Аннотация: «Куда, скажите, подевались настоящие мужчины?!»
 Это – крик души первой красавицы лондонского света Аманды Кинстер, умирающей от скуки среди унылых, бесцветных поклонников.
 Поиски настоящего мужчины приводят ее в крайне сомнительное заведение, порог которого не переступала еще ни одна леди… Но именно там проводят ночи стоящие внимания джентльмены, лучший из которых – граф Декстер…
 В нем есть все – отвага, дерзость и страсть.
 Маленькое «но» – он способен сделать счастливой любовницу, однако вовсе не намерен жениться!


---------------------------------------------


 Стефани Лоуренс
 Однажды ночью



 Глава 1


  Аппер-Брук-стрит ,  Лондон 
  20 февраля 1825 года 
  –  Это безнадежно! – Аманда Кинстер повалилась на кровать своей сестры-близняшки. – В нашем окружении нет ни одного мужчины, на которого стоило бы взглянуть – во всяком случае, в настоящий момент.
 – Таких мужчин – тех, кто хотел бы жениться, – нет последние пять лет. – Амелия улеглась рядом с сестрой и устремила взгляд к потолку. – Мы ищем, ищем…
 – Под каждым камнем.
 – …но те, кто представляет хоть какой-то интерес, вовсе и не думают жениться.
 – Это же нелепо!
 – Это грустно.
 Сестры были похожи и фигурами, и внешностью. Господь наделил их светлыми вьющимися волосами, васильковыми глазами и белоснежной кожей. Они вполне могли бы позировать для «La Belle Assemblee» [1] как воплощение благородной светской барышни, если бы не выражения на их лицах. Амелия всем своим видом демонстрировала пренебрежение, а Аманда – возмущение.
 – Не желаю снижать планку!
 Они уже многие годы обсуждали свои требования к будущим мужьям. Взгляды девушек на этот вопрос почти не отличались от взглядов их наставниц – матери и тетушек, сильных личностей, леди до мозга костей, нашедших счастье в браке. Сестры не сомневались в правильности своих взглядов.
 Мужчина должен любить свою жену и ставить ее и семью превыше всего остального. Он должен быть защитником, помощником, надежной и прочной опорой и всегда находиться рядом. Он должен ценить ум и способности своей жены, учитывать ее мнение и, несмотря на желание властвовать везде и во всем, воспринимать ее на равных. Он должен быть достаточно состоятельным, чтобы размеры приданого – а оно немаленькое, не влияли на принятие решения. Он должен быть человеком их круга, со связями не менее могущественными, чем клан Кинстеров.
 Он должен быть страстным мужчиной и одновременно добропорядочным семьянином. Он должен быть любовником, защитником, другом. Он должен быть мужем.
 Аманда хмыкнула:
 – Но есть же где-то тот, кто хоть немного похож на наших кузенов! – Она имела в виду «Коллегию Кинстеров», печально известную группу из шести братьев. Они много лет правили в высшем свете, оставляя за собой бесчисленное количество разбитых женских сердец, пока судьба не расставила силки для их собственных сердец. – Ведь они не исключение.
 – Конечно, нет. Вспомни Чиллингворта.
 – Верно. Но когда я вспоминаю о нем, то думаю о леди Франческе, и от этого легче не становится. Его уже зарканили.
 – Как бы то ни было, он слишком стар. Нам нужен кто-то нашего возраста.
 – Но не ровесник – я по горло сыта юнцами.
 Для сестер стало откровением, когда они поняли, что их кузены – эти самонадеянные, властные мужчины, так долго боровшиеся за свободу, – являются олицетворением их идеалов. Из-за этого качества редких претендентов на их руку приводили девушек в еще большее уныние. – Если мы хотим найти себе мужей, надо что-то делать!
 – Нам нужен план действий.
 – Причем не такой, как в прошлом году, и совсем другой, чем в позапрошлом! – Аманда посмотрела на Амелию. Сестра о чем-то задумалась, ее взгляд был устремлен в одну точку. – У тебя такой вид, будто план уже есть.
 Амелия встрепенулась:
 – Нет, плана нет. Пока. А вот подходящие мужчины есть, только они не ищут себе жен. Я могу назвать по крайней мере одного, значит, есть и еще. Я вот думаю… может, хватит ждать и пора взять дело в свои руки?
 – Трудно не согласиться с тобой. Так что ты предлагаешь?
 Взгляд Амелии стал твердым.
 – Я устала ждать – нам уже двадцать три! Я хочу выйти замуж к июню. Когда откроется сезон, я проведу переоценку и составлю новый список кандидатов без учета их желания найти жену. Потом выберу того, кто лучше всего мне подходит, и позабочусь о том, чтобы он повел меня к алтарю.
 В последних словах девушки слышалась непоколебимая решимость.
 Аманда, которую многие считали более целеустремленной, более сильной, более уверенной в себе, внимательно изучала лицо сестры. Амелия была более инертной, однако, если она ставила перед собой какую-нибудь цель, уже никакая сила не смогла бы свернуть ее с намеченного пути.
 Из всего этого следовало, что все заявления Амелии не голословны.
 – Ах ты, распутница! Ты уже положила на кого-то свой глаз?
 Амелия сморщила носик.
 – Да, только я еще не уверена. Возможно, он не лучший вариант. Если брать в расчет всех, а не только тех, кто ищет жену, то выбор очень большой.
 – Верно. Но не для меня. Я уже всех перебрала. – Наступила пауза. – Так ты назовешь мне его имя или предоставляешь возможность отгадать?
 – Ни то ни другое, – посмотрела на нее Амелия. – Я еще не уверена, что он тот самый, а ты можешь невольно выдать меня, если будешь знать, кто он.
 Аманда вынуждена была признать, что сестра права: она никогда не отличалась умением хранить чужие секреты.
 – Хорошо, а как ты собираешься добиться того, чтобы он пошел с тобой к алтарю?
 – Не знаю, но сделаю все необходимое.
 Ее слова прозвучали как клятва. У Аманды по спине пробежали мурашки: она отлично знала, что подразумевается под «всем необходимым». Стратегия рискованная, но Амелия, со своей несгибаемой волей, вполне способна победить.
 Амелия посмотрела на сестру.
 – А ты? У тебя есть план? Только не говори, что нет.
 Аманда усмехнулась. Вот оно, преимущество близнецов: они интуитивно понимают мысли друг друга.
 – Я уже перебрала всех, причем не только тех, кто упал к нашим очаровательным ножкам, и пришла к выводу, что если нельзя найти достойного мужа в высшем свете, то нужно искать за его пределами.
 – И где же ты собираешься искать подходящего кандидата за пределами высшего света?
 – А где до женитьбы наши кузены проводили вечера?
 – На балах и приемах.
 – Подумай еще. Вспомни, они появлялись ненадолго, танцевали два танца и уходили. А появлялись они на балах и приемах только потому, что тетки настаивали. Не у всех подходящих мужчин – у тех, кого мы считаем приемлемой партией, – есть родственницы, способные заставить их появляться в свете.
 – И так… – Амелия вопросительно взглянула на сестру. – Ты намереваешься искать подходящую партию в ночных клубах и игорных заведениях среди мужчин, с которыми мы еще не знакомы, потому что они либо вообще не появляются в нашем кругу, либо появляются очень редко?
 – Абсолютно верно: в клубах и заведениях, а также на частных вечеринках в салонах дам полусвета.
 – Гм… Похоже, план хороший.
 – Передо мной открываются большие возможности, – заявила Аманда. – Хочешь отправиться на поиски вместе со мной? Уверена, там, в полумраке, прячется не одна достойная партия.
 Амелия внимательно посмотрела на нее, потом опустила глаза и покачала головой:
 – Нет. Если бы я сомневалась… но я уверена.
 Их взгляды встретились. Сестры прекрасно понимали друг друга. Наконец Аманда кивнула:
 – Пора расставаться. – Она улыбнулась и театрально указала рукой на дверь. – Ты будешь плести свои интриги под ярким светом свечей…
 – А ты?
 – А я буду искать свою судьбу в полумраке.
 Главный зал «Меллорса», недавно открывшегося и сразу ставшего чрезвычайно модным игорного дома, был погружен в полумрак. Аманда замерла в дверях и равнодушно оглядела присутствующих.
 А присутствующие тем временем разглядывали ее, правда, не так равнодушно.
 За четырьмя из шести столов сидели мужчины с картами в руках. Перед каждым на столе стояли стаканы. Они надменно смотрели на девушку из-под отяжелевших от выпитого век. Этих кандидатов Аманда отмела сразу.
 За самым большим столом играли в фараон. К двум игрокам прижимались сидевшие рядом с ними женщины. Банкомет устремил взгляд на Аманду, на мгновение замер, как будто что-то вспомнил, а потом открыл следующую карту.
 – Здесь ловить нечего, – подергал Аманду за рукав Реджи Кармартен, друг детства, который с большой неохотой согласился сопровождать ее в этой авантюре. – Если уйдем сейчас, то до окончания ужина успеем добраться до «У Генри».
 Аманда повернулась к Реджи:
 – Откуда ты знаешь, что ловить нечего? Ведь мы только что пришли, да и темно здесь.
 Стены заведения были оклеены темно-коричневыми обоями с ворсистым рисунком, которые отлично гармонировали с кожаными креслами и деревянными столами. Помещение освещалось только бра, поэтому большая часть зала скрывалась во мраке. Здесь царила мужская атмосфера. Аманда огляделась по сторонам. Внезапно она почувствовала опасность, причем настолько остро, что по коже пробежали мурашки. Она решительно вздернула подбородок:
 – Я сейчас сделаю обход, и, если не найду ничего действительно заслуживающего внимания, мы уйдем. – Реджи знал, что именно подразумевает под «заслуживающим внимания» его подруга, и не одобрял ее. – Нельзя так скоро играть отступление. – Аманда взяла его за руку. – Даже если бы я и играл, ты все равно не послушалась бы…
 Из уважения к игрокам они говорили вполголоса.
 Аманда потащила Реджи к столам, не заботясь о том, какие сплетни породит их появление в игорном доме: якобы Реджи ее поклонник, и она, уговорив его привести ее сюда, решила бросить всем вызов; якобы ее цель более возмутительная, чем просто вызов общественному мнению.
 Игорный дом был новым, и это привлекало самых опасных кутил и весельчаков, получавших удовольствие от проматывания денег. Если бы Аманде удалось найти кого-нибудь в ее вкусе в более благопристойном заведении, она никогда не пришла бы сюда. Однако две недели, которые она потратила на приличные игорные дома и салоны, ничего не дали, и поэтому ее появление здесь было шагом отчаяния.
 Опираясь на руку Реджи, Аманда шла по залу. Изображая искренний интерес к игре, она внимательно оглядывала игроков и тут же отвергала их как возможную кандидатуру.
 «Ну где же, – мысленно вскричала она, – тот, кто предназначен мне?»
 Наконец они дошли до последнего стола и остановились. Впереди царил почти полный мрак: эта часть зала была освещена только двумя лампами. Аманда различала лишь очертания кресел и светлые пятна лиц тех, кто сидел в этих креслах. Внезапно она увидела, как над одним из низеньких столиков, стоявших между креслами, появились две белые руки с длинными пальцами и стали неторопливо тасовать карты. Очевидно, эта часть зала отводилась для серьезных игроков. И очень опасных.
 Пока Аманда решала, хватит ли у нее смелости войти в эту, похожую на логово хищника, часть зала, за одним из столов закончилась игра. Послышались довольные и раздраженные голоса, задвигались стулья.
 Аманда и Реджи повернулись, и девушка обнаружила, что находится под прицелом четырех пар мужских глаз. Тяжелые, пристальные взгляды были устремлены на нее.
 Ближайший к ней мужчина встал и оказался на целую голову выше Реджи. Через секунду встал его сосед. И улыбнулся.
 Хищно.
 А вот первый не улыбался. Он сделал шаг вперед и остановился.
 – Так-так-так, кажется, это маленькая мисс Кинстер!.. Пришли посмотреть, как развлекается вторая половина человечества, да?
 Аманда гордо вскинула голову. Несмотря на то что мужчина был выше ее, ей удалось посмотреть на него сверху вниз. Поняв, кто перед ней, она еще выше подняла голову.
 – Лорд Коннор. – Она присела в реверансе – ведь он как-никак граф, – но сделала это так, что всем стало ясно: ее общественное положение выше, чем его.
 Граф был известным повесой и в полной мере соответствовал тому типу, от которого сестры решительно отказались. Он приобрел репутацию развратника, его считали погрязшим в грехе, и сальный блеск в его бледных глазах, один из которых после какой-то давней дуэли был всегда полуприкрыт веком, свидетельствовал о том, что на этот раз слухи не расходятся с фактами. Тучный, жирный, с мертвенной кожей и тяжелым подбородком, он казался Аманде ужасно старым, старше ее отца, и только каштановые волосы без седины свидетельствовали об обратном.
 – Ну? Так зачем вы здесь? Чтобы поглазеть или поиграть? – Мясистые губы Коннора сложились в презрительную усмешку. Морщины и складки на его лице – результат разгульного образа жизни – углубились. – Неужели теперь, после того как вы отважились переступить порог «Меллорса», вы уйдете, не попытав счастья? Не проверив знаменитую удачливость Кинстеров? Я слышал, ваши набеги на игорные заведения города были очень успешными.
 Реджи сжал руку Аманды.
 – Вообще-то мы просто…
 – Ищете достойного партнера для игры? Может, я вам подойду? Давайте-ка проверим. Что вы скажете насчет роббера в вист?
 Аманда не смотрела на Реджи, так как знала, что он думает. Нет, она не подожмет хвост и не сбежит, она примет вызов этого типа!
 Придав своему лицу надменное выражение, девушка ответила:
 – Сомневаюсь, милорд, что вам доставит большое удовольствие победа над таким новичком, как я.
 – Как раз напротив, – в голосе Коннора зазвучали жесткие нотки, – я рассчитываю на огромное удовольствие. – Он ухмыльнулся и хищным взглядом уставился на свою жертву. – Я слышал, что у вас легкая рука – неужели вы упустите шанс проверить на мне свой талант?
 – Нет! – прошептал Реджи.
 Аманда понимала, что можно холодно отклонить предложение Коннора и дать Реджи увести ее, однако ей была противна сама мысль, что Коннор и остальные присутствующие будут многозначительно хмыкать ей вслед и весело смеяться над ней.
 – В вист? – услышала она собственный голос. Стоявший рядом с ней Реджи застонал.
 Аманда хорошо знала игру, и ей действительно везло в картах, но она отдавала себе отчет в том, что Коннор значительно опытнее. Чувствуя на себе взгляды всех игроков, она притворилась, будто обдумывает предложение, потом покачала головой и снисходительно улыбнулась:
 – Полагаю…
 – У меня есть очаровательная кобылка чистейших арабских кровей – купил ее на племя, – но она оказалась очень капризной и непослушной. Вот вам она подошла бы. – Это заявление граничило с оскорблением. Коннор многозначительно усмехнулся. – Между прочим, ради нее я обыграл вашего кузена.
 Эти слова, сказанные, без сомнения, намеренно, чтобы поддеть ее, возымели обратный эффект и подстегнули самолюбие Аманды.
 – Нет! – в отчаянии прошептал Реджи.
 Аманда пристально посмотрела в глаза Коннору и вздернула бровь. Улыбка исчезла с ее губ.
 – Кобылка, говорите?
 Коннор, слегка озадаченный, кивнул:
 – Стоит небольшого состояния. – По его тону можно было заключить, что он уже усомнился в правильности своей ставки.
 Секунду Аманда колебалась, размышляя, принять предложение или нет, но в конечном итоге осторожность взяла верх. Если она откажется играть с Коннором и сыграет с кем-нибудь другим, этого будет достаточно, чтобы ее не называли глупой пустышкой. Недопустимо, говорила она себе, чтобы от нее презрительно отмахивались те, среди которых, возможно, находится ее будущий муж. Вот только как выскочить из ловушки, расставленной Коннором?
 Ответ напрашивался сам собой. Сложив губы в некое подобие высокомерной улыбки, она негромко произнесла:
 – Как интересно. К сожалению, у меня нет ничего, что я могла бы поставить против вашей столь ценной кобылы.
 Аманда отвернулась от Коннора и встретилась взглядами с двумя мужчинами, подходившими к их группе. Они тут же расправили плечи.
 Коннор хохотнул.
 – Даже трех часов вашего времени?
 Аманда резко повернулась к нему.
 – Трех часов?
 – Трех часов, которые вы проведете со мной, – Коннор театрально развел руки, – в любом месте, где только пожелаете. – Последние слова сопровождались плотоядной ухмылкой.
 Он смеется над ней! Пока лишь он один. Но если она сбежит, то смеяться будут все. И она сама в том числе.
 Аманда гордо вскинула голову.
 – Мое время исключительно ценно.
 – Так вы отказываетесь? – хмыкнул Коннор.
 – Однако ваша кобыла тоже представляет собой огромную ценность, – продолжала Аманда. Ее сердце бешено стучало. Она снисходительно улыбнулась. – Гм, очевидно, это действительно так, раз Демон заинтересовался ею. – Ее лицо озарилось радостью. – Если я выиграю, то отдам ее кузену.
 А тот свернет шею своей кузине!
 Реджи застонал так громко, что услышали все. Аманда улыбалась, глядя в бледные глаза Коннора.
 – Кажется, вы говорили о роббере в вист?
 Итак, она переступила границу и оказалась на опасной территории. Внутри у нее все дрожало. Она заметила, что взгляд Коннора стал жестче. Однако к ужасу примешивалось возбуждение, ее охватил азарт.
 – Кто ваш партнер? – Аманда вопросительно посмотрела на Коннора.
 Тот махнул рукой в сторону полумрака:
 – Мередит.
 Из кресла поднялся худощавый мужчина и поклонился.
 – Он неразговорчив во многих вопросах, зато в картах – истинный бог. – Взгляд Коннора переместился на Реджи. – А кто будет вашим партнером, мисс Кинстер? Кармартен, да?
 – Нет. – По голосу Реджи стало ясно, что он решил положить конец всему этому и что никакая сила не заставит его передумать. Он взял Аманду за руку. – Это же сумасшествие! Пошли отсюда! Неужели для тебя имеет значение, что о тебе думают эти гуляки?
 Для нее имело – в этом-то и была вся проблема. Аманда не смогла бы объяснить, почему она так уверена в том, что ни один из ее кузенов не оставил бы безнаказанным Коннора с его завуалированными оскорблениями и сделал бы все возможное, чтобы получить компенсацию.
 Судя по всему, арабская кобылка была хорошей компенсацией. А если она проиграет, думала Аманда, то отомстит Коннору тем, что будет долго и тщательно выбирать место, где он проведет с ней три часа. Действительно хорошая компенсация! Это отучит его от издевательства над женщинами клана Кинстеров.
 Но сначала надо найти партнера, желательно такого, кто поможет ей выиграть. На уговоры Реджи тратить времени не стоит: он даже не запоминает масть. Уверенно улыбаясь, Аманда оглядела столы, за которыми игра уже давно прекратилась.
 Ну должен же найтись мужчина, который придет ей на помощь…
 У нее упало сердце. Никто против ее ожиданий не проявил ни малейшего интереса, ни в одном взгляде она не увидела веселого задора. Только расчет, холодный и безжалостный. Все решали одно и то же уравнение: сколько можно получить с нее за спасение от Коннора?
 Аманде все стало ясно. Для них она – жирный цыпленок, которого можно щипать. Азарт покинул ее, уступив место безграничному отчаянию.
 Соглашаясь на игру, Аманда не сомневалась в том, что с Коннором они равны. Но если она, дабы удовлетворить свою гордость, возьмет в партнеры кого-нибудь из этих мужчин, к чему это приведет?
 Конечно, она будет победительницей, несмотря на исход игры, однако на ней может повиснуть новый, более опасный долг.
 Девушка пристально вглядывалась в лица игроков, и ее сердце все сильнее сжималось от отчаяния. Неужели здесь нет ни одного достойного мужчины, согласного стать ее партнером исключительно ради игры как таковой?
 Задвигались стулья, кто-то встал…
 Придется брать Реджи, только его еще надо уговорить.
 Аманда уже повернулась к нему, но тут заметила, что внимание всех переключилось на погруженную в полумрак часть зала.
 И она, и Реджи посмотрели в ту сторону.
 Из темноты выступили очертания высокой фигуры, которая медленно поднялась с кресла и с неторопливой грацией направилась к ним.
 Наконец незнакомец вышел в круг света, отбрасываемый бра, и Аманда смогла разглядеть его. На нем был костюм, сшитый у лучшего лондонского портного; идеально скроенные брюки подчеркивали длину ног. Завязанный сложным узлом галстук цвета слоновой кости и белоснежная атласная жилетка дополняли дорогой элегантный наряд. Манеры мужчины, неспешные и изысканные, свидетельствовали о его уверенности в себе, о его непоколебимой вере в успех.
 Густые каштановые волосы незнакомца были уложены в соответствии с модой, то есть в художественном беспорядке, и ниспадали на воротник сорочки. Когда на них падал свет бра, в них появлялся рыжеватый отблеск.
 Мужчина приближался. В его движениях не было ничего угрожающего, однако от него исходило мощное ощущение силы.
 И вот Аманда увидела его лицо.
 У него были высокие скулы и волевой подбородок; прямой, без малейшего изъяна, нос свидетельствовал о благородном происхождении, а полная нижняя губа – о чувственности. Взгляд больших глаз из-под соболиных бровей был спокойным и властным. Аманда мгновенно узнала это лицо, вернее, не само лицо, а его тип: аристократическое и одухотворенное, властное и мужественное.
 Незнакомец остановился перед ней, и она ощутила на себе пристальный взгляд его зеленых глаз.
 Девушка вглядывалась в его лицо, но не находила ни намека на плотоядную усмешку или злой умысел. Она видела в его взгляде только понимание – да еще веселье.
 – Если вам нужен партнер, то я сочту за честь помочь вам.
 Голос незнакомца полностью соответствовал облику: глубокий, с небольшой хрипотцой. Его слова дошли не только до слуха Аманды, но и до сердца, всколыхнув ее чувства.
 Его взгляд быстро скользнул по ее лицу и снова вернулся к глазам. Хотя незнакомец не смотрел на Реджи, Аманда знала, что он видит, как тот дергает ее за рукав и что-то шепчет на ухо.
 – Благодарю вас. – Она сразу поверила ему, этим зеленым глазам. И ее уже не беспокоило то, что она, возможно, совершает ошибку. – Мисс Аманда Кинстер, – представилась она, протягивая ему руку. – А вы?
 Он с улыбкой взял ее руку и поклонился:
 – Мартин.
 Аманда сомневалась, что у него нет титула. Вероятно, решила она, к нему следует обращаться «лорд Мартин». Она тут же вспомнила, что до нее доходили слухи о каком-то лорде Мартине.
 Выпустив ее руку, Мартин обратился к Коннору:
 – Полагаю, у вас нет возражений?
 Посмотрев на Коннора, Аманда поняла, что на самом деле у того возражения есть. Причем серьезные – об этом свидетельствовал его хмурый взгляд. Отлично! Сейчас он пойдет на попятный…
 Аманда не успела додумать эту мысль до конца, когда сообразила, насколько это маловероятно. Черт бы побрал мужчин с их дурацкими правилами!
 Аманда повернулась к Реджи. Тот выглядел обреченным, в глазах застыл ужас. Он открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но передумал.
 – Думаю, ты знаешь, что делаешь, – все же проговорил он через секунду.
 А Мартин смотрел на Коннора.
 – Давайте начинать, – предложил он, указывая рукой в сторону затемненной части зала.
 – И верно, давайте. – Коннор направился к креслам. – Ночь скоро закончится.
 Аманда едва не поморщилась при мысли, что нужно идти во мрак. Она подняла глаза на Мартина и обнаружила, что тот смотрит на нее.
 – Меллорс, две новые колоды, – велел он, на секунду повернувшись к хозяину заведения. – И два зажженных канделябра. – Поколебавшись, он предложил руку Аманде. – Прошу!
 Девушка улыбнулась и взяла его под локоть. Под тканью пиджака она почувствовала, как перекатываются тугие мышцы.
 Мартин повел ее к столу, возле которого уже стояли Коннор и Мередит.
 – Вы хорошо играете, сэр?
 Он слабо улыбнулся:
 – Меня считают неплохим игроком.
 – Отлично, потому что Коннор – мастер, а я нет. И мне кажется, он часто играет в паре с Мередитом.
 После короткой паузы Мартин спросил:
 – А насколько хорошо играете вы?
 – Достаточно хорошо, только до Коннора мне далеко.
 – В таком случае у нас все получится. – Наклонившись к Аманде, Мартин прошептал: – Играйте просто, не пытайтесь хитрить. Предоставьте это мне.
 Больше ни на какие инструкции у него времени не хватило, однако Аманда и так все поняла. И приняла сказанное на вооружение.
 Игроки расположились в углу, Реджи устроился в кресле неподалеку и мрачно наблюдал. Коннор сел слева от Аманды, Мередит – справа. Когда появился Меллорс с канделябрами, оба – и Коннор, и Мередит – поморщились.
 Мартин с невозмутимым видом приказал Меллорсу поставить канделябры на столики по обе стороны от Аманды. Коннор злобно взглянул на Мартина, но промолчал – очевидно, Мартин обладал способностью пресекать протесты на корню.
 При золотистом свете свечей Аманда почувствовала себя значительно увереннее, она немного успокоилась и поняла, что теперь ей легче сосредоточиться.
 Первая партия была пробной, Коннор испытывал Аманду и Мартина, Мартин же оценивал Коннора и Мередита и одновременно наблюдал за игрой Аманды.
 Как часто случается, Аманде пошла карта, однако набирать очки против такого опытного противника, как Коннор, оказалось очень сложной задачей. И все же благодаря умению Мартина им удалось победить в первой партии роббера, который, как договорились перед игрой, будет состоять из трех партий, и выиграет тот, кто одержит верх в двух.
 Аманда ликовала. Откинувшись на спинку кресла, она встряхнула руки и улыбнулась Меллорсу, когда тот подал ей бокал шампанского. Она сделала глоток, потом еще один. Когда бокалы опустели, Меллорс сразу же наполнил их, в том числе и бокал Аманды.
 Мартин снял колоду, Коннор раздал карты, и началась вторая партия.
 Впервые за долгое время Мартин усомнился в том, что сможет выиграть. К его удивлению, этот вопрос очень волновал его. Он переживал не за себя, а за этого ангела, сидевшего напротив него, за эту девушку, чьи волосы, густые, пышные, отливали золотом в свете свечей. Ему до боли хотелось прикоснуться к этим роскошным локонам, провести по ним рукой – да и не только по ним. У нее была безупречная кожа молочной белизны – сейчас редко встретишь женщин с такой кожей, даже среди английских аристократок. Большинство из них прилагают все усилия и применяют все возможные средства, чтобы отбелить кожу, а Аманде Кинстер это не требуется, потому что у нее от природы такой цвет лица.
 А глаза у нее цвета самого дорогого сапфира – васильковые. Их взгляд невинен и одновременно… она не наивна, однако ее еще не коснулся житейский цинизм. Бытовые неурядицы еще не погасили горящий в ней огонь. Она девственница, в этом Мартин не сомневался.
 Он, знаток с давно выработавшимся и четко определившимся вкусом, видел в ней истинную английскую розу.
 Которая ждет, чтобы ее сорвали.
 Вероятнее всего, эта ночь тем для нее и закончилась бы, не вмешайся он. Какого черта она тут делает? Ему было трудно понять, что ей, беззащитному мальку, понадобилось в этом заведении, напоминающем пруд, кишащий хищными щуками.
 Вообще-то Мартину не хотелось думать о ней слишком много гадать, о чем она думает, что ею движет, каковы ее помыслы. Он решил вытащить ее из ловушки, в которую она сама себя загнала, исключительно из альтруизма. Он видел, как она пытается избежать сетей, расставленных старым пройдохой Коннором, и одновременно сохранить достоинство. Он прекрасно понимал, почему она сначала упорно сопротивлялась, а потом отбросила прочь все доводы разума и приняла предложение Коннора.
 Он отлично знал, что значит лишиться чести.
 Когда они выиграют и она окажется в безопасности, он снова вернется в полумрак – только там ему и место.
 Он именно так и сделает, хотя и с сожалением.
 Она не для него. У него никогда не будет права на таких, как она. Он уже давно покинул их мир.
 Последнюю взятку взял Коннор. Мартин взглянул на листок с записями, которые тот вел. Еще один кон, и, если не вмешаются высшие силы, Коннор и Мередит выиграют эту партию и сравняют счет.
 Пора менять тактику.
 Следующий кон сыграли так, как и предполагал Мартин. Коннор громко закричал, требуя подать ему шампанского, и принялся тасовать карты. Заметив, как порозовели щеки его партнерши, Мартин поманил к себе Меллорса и, пока тот наполнял его бокал, шепотом дал инструкции.
 Меллорс отлично разбирался в том, кто есть кто среди его богатых гостей. Проходя за креслом Аманды, он как бы случайно задел канделябр и, когда тот начал падать, подхватил его, а когда ставил, то как бы случайно смахнул ее бокал – который он только что доверху наполнил французским шампанским – на пол. Он тут же принялся извиняться и пообещал немедленно принести новый бокал.
 Что он и сделал, только не немедленно, а когда приближался конец первого кона третьей партии.
 Аманда изучала свои карты и ждала, когда будет ход Коннора. Пока ни она, ни остальные игроки не были замечены в шулерстве – все старались извлечь максимум возможного из карт, полученных при сдаче. Очевидно, решающим фактором была удача.
 Не очень-то утешительная мысль. Особенно если учесть, что Коннор оказался более умелым игроком, чем она предполагала. Если бы напротив нее не сидел этот широкоплечий, уверенный в себе мужчина, она уже давно впала бы в панику. И не от того, что ей предстояло бы провести три часа в обществе Коннора… а от того, что это не удалось бы скрыть от семьи… впервые она подумала об этом, когда началась вторая партия.
 А сейчас думала постоянно. Проигрыш Коннору не поможет ей найти мужа. Будь он проклят! И с чего это ему понадобилось бросать ей вызов, тем более в такой манере, испытывая ее гордость и задевая ее чувства?
 Зато этот вызов заставил появиться из полумрака Мартина…
 Аманда сосредоточила свое внимание на картах и запретила себе смотреть через стол. Сейчас не время для этого. А вот когда они выиграют, она даст волю своим чувствам. Эта приятная перспектива заставила ее еще сильнее напрячь свои умственные способности. Карты с шорохом падали на стол, в зале стало жарко. Аманда не глядя взяла свой бокал и отпила.
 Нахмурившись, она сделала еще один глоток. Потом ее лоб разгладился, и она отпила еще немного.
 Вода.
 – Ваш ход, моя дорогая.
 Аманда улыбнулась Коннору. Отставив бокал, она на секунду задумалась и побила козырем его туза. На губах Мартина промелькнула улыбка. Стараясь не смотреть на своего партнера, Аманда осторожно пошла с козыря.
 Они выиграли эту сдачу, но очков у них было маловато. Коннор был не склонен идти на уступки. Кон следовал за коном, борьба шла не на жизнь, а на смерть. Мартин стал играть агрессивнее, но и Коннор не уступал ему.
 К четвертой сдаче Мартин мог с полной уверенностью утверждать, что граф Коннор – великолепный игрок, лучший из тех, с кем ему доводилось садиться за стол. К сожалению, удовольствие от игры портилось ставкой. И он сам, и Коннор использовали к собственной выгоде любые промахи противника. До сих пор Аманда четко выполняла его инструкции, и он молил Бога только о том, чтобы их с Коннором тактика не сбила ее с толку.
 Девушка то и дело поглядывала на него, покусывая зубками нижнюю губу. Он встречался с ней взглядом… казалось, этот хрупкий контакт придает ему сил… Потом Аманда вздыхала и делала ход, простой и ясный, как он и просил. В сложной ситуации она продемонстрировала удивительную стойкость, что довольно необычно для женщины. С каждой минутой его уважение к ней росло.
 Свечи догорели, и Меллорс принялся менять их. Все четверо игроков сидели, откинувшись на спинки кресел и радуясь кратковременной передышке, и ждали, когда он закончит.
 Ведь игра шла уже несколько часов.
 Мартин, Коннор и Мередит привыкли к таким долгим партиям. А Аманда нет. Она выглядела утомленной, хотя и старалась скрыть свою усталость. Когда она подавила зевок, Мартин, к своему удивлению, ощутил на себе взгляд Коннора.
 Он посмотрел на него. Взгляд старого развратника, острый, как кинжал, и тяжелый, пытался проникнуть в душу. Мартин многозначительно вскинул бровь. Поколебавшись, Коннор перевел взгляд на свои карты. Они шли голова в голову, по два очка у каждого, и новый кон не приносил успеха ни одному, ни другому.
 Мартин сдал карты, и игра продолжилась.
 В конечном итоге именно опыт помог Аманде и ее партнеру выиграть партию. Однако усталость сказалась и на Мартине: машинально считая карты, он не обратил внимания на прозвучавший внутри сигнал тревоги и поэтому не сразу заметил произвольный снос. [2] 
 Трудно было понять, почему Коннор допустил эту ошибку. Возможно, он расслабился – хотя нет, это не в его духе. Конечно, ошибку может допустить любой – Мартин знал, что Коннор дал бы именно это объяснение, если бы его спросили.
 Он дождался последней взятки. На этой сдаче они с Амандой набрали одно очко.
 Прежде чем Коннор начал собирать карты, Мартин негромко сказал:
 – Не могли бы вы показать мне последние четыре взятки?
 Коннор посмотрел на него, потом выполнил его просьбу.
 Снос был очевиден. Коннор секунду таращился на карты и шумно выдохнул.
 – Проклятие! Приношу извинения.
 Аманда удивленно разглядывала карты, а затем посмотрела на Мартина. В ее глазах читался вопрос. Его губы сложились в улыбку.
 – Мы выиграли.
 Ее ротик удивленно приоткрылся, и она взглянула на карты с большим интересом. И с неподдельным восторгом.
 Толпа, наблюдавшая за игрой, значительно поредела, но теперь все встрепенулись и повскакивали из-за столов, спеша узнать результат. Через несколько минут их стол был окружен плотным кольцом. Поднялся страшный шум, отовсюду раздавались возбужденные возгласы.
 В создавшейся ситуации Коннор проявил себя истинным джентльменом: сначала он растолковал Аманде суть своей ошибки, а потом объяснил, почему они с Мартином выиграли по очкам партию и, следовательно, роббер. После этого он отодвинул свой стул и совершенно другим тоном заявил:
 – Итак, мы закончили!
 Он мрачно посмотрел на Аманду.
 А та удивленно заморгала, заметив в его глазах злобный блеск.
 – Завтра же утром первым делом отошлю вам кобылку. На Аппер-Брук-стрит, не так ли? Надеюсь, она доставит вам удовольствие. Только берегите ее.
 Именно в этот момент Аманда в полной мере осознала случившееся.
 – Нет! Подождите!
 Черт, куда ей девать эту лошадь? Как ей объяснить родственникам, откуда у нее взялась эта кобылка? Демон – а он сейчас в городе – с первого взгляда поймет, кому она принадлежала, и начнет задавать неприятные вопросы.
 – Дайте подумать… – Аманда посмотрела на Реджи, который проспал всю игру и сейчас по-совиному хлопал глазами. Нет, отсюда ждать помощи нечего: Реджи живет с родителями и, более того, их матери – близкие подруги. – Возможно… – Она перевела взгляд на Коннора. Имеет ли она право отказаться от лошади? Или по непонятному кодексу чести, выработавшемуся у картежников, ее отказ будет воспринят как оскорбление?
 – Позвольте заметить… – Низкий голос Мартина вывел Аманду из задумчивости.
 И она, и Коннор повернулись к нему. Мартин, спокойный и бесстрастный, сидел в глубоком кресле с бокалом шампанского в руке.
 – …что, возможно, в настоящий момент в конюшне мисс Кинстер нет свободного стойла для кобылы. – Взгляд его зеленых глаз был устремлен на Аманду. – А вот моя конюшня намного больше, и свободных стойл много. Если вы согласны, Коннор мог бы отправить кобылу в мою конюшню, а вы известите меня, если вдруг пожелаете покататься на ней или если решите перевести ее в другое место.
 Аманда испытала непередаваемое облегчение. Этот человек ниспослан ей Богом! Она буквально засияла от счастья.
 – Спасибо! Меня это устраивает в полной мере. – Девушка обратилась к Коннору: – Милорд, соблаговолите доставить кобылу в конюшню лорда Мартина.
 Коннор как-то странно посмотрел на нее.
 – Лорда Мартина? – Наконец он кивнул: – Хорошо. На этом и порешим. – Секунду он колебался, потом поцеловал ей руку и поклонился. – Для женщины, моя дорогая, вы играете великолепно, однако вам все равно далеко до меня… и до него. – Он мотнул головой в сторону Мартина. – Вспомните об этом, когда в следующий раз совершите набег на игорные заведения.
 Аманда лучезарно улыбнулась ему. Благодаря Коннору ей больше нет надобности совершать набеги на игорные заведения, потому что сегодня она познакомилась с Мартином.
 Коннор выпустил ее руку и пошел прочь. Мередит, который за все время не произнес ни слова, встал, поклонился и тихо проговорил:
 – Мисс Кинстер, я был счастлив играть с вами. – И поспешил за Коннором.
 Аманда повернулась к Мартину и одарила его сияющей улыбкой.
 – Благодарю вас за столь щедрое предложение, милорд… мне действительно трудно было бы пристроить кобылу за столь короткий срок.
 Мартин внимательно оглядел ее. Его взгляд был одновременно и испытующим, и лукавым.
 – Представляю. – Он отсалютовал ей бокалом, допил шампанское, поставил бокал на стол и встал. Аманда тоже встала.
 – А еще хочу поблагодарить вас за помощь. – Она снова улыбнулась, подумав, насколько своевременным оказалось его вмешательство. Она вспомнила, как он заменил ей шампанское водой, как позаботился о канделябрах, как много раз во время игры подбадривал ее, как твердый взгляд его зеленых, с искоркой, глаз не единожды удерживал ее от паники. Она протянула ему руку. – Сегодня вы были моим верным защитником.
 Уголки его губ слегка приподнялись. Он сжал ее руку своими длинными пальцами… и вдруг замер. Аманда заглянула в его глаза и вдруг обнаружила, что они потемнели. Спустя секунду он выпустил ее руку и поклонился.
 – Коннор был прав: подобного рода заведения не для вас. Думаю, вы сами поняли это. – Он вынул из нагрудного кармана пиджака серебряную визитницу и протянул свою карточку Аманде. – Теперь вы знаете, где искать лошадь. Пришлите записку, и один из моих грумов тут же доставит ее вам. – Он вновь пристально взглянул на нее и снова поклонился. – До свидания, мисс Кинстер.
 Аманда еще раз поблагодарила его. Он повернулся, чтобы уйти, и она посмотрела в его визитную карточку.
 – Боже мой! – воскликнула она против воли, понимая, что нарушает правила приличия.
 Поддавшись порыву, Аманда дернула за рукав уходившего Мартина. Тот покорно остановился.
 Аманде никак не удавалось оторвать взгляд от карточки – от этого белого прямоугольника, украшенного золотым шлемом. Под шлемом было напечатано одно слово: «Декстер». Под именем стоял адрес на Парк-лейн. Судя по номеру дома, это был один из тех огромных старинных особняков, окнами выходивших на парк. Но поразил ее не адрес, а само имя.
 Аманда подняла голову и посмотрела на Мартина. Наконец она собралась с духом и выпалила:
 – Так вы Декстер?
 Беспутный, судя по слухам, развратный, непонятный и таинственный Мартин Фалбридж, пятый граф Декстер. Конечно же, она знала, кто он такой, и много слышала о нем, но сегодня увидела его впервые.
 Аманда сообразила, что все еще держит его за рукав, и разжала пальцы.
 В глазах Мартина промелькнула мольба, но он взял себя в руки и, придав лицу циничное выражение, многозначительно поднял одну бровь.
 – А кто же еще?
 Мгновение они с Амандой смотрели друг на друга, затем он неторопливо поклонился и так же неторопливо направился к двери.




 Глава 2


 Покинув «Меллорс», Мартин пошел по Дьюк-стрит. Он был погружен в размышления, однако при этом не забывал поглядывать по сторонам, проверяя, не прячется ли где-то в ночи грабитель.
 Немного отойдя от игорного дома, он спрятался в тени портика одного из магазинов и приготовился ждать.
 Три минуты спустя из дверей «Меллорса» высунулся лакей, огляделся по сторонам, свистнул и поманил кого-то. К крыльцу подкатила маленькая черная карета, которая все это время стояла неподалеку у тротуара. Мартин одобрительно кивнул.
 Из дверей вышли Аманда Кинстер и Реджи Кармартен. Меллорс проводил их до экипажа. Когда дверца закрылась, кучер взмахнул кнутом, и карета покатила прочь.
 Мартин, неподвижный как статуя, смотрел ей вслед. На повороте он успел разглядеть Аманду, сидевшую склонив светловолосую голову, и Кармартена, сердито размахивавшего руками. Усмехнувшись, Мартин вышел из тени и продолжил свой путь.
 Ночь не пугала его. В этот час он чувствовал себя вполне комфортно на пустых улицах Лондона. Почему – это оставалось для него загадкой, однако он давно научился не задавать вопросов судьбе. Забавно, что именно здесь, в окружении общества, в котором он родился и которого теперь избегал, он чувствовал себя самим собой, хотя все те, кто радостно встретил бы его возвращение в свет, мирно посапывали в своих кроватях, не подозревая, что он идет мимо их дверей.
 Повернув на Пиккадилли, Мартин замедлил шаг и вновь задумался о состоявшейся сегодня игре.
 Сначала он решил, что Коннор, этот старый распутный козел, положил глаз на Аманду Кинстер, но потом, когда роббер был сыгран, он усомнился в правильности своего предположения. Ставка, которую Коннор предложил сделать Аманде, в случае проигрыша ничем ей не грозила. Более того, подбив ее на игру, он тем самым оградил ее от общения с другими завсегдатаями «Меллорса». Одного Коннор не предусмотрел: того, что Кармартен не захочет – а скорее всего не сможет – быть ее партнером в висте и тем самым поставит ее в затруднительное положение. Мартин не сомневался, что как раз к этому тому, чтобы поставить ее в затруднительное положение, – Коннор не стремился.
 Он наблюдал за ней, за тем, как она оглядывала зал в поисках спасителя…
 Мартин мысленно покачал головой, дивясь собственной впечатлительности. С каких это пор в нем проснулось это странное рыцарство? Неужели все дело в молящем взгляде огромных васильковых глаз? Многие из его знакомых в Лондоне и за границей расхохотались бы при мысли, что такое возможно. Однако вид Аманды Кинстер, изо всех сил пытающейся сохранить гордость, подействовал на него неожиданно: в нем, к его собственному изумлению, вспыхнуло непреодолимое желание защитить ее.
 Еще более удивительно то, что он получил удовольствие от этого. Ни разу после его возвращения в Англию ему не довелось играть в такую интересную и захватывающую игру. Прелесть игры усиливалась еще и тем, что партнером была женщина. Аманда продемонстрировала не только исключительный ум и незаурядную сообразительность, но и способность собраться и не впадать в панику в сложной ситуации, а также чувство меры – когда искренне, но немногословно поблагодарила его. В какой-то степени она приняла его помощь как нечто должное, хотя в тот момент она не знала, кто он. Она держалась как принцесса – что ж, тогда все правильно, у принцессы должен быть рыцарь, чтобы отстаивать ее интересы.
 Поступок Коннора заинтриговал Мартина. Произвольный снос только подтвердил его подозрения насчет человеколюбивых намерений старого пройдохи. Никто не поверил бы, что Коннор способен на такую грубую ошибку. Очевидно, в какой-то момент во время игры тот решил, что гораздо выгоднее проиграть и превратить Аманду Кинстер в свою должницу.
 Мартин все не мог решить, как следует к этому относиться. Возможно, никак, только еще раз оценить проницательность Коннора. И ведь тот оказался абсолютно прав: беспутный граф Декстер не представлял никакой угрозы для Аманды Кинстер. Он не будет строить никаких планов на ее счет. Потому что хорошо знает, кто он, кто она и что она не для него. Хотя несколько часов в ее обществе доставили ему огромное удовольствие, он не допустит, чтобы васильковые глазки и пухлые губки – и даже атласная кожа и шелковистые волосы – лишили его осторожности, которая давно стала его второй натурой.
 Женщинам типа Аманды Кинстер нет места в его жизни. Ни сейчас, ни в будущем.
 Заглушив тихий шепот сожаления, поднявшийся в его душе, Мартин повернул на Парк-лейн и пошел к своему дому.
 – Я нашла его! – Аманда, возбужденная, с горящими глазами, втащила сестру в свою спальню и захлопнула дверь. – Это само совершенство! Он просто великолепен – о большем и желать трудно.
 Девушки сели на кровать, Амелия судорожно сжала руки Аманды.
 – Ну, рассказывай!
 Аманда с радостью выполнила ее просьбу. Услышанное потрясло Амелию до глубины души.
 – Декстер?
 – Именно так. Таинственный, неуловимый граф Декстер, предмет пересудов и сплетен.
 – А он красив?
 – До умопомрачения. Он… – Аманда тщетно пыталась подобрать подходящее слово, а потом просто махнула рукой. – Короче, красивее его я не встречала.
 – А что еще ты о нем знаешь?
 – Что он умен, проницателен – он вовремя сообразил, что нужно заменить мое шампанское водой, и научил Меллорса, как сделать так, чтобы никто этого не заметил. – Аманда откинулась на подушки. – Декстер совершенен как физически, так и интеллектуально. Прибавь к этому его несметные богатства – он слишком богат для того, чтобы оценивать мое приданое, – и, если слухи не врут, бурный образ жизни и получишь совершенство, покрытое толстым слоем лака.
 – Гм, но не забывай, с ним связан скандал.
 Аманда отмахнулась:
 – Зачем мне о нем вспоминать, если о нем не вспоминают наши гранд-дамы? – Она внезапно нахмурилась. – А ты что-нибудь слышала об этом скандале?
 – Только то, что в нем замешана какая-то девушка, которую якобы он соблазнил и которая потом покончила с собой. Но это было много лет назад, когда он только появился в высшем обществе. Не знаю, правда ли, но говорят, что отец выгнал его…
 – Мне известно, что он вернулся в Англию в прошлом году, через год после того, как унаследовал титул.
 – Сколько ему?
 Аманда задумалась.
 – Тридцать? Что-то вроде того. Думаю, он выглядит старше своих лет. Он… очень серьезен.
 Амелия удивленно уставилась на сестру.
 – Серьезен?
 – Ну, это другая серьезность. Глубокая. Замкнутая – нет! – сдержанная. Из-за этого люди и кажутся старше.
 Амелия кивнула:
 – Ладно, допускаю, что ты увидела в нем свой идеал. Но вот как ты намерена решить возникающие в связи с этим проблемы? Ведь хозяйки великосветских салонов уже давно пытаются заманить его к себе и вернуть в общество, но он отказывается от всех приглашений.
 – Давай называть вещи своими именами: он игнорирует приглашения.
 – Верно. А ведь тебе надо почаще видеться с ним, чтобы убедить его… Как ты этого добьешься? – Аманда внимательно посмотрела на сестру. – Понятно: ты не будешь тащить его в наш мир – ты вместо этого войдешь в его.
 Аманда усмехнулась:
 – Именно в этом и заключается мой план. Я намерена действовать так до тех пор, пока он не попадется в силки и не будет готов следовать за мной куда угодно.
 Амелия хихикнула.
 – Ты говоришь о нем, как о собаке.
 – Скорее, как о льве. Об огромном рыжем звере, который бездельничает в своем логове и ночью выходит на охоту. – Взгляд Аманды стал решительным. – Вот что мне нужно предпринять: отловить и приручить льва.
 Аманда была достаточно умна, чтобы понимать, насколько это сложно. Она целый день обдумывала различные подходы. Лошадь – это один из вариантов, но ей не хотелось, чтобы Декстер решил, будто она ищет встречи с ним. К тому же, если она разыграет эту карту слишком рано, он, возможно, сделает именно так, как сказал – отправит кобылу ей, – дабы сохранить разумную дистанцию между ними.
 А как раз разумная дистанция ей нужна меньше всего.
 В «Меллорс» вернуться нельзя, тем более после его предупреждения. Этим она не только продемонстрирует свою глупость, но и слишком явно обнаружит свои намерения. А ему не понравится…
 Однако эта мысль повлекла за собой другую, потом еще одну, и внезапно Аманда поняла, как именно приручить этого льва.
 – Вчера – в «Меллорс», сегодня – к леди Хеннесси. Ты что, совсем спятила? – возмущался Реджи, глядя на Аманду в полумраке кареты. – Если мама узнает, что я сопровождал тебя в такие места, она лишит меня наследства!
 – Не глупи. – Аманда похлопала его по коленке. – И твоя, и моя мамы думают, что мы едем в Челси к Монтегю. Почему вдруг они должны что-то заподозрить?
 Все последние годы они с Реджи – иногда к ним присоединялась Амелия – привыкли сами выбирать развлечения, предлагаемые высшим светом. Хотя их выбор не всегда совпадал с выбором родителей, они все равно упорно шли своим путем. Естественно, их поступки никогда не давали пищу для слухов: все знали, что Реджи Кармартен дружит с близняшками Кинстер с пеленок.
 Подобный взгляд на их отношения был выгоден всем. У девушек всегда имелся в наличии кавалер для выхода в свет, а Реджи был защищен от назойливых мамаш, которые в противном случае насели бы на его мать с требованиями, чтобы он сопровождал их дочек. И родители обеих сторон были спокойны при мысли, что их отпрыски в безопасности.
 В относительной безопасности.
 – И не надо бояться, что посещение салона леди Хеннесси погубит меня.
 – Но ведь ты еще не замужем! – Судя по тону, Реджи сомневался, что ее статус изменится в ближайшее время. – Там будут только замужние.
 – Это вопрос времени. Мне двадцать три. Я уже шесть лет выезжаю в свет. Никто уже не считает меня невинной дебютанткой.
 Реджи издал странный звук, сложил руки на груди и откинулся на спинку дивана. За всю дорогу, до тех пор пока карета не въехала на тускло освещенную аллею, ведущую к дому номер девятнадцать по Глостер-стрит, он не произнес больше ни слова.
 Карета остановилась. Реджи молча спрыгнул на землю и помог спуститься Аманде. Девушка оправила юбки и устремила взгляд на дверь, возле которой стоял лакей в ливрее. Реджи подал ей руку.
 – Одно твое слово, и мы уедем.
 – Вперед, Горацио!
 Реджи что-то сердито пробурчал, но покорно повел ее вверх по лестнице крыльца. Он назвал их имена лакею, тот мгновенно распахнул перед ними дверь и поклонился. Они прошли в холл с мраморным полом. Пока Реджи оглядывался по сторонам, великолепно вышколенный дворецкий помог Аманде снять накидку.
 – Всегда хотелось узнать, как это место выглядит изнутри, – признался Реджи.
 – Смотри. – Взяв его под руку, Аманда направилась к гостиной. – Ты просто ждал, когда я найду тебе приличный повод для того, чтобы прийти сюда.
 Реджи возмущенно хмыкнул.
 Они остановились на пороге гостиной и огляделись.
 Салон леди Хеннесси являлся полной противоположностью заведению Меллорса. Здесь правили женщины. Стены были задрапированы кремовым шелком с бирюзовым рисунком. Та же цветовая гамма – кремовый, золотистый и бирюзовый – присутствовала в обивке мебели, в тяжелых шторах, закрывавших высокие окна. Стук дамских каблучков заглушал толстый китайский ковер на полу.
 Несколько лет назад леди Хеннесси, жена богатого шотландского пэра, решила разнообразить как свою жизнь, так и жизнь великосветского общества и создала салон в традициях предшествующего века. Комнаты, в которых она принимала гостей, были обставлены с элегантной роскошью и комфортом, к столу подавалось все только лучшее. В те вечера, когда разрешалось играть в карты, ставки, по слухам, доходили до астрономических величин.
 Однако основное внимание леди Хеннесси уделяла увеселениям, которые должны были заманить мужскую часть английской аристократии. Это влекло в ее салон замужних дам, ищущих развлечений, и, в свою очередь, гарантировало, что каждый, кто хоть раз побывал на Глостер-стрит, обязательно вернется туда. Таланты и способности ее светлости были направлены на поддержание и развитие связи между этими двумя группами гостей. Тихо играл струнный квартет, с помощью умело размещенных светильников – больших и маленьких люстр, бра и канделябров – были созданы погруженные в полумрак уютные уголки, которые способствовали проявлениям тайных страстей более успешно, чем ярко освещенные залы.
 Как утверждали сплетники, остальные комнаты особняка предоставлялись для частных вечеринок. Аманде, конечно, было любопытно узнать, так это или нет, однако она знала, что ей не понадобится проверять это на собственном опыте. Для ее целей хватит и главной гостиной.
 Реджи настороженно хмурился:
 – Что-то тут тихо, правда? Я ожидал совсем другого.
 Аманда сдержала улыбку: Реджи ожидал нечто среднее между борделем и публичным домом.
 Все было чинно и важно. Элегантные гости негромко беседовали, время от времени раздавался тщательно рассчитанный по громкости и веселости смех, высказывания были выдержаны в строгих рамках дозволенного. Что же до взглядов, которыми то и дело обменивались собеседники, то ими можно было бы испепелить полстраны.
 «Олмакс» считался брачным рынком, а салон леди Хеннесси – рынком совсем иного сорта, только вот покупатели и продавцы на этих рынках были зачастую одни и те же. Утверждали, что во время сезона мужская половина высшего света проводит на Глостер-стрит больше вечеров, чем в любом другом месте.
 – Умираю от жажды. Ты не мог бы раздобыть для меня бокал шампанского?
 – Сейчас. Думаю, напитки сервированы там. – Реджи указал на соседнюю комнату и направился в ту сторону.
 Дождавшись, когда он скроется за спинами гостей, Аманда углубилась в толпу.
 Через пять минут вокруг нее уже крутились три кавалера, привлекательные, красивые, элегантные, приятные и остроумные собеседники. Все трое так и сгорали от желания узнать, зачем она посетила салон леди Хеннесси.
 За шесть сезонов – на многочисленных балах, приемах, загородных вечеринках – Аманда научилась мастерски вести словесные поединки, поэтому для нее не составило труда скрыть свои намерения от этой троицы – мистера Фицгиббона, лорда Уолтера и лорда Кренбурна. Более того, ее упорное нежелание раскрывать цель своего визита к леди Хеннесси только разожгло воображение мужчин и заставило их ходить за ней хвостом.
 Наконец появился Реджи с напитками. Аманда взяла у него бокал и познакомила его со своими кавалерами. Реджи вежливо поклонился и обменялся с ними рукопожатиями, а потом сердито посмотрел на Аманду.
 Та, не обращая внимания на его взгляд, улыбнулась мистеру Фицгиббону:
 – Вы, сэр, рассказывали о ночных прогулках на лодках по Темзе. Неужели это столь интересно, что действительно стоит попробовать?
 Мистер Фицгиббон принялся горячо уверять ее, что это именно так. Слушая, как он расписывает звезды, отражающиеся в темной глади воды, Аманда делала мысленные пометки. Она не знала, сколько еще вечеров ей придется провести в этом салоне. Пока на ее удочку ловились только личности типа Фицгиббона, Уолтера и Кренбурна, то есть те, кто стремился помочь ей сделать первые шаги в этом мире, менее добродетельном, чем тот, к которому она привыкла.
 Аманда не собиралась принимать их помощь, однако им она этого не показывала. Логика подсказывала, что рано или поздно Декстер обязательно появится в салоне леди Хеннесси. Если не появится – что ж, она зря потратит несколько вечеров, а это ничто по сравнению со временем, потраченным впустую на поиски мужа. Если же появится, но не отреагирует на ее присутствие так, как она рассчитывает, ей придется принять ситуацию такой, какая она есть, и смириться с тем, что Декстер не для нее.
 Если же все пойдет по плану… у нее есть все шансы на успех.
 «План великолепный», – подумала Аманда и, призвав на помощь все свое очарование, с ослепительной улыбкой принялась претворять его в жизнь.
 Мартин увидел Аманду сразу же, как только вошел в гостиную. Девушка стояла у камина, освещенная золотистым светом свечей.
 Собственная реакция на встречу с ней удивила его: в нем вдруг взыграл собственнический инстинкт, почему-то живот сжал спазм. Он подавил эти странные эмоции и, надев привычную маску снисходительного цинизма, отправился приветствовать хозяйку.
 Элен очень обрадовалась ему и сразу обратила его внимание на посетивших ее салон трех опытных дам.
 – Любая из них будет счастлива познакомиться с вами.
 Она многозначительно посмотрела на него.
 Мартин равнодушно скользнул взглядом по рекомендуемым ему дамам.
 – Не сегодня.
 Элен сокрушенно вздохнула:
 – Не знаю, радоваться или обижаться на вас. Вы сами понимаете, что ваша сдержанность только подстегнет их интерес, однако постоянные отказы знакомиться… гм, это подвергает сомнению мои таланты.
 – В конечном итоге, моя дорогая, у вас все получается, и я уверен, что ваши гостьи об этом знают. Но сегодня им придется довольствоваться кем-то другим. У меня… – Мартин устремил взгляд на Аманду, на этого золотоволосого ангела, раздаривающего улыбки своим поклонникам, – другие планы. – Он отвел взгляд от девушки прежде, чем Элен успела заметить его направление. – Нет, не спрашивайте. Подозреваю, что мне придется играть роль защитника-рыцаря, а не страстного любовника.
 – Как забавно! – удивленно воскликнула Элен и улыбнулась. – Хорошо. Я даю вам разрешение раздавать свою благосклонность по собственному усмотрению, хотя вы и такие выполнили бы мои указания. Только берегитесь! – Она еще раз многозначительно посмотрела на него и, сделав шаг к новому гостю, бросила через плечо: – Вам известно, как отзываются о прожигателях жизни, которые внезапно ощутили тягу к переменам.
 Мартин не знал этого, да и не хотел знать, поэтому предупреждение Элен сразу же вылетело у него из головы.
 Он стал пробираться сквозь толпу, делая вид, что разглядывает присутствующих дам.
 Аманда не замечала его или притворялась, будто не замечает. Мартин видел, что ее взгляд направлен в его сторону, однако она ничем не показывала, что узнала его, и продолжала беседовать с тремя молодыми людьми и Кармартеном, который выглядел скорее встревоженным, чем радостным.
 Мартин вынужден был признать, что Аманда в полной мере овладела искусством очаровывать. Ее улыбки, смех – он его не слышал и очень жалел об этом, – манера говорить, веселый блеск в глазах – все это служило для того, чтобы показать себя уверенной в своей красоте молодой дамой, искрящейся и блистательной. Она и в самом деле напомнила ему золотистое шампанское, пенистое, пузырящееся, выдержанное, возбуждающее чувства.
 Он не мог понять, знает ли она о его присутствии. Он также не мог понять, что это – спектакль, разыгрываемый специально для него, или игра воображения, инспирированная его повышенной самонадеянностью.
 Наконец толпа, разделяющая их, поредела, однако Аманда все еще не замечала его и продолжала смеяться. И теперь он услышал ее смех – веселый, легкий, свободный. Этот смех ласкал и очаровывал Мартина точно так же, как стоявших вокруг нее мужчин.
 И уже не имело значения, на самом ли деле Аманда задалась целью привлечь к себе его внимание, потому что она уже владела им.
 Аманда почувствовала его приближение, как чувствуют приближение грозы, и напряглась. Ее охватило волнение, и она с трудом сдерживалась, чтобы не повернуться и не посмотреть в лицо тому, о ком предупреждало ее сердце. Если она не выдержит, то выдаст себя.
 Когда Мартин подошел к ней, Аманда решила, что больше притворяться нельзя – трудно было не заметить его высокую фигуру, – и посмотрела на него. Она позволила себе продемонстрировать легкую радость от встречи. Для нее это не составило труда: сегодня, при ярком освещении и в более строгом костюме, он выглядел чертовски красивым. Она улыбнулась и протянула руку, предоставляя и ему, и остальным оценивать ее поведение как угодно и делать любые выводы.
 – Милорд!
 Мартин поцеловал ей руку, Аманда присела в реверансе.
 Он заглянул ей в глаза и поклонился:
 – Мисс Кинстер.
 Продолжая лучезарно улыбаться, Аманда поспешила выдернуть свою руку из его руки, так как испугалась, что он заметит, как у нее дрожат пальцы. Переведя дух, она принялась представлять присутствующих.
 – Полагаю, вы знакомы с мистером Кармартеном, – закончила она.
 – Знаком.
 Реджи вежливо кивнул, но взгляд его был настороженным.
 – Признаться, я был удивлен, встретив вас здесь, – обратился к Аманде Мартин. – Я полагал, что после вашего недавнего рискованного предприятия осторожность – как бы поточнее выразиться? – одержит верх над бесстрашием.
 «Он здесь! Он здесь! И он проглотил наживку!» Пристально глядя на Мартина, Аманда решительно прогнала эти мысли. Пусть они встретились, но он еще не пойман. И если она не будет соблюдать осторожность, то, возможно, сама попадется в расставленную ловушку.
 Аманда улыбнулась, показывая, будто она довольна тем, что он вспомнил об их вчерашней встрече.
 – Я подумывала о том, чтобы поехать на бал к леди Сатклиф, однако, – она одарила улыбкой остальных мужчин, – когда столько времени проводишь на балах, формальные мероприятия надоедают. – Она опять посмотрела на Декстера. – Мне кажется, те, кто отказывается от столь разнообразных развлечений, предлагаемых ее светлостью, многого себя лишают. Здесь гораздо веселее. Вы согласны со мной?
 Мартин секунду размышлял, а не обвинить ли ее во лжи.
 – Мои вкусы лежат за пределами тех развлечений, которые предлагают хозяйки великосветских салонов. Однако я не предполагал, что подобное времяпрепровождение вызовет столь бурный интерес у молодой дамы вроде вас.
 Аманда вздернула подбородок, ее глаза гневно блеснули.
 – Вы ошибаетесь, милорд. Я имею склонность к менее цивилизованному времяпрепровождению. – Она дотронулась до его локтя. – Очевидно, вы не слышали об этом, так как живете вдали от света.
 – Менее цивилизованное времяпрепровождение, говорите? – решил поддержать тему Кренбурн. – Слышал, вчера миссис Крокстон устроила самый настоящий дебош.
 – Вот как? – Аманда повернулась к нему.
 Мартин наблюдал за тем, как молодые люди принялись наперебой рассказывать ей о диких выходках своих знакомых, причем Аманда не возражала против этого, а, напротив, поощряла их. Пусть он живет «вдали от света», подумал Мартин, зато прекрасно знает, что происходит на его глазах. И Кармартен нервничает все сильнее. Если он уйдет, продолжит ли она в том же духе? И сможет ли она обойтись без защитника, роль которого он собирался взять на себя? Что за сеть она плетет? Что из всего этого правда, а что предназначено для того, чтобы смутить его?
 Хотя это не важно, он способен справиться с ней при любых обстоятельствах, что бы она ни выкинула. Более того, ей действительно требуется тот, кто будет оберегать ее, некто более мускулистый, чем бедняга Реджи.
 Кренбурн, Фицгиббон и Уолтер удвоили свой натиск: они считали, что Аманде уже пора выбрать одного из них, если учесть, что она позволила им довольно долго развлекать себя. Она же, привыкшая к правилам, царящим в бальных залах и строгих гостиных, не догадывалась, что никакие отказы в данной ситуации не принимаются.
 Мартин взял Аманду за руку. Она удивленно посмотрела на него. Уолтер, заканчивавший очередную историю, замолчал на полуслове.
 – Моя дорогая, я пообещал Элен – леди Хеннесси, – что покажу вам все, что она предлагает. Ведь вы впервые у нее, не так ли? – Он уложил ее руку к себе на предплечье. – Пора идти, иначе мы не управимся до рассвета. – Он перевел взгляд на Уолтера, Крснбурна и Фицгиббона. – Уверен, эти господа простят вас.
 У молодых людей не было иного выбора: никто не посмел бы оспаривать указания Элен. Именно на это и рассчитывал Мартин. Все трое попрощались и пошли прочь.
 – Думаю, мисс Кинстер не отказалась бы от еще одного бокала шампанского, – обратился Мартин к Реджи.
 Тот посмотрел на девушку.
 Аманда кивнула:
 – Да, шампанское было бы очень кстати.
 Нахмурившись, Реджи повернулся к Мартину:
 – Надеюсь, вы никуда не сбежите, пока меня не будет?
 Мартин сдержал улыбку: возможно, Реджи не такой мягкотелый, как он решил.
 – Мы останемся в этой гостиной, но будем прогуливаться. – Он секунду помолчал. – Нельзя слишком долго оставаться на одном месте.
 Он заметил, что лицо молодого человека разгладилось.
 – Хорошо, – кивнул Реджи, – я найду вас. – Еще раз неодобрительно взглянув на Аманду, он направился в соседнюю комнату.
 Мартин огляделся по сторонам и пригласил Аманду пройти вперед. Прогуливаться под руку – так близко друг от друга – неблагоразумно. Пусть все видят: его покровительство – исключительно дружеское. Нельзя, чтобы ее светлость заподозрила, будто их связывает нечто более личное.
 Аманда, шедшая впереди него через толпу, оглянулась:
 – Вы действительно близкий друг леди Хеннесси?
 – Да. – Как и он, Элен имела доступ в высшее общество, но тоже предпочла повернуться к нему спиной.
 Аманда замедлила шаг.
 – Что я сделала неправильно?
 Внимательно присмотревшись к ней, Мартин понял, что в ее вопросе нет никакой двусмысленности, что она имеет в виду именно то, что сказала.
 – Если вы беседуете с мужчиной больше пятнадцати минут, то тем самым даете ему понять, что вам интересно то самое бурное времяпрепровождение, которое вы обсуждаете.
 Аманда побледнела.
 – О! – Она немного ускорила шаг. – Нет, это не входило в мои намерения.
 Они остановились, и Мартин представил ее своим знакомым.
 – А что входило в ваши намерения? – спросил он, догнав ее.
 Аманда внезапно замерла, и Мартин чуть не сбил ее с ног. Она повернулась к нему. Ему захотелось обнять ее и прижать к себе.
 – Немножко пожить, прежде чем я состарюсь. Разве это преступление?
 – Если это преступление, то тогда половина человечества виновна в нем.
 Аманда опять пошла вперед, а Мартин последовал за ней.
 – Я понимаю, что у вас значительно больший опыт в том, что называется «пожить», – добавила она.
 – Однако не весь он приятный.
 Девушка взмахнула рукой.
 – А вот я хотела бы только приятного, – прямо, без кокетства, призналась она. Очевидно, подумал Мартин, она намеревается искать удовольствия и при этом избегать опасности.
 Только вот жизнь не так проста.
 Они прогуливались по комнате, время от времени присоединяясь то к одной группе гостей, то к другой. Аманда шла на шаг впереди Мартина, который постоянно был настороже. Он сомневался, что за всю свою жизнь она хотя бы раз сталкивалась с серьезной опасностью. Пока ничто не разбило ее веру в жизнь, в радость бытия – об этом свидетельствуют блеск в ее глазах и искренность улыбки.
 И не ему разрушать это.
 – Кстати, если говорить о жизненных удовольствиях… – вновь заговорила Аманда, когда они вышли на свободное место в конце комнаты.
 Мартин встал так, чтобы собой загородить ее от гостей. Аманда подняла к нему улыбающееся лицо.
 – Я подумала, что, возможно, решу завтра покататься на своей лошади. Рано утром. В парке. Ваш грум поможет мне?
 Мартин молчал. Аманда улыбнулась еще шире. «Не дай Бог, чтобы я разыграла эту карту слишком рано, – думала она. – Он неуловим, и, если не удастся устроить новую встречу, он завтра же опять скроется в сумраке, и придется все начинать сначала».
 По его лицу ничего нельзя было прочитать.
 Прошло некоторое время, прежде чем Мартин заговорил:
 – Коннор упоминал Аппер-Брук-стрит.
 – Там живут мои родители. Дом номер двенадцать.
 Мартин кивнул:
 – Я велю груму ждать вас с лошадью на углу Парк-лейн. После прогулки он вернет кобылу в мою конюшню.
 – Спасибо. – У Аманды хватило ума скрыть, что она предпочла бы его общество, а не грума.
 – В котором часу?
 Она сморщила носик.
 – В шесть.
 – В шесть? – изумился Мартин. Сейчас время приближалось к полуночи, и в шесть утра парк будет пустынным.
 – Мне нужно вернуться домой до завсегдатаев ночных клубов, – пояснила Аманда. – Не хотелось бы, чтобы мои кузены увидели меня с лошадью. Тут же начнутся расспросы.
 – Ваши кузены?
 – Мои кузены, Кинстеры. Они старше меня. Все женаты и стали страшными ханжами.
 Мартин мысленно отругал себя за оплошность. Как же он сразу не сообразил! Конечно, людей с такой фамилией много, к тому же он никогда не слышал, что у Кинстеров есть дочь. Раньше он встречался только с мужчинами из этого клана.
 «Коллегия Кинстеров» – вот как их прозвали. Когда он впервые появился в свете, на них молились, как на богов, женщины были без ума от них. А теперь они женаты… он не встретил ни одного из них за последний год, в течение которого отвоевывал себе нишу в том мире, где прежде правили они.
 – Так вы двоюродная сестра Сент-Ивза? – нахмурившись, спросил он.
 Аманда кивнула.
 Будь здесь хоть один из ее кузенов, он с радостью передал бы ее на его попечение и тем самым пресек бы эти неразумные вылазки. Однако никого из Кинстеров тут нет.
 Подошел Реджи с бокалами, и они оба повернулись к нему.
 – Итак, – сказал Мартин, – в шесть часов на углу Парк-лейн.
 Утро было мрачным, пасмурным и холодным. Но сердце Аманды радостно пело, пока она ехала верхом к Маунт-Гейт, к высокой фигуре на огромном коне, ожидавшей ее под деревом у ворот.
 Надев амазонку, она выскользнула из родительского дома и поспешила к перекрестку. Там, как и было сказано, стоял грум. У нее упало сердце, однако она приказала себе не расстраиваться. Глупо было надеяться на быстрый результат. Декстер знает, что она выезжает верхом, и наступит день, когда он присоединится к ней.
 И вот теперь ясно, что ее план удался. Сжимая коленями бока красавца жеребца, Декстер без труда сдерживал мощное животное. Он был одет в сюртук, лосины и сапоги. Аманда подумала, что в костюме для верховой езды он выглядит более опасным, чем во фраке.
 Аманда еще издали разглядела, что он мрачен, хотя и не хмурится. Когда она подъехала к нему, у нее возникло впечатление, что он недоволен тем, что вынужден стоять здесь.
 – Доброе утро, милорд. Не ожидала, что вы решите доставить мне удовольствие своим обществом. – Она искренне улыбнулась, радуясь тому, что не надо лукавить, что можно говорить правду. – Как вы смотрите на то, чтобы посостязаться в галопе?
 Мартин бесстрастно оглядел ее.
 – Сударыня, я готов состязаться в чем угодно.
 – Давайте поедем на Роу [3] , – предложила Аманда.
 – Жди здесь, – велел Мартин своему груму.
 Они тронулись с места одновременно и поскакали по лужайке. Аманда все свое внимание сосредоточила на кобыле, пытаясь понять ее характер. Наблюдая за ней, Мартин с облегчением заключил, что она отличная наездница, хотя и не ожидал ничего иного от представительницы клана Кинстеров, пусть и женщины.
 – Как я понял со слов Коннора, ваш кузен – не помню, который именно, – все еще активно интересуется лошадьми?
 – Демон, – ответила Аманда, экспериментируя с поводом. – У него конный завод под Ньюмаркетом. Он выращивает скаковых лошадей, а Флик объезжает их.
 – Флик?
 – Его жена Фелисити. Она потрясающе управляется с лошадьми и помогает тренировать их.
 Мартину было трудно представить подобную картину. Тот Демон Кинстер, которого он знал, запрещал женщинам приближаться к его лошадям. Однако он решил не тратить времени на головоломку, связанную с чудесным перерождением Демона, и занялся более интересной загадкой – той, что скакала рядом.
 – Значит, Демон сразу узнает кобылу, когда увидит ее?
 – Даже если кто-то просто опишет ее. Ни минуты не сомневаюсь в этом. – Аманда взглянула на Мартина. – Поэтому я могу кататься на ней лишь в ранний час, когда в парке никого нет.
 Мартин скрыл свое недовольство. Конечно, в ее словах есть резон, однако одна мысль о том, что она намерена в одиночестве кататься по парку, лишит его сна. Вряд ли он заснет, если перед глазами будут вставать страшные картины того, что с ней может случиться. Ну вот, приехали, он оказался втянут в это приключение против собственной воли.
 Он не льстил себя надеждой на то, что завтра она откажется от своей идеи.
 Если в свете узнают, что она катается верхом только в его обществе, причем в такую рань, пойдут слухи, начнут шептаться за ее спиной. Хотя она вполне взрослая и опытная молодая женщина – ей уже двадцать три. Ее репутацию подвергнут тщательному анализу, и вряд ли прогулок верхом в общественном парке окажется достаточно, чтобы испортить мнение о ней. Ее семья – ее кузены – будет недовольна, однако на этом все и закончится: для того чтобы началась серьезная травля, надо совершить более тяжкий грех.
 С другой стороны, если ее кузены узнают, что ему было известно о ее утренних прогулках в парке и что он при этом спокойно спал, не пытаясь помешать ей, вот тогда наверняка на него набросятся со всех сторон.
 Мартин не мог решить, хорошо ли то, что последний вариант развития событий исключен. Она, естественно, не догадывается, какое положение он занимает. Ее радость при виде его была искренней, она действительно не ожидала увидеть его. Что ж, значит, это единственное средство, с помощью которого он может управлять ситуацией.
 Мартин посмотрел на Аманду и некоторое время наблюдал, как та заставляет лошадь то гарцевать, то танцевать, то пускает ее рысью.
 – Она потрясающе послушна.
 Мартин посмотрел в небо – оно было цвета черного жемчуга. Ночь постепенно сдавала свои позиции, уступая место рассвету.
 – Если вы хотите посоревноваться в галопе, то сейчас самое время.
 Аманда направила кобылу на аллею, специально предназначенную для быстрой скачки, оглянулась на Мартина и дала лошади шенкеля. Мартин, не ожидавший от нее такой стремительности, быстро догнал ее: у жеребца был длинный шаг, поэтому для него не составило труда за несколько секунд покрыть разделявшее их расстояние, и обе лошади поскакали рядом. В пустынном парке царила полная тишина, нарушаемая лишь стуком копыт. Жеребец наверняка вырвался бы вперед, если бы Мартин не придерживал его. Ему нравилось наблюдать за Амандой, видеть ее озаренное радостью лицо.
 Наконец Аманда замедлила бег: впереди аллея кончалась. Они перешли с галопа на рысь, а потом и на шаг. Обе лошади тяжело дышали. Жеребец встряхнул головой, и в тишине громко звякнули удила. Мартин повернул назад, к Маунт-Гейт.
 «Аманда показала себя отличной наездницей, – заключил он, оглядывая девушку. – Да и кобыла продемонстрировала свои лучшие качества».
 Он встречал на своем пути немало привлекательных женщин, однако их красота не затрагивала его душу. С Амандой все было по-другому. Он обратил внимание на удивительный цвет ее глаз, который подчеркивал цвет ее наряда. Волосы отливали золотом в свете зарождающегося дня. Вчера, когда Аманда была с высокой прической, он решил, что у нее волосы до плеч, сегодня оказалось, что они значительно длиннее, почти до талии. Эта шелковистая, тяжелая масса была собрана под шляпкой такого же цвета, что и амазонка. Его так и тянуло прикоснуться к этим роскошным волосам.
 «А какая у нее кожа!» – подумал он.
 Быстрая скачка на свежем воздухе окрасила ее щечки нежным румянцем. Мартин знал: если он прикоснется губами к стройной шейке, то почувствует, как бурлит ее кровь. А ее алые губы, слегка приоткрытые…
 Мартин заставил себя отвести взгляд от Аманды.
 – Пора возвращаться. Скоро здесь появятся завсегдатаи.
 Аманда согласно кивнула и поехала рядом с Мартином.
 Перейдя на рысь, они поспешили к воротам, где их ждал грум. Не доезжая нескольких ярдов до ворот, Аманда тихо проговорила:
 – Сегодня леди Кавендиш устраивает званый обед. Это одно из тех мероприятий, присутствие на которых обязательно.
 Мартин попытался убедить себя, что эта новость принесла ему облегчение: не придется играть роль защитника-рыцаря.
 – А позже, после обеда, я планирую побывать на суаре в корсиканском консульстве. Оно рядом с Кавсндиш-Хаусом, за углом.
 Мартин устремил на нее мрачный взгляд:
 – Кто прислал вам приглашение?
 На суаре в корсиканское консульство пускали только по приглашениям. И для этого были веские основания.
 – Леопольд Корсинский, – ответила Аманда.
 Корсиканский консул. Интересно, когда она с ним познакомилась? Вряд ли во время своих путешествий по миру полусвета.
 Мартин молчал, не предпринимая попыток отговорить ее. Если женщина намерена познакомиться с дикими сторонами жизни, суаре у Леопольда как нельзя лучше подходит для этой цели.
 – Здесь я вас покину. – На улицах уже появились первые любители утренних прогулок верхом. – Грум доставит вас на Аппер-Брук-стрит и заберет лошадь.
 Аманда улыбнулась ему:
 – Тогда благодарю вас, милорд, за приятную компанию. С этими словами девушка поехала прочь, ничем – ни намеком, ни жестом – не показав, что ждет новой встречи.
 Мартин, прищурившись, смотрел ей вслед. Она доехала до грума и, ни разу не оглянувшись, покинула парк.
 Мартин направился к Стенхоуп-Гейт, пересек Парк-лейн и поскакал к Фалбридж-Хаусу. Он вошел в дом через кухню и поспешил в библиотеку – единственную обитаемую комнату первого этажа.
 Как и в любой библиотеке, здесь все стены занимали шкафы с книгами, которые стояли в идеальном порядке. Разнообразие и роскошь изданий свидетельствовали о благосостоянии владельца, а также о его учености и глубоком уважении к накопленной человечеством мудрости. Короче, эта библиотека была уникальной во всех отношениях.
 Бархатные шторы на высоких окнах все еще были опущены. Мартин стремительно пересек комнату и раздвинул шторы. Окна выходили на огороженный стеной сад с фонтаном, расположенным в центре круглого бассейна. Стена сада была плотно увита плющом.
 Мартин повернулся спиной к окну и обвел взглядом комнату. Утренний свет осветил паркет, выложенный красивой мозаикой, и ковры, заглушавшие звук шагов. Рядом с обитым атласом креслом стояла кушетка, везде были разложены яркие диванные подушки, столики отличались искусной резьбой. Все в библиотеке радовало глаз гармонией цвета и качеством отделки. Эта комната была создана для того, чтобы дарить удовлетворение и отдохновение, чтобы восполнять пустоту существования.
 Взгляд Мартина остановился на стопке приглашений, лежавшей на мраморной полке камина. Быстро просмотрев их, он сразу нашел то, что искал – приглашение от Леопольда Корсинского. Несколько секунд он задумчиво смотрел на него, потом, бросив остальные приглашения на полку, лег на кушетку и хмуро уставился в потолок.




