торец, потом обложку, затем осторожно просунул под нее пальцы.
 – Раньше Стивен прятал здесь важные документы. С виду совсем безобидная вещь...
 Он осторожно вытащил два сложенных листка. Забыв о приличиях, Каллиопа придвинулась к нему и заглянула через его плечо. На одном листке стояло: «Солсбери» – и дальше шел список: Энджелфорд, Чалмерс, Сигроув, Петтигрю, Тернберри, Рот, Хоулт, Каселрих, Хэмптон, Меривезер, Неизвестный. Первые три имени – Энджелфорд, Чалмерс и Сигроув – были вычеркнуты, Каселрих и Меривезер вычеркнуты дважды.
 Солсбери? У Каллиопы забилось сердце. Слабый голосок подзуживал скорее схватить этот лист и бежать на Боу-стрит.
 Она сложила руки.
 – В списке есть ваше имя, милорд. Как, впрочем, и Стивена.
 – Почерк тоже принадлежит Стивену. Солсбери... – Энджелфорд замолк.
 Каллиопа стиснула руки. Она готова была закричать: Солсбери – что?
 – Вы знаете, что это за список?
 – Много лет назад у нас провалилась одна миссия. Заподозрили предателя, один человек был убит. Расследование прекратили под давлением министерства иностранных дел, потому что во Франции поднялся шум, а доказательств не было.
 Каллиопа с бьющимся сердцем слушала объяснения Энджелфорда; кажется, он не заметил изменения в ее поведении и погрузился в свои мысли; голос его звучал как будто издалека. Наконец он сказал скорее самому себе:
 – Каждый человек из списка имел отношение к этой миссии.
 Каллиопа едва не выхватила у него список.
 – А что на другом листке?
 Энджелфорд повернул листок. Это был отпечаток большой хищной птицы.
 – Похоже на отпечаток перстня или печать. Но Каллиопу больше интересовал список.
 – Значит, по этому списку мы должны определить, кто предатель. Очевидно, Стивен думал, что вы и этот Сигроув не виновны. В прошлом году Каселрих покончил жизнь самоубийством. Не знаю, почему этот Меривезер вычеркнут дважды, – может быть, он тоже умер? Теперь нам необходимо найти предмет, которым поставлена эта печать.
 Энджелфорд посмотрел на нее так, как будто у нее вырос третий глаз.
 – Вы очень помогли мне, показав эту книгу, но дальше наши пути расходятся. Как только вернется Финн, я уйду, а его оставлю с вами.
 Каллиопу охватила ярость, и она решилась. Все, что связано с Солсбери, ее касается напрямую.
 – Ну уж нет! Насколько я помню, вам никто не присылал записки с угрозами. Вам нужна именно я.
 Джеймс покачал головой:
 – У меня достаточно информации, чтобы начать действовать. Не впутывайтесь в это опасное дело. Вчера вы могли серьезно пострадать, но, слава Богу, этого не произошло.
 – Послушайте, но если вы планируете действовать без меня, я буду вынуждена начать собственное расследование. Я с самого начала собиралась это делать.
 – В таком случае мне придется удалить вас из Лондона.
 Каллиопа в душе ужаснулась, но вид ее все же остался непреклонным.
 – В записке не указано, что я должна сделать с тем предметом, а значит, придет следующая записка. Как вы думаете, кто ее получит, если меня не будет в Лондоне?
 Энджелфорд задумался и долго буравил ее обсидиановыми глазами.
 – К тому же, милорд, вы не знаете, имеется ли связь между этим списком и тем предметом, который они ищут. Как видите, я все еще вам нужна.
 Внезапно у нее мелькнула блестящая идея, и она тут же за нее ухватилась.
 – Мы можем сказать, что Стивен уехал. Я покручусь среди людей, кое-кого расспрошу. По меньшей мере мы создадим впечатление, что ничего не случилось. Это может вызвать замешательство, и кто-нибудь на этом поскользнется – например, в самом деле пришлет еще одну записку.
 Энджелфорд встал и, подойдя к туалетному столику, взял причудливый флакончик ее любимых духов и поднес к носу. Казалось, он смотрел на него целую вечность. Каллиопа не знала, что будет делать, если он скажет нет, – возможно, каким-нибудь чудом отыщет способ расследовать дело так, чтобы об этом не пронюхал Энджелфорд. Она должна узнать правду!
 Наконец он медленно повернулся и не спеша пошел к двери.
 – Сегодня вечером мы поедем в «Ковент-Гарден».
 Гость исчез за дверью, и Каллиопа кулем повалилась на кровать; было слышно, как он в холле что-то говорит Гриммонду. Значит, они все-таки будут работать вместе!
 Ситуация становилась все более сложной. Где Стивен? Что, черт возьми, он делал, когда расследовал то, прошлое, дело? Искал предателя, убившего Солсбери? Кто ей угрожает? Как ей справиться с Энджелфордом? И сколько еще ей придется хранить свой секрет?
 – Она получила записку?
 Кердл кивнул.
 Его наниматель постучал по столу кончиками пальцев, такими же элегантными, как все остальное.
 – Тогда почему она собирается выезжать? Одна из горничных сказала, что сегодня она поедет в оперу.
 Кердл сощурился.
 – Все этот хлыщ в черном плаще. Это он вчера оставил с ней своего человека.
 – Энджелфорд? – Наниматель ничуть не удивился. – Я ожидал, что после исчезновения Чалмерса он начнет все вынюхивать. Он лояльно относится к чужим недостаткам, но я все же не думал, что он свяжется с девушкой. Это странно.
 – Хотите, я избавлюсь от него? – кровожадно спросил Кердл.
 – Пока не надо. Я знаю, куда они пойдут, и не спущу с них глаз. – Пальцы снова постучали по крышке стола. – В обоих домах ничего не нашли, хотя искали много раз, так что я уверен – кольцо у девушки. Только так Чалмерс мог все узнать, после стольких лет. Она наша главная ставка. После того, как она отдаст кольцо... – Он пожал плечами. – Я отдам ее тебе.
 Вскоре после ухода Джеймса Каллиопа написала Дирдре записку, сообщая, что вчерашняя неприятность благополучно разрешилась. Она не хотела волновать ни Дирдре, ни тем более родителей. Подробности они узнают завтра, когда у нее будет больше информации, иначе неизбежен плотный домашний надзор.
 Теперь Каллиопе надлежало превратиться в Эсмеральду. Она сделала особую прическу, надела небесно-голубое платье такого фасона, который привлекает мужчин: декольте и облегающая юбка. Повертевшись перед зеркалом, девушка осталась довольна: у нее был вид куртизанки, ищущей нового покровителя.
 Когда Каллиопа спустилась по лестнице, терпеливо ожидавший ее Энджелфорд любезно предложил ей руку, и она не стала возражать.
 Гриммонд посмотрел на них с интересом и пожелал приятно провести время, после чего Энджелфорд подвел ее к великолепной карете. Судя по украшенным гербами ручкам сиденья, это была работа опытного мастера; к несчастью, она также служила изысканным напоминанием о разнице в социальном статусе и о причине напряженности в их отношениях.
 Каллиопа расправила юбку и встретилась взглядом с Энджелфордом. Он был невероятно красив, особенно в смокинге. Темные, почти черные волосы окружали лицо патриция. До чего же это несправедливо – одни люди одарены и красотой, и богатством, а другие бедны во всем!
 Каллиопа постаралась преодолеть горькое чувство и взять себя в руки.
 – Сегодня в опере дают «Дон Жуана».
 – Очень кстати, – пробурчала она.
 Энджелфорд слегка улыбнулся.
 – Вы хотите сказать, что я Дон Жуан, а вы донна Анна?
 Вместо ответа девушка хмуро посмотрела на него и сменила тему:
 – Что мне говорить, если меня станут спрашивать о Стивене?
 – Уклонитесь от ответа, пусть думают что хотят. Я верю в ваш талант в части мистификации.
 Впервые Каллиопа пропустила укол мимо ушей, сосредоточенно думая о том, как ей следует держаться дальше. Чтобы сделать вид, будто ничего не случилось, потребуется все ее актерское мастерство. Она словно слышала насмешливый голос Дирдре, которая советовала ей не ныть, а проявить характер.
 Не дожидаясь ее ответа, Энджелфорд продолжил:
 – Никому не сообщайте о нашем плане. Он должен оставаться тайной.
 Каллиопа нахмурилась. Она еще ничего никому не сказала, но собиралась это сделать, когда узнает больше.
 – Но мне необходимо что-то сказать моей семье и подругам, особенно если последуют новые угрозы. Если я в ближайшее время ничего им не объясню, они поймут, что я хитрю.
 – Я вам уже говорил – они находятся под защитой моих людей. Если вы хоть пальцем шевельнете, мне придется удалить вас, и тогда берегитесь последствий. Мой кучер наготове, он немедленно увезет вас из города.
 Каллиопа почувствовала злость и одновременно нечто похожее на облегчение.
 – Вы блефуете. Вы этого не сделаете.
 В темноте было видно, что он поднял брови.
 – Попробуйте проверить, и в мгновение ока окажетесь в Йоркшире. – Его голос опять стал твердым и непреклонным.
 – Ну хорошо. Я постараюсь оставить в неведении всех, кто обо мне заботится.
 – Наконец-то вы демонстрируете здравый смысл, мисс Минтон.
 Она вспылила:
 – Не забывайтесь, мое имя Эсмеральда, будь оно проклято!
 – Ужасное имя, знаете ли.
 – Можете обвинять Стивена. Это он придумал.
 Глаза Энджелфорда вспыхнули; он словно отрезвел и весь остаток пути молчал, глядя в окно.
 Каллиопа выскочила из кареты так стремительно, что ее спутник еле успел поддержать девушку под руку. Она видела, что на всем пути их провожают внимательные глаза.
 – Чертовы стервятники!
 Она поймала полуулыбку на его лице.
 – Вы не единственный центр их устремлений. – Энджелфорд слегка обнял ее, чем очень удивил. – Вы будете великолепны.
 Каллиопа чуть не лишилась дара речи и послушно дала отвести себя в театр.
 Она машинально двинулась к знакомой ложе, но Энджелфорд прошел дальше.
 – Это ложа Стивена. Мы пойдем в мою.
 Ложа Энджелфорда была первая на балконе. Лучшие места. Каллиопа подавила желание оттолкнуть его руку, когда он снял с нее шаль и сел в соседнее кресло. На них устремились лорнеты, и она, изобразив радостную улыбку, любезно обратилась к хозяину ложи:
 – У вас замечательная ложа, милорд!
 Разумеется, Энджелфорд понимал, что она притворяется. Он нехотя улыбнулся:
 – Всего лишь самая лучшая, дорогая.
 Она оглядела ложу.
 – Как вы ее получили?
 – Очень просто. Она мне досталась по наследству.
 – Так на этих местах сидели поколения семьи Энджелфорд?
 – Нет, мой отец ее купил, когда ухаживал за матерью. Он хотел произвести на нее хорошее впечатление.
 У него слегка изменился голос, но Каллиопа слишком углубилась в изучение новой обстановки и не заметила этого.
 – О, как я люблю, когда мужчины стараются купить внимание женщины!
 Она ждала язвительного ответа, но Энджелфорд молчал. Каллиопа оглянулась, чтобы узнать почему. Мгновенно ей захотелось вспомнить все, о чем они говорили; она перебрала в уме все его реплики, но не нашла ничего, что могло бы вызвать такое замкнутое выражение на его лице.
 Что-то в его взгляде тяготило ее.
 – О, посмотрите, музыканты пришли. Я обожаю слушать, как они настраивают инструменты. Им всегда так трудно начать первое действие! – Она перегнулась через перила, глядя в оркестровую яму. – В этой опере Моцарт показал себя очень амбициозным. От дирижера требуется особое мастерство, чтобы управлять тремя оркестрами и хором.
 Поймав на себе взгляд Роберта, сидевшего на галерке, Каллиопа отодвинулась в глубь ложи и тут же поняла, что прятаться бессмысленно.
 – Скоро нас порадуют новой постановкой. Конечно, бывает так, что один спектакль подавляет другой. Определенные композиторы, конечно же, больше привлекают внимание публики. Но ведь этого следует ожидать, не так ли?
 Каллиопа знала, что болтает чепуху, но продолжала до тех пор, пока на его губах не появилась насмешливая улыбка. Тогда она вздохнула с облегчением.
 – Вы любите оперу, милорд?
 Джеймс молчал, и она перевела дух.
 – Да, понимаю, что это странно, но я наслаждаюсь оперой. – Он бросил на нее оценивающий взгляд. – Если, конечно, ничто другое не отвлекает мое внимание.
 Каллиопу обдало жаром. Казалось, она очнулась после внезапной болезни; его реплика вызвала в ее воображении буйные картины того, для чего он мог использовать эту ложу.
 – Вам нужен веер? Вы как будто покраснели...
 Она послала ему нахальный взгляд: его насмешливое отношение облегчало ей задачу.
 – М-м... что ж, милорд, здесь действительно жарковато, вы не находите? – Она облизнула губы и, слегка откинув голову, потерла шею.
 Лицо Энджелфорда осталось неподвижным, но, разумеется, он был в прекрасной физической форме; Каллиопа вспомнила, как легко он подхватил горничную вместе с подносом на балу у Киллроев, как поднял ее саму с земли после нападения в саду.
 Пока она смаковала свою победу, он переставил кресло вплотную к ней, наклонился и погладил ей шею.
 – Может быть, снимем напряжение?
 Каллиопа чуть не задохнулась. Ей вдруг стало необыкновенно хорошо. Она позволила ему массировать себе шею, а когда посмотрела на него, ее словно затянуло в омут – у него были такие чувственные губы, каких она никогда еще не видела у мужчин.
 Но тут, к ее досаде, в ложу проскользнул лорд Хоулт и разрушил чары.
 – Эсмеральда, дорогая, я не знал, что вы сегодня будете в опере.
 Каллиопа хотела выпрямиться, но Джеймс ее удержал, продолжая свой массаж.
 – Лорд Хоулт! Как мило, что вы пришли. – Она послала ему язвительную улыбку, и тут дверь снова отворилась. – Лорд Рот, какой приятный сюрприз! – Это была правда. Он послужит противовесом Хоулту, который всегда держался с ней высокомерно; особенно ее злило, как он поглаживает свой чертов подбородок.
 Оба мужчины прошли вперед и поздоровались.
 Хозяин ложи кратко ответил на приветствие. Каллиопа кинула на него острый взгляд. Было видно, что он раздражен.
 Энджелфорд встал.
 – Извините, дорогая, уверен, что могу оставить вас на попечение двух поклонников, пока я схожу за вином.
 Он выскользнул из ложи, а она осталась поддерживать беседу.
 Энджелфорд протиснулся сквозь толпу. Оркестранты все еще настраивали свои инструменты, но было ясно, что действие скоро начнется. Он хотел сесть до того, как поднимут занавес. Что все-таки с ним происходит? Перед уходом ему так хотелось врезать обоим незваным гостям по носу!
 Джеймс нервно провел рукой по волосам. Все нормально, он просто играет роль, хотя и опасную. Каллиопа – самозванка, о ней ничего не известно, и она любовница его лучшего друга.
 И еще она женщина, которую он отчаянно хочет.
 Все его чувства крутились вокруг нее. Он бесился, когда она кокетничала со Стивеном, и веселился, когда она отпускала острые замечания, после которых светские барышни начинали заикаться. Она возбуждала его запахом своих духов, интриговала сменой маски и загадочными увертками. Его молнией прожгло желание защитить ее, когда он увидел выражение ее лица при выходе из кареты.
 И все же ему не нравилось, что он теряет контроль над собой.
 Стивен. Ради него они должны работать вместе, и он обязан держать свои чувства в узде.
 Но насколько можно ей доверять? Она что-то скрывает, он это чувствовал. Хотя он не мог полностью снять с нее подозрения, пока все говорило в ее пользу: записка с угрозой, ее действия, ее реакция...
 Энджелфорд взял два бокала вина и вернулся в ложу. Там царила атмосфера веселья.
 – Всего хорошего, Эсмеральда. Энджелфорд! – Рот встал, и они с Хоултом ушли.
 Каллиопа взяла бокал и улыбнулась:
 – Спасибо.
 Она была в прекрасном настроении, и впервые Джеймсу не хотелось ей его испортить.
 Первый акт прошел великолепно, но его не интересовала опера. Он следил за Каллиопой, за тем, как она погружалась в разворачивающееся на сцене действие. Через пять минут она расслабилась и отдалась музыке. Обычно она напоминала закрытую книгу, но сегодня всей душой отзывалась на спектакль.
 В антракте они говорили о старательно проработанной декорации замка Дон Жуана, о прекрасном сопрано...
 – Истинно талантливая леди, – заметила Каллиопа.
 Джеймс в раздумье посмотрел на нее:
 – Я удивляюсь, что, имея такое имя – Каллиопа [2] , вы не поете.
 Она взглянула на него с возросшим интересом:
 – Так вы любите классику, милорд?
 – Поначалу не любил. Мой наставник говорил, что в первые годы я был плохим учеником, но как-то раз, видимо, впав в отчаяние, он дал мне «Одиссею» Гомера. Я был сражен.
 Каллиопа понимающе кивнула:
 – Я люблю древние мифы: моя мама очень выразительно их читала. Она научила меня читать и давала книги. А еще она мечтала собрать большую библиотеку. – В ее голосе послышались тоскливые нотки.
 – И что случилось потом?
 На лицо Каллиопы легла тень.
 – Ей так никогда и не представилось такой возможности.
 Она впервые поделилась с ним чем-то очень личным, и Джеймс не знал, как продолжать.
 – Что еще она любила?
 Тени исчезли, на лице появилась печаль.
 – Еще она любила петь.
 Тут реальность бесцеремонно вмешалась в их разговор: люди толпой потекли в ложи и обратно, и представление началось.
 – По-моему, Эсмеральде пора идти на охоту, – сказала Каллиопа и слегка тряхнула накладными локонами.
 Джеймс проводил ее в вестибюль, где они разделились; он пошел на балкон курить, она осталась одна и могла без помех устраивать свое представление.
 Вокруг царил хаос. Казалось, все зрители скопились в вестибюле. Джеймс понимал, что так бывает всегда, но сегодня он с напряжением думал о том, кто может оказаться в гуще толпы. С балкона было трудно следить за Каллиопой, и он решил подойти к колонне возле главной лестницы.
 – Джеймс!
 Он чуть не застонал, увидев, что его зовет леди Фландерс. Пенелопа Фландерс была замужем за человеком на двадцать лет ее старше и все время набивалась к Джеймсу на свидание. Отчего-то ей не приходило в голову, что он не интересуется замужними женщинами.
 – О, Джеймс! Как я вижу, в вашей коллекции появилась новенькая? – Она подошла, потерлась об него и повернулась, чтобы понаблюдать, как Каллиопа принимает поклонников. – Она не такая сладострастная, как та ваша последняя – Стелла, кажется?
 Джеймс наклонил голову и промолчал.
 – Знаете, вам следует подумать о тех женщинах, у которых мужья увлекаются интрижками. Такие отношения могут быть более успешными. – Она смотрела из-под ресниц, пытаясь выглядеть игривой.
 – Пенелопа, по-моему, мистер Фландерс вас уже ищет. – Он кивком головы указал на графа, который возвышался над толпой.
 Пенелопа пренебрежительно махнула рукой:
 – Дорогой, разве вам не известно, что вы здесь – главный улов? Милый Гарри не станет возражать против обмена партнерами на эту ночь, если вы к этому расположены.
 Джеймс не сомневался, что так оно и есть – граф окончательно освоился в стае поклонников Эсмеральды, которую она сбила с курса за последние несколько недель.
 – Не сегодня, Пенелопа.
 Неожиданно откуда-то возник Хоулт и прекратил дальнейшие попытки отважной дамы, что заставило ее надуть губки.
 – Добрый вечер, леди Фландерс. Энджелфорд, можно вас на минутку?
 Пенелопе ничего не оставалось, как только отчалить. Хоулт подождал, пока она отойдет достаточно далеко, и спросил:
 – Вы не получали известий от Чалмерса? Он бы должен уже закончить свою задачу.
 Джеймс пожал плечами:
 – Наверное, развлекается где-нибудь с очередной подружкой. Или с двумя.
 Хоулт кивнул и стал пристально рассматривать окружающих.
 – Теперь не знаешь, кому и доверять. Мы стараемся отыскать шпиона в своем департаменте. Такой беды в нашей конторе не было с тех пор, как мы воевали с Маленьким генералом.
 О чем этот Хоулт болтает? Он известен как человек, который держит карты у груди. Только позавчера он утверждал, что они ничего не затевают, даже сделал смехотворное замечание о затишье.
 Но Джеймс не успел ничего спросить: сигнал возвестил, что скоро начнется второй акт, и Хоулт откланялся. Джеймс поискал Каллиопу и с раздражением обнаружил, что в вестибюле ее нет. Неужели ушла? Он торопливо прошел вложу, но и там ее не было. Второй акт уже начался, и в его груди шевельнулся страх.
 Обернувшись, он увидел Терренса Смита, человека, которого ему приходилось видеть с Каллиопой на светских раутах. Смит постарался сделать вид, что кого-то ждет, но без особого успеха.
 Джеймс решил его игнорировать и пошел на первый этаж. Завернув за угол, он чуть не столкнулся с группой людей, которые остались в опустевшем холле. В центре стояла Каллиопа, окруженная поклонниками. Один мужчина ухватил ее за талию и попытался поцеловать. Она уже нацелила колено, чтобы лишить его мужской силы, но Джеймс оказался проворнее. От его удара мужчина отлетел к перилам, ударился о них и осел на пол. Пусть радуется, что он не перебросил его через перила вытирать грязный пол на нижнем этаже, подумал Джеймс.
 – Джентльмены! – Он слегка поклонился и снял шейный платок.
 Группа быстро рассеялась; с губ уходивших слетали торопливые извинения. Последним убрался тот, что поднялся с пола.
 – Что вы здесь делаете? – требовательно спросил Джеймс, когда все разошлись.
 Каллиопа недружелюбно посмотрела на него и попыталась улизнуть, но он схватил ее за руку и повторил вопрос. Изложи вышла какая-то пара, и он ослабил хватку, а затем повел ее к лестнице.
 – Отпустите меня, – прошипела она.
 Но он отпустил ее только после того, как они оказались на улице. Оказавшись у кареты, Каллиопа ощетинилась, но все же забралась в нее. Шлепнувшись на сиденье, она уставилась в стену.
 Энджелфорд сел напротив.
 – Может, вам напомнить, что мы пришли не для того, чтобы вы в самом деле начали искать себе нового покровителя?
 Каллиопа повернулась к нему; глаза ее сверкнули как два кинжала, и Джеймс с трудом подавил желание вскинуть руку для отражения удара.
 – Нет, милорд, я и сама способна это сообразить.
 – Итак, что вы там делали?
 Каллиопа поджала губы.
 – Я собирала информацию, касающуюся нашей проблемы, и одновременно отбивалась от так называемых покровителей.
 – И что же вы выяснили?
 В ее взгляде появилось отвращение.
 – Что все мужчины – скоты.
 Джеймсу стало смешно; напряжение отпустило его.
 – Дорогая, вы сами выбрали этот путь – жить за счет мужчин, причем таким способом, который будит в нас худшие качества. Чего еще вы ожидали?
 Каллиопа вздохнула и откинулась на спинку сиденья.
 – Я все-таки надеялась на лучшее.
 Джеймс нахмурился, но она продолжала как ни в чем не бывало:
 – Во время антракта я опросила четырех человек из списка. Лорд Рот, единственный джентльмен из этой компании, задавал слишком много вопросов о Стивене. Мистер Тернберри проявил глубокий интерес к нашим отношениям. Лорд Петтигрю – похотливый бульдог, в его глазах всегда настороженность: я уверена, он что-то выискивает. Лорд Хоулт говорил загадками, и никто из них не был искренним по поводу Стивена. Еще там кучковались человек десять шумных и напористых господ, которых нет в списке. – Она поочередно загнула пальцы.
 Джеймс был слегка ошарашен.
 – Должен сказать, неплохо для начала.
 Видимо, Каллиопа расслышала в его голосе удивление, потому что кинула на него умоляющий взгляд:
 – Милорд, вот увидите, я весьма наблюдательна, и у меня большой опыт...
 Джеймс кивнул; он уже обдумывал второй этап плана.
 – Кстати, Терренс Смит тоже крутился возле ложи. Он как-то причастен к вашей маскировке?
 – Нет. – Она помедлила. – Но я перенервничала, встретившись с ним в опере. Не думаю, что этот человек узнал во мне Маргарет Стаффорд, но он был одним из немногих, с кем я регулярно разговаривала на великосветских приемах. При виде его я на миг сбилась с роли.
 Это известие чуть не увело его в сторону, и он спросил:
 – В высшем свете с вами не слишком хорошо обращались, и поэтому вы сменили сферу обитания?
 Каллиопа ответила, не глядя на него:
 – Вам ли не знать, милорд. Вы были хуже всех.
 В нем колыхнулось раскаяние, но он его подавил.
 – Я все еще задаю себе вопрос: с какой целью вы стали убогой Маргарет Стаффорд? Если бы я знал, какую великолепную любовницу можно из вас сделать, будьте уверены, я бы опередил Стивена.
 От возмущения лицо Каллиопы пошло пятнами.
 – Вы просто нахал! Не понимаю, почему я трачу время на разговоры с вами. Мы можем продолжать расследование, обмениваясь минимумом слов. Что до меня, то я умолкаю... – Ее голос оборвался, потому что Джеймс схватил ее правую ногу и положил себе на колени.
 – Прекратите! Отпустите ногу!
 Несмотря на ее протест, он снял туфлю и стал растирать ступню.
 – Это неуместно! Прекратите немедленно! – Она наклонилась, пытаясь высвободить ногу, но он ей этого не позволил.
 Каллиопа зашипела словно змея, и Энджелфорд довольно улыбнулся:
 – Расслабьтесь, мисс Минтон.
 Каллиопа скрестила руки на груди, и Джеймс продолжил массировать ей ногу. Тряска кареты убаюкивала. Он почувствовал, что она сдается, взял другую ногу и проделал с ней то же самое.
 Каллиопа закрыла глаза и тихонько вздохнула. Этот благодарный вздох заставил его прекратить врачевание. В воздухе явно потеплело, и ему пора было брать контроль над ситуацией.
 – Каллиопа...
 Карету тряхнуло на ухабе, и девушка завалилась на правый бок. Он подхватил ее, и она, испуганно засмеявшись, искоса посмотрела на него. Он увидел ее напряженные глаза, наклонился и поцеловал. Все мысли о необходимости взять ситуацию под контроль испарились... Ее губы по вкусу напоминали мяту и пахли лавандой. Лаванда и что-то еще...
 Не прерывая поцелуй, Джеймс втащил ее себе на колени и погладил по затылку; затем сунул пальцы под парик, выдернул шпильки и прижал ее к себе.
 Каллиопа задрожала, но все же обняла его в ответ и поцеловала от всей души.
 И Джеймс снова подарил ей поцелуй.




