Аннотация: Скотту Гэлбрейту прислали из агентства няню, скромную, не склонную к флирту — словом, такую, какая ему нужна. Но вот беда — она оказалась единственной женщиной, к которой он способен испытывать желание…


---------------------------------------------


 Грейс Грин
 Нежеланная любовь



 ГЛАВА ПЕРВАЯ


 — Миссис Трэнт, мне нужна невзрачная молодая женщина, способная выполнять обязанности няни.
 — Невзрачная молодая женщина в качестве няни? — удивленно переспросила Ида Трэнт. — Я не уверена, что понимаю…
 Скотт Гэлбрейт резко подался вперед:
 — Мики, убери руки…
 Он успел схватить своего сына за руку. И вовремя. Иначе двухлетнему малышу удалось бы опрокинуть лиловую узумбарскую фиалку в глиняном горшке прямо на чистый стол Иды Трэнт.
 Владелица агентства «Трэнт» по трудоустройству неуверенно пожала плечами:
 — Гм… доктор Гэлбрейт, я не совсем понимаю, что вы…
 — Позвольте мне все объяснить. — Скотт рассеянно стряхнул землю с пальцев Мики. — Мне нужна женщина, у которой на первом месте… нет, точнее, единственное, что ее должно интересовать, это забота о трех моих детях, растущих без матери.
 И чтобы она не мечтала стать моей невестой и женой…
 Он не договорил, поскольку четырехлетняя Эми направилась к двери офиса.
 — Эми, вернись.
 Эми упорно продолжала идти.
 — Лиззи! — Он резко дернул свою старшую дочь, которая сидела сгорбившись у краешка стола и читала книгу. — Пожалуйста, верни свою сестру.
 Лиззи вздохнула так, как могут вздыхать только восьмилетние дети, которых постоянно дергают и отвлекают от любимого занятия, и неохотно пошла за сестрой.
 Вскоре она вернулась вместе со жгуче-рыжеволосой сестренкой и грубо толкнула ее на диван у окна.
 — Сиди здесь, — резко скомандовала она. — И постарайся не быть такой несносной врединой.
 В голубых глазах Эми блеснули слезы.
 — Я не вредина.
 Лиззи быстрым движением откинула на спину свою русую косу и презрительно произнесла:
 — Вредина! Вредина! Вредина!
 Она вернулась на свое место у края стола и, снова сгорбившись, принялась читать книгу.
 Скотт открыл было рот, чтобы пожурить ее, но передумал, заметив, что дочка побледнела и у нее дрожат губы.
 Он ощутил отчаяние и беспомощность — чувства, ставшие привычными за последний год и восемь месяцев. Он всем сердцем сочувствовал Лиззи. Скотт знал, что девочка очень переживает смерть мамы и страдает, как и он. Из трех детей она больше всех скучала по маме. А он часто возлагал на нее слишком много обязанностей лишь потому, что она была старшей. Поэтому вместо того, чтобы отругать ее, он вернулся к прерванному разговору с женщиной, сидевшей за столом напротив него:
 — Итак, миссис Трэнт, на чем мы остановились?
 — Вы говорили, что вам нужна невзрачная молодая женщина в качестве няни…
 — ..которая не помешана на мужчинах.
 — Если серьезно, — Ида Трэнт задумалась, — кажется, у меня есть на примете такая женщина, которая идеально вам подойдет. У нее превосходные рекомендации. И она по-настоящему любит детей.
 Уверяю вас: романтические отношения — это последнее, что ей нужно в жизни. К счастью, сейчас она ищет работу и готова сразу приступить к своим обязанностям.
 Отвратительная теплая влага потекла из памперса Мики прямо на сшитые по последней моде новые брюки Скотта. О! Замечательно. Только этого не хватало.
 — Тогда скажите мне, — кротко произнес он, — у этого образца добродетели есть имя?
 — Да, доктор Гэлбрейт. Ее зовут Уиллоу Тайлер.
 — Привет, мамуль!
 Уиллоу Тайлер подняла голову и увидела своего сына, выбегающего из дверей центра «Рэк».
 Мальчик направился к ее скамейке. Уиллоу торопливо убрала кошелек в сумочку.
 Позже она решит, как пополнить свой счет в банке. А сейчас целиком посвятит себя Джэми.
 Однажды ей подвернется работа — она молилась, чтобы это произошло как можно скорей, — и тогда у нее будет очень мало времени для сына.
 Она не смогла сдержать улыбку, наблюдая за Джэми. Вода капельками стекала с его черных волос. Футболка была надета наизнанку. На кроссовках торчали неумело завязанные шнурки. Ей не терпелось все поправить. Но ее сын был самым независимым и самостоятельным ребенком на земле.
 Она знала, что он будет протестовать. С самого начала Джэми категорически отказался от ее заботы о нем после занятий плаванием.
 — Тебе нельзя входить в мужскую раздевалку, заявил он. — И извини, мам, я ни в коем случае не войду в женскую раздевалку.
 Теперь, пахнущий хлоркой после бассейна, он вился вокруг нее, нетерпеливо поблескивая серо-зелеными глазами.
 — Мы можем зайти в кафе «Морганти» и купить гамбургер? Пожалуйста! Я умираю с голоду.
 Уиллоу колебалась. Она не любила тратить деньги на фаст-фуды. Но также ей не хотелось расстраивать Джэми. Ведь он не просил многого.
 — Ладно, но уговор: это не станет привычкой.
 Кафе было в двух шагах ходьбы на углу Пятой авеню и улицы Фе. Когда они зашли внутрь, Джэми спросил:
 — Мам, ты тоже будешь гамбургер?
 — Нет, я буду пломбир в карамельной глазури.
 — Я принесу.
 Джэми протянул руку за деньгами.
 — Хочешь с орехами?
 — Нет, — она дала ему десятидолларовую купюру, — я хочу двойную порцию карамели.
 — Можно я куплю колу?
 — Конечно.
 — Ура! — Мальчик радостно бросил рюкзак рядом с ней и побежал занимать очередь у прилавка.
 Уиллоу села за свободный столик, поставила рюкзак сына под свой стул и осмотрелась вокруг.
 В кафе было много народу. Старая Британская Колумбия представляла собой маленький городок, и большинство здешних жителей она знала в лицо.
 Уиллоу дружески кивала тем, кто оборачивался к ней с улыбкой.
 За соседним столиком сидела группа из четырех человек. Мужчина и трое маленьких детей.
 Мужчина был темноволосый и широкоплечий.
 Она не могла видеть его лицо, так как мужчина сидел к ней спиной. Уиллоу мельком осмотрела детей. Их она тоже не знала. Постарше была хорошенькая девочка-блондинка лет девяти. Она одновременно ела гамбургер и читала. Рядом сидела рыжеволосая девочка помладше, которой на щеках были заметны грязные разводы от недавних слез.
 На высоком стульчике сидел малыш. Его светлые волосенки были измазаны чем-то похожим на кетчуп для жареной картошки, разбросанной перед ним на подносе.
 Мужчина встал из-за стола. И она услышала, как он низким бархатным голосом попросил:
 — Лиззи, присмотри за детьми. Я пойду куплю еще кофе.
 Мужчина быстрым шагом пошел к прилавку.
 Уиллоу заметила, что он довольно высокого роста.
 На нем был безупречно сшитый костюм темно-серого цвета.
 Также она отметила его атлетическое телосложение. Под одеждой чувствовались подтянутые мышцы и мужская сила. То, как он держался, говорило о целеустремленном характере и самоуверенности.
 В тот самый момент, когда мужчина встал в одну из коротких очередей, Джэми отошел от прилавка.
 Он осторожно направился с подносом к ее столику. Уиллоу затаила дыхание. Высокий стакан с кока-колой покачнулся. Джэми остановился. Стакан перестал качаться, и мальчик возобновил свой трудный путь.
 Все шло хорошо до тех пор, пока за соседним столиком не вспыхнула ссора. Мальчик на высоком стульчике гневно закричал. Видимо, средняя девочка без спроса взяла с его подноса пригоршню жареной картошки. Та, которую звали Лиззи, резко прикрикнула на нее:
 — Эми, положи на место. Ты же сказала, что больше не хочешь есть. Когда только ты перестанешь быть такой врединой!
 Лиззи быстро схватила руку Эми и отняла зажатую в кулаке картошку.
 — Отдай! — закричала Эми и потянулась за картошкой.
 — И не мечтай, ты, маленькая вредина! Вредина! Вредина! Вредина! — Дразня свою сестру, Лиззи резко отдернула руку назад… и ударила по подносу Джэми, моментально выбив его из рук мальчика.
 На секунду среди детей воцарилось молчание.
 Джэми застыл с открытым ртом. Оборвались вопли рыжеволосой девочки. Остолбенела и та, которую звали Лиззи.
 А потом… грохот подноса, падающего на кафельный пол. Лужа пролитой кока-колы, растекшейся липким ручьем по полу. Испуганный возглас Джэми, с ужасом смотревшего на гибель желанного угощения.
 Но не успела Уиллоу встать из-за стола, как вся троица вернулась к своему скандалу:
 — Эми, ты во всем виновата. Если бы ты не была такой врединой…
 — Это сделала ты! — взбешенно кричала Эми. Это была…
 — Я хочу еще картошки. — Малыш барабанил ручонками по своему подносу. — Еще, еще, еще!
 Джэми горько плакал.
 — О, дорогой! — Уиллоу присела на корточки и прижала к себе худенькое тельце сынишки. — Не плачь. Ты не виноват. Поднос ты нес очень аккуратно. Мы позовем кого-нибудь убрать этот беспорядок и закажем все снова.
 Он отшатнулся от нее и резким движением вытер глаза.
 — Я хочу домой. Сегодня мне не нравится здесь. Он с ненавистью посмотрел на все еще скандалившую троицу, которая не обращала на него никакого внимания. — Они мне не нравятся. Они даже не извинились…
 — Извините.
 Уиллоу услышала тот самый низкий бархатный голос и одновременно увидела за плечами Джэми длинные ноги в дорогих брюках темно-серого цвета.
 Ее захлестнула волна злобного удовлетворения.
 Мужчина подошел к ним именно в тот момент, когда она могла с раздражением обрушиться на него с обвинениями в случившемся.
 Сжав руку Джэми, она выпрямилась, сгорая от желания высказать все, что накопилось у нее на душе за эти секунды… Уиллоу нервно сглотнула. И отступила на шаг назад. Незнакомец был намного выше, чем она думала.
 И он, без сомнений, был самым привлекательным мужчиной, которого Уиллоу когда-либо встречала.
 У нее дух захватило от блеска магнетически притягивающих голубых глаз, устремленных на нее из-под резко очерченных густых черных бровей. Его голливудская, чуть насмешливая улыбка, обнажившая белоснежные зубы, обезоруживала.
 Черты лица были такими правильными, будто их вырисовывал на компьютере сам Билл Гейтс.
 Хотя его внешность и поразила ее как нечто невиданное, Уиллоу не оставляло беспокойное чувство, что где-то она его уже встречала.
 Она действительно видела этого мужчину раньше.
 Но где?
 А если это так, почему она не помнит его? Такого не забудешь…
 — Извините, — повторил он снова бархатным волнующим голосом, в котором слышались трогательные умоляющие нотки.
 Уиллоу подавила в себе возникшую симпатию и решила не сдаваться. Она не позволит этому мужчине умилостивить ее гнев сладким голосом.
 Она что, слабее его?
 Уиллоу смерила незнакомца ледяным взглядом.
 — Вон те, — она кивнула на троицу, — ваши дети?
 — Да. — Он провел длинными тонкими пальцами по черным волосам. Блеснуло золото браслета наручных часов, элегантно гравированной запонки и массивного обручального кольца. Мужчина опустил руку, и его волосы легли в идеальном порядке — безошибочный признак очень дорогого парикмахерского салона, уныло подумала Уиллоу. Должен признать, — продолжал он, — они действительно мои…
 — Тогда, в свою очередь, я должна признать, что они самые невоспитанные дети, которых я когда-либо встречала.
 — Если, с вашего позволения, я могу извиниться за их поведение…
 — Извиниться за их поведение? — Она презрительно улыбнулась. — Не стоит извиняться за это. Краешком глаза она заметила служащего, который подошел убрать лужу с пола. — Кому должно быть стыдно, так это вам. Когда дети ведут себя подобным образом, некого винить, кроме их же родителей!
 Этим ей следовало бы и ограничиться. Возможно, она бы и остановилась, если бы вдруг у нее не промелькнула мысль о том, как, должно быть, жалко она выглядит перед ним в своей дешевой футболке и в старых потрепанных джинсовых шортах.
 В то время как он одет так, будто собрался на ужин в Букингемский дворец. Вместо того чтобы остановиться, она еще больше завелась.
 — Возможно, если бы вы меньше тратили времени на свою прическу, одежду и изысканные аксессуары, — прошипела она, — и больше времени отдавали чтению книг по детской психологии, то ваши дети умели бы вести себя в приличном обществе и вам бы не приходилось извиняться за них.
 Как грубо! Уиллоу выпалила это и тут же ужаснулась, не веря своим ушам. Ей отчаянно захотелось забрать свои слова назад. Но, к сожалению, было уже поздно…
 Сейчас рассердился он.
 Добродушный огонек в глазах сменился грозным блеском. Чувственные губы выпрямились в тонкую, плотно сжатую линию. Любезная манера поведения сменилась на враждебную. Уиллоу со страхом подумала, что он похож на пантеру перед прыжком.
 Схватив рюкзак Джэми, она гордо вздернула нос. И, отчаянно стараясь держаться достойно, что выглядело не совсем естественно на фоне ее маленького роста и простенькой одежды, потащила Джэми к выходу.
 Властное «стойте» раздалось у нее за спиной.
 Она сделала вид, будто не слышит.
 Выйдя на улицу, Уиллоу ускорила шаг, на случай, если он вздумает преследовать ее. Она поторапливала Джэми и не оглядывалась, пока они не дошли до конца квартала. А когда решилась обернуться и никого не увидела, то облегченно перевела дух.
 — Слава богу!
 — Мам, кто они такие? — спросил Джэми.
 — Так, приезжие какие-то.
 — Хорошо, потому что мне совсем не хочется встретить их снова.
 Уиллоу полностью разделяла его чувства.
 Джэми полез в карман.
 — Вот сдача.
 — Положи в свою копилку, — ответила Уиллоу. В следующий раз после твоих занятий плаванием мы снова зайдем в кафе «Морганти».
 — Ты расскажешь бабушке, что произошло сегодня?
 — Да, если не возражаешь.
 Но когда они пришли домой, Джемма рассказала им новость такую долгожданную, что и ее дочь, и внук забыли о неприятном происшествии в кафе.
 Оказывается, звонили из агентства по трудоустройству. Наконец миссис Трэнт нашла работу для Уиллоу. Это прекрасная работа — так она восторженно объявила Джемме по телефону, — няней в семью, где ее ждут замечательные дети. Джемма радостно объявила, что Уиллоу должна сейчас же позвонить в агентство. Надо срочно подписать новый контракт.
 — Работать в Саммерхилле? — Пораженная, Уиллоу уставилась на Иду Трэнт.
 — Да. Что-то не так?
 У Уиллоу болезненно защемило сердце от внезапно нахлынувших воспоминаний. Воспоминаний, которые и спустя семь лет тревожат ей душу и переполняют ее болью… и виной. Да, именно виной. Виной, которая, она знала, никогда не пройдет.
 — Уиллоу!
 С усилием Уиллоу вернулась из воспоминаний о прошлом.
 — Нет, все в порядке. Вы ведь знаете, как я мечтаю снова работать.
 Ида кивнула и улыбнулась.
 — Отлично. Эта работа идеально подходит тебе.
 И Саммерхилл прекрасный дом. Конечно, он пустовал последние семь лет. Семейство Гэлбрейтов, Гален и Анна, переехало в Новую Шотландию сразу после похорон своего сына. Чуть позже Гален перенес сердечный приступ и вскоре умер. Его жена никогда больше не возвращалась сюда. Скоро она снова вышла замуж. Дом перешел к приемному сыну, доктору Скотту Гэлбрейту. Неделю назад он приехал в Саммерхилл со своей семьей.
 — Они собираются остаться жить здесь?
 — Да. Скотт Гэлбрейт станет компаньоном доктора Блэка в местной клинике. Он начнет работать первого числа следующего месяца. Я знаю, Уиллоу, ты предпочитаешь в девять часов вечера быть дома, но он хочет постоянную няню и предлагает очень хорошее жалованье.
 — Вы говорите, что видели детей?
 — Очаровательные, очаровательные дети. — Зазвонил телефон и, бросив «извини», миссис Трэнт подняла трубку. Она с озабоченным видом выслушала звонившего и сказала:
 — Да, Дора, разумеется. Я буду там. — Положив трубку, она пододвинула контракт к Уиллоу. — Извини, дорогая, что тороплю тебя, — она встала, — но мне надо закрывать офис и бежать домой. У моего мужа случился очередной приступ. Только что звонила его сиделка.
 Понимая, что не в силах угнаться за ходом событий, как будто все происходит в ускоренном темпе, Уиллоу пробежала глазами контракт и подписала его.
 Как только она отложила ручку, Ида повторила:
 — Я действительно должна торопиться.
 Она проводила Уиллоу до дверей, на ходу застегивая сумочку.
 — Миссис Трэнт, дети…
 — Очаровательные, очаровательные дети, — с подозрительной поспешностью заверила ее снова миссис Трэнт. — Доктор Гэлбрейт будет ждать тебя завтра в десять часов. Он все расскажет, когда ты приедешь в Саммерхилл.
 Белая машина Иды была припаркована по соседству. Подбежав к ней, она бросила через плечо:
 — Уиллоу, он вдовец и предостерег, что не желает няню, которая мечтает выйти за него замуж. Он просил подыскать невзрачную молодую женщину, продолжала она, запыхавшись, — и вполне конкретно заявил, что женщины без ума от него и не в силах устоять перед его чарами.
 Уиллоу была поражена тщеславием этого мужчины. Кем он себя возомнил?
 — Я заверила его, — Ида продолжала говорить, сидя уже в машине, — что ты совсем не интересуешься мужчинами. — Она закрыла дверцу и напоследок крикнула через окно:
 — Я полагаю, сотрудничество будет успешным. Ты и доктор Гэлбрейт, по-моему, прекрасно подходите друг другу.
 Ошарашенная, Уиллоу наблюдала за удалявшейся машиной. Она не искала себе мужа. По крайней мере в этом миссис Трэнт права. Но… как она сказала? Они идеально подходят друг другу?
 Вряд ли! Из всех мужчин на земле она едва ли обратит внимание на такого высокомерного человека, каким, очевидно, был Скотт Гэлбрейт.
 И из всех мест на земле меньше всего ей хотелось бы работать именно в Саммерхилле.
 Однако у нее не было выбора, кроме как согласиться на это предложение. Ей были необходимы деньги.
 За последнее время у нее скопилось огромное количество неоплаченных счетов, пришлось даже прекратить ездить на машине. Нечем было заплатить за переоформление страховки. А ведь когда наступит зима с пронизывающими ветрами, придется отвозить Джэми в школу. Уиллоу была единственным кормильцем в семье и вела нескончаемую борьбу за выживание. Однако она не жаловалась.
 Итак, поскольку у нее нет выбора, она берется за эту работу и завтра будет в Саммерхилле.
 Но если Скотт Гэлбрейт узнает, что она причастна к трагедии, которая произошла в его семье семь лет назад, то он выставит ее из своего дома.
 Она даже глазом моргнуть не успеет.
 После вчерашнего происшествия в кафе утро в доме Скотта началось с требовательного крика Мики.
 Скотт протер глаза. Зачем будильник в этом доме, если здесь живет такой ребенок?
 Он нехотя сполз с кровати и поплелся к двери.
 Вдруг в его комнату вихрем ворвалась Лиззи. В одной руке она держала книгу в мягкой обложке, другой тащила упиравшуюся сестру.
 — Эта маленькая вредина вырвала последнюю страницу из моей книги! — Она в бешенстве дернула Эми за руку. — Прежде чем я дочитала ее! Сейчас она не говорит, куда ее спрятала!
 Скотт поинтересовался:
 — Лиззи, это не та книга, которую ты купила на распродаже в библиотеке? Страница могла выпасть, когда…
 — Я не рвала ее старую книжку! — Эми пыталась вырваться. — Я люблю книги. Я бы никогда не разорвала…
 Еще один душераздирающий вопль из комнаты Мики перебил Эми Скотт подтянул хлопчатобумажные шорты и направился к двери.
 — Ждите меня здесь, мы разберемся после того, как я поменяю Мики памперс.
 — Вредина! — зашипела от злости на сестру Лиззи.
 — Нет.
 Покачав головой, Скотт вошел в детскую Мики.
 Его сын и наследник прыгал в своей кроватке.
 Ползунки, в которых он спал, сзади отвисли под тяжестью мокрого памперса. Увидев отца, он перестал плакать и радостно заулыбался.
 — Привет, парень, — сказал Скотт.
 — Горшок, пап, пи-пи!
 — Думаю, мы опоздали!
 Тут он заметил, что пеленки и одеяло Мики усыпаны кусочками бумаги. Какого черта…
 Взяв несколько кусочков, Скотт внимательно посмотрел на них и нахмурился.
 — Мики, — обратился он к сыну, — где ты это взял?
 — Книжка.
 — Книга Лиззи? Это страница из ее книги?
 — Она выпала оттуда. — Малыш серьезно кивнул. — Так Эми сказала.
 Он слышал, как в коридоре Лиззи и ее сестра орали друг на друга. Точно пара дикарей.
 Он переодел Мики и направился в детскую ванную. Внезапно ему стало радостно на душе от мысли, что это последнее утро, когда ему приходится самому справляться со своей воинствующей армией. Новая няня, образец добродетели, как уверяла миссис Трэнт, должна была приехать в десять часов.
 Он с нетерпением ждал ее приезда.
 Уиллоу ехала на велосипеде вверх по аллее, ведущей в Саммерхилл. Наверху у развилки она замедлила ход. Одна дорога вела к парадному двору дома Кейт-Код с побеленным фасадом и окнами, закрытыми голубыми ставнями. Другая вела к заднему двору.
 В последний раз, давным-давно, она входила в этот дом не как няня, а как обезумевший от страха подросток с письмом в руках.
 Она хорошо помнит ту ночь и последствия своих действий. Слишком отчетливо помнит. И до сих пор воспоминания причиняют ей боль.
 Уиллоу прогнала мрачные мысли, закрыв дверь в прошлое на воображаемый замок.
 Она подъехала к задней части дома, прислонила велосипед к стене и позвонила в дверь. Ей не пришлось долго ждать.
 Дверь открылась. Уиллоу с нерешительной улыбкой на лице подняла глаза — и остолбенела, увидев, кто перед ней стоит.
 Ее нанимателем был тот самый мужчина, с которым она так грубо разговаривала вчера.
 Внезапно у нее опять перехватило дыхание при мысли о том, что где-то она его уже видела. Да, она встречала Скотта Гэлбрейта раньше… именно на этом месте.
 При ожившем вдруг воспоминании дрожь пробежала по всему ее телу.
 Но вряд ли он узнал ее. Ночь тогда была безлунной, когда она, стараясь держаться в темноте, передала ему конверт.
 Нет, конечно, спустя семь лет ему не вспомнить ее. Но, без сомнений, он узнал в ней вчерашнюю скандалистку — судя по тому, что так же, как и она, остолбенел, увидев ее перед собой.
 — Вы! — Он нахмурил черные брови. — Не говорите, что вы будете работать у меня…
 — ..новой няней. — Уиллоу удалось произнести эти слова нормальным спокойным голосом, а не пропищать что-то неразборчивое. — Да. Я Уиллоу Тайлер…
 В доме послышался вопль, а за ним пронзительный визг «Вредина! Вредина! Вредина!», который сопровождался страшным грохотом.
 — Добро пожаловать в Саммерхилл, мисс Тайдер! — Скотт язвительно усмехнулся. — Вчера, я припоминаю, вы заявили, что из всех детей, которые вам встречались, мои самые невоспитанные. Преувеличенно любезным жестом он пригласил ее войти. — С этой минуты они в ваших руках.
 Уиллоу вошла вслед за ним. В доме стоял неописуемый грохот. Скотт добавил:
 — Должен предупредить вас, за последний год и восемь месяцев, с тех пор как умерла их мать, у детей было пять первоклассных нянь.
 Он с силой закрыл за ней дверь.
 Она как будто оказалась в ловушке.
 — Интересно, — продолжал Скотт тем самым низким бархатным голосом, — как долго вы у нас продержитесь!