 Глава 3


 Если дерзкая девчонка охотится за ним, то делает она это весьма необычным способом.
 Мартин стоял в углу бального зала консульства и смотрел на Аманду Кинстер, которая только что переступила порог зала и оглядывалась по сторонам. В выражении ее лица не было ни намека на предвкушение встречи, она производила впечатление дамы, спокойно и хладнокровно обдумывающей варианты.
 Леопольд поспешил ей навстречу. Она мило улыбнулась ему и протянула руку. Леопольд с жаром припал к ее руке, а потом поприветствовал элегантным и в то же время подчеркнуто подобострастным поклоном.
 Мартин стиснул зубы. Леопольд о чем-то заговорил, энергично размахивая руками. Без сомнения, он вознамерился очаровать свою гостью. Мартин наблюдал и при этом недоумевал…
 Он так долго был целью матримониальных планов, что у него выработалось шестое чувство, которое всегда предупреждало его об опасности. В случае же с Амандой Кинстер… у него не было полной уверенности. Она отличалась от других знакомых ему женщин – она была моложе, менее опытна и в то же время не настолько юна, чтобы ее можно было назвать глупой девчушкой, не настолько невинна, чтобы он забывал об осторожности и не придавал значения ее поступкам.
 У него не было бы такого огромного состояния, если бы он недооценивал своего противника. Но в этом случае он не может с полной уверенностью утверждать, что у этой чертовки есть на него виды.
 К ней подошли еще двое – известные повесы, слишком опасные для тех, кто решился ограничиться легким флиртом. Леопольд представил их Аманде, но не ушел и продолжал делать все возможное, чтобы удержать ее внимание. Через минуту мужчины поклонились и ретировались.
 Мартин расслабился и только сейчас сообразил, до какой степени он был напряжен. Он устремил взгляд на предмет своего беспокойства. Аманда, в шелковом платье цвета спелого персика, подчеркивавшем стройность ее фигуры, мирно беседовала с Леопольдом. «Интересно, – спросил себя Мартин, – а какая она под платьем?» Он тут же одернул себя, прогнав из головы зарождающийся образ, и велел себе вернуться к действительности.
 Итак, при каждой встрече она не скрывала того, что счастлива видеть его, что не возражает против его покровительства и даже рада ему. Однако он не заметил ни единого признака того, что она заинтересована именно в нем. Она привыкла к покровительству мужчин – у нее столько кузенов. Не исключено, что она с той же легкостью приняла бы покровительство другого мужчины. Мартин не смог не задумываясь назвать имя того, кто так же, как он, предложил бы ей свое покровительство исключительно в платоническом виде. Возможно, ее искренняя радость от его общества проистекает из ее естественной тяги к мужской компании, к той, к которой она привыкла с детства.
 И ведь она не преследует его – все их встречи случайны. При сложившихся обстоятельствах трудно наверняка сказать, намеренно она это подстраивает или нет.
 С этим вопросом, решил он, надо разобраться.
 Мартин насторожился. Леопольд и так слишком надолго завладел ее вниманием, а те двое, что подходили к ней, кружат поблизости.
 Аманда, увлеченная беседой с Леопольдом, не заметила его приближения. Не заметил его и Леопольд, чей взгляд не отрывался от лица Аманды. Только когда Мартин подошел вплотную, Аманда замолчала и подняла голову. В следующую минуту она уже радостно улыбалась:
 – Милорд!
 Мартин поцеловал ей руку, она сделала реверанс.
 – Мисс Кинстер.
 В ее глазах появился восторженный блеск, а Леопольд, переводивший взгляд с одного на другого, все больше хмурился и с каждой секундой все сильнее убеждался в том, что Декстер – не плод его воображения.
 – Декстер! – Леопольд коротко кивнул. – Вы знакомы с мисс Кинстер?
 Это был не вопрос, вернее, не явный вопрос. Мартин открыто встретил взгляд Леопольда.
 – Мы… друзья.
 Леопольд помрачнел еще сильнее: слово «друзья», сказанное таким тоном, могло означать что угодно. Однако консул слишком хорошо знал Мартина.
 Если она и обращала внимание на тон и многозначительные взгляды мужчин, то не показывала этого и с невинным видом переводила взгляд с одного на другого. Наконец ее взгляд остановился на Мартине.
 Тот улыбнулся ей:
 – Давайте пройдемся и посмотрим, кто еще пришел в гости. Уверен, Леопольд не будет возражать. Вы уже давно с ним беседуете, а у него как у хозяина и так много дел.
 Эта фраза должна была послужить предостережением для консула, но по внезапно заблестевшим глазам Аманды Мартин понял, что совершил промах, мысленно повторил свои слова и так же мысленно чертыхнулся: он ведь только что дал ей понять, что давно наблюдает за ней.
 Прежде чем уйти, Леопольд взглядом предупредил Мартина, что он вернется – вернется для того, чтобы забрать у него Аманду. Мартин усмехнулся: Леопольда хлебом не корми – дай только скрестить шпаги – в переносном смысле – с каким-нибудь английским аристократом.
 Аманда взяла Мартина под руку.
 – Вы хорошо знакомы с мистером Корсинским?
 – Да. У нас были общие деловые интересы на Корсике. Семья Леопольда являлась могущественнейшим бандитским кланом на острове.
 – А ему… – Аманда взмахнула рукой, подбирая нужное слово, – можно доверять? Или его следует воспринимать так же, как тех двоих, что он мне представил?
 Мартин собрался было ответить, но вовремя прикусил язык и лишь мысленно пожал плечами. Она знает, что он наблюдал за ней.
 – У Леопольда собственный кодекс чести, который отличается от английского. Я даже сомневаюсь, что он имеет что-либо общее с кодексом цивилизованного человека. Было бы разумно, если бы вы относились к нему так же, как к тем двоим. – Помолчав, он добавил: – Другими словами: избегайте его.
 Губы Аманды тронула легкая улыбка.
 – Мне, видите ли, уже не семь лет.
 Мартин пристально посмотрел на нее.
 – А им больше восьми.
 – А вам?
 Они замедлили шаг, так как впереди стояла какая-то дама и махала рукой, пытаясь привлечь их внимание. Мартин видел ее, но никак не реагировал на призыв. Он внимательно всматривался в лицо Аманды – лицо ангела, но живое и энергичное.
 – Я, моя дорогая, – наконец ответил он, подняв глаза, – вне пределов вашего круга.
 Они двинулись дальше, точно так же, как у леди Хеннесси, останавливаясь, чтобы поздороваться со знакомыми.
 Мартин предпочел оставаться в тени и предоставил Аманде править бал. Она держалась уверенно, проявляла остроумие и находчивость и лишь кокетливо приподнимала одну бровь, когда разговор касался их отношений. Все дамы были заинтригованы, а мужчины просто получали удовольствие от ее общества: любовались ее лицом, вслушивались в ее мелодичный голос.
 Мартин занимался тем же самым, но с другой целью: он пытался заглянуть за красивый фасад. Он уже предупреждал Аманду об опасности подобного рода увеселений, и тогда ему показалось, что в ее глазах промелькнуло упрямое выражение. Возможно, она неправильно истолковала его слова.
 Возможно, увидела в них вызов.
 Ведь в конечном итоге она ищет развлечений.
 Глядя на нее, на ее выразительное лицо, Мартин лишний раз убеждался в том, что не может предугадать ее реакцию.
 Хуже другое: он уже и сам не знает, какой реакции ждет от нее. Что ему нужно – чтобы она побежала от него прочь или к нему навстречу?
 Если рассуждать логически, то он знает, что ему нужно. Она не для него, он не хочет связываться с ней. Если рассуждать логически, то все ясно. Тогда откуда это замешательство?
 Из задумчивости его вывели звуки скрипки. Все повернулись к оркестру, дабы убедиться, что сейчас начнется вальс. Мартин встретился глазами с Амандой. Та изогнула одну бровь.
 Он указал рукой в сторону танцевальной площадки.
 – Вы согласны потанцевать?
 Аманда улыбнулась и оперлась на его руку. Он повел ее к площадке, полный решимости найти ответы на свои вопросы.
 Вальсы в корсиканском консульстве никогда не соответствовали тем канонам, которые одобряли патронессы «Олмакса».
 Мартин близко привлек к себе Аманду, и они закружились. Аманда изо всех сил пыталась скрыть волнение, охватившее ее в тот момент, когда она ощутила на спине руку Декстера. Уверенную сильную руку, которая поддерживала ее в танце и вела сквозь множество пар. Она даже через шелк платья чувствовала жар его мускулистого тела. Она дышала с трудом… неудивительно, что дамы часто падают в обморок на танцевальной площадке.
 Конечно, она не собиралась пополнить их ряды, ей уже не раз доводилось танцевать в такой толпе.
 «Вне пределов вашего круга». Аманда сосредоточилась на этих словах, на том, что они обещали, на том, что ей хотелось иметь – от него. Он такой же высокомерный, как и ее кузены. Однако она ничего против этого не имеет. Тем слаще будет победа, если ей удастся завоевать его.
 Аманда с улыбкой посмотрела на Мартина:
 – Вы, милорд, великолепно танцуете.
 – Как я понимаю, и вы в этом деле специалист.
 – После шести лет в свете? Естественно.
 Мартин помолчал, Аманда нечего не смогла прочесть в его изменчивых зеленых глазах.
 – Только вот на этой территории вы не специалист – правильно заметил Коннор.
 – Коннор сказал мне, что я попала на глубокое место, решив играть с ним, и в этом я с ним согласна. В чем-то другом я не вижу особой разницы, здесь так же, как везде.
 Мартин молчал, и Аманда внимательно посмотрела ему в глаза.
 – К чему вы стремитесь? – наконец спросил он. «К вам», – хотелось ей ответить.
 – Я же сказала, что хочу немного пожить, испытать на себе нечто более увлекательное, чем то, что предлагает свет. Мы с вами уже пришли к общему мнению: это не преступление.
 – Возможно, и нет, но это опасно. Особенно для таких, как вы.
 – Немного опасности придает остроты.
 Мартин обнаружил, что она без всяких усилий подняла в его душе целую бурю эмоций.
 – А если опасность больше, чем «немного»?
 Он опять заметил в ее глазах упрямое выражение.
 – В таком случае я теряю интерес. Я выезжаю уже шесть лет и знаю, где лежит граница. Я не стремлюсь переступить через нее.
 Аманда отвела взгляд.
 Мартин намеренно сильнее прижал ее к себе так, что их бедра то и тело соприкасались, и почувствовал, что она учащенно задышала, а по ее спине прошла волна трепета. Аманда вопросительно посмотрела на него, но промолчала.
 – Что касается этих самых развлечений, – проговорил Мартин, когда они в танце продвинулись к концу зала, – как я понимаю, вы имеете в виду что-то конкретное?
 – Да, пожалуй.
 Аманда больше ничего не сказала, и Мартин вынужден был продолжить:
 – А что именно?
 Решив, что должна быть честной с ним, Аманда ответила:
 – Покататься – вернее, чтобы меня покатали – в Ричмонд-парке при полной луне. Поплавать по Темзе, в которой отражаются звезды. Побывать в Воксхолле на частной вечеринке, устроенной теми, кто не знаком с моими родителями. Посетить бал-маскарад в «Ковент-Гардене».
 – И все? – насмешливо спросил Мартин.
 Аманда пропустила мимо ушей его тон.
 – На настоящий момент это предел моих стремлений.
 – Если вас поймают на одном из этих развлечений, если станет известно, что вы там побывали, вас…
 – Отругают, назовут глупой, будут читать нотации до боли в ушах, а потом станут пристально наблюдать за мной в течение одного сезона. – Аманда подняла на него глаза и заметила, что его губы плотно сжаты. – Вряд ли подобная перспектива заставит меня передумать. В моем возрасте ничто, кроме доказанной нескромности, не может причинить вред. – Мартин хмыкнул. Аманда с улыбкой продолжила: – Вы должны были бы понять, что мой перечень такой короткий именно из-за ограничений света. – Музыка смолкла, и они остановились. – У меня есть несколько недель перед открытием сезона. Сразу после начала на меня навалится такая гора обязательств, что не останется времени для поиска развлечений.
 Аманда отдалилась от него. Мартин медленно выпускал ее руку, как будто мог в любую минуту передумать и снова сжать ее пальцы.
 Девушка огляделась по сторонам.
 – Интересно, кто согласился бы сопровождать меня в Ричмонд?
 Прищурившись, Мартин собирался взять ее за руку, подтащить к себе и высказать все, что он думает о ее затее – и о том, что ему не нравится, когда его соблазняют, – но ему помешала Агнесса Корсинская, сестра Леопольда.
 – O, moncher! – Она неожиданно появилась перед ним.
 Агнесса бросилась ему на грудь – у Мартина не было другого выбора, кроме как раскрыть объятия. Она звонко поцеловала его в обе щеки, отклонила голову и опять вскричала:
 – Декстер, mon cher!
 Мартин обнял ее за талию и отодвинул ее от себя.
 – Агнесса!..
 Ее наряд был просто неприличным, демонстрируя все ее прелести. Мартин отлично знал, что у нее есть виды и на его титул, и на его богатство, и на него самого. Видя, что Аманда оценивающе наблюдает за ними, он сказал первое, что пришло в голову:
 – У тебя отличный подбор гостей – ты должна быть в восторге.
 – А, гости! – Агнесса пренебрежительно махнула рукой в сторону толпы. – Они ничто в сравнении с то бой, mon cher. Какой же ты шалунишка – пришел тайком и со мной не поздоровался. Я даже не знала, что ты здесь.
 «Именно так». Мартин взял Аманду за руку прежде, чем Агнесса успела вцепиться в его руку.
 – Позволь представить тебе… мисс Уоллес.
 Глаза Агнессы вспыхнули так, что Мартин едва не попятился. Он и не подозревал, что у нее такой буйный темперамент. Однако она быстро взяла себя в руки и бросила надменный взгляд на Аманду:
 – Мисс Уоллес?
 Мартин увидел, что Аманда с улыбкой протягивает ей руку:
 – Мисс Корсинская, сегодня у вас восхитительный вечер. Мы немного побеседовали с вашим братом…
 Мартин с трудом сдержал усмешку, видя, что Агнесса не в состоянии дать отпор Аманде, опытной противнице, за шесть лет в совершенстве овладевшей специфическим языком высшего света. В конце концов Агнесса заявила, будто вспомнила о каком-то деле, холодно кивнула Мартину, вежливо попрощалась с Амандой и ушла.
 Только после этого Мартин позволил себе улыбнуться.
 – Спасибо. – Не сводя глаз с девушки, он поднес ее руку к губам и почувствовал, как она трепещет. В нем сразу же вспыхнул ответный огонь.
 Аманда выдавила из себя улыбку и вырвала руку.
 – У вас действительно были причины скрыть мое имя? – Она повернулась к Мартину спиной и разглядывала толпу.
 Любуясь ее золотистыми локонами, он ответил:
 – Агнессе доверять нельзя. Она… мстительна.
 – Особенно когда не получает желаемого…
 – Именно так.
 Аманда пошла вперед, Мартин – за ней. Количество гостей увеличилось, шум усилился.
 – Теперь, когда я спасла вас от мисс Корсинской, могу я рассчитывать на вашу помощь? – донесся до Мартина голос Аманды.
 Очевидно, она хочет попросить о том, чтобы он ночью покатал ее по Ричмонду, решил Мартин.
 – А в чем вам нужна моя помощь?
 Аманда оглянулась:
 – В выборе джентльмена, который сопровождал бы меня в увеселительных прогулках.
 Мартин смотрел ей в спину и спрашивал себя, что в ней такого, что пробуждает в нем эмоции более сильные, необузданные и опасные, чем когда-либо. И естественно, она не собирается никого ни о чем просить. Она просто ловко заманивает его в свои сети. Его губы плотно сжались. Он порадовался тому, что она не видит его лица.
 Они продолжали пробираться сквозь толпу, и Мартин не отпускал от себя Аманду дальше чем на шесть дюймов. Она чувствовала его присутствие, ощущала жар его тела, догадывалась, что в нем бушует самый настоящий ураган. И надо сделать, так, чтобы этот ураган вырвался наружу. Уверенно улыбаясь и обмениваясь приветствиями со знакомыми, она лихорадочно искала способ.
 Внезапно она заметила лорда Кренбурна. Его светлость элегантен, у него великолепные манеры, он уверен в себе, приятен в общении. Идеальный вариант.
 Аманда резко остановилась. Декстер опять чуть не налетел на нее. Аманда взяла его под руку.
 – Лорд Кренбурн, – проговорила она и поняла, что Мартин проследил за ее взглядом. – Он с радостью покатает меня по Ричмонду. Он великолепно умеет вести беседу, и у него замечательные лошади.
 И с лучезарной улыбкой девушка устремилась к лорду Крен-бурну. Только она успела сделать всего два шага, прежде чем сильные пальцы сжали ее запястье.
 – Нет!
 Аманда едва не рассмеялась, услышав в этом коротком слове бешеную ярость.
 – Нет? – спросила она, поворачиваясь к Мартину.
 У него на скулах играли желваки, глаза метали молнии… Он оглядел толпу поверх ее головы, разжал пальцы и положил ее руку к себе на локоть.
 – Пойдемте со мной.
 Аманда ожидала, что Мартин отведет ее в конец зала, однако он потащил ее вверх по лестнице, распахнул какую-то дверь, и они оказались на галерее над бальным залом. Галерея была погружена в полумрак: ее освещали два бра, расположенные у двери в бальный зал, и лунный свет, лившийся из многочисленных окон, выходивших в консульский сад. Здесь было прохладно, и Аманда с наслаждением вдохнула свежий воздух.
 Мартин накрыл ее руку своей.
 – Вся эта ваша затея – полное сумасшествие, – с мрачным видом заявил он.
 Аманда выглянула в окно и воскликнула:
 – Какая красота!
 Остановившись, она вытащила руку из-под ладони Мартина и оперлась на подоконник.
 – Не поверю, что вы всерьез намерены претворить в жизнь все то, что перечислили в так называемом списке.
 Аманда молчала и, улыбаясь, смотрела в сад.
 – Вам прекрасно известно, что на это скажут ваши кузены.
 – Они не узнают, поэтому ничего не скажут.
 – Ну, тогда ваши родители. Неужели вы верите, что вам удастся каждую ночь незаметно выскальзывать из дома?
 – Вы правы, каждую ночь – не удастся. Но… – Аманда пожала плечами, – если не каждую ночь, то тут нет никаких сложностей. На этой неделе я две ночи провела вне дома. Так что для моего плана нет никаких препятствий.
 Аманда услышала звук, очень похожий на скрежет зубов, но решила, что ей почудилось. Она подняла глаза на Мартина.
 В серебристом лунном свете его черты стали резче, а выражение лица – более грозным. Сейчас в нем проявился истинный потомок норманнских завоевателей.
 В этот момент мимо них прошли несколько пар. Дождавшись, когда они скроются за дверью, Аманда гордо вздернула подбородок и сказала:
 – Я твердо намерена хоть немного повеселиться. Я твердо намерена попросить лорда Крснбурна завтра ночью, если будет хорошая погода, сопровождать меня в Ричмонд.
 Мартин уже еле сдерживал себя.
 – Я этого не допущу.
 Аманда надменно приподняла бровь.
 – С какой стати?
 Это был совсем не тот вопрос, которого ожидал Мартин.
 – С какой стати?
 – Да, с какой стати вы решили, будто имеете право голоса? Мое поведение, мои действия – все это вас не касается.
 Аманда собралась уйти, но Мартин преградил ей путь, выставив руку и опершись на оконную раму. Девушка подняла на него глаза, при этом она вложила в свой взгляд все высокомерие, на которое была способна.
 Секунду они смотрели друг на друга, и вдруг Мартин провел тыльной стороной ладони по ее щеке.
 Аманда отпрянула, но Мартин успел почувствовать охвативший ее трепет. Его лицо разгладилось, взгляд стал мягче.
 – Если хотите развлечений, то можете найти их здесь. Для этого нет надобности отправляться в Ричмонд, – низким, с хрипотцой, голосом проговорил он.
 Аманде показалось, что он вдруг стал ближе, хотя на самом деле не сдвинулся с места. Она поняла, что не может противиться его властному взгляду, ее мысли спутались.
 Мартин приблизился, и взгляд Аманды замер на его губах. Чувствуя слабость в ногах, она оперлась на окно.
 Мартин осторожно, нежно прижался губами к ее губам, как бы пробуя их упругость; потом, убедившись, что путь открыт, он впился в ее губы жарким поцелуем.
 Аманду будто пронзило молнией. У нее перехватило дыхание, она покачнулась и почувствовала его сильную руку на своей спине.
 В голове Мартина звучал тревожный набат, но он отмахнулся от него. Он знает, что делает, сказал он себе, знает, что в полной мере владеет ситуацией. Призвав на помощь все свои способности обольстителя, он заставил Аманду приоткрыть губы и сразу почувствовал, что делает она это впервые.
 Мартин стал нежно гладить Аманду по спине, а она с готовностью отвечала на его ласки и с каждым мгновением становилась все смелее.
 Мартин наслаждался поцелуем и острее ощущал, как нежна и ранима Аманда. Он все не отрывался от ее губ, потому что не мог утолить внезапно охватившую его жажду. Ему хотелось сжать ее в объятиях, однако он постоянно напоминал себе, для чего все это делается: чтобы показать ей рискованность ее плана. Если же он прижмет ее к себе, то тем самым будет искушать судьбу.
 Пусть и сладкую, желанную судьбу.
 Мартин продолжал целовать Аманду и чувствовал, как она отзывается на его ласки. Он понимал, что при ее невинности этот отклик может идти только из глубины души. Поцелуй поглотил обоих, оба испытывали непередаваемое наслаждение. Наконец Мартин оторвался от нее. К собственному удивлению, он обнаружил, что для этого ему потребовалось больше усилий над собой, чем он ожидал. Он устремил слегка затуманенный взгляд на Аманду.
 – Достаточно вам развлечений? – Услышав свой хриплый голос, он спросил себя, а кому был задан этот вопрос.
 Аманда быстро пришла в себя, из глаз исчезло томное выражение. Она посмотрела на губы Мартина и с трепетом вспомнила свои эмоции в тот момент, когда его язык проник ей в рот. Это была безумная жажда. И утолить ее она не может – пока.
 – Думаю, да.
 Ее удивил собственный тон: легкомысленный, небрежный. Даже если бы она очень постаралась, вряд ли ей удалось бы лучше изобразить свое равнодушие к его ласкам. Взгляд зеленых глаз Мартина сразу стал мрачным. Аманда отвернулась, стараясь скрыть удовлетворение, убрала его руку со своей талии и, направляясь к двери, бросила:
 – Между прочим, вы ошиблись.
 – В чем?
 Она замедлила шаг и оглянулась. Мартин все еще стоял у окна, так и не предприняв попытки следовать за ней, и смотрел на нее.
 – Мне действительно нужно поехать в Ричмонд. – Она продолжила свой путь к двери.
 – Аманда!
 Девушка остановилась и повернулась. Воцарилось молчание.
 – Когда?
 Аманда обратила внимание на его интонацию – безжизненную, суровую.
 – Мы могли бы обсудить это завтра утром. В парке. – Она открыла дверь и оглянулась. – Вы, как вчера, пришлете за мной своего грума?
 Мартин пристально смотрел на нее. Аманда напряженно ждала ответа. Когда она почувствовала, что больше не выдержит, он наконец произнес:
 – Пришлю.
 Грациозно кивнув, она исчезла за дверью. А минуту спустя, уже в бальном зале, ощутила на себе взгляд Мартина. Не оборачиваясь, она решительно направилась к выходу. Один лакей поспешно подал ей накидку, другой вызвал наемный экипаж. Аманда чувствовала, что все это время Мартин наблюдает за ней. Она позволила себе расслабиться, только когда экипаж повернул на Аппер-Брук-стрит.
 Мартин остановил своего жеребца поддеревом и смотрел на ехавшую к нему Аманду. Величественные особняки Мейфэра служили отличной декорацией для поступка Аманды и лишь подчеркивали тот факт, что она покидает организованный и упорядоченный мир ради более хаотичного, опасного и в то же время более интересного – того самого, который олицетворял ждущий ее Мартин. Она пересекла Парк-лейн, и Мартин ощутил, как кровь быстрее побежала у него по жилам. Жеребец забил копытом, всадник натянул повод, успокаивая мощное животное. Итак, в последнем раунде ее победа была полной и бескомпромиссной. Он пойман в ловушку, хотя она, очевидно, не догадывается об этом и вряд ли даже понимает почему. Да он и сам не очень понимает. А наибольшее недоумение у него вызывает вопрос: как вообще он так попался? Мартин знал о ее намерениях и не мог допустить, чтобы она искала развлечения в обществе других мужчин. Более того, он отлично представлял, к чему ее приведет этот путь – к гибели. Он не мог допустить всего этого еще и потому, что был полностью и абсолютно уверен в своей способности защитить ее и обеспечить ее безопасность. Он воспринимал это как свой долг – уж такова была его сущность. И он отлично понимал это. Он знает о своей потребности защищать слабых и спокойно принимает ее, принимает себя таким, какой он есть. Только одного он не может взять в толк: как ей удалось пробудить в нем эту потребность, сделать его заложником собственного характера? Аманда была уже совсем близко. Мартин всматривался в ее лицо и не находил ничего, кроме веселого настроения и радости от встречи. Очевидно, у нее и в мыслях нет требовать от него чего-либо большего. Просто ее радует перспектива приятной прогулки.
 Остановив кобылу, Аманда подняла голову. На ее губах играла дразнящая улыбка.
 – Вы всегда такой хмурый по утрам, или вас заботит что-то еще, кроме нашей встречи?
 Прищурившись, Мартин на секунду задержал на ней свой взгляд, а затем указал рукой в сторону парка:
 – Предлагаю отправляться.
 Аманда улыбнулась еще шире и молча кивнула. Они поехали рысью. Мартину нравилось наблюдать за девушкой. Он обнаружил в себе потребность – и откуда только она взялась? – смотреть на нее. Она отлично держалась в седле, ее движения были уверенными, посадка красивой. Как и вчера, в парке было пусто. Как и вчера, они пустили лошадей в галоп, как только выехали на аллею. Бок о бок они неслись вперед, подставляя лица прохладному ветру. Когда они замедлили шаг, кобыла заплясала, требуя продолжения скачки. Аманда успокоила ее и поехала рядом с Мартином. Вскоре они повернули назад, к воротам, где их ждал грум.
 Мартин все любовался Амандой, ее золотистыми локонами, нежным румянцем на щеках. Она олицетворяла собой женственность и жизнерадостность, от нее исходило очарование, которому он не мог противиться. Девушка посмотрела на него. Он увидел в ее взгляде неподдельный восторг. Она умела получать удовольствие от радостей жизни, даже от мелких и безыскусных. И она умела делиться своим ликованием.
 – Ричмонд, – вдруг задумчиво проговорил Мартин. – Сегодня ночью там будет красиво. – Он посмотрел на Аманду. – Вы сможете сбежать?
 – Сегодня? – Аманда закусила нижнюю губу, мысленно перебирая список дел. – Родители идут на обед к Девонширам, а мы с Амелией отказались.
 – С Амелией?
 – С моей сестрой. У каждой из нас свои встречи, поэтому сегодня я смогу освободиться.
 – Отлично. Итак, сегодня вечером. Только у меня одно условие.
 – Какое? – удивилась Аманда.
 – Вы никому не скажете, где и с кем намерены провести вечер. Более того, – выражение лица Мартина стало жестким, – я соглашусь сопровождать вас в ваших затеях при условии, что в этом сезоне вы не увеличите свой список, ограничившись четырьмя мероприятиями, и никому не расскажете о своих затеях и о своем знакомстве со мной.
 Аманда ответила не сразу. Во-цервых, она обдумывала его предложение, а во-вторых, пыталась сдержать восторженную улыбку. Наконец, справившись с обеими проблемами, она повернулась к Мартину:
 – Хорошо, я согласна.
 – Буду ждать вас на углу Норт-Одли и Аппер-Брук-стрит. В черном экипаже.
 – В карете?
 – Скорее всего. Когда уедем подальше от любопытных взглядов, пересядем в мою двуколку.
 – Какое же это счастье – когда о тебе заботится знающий человек! – воскликнула Аманда, открыто улыбнулась и помахала рукой. – До вечера. Кстати, в котором часу?
 – В девять. В это время все будут сидеть за столами и ужинать.
 Аманда мелодично рассмеялась, подстегнула кобылу и поскакала к воротам. Она очень спешила прочь от Мартина, так как не хотела, чтобы он увидел на ее лице торжествующее выражение.
 – Все получилось! Причем идеально – он уже ничего не может с собой поделать.
 – Что ты имеешь в виду? – спросила Амелия, забираясь на кровать Аманды. Близился вечер, подходил к концу послеобеденный отдых.
 – Он удивительно похож на наших кузенов, как я и предполагала. Он уже не может не защищать меня.
 Амелия нахмурилась:
 – От чего? Разве твои поступки так опасны, а?
 – Естественно, нет.
 Аманда постаралась не встречаться взглядом с сестрой. Трудно было придумать более рискованное предприятие, чем посещение суаре в корсиканском консульстве. Она прекрасно это понимала, когда вела светскую беседу с Леопольдом Корсинским, и мысленно просила Бога о том, чтобы пришел Декстер. Реджи отказался сопровождать ее, а на прием ехать было необходимо. Амелия объяснила исчезновение сестры из гостиной леди Кавендиш головной болью, и благодаря Декстеру, а также ее тонкому знанию его натуры все прошло гладко. Пока она находится в одном помещении с ним, ей не грозит никакая опасность.
 – Скорее, это ситуация, при которой имеется потенциальная опасность, во всяком случае, по его мнению. Для него этого более чем достаточно.
 – Ну а теперь рассказывай, какие у вас планы? – потребовала Амелия.
 – Не могу, он поставил условие, что я никому не расскажу о наших планах. Даже о том, что он будет сопровождать меня. Только ты уже знаешь об этом.
 Амелия на минуту нахмурилась, потом ее личико просияло.
 – Что ж, после всех этих лет ты наверняка отдаешь себе отчет в том, что делаешь. – Она улеглась на подушку.
 – А как продвигается твой план? – спросила Аманда.
 – Медленно. Отказавшись от такого критерия, как желание мужчины жениться, я обнаружила, что в свете масса потенциальных мужей.
 – Я думала, что ты уже положила глаз на кого-то определенного. – Аманда подозревала, что знает его.
 Амелия грустно вздохнула:
 – Положила, но все это непросто.
 Аманда промолчала: если ее подозрение верно, тогда грусть Амелии понятна.
 – Если учесть, что заарканить его – это большой труд, я решила убедиться – исключить все сомнения – в том, что он лучше всех остальных. – После непродолжительной паузы она добавила: – И если учесть, что я могу и проиграть.
 Аманда посмотрела на сестру с сочувствием: ей нечего было предложить.
 Шло время, а девушки молча лежали на кровати, радуясь обществу друг друга. Их мысли были полны надежд и планов – всего того, чем они больше ни с кем не делились. Аманда увлеченно раздумывала, к чему приведет поездка в Ричмонд, когда Амелия спросила:
 – Ты уверена, что это безопасно – поощрять Декстера в его покровительстве?
 – Безопасно? – удивленно заморгала Аманда. – Что ты имеешь в виду?
 – А то, что стоит вспомнить все, рассказанное Онорией, Пейшенс и другими знакомыми. То, что подобного рода стремление покровительствовать идет рука об руку со стремлением обладать. И это стремление не обычное, не платоническое. Во всяком случае, если судить по нашим кузенам.
 Аманда ненадолго задумалась.
 – Но ведь именно этого я и хочу, верно?
 – А ты уверена? – с сомнением в голосе проговорила Амелия.




 Глава 4


 Аманда через боковую калитку выскользнула в переулок. Она поплотнее запахнула мантилью и быстрым шагом пошла к углу.
 Там на пересечении с Норт-Одли-стрит ее ждала черная карета.
 Очевидно, Мартин наблюдал за переулком: внезапно перед Амандой распахнулась дверца кареты.
 – Забирайтесь. Быстро.
 Из мрака появилась его рука – большая, с длинными пальцами – и властно поманила девушку. Спрятав улыбку, Аманда оперлась на руку и запрыгнула в карету. Она села на диван, и Мартин, перегнувшись через нее, захлопнул дверцу и постучал в потолок. Карета тронулась с места.
 Только после этого он выпустил руку Аманды. В слабом свете уличных фонарей девушка увидела, что Мартин смотрит на нее. Она весело улыбнулась и отвернулась к окну.
 Она ликовала, у нее от восторга по коже бежали мурашки. И причиной тому было скорее его присутствие, его близость, чем предстоящее развлечение. Она чувствовала на себе его взгляд, всем своим существом отзывалась на его мужественность, остро воспринимала замкнутость пространства, в котором они находились, и прекрасно осознавала, к чему может привести совокупность всех этих факторов.
 – Хорошо, что у вас хватило ума надеть мантилью.
 – Вряд ли прогулка доставила бы мне удовольствие, если бы я дрожала от холода. – Однако Аманда догадывалась, что дрожать ей придется, только не от холода, а от кое-чего другого.
 Карета замедлила ход и въехала в ворота, установленные на столбах, увенчанных… кажется, это орлы? Они обогнули большую площадь, спустились вниз по Парк-лейн и направились к особняку, стоявшему в конце улицы.
 – Двуколка ждет.
 Карета остановилась. Декстер открыл дверцу, спрыгнул на землю и помог выбраться Аманде. Он подвел ее к двуколке и подсадил на сиденье. Тем временем двое грумов выпрягли лошадей из кареты. Мартин взял вожжи и сел рядом с Амандой.
 Покосившись на нее, он пошарил под сиденьем и достал оттуда полсть из толстой мягкой ткани.
 – Вот, – сказал он, укрывая Аманде колени, – когда поедем, станет холоднее. – Он дал знак грумам, державшим лошадей. – Отпускайте.
 Один из грумов запрыгнул на запятки, Мартин подстегнул лошадей, и двуколка полетела вперед. Из-под колес брызнул гравий. Ухватившись за поручень, Аманда пыталась разглядеть величественное здание, но его скрывали тени и ночной мрак. Выехав за ворота, Мартин повернул на мощеную дорогу, и двуколка покатила ровнее.
 Аманда завернулась в полсть. «Какое роскошное покрывало, – подумала она. – До чего же прекрасен этот тяжелый шелк. А расцветка! Какие яркие и глубокие краски! Видно даже в слабом свете фонарей». Мартин повернулся и обнаружил, что Аманда перебирает тяжелую бахрому. Убедившись, что девушка укутана, он вновь сосредоточил внимание на дороге.
 Его дом находился на южной оконечности Парк-лейн, на юго-восточном углу фешенебельного квартала, поэтому Аманда не боялась, что кто-то увидит ее с Декстером ночью в его двуколке.
 Свежие лошади легко несли коляску на юг по Кингс-роуд. Аманда наслаждалась прохладой и тишиной ночи. Они быстро покрыли немалое расстояние до моста через реку у Патни. Дальше дорога пролегала через деревни и небольшие поселки. Ветер разогнал облака, и луна светила ярко. Наконец впереди показался Ричмонд, мирно спящий под бархатным небом, усыпанным бриллиантами звезд.
 Между последним домом Ричмонда и рекой располагался Олений парк.
 Аманда сразу узнала это место, как только впереди показались высокие деревья с голыми ветвями. В последние годы она часто бывала здесь, только сегодня все выглядело по-другому. Более чувственным, более многообещающим. Казалось, парк сулит ей новые, острые ощущения. Девушка даже поежилась. Она почувствовала на себе взгляд Мартина, но не повернулась к нему, поэтому он был вынужден сосредоточить свое внимание на лошадях. Они все дальше углублялись в парк, их окружала тишина, нарушаемая лишь уханьем совы, криками других ночных обитателей леса и глухим стуком копыт. Деревья, освещенные луной, отбрасывали длинные тени. Дул слабый ветерок, принося с собой запах травы и прелой листвы. Олени спали, устроившись поддеревьями. Появление людей не испугало их – они не проявили интереса к тем, кто нарушил спокойствие их залитого лунным светом мира.
 Наконец Мартин остановил двуколку и, бросив вожжи, повернулся к Аманде, которая с благоговейным восторгом вслушивалась в сказочную тишину и любовалась открывшимся пейзажем.
 – Достаточно увлекательно? – шепотом, без доли усмешки – казалось, он восхищен не меньше ее – спросил Мартин.
 Аманда вдохнула полной грудью. Воздух был прохладным и сладким.
 – Все такое… странное. – Она повернулась к Мартину. – Давайте немного погуляем. Он удивленно поднял брови, но промолчал и помог ей выбраться из коляски. Взяв ее за руку, он огляделся по сторонам.
 – Куда?
 – Туда. – Аманда указала на сосновый бор, отделенный от них поляной.
 Отдав указания груму, Мартин пошел вперед.
 Аманду давно никто не водил за руку, и сейчас, неожиданно для себя, она обнаружила, что ей это приятно, что так она чувствует себя свободнее, чем если держать его под руку. Внезапно она поскользнулась, и Мартин с легкостью подхватил ее. Она рассмеялась, весело поблагодарила его и поплотнее запахнула полсть, которую прихватила с собой из двуколки.
 Проселочная дорога скрылась из виду, и от этого ощущение уединенности лишь усилилось. Сознание, что они в парке вдвоем, что вокруг нет ни одного человека, обостряло их эмоции, а волшебство лунной ночи действовало как наркотик.
 К тому моменту, когда они добрались до бора, Аманда чувствовала приятное опьянение, и у нее кружилась голова. Она знала, что Мартин наблюдает за ней, однако ей трудно было прочитать его мысли.
 Как он воспринимает ее? Как повинность, как просто какую-то девчонку, которую он вынужден защищать? Или ему тоже приятно гулять рука об руку под лунным светом?
 Аманда не могла ответить на эти вопросы, но была полна решимости найти ответы.
 – Туда можно пройти? – спросила девушка, когда они остановились в начале тропинки, вившейся между соснами.
 – Конечно, если желаете.
 Аманда пошла вперед. Тропинка привела их к вырубке. Стоявшие вокруг вырубки высокие деревья заслоняли луну и как бы рассеивали ее свет. Аманда замерла в восхищении. Вслушиваясь в тихий шепот ночи, она открыла свою душу навстречу новым впечатлениям и, повернувшись, шагнула к Мартину, положила руку ему на плечо и потянулась губами к его губам.
 Он не сразу ответил на поцелуй, а потом обнял ее за талию и прижал к себе. Когда его язык коснулся ее губ, она с готовностью приоткрыла рот. Они прижимались друг к другу, стремясь сократить несуществующее расстояние между телами. Мартин гладил Аманду по спине, а она обнимала его за шею.
 Мартин отстранился и испытующе посмотрел на Аманду.
 – К чему вы стремитесь?
 – Я же сказала: к новым развлечениям. Вы утверждали, что я смогу найти их здесь. – «В ваших объятиях», – мысленно добавила Аманда. Она не сводила с него взгляда и молила Бога лишь об одном: чтобы ей удалось выдержать правильную интонацию, чтобы в ее словах слышался только вызов. – Так что давайте показывайте. Я хочу все узнать и испытать. – Приподнявшись на цыпочки, она опять поцеловала его.
 На этот раз он ответил сразу. Его руки скользнули ниже талии, и он сильно прижал ее бедра к своим. На Аманду это подействовало как удар грома. Однако ощущения были приятными, и она отдалась в их власть. Ее тело мгновенно откликнулось на близость, ее окатила горячая волна. Она знала, что Мартин с трудом сдерживает желание стиснуть ее в объятиях, и была благодарна ему за то, что он стойко сопротивляется порыву.
 Аманда сквозь одежду чувствовала жар его мускулистого тела. Она с наслаждением запустила пальцы в его густые волосы и полностью отгородилась от действительности. Пожар, пылавший внутри, лишил ее способности рассуждать. Все ее существо подчинилось какому-то странному, необъяснимому стремлению.
 А Мартин тем временем пытался понять, куда делась вся его осторожность и осмотрительность. О чем он думал, когда согласился идти в бор? Ни о чем. Он потерял способность рассуждать здраво с той самой минуты, когда они вступили на тропинку. Вот так она и заманила его, вот так подбила на неразумные поступки. Только вот как отказать ей, как оттолкнуть ее… в нынешнем своем состоянии он на это не способен. Ведь ее губы – сплошное искушение, ее мягкое, податливое тело – олицетворение женственности.
 Мартин решил наслаждаться каждым мгновением этого поцелуя, получать удовольствие от объятий и ждать новых ласк… Это поможет ему забыться и на время прекратить мечтать о том, что сулит соблазнительное гибкое тело, которое он сжимает в своих руках. Мартин чувствовал, что Аманда горит как в огне. И этот огонь – огонь желания – будет безумно сладок, когда он осторожно, но уверенно разожжет его до огромного костра.
 Столь настойчивое желание выпустить наружу пылающий в ней огонь потрясло Мартина. Он впервые испытывал нечто подобное. Раньше он никогда не брал в расчет желания своих любовниц. В жизни он сталкивался с абсолютно иной ситуацией: женщины всегда хотели, чтобы он желал их. Сейчас же… Мартин попытался остановиться и понял, что не способен на это. Искушение было слишком велико.
 Аманда с радостью отвечала на его требовательный поцелуй, однако в ней еще чувствовался барьер, непрочный, хрупкий, но все же вполне ощутимый, который не давал ей полностью раскрыться перед ним. Мартин оторвался от ее рта, и его губы скользнули вниз, к ее стройной шейке, к тому месту, где под нежной как бархат кожей билась жилка. Он не скоро нашел в себе силы поднять голову и посмотреть на Аманду. Она счастливо улыбалась.
 – Спасибо. – Даже в темноте было видно, как блестят ее глаза.
 Она показала, что хочет высвободиться, и Мартин разжал объятия.
 – Пора идти назад, – сказала она, глядя ему в лицо. – К тому моменту, когда мы вернемся в город, будет уже поздно.
 Об этом следовало бы подумать ему, а не ей. Мартин едва не замотал головой, чтобы вернуться к действительности.
 Взяв руку Аманды, он поднес ее к губам и надолго приник в поцелуе.
 – Пойдемте, – проговорил он и с большой неохотой тронулся в путь. – Двуколка ждет.
 Обратное путешествие прошло без происшествий, также, как и путешествие в Ричмонд, только с одним важным отличием: Аманда болтала без умолку. Говорила она вполне разумные вещи – а это подвиг для женщины, если учесть расстояние между Лондоном и Ричмондом, – однако Мартин видел ее насквозь. Она получила больше, чем рассчитывала, и новые эмоции потрясли ее до глубины души.
 Предоставив груму заниматься двуколкой и лошадьми, Мартин прошел в дом. «Если она потрясена, так ей и надо, – думал он. – Посмотрела бы, что творится со мной!»
 Прижимая к себе плед, который все еще хранил тепло Аманды, Мартин направился в библиотеку. Там он налил себе бренди, лег на кушетку, накрылся покрывалом и дал волю своим мыслям.
 Анализируя и сравнивая их встречи, он пришел к двум выводам. Во-первых, она действует в соответствии с каким-то планом. Во-вторых, этот план как-то связан с ним.
 Однако кое-что остается для него загадкой. Она с самого начала наметила его в компаньоны для своих развлечений или сделала выбор позже, решив, что он лучший вариант из имеющихся? Это очень важный вопрос, если учесть, что ему не известны детали ее плана.
 Что она затеяла? Какова ее цель?
 Возможно, она просто решила повеселиться напоследок перед тем, как выйти замуж за какого-нибудь пэра. Вероятнее всего, это так – ведь все ее приключения рассчитаны на срок до начала сезона.
 А если не так? Что, если за своей безыскусностью – а он ни секунды не принимал ее за чистую монету – она прячет стремление достичь чего-то большего?
 А что, если ее цель – выйти замуж… за него?
 Мартин нахмурился. Он отпил бренди, посмаковал его, но ожидаемая реакция все не наступала. Его решение порвать с ней отношения, держать ее на расстоянии… где его внутренний голос, его интуиция, которая никогда не колебалась и никогда не подводила его?
 – Боже мой! – Он снова глотнул бренди.
 Вот что она сделала с ним – подвергла искушению ту часть его личности, которую он давным-давно похоронил.
 Внезапно Мартин ощутил, что в голове его прояснилось, а мысли упорядочились, и понял, что его предположение верно. Он подождал немного, потягивая бренди и глядя на угли в камине до тех пор, пока к нему не вернулась способность спокойно и бесстрастно рассмотреть во всех аспектах вопрос: к чему они пришли?
 Аманда втянула его в какую-то игру. Теперь он полноправный участник этой игры. Желания выходить из игры у него нет. Так, с этим разобрались. Что касается цели игры, то он ее не знает и не может угадать. Остается следовать за Амандой. Это тоже часть игры. Ей удалось взять вожжи в свои крохотные ручки, и пока он не видит способа перехватить их у нее.
 Из чего следует, что им руководит, манипулирует женщина.
 Мартин опять прислушался к себе, ожидая неизбежной в таких случаях реакции. И опять реакции не последовало. Впервые в жизни в его душе не поднялся протест против того, что женщина набросила на него узду. Во всяком случае, пока.
 Грустно усмехнувшись, он допил остатки бренди.
 Если учесть, что ему известно поле, на котором будет вестись игра, и что его опыт в этой сфере безграничен, следовательно, основной контроль над ситуацией – возможность остановить игру, направить ее в другом направлении и даже переписать ее правила – у него. И так будет всегда.
 Интересно, спросил он себя, а Аманда это понимает?
 После ночной прогулки при луне в Ричмонде Аманде стало трудно изображать заинтересованность в таких светских мероприятиях, как бал.
 – Эх, если бы можно было сбежать, – прошептала она Амелии, когда они, предводительствуемые матерью, прогуливались по бальному залу леди Кармайкл.
 Амелия сразу заволновалась:
 – Ты уже не можешь сослаться на головную боль. В прошлый раз мне едва удалось уговорить маму не посылать за доктором Грэмом.
 Аманда пренебрежительно обвела взглядом гостей, среди которых были сливки высшего общества.
 – Кажется, предстоит еще один прием? Не у Фартингей-ловли?
 – Да, но уйти можно будет не раньше чем через час. И тебе придется найти Реджи.
 – Верно, – вынуждена была согласиться Аманда. – Ты его видела?
 Амелия покачала головой.
 Луиза сидела на диване в обществе леди Озбалдестон и их тетки, вдовствующей герцогини Сент-Ивз. После положенного ритуала приветствия – реверансы, радостные возгласы – близнецы двинулись дальше.
 – Вон там Эмили и Энн.
 Аманда проследила за взглядом сестры и увидела у стены двух девушек, которые явно нервничали. В этом сезоне Эмили и Энн Эшфорд предстояло впервые выйти в свет. Близнецы, знакомые с ними с самого детства, поспешили к подругам.
 Эмили и Энн просияли, когда увидели улыбающиеся лица сестер Кинстер.
 – Это ведь ваш первый бал, да? – спросила Амелия.
 Девушки одновременно кивнули.
 – Не переживайте, – успокоила их Аманда. – Знаю, вам трудно поверить, но вы переживете эту ночь без потерь и потрясений.
 Эмили благодарно улыбнулась. Ее улыбка получилась жалкой и робкой.
 – Это так… потрясающе. – Она обвела рукой толпу гостей.
 – Поначалу, – сказала Амелия. – Через несколько недель вы, как и мы, привыкнете ко всему этому.
 Аманда с Амелией увлекли девушек разговором и тем самым помогли им успокоиться.
 Аманда как раз оглядывала гостей в поисках подходящего молодого человека, который взял бы на себя заботу об Эмили и Энн, когда из толпы появился Эдвард Эшфорд, брат девушек. Высокий, стройный, в строгом костюме, он раскланялся с близнецами и подошел к сестрам.
 – Что-то гостей сегодня мало. Вот когда начнется сезон, увидите, что значит большой прием.
 Эмили испуганно взглянула на Аманду.
 Та едва сдержалась, чтобы не лягнуть Эдварда.
 – Сто гостей или пятьсот – разница небольшая. Все равно из одной точки можно увидеть не больше двадцати человек.
 – Кстати, к тому времени, когда начнутся большие балы, вы будете чувствовать себя на приемах как рыба в воде, – поддержала ее Амелия.
 Эдвард оценивающе осмотрел сестер.
 – Этот сезон – ваш шанс сделать хорошую партию. Возможно, стоит приложить усилия, чтобы привлечь к себе внимание нужных людей. Подпирая стену…
 – Эдвард! – позвала его Аманда. Он повернулся к ней. Она лучезарно улыбнулась ему. – Видишь Реджи Кармартена?
 – Кармартена? – Эдвард огляделся по сторонам. – Сомневаюсь, что от него много пользы.
 «Побольше, чем от тебя», – подумала Аманда. К двадцати семи годам Эдвард превратился в напыщенного и спесивого зануду.
 Аманда своим вопросом отвлекла Эдварда от нравоучений, и Амелия, воспользовавшись моментом, переключила внимание несчастных дебютанток на более интересные и захватывающие темы.
 – Нет, не вижу… о!
 Лицо Эдварда мгновенно стало тупым. Проследив за его взглядом, Аманда увидела его старшего брата. Появление Люсьена Эшфорда, виконта Калвертона, не вызвало у нее удивления. Как всегда, его губы были сложены в ехидную усмешку.
 – Вот вы где!
 Не замечая Амелию и Аманду, Люк все свое внимание сосредоточил на сестрах. Девушки буквально расцвели в его присутствии – как бутоны под жаркими лучами солнца. Элегантный, в щегольском наряде, он поклонился им, потом помог подняться из реверансов, оценивающе оглядел их новые платья и одобрительно поцокал языком.
 – Надеюсь, mes enfants, вы хорошо проводите время поэтому мне следует поторопиться. Я потанцую сначала с тобой, – торжественно поклонился он Эмили, – а затем с тобой, – улыбнулся он Энн.
 Обе девушки пришли в восторг, и радостное выражение на лицах мгновенно превратило их в красавиц. Аманда хотела съязвить по поводу того, что Люку, который редко осчастливливал своим присутствием балы, придется задержаться в бальном зале на целых два танца, однако она решила промолчать. Ему в отличие от Эдварда удалось сделать большой вклад в то, чтобы первый выезд сестер в свет был успешным.
 Хотя братья были похожи ростом и фигурой, Люк был наделен чувственной красотой, а также соответствующими характером и склонностями. Из-за этого они постоянно ссорились, причем инициатором ссор выступал Эдвард, которого злили манеры и успехи старшего брата.
 И сейчас в глазах Эдварда Аманда заметила плохо скрываемое раздражение. А еще в его взгляде, устремленном на Люка, она увидела гнев. Создавалась впечатление, что Эдвард возмущен умением брата привлекать к себе внимание. Аманда тихо хмыкнула. Эдвард мог бы с легкостью решить все свои проблемы, если бы хоть что-то перенял у Люка, который, несмотря на свою надменность, высокомерие и злой язык, никогда не разглагольствовал, не поучал и не читал нравоучительные лекции – то есть не делал того, чем так любил заниматься Эдвард. Более того, Люк был добр, и любая женщина мгновенно замечала в нем это редкое качество и оценивала его по достоинству.
 Наблюдая за тем, как Амелия, объединив усилия с Люком, пытается поднять боевой дух дебютанток, Аманда решила, что ее сестра была бы отличным фоном для красавца Люка. Она внимательнее вгляделась в его лицо, такое знакомое в течение многих лет… потом, удивленно заморгав, перевела взгляд на Эдварда. Оба очень напоминали ей одного человека.
 Она снова посмотрела на Люка. «А ты не родственник ли Декстеру?» – хотела она спросить, но прикусила язык. Нетрудно предугадать, какова была бы реакция, имей она глупость произнести эти слова вслух… Люк медленно повернул бы голову, устремил бы на нее пристальный взгляд и тихо осведомился бы: «А откуда ты знаешь Декстера?»
 Размышляя над этим, Аманда вспомнила, что слышала о родственных связях между Эшфордами и Фалбриджами. Она по-новому взглянула сначала на Люка, потом на Эдварда. Младший брат проигрывал в сравнении со старшим. Люк был стройнее, более широкоплечим, только вот волосы у него были более темные, а глаза – синие. Эдвард же, с каштановыми волосами и карими глазами, больше походил на Декстера, однако он много терял из-за своей надменности и угрюмости, ему не хватало обаяния, которыми обладали и Люк, и Декстер. Фигурами и конституцией все трое были похожи, вот только Эдвард проигрывал тем двоим в привлекательности, как физической, так и душевной.
 – А теперь, мои дорогие, я должен вас покинуть, – ворвался в мысли Аманды голос Люка. – Но я вернусь – только позовите.
 Он потрепал за подбородок Эмили, тепло улыбнулся Энн, поклонился Амелии, дружелюбно кивнул Аманде и обратился к брату:
 – Эдвард, мне нужно кое о чем поговорить с тобой. – С этими словами он пошел прочь. Эдварду ничего не оставалось, как последовать за ним.
 И избавить сестер от нудных поучений.
 Аманда мысленно похвалила Люка и огляделась по сторонам.
 – А теперь…
 Через пять минут всех четырех окружала толпа молодых людей. Причем самых престижных на рынке женихов.
 – Я иду искать Реджи, – сказала Аманда, перехватив взгляд сестры. – Ты предупредишь маму, если я не успею вернуться к вашему уходу?
 Амелия с улыбкой кивнула:
 – Будь осторожна.
 – Я всегда осторожна, – заверила ее Аманда.
 Она исчезла в толпе. Скоро начнется первый танец. Реджи должен быть где-то здесь: их матери договорились встретиться, а Реджи наверняка недалеко от своей. Аманда ни о чем с ним не договаривалась, потому что еще кое в чем сомневалась. Правда, не в том, чего бы ей хотелось, и не в том, о чем кричало ее сердце. Причиной ее сомнений был тот самый поцелуй при луне, вернее, то, с какой легкостью Мартин разжег в ней огонь и заставил желать большего. А может, на нее просто подействовала романтическая обстановка? Как бы то ни было, в Аманде неожиданно подняла голову осторожность. Интуиция подсказывала ей, что она играет с огнем, искушает дикого зверя.
 Однако осторожности и предостережениям внутреннего голоса противостояло чувство, вызванное тем поцелуем.
 Нетерпение.
 Оно было настойчивым и требовало выхода. Это чувство усиливалось каждый раз, когда Аманда вспоминала свои ощущения в объятиях Мартина, вновь переживала прикосновение его губ к своим…
 – Моя дорогая мисс Кинстер, какая встреча!
 Аманда удивленно посмотрела на кланявшегося ей мужчину. Она выдавила из себя вежливую улыбку и, присев в реверансе, протянула ему руку:
 – Мистер Литтон-Смит.
 Блондин с карими глазами, Персиваль Литтон-Смит обеими руками сжал ее ладонь и одарил ее своей обычной высокомерной улыбкой.
 – Леди Кармайкл заверила меня, что сегодня вы посетите ее. Я боялся, что сейчас, в самом начале сезона, будет ужасно скучно, но мысль о том, что вы в одиночестве прогуливаетесь в толпе в поисках приятного общества, приободрила меня, и вот я здесь для того, чтобы предложить вам свою руку.
 И он театральным жестом выставил вперед локоть. Понимая, что так просто от него не отделаться, Аманда взяла его под руку.
 – Вообще-то я здесь не в одиночестве, а с друзьями.
 – Конечно, конечно.
 Он ей не поверил. Аманда нервно передернула плечами – ее обычная реакция на присутствие Персиваля. Она продолжала оглядывать толпу. Хотя Персиваль был выше ее, воспитание не позволяло ей попросить его поискать глазами Реджи.
 Что касается Персиваля, то такие понятия, как «воспитание» и тем более «здравый смысл», просто исчезли, когда он, хмуро оглядев платье Аманды, откашлялся и заявил:
 – Мисс Кинстер, должен отметить – учитывая установившееся между нами понимание, – что ваш наряд потряс меня своей… гм… легкомысленностью.
 Понимание? Легкомысленность?
 Аманда остановилась и, убрав руку с локтя Персиваля, встала к нему лицом. С ее нарядом все было в порядке. Платье из абрикосового шелка с вырезом сердечком и крохотными рукавами соответствовало моде. Персиваль и в прошлом сезоне донимал се своими намеками, считая, что они великолепно подходят друг другу. Возможно, с его точки зрения, это так и было. Но только не с ее.
 – Мистер Литтон-Смит, боюсь, мне придется возразить вам. Между нами нет никакого понимания и вообще ничего, что дает вам право делать столь нелестные и ошибочные заявления по поводу моей внешности. – Аманда попыталась придать своему взгляду побольше высокомерия. – Я оскорблена и буду вам признательна, если в дальнейшем вы воздержитесь оттого, чтобы приближаться ко мне.
 Холодно кивнув ему, Аманда повернулась, намереваясь уйти, но Персиваль вцепился ей в руку.
 – Нет-нет, моя дорогая! Простите мою глупость, я такой неловкий. Я прошу вас о самой малости – об одобрении. И в самом деле…
 Он все никак не отставал, и Аманда уже едва сдерживала себя, чтобы не закричать. Она пыталась вырвать руку, но он не отпускал ее. Ей ничего не оставалось, как позволить ему извиняться. Просить у нее прощения.
 Что Аманда и сделала, правда, с отвращением. Эх, выбить бы из его башки ту чушь, что так крепко засела в его мозгах! Только как? Это одному Богу известно. Она всячески демонстрировала ему свое презрение в надежде, что Персиваль сам уберется, но он был настолько толстокож, что ничего не понимал.
 Заиграли скрипки. Персиваль замолчал. Аманда воспользовалась моментом:
 – На время котильона разрешаю вам побыть рядом со мной.
 Увидев на его физиономии довольную улыбку, Аманда едва не взвыла. Этот идиот решил, что он прощен! Разгневанная, она приказала себе забыть о нем и сосредоточилась на главной цели. На Реджи. Он любит танцевать. Если он здесь, то наверняка среди танцующих.
 Аманда внимательно оглядела пары. Вон Люк, гордый и довольный, ведет Эмили. А вон и Реджи с партнершей, крупной девушкой по имени Мьюриел Браунли.
 Аманда улыбнулась и посмотрела на Персиваля. Судя по его виду, он воображает, что она улыбается ему. «Ну и пусть», – подумала она и отдалась танцу.
 Как только смолкла музыка, Аманда сделала небрежный книксен.
 – Прошу меня извинить, мне необходимо кое с кем встретиться.
 И она ушла, оставив Персиваля стоять на месте и таращиться ей вслед. Если мама все это видела, то обязательно призовет ее к ответу за неблаговоспитанное поведение. К счастью, мама ничего не видела: она вместе с теткой и леди Озбалдестон находилась в противоположном конце зала.
 Добравшись до Реджи, Аманда поздоровалась с ним и его партнершей. Она обратила внимание на то, что мисс Браунли с видом собственницы держит несчастного Реджи под локоть, а тот затравленно озирается.
 Мисс Браунли была новичком в светском обществе, поэтому для Аманды не составило труда избавить от нее Реджи. Она завела беседу, и все трое оживленно обсуждали предстоящее открытие сезона. Мисс Браунли настолько увлеклась разговором, что не заметила, как приблизился следующий танец. И только когда заиграла музыка, она поняла, что второй танец танцевать с Реджи нельзя, иначе начнутся пересуды. Аманда, как давняя знакомая Кармартенов, попросила Реджи потанцевать с ней. Мисс Браунли, хоть и с неохотой, вынуждена была отпустить его.
 – Хвала небесам! Я боялся, что она до конца бала не отстанет. Вцепилась в меня мертвой хваткой, как только я вошел. Мама разговорилась с ее мамашей, так что мне некуда было деваться. Брр!
 – Конечно. – Взяв Реджи под руку, Аманда поспешила к парам, занимавшим места для танца. – Давай встанем поближе к двери.
 – Зачем? – удивленно уставился на нее Реджи, опасаясь, что попал из огня да в полымя.
 – Я хочу навестить леди Хеннесси.
 – Опять?
 Танец начался, и они разделились, а когда сошлись, Аманда прошептала:
 – Я думала, ты будешь благодарен мне за то, что я спасла тебя от этого чудовища. – Дав Реджи пару секунд на раздумья, она добавила: – Если ты останешься, она отыщет тебя.
 И это было правдой. Когда они сошлись в следующий раз, Реджи мрачно кивнул:
 – Ты права. Уж лучше леди Хеннесси. Там хотя бы безопасно.
 Они выскользнули из зала сразу по окончании танца, не встретив на своем пути ни мисс Браунли, ни кого-то другого, кто мог бы доложить об их бегстве. Однако они оказались не единственными желающими сбежать. Аманда и Реджи стояли в холле, ожидая, когда принесут накидку и подадут экипаж, и вдруг увидели Люка Эшфорда, который спускался по лестнице. Кивнув Реджи, он пристально оглядел Аманду:
 – А вы куда?
 Аманда мило улыбнулась ему, хотя ей хотелось послать его ко всем чертям, однако она хорошо знала Люка и понимала, что делать этого нельзя, так как он станет еще настойчивее и с еще большей решимостью примется искать ответ на свой вопрос.
 – Мы – к Фартингейлам.
 Реджи, который, как всегда, напустил на себя отстраненный вид, предоставив выкручиваться Аманде, кивнул:
 – На Кавендиш-сквсе.
 Люк внимательно посмотрел на него.
 – А ты куда? – поинтересовалась Аманда.
 Ей было безразлично, что подумает Люк – все равно не догадается, куда они собираются на самом деле, – просто она чувствовала, что сопротивление Реджи ее затее растет с каждой минутой.
 Люк ответил не сразу.
 – Я решил провести остаток вечера… – он поправил манжеты, – в более приватной обстановке.
 Подошел лакей.
 – Ваш экипаж ждет, милорд.
 – Благодарю. – Люк направился к двери, но потом оглянулся. – Вас подвезти?
 – Сомневаюсь, что тебе по пути, – ответила Аманда.
 Люк пожал плечами:
 – Как скажешь. – Кивнув Реджи, он пошел дальше.
 Увидев озадаченное выражение на лице Реджи, Аманда поспешила отвлечь его разговором, что ей и удалось: к тому моменту, когда они переступали порог салона леди Хеннесси, к Реджи уже вернулось его обычное состояние духа. Поприветствовав хозяйку, Аманда попросила его:
 – Ты не мог бы принести мне шампанского? А я пока посмотрю, кто здесь сегодня.
 – Хорошо.
 Через пять минут она убедилась, что ни в одной из пяти гостиных Мартина нет. Ей не хотелось думать, что он развлекается с дамой в каком-нибудь кабинете. Вероятно, успокаивала она себя, он либо в «Меллорсе», либо в другом игорном доме.
 Опять прячется в сумраке. Недостижимый.
 Черт побери, его не так-то просто завоевать!
 Аманда нашла Реджи у столов с едой и напитками. Жуя пирожное, он протянул ей бокал с шампанским. Аманда отпила немного и поставила его на стол.
 – Здесь нет тех, кого я хотела увидеть. Так что можно ехать домой.
 – Домой? – удивился Реджи. – Но мы же только что приехали.
 – Когда нет хорошей компании, становится скучно. К тому же я сейчас вспомнила, что у меня встреча завтра утром в шесть.
 – В шесть? Никто не назначает встречи в такую рань, даже с модистками.
 – А я назначаю. – Аманда подергала его за рукав. – Пошли! Мне нужно домой.
 «Чтобы успеть отправить лакея с запиской в Фалбридж-Хаус», – подумала она.
 С сожалением оглядев стол, Реджи вздохнул:
 – До чего же хороши вон те пирожки с лососиной!
 Аманда позволила ему взять еще один и потащила беднягу за собой.