 Глава 7


 Каллиопа забыла обо всем на свете.
 Все рациональные мысли куда-то подевались с того момента, как их губы соприкоснулись. Приятное чувство, вызванное массажем, превратилось в кромешный ад. Он гладил ее по голове; волосы высвободились и улеглись ей на плечи. Его пальцы спустились по ним на корсаж платья.
 – Мой Бог, как ты прекрасна!
 Тихий внутренний голос забил тревогу, но Каллиопа от него отмахнулась и, обвив его за шею, прижалась к нему. Джеймс тут же опрокинул ее на себя. От него исходил такой жар, что она, казалось, вот-вот растает. Ее тело требовало большего.
 Она почувствовала твердый отклик его тела. Его руки легли ей на ноги и стали медленно пробираться вверх, сдвигая тонкую голубую ткань. Каллиопе казалось, что от охватившего ее жара она сейчас умрет.
 Руки Энджелфорда поднялись к ее бедрам, и тут карета замедлила ход. Каллиопа подняла голову. В его глазах она увидела голод, желание плюс что-то еще и невольно выдохнула: «О Боже!» Реальность навалилась на нее и раздавила.
 Каллиопа отпрянула и неуклюже повалилась на противоположное сиденье, проклиная свое безрассудство. Что на нее нашло? Опустив голову, она старалась подавить унизительное чувство и вернуть себе должное достоинство.
 Пока она поднимала парик и несколько шпилек, Энджелфорд сидел неподвижно и смотрел на нее непостижимо черными глазами.
 Экипаж остановился; Каллиопа еле успела вдеть последнюю шпильку, и тут же лакей открыл дверь. Она не оглядываясь пошла к дому. Только оказавшись под защитой каменных стен, она решилась выглянуть в окно. Карета медленно удалялась.
 Боже, что он подумал? И о чем она сама думала?
 – Калли?
 Каллиопа вздрогнула и оглянулась – позади нее стояла Дирдре..
 – Ди, ты испугала меня до смерти, честное слово!
 – Я думала, что прислать путаную записку и приехать – не одно и то же. Ты говорила, что приедешь, помнишь?
 Каллиопа разгладила помятую юбку.
 – Ох, извини. Сначала я должна была убедиться, что вы в безопасности. К тому же я заработалась.
 Дирдре нахмурилась.
 – Что значит – вы в безопасности?
 Черт побери, он же запретил объяснять!
 – Я слышала, по городу ходит какая-то болезнь – вот и хотела убедиться, что вы ее не подхватили.
 – Болезнь? А где ты была?
 – В опере.
 – И где Стивен? – Дирдре выглянула в окно. Обычно Стивен заходил вместе с Каллиопой.. – Он как-то объяснил свое отсутствие?
 – Он прислал извинения по поводу того, что не смог прийти на маскарад, и сегодня тоже. Вот почему он послал Энджелфорда сопровождать меня... – Ложь громоздилась на ложь, и на сердце у Каллиопы становилось все тяжелее.
 Дирдре оглядела ее и удовлетворенно ухмыльнулась:
 – Энджелфорд? Как интересно! Я вижу, такое усердие тебе пришлось по душе.
 Каллиопа нахмурилась:
 – О чем это ты?
 Дирдре заулыбалась еще шире и ничего не ответила. Пожав плечами, Каллиопа направилась к лестнице; ей хотелось поскорее снять с себя вечернее платье. Она знала, что Дирдре идет следом; обожаемая сестра улыбалась, как кошка со сметаной на усах.
 – Стивен не мог, а мне был нужен эскорт, вот и все.
 Дирдре выдержала паузу и затем игриво сказала:
 – Да, это вполне объясняет, почему у тебя парик съехал набок.
 Веселое утреннее солнце золотыми лучами осыпало картину разгрома.
 Ну и где эта щетка для волос? Только что была здесь.
 Каллиопа встряхнула несколько платьев, разбросанных по полу. Щетки нет. Она проверила другую кучу. И здесь нет. Наверное, Дирдре куда-то засунула ее перед уходом.
 Каллиопа с ворчанием встала на четвереньки и заглянула под кровать. Пусто. А на полках шкафа? Только одежда.
 Ну ладно, можно хотя бы одеться к его приходу.
 Каллиопа перешагнула через кучу белья и взяла соблазнительное утреннее платье сапфирового цвета, единственное, которое осталось на вешалке после припадка бешенства. Она притронулась к нежному шелку и отдернула руку как ошпаренная. Платье, трепеща, полетело на пол.
 Нет, лучше уж она наденет скучное серое, скромного покроя, с закрытым воротом. Торопливо, пока не передумала, она натянула на себя благопристойное платье.
 Где же щетка?
 Ее отвлек короткий стук во входную дверь, и голос Гриммонда возвестил о приходе Энджелфорда. Каллиопа посмотрела на часы. Полдень. Она проваландалась целое утро.
 Каллиопа подбежала к зеркалу. Словно в насмешку, щетка лежала на туалетном столике. Схватив ее, она кое-как разгребла волосы, в тысячный раз удивляясь, что же с ней такое происходит.
 О Боже, что он скажет? Она спустилась вниз и с восхитительным спокойствием вошла в библиотеку.
 Энджелфорд сидел за ее письменным столом, отчего ее неуверенность тут же сменилась раздражением.
 – Добрый день, милорд. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.
 Он поднял глаза и скривился, поглядев на ее старомодное платье. Потом он внимательно изучил ее лицо, и глаза его приняли такое же непостижимое выражение, как накануне в карете. А потом он улыбнулся:
 – Спасибо, мисс Минтон, я именно так и делаю. Пожалуйста, присаживайтесь. – Он указал на соседнее кресло, и Каллиопе захотелось ударить его ножом для разрезания бумаги, лежавшим на краю стола.
 Видимо, Энджелфорд проследил за ее взглядом, потому что переложил нож на другой край стола.
 – У вас блестят глаза. Вы плохо спали? – Он говорил тихо и как-то сдержанно.
 – Я спала прекрасно. Почему вы спрашиваете?
 – Я не извиняюсь за то, что произошло вчера в карете, потому что наслаждался интерлюдией, как и вы. Единственное, о чем я сожалею, – что поездка слишком скоро закончилась. В другой раз я исправлюсь.
 Все возможные ответы, словно ударившись об эти слова, рассыпались в прах. Каллиопа покраснела.
 И тут же в мгновение ока Энджелфорд из соблазнителя превратился в делового человека и перевел взгляд на лежащую перед ним стопку бумаг. Взяв верхний лист, он подтолкнул его к ней – это была копия списка, который они вчера нашли, с добавлением еще нескольких имен. Затем он вынул из кармана очки.
 – В этом списке меня особенно беспокоит слово «Неизвестный».
 Каллиопа удивленно уставилась на очки, закрывшие его густые ресницы, и невольно подумала, что в очках он выглядит более доступным.
 – Я не знала, что вы пользуетесь очками.
 Джеймс поднял глаза от бумаг:
 – Только когда читаю. Глаза устают от безграмотных каракуль большинства моих знакомых.
 – А я думала, – расхрабрилась Каллиопа, – что люди вашего положения нанимают секретарей – таких маленьких тихих старичков, чтобы не пачкать руки корреспонденцией.
 – Мы уже чувствуем себя лучше, не так ли? – Энджелфорд довольно улыбнулся, и она тут же скрестила руки на груди.
 Он полистал бумаги и выложил перед ней еще несколько листов.
 – Посмотрите материалы розыска. История наших главных подозреваемых.
 Но Каллиопа сперва посмотрела на его элегантный профиль, потом на могильный холм бумаг и не шелохнулась.
 – Что ж, мисс Минтон, если вы не готовы прочесть пару основных отчетов... – В его ворчливом тоне слышался вызов.
 – Ваши подначки на меня не действуют, милорд. – Она тут же опровергла свои слова, придвинув к себе стопку бумаг. Джеймс победно улыбнулся, и она вскинула брови. – Кто-то все же должен разобраться с этим до конца...
 Он улыбнулся еще шире, а она с трудом подавила желание скомкать бумаги. Что в нем есть такое, отчего все время хочется его ударить?
 – Витаете в облаках?
 Каллиопа метнула на него мрачный взгляд и стала читать отчет по мистеру Меривезеру.
 – Меривезер умер три года назад. Внезапная смерть, так что нужно проверить его более внимательно. Я думаю, ни один камень не должен остаться неперевернутым.
 Каллиопа молча согласилась; кое-что в бумаге привлекло ее внимание.
 – Зачем бы ремонтному рабочему, занятому на полставки, связываться с французами?
 Он посмотрел на нее с интересом.
 – Видите ли, дело тут вот в чем... .
 Они весь день продолжали разбирать документы. Стопка бумаг не сильно уменьшилась, а предстояло еще просмотреть обширную коллекцию Стивена и деловые бумаги.
 Каллиопа подавила зевок – ей хотелось размяться, но работы предстояло еще очень много, а она поклялась себе, что не сдастся первой.
 Джеймс встал.
 – Может, прогуляемся – нам обоим это не помешает. Вам нравится чайная Гантера?
 Каллиопа оживилась:
 – Да, я люблю мороженое.
 – Отлично. Собирайтесь, и поедем.
 – Я скоро, – крикнула Каллиопа, взбегая по лестнице. Она быстро скинула невзрачное платье, надела дневное светло-синее, висевшее на стуле, и дополнила наряд легкой меховой накидкой. Надев парик и подкрасившись, она чуть не кубарем скатилась вниз.
 Джеймс уже ждал ее. Он с отвращением посмотрел на парик, но все же подал ей руку.
 В пролетке Джеймса они быстро поехали на Беркли-сквер. Ветерок обвевал лицо, и Каллиопа порадовалась, что надела накидку. Время для модных выездов еще не наступило, но все же им встретилось несколько экипажей, с пассажирами которых они не прочь были поболтать. Каллиопа мысленно вздыхала, заставляя себя флиртовать с мужчинами, которые ей вовсе не нравились.
 Дорога оказалась необычайно долгой, но наконец они приехали. Чайная Гантера расположилась на противоположной стороне улицы. Когда Джеймс остановился под раскидистым кленом, Каллиопа встала, но он удержал ее за руку.
 – Вставать не обязательно, дорогая.
 Каллиопа смущенно опустилась на место. Боже, она опять забыла об этикете! Со Стивеном она заходила к Гантеру за мороженым, но бомонд считал это излишним – мороженое посетителям приносили в карету. Это называлось высшим шиком.
 На площади, как всегда, было людно, по аллеям двигались экипажи всех фасонов. Участники действа хотели людей посмотреть и себя показать. Молодые франты в высоких фаэтонах обгоняли болтливых матрон в медленных, трясущихся колымагах; изящно одетые парочки, развалившись в ландо, кричали на всадников, непочтительно обгонявших их на дороге. Какое великолепное зрелище!
 Среди сутолоки экипажей сновали официанты. Обычно Каллиопа любила следить, как они изворачиваются, но сегодня это ей не показалось забавным: один из них, кажется, готов был рискнуть жизнью и конечностями ради нее. Она смотрела, как официант начал переходить дорогу. Вот он увернулся от фаэтона, ринулся вперед и чуть не попал под другой фаэтон, мчащийся посреди дороги; кучер едва успел уклониться от столкновения. Официант пропустил старинное ландо и «катапультировался» из-под колес пролетки на их сторону улицы.
 Джеймс протянул руку и с трудом расцепил пальцы, которыми она сжимала юбку. Он тоже следил за официантом и не смотрел на свою спутницу, но все же как-то почувствовал ее состояние. Потом он сделал заказ – Каллиопа почти не слышала, что он выбрал для нее, – и официант пустился в обратный путь. Она еле удержалась, чтобы не зажмуриться, но все же досмотрела его путешествие до конца.
 Джеймс неодобрительно глянул на нее:
 – Можно подумать, вы никогда здесь не были!
 Она вскинула голову:
 – Не вижу проблемы в том, чтобы выйти и заказать все самим.
 Он коснулся пальцем кончика ее носа.
 – Так намного полезнее для демонстрации моего влиятельного положения.
 Ей пришлось улыбнуться.
 – Не уверена, что вашему положению требуется подтверждение, милорд.
 – Влиятельному положению всегда требуется подтверждение. – Энджелфорд насмешливо поднял брови, и она засмеялась.
 – Ручаюсь, в этом вы превзошли всех.
 – Как и во всем, что я делаю.
 – Что ж, признаю, вы выделяетесь, как иголка в...
 – Прошу вас, миледи.
 Каллиопа с удивлением посмотрела на официанта, стоявшего рядом с пролеткой. Оказывается, он уже принес два мороженых.
 – Благодарю.
 Официант двинулся в обратный путь, и она отвела глаза. Джеймс что-то пробурчал про насмешниц, которым трудно угодить, но Каллиопа пропустила его замечание мимо ушей и запустила ложку в мороженое.
 – Божественно. Амброзия, пища богов.
 Джеймс перестал ворчать и занялся своей порцией.
 – Неплохо.
 – Неплохо, и только? – Она взмахнула ложкой. – Это все равно что сказать: египетские пирамиды – это неплохо, или Сикстинская капелла – это недурно, или симфония Моцарта – куда ни шло, или... – Она уловила его усмешку и указала на него ложкой. – В общем, вы меня поняли.
 Свое заявление Каллиопа подкрепила тем, что отправила в рот большой кусок мороженого, половина которого оказалась на ее щеке.
 Она хихикнула, и Энджелфорд тоже засмеялся.
 Каллиопа попробовала слизнуть мороженое со щеки, но потерпела неудачу, и Джеймс, перестав смеяться, вынул платок, чтобы осторожно вытереть ей губы, как вдруг его рука замерла на полдороге.
 – Кажется, я знаю лучший способ.
 Под его взглядом она почувствовала, что накидка ей стала не нужна.
 – Давайте съездим к Хукману, посмотрим, нет ли у него книг о печатях и малых печатках... – Каллиопа заерзала под его внимательным взглядом.
 – Трусиха.
 – Может быть.
 – Эсмеральда, Энджелфорд, как приятно вас видеть! – К ним подошел Роберт Крукшенк с таким выражением на лице, словно он сам не верил своим словам.
 – Здравствуйте, мистер Крукшенк. Какая хорошая погода! – Каллиопа заставила себя улыбнуться, но Роберт в этот момент явно испытывал раздражение.
 – Да, да. Я надеялся встретить Чалмерса. Вы не знаете, где он?
 – О, шляется где-нибудь за городом. Ох уж этот Стивен...
 Энджелфорд послал ей предостерегающий взгляд, но ничего не мог сказать, потому что поток лошадей нетерпеливо стремился двинуться дальше.
 Наконец Крукшенк откланялся и ушел.
 Джеймс хмуро посмотрел вслед удаляющейся фигуре.
 – Я забыл, что он тоже хорошо знаком со Стивеном. Надо бы внести его в список.
 Каллиопа испуганно повернулась к нему:
 – Почему Роберт должен быть в нашем списке?
 Он вскинул бровь:
 – Роберт?
 – Мистер Крукшенк. Он ведь дальний родственник Стивена, – торопливо добавила Каллиопа.
 – Наверное, очень дальний. Хм, и все же...
 – Не надо дальше его обсуждать, он вне подозрений. Джеймс прищурился:
 – Вот как? Вы так в нем уверены? Хотелось бы знать почему.
 – Поверьте мне, он тут ни при чем.
 – Ну ладно. Тогда поедем к Хукману, как вы предлагали.
 Каллиопа с облегчением вздохнула; меньше всего ей хотелось разговаривать с Энджелфордом о Роберте.
 В течение часа они усердно рылись в книгах, но так ничего и не нашли, а когда поехали к ней домой, солнце уже клонилось к закату. Деревья и кусты стояли в цвету, цветы также поднимали головки из травы, и созерцание этой красоты немного отвлекло Каллиопу.
 Джеймс остановил лошадей прямо перед домом.
 – Я проголодался. Мороженое и пара бисквитов – это не еда для настоящего мужчины.
 Каллиопа чувствовала, что ее желудок с ним полностью согласен.
 – У меня есть неплохая мысль – я заберу бумаги, а заодно поговорю с Гриммондом...
 – Что еще вы придумали?
 – Потом мы поедем ко мне.
 Каллиопу охватила неуверенность.
 – Не думаю, что это такая уж хорошая идея.
 Джеймс насмешливо посмотрел на нее:
 – Поверьте, ваша добродетель не пострадает в доме, переполненном слугами.
 Она принялась что-то мямлить, но он решительно прервал ее:
 – К тому же мой шеф-повар – гений. В прошлом месяце Веллингтон чуть не увел его у меня из-под носа.
 Выходя из пролетки, Энджелфорд рассказывал ей, какие замысловатые блюда готовит его начальник; так что к тому времени, как он вернулся с бумагами, Каллиопа уже готова была выхватить у него вожжи и гнать лошадей вовсю. От предвкушения изысканных блюд у нее потекли слюнки.
 Через десять минут они остановились возле дома Энджелфорда на Сент-Джеймс-стрит, и Джеймс с насмешкой наблюдал, как его спутница поспешно двинулась к лестнице.
 – Если не возражаете, я войду первым, иначе вы съедите Темплтона, а я буду в отчаянии, что потерял дворецкого. Напомните мне, чтобы отныне я всегда кормил вас вовремя.
 Каллиопа не очень хорошо соображала, но все же отметила, что это означает продолжение движения к еде.
 Дворецкий встретил их в дверях и снял с нее накидку.
 – Темплтон, нам нужен обед, и как можно скорее! Слуга сурово кивнул и скрылся в узком коридоре под лестницей.
 Каллиопа была в этом доме уже во второй раз; она подняла глаза к потолку, вспоминая...
 – Должна сказать, мне очень нравится потолок. Совершенно исключительная проработка деталей!
 Лицо Энджелфорда мгновенно замкнулось.
 – Мать заказала его перед самой смертью.
 Каллиопа тронула его за рукав:
 – Я очень сожалею о вашей потере.
 – Это было давно. – Он повернулся и направился в столовую. '
 Посреди огромной столовой стоял огромный стол. Каллиопа представила себе, что если двое сядут по разные его стороны, то им придется кричать, чтобы услышать друг друга. Она не выдержала и фыркнула.
 – Что-то не так?
 Каллиопа покачала головой:
 – Нет, просто я подумала, как можно разговаривать, сидя в разных концах стола.
 Хозяин дома слегка улыбнулся.
 – С большим трудом. Мы здесь обычно садимся рядом, но у меня была упрямая тетка, которая требовала, чтобы церемония принятия пищи проходила по всей форме. Когда она приезжала, это всегда нас забавляло.
 Подали обед. Каллиопа поглощала фазана под неумолкающий разговор Джеймса о своей семье и друзьях. Она отметила, что он ничего не говорит о родителях, а также услышала много знакомых имен и отложила информацию в памяти для дальнейшего использования.
 Заметив, что гостья пытается скрыть сытый зевок, Джеймс предложил ей отдохнуть в его кабинете, и они перешли в комнату, отделанную темным деревом, с мебелью в красных и васильковых тонах. В прошлый свой визит Каллиопа не обращала внимания на обстановку. Комната выглядела очень мужской, ни намека на то, что к ней приложила руку женщина. В уголке софы свернулась ухоженная рыжая кошка – она оценивающе посмотрела на Каллиопу. Джеймс мимоходом погладил ее, но она продолжала смотреть на гостью.
 Каллиопа осторожно приблизилась, но кошка не соизволила пошевелиться. Тогда девушка протянула руку, и кошка, деликатно обнюхав, лизнула ее палец, а затем довольно вытянулась и закрыла глаза.
 Джеймс с улыбкой наблюдал за этим нехитрым представлением.
 – Гидеона хорошо разбирается в людях. Не всякому удается так быстро завоевать ее привязанность.
 Каллиопа с любопытством посмотрела на спящий клубок шерсти и собралась ответить, но тут вошел Темплтон.
 – Милорд, только что принесли записку. Чай подавать?
 Джеймс кивнул и, взяв записку, быстро пробежал ее глазами, после чего на его лице отразилось удовлетворение.
 – Как вы отнесетесь к тому, чтобы на уик-энд отправиться на вечеринку в загородный дом?
 – В загородный дом?
 – Да. Нас приглашает Петтигрю. Поскольку он присутствует в нашем списке, это дает нам прекрасную возможность просмотреть его вещи.
 Каллиопа вытаращила глаза:
 – Его вещи?
 – Мисс Минтон, вы становитесь похожи на попугая. Я не сомневаюсь, что там будут Тернберри и Рот. Это для нас хороший шанс.
 Замечание о попугае прозвучало как пощечина, и Каллиопа резко сказала:
 – А что, если кто-то вломится в дом Стивена и унесет предмет, который мы безуспешно ищем?
 Во взгляде Энджелфорда мелькнула насмешка.
 – Будем надеяться, что не вломится. К тому же на время вашего отъезда я оставлю там своих помощников.
 – И сколько мы пробудем у Петтигрю?
 Джеймс беспечно пожал плечами:
 – Субботу и воскресенье.
 Каллиопу охватила легкая дрожь.
 Взяв два листка бумаги, Энджелфорд успел написать две записки до того, как в столовую явился Темплтон с чаем.
 – Проследите, чтобы это отправили немедленно, – сказал Джеймс, протягивая записки. Дворецкий кивнул и вышел.
 Тем временем Каллиопа безуспешно боролась с зевотой.
 – Может, хватит на сегодня? Мой кучер отвезет вас домой. По дороге к Петтигрю у нас будет достаточно времени для выработки стратегии.
 Каллиопа встала, и Джеймс галантно взял ее за руку. Их глаза встретились, и он погладил ей ладонь пальцем.
 – Завтра я за вами заеду. – Он наклонился и запечатлел поцелуй на внутренней стороне ее ладони. – Спите спокойно, дорогая.
 После всей этой процедуры Каллиопа выскочила из комнаты, как будто парки [3] наступали ей на пятки.
 Как только она ушла, Джеймс поднял глаза к потолку вестибюля. Обычно он старался на него не смотреть – с годами боль притупилась, но он все еще чувствовал пустоту, оставшуюся после смерти матери.
 Как она сияла, когда закончили расписывать этот потолок! Тогда отец заплатил художнику даже больше, чем тот требовал: для него восторг маркизы стоил любых денег.
 А через два месяца матери не стало. Врач сказал, что она умерла от легочной болезни. Даже тогда, в свои двенадцать лет, Джеймс знал, что болезнь стала результатом простуды, которую мать подхватила на их последнем пикнике. Если бы он так не настаивал на этой поездке, возможно, его мать и сейчас была бы жива.
 Отец тоже так считал. День, когда тело матери снесли в фамильный склеп, стал последним днем, когда отец с ним разговаривал. Джеймс слышал, как слуги шептались, что он слишком похож на свою любимую маму и отец не может этого перенести. В результате в том нежном возрасте, когда мальчику особенно нужен отец, Джеймс его лишился.
 Увы, любовь без взаимности – тяжелая штука.
 Джеймс вспомнил последний вечер, когда он позволил себе плакать. Он уже лежал в кровати, когда услышал, как отец яростно закричал. Джеймс побежал к нему, но упал, поскользнувшись на осколках стекла на лестнице. Он съежился за перилами, укрывшись от глаз отца, но сам хорошо видел неожиданно разыгравшуюся сцену.
 Испуганные слуги разбежались кто куда после того, как отец в бешенстве пригрозил обрушить потолок. Он запустил в него два хрустальных бокала, но не причинил потолку никакого вреда. Тогда этот некогда крепкий мужчина рухнул на пол и зарыдал; казалось, это продолжалось целый час. Он и не знал, что на расстоянии броска камня вместе с ним плакал его сын. Плакал об отце и о себе.
 Потом отец напился и забыл про обещание обрушить потолок, но Джеймс не забыл. Через год маркиз отправился вслед за любимой женой, оставив единственному отпрыску разрушенную империю и убеждение, что он не поддастся слабости, как его отец, и никогда никого не полюбит.
 Джеймс задумчиво посмотрел на стакан скотча в руке, потом внезапно поставил его и ушел в свою комнату.
 Через час после того, как Каллиопа вернулась домой, к ней в гостиную вошли Дирдре и Роберт. Роберт был настроен решительно. Без сомнения, он явился обсуждать ее дела с Энджелфордом и привел с собой подкрепление.
 – Когда ты приобрела этаких здоровяков? – спросила Дирдре. Два лакея Энджелфорда приехали вместе с Каллиопой и попытались смешаться с ее прислугой, но при этом каждый больше походил на кулачного бойца, чем на лакея.
 – Они временно замещают лакеев Стивена: у Чарли пневмония, а Фред вывихнул ногу. По-моему, новички – их родственники. – Каллиопа достала чемодан и стала его укладывать, избегая острых глаз решительно настроенной парочки.
 – Куда это ты собралась? – требовательно спросил Роберт.
 – В загородный дом лорда Петтигрю, где он устраивает прием. – Каллиопа подняла глаза и увидела, что Роберт и Дирдре переглянулись.
 – Прием в загородном доме?
 Каллиопа приняла решительный вид.
 – Да, именно. Я никогда не была на таких приемах и не хочу упускать эту замечательную возможность.
 Роберт неодобрительно посмотрел на нее:
 – Ладно, я поговорю со Стивеном. На этот раз он зашел слишком далеко. Ты не можешь ехать.
 Каллиопа резко вскинула голову:
 – Могу и поеду. – Она выдернула из шкафа дневное платье. – Более того, не со Стивеном, потому что он уехал по делам, а с маркизом Энджелфордом.
 Дирдре глубоко вздохнула, а Роберт театрально воскликнул:
 – Что? Что ты сказала?
 Не глядя ему в глаза, Каллиопа выпалила:
 – Стивен разрешил мне ехать с Энджелфордом. Это его друг, и он абсолютно безвреден. – Последние слова дались ей с трудом.
 Роберт тронул ее за руку, заставляя посмотреть на него.
 – Говорить, что Энджелфорд абсолютно безвреден, все равно что сказать: лев не страшнее старой девы. Каллиопа, ты не знаешь, на что способен этот человек. В обществе он ведет себя безукоризненно, но я слышал от знающих людей, что с ним шутки плохи. К тому же мне казалось, что ты его не выносишь... Вспомни, какие ты рисовала на него карикатуры. Помнишь оскорбления, уколы и недовольство, которое вызывало у тебя его поведение?
 Каллиопа твердо посмотрела ему в глаза: – Я тебе уже сказала: я еду, чтобы наблюдать. Это возможность лучше делать свою работу, вот и все – ничего больше. Что до Энджелфорда – он меня не беспокоит. А теперь извините вы оба – мне надо собираться.
 Несмотря на всю ее решимость, ей трудно было не заметить обиженное выражение лица Роберта и ошеломленный взгляд Дирдре. Чувство вины сдавило ей грудь. Каллиопа как могла боролась с угрызениями совести. Обманывать друзей было не в ее принципах, но сейчас она ничего не могла поделать: жизнь Стивена, возможно, в опасности, и она должна следовать плану, принятому совместно с Энджелфордом.
 Она мягко положила руку Роберту на плечо.
 – Стивен скоро вернется, и все придет в норму. Пожалуйста, верь мне.
 Внезапно Роберт смутился, молча повернулся и вышел, после чего Дирдре пристально посмотрела на Каллиопу:
 – Калли?
 Наступила неловкая пауза. Каллиопа не находила слов и лишь притронулась руками к волосам.
 – Ди, сейчас я не могу тебе ничего сказать. Просто верь мне, ладно? – Она умоляюще посмотрела на сестру.
 – Будь осторожна, Калли. Смотри, как бы не сгореть в этом огне. – Дирдре покачала головой и вышла вслед за Робертом.
 Каллиопа долго смотрела в окно, как уходят ее друзья. Она ненавидела себя за то, что посмела их выгнать. Предупреждение Дирдре было, как обычно, справедливо. Огонь подступил уже совсем близко.
 Роберт заметил этого человека в самом прокуренном углу таверны. Шаткое строение находилось в худшем районе Лондона. Ему не хотелось встречаться здесь. В памяти всплыло лицо Каллиопы – это из-за нее ему приходилось наслаждаться подобным ночным заведением. Он все еще прокручивал в уме разговор, состоявшийся несколько часов назад, страстно желая вернуться и вбить в ее башку хоть немного здравого смысла.
 Сделав несколько шагов, Роберт уселся напротив.
 – Оно у тебя?
 – Нет. – Человек покачал головой.
 А ведь Стивен говорил, что оно будет здесь! Но теперь поздно добывать новую информацию.
 – Оно у нее?
 – Уверен.
 – Как ты думаешь, она отдаст его мне?
 – Она не собирается отдавать тебе. Может, уже отдала тому блондину – он там регулярно ошивается.
 Роберт по-прежнему сохранял терпение. От Стивена помощи сейчас ждать бесполезно.
 – Я позавчера пытался туда попасть, заметь, просто чтобы присмотреться на случай, если твои ребята захотят, чтобы я попробовал получить его другим способом.
 Роберт нахмурился:
 – Больше так не делай. Надо выяснить, как его получить, не вызывая ее подозрений.
 Человек сделал большой глоток эля; он ждал.
 – Слушай! – У Роберта начала вырисовываться идея. – Вот что ты сделаешь...




 Глава 8


 Финн вошел в кабинет около десяти. Джеймс провел долгую ночь без сна; он до рассвета безуспешно старался собрать воедино разрозненные сведения, которые они с Каллиопой раздобыли. След оставался холодным.
 – Милорд, я еще не нашел этого Кердла. Тиски зажаты крепко.
 – Хорошая новость для начала дня. Как раз то, чего мне не хватает.
 Финн бросил на него предостерегающий взгляд. Он был одним из немногих, имевших такую привилегию.
 – Я вот о чем, милорд. До сих пор дела продвигались медленно. Нужно дать людям достойный стимул и веревочку, на которой повеситься.
 – И чем скорее, тем лучше. Что-нибудь еще?
 – Ну, у меня есть кое-какая информация про другое дело, в которое вы просили заглянуть.
 Джеймс оживился:
 – Про карикатуриста? Что ты о нем узнал?
 – Пока немного. Роберт Крукшенк привозит рисунки к Акерману и забирает деньги.
 – Крукшенк? Я как раз вчера его видел. Он сам хороший карикатурист.
 – Как я понял, вы хотите все узнать о нем, и поэтому пошел дальше. У него ограниченный штат сотрудников, так что от них я ничего не узнал. Но мне известно, что он живет по заведенному порядку, от которого редко отступает. С виду ничего плохого. Любит карточную игру, но не теряет голову. Зачастил в «Аделфи», где его часто видят в компании мисс Дирдре Дейли.
 – Очень интересно.
 Финн кивнул.
 – Узнать другие подробности? Я этого не делал, потому что считал более важной работу по Кердлу.
 – Как всегда, инстинкт тебя не подвел. Занимайся Кердлом.
 – Кстати, вы знали, что Роберт Крукшенк – дальний родственник мистера Чалмерса? Его бабушка была двоюродной сестрой прабабушки мистера Чалмерса. Связь слабая, но тем не менее.
 Джеймс язвительно улыбнулся:
 – Вот оно что! Думаю, надо нанести визит прославленному мистеру Крукшенку.
 Финн тут же подробно объяснил, где живет Роберт Крукшенк.
 Кажется, в последнее время иллюстратор выходит из дому поздно. Возможно, встреча поутру даст Джеймсу преимущество и прольет немного света на всю эту историю.
 Час спустя Джеймс протягивал свою карточку тощему старому дворецкому. Вскоре появился Крукшенк и провел Джеймса в кабинет.
 – Милорд, чему я обязан таким удовольствием? – На лице его действительно отражалось только удовольствие, и ничего больше.
 Джеймс решил опустить обмен любезностями и перейти прямо к делу.
 – Что вы знаете о Томасе Ландерсе?
 – Ландерс – молодой карикатурист, набирающий популярность, – спокойно констатировал собеседник.
 – Я хотел бы с ним поговорить. Где мне его найти?
 – Почему вы спрашиваете меня? Спросите у Акермана. – Роберт Крукшенк ничуть не взволновался. – Или, может быть, вы хотите подать объявление?
 – Я бы предпочел, чтобы вы сказали, где он живет, и тем сберегли мне время и силы.
 – Милорд, я бы рад вам помочь, но это не в моей власти.
 – Из надежных источников мне стало известно, что вы привозите Акерману все эскизы и, следовательно, не можете не знать, где и как найти этого Ландерса. Или он – это вы?
 Крукшенк выдержал паузу, потом небрежно сказал:
 – Возможно.
 – Рано или поздно я все равно все выясню, Крукшенк, – это только вопрос времени. Я готов проявить щедрость, если мне сберегут энергию и ресурсы.
 С виду Крукшенк расслабился, но Джеймс видел, с каким напряжением он вцепился в ручки кресла. Итак, парень нервничает и при этом спокойно позволяет подозревать себя. Джеймс отмел мысль, что Ландерс – это Крукшенк. Он кого-то покрывает. Брата? Нет, Джордж – по части подписи под своими работами. К тому же, если верить слухам, Роберт и его брат не слишком ладят.
 – Будет проще, если этот человек сам со мной свяжется. И лучше бы ему поторопиться, пока я не послал сыщиков на поиски, – предупредил Джеймс.
 – Если я встречу мистера Ландерса, непременно буду иметь это в виду.
 – Вот и прекрасно.
 – Всего хорошего, милорд.
 Он пошлет одного из лакеев следить за Крукшенком. След наверняка приведет к Ландерсу, Стивену или к ним обоим, подумал Джеймс, покидая дом.
 В час дня Энджелфорд подсадил Каллиопу в карету и сам уселся напротив, после чего сделал знак двум мужчинам, стоявшим в дверях дома.
 Ему было чем гордиться. Колеса закрутились, план претворялся в действие. Карета уверенно двигалась к намеченной цели.
 Джеймс посмотрел на Каллиопу. Она беспокойно дергалась и смотрела на него настороженно.
 – Итак, подтвердилось, что на выходные к Петтигрю приедут почти все люди из нашего списка, а значит, нам предстоит интересно провести время. Петтигрю знамениты своей экстравагантностью.
 Каллиопа кивнула.
 – Мы приедем и до обеда будем отдыхать. После обеда скорее всего начнется прием. Завтра – игры на лужайке и времяпрепровождение в гостиной. Праздники предоставляют блестящую возможность поговорить с женщинами и послушать их сплетни о мужчинах.
 Она снова кивнула, продолжая смотреть в окно. Они выехали из города, и Джеймс с удовольствием дышал свежим воздухом. Здесь небо было голубее, а воздух прямо-таки ласкал легкие. К тому же он очень соскучился по своему имению в Йоркшире и по сельской жизни.
 – Завтра вечером будут танцы, а в воскресенье после позднего завтрака мы уедем. – Он с удовлетворением заметил, что от разговора о развлечениях у нее побелели костяшки пальцев, и сменил тему: – Как называется этот цвет платья? Морской волны? Фисташковый?
 Каллиопа удивленно посмотрела на него:
 – О, я думаю, просто мятный.
 – По-моему, вам подойдут более темные цвета. Например, изумрудный.
 Она сдвинула брови:
 – Кажется, я не спрашивала ваше мнение. Этот цвет меня вполне устраивает.
 Джеймс усмехнулся:
 – В таких делах вам лучше прислушаться к моему совету. У меня больше опыта, уверяю вас.
 Каллиопа скрестила руки на груди.
 – И как это все наши женщины сумели против вас устоять, милорд?
 Он лениво посмотрел на нее и откинулся на сиденье.
 – Спросите у них, дорогая. – Он поджал губы, а она отвернулась и стала смотреть на цветущие сады.
 Каждую минуту к особняку Петтигрю подъезжала новая карета.
 – Энджелфорд, дорогой! Как я рада вас видеть! – проворковала Пенелопа Фландерс, скользя по серым плиткам. – С вами уик-энд станет еще приятнее!
 Джеймс изобразил любезную улыбку и взял поданную руку.
 – Леди Фландерс, вы очаровательны, как всегда. Вы с мужем?
 Она кокетливо повела плечами.
 – Он приедет завтра к вечеру. У него важные дела в городе, и он настоял, чтобы я поехала вперед и развлеклась без него.
 Джеймс чувствовал, что глаза Каллиопы сейчас просверлят ему дырку в спине.
 – Что ж, тогда до вечера.
 Пенелопа бросила взгляд на Каллиопу, видимо, воспринимая ее как соперницу.
 – До вечера, – нежно произнесла она и вернулась в дом.
 Джеймс улыбнулся Каллиопе и взял ее под руку, хотя и сомневался, что ей этого хочется.
 – «Энджелфорд, дорогой, моего мужа нет, а я созрела, меня пора выдергивать из грядки», – передразнила Каллиопа.
 – Женщина с такой же широкой натурой, как и у вас, мисс Минтон. Вы изумительно изображаете оскорбленную невинность.
 Каллиопа не потрудилась ответить, хотя согласилась про себя, что часто она именно так себя и ведет. Тем временем к ним спустился лорд Петтигрю.
 – Энджелфорд, как хорошо, что вы приехали. Эсмеральда, дорогая, я всегда рад видеть вас! – Петтигрю особенно подчеркнул слово  вас  и тут же велел слуге проводить гостей в их комнаты. Джеймс здесь уже бывал, но отметил, что, когда они вошли, Каллиопа удивилась. Дом действительно производил необыкновенное впечатление. Здесь жили несколько поколений семейства Петтигрю, и все они не претерпели финансовых падений, как это время от времени случалось со многими богатыми семьями в Англии.
 Семья Джеймса процветала, пока его отец не разорился. Теперь Джеймсу достался удел восстанавливать положение, и он ничуть не сомневался, что сумеет это сделать и ему не придется продавать семейное достояние. Поэтому он продолжал демонстрировать свое благополучие как нечто естественное, и никто не смотрел на это иначе.
 И все же поза Каллиопы заставила его остановиться. Девушка внимательно оглядывала эту захватывающую демонстрацию богатства, и на ее лице благоговение неожиданно сменилось злостью; однако, заметив, что хозяин смотрит на нее, она быстро надела маску безразличия.
 Им отвели комнаты в западном крыле, одну напротив другой, и Энджелфорд, оставив Каллиопу отдыхать после утомительной дороги, Ушел к себе. Ему досталась большая комната в восточном стиле – с громоздкой темной мебелью и задрапированными шелком стенами. Она очень походила на комнату в его главном имении. Интересно, что бы сказала Каллиопа о его сорокакомнатном особняке в Йоркшире? Скорее всего он бы ей не понравился.
 Каллиопа взглянула на часы. Еще час пролетел незаметно. Прижавшись щекой к подушке, она смотрела на причудливый камин, весь покрытый позолотой: по углам его сидели ангелочки, тоже густо облепленные золотом. Вероятно, ненужными украшениями одной этой комнаты можно было накормить небольшую деревню.
 Но тогда что она здесь делает?
 Пытается найти Стивена. Расспрашивает людей. Обыскивает комнаты. Держится подальше от Энджелфорда.
 Не обязательно в таком порядке.
 Внезапно Каллиопа уткнулась в подушку и застонала, потом откинула покрывало, спустила ноги на холодный пол, встала и на цыпочках подошла к диванчику.
 Она забралась с ногами на диван и сняла через голову дневное платье. Скоро придет Бетси и поможет ей приготовиться к вечеру. Забавно, как быстро привыкаешь к помощи слуг!
 Когда Бетси действительно постучалась и тут же вошла в спальню, Каллиопа поморщилась.
 – Какой чудесный дом, мисс! В деревне все не так, как в городе. – Бетси просияла.
 – Бетси, ты, случайно, не слышала внизу что-нибудь интересное?
 – Да, мисс. – Горничная взяла из шкафа красное вечернее платье. – Я услышала много необычного о семействе Петтигрю и их приемах. Кажется, сейчас будет не самое буйное представление – запланированы только скучные мероприятия.
 Каллиопа сдержала усмешку. Бетси была так разочарована!
 – Как ты думаешь, почему?
 – Слуги не знают, мисс. Говорят, лорд Петтигрю в последнее время ужасно занят государственными делами и оттого урезал шумные развлечения. Зато теперь леди Петтигрю скучает. – Качая головой, Бетси помогла Каллиопе надеть платье. – Ничем им не угодишь, этим нудным дворянкам!
 – Неужели в день рождения леди Петтигрю они не придумали ничего интересного?
 Бетси печально кивнула, и на этот раз Каллиопа была с ней солидарна – она рассчитывала получить отменный материал для карикатур. Лорд Петтигрю был многообещающей фигурой, особенно в связи с его активностью в последнее время. Не то чтобы Каллиопа жаждала скандала, но она ожидала по крайней мере возможности активно наблюдать и фиксировать происходящее.
 Интересно, с чего бы это Петтигрю изменили свои планы?
 Бетси тем временем занялась ее прической.
 – Не огорчайтесь, мисс. Горничные надеются, что все же что-то будет. Судя по тому, что присутствуют несколько знатных особ, уик-энд получится веселый.
 Каллиопа нашла в зеркале отражение Бетси и посмотрела ей в глаза.
 Болтушка Бетси наконец закончила прическу и воткнула последнюю шпильку.
 – Жалко, что вы не со своими волосами, мисс, они намного красивее.
 – Но, Бетси, это и есть мои волосы. Горничная недоверчиво вздохнула:
 – Конечно, мисс.
 Как ни охоча была Бетси до болтовни, она промолчала, поскольку очень дорожила своим местом. Что ж, само по себе это вовсе не плохо. К тому же Каллиопа искренне любила Бетси и надеялась, что это чувство взаимно.
 От парика Каллиопа и сама желала бы освободиться, он был слишком колючим. Она критически оглядела себя. Коричневый парик был сделан очень искусно, завитки окружали лицо и падали на грудь, насколько позволяло ярко-красное платье. Золотая оборка и длинный кружевной шарф подчеркивали его прекрасный цвет и стиль.
 Это было ее любимое платье, хотя то, что она приготовила на утро, являлось поистине шедевром мадам Жизель. Зато это очень подойдет сегодня, поскольку отвлечет внимание от ее лица, когда она станет присматриваться к дому.
 Раздался стук в дверь, и вошел Энджелфорд. Подхватив юбки, Бетси пулей выскочила из комнаты. Почтя его появление за наглость, Каллиопа вскинула брови, но не стала делать ему замечание. Скользнув глазами по ее наряду, Джеймс, очевидно, остался доволен.
 – Забудьте, что я говорил в карете о вашем вкусе..
 У Каллиопы екнуло сердце. Она положила руку на его элегантно подставленный локоть, и они, выйдя из комнаты, стали спускаться в холл, наблюдая, как в золотых рамах картин над лестницей отражается колыхание свечей.
 – Просто будьте очаровательны и ничего без меня не предпринимайте. Сегодня только присматриваемся, согласны?
 Каллиопа кивнула. Они вошли в столовую, где в ожидании обеда уже толпились гости.
 – Моя дорогая Эсмеральда! – К ним, пыхтя, пробирался лорд Петтигрю; двигаться быстрее ему мешал объемистый живот.
 Каллиопа задержала на лице улыбку и протянула графу руку:
 – Милорд, какой вы сегодня нарядный!
 Хозяин дома просиял.
 – На прошлой неделе на скачках я увидел этот фасон, а сегодня, слава Богу, получил костюм и подумал, что пора его примерить.
 – Он вам в самом деле очень к лицу, – похвалила она. – Скажите, ваша лошадь участвовала в скачках?
 – Мой Раскат неподражаем, но я, наверно, направлю его в этом году на конюшню. Он должен дать хороший доход. – Петтигрю многозначительно посмотрел на нее. – Он также годится для экстравагантных покупок.
 Каллиопа улыбнулась и, словно не замечая замаскированное предложение, невразумительно промычала: «М-м... да».
 Объявили обед, и Джеймс проводил ее к столу, где она оказалась между Джеймсом и мистером Тернберри, прямо напротив лорда Рота.
 Тернберри оглядел стол и поморщился:
 – Все ясно: потом будут шарады. Как это избито!
 Хотя Тернберри и присутствовал в их списке, Каллиопа не могла себе представить, чтобы он мог сделать хоть что-то волнующее, не говоря уж о совершении преступления.
 Невоспитанность Тернберри привела Рота в восторг.
 – Мой друг, ведь будет еще музицирование! Я надеюсь, вы усладите нас своим пением, подобно весеннему жаворонку...
 Каллиопа улыбнулась. Вот мошенник!
 – Непременно, мистер Тернберри, я тоже мечтаю услышать, как вы поете!
 Рот одобрительно посмотрел на нее и повернулся проверить реакцию Тернберри. Тот фыркнул, но все же оказал снисхождение простым смертным.
 – Что ж, у меня действительно есть голос, дорогая, однако я редко выступаю. Но для вас... Согласен оказать вам честь после обеда.
 – После обеда будут шарады, и я надеюсь, что смогу выбирать, что делать, – с невинным видом обронил Рот и пригубил вино.
 Тернберри нахмурился. Как видно, он не очень понял, что Рот имел в виду. Каллиопа тоже отпила вина из бокала, и это помогло ей унять излишнюю веселость.
 – Итак, вперед? – Рот одарил ее заговорщицким взглядом, и Каллиопа засмеялась. Пришел черед подавать первое, и вокруг стола сразу засуетились слуги, а легкая болтовня утихла до следующей перемены блюд. Когда подали десерт, разговор за столом перешел на политику.
 – В эти дни я делаю изрядные деньги, – сказал Тернберри. – Да уж, скажу я вам...
 Рот бросил на него колючий взгляд:
 – Небось довольны, что закон о зерне остался неизменным, не так ли?
 – Да-да, именно так. Хороший землевладелец должен иметь вполне достаточный доход.
 – Конечно, мистер Тернберри. Покупка хорошего пальто не должна зависеть от цен на зерно. – Каллиопа старалась говорить нейтральным тоном.
 – И, это правильно. Какая вы умница, Эсмеральда!
 – Значит, Тернберри, вас не смущает, что ваши работники не смогут купить зерно, которое сами вырастили? – холодно поинтересовался Джеймс.
 Каллиопа посмотрела на него с удивлением. Она как-то не подумала, что он тоже может принять участие в разговоре.
 – Это и значит быть землевладельцем, и вам это отлично известно, Энджелфорд. Мы имеем на то законные права.
 – Вы хотите сказать, мы имеем право голоса, – уточнил Джеймс.
 – Ну да, только крупные землевладельцы имеют право голоса, – лениво заметил Рот.
 Джеймс бесцельно поигрывал ножом.
 – Ходят слухи о реформе – что-то насчет того, что право голоса получат люди с доходом от пятидесяти фунтов в год.
 Тернберри встрепенулся:
 – Чепуха! Чтобы отбросы общества решали судьбы нации? Никогда!
 – Разве это не их нация тоже? – притворно удивился Джеймс.
 Тернберри фыркнул.
 – Граждане второго сорта! Что будет дальше – уж не позволим ли мы и женщинам голосовать?
 Увидев, что Каллиопа крепче сдавила вилку, Джеймс положил руку на ее пальцы.
 – По-моему, в Англии много дам, которые более благожелательны и лучше подготовлены к принятию решений, чем члены нынешнего правительства, – как бы невзначай заметил Рот.
 Тернберри густо покраснел.
 – Критиковать правительство – это государственная измена, милостивый государь!
 Рот откусил кусок от яблока и беспечно оглядел гостей:
 – Посмотрим, кто посмеет прийти и арестовать меня.
 Каллиопа чувствовала, что Тернберри вот-вот взорвется, но после последнего замечания выручать его ей почему-то не хотелось.
 – Кстати, о тюрьмах. Как прошла инспекция Ньюгейта? – неожиданно спросил Джеймс.
 Рот тут же оживленно заговорил об условиях содержания в тюрьме, что совсем не подходило для застольной беседы, но все вокруг заговорили о своем, и никто уже не обращал на них внимания.
 Тернберри буквально изнемогал на своем стуле, и это удивило Каллиопу: она ожидала, что Тернберри окажется стойким тори, но Рот и Джеймс говорили так, как будто они виги или реформаторы! Ей не приходило в голову, что они могут увлекаться политикой, и она не готова была с уверенностью сказать, какие позиции они занимают. В конце концов она предположила, что оба конформисты. Впрочем, разве не конформисты все эти знатные люди – даже те, кто заявляет иначе?
 Лорд и леди Петтигрю встали.
 – Мы собираемся устроить неформальное музицирование – леди Петтигрю просит всех гостей принять в нем посильное участие.
 Последовало добродушное ворчание, несколько джентльменов схватились за сигары, но большинство дали себя уговорить, и в конце концов все отправились в консерваторию – двухцветный зал во флигеле, где сперва две дамы вполне прилично спели дуэтом, а затем выступил некий лорд, обладатель великолепного баса.
 И вот наступила очередь Тернберри. У него был неплохой тенор, но он любил брать очень высокие ноты, которые не всегда мог осилить. В таких случаях Каллиопа подмигивала Роту – тот явно знал заранее, что им предстояло услышать.
 – Эсмеральда, теперь ваш черед усладить наш слух! – сладко пропел Петтигрю.
 Каллиопа могла бы отказаться, но, пока она слушала других, в ней взыграли семейные пристрастия.
 – Я с удовольствием вам подыграю, – заявил Рот и сел к пианино. – Что вы выбираете?
 – Вам известно произведение под названием «Любовь Синей птицы»?
 Рот как-то странно посмотрел на нее и кивнул. Каллиопа удивилась, что он знает эту вещь – безвестную песню, которую так любила ее мать.
 Рот взял первый аккорд, и она запела. У Каллиопы было сильное меццо-сопрано; отдаваясь пению, она словно забыла о слушателях, возвращаясь в те времена, когда была девочкой и пела вместе с матерью в их маленькой музыкальной комнате. Она вспомнила, как мать кружилась, а отец играл на пианино...
 Давно отец не появлялся в ее счастливых воспоминаниях.
 Рот взял последний аккорд, и Каллиопа вернулась к действительности.
 В комнате стояла тишина, и Каллиопа подумала, не взяла ли она невзначай фальшивую ноту... Но тут на нее обрушился шквал аплодисментов!
 Рот подмигнул ей, и они вернулись на свои места.
 – Знаете, это было здорово!
 – Замечательно!
 Все улыбались, и только леди Фландерс хмурилась, а Энджелфорд сидел молча, с непонятным выражением лица. Затем последовали и другие выступления, и наконец последний доброволец закончил на долгой высокой ноте, после чего гости разбрелись кто куда. В гостиной играли в шарады, в другой комнате – в карты и кости. Джеймс разговаривал с Ротом, и Каллиопа, воспользовавшись случаем, пошла в дамскую комнату.
 Она вышла в коридор, ведущий в холл, и собиралась завернуть за угол, когда услышала громкие голоса. Выглянув из-за угла, девушка увидела, что из комнаты, горячо споря, выходят Тернберри и Петтигрю.
 – Так эти дела не делаются!
 – Но у меня больше опыта. Дайте мне документы, и я...
 Прервав Тернберри, к Петтигрю кинулся слуга и подал ему листок. Взглянув на послание, тот выругался и сделал знак Тернберри следовать за ним, после чего оба направились в ее сторону.
 Каллиопа забилась в нишу, надеясь, что ее не заметят.
 – Послушайте, Тернберри, идите пока к гостям. Это не может ждать. Продолжим разговор, когда я вернусь.
 Постепенно их шаги затихли, и Каллиопа выглянула из своего убежища. В коридоре было пусто. Разумеется, она не могла упустить такую возможность!
 Она осторожно зашагала к комнате, из которой только что вышли мужчины. Хотя ее шагов не было слышно, она заставила себя не спешить. Если ее спросят, что она тут делает, она скажет, что оказалась здесь случайно.
 Каллиопа быстро оглянулась назад. Никого. Она тронула ручку двери, и та со щелчком отворилась.
 В комнате было полутемно; слабый свет исходил от масляной лампы на письменном столе. В углу располагался холодный камин, прикрытый длинным экраном в восточном стиле, который казался неуместным в классической английской комнате.
 Каллиопа закрыла за собой дверь и подошла к столу. Находящиеся на нем бумаги были разбросаны в беспорядке, как будто кто-то в них только что рылся. Она взглянула на часы, стоявшие на каминной полке, и отвела себе пять минут: дольше задерживаться в этом месте было бы глупо и опасно.
 Поколебавшись, Каллиопа начала с бумаги, лежавшей слева и похожей на контракт из министерства иностранных дел. Она пробежалась глазами по тексту, стараясь понять смысл соглашения.
 Услышав, как скрипнула ручка двери, Каллиопа бросила бумагу и нырнула за экран.
 На бесконечную секунду в комнате стало тихо; только легкий звук шагов указывал на то, что человек движется. Девушка задержала дыхание, поняв, что он остановился по другую сторону экрана...
 И вдруг стремительная рука выдернула ее из укрытия. Все, что она успела заметить, – это угрожающий кулак, рванувшийся к ее лицу.
 Неожиданно поднятая для удара рука остановилась, и человек сдавленно выругался.
 – Что вы здесь делаете? – прошипела Каллиопа, вглядываясь в знакомые мрачные черты и пытаясь обрести равновесие.
 Джеймс свирепо посмотрел на нее, приложил палец к губам и вместе с ней присел за ненадежной панелью, бесцеремонно прижав ее к полу... И тут же Каллиопа услышала, как открылась дверь, а затем неуклюжие шаги протопали к столу. Потом до нее донеслись шуршание бумаг, приглушенные ругательства и... стук собственного сердца.
 Она взглянула на Джеймса: он казался совершенно спокойным.
 Дверь снова щелкнула; послышался глухой стук, как будто кто-то ударился головой о край стола. Каллиопа зажмурилась, чувствуя, как Джеймс сдавил ее талию. Неужели он думает, что она не сможет сдержать себя?
 В комнату вошел четвертый человек, и Каллиопа еле удержалась от желания выглянуть из-за экрана. Ситуация становилась угрожающей, но больше спрятаться было негде.
 – Куда же я ее дел? – проворчал Петтигрю. Зашуршали бумаги, и наконец Петтигрю погасил свет и вышел. Пыхтение и ругательства говорили о том, что другой вор вылезает из-под стола. Он повозился, тоже пошелестел бумагами и уронил на пол что-то стеклянное. Тонкий звон разнесся по комнате. Видимо, этот человек искал лампу и в конце концов нашел. Через некоторое время он также торопливо ретировался, даже не позаботившись о том, чтобы убрать следы своего пребывания. Дверь тихо затворилась за ним.
 Каллиопа с облегчением выдохнула и искоса посмотрела на Джеймса. Он ритмично поглаживал ее по руке – вероятно, пытался успокоить.
 – Что вы...
 Вдруг его рука напряглась, и он привлек ее к себе. Она оказалась прижата к его груди! Ее только что восстановленное дыхание участилось.
 – Дьявол вас побери, о чем вы думали? Кажется, я вам сказал, что сегодня мы только присматриваемся.
 Удивляясь своему присутствию духа, Каллиопа тут же парировала:
 – Да, и это никак не объясняет ваше появление!
 – Ладно, обсудим все позже, а пока попробуем тут хоть немного прибраться и быстро скрываемся. В этой комнате слишком оживленное движение...
 Вытащив ее из-за экрана, Энджелфорд умудрился найти свечу и зажег ее. Теперь стало видно, что лампа действительно пала жертвой одного из загадочных посетителей.
 Джеймс негромко выругался.
 – Больше мы ничего не можем сделать. Бежим.
 Каллиопа посмотрела на стол, но все бумаги исчезли. Видимо, смирившись с этим, Джеймс погасил свечу и вывел ее в пустой коридор.




