Аннотация: Что должен сделать уважающий себя джентльмен, спасший из лап бандитов юную девушку? Стать ее защитником и рыцарем…
 А если у этого рано овдовевшего джентльмена полон дом детей? Значит, он наконец-то нашел для них идеальную няню!
 Именно так полагал граф Аптон, препроводивший прелестную Холли Кимбелл в свое загородное имение и… забывший о ней. Однако решительная девушка, с первого взгляда влюбившаяся в красавца спасителя, твердо намерена стать не только матерью для детей Аптона, но и его женой и возлюбленной… Это лишь вопрос времени!


---------------------------------------------


 Констанс Холл
 МОЙ СМЕЛЫЙ ГРАФ


 Из всех ночей в году одна —
 О, омела, омела! —
 Влюбленным эта ночь дана.
 О, омела, омела!
 Весь в ягодах зеленый куст,
 Но слаще ягод сладость уст
 Зовет испробовать их вкус.
 О, омела, омела!

    Рождественская песенка, автор неизвестен



 Глава 1




Ричмонд, штат Виргиния, октябрь 1821 года

 Холли Кимбел услышала, как прошмыгнула мышь и исчезла в дырке шляпной коробки. Одинокая лампа мигала в углу. Тусклые тени плясали на ящиках, сундуках и старой мебели, сваленной на чердаке. Холли подергала веревку, которой связали ей запястья.
 Сколько времени провела она в заточении? Девушка посмотрела на черточки, которые делала на пыльном деревянном полу, и пересчитала их. Ей-то казалось, что сидит она связанной на чердаке уже целый год, а выходит, всего лишь неделю.
 Порыв холодного ветра пробежал по чердаку, охватив ее лицо и плечи. Она вздрогнула, потом натянула свои путы, чувствуя, как они врезались в саднящие раны на запястьях. Несколько дней она всячески теребила веревки, и они наконец ослабли. Мысль об освобождении подгоняла ее, она потянула сильнее. Еще четверть дюйма, и одна рука будет свободна.
 Тяжелые шаги, раздавшиеся на лестнице, заставили ее повернуть голову к двери. Он может войти в любую минуту, наверное, с едой. Холли попыталась вытащить руку из петли, но кисть застряла у основания. Она скривилась и сильнее потянула за веревку.
 Дверь, скрипнув, отворилась. Он с трудом протиснулся сквозь маленькую дверь чердака вместе с подносом. Она смотрела на него, чувствуя, как мурашки бегут по коже. Вошел красивый молодой человек с густыми белокурыми волосами, достающими до воротника, с обжигающими синими глазами, один взгляд которых мог вогнать любую девушку в краску. Да, он точно лимон — красив снаружи, но стоит надкусить, и почувствуешь кислятину внутри.
 Он подошел к ней, окинул безжалостным взглядом равнодушных глаз и процедил:
 — Я вижу, ты все еще здесь.
 — А ты думал, меня здесь не будет? — Холли тоже посмотрела на него, и в глазах ее сверкнула решимость.
 — Как знать! — Он усмехнулся. Его зубы блеснули, как острые волчьи клыки. — Ты еще не передумала?
 — Нет. — Холли старалась держать плечи прямо, а сама крутила запястьями.
 — Очень жаль. — Он присел и поставил поднос ей на колени. Взял ее за подбородок. — Похоже, мне придется продержать тебя здесь, пока ты не передумаешь. А теперь поешь, иначе совсем обессилеешь. — Он взял в руку ложку и опустил ее в тарелку с дымящимся супом.
 — Мне не нужны силы, чтобы сидеть здесь и глазеть на голые стены. — Она изо всех сил напрягала плечи, чтобы он не заметил, как она вывернула руку и потащила ее из петли. Почти получилось. Широкая часть кисти выскользнула. Она закусила губу и подавила облегченный вздох, потом стащила веревку с другой руки.
 — Давай не будем больше жаловаться. Открой-ка рот. — Он поднес ложку.
 И вдруг решительным движением руки Холли молниеносно засунула ложку ему в глотку, а потом схватила поднос и швырнула в него. Горячий суп выплеснулся ему в лицо. Он вскрикнул и схватился за глаза.
 Холли вскочила, выбежала через чердачную дверь и помчалась вниз по лестнице. С грубыми ругательствами он побежал за ней. Его шаги уже слышались за спиной.
 Она выбежала в темный пустой коридор и заскочила в какую-то комнату, тихо закрыв за собой дверь. Четко очерченный треугольник лунного света проникал в комнату через окно, бросая длинные тени на письменный стол. Вдоль стен стояли книжные шкафы.
 Повернулась дверная ручка. Инстинктивно Холли бросилась к стене, схватила тяжелый том с полки и занесла его над головой.
 Распахнув дверь, он вбежал в комнату. Холли резко опустила книгу ему на голову, но он успел отпрыгнуть в сторону, и книга только задела его плечо, грохнувшись на пол.
 — Черт бы тебя побрал! Иди сюда, — поманил он к себе Холли.
 Она отпрыгнула и прислонилась к двери, захлопнув ее. Его руки протянулись к ней. Она бросилась влево, едва сумев уклониться, потом побежала вокруг стола. Улыбаясь, он приближался к ней.
 — Беготня не поможет. Я все равно тебя поймаю. Нет, ничего у тебя не получится. — Его высокая темная фигура казалась в лунном свете привидением. Глаза блестели странным красноватым отблеском, от которого у нее гулко билось сердце. Ты всегда была слишком упрямой девчонкой. — Неожиданно он потянулся через стол, схватил ее за запястья и рванул на себя.
 Она ударилась бедрами о красное дерево и закричала, а он с силой прижал ее плечи к крышке стола. Золотой ножичек для разрезания писем блеснул в лунном свете почти у самого ее лица. Прежде чем он успел прижать ее руки, Холли схватила ножичек и ударила насильника в спину.
 — Ах ты… сучонка, — прохрипел он и тут же обмяк на ней.
 Его голова оказалась рядом с ее ухом. Она услышала, как он еще раз прерывисто вздохнул и перестал дышать. Мертвая тяжесть его тела навалилась на Холли, и по коже у нее поползли мурашки. Дрожащими руками она столкнула его с себя.
 Обмякшее тело покатилось по столу. Бум. Оно упало на пол, и звук падения раздался по всей комнате.
 Громкие голоса послышались в коридоре. Она в отчаянии бросилась к окну и вцепилась в раму, ломая ногти о дерево. Рама не поддавалась.
 Голоса звучали все громче. Приглушенные шаги раздавались в коридоре.
 — Ну давай же, открывайся, пожалуйста!.. — Она стукнула по дереву кулаком, потом ударила по раме изо всех сил.
 Рама скрипнула и с трудом открылась.
 Холли облегченно вздохнула, подобрала подол платья и легко выскользнула из окна. Ей повезло — этаж был первый. Она спрыгнула на землю.
 Едва ее ноги коснулись травы, она услышала, как дверь в кабинет отворилась. Голоса зазвучали громче. Кто-то высунул голову в окно.
 Холли присела позади живой изгороди, чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть у нее из груди, в висках стучало. Девушка боялась поднять голову — ее могли увидеть. Затаив дыхание, она подождала, пока говорившие вышли из комнаты, потом подхватила подол платья и выбежала на улицу. Ее шаги гулко отдавались по брусчатке. Кое-где в окнах домов, стоявших вдоль улицы, зажглись огни. Наверное, сейчас около девяти часов. Она прислушалась, не слышно ли звуков погони, но ничего не услышала, кроме своего тяжелого дыхания.
 Она припустила вдоль Девятнадцатой улицы к докам, холодный ночной воздух обжигал легкие. Ветер овевал ее лицо, принося с собой с реки Джеймс запах гнилой рыбы.
 Холли нахмурилась, вспомнила что-то и бросилась в глухой переулок. Внимательно оглядевшись и убедившись, что вокруг никого нет, она подняла подол своего синего атласного платья. Потом просунула все еще дрожавшую руку в потайное отверстие в нижней юбке, скользнула под верхний слой ткани. Ее пальцы нащупали маленькую брошь у бедра. Она оторвала ее от того места, где она была пришита.
 Холли выпрямилась, опустила подол и поднесла к глазам большую брошь, в середине которой красовался крупный рубин, а вокруг мерцали бриллианты. Сжимая брошь в кулаке, она выбежала обратно на улицу.
 Девушка шла, стараясь шагать поразмашистее, и ее замшевые башмаки хлюпали по грязи. Дождь шел уже три дня не переставая. Сидя на чердаке, она слышала, как он стучал по крыше. Груды конского навоза лежали на улице и смешивались с грязью, она обходила их, насколько было возможно. Дойдя до подножия холма, она свернула влево на Уотер-стрит.
 Улица казалась довольно оживленной, хотя был уже поздний вечер. За закрытыми ставнями таверны “Юнион”, горели огни. Несколько матросов топтались перед входом, зазывая шлюх. Холли видела, что один из них посмотрел на нее, и, опустив голову, чуть ли не бегом бросилась к докам.
 У пирса толпились портовые грузчики, осуществляя погрузку кареты на пассажирское судно. Капитан, пожилой бородатый человек со смуглым лицом, стоял на мостике, наблюдая за их работой, то и дело грубым голосом выкрикивая команды. Глубокие морщины пересекали его широкий лоб и придавали лицу агрессивное бульдожье выражение, которое не соответствовало его ясным и добрым серым глазам. Пожилая пара рядом с капитаном внимательно следила за погрузкой. По их озабоченному выражению лица Холли решила, что они скорее всего и есть владельцы кареты. Три молодые леди и несколько джентльменов стояли поодаль от них. Они тоже наблюдали за погрузкой кареты, которую грузчики лебедкой поднимали все выше.
 Холли остановилась под мостиком, где стоял капитан, сложила руки рупором и крикнула ему:
 — Могу ли я купить билет на ваше судно?
 Он некоторое время смотрел на нее оценивающим взглядом, потом морщины на его лбу стали глубже, и он сказал с явным шотландским акцентом:
 — Вы даже не знаете, девушка, куда мы плывем.
 — Для меня не имеет значения. Мне нужно уехать отсюда немедленно.
 Его глаза понимающе блеснули. Густая рыжая борода раздвинулась в усмешке.
 — А, вот какой билет вам нужен. — И он махнул рукой, прекращая разговор, явно желая , чтобы она от него отстала. — У нас все занято, все каюты полны.
 — Я могу спать где угодно, — умоляюще попросила она. Он немного помолчал и потянул себя за бороду.
 — Мне нужна кухарка. — Он посмотрел на нее из-под своих кустистых рыжих бровей. — Вы умеете стряпать?
 — О да. — Холли надеялась, что капитан не сумеет распознать по ее голосу, что она лжет, но на тот случай, если он все поймет, она подняла в руке свою брошку. — И у меня есть вот это.
 Он прищурился, поджал губы, потом потянул себя за бороду.
 Видя, что он колеблется, она быстро добавила:
 — Она настоящая, капитан. На нее я могу купить четверть вашего судна.
 Капитан откинул голову и расхохотался, потом махнул ей рукой:
 — Пусть не говорят, что капитан Маклейн оставил молодую девицу в трудном положении. Конечно, поднимитесь на борт, но все плавание вы будете работать, есть у вас брошка или нет.
 — Спасибо, капитан. — Она заметила, как пожилая чета и другие пассажиры презрительно проводили ее взглядами.
 И она спрятала от них глаза. Они приняли ее за женщину легкого поведения. Еще бы! Девушка молода, явилась на корабль ночью одна, без одежды и вещей, и вдобавок нанялась в кухарки. Приличные молодые леди так не поступают. Холли не осуждала их, все было кончено неделю назад, когда ее похитили из дома и заточили на чердаке.
 Подойдя к сходням, она оглянулась, в последний раз посмотрев на темные холмы Ричмонда, на дом, который стал ее тюрьмой на целую неделю. Из-за деревьев она не могла рассмотреть его, но чувствовала, как он словно нависает над ней. Воспоминания о нем будут преследовать ее всю жизнь.
 Она потрогала ссадины от веревки на запястьях. Четко и живо вспомнила, как сжимала в руке нож для разрезания конвертов — точно кинжал, — и ощутила, когда нож вошел ему в спину, вспомнила тяжесть его обмякшего тела. По коже у нее побежали мурашки. Она потерла руки, потом решительно повернулась и поднялась по сходням на корабль.
 В горле у нее встал ком. Она убила человека. С трудом сглотнув, Холли ступила на палубу. Судно слегка покачивалось, и она схватилась за поручень, чтобы не упасть. Но все-таки заметила, что пассажиры и команда смотрят на нее с явным подозрением и интересом.
 “Не разваливайся. Не теперь! ” Если она сейчас заплачет, то привлечет к себе еще больше внимания. Сморгнув слезы, навернувшиеся на глаза, она выпрямилась и пошла на правый борт судна, подальше ото всех. Когда она окажется далеко от берегов Виргинии, тогда можно будет и поплакать.
  Лондонский док,  I  5 декабря 1821 года 
 Джон Беннингтон Холланд Уэнтуорт Сент-Джон, граф Аптон, сидел за письменным столом перед раскрытым гроссбухом. Он хмуро рассматривал очередной счет, потом окунул перо в чернила и вписал сумму в красную колонку.
 Сравнив цифры в красной и синей колонках, граф покачал головой и тихонько выругался. Бросил перо, потер покрасневшие глаза и посмотрел на карманные часы. Скоро полночь. Он просидел за работой почти шестнадцать часов. Многовато. Потянувшись, он встал, снял со спинки стула плащ и накинул на плечи.
 Раздался стук в дверь
 Через дверное стекло на него уставился Генри Томас. Джон широко раскрыл глаза от удивления, потом нахмурился. Выражение лица Томаса означало только одно: плохие новости. Граф Аптон взял себя в руки и жестом предложил Томасу войти.
 Невысокий и коренастый Томас обычно всем своим видом выражал спокойствие и уверенность, но сейчас лицо его было растерянным.
 — Здравствуйте, милорд. — Томас вежливо поклонился и закрыл за собой дверь.
 — Прошу вас, Томас, скажите, что вы просто привезли домой семью на праздники, — предположил Джон с дрожью в голосе. — Надеюсь, с конторой ничего не случилось?
 Томас облизнул губы, покрутил руками, потом уставился на них.
 — Что такое? — Джон наклонился над столом.
 — Вы бы лучше сели, милорд, — посоветовал Томас.
 — Я не хочу сидеть. Говорите сию же минуту, что случилось.
 Томас посмотрел на него.
 — “Покоритель морей” и “Возмездие за грехи” утонули во время урагана у берегов Барбадоса. Я решил, что мне нужно прийти и сообщить вам лично.
 От слов Томаса Джон покачнулся как от удара. Он не сразу обрел способность говорить.
 — Оба судна погибли?
 — Да. — Томас снова посмотрел на свои руки. — Они одновременно шли в залив и налетели друг на друга, сев на рифы. Чертовски странное невезение.
 — Команда и груз?
 — Все погибло, — оповестил Томас почти шепотом. Джон рухнул на стул.
 — А что контора?
 — Я знал, что у вас нет денег на покупку новых кораблей, так что я закрыл ее и приехал сюда.
 — Конечно. Что еще вам оставалось делать? — Резкая боль кольнула его в висок, и он схватился за лоб. — Позвольте, я налью вам выпить, милорд.
 Джон кивнул, потом стиснул пульсирующую голову и уставился на свой письменный стол. Что ему теперь делать?
 Томас подошел к книжному шкафу, нашел наверху графин и два стакана, налил в каждый на три пальца.
 — Вот, милорд, пожалуйста. Выпейте, и вам полегчает. Когда я услышал эту новость, я выпил целую бутылку портвейна.
 Джон взял стакан и осушил его одним глотком.
 — Что будет с компанией? — спросил Томас, усаживаясь за стол напротив него.
 — Понятия не имею. У меня осталась “Святая Анна”, но если новость распространится, мои инвесторы могут выйти из дела.
 — Я уверен, что новость дошла до Ост-Индской компании. Не только ваши корабли затонули. Они потеряли три своих.
 — Я уверен, что ненасытные волки из компании скоро окажутся у моих дверей.
 — Лучше бы они повременили, милорд. Я с удовольствием управлял для вас конторой в Вест-Индии.
 На мгновение Джон забыл о своем отчаянии и посмотрел на Томаса.
 — К сожалению, мне не по средствам платить вам.
 — Да я понимаю. Найду место где-нибудь здесь, в Лондоне, но спасибо, что подумали обо мне.
 — Вы были хорошим сотрудником, Томас. — Джон достал из сейфа последние пятьдесят фунтов. Повернувшись, протянул их Томасу. — Вот. То, что я вам задолжал. Я знаю, что это не все, но на некоторое время вам хватит.
 — Благодарю вас, милорд. — Томас поднялся. — Если вам что-нибудь понадобится — что угодно, — прошу вас, только скажите. Вы знаете, что я для вас все сделаю.
 — Спасибо, Томас. — Джон попробовал улыбнуться, но не смог.
 — С вами ничего не случится?
 — Ни в коем случае.
 — Тогда всего хорошего, милорд.
 Глядя Томасу вслед, Джон провел руками по волосам и уставился на гроссбух. Компания разорилась. У него никогда не будет денег, чтобы купить два новых судна.
 Одним сердитым движением Джон смахнул со стола все. Бумаги взлетели вверх и разлетелись по конторе. Гроссбух пролетел по воздуху, ударился о стену и приземлился на кучу, сваленную в углу. Джон окинул взглядом беспорядок, погасил свечу кончиками пальцев и вышел из конторы.
 Резкий ветер, который преследовал их всю дорогу, пока они поднимались по Темзе, колол лицо Холли. Несколько прядей ее каштаново-рыжих волос выбились из прически. Она откинула их с лица и сунула руки в карманы пальто, которое одолжил ей капитан Маклейн.
 Прислонившись к фальшборту и прищурившись, она смотрела на доки. Корабли всех размеров и очертаний покачивались в желтом клубящемся тумане, их высокие мачты двигались вверх-вниз точно темные привидения, возвышающиеся над водой. На носу у каждого корабля горел фонарь, и свет его мерцал в тумане. Холли услышала шаги и увидела, что к ней идет капитан Маклейн.
 Он остановился рядом, ласково взял ее за руку и протянул несколько банкнот.
 — Это может тебе пригодиться, девочка. Ты уверена, что не хочешь поехать ко мне домой на праздники? Моя жена с радостью примет тебя.
 — Нет. Я прекрасно устроюсь, но все равно благодарю вас. — Холли стала на цыпочки и клюнула его в щеку, почувствовав, как его густая борода щекочет ей кожу.
 Общее “у-ух ты” послышалось со стороны команды, которая причаливала судно к доку.
 Капитан Маклейн повернулся к ним, его щеки все еще горели.
 — Занимайтесь своим делом, джентльмены, иначе будете драить палубу следующие шесть месяцев без увольнения на берег.
 Те отвернулись, половина из них заулыбались, и продолжили привязывать толстые канаты.
 Холли сложила банкноты, сунула их в потайной карман, который пришила к шву платья, и прошептала, приблизив голову к капитану:
 — Зачем вам пустые угрозы? Разве вы сможете запретить им сойти на берег, когда Рождество уже на носу?
 — Еще как смогу! — Капитан Маклейн попытался сохранить суровый вид, но растаял от ее улыбки. Впрочем, улыбка его исчезла, когда он спросил: — Что ты будешь теперь делать, девочка?
 — Первое, что я сделаю, — найду подходящее жилье, потом куплю материю для новой одежды. — Холли опустила глаза на свое единственное платье. Когда-то оно было глубокого синего цвета, но от многочисленных стирок атлас стал бледно-голубым. Подол обтрепался и порвался от долгой носки, а от кулинарных усилий на юбке появились жирные пятна. — И наверное, начну искать работу. Не знаю какую. Может, кто-нибудь наймет меня в стряпухи. — И Холли скосила на него глаза.
 Услышав о ее намерении, капитан откинул голову и засмеялся.
 — Желаю удачи. Еще немного твоей замечательной стряпни, девочка, и от всех нас остались бы кожа да кости.
 — Я знаю, что мои кулинарные навыки не ахти какие, но неужели все было так плохо?
 Он потрепал ее по плечу.
 — Признаюсь тебе в одной вещи, девочка. Я пробовал кормить чаек теми бисквитами, которые ты пекла, и с прискорбием могу сообщить, что бедняги давились, кашляли и подыхали, не успев улететь.
 — Вы меня обманываете?
 — Клянусь могилой моей матушки. У меня сохранилось немного твоих бисквитов. Я решил, что сохраню их и заряжу ими пушку, когда на нас нападут пираты. — Оба рассмеялись, потом он заговорил уже серьезно: — Жаль, что тебе пришлось проработать все плавание.
 — Ничего страшного. Работа не давала мне расслабиться — я всю дорогу пыталась устроить несварение желудка вам и команде. — Она усмехнулась.
 — Нужно отдать тебе должное, ты добрая девочка. — Капитан похлопал ее по руке. — Не забудь, что ты должна найти хорошие меблированные комнаты с разумными ценами в Чипсайде.
 — Вы мне уже говорили. — Холли благодарно улыбнулась ему.
 — Будь осторожна. Есть такие, кто охотится на одиноких молодых женщин. А ты так молода, тебе всего лишь девятнадцать лет. Все равно что пустить кролика в волчье логово.
 — Все будет хорошо, правда. Я могу сама о себе позаботиться. — Холли произнесла свои слова с уверенностью, которой почти не чувствовала. Лондон казался чужим, даже угрожающим, а туман, который плыл над доками, завиваясь между многочисленными домами и падающими от них тенями, просто пугал. Корабль стал для нее убежищем, и ей вдруг расхотелось покидать его.
 С громким треском сходни ударились о причал. Холли встрепенулась, повернулась и проговорила:
 — Мне пора. Я хочу уйти, пока остальные пассажиры не вышли из кают. — Она схватила его за руку. — Я никогда не забуду вашей доброты.
 Капитан Маклейн снова вспыхнул:
 — Не стоит благодарности. Ты, девочка, была для всех нас как огонек — пусть даже и не умела стряпать. Как бы то ни было, я перед тобой в долгу. — Он показал на брошь, которую она отдала ему, и улыбнулся.
 — Да, в долгу.
 — Я провожу тебя до кеба, молодой девушке не стоит ходить по докам одной.
 — Я пойду с ней, капитан, — то есть если вы не возражаете, мисс Холли.
 Холли повернулась и увидела рядом с собой Кипа, шестнадцатилетнего светловолосого паренька. Его мальчишеское лицо озарилось робкой улыбкой. Он шагнул к ней, стучи по палубе деревянной ногой.
 — Очень мило с твоей стороны. — Холли улыбнулась ему. Пассажиры смотрели на нее как на жалкую стряпуху, замечать которую ниже их достоинства, и ее общество составляли Кип, капитан и команда. Все плавание Кип вызывал у нее жалость, она относилась к нему с особым вниманием, подшучивая над его застенчивостью. Он по-мальчишески увлекся ею, и она надеялась, что его увлечение окажется недолговечным.
 Холли снова повернулась к капитану.
 — Я верну вам пальто, как только куплю себе новое.
 — Оставь его себе, девочка.
 — До свидания, и веселого Рождества всем вам. — Она помахала рукой капитану и всей команде.
 Они замахали в ответ и тоже пожелали ей веселого Рождества.
 Она сошла по сходням на берег, не в состоянии справиться с растущим смятением. Горькие мысли одолевали ее. Если бы только она могла вернуться домой, где все знакомо. Но домой ей никогда уже не вернуться.
 Кип шел рядом и говорил:
 — Лондон вовсе не так уж плох. Я тут вырос. Был большую часть жизни трубочистом, на том и потерял ногу. Я знаю Лондон лучше кого бы то ни было. Если захотите посмотреть город, я с удовольствием покажу его.
 — Захочу, как только найду себе жилье. — Холли слушала, как постукивает по брусчатке деревянная нога Кипа — тук-тук-тук.
 — Кебмены вас ограбят, если вы им это позволите. Лучше давайте я договорюсь о цене. Я слышал, как вы разговаривали с капитаном. Вы едете в Чипсайд и должны заплатить не больше шести пенсов. Чипсайд находится к северу от доков.
 — Не знаю, что бы я стала делать без твоего руководства. Уверена, они запросили бы с меня фунт, а мне и в голову бы не пришло, что меня просто ограбили.
 Они шли по пустынной улице. Газовые фонари в тусклых желтоватых ореолах освещали тротуар, вдоль которого тянулись склады и судовые конторы.
 Они свернули за угол и оказались на другой улице. Там кипела бурная жизнь. Люди торопливо проходили по тротуарам. Из окон таверн лился свет, от свечей, стоявших на подоконниках, на стеклах появлялись морозные круги. Хол-ли заметила, что над окнами висят гирлянды из кедра и сосны, а над дверями — венки из остролиста. Ее охватили воспоминания о Рождестве в Кимбли, на плантации ее бабушки.
 Острая тоска по дому охватила ее. Мучительно захотелось увидеть фестоны из листьев магнолии и гирлянды из вечнозеленых растений, украшающие толстые дубовые каминные полки и дверные притолоки. Если бы только она могла вдохнуть аромат имбирного печенья, которое пекла бабушка, и яблочного сидра, пряные благоухания корицы, и мускатного ореха, и имбиря, смешанные с чистым запахом кедра. На Рождество они всегда ставили большой кедр. Бабушка любила его острый запах, который никогда не выветривался из просторного плантаторского дома с греческими колоннами. Он ощущался даже в спальне Холли на втором этаже.
 Последнее Рождество было самым радостным из всех, что она провела с бабушкой. Как соскучилась она по ней! Тонкие слабые бабушкины руки, обнимающие ее, морщинистое лицо рядом с ее лицом, запах сладкой розовой воды, который всегда сопровождал старую женщину, связывались у Холли с уютом, силой, безопасностью и любовью. Она бы все отдала, лишь бы услышать, как бабушка говорит своим уверенным, спокойным, четким голосом: “Это будет наше самое лучшее Рождество, милочка”. Но она никогда больше не услышит ее голоса, не почувствует объятия ее теплых, любящих рук. Ее невозмутимая бабушка, которая никогда в жизни не болела и которая только перед дождем начинала жаловаться, что у нее разыгрался ревматизм, слегла с сильной лихорадкой и умерла в прошлом январе.
 Кип и Холли проходили мимо маленькой церкви. Дверь была приоткрыта, церковный хор репетировал “О, придите, все верующие”. Губы у Холли задрожали, и комок застрял в горле. Она закусила губы, чтобы не дать волю слезам.
 Они прошли — дальше. Звуки песнопения стихли, растаяв в вечернем шуме. Они подошли к таверне “У Рели” — так она называлась. Вывеска с названием болталась на ветру, поскрипывая на цепях.
 Как только они поравнялись с таверной, дверь ее отворилась. Темноту прорезал поток света, в котором замаячили силуэты троих крепких мужчин. Они вышли на улицу, за ними слышались громкие пьяные голоса. Мужчины остановились и посмотрели на Холли и Кипа грубо, без всякого сострадания — так мясник смотрит на бычка, которого собирается забить. По коже Холли побежали мурашки, и она отвела взгляд.
 — Давайте поторопимся, — тихо предложил Кип. Он схватил ее за руку и потащил прочь.
 Холли оглянулась через плечо. Трое мужчин шли за ними. Она отвернулась, почти побежала, чтобы не отстать от Кипа. Грохот упорных шагов у них за спиной стал громче.
 — За углом можно нанять кеб, — бросил тревожный взгляд назад Кип. — Кебмены ставят там свои кебы, пока ходят в таверну “У Райли” пропустить стаканчик. — Он понизил голос: — Ни в коем случае не оборачивайтесь, мисс Холли. Только идите к кебам. Я сам поговорю с грубиянами.
 Кип потащил ее за угол. Вдоль улицы стояли кебы, их фонари бросали мутные желтоватые круги в туманную тьму. Лишь один кебмен съежился на своем сиденье опустив голову — не то был пьян, не то уснул. На другой стороне улицы Холли увидела высокого человека в плаще с капюшоном, который направлялся к кебам.
 — Ты не можешь один справиться с ними, — удерживала она Кипа дрожащим голосом.
 — Я знаю, что делаю, — отозвался Кип. Она еще никогда не слышала, чтобы он говорил так властно. — Почти все мое детство прошло на улице. Все будет в порядке. — Он сунул руку в куртку и достал нож. — Когда я крикну, бегите прочь.
 Холли услышала, что шаги приблизились, и напряглась всем телом.
 — Я не могу тебя бросить.
 — Я знаю, как себя защитить. А вы бегите к кебу и садитесь, и хватит мне перечить. Я не могу одновременно драться с бандитами и. еще беспокоиться о вас. — Потом он сказал громче: — Бегите!
 Властность и раздражение, прозвучавшие в его голосе, придали Холли сил. Она подобрала подол платья и побежала. Но не успела она пробежать и ярд, как ее каблук задел о торчащий из мостовой камень. Лодыжка у нее подогнулась, она потеряла равновесие и упала лицом вперед, ударившись о мостовую. Почти не чувствуя боли в оцарапанных локтях и коленях, она обернулась к Кипу. Он наставил нож на двух мужчин, а третий побежал к Холли.
 Девушка попыталась подняться, но боль пронзила ее щиколотку. Здоровенные ручищи обхватили ее сзади за талию и рывком подняли с земли. Она оказалась в руках у третьего мужчины.
 — Привет, милашка, — улыбнулся он, показав гнилые зубы. — Не найдется ли у тебя лишней мелочишки?
 — Нет! — Холли почувствовала крепкий кислый запах эля в его дурном дыхании, сжала кулаки и ударила его в лицо.
 — Ах ты, злобная тварь! — Гнилозуб схватил ее за руки и прижал их к ее бедрам.
 — Могу быть еще злее! — прошипела она, пытаясь вырваться из его стальной хватки.
 Тут послышался шум драки, и Холли посмотрела через мощное плечо Гнилозуба на Кипа. Один из нападавших завел ему руки за спину, а другой бил в живот. От каждого удара под ребра Кип корчился и стонал.
 — Пустите его! Вы его убьете! — закричала Холли, а потом увидела высокого незнакомца в плаще с капюшоном, который бежал к дерущимся. В нем чувствовались порода и манеры джентльмена.
 Незнакомец двигался с убийственной точностью. Он схватил одного негодяя за грудки и нанес ему страшный удар. Негодяй отступил, тряся головой, потом снова бросился на незнакомца.
 Тот уклонился от его кулака влево, потом нанес три резких удара в лицо нападавшему, причем кулак его двигался со смертоносной быстротой кобры. Ноги негодяя подкосились, и он рухнул на землю. Теперь, когда силы сравнялись, Кип наставил на второго бандита свой нож.
 На мгновение взгляды Холли и незнакомца скрестились. На нее смотрели самые странные глаза, какие ей случалось видеть, — золотые, такие светлые, что казались ярко-желтыми, как глаза ягуара, которого она однажды видела на сельской ярмарке. Ярость на лице незнакомца, его угрожающе сведенные брови испугали Холли. Вид у него был ужасный и еще более безжалостный, чем у тех, кто напал на нее. Вдруг он направился к ней.
 Гнилозуб заметил его приближение и отшвырнул Холли. Ее руки взметнулись в воздух, и она приземлилась на бок, больно ударившись ладонями и бедрами о камни. От боли она вскрикнула.
 — Прекрасно, портовый пес, иди ко мне, давай, — прозвучали хорошо выговариваемые слова образованного человека, в которых слышалась скука.
 Холли оглянулась. Джентльмен стоял перед Гнилозубом, выставив перед собой кулаки, в боксерской позе, и его золотые глаза сияли от удовольствия.
 Гнилозуб улыбался. Огромный, с бычьей шеей, он сознавал свою силу и стал угрожать джентльмену:
 — Я проучу тебя так, что вовек не забудешь! Джентльмен оказался более ловким, чем его противник.
 — И это все, на что ты способен? Неповоротлив, как улитка. — Он выбросил вперед кулак и ударил Гнилозуба в лицо, не давая опомниться.
 Гнилозуб качнулся, схватившись за нос, заревел и двинулся на джентльмена.
 Джентльмен уклонился и ударил моряка по крестцу ногой.
 Гнилозуб упал лицом вперед. Потом перекатился на бок. Лицо его превратилось в маску ярости.
 — Думаешь, ты такой быстрый? А что ты будешь делать вот с такой игрушкой? — И он вытащил из куртки пистолет и навел его на джентльмена.
 Холли затаила дыхание. Она видела, как джентльмен в плаще стоит, скрестив руки на груди, с совершенно беспечным видом и циничной улыбкой на губах. Почему он стоит словно подставив себя под пулю? В такую глупость с его стороны она не могла поверить. Почему он не делает ничего, чтобы защитить себя?
 И не раздумывая она бросилась на негодяя, державшего пистолет.




 Глава 2


 Холли ударила Гнилозуба сбоку и выбила оружие из рук. Пистолет выстрелил, пролетел по воздуху и упал на мостовую.
 Гнилозуб потянулся к ней, но сильные руки обхватили ее стан и вырвали из лап негодяя.
 — Не вмешивайтесь! — рявкнул джентльмен.
 Потом он повернулся лицом к Гнилозубу, ловко увернулся от его кулака и, в свою очередь, ударил Гнилозуба кулаком в подбородок.
 На лице у человека, напавшего на Холли, появилось удивленное выражение, потом глаза его закатились, и он рухнул на мостовую.
 Джентльмен повернулся лицом к Холли, его плащ закрутился вокруг ног. Он уставил на нее палец.
 — Как вам кажется, что вы сделали?
 — Полагаю, вовремя вступилась. — Холли старалась держаться уверенно. — Вы застыли, как мошка на спине у коровы. Я подумала, что нужна моя помощь. Или вам хотелось, чтобы он в вас выстрелил?
 — Я собирался выбить оружие у него из рук. Если бы вы не ударили его как сумасшедшая, я бы это сделал.
 — Сумасшедшая! — Холли помолчала, обдумывая его последнее оскорбление. — Уверяю вас, если бы я была идиоткой, я бы позволила бандиту выстрелить вам в сердце.
 — Резонно, — с усмешкой согласился он.
 — Приятно встретить джентльмена, который соглашается, что он был не прав.
 — Я просто иду вам навстречу, в вашем случае я сделал исключение.
 — Полагаю, вы ждете компенсации?
 — Совершенно согласен. Теперь, когда мы рассмотрели мой характер со всех сторон и вы не нашли в нем недостатков, могу я помочь вам встать?
 — Благодарю вас. — Она протянула ему руку.
 Он помог ей подняться, но не сразу отпустил ее руки. Некоторое время он смотрел на нее, прямо в глаза. Она почувствовала скрытую силу его крупных рук, от горячих ладоней по ее рукам тепло распространилось до самых лопаток. Холли уже хотела высвободиться, но он словно бы понял, что все еще держит ее руки в своих, и выпустил их.
 — Ну вот, вы целы и невредимы, — подытожил он, отходя от нее.
 Холодный воздух коснулся ее ладоней там, где к ним прикасались его руки. Невольно ее пальцы сжались, стараясь удержать тепло. Не подумав, она перенесла всю тяжесть тела на лодыжку. Резкая боль пронзила ногу. Холли покачнулась, стараясь удержать равновесие.
 — Понятно. — Он обхватил ее руками. — Почему вы не сказали, что ушиблись?
 Холли не знала, что ответить. Она чувствовала, как тепло его тела проникает сквозь ее одежду, как тверда его грудь и как крепки руки, обхватившие ее. Теперь она посмотрела на него внимательно.
 Он был красив. Коротко подстриженные волосы коричневого цвета напоминали дорогой шоколад — и блестели они как шоколад. Прямая прядь небрежно падала на лоб, доходя до бровей, которые были темнее, чем волосы. Лоб бороздили глубокие морщины — результат озабоченности, — и такие же морщины залегли в уголках рта. Она подумала, что ему, наверное, за тридцать, но от морщин, придававших его лицу суровость, он казался старше. Посередине квадратного точеного подбородка красовалась ямочка. Темная щетина покрывала его лицо, подчеркивая впадины под высокими скулами.
 — Итак? — выгнул он бровь.
 — Что “итак”?
 — Каким местом вы ушиблись?
 — Ушиблась? — Холли немного, помолчала, все еще глядя ему в глаза, а потом сказала: — Я вывихнула лодыжку.
 К ним подошел Кип, стуча своей деревянной ногой по мостовой.
 — Вы ушиблись, мисс Холли?
 — Нет, просто вывихнула лодыжку по собственной глупости. А ты?
 — Ни царапины, — гордо отрапортовал Кип. — Я обратил в бегство последнего из троицы. Вряд ли они вернутся. — Он посмотрел на джентльмена. — Спасибо, что помогли, сэр.
 — Не за что. Я могу отвезти вас куда-нибудь? — обратился джентльмен к Холли.
 — Она еще не нашла себе жилье, — ответил за нее Кип. — Только что сошла с корабля. Я хотел помочь ей нанять кеб, когда на нас напали эти мерзавцы.
 — Тогда вы должны поехать вместе со мной, — настаивал джентльмен с решительностью, которая отметала любые возражения.
 — Я уже и так причинила вам много хлопот. Просто посадите меня в кеб, а я найду пристанище.
 — Совершеннейший вздор. Вы останетесь у меня, пока ваша лодыжка не заживет. Мы не можем позволить вам ковылять по Лондону.
 — Она вас не знает, сэр. — Кип окинул его довольно подозрительным взглядом.
 — Ее добродетель со мной будет в безопасности. Я — Джон Сент-Джон, граф Аптон.
 Холли широко раскрыла глаза.
 — Вот уж не думала, что встречусь с членом королевской семьи, едва оказавшись в Лондоне.
 — Ну что ж, надеюсь, вы отнесетесь к такому факту с одобрением. А теперь давайте отвезем вас домой. Мой камердинер умеет замечательно лечить растяжение связок.
 — Наверное, очень славно иметь камердинера, который умеет врачевать.
 — От него много пользы.
 — С вами все будет хорошо, мисс Холли? — спросил Кип, недоверчиво глядя на Сент-Джона.
 — Ну конечно, — кивнула Холли, чувствуя, что графу можно доверять.
 — Тогда я зайду к вам завтра. — Кип посмотрел на лорда Антона с упрямым вызовом в глазах, чтобы граф не вздумал запретить ему навестить Холли.
 — Я живу на Парк-лейн, пятнадцать, — сообщил лорд Аптон, с едкой насмешливостью растягивая слова, а потом понес Холли к кебу.
 — Мне жаль, что я была не очень внимательна на уроках английского этикета, — заметила Холли. — Как мне к вам обращаться?
 — Большая часть моих знакомых зовут меня Джоном. Надеюсь, вы будете звать меня так же.
 — Хорошо, лорд Джон.
 — “Лорда” можете оставить для принца. Холли улыбнулась:
 — Теперь вы надо мной потешаетесь. Я ведь прекрасно помню, как меня учили. — И она проговорила со старомодным английским акцентом: — “К королю всегда обращаются «ваше величество»”.
 — Прекрасно. Значит, вы слушали вполуха.
 — Да, если не засыпала, но я хорошо помню, что мое особое внимание привлек урок насчет чашки для ополаскивания рук.
 — Значит, вы не растеряетесь, если будете обедать с королем?
 — Нет, потому что моему любопытству потребовалось выяснить, почему необходимо ополаскивать руки за столом. Мне такой ритуал показался просто напрасной тратой чистых мисок, потому что меня всегда заставляли мыть руки, перед тем как разрешали сесть за стол.
 — И как, вы нашли оправдание их существованию? — спросил он, явно забавляясь.
 — На самом деле нет, но поскольку мне не нужно было их мыть, мне стало все равно.
 Резкие очертания его губ смягчились.
 — Значит, вы возражали против работы по дому?
 — Да нет, только против мытья посуды. Меня вырастила бабушка, она выступала против рабства и не любила тратить много денег на прислугу. Поэтому мы делали всю работу по дому сами.
 — Какую часть Юга вы называете родиной? Я не могу определить ваш акцент.
 Холли замолчала, поняв, что наговорила лишнего о своем прошлом. И назвала первое же место, которое пришло ей в голову:
 — Я из Чарлстона. — И как ваша фамилия?
 — Ки… Кемпбелл, — быстро поправилась Холли. Подняв глаза и увидев, что они подошли к кебу, она облегченно вздохнула.
 Джон сказал кебмену свой адрес и открыл дверцу кеба. С осторожностью, удивившей Холли, он усадил ее на сиденье.
 В кебе он уселся напротив нее и вытянул свои длинные ноги. Скрестив руки на груди, он устало закрыл глаза.
 Холли поняла, что он не склонен к разговору, поэтому больше ничего не сказала и стала осматриваться. В кебе было темно, если не считать тусклого света, проникавшего через оконце. В воздухе стоял застарелый дух сигарного дыма, человеческих тел и въевшийся запах грязи, присущий вещам, которые использовались долго и часто.
 Она услышала, как кебмен ругает лошадей, потом кеб неожиданно бросило назад. Холли не ожидала внезапного рывка. Ее швырнуло вперед, и она оказалась на твердых коленях лорда Аптона.
 — Проклятый дурень, — тихо обругал он кебмена.
 Холли хотелось провалиться сквозь землю. Щеки ее пылали так, словно с нее сдирали кожу. В довершение она остро ощутила чистый, пряный аромат, исходивший от него. Она подняла голову, уставилась на пояс его брюк и выдавила из себя отрывистым шепотом:
 — П-прошу прощения.
 — Не двигайтесь, — попросил он таким напряженным голосом, словно на шее у него была веревка. — Разрешите мне помочь вам. — Он обхватил ее стан и усадил обратно на ее сиденье. — С вами все в порядке?
 — Конечно.
 Не в состоянии посмотреть ему в лицо, она уставилась в пол. Начинать светскую беседу было смешно, но молчание казалось ей невыносимым, невыносимо было и чувствовать на себе его взгляд. И она сказала на удивление спокойно:
 — Я вижу, в Лондоне кебмены такие же пьяницы, как и везде.
 — Я бы с удовольствием свернул ему шею. — Немного помолчав, он спросил: — Какая лодыжка вывихнута?
 — Левая, но уже не так больно. — Холли собралась с духом и посмотрела на него. Он исследовал взглядом мыски ее башмаков.
 — Нужно бы посмотреть, не сломали ли вы ее. Когда вы сейчас упали, вы могли еще больше ее повредить.
 — Право, со мной ничего не случилось.
 Он не обратил внимания на ее слова и, протянув руку, поднял ее левую ногу, прежде чем она успела возразить.
 — Я не причиню вам боли… — Он немного сдвинул кверху подол ее юбки.
 Потом добавил, словно почувствовав ее смущение:
 — Я только на минутку. — Держа ее ногу, он снял с нее башмак и обхватил лодыжку пальцами.
 Холли надеялась, что он не заметит дырки на пятке ее шелкового чулка. Но прикосновение его пальцев к ее ноге сразу же заставило ее забыть о дырке. Она удивлялась, как осторожно его прикосновение и как удивительно ощущаются его руки, пока он не задел ушибленное место. И тогда она впилась ногтями в руку, чтобы не крикнуть.
 — Кости не сломаны. — Он снова надел башмак, потом осторожно поставил ее ногу на пол. — Врача звать не придется.
 — Я все равно не разрешила бы ему себя осматривать.
 — Вы не любите врачей?
 Холи уставилась на свои руки и сказала:
 — Я их боюсь с тех пор, как моя бабушка умерла от кровопускания.
 — Сочувствую. — Он не стал продолжать разговор на больную тему и только молча смотрел на Холли.
 Поначалу она не заметила, что вата под сиденьем, сбившись, образовала комок, который впился в нее снизу. Однако теперь неприятное ощущение мешало ей почти так же, как испытующий взгляд его золотистых глаз. Она оперлась руками о сиденье и подвинулась в сторону, но попала рукой в дыру кожаной обивки. Холли бросила взгляд в его сторону и увидела, что он смотрит на нее с непроницаемым выражением на лице. Она незаметно вынула руку из дырки, надеясь, что он не заметил ее промаха.
 Но из дыры вывалился комок ваты и пристроился как раз рядом с ее бедром. Мысленно проклиная обивку, дыру и все потрепанные кебы, вместе взятые, равно как и кебменов, она смяла грубую вату и сделала слабую попытку запихнуть ее обратно, пока он ничего не заметил.
 — Вам помочь? — протяжно спросил он грудным голосом, в котором сквозила насмешка.
 — Нет-нет! Я просто хочу засунуть ее обратно. — Чем старательнее она заталкивала вату в дыру, тем больше та сопротивлялась. Нелепость ситуации пробудила свойственную ей смешливость. Она поневоле улыбнулась. Потом заметила угрюмое выражение на его лице и громко рассмеялась.
 — С вами все в порядке?
 — Простите, ради Бога, — пробормотала она, всхлипывая от смеха. — Не смогла удержаться. Сегодня вечером у меня сплошные неприятности. Сначала на меня напали мерзавцы, потом я вывихнула лодыжку. Потом кебмен оказался пьян. Теперь вот это. — Она посмотрела на вату. — Скажите, что еще может случиться?
 — Будем надеяться, что ничего. Разрешите я займусь ремонтом. — Он наклонился вперед и взял у нее вату. Ловким движением он сунул ее под порванную обивку.
 — Проделано мастерски. — И она с улыбкой посмотрела на него.
 — Поездишь в наемных экипажах — всему научишься.
 — А я думала, что у графов есть собственные кареты.
 — У данного графа ее нет. — Его слова прозвучали весьма едко. Он уставился в окно, не обращая внимания на Холли.
 Молчание стало напряженным, джентльмен просто излучал раздражение. Что она такого сказала? Просто старалась поддерживать приятный разговор. Некоторое время она смотрела на его профиль, потом пожала плечами, отвернулась и тоже стала смотреть в окно. Если все английские графы так чувствительны и раздражительны, вряд ли ей захочется обзавестись подобными знакомствами.
 Данн затянулся хозяйской сигарой, потом выпустил изо рта три колечка дыма. Он нахмурился — сигара оказалась низкого качества. Его хозяин обычно покупал все самое лучшее, но последние два года опустился до дешевого табака. Данн никогда не купил бы себе такую дешевку, но сигару он курил хозяйскую, так что жаловаться не приходилось.
 Он смотрел, как кольца дыма поднимаются к потолку и тают, потом пошевелил большими пальцами ног, обутых в сапоги и лежащих на письменном столе. Вынув сигару изо рта, он подкрепился глотком портвейна. Не успев проглотить его, он услышал, как к парадному подъехал экипаж, и чуть не подавился. Откашлявшись, на что ушло целых пятнадцать секунд, он наконец смог вздохнуть. Сунув сигару в рот, он рывком спустил ноги со стола и вскочил с кресла.
 Потом подбежал к двери, но замер на полпути, вспомнив о сигаре во рту. Испугавшись, он бросился к камину, швырнул сигару в огонь, потом помахал руками в воздухе, пытаясь разогнать табачный дым. Стакан, из которого он пил, так и остался стоять на столе. Данн схватил его, одним глотком опрокинул в себя содержимое, потом поставил стакан рядом с чистыми.
 Будь у него крылья, он не мог бы двигаться быстрее. Он выскочил из кабинета, захлопнув за собой дверь, потом промчался по холлу и оказался у входной двери. Взявшись за дверную ручку, он изобразил на лице должное выражение, поправил галстук и открыл дверь именно в тот момент, когда хозяин подошел к ней.
 — Добрый вечер, милорд, — сказал он ровным голосом, ничем не выдав, что запыхался. Потом он увидел, что хозяин держит на руках молодую леди, и вытаращил глаза. Вид граф Антон имел явно растерянный.
 Данн посмотрел на леди, желая установить, не она ли явилась причиной такого настроения его хозяина. Молодая леди со слишком смуглой кожей явно много времени провела на открытом воздухе. Овальное лицо леди, алый рот, маленький прямой носик, не слишком дерзкий, выглядели премило. Выгодно подчеркивали черты лица большие карие глаза, обрамленные длинными густыми темными ресницами. Ее длинные распущенные волосы, рыжевато-каштановые, но скорее рыжеватые, были откинуты назад. Несколько непослушных рыжих прядей обрамляли ее лицо. Единственное слово, какое подходило для описания облика леди, было “обыкновенная”, но не настолько, чтобы его светлость стал злым, как краб.
 — Здравствуйте, — поприветствовала она, улыбнувшись Данну и показывая ямочки на щеках.
 Данн решил, что “обыкновенная” — слишком резкое слово для описания молодой леди. Она скорее очаровательная. Ямочки придали ее лицу обаяние и какое-то безыскусное сияние.
 — Здравствуйте, мисс, — раскланялся он.
 Его светлость перенес ее через порог. Данн быстро отскочил в сторону, чтобы его не сбили с ног, потом хмуро посмотрел в спину хозяину.
 — Данн, это мисс Кемпбелл. Она вывихнула лодыжку. Куда мне отнести ее?
 Мисс Кемпбелл посмотрела на кислое лицо хозяина, и ее ямки исчезли вместе с улыбкой.
 — Я не хочу никого обременять.
 — Может быть, в красную комнату, милорд. Только она готова для гостей.
 Его светлость кивнул, потом пошел вверх по лестнице, сохраняя на лице угрюмое выражение.
 Данн шел за ним, отстав на три ступеньки. Он уже знал, что, когда хозяин не в настроении, подобное расстояние самое безопасное. Но он никогда еще не видел хозяина в таком дурном настроении.
 Данн подождал, пока они поднимутся, потом поспешно опередил их и открыл дверь в комнату. Отойдя в сторону, он зажег свечу. Свет залил комнату, осветив изъеденные молью занавеси и некогда бордовые обои, которые теперь выцвели до розового цвета и отставали от стен по углам. В комнате стояли только кровать под пологом и маленький столик с деревянным подсвечником. Спальня была единственная, оставалась еще комната Данна и его хозяина с кое-какой мебелью. Все остальное продали, чтобы уплатить долги. Данн на миг смутился, но молодая женщина, кажется, не заметила жалкой обстановки.
 — Данн позаботится о вашей лодыжке и обо всем, что вам может понадобиться. Горничной у меня нет, так что вам придется самой заниматься своим туалетом. — Он положил ее на кровать, выпрямился и уперся кулаками в бедра. — Где я могу найти ваш багаж?
 — У меня нет багажа.
 — Что, совсем? — спросил он скорее раздраженно, чем удивленно.
 — Совсем. — Избегая его взгляда, она уставилась на свои руки.
 Его светлость повернулся к Данну.
 — Найдите на чердаке какую-нибудь одежду для нее. И еще она вывихнула лодыжку. Надеюсь, вы поможете ей.
 — Слушаюсь, милорд. — Данн поклонился и проводил хозяина взглядом. Выйдя, тот закрыл за собой дверь.
 Девушка громко вздохнула, после чего спросила:
 — Он всегда такой?
 Данн улыбнулся в ответ и, подойдя к окну, закрыл ставни.
 — Обычно он совсем другой, мисс.
 — Пока мы ехали сюда в кебе, он даже не разговаривал со мной. А я только и сказала, что, по моему мнению, графы ездят в собственных каретах. Наверное, я не знаю, как здесь полагается разговаривать с аристократами. Отныне я буду следить за каждым своим словом.
 Данн повернулся, слегка смущенный, и объяснил:
 — У его светлости, мисс, финансы поют романсы. Он уже несколько месяцев как не имеет средств, чтобы содержать карету здесь, в Лондоне. Наверное, вы задели его гордость. Он никак не оправится, с тех пор как лишился своей конюшни.
 — Ах как жаль. Я не знала.
 — Не обращайте внимания. Он вспыльчив, но отходчив. Завтра он снова будет самим собой. — Данн остановился у кровати. — Так какая лодыжка болит, мисс?
 — Левая.
 — Я немного пощупаю. — И, сняв с нее башмак, он потрогал ее лодыжку. Лодыжки у нее были очень красивые.
 Она вздрогнула.
 — Здесь больно, мисс? Она кивнула, закусив губы.
 — Кажется, немного распухло. Я сейчас принесу примочку. К утру вам полегчает. — Он повернулся, чтобы идти, но она остановила его вопросом:
 — Откуда вы столько знаете о растяжениях?
 — В молодости я работал на конюшне. Когда имеешь дело с лошадьми, можно много чего узнать насчет растяжений.
 — Надеюсь, от вашей примочки у меня не вырастут грива и хвост. — Она улыбнулась, сверкнув своими ровными белыми зубами.
 Он тоже улыбнулся в ответ и подмигнул ей.
 — Раньше у меня такого не бывало. Я сию минуту вернусь, мисс.
 Он поклонился, размышляя о том, что девушка просто излучает теплый солнечный свет, который так нужен сейчас его хозяину,
 Холли снилось Рождество дома, в Кимбли… За два дня до Рождества бабушка стряпала. Запах кекса с ромом и изюмом, который она испекла лишь час назад, витал в воздухе. У Холли слюнки текли, когда она взяла гвоздичку и сунула ее под кожицу апельсина. Потом посмотрела на Кента. Он помогал готовить ароматические шарики.
 — Ты не так все делаешь, — выговорила она ему, глядя, как он сунул себе в нос гвоздичку. Он всегда раздражал ее. Она с трудом терпела его на плантации.
 — Я знаю, как нужно делать, — дерзко заявил Кент.
 — Врешь! Гвоздику кладут в апельсины, — заспорила Холли.
 — А я кладу ее, куда мне захочется. — И он нагнулся и попытался сунуть гвоздику ей в ухо.
 — Кент, не балуйся, — остановила его бабушка, ее руки с тонкими венами замерли над охапкой веток вьющегося кедра, которые она вешала над дверью в гостиную. Элла Ким-бел была маленькой женщиной с блестящими серебряными волосами и безмятежным лицом. Часть ее безмятежности растаяла, когда она устремила на Кента свой взгляд поверх очков.
 — Тогда я пошел. — Кент вскочил со стула так резко, что тот опрокинулся. Он сердито оглянулся на стул и выбежал из комнаты.
 Холли слышала, как его шаги прогрохотали по холлу, потом захлопнулась входная дверь.
 — Попомни мои слова, — проговорила бабушка. — В один прекрасный день этот ребенок доставит всем большие неприятности.
 Холли бросила взгляд на дверь, из которой только что выскочил Кент, и поняла, что бабушка права…
 Холли проснулась, потому что нечто тяжелое плюхнулось на кровать и коснулось ее спины. Ей подумалось, что пришел Кент, и она закричала.
 — Господи! — раздался в темноте мужской голос.
 Холли сонно заморгала и вспомнила, где она. С быстротой, удивительной для человека, которого только что разбудили, она схватилась за простыню, натянула ее до шеи и отодвинулась к другому краю кровати.
 — Кровать занята, сэр, — заявила она с сильно бьющимся сердцем.
 — Я так и подумал, когда вы закричали, сударыня. — Кровать прогнулась, когда мужчина поднялся, потом потянул покрывало, и оно сползло.
 — Ничего не могу поделать, — вздохнула Холли. Тут дверь в спальню распахнулась.
 В комнату ворвался поток света из коридора. В дверях показался Джон, одетый в халат. Свет из коридора обрисовывал очертания его широких плеч, сужающихся к плоскому животу и стройным бедрам. Халат запахивался впереди у талии, обнажая лепные мускулы торса с темным треугольником волос. Она не могла отвести глаз от его обнаженной груди — воплощения мужского совершенства.
 — Здравствуй, брат, — снова заговорил незнакомец.
 Холли повернулась посмотреть на того, кто стоял у кровати. Высокий, как и Джон, но не такой мускулистый, с белой и безволосой грудью по сравнению с широкой грудью Джона, поросшей густыми темными волосами, он старательно кутал нижнюю часть тела в покрывало. Немытые вьющиеся волосы нависали надо лбом, доходя до карих глаз, устремленных на Холли. Он казался моложе Джона — может быть, двадцати четырех или двадцати пяти лет.
 Джон вошел в комнату. Халат его слегка распахнулся посередине, и при каждом шаге показывались ноги с выпуклыми мускулами. Холли смотрела, как он подходит, и никак не могла оторвать взгляд от его голых ног. Чем ближе он подходил к кровати, тем больший жар охватывал ее.
 Джон подошел к брату:
 — Какого черта ты здесь делаешь, Тедди?
 — Я всегда останавливался в этой комнате, когда бывал в Лондоне.
 — А зачем ты явился домой?
 — Я рано сдал экзамены и приехал на зимние каникулы.
 — Ты мог бы сообщить мне об этом.
 — Я не знал, что теперь надо сообщать заранее. — И Тедди посмотрел на Холли.
 Данн уже побывал на чердаке и нашел там для нее шелковую ночную сорочку с глубоким вырезом, слишком сильно открывающим шею и грудь. Тедди окинул ее взглядом. Он смотрел на нее, как на кусок аппетитного кекса, потом уголки его губ приподнялись в медленной улыбке,
 — Кто эта красивая дама?
 Холли поняла, что простыня сползла с нее, и, рывком натянув ее до подбородка, представилась:
 — Я мисс Холли Ки… — Она замолчала, спохватившись, потом докончила: — Кемпбелл.
 — Позвольте мне представиться, мисс Ки-Кемпбелл, — улыбнулся он, потешаясь над тем, что она забыла собственную фамилию. — Я лорд Теодор Сент-Джон, брат сердитого медведя, который стоит рядом со мной. Все близкие друзья зовут меня Тедди. — И он отвесил надлежащий поклон.
 — Сейчас не время знакомиться. — Медведь схватил брата за руку и потащил к двери. — Дадим мисс Кемпбелл возможность выспаться.
 — Подожди же! Моя одежда… — Тедди вырвал у брата руку. Потом наклонился, чтобы подобрать с пола одежду. Покрывало выскользнуло из его рук, и Холли увидела его со спины целиком.
 Она зажмурилась и отвернулась.
 — Оп-ля, — щелкнул языком Тедди.
 Она услышала, как зашуршало покрывало, которое он снова натягивал на себя, потом тихий шорох — он, очевидно, подбирал одежду.
 — К чему тебе затруднять себя и кутаться? С таким же успехом ты мог бы разгуливать по дому нагишом. — Голос Джона звучал тихо и раздраженно. — С каких пор ты стал спать голым?
 — Я всегда так сплю.
 — Советую на будущее проверять постель, прежде чем разденешься.
 Дверь захлопнулась.
 Холли было слышно, как Джон распекает брата в коридоре. Она сдерживала смех, пока могла. Потом упала, спрятала лицо в подушку и рассмеялась до слез.
 Джон вытащил Тедди в холл.
 — Как можно быть таким беспечным?
 — А откуда я мог знать, что в моей комнате окажется женщина? Раньше ты никогда не приводил в дом своих любовниц. — Тедди нахмурился. — Почему она не в твоей постели?
 — Она мне не любовница, — проворчал Джон сквозь зубы.
 — Кто же она в таком случае?
 — Невинность, которую я спас от каких-то головорезов в доках. Если бы ты вел себя поосторожнее, входя в комнату, ты бы все узнал. А ты поступил просто некрасиво. Я пригласил ее к себе в дом, чтобы защитить, а ты что делаешь? Разгуливаешь перед ней голый. Или ты всегда будешь идти по жизни как незрячий невежда? Ты никогда не станешь взрослым человеком.
 — Надеюсь, что никогда не буду таким старым скрягой, как ты.
 — Если бы на тебе лежала такая же ответственность, как на мне, тогда ты понял бы, почему мне приходится относиться к жизни серьезно.
 — Ты все еще обращаешься со мной, как с ребенком.
 — Потому что ты ведешь себя как ребенок.
 — Я не ребенок, — возразил Тедди, защищаясь. — Мне двадцать четыре года, но ты мне никогда не доверял. — Потом в его голосе зазвучала боль. — Я твой брат, но ты слишком горд, чтобы говорить со мной о чем бы то ни было. Пусть ты на восемь лет старше меня, и тебе кажется, что ты должен нести все бремя на своих плечах. Дай же и мне возможность разделить его с тобой.
 — Что толку беспокоить тебя нашими денежными проблемами? — вымолвил Джон, чей голос уже не звучал негодующе. Джон прислонился к стене.
 Тедди немного помолчал, потом спросил встревоженным голосом:
 — Что, безвыходное положение стало еще безвыходное?
 — Я потерял два судна. Вторая контора закрылась. Мне пришлось отпустить Томаса. — И Джон стиснул зубы.
 — Вот так невезение. Что же случилось на этот раз?
 — Не знаю, но если мои инвесторы что-то пронюхали, они, конечно, изымут свои вложения.
 — Господи! — Тедди прислонился к стене, тоже почувствовав необходимость обо что-то опереться. — С компанией, значит, покончено?
 — Да. Я уже с трудом свожу концы с концами. Имея один корабль в море, я не смогу получать достаточно прибыли, чтобы продержатся на плаву. — Джон стиснул кулаки опущенных рук.
 — А нельзя заложить дом и купить еще корабли?
 — Он уже заложен целиком и полностью.
 — А Брукхоллоу-Холл?
 — Я все еще выплачиваю по закладной, которая осталась от отца после его смерти. — В голове у Джона запульсировало, и он потер висок.
 Тедди некоторое время молчал, потом сказал:
 — Всегда есть Матильда.
 — Черт побери, Тедди, я в жизни не пойду к ней просить денег.
 — Тогда я пойду.
 — Нет, и ты не пойдешь. — Джон прищурился.
 — Ладно, тогда я не вернусь в университет, — известил Тедди голосом, в котором сквозило упрямство. — Когда начнется сезон, я найду себе богатую наследницу, женюсь, и все денежные неприятности останутся позади.
 — Тебе осталось доучиться до конца года, чтобы получить степень. Ты вернешься в университет.
 — Зачем? Твое бремя станет еще тяжелее. А если я женюсь на богатой наследнице, наши денежные неприятности…
 — Нет, я когда-то так поступил, помнишь? И ничего хорошего не вышло. Нет. Я не позволю тебе жениться из-за того, что не могу содержать семью. Ты вернешься в Кембридж и получишь свою первую степень. Я больше не желаю ничего слышать. — И Джон махнул рукой.
 — Ладно, ладно, я просто предложил. — Тедди немного помолчал, а потом произнес: — Наверное, я могу попытаться сэкономить на своих расходах.
 — Попробуй поменьше тратить на портного и не изображать из себя щеголя.
 — Все мои друзья по колледжу так одеваются. — Тедди потряс перед Джоном яркими предметами своего туалета. — Портной уверяет, что я настоящий денди.
 — Да он наверняка дальтоник.
 — Просто тебе хочется, чтобы я одевался так же уныло, как ты. Я уж лучше откажусь от еды, лишь бы иметь возможность покупать модную одежду.
 — Без еды долго не продержишься.
 — Наверное, ты прав, но я могу сэкономить на чем-то еще. Обязательно что-нибудь придумаем. Мы — Сент-Джоны — не пропадем.
 Джон ничего не ответил; он не хотел обременять Тедди своими опасениями, что к концу года может оказаться в долговой тюрьме. Джон уставился в потолок и надолго замолчал.
 — Кстати, насчет изловчиться. — Тедди посмотрел в ту сторону, где находилась комната мисс Кемпбелл. — Что ты собираешься с ней делать?
 — Не знаю. — Джон сунул руки в карманы.
 — Можно, я возьму ее себе? Она очаровательна, а попка у нее такая славная. — И Тедди раздвинул губы в похотливой усмешке.
 — Девушка находится под моей защитой, — предостерег Джон. — Я хочу сказать — держись от нее подальше.
 — Я просто восхитился ею. У нее невероятные волосы. Ты видел, как они падают ей на плечи? — И Тедди с заблестевшими глазами ухмыльнулся, глядя на дверь ее спальни.
 Джон нахмурился, вспомнив девушку в постели. Волосы падали вокруг ее стана в полном беспорядке, шелковая ночная сорочка обнажала сливочную кожу шеи. А глаза у нее совсем как у голубя. Она казалась такой молодой, такой невинной, такой чертовски соблазнительной.
 Шесть месяцев без женщины — слишком долгий срок. Он давно расстался со своей любовницей Синдрой, потому что содержать ее стало не по средствам. А в последнее время, проработав часов шестнадцать за день в судовой конторе, он так уставал, что падал на кровать, не думая о похоти. И все было распрекрасно, покуда мисс Кемпбелл не вошла в его жизнь. Она разожгла в нем желание, сдерживаемое в течение шести месяцев, которое может спалить его дотла, если он не найдет выхода.
 Джон снова потер висок, зная, что его ждет долгая ночь без сна.
 — Я иду ложиться.
 Тедди обхватил брата за плечи.
 — Правильное решение. Папа всегда говаривал: “Утро вечера мудренее”. И он был прав.
 — Не верь ты этому вздору. Он всегда говорил так, когда напивался и проигрывался в пух и прах. — Джон взглянул на Тедди, не в состоянии поверить в его наивность. Порой Джон чувствовал себя скорее отцом Тедди, чем братом.
 — А я верил и буду верить. — Глаза Тедди сверкнули оптимизмом, который бывает только в юности. — И давай не забывать, что у нас есть мисс Кемпбелл — утром она нас подбодрит.
 Джон хмуро посмотрел на брата. Каким образом встреча с объектом его вожделений утром может улучшить положение дел? Скорее наоборот.


* * *

 На следующее утро Холли откинула одеяло, развязала компресс, который наложил ей на лодыжку Данн, потом опустила ногу на пол. Перенеся на нее тяжесть своего тела, она не почувствовала никакой боли. Тогда она сделала шаг. Данн оказался волшебником. Первое, что она сделает, поблагодарит его.
 Она огляделась. Наверное, когда-то эта комната блистала красотой. Вполне можно представить себе, как выглядели выцветшие бордовые обои и протертые до нитки парчовые занавеси, когда они еще были новыми. Скорее всего на полу лежал бордовый ковер и стояло кресло для отдыха с соответствующей обивкой. “Интересно, как велики долги Джона? ” — думала она, причесываясь. Правда, расчески у нее не было, поэтому она просто запустила пальцы в спутанные волосы, пользуясь ими как гребнем, а потом скрутила всю массу длинных волос в пучок и закрепила шпильками. Надевая нижнюю юбку, она на ощупь проверила, на месте ли драгоценности, которые она туда зашила. Взяв с кровати свое старое выцветшее синее платье, она разгладила складки рукой, насколько возможно, и оделась.
 Девушка вышла в коридор, и в глаза ей бросились пустые рамы от картин, висевшие на стенах. Выцветшие зелено-розовые обои под ними сохраняли свой яркий цвет, словно картины висели долгое время, а потом вдруг исчезли. Наверное, Джон нуждался в наличных деньгах и продал картины.
 Подойдя к лестнице, Холли услышала громкие голоса. Посмотрев вниз, она увидела Джона, стоявшего нос к носу с человеком в темной паре, позади которого с решительным и зловещим видом возвышались двое дюжих мужчин. Рядом она увидела очень мрачного Данна. Он был невысок, с редеющими темными волосами, и казался мальчиком рядом с окружавшими его верзилами.
 Тедди находился рядом с братом, скрестив руки и сердито глядя на человека, спорившего с Джоном. Джон расправил плечи.
 — Вы получите деньги в конце месяца.
 — Я ждал денег полгода. Больше я не могу ждать ни одного дня.
 — Я не могу дать вам то, чего у меня нет, — в отчаянии ответил Джон.
 — Вы получите деньги, — добавил Тедди.
 — Я хочу, чтобы вы заплатили мне по счету сейчас же. — И человек ткнул бумагой в Джона.
 Джон отвел его руку и шагнул к нему.
 — Я заплачу в течение недели. А теперь убирайтесь! — И он указал на дверь.
 Данн бросился к двери, открыл ее и выжидающе посмотрел на незваных гостей.
 — Если вы не можете нам заплатить, тогда мы найдем что-нибудь ценное и возьмем под залог вашего долга. — Человек скрестил руки на груди, но не шелохнулся.
 — Вам придется дождаться денег. Я не пущу вас в свой дом. — Джон выпрямился и не двигался с места.
 — Мы возьмем что захотим. — Человек толкнул Джона в грудь.
 Тогда Тедди подскочил к нему и ударил.
 В воздухе замелькали кулаки. В холле воцарился хаос.




  Глава 3 


 Холли сбежала вниз по лестнице и бросилась к Данну, который съежился в углу. Схватив его за руку, она спросила: — Вы можете принести два ведра воды?
 Данн посмотрел на нее так, словно она сошла
 — Я в своем уме. Пожалуйста, поторопитесь. И проверьте, достаточно ли она холодная, чтобы от нее дух захватило.
 — Слушаю, мисс. — И Данн исчез за дверью.
 Холли видела, как Джон ударил одного из дюжих мужчин, отчего тот попятился прямо на нее. Она отскочила в сторону. Мужчина споткнулся о порог. На краю верхней ступеньки он покачнулся, хватаясь руками за воздух. Холли не успела удержать его, и он снова упал назад.
 — Бог ты мой, — пробормотала Холли, глядя, как мужчина падает навзничь. Глаза его закатились, и он потерял сознание. Холли отвернулась и отступила.
 Второй мускулистый дуболом нанес удар Тедди, отчего тот повалился в ее сторону. Она снова метнулась куда-то. Тедди грохнулся, ударившись об дверь и чуть не задев Холли плечом. Дуболом снова схватил Тедди и занес кулаки. От каждого удара Тедди колотился о дверь точно тряпичная кукла.
 Джон уклонился от удара человека в черном, подался влево, потом двинул кулаком в лицо тому, кто дубасил Тедди. Тот попятился, тряся головой, на мгновение ошеломленный.
 — Спасибо, старший братец, — поклонился Джону Тедди и снова бросился на дуболома.
 Наконец появился Данн, неся в каждой руке по ведру с водой. Обрадованная его появлением, Холли бегом обогнула Джона, который теперь дрался с двумя, и побежала к Данну.
 — Спасибо, я беру одно. — И она выхватила ведро из его рук и вылила воду на дерущихся. На мгновение они опешили, но потом снова принялись за свое.
 Холли сдвинула брови, глядя на них, и промолвила:
 — Иногда требуется два ведра.
 — Вот, мисс! — Данн подал ей второе.
 Теперь она не только облила их водой, но еще и швырнула ведром.
 Облитый водой, Джон остановился, уже занеся удар, нацеленный в челюсть дуболома, и стал отплевываться. Дуболому удар ведром пришелся по голове, потом ведро отскочило, угодив по голове верзиле в черном, и покатилось вниз по груди, затем ударилось о плечо Тедди и, наконец, с грохотом упало на мраморный пол.
 Все четверо мужчин разом повернулись, и теперь их гнев обратился на Холли.
 Холли ответила им таким же взглядом.
 — Хорошо, джентльмены, я обратила все-таки на себя ваше внимание. Вода вылита. Прошу вас, сэр, — махнула она рукой тому, кто стоял рядом с Джоном. Глядя, как он трет затылок, она произнесла: — Надеюсь, мы сможем все уладить, больше не прибегая к насилию. Я могу вам заплатить.
 — Не вмешивайтесь! — сердито посмотрел на нее Джон.
 — Нет-нет, я настаиваю. Считайте, что я плачу за то, что вы спасли мне жизнь вчера вечером. — Холли нагнулась и подобрала счет, валявшийся на полу.
 Она стряхнула с него воду и прочла мокрую страницу. Черные чернила уже слегка расплылись от воды, но цифры все же можно было разобрать. Она сдвинула брови:
 — Право, сэр!.. Неудивительно, что лорд Аптон не стал платить по нему. Вы просто ограбили его. Пятьдесят фунтов за сто пятнадцать галлонов дешевого портвейна. Да ведь в Америке портвейн получше можно купить в два раза дешевле. Добряк капитан, который привез меня сюда, все рассказал мне об английских деньгах, так что я знаю обменный курс и понимаю, что вы просто-напросто совершаете грабеж. — И Холли покачала головой, глядя на мужчину в черной паре.
 — Такой сейчас тариф, мисс.
 — Ну, я просто не знаю, как вы еще не вылетели из бизнеса. Я уверена, что смогу уговорить лорда Алтона, чтобы он никогда больше не покупал у вас спиртные напитки. — Холли сунула руку в карман, извлекла оттуда банкноты, которые ей дал капитан, отсчитала пятьдесят фунтов, потом положила их в руку мужчины. — Вот, вам уплачено. Всего хорошего, сэр.
 Мужчина уставился на деньги, на лице его выразились одновременно сомнение и радость. Потом он кивнул Холли:
 — Спасибо, мисс. — Искоса посмотрев на Джона, они с дуболомом потопали к двери.
 Холли подошла к порогу и указала на человека, распростертого на крыльце.
 — Пожалуйста, не забудьте забрать его с собой, хотя поднять его будет нелегко. — Неожиданно сильные руки схватили ее сзади, потом она оказалась в объятиях Джона.
 — Я хочу сказать вам два слова, — недовольно проговорил он, упорно отводя глаза, словно, посмотрев на нее, мог утратить самообладание. Буря, бушевавшая в золотых глубинах его глаз, испугала ее. Больше чем испугала.
 — Отпустите меня! — закричала она, извиваясь в его руках. — Почему вы меня несете?
 — Ваша лодыжка еще болит?
 — С ней уже все в порядке. А теперь отпустите меня. — Она бросила на Тедди беспомощный взгляд, но тот только пожал плечами и коснулся своей кровоточащей губы.
 Джон прошел по коридору в какую-то комнату и ногой захлопнул за собой дверь. Она посмотрела на массивный письменный стол красного дерева, стоявший посередине, и полки, забитые книгами, покрывающие все стены. Наверное, комната была его кабинетом, решила Холли.
 Он довольно небрежно поставил ее на пол.
 — Объясните, что вы делали в холле?
 Она отодвинулась и посмотрела на него снизу вверх.
 — Я расплатилась с вами за то, что вы спасли меня от тех типов вчера вечером. Вы, конечно же, слышали старую пословицу — долг платежом красен.
 — Может быть, вы и полагали, что отдаете мне долг, но вы не имели никакого права платить этому человеку.
 — Прошу прощения. — И она добавила, поскольку его пальцы впились ей в тело: — Разрешите заметить — вы делаете мне больно.
 Он опустил руки.
 — Если бы вы не вмешивались в мои дела, мне не пришлось бы причинять вам боль.
 — Я вас прощаю. А теперь давайте забудем обо всем случившемся. — Холли открыла дверь, чтобы выйти.
 Он резким движением оторвал ее руку от дверной ручки, потом захлопнул дверь прямо перед носом.
 — Не спешите, мы еще не кончили наш разговор, — предупредил он, наклоняясь к ней так близко, что она чувствовала, как кончики его намокшего галстука прикасаются сзади к ее воротнику.
 — О чем же нам еще говорить? — Поскольку его рука закрывала ей выход слева, она попыталась шагнуть вправо.
 Хлоп! И его другая рука ударилась о дверь рядом с ее шеей и плечом.
 Так она стояла, глядя на дверь, в кольце его рук. Горячее дыхание ласкало ей шею, точно сотни пальцев легко поглаживали, отчего по спине бежали мурашки. Он был совсем близко. Глубоко втянув воздух, она отогнала головокружительное, возбуждающее чувство, которое вызывал в ней Джон.
 — Вы что, боитесь повернуться и поговорить со мной? — Голос над ее ухом был глубокий и хрипловатый.
 Она прикусила губу, потом собралась с духом, повернулась и посмотрела на него. Его золотистые глаза буравили ее, она опустила взгляд и уставилась на его рубашку, прилипшую к груди. “Зря я вылила на него воду”, — подумала она. Рубашка промокла почти насквозь. В голове у нее мелькнуло воспоминание о том, как он стоял в дверях вчера ночью, в одном халате, с открытой грудью.
 — Я не боюсь с вами разговаривать. — Ее взгляд не мог оторваться от треугольника темных волос у него на груди.
 — Почему же голос у вас дрожит?
 Она с трудом подняла глаза к ямочке у него на подбородке.
 — Вовсе нет. И я не понимаю, почему вы поднимаете такой шум из-за пятидесяти фунтов.
 — Я не собирался поднимать из-за них шум, но дайте мне пару минут.
 — Право же, у меня нет времени, — заспорила она, отчаянно стараясь говорить твердым голосом, но безрезультатно. — Мне нужно идти искать себе жилье.
 — Откуда вы взяли деньги, чтобы уплатить по счету? — Он посмотрел на ее старое платье. Взгляд его упал на грудь, задержался на мгновение, потом он снова посмотрел ей в глаза. — Когда вы сошли на берег, у вас не было даже чемодана.
 — Могу объяснить.
 — Прошу вас, сударыня.
 — Я проделала путешествие без него.
 — Очень разумно.
 — Ну да. Я так набила свой чемодан, что не смогла его поднять. — Холли лгала, не сводя глаз с мокрой пряди волос, упрямо прилипшей к его лбу. — Я весь день укладывала вещи и не заметила, сколько времени. Корабль уже должен был отчалить, и мне пришлось бежать в док. Я собиралась послать за своими вещами.
 — А деньги?
 — Ах деньги! Их мне дал капитан корабля, на котором я приехала.
 — За что? — Он снова скользнул взглядом по ее телу, с откровенной дерзостью задержавшись на груди.
 Под его взглядом она почувствовала себя раздетой. Румянец вспыхнул на ее лице, порозовели даже шея и грудь.
 — Я не обязана давать вам объяснения! — выпалила она. — И если вы думаете, что я продавала себя капитану за деньги, разрешите заметить, что я не блудница.
 — А кто же вы тогда? — спросил он, выгнув темную бровь.
 — Я просто приехала в чужую страну. А теперь, если вы будете любезны и отойдете, я смогу уйти.
 — Позвольте мне выяснить еще одну вещь, мадам…
 — Извольте называть меня по имени.
 — Ну хорошо, пусть будет Холли, — процедил он. — Как я уже сказал, вы не пойдете искать жилье. Поскольку вы решили проявить такую щедрость и оплатить мой счет, я настаиваю, чтобы вы оставались здесь, пока мы не рассчитаемся.
 Холли немного помолчала, а потом заявила:
 — Я согласна. Скажите только, как долго я могу у вас жить?
 — Полагаю, месяц.
 — Прекрасно. Месяц.
 — Еще одно, — добавил он, и голос его прозвучал зловеще низко. — Никогда больше не унижайте меня, оплачивая мои долги.
 — Мне не нужно дважды попадаться под копыта быку, чтобы понять, что нужно держаться подальше от его загона.
 — Хорошо, что вы такая понятливая. — Он опустил руки и отошел.
 — Вы, вероятно, удивитесь, узнав, — она подняла руку, словно отгораживаясь, — что у меня есть немного здравого ума. А теперь извините меня… — И, открыв дверь, Холли вышла, ощущая, как его глаза впиваются ей в спину.
 Едва она вошла в холл, как уверенность покинула ее. С какой стати она согласилась прожить целый месяц в доме у какого-то угрюмого, вздорного, надменного графа? Можно не сомневаться, она еще пожалеет о своем решении.
 Холли услышала шаги Джона у себя за спиной. Она остановилась рядом с Данном, вытиравшим мокрый пол, давая Джону возможность пройти мимо.
 Некоторое время он пронзал ее ярким золотом своих глаз, а потом откинул со лба мокрую прядь волос и пошел вверх по лестнице, бросив через плечо раздраженным голосом:
 — Мне нужно переодеться в сухое, Данн.
 — Слушаю, милорд. — Данн прислонил швабру к стене и поспешил наверх.
 Холли смотрела Джону вслед, завороженная его мускулистой фигурой. Он, вероятно, почувствовал ее взгляд, потому что обернулся и посмотрел на нее.
 Холли отвела глаза и сделала вид, что смотрит на пол. Услышав, что шаги их стихли в отдалении, она схватила швабру и принялась промокать воду. Возя шваброй по полу, она заметила, что мраморные плиты покрыты толстым слоем грязи.
 Вскоре она услышала шаги на лестнице и увидела Дан-на, спускающегося вниз через ступеньку.
 — Я все сделаю сам, мисс.
 — С какой стати? Я вылила воду на пол и все уберу сама.
 — Его светлость не позволит, мисс. — Данн потянул к себе швабру.
 Холли вцепилась в нее, не желая уступать.
 — Вы что, единственный слуга в таком большом доме?
 — Да, мисс. — Данн не выпускал швабру из рук.
 — Ради Бога, разрешите, я вам помогу. — Она вырвала ее из рук дворецкого.
 — Ну правда, мисс, не стоит. — И он снова протянул руку за шваброй.
 — Пожалуйста, не нужно. Если вы еще раз прикоснетесь к швабре, я буду вынуждена стукнуть вас ею, — возразила она с улыбкой. — А вам нужно позаботиться о завтраке для его светлости. Я все уберу сама.
 Опустив неудобную швабру в лужицу, Холли принялась размазывать воду по мраморным плитам.
 — Когда в последний раз здесь мыли пол?
 — Давно, мисс. У меня только две руки, — оправдывался Данн. — С тех пор как четыре месяца назад вся прислуга была уволена, я исполняю обязанности дворецкого, горничных, кухарки и забочусь, чтобы его светлость выглядел прилично.
 — Прошу прощения. Я не хотела сказать, что вы не выполняете свои обязанности. Я уверена, что вам лри-ходится очень даже нелегко.
 Раздался стук, и оба посмотрели на дверь, потом переглянулись.
 — Интересно, кто пришел? — проворчал Данн себе под нос.
 — Если опять кредиторы, не впускайте их, — улыбнулась Холли и снова взялась за швабру. — Иначе у нас здесь будет просто море разливанное.
 — Ни в коем случае, мисс. Больше ни один не пройдет, — пообещал Данн. Твердым, решительным шагом он подошел к двери.
 — Здравствуйте, Данн. Его светлость дома?
 Через порог перешагнула высокая красивая женщина в темно-синем утреннем платье из бомбазина, замечательно шедшем к ее бледному лицу и черным волосам.
 Женщина остановилась и устремила свои холодные синие глаза на Холли.
 — Вижу, у вас новая горничная. — На лице ее появилась улыбка, в которой было мало тепла. Повернувшись к Данну, она начала стягивать перчатки. — Я и не знала, что лорд Ап-тон нанял служанку.
 — Это не служанка, миледи.
 — Вот как? — И леди устремила взгляд на Холли, ожидая объяснений.
 Холли перестала вытирать пол, оперлась о швабру и ответила: — Я…
 — … гостья, — докончил за нее Джон, спускаясь по лестнице. За ним шел Тедди.
 Младший брат графа сменил мокрую одежду и теперь застегивал последнюю пуговицу на желто-розовом жилете. Цвет жилета совершенно не подходил к его темно-красным панталонам и фраку. Холли усмехнулась. Тедди напоминал важного павлина, которому нужна хорошая линька.
 Подчиняясь какой-то магнетической силе, она против воли устремила взгляд на Джона. При каждом шаге
 его черные высокие сапоги блестели. Длинные выпуклые мускулы переливались под панталонами кремового цвета. Простой синий фрак и белая рубашка облегали его широкие плечи и грудь. Батистовый галстук он завязал прихотливым узлом. Одежда на нем явно не новая, бархатный фрак потерт на локтях, но чтобы выглядеть франтом, ему не нужна была новая одежда. Широкоплечий, узкобедрый, с гордой осанкой аристократа, он и в лохмотьях выглядел бы изящно.
 Холли стояла, опираясь на швабру, и смотрела на него, не замечая, что швабра скользит по полу, пока не поняла, что сейчас упадет. Холли оглянулась, чтобы увидеть, не заметил ли кто-нибудь, что она чуть не стала всеобщим посмешищем.
 Заметил только Джон. Он уже спустился с лестницы. Его глаза весело блеснули.
 — Здравствуйте, леди Матильда, — поприветствовал он женщину в дверях, но с Холли не сводил глаз. При виде швабры веселости его как не бывало. Глаза Джона сузились. Он выхватил швабру у нее из рук. — В моем доме, мисс Кемпбелл, гости не моют полы. Я понятно выражаюсь?
 — Вполне. — Холли была готова швырнуть злополучную швабру ему в физиономию.
 — Леди Матильда, вы, как всегда, ослепительны! — Тедди клюнул красавицу в щеку.
 — А вы все кокетничаете. — Леди просияла от такого знака внимания. — Когда вы вернулись домой?
 — Вчера ночью. — Многозначительно взглянув на Холли, Тедди ухмыльнулся, вспомнив, как он плюхнулся рядом с ней на кровать.
 Холли почувствовала, что краснеет, потом посмотрела на леди.
 — Ну что ж, я рада, что вы так рано приехали домой на каникулы. — Леди улыбнулась Тедди, потом посмотрела на Джона, и глаза ее сверкнули. — Представьте меня, пожалуйста, вашей гостье.
 — Мисс Холли Кемпбелл, — нехотя произнес Джон.
 Матильда сделала реверанс, окинула взглядом выцветшее платье Холли. По сравнению с леди Матильдой — воплощенной красотой и элегантностью — Холли, вероятно, походила на уличную попрошайку.
 — Мисс Кемпбелл, это леди Матильда, — продолжал церемонию представления Джон. — Родственница моей жены.
 При словах “моя жена” Холли широко раскрыла рот. Затем вымолвила:
 — Не знала, что у вас есть жена, милорд. — Стараясь выглядеть равнодушной, Холли затаила дыхание в ожидании ответа.
 — Моя жена умерла два года назад.
 — Прошу прощения. — У Холли словно гора с плеч свалилась.
 — Мы как раз собираемся завтракать. Вы, конечно, присоединитесь к нам, — улыбнулся Джон, обращаясь к леди Матильде.
 Холли еще ни разу не видела, чтобы он улыбался. Лицо его изменилось самым чудесным образом. Морщина на лбу разгладилась, исчезли складки у рта. Он помолодел и похорошел. Видно, нужно быть титулованной леди, чтобы заставить его улыбнуться. Холли посмотрела, как он подставил леди Матильде локоть, и ее кольнула ревность — хотя на ревность она не имела совершенно никакого права.
 — Да, я с удовольствием позавтракаю. Я хотела с вами поговорить, — улыбнулась леди Матильда и оперлась о руку Джона.
 Джон бросил через плечо:
 — Вы тоже присоединяйтесь к нам, мисс Кемпбелл.
 Ей вовсе не хотелось смотреть в течение получаса, как он улыбается леди Матильде, и она отказалась:
 — Нет, благодарю. У меня весь день расписан, поскольку теперь лодыжка не мешает. Всего доброго вам обоим.
 Джон повернулся и впился в нее золотистыми глазами.
 — Как пожелаете, мисс Кемпбелл.
 — Не считайте себя нежеланной гостьей, милочка, — проговорила леди Матильда покровительственным тоном. — Мы рады разделить с вами трапезу. — Ее губы растянулись в деревянной улыбке.
 — Большое вам спасибо, но мне действительно нужно сделать много покупок.
 — Как хотите. — И леди Матильда взяла Джона под руку. Задержав на Холли задумчивый взгляд, Джон пошел через холл под руку с леди Матильдой.
 — Так вы не присоединитесь к нам? — с надеждой взглянул на Холли Тедди.
 — К сожалению, нет. — Холли посмотрела на леди Матильду, с ее прямой как палка спиной, и на Джона, с его крепкими широкими плечами и задумчивым красивым лицом. Они составляли прекрасную пару. Почему-то, увидев их вместе, Холли нахмурилась.
 Она лодождала, пока Тедди тоже уйдет, а потом снова взялась за швабру.
 — Нет, мисс, нельзя, — прошептал Данн строгим голосом.
 — Он не узнает. Я закончу до того, как он успеет позавтракать, — проворчала Холли, а потом, бросая вызов хозяину дома, принялась убирать с пола остатки воды.
 Джон провел Матильду в столовую. Отцу всегда нравилась эта комната. Круглая, она и содержала в себе все круглое. Некогда в ней стоял большой круглый стол, но Джону недавно пришлось продать его, чтобы оплатить очередной счет из самых неотложных. Теперь посередине стоял только маленький квадратный столик, который некогда использовался на кухне. На полу лежал круглый потертый индийский ковер. Стены, оклеенные бумажными обоями, изображали круглые розовые сады. Но как и на старом ковре, обои выцвели и придавали комнате уны-лый, убогий вид, напоминающий Джону о его унизительном финансовом крахе.
 В комнату вошел Тедди и, не дожидаясь Матильды и Джона, направился к буфету.
 — Интересно, какие деликатесы приготовил нам сегодня Данн? — Он снял крышку с блюда и сделал такое лицо, словно заглянул в ночной горшок. — Мисс Кемпбелл права. Я вдруг потерял аппетит. Сегодня не буду завтракать.
 Тедди посмотрел на Матильду.
 — Рад был повидаться с вами, Матильда. — И обратился к Джону: — Я попробую сегодня присоединиться к тебе в конторе, если не попаду в засаду.
 Тедди посмотрел на дверь, явно намереваясь отправиться очаровывать Холли.
 Джон вспомнил замечание Тедди насчет того, как приятно ему ощущать рядом попку Холли, и, с трудом подавив желание придушить брата, бросил:
 — Буду тебя ждать.
 Тот посмотрел на него, усмехнулся и неторопливо вышел.
 — Он чем-то озабочен, кажется, — кивнула Матильда.
 — Да, судя по всему. — Джон сердито уставился на тарелку, стоявшую на буфете, потом поднял крышку. Увидев подгоревшую яичницу, скривился. — Стряпня Данна оставляет желать лучшего.
 — Вам не к чему извиняться.
 Джон повернулся к Матильде. Сегодня она была очень хороша. Во многом она походила на Элис, но Элис была гораздо хитрее и эгоистичнее своей кузины. Он часто задавался вопросом, как бы все повернулось, женись он на Матильде, а не на Элис.
 — Где вы отыскали мисс Кемпбелл? Она кажется мне очаровательной особой.
 — Трое негодяев напали на нее рядом с доками. Она вывихнула лодыжку, и мне пришлось оказать ей помощь.
 — Она пребывала в доках совершенно одна? — Матильда удивленно подняла брови.
 — Она только что сошла на берег с сопровождающим, но он оказался в стычке один против троих. Не очень хорошее соотношение.
 — Действительно. — Она улыбнулась, взгляд ее стал мягче. — Как мило с вашей стороны прийти ей на помощь, но ведь вы всегда отличались галантностью.
 — Я сделал не больше, чем сделал бы любой джентльмен при данных обстоятельствах.
 Джон положил себе на тарелку несколько кусков обуглившейся яичницы, потом поднял другую крышку и подцепил вилкой кусок ветчины с черными краями. Он уже привык к стряпне Данна, с тех пор как пришлось отпустить французского повара. Вкус этого завтрака он будет теперь чувствовать весь день до самого вечера. Но лучше легкое несварение желудка, чем голодная смерть.
 — Вы сказали, что вам нужно повидаться со мной, — напомнил он, радуясь, что можно оставить разговор о Холли.
 — Мне очень неприятно говорить об этом. Я знаю, что тема деликатная. — Она положила на тарелку немного яичницы.
 — Полноте, мы же родственники. Вы можете сказать мне все. — Джон взял подгоревшую лепешку. Постучав ею о край тарелки, он решил, что из лепешки вышло бы недурное пресс-папье.
 — Я прочла сегодня утром в “Леджере” о том, что ваши корабли затонули. И я приехала прямо к вам. Могу ли я чем-нибудь помочь?
 — Благодарю вас, но вряд ли.
 — Такая трагедия для вас и для детей. Знаете, если вам нужны деньги…
 — Мы уже говорили, что я не возьму деньги ни у вас, ни у кого другого, — перебил ее Джон.
 — Я знаю, но, может, вы передумаете?
 — Я ценю вашу заботу, но не хочу больше говорить об этом. — Некоторое время он смотрел на нее тяжелым взглядом, потом положил на лепешку немного комковатого крема.
 — Прошу прощения, если огорчила вас. — Она потупилась с несчастным видом.
 — Я не хотел вас обидеть. — Голос Джона смягчился, и теперь в нем слышалось раскаяние. Он забыл, до какой степени Матильда чувствительна.
 Она посмотрела на него ясными синими глазами. Уголки ее губ приподнялись в задумчивой улыбке.
 — Ничего страшного. Вы же знаете, я никогда не завела бы такого разговора, если бы на кон не было поставлено благополучие ваше и ваших детей.
 — Я знаю. Мы выкрутимся. Я уже переживал бури и раньше, переживу и сейчас.
 В комнате воцарилось молчание.
 Она взяла вилку и поковыряла яичницу.
 — Я хотела поговорить с вами еще на одну тему.
 Ему не понравилось, что ее голос дрожит — явно что-то случилось.
 — Что такое? — спросил он, отправляя в рот яичницу.
 — Я получила послание от миссис Принта. — Она смутилась и замолчала, затем продолжила: — Она сообщает, что детям нужна другая няня.
 — Какого черта она пишет вам? Дети — мои.
 — Прошу вас, не ругайте ее. Я попросила ее обращаться ко мне, если возникнут какие-то осложнения с детьми. Мне показалось, что таким образом я избавлю вас от лишнего бремени. Вы знаете, как я люблю детей. Я самая близкая их родственница — конечно, если не считать вашей бабушки. И вы знаете, — Матильда кашлянула и понизила голос, — она почти ничем не могла бы вам помочь в поисках новой няни.
 — И что же миссис Принта — выгоняет их? За год будет уже четвертая няня?
 Матильда вздохнула:
 — К сожалению, за те небольшие деньги, которые вы платите, нельзя нанять опытного человека, особенно для мальчиков. Они такие озорные.
 — Я накажу их, когда приеду домой.
 — Вы знаете, что наказание никогда не помогает. Я считаю, что нам просто нужно найти кого-то, кому нужна работа. — Она опустила глаза. — Есть одна особа, которая могла бы с ними справиться.
 — Кто она?
 — Мисс Кемпбелл, кажется, прекрасно подходит на роль воспитательницы. — Матильда подцепила вилкой крошечный кусочек яичницы и положила в рот.
 — Мисс Кемпбелл — гостья в моем доме. Не могу же я предлагать ей стать няней для моих детей.
 Матильда проглотила яичницу, благородно стараясь не скривиться.
 — Простите, но мне кажется, что ей нужна работа. Вы только поможете ей. Я думаю, она прекрасно подойдет. Приближаются каникулы. Я уверена, ей не захочется провести их в одиночестве в незнакомом городе, где она никого не знает.
 — Она будет не одна, она будет со мной. А когда я поеду в деревню, возьму ее с собой.
 — Как вас понимать? — Матильда так сжала вилку, что костяшки ее пальцев под алебастровой кожей побелели.
 Он посмотрел на ее руку.
 — Мы заключили договор. Она снимает у меня комнату.
 — Вы, конечно, не можете не понимать, что неприлично одинокой девушке жить в одном доме с двумя холостяками. — Она поковыряла вилкой в тарелке. Вилка заскрежетала по тонкому фарфору, как ржавый гвоздь по наждачной бумаге. Словно поняв, что она делает, Матильда положила вилку.
 — Мне и в голову не приходило, — пробормотал Джон.
 — Разумеется, вы не подумали, вы же мужчина. Мужчины о таких вещах не думают. — Она принялась пить чай, глядя на него поверх чашки.
 — И вы неожиданно напомнили мне о приличиях. Она улыбнулась и поставила чашку на стол.
 — Вы же знаете, что я стараюсь помогать вам чем могу, с тех пор как умерла Элис.
 — Знаю. И ценю все, что вы сделали для меня. — Джон подумал, не слишком ли много она занимается его делами.
 Матильда просияла от его похвалы.
 — Но вернемся к мисс Кемпбелл. Я считаю, что нанять ее в няньки — наилучший выход из положения.
 — Может быть, вы правы, но я недостаточно хорошо ее знаю, чтобы просить заботиться о моих детях, — размышлял вслух Джон.
 — Мне она кажется вполне достойной особой. Но если вас беспокоит, как она будет обращаться с детьми, я попрошу миссис Прингл присылать вам отчеты каждую неделю.
 — Нужно подумать. — Он обмакнул лепешку в комковатый крем, попробовал откусить кусочек, но лепешка оказалась твердой как гранит. Джон помрачнел и положил ее обратно на тарелку.
 Он смотрел на лепешку, а перед глазами у него стояла Холли — такая, какой он видел ее ночью, с волосами, падающими до пояса, со сливочной кожей обнаженной шеи. Матильда права, ему не стоит удерживать ее здесь. Может быть, так будет благоразумнее. Ему не нравилась мысль о том, что она останется в Лондоне, не имея никаких знакомых и пристанища. Может быть, у нее и есть какие-то деньги, но их не хватит, чтобы жить самостоятельно. И потом, он должен дерзкой девчонке деньги. Если она благополучно водворится в деревне, он сможет со временем расплатиться с ней. И еще: если она окажется в сорока милях от него, он, пожалуй, сможет выбросить ее из головы.