 Глава 5


 Увидев на следующее утро высокую фигуру верхом на горячем жеребце, Аманда испытала непередаваемое облегчение: хоть в одном можно быть уверенной.
 – Доброе утро, – поздоровалась она, подъезжая к Мартину.
 Утро было пасмурным, мелкий дождь размывал очертания предметов.
 Мартин поклонился – его лицо оставалось бесстрастным – и, повернув лошадь, поехал к аллее.
 Аманда, ожидавшая другой встречи, промолчала и пустила свою кобылу рядом с жеребцом.
 Как бы подтолкнуть его на то, чтобы он устроил и другие развлечения из ее списка? На то, чтобы они побольше времени проводили наедине?
 Аманда взглянула на Мартина, надеясь поймать его взгляд.
 А он не смотрел в ее сторону и целеустремленно рысил к аллее для галопа.
 Аманда недовольно поджала губы. Ясно, что он решил не облегчать ей задачу. Следовательно, вдруг осенило ее, он отлично понимает, о чем она хочет спросить его.
 Любому другому мужчине она прямо задала бы вопрос, но Декстер другой. С ним сложнее. Он просто откажется отвечать. И с чем она останется? Общаться с ним – все равно что играть в «Змеи и лестницы» [4] : один неправильный ход, и ты опять на старте.
 В конце аллеи для галопа Мартин осадил лошадь, съехал на траву и остановился. Аманда последовала его примеру. Оба тяжело дышали, возбуждение от быстрой скачки еще не улеглось. Аманда подняла голову и посмотрела Мартину в глаза.
 Он твердо встретил ее взгляд, и она ощутила, что на нее накатывает такая же волна жара, что и в его объятиях. Очевидно, в ней тлели угли прежних чувств, и достаточно одного его взгляда, чтобы вспыхнуло пламя. Ей захотелось отдать всю себя ему и сгореть в этом огне.
 Аманда заморгала, прогоняя непрошеные грезы. Мартин смотрел в сторону, и поэтому она не поняла, догадался ли он, о чем она думает.
 – Вы говорили, что хотите побывать на вечеринке в Воксхолле. Я собираюсь устроить там именно такой прием через два дня. Вы сможете прийти?
 Аманда заставила себя выждать несколько секунд и сделать вид, будто размышляет.
 – Да, – в конечном итоге кивнула она.
 Мартин своенравен и жесток, с ним трудно иметь дело, однако она не откажется от своей затеи – поймать его в силки!
 – Замечательно, – сказал Мартин, обернувшись и наталкиваясь на холодный, вызывающий взгляд Аманды. – Моя карета будет ждать вас на том же месте в девять. – Поколебавшись, он добавил: – Наденьте плащ с капюшоном.
 Как и в прошлый раз, на углу стояла черная карета. Как и в прошлый раз, Мартин лишь протянул руку, чтобы помочь ей. Аманду охватило радостное возбуждение, когда карета покатила по улицам на юг, к реке и садам Воксхолла.
 Они ехали в полном молчании, однако Аманда чувствовала на себе его взгляд. Днем она несколько часов решала, как одеться: чтобы ослеплять его или чтобы соблазнять? Она выбрала соблазнение – он слишком опытен, чтобы его можно было ослепить.
 Наконец карета въехала на мост. Впереди показались украшенные фонариками деревья Воксхолла. Их свет отражался в темной речной воде.
 – А кто еще приглашен на прием? – Аманда задала мучивший ее с самого начала вопрос.
 Мартин секунду изучающе смотрел на нее и только после этого ответил:
 – Увидите через несколько минут.
 Эти слова заставили Аманду усомниться в том, что она правильно оценила характер Мартина, однако ей некуда было деваться, она уже вручила ему и себя, и свою репутацию. Подобные размышления усилили напряжение, владевшее ею с того мгновения, когда она оказалась в карете рядом с ним.
 Карета остановилась, но не у главного входа, а у бокового. Мартин спрыгнул на землю, огляделся и подал Аманде руку. Он одобрительно посмотрел на капюшон, скрывавший ее лицо.
 Они прошли в ворота, где их встретил служитель.
 – Ваша кабинка готова, милорд, – низко кланяясь, сообщил он.
 Мартин кивнул. Служитель повел их по дорожке, проложенной в густых зарослях.
 Аманда часто бывала в Воксхолле, но никогда – в этой части. Сквозь деревья она разглядела ярко освещенную ротонду. Где-то впереди громко играла музыка.
 Дорожка кончилась, и они вышли к квадратной кабинке, отделенной от соседних высокими кустами, которые создавали атмосферу уединенности. Служитель открыл дверцу и опять поклонился.
 Аманда с любопытством прошла внутрь. Кабинка оказалась меньше, чем те, что она видела в публичной части Воксхолла, но обставлена была значительно элегантнее. На полу лежал ковер, стол, застланный скатертью из дамасского шелка, был накрыт на две персоны. В центре стола в подсвечнике горела одинокая свеча, еще один подсвечник – с двумя свечами – стоял на низеньком столике рядом с кушеткой. Возле стола в ведерке со льдом лежала бутылка шампанского.
 Теперь Аманда узнала ответ на свой вопрос: никто. Приободрившись, она скинула капюшон.
 – Можете подавать, – сказал Мартин служителю, закрывая дверь.
 Он подошел к Аманде и снял с нее плащ. Она с благодарностью посмотрела на него. Он сложил оба плаща вместе и замер напротив Аманды.
 «Наконец-то можно спокойно взглянуть на нее впервые за весь вечер», – подумал он.
 Аманда стояла к нему вполоборота, положив руку на спинку стула. Свет свечей подчеркивал золотистый цвет ее волос, изящную форму груди, стройность бедер, обтянутых платьем из василькового шелка – простым по фасону, но чрезвычайно элегантным и оттеняющим цвет ее глаз.
 Все это он предвидел. А вот чего он не ожидал, так это ощущения предвкушения, чувственного возбуждения, которое витало в воздухе между ними, меняло выражение ее лица и делало ее губы еще более соблазнительными.
 Да-а, все оказалось гораздо хуже.
 Мартин не помнил, как шагнул к Аманде. Она подняла голову. Он провел тыльной стороной ладони по ее шее, а потом взял за подбородок и, наклонившись, впился в ее губы поцелуем.
 Аманда уверенно ответила на его поцелуй. Немного сдержанно, но с готовностью идти туда, куда он поведет ее.
 Именно ее спокойствие дало Мартину силы оторваться от нее. До него донесся стук в дверь. Он подвинул Аманде стул, она, улыбкой поблагодарив его, села и расправила юбку. Он открыл дверь и впустил служителя с сервировочным столиком.
 Мартин сел только после того, как все блюда были расставлены на столе. Аманда сразу принялась за еду, а он открыл бутылку шампанского и наполнил фужеры.
 – Вы уже бывали здесь раньше?
 – Изредка. – Мартин не хотел, чтобы Аманда посчитала его менее опасным, чем его изображает общество.
 Аманда улыбнулась, на ее щечках появились очаровательные ямочки. Она подняла фужер. Мартин поднял свой, и они чокнулись.
 – За мои приключения, – провозгласила она и пригубила шампанское.
 «За здравый смысл». – Мартин сделал довольно большой глоток.
 – А можно выйти и прогуляться по саду?
 Мартин сделал еще один глоток.
 – После ужина.
 Аманда приступила к еде. Большую часть ужина она молчала и лишь иногда рассыпалась в комплиментах неизвестному повару. В отличие от многих женщин она не болтала.
 Мартина ее сдержанность привела в замешательство. Он старался подольше хранить молчание, так как давным-давно понял, что оно дает огромное преимущество: в подобных случаях его спутницы обычно начинали болтать без умолку, заполняя тягостные паузы в разговоре. Поэтому у него никогда не возникало желания узнать, что у них на уме: раз болтают, значит, не думают.
 Сдержанность же Аманды заинтриговала его. Что творится в этой очаровательной головке? Какие планы она строит? И зачем?
 Последний вопрос заставил его насторожиться. Почему вдруг ему понадобилось это выяснять? Он мысленно пожал плечами: само собой разумеется, ему надо знать, зачем она выбрала его в компаньоны по приключениям.
 Удовлетворенно вздохнув, Аманда отложила нож и вилку. Мартин вылил в свой фужер остатки шампанского из бутылки и откинулся на спинку стула.
 – Забавно, здесь совсем не слышно шума толпы, – отметила Аманда.
 – Кусты заглушают звуки. – Мартин встал. – Пойдемте подышим воздухом.
 Аманда с радостью приняла приглашение. Ужин дался ей с большим трудом, она все время боялась, что сильное нервное напряжение выльется в банальную болтовню. А там, в саду, много отвлекающих моментов, есть чем успокоить натянутые нервы. Да, не так-то просто находиться в замкнутом пространстве наедине с мужчиной, в котором еще живы первобытные инстинкты хищника. Конечно, она понимала, что ей ничто не грозит, но ее чувства криком кричали об опасности.
 Аманда накинула на голову капюшон и вышла из кабинки. Они прошли по дорожке и, повернув, оказались на главной аллее. Их тут же окружила веселая толпа, которая росла по мере приближения к ротонде – центру развлечений Воксхолла.
 Сегодня не было никаких гала-представлений, поэтому места на танцевальной площадке хватало для всех. Мартин обнял ее, и они закружились в вальсе.
 Аманда посмотрела ему в лицо и обнаружила, что он наблюдает за ней, пытается понять выражение ее лица. Она спокойно ответила на его взгляд, а потом и вовсе забылась, отдавшись танцу и дав волю своим чувствам. Она особо остро ощущала его силу, его умение вести партнершу.
 По всем дорожкам к танцевальной площадке стекались люди, среди которых были представители всех слоев общества, в том числе и высшего света. Благородные дамы и господа веселились вовсю. Одни дамы, как и Аманда, скрывали свои лица под капюшонами, другие – под вуалями. Собственная смелость привела Аманду в трепет: впервые в жизни она отважилась на нечто недозволенное.
 Мартин опять заглянул ей в глаза и увидел в них отзвук своих чувств. Они так и продолжали смотреть друг на друга, боясь нарушить очарование молчаливого взаимопонимания. Несмотря на то что вокруг них было много людей, им казалось, что они одни во Вселенной, и дрожащий свет газовых рожков, который разгонял мрак лишь на крошечных пятачках, только усиливал это впечатление.
 Музыка смолкла, и они остановились. Аманда поспешно выскользнула из объятий Мартина, напомнив себе, что пора претворять в жизнь свой план. На этом этапе она уже закрепилась, теперь нужно заставить его сделать следующий шаг.
 Мартин сразу заметил, что она нахмурилась.
 – Хотите пунша? – «Что она затеяла?»
 – О, пожалуйста! – Аманда восторженно посмотрела на него, задумчивое выражение мгновенно исчезло с ее лица. – Я так давно здесь не была.
 – Вряд ли пунш изменился с тех пор. – Он взял две чашки с подноса у проходящего мимо официанта и подал одну Аманде. Она отпила немного и облизнула язычком пунцовые от вина губы. Мартин, как зачарованный наблюдавший за ней, осушил свою чашку одним глотком.
 – Декстер!
 Мартин обернулся и увидел продирающегося сквозь толпу Леопольда Корсинского. Чертыхнувшись, он отдал свою чашку официанту и взял Аманду за руку.
 – Осторожно! – вот и все, что он успел сказать ей, прежде чем к ним подошел Леопольд в сопровождении дамы в плаще.
 Мартина Леопольд приветствовал небрежным кивком, а Аманде поклонился.
 – Мадам… мы с вами встречались?
 Аманда продолжала держать чашку у лица, скрывая ту его часть, что не удалось спрятать под капюшоном. Видя, как пристально разглядывает ее Леопольд, она более низким, чем обычно, голосом произнесла:
 – Наверное, встречались, только вы, сэр, возможно, не помните.
 Декстер одобряюще стиснул ей пальцы. Корсинский прищурился.
 – Да, память часто подводит меня, но я не мог бы забыть такую красавицу – если это так, значит, мои дела плохи.
 Его спутница разглядывала Декстера с видом голодающей, увидевшей сытный обед.
 Аманда глухо рассмеялась.
 – Откуда вам известно, что я красавица? Мое лицо скрыто от вас.
 Леопольд покосился на Декстера.
 – Я другого и предположить не мог, ma belle. Возможно, мне удастся убедить вас…
 – Леопольд!
 Одного слова, в котором звучало предупреждение, хватило. Леопольд удивленно посмотрел на Декстера.
 – Но послушай, дружище, здесь для тебя масса развлечений. К примеру, Агнесса. Она придет в восторг, когда увидит тебя.
 – Вполне возможно. Однако мадам желает взглянуть на сады. Надеюсь, ты и твоя дама извините нас? – Поклонившись незнакомке и кивнув корсиканцу, Мартин поспешно повел Аманду прочь.
 – Кто эта дама? – спросила она, когда они свернули на боковую дорожку.
 – Она не из вашего круга. – Мартин забрал у нее чашку и отдал служителю. Несколько секунд он стоял, глядя на убегавшую вдаль темную аллею, а затем повернулся и направился обратно к перекрестку. – Скоро начнется фейерверк.
 Они вышли на лужайку, где посетители Воксхолла ожидали начала представления. Мартин внимательно огляделся по сторонам и, взяв Аманду за локоть, сказал:
 – Туда.
 «Туда» представляло собой небольшой пригорок, с которого открывался великолепный вид. Все места на склоне были заняты, и им пришлось подняться на самый верх.
 – Встаньте передо мной.
 Он был из тех людей, вокруг которых расступается толпа, поэтому Аманда чувствовала себя в полной безопасности под его защитой.
 Вскоре взлетела первая ракета, прозвучал взрыв, и чернильно-черное небо заискрилось множеством звездочек, которые образовывали сложный узор, а потом с шипением опускались вниз. Зрелище действительно было фантастическим, особенно когда в небе зажглась фигура лошади.
 Внезапно Аманда услышала позади себя голос:
 – Мартин? Так и думал, что это ты!
 Люк Эшфорд!
 Она сразу ощутила, что Мартина уже нет рядом, и ей стало страшно. Он намеренно отошел в сторону, чтобы наблюдательный и сообразительный Люк не заподозрил, будто они имеют какое-то отношение друг к другу. Ни она, ни Мартин не хотели, чтобы пристальный взгляд Люка обратился в ее сторону.
 – А, Люк! Ты здесь сам по себе или на вечеринке?
 Люк ответил после некоторого колебания:
 – Я с друзьями. Они там. Мне показалось, что ты промелькнул в толпе, и я решил проверить.
 – Понятно.
 – А ты? Судя по слухам, ты бежишь от больших сборищ как от чумы.
 – Нельзя верить слухам. Просто сегодня я не нашел ничего интересного, и мне захотелось подышать воздухом. – Помолчав, Мартин добавил: – Я уже и забыл, каково это.
 Снова наступило молчание, а затем Люк мечтательно проговорил:
 – Помнишь, как мы пришли сюда в первый раз? Девочка, дешевая кабинка – и мы чувствовали себя королями.
 – Это, – тихо, но твердо произнес Мартин, – было много лет назад.
 – Верно, – согласился Люк. – Ну что ж, оставляю тебя наслаждаться ночью.
 Аманда представила, как мужчины сдержанно поклонились друг другу. Они были очень похожи, причем не только внешне.
 Шли минуты. Она не двигалась и ни разу не посмотрела в небо, позабыв о фейерверке. Наконец появился Мартин и взял ее под локоть.
 – Пошли со мной, – еле слышным шепотом сказал он.
 Аманда без колебаний последовала за ним вниз с пригорка, к пустынным дорожкам.
 Небо осветила яркая вспышка. В мертвенном свете фейерверка деревья казались привидениями. Мартин свернул с главной аллеи на боковую. Аманда сразу узнала это место.
 Темная тропа.
 Та самая тропа, куда был заказан путь приличным девушкам. Аманда не слышала никаких страшных историй, связанных с нарушением этого правила, однако она также не встречала ни одной девушки, гулявшей по этой тропе.
 Тем более с мужчиной. И тем более с Мартином Фалбриджем.
 Она покосилась на него.
 – Полагаю, прогулка по Темной тропе входит в список ваших приключений?
 – Да. – Аманда мгновенно распознала шанс, который судьба преподнесла ей на блюдечке. Она взяла Мартина за руку. – А мы можем пройти до конца тропы?
 – Таково мое намерение, – не сразу ответил Мартин.
 Тропа, окаймленная плотной живой изгородью, была узкой и извилистой. В уютных уголках и нишах стояли скамейки, крохотные замки, гроты. Сейчас, когда все смотрели фейерверк, здесь никого не было.
 Кроме них.
 Аманда внимательно осматривала каждую нишу, но ничего не подходило для ее цели. Наконец она нашла то, что искала – храм в греческом стиле, спрятанный в нише и со всех сторон окруженный кустами.
 – Смотрите! – Она потащила Мартина к храму. – Можно войти?
 Мартин ничего не сказал и повел ее к ступенькам.
 Внутри храм представлял собой крохотное круглое помещение с пьедесталом в центре. На пьедестале стоял бюст какого-то бога. Больше никакой обстановки не было.
 Аманда даже не пыталась разобраться, что за бог изображен в мраморе, потому что ее интересовал ее собственный бог.
 Понимая, что уже поздно отступать, Мартин стоял и смотрел на бюст. Аполлон, посланник богов. «Интересно, – думал он, – что за послание несет он мне?» И вдруг догадался. Он опоздал, Аманду не остановить: она уже подошла вплотную к нему, уже положила руку ему на грудь, уже прижалась к нему, уже тянет к нему свое лицо. Он опоздал, его тело уже живет своей жизнью: он уже наклонился к ней, уже прижался губами к ее губам, уже берет то, что она предлагает. Он честно попытался – из последних сил – разрушить ее чары, но не смог. Он хотел ее, и это желание затмевало все логические доводы против.
 К тому же это всего лишь поцелуй, говорил он себе, терзая ее губы и прижимая ее к себе.
 Один поцелуй. Какой от этого вред? Ведь он полностью владеет ситуацией, контролирует и ее, и свои действия.
 А поцелуй затягивался, наполнялся страстью. Аманда обняла Мартина за шею, и он не помешал ей, возбужденный близостью ее стройного тела, которое обещало все радости жизни и дразнило.
 Она требовала большего, и он чувствовал это. Он позабыл о времени, об осторожности и помнил только о ее жажде и о своем всесокрушающем желании стать тем, кто утолит эту жажду.
 Аманда, несмотря на свою неопытность, мгновенно распознала это желание, она ощутила его в поцелуе, в объятиях. В ней росло и ширилось ответное желание, стремление принадлежать ему, быть связанной с ним цепью, достаточно прочной для того, чтобы противостоять жизненным невзгодам.
 Она понимала, что готова отдать все за эту цепь. Что эту цепь нужно ковать медленно, по одному звену, вплетая в нее встречи, расставания, поцелуи.
 Горевшее в ней желание действовало как наркотик, оно лишало ее способности думать, дышать, сопротивляться. Она оказалась права: именно этого она и хотела, именно в этом и нуждалась, именно для этого и родилась на свет.
 Но если она скажет ему об этом, то потеряет его. Если ее намерения станут очевидными, он отступит и опять скроется в полумраке. Его пристальные взгляды – это предупреждение.
 Нужно строго придерживаться грани между простодушным искушением и целенаправленным соблазнением. Она должна приручать его и при этом скрывать свои намерения, чтобы он все время сомневался в ней.
 Сложная задача, если учесть его опытность и умение владеть собой. Каждый поцелуй должен все сильнее затягивать его. В нем тоже горит огонь, только этот огонь сдерживает стена его воли.
 И она разрушит эту стену по кирпичику.
 Аманда обмякла в объятиях Мартина, побуждая его идти дальше. Он крепче прижал ее к себе. Она задумалась о том, не стоит ли одним махом перевесить чашу весов, но поняла, что выдаст себя своей неопытностью.
 В конечном итоге Мартин выиграл внутреннюю борьбу, причем слишком легко, решила Аманда. Надо испробовать другую тактику.
 Она отстранилась от него и, пряча довольную улыбку, разжала его руки. К ней вернулось восприятие окружающего мира. Послышались чьи-то голоса, и оба, прислушавшись, обернулись на звук.
 Аманда подыскивала какое-нибудь саркастическое замечание или колкость, которые объяснили бы ее действия и пробудили бы желание Мартина пойти дальше, в область запретного.
 – Достаточно вам развлечений?
 Вызов, прозвучавший в этих словах, заставил Аманду поднять голову. Темнота помешала ей разглядеть выражение лица Мартина.
 – Ночь только начинается, – усмехнувшись, с наигранной бесшабашностью произнесла она.
 Мартин был потрясен тем, с каким изяществом она вскинула голову. Все ее движения были преисполнены женственности. В нем снова вспыхнул огонь, но он безжалостно загасил его.
 – Мы вернемся в кабинку? – спросила Аманда, глядя на тропу.
 Мартин взял ее за руку.
 – Нет, не вернемся. – Он покачал головой, и она удивленно посмотрела на него. – Ночь только начинается.
 Каким же он был глупцом, когда решил выполнить два пункта из ее списка за один раз! Не так-то просто выдержать ее «развлечения». Но он выдержит.
 – Вы говорили, что хотите взглянуть на звезды, отражающиеся в Темзе, – сказал он, спускаясь по ступенькам храма.
 Он увидел, как радостно загорелись ее глаза.
 – На лодке? Отсюда?
 Давно он не встречал женщин, способных на столь искренний восторг. Мартин добродушно усмехнулся:
 – К Водным воротам – туда.
 Они дошли до конца Темной тропы и направились к воротам, стоявшим на берегу реки. Мартин старался не думать об уготованных ему испытаниях. За годы, проведенные в Индии, он не раз оказывался в ситуациях, когда его жизнь висела на волоске – вряд ли путешествие по Темзе в обществе Аманды Кинстер будет таким же опасным.
 От Водных ворот к каменной пристани вело несколько ступенек. Прогулочная лодка с двумя мускулистыми гребцами, которую Мартин арендовал заранее, ждала у причала. Хозяин пристани сразу заметил его и помахал рукой, а гребцы уважительно приветствовали. Мартин подал руку Аманде и помог спуститься по ступенькам.
 – Миледи, – поклонился ей хозяин.
 Аманда подняла глаза на Мартина. Тот указал на штору, отделявшую носовую часть лодки. Хозяин поспешил отодвинуть штору. Аманда прошла на лодку и, остановившись, огляделась по сторонам, мысленно благодаря судьбу за такую удачу.
 Мартин последовал за ней, и хозяин отпустил штору, которая отгородила их от гребцов. На закрепленном на носу столике стояли корзина с фруктами, мисочка с орешками, два фужера и открытая бутылка вина. На деревянной скамье лежал соломенный матрас, застланный черной тканью. На скамье были разбросаны яркие шелковые подушки.
 Аманда именно так и представляла себе и прогулочную лодку, и атмосферу этого крохотного мирка – атмосферу соблазнения. Она оглянулась на Мартина. Тот изучающе смотрел на нее.
 Внезапно лодка закачалась, и Мартин подхватил ее под локоть.
 – Садитесь.
 Аманда села на скамью и обнаружила, что она очень удобна. Мартин сел рядом.
 – Это соответствует вашим ожиданиям?
 Аманда улыбнулась:
 – В полной мере.
 Девушка поуютнее устроилась в подушках и подняла голову вверх, к небу. Она смотрела на звезды и чувствовала, что Мартин внимательно наблюдает за ней.
 Гребцы вывели лодку на середину реки и налегли на весла.
 Мартин достал из корзины гроздь винограда, положил его на тарелку, попробовал одну ягодку и предложил Аманде. Та с благодарностью отщипнула виноградину. Немного подумав, Мартин поставил тарелку на скамью между ними.
 – Вы много лет провели в Индии, – нарушила чарующую тишину Аманда.
 – Да, – ответил Мартин.
 – Вы жили на одном месте или разъезжали по всей стране? – помолчав, спросила Аманда.
 Мартин ответил после некоторого колебания:
 – По всей стране.
 Легче выдернуть зуб, чем вести с ним беседу! Аманда посмотрела ему в глаза и решительно задала следующий вопрос:
 – А где именно? – заметила, что он помрачнел, и тоже нахмурилась. – Едва ли ваши путешествия являются государственным секретом.
 Неожиданно губы Мартина сложились в улыбку.
 – Кстати, – сказал он, откидываясь на подушки, – некоторые из них действительно являются секретными.
 – Вы работали на правительство?
 – И на компанию.
 – На «Ост-Индскую»?
 Мартин кивнул и после непродолжительной паузы ответил на готовый сорваться с губ Аманды вопрос:
 – В Дели было очень мало выпускников Итона, а магараджи предпочитали иметь дело с теми, кого считали равными себе.
 – И где вы побывали?
 – Большей частью путешествовал по основным торговым путям на севере, бывал в Бангалоре, Калькутте и Мадрасе.
 – Расскажите, как там?
 Позже Мартин вспоминал, что именно неподдельный интерес, в тот момент горевший в ее глазах, побудил его приступить к рассказу – а еще мысль о том, что она прекратит готовить его крах на то время, пока будет слушать истории. Она забрасывала его вопросами, и он, неожиданно для себя самого, впервые рассказывал о том, о чем не рассказывал никому. Потому что больше никто не спрашивал.
 Аманда получила ответ на свой последний вопрос как раз тогда, когда закончился виноград. Взяв тарелку, она встала и, пройдя к столику, замерла, глядя на темную воду. Мартин залюбовался ею: с откинутым капюшоном, в плаще, она выглядела чрезвычайно таинственной, недоступной как разумом, так и телом.
 И вдруг в нем вспыхнуло желание познать ее – полностью, во всех отношениях. Он подавил это желание, отогнал прочь стремление подойти к ней, обнять… Он отвернулся и стал смотреть на скрытый во мраке берег, на проплывающие мимо такие же, как у них, лодки.
 Вид пар в лодках напомнил ему о встрече с Люком.
 – Сядьте, – велел он Аманде, хватая ее за руку. Справа к ним как раз стремительно приближалась чья-то лодка. – Вас могут узнать.
 Она уже сделала шаг к нему, но в этот момент их лодка качнулась на волне. Аманда зашаталась, Мартин дернул ее за руку, и она упала на него.
 Хохоча и опираясь рукой ему на грудь, она принялась выпутываться из просторного плаща. А у него перехватило дыхание.
 Вдруг их взгляды встретились.
 И Аманда замерла. Веселость исчезла, уступив место желанию. Взгляд опустился к его губам, ее рот приоткрылся, она провела язычком по губе.
 Мартин не двигался, и она опять посмотрела ему в глаза. Вопросительно. А потом решительно обвила рукой его шею и притянула к себе.
 «Нет, нет, нет…» – но Мартин сдался, несмотря на предостережения внутреннего голоса. Он позволил себе вкусить сладость ее губ, погрузиться в нежную глубину ее рта. Аманда открывалась ему, предлагала ему себя. Он отлично знал, что она делает.
 Знал, что она пытается заманить его в свои сети, знал, что правильнее было бы противостоять ее очарованию.
 Но не мог.
 Тем более когда его логический ум напомнил ему о том, что она неопытна, что у нее нет оружия, которому он не смог бы противостоять, что у нее нет плана, который он не смог бы разрушить, что ему не раз удавалось выскальзывать из цепких коготков более опытных женщин. Что она ему не опасна. Поэтому ничто не мешает ему наслаждаться ею и учить ее вкушать удовольствие, к которому она стремится. С ним ей ничего не грозит, и, если рассуждать логически, ему с ней – тоже.
 Аманда погладила его по щеке. Ее касание было легким как перышко. Дразнящим. Мучительно сладостным. Мартин еще сильнее впился в ее губы и ощутил, как она трепещет в его руках. Он сам не заметил, как наклонился над ней…
 «Нет». В нем опять заговорила осторожность. Он же не настолько глуп! Вот она лежит рядом с ним, завернувшись в свой плащ, гибкая, стройная – само искушение в бархатной обертке. Как же хочется дотронуться до нее! Но нет! Мартин до боли сжал кулаки, чтобы побороть соблазн.
 Аманда отлично понимала, что с ним творится. Она сама пылала в том же огне. От каждого поцелуя, неторопливого, страстного, по ее жилам растекался расплавленный свинец. Она пыталась освободиться… но все ее попытки оканчивались неудачей, потому что ласки Мартина лишали ее воли и разума.
 Она знала, что они оба испытывают одинаковый восторг – ей не требовалось большого опыта, чтобы понять: поцелуй доставляет ему не меньшее наслаждение, чем ей. Конечно, она новичок в этом деле, а он – знаток, но каждое его движение говорит о желании, о разгорающейся страсти.
 О сдерживаемой страсти. Аманда осознала это не сразу. Об этой страсти говорили его губы, язык, его сильное тело, но он сдерживал себя неимоверным усилием воли. Открытие пробудило в Аманде упрямство и прояснило сознание. Она хотела, чтобы он прикасался к ней, гладил и ласкал. Одна мысль об этом вызывала в ее теле сладкое томление.
 Он связал себя запретами, установил пределы, воздвиг стену – значит, перед ней стоит сложная задача сломить все преграды. Вернее, заставить его сломить их. Только вряд ли он сдвинется с места, если она усилит натиск. Так как же?
 Желание Аманды нарастало. Ей стало трудно дышать, и она развязала тесемки плаща. Мартин подсунул руку ей под голову и принялся терзать ее губы.
 Раньше в ней просто пылал огонь – сейчас разгорелся всепоглощающий пожар.
 Аманда отстранилась от него, откинула голову на подушки и стала судорожно хватать ртом воздух. Губы Мартина переместились на ее шею, потом ниже, к груди. Аманда выгнулась, подгоняемая непреодолимым желанием прижаться к нему.
 – Пожалуйста… – Ей было трудно словами выразить то, что происходило у нее внутри. – Дотронься до меня. Мне больно. Очень больно. Просто… прикоснись.
 – Если я это сделаю, тебе будет еще больнее, – хрипло проговорил Мартин.
 Аманда открыла глаза и посмотрела на него.
 – Я все же рискну.
 А вот рискнет ли он? И нужно ли рисковать? Мартин изо всех сил пытался держать себя в узде, не поддаваться порывам. Аманда снова провела рукой по его щеке.
 – Прошу тебя.
 Ее прикосновение поколебало его решимость быстрее, чем страстный шепот. Приникнув к ее губам, он сунул руку под плащ, одновременно убеждая себя в том, что если он не будет откидывать полы плаща, то сможет…
 Едва Мартин дотронулся до Аманды, он понял, что ошибался.
 Ее кожа была гладкой как шелк. Он накрыл ладонью ее грудь, и вдруг что-то рухнуло, то ли в нем самом, то ли в ней. Разрушилась стена – внутри ее или его, он так и не понял. Она тихо застонала. Он посильнее сжал грудь, потом взял пальцами сосок. Он продолжал ласкать ее, стремясь облегчить боль и подарить ей наслаждение, и с радостью вслушивался в ее учащенное дыхание.
 Мартин поднял голову и вгляделся в лицо Аманды. Как жаль, что у него нет сил защититься от ее огня. Насколько он помнит, женская страсть почти никогда не возбуждала его. Причем так сильно. До боли.
 И самое ужасное то, что ничто не сможет облегчить эту боль.
 Отбросив все сомнения, Мартин откинул полы плаща и принялся неистово целовать ее плечи, а потом оттянул вырез платья и обнажил розовый сосок.
 В этот момент Аманде показалось, что она умирает.
 Мартин взял губами сосок – это было как раз то, чего она хотела, желала, сама того не понимая. Тишину ночи прорезал ее вскрик. Пальцы непроизвольно сжались в кулак.
 – Да! Да! – выдохнула Аманда.
 Мартин продолжал ласкать ее сосок, изредка отрываясь, чтобы поцеловать ее в губы. Страсть усиливалась, обоюдное желание, как приливная волна, подхватывало их и несло вдаль, мягко, нежно, но неудержимо.
 Чувства Аманды обострились, и она наслаждалась ласками, в полной мере ощущая все, что с ней происходит.
 Но вот наступил отлив. Аманда не противилась этому. Она не пыталась подбить Мартина на то, чтобы идти дальше. Его сопротивление было твердым, как скала, однако ей удалось пробить крохотную брешь в этой стене. Что ж, и на том спасибо. Нужно на время удовольствоваться этим результатом.
 И новым опытом, и новыми ощущениями.
 Мартин запахнул полы плаща. Аманда посмотрела на него. Его губы плотно сжались, взгляд был полон решимости. Она догадывалась, что творится в его душе, потому что чувствовала, как набухла его плоть. Еще не настал момент для чего-то большего – она не настолько глупа, чтобы давить на него.
 Не настолько глупа, чтобы в открытую подвергать испытанию его самообладание.
 Приподнявшись на локте, Аманда поцеловала его. Этот поцелуй был невинным, но от этого стал еще сладостнее.
 – Спасибо, – проговорила она, отрываясь от его губ, и заглянула ему в глаза.
 Пусть увидит ее искренность.
 Но Мартин отвел взгляд, а потом, поколебавшись, слегка прикоснулся к ее губам.
 – Всегда рад сделать приятное.
 Через два часа, переступая порог своего дома, Мартин с некоторой иронией вспоминал свои последние слова. Ведь он поддался на ее мольбы исключительно из стремления доставить ей радость, облегчить сладкую боль от его поцелуев. А закончилось все тем, что он потерял голову от одного прикосновения к ней. От ее ласк. От ощущения округлой груди под своей ладонью и набухшего соска под языком.
 Она дарила ему наслаждение, сильное наслаждение. И пробуждала в нем желание дарить наслаждение ей. А эта дорога ведет к безумию. И за границы того мирка, в котором он предпочитает существовать.
 Она уже вызвала у него желание стремиться к большему, хотеть того, чего он не может иметь. Чем дольше она будет оставаться в его жизни, тем быстрее ослабеет его сопротивление.
 Устроившись на кушетке в библиотеке, Мартин сделал довольно большой глоток бренди и устремил взгляд на огонь в камине. Его руки еще помнили упругость ее тела, губы помнили сладость ее губ. Все его существо помнило ее ласки и желание, разбуженное ею.
 Мартин заставил себя сосредоточиться на главной проблеме: как прекратить все отношения с Амандой?




 Глава 6


 Утром два дня спустя Аманда одевалась к верховой прогулке. Она делала это машинально, так как ее мысли занимал Декстер, вернее, Мартин Фалбридж – человек, огородивший себя стеной. Их последняя встреча подтвердила ее догадки: по складу характера он оказался именно таким, каким ей представлялся. В его душе существовали более глубокие желания, более глубокие порывы. У него оказался даже более сложный характер, чем она предполагала.
 Значит, тем слаще будет победа, когда ей удастся завоевать его.
 Теперь она знает, что это ей по силам. Ей повезло, она заглянула в душу своей будущей добыче. Когда они плыли на лодке, он раскрылся перед ней так, как не раскрывался ни разу. Он утратил бдительность, причем достаточно надолго для того, чтобы она увидела разницу, почувствовала ее в его поцелуях и ощутила в ласках.
 Желание, страсть, удивление – вот что обнаружилось за маской пресыщенного жизнью повесы. Следовательно, в ней есть нечто, в чем нуждается этот неуловимый хищник, нечто, с помощью чего ей удастся выманить его из логова.
 Та ночь подтвердила, что все ее мечты могут стать явью. Следующая преграда, которую ей предстоит преодолеть, – это его самообладание, абсолютное и непоколебимое. «Как же это сделать? – спрашивала она себя, укладывая волосы. – Как упрочить свою власть над ним?» Их совместные приключения принесли плоды, однако в ее списке осталось еще одно, значит, у нее есть лишь один шанс пустить в ход свои хитрости. Интересно, какие возможности дает маскарад в «Ковент-Гардене»?
 Продолжая размышлять, обдумывать свои дальнейшие шаги, Аманда спустилась вниз и выскользнула из дома через черный ход. Как далеко она может позволить себе зайти, чтобы поймать его в ловушку, чтобы всколыхнуть его чувства и подавить волю? Чем она может разжечь в нем желание? Стремление покровительствовать. Гордость. Собственнический инстинкт, в конце концов, об этом еще говорила Амелия. Все это сильные чувства. Какое из них будет правильнее и безопаснее пробудить? В каком направлении идти дальше?
 Через десять минут она уже въезжала в парк.
 Однако под дубом у ворот ее никто не ждал.
 Отсутствие Мартина подействовало на Аманду как пощечина. Она была шокирована. И ощутила внезапную пустоту.
 Она не знала, что и думать. С минуту постояв у ворот, она подобрала повод и поехала в парк. Грум Мартина покорно последовал за ней.
 В душе, где еще совсем недавно царила легкость от предвкушения встречи, повисла свинцовая тяжесть. Сердце сжалось. Она перебирала в памяти их свидания и постоянно возвращалась к одному и тому же вопросу: о многом ли он догадался?
 Аманда доехала до аллеи для галопа и дала шенкеля кобыле. Грум остановился под деревом.
 Через несколько минут бешеной скачки, когда ветер бьет в лицо и развевает волосы, она вдруг сделала неприятное для себя открытие: кататься в парке одной совсем не так интересно.
 Внезапно Аманда услышала позади себя стук тяжелых копыт. Оглянувшись, она увидела знакомого всадника верхом на мощном жеребце и, зная, что он еще не может различить выражение ее лица, довольно улыбнулась.
 Когда Мартин подъехал к ней, она приветствовала его радостной улыбкой, стараясь при этом, чтобы он не заметил торжествующего блеска в ее глазах.
 «То, что он здесь, еще ничего не значит», – напомнила себе Аманда. Он еще не приручен. До этого далеко. И она достаточно сообразительна, чтобы понимать, что он пусть и не до конца, но раскусил ее.
 Они доскакали до конца аллеи, осадили лошадей и съехали на газон. Оба тяжело дышали, и Мартин изо всех сил старался не смотреть, как вздымается и опускается грудь Аманды, предмет его грез, пробуждающий в нем непреодолимое желание вновь испытать то, что он испытал предыдущей ночью, вновь ощутить под пальцами нежность кожи.
 Дав груму знак ехать к воротам, Мартин указал на тропинку, вьющуюся между деревьями, и предложил:
 – Давайте вернемся этой дорогой.
 Он то рассчитывал держаться от нее подальше, вообще оборвать все отношения, выйти из ее игры, поэтому его совсем не радовало то, что эта совместная прогулка верхом состоялась.
 Мартин покосился на Аманду. Гм, на лице безмятежное выражение, взгляд устремлен на деревья. Такое впечатление, будто она не видит в его опоздании ничего особенного, ну, проспал человек. Но он не дурак, чтобы верить в ее игру, это все стратегия. Хитрость и коварство. Что ж, надо признать, что она более интересный противник, чем все его прежние знакомые.
 Они углубились в лес, и деревья скрыли их от дорожек, на которых могли появиться первые наездники. Мартин осадил лошадь. Аманда последовала его примеру и вопросительно посмотрела на него.
 – Вы хотели побывать на маскараде в «Ковент-Гардене»… Так вот, боюсь, я не смогу сопровождать вас.
 – Да? – Ее лицо не дрогнуло. – А почему?
 Потому что после прогулки по Темзе он не желает давать ей еще одну возможность искушать его!
 – Потому что это неподобающее времяпрепровождение для дамы вашего круга. – Помолчав, он добавил: – Тем более в обществе такого субъекта, как я.
 По взгляду Аманды трудно было понять ее реакцию. Со стороны можно было бы решить, что она просто обдумывает его слова.
 Наконец она кивнула и подобрала повод кобылы.
 – Хорошо, – проговорила она и пустила лошадь шагом.
 Мартин секунду ошарашенно смотрел ей вслед. «Хорошо?!»
 – Значит, вы соглашаетесь не ходить на маскарад? – спросил он, догоняя ее.
 – Естественно, нет, – ответила Аманда, поворачиваясь к нему. – Просто я найду себе другого сопровождающего.
 А что он ожидал? Она, черт побери, делает из него второго «дорогого Реджи»!
 Он сказал бы, что она блефует. Если бы был уверен, что она действительно блефует.
 Аманда ехала с задумчивым видом, притворяясь, будто решает, кого бы попросить сопровождать ее на маскарад в «Ковент-Гардене». Когда впереди показались ворота, у которых их ждал грум, она наконец-то услышала заветные слова:
 – Ну ладно, ладно! – Она оглянулась на Мартина и натолкнулась на его мрачный взгляд. – Я обещал, что поведу вас на этот проклятый маскарад, и я сдержу обещание.
 Скрыть радость было не так-то просто, но Аманде это удалось.
 – Спасибо, – мило улыбаясь, проговорила она. – Это значительно облегчит мне жизнь. – Помолчав, она добавила: – Лучше идти с тем, кого знаешь.
 – Я распоряжусь, – холодно сказал Мартин, помрачнев еще сильнее.
 Он повернул жеребца, демонстрируя Аманде свое намерение ехать в парк. Она лишь помахала ему рукой и поскакала к воротам.
 Аманда не оглянулась, потому что и так знала, что Мартин поехал в глубь парка. К тому моменту, когда копыта кобылы застучали по брусчатке у ворот, уверенное выражение уже исчезло из ее глаз.
 – Я уверена, он хочет отступить! – возбужденно говорила Аманда, вышагивая взад-вперед по спальне.
 – А нет ли возможности… как-то привязать его к себе? – спросила сидевшая на кровати Амелия.
 Аманда сердито фыркнула:
 – Он слишком осторожен, ни на минуту не теряет бдительности, даже когда выглядит расслабленным. Понимаешь, он знает, что мы играем в игру. Я его заинтересовала, поэтому он и вступил в игру, но он знает. И он знает, что я знаю, что он знает. Не знает он одного: что эта игра должна закончиться у алтаря. Я делаю вид, будто хочу поразвлечься вволю перед скучным замужеством.
 – Перед скучным замужеством? Неужели он в это поверит?
 – Он не появляется в свете и не знаком с нашей семьей, поэтому не догадывается, к чему я веду. А это часть игры. Именно это и вызывает у него желание быть моим гидом.
 – Гм… – Амелия привалилась к изголовью и задумалась. – А как насчет всего остального? Почему он проводит с тобой время?
 Аманда поморщилась:
 – Разве я не говорила тебе, что его трудно понять, что он все время ускользает? Признаться, я ничего не знаю насчет его намерений. Сомневаюсь, что он сам это понимает. Как бы то ни было, его желания… – она взмахнула руками, – слишком аморфны для того, чтобы использовать их в моих целях. Кроме того, я не хочу давить на него. Нужно время, чтобы его чувство ко мне выросло и он распознал его.
 Амелия кивнула:
 – Значит, тебе требуется другая тактика.
 – Да, но какая? – опять заметалась по комнате Аманда.
 Наступила тишина.
 – Знаешь, – вывел ее из задумчивости голос Амелии, – ты смотришь на ситуацию под неправильным углом зрения. – Аманда удивленно уставилась на сестру. – Ты воспринимаешь его как нечто особенное, поэтому тебе трудно понять его. Ты забываешь, что при этом он остается обычным мужчиной, таким же, как наши кузены. Верно?
 Лицо Аманды прояснилось. Радостно улыбаясь, она запрыгнула на кровать и сжала сестру в объятиях.
 – Мелли, ты гений!
 Четыре дня спустя Мартин стоял у ворот парка и наблюдал за приближающейся к нему Амандой Кинстер. Улыбка на лице девушки была искренней и счастливой, без намека на самодовольство или торжество. Несмотря на недовольство собой, он не мог не любоваться Амандой, ее золотистыми локонами, развевающимися на ветру, ее фигурой, стройность которой подчеркивала бархатная амазонка. Его мучили настолько противоречивые чувства, что он от бессилия заскрипел зубами. Давно он не испытывал таких бурных эмоций! Опять судьба решила показать ему свою несправедливость! Его раздражение готово было вырваться наружу. Он изо всех сил пытается поступать правильно и достойно, пытается выполнить свое обещание, а судьба и Аманда, будто сговорившись, смеются над ним. Нет, пора рвать все отношения и снова уходить в тень.
 После того как Мартин отдал необходимые распоряжения по поводу маскарада в «Ковент-Гардене», он ждал, что Аманда пошлет за кобылой. Ждал долго. А потом сообразил, что она просто сладко спит по утрам.
 Либо она полностью уверена в нем, либо ей безразлично.
 Проблема в том, что он не может выбрать одно из двух.
 Короче, получилось так, что он не сдержал данное себе слово не поощрять Аманду в ее игре и послал ей записку с просьбой о встрече. Трудно передать, что он при этом испытывал. Раздражение – слишком слабое слово, чтобы описать его состояние.
 Аманда осадила кобылу, похлопала ее по холке и улыбнулась Мартину.
 – Вы были правы: она может застояться, ей нужна нагрузка.
 Мартин пристально смотрел на девушку. Ее заявление вывело его из себя.
 – Поехали, – буркнул он, мотнув головой в сторону аллеи.
 Мартин то и дело искоса поглядывал на Аманду, но так и не находил в ее лице ни капли самодовольства. Все ее поведение свидетельствовало о том, что она не придает особого значения их встречам, что это не самые важные события в ее жизни. Что в настоящий момент ее мало волнует, распорядился ли он, как обещал, насчет карнавала в «Ковент-Гардене».
 Как всегда, они проскакали аллею галопом до конца. В те минуты, что они бок о бок неслись вперед, оба испытали непередаваемый восторг. Потрясающее ощущение: только птицы, небо и лес. Никаких надежд. Никаких обязательств. Просто радостное возбуждение и счастье.
 Одно качество было в них общим – это умение отдаваться моменту полностью, без остатка. Оба поняли это тогда, когда съехали с аллеи на газон.
 Раздражение Мартина улетучилось, оставив после себя… то, что он надеялся никогда не почувствовать.
 Он направился к той же тропинке, что и в прошлый раз. Утро было солнечным, поэтому существовала опасность, что парк вскоре заполнится любителями верховых прогулок.
 – Я заказал ложу в «Ковент-Гардене» на вторник.
 – Замечательно! – обрадовалась Аманда.
 Мартин едва удержался, чтобы не чертыхнуться.
 – Если вторник вас устраивает, я буду ждать вас в карете на том же месте в тот же час.
 – Вечер вторника подходит как нельзя лучше. На понедельник и среду назначены большие балы, поэтому никого не удивит, если я скажусь уставшей во вторник.
 Мартин изучающе посмотрел на нее. Она спокойно встретила его взгляд, ее лицо не изменилось. Ну должна же она понимать, что обо всех деталях он мог бы написать в записке! Но не написал, и его до сих пор мучает вопрос – почему?
 А возможно, что она не понимает, возможно, предположила, что ему просто захотелось покататься верхом в такую рань.
 Мартин заставил себя не думать об этом, забыть о сладостном томлении, терзающем его тело.
 – Итак, до вторника. – А потом он будет свободен!
 Аманда поклонилась ему и, не дожидаясь ответного поклона, поскакала прочь.
 Мартин долго смотрел ей вслед, а потом, утвердившись в своем решении закончить эту непонятную игру, поехал домой.
 Партер театра, освобожденный от кресел и заполненный веселящейся публикой, потряс Аманду. То, что предстало ее взору, превосходило самые буйные фантазии. Ее глаза разбегались, она не знала, куда смотреть, пока они с Мартином шли к ложе в первом ярусе.
 Все были в масках, но многие дамы уже успели скинуть плащи и выставили напоказ свои платья. Аманда в жизни не видела таких туалетов. Сидя в ложе, она разглядывала их расширившимися от удивления глазами и мысленно поправляла себя: это не дамы, дама никогда не наденет такое вызывающее платье. Это полусвет во всем своем великолепии. Жрицы любви, куртизанки, танцовщицы из оперы, которые чаще появляются на сцене этого театра, там, где сейчас играет оркестр. Отовсюду слышались громкие возгласы и смех. Женщины бросали на мужчин многозначительные взгляды, волнуя и искушая их.
 Мужчины же оказались ничем не примечательными, Аманда ежедневно видела толпы таких на великосветских балах. Отличало их только одно: поведение. Они открыто преклонялись перед женщинами, которые с наглостью и бесстыдством предлагали им свои прелести. Эта страстная игра – завлечение, соблазнение и обещание наслаждения – заинтриговала Аманду. Она чувствовала на себе недовольный взгляд Мартина, но продолжала наблюдать.
 Наглядевшись вдоволь и убедившись, что в зале нет знакомых лиц, она спросила у Мартина:
 – А мы можем спуститься вниз?
 По его глазам она поняла, что он хочет сказать «нет». Он не надел маску, так как в ней не было надобности – его легко было узнать по цвету волос: каштановым с золотистым отливом. Таких больше ни у кого не было.
 Мартин посмотрел вниз.
 – Как пожелаете, – проговорил он.
 И встал. Аманда оперлась на его руку. Он оценивающе оглядел ее наряд – платье из абрикосового шелка и черное домино. Она намеренно выбрала этот цвет, так как знала, что он оттеняет золото ее волос и подчеркивает белизну кожи.
 Поколебавшись, Мартин запахнул домино так, чтобы скрыть платье.
 – Постарайтесь сохранять инкогнито. Одного взгляда на платье достаточно, чтобы вас узнали.
 «Ангел, спустившийся в ад». Аманда взяла его под руку, и он повел ее в фойе. Когда они вошли в зал, шум оглушил их. Мартин мысленно поправил себя: здесь не настоящий ад, если бы это было так, он никогда не согласился бы на эту авантюру. Однако все равно ей здесь не место, ей не надо смотреть на все это, это общество не для нее. Во всяком случае, по его мнению.
 Он знал, что спорить бесполезно. Поэтому стиснул зубы и повел ее в толпу, полный решимости не допустить, чтобы она увидела что-то шокирующее. Он рассчитывал на то, что его присутствие исключит любые поползновения в ее адрес. Однако он ничего не мог поделать с заинтересованными взглядами и подмигиваниями, сопровождавшими Аманду. К его сожалению, она их тоже заметила.
 И насторожилась. Мартин почувствовал, как ее рука сжала его локоть. Он покосился на нее, но ничего не увидел под маской.
 Равнодушное отношение Аманды к дамам в толпе улетучилось в ту же минуту, когда она обнаружила, что их привлекает ее кавалер. Он же не проявлял к ним никакого интереса, все его внимание сосредоточилось на ней самой. Поэтому она решила повнимательнее приглядеться к оружию, которое использовали опытные соблазнительницы: жестам, взглядам, помахиваниям веером. Хотя для Мартина может понадобиться что-нибудь более изощренное – ведь их уловки на него не действуют.
 Аманда раздумывала, чем таким – более изощренным – она могла бы привлечь его, когда их толкнула какая-то пара…
 Мартин мгновенно притянул ее к себе. Прижатая к его широкой груди, она ощутила себя в полной безопасности. Как за каменной стеной.
 Аманда подняла голову. Глаза Мартина метали молнии, у него был воинственный вид. Он весь подобрался, мышцы напряглись. Мужчина испуганно бормотал извинения. Аманде удалось лишь повернуть голову.
 – Все в порядке, – сказала она. Видя, что Мартин собирается возразить, она улыбнулась и похлопала его ладонью по груди. – Я в порядке.
 Воспользовавшись моментом, пара растворилась в толпе. Мартин посмотрел ей вслед. Он чувствовал себя так, будто его лишили законной добычи. Ему снова пришлось обуздывать свои инстинкты, успокаивать себя, чтобы разжать руки…
 Проклятие! Пряча глаза, он выпустил Аманду из своих объятий и положил ее руку себе на локоть.
 – Что сейчас? – Вряд ли этот вопрос можно было назвать вежливым, но… она сама захотела прийти сюда.
 – Давайте пройдемся. Я хочу увидеть все.
 Этого Мартин допустить не мог, поэтому он вел ее по залу так, чтобы держаться подальше от групп, чье поведение могло бы, по его мнению, шокировать ее нежную натуру.
 Он постоянно напоминал себе, что привел ее сюда, так как она дала слово, что покончит со своими приключениями и вернется в приличное общество. Годы научили его мудрости, он знал, что она сдержит обещание. У нее, как и у него, есть собственный кодекс чести. После этой ночи он исчезнет из ее жизни. Обязательно исчезнет. Несмотря ни на что. От него требуется только пережить эту ночь, а потом все будет хорошо.
 По громким крикам и возбужденным взвизгиваниям, звучавшим где-то в стороне, Аманда заключила, что от ее внимания ускользает многое из того, ради чего она сюда стремилась. Однако это ее не волновало. Игра, в которую она втянула Мартина, требовала от нее сосредоточенности. Эта ночь – последний шанс разрушить ограждавшую его стену. Пусть он и хороший игрок в карты, но в этой игре они равны. Ее главная задача – обратить все в свою пользу.
 Толпа становилась все более неуправляемой, и Аманда выжидала, готовая ухватиться за любую возможность. Перед сценой, где вальсировали пары, она остановилась и спросила у Мартина:
 – Мы можем потанцевать?
 Он посмотрел сначала на нее, потом на танцующих. На его скулах заиграли желваки.
 – Как пожелаете.
 Улыбнувшись, Аманда положила руку ему на плечо. Он прижал ее к себе, и они закружились. Здесь вальс был совсем не таким, как на балах. Более медленным, интимным.
 Мартин не раз прибегал к танцу как к способу обольщения. Вот и сейчас тело, вспомнив былые времена, легко двигалось в такт музыке, хотя его намерения были абсолютно противоположными. К тому же танцующих было так много, что он просто не мог держать Аманду на расстоянии. Да и шелковое домино скользило по платью. Наконец он не выдержал, сунул руку под домино и прижал Аманду к себе, правда, не настолько близко, чтобы постоянно чувствовать прикосновение ее соблазнительного тела, но так, чтобы она ощущала себя запертой в его объятиях, пойманной в кольцо его рук.
 У Аманды перехватило дух. Немного успокоившись, она положила голову ему на плечо и позволила своему телу двигаться независимо от сознания. Мартин напомнил ей горячую скалу. Они медленно кружились, задевая друг друга бедрами, соприкасаясь телами.
 Аманда заглянула в глаза Мартину. В них горела страсть, безудержная, но укрощенная. «Интересно, – спросила она себя, – что он видит в моих глазах?» То, что он ее хочет, – ясно как день. Вот оно желание, которое она так стремилась пробудить. Оно оказалось даже более сильным, чем она рассчитывала. Это открытие привело ее в восторг и одновременно испугало. Ведь она к этому шла, но теперь, когда цель достигнута… она представила, что должно за этим последовать, и ее сердце бешено забилось.
 Аманда запустила пальцы в его густые волосы. Мартин наклонил голову. Аманда потянулась к нему, ее губы приоткрылись.
 Как и в прошлый раз, Мартин слегка коснулся ее губ. – Не беспокойтесь, – глубоким голосом произнес он. – Я вас не съем.
 Проклятие! Аманда поспешно изменила тактику. Итак, в нем бушует страсть, но он сдерживает ее. И намеревается лишить ее наслаждения. Благородно с его стороны, но противоречит ее планам. Как же дать ему понять…
 – Фи. Гадкий мальчишка!
 Этот голос, а также звук пощечины заставили Аманду и Мартина посмотреть вправо. Группа мужчин окружала сопротивляющуюся женщину. Она визгливо хохотала.
 У Аманды глаза едва не вылезли из орбит. Платье женщины… под прозрачным корсажем была видна грудь и даже торчащие соски. И мужчины смотрели.
 – Боже мой! – тихо выдохнула Аманда.
 – Пошли! – одновременно с ней сказал Мартин.
 Прижимая девушку к себе, он повел ее в противоположную сторону. Оглядывая толпу, он мысленно чертыхался. Вальс отвлек его, он утратил бдительность и пропустил тот момент, когда настроение публики изменилось. Распущенность уступила место непристойностям. Судя по тому, что он наблюдал в зале, скоро начнется самая настоящая оргия.
 Сегодня эта перемена произошла слишком рано. Обычно он успевал скрыться со своей спутницей в ложе – ведь он хоть и избегал высшего общества, но вел отнюдь не монашеский образ жизни. Однако на сегодня его удел – воздержание. Мысль о том, что ему предстоит оказаться в ложе наедине с Амандой, что ему придется держать себя в руках, когда в нем…
 Он прогнал эту мысль.
 Мартин пропустил Аманду в ложу. Прежде чем он успел остановить ее, она отодвинула штору и выглянула.
 – Господь всемогущий! – Ее взгляд скользнул по толпе и остановился в одной точке. Она не могла прийти в себя от изумления. – Вы только посмотрите!
 Мартин и так знал, что там происходит. А вот ей знать не надо. Он схватил ее за локоть…
 Но тут его внимание привлек приглушенный возглас, донесшийся из соседней ложи. За возгласом последовали учащенное дыхание, стоны; страстные мольбы. Мартин возблагодарил Господа за то, что у соседей хватило ума задернуть шторы. Он оттащил Аманду от края ложи.
 – Пошли, мы уезжаем.
 – Уезжаем? Но…
 – Нет!
 В этом коротком слове было столько непреклонности, что Аманда покорно направилась к двери, хотя ей очень хотелось остаться: ведь это ее последний вечер с Мартином, последний шанс поймать его в ловушку. А он лишает ее этого шанса! С другой стороны, приключение оказалось не таким интересным, как она надеялась, – ни романтики, ни очарования. А ей нужна таинственная атмосфера.
 Аманда шла под руку с хмурым Мартином. Поведение тех, кого она видела на своем пути, навело ее на мысль, что «Ковент-Гарден» – неподходящее место для ее целей. Все, что творится вокруг, отвлекает ее, а ей нужна сосредоточенность.
 Она испытала облегчение, когда Мартин посадил ее в свою карету. Они покатили по улицам. Аманда смотрела в окно, ожидая, когда придет вдохновение. Она довела его до нужного состояния: он горит желанием. Но как использовать это к своей выгоде, если он твердо намерен противостоять желанию? Как вырвать у него победу?
 Карета ехала по Пэлл-Мэлл, а Аманда лихорадочно искала способ подольше не расставаться с Мартином. И придумывала, что можно сделать, чтобы ослабить его сопротивление. Если он расстанется с ней сейчас, в таком расположении духа, она его больше не увидит. Почему-то Аманда в этом не сомневалась.
 Карета миновала Сент-Джеймсский дворец, впереди лежал Грин-Парк. И вдруг Аманда поняла, что надо делать, и тут же успокоилась. Дождавшись, когда карета повернет на улицу, тянущуюся вдоль парка, она нарушила гнетущую тишину:
 – Еще рано, а ночь так хороша. Давайте немного погуляем по парку.
 Мартин устремил взгляд на темную стену деревьев, между которыми вились дорожки для пеших прогулок. Днем здесь любили собираться горничные и няни с детьми, а к ночи парк пустел. Ограда отсутствовала, к тому же там не было густых зарослей, где мог прятаться какой-нибудь злоумышленник, только деревья на зеленых лужайках.
 – Я надеялась провести в «Ковент-Гардене» всю ночь, а… – Аманда пожала плечами. – Давайте погуляем немного, и я буду считать, что вечер удался.
 Мартин что-то пробурчал себе под нос, хотя предложение Аманды не вызвало у него возражений. Эта прогулка в парке станет последними минутами, проведенными вместе, а после они распрощаются. Внутренний голос подсказывал, что вместо прогулки он может привезти ее к себе домой, запереться с ней в библиотеке и сделать так, чтобы можно было наслаждаться ею всю оставшуюся жизнь, однако он не прислушивался к нему.
 – Хорошо, – наконец произнес Мартин. По его приказу кучер остановил карету, он вышел, помог выйти Аманде, которая сменила домино на бархатный плащ и набросила на голову капюшон.
 Мартин взял девушку за руку, и они пошли по ближайшей дорожке. Аманда спокойно воспринимала царившее между ними молчание, она понимала, что Мартин использует эту тактику, чтобы держать людей на расстоянии, однако теперь ей было известно, как проникнуть сквозь его столь тщательно возводимую оборону.
 Когда они, достаточно удалившись от кареты с кучером, углубились в парк, Аманда вырвала свою руку из руки Мартина и заступила ему дорогу. Он натолкнулся на нее и машинально поддержал, чтобы она не упала. Она погладила его по щеке и прижалась губами к его губам.
 Это был не благодарственный поцелуй, но Аманда хотела, чтобы он подольше считал его таковым: тогда у нее будет достаточно времени, чтобы отыскать брешь. Трудно сказать, действительно Мартин счел этот поцелуй благодарственным или просто опешил от неожиданности, но Аманда успела найти брешь. И он ответил на ее поцелуй – с готовностью, с жаром.
 Знакомство с Мартином обогатило Аманду довольно большим опытом, и теперь она понимала, что значит быть смелой. Поэтому она просунула свой язык между губ Мартина и принялась ласкать им его язык. Обняв его за шею, она чуть-чуть подтянулась вверх и приникла к нему всем телом.
 Мартин хотел оттолкнуть Аманду, он уже взял ее за талию, но ее ласки разожгли в нем самый настоящий пожар… и момент был упущен. Он разжал руки, и они неуверенно, как будто заблудившись, опустились ниже, к округлой попке.
 Итак, она получила преимущество и не упустит его, пока не расставит все точки над i, пока он не поймет, что именно она ему предлагает.
 Саму себя.
 Аманда вложила эту мысль в свой поцелуй, в то, как она прижималась к Мартину. Вероятно, Мартин не уяснил ее намек, он обращался с ней как с драгоценной фарфоровой статуэткой, словно боялся разбить. А Аманда все прижималась к нему, давая понять, что он ошибается.
 И внезапно все изменилось.
 Аманда оказалась в мире, наполненном вихрем чувственных удовольствий. Желание одержало над Мартином верх. Он перестал сопротивляться, хотя остались определенные барьеры – те, которые мешали им в полной мере удовлетворить и его, и ее страсть. Да и само его желание изменилось, вернее, оно осталось прежним, просто он дал ему волю. Аманда определила это по его жадным губам, по нежности объятий. И неожиданно она увидела… нет, поняла: его желание – не обычная сексуальная потребность, это более глубокая, полная жажда.
 Открытие вдохновило Аманду. Решившись на следующий шаг, она обеими руками…
 И все испортила. Мартин выскользнул из расставленной ловушки. Из ловушки, в которой наживкой была она сама.
 Медленно, с неохотой, но решительно он отстранился.
 – Нет, – прошептал он, отрываясь от ее губ.
 Мартин не верил, что Аманда отважится на такое или хотя бы сделает попытку. Ее безмолвная мольба – он не мог притворяться, будто не понимает, – пробилась через все барьеры, которыми он окружил себя за последние десять лет. Он увидел западню в первую же встречу, но считал, что ему ничего не грозит, что его защита достаточно надежна для того, чтобы она могла серьезно повредить ее.
 А оказалось, что Аманда превратила эту крепость в руины.
 И Мартин стал судорожно собирать остатки, чтобы не чувствовать себя таким беззащитным.
 Он заглянул Аманде в глаза. Место было довольно хорошо освещено, поэтому ему удалось увидеть всю гамму чувств, отражавшихся на ее лице: и смущение, и непонимание, и боль.
 Именно ее боль вернула ему присутствие духа.
 – Вы то, чего я никогда не буду иметь.
 Аманда напряженно всматривалась в его лицо.
 – Почему?
 В ее вопросе не было ни возмущения, ни раздражения, она задала его исключительно из стремления понять.
 Мартин никогда прежде не отвечал на этот вопрос даже тем женщинам, с которыми изредка делил постель. У них не было права знать, так как они не отдавали ему и доли того, что предлагала Аманда.
 – Я убил человека. Во всяком случае, так считает свет.
 Аманда даже не моргнула, она продолжала изучающе смотреть на него.
 – А на самом деле?
 Его губы изогнулись в горькой усмешке.
 – Не убивал.
 – Расскажите, – после секундной паузы попросила Аманда.
 Мартин задумался, потом глубоко вздохнул.
 – Давайте сядем, – предложил он, указывая на кованую скамейку.
 Аманда села на краешек, так, чтобы видеть его лицо.
 Мартин сложил руки на груди.
 Он долго молчал, погруженный в мрачные воспоминания, и Аманда не выдержала:
 – Я слышала, что вы совратили какую-то девушку.
 – Это только часть истории, – поколебавшись, сказал Мартин, – но в ней нет и доли правды. В деревне недалеко от моего поместья жила девушка. Мы выросли вместе. Я был единственным ребенком в семье и воспринимал ее как сестру. Однажды она покончила с собой. А подтолкнул ее к этому отец, старый мерзавец, изображавший из себя борца за добродетель. Причиной ее самоубийства была беременность. В то время мне было девятнадцать, и я большей частью жил в Лондоне. Я узнал о ее смерти по приезде домой. Поклявшись отомстить, я отправился на поиски ее отца. И нашел его. Он лежал под утесом – кто-то столкнул его вниз, а потом размозжил голову камнем. Я подобрал этот самый камень… в таком положении жители деревни меня и увидели: над бездыханным телом, с камнем в руках.
 – Они решили, что его убили вы?
 – Кузнец видел, как какой-то мужчина боролся со стариком на краю утеса. Он принял его за меня, а когда увидел меня с камнем в руках, то убедился в своей правоте.
 – Но это были не вы, – убежденно проговорила Аманда и положила руку ему на локоть.
 – Нет, и, разумеется, я им так и сказал. – Он опять глубоко вздохнул. – Мне никто не поверил. – Это, несмотря на давность, до сих пор причиняло ему особую боль. – Мой отец, – он помолчал, чтобы пересилить дрожь в голосе, – тоже мне не поверил. Он хотел отречься от меня, но из-за наследства и продолжения рода лишь выгнал из дома. Вместо того чтобы участвовать в расследовании, я уехал за границу.
 Аманда долго молчала. У Мартина не хватало сил и не находилось слов для того, чтобы закончить их свидание и расстаться навсегда.
 – Вы так никогда и не пытались восстановить истинное положение вещей?
 – По приказу отца я не имел права возвращаться в Англию до тех пор, пока он жив. Я выполнил его требование.
 – И даже больше, насколько я слышала.
 – Прошло десять лет с тех пор, как он осудил меня. Все шансы восстановить истину давным-давно умерли. – А также его шанс стать достойной партией для такой девушки, как Аманда, хотя до последнего времени этот вопрос не сильно беспокоил его.
 Мартин встал и протянул руку Аманде.
 – Пойдемте. Я отвезу вас домой.
 Аманда подняла на него глаза. Она размышляла, решая, как действовать дальше. Отмахиваться от его доводов нельзя: она слишком хорошо знает высший свет и слишком хорошо понимает ситуацию, в которой он оказался. Она догадывалась, что он намерен расстаться с ней, и не хотела мириться с этим. Однако спорить нельзя, во всяком случае, до тех пор, пока у нее не будет более веских оснований.
 Аманда подала Мартину руку, и они пошли к выходу.
 Когда впереди показалась карета, девушка вдруг остановилась и, повернувшись к нему лицом, прижалась губами к его губам. Мартин насторожился, но не отстранился.
 Поцелуй Аманды был сладостным, томным, но лишь слабым отголоском того, что столь решительно оборвал Мартин.
 – Спасибо, что рассказали, – прошептала она, отрываясь от его губ.
 Мартин довольно долго смотрел на нее, и по его лицу ничего нельзя было понять. Внезапно он сильно сжал ее руку и тут же отпустил, а затем повел к карете.