 Глава 9


 Энджелфорд не выпускал руку своей спутницы до тех пор, пока дверь в ее комнату не закрылась за ними. Он не знал, чего больше хочет – поцеловать не в меру ретивую девицу или вытрясти из нее душу.
 – Что, если наше отсутствие будет замечено? – дрожащим голосом спросила Каллиопа.
 Он пожал плечами, снял сюртук и бросил его на шелковое кресло. Каллиопа нахмурилась:
 – Может, нам лучше вернуться?
 Джеймс огляделся. Комната выглядела приветливой, жизнерадостной, желто-голубые тона создавали ощущение покоя. Эта комната очень подходила Каллиопе.
 – Гости думают ровно то, что мы их заставляем думать. С чего бы им удивляться, что я у вас? – Джеймс медленно двинулся к ней. –  Я  у соблазнительной женщины, которая очаровала всех мужчин в этом доме. Никто не удивится тому, что я захотел заполучить вас на несколько часов. Разве что некоторые задумаются о моих мужских способностях и моем здоровье... – Он остановился перед ней, кончиком пальца коснулся ее шеи и, рисуя спирали, спустился до края выреза платья.
 Каллиопа покраснела – вполне подходящая реакция для куртизанки.
 – У вас прекрасный голос. Все покорены. Удивляюсь, почему вы до сих пор не сделали карьеру певицы, – рассеянно проговорил Джеймс. – Где вы научились так хорошо петь?
 Каллиопа отвернулась и зашла за спинку кресла.
 – У матери.
 Джеймс засунул руки в карманы.
 – В «Ковент-Гардене» вы о ней уже упоминали. Она училась пению?
 Каллиопа задумчиво посмотрела на него; казалось, она принимала решение: отвечать или нет.
 – Моя мать – Лилиан Минтон.
 – Лилиан Минтон, оперная певица?
 Каллиопа кивнула.
 Из глубины памяти Джеймса всплывали разрозненные обрывки информации. Лилиан Минтон была не только оперной дивой, но еще и постоянной и гласной любовницей...
 – Лилиан Минтон, любовница виконта Солсбери?
 Каллиопа прищурилась, затем опустила глаза.
 – В самую точку.
 Джеймс нахмурился. Какая-то неотчетливая мысль назойливо раздражала его. Разве дочь Солсбери не погибла в том же пожаре, что и ее мать? Он вспомнил единственный случай, когда видел этого человека: они были в клубе «Уайт», и Солсбери пьяным голосом кричал:
 – Нет ничего хуже, чем потерять тех, кого любишь! Я потерял своего единственного ребенка и женщину, которую любил!
 Джеймс навсегда запомнил боль, отразившуюся в этот момент на лице виконта. Тогда, в двадцать один год, это послужило ему мощным предостережением, примером того, что делает с людьми любовь.
 – Кажется, я вспомнил, Лилиан Минтон и ее ребенок погибли при пожаре. Если память мне не изменяет, у нее был только один ребенок... – Он пристально взглянул на Каллиопу.
 – Удивляюсь, что вы вообще что-то знаете об этом. – Губы Каллиопы вытянулись в тонкую линию.
 – Эта новость не сходила у всех с языков в течение нескольких недель: знаменитая дива, любовница виконта погибла при пожаре вместе с ребенком. Я хорошо это помню, так как знал Солсбери – для многих из нас он был как отец. Этот человек так страдал, что и на нас подействовали его переживания.
 Каллиопа коротко взглянула на него и сильнее сжала ручки кресла.
 – Как это любезно с вашей стороны! Теперь мы можем пойти к гостям?
 – Нет, пока я не получу ответа. Какую игру вы ведете, Каллиопа? И зачем выдаете себя за дочь Солсбери?
 – Я не играю, – отчетливо произнесла она. – Я действительно его дочь!
 – У Солсбери была всего одна дочь, и его ребенок погиб при пожаре. Если бы дочь осталась жива, он бы знал. Он бы горы ради нее свернул!
 Каллиопа содрогнулась.
 – Да, он знал, что я выжила, но предпочел не признать меня.
 Предпочел не признать ее? Солсбери? Человек, который спасал из беды Стивена и его, выпускника Оксфорда, горячую голову?
 – Солсбери был честным и благородным человеком. Он горевал о потере Лилиан и дочери. После их смерти он как одержимый набросился на работу – брал себе самые опасные дела и не раз был на волосок от гибели.
 Лицо Каллиопы исказила боль.
 – Значит, он был прекрасным актером и ловко всех вас дурачил, только и всего.
 – Почему я должен верить вам и сомневаться в словах человека с безупречной репутацией? Стивен являлся одним из его доверенных друзей. Что же, он и его дурачил?
 – Стивен знал Солсбери?
 – И очень хорошо. К тому же Стивен видел, как Солсбери был убит.
 Глаза Каллиопы блеснули, и она быстро опустила голову. Определенно здесь что-то не так! Энджелфорд не мог поверить в двуличие Стивена: и в то же время инстинкт подсказывал ему, что Каллиопа говорит правду. По крайней мере правду, с ее точки зрения.
 Выругавшись про себя, Джеймс спросил охрипшим голосом:
 – Стивен знает ваше настоящее имя?
 Все также не поднимая головы, Каллиопа кивнула.
 – И вы говорили ему про Солсбери?
 Она отрицательно покачала головой, и Джеймс снова ощутил неожиданный толчок. Неужели Стивен случайно набрел в городе на Каллиопу, а потом поселил ее в своем доме? Очевидно, в их отношениях есть то, о чем Стивен ему не сообщил. Что связывает Стивена и дочь Солсбери? И как вообще она укладывается в это уравнение?
 Вопросы порождали новые вопросы. И все же его огорчало унылое выражение лица Каллиопы. Неожиданно ему захотелось поднять ей настроение.
 – Ладно, я вам верю. Теперь поверьте и вы мне, Каллиопа. Солсбери не знал, что вы живы. Он был сражен вашей потерей.
 – Но он должен был знать! В ту ночь, когда я кое-как доковыляла до его дома, меня выгнали, да еще пригрозили. – В ее голосе звучала горечь. – Я не знала, к кому еще пойти. Мне тогда было всего тринадцать лет.
 – Так вы пошли к дому Солсбери после пожара?
 – Да, хотя я никогда не была внутри. Мой оте... – Она запнулась. – Солсбери приезжал к нам каждую неделю. Но когда мы с мамой проходили мимо его дома, она вздыхала так, что я не могла не понять причину.
 – И все же мне не верится, что он вас выгнал.
 – За него это сделала его мать. Она вполне определенно сказала, что мне здесь не место. – Каллиопа, слегка прихрамывая, обошла вокруг кресла. – Она утверждала, что Солсбери знал про пожар и был рад избавиться от нас, потому что мы всего лишь преступники. Эта женщина даже пригрозила отправить меня в Ньюгейт за воровство. Не знаю, как бы она могла это сделать, но тогда я ей поверила.
 Кажется, части мозаики начинали складываться воедино.
 – Итак, вы разговаривали с леди Солсбери, она вам угрожала, а потом выгнала. И куда же вы пошли?
 Каллиопа не ответила.
 – И почему вы ей поверили?
 Девушка посмотрела на Джеймса глазами, полными гнева и боли.
 – Она ясно сказала, что мне там нет места. Никогда не забуду ее глаза, когда она пригрозила, что, если я еще раз сюда приду, моя мать будет гореть в аду. Я месяцами не спала, тревожась о душе матери.
 – Каллиопа, леди Солсбери прославилась своим крутым нравом, особенно когда что-то вставало между ней и сыном. Несомненно, Солсбери знал о ее враждебном отношении к вам и вашей матери и, вероятно, все эти годы старался уберечь вас от ее злобы.
 – Благодарю, милорд. Я уверена, что вы правы. А теперь не пора ли нам вернуться к остальным? – Голос Каллиопы снова зазвучал холодно и настороженно.
 – Позвольте сперва прояснить кое-что еще. – Энджелфорд толкнул ее в кресло и уперся руками в подлокотники. – Почему вы не сказали о вашей связи с Солсбери, когда мы нашли список?
 – Тогда я вас еще недостаточно знала и понятия не имела, как вы отреагируете на это известие. К тому же я не хотела рисковать – вы могли не допустить меня к участию в поисках, а я должна знать, что произошло с человеком, который меня бросил!
 – Ваш отец до конца жизни жил как в аду, горюя о вас. Разве могло такое быть, если бы он знал, что вы не погибли?! – Джеймс почувствовал, как по телу Каллиопы пробежала дрожь, и слегка приподнял ее подбородок: – Почему после ссоры с леди Солсбери вы так и не попытались поговорить с отцом?
 – Разумеется, я хотела с ним встретиться и даже заранее продумала все, что должна ему сказать. Но он так и не приехал в загородный дом, а я хотела говорить с ним лицом к лицу. Отец умер, прежде чем мне представилась такая возможность. – Она прерывисто вздохнула. – Мне казалось, что у меня впереди уйма времени...
 – Мне очень жаль.
 – Оставьте вашу жалость при себе. Меня приняла и полюбила замечательная семья, и теперь мне не о чем жалеть.
 Застывшая в кресле фигурка излучала вызов и гордость. В этот момент Джеймс окончательно поверил, что она дочь Солсбери. Часы пробили одиннадцать. Он выпрямился и позволил ей встать.
 – Остались некоторые неясности, но, очевидно, от меня вы не примете ответ. Когда Стивен появится, он поможет вам во всем разобраться.
 Каллиопа, слегка прихрамывая, отошла к туалетному столику. Как она сказала? В ночь пожара доковыляла до имения Солсбери? Возможно, пожар был причиной ее хромоты, которая становилась заметной только тогда, когда она испытывает стресс.
 Джеймс дал ей время взять себя в руки, а потом сменил тему. В его голове теснилось слишком много вопросов, не имевших пока ответа. Разумеется, он не верил, что Каллиопа познакомилась со Стивеном после его возвращения и сразу же стала его любовницей. Слишком многое ее привязывало к прошлому.
 – Имя Каллиопа вам идет. К тому же ваша мать считалась одной из самых любимых оперных певиц Европы и была изумительно талантлива.
 В зеркале он увидел ее ядовитый взгляд.
 – Да, она имела блестящих поклонников, богатых, успешных, мужчин и женщин высокого положения, но все они считали ее лицом низшего социального слоя.
 Джеймс невольно поежился.
 – Вы нас ненавидите, не так ли?
 Она энергично разглаживала красный шелк платья, и он не мог видеть ее глаза.
 – Не всех, но большинство.
 Интересно, его она тоже относит к большинству? Секунду помолчав, он произнес уже более веселым тоном:
 – Зачем вы зачастили в свет под разными масками? Может, вы мазохистка? Или у вас есть скрытый мотив – как-нибудь взять и устроить погром?
 – Хватит об этом. – Каллиопа порывисто отвернулась и пошла к двери. – Мы приехали сюда, чтобы отыскать информацию, которая поможет найти Стивена.
 – Согласен. Но потом мы с вами все же обсудим остальное.
 Каллиопа недовольно посмотрела на него.
 – Как вы думаете, кто, кроме Петтигрю, заходил в ту комнату?
 – Кто бы он ни был, этот человек не похож на знатока, согласны?
 Ее поза стала менее напряженной, и она кивнула.
 – Остается предположить, что Петтигрю забрал то, что хотел, и, значит, позже к вечеру мы продолжим поиски. Вместе.
 Она вопросительно подняла брови.
 – Так мы легко сможем оправдаться, если нас поймают. Скажем, что не смогли вовремя добраться до своих комнат. – Джеймс взял ее за руку и почувствовал, что этот контакт вызвал у нее дрожь во всем теле, как, впрочем, и у него.
 Молча, рука в руке они направились к гостям.
 В комнате, отведенной для игры в карты, собрались почти все мужчины. Играли по крупной. Каллиопа мысленно провела рукой по лицу, меняя маску. Ей хотелось бы то же сделать с чувствами, но не удавалось.
 От конфронтации с Солсбери ее удержал страх и травма от потери матери. Со временем оба эти чувства ослабели, зато выросло желание увидеть его и все ему высказать. Но он умер.
 Каллиопа оплакивала его смерть. Она говорила себе, что горе вызвано невозможностью осуществить свое маленькое правосудие, но в глубине души знала, что оплакивает улыбчивого мужчину, который когда-то читал ей любимые ею рассказы.
 Другими словами, ее чувства к отцу были такими же путаными, как и к мужчине, которого она держала за руку.
 Леди Фландерс встала из-за стола; компанию в игре ей составляли Рот, Тернберри и Петтигрю. Она надменно посмотрела на Каллиопу и вышла.
 Рот улыбнулся.
 – Эсмеральда, присоединяйтесь! И ты тоже, Энджелфорд. – Рот так махнул рукой в сторону Джеймса, как будто хотел показать, что у него просто нет иного выбора.
 Компания играла в вист, и партнером Рота был Петтигрю. Тернберри презрительно фыркнул и тоже встал:
 – Жуликоватые сыновья...
 Рот поднял бровь, и Тернберри, стушевавшись, быстро ушел.
 – Ну вот, теперь у нас освободилось два места, – добродушно усмехнулся.
 – Может, сыграем одну игру, дорогая? Ты будешь моим партнером. Мы быстренько их обыграем и перейдем к другим играм. – Джеймс заговорщически подмигнул своей даме.
 Каллиопа была рада, что он ограничится одной игрой. Вист затягивает, а им нужно продолжать поиски.
 Роту досталось сдавать. Он привычно перетасовал карты, дал Джеймсу подснять и раздал игрокам по тринадцать карт. Свою последнюю он положил лицом вверх, обозначив масть. Начали играть. Каллиопа не удивилась тому, что Энджелфорд играл прекрасно, – он был агрессивен и с жутковатой проницательностью оценивал, какие карты у нее на руках. Этот противный человек прямо-таки наслаждался собой! Сорвав куш на последнем круге, он собрал и перетасовал карты.
 – Петтигрю, вы удовлетворены тем египетским свитком?
 Петтигрю поморщился и взглянул на счет. Джеймсу и Каллиопе нужен был всего один вист для игры.
 – Что? О да! Как раз то, что я искал.
 Джеймс плавно поднес ему колоду.
 – Вы ищете что-нибудь еще?
 Петтигрю дернулся, потом снял колоду. Джеймс сдавал, не глядя на него, и Каллиопа заметила, что у Петтигрю выступил пот на лбу. Рот, казалось, не обращал внимания на их разговор, он спокойно потягивал вино.
 – Нет, сейчас я не буду ничего покупать. – Пот лил с Петтигрю градом.
 Джеймс взял свои карты.
 – Я слышал, что появились какие-то алчные покупатели. Подумал, может, вы что-то знаете.
 Рот лениво посмотрел в свои карты и пошел с пик.
 – А у тебя есть что-то на продажу, Энджелфорд? Интересное?
 – Может быть.
 Каллиопа наблюдала за Петтигрю; он играл со всей страстью и, выиграв в очередном круге, побледнел. Со своей стороны Рот оставался невозмутимым.
 Петтигрю прибавил еще несколько вистов. Рот кивнул и снова пошел с пик.
 – Можешь найти заинтересованное лицо в министерстве. Как я слышал, там идет расследование пропажи некоторых предметов.
 Джеймс разыграл свою карту; Петтигрю бросил пики.
 – Э-э... знаете, я случайно объявил ренонс, так что вы двое выиграли. Это я по рассеянности. Прости, Рот, думаю, мне пора проверить, как там остальные гости. – Извинившись, Петтигрю поспешно ушел.
 Рот вяло продолжил игру оставшимися картами:
 – Если позволите дать совет, я бы...
 Леди Фландерс вихрем влетела в комнату, кинулась к Роту и пробежалась рукой по лацкану его сюртука.
 – Рот, дорогой, ты все еще здесь? Пойдем к остальным! – Холодно взглянув на Каллиопу, она тут же приняла надменный вид. – Оставь это нелепое занятие Энджелфорду.
 Было понятно, что она не отстанет, добьется своего, и Рот весело посмотрел на Каллиопу:
 – Как видите, у каждого свой мотив. Пока! Еще увидимся. – Он взял леди Фландерс под руку и вышел.
 Джеймс задумчиво смотрел вслед удаляющейся парочке.
 – Интересно, куда смотрит ее муж? – буркнула Каллиопа.
 Джеймс улыбнулся; в его глазах загорелись веселые искорки, и Каллиопа чуть не задохнулась. Когда этот человек улыбался, он был неотразим!
 – Пенелопа и Фландерс не слишком привязаны друг к другу, и он с наслаждением отдается маленьким грешкам. У каждого из них ненасытная жажда к развлечениям и компаниям вроде сегодняшней. Однако, должен сказать, эта дама чересчур назойлива.
 – Интересно, что Рот хотел нам посоветовать?
 – Скоро узнаем, а пока, может быть, приступим к поискам?
 Кердл крался вдоль длинного холла, замирая каждый раз, когда поблизости раздавались голоса. Дело осложнилось; особенно ему не понравился последний поворот событий. Кто-то вычислил его, и теперь цербер Энджелфорда ходил за ним по пятам. В результате от Кердла потребовалось все его мастерство, чтобы избавиться от слежки. Придется поговорить с нанимателем об этом неудобстве.
 Кердл сжал кулаки и двинулся к комнате хозяина. Задача выполнена. Доказательства предъявлены. Награда была близка.
 – Я не ожидал, что Рот окажется таким привередливым. Одно дело – как ты выглядишь на людях, и другое – твоя личная жилплощадь. – Энджелфорд тихо закрыл за собой дверь, и они направились к комнате Каллиопы за шалью. Единственное, что дал обыск комнаты Рота, – это подтверждение его целеустремленности во всем.
 Каллиопа собралась войти в свою комнату.
 – Загадочный человек, правда?
 Джеймс нахмурился:
 – Я не думаю, что Рот... – Он натолкнулся на ее спину. Каллиопа застыла в дверях.
 – Тут что-то не так. Похоже, кто-то здесь побывал.
 Энджелфорд обошел ее и, осмотрев шкаф, заглянул под кровать.
 – Ты уверена, что это не горничная приходила убирать вещи?
 – Нет, не похоже.
 – Что-нибудь пропало?
 Каллиопа принялась просматривать веши.
 – Нет, не думаю, просто у меня такое чувство, – тревожно посмотрела на дверь и окно.
 – Останемся вдвоем здесь или у меня?
 На ее лице явственно читалась внутренняя борьба.
 – Может, я просто переволновалась из-за того, что было в кабинете Петтигрю?
 – Если утром кто-то увидит, как я выхожу из вашей комнаты, это отнесут на счет наших отношений. Никто не узнает, что я спал на диване. Ну, вот и ваша шаль. Пойдемте проверим холостяцкую квартиру Петтигрю.
 Апартаменты хозяина находились в противоположном конце особняка. Впервые Джеймс вынужден был признать, что рад присутствию Каллиопы. Если их поймают в отдаленных коридорах, это будет легко объяснить любовными играми.
 Они быстро прошлись по комнатам Петтигрю – занятие оказалось таким же бесплодным, как и обыск у Рота. Когда они закончили, было уже три часа ночи. Им еще предстояло следить за гостями, поэтому они спустились вниз. Вечеринка была в разгаре, но несколько гостей уже ушли спать.
 – Продолжать поиски вряд ли стоит – мы не знаем, какие комнаты обитаемы, – сказал Джеймс.
 Они прошли через комнату, в которой шло жаркое карточное сражение. Тернберри отирал пот с лица; кажется, он сильно проигрывал.
 – Этот господин известен своей страстью отыгрываться. Обычно это бывает неразумно, зато мы можем пока обыскать его комнату. Он застрянет здесь часа на два...
 Каллиопа кивнула, и они направились в западное крыло, где разместился Тернберри.
 По холлу шла смеющаяся парочка, и Джеймс, обняв Каллиопу за талию, приподнял ей подбородок. Их губы встретились. Он подавил возглас удивления, когда она прильнула к нему всем телом. Парочка прошла, но Джеймс не мог остановиться.
 Каллиопа обвила руками его шею. Теперь Джеймс и сам не знал, кто из них больше изнывает от жажды и почему они стоят в холле, когда их комнаты совсем рядом.
 У нее был такой же вкус, как и запах, – лавандовый.
 Хлопнула дверь, и обоих как будто окатили из ведра холодной водой. Джеймс оборвал поцелуй и, посмотрев на Каллиопу, увидел приоткрытый рот и широко раскрытые глаза. Черт, ему так хотелось целовать ее и дальше, но... Они развлекаются, а время бежит!
 – Будет время, когда нас никто не прервет, обещаю.
 Он повел Каллиопу дальше и остановился перед дверью Тернберри, но она оказалась заперта. Тогда Джеймс достал из кармана тонкую металлическую пластинку, поковырял ею в замке и открыл его, в то время как Каллиопа с изумлением смотрела на него.
 Их глазам предстал страшный беспорядок – полная противоположность спартанской обстановке у Рота.
 – Нам потребуется немало времени.
 Джеймс кивнул. Они решили начать с бумаг, валявшихся на полу. Ползать среди них было неудобно, и все, что хотел Джеймс после поцелуя, – это затащить Каллиопу обратно в ее комнату.
 И тут Каллиопа с торжеством подняла какой-то лист.
 – Вот он, я его узнала! Это лист из кабинета Петтигрю!
 Они склонили головы к бумаге. К несчастью, от ее волос и кожи исходил запах, который всегда ее окружал.
 Джеймс с усилием заставил себя обратиться к бумаге и прочел вслух: «Надо что-то делать с ситуацией вокруг Стивена Чалмерса. Разберитесь и примите меры». Подписи не было, но в углу стояла знакомая печать. Джеймс похолодел.
 – Министерство иностранных дел!
 Но как такой документ мог оказаться в комнате Тернберри?
 – И что это может значить? – поинтересовалась Каллиопа.
 – Все, что угодно.
 Разочарованная, Каллиопа взяла другой лист.
 – Похоже на свидетельство о рождении. Джеймс присмотрелся внимательнее. Свидетельство о рождении Эдмонда Генри Сэмюела Крейна. Дата – 1802 год.
 – Это сын Хоулта.
 Часы пробили четыре раза.
 – Уходим. Время позднее, нас могут поймать. – Он положил лист на место, а затем взял Каллиопу за руку. Она не сопротивлялась.
 Выглянув за дверь, Джеймс тут же отпрянул: полуодетая женщина перебегала от комнаты к комнате и в каждую тихо стучала. Когда он выглянул во второй раз, мужчина, на ходу расстегивая штаны, проскользнул в комнату за несколько дверей от них.
 Каллиопа пыталась выглянуть из-за его спины, но он все стоял, выжидая. Лишь когда беготня в коридоре на время прекратилась, Джеймс открыл дверь, и они, пробежав несколько шагов, ввалились в ее комнату.
 Каллиопа расхохоталась:
 – Какая-то музыкальная шкатулка!
 Джеймс тоже усмехнулся.
 – На загородных вечеринках такое бывает. Хорошо, что нам не надо играть в эти игры.
 В этот момент Каллиопа заметила странное выражение его лица, и смех замер на ее губах.
 – Да, это была бы плохая идея. По-моему, нам пора отдохнуть. Можно поговорить и завтра.
 Энджелфорд молчал, и она испугалась, что он не внимет ее мольбам. Сказать по правде, Каллиопа и сама отчасти хотела этого. Она попыталась придушить преступную мысль, но та не поддавалась.
 Джеймс подошел к ней, прерывисто дыша.
 – Милорд, нет... – Она не узнала свой голос и, качнувшись ему навстречу, запрокинула голову, чтобы посмотреть в его глаза. Он коснулся пальцем ее губ и наклонился. Осталось два дюйма, один дюйм...
 Каллиопа приподнялась на цыпочки. Его рука потянулась к ней, и она закрыла глаза...
 Порыв воздуха – это все, что она почувствовала, а открыв глаза, увидела лишь его удаляющуюся спину. В руке Энджелфорд нес лишнее одеяло, лежавшее у нее на кровати. У Каллиопы отвисла челюсть.
 – Я уйду на рассвете. Слуги уже поднимутся, и вы будете в безопасности. – Джеймс опустился на кушетку, на которой его ноги никак не хотели умещаться. Это было очень неудобно, но он решил терпеть.
 Каллиопа возмутилась. Она подошла к шкафу, выдернула ночную рубашку и оглянулась, но Энджелфорд по-прежнему лежал, отвернувшись к стене.
 Переодеваясь, она все время смотрела, не подглядывает ли он, но Джеймс не подглядывал и уж тем более не предлагал помочь.
 Девушка сжала зубы. Ей бы расслабиться, но она вместо этого смешалась и разозлилась, сама не зная почему.
 Наконец она скользнула под одеяло и молча уставилась в потолок. Постепенно ее сморил беспокойный сон, под утро он тихо ушел, как и обещал.