* * *

 Позже, к вечеру, Джон вошел в свой особняк, думая о том, что никогда не сможет выбросить Холли из головы. Утром Матильда настояла на том, чтобы подвезти его в своем экипаже до судовой конторы, и у него не осталось времени поговорить с Холли о должности няни. Она не шла у него из головы, так что он не мог сосредоточиться на работе. И когда Тедди так и не показался в конторе, Джону начали пред-. ставляться всевозможные отвратительные сцены соблазнения Холли братом.
 — Добрый вечер, милорд, — приветствовал его у дверей Данн; к обычной услужливости, которую выражало его лицо, теперь примешивалось беспокойство. — Вы рано вернулись.
 — Да. — Джон не стал ничего объяснять. Не мог же он сказать Данну, что вернулся домой, чтобы увидеть Холли. — Вы чем-то обеспокоены. Что случилось? — спросил Джон.
 — Ничего, милорд.
 — Чем это пахнет? — Джон понюхал воздух, потом отдал Данну свой цилиндр и снял пальто.
 — Полагаю, пахнет воском и лимонным маслом, милорд. — И Данн закрыл дверь.
 Джон окинул взглядом холл. Пол блестел. Давно он не видел его таким чистым. Медные подсвечники сверкали, натертые до блеска. Дубовые панели смотрелись как новенькие. Паутина в углах исчезла.
 — Хорошо поработали, Данн?
 Данн кашлянул.
 — На самом деле, милорд, все убрала мисс Кемпбелл.
 — Мисс Кемпбелл? — Джон замолчал, рука его замерла на полпути к пальто.
 — Да, милорд. Она прибралась во всем доме. Даже у лорда Теодора.
 — Я, кажется, сказал ей, что она в моем доме гостья.
 — Я тоже говорил, милорд, но она настояла на том, чтобы ей позволили заняться уборкой. — Данн расправил плечи в ожидании выговора и добавил: — И стряпней.
 — Черт бы побрал… — Джон стиснул зубы, чтобы не выкрикнуть ее имя. Галстук вдруг стал ему тесен. Потом процедил сквозь зубы: — Где она?
 — На кухне, милорд.
 Джон стянул с себя пальто, сунул его Данну и повернулся лицом к лестнице. Гирлянда из сосновых веток обвивала перила. Ярко-красные банты образовали аккуратную линию поверх хвои. Он оглядел холл и увидел, что банты и гирлянды висят над каждой дверью.
 — Украшение тоже ее рук дело? — спросил он, указывая на перила.
 — Хм… да, милорд, — ответил Данн, уставясь в пол. — Она решила, что дом будет выглядеть повеселее, если его немного украсить к Рождеству.
 — Вот как? — Сердито сжав кулаки, Джон шагнул к лестнице, ведущей вниз, на кухню.




  Глава 4 


  — Мне нравится, как у вас блестят глаза, когда вы стряпаете, — говорил Тедди, стоя на кухне рядом с Холли. Он наклонился к девушке и заглянул ей в глаза. — Вам уже говорили, что вы красавица?
 — Может, и говорили, но я-то знаю, что это неправда. Я самая обыкновенная.
 — Я не согласен. Вы красивее, чем думаете. Не подарите мне один невинный поцелуй?
 — Нет. И пожалуйста, не мешайте. Чем так пахнет? — Она принюхалась, потом посмотрела на плиту. Из-под крышки, которая закрывала сковородку, вырывался дым. —
 Ax Боже мой, курица!
 Холли оттолкнула Тедди от плиты и сняла крышку. На нее брызнуло горячим жиром. Она закашлялась, а потом выпалила:
 — Все из-за вас — вы меня отвлекли!
 — Я не виноват. Подарите мне поцелуй.
 — Сейчас я подарю вам кое-что другое. — И Холли швырнула в него деревянной тарелкой. — Вот, нате вам! — Стараясь, чтобы в нее не попало шипящим маслом, она брала вилкой один кусок жареной курицы за другим и клала их на сервировочное блюдо. — Надеюсь, получилось съедобно, — проговорила она хмурясь.
 — Я уверен. — Тедди посмотрел на курицу. Выражение его лица напомнило ей лицо капитана Маклейна, когда она ставила перед ним еду. Тогда она могла даже улыбаться, а капитан Маклейн добродушно подшучивал над ней. Теперь же почему-то хотелось поразить Джона совершенством своей стряпни. Она чуть не расплакалась.
 — Не нужна мне ваша вежливость, — уныло пролепетала Холли. — Я совершенно не умею готовить, но мне показалось, что у меня получится лучше, чем у Данна. Видимо, я ошиблась. Бабушка хотела научить меня готовить, но когда она сломала Зуб, пытаясь разжевать мой бифштекс, то запретила мне появляться на кухне. Но я не бросила свои попытки.
 — У вас получается все превосходно, за что бы вы ни взялись.
 — Уж лучше бы вы смеялись надо мной, чем тешили мое тщеславие вежливой ложью. — Холли взяла в руки хозяйственное полотенце, сняла с огня брызжущую жиром сковороду.
 — Я говорю правду. — Тедди игриво усмехнулся.
 — Вы морочили мне голову весь день. И не стоит флиртовать с женщиной, которая видела ваш зад.
 Холли надеялась, что он сконфузится, но он только ухмыльнулся:
 — Как правило, женщины, которые видели меня голым, не возражают против того, чтобы я с ними флиртовал. — Он отставил блюдо в сторону, а потом обнял ее за талию.
 — Ну а я возражаю. — И Холли несколько раз хорошенько хлопнула ему по лбу полотенцем. — Прекратите!
 Вдруг дверь резко распахнулась, ударившись о стену, и в кухню ворвался Джон с горящим взглядом.
 Без всякого предупреждения Джон сгреб Тедди в охапку и отшвырнул в сторону. Тот стукнулся о большой шкаф с фарфором. Зазвенели тарелки. Две упали на пол и разбились. Тедди встал, оправил лацканы своего темно-красного фрака и сердито посмотрел на Джона.
 — Я же сказал тебе — держись от нее подальше!
 — Почему? Чтобы она досталась тебе? — Тедди занес кулаки и расставил ноги.
 Холли встала между братьями. В руках она все еще держала полотенце, которым и ударила Джона по груди.
 — Не вмешивайтесь…
 — Ну вот еще! Я не кобыла, за которую нужно драться. Прошу вас не спорить из-за меня. — Она повернулась и бросила укоризненный взгляд на Тедди, потом снова посмотрела на Джона. — Тедди не сделал ничего дурного.
 — Значит, вы его поощряли?
 От злобного взгляда Джона она вздрогнула.
 — Нет, но…
 — Тогда не вмешивайтесь, мисс Кемпбелл!
 Холли увидела, что Тедди идет на брата, и снова встала между ними.
 — Ладно, — подняла она руки. — Опять придется принести ведро воды? Или вы выслушаете мои доводы?
 Братья посмотрели друг на друга, потом на нее. Она твердо выдержала их взгляды.
 — Позвольте заметить, если вы затеете драку, я выйду и никогда больше не стану разговаривать ни с одним из вас.
 Не радуйтесь, милорд, — Холли посмотрела на Джона, — завтра я подыщу себе жилье. Я не желаю стоять между братьями, особенно когда они были ко мне так добры. — И Холли сделала шаг к двери. Джон схватил ее за руку.
 — Вам ни к чему так поступать, мисс Кемпбелл.
 — Вы не можете нас покинуть, — взмолился Тедди. Она посмотрела на обоих.
 — Прекрасно, но тогда, Тедди, вы должны обещать, что не будете за мной ухаживать и будете просто моим другом.
 — Хорошо, — нехотя кивнул он.
 — А вы… — Холли потрясла перед Джоном полотенцем. — Вы должны попытаться обуздать свой характер. Я понимаю, что сейчас у вас много неприятностей, но вы все равно не имеете права швырять своего брата через всю комнату. Если уж кто имеет, так только я. — Она погрозила Тедди пальцем. — Не думайте, что я этого не сделаю, если вы попытаетесь снова приставать ко мне с поцелуями.
 — Я запомню! — Губы Тедди приподнялись в усмешке.
 — Вот и ладно. А теперь не пообедать ли нам, пока не остыло? Тедди, скажите, пожалуйста, Данну, что обед готов.
 Тедди кивнул, посмотрел на Джона и вышел. После ухода брата Джон шагнул к ней.
 — Лучшего проявления негодования у женщины я еще не видывал.
 — Благодарю вас, милорд. — Она не поняла, в его словах заключался упрек или насмешка. — На самом деле я не очень рассердилась, — пояснила она. — Вот когда я рассержусь всерьез, видеть меня никому не стоит.
 — Вы действительно можете швырнуть его в другой конец комнаты?
 — Может, и нет, но я попыталась бы.
 — Не сомневаюсь. — Что-то вроде улыбки появилось на его губах, но быстро исчезло. — Теперь моя очередь сердиться. С какой стати вы взяли на себя задачу украсить мой дом к Рождеству? Почему вы находитесь на кухне и занимаетесь стряпней, когда я сказал вам, что в моем доме гости не работают?
 Выражение его золотистых глаз не понравилось Холли. Она отступила.
 — Я попробовала то, что Данн подал ко второму завтраку. Я не люблю, когда портят хорошие продукты, и поэтому решила попробовать приготовить обед. Что же до украшений, то к дверям подошел разносчик, торгующий гирляндами и лентами. Цены предложил такие разумные, что я не смогла отказать. Я подумала, будет лучше, если ваш дом немного повеселеет к празднику. И в голову не пришло, что вы будете против.
 — Если бы мне хотелось украсить свой дом, я бы его украсил.
 — Ну что ж, прошу прощения.
 — Ваши извинения звучат неубедительно. — Он сделал к ней еще шаг, его квадратный подборок выражал решимость, золотистые глаза, устремленные на Холли, пылали.
 — При данных обстоятельствах я только могу извиниться. — Она опять отступила. Как странно. Она совершенно не боится Тедди, но вся ее стойкость растаяла от одного взгляда Джона.
 — Мало того. Вы на каждом шагу бросаете мне вызов. Вы зашли так далеко, что занялись уборкой в моем доме.
 — Я просто не могла видеть, что красивый дом находится в такой грязи. Данн здесь один. Он не может поддерживать чистоту в большом доме и прислуживать вам. Вот я и решила помочь ему. Мы взялись за дело вместе. Времени на уборку ушло немного. — Холли не сказала Джону, сколько грязи она выгребла и что Данн не очень-то охотно помогал ей, когда дело дошло до кухни.
 — Мое дело — заботиться о том, что должен и чего не должен делать Данн. — И он сделал к ней еще шаг.
 — Я понимаю, но нельзя же ожидать от него так много. — Она отступила назад и наткнулась на стол.
 Он подошел совсем близко и положил руки на стол, так что поймал ее в ловушку.  — Не учите меня управляться с прислугой.
 — Кто-то же должен это сделать.
 Он уставился на ее губы, и сердце у нее забилось.
 — Но не вы. — Он нагнулся к ней.
 Холли поняла, что сейчас он ее поцелует. Он был совсем рядом, так что она ощущала пряный запах его одеколона. Холли сжала губы, опасаясь, что поцелуй взволнует ее, но вдруг испугалась, что он передумает и не поцелует ее и она так и не узнает, каково это.
 Джон замолчал; губы его находились совсем рядом с ее губами. Вдруг он принюхался.
 — Что-то горит?
 — Мой хлеб! — Холли бросилась к плите и распахнула дверцу. Ее обдало дымом.
 Она закашлялась и, отмахиваясь от дыма, вытащила из духовки четыре буханки. Положила их на стол, подбоченилась и посмотрела на сгоревшие верхние корки. Обед погиб окончательно.
 Стараясь не расплакаться, Холли пробормотала:
 — Наверное, сгоревшие корки можно срезать. — Она остро ощущала, что он не сводит с нее глаз и, наверное, ухмыляется. И прежде чем он успел заметить на ее лице разочарование и боль, она сунула ему блюдо с курицей. — Вот. Отнесите, пожалуйста, в столовую, а я разложу остальное.
 Он сердито посмотрел на нее, раскрыв рот и собираясь что-то сказать, потом, очевидно, решил промолчать. Повернувшись, понес блюдо в столовую.
 Холли облегченно вздохнула. Она все еще трепетала при мысли о поцелуе. Нечего и отрицать — она хотела, чтобы он ее поцеловал. Не понимала почему — ведь он ни в малейшей степени ей не нравился. И откуда такая досада, что она испортила обед? Почему ей так хотелось произвести впечатление?
 В кухню вошел Данн. Лицо у него было серое, руки дрожали.
 — Что-нибудь случилось? — спросила Холли.
 Данн, казалось, утратил дар речи; потом обрел голос.
 — Я видел, как его светлость несет в столовую поднос.
 — И что? — спросила Холли, не понимая, в чем дело.
 — Мисс, он никогда в жизни такого не делал. Никогда. Так не полагается.
 — Не волнуйтесь, я уверена, что он переживет. — Холли улыбнулась, шлепнула на переварившуюся картошку кусок масла, покрошила сверху петрушку, надеясь скрыть, что картошка превратилась в кашу. Потом переложила на блюдо морковь в желе. Зеленый горошек выглядел отлично, и Холли искусно разложила его вокруг моркови. — Ну вот, кажется, все. Давайте позовем его светлость на кухню, чтобы он отнес овощи?
 Казалось, Данн вот-вот хлопнется в обморок. У Холли его реакция вызывала улыбку.
 Холли сидела за столом рядом с Джоном, и он не мог оторвать от нее взгляда. Ее старое выцветшее синее платье все было в пятнах. Шея с одной стороны была в муке. Свечи отбрасывали отблеск на ее рыжевато-золотистые волосы, вызывая в них красноватые отсветы. Пучок у нее на затылке немного растрепался, и на шее и вокруг лица висели тонкие завитки. Совершенно плебейский вид ее привлекал необъяснимым очарованием.
 Что-то в ее прямоте и бесхитростных манерах неумолимо притягивало и волновало Джона. На кухне он чуть не поцеловал ее. И даже теперь ему хотелось слизать языком муку с ее шеи. Он никогда еще не встречал таких девушек. Элис была ее полной противоположностью. Она ни за что не вышла бы к столу с мукой на шее и в таком старом платье, она и пальцем не пошевелила бы, чтобы привести в порядок его дом или чтобы что-то для него приготовить — не важно, подгорело ли приготовленное или нет. Голос Холли отвлек его от размышлений.
 — Вы не едите курицу, — выжидательно поглядела она на него. — В Чарлстоне мы едим жареную курицу каждое воскресенье. Считается искусством, когда изнутри курица готова, снаружи не подгорела, а корочка хрустит. Моя бабушка готовила курицу лучше всех в нашем округе. Джон посмотрел на тарелку, где лежала подгоревшая куриная грудка, не зная, съесть ли ее или сунуть под стол.
 — А вы всегда жили в Чарлстоне? — спросил Тедди, глядя на кашеобразную картошку у себя в тарелке.
 — Да. — В льняной скатерти рядом . о своей тарелкой Холли увидела дырку.
 Джон заметил, как она отводит от Тедди глаза — явный признак, что она лжет. Он поднял бокал с вином, сделал глоток, потом окинул Холли взглядом.
 — Я слышал, что там красивые места. У меня в колледже есть приятель из Чарлстона. Гарри Ренвик. Вы, может быть, знаете его? — И Тедди с любопытством выгнул бровь.
 — Нет, — ответила она, против воли слишком выразительно посмотрев на него.
 Джон внимательно следил, как она раскидывает по тарелке недоварившийся горошек, моргая длинными полумесяцами ресниц. Почему она лжет о своей жизни в Чарлстоне? Крайне странно, что она проделала все путешествие без багажа. История о том, что она выбежала из дома, не взяв с собой вещи, — наглая ложь. Возможно даже, что Холли Кемпбелл не настоящее ее имя. Он подумал, что нужно отыскать судно, на котором она прибыла, и поговорить с капитаном.
 Девушка стиснула в пальцах вилку, потом напустила на себя задумчивый вид и небрежно заметила:
 — Я, право же, не помню такого имени — Ренвик.
 — Жаль. Он вырос там, потом переехал с родителями сюда. Они, знаете ли, занимаются железными дорогами. Я приглашу их к нам, так что вы сможете вспомнить прошлое. Может быть, у вас окажутся общие знакомые. — И, осмелев, Тедди взял кусочек куриной ножки.
 — Вряд ли. Чарлстон — большой город.
 Тедди ничего не ответил, только широко раскрыл глаза. Он жевал, жевал, жевал. Заметив, что она наблюдает за ним, он притворился, что улыбается, а потом проглотил.
 — Клянусь Юпитером, Джон, просто восхитительно. Попробуй.
 Джон никак не решался, но раз Тедди похвалил, он подцепил кусочек на вилку, внимательно осмотрел его и сунул в рот.
 — Конечно, она немного пережарилась. Вам нравится? — Холли наклонилась к нему, с волнением ожидая ответа.
 Джон не мог смотреть в ее огромные карие глаза и сказать, что с таким же успехом можно жевать кожаную подошву. Ведь она едва не расплакалась там, на кухне, когда чуть не сгорел хлеб. И он совершил ошибку, проглотив свой кусок. Курица застряла в горле точно кусок угля. Чтобы не подавиться, Джон схватил стакан и осушил его одним глотком и с легкостью солгал:
 — Да, вкусно.
 — Как я рада. — Она улыбнулась, потом съела ложку горошка.
 Джон смотрел, как она грызет его, точно горошек — самая вкусная вещь на свете. Интересно, неужели она любит полусырой горошек?
 — Данн рассказал мне о Бонд-стрит, где много людей. А я очень люблю смотреть на людей, поэтому мне нужно пойти туда.
 — Да, пожалуй, — оживился Тедди. — Лучше всего во второй половине дня. Я поведу вас на Бонд-стрит завтра.
 В горле у Джона от ревности застрял комок.
 — Вряд ли мисс Кемпбелл будет завтра здесь, — сообщил он с явным удовольствием. — Я могу предложить ей место, и она уедет от нас.
 — Спасибо, но я предпочитаю сама найти себе работу. — Ее огромные карие глаза блеснули, и упрямая решимость появилась в уголках губ, похожих на розовые лепестки.
 — Устраивайтесь сами, мадам. — Он смерил ее взглядом, разозленный ее неблагодарностью и терзаемый непрошеной ревностью.
 Она немного помолчала, задумчиво глядя в тарелку. Потом проговорила уже помягче:
 — Я не права. Прошу прощения. Что вы хотите мне предложить?
 Джон посмотрел на нее тяжелым взглядом, потом сказал:
 — Место у меня в имении.
 — Что нужно делать?
 — Моим детям нужна новая няня. — Он увидел, что глаза у нее широко раскрылись от удивления. Поскольку мысль о детях не вызвала у нее неприятия, он продолжил: — Я по думал, что вы, возможно, согласитесь.
 — Господи! — Тедди стукнул вилкой по столу. — Такого я не пожелал бы и врагу. Ты же знаешь, что Драйден и Брок — настоящие чудовища.
 — Вовсе нет — только с ними нужно уметь обращаться. — Джон посмотрел на Тедди, и ему страшно захотелось придушить брата. — Я уверен, что у мисс Кемпбелл не будет никаких проблем.
 — Думаю, что не будет. Я обожаю детей. Я никогда еще не работала няней, но с удовольствием попытаюсь. — И Холли улыбнулась Джону, ямочки у нее на щеках словно подмигнули ему, когда она смахнула с груди кусочек курятины.
 — Вы не знаете, на что идете. Его сыновья не дети, а маленькие исчадия ада. — Тедди постучал ножом по куску горелого хлеба. Послышалось неприятное звяканье, как будто он стучал по фарфору. — Энн очень мила, но двое мальчишек… — И Тедди покачал головой.
 — Энн? — Холли с любопытством подняла брови.
 — Моя дочь. Она самая младшая.
 — Дочь? Как чудесно! — Она положила вилку с довольным видом, потом выпила немного портвейна. — Я уверена, что мы с детьми станем настоящими друзьями.
 Джон промолчал, усомнившись в ее предположении. Он знал, какими дьяволятами бывают иногда его мальчики. Но Холли так просто не одолеешь. Он вспомнил, как она бросилась на дуболома, который наставил на него пистолет. Может, если она и не подружится с мальчиками, то по крайней мере сумеет обуздать их так, чтобы они относились к ней с уважением.
 — Ну хорошо, значит, договорились, — подвел он итог; у него точно гора с плеч свалилась. — Завтра я отвезу вас туда.
 — Ты? — воскликнул Тедди. — Я думаю, что сейчас тебе нельзя оставить судовую контору. Почему бы мне не отвезти мисс Кемпбелл?
 — Я не виделся с детьми полмесяца. Можешь занять мое место в конторе. Я вернусь через два дня.
 Тедди поджал губы, потом задумчиво уставился в тарелку.
 — Перед отъездом мне нужно кое-что купить. Можно, мы поедем послезавтра? — попросила Холли.
 Джон нахмурился:
 — Наверное. — Интересно, где она возьмет деньги на покупки? Скорее всего она отдала ему все деньги утром, когда оплатила счет.
 Однако она с улыбкой посмотрела на Тедди.
 — Не хотите ли пойти со мной? Тедди значительно повеселел.
 — Да, с удовольствием, я могу проводить вас на Бонд-стрит.
 Джон посмотрел на брата, сдвинув брови, а потом на Холли. Она улыбалась Тедди, и на щеках ее появились с ума сводящие ямочки. Непрошеная ревность снова впилась в него. Нужно одолеть снедающее его вожделение. Ведь Холли — молодая женщина без гроша, которую он взял под свою защиту.
 — Я иду обратно в контору, — встал он из-за стола. — Вернусь поздно. Честно говоря, я собираюсь проработать всю ночь.
 — А как же обед? — спросила Холли.
 — Мне как-то вдруг расхотелось есть.
 И он вышел, а Холли смотрела ему вслед, хмуро сдвинув полукружия бровей.


* * *

 На следующее утро по Бонд-стрит гулял холодный ветер. Холли придерживала волосы, чтобы не лезли в лицо. Шерстяное пальто капитана Маклейна было ей велико, и резкий холод проникал сквозь платье и пронзал до костей. Она поплотнее запахнулась в пальто и огляделась.
 Вдоль улицы рядами стояли лавки. Венки и гирлянды украшали витрины и двери. Кое-где гирлянды свободно болтались на ветру и качались перед окнами, стуча по стеклам. Улица выглядела пустынно, если не считать двух джентльменов на другой стороне. Они придерживали руками цилиндры сражаясь с ветром. Холли посмотрела на Тедди, который шел рядом.
 Он насвистывал, и белое облачко пара вырывалось изо рта. В руках он держал покупки Холли.
 — Жаль, что сегодня на Бонд-стрит никого нет. Наверное, из-за холода.
 Холли вздрогнула и посмотрела на плотные сероватые облака над горизонтом.
 — Кажется, пойдет снег.
 — Да, похоже. Только дураки ходят в такую погоду за покупками. — Он бросил на Холли критический взгляд, и оба рассмеялись.
 — Я надеялась встретить на улице хоть немного дураков, — улыбнулась она.
 — Полагаю, они появятся, когда потеплеет; тогда вы увидите всех, кого захотите.
 — Мне не терпится. Мне страшно хочется увидеть лондонцев — модных молодых леди и джентльменов.
 — Уверен, что они ничем не отличаются от того общества, в котором вы находились дома.
 Она на секунду замолчала, потом заметила:
 — Дома я не имела никакого общества.
 — Неужели? — усомнился Тедди.
 — Да. Мою бабушку избегали, потому что она слыла сторонницей отмены рабства. Что еще хуже — она публично порицала тех, кто владел рабами. Естественно, богатые плантаторы в наших краях изгнали бабушку из своего общества. Мы редко бывали где-нибудь, только в церкви и на рынке.
 — Печальная история.
 — Ничего страшного. Мне кажется, я не очень-то переживала. Я чувствовала себя счастливой, когда жила дома с бабушкой. — Она указала на какую-то лавку. — Смотрите, лавка модистки. Давайте зайдем. Вы не возражаете?
 — Честно говоря, я уже не могу видеть рулоны тканей. — Он насмешливо улыбнулся, блеснув белыми зубами. — На той стороне есть маленькая чайная лавочка. Я буду ждать вас там.
 — Хорошо, — согласилась Холли. Она посмотрела, как он перешел улицу; низ его черного пальто резко контрастировал с ярко-желтыми панталонами. Наверное, хорошо, что он не пошел с ней. В каждой лавке, куда они заходили, она чувствовала, что он подгоняет ее, особенно когда стоял рядом, пытаясь держаться по-джентльменски и ни в коем случае не выразить своего нетерпения. Наверное, поход за покупками ему изрядно надоел.
 Девушка помахала ему рукой и вошла в лавку. Когда она закрыла за собой дверь, крошечный колокольчик на двери звякнул. Ее сразу же окутало теплым воздухом. Все еще дрожа, она растирала свои онемевшие руки, чувствуя, как грубы ее новые шерстяные перчатки. Но они не спасли ее руки от пронизывающего ледяного ветра.
 Сгибая онемевшие пальцы, она шла мимо полок, на которых лежали рулоны ярких материй. В лавочке пахло чистыми новыми тканями. Внимание ее привлек зеленый креп, и она остановилась, сняла перчатки и сунула их в ридикюль. Потом наклонилась к рулону и пощупала жесткую ткань.
 В глубине лавочки кто-то кашлянул.
 Холли увидела женщину средних лет с тонкими губами и острым подбородком. Женщина стояла за прилавком и подсчитывала выручку, но давно уже перестала заниматься своим делом и сердито глядела на покупательницу.
 — Добрый день, — весело поздоровалась Холли.
 Женщина ничего не ответила. Она рассматривала темно-синее пальто Холли, которое было ей велико, и видневшееся из-под него поношенное синее платье. Потом лицо ее сморщилось.
 — Мой товар вам не по средствам. Наверное, вам лучше поискать в Ист-Энде, — посоветовала она, кладя квитанции на стол.
 Никогда еще с Холли не разговаривали так грубо. Лицо у нее вспыхнуло, а потом ее смущение сменилось праведным негодованием. Она отпустила край ткани, которую щупала.
 — У меня есть деньги, и я могу тратить их, как и всякий другой.
 — Я не продаю ткани, то есть если только вы не хотите сшить себе платье. Моя работа вам, конечно, не по карману. — И она снова окинула Холли неодобрительным взглядом.
 — Откуда вам известно? — В Холли проснулось упрямство.
 Женщина посмотрела на Холли, потом хихикнула.
 — Все вы одинаковые — нищие девчонки, держитесь так, как будто можете купить весь мир. — Она перестала улыбаться, и на лице ее снова появилось презрительное выражение. — Шутки в сторону. Если вы сию же минуту не уйдете, я пошлю за Чарли, и вы окажетесь за решеткой.
 Холли открыла рот, чтобы возразить, но колокольчик на двери снова зазвенел. В лавку ворвался холодный воздух, прижимая ее юбку к ногам. Холли закрыла рот, обернулась и увидела, что в лавку вошла леди Матильда. В красном платье, шубе и шляпе из черной норки, которая очень шла к цвету ее волос, Матильда выглядела очень эффектно.
 Ее взгляд тут же упал на Холли, губы растянулись в напряженной улыбке. Она вынула изящные ручки из норковой муфты.
 — А вот и вы. Я встретилась с Тедди, когда он шел в лавку на той стороне. Он сказал, что вы здесь. — Она замолчала, вглядываясь в лицо Холли, — Что-нибудь случилось, дорогая?
 Холли взглянула на женщину за прилавком. Челюсть у той отвалилась, потом она раскрыла глаза, которые стали величиной с пятидесяти центовую монету. Казалось, она вот-вот упадет.
 Холли с легким торжеством улыбнулась продавщице.
 — Нет, все в порядке. — И она снова повернулась к леди Матильде. — Наверное, мне нужно идти. Лорду Теодору, пожалуй, надоело меня ждать. Боюсь, он уже жалеет, что взялся сопровождать меня. Я весь день таскаю его по лавкам. Здесь страшно трудно найти материю по разумной цене. Я видела подходящую лавку рядом с Пиккадилли и нашла там кое-что подходящее для платьев. Пожалуй, не стоит больше заставлять его ждать.
 И Холли смерила взглядом продавщицу, которая выбежала из-за прилавка и бросилась к ним, махая руками. Она напоминала Холли всполошившуюся курицу.
 — Не уходите отсюда из-за Теодора, дорогая. Джентльменов всегда нужно заставлять ждать. Пусть учатся терпению.
 Продавщица остановилась перед леди Матильдой и присела в реверансе.
 — Вы знаете эту… — следующее слово она произнесла сквозь зубы, — особу, леди Матильда?
 — Конечно, знаю, миссис Дюпре. — Леди Матильда помолчала, растирая щеки. — Она мой личный друг.
 — Вы замерзли, миледи. Разрешите подать вам чаю.
 — И моему другу тоже. — Леди Матильда кивнула в сторону Холли, потом любезно улыбнулась миссис Дюпре.
 Та с кислым видом посмотрела на Холли и быстро направилась в заднюю комнату.
 — Право, не стоит. — Холли смотрела, как леди Матильда снимает шляпу и спенсер.
 — Ей не помешает вести себя поучтивее. — Леди Матильда сняла перчатки и продолжила, причем в голосе ее звучало искреннее убеждение: — Если я чего-то не люблю, так это неуважения и грубости. Пусть вы не богаты, это еще не значит, что она не должна вас обслуживать.
 Холли посмотрела на свое платье, подумала о своей нижней юбке и о том, какое богатство зашито в ней. Потом перевела взгляд на леди Матильду с ничего не выражающим видом.
 — Да, пожалуй, я согласна с вами. Она не должна вести себя так оскорбительно. Немного денег у меня ведь есть, — улыбнулась Холли.
 — Теперь она из кожи вылезет, лишь бы угодить вам, — проговорила леди Матильда высокомерным голосом человека, знающего, как пользоваться своим богатством, чтобы получить то, чего хочешь. — Я одна из ее лучших клиенток.
 — Спасибо, что взяли меня под свое покровительство. — Холли не понимала, почему леди Матильда обращается с ней так, словно они друзья. Еще вчера она была всего лишь любезна. Наверное, решила Холли, причина в том, что леди Матильда ревнует Джона.
 Подумав так, Холли посмотрела на рулон тонкого сукна в зелено-красную клетку. Где тут ценник? Приподняла рулон, заглянула под него. Ничего не найдя, она спросила:
 — Где указаны цены?
 — Когда покупают вещи в таком магазине, милочка, о ценах не спрашивают, — предупредила леди Матильда с легким оттенком высокомерного удовольствия.
 Холли скривилась.
 — Даже если бы у меня нашлись средства, я не стала бы заказывать платье, не зная, сколько оно стоит. Иначе как же узнать, не обсчитали ли тебя? — Увидев, что леди Матильда устремила на нее презрительный взгляд, Холли добавила: — Бабушка научила меня разумно относиться к покупкам.
 — Весьма предусмотрительное замечание, поскольку вам скорее всего приходилось жить на скромные средства. — Леди Матильда улыбнулась с покровительственным видом, после чего провела рукой по рулону бархата бордового цвета. — Кстати, о средствах. Сообщил ли вам лорд Аптон, что его детям нужна няня?
 — Да, сообщил, — удивилась Холли тому, что леди Матильде известно о предложении, которое ей сделал Джон. — Я уже согласилась. Значит, я вас должна поблагодарить за рекомендацию, или то была идея лорда Антона?
 — Признаюсь, это моих рук дело! — Синие глаза леди Матильды блеснули.
 — О, тогда я благодарю вас.
 “Похоже, леди Матильда очень уж хочет поскорее избавиться от меня”, — подумала Холли.
 — Если пожелаете, я предоставлю в ваше распоряжение мою карету, и вы можете отправиться в деревню сегодня же вечером.
 — Очень любезно с вашей стороны, леди Матильда, но лорд Аптон уже согласился отвезти меня туда.
 — Вот как? — На лице у леди Матильды выразилось сомнение, а потом в глазах ее мелькнуло что-то вроде ревности. — Ну что ж, он, конечно, предложил отвезти вас из любезности. Я поговорю с ним и выясню, могу ли это сделать я. На следующие два-три дня у меня ничего не намечено.
 — Помнится, он сказал, что поедет повидаться с детьми.
 — А я полагала, что он намерен отправиться туда ближе к Рождеству.
 Холли пожала плечами: — Наверное, ему хочется увидеть их поскорее.
 На какую-то долю секунды леди Матильда нахмурила лоб, но потом на лице ее снова появилась непроницаемая маска вежливости.
 — Хорошо, я все равно поговорю с ним. — Она помолчала, щупая руками шелк. — Надеюсь, Тедди вам не докучает. Он иногда так любит пофлиртовать, что и вообразить невозможно.
 — Нет, сегодня он вел себя совершенно как джентльмен. Леди Матильда, кажется, обрадовалась.
 — Приятно слышать. Он так молод. А молодые люди не умеют сдерживать свои чувства. — Она понизила голос. — И знаете, милочка, он собирается жениться на богатой наследнице, как и следует лорду Аптону.
 — Не думаю, что мне нравится то, на что вы намекаете, — многозначительно посмотрела на собеседницу Холли.
 — Ах, Боже мой! — Леди Матильда схватилась за горло. — Вы не должны думать, милочка, будто бы я хотела сказать, что вы их завлекаете. Конечно, вы знаете свое место и никогда ничего подобного не сделаете. Я просто указала вам на недостатки Теодора. — Она оглядела Холли с явным удовлетворением — девушка такая некрасивая и заурядная, что никак не могла бы соблазнить ни Тедди, ни Джона.
 — Вам незачем рассказывать мне о его недостатках. У меня нет никакого желания выходить замуж или завязывать с кем-то какие-то отношения.
 В дверь вошла миссис Дюпре, неся поднос с чаем.
 — Прошу вас, миледи. — И она поставила поднос на маленький столик в глубине лавки.
 — Извините, я спешу, не хочу заставлять Тедди ждать.
 — Я настаиваю, чтобы вы задержались на одну секунду, — попросила леди Матильда. — Вам в вашем новом положении нужно платье. У миссис Дюпре есть несколько подходящих готовых платьев, и она может их вам показать. Я покупаю у нее одежду для прислуги. — Она посмотрела на миссис Дюпре. — Полагаю, что-нибудь черное. Да, черное придаст ее внешности авторитетности — она так молода и заурядна. Она будет няней у моих племянников и племянницы, и мы хотим, чтобы она выглядела соответственно.
 — Благодарю вас, но я не могу допустить, чтобы вы…
 — Нет-нет, милочка, позвольте сделать это для вас. — Глаза леди Матильды сверкнули, как блестящие кубики синего льда.
 Холли увидела ее глаза и поняла, что предложение сделано вовсе не от доброго сердца.
 Кварталом дальше по той же Бонд-стрит, в дом номер девять вошел Джон. Он появился в спортивном клубе “Джентльмен Джексон” с надеждой, что несколько раундов заглушат разгоревшееся в нем вожделение. Раньше бокс всегда помогал, Джону и теперь остался единственным капризом, который еще был ему по карману. Годом раньше он отказался от членства в клубе “Уайте”.
 Джон проработал чуть ли не всю ночь напролет, но никак не мог сосредоточиться — ему все время вспоминалась Холли, лежащая в постели.
 Не успел он протянуть руку к звонку, как в нос ударил крепкий запах пота, похожий на томительный запах секса. Занятия боксом вовсе не похожи на любовные ласки, но они продолжаются довольно долго и приносят своего рода облегчение. Мысль об облегчении снова заставила его вспомнить о Холли. Он чуть не застонал вслух и еще больше помрачнел. Решившись, Джон протянул руку к звонку.
 Четверо джентльменов стояли у веревочного ограждения, выкрикивая подбадривающие слова двум дерущимися на ринге. Джон заметил, что одним из противников оказался маркиз Уотертон — человек крепкого телосложения, ростом более шести футов, как и Джон, с белокурыми волосами цвета песка и дерзкими голубыми глазами. Доход Уотертона составлял больше ста тысяч фунтов в год. Естественно, такое богатство давало ему возможность царить в высшем свете.
 Одним взглядом он мог погубить репутацию леди, мог пренебрежительным обращением уничтожить члена какого-нибудь клуба, и если кто-то осмеливался противоречить ему, он пользовался своей властью со злобным умением. В свете он имел прозвище Медведь. В обществе его терпеть не могли, но не избегали из опасений, что он может нанести публичное оскорбление. Так образовался фатальный замкнутый круг, и Уотертон полностью контролировал свои владения, пользуясь богатством, высоким положением и статусом в обществе. Однако Джон давно уже не заботился о том, что думают о нем в свете, и Уотертон это знал.
 Маркиз увидел Джона, отпрянул, потом с ходу ударил кулаком в лицо своего партнера — молодого человека. Тот отступил на несколько шагов, зашатался и рухнул на мат.
 В зале раздался общий восторженный крик подхалимов — членов клуба.
 Противник Уотертона, молодой человек всего двадцати двух лет, утирал кровь, хлынувшую из носа, один глаз его распух и закрылся. Он почти потерял сознание. Несколько человек, работающих в зале, подбежали помочь.
 — Весьма жаль, старина. — Уотертон посмотрел на противника с беззаботным безразличием и отвернулся, не удосужившись помочь. Взгляд его остановился на Джоне, лицо выразило удовлетворенное презрение, и происходило оно от снисходительности и чувства превосходства над Джоном, каковое обеспечивало Уотертону его богатство.
 Какой-то паренек подбежал к Уотертону и подал полотенце. Тот вытер им пот с лица и направился к Джону.
 — Сто лет вас не видел, Сент-Джон, — вместо приветствия проговорил маркиз с вежливой насмешливостью. — Где вы прятались?
 — Большую часть времени я провожу в своей судовой конторе.
 — Понятно. Я слышал новости о ваших судах. Сожалею. — В голосе Уотертона звучало преувеличенное сочувствие. — Вот дьявольское невезение. Считаете, что продержитесь на плаву?
 — Странно, что вас так остро интересует моя компания. — Джон откинулся на веревки, посмотрел в глаза Уотертону. — Вот уж не думал, что вас это заинтересует.
 Уотертон улыбнулся. На лице у него появилась неприкрытая ненависть, тут же сменившаяся холодной расчетливостью.
 — Я и не заметил, но в клубе “Уайте” заключают пари, сколько вы еще продержитесь. Мне просто хотелось узнать ваше мнение, какие делать ставки.
 Джон едва удержался, чтобы не сжать руками шею Уотертона. Мускулы у него напряглись. Прошло уже больше года, как он был вынужден отказаться от собственной конюшни и продать картины и мебель из лондонского особняка, чтобы свести концы с концами, и с тех пор превратился в мишень для пари и шуток в обществе. У него вдруг создалось впечатление, что за всем этим стоит Уотертон. Джон никогда не понимал, чем заслужил неприязнь Уотертона, но ненавидел его вот уже двенадцать лет.
 Джон посмотрел на маркиза, прищурив глаза.
 — Разве вы не знаете, что мы делаем свои собственные ставки?
 — Да, некоторые, но опять-таки у некоторых из нас нет денег, чтобы изменить свою судьбу. — Уголок его рта приподнялся в презрительной усмешке. — Не хотите ли один раунд? С удовольствием поупражняюсь, когда буду вас колотить.
 — Охотно, — ответил Джон, сбрасывая фрак, рубашку и галстук. Он потянулся, играя четкими мускулами торса и рук, потом вышел на ринг.
 Уотертон сбросил с плеч полотенце и швырнул его в угол.
 — Насколько я помню, я сбил вас с ног, когда мы боролись в прошлый раз. — И он занес кулаки и пошел, пританцовывая, к Джону.
 — Да, кажется, так. — И Джон ударил левой.
 Уотертон уклонился от удара и направил кадак Джону в ребра.
 Джон отшатнулся, заглатывая воздух, и увидел ухмылку на лице Уотертона. Джон бросился на противника и нанес удар под ложечку. Тот утратил на мгновение бдительность, и Джон ударил его кулаком в лицо.
 Удар Джона подкосил Уотерона. Глаза его закатились, и он рухнул на ринг.
 — А теперь побеждены вы, — произнес Джон, глядя на кровь, текущую из носа маркиза. Он перешагнул через распростертое тело и нагнулся за своей рубашкой. Острая боль в ребрах заставила его скривиться.
 Джентльмены, стоящие у каната, смотрели на Джона так, словно он совершил убийство. В замешательстве они побежали помогать Уотертону. Джон оделся и вышел из зала. Снова перед глазами у него встало лицо Холли, и он мысленно выругался. Все оказалось бесполезным — даже победа, одержанная над Уотертоном, не смогла вытеснить мысли о Холли у него из головы.




  Глава 5 


 Холли ушла из лавки, оставив миссис Дюпре с леди Матильдой — та снимала с нее мерку для нового бального платья. Прижимая к себе покупки, Холли вышла на улицу. Ветер прижимал юбку к ногам; несколько дождевых капель упали ей на лицо, потом снежная крупа посыпалась на плечи и голову. Поплотнее стянув у ворота пальто, она поспешила в чайную лавку.
 Ее встретил божественный запах свежеиспеченных пирожных. Холли глубоко втянула воздух, стряхнула снег с пальто и волос и огляделась. Десять маленьких столиков стояли в передней части лавки. Позади на длинном прилавке лежали разноцветные соблазнительные пирожные всевозможных форм и сортов. В лавке никого не было, кроме няни с маленькой девчонкой, сидевших за столом в середине комнаты. Холли сразу же заметила ярко-желтое одеяние Тедди, который махал ей рукой из-за столика, стоявшего в углу.
 Она уселась напротив, а он опустился на свое место, вытянув длинные ноги. В соседстве с ним, таким же крупным, как Джон, Холли казалась совсем маленькой.
 При виде Холли глаза у Тедди загорелись. Он протянул руку над столом и вытащил из небольшой рождественской композиции веточку остролиста. Потом нагнулся к Холли и сунул веточку в низкий пышный пучок волос.
 — Вот так. Теперь вы совсем как рождественский дух. — Он не отодвинулся, но так и остался сидеть, приблизив к ней лицо.
 Его взгляд, ясно говорящий “я хочу вас поцеловать”, не понравился Холли. Она отодвинулась и решила настроить его на другую тему:
 — Как вы думаете, детям понравятся рождественские подарки, которые я им купила?
 — Конечно, понравятся, ведь я помог вам выбрать их.
 Он снова уселся на стул и оперся локтями о стол. Некоторое время он рассматривал Холли, потом сказал разочарованно:
 — Я замечательно провел день и жалею, что он подходит к концу. Не помню, когда я чувствовал себя так чудесно в обществе женщины. — И он растянул губы в очаровательной улыбке.
 — Зачем вы лжете, Тедди? Я же знаю, что вы просто изнывали от скуки, — усмехнулась она. — Вы, наверное, никогда больше не захотите сопровождать меня по лавкам. — Девушка пила чай, чувствуя, как по телу разливается тепло.
 — Я бы выдержал любое количество модных лавок, лишь бы находиться рядом с вами.
 — Какой вы галантный, — насмешливо отозвалась она.
 — Позвольте мне выразить свою мысль другими словами. Я готов сражаться с драконами и демонами, лишь бы быть рядом с вами.
 — Зачем вы заводите такие разговоры? Весь день вы так хорошо себя вели. — Улыбка сошла с ее лица. — Пожалуйста, не нужно снова говорить мне комплименты, — прибегла она к самому укоризненному тону, какой только сумела применить.
 — Комплименты? Вы должны знать, что я вовсе не склонен к комплиментам, — возразил Тедди, притворяясь возмущенным. — У любителей говорить комплименты бывают большие носы, зубы торчат вперед, и я точно знаю, что, когда они флиртуют с молодой женщиной, у них слюнки текут.
 Холли рассмеялась.
 — Вы неисправимы.
 — Надеюсь. — Он попытался взять ее за руку.
 Холли отдернула руку, прежде чем он успел к ней прикоснуться, и схватила салфетку, лежащую на столе. Обоим стало неловко. Тедди был уязвлен. Холли не знала, как его утешить и вместе с тем не поощрить, поэтому молчала.
 Он сам нарушил молчание, проговорив совершенно безрадостным голосом:
 — Вы видели в лавке леди Матильду? Я сказал ей, что вы там.
 — Да, я ее видела.
 — Она прекрасный человек, всегда такая любезная и щедрая. После того как Элис умерла от чахотки, она не жалеет сил, чтобы помогать Джону растить детей. И она необыкновенно щедра ко мне. Я никогда не говорил Джону о том, что она присылает мне в университет деньги.
 — Почему вы скрываете это от него?
 — Он очень горд. Он меня задушит, если узнает.
 — У меня ваша тайна будет в сохранности.
 Тедци задумался, устремив взгляд на рождественскую композицию, стоявшую на столе. Потом сказал, больше самому себе:
 — Раньше мы с Джоном вместе развлекались. Помню, когда мне исполнилось восемнадцать лет, он устроил охоту, чтобы отпраздновать мой день рождения. Весь день мы чертовски быстро скакали верхом. Я устал, и у меня болели ноги, но я и виду не подавал. Я пробыл с ним всю ночь, мы играли в карты и пили, пока не опьянели так, что не могли добраться до постелей. — Тедди замолчал, потом добавил с грустной улыбкой: — С ним всегда так весело проходило время, но так мы жили до того, как Элис заставила его влезть в долги.
 — Влезть в долги? — переспросила Холли, глядя, как девочка запихивает в рот огромный кусок пирожного и желтый крем течет у нее по подбородку.
 — Если выразиться точно — разориться.
 — Вот как! — Холли взглянула на Тедди.
 — На этом история не кончается. Когда умер наш отец и титул перешел к Джону, оказалось, что отец проиграл в карты все, что у нас было. После уплаты отцовских долгов у нас почти ничего не осталось.
 Тедди замолчал, потом откинулся на спинку стула.
 — Джон понял, что мы оказались в трудном положении, стал искать жену с хорошим приданым и нашел Элис.
 — Он любил ее?
 — Джон ни за что не женился бы только на деньгах. Я думаю, что поначалу он очень ее любил.
 — Поначалу?
 — После рождения последнего ребенка она стала ужасно раздражительной. Джон не мог сделать ее счастливой. И оставил свои попытки, когда узнал, что у нее есть любовники. — Он испытующе посмотрел на Холли. — Я вижу, что я вас шокировал.
 — Нет-нет, — покраснела Холли. — Я просто не могу понять, как может женщина так обращаться с мужем.
 — Обычная вещь в благовоспитанном обществе. После того как муж получает от своей жены наследника, она вольна заводить сколько угодно любовников, но должна держать свои увлечения в тайне. И конечно, мужчина тоже может заводить себе любовниц.
 — Ах Боже мой, никак не могу сказать, что здешнее общество мне нравится.
  — К нему нужно привыкнуть. — Тедди улыбнулся, потом снова помрачнел. — Элис привыкла довольно быстро. Она любила свободу, которую давало положение замужней дамы, устраивала в своем лондонском доме роскошные приемы, все время что-то покупала. У нее был кредит по всему городу, и ей никогда не хватало на расходы денег, которые выдавал Джон. Она прятала от него счета. Он и не знал, сколько она тратит, пока она не умерла.
 — Как ужасно, когда человек транжирит деньги. — Холли покачала головой, не понимая, как можно так легкомысленно относиться к деньгам.
 — Ну вот. Когда он уплатил ее долги, он снова оказался на грани разорения. Тогда он вложил все, что имел, в судовую компанию “Сент-Джон” в надежде удержаться на плаву. Но, — вздохнул Тедди, — предприятие оказалось безнадежным.
 — А почему бы ему не найти другую богатую жену? — спросила неизменно практичная Холли.
 — Он слишком горд. После смерти Элис он поклялся, что никогда больше не женится из-за денег.
 — Принципиальный человек, — оценила Холли.
 — Да, и, наверное, слишком. — Тедди сдвинул темные брови и устремил задумчивый взгляд на свои руки.
 Некоторое время Холли молчала, вспоминая, как разозлился Джон, когда она вчера утром уплатила по счету за вино. Наверное, унизила его гордость. Нужно учесть его отношение к ее поступку и не повторять таких ошибок. В это время няня за соседним столиком принялась бранить девочку за то, что та набила себе рот. Ее громкий голос вывел Холли из задумчивости. Глядя, как она вытирает рот малышке, Холли спросила:
 — А что, все корабли погибли?
 — Нет, не все. Один остался. Холли задумчиво насупилась.
 — Но Джон сказал, что если инвесторы изымут из дела свои вложения, он будет разорен.
 — А любопытно узнать, как можно вложить деньги в судовую компанию “Сент-Джон”?
 — Нужно на бирже купить акции. А почему вы спрашиваете?
 — Просто так, — небрежно ответила Холли, глядя в окно. В голове у нее созрел план.
 Высокий темноволосый человек в плаще быстро шел мимо лавки. Голова у него была опущена, чтобы снег не попадал в лицо. При виде его красивого профиля сердце у нее екнуло.
 Наверное, Джон почувствовал на себе ее взгляд, потому что обернулся и посмотрел в окно. Взгляды их встретились, потом он посмотрел на Тедди. Выражение лица у него, и без того рассерженное, теперь стало еще более угрожающим.
 Под его взглядом Холли неловко заерзала.
 — Бог ты мой, с ним, наверное, случилось что-то ужасное.
 — Да, вид у него невеселый. — Фальшиво улыбнувшись, Тедди поманил Джона в лавку.
 — Наверное, если человек проработал всю ночь, у него не может быть хорошего настроения.
 Холли смотрела, как Джон повернулся и плащ обвился вокруг него. Потом он направился к двери в лавку. Она нахмурилась, вспомнив, как вчера вечером он встал и вышел из-за стола. Она до полуночи играла в карты с Тедди и Данном, ожидая, когда он придет домой, потом ей надоело играть, и она ушла спать.
 Дверь распахнулась, звякнул колокольчик. Холли почувствовала, что глаза Джона буравят ей спину.
 С его появлением комната как-то съежилась. Холли бросило в жар, руки у нее вспотели, когда она услышала, как его твердые шаги приближаются к их столику. От его близости по телу у нее побежали мурашки.
 Он остановился у столика со сжатыми кулаками и посмотрел на нее.
 — Надеюсь, вы купили все, что нужно, потому что сейчас мы отправляемся в Брукхоллоу.
 — Сейчас?
 — Да, сейчас, — произнес он жестким, как рапира, голосом.
 Что его так разозлило? Холли состроила гримаску, встала, втянув руки в длинные рукава своего пальто, потом собрала покупки.
 — Нельзя сейчас ехать, Джон, идет мокрый снег. — Тедди тоже взял со стула покупки, чтобы помочь Холли. — На дороге гололедица.
 — Надо ехать сейчас. — Джон вырвал пакеты из рук Холли. — Я понесу их.
 — Наверное, Тедди прав. Я тоже считаю, что ехать не стоит, — поддержала Холли. Его диктаторские замашки начали раздражать ее. И она добавила из чувства противоречия: — Я еще не все купила. Нужно зайти в галантерею — там, дальше. Вам незачем меня провожать домой. Я вполне в состоянии сама о себе позаботиться. Всего хорошего.
 Джон хотел заговорить, но прежде чем он успел произнести очередное язвительное приказание, она стремительно повернулась, взметнув юбкой, и быстро пошла к выходу. Дверь за ней хлопнула, громко звякнув колокольчиком. Холли перешла на другую сторону улицы. Джон и вправду бывает иногда, невыносим. Но она не намерена оставаться рядом, когда у него такое настроение. Пусть он поймет, что не может ей приказывать и рычать на нее, когда ему заблагорассудится.
 Холли охватило такое возмущение поведением Джона, что она не заметила, как налетела на леди
 Матильду. Та удивленно раскрыла глаза, отступила и посмотрела на Холли.
 — Что случилось, милочка?
 — Ничего. — Холли обернулась и увидела, что Джон и Тедди вышли из лавки. Она встретилась глазами с Джоном. Его взгляд пылал яростью. Девушка отпрянула — ей показалось, что глаза его буквально прикоснулись к ней, — и бросила взгляд на леди Матильду. — Мне в самом деле нужно идти. — И в полном отчаянии она быстро пошла по тротуару, а леди Матильда с недоумевающим видом смотрела ей вслед.
 — Но я вас могу подвезти, милочка…
 — Нет, благодарю вас, — отозвалась Холли через плечо. — Мне еще нужно много чего купить, но, может быть, вы смогли бы подвезти его светлость. В его состоянии он нуждается в помощи.
 Джон видел, что Холли бегом промчалась мимо Матильды. Он стиснул зубы так, что челюстям стало больно.
 — Интересно, о чем она думает, не подчинившись моему приказу и разгуливая по городу без сопровождения? Держи, — он сунул покупки Тедди, — я ее сейчас поймаю.
 И Джон бросился через улицу, предоставив Тедди сердито наблюдать за ним.
 — Милорд, подождите! Я вас подвезу! — крикнула Джону Матильда.
 — Я иду за мисс Кемпбелл, — отозвался Джон, который заметил рыжие волосы и выцветшее платье Холли, исчезнувшие за углом.
 Матильда звала его, но ему было не до того — Джон припустился за Холли. Ветер бросал ему в лицо снежную крупу. Свернув за угол, он крикнул:
 — Я приказываю вам подождать, мисс Кемпбелл!
 Она обернулась, увидела его, потом, словно бросая ему вызов, ускорила шаги.
 Он выругался; ему страшно хотелось схватить ее, швырнуть на землю и изнасиловать. Да-да, ему страшно хотелось ее изнасиловать.
 Крупа повалила гуще; казалось, на землю сыплется зерно. Джон почувствовал, что подошвы его сапог скользят по наледи тротуара. Несколько раз ему пришлось останавливаться, чтобы не упасть. Холли тоже теперь шла не так быстро, и он ее нагонял. Дорога его лежала мимо рядов уличных торговцев. Один из них продавал горячий сидр с корицей, и соблазнительный запах витал в воздухе.
 — Венки, готовые венки, шесть пенсов.
 Джон промчался мимо, и голос торговца постепенно замер.
 Рядом с рыбной палаткой сидела молодая девушка, продававшая апельсины, ящики с которыми стояли по три в ряд. Холли хотела обогнуть груду ящиков, но поскользнулась. У Джона все сжалось внутри. Но к его удивлению, Холли замахала в воздухе руками, а потом схватилась за фонарный столб. Поскользнувшись, девушка прижалась к фонарю.
 Джон со всех ног бросился к ней. Но когда протянул руку, чтобы схватить ее, земля ушла у него из-под ног. Выругавшись, Джон грохнулся навзничь на тротуар и пролетел по льду до ящиков с апельсинами.
 Верхний ящик упал прямо ему на грудь. Апельсины высыпались ему на голову и потом покатились по тротуару и мостовой.
 В тот же миг Джон почувствовал, что ящик сняли, а потом увидел склонившуюся над ним Холли. В ее широко раскрытых карих глазах застыл ужас.
 — Боже мой! Вы не расшиблись? — Она положила руку ему на грудь и придвинулась ближе. Шпильки выпали из ее прически, густая масса волос упала на плечи, а их кончики касались его шеи. — Почему вы запретили мне идти за покупками? Я не хотела, чтобы вы сопровождали меня. Почему вы не отвечаете? — На глаза ее навернулись слезы. — Пожалуйста, скажите, с вами все в порядке?
 Ее теплое дыхание касалось его мокрого лица, согревая не только губы и подбородок, но и душу. Он смотрел на ее дрожащие алые губы, на снежную крупу, падающую ей на голову. К ее длинным темным ресницам прилипли крошечные снежинки. Рука Холли, лежавшая у него на груди, казалась ему раскаленным утюгом, который прожигал одежду, и жар распространялся по телу до самого причинного места.
 — Сейчас я приду в себя, — пообещал он, и голос у него охрип от вожделения, которое он тщетно пытался обуздать. Он притянул к себе Холли, чтобы поцеловать, и зарылся руками в ее волосы.
 Когда губы их встретились, Холли задохнулась. Он просунул язык в ее раскрытый рот, ощущая ее теплые влажные глубины. Он никогда бы не насытился ею. Поцелуй его стал глубже, их языки сплелись. Холли расслабленно припала к нему. Ее груди упирались в его грудь, и их округлая мягкость вызывала у него мучительное ощущение. Потом он почувствовал в своих волосах ее руки, и она ответила на его поцелуй с ослепительной пылкостью.
 Он забыл, что лежит на жестком тротуаре, что на его лицо и голову сыплется снежная крупа, что на них с Холли смотрят. Единственное, что он осознавал, была Холли. Холли рядом с ним, Холли целует его, прижавшись к нему всем телом. Его руки скользили по ее гибкой спине, по шее. Такое наслаждение прикасаться к ней, к ее волосам.
 — Вот здорово, господин! Вы тут лежите и целуетесь с девчонкой, а мои апельсинчики рассыпаны по всему Лондону. Вы бы лучше подхватили не ее, а хоть немного моих апельсинов!
 Голос молодой торговки ворвался в отуманенное вожделением сознание Джона. Он открыл глаза и увидел, что вокруг них собралась толпа уличных торговцев. Поняв, что превратился в потеху для зевак, он прервал поцелуй.
 Холли посмотрела на него, судя по всему, изумленная своей реакцией на его поцелуй, а потом лицо ее стало
 таким же красным, как и губы. Она раскрыла рот, собираясь что-то сказать, заметила стоявших вокруг людей, а потом опустила голову и принялась собирать рассыпавшиеся апельсины.
 Джон не понимал, с какой стати он усмехается; он чувствовал себя полным идиотом. Посмотрел на ее губы, распухшие от поцелуя, и усмешка его стала еще шире.
 — В жизни не видал ничего подобного, — заметил человек без единого зуба во рту.
 — Вот уж точно. Эти господа думают, что могут пользоваться всеми, кто им понравится, и прямо на улице, — опять вступила в разговор необыкновенно толстая девица, торговка апельсинами.
 Каждый раз, когда кто-то отпускал какое-либо замечание, плечи у Холли передергивало, как будто ее били кнутом. Она смотрела вниз, на тротуар, и кидала апельсины в ящик с таким видом, словно хотела разбить его.
 — Ну хорошо, насмотрелись? — обратился Джон к толпе. Он согнул по очереди руки и ноги, чтобы проверить, не сломаны ли они, потом осторожно встал, чувствуя боль в ребрах после удачного удара Уотертона. — За апельсины я заплачу. — Он вынул из кармана кожаный кошелек, нашел там крону, бросил ее девице. — Достаточно, чтобы возместить ваши убытки.
 Пухлая девица поймала монету в воздухе. Посмотрела на нее, скривившись, после чего принялась торопливо подбирать с земли апельсины.
 — Братец, дорогой мой.
 Джон повернул голову, услышав голос Тедди, изумленно растягивающего слова. Он высунул голову из окна кареты Матильды. Карета стояла рядом с толпой.
 — Подвезти? — Тедди ухмыльнулся и выгнул бровь. Джон хмуро посмотрел на брата, потом на кучера, лицо которого тоже выражало изумление. Потом снова перевел взгляд на Тедди.
 — Честно говоря, мы не откажемся. — И он схватил Холли за руку и поднял с тротуара.
 — Пустите меня, — прошипела она сквозь сжатые зубы, а потом попыталась вырвать руку. — На сегодня с меня хватит ваших выходок!
 — А мне кажется, можно и побольше. А сейчас вы либо поедете со мной домой, либо устроите еще больший скандал, — прошептал он.
 — Если вы еще когда-нибудь так меня оскорбите, то, будь вы милордом-размилордом, клянусь, вы пожалеете.
 — Не бойтесь, я никогда больше не буду обращать на вас внимания.
 — Вот и прекрасно. — Она вырвала руку, сжала воротник пальто и направилась к карете.
 Лакей уже соскочил с запяток и опускал лесенку. Джон видел, как Холли вздернула подбородок и вошла в карету. Он вошел следом за ней, стараясь не смотреть на ее очаровательный задик, когда она усаживалась, подобрав юбки”
 — Садитесь сюда, мисс Кемпбелл, — сказал Тедди, отодвигая покупки, лежавшие рядом с ним, в угол и похлопав по сиденью около себя.
 — Благодарю вас. — Холли плюхнулась рядом с Тедди. Джону пришлось сесть напротив, рядом с Матильдой.
 Он скрестил руки на груди и уныло посмотрел на Тедди.
 — Вы не ушиблись? — спросила Матильда с озабоченным видом. — Мы выехали из-за угла и увидели, что мисс Кемпбелл наклонилась над вашим распростертым телом.
 — Зрелище было просто комическое, — с ухмылкой подтвердил Тедди. — Везде валяются апельсины. Жаль, я не видел, как ты упал.
 — Лорд Теодор, вы ужасны, — вымолвила Матильда, протягивая руку и прикасаясь к плечу Джона. — Вы уверены, что с вами все в порядке?
 — Нет-нет. Ничего не пострадало, кроме моей гордости. — Джон смерил глазами Холли, которая смотрела в окно, не обращая на него никакого внимания.
 — А вы, мисс Кемпбелл, наверное, испугались, увидев, что лорд Аптон упал.
 Холли устремила на Матильду свои большие карие глаза, крепко и сердито сжав губы. Потом жестоко высказалась:
 — По правде говоря, я ничего не заметила, пока не увидела, что мимо меня катятся апельсины. Но его светлость оказался таким же стойким, как сучковатый дуб. — Глядя на Джона, она особенно подчеркнула слово “сучковатый”. — Я уверена, что потребуется что-то более серьезное, чем просто падение, чтобы повредить ему. Не так ли, милорд? — И она сжала кулаки, явно намереваясь “повредить” ему сию же минуту.
 Джон усмехнулся, сам не зная почему.
 — Вы совершенно правы, мисс Кемпбелл.
 Холли заметила его усмешку, поджала губы, отвернулась и снова уставилась в окно. Густые волнистые волосы доходили ей до пояса. Джон вспомнил, какие они мягкие. Стараясь подавить непреодолимое желание снова запустить пальцы в ее волосы, он сжал кулаки.
 — Милорд, мисс Кемпбелл сказала мне, что вы увозите ее в деревню. Простите меня, но вы сильно затрудняете свою жизнь — ведь я сама могу отвезти мисс Кемпбелл. Вам придется нанять экипаж, в то время как меня сейчас ничто не удерживает в городе. — Матильда улыбнулась Холли и бросила взгляд на Джона.
 Он молчал и смотрел на Холли, которая обрадовалась предложению Матильды. И, чувствуя необычайное удовольствие, он отчеканил:
 — Я буду сопровождать мисс Кемпбелл. Я намеревался сделать это сегодня во второй половине дня, но на себе испытав, как опасна гололедица, решил подождать до завтрашнего утра. — И добавил, чтобы привлечь внимание Холли: — Если мисс Кемпбелл все еще состоит у меня на службе.
 — Конечно. Она будет няней у детей, — ответил за нее Тедди, но, заметив на ее лице мятежное выражение, спросил: — Не так ли?
 Холли взглянула на Тедди, потом некоторое время смотрела на Джона, серьезно и задумчиво сдвинув брови.
 — Да, я согласна быть няней. И мне в общем-то все равно, как я туда доберусь.
 И она снова отвернулась и уставилась в окно. Джон бросил взгляд на Матильду. Она явно рассердилась.
 — В чем дело, Матильда? Та громко вздохнула.
 — Мне просто хотелось повидаться с детьми. Я уже больше трех недель не виделась с милыми малышами. Я надеялась, что отвезу мисс Кемпбелл и увижу их завтра.
 — Если хотите поехать с нами, милости прошу. — Джон тщетно старался не выдать своего раздражения. Вежливость требовала, чтобы он пригласил Матильду, но ему хотелось поехать наедине с Холли.
 — Все едут, кроме меня, — недовольно пробурчал Тедди. Увидев, что Джон хмурится, он добавил: — Полагаю, кто-то должен остаться в лавочке.
 — Вас не обременит? — спросила Матильда Тедди. — Вашему брату нужно несколько дней пробыть вне конторы. Он слишком много работает. И детей он не видел уже — сколько недель, милорд?
 — Две, — рассеянно ответил Джон, впиваясь взглядом в алые губы Холли и вспоминая, какие они горячие и сладкие. Наверное, неплохо, что Матильда тоже поедет. Если ему придется столько времени провести в карете наедине с Холли, он непременно изнасилует маленькую фурию.
 Крупинки снега упали на руку Холли, когда она махала леди Матильде, глядя, как карета отъезжает от края тротуара. Леди Матильда тоже помахала рукой. Вся она превратилась в одну сплошную улыбку.
 Почему улыбалась леди Матильда? Потому ли, что она увидит детей, или потому, что ей удалось все же найти способ провести время с Джоном? Как бы то ни было, Холли все равно. Она рада, что леди Матильда поедет вместе с ними. Поцелуй Джона разбудил в ней страсть, и она ужасалась при мысли, что останется с ним наедине. Этот человек умеет целовать. Его поцелуй разрушил в ней все сдерживающие установки. Точно распутная дуреха, она ответила на его поцелуй прямо на тротуаре, на глазах у целой толпы. Он сказал, что никогда больше не станет ее целовать, но она ему не верила, учитывая улыбку, которой он сопроводил свои слова. Ах какая улыбка! После поцелуя он, казалось, остался совершенно доволен собой. Поначалу он ее разозлил. Теперь, когда он все обдумала, грешная часть ее существа снова хотела ощутить его губы. Но если она еще раз поцелует его, он станет ей дорог. А такого никак нельзя допустить, если учесть, что ее могут найти, отвезти обратно и повесить за убийство.
 — Не намерены ли вы простоять весь день на холоде, мисс Кемпбелл? — ворвался в ее мысли едкий голос Джона.
 Она обернулась и увидела, что он, насупившись, стоит на крыльце, держа в руках покупки. Данн отворил парадную дверь, и Тедди входил в дом.
 — Иду, — отозвалась она, прошла по дорожке и поднялась по ступеням.
 — О чем вы думали, стоя там? — прошептал ей Джон, и его золотистые глаза блеснули, словно он отчасти прочел ее мысли.
 — Мое личное дело.
 — Не настолько личное, чтобы я не мог сказать, о чем вы думали. — И его рот растянулся в язвительной улыбке.
 — В таком случае советую присоединиться к цыганкам и зарабатывать деньги, читая мысли.
 — Хорошо бы при этом, чтобы вы держали мой хрустальный шар. — Его усмешка стала еще шире, красивое лицо превратилось в ироническую маску.
 А она-то надеялась, что Джон разозлится. Когда он злится, он малоприятен. И теперь, раздраженная его новой — любезной — манерой вести себя, Холли не стала ждать ответа. Пройдя мимо, она вошла в дом, ощущая на себе взгляд Джона.
 — Добрый день, Дани, — поздоровалась Холли, проходя мимо дворецкого.
 — Добрый день, мисс. — Он поклонился, а потом обратился к Джону и Тедди: — Милорд, милорд. — В холл ворвался холодный воздух, и Данн закрыл дверь. — Разрешите, я возьму у вас покупки, милорд.
 Холли вздрогнула и принялась снимать с себя пальто капитана Маклейна, но Джон стал позади нее и прикоснулся к ее плечам.
 — Позвольте помочь вам раздеться, — предложил он, лаская ее плечи своими пальцами.
 Холли ощутила прикосновение его сильных рук, которые закрыли ее плечи почти целиком, и кончики пальцев стали осторожно массировать ей спину. Вниз по спине побежала дрожь. Она закрыла глаза и почувствовала, как внутри у нее все отвечает на его прикосновения, совсем как при их поцелуе.
 Наконец он снял с нее пальто.
 — Ну вот. — Он посмотрел на нее с самодовольной усмешкой, словно понимал, какие чувства вызвали в ней его прикосновения, потом движением плеч сбросил свое пальто, снял цилиндр и положил их поверх груды коробок, которые держал Данн.
 Данн посмотрел на Холли.
 — У вас гость, мисс.
 — Гость? — Холли насторожилась, руки ее машинально стиснули платье по бокам. Неужели ее уже нашли? Неужели ее повесят за убийство?
 — Да, мисс, некий мистер Кип. Холли облегченно вздохнула.
 — Где он?
 — В гостиной, мисс.
 — Благодарю вас, Данн. И она направилась в гостиную.
 — Ну, ну, юный Кип сдержал свое слово, — проговорил Джон, идя за ней по пятам.
 — Да, сдержал, — повторила Холли так же насмешливо, как и он.
 — Кто этот малый? — спросил Тедди, нагнав Джона. В голосе его звучало раздражение.
 — Молодой человек, который сопровождал мисс Кемпбелл, когда она сошла с корабля, — ответил за Холли Джон необычайно довольным голосом.
 Почему он так доволен? Она бросила на него быстрый взгляд через плечо. Он все еще улыбался, и в глазах у него застыло странное выражение, которое она не поняла.
 Двери в гостиную были открыты, но не в ту просторную комнату, где Холли вчера прибралась. Правда, по ее мнению, комната, где ждал Кип, — самая симпатичная. Стены в ней покрашены в темно-синий цвет, пол покрывал потертый восточный ковер. Казалось, такой ковер может только усилить обветшалый вид комнаты, но выцветший цветочный узор так соответствовал цвету стен, что придавал ей привлекательность. На окнах висели светло-синие занавеси. Обстановка состояла из дивана в виде скамьи с высокой деревянной спинкой, стола и маленького деревянного кресла, как будто взятого из классной комнаты. Гостиная казалась простой и просторной. Она напомнила Холли гостиную в плантаторском доме ее бабушки.
 Кип ходил взад-вперед перед окном, и ковер заглушал стук его деревянной ноги. Он сразу же заметил Холли и пошел к ней; лицо его окрасил легкий румянец.
 — Мисс Холли, — поклонился он.
 — Как я рада видеть тебя, Кип, — вежливо улыбнулась Холли. — Не хочешь ли присесть?
 — Да нет, мисс. Я предупредил, что только схожу посмотреть на вас. — Он смерил взглядом Тедди и Джона, а потом проговорил шепотом: — Мне просто хотелось узнать, вес ли у вас в порядке. — Он посмотрел на ее волосы, падающие на спину и в беспорядке свисающие вокруг лица. — У вас ведь все в порядке, правда?
 — У меня все хорошо. — Она отвела прядки волос за уши, поняв, что похожа на чучело. Она и не заметила, что волосы у нее рассыпались, когда Джон поцеловал ее на тротуаре.
 — Не хотите ли стакан портвейна? — предложил Джон. — Я уверен, что где-нибудь в доме найдется бутылка, поскольку мисс Кемпбелл любезно заплатила поставщику. — И Джон бросил язвительный взгляд на Холли.
 — Прошу тебя, Кип, выпей портвейна, — присоединилась девушка к словам Джона и села на диван.
 — Нет-нет, я не хочу мешать. — Кип насупился, со сконфуженным видом глядя то на Холли, то на Джона.
 — Вы вовсе нам не мешаете, — протяжно возразил Джон, потом бросил на Холли загадочный взгляд и пошел к сонетке.
 Выражение его лица ей не понравилось. Она начала нервно оправлять платье и так разгладила выцветший атлас на коленях, так плотно натянула его, что казалось, изношенная ткань вот-вот лопнет. Осознав, что делает, Холли отпустила ткань и откинулась на спинку дивана.
 Не успел еще Джон потянуть за сонетку, как в гостиную вошел Данн с подносом.
 — Я взял на себя смелость подать чай. — Он посмотрел на Холли, потом окинул взглядом мужчин. — И портвейн для этого джентльмена.
 — Очень хорошо. — Лицо у Тедди прояснилось.
 — А скажите, Кип, как проходило ваше плавание? — спросил Джон, глядя, как Данн наливает в три стакана портвейн.
 — Да неплохо. Только один раз попали в шторм. Малость сбились с курса, потеряли пару недель, но все обошлось. Когда начался шторм, мисс Холли чуть не вывернуло наизнанку. Она здорово всех нас напугала.
 — Не может быть. — И Джон посмотрел на Холли, высоко подняв брови над блестящими золотистыми глазами.
 — Незачем сообщать о таких вещах. — Холли почувствовала, что щеки ее залил румянец при воспоминании о том, как она сидела, воткнувшись лицом в ночной горшок. Такой кошмар ей хотелось забыть как можно скорее.
 — Ах, а хорошо было бы послушать! — пылко проговорил Тедди, беря стакан, предложенный Данном.
 — Я так не думаю. — Она бросила взгляд на Кипа, но тот смотрел на Джона. Куда клонит Джон? Почему он задает вопросы об их плавании? — Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном, — кивнула она с легкой нервной дрожью в голосе. — Где ты проводишь праздники?
 — А я предпочел бы послушал о плавании. — Джон внимательно посмотрел на нее, наблюдая за ее реакцией. — Как вы вышли из Чарлстона?
 — Чарлстона? — растерялся Кип.
 Холли кашлянула, пытаясь обратить на себя внимание Кипа, но он все еще не смотрел на нее. Будь у нее под рукой подушка, она бросила бы ее Кипу в голову. Юноша открыл рот, собираясь заговорить, и Холли поняла, что теперь она по уши увязла.
 — Вы, наверное, говорите о Ричмонде. Мы ведь вышли оттуда.
 — Значит, там мисс Кемпбелл села на ваш корабль? — спросил Джон, глядя на нее.
 Она откинулась на спинку дивана с ощущением, что пол под ней проваливается. Еще немного — и она потонет во лжи.
 — Ага, она села к нам перед самым отплытием.
 — Но мне кажется, вы сказали, что вышли из Чарлстона? — И Тедди вопросительно посмотрел на Холли.
 — Н-ну да, я жила в Чарлстоне. — Холли отчаянно пыталась придумать, как соврать. — Гостила у тетки. Да, у тетки.
 Данн подал ей чашку чаю. Руки у нее дрожали так сильно, что чашка дребезжала по блюдечку и пришлось придерживать ее другой рукой.
 — Если вы гостили у тетки, почему вы сели на корабль, мадам? — Джон посмотрел на чашку в ее руках и еще больше нахмурился.
 Можно не сомневаться — она идет ко всем чертям. И она сказала довольно спокойно, учитывая обстоятельства:
 — Моя тетка умерла, и после похорон я почувствовала, что мне нужно уехать. Поэтому я сложила вещи и села на первое попавшееся судно.
 — Необычайно внезапно, не так ли? — И Джон с подозрением выгнул бровь.
 — Ну да. Я не из тех, кто долго размышляет.
 Кип одним глотком осушил стакан, потом вернул его Данну.
 — Мне надо идти. Капитан надавал мне всяких поручений.
 Холли заметила загадочное выражение в золотистых глазах Джона и вскочила с места.
 — Я выйду с тобой.
 Она шла, радуясь, что можно выйти из комнаты и оказаться подальше от Джона, и прислушивалась к постукиванию деревянной ноги Кипа по мраморному полу.
 Когда они подошли к двери, Кип остановился.
 — Мне только хотелось узнать, как у вас дела, мисс Холли. И капитану доложить. Он тоже волновался насчет вас. Может, еще зайду.
 — Меня здесь не будет. Я нанялась в няньки к детям лорда Антона. Я буду жить в…
 — Неподалеку от Брукторпа, в Глостершире, — вдруг услышал Кип голос Джона у себя за спиной. Холли вздрогнула. Он оказался так близко, что она чувствовала его дыхание у себя на шее. — Поместье — называется Брукхоллоу-Холл, — продолжал Джон, отчего по спине у нее побежали мурашки.
 — Передай капитану привет от меня и пожелания веселого Рождества. — Голос у нее звучал натянуто, и ничего веселого в нем не слышалось.
 — Ладно, передам. И вам тоже веселого Рождества — на случай, если мы больше не увидимся. — Кип помахал рукой и закрыл за собой дверь.
 Холли спиной чувствовала взгляд Джона.
 — Пожалуй, я пойду помогу Данну на кухне. Джон схватил ее за локоть.
 — Сначала на одно слово, мадам. — Он повел ее по холлу.
 — А может, потом, позже? — попыталась она высвободиться. — Мне действительно нужно помочь Данну.
 — Данн подождет. — Джон еще крепче сжал ей локоть.
 — Куда вы меня ведете?
 — Туда, где я могу добиться от вас правды.
 — Вы называете меня лгуньей? — Холли попыталась говорить с возмущением, но голос ее дрогнул и прозвучал всего-навсего испуганно.
 — Если котелок черен… — Джон посмотрел на нее, словно ожидая, что она будет возражать, потом потащил в маленькую галерею, где уже не было ни одной картины, и запер дверь. На лице у него появилась хмурая улыбка.
 — Дверь запирать вовсе незачем. — И Холли взволнованно отступила от Джона.
 — Мы не выйдем отсюда до тех пор, пока вы не расскажете мне все. Зачем вы мне солгали, сказав, что отплыли из Чарлстона? Что вы скрываете?