 Глава 7


 Итак, ей удалось заманить в ловушку своего льва, но лев оказался раненым. Сейчас он наверняка вернется в логово, однако она не откажется от своей мечты. И тем более после прогулки в Грин-Парке.
 – Надо выяснить побольше, – сказала сестре Аманда, оглядывая гостей, приехавших на бал к леди Моффет. – Нужно узнать, так ли все было, как он говорил, – ведь люди считают его убийцей.
 Амелия покосилась на нее.
 – А ты уверена, что он не убивал?
 – Достаточно только взглянуть на него, чтобы понять, насколько это нелепо. Но так как он никому не дает шанса провести расследование, маловероятно, что свет изменит свое мнение.
 – Согласна. Однако раньше я ничего не слышала об убийстве, только о любовных домогательствах.
 – Вполне возможно, что было и убийство, просто окружающие не хотели пачкать наши нежные ушки неприглядными подробностями.
 – А вот это вероятнее всего.
 – Поэтому-то мне и надо выяснить, как свет смотрит на эти события. Само собой разумеется, я не собираюсь переступать границы допустимого, помня о его положении в обществе… да он и сам этого не допустит. – Аманда опять обвела взглядом толпу. – Главный вопрос: у кого можно было бы спросить?
 – У тети Элены?
 – Она сразу обо всем догадается и предупредит маму.
 – У Онории тоже нельзя – по той же причине.
 – Сомневаюсь, что Онория что-то знает – ведь прошло уже десять лет.
 – Да-а, не так-то все просто, – задумчиво проговорила Амелия. – Нужно найти того, кому известны все подробности этого давнего скандала…
 – Все равно никто не вспомнит все подробности.
 – А нужно сделать так, чтобы их вспомнили.
 – Действительно… – Взгляд Аманды остановился на женщине, которая, по ее мнению, могла быть ценным источником информации.
 Амелия проследила за ее взглядом.
 – Да. Если кто и в состоянии помочь, то только она.
 – И вряд ли она будет вставлять мне палки в колеса.
 Аманда решительно двинулась вперед, обходя тех, кто хотел бы поболтать с ней. Когда она добралась до своей цели, ей пришлось ждать, пока какая-то мамаша, озабоченная дебютом дочки, наговорится и уйдет. После этого она поспешила занять освободившийся стул.
 Леди Озбалдестон окинула ее более заинтересованным взглядом, чем ту мамашу.
 – Да, детка? Ты не беременна, не так ли?
 Аманда изумленно уставилась на нее, а затем с достойным похвалы спокойствием ответила:
 – Нет.
 – Ну, тогда еще есть надежда.
 Аманда призвала на помощь всю свою отвагу.
 – Я бы… я бы хотела спросить, вы можете вспомнить подробности давнего скандала?
 – Насколько давнего? – В черных глазах леди Озбалдестон горело неподдельное любопытство.
 – Десять лет.
 Леди Озбалдестон прищурилась.
 – Декстер, – уверенно произнесла она. Аманда подпрыгнула от неожиданности. – Боже мой, детка! Только не говори, что добилась успеха там, где остальные потерпели крах!
 Аманда разрывалась между желанием надеть корону победительницы и необходимостью все отрицать.
 – Возможно, – нашла она компромиссный ответ. – Но мне хотелось бы узнать о скандале. Я слышала только то, что он соблазнил какую-то девушку, которая потом покончила с собой. А потом я узнала, что там примешано и убийство.
 – Узнала, да? Интересно, от кого? Мало кто согласился бы беседовать на эту тему.
 – О? – Аманда попыталась придать своему лицу невинное выражение.
 Леди Озбалдестон хмыкнула:
 – Ладно, кажется, у тебя возникла необходимость выяснить, как все было на самом деле. В свете ходили слухи, что Декстер соблазнил местную девушку из деревни в фамильном поместье. Девушка забеременела, но вместо того, чтобы сообщить об этом Декстеру, рассказала своему отцу, религиозному фанатику. Тот прогнал ее, и она покончила с собой. Декстер узнал об этом, когда приехал домой, разыскал отца девушки и, как мы слышали, убил его, а по глупости так и остался стоять над телом, где его и нашли. Его отец пришел в ужас. Он хотел отказаться от сына, но тогда титул и поместье достались бы короне. К тому же графиня души не чаяла в своем сыне – единственном и обожаемом птенчике, – а старик любил графиню. Поэтому он подверг сына собственному суду – в те времена это было нормой – и запретил тому появляться в Англии до своей смерти. Вот какие слухи ходили в Лондоне. А вот во что в Лондоне верили… это уже другой вопрос.
 – Свет не поверил, что он – нынешний граф – убийца?
 Леди Озбалдестон нахмурилась:
 – Точнее, вынесение приговора было отложено. Возможно, нынешний Декстер в юности и был сорвиголовой, необузданным и горячим мальчишкой, но никому из нас он гадостей не делал. – Ее светлость посмотрела на Аманду и значительно мягче добавила: – В добром урожае всегда попадется одно червивое яблоко, и понять это можно, только надкусив. Даже если Декстер и был способен на убийство – во что многим из нас верится с трудом, – у него не черная душа убийцы. Он был ярким юношей, полным сил и жизнелюбия, бесшабашным и уверенным в себе. Он провел в городе всего несколько месяцев, но этого времени нам хватило, чтобы оценить его. – Помолчав, леди Озбалдестон продолжила: – А его отец был солдафоном – это неоспоримый факт. Старик был добродетельным до умопомрачения и очень жестко требовал, чтобы все вокруг вели добродетельный образ жизни. Мысль о том, что сын совершил убийство, ранила его гордость. Он принял решение за несколько часов, на горячую голову. В таком состоянии легко сделать ошибку.
 Аманда молчала, пытаясь усвоить сказанное. Наконец она спросила:
 – Значит, сейчас свет принимает Декстера?..
 Леди Озбалдестон презрительно усмехнулась:
 – С его-то состоянием? И внешностью? Есть мамаши, которые не моргнув глазом выдали бы за него своих дочек, убийца он или нет. – Она многозначительно взглянула на Аманду. – Твоя мама не из таких.
 Аманда приложила все силы к тому, чтобы ее лицо сохранило бесстрастное выражение.
 – Я назвала бы нынешнюю ситуацию нерешенной, – после паузы заговорила леди Озбалдестон. – Когда Декстер образумится и вернется в свет, его не подвергнут остракизму – среди нас немало тех, кто помнит все события и позаботится об этом. Однако рядом с его именем будет стоять вопросительный знак до тех пор, пока не прояснится вопрос с убийством.
 – Спасибо, – поблагодарила Аманда и собралась встать, но передумала. – Я еще хотела спросить, а какая связь между Декстером и Эшфордами?
 – Кровная: Люк Эшфорд – двоюродный брат Мартина Фалбриджа. Их матери – родные сестры. – Помолчав, леди Озбалдестон добавила: – Насколько я помню, в детстве мальчики были неразлучны. Они похожи, правда?
 Аманда кивнула.
 – Ага! – воскликнула леди Озбалдестон. – Значит, ты видела этого неуловимого графа. Позволь, детка, дать тебе один совет. – Ее светлость сжала руку Аманды крючковатыми пальцами и наклонилась к ней. – Если что-то очень сильно хочешь и уверена, что это пойдет тебе на пользу, нужно бороться. Бороться! – Она выпустила руку Аманды. Девушка встала. – Запомни, что я сказала. Если это то, что тебе нужно, не сдавайся, как бы велико ни было сопротивление.
 Аманда заглянула в мудрые глаза ее светлости и присела в реверансе.
 – Я запомню.
 Аманде понадобилось два полных дня, чтобы убедить Реджи в необходимости побывать у леди Хеннесси. Поэтому через три вечера после прогулки в Грин-Парке она вновь входила в дом номер девятнадцать по Глостер-стрит. И опять в гостиной было полно народу.
 При виде Аманды и Реджи хозяйка многозначительно вскинула брови, но промолчала.
 – Помни, что ты мне обещал, – сказала Аманда, похлопав Реджи по руке.
 Тот огляделся по сторонам.
 – Не нравится мне все это. Вдруг к тебе кто-нибудь пристанет?
 – А я спрячусь за тобой. – Аманда пошла прочь, но потом обернулась. – Только не исчезай.
 – Как будто я могу, – фыркнул молодой человек.
 В соответствии с ее инструкциями он неторопливым шагом направился в конец гостиной. Аманда поискала взглядом каштановую шевелюру с выгоревшими на солнце прядями. Мартина нигде не было. Моля Бога о том, чтобы он пришел, она с милой улыбкой двинулась по кругу.
 На этот раз она соблюдала осторожность и не поощряла мужчин на ухаживания. Перемещаясь от одной группы к другой, она ухитрилась никого не оскорбить и не обидеть – в этом ей помогал опыт, выработанный за долгие годы пребывания в высшем свете. Под ее внешними спокойствием и беззаботностью скрывалась крайняя степень напряжения, все нервы были натянуты как струны.
 Аманда не представляла, как Мартин отнесется к ее появлению здесь. Ведь это было его главным условием – что она до конца сезона не будет искать развлечений в подобных местах. Это было частью их сделки. А она изменила своему слову. Однако больше всего она опасалась того, что он воспримет ее поступок как глупый вызов, как необдуманную попытку навлечь на себя неприятности, и решит, что она не стоит его внимания.
 И если он холодно взглянет на нее и отвернется… она не знает, как поступит.
 Аманда зря беспокоилась: Мартин появился как карающий ангел, весь в черном, хмурый, с поджатыми губами и гневным взглядом. Он неожиданно возник перед ней и сурово произнес:
 – Какого черта вы тут делаете?
 – Ох! – подскочила от испуга Аманда и прижала руку к груди. – Как хорошо, что вы здесь, – с облегчением проговорила она.
 Мартин прищурился.
 Аманда приблизилась к нему и взяла за лацканы.
 – Мы больше не можем встречаться в парке – солнце встает рано, и к шести там уже много народу. А мне приходится каждый вечер бывать на балах, поэтому раньше шести я выезжать не смогу. – Она вглядывалась в его лицо в надежде на то, что он хоть чуточку смягчится. – Мне нужно поговорить с вами.
 – Вы уже говорите со мной, – сухо произнес он.
 – Да, – огляделась Аманда, – но я не могу обсуждать свой вопрос здесь. – «На публике» – вот что она подразумевала. – Здесь есть какое-нибудь удобное место?..
 Наступило тягостное молчание. Амандс показалось, что она услышала, как Мартин вздохнул.
 – Где Кармартен? Полагаю, он сопровождает вас?
 – Он там, у стены. Он знает, что я пришла сюда, чтобы поговорить с вами.
 Мартин заглянул ей в глаза. Интуиция подсказывала, что ему не следует слушать ее, что бы она ни хотела поведать. Однако, возражал он самому себе, если сейчас он не узнает, то потом будет мучиться. К тому же как только он увидел ее в гостиной, то мгновенно позабыл обо всех логических доводах и о решении держаться от нее подальше.
 – Хорошо. – Мартин взял ее под локоть. – Туда.
 Он повел ее к стеклянным дверям, занавешенным гардинами. Они вышли на балкон, нависавший над садом. Место было уединенным, однако не настолько, чтобы вызвать скандал.
 – Что вы хотите обсудить?
 – Вы рассказали мне о своем прошлом. И дали ясно понять, что оно – вернее, его последствия – стоит между нами. Я осторожно выяснила, как люди воспринимают те давние события. Очень многие не верят и не верили в вашу вину.
 Мартин слегка приподнял брови. Его никогда не волновало, что на самом деле подумает высший свет, потому что бомонд не играл важной роли в его жизни.
 Ему меньше всего хотелось поощрять ее инициативу. Он лишь пожал плечами:
 – Это не имеет особого значения.
 – Напротив! – с жаром возразила Аманда. – Это имеет огромное значение.
 Мартин любовался ею. Как горят ее глаза! Сколько гордости в ее осанке! Если бы не его репутация…
 Он вдруг ясно увидел то, что считал несбыточной мечтой, то, к чему так решительно стремилась Аманда. Признание, достойное положение в обществе… достойное ее. Это и гораздо большее – все то, о чем он запрещал себе думать в течение десяти лет…
 Он прогнал непрошеные мысли.
 – Нет. – Аманда уже открыла рот, собираясь что-то сказать, но он покачал головой: – Из этого ничего не получится. – Недопустимо, чтобы она вызывала духов прошлого, чтобы эти духи обретали плоть. – И дело не в том, что я никогда не задумывался о том, чтобы восстановить свое имя. – Если честно, то в последнюю неделю он задумывался об этом слишком часто. – Но все это произошло десять лет назад, и сейчас некому подтвердить мою версию, свидетелей не осталось.
 Аманда нахмурилась и, помолчав, спросила:
 – Ведь вы понимаете, что могло бы… что это вам дает?
 – Да, – ответил Мартин.
 Он понимал слишком хорошо. Он также понимал и то, что в случае провала ему будет значительно тяжелее.
 Если он… если они попытаются восстановить его имя и потерпят крах…
 Ему меньше всего хотелось столкнуться с таким поворотом событий. Проникнуться надеждой жить той жизнью, от которой он давно отказался, а потом увидеть, как эта надежда исчезает. И существовать, сознавая, что она запятнала себя связью с ним.
 Однако несмотря на все это, все эти годы его интересовал один вопрос: кто же убил Бакстона?
 После своего возвращения в Лондон он стал все сильнее сомневаться в том, что найдется ответ на этот вопрос, тот самый ответ, который и очистит его имя.
 Глубоко вздохнув, Мартин устремил взгляд в сад. Он попытался воздвигнуть барьер между собой и женщиной, стоявшей рядом… раньше для него это не составило бы труда. А с Амандой не получилось. Да и балкон слишком тесный.
 – Оставьте эту идею. Ни я, ни мы ничего не можем сделать, – хрипло проговорил он. – Я рассказал вам это не для того, чтобы вызвать у вас сочувствие, а для того, чтобы вы поняли, почему у меня нет будущего. – Помолчав, он добавил: – Прошлое мертво и давно похоронено.
 – Возможно, и похоронено, но не мертво, – тихо возразила Аманда.
 Мартин не повернул головы, так как боялся смотреть ей в лицо.
 – Мне трудно поверить, – более уверенным тоном продолжала девушка, – что вы намеренно поворачиваетесь спиной к жизни, к тому, чем стала бы ваша жизнь, восстанови вы свое имя.
 Стала бы, отметил Мартин, а не могла бы стать. Целеустремленность Аманды обезоруживала его.
 Он молчал, и она в конце концов не выдержала.
 – Ну почему? – возмущенно воскликнула она. – Я достаточно хорошо вас узнала, чтобы понять: у вас есть какая-то причина.
 У него есть масса причин, но ей нет надобности знать о них.
 Мартин посмотрел на нее и, увидев, как горят ее глазa и принял решение как можно скорее заставить ее поверить, будто она ошиблась в нем и неправильно истолковала то, что узнала о нем за последние недели. Он запретил себе думать о последствиях такого шага и о том, какую боль причинит ей.
 – Нет никаких веских причин для того, чтобы ввязываться в столь безнадежное предприятие, разжигать давно погасший костер. Возвращение в свет, благосклонность наших гранд-дам – мне плевать на все это.
 Последние слова прозвучали настолько грубо, что Аманда отпрянула, причем не только физически. Мартин сразу ощутил, как от нее повеяло холодом. Ее лицо приобрело равнодушное выражение.
 – Вам плевать? Понятно, – тихо прошептала она и посмотрела на стеклянные двери. – Приношу вам свои извинения. Все ясно. Я ошиблась, решив, что вы хотите вернуть себе тот образ жизни, для которого рождены. – Гордо вскинув голову, она направилась к дверям. – Что ж, живите так, как вам нравится. До свидания.
 Не «спокойной ночи». Мартин смотрел ей вслед: вот она открывает дверь, вот переступает порог, с гордо поднятой головой идет по комнате, вот исчезает в толпе. Наверняка Кармартен доставит ее домой. Повернувшись спиной к дверям, он облокотился на перила и устремил взгляд в сад, во мрак.
 – Он ответил «нет». Отказался! Наотрез! – возмущалась Аманда. – Он сказал, что ему на все это – на меня, на нас! – наплевать.
 Амелия следила за мечущейся по комнате сестрой.
 – Ты уверена, что он правильно понял тебя?
 – О, он все отлично понял! Он всегда все понимает! – Аманда тихо чертыхнулась.
 Амелия взволнованно ждала. Она никогда не видела сестру в таком возбуждении, хотя из них двоих Аманда была больше склонна к театральным эффектам. Однако возмущением горю не поможешь.
 Наконец она спросила:
 – Так ты что… сдаешься?
 – Сдаюсь? – резко остановилась Аманда. – Разумеется, нет.
 Амелия успокоилась.
 – И что же ты намерена делать?
 Аманда села на кровать рядом с сестрой.
 – Не знаю, – ответила она, решительно сжимая губы. Через секунду она добавила: – Но что-нибудь придумаю.
 На следующий вечер Мартин опять появился на Глостер-стрит. Он не собирался туда ехать, но леди Хеннесси запиской сообщила ему о своем желании видеть его. Они были давними друзьями, поэтому он не мог отказать ей.
 Хозяйка тепло встретила его.
 – Давай без церемоний, – с порога заявил Мартин. – Я здесь. Зачем вызывала?
 Элен удивленно приподняла брови.
 – Твои манеры портятся – это всегда было отличительным признаком.
 Мартин нахмурился. Прежде чем он успел спросить, в чем выражается эта «порча», Элен сказала:
 – Что касается моей записки, я подозреваю, что тебе следует знать, какие действия предпринимает твоя подруга.
 – Моя подруга? – изумился Мартин.
 – Мисс Кинстер, разумеется. Только не надо убеждать меня, что она тебе не подруга – не трать на это время. Сегодня Кармартен ее не сопровождал, она приехала одна. И была весьма сердита на меня, думаю, такое выражение лица более приемлемо для других мест. – Элен сбросила маску радушной светской львицы и стала серьезной. – Тебе стоит взглянуть. Только тебе по силам изменить ситуацию, – добавила она и указала в угол.
 Мартин кивнул:
 – Хорошо, я взгляну.
 Мартин пошел туда, куда указывала Элен. У него даже не возникло мысли уехать, не увидев то, о чем говорила леди Хеннесси. Однако, заметив в углу группу, он выругался и пожалел о своем согласии. Но было уже поздно. Теперь понятно, почему Элен встревожилась: Аманда собрала вокруг себя наиболее привлекательных с матримониальной точки зрения и в то же время распутных кавалеров. Эта веселая, хохочущая группа привлекала к себе внимание благовоспитанных дам, бродивших по гостиным. Мало кто из них выдерживал сравнение с девушкой, поэтому они воспринимали ее как конкурентку. Во всяком случае, должны были бы. Но не воспринимали. И Мартин понял почему.
 Вместо того чтобы шипеть и показывать свои коготки, более умудренные опытом дамы пришли к взаимопониманию с мисс Кинстер. Мартин догадывался, к чему может привести такое взаимопонимание, однако, судя по обожающим взглядам мужчин, они еще не уяснили, что сегодня вечером Аманда не намерена играть в их игры.
 Он наблюдал, как она с элегантной фривольностью флиртует с мужчинами, и спрашивал себя, а не очень ли он самонадеян. Ведь она – очень ценный приз, за который можно заплатить любую цену. Аманда не только красива, сексуальна, чиста и умна, она еще и сообразительна, и независима, и очень женственна. Вокруг нее много тех кто способен оценить ее по достоинству.
 Только сегодня этому не бывать.
 Мартин решил отказаться от прямого штурма и поманил к себе лакея.
 Продолжая смеяться над лордом Роули, Аманда взяла с подноса записку, развернула ее и едва не выронила из рук. Она не знала, что Мартин здесь, и даже не почувствовала его присутствия, так как была на взводе.
 – Что там? Плохие новости?
 Лорд Роули и остальные мужчины посерьезнели.
 – Нет. – По их мгновенно прояснившимся лицам Аманда поняла, почему они так встревожились. – Это… – Она смяла листок. – Не понимаю.
 Ведь все получилось именно так, как она хотела. Но почему он ждет ее в прихожей?
 – В прихожей меня ждет посыльный, – улыбнулась она своим кавалерам. – Простить, мне нужно переговорить с ним.
 – Конечно, моя дорогая, – сказала леди Элрод. Аманда поспешила уйти прежде, чем кто-либо из мужчин предложил проводить ее.
 Войдя в прихожую, она увидела только двух лакеев. Не успела она опомниться, как у нее на плечах оказался плащ, а на голове – капюшон. Чьи-то руки приподняли ее и понесли.
 – Дверь, болваны! Откройте дверь!
 Все сомнения Аманды улетучились. Она тщетно пыталась вырваться, даже собралась кричать, но Мартин стремительно вынес ее из дома и решительно втолкнул в карету.
 Объятая яростью, Аманда принялась выпутываться из плаща.
 Дверца хлопнула, прозвучал чей-то возглас, и карета понеслась вперед, как будто удирала от дьявола. Выбравшись из плаща и выглянув в окно, Аманда увидела, как мимо мелькают дома на Белгрейв-роуд. Поняв тщетность сопротивления, она откинулась на спинку дивана.
 Как он посмел?!
 Она была так потрясена, так возмущена, что на время потеряла способность рассуждать. Не замедляя хода на поворотах – Аманде даже приходилось хвататься за ручки, чтобы не упасть, – карета стремительно неслась вперед. Наконец бешеная скачка закончилась. Карета остановилась, а Аманда собралась с мыслями.
 Подобрав полы плаща, она распахнула дверцу и спрыгнула на тротуар. Ее не удивило, когда она узнала угол Норт-Одли-стрит и Аппер-Брук-стрит, то есть она оказалась в двух шагах от дома.
 Она открыла сумочку, и кучер сказал:
 – Извините, мэм, но господин щедро расплатился со мной.
 В этом можно было не сомневаться.
 Аманда улыбнулась. Отнюдь не ласково.
 – В таком случае уезжай.
 Кучер не стал спорить.
 Аманда дождалась, когда он завернет за угол, запахнула плащ и пошла к дому.
 – Во всяком случае, это доказательство того, что ты ему не безразлична.
 – Это показывает, что он болван – властный, самодовольный, надменный дурак! Абсолютно такой же, как все мужчины Кинстеры!
 – И что теперь?
 – Приступлю к плану Б.
 В следующий раз Аманда встретилась со своей судьбой на суаре у миссис Фосетт, у вдовы с не очень чистой репутацией. Развлечения, которые та устраивала, высоко ценились представителями полусвета.
 – И что вы тут делаете?
 Этот низкий голос прозвучал для Аманды, наблюдавшей за игрой в «мушку», как музыка. Она повернулась к стоящему позади нее Мартину.
 – Развлекаюсь, – с улыбкой ответила она и опять сосредоточилась на игре.
 После довольно продолжительной паузы его голос прозвучал снова:
 – Если вас не беспокоит собственная репутация, то подумайте о Кармартене – вы же ставите его под удар.
 Аманда действительно взяла Реджи в качестве эскорта, и сейчас молодой человек был увлечен беседой с господином его же возраста.
 – Сомневаюсь, что ему грозит какая-то опасность. – Она снова повернулась к Мартину. – Вы предпочли бы, чтобы я пошла без него?
 – Я предпочел бы, чтобы вы вообще не приходили. И не только сюда, но и в другие места подобного рода.
 Аманда небрежно пожала плечами:
 – Не понимаю, почему вы думаете, что я должна считаться с вашим мнением.
 – Вы же обещали, что откажетесь от подобных авантюр на весь сезон, если я устрою для вас развлечения. И я устроил, причем все, что вы хотели, – процедил сквозь стиснутые зубы Мартин.
 Аманда провела пальцем по его щеке и улыбнулась.
 – Я солгала. Но вам-то что? – с наигранным удивлением осведомилась она. – А теперь прошу простить меня, мне нужно увидеться с одним джентльменом.
 Весело помахав рукой, Аманда обошла его и поспешила прочь, однако она успела заметить и его горящий взгляд, и сердито сжатые кулаки.
 Мартин схватил Аманду за руку в тот момент, когда она остановилась на пороге гостиной миссис Суэйн. Он видел, как она выскользнула в туалетную комнату, и остался ждать у дверей. Вот до чего она его довела!
 – А теперь рассказывайте, что у вас за план, – сказал он, увлекая ее к стене.
 – План? – удивилась Аманда.
 – Ваша цель – превратить лучших мужчин бомонда в своих рабов, чтобы они покорно ждали, пока вы выберете одного из них.
 – А-а, это… – Аманда оглядела разодетых щеголей, толпившихся в небольшой гостиной.
 Мартин пока еще сдерживал себя. Он сожалел, что сорвался у Элен. Тогда он от души позлорадствовал, однако результата его затея не принесла, и всю последнюю неделю он провел в поисках Аманды в салонах и на вечеринках полусвета. На него уже начали обращать внимание, а ему меньше всего хотелось, чтобы кто-то заметил его интерес к Аманде Кинстер.
 – Вам нет надобности беспокоиться. Я смирилась с тем, что между нами нет взаимопонимания. Никаких отношений – вы ведь ясно дали понять. И поэтому мне трудно уразуметь, почему вы в отношении меня ведете себя как собака на сене. Неужели вы думаете, что я соглашусь с этим?
 Мартину очень хотелось ответить, но он прикусил язык. Насмешливый взгляд Аманды только еще сильнее распалил его. Видя, что он молчит, она еще раз огляделась по сторонам.
 – Прошу меня простить, я хотела бы пообщаться со своими знакомыми.
 Аманда пошла вперед, но Мартин удержал ее. Она сначала посмотрела на его руку, сжимающую ее запястье, а потом подняла на него выжидающий взгляд. Он вынужден был сделать над собой усилие, чтобы разжать пальцы. Мило улыбнувшись, Аманда пошла прочь.
 – Куда вы направляетесь? – против воли крикнул ей вслед Мартин. Он знал, что она поймет, о чем он спрашивает – о том, какова цель ее игры.
 Аманда оглянулась:
 – К черту и обратно. – Сделав еще несколько шагов, она добавила: – Если мне захочется.
 Она ходит по канату над ямой с голодными волками. Один неверный шаг – и ей уже ничто не поможет. Волки именно на это и рассчитывают, они терпеливо ждут и изображают из себя игривых щенков.
 Стиснув зубы, Мартин из вечера в вечер посещал различные суаре, вечеринки и рауты. В высшем свете только что начался сезон, и, следовательно, оживился и полусвет.
 Каждый вечер ему удавалось разыскать Аманду. Несмотря на то что она посещала обязательные мероприятия в высшем свете, она – в сопровождении бедняги Кармартена – ухитрялась бывать и в полусвете. И с каждым вечером она становилась чуть более необузданной, чуть более непредсказуемой.
 Она смеялась и очаровывала мужчин, казалось, у нее уже вошло в привычку ежевечерне увеличивать число побед. А Мартин, сложив руки на груди, с мрачным выражением на лице наблюдал за ней, подпирая стены. Самые опасные мужчины знали об их отношениях и, подчиняясь инстинкту самосохранения, вели себя осторожно. Никто не знал, какая между ними существует связь, но все предпочитали не рисковать. Так что Мартин пользовался единственным оставшимся у него оружием, чтобы защитить Аманду.
 Вот и сегодня Мартин подпирал стену на рауте миссис Эмерсон и наблюдал за кружком, центром которого была Аманда. Шел какой-то спор, причем интеллектуальный, а не сексуальный, что довольно странно для подобного общества, но вполне характерно для Аманды.
 Внезапно из круга вышел Реджи Кармартен и испуганно оглядел толпу. Его взгляд упал на Мартина.
 К удивлению Мартина, молодой человек подбежал к нему и, отбросив формальности, сбивчиво заговорил:
 – Надо что-то делать. Еще немного, и она, – он махнул рукой в сторону Аманды, – попадет на зыбкую почву.
 – Так остановите ее, – бесстрастно произнес Мартин.
 – Если бы я мог, ее здесь не было бы! Это же очевидно! – нетерпеливо воскликнул Реджи. – Мне никогда не удавалось отговорить ее, если она закусила удила. А закусила она удила с того момента, когда вы предложили ей партию в вист.
 Это было прямым обвинением, но Мартин и так чувствовал свою ответственность – вполне объяснимую с моральной точки зрения – за бесстыдное поведение Аманды. Хотя вряд ли Реджи понимал, в чем именно заключается его вина. Возможно, его умозаключения нелогичны – ведь это как-никак ее выбор, – однако он понимает все это именно так.
 Мартин снова посмотрел на расшумевшуюся группу.
 – Что обсуждали?
 – Гравюры.
 – Гравюры? – изумленно переспросил Мартин.
 Реджи с омерзением кивнул:
 – Точнее, рисунки определенного сорта… ну, вы понимаете. Аманда об этом и не догадывается. Еще чуть-чуть, и она попадет в тщательно расставленную ловушку, – он тревожно оглянулся, – если уже не попала.
 Мартин чертыхнулся и посмотрел в ту же сторону. К его облегчению, спор пока был в самом разгаре. Аманда что-то доказывала.
 – Они сначала позволят ей связать себя собственными же аргументами… Там Кертин, да и Маклинток тоже.
 Это многое объясняло.
 – Проклятие!
 Мартин наблюдал, решая, как лучше вмешаться. Жаль, что здесь нет ее кузенов: в последнее время, перемещаясь с места на место вслед за Амандой, он почему-то не встречал их. А искать их на светских мероприятиях – занятие не для него.
 Мартин посмотрел на юношу.
 – Если я вытащу ее из этой передряги, пожалуйста, предупредите ее кузенов. Дьявола, или Вейна, или кого-то другого.
 Реджи уставился на него, как на сумасшедшего.
 – Но я не могу. – Мартин нахмурился, и юноша пояснил: – Ведь я ее друг.
 Мартин секунду изучающе смотрел на Реджи, потом хмыкнул и перевел взгляд на Аманду.
 – Кажется, решать только мне, – вздохнул он.
 К тому моменту, когда Мартин появился у нее за спиной, Аманда уже полностью потеряла надежду. В течение последней недели ее отчаяние росло, улыбка с каждым днем все больше напоминала ухмылку, а поведение становилось возмутительным. Вот и сейчас она уже почти вплотную приблизилась к опасной черте, и в общем-то ей было все равно. Она с ужасом для себя обнаружила, что без Мартина Фалбриджа ей безразлично все то, что раньше имело огромную ценность. Что впереди ее не ждет ничего, кроме скучного и добродетельного замужества. Она уже устала от развлечений, предлагаемых полусветом, от этого жалкого подобия того, что происходило в высшем свете, от менее эрудированных собеседников и менее искреннего веселья. Ей не нравились холодные взгляды мужчин и лицемерие женщин.
 Сегодня ее отчаяние достигло предела, и она позволила себе играть с огнем, хотя в глубине души понимала, что поступает неправильно. Однако у нее было слишком тяжело на сердце, поэтому ей не хватало душевных сил прекратить всю эту вакханалию.
 Появление Мартина на секунду подняло ей настроение, но одного взгляда на его мрачное лицо хватило, чтобы она тут же пала духом.
 – Итак, милорд! – Аманда с вызовом посмотрела на него. – Вы с кем – с теми, кто за или против?
 – А о чем спор? – спросил Мартин.
 – Здесь утверждают, что лучшие из гравюр должны разжечь страсть женщины.
 Аманда стойко выдержала его взгляд, умело скрывая свое презрение к обсуждаемому вопросу. Когда зашел разговор о том, что одна из последних гравюр настолько великолепна, что ей противостоять невозможно, она заявила, что, по ее мнению, по воздействию на женщину этот вид искусства переоценен. Все мужчины, участвовавшие в споре, отнеслись к ее словам пренебрежительно, а ее мнение не взяли в расчет.
 Она находилась в том настроении, когда во что бы то ни стало надо доказать свою теорию. Мужчины понимали, что это всего лишь теория, и пытались подбить ее на практику. Именно это и вызывало у нее возмущение.
 Неужели они думают, что она настолько наивна?
 Естественно, она знает, о какого рода рисунках идет речь – ведь ей уже двадцать три! Некоторые она видела своими глазами, о других слышала, а с работами художников, таких как Фрагонар, сталкивалась чуть ли не с детства. Ее мнение было не теоретическим, а основывалось на факте: эти работы – независимо от сюжета – никогда не пробуждали в ней страстного отклика.
 Именно эту мысль Аманда стремилась донести до собеседников и в настоящий момент пыталась понять, сколько еще времени им понадобится, чтобы уяснить, что она не намерена разглядывать их коллекции, дабы проверить свой тезис на практике.
 Вот как развивались события до появления Мартина. А теперь он…
 – Ведь у вас, милорд, тоже есть свое мнение? – Она многозначительно вскинула бровь. – Говорят, что вы знаток в этом вопросе.
 Мартин улыбнулся, и от его улыбки по спине Аманды пробежал холодок.
 – Едва ли я назвал бы их неэффективными, хотя, конечно, тут играет роль восприимчивость женщины.
 Его слова были встречены с одобрением.
 Аманда изумленно уставилась на него. Она-то предполагала, что он попытается прекратить спор и бросит вызов всем ее оппонентам.
 – Абсолютно верно, – сказал мистер Кертин. – Я такого же мнения.
 – Действительно! – подал голос лорд Маклинток. – А это означает, моя дорогая, что вам придется взглянуть на некоторые работы, чтобы подтвердить вашу точку зрения. Буду счастлив предложить вашему вниманию свою коллекцию.
 – Нет, моя коллекция более обширная…
 – А моя интереснее…
 На Аманду обрушился поток предложений. Еще немного – и началась бы перебранка по поводу того, чья коллекция больше подходит для испытания ее темперамента, однако низкий голос Мартина заставил всех замолчать:
 – По моим наблюдениям, главным является восприятие. У меня в библиотеке есть огромная коллекция таких работ, в том числе и с Востока. Поэтому я предлагаю мисс Кинстер взглянуть на мою коллекцию и таким образом проверить свой тезис.
 Аманда медленно втянула в себя воздух. Никто из ее оппонентов не осмелился возразить, все ждали, готовые к броску в том случае, если она откажется от приглашения Декстера.
 Она прищурившись посмотрела на Мартина. Он намеренно портит ей вечер, оправдывая себя тем, что действует для ее же блага. Что ж, ему придется компенсировать ей упущенные развлечения.
 – Отличная идея! – улыбнулась Аманда. Тревога, промелькнувшая в глазах Мартина, была ей наградой за все испытания. – Естественно, я расскажу вам о своих открытиях, – пообещала она оппонентам.
 Кто-то недовольно заворчал, остальные спокойно смирились с проигрышем. Без сомнения, они считали, что смогут удовлетворить свои аппетиты при следующей встрече. Аманда же решила покончить с полусветом. Ведь она появлялась здесь исключительно для того, чтобы найти Мартина.
 Она взяла его под руку, и они направились к дверям.
 – Только не надейтесь отделаться от меня, – тихо проговорила Аманда, – не показав мне свою коллекцию, особенно ту часть, что «с Востока».
 Мартин покосился на нее.
 – Вам нет надобности смотреть на такие вещи.
 Аманда попыталась выдернуть руку из-под его локтя, но Мартин крепко сжимал ее пальцы.
 – Если вы считаете, что их общество слишком опасно для меня, то должны предоставить альтернативу. Вы предложили мне взглянуть на коллекцию – я приняла ваше предложение. Все это слышали.
 – Вы серьезно настаиваете? – Судя по тону, он решил, что она свихнулась.
 – Да, – уверенно ответила Аманда.
 Мартин еле слышно чертыхнулся. Выпустив ее руку, он залез в карман, достал блокнот и написал записку Реджи Кармартену, в которой сообщал, что спас его подругу и вынужден отвезти ту домой. Отдав записку лакею, он снова взял Аманду за руку.
 – Поехали.




 Глава 8


 – Как я понимаю, – холодно произнес Мартин, когда карета повернула на Парк-лейн, – вы не позволите мне доставить вас домой и тем самым закончить вечер?
 – Нет, – уверенно подтвердила Аманда.
 Что ж, выбора у него нет. Мартин сожалел о том, что испортил ей вечер. Он почему-то нервничал, хотя в этом не было причины: он проводит ее в библиотеку, покажет книгу с чертовыми гравюрами, а потом отвезет домой. Вот и все. На сегодня.
 Карета свернула на аллею и, как обычно, покатила к задней двери. Мартин хотел было отругать кучера, но вовремя вспомнил, что парадную дверь не открывали уже сотню лет. Карета остановилась, он вышел и помог выйти Аманде, объясняя свое волнение тем, что она – первая гостья из высшего света с тех пор, как этот дом стал принадлежать ему. Однако пока он вел ее через темную кухню и по коридорам, его волнение только усиливалось.
 Аманда радовалась темноте, правда, темнота была неполной: при свете свечи, которую Мартин захватил из кухни, она разглядела мебель в чехлах из грубого полотна. Едва переступив порог, она сразу ощутила мрачную нежилую атмосферу дома.
 Это было самое настоящее логово.
 Аманда поежилась. Было очень зябко, почти холодно – очевидно, только огонь в кухонном очаге не давал исчезнуть этому «почти». Неужели Мартин проводит здесь все свое время? Широкая лестница вела из напоминающего мавзолей холла на теряющуюся во мраке галерею. Оглядевшись, Аманда обнаружила, что почти все двери открыты и что комнатами не пользуются. Она опять поежилась.
 Это не дом, это просто жилище, лишенное души, и вряд ли это можно объяснить тем, что он холост и живет один. Просто здесь не осталось ни человеческого тепла, ни уюта.
 Второй коридор был пошире, но таким же мрачным.
 «Мрачным» – именно это слово пришло на ум Аманде. Как он может жить здесь?
 И тут Мартин открыл какую-то дверь. На Аманду хлынул поток света, удивительно теплого и радушного. Она прошла внутрь и замерла на пороге как вкопанная.
 Так вот где он обитает!
 Ее взгляд перескакивал с одного предмета на другой, однако трудно было разглядеть все сразу. К тому же эта уютная комната никак не сочеталась с заброшенным домом. Потрясенная, она сделала несколько шагов и, остановившись, стала поворачиваться вокруг своей оси.
 Очевидно, раньше – ведь дом очень старый – здесь был бальный зал, а потом его переоборудовали в библиотеку. Вдоль всех стен стояли книжные шкафы, забитые книгами в кожаных переплетах и с украшенными золотом или серебром корешками. В огромном камине, где можно было бы зажарить целого быка, горел огонь. Окна стены напротив камина выходили в сад с залитыми лунным светом лужайкой и фонтаном. Высокие каменные стены, окружавшие сад, увивал плющ.
 Аманда подняла глаза к потолку и едва не задохнулась от восторга. В каждом сегменте куполообразного потолка чрезвычайно детально были изображены созвездия: звери, рыбы, птицы. Ими можно было любоваться часами, и Аманда с трудом отвела от них взгляд.
 Девушка огляделась по сторонам, и ей показалось, что она тонет в роскоши. О том, что хозяин хорошо знает Восток, свидетельствовали украшения из слоновой кости тонкой резьбы, нефритовые статуэтки, стоявшие на деревянных постаментах, шелковые дорожки, покрывавшие серванты. Натертый пол устилали яркие ковры, чьи краски переливались в свете свечей.
 Напротив камина стояли кресло и кушетка с вышитыми золотом шелковыми подушками – свидетельство того, что Мартин живет именно в этом помещении.
 Аманда была потрясена, причем не богатством обстановки, а ее яркостью.
 «Как же дом похож на него!» – вдруг подумала девушка. Классический фасад заперт на замок, невзрачная задняя дверь и мрачные коридоры, которые ведут в самое сердце дома, туда, где властвуют красота, знание и чувственные удовольствия.
 Обернувшись, Аманда увидела, что Мартин подкладывает дрова в камин. Она подошла к ближайшему книжному шкафу и бегло просмотрела названия на корешках. Здесь было представлено все: искусство, античные писатели, поэзия, эссе, философия, книги на латыни, греческом, немецком и французском – собрание действительно было обширным.
 Аманда заинтересовалась инкрустированным яйцом, стоявшим на одной из полок. Она какое-то время рассматривала тонкую работу, а когда поставила его на место и повернулась, то обнаружила, что Мартин наблюдает за ней с непроницаемым лицом.
 – Итак, – она указала рукой на шкафы, – какую из книг мне нужно изучить?
 Мартин подошел к ней.
 – Вам ничего не нужно изучать, – сурово произнес он.
 Аманда тщетно пыталась понять выражение его глаз.
 – Но я хочу, – настаивала она. – Ведь вы не можете предложить мне других развлечений. – Увидев, как быстро он помрачнел, она поспешно добавила: – И не забывайте, одна из тех книг – с Востока.
 У Мартина на скулах заиграли желваки. Секунду он смотрел на нее, потом поднял руку над ее головой и, вытащив с полки книгу в переплете из коричневой кожи, сунул ей в руки. Аманда даже зашаталась – такой она оказалась тяжелой.
 – Присаживайтесь. – Мартин кивнул в сторону камина. Он зажег канделябр и поставил его на невысокий столику кресла. Аманда же направилась к кушетке, привлеченная красотой шелка, и устроилась среди подушек. Кушетка была довольно широкой, поэтому сидеть было вполне удобно.
 Аманда устремила взгляд на столик с канделябром, и Мартин молча передвинул его к кушетке. Положив книгу на колени, она провела пальцем по переплету, тисненному золотом.
 – Вы привезли ее из путешествий?
 – Мне ее подарила махарани [5] , – поколебавшись, ответил он.
 Мартин продолжал стоять, и Аманда вопросительно посмотрела на него. В конечном итоге он сдался, сел рядом с ней на кушетку и закинул руки на спинку. Он выглядел чрезвычайно умиротворенным, Аманда заподозрила, что кушетка – его любимое место отдыха. Совсем не по-английски, однако вполне в духе царя зверей – роскошь и комфорт.
 Аманда сосредоточила внимание на книге. Открыв ее, она перевернула первую страницу и обнаружила какую-то вязь.
 – Санскрит, – пояснил Мартин.
 – Вы можете читать на нем?
 – Да, но для вашей цели текст несуществен. Переходите к иллюстрациям.
 Аманда попыталась, но не смогла придумать, как бы заставить его перевести текст. Она перевернула страницу и увидела первую гравюру. Она никогда не вела затворнический образ жизни, но если судить по тому, что было изображено на рисунке, ее с полным основанием можно было назвать монашкой. Однако, как это ни странно, сюжет гравюры не шокировал ее, и она даже не покраснела. Она просто затаила дыхание и жалела, что не может пошире открыть глаза.
 Нет, гравюра не шокировала ее. Она ее восхитила. Очаровала.
 И изумила.
 Мартин наблюдал за тем, как меняется выражение лица Аманды, когда она переворачивала следующую страницу, и пытался вспомнить, какую именно гравюру она рассматривает. К собственному удивлению, он обнаружил, что вспомнить не может.
 Он продолжал изучать ее лицо. Судя по всему, иллюстрации захватили ее. Заинтриговали.
 Неожиданно Аманда подняла голову и искоса посмотрела на него, но… Мартин не смог выдержать ее взгляд. Все же он подвинулся в сторону, чтобы лучше видеть книгу.
 Проклятие! Он совсем забыл, что в этой книге иллюстрации слишком живые и подробные.
 Аманда перевернула страницу и углубилась в изучение гравюры. Мартин заглянул ей в лицо и представил, о чем она думает.
 У него тут же пересохло во рту. А тело мгновенно отреагировало.
 Аманда перевернула следующую страницу. На иллюстрации были изображены мужчина и женщина, которые сплелись в объятиях на точно такой же кушетке. Мартина охватило возбуждение, его дыхание участилось. Аманда почувствовала на себе его взгляд, подняла на него глаза. И замерла. Яркий румянец залил ее нежные щечки.
 Справившись с собой, она опустила глаза в книгу. Ее пальцы машинально теребили край листа. Мартин ощутил, как накалился воздух между ними.
 – Видите, – хрипло произнес он, – картинки действуют на вас. – Он потянулся к книге, понимая, что нужно поскорее убрать ее.
 – Нет. Вы ошибаетесь. – Аманда схватила книгу и отодвинула в сторону, но не удержала и выронила.
 Оба наклонились, чтобы поднять книгу. И столкнулись.
 Мартин поспешно откинулся на спинку кушетки. Аманда повернулась к нему и положила руки ему на грудь.
 – Да оставьте ее. – Мысли путались, она тяжело дышала и старалась не смотреть на его губы. – Я доказала свою точку зрения.
 Она ладонями чувствовала, как напряжены его мышцы, и понимала, что он вот-вот потеряет самообладание. Пока ему удается сдерживать себя, но только пока. В нем пробудилось что-то первобытное, и оно просится наружу.
 – И каким образом? – с трудом проговорил Мартин пересохшими губами. Аманда продолжала смотреть ему в глаза, поэтому он сказал: – Ведь картинки возбудили вас.
 – Нет. – По ее телу прокатилась жаркая волна ликования. – Дело не в картинках. Они… интересные. Откровенные. Но не более. – Она провела пальцем по его щеке и остановилась у угла рта. – Дело в вас. В том, как вы рассматривали картинки. Я представляла, что вы представляете меня… – Она положила руку ему на затылок и притянула его голову к себе. – Наблюдала, как вы представляете нас… вот так.
 Их губы соприкоснулись, и окружающий мир исчез для них.
 Осознание того, что ей все же удалось приручить своего льва, разрушить высокие стены и пробиться к сердцу Мартина, еще сильнее распаляло ее. Он принадлежит ей, полностью и без остатка.
 И она – ему.
 Эта мысль оказалась вполне естественной, она и раньше интуитивно чувствовала это. Возможно, с той минуты, когда его поцелуй разжег в ней тлеющий огонек.
 Мартин вытянулся вдоль кушетки, Аманда легла на него, наслаждаясь ощущением его тела под собой. Зачарованные поцелуем, они покорно и с радостью шли по пути, проложенному для них изменчивой судьбой.
 Позже Аманда поняла, что ею руководила не только судьба, но и примитивная потребность принадлежать ему, как женщина может принадлежать мужчине. И эта потребность была настолько естественной и созвучной ее желаниям, что она даже не размышляла над ней, не подвергала ее сомнению.
 Просто чувствовала, что поступает правильно.
 Неожиданно прическа Аманды распалась, и ее волосы золотистой массой рассыпались по плечам. Мартин стал перебирать тяжелые локоны, наслаждаясь тем, как они струятся между пальцами. Аманда перевернулась на бок, и Мартин, оторвавшись от ее волос, стал гладить ее шею, а затем положил руку ей на грудь. Сладостно застонав, Аманда подалась вперед. Мартин прижался губами к ее груди. Сначала он действовал осторожно, потом все более настойчиво, пока она не ощутила приятную боль в груди. Однако он отказывался прикасаться к ней так, как ей хотелось.
 Мартин расстегнул ей платье и медленно спустил его с плеч, развязал тесемки на сорочке и стянул ее вниз, до талии. Аманда возликовала, увидев выражение его лица: он был потрясен, очарован, восхищен. Воздух в комнате был прохладным, однако она не ощущала холода, потому что ее согревал его страстный взгляд. Он накрыл ладонями ее груди и сжал пальцы. Аманда застонала, закрыла глаза и откинула голову. Мартин не впервые прикасался к ее груди, но сегодня все было по-другому. Сейчас она лежала на нем и чувствовала себя абсолютно свободной. Это был ее выбор. Она являлась полноправной участницей этого действа, а не просто принимала предлагаемые им ласки.
 Мартин сжал ее набухшие соски, и Аманда едва не задохнулась от восторга. Он на мгновение прекратил эту пытку наслаждением, а затем повторил. С каждым его прикосновением огонь, горевший в Аманде, разгорался.
 А сердце радостно стучало.
 Мартин оторвался от ее губ и принялся целовать грудь. Аманда вскрикнула, когда его губы сомкнулись на соске. Он слегка втянул его в себя, и она застонала. Привалившись к спинке кушетки, она обхватила его голову руками и притянула к своей груди, предлагая ему брать то, к чему он так стремился, наслаждаться этим.
 Помучив ее, Мартин откинулся на подушку, запустил пальцы в волосы Аманды и привлек ее к себе. Его восторгали ее пыл, ее чувственность, ее способность откликаться на его порывы. Они уже стали единым целым – и в стремлениях, и в желаниях. Богатый опыт научил его продлевать мгновения, получать полное наслаждение от каждого шага на дороге, которую он так хорошо познал.
 Мартин был захвачен вихрем страсти не меньше, чем Аманда. С ней все было по-другому, и ему нравилось изучать ее, приобретать новый опыт вместе с ней. Нравилось просто дотрагиваться до нее, ощущать под рукой нежную кожу, пробуждать своими ласками ее чувственность и медленно и мучительно вести ее к кульминации. Он никак не мог насытиться, ему хотелось большего. Он с жадностью впился в ее губы, и она со стоном приникла к нему всем телом. Не отрываясь от нее, он стянул ее одежду на бедра, а потом, одной рукой обхватив ее за талию, другой полностью снял платье и сорочку и бросил их на пол. Аманде осталось только избавиться от панталон, что она и сделала, однако для этого ей пришлось встать.
 Когда Мартин увидел ее обнаженной, в одних чулках, у него захватило дух. Он замер, восхищенный, и только его взгляд медленно поднимался от изящных ступней к округлой груди. В свете свечей ее кожа мерцала, как жемчуг. Налюбовавшись, он раскрыл объятия, и она легла рядом с ним. Ее обнаженное тело являло собой красивейшую картину на фоне яркого шелка подушек. Она казалась редкой жемчужиной.
 Которая принадлежит ему.
 Часть его стремилась к полному наслаждению, побуждала его выпустить наружу страсть, бушевавшую в нем. Но другая часть заметила мечтательное выражение в ее полуприкрытых глазах и захотела, чтобы эти глаза широко раскрылись в экстазе.
 И второе желание пересилило.
 Мартин нежно прижался к ее губам, и Аманда открыла рот навстречу его языку. Она вела себя без колебаний, не размышляя – способность рассуждать здраво давно улетучилась. Ею руководил инстинкт, и инстинкт подсказывал ей, что на этом пути ее ждет райское наслаждение, что вдвоем они достигнут высот блаженства – и тогда все изменится. Навсегда.
 Мартин уложил Аманду на себя, приподнял ее за плечи, позволяя ей животом почувствовать твердость его набухшего мужского естества. Аманде захотелось ощутить его внутри себя, это желание стало настоящей потребностью. Однако пока…
 Мартин все понял. Он уложил Аманду на кушетку рядом с собой и привстал на локте. Аманда улыбнулась ему и занялась его одеждой. Сначала она спустила с его плеч сюртук и тем самым сковала его руки. Мартину это не понравилось, и он поспешно снял его и бросил на пол.
 Аманда уложила его на кушетку, села рядом и стала расстегивать рубашку. Она спешила, стараясь избавиться от мешавшей ей одежды. Наконец она достигла своей цели. Раздвинув полы рубашки, она устремила восторженный взгляд на его грудь. У нее даже пересохло во рту. Потом, поддавшись порыву, она положила обе ладони ему на грудь и медленно повела их вниз. Она пальцами ощущала выпуклость напряженных мышц, жесткость волосков. Его кожа оказалась очень горячей, и она всем телом чувствовала этот жар.
 Наконец Мартин не выдержал и притянул ее к себе. Она с радостью покорилась ему, обняла за шею и отдалась поцелую. Ею двигало стремление удовлетворить его желание, привязать его к себе.
 Вдруг Мартин резко перевернулся и, подмяв Аманду под себя, лег между ее ногами. Приподнявшись на локте, он принялся целовать ее грудь. Она закинула руки за голову. Он взял в рот сосок и стал с жадностью сосать его. Она застонала и почувствовала, как внизу живота появилась приятная тянущая боль. Мартин перемещался от одного соска к другому, дразня ее, до тех пор, пока она не выгнулась ему навстречу. Тогда он оставил в покое ее грудь и спустился ниже, к пупку. Аманда вскрикнула и, запустив руки в его волосы, судорожно сжала пальцы.
 – Брюки, сними брюки… – Ей пришлось сделать паузу, чтобы облизнуть пересохшие губы. Мартин поднял голову, и их взгляды встретились. На его губах играла лукавая усмешка. – Хочу видеть тебя всего.
 Мартин секунду пристально смотрел на нее, затем наклонил голову и стал целовать ее пупок, одновременно расстегивая свои брюки. Аманда лежала под ним с закрытыми глазами и вслушивалась в собственные ощущения. Вдруг Мартин встал, и Аманда, открыв глаза, успела увидеть, как он снимает брюки.
 Обнаженный, он замер перед ней. Он был прекрасен, все в нем вызывало у Аманды восторг, но она хотела видеть его всего, поэтому отодвинулась подальше. Однако он придвинулся ближе, потом склонился над ней и поцеловал. Этот поцелуй был особенным, он говорил, что время пришло, что лев наигрался и желает получить причитающееся. Аманду, будто по команде, захлестнула жаркая волна страсти.
 С того момента, когда Аманда рассказала, что именно возбудило ее, Мартин с трудом сдерживал себя. Сейчас же всепоглощающее желание смело со своего пути все преграды, уничтожило остатки здравого смысла. Им двигала одна мысль: Аманда готова к единению их тел и душ так же, как и он. Им руководило стремление оказаться внутри ее роскошного тела.
 Опыт помог Мартину замедлить бег приливной волны. Продолжая целовать Аманду, он заставил ее раздвинуть ноги и засунул пальцы в жаркие глубины ее лона. Чувствуя, какая она влажная, он ласкал ее сначала нежно и осторожно, потом все настойчивее. Аманда выгибалась и стонала, интуитивно отзываясь на движения его пальцев, открываясь ему, предлагая себя. Понимая, что она уже на пределе, он лег на нее и, помогая себе рукой, медленно вошел в нее, остановился, вышел… и вдруг резким толчком ворвался внутрь, успев почувствовать, как разорвалась девственная плева.
 Аманда вскрикнула от боли, дернулась и замерла. Мартину, которому хотелось завоевать ее, утвердить свое право на нее, сделать ее своей, потребовалась вся его выдержка, чтобы не шевелиться. Он поднял голову и заглянул ей в глаза.
 Аманда учащенно дышала. Боль не проходила, даже немного усилилась. Она открыла глаза и устремила на Мартина затуманенный взгляд.
 – Господи! – медленно выдохнула она.
 Ее взгляд прояснился, она задвигалась под ним.
 – Нет! – предостерегающе воскликнул Мартин, нежно целуя ее. – Подожди минутку.
 У Аманды вырвался судорожный вздох.
 – Такое ощущение…
 Мартин стал целовать ее и вскоре почувствовал, как напряжение покидает ее тело.
 Оно капитулировало.
 Это был сладчайший момент в его жизни, дополненный ощущением правильности выбора. Он получает то, что ему причитается, это его право, его привилегия. Это цель, к которой он стремился всю свою жизнь, и понимание этой цели пришло только сейчас.
 Больше Мартин не думал, он подчинился инстинкту и начал медленный ритмичный танец любви – танец, который он мог исполнять только с Амандой, его второй половиной. Их тела переплетались, зеркально повторяя движения друг друга, ими двигала страсть отдаться и овладеть. Аманда ускорила темп и, вцепившись в его плечи, согнула ноги в коленях и подняла их почти до талии, шире открываясь ему. Она стонала, выкрикивала его имя, и это еще сильнее распаляло его. Он приподнялся на руках и стал входить в нее резкими, мощными толчками. Она бесстрашно принимала его в себя, ее тело легко поддерживало заданный им ритм. Он тонул в ее влажном, горячем лоне, оно обхватывало его, как будто было создано для него. Больше не существовало двух людей, сплетенных в объятиях, они стали одним целым, соединенным общей страстью, соединенным полностью, без остатка – навсегда.
 Мощная волна подхватила их и вознесла на самый верх.
 Они забились в экстазе, шепча имена друг друга.
 Аманда замерла. Она ощущала только блаженство, наслаждение и радость. Она наполнялась счастьем от сознания, что все это подарил ей Мартин и что он все еще с ней. Она чувствовала его в себе, ощущала жар его тела и знала: то, что случилось сейчас, было не просто соитием.
 Она восторжествовала, однако ее торжество было совсем иного рода, чем она ожидала. Далекое от девичьего ликования, оно скорее походило на глубочайшее удовлетворение, на бескрайнюю нежность, на радость от того, что Мартин желает ее. Аманда чувствовала себя женщиной, нашедшей своего единственного, свою судьбу. Свое будущее.
 Она сжала руками его голову, приподнялась и страстно поцеловала, а потом, оторвавшись от него, с тихим вздохом устало откинулась на подушки.
 Он утратил способность думать.
 Это открытие вызвало в нем панику. Он изо всех сил пытался сосредоточиться, но голова оставалась пустой.
 Мартин не представлял, как долго он лежал обнаженный рядом с Амандой, прежде чем вернулся к действительности. Это должно было бы испугать его. Но вместо этого…
 Он с готовностью игнорировал отсутствие мыслей в голове и с радостью принимал новые ощущения.
 А эти самые ненасытные чувства устроили в его душе самую настоящую бурю. Вроде бы они должны были успокоиться после того, что ему отдала Аманда, после того, что он взял у нее однако все никак не унимались.
 Мартин с нежностью взглянул на Аманду. Обнаженная, она лежала прижавшись к нему, в его объятиях. Именно там, где и следовало.
 Он не впервые испытывал удовлетворение после соития, но в этот раз его поразила глубина этого чувства, полная отрешенность от действительности. Все его ощущения были другими, только он не мог определить, в чем же различия.
 Просто они были сильнее. Богаче. Глубже.
 Всеобъемлющими.
 Более опасными. Потому что могли превратиться в настоятельную потребность.
 В то, в чем он будет нуждаться. И то, чего будет желать.
 Мартин понимал, что следует все обдумать, что они с Амандой перешли за грань, установленную их обществом, и теперь им предстоит искать путь назад. Однако как он ни старался здраво оценить ситуацию, мысли упорно разбегались, уступая место чувствам, ярким и одновременно хрупким. В конце концов он уступил – и очарованию момента, и силе чувств – и просто залюбовался Амандой, женственными линиями ее тела, нежностью кожи. Ему было приятно вслушиваться в ее тихое дыхание и лениво перебирать разметавшиеся локоны.
 Огонь в камине погас, и в комнате похолодало. Аманда поежилась во сне.
 Мартин не хотел, чтобы она просыпалась. Пока.
 У него вдруг возникло настоятельное желание увидеть ее в своей кровати. Поддавшись порыву, он встал с кушетки, накрыл Аманду шелковым покрывалом, собрал с пола ее одежду и завернул в плащ – свою он трогать не стал, – открыл дверь. Подхватив узелок с одеждой и подняв Аманду на руки, он вышел из библиотеки.