 Глава 10


 Какая ужасная ночь!
 У Джеймса болел каждый мускул. Кажется, он так и не сомкнул глаз, терзаемый либидо и узкой кушеткой. Каллиопа установила характер их отношений, чего он и придерживался, несмотря на то что она демонстративно хлопала дверцей шкафа и вообще вела себя, как взбесившаяся пчела, потерявшая мед. Джеймс знал, что она тоже плохо спала, ее дыхание всю ночь оставалось неровным. Все-таки иногда так трудно понять прекрасный пол!
 Джеймс сбросил одеяло на пол и встал с кушетки. Каллиопа, кажется, заснула. Маленький комочек под одеялом – как с ней быть? Самая пугливая куртизанка, которую ему доводилось видеть. Ведет себя как оскорбленная невинность. От таких женщин надо бежать как от чумы! Интересно, понимает ли она, какие сигналы подает?
 Джеймсу никогда не приходилось обхаживать женщину, но временами ему казалось, что с ней он ведет себя именно так.
 Выйдя за дверь, он тихо, но решительно запер ее. В его комнате уже ждал камердинер.
 – Роджерс, я не в настроении долго копаться. Постарайся свести все к минимуму.
 Слуга фыркнул. Он, кажется, потратил небывало много времени на чистку брюк и ботинок и ждал похвалы, но Джеймсу было не до него. Он сердито отослал Роджерса и спустился к завтраку, терзаемый догадками по поводу хода мысли у женщин. К счастью, за столом его встретил только Рот.
 – Господи, Энджелфорд, как ужасно ты выглядишь! Не ожидал от тебя такой мрачности, после того как вы удалились вместе с Эсмеральдой. – Сам Рот выглядел весьма бодро. – Я думал, ты будешь похож на кота, съевшего канарейку...
 Джеймс испепелил нахала взглядом и грубо выхватил у официанта тарелку. Положив себе деликатесов с бокового столика, он сказал:
 – Ну как, покрыл графиню?
 Рот ухмыльнулся еще шире и подцепил сосиску.
 – Нет, к разочарованию леди Фландерс. А она-то надеялась заранее отпраздновать день рождения леди Петтигрю! Похоже, она неутомима. Это восхитительная черта, но прочие ее свойства не соблазняют меня на предложенную трату времени. Уверен, твоя краля тоже злится неспроста – наверное, ожидала, что ты ее разденешь и вкусишь все ее изобильные прелести.
 – Кстати, о дне рождения и подарках, – желая поскорее сменить тему, сказал Джеймс. – Хоулт утверждал, что возьмет Эдмонда на какую-нибудь вечеринку, поскольку парень повзрослел. Не помню, сколько ему лет, но Хоулт считает – это будет забавно. Скоро у него день рождения...
 – Да, двадцать лет. Мальчику пора вступать в армию, как сделали мы в его возрасте.
 На ранний завтрак пришли две дамы, и Джеймс не смог получить от Рота никаких дополнительных сведений. Рассматривать Рота как подозреваемого ему не хотелось – его инстинкт говорил, что Рот не имеет отношения к исчезновению Стивена или к смерти Солсбери. Но и вычеркнуть его из списка он пока не мог.
 Рот – один из лучших агентов – всегда работал под глубоким прикрытием. После предательского убийства Солсбери Рот стал действовать еще более скрытно, тонко, но неуклонно избегал публичных мероприятий. Удивительно, что он появился у Петтигрю. После того как Джеймс закончит расследование, ему придется основательно поговорить с другом и коллегой.
 А пока он получил нужную информацию. Память Рота была безошибочной; если он говорит, что Эдмонду исполнится двадцать лет, значит, свидетельство о рождении, найденное в комнате Тернберри, – фальшивка. Там сказано, что ему двадцать один.
 Зачем Тернберри держит у себя свидетельство о рождении сына Хоулта? Конечно, он секретарь Хоулта, но, если то, что заподозрил Джеймс, правда, Хоулт никому не доверит этот документ и всю информацию будет оберегать ценой жизни.
 В комнату впорхнула Каллиопа в лимонно-желтом утреннем платье. Тонкие пышные кружева по вороту и на подоле делали ее похожей на фею.
 – Рот, как чудесно видеть тебя в такое прекрасное утро!
 Она выглядела отдохнувшей, беспечной и все внимание уделяла только Роту, а на Джеймса даже не взглянула.
 – Какой прекрасный уик-энд! Я уверена, что леди Петтигрю отпразднует свой день рождения с выдумкой. Кстати, о днях рождения – на следующей неделе я хочу пойти на праздник к Эдмонду Крейну. Все дамы будут у ног этого элегантного юноши. Кажется, ему исполнится двадцать один год?
 Рот насмешливо посмотрел на Джеймса:
 – Насколько я знаю, двадцать.
 Джеймс готов был задушить ее. Лицо Рота приняло задумчивое выражение, однако он продолжал слушать непрерывную беззлобную болтовню Каллиопы. Она говорила о светских дамах, услаждая Рота анекдотами и последними сплетнями. Но Рот был не дурак – светские интриги являлись его второй натурой.
 – Кстати, вы сегодня не видели Тернберри? Я вспомнила, что должна ему кое-что сказать.
 – Дорогая, Тернберри раньше полудня не встает. Поскольку ожидаются охота и крикет, он встанет, когда будет пора садиться на коней.
 – О, прекрасно! Что ж, джентльмены, оставляю вас завтракать, а пока схожу посмотрю, как там леди Петтигрю. – Она выпорхнула из комнаты.
 Рот поднял брови и взглянул на Джеймса:
 – Твоя дама полна энергии. А что случилось с тобой?
 Джеймс нахмурился и отодвинул нетронутую тарелку. Не отвечая, он встал и пошел за Каллиопой, намереваясь исполнить свое желание и свернуть ее хорошенькую шейку.
 Лимонно-желтая юбка взвилась на верхней площадке лестницы – очевидно, она шла к себе в комнату. Перепрыгивая через две ступени, Джеймс добрался до верха, когда щелкнул замок ее двери. Быстро же она бежала. Он постучал, но не получил ответа. Внизу хлопнула парадная дверь, послышались голоса. Джеймс скрипнул зубами.
 – Впусти меня. – Ответа не было. – Клянусь, я разобью...
 Дверь распахнулась. Перед ним стояла Каллиопа – потрясенная, со слезами на глазах.
 Он вошел, закрыл дверь и более мягким тоном спросил:
 – Что случилось?
 Она показала на кровать. Там лежал лист бумаги – расчет зарплаты театра «Аделфи». Каллиопа кинулась ему на грудь.
 – Я заперла дверь, когда пошла на завтрак, а когда вернулась, он лежал на кровати. Как хорошо, что ты остался здесь на ночь!
 Джеймс вдруг обрадовался неудобствам бессонной ночи.
 – Это всего лишь угроза. Кто-то пытается тебя запугать. Если бы с Дейлисами что-то случилось, я бы знал. – Он растер ей руки. – Запри за мной, я скоро вернусь. Проверь, не пропало ли что-нибудь, а если кто-то войдет – кричи.
 Джеймс подошел к двери Тернберри, постучал, а когда никто не ответил, нажал на ручку и с удивлением обнаружил, что дверь не заперта. В комнате никого не было.
 Тогда он пошел в кабинет Петтигрю. Петтигрю двинулся ему навстречу.
 – Доброе утро, Энджелфорд, я надеюсь, вы приятно провели вечер. Эсмеральда – великолепная девушка. А сколько талантов... – Последнее прозвучало скорее как вопрос.
 – Да, ночь была что надо. Я надеялся утром поговорить с Тернберри, вы не знаете, где его можно найти?
 – Срочные дела призвали его вернуться в Лондон, и он через камердинера передал послание. Я сам его с утра не видел.
 Джеймс про себя выругался, хотя внешне оставался спокойным.
 – Плохо дело. Ладно, поговорю с ним в городе. Я слышал, будет охота? Жду с нетерпением.
 – Будет, будет. Жена запланировала на сегодняшний день множество развлечений.
 Джеймс еще немного поговорил и, вернувшись к Каллиопе, постучал.
 – Это я.
 Она открыла не сразу; в ее глазах все еще стояла паника.
 – Что мы теперь будем делать? «Мы». Внутри у него потеплело.
 – У тебя есть костюм для верховой езды?
 Каллиопа кивнула.
 – Хорошо. Ты переоденься, а я пока подожду в холле. Потом я провожу тебя. Мы позавтракаем и поговорим с другими гостями, как; будто ничего не случилось, но ты не отходи от меня ни на шаг.
 Она опять кивнула. Должно быть, очень испугалась, коли со всем соглашается.
 Через несколько минут пришла Бетси, и с ее помощью Каллиопа быстро переоделась.
 Костюм для верховой езды плотно облегал ее фигуру. Теперь ей будет трудно расстегивать эти чертовы пуговицы. Оборвав неуместные мысли, Джеймс проводил ее в столовую.
 Рот уже ушел. Они сами положили себе еду и сели за стол. Кажется, никогда еще он не был так голоден и сразу накинулся на сосиски и бисквиты. Каллиопа размазывала еду по тарелке.
 – Пока не съешь яичницу, не выйдешь из дома.
 В ее глазах появился вызов, но яичницу она все же съела – видимо, присутствие духа к ней возвращалось.
 К тому времени как они встали из-за стола, гости уже сновали вверх и вниз по лестнице.
 Они пошли в конюшню. Во дворе толпились люди: одни беседовали, другие ждали, когда оседлают их лошадей. Джеймс и Каллиопа прошли в стойло, где стояли лошади Джеймса, которых он взял с собой из Лондона.
 – Это Аполлон, а кобыла – Девица.
 – Аполлон? – Каллиопа улыбнулась какой-то своей тайной мысли и погладила Девицу по шее.
 Джеймс собрался потребовать отчета о том, что она подумала, но Каллиопа обратилась к нему с ясной, открытой улыбкой, и он забыл, какое сегодня число.
 – Ты примешь участие в охоте?
 – Ну конечно! За этим я и приехал. А ты умеешь ездить верхом?
 – Нет. Не думаю, что этот костюм мне пригодится, – печально ответила она.
 Джеймс кивнул парнишке, состоявшему при конюшне:
 – Оседлай этих двух лошадей.
 Парень проворно вскочил и побежал исполнять приказание.
 Каллиопа прикусила губу.
 – Джеймс, я не уверена, что это хорошая идея. Я бы не возражала остаться дома. В общих комнатах вполне безопасно...
 – А где же дух искателя приключений? И как мы победим в охоте, если ты не сядешь на лошадь?
 Каллиопа, не выдержав, улыбнулась. Паренек быстро оседлал лошадей, вывел их во двор, и Джеймс помог Каллиопе залезть на кобылу.
 – Как высоко!
 Она сидела неуклюже, свесив ноги, и даже чуть не сползала с седла. Джеймс насмешливо посмотрел на нее, затем перевел взгляд на помощника конюха. Тот понимающе кивнул.
 Джеймс подхватил Каллиопу и спустил на землю.
 – Вероятно, я могла бы сесть получше... – Она была разочарована тем, что он передумал.
 Через несколько минут паренек надел на Девицу другое седло, и Джеймс опять посадил ее на лошадь.
 – Не мешал бы небольшой инструктаж, – проворчала Каллиопа.
 Джеймс отпустил мальчика.
 – Один из ключевых моментов езды в седле – само седло, оно должно подходить и седоку, и лошади. Прежнее седло было тебе маловато. Зато теперь я знаю, что у тебя очаровательно длинные ноги.
 Каллиопа покраснела и осмотрела седло, потом посмотрела направо, налево, похлопала лошадь по шее...
 – Не наклоняйся. Сиди прямо. Держи равновесие.
 Вот так хорошо.
 По его команде Каллиопа задергалась как кукла. Постепенно щеки ее разгорелись, лошадь начала понимать команды, и это означало, что они могут выезжать.
 – Если бы мы были одни, я бы научил тебя ездить в прямом седле, но от такого зрелища некоторые дамы попадают в обморок, так что на сегодня ты приклеена к боковому седлу. – Энджелфорд усмехнулся.
 Глаза Каллиопы вспыхнули, и у Джеймса появилось странное чувство, что она старается точно выполнить его указание. Каллиопа уже не выглядела слишком неловкой – спина ее выпрямилась, а правая нога расслабилась. В седле она смотрелась очень естественно.
 Они выехали со двора и направились на дорогу, ведущую в пронизанный солнцем лес.
 – Это мое любимое место в имении Петтигрю. Дорога кружным путем выводит к озеру. Мы проедемся шагом или легким галопом, чтобы ты почувствовала ход Девицы.
 Каллиопа сидела в седле с завороженной улыбкой, широко раскрыв глаза, и это ему понравилось.
 Ветви деревьев смыкались у них над головой, местами солнце пробивалось сквозь листву; ощущение было такое, что лес поглотил их. Будь здесь Стивен, он бы объяснил все про кусты и деревья...
 – Ой, смотри!
 Джеймс очнулся от своих мыслей и посмотрел вперед. Среди деревьев мелькнул лисий хвост. Неужели она никогда не выезжала за город?
 Дальше они поехали молча, наслаждаясь дорогой. Когда аллея расширилась, Каллиопа пришпорила Девицу и обогнала своего спутника, заливаясь счастливым смехом. Теперь она казалась похожей на лесную фею. Жаль, что на ней этот чертов парик и шляпка. Джеймс подумал о том, как развевались бы без них ее волосы, и сидеть на Аполлоне стало неудобно.
 Дорога расширилась, и они поехали рядом, а потом пересекли журчащий ручей и открытое поле. Он показывал ей на мелькавших по сторонам птиц и животных, их ноги терлись друг о друга. Ее счастливое ошеломленное лицо будило в нем давно умолкнувшие чувства.
 Поездка закончилась на озере. Видимо, здесь все дороги вели к озеру. Гости уже собрались, некоторые шли пешком от самого дома.
 Подъехала леди Фландерс. Она была опытной наездницей и не упускала случая показать все, на что способна. Но Джеймса больше устраивала не показная, искренняя радость Каллиопы.
 – Энджелфорд! Вчера вечером вы меня разочаровали. Возможно, сегодня вы проявите ко мне больше внимания?
 – Возможно.
 Она улыбнулась и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но их прервал хозяин:
 – Леди и джентльмены, прошу встать в круг. – Петтигрю из беседки махал руками, призывая к себе гостей. – Леди Петтигрю придумала особую охоту. Это будет охота за сокровищами, так что дамы тоже могут принять в ней участие. Здесь вы получите первую подсказку. Разбейтесь по двое, заработайте подсказку и потом отправляйтесь к месту, указанному в задаче, – назовем его станцией. На каждой станции вы должны успешно выполнить задание, тогда получите новую подсказку. Каждой паре будет дан подробный план имения.
 – Как занятно! – улыбнулась Каллиопа.
 Леди Фландерс посмотрела на нее свысока:
 – Я бы предпочла обычную охоту на лис, но раз уж Петтигрю решили играть в эти игры, нужно разбиться на команды. Энджелфорд, вы и я...
 – Пенелопа, вон едет ваш муж.
 Она поджала губы, обернулась и, увидев, что Фландерс действительно приближается с другой стороны, со значением улыбнулась Джеймсу:
 – Я поговорю с вами на финишной прямой, дорогой.
 Каллиопа что-то буркнула, но осталась такой же возбужденной, потому что Петтигрю показал на газон, где слуги уже расставили оборудование для крикета.
 – Играет один член команды. Когда шарик пройдет через все ворота, вы со своим партнером получаете первую подсказку.
 За их команду играл Джеймс. Когда он закончил первым, Каллиопа завизжала от восторга. Как только его шарик вкатился в последние ворота, Петтигрю вручил Каллиопе пакет с инструкциями.
 – Энджелфорд, Эсмеральда, вот вам карта и первая подсказка. Желаю приятно провести время и не сбиться с пути. – Он подмигнул обоим.
 Каллиопа вслух прочла подсказку:
 – Джеймс, это загадка. «Крошится и падает, старинными молитвами. Найди огонь, одолей холод».
 – Старое аббатство. Поехали.
 Джеймс подсадил ее на лошадь, и они отправились в путь. Возле аббатства, скрытого в гуще деревьев, они спешились и торопливо вошли в разрушенное здание, где уже ждали двое слуг. Один из них улыбнулся и зажег свечу.
 – Милорд, один из вас должен будет пройти по бревну и не уронить ни капли воска, иначе придется повторить все сначала.
 – Я пойду, – вызвалась Каллиопа.
 Она бережно взяла свечу и наступила на древнюю балку, упавшую с потолка, потом, осторожно переступая, дошла до конца балки и спрыгнула на землю.
 – Сделано!
 Слуга кивнул и подал ей лист бумаги. Вторая пара участников ворвалась в здание, когда Джеймс и Каллиопа уже садились на лошадей.
 – Еще одна загадка, – сказала Каллиопа, подпрыгивая в седле. – «Дивный цветок в девичьей прическе. Сорви для своей дамы».
 – Розарий леди Петтигрю.
 Следующие шесть заданий привели их в лабиринт, на кухню, в конюшню, в рощицу, каретный сарай и в консерваторию. Последняя подсказка отправляла участников назад к озеру. Стремясь оказаться первой, Каллиопа пустила лошадь в галоп, так что парик чуть не слетел с ее головы. Она всегда агрессивно отзывалась на вызовы и, хотя сидела на лошади первый раз в жизни, была полна энтузиазма.
 – Скорее, не отставай! – прокричала она через плечо.
 Джеймс рассмеялся, откинув голову. Давно он так не веселился!
 Они прискакали к озеру, но там уже толпились несколько пар. Двое участников яростно спорили с Петтигрю.
 – Мы заблудились, за это нельзя наказывать!
 – Сколько слуг было в лабиринте?
 – Двое.
 – Неправильно, трое.
 Пара отошла от Петтигрю, что-то бормоча.
 – А, Энджелфорд и Эсмеральда. Где ваши подсказки?
 Они спешились и пустили лошадей пастись. Петтигрю заранее не упоминал про то, что надо сохранить подсказки, но Каллиопа не выбрасывала эти листки, а аккуратно складывала. Теперь она протянула подсказки Петтигрю, и тот, просмотрев их, объявил:
 – Вы победители. Несколько команд пытались завоевать этот титул, не пройдя все испытания. – Петтигрю хмуро посмотрел в их сторону. – Поздравляю, вот ваш приз. А вот, похоже, финишируют те, кто займет второе и третье места. Извините, я должен заготовить их призы.
 Каллиопа взяла две коробочки – это был приз. Она открыла первую и ахнула. Джеймс заглянул ей через плечо и увидел рубиновое ожерелье. Во второй коробочке лежали не менее красивые серьги.
 Она чуть не захлебнулась от восторга.
 – Неужели это теперь наше?
 Джеймс поднял брови.
 – На куртизанку эти побрякушки не произвели бы впечатления, дорогая.
 Каллиопа тут же закрыла коробочки.
 – Да, неплохие штучки, – небрежно произнесла она, и Джеймс усмехнулся.
 Постепенно подъехали остальные пары, слуги принесли сандвичи и вино. Гости расселись на берегу, болтая и угощаясь. Одним из последних подошел Рот.
 – Как я слышал, вы победили?
 Джеймс вскинул брови:
 – Я рассчитывал, что ты будешь соперником, но ни разу с тобой не пересекся.
 Рот был невозмутим.
 – Мы с леди Уиллоуби остались у озера. Решили пропустить охоту.
 Каллиопа дернула Джеймса за рукав.
 – Если ты не возражаешь, я бы вернулась домой. У меня такое ощущение, как будто мои ноги закручены вокруг перил.
 Джеймс и Рот дружно заулыбались.
 – Я с вами, – сказал Рот, и они пошли к лошадям. Тем временем гости разглядывали и обсуждали животных, а когда один из мужчин потрогал челку Аполлона и тот, заржав, отодвинулся, Джеймс еле сдержал раздражение.
 Каллиопа взяла Девицу под уздцы и подошла к Джеймсу. Он ловко подсадил ее, но, когда она стала приглаживать юбку, Девица взбрыкнула и дернула шеей. Каллиопа наклонилась, чтобы успокоить ее, и Девица рванулась вперед. Джеймс попытался схватить ее за уздечку, но лошадь с вцепившейся в ее гриву всадницей унеслась прочь.
 Джеймс вскочил на Аполлона и поскакал за ней, Рот сделал то же самое. Девица галопом мчалась между деревьями, скакала то вправо, то влево. Джеймс и Рот были уже на расстоянии корпуса от нее, но тут Девица замедлила бег и взвилась на дыбы.
 Каллиопа слетела с лошади и упала под огромный дуб, а Девица, вскинув голову, ускакала.
 Джеймс спрыгнул с Аполлона и подбежал к лежащей неподвижно Каллиопе. Его охватили ужас и отчаяние. В несчастных случаях на скачках он потерял не одного друга. О чем он думал, приглашая ее ехать верхом?!
 Рот спрыгнул с коня и опустился возле Каллиопы. Джеймс приподнял ей голову и, когда она застонала, невольно почувствовал облегчение.
 Рот встал.
 – Пойду поймаю лошадь. – Он сел на коня и скрылся за деревьями.
 – О нет, постойте... – Каллиопа открыла глаза и нахмурилась.
 – Что случилось? – спросил Джеймс.
 – Кажется, вы видели не самое изящное приземление.
 – Ты ушиблась?
 – Рано или поздно так должно было случиться. Но почему Девица так себя повела? Мне казалось, я ей понравилась. – Казалось, больше всего Каллиопу беспокоило не столько падение, сколько предательство лошади.
 Она медленно села и поморщилась.
 – Кажется, мне надо отдохнуть, если ты не возражаешь.
 Какие уж тут возражения! Только это ей и следовало делать.
 – Встать можешь?
 Каллиопа кивнула, и Джеймс помог ей встать на ноги.
 – В общем-то я могу идти. У меня только синяки. Ну, и еще самолюбие получило синяк.
 Джеймс дал ей пройтись, чтобы убедиться в отсутствии переломов, а потом подхватил ее на руки и посадил на Аполлона.
 В это время, ведя в поводу Девицу, вернулся Рот – вид у него был хмурый.
 – Проверь седло.
 Но Джеймсу не пришлось снимать седло: он и так увидел, как кровь стекает из-под луки, куда подсунут репейник. Преступнику даже не пришлось снимать седло, чтобы сделать свое черное дело: он отлично знал, что неопытный всадник всегда пригибается вперед.
 Ярость охватила Джеймса. Каллиопа могла погибнуть!
 – Кто-то потрудился над этим, пока мы находились у озера. Вопрос – зачем? – сказал Рот.
 – О чем вы говорите? – требовательно спросила Каллиопа.
 Рот переводил взгляд с одного на другого. Джеймс дорого бы дал, чтобы узнать, о чем думает этот человек под своей непроницаемой маской.
 – Ладно, оставьте при себе свои тайны, но, может быть, джентльмены, мы все-таки поедем? – Голос Каллиопы слегка дрожал.
 Клокоча от ярости, Джеймс сел позади нее, обхватил ее руками, и девушка сразу же расслабилась. К ним быстро подъехали Петтигрю и еще несколько гостей и, не успев осадить лошадей, едва не столкнулись с ними.
 – Что случилось? – озабоченно спросил Петтигрю. – С Эсмеральдой все в порядке?
 – Да, небольшое потрясение, но в остальном ничего страшного. Мы возвращаемся в дом.
 – Конечно. Я поеду с вами. Я не могу оставить гостя в беде.
 Они направились к конюшне. Джеймс ехал быстро, прижимая к себе Каллиопу и стараясь уклоняться от расспросов Петтигрю.
 Приехав на конюшню, он опустил Каллиопу на руки Роту, спрыгнул и взял Девицу под уздцы. Петтигрю тоже спешился и торопливо подошел к ним. Увидев кровь, он осмотрел седло и закричал:
 – Таннер!
 Подбежал главный конюх.
 – Да, милорд?
 – Что это такое? Кто седлал эту лошадь? Он скверно сделал свое дело! – продолжал кричать Петтигрю. – Один из гостей чуть не погиб! Я сниму с кого-то голову! Твою, если не найдется кто-нибудь другой!
 С возмущением хозяин дома явно перестарался – если бы он не так кричал, вышло бы убедительнее. И тут же Петтигрю решительно направился к особняку.
 Джеймс подошел к ошеломленному конюху:
 – Я знаю, что вы и ваши люди не виноваты. Я поговорю с вашим хозяином. Если из-за этого инцидента кого-то из вас выгонят, обратитесь по этому адресу и спросите Стаббинса. Буду очень признателен, если вы позаботитесь о ране Девицы.
 – Да, милорд. Спасибо, милорд. – Конюх ожил. Он отер со лба пот и отвел в конюшню Аполлона и Девицу.
 Каллиопа стояла, поддерживаемая Ротом, и смотрела на Джеймса со странным выражением, а затем одобрительно кивнула, когда он бережно поднял ее на руки, и понес в дом, и даже положила голову ему на плечо. Их спутник поспешил за ними.
 – Рот, ты не мог бы сказать горничной Каллиопы Бетси, чтобы она принесла чай и жаровню?
 – Разумеется. А еще я поговорю с Петтигрю.
 Джеймс хмуро кивнул. Сейчас он ничего не мог решить с Ротом, они поговорят позже.
 – Кажется, лорд Петтигрю был очень взволнован, – пробормотала Каллиопа.
 – Да, придется присмотреться к нему поближе.
 Каллиопа подняла голову:
 – Может быть, он просто как хозяин выражал озабоченность?
 – Лучше поговорим у тебя в комнате.
 Каллиопа опять уткнулась ему в плечо. Ее тело было уже не таким холодным – хороший знак.
 Джеймс отпер комнату и посадил ее на кровать.
 – Сними этот костюм. Поспи немного и будешь лучше себя чувствовать.
 – Нет, я хочу чаю. Ты же послал за ним Рота.
 – Переоденься и залезь под одеяло, а то я сам это за тебя сделаю.
 Каллиопа недовольно нахмурилась, но, поняв, что он все равно не отстанет, торопливо переоделась. Хотя Джеймс в это время и смотрел в окно, уголком глаза он все равно мог ее видеть.
 В дверь постучали.
 – Войдите.
 Горничная Каллиопы поставила на чайный столик поднос и разожгла огонь в камине. Тело Джеймса горело и без камина, но лишнее тепло ему никогда не мешало.
 Горничная ушла, и Каллиопа босиком протопала к подносу.
 – Я подам тебе чай в постель. – Голос Джеймса прозвучал как-то неуверенно.
 Каллиопа хотела поспорить, но передумала. Вернувшись обратно, она села на кровать и воинственно положила руки поверх пушистого одеяла.
 Джеймс налил чай в две чашки и, взяв одну, присел на край кровати, заставив Каллиопу подвинуться. Она хмуро посмотрела на него и приняла чашку.
 – Ты никого не видела возле Девицы? Кто-то засунул репейник под седло, – сказал он.
 Каллиопа медленно поставила чашку и попыталась вспомнить.
 – Какие-то мужчины толкались возле Аполлона перед самым нашим приходом.
 – Да, я не обратил особого внимания, а следовало бы. – Он тогда наблюдал за Каллиопой и слишком легкомысленно наслаждался ее весельем.
 – И что теперь?
 – Едва ли сейчас многое можно сделать. Я, конечно, посмотрю возле озера, но тот, кто это сделал, давным-давно ушел, а улики уничтожены.
 – Возвращайся поскорее, сразу, как только закончишь...
 – Я пришлю сюда горничную – она будет отгонять посетителей.
 Энджелфорд вышел, и к нему тут же подошел Рот. Да, как всегда, этот человек явно знает больше, чем говорит.
 Джеймс проинструктировал горничную, и она скрылась за дверью. Рот выжидательно смотрел на Джеймса.
 – Я на озеро. Поедешь со мной?
 Рот кивнул, и они пошли на конюшню.
 Они заговорили только после того, как выехали на дорогу, ведущую к озеру.
 – У тебя секреты, у меня секреты, у Эсмеральды бездна секретов. Давай говорить только о сегодняшнем дне. Тут шляется какой-то пакостник. Будь осторожен.
 С Ротом можно согласиться, Джеймс это чувствовал. И все же что-то удержало его от чрезмерной доверчивости.
 – Согласен. Ты никого не видел возле лошадей перед тем, как мы отъехали?
 – Полдома, включая слуг и леди Фландерс. Тебя не надо предупреждать, что ее не следует недооценивать?
 – Разумеется, не надо.
 По дороге к озеру они обсудили всех гостей, большинство из которых принимали участие в других развлечениях.
 Внезапно их внимание привлекло какое-то движение. Вдалеке под деревьями мелькнул невысокий мужчина, но, когда они подъехали, мужчина .уже скрылся. Это была та самая рощица, в которой Девица взбрыкнула. Исследование земли ничего не дало, и через два часа они вернулись в дом.
 Рот притронулся к руке своего спутника.
 – Постарайся не упустить ничего. – Рот отвернулся и зашагал через холл, а Джеймс, кивнув, направился к Каллиопе.
 Открывшей ему горничной он велел прийти через несколько часов. Каллиопа спала, подложив кулачок под щеку. Джеймс придвинул кресло и сел, собираясь ждать в нем до обеда.
 Горничная оставила ему почитать старые газеты, и он развернул одну; он уже видел ее несколько недель назад. Со страницы на него уставились глаза персональной едкой карикатуры. Он хорошо помнил весь набор этих картинок. Томас Ландерс. Джеймс следил за его работами.
 Первая карикатура изображала дебютантку, поразительно напоминавшую Сару Джонс; она разговаривала с увядшим папоротником, а несколько джентльменов на цыпочках удалялись. Пустое лицо и задранный нос не давали ей увидеть, что ее жертва ускользнула.
 На второй картинке у белокурой дебютантки – видимо, Сесилии Дорт – был завязан рот, чтобы она не могла говорить. Это еще довольно смирные рисунки Ландерса; временами перо этого парня становилось очень жестоким.
 Последние рисунки касались политики. Видимо, Ландерс вхож в парламент, раз ему известны такие детали. На следующей сессии Джеймсу придется обратить внимание на присутствующих.
 Интересно, Каллиопа это видела? Когда она проснется, он обязательно покажет ей карикатуры. Та, на которой изображена Сесилия, наверняка ей понравится.
 Он покачал головой, но не мог не улыбнуться, вспомнив пораженное лицо Сесилии, когда Каллиопа измолотила ее едкими словами. Какая горячая нимфа, однако!
 Сегодня эта лесная фея покачивалась в седле и наслаждалась от всей души. Ее смеющееся лицо еще долго будет стоять у него перед глазами. Со временем из нее выйдет прекрасная наездница.
 Но, попытавшись вставить в эту картину кусочек, который никак не хотел влезать, Джеймс тут же протрезвел. Кто-то охотится за Каллиопой. Имеет ли к этому отношение ее родство с Солсбери?
 Хотя на озере было полно народу, этот человек рискнул действовать без маски. Скорее всего его подтолкнуло отчаяние.
 И все-таки кто подложил репейник под седло и зачем?