  Глава 6 


 — Я не знаю, о чем вы говорите. Я сказала вам правду.
 — Вы не очень-то умеете лгать.
 — Я не лгу.
 — Если вы не лжете, почему у вас дрожат руки?
 — Просто нервы.
 Он улыбнулся, но только губами.
 — Не думаю, что у вас вообще есть нервы. Я думаю, что вы боитесь оказаться наедине со мной и что вам придется сказать мне правду. — Он посмотрел на ее губы, потом медленно окинул взглядом все ее фигуру.
 — Я вас не боюсь.
 — Конечно, боитесь. Вы боитесь, что я вас поцелую.
 — Вы сказали, что никогда больше этого не сделаете.
 — Я понял, что не могу находиться вдали от вас. — Он шагнул к ней и посмотрел на нее жадными голодными глазами.
 Холли узнала этот взгляд. Так он смотрел на нее, когда целовал. Кровь стучала в висках, сердце гулко билось. Перспектива казалась одновременно и пугающей и восхитительной.
 — Вы такая красивая — Он отвел волосы от ее лица.
 — Вы не правы.
 Грубые пальцы гладили ее нежную кожу. Холли задрожала. Запах мужчины, смешанный с пряным ароматом одеколона, охватил ее. Все мысли вылетели из головы.
 — Именно так. И на ощупь вы просто божественны. — Он провел пальцем по ее губам, а другой рукой прижал к себе. — Теперь я уже узнал, какая вы на вкус, и боюсь, что мне хочется еще.
 Он зарылся пальцами в ее густые волосы, приблизил к себе ее лицо. Но не поцеловал, а только посмотрел на нее. Каких усилий ему стоило удерживаться от поцелуя, было ясно по жесткой линии его рта и напряженным мускулам челюсти. Дышал он тяжело и часто. Она почувствовала, как его крепкие бедра прижимаются к ней, как его мощный торс сминает ее груди. Движение его мускулов вызывало боль в ее сосках через платье и сорочку, и внутри вздымались волны жаркого наслаждения. Она растерялась от его близости, от его рук.
 — Я не стану заставлять вас целоваться со мной, как сделал в прошлый раз, — заявил он, обдавая ее губы своим горячим дыханием. — Сейчас я хочу, чтобы вы меня поцеловали. Знаю, вам этого хочется. Вы вся дрожите. — Голос его стал хриплым и глубоким. — Поцелуйте меня, Холли.
 Она растаяла от этой негромкой просьбы. И больше не колебалась. Не могла. Она обвила руками его шею, привстала на цыпочки и пылко поцеловала. Его губы накрыли ее рот, не крепко, как в прошлый раз, но с тающей мягкостью, как бы пробуя на вкус. Потеребил зубами ее нижнюю губу, обвел языком очертания рта. Потом зарылся руками в ее волосы, притянул голову ближе к себе и углубил поцелуй.
 Инстинктивно Холли открылась ему навстречу. Он испустил глубокий мучительный стон, потом его руки двинулись по ее ключицам вниз, к грудям, обхватили их, принялись гладить и ласкать соски. Ей казалось, что можно умереть от такого блаженства. Дрожа и пылая от вожделения, она выкрикнула его имя.
 Неожиданно в дверь забарабанили.
 — Открой, Джон, или я выломаю эту проклятую дверь ко всем чертям. Холли, вы здесь?
 Джон молчал, все еще держа руку на ее бедрах. Он посмотрел на Холли; желание бурлило в его глазах.
 — Ответь ему, — хрипло шепнул он ей на ухо.
 — Со мной все в порядке, — отозвалась она, стараясь, чтобы голос ее не дрожал.
 — Судя по голосу, вы лжете, — раздался приглушенный голос Тедди.
 Когда стук возобновился, Джон нахмурился.
 — Пожалуй, я его впущу.
 Он крепко поцеловал Холли, отчего колени у нее ослабли и всю ее охватила дрожь. Наконец он отнял руку, опустил ее юбку, отодвинулся от Холли, улыбнулся, и его глаза сверкнули властно и неистово.
 — Обещаю, мы продолжим позже.
 Когда он отнял руки от ее талии и отошел, у Холли подогнулись колени. Она прислонилась к стене, чтобы не упасть. Все ее тело пульсировало от желания, и она втягивала в себя воздух, пытаясь справиться с ним. Неужели он продолжит свои домогательства? В его руках она превращалась в податливую глину. Он мог лепить из нее все, что заблагорассудится. И теперь ей придется держаться от него подальше.
 Словно прочитав ее мысли, он приподнял уголки рта в язвительной усмешке. Очевидно, он прекрасно понимал, что сделал с ней. Она вспомнила, как буйно высказала ему свою страсть. Она смотрела, как Джон открывает дверь все с той же усмешкой на лице, и щеки ее пылали.
 Тедди стоял с поднятыми кулаками, готовясь снова стучать в дверь. В такой позе он и ввалился через порог, умудрился не упасть и остановил. С видом блестящего кавалера Тедди попытался выглядеть достойно. Поправил галстук, а потом повернулся к Джону.
 — Что ты здесь делал с мисс Кемпбелл, черт бы тебя побрал?
 — У нас произошел разговор наедине. — Джон выгнул брови. — Кажется, мы поняли друг друга.
 — Прекрасно поняли. — Дрожащей рукой она поправила локон.
 Джон посмотрел на ее руки, и его сводящая с ума улыбка стала еще шире. Как маленькая девочка, которую застали на воровстве, Холли спрятала руки за спину и посмотрела на Тедди.
 — Я считаю, что тебе не следует запираться в комнате с мисс Кемпбелл, — предостерег Тедди.
 — Как и когда я разговариваю с мисс Кемпбелл, тебя не касается.
 — Не беспокойтесь, со мной ничего не случилось, — стала между ними Холли, опасаясь, что снова начнется драка.
 В дверях послышалось покашливание Данна.
  — Да?
 Джон обернулся с нетерпеливым видом.
 — Милорд, к вам пришли.
 — Кто там?
 — Некий мистер Джарвис. — Данн произнес имя — протяжно, словно не одобряя его владельца.
 — Куда вы его отвели?
 — В кабинет.
 Джон повернулся и посмотрел на Холли.
 — Помните же, мы поговорим позже, — уточнил он и твердой походкой пошел вслед за Данном.
 Холли наконец-то смогла перевести дух.
 — Не понимаю, почему Джон стал таким брюзгой. Обычно он не склонен к брюзжанию. Ему не следовало затаскивать вас сюда и ругать. Прошу прощения. Он вас расстроил? — спросил Тедди; голос у него звучал теперь мягче. Он подошел к Холли и коснулся ее руки.
 — Нет-нет, я думаю, он просто дал выход своему возмущению. И не считайте себя обязанным извиняться за него. — Холли погладила его по руке, всячески стараясь говорить о случившемся с беспечным видом. — Я знаю, что последнее время он находится в очень затруднительных обстоятельствах.
 Она тоже находилась в таких же обстоятельствах. Теперь, когда Джон начал копаться в ее прошлом, ей придется уйти. Рано или поздно он узнает, что она убила человека. Сегодня вечером ей придется уйти тайком и никогда больше не видеть его. На глаза навернулись непрошеные слезы.
 Джон вошел в кабинет и посмотрел на мистера Джарвиса, который расхаживал перед письменным столом, сжимая в руке черную фуражку. Его коренастую фигуру скрывало старое коричневое пальто, весьма поношенное, в пятнах. Густые рыжие волосы резко контрастировали с белым лицом в веснушках. Крепкий запах пива тут же распространился по всей комнате.
 Увидев Джона, Джарвис остановился, поклонился, и левый уголок его рта задергался от нервного тика.
 — Извиняюсь, что побеспокоил вас, милорд, но мне нужно было повидать вас.
 — Садитесь, мистер Джарвис.
 — Спасибо. — Джарвис опустился на стул, стоявший перед письменным столом.
 — Мы с вами знакомы? — Джон обошел стол и пристально посмотрел на посетителя.
 — Ага, вы могли бы меня узнать. Я был в команде “Покорителя морей”. Мы с вами встречались, когда заходили в порт несколько месяцев назад.
 Джон удивленно поднял брови, потом нахмурился и посмотрел на посетителя.
 — Я думал, все члены экипажа погибли в море.
 — С Божьей помощью я оказался на берегу.
 — Как вам удалось спастись?
 Джарвис поерзал, положил ногу на ногу и обхватил подбородок.
 — Я стоял у штурвала. Был шторм, корабль сильно качало, и я изо всех сил старался держаться по курсу. Шторма я особо-то не боялся, ведь мы с “Покорителем морей” побывали и в худших переделках. Ну ладно. Как я уже сказал, я стоял за штурвалом. — Он замолчал и скривился при мучительных воспоминаниях.
 — И что случилось? — Джон подался к нему, так вцепившись в сиденье стула, что побелели костяшки пальцев.
 — Кто-то ударил меня сзади. Я упал, как якорь. Ничего не чувствовал, пока мы не врезались в борт “Возмездия за грехи” и оба судна не ударились о рифы и разбились.
 Голос Джарвиса замер. Он уставился на свою коленку, лицо у него стало мрачное. Покачав головой, он продолжал:
 — Я ухватился за кусок обшивки. Поэтому и не утонул вместе с остальными. Через пару часов я добрался до берега.
 — Вы хотите сказать, что кто-то нарочно попытался разбить мои корабли?
 — Именно так.
 — Вы уверены? — Джон откинулся на спинку стула и устремил на Джарвиса свой самый устрашающий взгляд.
 — Да, милорд, все случилось так, как я говорю.
 — А вы видели каких-либо людей, не принадлежащих к экипажу?
 — На судне работали всего пятнадцать человек, милорд. Кэп нанял двух новых помощников — славных ребят. Нет, никого я не видел.
 — А как же тогда вредитель исчез? — Джон начал постукивать пальцами о стол и заметил, что, услышав стук, Джарвис сунул руки в карманы.
 — Не могу сказать. Может, доплыл до берега. Мы ведь находились всего  в двух милях от суши. Или его мог подобрать какой-то корабль. Просто не знаю. Знаю только, что все было слишком хорошо задумано — дождаться, когда начнется шторм, а потом потопить оба судна. Хотелось бы мне увидеть этого ублюдка за решеткой.
 — Мне тоже. Конечно, вы должны учесть, что произошедшее довольно странно и что спаслись только вы один.
 Джарвис ощетинился, бешено скривив рот.
 — Вы думаете, я бы пришел сюда, будь я виноват? Я пришел, чтобы помочь вам и все рассказать, но теперь вижу, что зря потерял время. Вы хотите повесить все на меня, но я подобного не потерплю. — И, вскочив с места, Джарвис посмотрел на дверь, словно собирался уйти.
 — Мы еще не закончили. — Джон тоже вскочил на ноги, чтобы не выпустить Джарвиса.
 — Ясное дело, да только я не тот, кто потопил судно. И я не позволю вам возводить на меня поклеп.
 — Пока что я только пытаюсь выяснить истину, Джарвис. Так что сядьте, — указал Джон на стул.
 Джарвис некоторое время смотрел на стул, словно раздумывая, стоит ли остаться, но потом медленно сел.
 — Я намерен продолжить расследование. Где вы живете?
 — В Ист-Энде, милорд. Меблированные комнаты Бартена. Легко найти.
 — Вы мне можете понадобиться еще раз.
 — Конечно, я пока никуда не нанялся. Я останусь на берегу до конца праздников.
 — Ну вот и прекрасно. Благодарю вас за рассказ. Всего хорошего.
 Джарвис встал, поклонился и надел фуражку.
 Джон откинулся на спинку стула, глядя на большое черное пятно на старом шерстяном пальто Джарвиса, идущего к двери. Он не доверял этому человеку и не верил, что тот пришел сообщить ему все случившееся только по доброте душевной. Вполне возможно, что корабли потопил именно Джарвис, и Джона интересовало, кто мог ему за совершенное преступление заплатить.
 Кто пытался разорить его? Кто выиграл бы от его потерь? Ответа не было. Уотертон его ненавидит, но если бы он хотел его разорить, то давно бы уже сделал это. В одном Джон не сомневался: если удастся выяснить, кто виноват, он с наслаждением отомстит за все.
 Холли шла по коридору в комнату Джона с подносом еды в руках, тревожно сдвинув брови. Он ушел к себе и не спустился к обеду. Тедди попытался позвать его, но Джон грубо велел ему убираться. Не зная, что делать, она насупившись смотрела на поднос. Как-то нужно заставить Джона поесть. И еще ей хотелось увидеть его в последний раз, прежде чем она уйдет отсюда. Решимость ее окрепла, и она пошла дальше по коридору.
 . Тусклый свет одной-единственной свечи, горевшей в настенном подсвечнике, едва освещал коридор. В воздухе стоял едкий запах свечного сала. Холли наморщила нос, подошла к дверям, постучала, прижав поднос к бедру.
 — Уйди, Тедди. Я же сказал, что хочу побыть один.
 — Это не Тедди. — Холли прикусила губу. Ей хотелось думать, что она поступает правильно. Джон не ответил, и она заговорила льстивым голосом, каким говорила с бабушкой, когда хотела в чем-то убедить ее. — Я принесла вам поесть. Пожалуйста, впустите меня.
 Он опять ничего не ответил, и она уже собралась уходить, когда дверь за спиной у нее заскрипела. Оглянувшись, Холли увидела, что дверь слегка приоткрыта.
 Не зная, что ее ждет, она осторожно раскрыла дверь пошире. Дверь опять заскрипела на петлях. Холли опасливо заглянула внутрь.
 Комната была просторная, выдержанная в синих тонах. В отличие от остальных комнат в ней сохранилась почти вся обстановка. Большая кровать красного дерева стояла посередине, под французским балдахином в виде купола. У противоположной стены находился секретер красного дерева с инкрустацией. В камине шипел огонь. Тусклые дрожащие тени плясали по комнате.
 Джон сидел на диванчике перед огнем, раскрыв перед собой какой-то ящичек. Блеснула серебряная рукоять дуэльного пистолета. Другой пистолет он держал в руке и чистил ствол промасленной тряпочкой. Рядом на столе горела высокая свеча, отбрасывая тени на его резко очерченные скулы, обрисовывая глубокие морщины вокруг глаз и между бровями. Щетина на подбородке усиливала жестокое, угрожающее выражение его лица. Холли уже видела такое выражение, когда он дрался с теми двумя, напавшими на них с Кипом. Она вспомнила его давешнее обещание добиться у нее правды. Наверное, напрасно она решила принести ему поесть.
 Девушка попятилась, крепче вцепившись в поднос. Оглянувшись, она увидела маленький столик справа. Поставив на него поднос, она направилась к двери.
 — Куда вы?
 Глубокий лающий голос Джона остановил ее. Рука ее, лежавшая на дверной ручке, дрогнула. Холли втянула в себя воздух. В комнате вдруг стало очень жарко, хотя огонь в камине догорал и почти не давал тепла.
 — Я решила, что помешала вам. — Холли бросила взгляд на Джона.
 — Останьтесь. Мне нужно с вами поговорить. — Он поднял пистолет и посмотрел на девушку.
 — О чем? — Как она ни крепилась, голос у нее дрожал. Он все так же смотрел на нее. Что, если он начнет расспрашивать о ее прошлом?
 — Я не могу завтра проводить вас в деревню. — Он опустил пистолет и задумчиво провел пальцем по его рукояти.
 — Вот как… — Она наконец перевела дух.
 — Да, мне нужно кое-чем заняться в Лондоне.
 Он положил дуэльный пистолет на место, вынул другой и начал натирать тряпочкой блестящий темно-серый металл, лаская его пальцами. Закончив с пистолетом, он сказал:
 — Я бы хотел попросить вас кое-что сделать для меня. Холли кивнула, она никак не могла оторвать взгляд от его длинных гибких пальцев. Воспоминание о ласковых прикосновениях этих пальцев к ее груди было слишком живо.
 — Передайте детям, что я навещу их… как только смогу.
 Лицо его смягчилось, и в голосе чувствовалась такая нежность, что Холли шагнула к нему. С каждым шагом ее решимость уйти отсюда таяла. Она не могла оставить его сейчас.
 — Я скажу, но вы сможете выполнить свое обещание? Она сразу пожалела о своих словах, потому что ими она связала себя с ним.
 — Я не знаю, когда сумею уехать из Лондона.
 — Что случилось?
 — Вам ни к чему знать о моих неприятностях. Вы не забудете передать детям мои слова, как только их увидите? — Он смотрел на нее так, словно для его душевного спокойствия ему было необходимо услышать подтверждение ее обещания.
 Холли помедлила:
 — Хорошо, я им передам. Напряжение, витающее в воздухе, спало.
 — Я пошлю сказать леди Матильде, что не смогу поехать завтра.
 — Она будет огорчена.
 — Леди Матильда — человек очень сговорчивый. Я уверен, что она не очень огорчится.
 — Надеюсь. — Холли прикусила губу, чтобы не сказать ему, что он слеп в отношении леди Матильды. Она была какой угодно, только не сговорчивой. Скорее к ней подошло бы слово “расчетливая”.
 — Надеюсь, дети не окажутся для вас слишком тяжким бременем.
 — Я пока еще не видела ребенка, который был бы бременем.
 — У вас большой опыт общения с детьми?
 — Можно сказать и так. Мы с бабушкой часто посещали местный сиротский приют. К нам даже приходили самые трудные дети и проводили у нас праздники и выходные.
 — Мне кажется, вы скучаете по дому.
 — Я по многому скучаю. Больше всего по бабушке.
 — А как насчет вашей покойной тетушки из Ричмонда? — И он насмешливо поднял брови.
 — Да, и по ней тоже. — Холли нахмурилась. Хотелось думать, что он не продолжит разговор о тетушке.
 Он долго смотрел на нее из-под насупленных бровей, ничего не говоря.
 Холли почувствовала себя свободнее. Воцарилось молчание.
 Она смотрела, как заботливо он укладывает пистолеты, потом перевела взгляд на жесткую, решительную линию его рта. Непроизвольно ее пальцы сжали ткань платья.
 — Вы собираетесь воспользоваться одним из них?
 — Возможно.
 — Пожалуйста, скажите мне, что случилось.
 — Я не хочу обременять вас своими трудностями.
 — Но я хочу этого.
 Он внимательно посмотрел на нее, размышляя, можно ли ей доверять. В конце концов он медленно, с расстановкой произнес:
 — Кто-то нарочно потопил два моих судна.
 — Но зачем и кому это могло понадобиться?
 — Вот я и хочу выяснить.
 — Как же вы найдете этого человека? — Тут Холли поняла, что, комкая в руках юбку своего платья, она приподняла его выше лодыжек. Она отпустила юбку и разгладила платье.
 — Не знаю. У меня такое ощущение, что он будет настолько обрадован своей удачей, что совершит рано или поздно какую-либо ошибку.
 — Вам нужно обратиться к властям.
 — Нет. — Он посмотрел на пистолеты. — Я сам прослежу, чтобы справедливость восторжествовала.
 По его твердому голосу она поняла, что спорить бесполезно. Она подошла к подносу и взялась за него.
 — Пожалуйста, попробуйте поесть.
 Она поставила поднос рядом с пистолетами, потом хотела уйти, но он схватил ее за руку.
 — Вы никому не скажете, что я сейчас вам рассказал. Мне нужно, чтобы все сохранялось в тайне. Я не хочу, чтобы тот, кому я собираюсь мстить, узнал, что мне известно о его существовании.
 — Да-да, я никому не скажу, — отвечала она, наслаждаясь ощущением его крупной сильной руки, тепло которой проникало ей под кожу.
 — Прекрасно. — Некоторое время он смотрел на нее, и во взгляде его вспыхнула страсть. Он опустил глаза на ее губы. — Вам не следует находиться в моей комнате.
 Не договорив, он усадил ее к себе на колени. Голова Холли оказалась у него на груди. Под ухом у нее гулко билось его сердце. Его губы впились в нее с отчаянной, слепящей алчностью, моля ответить ему. Она не устояла. Обняв руками его шею, она притянула его к себе.
 Когда он коснулся ее груди, Холли застонала. Он начал ласкать ее сосок, провел языком по губам, прося, чтобы его впустили. Холли с наслаждением открылась ему и почувствовала, что его язык скользнул внутрь ее рта.
 Не следовало с ним целоваться, не следовало позволять ему прикасаться к ней, но она не могла — нет, не могла отодвинуться. Она чувствовала в нем настойчивое желание. Ему просто необходимо прикасаться к ней, растворить свои заботы в недолгом утешении, которое она могла ему дать.
 — Какая вы сладкая, — пробормотал он охрипшим голосом.
 Он покрывал быстрыми поцелуями ее лицо, белую гибкую шею, а рука его пробралась ей под юбки. Он гладил ее лодыжку, икру, бедро… По телу у нее побежали мурашки.
 Собрав все свои силы, Холли оборвала поцелуй, схватила его руку и отбросила.
 Он посмотрел на нее так, словно она его ударила.
 — Я не могу этого сделать. — И она рывком опустила юбку.
 Страстное выражение его глаз сменилось отчужденностью и ужасающим холодом.
 — Вам не стоило сюда приходить. Боюсь, что я не могу держаться от вас на расстоянии. Хорошо, что завтра вы уедете. А теперь оставьте меня. — Он обхватил ее стан и поставил ее на пол.
 Ноги плохо держали Холли. Она споткнулась и схватилась за подлокотник диванчика.
 — Простите меня, — пролепетала она сдавленным шепотом и выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь.
 Оказавшись в безопасности, она прислонилась к стене. Грудь у нее высоко вздымалась, тело все еще пульсировало от страсти, которую он пробудил в ней. Перепады его настроения пугали ее. Только что он был невероятно страстен — и тут же стал таким холодным. Слезы затуманили ей глаза.
 Конечно, он имеет полное право сердиться. Она ответила на его поцелуй и практически умоляла прикоснуться к ней. Хорошо, что она уезжает в его имение. Еще несколько дней рядом с ним — и она окажется в его постели. Он ей слишком дорог. Но в ее жизни нет места мужчине. Она убийца.
 Холли услышала в коридоре шумные шаги и увидела, что к ней идет Тедди в своих ярко-желтых панталонах, которые светятся даже на фоне темных стенных панелей.
 Девушка смахнула с глаз слезы и взяла себя в руки. Поравнявшись с Тедди, остановилась.
 — С вами ничего не случилось? У вас взволнованный вид, — заметил Тедди.
 — Нет, все в порядке. — Холли изобразила улыбку.
 — Он не огорчил вас, я хочу сказать?
 — Нет-нет, я думала о завтрашнем дне. Кажется, я немного боюсь встречи с детьми.
 — Не забывайте быть твердой, и все получится. Носите с собой большой хлыст. — И Тедди подмигнул, а потом стал серьезным. — Вы заставили его поесть? — спросил он, кивнув в сторону комнаты Джона.
 — Да, я думаю, что сейчас он ест.
 — Я понимаю, что если кто-то и может избавить его от хандры, так только вы. Вы просто чудо, — с обожанием поглядел он на нее.
 — Ну что вы.
 — Пойду-ка я составлю ему компанию. Посмотрим, не сумею ли я его немного подбодрить.
 — Очень хорошо. — Прежде чем Тедди отошел, Холли коснулась его плеча. — Я хочу вас кое о чем попросить.
 — Просите, — усмехнулся он, радуясь, что может услужить.
 — Скажите, если кто-то захочет отыскать человека или, скажем, отыскать того, кто не хочет, чтобы его отыскали, как ему поступить?
 — Почему вы спрашиваете?
 — Просто так, из любопытства. — Холли изобразила равнодушие.
 — Ну, можно нанять сыщика с Боу-стрит.
 — А можно доверять этим сыщикам?
 — Да, и поэтому многие нанимают их для деликатных дел. Отец одного из моих однокашников служит в такой конторе.
 — Правда?
 — Его фамилия Скибнер. Джулиус, кажется. Да, так зовут его отца. Джулиус Скибнер. Джеймс — то есть сын — говорит, что его отец занимался слежкой для членов королевской семьи. Мне кажется, на него вполне можно положиться, если нужно нанять сыщика. — Тедди бросил на нее любопытный взгляд. — Неужели вы хотите найти такого человека? У вас какие-то неприятности?
 — О нет, у меня нет никаких неприятностей, но всегда полезно знать такие вещи на случай, если мне понадобится когда-нибудь сыщик. Неизвестно, что будет завтра. — Холли постаралась говорить беззаботно и равнодушно.
 Тедди открыл рот, чтобы задать еще один вопрос, но Холли прервала его:
 — Вы меня извините, но мне нужно идти вниз и помочь Данну мыть посуду. Он моет ее не очень хорошо.
 И она торопливо прошла мимо Тедди, а тот недоуменно смотрел ей вслед.




  Глава 7 


 На следующее утро Холли остановилась на Бонд-стрит в коридоре дома номер семнадцать, глядя на табличку двери конторы, которая гласила: “Мистер Джулиус Скибнер. Высшая степень секретности”. Она подсунула свои непослушные волосы под новую итальянскую шляпку оливкового цвета, которую купила накануне, сняла новые перчатки и пелерину, гармонирующие по цвету со шляпкой. Пелерина и перчатки были из плотной шерсти.
 Холли перекинула пелерину через руку, расправила складки своего нового черного платья для прислуги, которое купила ей леди Матильда. Цвет его совершенно не шел Холли, он придавал ее лицу землистый оттенок, как у старой горчицы, но не могла же она пойти нанимать сыщика в своем старом выцветшем синем платье. Расправив плечи, девушка постучала в дверь.
 — Войдите, — послышался грубый мужской голос.
 Холли открыла дверь и вошла в контору. Прямо в дверях ее обдало сигарным дымом. Она наморщила носик и оглядела небольшое помещение. За большим письменным столом красного дерева восседал джентльмен представительного вида с серыми проницательными глазами. На его лысеющем лбу сидели очки в проволочной оправе с квадратными стеклами. Джентльмен опустил очки на нос и оглядел Холли. Некоторое время он смотрел на нее, после чего спросил раздраженно:
 — Вы заблудились, мадам?
 — Нет, полагаю, я попала туда, куда надо. Мне нужно нанять сыщика.
 — Вам, мадам? — Он уставился на нее поверх очков.
 — Вы ведь сыщик, не так ли?
 — Да.
 — Стало быть, вас можно нанять?
 Его раздражение, казалось, забавляло ее.
 — Садитесь, пожалуйста. И он указал на стул.
 Холли села напротив джентльмена, оправила юбку и положила ридикюль на колени, после чего выжидающе посмотрела на сыщика.
 Джентльмен взялся руками за край стола.
 — Чем я могу помочь вам, мисс…
 — Кемпбелл, — закончила за него Холли.
 — Я мистер Джулиус Скибнер. — И он слегка наклонил голову.
 — Приятно познакомиться, сэр. Мне рекомендовали вас.
 — Вот как. Кто же?
 — Право же, не имеет значения. Значение имеет, почему мне понадобилось вас нанять.
 Мистер Скибнер скривился, сдвинул очки на нос.
 — Что я могу для вас сделать?
 Холли оглядела комнату, потом понизила голос:
 — Все, что я сейчас скажу, должно оставаться в строгой тайне.
 Мистер Скибнер выпрямился и напустил на себя обиженный вид.
 — Само собой разумеется, мадам.
 — Я только хотела убедиться. Вы понимаете?
 — Разумеется.
 — Хорошо. — Она стиснула в пальцах ридикюль и продолжала: — Как бы то ни было, лорд Аптон, владелец судовой компании “Сент-Джон”, недавно узнал, что кто-то потопил два его корабля. Теперь он решил сам найти этого человека и встретиться с ним. Я боюсь, что с ним что-нибудь случится.
  — Вы родственница лорда Аптона?
 — Нет. Он нанял меня в няни своим детям.
 Мистер Скибнер кашлянул, потом прищурил свои проницательные глаза и посмотрел на нее поверх очков.
 — Простите меня, мисс Кемпбелл, но большинство нянь не очень-то заботятся о благополучии своих господ. Я чувствую, что вы сильнее связаны с лордом Аптоном, чем утверждаете. Вы должны быть со мной совершенно откровенны.
 — Ладно. — Холли махнула рукой. — Я действительно забочусь о нем.
 — Вы его любовница?
 — Мне кажется, это вас не касается.
 — Я просто хочу все выяснить, мадам.
 — Так вот, никакая я ему не любовница. Беретесь вы за дело или нет?
 Он посмотрел на ее простое платье.
 — Мои гонорары очень высоки, мисс Кемпбелл.
 — Так я и думала.
 Она открыла ридикюль и вынула носовой платочек, потом развернула белый батист и положила на письменный стол. Бриллианты и сапфиры осветили помещение конторы. Мистер Скибнер широко раскрыл глаза и уставился на комплект, состоявший из кулона, браслета и ожерелья.
 — Можете закрыть рот, мистер Скибнер, — насмешливо заметила Холли, глядя на его реакцию.
 — Драгоценности принадлежат вам? — недоверчиво спросил тот, взял комплект в руки и стал его рассматривать.
 — Да, сэр, мне. И я знаю ему цену. — Холли вспомнила, как осторожна бывала ее бабка, когда приходилось доверять кому-то драгоценности, и добавила: — Сейчас я хочу получить квитанцию, а потом мне хотелось бы, чтобы вы продали их ювелиру, который даст мне столько, сколько они стоят. И если хотите, откройте счет в банке на мое имя.
 Он посмотрел на девушку.
 — Конечно, мисс Кемпбелл, — кивнул он, и теперь в его голосе слышалось уважение, которого не было раньше. Он вынул лист бумаги, составил опись драгоценностей, полученных от Холли, поставил дату, свою подпись и отдал ей.
 — И еще, мистер Скибнер, я не хочу, чтобы что-то случилось с лордом Антоном. Наймите кого-нибудь, кто следил бы за ним и охранял.
 — Хорошо, мадам. У меня есть несколько человек, на которых я могу положиться.
 — Прекрасно. — Она вспомнила, что леди Матильда намеревалась заехать за ней в особняк, и спросила: — Вы не знаете, сколько сейчас времени?
 Мистер Скибнер вынул карманные часы и посмотрел на них.
 — Еще рано, мадам. Всего девять часов.
 — Мне нужно идти. Вы можете найти меня вот по этому адресу. — Холли встала, достала из ридикюля бумажку и вложила ему в руку. — Пожалуйста, будьте осмотрительны, когда вам понадобится связаться со мной.
 — Но, мадам, вы будете богатой женщиной, когда я выполню ваше поручение. Разве вы не останетесь в Лондоне?
 Она натянула толстые шерстяные перчатки.
 — Нет, я намерена вложить большую часть своих денег в судовую компанию “Сент-Джон”.
 Мистер Скибнер бросил на нее понимающий взгляд.
 — Вот, стало быть, как обстоит дело?
 — Да, — подтвердила она, потом накинула на себя пелерину и застегнула ее на черную петлю впереди. — Вы не могли бы сделать для меня и это дело? Я уверена, что у вас получится.
 — К вашим услугам, мадам. — Мистер Скибнер встал и щелкнул каблуками.
 — Всего хорошего. — Холли улыбнулась, потом торопливо вышла из конторы. Наконец-то тревога, снедавшая ее всю ночь, улеглась.
 Джон прошелся по гостиной, повернулся и бросил взгляд в окно. Мягкий утренний свет струился на брусчатку мостовой. Иней еще не растаял, он поблескивал на неровных камнях точно рассыпанные стеклянные осколки. Его взгляд устремился на тротуар, по которому шла какая-то дама, ведя троих маленьких детей. Проехал черный лакированный экипаж, но не остановился. Куда подевалась дерзкая девчонка? Рано утром она ушла из дома, никому ничего не сказав.
 Он вспомнил, как она встревожилась, когда он вчера спросил о ее прошлом. А вдруг она сбежала? Вчера вечером она не пришла забрать поднос из его комнаты, а, к его досаде, прислала вместо себя Данна. Она, видимо, решила держаться от него подальше. Больше всего удивляло то, что она могла быть такой горячей в его объятиях, а через минуту стать холодной и отчужденной. Он всю ночь не спал, жгучие воспоминания не давали заснуть. Ощущение ее грудей у него в ладонях, податливое тепло ее бедра, вкус ее рта и мягкость губ он чувствовал до сих пор. Почти всю ночь Джон сгорал от желания ее ласкать. Что она с ним сделала?
 — Милорд, не тревожьтесь понапрасну.
 Услышав голос Матильды, Джон обернулся. Она сидела на кушетке рядом с Тедди.
 — Я уверена, что есть объяснение ее отсутствию. И она действительно кажется сумасбродной и, должна добавить, немного легкомысленной. Может быть, у нее просто выскочило из головы, что мы сегодня уезжаем.
 — Мисс Кемпбелл вовсе не кажется мне легкомысленной, — встал на защиту Холли Тедди.
 — Прошу прощения. Я просто указала нате черты, которые заметила в ее характере. Я не собиралась чернить ее.
 Тедди коснулся ее руки.
 — Я не сомневаюсь в ваших хороших намерениях.
 Краешком глаза Джон заметил у дома какое-то движение. Повернувшись к окну, он увидел, что из наемного кеба высаживается Холли. Сначала он ее не узнал. На ней было новое черное платье и зеленоватая пелерина, такие же шляпа и перчатки. Ее новую одежду ни в коем случае нельзя назвать модной. На всякой другой такая одежда казалась бы убогой, но в случае с Холли она только усиливала ее безыскусное очарование. От холода щеки у нее порозовели, большие карие глаза блестели. К тому же она улыбалась, сияя ямочками на щеках.
 — Приехала наконец? — спросила Матильда.
 Прежде чем Джон успел ответить, Тедди подскочил к окну и стал рядом с братом.
 — Ей-богу правда, мисс Кемпбелл. — Губы у него растянулись в широкой улыбке, блеснули белые зубы.
 Четырьмя большими шагами Джон подошел к двери в гостиную и стал ждать, скрестив на груди руки. Он не мог поручиться, что не накричит на Холли или не бросится ее целовать.
 Данн открыл дверь. Стоявшая перед дверью Холли улыбкой поблагодарила его.
 — Здравствуйте, Данн. Какое прекрасное утро.
 Потом она взглянула на Джона, и улыбка сбежала с ее лица.
 — Я понимаю, о чем вы думаете, — пробормотала она, прошла мимо Данна и остановилась перед Джоном. — По вашему лицу видно, что вы сердитесь, так что разрешите мне сразу же извиниться. Мне нужно было купить кое-что, о чем я забыла вчера, так что я с утра пораньше пошла за покупками.
 — Где же ваши покупки?
 — Вот здесь. — Она похлопала по ридикюлю. — Надеюсь, вы не станете спрашивать у меня, что я купила, иначе я попаду в неловкое положение. — Она понизила голос: — Предметы женского туалета, понимаете?
 — Вы готовы к отъезду, мисс Кемпбелл? — Из-за широкого плеча Джона появилась Матильда, натягивающая перчатки.
 — Простите, что заставила вас ждать. Мои вещи… — Холли выглянула за дверь, отыскивая их взглядом.
 — Данн уже отнес их в экипаж леди Матильды, — строго проговорил Джон.
 — Значит, пока что мы прощаемся. — Живые карие глаза Холли блеснули.
 Джон старался побороть желание привлечь Холли к себе и поцеловать, хотя больше всего ему хотелось затащить ее в свою спальню и немедленно взять силой.
 Тедди направился в холл. Он склонился над затянутой в перчатку рукой Холли и поцеловал.
 — Надеюсь на днях увидеться с вами.
 Холли одарила его широкой улыбкой, на щеках обозначились ямочки.
 — С нетерпением буду вас ждать.
 — Ну хорошо, поедемте же. — Матильда улыбнулась и посмотрела на Джона своими синими глазами с длинными ресницами. — До свидания, милорд. Я расскажу детям, как вы расстроились, что не смогли поехать с нами. Я уверена, они поймут, что у вас много работы.
 — Да, до свидания. — Джон помахал рукой, провожая ее взглядом.
 — Ну что же, в том, что мисс Кемпбелл нас покинула, есть одно утешение. — Тедди стал рядом с Джоном и тоже помахал ей рукой.
 — Какое же?
 — Нам больше не придется есть ее стряпню.
 — Вот уж точно, — усмехнулся Джон, при воспоминании о подгоревшей курице. Уж он постарается, чтобы она никогда больше не появлялась на кухне — разве что к обеду придет Уотертон.
 Прежде чем сесть в карету, Холли обернулась и посмотрела на Джона. Ее большие глаза стали мягкими, блестящими, как кусочки отполированного шелковистого розового дерева. Джон поймал себя на том, что улыбается ей в ответ, а сам чувствует мучительное желание обладать ею.
 Матильда повернулась и тоже посмотрела на него. Ее синие глаза стали ледяными, и она натянуто улыбнулась. Джон никогда в жизни не видел, чтобы Матильда злилась из-за чего-либо. Чем он так разозлил ее? Впрочем, сейчас нужно беспокоиться о других, более важных вещах, например, о том, кому понадобилось его разорить.
 Холли сидела рядом с леди Матильдой. От непрестанного покачивания кареты ее бросало взад-вперед. За окном проезжали один экипаж за другим, некоторые были уже украшены к Рождеству красными розетками и остролистом на лошадиных хомутах. На одном кабриолете весь край опоясывала омела, а впереди красовались большие банты. Торопились прохожие, нагруженные покупками, и лица их озаряло предвкушение Рождества.
 — Жаль, что Джон не смог поехать с нами, но он сказал, что слишком занят и не может уехать из Лондона, — заговорила леди Матильда в первый раз с тех пор, как отъехали.
 — Да. — Холли повернулась к ней и заметила, что с ее красивого лица все еще не сошло задумчивое и недовольное выражение. Наверное, подумала девушка, леди Матильда все еще сердится, что ее заставила ждать. Поэтому Холли решила извиниться:
 — Прошу прошения, что причинила вам сегодня утром неудобства.
 — Забудьте. Я очень рада, что мы уже в пути. Я попросила Джеймса провезти нас через Гайд-парк по дороге из Лондона. Вы его уже видели?
 — Нет, но лорд Теодор рассказал мне о Роттенроу и о том, что по утрам там можно видеть молодых леди, которые ездят верхом. Он сказал, что ходит туда, когда бывает в городе, чтобы полюбоваться на лошадей, но я подозреваю, что он любуется дамами.
 Бледная улыбка появилась на лице леди Матильды.
 — Да, он ничем не отличается от молодых щеголей, которые ходят туда поглазеть на юных барышень.
 — А когда открывается сезон?
 — По-настоящему сезон начинается весной и продолжается все лето. Парламент созывается в январе, и теперь все возвращаются в Лондон. Уже сейчас есть на что посмотреть. А сколько красавиц можно увидеть в солнечное утро вроде сегодняшнего, в особенности после жуткой вчерашней погоды!
 Карета свернула влево и въехала в Гайд-парк. Холли с любопытством смотрела по сторонам. Она увидела молодых леди, которые ехали верхом в сопровождении грумов. На фоне их вороных кобыл резко выделялись красивые амазонки цвета морской волны и такие же спенсеры. Зрелище впечатляло. Холли подумала, что целью его было привлечь к себе внимание всех подходящих молодых лордов в парке. И кажется, такая тактика срабатывала. Трое молодых людей ехали верхом на некотором расстоянии от барышень, ловя каждое движение их голов и каждую попытку скрыть кокетливые улыбки. Еще одна молодая леди выгуливала терьера. Ее сопровождала дородная особа.
 Взгляд Холли скользнул по дубовой рощице, и тут она заметила высокого джентльмена, скачущего галопом. Он сидел на огромном сером жеребце, почти не двигаясь в седле, застыв как каменная статуя. Выехав на усыпанную гравием дорожку, джентльмен натянул поводья и огляделся. Он встретился глазами с Холли и направил лошадь к карете леди Матильды.
 Холли вжалась в сиденье. Пальцы ее нервно сжимали ткань юбки. Неужели джентльмен решил, что она с ним заигрывает? Она со стыдом услышала, как стук копыт стихает, а потом джентльмен появился рядом с окном кареты и приподнял шляпу.
 — Леди Матильда, доброе утро. — Его губы раздвинулись в белозубой улыбке.
 Леди Матильда наклонилась к окну.
 — Лорд Уотертон! Не ожидала увидеть вас в такую рань. — Судя по ее голосу, она вовсе не удивилась его появлению.
 Теперь у Холли создалось впечатление, что джентльмен здесь не для того, чтобы заигрывать с ней. Скорее их встреча походила на условленное свидание с леди Матильдой. Холли собралась с духом и тоже наклонилась к окну, чтобы посмотреть на лорда Уотертона. Несмотря на то что нос у него распух и как-то свернут на сторону, он был хорош собой, с ласковыми синими глазами и белокурыми волосами, необычно длинными, падающими из-под его касторовой шляпы до воротника, и широкими плечами, покрытыми темно-серым рединготом. Холли понимала, почему леди Матильда пожелала встретиться с ним в парке.
 Должно быть, лорд Уотертон почувствовал на себе взгляд Холли, потому что повернулся и посмотрел на нее, и синева его глаз стала на несколько оттенков светлее.
 — Ах! Я вижу, вы не одна. Так вот какова знаменитая мисс Кемпбелл?
 — Разве мы знакомы, милорд? — спросила Холли, Удивленная тем, что ему известно ее имя.
 — Ну, в некотором смысле. — Глаза его потускнели, и в них появилось жесткое выражение. — Можно сказать, что я знаю вас понаслышке.
 — Не понимаю, что вы имеете в виду? — с подозрением посмотрела на него Холли.
 Он похлопал себя по бедру хлыстом.
 — Говорят, что вас видели целующейся с Сент-Джоном неподалеку от Бонд-стрит. Картина на всех произвела весьма сильное впечатление. — Он поднял брови, глядя на Холли, а потом губы его изогнулись в торжествующей улыбке. Он взглянул на леди Матильду, чтобы увидеть ее реакцию.
 Кровь бросилась в лицо леди Матильды, она сжала губы и голосом, способным растопить лед, промолвила:
 — Я бы попросила вас не оскорблять моего друга необоснованными слухами.
 — Однако они попали в газетную светскую хронику. Судя по всему, вы не читали сегодня утром “Пост”.
 — Не читала, и вы тоже не стали бы читать в газетах сплетни, если бы понимали, что вам полезно, а что нет. До свидания, лорд Уотертон.
 И леди Матильда задернула окно кожаной занавеской.
 Громкий грубый хохот лорда Уотертона был ответом, после чего стук копыт его лошади по замерзшей земле затих вдали.
 — Невыносимый, вульгарный невежа! — И, откинувшись на спинку сиденья, леди Матильда стиснула руки на коленях. — Распространять гнусную ложь! За такие вещи нужно пытать и четвертовать!
 — Кажется, он не принадлежит к вашим друзьям, — высказалась Холли.
 — Господи, конечно же, нет! Терпеть его не могу. С чего вы взяли?
 — У него был такой вид, будто он специально поджидал вашу карету.
 — Ха! Ему просто не терпелось ткнуть меня носом в сплетни. Он обожает делать гадости. Он, пожалуй, наихудший сорт мошенника и вовсе не джентльмен.
 Холли стала относиться к леди Матильде с большим уважением. По крайней мере у нее хватает вкуса не любить людей вроде Уотертона. Вероятно, Холли сделала слишком поспешные выводы о леди Матильде, которая постукивала сейчас пальцами по ридикюлю.
 — Мне не хотелось бы, чтобы слова лорда Уотертона огорчили вас, но… — Она помолчала, поджав губы, потом продолжила: — Если лорд Аптон действительно вас поцеловал, вам нужно быть настороже.
 — Настороже?
 — Да, милочка. Титулованные господа вроде лорда Ап-тона находят себе любовниц среди женщин, — леди Матильда понизила голос, — которые не принадлежат к их классу. Так что будьте осторожны. Я случайно узнала, что у лорда Антона шесть месяцев как нет любовницы. Он, быть может, ищет себе кого-то, и поскольку вы приехали из Америки, он, вероятно, решил, что ваше содержание будет стоить дешево.
 Кровь бросилась в лицо Холли. Она посмотрела на леди Матильду, сдвинув брови, а та до тех пор накручивала на пальцы ручку ридикюля, пока зеленый шнур не оборвался с одной стороны.
 Холли молчала, и леди Матильда продолжила:
 — Вижу, я вас обидела, но вы должны знать, как обстоит дело. Вы так молоды, что скорее всего просто не думали о таких вещах, но разрешите вам заметить, джентльмены в них прекрасно разбираются. Они знают, насколько выгодно найти любовницу из низшего класса. Такие женщины не требуют драгоценности, особняк, карету и тому подобное. Джентльмен может поселить девушку вроде вас за городом, в маленьком коттедже, и посещать ее, когда ему придет в голову, и ему будет стоить такое посещение совсем не дорого.
 Холли обрела дар речи:
 — Могу определенно заверить вас, мэм, что не имею ни малейшего желания стать любовницей лорда Аптона — ни теперь, ни в дальнейшем. И ваше предположение меня возмущает.
 — Вижу, я задела ваши чувства. Простите, пожалуйста, если вам неприятен этот разговор, но я просто пыталась предупредить вас. — И леди Матильда коснулась руки Холли.
 — Благодарю вас. — Холли очень хотелось стряхнуть с себя ее руку, но она удержалась.
 — Прошу вас, не сердитесь Я хотела как лучше. — Леди Матильда приторно улыбнулась. — Я должна сказать вам о том, что меня сильно волнует.
 — Что же? — Холли насторожилась: какую еще колкость приготовила для нее леди Матильда?
 — Мы с Джоном должны вскоре пожениться. Ведь практически я уже его жена. И конечно, я принесу ему большое приданое, которое ему так необходимо. Да, я уверена, что он вот-вот сделает мне предложение.
 Холли охватила неуместная ревность, но голос ее звучал твердо:
 — Пожалуйста, сообщите мне, когда наступит этот счастливый день, чтобы я могла присутствовать на свадьбе.
 — Непременно сообщу.
 Холли откинула голову к спинке сиденья и задумалась, правда ли то, что сказала леди Матильда. Из ревности она могла наговорить что угодно. И все-таки нельзя забывать о поцелуе Джона прямо на улице — ведь он тем самым унизил Холли. Не важно, что она как дурочка ответила на его поцелуй. Он ни в коем случае не должен был так поступать. Потом он еще раз приказал ей поцеловать его, зная, как действует на нее его бархатный глубокий голос, его необыкновенный взгляд, от которого все внутри таяло. Зачем только она с ним целовалась! Ведь он прекрасно понимает, что манипулирует ею.
 И он прикасался к ее груди. Даже сейчас она чувствовала на себе его руки. Он воспользовался ею. А хуже всего, что она не знала, хватит ли ей сил сопротивляться ему и в дальнейшем.
 День клонился к вечеру. На дороге, изрытой колеями и колдобинами, карету так подбрасывало, будто она вообще не имела никаких пружин. Один раз леди Матильда была вынуждена схватиться за руку Холли, чтобы не упасть с сиденья.
 — Я и не знала, что лорд Аптон довел дорогу до такого состояния.
 Холли усадила леди Матильду на ее место. Колеса проехали по очередной рытвине. Карета снова подпрыгнула.
 — Я думаю, будет лучше, если мы пойдем к дому пешком, — предложила Холли, вцепившись в сиденье.
 — Придется поговорить с ним. Он такой упрямый, когда речь идет о том, чтобы взять у меня деньги, но я буду настаивать, чтобы он позволил мне починить дорогу. Осень такая сырая, и дорога пришла в полную негодность.
 — Да уж. — Холли приподнялась и выглянула в окно.
 По обеим сторонам дороги шел лес. Деревья перемежались с открытыми лужайками, некошеная трава посерела. Посреди одной из лужаек стоял дом — огромное прямоугольное здание в стиле барокко. Над крышей торчало множество труб, над некоторыми вился дым. На окнах и дверях — никаких рождественских украшений, и серый каменный фасад еще больше подчеркивал унылость зимнего пейзажа.
 Наконец карета, подпрыгнув, остановилась.
 Холли стала сгибать и разгибать занемевшие пальцы.
 Леди Матильда вздохнула:
 — Никак не думала, что мы доберемся благополучно. Разрешите предупредить вас, что количество здешней прислуги сведено к минимуму, но вы заметите, что обстановка в доме не такая скудная, как в лондонском особняке.
 Полагаю, лорду Аптону не хотелось ничего продавать из загородного дома, потому что дети не должны знать о его денежных трудностях. Должна сказать вам, что могут быть перебои с выплатой жалованья, но я вам все выплачу.
 — Меня это не беспокоит, — улыбнулась Холли, — но все равно спасибо.
 Послышался громкий стук — лакеи спрыгнули на мерзлую землю и открыли дверцу кареты. Холли вышла и заметила, что лакеям не больше двадцати лет. Лица у них были сердитые, губы посинели от холода. Один из пареньков дрожал.
 Леди Матильда вышла из кареты и посмотрела на кучера.
 — Джеймс, вам следовало ехать по такой дороге помедленнее. Или вы хотели нас угробить? Если я обнаружу у себя хоть одну шишку, вы потеряете место. Вам понятно?
 — Ага, миледи. — Джеймс сдвинул шапку, а потом съежился в своем пальто.
 Леди Матильда с надменным видом отвернулась и направилась к дверям, даже не удосужившись взглянуть на лакеев.
 Но Холли повернулась к ним, а потом посмотрела на кучера. Подавив желание извиниться за нелюбезную выволочку леди Матильды, она проговорила:
 — Я считаю, что вы должны войти в дом. На улице очень холодно.
 — Ах нет, мисс. — Один из пареньков вытер свой красный нос рукавом. — Наша обязанность стоять здесь и ждать хозяйку.
 Леди Матильда обернулась в сторону кареты.
 — Вы идете, мисс Кемпбелл?
 — Я пытаюсь уговорить ваших слуг уйти с холода, но они ждут ваших распоряжений.
 Леди Матильда скривила губы и приказала:
 — Распрягите лошадей, а потом можете пойти на кухню и выпить чаю. Потом внесете в дом вещи мисс
 Кемпбелл, так как я не сомневаюсь, что она предпочитает, чтобы вы прежде согрелись.
 Трое мужчин переглянулись, кучер спустился с козел.
 Дрожавший паренек прошептал Холли:
 — Спасибо, мисс.
 Холли улыбнулась в ответ. Пареньки быстро направились к дому. Сама она поднялась по лестнице, глядя на негнущуюся спину леди Матильды, шествующую впереди.
 — Весьма тактично с вашей стороны подумать о моих слугах, — сухо сказала леди Матильда. — Я как-то постоянно забываю зимой об их удобствах.
 — У них такой озябший вид.
 — Вероятно, нужно происходить из бедной среды, чтобы понимать, какие неудобства претерпевают слуги.
 Хотя Холли и не могла видеть ее лицо, она знала, что леди Матильда надменно улыбается.
 Холли скорчила гримаску у нее за спиной, нимало не обидевшись на ее выходку и не желая ее поправлять. Пусть она думает, как ей нравится. Если станет известно о ее богатстве, тогда уж всякий станет спрашивать о том, кто она такая. Лучше играть роль бедной девушки.
 Прежде чем обе они подошли к двери, она отворилась, и появился высокий тощий седовласый человек с мягким выражением глаз. Он приветствовал леди Матильду улыбкой и поклоном.
 — Добрый день, миледи. — Он взглянул на Холли и некоторое время рассматривал ее. — Мисс.
 — Здравствуйте. — Холли потирала руки в перчатках, пытаясь согреться. Но вот она вошла вслед за леди Матильдой в дом и почувствовала, что ее застывшие щеки обдало теплом.
 — Прингл, это новая няня, мисс Кемпбелл, — представила Холли с равнодушным видом леди Матильда. — А где миссис Прингл?
 Прингл скривился.
 — Полагаю, в игровой комнате с леди Антон.
 — Как поживает леди Аптон? — Леди Матильда не стала ждать ответа. Она стягивала перчатки и казалась поглощенной своим занятием.
 — Она хорошо себя ведет, миледи.
 — Ну что же, полагаю, вы ознакомитесь со всем, чего стоит ожидать в доме. Леди Аптон — несколько эксцентричная бабушка лорда Антона. — Прежде чем Холли успела отозваться, леди Матильда сняла плащ и шляпу и протянула их Принглу. — А мальчики, как они?
 — Мисс Уайтерс держит их в классной комнате. Сегодня утром не было никаких несчастных случаев.
 Кажется, доклад Прингла радовал его самого.
 — Вот и прекрасно. Не проводите ли вы мисс Кемпбелл в ее комнату? А я пойду навещу миссис Прингл.
 — Слушаю.
 Холли огляделась. Наверх из холла вели две изогнутые красивые лестницы с широкими ступенями, выводящие на балкон. Обстановка дома оказалась в полной сохранности в отличие от лондонского особняка Джона. В нишах стояло несколько бюстов, две скамьи с высокими спинками помещались с обеих сторон холла.
 — Красивый дом, — оценила Холли, оглядываясь.
 — Да, мисс, мы стараемся.
 — Но где же рождественские украшения? — Холли все озиралась, пытаясь увидеть хоть что-нибудь.
 Прингл понизил голос:
 — Мы не украшали дом к Рождеству с тех пор, как два года назад умерла графиня.
 — А как же дети? — ужаснулась Холли.
 — В прошлом году семья была в трауре, мисс. Графиня умерла в сочельник. А в этом году хозяин не дал никаких приказаний, поэтому мы решили, что если у его светлости плохо с деньгами… — Прингл замолчал, с трудом сглотнул, так что его кадык запрыгал вверх-вниз. — Мы решили, что будет лучше не заводить с детьми разговор о Рожде-стве.
 — Кто же решил, что так будет лучше? — Холли уже приготовилась высказать свое недовольство.
 — Моя жена. — В голосе Прингла звучала несомненная грусть. Он опустил глаза на плащ леди Матильды, который держал в руках.
 — Понятно. — Уж она-то найдет способ украсить дом к празднику. Дом, в котором есть дети, должен выглядеть нарядным и веселым в такое время года. Хмурое лицо Прингла ее не испугало. — А теперь я хотела бы пройти в свою комнату.
 — Ваша комната на верхнем этаже, мисс. Я провожу вас.
 — Благодарю.
 Прингл пошел по холлу, фалды фрака хлопали по длинным тощим ногам. Потом он скользнул за маленькую дверцу сбоку.
 За дверью послышались громкие голоса.
 — Я сказала, что перестреляю всех этих проклятых голубей!
 На пороге появилась пожилая женщина, которая пыталась вырвать ружье из рук дородной особы с тремя подбородками.
 Белый парик пожилой женщины сбился набок. Из-под халата виднелась поношенная ночная сорочка из муслина. Она была гораздо ниже и слабее крупной особы, но похоже, что ружье она сможет вырвать.
 — Ну послушайте же меня, леди Сент-Джон, нельзя же стрелять здесь, в доме, — увещевала крупная женщина, потянув на себя ствол обеими руками.
 — Если вы не уйдете с дороги, я застрелю вас! — Леди Аптон ударила женщину по коленке и вырвала ружье у нее из рук. От удара пожилая женщина отшатнулась, но ружья так и не выпустила.
 Холли посмотрела на дуло, направленное прямо на нее, а потом палец леди Аптон, вероятно, нажал на спусковой крючок. Точно пушечный залп, прогремел выстрел.




  Глава 8 


 Холли тут же поняла, что все еще жива, и открыла глаза. Ноги у нее дрожали, сердце было готово выскочить из груди.
 Леди Аптон стиснула ружье, посмотрела на Холли, и в глазах ее появилось замешательство.
 — Анория, — протянула она с удивленным видом.
 Рот у нее раскрылся, над впавшими щеками появились глубокие морщины. Нижняя губа задрожала. Она сначала посмотрела на ружье у себя в руках, потом опять на Холли. В ее выцветших карих глазах блеснули слезы.
 — Я чуть не убила тебя, — проговорила она, разжала руку, и ружье упало, лязгнув по мраморному полу.
 Холли вздрогнула, испугавшись, что ружье выстрелит само.
 Леди Аптон раскрыла объятия, заулыбалась, слезы потекли у нее по щекам.
 — Иди сюда, дитя мое! Неужели ты не узнаешь свою мать?
 Холли не знала, что делать. У леди Аптон был такой радостный вид. Что плохого в том, если Холли подыграет ей? И она направилась к старой даме, обняла ее, почувствовала под руками ее маленькое, но крепкое тело.
 — Где ты пропадала? Нехорошая девочка. Сегодня у нас бал в честь твоего дебюта. Ты должна подготовиться и покончить со своей нерешительностью. Вот почему я попыталась убить проклятых голубей. Ты увидишь, как они пачкают подоконники. Нельзя, чтобы гости это видели. — Леди Аптон погладила Холли по спине. — Ты согласна?
 — Да, мама. — Холли оглянулась на крупную женщину, которая сердито смотрела на нее, подбоченившись. Сзади стояла леди Матильда, радуясь, что страшное испытание позади.
 — Как я рада, что нашла тебя! — Леди Аптон отступила и посмотрела в лицо Холли. Выражение замешательства, не покидавшее ее, не могло скрыть нежности, которую она испытывала к Анории.
 — Я тоже рада, мама. — Холли сунула руку в ридикюль и достала носовой платочек. Вытерла слезы, струившиеся по лицу леди Аптон, поправила сбившийся набок парик. — Ну вот. Я нашлась и даю слово, что сама займусь голубями.
 — Прекрасно.
 — Миссис Прингл, проводите мисс Кемпбелл в ее комнату. А я провожу леди Аптон наверх, в ее комнату, — распорядилась леди Матильда, схватив старушку за руку. — Не хотите ли подняться наверх, сударыня?
 — Не возражаю. — Старуха сдвинула седые брови и посмотрела на леди Матильду. — А вы кто такая?
 — Я родственница лорда Аптона, его свояченица. Меня зовут леди Матильда.
 Леди Аптон наморщила нос.
 — А кто такой Джон?
 — Ваш внук, сударыня.
 — Ну что ж, хотя я не помню ни вас, ни его, разрешаю вам проводить меня в мою комнату. — Величественным жестом она оправила платье, после чего обратилась к Холли: — Ты должна навестить меня, Анория.
 — Да, мама.
 — Чудесно. И надень свое новое платье, мне хочется его видеть.
 — Да, мама.
 И леди Матильда повела старую даму наверх.
 К Холли подошла миссис Прингл. Ее пухлое лицо побагровело от негодования. Она поправила съехавший на глаза белый чепец и закричала:
 — Как вы смеете втираться в доверие к старухе, у которой с головой непорядок! Вы должны знать свое место, мисс. Леди Матильда все мне про вас рассказала, и про то, что вы приехали в Англию совершенно одна. Такой, как вы, не удастся меня одурачить. — Она погрозила Холли пухлым пальцем. — Я буду присматривать за вами. Если вы еще что-нибудь себе позволите, вылетите за дверь с такой скоростью, что волосы завьются.
 Холли расправила плечи, не желая отступать.
 — Я ничего себе не позволяла, я просто по-доброму отнеслась к ней.
 Тут она услышала, как по мраморному полу грохочут чьи-то шаги, и, повернувшись, увидела, ворвавшегося в холл Прингла. Скривившись, он посмотрел на жену.
 — Что за шум?
 Миссис Прингл сердито взглянула на мужа.
 — Вы дурак и тупица. Кажется, я велела вам держать шкаф с оружием на замке.
 От резкого и грубого упрека плечи у Прингла поникли, он ссутулился и отвечал робким голосом:
 — Но я же его запер.
 — Значит, не заперли, иначе его не смогли бы открыть.
 Наверху лестницы послышался смешок. Холли посмотрела туда и увидела, что два маленьких мальчика с озорными глазами смотрят через перила. Один из них, лет двенадцати, был темноволос, как Джон, с такими же золотистыми глазами; другой казался на несколько лет младше, с рыжеватыми волосами и зелеными глазами. Старший, увидев, что Холли смотрит на него, высунул язык и погрозил пальцами обеих рук.
 Она бросила взгляд на чету Прингл, дабы удостовериться, что они не смотрят на нее, потом скосила глаза и тоже показала мальчишке язык. Лицо ее сразу же приняло нормальное выражение, и она снова бросила взгляд на Принглов. И услышала, как мальчишки давятся от смеха.
 — Я уверен, что запер шкаф, — настаивал Прингл, причем под уничтожающим взглядом супруги голос его утратил всякую уверенность. — Открыл, наверное, кто-то из мальчиков.
 — Да ведь она могла сегодня убить кого-нибудь! Проверяйте шкаф каждый час.
 Миссис Прингл снова посмотрела на Холли. Одного ее взгляда хватило, чтобы грудь у нее заходила ходуном. Ключи, висящие на цепочке, надетой на шею, протестующе звякнули, а миссис Прингл вернулась к своей тираде:
 — Значит, так, мисс. Вы должны понять, что в этом доме последнее слово принадлежит мне. Ясно? Вы всего лишь нянька при детях. Вы отчитываетесь передо мной. И больше не будете притворяться дочерью леди Аптон. Ей будет только хуже, если она решит, что ее дочь жива.
 — Не думаю, что будет хуже, если ей немного потакать. — Холли скрестила руки на груди.
 — Я не потерплю здесь выскочек.
 — Миссис Прингл, я приехала сюда только для того, чтобы присматривать за детьми. Я не собираюсь оставаться тут навсегда. Так что, как видите, вам беспокоиться нечего. Я хочу просто заниматься своим делом.
 — Посмотрим, как у вас получится, — заметила она и грустно добавила: — Учтите, что каждую неделю я буду писать о вас донесения его светлости. — Потом обратилась к Принглу: — Отведите эту особу в ее комнату и проследите, чтобы она приступила к работе.
 И миссис Прингл, тяжело ступая, удалилась, громко захлопнув за собой дверь.
 Мистер Прингл стоял с видом побитой собаки.
 — Сюда, мисс, — обратился он к Холли.
 — А что, ваша жена… — Холли замолчала, не зная, не обидит ли его то, о чем она хочет спросить.
 — Вы хотите сказать, всегда ли она такая?
 — Ну да.
 — К сожалению, всегда, — ответил Прингл ровным голосом.
 — Прошу прощения.
 — Не стоит извиняться. Я знаю, что она тяжелый человек.
 Холли пошла вслед за Принглом вверх по лестнице, сочувственно глядя ему в спину. “Тяжелый человек” не вполне точно подходило для описания этой женшины. “Тигрица”, пожалуй, ближе. Едва Холли уви-дела миссис Прингл, как сразу же поняла, что жизнь в загородном доме лорда Аптона не сахар. Мысль об угрозах этой особы заставила ее окинуть взглядом коридор, но мальчики уже исчезли. Она увидела только темные панели на стенах и несколько медных настенных подсвечников. Коридор, выстланный персидским ковром, потертым и казавшимся очень старым, не выглядел мрачно, хотя темно-синий и красный цвета давно превратились в светло-голубой и розовый.
 Прингл остановился перед дверью в конце коридора.
 — Лестница для слуг, мисс. Вам полагается пользоваться ею. — Прингл открыл перед Холли дверь.
 — Понятно. — Девушка ступила на лестницу. Услышав птичье чириканье, она подняла голову и заметила канарейку.
 — Одна из птичек его светлости улетела из вольера, — пояснил Прингл.
 — Птичек его светлости? — переспросила Холли, все еще глядя на крошечное пернатое создание, усевшееся на перила и уставившееся на них сверху.
 — Его светлость разводит канареек, за счет чего обеспечивает нам стол и одежду.
 — Мне бы хотелось увидеть вольер.
 — Я покажу его вам, мисс, когда вы устроитесь.
 Прингл протянул руку к птичке, но не успел он коснуться ее крыльев, как она взлетела и пронеслась мимо лица Холли.
 — Я потом попробую поймать ее и посажу обратно. Я говорил его светлости, что им нужно подрезать крылья, но он и слышать об этом не пожелал.
 Легкий шум крыльев канарейки стих в гулкой тишине, и Холли подумала, как жаль будет, если им подрежут крылья. Ее удивила любовь Джона к птицам.
 Прингл двинулся дальше по лестнице, и шаги его казались громовыми по сравнению с легким шелестом птичьих крыльев. Холли последовала за ним. Дойдя до третьего этажа, они оказались в коридоре, грязно-белые стены которого с пятнами от детских ладошек явно нуждались в побелке. В коридор выходило четыре двери.
 — Здесь классная комната, мисс. — Прингл указал на первую дверь слева. — Здесь комната мастера Драйдена и мастера Брока, — кивнул он на следующую дверь.
 — Кто из мальчиков старше?
 — Старший — мастер Драйден.
 — А-а!.. — Холли вспомнила, как мастер Драйден показал ей язык, и усмехнулась.
 — Здесь гостиная, она у вас будет общая с гувернанткой, мисс Уайтерс, — кивнул Прингл на дверь рядом с комнатой мальчиков. — Комната мисс Уайтерс рядом с гостиной.
 — А где сейчас мисс Уайтерс?
 — Конечно, занимается с мальчиками. — Прингл остановился перед дверью в конце коридора и открыл ее. — А здесь ваша комната, мисс.
 Холли прошла мимо него в маленькую комнату, где умещались только кровать, старый шкаф и умывальник. Девушка сняла пелерину, шляпу, перчатки и убрала все в шкаф. Руки ее покрылись мурашками от холода. Она принялась растирать их, глядя на пустую жаровню.
 Словно прочтя ее мысли, Прингл пообещал:
 — Я добуду для вас немного угля, мисс. Постараемся расходовать его бережно.
 — Я понимаю.
 — И еще я принесу ваш багаж.
 — Багажа у меня немного, всего пара ящиков, но все равно спасибо. И еще одно, Прингл. Где мисс Энн?
 — Она у себя в комнате, — Прингл помрачнел, — на втором этаже, с другой стороны холла, рядом с комнатой леди Антон.
 И прежде чем Холли успела спросить, почему он так погрустнел при упоминании о мисс Энн, дверь за Принглом уже закрылась. Холли нахмурилась и поправила волосы, выбившиеся из пучка. Решив отыскать Энн, она повернулась к двери, но остановилась, услышав донесшийся из соседней комнаты громкий шум и сдавленный крик.
 Некоторое время она прислушивалась, а потом осторожно вышла в холл. Остановившись перед дверью, которая, как сказал Прингл, вела в классную, она осторожно приоткрыла ее, не зная, чего ждать. И ахнула, увидев женщину, привязанную к стулу. Во рту у нее торчал кляп, сделанный из тряпки.
 Женщина посмотрела на Холли и явно обрадовалась. Плечи ее, обмотанные веревкой, поникли.
 — Сейчас мы вас освободим. — Холли развязала узлы, думая о том, что Драйден и Брок весьма живые ребятишки.
 Наконец веревки упали, и женщина вынула изо рта кляп.
 — Господи, — схватилась она за грудь, — я думала, что меня никто здесь не услышит. Вы, наверное, новая няня? Послушайтесь моего совета и уезжайте отсюда, пока не поздно. Будь у меня возможность найти другое место, я бы уехала сию же минуту.
 Холли ответила, пряча улыбку:
 — Здравствуйте, меня зовут Холли Кемпбелл. — Она уже без колебаний называла фальшивую фамилию.
 — А я мисс Уайтерс, гувернантка, — представилась та, качая головой, как индюшка.
 Она действительно походила на индюшку — острый нос, длинная тощая шея. Волосы были неопределенного цвета, глазки маленькие, в них было что-то жестокое. По впадинам на щеках и неглубоким морщинам у рта Холли определила, что ей слегка за сорок.
 — Рада с вами познакомиться.
 Мисс Уайтерс встала и расправила складки серого платья, после чего посмотрела на дверь.
 — Когда Драйден попадется мне в руки, он пожалеет о своем маленьком государственном перевороте. Я говорила лорду Антону, что мальчика необходимо послать в школу, он ведь уже взрослый, но, вероятно, из-за своих стесненных обстоятельств он не смог устроить его в колледж. В результате он погубит других детей. Драйден оказывает ужасное влияние на мастера Брока и сестру.
 — Я встречала иногда таких мальчиков, как Драйден.
 — Вот как? Где же?
 — Моя бабушка принимала участие в делах местного сиротского приюта, и у нас дома все время жили один или два ребенка.
 — Держу пари, вы никогда не сталкивались с таким ребенком, как Драйден.
 — Уверена, что вы правы. Мне не терпится с ним познакомиться, — с искренним энтузиазмом проговорила Холли.
 — Мне вас жаль. — Мисс Уайтерс взглянула на Холли так, будто не могла поверить, что кто-то может с нетерпением ждать встречи с Драйденом.
 — Как им удалось связать вас?
 — Я задремала буквально на минуту, когда им полагалось заниматься сложением. Негодяи обвили меня веревкой, прежде чем я успела сообразить. Ну, попадись они только мне в руки! Оба! Шутка надо мной теперь будет их последней. — Ее лицо вспыхнуло от возмущения. — Простите меня, пожалуйста, мне нужно идти и отыскать милых малюток, а потом притащить их сюда. — Она выпрямилась, повернулась и с недовольным видом вышла из классной строевым шагом.
 — Желаю удачи! — крикнула вслед ей Холли, понимая, что мисс Уайтерс не найдет детей до тех пор, пока они сами того не захотят. И наверное, оно и к лучшему. Страшно подумать, что она с ними сделает, если они ей попадутся.
 Холли снова подумала об Энн и пошла искать ее. При упоминании об Энн мистер Прингл впал в такую меланхолию, что она заронила в душу Холли искру тревоги, которая до сих пор не погасла.
 Холли вышла на второй этаж. Звук ее шагов эхом отзывался от панелей красного дерева. Она посмот-рела вперед и увидела леди Матильду, беседующую с мисс Уайтерс.
 — Мисс Кемпбелл, я только что спрашивала у леди Матильды, не видела ли она мальчиков, — сообщила мисс Уайтерс. — Я, пожалуй, пойду их искать. Если вы их встретите, пожалуйста, сообщите мне.
 — Непременно, — ответила Холли, останавливаясь рядом с леди Матильдой.
 — Прекрасно. Всего хорошего, сударыня. — Мисс Уайтерс присела перед леди Матильдой в реверансе и торопливо пошла по коридору.
 — Надеюсь, ваша комната пришлась вам по душе? — Голос леди Матильды звучал любезно, но в глазах осталась настороженность.
 — Да, славная комната.
 — Я должна извиниться за сегодняшний спектакль. Такого не должно было случиться. Ведь у леди Аптон есть нянька, но по средам у нее выходной. Может быть, от вас потребуется присматривать за ней в этот день и в то же время заботиться о детях. Как вы думаете, у вас получится?
 — Да, — уверенно ответила Холли.
 Леди Матильда улыбнулась, что не соответствовало ледяному выражению ее синих глаз.
 — Надеюсь, вы поладите. Если возникнут какие-нибудь затруднения, я бы предпочла, чтобы вы обращались ко мне, а не к лорду Антону, поскольку у него, без сомнения, хватает проблем с его финансовым крахом. Я надзираю за прислугой с тех пор, как умерла моя кузина. И я уверена, что миссис Прингл будет вам помогать.
 — Без сомнения, — подхватила Холли, прекрасно понимая, что миссис Прингл скорее сделает из нее жаркое и подаст на обед, чем станет помогать.
 — Теперь я с вами прощаюсь. Уверена, что Джон не Сможет обойтись в Лондоне без меня, — добавила леди Матильда специально для Холли и повернулась, чтобы уйти.
 — А как же дети? Разве вы не хотите повидаться с ними перед отъездом?
 Свояченица лорда Аптона остановилась.
 — Прежде чем отвести леди Аптон в ее комнату, я навестила Энн, а мальчиков ищет мисс Уайтерс. Не могу же я ждать, пока она их найдет. Я должна вернуться в Лондон. Вдруг я понадоблюсь лорду Аптону? Дети поймут. Передайте им, что я приеду надолго, когда лорд Аптон решит оставить Лондон.
 — Уж конечно, — подтвердила Холли. Очевидно, леди Матильду заботило одно — поскорее вернуться к Джону.
 — Еще кое-что… Вам, быть может, покажется странным, что дом никак не украшен к Рождеству, но мы все еще в трауре по моей бедной кузине. Какой ужасный поворот судьбы, оставившей детей сиротами в самый рождественский сочельник! Просто трагедия. — Леди Матильда покачала головой, отчего ее длинные черные локоны запрыгали вокруг лица.
 Она немного помолчала, в глазах ее появилась хоть какая-то искренность.
 — Лорду Аптону было очень тяжело. И я не думаю, что он когда-нибудь оправится от смерти Элис. Это время года не может не вызывать у него страшных воспоминаний. Вы, конечно, понимаете.
 — Понимаю, но как же дети? Нужно же как-то скрасить им жизнь.
 — Я предложила Джону украсить холл, но он сказал, в частности, что не хочет этим заниматься. — Она нахмурилась. — Странно, что он украсил к Рождеству свой лондонский дом.
 — Это я украсила, — насупившись, проговорила Холли.
 — Вы? — Леди Матильда посмотрела на Холли так, словно та ударила ее. Она крепко сжала губы и расправила плечи. — Вам следовало бы спросить у меня, прежде чем самой браться за такое дело. Отныне вы будете приходить ко мне и спрашивать разрешения, прежде чем снова займетесь чем-то подобным. Понятно?
 — Совершенно. — Холли слегка кивнула, и несколько непокорных рыжих прядей упали ей на глаза. Она отвела их за уши и почувствовала, что они тут же снова вернулись на прежнее место.
 — Ну что же, пожалуй, все. Уверена, что вы будете знать свое место в доме. До свидания. — И леди Матильда с досадой повернулась и пошла по коридору, шурша шелком дорого платья.
 Холли наблюдала, как она свернула за угол и исчезла, спускаясь вниз по лестнице. Девушке вовсе не хотелось отвечать надменной даме. Здесь хозяин Джон. Жизнь в доме зависит от его указаний. А леди Матильда ведет себя так, словно она уже его жена. Как может он любить такую высокомерную, властную женщину и в то же время целоваться с Холли в открытую, прямо на тротуаре? Скорее всего леди Матильда права. Вероятно, Холли интересует его только как предполагаемая любовница. Нужно быть с ним очень осторожной.
 Выбросив Джона и леди Матильду из головы, Холли решила продолжить свой путь к Энн. Теперь она стояла перед дверью в ее комнату, прислушиваясь, не доносятся ли оттуда какие-либо звуки. Но там царила странная тяжелая тишина. Холли постучалась слегка дрожащей рукой.
 — Войдите, — раздался еле слышный голосок. Девушка медленно открыла дверь, заскрипели петли.
 В комнате было темно, горела только одна свеча на маленьком столике. Девочка лет семи сидела на кровати, прислонившись спиной к горе подушек. Ее белокурые волосы, длинные и прямые, падали на плечи. Свет от свечи мерцал на ее сердцевидном личике. Она смотрела на куклу у себя в руках с таким видом, словно ничто другое ее не интересовало. Длинные темные ресницы отбрасывали на щеки тени в виде полумесяцев. Заметив, что лицо у девочки покрыто болезненной белизной, Холли втянула в себя воздух.
 Потом заставила себя весело проговорить:
 — Добрый день!
 Девочка подняла на Холли большие зеленые потухшие глаза, в которых огонь детства был задут уже давно.
 — Вы кто? — спросила она; ее тихий голосок звучал робко и подозрительно.
 — Я новая няня. — Холли вошла в комнату. — А вы, наверное, леди Энн?
 — У меня было много нянь, — равнодушно поведала Энн. — Только я к ним привыкну, как они уходят. Вы поживете здесь хоть немного?
 — Конечно. Только попробуйте от меня избавиться.
 — Я думаю, они уходят потому, что, когда сиделки — она ухаживает за прабабушкой и за мной — нет дома, няне одной приходится заботиться обо мне, а на меня нужно ужасно много времени. — Энн вздохнула и прижала к себе куклу.
 — Не думаю, что их уход имеет к вам отношение. Скорее всего он как-то связан с вашими братьями. Как вы думаете?
 Девочка насупила бровки, обдумывая вопрос.
 — Да, вы, пожалуй, правы. Они бывают очень противными.
 — Ваш отец просил меня передать кое-что вам и вашим братьям.
 — Вот как? — спросила Энн, и в голосе ее прозвучало что-то вроде волнения.
 — Да. Он велел передать вам, что очень скучает и скоро приедет.
 Уголки рта у Энн опустились, и она снова уставилась на куклу.
 — Он всегда так говорит. Я не очень часто его вижу.
 — Но не потому, что он не хочет вас видеть. В Лондоне он очень много работает.
 — Да. Прингл тоже так говорит, но мне бы хотелось, чтобы он мог работать здесь. — И Энн бросила взгляд на дверь.
 Холли не знала, что сказать, чтобы утешить ребенка, поэтому она посмотрела на опущенные занавеси на окнах.
 — А вы знаете, что есть такие феи, которые живут только при свете солнца, а если не впускать солнце в комнату, то феи к вам не придут?
 — Миссис Прингл говорит, что солнечный свет мне вреден, но она не говорила, что в нем живут феи.
 — Феи показываются только тем, кто верит в их существование. Вряд ли миссис Прингл верит в фей, так что вполне понятно, что она о них ничего не знает. — Холли махнула рукой в сторону окна. — Давайте пригласим сюда фей?
 Энн кивнула, и ее белокурые волосы упали на лицо кукле.
 Холли подошла к окну и отдернула тяжелые занавеси из бордовой парчи. Вечернее солнце ударило в окно, упало на изножье кровати, окутав ноги Энн струящимся светом.
 Холли указала на пылинки, пляшущие в воздухе.
 — Видите мелкие пылинки?
 — Да, — ответила Энн, с нескрываемым любопытством глядя на них.
 — Это пища фей. Если посмотреть повнимательнее, можно увидеть, как они набирают их целыми горстями.
 — Я не вижу фей, — широко раскрыла Энн внимательные глаза.
 — Феи очень робкие, нельзя ожидать, что они появятся из древних времен, как только вы захотите их увидеть. Их можно увидеть именно тогда, когда их совсем не ждешь. — Пройдя через поток света и взметнув вокруг себя пылинки, точно падающие снежинки, Холли села на кровать.
 — Я не упрекаю их за то, что они от меня прячутся. — Энн посмотрела на свои ноги.
 — Почему вы так говорите? — Холли протянула руку, чтобы коснуться Энн, но та отпрянула.
 — Потому что никто не хочет быть рядом со мной.
 — Неправда. Мне нравится находиться рядом с вами.
 — Да? — Энн подняла на нее свои синие глаза, внимательно вглядываясь в лицо Холли, словно желая убедиться, что та говорит правду.
 — Да, очень нравится.
 Некоторое время Энн молчала, впитывая в себя услышанные слова, а потом спросила:
 — Как вы думаете, феи меня полюбят?
 — Я еще не видела ребенка, которого они бы невзлюбили.
 На мгновение лицо у Энн повеселело, потом она прикусила нижнюю губку:
 — Хорошо бы они сделали так, чтобы я снова могла ходить.
 Холли подозревала, что с девочкой что-то не так, но она никак не ожидала, что она не ходит. Она постаралась не выразить на лице удивления.
 — А вы никогда не могли ходить?
 — Я ходила, но перестала, когда умерла мама. — Энн скривилась, в глазах ее при воспоминании о смерти матери мелькнула боль.
 — Вы повредили ноги? И поэтому перестали ходить?
 — Просто я проснулась, а идти не могу. Доктор наложил мне на ноги вот эти лубки, они мне не очень-то нравятся. И еще мне приходится принимать лекарство, которое похоже на лошадиную пис-пис. — Увидев скептическое выражение на лице Холли, девочка добавила: — Это Драйден так сказал, когда попробовал мое лекарство. — Она поджала губы. — Не думаю, чтобы он пробовал лошадиную пис-пис. А вы как думаете?
 — Я тоже так думаю, — ответила с улыбкой Холли.
 — Вы так забавно говорите. Вы не из здешних мест? Вы из Брюсселя? Мисс Уайтерс говорит, что, если люди из Брюсселя, они очень странно разговаривают.
 — Я из Америки.
 — А в Америке есть феи?
 — Конечно, есть, но они живут под шляпками грибов. Я обычно ходила искать их в лес вместе с бабушкой.
 — А моя бабушка умерла раньше, чем мама, — сообщила Энн, задумчиво вздыхая. — У меня есть только прабабушка, но я не думаю, что она знает что-нибудь про фей. А вы находили фей, когда гуляли в лесу с бабушкой?
 — По правде говоря, нет, но я видела, как ночью появляются их фонарики, когда смотрела из окна. Бабушка об этом не знала, но я часами сидела у окна по ночам, когда мне полагалось спать.
 — Вы видели просто светлячков.
 — Нет, я уверена, что это были феи, потому что когда я очень внимательно всматривалась в огоньки, я видела крылышки и маленькие человеческие фигурки.
 Энн сдвинула тонкие бровки и молча навивала на пальцы кукольные волосы.
 Посмотрев на куклу, Холли заметила, что та почти облысела там, где Энн наматывала на пальцы ее волосы.
 — Я собираюсь пойти прогуляться. Не хотите ли пойти со мной?
 — Мне не разрешают выходить на свежий воздух. Доктор говорит, что он для меня вреден.
 — Тогда, может быть, мы сходим и вместе посмотрим вольер?
 — Нет-нет. — Энн покачала головой, и в глазах ее мелькнул страх. — Птицы меня пугают, а папа не разрешает входить туда, если его нет дома. Он говорит, что мы мешаем им высиживать птенцов.
 — Ну ладно, пожалуй, мне тоже не стоит их тревожить. Наверное, я схожу посмотреть на них как-нибудь потом. Я вернусь к вам через некоторое время узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.
 Она бросила на девочку сочувственный взгляд и оставила ее убаюкивать куклу с меланхолическим выражением на маленьком бледном личике. У себя на родине, в сиротском городском приюте, Холли встречала сверхчувствительных детей, потрясенных смертью одного или обоих родителей. Кое-кто из таких детей не мог даже говорить, другие уходили в себя и утрачивали всякую связь с реальностью. Энн отказалась ходить, когда умерла ее мать. Самое грустное заключалось в том, что приютские дети редко выздоравливали, они лишь глубже уходили в себя, их душа была поглощена внутренней мрачной бездной. Холли хотелось думать, что с Энн такого еще не случилось.
 Необходимо как-то наполнить радостью жизнь маленькой девочки. Могло бы помочь празднование Рождества, но нужно подумать, как сделать так, чтобы не рассердить миссис Прингл. И потом, еще есть Джон. Леди Матильда сказала, что его жена умерла в сочельник. Энн рассказала, что перестала ходить в первый день Рождества. Бедный Джон… Как все ужасно! Теперь она понимала, почему он не хочет праздновать Рождество, но ведь должны же дети ощущать хоть немного радости в жизни. Нужно найти способ, как дать им эту радость.
 Она снова подумала о Джоне, о том дополнительном бремени, которое упало на него, когда он узнал, что кто-то хочет его разорить. Перед ее мысленным взором возникло лицо мистера Скибнера. Удается ли ему охранять Джона, оставаясь незамеченным? Если Джон узнает, что она сделала, он никогда ей не простит. Оставалось надеяться, что мистер Скибнер достаточно компетентен, чтобы незаметно обеспечивать охрану Джона.
 Джон остановился перед домиком под черепичной крышей у Уайтчепелской дороги. С карнизов свисали сосульки, тающие на солнце. Потоки света струились через замерзшую воду, и радужные лучи падали ему на лицо. Джон поднял руку, прикрыл ею глаза и заметил, что окна в домике запотели. Он постучал тростью в дверь, глядя, как оттаявшая изморозь стекает по оконным стеклам.
 Его охватило странное чувство, что кто-то на него смотрит, и он оглянулся. Мимо, дребезжа, проехала телега, груженная бочонками с пивом. По другой стороне улицы прошел, насвистывая, трубочист, на плече он нес несколько щеток на длинных палках.
 Дверь домика со скрипом отворилась. Джон посмотрел в удивленное лицо Генри Томаса, и странное ощущение исчезло.
 Томас гостеприимно улыбнулся:
 — Милорд, какая честь для меня!
 — Я надеялся, что вы все еще владеете своим коттеджем, и воспользовался случаем навестить. Мы можем поговорить?
 — Конечно. Заходите, пожалуйста, не стойте на холоде. Джон вошел, и в нос ему ударил восхитительный запах пирога с изюмом и миндалем. Коттедж был невелик — не больше гостиной в его особняке. Внутри располагались маленький дубовый стол и четыре стула. В задней части комнаты находилась кухня.
 У кухонного стола стояла жена Томаса, держа на руках ребенка и глядя на Джона с улыбкой, выражающей приятное удивление. Некрасивая, с тяжелым подбородком, высокого роста — она казалась физически сильной. В то же время было в ней что-то кроткое и непритязательное. Джон видел ее всего несколько раз и всегда с удовольствием находился в ее обществе. Она чем-то походила на Холли — прямая, скромная, бесхитростная. Джон посмотрел на толстощекого ребенка, и перед глазами у него возникла заманчивая картинка — Холли с ребенком на руках.
 Он заморгал, чтобы отогнать видение, потом заметил, что рядом с женой Томаса стоит маленькая девочка, держа в руке нож для разрезания пирогов, все еще занесенный над скатанным в рулет куском теста. Она смотрела на Джона, широко раскрыв глаза.
 — Мою жену вы знаете, — указал на женщину у стола Томас.
 — Да, миссис Томас, рад снова вас видеть, — поклонился Джон. — Как поживаете?
 — Да что же, милорд, жаловаться не приходится, хотя я предпочитаю Вест-Индию нынешнему холодному краю. Я уже и забыла, как здесь холодно, но за Генри я поехала бы даже в Сибирь, кабы он попросил. — И она любящими глазами посмотрела на мужа.
 Джону стало завидно. Никогда женщина не смотрела на него такими глазами. Элис была слишком сосредоточена на себе, чтобы кого-то любить. До свадьбы она еще проявляла какие-то чувства, но потом все быстро прошло и они отдалились друг от друга. Для него стало невыносимо даже находиться с ней вместе в одной комнате, тем более при каждой встрече она не забывала ему напомнить, что именно ее деньги спасли его семью от разорения. И он подумал, насколько же невыносимой была его семейная жизнь.
 Томас все еще не отводил взгляда от жены, как будто они одни в комнате, но наконец сказал:
 — И мою дочку Элли вы тоже знаете.
 — Да, рад снова встретиться. — Глядя на девочку с каштановыми волосами, Джон вспомнил Энн. Внутри у него поселилась пустота, которую ничто не могло заполнить, пока он снова не увидит своих детей.
 — Прошу вас, милорд, садитесь к огню. — Томас взял два стула и пододвинул их к очагу. — Разрешите, я возьму ваш плащ.
 Джон отдал ему пелерину, трость и шляпу и сел у огня. Стул с жесткой спинкой заскрипел под его тяжестью, и Джон подумал, что он, чего доброго, сломается.
 Томас повесил вещи на деревянный гвоздь у двери и сел рядом с Джоном.
 — Я приготовлю чай, — предложила Тереза, спуская с рук ребенка, который тут же начал хныкать.
 — Не беспокойтесь, я всего на минутку. — Джон посмотрел на Томаса и понизил голос: — Сюда меня привело вот что.
 Некий мистер Джарвис, один из моряков, плававший на борту “Покорителя морей”, пришел ко мне вчера.
 — Он что же, сумел спастись? — Потрясенный Томас широко раскрыл глаза.
 — Очевидно. Он сообщил, что во время шторма кто-то ударил его так, что он потерял сознание, а потом нарочно направил судно на “Возмездие за грехи”. — Джон внимательно наблюдал за реакцией Томаса.
 — Бог ты мой! Не могу поверить. Зачем? С какой стати понадобилось кому-то топить корабли? — Лицо Томаса побелело. Он покачал головой, наклонился вперед, уперся локтями в колени, свесив руки.
 Либо Томас первоклассный актер, либо новость стала для него настоящим ударом. Джону хотелось верить в последнее.
 — Я не знаю, поэтому-то и пришел к вам.
 — Но вы ведь не думаете, что я в этом замешан? — спросил Томас, и в голосе его звучали боль и возмущение.
 — Не думаю. Я уверен, что вы ничего не знаете. Мне просто хотелось расспросить про экипаж “Покорителя морей”.
 — Я почти ничего про них не знаю. Капитан Берджесс сам набирал людей. Нет, ничего не могу сказать. Но чертовски умно придумано — одним махом потопить оба судна.
 — А разве есть более подходящее время, чем ураган? В результате Вест-Индская компания теряет оба судна из-за шторма. Я бы никогда не узнал об истинной причине, не появись Джарвис. Кто бы ни решился на такое, он ждал подходящего момента, чтобы все смахивало на несчастный случай. — Джон потер пульсирующие виски.
 — А что насчет Джарвиса? Тот факт, что он спасся и не пришел ко мне, когда контора еще была открыта, наводит на мысль, не он ли и потопил корабли.
 Джон откинулся на спинку стула, сжал руки и сплел пальцы.
 — Я думал об этом, но вряд ли я сумею доказать его виновность, если не найду того, кто нанял его, и не свяжу одно с другим. Он, конечно, не так глуп, чтобы пойти к нанимателю в ближайшее время.
 — Если хотите, я послежу за этим мерзавцем. — Глаза Томаса яростно сверкнули, и Джон удивился. — Он должен заплатить за зло.
 — Нет, полагаю, лучше мне это сделать самому, но все равно благодарю вас. — Джон коснулся плеча Томаса, убедившись, что тот не имеет никакого отношения к аварии. —
 Теперь я пойду. Будьте осторожны, — проговорил Джон.
 Миссис Томас, помогавшая дочери резать рулет, положила нож.
 — Вы уже уходите, милорд? Жаль, что вы не можете остаться. Попробовали бы нашего рождественского пирожка.
 — Наверное, в другой раз. Сейчас мне действительно нужно идти. — Уже второй раз Джон задумался о Рождестве по-новому. До сих пор с Рождеством он связывал только мучительные воспоминания. Два рождественских сочельника назад умерла Элис, а наутро Энн перестала ходить. С тех пор Джон всячески старался не думать о празднике, принесшем ему печаль.
 Томас подал пелерину, шляпу и трость.
 — Дайте мне знать, когда поймаете мерзавца.
 — Непременно. Томас улыбнулся:
 — До свидания, милорд.
 Джон вышел из коттеджа и двинулся по улице. И снова его охватило чувство, что кто-то за ним наблюдает. Он оглянулся через плечо. Трубочист, которого он заметил раньше, шел за ним. На мгновение глаза их встретились, и трубочист свернул в сторону.
 Джон побежал за ним. Справа возвышался высокий дом с меблированными комнатами, который загораживал свет и отбрасывал тень на тротуар, покрытый ледяной коркой после вчерашней непогоды. Джон не заметил ее и поскользнулся. Сыпля проклятиями и хватаясь за воздух, он долетел до самого проулка, едва удержавшись на ногах.
 Схватившись за угол здания, он восстановил равновесие и окинул взглядом пустой проулок. Тру-бочист исчез. Единственным живым существом, которого увидел Джон, оказалась кошка, кравшаяся вдоль изгороди в поисках крысы или мыши. Совсем как он! Оставалось надеяться, что ему повезет больше, чем кошке. Во всяком случае, у того, кто следит за ним, неплохо получается. Интересно, не идет ли за ним следом тот, кому он собирается мстить?
 В голове у него созрел план, как поймать преследователя.