 Глава 9


 В доме стояла полная тишина. Мартин не чувствовал холода. Поднявшись наверх, он нажал на ручку двери своей спальни. Замок щелкнул. Аманда не проснулась.
 В роскошно отделанном камине горел огонь, освещая комнату.
 На втором этаже он пользовался только этими тремя помещениями: спальней, гардеробной и примыкающей к ней комнатой, которую он переоборудовал в ванную. Остальные помещения огромного дома, кроме библиотеки и крохотной гостиной на первом этаже, были нежилыми. Безжизненными.
 Спальня была отделала в экзотическом стиле. Диком, страстном и чувственном. Он всегда любил этот стиль.
 В свете камина блестел натертый паркет, посверкивали начищенные до блеска медные и позолоченные украшения. Тень от огня подчеркивала сложность резьбы, роскошь бархата, парчи, шелков и кожи. В полумраке цвета казались глубже, а вся комната приобретала таинственную атмосферу.
 Центром спальни являлась массивная резная кровать с тяжелым парчовым балдахином. С шелковыми простынями, толстой пуховой периной, пышными подушками – это было ложе для императора.
 И его искусительницы.
 Уложив Аманду на кровать и укрыв ее, Мартин стоял и смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Она была прекрасна. Он сразу увидел это, только до настоящего момента запрещал себе замечать. А сейчас позволил. Он любовался ее золотистыми волосами, разметавшимися по подушке, и нежным румянцем на атласных щечках. Шелковое одеяло не скрывало грациозных очертаний ее тела.
 Неожиданно Мартин понял, что он еще слишком возбужден для того, чтобы спать. Он перенес металлическую грелку с углями к камину и вернулся к кровати. Аманда вдруг пошевелилась, потянулась… и опять погрузилась в сон. Она лежала на боку, одна нога была согнута и выглядывала из-под одеяла, другая – вытянута. Тонкий шелк образовал вмятину между ее раздвинутых ног. Это зрелище будоражило чувства Мартина, дразнило, искушало его…
 Сцепив зубы, он взялся за край одеяла. Для Аманды все это впервые, наверняка она сильно устала, напомнил он себе. Вдруг его взгляд упал на синюю шелковую ленточку в оборках. На ее подвязку.
 Мартин спорил с самим собой целую минуту, потом выпустил одеяло. Засунув палец под подвязку, он понял, что она слишком сильно стягивает ногу. При этом он обнаружил, что кожа Аманды горячая, и поспешно отдернул руку.
 Следовало бы раньше снять с нее чулки, но уж больно хороша она была в них. Этакое декадентство – обнаженная дама в одних чулках.
 И подвязках.
 – Проклятие!
 Чувствуя нарастающее возбуждение, Мартин в замешательстве почесал затылок. Его голова все еще отказывалась возвращаться к здравомыслию. К тому же он не видел способа снять подвязку, не прикасаясь к ней. А прикасаться к ней опасно, так как он уже на пределе. Но и с подвязками, стягивающими ноги, спать опасно. Нет, он не допустит, чтобы ее жизнь подвергалась опасности в его кровати.
 Этого довода оказалось достаточно.
 Собрав свою волю в кулак, Мартин взялся за подвязку и, затаив дыхание, потянул се вниз. Оказалось, что снимать чулки – это тоже пытка. Нежный шелк скользил по ее коже, гладкой, теплой. И он не мог не дотрагиваться, не гладить ее, не ощущать ее под своей ладонью.
 Наконец один чулок был снят. Мартин бросил его на пол и склонился над другой ногой.
 Чтобы добраться до другой подвязки, он был вынужден откинуть одеяло, и тогда его взору открылось гораздо больше, чем ему следовало бы видеть. Приструнив себя, он быстро стащил с ноги подвязку, а потом стал медленно снимать чулок. При этом он не удержался и погладил Аманду под коленкой. Неожиданно ее нога приподнялась, как бы приглашая полюбоваться собой. Мартин поднял голову – и встретился с взглядом васильковых глаз.
 Горящих желанием.
 Он увидел, что грудь Аманды учащенно вздымается. Воздух между ними накалился. Он перевел взгляд на укрытые шелком бедра, на то место, которое еще несколько минут назад манило его.
 Аманда перевернулась на спину и раздвинула ноги.
 Мартин резко выпрямился, чтобы сделать глубокий вдох, и попятился.
 Пристально глядя на него, Аманда встала на колени перед ним. Улыбаясь, она придвинулась к краю кровати и положила ладони ему на грудь.
 – Теперь моя очередь, – кокетливо проговорила она.
 Аманда медленно повела ладони вниз. Ее взгляд следовал за руками. У Мартина пересохло во рту от волнения, в голове стучало. Дыхание стало поверхностным и частым, воздуха хватало только на то, чтобы не задохнуться, – на сопротивление сил уже не оставалось. Он замер с закрытыми глазами, а руки Аманды скользили по его телу. Крохотные ручки, наделенные огромной властью, способные сделать из него раба. Его никогда не ласкали так, как сейчас, ни одна женщина не пробуждала в нем такие чувства.
 Он был абсолютно беспомощным. Он превратился в ее пленника.
 И даже его сила воли не могла этому помешать.
 Аманда поняла все это и торжествовала. Оказывается, ее льву нравится, когда его гладят. Он сам только недавно гладил ее, и ей было очень приятно. Теперь ее очередь дарить ему наслаждение и получать за это награду.
 Аманда водила руками по его мощному телу и отмечала те места, прикосновение к которым доставляло ему наибольшее удовольствие. Потом, когда она подключила к ласкам язык, губы, рот, она вернулась к этим местам. Мартин дрожал от едва сдерживаемого возбуждения. Сознание, что ее ласки так действуют на него, в свою очередь, возбуждало Аманду.
 Через несколько минут оба сгорали от страсти, обоими двигало одно и то же желание – стать единым целым. Аманда мгновенно узнала его и открылась ему навстречу.
 Увлекая Мартина за собой, она повалилась на кровать. Он накрыл ее своим телом, подсунул руку под ее ягодицы и вошел в нее. Аманда удивилась тому, как легко это у него получилось. Это было последнее, о чем она подумала. А потом она окунулась в пылающий океан страсти.
 Их тела двигались в едином ритме, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, стремительно приближаясь к кульминации.
 Наконец Аманда забилась под ним, открываясь шире, чтобы вобрать его в себя как можно больше.
 Наконец Мартин забился на ней, резкими толчками пытаясь зайти в нее как можно глубже.
 Они сжимали друг друга в объятиях, стремясь слиться полностью. Обоих переполняло счастье, непередаваемое ощущение соприкосновения двух душ.
 Их полного единения.
 Мартина разбудил звук сдвинувшегося в камине полена. Он почувствовал рядом с собой тепло обнаженного тела. Ощущение не было неприятным. Он лежал на животе, а женщина рядом с ним – на боку, прижавшись бедрами к его бедру.
 И тут он вспомнил, кто она.
 Открытие нахлынуло на него, как огромная волна, подхватило… и выбросило в открытое море. Он ощутил себя одиноким. Ночные события сорвали с Якоря его мир – вернее, те границы, что он установил для себя, – и теперь он не знает, где берег, куда ему пристать.
 Мартин перевернулся на бок, прижался к Аманде и стал перебирать ее волосы. Ему захотелось почувствовать живую плоть под рукой. Она вдруг стала для него единственной связью с действительностью – реальная, надежная.
 Он лежал, вспоминая испытанное с ней наслаждение, и постепенно к нему приходило понимание. То, что он чувствовал, нельзя назвать физическим удовлетворением – он получил более глубокое, чувственное наслаждение. Причем впервые в жизни.
 Ни с одной женщиной он не испытывал ничего подобного.
 Мартин погладил Аманду по голове… убрал руку и перекатился на спину.
 Его мозг снова работал в полную силу, и он пытался определить, что же именно произошло, что все это значит и к чему они пришли, однако ответом ему был вихрь разнообразных чувств. Некоторые из них он испытывал очень редко, а большую часть вообще не испытывал никогда, поэтому даже не мог назвать их.
 И все же одно из этих чувств было особенно сильным.
 Радость от обладания. От того, что она принадлежит ему.
 Что же до остальных… Он опять повернулся к Аманде, погладил ее по голове. Опять ощутил тепло ее тела рядом с собой. И опять попытался разобраться в незнакомых чувствах.
 К тому моменту, когда Аманда проснулась и, повернувшись к нему, устремила на него сонный взгляд, он почти не продвинулся вперед в своих стараниях. По ее лицу он видел, что она вспоминает события минувшей ночи – неудивительно, что она выглядит потрясенной.
 Но он и сам оказался шокированным – своей реакцией на ее взгляд. Испугавшись, что она почувствует его возбуждение, он лег на спину. Только это не помогло. Тогда он положил руку на глаза, чтобы не видеть ее, и с достойным похвалы спокойствием произнес:
 – Я должен жениться на тебе.
 Это было очевидно.
 Ответом ему стало долгое молчание. Наконец Аманда тихо, но твердо проговорила:
 – Нет.
 Мартин мысленно повторил это слово, повернул голову и вопросительно посмотрел на нее:
 – Нет?
 В ее глазах появилось странное выражение – изумление, граничащее с ужасом. Губы плотно сжались.
 – Нет, – так же твердо повторила она.
 – Что, черт побери, ты подразумеваешь под этим «нет»? – Мартин резко приподнялся на локте. Его тело напряглось, только это напряжение было совсем иного рода. – Хватит игр. Это, – он указал рукой на них обоих, – реальность.
 – Верно, – прищурившись, согласилась Аманда.
 С этими словами она выскользнула из-под одеяла и слезла с кровати. Мартин попытался схватить ее, но не успел.
 – Аманда!
 Аманда даже не оглянулась, развернула узел с одеждой и надела сорочку.
 Мартина охватила самая настоящая паника. Чертыхаясь, он соскочил с кровати и встал между дверью и Амандой, которая уже успела надеть платье и теперь расправляла кружева.
 – И куда же ты собралась? – процедил он.
 Она спокойно посмотрела на него. Если вид его обнаженного тела и действовал на нее, она это отлично скрывала.
 – Домой.
 Мартин едва не закричал, что она и так дома, что ее место здесь, но сдержался, испугавшись, что она догадается о его чувствах.
 – Прежде чем ты уйдешь, нам надо кое-что обсудить.
 – Что? – Аманда взяла плащ.
 – Свадьбу.
 – Эта ночь не является основанием для свадьбы, – заявила она, пряча в карман плаща подвязки и чулки.
 Мартин в гневе сжал кулаки.
 – Нет, мы поженимся именно из-за этой ночи. – Мартин едва не кричал. – Ты благородная дама, ты Кинстер! Ты целую ночь провела в моем доме, в моей кровати, черт побери! Да, я целых десять лет не появлялся в свете, но есть основы, которые никогда не меняются. Разумеется, мы поженимся!
 Аманда надела туфли.
 – Нет.
 – Нет?
 Она посмотрела ему в лицо. В ее глазах читался вызов.
 – Надеюсь, до тебя все же дойдет то, что я повторю: мы не поженимся только из-за того, что какие-то общественные устои настаивают на этом.
 – Они не настаивают – они требуют!
 – Ха! – ухмыльнулась Аманда. – Мы никому не скажем! Зачем вмешивать в это свет и вообще кого-нибудь? – Освещенный огнем камина, Мартин был прекрасен, и Аманда намеренно распаляла себя, чтобы подавить вызванные его видом чувства. – Спокойной ночи. – Она решительно направилась к двери.
 – Аманда!
 Неужели он действительно думает, что сможет остановить ее? Аманда вышла в темный коридор.
 – Вернись! – позвал выскочивший вслед за ней Мартин. – Нам надо поговорить.
 – Только не на эту тему.
 В темноте Аманда нащупала поручень перил. Наверное, это галерея, решила она и ускорила шаг.
 – Ты не выйдешь, парадная дверь не открывается.
 Неужели он думает, что она поверит ему? Добравшись до галереи, Аманда вздохнула с облегчением, разглядев во мраке очертания парадной лестницы. Она услышала шаги Мартина, только они почему-то удалялись, а не приближались. Не обратив на это внимания, она решительно направилась к лестнице.
 А Мартин тем временем вернулся в комнату. Один Бог знает, что она затеяла, но не может же он бегать за ней голышом! Ворвавшись в гардеробную, он быстро надел брюки и куртку, выбежал в коридор и поспешил за Амандой. На последних ступеньках он услышал, как она возится с замком двери.
 – Я же сказал, что дверь не открывается!
 – Что за глупости! – Она повернулась к нему. – Это же Парк-лейн, а не задворки Бомбея! Ни один уважающий себя дворецкий не допустил бы, чтобы замок на парадной двери заржавел!
 – У меня нет дворецкого, ни уважающего себя, ни какого-либо другого.
 Аманда изумленно уставилась на него.
 – Ты живешь здесь один?
 – У меня есть человек.
 – Один?
 – Мне достаточно.
 – Очевидно, нет. – Она указала на дверь. – С нижним замком я справилась. Верхний заело. Открой его.
 Вероятно, ее уже не остановить, она закусила удила, а он еще не научился обуздывать ее. Мартин в сердцах стукнул кулаком по замку, намереваясь продемонстрировать тщетность ее усилий.
 К его удивлению, дверь со скрипом открылась, и он едва не упал.
 – Вот! – торжествующе вскричала Аманда и распахнула дверь.
 Мартин попытался закрыть дверь, но она сорвалась с одной петли, и ее заклинило.
 Аманда выбежала в ночь. Мартин бросился за ней и поймал уже почти у улицы.
 – Не смей! – вскричала Аманда, когда он схватил ее за локоть.
 Мартин ошеломленно заморгал, ошарашенный ее гневным взглядом.
 – Мне не сметь? – Ведь он уже достаточно посмел… Воспоминания нахлынули на него, ему захотелось схватить ее, перекинуть через плечо и отнести в кровать… Он закрыл глаза, стараясь справиться со своими чувствами. А когда открыл, Аманда уже бежала к воротам.
 – Господи Боже мой! – Уперев руки в бока, он смотрел ей вслед. Ну почему она так разозлилась? Ведь он хочет жениться на ней, он четко и ясно заявил об этом.
 Аманда шла, наклонив голову и закусив губу. К счастью, ее дом был недалеко, всего в нескольких кварталах. Она старалась не вспоминать о том, что испытала с Мартином, и думать только о своей спальне, о своей кровати.
 Проклятие!
 Тихо чертыхаясь, она разжигала свой гнев, потому что не могла дать волю чувствам. Сейчас, наверное, два или три часа утра. Лондон спит глубоким сном, улицы пусты. Она не возражала бы, если бы Мартин догнал ее, однако она не намерена обсуждать свадьбу до тех пор, пока все не обдумает, не проанализирует и не решит, как быть дальше.
 А чтобы это решить, нужно распутать тот клубок, который он так мастерски запутал.
 Мартин догнал ее и пошел рядом. Аманда чувствовала на себе его тяжелый взгляд.
 – Я хочу узнать, правильно ли я все понимаю. – По его тону было ясно, что он с трудом сдерживает себя. – Ты положила на меня глаз в нашу первую встречу. С самого начала у тебя была одна цель – пробраться ко мне в постель. Ты в этом преуспела – и что? Отступаешь в панике?
 Они дошли до угла Аппер-Брук-стрит. Аманда остановилась и повернулась к нему лицом.
 – Я никогда не думала о том, чтобы заставить тебя жениться на себе.
 Мартин двигался так стремительно, что Аманда ничего не заметила. Секунду назад они стояли друг перед другом – и вот она прижата к стене дома.
 – Если не жениться, тогда что? – Он пристально смотрел ей в глаза. – Чего ты хочешь от меня?
 У Аманды бешено стучало сердце.
 – Когда я добьюсь того, чего хочу, обещаю, ты об этом узнаешь.
 Проскользнув у него под рукой, она завернула за угол и поспешила домой.
 – Просто не верится, что ты наконец-то… – Амелия смотрела на сестру расширившимися от удивления глазами. – Это действительно было так здорово?
 – Да. Во всяком случае, я так считала. А вот что думал он – никто не знает. И вообще, думал ли он что-нибудь?..
 Амелия нахмурилась:
 – Я думала, ты уверена в том, что он чувствовал то же самое.
 – Была уверена.
 В тот момент. А сейчас нет. Сейчас Аманда не могла объяснить, почему она, наслаждаясь ласками Мартина в его роскошной кровати, была так уверена в том, что ей удалось поймать в ловушку своего льва и связать его не общественными условностями, а чистыми и сильными эмоциями.
 Она недовольно хмыкнула:
 – Как бы то ни было, ему от меня не сбежать. Мы закончили первую партию, но до конца игры еще далеко.
 Записка не оказалась для нее неожиданностью. Когда она спустилась к ужину, дворецкий Колторп, прокашлявшись, тайком от всех подал ей на серебряном подносе сложенный вчетверо листок. Она благодарно кивнула, спрятала его в ридикюль и поспешила в столовую, на мучительное семейное сборище, предшествовавшее двум балам и одному рауту.
 Ее сила воли была подвергнута тяжелейшему испытанию, однако она выстояла и достала записку только утром, когда вернулась в свою спальню, надела ночную сорочку, расчесала волосы и отпустила горничную.
 Удобно устроившись в кресле у камина, она развернула листок. Как она и ожидала, это было приглашение на утреннюю прогулку верхом. Изучив размашистый, уверенный почерк, она сложила записку, минуту смотрела на огонь, а потом бросила ее в камин.
 Когда пламя превратило приглашение в пепел, она встала с кресла и направилась к кровати.
 Когда часы в Сити пробили пять, он уже стоял на углу, на этот раз без грума, и держал в поводу кобылу. Жеребец нетерпеливо бил копытом.
 Аманда наблюдала за ним из давно опустевшей детской. Утро было пасмурным и холодным, солнце еще не встало. Она видела, как укорачивается его тень, по мере того как день вступает в свою силу. Она видела, как он поехал прочь, когда солнце окрасило крыши домов. После этого она спустилась вниз, в свою спальню.
 Она решила быть безжалостной. Нельзя давать слабину и сдаваться, нельзя снова встречаться с ним во мраке полусвета. Нельзя вернуться в его логово, нельзя появляться в том мире, который он для себя выбрал.
 Если он действительно хочет ее…
 Если это так, если он чувствует к ней хотя бы долю того, что чувствует она, тогда он придет к ней. В ее мир, в мир, к которому он повернулся спиной.
 Если это так…
 – Ты готова?
 Придав своему лицу радостное выражение и растянув губы в улыбке, Аманда повернулась к стоявшей в дверях Амелии.
 – Да. – Отложив щетку для волос, которую уже неизвестно сколько держала в руках, она взяла зонтик. – Реджи приехал?
 – Только что.
 Мартин закрыл за собой парадную дверь и замер на террасе, оглядывая парк. Все аллеи были запружены экипажами: высший свет прогуливался по лужайкам, выставляя себя напоказ, яркие платья дам казались экзотическими цветами на фоне зеленой травы и мужчин, одетых более строго.
 Выходит, послеполуденный променад в парке так и остался обязательным мероприятием для представителей высшего общества. Во всяком случае, для дам.
 А ему хотелось увидеть одну из этих дам.
 Спустившись с террасы, Мартин вышел за ворота и пересек Парк-лейн. Войдя в парк через малые ворота, он направился к тенистому уголку, где, как ему казалось, и должна быть Аманда в окружении толпы.
 Мартину безумно хотелось видеть ее. И он не старался понять, чем вызвано такое сильное желание. Нелепо, конечно, что мужчина с его опытом не может смириться с ее уходом, воспринять встречу с ней как мелкий эпизод своей жизни. Не может, несмотря на ее уверенное «нет», отойти в сторону и забыть о ней.
 И все потому, что он не в состоянии забыть о том, что было между ними. Забыть ощущение полнейшего удовлетворения, весь тот ураган новых для него чувств. Он до сих пор не понимает, как все произошло, почему он потерял контроль над ходом событий. Не понимает, почему все так резко оборвалось.
 Почему она убежала.
 Ее бегство лишь подтвердило ее решение. Она его больше не хочет.
 Ну и ладно. Стиснув зубы, Мартин шел по лужайкам сквозь нарядную толпу. Собственные слова насмешливо звучали у него в голове. Ничего не ладно. У него такое ощущение, будто он нашел потрясающую драгоценность – обнаружил нечто, что существует только в сказках, – а она отобрала ее у него и ушла.
 Мартин разволновался до такой степени, что вынужден был остановиться под деревом и успокоиться. Его план прост. Если он, понаблюдав за ней, убедится, что она счастлива и довольна жизнью, он смирится и уйдет.
 Другого и не может быть. Если он ошибся в ней, если он сможет убедить себя в том, что она пошла на эту опасную авантюру исключительно ради развлечения, что ж, ему от этого будет только легче.
 Выйдя из-под дерева, Мартин продолжил поиски. Великосветский променад еще не достиг своей кульминации, поэтому для скрытого наблюдения за Амандой народу было маловато, зато найти ее было легче.
 И тут он увидел ее.
 Она шла рядом с девушкой, очень похожей на нее, своей сестрой-близняшкой. Однако их нельзя было назвать копией друг друга. Девушек сопровождал Реджи Кармартен. Аманда шла в середине, ее лицо закрывал зонтик.
 Мартин забежал под раскидистое дерево и стал наблюдать. Сестра Аманды и Кармартен что-то обсуждали, улыбаясь и жестикулируя. Аманда же вступала в разговор, только когда к ней обращались. Она оживала, лучезарно улыбалась и произносила несколько слов, а потом замолкала, глядя под ноги. Ее привычные живость и веселость исчезали, взгляд потухал, на лице появлялось затравленное выражение.
 Мартин успел насчитать три таких странных трансформации. Сестра Аманды остро чувствовала ее настроение. Она что-то сказала Реджи, и оба склонили головы к Аманде.
 Они пытались приободрить ее.
 Реджи указал на группу впереди, Аманда посмотрела туда и отрицательно покачала головой. После непродолжительного обсуждения Аманда махнула рукой в сторону скамейки под деревом. Сестра и Реджи начали возражать, но она была непреклонна. Тогда они разделились: Кармартен с сестрой направились к группе, а Аманда – к скамейке.
 Аманда держала зонтик так, чтобы укрыться от посторонних взглядов, а не от солнца. Она радовалась тому, что можно посидеть в одиночестве: сейчас ей меньше всего хотелось вести светские беседы, тем более с Персивалем Литтон-Смитом, которого она заметила в толпе.
 А одиночество ей нужно для того, чтобы подумать – в разгар сезона это почти невозможно. Вечером, когда один бал следует за другим, у нее почти не остается времени ни на себя, ни тем более на размышления.
 Что, если она ошиблась? Что, если его интерес к ней недостаточен? Что, если он не почувствовал того, что почувствовала она? Что, если?.. Что, если?..
 Все эти бесчисленные вопросы не имели ответов. Аманда решила сосредоточиться на том, что, по ее мнению, ей известно. На том, что, по ее ощущениям, является действительным положением вещей. На том, что ей подсказывала интуиция.
 Мартин создан для нее – после нескольких лет поиска она была абсолютно в этом уверена. А она создана для него. Мысль о том, что он может связать свою жизнь с менее уверенной в себе женщиной, казалась абсурдной: ведь он будет терроризировать ее, как самый настоящий тиран. И все же…
 Аманда категорически отказывалась принять предложение, сделанное под давлением социальных условностей. Когда Мартин заявил, что именно «должен» жениться на ней, все в ней воспротивилось этому. Она просто не хотела верить своим ушам. Но пришлось. А может, он действительно что-то испытывает к ней и использовал довод с «общественными устоями» для того, чтобы скрыть истинные мотивы? А может, он еще и сам не понимает, что чувствует к ней? Кто поймет, что творится в душе этого мужчины?
 Тайна за семью печатями, однако в данном случае эта тайна должна быть раскрыта, иначе она просто сойдет с ума. Надо выяснить, что именно он чувствует. Тогда каков ее следующий ход? Допустим, что игра продолжается и он еще не забыл ее.
 Эта мысль немного приободрила Аманду, однако она напомнила себе, что львы так не поступают. Львы – собственники, причем они одержимы идеей владеть. Если так, то возвращаться в его мир рискованно. Если она вернется, то окажется в его власти, и именно он будет диктовать правила игры. Нельзя давать ему такое преимущество – кто знает, как он им воспользуется? Она представила несколько направлений развития событий, и все заканчивались вынужденным замужеством. Нет.
 Их игра должна продолжаться там, где она наметила, – в высшем свете. Проблема только в том, как его выманить из логова.
 С их последней встречи прошло четыре дня. Кроме той записки, от него не было никаких известий. Выслушав его историю из его собственных уст, она поняла, что его антипатия к высшему обществу очень глубока и что он еще не готов разрушить стены, которые сам же и воздвиг. Однако он может прийти в ее мир, если она не пойдет в его. Как бы его поторопить?
 Аманда строила планы и тут же отбрасывала их. Она пыталась побороть нарастающее уныние, уверяя себя, что сидеть сложа руки и греться одной надеждой – не в ее духе.
 Внезапно холодные длинные пальцы легли ей на плечо возле шеи. От неожиданности она едва не выронила сумочку.
 – Нет, сиди на месте.
 Мартин убрал руку, и Аманда, повернув голову, подняла на него глаза.
 Его лицо ничего не выражало, оно было вежливо-бесстрастным, зато взгляд оказался более красноречивым.
 «Где ты была? Почему ты избегаешь меня?»
 Она видела в его глазах эти вопросы и многие другие, однако он не задал ни одного из них вслух, а она не посчитала нужным ответить.
 Так они и замерли, глядя друг на друга.
 Наконец Мартин наклонился к ней и поцеловал. Ее губы мгновенно приоткрылись навстречу его языку. Поцелуй был недолгим, и после того как Мартин оторвался от нее, у нее еще несколько секунд приятно кружилась голова. А когда она пришла в себя, то сразу же прошипела:
 – Ты не имеешь права целовать меня на людях!
 – А я взял да поцеловал, – заявил Мартин. – Никто не видел.
 Аманда огляделась по сторонам и немного успокоилась.
 – Почему ты не пошла с сестрой и Кармартеном?
 Она неопределенно взмахнула рукой и посмотрела в ту сторону, куда ушли Амелия и Реджи.
 – Неважно себя чувствую. – Удивленная его молчанием, она подняла на него взгляд и, догадавшись, о чем он подумал, зарделась. – Нет, не это. Просто я… не расположена к общению. Немного переутомилась.
 Очевидно, Мартин решил, что она имеет в виду ежемесячное недомогание женщин. Но оно тут ни при чем. А это значит, что не исключено, что… такая вероятность просто не приходила ей в голову. Ее мозг лихорадочно заработал.
 – Нам надо поговорить, – тихо, но настойчиво произнес Мартин. – Но не здесь. И не сейчас.
 – Разумеется, не здесь и не сейчас. – От пугающих мыслей Аманду бросило в жар.
 Мартин внимательно наблюдал за ней и наконец сказал:
 – Встретимся завтра утром в пять на том же месте.
 – А если я не приду?
 – Если не придешь, я пойду к твоему дому и буду стучать в дверь, пока не откроешь.
 Они услышали приближающиеся голоса. Аманда подскочила и выглянула из-за зонтика: к ним шли Амелия и Реджи. Они о чем-то оживленно спорили. Она повернулась к Мартину, но того уже и след простыл.
 Размышляя, кому на этот раз досталась победа, ей или Мартину, Аманда пошла навстречу сестре и Реджи.




 Глава 10


 Никому, решила она, выскальзывая из дома в пять утра на следующий день. Да, он пришел в высший свет, чтобы найти ее. Это, конечно, обнадеживает. Однако он опять тянет ее в полумрак. Следовательно, с ним нужно встретиться на полдороге.
 Мартин ждал Аманду на углу. Услышав ее шаги, он повернулся.
 – Доброе утро, – улыбнулась она.
 Прежде чем подсадить ее в седло, он на мгновение сжал ее руку, потом запрыгнул на жеребца и спокойно ждал, пока она усядется.
 В парке они пустили лошадей в легкий галоп. Видя, какое удовольствие доставляет Аманде скачка, Мартин не стал заводить разговор на волнующую его тему, хотя слова так и рвались с языка. Как обычно, они доскакали до конца аллеи, потом, как обычно, замедлили шаг и съехали на траву. Аманда направила кобылу к уединенной тропинке, вившейся между деревьями. Мартин принял это как знак примирения, а не как признак того, что она готова выслушать его доводы. Он пустил жеребца вслед за кобылой и еще раз мысленно перечислил свои аргументы.
 Когда они углубились в чащу, Аманда натянула повод и вопросительно посмотрела на подъехавшего к ней Мартина.
 – Нам нужно пожениться, – без обиняков заявил он.
 Аманда изящно выгнула бровь.
 – Почему?
 Мартин сдержал себя, хотя ему хотелось рвать и метать.
 – Потому, что мы были близки. Потому, что ты благородного происхождения, из благородной семьи, которая не будет попустительствовать в подобных вопросах. Потому, что я из благородной семьи и думаю так же. Потому, что этого требует общество. Тебе нужны еще доводы?
 – Да.
 Ее «да» было окончательным и бесповоротным. Взгляд васильковых глаз выражал решимость, голова была гордо поднята. Мартин распознал все эти признаки, однако не мог понять, в чем причина ее непреклонности.
 Он уже собрался что-то сказать, но Аманда взмахом руки остановила его:
 – Только мы с тобой знаем, что были близки, так что не надо думать, будто ты погубил меня. – Она твердо выдержала его взгляд. – Кстати, я виновата в этом не меньше, чем ты… если ты помнишь.
 К своему сожалению, Мартин не мог вспомнить многого, и это злило его.
 – Но в нашем кругу…
 Аманда перебила его, рассмеявшись:
 – Ты отказался от «нашего круга», поэтому не можешь утверждать, будто на тебя распространяются его моральные устои. – Она пустила лошадь шагом.
 Мартин заскрежетал зубами и поехал за ней.
 – Пусть я и отказался, – процедил он, – но ты-то нет. Его устои касаются тебя. Твоя жизнь очень сильно повязана светскими условностями. – Аманда оглянулась на него. Она улыбалась, однако взгляд был серьезным. – Отказался или нет, только я не желаю, чтобы меня еще раз подвергали остракизму как человека, не нашедшего правильный выход из ситуации.
 – А-а, – протянула Аманда, – ты о том давнем скандале. Я о нем забыла.
 – Трудно не увидеть определенную параллель.
 – За исключением одного: в тот раз ты не был виноват, а в этот, уверяю тебя, у меня нет намерения покончить с собой. – Аманда хотела добавить, что она к тому же и не беременна, хотя не знала этого наверняка. Она вообще не считала возможным использовать в споре довод о том, что она носит под сердцем его ребенка, его наследника. – Вместо того чтобы тратить время на бесполезную болтовню, позволь мне открыть свои карты. – Мартин кивнул, и она продолжила: – Моя позиция проста: я не выйду замуж – ни за тебя, ни за кого-то другого – под давлением общественных норм. Я не считаю требования света веским основанием для замужества. Особенно для моего. Это ясно?
 «Интересно, – подумал Мартин, – что она недоговаривает? Все, что она сказала, верно, и я с этим согласен, только сказала она не все». Нетрудно увидеть, что к двадцати трем годам у нее при ее характере – необузданности, склонности к развлечениям и приключениям – выработалась стойкая антипатия к социальным условностям, которые ограничивают ее жизнь. И совершенно естественно, что она наотрез отказывается выходить замуж под давлением обстоятельств.
 – Абсолютно, – ответил Мартин.
 Аманда удивленно заморгала и после небольшой паузы спросила:
 – Значит, ты согласен с тем, что нам не надо жениться ради соблюдения приличий? – Мартин заставил себя кивнуть. – Отлично.
 Мартин ехал вслед за ней и любовался стройной шейкой, блеском золотистых волос, изяществом посадки в седле. Любовался и замышлял новую атаку.
 Когда тропинка вывела их на лужайку, расположенную недалеко от ворот, он сказал:
 – Сегодня вечером леди Чалком устраивает небольшую вечеринку. – Аманда оглянулась, и он добавил: – Это в Челси, у реки. Может, встретимся там?
 Аманда отвернулась и решительно покачала головой:
 – Нет. – В ее голосе сквозило сожаление. – Сезон в полном разгаре, сегодня бал у графини Ричмонд. Все мои вечера расписаны до предела. Я же говорила, что открытие сезона положит конец всем неформальным развлечениям.
 Что она под этим подразумевает? Нахмурившись, Мартин смотрел на ее профиль. Внезапно на ее лице отразился испуг:
 – О Боже, там люди! Нам пора расстаться. Это твой грум? – Аманда указала на человека у ворот.
 – Да.
 – Я верну кобылу ему. – Она с улыбкой посмотрела на него. – До свидания. – Пришпорив лошадь, она поскакала вперед.
 Мартин ошалело смотрел ей вслед. Улыбка, бодрое «до свидания» – и это все?
 – Спасибо, мистер Литтон-Смит. А теперь прошу простить меня, мне нужно поприветствовать своих знакомых.
 – Моя дорогая мисс Кинстер, – вцепился в ее руку Персиваль, – конечно, не спорю и буду счастлив сопровождать вас.
 – Нет! – Аманда лихорадочно искала выход из положения, а потом воспользовалась обычным предлогом: – Мне нужно в дамскую комнату.
 – А-а… – Сникнув, Персиваль выпустил ее руку, но в следующую секунду просиял: – Мы не можем допустить, чтобы вы бродили по гостиным ее светлости в одиночестве. Я буду ждать вашего возвращения.
 – Как пожелаете, – холодно проговорила Аманда.
 Наверное, Персиваль решит, что она тяжело больна, думала Аманда, идя прочь. Ведь каждый раз она сбегает от него в дамскую комнату. И опять у него не хватило мозгов сложить два и два, он упорно считает своей обязанностью ограждать ее от всего, что, по его мнению, является легкомысленным, и возвращать на путь добродетели и не желает принимать ее отказа.
 – Ха! – Аманда через арку прошла в малый салон.
 Она танцевала с Персивалем исключительно из чувства долга. Танец не принес ей никакого удовольствия, Персиваль с каждой минутой все сильнее раздражал ее. И дело вовсе не в том, что он прижимался к ней или, упаси Господь, распускал руки – просто он был плохим партнером.
 Приветствуя знакомых и останавливаясь поболтать с подругами, Аманда постепенно продвигалась в угол комнаты, к открытым дверям на балкон, отгороженным от остального помещения раскидистыми пальмами в кадках.
 Это было отличное место для размышлений.
 Проскользнув за пальмы, Аманда огорченно вздохнула. Кроме Персиваля, есть еще много мужчин, которые строят планы в отношении нее. Все знают, что у них с Амелией хорошее приданое и что им уже двадцать три. Что они засиделись в девках. Некоторые считают, что подобная ситуация приводит девушек в отчаяние.
 Может быть, они и правы, но не совсем.
 – Гм! – Аманда посмотрела сквозь листья и увидела сестру, вальсирующую в объятиях лорда Эндикотта. У Амелии собственный план действий, она решила оценить всех подходящих кандидатов в мужья. Интересно, спросила себя Аманда, а Люк Эшфорд уже приехал? Она пожелала сестре удачи и вернулась к собственному плану. Придет ли Мартин в высший свет вслед за ней? И если придет, то сколько времени…
 Вдруг кто-то сильно стиснул руку Аманды. Чья-то ладонь зажала ей рот, ее приподняли и вытащили на террасу. Она сразу догадалась, кто это, но все равно испугалась. Едва ощутив пол под ногами, она резко повернулась.
 Он являл собой потрясающее зрелище. Аманда уже видела его в вечернем костюме, но в освещенных помещениях, а не на террасе при лунном свете, который усиливал контраст между черным и белым, подчеркивал властность черт, гордость осанки, чувственность губ и непреклонность взгляда.
 Все это сразу бросилось Аманде в глаза. Она минуту смотрела на него, а потом поманила пальчиком:
 – Потанцуй со мной.
 Он мгновенно схватил ее в объятия и стал медленно кружить по террасе под музыку, льющуюся из открытых дверей. Одна его рука опустилась ниже ее талии, и она сквозь ткань платья чувствовала обжигающее прикосновение. В каждом его движении ощущались сила и властность, и Аманда прекрасно понимала, что он гораздо могущественнее, чем любой из знакомых ей молодых людей, в том числе и Персиваль.
 Он прижал ее к себе сильнее, и она, отбросив девичью стеснительность, приникла к нему всем телом. Он держал ее уверенно, и ей было легко и уютно в его объятиях. Она закрыла глаза и положила голову ему на плечо.
 – Не ожидала, что ты придешь сегодня, – проговорила Аманда, когда музыка стихла.
 – Не ожидала? – Он остановился, но не выпустил ее.
 – Нет. Я надеялась, что ты когда-нибудь придешь, но не думала, что сегодня и сюда.
 Мартин долго вглядывался в ее лицо и, убедившись, что она искренна, удивился. Неужели она действительно не подозревает, как его влечет к ней? Вот и сейчас, когда он обнимает ее, у него нет ни малейшего желания выпускать ее.
 Он был готов появиться в бальном зале и увести ее оттуда, но внезапно увидел ее через окно и мысленно позвал, а потом, когда она послушно пошла на его зов, не мог поверить своей удаче.
 – Скажи, а наша хозяйка знает, что ты здесь? – спросила Аманда.
 – Нет, – улыбнулся Мартин. – Никто не знает… кроме тебя.
 Он опять с жадностью приник к ее губам, и опять его ласки вызвали у Аманды целый вихрь эмоций. И она вдруг поняла, почему он пришел, почему последовал за ней и почти вплотную приблизился к ярким огням презираемого им высшего света. Просто он хочет ее, страстно желает и мечтает о том, чтобы она тоже хотела его. И ведь она действительно хочет. Это желание бросает ее в его объятия, заставляет отвечать на поцелуи. Они оба хотят большего, гораздо большего.
 Мартин оторвался от нее и заглянул в глаза.
 – Пойдем со мной, – прошептал он, подталкивая Аманду к лестнице. – Я хочу кое-что показать тебе.
 Лестница вывела их на следующую террасу, которая шла вдоль комнат, закрытых для гостей. Они завернули за угол и спустились еще ниже, в оранжерею. Мартин открыл дверь, и Аманда прошла внутрь, в пахнущую землей тишину. Луна освещала дорожку, вившуюся между растениями, крохотный фонтан и нишу в дальнем конце. В нише было окно, выходившее на лужайку, и кованая скамья. Вход в нишу был отгорожен раскидистыми пальмами.
 – Орхидеи! – воскликнула Аманда, удивленно глядя на экзотические цветы, росшие в нише. – Как они прекрасны!
 Она оглянулась на стоявшего у входа Мартина.
 – Да, – согласился он, потом приблизился к ней и поцеловал в макушку.
 Аманда затрепетала.
 Воздух, влажный и теплый, был напоен ароматом орхидей.
 – Иди сюда. – Мартин подвел ее к скамье.
 – Что ты хотел показать мне? – Она обняла его за шею.
 – Вот это, – ответил Мартин, обнимая и целуя ее.
 Аманду обдало жаром, кровь стремительно понеслась по венам. Они оба оказались беззащитны перед натиском их обоюдной страсти.
 Именно обоюдной. Они растворились друг в друге, и началась прелюдия к тому, к чему оба стремились. Аманда немного отодвинулась, положила руку ему на грудь, потом опустила ее ниже… Мартин схватил ее за предплечье и отстранился:
 – Нет. – Увидев удивление в ее глазах, он добавил: – Пока рано.
 – А когда?
 Он повернул ее спиной к себе и, обняв, прижал к груди.
 – Сегодня вечером, – хрипло произнес он. Аманда затылком чувствовала его горячее дыхание. – Сегодня вечером мы отправимся в долгий путь.
 Он накрыл ладонями ее груди, она откинула голову ему на плечо и выгнулась. Она вспомнила последнюю встречу – путешествие действительно было долгим.
 – Как это? – выдохнула Аманда.
 Мартин ответил после паузы:
 – Не думай. Чувствуй.
 Этот приказ заставил ее сосредоточиться на своих мыслях, однако они не мешали ее чувствам. Она уже стала привыкать к его ласкам, к приятному сознанию, что он поглощен, увлечен… чем?
 Соблазнением ее – этот ответ пришел сам собой, когда Мартин спустил ее корсаж до талии. Его пальцы принялись терзать ее соски, разжигая в ней всепоглощающий пожар.
 Но зачем соблазнять ее снова – или это впервые? Кто кого соблазнил в предыдущую встречу, когда у нее не было никаких определенных намерений, а он стойко сопротивлялся? Но его ничего не спасло. Как и ее.
 Так зачем он пришел сюда и теперь ведет ее к тому, что уже было?
 Что изменилось?
 Аманда, захваченная приятными ощущениями, лениво искала ответ на этот вопрос.
 – Подожди, – вдруг пробормотал Мартин.
 Он отошел и через несколько минут вернулся с тремя белыми цветками. Подвинув Аманду так, чтобы на нее падал лунный свет, он осторожно воткнул два цветка ей в волосы. Она полной грудью вдохнула их аромат. На мгновение задумавшись, третий цветок он вставил в складки ее платья под пупком, а потом широко развел ее руки и стал целовать. Аманда полностью забылась, отдавшись поцелуям.
 Не отрываясь от ее губ, Мартин начал медленно садиться на скамью. Аманда наклонялась вслед за ним и оперлась руками на его плечи, чтобы не упасть. Он принялся ласкать ее груди. На этот раз его прикосновения были нежными, почти благоговейными. Он придвинул Аманду поближе, так, чтобы она оказалась между его ног, и, оторвавшись от ее губ, припал в поцелуе к ее соскам. Аманда извивалась и выгибалась под его руками, а он наслаждался, видя, как наслаждается она.
 Расшнуровав ей платье, он потянул его вниз, и оно с шорохом упало к ее ногам. Мартин слегка откинулся назад, любуясь Амандой, а затем стал целовать ее живот, медленно опускаясь к пупку, к треугольнику волос внизу живота. Аманда учащенно дышала, хватая ртом воздух.
 Неожиданно Мартин встал, приподнял Аманду и, усадив ее на скамью верхом, заставил лечь. Он как можно шире раздвинул ей ноги и отошел на шаг.
 В лунном свете ее кожа казалась жемчужной, припухшие от поцелуев губы были приоткрыты. Ее взгляд был устремлен на Мартина. Ему очень хотелось знать, что она видит в его лице. Он весь был напряжен, его тело горело как в огне, ему до безумия хотелось обладать ею, но он сдерживал себя. Наклонившись над ней, он взял губами ее набухший сосок. Она вскрикнула и выгнулась ему навстречу. То, что она, обнаженная, в одних чулках, лежала перед ним, еще сильнее возбуждало ее. Она чувствовала себя беззащитной и одновременно всесильной. Беззащитной – потому что была полностью раскрыта перед ним; всесильной – потому что ощущала сжигавшую его страсть. Выдержка и опыт помогали Мартину держать в узде свои порывы. Вместо того чтобы, поддавшись настоятельному желанию, наброситься на нее, он ласкал ее осторожно и бережно и обращался с ней, как с богиней. И все же ему хотелось большего, поэтому его губы стали скользить вниз, к заветному бугорку между ног.
 – Сними фрак, – выговорила Аманда, схватив его за лацканы.
 – Позже…
 – Нет, сейчас!
 Она попыталась сесть, но он издал звук, похожий на рык, и прижал ее к скамье. Быстро сняв фрак, он обхватил руками ее бедра и взял губами бугорок…
 – Мартин! – Аманда вцепилась ему в волосы и подалась навстречу его языку. Все ее ощущения обострились, ноги сами собой раздвинулись шире. Мартин быстрее задвигал языком, надавливая сильнее. Волна жара приподняла Аманду и вознесла к вершинам наслаждения. По ее телу прошла судорога, она закричала, на мгновение застыла и обмякла, довольная.
 Мартин медленно выпрямился. Его взгляд скользнул по ее обнаженному телу и остановился на лице. У Аманды хватило сил протянуть к нему руку.
 – Иди сюда. – Это было не приглашение, а страстная мольба.
 Мартин продолжал смотреть на нее, и Аманда вдруг поняла, что он не собирался делить с ней наслаждение, что это не входило в его планы.
 Она заставила себя улыбнуться:
 – Я хочу тебя. Иди сюда. Она действительно хотела его.
 Мартин все еще колебался. Аманда села. Когда он взялся за пряжку ремня, она возликовала, а потом молча, затаив дыхание, наблюдала, как он расстегивает рубашку. Сняв ее, он сел верхом на скамью и, приподняв Аманду, стал медленно опускать на себя, пока не погрузился в нее полностью.
 Аманда задохнулась от восторга, почувствовав его в себе. Ей казалось, что он пронзает ее насквозь. Она прижалась губами к его губам и ощутила на них свой вкус. Не прерывая страстного поцелуя, Мартин стал двигаться в ней, поддерживая ее руками. Наслаждение было настолько велико, что он потерял голову и полностью отдался своим ощущениям.
 Аманда оторвалась от его губ и, выгнувшись, прижалась грудью к его груди. Он крепче стиснул ее и задвигался быстрее. Наконец Аманда вскрикнула и затрепетала в его руках. Мартин, не отставая от нее, несколько раз рывками вошел в нее и забился в экстазе.
 Оба застыли, прижавшись друг к другу, тяжело дыша.
 Мартин стал гладить Аманду по спине и одновременно пытался понять, почему с ней все по-другому. Почему их соитие значит для него так много? Пытался разобраться в своих ощущениях, в том, откуда проистекает столь настоятельное желание обладать ею. Пытался определить, какие чувства возникают у него в душе, когда Аманда сидит на нем вот так, как сейчас, обнаженная, удовлетворенная, полностью в его власти.
 Что бы он ни чувствовал, наслаждение он получил. Огромное.
 Когда дыхание восстановилось, Мартин оглядел Аманду. Орхидеи так и не выпали из ее золотистых волос. Он действительно не собирался входить в нее, но теперь не жалел о том, что не сдержался. Как можно сожалеть о радости быть в ней, об удовольствии обладать ею и видеть, как она капитулирует!
 Поцеловав ее в висок, он прошептал:
 – Скажи, что выйдешь за меня.
 – А?
 – Если ты выйдешь за меня, мы будем заниматься этим каждое утро и каждую ночь.
 Аманда подняла голову и заглянула ему в глаза. В ней опять вспыхнул гнев. Она едва удержалась, чтобы не назвать его идиотом.
 – Нет! – коротко ответила она, слезая с его колен и выбираясь из его объятий. – Я не выйду за тебя ради этого, – продолжала она, надевая сорочку. Надо же! Он обещает ей «все это», а ей-то нужно гораздо больше – за последний час она смогла в этом убедиться.
 Мартин недовольно фыркнул и встал со скамьи.
 – Так мы ничего не достигнем. Тебе все же придется выйти за меня. Не надейся, я не исчезну во мраке, чтобы дать тебе возможность подыскивать хорошего мужа.
 – Отлично! – Аманда надела платье и повернулась к нему спиной. – Застегни.
 Мартин едва не зарычал, но все же взялся за шнуровку.
 – Если бы я не знал тебя, то назвал бы полоумной. – Завязывая последний узел, он спросил: – Ну объясни мне, почему ты отказываешься?
 Одернув платье, Аманда повернулась к нему:
 – А ты можешь предложить мне что-то особенное, то, что не даст никто другой?
 Мартин нахмурился.
 Аманда уперла пальчик ему в грудь.
 – Когда ты поймешь это, вот тогда мы и поговорим. А пока я желаю тебе спокойной ночи. – Аманда решительно направилась к выходу.
 Заворачивая за пальмы, она тайком взглянула на Мартина. Он стоял неподвижно, мрачный, сердитый, и смотрел ей вслед.




 Глава 11


 Аманда едва дотерпела до конца бала, ей хотелось поскорее вернуться домой и забраться в кровать. Наконец ее желание исполнилось, и она, задув свечу, облегченно откинулась на подушку. Вот теперь можно подумать.
 Он любит ее – она почти уверена в этом. Именно любовь заставляет его обращаться с ней, как с мадонной. Как с той, кто владеет ключами от его сердца. Кроме страсти, в их встречах присутствует и что-то еще – более глубокое, сильное и могущественное, чем простая похоть. Правда, это трудно описать словами.
 Она сразу почувствовала это, но дать определение не смогла, так как еще не знала любви – той самой любви, которая соединена с физической близостью. И вряд ли это может быть чем-то иным – а зачем тогда мужчине с его положением настаивать на браке?
 Ради чести.
 Аманда поморщилась. Он хочет, чтобы она именно так и считала. Но если это так, зачем понадобилась сегодняшняя встреча? Зачем соблазнять ее перспективой непрерывного физического наслаждения? Ведь он предложил ей свое имя, а она отказалась. Условности соблюдены, честь сохранена, не так ли?
 Бормоча проклятия в адрес мужчин с их дурацкими идеями, Аманда взбила подушку. В прошлый раз после их соития у нее долго саднило между ног, а сегодня нет никаких неприятных ощущений. Она вздохнула, закрывая глаза.
 Во всяком случае, она знает, чего хочет и чего требовать, прежде чем принимать предложение. Она хочет, чтобы он добровольно и прилюдно отдал ей свое сердце, прежде чем она согласится отдать ему тело и душу, принадлежать ему.
 В библиотеке еще горел камин, когда Мартин вернулся из Ричмонда. Он налил себе бренди и улегся на любимую кушетку. На ту самую, где он впервые овладел Амандой Кинстер.
 Лишил ее девственности – так будет правильнее, если смотреть с точки зрения общества. Следовательно, он должен жениться на ней. Все вполне логично. Для него.
 Но не для нее.
 Сделав большой глоток, он стал обдумывать свои шаги. На то, чтобы решить, стоит переубеждать ее или нет, времени он не тратил – это было и так ясно.
 Он хочет жениться на ней. А ситуация требует от него этой женитьбы.
 Следовательно, он так и поступит.
 Для него поводов достаточно. А то, на что она намекала в своем дурацком вопросе, пусть остается за скобками – очевидно, в ней взыграл присущий всем женщинам бессмысленный идеализм.
 Так что дальше? Пригласить ее на прогулку верхом?
 Мартин посмотрел на часы, подсчитывая, когда Аманда добралась до дома. Представил ее в постели… в своей кровати.
 Прогнав непрошеное видение, он решил подождать до послезавтра – целых тридцать часов ожидания! Ясно, что ни ожидание, ни прогулка ему ничего не дадут. Но ему надо увидеть ее в обстановке, подходящей для его аргументов другими словами, подходящей для соблазнения. Он честный человек и, как того требует честь в подобной ситуации, должен использовать все имеющееся в его распоряжении оружие для того, чтобы она передумала и смирилась с предлагаемым им выходом, который в полной мере соответствует общепринятым нормам.
 Мартина не беспокоило, что он использует поверхностные аргументы, основанные исключительно на рационалистическом объяснении своих действий. Он был избалован. В юности, когда был богатым и разудалым красавцем, и сейчас, в более зрелом возрасте, он не привык слышать «нет» из уст женщины.
 А у Аманды это, очевидно, самое любимое слово.
 Допив бренди, Мартин взглянул на стопку приглашений, которые Джулс, как всегда, сложил на каминной полке. Бедняга свято верит в то, что место его благородного господина – в высшем свете, и постоянно подталкивает его к возвращению туда, складывая приглашения на камине. Однако у Джулса маловато авторитета. А вот…
 Мартин вздохнул, отставил стакан, встал и, подойдя к камину, взял в руки стопку.
 Огромное количество приглашений позволило ему выбрать по одному приему на вечер, причем в те дома, где его хорошо знали еще по прошлым временам и где на его появление не обратят особого внимания.
 На следующий день он прошел в сад, окружавший дом Калдекоттов, и спокойно поднялся по лестнице на террасу, соединенную с бальным залом. Играли вальс. Мимо него прошла пара. Молодые люди о чем-то шептались и даже не посмотрели на него.
 Мартин через высокие стеклянные двери вошел в бальный зал и оглядел помещение, уверенный в том, что мало кто узнает его. Ведь он не появлялся здесь долгих десять лет, а дамы, которые еще помнят его, предпочтут сохранить их знакомство в секрете. И вообще разумнее будет держаться в тени.
 Память не подвела Мартина: бальный зал окружала галерея, на которую вели четыре лестницы по углам. Лавируя между гостями, он пробрался к ближайшей. Широкая галерея была предназначена для променада – именно этим и занимались несколько пар. Здесь царил полумрак, так как галерея специально не освещалась. Отличное место для наблюдения за залом.
 Мартин сразу заметил Аманду – ее волосы блестели, как самое настоящее золото, а одета она была в платье под цвет своих глаз.
 Она спорила с каким-то светловолосым мужчиной.
 Увидев, что незнакомец схватил Аманду за руку, пытаясь заставить ее взять его под локоть, Мартин в гневе сжал поручень балюстрады.
 Аманда выдернула руку, что-то сердито сказала незнакомцу и поспешно пошла прочь.
 Мартин наблюдал за ней и одновременно не упускал из виду мужчину. Тот пренебрежительно пожал плечами и одернул рукава. Судя по всему, отпор, данный Амандой, не сильно обескуражил его.
 Нахмурившись, Мартин увидел, как Аманда приблизилась к лестнице и через минуту уже была на галерее. Она огляделась по сторонам и направилась к широким окнам, которые выходили в сад. Мартин, прятавшийся за колонной, оказался всего в шести футах от нее.
 Аманда смотрела вниз, на террасу. Ну где он? Если он не придет сюда, то вряд ли получит доступ – право пройти через парадную дверь – на другие балы. Она уже знала, что он не сдастся, не бросит ее и не вернется к своему прежнему образу жизни. Однако ее очень интересовало, какова будет его тактика и какими аргументами он воспользуется, чтобы уговорить ее на замужество.
 Аманда почувствовала его присутствие за секунду до того, как он погладил ее по спине. От радости у нее перехватило дыхание, и она судорожно втянула в себя воздух.
 – Добрый вечер, милорд, – сказала она, поворачиваясь к нему вполоборота.
 Его рука замерла у нее пониже спины.
 – Как, даже не сделаешь реверанс?
 Мартин стоял, загораживая ее собой. Из-за него были видны только ее юбки, и вряд ли кто-нибудь по юбкам узнал бы ее.
 – Думаю, мы давно перешли ту грань, когда формальности не требуются.
 – И то верно. – Его пальцы легко скользили по ее спине, вызывая в ней трепет.
 Он на мгновение прижался губами к ее виску и вдохнул ее аромат.
 – Знаешь, что я хочу… что я хочу сделать с тобой сейчас, в эту минуту? – прошептал он ей на ухо.
 – Нет. Что?
 Мартин от души рассмеялся.
 – А ты представь, если сможешь.
 Она представила, причем не один, а несколько вариантов.
 – Представь, – снова заговорил Мартин, его низкий голос звучал глухо, – что здесь никого нет, в бальном зале тишина. Свечи погашены. Нет музыки, только ветер шумит снаружи. Ночь – за окном темно, как сейчас, только свет от луны.
 – Как сейчас.
 – Точно. – Одна рука Мартина неподвижно лежала на ее бедрах, а другой он гладил ее плечо. – Ты ждешь меня здесь, знаешь, что я приду. Что я приду из темноты, чтобы взять тебя.
 – Придешь?
 – Я же здесь.
 Аманда затаила дыхание.
 – А потом?
 – А потом… я задеру тебе платье, только сзади. Если кто-то окажется в саду, он ничего не увидит. – Мартин зашевелил пальцами, изображая, как будет задирать юбку. – Потом я поглажу тебя, задеру сорочку до самой талии. – Помолчав, он добавил: – Ты же не носишь панталоны?
 – В высшем свете панталоны до сих пор считаются крайне легкомысленными.
 – Ага! – В его голосе слышался смех. – И вот, – продолжил он, – ты будешь стоять передо мной, обнаженная, а я буду ласкать тебя. – Он опять задвигал рукой, показывая, что станет делать. У Аманды мурашки пробежали по спине. Даже несмотря на то что ее юбки оставались на месте, она чувствовала его прикосновение так, будто была обнажена. – А потом…
 У нее уже подгибались ноги.
 – Потом?
 Мартин погладил ее по затылку.
 – Потом я наклоню тебя вперед, ты обопрешься на подоконник…
 Он внезапно замолчал. Аманда мгновенно ощутила, как напряглось его сильное тело. А через секунду он убрал руку и исчез. Именно его неожиданное исчезновение и потрясло ее сильнее всего.
 Она повернулась и услышала приближающиеся шаги. В тени она заметила какое-то движение и поняла, что Мартин спрятался за колонной.
 К ней приближался Эдвард Эшфорд. Он шел не спеша, глядя вниз на бальный зал. Его красивое лицо искажала недовольная гримаса. Вдруг он увидел Аманду и направился к ней.
 – Ты не видела Люка?
 – Люка? – Судорожно втянув в легкие воздух, Аманда заставила себя собраться с мыслями. – Нет. А ты его ищешь?
 Эдвард стал мрачнее тучи.
 – Пожалуй, это бесполезно. Готов спорить, что он развлекает какую-нибудь балеринку из оперы. Совсем не хочет исполнять свой долг перед мамой и девочками.
 Аманда не поддалась на провокацию и не стала обсуждать с ним характер Люка. Она помнила о родственных связях между Фалбриджами и Эшфордами и боялась, что Эдвард заметит Мартина.
 – Зачем тебе Люк? Он нужен Энн и Эмили? – Взяв его под руку, она направилась к лестнице.
 – Сейчас – нет, но только подумай…
 Они спустились вниз. Эдвард продолжал что-то бубнить, но Аманда не слушала его.
 – Аманда, ты выглядишь изможденной.
 Девушка оторвала взгляд от тарелки с завтраком и, моргая, посмотрела на мать.
 – А-а… я плохо спала.
 Это была истинная правда.
 – Тебя истощили развлечения перед началом сезона – тебе нужно лучше распределять свои силы.
 Аманда вздохнула и опять уставилась в тарелку.
 – Ты, как всегда, права. – Она улыбнулась матери. – Сегодня я обязательно отдохну после обеда. Ведь вечером бал у Коттслоу, да?
 – Да, а перед балом ужин у Рексхсмов. – Отложив салфетку, Луиза встала и внимательно посмотрела на старших дочерей. Амелия, как обычно, сидела тихо, но сейчас почему-то хмурилась, а мыслями была где-то далеко. Аманда же… она была не только уставшей, но и необычно рассеянной. Луиза подошла к девушкам и положила руки им на плечи. – Не забудьте отдохнуть.
 Аманда повернулась на тихий стук и не удивилась, увидев Амелию, которая быстро проскользнула в комнату и осторожно закрыла за собой дверь.
 – Ведь ты должна отдыхать.
 – Сейчас лягу, через минуту. Думаю, я наконец-то поняла, к чему он стремится.
 – Декстер?
 – Да. Думаю, он пытается заставить меня хотеть… чтобы физическое желание вынудило меня согласиться на брак с ним.
 Амелия прилегла на кровать.
 – И как, у него получается?
 Аманда, нахмурившись, легла рядом.
 – Да, черт побери, поэтому-то я и не сплю. – Поэтому-то она и крутилась в кровати всю ночь, возбужденная и неудовлетворенная. – Он дьявол во плоти, но я не сдамся.
 – А как он этого добивается – чтобы ты хотела? – после непродолжительного молчания поинтересовалась Амелия.
 – Не спрашивай. Однако я не выйду за него только потому, что ему известно, как сделать мне приятно.
 – Тогда как же тебе удастся остановить его, если он так действует на тебя?
 – А я и не буду. – Аманда на минуту задумалась, вспоминая ласки Мартина. – Об этом-то я и размышляла. Его тактика мне на руку. Возможно, это окажется даже лучше, чем все, что бы я ни придумала.
 – Как это так?
 – Предположим следующее: такое же желание, что он пробуждает во мне… я не совсем уверена, но, судя по тому, что между нами было… такое же желание, что он пробуждает во мне, испытывает и он. Возможно, даже более сильное.
 Ненадолго задумавшись, Амелия спросила:
 – Ты хочешь сказать, что ваше противостояние сводится к тому, кто дольше выстоит?
 Аманда кивнула:
 – Мне кажется, он просчитался. Он привык, что женщины сходят с ума от желания. Он привык сводить их с ума. Полагаю, ему и в голову не приходило, что я в силах выстоять.
 – Гм… Но ведь он очень опытен.
 – Очень, однако в нашем случае опыт может причинить ущерб. Он привык, чтобы его желания исполнялись, и не привык ждать, уговаривать. Он всегда брал то, что хочет. На этот раз он пользуется страстью как приманкой.
 – Так ты рассчитываешь, что он угодит в собственную ловушку?
 – Именно. Если учесть, что я еще не привыкла испытывать страсть и не привыкла ее утолять, следовательно…
 – Следовательно, его тактика должна привести его прямо в твои объятия.
 – Точно. Это неплохая стратегия. Если он будет думать, что это его план, то скорее всего потеряет бдительность. – Аманда повернулась к сестре: – А как твой план?
 Та поморщилась:
 – У меня слишком длинный список кандидатов, но я ежевечерне сокращаю его. – Она прикрыла глаза. – И все равно дела идут очень медленно.
 Аманда не стала предлагать кратчайший путь – вычеркнуть все имена, кроме одного. Она понимала, что Амелия хочет убедиться в собственных чувствах, прежде чем начинать охоту на этого одного. Только вот поймать его будет крайне сложно.
 Эти размышления вернули Аманду к собственным проблемам. Закрыв глаза, она предалась мечтам о том, как лев попадется в расставленные ею силки.
 Она не сомневалась в том, что он придет на бал к Коттс-лоу. Бальный зал располагался на первом этаже и выходил на террасу, с которой можно было спуститься в цветник, окаймленный кустарниковой аллеей – идеальное место для прогулок под луной в такой, как сейчас, теплый вечер.
 Самым большим препятствием для встречи Аманды с Мартином могли быть излишне настойчивые поклонники: теперь, когда сезон был в полном разгаре, они вдруг появились откуда-то и буквально преследовали ее.
 – Налетели как саранча, – пробормотала Аманда, со светской улыбкой на лице пробираясь сквозь толпу к самому темному углу зала. – Ну наконец-то! – воскликнула она и тут же сникла: там ее никто не ждал.
 Нахмурившись, Аманда пыталась убедить себя в том, что правильно поняла его намерения и верно оценила его характер, однако ее все равно мучили сомнения. Она еще раз оглядела зал, размышляя, где он может ждать ее…
 Ее запястье сжала холодная рука. Аманда резко повернулась и встретилась со взглядом его зеленых глаз.
 – Откуда?.. – Позади Мартина не было ни двери, ни окна, через которые он мог бы войти. – Ты двигаешься абсолютно бесшумно.
 Мартин поцеловал ей сначала тыльную сторону ладони, потом запястье в том месте, где бился пульс, и, наклонившись, прошептал ей в самое ухо:
 – Ты же знаешь, я – хищник.
 Она действительно это знала. К счастью, он не ждал ответа. Положив ее руку себе на локоть, он указал в сторону двери, которая вела на террасу.
 – Давай переместимся в более спокойную обстановку.
 – Как пожелаешь, – с лукавой улыбкой ответила Аманда.
 Когда они шли через толпу, никто не обратил на него внимания и не узнал. На террасе Мартин внимательно оглядел цветник и насчитал шесть пар, тоже решивших отдохнуть от суеты.
 – Спустимся вниз?
 Аманда согласилась. Ее самоуверенность обезоруживала Мартина – без сомнения, это было врожденное, унаследованное качество. И мысль о том, что эта властная женщина опирается именно на его руку, вызвала у него радостную улыбку.
 Увидев это, Аманда вопросительно подняла брови. Мартин покачал головой:
 – Давай прогуляемся.
 Они медленно шли по дорожкам, их бедра постоянно соприкасались. Мартин изредка косился на Аманду, дабы еще раз убедиться, что все это нравится ей не меньше, чем ему. Только вот «нравится» – не совсем точное слово.
 Они дошли до шелковицы, чьи ветви нависали над цветником, и остановились. Мартин взял лицо Аманды за подбородок и поцеловал.
 Поцелуй был дразнящим, искушающим. Оторвавшись от нее, он, едва касаясь, провел пальцами по ее стройной шейке, по груди, засунул руку за декольте и нашел набухший сосок.
 Однако Мартин быстро прервал ласку и вывел Аманду из-под дерева. Она не возражала и с улыбкой последовала за ним. Когда они огибали дальний угол цветника, он тихо сказал:
 – Я хочу тебя.
 Аманда повернулась к нему, но в темноте он не смог разобрать выражение на ее лице.
 – Знаю, – без дрожи в голосе сказала она, что задело Мартина, и он воспринял это как вызов.
 Справа от них находился вход в аллею с аркой, выстриженной в кустарнике. Аманда не удивилась, когда Мартин повел ее именно туда. Еще меньше она удивилась, когда он, углубившись в тоннель, образованный высокой живой изгородью, остановился, привлек ее к себе и стал страстно целовать. Она уже достаточно хорошо знала его и понимала, что в нем бушует огонь, но он держит свои чувства в узде. Она обняла его за шею и позволила себе вволю насладиться его ласками: пока он сдерживает себя, ей ничто не грозит.
 Пылкость Аманды отвлекла Мартина, и он на одну долгую минуту просто отдался своей страсти, но затем снова взял себя в руки и приступил к главной задаче: свести Аманду с ума, заставить ее потерять голову.
 Он стал ласкать ее груди. Она выгнулась, движимая желанием отдаться ему, но внезапно поняла, что он именно этого и добивается, и с неимоверным усилием заставила себя вернуться к реальности. Когда у нее в голове прояснилось, она обнаружила, что ей приятно принимать его ласки и возбуждать его, не погружаясь в собственную страсть. Отныне она тоже будет сохранять контроль над своими чувствами. Если же он потеряет осторожность, желание – обоюдное – снова подхватит их.
 Отныне ему не удастся полностью лишить ее самообладания, она даст волю своим чувствам только в том случае, если он ослабит свою оборону.
 А Мартин, судя по всему, не был склонен к этому.
 Что на этот раз пошло им на пользу. Рядом послышались голоса. Они оторвались друг от друга и повернулись на звук. Кто-то шел в их сторону. Аманда со вздохом разомкнула объятия.
 Мартин сумел разглядеть в темноте четыре фигуры – две мужских и две женских.
 – Давай вернемся в бальный зал, – сказала Аманда. – Меня могут искать.
 Мартин согласно кивнул и подал Аманде руку. Он довел ее до террасы и, поклонившись, ушел.
 На следующий день они встретились на рауте у леди Хепплуайт, в особняке, где было множество уютных закутков для свиданий. Аманда столкнулась с Мартином, когда убегала от Персиваля Литтон-Смита.
 – Отлично! – Она взяла его под локоть и потащила за собой. – Нельзя стоять на месте, на нас обратят внимание. Пойдем в оранжерею.
 Мартин внимательно посмотрел на ее разрумянившееся лицо.
 – У меня есть идея получше.
 Зимний сад представлял собой узкое помещение, которое выходило во двор, отделявший особняк от большого сада. Добраться до него можно было через, дом по коридорам.
 – Я здесь никогда не была, – сказала Аманда, оглядываясь по сторонам.
 Мартин закрыл за собой дверь. Сад был погружен во мрак, однако он все же увидел, как Аманда протягивает к нему руки.
 – Давай потанцуем – музыка хорошо слышна.
 Мартин обнял ее, и они медленно закружились под приглушенные звуки музыки, доносившиеся из главной гостиной. Его руки скользили по ее телу. Ему нравилось чувствовать под ладонями ее упругие ягодицы, изящный изгиб бедер.
 – Я хочу станцевать с тобой совсем другой танец, – тихо проговорил он.
 Аманда обняла его за шею и улыбнулась:
 – К сожалению, – она намеренно прижалась к нему всем телом, – нам придется обойтись вальсом.
 Она подняла голову, подставляя ему свои губы, и он без колебаний впился в них поцелуем. Отлично владея собой, он терзал и мучил ее губы, пытаясь свести Аманду с ума.
 Аманда чувствовала, как в ней разгорается страсть, как по телу волнами проходит трепет. Желание, мучившее ее две ночи, требовало удовлетворения и с каждой минутой становилось все настойчивее.
 И все же ей удалось сохранить остатки здравого смысла.
 Нет уж, пусть он сдастся первым.
 Аманда позволила ему искушать себя, соблазнять безмолвными обещаниями неземного блаженства, а сама все свои усилия направила на то, чтобы посильнее возбудить его, на разжигание той страсти, что она ощущала под маской сдержанности. Она сначала погладила его по щеке, потом ее рука переместилась ему на грудь и стала опускаться ниже, к бедрам…
 Мартин схватил ее руку и сжал пальцы. Аманда отстранилась от него и шепотом взмолилась:
 – Ну дай мне прикоснуться к тебе!
 – Нет. – Он отвернулся, когда Аманда хотела поцеловать его. – Выйди за меня – и можешь касаться когда хочешь.
 Аманда рассмеялась:
 – Таким образом ты меня не завоюешь.
 – Но и не потерплю поражения. – Мартин положил ее руки себе на плечи, сильно прижал к себе и поцеловал. Притворившись, что забылась, она прикрыла глаза.
 Мартин оторвался от нее и провел языком по ее припухшим губам.
 – Никакой другой мужчина никогда не дотронется до твоей кожи, никогда не будет ласкать твою обнаженную грудь. – Его дыхание щекотало ей щеку. – Не раздвинет тебе ноги, не войдет в тебя. Только я.
 Мартин снова впился ей в губы, и Аманда затрепетала. Отдаться ему. Но только в том случае, если и он отдастся ей полностью, без остатка.
 Очевидно, у Мартина возникло то же желание. Он подхватил ее и слегка приподнял…
 – Не надо! Ах ты, шалунишка!
 Аманда и Мартин на мгновение замерли, а потом устремили взгляды на стеклянную дверь, выходившую во двор. Какая-то молодая женщина, хохоча, вырывалась из объятий любвеобильного мужчины. Парочка рухнула на скамейку, стоявшую напротив двери. Женщина взвизгнула, когда мужчина схватил ее за грудь.
 Аманда ахнула:
 – Мисс Эллис! Это же ее первый сезон!
 Мартин чертыхнулся и отодвинул от себя Аманду.
 – Пошли. – Взяв ее за руку, он направился к двери. – Пока они нас не заметили.
 Оставаться в саду было рискованно.
 – Расстанемся здесь, – сказал он, когда они вошли в малую гостиную, и поднес ее руку к губам. – До следующего раза.
 Аманда прекрасно поняла его намек.
 – Завтра во второй половине дня в Остерли устраивается пикник. Многие уйдут в лес. Помнишь лощину у озера?
 Мартин на секунду задумался и кивнул:
 – До завтра.
 Поклонившись, он отступил в полумрак, с сожалением предоставив Аманде возвращаться в мир яркого света.
 Если ему в ближайшее время не удастся овладеть ею, уговорить принадлежать только ему, он совершит… какую-нибудь глупость.
 Мартин сидел на поваленном стволе дерева и ждал. Он добрался до лощины у озера в поместье Остерли-Хаус незамеченным: от дороги до озера тянулся густой лес. Любимое место для пикника находилось на лужайке на другой стороне озера, рядом с тропинками, которые вели к лесу. Аманде придется обойти озеро, и если она ради того, чтобы их не беспокоили, готова пройти этот долгий путь, значит, у него есть надежда.
 Мартина удивило собственное желание накрепко привязать к себе Аманду – с другими женщинами таких мыслей у него не возникало, однако женщины, особенно благородных кровей, очень к этому стремились. Наверняка у него все получится с Амандой, если он попытается.
 Нужно добиться, чтобы она даже не думала ответить «нет», когда он что-нибудь ей предложит.
 Мартин услышал шаги и увидел Аманду. Она подошла к бревну и, остановившись, оглядела окрестности.
 Мартин встал – не только из вежливости, но и потому, что ему было неудобно сидеть: одного вида Аманды, веселой, улыбающейся, было достаточно, чтобы его охватило сильное возбуждение.
 – Выходи за меня.
 Аманда пристально посмотрела на него.
 – Зачем? Зачем?!
 – Потому что я хочу тебя. – Мартин сказал это не задумываясь, слова вырвались непроизвольно, но он не видел причины брать их назад. Или делать вид, будто имел в виду другое. Чтобы донести до Аманды их истинное значение, он покрепче прижал ее к себе.
 Ее губы тронула слабая улыбка.
 – Я допускаю, что ты хочешь меня. – Мартину нравилось чувствовать рядом ее тело, которое сулило столько наслаждений. – Но если для тебя страсть – это единственная причина для брака, то для меня ее маловато.
 Опять она говорит загадками!
 Неожиданно у Мартина возникло одно подозрение. Внимательно глядя ей в глаза, он обдумывал ту возможность, которую раньше вообще не брал в расчет.
 – Ты играешь в очень опасные игры.
 – Знаю. – Аманда твердо встретила его взгляд. – Но я серьезно отношусь к игре и готова ответить на твою ставку.
 В Мартине поднялась буря эмоций. Если бы он мог закрыть глаза, сжать кулаки, если бы он находился один в пустой комнате, возможно, ему удалось бы справиться с этим ураганом. Но сейчас ситуация была иной, и он, поддавшись эмоциям, прижал Аманду к себе с такой силой, что едва не раздавил, и впился в ее губы. Без снисхождения.
 А Аманда и не просила снисхождения. Она впитывала его страсть и возвращала ее ему, однако это не мешало ей трезво смотреть на вещи. Оба заняли твердую позицию. Мартин ясно дал понять, что не свернет с намеченного пути, что он вообще не видит необходимости менять свое мнение.
 Аманда была готова терпеливо ждать, когда он разберется в себе. Готова была биться до победного конца – ведь если победит она, то победит и он. Она была готова на все это, несмотря на его сильное сопротивление, его непреодолимое, присущее многим мужчинам стремление доминировать.
 Если он – скала, то она – приливная волна, которая со временем подточит скалу.
 Судьба послала ее приручить этого грозного льва.
 Их поцелуй становился все более страстным, превращаясь в прелюдию к большему. Их губы терзали губы друг друга, языки сплетались. Их сердца бешено стучали, кровь стремительно бежала по венам. Они кружились в вихре собственных чувств, и окружающий мир не существовал для них.
 – Куда идти? Туда?
 Высокий девичий голос вернул их к действительности, и возвращение оказалось резким, как удар в солнечное сплетение.
 – Что?.. – Аманда оглянулась.
 Мартин посмотрел в ту же сторону и выругался.
 – Просто не верится! – сердито прошептала Аманда. – Опять эта мисс Эллис. Но уже с другим.
 Держась за руки, парочка направлялась к лощине и Мартина с Амандой пока еще не заметила.
 – Я исчезаю, – сказал Мартиь.
 Аманда хотела возразить, но сдержалась. Не отрывая от нее взгляда, Мартин попятился к деревьям.
 – Где ты будешь сегодня вечером?
 Аманда схватилась за голову.
 – У Кендриксов! Черт! Там негде встретиться. В особняке нет ни террасы, ни парка, только огромный бальный зал. К тому же они друзья семьи – я обязана присутствовать.
 Мартин на секунду остановился.
 – Это дом на Олбемарл-стрит? – Аманда кивнула. – Там есть балкон, выходящий в сад.
 – Да, на втором этаже.
 – Будь там в двенадцать.
 – Хорошо.
 Аманда не успела заметить, как Мартин растворился в тени, отбрасываемой густой кроной деревьев.
 Взволнованная, напряженная, Аманда повернулась к приближающейся парочке. Эта чертова мисс Эллис во второй раз нарушает ее планы – пусть узнает, что и ее ожиданиям не суждено сбыться.