 Глава 11


 Каллиопа медленно просыпалась. В камине плясал веселый огнь, в комнате было тепло и уютно. Она плотнее свернулась под одеялом, не желая выбираться из кокона, открыла один глаз и по сгустившимся теням поняла, что близится вечер. Вот бы проваляться так всю ночь!
 Потершись щекой о подушку, девушка заметила в тени какое-то движение – определенно рядом кто-то был. Она выдохнула, приподнялась и увидела знакомые глаза; и тут же ее охватили противоречивые чувства. Разумеется, это Джеймс сидел рядом.
 Каллиопа откинулась на подушку и, вздохнула. Кажется, ей все же придется вставать.
 – Что ты здесь делаешь? – тихо спросила она.
 – Сейчас горничная принесет обед.
 – Значит, ты только что пришел? – Честно говоря, она удивилась: не настолько он заботлив, чтобы провести возле нее хоть пару минут.
 Джеймс пожал одним плечом и не ответил.
 Каллиопа приподнялась повыше к спинке кровати. От несчастного случая она пострадала больше, чем хотела признавать, – у нее болели все мышцы. Наверное, тело ее все в синяках, но серьезных повреждений, кажется, нет.
 – Как ты себя чувствуешь?
 – Как человек, упавший с лошади.
 Джеймс улыбнулся.
 В комнату вошла Бетси и поставила перед Каллиопой поднос. Другая служанка поставила поднос перед Джеймсом. Бетси взбила подушки и по мановению руки Джеймса удалилась.
 – Опять командуешь моими слугами? – Она отрезала кусочек мяса и обмакнула его в соус. Джеймс не ответил, и она принялась за картошку. – Почему ты не ешь вместе со всеми?
 – Отсюда вид лучше.
 Каллиопа натянула на голое колено одеяло, которое сбилось, когда ставили поднос. К тому же во время сна ее рубашка задралась.
 Джеймс улыбнулся и отрезал большой кусок мяса. Огонь в камине разбрасывал пляшущие тени по стенам и по его лицу. Когда он наклонился, не по моде длинные волосы упали на лицо. Он был похож на пирата, только пират этот оказался чересчур красивым.
 Картошка быстро исчезла с его тарелки, за ней последовало мясо. Каллиопа проглотила кусок, заставляя себя не возить еду по тарелке.
 Покончив с едой, Джеймс выпрямился.
 – Ешь. Или тебе помочь? – Каллиопа пренебрежительно хмыкнула:
 – Я не калека!
 Может быть, еще раз выставить колено – тогда он отстанет от нее с разговорами о еде. Или, еще лучше, одарит тем взглядом, от которого ее бросает в жар.
 В дверь постучали, и Бетси просунула голову в комнату.
 – Лорд Петтигрю желает знать, будете ли вы на вечернем праздновании, мисс.
 Джеймс посмотрел на Каллиопу, предоставив решение ей.
 – Да, Бетси. Пожалуйста, скажи лорду Петтигрю, что мы скоро спустимся, а потом приходи помочь мне одеться.
 – Хорошо, мисс!
 – Раз уж ты отказалась, чтобы я тебя покормил, я с восторгом помогу тебе одеться, – сказал Джеймс, сверкнув глазами.
 – Бетси расстроится.
 – Нет в тебе спортивного духа. – Он покачал головой и подошел к двери. – Ладно, я скоро приду.
 Каллиопа отставила поднос, осторожно вытянула одну ногу, другую, покрутила телом. Повторяя эти движения, она с каждым разом чувствовала себя все лучше. Тело слегка болело, но сон и потягивание сделали свое дело, боль отступила.
 Снова появилась Бетси и стала помогать ей готовиться к вечеру.
 Каллиопа осталась довольна результатом. Она потрогала шелестящее синее платье с белой вышивкой. Мадам Жизель создала нечто выдающееся: радужный лиф демонстрировал молочную плоть, придавая картине оттенок невинности; вышитая полоска по краю прикрывала декольте и в то же время будоражила воображение.
 Руками в длинных белых перчатках Каллиопа пригладила юбку, стараясь успокоиться. Все-таки платье выглядело несколько скандально, как и ее персона.
 Стянутые под париком волосы требовали свободы. Парик выглядел как масса непокорных кудрей, завитки падали на лицо, щекотали...
 Постучавшись, вошел Джеймс. Каллиопа подошла к нему, и он поднес к губам ее руку, затянутую в перчатку. Его теплое дыхание обдавало ее жаром сквозь перчатку.
 – Ты готова идти на праздник? – Он улыбнулся, и Каллиопа почувствовала себя порочной в таком платье.
 – Да, – еле слышно проговорила она, беря его под руку. Они спустились в бальный зал, где уже собрались гости; все болтали, смеялись и вели себя гораздо свободнее, чем накануне. Женщины стояли ближе к мужчинам, мужчины давали большую волю рукам.
 Огромный зал был слабо освещен – леди Петтигрю намеренно создала интимную обстановку, чтобы гости меньше смущались.
 Заиграл оркестр. Каллиопа и Джеймс остановились с краю танцпола, поболтали с другими парами, а потом присоединились к лорду Роту и леди Уиллоуби, стоявшим в стороне.
 Каллиопе нравилась леди Уиллоуби. У этой истинной леди была горделивая осанка, глаза ее светились добротой. Хотя она, видимо, считала себя самой невзрачной из женщин, находящихся в этой комнате, ее отличала спокойная и приветливая красота. Чем дольше Каллиопа смотрела на нее, тем более неуместным казалось ее присутствие здесь. На этом празднике тщеславия она выглядела как голубка в стае павлинов.
 – Как вы себя чувствуете, Эсмеральда? – спросила леди Уиллоуби.
 – Не слишком плохо, спасибо. Сегодня я обнаружила в себе такие части тела, о которых и не подозревала.
 Леди Уиллоуби улыбнулась:
 – Это все из-за езды верхом...
 – И падения. – Лорд Рот по-прежнему сохранял серьезность.
 – Да, мой первый парадный выезд получился не совсем удачным, – призналась Каллиопа.
 – Нет-нет, вы хорошо справились, проблема не в этом, – сказал Рот.
 Видимо, леди Уиллоуби почувствовала себя неловко и, как только грянул вальс, вопросительно посмотрела на Рота. Он склонился к ее руке и повел ее танцевать.
 Каллиопа повернулась к Джеймсу; он задумчиво глядел им вслед. Она подтолкнула его в бок, и он улыбнулся:
 – Можно было и без физического насилия. Я с восторгом буду твоим партнером.
 Джеймс потащил ее за собой, и она засмеялась. У него в самом деле обсидиановые глаза. Вчера они были бархатными.
 Они кружили среди пар, не соприкасаясь телами. Джеймс вел ее твердой рукой; танцевать с ним означало не опасаться столкновений с другими парами. Там, где он ее касался, возникало покалывание. Жар от его тела пронизывал ее всю, катился к ногам и бедрам, от талии к груди, на щеки и даже на веки.
 Каллиопа посмотрела Джеймсу в глаза, и оба засмеялись как старые, друзья. Он встревожился, когда она упала, на руках отнес ее в дом, оставался с ней, пока она спала. Чудовище превратилось в рыцаря?
 Во время танца они не разговаривали и не отрывали . взгляда друг от друга. В его глазах она видела скрытое обещание.
 Музыка кончилась, и они застыли неподвижно. Гости толкали их, расходясь с танцпола, и Джеймс наконец отпустил Каллиопу и повел на террасу, не снимая руку с ее талии. Она пошла за ним без оглядки.
 Снаружи толпились люди, и он повел ее в сад. Единственным освещением служил месяц в небе, но девушка видела каждое его движение, медленную походку, упругую силу рук.
 Когда они дошли до розария, в воздухе разливался тонкий аромат. Джеймс притянул Каллиопу к себе. В вечерней прохладе он был такой теплый! Он целовал ее шею, открытую грудь... Каллиопа запрокинула голову, и поцелуи поднялись к подбородку, потом к уху. Он взял в рот мочку уха, и ее пронизало теплом. Потом Джеймс снова вернулся к ее губам, сначала нежно, затем углубляя поцелуй, пробуждая в ней непонятное чувство.
 Каллиопа обняла его руками за шею, взъерошила густые волосы... Она гладила его затылок, а потом распласталась на нем, словно желая стать еще ближе.
 Джеймс подхватил ее на руки, уложил на скамейку, и она почувствовала под собой холод камня. Поддерживая рукой ее голову, он продолжал целовать ее; другая его рука двигалась по ноге вверх от лодыжки. Вот она под коленкой. На бедре. Медленно поднимается выше.
 Каллиопа всхлипнула. Он перехватил этот звук поцелуем, и она обнаружила, что сама целует его жадно и требовательно.
 Джеймс приподнял ее и положил на себя, как делал это днем на кушетке. Ее платье накрыло их обоих. Брюки у него оказались расстегнуты, и одно жаркое место прижалось к другому. Внутри Каллиопы пылал огонь. Джеймс толкнул ее на себя, и лунный свет блеснул в ее глазах.
 Это было то, о чем говорили актрисы за кулисами, но чего она прежде не знала. Чувства, которых никогда не испытывала, заполнили ее.
 – Джеймс... – хрипло выговорила Каллиопа. Хрустнули кусты.
 – Перестаньте плакаться. План продвигается блестяще.
 Джеймс вскочил и утянул ее за ограду так быстро, что она чуть опять не всхлипнула. По дороге он ловко одернул ей юбку.
 – Что это за шум? – спросил голос.
 – Не уходите от темы!  Я  не плачусь. Вы потеряли драгоценное время и не закончили работу.
 – Я сделал все, что мне велели.
 – Нет, не сделали. Она там, танцует.
 Сдавленными голосами спорили мужчина и женщина. Каллиопа попробовала выглянуть из-за ограды, но Джеймс резким движением прижал ее голову к груди.
 – Я сделал так, как мне велели, – повторил мужской голос. – Не нравится – делайте сами вместе с ним.
 – А как насчет другой задачи? Вы ее тоже решили?
 – Я не получал от вас приказа. Но если вы не побеспокоитесь, я сам начну отдавать приказы.
 Каллиопа содрогнулась, услышав угрозу в хриплом мужском голосе.
 – Я просто напоминаю. Ее нужно убрать с пути.
 – Мне известно мое положение. Не забывайте и вы свое.
 Легкие шаги торопливо удалились, но мужчина остался стоять на месте. Каллиопа почувствовала, как напряглись мышцы Джеймса: видимо, он ожидал, что незнакомец свернет за ограду, но тот, немного поколебавшись, пошел к озеру по той же тропинке, что и женщина.
 Через минуту Джеймс отпустил Каллиопу, скользнув ладонями по ее обнаженным рукам.
 – Я отведу тебя обратно в дом.
 Каллиопа дрожала от неостывшего желания и от страха.
 – Кто это был?
 – Не знаю, по голосам трудно определить. Сейчас я пойду посмотрю.
 – Джеймс, я боюсь. Возьми с собой Рота.
 Поколебавшись, он кивнул.
 – Вернемся в зал, и я с ним поговорю.
 Джеймс встал и поставил Каллиопу на ноги. Почему-то его одежда оказалась в полном порядке. Хотелось бы ей выглядеть хотя бы наполовину такой же собранной, как он.
 Они вышли из сада на дорогу, и вскоре Каллиопа вздохнула с облегчением, когда они оказались на террасе, где праздник был в самом разгаре.
 Она почти не сомневалась: мужчина и женщина говорили о ней. Теперь им надо искать уже троих подозреваемых. Если бы ей удалось .убедить Джеймса, что она может искать с помощью леди...
 – А-а! Боже мой!
 Прекратилось чирканье крикета и кваканье лягушек, в бальном зале тоже все затихло, потом люди повалили из дверей узнать, кто или что вызвало такое смятение. Джеймс и Каллиопа тоже побежали на крик.
 – У озера!
 Джеймс за руку тащил Каллиопу за собой. Она споткнулась, и он побежал медленнее. Каллиопа слышала, что за ними бегут другие, и наконец они ворвались на поляну у озера.
 Джеймс и Каллиопа оказались на месте первыми. Следом с одной стороны поляны выскочил конюх Таннер с фонарем в руке, с другой – Петтигрю.
 У озера стояла леди Уиллоуби, рядом с ней – Рот. В воде плавал труп.
 Петтигрю был только слегка возбужден.
 – Таннер, спустись и вытащи его!
 Но почему сам Рот не сделал попытки вытащить тело? Каллиопа подумала, что он исключительно хладнокровный человек. Странно.
 Ее толкали люди, старавшиеся пробраться поближе.
 – Неужели труп?
 – Кто это?
 – Что случилось?
 – Кто кричал?
 – Кто это сделал?
 – Сделал что? Что случилось? – Вопросы сыпались со всех сторон. Толпа с каждой секундой разрасталась.
 Наконец Таннер влез в воду. Каллиопа видела, как он вздрогнул от холода, а затем побрел к телу, которое, к счастью, находилось близко от берега. За рубашку он подтащил труп к берегу.
 Мальчик из конюшни помог вытащить безжизненное тело и оттащить от воды. Таннер быстро ушел – наверное, чтобы согреться и переодеться.
 Но Каллиопа о нем не думала. Луна осветила озеро и труп. На погибшем была богатая одежда, лицо его закрывали светлые волосы.
 Она начала молиться.




 Глава 12


 Петтигрю наклонился и перевернул тело. В груди трупа торчал нож для открывания писем.
 – Это Тернберри.
 – Тернберри!
 – Подвиньтесь, мне не видно.
 – Роберт Тернберри!
 – Я думала, что он уехал.
 – Он жив?
 – Что происходит?
 – Джентльмены, пожалуйста, отведите дам домой, – решительно потребовал Петтигрю.
 Задние толкали передних, пытаясь побольше разглядеть. Несколько мужчин теснили взбудораженную толпу к дому, но люди сдвинулись с места далеко не сразу.
 – Оставайся с леди Уиллоуби, – Джеймс на ухо Каллиопе. – Мы придем через несколько минут.
 Каллиопа кивнула. Леди Уиллоуби, уже уходившая к дому, слегка отстала от толпы, и Каллиопа ее догнала.
 Леди Уиллоуби шла мелкими шажками, ссутулив плечи. Дважды она споткнулась. Каллиопе тоже не удавалось расслабиться. Искаженное лицо Тернберри наверняка приснится ей ночью.
 Они дошли до дома и присоединись к дамам и нескольким мужчинам, собравшимся в салоне. Леди Петтигрю дрожала. Слуги сновали между гостями, разнося бренди и чай. Один мужчина собрался закурить, но на полпути остановился, вспомнив, где находится, и убрал сигару. Атмосфера становилась все более напряженной.
 Каллиопа шла за леди Уиллоуби, пока та не остановилась возле группы женщин. Она не удивилась, что Каллиопа следует за ней.
 Пенелопа Фландерс потчевала дам подробностями.
 – Говорю вам, прямо гротеск, каламбур! Лицо Рота застыло так, как будто его рот дьявольски смеется! А его глаза навыкате! Неужели я забыла взять нюхательную соль? – Пенелопа принялась энергично обмахиваться веером. – Не знаю, что теперь делать. Без Тернберри вечеринки станут совсем скучными, и вообще... – Она изобразила на лице страх. – Я очень надеюсь, что Фландерс увезет меня сегодня же ночью в город, где не так опасно. – Хотя Пенелопа деланно содрогнулась, в ее глазах зажглось предчувствие: тот, кто вернется первым, первым же расскажет самую пикантную сплетню сезона.
 Леди Петтигрю, кажется, совсем растерялась; она не знала, радоваться или огорчаться, что ее прием теперь будет у всех на устах.
 Леди Уиллоуби прищурилась и заговорила, словно игнорируя леди Фландерс, с упоением нагнетавшую истерию.
 – Эсмеральда, вы не знаете, что мужчины собираются делать? Возможно, Энджелфорд что-то вам сообщил...
 – Я знаю только, что они хотят связаться с констеблем. По-моему, в такой поздний час разъезжаться было бы неправильно, велика опасность сломать колесо.
 Пенелопа застонала:
 – О нет! Значит, мы в ловушке? Может, этого и хочет убийца? Она всех нас убьет!
 Две дамы ахнули, одна упала в обморок. Леди Петтигрю чуть не задохнулась.
 – Откуда вы знаете, что убийца – женщина? – спросила Каллиопа.
 Пенелопа вскинула брови:
 – Он убит женским открывателем писем.
 Откуда она знает? Каллиопа была рядом с трупом и ничего не разглядела.
 – Мужчина мог его украсть...
 В комнате стало тихо; все прислушивались к их разговору. Двое мужчин что-то утвердительно промычали.
 – Как это – украсть? – вызывающе спросила Пенелопа.
 – Обыкновенно. Взять и унести с собой, – ответила Каллиопа.
 Пенелопа потерла подбородок.
 – Может быть, эта женщина нарочно все подстроила. Теперь все подумают, что его взял мужчина. – Она в упор посмотрела на Каллиопу.
 Каллиопа заставила себя промолчать, хотя это далось ей нелегко.
 Леди Уиллоуби с отвращением покачала головой, и Пенелопа тут же переключилась на нее:
 – Но ведь это вы нашли труп? Что вы там делали?
 В этот момент в салон вошел Рот.
 – Все, хватит! – Он неприязненно посмотрел на Пенелопу.
 – Конечно, раз уж вы пришли... – с улыбкой произнесла Пенелопа и благоразумно отступила в толпу.
 Неожиданно в комнату ворвался лорд Петтигрю, за ним следовали остальные мужчины.
 – Я вызвал констебля, он уже в пути. Пожалуйста, разойдитесь по своим комнатам! Я уверен, это печальное происшествие скоро будет разгадано. Возможно, с некоторыми из вас констебль пожелает поговорить лично.
 Часть гостей быстро ушла, остальные неохотно потянулись за ними.
 – В вашем присутствии нет необходимости. – Петтигрю пристально посмотрел на леди Фландерс. Та улыбнулась и, подождав, пока в комнату войдет мистер Фландерс, небрежно произнесла:
 – Всем доброй ночи. Если я смогу чем-то помочь, дайте знать.
 Пенелопа не сомневалась, что позже узнает от мужа все детали.
 Леди Уиллоуби тоже собралась уходить, но Рот подошел к ней и что-то прошептал ей на ухо. На ее лице мгновенно появилось испуганное выражение, но она кивнула, и они вместе остались ждать.
 Каллиопа надеялась, что ей предложат остаться, но Джеймс быстро увел ее.
 – Не так я представлял себе окончание нашего вечера... – Он заправил ей за ухо выбившийся завиток волос. – Запрись. Я могу задержаться, неизвестно, сколько здесь пробудет констебль.
 Поцеловав ее в лоб, он ушел, а Каллиопа осталась стоять посреди комнаты. Что ей теперь делать? Был бы у нее с собой хотя бы альбом для эскизов – было бы чем занять пальцы и ум.
 Тиканье часов успокаивало. В конце концов, неплохо бы и немного поспать. Она разделась, залезла на кровать и зажгла новую свечу на тумбочке. Простыни пахли свежестью, но от них веяло холодом – из-за всей этой суматохи Бетси забыла положить грелку. У Каллиопы стучали зубы. Она повозилась, чтобы согреть покрывало, но это не помогло.
 Бедный Тернберри. У него теперь вечный холод. Как у ее отца. Она невидящим взглядом смотрела в потолок. Часы отсчитывали секунды, потом минуты, потом часы...
 По коридору протопали башмаки, и кто-то остановился перед ее дверью. Скрипнул ключ.
 Войдя, Джеймс сразу запер за собой дверь. Свеча почти догорела и еле освещала комнату.
 – Сегодня опять пойдем делать обыск? – Каллиопа переползла вверх, чтобы опереться о спинку кровати.
 Джеймс покачал головой:
 – Большинство гостей сидят по своим комнатам, а с теми, кто проводит ночь не на своем месте, иметь дело рискованно.
 – Кто остался внизу?
 – Констебль только что ушел. Петтигрю, Рот, Фландерс и парочка других отдыхают от его вопросов.
 – Что-нибудь обнаружили?
 – Пока нет. Как и ожидалось, никто не заявил о пропаже открывателя писем.
 – Леди Фландерс сказала, что эта штука принадлежала женщине.
 Джеймс обдумал полученное сведение.
 – Несколько человек об этом говорили, а у Пенелопы длинные уши. Что еще она сказала?
 – Попыталась обвинить в убийстве меня, потом леди Уиллоуби.
 – Что ты на это сказала?
 – Ничего не успела сказать, нас прервал Рот. Он сегодня как натянутая струна.
 Джеймс вздохнул и сел.
 – Мы оба работали с Тернберри. Мне он не нравился, но я не желал ему смерти.
 – А Рот?
 – Нет, Рот любил поддразнивать Тернберри, но уж никак не до смерти. Может, Рот и не в меру хладнокровен, но убийство не в его вкусе.
 – А как насчет Петтигрю?
 Джеймс встал и принялся расхаживать по комнате.
 – Петтигрю тоже работал с нами. Не удивлюсь, если открыватель принадлежит его жене. В такой уик-энд, как этот, его легко можно было украсть. – Джеймс засунул руки в карманы брюк и откинул голову, размышляя. – Мне следовало знать. Надо было с утра кого-нибудь приставить к Тернберри. Я думал, что могу подождать до Лондона.
 – Как бы ты мог знать?
 Он вспылил:
 – Сначала Стивен, теперь Тернберри. Я сегодня так испугался – увидел светлые волосы и... – Джеймса передернуло. – Хуже всего, что я почувствовал облегчение, увидев, что это не Стивен. Понимаешь? Я почувствовал облегчение, что это Тернберри!
 Каллиопа отбросила одеяло, подошла к нему и обняла.
 – Я тоже.
 Он крепко сжал ее, потом отпустил, отошел к шкафчику и налил себе бренди. Некоторое время он крутил в руке стакан, но не пил.
 – Леди Уиллоуби пошла к озеру одна? – спросила Каллиопа.
 – Так она говорит.
 – А Рот пришел первым?
 – Так он говорит.
 – Странно. Я не думала, что леди Уиллоуби столь легкомысленна.
 – Нет. Я не знаю, что она там делала. Может, она и вдова, но респектабельная вдова, ее имени не коснулись дурные слухи.
 – Как ты думаешь, что произошло на озере?
 – С Ротом и леди Уиллоуби? Или с Тернберри?
 – Ты думаешь, Рот и леди Уиллоуби были вместе?
 – Да. Удивляюсь этому так же, как и ты.
 – Но что они могли там делать?
 Джеймс слегка улыбнулся.
 – Не забывай, они говорят, что пришли порознь.
 Каллиопа засмеялась. Хорошая отговорка, хоть и нелепая. Она села на ручку кресла и поджала замерзшие пальцы ног.
 – А Тернберри? Ты что-нибудь понял... по виду трупа?
 – Он умер недавно. Лицо не распухло.
 Каллиопа поежилась.
 – Какое отношение он имеет ко всему этому... и к моему отцу?
 – Тернберри был участником последнего задания Солсбери, больше ничего. Он не входил в наш узкий круг и всегда держался несколько в стороне. Мы удивились, когда Хоулт сделал его своим секретарем.
 – А с кем он был близок?
 – Ни с кем из нашего списка. Возможно, Рот пересекался с ним чаще, чем кто-либо, не считая Хоулта. Но Хоулт ни с кем не сближается – положение не позволяет.
 – Ему, должно быть, одиноко.
 – Может, потому он и выбрал Тернберри.
 – Тернберри пришел на озеро, чтобы с кем-то встретиться, так?
 – Все указывает на то, что он пришел на встречу с человеком, который его убил. Он не был захвачен врасплох, нет следов борьбы, убит ударом спереди. Тернберри никому не заявлял, что намерен встретиться с Петтигрю или с кем-то еще в этом доме.
 Каллиопу больше занимала информация о Солсбери.
 – Как случилось, что ты познакомился с моим отцом?
 – Он взял под крыло меня и Стивена, когда мы окончили Оксфорд.
 – И дальше? Я имею в виду, как вам с ним работалось?
 – О, он был очень интеллигентным человеком и очень образованным, к тому же не признавал полумер. Ты во многом на него похожа. Он быстро завоевал наше уважение и преданность.
 – Вот почему ты так разозлился вчера, когда мы говорили о нем?
 Джеймс кивнул. Его глаза смягчились.
 – Мы разберемся с этой путаницей, когда найдем Стивена. – Казалось, он обдумал свои слова и подчеркнул слово «когда».
 Старое недоброе чувство к отцу всколыхнулось в душе, но оно было уже не так сильно, как раньше.
 – Ладно. Согласна.
 Его напряженные плечи слегка расслабились.
 – Надо поговорить со слугами Тернберри, – сказала Каллиопа.
 Часы пробили пять.
 – Вернемся к этому утром.
 – Уже утро. Светает.
 Джеймс поморщился:
 – Знаю. День предстоит долгий.
 – Мы останемся здесь?
 – Нет. Я думаю, нам нужно вернуться в Лондон, здесь мы больше ничего не найдем.
 Каллиопа кивнула и прошлепала к кровати, завернулась в остывшее одеяло. Джеймс глубоко вдохнул, медленно выдохнул, поставил на стол нетронутый стакан бренди, взял с кушетки одеяло и развернул его.
 Каллиопа прикусила губу.
 – Джеймс, почему бы тебе не лечь на кровать?
 Он замер.
 – Просто спать, – быстро добавила она.
 Долгую секунду он не шевелился, потом начал раздеваться. У нее перехватило дыхание. Разве он не может спать в смокинге?
 Джеймс снял только пиджак, после чего в рубашке и брюках залез под одеяло. У нее так застучало сердце, как будто ему предстояло выпрыгнуть из груди и шлепнуться о стенку.
 Кровать, казавшаяся просторной, вдруг стала тесной. Каллиопа не решалась пошевелиться, чтобы не прикоснуться к нему. Она с ужасом думала, как будет спать.
 Какую принять позу? Она лежала с самого краю. Что делать, если он к ней повернется?
 В ней снова пробудились чувства, разбуженные в саду. Она никогда не испытывала ничего даже отдаленно похожего на то, что было с ней там, на скамейке. Неудивительно, что женщины в таких случаях шепчутся и хихикают. Каллиопа раньше думала, что они сумасшедшие.
 Она украдкой посмотрела через плечо. Он лежал на спине, приподняв колено, и ровно дышал... спал.
 Негодяй!




 Глава 13


 Некоторые гости уже сошли вниз, чтобы поехать к озеру, но многие отбыли в Лондон, стремясь оказаться среди первых, кто расскажет о смерти Тернберри. Джеймс нашел Каллиопу возле главного входа: она разговаривала с леди Уиллоуби. Роджерс и Бетси уже погрузили багаж и приготовились ехать сзади.
 Распрощавшись с хозяевами, Джеймс помог Каллиопе сесть в карету.
 Экипаж подпрыгивал на ухабах, потому что кучер уклонялся от колеи, которая после дождей стала глубже и опаснее. Они ехали уже пять минут, а Каллиопа все молчала, глядя в окно. Джеймс ждал, когда она справится с собой, и наконец она повернулась к нему:
 – Спасибо.
 Он поднял брови:
 – За что?
 Она покачала головой:
 – Просто спасибо.
 Джеймс кивнул, и она откинулась на подушки.
 – Мне нужно попасть в театр. Я беспокоюсь за свою семью.
 – Они уедут?
 – Нет. Мои приемные родители сегодня оба заняты в спектакле, и они не уедут, несмотря ни на какие угрозы. – Каллиопа непроизвольно потерла лоб. – Они не осознают грозящей опасности, и я боюсь за них. Их могут застать врасплох.
 Джеймс потрепал ее по колену:
 – Все будет хорошо. В театре за ними наблюдают мои люди. Когда приедем в город, я выслушаю их отчет.
 Джеймс внедрил человека в театр, как только узнал о том, что Каллиопа связана с этим театром. Связь Каллиопы с Солсбери была слишком странной, чтобы считать это случайным стечением обстоятельств. В этой головоломке имелись свои извилины и пересечения, и все они вели к Каллиопе.
 – Давай на эту ночь вернемся в дом Стивена и еще раз просмотрим его вещи и бумаги.
 Скорее всего их усилия будут напрасны – они и так все перерыли. Но видимо, Каллиопе стало легче, потому что она сменила позу и расслабилась.
 Джеймс решил, что сейчас самое время наверстать упущенный сон, – он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Каллиопа свернулась на плюшевом сиденье, стараясь устроиться поудобнее. Джеймс приоткрыл один глаз и посмотрел, как она возятся, через несколько минут Каллиопа почувствовала, как он рывком пересадил ее к себе.
 – Ты что...
 Слабый крик тут же оборвался – так крепко он обнял ее.
 В голове Каллиопы было пусто. Она угнездилась у него на груди, а он все не открывал глаз, и это ее раздражало. Она попыталась вырваться и пересесть обратно, но сразу почувствовала, что зажата в его руках, как в тисках. Он не пошевелился. Голова его лежала на подушке.
 Каллиопа украдкой посмотрела на него и слабым голосом произнесла:
 – Милорд, я думаю, это неприлично...
 Он ничем не показал, что слышит ее.
 – Милорд?
 Нет ответа.
 – Энджелфорд?
 Тишина.
 – Джеймс! Открылся один глаз.
 – Тебе не кажется, что мне пора вернуться на свое место?
 – Лучше отдыхай – ты спала ночью не больше меня.
 От этих слов ей почему-то стало легче. Действительно, на его стороне кареты уютнее, а она так измучена! Если он решил забрать себе более удобную часть кареты, то только справедливо, что она разделит с ним это место.
 Каллиопа закрыла глаза и опустила голову на плечо своему спутнику. Движение кареты успокаивало, ее охватила приятная дремота, ночные страхи отошли прочь.
 В яркий солнечный день она прогуливалась по лугу. Насколько хватало глаз, всюду росли цветы. Джеймс подошел к ней с синим цветком в руке; она его взяла и понюхала. Божественный запах! Похож на тот, что исходит от него. Странно, что так может пахнуть цветок.
 Но запах цветка был мужской, совсем не похожий на аромат розы. Джеймс с нежностью посмотрел на нее и наклонил голову. Хватит себя обманывать: это то, чего она страстно желает, каждая частичка ее тела говорит, что так будет правильно. Он наклоняется ближе, все ее тело звенит от счастья... Она вздохнула, но тут неожиданно он отпрянул.
 – Нет!
 Каллиопа подскочила на месте, и Джеймс повел плечами:
 – Что – нет?
 Карета остановилась.
 – М-м... Нет, ничего. Я просто удивилась, что мы уже приехали.
 До чего глупо!
 Джеймс внимательно посмотрел на нее и, выбравшись из кареты, подал ей руку.
 Возвращение в Лондон оказалось для нее ударом. Она быстро подошла к двери и, увидев своих здоровяков лакеев, нахмурилась. Что происходит? Неужели она перестала считать Джеймса врагом и начала думать о нем как о спасителе? Примерно тогда же она перестала называть его Энджелфордом.
 Нет, ей нужно побольше Энджелфорда и поменьше Джеймса. Теперь, когда они в Лондоне, так будет куда лучше.
 Они вошли в библиотеку, и Джеймс пошел к ее любимому креслу. Впервые это ее устраивало. Она села на парчовую кушетку и закрыла глаза.
 – Я думал, мы будем просматривать вещи Стивена...
 Каллиопа снова открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее.
 – Я просто дала отдых глазам. Может, подождешь минут десять?
 Джеймс покачал головой. Она могла поручиться, что у него на лице промелькнула улыбка.
 – Ну ладно, я сейчас. Его глаза смеялись.
 Каллиопа взглянула на величественные книжные шкафы и вздохнула.
 Двадцать минут спустя она все еще вздыхала. Джеймс выглядел страшно недовольным – он был уверен, что искомый предмет находится именно здесь, но мысли о Каллиопе мешали ему сосредоточиться.
 Каллиопа сняла парик, и мягкие кудри накрывали ее плечи; тем временем Джеймс, пытаясь сконцентрироваться на задаче, взял прогулочную трость, прислоненную к стене. Он узнал ее – этой изысканной тростью она ночью пыталась ударить его по голове.
 – Почти нисколько не отличается от той, что была у тебя на балу у Киллроев...
 Каллиопа подняла глаза от кипы бумаг:
 – Ты нашел там мою трость?
 – Да. Вообрази мое удивление, когда ты поплыла по бальному залу, грациозная, как газель.
 Каллиопа вспыхнула:
 – Не знаю, почему я забыла эту трость.
 – Мы уже определили почему: ты соскучилась по мне.
 Это ей не понравилось.
 – Злюка.
 Джеймс улыбнулся.
 – Тебе вообще-то нужна трость?
 – Редко, только когда устаю – тогда с ней легче ходить. – Каллиопа подошла и забрала у него трость.
 – Мне ее дала мама. Это был последний миг, когда я видела маму. Она думала, что успеет сбегать в горящий дом. – Ее лицо потемнело.
 Сердце Джеймса разрывалось от жалости.
 – Зачем она туда побежала?
 – Хотела спасти документы, которые отец оставил ей на хранение. Вот почему я винила его в ее смерти.
 – И ты хранила трость все эти годы?
 – Да, она всегда у меня под рукой, хотя я ею не пользуюсь. Это память.
 – Может, тебе лучше считать ее такой же обычной вещью, как и все другие.
 Каллиопа долго молчала. Джеймс не знал, что сказать или сделать. Ее потерянный вид сводил его с ума.
 Он уже собрался отобрать у нее трость, когда она вдруг сделала стремительное движение – приняла позу фехтовальщика. Совсем неплохо.
 – Так ты фехтуешь?
 – Однажды я играла в театре пирата, когда заболел один актер. После этого еще кое-чему научилась. Забавное хобби!
 Пирата?
 – Сколько же ролей ты сыграла?
 Каллиопа пожала плечами и ткнула ему в живот тупым концом трости.
 – По мере надобности замещала других. Иногда на маленьких ролях, чаще статистов. Когда заболеет звезда, все актеры поднимаются на одну ступень, и тогда мне достается маленькая роль. Это забавно. Выступать – сплошное удовольствие, статистов никто не различает, и поэтому не возникает боязнь сцены.
 Каллиопа прыгала по комнате, парируя воображаемые удары; стоя на правой ноге, она подогнула левую, подняла трость над головой горизонтально, а два пальца левой руки нацелила на конец трости, потом резко развела по диагонали трость и левую руку.
 – Что это за поза? – Джеймс считал себя опытным саблистом, но никогда не видел подобного движения.
 – Не знаю. Меня научил мастер, приехавший с Дальнего Востока. – Она кашлянула. – Не то чтобы научил, просто я подсматривала за ним, когда он тренировался.
 Джеймс почувствовал, что она его заинтриговала, и подошел к ней:
 – Покажи еще раз.
 Каллиопа хмуро на него посмотрела:
 – Слушай, я знаю, что не промахнусь.
 Она ткнула его в бок, чтобы подчеркнуть свои слова. Джеймс ухватил трость и отвел в сторону. Тогда Каллиопа вывернула ручку, чтобы снова ударить.
 Послышался щелчок...
 – Что за черт... – Джеймс вздрогнули уставился на свой живот.
 Каллиопа посмотрела туда же и увидала ярко-красную полосу на белой рубашке. Бросив трость, она кинулась к нему:
 – Господи, Джеймс, твоя рубашка!
 Джеймс хмуро посмотрел на трость и поднял ее за конец. Из него торчало острое лезвие.
 Каллиопа всхлипнула и задрала ему рубашку.
 – Стой тихо. Ты ранен, – сказала она и побледнела.
 – К счастью, эта подлая штука была слишком далеко и не причинила вреда. Но я буду признателен, если ты прекратишь попытки убить меня этой штукой.
 – Сядь и не двигайся, – встревожено сказала Каллиопа. – Я прикажу Гриммонду, чтобы он вызвал врача.
 – Ладно, я пошутил – это всего лишь царапина. На сеансах фехтования случались дела и похуже.
 – Зажми рану и сядь, чтобы не испачкать Стивену ковер. – Каллиопа повернулась и быстро вышла из комнаты за чистой рубашкой и медикаментами.
 Джеймс стоически перенес промывание раны, но Каллиопа морщилась и приходила в ужас от того, что совершила. Для лорда ее величества он был в превосходной форме – на широкой загорелой груди курчавились волосы. Интересно, какое будет ощущение, если провести пальцами по всей мускулистой груди?
 Промывание раны и наложение мази – интимное дело, оно для жены или любовницы. Каллиопа покраснела. Забинтовав порез под ворчание Джеймса, она помогла ему надеть рубашку, а потом, сев на кушетку, стала рассматривать трость. Она повернула ручку влево – лезвие скрылось, вправо – выскочило.
 – Давно надо было этим воспользоваться.
 Джеймс буркнул что-то неразборчивое.
 Она вскочила, встала в позу и крутанула трость вправо. Лезвие выскочило. Влево. Убралось. Влево, вправо, влево, вправо.
 Каллиопа хихикнула:
 – Я чувствую себя настоящим пиратом!
 – Может, ты наконец сядешь?
 Теперь, когда трость потеряла прежнее скучное значение, ей не хотелось выпускать ее из рук. Связь трости с отцом оставалась, но ощущалась уже иначе.
 Каллиопа вздохнула. Лезвие торчало наружу. Поворот влево – оно спряталось. Чтобы убедиться, что оно в таком состоянии не причинит нечаянного вреда, она еще раз крутанула влево, ожидая, что лезвие останется на месте, внутри. К ее удивлению, откинулась рукоятка.
 – Что это такое? – Она заглянула в отверстие. – Там что-то лежит! – Осторожно просунув два пальца, она вытащила завернутый предмет и передала его Джеймсу, а потом еще раз крутанула трость, но в ней оказалось всего три позиции.
 Убедившись, что трость закрылась, Каллиопа села на кушетку и посмотрела на Джеймса. Ее очень удивил его вид.
 – В чем дело? Рана болит?
 Джеймс пристально смотрел на кольцо в своей руке. Это кольцо показалось Каллиопе смутно знакомым. Он тряхнул головой:
 – Не может быть! – Джеймс протянул ей кольцо на раскрытой ладони. Каллиопа взяла его и без труда разглядела на нем гравированную золотую птицу.
 – Это то, что мы искали, да?
 Он кивнул и как-то странно улыбнулся.
 – Видимо, Стивен его нашел и сделал отпечаток. – Улыбка сползла с его лица. – Трость принадлежала Солсбери. – Джеймс не спрашивал, а утверждал.
 – Да, он оставил ее маме, поэтому она постаралась спасти трость из огня. А вот бумаги погибли вместе с ней.
 Джеймс обнял ее за плечи.
 – Должно быть, Солсбери думал, что и трость, и бумаги погибли при пожаре. То же думал тот, кто устроил поджог.
 Она вздрогнула.
 – Что ты имеешь в виду – тот, кто устроил поджог?
 – Слишком странное совпадение. Все это легко согласуется с убийством самого Солсбери.
 Каллиопа сделала несколько глубоких вздохов..
 – Ты хочешь сказать, что мой отец действительно убил маму?
 – Ни в коем случае. Поверь мне, Солсбери постоянно казнил себя за вашу смерть – достаточно было взглянуть на него, чтобы это понять. Но кто-то убил их обоих. – Джеймс в волнении потер руки. – Я должен связаться с одним своим другом – он знает много интересного и сможет рассказать нам про это кольцо.
 – Ладно, поехали вместе.
 – Нет. Он очень осторожен и не любит незнакомые лица. Это займет всего несколько часов. Я скоро вернусь.
 Каллиопа не стала возражать. В поисках сюжетов для карикатур она использовала многих людей и знала, как трепетно они относятся к своей информации.
 Она бесцельно обошла дом. Слуги ушли к себе. С тех пор как в доме появился новый лакей, они вели себя очень тихо – должно быть, испугались. Атмосфера дома сводила ее с ума.
 Плюхнувшись на диван, она стала думать о том, что сказал Джеймс. Ей было трудно отказаться от обвинений против отца – слишком уж долго она жила ими.
 Каллиопа живо помнила ту ночь, когда потеряла все, что у нее было, и пришла за помощью к леди Солсбери. Теперь, когда Джеймс пробудил старые воспоминания, Каллиопа отчетливо вспомнила, что леди Солсбери была напугана. В ее глазах стояли страх... и пылкая страсть.
 Каллиопа попыталась представить чувства этой женщины. Лилиан Минтон была постоянной любовницей Солсбери. Все знали, что он не хочет с ней порывать, как и не намерен жениться, и это всегда мучило Каллиопу. Все признавали, что Солсбери никогда не женится, потому что любит ее мать. Тогда почему же он не женился на матери? Из-за социальных предрассудков или чего-то другого? Ее постоянно преследовали эти вопросы, на которые она не находила ответа.
 Каллиопа закрыла глаза и постаралась думать о более приятных вещах.
 Когда через несколько часов Джеймс вернулся, он выглядел заметно более энергичным и здоровым, чем когда уходил.
 – Это кольцо Сокола, – довольно сказал он.
 Каллиопа ждала, чтобы он объяснился, и он ее не разочаровал.
 – Видишь ли, одно время существовало тайное общество, поставившее своей целью смещение Бонапарта. Его члены работали в подполье и не имели поддержки правительства. Такие кольца были всего у нескольких человек. Я уверен, что ни Стивен, ни твой отец его не имели.
 – Как называлось это общество?
 – У него не было официального названия, хотя к нему приклеилось имя «Соколы». Кольца были их отличительным знаком. Население ничего не знало об этой группе, даже большинство членов правительства о ней не догадывались. Черт, я думал, что это миф. – Джеймс замолчал. Каллиопа почти слышала, как с паровозным пыхтением двигаются его мысли.
 – Мой источник знает только одного члена общества. – Джеймс помолчал и наконец сказал: – Это Хоулт.
 – Лорд Хоулт? – Мысли бешено завертелись в ее голове. – Какое отношение к этому имеет его сын? И почему подделано то свидетельство о рождении?
 Джеймс опять помедлил.
 – Если я правильно помню время, когда он женился, то выходит, что его единственный сын и наследник – незаконнорожденный.
 Каллиопа вздохнула:
 – Значит, он не может быть наследником... У Тернберри было именно это свидетельство.
 – Ну да. – Джеймс невесело усмехнулся.
 – Надо срочно обыскать их офисы! По крайней мере Тернберри, потому что его-то уж точно не будет.
 – Это не так легко, как кажется.
 – Пф-ф, я видела, как ты запросто взломал дверь в комнату Петтигрю. Поехали!
 По лицу Джеймса она поняла, что он собрался уходить.
 – Я поеду один.
 – О нет, я с тобой! А иначе я придумаю, как сделать это самостоятельно.
 Джеймс уже собрался отрицательно помотать головой, но вдруг передумал.
 – Хорошо. Ты имеешь на это право. – Он окинул ее внимательным взглядом. – У тебя есть более подходящая одежда?
 Чтобы не дать ему времени передумать, Каллиопа выскочила из комнаты и побежала к себе. Порывшись в сундуке, она нашла старый театральный костюм, в котором когда-то играла трубочиста. Быстро переодевшись, она прихватила черную кепку и сбежала вниз.
 Джеймс с неподдельным удивлением оглядел черные бриджи и черную рубашку.
 – Абсолютно не то. Сними это немедленно!
 Мятежный взгляд Каллиопы сказал ему о том, что она забыла о своем шатком положении.
 – Это прекрасный наряд – в нем меня никто не узнает, а если и узнает, я скажу, что решила тебя подурачить.
 Он поднял брови, но на этот раз ничего не сказал и направился к двери. Схватив кепку, Каллиопа побежала за ним. Он подозвал карету, и они сели в нее; но даже там Джеймс не скрывал своего раздражения.
 Каллиопа собрала волосы в пучок и спрятала их под кепку:
 – Как мы узнаем, что там нет Хоулта?
 – Его нет. Но все равно мы сначала убедимся в этом.
 Джеймс обменялся парой слов с кучером, и через несколько кварталов карета остановилась. В последний раз уверившись, нет ли за ними слежки, Джеймс затащил Каллиопу в переулок; и тут же кто-то выдвинулся из тени им навстречу. Девушка сразу его узнала: это ему Джеймс велел приготовить «номер три». Карета Джеймса поехала дальше, чтобы не привлекать лишнего внимания.
 «Номер три» оказался старой колымагой, запряженной парой заурядных лошадей. Каллиопа вопросительно посмотрела на своего спутника, но он в этот момент отдавал распоряжения кучеру. Дженкинс растворился в темноте, но уже через несколько минут вернулся – запыхавшийся и сменивший блистательную ливрею Энджелфордов на обычную одежду.
 – Поехали!
 Каллиопа залезла в карету и уселась на линялое, но удивительно удобное сиденье. Джеймс сел напротив, и они поехали к дому Тернберри, на другую сторону Мейфэра. Занавески были опущены, и их окутывала темнота.
 – Если попробуешь отойти от меня, я перекину тебя через колено и отшлепаю. Поняла?
 В душе Каллиопы тут же возник протест, но она его подавила, понимая, как крепко он может ее обхватить, и кивнула. Только потом она поняла, что Джеймс этого не видит.
 – Да, поняла.
 После этого они молчали всю дорогу. Наконец карета остановилась.
 – Я велел Дженкинсу караулить в конце улицы. Дальше пойдем пешком. Готова?
 Каллиопа ухватилась за протянутую руку.
 Джеймс поправил ей кепку и накинул на плечи плащ, который лежал в карете, и это было ей приятно. Каллиопа призадумалась, как часто он совершает подобные выезды. Сейчас любой примет их за лорда и леди...
 Пройдя несколько метров, они подошли к дому Тернберри с задней стороны. Окон там почти не было – видимо, Тернберри недолюбливал свет.
 Джеймс уже возился с инструментами возле одного из окон. Щелкнул шпингалет, и он влез в окно, а затем высунулся и, втащив ее за собой, зажег маленькую лампу на письменном столе.
 В кабинете царил беспорядок, и Джеймс нахмурился.
 – Кто-то здесь уже побывал, – недовольно сказал он.
 – Ты думаешь? В той комнате у Петтигрю было так же.
 – Да, но он разложил вещи по часовой стрелке. Посмотри внимательно.
 Каллиопа перевела взгляд на стол: бумаги были рассыпаны в определенном порядке.
 – Что ты теперь хочешь делать?
 – Проверю, может, чего-то не хватает.
 – Думаешь, во время уик-энда Тернберри приезжал домой? – Каллиопа стала просматривать и откладывать в сторону бумаги.
 – Думаю, но не уверен. Завтра Финн задаст пару вопросов прислуге.
 – Как же он вернулся в имение Петтигрю?
 – Гораздо важнее, зачем он вернулся туда.
 – С ним кто-то был? Или, может, он там кого-то встретил?
 – Попытайся найти те бумаги, что мы видели у него на вечеринке. Подозреваю, что если он привез их сюда, то их уже нет, но поискать стоит.
 Через час они так и не приблизились к разгадке. Каллиопа устала сидеть на полу; она легла на спину и попыталась вытянуться.
 – Спина все еще болит?
 – Немного.
 – Позже я сделаю тебе массаж. – Джеймс принялся обшаривать стол; он нашел три секретных ящичка, но в них ничего важного не обнаружил.
 Каллиопа скосила глаза в сторону, и сердце ее забилось сильнее. Она повернулась к Джеймсу:
 – Похоже, тут...
 Снизу к столешнице было что-то прикреплено. Она встала на колени и заглянула под стол.
 – Ты что-то нашла? – Джеймс обошел вокруг стола и присел рядом с ней на корточки.
 – Тут что-то есть. Держи. – Двумя пальцами она отлепила лист бумаги, на котором наполовину пропечатался знак – отпечаток кольца соколов красного цвета.
 – Еще одно указание на важность кольца. Теперь пора ехать к Хоулту? – Каллиопа вопросительно посмотрела на Джеймса.
 – Да. Сюда мы вернемся позже. – Он задул лампу, и, после того как они выбрались наружу через окно, Джеймс защелкнул его.
 Они направились к карете.
 – Ты уверен, что Хоулта не будет дома?
 – Я уже сказал: сначала проверим, а потом уж начнем рыться в его вещичках.
 Каллиопа спрятала улыбку.
 Колымага стояла на месте. Джеймс махнул кучеру, но они решили пойти пешком, благо особняк Хоулта находился неподалеку.
 Джеймс крепко держал свою спутницу за руку. Рука была теплая и надежная.
 – Как ты думаешь, мы там что-то найдем?
 – Вряд ли. Хоулт – профессионал. Если он не хочет, чтобы у него что-то нашли, то шансов на это мало.
 – Тогда зачем трудиться?
 – Все люди допускают ошибки. Если наши подозрения верны, он играет в серьезную игру.
 Впереди маячил дом Хоулта, и у Каллиопы участился пульс.
 Света в окнах не было. Они обогнули дом и остановились перед окном, глядящим в ухоженный английский сад.
 Энджелфорд толкнул окно, и оно приоткрылось.
 – Какая небрежность! Это необычно для такого опытного человека. – Джеймс даже слегка разволновался. – Я не думал, что окно будет открыто.
 Каллиопа посмотрела вниз и увидела свежие следы на сырой земле.
 – Кто-то побывал здесь совсем недавно.
 Джеймс неожиданно выругался.
 – Уходим! Быстро!
 – Подожди, а как же офис? Как же кольцо?
 – Не сегодня. – Он угрожающе посмотрел на нее и, схватив ее за руку, потащил за собой с такой скоростью, что Каллиопе пришлось бежать.
 Когда они выскочили на улицу, их карета медленно двигалась. Обернувшись к ним, Дженкинс нервно сказал:
 – Милорд, у меня неприятное предчувствие.
 – У меня тоже, Дженкинс, так что едем домой.
 Джеймс впихнул Каллиопу в карету, вскочил сам, и они тронулись. Хотя Каллиопа не пикнула, зато все ее чувства вопили от неизвестно откуда взявшегося страха.
 До дома Джеймса ехать было недалеко, и Каллиопе вдруг захотелось поскорее укрыться там; но едва она подумала об этом, как за стенами кареты послышался приближающийся топот копыт.
 Раздался выстрел, и карета накренилась.