  Глава 9 


 Расплатившись с кебменом, Джон направился в контору судовой компании “Сент-Джон”. Привычно оглянувшись, он никого не увидел, только невдалеке стоял кеб. Джон пошел дальше, прислушиваясь к стуку своих сапог по брусчатке и чувствуя, как полы плаща обвиваются при ходьбе вокруг ног. Подойдя к конторе, он услышал громкий голос Тедди. Остановившись у двери, Джон заглянул в окно.
 Там стояли нос к носу сэр Джозеф Ромли и Тедди; толстый живот Ромли почти упирался в Тедди, обрюзгшее лицо побагровело от ярости. У Тедди даже шея порозовела, резко контрастируя с канареечным цветом его фрака.
 Джон вошел в контору и захлопнул за собой дверь, возмущенно звякнув дверным колокольчиком. Тедди и Ромли повернулись к нему. Джон сердито посмотрел на них.
 — Что здесь происходит?
 — Скажите ему сами. — И Тедди бросил хмурый взгляд на Ромли.
 — Ну, я… — Ромли замолчал и отошел от Тедди. Волнение, прозвучавшее в голосе Ромли, Джону не понравилось. Он бросил на Ромли такой острый взгляд, что тот схватился за лацканы своего фрака и отступил еще на шаг назад.
 — Итак? — резко спросил Джон, теряя терпение.
 — Я… — начал Ромли, запинаясь, и замолчал. Его лицо в красных жилках стало еще багровее. Он провел рукой по шее, повязанной галстуком, расправил плечи в слабой попытке собраться с духом, но в результате его живот выпятился еще больше. — Проклятие! — произнес он возбужденно. — Могу только повторить то, с чем пришел. Я уже сказал вашему брату. Инвесторы хотят изъять свои вложения. — Ромли еще отступил назад, опасаясь реакции Джона. Наткнувшись на стол, он ухватился за его край.
 — Вы говорите от имени всех инвесторов? — спросил Джон угрожающе тихим голосом.
 — Да. — Ромли снова провел рукой по галстуку. — Можете поверить, что мне вовсе не нравится сообщать вам такие новости. В конце концов, лучше узнать от меня, ведь именно я нашел инвесторов для вашей компании.
 — Я окончательно разорен. — Джон так стиснул в руках трость, что она сломалась.
 Ромли посмотрел на обломки и широко раскрыл глаза от страха.
 — Вы не можете ждать, что мы оставим свои деньги в вашей компании, когда вы потеряли два корабля.
 — У меня есть еще один. Мне просто нужно время, чтобы возместить убытки.
 — Они не хотят ждать. Я пытался с ними поговорить.
 — Кто они? Я сам с ними поговорю.
 — Вы знаете, что я не могу разглашать такие сведения. Поскольку я владелец банка, в который они поместили свои капиталы, я обязан держать их имена в тайне. Я могу потерять свой банк, если расскажу, кто именно вас финансирует. Вам чертовски не везет, Сент-Джон. О вашем финансовом положении ходят такие слухи, что вы действительно не можете ожидать дальнейшей поддержки вкладчиков.
 Такие вложения непрактичны, и я, конечно, не могу им советовать держать деньги в вашей компании. — Последние слова Ромли почти пропищал.
 — Можете не продолжать. Я не хочу, чтобы вы компрометировали ваше дело из-за меня. — Джон стиснул обломки трости, охваченный яростным желанием доломать их о шею Ромли. Когда Джон только учредил свою компанию, Ромли вел себя как его самый близкий друг, а теперь даже не хочет попробовать уговорить инвесторов остаться с ним.
 — Они хотят получить свои деньги до конца месяца.
 — Они их получат, когда я смогу передать их вам.
 — Они хотят получить их до конца месяца, иначе собираются подать на вас в суд. Скандал погубит вашу компанию окончательно. Никто не станет вести с вами дела. Советую вам как-то вывернуться с деньгами. Может быть, поискать богатую невесту.
 Джон указал на дверь.
 — Убирайтесь к черту!
 — Я вам просто дал хороший совет, Сент-Джон, — произнес Ромли, пятясь к двери и стиснув шляпу в дрожащих руках.
 — Убирайтесь! — Джон шагнул к нему ближе.
 Ромли искоса взглянул на него, а потом выбежал из конторы так, точно за ним гнался шершень.
 — Проклятие! Вот мы и остались на бобах. Что будем делать? — С огорченным видом Тедди скрестил руки на груди.
 — Провалиться мне, если я знаю! — Джон швырнул обломки трости через всю комнату. Они ударились о письменный стол, отскочили, после чего один стукнулся об стену, а другой покатился по полу прямо к сапогам Тедди.
 Тот посмотрел на обломок и нахмурился.
 — Что за бесхребетное создание этот Ромли! Судя по его поведению, он вовсе не намерен нам помогать.
 Джон повернулся к брату, но тут его внимание привлек какой-то человек, проходивший по улице.
 Выглянув в окно, Джон заметил, что он остановился у стоянки кебов и стал читать газету. Он был одет в темный неброский костюм и тяжелый черный плащ.
 Следующее движение человек сделал так быстро, точно и небрежно, что Джон не успел и глазом моргнуть. Человек перевернул газетную страницу и бросил незаметный взгляд на судовую контору. На мгновение увидев его лицо, Джон заметил на его голове седые волосы, а на носу — очки в тонкой золотой оправе. Он вовсе не походил на трубочиста, который шел за Джоном немного раньше, но вполне могло быть, что за ним следит не один человек.
 Джон продолжал смотреть на соглядатая. Тот прятал лицо за газетой, потом еще раз перевернул страницу и снова бросил взгляд на контору. Но теперь Джон смотрел ему прямо в глаза. На лице у человека появилось замешательство и удивление, а потом он снова нервным движением поднял газету.
 Джон отошел от окна и повернулся к Тедди.
 — Может, я ошибаюсь, но кто-то за мной следит. Пойдем, сегодня мы закроем лавочку пораньше.
 — С какой стати кому-то следить за тобой? — недоверчиво спросил Тедди.
 Джон помешкал, размышляя, стоит ли довериться Тедди, и в конце концов сказал:
 — Я думаю, за мной ходит тот же самый человек, который потопил наши корабли.
 И Джон рассказал недоумевающему брату о том, что сообщил ему Джарвис. Закончив, он посмотрел на потрясенное лицо Тедди.
 — Скорее всего тот, кто следит за мной, имеет к случившемуся какое-то отношение. Нужно его найти.
 — Как ты предполагаешь это сделать?
 — У меня есть план. Ты только следуй за мной. — И Джон пошел к двери. Он найдет нервного маленького него-дяя и вытрясет из него всю правду.


* * *

 — Он все еще едет за нами? — спросил Тедди, поднеся к носу понюшку табаку.
 — Слева от нас. — Краешком глаза Джон видел кеб, который ехал за ними на умеренной скорости, а потом заметил в руке у брата табакерку. — Где ты взял денег, чтобы купить эту дрянь?
 Тедди со сконфуженным видом втянул в нос табак.
 — Купил на те деньги, что ты мне дал.
 — Денег, что я тебе дал, могло хватить только на одежду и расходы на занятия. Как ты можешь еще и табак покупать?
 — Честно говоря, я одолжил деньжат у одного друга. — И Тедди добавил, чтобы объяснить свои беспечные траты: — Табак просто классный и очень дешевый. — Тедди посмотрел на коричневый порошок, скривился и добавил: — Не очень-то приятная штука.
 — Ничего удивительного. — Джон с гримасой посмотрел на брата, на его ярко-желтый фрак и панталоны. Вот уж воистину лондонский пижон, во всем старается следовать моде, даже в самых немыслимых мелочах. Неужели он никогда не повзрослеет? И проговорил, не скрывая насмешки: — Пожалуй, тебе стоило бы обзавестись лорнетом в дополнение к табакерке.
 Тедди, ничуть не смущенный колкостью брата, ответил совершенно серьезно:
 — Я присматриваю хорошую табакерку, мне хочется золотую и очень дорогую, а дешевой подделкой я не хочу срамиться.
 Джон только головой покачал. Кеб поехал медленнее, потом остановился.
 — Итак, — бросил взгляд на брата Джон, — ты знаешь, что делать.
 — Да. Я затею драку с кебменом, а ты набросишься на соглядатая. — Тедди умелым жестом защелкнул табакерку и сунул ее в карман.
 — Я выйду, первым. — Джон открыл дверцу и замер, услышав гулкий голос Данна:
 — Вы не можете так сделать. Лорд Аптон повесит вас на ваших же подтяжках… Господи! Что я говорю? Да ведь он повесит меня за то, что я дал вам унести его.
 Оглядевшись, Джон увидел, что Данн идет по тротуару за двумя мужчинами, которые несут гостиный диван. Два дюжих стража стояли у входа в его дом, держа в руках пистолеты. На тротуаре толпились зеваки, не сводя глаз с драматической сцены, разыгрывающейся перед ними.
 — Заплати кебмену, Тедди, — велел Джон и, спрыгнув на землю, пошел к дому.
 Четыре длинных шага — и он стал перед стражами, не давая им пройти. Один из них, с круглой головой, с коричневым шарфом, обмотанным вокруг шеи, посмотрел на него, не поднимая головы. Другой, рядом с первым, с ярко-рыжими волосами и острым носом походил на лисицу.
 — Что вы себе позволяете? — обратился Джон к Лисьей Морде.
 — Лишение прав пользования, хозяин. — Вынув изо рта сигару, Лисья Морда сплюнул на ступеньку, чуть не попав на сапог Джона. — Вы на шесть месяцев задержали платежи. — Заметив устрашающий взгляд Джона, он поднял пистолет с таким видом, словно вот-вот пустит его в ход. — Теперь все в доме принадлежит банку.
 Джон пристально посмотрел на него, потом на людей, стоявших поодаль. Если он спустит мошенников с лестницы, скандал разразится еще больше, но искушение было очень велико. И тогда-то уж наверняка унижение, которому его подвергли, станет передовицей в “Морнинг пост”. Лучше не давать пищу сплетням, решил он и сунул в карман то, что еще оставалось от его гордости, отвернулся и пошел вниз по ступеням. Каждый мускул в его теле протестовал против происходящего.
 К нему подошел Тедди. — Что происходит, черт побери?
 — Банк лишает меня прав пользования, — ответил Джон сквозь стиснутые зубы.
 Их оттолкнули носильщики, которые волокли сундук.
 — Эй, здесь моя одежда! — закричал Тедди, вцепившись в руку одного из них.
 Лисья Морда сбежал вниз и оттолкнул Тедди от сундука.
 — Уже не ваша.
 У Тедди был такой вид, словно он вот-вот набросится на него, но Джон схватил его за руку.
 — Не здесь. На нас смотрят.
 Тедди оглянулся и заметил толпу зевак.
 — Провались все к черту!
 — Ступай приведи сюда Данна, — попросил Джон, увидев, что тот все еще препирается с грузчиками.
 Тут Джон заметил, что кеб, который ехал за ними, остановился на другой стороне улицы, рядом с толпой зевак. Сидевший в нем седовласый человек всячески старался не обращать на себя внимание, а сам поглядывал из-за газеты. Среди возникшего хаоса Джон совсем забыл о соглядатае.
 Теперь он перешел улицу твердым, решительным шагом. Маленький человечек не заметил его; он смотрел, как Тедди пытается оттащить Данна от подводы.
 Джон подошел к кебу незаметно, распахнул дверцу, просунул свою крупную руку внутрь, схватил седовласого за галстук и потянул на себя. Тот съехал по лесенке вниз. Глаза его широко раскрылись от страха. Джон крепко держал человека, не давая ему упасть, и пристально смотрел на него. Хитроумный человечек щурился на него из-за очков, и лицо его становилось все краснее и краснее.
 — М-милорд, в-вы не понимаете, — промямлил он сдавленным голосом.
 — Даю две секунды на объяснение. — И Джон стянул галстук еще сильнее.
 — Х-хорошо, но прошу не прибегать к насилию. Некая молодая женщина заплатила мне, чтобы я за вами следил.
 — Кто вы такой?
 — Меня зовут Джулиус Скибнер. Я сыщик с Боу-стрит.
 — Кто вас нанял?
 — Я вам не могу сказать. Джон приподнял его за галстук.
 Скибнер издал задыхающийся звук и с трудом выговорил:
 — Х-хорошо, я все расскажу.
 — Рад, что вы смотрите на дело моими глазами. — Джон ослабил хватку, но продолжал держать джентльмена за галстук.
 Скибнер крепко зажмурил глаза, радуясь, что его жизнь в безопасности.
 — Некая молодая женщина наняла меня, чтобы узнать, кто потопил ваш корабль, и попросила меня следовать за вами, потому что ее заботит ваше благополучие.
 — Какая молодая женщина?
 Седовласый помолчал, скорчил гримасу и неохотно выдал информацию:
 — Некая мисс Кемпбелл. Полагаю, вы ее знаете. Джон, сам того не сознавая, стиснул шею мистера Скиб-нера так, что тот закашлялся и еле слышно прохрипел:
 — Милорд, вы меня задушите.
 Джон понял, что переборщил, и опустил руку. Скибнер отшатнулся и прислонился к кебу.
 — Пожалуйста, не сердитесь на нее. Она так тревожилась за вас.
 — Я же сказал ей, что сам все улажу.
 — Милорд, лучше поручите дело мне. Вид у меня не такой приметный, как у вас, и у меня везде есть свои люди. Я уже провел кое-какие расследования и узнал, что мистер Джарвис спасся при кораблекрушении. За ним наблюдают мои люди. И если я буду продолжать расследование еще некоторое время, я выясню, кто пытался вас разорить
 Джон обдумывал предложение Скибнера, как вдруг заметил, что зеваки глазеют теперь на них. Он понизил голос:
 — Пожалуй, вы правы, вы действительно не так заметны, но я не смогу сейчас заплатить вам.
 — Мисс Кемпбелл уже позаботилась об оплате.
 — Где же она достала такие деньги?
 — Лучше спросите у нее самой. — Здесь Скибнер явно не собирался отступать.
 После долгого тяжелого молчания Джон наконец произнес:
 — Я хочу, чтобы ко мне поступали сведения каждый день. И у меня есть для вас еще одно поручение.
 Мистер Скибнер кивнул:
 — К вашим услугам.
 — Я хочу, чтобы вы занялись прошлым мисс Кемпбелл. Она из Ричмонда, штат Виргиния, и из дома она уехала в страшной спешке. Я хочу знать почему.
 — Хорошо, сделаю, — ответил мистер Скибнер, не испытывая никаких угрызений совести из-за того, что предает одного клиента ради другого. Глаза его просияли. — Но чтобы узнать, потребуется не одна неделя, а может, и месяц.
 — Мне не к спеху. Мисс Кемпбелл никуда не собирается уезжать. Просто добудьте мне все сведения. А теперь прошу прощения, одно важное дело требует моего внимания.
 — Что за дело, милорд? — спросил Скибнер.
 — Мне нужно срочно поговорить с мисс Кемпбелл. — Джон перешел улицу, исполненный намерения не ограничиться одними разговорами.
 В то же самое время за сорок миль от Лондона Холли стояла на табуретке, наклонившись над кустом остролиста. Острые кончики листьев покалывали ей шею. Перед глазами У нее неизвестно почему появилось лицо Джона, выглядевшее мрачнее, чем всегда. Вскоре видение рассеялось. Холли пожала плечами, потом отвела в сторону колючую ветку и отрезала садовыми ножницами. Она намерева-лась набрать зелени для рождественских украшений, еще не решив, где их разместить.
 Повернувшись, Холли бросила отрезанную ветку на землю. Ветка упала поверх кучки самшита и сосновых лап, которые Холли собирала вот уже два часа. Она посмотрела на небо. По краю горизонта наползала мгла, рисуя на облаках темно-розовые, пурпурные и фиолетовые полосы. До захода солнца оставалось всего полчаса. Пальцы рук и ног заледенели от холода. Она надеялась, что мальчиков заинтересует, чем она занимается, и они появятся, но так их и не увидела. Мисс Уайтерс все еще искала их, и Холли предполагала, что они будут прятаться по крайней мере до ужина.
 Она снова подняла ножницы, но тут услышала за спиной тяжелый смешок. Потом вдруг табурет полетел у нее из-под ног. Размахивая руками, Холли упала на куст, колючие ветки царапали ей лицо и жалили руки и ноги. Затрещала рвущаяся ткань.
 Она упала навзничь. Лежа на земле с закрытыми глазами, с заостренными листьями в волосах, она услышала голоса:
 — Смотри, что ты наделал, Драйден. Ты же ее убил.
 — Может, я ее и толкнул, а ты смотрел. — У Драйдена голос был ниже, чем у Брока.
 — Я не хотел, ты меня заставил. — Казалось, Брок вот-вот расплачется. — Что нам теперь делать? Ведь нас повесят.
 Холли, которой было одновременно и забавно и интересно слушать их разговор, лежала, закрыв глаза и притворяясь мертвой. Шаги раздавались все ближе и ближе.
 — Мы не знаем, взаправду ли она умерла. Пойди посмотри, — велел Драйден.
 — Нет, я не стану к ней прикасаться. Все сделал ты. Ты выбил из-под нее табуретку, — повторял Брок.
 — Я не один убил ее. Ты помогал. Может, лучше давай оставим ее здесь? Даже если она не умерла, она за-162 мерзнет от холода, а потом вороны будут клевать ее тело, и если кто-то и найдет ее, будет казаться, что она просто упала с табуретки. Никто не узнает, что убили мы.
 — А что, если начнется расследование?
 — Ты слышал, как миссис Прингл орала на нее. Даже если наша новая няня никогда не найдется, она не станет волноваться.
 — Мне она вроде бы уже начала нравиться больше, чем остальные, — пробормотал Брок. — Ни одна из наших нянь в жизни не показывала нам язык, ведь верно?
 — Она не знает своего места, — провозгласил Драйден, и в голосе его послышался оттенок превосходства.
 — А я думаю, что с ней было бы весело. С тех пор как мама умерла, на Рождество нам никогда не было весело.
 — Вечно ты скулишь. Ты что, ни о чем не можешь думать, кроме как о Рождестве и о маминой смерти? Терпеть не могу Рождество1 Какой-то дурацкий праздник.
 — А мне хочется праздновать Рождество, и все тут, — прохныкал Брок обиженно.
 — Вот и ной. А лучше бы ты выбросил все из головы. Папа возьмет нас в церковь, как в прошлом году. Ты же знаешь, что он сказал. У него нет денег, чтобы праздновать Рождество как полагается, и раз он не может сделать подарки слугам и арендаторам, то ему хочется вообще избежать празднования. Я его не виню. Если бы ты любил маму, тебе не хотелось бы праздновать тот день, когда она умерла.
 — Я только подумал…
 — Да нет, ты никогда не думаешь.
 — Иногда я тебя ненавижу, Драйден. — Брок замолчал, л воцарилось молчание.
 Тоска и печаль, прозвучавшие в голосе Брока, проникли в самое сердце Холли. Бедные дети! Она найдет способ устроить им Рождество по всем правилам. Им нужна исцеляющая любовь, которую приносит Рождество, просто необходима.
 Молчание нарушил Брок:
 — А что мы будем делать с телом? Нас повесят, если кто-то узнает, что мы натворили.
 — Ничего мы не будем делать. Никто не узнает, что мы ее убили, не распускай сопли.
 — Я ее не убивал.
 — Ну ладно, я убил, но ты-то смотрел. Впрочем, все равно она мне не понравилась.
 — Тебе вообще никто не нравится, — отозвался Брок.
 — Верно. Ну так что, ты хочешь пойти донести или будешь человеком чести, который держит рот на замке?
 Последовало молчание, Брок обдумывал, что сделать.
 — Ладно, но мне осточертело прятаться от Уайтерс. Я пойду и покажусь. Не стоило мне тебя слушать, когда ты придумал связать ее. Из-за тебя меня еще больше побьют.
 — Хватит скулить, а?
 — Я не скулю.
 — Скулишь, да еще как.
 — Я не…
 Холли подождала, пока их голоса стихнут, и открыла глаза. Она проверила, все ли у нее цело, встала и со стоном принялась растирать поясницу. В голове у нее уже начал вырисовываться план мести. Забавно будет дать им хороший урок. Пожалуй, они не один раз подумают, прежде чем выбивать из-под кого-то табуретку!
 В тот же вечер Холли сидела в заброшенном охотничьем домике примерно в миле от помещичьего дома. Небольшое каменное строение, с маленькой кухонькой в одном углу и гостиной в другом, почти полностью скрывалось за деревьями. Единственной мебелью были шаткий стол, два дубовых стула, в спинках которых не хватало перекладин, и расшатанная скамья из вяза, стоявшая перед очагом. Домик Холли нашла случайно, когда ходила по лесу, чтобы согреться. Она пряталась в нем от мальчишек уже не один час.
 В дровяном ящике у задней стены она обнаружила поленья и затопила очаг. Холли не привыкла сидеть без дела и, обнаружив старый веник, принялась за уборку. Вскоре царство пыли и паутины превратилось в симпатичный домик. Повесить бы еще занавески, постелить скатерть на стол да поставить кое-какую мебель.
 Холли посмотрела на догорающий огонь, который отбрасывал мерцающие тени на стены и наглухо закрытые ставни. Лунный луч проникал сквозь широкую неровную щель между ставнями и отбрасывал тусклую туманную дорожку до самого угла. Наверное, уже часов десять. Мальчики скорее всего легли спать. Холли усмехнулась, подумав о том, что она припасла для них.
 Она встала с диванчика, наклонилась, погрузила руки в золу в очаге и навела ею темные круги под глазами и впадины на щеках. Посмотрела на свое отражение в разбитом зеркале на стене, улыбнулась на свой нелепый вид, надела пелерину и вышла.
 Луна, как большой мяч, висела в небе и струила мягкий голубой свет на дорожку в лесу. Голые ветки дубов, вязов и ясеней нависали над дорожкой. Холли пришлось несколько раз наклоняться под нависшие сучья, прежде чем она добралась до конца дорожки и оказалась на опушке. От холода сухая трава уже покрылась сверкающей пеленой и напоминала ковер из серебряных льдинок.
 Дом возвышался вдали как огромный серый призрак. С одной стороны его выступала теплица, где, как решила Холли, Джон устроил свой вольер. Позади расположился неухоженный сад, заросший сорными травами, с неподстриженными живыми изгородями, мимо которых она уже проходила сегодня. Наверное, в свое время там было очень красиво, и можно было бы все вернуть, если бы хоть немного приложить руки. Как грустно, что у Джона нет денег на садовников.
 Замерзшая трава под ее башмаками издавала хрустящие звуки, точно кто-то скрипел зубами. Сама не зная как, Холли оказалась перед лестницей для прислуги. Она надеялась, что мистер Прингл не запер дом на ночь.
 Она нажала на дверную ручку, и с резким скрипом дверь отворилась.
 Холли с довольным видом вошла в дом и закрыла за собой дверь.
 — Мисс Кемпбелл?
 От голоса Принта, усиленного резонансом лестничного колодца, Холли вздрогнула. Прижав руку к забившемуся сердцу, она подняла голову и увидела, что Прингл спускается по лестнице.
 — Слава Богу! — Холли едва обрела дар речи. — Вы меня до смерти напугали.
 — Я беспокоился за вас, мисс. Я сейчас как раз запираю дом. Миссис Прингл, кажется, решила, что вы уже от нас уехали, и не разрешила мне послать за мировым судьей. А я был уверен, что вы не уедете, не сказав никому ни слова. Я решил обратиться за помощью, если бы не нашел вас до полуночи. — Прингл спустился вниз, высоко поднимая вверх свечу, и свет от нее падал на всю его худую, журавлиную фигуру, углубляя впадины на щеках, что придавало всему лицу мертвенный вид.
 — Благодарю вас, Прингл. Полагаю, ваша жена приняла желаемое за действительное, — улыбнулась Холли.
 Прингл вгляделся в ее лицо, заметил порванное платье и воскликнул:
 — Что с вами случилось?
 — Я задумала небольшую шалость для мальчиков. Похожа я на выходца с того света?
 — Неужели они пытались вас убить? — Прингл заморгал, на лице у него выразились недоверие и тревога.
 — Им так показалось. Вот почему очень важно, чтобы моя шалость удалась. Надеюсь, Драйден теперь дважды подумает, прежде чем что-нибудь натворить.
 — Сомневаюсь, мисс, что наш Драйден когда-нибудь исправится.
 — Будем надеяться. — Тут улыбка сбежала с ее лица. — А что Энн не спрашивала обо мне?
 — Нет, мисс, насколько мне известно.
 — Вот как? — вздохнула Холли, и в голосе ее прозвучало разочарование.
 — Ей нужно время, чтобы расположиться к человеку. — Прингл коснулся ее плеча.
 — Я понимаю, но мне было интересно, не спросила ли она, где я. Ну что же, Рим завоевали не за один день.
 — Вы правы, мисс, — улыбнулся Прингл.
 — Я сейчас поднимусь наверх и кое-что устрою. Если вы увидите, что Драйден и Брок мчатся по дому, вы будете знать почему.
 Прингл улыбнулся с видом заговорщика.
 — Я не стану им помогать. В коридоре я оставил зажженную свечу, мисс. Если вы ее возьмете, они лучше вас разглядят.
 — Замечательная мысль. Благодарю вас, Прингл. Холли улыбнулась, приподняла подол платья и пелерины и пошла наверх.
 Перед комнатой мальчиков она остановилась. Из-под двери проникал тусклый свет. Холли прижалась ухом к дубовой двери и услышала их приглушенные голоса. Улыбаясь, она на цыпочках направилась к своей комнате. Дверь скрипнула. Тогда Холли нарочно несколько раз открыла ее и закрыла, надеясь, что мальчики услышат.
 Она вошла к себе, бросила пелерину и перчатки на кровать, потом взяла кувшин, в котором не оказалось воды. Она быстро прошла в коридор, громко захлопнув за собой дверь. Ее комната находилась через три двери от комнаты мальчиков. Холли увидела, что полоска света под их дверью внезапно исчезла.
 Она вытащила свечу из настенного подсвечника.
 — О-о-х! — простонала она как можно громче. Голос ее прозвучал жутко, отдаваясь от стен. — О-ох!
 — Говорю же тебе, это она! — донесся из-за двери дрожащий голос Брока.
 — Вот дурак, привидений не бывает!
 Холли улыбнулась и несколько раз ударила кувшином по стене. Потом снова застонала. Подойдя к двери мальчиков, она с громким стуком бросила кувшин на пол, а потом распахнула дверь. И остановилась, озираясь.
 По обе стороны комнаты стояли две маленькие кроватки. Мальчики сидели на одной кровати, забившись в угол, и на лицах их выражался забавный страх.
 — Вы думали, что убийство сойдет вам с рук? — сверхъестественно завыла Холли.
 Брок указал на брата.
 — Это он! Это он!
 Драйден так испугался, что не мог вымолвить ни слова. Он вытаращил глаза и широко раскрыл рот.
 Холли медленно вошла в комнату и закрыла за собой дверь.
 Драйден прижался спиной к стене, как будто хотел в ней раствориться. Как ни склонен он был к браваде, сейчас он испугался куда сильнее, чем его брат.
 — Пожалуйста, не трогайте нас, — попросил Брок. — Драйден очень жалеет, что убил вас.
 — Правда? — устремила взгляд на Драйдена Холли. Тот хотел что-то сказать. Губы у него шевелились, но слов он произнести не мог.
 — Принимаю это как знак согласия. Надеюсь, ты понимаешь: то, что ты натворил, жестоко и никуда не годится! Исправишься ли ты, Драйден?
 Драйден покивал, непослушная прядь темных прямых волос упала ему на лоб. С ямочкой на подбородке, с золотистыми глазами он казался маленькой копией испуганного Джона.
 Внезапно внизу в коридоре стукнула дверь. Потом послышалось:
 — Мисс Кемпбелл, где вы?
 Услышав громкий голос Джона, Холли съежилась.
 — Папа? — Брок посмотрел на дверь, а потом громко закричал: — Папа! Папа! Помоги нам!
 — Ш-ш! Не нужно звать на помощь. Или вы хотите, чтобы он меня обнаружил? — Оба мальчика склонили набок головы, не понимая, почему в голосе ее звучит страх. — Послушайте, спрячьте меня. Одно слово — и я действительно превращусь в котлету. — Холли увидела, как уголки рта Драйдена приподнялись в понимающей улыбке. Бросив на него еще один взгляд, Холли задула свечу и шмыгнула под кровать. — Помни же, Драйден, одно ело…
 Дверь распахнулась. В комнату ворвался свет от свечи в руках Джона. Холли заметила, что платье ее высовывается из-под кровати, и рывком убрала его, стукнувшись кистью о перекладину. Пришлось прикусить губу, чтобы не закричать.
 — Что случилось? — Голос Джона звучал уже не так сердито. — Почему вы звали на помощь?
 Затаив дыхание, Холли смотрела, как его сапоги приближаются к кровати, как резко блестит их черная кожа. Первым заговорил Драйден:
 — Все в порядке, папа.
 Холли с облегчением вздохнула. Комочек пыли взлетел в воздух и прилип к ее губе. Она тихонько сплюнула его. Разумеется, Драйден будет по гроб жизни шантажировать ее за то, что не выдал. Хлопья пыли, скопившиеся под кроватью, лезли ей в лицо. Она нахмурилась. Интересно, кто-нибудь метет пол под кроватью?
 — Вам давно уже следует спать. Почему вы не спите?
 — Вы так закричали, папа, что мы проснулись, — пояснил Драйден; голос его звучал подобострастно, чего раньше Холли за ним не замечала. — Вы сердитесь на нашу няню?
 — Вас не касается. — Джон замолчал, потом спросил колючим, как солома зимой, голосом: — Она вам понравилась?
 — Мне кажется, она… — Холли ударила кулаком по матрасу, попала Драйдену по спине, и он замолчал.
 — Она — что?
 — Она очень хорошая няня.
 — Да, папа, она мне очень понравилась, — подтвердил Брок.
 Холли улыбнулась у себя под кроватью.
 — Я рад, что она понравилась вам обоим, — проговорил Джон совершенно безрадостным голосом. — А что вы делаете в одной кровати? Брок, сию же минуту ступай к себе.
 Холли видела, как голые ноги Брока ступили на пол, а потом направились к противоположной стене. Заскрипела кровать, ноги оторвались от пола — Брок улегся.
 Голос Джона смягчился:
 — А теперь спите. Жаль, что я вас разбудил.
 Холли не видела его, но была уверена, что он оправил постель Драйдена, а потом подошел к Броку.
 — Кстати, вы не видели мисс Кемпбелл?
 — Нет, папа, — разом ответили оба.
 — Ладно. А теперь спать. Увидимся утром.
 Холли видела, как сапоги Джона направились к двери. Потом дверь закрылась, и комната погрузилась в темноту. Шаги Джона замерли вдали. Напряжение наконец оставило Холли, она осторожно вылезла из-под кровати, расправила затекшие руки. В маленькое окошко падал лунный свет, заливая собой комнату. Лица мальчиков она различала смутно, но чувствовала на себе их взгляды.
 Стряхивая с платья пыль, она произнесла раздраженно:
 — Благодарю вас, что не выдали меня.
 — Ну что же, мы в расчете, — ухмыльнулся Драйден, и Холли не понравилась прозвучаватя в его голосе сатанинская нотка. — Но надеюсь, что больше с вашей стороны розыгрышей не будет.
 — Мы будем хорошо себя вести, — пообещал Брок.
 — У вас просто не будет времени на озорство, так что придется вести себя хорошо.
 — Почему не будет времени? — спросил Драйден.
 — Я нашла в лесу симпатичный охотничий домик. И подумала, что мы можем украсить его к Рождеству. Это будет наша тайна Может, вы поможете мне сделать гирлянды из сосновых лап. Потом нужно будет привязать к ним банты и что-нибудь испечь. Думаю, будет весело.
 — А что, и правда.
 Но тут Брока прервал Драйден:
 — К вашему сведению, у нас не празднуют Рождество. — И Драйден бросил резкий взгляд на брата.
 — Да, в доме — пожалуй, но может быть, в охотничьем домике можно?
 — Я буду помогать, — осмелел Брок, стараясь не смотреть на брата.
 — Хорошо. Только все придется хранить в тайне, особенно от вашего отца и миссис Прингл. Очаг в домике есть, можно испечь что-нибудь вкусное.
 — И это можно будет съесть? — спросил Брок, не скрывая волнения.
 — Конечно, половина рождественских радостей состоит в поедании вкусных вещей, — объяснила Холли. — На Рождество у меня всегда болел живот, потому что я ела слишком много бабушкиного кекса с ромом и изюмом. И каждый раз сочельник я проводила на ночном горшке. Если вы думаете, что со временем я стала есть меньше сладкого, то вовсе нет.
 Услышав ее признания, Брок рассмеялся, однако Драйден хранил молчание. Лицо его оставалось в тени, но Холли знала, что он смотрит на нее сердито, совсем как его отец.
 — Я не ем сладкого, — заметил Драйден.
 — Я съем твою долю, — обрадовался Брок.
 — Ну и ладно.
 — Но мы все равно оставим вам немного, — проговорила Холли, выбирая из волос комочки пыли.
 — Не нужно Я не стану есть. И не стану помогать вам украшать домик. Я ненавижу Рождество, — заявил Драйден, сжимая кулаки и ударяя ими по матрасу.
 — Никто не будет вас заставлять помогать нам. — Холли подошла к Броку и закрыла его одеялом до подбородка. — Вот так. Вы, наверное, уже слишком большие, чтобы можно было обнять вас на ночь?
 — Не думаю, — отозвался Брок робким голосом.
 — Вот и прекрасно. — Холли обняла его, взъерошила волосы. — Спокойной ночи.
 Она повернулась к Драйдену, чтобы сделать то же самое, но он ее остановил:
 — Я не хочу, чтобы меня обнимали, особенно вы.
 — Ладно. Тогда спокойной ночи, и пусть вас не кусают клопы.
 Холли улыбнулась, открыла дверь, выглянула в коридор, чтобы удостовериться, что ей ничто не грозит, потом на цыпочках пошла к себе. Она вспомнила, что сказал Драйден о Рождестве. Одинокий маленький мальчик. Ей хотелось отдать ему свою любовь и внимание, которых ему так не хватало, только бы он ей позволил.
 Не успела Холли подойти к двери своей комнаты, как длинные стальные пальцы схватили ее за руку. Холли вздрогнула, сердце у нее замерло.
 — Вы думали, я не заметил, что вы спрятались под кроватью?
 — Д-джон, — только и успела выговорить она, как он потащил ее по коридору.




  Глава 10 


  — Я понимаю, вы, наверное, говорили с мистером Скибнером. Я вам все объясню, — сказала Холли, чувствуя, как его пальцы, точно стальные челюсти, обхватили ее запястье.
 — Я предоставлю вам для объяснения все возможности. — Голос его звучал низко, угрожающе, каждое слово было пронизано колкостью и язвительностью.
 Распахнулась одна из дверей, и мисс Уайтерс высунула сонное лицо. Увидев, что Джон тащит Холли мимо ее Двери, она произнесла:
 — Мисс Кемпбелл, вот вы где. Я так волновалась, когда вы исчезли. Неужели что-то случилось?
 — Ничего, мисс Уайтерс, — ответил Джон за Холли. — Идите спать.
 Мисс Уайтерс бросила на Холли сочувственный взгляд и закрыла дверь.
 — Ни к чему меня тащить, я умею ходить.
 Он еще крепче сжал ее руку и ничего не сказал. Сердитым жестом он открыл дверь в ее спальню, втащил туда Холли, после чего захлопнул дверь. Отпустив ее, он отошел на некоторое расстояние, словно опасался, что, находясь к чей слишком близко, может не совладать с собой. Со скрещенными на груди руками он стал в дверях неподвижно, как часовой. Его возмущение казалось осязаемым, оно започни-ло всю комнату.
 — Зачем вы наняли сыщика с Боу-стрит?
 От его резкого голоса Холли вздрогнула.
 — Затем, что человек, который стремится вас разорить, может попытаться причинить вам какой-либо вред. Я решила, что неплохо будет вам помочь. — Холли пятилась от него до тех пор, пока не ударилась ногами о край своей кровати. Она схватилась за покрывало и сжала его в пальцах.
 — Какая заботливость! Особенно после того, как я сказал вам, что предпочитаю найти этого человека сам. Когда вы в следующий раз захотите вмешаться в мои дела, будьте любезны сообщить мне о своем решении
 В голове у Холли мелькнули слова леди Матильды, что Джон вот-вот сделает ей предложение. Потом она вспомнила, как он целовал ее на тротуаре, вспомнила и предостережение леди Матильды, что Джон хочет всего-навсего сделать ее, Холли, своей любовницей. От возмущения страх ее отступил.
 — Уверяю вас, — заявила она, — я никогда больше не стану вмешиваться в вашу жизнь. А теперь, если не возражаете, я вам напомню, что здесь моя комната. Ваше пребывание в ней неприлично. Если вы хотите и дальше меня отчитывать, сделайте это, пожалуйста, в другом месте. Уходите, прошу вас.
 Некоторое время он смотрел на нее, явно удивленный ее резкостью и холодностью, потом взгляд его снова стал сердитым и пронзительным.
 — Я не уйду, пока вы не скажете, откуда у вас взялись деньги, чтобы нанять мистера Скибнера. — Губы его вытянулись в упрямую линию. — Сыщики с Боу-стрит стоят недешево.
 — Не сомневаюсь, но поскольку я наняла мистера Скибнера и он работает на меня, я не считаю, что размер его вознаграждения должен вас волновать.
 — Где вы взяли деньги, чтобы заплатить ему? — Он снова окинул ее алчным взглядом, словно пожирал с ног до головы, после чего опять посмотрел ей в лицо.
 — Не ваша забота, милорд. — Холли надменно вскинула подбородок, чувствуя, как ее охватывает жар.
 — Моя, потому что вы потратили деньги на меня, а они вам явно нужны. — Он снова уставился на нее, но теперь взгляд его скользнул по подолу ее платья.
 Холли посмотрела вниз, на черное платье, которое купила ей леди Матильда. Подол его обтрепался, шов сбоку разошелся, и была видна нижняя юбка. Холли подняла голову и тоже посмотрела ему прямо в глаза.
 — Мне не нужны деньги. Вы дали мне работу и крышу над головой. Что еще нужно?
 — Неплохо бы еще обзавестись платьем, которое не выглядит так, словно его рвали волки. — Потом он спросил уже не так резко: — Что случилось?
 — Я упала на куст остролиста.
 — С чего вам понадобилось туда лезть?
 — Споткнулась.
 — Как можно споткнуться о куст остролиста?
 — Уверяю вас, совсем нелегко, — насмешливо пробормотала Холли.
 — Если вы не можете не спотыкаться о кусты и деревья, вам, наверное, следовало бы сидеть дома.
 — Я запомню ваш совет. А теперь, будьте любезны, выйдите из моей комнаты, — указала на дверь Холли.
 — Я уйду, как только скажу все, что хочу. Вы никогда больше не будете платить по моим счетам и нанимать кого бы то ни было у меня за спиной. Понятно?
 — Разумеется.
 — И еще одно. Мистер Скибнер теперь работает на меня. Больше вы не будете с ним общаться.
 И, не сказав больше ни слова, Джон вышел, так хлопнув дверью, что она заходила ходуном.
 Холли быстро подошла к двери и повернула ключ в замке, а потом принялась колотить по ней, сопровождая каждый удар сердитым словом:
 — О-ох! Какой противный тип!
 Она отошла от двери и рванула крючки и петли платья на спине. Послышался треск рвущейся ткани. Ему нужно только ее тело. Ясно как день. Почему она раньше не догадалась? И девушка еще больше разозлилась из-за того, что вела себя как дура и позволяла ему прикасаться к себе. Ну что же, больше подобного не случится.
 Хорошо бы просто взять и уйти и забыть о нем. Но уже поздно: она вмешалась в его жизнь, вложила деньги в его компанию, привязалась к его детям, и ей его жалко. Она уже увязла. Она должна держать его на плаву, пока он не возместит свои потери. Потом она получит прибыль с его компании и оставит его. Пусть потом женится на леди Матильде.
 Она вспомнила слова Тедди о том, что Джон никогда больше не женится из-за денег. Поскольку леди Матильда, несомненно, богата, значит, он ее любит. При этой мысли она рванула с себя платье, и оно упало на пол к ногам. Холли посмотрела на отвратительную черную кучу рванья. Какая насмешка! Слеза сорвалась с ее темных длинных ресниц, упала на черный гладкий ситец и покатилась по блестящей ткани на пол.
 Сердитым жестом схватив то, что осталось от платья, Холли подошла к маленькому окошку своей комнаты. Распахнула его, вдохнув нахлынувшую волну холодного воздуха, и выбросила вон из окна. Оно опустилось на крышу. Ткань захлопала, точно зазубренные крылья грифа, и исчезла под карнизом. Теперь оно превратилось просто в тряпку, и очень хорошо. Она возненавидела это платье, как только леди Матильда выбрала его.
 Холли плотно закрыла окно, добежала до своей кровати и растянулась на холодной простыне. Она лежала, дрожа от холода, и от всей души надеялась, что простыня, на которой спит Джон, похожа на льдину.
 — Моя обязанность — класть грелку в постель его светлости. Дайте ее сюда. — Данн показал пальцем на медную грелку в руках у Прингла.
 — Когда его светлость здесь, грелку ему всегда кладу я. — Прингл с решительным видом стиснул ручку грелки.
 — Нет, я.
 — Вы делаете это только тогда, когда у меня есть другие дела. Но сейчас я положу грелку в…
 Дверь в спальню неожиданно распахнулась, ударившись о стену, и Данн и Прингл вздрогнули. Прингл выпустил из рук грелку, с грохотом упавшую на постель.
 Данн посмотрел на своего господина, стоявшего в дверях. Он был зол как черт из преисподней.
 — Что здесь происходит? Вас слышно даже в коридоре.
 — Ничего, милорд. — Прингл стрельнул взглядом в Дан-на. — Я просто хотел согреть вам простыни, милорд.
 — Оставьте все и ступайте.
 Прингл сунул грелку между простынями, раздраженно посмотрел на Данна и вышел.
 — Ванна готова? — Его светлость беспечно швырнул фрак на пол.
 Данн скривился. Он подбежал, поднял его, раз-гладил складки рукой.
 — Да, милорд. Как вы нашли мисс Кемпбелл?
 — Упрямая, своевольная, строптивая и… — Он помолчал и добавил: — Красивая. — Он начал рывками расстегивать пуговицы на шелковом жилете.
 Данн смотрел на него и морщился при каждом рывке.
 — Да, милорд, вы правы. — Лорд Аптон небрежно швырнул жилет на пол. Данн подхватил его. — Поначалу я так не думал, но потом убедился, что она одна из самых привлекательных молодых женщин, которых я встречал.
 Темные глаза его господина стали еще темнее, и вместо того чтобы посмотреть на Данна, он посмотрел сквозь него. Потом подтвердил уже не так сердито:
 — Хороша, да? В ней есть что-то такое безыскусное и свежее, но сейчас она вела себя со мной совсем по-другому. Она держалась холодно. Не знаю почему.
 — Не может ли быть, милорд, что вы были с ней резки? Его светлость перестал стягивать с себя галстук и пронзил Данна одним из своих язвительных взглядов.
 — Я только обратил ее внимание на свои чувства к ней. Нет, я чувствую в ней холодность, которая не имеет никакого отношения к тому, как я с ней обращаюсь.
 — Может быть, я могу спросить у нее, милорд. Джон снова принялся дергать за галстук.
 — А вы можете сделать так, чтобы она не узнала, что я вас послал?
 — Вы меня знаете, милорд, я могу надоить молока от козла, если потребуется. — И Данн поймал галстук, прежде чем он успел упасть на пол.
 Лорд Аптон недоверчиво посмотрел на него, выгнув темную бровь.
 — Прекрасно, посмотрим, что нашло на нашу мисс Кемпбелл. — Он начал расстегивать рубашку. — Очень будет интересно.
 — Я добуду сведения завтра, милорд.
 Данн помог хозяину снять рубашку, не дав возможности швырнуть и ее на пол. Рубашку он сложил, с надеждой уповая на то, что мисс Кемпбелл будет откровенна с ним касательно с. воих чувств. В противном случае в недалеком будущем ему не избежать хорошей взбучки.
 Он никогда не забудет ссоры, которые случались между его хозяином и леди Алтон из-за ее трат и откровенных романов. Леди Аптон любила раздражать его господина, бросая ему в лицо имена своих любовников и заводя разговоры о богатстве, которое она ему принесла. Его светлость приходил в раздражение — более чем в раздражение. Скорее он напоминал расстроенного жеребца в сезон случки. И больше Данн не намерен проходить через такой ад. Если хозяину нужна мисс Кемпбелл, если она ему дорога, Данну необходимо подстегнуть ход событий.
 На следующий день рано утром Холли проследила, чтобы мальчики позавтракали и оделись, несмотря на протесты Драйдена, что он не желает мыть лицо и руки. После короткой схватки с применением полотенца Холли отправила его в классную чистого, но несколько несчастного.
 Потом она вышла через дверь для прислуги и направилась по коридору к комнате Энн.
 — Мисс Кемпбелл!
 Холли обернулась, услышав голос Данна, и увидела, что он торопливо направляется к ней. Он подошел к ней, запыхавшись.
 — Доброе утро, мисс Кемпбелл. — Данн улыбнулся, и его серые глаза блеснули.
 — Доброе утро.
 Увидев, что на ней опять надето выцветшее синее платье, он перестал улыбаться.
 Холли нервно провела рукой по своему старому платью, понимая, что похожа на нищенку.
 — Больше у меня ничего нет, — пояснила она. — Я купила материалы на новые платья, но у меня нет времени засесть за шитье. — А хотите, я вам их сошью?
 — Вы умеете шить?
 — Да, мисс, я рос с четырьмя сестрами. Матушка шила на заказ, чтобы прокормить нас, и я помогал ей. Мне пришлось научиться шить. Всю одежду для его светлости шью я. Я хорошо умею обращаться с иголкой, если позволительно так сказать.
 — Мне кажется, вы сказали, что работали на конюшне?
 — Да, мисс. Начал там работать, когда мне исполнилось тринадцать лет.
 — Так вы спаслись от шитья при помощи лошадей?
 — Можно и так сказать, мисс, — согласился Данн весело.
 — Ну хорошо, если вы действительно не возражаете, я раскрою ткань и отдам вам. У меня на самом деле нет времени шить, мне нужно сделать столько всякого. — Холли думала об охотничьем домике и о своих замыслах.
 — Очень хорошо, мисс, я с удовольствием. А теперь мне нужно идти. Вы можете занести ткани в спальню его светлости.
 — Но я вовсе не желаю даже приближаться к его спальне. — Холли прикусила губу и хмуро посмотрела на Данна.
 — Его там не будет, мисс. А даже если бы и был, он не откусит вам голову.
 — Не уверена. Вчера ночью он открутил мне уши. — Холли поджала губы и насупилась, вспомнив, себе на горе, жесткое, сердитое лицо Джона.
 — Я уверен, что он не хотел навредить вам.
 — Я знаю, что у него есть причины расстраиваться, но нельзя же…
 — Вы еще не знаете, мисс, но банк лишил его светлость права жить в его лондонском особняке.
 — Когда?
 Данн стиснул руки и покачал головой:
 — Вчера. Налетели как стервятники. Забрали все, даже одежду лорда Теодора. Мне удалось вынести одежду его светлости через черный ход.
 — Как, наверное, это было ужасно, — покачала головой Холли, чувствуя, что узы, связывающие ее с Джоном, стали i еще крепче. Придется написать мистеру Скибнеру, попросить его взять часть ее денег и вернуть дом Джону.
 — Да, и унизительно для его светлости. — Джон мрачно сдвинул свои темные брови.
 — Не сомневаюсь. Кто остался в судовой конторе?
 — Лорд Теодор.
 — А где же он теперь живет?
 — Полагаю, у кого-то из друзей по колледжу.
 — Вот уж действительно неразбериха, — пробормотала Холли в основном самой себе. — Что-нибудь еще случилось?
 — Пожалуй, да. Его светлость вернулся вчера вечером от вас очень огорченный. — И Данн внимательно посмотрел на девушку.
 — Так я и знала. Вчера вечером он вел себя как медведь гризли. Наверное, мне не стоило обращаться с ним так грубо, но я не желаю быть его лю… — Холли осеклась, поняв, что сказала слишком много, а потом добавила: — Полагаю, следует поздравить его светлость с предстоящей свадьбой.
 Данн посмотрел на Холли так, будто она ударила его поленом. Он раскрыл рот, потом спросил:
 — А на ком же он женится?
 — На леди Матильде.
 — В первый раз слышу.
 — Может быть, он забыл сказать вам. Леди Матильда сообщила мне, что лорд Аптон любит ее и собирается просить стать его женой.
 Данн покачал головой:
 — Нет, мисс, если бы он думал о таких вещах, я бы знал.
 — Но она же сказала.
 — Прошу прощения, но не стоит верить ни одному слову этой леди. Она ухаживает за ним с тех пор, как умерла леди Аптон, но его светлость никогда не проявлял к ней интереса. И если я знаю миледи, она, вероятно, сказала вам, что он выказывает вам внимание только для того, чтобы сделать своей любовницей. Вы ведь именно так подумали?
 Холли кивнула, слишком растерянная, чтобы говорить.
 Данн немного помолчал, а когда заговорил, лицо у него из сердитого стало задумчивым:
 — Я не могу полностью вас успокоить, мисс, но уверяю — лорд Аптон относится к вам с большим уважением. Я прослужил у него камердинером пятнадцать лет и могу ручаться за его характер. Он человек с принципами и с честью. Он ни за что не соблазнил бы невинную девушку — и не сделал бы ее своей любовницей. Другой аристократ, быть может, и поступил бы так, но не он.
 Холли показалось, что с нее свалилась давящая тяжесть. Она усмехнулась:
 — Из всего, что вы могли бы мне сказать, ничто не обрадовало бы меня в большей степени. Все время я верила тому, что сообщила мне леди Матильда. Мне следовало быть умнее. Как мне вас благодарить? — Она наклонилась и клюнула Данна в щеку. В отличие от большинства мужчин он был такого маленького роста, что ей не пришлось вставать на цыпочки, чтобы достать до его подбородка.
 Данн покраснел, потом чему-то обрадовался:
 — Поцелуя вполне достаточно для выражения благодарности. Пожалуй, я пойду, мисс.
 — Постойте!
 — Да, мисс? — Он обернулся и взглянул на нее.
 — Вы могли бы мне кое в чем помочь. — И Холли рассказала Данну о своих намерениях касательно охотничьего домика и добавила: — Надеюсь, я могу рассчитывать, что вы будете отвлекать внимание его светлости в течение нескольких дней. Я постараюсь, чтобы Прингл тоже захотел помочь нам, но от миссис Прингл нужно все держать в тайне.
 — Я вас понимаю. Миссис Прингл — сплошная буря, а вот здесь у нее маловато! — Данн покрутил пальцем у
 Холли рассмеялась и покачала головой:
 — Мне очень жаль мистера Прингла. Как он ее выносит?
 — Я и сам часто задаюсь таким вопросом. Мне кажется, что женщины вроде миссис Прингл бывают очень милы, когда за ними ухаживают, но как только они вступают в брак, проявляется их истинная натура. И несчастные мужья, связанные с ними по гроб жизни, могут только тосковать о тех милых барышнях, в которых они когда-то влюбились.
 — Ах, Данн, у вас романтическая душа, — усмехнулась Холли.
 Данн снова покраснел.
 — Нет, мисс, я просто констатирую общеизвестные старые истины. — Данн повернулся и пошел по своим делам.
 Холли смотрела, как он идет мелкими самоуверенными шажками. Казалось, он чему-то крайне рад. Ей хотелось думать, что на него можно положиться и что он не проговорится насчет ее рождественских планов. Она не сомневалась, что Джон придет в ярость, если все узнает. Но, может, все обернется не так уж и плохо. Пусть злится на нее, сколько его душе угодно, — теперь она знает, что он по крайней мере уважает ее настолько, что не станет предлагать стать его любовницей. И Холли направилась в комнату Энн.
 Она нашла Энн сидящей на кровати, точно там же, где оставила ее вчера. Но сейчас девочка была одета в светло-зеленое платьице. Волосы ей зачесали назад и повязали зеленой лентой, подходящей по цвету к платью. Девочка читала, держа в одной руке книгу, а в другой — куклу.
 Молодая девушка с ярко-рыжими волосами и веснушками быстрым и точным движением натянула Энн на ноги вязаную шаль и взглянула на Холли.
 — Здравствуйте. Я Сара Чапмен, няня мисс Энн. А вы, верно, мисс Кемпбелл?
 — Да.
 — Приятно познакомиться, — произнесла Сара то-ропливо. — А я вас поджидала. Вы не станете возра-жать, если я пойду проведаю леди Аптон? Ее нельзя оставить ни на минуту. После того случая с ружьем миссис Прингл грозилась уволить меня, если я не буду следить за ней во все глаза.
 — Конечно, идите.
 Сара кивнула и быстро вышла из комнаты, шелестя накрахмаленным платьем из бомбазина. Энн подняла глаза от книги.
 — Надеюсь, прабабушка не залезет снова в шкаф с оружием.
 — Я тоже надеюсь. — Холли помрачнела, вспомнив, как ее чуть не пристрелили, и поспешно переменила тему разговора. — Мне бы хотелось спросить вас кое о чем.
 — О чем?
 Холли подошла к ее кроватке.
 — Я нашла в лесу маленький охотничий домик. Вам не хотелось бы помочь мне и Броку украсить его к Рождеству?
 — К Рождеству?.. — Энн замолчала и насупилась. — Мы не празднуем Рождество с тех пор, как умерла мама. Я не хочу праздновать Рождество. Вы ведь не будете меня заставлять?
 Холли покачала головой:
 — Я не буду заставлять вас делать ничего, что вам не хочется. Но вы не будете возражать, если я буду праздновать Рождество? Дело в том, что моя бабушка любила этот праздник. Если бы вы видели ее дом! Моя бабушка обычно украшала весь дом зеленью и бантами. — Холли замолчала и грустно улыбнулась. — Но моя бабушка тоже умерла, и я уже скучаю по Рождеству, которое мы с ней проводили. И вряд ли смогу провести праздники, ничего не сделав. Она хотела бы, чтобы я праздновала Рождество.
 Энн медленно покачала головой, слегка растрепав пряди белокурых волос. Пальцы ее нечаянно обхватили куклу с такой силой, что костяшки пальцев побелели. И она сказала, с силой выталкивая из себя слова:
 — Я знаю, каково скучать о ком-то. Если вам будет легче, я помогу вам украсить домик.
 Холли понимала, что уступка девочки очень дорого обошлась ей. Энн боялась Рождества, потому что боялась возможной смерти близких. Чтобы ее страхи прошли, хватит одного веселого Рождества. И Холли твердо решила подарить девочке такое Рождество.
 — Я была уверена, что вы так поступите. — Холли наклонилась и поцеловала Энн в лобик.
 Девочка напряглась и отодвинулась.
 — Меня так целовала мама.
 — Прошу прощения. Если вам не нравится, я больше не буду.
 — Пожалуйста, не делайте. Это как-то неправильно. Теперь так делает только папа. Когда он так делает, мне кажется, это правильно.
 Холли хотелось надеяться, что настанет день, когда Энн не будет от нее отодвигаться.
 — А не хотите ли прогуляться теперь до коттеджа? — с надеждой спросила Холли.
 Энн немного поколебалась, но потом согласилась:
 — Полагаю, будет очень хорошо.
 Холли улыбнулась и поняла, что Энн только что преодолела огромное препятствие. Преодолеет и другое, если ее немного поощрить.
 Джон шел к Энн, когда его окликнул Данн:
 — Милорд! Милорд!
 Джон обернулся и увидел, что тот бежит по коридору. Задыхаясь, он остановился перед Джоном. Отдышавшись, прошептал:
 — Я узнал, чем огорчена мисс Холли, милорд.
 — Чем? — Джон старался говорить тихо.
 — Она решила, что вы интересуетесь ею только потому, что хотите сделать своей любовницей.
 Джон молчал. Действительно, когда он впервые увидел
 Холли, такая мысль у него мелькнула. Но после того как он ее поцеловал и понял, что она не знает, как целоваться с мужчиной, он понял, насколько она невинна, и отбросил свою идею.
 — С чего, черт побери, она взяла?
 Данн ответил, судя по всему, с большим удовольствием:
 — Леди Матильда, милорд.
 — Зачем ей понадобилось говорить мисс Кемпбелл такие вещи?
 — Ревность, милорд.
 Джон отбросил непокорную прядь волос, упавшую на лоб.
 — Леди Матильда может ревновать меня с таким же успехом, как и брата Тедди.
 — Простите меня, милорд, но вы слишком заняты и не замечаете, что леди Матильда влюблена в вас.
 — Вздор и чепуха. Неужели вы думаете, что я не заметил бы, если бы в меня влюбилась женщина?
 Данн помолчал, обдумывая то, что собирался сказать.
 — В данном случае, милорд, я думаю, что вы не заметили, — проговорил он в конце концов.
 Джон некоторое время молчал. Неужели он неправильно расценил сигналы Матильды? Неужели доброта, которую она проявляла по отношению к его детям, вызвана неуместным чувством к нему?
 — Надеюсь, вы все объяснили мисс Кемпбелл?
 — Да, милорд, объяснил.
 — Ну и прекрасно, Данн. — Джон хотел уже войти в комнату Энн, но голос Данна остановил его.
 — Еще одно, милорд. Позже, если у вас будет время, мне нужно, чтобы вы примерили кое-что из одежды, которая, кажется, становится вам мала.
 — Мала? — Джон устремил взгляд на свой плоский стан. Неужели он набрал лишний вес и сам ничего не заметил?
 — Всего пару вещей, милорд. Когда вы сможете уделить мне время.
 — Хорошо. — Джон отпустил жестом дворецкого и открыл дверь в комнату Энн.
 Холли надевала на девочку шляпку. Увидев Джона, она улыбнулась, сияя ямочками, и ее большие карие глаза заблестели. Что бы ни наговорил ей Данн, его слова достигли цели. Она опять ему улыбается. При виде ее, восхитительной и небрежно одетой, его тело мгновенно прореагировало. На ней опять было то же старое синее платье, в котором он увидел ее впервые, но оно соблазнительно обрисовывало ее грудь. Волосы она уложила сзади в пучок. Тонкие вьющиеся рыжеватые прядки вырвались из пучка и обрамляли ее овальное лицо с совершенством, доступным только порыву ветра. Она казалась естественной, красивой и такой соблазнительной, что мгновенно вызывала у мужчины вожделение.
 Энн увидела отца, оттолкнула шляпку и руки Холли и закричала:
 — Папа! Папа! Вы дома!
 Каждый раз, когда он видел, как глаза девочки светлеют при встрече с ним, в горле у него появлялся комок. Он с трудом сглотнул, в два шага оказался рядом с Энн и обнял ее.
 Она обхватила его за шею своими тоненькими ручками и поцеловала в щеку.
 — Как я рада, что вы дома.
 — Я тоже, киска. — Он поцеловал ее в ответ и почувствовал, как ее тонкие безжизненные ножки уперлись ему в предплечье. Улыбаясь через силу, он спросил: — Так же ли ты скучала по мне, как я по тебе?
 — Больше. — Она снова поцеловала его, потом отодвинулась, и лицо у нее посерьезнело. — Вы знакомы с моей новой няней, папа? Это мисс Кемпбелл.
 — Мы встречались, — улыбнулся Джон. — Я нанимал мисс Кемпбелл. И как она тебе нравится?
 — Ах, папа, сейчас я не могу сказать. — И Энн с робким видом посмотрела на Холли.
 — Почему же? Я думаю, мисс Кемпбелл не помешает узнать, как ты к ней относишься.
 — Если я мешаю, я уйду. — И Холли повернулась к двери.
 — Нет, останьтесь. Вы не мешаете, — остановила Энн. — Я могу все сказать папе и в вашем присутствии. — И она снова повернулась к Джону. — Мисс Кемпбелл не такая, как другие. Она совсем не боится меня.
 — А другие тебя боялись?
 — Точнее, не меня. — Энн помолчала, презрительно скривив губы, и пояснила: — Моих ног, понимаете?
 — Вот как?
 — А знаете, что еще она мне рассказала?
 — Я прямо-таки боюсь спрашивать. — И Джон снова улыбнулся Холли.
 — Она рассказала, что в солнечных лучах живут феи, поэтому я весь день не задергивала занавески. Миссис Прингл не понравилось, но я все равно велела Саре их не задергивать. А знаете что еще, папа?
 — Что?
 — Мисс Кемпбелл даже попыталась меня поцеловать, но я ей сказала, что целовать себя разрешаю только вам.
 — Я польщен. — Джон снова ткнулся носом ей в щечку.
 — Когда вы так делаете, ваша борода очень колется. А вот у мисс Кемпбелл нет бороды. — И Энн провела рукой по щетине у него на подбородке.
 — Надеюсь. — Джон посмотрел на розовые губы Холли и улыбнулся еще шире.
 Холли засмеялась и тем самым снова привлекла к себе внимание Энн.
 — Ах, мисс Кемпбелл, я и забыла вам сказать, — начала Энн голосом, в котором слышался необычный энтузиазм. — Знаете, что я видела?
 — Дайте подумать. — Холли потерла висок и проговорила взволнованно: — Неужели огнедышащий дракон пролетел мимо вашего окна и опалил вам брови?
 — Драконов не существует.
 — Тогда великан прошел мимо вашего окна, чуть не наступив на дом. И земля дрожала, когда он шел, а когда он дохнул на дом, из трубы пошел дым.
 — Нет, — усмехнулась Энн, — вы опять стали глупой, мисс Кемпбелл. Я видела фею.
 — Всего лишь фею? — Холли притворилась разочарованной.
 — Держу пари, вы никогда не видели таких фей, какую видела я, — похвасталась Энн. — У нее были белые прозрачные крылья, и она вся сверкала.
 — Вы правы. Таких красивых фей я не видела.
 — Тина тоже ее видела. — Энн указала головой на куклу.
 — Ну, если она ее видела, я рада, что вы обе видели фею одновременно, — заключила Холли. — Такого не происходило никогда. Обычно феи показываются только одному человеку. Нужно отпраздновать такое событие.
 Джон улыбнулся девушке. Ее влияние на Энн удивило его. С тех пор как Энн перестала ходить, единственное, что ее радовало, это посещения отца. Джон приходил в отчаяние, что болезнь погасила всю ее детскую жажду жизни и возможность верить в чудеса, которые составляют такую большую часть детских мечтаний. Но кажется, Холли сделала первые шаги к возвращению его дочери в мир детства.
 Он осторожно усадил Энн на кровати.
 — Наверное, я приду навестить тебя попозже, так что сейчас вы можете поговорить с мисс Кемпбелл о феях и тому подобных вещах.
 — Пожалуйста, не уходите из-за меня. Я просто пришла узнать, не хочет ли Энн прогуляться. Я хотела предложить ее братьям тоже пойти с нами, если сумею вытащить их из классной комнаты.
 — Папа, а вы с нами пойдете?
 Прежде чем Джон успел ответить, Холли опередила его:
 — Я уверена, что у вашего папы есть более важные дела. Я думала, что мы пойдем вчетвером.
 Джон бросил на нее взгляд. Она тоже посмотрела на него и улыбнулась, сжав губы. Интересно, почему она не хочет, чтобы он пошел с ними? И возразил из чувства противоречия:
 — Да, наверное, я пойду с вами. Сообщите мне, когда будете готовы, хорошо, мисс Кемпбелл?
 Холли попыталась скрыть разочарование за натянутой улыбкой.
 — Да, конечно. Я сейчас пойду в классную и скажу мальчикам.
 Она сделала реверанс, повернулась и пошла к двери.
 Джон глядел ей вслед и не мог наглядеться. Хорошо, что дети идут с ними — в их присутствии ему будет легче сдерживаться. Он проследил, как Холли переступила через порог и вышла в холл. С ее уходом его охватило ощущение потери.
 — Вам нравится мисс Кемпбелл, папа?
 Он повернулся и погладил дочку по макушке.
 — Да, нравится.
 — Мне тоже. — Энн угнездилась рядом с ним, положил голову на сгиб его локтя.
 Джон обнял ее. Он думал о том, что его чувства к Холли — это нечто гораздо более глубокое, чем просто нежность.
 Холли поднималась по лестнице для прислуги и ворчала себе под нос:
 — Зачем он захотел пойти с нами? Он только все испортит.
 Поднявшись на верхний этаж, она оказалась в коридоре и внезапно столкнулась с миссис Прингл.
 Миссис Прингл ощетинилась, обхватила свой могучий стан руками и, прищурившись, посмотрела на девуш-ку
 — Вот и вы. Я весь дом обыскала и не смогла вас найти. Холли собралась с духом перед очередной словесной атакой.
 — А что случилось?
 — Как вы посмели сказать леди Энн, что в ее комнате нужно раздвигать занавески? И что за глупости насчет фей? Ребенок только о них и говорит.
 — Прошу прощения, но я подумала, что солнечный свет подбодрит ее.
 — Врач решительно запретил девочке находиться на открытом воздухе.
 — Я уверена, что врачи знают очень мало. Например, врач пустил моей бабушке кровь, и она умерла. Так что я вовсе не уверена, что врачам можно верить. Моя бабушка говаривала: “Прогулка на свежем воздухе в солнечный день вылечит любую хворь”. И мне тоже всегда помогали прогулки.
 — Возможно, вам и помогали, но здесь принято поступать так, как велит врач. Я не позволю вам вбивать такие понятия в голову леди Энн. А разговоры о феях — просто чушь.
 — Не вижу ничего дурного в том, чтобы развивать в девочке воображение, которое отвлечет  ее от мыслей о больных ногах.
 Щеки у миссис Прингл как будто лопнули, и она погрозила Холли пальцем.
 — Отныне вы будете заниматься только своим делом и прекратите вбивать ребенку в голову всякий вздор. У нее парализованы ноги, и ей нужно научиться с этим жить.
 — Да, она больна, — Холли немного помолчала, — но именно поэтому я не вижу ничего плохого в том, чтобы привнести в ее жизнь хоть немного радости.
 — Значит, вы намерены продолжать эти глупости? Холли кивнула.
 — Мы еще посмотрим. Я поговорю с хозяином. — И миссис Прингл повернулась, чтобы удалиться.
 — Я вам не враг, миссис Прингл, хотя вам так и кажется, — бросила Холли вслед домоправительнице.
 Миссис Прингл обернулась и воззрилась на нее.
 — Да, но вы забываете, на кого здесь возложена ответственность. Я ухаживала за леди Энн с самого рождения и не потерплю, чтобы такие, как вы, учили меня, как это делать. — Миссис Прингл выпрямила спину, выпятила бюст, так что звякнули ключи, висящие у нее на шее.
 — Я не пытаюсь занять ваше место, миссис Прингл. Я только желаю Энн добра. — Холли стиснула зубы, чтобы не наговорить лишнего, повернулась и пошла в классную.
 Миссис Прингл негромко запыхтела. Дверь захлопнулась, и тяжелые шаги затопали вниз по лестнице.
 Холли покачала головой и помедлила перед дверью в классную. Она глубоко вздохнула и осторожно отворила дверь. Открывшаяся перед ней картина заставила ее стиснуть дверную ручку и сжать челюсти так, что стало больно зубам.