 ГЛАВА ВТОРАЯ


 Уже полночь. Как же долго она с ними провозилась! Уиллоу с тоской подумала, что, надо признать. Скотт был прав сегодня утром.
 Чуть не плача от усталости и разочарования, она забралась в ванну, которую заранее приготовила себе. За что ей такое наказание? Дети доктора Гэлбрейта просто чудовища. Они игнорировали все ее попытки сблизиться с ними. Нарочно злили ее весь день. Но Уиллоу была решительно настроена не дать им довести ее до белого каления. Верила, что справится с ними. И держалась, пока не уложила детей спать и не вернулась в свою комнату.
 Там она в ужасе обнаружила, что чьи-то шаловливые ручонки поработали в ее сумке. Уиллоу еще могла бы простить огромные пятна синей гелевой зубной пасты, размазанные по кремовой рубашке.
 Она бы не рассердилась из-за своего испорченного журнала, изрисованного красным фломастером, а ведь это подарок мамы. Даже сломанная цепочка у любимого ожерелья не привела бы ее в такую ярость. Однако невозможно было простить испорченную фотографию, где они с отцом запечатлены за несколько недель до его смерти. Эта вещь бесценна для нее.
 Кто-то, может Лиззи, выдрал фотографию из рамки и скомкал ее. За весь кошмарный сегодняшний день это была последняя капля, переполнившая чашу терпения. Уиллоу хотелось излить кому-нибудь все, что накопилось у нее на душе.
 На ночном столике стоял телефон. Приняв ванну, Уиллоу надела ночную рубашку и присела на краешек кровати. Она набрала номер мамы и рассказала все, что произошло за день.
 Джемма Тайлер временами хмыкала в трубку, а когда дочь закончила, мягко сказала:
 — Дочка, часто первый день на новой работе кажется самым тяжелым.
 — Я знаю, мам. Я много где работала, но нигде первый день не был таким адом. Эти дети настоящие монстры.
 — Расскажи про них.
 Уиллоу перебралась на середину кровати, легла на спину и уставилась в потолок.
 — Старшая Лиззи. Блондиночка и очень симпатичная. У ее сестры Эми милые рыжие кудряшки и большие голубые глаза. А Мики такой очаровательный малыш, что подошел бы для рекламы памперсов по телевизору.
 — Судя по твоим словам, они чудные детки.
 — Мам, внешность обманчива. Лиззи настолько же агрессивна, насколько симпатична. Ее сестра постоянно мне перечит. Мики, этот карапуз, вопит мне «нет» каждый раз, когда открывает свой маленький ротик.
 — Не переживай.
 Уиллоу почувствовала, как мамино умиротворяющее искреннее сочувствие передается ей по телефонному проводу.
 — Если я правильно поняла, ты собираешься бросить эту работу. Скажи мне… — Джемма продолжила прежде, чем Уиллоу успела произнести, что уволится утром, — только одно. Когда ты смотришь на детей, ты видишь в них хотя бы крупицу доброты?
 Уиллоу поморщилась. Крупицу доброты? Ей хотелось ответить «нет». Нет в них ничего хорошего. Но она постаралась быть объективной. Неохотно вспомнила, что когда во время тихого часа поднялась в детскую, то нашла Мики не в кроватке, куда уложила его, а в комнате Лиззи. Эми была там же. Они втроем спали, обнявшись, на кровати Лиззи.
 Эта картина тронула ее душу, но ненадолго. Через десять минут все изменилось. Ругаясь и толкаясь, троица с грохотом спускалась по лестнице.
 Казалось, приближается целая армия.
 — Думаю, что крупица есть.
 — Тогда ты не должна сдаваться. Бедные малыши потеряли маму. Естественно, они восстают против любого, кто пытается занять ее место. Дай им шанс справиться со своим горем. Постарайся найти путь к их израненным сердечкам.
 Израненные сердечки.
 Внезапно от этих слов у нее запершило в горле и навернулись на глаза слезы. Уиллоу вспомнила душевную боль и пустоту после смерти отца.
 Теперь она знала, что не испугается тяжелого испытания, уготованного ей судьбой. Она останется в Саммерхилле до тех пор, пока будет нужна детям.
 — Доброе утро, мисс Тайлер.
 — Доброе утро, доктор Гэлбрейт. ;
 Скотт опирался о стол, держа в руке кружку с кофе. Он скептически оглядел Уиллоу, когда та, запыхавшись, вбежала на кухню. Тяжело дыша, она быстро оглядела кухню. За столом никого не было.
 — Извините, я проспала. Детей уже нет в детской.»
 — Начало не блестящее. — Скотт холодно взглянул на нее. — Надеюсь, это не будет регулярно повторяться.
 — Нет, конечно, нет! — Густой румянец залил ее щеки. — Не знаю, что случилось со мной.
 — Возможно, вам трудно с моей многочисленной оравой. Они измотали вас вчера?
 Уиллоу нервно теребила шорты.
 — Первый день в новой семье не всегда благополучен. Но мне совсем нетрудно справляться с вашими детьми. А сейчас, если вы скажете мне, где они…
 — Успокойтесь. — Он поставил свою кружку на стол и налил кофе в другую кружку. — Дети накормлены и умыты. Сейчас они в моем кабинете смотрят телевизор. Лиззи приглядит за малышами.
 А нам с вами нужно поговорить. Садитесь.
 Скотт заметил, что в ее глазах промелькнуло замешательство. Замешательство и даже страх.
 Какой маленькой и забавной она выглядит, подумал Скотт, ставя перед ней на стол кружку с кофе. Если бы ему пришлось одним словом описать ее, он назвал бы ее «неприметной». Скотт скользнул по ней взглядом. Обратил внимание на выгоревшие на солнце рыжие волосы, собранные на затылке в тугой хвост. Глаза то ли серые, то ли зеленые. Кожа на лице нежная, без всякой косметики.
 Только розовый блеск на губах. Под белой футболкой и забавными розовыми шортами угадывалась худенькая фигурка подростка.
 Как только она села и неуклюже взяла кружку с кофе, Скотт нахмурился. С трудом верилось, что именно она накричала на него в кафе.
 Тогда она была в запале и ругала его на чем свет стоит. Скотт был даже поражен ее храбростью.
 Он поставил стул напротив нее и сел.
 — Мисс Тайлер… — Скотт попытался скрыть раздражение в голосе, — вы считаете меня жестоким мучителем?
 — Конечно, нет.
 — Мисс Тайлер, — он барабанил пальцами по сосновой столешнице, — если нам придется сотрудничать, то вам следует быть откровенной со мной.
 Я повторяю, вы считаете меня жестоким мучителем?
 Уиллоу стойко выдержала его взгляд.
 — Нет, доктор Гэлбрейт. Я так не думаю.
 — Ладно. — Скотт откинулся на спинку стула. Итак, — он насмешливо приподнял черную бровь, что вы думаете обо мне?
 Сейчас он заметил, как тот же самый огонек, что и при первой их встрече, сверкнул в ее глазах.
 — Хорошо, — ответила она, — если вы настаиваете, я выскажу свое мнение. Я полагаю, что после смерти жены вы пребываете в душевном смятении. Вы уверены, что ваши дети находятся в таком же состоянии, особенно Лиззи. Поэтому вы слишком снисходительны к ним. Даже чересчур. А они пользуются этим. Если сказать в двух словах, ваши дети абсолютно неконтролируемы. Подобное поведение человек вроде вас счел бы невыносимым, но в сложившихся обстоятельствах вы мучаетесь и продолжаете терпеть. Такое положение стало вам в тягость. Но вы не знаете, как разрешить эту проблему. Вы действительно попали в переплет, доктор Гэлбрейт.
 Ее слова растревожили в нем еще не затянувшиеся душевные раны. Обнажили нервы. Его захлестнула ярость. Кровь ударила в виски. Несмотря на то что он пытался сдерживать себя, волна гнева вот-вот готова была выплеснуться наружу.
 Эта женщина зашла слишком далеко.
 Он уволит ее.
 Решение возникло молниеносно. Впрочем, как и всегда. Именно так он принимал большинство своих решений.
 Но прежде, чем он успел сказать ей об увольнении, раздался приближающийся топот ног в сопровождении воплей Энни и знакомого резкого крика Лиззи: «Вредина! Вредина! Вредина!»
 У него зазвенело в голове. Почувствовав себя надломленным, он был вынужден признать, что увольнение мисс Тайлер — это не выход. Она права. Он действительно оказался в чертовски трудном положении.
 К тому же причина его испорченного настроения заключалась в том, что она попала в точку. А правда глаза колет.
 Уиллоу Тайлер была настолько же проницательна, насколько невзрачна.
 Вдобавок она смогла продержаться целый день.
 Пятеро предыдущих нянь сбежали из-за пустяков.
 Неудачи преследовали мисс Тайлер с самого утра. Но все же еще была надежда, маленькая надежда на то, что она окажется именно тем человеком, который сможет наладить прежний быт их маленькой семьи.
 — Вы определенно не стесняетесь в выражениях, — заметил Скотт. — Но я спросил ваше мнение.
 И мне не на что обижаться. Я и в дальнейшем надеюсь на вашу откровенность. Я ценю в людях честность и не переношу лжи.
 Он заметил странное выражение, мелькнувшее в ее глазах. На секунду Скотту показалось, что это страх, но он быстро отверг подобное предположение. Она сказала ему правду. Чего ей теперь опасаться? Озадаченный, он пытался понять, что бы это могло быть… но прежде, чем ему удалось сосредоточиться, он услышал крики своей враждующей армии. Поморщившись, Скотт выкинул из головы мысли о странном выражении в глазах мисс Тайлер и поднялся из-за стола.
 — С вашего позволения, — произнес он торопливо, — мне надо идти. Вернусь к полудню.
 Чувствуя себя командиром, дезертирующим накануне сражения, Скотт повернулся и направил, я к двери. Только он успел выйти на улицу и захлопнуть за собой дверь, как в кухню ворвались дети.
 Скотт стоял на ступеньках, прислонившись к двери, и благодарил Бога за своевременный уход.
 Глубоко вдохнув утреннюю свежесть, он собрался уже пойти по делам, как вдруг из открытого окна до него донесся отчетливый и решительный голос няни:
 — Прежде чем мы составим план на день, я хочу, чтобы вы знали, как я расстроилась прошлой ночью, когда обнаружила, что кто-то из вас проник в мою комнату и испортил дорогие для меня вещи.
 Он застыл на месте. Дети тайком проникли в ее комнату? И не только рылись в ее вещах, но еще и сломали что-то.
 Скотт пришел в бешенство. Ну и дела! Этого нельзя оставить просто так. Он уже собрался ворваться на кухню и самому разобраться с этими чертями.
 Развернувшись, Скотт подошел к двери. Ни в коем случае ей не стоит мириться с подобными выходками.
 Он взялся за ручку двери и остановился.
 Надо успокоиться и обдумать все еще раз.
 Минутой позже он понял, что было бы ошибкой вмешиваться в это дело. Не будет же он разбираться с детьми каждый раз из-за их шалостей.
 Вряд ли тогда мисс Тайлер удастся завоевать расположение детей.
 Со временем это принесет больше вреда, чем пользы.
 Так он немного постоял, прислушиваясь, а потом пошел к трехместному гаражу, расположенному на площадке в западной части дома.
 — Итак, все понятно? — Уиллоу стояла перед детьми, которые сбились во враждебную кучку около кухонного стола. — У каждого из нас есть своя территория, неприкосновенная для вторжения посторонних.
 — Что значит «неприкосновенная»? — пробурчала Эми.
 — То, что она уже сказала, — мрачно произнесла Лиззи. — Мы не должны заходить в чужую комнату, трогать чужие вещи. Так же, как ты не должна была брать мою книгу и вырывать оттуда страницу!
 — Я не брала и не вырывала! — закричала Эми. Я же прошлой ночью тебе сказала, что страница сама выпала оттуда, а я положила ее в кроватку Мики, поэтому ты…
 — Дети! — Уиллоу с трудом сдерживала крик. Давайте закончим на этом. Новый день начнем без ссор.
 — Где папа? — Лиззи избегала взгляда Уиллоу.
 — Он ушел.
 — Куда ушел? — нахмурилась Лиззи.
 — Он не сказал, — коротко ответила Уиллоу. — На улице замечательная погода. Давайте и мы пойдем погуляем.
 — Эми не пойдет! — Девочка уперлась кулачками в бока. — Эми будет смотреть телевизор!
 — Я тоже! — Мики упрямо сел на пол, всем своим видом показывая: я бастую!
 — Мы пойдем купаться. — Уиллоу открыла холодильник и достала банку с арахисовым маслом.
 Вынимая из хлебницы упаковку сладких булочек, она продолжала:
 — Потом приготовим ланч и устроим пикник.
 Лиззи посмотрела на Уиллоу долгим презрительным взглядом.
 — Мы не можем пойти купаться. Папа говорит, что сейчас уже не сезон приводить в порядок бассейн Саммерхилла!
 Уиллоу разрезала булочки пополам и стала намазывать их арахисовым маслом.
 — Мы не будем пользоваться вашим бассейном. — Она порылась в буфете, нашла банку меда и открыла крышку. — Лиззи, сбегай, пожалуйста, наверх и принеси все принадлежности для купания.
 — Откуда вы знаете, что у нас они есть? — Эми вздернула свой веснушчатый носик. — Может, их у нас нет!
 — Если у вас нет никаких купальников, — весело заметила Уиллоу, — то вам придется купаться нагишом!
 — Вы не можете заставить нас! — изумленно вскрикнула Лиззи.
 Уиллоу щедро намазывала мед поверх арахисового масла.
 — У вас есть выбор: или купаться нагишом, или надеть купальники. Все зависит от вас. — Она аккуратно разрезала половинки булочек на четыре части.
 — У нас есть купальники, — угрюмо пробурчала Лиззи.
 — Вот и хорошо! — Уиллоу упаковывала сэндвичи в пластиковую коробку.
 — Но, — усмехнулась Лиззи, — мы не наденем их сегодня, потому что нам не разрешают ходить в общественные бассейны. Наша последняя няня говорила, что там можно заразиться грибком и другими инфекционными заболеваниями!
 — Это так! — торжественно подтвердила Эми. Нам не разрешают.
 — Нет! — вторил Мики.
 — А мы и не собираемся в общественный бассейн. — Уиллоу уложила коробку с сэндвичами в свой рюкзак.
 — Тогда куда мы собираемся? — Лиззи воинствующе выпятила подбородок.
 — Это сюрприз. — Весело улыбаясь, Уиллоу посмотрела на детей. — Но я думаю, что вам там понравится.
 Скотт вернулся домой около двух. Как только он вошел в кухню, в глаза ему бросилась записка, прислоненная к корзине с фруктами на обеденном столе.
 «Доктор Гэлбрейт, я повела детей к бухте покупаться на отмели, что пониже пруда».
 Как она там справляется с ними? — подумал он.
 Трудно себе представить, какое сопротивление ей пришлось испытать после предложения сходить покупаться. Не важно, что именно она бы им предложила, все равно неминуем бурный протест. И хотя дети не слишком долго возмущаются, зато всем своим видом выражают враждебность. Бессчетное количество раз он наблюдал их в действии против предыдущих пяти нянь.
 Будет интересно, подумал он, пройтись по лесу и украдкой понаблюдать за ними.
 Пруд находился на территории поместья Гэлбрейтов. Благодаря угловатому утесу, возвышающемуся высоко над берегом, это место было недоступно для публичного отдыха, до него можно было дойти только от Саммерхилла по узкой тропинке через лес. Скотт давно не был у старого пруда.
 Интересно, откуда мисс Тайлер знает о его существовании?
 Уиллоу убрала остатки еды в рюкзак. И теперь стояла, наблюдая, как дети резвятся в волнах, накатывающих на отмель и омывающих нагретый солнцем песчаный пляж.
 Ей было трудно прийти сюда. У нее защемило сердце от болезненных воспоминаний. На этом уединенном пруду они с Чэдом подростками столько времени провели вместе, втайне от всех, плавая в тихой заводи… Уиллоу пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться здесь. Если бы она не видела, как детям нравится играть в воде и на песчаном пляже… И вот теперь она радовалась, наблюдая за ними. Дети были в восторге.
 Надо было захватить видеокамеру, подумала Уиллоу. Какую пеструю картину они представляют собой, плескаясь в воде, одетые в разноцветные купальники! Лиззи в желтом бикини, Эми в голубых трусиках, а Мики в своих ярко-оранжевых шортах.
 Она обязательно возьмет с собой видеокамеру в следующий раз.
 Пора было уже возвращаться домой, Уиллоу собиралась позвать их обсохнуть и переодеться.
 Но сначала она должна привести себя в порядок.
 Уиллоу спряталась за густой куст, за которым дети не могли видеть ее, а она имела возможность присматривать за ними.
 Сбросив бикини, она вскинула руки к небу, чувствуя как солнце теплыми лучами касается ее обнаженного тела, потягиваясь и наслаждаясь его лаской…
 Рядом хрустнула ветка.
 У нее учащенно забилось сердце. Уиллоу быстро обернулась на звук. Сердце у нее ушло в пятки.
 В трех метрах от нее на опушке леса стоял Скотт Гэлбрейт, пораженный увиденным. Они уставились друг на друга с неподдельным удивлением, смешанным с испугом.
 Побоявшись напугать детей, Уиллоу не закричала. Она быстро подняла полотенце и укуталась в него с ног до головы. Ее щеки пылали огнем, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Уиллоу еле сдержалась, чтобы не закричать: «Что вы здесь делаете?» Она напряженно ждала, когда он скажет что-нибудь.
 Скотт поморщился и, пробормотав что-то невнятное, отступил назад.
 — Извините. — Голос его звучал глухо. Извинение казалось искренним. — Не подумайте, что… Я просто гулял… Я решил… Черт побери, мисс Тайлер, — он начинал уже сердиться, — откуда мне было знать, что вы… Я не мог представить, что найду вас…
 — Голой? — Уиллоу постаралась сказать это как можно равнодушнее, с ироничной улыбкой на губах. — Доктор Гэлбрейт, вряд ли вы видите обнаженную женщину в первый раз. И сомневаюсь, что в последний. А теперь, с вашего позволения, мне надо одеться и идти к вашим детям.
 Скотт собирался еще что-то сказать.
 Уиллоу молчала, всем своим видом намекая, что ему пора уходить.
 Скотт резким движением взъерошил волосы, изобразил на лице страшное смущение, пробормотал еще раз «Извините» и ретировался в лес.
 Уиллоу облегченно вздохнула.
 Наконец он ушел.
 Слава богу!
 Ну что за наказание!
 Как она теперь посмотрит ему в глаза? После того как он видел ее обнаженной!
 Скотт пробирался по лесу и злился на то, что повел себя как дурак. Так и надо ему, нечего подглядывать как школьник. Он увидел намного больше, чем рассчитывал. Намного больше.
 Как он теперь посмотрит ей в глаза?
 И сможет ли вообще смотреть на нее, когда так отчетливо помнит ее обнаженной? Скотт тяжело вздохнул. Если бы только он подошел на пять минут позже… Если бы не подоспел к тому моменту, когда она протягивала руки к облакам, освещенная ярким солнцем, подобно лесной нимфе. Обнаженная, она, словно богиня, стояла в солнечном ореоле. Ее гладкая загорелая кожа отливала бронзовым цветом. И только тоненькие светлые полоски от бикини резко выделялись на смуглом теле.
 — Черт, черт!
 Он с досадой поморщился. Только утром мисс Тайлер сказала ему, что он по уши погряз в проблемах. Скотт хмыкнул. Ко всем проблемам прибавилась еще одна, да какая!
 Он просил Иду Трэнт прислать ему невзрачную няню. Мисс Тайлер не назовешь невзрачной. Конечно, она не красавица. Разве для себя он уже не решил, что ее лицо ничем не примечательно? Но проблема заключается в ее фигуре. Сложена она безупречно. Среди многих женщин, которых он видел обнаженными, в чем мисс Тайлер права, новая няня выглядит идеалом. Но он не может допустить, чтобы мисс Тайлер в короткой футболке и шортах резвилась и скакала вместе с его детьми вокруг дома теперь, когда он знает, что скрывается под ее простенькой одеждой. Надо одеть ее в какую-нибудь одежду, в которой новая няня не напоминала бы ему о том сексуальном видении у пруда.
 Всю дорогу от леса до дома Скотт размышлял над этой проблемой. Подходя к дому с черного хода, он уже знал, что делать.
 Няни, которых он нанимал для своих детей в городе, носили униформу, специально заказанную по интернет-каталогу «Смартнэнниз». Каждая модель состояла из отглаженного голубого платья с накрахмаленным воротничком и манжетами, белых гольфов и белой пары обуви со шнурками.
 Это выход. Он оденет мисс Тайлер в униформу.
 Со временем солнечный образ загорелого тела неминуемо поблекнет. И он не то чтобы мучиться фантазиями о ее теле, но даже замечать ее перестанет.
 Это сработает.
 Он снова вздохнул и поднял глаза к небу.
 Это должно сработать!
 — Мисс Тайлер, не могли бы вы зайти ко мне в кабинет на минуту?
 Уиллоу замерла на лестнице. У нее заныло сердце. Весь оставшийся день доктор Гэлбрейт тщательно избегал ее после той встречи у пруда.
 Уиллоу надеялась, что ей удастся вечером дойти до своей комнаты, не столкнувшись с хозяином. Ее надежды не оправдались.
 Взглянув на кипу одежды и полотенец в руках, она спросила:
 — Можно я сначала положу вещи в стиральную машину?
 — Конечно, идите. — Он снова скрылся в кабинете, но дверь оставил открытой.
 Уиллоу поторопилась в прачечную. Интересно, что собирается сказать ей хозяин. Хочет ее уволить? Посчитал ее поведение сегодня днем неприличным? Ладно, она скоро все узнает.
 Уиллоу включила стиральную машину и нервно провела рукой по волосам, проверяя, не растрепался ли хвост на затылке. Затем неохотно пошла в кабинет.
 Она два раза тихонько постучала в дверь и вошла.
 Скотт нервно ходил по комнате с опущенной головой, держа руки в карманах брюк.
 Как только она вошла, он остановился и поднял голову.
 — А, вы пришли. — Как и она, он старался скрыть волнение.
 Это придало ей уверенности. Она спокойно произнесла:
 — Вы хотели видеть меня.
 — Я хотел сказать, что домработница, которую я нанял, миссис Кэрд, придет завтра. Она будет готовить и убирать дом. В ее обязанности не входит стирка вашего и детского белья, а также уборка вашей комнаты. Вас все устраивает?
 Уиллоу кивнула, облегченно вздохнув: пока еще она работает.
 — Конечно. Но… Наверное, я сама буду готовить для детей и убирать за ними?
 — Вы можете обращаться за помощью к миссис Кэрд. Я думаю, она не станет возражать, если вы будете убирать и за детьми.
 — Спасибо. — Уиллоу повернулась и пошла к двери.
 — Прежде чем вы уйдете, мне надо еще кое-что вам сказать.
 Уиллоу вопросительно посмотрела на Скотта.
 Но, увидев, как в его глазах промелькнула нерешительность, понимающе вздохнула. Кажется, он собирается отчитывать ее за сегодняшнее нескромное поведение.
 — Да-а-а? — протянула она. — И что же это?
 — Мне нужны… ваши мерки.
 — Не понимаю. Какие мерки?
 — Мне надо произнести по буквам? — Он сердито посмотрел на нее и густо покраснел. — Во имя всего святого, обыкновенные мерки!
 — Обыкновенные мерки?
 — Мисс Тайлер, обхват вашей талии и бедер.
 Еще… — у него был такой вид, как будто он сейчас задохнется, — размер вашей груди.




 ГЛАВА ТРЕТЬЯ


 — А, вот вы где, мисс Тайлер!
 Это было на следующий день. После обеда Уиллоу сначала уложила детей спать, а потом пошла на задний двор, чтобы развесить кипу постиранного белья. Только она закончила, как услышала голос хозяина.
 Она обернулась и увидела его на пороге черного хода. Спортивная футболка и шорты до колен темно-серого цвета соблазнительно облегали его высокую, стройную фигуру.
 У нее подкосились ноги. А когда он направился к ней, Уиллоу мучительно захотелось оказаться в его нежных объятиях.
 Она в своем уме? Ведь доктор Гэлбрейт подчеркнул, что ему нужна няня, которая не сходила бы по нему с ума. Невзрачная няня, которая не помешана на мужчинах. Она не была падкой на мужчин, но когда дело касается такого мужчины…
 — Приехала моя кузина, — объявил он. — Кэмрин Моффэт. Позже мы собираемся сыграть партию в гольф. А сейчас кузина согласилась полчаса посидеть с детьми, чтобы мы с вами могли сделать пробный заезд на другой моей машине.
 Его деловой тон привел Уиллоу в чувство.
 — На какой другой машине? — спросила она, рукой прикрывая глаза от солнца.
 — Это машина отца. Она стоит в гараже с тех пор, как мои родители уехали из Саммерхилла. На прошлой неделе я забрал ее из мастерской. На ней вы можете возить детей на прогулки и ездить домой на выходные. Я хочу, чтобы вы сейчас попробовали машину на ходу.
 — А также, я полагаю, — она лукаво улыбнулась, — вы хотите посмотреть, не лихачу ли я за рулем!
 — А что, есть такой грех?
 — Скоро узнаете!
 — Обязательно пристегну ремень безопасности, сухо отрезал он. — Готовы?
 Стоял жаркий, душный день, и Уиллоу была одета соответственно. Но сейчас, взглянув на свой короткий топик и джинсы до колен, она пробурчала:
 — Мне нужно переодеться.
 — Вам и так хорошо.
 Но ей не было хорошо. Она чувствовала, что выглядит скованной, нескладной и невзрачной одновременно. Но разве невзрачная няня не то, что ему нужно? Она должна быть довольна, что идеально подходит для этой работы.
 Уиллоу последовала за ним внутрь дома, изображая на лице ироническую гримасу. Они вместе вошли в парадный холл. В воздухе витал чуть уловимый запах духов. Жасмин и роза, определила она. Запах дразнящий и дорогой. В стиле Кэмрин Моффэт. Иначе и быть не может.
 — Мы встретимся с моей кузиной, когда вернемся. — Скотт открыл парадную дверь. — Она поднялась наверх присмотреть за детьми.
 Первое, что увидела Уиллоу, выйдя на улицу, был лихо припаркованный у самых ступенек эффектный синий автомобиль с откидным верхом.
 Машина Кэмрин Моффэт. Иначе и быть не может.
 Было видно, что эта женщина, как и ее кузен, обожает роскошную жизнь.
 И если бы сухой тон доктора Гэлбрейта не привел Уиллоу в чувство пару минут назад, это произошло бы сейчас, при виде роскошной машины.
 Она была вынуждена признать, что была бы полной дурой, если бы решила флиртовать со своим хозяином. Даже если бы в ее жизни оказалось место для мужчины, Скотт Гэлбрейт ей не пара.
 Так же как и его сводный брат Чэд.
 Она знала об этом, но тем не менее отдалась ему. Воспоминание о том, как ужасно закончилась их любовь, мгновенно отрезвило ее.
 Уиллоу села в машину на место водителя. Ей потребовались усилия, чтобы сконцентрироваться на приборной доске.
 Наконец она успокоилась и включила зажигание.
 Когда заработал мотор, сидевший рядом Скотт одобрил:
 — Правильно. Давайте поедем по дороге на Крествилл, посмотрим, как вы справитесь на автомагистрали.
 Уиллоу аккуратно вывела машину из гаража, не задев роскошный зеленый автомобиль Скотта, стоявший рядом.
 Она не нервничала из-за этого «пробного вождения». Она знала себе цену на дороге. И ее хозяин это скоро узнает.
 С его стороны было большой ошибкой взять ее в машину в этих чертовых шортах. Лучше бы он отпустил ее переодеться, заодно посоветовал бы надеть джинсы. А теперь ее стройные загорелые ноги как магнитом притягивали его взгляд.
 Скотт с трудом сдержался, чтобы не застонать.
 Правую ногу она вытягивала вперед, когда нажимала на газ. Левой ногой упиралась в дверцу машины, полностью сосредоточившись на вождении.
 Она понятия не имеет, насколько соблазнительно выглядит. Подобное зрелище любого мужчину сведет с ума. Не спасает и то, что он всегда был здравомыслящим человеком. Еще бы, таких красивых ножек, как у мисс Тайлер, наверное, нет ни у одной женщины в мире.
 Он горел желанием дотронуться… Взгляд его зачарованно уставился на ногу в босоножке, нажимавшую на газ. Интересно, где у нее самая чувствительная зона? Может быть, нежные маленькие пальчики на ногах? Или пятки? А может…
 — Думаю, это место самое подходящее.
 Скотт чуть не подпрыгнул от неожиданности, будто его застали в церкви за чтением романа. Неужели она может читать чужие мысли? У него перехватило дыхание, когда он увидел, как она медленно проводит рукой по левой коленке, такой гладкой и округлой…
 Она поощряет его?..
 Он смотрел на нее в замешательстве.
 Уиллоу снова положила руку на руль и слегка насмешливым тоном заметила:
 — Разве вы недостаточно увидели?
 — Недостаточно?
 Она свернула с дороги на пустырь. Вокруг никого не было, если не считать дачного пикапа, припаркованного вдалеке.
 Что она задумала?
 Уиллоу повернулась к нему и посмотрела на него серо-зелеными глазами.
 — По шкале от одного до десяти как вы меня оцениваете? — насмешливо поинтересовалась она.
 Скотт непроизвольно выпалил:
 — Десять баллов. — К чему врать? У нее действительно потрясающие ноги…
 — Н-да. Сама я себя оцениваю на девять баллов.
 Правда, я слишком осторожничала, пропуская велосипедиста, когда мы проезжали Миллер-Энд.
 Он заставил меня понервничать.
 Скотт непонимающе глядел на нее. О чем это она говорит? Наконец до него дошло. Она обсуждает свое вождение, а не его похотливый интерес к ее ногам.
 — ..ну, теперь, если этого достаточно, можно возвращаться. Этот пустырь такой же, как и другие, чувствуешь себя здесь не очень уютно. К тому же, — она снова потерла коленку, — солнечные лучи начинают припекать и обжигают кожу.
 Скотт про себя поблагодарил Бога за то, что не проговорился о своих неприличных мыслях.
 Он открыл дверцу.
 — Ладно, — заявил он. — Мы возвращаемся, но поведу я.
 Уиллоу не вышла из машины. Вместо этого она перебралась через коробку передач на то место, где сидел он. И прежде чем Скотт успел закрыть дверцу со стороны пассажира, он увидел такие нежные округлости, что кровь бешено запульсировала у него в висках.
 — Скотт, ты вернулся!
 Они проходили по парадному холлу, когда с лестницы послышался звонкий голос. Уиллоу посмотрела наверх и увидела женщину, которая спускалась по ступенькам.
 У нее захватило дух при виде незнакомки. Кузина Скотта Гэлбрейта была потрясающе красива.
 Облегающая трикотажная футболка для гольфа и шорты изумрудного цвета подчеркивали стройную, без изъянов фигуру. Пышные, кудрявые черные волосы волнами лежали на плечах. Алые губы притягивали к себе внимание. А глаза, точно две спелые темные вишни, сверкали загадочным блеском.
 — Я поболтала с Лиззи, — оживленно объявила она, спустившись с лестницы. — Скотт, я так рада, что вы все вместе вернулись в Саммерхилл. Теперь я могу чаще видеться с моими племянниками.
 Затем она обратила внимание на Уиллоу. И явно изучала ее, пока Скотт не представил их друг Другу Уиллоу почувствовала жесткую руку на своем худеньком плече.
 — Кэмрин, — начал он, — познакомься, это Уиллоу Тайлер, няня моих сорванцов. Мисс Тайлер, это моя кузина мисс Моффэт…
 — Скотт, не будь таким официальным. — Кэмрин дружелюбно протянула руку Уиллоу. — От такого представления я чувствую себя степенной старой тетушкой. Просто Кэмрин! И вас, если вы не возражаете, я буду называть Уиллоу.
 Уиллоу частенько чувствовала себя неловко рядом с действительно красивой женщиной. Но в присутствии Кэмрин она не ощутила себя уязвленной.
 — Я согласна, — ответила Уиллоу. — Если, конечно, доктор Гэлбрейт не возражает.
 Скотт холодно ответил:
 — Нет, мисс Тайлер, я не возражаю.
 — Тогда все в порядке, — улыбнулась Кэмрин. У вас хорошее имя, и я не понимаю, Скотт, почему ты не хочешь называть Уиллоу по имени. Временами ты такой заносчивый!
 — Я только хочу подчеркнуть свое уважение к мисс Тайлер и ее работе.
 — Ерунда! — Кэмрин повернулась к Уиллоу. Какое обращение вам больше нравится, по имени или по фамилии?
 Уиллоу почувствовала на себе тяжелый взгляд хозяина и поняла, какой ответ он желал услышать.
 Но их желания не совпадали. Уиллоу честно ответила:
 — Я предпочитаю, чтобы ко мне обращались по имени.
 Она говорила и смотрела на Скотта. В его глазах мелькнул недобрый огонек. Она расценила его как осуждение.
 Однако, прежде чем она успела пожалеть о своих поспешных словах, он заявил:
 — Нет проблем, но давайте будем последовательны до конца! — Он усмехнулся. — С этой минуты вы называете меня Скоттом.
 Наконец эта парочка ушла в гольф-клуб. Уиллоу поднялась наверх посмотреть, чем занимаются ее подопечные. Сначала она зашла к двум младшим, но они еще спали.
 Потом заглянула в комнату Лиззи. Та сидела на кровати, скрестив ноги, и читала.
 Мельком подняв глаза на Уиллоу, когда та вошла в комнату, девочка нахмурилась и снова принялась читать.
 Уиллоу подошла к кровати.
 — Что ты читаешь? — поинтересовалась она дружелюбным тоном.
 — Книгу.
 — Хмм, я вижу. — Уиллоу заметила на полу мятую оберточную бумагу. — Подарок тети?
 — Извините. — Отвернувшись от нее, Лиззи спустила ноги на ковер и встала с кровати. Гордо задрав нос, она зашагала к двери. — Мне надо в ванную, Секундой позже Лиззи с грохотом захлопнула дверь ванной комнаты.
 От грохота проснулись Мики и Эми. Невыносимые вопли Мики, сопровождавшиеся криком Эми «Замолчи!» — сотрясли воздух. Уиллоу внутренне собралась с духом, чтобы выдержать еще один день.
 Скотта не было дома до позднего вечера.
 Дети уже спали. Мисс Кэрд ушла к себе домой.
 Уиллоу сидела за обеденным столом на кухне, пила горячий шоколад и отгадывала кроссворд в «Нью-Йорк тайме».
 Только она покончила с кроссвордом, как услышала звук поворачиваемого ключа в дверном замке. Дверь открылась, и на пороге появился Скотт Гэлбрейт.
 Увидев Уиллоу, он насмешливо улыбнулся.
 — Привет… — сказал он, — Уиллоу.
 Она покраснела.
 — Я прошу прощения за то, что поставила вас в неловкое положение. Не надо вам называть меня по имени.
 — Нет уж. Кэмрин съест меня живьем, если я буду обращаться к вам «мисс Тайлер». — Он посмотрел на ее кружку. — Что вы пьете?
 — Горячий шоколад. — Она встала со стула. Вам сделать?
 Он жестом усадил ее.
 — Спасибо. Я поужинал в клубе и выпил там слишком много кофе.
 — Как прошла игра?
 — Кэмрин загоняла меня. Она заядлый игрок в гольф. Последние семь лет, включая прошлый год, она участвовала в женских соревнованиях по гольфу. А я долго не играл, но с удовольствием вспоминаю забытые навыки.
 Уиллоу заметила свежий загар на лице Скотта.
 Легкий румянец на щеках подчеркивал выразительность его глаз.
 — Чем еще занимается ваша кузина… кроме игры в гольф?
 — У нее бутик в Крествилле. Кэмрин сама создает многие модели. Была даже опубликована фотография одного из ее платьев на обложке январского номера журнала «Вог».
 — На самом деле мода меня мало интересует. Уиллоу добавила игривым тоном:
 — Я же невзрачная няня.
 Его глаза сузились. Он взглядом пронзил ее, будто пытался определить, не смеется ли она над ним. Она интуитивно угадала его безмолвный вопрос самому себе. Способна ли Ида Трэнт на такую бестактную откровенность? Неужели она передала весь их разговор Уиллоу? Однако простодушное выражение на ее лице, очевидно, успокоило Скотта. Секундой позже Уиллоу по его глазам увидела, что все сомнения развеялись.
 — Ладно, — произнес он неопределенно, — о вкусах не спорят…
 Уиллоу еле сдержалась, чтобы не рассмеяться над его замешательством. Она ожидала, что он постарается поскорее уйти.
 Но, кажется, Скотт не торопился. Прислонившись спиной к кухонной стене, он поинтересовался:
 — Как прошел ваш день? Наладились отношения с Лиззи?
 — К сожалению, нет.
 — А как с Эми?
 — Так же.
 Скотт поморщился.
 — Послушайте, я хочу извиниться…
 — Нет, это я хочу попросить извинение за свое грубое поведение в кафе «Морганти», — торопливо перебила его Уиллоу. — Не думала, что буду извиняться за это. Я не знала о трагедии в вашей семье.
 Но все равно мое поведение непростительно. Доктор Гэлбрейт, я…
 — Просто Скотт.
 — Доктор Гэлбрейт, я думаю, будет трудно…
 — Зовите меня Скотт. — Он приподнял брови. Одно слово. — Он кивнул на лежавшую на столе раскрытую газету. — Уверен, что для женщины, отгадывающей кроссворды из «Нью-Йорк тайме», под силу запомнить одно слово.
 — Да дело не в слове. И вы знаете это! Суть в том, что я — няня, а вы мой хозяин.
 — Попробуйте видеть во мне помощника и союзника, а не хозяина. В сражениях с моими детьми я на вашей стороне. Мы должны объединить наши силы. И если будем называть друг друга по имени, это укрепит наши позиции.
 — Возможно. Но позвольте все же называть вас… доктор Гэлбрейт.
 — Тогда, — страдальчески произнес Скотт, — Кэмрин меня растерзает.
 Уиллоу не могла не улыбнуться.
 — Итак, вы снова зовете меня…
 — Мисс Тайлер. — Он отошел от стены. — А теперь, мисс Тайлер, я ухожу в свой кабинет, чтобы вы могли спокойно отдохнуть за чашечкой горячего шоколада.
 Выходя из кухни, он бросил через плечо:
 — Спокойной ночи! До завтра.
 — Спокойной ночи, доктор Гэлбрейт.
 Дверь за ним захлопнулась, и Уиллоу облегченно вздохнула. За эти несколько минут у нее от напряжения затекли ноги и руки. Нервы были накалены до предела. Она с удовольствием потянулась.
 Уиллоу не могла спокойно находиться рядом со Скоттом. Ее тянуло к нему. Ей хотелось физической близости с ним. И не было смысла отрицать это.
 Именно поэтому она не могла называть его по имени. Это было бы слишком интимно.
 Но все же ей неудержимо хотелось произнести вслух его имя.
 Она глубоко вздохнула и прошептала:
 — Скотт…
 Прозвучало это так ласково и нежно, что ее охватили тревога и смятение.