 Глава 14


 Каллиопа полетела на пол. Она сжалась, приготовившись к новым синякам, но Джеймс грубо схватил ее и вместе с ней прижался к стенке кареты. Он непрерывно ругался, а Каллиопа в отчаянии цеплялась за его руку. При этом их швыряло из угла в угол – видимо, лошади мчались, не слушаясь кучера. Каллиопа взмолилась, чтобы Дженкинс справился с испуганными лошадьми до того, как они выедут в район театра, но ее молитва осталась безответной – они промчались по Стрэнду мимо оперы. Женский крик прорезал ночную тишину, им вслед понеслись злобные крики.
 Джеймс попытался открыть заклинившую дверь, но она не поддавалась. Каллиопа похолодела от ужаса, подумав, что ее подпирает тело Дженкинса.
 Наконец Джеймс открыл ящик, спрятанный среди подушек, и сунул ей в руку маленький пистолет, а два других, большего размера, положил на сиденье.
 Перекрывая стук колес и вопли пешеходов, он прокричал:
 – Все три заряжены! Если кто-нибудь приблизится, стреляй из меньшего! – Не дожидаясь ответа, он открыл окно кареты и вылез наружу. Карета еще больше накренилась. Затаив дыхание, Каллиопа смотрела, как он продвигается на кучерское место, а затем села и уперлась ногами в противоположное сиденье. Ей было слышно, как злобно зафыркали лошади, когда Джеймс стал натягивать вожжи.
 Она высунулась из окна, чтобы окликнуть его. Мелькнуло дышло, и она, отдернув голову, услышала глухой стук об оконную раму. Как он сумел вылезти так, что его не ударило?
 Каллиопа снова выглянула из окна, и ее взгляд наткнулся на бесформенное тело Дженкинса, а когда она обернулась, то увидела двух всадников, которые быстро приближались.
 Опять прогремели выстрелы, и Каллиопа отшатнулась от окна. Сколько же ружей у противников?
 Она положила маленький пистолет и схватила другой, а затем, крепко сжав его, высунулась из окна, прицелилась и нажала на курок. Один из всадников пригнулся, но удержался в седле. Она выстрелила из последнего пистолета, увы, с тем же результатом. В ушах ее зазвенело.
 Трясущимися руками Каллиопа попыталась перезарядить пистолеты. Чтобы засыпать порох в ствол, даже в спокойной обстановке требуется твердая рука, но при бешеной тряске это почти невозможно.
 Карету тряхнуло на ухабе. Каллиопа ткнула пороховой футляр в дуло, но порох просыпался на пол. Негодующе бормоча, она попробовала еще раз, изо всех сил обхватив пальцами выходное отверстие. После очередного толчка кепка сползла ей на левый глаз, выбившиеся волосы елозили по лицу, еще больше закрывая обзор.
 Каллиопа локтем отодвинула волосы назад. От яростного толчка больная нога подогнулась, и она упала на левый бок, но все же сумела всыпать порох. Наконец-то! Она схватила бумажный пыж и шарик и затолкала их в дуло.
 Тем временем Джеймс, похоже, справился с лошадьми и со старым экипажем – его уже не так трясло. Они продолжали мчаться с бешеной скоростью, объезжая препятствия и делая крутые повороты.
 Каллиопа высунулась из окна, прицелилась и выстрелила. Всадники сразу же поотстали и передвинулись на другую сторону улицы.
 Джеймс обогнул Трафальгарскую площадь, и карета направилась обратно по Уайтхоллу. После очередного ухаба Каллиопа отлетела к стенке кареты, и ее драгоценный порох впустую рассыпался по полу. Черт, черт, тысяча чертей!
 Ей ничего не оставалось, как только присоединиться к Джеймсу – может, хоть там она будет полезна. Убедившись, что маленький пистолет надежно лежит в кармане, она распахнула обе створки окна и выбралась наружу, как это делал он. Сидя на раме окна, она дотянулась до крыши кареты; и тут от толчка ее чуть не сбросило на землю.
 Каллиопа вовремя почувствовала, что пистолет высовывается из-за пояса, схватила его и мысленно поблагодарила мужской костюм. Когда она потянулась к сиденью кучера, Джеймс громко выругался и сдернул ее на пол, как мешок. Почувствовав, что вожжи ослабли, лошади заартачились.
 – Что ты делаешь, женщина? Ищешь смерти? Я сам тебя убью! – Он не смотрел в ее сторону, но она видела его жесткое, напряженное лицо.
 – Я думала, что могла бы помочь. Понимаю, что ты стараешься оторваться от этих всадников...
 – Ну так подстрелила бы их – все какая-то польза.
 – Я пыталась, три раза.
 – Попробуй еще, но только изнутри кареты – здесь у тебя ничего не получится.
 – Видишь ли, суть проблемы в том...
 Над их головами раздался выстрел.
 – Черт, пригнись! – Джеймс толкнул ее на пол, схватил поводья, и они помчались мимо Адмиралтейства. Опять прогремели выстрелы, и Каллиопа услышала, как Джеймс чертыхнулся. Хорошо, что лошади его слушались, потому что теперь он держал вожжи лишь одной правой рукой. Во второй раз за ночь он был залит кровью.
 Каллиопа встала, чтобы ему помочь, но Джеймс раненой рукой оттолкнул ее и подстегнул коней.
 – Не хватает мне еще отвлекаться на тебя.
 В лондонском воздухе носился запах крови. Каллиопа посмотрела на Дженкинса, распростертого у ее ног, – пуля задела его голову, из раны текла кровь. Она оторвала от низа рубашки две полосы, одну приложила к ране, как тампон, другой перебинтовала голову несчастного. Потом, не обращая внимания на приказы Джеймса, она дотянулась до его шейного платка. Хотя ее собственная голова находилась на уровне огня, она, отбросив страх, попыталась распахнуть рубашку и перевязать Джеймса, однако он только помотал головой.
 – Если не хочешь меня слушаться, то просто завяжи рану и сядь пониже.
 Каллиопа быстро выполнила его требование, и он толкнул ее на пол.
 – Придерживай Дженкинса и сама держись крепче!
 Они приближались к зданию парламента. Каллиопа увидела ряды пустых торговых палаток по краям площади. Он что, собирается их протаранить? Прижавшись к Дженкинсу, она стала молиться.
 Лошади заартачились, но за секунду до того, как они наткнулись бы на палатки, Джеймс заставил их круто свернуть влево. Зад кареты сшиб палатки, в воздух взлетели куски дерева и материи.
 Каллиопа с трудом сумела удержаться и удержать Дженкинса. Испугавшись, что Джеймс и сам мог упасть, она подняла голову, но он уверенно гнал лошадей. Тогда она оглянулась на преследователей. Сбитые палатки загромоздили улицу, и они не смогли проехать!
 Каллиопа облегченно вздохнула, и Джеймс быстро взглянул на нее.
 – Мы еще не дома, – резко бросил он.
 Она вытащила из кармана пистолет и, оглянувшись, убедилась, что усталые лошади уже подъезжают к дому Джеймса. Им навстречу высыпала небольшая армия слуг, которые тут же унесли Дженкинса; при этом Финн сквозь зубы посетовал на то, что хозяин уехал без него.
 – Финн, позаботься о Дженкинсе, поставь охрану и отправь кого-нибудь почистить лошадей, – махнул Каллиопе. – А ты иди за мной.
 Каллиопа тенью последовала за ним и лишь в кабинете спросила:
 – Как твоя рана?
 – Пустяки. Пуля прошла навылет.
 В дверях возник Темплтон: его обычно спокойное лицо выражало тревогу.
 Во второй раз за день Каллиопа видела на Джеймсе окровавленную рубашку.
 – Темплтон, пожалуйста, принесите горячую воду, полотенца и бинты.
 Слуга сперва вытаращился на рубашку хозяина, потом на нее, но так и не спросил, какое право она имеет находиться возле хозяина и отдавать приказы, а быстро выбежал из комнаты.
 – Черт побери, я же сказал – это царапина! И отдай пистолет, пока не пристрелила кого-нибудь.
 – Я запомню, что ты сказал. – Она выложила оружие на стол. – А теперь сними, пожалуйста, рубашку, чтобы я могла перевязать твою царапину.
 Джеймс насупился, но промолчал.
 Темплтон вернулся так быстро, что Каллиопа удивилась. Интересно, где он держит бинты? Она взяла все, что принес дворецкий, и кивнула ему в знак благодарности.
 Джеймс опустился на диван и, закрыв глаза, скрестил руки на груди. Его лицо исказила боль.
 Каллиопа подбоченилась.
 – Ты ведешь себя как ребенок! Снимай рубашку!
 Он свирепо посмотрел на нее. Ну что ж, если он не захочет снять рубашку, она это сделает за него.
 Каллиопа подумала, что Джеймс сейчас зарычит, но неожиданно он послушался и снял окровавленную рубашку. Она первым делом проверила, нет ли других ран на теле, потом впилась взглядом в тампон, закрывавший рану. Днем она уже смотрела на его грудь, но сейчас ее снова толкнула в сердце интимность момента.
 Заставив себя сосредоточиться, Каллиопа окунула полотенце в воду и протерла руку Джеймса, из которой пуля вырвала клок мяса. Да уж, действительно царапина!
 Она перевязала руку и села на корточки. Темплтон, который маялся все это время за ее спиной, воспрянул духом.
 – Я буду на кухне, мадам. Если вам или милорду что-нибудь потребуется, дерните за этот шнур. – Он вышел и осторожно закрыл за собой дверь.
 Каллиопа посмотрела на Джеймса; его глаза мрачно уставились в потолок. О чем он задумался? Она знала, что рана его болит, но не знала, как еще ему помочь.
 – И как ты себя чувствуешь?
 Он перевел на нее горящий взгляд.
 – Какого черта ты вылезла из кареты?
 – Я... я думала, что смогу что-то сделать... – От его свирепого вида она начала заикаться.
 – Было бы больше пользы, если бы ты оставалась внутри.
 Каллиопа подняла голову:
 – Дженкинс мог бы умереть.
 – И ты тоже. – Джеймс тяжело вздохнул и откинулся на диване. – Ладно, раз уж так случилось, скажу – я не мог бы выполнить этот маневр, если бы ты оставалась внутри.
 Она просияла.
 – Но больше так никогда не делай, – лицо опять стало холодным. – И учти – сегодня тебе нельзя возвращаться домой.
 – Знаю.
 Он кивнул и закрыл глаза. Подавленные эмоции рвались наружу, и Каллиопа еле удержалась от истерического всхлипа. Она проиграла.
 Джеймс открыл один глаз и посмотрел на нее, потом повторил ее вопрос:
 – Как ты себя чувствуешь?
 Она была близка к истерике. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что он подтащил ее к себе и посадил на колени, не обращая внимания на боль в левой руке.
 – Здесь ты в безопасности. Успокойся.
 Ласковые слова вмиг лишили ее защиты, и она уткнулась ему в плечо, дрожа всем телом. Страх, как пружина, развернулся, ударил, и Каллиопа, заливаясь слезами, прижалась к Джеймсу. Стресс нарастал в ней с той минуты, как она нарядилась трубочистом, и теперь вырвался на свободу, как будто только и дожидался этого момента.
 Левой рукой Джеймс погладил ее по голове и по спине. Он шептал нежные бессмысленные слова, здоровой рукой пытаясь устроить ее поудобнее, и от этого она еще сильнее зарыдала.
 Каллиопа никак не могла остановиться, и Джеймс принялся убеждать ее, что даже закаленные в боях мужчины плачут в стрессовых ситуациях.
 Наконец Каллиопа успокоилась и вдруг почувствовала: так хорошо ей давно уже не бывало, и, пока он так ее держит, ничего плохого с ней не случится.
 Джеймс отвел волосы с ее лица. Каллиопа знала, что у нее покраснели глаза и лицо покрылось пятнами, но отчего-то у Джеймса сейчас были такие же колдовские, бархатные глаза, как во время балов у Киллроев и у Петтигрю.
 Джеймс намотал на палец прядь ее волос, потом тихонько подложил руку ей под затылок, создавая выбор: опустить ли голову ему на плечо или отодвинуться. Ласка и настойчивый блеск его глаз сокрушили ее. Каллиопа подняла голову и погладила его по щеке. Услышав, как на миг прервалось его дыхание, она заглянула ему в глаза. Этот человек каким-то образом пробрался в нее. В его глазах, как в зеркале, отражались ее желания и ее возбуждение.
 Губы коснулись губ легко, как перышко. Потом он отодвинул голову и, еще раз посмотрев ей в глаза, понял, что ее выбор сделало сердце и ничто их больше не прервет. Она ослабила свой жесткий самоконтроль, сбросила все маски и отдалась мечте.
 – О, Джеймс...
 И тут словно прорвало запруду. Поддерживая ее за шею, Джеймс впечатал в ее губы поцелуй, от которого внутри его словно разгорелся пожар; она тоже поцеловала его в ответ с такой страстью, которой в себе не подозревала.
 Это было божественно – его пряный одеколон, ощущение его губ на ее губах. Он наклонился и, опустив на диван, целовал и целовал ее, как изголодавшийся мужчина, который прожил без пищи много дней. Каллиопа чувствовала то же, что и он. Ее руки пробрались под широкую белую рубашку и погладили твердые мышцы груди, которые она разглядывала раньше...
 Джеймс тихо застонал и стал расстегивать ее рубашку, и тут же его руки скользнули внутрь. Не переставая ее целовать, он потрогал набрякший сосок, и у Каллиопы перед глазами поплыли красные и золотые круги. Она откинула голову, и он стал целовать ее в шею, грудь, живот. Почему-то бриджи оказались расстегнуты, потом и вовсе исчезли. Его губы и руки были повсюду. О Боже!
 Каллиопа отдалась наслаждению и выгнулась, словно освобождая тело от чувств, которые он возбудил, пока Джеймс быстро сбрасывал остатки ее и своей одежды. Наконец она вздохнула, глядя на его обнаженное тело. Исчез аристократ, остался только мужчина ее мечты. И на эту ночь он принадлежал ей.
 Джеймс касался ее руками, пожирал глазами, гладил и гладил, разжигая ад во всем теле. Если бы половина слуг вошла и встала возле кушетки, ей было бы все равно. Наслаждение стало таким нестерпимым, что она могла взорваться. Как она могла думать, что он холодный, бесчувственный тип? Его глаза расплавляли.
 Он продолжал пытку. Каллиопа уже изнывала, была влажной и желала, чтобы он возместил то, чего ей недостает.
 – Ты так прекрасна – прекраснее самых буйных моих фантазий!
 Вдруг поведение Джеймса изменилось: продолжая целовать ее, он приподнимал ей бедра. Вцепившись в него, Каллиопа жарко целовала его в ответ. Никогда в жизни у нее не было такой неодолимой потребности. Он опустился в нее, и на время дискомфорт возобладал над удовольствием, пока она старалась свыкнуться с новым ощущением.
 Джеймс заглянул ей в глаза: в глубине его глаз таился вопрос, но она энергично качнулась, и вопрос погас. Не отводя глаз, он водил рукой между их телами, пока Каллиопа не стала извиваться, и дискомфорт был забыт.
 Когда он начал двигаться, последние внятные мысли покинули ее. Комната словно запылала огнем. Крещендо выстраивало внутри что-то такое, чего она в жизни не знала. Ее тело двигалось само по себе, стремясь ему навстречу, отвечая ударом на удар.
 Каллиопа выкрикнула его имя, услышала свое и почти потеряла сознание от нахлынувшей волны страсти.
 Дедовские часы в холле пробили три раза. Его ударили ножом, в него стреляли, и все же Джеймс никогда не чувствовал себя так хорошо.
 Что в ней такого, почему он испытывает все эти чувства – злость, страсть, нежность, ревность? Уязвимость?
 Она лежала на нем, свесив длинные ноги по бокам. Джеймс приподнял светлый локон и провел им по губам. Волосы приятно щекотали. Она всегда так хорошо пахнет – лилией.
 Он отпустил локон, отвел с ее лица волосы, и Каллиопа, вздохнув, свернулась калачиком. Его переполняло чувство, сходное с желанием защитить, уже не в первый раз, но сейчас оно было непреодолимым.
 Им предстояло многое обсудить. У нее есть вопросы, на которые он должен ответить. Но сейчас ему не хотелось нарушать летаргическое блаженство, и он молча посмотрел в потолок, складывая в уме части головоломки. Каллиопа, устроившись у него под боком, заснула.
 Со времени смерти отца ни одна женщина не проводила ночь в его доме, но Каллиопа тут вполне уместна. Именно здесь он хочет ее видеть.
 А поговорить можно будет и утром.
 Каллиопа проснулась. Никогда еще ей не было так хорошо. Но, Боже, как она устала! Ночью Джеймс будил ее два раза – один раз, когда отнес на кровать, и второй... Она покраснела. Над ней висели экзотические плюшевые занавески, красные и цвета морской волны как знамена крестоносцев. Она оглядела комнату. Мебель красного дерева и темные краски очень подходили ее хозяину. Джеймса не было, только на соседней подушке осталась вмятина от его головы.
 Каллиопа встала и поискала какую-нибудь одежду. На кресле лежал шелковый халат, и она взяла его с ревнивым чувством. Интересно, чей он? У него был старомодный, классический вид.
 Каллиопа неохотно надела его, не желая голой разгуливать по чужому дому. Спасибо еще, что он легко завязывался и ей не потребовалась помощь горничной.
 На столике лежал красивый серебряный туалетный набор, и она причесалась, и потом, пройдясь по коридору, нашла лестницу, ведущую на первый этаж. Она хотела пройти в кабинет, но ошиблась дверью, вернулась и застала в холле Темплтона.
 – Я услышал, что вы спустились, мисс. Его светлость в кабинете. Пожалуйста, идите за мной.
 В голосе Темплтона слышались новые нотки. Если бы она не знала, что этого не может быть, то подумала бы, что он обращался с ней приветливее.
 Дворецкий отвел ее в кабинет, поклонился и ушел. Она могла бы поклясться, что Он слегка задержался на повороте.
 В кабинете горел камин. Джеймс сидел за столом и просматривал толстую тетрадь. Услышав шаги Каллиопы, он снял очки и, встав, подошел к ней и согрел ее теплом своих глаз.
 – Я надеялся, что халат моей матушки не вызовет у тебя возражений. Хоть он немодного фасона, но все же это лучше, чем твои бриджи.
 Халат его матери? Каллиопа почувствовала, как разгорелись ее щеки, и опустила глаза.
 – Спасибо. – Она отчего-то смутилась. Джеймс подвел ее к камину, у которого стояли диван и кресла. Такой же диван, как...
 – Хочешь чаю? Бисквиты или что-нибудь посущественнее?
 Каллиопа помотала головой и села рядом с ним на диван.
 – Ну что ж, тогда у меня еще вопрос. Как девственница стала куртизанкой и ухитрилась остаться девственницей?
 Каллиопу охватила паника, и она взглянула на дверь.
 – Какую игру вы со Стивеном затеяли?
 – Мы... выжидали. Он дал мне время привыкнуть, – промямлила Каллиопа, но Джеймса это не убедило. Тогда она сделала еще одну попытку: – Ты же знаешь, Стивен – джентльмен.
 Джеймс недоверчиво вскинул бровь:
 – Не уверен.
 – Но это так. Он дал мне время привыкнуть к новой роли. – Каллиопа по-прежнему была в панике, она заставила себя продолжать игру. Еще не пришло время рассказать правду. Только не сейчас, когда он смотрит на нее такими жаркими глазами.
 – Ну а я не Стивен. И я тебя хочу.
 – Я... то есть... ну...
 – Деньги, протекция, защита – я дам тебе все, чего ты хочешь.
 Ее обжег взгляд, подтверждающий обещание. И тут же у нее в голове пронеслось воспоминание о том, как мать каждый вечер ждала Солсбери, ни в чем не уверенная. Часто ожидание было напрасным.
 – Ты не знаешь, чего я хочу.
 – Я знаю достаточно. – Он заправил ей за ухо прядь волос.
 В комнате с каждой минутой становилось теплее. Если не принять меры, скоро она начнет соглашаться на все, что он предложит. Пора было менять тему.
 – Что будем сегодня делать, милорд? Вы знаете, кто вчера за нами гнался?
 – Опять «милорд», опять дела? Жаль. Я мог бы придумать много такого, чем можно заняться днем, а дела отложить до вечера.
 Каллиопа постаралась дышать ровно и пропустить реплику мимо ушей, хотя тело предательски отозвалось на то, что она увидела в его глазах.
 – Мои люди всю ночь занимались расследованием. Скоро мы узнаем результат. А пока поедем к твоему дому, чтобы ты переоделась – у тебя несколько растрепанный вид. – Глаза Джеймса приняли озорное выражение. – Потом можно будет подышать свежим воздухом.
 Джеймс посадил Каллиопу в карету, и они поехали. Она надела большой капот, еще один предмет из гардероба его матери, на случай, если при выходе из кареты их кто-нибудь увидит. Пока Джеймс разговаривал с двумя своими слугами, она достала из шкафа облегающее фиолетовое платье, отвергла его и только тогда вспомнила, что забыла у Джеймса бриджи и рубашку. Торопливо надев дневное светло-коричневое платье и парик, Каллиопа со всех ног кинулась в холл и услышала, о чем говорят мужчины.
 – Вчера два типа пытались пролезть, и еще один все время стоял в тени и следил. Лицо я не разглядел. Этих двоих мы скрутили, но третьего не смогли достать.
 – Хорошая работа. Позже я с ними поговорю. На всякий случай оставайтесь здесь.
 – Разумеется.
 Джеймс заметил Каллиопу и пошел к ней, а двое незнакомцев неуклюже поклонились и ушли.
 – Ты готова? Я думаю, можно подъехать к Хоулту, а потом прогуляться пешком по Стрэнду, раз уж не взяли пролетку.
 Каллиопа кивнула. Приятно будет прогуляться – свежий воздух, толпы людей, разговоры со встречными. Когда они подъехали к дому Хоулта, он выглядел пустым. Странно, но ни внутри, ни снаружи не было никакого движения.
 – Продолжим. Позже я нанесу ему визит и посмотрю, в чем дело. Я послал Финна поговорить со слугами Тернберри – будем надеяться, что это внесет хоть какую-то ясность.
 Они доехали до Стрэнда, остановились и вышли из кареты. Кучер должен был ждать их на другой стороне улицы.
 – Сегодня прекрасный день для прогулок. Я всегда удивлялся, как дамы могут обходиться без солнца.
 Легкая ирония Джеймса успокаивала, и вскоре Каллиопа уже сама наслаждалась прекрасной погодой и тем, что идет рядом с ним.
 Мимо угрюмо прошагал человек, в котором Каллиопа узнала Джорджа Крукшенка, брата Роберта. Джордж тоже был карикатуристом, но в отличие от Роберта он слыл суровым моралистом. Джордж не знал, кто такой Томас Ландерс, которого он решительно не одобрял. Братья вообще отличались друг от друга, как ночь и день.
 У ближайшего магазина толпились люди. Когда Джеймс и Каллиопа подошли ближе, одна дама взглянула на них и хихикнула, прикрывшись рукой. Остальные оглянулись и быстро разошлись в разных направлениях.
 Джеймс нахмурился. Каллиопа смутилась. Она оглядела платье, потрогала парик, пытаясь понять, в чем дело.
 Когда они подошли к магазину, Джеймс вскипел:
 – Я должен был догадаться!
 Каллиопа посмотрела на его грозный вид, потом на опустевшую площадку перед магазином, в витринах которого висели большие рисунки. Это был магазин Акермана.
 Каллиопа сдержала вздох, внутри у нее все сжалось. Она была так поглощена текущими событиями, что не следила за судьбой своих карикатур. Месть маркизу была давно забыта, Джеймс покорил ее своей интеллигентностью, дружелюбием, заботой.
 Каллиопа быстро подсчитывала в уме. Ну почему, почему именно сегодня? Она инстинктивно взяла своего спутника под руку, и Джеймс потащил ее к центральной витрине, где красовалась ее последняя карикатура на Джеймса.
 – Черт побери, я сверну шею этому злобному пасквилянту!
 Каллиопа проглотила ком в горле. Джеймс пришел в ярость по праву – рисунок беспощадно отражал ее уязвленные чувства в тот момент на балу у Киллроев, когда она решила, что он смеялся над ней, преподнося цветок. Конечно, сейчас она совсем иначе смотрела на это, но ничего не могла исправить: теперь весь Лондон любуется на эту сцену.
 – Может быть, художник сделал ошибку.
 – Ага, зато предыдущие рисунки показывают, что он безнадежно влюблен в меня, – прорычал Джеймс.
 Плохой знак. Каллиопу охватило отчаяние.
 – А вдруг это так и есть?
 Джеймс покачал головой.
 – Не защищай его, Калли. Он мне мстит.
 Неужели он назвал ее Калли? Ей стало трудно дышать.
 – Ты посмотри, в какое он меня поставил положение. Я насмешливо предлагаю цветок гувернантке, когда вокруг пляшут и смеются пэры. И смотрят на то, чем заняты мои руки! Я убью негодяя, вот увидишь.
 Каллиопа снова попыталась сглотнуть, но в горле у нее пересохло. Не получая от нее ответа, Джеймс продолжал свою презрительную тираду, все еще разглядывая проклятый рисунок:
 – Странно, где Ландерс берет свои идеи? Я редко хожу на приемы. В сущности, начал ходить только тогда... Не важно. К тому же я никогда не предлагал ничего хорошего дамам из общества – это не в моем характере...
 Он резко остановился и нахмурился. Каллиопа почувствовала, что по ее спине течет пот, как тогда на балу у Киллроев.
 – Может быть, пойдем, милорд?
 – Милорд? – Под его пронизывающим взглядом у Каллиопы чуть не подкосились ноги.
 – По-моему, пора возвращаться. Вы же собирались к Хоулту, а мне нужно приготовиться к балу у Ордайнов, и еще многое необходимо сделать, например, сказать семье, что со мной все в порядке. Как вы думаете, мы можем задержаться возле них на обратном пути? – Каллиопа понимала, что лопочет чепуху, но не могла остановиться, тем более после того, как в его глазах она увидела холодный свет.
 – Ты единственная женщина, которой я предлагал цветок. И я делал это без свидетелей.
 – О, милорд, вы десяткам женщин, должно быть, покупали цветы.
 – Ни одной.
 – Тогда, возможно, я упомянула об этом леди Симпсон, а вы знаете, как она любит болтать.
 – Нет, я не верю, что после этого ты хоть раз встречалась с леди Симпсон. Зато вскоре в газете появилось толкование вашей с ней конфронтации, сделанное тем же художником. После этого у меня появился особый интерес к его работам, и оказалось, что я его главная мишень.
 – Значит, он тоже был на балу у Киллроев.
 – Да, в этом ты права.
 Каллиопа боролась со слезами и с желанием бежать; она молча смотрела на него, сердце ее болело.
 – Почему, Каллиопа? Чем я заслужил такое глумление?
 Слезы заливали ей лицо.
 – Вы были воплощением надменного аристократа. Я чувствовала себя куском грязи у вас под ногами...
 Его лицо оставалось злым, но все же он вытер ей слезы большим пальцем.
 – Почему ты не накинулась на других? В высшем свете полно народу. Почему я?
 Жалобным голосом она сказала:
 – Потому что вы такой высокомерный осел и всегда меня раздражали. Леди Симпсон уволила меня из-за нашего последнего обмена любезностями...
 – А если я скажу тебе, что стал ходить на эти скучные приемы только из-за тебя? – Его лицо смягчилось.
 Каллиопа покачала головой:
 – Нет, вы считали меня убогой, недостойной вашего внимания. Я вас интересовала только тогда, когда распалялась или терялась.
 У Джеймса вытянулось лицо.
 – У вас действительно жестокое перо, Каллиопа Минтон. Томас Ландерс – один из самых озлобленных карикатуристов. Идемте: вы останетесь дома, а я поеду к Хоулту.
 Каллиопа была слишком измучена, чтобы спорить, и покорно дала отвести себя к карете, ожидавшей в конце улицы. Дорога к дому прошла в напряженном молчании. Никогда еще она не чувствовала себя такой ничтожной.
 Они подошли в двери.
 – Я хочу, чтобы вы ни шагу не делали из этого дома, понятно? – Джеймс повернулся, чтобы идти к карете, и тут один из лакеев настойчиво замахал руками.
 – Милорд, вы должны войти.
 Джеймс нахмурился, но, видимо, необычное поведение лакея его убедило, и он пошел за ним.
 – Наверх, скорее!
 Что-то случилось. Каллиопа побежала следом.
 Подойдя к ее комнате, лакей остановился у двери. Неожиданно Каллиопа испугалась – вдруг там лежит тело дорогого ей человека?
 Джеймс резко открыл дверь, и она заглянула в комнату.
 На ее кровати лежал Стивен, бледный как смерть.