  Глава 11 


 Брок сидел за столом, перо его застыло над листом бумаги. Он сжимал перо с такой силой, что побелели костяшки пальцев, но рука его тряслась. Он выпятил нижнюю губу. Губа дрожала. С ужасом в глазах он смотрел на мисс Уайтерс.
 Та с сердитым видом стояла рядом перед ним. Вдруг она ударила розгой по столу.
 — Все неправильно. Неужели вы не знаете, что четырежды шесть будет двадцать четыре? Все переделать.
 Розга снова ударила по столу.
 Брок съежился — удар пришелся совсем рядом с его рукой.
 На пальцах его рук были иссиня-черные пятна.
 Внимание Холли привлекла какая-то темная фигура в углу. Там лицом к стене стоял Драйден с заведенными за спину руками, пальцы которых находились в ручных колодках — деревянном устройстве с дырками, которым пользовались для того, чтобы не давать детям шевелить руками.
 Холли прищурилась. Она глазам своим не верила. Резко распахнула дверь, так что она с шумом стукнулась о стену. Мисс Уайтерс подпрыгнула от неожиданности и увидела Холли. Жестокость, которая раньше пряталась в глубине ее глаз, теперь стала явной.
 Не отрывая взгляда от мисс Уайтерс, Холли вошла в комнату и стала перед ней. Та была немного выше и скорее всего тяжелее фунтов на двадцать, но такие мелочи не остановили Холли. Она бросила на гувернантку негодующий взгляд и вырвала розгу у нее из рук.
 Мисс Уайтерс сузила свои глазки-бусинки.
 — Как вы смеете! И что вы себе позволяете, мисс Кемп-белл?
 — Как вы можете применять насилие к детям? — спросила Холли, потрясая розгой перед лицом мисс Уайтерс.
 — Поймите же! — ощетинилась гувернантка, и ее индюшачья шея еще больше вытянулась, растягивая гусиную кожу под подбородком. — Это единственное средство поддерживать порядок. Должна же существовать хоть какая-то дисциплина.
 — Есть и другие способы поддерживать дисциплину среди детей. — Холли подняла розгу и сломала ее об колено.
 В комнате стало очень тихо, и ломающаяся трость произвела звук, похожий на удар грома. Холли подошла к Драйдену, который смотрел на нее с веселым удивлением и благоговейным восторгом.
 — Вам больно? — Холли помогла ему вытащить пальцы из колодок, после чего швырнула колодки в мусорную корзину.
 Драйден покачал головой.
 — Правда не больно? — Холли его ответ не убедил, и она прикоснулась к его плечу.
 Мальчик вздрогнул и отшатнулся.
 — Все в порядке.
 Некоторое время Холли смотрела на него.
 — Разрешите, я посмотрю вашу спину.
 — Нет. — Он попятился.
 — С ребенком все в порядке, — сдвинула набок свой острый подбородок мисс Уайтерс. — Я просто наказала его за то, что он натворил вчера. Он знает, что заслужил каждый удар.
 Услышав ее слова, Холли прошипела сквозь стиснутые зубы:
 — Сейчас вам лучше помолчать. Мне ничего не стоит вышвырнуть вас в окно, и я даже смотреть не буду, что с вами станется.
 Холли схватила Драйдена за руку и потащила к двери, бросив через плечо:
 — Брок, идите за мной.
 — Куда мы идем? Я не хочу…
 Оказавшись в коридоре, Драйден стал сопротивляться и попытался вырвать руку.
 — Мы идем поговорить с вашим отцом.
 Холли вцепилась в него обеими руками и тащила к выходу на лестницу. Драйден попытался ударить ее, но Холли ловко отпрыгнула в сторону. Она схватила его за плечо, нарочно нажимая на больное место.
 Он замер, скривившись от боли.
 — А теперь слушайте меня, молодой человек. Мы идем вниз по лестнице в комнату Энн и найдем там вашего отца, после чего вы покажете ему вашу спину, раз уж не позволили мне на нее взглянуть. То, как обошлась с вами эта особа, — недопустимая вещь, и я не потерплю, чтобы она снова так поступала. Ну, пошевеливайтесь же.
 — Какое вам дело? — проговорил Драйден сквозь зубы. — Оставьте меня в покое.
 — Нет, не оставлю. И мне есть до вас дело, нравится вам это или нет. А теперь спускайтесь по лестнице и ведите себя как джентльмен — я знаю, что вы можете вести себя как джентльмен. — Холли отпустила его плечо.
 Он посмотрел на нее своими золотыми глазами — совсем как отец.
 — Да иди же! — поторопил Драйдена Брок, подойдя к Холли.
 — Ты с ней заодно, да? — Голос Драйдена звучал так, словно он утратил всякую веру в брата.
 — Она ведь права. Зачем мисс Уайтерс выпорола тебя сегодня утром?
 Драйден вопросительно посмотрел на брата, потом на Холли.
 — Ладно, может, мне удастся убедить отца избавиться заодно и от вас.
 И он зашагал вниз.
 — Он передумает, мисс Кемпбелл, — пробормотал Брок, с виноватым видом спускаясь по лестнице вместе с Холли.
 — Знаю, — отозвалась Холли, прислушиваясь к твердым шагам Драйдена.
 — Я все слышал! Вы никогда не будете мне нравиться! — прокричал Драйден снизу.
 — А вы все равно будете мне нравиться.
 Теперь, судя по его шагам, он почти бежал. Он убежал бы от всякого, кто захотел бы о нем заботиться, но она твердо решила разрушить его жесткий панцирь и пробиться к той части его души, которая отчаянно хотела быть любимой.
 Джон услышал в коридоре шум, дверь в комнату Энн распахнулась. На пороге, тяжело дыша, стоял Драйден. Он посмотрел на отца, потом бросил взгляд через плечо с таким видом, будто за ним гнался сам сатана.
 Спустя короткое время за его спиной появилась Холли, ее большие выразительные карие глаза были полны тревоги, лицо пылало от волнения. Вошел Брок и стал впереди нее.
 Робкое личико Брока превратилось в непроницаемую маску страха. Младший сын подчинялся старшему, и Джону хотелось бы, чтобы Драйден вел брата в правильном направлении.
 Он посмотрел на обоих мальчиков и сказал, стараясь сдержать нетерпение:
 — Что стряслось?
 Джон обращался к Броку, зная, что младший сын скажет правду.
 Оба мальчика стояли как каменные изваяния. Холли выступила вперед.
 — Я полагаю, мальчики хотят вам кое-что сказать, милорд, — многозначительно проговорила она. — Пока вы с ними будете разговаривать, я соберу Энн на прогулку. — Она тревожно посмотрела на дверь, словно молча призывала Джона поговорить с мальчиками в коридоре.
 — Вы можете разговаривать здесь, — пролепетала Энн, прижимая к себе куклу.
 — Нет, мне кажется, что дело требует разговора без свидетелей. — Джон встал, еще раз напоследок посмотрел на Холли, увидел по ее лицу, что она огорчена, и вывел мальчиков из комнаты.
 Закрыв за собой дверь, он спросил:
 — Ну, что случилось? — Он посмотрел на упрямое лицо Драйдена, потом повернулся к Броку.
 Тот толкнул брата под руку.
 — Рассказывай.
 — Ладно. — Драйден толкнул его в ответ.
 — Рассказывай — о чем? — Джон стал между мальчиками и схватил обоих за руки.
 — О мисс Уайтерс, папа, — начал Брок.
 — А что с ней?
 Словно привлеченная своим именем, в коридоре показалась мисс Уайтерс. Она стиснула грудь и постояла, чтобы отдышаться, а потом заговорила:
 — Я требую, милорд, чтобы меня выслушали.
 — По поводу чего?
 — А вот чего. — И, вытащив рубашку из панталон Драйдена, Брок отогнул ее кверху к самым лопаткам.
 Джон посмотрел на спину сына и замер от ужаса. Поперек плеч и спины Драйдена отпечатались удары розгой. Рубцы вспухли и стали багрового и фиолетового цвета.
 Джон сжал кулаки и устремил взгляд на мисс Уайтерс. Он с трудом сдерживал себя.
 — Ваша работа? — спросил он сквозь зубы.
 — Вчера он связал меня. Я думала, что никогда не сумею освободиться. У меня больше нет сил терпеть его издевательства. Он заслужил хорошее наказание и получил его.
 — Вот это, папа, тоже сделала она. — Брок вытянул руки, демонстрируя синяки на пальцах и ладонях.
 Джону страшно захотелось свернуть шею мисс Уайтерс.
 — Если в моем доме кто-то и должен наказывать, так только я, мисс Уайтерс. А теперь соберите вещи и убирайтесь вон.
 — С удовольствием! — огрызнулась та. — Ваши мальчишки — негодяи. А Драйден — просто маленькое чудовище, которое кончит тем, что убьет кого-нибудь, попомните мои слова Его нужно поместить в школу, где знают, как обращаться с трудными детьми. Они будут обходиться с ним покруче, чем я.
 — Довольно. Если вы сию же минуту не уберетесь из моего дома, я вышвырну вас собственными руками.
 Джон шагнул к гувернантке, и та помчалась по коридору. Выбежав на черную лестницу, она захлопнула за собой дверь.
 Тогда Джон повернулся к Драйдену, который с дьявольской усмешкой смотрел на бегство мисс Уайтерс.
 Заметив, что отец наблюдает за ним, он перестал усмехаться.
 — А вы, молодой человек, должны хорошенько подумать, прежде чем кого-то связывать. Вам полагается быть примером для брата. Я разочарован в вас, Драйден. Крайне разочарован.
 — Она заслужила.
 Джон бросил на него резкий взгляд, и Драйден закрыл рот.
 — Мне следовало бы наказать вас, но мисс Уайтерс уже сделала это. — Заметив, что уголки рта у Драйдена приподнялись в злорадной улыбке, Джон добавил: — Завтра я хочу получить от вас письменное сочинение о том, почему вы должны уважать тех, кто старше вас и пользуется авторитетом.
 — А как же Брок? Он мне помогал.
 — От вас тоже, молодой человек, — обратился Джон к младшему сыну.
 Брок бросил на Драйдена взгляд, выражающий горячую признательность.
 — Драйден, скажите Данну, чтобы он занялся вашей спиной, — распорядился Джон. — Потом вы отправитесь на прогулку с вашей сестрой и мисс Кемпбелл, чтобы спина у вас не онемела и не болела.
 — Но я терпеть не могу мисс Кемпбелл. Последовал еще один резкий взгляд Джона — и Драйден замолчал.
 — Почему вы ее терпеть не можете?
 — Просто так. Лучше бы она никогда сюда не приезжала.
 — А мне она нравится, — упрямо заявил Брок.
 — А тебя не спрашивают. — Драйден стукнул брата по плечу.
 — Довольно! Вы, Драйден, отправитесь на прогулку и составите приятное общество для вашей сестры и мисс Кемпбелл.
 — Да, папа. — Драйден выпятил нижнюю губу, повернулся и пошел к двери.
 Брок последовал за ним.
 — Видишь, сколько от нее неприятностей, — заметил Драйден, шагая по холлу. — Не знаю, почему ты ее слушаешься. Я не хотел ничего ему говорить.
 — Заткнись, — отозвался Брок. — Она мне нравится больше, чем ты. По крайней мере мы избавились от Уайтерс.
 — Ага, зато теперь появилась она.
 — Надеюсь, она останется.
 — Ну а я надеюсь, что нет. Очень уж она хорошая. Что-то всегда бывает не так с девчонками, которые слишком хорошие.
 — Мне все равно, что ты скажешь, она мне нравится. И потом, она хорошенькая. Вот бы она стала нашей мамой.
 — И думать не смей.
 Мальчики исчезли за дверью на черную лестницу, и голос Драйдена замер. Но вместо того чтобы рассердиться, Джон улыбнулся.
 В комнате Энн раздался смех Холли, и в голове у Джона всплыли слова Брока: “Вот бы она стала нашей мамой”. Да, Холли стала бы хорошей матерью его детям. А им так нужна мать! Он не может в одно и то же время быть с ними и вести дела в конторе. И очень тяжело предполагать, что еще умудрилась бы сделать с детьми мисс Уайтерс, не окажись здесь Холли. Девушка — просто дар Божий.
 А также наказание Господне. Ее молодость и естественность поведения разбудили в нем желание, которое может поглотить его без остатка. Никогда еще он до такой степени не хотел женщину. Даже Элис не вызывала у него такого желания. В Элис была ледяная надменность, которая не давала ему, да и вообще кому бы то ни было, сблизиться с ней. А вот Холли отдала бы ему всю себя — и душу и сердце. Он понял это, когда в первый раз поцеловал ее. И ему нужна ее теплота, просто необходима для жизни.
 Но он не может ее получить. Просто мучение! Он не может на ней жениться, пока его финансовое положение не . улучшится. Хватит уже и того, что пришлось поставить свою семью в такое позорное положение. И потом, его беспокоит ее прошлое там, в колониях. Она явно что-то скрывает. Джон надеялся, что Скибнер в скором времени узнает о ней все.
 Он постучал в дверь и просунул голову в комнату. Холли усаживала Энн в кресло-каталку. Она обернулась к Джону и улыбнулась. Он отвел глаза от ее ямочек.
 — Я решил, что останусь дома и прослежу, чтобы нашу мисс Уайтерс благополучно отправили туда, куда она намерена оправиться, — поведал он. — Так что придется отказаться от прогулки. Может быть, в другой раз.
 — Ах, папа, как жаль. — Энн замолчала, словно чем-то смутившись, и вдруг спросила: — А что, мисс Уайтерс куда-то уезжает?
 — Она больше не работает у нас, — ответил Джон, бросая взгляд на Холли.
 Холли встретилась с ним глазами. Судя по ее виду, она обрадовалась.
 — Вот как? — И Энн опустила глаза на куклу. Джон весь напрягся.
 — Разве мисс Уайтерс когда-нибудь ударила тебя, Энн?
 — Нет, она была со мной очень мила. А что, она кого-нибудь ударила?
 Напряжение спало, и Джон ответил:
 — Да, она жестоко наказала Драйдена.
 — Я слышала, как она говорила, что Драйдена нужно наказать, а он всегда огорчал мисс Уайтерс. Драйден плохо себя ведет.
 — Ну что ж, теперь я здесь, и он будет вести себя хорошо.
 — А вы и вправду не пойдете с нами, папа? Нам будет скучно гулять без вас. — Энн устремила на него умоляющий взгляд.
 — Да, нам будет скучно. — В больших карих глазах Холли блеснуло искреннее сожаление.
 От Джона потребовалась вся его сила воли, чтобы устоять.
 — Обещаю пойти в другой раз, — проговорил он.
 — Вы пошлете Данна осмотреть спину Драйдена? — спросила Холли. — Я бы сама пошла, но знаю, что меня он к себе не подпустит.
 — К Данну я его уже послал. Мне бы хотелось поговорить с вами как-нибудь наедине.
 — Я тоже собиралась с вами поговорить.
 — Прекрасно. Вот вернетесь с прогулки, и мы побеседуем.
 Холли кивнула. Взгляд Джона упал на ее пышную грудь, обтянутую платьем, и ему вспомнилось, как он ласкал ее. При взгляде на ее губы ему захотелось снова их испробовать. Как хорошо, что он решил не ходить на прогулку. Чем меньше времени он будет проводить с ней, тем лучше.
 В дверях показалась леди Аптон, держа в руках трость как клюшку, а не палку, на которую опираются. На ней было надето выцветшее платье из зеленого атласа с широкими рукавами. Лицо напудрено, но кое-где белая пудра упала на воротник платья, и казалось, что оно усыпано густой перхотью. Но даже в таком неопрятном виде в осанке ее сохранялось былое величие.
 Она поднесла к глазам лорнет и воззрилась на Джона.
 — То-то мне показалось, что я слышу ваш голос, Джон-Джон. Полагаю, вы ухлестывали за всеми, кто присутствует здесь, а теперь, когда появилась ваша бабка, стоите как пень и ждете, когда вам дадут хорошего пинка под зад.
 Джон улыбнулся, подошел к старухе и поцеловал в сморщенную щеку.
 — Как поживаете, сударыня?
 — Никогда я не чувствовала себя так хорошо. Голуби все еще на крыше. Вы не велите перестрелять их? Они, право, очень раздражают.
 — Хорошо, сударыня, сию же минуту.
 Она перевела взгляд на Холли.
 — Кто эта особа?
 — Мисс Кемпбелл, — ответил Джон, снисходительно улыбаясь Холли. — Мисс Кемпбелл, познакомьтесь с моей бабкой, вдовствующей графиней Аптон.
 Холли улыбнулась и присела в реверансе.
 — Рада с вами познакомиться, леди Аптон. Мы с мисс Энн собираемся на прогулку. Не желаете ли пойти с нами?
 Леди Аптон улыбнулась Энн и взяла девочку за подбородок.
 — Что за прелестный ребенок! Энн робко улыбнулась:
 — Вы ведь помните меня, прабабушка, да? Я — Энн.
 — Конечно, я тебя помню, — ответила старуха с возмущенным видом и повернулась к Холли. — Я бы с удовольствием прогулялась с вами, но предпочитаю галоп. Я всегда ездила верхом по утрам, когда мой Алистэр был жив, но Джон-Джон уже не держит лошадей. — Она опять поднесла к глазам лорнет и уставилась на внука. — Теперь у него остался только его жеребец, и ни один человек в здравом уме не станет на нем ездить. Я полагаю, Джон-Джон попал в стесненные обстоятельства, хотя он редко обсуждает со мной подобные темы. Мы, Сент-Джоны, никогда не жили так, чтобы конюшня у нас пустовала. Что происходит, Джон-Джон?
 — Ничего такого, о чем вам стоило бы беспокоиться, сударыня, — ответил Джон, вспыхнув от унижения.
 — Видите, что я вам говорила? Упрям, совсем как мой сын, хотя его не обременяют грехи, которыми страдал мой Руперт, — карточная игра, отвратительное занятие. Но он так же красив, как и его отец. Не повезло ему — Руперт оставил его по уши в долгах. Я надеялась, что Джон-Джон сумеет вытащить нас оттуда, но он не умеет делать деньги, как умел мой муж Алистэр, хотя, поверьте мне, он потратил большую часть моего приданого, чтобы сколотить состояние. — Она фыркнула, глядя на Холли, и лицо ее покрылось морщинами. — Не понимаю, почему бы Джон-Джону Не жениться на богатой вдове, но он все тянет и тянет. Он чертовски горд, как и мой Руперт. Но дело в том, что деньги на деревьях не растут. А вы богаты, дорогая моя? — Она бросила на девушку внимательный взгляд.
 Джон с решительным видом вмешался:
 — Если вы, сударыня, кончили восхвалять меня, не пора ли подумать о прогулке? Надеюсь получить от вас подробное описание, когда вы вернетесь. — Ему очень хотелось изменить тему разговора.
 И он направился к двери, стараясь не смотреть на Холли, но ощущая физически ее взгляд. Закрыв за собой дверь, он пошел по коридору, размышляя, сколько времени он еще сумеет находиться рядом с Холли и не прикасаться к ней.
 Джон сидел за письменным столом, отделяя счета отличных писем. Рука его задержалась над письмом от мистера Скибнера. Он сломал печать и прочел:
  “Лорд Аптон, приветствую Вас. 
  Наш друг Джарвис еще ни с кем не вошел в контакт, но я держу его под наблюдением. Касательно другого дела я написал и надеюсь получить ответ примерно через шесть недель. 
  С наилучшими пожеланиями, 
  Дж. С. ” 
 Джон хмуро смотрел на письмо. Услышав стук в дверь, он сложил письмо и сунул в ящик.
 — Войдите, — пригласил он.
 В кабинет вошел Прингл, перекинув через руку какое-то черное платье, очень похожее на то, что было на Холли вчера вечером.
 — Милорд, я благополучно проводил мисс Уайтерс до ворот. Позволительно ли будет сказать, до какой степени я огорчен, узнав, что она жестоко обращалась с детьми? Если бы я знал, я бы давно взял ее за ухо и вышвырнул
 — Да — сказал Прингл.
 Джон знал, что задачу вышвырнуть кого-то обычно брала на себя миссис Прингл.
 — Я знаю, Прингл. Что у вас на руке? Прингл хмуро посмотрел на рваную ткань.
 — Полагаю, платье, которое принадлежит мисс Кемпбелл, милорд.
 — И что же вы с ним собираетесь делать? — Джон недоумевающе посмотрел на Прингла, ощутив некий укол ревности.
 Прингл поднял на него глаза и ответил смущенно:
 — Я собирался вернуть его, милорд.
 — Вернуть? — Джон напрягся всем телом. Такая ревность просто смехотворна Разве может Прингл соблазнить Холли? И все равно он не может не думать о ней как о своей собственности.
 — Да, я нашел его на террасе.
 — Какого черта оно делало на террасе?
 — Не совсем на террасе, милорд.
 — Тогда где же?
 — Оно висело, зацепившись за водосточную трубу, милорд. Я увидел, что оно развевается там, как знамя. Пришлось приставить лестницу, чтобы снять его.
 — Давайте мне платье, я передам его мисс Кемпбелл. — Джон с облегчением откинулся на спинку стула.
 Прингл отдал платье. Руки у него слегка дрожали.
 — Что-нибудь еще, милорд?
 — Да. Пожалуйста, передайте Данну, что мне понадобится одежда для верховой езды. Кажется, Шепоту нужно размяться.
 Джон так и не смог расстаться со своим последним жеребцом и держал его в деревне, потому что в Лондоне его содержание стоило очень дорого. Он потрогал гладкую черную ткань платья и добавил:
 — Лоренс все еще работает на конюшне и заведует вольером, не так ли?
 — Да, милорд, он не ушел от нас, хотя не получал жалованья больше двух месяцев.
 — Я знаю, — кивнул Джон, крепче сжав в пальцах ситец. — Знаю и то, что задолжал вам и миссис Прингл. Вы все получите.
 — Я не сомневаюсь, милорд, — уверенно ответил Прингл. — Мы вас не торопим. Мы служили у вашего батюшки, когда он задерживал нам жалованье, и будем служить вам, что бы ни случилось.
 — Я высоко ценю вашу преданность. — Джон почувствовал, что краснеет.
 Вероятно, Прингл понял, что хозяину неловко, поэтому поклонился и добавил:
 — Я пойду сообщу Данну, милорд.
 Он вышел, а Джон, глядя ему вслед, машинально комкал в руках платье Холли. Услышав шаги, он нахмурился и посмотрел на дверь.
 Дородная фигура миссис Прингл заполнила весь дверной проем.
 — Милорд, вы разрешите поговорить с вами? — спросила она.
 — Что случилось?
 — Мой разговор касается мисс Кемпбелл. Я думаю, что ее нужно уволить.
 — Уволить мисс Кемпбелл? — Джон откинулся на спинку стула. Платье так и осталось лежать у него на коленях. Он провел пальцем по жесткой материи и спросил: — За что же?
 — Она отравляет мозги бедной леди Энн. В ее комнате она раздергивает занавески, чтобы ее продуло сквозняком. А сейчас я узнала, что она взяла ребенка на прогулку — и это после того, как я сказала ей, что доктор запретил Энн гулять. Она обращается со мной оскорбительным образом и отказывается подчиняться. Я не могу управлять домом без…
 Джон поднял руку, остановив домоправительницу. — Она останется здесь, миссис Прингл.
 — Но
 — Никаких “но”. Я давно уже не видел, чтобы моя дочь выглядела такой счастливой, и полагаю, причиной тому — мисс Кемпбелл. И больше мы не будем об этом говорить. А вы отныне позволите мисс Кемпбелл брать Энн на прогулку. Вам ясно?
 — Да, милорд, — проговорила миссис Прингл сквозь зубы, присела в книксене и вышла. Звякнули ключи, висевшие у нее на шее.
 Джон посмотрел на платье, лежащее у него на коленях. Внезапно его охватило неудержимое желание видеть Холли, обнять ее. Он воспользовался необходимостью выгулять жеребца, чтобы уйти из дома, но на самом деле ему просто хотелось находиться рядом с ней. Джон встал и пошел на конюшню.
 — Смотрите, мисс Кемпбелл! — воскликнула Энн. — Вон олень.
 Холли, толкавшая кресло, остановилась. На дорожке, в футах семидесяти от них, стоял олень и точил рога о толстый ясень.
 Брок, Драйден и леди Аптон шли следом за Холли и Энн. Они подкрались к Холли и тоже устремили глаза на оленя.
 Олень учуял человеческий запах и повернулся посмотреть на них. Из его блестящего черного носа вылетал белый пар. На миг его большие темные глаза скрестились с глазами Холли. Он наклонил рога, словно говоря “Добрый день”, а потом умчался прочь.
 Холли смотрела, как он скачет по лесу, едва касаясь копытами земли, плывя над стволами павших деревьев, мимо голых кустарников, словно невесомый.
 — Какой он красивый, правда? — восторгалась Энн.
 — Один из самых крупных, которых я видела в Брукхол-лоу, — заявила леди Аптон, глядя на то место, где только что стоял олень.
 — Олень как олень, — равнодушно проговорил Драйден.
 — Очень красивое создание! — пылко возразила Энн. — Драйден, ты никогда ни в чем не видишь красоты. Неужели ты не в состоянии посмотреть на что-то и восхититься просто так?
 — Олень существует не для того, чтобы им восхищаться, а для того, чтобы его убить и съесть.
 — Ты не станешь убивать оленя! — воскликнула Энн, чуть не плача.
 — Убью, когда папа возьмет меня на охоту.
 Холли приготовилась одернуть Драйдена, но тут вмешался Брок:
 — Перестань ее дразнить.
 — Что хочу, то и… — Драйден вдруг замолчал, услышав приближающийся сзади стук копыт.
 Холли увидела, что к ним на огромном гнедом жеребце скачет Джон. Не замедляя хода, он уклонялся от низко нависающих веток, совсем как индеец-наездник, которого Холли видела в цирке в Ричмонде, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, изящно сохраняя равновесие. Он явно решил присоединиться к гуляющим.
 — Смотрите, — показала леди Антон, все еще глядя туда, где стоял олень. — Кто-то охотится на наших землях. У них ружье.
 Холли вгляделась в лес и увидела всадника на коне. Лицо его закрывал капюшон, в прорезях маски виднелись только глаза. Цвет их она не могла определить — человек находился слишком далеко. Но ружье, направленное в их сторону, она заметила.
 — Он хочет убить оленя! — закричала Энн.
 — Нет, дитя мое, не волнуйся, — успокоила ее леди Аптон с беззаботным видом. — Он целится в нашу сторону. Давайте-ка ляжем на землю.
 И прежде чем Холли успела вскрикнуть, леди Аптон столкнула Энн с кресла, потом сбила с ног Брока и Драйдена, и оба они упали на дорожку. Потом резко обернулась и молниеносным движением, совсем как молодая, толкнула на землю Холли. Но шум падения заглушил грохот выстрела.




  Глава 12 


 В ушах у Холли еще звенело от грохота, но все же она услышала стук копыт за спиной. Джон. Да ведь его могли застрелить! Она подняла голову и в отчаянии поискала его глазами. Он мчался галопом по дорожке менее чем в десяти футах от нее. Лишь на секунду она почувствовала облегчение, которое тут же прошло, потому что Джон проскакал мимо, и копыта его лошади поднимали облака пыли.
 На миг их глаза встретились, и в его взгляде вспыхнула безжалостная решимость.
 — Отведите детей в дом! — громко крикнул он. Почему он не остановился? Холли стала на колени, поднесла ко рту руки, сложенные лодочкой, и крикнула:
 — Стойте! Стойте!
 Он, словно не слыша, промчался по направлению к человеку, стрелявшему в них.
 Раздался еще один выстрел.
 Джон резко нагнулся вбок. Сердце забилось у Холли где-то в горле. Она была уверена, что сейчас он выпадет из седла, но он снова выпрямился и помчался прямо на стрелявшего.
 Поскольку Джон не останавливался, всадник в капюшоне, приняв, вероятно, его за безумца, стеганул свою лошадь и помчался к лесу. Джон скакал за ним, как воин, опьяненный битвой, испуская бессмысленные вопли, похожие на воинственный клич. Черный плащ развевался у него за спиной, хлопая по блестящему, черному как уголь крестцу лошади. Холли не могла оторвать от него взгляда, пока лошадь и всадник не превратились в одно темное мелькающее среди деревьев пятно.
 — Братец! Ты видел папу? Он поскакал прямо на стрелявшего человека, — поднял голову от земли Брок.
 — Разумеется. Он не трусливого десятка, — горделиво заметил Драйден.
 Холли усадила Энн в кресло и подала руку леди Антон.
 — Разрешите, я помогу вам, сударыня, — предложила она.
 — Боже мой! Вот уж никак не думала, что сердце у меня все еще может биться с такой скоростью. — Леди Аптон, улыбнувшись, приняла протянутую руку.
 — Вы спасли нам жизнь. — Холли поправила парик, съехавший леди Аптон на правый глаз.
 — А на что еще годятся старые дамы? — заметила леди Аптон, стряхивая со своего плаща из бордовой шерсти сухие листья и землю.
 — Я думаю, нам всем сейчас нужно вернуться домой и подождать папу, — пробормотала Энн. Нижняя губа у нее дрожала от страха.
 — Я тоже так думаю, — поддержала ее Холли, которую трясло так, что она с трудом толкала кресло Энн.
 — А с папой ничего не случится? — На глазах Энн блестели слезы.
 — С ним все будет в порядке, — ответила Холли, стараясь говорить с уверенностью, которой вовсе не ощущала. Она оглянулась на лес и закусила губу. Что, если его убьют? Человек, который разорил его, мог теперь попытаться убить. Слезы навернулись ей на глаза.
 Прошло четыре часа. Холли ходила взад-вперед по холлу, глядя, как на стенах мерцают отблески свечей. Часы пробили семь. Каждый их удар отзывался в ушах как удар мощного церковного колокола. Она посмотрела на дверь, сама не зная, в который раз. Где же Джон? Прингл и Данн отправились искать его. Холли тоже хотела пойти, но они отказались взять ее с собой. А она не любила ждать. Она предпочла бы выйти из дома и делать что-то, а не ждать, воображая всевозможные ужасы.
 Ей представлялись разнообразные картины — как он лежит на земле, истекая кровью, при смерти. Или еще хуже — упал с лошади и сломал себе шею. Или она видела, как он хватает этого человека, а тот стреляет в него. За дверью послышался шум.
 Дверь отворилась, и появился Джон. Лицо у него застыло от холода, губы посинели, зубы стучали. Холли бросилась к нему, обняла.
 — Я так беспокоилась!.. — И она зарылась лицом в его плащ. Черная шерстяная ткань была холодная и шершавая. От него исходил бодрящий запах леса и свежего воздуха, смешанный с запахом лошади, сбруи и его собственным. Она глубоко втянула воздух, все еще не веря, что он вернулся.
 Он ногой захлопнул дверь и обхватил Холли своими сильными руками.
 — А я-то думал, что бы мне такое сделать, чтобы удостоиться снова держать вас в своих объятиях. Вы соскучились по мне? — Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.
 — Я думала, вас и в живых уже нет.
 — А вы бы стали плакать на моих похоронах?
 — Как можно задавать такие ужасные вопросы?! — Холли подняла руку, чтобы ударить его в грудь.
 Он схватил ее за запястье.
 — Вы меня обнадеживаете, милая. По крайней мере теперь я знаю, что небезразличен вам.
 Он запрокинул ей голову и приблизил губы. От его поцелуя у нее захватило дыхание. Она блаженствовала в его объятиях, ощущая на своих губах его холодные губы.
 Тут колени у нее ослабели, и она приникла к нему. Словно издалека она услышала голос бабушки, которая говорила ей: “Держись подальше от мужчины, поцелуй которого заставит ослабнуть твои колени”. Бабушка была женщиной мудрой. Холли знала, что ей придется пожалеть, если она уступит своей страсти, но защищаться она не могла. Ей хотелось, чтобы он прикасался к ней, ей необходимо чувствовать, что он жив и рядом.
 — Я хочу вас, Холли. Я только и думал, как вернусь домой к вам. — Он целовал ее шею, щекоча нежную кожу щетиной. Потом его руки оказались на ее груди.
 Холли застонала, она готова отдать ему все, что он пожелает. Поддаваясь жару его рук и губ, она выгнула спину.
 Она не поняла, что кто-то открыл дверь, пока Джон не прервал поцелуй и не отступил от нее. Холли обдало холодом, и она увидела, что в холл вошел Прингл. Следом шел Данн.
 — Вы дома, милорд? — спросил Прингл, всячески делая вид, что не заметил поцелуя, но его лицо ясно говорило, что он шокирован.
 Данн же откровенно улыбался.
 — Мы прочесали все вокруг, милорд. Дело безнадежное.
 — Мерзавец хорошо знаком с нашими краями. Я шел за ним несколько миль, но никак не мог нагнать, а потом потерял из виду.
 — Вы думаете, стрелял тот же человек, который пытается разорить вашу компанию? — спросила Холли голосом, все еще дрожащим от поцелуя.
 — Не знаю. Он имел прекрасную возможность застрелить меня, но он выстрелил поверх моей головы, чтобы напугать. — Джон немного подумал. — Мне показалось, что целился он в вас, Холли.
 — Совершенный вздор. Зачем кому-то понадобилось стрелять в меня?
 — Не знаю. — Джон посмотрел на нее из-под опущенных бровей. — Я надеялся, что вы, быть может, знаете.
 — У меня никогда не было врагов.
 — Да? Предположим, это тот человек, который последовал за вами из колоний.
 — Никто не знает, что я здесь. — Холли посмотрела на ямку у него на подбородке — смотреть ему в глаза она была не в состоянии.
 — Кто не знает?
 — Никто.
 — Неужели никто в семье о вас не тревожится? — Нет. Я совершенно одинока.
 Он схватил Холли за руку и посмотрел на нее, но теперь в его холодных глазах не было и намека на желание.
 — Скажите мне, не попали ли вы в неприятное положение?
 — Нет. — Холли выдернула руку. — Попали в такое положение вы. И человек пытался убить вас, а не меня, но вы упорно не желаете этого понять. А теперь я иду к себе. — Холли знала, что если она не уйдет, то расплачется. И она быстро пошла по холлу к черной лестнице и не останавливалась до тех пор, пока не вбежала в свою комнату и не захлопнула дверь.
 Почему он все время копается в ее прошлом? И явно не остановится, пока она не уедет. Но уехать она не может, не узнав, кто пытался его убить. Бросившись на кровать, Холли разрыдалась.
 На следующее утро Холли постучалась в кабинет Джона.
 — Войдите. — Его голос за закрытой дверью звучал ниже и резче.
 Холли расправила плечи, собираясь с духом. Ей хотелось надеяться, что он не станет снова расспрашивать ее о прошлом. Она осторожно открыла дверь и вошла. Он стоял перед шкафом с оружием.
 — Вы хотели меня видеть? — спросила она.
 Он стоял к ней спиной. Когда он протянул руку к ружью, его широкие плечи шевельнулись под белой батистовой рубашкой, которая обрисовывала все выпуклые мускулы его широкой спины. Мощный торс сужался книзу. Темные волосы падали на воротник. Когда он обхватил пальцами ружье и вынул его из шкафа, Холли заметила, какие они длинные и изящные. Он был просто убийственно красив. Вопреки предостережению бабушки ей страшно хотелось провести рукой по его густым волосам и ощутить прикосновение его губ.
 Он повернулся, скользнул взглядом по ее фигуре, потом посмотрел ей в лицо.
 — Я вижу, на вас новое платье.
 — Да. Его сшил для меня Данн. — Холли нервно разгладила несуществующие складки своего нового платья из желтого клетчатого льна.
 — Оно вам идет. — Голос его прозвучал мягко, как бархат.
 — Благодарю вас. — Холли вспыхнула и сцепила пальцы.
 — Садитесь, пожалуйста. — Он посмотрел на ружье у себя в руках, потом указал ей на стул. — Я хочу кое-что обсудить с вами.
 — Что такое?
 — Я о Драйдене. Ребенок он необщительный, и его довольно трудно понять. Но он не всегда был таким. Он очень сильно изменился после смерти матери. Надеюсь, он еще не успел отпугнуть вас от себя.
 — Я не боюсь Драйдена.
 — Я знаю, что он почему-то вас невзлюбил. — Джон положил ружье поперек стола и сел. Старое кожаное кресло заскрипело под тяжестью его тела; среди тишины кабинета звук этот походил на шипение.
 Холли сдвинула брови:
 — К сожалению, вы правы.
 — Не могу понять — почему…
 — Я и сама не совсем понимаю.
 Она прикусила губу и подумала: “Я действительно старалась уделять ему больше внимания. Он, возможно, решил, что я пытаюсь занять место его матери, но я только хотела стать его другом. Он страшно одинок. Я и подумала, а вдруг он отзовется на ласку?.. Но он просто оттолкнул меня. В сиротском приюте, которому помогала моя бабушка, я иногда встречала таких мальчиков. Они бог знает что вытворяли, чтобы обратить на себя внимание. Когда кто-то пытался дать им любовь и нежность, которых они так жаждали, они вели себя в точности как Драйден и отталкивали этого человека”.
 — Вы хотите сказать, что я не проявляю к Драйдену достаточно любви?
 — Я ни в чем вас не обвиняю, но разве вы не задумывались о том, как мало времени вы проводите с детьми?
 Джон помедлил и проговорил с нарастающим отчаянием:
 — Не могу же я находиться одновременно в двух местах.
 — Понятно. Вы хороший отец, но я думаю, что с тех пор как умерла ваша жена и заболела Энн, Драйден чувствует себя заброшенным. Ему необходимо снова почувствовать, что он занимает в вашей жизни важное место.
 Джон рассеянно уставился на стоявшую на столе чернильницу. Потом откинул волосы со лба и сказал, адресуясь скорее к самому себе:
 — Признаюсь, что, бывая дома, я провожу гораздо больше времени с Энн. Наверное, я совсем забросил обоих мальчиков.
 — Могу я высказать предположение?
 — Конечно. — Он посмотрел на нее так, словно совсем забыл о ее существовании.
 — Может быть, вы могли бы иногда брать их с собой в контору.
 — Да, пожалуй. — Он замолчал, скрипнув зубами. — Но сначала я должен найти человека, который разорил меня, и потом, мой дом в Лондоне… — Он резко оборвал фразу.
 — Я уверена, вы вернете себе ваш дом.
 Он сдвинул темные брови к носу и раздраженно посмотрел на нее. Она поняла, что совершила промах.
 — Откуда вы узнали про лондонский дом?
 — Я… я… — Холли пыталась придумать какую-нибудь ложь, чтобы он не догадался о ее разговоре с Данном. Наконец ее осенило, и она выпалила: — Я прочла в газете!
 — Я уверен, что стал притчей во языцех в Лондоне, поскольку теперь, кажется, единственный смысл моей жизни — поставлять пищу для пересудов.
 — Прошу прощения. — Она потупилась.
 — Извинения излишни. Я уже привык. — Он сжал рукой край стола так, что побелели костяшки пальцев, и сидел, погрузившись в задумчивое молчание, глядя сквозь нее на что-то, видимое только ему одному.
 Смущенная неловким молчанием, Холли посмотрела на ружье, лежащее на столе.
 — Всякий раз, когда я вас вижу, у вас в руках какое-то оружие. Надеюсь, вы не собираетесь пустить его в ход?
 Его губы скривились.
 — По правде говоря, я собираюсь поискать нашего приятеля с ружьем. Я так гнался за ним, что он, наверное, уже в Шотландии, но мне все же хочется удостовериться. Пожалуй, я возьму с собой мальчиков и проведу с ними какое-то время, пока буду отыскивать его след.
 — А я хотела взять Энн на прогулку сегодня во второй половине дня. Как вы думаете, можно? Мы не будем удаляться от дома.
 — Не вижу никаких препятствий. Я прочешу окрестности, чтобы убедиться, что этот мерзавец нигде не прячется. Но все-таки не забывайтесь и не уходите надолго.
 — Мы не уйдем, а вы тоже будьте осторожны.
 — Вы опять станете обо мне беспокоиться?
 — г Вы же знаете. — Холли посмотрела ему прямо в глаза.
 — Я не уверен ни в чем относительно вас, Холли, и меньше всего в том, что вы чувствуете ко мне. Вы таете в моих объятиях, но когда речь заходит о том, чтобы рассказать правду о своем прошлом, вы убегаете. Я очень устал от вашей скрытности. — Он медленно обвел взглядом соблазнительные очертания ее фигуры.
 — Разве вы не понимаете, что наши отношения не должны заходить дальше? — проговорила Холли, все еще теребя пальцы, только теперь они у нее дрожали.
 — Я знаю, что вы так не чувствуете. Вы вынуждены так говорить из-за тайны, которую скрываете. — Он бросил на нее грустный взгляд. — Все совсем не так. — Холли топнула ногой.
 — Конечно, так. — Голос его от разочарования прозвучал резко. — Вы чувствуете, что нас тянет друг к другу. Я слышал, как вы стонали от наслаждения, когда я ласкал вашу грудь. И я чувствовал, что вы дрожите в моих объятиях, когда я прикоснулся к сладкому местечку между ваших ног. Вы не можете отрицать очевидного. — Он встал и шагнул к ней.
 — Оставьте меня в покое! Пожалуйста, оставьте меня в покое! — Она искоса взглянула на него и выбежала из комнаты.
 День клонился к вечеру. Холли медленно шла по дорожке к охотничьему домику, толкая перед собой кресло Энн и чувствуя, как колеса ударяются о корни деревьев. Солнце выглядывало из-за рваного края облака и бросало яркие лучи сквозь голые ветки, нависающие над тропой. Толстый слой инея, оставшегося с прошлой ночи, все еще укрывал кое-где землю в лесу. Опавшие листья блестели под тенью высоких деревьев, их глянцевитые мокрые краски дрожали оранжевыми коричневыми тонами. В лесу стояла тишина, тяжелая и плотная, слышались только шаги Холли и поскрипывание кресла Энн.
 Вдруг Холли заметила, что девочка дрожит.
 — Вы озябли?
 — Нет. Мне очень хорошо, и я жду не дождусь, когда же увижу наше тайное местечко.
 — Думаю, вашим братьям оно тоже понравится. Энн задумчиво наклонила головку.
 — Я тоже так думаю, но мне хотелось бы, чтобы оно было только нашим. — Она вздохнула. — Но наверное, мы правильно сделали, что пригласили их.
 Холли усмехнулась:
 — Да, нам же не хочется, чтобы они пропустили такое развлечение. Сегодня утром я обещала Броку, что покажу ему все вечером.
 — А мне тоже можно будет посмотреть? — Энн обняла куклу.
 — Конечно.
 Дальше они шли в молчании.
 Наконец перед ними появилась серая каменная стена домика. На трубе сидели два голубя. Когда Холли и Энн подъехали ближе, голуби вспорхнули, резко выделяясь белыми крыльями на фоне шиферной крыши.
 — Посмотрите на них, мисс Кемпбелл. Вы знаете, увидеть голубиную пару — к счастью!
 — Вот уж не знала.
 — Да. Они образуют пары, чтобы жить вместе. И если вы увидите, что они сидят рядышком, значит, в вашей жизни будет настоящая любовь.
 — Неужели?
 — Мне сказала Шерон, но я ей не верю. Она ужасно суве… суе… как это?
 — Суеверная.
 — Да, суеверная.
 Холли усмехнулась, глядя на маленькую светловолосую головку Энн, и подумала — уж не прячется ли где-нибудь внутри этой головки девяностолетняя старуха. А ей страшно хотелось, чтобы там сидела маленькая беспечная девочка.
 — А вдруг папа — ваша пара? Вы его любите?
 — Вы задаете очень личный вопрос, — ответила Холли и закусила губу.
 — Я спросила потому, что он часто вам улыбается. А он улыбается только тем, кого любит.
 — А может быть, у него болят зубы, а кажется, что он улыбается.
 — Нет, я уверена, что вы ему нравитесь. Ну так как же?
 — Что — как же?
 — Вам нравится мой папа? Мне вы можете сказать. Холли ответила уклончиво:
 — По сравнению с другими мужчинами он очень славный. Да, наверное, он мне нравится.
 — Ой как хорошо! А вдруг у меня будет новая мама? Я думаю, что мне понравится, если вы будете моей мамой. С вами весело.
 Холли смотрела на Энн. Та крутила волосы на кукле. Ей было приятно, что Энн одобряет ее кандидатуру, но, к сожалению, она не могла объяснить невинному, чистому ребенку, что никогда не станет ее мамой, потому что убила человека. Хорошо, что они уже добрались до домика и Энн перестанет задавать вопросы.
 — Ну вот мы и пришли. — Холли открыла дверь, развернула кресло и втащила его по двум ступенькам на крылечко и дальше, в дом.
 В нос ударил крепкий сосновый запах. Она вспомнила о нарезанных ею ветках сосны и остролиста и посмотрела в угол. За время ее отсутствия зеленая груда как-то увеличилась и теперь не только заполняла весь угол, но занимала даже середину пола. Неужели она успела столько нарезать?
 — Смотрите, — Энн указала на зелень, — кто-то оставил здесь целую кучу веток.
 — Это я. Для рождественских украшений. Вы все еще хотите мне помочь, не правда ли? — Обойдя вокруг кресла, Холли присела на корточки в ожидании ответа.
 Девочка насупила золотистые бровки и посмотрела на Холли. Прикусив нижнюю губку, она прижала к себе куклу. Энн не отвечала, и Холли добавила:
 — Я действительно рассчитываю на вашу помощь. Энн снова принялась молча крутить куклины волосы.
 — Ну, наверное, если я вам нужна.
 — Конечно, вы мне нужны. — Холли обняла девочку и хотела поцеловать, но вовремя остановилась.
 — Сегодня можно, — кивнула Энн в знак одобрения. Холли усмехнулась и чмокнула ее в щечку.
 — Ну что же, начнем? В Лондоне, прежде чем приехать сюда, я накупила всяких тканей. И подумала — может быть, вы поможете мне сделать еще и занавески? Надеюсь, стежки у вас будут прямее, чем у меня.
 — Конечно, прямее, — уверенно возразила Энн. — Мама научила меня шить. Она очень хорошо шила.
 — Я не сомневаюсь.
 — Мы часто шили вместе, когда у мамы не болела голова. А когда ей становилось нехорошо, она шила со мной, пока я не начинала действовать ей на нервы, и тогда мне приходилось уходить из комнаты, где она лежала. — Энн стиснула куклу и громко вздохнула, глядя на свои ножки. — Я старалась не действовать ей на нервы. Папа говорил, что, если человек болеет, его раздражают даже мелочи. Я обычно уходила в свою комнату, и папа читал мне. Больше он почти ничего мне не читает.
 В горле у Холли застрял комок. Она с трудом сглотнула и заставила себя бодро проговорить:
 — Посмотрим, может быть, мы что-нибудь и придумаем. Хотите, я вам буду читать, когда папа уедет в Лондон?
 — Наверное, будет очень славно.
 Энн подтолкнула свое кресло ближе к очагу и потерла руки.
 — Хорошо бы развести огонь.
 — Да, хорошо бы.
 Холли взяла несколько полешек, которые оставила перед очагом, стала на колени, положила их в топку и зажгла. Краешком глаза она видела, как Энн ерзает в кресле, стараясь усесться поудобнее.
 — Хотите посидеть рядом со мной на коврике?
 — А можно?
 — Конечно. — Холли с легкостью подняла девочку и спустила на пол.
 Энн прислонилась головой к ее плечу. Холли улыбнулась и обняла ее. Некоторое время они смотрели на огонь, потом Энн протянула руку и почесала ногу.
 Удивленная Холли смотрела на нее, не веря собственным глазам.
 — Разве вы чувствуете ноги? — недоверчиво спросила она.
 Энн кивнула:
 — Чувствую. У меня ноги чувствуют не так, как у многих, кто не может ходить. Я просто не могу заставить их двигаться. Доктор говорит, что это хороший признак — что я их чувствую. Сара двигает мои ноги, чтобы тренировать мышцы, но я не знаю, есть ли польза от таких движений.
 — Польза очень большая. Вдруг вы снова сможете ходить? Тогда вам понадобятся сильные мышцы.
 — Я никогда больше не смогу ходить. — Энн покачала головой, и в ее синих глазах сверкнула мрачная уверенность.
 — Я понимаю, как трудно не пасть духом. Я часто думаю, что не способна сделать много всяких вещей.
 — Вот как? Чего же вы не можете сделать?
 — Я никогда не могла преодолеть страха темноты — никогда не могла справиться с ним. — Холли подняла брови. — Вы никому не скажете?
 Энн покачала головой.
 — Я тоже боюсь темноты, здесь нет ничего стыдного. Что еще?
 — Было время, когда я страшно боялась собак, хотя это очень глупо, потому что я выросла на плантации. Моя бабушка их любила и всегда приносила домой бездомных собак. У нас их было штук двадцать или около того, но они понимали, что я их боюсь, и не подходили ко мне.
 — И вы преодолели страх?
 — Да, преодолела… благодаря Кенту. — Холли замолчала и нахмурилась — ей вспомнилось, как она ударила Кента ножом для разрезания конвертов, и ей стало больно.
 Поскольку она все еще молчала, Энн спросила:
 — А кто такой Кент?
 — Кент — сын нашего соседа. — Холли кашлянула, чтобы скрыть дрожь в голосе. — Он был самым злым чертенком в мире. Он всегда дразнил меня ими, потому что знал, что я боюсь собак. Он держал большую старую гончую и все время спускал ее на меня, когда я возвращалась из школы. Каждый раз мне приходилось бежать к дому и криками звать бабушку. А Кент все время смеялся надо мной. Он действительно был очень злой.
 — Как Драйден?
 — Гораздо хуже. — Холли подумала о том, как он мучил ее в детстве — и потом, когда она выросла. Заметив, что впилась ногтями себе в ладонь, она разжала пальцы. — А когда я приходила домой, бабушка говорила: “Если бы ты смотрела своему страху в глаза и подружилась с собакой, он не стал бы тебя преследовать”. Я понимала, что бабушка права. Наконец как-то раз я взяла с собой в школу косточку. И будьте уверены, Кент, как всегда, напустил на меня свою собаку. А я твердила себе, что смогу ее погладить. Я все повторяла и повторяла свои слова, глядя, как старая собака оскалила зубы и зарычала. Помню, как на ее больших желтых клыках появилась пенистая слюна.
 — И что вы сделали? — в ужасе спросила Энн.
 — Я сказала себе, что смогу ее погладить. Либо я поглажу ее, либо она искусает меня до смерти. Я достала косточку и дала ей понюхать. Она перестала рычать и выхватила косточку у меня из рук.
 — И вы ее погладили?
 — На другой день я принесла ей кусок пирога. И погладила ее, а только потом отдала пирог. И собака уже никогда не бросалась на меня. Мы стали друзьями. Кента чуть не доконало такое положение дел.
 Энн обняла куклу и хихикнула.
 Впервые Холли услышала, как она смеется. От легкого звука, похожего на звон колокольчика, Холли заулыбалась. Звук был удивительно беспечным, и Холли поклялась себе, что слышит его не в последний раз.
 Двумя часами позже Холли втолкнула кресло с посмеивающейся Энн в дверь террасы. Дверь открывалась в потрясающую гостиную во французском стиле, стены которой покрывали золоченые завитушки. Огромный овальные потолочный свод заполняли прекрасные аллегорические изображения фруктов и листвы. Потолок тоже украшали золоченые завитушки. Красный жатый бархат покрывал софы, в изобилии расставленные на светлом дубовом паркете. Красные занавеси на окнах требовалось заменить новыми, но все остальное выглядело прекрасно, в отличие от комнат в лондонском доме.
 — Покажите еще раз, как ходит Санта-Клаус, — попросила Энн.
 Холли огляделась, чтобы удостовериться, что они одни.
 — Хорошо, если вы обещаете, что больше не будете смеяться.
 — Не буду. — Энн сделала неподвижное лицо, как у солдата на посту.
 Холли сунула руки под пелерину, сделав таким образом большой живот, надула щеки и втянула голову в плечи так, чтобы получился тройной подбородок, и пошла по комнате, переваливаясь как утка.
 — Ну как? Похоже? Энн хихикнула.
 — Вы же обещали, что не будете смеяться. — Холли бросила на Энн такой обиженный взгляд, что та расхохоталась.
 — Я и не знал, что у вас клоунский талант, мисс Кемпбелл, — послышался глубокий голос Джона.
 Холли посмотрела на дверь и увидела Джона. Загипнотизированная его красотой, она не могла отвести взгляд. Непокорная прядь темных волос падала ему на лоб.
 Поняв, что все еще держит руки под плащом, она вспыхнула и резко опустила их. Как долго он здесь стоит?
 Он искоса посмотрел на нее, явно не в восторге от ее кривлянья.
 — Где вы были?
 — Папа, если бы вы видели… — Тут Энн осеклась, потому что Холли сжала ее плечо, напоминая о тайне.
 — Что видел? — Джон скрестил руки на груди и посмотрел на дочь.
 — Красивого оленя, — ответила Холли вместо Энн. — Великолепное создание. Наверное, шестнадцать ответвлений на рогах. Вы согласны, Энн?
 Энн поджала губы и притворилась, что размышляет.
 — Да, пожалуй.
 — И вы столько времени смотрели на него? — Джон устремил вопросительный взгляд на Холли.
 — Конечно, нет, папа. — Энн говорила точно мать, которая сердится на сына. — Мы дышали свежим воздухом, ведь так хорошо гулять!
 — Я рад, что вы хорошо проводили время, пока я обшаривал окрестности, разыскивая вас. Больше не выходите из дома, мисс Кемпбелл.
 — Но я же спрашивала вас.
 — Я велел вам не удаляться от дома. Вы отсутствовали несколько часов.
 — Прошу прощения.
 — Опять ваши извинения, — усмехнулся он, окинув пронизывающим взглядом ее фигуру под шерстяной пелериной, и посмотрел ей в лицо.
 — Наверное, у меня такая привычка. — Холли наклонилась и принялась снимать с Энн шляпку и перчатки.
 — И весьма раздражающая, — внимательно рассматривая Холли сзади, добавил он без всякого раздражения.
 Под его взглядом сердце у Холли сильно забилось в груди, и от знакомого жара все внутри у нее растаяло как масло.
 Тут раздались быстрые шаги, и в комнату торопливо вошла Сара. Она присела в реверансе перед Джоном, и крылья домашнего чепца затрепетали по сторонам ее узкого лица.
 — Милорд, меня прислал Прингл. Он сказал, что видел, как леди Энн и мисс Кемпбелл вошли в дом. — Она взялась за кресло-каталку. — Сейчас мы отвезем вас наверх, миледи. Горячая ванна ждет вас уже полчаса. Хорошо ли вы провели время?
 — Да, и мы видели оленя. — Энн переглянулась с Холли, и Сара вывезла ее в холл. Голоса их замерли.
 — Где вы были на самом деле? — спросил Джон устремив на девушку долгий и жесткий взгляд.
 Холли сняла перчатки и старалась сохранить беспечный вид:
 — Гуляли, милорд! Мы остановились в саду. Не могу сказать, что многочисленные сорняки как-то особенно его украшают. Пожалуй, я прополю ваши цветники.
 — Ни в коем случае.
 — Вовсе не обязательно рычать на меня. Вы действительно чрезмерно чувствительны. После прогулки с Энн у меня было такое чудесное настроение, а вы все испортили. Порой я даже не понимаю, зачем у вас работаю. А теперь прошу прощения, я пойду посмотрю, как там мальчики.
 Холли повернулась, чтобы выйти.
 — Я еще не закончил с вами.
 Джон схватил ее за руку и притянул к себе.




  Глава 1  3 


 Джон обнял ее с такой силой, что она едва могла дышать. Она попробовала высвободиться, но он еще крепче сжал ее талию.
 — Вы для меня больше, чем наемный работник, Холли. Если вы полагаете, что можете уехать отсюда когда захотите, вы сильно ошибаетесь! — рявкнул он.
 Все ее тело обдало жаром. Она почувствовала, как его широкая грудь прижимается к ней, его крепкие ноги запутались в ее юбках, его бедра были так близко, что она ощущала его возбуждение. Она понимала, что превратится в падшую женщину, если не вырвется из его рук.
 — Если я захочу уехать, вы не сможете меня удержать, — высказалась она, упираясь ему в грудь.
 И тут внезапно в комнату вошла миссис Прингл. Увидев такую сцену, она разинула рот.
 — Вот это да! — закричала она, упершись руками в свои широкие бедра, и возмущенно посмотрела на Холли.
 Холли сбросила с себя руки Джона. Лицо у нее стало цвета вареной свеклы.
 — Вы что-то хотели, миссис Прингл? — Голос Джона, как кинжал, прорезал молчание, воцарившееся в комнате.
 — Я пришла узнать, вернулась ли леди Энн. — И миссис Прингл накинулась на Холли: — Как вы посмели столько времени продержать ребенка на морозе? Если она не простудилась насмерть…
 — Уверяю вас, она ничуточки не озябла, — заверила ее Холли, чувствуя, как маленькие глазки миссис Прингл буравят ее насквозь.
 Домоправительница все время смотрела на Холли, словно не замечая присутствия Джона.
 — Вы, значит, таковская. Я знаю, как такие, как вы, продвигаются. Вы просто-напросто особа легкого поведения. Мне следовало бы знать, что вы попытаетесь залезть в постель к его светлости. Сию же минуту собирайте ваши вещи и вон из дома!
 — Довольно, — остановил ее тираду глубокий голос Джона.
 Миссис Прингл воззрилась на него, словно только что увидела. Потом указала на Холли:
 — Но она же…
 — Если я услышу, что вы произнесете хотя бы еще одно слово, то дом оставите вы. Я ясно выражаюсь, миссис Прингл?
 Домоправительница бросила на Холли взгляд, который мог бы живьем содрать с нее кожу.
 — Очень даже ясно, милорд. — Она демонстративно присела в реверансе, в котором не было ни намека на почтительность, и, шумно ступая, вышла.
 — Когда-нибудь она доведет меня до крайности, — вымолвил Джон.
 — А что еще она могла подумать? — Холли схватилась за свою пелерину. — Она увидела меня в ваших объятиях, как какую-нибудь блудницу. Больше не подходите ко мне!
 — Это невозможно. — Он окинул ее взглядом и протянул к ней руки.
 Холли отпрянула.
 — Не нужно. — И она выставила руки, не давая ему подойти. — Во мне есть такое… такие грехи… вы не знаете. Пытаясь меня соблазнить, вы только делаете хуже. Пожалуйста, никогда больше не прикасайтесь ко мне. — И, подобрав юбки, девушка выбежала из комнаты.
 — Холли, подождите!
 Его голос настигал ее, и она побежала еще быстрее. От слез темные панели на стенах коридора рябили у нее в глазах. Лестница для прислуги находилась в дальнем конце коридора. Она побежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Позади раздавались его шаги. Когда шаги стихли, Холли вздохнула с облегчением.
 Добравшись до своей комнаты, она залилась слезами. Пытаясь остановить рыдания, она нащупала дверную ручку, вбежала в комнату и захлопнула за собой дверь. Сняла пелерину и перчатки, бросила их на кровать, дрожащими руками сняла шляпку. Теперь тело ее сотрясалось от плача. Она упала на кровать и зарылась лицом в подушку.
 Господи, что здесь такое? Лицо ее опустилось не на подушку, а на что-то густое и вязкое, которое сразу же прилипло к лицу, лезло в глаза, в рот. Она подняла голову, выплюнула изо рта что-то вязкое, вытерла глаза. И посмотрела на подушку.
 Из длинного разреза на наволочке и напернике вылезала густая вязкая грязь красного цвета. Кто-то вытряхнул из подушки перья и наполнил ее грязью. Она услышала, как кто-то смеется совсем рядом.
 Холли оглянулась и увидела, что в дверную щель на нее смотрит Драйден. Он хохотал так, что согнулся пополам. Она поняла, что если сейчас возмутится, то Драйден поймет, что добился своего. И она встала с кровати нарочито спокойно. Движения ее, впрочем, были немного резкими, что объяснялось необходимостью держать себя в руках.
 Драйден мгновенно стал серьезным, было ясно, что хохотал он так демонстративно только для того, чтобы еще больше ее разозлить.
 — Теперь можете войти, — разрешила Холли, с трудом сдерживаясь. Она подошла к умывальнику, взяла кувшин, налила воды в таз. Умываясь, она услышала, как дверь скрипнула, открываясь.
 — Вы не собираетесь накричать на меня? Я же знаю, вам очень хочется. Вы должны возненавидеть меня за то, что я сделал.
 Холли сняла с краешка комода полотенце и вытерлась.
 — Возможно, вас удивят мои слова, но вряд ли вы можете сделать что-нибудь такое, от чего я вас возненавижу.
 — Придется.
 — Ну а я вас не возненавижу. Говоря по правде, сегодняшняя ваша шутка вызывает у меня сильную жалость к вам. — Холли отняла от лица полотенце, чтобы посмотреть в золотистые глаза.
 — С какой стати?
 — Я ведь понимаю, почему вы делаете такие ужасные вещи.
 — Я их делаю, потому что они мне нравятся. — Скрестив руки на груди, Драйден сердито посмотрел на Холли.
 — Я думаю, что такие вещи вам делать совершенно не нравится.
 — Нравится.
 — Вы никогда меня не убедите. — Повесив полотенце рядом с умывальником, Холли подошла к Драйдену и положила руки ему на плечи. — Я знаю, вас что-то тревожит. Разрешите мне вам помочь.
 — Нет. Мне не нужны ни вы, ни кто-нибудь вообще. — Он сбросил ее руки со своих плеч и упрямо выпятил квадратный подбородок, отчего ямочка на нем стала еще глубже.
 — Люди созданы иначе. Всякому человеку нужен близкий друг, особенно когда он пережил горькую утрату.
 Драйден топнул ногой.
 — Неправда. Мне никто не нужен! Особенно вы.
 — Можете меня ненавидеть, но я все же хочу стать вашим другом.
 Драйден сжал кулаки, затаил дыхание, и лицо у него стало красным.
 — Мне все равно. Я никогда не разрешу вам стать моим другом. Я буду вас ненавидеть, пока не состарюсь, не поседею, не исхудаю и не умру.
 Он выбежал из комнаты и с силой захлопнул за собой дверь.
 Холли не пошла за ним. Пусть побудет один. Она уже хотела повернуться, когда заметила кого-то рядом с дверью. Там стоял Брок, и левый глаз у него распух так, что почти закрылся.
 — Что с вами случилось? — в ужасе спросила она.
 — Мы поспорили с Драйденом. Я хотел его остановить, а он меня ударил. Мне очень жаль. Я убеждал не вредить вам, но он все равно не послушался.
 Холли протянула к нему руки.
 — Вам незачем извиняться за Драйдена.
 — Кто-то же должен извиниться. — И, не задумываясь, мальчик шагнул в кольцо ее рук.
 Холли прижала его к груди.
 — Вы такой большой молодой человек. — Она поцеловала его в маковку и почувствовала, как его руки обвились вокруг ее талии, и он обнял ее сильно и пылко.
 Потом он отошел и заглянул ей в лицо умоляющими зелеными глазами.
 — Вы ведь не позволите Драйдену заставить вас уехать? Вы ведь останетесь с нами, да?
 Холли откинула волосы, упавшие ему на лоб.
 — Драйден не заставит меня уехать. И поскольку сегодня утром вы были с папой и пропустили нашу с Энн прогулку в охотничий домик, я думаю, мы можем пойти туда вечером. Вот увидите, как там красиво. Мы с Энн много успели сделать за день.
 — Мне хочется посмотреть. Драйден не пойдет, но я готов
 — Нельзя говорить папе, что мы идем туда. Придется уйти из дома тайком.
 — Я умею хранить тайны. — И Брок прижал палец к губам, словно наложил на них печать.
 Тут Холли услышала, как рядом с ней кто-то кашлянул. Обернувшись, она увидела, что в дверях стоит мистер Прингл, сжимая и разжимая перед собой руки. Когда он увидел грязь, застрявшую у нее в волосах и на воротнике, он широко раскрыл глаза.
 — Что с вами случилось, мисс?
 — Не спрашивайте, — махнула рукой Холли. — Что вы хотите, Прингл?
 — Его светлость приглашает вас отобедать с ним сегодня вечером.
 — Передайте его светлости, что я неважно себя чувствую, — ответила Холли.
 — Думаю, он огорчится, мисс, — предположил Прингл опасливо.
 — Очень жаль, но что есть, то есть. Я хочу пораньше лечь спать.
 Холли потерла пульсирующий висок и посмотрела на Прингла. Боль началась внезапно. Девушка не сомневалась, что вызвала ее одна мысль о том, что она будет сидеть за столом наедине с Джоном.
 Прингл пожевал губами и посмотрел на грязь, заляпавшую спереди ее новое платье. Он немного помешкал и спросил: — У вас есть еще что надеть, мисс?
 — Честно говоря, нет. Синее платье я выстирала, но оно еще не высохло. Хотя у Данна, наверное, найдется что-нибудь для меня.
 — У Данна? — В глазах Прингла мелькнула ревность. — Почему ваша одежда хранится у него?
 — Он шьет для меня кое-что. Сегодня утром я дала ему материи, но вряд ли он успел сшить еще одно платье.
 — Если позволите, я посмотрю, не найдется ли чего-то, что вы могли бы надеть, у леди Аптон. Ее туалеты малость вышли из моды… — Он помолчал и договорил с неприязнью: — Но все равно они лучше, чем то, что может сшить Данн.
 — Будет очень мило с вашей стороны. — Холли взглянула на него, поняв, что стала объектом соперничества между Данном и Принглом. Посмотрев на большое грязное пятно у себя на лифе, она насупилась. — Я думаю, что хуже такого вида все равно ничего не может быть.
 — Пойду поищу чего-нибудь для вас. И еще я велю приготовить ванну и принести сюда.
 — Благодарю вас, Прингл.
 Когда Прингл выходил, он явно чему-то радовался и вид имел весьма самодовольный.
 — А я пойду поищу Драйдена, — объявил Брок.
 — Неплохая мысль. — Холли взъерошила белокурые волосы Брока. — Наверное, ему нужно с кем-нибудь поговорить.
 — В котором часу мы выйдем из дома сегодня вечером? — Придется подождать, пока ваш отец ляжет спать.
 Брок прошептал заговорщически:
 — Я с него глаз не спущу.
 — Знаю, знаю.
 Брок выбежал из комнаты с довольной улыбкой, и локоны белокурых волос подпрыгивали по обеим сторонам его лица. Холли закрыла дверь и начала снимать с кровати грязные простыни. Она думала о "приглашении Джона отобедать с ним. Если бы она согласилась, то ее ожидали бы очень опасные последствия. Она просто не имеет права оставаться с ним наедине. Нужно бы подумать о том, чтобы уехать отсюда, но до Рождества это невозможно. Ей хотелось внести хоть немного радости в жизнь детей. И потом, остается еще тот человек, который пытался убить Джона. Она не сможет уехать, пока не убедится, что Джону ничто не грозит.
 Джон сидел в библиотеке. В руках он держал бокал с дешевым бренди. Он сделал второй глоток. Горький напиток подействовал обжигающе. Он скривился, потом вытянул ноги и уставился на отблески огня, пляшущие на мысках его сапог.
 Что теперь делать? Он так и не смог выследить человека, стрелявшего в него. И хотя он ни за что сам себе не признается, но он считает, что Холли права. Человек пытался убить именно его. Когда он шел по следу, в него опять стреляли. Если бы не быстрота его реакции, его убили бы. Но он не сказал Холли ни о чем, потому что ему нужен какой-то способ вытянуть из нее правду. Но какая же она упрямая! Почему она ему не доверяет?
 Он услышал шаги, и в комнату вошла миссис Прингл. Настроение у него ничуть не улучшилось при виде ее обвиняющего, оскорбленного лица.
 — Что такое, миссис Прингл? — спросил Джон. Один вид ее уже выводил его из себя.
 — Мистер Прингл передал, что я должна поставить на стол прибор для мисс Кемпбелл. Я ему не поверила.
 — Почему же?
 Миссис Прингл схватилась за концы своей шали и натянула ее на обширную грудь, потом бросила на Джона осуждающий взгляд.
 — Простите, что я так говорю, милорд, но я должна высказать свое мнение на сей счет. Она всего лишь прислуга. — Тут в голосе домоправительницы прозвучала ревность. — Она должна есть вместе с остальной прислугой на кухне. Если леди Матильда узнает… Джон с негодованием перебил ее:
 — Леди Матильда не хозяйка в этом доме. Дом мой, и я буду садиться за стол с тем, с кем захочу. А когда мне понадобится узнать ваше мнение, миссис Прингл, я спрошу вас. — Джон бросил на нее красноречивый взгляд.
 В комнату вошел Прингл и низко поклонился. Вид у него был расстроенный.
 — Что еще? — спросил Джон, глядя на него.
 — Мисс Кемпбелл, милорд. Она неважно себя чувствует и просит извинить, что не сможет выйти к обеду.
 — Это действительно так? — Джон поднял брови.
 — Да, милорд.
 — Она хотя бы знает свое место, — заметила миссис Прингл.
 Джон бросил на нее уничтожающий взгляд, и она присела в реверансе.
 — Простите, милорд, — произнесла она, — но я пойду присмотрю за обедом. Мистер Прингл, когда вы закончите здесь, мне понадобится ваша помощь. Нужно накрыть на стол и отнести наверх поднос для леди Энн.
 Прингл кивнул, плечи у него округлились, как будто его сильно ударили в спину.
 Миссис Прингл ушла, и Джон сочувственно посмотрел на Прингла. За тридцать лет сварливая жена превратила его жизнь в сплошное мучение.
 Прингл посмотрел на него с виноватым видом.
 — Прошу прощения за жену, милорд. Она не знает, когда нужно придержать язык.
 — Поскольку я задолжал ей жалованье за полгода, она, по-видимому, считает, что может разговаривать со мной, как ей заблагорассудится.
 — Не в том дело, милорд.
 — Вы не должны за нее извиняться. Вряд ли я смогу ее уволить. Может, она и ведет себя дерзко, но она честно служит. А теперь вернемся к мисс Кемпбелл. Что именно с ней произошло, кроме того, что она меня боится?
 — Я не знаю, но она держалась за голову.
 Джон провел пальцем по бокалу и уставился на янтарную жидкость.
 — Наверное, ей нужно немного побыть одной.
 — Да, милорд. Пожалуй, немного отдохнуть.
 — Никакой отдых не излечит причину ее тревоги. Какого вы мнения о мисс Кемпбелл, Прингл?
 — Не знаю, милорд. Похоже, она старается убежать от чего-то чудовищно плохого. Но она хороший человек. Замечательно обращается с детьми. Когда она появилась, мисс Энн стала совсем другая. Надеюсь, она останется у нас жить.
 — Да, мне не хочется отпускать ее.
 Прингл кивнул.
 — Пожалуй, я пойду помогу миссис Прингл, милорд. Он поклонился и вышел, легко ступая по ковру длинными, как у аиста, ногами.
 Джон допил свой бренди и скривился. И снова подумал о Холли. Пусть немного побудет одна, а потом он вытрясет из нее правду. Он уже достаточно ждал.
 Вечером Холли лежала в постели, глядя в потолок и жалея, что она не дома. Она отдала бы все за один-единственный взгляд на беленые стены Кимбли, которые всегда ограждали ее от всяких бурь и невзгод, пока в ту ужасную ночь не появился Кент и силой не ворвался в ее дом, зная, что она одна. Потом он накинул ей на голову мешок, увез в Ричмонд и бросил на чердаке. Он всегда был жестоким и злым. В голове у нее всплыли давно забытые воспоминания о нем…
 Вот она переставляет ногу с ветки на ветку и смотрит на белые блестящие ягоды омелы. Еще немного вверх — и она дотянется до них. До Рождества оставалась неделя, и омела ей нужна для украшения дома. В первый раз бабушка разрешила ей пойти за омелой одной, ведь ей уже двенадцать лет, прямо-таки взрослая женщина.
 Стайка воробьев, сидевших на дереве у нее за спиной, с шумом взлетела. Что их так напугало? Руки у Холли похолодели. Она прислушивалась к трепету крылышек, заглушаемому падающим снегом. Воробьи летели сквозь снег, маленькие коричневые пятнышки в море белизны. Что их испугало?
 — Ну и ну, неужто мисс Благопристойность сидит на дереве?
 Холли посмотрела вниз. До земли — двадцать футов, а внизу — Кент. Его белокурые волосы ярко выделялись на фоне черной куртки.
 — Что тебе нужно? — сквозь зубы спросила она. Даже вид его вызывал в ней ненависть.
 — Решил помочь нарвать омелы для твоей старой чокнутой бабки. Я знаю, как она уделывает дом к Рождеству.
 Холли заметила у него в глазах злобный блеск и поняла, что он вовсе не собирается ей помогать.
 — Мне не нужна твоя помощь, — ответила она, чувствуя, что все внутри у нее сжалось, как бывало всегда, когда Кент собирался сотворить очередную пакость.
 — Сказал, что помогу, значит, помогу. Девчонки не умеют лазить по деревьям.
 — Я умею лазить получше тебя. — Она увидела, что он схватился за первую ветку, и закричала: — Стой на месте! Я серьезно говорю! Я знаю, что ты хочешь сделать. Ты хочешь столкнуть меня с дерева!
 — Вот еще. — Он ухмыльнулся и стал похож на самого дрянного грешника, который клянется священнику, что никогда в жизни не нарушал ни одной заповеди.
 — Стой на месте, тебе говорят! — Холли схватилась рукой за ветку и почувствовала, что кора впилась ей в пальцы.
 — Я хотел вести себя хорошо, но ты меня довела. — И, сунув руку в карман, Кент вытащил камень.
 Холли нагнулась, но камень попал в спину. На мгновение боль парализовала ее. Пошатнувшись, она схватилась за воздух. Сердце у нее бешено колотилось. Она уже видела себя распростертой под деревом, с руками и ногами, согнутыми под неестественными углами, мертвой. Тогда Холли ухватилась за толстую ветку и повисла, болтая в воздухе ногами.
 — А ты везучая. — Второй камень пролетел мимо Холли, не попав в цель. Кент выругался.
 — Оставь меня в покое! — закричала Холли и вскинула ноги обратно на ветку. Подтянувшись, обхватила ствол дерева так крепко, что кора впилась в руки и оцарапала лицо. Посмотрев вниз, она увидела, что Кент там, внизу, изготовился бросить еще один камень. Холли наклонилась и спряталась за стволом.
 — Все равно я до тебя доберусь.
 — А я пожалуюсь твоему отцу!
 Он рассмеялся и обошел вокруг дерева, чтобы удобнее прицелиться.
 — Давай-давай. Ему наплевать, что я делаю.
 — Нет, не наплевать. Он возьмет кнут и изобьет тебя, как бьет своих лошадей. — И она с трудом переместилась на ветку, которая загораживала ее от Кента.
 — Только вякни что-нибудь папаше, я тебе язык отрежу.
 — Ничего не получится! — крикнула Холли.
 Теперь камень угодил Холли в бок. Она схватилась за ребра, ступила на другую ветку, полезла наверх, стараясь прятаться за стволом.
 — А как тебе понравится еще один? — Камень опять попал Холли в колено.
 Нога согнулась, и боль стрельнула в бедро. Она споткнулась и схватилась за толстую ветку, чтобы обрести равновесие.
 В полном отчаянии она полезла вверх. В спешке она не заметила, что ветки становятся все тоньше, пока не стало слишком поздно.
 Крак! Ветка надломилась. Теперь Холли падала спиной вниз, в страхе хватаясь за пустоту и слыша, как ломаются тонкие веточки. Каким-то чудом ее пальцы обхватили тонкий сук.
 На мгновение она почувствовала облегчение. Вися на одной руке, Холли болталась в пятнадцати футах от земли, обхватив пальцами сук, как спасательный круг. Она боялась шевельнуться, боялась вздохнуть — вдруг тонкая ветка обломится? До земли оставалось далеко. Холли ничего не слышала, кроме злобного смеха Кента.
 Ветка держалась некоторое время, потом подалась под ее тяжестью.
 Крак! Ветка сломалась у нее в руке. Холли закричала…
 Придя в себя от воспоминаний, Холли почувствовала, что в комнате кто-то есть. Она подняла голову и увидела смотрящего на нее Брока.
 — Извините, мисс Кемпбелл, но вы не отозвались на мой стук.
 — Наверное, я вас не слышала. — Сердце Холли гулко билось. Невольно она протянула руку и потрогала свою лодыжку. Тогда при падении она ее растянула и неделю не могла ходить.
 — Разрешите, я помогу вам встать. — Брок взял ее за руку. — Папа ушел спать. Теперь можно пойти в охотничий домик.
 — А сколько же времени? — спросила Холли, все еще дрожа.
 — Девять часов.
 — Стало быть, нужно собираться. А Драйден идет с нами?
 — Он не хочет. Уперся — и все тут.
 — Понятно. Надеюсь, он не скажет отцу, что мы задумали.
 — Драйден может быть кем угодно, только не предателем.
 — Давайте-ка поторопимся. И пойдем тихонько. Нужно выскользнуть из дома так, чтобы ваш отец не видел.
 — Я поговорил с Принглом. Он сказал, что проверит, лег ли папа в постель.
 — Прингл знает об охотничьем домике? — спросила Холли, вынимая из платяного шкафа пелерину, перчатки и шляпу.
 — Конечно, знает, он же слуга. Все слуги уже знают, кроме миссис Прингл. Я уверен, что она не знает ничего. А на вас что, брюки? — Брок указал на ноги Холли.
 — Да, я одолжила их у Данна. В них легче идти ночью по лесу.
 — А я уже в куртке, — сообщил Брок.
 — Вот и хорошо. — Холли надела пелерину, перчатки и закрыла дверь. Повернулась к Броку и застегнула ему на куртке пуговицы, потом обмотала ему шею шарфом. — Вовсе ни к чему вам зябнуть.
 Они на цыпочках пошли по коридору… Дверь в холл отворилась, едва они подошли. Холли отшатнулась, увидев преградившую им путь высокую тощую фигуру.
 — Господи! — схватилась она за сердце. — Вы же меня чуть не до смерти напугали, Прингл!
 — Извините, мисс, — шепотом ответил Прингл. — Я просто пришел сказать, что путь свободен. Данн повезет мисс Энн. Он ждет внизу у лестницы.
 — Его светлость легли?
 — Да, мисс. Все тихо и спокойно.
 — Хорошо, — с облегчением вздохнула Холли. — Мы не хотим, чтобы он шел с нами.
 Когда они спустились с лестницы, Данн и Энн уже ждали их. Холли посмотрела на Данна, одетого в куртку.
 — Вы тоже идете, Данн? Тот кивнул:
 — Да, мисс, я подумал, что пригожусь вам. Холли заметила, что Прингл тоже одет в куртку.
 — И вы с нами? — спросила она.
 — Да, мисс. — Он бросил на Данна взгляд, словно желая сказать: “Все, что может делать он, я могу сделать лучше"— Я решил, что моя помощь тоже пригодится.
 — А как же миссис Прингл? Простите, но мне не хотелось бы, чтобы она знала.
 — Она крепко спит, мисс. Храпит как медведь. Она никогда меня не хватится, — сказал Прингл откровенно.
 — Ну что ж, тогда пошли, — пригласила всех Холли.
 — Ах как весело! — Энн всплеснула ручками. Глаза ее излучали волнение.
 — Пошли, пошли, только тихо.
 Прингл вытолкнул за дверь кресло, за ними следовали Данн и Брок. Последней шла Холли. Вдруг легкие шаги послышались на лестнице, и Холли замерла. Шаги остановились, как будто идущий знал, что она здесь. Холли посмотрела вверх и увидела, что за ними идет Драйден. Она так и знала, что он не устоит перед соблазном. И она вышла, все еще усмехаясь.
 В своей спальне на втором этаже Джон сел в постели и вытащил из-под подушки черное платье Холли. Потрогал жесткий ситец. Он воспользуется платьем как предлогом, чтобы начать с ней разговор, и тогда наконец-то вытянет из нее правду. Уж он постарается.
 Откинув одеяло, он надел халат, взял платье и свечу, стоявшую у кровати, и вышел.
 Когда все обитатели дома спят, в доме воцаряется особенная тишина. И такая тишина стояла в коридоре. Убедившись, что сумеет пробраться в комнату Холли незаметно, Джон осторожно направился к лестнице. Открыл дверь. Холодный воздух ударил ему в голую грудь. Поплотнее запахнув халат, он пошел наверх, шагая через ступеньку.
 От предвкушения, что сейчас он увидит ее, сердце у него гулко билось. В голове у него крутились всевозможные способы, с помощью которых он вытянет из нее правду. Только не нужно прикасаться к ее губам. Подойдя к двери, он дышал прерывисто, и руки слегка дрожали.
 — Холли. — Он осторожно постучал. Ответа не последовало.
 Джон попробовал открыть дверь. Дверь легко подалась. Он вошел и высоко поднял свечу. По комнате заплясали тусклые тени. На кровати лежало только смятое одеяло, но Холли не было.
 Наверное, она пошла в комнату мальчиков. Бросив платье на кровать, Джон прошел по коридору к комнате Брока и Драйдена. Он тихонько приоткрыл дверь, чтобы не помешать, — вдруг она читает им книгу. Увидев, что кровати пусты, он сдвинул брови. А что, если в дом проник негодяй с ружьем и силой увел с собой Холли и мальчиков? Он побежал вниз посмотреть, все ли в порядке с Энн.
 — Здесь оно не смотрится, — высказал свое мнение Данн, рывком поставив кедр посреди комнаты.
 — В углу будет очень хорошо. — Прингл схватился за кедр высотой в пять футов и швырнул его в угол.
 Бедное дерево, подумала Холли. Сегодня днем они с Энн нашли его рядом с домиком. Понадеявшись, что Прингл и Данн сумеют работать вместе и преодолеть свое смешное соперничество, она попросила их срубить кедр. Но эти два человека никак не могли поладить.
 — В углу оно хорошо выглядит, — проговорила Энн и беспомощно посмотрела на Холли.
 — Да, очень хорошо, — согласилась та.
 — Поставьте его куда-нибудь, чтобы мы могли его украсить, — предложил Брок, теряя терпение.
 Услышав упрек Брока, Данн и Прингл посмотрели друг на друга. Они, кажется, осознали, что ведут себя как дети, но тем не менее ни один не желал выпустить дерево из рук. Наконец Прингл опустил руки, а потом Данн сделал то же самое.
 — Здесь оно выглядит очень красиво, — нарушила возникшее напряжение Холли и подошла к дереву. Краешком глаза она заметила какое-то движение позади деревянных ставен. Вглядевшись, она увидела, что в щель смотрит ДРайДен, через некоторое время он исчез. Она улыбнулась и заговорила громче, чтобы было слышно Драйдену. Он, выходит, простоял на холоде целый час, шпионя за ними.
 — Я никогда раньше не видела рождественское дерево, и мне не терпится поскорее его украсить. — Энн не сводила глаз с кедра. — Что на них вешают в Германии, вы сказали?
 — Моя бабушка говорила, что ее матушка украшала дерево свечами, и она привезла эту привычку с собой в Виргинию. А там она и моя бабушка украшали его, как им хотелось. Думаю, что мы можем поступить так же.
 — Вот бы папа видел! — воскликнула Энн.
 Желание ее исполнилось мгновенно. Дверь шумно распахнулась, и на пороге появился Джон.