 Глава 12


 Ровно в полночь Аманда проскользнула на узкий балкон, находившийся в торце бального зала в особняке Кендриксов. Балкон тянулся до угла дома и продолжался вдоль примыкающей стены.
 Поеживаясь от холода, она обхватила себя руками. Небо было затянуто тучами, через которые не мог пробиться лунный свет.
 Аманда поспешила к углу. Внезапно позади нее открылась дверь.
 – Аманда!
 Она резко повернулась и взглянула на светловолосого мужчину, стоявшего у двери.
 – Что ты здесь делаешь? – Судя по тону, Саймон, младший брат Аманды, счел ее сумасшедшей.
 – Э-э… дышу воздухом. Там душно. – Надо же, а она и не заметила, что он наблюдает за ней. Пристальный взгляд с прищуром, появление на балконе вслед за ней… да-а, ее младший братец взрослеет и становится Кинстером до мозга костей.
 Но и она тоже Кинстер.
 – Я вернусь через несколько минут. – Аманда махнула на него рукой.
 Саймон нахмурился и прошел дальше.
 – Что ты затеяла?
 Аманда вытянулась в струнку: она с удовольствием посмотрела бы на него сверху вниз, однако он возвышался над ней на целую голову, хотя ему было всего девятнадцать.
 – Я ничего не затеваю. – Пока. Если он не уйдет, ее затея вообще не удастся. – А что ты подумал? Чем тебя взволновал тот факт, что я вышла на балкон, узкий, как карниз? – Она развела руки, демонстрируя ширину балкона. – До земли я не допрыгну, а здесь никого нет.
 Именно этот момент выбрали тучи, чтобы избавиться от воды: первые капли дождя, подгоняемые ветром, ударились о стену дома. Аманда вскрикнула.
 Саймон схватил ее за руку.
 – Здесь можно замерзнуть! Ты простудишься, и маму хватит удар. Пошли!
 Он потянул ее к двери. Аманда колебалась, но дождь усиливался. Она поняла, что промокнет до нитки, и вслед за Саймоном прошла в бальный зал.
 Что ж, как бы то ни было, но на свидание она явилась вовремя – надо надеяться, что Мартин знает об этом.
 А Мартин, стоявший под балконом, слышал весь разговор. Когда дверь за Амандой и Саймоном закрылась, он остался один мокнуть на дожде. Ромео без своей Джульетты.
 Вот что бывает, когда назначаешь свидание впопыхах, под действием страсти.
 Он понял глупость всей этой затеи, только когда вернулся домой. Ему потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя после того, что произошло в лощине. И не произошло. Как только он обрел способность рассуждать здраво, то тут же с болью осознал, что все эти встречи с Амандой ни к чему не приведут. Для доводов, с помощью которых он намеревался уговорить ее, вернее, для способа выражения этих доводов ему требовалось часа два. И постель.
 И сегодня он пришел на свидание именно для того, чтобы договориться о такой встрече. А вместо этого…
 Когда дождь прекратился, Мартин выскочил из-под балкона, пересек сад и сел в черную карету, ожидавшую его у конюшни. Вытянув ноги, он завернулся в пальто. Всю дорогу до Парк-лейн он размышлял о том, что появление Аманды круто изменило его жизнь. Два месяца назад он не ехал бы в этот час домой в одиночестве. Он охотился бы – ради развлечения, ради времяпрепровождения, просто ради того, чтобы занять себя.
 А сейчас… несмотря на то что он будет один, когда приедет домой, ему не грозит одиночество, ощущение смыкающейся за ним пустоты в доме. У него просто не хватит на это времени. Его мозг будет усиленно трудиться, строя планы, как уговорить одну упрямую барышню увидеть в нем свою судьбу – хотя это, само собой разумеется, еше сильнее изменит его жизнь.
 Если Аманда Кинстер станет его женой, то это повлечет за собой самый настоящий переворот. Однако, как это ни удивительно, подобная перспектива не вызывала у него отторжения, несмотря на его лень и любовь к спокойствию.
 Похищение – вот единственный вариант.
 На следующее утро, за завтраком, неторопливо попивая кофе, Мартин размышлял о том, где и как осуществить похищение. Внезапно он прочитал в приглашении, присланном леди Монтакьют, что сегодня вечером у нее состоится бал-маскарад – вполне мирное, добропорядочное и спокойное мероприятие. Гости должны быть одеты в полумаску и домино и при входе предъявить приглашение.
 На то, чтобы придумать, как найти Аманду среди гостей, ушло меньше минуты.
 Четырнадцать часов спустя Аманда, в черном домино и полумаске, появилась на пороге бального зала леди Монтакьют. Ее сопровождали дама и джентльмен. По росту и золотистым волосам, выбивавшимся из-под капюшона незнакомки, Мартин понял, что это сестра Аманды. А незнакомцем наверняка был Кармартен. Выждав, когда Аманда осталась одна, он поспешил к ней. Однако ее присутствие заметил не он один: другие мужчины тоже устремились к ней. Видя такое, Мартин решил не церемониться и, обхватив Аманду за талию, притянул к себе.
 – Ох! – вскрикнула Аманда, но сразу, точно так же, как несколько минут назад Мартин, распознала его под маской. – Куда ты меня ведешь? – спросила она, когда он потащил ее вслед за собой через толпу.
 – Туда, где нас не потревожат.
 Они прошли по коридору, миновали маленькую гостиную и оказались на террасе. Мартин подтолкнул Аманду к ступенькам. По полукруглой аллее они добрались до улицы, где ждала карета.
 Мартин открыл дверцу. Аманда схватила его за рукав:
 – Куда?..
 – А разве это имеет значение?
 Аманда секунду смотрела на него, потом с его помощью забралась в карету. Мартин закрыл дверцу и сел рядом. Аманда откинула капюшон.
 – Это было…
 Не дав ей договорить, Мартин усадил ее к себе на колени и стал целовать. Она обхватила его за шею и пылко ответила на поцелуй.
 До дома было недалеко. Карета остановилась, Мартин усадил Аманду на сиденье и открыл дверцу. Аманда увидела темнеющую в ночи громаду особняка.
 На этот раз карета остановилась перед парадной дверью. Мартин спрыгнул на землю и с Амандой на руках поднялся по ступенькам. Дверь открылась, едва его каблуки застучали по плиткам, которыми было выложено крыльцо. Аманда успела увидеть за распахнутой дверью мужскую фигуру со склоненной головой.
 Она предполагала, что Мартин остановится в холле, но тот продолжал идти.
 – Это и есть твой слуга? – спросила она.
 – Джулс.
 Ее другое предположение тоже не подтвердилось: Мартин направился не в библиотеку, а к лестнице. Вверх он поднимался, перескакивая через две ступеньки.
 Ее сердце забилось быстрее.
 – Можешь уже опустить меня.
 – Зачем?
 Она не знала, что ответить. Было совершенно ясно, что на уме у него только одно, и это лишь усиливало ее возбуждение, все остальное меркло перед разгорающейся страстью.
 В первый раз, когда он нес ее в спальню, Аманда спала, и сейчас она решила оглядеться. В тишине дома гулко отдавались его шаги. Она узнала галерею и примыкавший к ней коридор.
 Когда он переступил порог комнаты, мрачность, холод и пустота дома мгновенно рассеялись. Аманда сжала его руку, и он остановился, давая ей возможность насладиться открывшимся зрелищем.
 Кое-какие предметы обстановки были ей знакомы: и массивная резная каминная полка, нависавшая над топкой, и роскошные парчовые шторы, ниспадавшие с балдахина, установленного на резных столбиках. Всем остальным – мебелью из красного дерева, бронзовыми лампами, яркими восточными коврами на полу и стенах – она любовалась впервые.
 И вообще, как и в библиотеке, здесь было много интересного, и все это предназначалось для услаждения взора и пробуждения чувственности.
 Как ни странно, вся обстановка выглядела абсолютно органичной. И ничто в этой комнате не указывало на то, что здесь обитает английский граф, человек, родившийся и воспитанный в Англии, учившийся в Итоне и привыкший править в своих владениях в родной стране. Скорее было бы предположить, что это спальня восточного паши, человека, живущего под жаркими лучами солнца, человека, для которого чувственность – вторая натура. Для которого чувственность важна как воздух, является неотъемлемым свойством его характера.
 Мартин прошел в комнату и поставил Аманду рядом с кроватью, развязал тесемки домино и скинул его. Все это время он не спускал взгляда с Аманды.
 Она погладила его по щеке, провела пальцем по четко очерченным скулам, которые являлись неоспоримым признаком того, что он произошел от норманнов, что он – истинная частичка Англии.
 А от него отреклись, думала Аманда, во всяком случае, он так считает. Он решил забыть о своем английском происхождении, и после этого в нем возобладала другая сторона его натуры. Однако английского в нем не стало меньше, оно никуда не делось, просто притаилось до времени.
 Аманда испытывала страсть к обоим: к англичанину и к паше. Для нее они были единым целым. Она оперлась ладонями о его грудь и поцеловала. Он пока ничего не предпринимал, ожидая, когда она яснее выразит свои желания. Наконец его губы ожили и овладели ее губами. Аманда понимала: единственный способ заставить его открыться – предложить ему себя, всю без остатка, и любить его так, как она хотела бы, чтобы ее любил он.
 Мартин почувствовал, что она приняла решение. В его объятиях перебывало достаточно много любовниц, для того чтобы понять, когда женщина свободно предлагает себя. У него не находилось слов, чтобы выразить свои мысли, да он и не искал их. Он просто обнял Аманду, прижал ее к себе и приступил к стоящей перед ним задаче.
 Уговорить Аманду.
 Он решительно отбросил все внутренние барьеры и позволил возобладать инстинкту. Пусть его ведет интуиция, с Амандой ему не нужны ни размышления, ни логика, ни четкие планы. Ему нужно только следовать велению сердца.
 Мартин медленно снимал с нее платье, прерываясь на то, чтобы погладить ее через тонкую сорочку. Он слышал, как участилось ее дыхание, чувствовал, как в ней разгорается желание. Он встал перед ней на колени и, когда она вопросительно посмотрела на него, сказал:
 – Чулки.
 Аманда улыбнулась и поставила ногу ему на колено. Мартин сунул руки под сорочку, не торопясь снял с нее чулки и подвязки, а потом стал гладить стройные ножки. Постепенно его руки поднимались все выше и выше, и, когда они оказались у нее между ног, Аманда сладостно застонала. Она не сопротивлялась, когда он раздвинул ее бедра и прижался губами к ее нежной плоти. Насладившись ее запахом, который пробудил в нем примитивные инстинкты, он отстранился от нее, встал и снял с нее сорочку.
 Теперь инициативу перехватила Аманда. Она быстро сняла с него сюртук, галстук, жилет и рубашку. Мартин помог ей расстегнуть пуговицы на брюках. Она распахнула ширинку и слегка приспустила брюки. Мартин внезапно вспомнил, что раньше она не видела его обнаженным в таком состоянии. Ее прикосновение мгновенно дало ответ на его вопрос, он понял, что именно она почувствовала. Удивление, восторг, благоговейный трепет. Сладостный трепет.
 Аманда стала двигать рукой взад-вперед, у Мартина вырвался тихий стон. Аманда вздрогнула и подняла голову. Убедившись, что все в порядке, она продолжила ласкать его. Но Мартин долго не выдержал. Он быстро скинул с себя остатки одежды и стиснул Аманду в объятиях.
 Страсть стремительно толкала их вперед. Прижимая Аманду к себе, Мартин сделал два шага, отделявшие его от кровати, и бросил ее на подушки, а сам лег рядом.
 Свет камина освещал ее молочно-белую кожу, высвечивая торчащие соски. Мартин сжал ладонью ее грудь, а потом провел рукой по боку, повторяя изящный изгиб талии и бедра. Ее тело было мягким, податливым и отзывалось на каждое его прикосновение. Желание нахлынуло на него, как приливная волна, она захлестнула их обоих. Мартин продвинул руку между ее ног и стал ласкать ее, медленно подводя к кульминации. Увидев, что она скоро не выдержит, он убрал руку и стал медленно входить в нее. Дюйм за дюймом. Когда он полностью вошел в нее, она задрожала и закрыла глаза. Он задвигался в ней, и она, быстро поймав ритм, начала двигаться ему навстречу. Они оба отдались страсти и не воспринимали ничего вокруг, кроме своих тел, которые сплетались и расплетались, проникая друг в друга. Каждый с радостью, без понукания, отдавал все, и каждый брал все без остатка. С благоговейным трепетом.
 Наконец их приподняло жаркой волной и понесло ввысь, к истинному наслаждению. Аманду охватил небывалый восторг, ее тело наполнилось счастьем. Она услышала собственный крик, а через минуту Мартин забился на ней в экстазе. Она обхватила его, чтобы острее чувствовать, как изгибается его тело.
 Так они и затихли: он между ее бедер. Спустя некоторое время, расслабившись, Аманда закрыла глаза и заснула.
 Открыв глаза, Аманда обнаружила, что многое изменилось. Мартин лежал рядом, привалившись к ней всем телом, и гладил ее. Его прикосновение было таким же благоговейным. Его лицо оставалось прежним – четкие черты, за которыми прячутся тайны.
 Изменилась она сама. Один раз испытав это счастье, она будет всегда хотеть еще. Мартин выжег на ней свою печать, и отныне у нее навсегда сохранится ощущение, что она принадлежит ему. Но только все это имеет меньшее значение, чем то знание, которое она приобрела за последний час. Знание, которое сейчас наполняет ее золотым светом, которое связывает их. Все это она чувствует и ощущает в его прикосновении.
 Сердце Аманды пело от восторга, однако она ни чем не выдала своего торжества. Интересно… а вдруг она уже выиграла последнюю партию? Это покажет его следующий ход.
 Мартин приподнялся на локте и погладил ее по животу. Внезапно Аманда догадалась, что за мысли бродят у него в голове.
 – Я не беременна. – Она повернулась к нему, чтобы видеть его лицо.
 В зеленых глазах Мартина читалось одно: «Моя».
 – Откуда ты знаешь? – ровным голосом спросил он, продолжая водить рукой по ее животу.
 Глядя на него, Аманда подумала, что сейчас он напоминает насытившегося льва.
 – Вероятно, ты согласишься выйти за меня.
 Надо же, она хочет стать его женой! Это оказалось открытием для Аманды. У нее едва не сорвалось с языка: «Я выйду за тебя, если…»
 Если он признается ей в любви?
 Это не убедит ее сердце. Сейчас как минимум десять джентльменов ищут ее по бальному залу леди Монтакьют. Все они будут счастливы опуститься перед ней на колени и поклясться ей в вечной любви, хотя никто из них не знает, что это такое.
 Ей нужно знать, что Мартин любит ее искренне, всем сердцем. Она хочет услышать от него эти слова, сказанные по собственной воле, без принуждения. Однако это не основная причина ее отказа. Ей нужно убедиться в том, что Мартин и сам осознает свою любовь к ней. Если она потребует, чтобы он признался ей в любви, сделает это условием своего согласия, он, возможно, и выполнит ее требование, но только неискренне, а ей нужно не это.
 – Нет. – Аманда отвернулась.
 Наступила тишина, затем Мартин встал над ней на четвереньки и заглянул ей в глаза.
 – Я не сдамся, – твердо заявил он.
 Аманда посмотрела на него.
 – Я тоже.
 Ее ответ ошеломил его и заинтриговал, что лишь усилило ее гнев.
 – Дай мне встать.
 Посторонившись, Мартин пропустил ее и встал с кровати вслед за ней.
 – Это смешно! – Аманда поискала глазами свою сорочку и устремилась к ней, но Мартин схватил ее за волосы и притянул к себе. Аманда попыталась вырваться. Мартин развернул ее лицом к себе, стараясь не обращать внимания на возбуждение, вызванное прикосновением ее обнаженного тела. – Мы уже три раза были близки.
 – Четыре, – прищурившись, поправила его Аманда. Он подсчитал.
 – Четыре. Что только увеличивает вероятность того, что ты носишь моего ребенка.
 – Не исключаю.
 – Если это так, то мы женимся.
 Взгляд Аманды стал отчужденным, и Мартин догадался, что она о чем-то задумалась. Внезапно она оттолкнула его, и он от неожиданности выпустил ее волосы.
 – Если, – четко проговорила она, – если это действительно окажется так, то только тогда мы сможем обсудить вопрос свадьбы. – Она схватила сорочку. – А теперь прошу тебя отвезти меня на маскарад.
 – Аманда!.. – Мартин приводил доводы, чертыхался, что-то доказывал, но это ни к чему хорошему не привело. За это время Аманда успела одеться.
 Надев пальто, он поспешил за ней вниз. Из кухни появился Джулс. Мартин приказал ему подать карету. Джулс исчез. Мартин нетерпеливо мерил шагами холл, а Аманда стояла на месте и нервно притопывала. Неожиданно он остановился перед ней.
 – Ну почему?
 Аманда не стала притворяться, будто не поняла вопроса. Думая над ответом, она стойко выдержала его взгляд.
 – Я уже говорила тебе, что мне нужно больше. Ты способен подарить мне то, что не может дать никто другой, и пока ты не согласишься на это, я не соглашусь выйти за тебя.
 – Но что это такое?! – едва не закричал Мартин.
 – Именно это, – ледяным тоном ответила Аманда. – Тебе и надо понять! Я только предполагаю, что у тебя есть то, что нужно мне. Если же нет… – Внезапно она отвернулась и тихо произнесла: – Если же ты не поймешь, значит, у тебя этого нет. Что ж, ничего не поделаешь.
 Мартин заскрежетал зубами. Он хотел что-то сказать – очевидно, очередную глупость, – но снаружи застучали копыта. Аманда распахнула дверь и поспешно накинула капюшон.
 – Милорд, я желаю вернуться на маскарад.
 Он на мгновение прикрыл глаза, пытаясь справиться с собой, затем подал ей руку:
 – Ваше желание – закон, миледи.
 Она принадлежит ему. Это ясно как божий день.
 Если бы не эти несколько часов, что они провели в его постели, он мучился бы вопросом, а не одурачила ли она его, предполагал бы, что ее привлекла тайная связь с опасным, по мнению ее круга, человеком. Даже сейчас Мартин допускал, что его репутация сыграла не последнюю роль в том, что она обратила на него внимание, во всяком случае, в начале. Но потом… потом в ее мотивах появилось нечто большее, чем желание.
 Мартин проводил Аманду на маскарад и, убедившись, что она нашла сестру и Кармартена и уехала вместе с ними, вернулся через час в свою спальню. Он чувствовал себя уставшим, но спать не хотелось, он был спокоен, но покоя в душе не было. Внезапно краем глаза он заметил что-то белое на ярком ковре.
 Это были орхидеи, которые он послал ей утром. Она приколола их к корсажу платья специально, чтобы он узнал ее в маскарадном костюме. Мартин подобрал их с пола.
 Аманда уехала с маскарада почти сразу, вместе с сестрой и Кармартеном. Интересно почему, спрашивал себя он. Может, она знала, что он наблюдает за ней и не допустит, чтобы она флиртовала с другими мужчинами? А может, она приехала на маскарад исключительно ради того, чтобы встретиться с ним? Сев в кресло перед камином, он стал в задумчивости вертеть в пальцах цветки.
 В конце концов он пришел к выводу, что правильно его второе предположение – она приехала, чтобы увидеться с ним. Она другого сорта, она не из тех женщин, кто решается на связь с мужчиной, не испытывая к нему никаких чувств. Она истинная Кинстер, а он слишком хорошо знает этот тип людей. Она сделана из того же теста, что и он, просто раньше он встречался только с мужчинами из клана Кинстеров, но было бы логично допустить, что она обладает теми же качествами.
 Следовательно, он просто недооценил ее.
 Он с самого начала знал, что она ведет игру, но не понимал, какова ее цель, чего она хочет достичь. Он позволил втянуть себя в эту игру, позволил себе поддаться ее чарам, уверенный в том, что ей – невинной девочке, несмотря на возраст, – не удастся вытянуть из него то, чего он сам не захочет отдать.
 Мартин посмотрел на орхидеи. Их молочно-белые гладкие лепестки напоминали кожу Аманды. Он вдохнул их аромат, закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.
 Он знает, чего она хочет.
 Он надеялся, что игра не пойдет по таким ставкам, однако она хитростью и уловками лишила его возможности сделать очередной ход, не ставя на кон свое сердце.
 В камине с треском сдвинулось полено. Мартин открыл глаза и устремил взгляд на огонь.
 И задумался над последней возможностью.
 У него сохранился один козырь, который, вероятно, поможет ему изменить направление игры, заполучить Аманду и при этом не рисковать сердцем.
 Остается вопрос: а хочет ли он разыгрывать эту карту?




 Глава 13


 – Мисс Аманда, это принесли для вас несколько минут назад.
 Аманда повернулась к Колторпу, который протягивал ей на подносе букет цветов, завернутый в красивую бумагу.
 – Спасибо, Колторп.
 К Аманде подошла Амелия. Сестры вместе с Луизой, спускавшейся по лестнице, собирались на большой бал, устраиваемый леди Метчем.
 – Эта лента – с золотой нитью, – проговорила Амелия.
 Аманда взяла с подноса букет. Бумага, в которую были завернуты цветы, была перехвачена лентой. Она потянула за концы, узел развязался, края бумаги разошлись, представив на всеобщее обозрение три великолепные белые орхидеи.
 Девушки в изумлении уставились на букет.
 – Какая красота! – воскликнула подошедшая к ним Луиза и внимательно оглядела цветы. – До чего же необычно! От кого они?
 Аманда посмотрела на Колторпа:
 – Записка была?
 Тот покачал головой:
 – Их доставил грум в темно-коричневой ливрее с зеленым и золотым кантом. Я не узнал цвета.
 – Понятно. – Луища направилась к двери. – Возьмешь их с собой, и мы выясним, кто намерен просить твоей руки. – Сестры переглянулись. – Поехали, иначе опоздаем.
 – Да, мама. – Амелия взяла сестру за руку и потащила за собой. – Пошли, надо все выяснить.
 – Верно, – согласилась Аманда. Она шла за Амелией и не отрываясь смотрела на цветы.
 Что же, придется ей встретиться лицом к лицу со своим львом.
 Мартин ждал до последней минуты. Наконец все гости съехались, и леди Метчем с мужем собралась покинуть свой пост на верхней ступеньке лестницы, ведущей в бальный зал. Когда Мартин подал свою визитку дворецкому, тот едва не выронил ее, но отличная выучка помогла бедняге справиться с собой, и он во всеуслышание объявил, что прибыл граф Декстер.
 Вряд ли объявление о начале эпидемии чумы привлекло бы большее внимание. В огромном зале воцарилась гробовая тишина. Разговоры смокли, взгляды всех обратились к лестнице. Многие тянули шеи, чтобы лучше видеть.
 Мартин подошел к хозяйке, поклонился и поцеловал ей руку:
 – Мэм!
 Мгновение лицо леди Метчем оставалось бесстрастным, затем на нем появилось торжествующее выражение.
 – Милорд, позвольте отметить, для нас это огромное… – От ее острого взгляда не укрылось ничего: ни элегантная прическа, ни модный черный фрак, ни изящно завязанный галстук, ни безукоризненно сидящий жилет. Как-никак когда-то они с матерью Мартина были близкими подругами. Одобрительно кивнув, она продолжила: —…удовольствие узнать, что вы наконец-то покинули свое убежище, где прятались от общества.
 По залу прошел шепоток.
 Мартин поклонился лорду Метчему, которого очень заинтриговало его неожиданное появление в свете.
 – Очевидно, для этого настало время. Ваше приглашение оказалось перстом судьбы.
 – Вот как? – Взмахом руки леди Метчем дала понять своему мужу, что тот свободен, и, взяв Мартина под руку, направилась в зал. – Насколько я помню, вы всегда отличались красноречием. Предупреждаю: вам это качество понадобится. Я намерена представить вас всем тем, от кого вы прятались десять лет.
 Мартин вежливо улыбнулся:
 – Если вы считаете это необходимым.
 – О, считаю! – уверенно заявила леди Метчем. – Абсолютно необходимым.
 Мартин прошел вместе с ней в зал. Его присутствие на балу было очень важно для леди Метчем, хозяйки такого известного салона: оно повышало ее статус. Процедура представления закрепила бы ее успех, а от Мартина почти ничего не потребовала бы и даже давала ему кое-какие преимущества.
 Здороваясь с матронами, заправлявшими в высшем свете, и выслушивая от них замечания, зачастую колкие, Мартин обдумывал последние детали своего плана – завоевать руку Аманды. Большинство матрон просто радовались встрече с ним и брали с него обещание отнестись к их приглашениям с должным вниманием. Леди Джерси и графиня Ливен, первая – с излишней словоохотливостью, а вторая – с надменной холодностью, попытались выяснить у него причину столь неожиданного поворота в его судьбе и возвращения в мир, которым он пренебрегал все десять лет. На это Мартин лишь улыбнулся и предоставил им гадать. Он отлично знал, что таинственность превратит его в постоянный объект внимания. Все понимают, что есть причина, по которой он вернулся в свет, и попытаются выяснить, что же это за причина.
 Последней, кому его представили, была леди Озбалдестон. Мартин была крайне удивлен, обнаружив, что старуха еще жива и внушает ужас. Когда он закончил беседу с ней, леди Метчем спросила его:
 – Есть еще кто-то – к примеру, молодая барышня, – кому вы хотели бы быть представленным?
 – Да, – после короткой иаузы ответил Мартин и огляделся по сторонам. – Вон та, в абрикосовом платье, в центре той группы.
 – О? – Невысокий рост не позволял леди Метчем видеть поверх голов. – Кто бы она ни была, она, кажется, не испытывает недостатка в партнерах для танцев.
 – Верно. – Испугавшись, что тон выдаст его, Мартин поспешно улыбнулся хозяйке бала. – Именно с ней я и намерен танцевать первый вальс, но она, очевидно, об этом не знает. Полагаю, нам следует сообщить ей новость.
 Заинтригованная леди Метчем хотела было потребовать объяснений, но вовремя вспомнила, что это все равно ни к чему не приведет.
 – Хорошо, – согласилась она и взяла Мартина под руку. – Что-то нынешний сезон больно скучный.
 Когда они подошли к группе, мужчины расступились, и ее светлость увидела барышню, собравшую вокруг себя такое количество кавалеров. Ее глаза расширились от удивления, но она справилась с собой и улыбнулась:
 – А-а… мисс Кинстер! Позвольте представить вам его светлость графа Декстера.
 – Мисс Кинстер!
 Мартин отвесил изящный поклон – можно было подумать, что все эти десять лет он не пропустил ни одного бала.
 Аманда секунду удивленно смотрела на него, потом вспомнила о приличиях и присела в реверансе.
 Мартин взял ее за руку и помог встать.
 – Милорд, – нарушила неловкое молчание девушка, – меня удивило ваше появление здесь. Я слышала, что вас мало интересуют развлечения света.
 Уголки губ Мартина слегка приподнялись.
 – Времена меняются.
 – Лорд Вентрис, – обратилась леди Метчем к джентльмену, стоявшему справа от Аманды, – я хочу представить вас одной молодой даме. Дайте мне свою руку. – Ее светлость решительно взяла лорда Вентриса под локоть и увела за собой, расчистив место подле Аманды для Мартина.
 – Как вы слышали, – тихо проговорил он, – я… в течение нескольких лет… не следил за событиями. Скажите, это бал обычный или более скучный, чем обычно?
 Действительно, до его появления было скучно. Собравшись с мыслями, Аманда заставила себя улыбнуться:
 – Это обычный бал, разве не так, лорд Фостер?
 – О да, – ответил лорд Фостер и оглядел зал с таким выражением, будто видит его впервые. – Обычный бал, знаете ли.
 Повисло неловкое молчание. Аманда молчала. Шестеро джентльменов вокруг нее будто в рот воды набрали, смущенные присутствием Декстера, известного в свете неприрученного льва. Все смотрели на него как на экзотическое животное, которое может укусить, если его спровоцировать. Наконец Аманда решила заговорить о погоде…
 – А это правда, – вдруг обратился к Мартину лорд Элмхерст, – что в переговорах с магараджами вы представляли правительство?
 Поколебавшись, Мартин кивнул:
 – В некоторых случаях.
 – А вы много путешествовали по субконтиненту?
 – А вы видели патанских [6] воинов? Слышал, они наводят ужас.
 Погода уже не понадобится, заключила Аманда. Она слушала, как Мартин отвечает на вопросы о своей жизни в Индии, и пыталась размышлять о другом, более насущном вопросе – что он затеял, чем вызвано его внезапное появление на балу? – но почему-то ей никак не удавалось сосредоточиться.
 К их группе присоединились новые слушатели, привлеченные возбужденными голосами.
 – Мой кузен работает на компанию, и он пишет, что там вас считают героем.
 – Я слышал, что вы сами, без посторонней помощи, уговорили магараджу Ратипопо разрешить нам торговать его изумрудами.
 Аманда навострила уши, решив собрать как можно больше сведений о Мартине.
 – А вы когда-нибудь были в гареме? – Этот вопрос, заданный молодым мистером Уэнтуортом, заглушили звуки музыки.
 Мартин улыбнулся ему и повернулся к Аманде:
 – Как я полагаю, это увертюра к первому вальсу?
 Аманда заметила, что его взгляд устремлен на орхидеи.
 – Если вы оказали мне честь, взяв с собой мой подарок, – услышала она его тихий голос, – надеюсь, вы подарите мне один танец.
 Это был не вопрос, а утверждение. Она действительно держала в руках орхидеи. Вымученно улыбнувшись, она подняла глаза и протянула ему свободную руку:
 – Напротив, это для меня большая честь, милорд. Ведь вы танцуете вальс, не так ли?
 Мартин взял ее руку в свою:
 – Сейчас вы сами решите.
 Аманда знала, что он танцует как бог, но хотела, чтобы все думали, будто они встретились впервые. На глазах у всех Мартин ввел ее в круг и встал в позицию.
 – Что ты здесь делаешь? – продолжая улыбаться, прошипела Аманда, когда они закружились под звуки музыки.
 – Меняю правила, – с усмешкой ответил Мартин.
 – Какие правила?
 – Правила игры.
 Это звучало не очень обнадеживающе, особенно сейчас, под любопытными взглядами бомонда.
 Аманда догадывалась, что сегодня Мартин объявится на балу – об этом ясно свидетельствовали орхидеи, однако она предполагала, что он опять будет прятаться за толпой, уведет ее в какой-нибудь укромный уголок, где они продолжат «обсуждать» вопрос ее замужества.
 Конечно, она не позволила бы ему использовать физические «аргументы», потому что не хотела рисковать после того, как он вскользь заявил о своем отношении к отцовству. Однако она рассчитывала подразнить его, дабы он наконец-то задумался о своих чувствах к ней.
 Чтобы облегчить ему задачу, она намеренно ушла в противоположный конец бального зала, подальше от матери, Амелии, Реджи и настырных ухажеров. Когда объявили о его приходе, она не сразу догадалась, как на это реагировать, и поспешно окружила себя кавалерами. Едва услышав из уст дворецкого имя Декстера, она сразу поняла, что ей понадобится защита.
 Как только новые сведения о нем достигнут ушей окружающих, с ним станут носиться как с писаной торбой, и в следующий раз она лишится возможности возвести вокруг себя надежную защиту.
 А вот в том, что следующий раз будет, Аманда не сомневалась.
 Что же касается его целей, то…
 Аманда подняла к нему лицо и улыбнулась. Мартин вглядывался в ее глаза, пытаясь прочитать ее мысли, а она – его. Отчаявшись, она решила наслаждаться танцем.
 И совершила ошибку – она поняла это, только когда он чуть крепче прижал ее к себе и увлек на противоположный конец зала. Все ее существо тут же отреагировало на близость так хорошо знакомого тела, в ней вспыхнуло желание. Учащенно дыша, она с трудом сдерживала себя, чтобы не прижаться к нему. Дабы спрятать от него свои чувства, она прикрыла глаза, но потом поняла, что это бесполезно: он и так все знает. Потому что чувствует то же самое.
 Когда музыка стихла, Аманда испытала непередаваемое облегчение, однако от мысли о том, что, если бы она его подстегнула, Мартин пошел бы на скандал, дабы добиться желаемого, у нее приятно кружилась голова.
 Слава Богу, Мартин был настроен играть выбранную им роль до конца. Он отвесил Аманде безупречный поклон, помог ей встать из реверанса и проводил к поджидавшим ее джентльменам.
 Тот факт, что он в первое после долгого перерыва появление в свете выбрал Аманду для первого вальса, заставило мужчин взглянуть на нее другими глазами и увидеть, насколько она привлекательна. Хотя сейчас это мало волновало Аманду. Она умело вела светскую беседу, демонстрируя отточенное мастерство, и все это время Мартин стоял рядом с ней. У нее возникло впечатление, что он внимательно прислушивается к разговору и учится. Решив, что она более опытна в этих сферах, чем он, Аманда стала умело переводить беседу на самые разные темы.
 К тому моменту, когда заиграли второй танец, Аманда с гордостью заключила, что внесла немалый вклад в образование Мартина.
 Пока Аманда танцевала котильон с лордом Эшкрофтом, Мартин терпеливо ждал ее и наблюдал. Пространство рядом с ним оставалось свободным, и именно туда привел ее лорд Эшкрофт. Аманда покорилась судьбе, но при этом испытала некоторое замешательство, которое с каждой минутой усиливалось, так как Мартин не отходил от нее ни на шаг. Он ухитрился внушить всем окружающим, будто это он позволяет ей танцевать с другими. Улучив момент, когда все увлеклись спором между лордом Флинтом и мистером Карром, Аманда дернула Мартина за рукав и прошептала:
 – Не стой на одном месте, двигайся по залу.
 – Зачем? – удивленно спросил он.
 – Затем, что ты слишком явно выделяешь меня, стоя рядом со мной весь вечер.
 – Но я действительно выделяю тебя, – усмехнулся Мартин. – Как ту, которую я хотел бы видеть своей графиней.
 Глаза Аманды гневно расширились. Она больше не касалась этой темы и вела себя естественно: участвовала в разговоре, танцевала и игнорировала пристальные взгляды молодых барышень и неодобрительные – их мамаш, возмущенных тем, что она не только монополизировала такого видного мужчину, но и привлекла к себе внимание других, тоже вполне подходящих кавалеров.
 Возможность сбежать от Мартина представилась только к концу бала, когда к Аманде подошла ее мать. Увидев, кто сопровождает Луизу, девушка едва не застонала. С ней были тетки – вдовствующая герцогиня Сент-Ивз и леди Горация Кинстер. Шествие замыкала Амелия под руку с Реджи.
 – Дорогая, – с улыбкой заговорила Луиза, – ты довольна вечером?
 – Да. – Поставленная в безвыходное положение, Аманда вынуждена была представить Мартина. – Позвольте познакомить вас с графом Декстером. Моя мама, леди Луиза Кинстер.
 Улыбка Мартина была верхом очарования. Он поклонился, Луиза сделала реверанс.
 – А это мои тетушки, вдовствующая герцогиня Сент-Ивз и леди Горация Кинстер.
 Все обменялись приветствиями. Наконец Мартин решил выпустить Аманду из своих цепких когтей. Трудно понять, что на него повлияло: либо замечание вдовствующей герцогини по поводу его возвращения в свет после долгого отсутствия, либо проницательный взгляд ее потускневших от возраста глаз. Мартин поклонился всем, поцеловал Аманде руку и сказал на прощание:
 – До следующей встречи.
 Все было выдержано в рамках приличия, только огонь в глазах придал его последним словам особый смысл. Это был вызов – и предостережение.
 На следующее утро Аманда неторопливо пила чай после завтрака и смотрела на три нежные орхидеи, доставленные час назад.
 – О! – воскликнула Луиза, входя в столовую. – Полагаю, это Декстер?
 Как и в прошлый раз, в букете не было записки.
 – Наверное.
 Аманда не представляла, кто еще мог прислать орхидеи, эти не только безумно дорогие, но и экзотические цветы. И очень чувственные. Конечно, Декстер, кто же еще!
 Луиза обратила внимание на лицо дочери и, многозначительно подняв брови, прошла к своему стулу во главе стола. Колторп налил ей чаю и отступил в сторону. Амелия села напротив Аманды. Она была погружена в свои мысли, поэтому не приставала к сестре с вопросами.
 Разложив на коленях салфетку, Луиза обратилась к Аманде:
 – Думаю, об этом уже судачит весь свет. Чтобы человек его уровня прервал свое уединение ради встречи с тобой…
 Она не закончила фразу и принялась намазывать масло на тост. Откусив кусочек и прожевав его, она отпила чаю и опять посмотрела на Аманду.
 – Тебе важно помнить об одном, – заявила мать, и Аманда подняла на нее глаза. – Что бы ни заставило его сделать этот шаг, наверняка это что-то очень серьезное.
 Слова Луизы звучали в голове Аманды, когда она в то же утро стояла в парке и смотрела на протянутую к ней руку.
 Властную. Надменную. Нетерпеливую.
 И почти опасную.
 В конечном итоге, вложив свою руку в его, она позволила усадить себя в фаэтон. Помахав Амелии и Реджи, оставшимся на лужайке, Мартин подстегнул лошадей, и они поскакали вперед.
 – Скажи, – проговорила Аманда, полная решимости взять этого льва за шкирку, – почему ты вернулся в свет?
 Мартин покосился на нее.
 – Как я уже говорил леди Метчем, меня вынудили.
 – Вынудили?
 – Высшие инстанции.
 Аманда минуту размышляла над его словами.
 – Значит, ты намерен занять полагающееся тебе по праву место?
 – Если понадобится. – Они приближались к самой популярной части парка, где всегда было много экипажей. – А теперь ты ответь мне: кто все эти женщины?
 «Все эти женщины» грациозно кивали им и горящими взорами провожали их фаэтон. Среди них было большинство хозяек салонов, и Аманда решила, что нельзя портить с ними отношения.
 – Вон там – леди Купер… ты помнишь ее?
 Мартин кивнул.
 – А та, в зеленом, – леди Уолфорд?
 – У тебя великолепная память, – удивленно отметила Аманда. – Только сейчас она леди Мертон. Несколько лет назад, до своего второго замужества, эта дама считалась первой красавицей.
 Губы Мартина тронула улыбка. Он продолжил задавать вопросы о тех или иных людях, однако внимания их не удостаивал. Кого-то он помнил хорошо, а кого-то – плохо. Ведь в последний раз он видел этих людей десять лет назад, причем глазами молодого повесы. Хотя некоторые его замечания в их адрес вызывали у Аманды смех, она узнала очень много интересного и одновременно рассказала ему многое из того, о чем не было известно ему.
 Когда они покинули оживленную часть парка и Мартин пустил лошадей шагом, Аманда задумчиво посмотрела на него. Она действительно хотела вернуть его в этот мир, мир, к которому они принадлежат по праву рождения. Одна часть ее души радовалась его возвращению – ведь это ее успех! Но другая, более осторожная, предупреждала, что цыплят считают лишь по осени.
 Итак, она выманила его из логова, вот только пришел он сюда ради одного.
 И сосредоточился именно на том, чтобы этого добиться. И это стало ясно через несколько дней. Каждое утро Аманде доставляли три белые орхидеи, а Мартин появлялся везде, где бы она ни бывала. Чтобы завладеть ее вниманием, протанцевать с ней первый вальс и, если выпадала возможность, большой вальс.
 Все вечера он находился подле нее. В его действиях нельзя было усмотреть ничего предосудительного, он не переходил установленных границ, однако никакие условности не могли погасить чувственный огонь, горевший в его глазах. Он неустанно плел незаметную сеть вокруг Аманды. Она это знала, но не могла этому помешать.
 Мартин действительно изменил правила игры. Они больше не скрывали друг от друга, что их сжигает желание, что они предпочли бы остаться наедине где-нибудь в укромном уголке, например, в его библиотеке, вместо того чтобы кружиться в танце у всех на глазах. Однако Мартин задался целью подчинить себе Аманду, заставить ее согласиться на брак и принять его таким, какой он есть, отдать ему свою руку без каких-либо оговорок и условий. Он переместил поле битвы в высший свет, изменил правила их игры на те, которыми руководствуется бомонд, а вот цель у него осталась прежней.
 День за днем, вечер за вечером он продолжал преследовать ее. В бальных залах, в гостиных, в опере, в парке. Он ни разу не переступил границы дозволенного и при этом продолжал выделять ее. Его не интересовали другие женщины, что он ясно и даже грубо всем продемонстрировал.
 К изумлению Аманды – к ее растущему ужасу, – Мартин использовал нарушения предписаний света в свою пользу. Но хуже оказалось другое. Он загнал ее в угол! Аманда даже не могла предположить, что такое возможно здесь, на этой территории, где она считала себя более опытным игроком.
 Короче говоря, Мартин выигрывал.
 Постепенно хозяйки знаменитых салонов приняли его сторону.
 Аманда не поверила своим ушам, когда на балу у Каслригсов услышала, как Эмили Купер прошептала Мартину:
 – Отличный выбор, мой мальчик, из нее получится прекрасная графиня.
 В ответ Мартин улыбнулся, наклонился к Эмили и сказал:
 – Абсолютно верно. Я тоже так думаю.
 Леди Купер ласково улыбнулась ему, похлопала по руке и ушла прочь.
 Аманда убедилась, насколько опасна ситуация, когда графиня Ливен шлепнула ее веером по руке и указала на Мартина, беседовавшего с лордом Вулли:
 – Я рада, что ты наконец-то сделала свой выбор. В восемнадцать еще можно напропалую флиртовать с мужчинами, но в двадцать три… – Она высокомерно вздернула бровь. – Союз с Декстером получит всеобщую поддержку. Конечно, все помнят тот давний скандал, но… – Пожав плечами, она добавила: – Все ждут, что ты тем или иным способом похоронишь эту историю.
 Сухо кивнув, графиня удалилась, а Аманда ошарашенно таращилась ей вслед. Тем или иным способом?
 Она понимала, что это значит. Ей придется выйти за Мартина, ходить с гордо поднятой головой, родить ему от одного до трех наследников и позаботиться о том, чтобы никто из них больше не стал причиной нового скандала. Отпущение грехов через посредника: если она останется чистой как девственный снег, о его проступках забудут.
 Эта мысль ужаснула Аманду. Она повернулась к Мартину. Тот, увидев ее сердитый взгляд, сурово посмотрел вслед графине Ливен.
 – Что тебе наболтала эта старая карга?
 Аманда знала, что Мартин взбесится, если сказать ему правду.
 – Ничего. О, заиграли скрипки – пойдем танцевать.
 Ее легкомысленный тон не обманул Мартина, однако он позволил увлечь себя в зал для танцев. Кружась с ним в вальсе, Аманда размышляла над одним очень важным вопросом: а не сдаться ли? Ведь он отважился выйти из мрака на яркий свет ради нее – разве нужны еще какие-нибудь доказательства?
 Ответ напрашивался сам собой: да. Ей нужны доказательства того, что он любит ее, а до сих пор она не видела ничего, что говорило бы о его чувствах. К тому же остается еще одно препятствие, которое не сломит ни ее воля, ни его. И даже воля общества. Остается ее семья – ее еще надо убедить, она должна согласиться на этот брак. Аманда уже заметила, как недовольно хмурится ее мать, как она перешептывается с тетками.
 Когда музыка стихла, Аманда едва не схватилась за голову. Ее мир, этот легкий, послушный каждому движению парусник вдруг налетел на подводные камни.
 – А-а! Малышка!
 Аманда повернулась и увидела леди Озбалдестон с ее извечной тросточкой. Старуха сидела на диване.
 – Да, ты! – Ее светлость поманила Аманду тростью. – Я хочу поговорить с тобой.
 Мартин проводил Аманду к дивану.
 – Садись. – Леди Озбалдестон указала на место рядом с собой и посмотрела на Мартина. Строго. – Можете принести стакан оршада для меня и стакан воды для мисс Кинстер. Потом она будет вам за это благодарна.
 Мартин понимал, что отказываться от поручения нельзя. Он поклонился и отправился за напитками.
 – Приятно узнать, что мои догадки оказались верны. – Леди Озбалдестон внимательно разглядывала Аманду. – Ну? Уже решила?
 Аманда вздохнула:
 – Я решила. И он, наверное, тоже, но…
 – По моему опыту, всегда есть какое-то «но». Что же на этот раз? Только, ради Бога, побыстрее, он скоро вернется.
 Аманда набрала в грудь побольше воздуха.
 – Есть два «но». Первое: знает ли он, что любит меня? То, что он любит, я не сомневаюсь. Второе «но» более серьезное, его труднее преодолеть. Тот самый скандал. Общество-то перешагнет через него, а вот моя семья – нет.
 – Ты права, – кивнула леди Озбалдестон. – Не перешагнет. Можешь мне поверить. Однако ты ошибаешься насчет того, что считать серьезным, а что – нет. – Она склонилась к Аманде. – Слушай меня внимательно. Ты абсолютно права в том, что требуешь проявлений любви. Значит, он последовал за тобой в высший свет, чтобы заставить тебя согласиться на замужество?
 – Именно так.
 – Добрый знак, но ты не сдавайся, как бы там ни было. Твердо иди к своей цели, не слушай, если кто-то захочет свернуть тебя с этого пути.
 Леди Озбалдестон подняла голову. Аманда проследила за ее взглядом и увидела возвращающегося к ним Мартина.
 – Что же до скандала, – быстро заговорила леди Озбалдестон, – тебе придется поверить моему мнению о нем и о его семье. Скандал разрешится только в том случае, если он сам захочет этого, а для того, чтобы он этого захотел, нужна более веская причина, чем просто разрешение скандала. – Мартин был уже совсем рядом. – Ты поняла, детка? – Она сжала похожей на птичью лапу рукой пальцы Аманды. – Я вижу только одну причину, достаточно вескую для того, чтобы заставить его очистить свое имя.
 Выпустив руку Аманды, леди Озбалдестон с милой улыбкой приняла от Мартина стакан оршада. Мартин внимательно посмотрел сначала на старуху, потом на Аманду и протянул ей стакан воды.
 Она кивком поблагодарила его и тут же выпила всю воду.




 Глава 14


 В течение последующих дней Аманда чувствовала себя антилопой, которую лев отрезал от табуна. Судьба постоянно подкидывала ему козыри, и он сразу же пускал их в игру.
 Аманда уговорила мать и сестру пораньше приезжать на все мероприятия, чтобы успевать выстроить вокруг себя крепость из кавалеров. Она смирилась с тем, что нужно общаться с Мартином. Ей ничего не оставалось, кроме как твердо стоять на своем и терпеливо ждать этого самого «большего».
 Если он скала, то она приливная волна – и так далее.
 Если она правильно поняла леди Озбалдестон, ее будущее зависит от ее упрямства.
 На балу у леди Маслфорд была самая настоящая давка. Сегодня гостей встречали очаровательные барышни Маслфорд – у них был дебют. Аманда молила Бога о том, чтобы внимание бомонда сосредоточилось на одной из них или на обеих, а не на ней и ее предполагаемом женихе.
 Она уже устала оттого, что все следят за каждым ее шагом.
 – Мисс Кинстер! Я так надеялся, что сегодня вы будете здесь!
 Аманда вздрогнула. Перед ней возник Персиваль Литтон-Смит.
 – Добрый вечер, сэр.
 – Осмелюсь заметить, – Персиваль так и сиял, – что вы наверняка гадали, где это я пропадал последние две недели.
 На самом деле Аманда даже не заметила его отсутствия.
 – Вы были в деревне? – Она продолжала оглядываться по сторонам, выискивая взглядом Мартина.
 – Я путешествовал в Шропшир. Одна из моих тетушек по материнской линии очень стара и пожелала составить завещание. Она объявила меня своим наследником.
 Аманда заметила знакомую шевелюру в противоположном конце зала.
 – Вам повезло.
 – Верно, повезло. Мисс Кинстер… моя дорогая Аманда, если бы я был похрабрее…
 Персиваль схватил ее за руку, и Аманде пришлось переключить внимание с Мартина на него.
 – Мистер Литтон-Смит! – Она попыталась выдернуть руку, но тот держал крепко.
 – Нет-нет, моя дорогая. Примите мои извинения. Вас испугала сила моих чувств, но вы должны сделать скидку на то, что я, естественно, пришел в восторг от перспективы, которая благодаря моей щедрой тетушке лежит перед нами.
 – Перед нами? – в ужасе уставилась на него Аманда.
 Персиваль похлопал ее по руке.
 – Моя дражайшая Аманда, только различия в размерах наших состояний, только мысль, что наш брак могут посчитать неравным, удерживали меня от этого разговора. Уверен, вы не можете отрицать, что наш союз дает огромные преимущества нам обоим.
 – Преимущества? – Аманда закипала.
 – Ну конечно же! Без сомнения, ваши родители не считали нужным забивать голову такой невинной девушки финансовыми аспектами брака. Действительно, в этом нет надобности, потому что ваш отец и я, будьте уверены, позаботимся о том, чтобы вам было хорошо.
 Последние слова он произнес с покровительственной ухмылкой.
 Аманда хотела высказать свое мнение на этот счет, но Персиваль вдруг выпустил ее руку и продолжил:
 – Несмотря на возникшую в последнее время достойную сожаления тенденцию окружать институт брака жаркими эмоциями, глупо базировать серьезный союз на чем-то ином, кроме соображений богатства и влиятельности. Нужно возрождать вековые идеалы.
 – Скажите, а какие именно «вековые идеалы», по вашему мнению, послужат союзу между нами? – осведомилась Аманда.
 – Да ведь всем будет очевидно, что брак со мной отучит вас от прискорбного легкомыслия, того самого легкомыслия, которое мешало вам выйти замуж в течение последних нескольких лет. Всем ясно, что вам требуется твердая рука, а я как раз тот человек, у которого эта рука имеется. – Персиваль восторженным взглядом обвел толпу гостей вокруг них. – И естественно, наше объединенное состояние станет огромным, и я буду управлять им, к нашему благу. Родство с Сент-Ивзами повысит мой статус и послужит гарантией во всех делах. Действительно, союз между нами будет бесценным, и, я уверен, даже вы, несведущая в этих вопросах, согласитесь. – Он победно улыбнулся.
 – Вы ошибаетесь, – прищурившись, произнесла Аманда. Его улыбка угасла, он хотел что-то сказать, но Аманда взмахом руки остановила его. – Вы ошибаетесь. В том, что вообразили, будто я ценю «вековые идеалы», на которые вы молитесь. Богатство и статус принадлежат мне независимо оттого, за кого я выйду. Вы также оскорбили моих родных, решив, будто для них другие соображения важнее моего счастья. – Краем глаза она увидела приближающуюся к ним высокую фигуру. – Моя семья будет против любого союза, который ущемит мои интересы, а также, уверяю вас, против любого претендента на мою руку, который не снискал расположения в моих глазах.
 – Фу! – презрительно фыркнул Персиваль.
 Аманда окинула его надменным взглядом.
 – Полагаю, сэр, наша дискуссия окончена. Желаю вам хорошего вечера.
 Аманда повернулась, собираясь уйти. Она планировала поскорее собрать вокруг себя поклонников, пока ее не поймал Мартин.
 Персиваль схватил ее за руку.
 – Чепуха! Это раньше вы могли позволить себе капризничать. Такое поведение было приемлемо в школе…
 – Уберите руку!
 Ее ледяной и в то же время гневный тон подействовал на Персиваля, как удар хлыста. Он расправил плечи и попытался придать своему лицу высокомерное выражение, но вдруг заметил букет орхидей в руке Аманды. На его лице отразилось изумление, он поднял ее руку и уставился на экзотические цветы.
 – Что это такое? – с интонациями учителя, отчитывающего нашкодившего ученика, спросил он.
 – Воплощение чувственной красоты, – прозвучал низкий голос.
 Персиваль вздрогнул и огляделся. Позади него стоял Мартин.
 – Вы согласны?
 Вопрос был адресован Персивалю и подразумевал отнюдь не орхидеи.
 Ошеломленный, Персиваль выпустил руку Аманды. Аманда радостно улыбнулась Мартину.
 – Декстер, какая удача! Позвольте познакомить вас с мистером Литтон-Смитом.
 – Сэр, – поклонился Мартин.
 Глаза Персиваля расширились от изумления. После некоторого колебания он неловко поклонился и промямлил:
 – Милорд…
 – А в чем удача? – спросил Мартин у Аманды.
 – Дело в том, что я уже распрощалась с мистером Литтон-Смитом и собиралась прогуляться по залу. Теперь у меня будет спутник.
 Персиваль первым протянул руку Аманде. Чувствовалось, что он крайне раздражен.
 – Моя дорогая, я буду счастлив сопровождать вас.
 Мартин улыбнулся:
 – Однако я опередил вас. – Он указал на орхидеи. Взгляды мужчин на мгновение встретились, затем Мартин с присущей ему грацией подал руку Аманде.
 Та оперлась на его руку и, величественно кивнув Персивалю, холодно произнесла:
 – До свидания, сэр.
 Ее не удивило, когда через минуту Мартин спросил:
 – А кто этот мистер Литтон-Смит?
 – Не кто, а что. Он язва.
 – Гм… В таком случае будем надеяться, что он понял намек.
 Аманда не уточняла, чей намек – ее или Мартина. К сожалению… она мысленно поморщилась. Надо было изложить Персивалю свой отказ в более доступной форме.
 По лицу Аманды Мартин понял, каково ее отношение к Литтон-Смиту. Расставшись с ним, она испытала явное облегчение, однако почему-то продолжала хмуриться.
 Они неторопливо прогуливались по залу, заполненному гостями. Неожиданно Мартин остановился перед нишей с бюстом какого-то генерала, взял руку Аманды и принялся разглядывать ее запястье.
 – Он причинил тебе боль, а?
 В его вопросе слышались собственнические интонации. Он, едва касаясь, погладил ее по тому месту на запястье, где билась голубая жилка, и сразу почувствовал, как она напряглась, увидел, как расширились ее зрачки. Он догадался, что она решилась на короткое мгновение дать волю желанию – теплому, манящему обещанию страсти, – прежде чем обстоятельства заставят их это желание подавить.
 Когда они немного успокоились, Аманда тихо проговорила:
 – Спасибо за спасение.
 Мартин улыбнулся, поднес ее руку к губам.
 – Всегда счастлив помочь. – Его дыхание щекотало кожу на ее руке.
 Аманда снова взяла его под руку, и они двинулись дальше.
 Вейн Кинстер, стоявший на противоположном конце бального зала, нахмурился. Он наблюдал за своей золотоволосой кузиной и ее спутником до тех пор, пока они не смешались с толпой.
 – Вот ты где! – воскликнула Пейшенс, жена Вейна. – Леди Озбалдестон желает поговорить с тобой.
 – Только при условии, что она не будет размахивать своей тростью.
 Вейн покорно последовал за женой. Внезапно толпа расступилась, и он остановился, так как опять увидел Аманду и ее спутника. Пейшенс удивленно посмотрела на мужа.
 – Кто это такой, черт побери? – недовольно спросил Вейн. – Тот, с Амандой…
 Пейшенс проследила за его взглядом и улыбнулась:
 – Декстер. – Она дернула мужа за рукав. – Я думала, ты уже слышал – во всех гостиных только и говорят, что о его неожиданном возвращении в высший свет.
 – Ты отлично знаешь, что я стараюсь по возможности держаться подальше от гостиных. – Вейн внимательно посмотрел на жену. – И о чем говорят?
 – В настоящий момент все гадают, что же заставило Декстера покинуть огромный особняк на Парк-лейн и вернуться в свет.
 Вейн вдруг замер как вкопанный.
 – Неужели Аманда?
 В его лице было столько ужаса, что Пейшенс рассмеялась. Она успокаивающе похлопала мужа по руке и увлекла его за собой.
 – Да, Аманда, но тут не о чем тревожиться. Она отлично справляется, и, хотя не забыт тот давний скандал, нет повода вмешиваться ни тебе, ни кому-то еще.
 Вейн промолчал. Если бы Пейшенс заглянула ему в лицо, она увидела бы в его серых глазах жесткое выражение. Однако она ничего не заметила, так как отвлеклась на то, чтобы поприветствовать свою знакомую.
 – Идем, – обратилась она к Вейну. – И будь лапочкой. И не ворчи.
 Внутреннее состояние Мартина не очень сильно отличалось от состояния Вейна, только причина тому была другая. Он уже считал Аманду своей, и поэтому необходимость посещать все балы, наблюдать за ней, утверждать свое право на нее доводила его до бешенства, однако он покорно исполнял все формальности, требуемые светом.
 Что же касается его чувств, то с каждым днем ему было все труднее обуздывать их. Он безумно хотел Аманду. Сейчас. Сегодня. Вчера.
 Наблюдая за тем, как она танцует котильон с лордом Уиттингемом, Мартин, пытаясь подавить раздражение, – для него было настоящей мукой видеть ее в объятиях другого мужчины, – заставил себя сосредоточиться на очень важном вопросе: когда можно будет закончить этот глупый фарс?
 Он вернулся в свет исключительно ради того, чтобы продемонстрировать чистоту своих намерений и искренность ухаживаний за Амандой. Почти две недели он подвергал испытаниям свое терпение, хотя мог бы прийти к победе более коротким путем, объявив во всеуслышание об их связи как о свершившемся факте.
 Сезон приближался к своей кульминации. Скоро придется посещать два-три важных бала за вечер. Мысль об этом приводила Мартина в ужас: балы, даже в обществе Аманды, не давали ему того, что требовалось для успокоения его чувств.
 А вот Аманда, обнаженная, с ним наедине, давала.
 Последний раз она предстала перед ним в таком виде целых две недели назад. Сколько же ему еще ждать? Кстати, а нужно ли ему вообще ждать?
 Ему не давал покоя инцидент с Литтон-Смитом. Нет, он не допускал мысли, что кто-то другой отберет у него Аманду. Просто в нем взыгрывали примитивные инстинкты собственника, когда мужчины бросали на нее алчные взгляды.
 Пока Аманда танцевала, Мартин разглядывал гостей. Сегодня здесь собрались все, даже ее кузены. Он уже видел двоих, слышал, как объявили о приезде Сент-Ивза, но еще не общался ни с одним. За эти две недели его представили их женам, которые без слов дали ему понять, каков будет семейный вердикт.
 Они одобряли его, но…
 Мартин знал причину их сомнений. Он займется этим вопросом, когда получит Аманду. Из ее «расследований» и всех ее высказываний на эту тему он понял, что тот скандал ее волнует мало, а вот семью – очень.
 Той давней истории следует положить конец, но… по совести говоря, ему не хотелось приступать к этому до тех пор, пока не останется никаких, кроме скандала, препятствий к тому, чтобы назвать Аманду своей женой.
 Мимо проплыла графиня Ливен и величественно кивнула ему. Незадолго до нее свое одобрение улыбкой выразила леди Эстергази.
 Взгляд Мартина вернулся к Аманде. Музыка стихла. Она улыбнулась Уиттингему, присела в реверансе и огляделась по сторонам. Искала его.
 Мартин расправил плечи. Все наблюдают, ждут… следующий ход – его.
 Аманда видела, что он идет к ней через толпу. Уверенная в себе, она осталась стоять на месте, ожидая, когда он подойдет. На этой сцене ей бояться нечего: он не набросится на нее при всех. Он уже сделал худшее, что мог – убедил свет, вернее, тех, кто имеет вес, в том, что союз между ними возможен и даже желателен. Так что их брак предопределен, а остальные препятствия рано или поздно будут преодолены.
 Да, ему это удалось, однако общественное мнение не настолько всевластно, чтобы заставить ее съесть пирог, который он предлагает, без сахарной глазури. Пока он не даст ей желаемое, она будет прогуливаться с ним под руку по бальным залам, испытывая близостью как его, так и свои чувства.
 А его чувства к таким испытаниям не привыкли.
 Аманда поблагодарила лорда Уиттингема и повернулась к подошедшему Мартину. Надо отдать ему должное: он не пытался использовать мнение света, чтобы давить на нее. Он слишком опытный игрок, чтобы совершать подобные ошибки.
 Аманда взяла его под руку, и они двинулись к гостиной, время от времени останавливаясь у разных групп. Зазвучал вальс. Переглянувшись, они направились в зал для танцев. Во время танца Аманда заметила, что Мартин изучающе смотрит на нее, и вопросительно подняла брови.
 Мартин лишь молча убрал локон, выбившийся из ее прически, при этом он, едва касаясь, погладил ее по щеке. Однако Аманда продолжала смотреть на него. «Что?» – читалось в ее глазах.
 – Ты уже не боишься, что я кусаюсь.
 Она надменно усмехнулась: замечание было правильным, только зачем об этом говорить?
 Выражение лица Мартина оставалось серьезным.
 – Почему ты веришь мне?
 Аманда не ожидала такого вопроса. Задумавшись, она смогла найти только один ответ:
 – Потому что ты – это ты.
 Мартин лишь слабо улыбнулся.
 Неужели надо быть еще более осторожной? Внутренний голос подсказывал ей, что все хорошо, что ее место – в его объятиях, что только там она в безопасности.
 Музыка стихла, и они опять стали прогуливаться по гостиным и общаться с теми, кто вдруг решил искать дружбы с графом Декстером. Аманда забеспокоилась бы, если бы считала Мартина наивным, но взгляды, которыми они изредка обменивались, дали ей понять, что он отлично знает цену этой дружбы.
 Свита Аманды распалась – постоянное присутствие Мартина подле нее ясно говорило о его намерениях. Ее бывшие кавалеры, видя, что им не под силу соперничать с ним, оставили попытки добиться ее руки.
 Они прошли в обеденный зал. Усадив Аманду за стол у стены, Мартин принес две тарелки с деликатесами. Едва они взялись за вилки, как их прервали. Аманда подняла глаза и обомлела.
 – Можно присоединиться к вам? – Люк Эшфорд, красивый до такой степени, что дух захватывало, кивнул Аманде. В руках у него были две тарелки.
 Амелия, сопровождавшая Люка, с улыбкой поблагодарила Мартина, когда тот встал и придвинул ей стул.
 – Мы заметили вас еще в бальном зале. Наконец-то можно поговорить.
 Люк поставил тарелки на стол, придвинул стул и сел рядом с Амандой напротив Мартина.
 – Мне казалось, что высший свет не интересует тебя, кузен.
 – Мне тоже так казалось. – Улыбка Мартина была открытой, но взгляд – пристальным. – Я спокойно мог бы без него обходиться, но, – он пожал плечами, – обстоятельства вынуждают.
 – Ваше появление наделало много шуму, – засмеялась Амелия. – Почему…
 Аманда насторожилась. Она успела хорошо узнать Мартина, а Люка она знала давно. Если Мартин – лев, то Люка она всегда воспринимала как пантеру, ловкую и смертоносную.
 Сейчас у этой пантеры шерсть стояла дыбом, однако она ведет себя осторожно, не нападает. Пока. Почему? Ответ на этот вопрос Аманда получила через некоторое время, сообразив, что лев и пантера просто оценивают друг друга. Слова леди Озбалдестонотом, что они хорошо знают друг друга – выросли вместе, – оказались истинной правдой. Мартин ничем не показывал, что чувствует угрозу, но при этом внимательно наблюдал за Люком, пытаясь найти брешь в его обороне.
 Что до Люка, то он излучал… предупреждение. И Аманда не могла понять почему. Они с Люком никогда не ладили, однако он был одним из немногих мужчин, чья манера говорить ей нравилась. У него был острый как жало язык, и Аманда часто испытывала это на себе. И хотя они уважали друг друга, между ними никогда не возникало теплых чувств. Поэтому Аманда не понимала, почему вдруг в обществе своего кузена он стал изображать из себя ее рыцаря.
 Сидевший напротив Люка Мартин размышлял над тем же вопросом. Когда-то они с Люком были ближе, чем братья. За десять лет, в течение которых они не общались, между ними пролегла глубокая пропасть, однако Мартин не утратил способности читать мысли своего кузена. Да и Люк мог догадаться, о чем он думает и как отреагирует в той или иной ситуации. После возвращения Мартина в Англию они изредка виделись и при этом обменивались парой ничего не значащих фраз. И все же…
 Амелия замолчала, чтобы выпить шампанского. Люк тут же воспользовался моментом и обратился к Мартину:
 – Ты уже решил открыть Фалбридж-Хаус?
 – Это зависит от многих обстоятельств. – Мартин посмотрел на Аманду, потом перевел взгляд на Люка. Он успел заметить, как лицо кузена – лицо падшего ангела – на мгновение приобрело жесткое выражение.
 Во взгляде Люка были вызов и угроза, и Мартина так и подмывало спросить, что тот, черт подери, имеет в виду. Между Люком и Амандой никогда ничего не было – в этом он не сомневался, однако почему-то Люк все время пытался защитить ее…
 Амелия весело улыбнулась:
 – Скажите, а это правда…
 Люк повернулся к девушке, и Мартин обратил внимание на то, что его взгляд смягчился. Ага, понятно. Его кузен защищает Амелию, а не Аманду. По его мнению, все, что может причинить вред Аманде, косвенно отразится и на ее сестре.
 Это открытие позабавило Мартина, однако у него не было возможности развеять подозрения кузена. Эшфорды и Кинстеры очень близки, поэтому Люк наверняка скоро узнает все новости и тогда поймет, что Аманде и, следовательно, Амелии ничто не угрожает.
 Поужинав, они направились в бальный зал. Амелия молчала, поэтому беседу вела Аманда. Она расспрашивала Люка о его сестрах, он отвечал ей, но довольно резко. Когда заиграла музыка, он повернулся к Амелии и пригласил ее на танец. Та согласно кивнула, и обе пары разделились.
 – Я был прав, – сказал Мартин, заметив, как победно усмехнулась Аманда. – Между Люком и твоей сестрой есть некоторое взаимопонимание.
 Аманда почему-то нахмурилась:
 – Не знаю, но думаю, что они подходят друг другу. А ты что думаешь? Ты хорошо знаешь Люка.
 Мартин ненадолго задумался.
 – У них может получиться. – Он внимательно посмотрел ей в глаза. – Твоя сестра сильно отличается от тебя.
 Аманда слабо улыбнулась:
 – Да, она более упряма.
 «Если это так, – подумал Мартин, – то надо пожелать Люку удачи».
 Мартин исподтишка наблюдал за Амандой. Она спокойна, ей уютно в его объятиях. Именно такой он и хочет ее видеть – всегда.
 Она доверяет ему полностью, без оглядки. И как же она воспримет его следующий шаг? Все ждут от него действий. Как она поступит, когда он разыграет козырь, который прячет в рукаве? Аманда убедила себя, что здесь, на этой территории, ей ничего не грозит. Она настолько уверилась в своих силах, что проглядела лазейку, а он эту лазейку нашел.
 Надо воспользоваться ею, сделать следующий шаг, однако…
 Мартин огляделся по сторонам и увидел, что за ними внимательно следит высокий темноволосый мужчина. Мартин сразу узнал его: Сент-Ивз. Их взгляды скрестились, но тут к Сент-Ивзу подошла жена и увела его.
 Агрессивность Мартина мгновенно улетучилась. Он вспомнил отношение к нему Люка и принял решение: надо действовать, иначе ему грозит стычка с кузенами Аманды.
 Среди женатых мужчин их круга было принято не посещать ранние балы, и мужская часть семейства Кинстеров следовала этому негласному правилу. Их жены не видели ничего зазорного в том, что Мартин ухаживает за Амандой, – в противном случае они давно пожаловались бы своим мужьям, а те предъявили бы ему свои претензии.
 Дамы клана Кинстер дали ему время как можно дальше увести Аманду по дороге, которую они оба выбрали. И это время кончилось. Пора разыгрывать следующую карту.
 – В чем дело? – услышал Мартин и обнаружил, что Аманда с тревогой всматривается в его лицо. – Весь вечер ты ведешь себя как-то странно.
 Мартин мог бы отмахнуться, назвать ее домыслы беспочвенными, однако не стал этого делать.
 – Мне нужно поговорить с тобой, – сказал он и огляделся. – Там, где нам не помешают.
 Он повел ее к эркеру, выходившему в сад.
 Аманда повернулась лицом к Мартину и оперлась на подоконник.
 Она все еще была уверена, что захватить ее врасплох невозможно.
 Мартин загородил ее собой. Они оставались на виду, зато никто не мог слышать их и видеть их лица.
 – Я намереваюсь завтра просить твоей руки.
 – Ты уже… – Аманда замолчала, ее глаза расширились от изумления. – Нет, ты не можешь…
 – Официально просить твоей руки? Поверь мне, могу.
 – Но… – Она нахмурилась, а потом тряхнула головой, будто отбрасывая в сторону его предложение. – В этом нет смысла. Они не согласятся, пока не соглашусь я.
 Она все еще не видела лазейки.
 – Это-то я понимаю – еще надо получить твое согласие на брак. Однако цель формального предложения не в этом. Я буду просить у твоей семьи официального разрешения ухаживать за тобой.
 Аманда продолжала хмуриться, размышляя… внезапно в ее глазах отразился ужас. Она схватила Мартина за руку.
 – Боже мой, только не это! Дай мне слово, что не расскажешь, что даже не заикнешься… – Она замолчала, не в силах подобрать правильное слово.
 – Уверяю тебя, из моих уст они ничего не услышат о нашей близости.
 Аманда выпустила его руку, задумалась и вдруг опять встрепенулась:
 – А тебе и не надо ничего говорить! Они посмотрят на тебя и догадаются!
 – А! – беспечно отмахнулся Мартин. – Все равно мы не можем продолжать в том же духе, если я не заявлю о своих намерениях. Рано или поздно от меня этого потребуют твои кузены, а возможно, и отец.
 Аманда и раньше проявляла непокорность, однако Мартин никогда не видел ее такой воинственной.
 – Нет! – отрезала она. – Как только они догадаются, как только они поймут, они… – Аманда неожиданно замолчала и сосредоточилась на каких-то своих мыслях – Мартин отдал бы полжизни, чтобы узнать, о чем она думает. Наконец она усмехнулась и, хитро прищурившись, произнесла: – Ничего не получится. – После некоторой паузы она кивнула и добавила: – Хорошо. Если хочешь, если считаешь это необходимым, можешь идти этим путем. Однако, – гордо вскинув голову, она шагнула в сторону от Мартина, – мой отец уехал из Лондона. У него дела на западе страны. Всю следующую неделю его не будет.
 Величественно кивнув ему, она пошла прочь. Мартин мрачно смотрел ей вслед.
 А в шести ярдах от него, опершись рукой на спинку дивана, на котором оживленно беседовали его жена Катриона и леди Форсайт, стоял Ричард Кинстер и с бесстрастным видом наблюдал за Мартином.
 – Надо схватить его за…
 – Уверен, это не поможет, – перебил брата Ричард.
 Демон удивленно уставился на него.
 – Не поможет? Ты же говоришь, что он давил на нее.
 – Да, – подтвердил Ричард, сидевший в кресле у письменного стола Дьявола. – Но не в том смысле, в каком ты думаешь.
 Демон нахмурился и откинулся на спинку кресла.
 – Что, черт побери, происходит?
 Все шестеро переглянулись. Дьявол, сидевший за письменным столом, вздохнул:
 – Зная Аманду, скажу, что все это будет непросто.
 – Согласен, – кивнул Ричард.
 – Об их… – Вейн, который стоял привалившись к книжному шкафу, неопределенно взмахнул рукой, – взаимоотношениях говорит весь свет.
 Габриэль, расположившийся в кресле у камина, спросил:
 – А что именно ты видел?
 – Сначала они прогуливались, – ответил Вейн, – потом остановились в стороне от толпы. Они о чем-то говорили, затем он поцеловал ее в запястье. Это был отнюдь не невинный поцелуй. Он, похоже, готов был с жадностью наброситься на нее, а она, глупышка, поощряла его. Потом они пошли дальше. Пейшенс сказала, что Аманда отлично справляется и что, хотя не забыт тот давний скандал, нет повода вмешиваться.
 Пока Вейн рассказывал, братья смотрели на него, а когда он закончил, все как один устремили взгляды на Ричарда.
 – Я наблюдал за ними во время последнего вальса, – заявил Дьявол. – Уверен, Декстер видел меня.
 – А он узнал тебя? – поинтересовался Ричард. – То, свидетелем чему был я, произошло сразу после вальса. – Он в подробностях описал увиденное. – Декстер разговаривал абсолютно спокойно, а вот Аманда возмущалась. Судя по тому, с каким видом она ушла – вздернув подбородок… и как он смотрел ей вслед – как будто пытался понять сказанное ею… – Ричард вздохнул. – Признаться, я ему сочувствую.
 Демон пренебрежительно хмыкнул:
 – Да он самый настоящий бабник, причем худшего сорта.
 – Мы тоже когда-то были такими, – напомнил ему Дьявол.
 – Именно к этому я и веду. Нам известно, что он думает… – Демон почему-то не договорил фразу.
 – А я веду вот к чему, – сказал Ричард. – Ты помнишь, как стоял там – в бальном зале или гостиной, – наблюдал за ней и спрашивал себя, что, черт подери, происходит?
 – Мне не надо тренировать память, она у меня и так хорошая, – отмахнулся Дьявол.
 Все рассмеялись.
 – Ладно, – снова посерьезнел Дьявол. – Примем как факт то, что Декстер ухаживает за Амандой. Не могу представить, ради чего он решился бы пойти на все и соблазнить ее. Как бы то ни было, он играет по правилам света. Итак, что мы знаем о нем? Я его плохо помню. – Дьявол посмотрел на Вейна, но тот покачал головой. – Он значительно младше нас.
 – И младше меня, – уточнил Демон, – но я помню, что он был сорвиголовой. Только он жил в городе недолго.
 – Пока не разразился тот скандал. – Ричард вкратце рассказал все, что знал, и закончил: – Гранд-дамы и многие другие считают, что его отец переборщил. Мало кто верил, что Декстер, нынешний граф, был виновен. Однако их мнения никто не спрашивал. Все решил его отец, и Декстера выслали из страны до того, как все узнали подробности.
 – А что думают сейчас? – спросил Дьявол.
 Ричард пожал плечами:
 – Человек невиновен, пока не доказана его вина, однако он все равно сидит на скамье подсудимых.
 – Однажды я общался с ним, – сообщил Габриэль. – В Сити, среди денежных воротил, о нем ходят легенды. Он возглавлял синдикат, который нас заинтересовал. Кстати, он хорошо знает свое дело. Мы получили отличную прибыль. Те сферы, в которых он ведет дела, экзотические и даже иногда непонятные, но очень прибыльные. У него твердая репутация, он известен как человек слова, он прям и честен и не любит дураков и мошенников.
 – Он считается легендой и среди коллекционеров, – заговорил Люцифер, вытягивая длинные ноги. – Я бы с радостью заплатил за то, чтобы зайти в этот огромный склеп на Парк-лейн. Те, кто видел его библиотеку, еще долго не могли прийти в себя. У них просто не было слов, чтобы описать свои впечатления не только от книг, но и от образцов восточного искусства, собранных им за долгие годы. Кажется, он настоящий ценитель красоты.
 Демон тихо хмыкнул.
 – Итак, – сказал Дьявол, – у нас нет возражений против этого брака при условии, что давний скандал разрешится.
 – И при условии, что он думает так же, – с усмешкой заметил Вейн.
 – Верно, – помрачнел Дьявол. – Наши дамы могут воображать что угодно, но я намерен потребовать от графа объяснений.
 – Я с тобой! – хором заявили остальные пятеро.
 В дверь постучали, и через секунду в комнату вошел Слито, мажордом Дьявола.
 – Ваша светлость, прибыл граф Декстер. Он желает переговорить с вами наедине.
 – Декстер? – изумился Дьявол.
 Слиго протянул серебряный поднос с карточкой. Дьявол взял карточку, внимательно прочитал ее и спросил:
 – Где он?
 – Я проводил его в гостиную.
 – А где ее светлость?
 – Ее нет дома.
 Дьявол довольно улыбнулся:
 – Отлично. Проводи графа сюда.