 Глава 15


 – Стивен! – Каллиопа кинулась к нему.
 Стивен был изможден, его лицо покрывал холодный пот. Он не отозвался на крик Каллиопы, опущенные ресницы не дрогнули. Джеймс оттолкнул ее и пробежался пальцами по его лицу. Сердце Стивена билось уверенно, грудная клетка ритмично поднималась.
 – Вроде жив. Где он был?
 – Уличная бродяжка привезла его на извозчике, милорд. Она убедилась, что его внесли в дом, и убежала так быстро, что мы не смогли ее схватить. Такая шустрая девчонка! Извозчику она тоже ничего не сказала.
 Джеймс посмотрел на Каллиопу и увидел, что по ее щекам текут слезы. У нее был такой вид, как будто ее жизнь зависела от того, очнется ли Стивен, заговорит ли с ней...
 – Врача вызвали?
 – Нет, милорд. Извозчик подъехал за несколько минут до вас, а я не был уверен, что вы захотите огласки. К тому же все считают этого человека мертвым и все такое.
 – Думаю, ты поступил правильно.
 Каллиопа ошарашено посмотрела на него:
 – Джеймс, надо немедленно вызвать врача! Посмотри на него, он почти при смерти.
 – У Стивена нормально бьется сердце. Честно говоря, меня больше беспокоит другое: если тот, кто это сделал, узнает, что Стивен жив, он вернется и закончит свою работу.
 Каллиопа отрицательно затрясла головой:
 – Ты не оставишь его лежать без внимания. Мы не знаем, какие у него повреждения. К тому же, если Стивен подхватит лихорадку, он может умереть.
 – Все равно час или два ничего не решат. – Джеймс отвернулся к двери, около которой уже стоял слуга, держа в руках одеяла. – Гриммонд, накрой его, и пусть мальчики разогреют кирпичи, чтобы согреть одеяла. Кухарка пусть приготовит бульон и покормит больного с ложечки, когда проснется. – Джеймс посмотрел в глаза Каллиопе. – Сначала я должен поговорить с Хоултом, чтобы понять, замешан ли он во всем этом деле, а потом вызовем врача. У Хоулта повсюду связи. Я не знаю ни одного медика, который не проболтается ему, если на него надавят. Поверь мне, Стивен действовал бы так же.
 – Ну хорошо, я согласна.
 Отпустив Джеймса, Каллиопа вернулась к Стивену и, бормоча ласковые слова, погладила его по лицу. Она изменила ему и теперь вела себя так, как будто они поменялись ролями – она ухаживала за ним.
 Уходя, Джеймс оглянулся, и ему захотелось встряхнуть ее, но он лишь повторил свои слова прислуге:
 – Эта женщина не должна выходить из дома.
 Каллиопа напряглась, но промолчала, и Джеймс пошел к двери. Не было смысла оставаться и взывать к ней. Лучше он потратит это время на Хоулта.
 Во второй раз эмоции захлестнули Каллиопу, но теперь она расплакалась. Ее глаза прямо-таки превратились в лейку! Когда она увидела Стивена, это было похоже на обретение старого друга. Он будет ее спасательным кругом! И все же при этом она хотела, чтобы вернулся Джеймс. Ну что за Дура...
 Та карикатура в витрине ударила ее как пощечина. На ней Джеймс выглядел аристократом и любовником, а не просто другом и поклонником. Что он там говорил про жестокость? Она не жестокая – просто платит им той же монетой, потому что ненавидит аристократов. Разве они этого не заслужили?
 Ей надо поспать. Может быть, после этого у нее появится новый взгляд на вещи. Каллиопа получше укрыла Стивена, подвинула себе кресло и накрылась одеялом. Хорошо бы рядом была Дирдре, она бы ее утешила, дала совет. Но Дирдре далеко и не слышит ее.
 Каллиопа опустила голову на мягкие подушки. Когда все пошло наперекосяк, а ее жизнь так неимоверно усложнилась?
 От переутомления Каллиопа не могла заснуть и лежа таращилась в потолок. Почему она так много рисовала Джеймса? Кажется, потому, что чуть-чуть полюбила его еще до того, как узнала. Их близость в последние дни привела к тому, что она окончательно влюбилась, и это принесло ей новую боль.
 Слезы медленно стекали по ее щекам. Да, она любит Джеймса Трентона, маркиза Энджелфорда, но он не для нее. Он никогда не будет «для нее». Она позволила себе проявить индивидуальность и тем доказала, что не годится для высшего общества: не так скроена, что ли. Балу Киллроев – ну что за пародия! Ей тогда пришлось нелегко, но в воздаяние за муки она загребла полный ковш карикатур и сохранила свое достоинство во многом благодаря Терренсу. Если бы он не дал ей свою карету, ей пришлось бы всю ночь идти пешком до дому.
 Каллиопа рывком села. Карточка Терренса. У него из кармана выпала красивая визитная карточка с печатью! Она еще подумала что это символ баронетства его отца. Вот почему перстень с соколом показался ей знакомым! Она его уже видела!
 Но откуда Терренс получил эту печатку? Каллиопа вскочила, вытерла слезы и стала торопливо переодеваться. Нужно спросить у самого Терренса, а для этого лучше одеться как Маргарет Стаффорд.
 Ощутив прилив энергии, Каллиопа надела старое платье и взяла отцовскую трость. Теперь в случае чего у нее есть оружие. Разумеется, Терренс не представляет ни малейшей угрозы, ион скорее всего не знает смысла печатки, но у него можно узнать, от кого qh ее получил.
 Каллиопа еще раз убедилась, что Стивен ровно дышит, и лицо у него уже не такое бледное. Отлучка будет недолгой, а здесь его хорошо охраняют, слуги то и дело заходят проверить его состояние.
 Подойдя к двери, Каллиопа вспомнила, что Джеймс приказал не выпускать ее, и прошла в кабинет. Из окна первого этажа она выберется без труда. К счастью, никто не попался ей на пути.
 Она открыла окно, подобрала юбки и спрыгнула в кусты, прижимая к себе трость и ридикюль, а затем, обежав дом, выбежала на улицу. Ей надо было спешить, пока ее побег не заметили. Остановив проезжавшего мимо извозчика, Каллиопа пожалела, что у нее нет сопровождающего.
 Она знала, что Терренс арендует дом в непрестижном районе Лондона, так как вела учет некоторых членов высшего общества. Но как объяснить ему свое появление? Женщина без сопровождения приходит в дом неженатого мужчины – это просто непристойно!
 Через двадцать минут экипаж остановился перед симпатичным, хотя и довольно ветхим домиком, и Каллиопа, расплатившись, пошла по дорожке, постукивая тростью. Она обрадовалась, что взяла трость: ночью нога начала болеть, а после дневного стресса боль усилилась.
 Каллиопа постучалась. К ее удивлению, Терренс открыл сам. Увидев ее, он явно растерялся.
 – Мисс Стаффорд, что вы здесь делаете?
 – Надеюсь, я не помешала? Мне нужно с вами поговорить.
 Поколебавшись, Терренс не слишком любезно предложил:
 – Ладно, заходите. Не сочтите за грубость, но ко мне скоро придут.
 – Спасибо, я ненадолго.
 Он провел ее в комнату, оформленную на удивление современно.
 – Садитесь, пожалуйста. Хотите чаю?
 – Нет-нет, не беспокойтесь. Я была по соседству и решила зайти и поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня у Киллроев. Это так любезно с вашей стороны!
 Терренс зарделся.
 – Э-э... Всего лишь самое меньшее, чем я мог посодействовать вам после неблаговидного поступка той... женщины.
 Каллиопа изобразила смущение.
 – Вы были так добры и дали мне свою карету...
 – Как ваши дела, мисс Стаффорд? Вы нашли новую работу?
 – О да! Работа очень хорошая, в конторе адвоката, неподалеку отсюда. Замечательное место.
 – Рад за вас.
 – Вообще-то это вторая причина, по которой я к вам пришла. Надеюсь, вы не откажетесь сообщить мне, кто сделал ту красивую печатку с орлом, которую я видела на вашей карточке во время бала. У адвоката, на которого я работаю, орел – фирменный знак, и я была бы счастлива сделать ему подарок за то, что он взял меня на работу без особых рекомендаций.
 Терренс нервно заерзал.
 – Э-э... я не уверен, что это орел, и вряд ли знаю, где могли сделать эту печатку. Видите ли, карточку мне дал... один друг.
 Каллиопа подалась к нему.
 – Возможно, вы сможете мне сказать, кто этот друг, и тогда я сама спрошу у него... – Она с мольбой посмотрела на своего собеседника.
 Неожиданно Терренс выпрямился.
 – Знаете, мисс Стаффорд, я мог бы поспрашивать и найти вам похожую печатку. Может быть, даже с настоящим орлом.
 Каллиопа закусила губу.
 – А я так надеялась быстро сделать подарок шефу.
 – Непременно найду ее вам, обещаю! Как называется офис вашего адвоката?
 – Да, мисс Стаффорд, скажите ему, как он называется.
 При звуке незнакомого голоса Каллиопа чуть не подпрыгнула – голос был гладкий и холодный. Она дрожа обернулась, а Терренс вскочил на ноги.
 – Послушайте, граф, кажется вы пришли раньше времени...
 – Да, и, как вижу, очень удачно.
 Терренс с испугом посмотрел на вошедшего. В дверях стоял высокий мужчина весьма запоминающейся внешности: волосы у него были черные с проседью, через руку перекинуто элегантное пальто.
 Каллиопу охватило тревожное предчувствие. Шорох в холле показывал, что там еще кто-то есть. Когда в комнату вошел второй мужчина, все в Каллиопе закричало об опасности. Этот второй был угловат и коренаст, взгляд его глаз-бусинок обдавал холодом.
 – Ведь вы мисс Стаффорд, так? Я рад, что вы здесь. Это все упрощает.
 Терренс стоял ни жив ни мертв.
 – Так вы знали, что мисс Стаффорд должна прийти? Какое отношение она имеет ко всему этому?
 – К сожалению, самое прямое. – Граф еле цедил слова, а коротышка потирал руки.
 Чтобы успокоиться, Каллиопа сделала несколько коротких вздохов.
 – Ничего не понимаю. – Терренс растерянно оглядел всех присутствующих.
 Граф улыбнулся:
 – Видите ли, друг мой, на самом деле я тоже ее не ожидал. Что вы узнали об Энджелфорде?
 Терренс беспокойно посмотрел на Каллиопу, но граф сделал ему знак, и он стал торопливо докладывать:
 – Сегодня Энджелфорд носился по городу со своей вертихвосткой – я проследил их до Стрэнда. Там они пробыли недолго, вернулись в дом Стивена, и вскоре после этого он уехал один.
 У Каллиопы бешено застучало сердце. Господи, ну почему она приехала сюда без сопровождающего и никому не сказала, где будет?
 – Хорошо. Энджелфорд примчится сюда через несколько часов, у него нюх, как у собаки. Он не уйдет от Хоулта, пока не убедится в его невиновности или... наоборот. – Говорящий сухо улыбнулся. – Будем надеяться на последнее.
 Терренс опять нервно взглянул на Каллиопу.
 – Почему вы говорите это при ней?
 – О, она никому не скажет. Об этом позаботится мой помощник.
 Каллиопа встала, и граф удивленно выгнул брови.
 – Куда-то собрались,  Каллиопа? 
 Она едва не задохнулась.
 – Ее зовут Маргарет. – Терренс подозрительно взглянул на нее и насупился.
 Граф снисходительно посмотрел на него:
 – Вот почему я поручил вам выслеживать Энджелфорда. С его подругой вам было бы трудно иметь дело.
 Терренс смутился.
 – Говорю вам, та женщина у себя в доме.
 – Вы сами ему скажете, или это должен сделать я?
 Каллиопа свирепо посмотрела на графа, но сдержалась.
 – Нет, милорд, не буду лишать вас такой возможности.
 – А вы напористая. Теперь понимаю, почему он вас держит. Я думал, что отделался от вас после бала у Киллроев. Подбросил леди Симпсон пару многозначительных намеков...
 Ах вот как! Значит, Джеймс не имел никакого отношения к ее увольнению. Каллиопа сжала руки в кулаки.
 – Вы хотите сказать, что мисс Стаффорд и есть Эсмеральда? – Кажется, Терренс наконец начал догадываться о том, что происходит в его доме.
 – Вообще-то нет никакой мисс Стаффорд. Эсмеральды тоже нет. Не знаю, сколько еще у нее масок, но она мисс Каллиопа Минтон, дочь виконта Солсбери.
 Каллиопа скрипнула зубами.
 – А вы, как я полагаю, тот, кто его убил.
 Граф вскинул брови:
 – Зачтите это Хоулту, а не мне.
 – Не знаю, почему и зачем, но это сделали вы.
 Граф неприятно засмеялся.
 – Дорогая, вы ранили меня в самое сердце. Тем не менее в безвременной кончине вашего отца будет обвинен именно Хоулт, а ваш любовник умрет, доказывая это.
 Каллиопу охватил страх, но она все же постаралась максимально сохранить самообладание.
 – И как же это произойдет?
 Терренс посмотрел на графа как на многоголовую гидру.
 – Э, послушайте, что такое вы говорите? Какие убийства, какая кончина? Я не хочу иметь с этим никакого дела. Вы сказали, что я получу Люсинду и смогу на ней жениться, если выполню свою часть сделки.
 – Закрой рот и не болтай, чего не следует, дурак.
 – Люсинда? – Куски начинали складываться.
 – Он ее дядя и опекун. Люсинда его слушается. В конце концов она поймет, какой я человек.
 – О, Терренс, – печально сказала Каллиопа. Он выглядел таким несчастным, что это ее тронуло, но она вынуждена была сосредоточиться на графе. – Терренс просто думал, что составляет досье на Джеймса, не так ли? Больше он ничего не знал.
 – Зато теперь знает, а это меняет условия сделки.
 Лицо Терренса сморщилось от ужаса, и Каллиопа его за это не винила.
 – Мисс Минтон, скажите, где кольцо.
 – Кольцо? Так вот в чем все дело? – невинно произнесла она.
 Однако граф не склонен был шутить.
 – Где кольцо?
 – Отец взял его у вас, и поэтому вы его убили?
 – Это мое кольцо, и я хочу получить его обратно.
 – А наш дом... Вы подожгли его, чтобы уничтожить доказательства?
 – Отдайте кольцо, и покончим с этим.
 Каллиопа посмотрела на него свысока:
 – Наверняка Джеймс уже успел показать кольцо Хоулту. Они вас найдут, это всего лишь вопрос времени.
 Граф испепелил ее взглядом.
 – Сомневаюсь, дорогуша. Но если и так, это уже ничего не изменит.
 Коротышка выдвинулся вперед. У него были гнилые зубы, сломанный нос и изрытое оспой лицо.
 – Теперь мне можно ими заняться? – Он хищно посмотрел на Каллиопу.
 – Не будем тревожить нашего юного помощника, Кердл, – все-таки он остается нашим другом. А вы, Терренс, действуйте. Свяжите мисс Минтон, а потом поговорим.
 Терренс перевел взгляд на Каллиопу, которая в немом ужасе смотрела, как к ней приближается коротышка. Видимо, поняв его намерение, Терренс схватил ее за руку, но Кердл оттолкнул его и противно хихикнул.
 Повалив ее на пол, он связал ей руки и ноги, так что она не могла двигаться. Зловонное дыхание било в рот, и Каллиопа плюнула ему в лицо: тогда он ударил ее тыльной стороной руки и засунул ей в рот кляп, а потом, схватив за ворот платья, грубо провел рукой по ее груди.
 – Довольно, Кердл, – приказал граф. – Для этого у тебя еще будет время.
 Его сообщник немного поспорил, а потом впихнул пленницу в маленький чулан. Терренс едва успел закинуть туда же трость, и дверь захлопнулась, однако Каллиопе было слышно, как они спорят.
 – Я останусь с этой веселушкой. Неизвестно, кто еще сюда заявится.
 – Развлечения позже, никуда она не денется. Мне надо, чтобы ты пошел к Хоулту. Если Энджелфорд там, убей обоих, а мы с Терренсом подождем здесь твоего возвращения.
 Шаркающие шаги удалились.
 – Где бумаги, Терренс?
 – В надежном месте, – услышала Каллиопа испуганный голос хозяина дома.
 – Мне они нужны. Ну же?
 – Я... я их вам не отдам и... я хочу знать, что происходит и что вы собираетесь делать с мисс Стаффорд... то есть с мисс Минтон.
 Каллиопа услышала глухой удар. Что-то тяжелое упало на пол, а потом дверь чулана открылась. Перед ней стоял граф.
 – Извините, дорогая, но я не верю, что вам больше нечего сообщить, – уж слишком много вы знаете. Но не беспокойтесь, вы умрете не в одиночестве, Терренс составит вам компанию, а потом к вам присоединится и ваш отважный Джеймс, после того как отдаст мне кольцо. – Он посмотрел на нее с отеческой улыбкой. – Прощайте, дорогая. С удовольствием следил за вашими шалостями. Какой стыд, что мы с вами не смогли поладить.
 Каллиопа попыталась закричать, но ей мешала тряпка, которой был заткнут ее рот. Брезгливо поморщившись, граф закрыл дверь, и она снова осталась в темноте.
 Почему он ее не пристрелил? Впрочем, сейчас важно не это. Что будет с Терренсом? Бедный, обманутый Терренс – все-таки Люсинда Фредерикс довела его до смерти!
 Каллиопа попыталась высвободить руки, но они были слишком крепко связаны; однако, пока она возилась, ее левая рука коснулась трости. У нее появился проблеск надежды. Каллиопа пододвинула головку трости к рукам. Еще немного. Еще чуть-чуть. Пальцы вцепились в рукоятку, но не повернули ее – для этого требовался рычаг. Секунду подумав, Каллиопа придвинулась к трости так, чтобы сесть на ее ручку. Держась за палку обеими руками, она дернулась, послышался щелчок...
 Каллиопа подвинула трость и, установив лезвие напротив веревок, стягивающих руки, стала перепиливать их. Это было нелегко, и она порезалась, из-за чего ей пришлось на секунду остановиться...
 И тут она почувствовала запах дыма.
 Ужас парализовал Каллиопу. Теперь ей стало понят но, почему граф ушел и не вернулся. Инстинкт подтолкнул ее, и она стала быстрее пилить веревку, не обращая внимания на новые порезы. Из-под двери повалил едкий дым, и она закричала сквозь тряпку, забившую ей рот.
 Велев кучеру встретить его возле дома Хоулта, Джеймс быстро шел по улице. Он больше не мог ни секунды оставаться в карете, настолько его переполняла злоба.
 Стивен, конечно, знал, что Каллиопа – карикатуристка: этим объяснялись карикатуры на политические темы. Именно Стивен рассказывал ей о том, что происходит в парламенте. Теперь стало ясно, почему Стивен так веселился, когда Джеймс показал ему эти рисунки в клубе «Уайтс». Вот уж они посмеялись над ним! Нет, он не прав, Стивен тогда удивился – видимо, он все-таки не знал, что Каллиопа рисует карикатуры на Джеймса.
 Но сам Джеймс должен был знать! Он не мог и предположить, что Ландерс – женщина. Мысли его перемешались. Ставки в этой игре были слишком высоки, и от него требовалось отделить личные чувства от профессионального долга.
 Что случилось этой ночью? Каллиопа привела его в замешательство тем, что никогда не была в интимных отношениях со Стивеном – теперь это стало очевидно. Но почему? Или это входило в план создания карикатур? Пожалуй, в этом есть смысл. Мнимая близость со Стивеном давала ей доступ в высшее общество, как и ее прежняя должность компаньонки. Но как она вовлекла в это такого человека, как Стивен? Вопрос был особенно интригующим в связи с ее личным отношением к Солсбери.
 Джеймсу было необходимо найти ответы на эти вопросы перед тем, как он свернет ей шею. Нет, сначала он затащит ее наверх, как только придет в ее дом, а уж потом свернет шею.
 Конечно, Каллиопа скажет не то, что он хочет услышать. Она смотрела на Стивена, как на восход солнца, и осталась с ним... Наверное, теперь, когда ничто им не мешает, она и в самом деле станет его любовницей.
 Мысль о том, что Каллиопа будет с другим, обжигала Джеймса горечью. Он не знал, когда в нем появилось чувство собственности, но теперь оно его держало крепко.
 Обогнавший его наемный экипаж внезапно остановился, и из него выскочил Финн.
 – Милорд, она сбежала.
 – Она?
 – Ну да. Вылезла в окно кабинета и сбежала.
 – Пошли лакея в театр «Аделфи», наверное, Каллиопа уже там со своей семьей. Сам бери мою карету и жди здесь, я вернусь через несколько минут.
 Финн согласно кивнул, и Джеймс быстро направился вдоль улицы. Чем больше он думал о ситуации, тем меньше ему верилось, что она в театре. Почему Каллиопа не взяла с собой одного из лакеев? Впрочем, он сам приказал не выпускать ее и тем превысил свои полномочия, но только ради ее безопасности.
 Почему те, кого любишь, никогда тебя не слушаются?
 Вдруг Джеймс остановился. Он словно увидел, как Каллиопа стоит перед этими великосветскими гарпиями сначала в убогом платье, потом в наряде от мадам Жизель, вызывающая и стремительная. А как она смеялась, когда училась ездить верхом, как храбро себя вела, когда они мчались от погони через весь Лондон, как страстно смотрела на него этой ночью...
 Определенно, он ее любит. Сейчас, когда он это понял, ему стало ясно, что это произошло уже давно. Он не мог вспомнить, чтобы когда-либо его так интересовала какая-нибудь другая женщина. Это стало очевидно, когда недавно он просматривал ее карикатуры. Джеймс с равным отвращением относился к ухажерству за замужними дамами и за скучными дебютантками, он не любил игры, сплетни, фальшь, так как знал, к чему это приводит.
 Но Каллиопа – другое дело; он понял это в первый же вечер, когда положил на нее глаз. Она была инструментом мщения за своего отца. И вот теперь Джеймс потеряет женщину, которую любит, в расплату за смерть своей матери.
 Он сам признавал, что боялся и старательно избегал любви, потому что видел, как она погубила отца. Что будет с ним, когда его любимая его покинет?
 Они уже приближались к дому Хоулта, и Джеймс, оборвав несвоевременно пришедшую мысль, велел кучеру ждать. Дворецкий проводил его в кабинет Хоулта, который, казалось, ничуть не удивился появлению гостя.
 – Я знаю, зачем вы пришли. Время не терпит. Мои шпионы сообщили, что движение начинается. Вы подошли слишком близко. Ясно, что эти подонки передрались из-за того, что они ищут. Вы должны на эту ночь уехать из города вместе со своей птичкой.
 Джеймс подавил желание осадить Хоулта, потребовать, чтобы тот не называл Каллиопу «птичкой», и спокойно сказал:
 – Зачем мне уезжать? Я предпочитаю дождаться их дальнейших шагов, чтобы поскорее с ними разделаться.
 – Вы не знаете, с кем имеете дело.
 – Отлично знаю. Это «Соколы». Один из них – стопроцентный негодяй. Кстати, Хоулт, где ваш перстень?
 Хоулт вынул из потайного кармашка кольцо, почти такое же, как то, что было в трости Солсбери.
 – Мы нашли пропавшее кольцо, – сообщил Джеймс. У Хоулта загорелись глаза.
 – И где оно?
 Джеймс достал из кармана кольцо и протянул хозяину кабинета.
 – О Господи! Жаль, что Стивен не доверился мне.
 – Возможно, он не знал, что вы входите в состав членов общества.
 – Да. Но теперь уже поздно. Это внутреннее дело и должно оставаться в кругу своих. Мало кто знает об обществе и о кольцах «Сокола».
 – Чье это кольцо?
 – Графа Фландерса.
 Джеймс невольно вздрогнул.
 – Вы знаете, кто работает вместе с ним?
 – У меня на всех есть досье. Фландерс водил компанию с довольно низкими типами. В последние месяцы его также видели в доме Терренса Смита. Без сомнения, Фландерс пообещал ему руку своей подопечной или еще какую-нибудь чушь.
 Терренс? Теперь Джеймс знал, куда направилась Каллиопа.
 – Где живет Смит?
 Хоулт подозрительно посмотрел на него, но все же сказал адрес.
 – Как жаль, что Стивен отсутствует, он бы нам помог...
 – У нас нет времени для сожалений. Вы, Хоулт, должны скрыться. Уезжайте сейчас же, с человеком, которому доверяете. Дело в том, что вы тоже в опасности, кто-то пытается вас ложно обвинить. Мы нашли поддельное свидетельство о рождении вашего сына Эдмонда.
 Хоулт как-то странно посмотрел на гостя, затем кивнул.
 Выбежав из дома, Джеймс сел в поджидавшую его карету, дал указания Финну, и они помчались на другой конец города. По дороге он ругал каждый ухаб, который замедлял движение, и орал на другие кареты, требуя уступить дорогу.
 Через несколько мучительных минут они резко остановились перед домом, который уже дымился. Каллиопа находилась внутри, Джеймс это чувствовал. Объятый неведомым ранее страхом, он выскочил из кареты и скрылся в дыму.
 Руки Каллиопы почти ничего не чувствовали, так они были избиты и изрезаны, но наконец ей удалось разорвать веревку. Обеими руками схватив лезвие, она стала перерезать путы на ногах, а когда справилась с этим, встала и, проковыляв к двери, выглянула в коридор. Его заполнял густой дым, в холле полыхало пламя.
 Над неподвижным телом Терренса стоял Финн. Господи, откуда он взялся?
 – Финн! – Вместо крика у нее получился только слабый звук.
 Финн обернулся, увидел ее, и на лице его отразилось облегчение. Он махнул ей, призывая следовать за ним. Они прошли мимо лестницы во двор, где Финн опустил Терренса на землю.
 – Что вы здесь делаете? Где Джеймс?
 Не отвечая, Финн кинулся обратно в горящий дом.
 Неужели Джеймс там? Каллиопу охватил ужас. Ей казалось, что у нее нет сил двигаться, но мощный толчок крови подстегнул ее, и она поспешила вслед за Финном. Они достигли входного портика, когда со страшным треском подломились стойки, державшие второй этаж.
 – Нет!
 Финн схватил ее и оттащил подальше.
 – Если вы погибнете, мисс, никому не будет от этого никакой пользы.
 Каллиопа пыталась вырваться, но Финн и не думал ее отпускать. Тогда она лягнула его в голень, от удивления он ослабил хватку, она оттолкнула его и вбежала в дом. С болезненной ясностью ей вспомнилось, как мать ворвалась в их горящий дом. Ее затошнило от ужаса, но главной мыслью было найти Джеймса.
 – Джеймс! Джеймс! Где ты?
 Ответа не было. Вся задняя часть дома пылала, искры летели ей на волосы и на лицо. Увидев впереди неясную фигуру, Каллиопа упала на пол и поползла на четвереньках. Джеймс лежал на полу, прижатый упавшей балкой.
 – Какого черта ты тут делаешь? Убирайся, пока не рухнул потолок! – закричал он.
 Не такое приветствие она ожидала услышать! Не обращая внимания на его крик, Каллиопа попыталась поднять тяжелое бревно. Порывами налетал жар и клубы пепла, на дереве отпечатались кровавые следы ее рук.
 – Если ты не уберешь свою задницу за дверь, я сам тебя убью!
 – Если бы ты мог выполнить свою угрозу, нас бы здесь уже не было. – Она встала на колени и поднатужилась. Бесполезно! Внезапно рядом появился Финн и стал помогать ей. Заметив, что вокруг Джеймса валяются обломки разбитого кресла, Каллиопа схватил ножку и подсунула ее под бревно как рычаг. Финн закряхтел, она поднажала. Еще немного...
 Свобода! У них получилось!
 Неуверенно встав на ноги, Джеймс дал знак Финну, и тот побежал к двери. Затем он подхватил Каллиопу, и они со всей возможной скоростью заковыляли к выходу.
 Со всех сторон падали горящие доски, проем выходной двери был весь в огне. Джеймс прижал голову Каллиопы к груди и ринулся туда.