 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


 В четверг у Уиллоу был выходной.
 В пятницу утром она уже завтракала с семейством Гэлбрейтов в их столовой.
 После завтрака Уиллоу собралась повести детей наверх. Надо было самой проконтролировать, как они чистят зубы. Но только она встала из-за стола, как Скотт отложил газету и попросил:
 — Мисс Тайлер, задержитесь ненадолго. Лиззи, отведи малышей наверх. Мисс Тайлер скоро придет.
 Дети ушли, а Уиллоу снова села на стул.
 — Как вы провели вчера свой выходной? — поинтересовался Скотт. — Чем занимались?
 — Да ничем особенным. Мама приготовила пиццу. Мы перекусили. Потом я встретилась с одним другом, Марком, у него тоже маленький сынишка, и мы все вместе отправились в парк. После прогулки мы уложили детей спать у нас дома. И Брок пригласил меня на танцы.
 — Брок?
 — Отец Марка.
 — Они живут вдвоем с ребенком? Он разведен?
 Или…
 — Он женат, но его жена…
 Тут открылась дверь. Уиллоу обернулась.
 — Извините, доктор Гэлбрейт. — Миссис Кэрд вошла в столовую и положила на стол бумажный пакет. — Только что принес посыльный. Я подумала, что это важно.
 — Спасибо. — Как только домработница ушла, Скотт, положив руку на пакет, снова перевел взгляд на Уиллоу. — Вы рассказывали о…
 Неужели ей послышалась нотка неодобрения в его голосе? Он что, подумал, что она вступила в порочные отношения с женатым мужчиной?
 Мысль об этом прожгла ее огнем. Но она решила ничего ему не объяснять. Пока.
 — Да, собственно, рассказывать нечего, — поморщившись, заявила она. И небрежно пожав плечами, закончила:
 — Полагаю, это не столь важно.
 Скотт поджал губы.
 Нахмурившись, он взял в руки пакет и принялся изучать обратный адрес. Когда он поднял голову, лицо у него было непроницаемое.
 — Это ваша униформа, мисс Тайлер. — Он пододвинул к ней пакет. — Надеюсь увидеть вас в ней сегодня вечером за ужином.
 — Должно быть, вы забыли, что пригласили Кэмрин и ее родителей на сегодняшний ужин.
 — И вы, мисс Тайлер, присоединитесь к нам. Вы чем-то недовольны?
 — Нет, все в порядке. Но я… Обычно меня не зовут за стол, когда приглашены гости.
 — В данном случае приглашенные гости — члены моей семьи. — Скотт раздраженно фыркнул. Повторяю, вы наденете униформу на сегодняшний ужин. Потом будете работать в ней неделю, как мы с вами договорились. — Он снова стал читать газету. — Благодарю, мисс Тайлер. Это все.
 Уиллоу встала из-за стола. Скотт закрылся газетой. Уиллоу, будто невзначай, сказала:
 — Я вспомнила, о чем рассказывала до того, как вошла миссис Кэрд. Я говорила о жене Брока, Джо. Хотела объяснить, что Джо — моя лучшая подруга, но она не любит танцевать. А мы с Броком танцуем вместе со школы. Мы регулярно ходим в клуб «Джаз Найтс» в Гротто. — Уиллоу потянулась через стол за пакетом.
 Скотт, оторвавшись от газеты, поднял на нее глаза. Встретившись с ним взглядом, Уиллоу едко добавила:
 — Разумеется, с разрешения Джо, — и гордо вышла из комнаты.
 Ей показалось, что он сдержанно хихикнул и даже вроде бы произнес «Попалась», но она не была уверена. Как бы там ни было, она не дала ему повода думать о ней плохо. Кое-что ей удалось узнать про характер Скотта. У него было чувство юмора, а она ценила это качество в мужчинах.
 К счастью, у нее тоже было чувство юмора. И оно ей пригодилось днем позже, когда ей пришлось надеть униформу.
 Уиллоу в ужасе застыла перед зеркалом. Из всех цветов и оттенков синий подходил ей меньше всего. А этот был ядовитый, и Уиллоу в нем терялась.
 Если раньше она была бледной, то теперь вообще казалась больной.
 Перед тем как самой пойти переодеваться, она помогла детям одеться и усадила их в комнате Лиззи. Возвращаясь к ним, Уиллоу гадала, заметят ли дети, во что она принарядилась.
 Дети заметили, да еще как.
 Их реакция подтвердила ее мнение.
 — Какой ты стала некрасивой! — заявила Эми, поднимаясь с пола, где они с Мики играли в кубики.
 Лиззи отложила книгу, испепеляющим взглядом осмотрела Уиллоу и презрительно бросила:
 — На этот раз Эми права. Вид у тебя ужасный.
 Мики вылупился на нее, будто у нее выросло еще две головы.
 — Плохо, — закричал он, — плохо, плохо!
 Устами младенца глаголет истина.
 Уиллоу не смогла сдержать смех. И хотела было поблагодарить детей, но тут раздался звонок в дверь.
 Лиззи соскочила с кровати.
 — Они уже здесь. Пошли!
 — Прежде чем мы спустимся к гостям, — объявила Уиллоу, — вы пойдете в ванную и хорошенько отмоете руки. И позвольте вам напомнить, что вести вы себя должны идеально. Постарайтесь, чтобы ваш папа не краснел за вас.
 Не дослушав ее, Лиззи и Эми наперегонки бросились в ванную, толкая друг друга. Каждая старалась первой протиснуться в дверь. В момент руки были вымыты. Девочки помчались к лестнице и кубарем спустились вниз.
 Уиллоу поспешила за ними, стараясь придерживать Мики рядом. Ну вот, сейчас дети ворвутся в гостиную как дикая орда. Однако в последнюю минуту девочки присмирели. И несмело подошли к приоткрытой двери.
 Наконец Уиллоу с Мики догнали их. Мики вырвался из ее рук и вбежал в гостиную за девочками. Уиллоу завершала эту цепочку.
 В гостиной напротив камина на диване расположилась пожилая пара. Они слушали разговор Скотта с Кэмрин, которые сидели за стойкой бара.
 На Кэмрин было элегантное черное вечернее платье. Скотт был одет в темный костюм безупречного покроя.
 Безошибочно между ними угадывалась интимность.
 Уиллоу почувствовала, как больно сжалось ее сердце. Они в самом деле хорошо смотрелись вместе. Они были бы идеальной парой.
 Прежде чем постучаться в приоткрытую дверь, Уиллоу заметила, как пожилые супруги, довольные этим зрелищем, переглянулись и улыбнулись друг другу.
 Было очевидно, что они слышали тот же самый звон, что и она. Звон свадебных колокольчиков.




 ГЛАВА ПЯТАЯ


 Лиззи заговорила первой.
 — Привет, бабуля! — Шурша пышной юбкой, девочка пробежала по комнате. — Привет, дедуль!
 — Лиззи!
 Седовласая женщина всплеснула руками. Ее светло-голубые глаза засветились любовью, когда она увидела своих внучат.
 — Подойдите и крепко обнимите свою бабушку!
 После трогательных поцелуев и обниманий дедушка Кэмрин посадил Мики к себе на колени.
 Лиззи устроилась на мягком пуфике у его ног, а Эми уютно расположилась на диване между бабушкой и дедушкой.
 Уиллоу почувствовала себя неловко и обернулась, ища помощи у Скотта, который вместе с Кэмрин подошел к ним.
 Скотт пристально осмотрел Уиллоу в этой новой синей униформе. Кэмрин просто остолбенела от подобного зрелища.
 Они не выразили свое мнение так, как сделал это Мики. Но по их лицам все было понятно и без слов.
 Уиллоу хотелось провалиться сквозь землю.
 Скотт обратился к сидящим на диване:
 — Элли, Крэг, разрешите представить вам нашу новую няню, мисс Тайлер.
 Он снова взглянул на Уиллоу. В его взгляде она заметила веселый огонек. И это привело ее в бешенство.
 — Мисс Тайлер, это бабушка и дедушка наших сорванцов, мистер и миссис Моффэт.
 С трудом сдержавшись, чтобы хорошенько не наподдать ему, Уиллоу приветливо поздоровалась с гостями. Те в свою очередь сдержанно, но дружелюбно ответили ей.
 Скотт небрежным жестом пригласил Уиллоу сесть на один из свободных стульев, а сам вместе с Кэмрин устроился около камина.
 Чета Моффэт была искренне привязана к детям. Дети чувствовали это и без умолку радостно болтали, не ссорясь между собой.
 Через пятнадцать минут Скотт посмотрел на часы и объявил:
 — Ужин, должно быть, уже готов. Лиззи, сбегай, пожалуйста, на кухню и спроси миссис Кэрд, можно ли нам идти в столовую.
 Не успела Лиззи встать с пуфика, как Эми соскочила с дивана с криком:
 — Пап, я схожу!
 Лиззи обозлилась и, к ужасу Уиллоу, подставила Эми подножку, когда та устремилась к двери.
 Эми споткнулась и, пролетев какое-то расстояние, плашмя растянулась на плюшевом ковре.
 Эми расплакалась. Уиллоу поспешила к ней.
 На этот раз девочка не оттолкнула няню. Поднявшись на ноги, она закричала:
 — Ты самая вредная в мире, Лиззи Гэлбрейт! Я ненавижу тебя!
 Падение сестры расстроило Мики. Он принялся пронзительно вопить, действуя всем на нервы.
 Уиллоу почувствовала, что ее щеки стали пунцовыми от смущения, а душа ушла в пятки.
 Вечер только начинался, но дети уже подвели ее. Она в панике оглянулась на Скотта. И не удивилась, что веселый огонек в его глазах сменился явным раздражением и недовольством.
 — Спасибо, Скотт, за прекрасный ужин. Миссис Кэрд просто сокровище! Смотри, переманю ее к себе, — шутливо пообещала Элли, когда Скотт помогал ей сесть в роскошный лимузин.
 — Это шутка, Скотт. — Кэмрин поудобнее устроилась на заднем сиденье. — Беттина прекрасно готовит, если ты помнишь недавний обед у нас дома.
 Мистер Моффэт завел мотор и опустил окна в машине. Кэмрин посмотрела на Скотта.
 — Скотт, какого черта ты надел униформу на бедную девушку? Вся эта вычурность и претенциозность не в твоем стиле. Избавляйся от снобизма!
 Местные жители не заставляют здесь нянечек носить униформу. Ты собираешься сделать посмешище из этой девушки?
 — Кэмрин! — Элеонора начинала сердиться. Скотт имеет полное право требовать от няни наличие униформы. Лично я думаю, что подобные устои в семье придают домашней обстановке изысканность. И давайте называть вещи своими именами: как вообще относятся к прислуге в доме? Няня — она как часть домашнего интерьера.
 — Часть домашнего интерьера! — Крэг покачал головой. — Элли, иногда, я готов поклясться, ты ведешь себя хуже твоей мамы, которая отличалась несносными аристократическими замашками.
 Скотт рассмеялся. Он похлопал по крыше лимузина и пожелал великосветскому семейству счастливого пути. Машина тронулась.
 — До встречи!
 Скотт провожал взглядом машину до тех пор, пока задние огни не исчезли в ночной темноте. А затем направился к дому.
 Была почти полночь, но ночной воздух еще хранил тепло солнечного дня. Луна спряталась в большое облако. Единственным светом, нарушавшим темноту ночи, был свет из приоткрытой входной двери.
 Дети уже спали. Он разрешил им остаться с гостями дольше положенного времени. Не считая происшествия в гостиной, дети вели себя безукоризненно. Девочки ни на шаг не отходили от Кэмрин, поэтому после ужина Скотт отпустил Уиллоу домой.
 Мисс Тайлер.
 Стоя у окна, Скотт с отвращением помотал головой при воспоминании о том, как она выглядела в синей униформе. На секунду он не узнал ее. Он тогда приложил все усилия, чтобы не расхохотаться. Но, несомненно, она заметила смех в его глазах. И теперь он рассмеялся, припоминая выражение ярости на ее лице.
 Какой забавной маленькой уточкой она выглядела!
 Вдруг он услышал звук подъезжавшей машины. Кажется, его маленькая забавная уточка вернулась.
 Он спустился во двор. Когда автомобильные фары осветили фасад дома, Скотт помахал Уиллоу рукой.
 Машина остановилась рядом с ним. Салон был освещен, и Скотт увидел, что Уиллоу переоделась в белую футболку и джинсы.
 — Вы хотите, чтобы я припарковалась здесь? спросила она через открытое окно.
 — Сейчас уже поздно, лучше не заезжать в гараж, чтобы не беспокоить миссис Кэрд.
 Он открыл дверцу, и Уиллоу, пробормотав «спасибо», вылезла из машины. Скотт почувствовал тонкий запах шоколада от ее дыхания, смешанный с мягким запахом женских духов.
 Он придержал ее за локоть, когда она собиралась войти в дом.
 — Не спешите. Я хочу поговорить с вами.
 Скотт почувствовал, как она напряглась.
 — О детях, конечно.
 В этот момент луна показалась из-за облака и светом холодных лучей осветила зардевшиеся щеки Уиллоу.
 — Я прошу прощения, доктор Гэлбрейт. К сожалению, они подвели вас, нет, вернее я подвела вас, — поправилась она. — Я надеюсь, что скоро мне удастся найти общий язык с Лиззи…
 — Мисс Тайлер, — голос его звучал мягко, — я не виню вас за отвратительное отношение Лиззи к Эми. Я вам еще в начале недели сказал, что не жду от вас чуда. То, о чем я хочу поговорить с вами, касается униформы.
 — А-а! Что-то опять не так?
 Теперь напряжение выдавал и ее голос. И только сейчас Скотт заметил, что до сих пор держит ее за локоть. Он отпустил ее.
 — Это была ошибка.
 — Ошибка?
 — Я хочу попросить вас снова носить повседневную одежду вместо униформы.
 — Нет. Мы договорились, что я буду носить униформу всегда, когда это возможно. Именно это я и намерена делать.
 — Мисс Тайлер, — Скотт нервно засунул руки в карманы брюк, — вам нравится создавать трудности?
 — Доктор Гэлбрейт… — Тон ее был приторно сладким и преувеличенно спокойным. — Я стараюсь не создавать проблем. Я просто полагаю, что будет намного лучше для вас, если я буду носить униформу.
 Скотт забеспокоился: она ведь не догадывается об истинной причине его решения?
 — Что значит: намного лучше для меня? — осторожно спросил он.
 Уиллоу насмешливо посмотрела на него.
 — Помните, в первый день вы спросили меня, что я думаю о вас. Я ответила, что вы подвержены частым стрессам. А, согласно исследованиям психологов, смех является лучшим средством для снятия стресса. — Она откинула голову и иронически добавила:
 — Я совсем не против униформы. Если каждый раз, встретив меня, вы будете смеяться, то это будет вам только на пользу!
 Уиллоу пошла к дому, оставив пораженного Скотта наблюдать, как она пересекает двор и входит в открытую дверь.
 Несмотря на ее наглое поведение, он залюбовался ее миниатюрной фигуркой, ее аккуратными плечами, стройной талией, соблазнительной, игриво покачивающейся попкой, длинными ногами.
 Его охватил ужас при мысли о том, что он безумно желает ее.
 Такое же желание возникло у него, когда он увидел ее обнаженной у залива. Сладостное, безудержное и абсолютно неуместное!
 Скотт рассеянно провел рукой по волосам.
 Мисс Тайлер была права насчет смеха как средства для снятия стресса, но знает ли она, что секс еще более эффективное средство?
 Он медленно поднимался по ступенькам. Его мысли уносились все дальше и дальше, подхваченные разгоряченным воображением, рисуя картины жаркой страсти.
 Он не занимался любовью два года. Может быть, в этом причина его бурных эротических фантазий?
 Фантазий о няне его детей.
 Ну, если он так возбужден, то, может, стоит выбрать объект желания более… подходящий? Кого-нибудь из своего круга.
 Кэмрин, например.
 Она была бы неплохой парой для него. Он отчаянно старался думать теперь о Кэмрин.
 Кэмрин — красивая, умная, сексуально привлекательная женщина. Сегодня она укладывала детей спать. Когда-то ее мать явно намекала ему, что его личное счастье с Кэмрин возможно и желанно.
 Первое, что он сделает завтра, — позвонит и пригласит ее на ужин в хороший ресторан. И за бокалом вина, при таинственном мерцании свечей, под парящую в воздухе романтическую мелодию попробует изменить их родственные отношения на более интимные.
 Когда на следующее утро Уиллоу привела детей завтракать, Скотт уже сидел за обеденным столом. За его спиной в окно ярко светило солнце, путаясь лучами в его черных волосах. Лицо Скотта было в тени. Он внимательно читал газету «Ванкувер сан».
 Уиллоу испытала облегчение прошлой ночью.
 Скотт не спросил ее, как она провела вечер. Она не могла признаться ему, что сразу после ухода из Саммерхилла понесла цветы на могилу Чэда. Ей пришлось бы что-нибудь выдумывать, а это еще одна ложь между ними. Хотя и ложь во спасение.
 Скотт прямо заявил, что ценит честность и ненавидит обман. Если бы он узнал…
 Но он не узнает. Уиллоу всегда ведет себя осторожно, когда ходит на кладбище Гринвейл-Граундз. Сначала внимательно смотрит по сторонам.
 Если поблизости никого нет, кладет цветы на могилу. Подрыхляет землю вокруг кустов роз, которые сама посадила семь лет назад, обильно полив горькими слезами…
 Когда Уиллоу с детьми вошла в комнату. Скотт быстро взглянул на них. Глаза его сузились, когда он увидел Уиллоу в той же униформе, но вместо выговора он небрежно поздоровался:
 — Доброе утро, мисс Тайлер.
 — Доброе утро, доктор Гэлбрейт.
 Дети подбежали к отцу. Он ласково обнял их.
 — Доброе утро, мои хорошие.
 Девочки заняли свои места за столом. Мики пристроился между коленей отца, поддев пальчиками кожаный ремень.
 — Вставай, пап!
 — Нет, Мики, тебе придется сидеть на своем месте.
 Скотт постарался освободить его пальцы, но расшалившийся малыш ухватился еще крепче за ремень. Скотт умоляюще взглянул на Уиллоу:
 — Помогите мне, мисс Тайлер. Я боюсь сделать ему больно.
 Уиллоу присела на корточки перед ребенком.
 — А вот и весь фокус. — Улыбаясь, она посмотрела на Скотта. — Если вам удастся отцепить один палец малыша, то другие разжать будет легче.
 Уиллоу разжала пальчики Мики и, несмотря на громкие протесты, усадила его на высокий детский стульчик. Поставив перед ним на поднос миску, она повернулась к Скотту спиной, чтобы достать из буфета пачку кукурузных хлопьев.
 Скотт не успел увидеть румянец, который залил ее щеки, после того как, разжав пальцы Мики, Уиллоу подняла на него глаза. На несколько секунд их взгляды встретились. Уиллоу успела заметить в его глазах очевидное желание. У нее сердце ушло в пятки.
 Этот мужчина безумно хочет ее.
 Нет, такого быть не может. Ей просто показалось. Он не мог желать ее. Для него она всего лишь няня-простушка. Такой мужчина, как доктор Скотт Гэлбрейт, никогда не заинтересовался бы ею..
 — Что вы делаете, мисс Тайлер?!
 Изумленный возглас заставил ее очнуться от мыслей. Уиллоу заметила, что Эми и Лиззи хихикают.
 И не удивительно. Ее лицо запылало еще сильнее. В то время как она была занята своими мыслями, руки машинально работали. И полпачки кукурузных хлопьев попало не в миску, а на поднос.
 Мики, довольный, расшвыривал хлопья по всей комнате.
 — Ой, что же это я! — Уиллоу с ужасом посмотрела на Скотта.
 Выражение его глаз вряд ли было похоже на то, которое минуту назад смутило ее. Отнюдь не страстное вожделение.
 — Прошу прощения, — пробормотала Уиллоу, — я немного задумалась. — Голос ее становился все тише и неуверенней. — Я все уберу.
 — Разумеется.
 Скотт отложил газету и встал из-за стола. Презрительное выражение его лица парализовало ее.
 — С вашего позволения, мне надо позвонить.
 Он направился к двери, но на полпути остановился, обернулся и, сощурив глаза, объявил:
 — Я скоро уйду. До полудня пробуду в клинике вместе с доктором Блэком. А затем, — продолжал он, подчеркивая каждое слово, будто выступал на собрании, — я приглашаю мисс Моффэт на ужин.
 Не могли бы вы предупредить миссис Кэрд, чтобы она не готовила для меня?
 Скотт вышел из комнаты, всем своим видом показывая недовольство ее поведением. А она так и осталась стоять на месте, молча провожая его взглядом.
 После завтрака Уиллоу повела детей к заливу.
 Дети на берегу переоделись в купальники. И с ревом и дикими воплями ворвались в спокойную заводь, распугав всех птиц в округе., Уиллоу сидела на мягкой траве, прислонившись спиной к дереву. Она внимательно следила за детьми, но в мыслях у нее был их отец. С каким странным выражением лица он объявил ей об ужине со своей кузиной… Будто бросал вызов. Или ставил точку в каком-то решении.
 Но у нее не было ни малейшего предположения о том, что это за окончательное решение.
 Прежде чем она успела сделать какие-либо выводы, Эми выбежала из воды и плюхнулась рядом с ней на полотенце. Сорвав травинку, она стала грызть ее, исподтишка поглядывая на Уиллоу и быстро отводя взгляд. Потом сорвала еще один стебелек и, уставившись на него, тихо произнесла:
 — Интересно, почему Лиззи постоянно придирается ко мне?
 Уиллоу про себя ликовала. В первый раз Эми сама заговорила с ней. Может быть, это переломный момент в их отношениях?
 — Я не знаю. — Она говорила так же тихо, как и Эми. — Почему ты считаешь, что Лиззи придирается к тебе?
 — Она называет меня врединой.
 — И, полагаю, это тебя расстраивает.
 — Раньше такого не было.
 — А когда это началось?
 Эми подняла на Уиллоу глаза. В них явственно читалось беспокойство.
 — Это началось после того, как ушла Сара Энн.
 — Сара Энн?
 — Она была нашей последней няней. Она пришла после Белинды. Сара Энн была настоящей злючкой. Она все время называла Лиззи врединой.
 Ну, конечно, когда папы не было рядом. При папе она становилась доброй.
 — И поэтому папа уволил Сару Энн? — осторожно спросила Уиллоу. — Он узнал о ее плохом обращении с Лиззи?
 — Нет. Он не знал этого. Он уволил Сару Энн за то, что она хотела с ним спать. Я слышала, как кухарка сказала об этом шоферу бабушки. Я не пойму, почему она хотела спать вместе с моим папой?
 У нее же была своя хорошая комната! — Девочка покосилась на Уиллоу. — А ты тоже хочешь спать с моим папой?
 Уиллоу была благодарна Мики за столь своевременный вопль:
 — Эми, иди посмотри рыбок!
 Эми легко переключила внимание на Мики.
 Она вскочила и побежала в воду, оставив Уиллоу в замешательстве.
 Хочет ли она спать в постели Скотта Гэлбрейта?
 Если бы ее вынудили ответить на этот вопрос, то пришлось бы ответить, что она задумывалась над этим. Надо признать, кровать была в ее фантазиях. Однако то, что они делали на ней вместе, вряд ли назовешь сном!
 После полудня Скотт припарковал свою машину напротив кладбища Гринвэйл-Граундз. И вошел на его территорию.
 Вот уже три недели он в Саммерхилле, но все откладывал этот момент. Не хотелось ворошить память о прошлом, которая напомнит о многом на могиле сводного брата. Однако совесть не позволяла больше откладывать этот визит. Плохо, что он тогда так сильно подвел Чэда.
 Кивком головы он поздоровался со смотрителем кладбища, который чистил одну из дорожек.
 Скотт проходил по соседним дорожкам и рассеянно замечал, что многие могилы заросли, а клумбы выжжены солнцем.
 Они хоронили Чэда в точно такой же день. Было душно. В воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. На седой голове отца ни один волос не колыхнулся. Не дрогнула ни траурная вуаль плачущей матери, ни черная широкополая шляпа его жены Женевьевы.
 У Скотта сжалось сердце, когда он подошел к могиле Чэда. Некоторое время, уйдя в переживания, он не замечал, как ухожена могила, а заметив, очень удивился.
 Гранитное надгробие было начищено до блеска, в отличие от других — тусклых, в белом птичьем помете. Он еще больше удивился, заметив два маленьких аккуратных розовых куста с нежными желтыми бутонами и пестрый букет цветов в толстой стеклянной вазе.
 Он присел на корточки и пристально стал разглядывать букет. Тот состоял из белых лютиков, розовых маргариток и темно-синих дельфиниумов. Совсем свежие. Кто-то недавно их принес.
 Но кто?
 Однако таинственное появление цветов отвлекло его ненадолго, воспоминания о прошлом опять завладели им. Он вспоминал ушедшие дни. Дни, когда ему следовало бы больше уделять времени своему брату. К сожалению, прошлого не воротишь.
 Тяжело вздохнув. Скотт подумал, почему же можно прощать ошибки других и невозможно свои собственные. Мысленно попрощавшись с братом, он пошел к выходу.
 Смотритель все еще чистил дорожку. Но как только Скотт окликнул его, тот поднял голову.
 — Чем могу служить?
 — Я хотел бы спросить о могиле Чэда Гэлбрейта. — Рукой он показал направление. — Кто присматривает за ней? Кто носит цветы?
 — Даже и не знаю…
 — Вы никого никогда не видели?
 — Хм… Кто-то ходит. Какая-то таинственная женщина. Я не видел ее лица. Да я и не работаю по вечерам и в выходные. Скорей всего, она в это время и приходит. Эта могила всегда в идеальном порядке, даже зимой. Если нет цветов, то на ней лежат веточки остролиста. Но обязательно какой-нибудь букет будет.
 Скотт продолжал думать о таинственной женщине, пока шел к машине. Думал по дороге в Крествилл… Кто она? И почему ухаживает за могилой его брата? Вопросы, вопросы — ни одного ответа.
 Но когда он приехал в ресторан, где его ждала красавица Кэмрин, все тайны и воспоминания улетучились как дым. Единственное, что для него сейчас реально существовало, — это Кэмрин. Женщина, на которой он собирался жениться.