  Глава 14 


 Джон окинул взглядом сосновые гирлянды на окнах и рождественское дерево, а потом посмотрел на Холли.
 — А вам известно, что я чуть с ума не сошел от беспокойства? Я вас искал повсюду. Решил, что с вами и детьми что-то случилось. Какого черта вы здесь делаете?
 — Папа, не сердитесь, — умоляюще попросила Энн.
 — Виновата я. Мне хотелось доставить детям немного рождественских радостей. — Холли стала перед Энн, чтобы девочка не видела разъяренного лица Джона. — Пожалуйста, ругайте меня как хотите, только наедине.
 Джон остановил сердитый взгляд на Холли и посмотрел на Прингла и Данна.
 — Вы тоже вовлечены? Прингл опустил голову.
 — М-милорд, мы просто хотели помочь, — заговорил Данн.
 — Где Драйден?
 — Он, наверное, пошел домой, — ответила Холли. — Он подсматривал за нами в ставни, но присоединиться не захотел.
 — Позаботьтесь, чтобы дети благополучно вернулись домой, — обратился Джон к Принглу и Данну.
 — С-слушаю, милорд, — пробормотал Прингл. Двигаясь с такой быстротой, какой Холли никогда не замечала за ним, он схватил пальто Энн, закутал девочку и вытолкнул кресло за дверь.
 Данн уже надел куртку на Брока и подталкивал его следом за Энн. Бросив на Холли сочувственный взгляд, он захлопнул за собой дверь.
 — Почему вы занимаетесь у меня за спиной такими вещами, зная мое отношение к Рождеству? — спросил Джон.
 — Я предполагала, что вы отнесетесь к моим предложениям неодобрительно.
 — И правильно думали. — Сделав два больших шага, Джон навис над ней.
 Холли не попятилась; она готова защищать то, что считала правильным.
 — Если вы настроены против Рождества, то это еще не означает, что бедные дети должны страдать. Неужели вы не замечали, как угнетает их обстановка в вашем доме? Им нужен смех, им нужна радость. Вы так много времени уделяете работе и не знаете, что им нужно. Они все еще переживают смерть вашей жены. Нельзя же быть таким неблагоразумным, нельзя лишать их праздников.
 — Если вы так считаете, то почему же не сказали мне раньше? — Вид у Джона был уже не такой сердитый.
 — Я знаю, каким вы бываете упрямым, когда дело идет о вашей гордости. А тут еще пара дней — и вы оказались бы перед свершившимся фактом. И спокойненько все проглотили бы. Деньги ведь еще не все, счастья не купишь. Я уверена, что ваши слуги и арендаторы знают, что вам не по средствам дарить им подарки на Рождество, но разве трудно пригласить их к себе в дом и провести немного времени в их обществе? И может быть, такой праздник им понравился бы больше, чем подарки.
 — Кажется, вы лучше моей бабки умеете устроить выволочку, — мрачно поглядел он на нее.
 — Надеюсь, я убедила вас иначе относиться к Рождеству. — Холли выгнула брови и робко осведомилась: — Я не ошибаюсь?
 — Я не чудовище, Холли. А если бы я сказал “нет”, то определенно оказался бы таковым. Если праздничная обстановка обрадует вас и детей, я думаю, не будет ничего дурного, если вы украсите дом. Возможно, тогда вы не станете совершать ночные прогулки, когда вокруг бродит убийца.
 — Благодарю вас. — Вне себя от радости, Холли обняла его и поцеловала.
 Когда губы их встретились, она поняла, что наделала. Но отступать было уже поздно. Она потерялась в нем, в жаре его губ, в ощущении его крепкой груди. Его язык скользнул ей в рот, а рука опустилась на поясницу и притянула Холли к его крепким бедрам. Она растаяла в его объятиях.
 Он рванул ее рубашку, и она легко выскользнула из просторных брюк, позаимствованных у Данна. Его руки скользнули под рубашку и дальше, под тонкую сорочку. Грубые ладони двигались по нежному животу, потом вверх, поднимая сорочку и рубашку. Он поцеловал Холли, одним быстрым движением стянул с нее рубашку, и она оказалась голой.
 Охваченная непреодолимым желанием, она сняла с него рубашку. Обнаженные, они не могли оторвать глаз друг от друга. Ее груди с розоватого цвета сосками, вздрагивающими при каждом ее прерывистом вздохе, так и тянули его к себе. Кожа у него блестела как золото при свете свечей, мягкий свет играл на гранитных очертаниях его тела. Весь он был золотисто-твердый, под стать своим глазам.
 — Как вы красивы, — отозвалась она, загипнотизированная его мощью и крепостью.
 — Рядом с вами, милая, я бледнею. — И он притянул ее к себе.
 Он покрыл ее неистовыми, пьянящими поцелуями, от которых голова пошла кругом. Поймал губами сосок, провел языком по чувствительной плоти и потеребил зубами, так что сосок затвердел. Холли прильнула к нему, зарылась руками в его волосы и прижала его рот к себе. Она чувствовала жесткую щетину на его подбородке, которая колола ее нежную кожу.
 — Ты не представляешь, сколько раз мне хотелось вот так прикасаться к тебе. — Глубокий шелковый тон его голоса обдал ее точно нагретый мед.
 — Теперь ты можешь прикасаться ко  мне, — простонала Холли, чувствуя, как его язык ласкает ее сосок, отчего по всему ее телу, завихряясь, побежали мурашки.
 Его рука прошлась вокруг ее бедер, нашла рыжеватый пучок волос внизу живота, раздвинула нежные складки и прикоснулась к средоточию ее жара.
 — Ты готова, — поглаживал он ее.
 — Пожалуйста, Джон. — Холли сама не знала, о чем она его умоляет. Сердце в груди гулко билось. Она тяжело дышала и вся дрожала. Мучительный жар, разгорающийся внутри, сжирал ее. Колени ослабли.
 — Все хорошо, милая. — Джон положил ее на коврик перед очагом, продолжая поглаживать. Потом лег на нее, страстно поцеловал и овладел ею.
 Резкая боль заставила ее вскрикнуть и вцепиться ногтями ему в спину.
 — Как ты себя чувствуешь? — спросил он отрывисто.
 — Мне больно.
 — Сейчас пройдет, милая. Твоя девственность. Сейчас мы ее преодолеем. Больно бывает только в первое мгновение. — И он начал двигаться.
 Холли почувствовала, как плоть ее сомкнулась вокруг него. Он наполнил ее до предела. Она широко раскрыла глаза, удивляясь, что они так хорошо подходят друг другу. Он двигался сначала медленно, потом быстрее. Боль прошла Она чувствовала только, что он в ней, чувствовала трение и жар. Глаза у нее закрылись, бедра выгнулись навстречу его ударам.
 Очень скоро он выкрикнул ее имя и достиг вершины страсти.
 — Проклятие! — выругался он, обмякнув на ней.
 — Что случилось? — Холли провела рукой по его спине. Неужели она сделала что-то неправильно и причинила ему боль?
 Он приподнялся на локтях, поцеловал ее.
 — Я собирался ласкать тебя подольше, но ты оказалась такая невероятная, что я утратил самообладание.
 Он смотрел на нее, усмехаясь, как красивый сатир, огонь отражался на его загорелом лице и мягко мерцал в золотистых глазах. Напряжение, которое казалось неотъемлемым признаком его лица, спало. В первый раз Холли видела его по-настоящему расслабленным. Он потрогал ее длинный локон.
 — Какая ты красивая.
 — На самом деле нет. Я всегда была самой обыкновенной. — Холли накручивала на палец темные волосы у него на груди, чувствуя, как быстро бьется его сердце у нее под рукой.
 — В тебе нет ничего обыкновенного. — Он обвел пальцем ее щеку и подбородок. — Ты околдовала меня своей красотой. Ты заставила меня забыть обо всем. Если бы ты была со мной, я мог бы прожить всю жизнь в бедности. Я никогда тобой не пресыщусь. — Он наклонился и опять поцеловал ее.
 Его плоть снова пульсировала в ней. Он начал двигаться, и она подумала — а не наоборот ли? Может быть, она никогда им не пресытится?
 Проснувшись на следующее утро, Холли пошарила рукой рядом с собой, но обнаружила только холодные простыни. Она потянулась, ощущая между ногами легкую боль и томительный мускусный запах их близости,
 После того как они два раза любили друг друга в охотничьем домике, он привел ее в эту комнату и уснул рядом, а рано утром овладел ею снова. „
 Холли медленно улыбнулась. Она откинулась назад и понюхала подушку, глубоко втягивая все еще не выветрившийся мужской запах. Прижала подушку к груди, обняла, подняла глаза к трещине в штукатурке на потолке. Она не чувствовала за собой никакой вины. Вчера ночью у них была такая близость, память о которой она будет беречь как сокровище, когда ей придется уехать. Вчера ночью он не расспрашивал о ее прошлом, но этих вопросов не избежать. Она никогда не сможет сказать ему правду. При мысли, что придется оставить его, Холли зарылась пальцами в подушку и крепче прижала ее к себе.
 Нет, плакать из-за того, что еще не произошло, — только мучить себя. А ведь впереди Рождество. Холли отбросила подушку, откинула одеяло и скатилась с кровати. Дрожа от холода, бросилась к шкафу в поисках одежды.
 Раздался стук в дверь, и от неожиданности она вздрогнула.
 Осознав, что она голая, Холли сорвала с кровати покрывало.
 — Да?
 — Это я, мисс, — раздался из-за двери приглушенный голос Данна.
 — Не входите. — Холли споткнулась обо что-то, лежащее рядом с кроватью, посмотрела вниз и увидела черное рваное платье, которое подарила ей леди Матильда и которое теперь лежало у ее ног бесформенной грудой.
 Как оно попало в ее комнату? Нахмурившись, Холли схватила его и подбежала к окну. Когда она подняла раму, порыв свежего воздуха ворвался в комнату, взметнул ее распущенные волосы. Она отбросила волосы с лица и почувствовала, что щеки щиплет мороз. Тогда она быстро смотала в комок рваное платье и со всей силой выбросила из окна. Ветер подхватил его. Оно высоко взметнулось вверх и исчезло за выступом крыши.
 Холли потирала руками, радуясь, что избавилась от противного платья, потом плотно закрыла окно. Обмотавшись покрывалом, она пошла к двери. Дверь скрипнула на петлях, на пороге стоял улыбающийся Данн.
 — Доброе утро, мисс. — Он держал в руках красивое утреннее платье бутылочно-зеленого цвета, которое сшил для нее. — Платье готово. Я подумал, что вам, наверное, захочется его примерить.
 — Благодарю вас, Данн.
 От острого взгляда Данна не ускользнуло, что руки у нее голые. Он улыбнулся еще шире.
 — Неужели хозяин слишком сурово обошелся с вами после нашего ухода?
 — Он оказался очень чутким. — Тут она вспомнила, каким чутким он оказался, и покраснела. — Он даже разрешил нам украсить дом. Вы можете себе представить?
 — Очень хорошо для детей, мисс. Кажется, у нас теперь будет много работы.
 — Да, вы правы. Думаю, что мы сможем устроить здесь празднование. И пригласить всех арендаторов его светлости.
 — Не знаю, мисс, — нахмурился Данн. — Его светлость может не разрешить.
 — Давайте устроим ему сюрприз. Даже если ему не понравится, он не станет проявлять недовольство перед всеми.
 — Может, и подействует, мисс. Сейчас пойду и расскажу обо всем Принглу. — Данн собрался было уходить, но задержался. — Кстати, хозяин ждет вас в вольере. Он, кажется, чем-то обеспокоен, так что вам лучше поторопиться.
 Данн усмехнулся, повернулся и пошел по коридору.
 Некоторое время Холли смотрела, как фалды фрака бьются о его короткие ноги, потом закрыла дверь. Она подумала, что сейчас увидит Джона, и поспешила одеться.
 Джон стоял посреди вольера и озирался. Вольер он устроил в бывшей оранжерее с крышей в виде купола. Маленькие деревца и кустики росли вдоль стен и образовывали круг в центре. Он терпеть не мог держать птиц в клетке.
 Вольер для него стал тем местом, где можно расслабиться и забыть о своих денежных неурядицах. Веселым помещением делал вольер яркий солнечный свет, проникающий сюда через высокий стеклянный купол над головой, но сегодня солнце было скрыто плотными серыми тучами. Однако мрачное небо никак не могло испортить Джону настроение. Он чувствовал себя по-настоящему счастливым в первый раз за многие годы, словно долго блуждал по темному тоннелю и наконец нашел выход. Выходом для него была Холли.
 Наклонившись над коробкой с гнездом, он погладил голландскую оборчатую курочку, изящное желтое создание с волнистыми перьями на головке, груди и гребешке. Прикосновение к мягким перышкам у него под рукой заставило его снова вспомнить о Холли, о ее наготе, о больших карих глазах.
 Услышав за спиной легкие шаги, Джон выпрямился и посмотрел сквозь густые ветки боярышника с красными ягодами, которые так любят поедать птицы. Встретившись взглядом с большими карими глазами Холли, он широко улыбнулся.
 Она казалась очень красивой в платье глубокого зеленого цвета, которое так шло к цвету ее кожи и рыжевато-каштановым волосам. Волосы она не зачесала кверху, а заплела сзади в косу. Вьющиеся пряди обрамляли ее лицо. Такая прическа необычайно красила ее. Огромные карие глаза светились таким щедрым, мягким чувством, что ему тут же захотелось заключить ее в объятия. Некоторое время она смотрела на него, потом перевела взгляд на десяток птичек, сидящих у него на плечах.
 — Вы, видимо, умеете с ними обращаться, — заметила она, улыбаясь птицам. — Прингл пытался поймать одну из ваших птичек, но она улетела.
 — Курочки любят меня. — Он насмешливо выгнул бровь.
 — Да, и ясно почему. Вы действительно напоминаете важного петушка. — Она проказливо улыбнулась.
 Множество птичек, сидевших на деревьях, привлекли ее внимание. Некоторое время она прислушивалась к их пению, сливающемуся в приятную успокаивающую мелодию, а потом вымолвила:
 — Я понимаю, почему вы их разводите, здесь так красиво.
 — Да, мне нравится находиться в обществе птиц.
 — А большую прибыль вы от них получаете?
 — Достаточную, чтобы покрыть кое-какие расходы по содержанию Брукхоллоу. Хотите подержать канарейку?
 — А можно?
 Джон посадил себе на палец темно-желтую птичку и подошел к Холли:
 — Протяните палец.
 Она послушалась, и он пересадил канарейку ей на палец.
 — Какая она красивая и изящная. — Холли поднесла птичку к лицу и принялась рассматривать, нежно поглаживая.
 — Да, совсем как вы. — При виде того, как она гладит птичку, в голове у него возникли всевозможные эротические картины. Он снова жаждал почувствовать на себе ее руки и привлек ее в свои объятия.
 От резкого движения птички разлетелись. И Джон поцеловал Холли среди множества трепещущих крылышек. Так они стояли, пока он не почувствовал, что по телу ее пробежала дрожь.
 — Я говорил вам, как сильно хочу вас?
 — Вообще-то нет, но ваши губы сказали. — Она усмехнулась, на щеках появились ямочки.
 — Думайте, что говорите, мисс, я ведь могу любить вас и здесь, в вольере, а птицам мое поведение может не понравиться. — И его взгляд упал на ее пышную грудь.
 — Только старым курочкам, — улыбнулась она и, обхватив его руками за шею, притянула к себе и поцеловала со сладостным пылом.
 Ее огромные карие глаза проказливо блеснули. — Мы же не хотим огорчать пташек.
 — Так вы нарочно дразните меня, да? Теперь я весь день вынужден страдать из-за вас.
 — Надеюсь, от страданий вы не станете снова брюзгой. Вы так красивы, когда не злитесь. — Она подмигнула, провела пальцами по впадинке у него на подбородке. — Вы велели мне прийти сюда, чтобы я заставила вас страдать, или вы хотели меня видеть?
 — Я обдумал наши отношения и пришел к выводу, что нам осталось лишь назначить дату.
 — Дату? — Она недоуменно заморгала.
 — Дату свадьбы.
 — Какой свадьбы?
 — Нашей свадьбы.
 Некоторое время она молчала, а потом заговорила, делая вид, что поправляет на нем галстук.
 — Такой важный вопрос нужно обсуждать сейчас?
 — Думаю, вполне разумно. — Он схватил ее за руки и сжал. — Я лишил вас невинности. И намерен поступить как порядочный человек.
 — А почему нельзя, чтобы все оставалось как есть? Вовсе ни к чему усложнять положение браком. — Глаза ее внезапно затуманило равнодушие, и она высвободила руки.
 — Что случилось? Или вас отталкивает отсутствие у меня богатства? Я знаю, что не могу дать вам много, но уверен, что все-таки больше, чем вы привыкли.
 — Откуда вам знать, к чему я привыкла? — Она повернулась к нему спиной и обхватила себя руками.
 — Так, значит, действительно дело в деньгах? — спросил он, и в голосе его послышались неприязнь и боль.
 Она обернулась.
 — А я-то надеялась, что вы научились понимать меня и не станете думать, будто мое согласие зависит от вашего состояния.
 — Тогда в чем же дело? — Он схватил ее за плечи.
 — Я не могу вам ничего сказать.
 — Вы уже замужем? — Он крепче сжал ее плечи. — Вы что, сбежали в ночь вашей свадьбы? У вас есть муж в Виргинии?
 Она вздрогнула.
 — Вы делаете мне больно.
 Он ослабил хватку, но по-прежнему держал ее за плечи.
 — Скажите мне правду, Холли, вы обязаны.
 — Я не замужем и никогда не была.
 — Тогда что же?
 — Пожалуйста, оставьте меня в покое. — Холли отбросила его руки. В глазах ее блестели слезы. — Я не могу вам сказать и не скажу. Чем меньше вы обо мне знаете, тем лучше. И больше не говорите со мной о свадьбе. Это исключено. — Она повернулась, распахнула дверь и выбежала вон.
 Джон хотел бежать за ней, но остановился в недоумении. Почему она не хочет доверить ему правду о своем прошлом? Нет, она не лжет, говоря, что не была замужем, ведь он лишил ее невинности. Здесь что-то другое. Как больно, что она ему не доверяет. Но теперь, когда он ее нашел, он не намерен упустить единственную женщину, которую полюбил.
 Будь она богатой наследницей, он никогда бы не смог проглотить свою гордость и сделать ей предложение, но к бедности она быстро приспособится. Ничто в ней не говорило о привычке к богатству. Холли, вероятно, выросла в обедневшем доме и не станет скучать по тому, чего у нее никогда не было. А ему нечего ей дать, кроме своей любви. Большой любви, которой хватит на них обоих.




  Глава 15 


 Холли бежала по холлу к черной лестнице. Слезы застили ей глаза, дамасковые обои сливались в одно темно-бордовое пятно Она ничего не видела вокруг, как вдруг столкнулась с леди Аптон.
 — Прошу прощения, сударыня, — Холли подхватила старуху, не дав ей упасть.
 — Господи, девочка, что случилось? — Леди Аптон вынула из рукава носовой платок и вытерла Холли глаза.
 — Ничего, право, ничего.
 — Вздор и галиматья! Что-то случилось.
 Холли попробовала переменить тему разговора:
 — Надеюсь, я не ушибла вас?
 — Чтобы ушибить меня, такой малости недостаточно. Мы, Сент-Джоны, сделаны из прочного материала. Могу вам сообщить, что я со своей энергией всегда превосходила моего мужа. Он никогда не мог поспеть за мной на прогулках или… — леди Алтон понизила голос, — в постели. Знаете, он ведь умер в моей постели. Доктор сказал, что у него не выдержало сердце. Полагаю, я его убила, но он умер счастливым. — Ее тонкие губы раздвинулись в усмешке, но потом усмешка исчезла, и старая дама словно устремила взгляд в далекую даль. Она смотрела на Холли, не видя ее.
 Наступило долгое задумчивое молчание. Глаза леди Аптон остекленели. Наконец она заговорила:
 — Забавно, что я помню множество всяких мелочей про моего Алистэра. Каждое утро он прокрадывался в мою комнату и щекотал мне пятки, чтобы я проснулась. А целовался он всегда очень звучно, и меня это смешило. Никогда уже мне не увидеть, как он читает по утрам газету и не услышать, как он что-то бормочет при чтении. Была у него такая раздражающая привычка, но сейчас я отдала бы все на свете, лишь бы услышать его бормотание. — Леди Аптон замолчала, нижняя губа у нее задрожала. — Грустная правда состоит в том, что я принимала его на веру. И сама не знала, до какой степени, пока он не умер. Когда вы встречаете любимого человека, он становится частью вас самой, большей частью, чем вы сами. Запомни это, девочка.
 — Хорошо. — Холли прикусила губу и оглянулась на вольер.
 — Дай-ка я посмотрю на твое лицо — И леди Аптон заглянула Холли в глаза — Гм… гм.. Так я и думала. Вот почему ты плачешь.
 — Почему же? — опасливо спросила Холли.
 — В тебе есть пыл.
 — Пыл?
 — Да, пыл. Разве твоя матушка никогда тебе не говорила о нем?
 — Моя мама умерла, когда я была совсем маленькой. Меня вырастила бабушка, но она мне ни о чем таком не говорила.
 — Некоторые женщины считают неприличным говорить о таких вещах, но ведь они составляют часть природы, и она так же естественна, как рождение детей. Своей Анории я все рассказала. Я думаю, что каждая девушка должна знать все о замужестве. Ужасно глупо выдавать их замуж в полном неведении о том, что значит замужество Ужасно глупо. — Леди Аптон замолчала и устремила взгляд перед собой, словно высказала свою мысль и теперь пребывала в растерянности.
 — И как же насчет пыла? — подсказала Холли. — Что это такое?
 — Какой такой пыл?
 — Ну пыл, о котором вы говорили
 В выцветших карих глазах старой дамы мелькнуло понимание.
 — Пыл, пылкость. — Она широко раскрыла глаза и усмехнулась — Ну да, после того как женщина теряет невинность, у нее появляется в глазах этакое живое сияние.
 И не думайте, что вы можете скрыть его от такой опытной и наблюдательной старой карги, как я. — Леди Ап-тон придвинулась поближе к Холли, заглянула ей в глаза совершенно так же, как Джон, прямо в душу. — И у тебя в глазах — такое сияние, воистину так. Лицо у нее вспыхнуло.
 — Это Джон, не так ли? Холли смутилась и не ответила.
 — Нет никакой надобности скрывать от меня. Я ведь могу пойти и посмотреть на него. После того как джентльмен овладевает женщиной, у него в глазах появляется нечто волчье. И нечего тут краснеть, девочка. Я знаю Джон-Джона. Такой мощный мужчина, как он, не может не соблазнить женщину, которую полюбил. Его дед соблазнил меня до того, как мы вступили в брак. — Тут леди Аптон проказливо улыбнулась. — Мой отец застал нас в саду и заставил его жениться без всякого обручения. Мы не возражали, и я думаю, именно Алистэр сказал моему отцу, что мы будем в саду, чтобы тот мог нас найти, — вот негодяй. Такого я никогда ему не могла простить. — Она улыбнулась еще шире.
 — Я уверена, что вы его простили, мэм. Вы слишком сильно его любили, чтобы не простить.
 — Может, и так. — Улыбка медленно погасла. Лицо у леди Аптон стало задумчивое, потом ее тонкие губы зашевелились, и в выцветших глазах снова заблестели слезы. — За те сорок лет, что мы были женаты, я ни разу не призналась ему в любви. Мне всегда казалось, что если я скажу ему о своей любви, то он получит возможность взять надо мной верх. Конечно, он не мог не чувствовать, что я его люблю, но теперь я жалею, что так и не сказала ему об этом. — Она заморгала, чтобы удержать слезы. — Не повторяйте мою ошибку, скажите Джону, что вы его любите. — Она схватила Холли за руку и сжала. — Вы ведь уже сказали ему, что любите его, да? — спросила леди Аптон с отчаянием в голосе.
 — Я не знаю, люблю ли я его.
 — Конечно, любишь, девочка, он ведь Сент-Джон. Все женщины влюбляются в мужчин из рода Сент-Джонов. Может, сейчас ты не уверена, но выйдешь за него замуж — и убедишься.
 — Я не могу выйти за него замуж, — проговорила Холли сдавленным шепотом.
 В глазах леди Аптон снова появилось растерянное выражение. Некоторое время она молчала.
 — Ну, ну, Анория. Зачем же плакать, детка? После свадьбы тебе станет легче. — Леди Аптон обняла Холли своими слабыми руками.
 В голове у Холли мелькнуло воспоминание о том, как утешала ее бабушка. Ах, если бы бабушка была жива! Она так нужна ей! И слезы полились из ее глаз.
 — Все будет хорошо, — погладила ее по спине леди Аптон.
 Холли заплакала еще горше. Ничего никогда не будет хорошо. Она никогда не сможет выйти замуж за Джона.
 Тедди сидел в судовой конторе Лондона и прицеливался в корзину для бумаг, стоявшую в углу, чтобы швырнуть туда скомканный кусок газеты. Комок пролетел через всю комнату и опустился не в корзину, а на кучу, образованную его собратьями, также не попавшими в цель.
 Дверь в контору отворилась. В помещение ворвался холодный воздух, взметнув куски газеты, лежавшие рядом с корзиной. Лакей открыл дверь шире, и мимо проплыла леди Матильда, одетая в платье из красной тафты и такой же спенсер. Норка так плотно облегала шею, что ей приходилось держать подбородок кверху. Кивком головы она отпустила лакея и принялась стягивать перчатки.
 Оглядевшись и заметив сидящего в углу Тедди, она спросила:
 — А где ваш брат?
 — В деревне. — Он, кажется, сказал что-то неприятное, потому что ее красивое лицо исказилось. — Зато я здесь, — добавил он, после чего послал ей свою самую очаровательную улыбку.
 — Что он делает в деревне? — Как ни владела собой Матильда, ей не удалось скрыть раздражение. — Я только вчера оттуда. Вот уж не думала, что он отправится туда сейчас, когда столько неприятностей с судовой компанией.
 — Если хотите знать мое настоящее мнение, я думаю, что он уехал из Лондона, чтобы избежать сплетен. Вы знаете, что банк наложил арест на наш дом? Черт знает что такое1 Вся моя одежда пропала. — И Тедди передернул плечами, облаченными в тесную спортивную куртку алого цвета, позаимствованную у Гарри Ренвика, который дал ему временное пристанище.
 — Он мог приехать ко мне.
 — Вы знаете, что он никогда этого не сделает. Он скорее отправится в долговую тюрьму, чем возьмет деньги у женщины. И из-за его дьявольской гордости мы все там окажемся. Я бы охотно женился на девице с хорошим приданым, но Джон запретил, хотя я уже давно совершеннолетний. Нет ли у вас такой девицы на примете? Я уверен, что буду счастлив с любой, если только у нее нет усов и она не косоглазая.
 — Полагаю, что вам лучше не идти против желаний лорда Аптона.
 — Он, наверное, все равно не возьмет денег у моей жены. — Тедди помрачнел и уставился на красное перо на шляпе Матильды, которое весьма соблазнительно загибалось вокруг ее левой щеки. — Жаль, что у мисс Кемпбелл нет денег. Мне кажется, что Джон в нее влюблен, и ее состояние могло бы вытащить нас из долгов. — Громко вздохнув, Тедди облокотился о стол.
 — Влюблен в мисс Кемпбелл — в эту бродяжку без гроша в кармане? Да ведь у нее кожа смуглая, как у моряка. Она даже не привлекательна. Не может ваш брат влюбиться такую, — проговорила Матильда скорее самой себе.
 — Я бы так не сказал. Мисс Кемпбелл — особа очаровательная. Я никогда еще не встречал таких соблазнительных молодых женщин. Уверен, что Джон питает к страсть ничуть не меньшую, чем я.
 И Тедди впал в задумчивое состояние, вспомнив, как оказался в постели Холли, как густые волны рыжевато-золотых волос упали вокруг ее стана, как засияли глаза, когда она улыбнулась.
 — Я уверена, что вы ошибаетесь, — твердо заявила Матильда.
 Тедди долго смотрел на нее, а потом его губы изогнулись в проказливой улыбке.
 — Вы бы видели, как он целовался с мисс Кемпбелл на тротуаре…
 — Я не видела, — возразила Матильда слишком демонстративно, словно пытаясь убедить себя, что говорит правду.
 — Ну да? Конечно, вы их видели! Начнем с того, что именно ваш изумленный возглас заставил меня посмотреть в окно. Признаюсь, во мне вспыхнула ревность, когда я их увидел. Я все еще сердит на брата, но им увлекается каждая женщина, которая с ним знакомится. Провалиться мне на месте, если я знаю почему. Полагаю, что с мисс Кемпбелл произошло то же самое.
 — Может быть, она им и увлеклась, но вряд ли он что-то чувствует к ней.
 Тедди ничего не ответил. Он смотрел, как Матильда вертит в руках перчатки. Вот она прошлась перед письменным столом, покачивая округлыми бедрами.
 — Вы ведь любите Джона, не так ли? — спросил он. — Вам незачем отрицать. Это останется нашей тайной.
 Она остановилась и посмотрела на Тедди с выражением, очень похожим на уважение, а потом произнесла с таким видом, будто перед ней самый невоспитанный из всех молодых людей на свете:
 — Господи, как такое могло прийти вам в голову? Тедди усмехнулся:
 — Понятия не имею. Наверное, оттого, что вы бываете у него чуть ли не каждый день и стараетесь стать для него необходимой. Вот сегодня, например, вы специально приехали сюда, чтобы повидаться с ним.
 — Мне нужно рассказать ему одну вещь, которую я узнала о некоей особе, — сверкнула глазами Матильда.
 — Вы можете рассказать мне. — Он посмотрел на ее пальто, сшитое так, чтобы как можно выгоднее подчеркнуть пышную грудь.
 Она помолчала, сжала перчатку так, что побелели костяшки пальцев.
 — Наверное, вреда не будет, но вы не должны говорить о том, что я расскажу, ни слова, прежде чем лорд Аптон сам все не разузнает.
 — Разузнает что?
 — Сегодня рано утром я ехала на своей кобылке по Гайд-парку. Замедлив быстрый бег лошади, я случайно услышала голоса позади густого кустарника. Я сразу же узнала голос лорда Уотертона. Голос звучал очень сердито, и я не могла не прислушаться. Он громко кричал на какого-то человека, которого называл Джарвисом, распекая беднягу за то, что тот приехал в Лондон слишком быстро. Оказывается лорд Уотертон заплатил ему за то, чтобы тот потопил суда лорда Аптона.
 — Бог ты мой! — У Тедди глаза полезли на лоб. Скривившись, он потер подбородок. Заговорил не сразу. — И вы действительно слышали это?
 — Да, каждое слово, — ответила Матильда несколько обиженным тоном. — И поехала прямо сюда, чтобы все рассказать Джону.
 — Правильно сделали. Джон должен узнать такие новости как можно быстрее.
 — Я намерена сообщить ему все немедленно. — И она натянула перчатки.
 — Значит, вы едете в деревню?
 — Да. Я не могу доверить подобные сведения посыльному, я еду туда завтра. — Глаза у нее стали жесткие, мягкая синева исчезла. — Но напряженный голос смягчился, когда она добавила: — Простите, если я была с вами резка. Я просто беспокоилась о вашем брате. Если вам негде жить, мой лондонский особняк в вашем распоряжении.
 — Очень любезно, но я пока живу у Гарри, — рассеянно ответил Тедди, потрясенный только что услышанным.
 — Тогда я с вами прощаюсь. Мне нужно многое сделать до отъезда. До свидания.
 Лакей, терпеливо ждавший все время за дверью, открыл ее. Матильда проплыла мимо него, шелестя платьем.
 Когда дверь за ней закрылась, Тедди нахмурился. Вдруг он вспомнил, что уже слышал это имя — Джарвис. Совсем недавно какой-то моряк по имени Джарвис заходил поговорить с Джоном. Значит, Уотертон посадил его на “Покорителя морей”, чтобы тот потопил и его, и “Возмездие за грехи”!
 Сказанное Матильдой не удивило Тедди. Уотертон невзлюбил Джона с давних пор. Но его неприязнь не ограничивалась Джоном. В клубах, которые посещал Тедди со своими друзьями, Уотертон обращался с ним пренебрежительно и всячески старался отпускать шпильки по его адресу у него за спиной. Так что в данном случае Уотертон будет иметь дело с Тедди.
 Он снял с вешалки пальто, шляпу и трость, быстро вышел из конторы и запер за собой дверь. Джон будет им гордиться.
 Через двадцать минут Тедди вошел в клуб “Уайте”. В креслах гостиной сидели несколько человек, уткнувшись в газеты. Тедди прошел мимо них, прислушиваясь к гулу в комнате, где играли в карты. Остановившись на пороге, он окинул взглядом многочисленные карточные столы. Почти все были заняты игроками. Светловолосую голову Уотертона Тедди заметил сразу, если учесть, что он к тому же ростом превосходил почти всех присутствующих.
 Уотертон поднял голову, и его жесткие глаза впились в Тедди. Потом он что-то негромко сказал, отчего все вокруг засмеялись, повернулись и посмотрели на Тедди.
 Непроизвольно сжимая кулаки, Тедди направился к столу, не сводя глаз со своей жертвы.
 В комнате повисло напряженное молчание.
 Тедди уже проделал половину пути до стола, где играл Уотертон, как вдруг кто-то схватил его за руку. Он оглянулся и увидел веснушчатое лицо Гарри Ренвика — обладателя похожих на проволоку волос цвета морковки. Он старался укладывать их по последней моде, но они все равно торчали в разные стороны.
 — Привет, англичанин, никак не ждал встретить тебя здесь. Я думал, ты присматриваешь за судовой конторой.
 — Я и присматривал. А сейчас пришел сюда, чтобы вызвать Уотертона. — Тедди не сводил взгляда с недруга.
 Гарри положил карты на стол.
 — Эту партию я пропускаю, господа. — И он вскочил со стула. Три партнера изумленно наблюдали, как он тащит Тедди в дальний угол. — Ты что, с ума сошел?
 — Если так, разве я пришел бы сюда?
 — Я не позволю тебе сделать глупость. Уотертон уже убил дюжину человек. И поскольку твой брат сломал ему нос в спортивном зале, он убьет тебя наверняка.
 — Джон сломал нос Уотертону? — с благоговейным ужасом и гордостью повторил Тедди.
 Он посмотрел через плечо Гарри в сторону Уотертона. Действительно, нос у того распух и был свернут на сторону. Тедди насмешливо скривил губы. Уотертон заметил его насмешку.
 — Да, все только об этом и говорят. Ты выбрал самое время, чтобы вызвать его. Что он натворил?
 — Потопил наши корабли.
 — Я не верю, — заверил Гарри, растягивая слова на американский манер.
 — У меня есть очень надежный свидетель. Надеюсь, я могу рассчитывать на тебя в смысле секунданта? А теперь, если отойдешь в сторону, я займусь им.
 Некоторое время Гарри упрямо не сходил с места. Увидев, что Тедди не двигается, он бросил:
 — Проклятый англичанин, упрям как осел!
 Тедди прошел мимо. Теперь глаза всех за исключением Уотертона были устремлены на него. Он делал вид, что поглощен картами. Подойдя к столу, Тедди остановился, глядя, как Уотертон делает ставку.
 Тедди скрестил руки на груди и стал ждать, когда же наконец жертва снизойдет заметить его.
 С ленивым равнодушием Уотертон бросил на стол туза треф, сделал глоток из стоявшего перед ним стакана и посмотрел на остальных игроков. Те прекратили игру и смотрели на Тедди.
 — Так мы играем или нет? — С нарочитой неторопливостью он поставил стакан на стол.
 Наконец Тедди потерял терпение и выбил карты из рук Уотертона. Карты взлетели вверх и рассыпались по столу и полу.
 Уотертон повернулся и посмотрел на Тедди, сузив глаза. Потом процедил с презрением:
 — Прошу прощения. Вы что-то хотели?
 Тедди понимал, что Уотертон всячески старается унизить его. А он как дурак дал волю своему негодованию. Джон ни за что себе такого не позволил бы. И он произнес таким же презрительным тоном, что и Уотертон:
 — Я вас вызываю.
 — За что, милый мальчик? — Уотертон поднес к глазам монокль и посмотрел на Тедди с таким видом, словно он надоедливая муха.
 — За то, что вы погубили два наших судна и разорили моего брата.
 — Неужели? — Уотертон, казалось, вовсе не удивился предъявленным обвинениям. — А почему ваш брат прислал вместо себя фата, только что вышедшего из пеленок, опорочить мое имя?
 Остальные за столом заулыбались.
 Тедди занес кулак и приготовился пустить его в ход, но заметил на лице Уотертона насмешливую ухмылку. Он сыграл Уотертону на руку. Понадобилась вся его сила воли, чтобы опустить кулак.
 — Мой секундант договорится с вами, — медленно протянул он.
 — Я с удовольствием пошлю вас домой в ящике в виде рождественского подарка. Я уж постараюсь, чтобы гробовщик надел на ваш гроб все рождественские украшения, чтобы вашему брату было приятно. — Уотертон опустил монокль, явно закончив разговор.
 Картежники снова заулыбались.
 — Значит, на рассвете. На полях Ригли. — И Тедди бросился прочь из клуба. Что он наделал? Теперь Джон будет выглядеть трусом.
 Теперь Джон не будет им гордиться.
 Джон, покинув вольер и выйдя в холл, заметил над дверями гирлянды и ярко-красные банты. Казалось, Хол-ли махнула волшебной палочкой — и весь дом расцвел рождественской зеленью. Как ей удалось так быстро все сделать? Она всячески старалась избегать его. Он искал ее весь день, но всякий раз стоило ему войти в какую-нибудь комнату, как кто-то из детей или прислуги говорил, что она только что вышла. У него возникло грызущее ощущение, что она может внезапно исчезнуть и он никогда больше ее не найдет. И нужно сделать так, чтобы этого не произошло.
 Дела требовали, чтобы он ехал в Лондон. Тедди не обладал достаточной компетентностью и опытом. И может быть, человек с ружьем снова появится, и Джон столкнется с ним. Но сначала нужно разобраться с Холли. Джон твердо знал, что дорог ей, и было совершенно непонятно, почему она не может стать его женой. Что бы она там ни сделала, они смогут вместе разобраться во всем. Холли должна поверить в него.
 Аромат пирогов проник в холл из кухни — явный признак, что Холли находится там. Наконец-то он ее нашел. Затаив дыхание, он открыл кухонную дверь.
 Энн и Брок втыкали изюминки и орешки во множество имбирных пряников в виде человечков.
 — Папа! — При виде отца глаза у Энн просияли. — Вы пришли помочь нам?
 Джон улыбнулся:
 — Нет, но я пришел пробовать. — Он бросил взгляд на грудь Холли, эффектно обтянутую зеленым платьем,
 На щеках ее вспыхнул румянец. Стараясь изо всех сил не замечать его, она взяла скалку и принялась раскатывать имбирное тесто. Холли выглядела гораздо более съедобной, чем подгоревшее печенье. Волосы, заплетенные в косу, были скручены сзади в скромный пучок, но отдельные прядки выбивались из прически. Ее изящный носик был перепачкан мукой, что очень тронуло Джона. Она продолжала энергично раскатывать тесто.
 — Вот, попробуйте! — Энн протянула ему печенье из той партии, что остывала на противне,
 Джон откусил кусочек и заметил, что Холли наблюдает за его реакцией. Он облизнул губы и солгал, как и полагается всякому галантному поклоннику:
 — Хм-м! Очень вкусно.
 — Правда? — Энн недоверчиво выгнула бровь.
 — Я съел десяток. — Брок нахмурился и почесал живот. Зачем Броку нужно устраивать себе такие мучения? Джон проглотил печенье, запил его молоком из чашки, стоявшей рядом, и заключил, поддразнивая:
 — О чем вы думаете, разрешая моим детям есть печенье, пока их не затошнит?
 — Боюсь, что это-то и есть самая веселая сторона в приготовлении печенья.
 Он улыбнулся ее словам, поставил чашку и повернулся к Броку:
 — Я думаю, тебе лучше прекратить заниматься выпечкой, иначе понадобится доза желудочного снадобья Данна.
 Энн и Брок переглянулись с таким видом, словно их пытают на дыбе.
 Джон усмехнулся:
 — Брок, отвези сестру в гостиную. Там сейчас Принта, он отнесет ее наверх.
 — Хорошо, папа. — Упоминание о микстуре Данна заставило его двигаться с такой быстротой, какой Джон еще никогда не замечал у своего младшего сына.
 Брок подбежал к креслу Энн и схватился за поручень.
 — Подождите. — Холли положила на тарелку три печенья. При соприкосновении с глиняной поверхностью они загремели точно камни. Холли протянула тарелку Энн. — Передай, пожалуйста, Драйдену. Он не станет их есть, если узнает, что я испекла, но съест, если вы ему скажете, что сами приготовили специально для него.
 — Хорошо, мы так и сделаем. И держу пари, что он поведет себя как свинья и засунет в рот все три за раз.
 — И подавится, — пробурчал Брок, выталкивая кресло из кухни.
 — А я видела, как он один раз запихнул в рот целое яблочное пирожное, — добавила Энн.
 Брок понизил голос, но все услышали, как он сказал:
 — Да, только его сделала не Холли.
 Джон обернулся, чтобы посмотреть на реакцию Холли, но та улыбалась, вовсе не задетая замечанием Брока.
 — Печенье только немножко подгорело, — прошептала Энн.
 Тут голосок Энн стих, потому что Джон закрыл за детьми дверь и запер.
 — Что вы делаете?
 — Просто хочу, чтобы нам никто не помешал немного побыть наедине.
 — Почему? — Холли широко раскрыла глаза, большие, как у лани.
 — Потому что я весь день хотел побыть с вами. — Он улыбнулся, обошел вокруг кухонного стола, пожирая ее взглядом.
 Холли увидела, как он направляется к ней, и попятилась.
 — Не смотрите на меня так. Когда вы так на меня смотрите, обязательно что-то случается. Вы ведь пришли сюда не для того, чтобы попробовать печенье, да?
 — Только то, что испекли вы, — ответил он, выгнув брови.
 Она схватила жестянку с мукой. Жестянка не имела крышки, и Холли держала ее на вытянутой руке.
 — Не начинайте. Вчерашняя ночь была ошибкой.
 — Мне так не кажется. — И он сделал два шага по направлению к ней.
 — Уверяю вас, ошибкой. Я никогда не выйду за вас замуж. — Она отошла на два шага и прижала к себе жестянку.
 — Вы моя, Холли, и я не отпущу вас так легко. Она уперлась спиной в стену и оглянулась.
 — Не подходите, не то, клянусь, я запулю в вас жестянкой.
 — Пустая угроза. — И он протянул к ней руки.
 Она запустила в него жестянкой с мукой. Джон присел, но слишком поздно. Жестянка попала ему в плечо, мука высыпалась на лицо, галстук, а потом…
 Звяк! Жестянка шлепнулась на пол позади него.
 Он постоял, стряхивая муку, удивленный такой ее храбростью, а потом улыбнулся.
 — Вы же понимаете, что начинаете войну.
 И он взял со стола кувшин и вытряхнул содержимое ей на голову.
 Черная патока потекла по ее волосам, по шее, попала в глаза.
 — Ах какая низость! — воскликнула Холли, вытирая глаза.
 — До, но зато вкусно. — Уголки его рта приподнялись в улыбке.
 — Сейчас я вам покажу, как вкусно. — Она сунула руку в горшок с маслом, вытащила кусок и швырнула прямо ему в лицо, размазала по шее и не остановилась до тех пор, пока ее рука не добралась до галстука. Тогда она вытерла руку о лацкан его фрака и подытожила: — Вот так. Немного воды — и на вашем лице можно будет замесить тесто.
 Испытывая такое удовольствие, какого ему еще никогда в жизни не приходилось испытывать, он попробовал языком масло у себя на губах.
 — А вашей новой прическе тоже чего-то недостает. — И он схватил со стола миску с яйцами и надел ей на голову.
 Когда он перевернул миску, яйца разбились, и их содержимое потекло по ее лицу, шее и закапало на платье.
 — Стало гораздо лучше, — прокомментировал он и поставил миску на место.
 К носу Холли прилипла яичная скорлупа. Она стерла ее, потом огляделась в поисках, чем бы еще запустить. Но все миски были пусты.
 — Боеприпасы кончились? — насмешливо выгнул бровь Джон.
 — Наверное, к лучшему, — отозвалась Холли, глядя на его лицо и усмехаясь. Ямочки ожили на ее щеках.
 Он понимал, что вид у него комический. С мукой, покрывающей лицо так, что он еле мог видеть что-либо, он чувствовал себя неуютно. Масло свисало с его ресниц и сползало по носу и щекам.
 — Не знаю. Я бы с удовольствием еще чем-нибудь в вас запулила, — известила Холли, проводя языком по своим полным алым губам.
 Он тут же пришел в возбуждение от движения ее губ.
 — Может, лучше заключить перемирие? — Он притянул ее к себе и поймал соблазнительные губы.
 Джон ощущал вкус патоки у нее на губах. Дрожь пробежала по ее телу.
 Он никогда еще не целовал женщину, губы которой покрывала патока. Липкое тепло усилило податливость губ.
 — Роскошный вкус, — оценил он, его руки скользнули к ее груди, обхватили и принялись ласкать.
 — Не нужно, прошу вас, — умоляла она, хотя спина у нее выгнулась, и она дала волю своей страсти, припав к его шее.
 Он чувствовал ее жар сквозь одежду. Ее руки скользнули ему под фрак и гладили ему спину, отчего он потерял рассудок.
 Дрожащими руками он поднял подол ее платья.
 Теперь она обхватила руками его ягодицы, язык ее пробежал по впадинке у него на подбородке.
 — Возьми меня, — прошептала она ему в подбородок.
 Джон усмехнулся, но больше он не мог терпеть. Он поднял ее бедра и вошел в нее. Она застонала и схватилась руками за его жилет и рубашку.
 Джон прижал ее спину к стене и снова и снова врывался в нее, в самую глубину.
 — Ах нет, — простонала она. Ее бедра сжали его ноги и двигались в такт с его ударами.
 — Я знаю, милая. Иди со мной. — Джон почувствовал ее содрогание, потом зажал ее крик своими губами, и оба они вместе достигли высшей точки.
 Джон прижал ее к себе и посмотрел в огромные карие глаза, обрамленные длинными темными ресницами. Сияние страсти все еще ярко горело в них, и что-то еще. Страх.
 — Я никогда не покину тебя, Холли.
 Они долго стояли так. Он чувствовал, что Холли полностью покорилась. Он наслаждался ощущением свободы. Придя в себя, Джон отодвинулся и посмотрел на Холли.
 — Я считаю, милая, если мы хотим продолжить, лучше нам пойти в мою постель.
 Она огляделась, словно только что поняла, где они находятся.
 — Господи!..
 Он рассмеялся, потом посмотрел на ее волосы, прилипшие к лицу, причем желтки все еще блестели на них. Мучные пятна покрывали ее нос и щеки.
 — Ты выглядишь замечательно грязной, — усмехнулся он.
 — Ты и сам не очень-то чист, — ухмыльнулась она в ответ, потом отвела назад прядь волос, упавшую ему на глаза. — Какой же ты грязный!
 Холли посмотрела на муку и масло, размазанные по ее руке, потом вытерла руку о его фрак, усмехаясь, как бесенок.
 — Нам следует вымыться в ванне вместе.
 — Ты думаешь, будет так же забавно, как бросать друг в друга продуктами?
 — Не знаю, но хочу провести эксперимент. — И он запечатлел на ее губах легкий поцелуй.
 Кто-то повернул дверную ручку, потом ключ зацарапался в замке, и Джон с Холли переглянулись. Никогда еще он не двигался с такой скоростью. Он поставил ее на пол, потом начал возиться со своими брюками, стараясь застегнуть их. Холли отряхивала подол платья и нижние юбки.
 И тут дверь отворилась.




  Глава 16 


 Миссис Прингл ворвалась в кухню, бормоча себе под нос:
 — Хотела бы я знать, кто запер дверь на кухню! Сейчас он у меня получит! — Увидев Холли и Джона, она ахнула и отступила. Потом уставилась на молодых людей с таким видом, как будто у них отросли длинные уши и клыки.
 — Ну что вы замерли с вытаращенными глазами?  — Джон подошел к рукомойнику, чтобы вымыть лицо, но по дороге наступил на панталоны Холли и воззрился на них, с трудом пряча усмешку, и увидел, что Холли их тоже заметила.
 В глазах ее мелькнул стыд, а щеки покраснели так, словно их прогладили раскаленным утюгом.
 Тут миссис Прингл обрела дар речи.
 — Когда она спросила у меня, — начала она на повышенных тонах, — можно ли ей прийти ко мне на кухню и испечь что-то сладкое, у меня было ощущение, что нужно отказать. Но вопреки своему внутреннему голосу я все же допустила ее сюда вместе с детьми. И посмотрите, что она натворила! Вы только посмотрите! Посмотрите на себя, милорд! И еще я хотела бы знать, где дети? — И домоправительница взглянула на Холли с таким видом, будто подозревала, что та сунула детей в печь и зажарила.
 — Не беспокойтесь о детях, они в своих комнатах, — ровным голосом заявил Джон. — А теперь оставьте нас, если хотите сохранить за собой ваше место.
 — Ну и ну! — раздраженно фыркнула миссис Прингл и вышла, хлопнув дверью.
 — Теперь вся прислуга будет о нас знать, — резко проговорила Холли, наклоняясь, чтобы подобрать с пола свои панталоны. — Мне не нужно было вас даже близко подпускать к себе.
 — Мне совершенно безразлично, что подумает прислуга. Все равно ведь мы поженимся.
 — Я вам уже сказала, что не могу выйти за вас замуж. Или вы не слышали? Или вы надеетесь, что я передумаю согласно вашему приказанию? Ну так я не передумаю.
 Джон усмехнулся ей в спину, затем усмешка сползла с его лица, и он схватил Холли за плечи.
 — Вы моя, Холли. Вы, возможно, носите моего ребенка. Мы поженимся, и больше не о чем говорить.
 Она закусила губу, и в ее огромных карих глазах заблестели слезы.
 — Почему вы не можете понять? Я должна сохранить свою свободу. — Она замолчала, и слезы потекли у нее по щекам. — Я довольно скоро отсюда уйду, так что вам лучше постепенно привыкать к этому.
 Он привлек ее к себе. Она сопротивлялась, но он держал ее крепко.
 — Если вы меня оставите, я все равно найду вас и верну обратно. Я не знаю, в какую неприятную историю вы замешаны, но мы все будем улаживать вместе.
 Она задохнулась и, перестав сопротивляться, припала к нему, обмякнув.
 — Вы не можете здесь ничего уладить. Никто не может.
 — А мы можем и уладим. Вы моя, Холли, я переверну небо и землю, чтобы удержать вас. — И он приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал.
 Она не сопротивлялась, только придвинулась к нему ближе. Их губы уже были готовы встретиться, как вдруг в дверь постучали.
 — Милорд, вы здесь?
 — Проклятие! — прорычал Джон, узнав голос Прингла. — Неужели я не могу уединиться ни на одну минуту в собственном доме? — Ему показалось, что Холли подошла совсем близко к тому, чтобы открыть ему свою мрачную тайну. А теперь она снова замкнулась. Он мысленно выругался, потом сердито посмотрел на дверь. — Что такое?
 — Только что прибыл посыльный, милорд.
 — Я занят, Прингл. — И Джон посмотрел на полные алые губы Холли.
 — Но дело, кажется, срочное, милорд. Посыльный из Лондона. ч
 — Кто его послал, черт побери?
 — Некий мистер Скибнер.
 Джон повернулся и посмотрел на Холли. Она широко раскрыла глаза от удивления и озабоченно сдвинула брови.
 — Вы думаете, он нашел того, кто пытается разорить вашу судовую компанию?
 — Можно только надеяться, — негромко сказал Джон и бросил через плечо уже громче: — Я сию минуту буду готов.
 — Очень хорошо, милорд.
 Придется вытягивать из нее тайну потом. Скривившись, Джон повернулся и подошел к рукомойнику.
 — Обещайте, что ничего не будете делать второпях, — попросила его Холли, идя за ним.
 — Я буду делать то, что понадобится.
 И он ушел, оставив Холли с тревогой на лице.
 Холли слегка приоткрыла дверь и увидела, что Прингл подает Джону письмо на серебряном подносе.
 — Прошу вас, милорд.
 — Благодарю вас, Прингл. — Джон сломал печать и прочел записку. Подумал, выругался и скомкал бумагу.
 — Что случилось, милорд? — Прингл то сжимал, то разжимал руки, держа их перед собой.
 — Мне придется уехать в Лондон. Сейчас же. — Джон повернулся, прошел по холлу, еще раз скомкал бумагу и сунул в карман.
 Холли слышала все через щелку в двери. Она выждала, пока Джон дойдет до конца коридора, потом вышла из кухни и прошептала:
 — Где я могу нанять экипаж, Прингл?
 Прингл вздрогнул, услышав голос Холли, — привычка вздрагивать, очевидно, выработалась у него за время многолетней жизни с миссис Прингл. Он воззрился на Холли, оглядел ее и спросил тоже шепотом:
 — Что случилось, мисс?
 — Мы просто устроили небольшое продуктовое сражение с его светлостью.
 — Я бы сказал, что его светлость выиграл, если вы не возражаете.
 — Скажем, так: мне нужно было быть разборчивее с тем, что я в него метала. Я получила ценный урок. — Холли вернулась к заданному вопросу. — Так как же насчет экипажа?
 — Нужно сходить в деревню, на кузницу. Но разве вы с 7 нас уезжаете? — спросил Прингл взволнованно.
 — Нет, Прингл. Мне просто нужно следовать за его светлостью.
 — Зачем, мисс?
 — Он может оказаться в трудном положении. Я думаю, что мистер Скибнер, вероятно, узнал, кто пытается разорит, его светлость. Я не хочу, чтобы с его светлостью что-нибудь случилось. Я уверена, что он намерен совершить какой-то необдуманный шаг. — Вид у Прингла казался смущенным, Холли махнула рукой. — Не важно, я должна следовать за ним, и все тут. А вы присмотрите за детьми. Я надеюсь вернуться завтра к вечеру.
 — Хорошо, мисс, сделаю что смогу.
 — Может быть, вы могли бы порадовать еще и миссис Прингл и сообщить ей, что я уехала. Боюсь, что она в данный момент не очень рада моему присутствию. Она застала меня и его светлость в разгар сражения. Мы устроили у нее на кухне такой беспорядок!
 — Я с ней управлюсь. — И Прингл кивнул с уверенным видом, хотя голос его звучал вовсе не так уж уверенно.
 — Благодарю вас. — Она погладила его по руке. — Вас не очень затруднит велеть приготовить для меня ванну?
 — Я бы сказал, что ванна вам просто необходима. — Наклонившись, Прингл начал рассматривать ее лицо и волосы. — У вас в волосах яичная скорлупа?
 — Если вглядеться повнимательнее, там много чего еще можно обнаружить, — спокойно объяснила Холли.
 — Так я велю приготовить ванну. — Прингл покачал головой и усмехнулся. Он уже хотел уйти, как вдруг из помещения для прислуги послышался резкий голос миссис
 Прингл:  — Мистер Прингл!
 — Любимая зовет меня, — промямлил дворецкий. Усмешка сползла с его лица. — Наверное, нужно пойти выяснить. что ей потребовалось. — И, закатив глаза, он повернулся и пошел по холлу, опустив плечи и состарившись лет на десять.
 Холли бросила ему вслед сочувственный взгляд и быстро направилась к черной лестнице. Надо бы как-то так устроить, чтобы следовать за Джоном незаметно, но как — она еще не знала.
 Спустя полчаса Холли наклонилась, закутала плечи Энн в одеяло, потом чмокнула девочку в щеку.
 — Доброй ночи.
 Энн поцеловала ее в ответ.
 — А вам непременно нужно ехать в Лондон?
 — Да, но не нужно, чтобы знал ваш папа.
 — Я ни слова не скажу.
 — Я знаю, что на вас можно положиться. — Потрепав девочку по плечу, Холли встала. Тут на глаза ей попался пузырек с опийной настойкой, стоявший на ночном столике. Холли уставилась на него, охваченная какой-то смутной идеей. — Можно я возьму немножко?
 — Конечно. Я принимала ее, когда плохо спала, но с тех пор как я увидела фею, лекарство стало мне вовсе не нужно. Наверное, она меня как-то заколдовала.
 — Я не сомневаюсь. — Холли усмехнулась.
 — Вы вернетесь домой завтра, так что мы сможем зажечь свечки на рождественском дереве?
 — Я ни в коем случае не пропущу такого.
 — Просто представить себе не могу, как все будет выглядеть.
 — Будет очень красиво, вы такого еще не видели. — Подумав, Холли добавила: — Хотя увидеть фею — вещь гораздо более замечательная.
 — А я так не думаю.
 Восторг, горевший в глазах девочки, подействовал на Холли самым живительным образом. Энн больше не равнодушна к Рождеству. Холли добилась своего. Она вспомнила о Драйдене.
 — Может быть, вам удастся уговорить Драйдена перестать скрываться неизвестно где и помочь нам украсить дерево.
 — Я попытаюсь, но вы же знаете, какой он, — закатила глаза Энн.
 — Ну да, но я думаю, что его нужно легонько подтолкнуть. Я оставляю решение такой важной задачи в ваших умелых ручках. А теперь я, пожалуй, пойду. И не забудьте попросить Данна или Прингла найти ваш чулочек, чтобы вы могли повесить его над камином.
 — Я не верю в такие глупости, — пролепетала Энн со скучающим видом взрослой женщины. — Это мама и папа клали подарки мне в чулок, а вовсе не Санта-Клаус. А знаете, как я догадалась?
 — Как? — спросила Холли, нахмурив брови.
 — Один раз на Рождество арендаторы пришли к нам в День подарков, чтобы получить свои подарки от папы. У детей вид был не очень радостный, так что я спросила у одной маленькой девочки, почему она такая грустная, ведь Санта-Клаус уже пришел. Я только что получила куколку.
 Та куколка сидела сейчас рядом с ней. Энн взяла ее и обняла. Потом принялась накручивать на палец тонкие кукольные волосы и продолжила:
 — Я показала куклу девочке и сказала, что ее мне подарил Санта-Клаус. — Энн скорчила гримаску, словно воспоминания для нее были неприятны. — А девочка швырнула мою куколку на пол и крикнула, что никакого Санта-Клауса не существует, и добавила, что если ты богат, то твои родители могут дарить тебе подарки и говорить, что их принес Санта-Клаус. Я спросила маму, и она подтвердила сказанное девочкой, успокоив меня тем, что крестьянским детям все равно, получают они подарки к Рождеству или нет. Тут Энн помрачнела.
 — Я думала, что мама что-то путает. Я хотела отдать свою куклу девочке. Мама ужасно рассердилась и велела мне идти к себе. Она была больная и раздражительная.
 — А мне кажется, что замечательно, если вам захотелось отдать девочке свою куклу.
 — Вы бы отдали. Вы совсем не такая, как мама. — И Энн крепко прижала к себе куклу.
 — Позвольте я скажу вам одну вещь, и я хочу, чтобы вы это запомнили. — Холли погладила белокурые волосы Энн и отвела их от ее лица. — Есть люди, которые перестали верить в фей, ангелов, святых и даже в Бога, и сердца у них зачерствели. Они стали жестокими. Санта-Клаус существует для того, чтобы напоминать нам, что мы все должны быть великодушными и любящими, и не только на Рождество, а круглый год. Вот почему я всегда верю, что Санта-Клаус существует, и не важно, приходит он ко мне или нет.
 — А вы его когда-нибудь видели?
 — Нет, но мне всегда казалось, что если я его увижу, то сразу же узнаю. Я уверена, что маленькой девочке, о которой вы рассказывали, нужно просто встретиться с ним. И ее родителям тоже.
 — Ее родителям?
 — Да, иногда, когда сердца у взрослых ожесточаются, это сказывается на их детях. И нужно, чтобы что-то снова пробудило в них веру.
 — Надеюсь, у меня сердце не ожесточилось.
 — У вас сердце доброе и щедрое, — улыбнулась Холли девочке.
 — Я снова хочу поверить в Санта-Клауса. Надеюсь, он не сердится, что я некоторое время не верила в него.
 — Я уверена, что он знает, почему так случилось. И еще я думаю, что мы должны пригласить вашу де-вочку на наш тайный рождественский праздник. Вы можете об этом позаботиться? Энн кивнула:
 — Я даже что-нибудь подарю ей.
 — Вы совершите очень добрый поступок. Когда вернусь, я вам помогу.
 — Мне бы хотелось сделать все самой, благодарю вас, — молвила Энн со взрослой уверенностью, не соответствующей ее семи годам.
 — Вот и ладно. Значит, до завтра.
 — Вы ведь быстро вернетесь из Лондона, да? — устремила на нее свои большие умоляющие глаза Энн.
 — Да, конечно. — Холли еще раз поцеловала ее в лобик, взяла со стола пузырек с опийной настойкой, задула свечу и на цыпочках вышла.
 Для осуществления намеченного плана оставалось всего лишь несколько минут. Она надеялась, что все получится.
 Холли быстро прошла по коридору до комнаты Джона и легко постучалась.
 Из двери высунулась голова Данна. При виде Холли глаза у него просияли.
 — Здравствуйте, мисс.
 — Данн, как я рада, что вы здесь. — Холли коснулась его плеча и заглянула в комнату. — А его светлость у себя?
 — Нет, мисс.
 — Хорошо, потому что мне нужно посмотреть одежду его светлости.
 — Для чего? — Идея Холли, кажется, встревожила Данна.
 — Письмо, которое он получил. Я должна его прочесть. Я надеялась…
 — Я выбросил письмо, когда его светлость переодевался к обеду.
 — Надеюсь, вы его прочли? — Невольно в голосе Холли прозвучало отчаяние.
 — Конечно. — Данн, кажется, вовсе не стыдился совать нос в чужие дела.
 — Что там написано?
 — Там написано, что у лорда Теодора состоится дуэль с лордом Уотертоном рано утром на поле Ригли.
 Холли облегченно вздохнула:
 — Господи, как я рада, что мистер Скибнер не нашел того ужасного человека, который пытается разорить компанию лорда Антона. — Холли показала Данну пузырек с настойкой. — Я приготовилась остановить его, если он задумал что-то такое, что грозит ему смертью.
 — Полагаю, он намерен драться вместо лорда Теодора. Холли вспомнилось жестокое лицо лорда Уотертона, и пальцы ее сжали пузырек с настойкой.
 — Благодарю вас за сведения, Данн.
 — Но что вы собираетесь делать?
 — Остановить его, если сумею.
 Она поспешила по коридору к лестнице, оставив Данна стоять в замешательстве.
 Войдя в кабинет Джона, она взяла графин и два стакана. Она уже собиралась уходить, как вдруг услышала тяжелые шаги в холле и спряталась за дверью. Посмотрев в щелку, она увидела, что мимо прошла миссис Прингл, и ключи у нее на шее позвякивали, как рождественские колокола.
 Холли подождала, когда шаги домоправительницы стихнут, выглянула за дверь, потом бегом поднялась по трем пролетам лестницы к себе в комнату. Она думала о том, что собиралась сделать, и сердце у нее отчаянно билось. Но ведь все это ради Джона! Холли налила бренди в два стакана, добавив в один такую дозу опийной настойки, которая свалила бы лошадь, и отправилась разыскивать Джона.
 Его глубокий голос доносился из комнаты мальчиков. Холли остановилась и заглянула в щель слегка приоткрытой двери.
 Перед тем как задуть свечу, Джон помешкал и посмотрел на Драйдена.
 — Что вы скажете, если я предложу вам отправиться со мной в судовую контору? Примерно через месяц.
 Глаза Драйдена возбужденно заблестели.
 — Вы говорите серьезно, папа?
 — А мне тоже можно будет поехать? — спросил Брок, садясь в постели.
 — Вы оба сможете поехать, если ваше отсутствие не помешает занятиям. Кстати, о занятиях. Нужно подыскать вам учителя. Кажется, вы оба уже вышли из того возраста, когда можно заниматься под руководством гувернантки.
 Лица у мальчиков стали грустными.
 — А вы не могли бы подождать пару недель, папа? — спросил Брок.
 — Думаю, мог бы. — Джон улыбнулся, потрепал по волосам сначала Драйдена, потом Брока и задул свечу. — А теперь спокойной ночи.
 — Спокойной ночи, папа, — одновременно сказали мальчики.
 Улыбаясь, Холли поспешила к себе, чтобы ее не застали за подслушиванием. Джон сделал с Драйденом что-то поразительное. Может, он больше не будет ершиться. Может, перестанет смотреть на нее как на врага, и они в конце концов все-таки подружатся.
 Джон, конечно, придет к ней в комнату проститься перед отъездом. Холли была в этом уверена так же, как в том, что завтра утром встанет солнце. Она сняла башмаки, вытащила из волос шпильки и положила их на комод. Тряхнула волосами и, бросившись на кровать, легла на бок лицом к двери. Раскинув волосы по плечам, чтобы они волной упали вокруг нее, Холли пощипала щеки и устремила взгляд на дверь.
 Раздался стук, и Джон вошел, не спросив разрешения. Закрыл за собой дверь, а потом увидел Холли. Он оглядел ее всю, с ног до головы. — Что вы делаете?
 — Жду вас, — ответила она, соблазнительно улыбаясь.
 — Мне казалось, что вы выгнали меня из своей комнаты.
 — Я не могла такого сделать. — Холли села и взяла в руки стакан, предварительно проверив, тот ли, куда она налила настойку. — Надеюсь, вы не будете возражать, но я подумала — может быть, мы выпьем вместе, перед тем как вы уедете.
 — Мы займемся кое-чем получше. — Несмотря на явное желание, которое он испытывал, он выглядел встревоженным, его брови тяжело нависли над глазами. Он взял стакан у нее из рук и поставил на стол.
 Она вытянула шею, стараясь вспомнить, в каком стакане была настойка. Но Джон поставил стакан, прежде чем она успела заметить это.
 А Джон наклонился и поцеловал ее так, что у нее дух захватило, потом стянул с себя рубашку и вновь поцеловал ее.
 Она прервала поцелуй.
 — А может, лучше сначала выпьем?
 — Я не хочу вина. Я хочу вас.
 — А мне хотелось бы выпить.
 — Что за страсть к дешевому вину? — Он с подозрением посмотрел на нее.
 — Никакая не страсть, я просто подумала, что вино поможет мне расслабиться. Я всю ночь буду беспокоиться о вас.
 — Беспокоиться вовсе незачем. — И он потерся носом о ее шею.
 Отчаянно надеясь не ошибиться, она протянула руку… На мгновение ее дрожащая рука помедлила, потом она крепко зажмурилась и выбрала стакан.
 — Вот, прошу вас, — протянула она ему стакан.
 С недовольным видом он взял протянутый стакан и осушил его одним глотком.
 Холли подняла брови. Не станет ли ему плохо от такого количества опия, выпитого залпом? И тот ли стакан она ему дала?
 — А теперь вы, — внимательно поглядел он на нее. Холли стала пить. Вино обожгло ей горло. Она с трудом проглотила все, чтобы избавиться от горечи. Неужели она выпила опий?
 — Ну вот. Теперь я могу вас любить? — спросил он, забирая у нее стакан и ставя на столик, а потом принялся раздеваться.
 Загипнотизированная видом его тела, она смотрела, как он разделся, на его широкую грудь, на мускулы, выступающие на груди. Ей мучительно хотелось зарыться пальцами в темные волосы у него на торсе. Мускулы у него на животе изогнулись, когда он снял брюки, а потом обнажились длинные мускулистые ноги.
 Со сводящей с ума неторопливостью Джон стянул с нее шерстяные чулки.
 — У вас красивые ноги, — похвалил он, целуя каждое ее бедро.
 Почувствовав прикосновение его горячих губ, Холли задрожала. А его руки скользнули вверх, задирая платье и нижнюю юбку. Он коснулся ее кожи через разрез в панталонах, погладил пальцами чувствительное местечко между ног.
 Девушка увидела при свете свечи, что глаза у него стали светло-желтого цвета. Он стянул с нее панталоны и бросил на пол.
 — Вечно всякие тряпки мешают. — Теперь он смотрел на нее усмехаясь, и лицо у него уже не было напряжено. — Как ты хороша, милая моя.
 И прежде чем Холли успела сообразить, он уже коснулся ее губами. Она ахнула и попыталась оттолкнуть его, но он поднял голову.
 — Дай мне испробовать тебя на вкус, милая. Обещаю, ты получишь удовольствие.
 — Я не думаю, — ответила она с пылающим лицом.
 Он наклонился и провел языком по ее местечку наслаждения. Холли утратила способность что-либо соображать. Бедра ее расплавились, как желе, изогнулись; где-то глубоко в ней нарастала мучительная жажда. Она провела пальцами по его волосам и притянула его голову ближе к себе. Его язык проник внутрь, пальцы гладили ее. Она уже решила, что вот-вот умрет.
 Холли ощутила на его губах свой вкус, когда его язык ворвался ей в рот, в то же время он расстегнул точным умелым движением крючки на ее платье. Ему не потребовалось много времени, чтобы раздеть ее донага.
 Холли невероятно хотелось ощутить его внутри себя, иначе, как ей казалось, она лопнет. Она обхватила его ногами и притянула к себе. Когда их тела соприкоснулись, жар его кожи опалил ее как огонь.
 — Я надеялся сегодня не торопиться, но ты делаешь так, что я слишком хочу тебя.
 После минут бурной страсти Джон некоторое время молчал, руки у него дрожали; он попытался встать.
 — Что-то мне нехорошо, — проговорил он неуверенно.
 — Вот как? — спросила Холли, старательно скрыв радость.
 Он хотел заговорить, но не мог. И без сил рухнул на нее.
 Ей с трудом удалось высвободиться. Глубоко втянув воздух, она перевернулась на бок и с улыбкой посмотрела на него. Отвела темную прядь с его лба.
 — Надеюсь, утром ты меня простишь. — Холли поцеловала его в губы, ощутив колючую щетину, и встала с кровати.
 Не сразу смогла она вытащить покрывало из-под его обмякшего тела, но в конце концов вытащила и укрыла Джона. Потом подняла свою нижнюю юбку и сунула руку в потайной карман. Нащупала пальцами браслет. Осторожно вытащила его, надорвав карман. Бросила браслет на кровать. Блеснули бриллианты. Холли нашла серьги и ожерелье и положила их рядом.
 Некоторое время она держала в руках все три вещицы — последние из драгоценностей ее бабушки. Они принадлежали матери Холли до того, как она умерла; в шестнадцатый день рождения Холли бабушка подарила их ей и велела хорошенько беречь. И до сих пор Холли их хранила. Но теперь она хотела вернуть Джону его лондонский особняк. Это будет последним, что она сделает для него, перед тем как уйти.
 При мысли, что ей придется покинуть Джона и детей, в горле у нее появился комок, и она с трудом его проглотила. Подошла к платяному шкафу и нашла брюки и рубашку, которые ей одолжил Данн. Амазонки для верховой езды у нее не было, и она решила, что ехать верхом лучше одетой по-мужски, чем в платье. Она оделась, рассовала драгоценности по карманам брюк и в последний раз посмотрела на Джона. Чувственная улыбка изогнула уголки его губ. Уж не снится ли ему, как они ласкают друг друга? Может, приятные сны помогут ему сдержать гнев, когда он узнает, что она уехала.
 Холли вошла в конюшню. Фонарь у нее в руке отбрасывал пляшущие тени на стены. В воздухе стоял запах сена, кожи и лошадей. Она подняла фонарь повыше и посветила себе. По обеим сторонам мощеного прохода находилось восемь стойл. Вороной жеребец Джона стоял в стойле у задней стены, сверкая черными глазами. Наверное, его потревожил внезапный свет, потому что он то вскидывал, то опускал голову и фыркал.
 — Здравствуй, мой красавец, — обратилась к нему молодая женщина низким ровным голосом. Она решила, что сэкономит время, если возьмет лошадь Джона, а не будет нанимать ее в городке, но, взглянув на огромного вороного, призадумалась.
 Скрипнула дверь, и в конюшню вошел Лоуренс — огромный человек с шеей, похожей на древесный пень, и широким квадратным лицом. Распахнутая рубашка на нем и брюки, застегнутые наполовину, говорили о том, что он одевался второпях. Холли виделась с ним, когда он приносил ей в комнату воду для ванны. Он смерил ее взглядом и скривился, заметив, что из-под плаща у нее выглядывают брюки Данна.
 — Что вы здесь делаете, мисс? — Он покраснел, повернулся к ней спиной и застегнул брюки.
 — Я пришла взять лошадь его светлости, — уведомила его Холли, глядя, как свет фонаря играет на черном крупе.
 — Ах, мисс, — отвечал Лоуренс, кажется, не очень-то обрадованный ее словами. Он повернулся и направился к ней, ступая босыми ногами, и холод, похоже, его вовсе не беспокоил. — Его светлость относится к Шепоту по-особому. Он продал всех остальных лошадей, но сохранил старину Шепота. Он страшно любит свою лошадь. Она у него уже десять лет. Его светлость съест меня живьем, если я позволю вам взять ее.
 — Может быть, вас успокоит, если я скажу, что езжу верхом с детства. И я не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Но мне действительно нужно как можно быстрее добраться до Лондона. — И Холли поставила фонарь в угол стойла.
 — Ну, не знаю. — Лоуренс поскреб темную щетину на подбородке.
 — Я еду ради лорда Теодора. Он попал в сложное положение, и мне нужно ему помочь.
 — А где его светлость?
 — Он спит. — То есть Холли хотелось так думать. Заметив на лице Лоуренса недовольство, она добавила: — Скажу вам откровенно — я дала ему хорошую дозу опия, "чтобы он уснул.
 — Ну что ж, это меняет дело. — Его широкое лицо стало еще шире от улыбки. — Как вы думаете, вы сможете вернуть Шепота до того, как он проснется?
 — Я очень постараюсь. А если не получится, вы можете изобразить из себя глухого и сказать, что я взяла лошадь без спроса.
 — Так я не могу сделать.
 — Но ведь тогда вы снимете с себя вину. Лоуренс помолчал, поскреб густую щетину на подбородке и согласился:
 — Ладно, давайте я его оседлаю. Он очень разборчив. Если вы ему не понравитесь, он тут же сбросит вас.
 — Я с ним справлюсь. — Холли старалась говорить уверенно. Дома, на плантации, она никогда не ездила на жеребцах, только на Бесси, бабушкиной кобылке.
 Лоуренс принес седло и уздечку и принялся седлать Шепота.
 — А я думал, мисс, что, коли вы не возражаете, я помог бы вам с рождественским праздником, — заявил он, стараясь говорить тихим и ровным голосом, надевая удила на губы Шепота. — У нас здесь два года как не праздновали Рождество. Хорошо бы в этом году отпраздновать.
 — Если хотите, передайте о праздновании всем арендаторам.
 — Да, мисс, но как же быть с его светлостью? Ему-то не понравится, а?
 — Надеюсь, он разделит радость вместе со всеми и будет очень доволен.
 Лоуренс закрепил седло и вывел Шепота из стойла. Холли с сомнением взглянула на жеребца.
 — Боже мой! Какой он высокий!
 — Да уж, мисс. Вам понадобится хлыст. — И Лоуренс подал ей древесный прут.
 Она взяла его и обратилась к коню:
 — Давай-ка, милый, не заставляй меня пользоваться хлыстом.
 Шепот выкатил на нее глаза.
 Выражение его темных блестящих глаз не сулило ничего хорошего. Холли хмуро посмотрела на лошадь, понимая, что предстоит сражение.
 — Давайте я вас подсажу, — сложил ладони лодочкой Лоуренс.
 — Благодарю вас. — Холли взлетела в седло.
 Шепот шагнул в сторону и взбрыкнул, пытаясь ее сбросить. Она вцепилась в него и держалась изо всех сил.
 — Ну-ну, старина Шепот, — уговаривал жеребца Лоуренс, крепко сжимая в руке поводья. — Это не хозяин, понятное дело, но ты к ней привыкнешь. — Он подал поводья Холли. — Вы, конечно, хотите попробовать?
 — Да, — ответила молодая женщина неуверенным голосом, глядя на прижатые уши Шепота. Она взяла поводья и погладила животное по влажной шее, ощутив, как крепкие мускулы вздымаются у нее под рукой. — Мы будем хорошими друзьями.
 — Он, может, будет малость игрив от холодной погоды и всего такого.
 Холли пришпорила Шепота, и этим совершила ошибку. Он пулей вылетел из конюшни. Голос Лоуренса был заглушен стуком конских копыт.