 Глава 15


 Едва Мартин переступил порог кабинета его светлости Сент-Ивза, как в нем тут же проснулся инстинкт самосохранения. На него уставились шесть пар глаз, и любому стало бы ясно, о чем только что шел разговор.
 Идя по кабинету, Мартин успел разглядеть присутствующих – их оказалось больше, чем он предполагал. Однако это не удивило его. Он слышал, что все решения они принимают сообща.
 Мужчина, сидевший за письменным столом, медленно встал и поклонился:
 – Декстер.
 Мартин тоже поклонился и пожал протянутую руку:
 – Сент-Ивз.
 – Вы не возражаете, если мы будем беседовать в присутствии моих кузенов?
 Мартин быстро оглядел застывшие лица.
 – Нет.
 – В таком случае… – представил братьев, причем тех, у кого имелись прозвища – по прозвищам, и указал на кресло перед столом: – Присаживайтесь.
 Мартин посмотрел на кресло и вдруг поднял его и поставил сбоку от стола, чтобы видеть оставшихся четырех Кинстеров.
 У Демона его действия вызвали недовольство.
 Мартин устремил взгляд на Дьявола и без предисловий начал:
 – Я приехал с Аппер-Брук-стрит. Там я узнал, что ваш дядюшка, лорд Артур Кинстер, отсутствует и появится дома только через неделю. Я хотел просить у него руки его дочери Аманды. Так как при сложившихся обстоятельствах главой семьи являетесь вы, я обращаюсь за этим разрешением к вам.
 Его слова были встречены гробовым молчанием, которое подтвердило правильность его догадки: перед его приходом обсуждали именно его и Аманду.
 – Неделя – не такой уж долгий срок, – заметил Дьявол, пристально глядя на Мартина.
 Мартин, не желавший бездействовать еще целую неделю, стойко выдержал его взгляд.
 – За неделю многое может произойти – уверен, вы согласитесь со мной.
 Дьявол откинулся на спинку кресла и, прищурившись, спросил:
 – Почему?
 Мартин не стал притворяться, будто не понял вопроса.
 – Потому что пора. – Он задумался, подбирая слова, и продолжил: – По моему мнению, события дошли до той стадии, когда свадьба является логическим завершением. Ну… вот я здесь.
 Все присутствующие сразу поняли, до какой именно стадии дошли события. Послышались ругательства и проклятия, кто-то предложил подвесить Мартина за определенные части его тела.
 Дьявол взмахнул рукой, и наступила тишина.
 – Вы только недавно вернулись в свет – чтобы преследовать Аманду. То есть после того, как события дошли до стадии. Где вы с ней познакомились?
 – В «Меллорсе».
 – Что? В этом притоне? – недоверчиво воскликнул кто-то из Кинстеров.
 Мартин спокойно поправил манжету.
 – Она приняла предложение сыграть партию в вист. Против Коннора. У нее не было партнера. – Реакцией на его слова была напряженная тишина. – Во второй раз я встретил ее в салоне у Элен Хеннесси.
 Тишина взорвалась. В адрес Аманды полетели различные эпитеты, а Мартина забросали вопросами. Он воспринял их как риторические и молчал. Наконец все угомонились, и опять по знаку Дьявола.
 – Понятно. – Взгляд Дьявола был тяжелым. – Что произошло дальше?
 – У нее был список мероприятий – не светских, но при этом не скандальных. Поездка при луне в Ричмонд, ночное катание на лодке по Темзе, Воксхолл и маскарад в «Ковент-Гардене».
 – Это вы пригласили ее на эти мероприятия?
 – Нет. Выбор у меня был небольшой: либо помочь ей в исполнении плана, либо смотреть, как она ищет того, кто ей поможет. Для поездки в Ричмонд она наметила лорда Кренбурна.
 – Этого слизняка Кренбурна? – Демон был мрачен как туча.
 – Имелись и другие кандидатуры из тех, с кем она познакомилась на Глостер-стрит. Я решил, что безопаснее не воспринимать ее заявления как блеф.
 – И во время этих прогулок…
 – Нет. – Мартин стойко выдержал взгляд Дьявола. – Я согласился сопровождать ее при условии, что сразу после этого она вернется в бальные залы – туда, где ее место. Однако, как оказалось, эти прогулки не были ее основной целью. Она нарушила наш договор и отправилась сначала на Глостер-стрит, а потом и в другие, не менее низкопробные места. – Помолчав, он продолжил: – То, что случилось потом, произошло исключительно по ее инициативе. Не удивлюсь, если окажется, что таков был ее план.
 Среди присутствующих не было ни одного, кто не сочувствовал бы ему: ведь он как-никак открыто признавал, что его заманила в ловушку их сестра. Почувствовав, что настал нужный момент, Мартин сказал:
 – В сложившихся обстоятельствах свадьба – абсолютно естественный выход. Итак… вы разрешаете просить ее руки?
 Дьявол ответил не сразу:
 – Богатство, происхождение, статус, земли – все это в порядке. А как насчет прошлого?
 – Вопрос с прошлым будет решен.
 – Вы убили?
 – Нет. – После паузы Мартин добавил: – Но кто-то убил – это факт.
 Дьявол пристально вглядывался в его лицо, затем кивнул:
 – Хорошо, я согласен. При условии, что давний скандал разрешится в вашу пользу, я одобряю брак между вами и Амандой. Я даю вам разрешение ухаживать за ней. Когда дядя вернется, я поговорю с ним.
 – Отлично. Вы разъясните позицию вашей семьи?
 – Свету? – пожал плечами Дьявол. – Естественно.
 – Я имею в виду Аманду.
 Его слова вызвали у всех удивление.
 – Зачем? – спросил Дьявол.
 – Затем, что она еще не сказала «да», хотя и не возражает.
 – О! – Глаза Дьявола расширились от изумления. – Так вы с ней разговаривали?
 – Конечно. Сразу после того и потом еще несколько раз. А зачем еще, по-вашему, я преследовал ее на всех балах, в обществе, которое меня не сильно привлекает, как не для того, чтобы опутать ее прочной сетью, прежде чем снова попросить ее руки?
 – Она объяснила вам, почему не дает согласия? – спросил Ричард.
 Поколебавшись, Мартин ответил:
 – Она хочет «чего-то большего». Думаю, она имеет в виду нечто, что не отражается ни в одном брачном договоре.
 Судя по выражению их лиц, они верно поняли его. Дьявол сочувственно вздохнул:
 – Мои соболезнования, – через секунду он спросил: – Полагаю, вы не собираетесь давать ей это?
 – Нет, – подтвердил Мартин. – Если будет другой выход.
 – А если я скажу вам, что другого выхода нет?
 – Я смогу ответить, когда подойду к этому вплотную.
 Дьявол кивнул:
 – Сделаю все, что смогу, но, признаться, возможностей у меня мало.
 – Вы можете поговорить с ней.
 – Могу, но в ответ получу гневный взгляд и совет не лезть в чужие дела. На меня ополчится вся женская половина семьи, меня станут убеждать в том, что мы ничем не можем помочь вам в ваших ухаживаниях.
 – А в свете правят они, – добавил Вейн.
 – Есть более хороший вариант, – сказал Демон, глядя на Мартина. – Вы скажете ей, что Дьявол дал вам разрешение. Она решит, что мы насядем на нее. А мы не насядем. Она успокоится и скорее всего не пожалуется нашим матерям и женам. – Он усмехнулся. – А вот только после этого мы сможем помочь.
 Мартин, который мгновенно почувствовал, как изменилась атмосфера в кабинете – из враждебной она стала дружеской, – задумался, а затем спросил:
 – Как?
 Мартин сообщил новость Аманде в тот же вечер на террасе особняка Фортескью.
 – С Дьяволом?
 – Сейчас он пока глава семьи.
 Аманда недовольно хмыкнула и поплотнее запахнула шаль.
 – То, что он или они думают, отношения к делу не имеет. Главное – мое согласие, а я его еще не дала.
 – Знаю. – Странный тон заставил Аманду пристально посмотреть на Мартина. – А что же убедит тебя сказать «да»?
 – Я уже говорила тебе раньше, – прищурилась она, – ты сам должен это понять.
 Мартин огляделся. По террасе прогуливались пары, но все старались не приближаться к тому месту, где они стояли – под ветвями дерева, образовывавшего нечто вроде алькова.
 – В таком случае я позволю себе предположить, что ты не возражаешь против того, что я буду пытаться это… выяснить.
 Послышались звуки музыки, и все пары потянулись в зал.
 – Мой вальс, – улыбнулся Мартин.
 Он закружил ее по террасе, освещенной фонарями на стене. Вскоре Аманда успокоилась и отдалась танцу.
 Ее не удивило, когда Мартин увлек ее в тень, когда он замедлил шаг и наклонился к ней.
 – Я часто танцевал с тобой, – заговорил он, касаясь губами ее уха, – поэтому делаю вывод, что то, чего ты хочешь, – не в танце. Интересно…
 В следующее мгновение Мартин привлек ее к себе и поцеловал. Его поцелуй был не требовательным, а нежным и ласковым, он обещал не только неземное блаженство, но и… Они остановились, а их долго сдерживаемые эмоции стремительно разгорались.
 Аманда ощутила, что попалась в ловушку, в чувственную сеть, сотканную Мартином. Она не могла заставить себя разорвать эту сеть, оторваться от его языка, губ, от его дыхания, потому что это было ее королевство, а он в этом королевстве – ее подданный. Королевство, где она могла отдавать приказы и предъявлять требования, а потом спокойно ждать, когда все ее желания исполнятся.
 Мартин все сильнее и сильнее прижимал к себе Аманду, согревая ее своим телом и закрывая ее от остального мира.
 – Глотните свежего воздуха, и вы почувствуете себя гораздо лучше.
 Аманда сразу узнала этот голос, который разрушил волшебство их объятий. Выглянув из-за плеча Мартина, она увидела Эдварда Эшфорда, сопровождавшего Эмили, Энн и их подружку мисс Фоллиот.
 Мартин еле слышно чертыхнулся. Они стояли в тени, поэтому от двери в бальный зал их видно не было, однако это место было не настолько укромным, чтобы не заметить присутствия людей. Аманда взяла Мартина под руку, и они неторопливо вышли из-под ветвей.
 Эдвард подошел к парапету и ждал, когда к нему присоединятся девушки, поэтому он первым увидел Мартина и Аманду. Сначала он оцепенел, но потом овладел собой и придал своему лицу более надменное выражение, чем всегда.
 Наконец их увидели и девушки. Они заулыбались и поспешили навстречу. Поколебавшись, за ними последовал и Эдвард.
 – Привет! Какой приятный вечер, не правда ли?
 – Эдвард решил, что у меня утомленный вид, и вытащил нас сюда.
 – Добрый вечер, милорд.
 Девушки уже были знакомы с Мартином и побаивались его, однако присутствие Аманды придало им смелости.
 Поздоровавшись с девушками, Аманда посмотрела на Эдварда. Тот с пренебрежением разглядывал Мартина, затем перевел взгляд на Аманду и поклонился. Затем он сухо кивнул Мартину:
 – Декстер.
 Мартин кивнул в ответ.
 Аманда от отчаяния едва не всплеснула руками. Ведь они двоюродные братья! Хорошо, что хоть Люк ведет себя разумно. Сухость Эдварда, его надменность красноречивее слов говорили о том, что он сейчас с радостью подхватил бы девушек, в том числе и Аманду, и утащил бы их подальше от разлагающего присутствия Мартина.
 Мартин весь подобрался, как зверь, но Аманда верила, что он не будет реагировать на возмутительное поведение Эдварда. Она улыбнулась девушкам.
 – Предоставляем террасу в ваше распоряжение, – сказала она. – Только не задерживайтесь надолго – люди заметят.
 – Просто не верится: ни нотаций, ни ворчания. Демон даже улыбнулся мне! – Аманда смотрела на своих кузенов, собравшихся со своими женами в противоположном конце бального зала леди Гамильтон.
 Амелия тоже смотрела на них.
 – А Дьявол дал разрешение… неужели они не догадались? Возможно, остальные ничего не слышали?
 – Как мне рассказала Пейшенс, когда Мартин разговаривал с Дьяволом, все были в сборе.
 – Ну, тогда ты права – просто не верится. Меня удивляет, что на него никто не обращает внимания. Вероятно, они что-то задумали.
 – Очень может быть… – Взгляд Аманды стал задумчивым. – Да, скорее всего. Вероятно, они решили: что сделано, то сделано. Мартин убедил их, что действительно хочет жениться на мне, и пообещал, что сам справится со мной, вернее, с моим сопротивлением. – Она снова сосредоточилась на братьях. – Он знает, как я отношусь к ним и к их вмешательству.
 – Может, они поняли, что наша жизнь их не касается?
 Сестры посмотрели друг на друга, и Аманда покачала головой:
 – Нет, они явно что-то задумали. Только вот что?
 Каким бы ни был план братьев Кинстер, они не собирались мешать Мартину в его ухаживаниях. Дать разрешение – это одно, возможно, при сложившихся обстоятельствах было бы сложно его не дать. Но вот поддерживать…
 Кружась с Мартином в первом вальсе, Аманда увидела, что сначала их заметил Вейн, потом Габриэль. Затем оба кузена спокойно отвернулись.
 – Во время вашей беседы с Дьяволом ты или он касались… глубины наших отношений? – спросила она у Мартина, поднимая к нему лицо.
 – Если ты спрашиваешь, обсуждали ли мы факт нашей с тобой близости, то нет. Однако в ходе разговора я понял, что им все ясно.
 Аманда изумленно уставилась на него:
 – Они считают это само собой разумеющимся?
 – Я бы сказал, допускают.
 – Гм… – Аманда не знала, как реагировать – радоваться тому, что кузены, очевидно, признали ее право самостоятельно устраивать свою жизнь, или продолжать подозревать их в том, что они так никогда и не признают это право. Надо быть осторожной. Оглядываться по сторонам, прежде чем делать очередной шаг.
 – Тут сумасшедший дом, – сказал Мартин, когда музыка стихла. – Пройдем в холл, надеюсь, там можно дышать.
 Аманда восприняла его предложение с энтузиазмом. Леди Гамильтон пригласила раза в два больше гостей, чем могли вместить ее гостиные и бальный зал. Как выяснилось, гости все еще прибывали: в холле была огромная толпа.
 Протолкавшись через толпу, Мартин увлек Аманду в коридор.
 – Пошли в библиотеку. Уверен, сейчас там никого нет.
 Аманда, уставшая от толчеи и духоты, покорно последовала за ним. Мартин открыл дверь в конце коридора, заглянул в комнату и помахал ей рукой.
 Библиотека оказалась небольшой и очень уютной, с удобными креслами у камина и красивым письменным столом. На столике между креслами стоял канделябр. Свет свечей падал на серебряный поднос с графинами и стаканами, приготовленными для джентльменов старшего поколения, которые потянутся сюда после ужина.
 А пока библиотека была пуста.
 Аманда с наслаждением вдохнула полной грудью. Она чувствовала на себе взгляд Мартина. Решив, что в креслах у камина им располагаться опасно, она направилась к письменному столу.
 – Эта библиотека не похожа на твою, – сказала она, разглядывая книжные полки.
 – Разве? – весело проговорил Мартин, идя вслед за ней. – Почему ты так решила?
 – Здесь мало ярких цветов. – Аманда повернулась и обнаружила, что Мартин приблизился к ней почти вплотную, а в его зеленых глазах пылает огонь страсти.
 – Всего лишь ярких цветов?
 – Ну, и еще кое-чего, – сказала Аманда, обнимая его за шею.
 Она позволила себе поцеловать его. Кресла далеко, а позади нее стол, так что ей ничего не грозит, а один поцелуй возбудит его аппетит и утолит ее – ведь она так голодна, так тоскует по всему, чего они лишены из-за ее упрямства.
 Мартин тоже был голоден и поэтому с горячностью откликнулся на ее поцелуй. Он обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Аманда не остановила его, уверенная, что местоположение ограничивает его возможности.
 Когда же его руки легли на ее грудь, Аманда возликовала и даже немного позлорадствовала. Она не считала нужным скрывать свои ощущения. Пусть он видит, как в ней разгорается страсть, как желание волной накатывает на нее. Она приблизит его к себе, даст насладиться ощущениями, а потом осторожно отстранит, искушая и бросая вызов.
 Мартин нашел ее набухшие соски и стал ласкать их сквозь шелк платья. Аманда застонала и закинула голову. Мартин приник губами к ее шее, стремительно увлекая ее за собой в водоворот страсти, хотя намерения его были совсем иными: он собирался действовать медленно, неторопливо провести ее по пути чувственного наслаждения, показать ей все радости того, что они могли бы испытать вдвоем. Он не ожидал, что она так быстро откликнется на его ласки, что при первом же его прикосновении в ней с такой силой вспыхнет страсть. Не ожидал, что и его тело отзовется на ее прикосновения – это просто не входило в его планы.
 Аманда затуманила его голову. В ее присутствии он сходит с ума.
 Мартин уже мог думать только о том, как овладеет ею, о том, как войдет в нее, горячую и влажную. Он хотел ее, его желание было сродни первобытному голоду и даже сильнее. Повинуясь этому желанию, он приподнял Аманду и усадил ее на стол, задрал ей юбки и раздвинул ноги.
 Нежность куда-то исчезла, но Аманду это не волновало.
 Напротив, ей нравились его грубость и напористость.
 Мартин вложил руку между ее ног и стал ласкать влажный и жаркий бугорок. Аманда шире раздвигала ноги и сладостно стонала, поэтому она не слышала, как звякнула дверная ручка.
 Их спас инстинкт Мартина, его быстрые, как молния, рефлексы.
 К тому моменту, когда дверь открылась полностью, он успел подхватить Аманду и спрятаться вместе с ней за китайской ширмой, стоявшей в пяти футах от стола. Тяжело дыша, он зажимал рукой ей рот, дабы она возмущенными возгласами не выдала их.
 Сначала в комнате царила тишина, потом раздался голос:
 – Ну, вот и библиотека.
 Они оба узнали этот голос, и оба затаили дыхание. Послышались шаги, затем леди Джерси раздраженно осведомилась:
 – И что теперь?
 Аманда расширившимися от страха глазами посмотрела на Мартина, убрала его руку со своего лица и одними губами спросила:
 – Кто?
 Мартин едва заметно покачал головой. «Интересно, – подумал он, – сколько можно так простоять не шевелясь? Не издавая ни малейшего шума?»
 Интересно, с кем это разговаривает Салли Джерси, главная великосветская сплетница? И что им здесь понадобилось? А самое главное, как долго они пробудут здесь?
 Салли обходила комнату, стуча каблучками по полу. К счастью, она остановилась у камина.
 Внезапно в коридоре послышались тяжелые шаги, и в следующее мгновение кто-то вошел в комнату.
 – Салли! Что ты здесь делаешь одна?
 Аманда насторожилась: это был голос Дьявола.
 – Признаться честно, Сент-Ивз, я сама не знаю. – Аманда и Мартин услышали шорох бумаги. – Я получила записку, в которой меня просят прийти сюда, в библиотеку. В доме есть еще одна библиотека?
 – Нет, насколько мне известно.
 – Странно.
 – Ты будешь ждать, или я могу проводить тебя в бальный зал?
 – Даю тебе свою руку и следующий танец, если так уж сложилось.
 – Как пожелаешь, – усмехнулся Дьявол.
 В следующую секунду дверь за ними закрылась, и Мартин с Амандой снова остались одни.
 – Господь всемогущий! – выдохнула Аманда, когда Мартин поставил ее на пол. – Это было… – Она посмотрела на письменный стол, вспомнила все, что произошло, вернее, не успело произойти, и покраснела. – Это было отвратительно.
 Она принялась расправлять юбки, своими действиями красноречивее слов показывая, что фривольности закончились.
 Мартин сердито втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы. Аманда бросила на него подозрительный взгляд, и он подал ей руку:
 – Думаю, нам лучше вернуться в бальный зал.
 – Господи, даже страшно представить, что было бы, если б Молчунья не вошла! – Аманда вдруг остановилась. – Нет, это неправда. Я знаю, что было бы, и это оказалось бы на руку только ему, а не мне. – Она легла на кровать рядом с Амелией. – Слишком опасно оставаться с ним наедине.
 – Опасно? – удивилась Амелия.
 Аманда на мгновение задумалась, затем ответила:
 – Я полагала, что это докажет мою точку зрения, если мы будем чаще предаваться любви, потому что, когда мы предаемся любви, тот факт, что он действительно любит меня, становится очевидным, и я не понимаю, как он может игнорировать его! Но… – Поморщившись, Аманда посмотрела на свой живот. – Но если мы и дальше будем предаваться любви, то я рискую забеременеть. – Внезапно она нахмурилась. – Кто знает? Может, я уже ношу ребенка.
 В ее голосе слышалась тоска, поэтому она не удивилась, когда Амелия спросила:
 – А разве ты не хочешь родить от него ребенка?
 – Хочу. Больше всего на свете. Но я не хочу, чтобы он женился на мне только ради этого, а он именно так смотрит на наш брак! – Она в сердцах стукнула кулачком по кровати.
 – Разве то, что есть, не перевешивает «как он смотрит»? – поинтересовалась Амелия.
 Это был сложный вопрос. Аманда честно задумалась над ним, но так и не смогла найти ясного ответа и решила играть осторожно, пока этот ответ не найдется, – беседовать, но не целоваться. Поощрять, но четко определять границу, дальше которой она не пойдет. До тех пор пока…
 – Мисс Кинстер?
 Аманда повернулась. Лакей протягивал ей серебряный поднос с запиской. Отойдя подальше от дивана, на котором сидели мать и тетки, она развернула листок:
 «Если Вы прямо сейчас придете на террасу, то Вас очень заинтересует то, что Вы там увидите».
 Подпись отсутствовала. И писал записку не Мартин. Его почерк был уверенный и неторопливый, а этот – какой-то неразборчивый, как будто буквы сначала помяли в руках.
 Час ранний, однако в бальном зале достаточно народу, чтобы в крайнем случае позвать на помощь. Аманда сложила записку, сунула ее в ридикюль, извинилась перед матерью и тетками и направилась в противоположный конец зала.
 Двери на террасу оказались закрытыми. Выглянув в окно и никого там не увидев, Аманда открыла дверь и вышла. Дверь за собой она закрыла, чтобы холодный ветер не выдувал гардину.
 Аманда огляделась по сторонам. Терраса была широкой, ее ограничивали высокие кусты. Закутавшись в шаль, она неохотно пошла по террасе вдоль окон, стараясь держаться на освещенной части.
 Стояла полная тишина, нарушаемая свистом холодного ветра.
 Добравшись до последнего окна, Аманда остановилась и, нахмурившись, чертыхнулась…
 – Мисс Кинстер… Мисс Аманда Кинстер…
 Аманда устремила взгляд туда, где проем в живой изгороди открывал вход в аллею.
 – Идите ко мне, моя дорогая, и в лунном свете мы… – снова позвал ее бесплотный голос.
 – Покажитесь! – Аманда пыталась по голосу узнать человека. Голос был знаком, но ей мешали слащавые интонации и визгливость. Однако это точно был мужчина. – Кто вы? Так ведут себя только трусы.
 – А как ведут себя трусы?
 Аманда резко повернулась и с облегчением увидела, что Мартин, стоя на террасе, закрывает за собой дверь. Одновременно с этим она услышала шорох кустов и удаляющиеся шаги.
 Мартин подошел к Аманде.
 – С кем ты разговаривала?
 – Не знаю. – Она указала рукой на живую изгородь. – Какой-то идиот пытался подманить меня.
 – Мужчина?
 Его тон разозлил Аманду. Она гордо вскинула голову. Мартин подозрительно разглядывал кусты.
 – Да. Мужчина. Но у него ничего не получилось. Да и вообще не могло получиться!
 Она решительным шагом направилась к двери в зал.
 – А почему ты оказалась здесь? – догнал ее Мартин.
 – Потому что кто-то – не знаю кто – прислал мне записку.
 – Дай посмотреть.
 Она порылась в ридикюле и вытащила записку.
 – Вот! Смотри, я ничего не выдумываю.
 Мартин, хмурясь, прочитал записку и сунул ее в карман фрака. Аманда лишь хмыкнула и пошла к двери. Ее не интересовали ни записка, ни ее автор.
 – Нельзя было приходить сюда одной, тем более в ответ на анонимное приглашение.
 Дождавшись, когда Мартин откроет перед ней дверь, Аманда переступила порог и обернулась:
 – Это моя записка, мое решение, и я была в полной безопасности. А теперь прошу простить меня: мне хочется потанцевать. С тем, кого я выберу!
 С этими словами она хлопнула за собой дверью.
 Она позволит ему так вести себя – изображать из себя собственника, – только когда согласится принадлежать ему. А она согласия на это не давала. Пока.
 Первым заиграли контрданс. Аманда выбрала в партнеры Реджи. После танца они присоединились к группе девушек, оживленно обсуждавших какую-то проблему. Когда заиграли вступление к котильону, перед Амандой возник Демон.
 – Давай потанцуем.
 Его приглашение вызвало у нее массу подозрений, однако в его лице она не заметила ни намека на раздражение и пришла к выводу, что покровительственные нотации ей не грозят. Флик, которая ждала ребенка и поэтому не танцевала и сидела в кресле рядом с Онорией, улыбнулась ей и помахала рукой, разрешая потанцевать с ее красавцем мужем.
 Короче, котильон Аманда танцевала с Демоном и получила огромное удовольствие. Следующим танцем опять был контрданс, а приглашение поступило от улыбающегося Ричарда.
 – Я должен перед отъездом хотя бы один раз за сезон потанцевать с тобой.
 – Вы возвращаетесь в Шотландию?
 – Катрионе очень неуютно вдали от дома, да и близнецы слишком надолго предоставлены сами себе.
 Из всех братьев Ричард был наиболее… нет, не мягким, а понятливым. А Катриона считалась кладезем женской мудрости. Аманда решила, что обязательно поговорит с ней перед их отъездом, и сообщила об этом Ричарду.
 – Лучше тебе поговорить с ней сегодня, так как мы уезжаем завтра утром.
 После танца ее окружила толпа знакомых, и Ричард поклонился ей и ушел.
 Когда раздались первые звуки вальса, она обнаружила рядом с собой Мартина.
 – Полагаю, это мой танец.
 В его словах звучало предупреждение, и Аманда не решилась спорить. Сделав реверанс, она царственным жестом подала ему руку.
 Во время танца Аманда задумчиво смотрела на орхидеи – их продолжали доставлять каждое утро. Она держала букет в той руке, которая лежала на плече Мартина. Его черный фрак подчеркивал белизну трех изумительных цветков.
 – Я не твоя, – наконец сказала она, поднимая к нему лицо.
 Взгляд Мартина стал тяжелым.
 – Это зависит от того, как на это посмотреть.
 – Как ни посмотреть, даже если бы мы поженились… Я все равно настаивала бы на полной самостоятельности.
 – Не знал, что одно исключает другое.
 – Ты хочешь сказать, что я могла бы быть твоей и одновременно независимой? – удивилась Аманда. – То есть такие вопросы, как, например, анонимная записка, я могла бы решать сама? И ты не воспользовался бы своим правом вмешаться?
 – Мое право – обеспечивать твою безопасность.
 – Если бы я согласилась стать твоей – возможно. – В глазах Аманды появился сердитый огонек.
 – Здесь нет никаких «возможно».
 – Я не согласна с тем, что такое «право» позволяет тебе обращаться со мной как с несмышленышем, которого нужно защищать от всего на свете.
 – Я никогда не считал тебя несмышленышем.
 Они раздраженно уставились друг на друга, а когда посмотрели по сторонам, обнаружили, что их спор привлекает внимание: в их сторону были направлены заинтересованные взгляды.
 – Это нас ни к чему не приведет, – процедил сквозь стиснутые зубы Мартин. – Ни этот спор, ни твоя тактика.
 Ее тактика?
 – Что ты имеешь в виду?
 – Я имею в виду то, что в скором времени тебе придется воспользоваться своей независимостью и принять решение. И тебе известно, что я предлагаю, ведь я выложил все свои карты на стол.
 Аманда поняла – прочитала по его глазам, – что он имеет в виду. Он раскрыл свои карты, предложил все, что считал нужным, и тем самым дал понять: большего она не получит.
 – Теперь твой ход.
 Аманда промолчала и отвела взгляд. Когда танец закончился, она сделала реверанс и мрачно посмотрела на Мартина.
 – Ты кое-что забыл. У меня есть еще один вариант. – Мартин насторожился, а Аманда с полуулыбкой добавила: – Я могу отказаться от игры. Я могу бросить карты на стол и уйти.
 С этими словами она повернулась и пошла к дивану, на котором расположились ее тетка Элена, леди Озбалдестон и Онория, жена Дьявола.
 – О! – Ее светлость подвинулась и подобрала бомбазиновые юбки, чтобы освободить место для Аманды. – В чем дело? – Она указала тростью на Мартина, стоявшего к ним спиной. – Если бы взгляд мог убивать… Насколько я понимаю, он никак не может добиться своего?
 – Нет, не может. – Аманда тщетно пыталась успокоиться. – Он надменный тупица, упрям как баран, он хочет победить…
 Элена рассмеялась и похлопала Аманду по руке.
 – Он мужчина – другого от него нельзя ожидать.
 – Это точно, – вмешалась в разговор Онория. – Если это тебя немного утешит, вспомни, что Декстер – простой граф. А мне пришлось иметь дело с герцогом, причем с таким, которого – кстати, на полном основании – прозвали Дьяволом.
 Аманда не смогла сдержать улыбку:
 – Но ведь тебе, в конечном итоге удалось уговорить его прозреть.
 Онория многозначительно приподняла брови:
 – Сказать по правде, думаю, он прозрел с самого начала, но… – Помолчав, она продолжила: – Тебе просто надо решить, в какой форме выгоднее капитулировать. Есть много признаков, которые гораздо красноречивее слов.
 – Да, – энергично закивала леди Озбалдестон. – Дельный совет, задумайся над этим вопросом. И все же, – она пристально посмотрела на Аманду, – помни, что я тебе сказала. Что бы он ни говорил, что бы ни делал – не поддавайся. Он должен вскрыть старые раны и разрешить давний скандал.
 Аманда устремила взгляд сначала на Элену, потом на Онорию. Обе кивали. Ее возмущение улеглось, решимость немного ослабла. Она посмотрела на Мартина, беседовавшего с Люком Эшфордом, и, вздохнув, поморщилась:
 – Я попытаюсь.
 Только она уже не была так уверена, что преуспеет в этом.
 С трудом сдерживая свой характер – обычно ему это удавалось, – Мартин пошел прочь от танцевальной площадки. Сколько еще он сможет играть роль утонченного, цивилизованного джентльмена, спрашивал он себя. Сколько он продержится, если она постоянно пробуждает в нем присущие нормальному мужчине инстинкты?
 Недолго – таков был ответ.
 У двери он увидел Люка и Эдварда Эшфордов с сестрами. При виде него девушки заулыбались, но когда они заметили выражение на его лице, их улыбки угасли. Мартин заставил себя улыбнуться им, и их лица снова осветились радостью. Решив изменить тактику, он подошел к ним и несколько минут послушал их веселую болтовню – ведь они юные глупышки, а он как-никак глава родственного дома.
 К ним осторожно приблизились два молодых джентльмена, пригласившие девушек на следующий танец. Завязалась оживленная беседа. Люк то и дело подкалывал юнцов, что же до сестер, то в каждом его слове, обращенном к ним, в каждом его жесте чувствовались одобрение и поддержка. А девушки просто обожали его.
 Эдвард в беседе не участвовал и всем своим видом выражал недовольство. Мартин не сразу понял, что это самое недовольство относится к нему, а не к юнцам.
 Заиграла музыка, и девушки в сопровождении кавалеров пошли к танцевальной площадке. Мартин повернулся к Эдварду, но, прежде чем он успел заговорить, тот спросил:
 – Как я понял, ты интересуешься Амандой Кинстер?
 Мартин знал, что Эдвард еще не слышал об официальном предложении.
 – Ну должен же я жениться, – склонив голову набок, ответил он.
 – Ах да! – Губы Эдварда презрительно изогнулись. – Титул, поместье…
 Эти причины были достаточно вескими и понятными всем, поэтому они не могли стать поводом для спора.
 – Верно, – опять склонив голову, согласился Мартин.
 Эдвард одернул жилет, вскинул голову и оглядел толпу.
 – Тебе следует знать, что по крайней мере я поддерживал наше родовое имя все те годы, что ты отсутствовал. Льщу себя мыслью, что все знают меня как человека с незапятнанной репутацией и стойким характером. В надлежащее время, когда мои сестры найдут себе достойных мужей, я женюсь. – Будто внезапно вспомнив, что находится в обществе главы своей семьи и главы старшей ветви, Эдвард покосился на Люка, а затем сухо поклонился Мартину. – Теперь, когда моя очередь надзирать за сестрами окончилась, я могу прогуляться.
 Подтекст был следующим: он не желает, чтобы его видели в обществе Мартина и чтобы его общество сыграло на руку Мартину.
 Мартин молча смотрел ему вслед, а потом взглянул на Люка.
 Тот твердо встретил его взгляд.
 – Нет, с годами он не стал лучше.
 – Это очевидно. У тебя не возникает желания хорошенько взгреть его?
 – Даже очень часто. Но он страшный зануда, и если начнет ныть, я сойду с ума.
 Мартин заметил, как Аманда вместе с остальными дамами встала с дивана и собралась уходить. Ему захотелось последовать за ней, удостовериться, уехала ли она домой.
 Люк проследил за его взглядом и сказал:
 – Если ты действительно имеешь виды на Аманду, то могу только пожелать тебе удачи. – Мартин удивленно вскинул брови. – Она самая настоящая ведьма, – пояснил Люк. – И послушание ей чуждо. – Помолчав, он более мягким тоном добавил: – Кстати, они обе такие.
 – Она и сестра? – уточнил Мартин.
 – Гм… – Люк с безразличным видом оглядывал толпу. – Одному Господу известно, почему у здравомыслящего мужчины возникает желание обременить себя либо ведьмой, либо бунтаркой.




 Глава 16


 Ежеутреннее появление трех орхидей уже стало привычным явлением в жизни Аманды. И когда они не появились на следующий день после бала, она испытала самый настоящий шок. Хотя чего можно было ждать после их ссоры? Ведь он сказал, что это ее выбор, что она сама решает, принимать то, что он ей предлагает, или отказываться от этого. Отсутствие орхидей свидетельствует о том, что он оставил попытки соблазнить ее и прекратил спорить.
 А еще, возможно, у него просто кончились орхидеи.
 В течение всего долгого дня, заполненного встречами и визитами – утренний чай, обед, прогулка верхом в парке, домашний прием, – Аманда металась между двумя объяснениями. Ее настроение качалось как маятник – от хорошего до угнетенного.
 Вечером на балу у леди Арбатнот Мартин не появился, и она совсем сникла, хотя внешне это никак не выражалось: на ее лице сияла светская улыбка.
 В середине вечера Аманда получила записку. Ее доставил лакей. Она сразу узнала уверенный почерк Мартина:
 «Выгляни на террасу».
 И все.
 Сунув записку в карман, Аманда извинилась перед знакомыми и поспешила в противоположный конец зала. На то, чтобы протолкаться через толпу к дверям на террасу, ушлонемало времени. Двери оказались открыты, но на террасе никого не было.
 На верхней ступеньке лестницы, ведущей с террасы в сад, Аманда увидела цветок – одинокую белую орхидею, которая была ярко освещена лунным светом. Она подняла ее. Если Мартин решил вернуть установившийся порядок, то не хватает еще двух цветков. Аманда огляделась по сторонам, но ничего не увидела. Ее взгляд упал на ступеньки, и она на мгновение задумалась, затем посмотрела на дверь в зал и поспешно спустилась вниз. Гравиевая дорожка, ограничивавшая лужайку, разветвлялась на две. Посмотрев налево, Аманда увидела еще одну орхидею. Быстро подобрав цветок, она посмотрела направо, на дорожку, которая огибала дом… Ее внимание привлекло белое пятно.
 Третья орхидея лежала перед аркой из живой изгороди, ведущей во внутренний двор. Добавив цветок в букет, Аманда осторожно прошла в арку и замерла, восхищенная.
 Зрелище действительно было захватывающим. Многочисленные клумбы с летними цветами и розами, с вишнями и ирисами были разделены мощеными дорожками, которые сходились к выложенному плиткой полукругу перед крыльцом белого летнего домика, вернее, беседки с глухими стенами. Беседка была залита лунным светом и являлась единственным белым пятном на темном фоне зелени.
 Издали Аманда не смогла разобрать, есть ли в беседке кто-нибудь. Радуясь тому, что вечер достаточно теплый и шаль не нужна, она отважно двинулась вперед.
 Мартин был там, он ждал ее, неподвижная тень во мраке. Аманда остановилась перед крыльцом. Мартин встал со скамьи, стоявшей у одной из стен, но вниз не спустился и не произнес ни слова.
 «Самый настоящий хищник!» – подумала Аманда, с восторгом глядя на него. Они довольно долго молчали – она внизу, перед крыльцом, в потоке лунного света, а он наверху, в темноте беседки. Наконец она подобрала юбки и поднялась по ступенькам.
 К нему.
 Мартин взял из ее рук букет, отложил его в сторону и медленно привлек ее к себе. Аманда подняла лицо, подставляя губы для поцелуя. Мартин приник к ее губам, пробуждая в ней страсть.
 «Я хочу тебя».
 Аманда так и не поняла, прозвучали эти слова у нее в голове или Мартин прошептал их. Она обняла его за шею и приникла к нему всем телом. Руки Мартина опустились на ее бедра, и он прижал ее к своей плоти.
 Поцелуй разжег в них страсть, сильнейшее желание. Оторвавшись друг от друга, они рухнули на скамью и принялись срывать одежду. Расшнуровав ее корсаж, Мартин стянул его вниз и припал губами к груди Аманды.
 Аманду будто пронзило молнией. Она выгнулась, учащенно дыша, и вскрикнула.
 – Ш-ш-ш, – предупредил ее Мартин.
 – Здесь? – выдохнула она.
 Вместо ответа он взял губами ее сосок и сунул руки ей под юбку.
 – Как? – Своим вопросом Аманда хотела показать, что условия для близости неподходящие, но рука Мартина уже была у нее между ног, и все вопросы отпали.
 – Очень просто. – В голосе Мартина слышалось нетерпение. – Ты будешь сверху.
 Подобный вариант заинтриговал Аманду. Чертыхнувшись, Мартин поспешно вытянулся на скамье и, усадив Аманду на себя, продолжил одной рукой ласкать ее. Другая его рука терзала ее грудь.
 Аманда позабыла обо всем на свете. Кровь превратилась в жидкий огонь. Ласки Мартина, ритмичные движения его пальцев поднимали ее к вершинам наслаждения. Наконец она забилась в сладких судорогах и обмякла, опаленная страстью и опустошенная.
 Раскрытая. Для него.
 – Ну пожалуйста! – Аманда не узнала свой голос.
 Мартин прекрасно понял, о чем она его молит, и принялся расстегивать ремень.
 Аманда стала гладить его горячую плоть. Мартин застонал. Внезапно он оттолкнул ее руку, приподнял ее над собой…
 – О! Как красиво!
 – Просто изумительно!
 – Тот господин был прав. Восхитительное место!
 – А какая очаровательная беседка!
 У Аманды от неожиданности перехватило дыхание. Когда девушки, весело щебеча, прошли по дорожке и остановились у клумбы, чтобы полюбоваться цветами, она беспомощно взглянула на Мартина. Даже в темноте было видно, как он помрачнел.
 – Ш-ш-ш…
 Он приподнял Аманду, помог ей слезть с себя, встал сам и, взяв ее за руку, увлек к противоположной от крыльца арке, которая вела к живой изгороди.
 – Ой! Смотрите!
 Мартин замер в тени высоких кустов, прижимая Аманду к себе.
 – Ну точно! Кто это такой? Вы видели?
 К счастью, девушки не успели разглядеть их, они заметили лишь два темных силуэта, промелькнувших на фоне белой стены беседки и исчезнувших в темных кустах.
 Мартин застегнул брюки и потянул Аманду за собой.
 – Поторопись – опасность не миновала, – сказал он.
 – Да с меня сваливается платье! – прошептала Аманда, поддерживая одной рукой корсаж.
 Но Мартин продолжал тащить ее за собой. Когда они удалились от беседки на достаточное расстояние, он остановился, повернулся к ней лицом, обхватил ладонями ее груди и поцеловал.
 Как оказалось, их страсть еще не улеглась, напротив, она стала сильнее и бурлила, как проснувшийся вулкан, как магма, рвущаяся наружу через жерло…
 – Как ты думаешь, это здесь?
 Мартин резко отстранился от Аманды и выругался. До их ушей донесся хруст гравия под чьими-то шагами. Он подействовал на них как ушат холодной воды, их страсть мгновенно остыла.
 Они переглянулись. Вздохнув, Мартин отступил на шаг и помог Аманде надеть корсаж.
 – Я хочу тебя. – Он застегнул ремень, а она поспешно поправила кружево на вырезе. – Только не так. Я хочу овладеть тобой в своем доме, в своей постели. Я хочу, чтобы ты была моей.
 Аманда долго смотрела на Мартина. Она видела в его глазах страсть и тоску, она чувствовала его неуверенность. И все это сильно поколебало ее решимость. Но тут в ее ушах прозвучали слова леди Озбалдестон. Судорожно втянув в себя воздух, она гордо вскинула голову:
 – И насколько же сильно ты хочешь меня?
 Мартин не ответил. От ответа, о котором он потом мог бы пожалеть, его спасло появление на аллее группы людей, искавших какой-то пруд.
 Молча, не проронив ни слова, они под руку пошли к дому, раскланиваясь по дороге со знакомыми. Мартин хмурился: он надеялся, что возраст Аманды убережет ее от пересудов. Хорошо хоть, что их не застали врасплох…
 Это еше сильнее усложнило бы и без того непростую ситуацию. И вряд ли поддержка Коллегии Кинстеров распространилась бы настолько далеко: ведь они ждут, что он употребит все свое отточенное опытом мастерство для того, чтобы переубедить Аманду. И конечно, они считают, что он будет избегать любого скандала.
 Соблазнить женщину из клана Кинстеров, а потом уговорить ее принять его предложение без всяких условий, без требования капитуляции с его стороны, действовать под бдительным оком великосветских матрон, избегая малейшего намека на скандал, – да-а, это самый настоящий вызов.
 С одной стороны, Мартин наслаждался игрой, но сдругой – желал, чтобы все побыстрее закончилось и чтобы он мог по праву назвать Аманду своей.
 Когда они подошли к лестнице на террасу, он покосился на нее. Ее голова была гордо поднята, губы плотно сжаты – Мартин уже знал, что означает такое выражение лица. Однако под маской решимости он почувствовал слабину. Возможно, если надавить на нее посильнее…
 У двери он остановился и поцеловал Аманде руку.
 – Решение за тобой.
 Секунду она пристально вглядывалась в него, затем повернулась и вошла в зал.
 Они не разлучались в течение всего ужина, а после последнего вальса Мартин откланялся. Аманда смотрела ему вслед, пока он не скрылся за парадной дверью.
 Ей очень хотелось уехать вместе с ним. И она жалела, что не решилась на это.
 Жалела о том, что не может просто так отдать ему то, что он хочет, и закончить эту игру на чувствах. Но ей важно знать, что он ее любит. Нет, она уже это знает. Так неужели так важно, чтобы и он узнал об этом?
 По мнению леди Озбалдестон и других умудренных опытом дам, это действительно важно. Тем более в случае с Мартином. Аманда все это понимала и принимала их доводы, и в то же время она начала подозревать, что хитрая старуха открыла ей не все причины. Пытать ее смысла нет, если она не захотела рассказать, то ничто ее не заставит.
 Мысль о том, что за указаниями леди Озбалдестон стоит нечто большее, осенила Аманду, когда она ждала мать и Амелию, благодаривших хозяйку за прекрасный вечер. Она рассеянно оглядывала толпу, и внезапно се взгляд остановился на Эдварде Эшфорде. Прямой как палка, с пренебрежительным выражением на лице, тот ждал, когда сестры обменяются адресами с двумя девушками, явно прибывшими из провинции.
 Аманда пошла к ним. Она включилась в беседу, намереваясь повернуть ее в нужном ей направлении.
 Эдвард приветствовал ее коротким кивком и сведенными на переносице бровями.
 – Я рад, что у меня появилась возможность предупредить тебя.
 – Предупредить? – удивилась Аманда.
 – Насчет Декстера. – Эдвард нацепил монокль и уставился на Аманду. – Конечно, говорить так о своем родственнике – это дурной тон, но Декстер абсолютно не заслуживает доверия. – Эдвард сбросил монокль, но взгляд не отвел. – Как тебе известно, он убил человека. Столкнул с утеса, а потом добил камнем. Старик не мог защищаться. Декстер вспыльчив, у него скандальная репутация. Вообще-то я удивлен, что твоя семья не предприняла шагов к тому, чтобы пресечь его ухаживания. Уверен, что сейчас, когда сезон в разгаре и все твои кузены и дядья здесь, они обязательно вмешаются.
 Интересно, подумала Аманда, чем Мартин заслужил такую ненависть своего кузена?
 – Эдвард, Сент-Ивз дал Мартину официальное разрешение на ухаживания.
 Эдвард побелел как полотно.
 – Официальное разрешение? Ты хочешь сказать…
 Аманда натянуто улыбнулась:
 – Я хочу сказать именно то, что сказала. Всего тебе хорошего, Эдвард. – Холодно кивнув ему, Аманда пошла прочь, радуясь, что ей удалось не проявить свой характер, вернее, стремление защитить Мартина.
 Она увидела Люка, направлявшегося к брату и сестрам. Наверняка он уехал с бала после второго танца и только теперь вернулся. Поддавшись порыву, Аманда пошла ему навстречу. Люк остановился и вопросительно посмотрел на нее.
 – Декстер просил разрешения ухаживать за мной и получил его, – без обиняков заявила она.
 – Я так и думал.
 – И каково твое мнение на этот счет?
 Люк молчал так долго, что Аманда решила, будто он не понял ее.
 – Мое мнение, – наконец проговорил Люк, – если оно для тебя важно, заключается в том, что он не в своем уме. Я ему так и сказал.
 – Не в своем уме? – изумилась Аманда. – Почему?
 И опять Люк надолго задумался.
 – Мне известно о «Меллорсе» и Элен Хеннесси. Я знаю, что Мартин не раз спасал тебя от опасности. Он вернулся в свет, который не любит – у него нет причин любить его и есть все причины избегать, – ради того, чтобы ухаживать за тобой в открытую. Он обуздал свой характер и выполняет все, что требует свет. Боюсь, что эта капитуляция стоила ему немало. Он наведался к твоим кузенам и предпринял бог знает какие меры, лишь бы получить право просить твоей руки. – Помолчав, Люк безжалостно продолжил: – Скажи, что в тебе есть такого, ради чего он пошел на все это? На такие жертвы? И что дает тебе право держать его в подвешенном состоянии, как рыбу, которую не хочется снять с крючка и выпустить?
 Аманда стойко выдержала его взгляд.
 – Это, – тихо проговорила она, – касается только его и меня.
 Наклонив голову, Люк обошел ее и напоследок бросил:
 – Но при условии, что ты знаешь ответ.
 Кто-то преследует Аманду. Кто-то другой, не он. Наблюдает за ней, за ними обоими. Но кто? И зачем?
 На следующее утро за завтраком Мартин раздумывал над этими вопросами – они отвлекли его от раздражения, охватившего душу.
 Мотив неясен, а вот свидетельства слишком явны, чтобы ими можно было пренебречь. Началось все с записки, выманившей Аманду на террасу. А после, в самый неподходящий момент, на террасе неожиданно появился Эдвард с компанией. Затем была таинственная записка, вызвавшая Салли Джерси в библиотеку. Затем кто-то – было сказано «тот господин», Мартин хорошо запомнил – надоумил девушек взглянуть на летний домик.
 Кто-то пытается устроить скандал. Ближайшее окружение знает, что он официально просил разрешения ухаживать за Амандой, поэтому скандал, хоть и вызовет недовольство в обществе, только ускорит их свадьбу.
 Действительно, небольшой – не публичный – скандал, к примеру, беременность Аманды, – это его последний козырь, который можно разыграть…
 Итак… у этого человека, кто бы он ни был, есть причины желать зла Аманде, и он не входит в их ближайшее окружение.
 Граф Коннор был первым и единственным в списке Мартина.
 Вечерний визит к графу сократил этот список до нуля. Коннор был искренне рад тому, что его заподозрили, однако объяснил свой интерес к Аманде достаточно четко, для того чтобы усомниться в его честности. Он поклялся, что не желает ей зла, и, воспользовавшись представившейся возможностью, прочел Мартину лекцию о вреде холостяцкого образа жизни и вытекающей отсюда опасности к старости не видеть смысла в своем существовании.
 Прощальные слова Коннора: «Не рискуйте этим», – звучали в голове Мартина, пока он шел домой. Расположившись в библиотеке, он снова задумался над происходящим. И над тем, кто за этим стоит.
 – Если не Коннор, то кто? – Аманда оглянулась на Мартина, проследовавшего за ней в оранжерею.
 Закрыв за собой дверь, он машинально повернул ключ.
 Аманде почему-то вспомнилось, как однажды она затащила сюда Вейна, чтобы обсудить с ним предложение некоего джентльмена. Когда они вышли из оранжереи, то, к своему удивлению, обнаружили у дверей Пейшенс. Судя по выражению лица, она намеревалась ворваться к ним. Вейн улыбнулся и пригласил Пейшенс внутрь, дабы полюбоваться пальмами в рукотворном оазисе его матери. За ними закрылась дверь, и тогда, точно так же, как сейчас, в замке повернулся ключ.
 Ей никогда не забыть мечтательное выражение лица Пейшенс, когда они с Вейном вышли из оранжереи.
 Прогнав воспоминания, Аманда заставила себя сосредоточиться на насущных проблемах.
 – Но нет больше никого, кто мог бы сердиться на меня.
 – Ты не подавала надежд какому-нибудь джентльмену?
 – Я вообще никого не поощряла, – ответила Аманда. – Это не было моей целью.
 Мартин вопросительно поднял бровь.
 Оранжерея была освещена лунным светом, проникавшим сквозь резные листья экзотических пальм, поэтому он не увидел, как она покраснела.
 – Даже не могу представить, кто бы мог желать мне зла, во всяком случае, до такой степени…
 Аманда неожиданно замолчала.
 – Кто? – требовательно спросил Мартин.
 – Люк, – вынуждена была ответить Аманда. – Он осуждает меня зато, что я, как он выразился, держу тебя на крючке.
 – Он решил замолвить за меня словечко?
 – Причем в очень едкой форме. – Аманда повела плечиком. – Он всегда был остер на язык.
 Мартин с трудом сдержал улыбку.
 – Выброси эту мысль из головы – это не он. Тот человек не знает всех подробностей, а Люк узнал их первым.
 – Верно, – согласилась с ним Аманда. – И вообще это не его стиль.
 Аманда пошла по дорожке. Мартин смотрел ей вслед. Его удивил ее тон. Вероятно, она уже не так уверена в правильности «держания его на крючке». Если прямота Люка заставила ее передумать, то он в долгу у своего кузена.
 Кстати, сейчас самая подходящая ситуация для убеждения. На этот раз им вряд ли помешают: он позаботился о том, чтобы никто не нарушил их уединения, чтобы у него было достаточно времени для установления чувственной связи между ними.
 Вейн сам предложил воспользоваться оранжереей его матери, и сейчас, глядя по сторонам, Мартин одобрял его выбор. Теплый, слегка влажный воздух, рассеянное, но не мрачное освещение.
 Они подошли к фонтану – женщина в римской тоге держала в руках вазу, из которой бесконечным потоком лилась вода. Фонтан стоял на возвышении. Мартин, взяв Аманду под локоть, пошел дальше. Дорожка привела их к уютной полукруглой площадке, на которой находилось все, что нужно было Мартину.




 Глава 17


 – Качели! – воскликнула Аманда, останавливаясь перед двухместной скамьей, висевшей на кованых цепях. – Какая замечательная идея! Наверное, они здесь недавно.
 – Мы должны их обновить, – сказал Мартин. Аманда собралась сесть. – Нет, – удержал он ее за руку. – Не так.
 По его взгляду Аманда поняла, что он задумал.
 – Но бал… мои кузены. Что, если сюда придут? Опять?
 – Никто не придет. Уверяю тебя, твои кузены не будут рваться в дверь – у них другие дела. Мы предоставлены сами себе и можем делать все, что нравится.
 Аманда облизнула пересохшие губы.
 – Тогда как?
 Мартин потянул ее к себе. Аманда, правда, не сразу, покорилась. Полный решимости преодолеть ее сдержанность, он завладел ее губами и целовал до тех пор, пока она не прижалась к нему всем телом, пока не обвила руками его шею, пока не запустила пальцы в его волосы.
 – Тебе нужно снять платье – оно помнется, – почти не отрываясь от ее губ, проговорил Мартин.
 Их обоих охватило всепоглощающее пламя. Несмотря на богатейший опыт, Мартин впервые в жизни так легко, просто и быстро погружался в океан страсти. Туда, где стремление овладеть имеет абсолютную власть. Так у него было только с Амандой. И будет всегда, теперь он знает это. И готов продать душу за нее.
 Все остальное теряло для него значение, когда он держал ее в своих объятиях. Когда ее тело требовательно вжималось в его тело, им двигало единственное стремление – утолить ее жажду.
 Расстегивая ей платье, он четко знал, что хочет увидеть. И еще он желал обладать тем, что увидит.
 – Подними руки.
 Мартин ухитрился снять платье так, что не испортил прическу и не потревожил три орхидеи, которые она сегодня вплела в волосы. Аманда осталась в одной шелковой сорочке. Он обнял ее и притянул к себе. На этот раз она с жаром откликнулась на его ласку и, отбросив прочь все сомнения, ответила на поцелуй.
 Она хотела его, хотела новой близости с ним, такой, чтобы их сердца и души сливались в одно. Ей требовалось еще раз испытать все это, прежде чем принять решение.
 Прежде чем она согласится капитулировать, отдаться ему без всяких условий, безоговорочно. Она уже начинала подозревать, что это будет наилучший выход для них обоих. Не исключено, что его капитуляции можно добиться, только капитулировав самой. Это риск, но она все же пойдет на него.
 Мартин обнимал Аманду, сквозь тонкий шелк ощущая, как она горит. Наконец он задрал сорочку и стал гладить ее по обнаженному телу, прижимая ее к своим бедрам, дабы она чувствовала, как он возбужден. Оторвавшись от нее, он принялся расстегивать брюки. Аманда, опустив голову, сначала следила за его действиями, а потом оттолкнула его руки и все сделала сама. Мартин отвел ее руку и, сев на качели, потянул Аманду за собой.
 – Встань на колени надо мной.
 Следуя его указаниям, Аманда встала коленями на скамью и обхватила его за шею. Прикосновение грубой ткани его брюк к бедрам усилило ее возбуждение, она острее ощутила свою обнаженность перед ним, одетыми Она была беззащитна перед его мощью и силой, она отдавала ему, а он брал.
 Мартин завладел ее губами и принялся одной рукой медленно тянуть ее вниз, а другой – направлять свое копье в ее лоно. Почувствовав его прикосновение, Аманда на мгновение замерла, затем медленно – медленнее было просто невозможно – стала опускаться на него и остановилась, только когда поняла, что он вошел в нее полностью. Одновременно Мартин просунул язык ей в рот и, едва касаясь, водил им по ее нёбу.
 И тут качели закачались.
 От неожиданности Аманда сильнее прижалась к Мартину. Поддерживая ее за талию, он помог ей перекинуть ноги через скамью так, чтобы она могла обхватить его.
 Они задвигались – трудно понять, кто был первым, – и быстро вошли в ритм, постепенно ускоряя его. Качели тоже раскачивались все быстрее. Убедившись, что Аманда держится за него крепко, Мартин перестал поддерживать ее и принялся гладить. Он разжигал в ней миллионы крохотных огоньков, которые постепенно собирались в один пожар.
 Этот пожар поглотил обоих. Их переполняло наслаждение, оно пульсировало в них, превращая их в единое целое.
 В воплощение обоюдного влечения.
 Прошлое и настоящее исчезли, существовало только будущее, которое сулило им утоление непереносимой жажды.
 Мартин упивался их соитием. Он именно этого и хотел: полной, безоговорочной отдачи. Ее тело таяло в его объятиях. Ее лоно было открыто для него и щедро дарило ласку.
 Снова и снова, и снова, и снова.
 Утратив власть над собой, они отдались извечному ритму и устремились ввысь, к восторгу освобождения. Аманда вскрикнула и забилась в его руках. Это подстегнуло Мартина, и он сразу же последовал за ней. На мгновение они замерли, слившись в единое целое. Их сердца бились в унисон, а души трепетали от безграничного счастья.
 Их ждет единое будущее. Если у Мартина и были сомнения, то сейчас, когда качели почти остановились, а дыхание выровнялось, они улетучились.
 Страсть, которая так властно подчинила их себе, без особых усилий слила их воедино. Мартин вынужден был это признать, а это значило, что нужно искать дорогу вперед. Ради них обоих. Ему больше не понадобятся предостережения Коннора, потому что он не допустит того, чтобы потерять Аманду.
 Мартин вздохнул полной грудью и погладил Аманду по голове. Он понимал, что нужно произнести слова, которые она так ждет, но не мог. Язык не поворачивался.
 – Выходи за меня. – Эти слова дались ему значительно легче. – Поскорее. Игра зашла слишком далеко. Пора ее заканчивать.
 Аманда почувствовала в его голосе искренность и, подняв голову, заглянула ему в глаза. Ее сознание было затуманено, способность анализировать еще не вернулась к ней.
 «Хорошо», – вертелось у нее на языке. Однако что-то удерживало ее от того, чтобы произнести это слово вслух, дать свое согласие на брак и стать его женой без всяких условий.
 А Мартин ждал. Его лицо приобрело встревоженное выражение – тень того, что он упорно отрицал, прятал, того, что еще висело на нем тяжким грузом.
 Признает ли он необходимость избавиться от этого груза, спрашивала себя Аманда? Вернуться к давнему скандалу, возобновить расследование без оглядки на то, к чему оно может привести? Если да, то предостережения леди Озбалдестон теряют свою актуальность и она вольна дать согласие.
 – Я… – Аманда замолчала, облизнула пересохшие губы. – Я не говорю «нет», но… – Она нахмурилась: судя по взгляду Мартина, на компромисс надеяться не стоит. – Мне надо подумать.
 Выражение лица Мартина не изменилось.
 – Сколько?
 Аманда задумалась. Он прав, эту игру пора кончать.
 – Один день.
 – Хорошо, – кивнул он и, оттолкнувшись от пола, снова раскачал качели.
 Его руки забрались под сорочку и легли на груди Аманды. Неожиданно он сильно сжал пальцами ее соски.
 – Господи! – простонала Аманда, закрывая глаза.
 – Они все время не спускали глаз!
 Пожелав матери спокойной ночи, сестры шли в свои спальни.
 – Что-о?! – Аманда ошеломленно уставилась на Амелию.
 – Вы с Мартином скрылись в оранжерее, – с мрачным видом поведала Амелия. – Демон тут же начал прогуливаться у двери, рассеянно оглядываясь по сторонам – ну, ты знаешь, как они это умеют.
 – И?
 – И когда кто-то захотел пройти в оранжерею, он оказался тут как тут и увел их. Я сама видела. Потом он опять вернулся на свой пост. А потом, когда Флик захотела уехать пораньше, Демон подал знак Вейну, и тот сменил его. Он был там, пока вы не вышли. Ты его не заметила, потому что он прятался в углу.
 Девушки остановились у первой двери. Аманда недоверчиво смотрела на сестру. Впервые в своей жизни она по-настоящему лишилась дара речи. Внезапно она схватила Амелию за руку:
 – Переоденься и приходи ко мне.
 Аманда прошла в свою комнату. С помощью горничной сняв платье – во второй раз за вечер, – надев сорочку, расчесав волосы, она легла в кровать. Настроение ее не улучшилось, да и чувствовала она себя больной. Голова кружилась, сердце бешено стучало. И интуиция. Она говорила ей, что нужно сделать большой шаг назад.
 – Не могу понять, что происходит, – сказала она Амелии, которая пришла вскоре после ухода горничной и сейчас расположилась рядом с ней. – Я знаю, что Дьявол дал разрешение, но… – Ее вдруг охватил гнев. – В конце концов, все эти годы они защищали нас от каких-то жалких волков, а теперь с радостью отдают меня настоящему льву!
 Амелия покосилась на сестру.
 – Он действительно так похож на льва?
 – Да! – Аманда сердито сложила руки на груди. – Если бы ты знала, что творилось в оранжерее, то не спрашивала бы. – Видя, что Амелия собирается спросить ее об этом, Аманда поторопилась продолжить: – Я думала, что они согласились с неохотой, а на самом деле… – Она прищурилась. – Я знаю почему. Потому, что он такой же, как они!
 – Гм, да. Мы знали, что наш идеал будет похож на них.
 – Но им не надо помогать ему! – возмущенно закричала Аманда. – С ним и так непросто!
 Помолчав, Амелия спросила:
 – Так в каком же состоянии твоя игра?
 – В том-то и дело, что я не знаю. Каждый раз, когда я пытаюсь ее проанализировать, – Аманда потерла переносицу, – у меня начинает болеть голова. Жутко.
 Несколько минут прошло в полном молчании, затем Амелия похлопала сестру по руке и села:
 – Я иду к себе. Спи – утро вечера мудренее. Так мама всегда говорит.
 Аманда пожелала ей спокойной ночи. Когда шаги сестры стихли, она закрыла глаза и решила последовать ее совету.
 Однако заснуть ей удалось только на рассвете. Спала она беспокойно, урывками. Сквозь сон она почувствовала, что в комнату вошла Луиза, постояла над ней и ушла.
 Позже мама снова навестила ее. Она, улыбаясь, постояла у кровати, потом села и с нежностью погладила дочь по голове.
 – Сложно, да?
 – Да, – нахмурилась Аманда.
 – Я так и предполагала. Улыбка Луизы стала насмешливой. – Никогда нельзя предположить заранее. Но… – Она встала. – Нужно быть настойчивой до самого конца. Я хочу, чтобы утро ты провела в постели. Поспи. Мы с Амелией съездим на утренний чай к леди Хетчем, потом вернемся и решим, в состоянии ли ты ехать на обед к леди Кардиган.
 Луиза ушла, а Аманда еще долго смотрела на закрывшуюся за ней дверь и думала, что ее мать всегда была для нее поддержкой, что за последнее время они стали значительно ближе. А еще ей стали ближе тетки и жены кузенов. Как будто она перешла какой-то возрастной рубеж, как будто над ней совершили какой-то обряд, как будто на ее пути возникло такое же препятствие, которое возникало на пути женщин ее семьи и которое они с успехом преодолевали. Как будто она приобрела большую проницательность, стала глубже понимать. Очень многие веши.
 Например, жизнь, любовь и семью. Например, как сложно претворить в жизнь женскую – любой женщины – мечту. Что мечты всех женщин всегда, во все века, были одинаковыми – другие мужчины, другие обстоятельства, но стремления те же. И в основе те же чувства.
 Аманда со вздохом перекатилась на спину и невидящим взглядом уставилась в балдахин. Против ожиданий Амелии утро не оказалось мудренее вечера, зато она не чувствует себя такой разбитой.
 Главная проблема остается. Мартин любит ее, но знает ли он об этом? Если знает, то нужно ли ей услышать это из его уст? Или достаточно других признаков?
 А что, если она ошибается? Вдруг она примет его вот так, без всяких объяснений, а потом выяснится, что он даже и не помышлял о любви к ней? Считает ли он себя обязанным очистить свое имя оттого скандала? Или, заполучив ее, нарушит обещание, которое он наверняка дал Дьяволу, и, несмотря на скандал, похоронит себя в глуши, а обязанность по поддержанию чести семьи возложит на нее и детей?
 Если он пойдет этим путем, Кинстеры ничем не смогут помочь, им останется только строить хорошую мину при плохой игре.
 Видимо, именно по этой причине леди Озбалдестон настаивала на том, чтобы она дала свое согласие только после признания в любви, устного или письменного, гарантии того, что он возобновит расследование и очистит свое имя. Если он любит ее и признается себе в этом, то она может настаивать. Если же он любит, но не знает об этом, ей его не поколебать.
 Аманда спрашивала себя, так ли важно признание в любви. Анализируя все, что теперь ей было известно о Декстере и Мартине, о графе и человеке, Аманда могла ответить, что да. И не только по тем причинам, которые леди Озбалдестон высказала вслух, но и по тем, которые Аманда разглядела за бесстрастной маской ее светлости.
 Эти причины, смутные, расплывчатые, вызывали тревогу, а тревога досаждала сильнее всего. Аманда никак не могла понять источник этой тревоги. Он находился не в голове, не в сердце, а где-то на уровне интуиции. Голова подсказывала ей, что, как только старый скандал разрешится, все будет хорошо. Сердце говорило, что Мартин любит ее, что бы он там ни думал. А вот интуиция предостерегала ее о том, что существует другая, невидимая рана, нечто глубоко запрятанное, и ей нужно эту тайну открыть…
 – Э-эх! – Аманда решительно села.
 Нет, так она ни к чему не придет, только к новой головной боли. Откинув одеяло, она встала и тут вспомнила, что обещала Мартину дать ответ через день.
 То есть завтра.
 Она как подкошенная упала на кровать. От мысли о встрече с ним у нее закружилась голова.
 – Не могу! – застонала она.
 Если она встретится с ним, то запутается еще сильнее. Возможно, даже скажет «да», в то время как все внутри ее будет вопить: «Нет! Еще рано!»
 Аманда все же заставила себя встать и, накинув на плечи шаль, зашагала взад-вперед по комнате. Надо все обдумать, четко сформулировать аргументы и придумать, в какой форме их изложить, когда он в следующий раз, прищурившись, глянет на нее и примется настаивать. А он будет настаивать. Сейчас у него есть поддержка ее кузенов – после вчерашнего их позиция абсолютно ясна, – поэтому наверняка он будет использовать свою тактику в полную силу. Кузены сознательно отдали в его руки мощное оружие, которое – а им это известно лучше, чем кому-либо, – должно вскружить ей голову…
 Она даже заскрежетала зубами от досады.
 Из-за их дьявольского альянса Лондон стал для нее небезопасным, во всяком случае, до тех пор, пока она не вооружится и не обретет твердую почву под ногами. Надо уехать куда-нибудь подальше, освободиться от него, от них всех, уехать к тем, кто защитит ее, поможет найти выход…
 Аманда резко остановилась.
 – Это же очевидно! – Задумавшись на секунду, она кивнула: – Идеально.
 Воодушевившись, ощутив, что на душе стало немного легче, почти преисполнившись надежды, она дернула за шнурок звонка.
 Мартин ждал, нетерпеливо меряя шагами комнату. В четыре он сдался, вышел из дома и направился к Аппер-Брук-стрит. Его терпение иссякло. Вряд ли Аманда все еще гуляет по городу или прохлаждается в парке – ведь сегодня она обещала дать ему ответ.
 Весь день он корил себя за то, что был слишком мягок, не надавил посильнее, не воспользовался ее неуверенностью. Если бы он настоял на ответе… а не настоял он только из-за дурацкого благородства, утверждавшего, что согласие, полученное под давлением, не является обязательным, что это просто нечестно.
 Нечестно. Мартин хмыкнул. Эта женщина сначала преследовала его, а потом, когда ситуация изменилась, стала вить из него веревки. В ее присутствии он просто не способен заставить себя признать правду – уж легче отрезать левую руку. Ну почему так?.. Он знает почему, только это ничего не решает. Когда ее нет рядом, все его аргументы выглядят обоснованными. Кажется, что их достаточно, чтобы она приняла решение.
 Но при виде нее в нем поднимется буря чувств – вот как она действует на него! Его охватывает пугающее смятение. А что с ним происходит потом… он вспоминает слова Коннора, они преследуют его.
 Нет, он не собирается терять ее!
 Сегодня решающий день. Когда он получит ее согласие, у него – у них – начнется другая жизнь. После вчерашнего она должна уяснить, что любит его, что отрицать очевидное – глупо. А то, что она любит его, – это точно. Она полюбила с того дня, когда впервые отдалась ему. У него достаточно опыта, чтобы понять это. И каждый раз, когда она приходила к нему и принимала его ласки, связь между ними только усиливалась.
 У нее больше нет причин отказываться. Резонных причин. А нерезонных, нелогичных предостаточно. Однако она разумная женщина. Вчера она почти сдалась, почти сказала «да». А сегодня скажет это точно.
 Если бы ее отец был в городе, он спросил бы у него совета, но Артур вернется лишь через несколько дней. Он уже встречался с Луизой и тетками Аманды – к ним обращаться за помощью бесполезно. Если бы он просил о снисхождении, вероятно, они и помогли бы, но вряд ли они помогут ему не выполнить условие Аманды. Поэтому он должен рассчитывать на самого себя.
 Дверь дома номер двенадцать открыл дворецкий.
 – К мисс Аманде Кинстер, – сказал Мартин, протягивая свою визитку.
 Дворецкий внимательно прочитал ее.
 – Боюсь, милорд, вы опоздали. Но она оставила письмо.
 – Опоздал?
 – Да. Она уехала сразу после обеда, очень неожиданно. – Дворецкий все еще придерживал дверь открытой, и Мартин прошел в холл. – С ней поехал мистер Кармартен. Уверен, я видел ваше имя на конверте… – Дворецкий порылся в стопке приглашений. – Вот. Я знал, что не ошибся, только почему ее светлость оставила его здесь?..
 Мартин выхватил у него письмо. На конверте было написано:  «Декстеру». Отказываясь делать преждевременные выводы, он поспешно разорвал конверт и развернул аккуратно сложенный листок.
 Пробежав глазами текст, Мартин замер. Все мысли вылетели у него из головы.
  «Приношу свои извинения. Я не смогла дать Вам ответ, который Вы ожидали. Я приняла решение оказаться вне пределов Вашей досягаемости. Я вернусь в город, как только позволят обстоятельства, и тогда дам Вам ответ». 
 Вместо подписи стояло размашистое «А».
 Мартин в сердцах смял листок. Он довольно долго стоял, глядя в одну точку. Ему казалось, что мир, а вместе с ним и его сердце остановились. Наконец он заговорил, только голос его звучал безжизненно:
 – Куда она поехала?
 – В Шотландию, милорд. Разве она не сказала?..
 Мартин стиснул зубы. Сунув бумажный комок в карман, он резко повернулся и сбежал по ступенькам.
 Час спустя Мартин уже несся во весь опор по Большому Северному тракту, яростно стегая лошадей, ругаясь на чем свет стоит и чертыхаясь по поводу того, что потерял несколько минут на письмо Дьяволу, в котором сообщал о происшедшем.
 И обещал, что вернет Аманду.
 А больше всего он проклинал самого себя. За то, что не сказал слова, которые она так ждала, за то, что не хватило смелости признать правду и навсегда покончить с прошлым. Вчера вечером у него была такая великолепная возможность, а он из упрямства пошел более легким путем. Настаивал на том, чтобы она сдалась первой, чтобы она приняла только то, что он согласен дать. У него был шанс открыть ей сердце, а вместо этого он предпочел держать его под замком. Даже от нее. Он спрятался от риска – ведь они оба были близки к тому, чтобы заплатить требуемую цену.
 Коляска Мартина мчалась вперед, обгоняя более медленные экипажи. Сначала он сменил лошадей в Барнете, потом на других почтовых станциях. Ему не хватало грума, однако он не взял его потому, что не хотел иметь свидетелей, когда догонит карету Аманды. И так достаточно Кармартена и кучера.
 Вряд ли Аманда и Кармартен будут ехать с большой скоростью и часто менять лошадей. Только потом он понял, почему Аманда оставила для него письмо в стопке с приглашениями: она хотела, чтобы его доставили попозже, ближе к вечеру, когда отправляться в погоню будет бессмысленно. Что ж, пусть у них пять часов форы, зато его коляска гораздо быстрее кареты.
 Судьба – и Аманда, черт побери! – дала ему последний шанс. Если бы не тревога, если бы он был уверен в ее ответе, он не оказался бы в доме на Аппер-Брук-стрит в такое время – в четыре часа дня. Но получилось так, что он там оказался, и это его последняя возможность сказать ей то, что она хочет – заплатить требуемую цену за ее «да». Последняя возможность уговорить ее стать его женой.
 А не Кармартена.
 Смеркалось. Мартин в очередной раз подстегнул лошадей. В его ушах звучал циничный, насмешливый хохот Коннора.
 Когда огни Честерфилда скрылись вдали, Аманда прикрыла глаза. Большую часть путешествия она продремала, но вовсе не потому, что ей хотелось спать. Просто Реджи, севший напротив нее, заснул сразу, как только они миновали Дерби. Что ж, нет худа без добра: он не читал ей нотации.
 Дождавшись, когда мать с Амелией вернулись после утреннего чая у леди Хетчем, Аманда изложила им свой план. Луиза внимательно выслушала ее и согласилась, но поставила одно условие: Аманда не должна ехать одна. Она посмотрела на Амелию, которая молча слушала сестру. В этот момент доложили о Реджи: он приехал, чтобы сопровождать их на обед к леди Кардиган.
 Едва Аманда заговорила с ним, он тут же расправил плечи и, как истинный друг, предложил свои услуги. Он уже бывал в долине, и путешествие обещало быть приятным. Он поспешил домой, чтобы собраться. Аманда заехала за ним, и они отправились в путь.
 Только после Барнета Реджи спросил, почему она так спешит на север и где Декстер. Аманда все объяснила ему. К ее удивлению, Реджи принял сторону Мартина. Страшно разозлившись на нее, он принялся нудным голосом отчитывать ее за «нереалистичное отношение к жизни», за бескомпромиссность в то время, как Декстер всеми способами пытался приноровиться к ее характеру. Он нудил и нудил.
 Аманда могла ожидать подобного от Люка, но только не от Реджи.
 Она молчала, не вникая в слова, так как понимала, что спорить или защищаться бессмысленно. Как оказывается, существует мужской взгляд на вещи, диаметрально противоположный женскому.
 Реджи заткнулся, только когда они доехали до Дерби. Пообедав в «Красных колоколах», они продолжили путешествие. Реджи сидел, сложив руки на груди, и холодно поглядывал на нее. Потом ему это надоело и он закрыл глаза.
 И не открывал с тех пор. Иногда до Аманды доносилось тихое похрапывание.
 А карета катила вперед. Путешествие в долину было долгим и утомительным, но с тех пор, как Ричард и Катриона поженились, Аманда ездила туда по нескольку раз в год. Потом родились близнецы, потом на свет появилась крохотная девчушка Аннабелл… Аманда представила, какое счастье царит в доме в центре долины. Именно о таком счастье она и мечтает для себя и Мартина.
 – Стой!
 Этот крик, прозвучавший сзади, вывел ее из задумчивости и разбудил Реджи.
 – Какого черта? – нахмурился тот.
 Кучер натянул вожжи, лошади встали на дыбы. Карета сильно закачалась и замерла. Прижавшись к окну, Аманда вглядывалась в ночной мрак. Не может быть! Просто невозможно…
 Дверца распахнулась, и Аманда увидела в проеме знакомый силуэт.
 – Вот ты где! – с облегчением выдохнул Мартин.
 Он обхватил Аманду, потянул к себе и взял ее на руки.
 – Мартин! – возмущенно закричала Аманда, пытаясь вырваться из его крепких объятий. – Что, черт побери, ты делаешь? Отпусти меня!
 Мартин поставил ее на землю и устремил на нее сердитый взгляд.
 – Что я делаю? А разве это я решил сбежать в Шотландию?
 – Я никуда не сбегаю!
 – Вот как? Тогда, полагаю, ты объяснишь мне…
 – Прошу прощения! – Ледяной тон Реджи резко контрастировал с их возбужденными выкриками. – Нам с кучером не доставляет удовольствия слушать вас. Мы проедем за поворот и подождем вас там. – Реджи собрался закрыть дверцу.
 Мартин сначала посмотрел на дорогу – карета не будет видна из-за поворота, – потом на Реджи и кивнул, по достоинству оценив его предложение.
 – Мы скоро к вам присоединимся, – сказал он.
 – И ты оставишь меня здесь… наедине с ним? – потрясение проговорила Аманда.
 – Да, – мрачно ответил Реджи. – Если повезет, ты образумишься.
 Он захлопнул дверцу, кучер подобрал вожжи, и карета медленно покатила по дороге.
 Аманда секунду смотрела ей вслед, затем повернулась к Мартину и высокомерно глянула на его руку, сжимавшую ее запястье.
 – Будьте любезны отпустить меня.
 Мартин стиснул зубы.
 – Нет, – процедил он.
 Она пристально посмотрела ему в глаза… он издал звук, похожий на рык, и заставил себя разжать пальцы.
 – Благодарю вас. А теперь вы можете объяснить свои действия, почему вы среди ночи, посреди дороги остановили карету моих родителей!
 – Мои действия? Это вы должны объяснить свои действия! – возмущенно заявил Мартин.
 – А я все объяснила. Я оставила вам письмо.
 Он порылся в кармане.
 – Вот это? – Он угрожающе помахал мятой бумажкой у нее перед носом.
 Аманда выхватила у него листок.
 – Да. Надеюсь, мама вам все объяснила, когда отдавала письмо…
 – Его отдал мне дворецкий, а не ваша матушка.
 – Колторп? – удивилась Аманда. – Вам его отдал Колторп? О! – Она побледнела. – Так вот почему вы бросились в погоню…
 – И хорошо, что я догнал вас. К счастью для нас всех, по эту сторону границы. Не дай Бог, если бы я добрался до вас в Гретна-Грин [7] или позже.
 У Аманды от изумления округлились глаза.
 – В Гретна-Грин?
 Ее удивление заставило Мартина нахмуриться.
 – Одному Богу известно, почему ты решила развязать узел таким вот образом, хотя идея с Реджи была неплохой…
 – Мы ехали не в Гретна-Грин, и я никогда не собиралась замуж за Реджи. А почему ты так решил?
 Она говорила чистую правду – это было видно по ее лицу. Мартин помрачнел еще сильнее.
 – Письмо, которое ты написала… Что еще ты имела в виду, если не это?
 Аманда прочитала письмо и небрежно махнула рукой.
 – Мама попросила меня написать письмо для формальности, чтобы было что передать тебе. Предполагалось, что ты прочтешь его после ее объяснений. Это не было письмом в истинном смысле слова.
 Ее слова разозлили Мартина.
 – И что, по-твоему, я должен был думать? – Он облегченно вздохнул. Значит, она не собиралась выходить замуж за Реджи. – Тогда куда ты, черт побери, направляешься, если не в Гретна-Грин?
 – Кроме Гретна-Грин, в Шотландии много других деревень.
 – Но не все они обитаемы. Так какого черта тебе понадобилось ехать в Шотландию?
 – Я хотела навестить Ричарда и Катриону, – прищурившись, ответила Аманда. – Они живут в Касфайрнской долине, к северу от Карлайля. – Она решительным шагом направилась к его коляске.
 Мартин поспешил за ней. В его сознании возник образ утонченной рыжеволосой женщины, жены Ричарда. Он вспомнил все, что слышал о ней…
 – Катриона… кажется, она ведьма? – осведомился он у Аманды.
 Она покачала головой:
 – Она знахарка – очень мудрая знахарка.
 – Это та, которая использует травы и прочие лечебные растения?
 Аманда хотела кивнуть, но вдруг остановилась и посмотрела на Мартина.
 – Я еду к Катрионе не за этим… не за траволечением! – разгневанно процедила она и, всплеснув руками, пошла вперед. – Ты невозможен! – повторяла она, сокрушенно качая головой.
 – Я невозможен? Да ты еще не объяснила мне, зачем…
 – Ладно! – Повернувшись, Аманда уперла указательный палец ему в грудь. – Мне нужно время, чтобы подумать, причем вдали от тебя! Я пыталась принять решение, которое ты от меня требуешь, но… мне нужно время и хоть немного покоя! Я не имею права принять неверное решение. А Катриона умеет слушать… – Она опять пошла к коляске. – Как бы то ни было, я еду к ней.
 Мартин помог ей забраться в коляску и, поколебавшись, сел рядом с ней.
 – Я поеду с тобой.
 – Это будет во вред моим целям, – энергично закачала головой Аманда.
 – Нет, не будет, – уверенно заявил Мартин. – Если эта долина и Катриона так хороши, как ты говоришь… возможно, она и мне поможет.
 Они долго смотрели друг на друга. Аманда пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, каковы его истинные намерения. Наконец она нерешительно протянула ему руку. Он взял ее в свою. Их пальцы сплелись.
 Тишину ночи разорвал выстрел.