 ГЛАВА ШЕСТАЯ


 — Где папа? — ворчала Эми. — Почему его никогда не бывает дома, Лиззи?
 — Потому что у него много работы в клинике.
 — Я знаю, что днем он работает там. Но куда он уходит после того, как приходит из клиники?
 — Он встречается с тетей Кэмрин. Они каждый вечер куда-нибудь ходят вместе. Я у него спрашивала, и он мне рассказал это. Они ходят поиграть в гольф, или поужинать в ресторан, или еще куда-нибудь. А теперь заканчивай чистить зубы и прекрати задавать вопросы.
 Позже, когда Уиллоу наводила порядок в ванной комнате, она вспомнила разговор девочек. Она тогда укладывала Мики спать и слышала, о чем они разговаривали. Уиллоу продолжала думать о словах Лиззи, когда спускалась вниз по лестнице с ворохом полотенец для стирки.
 С тех пор как четыре дня назад Скотт начал работать в клинике, распорядок его дня изменился.
 Теперь он вставал раньше, чтобы до начала работы в своей клинике успеть сделать обход в местной больнице. Часто получалось так, что он уходил до того, как Уиллоу с детьми спускались к завтраку.
 После работы около часа он проводил дома с детьми, а потом снова уходил. Это повторялось каждый вечер. За последние четыре дня Уиллоу, можно сказать, совсем его не видела. А при мимолетной встрече он был с ней более чем сдержан.
 Она чувствовала даже какое-то недовольство с его стороны.
 Уиллоу задавалась вопросом, а не бегство ли от нее эти постоянные вечера вне дома. Она была уверена, что причина его ежевечернего ухода не в работе.
 Было очевидно, что он встречается со своей кузиной. И не просто встречается, несмело подумала Уиллоу, переступая порог прачечной комнаты. Кэмрин станет доброй и заботливой мамой для его детей. И превосходной женой врача. Она и Скотт идеально подходят друг другу.
 — Вот незадача! — пробормотала Уиллоу. — Почему мне никогда не везет в любви…
 От грустных мыслей ее отвлек стук в дверь прачечной. Тот, кто занимал все ее мысли, появился на пороге. В сером пиджаке, в рубашке песочного цвета и наглаженных брюках, загорелый и подтянутый, он производил неотразимое впечатление.
 Можно было получить наслаждение, просто любуясь им.
 Накаленная до предела, Уиллоу отвернулась к стиральной машине, чтобы перевести дух. Бешено колотилось сердце, кровь пульсировала в висках.
 С трудом погасив в себе безумный огонь, она повернулась к нему лицом:
 — Что-то случилось?
 — Почему вы сразу подумали о плохом?
 — Я редко вижу вас. Поэтому и подумала, что если вы ищете меня, значит, возникла какая-то проблема.
 — Нет никакой проблемы, мисс Тайлер. Пока вы сами не создадите ее.
 — Я?
 — Пойдемте во двор. — Он казался уставшим. Там мы сможем поговорить. Здесь очень жарко.
 Уиллоу последовала за ним. Они прошли через столовую, Скотт открыл двухстворчатую дверь и пропустил Уиллоу вперед.
 Проходя мимо Скотта, она уловила тонкий пряный запах одеколона, смешанный с мужским запахом тела. Возбуждающее сочетание. Уиллоу почувствовала дрожь во всем теле. Она отошла в глубь дворика, подальше от него. Бархатная ночь окутала ее своей таинственностью. Далекие звезды тонули в лилово-фиолетовом ночном небе, пронзая его длинными лучами, будто пытались удержаться на нем до рассвета.
 — Я принесу что-нибудь из прохладительных напитков. — Голос его звучал резко. — Подождите минутку. Я быстро вернусь.
 Скотт пошел в дом. Нерешительно потоптавшись на месте, Уиллоу вышла на лужайку и стала спускаться в сад.
 Глаза постепенно привыкали к темноте. Дойдя до большого дуба, стоявшего посредине лужайки, Уиллоу подняла голову. Вскоре она различила квадратные очертания старого домика, построенного на ветках.
 Это был домик Чэда.
 Сама она здесь никогда не была, но Чэд рассказывал ей о нем.
 Теплым летним вечером они вдвоем были на пустынном берегу тихой заводи, заросшем густой травой. Разговаривая, делились самыми сокровенными тайнами.
 Она рассказала ему о своем отце, умершем, когда ей было шесть лет. И о том, что мать воспитывала ее одна. Чэд признался, что его отец бросил мать. Но в отличие от ее матери, которая так и осталась вдовой, мать Чэда, Анна, вышла замуж за вдовца Галена Гэлбрейта.
 — Тогда мне было одиннадцать, — вспоминал Чэд, рассеянно поигрывая ее мягким локоном. — Я считал, что это круто — иметь старшего брата. Мы сразу сдружились. Он приглядывал за мной, когда наши родители уехали в свадебное путешествие на медовый месяц. Первое, что он сделал для меня, это построил дом на дереве.
 — Должно быть, тогда он был старше, чем ты сейчас, — заметила Уиллоу.
 — Да. Ему было двадцать.
 — Из твоих слов выходит, что он замечательный человек.
 — Он самый лучший.
 Блуждая в воспоминаниях о прошлом, Уиллоу вздрогнула от голоса Скотта у нее за спиной.
 — Вот и лимонад, — объявил он и протянул ей стакан.
 Поблагодарив, она взяла его, но прежде чем успела сделать глоток, Скотт чокнулся с ней.
 — За новые начинания!
 — Новые начинания? — Она замерла со стаканом в руке. — Что вы имеете в виду?
 — С завтрашнего дня вы больше не будете носить униформу.
 — Насколько я припоминаю, мы выяснили этот вопрос в конце прошлой недели и…
 — И в дальнейшем вы поняли, что эта одежда неудобна и стесняет ваши действия. И не говорите мне, мисс Тайлер, что я не прав. Я настаиваю, чтобы вы сменили униформу на вашу повседневную одежду.
 Уиллоу открыла было рот, чтобы возразить, но Скотт опередил ее. Он непреклонно заявил:
 — Это было ошибкой. Послушайте, я не хочу делать из-за такого пустяка шумный скандал.
 — Вы не услышите от меня и слова возражения.
 Скотт выпил залпом свой стакан лимонада.
 — Я не понимаю, почему вы раньше так упорствовали.
 — Я настаивала на прошлой неделе. Сначала я была против униформы. Но вы изъявили твердое намерение надеть ее на меня. И мне пришлось смириться с неудобствами. — Она иронически улыбнулась. — Я подумала, что мои неудобства кое-чем окупаются.
 Наступила пауза. Было слышно, как от легкого ветерка зашелестели листья на соседнем кустарнике.
 — Но теперь, — спросил он, — вы так не думаете?
 — Я ошибалась. Вы повеселились и поняли, что я в этом наряде уже не смогу больше вас развлечь.
 Всю последнюю неделю вы ходили, мягко сказать, в угрюмом настроении. Я успела это заметить, хотя вы почти не появлялись дома. Именно поэтому я не буду больше с вами спорить. История с униформой — в прошлом.
 Скотт, кажется, и сейчас был не в лучшем настроении, но Уиллоу не меняла свой тон.
 — Я надеялась, что это поможет вам снять стресс и более трезво мыслить. Это единственная причина, по которой я носила униформу, — насмешливо добавила она. — Но надежды мои не оправдались. Я буду счастлива убрать ее в дальний ящик для следующей няни.
 И тут наконец Уиллоу пожалела о дерзком высказывании, но было уже поздно. Она привела его в бешенство. Что происходит с мужчиной, который стал причиной такого дерзкого поведения?
 Какие чувства бушуют у него внутри?
 Уиллоу знала, что, когда дело касается детей, Скотт становится сентиментальным. Только любовь и тревога за них. Но о других его чувствах она и понятия не имела. Его внутренний мир был для нее закрыт. Она не могла понять его. Как будто безуспешно старалась прочитать книгу на иностранном языке.
 — Мисс Тайлер… Вы где?
 — Извините, я сказала лишнее.
 — Л польщен. — Он издевался. — Очевидно, ваша мама вам не говорила, что, желая заинтересовать мужчину, женщине, следует ловить каждое его слово.
 — Прошло много лет с тех пор, как меня перестали интересовать подобные заигрывания.
 — Ах да, — хмыкнул Скотт. — Ида Трэнт была права, когда рекомендовала вас как мужененавистницу.
 — Я не такая! Я уверена, что Ида Трэнт ничего подобного не говорила.
 — Как раз наоборот. Она сказала, что романтические отношения — это последнее, что вам нужно в жизни. Разве это не одно и то же?
 — Нет. — Она сделала несколько больших глотков лимонада. От холодного напитка заломило горло и все заледенело внутри. — Ненавидеть мужчин и не стремиться к интимным отношениям — абсолютно разные вещи.
 — Разве любая молодая женщина не ищет настоящей любви? За что вы так ненавидите любовь?
 Вы слишком молоды для женщины, пресыщенной любовью. Зачем это воздержание?
 — Это не воздержание!
 — Тогда к чему такое отвращение к интимности? Вы прячетесь от самого прекрасного в мире, сумасшедшего чувства блаженства…
 — Я не желаю говорить о…
 — Мисс Тайлер, вы когда-нибудь плавали в океане?
 Ошарашенная неуместным вопросом, Уиллоу замешкалась и неуверенно ответила:
 — Нет.
 — Вы когда-нибудь видели восход солнца?
 — Конечно, я видела восход солнца! Но зачем вы задаете мне все эти…
 — Я веду к тому, что в своей жизни человек должен сделать три вещи. Во-первых, искупаться в океане. Во-вторых, полюбоваться на восход солнца.
 — А в-третьих?
 — А в-третьих, любить и быть любимым. Итак, мисс Тайлер, мой последний вопрос: вы любили?
 — Думаю, что да, — ответила она. — Однажды.
 — Это был отец вашего сына?
 — Вы обещали только три вопроса.
 — Это не вопрос, мисс Тайлер. Это было мое предположение. Итак, вы считали ваше чувство настоящим, а оказалось…
 — ..просто юношеское увлечение. Теперь, — поспешно продолжала Уиллоу, опасаясь его комментариев, — моя очередь?
 — Не понял.
 — Задавать вопросы.
 — Начинайте.
 — Вы когда-нибудь плавали в океане?
 — Конечно.
 — И видели восход солнца?
 Скотт кивнул в знак согласия.
 — Любой человек, у которого есть дети, видел в своей жизни намного больше восходов солнца, чем надо, — насмешливо ответил он.
 — Вы правы, — Уиллоу улыбнулась.
 Наступила пауза. Уиллоу знала, что он ждет третий вопрос, но она зашла слишком далеко и сейчас жалела, что их разговор стал таким интимным.
 Она отвернулась от него и пошла к дому.
 — Мне надо проверить детей.
 Скотт молча пошел за ней следом.
 Уиллоу облегченно вздохнула. Разговор закончен. Но она продолжала напряженно обдумывать все, что было сказано.
 Они приблизились к веранде. Скотт открыл дверь. Она подошла вплотную к Скотту, их тела почти соприкоснулись. У нее защемило сердце от переполняющего мучительного томления. Скотт немного отступил, пропуская Уиллоу вперед. Проходя мимо него, Уиллоу ощутила себя так, будто ее ударило током. Очевидно, у обоих ощущения были сходными.
 Уиллоу никогда так страстно не желала утонуть в мужских объятиях.
 Как в тумане она прошла с ним в холл. И остановилась, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Но тут Скотт взял стакан из ее рук, и она невольно взглянула на него.
 Никогда его голубые глаза, в которых можно было утонуть от блаженства, так не манили ее своим магнетизмом. Она сказала ему правду, когда призналась, что никогда не плавала в океане. Теперь она знала, что испытывает человек, погружаясь в спокойные, ласковые океанские волны. Но в то же время она почувствовала, как легко захлебнуться, потеряв осторожность и доверившись ласке доброго великана. Неужели она по-настоящему влюбилась в этого мужчину, который недосягаем для нее?
 Голос Скотта заставил ее вынырнуть из нежных и опасных волн на поверхность. Но сердце уже успело подсказать ответ.
 — Вы не задали мне третий вопрос, — напомнил он, — но в любом случае я отвечу на него. Да, я знаю, что такое влюбиться по уши. Я обожал свою дорогую Женевьеву. Но нигде не сказано, — мягко добавил он, — что мужчина не может полюбить во второй раз. Я не закрываю дверь для любви. Да, мисс Тайлер, я уже почти счастлив!
 Позже, собираясь ложиться спать, Скотт проклинал себя за болтливость. Как он мог так неосторожно и эгоистично, рисуясь, спровоцировать такой интимный разговор с няней его детей? Возвращаясь вечером домой, он хотел лишь попросить ее перестать носить униформу. Но все пошло не так. В этом только его вина. Он придал разговору интимный характер. Какой же он дурак!
 Он не осознавал это, пока не взглянул в ее глаза. Это произошло уже в холле, когда он взял у нее стакан. В ее глазах были такая бесхитростность, такая трогательная незащищенность… Скотту безумно захотелось прижать ее к себе и поклясться, что беды никогда не коснуться ее.
 Ни с женой, ни с Кэмрин у него не возникало такого чувства. А все потому, что обе женщины выросли в роскоши, окруженные заботой и вниманием.
 У них было все. В результате они выросли самодостаточными, хорошо образованными, известными, удачливыми и уверенными в себе женщинами. Более чем уверенными.
 Хотя с виду Уиллоу и казалась мужественной, в душе, Скотт чувствовал это, она была нежным, беззащитным и легкоранимым человечком.
 Он совсем не хотел обидеть ее.
 Но сегодня ночью в ее глазах помимо бесхитростности и трогательной незащищенности он заметил еще кое-что. Он увидел волнение и смущение.
 Такое бывает, когда человек влюблен и не знает, что с этим делать.
 Она билась, словно рыбка, пойманная в сеть.
 Скотт снова мысленно выругался и помянул Иду Трэнт недобрым словом. Разве он неясно выразился, когда просил найти няню? Ему нужна такая, которая не стремилась бы заполучить его в мужья.
 Нет, Уиллоу Тайлер еще не мечтает о том, как он поведет ее к алтарю. Однако была уже на полпути к этому.
 Хорошо, что он вовремя ее остановил.
 Не зря он подчеркнул, что его сердце уже занято.
 Она поняла, что речь идет о Кэмрин.
 Он не упомянул ее имени. Не мог сделать это, поскольку еще не разговаривал с Кэмрин о свадьбе.
 Чем раньше, тем лучше. Известие о его помолвке пригасит блеск в лучистых глазах Уиллоу.
 На следующий день было воскресенье. У Уиллоу — выходной.
 Когда вечером она вернулась в Саммерхилл, все уже спали. Уиллоу поднялась к себе.
 На следующее утро Уиллоу положила свою униформу в стиральную машину. Днем, пока дети спали, она сняла постиранную одежду с веревки и, выгладив, убрала в пластиковую сумку.
 Домработница, проходя мимо, поинтересовалась:
 — Куда ты денешь ее, Уиллоу?
 — Опущу в корзину в парке, куда собирают вещи для благотворительности, — заявила Уиллоу. Если у вас нет другого предложения.
 — Я не возражаю. — Домработница подняла ведро с водой, набежавшей из стиральной машины. Ты, наверное, рада, что сменила униформу на свою повседневную одежду. Не знаю, о чем думал доктор Гэлбрейт, заставив тебя носить это дурацкое платье. Здесь не Букингемский дворец. На тебя бы все глазели, когда ты вышла бы с детьми гулять в наш Гайд-парк.
 — Наверное, у него были основания, — улыбнулась Уиллоу. — Должна признать, мне намного комфортнее в шортах и майке, особенно в такую жару!
 Миссис Кэрд, вернувшись с пустым ведром, стала наполнять его горячей водой.
 — Единственный плюс униформы — не надо ломать голову, что надеть на торжественное мероприятие. Например, в эту пятницу. Все должны быть в вечерних туалетах. Ты уже решила, что наденешь?
 — А что будет в пятницу?
 — Разве тебе доктор не сказал? Наверное, нет, потому что ты была у себя, когда позвонили. И он тут же ушел.
 — Кто звонил?
 — Его кузина. Она звонила как раз перед его уходом в клинику. В эту пятницу годовщина свадьбы ее родителей. Миссис Моффэт устраивает ужин в честь этого события. Доктор Гэлбрейт предупредил, что ужин готовить не надо, так как вы все приглашены на этот вечер.
 — Но это семейное торжество. Я не пойду.
 — Может, я ошибаюсь, — добавила миссис Кэрд, беря мокрую тряпку и швабру.
 Вечером Уиллоу планировала лечь пораньше.
 Была уже полночь, но она все еще сидела на кухне, пытаясь разгадать кроссворд до конца.
 Она должна решить его.
 Она решила почти все. А вот над левым нижним углом билась уже полтора часа.
 Открылась входная дверь, и вошел Скотт. У нее учащенно забилось сердце. Он выглядел великолепно в светло-серой рубашке и в темно-серых брюках. Не сиди она сейчас на стуле, у нее бы подкосились ноги. Уиллоу смерила его безразличным взглядом, одновременно подмечая все детали во внешности.
 Его черные волосы немного растрепались.
 В темно-синих глазах поблескивал таинственный огонек.
 Но одно было ясно: он встречался с Кэмрин.
 На щеке остался след от губной помады.
 Острая боль пронзила ее сердце.
 — Привет, — весело сказала она Скотту, стараясь не смотреть на отвратительное пятно у него на щеке. Точно так же поступают водители, проезжая мимо кровавой автомобильной аварии. — Вы что-нибудь хотите? Горячий шоколад? Или…
 — Нет, спасибо. — Он криво улыбнулся. — Почему вы еще не спите? Меня дожидаетесь? Контролируете?
 — Вот еще! Я не ваша мама!
 Скотт засмеялся.
 — Конечно, не мама! Почему вы не спите?
 — Из-за кроссворда. Я почти все разгадала, кроме этой части. Бьюсь уже больше часа. Меня он начинает раздражать, но я не могу бросить!
 Он прошел по комнате и встал рядом с ней.
 — Давайте посмотрим.
 Его рука непроизвольно легла на ее плечо. У нее перехватило дыхание. Она с трудом сдерживала дрожь от этого легкого прикосновения.
 — А, — произнес он, — вижу, где вы ошиблись.
 Это кроссворд из газеты «Нью-Йорк тайме». Написание слов должно быть американским. Вы здесь перепутали буквы в слове защита.
 Скотт взял у нее карандаш и, наклонившись над столом, исправил буквы.
 — Вот теперь получается слово…
 — Желание!
 — Правильно, — подтвердил Скотт, — желание.
 Он вернул ей карандаш. Уиллоу ожидала, что он сейчас уйдет. Он не уходил.
 Она чувствовала себя неловко, зная, что Скотт наблюдает за ней, и постаралась поскорее закончить кроссворд. Вписав все слова, она отложила газету и встала.
 — Спасибо за помощь, — сказала она и пошла к двери, бросив через плечо:
 — Спокойной ночи, доктор Гэлбрейт.
 — Подождите минутку…
 Она остановилась в дверях и повернулась к нему.
 Он подошел и встал слишком близко от нее.
 — Я хотел спросить, — продолжал он, — упоминала ли миссис Кэрд о праздничном ужине у Моффэтов в предстоящую пятницу?
 — Она сказала, что вы и ваши дети приглашены на годовщину свадьбы родителей Кэмрин.
 — Верно. Ужин назначен на семь часов. Из дома мы выйдем в половине шестого.
 — Для детей это поздно. Я прослежу, чтобы днем они поспали. Около четырех накормлю их полдником и помогу одеться. Они будут готовы к половине шестого.
 — Вы тоже будьте готовы, мисс Тайлер.
 — Вы хотите, чтобы я пошла с вами? Но Кэмрин хорошо справляется с детьми. Вам не понадобится моя помощь.
 — Моя кузина будет очень занята. Она пригласила сорок человек гостей. Как хозяйка дома, Кэмрин займется своими друзьями. Ей некогда будет нянчиться с детьми. Да и потом, она сама настояла, чтобы я привез вас. Еще какие-нибудь вопросы, мисс Тайлер?
 — Нет. — Не могла же она спросить его, что ей надеть. Ничего подходящего у нее не было.
 — И последнее. Кэмрин хочет, чтобы девочки примерили новые платья для вечеринки. Она обещала найти прелестные платья в своем бутике.
 Могу я попросить вас отвезти Лиззи и Эми туда завтра днем? К часу я приду из клиники, чтобы посидеть с Мики.
 — Почему бы вам не отвезти девочек, а я осталась бы с Мики?
 — Кэмрин сказала, что покупка платьев — женское занятие. К тому же у Лиззи будет возможность наладить с вами отношения. Должен признаться, я теряю терпение с ней. Я тут недавно подумал, может, с ней хорошенько поговорить наедине?
 — Никакие уговоры не заставят ее принять меня. А если вы вмешаетесь, это только усилит ее враждебность. Мы подружимся, только если я сама заслужу ее доверие. Наверняка она разработала свою тактику. Чем чаще она бросает мне вызов, тем быстрее я сдамся. Но она ошибается. И однажды поймет, что я здесь надолго. До тех пор, пока вы будете нуждаться в моих услугах.
 — Никаких «пока»! Даже не говорите о своем увольнении. При мысли о том кошмаре, который начнется снова с новой няней, меня начинает трясти. А теперь вам пора спать.
 — Да, уже поздно. Спокойной ночи, доктор Гэлбрейт.
 Повернувшись, чтобы идти, Уиллоу запуталась в собственных ногах. И если бы Скотт вовремя не схватил ее за плечи, шлепнулась бы на пол.
 Затаив дыхание, она взглянула на Скотта.
 — Спасибо!
 Их взгляды встретились. Словно огненная стрела прожгла ее насквозь. Уиллоу стояла перед ним ошеломленная, завороженная. Она чувствовала, как тонет в темной пучине больших и ласковых волн.
 Вдруг он моргнул. Потом еще раз. Колдовские чары ослабели. Он отпустил ее.
 — Вы в порядке? — хрипло спросил он.
 — Извините, я такая неуклюжая. — Окончательно смутившись, она пробормотала:
 — Спокойной ночи, — и ушла.
 В своей комнате Уиллоу почувствовала себя в безопасности. Она быстро закрыла за собой дверь, добежала до кровати и юркнула под одеяло. Уставившись в потолок, в смятении снова и снова прокручивала в памяти это происшествие.
 Опять она увидела это в его глазах. Нет, она не ошибается. Конечно, доктор Гэлбрейт не может желать ее, робкую серую мышку.
 Но он желал ее. Безумно, страстно.
 Желание в его глазах читалось так же отчетливо, как он написал его чуть раньше на бумаге.