  Глава 17 


 Только проделав половину пути до Лондона, Холли добилась полного контроля над Шепотом. К тому времени, когда она нашла дорогу на поле Ригли, Шепот шел умеренным галопом. За серо-белыми облаками, которые начали сгущаться еще со вчерашнего дня, занимался неторопливый рассвет. Первые снежинки упали ей на лицо. Зубы у нее стучали. Час назад она перестала ощущать пальцы на руках и на ногах.
 Она окинула взглядом поле. За ним зелеными стенами возвышались ряды кедров. Сначала она усомнилась, что приехала в нужное место, но тут у деревьев показалась коляска, запряженная четверкой, с ярко-желтыми гербами на дверцах. В пятидесяти ярдах от кареты остановились Два джентльмена верхом. Один из них оказался Тедди; Холли узнала его по ярко-розовым полоскам на шерстяном шарфе.
 Она легко коснулась боков Шепота, не повторив той ошибки, которую совершила на конюшне. Его копыта рыли землю, вздымая тучи пыли в воздух. Она подъехала именно в тот момент, когда Тедди спешился.
 Он взглянул на нее и широко раскрыл глаза от удивления.
 — Холли, что вы здесь делаете?
 — Я приехала, чтобы остановить вас. — Она тоже спешилась.
 Тут Тедди узнал лошадь Джона.
 — Чего ради вы приехали на Шепоте?
 — Я его одолжила. Тедди схватил ее за руку.
 — Он мог убить вас!
 — Он только один раз меня сбросил.
 Словно поняв, что речь идет о нем, Шепот слегка толкнул ее сзади. Холли сделала шаг вперед, обернулась и посмотрела на него.
 Какой-то молодой джентльмен подошел к Тедди и кашлянул. i
 Тедди посмотрел на него.
 — Прошу прощения. Мой друг Гарри Ренвик. Джентльмен из Чарлстона, о котором я вам говорил. Гарри, это мисс Кемпбелл.
 — Рад познакомиться, сударыня. — Гарри приподнял шляпу, явив миру густую копну ярко-рыжих волос.
 — Здравствуйте, мистер Ренвик. — Тут Холли увидела, что из кареты вылез Уотертон. — Жаль, сейчас у меня нет времени поболтать с вами о Чарлстоне. — Она повернулась и увидела, что Тедди впился взглядом в Уотертона, и едва скрываемый ужас появился в его глазах; ужас становился тем явственнее, чем ближе подходил к ним Уотертон.
 Холли схватила Тедди за руку. — Вы должны прекратить стычку.
 — Я не могу. Это тот человек, который потопил наши корабли. Я вызвал его и постараюсь, чтобы мерзавец заплатил за все.
 — Вы уверены? — спросила Холли с сомнением в голосе.
 — Я узнал о факте из надежного источника.
 — А есть доказательства? — спросила Холли, глядя на подходящего к ним Уотертона. Полы серого редингота бились вокруг его длинных ног, бобровая шляпа сидела на голове прямо, как печная труба.
 — Он открыто хвастался тем, что сделал.
 По решительному голосу Тедди Холли поняла, что его нельзя поколебать никакими аргументами. Прежде чем уехать из Брукхоллоу, она зашла в спальню Джона и взяла один из его дуэльных пистолетов в дорогу. Теперь она сунула руку под пелерину и достала пистолет из-за пояса брюк. С молниеносной быстротой она ударила рукояткой Тедди по голове, сама удивляясь быстроте своих действий.
 Тедди уставился на нее, широко раскрыв глаза и не веря, что удар нанесла именно она, потом его колени подогнулись, и он рухнул бы на землю, если бы Гарри не успел подхватить его. Он огорченно посмотрел на Холли и проговорил:
 — Напрасно вы это сделали, мисс Кемпбелл. Вы не знаете, до какой степени англичане упрямы, если речь идет об их гордости и чести.
 — Не беспокойтесь, мне очень даже известно — я ведь знакома с его братом, — ответила Холли, засовывая пистолет обратно за пояс брюк. И тут она услышала шаги.
 Перед ними предстал Уотертон. Он посмотрел на Гарри, который поддерживал бесчувственное тело Тедди, потом на молодую женщину. Его голубые глаза издевательски блеснули.
 — Ну-ну, мисс Кемпбелл, вы спасли нас всех от чудовищно холодного утра. — Уотертон стряхнул снег с рукава своего серого редингота.
 — Я не уверена, лорд Уотертон. Если то, что сказал Тедди, правда, утро никак нельзя назвать потерянным напрасно. Полагаю, нам придется сделать остановку в ближайшем полицейском участке.
 Рот Уотертона растянулся в медленной улыбке. Он вынул табакерку, открыл ее большим пальцем, сунул в каждую ноздрю по понюшке. Потом захлопнул табакерку точным движением.
 — Я с радостью провожу вас куда угодно, мисс Кемпбелл.
 Сзади к Уотертону подошли двое. Один — среднего роста, черноволосый, с усами, с плоской длинной коробкой в руках. Второй — лысеющий человек с толстыми щеками — держал черную сумку.
 Уотертон махнул им рукой.
 — Сегодня утром дуэли не будет. Мисс Кемпбелл сочла нужным вмешаться. — Потом он обратился к Холли: — Разрешите мне представить вам моего друга мистера Бентона и доктора Ратбона. Джентльмены, мисс Кемпбелл.
 Оба господина сердито посмотрели на помешавшую им женщину.
 Тогда Холли пояснила, как она здесь оказалась:
 — Я не могла позволить лорду Уотертону убить лорда Теодора. — Она бросила взгляд на Уотертона. — Почему мужчины считают достойным разрешать все с помощью оружия? Просто в голове не укладывается. Как бы то ни было, я считаю, что дело должен разобрать констебль.
 Уотертон протянул ей руку.
 — Позвольте проводить вас. Я с удовольствием выслушаю, какие у Сент-Джона есть против меня доказательства. Сомневаюсь, что они у него есть вообще.
 — Я ничего о них не знаю, — заметил Гарри, опуская своего друга на землю. — Тедди сказал мне, что леди Матильда подслушала, как вы говорили с человеком по имени Джарвис о потоплении кораблей Сент-Джона.
 — Леди Матильда питает ко мне острую неприязнь. — Губы Уотертона скривились в напряженной деланной улыбке. — Полагаю, она способна сказать что угодно, лишь бы досадить мне.
 — Я ничего не могу сказать. Я с ней встречался и считаю, что ее слово ничем не хуже слова любого другого. — Гарри посмотрел на Уотертона, сдвинув свои кустистые рыжие брови.
 — А он сам разговаривал с Джарвисом? — спросила Холли.
 — Зная, каковы англичане, я сильно сомневаюсь. — Гарри посмотрел на обмякшее тело Тедди с выражением, очень напоминающим отвращение.
 — Можете передать своему другу, когда он очнется, что, пока он не найдет доказательств обвинения, я буду считать дело законченным, — заверил Уотертон с презрительной радостью в голосе.
 — Меня ждут пациенты, — проговорил врач, повернулся и зашагал к карете.
 — Вот занудство. И куда же идет мир, если джентльмены не могут уладить дело у барьера? — заметил мистер Бентон, бросив на Холли взгляд прищуренных глаз, после чего последовал за врачом.
 — Я отвезу англичанина к себе домой, — сообщил Гарри.
 — Я поеду с вами, — произнесла Холли.
 — Нет, мисс Кемпбелл. Не думаю, что вы поступите правильно. Когда Сент-Джон проснется, ему захочется вас убить. — Лучше пусть успокоится, прежде чем увидит вас. У меня три сестры. Они будут за ним ухаживать.
 — Если вы настаиваете. — Холли казалось, что она поступила с Тедди просто ужасно, но ведь ей не предоставили выбора.
 Уотертон наблюдал за Холли.
 — Будучи джентльменом, мисс Кемпбелл, я не могу позволить, чтоб вы в такую погоду ехали верхом. — Теперь в его голосе слышалось меньше едкого цинизма. — Окажите мне честь и позвольте отвезти вас туда. куда вы намерены отправиться. В карете у меня гораздо теплее. Я привык путешествовать в роскоши. Мало у кого есть кареты с печкой, а у меня она есть.
 Замерзшие пальцы ног и рук у Холли сильно болели. Она посмотрела на карету Уотертона, потом на него самого. В глазах его все еще горел жесткий свет, но вдруг она сумеет вытянуть из него правду?
 — Идемте, идемте. Тут и думать не о чем. — Он улыбнулся еще шире. — Клянусь честью, мисс Кемпбелл, в моих руках вы будете в полной безопасности. Что бы вы там ни думали, я не пристаю к девицам.
 Холли страшно хотелось дать ему по физиономии, но она подумала, что лорд Уотертон, вероятно, очень горд своим умением манипулировать и сбивать с толку окружающих. Она помедлила, а потом заключила:
 — Поскольку честь ваша все еще остается под сомнением, я не знаю, можно ли доверять всему, что вы говорите.
 Уотертон рассмеялся.
 — Хорошо сказано. Судя по вашему остроумному ответу, нам не будет скучно в пути. Прошу вас, доставьте мне удовольствие и примите мое предложение. — И он изящно согнул руку в локте, предлагая опереться на нее.
 — Прекрасно, раз уж мы поняли друг друга. — Холли не хотелось опираться на его руку, и она предупредила: — После вас, милорд.
 Он улыбнулся еще шире и направился к своей карете.
 — Мисс Кемпбелл! Мисс Кемпбелл! Обернувшись, Холли увидела мистера Скибнера, под ехавшего только что в коляске. Он воззрился на нее сквозь очки с удивлением и огорчением.
 — Мистер Скибнер, — произнесла она, — я не ожидала встретить вас здесь.
 — Я приехал поговорить с лордом Аптоном. Где он? — Сбитый с толку мистер Скибнер оглянулся
 — Он в Брукхоллоу-Холле, немного в подпитии, — ответила Холли, так и не сумев скрыть своей вины. — Я приехала вместо него остановить дуэль.
 Скибнер некоторое время смотрел на Уотертона, затем осведомился:
 — Могу я поговорить с вами с глазу на глаз?
 — Конечно. Я буду ждать в своей теплой карете. — Уотертон не обратил никакого внимания на гримасу Скибнера и пошел к карете.
 Мистер Скибнер соскочил с коляски.
 — Я приехал сюда проследить, чтобы лорд Аптон не убил Уотертона, но теперь я вижу, что зря старался. Но все удачно вышло. Хорошо, что я здесь оказался. Я должен предупредить вас: держитесь подальше от лорда Уотертона.
 — Почему?
 — Он дурной человек. Я думаю, что он виноват в потоплении кораблей лорда Аптона.
 — Надеюсь, ваше мнение основано не на слухах, которые заставили лорда Теодора вызвать его на дуэль. Леди Матильда сказала, что она слышала, как какой-то человек говорил о потоплении кораблей. Лорд Уотертон клянется, что она сказала так, потому что испытывает к нему неприязнь. Я видела их вместе, и она действительно относится к нему с большой антипатией.
 — К Уотертону все относятся с большой антипатией. Что же до моих подозрений, то они основаны на гораздо более серьезных свидетельствах, говорить о которых я буду с лордом Аптоном.
 — Вы что же, сэр, забыли, что я вас наняла? — Холли сжала кулаки. — Полагаю, все сведения вы должны сообщать мне.
 — Я уже испытал, каков лорд Аптон в гневе. — Тут мистер Скибнер ненароком коснулся коричневого шарфа, в который была закутана его шея. — У меня до сих пор не прошли синяки. Могу доказать. И мне не хочется испытывать его силу во второй раз. Прошу прощения, но я изложу свои подозрения только ему.
 — Я не упрекаю вас в том, что вы боитесь лорда Антона. Он временами бывает очень страшен. По крайней мере теперь я знаю, что сделал Уотертон.
 — Я не уверен, что только он, и подозреваю еще двоих. Просто я видел, как лорд Уотертон разговаривал с двумя другими подозреваемыми. Насколько я знаю, они все могли принимать участие.
 — У меня есть возможность разузнать, замешан ли тут Уотертон. Он предложил отвезти меня, куда мне захочется. Я собиралась побывать у вас. Очень удачно, что мы встретились здесь. — Она сунула руку в карман и протянула мистеру Скибнеру драгоценности. — Вот. Прошу вас, продайте их и выкупите лондонский особняк лорда Апто-на. Потом сообщите ему радостную весть по почте. Скажете, что ему делает рождественский подарок друг. И я хотела проверить, вложили ли вы мои деньги в судовую компанию “Сент-Джон”.
 Холодный ветер швырнул в нее снежной пылью. Зубы у нее застучали. Она потерла руки и принялась пританцовывать на месте, чтобы согреться.
 — Я все сделал, мисс, — мистер Скибнер поплотнее закутался в шарф, — и отправил вам сертификат о покупке акций.
 — Вы хорошо знаете свое дело. — Холли пыталась сморгнуть снежинки, налипающие на глаза. — Поскольку важные дела на вашем попечении, остается только лорд Уотертон. — Холли бросила взгляд в сторону его кареты.
 Он стоял и смотрел на нее. Взгляды их встретились, и он уселся в свой экипаж. Грум в ярко-желтой ливрее остановился перед дверцей, слушая, как Уотертон что-то говорит ему.
 — Послушайте моего совета, мисс Кемпбелл, держитесь от него подальше. — Я должна попробовать вытянуть из него правду.
 — Вам не удастся. Уотертон хитер и проницателен. Я настаиваю, чтобы вы позволили мне отвезти вас домой.
 — Вы очень заботливы, но я должна отклонить ваше предложение. Уотертон, может, хитер и проницателен, но есть способы заставить и его внять голосу разума. Иногда хватает нескольких добрых слов. И я не очень-то боюсь его, у меня есть… — Холли раздвинула полы пелерины, и мистер Скибнер увидел пистолет у нее за поясом.
 — Мисс Кемпбелл, вы не должны пускать его в ход. — Он уставился на оружие так, словно Холли нацелила пистолет на него.
 Она усмехнулась:
 — Не волнуйтесь. Я не умею им пользоваться. Просто я решила, что с ним я буду выглядеть устрашающе, если что-то случится. Все будет хорошо. До дому мы доберемся не сразу, так что у меня хватит времени, чтобы уговорить его признать свою вину. До свидания, мистер Скибнер. И благодарю вас. — Холли ушла, а мистер Скибнер остался ломать руки и смотреть ей вслед, пока она шла к подрагивающему жеребцу.
 Холли подошла к Шепоту, который жевал дубовые листья на соседнем дереве, взяла в руку поводья и повела его к карете. Чем ближе она подходила, тем большее сомнение вызывало в ней ее поспешное решение. Но она сумеет постоять за себя. А вот Джон ее сильно тревожил.
 Прошло два часа. Холли сидела напротив Уотертона. Он растянулся на своем сиденье, вытянув ноги и попивая бренди. Маленькая угольная печка стояла между сиденьями. Холли чувствовала сквозь тонкий редингот Данна, как ее охватывает чудесное тепло. Маленький нагреватель — действительно замечательная вещь. С ним в карете было тепло и уютно. А вот роскошь могла вызвать удивление. Сиденья, обитые темно-красным бархатом, позолоченный и расписанный ангелочками потолок создавали впечатление, что ты находишься в крошечной гостиной.
 Холли рассмеялась бы, если бы внимательное рассматривание Уотертона не заставляло ее нервничать. Она ерзала на сиденье, всячески стараясь не обращать внимания на его взгляды. После того как они исчерпали разговор о погоде и ей удалось увильнуть от расспросов о ее доме, он замолчал и смотрел на нее поверх своего бокала. Его ярко-синие глаза видели ее, казалось, насквозь.
 Слегка дрожащими руками Холли приподняла кожаную занавеску на окне и выглянула наружу. С неба сыпались густые снежные хлопья, ветер разносил их во все стороны.
 — Понятно, почему мы едем со скоростью улитки, — сказала она тревожно. — В такую пургу мы и за два дня не доедем до Брукхоллоу. Погода просто кошмарная.
 — Полагаю, кучер делает все возможное. — Уотертон посмотрел на нее поверх своего бокала с таким видом, словно пурга его вовсе не беспокоила. Напротив, он, казалось, даже радовался. — Советую вам расслабиться и выпить бренди, — указал он на маленькую полочку, укрепленную на стенке кареты. Там стояли два графина и шесть бокалов.
 — Нет, благодарю вас. — Холли нахмурилась, глядя, как валит снег. Уотертон уже во второй раз предлагал ей выпить. Она опустила занавеску и откинулась на спинку сиденья.
 — Пожалуй, нам стоило бы поговорить о Сент-Джоне. Ведь вы из-за него позволили мне отвезти вас, не так ли?
 Его глаза понимающе блеснули.
 — Раз уж вы так откровенно выразились, то да. Признаюсь, я думала только о лорде Аптоне, когда приняла ваше предложение отвезти меня домой. Так что, если позволите, я буду говорить тоже откровенно. Не вы ли пытаетесь погубить его предприятие?
 Уотертон выпил и устремил на нее взгляд.
 — Я никогда не делаю ничего такого, что не было бы мне выгодно. Если бы я действительно хотел причинить вред Септ-Джону, я нашел бы более подходящие способы. — При упоминании Сент-Джона в глазах Уотертона мелькнула и тут же исчезла ненависть.
 — Почему вы так не любите лорда Аптона?
 Он обвел пальцем краешек бокала, отчего хрусталь зазвенел.
 — Скажем так. У него всегда было то, чего не было у меня.
 — У него же ничего нет. Он все потерял. Может быть, вы имеете в виду детей? Но вы тоже могли бы иметь детей, которые вас любят.
 Он рассмеялся, но безрадостно.
 — Вероятно, вы будете шокированы, но у меня есть дети.
 — Вот как? — Холли удивленно подняла брови.
 — Внебрачные дети. Две девочки и мальчик. — Следующие слова он произнес, явно довольный собой: — И все от разных матерей.
 Холли вспыхнула.
 — Не знаю, уместны ли поздравления в подобном случае.
 Уотертон закинул голову, рассмеялся и снова стал серьезным.
 — Вы, мисс Кемпбелл, воистину редкий солнечный лучик. Понятно, что привлекло в вас Сент-Джона.
 — Но раз семья у вас есть, тогда почему же вы ненавидите лорда Аптона? — спросила Холли, и в голосе ее послышалось нетерпение.
 — Думаю, что виновата его внешность.
 — Нельзя же ненавидеть человека за его внешность. Но я согласна, он гораздо красивее вас.
 Уотертон кинул на нее резкий взгляд.
 — Но его внешний вид не означает, что вы не красивы, — быстро поправилась она.
 — Благодарю вас за снисхождение. — Судя по всему, его развеселили слова Холли, и губы его растянулись в медленной улыбке.
 — Не смотрите на меня так, вы же прекрасно понимаете, что я имела в виду.
 — Да? А что именно?
 Под его прямым взглядом она снова заерзала.
 — Я имела в виду, что нельзя осуждать человека за то, что он вызывает у вас зависть. Знаете, что с вами не так, милорд? Вы страдаете из-за того, что у вас слишком много денег и времени. От скуки люди часто бывают несчастны.
 Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.
 — Вероятно, вы правы. А не хотите ли убежать со мной и помочь потратить мое состояние? Тогда мне не пришлось бы скучать.
 — Я сделаю вид, что ничего не слышала, — ответила Холли, хотя румянец на ее лице противоречил ее словам.
 Он перестал улыбаться.
 — Вы ведь любите Сент-Джона, да?
 — Я не стану отвечать на ваш вопрос.
 — Отвечать вовсе и не требуется. Ваши чувства написаны у вас на лице. Ваше хорошенькое личико говорит, что вы продали бы душу дьяволу, лишь бы помочь Сент-Джону. — Голос его просто источал сарказм.
 Холли сильно сомневалась, что у нее еще осталась душа, пригодная для такой сделки. Скорее всего душа ее отправилась к дьяволу, когда она убила Кента. И она сказала, стараясь говорить спокойно:
 — Я действительно хочу ему помочь, но я хочу помочь еще и вам. Не хотите ли поведать мне, в чем вы грешны?
 — Вы как-то не очень похожи на священника. — Он окинул взглядом ее фигуру, потом медленно поднял глаза и посмотрел ей в лицо. — Но даже если бы и так — а я когда-то был католиком, но уже не являюсь таковым, — я сильно бы вас разочаровал. Я не тот человек, который потопил корабли Сент-Джона.
 Она смотрела на него, сдвинув брови. Конечно, он никогда не скажет ей правду.
 — Вы не могли бы сделать для меня одну вещь? — спросила она в полном отчаянии.
 Он кивнул:
 — К вашим услугам, сударыня.
 — Я очень прошу вас не стреляться на дуэли с лордом Аптоном, если он вас вызовет.
 — А какая мне выгода разыгрывать из себя труса? — Он все еще потирал пальцем край бокала, и бокал звенел все громче и резче.
 Холли скривилась и схватила Уотертона за руку. Резкий звон тут же прекратился.
 — В таком случае вы можете обнаружить, что у вас есть сердце.
 — Вот теперь я должен сказать вам, мисс Кемпбелл, что у меня нет никаких надежд найти в себе что-то хорошее. — И в доказательство сказанного он провел пальцем по ее руке.
 Холли быстро отдернула руку, радуясь, что на ней надета шерстяная перчатка.
 — Я уверена, что в любом человеке есть что-то хорошее. Нужно только поискать. — Она положила на колени сжатые руки и откинулась на бархатную подушку.
 Карета внезапно остановилась. Снаружи послышались приглушенные голоса, и лакей открыл дверцу. Порыв холодного воздуха ударил Холли в лицо. Вздрогнув, она сунула руки под пелерину.
 На шляпе у лакея образовался целый снежный сугроб. Он растирал свои красные обветренные щеки.
 — Прошу прощения, милорд, но мы не можем ехать дальше. Дорогу почти не видно. Придется остановиться. Впереди в половине мили есть трактир.
 — Очень хорошо, Джонс. — Казалось, Уотертон только обрадовался. Он взглянул на Холли. — Кажется, нам придется провести больше времени в обществе друг друга, чем предполагалось. Может быть, вам удастся обнаружить во мне скрытую доброту.
 — Это можете сделать только вы сами. Я поеду дальше, — ответила Холли.
 — Совесть не позволит мне разрешить вам ехать одной, мисс Кемпбелл. Я не хочу, чтобы вы страдали от холода. И еще нужно подумать о лошади Сент-Джона. Вы же не хотите, чтобы она сломала ногу в снегу. — И Уотер-тон снова начал водить пальцем по краю хрустального бокала.
 Пронзительный звук впивался в уши как иголки. Холли захотелось выбросить бокал в окно, но она только откинулась назад и сердито посмотрела на Уотертона. Он прав насчет снега, она обещала Лоуренсу, что с Шепотом ничего не случится.
 Положение казалось безвыходным.
 Джон проснулся у себя в Брукхоллоу. В голове у него стучало, как будто ему проткнули висок гвоздем. Схватившись за лоб, он открыл глаза и посмотрел на свою обнаженную грудь. Усмехнулся, вспомнив, как они с Холли ласкали друг друга и какое он испытал наслаждение. Запах ее тела еще не выветрился из простыней. Но где же она сама?
 Краешком глаза он заметил тусклый свет, проникающий в окно. Перевернулся на бок, чтобы получше все рассмотреть. Шел снег, покрывая землю толстым одеялом. Было утро, но который час? Он порылся в своем жилете и посмотрел на карманные часы. Одиннадцать часов?
 — Боже мой, Тедди, — громко простонал он и облокотился на локоть. Его взгляд остановился на двух бокалах, стоявших на ночном столике. Он вспомнил, как у него закружилась голова, а потом все потемнело. Наверное, Холли что-то подлила ему в вино.
 Он откинул одеяло. В комнате было холодно, и по всему его телу побежали мурашки. Он сделал мысленную заметку велеть Принту принести в ее комнату побольше угля. Не переставая дрожать, он оделся, обулся и сбежал вниз по черной лестнице.
 Внизу Джон распахнул дверь. Миссис Прингл он заметил, только когда наткнулся на нее. Джон схватил ее за руку, чтобы она не упала.
 — Не следует прятаться за дверями.
 — Я не пряталась, милорд. — Миссис Прингл делала вид, будто поправляет свой чепец.
 — Где мисс Кемпбелл?
 — Понятия не имею.  А если бы и имела, постаралась бы держаться от нее подальше, милорд, потому что я постоянно нахожу вас рядом с ней. — Миссис Прингл посмотрела на него исподлобья.
 — Я не нуждаюсь в ваших нотациях, миссис Прингл. Эта женщина будет моей женой. Куда она подевалась?
 Миссис Прингл попятилась, когда он сообщил такую новость, и широко раскрыла глаза, не веря собственным ушам. Потом выпятила грудь.
 — Я действительно не знаю. Все куда-то исчезли. Я никого не могу найти в доме.
 Джон немного успокоился. Он боялся, что Холли отправилась к месту дуэли, чтобы остановить ее, но теперь убедился, что она не могла опоить его и уехать из Брукхоллоу. Просто дешевое бренди, которое ему приходится покупать, оказалось крепче, чем он думал.
 И вдруг с шумом распахнулась входная дверь.
 В дверях стоял Тедди, с ног до головы покрытый снегом. Вслед за ним в дом ворвался снежный вихрь. Он захлопнул дверь, и снежинки закрутились вокруг него как облако.
 — Тедди! — Джон поспешил к брату с прояснившимся лицом.
 Миссис Прингл шла за ним по пятам.
 — Да, я. Можешь не удивляться, что я еще жив. — Тедди затопал ногами, сбивая с них лед, потом снял шляпу, перчатки, шарф и стряхнул снег.
 — Вы, вероятно, промерзли до костей? — предположила миссис Прингл, принимая у него ворох одежды.
 — Почти. Что за дьявольская погода! — Тедди снял редингот и отдал его домоправительнице.
 — Я приготовлю чай.
 — Благодарю вас. С удовольствием выпью горячего.
 — Сейчас все будет готово. — Миссис Прингл поспешно вышла из холла.
 — Как насчет стакана бренди для начала? — спросил Джон, направляясь в кабинет.
 — Думаю, не повредит. Голова у меня раскалывается так, словно по ней проехала карета.
 Джон поднес руку к пульсирующему виску и подумал, что описание брата в точности передает то, что чувствует он сам. Он подошел к столику рядом с письменным столом и налил в стакан Тедди на четыре пальца бренди, потом протянул брату.
 — А теперь рассказывай, зачем ты затеял дуэль с Уотертоном и почему до сих пор жив.
 — Уотертон — тот человек, который пытается нас разорить.
 — Откуда ты узнал? — Все тело Джона напряглось.
 — Леди Матильда рассказала мне, что она слышала, как он разговаривал с Джарвисом в парке.
 — Вот сукин сын!
 — Ну да, я тоже так думаю. Вот я и вызвал его. Но появилась Холли и чем-то стукнула меня по голове, а когда я очнулся, Уотертона уже не было. — Тедди взял стакан и осушил.
 Джон наливал себе бренди. Услышав имя Холли, он чуть не уронил графин, но вовремя подхватил его. Дрожащими руками он поставил на стол тяжелый хрустальный сосуд и, подойдя к Тедди, схватил его за лацканы.
 — Где она сейчас?
 — Я думал, она дома. Ренвик сказал, что она уехала в карете Уотертона.




  Глава 18 


 — Господи! — Не понимая, что делает, Джон вцепился в брата. Потом опомнился и выпустил его.
 Тедди упал в кожаное кресло. Возмущенным жестом поправил свой алый фрак.
 — Я бы просил тебя поосторожнее обращаться с одеждой Ренвика. И я ничуть не виноват, что Холли до сих пор не вернулась. Я был полумертв.
 — Нужно ее найти. Он воспользуется ею, чтобы отомстить мне. — Джон бросился из кабинета и налетел на идущего по коридору мистера Скибнера.
 — На мой стук никто не ответил, — произнес Скибнер, стряхивая снег с одежды. — Я вошел сам. Надеюсь, милорд, вы не возражаете? — Он уставился на Джона сквозь запотевшие очки.
 — У меня нет времени беседовать с вами. Мисс Кемпбелл одна с лордом Уотертоном. — Джон ринулся вперед, но Скибнер схватил его за руку.
 — Я знаю, где они. Я ехал за ними. — Скибнер зажмурился, снял очки, протер их шарфом и снова надел.
 — Как вы узнали?
 — Я поехал сегодня утром на поле, надеясь не дать вам убить Уотертона. Мне на самом деле нужно было рассказать вам, что я узнал. Когда вместо вас появилась мисс Кемпбелл, я решил, что будет разумно последовать за ней. Потом я приехал сюда, чтобы рассказать вам, где она находится.
 — И где же?
 — Я оставил ее, когда они свернули к трактиру “Терн” в двадцати милях отсюда. Но прежде чем вы поедете туда, милорд, мы должны поговорить. Мне не хотелось бы, чтобы переговоры между вами и лордом Уотертоном закончились трагически. В трактире полно народу.
 Я уверен, что еще некоторое время мисс Кемпбелл ничто не грозит.
 — Ладно, я слушаю, но говорите быстрее.
 — Как вам известно, я послал своих людей следить за мистером Джарвисом. Решение оказалось правильным. Они видели его с тремя людьми. Я думаю, что один из них и есть наш подозреваемый.
 — Кто эти люди?
 — Один из них — сэр Джозеф Ромли. Джон удивленно поднял брови. Скибнер заметил его реакцию и продолжил:
 — Я порылся в его прошлом. Ромли уже успел разорить несколько компаний. Он покупает по дешевке акции, потом вступает во владение предприятием. Таким образом он и приобрел свой банк.
 — О нем я никак не думал, но факт остается фактом. — Джон скрипнул зубами, чувствуя, что боль в голове усилилась.
 — Далее Джарвис разговаривал с Генри Томасом.
 — Генри никогда не стал бы…
 — Простите, милорд, но доверять нельзя никому. Он занимал пост управляющего корабельной конторой в Вест-Индии и мог войти в соглашение с капитанами, получая с них неплохую прибыль. Капитаны же могли обидеться на свою долю и пожелать сообщить вам о состоянии дел. Томас мог нанять мистера Джарвиса потопить корабли и избавиться от сообщников. Пока мы разговариваем, мой человек выясняет его финансовое положение.
 — Кто же третий?
 Скибнер помолчал, потом произнес:
 — Уотертон.
 — Я ничуть не сомневаюсь, что он подходит больше всех из троих.
 Скибнер отошел на шаг и поднял руки.
 — Пожалуйста, милорд, не делайте ничего второпях! Позвольте мне продолжить мое расследование.
 Мы не можем обвинить Уотертона только потому, что он разговаривал с Джарвисом.
 — Матильда сказала, что слышала, как он упрекал Джарвиса за его появление в Лондоне так скоро после того, как он нанял его потопить корабли, — сообщил Тедди, подходя к Джону.
 Скибнер повернулся к нему.
 — Боюсь, что некоторые женщины любят мстить тем, кого ненавидят, распространяя подобные слухи. Я бы предпочел выждать и прошу позволить мне продолжить расследование.
 — Вы что-нибудь узнали о прошлом мисс Кемпбелл?
 — Нет, но я написал письмо одному моему другу, который живет в Мэриленде. И еще я послал наблюдателя в доки следить за судами, приходящими из Ричмонда. Обязательно на борту окажется кто-нибудь, знающий нашу мисс Кемпбелл.
 Джон направился к двери.
 — Постойте, милорд! — крикнул Скибнер ему в спину.
 — Я достаточно ждал. И собираюсь теперь добраться до мисс Кемпбелл.
 — Но вы не должны вмешиваться в мое расследование. Пожалуйста, не делайте ничего необдуманного в отношении лорда Уотертона. Он нужен мне живым, чтобы продолжать расследование. Вы ведь хотите найти доказательства, что он стоит за кораблекрушениями, не так ли?
 — Я ничуть не сомневаюсь, что Уотертон — тот, кого вы ищете, — заявил Джон. — Он меня всегда ненавидел.
 — Я поеду с тобой, — поддержал брата Тедди, шагая за ним.
 — Нет, от тебя уже и так достаточно было беспокойства. Оставайся здесь и узнай, куда все подевались.
 — На конюшню можешь не ходить. — Тедди замолчал, иронично улыбнулся, потом медленно начал цедить слова — словно кинжалы бросал в цель. — Холли взяла Шепота.
 — Она взяла мою лошадь?
 — Я видел ее на Шепоте сегодня утром.
 Джон устремил на брата укоризненный взгляд.
 — И ты ничего не сделал? Ты позволил ей ехать на лошади, которая могла бы ее убить?
 — Да, черт побери, Джон, я же не виноват, что она взяла твою лошадь. И не смотри на меня так. Я бы остановил ее, но она сбила меня с ног. Что мне оставалось делать? Отчасти ты сам виноват. Как могла она взять Шепота без твоего ведома?
 Джон потер пульсирующий висок, сознавая, что признаться Тедди он не может.
 — Как же ты попал сюда?
 — Я одолжил лошадь у Ренвика. — Тедди заметил в глазах брата выражение решимости. — Ты не можешь взять лошадь Ренвика в такую метель. Она же его любимица. Я обещал вернуть ее в целости и сохранности.
 — Ты и вернешь ее в целости и сохранности. Если у меня получится, Уотертон не останется ни в целости, ни в сохранности. — Джон повернулся и пошел к лошади, а Скибнер и Тедди так и стояли, глядя ему вслед.
 Холли оглядела пивной зал. Для трактира “Терн” зал был слишком мал, но сама постройка привлекала к себе тем, что представляла собой старинный симпатичный дом с соломенной крышей и толстыми дубовыми потолочными балками. В нем каждый чувствовал себя как дома. За многие годы дым закоптил балки, и они стали угольно-черными. Сосновые гирлянды свешивались с балок, расцвечивая их темно-зеленым цветом. Очаг также украсили гирляндами и венками из остролиста, а посередине висели сосновые шишки. Очаг дымил и наполнял комнату тонкой дымкой, смешивавшейся с острым запахом сигары, которую курил какой-то джентльмен.
 Холли наморщила нос и увидела двух молодых девушек, сновавших вокруг семи столов, разнося горячий чай. Она причислила их к дочерям трактирщика. Примерно за
 тРиДЦать минут до появления Холли и Уотертона к трактиру подъехала почтовая карета с десятком замерзших голодных пассажиров.
 В помещении стоял такой гвалт, что Холли, обратившейся  к. Уотертону, пришлось кричать:
 — Кажется, трактир полон до предела. Вам повезло, что вы захватили два последних стола.
 — Чертовски жаль, что нельзя получить отдельную комнату. — Уотертон поднес к глазам монокль и раздраженно окинул взглядом сидевших за столами.
 — Не думаю, что в трактире найдутся отдельные комнаты. Вы действительно сноб. — Холли усмехнулась, вспомнив, как он пытался подкупить трактирщика. Но тот остался непоколебим. Уотертон все еще дулся на то, что ему не дали поступить по-своему и что приходится сидеть в одной комнате с представителями низших классов.
 — Вы на самом деле думаете, что я сноб? — Уотертон, кажется, искренне удивился ее замечанию.
 — Да, но вы по крайней мере добрый. Я рада, что вы разрешили войти в дом лакеям и кучеру.
 — Я сделал так только потому, что вы настояли. — Уотертон посмотрел на нее через свой монокль и заметил фальшивым голосом: — В вашем обществе мое великодушие не знает границ.
 — А я знаю, что вы действительно не хотели, чтобы они оставались на холоде, пока вы сидите здесь в тепле и уюте. — Холли поджала губы, посмотрела на Уотертона, потом на стол, за которым сидели кучер и лакеи.
 Те улыбнулись и кивнули ей.
 Внезапно дверь распахнулась.
 Леди Матильда пронеслась мимо лакея, державшего перед ней дверь. Красивая, как всегда, она стряхнула на ходу снег со своего синего плаща и такого же платья и сняла шляпу. Длинные темные локоны упали ей на плечи. Она стряхнула снег также и со шляпы, стянула перчатки и швырнула все это лакею. Наконец, она подняла глаза. Заметив сидящих за столом Холли и лорда Уотертона, она широко раскрыла глаза с таким видом, словно застала их в объятиях друг друга.
 Все в зале повернулись и уставились на нее. Леди Матильда обладала таким типом красоты и такой манерой себя держать, что не обратить внимания на нее было просто невозможно.
 Уотертон с насмешливой улыбкой поднес к глазам монокль.
 — Ну, ну, ну, — протянул он достаточно громко, чтобы леди Матильда могла его услышать. — Какой приятный сюрприз.
 Леди Матильда бросила на него взгляд своих прекрасных синих глаз и направилась к ним.
 Уотертон смотрел в монокль, как она пробирается через весь зал, и улыбался все шире и шире.
 — А теперь постарайтесь вести себя учтиво, — шепнула ему Холли.
 — Учтиво? — повторил Уотертон и выронил монокль. В лице его не было и намека на учтивость. — Будь леди Матильда мужчиной, гробовщик уже снимал бы с нее мерку.
 — Но она дама, и нельзя об этом забывать.
 — Да, об этом нельзя забывать. — Уотертон снова поднес к глазам монокль и устремил взгляд на свою жертву, которая шла мимо джентльмена, курившего сигару.
 Леди Матильда остановилась перед Холли, не обращая внимания на Уотертона.
 — Здравствуйте, мисс Кемпбелл. — Она понизила голос, чтобы посетители трактира не могли ее слышать. — Могу я узнать, что вы здесь делаете в обществе этого человека? — На Уотертона она даже не взглянула. — Вы ведете себя совершенно неприлично, особенно если учесть его репутацию.
 — Долгая история. Не хотите ли присоединиться к нам, леди Матильда? — Холли хотелось посмотреть, не сумеет ли она изловчиться и узнать, кто из этих
 двоих лжет.
 — Я предпочту стоять, чем сесть за стол с ним, — махнула гибкой рукой в сторону Уотертона леди Матильда.
 — Я бы мог поступить как джентльмен и уступить вам место, но я уверен, что тот, кто довел умение лгать до уровня искусства, сможет, разумеется, найти место за другим столом, — проговорил Уотертон с ехидной насмешливостью.
 Теперь леди Матильда повернулась к нему и подбоченилась.
 — Очень жаль, что лорд Теодор не проделал в вашем теле дыру, потому что вы действительно должны заплатить за то, что сделали, — прошипела она. — Я слышала, как вы разговаривали с Джарвисом, и не откажусь от своих слов. Вы — неописуемый негодяй, совершенно бессовестный!
 Пелена скуки спала с лица Уотертона. Он встал и схватил леди Матильду за руки. Она попыталась высвободиться, но он сказал, приблизив губы к ее уху:
 — Вы ведь не хотите устроить сцену, не так ли? Нам с вами нужно поговорить где-нибудь в уединенном месте, если только вы не желаете заняться этим прямо здесь. Но в любом случае я намерен проучить вас за ложь.
 — Да вы и сами большой специалист в этом деле. Не сомневаюсь, вы могли бы давать уроки лжи. К несчастью, я просто заболею, если буду слушать ваши поучения. — И леди Матильда вырвала у него руку.
 Тогда он схватил ее за локоть. Его лицо вспыхнуло неистовой решимостью. Леди Матильда вздрогнула и гневно посмотрела на него.
 Холли никак не думала, что лорд Уотертон способен потерять свое непроницаемое самообладание. Откинувшись на спинку стула, она пила чай и улыбалась, пряча улыбку за чашкой и наслаждаясь каждой минутой разыгрывающейся перед ней сцены.
 — Отпустите меня сию же минуту.
 — Не раньше, чем мы поболтаем. — Лорд Уотертон схватил леди Матильду за руку и потащил ее из зала.
 Внезапно дверь распахнулась. На пороге стоял Джон. Его брови сошлись в одну толстую темную линию, нависшую над глазами, рот был угрюмо сжат.
 Его взгляд остановился на Холли. Никогда еще его глаза не сверкали таким яростным золотом. Холли проглотила чай и поперхнулась.
 В трактире воцарилось молчание. Слышался только кашель Холли. Все глаза устремились в сторону Джона. Холли видела, как скрестились взгляды Джона и Уотертона, и между ними возникло напряжение, которого было бы достаточно, чтобы сбить с ног быка.
 Леди Матильда ударила лорда Уотертона по руке.
 — Руки прочь, невежа.
 — Отпустите ее, — направился Джон к Уотертону.
 — Не вмешивайтесь, Сент-Джон. Это касается только ее и меня.
 — А теперь и меня также. — Джон оттолкнул Уотертона и он выпустил руку леди Матильды.
 Холли увидела неприятную улыбку на лице леди Матильды. Очевидно, ей очень понравилось, что из-за нее разгорается скандал.
 — Я не понимаю, о чем вам теперь беспокоиться, — высказал сомнение Уотертон притворно бесстрастным голосом. — Вы показали себя таким трусом, что вместо вас защищал вашу честь брат, а потом мисс Кемпбелл.
 Джон молниеносно ударил его.
 Уотертон никак не ожидал удара. Джон попал костяшками пальцев прямо ему в челюсть. Уотертон отшатнулся, вытирая кровь, показавшуюся в уголках рта.
 Холли вскочила с места и бросилась к ним.
 — Ваша правая стала лучше, но нужно поработать над проводкой, — говорил Уотертон, растягивая губы, чтобы изобразить презрительную улыбку, а сам сделал стойку, готовясь нанести удар Джону. Холли бросилась между ними.
 — Нет, нет, лорд Уотертон! Помните! Быть учтивым!
 — Боюсь, что для учтивости здесь нет места, мисс Кемпбелл. Он сам начал. — Уотертон посмотрел на Джона, прищурившись и сохраняя на лице раздражающую усмешку. — Может быть, вы посоветуете ему быть учтивым?
 — Холли, не вмешивайтесь. Вы и так достаточно натворили дел. — Джон занял боксерскую стойку. — Ну, Уотертон, давайте. Я знаю, вы жаждете крови.
 — Вы правы, жажду. За мной два удара. Один за сломанный нос и один вот сейчас. — Уотертон занес кулак и сделал выпад левой.
 Джин уклонился вправо. Его кулак пришелся Уотертону в ребра. Тот принял удар не дрогнув и молниеносно впечатал свой кулак в подбородок Джону.
 Кругом одобрительно зашумели, поощряя Джона и Уотертона продолжать. Мужчины делали ставки на дерущихся.
 Холли заметила, что леди Матильда совершенно забыла о своих благородных манерах. Захваченная безумием насилия, та смотрела во все глаза, которые блестели от жажды крови Уотертона. Она потрясала кулаком и кричала Джону:
 — Врежь ему! Дай ему хорошенько!
 Теперь Джон и Уотертон тузили друг друга с бешеной яростью.
 Неужели во всем зале одна Холли сохраняла рассудок? Нужно же что-то делать, пока они не убили друг друга. Она вытащила из-за пояса пистолет, прицелилась в потолок, зажмурилась, и…
 Выстрел прозвучал оглушительно — зал был маленький, — и все мгновенно замолчали. Из пробитой в потолке дыры на голову посыпались куски штукатурки. Холли протерла глаза и взглянула на дерущихся.
 Джон опустил занесенный кулак. Лорд Уотертон перестал его дубасить. Они посмотрели в ее сторону. Грудь у обоих тяжело вздымалась, кулаки были сжаты. Из губы Уотертона текла кровь, но на лице застыла невозмутимая довольная усмешка. Джон казался разъяренным, а его левая щека постепенно приобретала багровый оттенок.
 — Нечего смотреть на меня так. Как еще я могла бы привлечь к себе ваше внимание? Прошу вас, прекратите драться. — Холли опустила пистолет.
 Сердитым движением Джон выхватил у нее оружие.
 — Я вижу, вы украли у меня пистолет, — сказал он. Холли попятилась.
 — Только для таких вот ситуаций.
 — Я же просил вас — не вмешивайтесь.
 — Ну а я не намерена позволить вам убить друг друга, потому что у вас не хватает ума, в котором Господь Бог не отказал даже брюкве. Уотертон вас оскорбил. Он всех оскорбляет. Не стоит принимать все на свой счет.
 — Очень даже стоит. — Уотертон скрестил руки на груди. Казалось, он чрезвычайно доволен собой. На лице его играла циничная усмешка, которая казалась его неотъемлемой частью.
 Джон повернулся и бросил на него угрожающий взгляд.
 — Мы уладим все на рассвете. — Он распахнул плащ и сунул пистолет за пояс.
 Холли стала на цыпочки, чтобы посмотреть через плечо Джона на лорда Уотертона. Взгляды их скрестились. Лорд Уотертон собрался заговорить, но засомневался, явно борясь с собой. Наконец передумал и посмотрел на Холли.
 — Очень жаль, Сент-Джон, я не могу утром.
 — Тогда назовите день.
 Лорд Уотертон снова бросил взгляд на Холли. Та смотрела на него умоляюще.
 — Боюсь, я не смогу с вами драться. — Он опустил глаза на свои ухоженные ногти и проговорил скучным голосом: — Скорее всего опять появится мисс Кемпбелл и стукнет вас так, что вы потеряете сознание, а мне опять придется потратить хорошее утро, болтаясь на холоде. Нет, я должен отказаться. Дуэли с Сент-Джонами больше не доставляют
 мне никакого удовольствия. — Он насмешливо выгнул бровь, посмотрел на Джона и добавил: — Конечно, можно подождать до лета, когда погода будет поприличнее и можно будет пустить в ход сабли. Мне доставит гораздо больше удовольствия ощутить, как мой клинок входит в ваше тело.
 — Нет-нет. Я считаю, что вы должны выбросить такие мысли из головы. — Холли наградила лорда Уотертона широкой улыбкой за его галантный жест. Значит, он не совсем безнадежен.
 Джон заметил, что Уотертон смотрит на Холли, повернулся и увидел, как она ему улыбается. Он схватил ее за руку.
 — Что происходит между вами?
 — Ничего.
 — Когда я вошла в зал, я увидела, что они сидят рядом, — сообщила леди Матильда, выходя вперед. — Очень милая парочка.
 Холли насупилась, услышав, что леди Матильда опять заводит интриги. Глядя на побелевшее от ярости лицо Джона, она поспешно прибавила:
 — Ничего не произошло. Можете спросить у любого в зале. — Она оглянулась и увидела, что все смотрят на них. — Лорд Уотертон вел себя вполне по-джентльменски, как ни удивительно.
 И Холли снова посмотрела на Уотертона. Тот сделал вид, что обиделся.
 — Не могли бы вы убедить Сент-Джона, что я не пытался ухаживать за вами, мисс Кемпбелл?
 — Успокойтесь, пожалуйста, — промолвила Холли. — Не начинайте все сначала.
 — Если вы посмели коснуться моей нареченной…
 — Он не посмел, — успокоила Джона Холли. — И я вовсе не ваша нареченная.
 — Нареченная? — изумилась леди Матильда. Кровь отхлынула от ее лица, и она схватила Джона за руку. — Неужели вы собираетесь жениться на ней?
 — Да, именно так я и собираюсь поступить, — ответил тот резко.
 — Но она же нищая. Вам нужно жениться на богатой женщине вашего круга.
 — А я очень рад, что она нищая. По крайней мере она не будет тосковать по тому, чего я не в состоянии ей дать.
 Холли уставилась в пол, думая о том, как она обманула
 Джона.
 — Но вы не можете на ней жениться. — На глазах леди
 Матильды заблестели слезы.
 — Мне очень жаль, Матильда, — немного смягчился Джон, — но я так решил.
 — Вы сами не знаете, о чем говорите. Она вас околдовала. Неужели вы не видите, что она выскочка? Она на все пойдет, лишь бы получить вас и ваш титул и состояние.
 — Я протестую. — Холли бросила на леди Матильду тяжелый взгляд.
 Та не обратила на нее никакого внимания
 — Боже мой, Джон! Возьмите девчонку в любовницы, но не женитесь на ней. Вы же ничего не знаете ни о ее семье, ни о ее связях. В конце концов, она может происходить из семьи умственно неполноценных.
 — Довольно! — Джон бросил на леди Матильду уничтожающий взгляд. — Я не позволю вам говорить в таком тоне о моей будущей жене.
 — И что, разве никого не интересует мое мнение? — Холли погрозила Джону пальцем. — Я не выйду за вас замуж.
 — Выходите за него, — посоветовал джентльмен с сигарой, выпустив в воздух колечко дыма.
 — Не вмешивайтесь не в свое дело, — одновременно проговорили Джон и леди Матильда.
 — Я бы счел за честь, мисс Кемпбелл, если бы вы вышли замуж за меня, — поклонился Уотертон, сохраняя на лице насмешливое выражение.
 — Держитесь от нее подальше! — Джон схватил Холли за руку. — Вы вернетесь домой вместе со мной.
 — Я возражаю против такого своевластия. У меня нет ни малейшего желания выходить за вас замуж, и вам это известно.
 Джон потащил ее по залу и вывел за дверь. Лорд Уотертон посмотрел на леди Матильду.
 — Ну что ж, сударыня, вы, судя по всему, проиграли. Некоторое время та смотрела на него сердито, потом лицо у нее стало рассеянным, словно она не видела его. Она бросила взгляд на дверь, за которой исчезли Джон и Холли, и сказала больше самой себе:
 — Скачки не считаются законченными до тех пор, пока не объявят приз.
 — К сожалению, вы выпали из состязания. Мисс Кемпбелл уже выиграла. — Наслаждаясь ее упорством и взглядом, который она бросила на него, лорд Уотертон приподнял уголки губ в медленной улыбке. — Лучше вам забыть о вашем увлечении Сент-Джоном. Вы его совершенно не интересуете и никогда не интересовали. Я же со своей стороны готов разделить с вами комнату на эту ночь.
 — Вы невыносимы, похотливый негодяй! — Леди Матильда занесла руку, чтобы дать ему пощечину, но он схватил ее за запястье.
 — Если бы я на самом деле был похотлив, я бы взвалил вас на плечо, отнес наверх и поучил бы, как лгать.
 — Я вас ненавижу. — Леди Матильда вырвала руку и с надутым видом направилась к очагу.
 Лорд Уотертон смотрел, как раскачиваются ее бедра, и на губах у него появилась презрительная улыбка.
 Холодный ветер проникал под пелерину и перчатки Холли. Густые снежные хлопья закручивались вокруг ее головы, так что она не могла ничего рассмотреть дальше пары футов впереди. Льдинки прилипли к ресницам, и она то и дело пыталась их сморгнуть. Она съежилась в седле. Из-за густого снега почти ничего не просматривалось, и Джона она тоже не видела, хотя он ехал прямо перед ней и вел ее лошадь в поводу. Они не разговаривали уже два часа, с тех пор как поспорили о своем браке и он насильно усадил ее в седло. Когда он так зол, ей не хотелось ни видеть его, ни разговаривать с ним.
 Она прислушивалась к тяжелым ударам копыт Шепота, сминающих снег, и тут показались белые каменные колонны на въезде в парк Брукхоллоу. Они возвышались в снегу как большие полярные медведи.
 Джон свернул на подъездную аллею. Холли почувствовала, как копыта ее гнедого оскальзываются в колеях. Она ахнула, почти уверенная, что сейчас он оступится.
 — С вами все в порядке? — Джон обернулся в седле и сердито посмотрел на нее.
 — Я не уверена, лошадь не привыкла к таким дорогам. Не говоря ни слова, Джон вернулся, прежде чем Холли успела возразить. Он снял ее с седла и посадил перед собой.
 — Ну вот, теперь можете не бояться, что лошадь упадет на спину вместе с вами.
 — А я и не боялась, — промолвила Холли отрывисто, под стать ему. — Я просто вас поставила в известность.
 — Вы могли меня одурачить.
 Холли собралась возразить, но передумала. Она внимательно посмотрела на Джона. Слой снега покрывал его бобровую шляпу. Снежинки прилипли к тяжелым бровям, нависающим над глазами, и брови побелели. Упрямая прядь волос на лбу намокла и прилипла к коже, как раз над самыми бровями. Челюсти у него были крепко сжаты, губы образовали прямую линию. Он напоминал чайник, который вот-вот закипит или взорвется.
 И он взорвался. Услышав его резкий голос, Холли вздрогнула.
 — Если вы когда-нибудь еще нальете мне в вино снотворного и возьмете мою лошадь, а также вмешаетесь в дуэль, которая не вашего ума дело, я разложу вас у себя на коленях и как следует выпорю.
 — А что мне оставалось делать? Я знала, что вы не позволите убить Тедди. Вы могли бы сбить его с ног, как сделала я, а потом заняли бы его место, и возможно, вас убили бы. Я сочла за благо побеседовать с лордом Уотертоном, который, как я начинаю верить, не виноват в обвинениях, которые возводит на него леди Матильда.
 — Вы так хорошо его знаете, что можете судить о его характере? — Джон стиснул зубы, от чего жилы у него на шее вздулись.
 — Нет, но мне он кажется приятным человеком, хотя ему действительно нравится оскорблять вас. А вы играете ему на руку. Лучше бы вы просто не обращали на него внимания.
 — Я перестану обращать на него внимание, когда он угодит за решетку или на шесть футов ниже.
 — Вы не должны драться с ним на дуэли, — уверяла его Холли взволнованно. — Он не так дурен, как вы его изображаете, иначе он принял бы ваш вызов.
 — Полагаю, не обошлось без вашего вмешательства.
 — Я только попросила его не соглашаться на вызов, потому что не хочу, чтобы вас убили.
 — Скорее он будет убит. Что бы вы ни думали, меня считают хорошим стрелком.
 — Я верю вам. И вовсе не хотела сказать, что вы плохой стрелок. — Холли скосила на него глаза. — Почему мужчины измеряют свою мужественность умением стрелять из ружья или пускать в ход кулаки? Я никогда этого не понимала. Обязательно нужно улаживать все при помощи насилия. А вот от лорда Уотертона действительно потребовалось мужество, чтобы отказаться от вашего вызова. Я думаю, он выказал и большую храбрость, и чувствительность.
 Джон с горечью рассмеялся.
 — Не думаю, что он сделал благородный жест. У него была причина так поступить. И я уверен, что мы узнаем, что это за причина.
 — Вы ошибаетесь на его счет. Вы хотите сказать, что, поскольку вы ревнуете, он сделал то, о чем я его просила. Ревновать не к чему, хотя мне и лестно. — Заметив на лице Джона ревнивое выражение, она не могла удержаться от усмешки.
 — Я удушу его голыми руками, если когда-нибудь снова увижу рядом с вами. И в следующий раз я не позволю вам так легко меня остановить. Держитесь от него подальше. Я ясно выражаюсь?
 — Не понимаю, за что вы его так ненавидите.
 — Это не я ненавидел его все годы, а он меня. Так продолжается несколько лет. А когда Элис умерла и я остался практически нищим, он использовал любую возможность, чтобы бросить тень на мою репутацию. И он опустился до того, что использовал вас, чтобы добраться до меня. Держитесь от него подальше, пока Скибнер не кончит свое расследование.
 — А он нашел каких-нибудь других подозреваемых? —
 Холли задрожала и плотнее закуталась в пелерину.
 — Еще двоих. — Теперь Джон говорил уже не так сердито.
 — Кто они? — Холли затаила дыхание в ожидании ответа.
 — Я не собираюсь вам ничего говорить, не то вы снова вмешаетесь. — Джон заметил, что она дрожит. — Идите сюда. — И он притянул Холли к своей груди.
 — Я не буду вмешиваться.
 — Я знаю, что не будете, поскольку вам неизвестно, кто другие подозреваемые.
 — Мне просто любопытно.
 — Сохраните ваше любопытство для моего тела. — Джон посмотрел на нее, свой гнев он скрыл пылким желанием в глазах. — И если вы когда-нибудь оставите меня в постели, как сделали прошлой ночью, обещаю вам, что вы очень пожалеете.
 От его взгляда ее обдало жаром с головы до пят. Холода она больше не чувствовала.
 — Когда я вас покинула, вид у вас был совершенно несчастливый.
 — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
 — Я все сделаю для того, чтобы вас не убили, меня не остановят ваши угрозы. — Холли подняла руку и стряхнула снег с его бровей.
 — Только попробуйте, и будете жалеть о своем вмешательстве. — Тон у него был угрожающий, но глаза мягкие и золотые. Он наклонился и крепко поцеловал ее в губы.
 Когда он поднял голову, Холли поняла, что они остановились рядом с конюшней. Она услышала смех и голоса и подняла глаза. К ним по снегу пробирались Прингл, Данн, мальчики, Энн, Сара, Лоуренс и леди Аптон.
 — Где вы все были? — Джон окинул их подозрительным взглядом и спешился.
 Никто ему не ответил. Они переглядывались, ожидая, когда кто-нибудь заговорит. Наконец Энн не выдержала:
 — Мы играли в снегу, папа. Прабабушка научила меня ловить языком снежинки. — И она высунула язык и показала.
 — Неправильно, дитя мое, — возразила леди Аптон. — Нужно высунуть язык так, чтобы он коснулся подбородка. Вот так.
 Леди Аптон показала, как нужно делать, и стала похожа на птенца, который просит, чтобы его покормили. Потом и мальчики высунули языки и занялись ловлей снежинок. Холли рассмеялась и попробовала сделать то же самое.
 — Пора заняться делами по хозяйству. — И Джон так посмотрел на Лоуренса, Прингла и Данна, что Лоуренс немедленно схватил поводья Шепота и гнедого. Прингл и Данн с ужасом переглянулись.
 — Прошу прощения, милорд, — проговорил Лоуренс.
 — Хотелось бы мне знать, как удалось мисс Кемпбелл украсть мою лошадь без вашего ведома?
 — Ну, я… это…
 Леди Аптон перестала ловить снежинки.
 — Джон-Джон, перестаньте вести себя так отвратительно. Если девочка действительно взяла вашу лошадь, как можно ругать за это слугу? Только вы один виноваты, что не проследили. — Леди Аптон обняла мальчиков за плечи. — Пойдемте, дети, мне кажется, нас ждет горячий шоколад.
 Джон так сверкнул глазами, что Холли фыркнула.
 — А знаете, леди Аптон права. Вы действительно ведете себя отвратительно.
 — А виноваты вы, милая моя, — промолвил Джон, помогая Холли спешиться.
 — Я просто указала на очевидное. — На губах ее появилась веселая улыбка.
 — Я покажу вам очевидное. — Он проказливо улыбнулся, набрал в руку снега и попробовал сунуть его ей за шиворот.
 — Ничего не получится. — Холли пустилась бежать.
 — Бегите, Холли, бегите! — закричала Энн, подбадривая ее.
 Шаги у Джона были шире, чем у нее. Он легко поймал ее и все-таки сунул ей снег за шиворот.
 На миг она замерла, почувствовав, как холодный снег ползет у нее по спине, потом увидела на его лице довольную улыбку.
 — Значит, вы хотите играть не по правилам. — Она схватила горсть снега и слепила снежок.
 Джон бросился бежать. Плащ развевался за его спиной.
 — Бросайте в него! Бросайте! — крикнула леди Аптон и разразилась смехом, похожим на кудахтанье.
 Холли прицелилась и бросила снежок. Джон присел, но снежок сбил шляпу с его головы. Джон удивился.
 — Вот вам, мисс Шутница, — бросил он в Холли снежком.
 Холли пригнулась, но снежок угодил ей в бедро и рассыпался. На пелерине остались обледеневшие снежинки. Неожиданно с другой стороны бросили снежок. Он угодил Холли в плечо. Она оглянулась и увидела, что Драйден улыбается с виноватым видом. По крайней мере он ее не игнорирует. Холли собралась ответить ему, но Джон пришел ей на помощь и швырнул снежком в Драйдена. Мальчик улыбнулся, кислое выражение моментально сбежало с его лица.
 К игре присоединился Брок.
 Прингл наклонился, набрал в руку снега и сделал снежок для Энн. Она бросила его в Джона. Снежок едва долетел до его сапога. Джон сделал вид, что в него попали, и отступил на несколько шагов. Энн тихонько засмеялась.
 Теперь снежки летали по воздуху совершенно беспорядочно. Все смеялись. Мальчики налетели на Джона и боролись  с ним в снегу.
 Холли отступила, с усмешкой глядя на Джона. Вид у него стал таким беспечным, не то что раньше. Но долго раздумывать ей не пришлось — Джон с мальчиками принялись ее обстреливать.
 Сначала за нее взялся Джон. Она попятилась и упала навзничь, тогда он навалился на нее. Мальчики испустили громкий боевой клич и взгромоздились поверх Джона. Он принял на себя тяжесть их тел, чтобы не раздавить Холли. Она смеялась, смотрела Джону в глаза и думала, что никогда в жизни не испытывала такого счастья.




  Глава 19 


 Некоторое время спустя все пошли домой. Холли отстала и заговорила с Принглом в то время как Джон шел впереди. с остальными.
 — Вы всех пригласили? — шепотом спросила Холли.
 — Да, мисс, — ответил Прингл заговорщическим шепотом, толкая перед собой кресло Энн.
 Энн взглянула на Холли.
 — Если бы вы видели, какое было лицо у той девочки, когда я ее пригласила.
 — Она придет, да?
 — Да, я сказала, что так велел мой папа. — Энн усмехнулась, довольная своим обманом.
 — Очень хорошо. — Холли улыбнулась. — Нужно будет побольше напечь сладкого для нашего праздника. — Она принялась отряхивать пелерину, стараясь сбить прилипшие к шерстяной ткани крошечные льдинки.
 — Нужно сделать сливовый пудинг, — взволнованно сказала Энн.
 — Да, и пирог с пряностями и изюмом, и печенье.
 — Вам нужно посмотреть, какое мы сделали святочное полено.
 — Я думаю, оно очень красивое. А что, Драйден вам помогал? Я очень удивилась, когда увидела, что он пошел с вами звать в гости арендаторов.
 — Он сказал, что пойдет, если вас не будет. — Энн с осуждающим видом посмотрела в спину брату.
 — Дайте ему время, мисс, — убеждал Прингл.
 — Да, я дам ему все время, какое только понадобится — И Холли вздохнула, не зная, почувствует ли Драйден расположение к ней.
 Джон помог леди Аптон преодолеть скользкие ступени террасы, несмотря на ее возражения. Когда они исчезли из виду, пройдя в дом через французские окна, появилась миссис Прингл. Ее маленькие глазки-бусинки устремились на Холли, и домоправительница направилась к ней, тяжело дыша. Пышная грудь покачивалась в такт ее шагам.
 — Ну наконец-то, — проговорила домоправительница. — Вам давно уже пора быть дома и заниматься своим делом. Вместо вас за детьми присматривал мистер Прингл. Надеюсь, вы понимаете, сколько неудобств вы всем причинили?
 — Прошу прощения, — ответила Холли без особой искренности в голосе.
 Не удовлетворенная пикировкой с Холли, миссис Прингл повернулась к мужу.
 — Где вы отсутствовали весь день в такую погоду?
 — Уходил. — И Прингл бесстрашно выдержал взгляд супруги.
 — Я знаю, чем вы занимаетесь. — Миссис Прингл погрозила Холли пальцем. — Сара рассказала мне о вашем сюрпризе — рождественской вечеринке. Хозяину не понравится, а я собираюсь все ему сообщить, так что он сможет всему положить конец.
 Прингл расправил плечи, как солдат, который наконец-то обрел силу духа для сражения, поджал губы, набрал в легкие побольше воздуха и поднялся по ступеням.
 Догнав миссис Прингл, он схватил ее за пухлые руки и тряхнул. Голос у него стал злым:
 — Вы терпеть не можете, когда кто-то счастлив. Ну так вот, мне осточертело ваше поведение. Вы слышите? Вы могли бы нам помочь, вместо того чтобы испортить Рождество. Если вы скажете хоть одно слово его светлости, — Прингл погрозил жене кулаком, — вы очень пожалеете.
 Холли смотрела на него с удивлением. Ей очень хотелось как-то подбодрить Прингла.
 В качестве реакции на столь агрессивное поведение мужа миссис Прингл широко раскрыла глаза и не могла вымолвить ни слова.
 — И вот что еще я вам скажу. Если вы не оставите вашу манеру разговаривать, как рыночная торговка, между нами все будет кончено. Если не можете разговаривать вежливо, так молчите. Я не желаю больше слышать от вас ни единого приказа, ни единой нотации. Я дворецкий в доме, и я главный над всей прислугой. Запомнили? Я не остановлюсь, если понадобится вас уволить и затеять развод,
 — Вы не посмеете. — Миссис Прингл схватилась за горло.
 — Посмею. И никто из тех, кто вас знает, не подумает обо мне дурно.
 — Но…
 — Ни слова больше. — Прингл смерил супругу пристальным взглядом.
 Она закрыла рот и вытянула свою длинную шею, словно ей было больно молчать.
 — А теперь ступайте на кухню и приготовьте для всех горячий шоколад.
 Домоправительница посмотрела на Прингла и зашагала по террасе, ее широкие бедра раскачивались под серой шалью, наброшенной на плечи.
 Прингл смотрел ей вслед, потирая руки. Вид у него сделался очень довольный. Он спустился вниз по ступенькам.
 — Нужно было это сделать много лет назад. — Он наклонился и взял Энн на руки. — Пойдемте, дитя мое, я отнесу вас домой.
 — Прингл, вы были великолепны. — Энн посмотрела на него с восторгом и уважением.
 Прингл молча улыбнулся.
 — Вы справитесь с креслом, мисс? — обратился он к Холли.
 И Холли не посмела отказаться. Она улыбнулась, схватилась за ручку кресла и принялась втягивать его вверх по ступенькам.
 Когда Холли, Прингл и Энн вошли в кухню, там собрались уже почти все обитатели дома. Их мокрая верхняя одежда висела на крючках рядом с очагом. Джон, мальчики, Данн и Сара стояли перед огнем, протянув к нему руки. Холли сняла свою сырую пелерину, а Прингл усадил Энн в кресло.
 Холли наклонилась, чтобы помочь Энн снять пальтишко.
 — Я помогу миссис Прингл накрыть на стол. Вы не станете возражать, милорд, против того, чтобы пить шоколад здесь, на кухне?
 Джон выгнул бровь, заметив, что в голосе Прингла звучит несвойственная ему уверенность.
 — Полагаю, мы будем пить его здесь, у очага.
 — Очень хорошо, сэр. — Прингл поклонился и с важным видом подошел к рабочему столу помочь жене.
 Холли улыбнулась дворецкому, глядя, как миссис Прингл с надутым видом наливает молоко в большую кастрюлю.
 Вдруг дверь на кухню распахнулась. На пороге стоял, озираясь, Тедди. Увидев Холли, он прищурился.
 — Ну-ну, значит, Джон вас нашел.
 — Не сердитесь на меня, — подняла руки Холли, чтобы не дать ему подойти к ней близко.
 — Надеюсь, Джон вас выпорол?
 — Нет, — отозвался Джон улыбаясь. — Но я все-таки наказал ее.
 — Да, мы хорошо поваляли ее в снегу, — подтвердил Брок. — Жаль, вас там не было, дядя Тедди.
 — Да, я с удовольствием посмотрел бы, но у меня так болит голова, что я мало на что способен. — Тедди потер висок.
 — А где мистер Скибнер? — спросил у брата Джон.
 — Разве мистер Скибнер был здесь? — удивилась Холли, и брови ее приподнялись.
 — Да, — ответил Тедди, — но ему пришлось уехать, прежде чем дорога окончательно испортится. Бедняга проделал такой путь, только чтобы сообщить нам о вашем местонахождении. А я приехал в такую даль из Лондона, потому что волновался за вас. — Он многозначительно посмотрел на молодую женщину.
 — Мне очень жаль, что я причинила столько хлопот, Тедди, — произнесла Холли, направляясь к нему. — Вы ведь простите меня за то, что я сделала сегодня утром, да? Я просто не могла допустить, чтобы с вами что-то случилось. Надеюсь, вы сможете меня простить. Данн вас полечит.
 Данн стоял спиной к огню.
 — Да, лорд Теодор, у меня есть снадобье от ушибов. Я в два счета приготовлю для вас примочку.
 — А я надеялся, что мисс Кемпбелл будет за мной ухаживать, поскольку она виновата в моих страданиях.
 — Мисс Кемпбелл нужно смотреть за детьми, — объявил Джон, и в голосе его прозвучала ревность.
 — Прекратите скулить, — приказала леди Аптон. Она отвернулась от огня и уставилась на Тедди. — Раз уж вы позволили стукнуть себя по голове, вот и страдайте. В мое время джентльмен любого калибра не допустил бы такой чепухи. И очень хорошо, что Джон разбудил ее пыл. Она переступит через вас, если вы будете ей мешать.
 Тедди покраснел. Холли чувствовала, что и ее лицо пылает от смущения. Она надеялась, что никто из находившихся в кухне не знает, что значит “пыл”.
 — Неужели, если в Холли проснулся пыл, она станет моей мамой? — Энн посмотрела на отца, потрясенная сообщением.
 — Когда вы собираетесь пожениться? — спросил Брок. — Нам можно прийти на свадьбу?
 — Конечно, — сказал Джон. — Я собираюсь послать оглашение в утренние газеты. — Он посмотрел на Холли, ожидая возражений.
 Она испытывала такой стыд, что промолчала. Краешком глаза она заметила, что Драйден замер, услышав новость. Он взял кочергу, стоявшую рядом с очагом, и сунул ее в огонь.
 — А я не хочу, чтобы она стала нашей мамой. Она никогда не будет для меня мамой.
 — Довольно, Драйден! — Джон посмотрел на сына из-под сдвинутых бровей.
 — Я не хочу, чтобы она жила здесь! — И Драйден ткнул пальцем в Холли. — Вы не можете разрешить ей занять мамино место. Вы никогда не любили маму. Вы не можете хотеть жениться на ней так скоро после маминой смерти.
 — Ступайте к себе в комнату! — Джон указал Драйдену на дверь.
 — Хорошо, я уйду, но я никогда не разрешу ей занять мамино место. — Бросив кочергу, Драйден выбежал из кухни.
 Кочерга задребезжала на полу.
 Холли шагнула за ним, но Джон остановил ее.
 — Оставьте его. Ему нужно привыкнуть к этой мысли. Я поговорю с ним позже.
 — Ему незачем к ней привыкать. Как вы могли объявить о нашей свадьбе? Я ведь никогда не говорила, что выйду за вас замуж. А теперь вы напрасно обидели Драйдена. — От огорчения на глазах у Холли заблестели слезы.
 — Вовсе не напрасно. Вы выйдете за меня замуж. Завтра я отошлю оглашение.
 — Вы не слышали, что я сказала? Вы так не сделаете.
 — Все равно в Лондоне станет об этом известно.
 — Почему вы так думаете?
 — Уотертон уже знает. Когда он вернется в Лондон, будут знать все. Он обожает распространять обо мне слухи.
 Холли поджала губы.
 — Вы нарочно сказали ему, что мы хотим пожениться, да? Вы знали, что он обо всем разболтает.
 — Признаюсь. — Надменная улыбка выгнула краешек его рта.
 — Сколько раз я должна говорить вам, что не хочу выходить за вас замуж? Неужели до вас еще не дошло?
 — До меня никогда не дойдет. Мы поженимся, даже если мне придется силой тащить вас к алтарю и подгонять пинками.
 — На тот случай, милорд, если вы не заметили, могу сообщить, что средние века прошли. Вы не можете отнести меня в церковь на руках и силой заставить стать вашей женой. Я свободная американка и ни с каким мужчиной не связана. Вы не можете заставить меня выйти за вас. Ни теперь, ни когда-либо! — Холли протиснулась мимо Тедди и выбежала за дверь.
 В кухне воцарилось молчание. Было слышно только, как миссис Прингл скребет ложкой по дну кастрюли, помешивая горячий шоколад.
 Джон сделал шаг, чтобы идти за Холли, но Тедди схватил его за руку.
 — Ты уже и так все сильно испортил, старший братец, — заметил Тедди с некоторым удовлетворением в голосе. — Пусть она побудет одна.
 — Не лезь не в свое дело, — остановил его Джон.
 — Джон-Джон, вам следует научиться хоть немного хитрости — особенно с янки. — Леди Аптон махнула рукой в сторону пустого дверного проема. — Вы же знаете, они не любят, когда им приказывают. Какая чепуха. Мы должны были выиграть ту войну. Бедный король Чарлз так и не пережил поражения. Довели беднягу до Бедлама. Надеюсь, девочка не доведет до Бедлама вас.
 Она покачала головой с задумчивым видом, потом посмотрела на Энн и Брока, словно только сейчас их заметила, коснулась их голов.
 — Не смотрите так мрачно, детки. Будет у вас, будет новая мама. А теперь не выпить ли нам шоколаду? Ну ладно, Джон-Джон, перестаньте смотреть с таким видом, как будто вам хочется обглодать стойку бара. Девочка одумается. Янки немного упрямы, но когда дело касается сердечных дел, они легко меняют свои решения. В отношении чувств она совсем как французы. Она согласится. Дайте ей немного времени, а потом попросите ее выйти за вас замуж, а не приказывайте. И все будет в порядке. — Леди Аптон подвела детей к столу.
 — Благодарю вас за совет, сударыня. — Джон подошел к столу и пододвинул для нее скамейку.
 — Ну а ты посидишь с нами за столом? — спросил Тедди и взял Энн на руки.
 — Ваше возвращение домой, дядя Тедди, не очень-то веселое, — улыбнулась ему Энн. — На голове у вас шишка, а Холли все время спорит с папой.
 — Я всегда рад тебя видеть. — Куснув девочку в шею, Тедди заставил ее взвизгнуть.
 Джон уже собирался сесть за стол, как вдруг кто-то постучал в дверь.
 — Интересно, кто может прийти в такую погоду? — Прингл торопливо пошел открывать.
 Данн тоже шагнул к двери, но Прингл, обернувшись, бросил на него такой взгляд, что тот замер на месте.
 Прингл расправил плечи уверенно и твердо. За дверью оказался юноша не старше семнадцати лет, с мешком в руках.
 — Здравствуйте, мистер Прингл. Моя матушка сказала, чтобы я отнес вам ветчину. Пригодится для вечеринки и все такое.
 Джон узнал юношу. Тод Уинтер, сын Джейсона Уинтера, одного из арендаторов, протянул мешок Принглу.
 — Что за вечеринка? — спросил Джон.
 — Ой! Милорд, — Тод посмотрел на него, широко раскрыв глаза от удивления, — я вас не заметил.
 — Так что там насчет вечеринки? — с подозрением спросил Джон.
 — Да ничего. Просто я на минутку растерялся. Моя матушка сказала, что посылает вам ветчину на тот случай, если вы решите устроить вечеринку на Рождество. Ой, да еще я нашел вот что, оно висело на водосточной трубе, когда  я шел сюда. Оно порвалось, но я тут ни при чем. — И он протянул Принглу то, что осталось от черного платья Холли, мокрого, смерзшегося и жесткого, как ручка метлы.
 При виде платья Прингл поджал губы.
 — Давайте вашу находку сюда, Прингл, — протянул руку Джон.
 — Слушаю, милорд.
 А Джон так обрадовался, потому что нашелся повод увидеться с Холли. Может быть, если он будет ласков с ней, она поймет, что они созданы друг для друга. И тогда он сумеет ей помочь с тем делом, которое вызывает у нее такой страх. Он посмотрел на замерзшее платье. Странное предчувствие вдруг охватило его. Ему показалось, что Холли могут отнять у него. Не в силах больше терзаться, Джон пробормотал:
 — Прошу прощения, — и, взяв платье, вышел из комнаты.
 Холли быстро шла по дорожке к охотничьему домику, чувствуя, как снег хрустит под ее башмаками. Снег все еще шел, густые хлопья падали на землю еле слышно. Она дрожала и потирала руки, ругая себя, что ушла из дома без редингота. Но она так рассердилась, что могла думать только о том, чтобы убежать от Джона.
 Под ногой у нее хрустнула ветка. Обернувшись, она увидела, что за деревом присел Драйден.
 — Ни к чему прятаться от меня, — громко проговорила Холли.
 — А я и не прячусь. — Драйден вышел из-за дерева, расставил ноги и скрестил руки на груди, отчего стал невероятно похож на своего отца, только в миниатюре.
 — Может быть, нам стоило бы уладить наши разногласия раз и навсегда, — обратилась она, подходя к нему.
 — Все уладится, как только вы уедете отсюда.
 — Не надо бояться, что я займу место вашей матери. — Холли остановилась, не подходя к Драйдену вплотную. — Этого вообще никто не сможет сделать. Я знаю, каково потерять человека, которого любишь. Моя мать, отец, бабушка — все они умерли. Никто и никогда не сможет заполнить пустоту в моем сердце, которая возникла, когда я их потеряла, но потеря их не значит, что я не могу любить других людей. Я знаю, вы возражаете против того, что я нравлюсь вашему отцу, и вам кажется, что он предает вашу мать. Но вас беспокоит что-то еще.
 — Откуда вы знаете, что меня что-то беспокоит?
 — У меня было такое же чувство, когда умерли мои родители и я переехала к бабушке. Некоторое время я отталкивала ее. Я боялась, что если разрешу себе полюбить бабушку, как любила родителей, то непременно потеряю ее. Понимаете, я потеряла всех, кого любила. И мне не хотелось снова сталкиваться с болью, если бабушка тоже умрет. В конце концов я поняла, как она дорога мне, и избавилась от страха любить бабушку так же, как я любила родителей.
 — Мне не нужно любить кого бы то ни было.
 — Наверное, вы так думаете теперь.
 — Я не хочу ничего слышать. — Драйден зажал уши и зажужжал.
 Холли схватила его за руки и потянула их книзу.
 — Не нужно, Драйден. Неужели вы не видите? За вашего отца выйду не я, но в конце концов он все равно женится второй раз. — Драйден попробовал высвободить руки, но Холли держала их крепко. — Вам нужно привыкать к этой мысли. У вас будет вторая мать, нравится вам это или нет. И она, быть может, даже полюбит вас, если вы ей позволите.
 — Я ей не позволю. И вам не позволю! Я вас ненавижу! — Собрав все силы, Драйден вырвал руки и побежал по лесу, утопая в снегу.
 Холли сложила руки рупором и крикнула:
 — Можете ненавидеть меня сколько хотите, но я не испытываю к вам ненависти. Я никогда не буду вас ненавидеть, Драйден. — Замолчав, Холли покачала головой. Неужели мальчик никогда не позволит ей приблизиться к нему?
 Она пошла дальше. Вдруг справа от нее с дерева взлетела, чего-то испугавшись, стайка воробьев. Значит, Драйден вернулся, подумала Холли. Улыбаясь, она смотрела, как птицы летят под падающим снегом — маленькие бурые комочки среди моря белизны.
 — Я рада, что вы решили вернуться, — промолвила Холли, поворачиваясь.
 И увидела, что какой-то человек помчался стрелой среди деревьев, потом, добежав до леса, замедлил бег. Холли ахнула, глядя на его высокую фигуру. Это оказался не Драйден, а тот, кто стрелял на днях в Джона! На нем был тот же черный плащ с капюшоном. И человек уходил.
 — Подождите! Стойте! — Не думая об опасности, Холли побежала за ним. Снег шел такой густой, что она с трудом различала темные очертания фигуры незнакомца.
 Она бежала за ним, отбрасывая голые ветки и спотыкаясь о кочки. Она не заметила большого пня под снегом и споткнулась. Человек остановился и обернулся посмотреть на нее. Лицо его не было закрыто маской. Падая, Холли мельком увидела лицо лорда Уотертона, потом ударилась головой обо что-то твердое, и в глазах у нее потемнело.
 Предчувствие, которое охватило Джона ранее, стало невыносимым, грызло его, заставляло сердце биться чаще, ускоряло дыхание. Он побежал быстрее, отбрасывая ветки и перепрыгивая через упавшие покрытые снегом стволы. Сначала он искал ее в доме, потом принялся искать за его пределами. Он пошел по ее следам и увидел вторую цепочку следов. Кто с ней? В голове у него возник образ человека с ружьем, и он ускорил бег.
 Сквозь густую пелену снега Джон заметил Драйдена. Потом увидел на заснеженной земле ярко-рыжие волосы Холли.
 — О Боже! — пробормотал Джон и подбежал к ней. Оттолкнул Драйдена в сторону и упал на колени.
 Холли лежала лицом вниз, с неловко согнутыми руками. Он осторожно поднял ее и увидел острый окровавленный камень, торчащий из-под снега. Джон положил Холли себе на колени и стер снег с ее лба. Его пальцы нащупали шишку у ее виска, и он увидел на своих руках кровь.
 — Что случилось? — спросил Джон, рассматривая шишку размером с яйцо на голове у Холли. Драйден посмотрел на белое как снег лицо отца.
  — Она упала. Она побежала за кем-то. Я думаю, за тем человеком, который стрелял в нас на днях, но на голове у него был капюшон, он скрывал лицо, и я не могу сказать наверняка. Когда она упала, он убежал. Я крикнул, чтобы он остановился, но он вскочил на лошадь и ускакал.
 Джон пощупал пульс на шее и вздохнул с облегчением, ощутив под пальцами прерывистое биение. Но лицо Холли покрывала такая бледность, что страшно смотреть, к тому же губы у нее посинели.
 Джон нежно взял ее на руки и встал. Посмотрел на Драйдена, в голосе его зазвучала боль:
 — Я знаю, ты ее не любишь. Если виноват ты…
 — Нет, папа, — крикнул в ответ Драйден, нижняя губа у него задрожала, — это не я, это не я! Она бежала и споткнулась.
 — А что ты здесь делал? — спросил Джон хриплым от переживаний голосом.
 — Мы разговаривали с мисс Кемпбелл, потом я пошел домой, но услышал, что кто-то идет. И я увидел, как какой-то человек в плаще с капюшоном бросился в лес, и еще я увидел, что мисс Кемпбелл побежала за ним. Я тоже побежал. — И Драйден сунул руки в карманы и закусил дрожащую губу.
 Джон, неся Холли на руках, осторожно пробирался через лес. Он чувствовал, как ее голова мягко ударяется ему в грудь.
 — Слушай меня внимательно. Беги вперед и пошли Лоу-ренса за доктором, а потом пусть он пойдет к судье и расскажет, что случилось. Если человек в капюшоне вернулся, я хочу, чтобы его нашли.
 — Хорошо, папа. — Драйден вздохнул с облегчением и бросился бежать, явно радуясь возможности оказаться подальше от отца.
 Джон видел, как Драйден исчез среди деревьев. Скрип снега под его ногами постепенно стих, и в наступившей тишине Джон слышал, как гулко бьется собственное сердце.
 — Не надо доктора.
 Еле слышные слова заставили Джона остановиться и посмотреть на Холли. Веки ее слегка затрепетали.
 — Холли, как вы себя чувствуете?
 Она подняла руку, чтобы коснуться его лица, потом снова опустила и закрыла глаза.
 — Холли! — Он встряхнул ее, но тело так и осталось обмякшим. — О Боже! — Он прижал ее к груди, с трудом сглотнул образовавшийся в горле комок.
 Джон смотрел на доктора Коллинза, склонившегося над Холли. От тишины, царившей в комнате, у него звенело в ушах. Врач, человек средних лет с темной лысеющей головой, провел рукой по шишке на виске у молодой женщины. Когда он осторожно опустил голову Холли и натянул ей на плечи одеяло, на его блестящей лысине отразилось пламя свечи. Некоторое время он смотрел на нее, качая головой.
 — Почему она не приходит в себя?
 — Она очень сильно ударилась. Еще пара дюймов — и удар оказался бы смертельным. Может быть, у нее контузия или внутричерепное кровоизлияние. Не могу утверждать наверняка. Вы сказали, что она пришла в себя на мгновение?
 — Да, на мгновение. — И Джон посмотрел на Холли, вспомнив последние слова, которые она ему сказала: “Не надо доктора”. Он с трудом сглотнул комок в горле, от которого не мог избавиться с тех пор, как нашел ее.
 — Я буду с вами откровенным. Она, быть может, никогда не очнется. Я бы хотел пустить ей кровь на случай, если у нее внутреннее кровотечение. — Врач отвернулся, чтобы открыть свою черную сумку.
 — Нет. — Джон поднял руку, вспомнив рассказ Холли о том, что врач пустил кровь ее бабушке, отчего та и умерла. С тех пор Холли очень боится врачей.
 Рука Коллинза замерла над сумкой.
 — Если вы не разрешите, вы можете навредить ей.
 — Нет. Она не позволила бы. Я не могу дать вам разрешение.
 — Очень хорошо, но если она умрет, вам придется винить только самого себя. — И Коллинз закрыл саквояж. — Единственный совет, который я могу вам дать при таком положении дел, — внимательно наблюдать за больной ближайшие несколько дней. — Он посмотрел на Холли совершенно безнадежным взглядом. — Они будут решающими.
 — Прингл вас проводит. — Джон устремил взгляд на Холли. Слова доктора задели его за живое.
 Коллинз кашлянул. Казалось, он чем-то смущен. Наконец он сказал:
 — Мой гонорар — полкроны.
 Джон взглянул на него, прищурившись.
 — Обычно вы присылали мне счет за лечение.
 — Да, но понимаете, ваши финансовые затруднения и все такое… И вы еще не уплатили по счету за леди Энн. — И чтобы все стало окончательно ясно, он добавил: — Сейчас Рождество, а у меня семья.
 И врач протянул руку.
 Джон сунул руку в карман и вынул свою последнюю крону. Голосом, полным презрения, он сказал:
 — Вот. Сдачу оставьте себе. Нам могут понадобиться ваши услуги в ближайшее время.
 Коллинз посмотрел на монету у себя в руке, проверяя, не фальшивая ли она, и произнес:
 — Благодарю вас, милорд. Доброй вам ночи и веселого Рождества.
 Джон бросил на Коллинза такой мрачный взгляд, что тот ринулся к двери и с силой захлопнул ее за собой.
 Стук двери прозвучал в комнате как удар грома. Джон присел на краешек кровати, взял руку Холли и, коснувшись губами мягкой кожи, почувствовал едва различимое тепло.
 — Я прогнал его, — прошептал он. — Не разрешил ему прикоснуться к тебе. Теперь ты можешь спать, а потом вернешься ко мне. — Он сжал пальцы Холли, нагнулся и поцеловал ее.
 Холодные губы никак не отозвались на его поцелуй. Казалось, он больше не слышит ее дыхания. Он наклонился и приложил ухо к ее груди. Сердце билось слабо, но ровно. Джон едва чувствовал ее дыхание. Он долго сидел в таком положении, прислушиваясь, радуясь каждому удару. Кто-то осторожно постучал в дверь.
 Джон быстро выпрямился, расправил плечи.
 — Войдите.
 Прингл открыл дверь, и в комнату вошли Брок, Данн, миссис Прингл, Тедди и леди Аптон. Драйдена среди них не было. Последней вошла Сара, толкавшая кресло Энн. Они окружили кровать.
 — Она поправится? — От переживаний голос Тедди звучал надтреснуто.
 — Врач считает, что у нее, вероятно, контузия. — В присутствии детей Джон не стал говорить о предположении Коллинза, что Холли, быть может, никогда не очнется, лишь многозначительно посмотрел на Тедди, дав понять, что не все так хорошо. И добавил с показной бодростью: — Все могло быть гораздо хуже, но врач уверен, что сна поправится.
 Тедди понял намеки брата, поняли их также Прингл и Данн. Джон это заметил. Лица у них стали совсем унылыми.
 Энн прижала к груди куклу и принялась наматывать на палец ее волосы. Словно боясь посмотреть на Холли, она не сводила глаз с игрушки.
 — Можно мне посидеть с ней? — спросил Брок.
 — Да, я думаю, ей бы понравилось. — Джон жестом предложил мальчику сесть на кровать рядом с ним.
 — Сара, теперь я хочу вернуться к себе, — промолвила Энн грустным голосом, так и не взглянув на Холли.
 — Тебе нехорошо? — Джон подошел к дочери, взял ее за подбородок и заглянул в глаза. — Мисс Кемпбелл; скоро будет лучше.
 Энн посмотрела на отца. Блеск, который засиял в ее глазах со времени появления в доме Холли, погас. В них ничего не осталось — только пустота, такая же, как после смерти матери. Она с вымученным равнодушием, от которого голос ее казался слишком взрослым для ребенка, отозвалась:
 — Со мной все в порядке, папа. Просто мне хочется уйти к себе.
 Джон встал и кивком головы велел Саре увезти Энн. К кровати подошла леди Аптон, в выцветших глазах которой блестели слезы.
 — Ах, Анория, — покачала головой старая дама. Тедди обнял ее за плечи.
 — Это не Анория, бабушка. Ваша дочь умерла сорок лет назад от чахотки.
 Леди Аптон посмотрела на него в замешательстве.
 — Нет-нет, Анория.
 — Нет, ее имя мисс Кемпбелл.
 Леди Аптон замолчала, погрузившись в свои спутанные мысли.
 — Не проводить ли вас в вашу комнату? — предложил Тедди.
 — Да. Вы не поиграете со мной в казино? Игра не дает расслабиться. А мы сейчас никак не должны расслабляться.
 — Я с удовольствием поиграю с вами в карты. — Тедди улыбнулся бледной улыбкой и вышел из комнаты вместе с леди Аптон.
 — Мы тоже пойдем, милорд, — пробурчал Прингл.
 И они вышли. Последней ушла Сара с Энн. Энн так и не подняла головы. Джон смотрел им вслед, не сомневаясь, что, если что-то случится с Холли, Энн уже никогда не оправится. Он всеми силами души надеялся, что Холли выживет.
 Брок взял Холли за руку.
 — Она поправится, да, папа
 — Конечно, — ответил Джон, стараясь говорить с уверенностью, хотя совершенно ее не чувствовал.