 Глава 16


 Когда они вынырнули из огня, Каллиопа закрыла глаза и почти повисла на нем. Джеймс покачнулся, и оба они повалились на траву, жадно глотая воздух.
 – Как ты меня нашел, Джеймс?
 – Спроси лучше, как я тебя не убил! – Он закашлялся.
 Каллиопа посмотрела в сведенное болью лицо и еще раз подумала о том, как сильно она его любит. Отодвинув волосы с его глаз, она погладила Джеймса по щеке.
 – Ну а все-таки, как ты меня нашел?
 – Хоулт.
 – Хоулт знал, что я здесь?
 – Нет, но он сказал, что Фландерс часто посещал этот дом.
 – Так ты знаешь про Фландерса?
 – Разумеется, знаю.
 Неожиданно в разговор вмешался Финн:
 – Вы не думаете, что нам лучше поскорее убраться от этого дома?
 Каллиопа с трудом поднялась на ноги. Джеймс сделал несколько шагов и, согнувшись пополам, зашелся кашлем. Это вызвало в ней ответную реакцию. Через несколько минут горло ее разрывалось, но легкие прочистились. Радуясь, что ничего себе не повредила, Каллиопа подняла с земли трость. Рукоять была измазана кровью.
 Джеймс посмотрел на ее руки.
 – Кто это сделал?
 – Сама, когда пыталась сбежать. – Каллиопа показала на трость. – Перерезала веревки.
 Он нахмурился:
 – А почему платье разорвано?
 Каллиопа никогда еще не видела его таким злым. Она посмотрела на руки: из глубоких порезов текла кровь, но руки действовали, а это все, что ее беспокоило на данный момент.
 Джеймс разорвал надвое свой шарф и перевязал ей руки, потом снял сюртук и укутал ее плечи.
 На улице толпились соседи, сбежавшиеся посмотреть на пожар. Люди тревожно переговаривались, озабоченные угрозой для своих домов.
 – Надо было думать и после Великого пожара [4] строить каменные дома.
 – Лишняя предосторожность никогда не помешает. Какой-то человек попробовал заливать огонь из ведра, но ничего не помогало. Дом был обречен.
 Финн свалил на сиденье бесчувственное тело Терренса, а Джеймс подсадил Каллиопу в карету так, чтобы не потревожить руки, и как только залез сам, втащил ее к себе на колени. Она положила голову ему на грудь, и он прижался щекой к ее волосам.
 – Зачем он поджег дом? – спросил Джеймс.
 – Из-за бумаг. Фландерс требовал от Терренса какие-то бумаги, а тот отказался говорить, где их спрятал. Уничтожив дом, они уничтожили и бумаги. – Ее передернуло. – Но как Хоулт узнал, что Фландерс – негодяй?
 – По кольцу. Наверное, каждое кольцо имело свои отличия, и Хоулту они были известны.
 Каллиопа помолчала.
 – Нужно послать за врачом для Стивена и Терренса. Теперь это можно сделать?
 Джеймс кивнул:
 – Будем надеяться, Стивен проснулся: я хочу рассказать вам обоим свой план.
 Они подъехали к дому, и Джеймс на руках вынес Каллиопу из кареты, а затем о чем-то поговорил с Финном, и тот, кивнув, ушел.
 Джеймс и Каллиопа подошли к двери. Никто их не встречал, и Джеймс сам открыл дверь.
 – Где все слуги?
 Они медленно вошли в холл. Там должны были стоять два крепких лакея, но их не было. Услышав громкий хлопок, они подбежали к окну и увидели, что горит каретный сарай, все слуги заняты тушением пожара.
 Джеймс достал пистолет и отодвинул Каллиопу себе за спину.
 – Надо было велеть Финну увезти тебя в безопасное место. Я думал, что у нас еще есть время.
 По опустевшему дому разносилось ржание лошадей и крики слуг, боровшихся с огнем.
 – Возвращайся на улицу и найми извозчика, – шепнул он.
 Каллиопа не двинулась с места.
 – Сперва мы должны проверить, где Стивен. К тому же без тебя я никуда не пойду.
 Джеймс прищурился.
 – Тогда хотя бы не высовывайся.
 Стук собственных шагов по мраморному полу казался Каллиопе оглушительным; с каждым шагом ее тревога возрастала. К тому времени как они подошли к нужной комнате, нервы ее были на пределе.
 Джеймс уже взялся за ручку, но дверь неожиданно распахнулась сама. Краем глаза Каллиопа увидела какое-то движение, и тут же железные пальцы завернули ей руку за спину.
 – Заходите, милости просим! – Масленый голос и мерзкий запах изо рта сказали ей, что это Кердл.
 В дверях стоял Фландерс.
 – Ай-я-яй... Ваша способность к выживанию изумительна, душечка. Рад, что вы оба присоединились к нашей компании. А где же Терренс?
 – Он в безопасности, – мрачно сказал Джеймс, который в это время пытался оценить сложившуюся ситуацию.
 – Посмотрим, посмотрим. Не думаю, что у него такие же способности к выживанию, как у вас.
 Каллиопа взглянула на кровать. Глаза Стивена, казалось, готовы были прожечь дырку в отлично сшитом костюме Фландерса. Он все еще был бледен, но уже в сознании.
 Кердл втащил Каллиопу в комнату, а сам привалился спиной к стене.
 – Стивен, как ты? – негромко спросила она.
 – Бывало и получше. Вы тоже не слишком хорошо выглядите.
 Каллиопа слабо улыбнулась и невольно попыталась уклониться от наставленного на нее пистолета.
 – Не беспокойся, душечка, ты умрешь последней. У меня на тебя планы, – раздалось над ее ухом, и Кердл уткнул пистолет ей в бок. – Я думал, что упустил свой шанс, но сегодня судьба оказалась милостива ко мне.
 Глаза Джеймса загорелись мрачным огнем; он сделал шаг, но остановился, потому что Кердл ударил Каллиопу в бок.
 – Добрый мистер Чалмерс соблаговолил вторично оказать нам честь. Вам повезло, что вы имели такого преданного наблюдателя, как Чалмерс, иначе мы взялись бы за вас много дней назад.
 Стивен в замешательстве сдвинул брови, но ничего не сказал.
 – Однако под конец вы сделали ошибку, Чалмерс. – В голосе Фландерса послышалось облегчение. – На нашем последнем собрании я заметил, как вы смотрели на кольцо Хоулта. Я понял, что мое кольцо у вас или по крайней мере вы знаете, где его искать. Вы были возле Солсбери перед тем, как он умер; не исключено, что вы обнаружили кольцо прежде, чем я сам смог бы его найти.
 – Зачем вы хотели получить его обратно? – вмешалась Каллиопа, и Фландерс переключил внимание на нее, что ее очень устраивало, – Джеймс дюйм за дюймом продвигался к Стивену, и нужно было дать ему побольше времени.
 – Чтобы не оказаться привлеченным к ответственности. Кольцо указывало на меня не хуже, чем портрет.
 – Привлеченным за убийство моего отца? Но почему вы его убили?
 – Чертов бастард вел расследование среди нас, в своей собственной команде, и подошел слишком близко к разгадке...
 – Которая состояла в том, что вы работали на Бонапарта, а не против него!
 Фландерс угрожающе уставился на нее; Джеймс и Стивен тоже повернули головы. Каллиопа продолжала:
 – Если единственной целью группы была борьба с Бонапартом и вдруг ее члены начали пожирать друг друга, значит, кто-то из вас работал на французов...
 Стивен ее поддержал:
 – Наша разведывательная служба отметила оживление корреспонденции и подозрительное движение среди стойких сторонников Наполеона. Мы знали, что собирается старая гвардия и что вынашиваются планы побега Наполеона с Эльбы.
 – В Австрию был послан наш контингент, чтобы подготовиться к приезду Веллингтона на Венский конгресс, – задумчиво сказал Джеймс. – В это время Стивен, Меривезер, Рот и Хоулт работали во Франции и в Брюсселе, собирая информацию. Вскоре после прибытия Веллингтона на конгресс было объявлено, что Наполеон бежал с Эльбы и возвращается во Францию. Интересно знать, что  вы  там делали?
 Фландерс прищурился.
 – Не важно. – Он фыркнул. – Забавно, как вам удалось все это выяснить, хотя вы понятия не имеете, кто за этим стоит.
 – Вы убили моего отца! – негодующе воскликнула Каллиопа.
 – Я был в команде только вторым и делал грязную работу. Но не я отвечал за организацию.
 Фландерс как будто хотел сказать что-то еще, но скривил рот и с громким стуком упал на пол; пистолет выпал из его руки.
 – Нет, не ты, – раздался еще один голос.
 Каллиопа посмотрела на кинжал, торчащий из спины неподвижно лежащего Фландерса, потом перевела взгляд на силуэт, застывший в дверях. Лорд Хоулт бесцеремонно вошел в комнату и щелкнул курком пистолета.
 Пистолет Кердла по-прежнему был прижат к боку Каллиопы, но уже не так сильно – коротышка явно сомневался, что ему теперь делать.
 Хоулт пронзительно посмотрел на него:
 – Кердл, не так ли?
 Тот кивнул, но не произнес ни звука. Хоулт улыбнулся:
 – Прекрасно. Я думаю, теперь мы разберемся без вас. Я знаю, к чему вы так стремитесь, так что можете забирать ее в компенсацию за потраченное время.
 Каллиопа не могла видеть, что происходит за ее спиной, но, что бы это ни было, Хоулт выглядел весьма довольным.
 Джеймс и Стивен напряглись, они приготовились сражаться.
 – Тише, мальчики. Если станете разыгрывать из себя героев, из такой позиции Кердл не промахнется по мисс Минтон.
 Кердл дернул Каллиопу за волосы, так что голова ее запрокинулась, и Джеймс со Стивеном остановились.
 Хоулт уселся в синее кресло, стоящее у двери. Он держался непринужденно, но не спускал дуло пистолета с Джеймса. Второй пистолет торчал у него из-за пояса.
 – Благодарю вас за то, что собрались все вместе, – это избавляет меня от хлопот.
 – Так вот кого я собирался разоблачить – невидимая сила во французском заговоре... – проскрежетал Джеймс.
 – Гадкий мальчик, ты мне не сказал, что Стивен жив. Зато это выяснил один из моих шпионов. А еще ты чуть не убедил меня в том, что я вне подозрений.
 – У вас была печатка, и я никогда не заподозрил бы в вас простого участника. Вы могли быть только лидером. Далее, вы единственный, кто мог уйти из-под подозрения, поскольку никто не имел с вами контактов. Чтобы не пачкать руки, вы назначали своих шпионов на посты дипломатов и агентов. Если бы что-то пошло не так, осудили бы их. Вы были прекрасным двойным агентом с прекрасным мотивом: незаконный сын. Мне надо было раньше убить вас.
 – Возможно.
 – И кто же нашел подлинное свидетельство о рождении?
 – Очевидно, французы, а потом на него наткнулся Фландерс. Он, конечно, пришел в восторг и решил, что, если найдут его кольцо, у него будет оружие против меня. Затем кольцо нашли вы. Я был уверен, что вы, Энджелфорд, ушли с дороги, и показал свое кольцо Стивену во время его отчета в надежде, что он обнаружит Фландерса и убьет его. Фландерс был жадным типом, но не идиотом – он поручил Кердлу подкинуть Тернберри настоящее свидетельство, чтобы продемонстрировать мне серьезность своих угроз. Тернберри, бедняга, прибежал ко мне в ту же минуту, как его нашел, – большая ошибка с его стороны.
 – Но зачем надо было убивать Тернберри у Петтигрю?
 – Меня не было на приеме, никто не связал бы убийство со мной. Там было достаточно людей, которых можно обвинить. Фландерс, Петтигрю, вы двое – даже Рот, если бы я пожелал.
 – А зачем Тернберри вернулся на вечеринку после того, как ушел?
 – Я сообщил ему, что желаю выступить против негодяев, и он согласился меня сопровождать. Дурачок всегда был о себе преувеличенного мнения.
 – Значит, вы с Фландерсом все время старались подставить друг друга? Как банально...
 – Нет, это Фландерс старался подставить меня. – Хоулт пожал плечами. – Я старался его убить.
 Неожиданно в разговор вмешалась Каллиопа:
 – Я думала, вы с моим отцом были друзьями.
 – Были, дорогая, были. Самыми лучшими друзьями. К сожалению, французы нашли чертово свидетельство о рождении Эдмонда и использовали его против меня. Когда ваш отец начал разбираться с посланиями, которыми наш лагерь обменивался с французами, мне пришлось сделать выбор.
 – Выбор? – возмущенно воскликнула Каллиопа. – Между чем и чем? Убить своего друга или...
 – С Эдмондом было бы все кончено, наши земли перешли бы к неотесанному кузену из деревни. Эдмонд не должен был пострадать из-за настырности Солсбери. – Хоулт крепче сжал пистолет.
 – Настырность в том, чтобы найти предателя? Вы сошли с ума!
 – Нет, я просто живу в рамках, предписанных дворянам. Я думал, что вы, дорогая, вечно вращаясь в обществе под разными масками, могли бы это понять.
 Каллиопа замерла. Ее изумление позабавило Хоулта.
 – Вам, Энджелфорду и Чалмерсу необыкновенно повезло. Я считал, что Кердл давно должен был со всеми вами разделаться. Но Чалмерс как-то выжил, когда люди Фландерса его избили и утопили в Темзе, а Энджелфорд спасся от моих уличных разбойников. Вы же, моя дорогая, спаслись не из одного, а из двух пожаров. Жаль, что вы не погибли вместе с вашей драгоценной матушкой.
 – Негодяй! Моя мать не имела к вам никакого отношения!
 – Фландерс слишком любил пожары – думал, что они скрывают все его промахи. У вашей матери была та проклятая улика – кольцо. Но оно как-то пережило пожар. Как?
 Каллиопа не ответила.
 – В конце концов, теперь это не имеет значения. – Хоулт встал. – Ну и что мы будем делать, дорогая? Вы были занозой у меня в боку и принесли мне кучу неприятностей.
 Внезапно Каллиопа увидела нечто такое, что заставило ее встать на цыпочки, чтобы собой закрыть от Кердла дверь. Кердл больно ударил ее по спине, и она вздрогнула, но тут же быстро заговорила, чтобы привлечь все внимание к себе:
 – Вы предали свой народ, вы злоупотребили своим положением, и вы повинны в смерти своих друзей. По-моему, вам надо поскорее бежать из страны.
 Это подействовало: Хоулт перевел пистолет на нее.
 – Вот как? Забавно. И почему же?
 От двери донесся презрительный голос:
 – Потому что ты в шаге от смерти, старина.
 Хоулт резко повернул пистолет на голос. Раздался выстрел, и он рухнул на ковер; на его лице застыло изумленное выражение. Каллиопа обернулась. Красивое лицо лорда Рота обрамлял пороховой дым.
 – Никак ты, Кердл? – Рот наставил второй пистолет на зловонного коротышку.
 – Прочь с дороги! Мы с леди уходим!
 Рот вскинул брови:
 – Да ну? И как же ты думаешь пройти мимо меня?
 – Если не пропустишь, я убью ее!
 – Значит, останешься ты, Чалмерс, Энджелфорд и я. По-моему, сценарий не в твою пользу.
 – Я не упущу свой шанс!
 При этих словах Стивен потянулся с кровати к пистолету Хоулта, а Джеймс сделал шаг по направлению к Каллиопе.
 Видимо, Кердл заметил движение, потому что вытолкнул ее за дверь и из-за ее спины выстрелил в Рота... Но его пистолет дал осечку.
 За мгновением тишины последовало вавилонское столпотворение. Каллиопа упала ничком. Джеймс кинулся к ней, а Стивен нырнул за пистолетом Фландерса.
 Джеймс схватил Каллиопу, и тут она увидела, как Кердл упал и вытащил нож из спины Фландерса. Раздались два выстрела, и она повалилась на Джеймса.
 – Калли? Ты не ранена? – Стивен бросился к ней, в то время как Джеймс пытался ее поднять.
 – О, перестань же меня дергать!
 Джеймс моментально расслабился.
 – Раз ты можешь на меня орать, значит, все в порядке.
 Тело Кердла валялось на полу. Каллиопа не знала, кто именно его убил, и к тому же ей было все равно.
 Стивен обнял ее. У Каллиопы все болело, и от дружеского объятия тоже было больно.
 Рот рылся в одежде Хоулта, когда вошел Финн и участливо посмотрел на Каллиопу.
 – Надеюсь, никто не ранен?
 Каллиопа помотала головой, и Рот чуть улыбнулся.
 – Все хорошо, но Каллиопе, вероятно, нужен врач. Я займусь этим. – Он вышел из комнаты.
 – Откуда он взялся? – удивилась Каллиопа. Ей ответил Финн:
 – Рот сказал, что проследил Хоулта до этого дома. Я встретился с ним у ворот – он ничуть не удивился переполоху.
 – Для начала я поделился с ним своими подозрениями у Петтигрю, после того как нашли Тернберри. Сегодня у меня не было возможности с ним пересечься, и я рад, что он, как всегда, оказался на шаг впереди. – Джеймс глубоко вздохнул и провел рукой по волосам.
 Финн вытащил за дверь Кердла, но тела Фландерса и Хоулта все еще оставались на полу.
 Джеймс тронул Каллиопу за руку. – Пойдем вниз.
 Она перешагнула через Хоулта, и они вышли из комнаты.




 Глава 17


 Несколько часов спустя Каллиопа свернулась калачиком в углу дивана, попивая чай. Джеймс сидел за письменным столом, а Стивен развалился в другом углу дивана. Он выглядел уже значительно лучше. Врач проверил его и посоветовал отдыхать и пить лауданум, а после хотел пустить кровь Каллиопе, но тут мужчины чуть не разорвали его на части.
 Когда врач ушел, они рассказали Стивену обо всем, что случилось в его отсутствие. Затем Стивен послал за Робертом и Дирдре, и те, усевшись напротив Каллиопы, попеременно то ругали ее, то утешали.
 – Как ты могла не сказать нам, что Стивен пропал? Поверить не могу!
 – Мы бы помогли тебе.
 – Ты представляешь себе, как мы беспокоились?
 – О чем ты только думала, когда разъезжала с Энджелфордом – не в обиду вам будь сказано, милорд, – а нам ничего не объясняла?
 – Мама убьет меня и тебя тоже, когда все узнает.
 – Хоть бы сказала о своих отношениях с Энджелфордом! Мы чуть с ума не сошли, узнав, что у тебя с ним шуры-муры – не в обиду вам будь сказано, милорд, – и собирались покончить со всем этим! – Дирдре сунула ей в руку булочку и подлила чаю.
 – Ну все, ты едешь домой. Сколько времени тебе нужно, чтобы собраться?
 – Послушай, Дирдре, все отлично. Стивен сказал...
 – Нет, я настаиваю. Если не подчинишься, я вызову подкрепление.
 – Дирдре, Каллиопа может оставаться здесь. Не думаю, что...
 – Стивен, это несерьезно. Смотри, на полу кровь – это кровь убитых людей! – Дирдре почти кричала.
 – Ей не обязательно оставаться в этой комнате. Любая комната в ее распоряжении. Решать будет она. Калли не говорила, что хочет разорвать наше соглашение.
 – Стивен, я вынужден согласиться с Дирдре, – неожиданно вмешался Роберт. – Со своими отношениями вы разберетесь позже. – Он быстро взглянул на Джеймса.
 У Каллиопы не было случая сказать ему, что Джеймс знает о карикатурах, и она попыталась исправить упущение.
 – Кстати, он уже знает...
 – И все же ты не в таком состоянии, чтобы спорить. Похищение, погоня, пожар, убийство – чего вам еще надо? – Роберт отвернулся от Каллиопы и вознамерился начать спор со Стивеном.
 Прислушиваясь к спору, Каллиопа продолжала спокойно пить чай. Какая разница, выйдет ли правда наружу сейчас или потом...
 Джеймс издали наблюдал, как сцепились в споре эти четверо. Как истинная семья – дружелюбные, спокойные, они беззлобно наскакивали друг на друга, а потом заглаживали встрепанные перышки. Он почувствовал себя лишним. Ему здесь не место.
 Стивен сказал, что она может выбирать любую комнату. Любую, включая его. Она не сказала «нет».
 Неожиданно комната стала на него давить, и ему захотелось выйти на воздух покурить. Он вытащил из стола коробку, которую заметил еще при обыске, обрезал сигару и вспомнил, когда в последний раз курил.
 Это было на балу у Киллроев.
 Джеймс резко встал, и тут же на него уставились четыре пары глаз.
 – Я оставлю вас на минутку. – Он быстро вышел из комнаты и прошел на крыльцо.
 Закурив, Джеймс прислонился к каменному столбу. Лондонский свежий воздух. Он глубоко затянулся.
 Открылась дверь, и в нее просунулась голова Стивена.
 – Ты в порядке?
 – Да, ступай к остальным, я скоро приду. Стивен нахмурился, но не стал спорить, и дверь опять закрылась. Джеймс все никак не мог разобраться в своих чувствах, не мог ясно мыслить. Не помог свежий воздух, не помогла сигара. Может быть, поможет скотч?
 Он пошел прочь от дома, но остановился, вспомнив, что его пальто осталось в фойе. Надо постараться забрать его так, чтобы никто не заметил.
 Джеймс не любил таиться, как трус, он просто не хотел прерывать их воссоединение, вот и все.
 Он открыл дверь и вошел. Пальто лежало на столе. Сумятица еще не утихла, и все вещи были разбросаны. Джеймс подхватил пальто и подошел к кабинету. Ему захотелось заглянуть в приоткрытую дверь.
 – О, Стивен, спасибо! Не могу сказать, как много это для меня значит.
 Каллиопа обнимала Стивена. Джеймс видел, что по ее лицу текут слезы.
 В груди его что-то надорвалось. Ему здесь не место.
 Ничего не видя перед собой, Джеймс вышел излома и сел в карету. Ему был нужен скотч – большой стакан скотча.
 Каллиопу наполняла любовь и грусть. Первый параграф первого письма – и она превратилась в лейку.
 – Знаешь, благодари также Роберта. Это были совместные усилия. Бедняга храбро кинулся в лондонские притоны, чтобы раздобыть для тебя это письмо.
 – Не сказал бы, что это такое уж приятное занятие, – заметил Роберт.
 Внезапно Каллиопа нахмурилась: – Но почему тебе пришлось лезть так далеко за письмами моего отца?
 – Когда дела пошли вкось, наши планы тоже пошли вкось. – Стивен покачал головой. – Бедняга Роберт обвинял Памелу, леди Солсбери, считал ее огнедышащим драконом с раздвоенным хвостом. А тут я еще пропал. Он поверил, когда ты сказала, что я уехал – прежде я часто неожиданно пропадал и возвращался.
 – Ну, это как сказать, – проворчал Роберт.
 Стивен улыбнулся:
 – А в результате Памела добровольно отдала эти письма.
 С улицы донесся знакомый стук отъезжающей кареты. Джеймс уехал. Уехал не попрощавшись. У Каллиопы сжалось сердце. Она посмотрела на Роберта:
 – Я не уверена, что у меня будет другое время, мне надо кое-что обдумать.
 Все трое, как один, подняли головы.
 – О, не смотрите на меня так – со мной все в порядке. Просто я не уверена, что и дальше захочу заниматься карикатурами.
 – Дорогая, ты очень талантлива. Может, тебе просто нужно сменить тему? – Роберт понимающе смотрел на нее. Не в силах отвечать, Каллиопа покачала головой.
 Дирдре вскочила:
 – По-моему, нам надо ненадолго уехать. Я приеду через несколько часов и помогу тебе собрать вещи.
 Дирдре всегда понимала настроение сестры. Она тоже слышала, как отъехала карета, и точно оценила ситуацию.
 – Спасибо, Ди. Скажи остальным, что со мной все хорошо, и вечером мы увидимся.
 Дирдре крепко обняла ее.
 – Пошли, Роберт.
 Роберт озабоченно посмотрел на Каллиопу, но она махнула ему рукой, и он отправился вслед за Дирдре. Каллиопа повернулась к Стивену:
 – Что будет с леди Фландерс? Это она спорила с Кердлом в розарии у Петтигрю, а мы ее подслушали.
 Стивен взъерошил волосы.
 – О ней позаботится Рот. Мы не знаем, насколько глубоко она увязла в этом деле. Судя по всему, ей грозит тюрьма; тогда она может уехать за океан. Неизвестно, она нацелилась только на тебя или знала про все интриги Фландерса. Рот это выяснит.
 – Стивен, я хочу тебя спросить: почему ты мне не сказал, что знал моего отца?
 Стивен помедлил.
 – Я думал, у меня для этого еще будет время. Ты ведь была уверена, что отец тебя бросил, так?
 – Да.
 – Роберт посвятил меня в твои планы по поводу маскарада. У него также была информация о том, что я был связан с твоим отцом. Когда он предложил помочь тебе, я немедленно согласился. – Стивен улыбнулся. – Если бы я знал, что ты осталась жива, я бы разыскал тебя раньше.
 Каллиопа сжала его руку.
 – Я убедил Роберта, что ты ошибаешься, считая, будто отец от тебя отказался. Мы выработали план, как раздобыть его письма, которые убедят тебя в его любви.
 – Почему ты мне просто не сказал об этом?
 – Ты слишком много лет убеждала себя в обратном. К тому же я считал, что у меня достаточно времени. – Стивен покачал головой. – Что до остального, единственным способом получить письма было обратиться к его матери. Мы ходили вокруг леди Солсбери на цыпочках, лишь бы не выдать свои намерения. Памела – неплохой человек, просто она слишком большой собственник во всем, что касается ее единственного ребенка. Она боялась тебя, твоей матери, ваших отношений с ее сыном.
 Каллиопа кивнула:
 – Под конец я это поняла.
 Стивен внимательно посмотрел на нее.
 – Она добровольно отдала письма и даже написала одно свое. Я не знаю, о чем там говорится, но оно лежит в самом низу пачки.
 – Как все это запутано!
 – Да, в семейных отношениях такое часто бывает, – задумчиво сказал Стивен и сжал ей руку. – Кстати, ты не знаешь, кто меня сюда привез?
 – Не знаю. Та женщина так быстро ускользнула, что лакей не успел спросить ее имя.
 – Хм...
 – Тебе повезло, что она тебя подобрала.
 – Я хотел бы ее отблагодарить, но для этого ее надо найти.
 – И что ты будешь делать?
 – Можно разослать лакеев по всему Лондону, но это вряд ли даст результат.
 Каллиопа похлопала его по руке.
 – Я уверена, что ты все выяснишь, и могла бы попробовать по описанию составить ее портрет.
 – Кстати, о рисунках. Что ты думаешь делать с Джеймсом?
 Каллиопа опустила глаза. От чувства вины у нее тряслись ноги.
 – Не понимаю, что ты имеешь в виду.
 – Отлично понимаешь.
 – Нет.
 Стивен насмешливо тряхнул головой.
 – Странно встречать такую неуверенность в молодой даме, у которой всегда готов план битвы.
 – Оставь, Стивен.
 Он подтолкнул ее локтем в бок:
 – Вы прекрасно подходите друг другу, и вы нужны друг другу, чтобы отогнать тени прошлого.
 Каллиопа не ответила, и он сдался.
 – Я, пожалуй, пойду. Я вдруг вспомнил, что у меня есть дела. – Стивена стало серьезным. – Вечером увидимся. – Он обнял ее на прощание и ушел.
 Что ей делать? Каллиопа понятия не имела.
 Она посмотрела на пачку писем, вскрыла ее и подошла к столу.
 Перебрав письма, Каллиопа взяла письмо от леди Солсбери.
 Оно было очень коротким.
  Мисс   Минто  н  ! 
  Пожалуйста  ,   поймите  ,   что я старалась делать для сына все  ,   что могла. Возможно  ,   моя настойчивость его утомляла  ,   но я никогда не была  ,   что называется  ,   хорошей матерью. Я хотела иметь его целиком для себя. Та ночь  ,   когда я прогнала вас  ,   преследует меня всю жизнь. Мой сын оплакивал вашу смерть и умер  ,   не зная  ,   что его дочь жива. Это худшее  ,   что я сделала в своей жизни. 
  Все долгие годы после смерти сына я следила за вашим развитием и  ,   наблюдая за вами  ,   гадала  ,   можно ли мне к вам обратиться. Может быть  ,   когда-нибудь я на это решусь. 
  А пока примите мои самые искренние извинения за то  , 
  что  ,   может быть  ,   заслуживает прощения. Примите эти 
  письма вместе с моим благословением. 
  Искренне ваша 
  Памела Солсбери. 
 Каллиопа задумалась. Да, она простила отца и леди Солсбери. Она простила их еще до того, как получила доказательства любви отца и раскаяния бабушки. Впервые за долгое время ничто ее не мучило.
 Она посмотрела на пачку непрочитанных писем. Позже, оставшись одна, она их все прочтет и будет плакать над тем, что могло бы быть, но чего не было. А сейчас ей хотелось сберечь драгоценное чувство от сознания того, что она любима.
 Открыв письменный стол, Каллиопа бережно убрала письма.
 Много лет назад она думала, что у нее впереди много времени, чтобы поговорить с отцом. Но со временем шутки плохи.
 Ее пронзило желание увидеть Джеймса. Она хотела поделиться с ним добрыми новостями, своими чувствами, хотела объяснить, почему рисовала на него карикатуры.
 Стивен прав. Она должна решить, что делать с Джеймсом, и затем действовать. Ждать нельзя, нельзя полагаться на время.
 В ящике лежали ее незаконченные рисунки и наброски, укрытые от глаз Джеймса во время обыска. Каллиопа взяла верхний рисунок и улыбнулась. Пожалуй, она возьмет кое-какие рисунки и устроит перемирие между Томасом Ландерсом и маркизом. Она заставит его понять.
 Схватив бумаги, Каллиопа набросила на плечи меховую накидку и вышла на улицу.
 Джеймс задумчиво смотрел на огонь в камине.
 Черт, ему надо было лучше соображать и не поддаваться чувствам. Теперь ему некого винить, кроме самого себя. Он уже видел, как любовь привела отца к отчаянию и наконец к смерти, но у него не хватило ума держаться подальше от огня.
 Сейчас этот огонь разжигает чье-то другое сердце.
 – Привет, Джеймс. Я подумал, что могу войти сам.
 – И таким же путем выйти, – буркнул Джеймс.
 – Кажется, ты не в настроении?
 – Не твое дело.
 – Нет, мое. Я пришел поговорить о Каллиопе.
 – А что с ней?
 – Лучше скажи, что произошло между вами.
 Джеймс угрюмо посмотрел на него:
 – Ты что, хочешь жениться?
 Стивен нахмурился и повысил голос:
 – Нет, ты все-таки скажи...
 Джеймс прищурился и тоже повысил голос:
 – Вот это правильно. Зачем кому-то на ней жениться? Тебе больше не надо заботиться о ее статусе. Ей удалось пролезть. Теперь ты можешь на самом деле сделать ее своей любовницей.
 В холле что-то упало, но Джеймс, похоже, ничего не слышал. Стивен поднялся так внезапно, что Джеймс не заметил, как оказался прижат к стене.
 – Клянусь, если бы я не симпатизировал вам обоим, я бы разбил тебе башку. – Стивен с силой встряхнул его. Джеймс не сопротивлялся. – Все, что от тебя требуется, – это посмотреть на ее карикатуры.
 – Да, очень лестные рисунки. Наверное, вы оба получили свой кусок мяса.
 Стивен прищурился.
 – Как я хотел бы затолкать эти слова тебе в глотку! Ничего, скоро ты сам ими подавишься. – Стивен подошел к двери и обернулся. – На вкус они тебе покажутся мясом вороны.
 – Добрый вечер, Темплтон!
 – Добрый вечер, мисс! Позвольте заметить, вы очень хорошо выглядите.
 Каллиопа знала, что вид у нее все еще испуганный, но все же улыбнулась. Слуга взял у нее пальто и направился к кабинету.
 – О, Темплтон, по-моему, лучше я войду без доклада – так я смогу быстрее разрешить свое дело.
 По бесстрастному лицу дворецкого пробежала улыбка, хотя Каллиопа не стала бы с уверенностью это утверждать.
 – Думаю, маркиз был бы не против, мисс, однако у него сейчас мистер Чалмерс, так что я должен сначала доложить..
 Каллиопа кивнула и пошла за ним, прижимая к груди рисунки. Ей бы придало мужество присутствие Стивена, но сейчас она могла положиться только на себя.
 Дверь была закрыта неплотно, изнутри доносились громкие голоса.
 – Зачем кому-то на ней жениться? Тебе больше не надо заботиться о ее статусе. Ей удалось пролезть. Теперь ты можешь на самом деле сделать ее своей любовницей!
 Темплтон, подойдя к двери, остановился. Он оглянулся, и его лицо сморщилось от жалости.
 Каллиопа потеряла дар речи. Как она могла пойти по стопам матери? Как она позволила этому случиться? Рисунки выскользнули из ее рук.
 – Я... я...
 Она повернулась и кинулась бежать, словно за ней гнались ее зловещие демоны.
 Джеймс взялся за графин. Если он собирается быть похожим на отца, то может разыграть и этот акт. Его миссия сводится к тому, чтобы быть одураченным. Его остановил стук в дверь.
 – Ну что еще?
 В кабинет вошел Темплтон – его лицо выражало явное неодобрение.
 – Пока вы разговаривали с мистером Чалмерсом, здесь была мисс Минтон.
 – Чего она хотела?
 – По-моему, поговорить с вами.
 – Так почему же ты о ней не доложил?
 – Видите ли, милорд, полагаю, я обязан был дать ей возможность сохранить свое достоинство.
 Джеймс нахмурился:
 – Говори понятно.
 – К несчастью, она услышала часть вашей беседы.
 Джеймс замер:
 – Какую часть?
 – Что-то насчет «пролезть» и о женитьбе.
 Джеймс яростно выругался.
 Темплтон подошел и подал ему пачку бумаг.
 – Она это оставила, и еще пальто.
 – Спасибо, можешь идти.
 Темплтон удалился.
 Гидеон, вытянув лапы, разлегся на диване перед камином; Джеймс сел рядом, положил бумаги, взглянул на стакан и, решив повременить с выпивкой, неохотно взял первый лист.
 Стивен с глупым видом сидит в опере. На следующем рисунке Стивен гуляет в парке с беспечным видом и преувеличенно широкой ухмылкой. Стивен был нарисован с большой нежностью. Здесь были рисунки с Робертом и Дирдре – на них вся четверка строила заговор.
 Все было сделано с глубокой симпатией и искренней любовью.
 Джеймс поджал губы, не желая признавать что-то необычное в эмоциях, наполнявших картины. Он взял следующий лист. Этот рисунок был посвящен ему – он откинулся на скамейке, глядя на борьбу Геркулеса с Гидрой в ночном небе. Казалось, Геркулес проигрывал.
 Джеймс долго смотрел на рисунок. Изображение пылало страстью. Не семейной любовью, бывшей в прежних картинках, а шквалом смешанных чувств. На рисунке его лицо приняло задумчивое выражение, как будто он чему-то учился, наблюдая эту битву. Геркулес и Гидра были покрыты ранами, одна голова Гидры лежала на земле, прижатая ногой Геркулеса.
 Сердце отказывалось принимать то, что понимала голова: рисунки, изображавшие его, всегда были исполнены глубокого личного чувства.
 Когда Джеймс держал ее в руках, лежа на земле возле горящего дома, он чувствовал, что мир наконец обрел законченный облик. Она гладила его по щеке, ее глаза обещали многое, ее чудный запах пробивался к нему сквозь дым. Что он тогда чувствовал? Силу.
 А сейчас? Сейчас он чувствует себя разбитым, слабым и одиноким. Да, он ослабел. Как это раньше он мог считать, что любовь делает человека слабым? Любовь – это сила, а он позволил отцовским проблемам помешать его отношениям с единственной женщиной, которую любил.
 Откинув голову на спинку дивана, Джеймс закрыл глаза и вздохнул:
 – Каллиопа, мне так жаль...




 Глава 18


 Каллиопа неподвижно смотрела в окно – она словно одеревенела и не двигалась уже несколько часов.
 Когда Роберт и Дирдре приехали, чтобы забрать ее личные вещи из дома Стивена, она действовала как автомат. Стивена она не видела с тех пор, как он отдал ей письма, и была рада этому, не зная, что ему сказать.
 Роберт и Дирдре пытались ее взбодрить, но Каллиопа видела, что они обмениваются между собой тревожными взглядами. Когда она наконец приехала в дом Дейлисов, там также все начали тревожно переглядываться. В конце концов она сказала, что измучена событиями дня. Семья смягчилась и оставила ее в одиночестве в надежде, что добрый ночной сон восстановит ее дух.
 Каллиопа действительно была измучена. Если бы ей удалось заснуть хоть на миг, наверное, она почувствовала бы себя лучше. И все же ей трудно было вообразить, что ее дух восстановится даже после полноценного сна – настолько все казалось унылым и мрачным.
 Пришел рассвет. Жители города проснулись и приступили к своим обычным делам. Продавцы выкладывали товары, слуги сонно выполняли хозяйские задачи. Вдалеке на улице она заметила целенаправленно идущего человека. Она узнала его походку и проследила за его приближением. Видимо, он пришел поставить окончательную точку.
 Внизу поднялась суматоха, и вскоре скрипнула дверь.
 – Каллиопа? – В голосе Джеймса слышалась необычная для него неуверенность.
 Она не обернулась, но почувствовала, как он подошел.
 – Повернись, пожалуйста. – Это было сказано очень тихо.
 Каллиопа печально покачала головой, продолжая смотреть в окно на мир, занятый повседневными хлопотами. У нее сжалось сердце, когда она увидела, как хорошо одетая женщина ущипнула за чепчик стоящую рядом девочку.
 – Уйдите, пожалуйста.
 – Каллиопа, я пришел извиниться. Я знаю, что ты вчера приходила ко мне.
 – Вы не сказали ничего такого, что не было бы правдой.
 – Нет, это неправда. Я злился, и мне было больно.
 Каллиопа посмотрела на свои перевязанные руки – рабочие руки, не похожие на руки леди, а потом посмотрела на него через плечо. Его окутывал серый утренний полумрак.
 Она снова отвернулась к окну.
 – Милорд, мы с вами из разных миров, вы и я. Вы маркиз, пэр ее величества, а я... – Ее голос угас. – Кто его знает, что я такое...
 – Кому какое дело, из каких мы миров?
 – Всем есть до этого дело, Джеймс.
 – Нет, не всем. Моих друзей заботит только мое счастье, а меня ничуть не заботит мнение моих пэров. Ты-то должна бы уже это понять. Ты мне подходишь. Это все, что меня заботит.
 – Что вы хотите этим сказать?
 – Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне.
 – Почему?
 – Потому что ты мне нужна.
 Каллиопу пронзило странное горько-сладкое чувство. Она вдруг почувствовала свое единство с матерью и наконец поняла решение матери остаться с мужчиной, которого та любила, вне зависимости от ситуации.
 Повернувшись, Каллиопа грустна взглянула на Джеймса и погладила его по щеке.
 – Я люблю тебя, Джеймс, но не могу быть с тобой.
 – Ты меня любишь? – Это был почти шепот. – Тогда почему нет?
 Каллиопа отвернулась к окну, не в силах смотреть на него.
 – Мне не нравится играть такую роль. Я любила маму, и я начинаю понимать выбор, который она сделала. Но это был ее выбор, это то, что я сейчас не могу сделать.
 – Что? – Он смешался, видимо, что-то решая про себя, а потом сказал: – Кажется, я все слишком запутал, но раньше я никогда никого не любил, и поэтому сейчас мне так нелегко...
 У нее упало сердце.
 – Что? Что ты сказал?
 – Я прошу тебя, дай мне доказать это.
 Неужели это он сейчас сказал, что любит ее?
 – Я долго отгораживался от этого чувства, Калли. Может, мне понадобится время, чтобы соскрести с себя ржавчину, но я этого отчаянно желаю, даже если на это уйдет целая вечность! – Джеймс вынул из кармана цветок, синий с красным. Один красивый цветок, такой же, как на балу у Киллроев. Каллиопа машинально взяла его и вдруг заметила, что лепестки слегка помялись в кармане, а к стеблю прилип песок. Похоже на них с Джеймсом. Интересно, чей сад он ограбил? Впрочем, теперь это не имело никакого значения – теперь она все поняла правильно.
 Каллиопа шагнула к нему. Ее рука зацепилась за штору, и солнечный луч, ворвавшись в комнату, лег к их ногам. И тогда Джеймс вступил в полосу света и обнял ее.




 Эпилог


 Каллиопа развернула утреннюю газету.
 Всю первую страницу занимали рисунки на тему «Маркиз женится». Головокружительная свадьба! На потолочных балках висят акробаты, негодующие матроны сидят рядом с женщинами сомнительных добродетелей, наивные дебютантки убегают от разряженных актеров, Рот и Стивен подмигивают полуодетым хористкам...
 В центре, безразличный к окружающему хаосу, стоит красивый жених и с любовью смотрит на сияющую невесту. В руке у него один-единственный прекрасный цветок.
 Каллиопа улыбнулась, отпустила газету, и та, спланировав, накрыла бумаги на ее столе.
 – Прощай, Томас Ландерс, и спасибо тебе!