 ГЛАВА СЕДЬМАЯ


 В полдень Ханна Хоу, секретарь в приемной, проводила последнего пациента в кабинет Скотта.
 Сделав запись в карточке предыдущего пациента, Скотт поднял голову. Перед ним сидела женщина средних лет.
 — Как дела, миссис Роберте?
 — Ужасно, — прогнусавила она и громко высморкалась в платок. — Такое ощущение, будто голова опухла, резкая боль в горле и…
 Скотт выслушал все ее жалобы. Задал пару вопросов и тщательно осмотрел. Ничего, кроме обыкновенной простуды, он не нашел. Так он ей и сказал.
 Миссис Роберте вытащила второй платок и снова громко высморкалась.
 — Не могли бы вы выписать мне рецепт? — глухим голосом попросила она и назвала разрекламированное снадобье.
 — Могу, миссис Роберте… но стоит ли? Большинство препаратов для лечения простуды, рекламируемые с экрана, неэффективны. Единственные, кто чувствует себя хорошо, — это компании, производящие и реализующие медицинские препараты.
 Они только и успевают подсчитывать огромные прибыли.
 — То же самое говорит мой муженек. Он горячо верит, что организм человека способен к самолечению.
 — Он читает мои мысли! Давайте договоримся, — предложил Скотт, — если к понедельнику вам не станет лучше, приходите ко мне еще раз. А сейчас я дам вам пару советов, как снять воспаление в горле.
 Миссис Роберте ушла. Скотт откинулся в кресле и с наслаждением вытянул затекшие ноги. За все утро он в первый раз мог спокойно передохнуть. И подумать о чем-нибудь кроме работы. Уставившись в окно, Скотт поймал себя на том, что думает о Кэмрин.
 Прошлой ночью он пригласил ее на ужин и танцы в местный деревенский клуб. Потом отвез домой. Он отказался от ее предложения зайти к ней на пару минут, и они остановились у входной двери. Он нежно обнял Кэмрин. В ответ она поцеловала его в щеку. Кэмрин была хороша, женственна и нежна. Запах ее духов туманил голову. И, кажется, она не торопилась уходить. Почему он не сделал то, чего ожидала Кэмрин? Почему не прижал ее к себе и не поцеловал в губы? Это положило бы начало их новым отношениям.
 Скотт помрачнел. Он осознанно не воспользовался моментом. Все дело в том, что он всегда испытывал к Кэмрин Моффет только простую братскую любовь.
 Но что он чувствовал к невзрачной няне? Что было в этой женщине, отчего он тянулся к ней как к малиннику? Когда прошлой ночью она споткнулась, Скотт поддержал ее. Их взгляды встретились.
 Его бросило в жар. То, что он испытывал к ней, нельзя назвать братской любовью. Это было страстное желание обладать ею.
 Скотт не знал, как обуздать это желание.
 Очевидно, она тоже мучилась.
 Когда Скотт отпустил ее, она стремглав убежала к себе.
 Положение, в котором он оказался, было невыносимо.
 Он хотел ее… но в то же время не хотел близости с нею.
 Кэмрин идеально ему подходила. А братская привязанность разве со временем не может перерасти в любовь? Возможно, причина сексуального безразличия к Кэмрин заключается в том, что он долгое время относился к ней только как к кузине.
 Видел в ней только друга. Но сейчас все по-иному.
 Все, что ему надо сделать, — это привыкнуть к новому положению вещей. Что он и пытался осуществить.
 Скотт мысленно представил себе мисс Тайлер.
 Попытался объективно оценить, что же его так манит к ней. Однажды он найдет это и подвергнет такой безжалостной критике, что в конце концов Уиллоу потеряет свои обольстительные чары. И тогда он целиком посвятит себя той, кому должен принадлежать, — Кэмрин.
 — Я тоже хочу увидеть тетю Кэмрин!
 Уиллоу сняла Мики со стула и крепко обняла.
 — Я знаю, мой хороший. В следующий раз обязательно увидишься. Но сегодня девочки должны примерять платья.
 — К тому же, — заявила Эми, болтая ложкой в клубничном муссе, — тебе повезло. Ты остаешься с папой. Мы его так редко видим.
 — Потому что у него много дел в клинике, — высокомерно объяснила Лиззи. — Как ты думаешь, кто будет платить за наш дом и за все остальное, если папа перестанет ходить на работу?
 — У маленького сына Уиллоу нет папы, — возразила Эми. — Но у него есть дом. Уиллоу, почему у Джэми нет папы?
 Пока Уиллоу раздумывала, как лучше ответить на вопрос, она почувствовала, что кто-то наблюдает за ней. Обернувшись, она увидела в дверях Скотта. Он смотрел на нее пристальным, оценивающим взглядом, будто выбирал мясо на прилавке.
 Пытаясь отогнать нехорошее предчувствие, Уиллоу произнесла:
 — Здравствуйте. Я собиралась отнести Мики наверх и уложить его спать.
 — Я отнесу его. — Скотт прошел в столовую, приблизился к Уиллоу и протянул к малышу руки.
 Уиллоу отвела глаза, стараясь смотреть на Мики, когда передавала ребенка. Но едва пальцы Скотта коснулись ее запястий, ее будто током ударило. Уиллоу молниеносно взглянула на Скотта.
 Скотт помрачнел.
 И резко отступил назад.
 У нее внутри все сжалось. А тут еще Эми! Закончив есть десерт, она повторила свой вопрос:
 — Где папа Джэми? Где он?
 — Не задавай личных вопросов, Эми. Ты же знаешь, это неприлично, — вмешался Скотт.
 — Извините, — пробурчала Эми. — Я не знала, что это личное и что нельзя спрашивать про Джэми.
 — Все в порядке, — успокоила ее Уиллоу. — Я не возражаю. Отец Джэми умер за несколько месяцев до его рождения.
 На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Неожиданно молчание нарушила Лиззи.
 — Извините, — сказала она резко, отодвигая тарелку с недоеденным муссом, — я иду чистить зубы.
 Она выбежала из комнаты. Уиллоу удивленно посмотрела ей вслед. Лиззи обожала клубничный мусс. К тому же ее никогда не заставишь чистить зубы, впрочем, как и большинство детей. Странно, что сегодня она сама пошла в ванную. Что она, что ее отец — два загадочных характера.
 — Эми, пошли наверх! — Уиллоу отодвинула ее стул. — Чистим зубы — и едем.
 Эми мигом помчалась в ванную. Скотт посадил Мики себе на плечи и пошел следом за Уиллоу, когда та направилась к лестнице в коридоре.
 Поднимаясь по лестнице, Скотт тихо произнес:
 — Вы не рассказывали… про отца Джэми.
 Уиллоу почувствовала нарастающую тревогу.
 Она всегда начинала нервничать, когда Скотт говорил о Чэде. Хотя он и не подозревал, что говорит Именно о своем сводном брате.
 — Я объяснила вам, — произнесла она тоном, не терпящим никаких дальнейших расспросов, — что отца моего сына больше нет в моей жизни.
 — Да, но я не думал, что последние месяцы беременности вы оставались в одиночестве. Должно быть, вам было трудно…
 — Мне бы не хотелось продолжать эту тему, резко оборвала она. И, понимая, что сейчас у нее есть превосходная возможность доказать ему, что споткнулась она прошлой ночью не нарочно, добавила:
 — У нас с вами сугубо деловые отношения. И, как было раньше упомянуто, я не смешиваю личную жизнь с работой. Для меня существует дистанция между мной и хозяином. Я не намерена переступать эту черту.
 Пока Уиллоу говорила, они поднялись на второй этаж. Девочки как раз выходили из ванной.
 Скотт не успел ничего ответить — Эми перебила его:
 — Мы почти готовы!
 Обе девочки побежали наперегонки в свои комнаты. Лиззи вырвалась вперед и, презрительно сморщив губы, фыркнула:
 — Вот неуклюжая!
 Начало предвещало, что предстоящая примерка платьев будет зрелищем не для слабонервных.
 — Я только кукол захвачу, — прокричала из комнаты Эми, — а Лиззи надо взять ее книгу.
 — Не забудьте, что Мики нужно почистить губы, — напомнила Уиллоу Скотту, который стоял у нее за спиной.
 — Не забуду.
 — И не давайте ему ничего пить перед сном. А после сна он любит молоко с печеньем.
 — После сна он любит молоко с печеньем, — повторил Скотт.
 Уиллоу старалась не смотреть на Скотта, когда давала наставления. Но то, каким тоном он поддакивал, задело ее. Она взглянула на него. Да он… дразнил ее.
 Лукавый огонек блеснул в его глазах.
 Он смеялся над ней.
 — В чем дело? — поинтересовалась Уиллоу. — Я что-то смешное сказала?
 Скотт хмыкнул.
 — Нет. Вы такая забавная.
 Он обворожительно улыбнулся и взглянул на нее так, будто наслаждался ее присутствием. Уиллоу растаяла, как шоколадка в теплой ладошке ребенка. Но ее еще мучил вопрос, почему чуть раньше он так холодно и пристально смотрел на нее, словно оценивал.
 Дети вышли из своих комнат. И Уиллоу уже некогда было размышлять об этом.
 Пора было ехать. Ей не хотелось заставлять Кэмрин ждать. Но все-таки Уиллоу уколола его. Преувеличенно серьезно она произнесла:
 — Я рада, что даже без униформы продолжаю веселить вас. Если так и дальше будет продолжаться, то скоро вы совсем избавитесь от стресса. Всем нам от вашего жизнерадостного настроения будет только хорошо.
 Скотт наблюдал через окно в комнате Мики, как Уиллоу с девочками шли через двор к машине.
 Она была такой серьезной, когда давала наставления Скотту. Словно от их выполнения зависела жизнь малыша. Он не мог сдержать смех. Но она отомстила ему. Скотту вдруг стало стыдно за взгляд досмотрщика тогда, в дверях столовой. Он чертыхнулся про себя, вспомнив, как она смутилась, когда заметила на себе его пристальный, суровый взгляд.
 — Пап, хочу пить.
 Скотт вздрогнул. Мики тянул его за волосы.
 — Ах ты, плутишка! Никакого питья! После сна дам тебе молока. Сейчас чистим зубы и ложимся спать.
 Скотт видел, как Уиллоу посадила девочек на заднее сиденье, а сама обошла машину и стала открывать дверцу водителя. И тут из гаража появилась домработница. Вместе с ней был какой-то молодой человек. Высокий симпатичный блондин, одетый в выцветшие джинсы и черную рубашку.
 Миссис Кэрд окликнула Уиллоу.
 Окно детской было открыто. Скотт слышал, как домработница представляла Уиллоу незнакомца. А может, ему послышалось, что они знакомились. По их поведению казалось, что они уже знакомы.
 Разговаривали они недолго. Затем миссис Кэрд и ее спутник пошли к дому.
 Скотт думал, что сейчас Уиллоу сядет в машину и они уедут. К его удивлению, Уиллоу, застыв, смотрела вслед этому парню. Лицо ее выражало тревогу или, скорей, ужас. Она выглядела потрясенной и испуганной.
 Озадаченный, Скотт видел, как Уиллоу одной рукой бессильно оперлась на машину. Другую руку она прижала ко рту, словно боялась закричать.
 Что, черт возьми, происходит?
 Эми, будто угадав его мысли, нетерпеливо забарабанила по стеклу.
 Даже с такого расстояния Скотт заметил, каких усилий стоило Уиллоу собраться с силами. Она с улыбкой повернулась к Эми.
 Спустя несколько минут Уиллоу села в машину, и они уехали.
 Скотт терялся в догадках. Но в любом случае это его не касается.
 — Итак, Лиззи, выбор за тобой, — улыбалась Кэмрин. — Какой цвет, лимонный или бирюзовый?
 — Не знаю. — Лиззи посмотрела на Эми, которая кружилась перед зеркалами в зеленом платьице словно маленький лесной эльф.
 — Какое бы выбрали вы, Уиллоу? — обратилась к ней Кэмрин.
 — Лучше лимонное, — вставила Эми.
 — Я согласна с Эми, — подтвердила Уиллоу, думая о своем. — Цвет подходит к твоим волосам, Лиззи.
 Кэмрин взяла Эми за руку:
 — Пока твоя сестра решает, пойдем выберем тебе симпатичные туфельки.
 Они ушли в глубину бутика. Уиллоу наблюдала, как Лиззи прикладывала к себе то одно, то другое платье, стоя перед зеркалами.
 — Почему бы тебе не померить их снова? предложила Уиллоу.
 — Нет необходимости, — сухо ответила девочка. Я и так помню, как они выглядели на мне.
 Уиллоу захотелось огрызнуться в ответ.
 Вместо этого она спиной оперлась о прилавок.
 На нее внезапно навалилась усталость. Уиллоу до сих пор не могла отойти от шока. Приемный сын миссис Кэрд, старый друг Чэда, был в городе. Ей с трудом удавалось скрывать страх, пока они втроем беседовали во дворе. Когда они ушли, у Уиллоу закружилась голова от ужаса. Эми, барабаня по стеклу, привела ее в чувство. Пришлось собрать все свое самообладание, чтобы благополучно доставить сюда детей.
 Все было бы ничего, только вот Лиззи оказалась последней каплей. Всю дорогу до Крествилла она сидела надувшись, не говоря ни слова. Здесь, в магазине, безразлично смотрела на горы платьев, которые Кэмрин с радостью ей показывала. Наконец ее уговорили померить два. Уиллоу подозревала, что Лиззи нравятся оба платья, но девочка продолжала капризничать.
 Краем глаза Уиллоу заметила, как весело и увлеченно Эми с Кэмрин выбирают туфли. Ей никогда не доводилось видеть, чтобы Лиззи чем-то весело и увлеченно занималась. Когда бы она ни наблюдала за Лиззи, та всегда была замкнута, агрессивна и даже груба. Раза два у нее возникало желание отшлепать несносную девчонку. Но она никогда бы такого не сделала. Этому ребенку не ремень нужен, а любовь и чувство защищенности.
 И именно ей предстоит окружить девочку любовью и заботой.
 Но иногда Уиллоу казалось, что она ведет заранее проигрышную войну. Скоро начнутся занятия в школе. Лиззи весь день не будет дома. Сократится время, которое они проводят вместе. Меньше станет возможностей завоевать ее детское сердечко.
 Уиллоу тяжело вздохнула и перевела взгляд с Эми и Кэмрин снова на Лиззи. Та в упор смотрела на Уиллоу. В ее взгляде что-то настораживало. Такого прежде не было. Какую еще гадость придумал этот ребенок?
 Уиллоу отошла от прилавка, приблизилась к Лиззи и тихо спросила:
 — В чем дело, Лиззи? Не замыкайся в себе. Поделись со мной. Тебе станет легче, вот увидишь.
 Девочка вся как-то сжалась. После долгого молчания — Уиллоу подумала, что молчать она будет целую вечность, — Лиззи шепотом спросила:
 — Когда мы встретимся с вашим сыном?
 Уиллоу была поражена. Она бы меньше удивилась, если бы у нее попросили о встрече с далай-ламой.
 — С Джэми? — переспросила она. — Ты хочешь встретиться с Джэми?
 Лиззи сжала губы и молча кивнула.
 — Но почему, маленькая? Есть особые причины?
 Боже, неужели у нее в глазах слезы? — спрашивала себя Уиллоу, разве такое может быть с Лиззи?
 Девочка повернулась к ней спиной и глухо повторила:
 — Мы можем с ним встретиться?
 — Конечно. Я поговорю с вашим папой. По правде сказать, ваш папа раньше уже предлагал устроить такую встречу до начала школьных занятий. Как насчет субботы?
 Лиззи снова кивнула. Потом хрипло спросила:
 — Значит, тебе больше нравится лимонное?
 — Они оба хороши. Только в лимонном платье есть изюминка.
 Уверенная в том, что Лиззи сделает наоборот и возьмет бирюзовое, Уиллоу была совсем уж ошарашена, когда девочка взяла лимонное и пошла с ним к тете.
 — Я решила. Вот это. Большое спасибо.
 Кэмрин улыбнулась Уиллоу, не подозревая, какая драма только что разыгралась. Уиллоу все еще не могла прийти в себя.
 — Теперь мы подберем платье для вас.
 Уиллоу поспешно возразила:
 — О нет, Кэмрин. Я не могу позволить себе покупать одежду в таких магазинах.
 — Ну, возможно, не все вам по карману, — кивнула Кэмрин. — Но по меня есть одно хорошенькое платье… Оно было сшито на заказ для подружки невесты. Но свадьба не состоялась. Я пообещала клиентке, что постараюсь продать платье. Уверена, цена вас устроит. Не отказывайтесь, — твердо добавила она, когда Уиллоу попыталась снова возразить, — хотя бы просто примерьте. Мне будет приятно вас обслужить. Ни размер, ни модель не подходят ни одной из моих постоянных клиенток. А у вас такая миниатюрная фигурка. Платье на вас будет сидеть просто замечательно. Сейчас я пойду подберу туфельки для Лиззи, а потом мы займемся вами.
 Скотт играл с Мики в футбол во дворе, когда услышал на шоссе звук приближающегося автомобиля.
 Он взглянул на часы. Было полвосьмого. Он ожидал их раньше. Но Кэмрин позвонила и предупредила его, что пригласила детей и няню на ужин.
 — Мы прекрасно провели время, — восторженно объявила Кэмрин по телефону.
 — Тебе удалось подобрать платья для девочек?
 — Все остались довольны. Но ты не должен видеть их раньше времени. Это будет сюрприз для тебя.
 — Пусть будет сюрприз, — согласился довольный Скотт. — Спасибо тебе, Кэмрин. Это так любезно с твоей стороны.
 — Зачем тогда держать бутик, если я не могу порадовать своих близких хотя бы иногда! Скотт, мне пора идти. Наш столик уже готов. Пока!
 И вот наконец они приехали.
 — Пошли встречать сестер, парень. — Скотт закатил большой синий мяч под стол.
 — Уиллоу приехала! — радостно закричал Мики.
 Он стремглав побежал к задней двери на своих маленьких крепких ножках. — Уиллоу, Уиллоу, Уиллоу!
 Скотт поспешил за ним. В отличие от Мики он пытался скрыть свою радость. Днем Скотт хотел насладиться тишиной и одиночеством в своем неугомонном доме. Мики проспал целых два часа, а Скотт получил покой, о котором мечтал. Но его мучило какое-то нетерпение. Ему не сиделось на месте. Дома было так тихо и… пустынно. Без мисс Тайлер дом казался заброшенным и необитаемым замком. Так было, когда он с детьми сюда только въехал.
 Но все встанет на свои места после свадьбы с Кэмрин, пытался успокоить себя Скотт, пока торопился по коридору следом за малышом. Приведя в Саммерхилл хозяйку, он навсегда избавится от одиночества.
 Именно Кэмрин он должен радоваться.
 Что же заставляет его лететь навстречу Уиллоу?
 Он словно ночной мотылек, который стремится отогреться у манящего своим светом ночника. Он просто сошел с ума.
 Скотт резко остановился посреди коридора и прислушался. С грохотом открылась входная дверь. Девочки вихрем ворвались в дом. Мики радостно завопил:
 — Уиллоу, Уиллоу!
 Затем послышался нежный голос Уиллоу. Она весело объявила:
 — Мы привезли тебе подарок, Мики!
 — Это юла! — радостно сообщила Эми.
 — Она всех цветов радуги, — подхватила Лиззи. Сейчас мы тебе ее покажем. Она так быстро вертится! Если смотреть на нее, то голова закружится.
 — Она еще и музыкальная, — со смехом добавила Уиллоу. — Давайте поднимемся наверх. Прежде всего надо убрать платья…
 — Давайте спрячем их, — хихикнула Эми. Нельзя, чтобы папа увидел их раньше пятницы.
 Сделаем ему сюрприз.
 — Мики, где твой папа?
 Скотт не расслышал, что ответил Мики. Но, очевидно, ответ удовлетворил Уиллоу. Потом он услышал, как они поднимаются по лестнице. Девочки побежали наперегонки. Мисс Тайлер обратилась к Мики:
 — Дай мне руку, детка.
 Вскоре они, смеясь и болтая, поднялись и вошли в одну из детских. Хлопнула дверь, и наступила тишина.
 Скотт нахмурился и, засунув руки в карманы брюк, направился в гостиную. Раздраженный и расстроенный, всеми забытый, он подошел к бару и налил себе виски. Держа в руках массивный стеклянный стакан, он угрюмо встал у окна, с задумчивым видом глядя куда-то вдаль.
 Так он простоял около пятнадцати минут, не притронувшись к спиртному. Очнулся он от нерешительного оклика. На пороге стояла Уиллоу.
 — Доктор Гэлбрейт, можно с вами поговорить?




 ГЛАВА ВОСЬМАЯ


 Скотт сделал глоток виски. Внутри как огнем опалило, когда он повернулся.
 Мисс Тайлер, чей образ неотступно преследовал его, словно прекрасное видение стояла в дверях. В свежей белой блузке и черных обтягивающих джинсах она выглядела аккуратной и подтянутой. Вылитая Мэри Поппинс, если б не алые щечки, не лучистые глаза с таинственным блеском и не шелковистые волосы, в которых будто яркое летнее солнце светило.
 Подавив мучительный вздох. Скотт залпом допил виски. И поставил пустой стакан на одну из полок.
 — Я слушаю, — сухо произнес он, хотя зол был только на себя. Разумеется, мисс Тайлер не должна догадаться об этом. — Что случилось?
 Огонек в ее глазах потух. Она стояла перед ним, чувствуя себя виноватой, а в чем, и сама не знала.
 Скотт ощутил себя негодяем.
 — Я разговаривала с Лиззи. Не знаю, чем это вызвано, но она хочет встретиться с моим сыном.
 — Вы же знаете, что не надо спрашивать у меня разрешения привести сюда Джэми. Я вам давно предложил познакомить моих девочек с вашим сыном, пока еще не начались школьные занятия, но вы отказались от этой идеи.
 — Да, я помню. Но и теперь я против прихода моего сына сюда. Если вы не возражаете, я бы забрала детей к нам завтра днем.
 — Но завтра ваш выходной…
 — Я и так все равно буду с Джэми. А ему будет только в радость поиграть с Мики и девочками.
 Утром, как обычно, я поеду домой. Днем, после того как дети поспят, приеду за ними. Может, они даже останутся на ужин, который приготовит моя мама. Если, конечно, вы не возражаете.
 — Разумеется, нет.
 — Тогда договорились. Спасибо, доктор Гэлбрейт. Это все, о чем я хотела попросить вас. — Она собралась уйти, но Скотт остановил ее:
 — Подождите минутку.
 Она вопросительно посмотрела на него.
 — Кто был тот парень, который сегодня утром приходил к миссис Кэрд? Я видел, как вы втроем разговаривали до поездки в Крествилле.
 Уиллоу побледнела. Глухая непроницаемость сменила вопросительное выражение в ее глазах.
 Она нервно сглотнула, прежде чем ответить. Но ответила она твердо:
 — Это Дэниел, приемный сын миссис Кэрд.
 — А-а. Он живет поблизости?
 — Нет. Он из Торонто. Приехал на несколько дней.
 — Вы с ним давно знакомы?
 — Не так чтобы совсем близко. По школе. Он был на два класса старше меня.
 — Значит, вы плохо его знали?
 — Да, — отрывисто отвечала Уиллоу.
 По сдержанности ответов Скотт понял, что она не расположена продолжать разговор на эту тему.
 А ему хотелось поподробнее расспросить про этого Дэниела. Его интересовало, почему она так испугалась его появления. Но он видел, что Уиллоу не намерена об этом говорить. Поэтому решил пока не беспокоить ее расспросами.
 — Я хочу, чтобы вы знали, что можете обратиться ко мне за помощью. Что бы ни случилось, я всегда помогу вам. Хорошо?
 На долю секунды ему показалось, что она сейчас заплачет. Ее нижняя губа вздрагивала. Но Уиллоу взяла себя в руки.
 — Спасибо за сочувствие, — произнесла она, и знакомый блеск вновь появился в ее глазах. Вся она выражала собой независимость и самостоятельность. — Но у меня нет никаких проблем, доктор Гэлбрейт, во всяком случае таких, с которыми я не могла бы справиться сама.
 — Отлично, — вежливо и снисходительно улыбнулся он, давая понять, что нисколько не сомневается в ее словах. У такой женщины, как она, с таким правильным образом жизни, не может возникнуть никаких неразрешимых проблем. Жестом показывая на дверь, Скотт добавил:
 — Тогда это все, мисс Тайлер. Можете идти наверх к детям.
 Уиллоу стояла у окна своей комнаты, задумчиво всматриваясь в темноту. По телу пробежал холодок, хотя комната еще хранила тепло солнечного дня. Почему-то ночью незначительные переживания казались непоправимым горем, а любая проблема становилась неразрешимой.
 Уиллоу тщетно пыталась заснуть, но не могла выбросить из головы Дэниела. Что будет, если он узнает про ее шестилетнего сына? Должно быть, он помнит, что семь лет назад они с Чэдом были в близких отношениях. Не надо иметь особую сообразительность, чтобы догадаться об отцовстве Чэда. Дэниел узнает и расскажет своей приемной матери. А та работает и живет у сводного брата Чэда.
 Ужас!
 Уиллоу тяжело вздохнула и сняла ночную рубашку. Что будет, когда все станет известно? Расскажет ли миссис Кэрд доктору Гэлбрейту, что Джэми приходится сыном его сводному брату?
 Что подумает Скотт? В сущности, она не обманывала его. Но разве преднамеренное умолчание не то же самое, что и умышленная ложь?
 Как он поступит, когда узнает?
 Прежде всего, уволит ее. Даже сомневаться не стоит. Он не допустит, чтобы лживый человек находился рядом с его детьми.
 Но он любил Чэда. Полюбит и Джэми. И захочет отобрать его, чтобы принять в свою семью.
 Конечно, она будет бороться за сына.
 Но она снова останется без работы. Что ей тогда удастся противопоставить его богатству и положению в обществе? У нее еще сохранялась бы маленькая надежда победить, если бы Скотт был не женат. Но он собирается жениться на Кэмрин. Они смогут обеспечить Джэми полноценную семью, это признает любой судья.
 Конечно, Уиллоу может сбежать, забрав с собой Джэми. Но это убьет ее маму.
 Да, ей грозила западня. Саммерхилл был ее ловушкой, даже стены здесь теперь давили на нее.
 Уиллоу постаралась как можно безразличнее спросить у Дэниела, сколько времени он проведет здесь. Тот ответил, что собирается уехать в среду.
 Итак, еще три дня жить в страхе.
 Тем временем все, что она могла сделать, — это вести себя спокойно, чтобы не вызвать лишние подозрений. И молиться, чтобы Дэниел не раскрыл ее тайну.
 — Это твой дом? — спросила Эми, прилипнув к окну машины. Уиллоу подъезжала к дому по узкому шоссе. — Хорошенький, как на картинке.
 — Да, мне самой тоже нравится, — согласилась Уиллоу. — Но он не полностью наш. Домик принадлежит одной паре, мужу и жене. Они здесь жили, когда их дети были маленькие. Потом они уехали в Калифорнию и сдали домик нам.
 Мики нетерпеливо подпрыгивал на сиденье.
 — Уиллоу, давай выйдем, давай!
 Лиззи всю дорогу просидела уткнувшись в книгу. Сейчас она тоже посмотрела в окно.
 — Это моя мама, — объяснила Уиллоу, когда Джемма вышла на порог дома. — Ей не терпится встретиться с вами.
 — Я думала, твой сын будет здесь, — равнодушно проронила Лиззи.
 — Он где-то рядом, — заверила Уиллоу. — Наверное, спрятался. Он немного стесняется, когда приезжают новые люди.
 Уиллоу вывела детей из машины. Навстречу им шла Джемма в бело-бирюзовой блузке и белых брюках. Она приветливо улыбалась.
 Когда знакомство состоялось, Джемма предложила:
 — Пойдемте за дом. Джэми там.
 Все гурьбой пошли по дорожке, которая огибала дом и вела к заднему двору. Посредине двора была устроена площадка. Там находились качели, надувной бассейн, песочница и батут, который подарили знакомые Уиллоу, уехавшие за границу.
 Глаза у Эми округлились.
 — О-о, — завороженно произнесла она. — Смотрите на это! Можно мы пойдем поиграем, Уиллоу?
 — Конечно, идите.
 — Я тоже! — Мики затопал вслед за сестрой.
 Лиззи стояла в стороне, оглядывая сад. Уиллоу догадалась, что девочка ищет Джэми.
 Она-то знала, где может прятаться ее сын. На его любимом месте, на рифленой железной крыше сарая, примыкающего к дому.
 Уиллоу быстро посмотрела на крышу. И успела заметить, как мелькнула и скрылась красная бейсболка Джэми.
 Повернувшись к Лиззи, Уиллоу увидела, что та смотрит в том же направлении. Должно быть, тоже заметила красную бейсболку. Когда надо, Джэми спустится к ним.
 — Мам, — Уиллоу взяла Джемму под руку, — давай прогуляемся по саду. Я хочу быть поближе к малышам. Лиззи, пойдешь с нами?
 — Нет, — равнодушно ответила Лиззи, чем совсем не обидела Уиллоу. — Я хочу закончить главу.
 Они вдвоем спускались по аккуратно подстриженной лужайке. Лиззи осталась дожидаться Джэми. Возможно, ей удастся выманить его из укрытия.
 — Я до сих пор не понимаю, — пожала плечами Уиллоу, — зачем ей понадобилось встречаться с Джэми?
 — Может, она хочет извиниться за свое поведение в кафе?
 — Почему тогда надо было столько времени ждать? Если ей было стыдно и хотелось попросить извинения, она могла бы давно это сделать.
 — Н-да, я согласна. Тогда тут что-то другое. У тебя нет предположений?
 — Нет, мам. Я действительно не знаю.
 Спустя некоторое время они увидели любопытную картину. Вместо того чтобы, поддавшись уговорам Лиззи, спуститься вниз, Джэми сам уговорил ее залезть к нему на крышу. Девочка сидела наверху рядом с ним и что-то ему втолковывала.
 — Мам, ты посмотри. Интересно, что она говорит?
 Уиллоу узнала, о чем Лиззи говорила с Джэми.
 Это произошло поздним вечером, когда она отвезла детей в Саммерхилл и вернулась домой.
 Когда она вошла в кухню, мама домывала посуду и вытирала столы влажной тряпкой.
 — Где Джэми? — спросила Уиллоу.
 — В постели. Он очень устал. Чуть не заснул в ванне.
 — Мам, ты? — послышалось из спальни.
 — Иду, мой хороший, — отозвалась Уиллоу. Мам, что ты думаешь о детях Гэлбрейта?
 — Они замечательные, — ответила Джемма. — И очень воспитанные. Они мне понравились. Особенно Лиззи, хотя она очень молчаливая, не так ли? Она всегда такая сдержанная?
 — Сдержанная? Вряд ли, мам. Она беспощадно критикует меня, если я сделаю то, что ей не по вкусу. Но ты права, сегодня она непривычно спокойно себя вела.
 — Ты будешь спрашивать Джэми, о чем они разговаривали?
 — В свое время.
 Джэми сидел на кровати, откинувшись на подушки, с раскрытой книгой на коленях. Волосы аккуратно причесаны, лицо чистое и румяное после ванны. Каждый раз, когда Уиллоу видела его, ее сердце таяло от огромной и бесконечной любви к нему.
 — Привет, дорогой. — Она присела на краешек кровати и крепко обняла сына. От его пижамы в бело-синюю полоску пахло теплым летним солнцем. Сегодня вечером ее сняли с веревки, где она весь день сохла на заднем дворе.
 — Бабушка остановилась вот здесь. — Мальчик показал страницу и зевнул. — Мы закончим сегодня этот рассказ?
 — Конечно.
 Уиллоу начала читать. Когда она дочитала рассказ до конца, у Джэми слипались глаза.
 — Тебе понравились дети Гэлбрейта? — спросила Уиллоу, поправляя одеяло с боков.
 — Нам было весело, — сказал сын.
 — Лиззи извинилась за опрокинутый поднос?
 Джэми сонно пробормотал:
 — Да. И прибавила, что сделала бы это раньше, если бы знала…
 — Знала что?
 — Что у меня никогда не было папы. Она рассказала, что у нее нет теперь мамы. Раньше была, а вот у меня никогда не было папы. Лиззи уверена, что я справлюсь. И убеждала меня не падать духом. А еще пообещала присмотреть за мной в школе. Предложила дружить, хотя она и старше меня…
 Голос Джэми постепенно затихал, и вскоре он уснул.
 У Уиллоу встал комок в горле. Слезы навернулись на глаза, когда она полностью осознала то, что рассказал Джэми.
 Уиллоу припомнила стремительное бегство Лиззи из столовой накануне. Это произошло как раз после того, как Уиллоу рассказала Эми о смерти отца Джэми. Тогда поведение девочки озадачило ее. Теперь она поняла. Лиззи огорчила эта история. Какое доброе сердце у этой девочки! Недетский опыт потери одного из родителей сблизил ее с Джэми. Она принесла извинения за грубость в кафе и предложила свою поддержку.
 А ведь для Джэми ее поддержка имеет большое значение.
 Уиллоу смахнула слезу, поцеловала сына в лоб и на цыпочках вышла из комнаты.
 Когда-нибудь она расскажет Джэми, кем был его отец. Пока это тайна. Она подождет, когда сын подрастет и сохранит ее тайну. Тогда Скотт Гэлбрейт не сможет отобрать его у нее.
 Уиллоу не сомневалась, что всеми уважаемый доктор и его будущая жена окружат ее дорогого малыша любовью и заботой. Но ни за что на свете она не расстанется со своим ребенком.
 — Уиллоу, подожди!
 Уиллоу остановилась, услышав голос Дэниела.
 Был вечер вторника. Дети уже заснули, и она решила прогуляться. Только она вывела свой велосипед из гаража, как знакомый голос окликнул ее.
 Одной ногой стоя на педали, другой на земле, Уиллоу настороженно оглянулась. Дэниел шел к ней.
 — Привет. — Он остановился рядом. — Куда направляешься?
 — Покататься. Хочется размяться после сидения весь день дома из-за дождя. А ты, значит, уезжаешь завтра, — как можно безразличнее произнесла Уиллоу.
 — Верно.
 — Удачной поездки. Молодец, что навестил миссис Кэрд. Я знаю, для нее твой приезд очень важен.
 — Это самое малое, что я могу сделать для нее.
 Как вы ладите с ней?
 — Мне она очень нравится. Всегда говорит что думает.
 — Да, она совсем не изменилась. — Дэниел провел рукой по русым волосам. Золотистые кольца блеснули на солнце. — Она всегда оберегала меня и своих родных детей от дурных увлечений. Мы признательны ей за это. Никто из нас не стал ни алкоголиком, ни наркоманом. Мы не хотели разочаровывать и обманывать нашу маму. Да к тому же у нее необыкновенное чутье на ложь.
 — Я уверена, что ты никогда ей не врал, — поддразнила Уиллоу, пытаясь сменить тему.
 — Как правило, нет. Но однажды пришлось, когда покрывал Чэда. Он проводил время с тобой, а матери говорил, что был у меня. Как-то его мать позвонила нам домой проверить это. Так я врал ради дружбы. Вскоре миссис Кэрд поймала меня на вранье и наказала на неделю. — Дэниел печально покачал головой. — Бедный Чэд. Ужасная судьба. И позор для семьи. — Его глаза затуманились. — Я вскоре уехал отсюда. Наверняка его близкие друзья замяли эту историю — то, что произошло на самом деле.
 Уиллоу взяла себя в руки, хотя ее начинала бить дрожь.
 — Я ничего об этом не знаю. Речь шла о несчастном случае. Ведь ты был с ним, когда это случилось. Из местных газет я прочитала, что двое ребят влезли на крышу башни Марсден и один из них в темноте оступился и сорвался вниз.
 — Ты считаешь, так оно и было? Я имею в виду ты поверила этому?
 Уиллоу уловила недоверие в его голосе. Ей с трудом удавалось сдерживать нервную дрожь.
 Внутри у нее все сжалось.
 — Разве не ты мне рассказал эту историю?
 — Уиллоу, ты и Чэд были так похожи. Ты его знала лучше, чем кто-либо другой. Тебе ли не знать, что Чэд лазил по горам не хуже любого скалолаза. И ты поверила в эту чушь о том, что он просто оступился и разбился? Ты легко смирилась с тем, что это был несчастный случай?
 — Так ты пытаешься уверить меня в обратном? Уиллоу охватило отчаяние. — По-твоему, это не несчастный случай?
 Казалось, воздух вокруг них накалился. У нее сдавали нервы в ожидании его ответа.
 — Я всегда думал, что тебе больше всех было необходимо выяснить правду. — Он говорил очень тихо, Уиллоу с трудом слышала его. — Ты должна знать, что он…
 — Дэниел! — послышался голос миссис Кэрд из ее комнаты. — Подойди к телефону.
 — Иду, мам, — ответил Дэниел, неотрывно смотря в глаза Уиллоу. — Послушай, Уиллоу, я рад, что смог поговорить с тобой. Меня все время мучает то, как умер Чэд. И мне не с кем было поделиться.
 Если бы я мог остановить его! Но в каком он был состоянии! Сомневаюсь, что кому-нибудь удалось бы его остановить. Я теперь понимаю, — он тяжело вздохнул, — почему его семья замяла эту историю.
 Они не хотели, чтобы все узнали, что он намеренно спрыгнул с башни, а не случайно оступился, как писали газеты.
 Уиллоу подавила в себе глухой стон. До этого момента она не осознавала, что в глубине души еще хранилась маленькая надежда на то, что это несчастный случай, как сообщали газеты.
 Жестокая правда заключалась в том, что это было самоубийство.
 В ужасе Уиллоу отшатнулась от Дэниела, вскочила на велосипед и, не обращая внимания на его крики, понеслась прочь. Она мчалась по дороге, ничего не видя перед собой. Главное, она смогла избежать томительных подробностей этого кошмара. Теперь она была одна. Только она и ее горе.
 Слезы, мучившие ее, хлынули потоком.
 Из окна своей комнаты Скотт увидел, как Уиллоу вскочила на велосипед и помчалась по шоссе.
 Он читал статью в медицинском журнале, когда услышал внизу голоса. Скотт выглянул в окно. Во дворе он увидел, как Уиллоу останавливает велосипед и поворачивается к мужчине, который ее окликнул.
 Скотт узнал его. Это был приемный сын миссис Кэрд, Дэниел Ферт.
 Мисс Тайлер говорила, что они едва знакомы.
 Но, судя по тому, как они беседовали, это вовсе не напоминало разговор почти незнакомых людей.
 Во время разговора Уиллоу стояла лицом к дому. Скотт хорошо видел ее. Прежде чем она стремительно сорвалась с места, лицо ее выражало душевное смятение. Она будто боролась с душившими ее слезами.
 Что мог сказать этот грубиян, черт возьми, что так ее расстроило?
 Скотт ходил по комнате, забыв про статью, и гадал, что происходит.
 Наконец он решил, что не ляжет спать, пока не поговорит с ней.
 Спустя два часа он увидел, как Уиллоу тяжело поднимается на холм.
 Скотт знал, что она пройдет в дом через дверь на кухне. Он спустился туда. И когда Уиллоу вошла, следил за молоком, которое кипело на плите.
 — Добрый вечер, — не глядя на нее, небрежно бросил Скотт. — Я подумал, что вы скоро вернетесь, и решил приготовить нам горячий шоколад.
 Присаживайтесь!
 — Спасибо, но я хочу лечь спать…
 — Грех отказываться от такого шоколада! — Скотт изобразил улыбку на лице и наконец посмотрел на нее. Он с трудом сдержался, чтобы не выругаться, когда увидел ее заплаканное лицо и припухшие глаза. Сделав вид, что ничего особенного не заметил, он повторил:
 — Присаживайтесь. — Заметив ее нерешительность, он терпеливо добавил:
 — Составьте мне компанию.
 У нее дрогнула нижняя губа. В глазах показались слезы. Она молча кивнула в знак согласия.
 Скотт подумал, что если она напугана, то вряд ли что-нибудь расскажет.
 — С детьми все в порядке, — с напускной веселостью сообщил Скотт. — Ни звука…
 Он беззаботно болтал, пока готовил шоколад, разливал его по кружкам и ставил их на стол.
 — Итак, — сказал он, надеясь, что она немного пришла в себя, — вы хорошо прогулялись?
 Уиллоу крепко сжала кружку в руках. Кружка была горячая, и она отняла руки и положила их на колени. Скотт заметил, как напряжены ее пальцы.
 Вся она была взвинченна.
 — Хорошо, — выдавила из себя Уиллоу и натянуто улыбнулась. — Хороший вечер. Воздух после дождя свежий.
 — Ночи становятся длиннее, — произнес он. Так незаметно лето уже почти прошло. Зима здесь, как я помню, морозная и снежная. Мне очень хочется отвезти детей покататься на горных лыжах.
 А вы катаетесь на лыжах?
 Уиллоу отрицательно покачала головой.
 — Отлично, я всех научу, включая вас. Когда я буду на вызовах, вы будете ездить с детьми на лыжах. Может, я не совсем тактично заставляю вас встать на лыжи? Я даже не спросил, любите ли вы спорт. Может, вы и зиму-то не переносите?
 — Я всегда хотела научиться кататься на лыжах, но это дорогое удовольствие. Да к тому же у меня были… другие интересы.
 — Чем вы собирались заниматься до беременности?
 — Я с детства мечтала быть учительницей. Когда мне было семь лет, Санта-Клаус подарил мне на Новый год черную доску. Я постоянно играла в школу. Сажала кукол в ряд и писала задания на доске. Быть учительницей так и осталось моей мечтой.
 Уиллоу задумчиво смотрела мимо Скотта. Как ей должно быть грустно, думал Скотт, что не сбылась ее мечта. Он с десяти лет хотел стать врачом.
 И сейчас не мог себе представить, как бы жил, если бы у него ничего не получилось.
 — У вас все еще впереди.
 — Нет, уже поздно. Бог мой, скоро уже Джэми в школу идти, а тут еще я буду учиться. Но, несмотря ни на что, мне интересно то, чем я занимаюсь сейчас. Ведь я все равно работаю с детьми. Эта работа для меня очень важна.
 Шоколад немного остыл. Уиллоу принялась пить его. Скотт понял, что сейчас она встанет, извинится и уйдет. Если он хочет расспросить ее о Ферте, то должен действовать.
 — Я видел, как вы разговаривали с молодым Фертом до прогулки, — начал Скотт, небрежно откидываясь на стуле.
 — Да. Он завтра уезжает.
 — Мне просто интересно… — Он подался вперед.
 Ножки стула заскрипели по полу, издавая звук, похожий на стон. — Вы с ним мало знакомы, но после разговора в день его приезда и после сегодняшнего разговора выглядите очень расстроенной.
 Она изумленно уставилась на него. Скотт понял, что она шокирована тем, как ему удается читать то, что происходит в ее душе.
 — Послушайте, я могу вам помочь. Если он пристает к вам или угрожает, я поговорю с ним. Что-то не в порядке, мисс Тайлер, а я не могу помочь, потому что не знаю, в чем дело. Вы не доверитесь мне? Что вас так травмировало?
 — Ничего!
 — Тогда, — продолжал он устало и нетерпеливо одновременно, — почему вы выплакали все глаза после разговора с ним?!