  Глава 20 


 В полночь Джон взглянул на бесчувственное тело и бледное лицо Холли и понял, что задохнется от неподвижности. Походил по комнате, потом вышел в коридор. После несчастья с Холли в доме воцарилась тишина.
 Проходя мимо двери в комнату Энн, Джон услышал тихие приглушенные всхлипывания. Осторожно открыв дверь, он увидел, что Энн лежит в постели, закрыв лицо руками, и плачет.
 Джон вошел и сел на кровать.
 — Уходите. Я хочу остаться одна, — всхлипывала девочка.
 — Я уйду не раньше, чем ты скажешь мне, что случилось. — Джон обнял дочку.
 Она спрятала лицо у него на груди. Все ее тело содрогалось от рыданий. Джон прижал дочь к себе и принялся укачивать. Так они сидели долго, потом Энн проговорила между всхлипываниями:
 — Уже почти сочельник, папа.
 — Ну и что, не стоит плакать.
 — Нет, стоит, стоит. Холли умрет, как умерла мама. Я знаю. Я не хотела праздновать Рождество. Во всем я виновата. Мне ни в коем случае не следовало помогать готовиться к рождественской вечеринке. Я знаю, знаю, что она умрет. Все, кого я люблю, умирают на Рождество. Я ненавижу Рождество, и мне все равно, знает об этом батюшка Рождество или нет. Я его ненавижу! — И она снова расплакалась.
 — Не плачь, здесь совсем нет твоей вины. — Джон погладил девочку по голове. — И что за рождественская вечеринка, о которой ты говоришь?
 — Мы хотели сделать для вас сюрприз. — Энн подняла на него глаза. По щекам ее текли слезы.
 — Тайна, да? — Джон вынул носовой платок из кармана и вытер ей лицо.
 — Да, и, наверное, я все испортила, сказав сейчас вам. Но все равно уже теперь все испорчено. Холли хотела сделать вам сюрприз. А теперь она даже не сможет прийти. Мы пригласили всех арендаторов. Не сердитесь.
 Джон смотрел на слезы, блестевшие в ее синих глазах.
 — Я не сержусь, просто обескуражен, что все держали в тайне от меня.
 — Ведь Холли думала, что вы не одобрите.
 — Она права.
 — Зачем я только помогала с этим Рождеством! Если бы я отказалась, ничего бы не случилось. Не нужно было устраивать вечеринку. Мы ведь не должны ее устраивать, да, папа?
 — Конечно, нет. Я велю Принглу взять приглашения обратно.
 — Я никогда больше не буду праздновать Рождество. Никогда!
 — Никто тебя не заставляет. — Джон крепко обнял ее. — А теперь тебе нужно уснуть.
 — Хорошо, папа.
 Джон уложил ее снова в постель и поцеловал в лобик.
 — Я зайду к тебе утром. — Он задул свечу, стоявшую на столике, и в воздухе запахло свечным жиром. Жаль, что у него нет денег на восковые свечи.
 — Спокойной ночи, папа.
 — Спокойной ночи, котенок.
 На следующее утро Джон услышал стук в дверь и открыл глаза. Он уснул на кровати рядом с Холли. Джон посмотрел на нее — не двигается ли она, но она лежала в том же положении, как мертвая.
 Данн сунул голову в дверь и прошептал:
 — К вам посетитель, милорд.
 — Кто? — нахмурился Джон.
 — Сэр Джозеф Ромли, милорд. Он говорит, что у него срочное дело. — Голос Данна звучал испуганно.
 У Джона все внутри сжалось. Какие новости может привезти ему Ромли? Тут он вспомнил слова Скибнера о том, что Ромли может быть одним из тех, кто пытается его разорить. Джон помрачнел еще больше.
 — Куда Прингл провел его? — спросил Джон, вставая с кровати.
 — К вам в кабинет, милорд. — Данн вошел в комнату и, неодобрительно посмотрев на Джона, поднял галстук, валявшийся на полу. — Вы всю ночь спали одетый, милорд. Я принесу свежую рубашку и фрак.
 — Не беспокойтесь. — Джон посмотрел на свое отражение в зеркале. Рубашка расстегнута до пояса. На подбородке выступила густая щетина, отчего лицо казалось грязным. Под глазами темные круги. Волосы спутались. Он провел по ним рукой. — Стоит ли одеваться, чтобы услышать плохие новости? Пойду как есть. — И, наклонившись, Джон натянул сапог, брошенный возле кровати.
 — Надеюсь, не плохие новости, милорд. — Данн помог ему надеть второй сапог.
 — А разве могут новости быть хорошими, если учесть, как мне не везет? Побудьте с ней, Данн.
 — Слушаю, милорд. — И Данн благоговейно посмотрел на Холли.
 Через несколько минут Джон входил в кабинет. При виде пышущего здоровьем лица Ромли все мускулы у него напряглись.
 — Сент-Джон. — Ромли поднял свое тяжелое тело из кресла и поклонился.
 Джон почувствовал запах сигарного дыма.
 — Что заставило вас пуститься в путь в такой снегопад, Ромли? Я же понимаю, что вы явились не со светским визитом. — Джон уселся за письменный стол, вцепился руками в стул и с грустным нетерпением устремил взгляд на Ромли.
 Ромли снова тяжело опустился в кресло. Коричневая кожа скрипнула, протестуя против такой тяжести.
 — Необыкновенные новости, Сент-Джон. Чертовски необыкновенные!
 — Какие же?
 — Некто — и я не знаю кто — скупил все акции вашей компании.
 — Неужели? — Джон откинулся на спинку стула.
 — Видели бы вы, какой переполох поднялся среди остальных инвесторов. Когда они узнали, что кто-то скупает все акции, им захотелось больше — такой непостоянный народ! Цена поднялась до предела. У вас будет более чем достаточно денег, чтобы возместить ущерб от затонувших кораблей и товаров, но дом вы пока что вернуть не сможете. Я сожалею, но по крайней мере вы остаетесь на плаву. — Ромли постучал тростью о письменный стол. Он казался весьма довольным собой. — Неплохой подарок на Рождество?
 — Не понимаю, кто бы мог пойти на такой риск ради меня?
 — Не знаю, милорд. Радуйтесь, что некто пожелал вложить в вас такую сумму. Мне лично хотелось привезти вам хорошую новость. Она, разумеется, не замедлит оказаться во всех газетах.
 — Полагаю, вы купили большую долю акций? — Джон, прищурившись, посмотрел на Ромли.
 — Да, должен признаться. Никак не мог упустить такую возможность.
 — И как, вам понравилось делать деньги на моих несчастьях?
 — Вы что же, думаете, что я как-то связан с разорением вашей компании? — Ромли заерзал под резким взглядом Джона.
 — Кто-то все же связан.
 — Клянусь честью, не я. Я нашел для вас инвесторов. Я помог вам начать дело. С какой же стати мне так поступать?
 — Деньги. Полагаю, в них корень зла. — Ромли так сжал трость, что пальцы побелели. И Джон продолжал, глядя на руки Ромли: — Когда мне было нужно сохранить инвесторов, вы всячески старались уговорить их изъять свои вложения. А теперь некий неизвестный инвестор до предела поднимает стоимость наших акций.
 — Даю слово. Вы же не можете думать, что я занимаюсь таким неблаговидным делом,
 — Почему же нет? Вы на этом неплохо заработаете. Из всего случившегося следует одно: я узнал ваш истинный характер. Вы — двуликий Янус, который наживается на несчастьях ближнего. В будущем я найду себе другого банкира.
 — Думайте что хотите, но я ни в чем не виноват, и вы убедитесь в этом. К тому же вы оскорбляете меня — вместо благодарности за то, что я проделал такую дорогу в метель, чтобы принести вам добрую весть!
 — Веселого Рождества, — протянул Джон, с презрительной усмешкой приподняв уголок рта.
 — Ну, знаете ли… — Ничего больше не сказав, Ромли вышел, с силой хлопнув за собой дверью.
 Джон откинулся на спинку стула. Интересно, действительно ли Ромли пытался его разорить? Но зачем ему понадобилось посылать наемного убийцу? Может, он надеялся завладеть судовой компанией после смерти его, Джона? Вполне вероятно. Но что, если это не Ромли? Тогда кто же богатый инвестор, который ставит на него целое состояние? Снова на ум ему пришла леди Матильда. Не она ли пытается спасти его компанию тайком от него? Да, обязательно нужно с ней встретиться.
 Тут он снова подумал о Холли. Перед его мысленным взором предстали ее большие карие глаза. Как они просияют, когда он поделится с ней такой хорошей новостью! Ему очень хотелось, видеть, как раскроются в улыбке ее алые губы, как оживут ямочки на щеках. Но Холли лежала на кровати бесчувственная, с пепельно-серым лицом. Все его удачи — ничто, если Холли не сможет радоваться вместе с ним. Он встал из-за стола, чувствуя, как перехватило дыхание.
 Стук в дверь привлек его внимание.
 — Войдите.
 Дверь открыл Прингл.
 — Я проводил сэра Ромли до дверей, милорд.
 — Хорошо, и больше не позволяйте этому негодяю появляться в доме.
 — Слушаю, милорд. Только что привезли почту, милорд. Немного поздновато. Снегопад помешал доставить ее вовремя.
 — Благодарю вас, Прингл. — Джон взял письма.
 — Вы будете завтракать, милорд?
 — Нет, у меня нет аппетита
 — Слушаю, милорд. — Прингл хотел было закрыть дверь, но его остановил голос Джона:
 — Прингл.
 — Слушаю, милорд.
 — Вам придется побывать у всех арендаторов и передать, что рождественская вечеринка откладывается. Не прикидывайтесь удивленным, Энн мне все рассказала.
 — Я хотел вам рассказать, но мисс Кемпбелл уговорила нас держать все в тайне. Она хотела сделать вам сюрприз.
 — Я вас ни в чем не виню, Прингл. Я знаю, как убедительна может быть мисс Кемпбелл. Вы только проследите, чтобы вечеринка была отложена.
 — Слушаю, милорд. — С унылым лицом Прингл вышел.
 Джон мрачно Посмотрел на письма. В глаза ему бросился внушительного вида конверт. Он взял нож для разрезания писем и, осторожно сломав печать, вынул лист бумаги. К нему прилагалась записка. В ней было всего несколько слов, написанных, по-видимому, измененным почерком:
 “ Желаю веселого Рождества. Друг ”.
 Джон отложил записку в сторону и развернул бумагу, которая оказалась документом на его лондонский дом. Он тихонько выругался. Когда он сможет думать, вместо того чтобы беспокоиться о Холли, он повидается с леди Матильдой и положит конец ее вмешательству в его дела. Теперь, когда у него появились деньги, он сможет расплатиться с ней и не чувствовать себя обязанным. Она в некотором смысле достойна жалости. Вернуть ему дом, вложить деньги в его компанию — отчаянные попытки добиться его внимания и отвлечь его чувства от Холли. Придется объяснить леди Матильде, что между ними никогда ничего не будет. Холли — единственная женщина, которую он будет любить.
 Его мысли вернулись к тому, что случилось с Холли. У него оставались сомнения, что Холли упала случайно. Ему казалось, что Драйден толкнул ее. Часть его сознания отказывалась верить, что его сын способен на такую жестокость, но ведь он не пришел навестить Холли, когда все остальные так беспокоились о ней. Джон был уверен, что если Холли упала по вине Драйдена, то мальчик должен страдать от угрызений совести. И он решил поговорить со старшим сыном. Может быть, мальчик расскажет правду.
 Джон спускался вниз по лестнице, качая головой. Где же Драйден? Брок сказал, что не видел его утром. Джон обшарил весь дом, но мальчика так и не нашел. Тогда он бросил поиски и пошел навестить Холли. Идя к своей комнате, он увидел, что Данн стоит в коридоре, опустив голову. Джон пошел медленнее, и с каждым шагом его охватывала все большая слабость.
 Должно быть, Данн услышал его приближение, потому что поднял голову и хмуро посмотрел на Джона.
 — Милорд, незачем так сокрушаться. Она все в том же положении.
 Джона охватила радость, и он спросил:
 — Почему вы стоите в коридоре? Почему не смотрите за мисс Кемпбелл?
 — Там мастер Драйден, — указал кивком головы на дверь Данн. — Я никогда еще не видел его таким расстроенным, а потому решил, что ему нужно немного побыть с ней.
 — Понятно. Можете идти. Теперь я буду около нее
 Джон осторожно открыл дверь, стараясь не шуметь. Драйден сидел на стуле возле кровати, плечи у него поникли, локти опирались о колени, лицо закрыто руками. Темные волосы, которые давно уже следовало подстричь, падали на руки. Снег наконец-то перестал, и засияло солнце. Поток утреннего света врывался в окно и падал на кровать. Он касался макушки Драйдена, отчего в волосах его загорались отблески.
 Джон заметил, что Холли так и не пошевелилась. Над ней проплывали освещенные солнцем пылинки, образуя туманное облачко света вокруг ее недвижного тела. Смотреть на нее долго оказалось делом невыносимым. Джон вошел и закрыл за собой дверь.
 Драйден поднял голову и посмотрел на отца. В его золотых глазах блестели непролитые слезы. Взгляды отца и сына скрестились, потом, устыдившись своих слез, мальчик отвернулся и снова закрыл лицо руками. Джон положил руку ему на плечо.
 — Давай поговорим?
 Некоторое время Драйден не отводил рук от лица, а потом поднял голову. Теперь лицо его заливали слезы. Он вытер их тыльной стороной руки.
 — Я с ней жестоко обращался, а она всегда была ко мне так добра.
 Джон спросил, изо всех сил стараясь сдерживаться:
 — Это ты толкнул ее?
 — Нет! — крикнул Драйден. — Это не я, не я! Клянусь!
 — Скажи мне правду.
 — Я говорю правду.
 — Это так, — вдруг услышали они тихий голос.
 Едва различимые слова Холли прозвучали как гром небесный. Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом воззрились на Холли. Ее большие карие глаза были устремлены на них.
 — Боже мой! — Одним широким шагом Джон оказался у кровати, прижал Холли к себе, зарылся пальцами в ее густые волосы. — Как я беспокоился! Как вы себя чувствуете?
 — Кажется, я чувствовала бы себя лучше, если бы могла дышать. — И Холли едва заметно улыбнулась.
 Джон уложил ее на кровать.
 — Прошу прощения, я сделал вам больно?
 — Нет. — Холли заморгала, длинные ресницы дрогнули, лицо ее стало еще красивее.
 — Я рад, что вы очнулись. — Джон откинул волосы с ее лица, нежно поцеловал в губы, стараясь, чтобы поцелуй не затянулся.
 — Вам следует просить прощения у Драйдена, а не у меня. — Холли слабо улыбнулась мальчику, на щеках у нее показались ямочки. — Он меня не толкал, я сама споткнулась.
 — Вы видели человека в маске?
 — Нет.
 Джону показалось, что Холли что-то скрывает, но он решил не настаивать. Он повернулся к Драйдену, с серьезным видом стоявшему в ногах кровати.
 — Пойдем, сынок.
 Джон положил руки ему на плечи.
 — Я прошу прощения. Мне хотелось верить, что ты не виноват, но когда я увидел, что ты наклонился над ней…
 Драйден робко посмотрел на Холли и сказал:
 — Мне очень жаль.
 — Я знаю. — Холли протянула ему дрожащую руку. На глазах у нее блеснули слезы.
 Драйден некоторое время колебался, потом закусил губу. Внутри у него происходила какая-то борьба, наконец он взял протянутую руку.
 — Вы слишком большой, чтобы вас можно было обнять? — спросила Холли, пытаясь сморгнуть слезы.
 Драйден покачал головой, наклонился и крепко обнял ее, спрятав лицо у нее на плече. Джон заметил, что плечи у мальчика вздрагивают, и услышал его сдавленные всхлипывания. Он встал и тихо вышел, оставив их наедине. Ему понравилось, что Драйден наконец-то почувствовал угрызения совести. Он уделял мальчику слишком мало времени. Отныне все будет по-другому. И Джон направился в комнату Энн.
 Дверь была приоткрыта, и Джон остановился, слушая, как Брок читает Энн “Робинзона Крузо” Даниеля Дефо. Энн с унылым видом съежилась на постели, и в лице у нее не было ни кровинки. Брок лежал на спине, подняв книгу над головой.
 — А теперь слушай, вот здесь очень интересно.
 — Мне надоело слушать. Я хочу остаться одна. Брок захлопнул книгу и перевернулся на живот.
 — Холли не понравилось бы, что ты лежишь здесь, как будто умираешь.
 По лицу Энн потекли слезы.
 — Прости, я не хотел. Джон открыл дверь.
 — Кажется, кое-кого нужно немного подбодрить.
 — Ах, папа! — расплакалась девочка, закрыв лицо руками. У Брока в глазах тоже стояли слезы. Он пожал плечами.
 — Я только попытался немного развеселить ее.
 — Я знаю. — Джон взъерошил сыну волосы, потом наклонился и поцеловал Энн.
 — Больше нет причин плакать. Холли очнулась. Я верю, что все будет хорошо.
 — Правда, папа? — Энн подняла на него глаза. Слезы струились по ее лицу, плечи вздрагивали. Она икнула. — Холли не умерла? Я была уверена, что она умрет, как мама. Но вы сказали, что с ней все в порядке? — Энн с трудом сдерживала слезы.
 — Да, она пришла в себя. Я думаю, худшее позади. — Джон протянул дочери носовой платок.
 — А нам можно на нее посмотреть? — Брок спрыгнул с кровати.
 — Да. Я уверен, что она обрадуется. Брок быстро выбежал из комнаты. Энн вытерла глаза.
 — Нам дали благословение Рождества. Мы столько лет прожили без него, а вот теперь нам его послали. Какое чудо, правда же?
 — Да, я думаю, Действительно чудо.
 — Я так рада, что ей лучше, папа. Так рада! — Медленная, робкая улыбка выгнула уголки рта Энн, похожего на розовый бутон, хотя слезы все еще текли по лицу.
 Джон поцеловал дочь в макушку.
 — Я тоже очень рад, котенок.
 Прошло несколько часов. Холли оглядела собравшихся. Все они говорили одновременно. Насколько она могла помнить, Рождество у них в доме встречали только они вдвоем с бабушкой. Ей всегда хотелось, чтобы у нее были братья и сестры. Большая семья — это потрясающе, в такой семье всегда много любви. И теперь доказательство — перед ней. Никогда еще столько людей не заботились о ней.
 — Я хочу посидеть рядом с Холли, — попросил Брок, отталкивая Драйдена.
 — Нет, сейчас моя очередь, — настаивал Драйден.
 Холли улыбнулась. Выплакавшись в ее объятиях, Драйден стал так внимателен — совсем другой ребенок. Как только он разрушил стены, которые воздвиг вокруг себя, стало ясно, что маленький мальчик имеет любящее сердце. И он совсем не похож на других. Холли видела, как он оттолкнул Брока к стене. Во многих отношениях он очень напоминал отца — надменный, агрессивный, властный. Он станет настоящим наследником Джона.
 — Как вы себя ведете? — спросил Тедди нарочито строгим голосом, но тут же присоединился к мальчикам и начал возиться вместе с ними.
 — Они сейчас дом обрушат. — Миссис Прингл посмотрела на Тедди, который схватил подушку с кровати и бросил ее в мальчиков. Она взбила подушку под головой Холли и даже улыбнулась. — Ну как?
 — Очень хорошо, благодарю вас. — Холли дивилась, глядя на преображенную миссис Прингл. Наверное, ее поведение как-то связано с тем, как властно теперь с ней обращается мистер Прингл.
 — Я разведу огонь.
 Холли взглянула на камин и увидела, что Прингл взял кочергу у Данна.
 — Вы занимались камином вчера. Сегодня займусь я. — Данн потянул кочергу к себе.
 — Пусть же кто-нибудь разведет огонь, — заявила леди Аптон, угрожающе потрясая тростью перед Данном и Принглом.
 Те переглянулись, потом Данн сунул кочергу Принглу.
 — Держите. Кажется, сегодня ваша очередь. Прингл расплылся в довольной улыбке.
 — Я так беспокоилась о вас, — лепетала Энн, сидевшая на краешке кровати. Она наклонилась и коснулась руки Холли. — Я так рада, что вам лучше.
 — Я тоже, — вторил ей Тедди, воспользовавшись перерывом в возне с мальчиками и подмигивая Холли. Но тут Драйден стукнул его по голове подушкой. Тедди упал на пол и застонал, изображая умирающего.
 Холли смеялась, глядя на них, потом посмотрела на Джона, стоявшего в изножье кровати. Он явно был обеспокоен и полагал, что семейный визит пора заканчивать. Взгляды их встретились, и Джон в нетерпении закатил глаза. Холли чуть не расхохоталась. Опять заговорила Энн:
 — Я так волновалась, что Рождество — причина вашего несчастья. Как вы думаете, Санта-Клаус рассердится на меня? — Энн опустила глаза. — Я была такая нехорошая! Я сказала, что ненавижу Рождество!
 — Я думаю, он поймет. — Холли пришлось повысить голос, потому что Тедди с мальчиками кричали очень громко. — Но ведь теперь ты его любишь?
 Энн покачала головой, потом опустила глаза.
 — Но я сказала папе, что не хочу рождественского праздника.
 Холли посмотрела на Джона. Он сдвинул брови:
 — Нет ли других планов, которые вы от меня скрываете? — Хотя он и сердился на нее, голос его все равно звучал по-доброму.
 Холли подумала о деньгах, которые она вложила в его компанию и лондонский дом, и солгала с легкостью, которая удивила ее саму:
 — Нет, кажется, все. Но может быть, мы все же устроим вечеринку?
 Все в комнате замолчали. Даже Драйден и Брок перестали колотить Тедди, лежавшего на полу, и замерли в ожидании ответа.
 Джон молчал, чтобы продлить мгновение, и в конце концов сказал:
 — Хорошо, если мне больше не придется ничего об этом слышать. Прингл, вам нужно будет снова пригласить арендаторов. — И Джон посмотрел на Прингла, ворошившего кочергой в камине.
 Прингл остановился, и вид у него был смущенный.
 — Но, милорд, я еще не ходил отменять приглашения. Я боялся покинуть дом, пока мисс Кемпбелл в таком состоянии.
 — Спасибо за заботу, — поблагодарила Холли.
 — Ну, если праздник все-таки состоится, нам лучше перейти к делу, — вмешалась миссис Прингл и, посмотрев на мужа, добавила: — Если вы не возражаете, мистер Прингл.
 — Да, нужно перейти к делу. — Прингл сдержанно улыбнулся.
 — Я могу играть на фортепьяно, если мои старые пальцы все еще в состоянии будут двигаться. — Леди Аптон пошевелила пальцами.
 — Как забавно. Рождественский праздник. Надеюсь, вы, дервиши-вертуны, будете вести себя хорошо. — И Тедди снова стукнул мальчиков.
 Шалуны со смехом накинулись на него.
 Холли заметила, что Энн смотрит на них "с грустью словно ей очень хотелось бы поиграть вместе с ними. Холли коснулась ее руки.
 — Хочешь помочь миссис Прингл? Я уверена, она найдет тебе дело.
 — Да. — Энн улыбнулась, но улыбка не зажгла
 света в ее глазах.
 Холли обменялась взглядами с Джоном. От него веяло теплом и любовью.
 — Ладно, все ступайте, — нетерпеливо возвестил Джон. — Вы тревожите больную.
 — Ну вот, — посетовал Брок, слезая с Тедди и Драйдена, после чего они с Драйденом помогли Тедди встать на ноги.
 — Идемте готовиться к празднику. Вам надо растратить силы. — Леди Аптон укоризненно посмотрела на Драйдена и Брока, потом выпрямилась и выплыла из комнаты.
 Тедди взял на руки Энн.
 — Пойдем, прелестная мордашка. Ты нам покажешь, где вешать украшения. — Он посмотрел на Холли. — Я рад, что вам лучше. Надеюсь, первый танец на вечеринке будет мой.
 — Если я буду танцевать, то первый танец ваш, — улыбнулась Холли.
 — Вряд ли, — вмешался в разговор Джон. — Первый танец принадлежит мне.
 С нарочитой надменностью Холли пояснила:
 — Прошу прощения. Я не помню, чтобы вы приглашали меня на первый танец.
 — Вы правы, — подтвердил Джон, подражая насмешливому тону Холли.
 Энн и Тедди ушли последними.
 — А вы не идете, папа? — спросила Энн.
 — Я приду через минутку. Мне нужно кое о чем попросить мисс Кемпбелл.
 — Она отдаст вам первый танец, — заверила Энн. — Правда же, Холли?
 — Если он любезно попросит, — усмехнулась Холли.
 — Пошли же, а то мы пропустим все интересное. — Тедди закрыл за ними дверь.
 — Я уж думал, что никогда не смогу побыть с вами наедине, — проговорил Джон, подходя к кровати, и в его глубоком голосе звучало огорчение.
 Холли рассмеялась:
 — Вы ужасны!
 — А что делать, если я хочу, чтобы вы принадлежали только мне? — Он сел, и матрас прогнулся под тяжестью его тела. Он привлек Холли к себе и стал целовать. — А теперь отвечайте, что за болтовня насчет того, чтобы я попросил у вас первый танец вежливо?
 — Вы так уверены, что я подарю его вам. Вам не повредит, если вы научитесь просить.
 — Наверное, нет. — Он посмотрел ей в глаза. Теперь его красивое лицо было серьезно. Глаза сверкали, как яркий янтарь. — Я прошу вас быть рядом со мной всю жизнь и подарить мне все танцы. Я люблю вас до самозабвения. Скажите же, что будете моей женой.
 Его взволнованный взгляд согрел ее с ног до головы. Она обвила руками его шею.
 — Я выйду за вас замуж.
 — Вам понадобилось немало времени, чтобы решиться. Вы уверены? Когда вы согласитесь, передумывать будет уже поздно. — И он провел пальцем по ее нижней губе.
 — Не передумаю. Я поняла, как я вас люблю. Боюсь, что вы тоже крепко в меня влюбились. — Холли провела пальцем по впадинке у него на подбородке, почувствовала, как колется палец о щетину. — Не хочу терять ни одного бесценного мига счастья из тех немногих, что мы проведем вместе.
 — Вы говорите так, словно нам не суждено быть вместе. — Джон осторожно взял ее за подбородок. — Нас ничто никогда не разлучит. Вы слышите? Я не позволю. Может быть, вы доверитесь мне настолько, что расскажете о своих страхах?
 — Я не могу. — Слезы жгли ей глаза, и она опустила взгляд на рукав его фрака. — Мне хотелось бы забыть о прошлом.
 — Теперь я мог бы вам помочь. У моей компании снова появился капитал. У меня есть деньги, чтобы возместить потерю двух судов и помочь вам. Что же вас беспокоит?
 Холли попробовала переменить тему разговора:
 — Откуда вы взяли деньги?
 — Я и пальцем не пошевелил. Кто-то вложил большую сумму в компанию, л акции были мгновенно раскуплены. Теперь моя компания здоровее, чем когда-либо.
 — А вы знаете инвестора? — с невинным видом спросила Холли.
 — Полагаю, леди Матильда. Холли промолчала.
 — Хватит о делах. Мы отвлеклись. Так что же вы скрываете?
 — Не спрашивайте меня, Джон. Когда-нибудь я вам расскажу, но не сейчас.
 Он хотел заговорить, но Холли поцеловала его. Его пальцы запутались в ее густых волосах, он привлек ее к себе. Холли прижалась к нему, поглощенная его страстью.
 Джон прервал поцелуй и посмотрел ей в глаза.
 — Не будем продолжать. Вы еще недостаточно оправились.
 — Единственное, что я чувствую, — головную боль. Вы не причините мне вреда. А если и причините, то я просто сброшу вас с кровати. — Холли лукаво улыбнулась и притянула его голову к себе для нового поцелуя.
 Через несколько секунд он лежал с ней рядом.
 Она ощущала его руки, и жаркая дрожь пробегала по ее телу. Холли старалась запомнить все ощущения, каждый миг их близости. Каждый был бесценен. Настанет день — и им придется расстаться. Она надеялась, что не скоро. И ей придется сказать ему, что ударил ее лорд Уотертон, но она подождет до Рождества. Теперь она не станет омрачать их счастье.




  Глава 21 


 Ближе к вечеру Холли почувствовала себя почти хорошо, если не считать легкой головной боли. С лестницы до нее донесся смех гостей. Она прислушивалась к голосам, смешанным с мелодией “Плющ и остролист”. (А ведь ее имя и значит “остролист”.) Леди Аптон то и дело фальшивила, но, в общем, старалась изо всех сил.
 Улыбаясь, Холли рассматривала свежую зелень, украшающую лестницу, и красные банты, размещенные очень удачно. Когда она вошла в гостиную, ее охватило запахом сосны, кедра, вкусной еды.
 Все толпились перед столами, которые ломились от угощения. Многоцветное множество пирогов с пряностями, сливовых пудингов, маленьких бутербродиков, желе, даже жареные гуси заполняли столы. Прингл отдавал указания Данну и миссис Прингл, которые выносили из кухни блюда со сладостями.
 Краешком глаза Холли увидела рождественское дерево, не то, маленькое, что стояло в коттедже, а огромную ель чуть ли не в двадцать футов высотой, занявшую весь угол комнаты. Свет зажженных свечей отбрасывал на стены пляшущие тени. Лицо ее посветлело при воспоминаниях о рождественских праздниках в доме бабушки. Холли обнимала бабушку и желала ей веселого Рождества. Сердце у нее сжалось, и она сморгнула слезы.
 За спиной у нее послышались шаги. Холли торопливо отогнала воспоминания.
 — Папа, посмотрите на дерево. Правда, замечательно? Мы так старались, когда выбирали его! — В голосе Энн звучали восторг и благоговение.
 — Да, и в дом мы его смогли втащить только все вместе, — пояснил Джон невыразительно и добавил: — Оно стоило наших усилий. Никогда не видел ничего подобного.
 — Это Холли придумала. Ее бабушка была немка, и у них всегда ставили рождественскую елку. Странно, что нам никогда не приходило такое в голову.
 — Обещаю, что отныне мы будем ставить ее всегда. — И Джон посмотрел на Холли.
 Она улыбнулась ему в ответ, потом повернулась к Энни
 — А твоя знакомая девочка здесь?
 Энн окинула взглядом собравшихся взрослых и детей.
 — Вон она. Вон там, со своими родителями, мистером и миссис Уитли. Ее зовут Аманда. — И Энни кивнула девочке, которая оказалась ее сверстницей. Длинные темные волосы девочки и задумчивый взгляд темных глаз делали Аманду очень серьезной. Она держалась за руку матери.
 — Кажется, она не очень-то рада, что пришла сюда, — предположила Холли. — Пожалуй, тебе стоило бы поговорить с ней.
 — Я с большим удовольствием. Как вы думаете, это изменит ее отношение к Рождеству?
 — Не знаю. Но попробовать нужно. Только ты можешь изменить ее отношение к празднику, потому что теперь ты прониклась духом Рождества, который передается другим, понимаешь? — Холли улыбнулась и коснулась кончика носа девочки.
 — Посадить тебя на диван рядом с ней? — предложил Джон.
 — Да, папа.
 — Вы нас извините. — Джон взял дочь на руки.
 Он посадил Энн на кушетку и пошел поговорить с родителями Аманды. Некоторое время Аманда настороженно смотрела на Энн, потом мать подтолкнула ее, и они сели рядом с Энн. Аманда робко смотрела на свои руки. Первой заговорила Энн, пытаясь расшевелить девочку. Вскоре они уже болтали как старинные подружки.
 Вдруг раздался какой-то шум.
 В дверях стоял высокий человек. Длинная белая борода скрывала его лицо. Отливающие серебром волосы падали на плечи. Он смеялся и стряхивал снег с коричневого плаща с капюшоном. Бархат плаща был поношен и потерт. Коричневые кожаные брюки и расшитая туника, старые, заношенные до дыр, походили на какое-то средневековое одеяние. Пальцы на коричневых шерстяных перчатках срезаны, за спиной — огромный мешок. Он опустил его на пол.
 Глаза у Энн просияли. Дети бросили свои занятия и уставились на вошедшего. Только с лица Драйдена не сходило обычное скептическое выражение. Брок же созерцал гостя раскрыв рот. Аманда казалась самой удивленной из всех тридцати детей, находившихся в комнате. Она моргала, словно околдованная, не веря собственным глазам.
 — Ну вот, — проговорил незнакомец с явным шотландским акцентом, — будем смотреть на Санта-Клауса или будем получать от него подарки?
 Холли улыбнулась, глядя, как дети столпились вокруг Санта-Клауса. Каждому хотелось подойти поближе.
 — Эй-эй! — крикнул он. — Давайте так: мальчики с одной стороны, девочки — с другой. И чтобы не пихаться!
 Энн смотрела на него с тоской. Ей очень хотелось стать в очередь вместе со всеми.
 Санта-Клаус заметил ее сразу же и подошел к ней. Остальные дети пытались выстроиться в очередь.
 — Ну-ну, мисс Энн. Вы будете первая. — Он протянул Энн маленький сверток.
 — Спасибо. — Энн не стала разворачивать сверток. Она не сводила с него глаз. — Вы и правда Санта-Клаус, да?
 — Да, должен признаться. — Он поклонился девочке. Та улыбнулась. Она была так рада, что не могла говорить.
 — А теперь ты меня простишь — мне нужно вернуться к своей работе. — И он коснулся ее головки рукой в перчатке.
 Данн поставил на стол поднос, который держал в руках, и подошел к Холли. Она отвела взгляд от Санта-Клауса и посмотрела на него.
 — Как вам нравится наш Санта-Клаус, мисс?
 — Где же вы нашли такого очаровательного человека?
 — Это он меня нашел. Он пришел сегодня к черному ходу, сказал, что слышал о нашем рождественском празднике, и спросил, можно ли ему прийти.
 — Какой добряк. — Холли посмотрела на него. Он как раз протянул Аманде коробку, завернутую в бумагу.
 Человек бросил взгляд на Холли и подмигнул. Его синие глаза блеснули. Уж не понял ли он, что она сказала? У Холли создалось очень странное ощущение, что он понял.
 Когда леди Аптон нажала не на ту клавишу, Холли и Данн переглянулись. Данн скорчил гримасу и заметил с умоляющим видом:
 — Вы умеете играть, мисс? Холли усмехнулась:
 — Немножко, но не могу обещать, что у меня получится лучше, чем у леди Аптон.
 — Хуже все равно не бывает.
 Леди Аптон опять сфальшивила, и Данн протестующе передернул плечами.
 Данн увидел, что Прингл жестом зовет его на кухню, и нахмурился:
 — Надсмотрщик сейчас вынет свой кнут, если я не вернусь прислуживать у столов. Прошу прощения, мисс. — Данн поклонился и быстро направился в комнату.
 Холли услышала, как Прингл выговаривает Данну за бездельничанье, и когда они вместе прошли на кухню, словесно покусывая друг друга, улыбнулась обоим.
 Она подошла к фортепьяно и села на табурет рядом с леди Аптон.
 — Вы не устали, миледи?
 Леди Аптон доиграла песенку, посмотрела на Холли и выпила какой-то напиток клюквенного цвета, от которого пахло спиртом больше, чем от пунша.
 — У меня немного кружится голова. И боюсь, что пальцам это тоже передается.
 Холли почувствовала на себе взгляд Джона. Она подняла глаза и увидела, что тот идет к ней. Он приветствовал леди Аптон поклоном, отчего непокорная прядь волос упала ему на лоб.
 Он, кажется, ничего не заметил. Он смотрел на Санта-Клауса.
 — Кто этот человек?
 — Он пришел к нашим дверям и попросил, чтобы ему позволили войти, — ответила Холли, наматывая на палец прядь волос, упавшую ему на лоб.
 — Необыкновенно замечательный. Проходя мимо меня, он сказал, чтобы я не волновался — я получу на Рождество то, чего мне хочется.
 — Правда, странно? Мне все время кажется, что я его знаю, но я никогда в жизни не видела его. Вы заметили, как все озарилось, когда он вошел в комнату? У него замечательная аура.
 — Да, он, вероятно, слишком много выпил. — Джон бросил на нее скептический взгляд, от которого она усмехнулась.
 Она смотрела, как Санта-Клаус раздает подарки сначала детям, а затем взрослым.
 Рядом с Холли он остановился.
 — Вы получите подарок позже. — Он подмигнул ей, а потом и Джону. Белая борода растянулась на лице в широкой понимающей улыбке.
 Холли уставилась на него, удивляясь, что незнакомец разговаривает с ней так, будто они давно знакомы. Странно, но ей казалось, что она знает его всю жизнь.
 — А вальс вы умеете играть, мисс Холли? Мне бы хотелось станцевать вальс с милой леди. — Санта-Клаус склонился перед леди Аптон, все еще сидевшей на скамье перед фортепьяно.
 Та смерила его взглядом в явном удивлении.
 — Подумать только! Я принимаю приглашение, сэр. — Она встала и оперлась о его руку.
 Холли заиграла “Приглашение” Вебера и наблюдала, как Санта-Клаус ведет леди Аптон на середину гостиной. Все обернулись и стали смотреть на Санта-Клауса и леди Аптон, скользивших по комнате под быструю мелодию. Остальные мужчины тоже стали приглашать дам. Прингл нашел миссис Прингл и увлек ее танцевать.
 Джон сидел на скамье рядом с Холли.
 — Значит, вы и играть умеете. Сколькими еще скрытыми талантами вы обладаете, о которых мне ничего не известно?
 — Полагаю, вам известно обо всем. — Холли усмехнулась, потом посмотрела на того, кто изображал Санта-Клауса, и ее Усмешка исчезла. — Никак не могу отделаться от ощущения, что он настоящий святой, — прошептала она. — В нем есть что-то необычное. Посмотрите, как сияет у него борода, как будто она из настоящего серебра.
 — Я думаю, что, если вы в него верите, нам следует немедленно отправить вас в Бедлам, — усмехнулся Джон и внимательно пригляделся к Санта-Клаусу.
 Холли тоже смотрела на него, удивляясь, с каким изяществом и пониманием стиля он кружит по комнате леди Аптон. Их ноги едва касались пола.
 Пальцы Холли летали по клавишам, страх и меланхолия оставили ее. Теперь это ее дом и ее семья. Она в безопасности, она любима. Рождество у них замечательное. Но все же где-то в глубине сознания звучал тихий сердитый голосок: “Ты слишком счастлива. Так не может продолжаться долго”.
 Через два часа, вволю натанцевавшись, все разошлись по домам. Холли играла до тех пор, пока пальцы не заболели. Протанцевав с леди Аптон, Санта-Клаус быстро исчез. На лице у старой леди оставалась улыбка, пока она не захмелела окончательно от пунша с пряностями и не отправилась спать.
 Холли стояла у рождественского дерева, глядя, как Драйден, Брок и Энн играют своими игрушками. У нее не хватало духа отправить их в постель. Все равно они так возбуждены, что не уснут. Тедди растянулся на диване рядом с Джоном, глядя на детей и потягивая пунш; глаза у него осоловели.
 Холли, довольная тем, как прошел вечер, не могла выбросить из головы Санта-Клауса. Он подмигивал ей и говорил: “Ты получишь свой рождественский подарок позже”.
 Что он имел в виду? Джон посчитал бы ее спятившей, если бы узнал о ее тайной уверенности в том, что приходил настоящий святой Николай. Конечно, святой Николай жил в четвертом веке и давно умер, но ведь он был святым — покровителем школьников и моряков, да? Значит, он может появляться, когда сочтет нужным.
 Судя по всему, Джон прочел ее мысли и улыбался. Не отрывая от нее взгляда, он поднялся и встал под омелу, которая свисала с потолка в середине комнаты. Стоя там, он поманил ее пальцем. Улыбка его стала чувственной и немного проказливой.
 Она пошла к нему, ощущая, что ее притягивает как магнитом жар его улыбки, горяча каждый нерв в теле.
 Он усмехнулся и, прошептав:
 — Веселого Рождества, — обнял своими сильными руками и поцеловал. Поцелуй был долгий, томительный, у Холли захватило дух. Наконец Джон оторвался от ее губ и улыбнулся, глаза его блестели от такого неукротимого чувства, что сердце у нее екнуло.
 Она тоже посмотрела на него и прошептала:
 — Я вас люблю.
 Джон хотел что-то сказать, но тут заговорил Брок:
 — Смотрите! Папа целуется с Холли под омелой. Я тоже хочу ее поцеловать. — Мальчуган встал и побежал к ним.
 — Она не хочет с тобой целоваться, она хочет со мной, — заметил Драйден и побежал следом.
 Мальчики стали в очередь за Джоном.
 — Полагаю, она не станет возражать, если мы все ее поцелуем, потому что она будет членом нашей семьи, — шутливо известил Тедди, вставая за Драйденом.
 — А как же я? — спросила Энн с кушетки. — Я тоже хочу поцеловать Холли под омелой.
 Холли и Джон повернулись на звук ее голоса. И вдруг все увидели, что Энн схватилась руками за подлокотники дивана и приподнялась. Холли ахнула. Джон шумно втянул в себя воздух. Энн закусила губу, не отрывая глаз от Холли. Потом сделала к ней два неуверенных шажка, ноги ее подогнулись, и она рухнула на пол.
 Холли показалось, что пульс бьется у нее в ушах. Ее буквально распирало от радости и охватившего жара.
 — О Боже мой, — тихо проговорил Джон, быстро подбежал к Энн и присел на корточки, помогая подняться. — Ты не ушиблась?
 — Конечно, нет, папа, — ответила Энн уверенно.
 — Ты можешь еще раз встать? — спросил Джон охрипшим голосом.
 — Я попытаюсь, папа.
 — Вы сможете, мисс Энн, — поддержала ее Холли, протягивая к ней руки.
 Джон держал Энн, пока она не отбросила его руки.
 — Я сама, папа.
 Энн сделала шаг и покачнулась. Холли затаила дыхание, решив, что девочка опять упадет, но та замахала руками и обрела равновесие.
 — Получается, мисс Энн! Получается! — Холли поманила девочку к себе.
 Джон шел рядом с Энн на тот случай, если она упадет. Каждый медленный шажок, сделанный дочерью, вызывал на лице Джона восторг и удивление.
 Тедди, Брок и Драйден смотрели на происходящее и словно приросли к месту.
 Энн прикусила губу. Лицо ее воплощало крайнюю сосредоточенность. Сделав четыре неуверенных шажка, она гордо улыбнулась и упала в объятия Холли.
 Холли крепко прижала ее к себе.
 — Такого рождественского подарка я не получала никогда в жизни. Вот спасибо!
 Холли смотрела на Энн глазами, затуманенными от слез. Теперь она поняла, что это-то и  есть подарок от святого Николая.
 Джон обнял их обеих. Радость переполняла его, и он не мог говорить.
 Драйден и Брок не пожелали стоять в стороне. Они подбежали к ним и обняли Холли, Энн и Джона.
 — Как я рад, что ты можешь ходить, — улыбнулся Драйден.
 — А может, ты все время притворялась? — смущенно спросил Брок.
 Энн подняла брови.
 — Конечно, нет.
 Подошел Тедди и поцеловал Энн. Глаза его от навернувшихся слез казались огромными.
 — Я горжусь вами, кисейная барышня. Теперь, наверное, я получу первый танец при твоем первом выходе в свет, который ты мне обещала, когда тебе было три года.
 — Ах, дядя Тедди, — кивнула Энн, — вы все еще помните мои слова!
 — Ну конечно, помню, — отозвался Тедди.
 Прингл, появившийся в дверях, кашлянул. Он увидел, что Энн стоит, и кровь отхлынула от его лица. Он потерял дар речи, но потом вновь обрел обычную самоуверенность.
 — К вам посетители, милорд.
 Внезапно за спиной у Прингла появилась леди Матильда в ярко-красном платье с самодовольной улыбкой на лице. Рядом с ней стоял лорд Уотертон и…
 Холли вперила взор в холодное лицо Мортимера Скотта, отца Кента. Он чему-то улыбался краешком рта. Колени у нее ослабели, и она оперлась о Джона.
 Он подхватил ее. Вся радость в его глазах угасла.
 — Что случилось? Вам нехорошо?
 У Холли голова кружилась так, что она не могла говорить. Она могла только смотреть на Мортимера Скотта.
 — Кто этот человек, Холли?
 Она ответила тихо, чтобы дети не слышали, и слова ее прозвучали до странности сдержанно. Она сама испугалась своему спокойствию.
 — Отец того человека, которого я убила.
 Джон вздрогнул, словно его ударили. Кровь отхлынула от его лица.
 — Так вот что вы скрывали от меня? Вы убили человека? — произнес он так отрывисто и тихо, что его почти не было слышно.
 Холли кивнула.
 Джона удивило, что она с ним согласилась. Лицо его выразило муку и отчаяние. Холли почувствовала его боль, которая вонзилась ей в грудь как кинжал. Теперь он имеет полное право презирать ее. Она давно уже с ужасом ждала такого отношения, с той секунды, когда поняла, что любит его. Что могла бы она сказать, чтобы облегчить ему удар? Она попыталась найти слова, чтобы сказать, как она его любит и будет любить всегда, что бы ни натворила в прошлом. Но ничто не могло изменить того факта, что она убила Кента. От слов стало бы еще хуже.
 Лорд Уотертон подходил к ним с обычной скучной миной на лице, но глаза у него были грустные. Он нарочно избегал смотреть на Холли. Остановившись перед Джоном, он посоветовал:
 — Я думаю, вам не хотелось бы, чтобы мистер Скотт сделал свое сообщение в присутствии детей. Мы не могли бы пойти в какое-то другое место?
 — Какое отношение вы имеете к этому человеку? — Джон бросил на лорда Уотертона подозрительный взгляд.
 — Он нашел леди Матильду и меня в трактире. Услышав его рассказ, я решил, что мне следует проводить его сюда.
 — Разумеется, вам не хотелось пропустить такую волнующую сцену, — язвительно отозвался Джон и отвернулся, обратившись к Тедди: — Проследи, чтобы дети легли спать.
 Тедди был явно обеспокоен, но возражать не стал. Он собрал детей вокруг себя.
 — Ну, мартышки, быстро в постель.
 — Что случилось? — тревожно спросила Энн.
 — Кто этот человек? — Драйден взглянул на Мортимера Скотта.
 — Почему он пришел с леди Матильдой? — спросил Брок.
 — Вам не о чем волноваться.
 Холли вышла из комнаты следом за Джоном. Что подумают о ней дети? Что должен подумать Джон? Он никогда не простит ей, что она скрывала правду. Никогда. Ей хотелось расплакаться, но она понимала, что утратит самообладание, если позволит себе хоть одну слезинку. Нет, поплачет потом, когда останется одна и отдаст себя во власть Бога.
 Джон ходил взад-вперед по библиотеке, прислушиваясь к треску огня в камине и шепча снова и снова:
 — Ты дурак, ты дурак, ты дурак.
 Он посмотрел на Уотертона, который с ленивым видом прислонился к камину, наставив свой монокль на мистера Скотта. Леди Матильда сидела в кресле с удовлетворенной усмешкой и чрезмерно довольным лицом. Мистер Скотт стоял рядом с Холли. Весь вид этого высокого седовласого человека с бегающими синими глазками и плотно сжатыми губами источал надменность. Он сжимал в руке трость с крупным рубином на рукоятке и смотрел на Холли. Она ни разу не пошевелилась с тех пор, как села в кресло с высокой спинкой. Она смотрела на свои руки, сложенные на коленях, с серьезным видом и лицом белее, чем скалы Дувра. Все красное исчезло из ее губ, и они были теперь бледного синевато-розового цвета. Ресницы отбрасывали длинные полумесяцы на опущенные щеки. Почему она сидит и ни слова не скажет в свою защиту? Джон помрачнел еще больше, брови у него опустились так, что касались век.
 — Полагаю, я сказал все, что мог. — Мистер Скотт протянул руку к Холли, но перед ним оказался Джон.
 — Я не позволю вам забрать ее до тех пор, пока не узнаю все, — проговорил он.
 — Если вам нужны доказательства — вот они. — Мистер Скотт вынул из кармана газетную вырезку и сунул ее Джону. — Здесь все написано. И что она не мисс Кемпбелл, а мисс Кимбел, и как она заколола моего сына ножом и сбежала на корабле. Вряд ли я нашел бы ее, если бы она не вызвала волнение в Лондоне, поцеловав вас прямо на улице. — Скотт криво улыбнулся. — Я везде показывал ее портрет-миниатюру. Проследить за ней было нетрудно, пока я не заблудился на ваших забытых Богом дорогах. Но я случайно встретился с лордом Уотертоном и леди Матильдой. Они были так любезны, что показали мне, как проехать сюда.
 — Она не поедет с вами. — Джон посмотрел на Скотта. Пусть попробует не согласиться!
 — У меня есть повестка об экстрадиции от главного королевского судьи, и ей предстоит вернуться в Ричмонд, где ее повесят за преступление, нравится вам это или нет, лорд Антон.
  — Нельзя идти против закона, милорд, — предупредила леди Матильда. — Будьте же разумны.
 — Не вмешивайтесь! Это вас не касается. — Джон бросил на нее властный взгляд, от которого та мгновенно закрыла рот. — Что вы вообще здесь делаете?
 — Я приехала узнать, как я могу вас утешить, когда вы все о ней узнаете. — Леди Матильда указала на Холли, словно та присутствовала на суде за колдовство.
 — Мне не нужны ваши утешения. Вы сделали достаточно: вложили деньги в мою компанию, ни слова не говоря, и выкупили мой дом.
 — Я не знаю, о чем вы говорите, — удивилась леди Матильда. — Я ничего такого не делала.
 — Если вы не делали, то кто?
 — Я, — наконец-то выговорила Холли.
 — Это сделали вы? — Джон уставился на нее. У него появилось такое ощущение, будто она ударила его в грудь топором. Он мог привыкнуть к мысли, что Холли убила человека, но такое?
 — Она очень богатая женщина, наша мисс Кимбел, — проговорил мистер Скотт, наблюдая за Холли. Глаза его блестели.
 Лицо у леди Матильды стало пепельно-серым.
 — Боже мой, как вы могли притворяться бедной? И чего я только вам не наговорила! Вы лживая, обманчивая негодяйка! Да-да, негодяйка!
 Холли беспомощно смотрела на нее, вздрагивая от каждого слова, которое бросала ей в лицо леди Матильда.
 Мистер Скотт громко рассмеялся, прекратив тираду леди Матильды.
 — Ее бабка была одной из самых богатых женщин Виргинии, но предпочла жить в бедности и копить пенсы. Старая полоумная летучая мышь могла бы купить полштата, если бы захотела. Она оставила все мисс Кимбел, когда умерла. — Он бросил на Холли укоризненный взгляд. — Это вы тоже хранили в тайне, мисс Кимбел?
 Холли только поморщилась.
 Джон подошел  к ней и схватил за руку.
 — Как вы могли мне лгать? Я считал, что знаю вас лучше. Боже мой! Или вы думали, что я ничего не узнаю? Как же вы, наверное, смеялись у меня за спиной, разыгрывая из себя бедную прислугу, будучи такой богатой, что могли спасти такого идущего ко дну дурака, как я! Зачем вы только во все вмешались! — И он устремил на нее взгляд; сердце у него истекало кровью при виде такого лживого красивого создания.
 — Простите меня, — еле слышно сказала она.
 — Неужели вам больше нечего сказать, кроме “простите”? — И Джон отбросил ее руку, словно обжегшись.
 — Я хотела быть честной, но не могла вам сказать, — прикусила она губу, в глазах ее блеснули слезы. — Мне пришлось хранить в тайне свое имя и свое богатство.
 — Вы могли мне сказать! — воскликнул Джон.
 — Я не могла вмешивать вас в свои дела. Неужели вы не понимаете?
 — Нет! Вы предпочли лгать. Вы просто-напросто мне не доверяли! Неужели я так в вас ошибся? — Джон отвернулся и уставился в огонь. Он был не в силах больше смотреть на Холли.
 В дверь торопливо постучали, в комнату вошел мистер Скибнер, держа в руках большую полотняную сумку.
 — Простите, что вторгаюсь, но я должен поговорить с вами, милорд.
 Следом за Скибнером вошел Сайлас Дентон, здешний судья — крупный человек с бульдожьим лицом и с цепким взглядом.
 — Добрый вечер, милорды, — поприветствовал всех Дентон, кланяясь Джону и лорду Уотертону.
 — Если вы уделите мне одну минуту, милорд, я сообщу вам, кто пытался вас разорить. — И Скибнер посмотрел на Джона.
 А тот бросил взгляд на Уотертона, который уронил монокль и выпрямился. Обычное притворное безразличие исчезло. Лицо у него было такое виноватое, что любой суд вынес бы ему обвинительный приговор. Еще одна ложь, которую Холли скрывала от Джона.
 — Негодяй! — вскричал Джон, бросаясь на Уотертона




  Глава 22 


 Холли затаила дыхание, глядя, как мистер Скибнер встал между Уотертоном и Джоном.
 — Это не лорд Уотертон, — проговорил Скибнер, отталкивая Джона.
 — Кто же тогда, черт побери? — Джон остановился и сердито посмотрел на лорда Уотертона поверх головы Скибнера.
 — Это она, — указал на леди Матильду Скибнер.
 Та смущенно выпрямилась в своем кресле и посмотрела в глаза мистеру Скибнеру.
 — Это не я, сэр, вы ошибаетесь.
 Холли посмотрела на лорда Уотертона.
 — Но я же видела, как вы прятались в лесу.
 — Да, прятался, и мне очень жаль, что вы упали и расшиблись. — Ледяная улыбка появилась на губах лорда Уотертона, когда он посмотрел на леди Матильду. — Я шел за вами и следил за леди Матильдой, чтобы она не причинила вам вреда. Я бы остановился, когда вы упали, но с вами был сын Сент-Джона.
 — Ложь! — вскричала леди Матильда.
 — Он говорит правду, — подтвердил мистер Скибнер. — Вы, миледи, хитрый враг. — И он отвесил в ее сторону демонстративный поклон. — Вы хотели, чтобы мисс Кемпбелл умерла, и вот почему вы надели маску и выстрелили в нее.
 — Вы наводите на меня напраслину.
 — Нет, именно так. Ревность снедала вашу душу, верно?
 — С-какой стати мне ее ревновать?
 — Не ее, а лорда Аптона. Вы хотели заполучить его и придумали хитроумный план.
 — Я не делала ничего подобного. — Леди Матильда пыталась говорить возмущенно, но теперь в ее голосе звучало волнение.
 — Делали, делали. Один из моих людей слышал, как мистер Джарвис в пабе хвастался, что его наняла некая леди на кое-какую грязную работенку. Он не назвал имя леди, но вы — единственный возможный вариант. Я еще не был уверен в вашей вине, так что велел своим людям расспросить мистера Ромли и мистера Томаса, двух других подозреваемых. Они сказали, что мистер Джарвис послал им записку с просьбой повидаться. Но ведь записку написали вы, леди Матильда, а не мистер Джарвис? Просто вы пытались сбить меня со следа. И какое-то время вам это удавалось.
 — Вы лжете! — крикнула Матильда. Ее синие глаза пылали.
 — Я лгу? Ваши уловки имели успех, пока вы не стали распространять ложь о лорде Уотертоне, который как будто разговаривал в парке с Джарвисом. Тогда мои подозрения усилились, и я стал следить за вами. Узнав, что вас нет в вашей комнате в трактире, я обыскал ее и нашел вот что. — Он открыл свою сумку и вынул оттуда маску с прорезями для глаз, пару мужских брюк и черный плащ. — Вы собрались еще раз напасть на мисс Кемпбелл и выбрали такой же плащ, как у лорда Уотертона, чтобы все подумали на него. Вы хотели закончить начатое вами дело. Лорд Уотертон знал о ваших планах, и поэтому он следил за мисс Кемпбелл.
 Теперь леди Матильда посмотрела на Холли, злобно сверкая глазами.
 — Вы должны были умереть в первый же раз, но он помешал, — кивнула леди Матильда на Джона. — Я чуть не застрелила его.
 — Почему, Матильда? — Джон внимательно посмотрел на нее.
 Леди Матильда утратила все самообладание. От досады ее лицо стало отвратительным.
 — А почему бы и нет? Я любила вас, еще когда вы не женились на моей кузине, но вы были так слепы, что ничего не замечали. Мне оставалось только разорить вас и заставить обратиться ко мне за помощью. Я хотела выйти за вас замуж и отдать вам все свои деньги. Вы могли бы попросить меня, но нет, вы отдали всю вашу нежность первой попавшейся девчонке. — Она ткнула пальцем в сторону Холли. — А вы, с Вашей слезливой добротой! Предполагалось, что вы уедете отсюда, как только встретитесь с его чудовищными отпрысками, но нет, вы остались… мне назло.
 — А потом лорд Аптон приехал в свое поместье и тем самым сильно рассердил вас, — закончила ее мысль Холли.
 — Да, его приезд не входил в мои планы. Я думала, что он, конечно же, останется в Лондоне и будет заниматься своими делами, но он предпочел прибежать сюда, к вам. Пришлось мне придумать, как от вас избавиться, вот я и попыталась вас убить.
 Джон взглянул на леди Матильду с жалостью и возмущением.
 — Надеюсь, теперь вы счастливы, — посмотрела на него, в свою очередь, леди Матильда. — Вы полюбили убийцу. Вы могли сделать предложение мне, но нет, вы предпочли ее. Очень жаль, что она не умерла. — Леди Матильда злобно улыбнулась. — Ее повесят. Я непременно узнаю, в какой день и час, и уж тогда-то вдоволь посмеюсь. — Неестественный смех леди Матильды прозвучал в комнате.
 — Кого повесят? — спросил судья со смущенным выражением лица.
 — Ее, — указал на Холли мистер Скотт. — Она убила моего сына, и в Виргинии ее разыскивают как убийцу. У меня есть предписание привезти ее туда, чтобы она предстала перед, судом.
 — Мы ничего не знаем о причинах. — Джон внимательно посмотрел на Холли. — Почему вы убили его?
 — Совершенно случайно. Я вовсе не хотела его убивать. Он неделю держал меня в заточении. Я убежала. Потом мы боролись. — Холли ломала руки.
 — А почему он держал вас в заточении? — спросил Джон. Холли хотела что-то сказать, но мистер Скотт выпалил:
 — Вы все расскажете на суде! Я знаю только, что вы убили моего сына. — Мистер Скотт вынул из кармана часы. — Все очень интересно, но мне нужно возвращаться на корабль. Он скоро отходит. Мистер Дентон, прошу вас сопроводить мою узницу и заковать ее в кандалы, чтобы не убежала.
 — Если вы закуете ее в кандалы, я обмотаю их вокруг вашей шеи! — Джон гневно посмотрел на Дентона.
 — Сожалею, милорд, но я вынужден. — Судья посмотрел на Холли. — Пойдемте, леди.
 Боль в глазах Джона показалась Холли невыносимой, и она опустила глаза.
 — Прошу прощения, — пролепетала она. — Пожалуйста, постарайтесь меня забыть. Я вовсе не хотела лгать. Только хотела помочь. Не говорите детям, куда я делась. Просто скажите, что мне пришлось уехать домой.
 И она отвернулась, понимая, что потеряла Джона навсегда. Вышла, ни разу не обернувшись.
 Джон стоял, словно прирос к месту, глядя, как судья уводит леди Матильду. Та бросила на Джона ненавидящий взгляд, смешанный с горечью. Мистер Скотт пошел следом, трость, висевшая у него на руке, покачивалась. Он слишком жизнерадостен для человека, недавно потерявшего сына, подумал Джон, хмуро глядя ему в спину.
 Мистер Скибнер подождал, пока Скотт уйдет, и повернулся к Джону.
 — Не беспокойтесь, милорд. Я думаю, что, имея хорошего адвоката, она выкрутится.
 Джон уныло смотрел на пустой дверной проем.
 — Надеюсь, что так.
 — Поскольку с делом мы покончили, я, пожалуй, вернусь к жене. Все же сегодня рождественский сочельник. Доброй ночи. — Скибнер поклонился Джону и Уотертону и вышел, блестя белыми волосами.
 При упоминании жены Джон повернулся и снова посмотрел на дверь. Где теперь Холли? Наверное, сейчас на нее надевают кандалы.
 Уотертон в это время налил два бокала.
 — Держите, — протянул он бокал Джону, — вам
 не помешает-Джон уставился на Уотертона, удивляясь его заботливости, потом взял у него бокал.
 — Кажется, все стало ясно, остаетесь только вы. О чем вы говорили с Джарвисом?
 — Я, дорогой мой мальчик, любил леди Матильду с тех пор, как четырнадцать лет назад увидел на ее первом балу. Но глупая девчонка не обращала на меня никакого внимания. Она вбила себе в голову, что любит вас.
 — И поэтому вы ненавидели меня все годы?
 — Если быть совершенно откровенным, да. Она — единственное, что мне нужно, но ни за какие деньги я не мог ее купить. Обычно я добиваюсь того, что мне нужно, а тут ничего не получалось. — Уотертон осушил свой бокал одним глотком и поморщился. — Любовь. Чертовски дрянная штука.
 — Значит, вы знали о замысле леди Матильды разорить меня.
 — У меня были подозрения, поэтому я отправился к Джарвису. Он все мне рассказал. — Уотертон поставил бокал и снова наполнил. — Я собирался анонимно вложить деньги в ваше предприятие и распутать неразбериху, которую она внесла в вашу жизнь, но мисс Кемпбелл меня опередила, Я хотел уговорить леди Матильду признаться и отдаться на вашу милость, но я не понимал, до какой степени она одержима. Ей воистину самое место в Бедламе.
 — Да. — Джон выпил, посмотрел на дверь, и снова увидел, как Холли выходит из нее, не глядя в его сторону.
 — Ее уже не вернешь, дорогой мой мальчик.
 Джон снова посмотрел на Уотертона.
 — Ее теперь не вернешь. Женщина, которую я знал, женщина, которую я любил, исчезла. Я не знаю ту особу, которая только что отсюда вышла. Единственное, что я знаю, — она умелая маленькая лгунья.
 Пальцы Джона машинально сжали ножку бокала, и она хрустнула. Осколки упали на пол рядом с его сапогами. Джон уставился на кровь, капающую у него из пальцев. Уотертон бросил ему носовой платок.
 — А вам не кажется, что она та же самая женщина, которую вы любили, но только гораздо более интересная? — И, не дожидаясь ответа, он продолжал: — Она доказала, что ради тех, кого любит, сделает все, что угодно. Ах, если бы у меня была такая любящая женщина… — Голос его умолк, и Уотертон задумался.
 — Я уверен, что вам не понравилось бы, если бы женщина заплатила ваши долги, сделав из вас дурака.
 — А где бы вы были без ее помощи? — раздраженно крикнул Уотертон. — Вы слишком горды и ранимы, чтобы видеть суть. У вас вся система ценностей перевернута. Любой английский аристократ выживал за счет денег, принесенных женщиной. Это норма, принятая в нашем классе.
 — Когда-то я женился на деньгах. Элис никогда не давала мне забыть, что я спас фамильную честь за ее деньги. После ее смерти я дал клятву, что никогда больше не женюсь на богатой.
 — Гордость — вещь хорошая, но она не согреет вам постель в холодную ночь и не убережет от долговой тюрьмы. Я прекрасно понимаю, почему эта женщина действовала у вас за спиной. Иначе вам никак не поможешь — вы ужасно упрямы.
 Джон понимал, что Уотертон говорит правду, но все равно возразил:
 — Она могла бы мне сказать, что богата.
 — А разве вы ей поверили бы — с ее очаровательным простодушным видом? — Уотертон повертел бокал в пальцах. — Я неплохо разбираюсь в людях, но она провела даже меня. Мне и в голову не пришло, что она богата.
 Джон промолчал, думая о Холли. Сжав свой порезанный кулак, он почувствовал, как повязка туже сжала ранку, и в груди у него тоже все сжалось.
 Поскольку Джон молчал, Уотертон продолжал:
 — Я прекрасно понимаю, почему она не могла рассказать вам о своем богатстве или об убийстве. Будь вы на ее месте, разве вы рассказали бы такую правду? — Ответа он не стал ждать. — Уверен, что нет. Вам повезло, что вы ее нашли. Я всю жизнь любил женщину, которая так и не ответила на мою любовь. Пока не встретил мисс Кимбел или Кемпбелл, как она назвалась, я не понимал насколько"бесплодны мои стремления. — В голосе Уотертона послышалось некоторое сожаление. — У вас есть возможность действительно быть счастливым с мисс Кимбел, не упустите ее пока есть время. Я могу помочь вам вернуть ее, а потом мы тайком увезем ее во Францию. У меня есть замок неподалеку от Ниццы. Вы можете переменить имя и обосноваться там  с ней и с детьми. Никто никогда ее не найдет.
 — Вы готовы сделать это для меня? — Джон поднял бровь не веря его словам.
 — Не для вас, а для нее. — Голос Уотертона снова звучал сухо. — Она действительно замечательное создание. Если бы она не любила вас, я начал бы за ней ухаживать.
 Джон бросил на него взгляд, исполненный такой ревности, что Уотертон расхохотался.
 В дверях показался Тедди. Увидев хохочущего Уотертона он прищурился.
 — Что вас так развеселило?
 — Мы только что говорили о любви во всей ее ослиной абсурдности. — Уотертон поднял бокал, приветствуя Тедди, и осушил его.
 Тедди недоверчиво посмотрел на брата.
 — С какой стати ты с ним разговариваешь, как будто он вой старый друг? Он пытался разорить нас. Гони его в шею. — Тедди сердито посмотрел на Уотертона и снова устремил взгляд на Джона.
 Джон начал рассказывать Тедди о преступлениях Матильды и о том, как она сумела бросить подозрения на Уотерто-да, но говорить о Холли он не смог.
 — А что же Холли? — спросил Тедди обеспокоено. — Где она?
 — Она арестована за убийство, — сообщил Уотертон. Слова поразили Тедди, и он отшатнулся, схватившись за дверной косяк.
 — Убийство?
 — Дело дрянь, — подытожил Уотертон с оттенком драматизма в голосе. — Но мы не дадим ее повесить. — Он повернулся и посмотрел на Джона. — Стоит ли брать его в нашу команду, где требуется умение стрелять, или он опасен только на словах?
 — Скоро узнаете. Я хороший стрелок, и если бы не Холли…
 — Довольно. — Джон смерил взглядом обоих. — У нас нет времени на споры. Если мы хотим ее вернуть, нам нужно немедленно составить план.
 Низко над Лондоном висела луна, сферические очертания которой проникали через густые облака, затянувшие небо. Тусклый свет от стоящих в доке кораблей подмигивал Холли в холодном ночном воздухе. Она прошла по сходням на корабль, слушая, как свистит ветер.
 Мортимер Скотт подтолкнул ее.
 — Поторапливайтесь.
 Она обернулась, посмотрела на него, и кандалы у нее на руках звякнули.
 — Быстрее я не могу.
 — Придется, — снова подтолкнул ее Мортимер.
 Она шагнула на палубу и увидела капитана, одноглазого человека с редкими длинными волосами. Он с вожделением посмотрел на нее.
 — Ну-ну, значит, нашли барышню? — Он говорил с сильным французским акцентом.
 — Да, нашел. Когда мы можем отплыть? — спросил мистер Скотт, подталкивая Холли к ступенькам.
 — Да, наверное, уже скоро. Мне только что сообщили, что Темза вот-вот замерзнет.
 — Очень хорошо. Когда вы покончите с делами, мы, пожалуй, проделаем с мисс Кимбел то, что задумали.
 — Что такое? — спросила Холли, оборачиваясь к Мортимеру.
 — Скоро все узнаете, дорогая, — ответил тот, сделав ударение на слове “дорогая”.
 При мысли о том, что он задумал с ней сделать, Холли содрогнулась. Краешком глаза она увидела, что по сходням идут три бородатых матроса с длинными жидкими волосами. Они орали какую-то грубую песню пьяными голосами. Увидев их, капитан выругался по-французски. У одного из них, высокого и широкоплечего, на руке была грязная повязка.
 — Идите вниз. Больше вы не убежите. — Мортимер схватил ее за руку.
 Она вырвалась из рук Мортимера и бросилась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. В ушах звенели его крики — он приказывал ей остановиться, — а она бежала по какому-то узкому проходу. Холли не успела добежать до конца, как сзади ее схватили чьи-то огромные руки и подняли как перышко. Оглянувшись через плечо, она увидела огромного сильного человека.
 — Куда вы спешите? — улыбнулся верзила, показав гнилые зубы.
 — Я вас знаю, — произнесла Холли, ноги ее не доставали до земли. — Вы напали на меня недавно в доках!
 — Ага. Меня нанял хозяин, который вас искал.
 — Это не делает ему чести.
 — Портовая шлюха, ведь так?
 Холли подумала, что Гнилозуб швырнет ее об стену, но тут появился Мортимер и приказал:
 — Запри нашу маленькую убийцу в грузовом трюме. Пусть познакомится с крысами, они сделают ее малость покладистее.
 Гнилозубу приказание, судя по всему, пришлось не по душе. Он с большим удовольствием стукнул бы Холли по голове. Опустив ее на пол с такой силой, что у нее клацнули зубы, он вцепился ей в руку. Холли скривилась от боли, а он потащил ее вниз по лестнице. Наконец он остановился перед какой-то дверью.
 — Познакомься с темнотой, девчонка. Тут ты запоешь по-другому. — И с ухмылкой, обнажившей его гнилые зубы, он открыл дверь и втолкнул Холли внутрь.
 В грузовом трюме было темно, стоял сырой запах плесени. Крысы бросились врассыпную из-под ее ног, в двери проскрежетал ключ. Холли подумала, что так, наверное, скрежещут ржавые петли закрывающегося гроба. Порыв ветра, и судно накренилось. Холли слышала, как вода бьется об обшивку борта. Скоро они выйдут в открытое море.
 Дрожа от холода, она завернулась в пелерину и прислонилась к двери. И тут ее одолели все страхи, которые до сих пор она держала на привязи. Она подумала о Джоне, которого потеряла навсегда. Вскоре ее повесят, и она умрет, сознавая, что он ненавидит ее за ложь. Но разве она не заслужила ада? Бог покарал ее за то, что она убила Кента.
 Вспоминая, Холли перенеслась домой, в Кимбли. Был вечер, рождественский сочельник. Бабушка ушла в церковь на ночную службу. Холли страшно не любила одиночество, которое воцарялось в доме, когда бабушка куда-то уходила. Холли чихнула в очередной раз и прижала к носу платок. Зачем простужаться, да еще в рождественский сочельник.
 Она устроилась поуютнее среди подушек на своей кровати и взяла сборник поэм Байрона. Она хранила эту книгу под матрасом и доставала только тогда, когда была уверена, что бабушка не войдет и не увидит ее. Бабушка неодобрительно относилась к рискованным бредням Байрона о любви, равно как и к его образу жизни.
 Поначалу Холли не слышала шума, но потом он стал громче. Она насторожилась, посмотрела в окно и увидела, как под рамой показался нож.
 Потом чьи-то пальцы подняли раму. Она увидела макушку головы и светлые волосы и поняла, что к ней лезет Кент. Он увидел ее и улыбнулся. Он влез в окно, хотя предприятие было не очень-то простое, учитывая, что ее комната находилась на втором этаже, но Кент, наверное, забрался по опоре для роз, которые росли у нее под окном.
 Холли закричала и швырнула в него книгу.
 Он ловко уклонился, глаза его сверкнули — он уставился на ее грудь. Ему было всего семнадцать лет, но он смотрел на нее, точно грязный старик.
 — Не бойся, Холли. — Он наклонился и подобрал книгу. — Хм! Байрон, да? Юная барышня не должна читать такие книги. Или тебе уже хочется узнать, как устроен мужчина? Хорошо, если так.
  — Убирайся вон! — Холли рывком потянула на себя одеяло.
 — Даже и не думай. Ты уже много лет меня дразнишь. Вот я и пришел поквитаться. Я ждал, пока твоя старая крыса уйдет и ты останешься одна. Я знал, что дело того стоит. — Он швырнул книгу на пол.
 Книга упала со стуком, похожим на ружейный выстрел. Холли вздрогнула.
 Кент улыбнулся, наслаждаясь ее смущением, затем провел пальцем по лезвию своего ножа.
 Разозлившись, она сказала:
 — Я тебя не дразнила. Это ты мучил меня всю жизнь. И если сию же минуту не уберешься из моей комнаты, я тебя стукну.
 — Здорово. Ты меня стукнешь? — Он закинул голову и рассмеялся. Потом подошел к ее кровати.
 Холли в отчаянии огляделась. Кент подходил все ближе, потом бросился на нее. Она рванулась, схватила тяжелый подсвечник и ударила Кента по голове. Впервые у нее действительно возникло желание ударить Кента. Вспомнилось все то зло, которое он причинил ей, и захотелось ударить его еще раз. Но она уронила лампу и поняла, что он всегда будет жить и мучить ее…
 Воспоминания рассеялись, и слезы навернулись на глаза Холли. Она снова прижалась к двери и заплакала. Ноги больше не держали ее, и она, скользнув по двери, оказалась на полу. Съежилась, закрыла лицо руками, и кандалы зазвенели прямо у ее ушей.
 Ей казалось, что прошло несколько лет, но на самом деле лишь минуты. Она услышала топот крысиных лап — они подбирались к ней все ближе — и усилием воли овладела собой. Встала, вытерла слезы и ударила ногой наугад в темноту. Она хотела бы оказаться где угодно, только не в грузовом трюме, переполненном крысами.
 И словно святой Николай внял ее мольбам, она услышала приглушенные голоса двух мужчин, о чем-то споривших за дверью. Голос одного принадлежал, кажется, Мортимеру Скотту.
 В замке повернулся ключ.
 Дверь отворилась, и в темноту ворвался поток света. Крысы бросились врассыпную и спрятались за многочисленными бочками и ящиками, которыми был набит трюм. Кто-то схватил Холли за руку и выволок за дверь.
 — А вот и ты.
 Холли, моргая, смотрела налицо Мортимера в отблесках фонаря. Тусклый свет придавал его коже желтый оттенок, и его глубоко посаженные глаза казались просто дьявольскими. Он напоминал ей своего сына, только глаза у Кента были более жестокими.
 — Кажется, кто-то страшно хочет тебя видеть. — Мортимер потащил Холли вверх по лестнице и дальше по коридору.
 — Кто?
 — Скоро узнаешь.
 Вдруг он распахнул дверь и втолкнул ее в тускло освещенную каюту. Она огляделась и услышала, как в замке поворачивается ключ. Скудная обстановка в каюте состояла из стола, рундука и кровати, задвинутой в темный угол.
 — Ну-ну, что у нас здесь такое?
 Холли вздрогнула, узнав протяжное мягкое произношение южанина. Оно преследовало ее чуть ли не всю жизнь,! Она повернулась в сторону кровати и вгляделась. Оттуда на нее смотрели ярко-синие глаза. Холли прищурилась, ей показалось, что перед ней привидение.
 — У тебя такой вид, будто ты вот-вот хлопнешься в обморок. Что ж, Англия тебя так изменила? Насколько я помню, ты никогда не теряла сознания. — Кент приветствовал ее улыбкой, причем лицо у него стало порочно-красивым. Он лежал на кровати, растянувшись, закинув руки за голову и скрестив ноги в лодыжках.
 — Ты жив? — произнесла Холли, и нижняя губа у нее задрожала.
 — Ты вроде бы разочарована.
  — Только потому, что меня обвиняют в убийстве.
 Кент рассмеялся:
 — Вот теперь ты опять стала той, которую я знал. — Он спустил ноги на пол и сел. Его светлые волосы отросли с тех пор, как она видела его в последний раз, и висели теперь до плеч, поблескивая при свете свечи.
 — Не понимаю, чего ты хочешь достичь, поехав за мной в Англию и заставив всех поверить, будто бы я тебя убила. — Холли услышала какой-то грохот наверху, на палубе. Она посмотрела на потолок, потом опять устремила взгляд на Кента.
 — А мне кажется, все очевидно.
 — Я никогда не выйду за тебя замуж. Ни ты, ни твой отец никогда не наложат лапы ни на мою плантацию, ни на мои деньги.
 — Ну-ну, ты же знаешь, мой отец всегда хотел заполучить землю твоей бабки. Она ведь граничит с нашим имением, но я по крайней мере не виноват в том, что хочу тебя. — Он окинул ее медленным взглядом.
 — Нет, ты хочешь меня только потому, что я не хочу выходить за тебя замуж. — Холли звякнула кандалами. — Я никогда не буду твоей женой. Сожалею, что ударила тебя ножом, но тебе не следовало принуждать меня. Я люблю другого человека и собираюсь выйти за него замуж, если он простит меня. — Холли нахмурилась.
 — Ну давай упирайся и дальше, но капитан обвенчает нас еще до того, как мы доберемся до Виргинии, — улыбнулся Кент, — либо ты вернешься в грузовой трюм. Что ты предпочитаешь?
 При мысли о крысах по коже у нее побежали мурашки, но еще омерзительнее выйти замуж за Кента и позволить ему прикасаться к себе.
 — Я вернусь в грузовой трюм. — Холли отчаянно старалась говорить решительно.
 Кент осклабился.
 — Я думал, что несколько минут в трюме вылечат тебя от упрямства. Говорил отцу, что не стоит сажать тебя в трюм прямо сейчас, но он, наверное, прав. Тебе нужно посидеть там денек-другой. — Он встал и направился к ней. — Или, может быть, пойти по более короткому пути и взять тебя прямо сейчас?
 — Если ты прикоснешься ко мне, я действительно тебя убью. — Она шагнула к двери. — Ничего у тебя не получится.
 — Получится. Я никому не говорил, что ты меня пырнула ножом. И прежде чем мы сели на корабль, идущий в Англию, я напечатал в газетах сообщение о нашей помолвке. Все думают, что я поехал в Англию, чтобы провести здесь медовый месяц. Так что даже если ты будешь возражать, уже слишком поздно. Все, что принадлежит тебе, будет моим, в том числе и твое тело. — И он протянул руку, чтобы схватить ее.
 Холли отскочила в сторону, но он успел ухватиться за ее кандалы и рванул на себя. Холли оказалась в его объятиях. Он попытался поцеловать ее, но она отпрянула и ударила Кента кулаками.
 В коридоре опять послышался грохот, и дверь распахнулась.
 На пороге стоял пьяный матрос с перевязанной рукой. Его широкие плечи загородили весь дверной проем, грудь тяжело вздымалась. Холли заглянула в золотые глаза вошедшего и узнала Джона в черном парике и с фальшивой бородой. Глаза его пылали гневом. Никогда еще Холли так не радовал его гнев. Он пришел за ней. На глаза ее навернулись жгучие слезы.
 — Убери от нее свои лапы! — приказал Джон, взглядом разрывая Кента на мелкие кусочки.
 Быстрым движением Кент поднял цепь и обмотал ее вокруг шеи Холли.
 — Еще чего. Она моя. — Он наклонился и сказал Холли на ухо: — Тот, кого ты любишь? Смотреть особенно не на что.
 — Ты, должно быть, жертва убийства, восставшая из гроба? — Джон шагнул к нему.
 — Да, просто смешно.
 — Я не позволю тебе забрать ее. — Джон подошел еще ближе.
 Кент натянул цепь. Холодные железные звенья врезались Холли в горло. Она закашлялась, пытаясь втянуть в себя воздух, но смогла только захрипеть.
 — Не подходи! — угрожающе крикнул Кент.
 — Не мучь ее. — Джон отступил, не сводя глаз с Кента.
 — Не буду, если ты поведешь себя разумно. Мы сейчас отплываем. Уходи отсюда, или я задушу ее. — Кент толкнул Холли вперед, руки у нее все еще были заведены за голову, а цепь обмотана вокруг шеи так, что опусти она руки, сама задушила бы себя.
 — Я никогда не отдам ее. — Джон вышел в коридор, медленно пятясь и не сводя взгляда с Кента.
 — Вряд ли у тебя есть выбор. — Кент толкнул Холли вперед, через порог, вышел сам, держа цепь натянутой так, чтобы она могла еле-еле дышать. Она задыхалась, грудь ломило.
 Дальнейшее произошло очень быстро, буквально в секунду. Джон дал Кенту подножку. Тот отпустил цепь и упал ничком, налетев на Холли. Она потеряла равновесие, ноги ее подкосились. Цепь на шее натянулась и сдавила горло…




 Глава 23


 Большие сильные руки подхватили ее, потом Джон помог ей выпрямиться. Кент попытался встать, но Джон ударил его в подбородок. Кент рухнул на пол.
 — Как ты себя чувствуешь? — Джон размотал цепь и привлек Холли к себе.
 Она услышала, как бьется его сердце у нее под ухом, ощутила обнимающие ее сильные руки и всхлипнула:
 — Я не думала, что ты когда-нибудь сможешь простить меня. Так не хотелось умирать, зная, что ты меня ненавидишь. Ты сможешь простить меня за ложь?
 — Если ты сможешь убедить меня.
 Он обнял ее, поцеловал долгим поцелуем. Его фальшивая борода колола ей подбородок. Он снова целует ее, и ей кажется, что она в раю. Она обняла его за шею, звеня цепью на запястьях.
 Кто-то кашлянул и сказал, растягивая слова:
 — Сейчас не место и не время для поцелуев. Джон отодвинулся от нее и тихонько выругался.
 На них смотрел Уотертон. Он тоже походил на бывалого матроса, который слишком долго пробыл в море. Голова обмотана красным платком, в ухе серьга. Он зачернил два передних зуба и вымазал лицо чем-то черным.
 Холли уставилась на лорда Уотертона, широко раскрыв глаза. Потом перевела взгляд на Джона.
 — Я вижу, ты привел подкрепление.
 — Ну да, Уотертон настоял на том, чтобы его взяли с собой.
 — Как мило с вашей стороны, лорд Уотертон. — Холли послала ему улыбку. — Позволите заметить, вам очень к лицу этот маскарад.
 Тот изящно поклонился:
 — К вашим услугам, сударыня. Надеюсь, что я ступил на путь исправления. — Он усмехнулся, показав фальшивую дыру между зубами, которая еще больше усиливала нелепость его внешности, и нелепость эта была настолько забавна, что заставила Холли улыбнуться. — Я готов на все, лишь бы увидеть, как вы мне улыбаетесь. Я уже перевернул новую страницу.
 Джон выгнул бровь:
 — Какой вздор вы несете, Уотертон!
 Лорд Уотертон закинул голову и рассмеялся.
 В коридоре показался Тедди в грязной шапке и с длинной остроконечной фальшивой бородой. Перед собой он Толкал подвыпившего Мортимера Скотта, у которого из носа и из губы текла кровь.
 — Что мы будем делать с ним — последним из них? — кивнул Тедди на Мортимера.
 — Насколько я знаю, сейчас в Австралию отходит корабль с каторжниками. А этого мы отправим туда же. — Уотертон взял Кента за лацканы фрака и, взвалив на плечи обмякшее тело, понес вверх по лестнице. Руки Кента безжизненно болтались.
 Холли посмотрела им вслед и спросила:
 — А нельзя снять с меня кандалы и уехать домой? Скоро Рождество, и мне хотелось бы быть с детьми, когда они проснутся.
 — Да, милая моя. Ты читаешь мои мысли. — Джон поднял ее на руки.
 — Где вы взяли костюмы? — Холли поправила на нем парик, съехавший на лоб.
 — Скибнер был так любезен, что одолжил нам все из своего хозяйства.
 — Когда я тебя увидела, то не сразу узнала, только по глазам.
 — К несчастью, у него не оказалось никакого средства, чтобы изменить цвет моих глаз.
 — Я рада. Мне нравится их цвет. Надеюсь, у наших детей будут твои глаза и мой характер. Я не вынесу, если у нас будет полный дом хмурых деток. — Она прильнула к нему, вдыхая знакомый чистый мужской запах.
 — Ха! Они будут бегать взад-вперед и делать бог знает что у меня за спиной, — заявил он с нежностью и поцеловал ее в макушку. — Они будут крушить все вокруг.
 — Ты знаешь, что другого тебе и не захочется, — проказливо улыбнулась Холли.
 — Ты права, — пробормотал он, скрывая довольную усмешку.
 В рождественское утро Джон с Холли сидели в гостиной. Она уютно устроилась рядом, положив голову ему на плечо, и волосы ее рассыпались по его рукам. Он смотрел, как дети играют со своими подарками, перебирал в пальцах волосы Холли, удивляясь их мягкости, и на лице его играла довольная улыбка, потому что утром они любили друг друга.
 — Разве у них не счастливый вид? — прошептала Холли, не отрывая глаз от детей, и их счастье отражалось на ее лице.
 — Да, — подтвердил Джон, глядя, как Драйден передвигает игрушечных солдатиков, сражающихся с батальоном под командованием Энн, Броком, Тедди и даже леди Аптон, которая тоже стояла на коленках, опираясь на руки. — Но что-то у вас слишком много генералов, — усмехнулся Джон, глядя на старую леди.
 — Не ставьте его туда, дети. Генерал всегда должен находиться в задних рядах, — объясняла леди Аптон.
 — Да, правильно — И Драйден по ее совету переставил своего генерала назад.
 — Я бы поставил его вот сюда, — посоветовал Тедди, наблюдающий за битвой.
 Драйден нахмурился:
 — Интересно, кому подарили солдатиков?
 — Наверное, нужно было каждому подарить солдатиков, — забеспокоилась Холли. Как жаль, что она не всем угодила своими подарками.
 Джон рассмеялся так, что у него плечи заходили ходуном.
 — Не волнуйтесь, бывшая мисс Кимбел, на следующее Рождество мы всем купим солдатиков.
 По его лицу Холли поняла, что он забавляется.
 — Ах ты… — Она игриво ударила его в грудь.
 Он схватил ее за руку, прижал к груди. Рубашка на нем была расстегнута, и он почувствовал, как ее пальцы запутались в густых волосах у него на груди.
 Лицо у него приняло плотоядное выражение, и она прошептала:
 — У тебя вид красивого грязного распутника, которому нужно выспаться.
 — Я бы поспал, если бы ты не подняла меня сегодня утром, — усмехнулся он.
 — Я не могла позволить тебе проспать первое утро нашего медового месяца. — Она провела пальцем по впадинке у него на подбородке. — Не правда ли, очень мило со стороны лорда Уотертона достать нам особое разрешение, что бы мы могли пожениться?
 — Вот бы ты его видела. Я думал, он удушит клерка, когда
 тот сказал, что не хочет, чтобы его тревожили в сочельник.
 Холли улыбнулась:
 — Лорд Уотертон действительно благородный человек Джон как-то неуверенно фыркнул, и Холли рассмеялась Тогда Джон неохотно усмехнулся.
 — Кстати, я вспомнил, — рассеянно сказал он и вынул из кармана маленькую коробочку. — Счастливого Рождества.
 — Но я тебе ничего не подарила. — Вид у нее был уязвленный.
 — Я получил то, что хотел: тебя. — Он нежно поцеловал ее в шею и почувствовал, как по телу ее пробежала дрожь.
 Холли открыла коробочку. Глаза ее широко раскрылись при виде кольца, которое купил Джон. Она взяла его и стала рассматривать золотой ободок так, словно то была самая драгоценная вещь на свете. Ободок был увит остролистом и омелой. Пять маленьких бриллиантовых ягодок блеснули, когда Холли повернула кольцо.
 — Рождественское кольцо. Как красиво. — И она с восхищением надела его на палец.
 — Я заказал его некоторое время назад как рождественский подарок, но, подумав о дне нашей свадьбы, решил, что оно вполне подойдет в качестве обручального кольца.
 — Прекрасно, — только и прошептала Холли.
 Всякий раз, когда она смотрела на него, он видел любовь в ее глазах, ему хотелось привлечь ее к себе и поцеловать, чтобы удостовериться, что она настоящая. И теперь он покорился своему желанию. Их губы встретились, раскрывшись навстречу друг другу. Наконец-то она принадлежит ему. Он не верил своему счастью.
 — Послушайте! — воскликнула Энн. — Это рождественские колокола.
 Джон прервал поцелуй и прислушался к приглушенному колокольному звону.
 Энн схватилась за край дивана и медленно встала, потом протянула руку к Джону и Холли.
 — Пойдемте. Давайте послушаем колокола. Если мы не поторопимся, мы все пропустим.
 И девочка потянула их к двери в холл. Джон все еще удивлялся, видя, что Энн ходит. Он до сих пор не мог поверить в ее выздоровление, но вот она тащит его по холлу. Джон с улыбкой повиновался.
 Энн распахнула входную дверь и вышла на крыльцо. Порыв холодного ветра отбросил назад прядь волос со лба Джона.
 — Пошли! — Энн увлекала их за дверь.
 Мороз покалывал лицо. Драйден, Брок, Тедди и леди Аптон присоединились к ним. Холли тоже была здесь. Так они стояли на крыльце, и воздух дрожал от гула тысячи церковных колоколов, звонивших со всех сторон в честь Рождества.
 — Смотрите, — указала Энн на группу ряженых, пробирающихся по снегу к дому. Звуки рождественской песенки смешивались с колокольным звоном.
 — А у них в хоре Санта-Клаус, — уведомил Брок. Человек, изображавший Санта-Клауса, стоял в заднем ряду среди мужчин и пел, борода его блестела, точно мягкое отполированное серебро. Джон посмотрел в блестящие, похожие на звезды глаза бородатого старика. Их взгляды встретились.
 Человек подмигнул Джону. Джон подумал, не в самом ли деле перед ним сам святой Николай. Мысль глупая, но не глупее, чем вера в чудеса. И он действительно верил в них теперь, каждый раз, когда видел, что Энн ходит, а Драйден стал совершенно другим, не говоря уже о том, что сам он спасся от долговой тюрьмы. Он убеждался, что Холли — чудо. Его чудо.
 И словно прочитав его мысли, она обернулась и посмотрела на него своими карими глазами в обрамлении длинных ресниц. Потом улыбнулась, сияя ямочками на щеках. Ни когда больше он не будет думать о Рождестве с недовольством, после того как получил самый драгоценный из всех подарков Холли.


КОНЕЦ