 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


 Душевное смятение Уиллоу сменилось паникой.
 Любым способом ей надо убедить Скотта, что все в порядке. Но как? Он смотрел на нее испытывающим, проницательным взглядом. В его голубых глазах была железная решимость докопаться до истины, узнать причину ее печали. Уиллоу казалось, что он читает все ее мысли и чувствует ее душевное состояние.
 — Мисс Тайлер! — окликнул он ее мягко, но настойчиво.
 Уиллоу сжала губы. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, но она взяла себя в руки.
 — Спасибо за заботу, — выдавила она из себя, но я в порядке. То, о чем мы говорили с Дэниелом, осталось в прошлом. Он вспомнил кое-что, о чем я давно забыла… ну вы знаете, как бывает с воспоминаниями. Внезапно нахлынут на тебя, всколыхнут все давно забытые чувства и мысли, и… — Уиллоу беспомощно улыбнулась и оборвала фразу.
 Скотт сурово посмотрел на нее. По его лицу без слов было понятно, что он не удовлетворен подобным объяснением. Напряжение росло. У Уиллоу пересохло в горле. Она нервно ждала его дальнейших расспросов.
 Скотт оперся кулаками о стол и произнес:
 — Значит, не хотите рассказать?
 — Разговоры ничем не помогут. — Это была правда. Разговорами о Чэде не вернешь его. Ей лучше уйти. Слезы комом стояли в горле.
 Она резко встала.
 — С вашего разрешения, я хотела бы подняться к себе. Слишком поздно.
 В его глазах мелькнуло раздражение. Но, будучи воспитанным человеком. Скотт тоже поднялся с места. Уиллоу чувствовала, что он опять начнет расспрашивать. Она постаралась опередить его:
 — Спокойной ночи, доктор Гэлбрейт. — И, не дожидаясь ответа, поспешила покинуть комнату.
 Скотт не последовал за ней. Он даже не окликнул ее.
 Уиллоу была признательна ему за это. Она с трудом дошла до лестницы. Слезы застилали глаза.
 На следующее утро, садясь завтракать, Эми напомнила отцу:
 — Пап, не забудь, сегодня ты должен отвезти нас в школу. Надо записаться на прием и пройти…
 Лиззи, что еще пройти?
 — Собеседование, — четко и медленно произнесла Лиззи. Она села на стул и добавила:
 — Ты, наконец, оторвешься от газеты и послушаешь нас?
 — Уиллоу говорит, что неприлично читать за столом. — Эми потянулась за пакетом с хлопьями. — Она никогда не разрешает Лиззи приносить книгу в столовую.
 Уиллоу усаживала Мики на стул и старалась не смотреть в сторону Скотта, когда он отложил в сторону газету. Она так надеялась, что он уже ушел в клинику. Но не повезло.
 — Итак, — медленно, растягивая слова, начал Скотт, — мисс Тайлер говорит, что я плохо воспитан?
 — Нет, конечно. Я не… — возразила Уиллоу.
 — Разве вы не приводили меня в пример? — В его глазах играл смех. — Нельзя вести себя за столом, как я?
 — Я имела в виду детей. — Уиллоу положила Мики кукурузных хлопьев и залила их молоком. — Я не имею права критиковать вас. — Она села за стол, взяла кусок хлеба и стала намазывать его маслом. — И я никогда не делала ничего подобного.
 — Пап, все в порядке, — успокоила его Эми. Уиллоу никогда не говорит о тебе плохо. Только хорошо.
 — А-а. — На губах Скотта мелькнула улыбка. Что же хорошего говорила про меня Уиллоу?
 Эми наморщила носик, пытаясь вспомнить.
 — Это было в гостях у Уиллоу. Когда мы играли в прятки с Джэми, я спряталась в кустах, как раз в это время мимо проходила Уиллоу со своей мамой.
 Я слышала, как Уиллоу рассказывала, что ты самый замечательный человек на свете.
 Уиллоу густо покраснела. О чем еще она могла проболтаться? Отчаянно пытаясь вспомнить, она торопливо подгоняла Эми:
 — Ешь хлопья, а то они льдом покроются.
 Эми отмахнулась ложкой и продолжала:
 — Еще она говорила, что ты потрясающе привлекательный мужчина. Ей приходится сдерживать свои чувства из-за страха потерять работу. Эми удовлетворенно посмотрела на отца. — Пап, разве не хорошо говорила про тебя Уиллоу?
 Уиллоу мечтала о чуде: если бы она могла провалиться сейчас сквозь землю, если бы случилось землетрясение…
 Скотт был в шоке. Он издавал какие-то непонятные всхлипы. Уиллоу не могла понять, то ли он давится от смеха, то ли сдерживает ярость.
 Однако ни то ни другое не сулило ей ничего хорошего. Во всяком случае, дни ее пребывания в Саммерхилле сочтены. Капельки пота выступили у нее на лбу. Уиллоу собралась с духом, чтобы выслушать все, что выскажет ей Скотт. Но вдруг открылась дверь и вошла миссис Кэрд.
 — Доктор Гэлбрейт, мне только что позвонил муж моей дочери Энжи. У Энжи начались схватки.
 Муж отвез ее в больницу. Он просил вас прийти туда.
 Землетрясения не произошло, но новость была спасительной для Уиллоу.
 Скотт стремительно встал из-за стола. На ходу бросив извинение, он, не взглянув на Уиллоу, пошел следом за миссис Кэрд. Чуть позже она услышала, как хлопнула дверца автомобиля. А затем донесся звук мотора, который быстро стал удаляться.
 Уиллоу без сил откинулась на стул. У нее было ощущение, будто по ней проехался каток. Какой ужас…
 Лиззи была достаточно взрослой, чтобы понять, что к чему. Она давилась от смеха.
 Мики беззаботно запихивал пригоршнями кукурузные хлопья. Его совершенно не интересовала разыгравшаяся здесь мелодрама.
 Эми весело и простодушно смотрела голубыми глазенками на Уиллоу. Она наивно ожидала похвалы.
 Уиллоу вяло улыбнулась ей. О Эми! — думала она. Что ты наделала! Стараясь защитить меня, ты поставила меня в безвыходное положение. А отца своего — в еще более идиотское положение.
 Как она теперь посмотрит ему в глаза? Ей предстояло тягостное ожидание его возвращения из больницы, когда он произнесет мучившие ее давно слова: Мисс Тайлер, собирайте вещи! Вы уволены!
 — Большое вам спасибо, доктор Гэлбрейт. — Энжи Прэт откинула со лба прядь взмокших волос. Я не представляю, как бы справилась без вас.
 Скотт с улыбкой смотрел на новоиспеченную маму и ее первенца, уютно лежавшего в колыбельке.
 — Вы молодец, Энжи. Справились сами, без моей помощи. Этот малыш стоил того.
 — Говорят, женщины забывают о боли сразу же после рождения ребенка. Они не вспоминают про адские муки до следующих родов, когда уже поздно сожалеть о намерении рожать второго.
 Скотт засмеялся.
 — Да, похоже, так оно и есть. А теперь мне пора. Сегодня я еду записывать детей в школу.
 Муж Энжи, Том, повернулся к Скотту и пожал ему руку.
 — Еще раз спасибо. Вы потрясающий врач. Должен признать, мы были обеспокоены известием об уходе доктора Макрая. В течение многих лет она была лечащим врачом нашей семьи. Но вы просто ас в своем деле!
 Пока Скотт ехал домой, слова, сказанные Томом, эхом отзывались в голове. Он вздохнул. Похоже, сегодня день комплиментов. Скотт про себя иронично отметил, что он не только «потрясающий врач», но и «потрясающе привлекательный мужчина».
 С тех пор как он утром уехал из Саммерхилла, у него не было времени обдумать слова Эми, сказанные за столом.
 Его как током ударило сейчас при воспоминании об утреннем разговоре.
 Боже мой, думал Скотт, мысленно повторяя слова Эми. Его опасения оправдались. Няня увлечена им. Она почти влюблена в него.
 Но он не хотел, чтобы это произошло.
 Уиллоу была замечательной няней. Он не намерен ее терять. Он не хочет ее увольнять.
 Ему надо поговорить с мисс Тайлер.
 Но сейчас у него не было времени на разговоры. К трем часам он с детьми должен приехать в школу. Было уже почти двенадцать. А вечером, когда дети заснут, они смогут спокойно все выяснить.
 «Только бы подобрать правильные слова», беспокоился Скотт.
 Нужны такие слова, после которых у нее пропал бы личный интерес к нему.
 Когда Скотт въехал во двор, он увидел, как Уиллоу выходит из двери. Одна. На минуту задержалась на ступеньках. Подняла руку, загораживая глаза от солнца. Потом спустилась вниз ему навстречу.
 Скотт вылез из машины и захлопнул дверцу.
 — Где дети? Они готовы? — спросил он.
 — Нет, еще не готовы.
 — Разве мы не должны приехать в школу к трем часам?
 — Нет. К половине четвертого.
 — А я думал, к трем. — Она хочет поехать с ними? Зачем она вышла встречать его?
 — Я хотела поговорить с вами, пока нас не слышит миссис Кэрд. — Уиллоу была бледна. — Поговорить о том, что сегодня утром наболтала Эми.
 Скотт восхитился ее храбростью. Ей было нелегко сделать первый шаг.
 — Я знаю, что вы меня уволите, но…
 В ее глазах читалось отчаяние. Однако она смело продолжала:
 — Подумайте о детях. Мы нашли общий язык.
 Конечно, с Лиззи мы пока не друзья, но лед в наших отношениях тронулся. — Она глубоко вздохнула и торопливо продолжала:
 — Я думаю, мой уход травмирует психику детей. Еще одна потеря. Боюсь, что они этого не переживут. Особенно Лиззи.
 Они такие ранимые, особенно Лиззи. — Уиллоу от отчаяния сжала руки. — Не могли бы вы сделать вид, что сегодня утром ничего не было? Конечно, не ради меня…
 — Мисс Тайлер…
 Уиллоу явно готова была заплакать. Скотт не мог вынести ее слезы. Она говорит о ранимой душе Лиззи? Да ее саму легко обидеть, легче, чем кого-либо другого. Ему нельзя доводить ее до слез.
 Если он увидит, как у нее слезинки катятся по щекам, он не устоит перед соблазном обнять и прижать ее к себе. Это приведет к таким последствиям… Он должен держать дистанцию. И она должна быть на расстоянии от него. Он знал, как этого добиться. Необходимо рассердить ее.
 — Да? — Ее начинало трясти.
 — Вы придаете слишком большое значение тому, что случилось. Вы думаете, я удивился словам Эми? Вы полагаете, для меня было большой неожиданностью узнать о вашей симпатии ко мне? Скотт самоуверенно рассмеялся. — Я только поражаюсь, почему это не случилось раньше. Меня вряд ли назовешь непривлекательным мужчиной.
 Уиллоу открыла рот от изумления, а Скотт безжалостно продолжал:
 — Я ежедневно вижу себя в зеркале, когда бреюсь. Я, как герой из любовного романа, высокий привлекательный брюнет. Передо мной никакая женщина не устоит. К тому же я вдовец. Это обстоятельство вызывает у женщин материнский инстинкт, их тянет позаботиться обо мне. И, в конце концов, я доктор, хотя и это еще не все. Забавно, когда женщины с легкостью поддаются чарам врача. Наверное, мы для них как боги. Может, их привлекает наше заботливое, нежное отношение к больным, наши манеры…
 — Доктор Гэлбрейт… — Уиллоу выпрямилась. Ее глаза горели яростью. — У вас манеры скунса. Чуткости у слона — и то больше. Вы тщеславный павлин!
 Она резко дернула головой. У Скотта захватило дух. В солнечных лучах ее шелковистая копна волос переливалась золотом.
 Вдруг он вспомнил, как много лет назад ездил на рыбалку на север Шотландии. В море, словно снопы искр, плескалась форель. Уиллоу же была похожа на бушующий пожар.
 — Вы не слушаете меня! — Она ударила себя побелевшими кулачками по бедрам. — Вот что я вам скажу, мистер Высокий Привлекательный Брюнет.
 Я остаюсь. Я не брошу ваших детей. Если вдруг вы попытаетесь уволить меня, я доведу дело до Верховного суда, если понадобится. Я почти влюбилась в вас. Но можете быть спокойны. После нашего сегодняшнего разговора этой опасности больше не существует.
 Уиллоу резко развернулась и почти бегом поспешила к дому. Скотт со смешанным чувством смотрел ей вслед. Он восхищался ее смелостью и сожалел о том, что вынужден был выставить себя самодовольным ловеласом.
 Но это было необходимо.
 Он собирался жениться на Кэмрин.
 С того дня отношение Уиллоу к детям осталось прежним, а вот к их отцу изменилось. Она всегда была вежлива и услужлива, но холодна и замкнута.
 Держалась на расстоянии. Разговаривала со Скоттом ровно и бесстрастно. Смотрела на него равнодушно.
 Скотт это заметил, но молчал. Его отношение к ней тоже изменилось. Он вел себя с ней, как она сама определила, «решительно». Улыбался, но в пустоту. Держался бесцеремонно. Тон разговора, если приходилось общаться с Уиллоу, отличался резкостью.
 Он обращался к ней с грубоватым добродушием. Так разговаривали друг с другом моряки в старых пиратских фильмах, которые Уиллоу когда-то смотрела. Она бы не удивилась, если бы он разбавил свою речь чем-то вроде «стой где стоишь» или «эй, погоди» вместо привычного «задержитесь, пожалуйста, на минуту».
 Отношения между ними были более чем натянутые. Сегодня вечером торжественный прием у Моффэтов. Уиллоу постоянно думала о том, в каком напряжении они придут туда.
 Она не могла представить себе, как с беззаботным видом предстанет перед семейством Моффэтов. Ей придется провести несколько часов подряд рядом со Скоттом. От одной этой мысли ее бросало в дрожь. Ей совсем не хотелось идти на этот вечер.
 Дети, конечно, были в восторге от предстоящего развлечения. Они возбужденно шумели и визжали, когда Уиллоу помогала им одеваться.
 Когда троица была готова, Уиллоу выстроила их в рядок в комнате девочек. И критически осмотрела всех.
 — Выглядите отлично!
 Эми в восторге стала кружиться и, потеряв равновесие, упала на Мики. Малыш не удержался на ногах и повалился на Лиззи. В итоге всей кучей они оказались на кровати.
 Мгновенно вспыхнула ссора. Уиллоу тут же вмешалась, не давая, ссоре перерасти в драку:
 — О боже! Смотрите!
 — Что? — в один голос закричали дети.
 Уиллоу подбежала к окну.
 — На улице дождь. — Она в хлопотах и не заметила, что весь день было пасмурно. В окно было видно, как черные облака заволокли небо. Сильный ливень хлестал по стеклам.
 — Надо надеть плащи, — недовольно поморщившись, заявила Эми. — Совсем не хочется испортить новые платья.
 — Папа приехал, — сообщила Лиззи, ткнув пальцем в стекло. Во двор въезжала машина Скотта. Ему придется поторопиться, чтобы успеть переодеться, иначе мы опоздаем. — Она перевела взгляд на Уиллоу и нахмурилась: та до сих пор была в футболке и джинсах. — Тебе тоже надо торопиться.
 Ведь ты же не пойдешь в этом.
 — Конечно, нет, — подхватила Эми. — Ты наденешь платье, которое купила у тети Кэмрин. Правда?
 — Уже иду. Пока я одеваюсь, достаньте свои плащи и резиновые сапоги. Туфельки мы возьмем с собой.
 — Давайте сейчас наденем плащи, чтобы папа не увидел наши платья до самой вечеринки, предложила Лиззи. — Для него это будет еще большим сюрпризом.
 — Согласна, — запрыгала от радости Эми. — Уиллоу, ты тоже сделай так. Когда мы все сразу на вечеринке снимем плащи, папа так удивится, что будет… — Эми закусила губу. — Лиззи, как это сказать?
 Каким он станет?
 — Он будет шокирован, — охотно помогла Лиззи.
 Ей нравилось, что к ней часто обращаются за помощью, когда надо подсказать правильное слово. Он просто остолбенеет.
 В пятницу рабочий день в клинике выдался необычайно тяжелый.
 До двенадцати часов Скотт принял восемь пациентов. Потом ему нужно было провести срочную операцию. После операции вплоть до пяти часов Скотт снова принимал пациентов.
 Уже начинало темнеть, когда он покинул клинику. Стал накрапывать дождь. К дому Скотт подъезжал в сильный ливень. И промок насквозь, пробежав несколько метров от машины до входной двери.
 Скотт вошел в дом и, отдышавшись, стряхнул с себя капли дождя. Сверху донесся смех и топот детских ног. Дети, конечно, в восторге от предстоящего вечера. А он отдал бы все на свете за спокойный вечер у себя дома с кружкой пива у камина.
 — Пап, скорей переодевайся! — послышался голос Эми. — Мы готовы, но ты нас пока не увидишь.
 У нас для тебя сюрприз.
 Хлопнули двери. В доме наступила тишина.
 Интересно, где мисс Тайлер?
 Он не то чтобы соскучился по ней. Все дело в их невыносимо напряженных отношениях. Со вторника атмосфера накаляется между ними всякий раз, когда они находятся в одной комнате. Скотту хотелось смягчить их взаимное неприятие. Он ненавидел то, что происходило между ними. Он вообще не переносил любое разногласие в семье.
 Скотт поднялся на второй этаж. За дверями детских слышались глухие шаги. Но это не шаги мисс Тайлер.
 Ну и хорошо. А может, и нет. Он хотел расслабиться и отдохнуть. Но невозможно расслабиться, когда рядом эта женщина.
 Скотт вошел в свою комнату и плотно закрыл за собой дверь.
 Приняв душ, он стал собираться. Подошел к шкафу и, открыв дверцу, постоял в раздумье, не зная, в чем пойти. Случайно его взгляд упал на синий пиджак в самом углу.
 Пиджак остался здесь с последнего посещения Саммерхилла. Тогда, после похорон Чэда, он был настолько удручен и подавлен горем, что в спешке уехал домой, забыв упаковать его. Ни он, ни его семья не могли больше оставаться здесь — все напоминало о Чэде.
 Интересно, подойдет ли ему сейчас пиджак?
 После смерти Чэда он долгое время пропадал на тренировках в спортзале. Доводил себя до изнеможения. Нисколько не щадил себя и на работе, стараясь заглушить горе. Но от мысли о том, что его не было тогда рядом с Чэдом, избавиться не удавалось.
 Усилием воли Скотт заставил себя перейти от печальных воспоминаний к сегодняшним заботам.
 Сняв пиджак с вешалки, он надел его. Сидел пиджак хорошо. В нем он и пойдет на вечер. Чэд мертв. Скотту уже удалось приучить себя к этой мысли. Надо жить сегодняшним днем.
 А проблем полно и сегодня. Все проблемы имеют имя — мисс Тайлер. Сначала влюбилась в него, а потом стала его презирать.
 Родители Кэмрин обязательно заметят натянутые отношения между ними. Ему не хотелось портить праздничный вечер своими проблемами. Придется попросить мисс Тайлер, даже приказать, если потребуется, спрятать на время свое презрение к нему.
 Надев шерстяные брюки, наглаженную белоснежную рубашку и сине-серый галстук в полоску, он вышел из комнаты.
 Уиллоу с детьми ждали его в холле.
 Пока он спускался по лестнице, все наблюдали за ним. Девочки светились от радости. Мики весело подпрыгивал на месте от нетерпения. Уиллоу, спокойная и молчаливая, одарила его холодным взглядом.
 Дети были в желтых плащах и в красных резиновых сапогах. На Уиллоу были старенькая черная накидка и черные резиновые сапоги. Она, как и дети, накинула на голову капюшон. В полумраке ее глаза казались еще чернее. От ее взгляда у него подкосились ноги. Его бросило в жар.
 Он обратился к детям:
 — Готовы?
 — Да, пап.
 — Тогда вперед. — Он взял из шкафчика в прихожей большой зонт и открыл дверь. Тут же ворвался ветер с дождем. — Подождите секунду. Я открою все дверцы, и вы добежите до машины. Лиззи, ты сядешь на переднее сиденье. Мисс Тайлер устроится с малышами сзади.
 Когда они подъехали к дому Моффэтов в стиле «тюдор», Уиллоу на нервной почве стало подташнивать. Скотт вышел первым из машины. Уиллоу заметила, как он напряжен. У него действительно был тяжелый день. Неважно, что она презирала его за высокомерие и тщеславие. Она все еще переживала за него. Человек, который работает так много, как он, должен иметь возможность спокойно отдохнуть в свободное время. Он рассчитывал, что она приглядит за малышами, но у нее это плохо получилось. Всю дорогу, возбужденные предстоящей вечеринкой, дети шумели и ссорились.
 Она ничего не могла с ними поделать. За время поездки Скотт не сказал ни слова. Но Уиллоу заметила, как напряглись его плечи. Он так впился руками в руль, что даже пальцы побелели.
 Когда Скотт выключил мотор, Уиллоу поспешила вывести шалунов из машины.
 Дождь закончился минут пятнадцать назад. В воздухе пахло сырой землей и цветущими розами.
 Лиззи вышла из машины, взяла Мики за руку, и они побежали.
 — Куда вы? — закричала Эми.
 — Зайдем с черного хода!
 — Подождите меня. — Эми поспешила следом.
 Уиллоу рванулась за ними. Но Скотт, закрыв дверцу, обошел машину и встал перед Уиллоу.
 — Подождите минуту.
 Первый раз за последнее время это было сказано не пиратским грубовато-добродушным тоном.
 Голос его был низким и серьезным.
 Уиллоу поняла, в чем дело. Он собирался отчитать ее за поведение детей. Даже сейчас, в ожидании выговора, она залюбовалась им. При одном взгляде на него у нее подкашивались ноги.
 — Нам надо поговорить прежде, чем мы войдем туда.
 — Я знаю, я виновата, что не могла усмирить детей. Вы так устали за день, а тут еще эти ссоры.
 — Да, я устал и они страшно меня раздражали, но речь не об этом. Дело касается нас двоих. Точнее, то, что происходит между нами, беспокоит меня. Вечеринка должна быть безупречной. Согласны вы заключить перемирие на несколько часов? Ради семьи Моффэт и остальных гостей. А потом, — в его глазах мелькнула усмешка, — можете продолжать открыто презирать меня.




 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


 — Перемирие? — Уиллоу страшно удивилась и одновременно облегченно вздохнула. Он не собирался упрекать ее за поведение детей. — Не возражаю. Чтобы скрыть свое презрение, вам достаточно не быть столь резким со мной, — сухо добавила она.
 Уиллоу заметила, как у него дрогнули губы. Не успел он ответить, как на пороге дома появилась Кэмрин. Черное платье с блестящими вставками выглядело на ней очень элегантно.
 Выйдя им навстречу, Кэмрин поцеловала Скотта в щеку в знак приветствия.
 — Где дети? — поинтересовалась она.
 — Решили войти в дом со двора, — ответил он.
 — Отлично. На кухне командует мама с кухаркой. Она даст детям что-нибудь перекусить перед ужином. — Кэмрин повернулась к Уиллоу. — Рада снова видеть вас. Я провожу вас наверх переодеться.
 Она взяла Скотта под руку, и они все втроем пошли к дому.
 — Как хорошо, что кончился дождь. Дороги так развезло. Я представляю, как вы добирались сюда.
 Поскольку вы приехали первыми, — говорила Кэмрин, ведя их в холл, — у вас есть время привести себя в порядок. Гости начнут собираться к семи.
 Она закрыла за ними входную дверь, и Уиллоу обнаружила себя в просторном холле среди персидских ковров, темной массивной мебели, в свете сверкающей люстры. Кэмрин повела ее наверх, попутно бросив Скотту:
 — Папа в баре. Иди к нему. Он что-нибудь нальет тебе.
 Кэмрин привела Уиллоу в комнату для гостей.
 Это была самая уютная и прекрасная комната из всех, которые видела Уиллоу. Мягкий розовый и серо-зеленый цвет стен действовал успокаивающе.
 Из окна причудливой овальной формы открывался красочный вид на извилистые холмы. В комнате пахло лавандой. Уиллоу вслух восхитилась уютной обстановкой, а Кэмрин недовольно произнесла:
 — Забыла закрыть окно. Дождь хлестал прямо в комнату. Извини, Уиллоу, я сейчас вытру мокрый пол. Снимай свой плащ. Вешалку возьми в шкафу.
 Уиллоу сняла плащ и подошла к зеркалу на двери шкафа.
 Дома она не знала, то ли забрать волосы в хвост, то ли оставить распущенными. В итоге решила распустить их. Но что-то было не так. Вот только что? Платье сидело безупречно. В магазине на вешалке оно было бесформенным куском шелка. Надев его на себя, Уиллоу была поражена. Платье красиво облегало фигуру. Нигде ничего лишнего не висело и не торчало. Ей шел темно-зеленый цвет. В глазах появлялся особенный таинственный блеск.
 — Уиллоу, да платье будто на тебя сшито! — воскликнула Кэмрин. Она подошла к Уиллоу. — Но волосы надо уложить. Я помогу тебе, если ты не против.
 — Конечно, я не против, но не стоит беспокоиться.
 Кэмрин с задорным блеском в глазах сказала:
 — Нет, стоит. Ты носишь платье из бутика Кэмрин Моффэт. Ты рекламируешь мой товар. Все должно быть безупречно.
 Скотт был расстроен.
 И все из-за этой няни.
 Он не то чтобы винил ее в вызывающем отношении к нему. Как раз наоборот. Ее поведение было безупречным на протяжении всего вечера, даже во время ужина, где их места за столом оказались рядом. После кофе все пошли в бар. Гости занялись детьми. Уиллоу отошла в сторонку. Но, как и положено профессиональной няне, внимательно следила, когда потребуется ее помощь.
 Однако в ее помощи не нуждались.
 Скотт жадно поглощал ее глазами. Стройную фигуру в шелковом платье, красиво уложенные волосы, стройные ноги в красных босоножках на каблуках.
 Ему вдруг захотелось напиться. Он угрюмо наблюдал, как она весело болтала с соседом Моффэтов, Лексом Береннаном. Это был холостяк лет тридцати. Он только что вернулся после удачного восхождения на Эверест. Загорелый, точная копия Пирса Броснана, он завоевал своим обаянием всех присутствующих женщин.
 — Скотт!
 При виде Кэмрин Скотт отвел взгляд от этой парочки.
 — А… ты здесь.
 — Почему такой мрачный? Ты не возражаешь, если дети переночуют у нас дома? Я уложу их спать. Сначала я подумала, что так сокращу им удовольствие от праздника. Но потом представила, как уставшие дети начнут капризничать. Ты посадишь их в машину и отвезешь домой. А мне бы не хотелось, чтобы ты так скоро ушел с вечеринки.
 — Пусть остаются.
 Теперь они вдвоем с Уиллоу поедут домой в Саммерхилл. Ночью в доме их будет только двое.
 Он мечтал, как обнимет и поцелует ее.
 — Я ценю твою заботу, Кэмрин. Мне не хочется портить вечеринку. Я заеду за детьми завтра утром.
 — Почему бы тебе не оставить у нас детей на выходные? Скоро они пойдут в школу. А пока могли бы провести у нас оставшееся время до учебы.
 Я позвоню тебе завтра утром, договориться об этом. Кстати, — вспомнила она, — ты не мог бы мне помочь?
 — Да?
 — Я хочу попросить всех гостей собраться на некоторое время здесь. Попроси, пожалуйста, Лекса скатать ковер. Затем проведи Уиллоу в кабинет и покажи, где стоит музыкальный центр. Оттуда хорошо слышно музыку.
 — Зачем это тебе?
 — Я попросила Уиллоу просмотреть мои сборники и подобрать музыку для танцев. Знаешь, она получила много наград за танцевальные выступления. — Уже на ходу Кэмрин бросила:
 — Кажется, она стала заниматься балетом и слушать джаз, как только научилась ходить.
 Скотт надеялся, что остаток вечера Уиллоу проведет в кабинете. Ему не придется все время смотреть на нее.
 Он поставил стакан на ближайший столик, постарался выглядеть доброжелательным, что было почти невозможно при его мрачном настроении, и подошел к Уиллоу, которая беседовала с покорителем Эвереста.
 — Прошу прощения, что прерываю вас, Броснэн…
 — Меня зовут Бреннан, — вежливо поправил тот.
 Скотт чертыхался про себя, что дал маху. Ему хотелось хорошенько врезать этому плейбою за его обаяние. За то, что тот стоит рядом с Уиллоу и их плечи соприкасаются.
 — Бреннан. Извини. Кэмрин попросила тебя убрать ковер. Будут танцы.
 — Танцы? Превосходно! — Бреннан одарил Уиллоу лучезарной улыбкой. — Дорогая, мы с вами обязательно потанцуем.
 Он ушел, насвистывая. Скотт зло проводил его взглядом.
 — Вы чем-то недовольны, — напряженно произнесла Уиллоу. — Я чем-то расстроила вас?
 Скотт взглянул на нее и увидел искреннее беспокойство в ее глазах. Ему стало стыдно. То, что он желал физической близости с ней, было его проблемой. Несправедливо вымещать на ней свое раздражение. Ее не влекло к нему. Даже наоборот.
 — Вы ни в чем не виноваты, — тихо признался Скотт, — абсолютно ни в чем. Ваше поведение безупречно. Я благодарен вам за то, что вы терпеливо скрываете истинные чувства ко мне. Я ценю ваше терпение. Кэмрин сказала, что вы подберете музыку. Она попросила проводить вас в кабинет и показать, где стоит музыкальный центр.
 — Надеюсь, вы не возражаете, если я помогу Кэмрин? Она попросила сама. Я хотела остаться с детьми наверху…
 — Дети наверняка уже крепко спят. Никаких проблем.
 Когда они шли вместе по коридору. Скотт уловил запах ее духов. В машине она сидела на заднем сиденье. Там он ничего не почувствовал. Запах, точно нежное, неуловимое облако, окутал его. Запах искушения. У ее духов должно быть именно такое название.
 — Вот мы и на месте, — объявил он, входя в кабинет. — Здесь музыкальный центр.
 — Да здесь целая дискотека, — изумилась Уиллоу.
 — Я бы не прочь установить в Саммерхилле такой же. — Он открыл шкафчик с аккуратными рядами дисков. Все стояли в алфавитном порядке, с ярлычками.
 — Спасибо. — Уиллоу с оживленным видом подошла к шкафчику. — Мои любимые… — Она вытащила диски и разложила их на полу.
 Скотт понимал, что Уиллоу говорит сама с собой. Про него она забыла. Он должен уйти. Иначе не удержится и прикоснется к ее шелковистым волосам.
 Он кашлянул:
 — Я пошел.
 В ответ Уиллоу пробормотала что-то невнятное.
 Скотт вышел из комнаты, но направился не в бар к остальным, а в кухню, где кухарка доставала гору посуды из посудомоечной машины.
 — Ужин был отменный, — сказал он, когда кухарка подняла на него свое красное и потное лицо. Ты опять превзошла саму себя, Беттина.
 — Спасибо, доктор Гэлбрейт. Рада слышать это.
 — Всем очень понравилось. — Скотт развернулся и пошел к задней двери. — Пойду прогуляюсь. Хочется немного тишины и покоя. Если кто-нибудь будет искать меня, то ты меня не видела.
 Беттина удивленно подняла брови:
 — Не видела?
 Скотт рассмеялся и вышел. На улице была ясная звездная ночь.
 — Я так и думала, что найду тебя здесь. Зачем ты тут спряталась?
 Кэмрин заглянула в темную детскую. Уиллоу молча встала со стула у кроватки Эми и на цыпочках подошла к ней.
 — Я не пряталась, — прошептала она. — После того как подобрала музыку, я поднялась проверить детей. И вовремя. Эми проснулась и захотела пить.
 Я принесла стакан воды, но она начала капризничать. Мне пришлось посидеть с ней, пока она снова не заснула. Она долго ворочалась.
 — А сейчас… — Кэмрин посмотрела на ребенка через ее плечо, — спит как мышка.
 — Да, наконец угомонилась.
 Кэмрин взяла Уиллоу за руку и потащила в коридор.
 — Никаких возражений. — Она плотно закрыла дверь и потянула за собой упирающуюся Уиллоу по коридору. — Такая замечательная вечеринка. Ты просто обязана повеселиться.
 — Кэмрин, я здесь не для веселья. Я должна смотреть за детьми.
 — С этим ты прекрасно справляешься. Но незачем становиться занудой. Я обещаю, что буду отпускать тебя каждые пятнадцать минут посмотреть детей.
 Кэмрин шутила. Но она была такой милой, так по-дружески относилась к ней, что в конце концов Уиллоу сдалась, решив, что бессмысленно упираться. Ей самой хотелось к гостям. Когда она сидела у кроватки Эми, до нее доносилась приглушенная музыка, и она невольно стала тихонько притопывать в такт. Звуки музыки всегда заводили ее. У нее даже учащенно забилось сердце, когда они стали спускаться по лестнице, навстречу какой-то танцевальной мелодии.
 Лекс Бреннан шел в бар, когда увидел их на лестнице. Он расплылся в улыбке.
 — Кэмрин, — обратился он к ней, — ваш рыцарь в блестящих доспехах у ваших ног. Ваша мама послала найти вас, но я сбился с курса и сам заблудился. Но теперь все в порядке, храбрый воин здесь и готов пригласить даму на танец.
 Кэмрин рассмеялась.
 — Верится с трудом. Вряд ли кому удастся затащить этого мужчину на танцы, — пояснила она Уиллоу. — Женевьева как-то говорила, что один-то раз танцевала с ним. Это была ее свадьба, когда невозможно было отказаться.
 Мужчина, который не любит танцы. Уиллоу было жаль его. Сколько он потерял!
 Они направились в бар. По пути Уиллоу заметила несколько пар, самозабвенно танцующих под чудесную музыку. Родители Кэмрин сидели за маленьким столиком. И беседовали со Снэдом Галлахером, адвокатом на пенсии. Двери на балкон были открыты. Уиллоу в глубине дворика заметила темную фигуру. Это был Скотт. Он выглядел так одиноко…
 Миссис Моффэт позвала свою дочь:
 — Кэмрин, дорогая, подойди на минутку. Разреши наш спор.
 Кэмрин извинилась и подошла к родителям.
 Лекс обратился к Уиллоу:
 — Теперь, мечта моего сердца, — он взял руку Уиллоу в свои огромные ладони, — танец, который вы мне обещали.
 Уиллоу понимала, что никакая она не мечта его сердца. И танца ему не обещала. Но было бы грубо отказать ему, тем более что он сделал для нее такое исключение. Она пошла с ним танцевать.
 Лекс, к ее удивлению, оказался виртуозным партнером. Уиллоу отдалась полностью танцу, растворилась в музыке. Все проблемы исчезли. Она была одна в волшебных звуках.
 Скотт понимал, что ведет себя неприлично, игнорируя гостей. Он раздраженно тряхнул головой.
 Хватит бессмысленно стоять в саду и таращиться на освещенные дорожки, фонтан с подсветкой и белый конек крыши. Единственная причина, по которой он торчал здесь, — это Уиллоу. Он не мог находиться рядом с ней.
 Что с ним происходит? Какое-то наваждение.
 Он, как одержимый, все время думает об этой женщине.
 Это ведь несерьезно.
 Будь он постарше — подумал бы, что это кризис среднего возраста: сходить с ума по молодой девчонке. Но его еще нельзя назвать мужчиной в летах. Ему надо только найти подходящую пару.
 Он должен быть без ума от Кэмрин. Надо увести ее в какой-нибудь темный уголок, обнять и поцеловать. Целовать, пока страсть не охватит их.
 Целовать до сумасшедшего желания обладать ею.
 И тогда, наконец забыв Уиллоу, в порыве страсти он сделает Кэмрин предложение.
 Женитьба на Кэмрин.
 Прекрасная мысль.
 Скотт решительно вошел в комнату. Надо действовать, не теряя ни минуты…
 Он остановился посреди комнаты как вкопанный. Все его планы полетели прахом. Ритм музыки возбудил его. Но по сравнению с тем, что он увидел… Уиллоу и Лекс танцевали одни в центре комнаты. Все остальные топтались в отдалении.
 Взгляд Скотта был прикован к Уиллоу. Она смеялась, подзадоривая Бреннана. Ее гибкое тело соблазнительно изгибалось в такт музыке. Длинные ноги выделывали такие па, что дух захватывало. У него помутилось в голове.
 Для Уиллоу, судя по ее виду, сейчас не существовало никого вокруг, кроме Лекса. Она соблазняла его. Ее глаза блестели. Чарующая улыбка возбуждала. Шелковое платье колыхалось на стройном теле словно крылышки экзотической тропической бабочки.
 Скотт прислонился к дверному косяку. У него пересохло в горле. Ноги подкашивались от напряжения.
 С его невзрачной няней произошла метаморфоза.
 Она была воплощением сексуальности и соблазна. Музыка достигла апогея. С последними аккордами руки Лекса обвили тело Уиллоу. Танцоры завершили свой танец в объятиях друг друга.
 Наступила тишина. Потом все взорвались аплодисментами. Танцоров окружили и наперебой расхваливали.
 — Это было чудесно.
 — Замечательное представление.
 — Мисс Тайлер, — произнес отец Кэмрин, — я думал, что Джинджер Роджерс умела танцевать, но чтобы так…
 Его голос потонул в шуме одобрительных голосов.
 Даже кричали «браво».
 Скотт развернулся и вышел во двор, чертыхаясь. Он не знал, что ему делать. В душевном смятении, потирая затылок, он шел по дворику к дорожке, которая вела в беседку.
 Он почти до нее дошел, когда его окликнули:
 — Скотт…
 Он обернулся. Это была Кэмрин.
 Как раз вовремя, подумал Скотт.
 Дожидаясь, когда она догонит его, он внимательно смотрел на нее: красивое, такое знакомое лицо, густые волосы, округлые формы стройного тела…
 — Я рад, что ты здесь. — Он взял ее за руку. Их пальцы переплелись. — Давай найдем укромное местечко. Мне надо кое-что тебе сказать. Я не хочу, чтобы нас беспокоили.
 Уиллоу видела, как он уходил.
 Какое у него было выражение лица!.. У нее пропало настроение.
 Добилась, чего хотела, думала она в отчаянии.
 Выставила себя напоказ. Привлекла к себе всеобщее внимание. Вела себя самым неподобающим для няни образом. В семье няню видят, но не слышат. А еще лучше, когда она и на глаза не попадается.
 Скотт ушел. Уиллоу вспомнила про Лекса. Он выглядел возбужденным и никак не мог отдышаться. Смеясь, он пожаловался Уиллоу, что абсолютно выдохся для следующего танца. Уиллоу рассмеялась в ответ. И про себя вздохнула с облегчением.
 Улучив минутку, она покинула бар и поднялась наверх посмотреть детей.
 Все трое крепко спали.
 Задумавшись, она подошла к окну, которое выходило в сад. Было темно и пустынно. Только одинокая высокая фигура двигалась по направлению к беседке.
 Это был Скотт.
 Уиллоу понимала, что надо извиниться перед ним. Сейчас как раз подходящий момент. Не давая себе опомниться, она помчалась вниз. Чтобы не столкнуться с кем-нибудь из гостей, она вышла через кухню.
 В саду она прошла лужайку и повернула к беседке.
 Но там никого не было.
 Должно быть, он прошел дальше.
 Луна скрылась за большое облако. Наступила полная темнота. Где-то рядом в деревьях послышалось глухое уханье совы. Резкий рев приближавшегося по шоссе мотоцикла раздражал ночную тишину.
 Уиллоу поднялась по ступенькам в беседку и села на мягкий диван. Закрыв глаза и откинувшись на спинку, она вслушивалась в теперь уже удаляющийся рев мотоцикла. Снова тишина растворялась в ночи.
 Вдруг она услышала голос. Голос принадлежал Скотту. Он был так близко, что у Уиллоу замерло сердце.
 Прежде чем она успела пошевелиться, послышался второй голос.
 Это была Кэмрин.
 С замирающим сердцем Уиллоу встала, намереваясь известить о своем присутствии, и вгляделась в темноту. Ей было неловко оттого, что придется вмешаться в чужой личный разговор.
 Наконец луна вырвалась из плена облака и осветила сад. Уиллоу увидела двоих. У нее перехватило дыхание.
 Они стояли шагах в десяти от беседки. Скотт обнимал Кэмрин. Пока Уиллоу решала, то ли покашлять, то ли скрыться незаметно. Скотт порывисто произнес:
 — Кэмрин, выходи за меня замуж!
 Уиллоу зажала рукой рот, с трудом сдерживая крик отчаяния. Затем, сделав над собой усилие, осторожно сняла босоножки и, бесшумно выбравшись из беседки, пошла к дому.
 Слава богу, никто не видел ее отчаяния и разочарования. Никто не встретился на лестнице. В начале коридора она заметила, что дверь в спальню Лиззи открыта. Напротив, из-под двери ванной комнаты, пробивался свет. Уиллоу поспешила к двери, из-за которой доносились звуки, страшно ее напугавшие.
 Она нерешительно приоткрыла дверь.
 Лиззи стояла на коленях перед унитазом, обхватив его руками, тужилась и давилась. Ее всю выворачивало наизнанку, но, видимо, это уже были позывы без рвоты.
 — Лиззи! — Уиллоу опустилась рядом с ней на пол. И стала гладить девочку по спине. Несмотря на теплую ночную рубашку, Лиззи вся тряслась. Почему ты не спустилась и не позвала меня?
 — Я сама во всем виновата. — Лиззи села на пятки и убрала с лица взмокшие волосы. — Повариха говорила мне после ужина больше не есть шоколадный торт. А я съела еще два куска. Когда меня стало тошнить, я пошла искать тебя, — глотая слезы, жаловалась Лиззи. Она снова склонилась над унитазом. Потом, измученная, прислонилась спиной к ванне и прошептала:
 — Думаю, что теперь все.
 Она не сопротивлялась, когда Уиллоу протерла влажным полотенцем ей лицо и привела в порядок волосы. Все это время девочка смотрела на нее такими несчастными глазами, что душа переворачивалась.
 — Значит, ты искала меня и не нашла? — спросила Уиллоу.
 — Я сползла с лестницы и добрела до бара. А там увидела, как ты танцуешь с господином Бреннаном. Тебе было хорошо. И я не захотела портить тебе вечер.
 — Маленькая моя! — Рискуя быть отвергнутой, Уиллоу нежно обняла ее дрожащее худенькое тельце. — Мне дороже вы, мои хорошие. Меня не интересуют танцы, когда вам нужна моя помощь. Я здесь для того, чтобы заботиться о вас и любить вас. Я сама этого хочу.
 Лиззи доверчиво обняла ее. Уиллоу тихонько стала напевать колыбельную, под которую всегда успокаивался Джэми.
 В душе она ликовала. Тоненькие ручонки Лиззи обнимали ее за шею. Девочка теребила ее платье. Уткнувшись лицом в ее грудь, Лиззи прошептала:
 — Мне мама всегда так пела.
 — Солнышко, ты ведь очень маму любила. И сейчас страшно по ней тоскуешь.
 Лиззи порывисто закивала головой.
 — Но с тех пор, как ты приехала в Саммерхилл, я уже не так скучаю без нее. Я хочу извиниться за свое поведение. Я действительно была грубой, потому что старалась не полюбить тебя.
 — Все в порядке, дорогая. Я понимаю, ты испытывала меня. Ты решила, что если я не сдамся и не сбегу, как предыдущие няни, то сможешь мне доверять.
 Лиззи сонно взглянула на Уиллоу:
 — Я хочу, чтобы ты осталась. Я доверяю тебе. Она широко зевнула. Глаза у нее слипались. — Я знаю, ты останешься. Навсегда.
 У Уиллоу на глазах выступили слезы. Она подняла Лиззи и отнесла ее в комнату. А когда положила ее в кровать, та уже спала.
 Уложив девочку, Уиллоу вернулась в ванную и, закрыв дверь на ключ, стала ходить взад-вперед, стараясь успокоиться. Слезы душили ее.
 Она не сможет навсегда остаться в Саммерхилле. Своим лихим поведением в баре она разозлила Скотта.
 Еще до утра он отошлет ее домой. Дети опять окажутся брошенными и одинокими.
 Когда Кэмрин вошла сообщить, что вечеринка закончилась, Уиллоу тихо сидела на кровати Эми.
 Всю ночь она прикладывала тряпочку с холодной водой к глазам. Сейчас наверняка уже не заметно, что она плакала. Хотя бы внешне она выглядела спокойной.
 Однако чувствовала она себя совершенно изможденной. Надо надеяться, Скотт не заведет разговор об увольнении по пути домой.
 В машине Скотт действительно молчал. Он усадил ее на переднее сиденье. Воспитание не позволяло поступить иначе. А Уиллоу не смогла сказать, что ей было бы лучше сзади.
 Так они и ехали молча. Молчание было напряженным.
 Уиллоу представляла, что начнется в Саммерхилле. Она приготовилась дать отпор, как только Скотт выключит зажигание. Но когда он заговорил, в его голосе не было злости и раздражения.
 Он казался каким-то отрешенным.
 — Вы, должно быть, устали. — Он не смотрел на нее. Она видела его профиль. — Ночь была длинная.
 — Да, — ответила она. — Прежде чем пойти в дом, я хотела бы извиниться…
 Он устало перебил ее:
 — Не знаю, за что вы собираетесь извиняться.
 Ради бога, хватит с меня ваших извинений…
 — За танец. Я знаю, что не должна была так вести себя. Вы разозлились на меня. Я подвела вас.
 Мне надо было держаться в тени. Вам нужна нормальная няня. С этого дня я буду серой, незаметной…
 Он повернулся к ней. Она не видела в темноте его лица, но почувствовала, что он злится. В его голосе послышалось раздражение:
 — Вы не серая! Выбросьте эти мысли из головы!
 Вы, наоборот, очень яркая и…
 Уиллоу заметила, как сверкнула золотая запонка, когда Скотт резко провел по волосам. Он пробурчал что-то вроде «нам надо поговорить».
 Собрав все мужество и спокойствие, она с трудом выдавила:
 — Поговорить о чем, доктор Гэлбрейт? — Будто она не знала о чем.
 — Ради бога, хватит обращаться ко мне на «вы».
 Если я на тебе женюсь, придется называть меня просто «Скотт»!




 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


 Уиллоу даже подпрыгнула на сиденье. От этих слов у нее мороз пробежал по коже. Внутри все похолодело. Зато душа возликовала от радости.
 Однажды она испытала нечто подобное, катаясь на русских горках.
 Но через минуту она опомнилась. Ведь тот же самый мужчина всего несколько часов назад предлагал руку и сердце другой женщине. Пришлось ей, мысленно застонав, спуститься с небес на землю.
 Скорей всего, Кэмрин отвергла его. Ее отказ страшно расстроил его. Но Скотт не растерялся.
 Не смог жениться по любви, тогда создаст семью, исходя из соображений пользы. Что может быть практичнее, чем жениться на няне своих же детей…
 Волна негодования и обиды захлестнула Уиллоу. Опасаясь, что наговорит ему страшных вещей, она стремительно выскочила из машины и почти бегом направилась к дому.
 Скотт Гэлбрейт — холодный, бездушный, расчетливый эгоист. Скользкий тип и пройдоха, который не упустит своей выгоды.
 Она, Уиллоу, должна была стать заменой на худой конец.
 Как она его презирает!
 Она судорожно пыталась вставить ключ в замочную скважину, когда услышала за спиной скрип гравия. Тяжело ступая, Скотт спешил за ней.
 Взяв Уиллоу за плечи, он развернул ее к себе. В свете фонаря, висевшего над дверью, она увидела его лицо. Оно было искажено болью и страданием.
 Он страдает? Как бы не так! Иллюзия освещения.
 С чего ему страдать и мучиться? Уж конечно, не потому, что она сбежала из машины. Он страдает из-за отказа Кэмрин. Она разбила ему сердце.
 Мысль о его разбитом сердце притупила стрелы ярости. Но недостаточно, чтобы избавиться от желания лицезреть его ползающим у ее ног. Она добьется его унижения.
 И сделает это так, что Скотт и не заметит, как окажется у ее ног.
 — Это что, было предложение руки и сердца? Уиллоу подняла брови.
 — Да, — горячо подтвердил Скотт. — Уиллоу, я хочу, чтобы ты стала моей женой…
 — Когда же вы решились на такой шаг?
 Уиллоу видела, как у него на шее напряженно пульсирует кадык. Ей доставляло наслаждение смотреть на его страдания.
 — Ну… тогда… еще на вечеринке… Уиллоу, позволь мне все объяснить.
 — Почему именно я? — Уиллоу склонила голову набок и ядовито усмехнулась. — Если я правильно понимаю, — с напускной мягкостью продолжала Уиллоу, — именно сегодня и именно на этой вечеринке вы поняли, что влюблены в меня?
 — Да, черт возьми! Безумно влюблен. Безнадежно влюблен.
 — Это открытие, — она уперлась кулаком в бедро и презрительно посмотрела на него, — произошло до или после вашего объяснения с Кэмрин?
 Скотт застыл с открытым ртом.
 Он напоминал задыхающуюся рыбу, которую выбросило на берег под палящее тропическое солнце.
 Но Уиллоу не чувствовала к нему жалости.
 — Так до или после? — безжалостно повторила она.
 — Что?.. — выдавил из себя Скотт. — Как?.. Я не… мне… Она не… Я могу все объяснить…
 — Обойдемся без подробностей. — Уиллоу повернула ключ и открыла дверь.
 Войдя в холл и направившись к лестнице, она бросила через плечо:
 — Даже если бы я была влюблена, то ни за какие богатства в мире не вышла бы за вас замуж. Да, я провинциальная девушка с низкооплачиваемой работой и с низким уровнем культуры. Но никогда не буду играть вторые роли. Я не собираюсь быть кому-нибудь заменой.
 Сзади грохнула дверь. Это Скотт спешил за ней. В панике она взбежала по лестнице и быстро юркнула в свою комнату.
 Скотт услышал, как изнутри щелкнул замок.
 Она решительно игнорирует его.
 Он тоже решительно настроен. И не ляжет спать, пока не выяснит отношения с Уиллоу.
 Он постучал в дверь.
 — Я никуда отсюда не уйду. Не откроешь, выломаю дверь.
 Молчание.
 Скотт прислонился спиной к двери и уперся взглядом в лакированные черные ботинки.
 — Послушай, — попросил он, — мне надо сказать тебе три вещи, а потом, если ты захочешь, я уйду.
 Но сначала, пожалуйста, выслушай меня.
 Дверь внезапно открылась. Скотт потерял равновесие и чуть не упал. С трудом устояв, он оперся о дверной косяк и, собравшись с духом, посмотрел ей в глаза.
 Уиллоу отступила назад, не отрывая от него холодного взгляда.
 — Ладно. — Голос ее звучал тихо. В тоне было больше презрения, чем в глазах. — Что бы вы ни сказали, это не изменит мое мнение о вас.
 — Начну с того, — зачастил Скотт, — что меня не удивил рассказ Эми о твоих впечатлениях, с которыми ты поделилась со своей мамой.
 Густая краска залила щеки Уиллоу.
 — Я привык, что женщины сходят по мне с ума, продолжал Скотт, — потому что я…
 — Дар богов для женщин, — съязвила Уиллоу. Не стоит мне об этом напоминать. Из всех мужчин-шовинистов, помешанных на своей внешности, вы…
 — Я притворялся. — Он шагнул к ней. Она отступила назад. — Уиллоу, я не считаю себя божьим даром для женщин. Совсем наоборот. Я совершенно не умею вести себя с женщинами. Я не знаю их логики мышления. Они полная загадка для меня. Я забываю их дни рождения, более того, не помню годовщин.
 — Разве вы, когда утром любуетесь на себя в зеркало, не видите там самого привлекательного мужчину с крепкими бицепсами?
 — Нет. Я вижу мужчину, который пытается наладить свою жизнь и жизнь своих детей после смерти жены. Я пытался безуспешно разобраться с тем, что творилось с нашей семьей. Этот кошмар продолжался до тех пор, пока не появилась ты.
 Каждое утро я вижу в зеркале человека, который влюблен…
 — В Кэмрин, разумеется. — Побледнев, Уиллоу, сложила руки на груди. Вид у нее был такой, словно она промерзла до костей, хотя в комнате было тепло. — Но она тебе отказала.
 Кажется, выдержка ее стала сдавать. Скотт приободрился. Пусть тень надежды, но и этого пока достаточно. Он пошел в наступление.
 — Да. Я сделал Кэмрин предложение. Она отказала мне.
 В ее глазах блеснули слезы. Или ему показалось?
 — Вот поэтому я здесь, — мягко продолжал он.
 — Роль второго плана. Замена.
 Скотт сделал два шага вперед. Уиллоу отступила на три шага назад и уперлась в угол кровати.
 Отступать было некуда. Он подошел вплотную и обнял ее.
 — Ни в коем случае!
 Уиллоу вся дрожала. Собравшись с силами, она попыталась оттолкнуть его. Скотт еще крепче прижал ее к себе.
 — Я не люблю Кэмрин. И она не влюблена в меня. Она сказала мне то, в чем я боялся себе признаться. Я увольняю тебя с должности няни…
 Уиллоу вся сжалась. Прежде чем она снова попыталась вырваться, Скотт нежно сказал:
 — ..потому что женщина, которую я люблю, это ты. Я хочу, чтобы ты была моей женой, а не няней в нашей семье.
 Уиллоу даже ахнула от изумления.
 — Я не понимаю! Зачем ты тогда делал предложение Кэмрин, если…
 — Если я ее не люблю? — Скотт криво усмехнулся. — Это был блестящий план — жениться на своей кузине. Мы знакомы с ней целую вечность. Нам нравятся одни и те же вещи. Она любит моих детей. Они отвечают ей взаимностью.
 — Почему же она отказала тебе?
 — Кэмрин призналась, что до вечеринки думала так же, как и я. Но успела передумать до того, как я сделал ей предложение. Она решила для себя, что брак по расчету, каким он на самом деле оказался бы, не для нее. Она будет ждать мужчину своей мечты, который смотрел бы на нее так, как смотрел на тебя я, когда ты танцевала. Кэмрин наблюдала тогда за мной. Она сказала, что у меня был вид такой, точно я люблю тебя больше жизни.
 — Я видела тебя, — прошептала Уиллоу, — ты показался мне таким напряженным… Я подумала, что ты рассердился на меня, — Я ревновал тебя. Раздражение и ревность!
 Раньше я не сталкивался с таким необычным сочетанием чувств. Но я продолжал отрицать, что мое чувство к тебе не просто физическое влечение. Я запаниковал. И ушел. Когда Кэмрин вышла вслед за мной, я решил не терять времени. Но после того как она рассказала, как я выглядел, наблюдая за тобой, не было больше смысла врать самому себе.
 Уиллоу плакала. Крупная слеза скатилась с ресницы и упала на вздернутый носик. Скотт осторожно смахнул ее.
 — Уиллоу, любимая, ты ведь выйдешь за меня замуж и избавишь меня от мучений?
 Лежа в постели, разгоряченной щекой прижавшись к подушке, влажной от слез, Уиллоу боролась с рыданиями. Она безумно любила Скотта, но не могла выйти за него замуж. С болью она вспоминала его реакцию на ее отказ.
 — Почему не можешь? — закричал Скотт.
 Она сумела ответить не сразу. С трудом подобрав слова, едва вымолвила:
 — Просто не могу. На это имеется личная причина. Извини.
 — Из-за меня? Ты не любишь меня? Я ошибся…
 Эми ошиблась… Ты маме ничего не говорила…
 — Говорила, — с горечью в голосе согласилась Уиллоу. — Я говорила маме, что влюблена в тебя.
 — Тогда почему ты не можешь выйти за меня замуж? Продолжаешь считать меня высокомерным эгоистом?
 — Нет, нет, нет. Ты самый лучший.
 — Но замуж за меня не пойдешь?
 Уиллоу отрицательно замотала головой:
 — Я не могу.
 Скотт нежно, но крепко зажал ее лицо в своих ладонях. Она отвела глаза.
 — Уиллоу, тебе придется сказать.
 — Это связано с Джэми. — Она говорила с трудом. — Точнее, с его отцом. Извини, но больше я ничего не могу сказать. Поверь, если бы ты знал эту историю, если бы узнал, как я тебя обманула, ты бы навсегда отвернулся от меня.
 То ли по глазам, то ли по ее голосу Скотт понял, что она не изменит своего решения.
 В самом скверном расположении духа он резко повернулся и ушел.
 Уиллоу бросилась на кровать и залилась слезами. Если бы только, в отчаянии думала Уиллоу, она никогда не встретила Чэда. Если бы не написала того письма, в котором сказала о своем окончательном разрыве с ним.
 Она одна была виновата в его смерти.
 Сознание вины останется с ней на всю жизнь.
 Уиллоу чувствовала, что, узнай Скотт о ее причастности к смерти его сводного брата, он всегда будет считать ее виновной в гибели Чэда.
 Он будет презирать ее, как она сама презирает себя, за подлый обман.
 Она должна уехать из Саммерхилла.
 Невозможно здесь оставаться после того, что случилось прошлым вечером. У нее разрывалась душа при мысли о детях. Для них ее уход будет страшным ударом.
 Но разве у нее есть выход?
 На следующее утро Скотт проснулся с тупой головной болью. Боль усилилась, когда он вспомнил прошлую ночь. Рыча как медведь, он сполз с кровати и тупо огляделся. В комнате был бардак.
 Он разбросал одежду, когда раздевался ночью.
 Скотт бродил по комнате и поднимал рубашку, галстук, брюки. Когда он поднял пиджак, из нагрудного кармана выпал конверт.
 Скотт поднял его и недоуменно осмотрел. Никто не мог передать письмо ему прошлым вечером.
 Как долго оно пролежало в кармане? Любопытство росло. Скотт перевернул конверт. В глаза бросилось аккуратно напечатанное имя его сводного брата.
 Скотт задумался. Письмо для Чэда? Как странно.
 Должно быть, оно пролежало в кармане его пиджака семь лет.
 Как оно оказалось у него? Почему именно у него? Кто мог…
 Скотт стал смутно припоминать тот летний вечер в Саммерхилле. Тогда, семь лет назад, он приехал погостить к родителям.
 После ужина Скотт был на кухне один, когда раздался звонок в дверь. Он открыл дверь. Какая-то девчушка, прячась в вечерних сумерках, протянула ему конверт и попросила передать письмо Чэду. Скотт согласился, но не успел добавить, что Чэда нет дома и что он передаст письмо, когда тот вернется. Девушка уже исчезла в темноте.
 Скотт засунул письмо в карман до прихода Чэда. Но тот не пришел домой. Зато явилась полиция, как раз в полночь. Полицейские сообщили о смерти Чэда.
 Скотт нахмурился от нахлынувших трагических воспоминаний. Он крутил в руках письмо, не зная, что делать с ним. Оно не было доставлено адресату и не было прочитано. Автор был неизвестен.
 Имеет он право открыть конверт и прочитать письмо?
 Или должен выбросить его, не вскрыв, в мусорное ведро?
 — Ты выглядишь усталой. — Домработница вытащила из духовки противень с шоколадным печеньем. Уиллоу сидела рядом и допивала черный кофе. — Может, все-таки позавтракаешь?
 — Спасибо, миссис Кэрд. Я не голодна.
 — Наверное, вас хорошо покормили на праздничном ужине?
 — Да. — Хоть это было и не так. Она не могла спокойно есть, когда рядом с ней сидел мужчина, которого она безумно любила. Вот и сейчас она мечтала, чтобы он спустился в кухню. — Где доктор Гэлбрейт?
 — Ему позвонила кузина. Наверное, дети соскучились по дому. Скотт поехал за ними. Они скоро приедут.
 У Уиллоу кольнуло сердце. Вещи были собраны. Она спустилась вниз в надежде встретить Скотта. Но сейчас она могла незаметно уйти. Это было трусостью, она поступала как трусиха. Впрочем, она всегда так думала о себе.
 Скотт не удивится, когда ее не окажется дома.
 Он поймет, что после ночного разговора она не сможет работать у него.
 Уиллоу пошла к двери.
 — Миссис Кэрд, спасибо за кофе. Я пойду…
 — Секундочку, Уиллоу.
 Сдерживая досаду, Уиллоу остановилась.
 — Что-то случилось?
 — В первый раз когда мы встретились, я не смогла вспомнить, что про тебя говорил Дэниел.
 Сегодня утром я вспомнила.
 У Уиллоу подкосились коленки. После возвращения Дэниела в Торонто она чувствовала себя в безопасности. Но теперь…
 — Что вы вспомнили? — Она попыталась изобразить заинтересованность. Хотя нервы у нее начали сдавать.
 — Твой танец. Он был на шоу, кажется, оно называлось «Лесть». Ты там танцевала ведущую роль. Потрясенный твоим исполнением, он ходил несколько дней, как зачарованный… — Миссис Кэрд оборвала свою мысль. — Уиллоу, почему ты такая бледная сегодня? Почему бы тебе не подняться к себе и не прилечь на полчасика? Отдохни, пока не приехали дети.
 Уиллоу слабо улыбнулась. Дэниел не выдал ее секрета. Он не рассказал своей приемной матери, что она и Чэд были любовниками.
 — Спасибо, миссис Кэрд, за заботу. Пойду наверх.
 Уиллоу не собиралась отдыхать. Она соберет свои сумки и, как вор, выскользнет из дома.
 Войдя в комнату, она хотела закрыть окно и вдруг услышала звук приближающейся машины.
 У нее мороз пробежал по коже. Она увидела знакомую зеленую машину.
 Скотт вернулся.
 Она опоздала.
 Уиллоу мрачно наблюдала, как машина остановилась перед парадной дверью. Через секунду из машины высыпали дети. К ужасу Уиллоу, они вместе со Скоттом направились к парадной двери.
 Теперь она не могла незаметно сбежать.
 Она навсегда унесет в памяти их счастливое семейство, членом которого никогда не сможет стать. Забавный малыш Мики. Хорошенькая Эми.
 Преданная Лиззи. Их отец, сильный, добрый и такой честный.
 Если только… если только…
 Комок слез встал у нее в горле.
 Вдруг Мики свернул на дорожку, которая вела к кухне за домом.
 — Уиллоу! Я найду Уиллоу!
 Скотт позвал его:
 — Мики, мы войдем через парадную дверь.
 Малыш упорно шел к кухне.
 — Пойдемте и мы, — услышала она голос Скотта, — через кухню.
 — Уиллоу наверху, — сообщила миссис Кэрд детям, которые сидели за кухонным столом и с аппетитом поедали шоколадное печенье. — Я посоветовала ей прилечь. Выглядит она сегодня неважно.
 Наверное, не привыкла к столь продолжительным ночным вечеринкам, — рассказывала она, наливая кофе для Скотта.
 Скотт поблагодарил ее. Он был рад, что Уиллоу не было рядом. Ему не хотелось встретиться с ней сейчас. Он всю ночь думал о том, что произошло.
 Но так и не решил, как теперь вести себя. Разве может он жить рядом с ней, испытывая к ней безумную любовь! Это невозможно. Если бы он узнал ее тайну… Но это не в его силах. Они оба оказались в тупике.
 — Миссис Кэрд, я поднимусь в кабинет. Потом пойду в клинику. Присмотрите за моими сорванцами, пока Уиллоу не спустится вниз.
 — Конечно.
 — Спасибо. Дети, ведите себя хорошо!
 — Обязательно, пап.
 С кружкой в руке он пошел по коридору и вдруг услышал голос:
 — Доктор Гэлбрейт…
 Скотт поднял голову и увидел Уиллоу. Она тихо спускалась с лестницы. Его сердце учащенно забилось. Он всегда волновался, когда видел ее. С болью заметил он бледность и черные круги под глазами. Она была в белой футболке и черных джинсах, а в руках держала чемодан.
 — Да? — Внутренне обеспокоенный ее состоянием, внешне он повел себя резко.
 Уиллоу на секунду остановилась. Потом снова стала медленно спускаться, таща за собой чемодан, который со стуком считал ступеньки.
 — Я хочу поговорить с вами. — Казалось, она сейчас заплачет.
 Скотт смягчился.
 — Конечно. Пойдемте в мой кабинет. Может, вам кофе принести?
 Уиллоу отрицательно покачала головой и прошла следом за ним в кабинет.
 Скотт подошел к своему столу и, поставив кружку, повернулся к ней. Уиллоу стояла посредине комнаты. Чемодан лежал у ног. Скотт попытался сделать вид, что не замечает чемодана. Но не смог. Все ясно. Она уезжает. Решила это за него.
 Своим отъездом она разбивает ему сердце.
 — Итак, — Скотт дрожащей рукой провел по волосам, — вы уезжаете.
 Уиллоу кивнула. Слезы блеснули в ее глазах.
 Она поморгала. Слезы исчезли.
 — Мне надо вам кое-что сказать.
 — Присядем? — Скотт указал на два кожаных кресла у камина.
 — Я лучше постою.
 Скотт уперся бедром в угол стола.
 — Хорошо. Я весь внимание.
 — Трудно начать…. — Она улыбнулась. Улыбались только губы. В глазах светилась печаль. — Я трусиха. Если бы у меня хватило смелости, я рассказала бы вам эту историю намного раньше. Но я струсила. Поэтому не должна работать в Саммерхилле.
 — Вы про тайну, о которой упоминали прошлой ночью? Что-то связанное с вашим сыном?
 Уиллоу закусила губу и молча кивнула.
 — Сейчас вы собираетесь мне рассказать о вашей тайне? Но зачем? Что изменилось за ночь?
 Почему сегодня? — Атмосфера начинала накаляться. Она сказала, что он начнет презирать ее, как только узнает правду. Неужели она права? Скотт чувствовал себя канатоходцем, балансирующим над пропастью. И никакой страховки.
 Уиллоу произнесла с дрожью в голосе:
 — Я скажу, почему именно сегодня, сейчас. Когда я увидела из окна своей спальни вашу дружную семью, я подумала, что не имею права скрывать правду от вас. Из эгоистических соображений я не раскрыла своей тайны, но сейчас должна поступить именно так.
 — Это как-то связано с моей семьей? — в замешательстве спросил Скотт. — Но какую такую тайну вы знаете обо мне и моих детях? У нас нет тайн!
 Скотт заметил, как запульсировала у нее на шее жилка. Она крепко сжала пальцы.
 — Тайна касается не вас и не ваших детей. — Она перешла почти на шепот. — Речь идет о Чэде.




 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ


 — Чэд? Я не понимаю. Что вы знаете о моем приемном брате? Вы как-то сказали, что я имею право знать правду. О какой правде вы говорите?
 Уиллоу знала, что если она не расскажет сейчас, то не расскажет уже никогда. Несмотря на всю свою решимость, Уиллоу чувствовала, как ее начинает трясти.
 Собравшись с духом, словно пилот-камикадзе, она обреченно ринулась в бездну.
 — Чэд и я были… мы любили друг друга.
 — Вы и Чэд? — Скотт ошеломленно смотрел на нее. Кажется, он не верил ей.
 Уиллоу утвердительно кивнула головой. И в отчаянии добавила:
 — Джэми — сын Чэда.
 Теперь он выглядел так, будто она в упор наставила на него пистолет.
 — Джэми — сын Чэда? — Его глаза округлились.
 Он совсем перестал соображать, что к чему. — Так что же, твой малыш — Гэлбрейт?
 Уиллоу обреченно кивнула и вся напряглась.
 Нервы, словно оголенные провода, вот-вот высекут взрывоопасную искру. Уиллоу приготовилась к буре. Она вдруг осознала, что не имела права столько лет скрывать от семейства Гэлбрейтов правду о Джэми. Тем более от матери Чэда. Теперь пришло время расплачиваться.
 — Бог мой! Уиллоу! — Скотт в недоумении всплеснул руками. — Неужели ты думала, что эта тайна разлучит нас? Совсем наоборот! Твой сын еще больше укрепит наши отношения.
 — Это еще не все…
 — Уиллоу, моя дорогая Уиллоу, за кого ты меня принимаешь? Разве я могу упрекать тебя за детскую любовь? — Скотт подошел к ней, собираясь обнять.
 Уиллоу резко вскинула руки.
 — Не подходи, — остановила она его. — Есть еще кое-что.
 — Любимая, чтобы ты ни рассказала…
 — Пожалуйста… — У нее пересохло во рту. Надо открыть ему все до конца. — Я не рассказала еще самое ужасное. Будет нелегко рассказать о том, что произошло. Поэтому, пожалуйста, выслушай меня и не перебивай. Иначе я не смогу покончить с этой историей.
 — Начинай, — мягко ободрил ее Скотт. — Я не буду перебивать, обещаю. Расскажи все с самого начала.
 Хватит ли у нее сил на эту тайну? Она мысленно молила Бога дать ей мужества раз и навсегда покончить с нею.
 — Мне было шестнадцать, когда я познакомилась с Чэдом. Он был на два года старше меня.
 Между нами вспыхнуло взаимное чувство. Мы стали тайно встречаться. Его мама критически смотрела на людей низшего сословия. И вряд ли одобрила бы наши отношения. Чэд клялся мне в своей любви. Тогда мне казалось, что я тоже люблю его. Он был первым мужчиной в моей жизни. Уиллоу нервно сжала руки, подошла к высокому окну и встала спиной к Скотту. — Мы вместе проводили лето. Каждый вечер, когда могли, были вместе. Но со временем он стал меняться. Он был сильно подвержен смене настроения. Временами даже бывал непредсказуем. Его поведение начинало пугать меня. — Ее голос дрогнул. — Дважды я пыталась порвать с ним. Оба раза безуспешно.
 Каждый раз он устраивал сцену. Умолял дать еще один шанс. Клялся, что убьет себя, если я брошу его. Снова на время становился нежным и внимательным. И я опять влюблялась в него. В конце лета Чэд замкнулся в себе. Все время ходил злой и угрюмый. Он превратил мою жизнь в ад. Я поняла, что больше не люблю его.
 Она помолчала, затем продолжала дрожащим голосом:
 — И я решила окончательно порвать с ним. Мне хотелось избежать душераздирающей сцены. Поэтому вместо того, чтобы сказать все ему в лицо, я поступила как последняя трусиха. Я написала ему письмо. Возможно, ты совсем не помнишь. Ты тогда гостил здесь у своих родителей. Тебе-то я в тот вечер и передала свое письмо. И, — она закрыла глаза, вспоминая весь ужас той ночи, — когда Чэд прочитал его, он залез на Марсденскую башню и спрыгнул с нее.
 За спиной раздался ужасный звук, что-то вроде выдыхаемого со свистом воздуха. Уиллоу представила себе выражение лица Скотта, тот шок, который он испытал, когда услышал страшную правду.
 Нервно сглотнув, она с трудом продолжала:
 — Теперь ты понимаешь, что именно я была виновна в смерти Чэда. Я никогда себе не прощу этого. И не жду твоего прощения.
 Напряженное молчание за ее спиной достигло предела. Уиллоу захотелось закричать. Хотелось взорвать тягостную тишину. О чем он думает? Почему молчит? Почему не набросился на нее с обвинениями и оскорблениями?
 Почему она до сих пор стоит к нему спиной?
 Собрав жалкие остатки мужества, Уиллоу медленно повернулась.
 И в удивлении огляделась вокруг.
 В комнате никого не было.
 Скотт ушел.
 Никогда жизнь не казалась ей такой мрачной и бесполезной. Никогда ее сердце так не отказывалось жить, как сейчас. Новость о своем родстве с Джэми он принял так хорошо, что она глупо понадеялась на его прощение. Подумала, что он простит ей смерть брата.
 Зря она так думала. Он даже не смог находиться в одной комнате с ней. Ушел, боясь, что не сдержит своих эмоций.
 Скотт больше не хочет ее видеть.
 Уиллоу с трудом сдерживала слезы. Слезы жалости к себе. Она вышла из комнаты, волоча за собой чемодан.
 Наверху были слышны шаги.
 Из кухни доносился детский смех.
 Никогда еще она не чувствовала себя такой несчастной и никому не нужной. До боли закусив нижнюю губу, Уиллоу направилась к входной двери.
 Но на полпути остановилась.
 Она хотела тихонько сбежать. Не попрощавшись ни с Мики, ни с девочками. Нет, теперь она не сбежит, как трусиха.
 Будет тяжким испытанием видеть расстроенные и разочарованные ее уходом лица детей. Но кто-то же должен объяснить им сложившуюся ситуацию. Именно она и сделает это.
 Она машинально, как робот, развернулась и пошла к кухне. Но тут на лестнице раздались шаги.
 — Уиллоу! — резко и требовательно окликнул ее Скотт. — Куда ты собралась?
 Она обернулась. Скотт сбежал по ступенькам и поспешил к ней.
 — Не беспокойся, — тихо произнесла Уиллоу. — Я ухожу. Но я должна сказать детям о своем уходе.
 Не важно, что это будет трудно для всех. Важно, что они услышат это от меня, потому что…
 Скотт протянул ей конверт.
 — Это письмо? — спросил он.
 На секунду Уиллоу замерла. Какое письмо? У нее екнуло сердце. Уиллоу узнала тот розовый конверт с зубчатыми краями. Она использовала такие конверты семь лет назад. И использует до сих пор.
 У нее заныло сердце, когда она узнала знакомые печатные буквы. На конверте было напечатано «Чэд».
 — Где ты его нашел? — с трудом выдавила из себя Уиллоу. — Как долго оно было у тебя? Когда ты прочитал его? С каких пор тебе известно…
 Скотт добродушно рассмеялся.
 Как он может веселиться, когда произошли и происходят такие ужасные события!
 — Дорогая, я не читал его.
 Он назвал ее «дорогой»? После того, что узнал?
 После того, что она сделала? Уиллоу ничего не могла понять.
 — Я не понимаю. — У нее закружилась голова. Так ты не читал письмо?
 Скотт стал серьезен.
 — Уиллоу, никто и никогда его не читал. В тот вечер, когда ты передала мне письмо, я засунул его в карман. Я хотел отдать его Чэду, когда тот вернется домой. Его тогда не было дома. Но он не вернулся. Вместо него пришла полиция. Из-за всех этих событий я совсем забыл про письмо. Семь лет оно пролежало нераспечатанное в кармане моего пиджака. Я не придавал ему значения до сегодняшнего утра. Утром я решил выбросить его в мусорное ведро в ванной. А сейчас достал оттуда.
 Уиллоу покачнулась. Скотт подошел и обнял ее.
 — Ты не виновата в смерти Чэда. Ты совсем непричастна к этой трагедии.
 Уиллоу ничего не могла сообразить. Слабым голосом она попросила:
 — Позволь посмотреть на конверт.
 Она взяла конверт и перевернула его. На нем до сих пор сохранилась печать. Взглянув на Скотта, она облегченно вздохнула. На глаза навернулись слезы.
 — Тебе действительно не удалось передать письмо Чэду? Значит, он никогда не видел его и не читал?
 — Он никогда не узнал, Уиллоу, что потерял твою любовь.
 — Я не понимаю. Ты как-то обмолвился, что твой отец замял это дело. Сделал так, чтобы люди думали, что Чэд оступился. Для всех его смерть выглядела несчастным случаем. Если он не спрыгнул, то это действительно был несчастный случай.
 Что тут понадобилось скрывать?
 — Это не был несчастный случай. — Скотт решил, что после долгих лет душевных истязаний Уиллоу заслужила право знать их семейную тайну. — Ты рассказала, что Чэд изменился. Ты была права. В то лето он начал употреблять наркотики. Тогда на башне он был в наркотическом опьянении. Друзья пытались остановить его. Чэд спрыгнул с башни сам. Он думал, что сможет полететь.
 — Не может быть, — в ужасе прошептала Уиллоу. Какой кошмар! Бедный Чэд. — Она заплакала. Прижав к себе молодую женщину, Скотт ждал, пока она выплачется.. Она столько пережила за эти годы. Ей надо свыкнуться с мыслью о своей непричастности к смерти Чэда.
 Немного успокоившись, Уиллоу подняла голову и тихо произнесла:
 — Дэниель Ферт был другом Чэда. Он покрывал его, когда тот был со мной. Ты заметил мое волнение, когда он здесь появился. Я боялась, что он узнает о моем шестилетнем сыне. И догадается, что Джэми — сын Чэда.
 — Он до сих пор ничего не узнал. Но теперь тебе нечего бояться. Скоро все узнают. Если, конечно, ты не возражаешь.
 — Я рада освободиться от всех своих тайн. И так тебе благодарна за найденное письмо! Ты избавил меня от страха и ужасных мучений. Меня постоянно угнетало чувство вины за смерть Чэда.
 — Не одну тебя. — Скотт ласково отвел прядь ее волос со лба. — Мне всегда казалось, что если бы я приходил чаще домой, уделял бы больше времени Чэду, то все могло сложиться по-другому. Но нет смысла думать о том, что могло бы быть. Пусть все останется в прошлом! Только один вопрос, Уиллоу.
 — Да?
 — Ты, наверное, догадываешься, что значит для матери Чэда узнать о существовании внука. Чэд упрекал свою мать за снобизм, за то, что она высокомерно относится к людям не своего круга. Но ты ведь не думаешь, что она отвернется от Джэми?
 — Нет, как раз наоборот. Я боялась, что, когда ваша семья узнает о Джэми, вы отнимете его у меня. Я не могла так рисковать.
 — Уиллоу, этого никогда не произойдет. Я обещаю. Ты веришь мне?
 — Верю, потому что теперь знаю тебя. Но тогда ты был чужой для меня. Все, что я знала о семействе Гэлбрейтов, сводилось к их богатству и влиятельности. Я была уверена, что в суде против вас у меня нет шансов отстоять свое право на ребенка.
 — Мать Чэда сильно изменилась после смерти своего сына. Она с радостью примет в свою семью и Джэми, и тебя. И давай думать о будущем, а прошлое оставим в покое. Я хочу, чтобы ты сделала две вещи. Первое — перестала называть меня доктор Гэлбрейт.
 Уиллоу покраснела.
 — Это не так просто.
 — Попробуй.
 Уиллоу сморщила свой хорошенький носик и прошептала:
 — Скотт…
 — Уиллоу, любимая! — Скотт еще крепче прижал ее к себе. — Я так тебя люблю. Какой я был дурак!
 Зачем столько времени потратил на Кэмрин?
 — Ведь у тебя был план! — уколола его Уиллоу. В ее глазах блеснула та же игривая искорка, как тогда в кафе Морганти. — Замечательный план!
 — Что бы я натворил, если бы осуществил свой дурацкий план! Я не рассчитывал на романтические отношения с невзрачной няней. Но эта няня оказалась далеко не невзрачной. Она завладела моим сердцем. Она сделала больше — очаровала моих детей.
 — Ты говорил о двух вещах, которые я должна сделать. — Уиллоу застенчиво наклонила голову. Какая же вторая?
 — Ты должна выйти за меня замуж!
 — О большем я и мечтать не могла. — Уиллоу ласково улыбнулась ему. — Забавно, теперь нам придется вместе воспитывать четверых детей.
 Скотт нежно провел ладонью по ее лицу. И с улыбкой, от которой у нее сладко защемило сердце, прошептал:
 — Кто сказал, что мы остановимся на четверых!