 Глава 18


 Вздрогнув, они повернулись в ту сторону, куда уехала карета. Новый выстрел эхом разнесся в тишине.
 – Реджи! – очнувшись, закричала Аманда.
 – Держись! – Мартин стегнул лошадей.
 Коляска полетела вперед. На повороте она едва не перевернулась, но Мартину удалось удержать ее.
 Их взору открылась ужасающая картина. Карета стояла поперек дороги, лошади ржали и бились в порванной упряжи. Кучер стоял, держась одной рукой за вожжи. Другая безжизненной плетью висела вдоль тела. Его лицо искажала гримаса боли.
 Увидев их, он указал на карету:
 – Господин…
 Мартин остановил коляску, быстро привязал вожжи к козлам, спрыгнул на землю и побежал к карете. Аманда так опешила, что едва не выпала из коляски. Обретя равновесие, она с криком «Реджи!» бросилась за Мартином.
 Лунный свет освещал в открытом окне кареты побелевшую руку, повернутую ладонью вверх. Пальцы руки не двигались. Приподняв руку, Мартин открыл дверцу.
 – Боже мой! – То, что Аманда увидела внутри кареты, было самым настоящим кошмаром. Реджи сидел на полу, привалившись к сиденью. Его глаза были закрыты. Вокруг него растеклась темная лужа. Кровь.
 – Осторожнее. – Мартин забрался в карету, наклонился над Реджи и распустил его галстук. – Он жив.
 У Аманды на мгновение закружилась голова. Быстро справившись с собой, она подобрала верхнюю юбку платья и принялась отрывать полосы ткани от нижней. Сложив галстук в тампон, Мартин накрыл им рану и туго забинтовал.
 – Он ранен в голову. Пуля прошла над виском – слава Богу, не в висок. Его только царапнуло.
 – Но ведь столько крови!
 – В том-то и опасность. Раны головы всегда сильно кровоточат. – Аманда протянула ему следующую полоску ткани, но Мартин покачал головой: – Не сейчас, они понадобятся потом.
 Аманда дотянулась до руки Реджи.
 – Какая холодная!
 – Шок и сильная потеря крови. – Мартин достал из-за сиденья одеяло. – Слава Богу, вы хорошо подготовились к путешествию в Шотландию.
 Он расстелил одеяло на сиденье. У Аманды дрожали губы, однако она держала себя в руках.
 – Я хочу завернуть его в одеяло. Ты побудешь с ним, а я помогу кучеру. – Аманда кивнула. – Ты не упадешь в обморок от вида крови?
 Ее взгляд оказался красноречивее любых слов. Мартин вздохнул с облегчением: без ее помощи ему не обойтись, и состояние Реджи таково, что на истерики нет времени.
 Как только Мартин уложил Реджи на диван, Аманда сразу же забралась в карету, достала второе одеяло и укрыла его. Ободряюще сжав ее плечо, Мартин спрыгнул вниз и поспешил к кучеру, который осел на землю, так как у него уже не было сил держаться на ногах.
 – Мистер Кармартен? – спросил он при виде Мартина.
 – Жив. – Мартин помог ему перебраться на крутой склон обочины. Лошади перестали ржать и вели себя спокойно. – Как ваша рука?
 – Пуля прошла навылет. Слава Богу, кость не задета. Я перевязал рану шарфом. Больно, но жить буду.
 Мартин осмотрел рану. Ее состояние удовлетворило его.
 – Что случилось? – спросил он.
 – Разбойник.
 Мартин подошел к лошадям и, нашептывая им ласковые слова, принялся распутывать упряжь.
 – Вспомните хорошенько, – обратился он к кучеру, – с чего все началось. Расскажите поподробнее.
 Кучер вздохнул:
 – Наверное, он ждал нас – другого объяснения не придумаю. Мы повернули за поворот, и я увидел его там… – Он указал на ответвление дороги, ведущее на восток. – Он сидел верхом на лошади. Я сразу и не понял, что он разбойник. Выглядел как благородный господин, который кого-то ждет. Мистер Кармартен велел мне остановиться здесь, поэтому я придержал лошадей. Незнакомец дождался, когда мы поравняемся с ним, сунул руку под пальто, достал пистолет и выстрелил в меня. Без предупреждения. Он был так же хладнокровен, как вы.
 Мартин нахмурился:
 – А что было дальше?
 – Я закричал, схватился за рану и свалился с козел. Потом я услышал еще один выстрел. – Помолчав, кучер добавил: – А потом я услышал, как заржали лошади и незнакомец ускакал.
 – Он не подходил к карете?
 – Нет. Я увидел бы, если б подходил.
 – Значит, он просто повернулся и ускакал… в каком направлении? Мимо нас он не проезжал.
 – Туда. – Кучер указал на восточную дорогу. – Просто развернул лошадь и ускакал.
 Мартин продолжал распутывать упряжь, изредка поглядывая втом направлении.
 – Эта дорога ведет к Ноттингему.
 А от Ноттингема недалеко до Большого Северного тракта, который ведет к Лондону.
 – Править лошадьми вы, конечно, не сможете, но вы понадобитесь для того, чтобы оберегать мистера Кармартена от тряски.
 Кучер встал с помощью Мартина.
 – Следующий город – Шеффилд.
 – К сожалению, для мистера Кармартена это слишком длинный путь. Мы можем опоздать. К тому же я неуверен, что кто-нибудь откроет нам дверь в такой час.
 – Понятно, – кивнул кучер. – Он выживет?
 – Если повезет. Надо поскорее обработать рану и согреть его. В ближайшее время сильно похолодает.
 Выяснив, что кучера зовут Онслоу, Мартин позвал Аманду.
 – За Реджи присмотрит Онслоу, а я буду править.
 Озадаченная, Аманда подошла к нему.
 – А я? – спросила она, когда Мартин закрыл дверцу за Онслоу.
 Мартин проводил ее к коляске.
 – Это не мои лошади, и я гнал их во весь опор. Они довольно послушны, а сейчас к тому же сильно устали. Ты справишься с ними?
 – Ты хочешь, чтобы я правила коляской? – удивленно посмотрела на него Аманда.
 – Да. Это единственный способ сохранить их. Скоро подморозит, а я даже не вытер их после многочасовой скачки.
 Только сейчас Аманда обратила внимание на то, что стало холоднее. Она поежилась и огляделась по сторонам.
 – Где мы? И куда поедем?
 – Мы в Скалистом крае [8] – здесь довольно высоко, поэтому и холодно, а к утру будет еще холоднее. – Он устало вздохнул и пристально посмотрел на Аманду. – Жизнь Реджи еще в опасности. Если нам удастся остановить кровь и согреть его, то, возможно, он выпутается. Но шок и сильная потеря крови привели к переохлаждению… нужно поскорее добраться до какого-нибудь населенного пункта.
 У Аманды создалось впечатление, что он уговаривает скорее себя, чем ее.
 – Так куда?
 Неожиданно она сообразила, что он отлично знает, где они находятся. Ее догадка подтвердилась, когда он указал на западное ответвление дороги:
 – Мы поедем туда. – Приподняв Аманду за талию, Мартин усадил ее в коляску, отвязал вожжи и подал ей. – Ты ведь сможешь править, да?
 – Конечно!
 – Следуй за мной на расстоянии десяти ярдов, не ближе – вдруг мне понадобится резко остановиться.
 – А что там? – крикнула Аманда ему вслед.
 – Хадерсейдж, – не оборачиваясь, ответил Мартин и через секунду добавил: – Мой дом.
 При дневном свете путешествие до его дома было бы приятным, но сейчас, при свете луны, это оказалось самым настоящим испытанием. Лошади устали, Аманда, ехавшая в коляске вслед за каретой, была в страшном напряжении. Хорошо хоть, что дорога была широкой. Она шла четко на запад, то извиваясь между лесистыми холмами, то поднимаясь на склоны, то опускаясь вниз.
 Они добрались до реки. Карета осторожно въехала на мост, а потом повернула на север. Аманда двинулась следом. Она полностью отпустила вожжи, полагаясь на лошадей. Чужие, с почтовой станции, они были не так послушны, как ей хотелось бы, однако до сих пор ей удавалось справляться с ними.
 Деревня – несколько домиков, разбросанных по обе стороны от дороги, – спала. Когда они проехали мимо стоявшей в конце деревни церкви, Аманда почувствовала, что ветер усилился, и, оглядевшись, обнаружила, что впереди ландшафт меняется. Перед ней открывалась широкая долина с окружавшими ее отвесными скалами и залитой лунным светом рекой, которая текла вдоль дороги.
 Карета ехала вперед. Подъемы чередовались со спусками. Что-то побудило Аманду вглядеться в склоны… и она увидела его. Дом, большой, длинный, стоял на склоне и прятался в тени нависавшей над ним скалы. В этом месте и река, и дорога поворачивали на запад, но Аманда не сомневалась, что их путь лежит вверх, к дому.
 Она не ошиблась. Поднявшись по склону, они миновали тяжелые ворота и оказались в аллее из огромных вековых деревьев – в слабом свете она разглядела только дубы и вязы. Они напоминали часовых, встречающих путников. Задул ветерок, листья зашелестели. Казалось, деревья вздохнули, не угрожающе, а тоскливо.
 А потом наступила тишина.
 Аманда часто видела загородные поместья и растянувшиеся на мили частные парки ночью, но никогда в ней не возникало такого глубокого ощущения пустоты. Как будто кто-то коснулся ее бесплотными пальцами, но не пугающе, а с мольбой…
 Аллея привела их к дому, и он возник перед ней, безмолвный, с закрытыми ставнями окнами – покинутый. Она мгновенно ощутила его тоску. Перед парадным входом была неухоженная лужайка, дальше, на склоне, она увидела фонтан и разросшуюся живую изгородь.
 Протекающая в долине река была прекрасна даже сейчас, ночью. Пейзаж действительно был потрясающим. Диким, суровым и изумительно красивым.
 Мартин направил карету в объезд дома, на задний двор. Аманда, с неохотой оторвавшись от восхитительного зрелища, последовала за ним. Наконец они остановились. Поставив коляску на тормоз, Аманда с облегчением вздохнула и только сейчас заметила, как сильно похолодало. Изо рта вырывались облачка пара. Спрыгнув на землю, она поспешила к карете.
 Мартин направился к дому. Заглянув в карету и увидев ободряющий кивок Онслоу, она поспешила за ним.
 Мартин стучал в дверь. Отойдя в сторону, Аманда заглянула в окно и увидела отблеск света.
 – Кто-то идет, – сказала она, возвращаясь к Мартину.
 – Да? – послышалось из-за двери. – Кто там?
 Поколебавшись, Мартин ответил:
 – Декстер.
 – Деке?! – Звякнули задвижки, и дверь распахнулась. Старик с редкими растрепанными волосами поднял свечу и ошарашен но уставился на Мартина. – Господь всемогущий! Неужели это вы, мастер Мартин?
 – Да, Колли, это я. – Мартин переступил порог и вместе с Колли прошел внутрь. – У нас двое раненых. Ты здесь один?
 – Да, здесь только я. Я тут один с… гм… Марта Миггс уехала к брату на ферму, а я остался здесь присматривать за домом.
 Миновав небольшую прихожую, они оказались в похожей на пещеру кухне. В углах висела паутина, и жилой выглядела только площадка перед очагом.
 – Надо сначала развести огонь, – решительно заявила Аманда. – А потом позаботиться о ночлеге.
 – Колли, это мисс Аманда, – поворачиваясь к ней, сказал Мартин. – Прошу тебя, делай все, что она прикажет. – Он внимательно оглядел кухню.
 Колли обеспокоенно следил за ним, теребя концы вязаной шали, накинутой поверх ночной сорочки.
 – Да у нас почти ничего нет, милорд.
 Мартин мрачно кивнул.
 – Придется обойтись тем, что есть. – Он направился к двери. – Разведи огонь. Я помогу раненым.
 Аманда подошла к огромной чугунной печи.
 – Как ее открыть?
 – Вот здесь, я покажу вам, мисс, – поспешил к ней Колли.
 Они разожгли огонь в печи, а затем по предложению Аманды Колли развел огонь в очаге. Старик медленно, но четко выполнял все указания, но без ее приказов он останавливался и нервно дрожал. Она нашла тряпку и вытерла сосновый стол, чтобы было куда положить Реджи. На стол она уложила подушки, взятые со старого кресла.
 – Отлично, – сказал Мартин, укладывая Реджи на стол. Онслоу привалился к косяку. – Запри дверь.
 Чувствуя, как тянет по ногам холодом, Аманда поспешно закрыла тяжелую дверь и задвинула щеколды. Вернувшись в кухню, она помогла Онслоу сесть в пыльное кресло. Колли уже ставил два чайника на огонь.
 – Нам понадобятся бинты, – обратилась она к старику. – Есть тут старые простыни? Или полотенца?
 Тот кивнул и ушел. Мартин осматривал рану Реджи, а Аманда – руку Онслоу, когда закипел первый чайник.
 Следующие полчала они занимались ранеными. Аманда обмыла раны Реджи, потом к делу приступил Мартин. Он осторожно ощупал рану. Аманда наблюдала за ним, сжав руки в кулаки с такой силой, что побелели костяшки.
 – Так я и думал. – Мартин взял протянутое Амандой полотенце. – Пуля прошла навылет, но ранение серьезное.
 Они забинтовали рану, и Мартин сходил в карету за багажом. Порывшись в сумке Реджи, он вытащил ночную сорочку. Сняв с молодого человека окровавленную одежду, они одели его в чистое.
 С Онслоу, ослабевшим, но сохраняющим ясность мысли, все было проще. Перебинтовав его, Мартин сказал:
 – Я должен позаботиться о лошадях. Вы с Колли можете заняться постелями?
 Аманда кивнула, и Мартин ушел.
 – Прежде всего нам нужен свет, – обратилась она к старику. – Лучше всего фонари.
 Колли нашел два фонаря, однако оба были пусты. Аманда взяла тяжелый семисвечный канделябр и двинулась внутрь дома. Колли, вооруженный пятисвечным канделябром, следовал за ней. Света не хватало, так как найденные свечи оказались последними и Аманда зажгла только половину.
 По длинному коридору она добралась из кухни в главный зал, такой огромный, что свет не достигал углов. Широкая, разветвляющаяся на два пролета лестница вела наверх.
 – Какими комнатами пользовались в последний раз? – спросила она, глядя на лестницу.
 – Хозяйскими… хозяйское крыло – правое.
 Аманда стала подниматься по правой лестнице. В свете свечей таинственно поблескивали золоченые рамы на портретах. Здесь, как и в лондонском доме Мартина, царили тишина и безмолвие, но было некоторое отличие. Этот дом дышал, он был жив, но спал, спокойно ожидая, когда с мебели снимут холщовые чехлы. Несмотря на то что снаружи подмораживало, здесь было теплее, чем в лондонском доме. Когда-то этот дом был родовым гнездом, и он ждал, надеясь снова стать таковым. Казалось, если прислушаться, то можно различить приглушенные звуки: смех, шаги, детские крики. В этом доме спала жизнь, он был полон ожиданием будущего. «Как в сказке о Спящей красавице», – вдруг подумала Аманда. Дом ждал, когда придет принц и разбудит его. Ее губы тронула слабая улыбка.
 Аманда посторонилась, чтобы Колли открыл дверь.
 – Эту комнату всегда держали наготове для хозяина.
 Подняв повыше канделябр, Аманда осмотрелась.
 – Для графа? – Комната выглядела не очень большой.
 – Нет, для молодого хозяина. Для лорда Мартина. Они всегда ждали, что он вернется.
 – Они? – спросила Аманда, подходя к кровати с балдахином.
 – Старый граф и леди Рейчел. Много лет искали его, но он так и не вернулся. – Колли раздвинул полог, и вверх поднялись клубы пыли. – Мне вот повезло увидеть его здесь, взрослого. А для его светлости – я имею в виду старого графа – и для ее светлости уже поздно. Жаль.
 Колли принялся выбивать подушки и одеяла. Аманда поставила канделябр на прикроватный столик и стала помогать ему. Она решила разместить в этой комнате Реджи. Закончив, она оставила Колли разжигать камин и спустилась в кухню.
 К Реджи. Аманда впервые видела его таким бледным, безжизненным. Сглотнув комок в горле, она взяла его за руку, потом осторожно убрала прядь волос, упавшую на повязку. Шок, потеря крови – как это лечить? Впервые она чувствовала себя такой беспомощной. Чай! Обычно чай прописывают в любых ситуациях. Обрадовавшись, что можно отвлечься от грустных дум и заняться делом, Аманда поспешила к буфету, где Колли хранил свои скудные запасы. В одной из банок она нашла чай.
 Мартин пришел в тот момент, когда она растерянно стояла над кипящим чайником с банкой в одной руке и ложкой – в другой.
 – Даже не знаю, сколько класть, – запинаясь проговорила она.
 По ее голосу Мартин понял, что она близка к панике.
 – Я сам. – Он взял у нее банку и ложку и насыпал чай в чайник. – Как он?
 – Руки ледяные. – Аманда судорожно вздохнула.
 – Ты нашла кровать для него?
 – Да, в той комнате, которую Колли назвал твоей.
 Мартин закрыл чайник крышкой.
 – Не имеет значения, правильно решила. Она меньше других комнат. Ее проще протопить.
 Аманда поежилась. Мартин внимательно посмотрел на нее.
 – Найди чашки. Нам всем не помешает выпить горячего.
 Аманда подошла к буфету.
 Вернулся Колли. Он принес стопку одеял.
 – Вот. – Одно он отдал Онслоу и указал на кресло, которое уже успел придвинуть поближе к огню.
 Аманда поспешно поставила чашки на кухонный стол и укрыла Реджи.
 – Колли, думаю, Онслоу мог бы расположиться в соседней с твоей комнате. Приготовь ему постель. Мы попьем чаю, и потом он ляжет спать.
 – Так и сделаю, – сказал Колли и поднялся по узкой лестнице, которая вела в комнаты над кухней.
 Мартин разлил чай в четыре чашки.
 – Берите. – Он протянул одну Онслоу. – Как рука?
 – Дергает, но, вероятно, это добрый знак. – Онслоу отпил чаю. – Меня уже ранили, много лет назад. Ничего, выживу.
 Мартин подал чашку Аманде, однако та замотала головой, глядя на Реджи:
 – Нет, это ему.
 – Очень сомневаюсь, что сегодня он проснется: он потерял слишком много крови. – Заметив ужас в ее глазах, он обнял ее. – Не бойся, он проснется, но не сегодня. А вот тебе чай необходим. – Он сунул чашку ей в руки. Она обхватила ее ладонями и стала пить маленькими глоточками, не спуская взгляда с Реджи.
 Когда Колли спустился вниз, Мартин подал ему третью чашку, и все расположились перед очагом.
 – Лошади в порядке? – спросил Колли.
 – В порядке, я сделал все, что мог. – Мартин помолчал. – А где остальные лошади – отцовские хантеры, упряжные? Что с ними случилось?
 – Продали. Много лет назад.
 Мартин нахмурился. Отец умер всего год назад, а денники опустели значительно раньше.
 Колли отставил пустую чашку и повернулся к Онслоу:
 – Пошли, устроим тебя наилучшим образом.
 Они стали подниматься наверх, а Мартин пересадил Аманду в кресло, которое только что занимал Онслоу.
 Когда Колли вернулся в кухню, Мартин, глядя на Реджи, сказал:
 – Думаю, комната уже нагрелась. Давай перенесем его. Это было непростой задачей. Несмотря на худощавость, Реджи оказался довольно тяжелым, а Мартин не хотел просить о помощи Колли: старик и так дышал на ладан. Мартину пришлось сделать остановку сначала в большом зале, потом наверху лестницы. К счастью, они добрались до комнаты без происшествий. Аманда поспешила вперед, чтобы откинуть одеяло и убрать грелку, предусмотрительно положенную Колли.
 Мартин уложил Реджи, Аманда укрыла его и убрала волосы со лба.
 – Нам понадобятся кирпичи, – повернулся Мартин к Колли.
 – Я уже грею их внизу. Сейчас принесу.
 Мартин подбросил дров в камин. Он обратил внимание на то, что ящики для угля и для дров полны. Он еще некоторое время постоял у камина, глядя в огонь и стараясь не смотреть по сторонам и не давать волю воспоминаниям.
 Он не жалел о том, что комнату отдали Реджи: вряд ли он смог бы уснуть в ней. К тому же он уже не наследник, а граф, следовательно, его апартаменты дальше по коридору.
 Колли принес нагретые кирпичи, завернутые в одеяла. Они обложили ими Реджи. Видя, что Аманда, такая же бледная, как Реджи, не сводит глаз с недвижимого тела, Мартин взмолился о том, чтобы раненый проявил хоть какие-нибудь признаки жизни. Но Реджи оставался без сознания. Мартин понимал: чем дольше продлится это состояние, тем меньше у юноши шансов. Однако он не считал нужным сообщать об этом Аманде.
 Поблагодарив Колли, Мартин отпустил его:
 – Иди спать. Утром увидим, как обстоят дела.
 Колли поклонился и ушел.
 Мартин посмотрел на Аманду, которая неподвижно сидела на кровати рядом с Реджи. Было уже далеко за полночь, всем требовался отдых, но Мартин знал, что она не уйдет со своего поста.
 – Пойду поищу одеяла и подушки. – Он взял меньший канделябр и вышел. Аманда даже не повернула головы.
 В коридоре он на мгновение остановился и пошел в глубь крыла. К двойной дубовой двери срезным фамильным гербом. И замер перед ней. Перед ним возникли видения прошлого. Он посмотрел на дверь слева и, подумав секунду, открыл ее.
 Миновало более десяти лет с тех пор, как он в последний раз входил в материнский будуар. В детстве эта комната вызывала у него непередаваемый восторг, она будила его воображение и разжигала непреодолимое любопытство.
 Комната осталась такой, какой он ее помнил: шелка, атласы, тяжелая парча и кружево. Даже султанский гарем не мог сравниться с ней по роскоши. Именно от своей красавицы матери он унаследовал необузданность и чувственность, любовь к ярким краскам и дорогим тканям. Закрыв за собой дверь, Мартин подошел к секретеру, стоявшему между окнами. Он без труда представил, как мама сидит за секретером, пишет письмо, потом поворачивается и встречает его своей веселой улыбкой – эта улыбка всегда была ее особенностью, ее величайшим даром.
 В тот день она не улыбнулась. И не поверила ему, вернее, она не знала, чему верить. Она колебалась, не сразу предложила ему свою помощь и поддержку. И этого оказалось достаточно. Достаточно для того, чтобы жизнь, которую любили и она, и он, закончилась.
 Мартин медленно шел по комнате, узнавая статуэтки, часы, нож для писем. Ему казалось, что вдохни он чуть поглубже – и почувствует запах ее духов, слабый под грузом миновавших лет, но все еще стойкий.
 Напоминающий о ее присутствии, об улыбке.
 Он уже давно перестал осуждать ее.
 Мартин приблизился к кровати, застланной стеганым шелковым покрывалом, постоял немного, потом собрал шелковые и шерстяные платки, которыми, как всегда, изобиловала комната матери, шелковые диванные подушки с кисточками и спальные – с кружевом, сложил все это на кровати и завернул в покрывало. Взяв канделябр, он направился в обратный путь. У двери в свою прежнюю спальню он остановился и прислушался. Там было тихо. Оставив узел у двери, он двинулся дальше, к галерее. Мартин так хорошо знал свой дом, как будто это была его вторая кожа. Он прошел по всем комнатам первого этажа, проверил все окна и двери, дабы убедиться, что внутрь пробраться невозможно. Дом построил его прадед, построил на века, и долгие годы запустения не отразились на нем. Ткани и обивка сохранились во всем своем великолепии, скрытом под толстым слоем пыли и паутиной.
 Удостоверившись, что никакой «разбойник» не нанесет им неожиданный визит, Мартин поднялся наверх и, открывая дверь, услышал, что Реджи бредит:
 – Знаешь, ты выглядишь как молодая барышня, которую я всегда знал. Ты можешь доверять мне, дальше меня ничего не пойдет. Скажи, а мы – я имею в виду себя – должны отвечать перед святым Петром? Или можно просто войти, если на совести нет ни одного пятнышка? Уверен, на моей нет! Совсем нет. Ничего особо страшного.
 Реджи метался по кровати. Когда Мартин закрыл за собой дверь, Реджи вдруг вытянулся и напрягся, затем начал дергать одеяло, а Аманда пыталась одеяло удержать. Мартин вспомнил, что точно таким же движением Реджи часто одергивал жилет.
 – Дело в том, – уже тише продолжал раненый, – что я всегда думал, что он похож на директора моей школы, на Петтигрю. Я с удовольствием повидался бы со стариком. – Реджи замолчал, нахмурился, затем заговорил: – Это святой Петр. А не Петтигрю. Я знаю, как выглядит Петтигрю – как Петтигрю, верно? – Реджи продолжал бредить, но его бормотание стало неразборчивым.
 Аманда тихо плакала. Реджи метался, и она пыталась удержать его, помешать ему сорвать повязку.
 – Сядь в изголовье и подержи его голову. Я с ним справлюсь, – сказал Мартин, слегка подталкивая ее.
 Аманда всхлипнула, вытерла слезы и передвинулась. Вместе им удалось справиться с Реджи и не допустить, чтобы он навредил себе. И им тоже: Мартину пришлось буквально в броске перехватить его руку, иначе он ударил бы Аманду. Судя по движению, Реджи взмахивал воображаемым кнутом.
 Мартин не знал, как долго все это продолжалось, но в конечном итоге Реджи затих и снова впал в бессознательное состояние. Аманда в изнеможении привалилась к изголовью.
 – Он решил, что умер.
 Мартин обнял Аманду и прижал ее голову к груди.
 – Он не умер, и нет повода думать, что он умрет. Просто нужно подождать, когда он проснется. – Он мысленно молил Господа о том, чтобы его слова сбылись.
 Аманда всхлипнула и потянулась к кровати. Мартин догадался, что она намеревается дежурить до тех пор, пока Реджи не придет в себя.
 – Нет, ты должна отдохнуть, – твердо заявил он.
 – Я не могу оставить его, – тихо проговорила она, поднимая к нему заплаканное лицо.
 – Мы можем устроить себе постель у очага, чтобы быть поближе к нему и услышать, когда он опять начнет бредить. – Он подвел ее к узлу с подушками и шалями. – Ему не пойдет на пользу, если ты будешь измождена.
 Аманда позволила Мартину уговорить себя и помогла ему разложить покрывало и устроить на нем уютную постель. Она понимала, что он прав, однако не согласилась лечь поближе к огню, так как оттуда ей было плохо видно Реджи. Она заподозрила, что Мартин нарочно хочет уложить ее подальше от раненого, чтобы она не услышала, когда он проснется, и спокойно выспалась. Поэтому она решительно вскинула подбородок и повторила:
 – Я лягу с краю.
 Аманда опасалась, что вдали от огня она промерзнет до костей – в ней самой тепла уже не осталось, – но Мартин лег на бок, обнял ее, прижал спиной к своей груди, и она сразу стала согреваться. Постепенно ее мышцы расслабились, веки отяжелели…
 Аманду разбудил странный звук. Нечто среднее между храпом и сопением, какое-то фырканье…
 И тут она все вспомнила. Ее глаза широко распахнулись, она посмотрела на кровать. И поняла, что это был за звук. Действительно храп. Только храпел не Мартин, а Реджи.
 Аманда выбралась из-под руки Мартина, встала и поспешила к кровати. Из незашторенного окна струился бледный свет. Реджи лежал на спине и спал глубоким сном, вид у него был вполне нормальный. Да и храп был добрым признаком – вряд ли умирающие храпят. Его лицо разгладилось, исчезла мертвенная бледность. Преисполнившись надежды, Аманда прикоснулась к его щеке. Он всхрапнул, поднял руку, похлопал Аманду по пальцам.
 – Не сейчас, Дейзи. Позже, – пробормотал он, отталкивая ее руку, натянул на себя одеяло, поудобнее устроился на подушке и недовольно добавил: – Надо купить новые подушки, дорогая.
 Аманда изумленно уставилась на него. Реджи опять захрапел. Тут ее ушей достиг новый звук. Повернувшись, она увидела, что Мартин проснулся.
 – Он спит, – прошептала она, указывая на кровать. – Это значит, что с ним все в порядке, да?
 – Да, но сейчас еще рано. Оставь его, пусть спит. – Мартин перекатился на спину. – Иди сюда.
 Еще раз взглянув на Реджи, Аманда легла рядом с Мартином, укрылась одеялом и прошептала:
 – Я прикоснулась к его щеке, и он решил, что это какая-то Дейзи. Он сказал: «Позже».
 – Замечательно.
 Помолчав, Аманда спросила:
 – Ты думаешь, он все еще бредит?
 – Нет, он в полном сознании, только ослаб.
 Мартин снова лег на бок и прижал Аманду к себе. Она тут же почувствовала… Ее глаза расширились от изумления.
 – Давай спать. – Мартин произнес это с еще большим недовольством, чем Реджи. У Аманды сразу же возник вопрос… потом она улыбнулась и закрыла глаза.




 Глава 19


 Мартина разбудили шаги Колли, поднимавшегося по лестнице. Он не открыл глаза, пытаясь продлить последние мгновения покоя и тепла. Аманда тоже проснулась и, так же как и он, не открывала глаза: ей было уютно лежать в его объятиях и хотелось насладиться этим ощущением, потому что впереди их ждал день, полный суеты.
 Но утро неумолимо вступало в свои права. Предстояло многое сделать. Мартин поднялся, помог встать Аманде и открыл дверь. Колли принес небольшой кувшин и тазик. После долгих размышлений Мартин все же предложил оставить Реджи спать, пока тот сам не проснется, и вместе с Колли спустился в кухню.
 – Мы поживем здесь несколько дней. Надо приготовить комнату: смести паутину, прибраться. В общем, навести порядок.
 Колли озадаченно посмотрел на него.
 – Открыть большую гостиную?
 Большая гостиная была огромной.
 – Нет, достаточно малой.
 – Я займусь этим после завтрака… – Колли устремил взгляд на плиту. – Я не очень-то умею готовить.
 Мартин вздохнул:
 – Что у нас есть?
 Годы путешествий научили его многим вещам, чуждым графским детям, поэтому, когда Аманда спустилась вниз, он помешивал в кастрюльке почти готовую овсянку.
 – Колли припас немного меда, с ним будет вкуснее.
 Аманда только хмыкнула.
 Однако она съела свою порцию – очевидно, решил Мартин, она была также голодна, как и он. По его настоянию Колли и Онслоу позавтракали вместе с ними. Перед завтраком Колли успел обмыть и перебинтовать руку бедного кучера.
 Когда все насытились, Мартин решил выяснить, каково состояние кладовой.
 – У нас есть кое-какие овощи, немного капусты, кусок пирога с дичью – остался с прошлой недели. – Колли на секунду задумался. – Да вот и все.
 Ближайший рынок был в Бакстоне. Чтобы съездить туда и обратно, уйдет целый день, а Мартин не хотел попусту тратить время. К тому же у него не было желания афишировать свое возвращение. Да и вряд ли это можно назвать возвращением, он сам еще не в полной мере осознал тот факт, что находится здесь.
 Наконец он принял решение:
 – Я возьму ружье и схожу на охоту, потом оседлаю лошадь и съезжу в деревню к булочнику.
 – Верно. – Колли встал и собрал тарелки. – Дичи здесь навалом, а у булочника всегда есть свежие пироги.
 Аманда тоже встала:
 – Я приберусь в комнатах: вытру пыль, проветрю, приготовлю кровати. И буду присматривать за Реджи.
 – Колли покажет, где тряпки и метлы.
 После двух часов охоты в холмах, которые Мартин знал как свои пять пальцев, он вернулся с тремя зайцами. И целым ворохом воспоминаний.
 Он отдал зайцев Колли, почистил ружье и направился в конюшню. Полчаса ушло на то, чтобы найти седло, подходящее для упряжной лошади. Больше у него не было поводов оттягивать неизбежное.
 К тому моменту, когда Мартин въехал в деревушку Гриндл-форд, солнце поднялось высоко. Церковь, напоминавшая благожелательного хранителя, наблюдающего за своей паствой, была пуста. У дороги стояли только булочная и кузница – одна напротив другой, остальные дома располагались в глубине. Дверь кузницы была открыта, но никого видно не было.
 Мартин спешился перед булочной и привязал лошадь к дереву. Когда он открыл дверь, звякнул колокольчик. Пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку, он прошел в хорошо освещенный магазинчик, наполненный аппетитными ароматами. Из дальнего помещения вышла девушка в белом фартуке и вопросительно посмотрела на него.
 Она не узнала его – вероятно, потому, что десять лет назад была слишком мала или приехала в деревню после той истории. Зная, как редко в деревне появляются новые жители, Мартин решил, что вернее первое.
 – Чем могу помочь вам, сэр?
 Мартин с улыбкой слушал, как она перечисляет ассортимент. Он выбрал два каравая, несколько пирогов с разными начинками и не устоял перед яблоком, запеченным в тесте, которое не ел с юности. Он сделал столько покупок, что девушка в конечном итоге взглянула на него с любопытством.
 Мысленно поздравляя себя с тем, что справился с задачей, не встретив никого из знакомых, Мартин расплатился, забрал свертки и пакеты и собрался уйти. Неожиданно в проходе, соединяющем магазин с пекарней, появилась пожилая женщина.
 Едва увидев посетителя, женщина замерла как вкопанная, словно натолкнулась на стену. Ее поведение не удивило Мартина. Его улыбка исчезла, а в голове билась одна мысль: раньше она заправляла отнюдь не в пекарне.
 – Миссис Крокетт, – с бесстрастным видом поклонился он.
 Женщина поспешно сделала книксен.
 – Сэр… ой, милорд.
 Кивнув обеим, Мартин вышел из магазина.
 Если бы миссис Крокетт воскликнула «Господь всемогущий!», Мартин согласился бы с ней. Надо же встретиться именно с ней! Она была экономкой у старика Бакстона и нянькой Сары, поэтому у нее есть все причины помнить, почему он уехал, вернее, почему его изгнали.
 Несмотря на то что Гриндлфорд – крохотная деревушка, новости здесь распространяются с неимоверной скоростью, и через несколько часов все будут знать о его возвращении. В этом можно не сомневаться. Поэтому Мартин был мрачен как туча, когда вошел в кухню и стал раскладывать покупки. Колли где-то пропадал, зато на столе лежали свежие овощи, а в раковине – освежеванные зайцы.
 Мартин направился в большой зал, недоумевая, куда все подевались. Раздраженный возглас заставил его поднять голову. Аманда стояла на средней лестничной площадке, пытаясь удержать в руках огромный кувшин и таз. Перепрыгивая через две ступеньки, он взбежал по лестнице и успел перехватить у нее тяжелую ношу.
 – Спасибо. – По ее радостной улыбке он узнал новость раньше, чем она сообщила: – Реджи проснулся! Он в полном рассудке.
 – Отлично.
 – Колли переодевает его. А Онслоу спит. – Когда они добрались до галереи, улыбка Аманды угасла. – Только Реджи еще слаб.
 – Этого и следовало ожидать. Понадобится несколько дней на выздоровление.
 Мартину показалось, что Аманда смирилась с этим. Он решил не уточнять, что, возможно, им придется сразиться с воспалением раны, так как надеялся избежать этого.
 Аманда постучала, и Колли открыл дверь. Реджи, облаченный в пестрый шелковый халат, который только подчеркивал его бледность, лежал в кровати. Аманда радостно бросилась к нему.
 – А теперь надо промыть рану и перебинтовать ее.
 Реджи удивленно посмотрел на нее.
 – Ты? – Он перевел взгляд на Мартина. – Я не…
 Начался спор, который может возникнуть только между друзьями детства. Мартин слушал, мысленно улыбался и не соглашался ни с одним из них. Его не удивило, что победа осталась за Амандой, и она под ворчание Реджи принялась снимать повязку.
 Рана являла собой не очень приятное зрелище. Мартин покосился на Аманду и убедился, что она абсолютно спокойна и даже весела. Ее рука не дрогнула, когда она стала смывать запекшуюся кровь. Лишь потом он догадался, что вся ее веселость – наигранная. Просто она не хочет показать Реджи, как ее волнует его состояние. Как только она закончила, Мартин сменил ее и перевязал рану.
 Процедура утомила Реджи. Когда они укладывали его на подушку, стало заметно, как он побледнел.
 Несмотря на то что у Реджи слипались глаза, Мартин все же спросил его:
 – Вы помните, что произошло?
 Реджи сосредоточился, и из-за повязки выражение его лица получилось комичным.
 – Мы завернули в сторону, Онслоу придержал лошадей. Я велел ему остановиться и ждать. Потом был выстрел, я услышал, как Онслоу вскрикнул. Я наклонился вперед, чтобы выглянуть. Увидел мужчину на лошади. Потом острая боль в голове, потом треск. – Он мгновение подумал. – Больше ничего не помню.
 – А помнить почти нечего. Мы услышали выстрелы и прибежали, но всадник уже ускакал. Вы успели разглядеть его?
 Реджи внимательно посмотрел на Мартина и покачал головой.
 – Это все очень странно. Вам не кажется, что моя голова сыграла со мной плохую шутку?
 – В каком смысле? – удивилась Аманда.
 – Помните, небо было затянуто облаками… Но в тот момент вдруг выглянула луна и ярко осветила всадника. Он был довольно близко. Я ясно видел его лицо. Только, вероятно, это проделки лунного света.
 – Что вас насторожило?
 Реджи опять посмотрел на Мартина.
 – Дело в том, что он был похож на вас как две капли воды.
 – Но это невозможно! – после непродолжительного молчания воскликнула Аманда. – Это не мог быть Мартин – мы были вместе, когда услышали выстрелы.
 – Я понимаю, что это невозможно! – Реджи в сердцах дернул одеяло. – Но вы спрашиваете, что я видел. Я вам и рассказал. Я знаю, что это был не он. Я сказал, что незнакомец был похож на него как две капли воды.
 Аманда, потрясенная, села на кровать и задумалась. Казалось, она мысленно перебирает аргументы. Мартин потянул ее за рукав.
 – Отдыхайте, – обратился он к Реджи. – Спите и набирайтесь сил. Мы оставим дверь открытой – если что-то понадобится, позвоните в колокольчик.
 Реджи лишь мрачно кивнул.
 – Выздоравливай. – Она встала, поцеловала больного в щеку и пошла вслед за Мартином к двери.
 Лицо Реджи разгладилось. И губы, все это время плотно сжатые в тонкую линию, обрели привычную форму. Он остался один.
 – Не понимаю. – Аманда поставила на стол пустой кувшин, Мартин бросил в раковину использованные бинты. Затем они пошли в буфетную, а когда вернулись, Аманда все еще хмурилась.
 Тут послышались шаги, и они увидели Онслоу, спускающегося по лестнице. Аманда уже открыла было рот, собираясь задать вопрос, но Мартин предостерегающе сжал ее руку. Она оглянулась на него в полном изумлении.
 – Онслоу, вы, наверное, видели того разбойника. – Заметив, что кучер с трудом держится на ногах, Мартин усадил его в кресло. – Сядьте и расскажите, что видели. И ничего не бойтесь. Опишите его как можно точнее.
 Онслоу вздохнул:
 – Рад слышать ваши слова, милорд, потому что, по правде, я подумал, что увидел двойника. Тот тип выглядел точно так же, как вы. – Онслоу внимательно посмотрел на Мартина. – Я знаю, что это были не вы, не только потому, что оставил вас спорить с мисс Амандой, которую, как известно, не так-то просто переспорить… – Мартин покосился на Аманду, а та еще не решила, улыбаться ей или сердиться. – Но я не знаю, как я понял, что это не вы. У вас есть брат, а?
 – Нет. Но… – Он замолчал, увидев вопросительно поднятые брови Аманды, и спросил у Онслоу: – Как рука?
 – Болит, хотя не так сильно. Я еще немного отдохну, а после обеда займусь лошадьми.
 До обеда оставалось не меньше часа.
 – Я проветрю комнаты и приготовлю постели, – сказала Аманда, направляясь прочь из кухни. – Я только что приступила, когда Реджи проснулся.
 Мартин пошел вслед за ней в большой зал.
 – Подожди, – окликнул он ее. Она остановилась у лестницы и многозначительно выгнула бровь. – Давай на несколько минут выйдем в сад, ты хоть глотнешь свежего воздуха.
 – Но уборка… – возразила Аманда.
 – Никуда не денется, продолжишь после обеда. Не забывай, здесь рано темнеет, вечером в саду не погуляешь.
 Аманда улыбнулась:
 – Не забывай, я ехала в Шотландию.
 Мартин взял ее за руку, и они пошли по боковому коридору.
 – Куда мы?
 – В одно особое местечко.
 Мартин открыл стеклянные двери в конце коридора, и они оказались на крытом дворе, из которого открывался вид на некогда великолепный сад. Несмотря на запустение, многие растения сохранились и сейчас ярко цвели на фоне зелени.
 – Какая красота! – С севера и востока сад был защищен от ветра высокими скалами, а с запада – домом. С южной стороны он был ограничен рекой, чьи воды блестели в лучах бледного солнца. – Это сад твоей матери?
 Мартин кивнул.
 – Она особенно любила розы. Розы, ирисы и лаванду.
 Розы действительно росли везде, кое-где виднелись ирисы, а лаванда так разрослась, что настоятельно нуждалась в стрижке.
 Аманда заметила скамейку и поспешила к ней. Они сели лицом к дому.
 – Что случилось?
 Колебания Мартина свидетельствовали о том, что он не был готов к столь прямому вопросу. Наклонившись вперед и опершись локтями на колени, он начал свой рассказ. О том, как жители деревни привели его в дом, сообщили о происшедшем отцу и потребовали справедливости. О том, как его отец без вопросов принял их версию.
 – Он сказал только одно: «Как ты мог?» – Мартин положил подбородок на сплетенные пальцы. – Ему даже в голову не пришло, что я ничего преступного не совершал. Должен признаться, что тогда я славился своим неуправляемым нравом.
 – Сейчас у тебя совсем другой характер.
 – Да. Общение с индусами многому учит. В тот день вся семья была в сборе: дядьки, тетки, кузены. Мы всегда собирались на Пасху, и отцу нравилось чувствовать себя главой большой семьи. Думаю, в его глазах моим самым большим грехом было то, что я совершил преступление в такой день, в присутствий всей семьи. В мою защиту высказались лишь единицы… во благо семьи было решено выгнать меня из дома в тот же вечер.
 Аманда содрогнулась. Надо же пережить такое, когда от тебя отказывается вся семья, когда тебя вышвыривают за порог. Без суда и следствия. Ей трудно было представить себя в такой ситуации, и ее сердце обливалось кровью от сострадания.
 Наконец она задала вопрос, который больше всего волновал ее:
 – А твоя мама?
 – О, мама… Она единственная из всех понимала мой характер, мой темперамент, нрав – называй как хочешь. Потому что я был таким же, как она. – Подняв голову, Мартин задумчиво посмотрел вдаль, как бы заглядывая в прошлое. – Она сомневалась. Она знала, что я не способен на это, но… она, как и остальные, не поверила мне, когда я поклялся, что не убивал. Если бы она поверила… – Помолчав, он добавил: – Что сделано, того не вернешь.
 То, что последние слова он произнес совсем другим тоном, открыло Аманде тщательно-скрываемую правду.
 – Ты любил их, да?
 – Да, – не глядя на нее, ответил Мартин. – Обоих.
 И Аманда как наяву увидела все. Сегодня утром она побывала в будуаре графини, когда относила туда покрывало, и в спальне графа. Обе комнаты сохранили отпечаток характера хозяев, и, судя по Мартину, он унаследовал основные черты обоих родителей.
 – Когда мы поженимся, то жить здесь не будем.
 Никаких «если»! Аманда уже собралась возразить, но промолчала. В их жизнь вмешалась сама судьба: они случайно оказались здесь, в пустом доме, где нет даже экономки, которая приготовила бы постель. Время игр прошло. Настало время решений.
 Набрав в грудь побольше воздуха, она тихо спросила:
 – Почему? – Мартин покосился на нее. Она упорно смотрела на дом. – Его нужно обновить, возможно, отремонтировать – я еще всего не видела… – Аманда в задумчивости оглядела каменные стены, ломаную крышу. – Он полон сил, просто люди должны вдохнуть в него жизнь. А еще он очень красивый, величественный и обаятельный одновременно. Мне нравится форма окон, расположение комнат и… – Она широко развела руки. – А как он вписывается в ландшафт! Он неотъемлемая часть целого. Ему место только тут.
 Мартин откинулся на спинку скамьи.
 – Мне казалось, что ты горожанка до мозга костей. Ведь ты родилась и воспитывалась в Лондоне?
 – Большую часть жизни я провела в городе – там дом моих родителей, но у всех родственников есть загородные поместья. Я подолгу жила в деревне, но… – Встав, Аманда прошла несколько шагов и остановилась, любуясь видом на долину. – Я никогда не видела такого сказочного места. Я могла бы стоять здесь часами. – Она замолчала, очарованная великолепной панорамой.
 Мартин и не предполагал, что природа может так сильно действовать на человека. Не предполагал он и того, что красота его родного дома найдет отклик в душе Аманды, что она увидит нечто величественное в этом суровом ландшафте.
 В ландшафте его родного края. Дикого, очень похожего на него самого. Он много путешествовал, бывал в разных местах, но его дом находился здесь.
 Его дом.
 Он повернулся к нему спиной, вытолкнул его из своей жизни и не хотел возвращаться, потому что не желал становиться жертвой этих скал, которые, как сирены, заманивали его песней ветра.
 Его дом.
 Мартин встал и подошел к Аманде. Ветер растрепал его волосы. Как будто приветствовал и благословлял своего блудного сына с надеждой на то, что тот стал мудрее и опытнее.
 Его дом.
 Вместе с плохими воспоминаниями на него нахлынули и добрые. Будто из детства послышались веселый детский смех, радостный голос, бегущие шаги, возбужденные возгласы – все признаки безграничного семейного счастья. Детство уступило место неуклюжей юности, времени, когда человек набирается опыта, делает потрясающие открытия и углубляет свои познания.
 А потом наступил перелом – и все хорошее унеслось прочь, как опавшие листья. И он не знал, как эти листья поймать.
 Возможно, и не надо было их ловить. Возможно, нужно было просто вернуться, дождаться, когда дерево снова покроется почками, а затем распустятся листья. Просто начать заново.
 Мартин посмотрел на Аманду. Ее лицо все еще хранило восторженное выражение. Он перевел взгляд на дом. Подумал, что надо сделать. И во сколько это обойдется.
 – Спасибо, что привел меня сюда, – наконец нарушила тишину Аманда, поворачиваясь к нему и беря его под руку. – А теперь пора обедать. Нас ждет куча дел.
 И они пошли к дому.
 Колли все утро трудился в малой гостиной: он настоял на том, что подаст им обед именно туда. Жертвуя уютом у теплого очага на кухне, Аманда и Мартин согласились на это, так как понимали: Колли и Онслоу смущает присутствие хозяев.
 После обеда, вместо того чтобы дернуть за шнурок звонка, они собрали грязную посуду и отггесли ее на кухню.
 Неожиданно входная дверь распахнулась.
 – Гм! – На пороге кухни стояла крупная крестьянка.
 Поверх капора у женщины была надета шляпка, горло замотано шарфом, а поверх удобного черного шерстяного пальто накинута шаль. Из-под пальто виднелось множество юбок. На ногах у незнакомки были грубые башмаки. Она была высокой, ширококостной, с грубым крестьянским лицом. Ее шеки покрывал яркий румянец, а седые волосы были стянуты в тугой пучок. В обеих руках она держала сумки с продуктами – там было все: от репы до голубей и кур.
 Женщина решительным шагом прошла в кухню и, водрузив свою ношу на стол, облегченно выдохнула. Только после этого она огляделась по сторонам. И увидела Онслоу, Колли и Аманду, которые наблюдали за ней с раскрытыми от удивления ртами.
 – Вовремя вы сюда приехали, – сказала она кланяясь.
 Аманда посмотрела на Мартина и обнаружила, что тот с трудом сдерживает улыбку.
 – Добрый день, Элли.
 – А-а, хорошо, что вы вернулись домой. – Подозвав к себе Колли, женщина принялась распаковывать сумки. – Скажу вам прямо: я никогда не верила, что это вы сделали, как все утверждали. И теперь, раз вы вернулись, вы все решите и уладите. Негоже титулованному графу висеть на виселице.
 Раскладывая свертки – Колли разворачивал их и тут же убирал, – женщина заинтересованно поглядывала на Аманду.
 – Ну а это кто?
 – Это, – с полнейшим спокойствием ответил Мартин, – мисс Аманда Кинстер. – Он обратился к Аманде: – Позволь представить тебе Элли Болтон. Раньше Элли была моей няней и сохранила это звание уже после того, как я покинул детскую. У нас была экономка, которая выполняла и обязанности кухарки, но на самом деле домом заправляла Элли. – Мартин подошел к столу. – Ты скоро узнаешь, что она страшный тиран, но у нее золотое сердце, и интересы семьи для нее на первом месте. – Он обнял Элли и поцеловал ее в щеку.
 – Да ладно вам! – Хотя женщина, зардевшись, и оттолкнула Мартина, было видно, что его слова ей приятны. – Уверяю вас, – она к Аманде, – я его учила совсем другим манерам.
 – Уверена, он был очень трудным ребенком. – Мартин, стоявший за спиной у Элли, делал какие-то жесты, и Аманда пыталась понять их смысл. Колли тоже подавал знаки, энергично дергая головой. Она взглянула на последний сверток. И тут до нее дошло. – Нам неизвестно, чем вы сейчас занимаетесь, но мы, конечно, были бы благодарны, если бы вы согласились вернуться к своей прежней работе.
 – Гм! Если учесть, что за домом следил только он, – Элли указала на Колли, – то, думаю, он в хорошем состоянии.
 – Мы уже занялись комнатами, но… ведь я же не знаю, как здесь было раньше.
 – Предоставьте это мне. – Покончив с продуктами, Элли сняла шляпку и чепец, положила их на комод и принялась расстегивать пальто. – Я послала весточку Марте Миггс. Она приедет завтра, и мы быстро приведем все в должный вид.
 По ее решительному тону было ясно, что Элли сметет любое препятствие, возникшее на ее пути. Аманда почувствовала, что у нее гора упала с плеч.
 – У нас наверху раненый джентльмен – в него стрелял разбойник. Мой кучер тоже ранен. – Она указала на Онслоу, который осторожно пятился к двери.
 – Господь всемогущий! – Откуда-то из-под юбок Элли достала фартук и повязала его на талию. – Дайте-ка я взгляну на их раны.
 – У меня почти все зажило. Я должен заняться лошадьми. – Поклонившись Мартину и Аманде, Онслоу поспешно выскочил за дверь.
 – Я займусь тобой позже! – крикнула ему вслед Элли и обратилась к Аманде: – Итак, сейчас вы проводите меня к джентльмену, а потом приступим к комнатам. Колли, ты мне понадобишься, не исчезай.
 Мартин с улыбкой смотрел на то, как Элли, слегка подталкивая Аманду перед собой, уверенно продвигается к двери в большой зал. Колли тяжело вздыхал, однако при этом с его губ не сходила улыбка. Мартин почувствовал, как что-то в душе у него – то, что долгие годы было куском льда, – отогрелось. Постояв еще немного, он отправился помогать Онслоу.
 На следующий день домашние работы вошли в свой естественный ритм. Реджи пока еще был слаб. Вчера, когда над ним нависла Элли, он сжался от страха и стал бросать на Аманду умоляющие взгляды, но Элли быстро подавила его сопротивление. Он без звука съел завтрак, а потом покорно сидел в кресле на солнышке.
 После спокойного сна в комнате по соседству со спальней Реджи, проветренной и убранной в соответствии с жесткими требованиями Элли, после вкусного завтрака в залитой солнцем малой гостиной в обществе Мартина Аманда чувствовала себя прекрасно. К ней вернулись ее обычные упрямство и решимость. Она пошла на поиски Элли, чтобы поблагодарить ее за заботу и предложить свою помощь. Работа предстояла огромная, к тому же хлопоты позволяли Аманде познакомиться с домом и с хозяйством.
 Она нашла Элли в комнате Мартина – застилала огромную кровать. Вчера, обработав рану Реджи и приготовив спальню для Аманды, Элли решительно прошла в конец коридора и распахнула двустворчатую дверь. Сначала она открыла окна, потом подмела пол, стерла пыль, надраила воском мебель и перестелила постель. При этом она все время говорила не закрывая рта. Аманда слушала и училась.
 Прежде чем идти спать, Мартин спросил, какую комнату приготовили для него, и Элли уверенно указала на родительскую спальню. Аманда ничем не показала, что понимает причину его колебаний, и лишь с улыбкой пожелала ему спокойной ночи. Она слышала, как он прошел в конец коридора и открыл дверь.
 После довольно продолжительной паузы дверь закрылась.
 Аманда выглянула: итак, он внутри. Она вернулась в кровать, пытаясь представить, что он чувствует, какие мысли бродят у него в голове. Ей очень хотелось пойти к нему и спросить об этом, но сердце подсказывало ей, что еще не время. К тому же она так устала, что у нее просто слипались глаза.
 Аманда уже поняла, какие отношения сложились у Мартина с матерью, а вот его отношения с отцом оставались для нее тайной. И вот вчера он решился провести ночь в комнате отца. Это огромное достижение: значит, Мартин понял, что он – сын своего отца.
 Войдя в комнату, Аманда огляделась по сторонам в поисках малейших признаков того, что Мартин принял эту комнату как свою. И нашла их. Щетки лежали по-другому, зеркало над высоким комодом было сдвинуто.
 Элли, взбивавшая подушки, увидела, что Аманда обратила внимание на изменения.
 – Да, он привыкнет. – Внимательно оглядев Аманду, она спросила: – Правильно ли я понимаю, что вы не планировали приезжать сюда?
 – Да, все получилось случайно. Из-за разбойника. Я ехала в Шотландию, к моему кузену и его жене. А Мартин… он поехал за мной.
 – Понятно.
 Элли действительно все было понятно. Ей потребовалось несколько минут, чтобы догадаться, какие отношения сложились между Амандой и ее бывшим воспитанником. Хотя Элли ничего не говорила, Аманда чувствовала, что весь вчерашний день та пристально изучала ее и в конечном итоге одобрила.
 Внезапно Элли замерла, устремив взгляд в окно.
 – Интересно, а куда?..
 Аманда подошла к ней и, выглянув в окно, увидела, что Мартин седлает лошадь.
 – Наверное, он собрался в деревню…
 Однако Элли не просила ехать за покупками. Хмурясь, она смотрела Мартину вслед до тех пор, пока он не скрылся за поворотом.
 – Ну конечно. Он поехал на кладбище.
 – На кладбище? Кажется, склеп находится в лесу.
 – Да, там похоронены его родители. – Элли вытряхнула в окно пыльную тряпку и занялась комодом. – А он поехал к Саре. Оттуда все и началось. – Она повернулась к Аманде. – Он вам рассказывал?
 – Да.
 – Ну, тогда вы сами поймете, что надо делать.
 Непоколебимая уверенность, звучавшая в голосе Элли, в зародыше подавила сомнения, уже начавшие подниматься в душе Аманды. Бросив все, она поспешила в конюшню.
 Онслоу помог ей оседлать лошадь и забраться в седло. Дамского седла они не нашли, а времени на то, чтобы переодеваться в амазонку для мужского седла, не было. Поэтому Аманда просто подобрала юбки до колен.
 Она скакала по дороге вдоль реки. Утро было свежим и солнечным, в воздухе пахло весной, а на деревьях уже наливались почки. Побуревшей от зимних холодов травы почти не осталось, ее место заняла изумрудная зелень. Река сверкала в лучах солнца, журчанием воды воспевая хвалебную песнь ясному утру.
 Подъехав к церкви, Аманда увидела, что лошадь Мартина привязана к коновязи. Спешившись – довольно неуклюже, поэтому она порадовалась, что ее никто не видел, – она огляделась. Недалеко от церкви находилась булочная, напротив нее – кузница, внутри которой горел горн. Привязав лошадь, она направилась к кладбищу.
 Поднявшись по ступенькам в арке, Аманда оказалась на узкой дорожке, которая вела к церкви. Она пошла вперед, оглядывая надгробия. Все они были слишком маленькими для того, чтобы Мартин мог спрятаться за ними. Остановившись, она посмотрела через дорогу на булочную, на кузницу. Окинула взглядом поле. Мартина нигде не было. Озадаченная, она вернулась к воротам и проверила лошадей. Обе были на месте.
 И тут она вспомнила. Ведь Сара покончила жизнь самоубийством!
 Аманда пошла вдоль ограды кладбища к небольшому участку за пределами освященной земли – такой участок обычно существовал во всех деревнях. Трава здесь была выше, могилы почти сровнялись с землей.
 Мартин стоял перед обычным камнем – только по камню и можно было определить, что это могила, – на котором было вытесано «СБ». Вероятно, он слышал шаги Аманды, но не обернулся. Аманда подошла к нему, вложила свою руку в его и опустила взгляд на могилу девушки, которую когда-то он якобы обесчестил.
 Прошла секунда, прежде чем пальцы Мартина обхватили ее руку.
 – У меня так и не было возможности попрощаться. Когда они прогнали меня в ту ночь, то не разрешили остановиться здесь.
 Аманда ничего не сказала, просто пожала ему руку. Наконец Мартин вздохнул и поднял голову. Аманда спокойно выдержала его взгляд. Он какое-то время вглядывался в ее лицо, затем кивком предложил следовать за ним. Он повел ее к валунам, сложенным в углу кладбища. Усадив ее на один из них, он расположился рядом.
 Они довольно долго сидели и смотрели на залитую солнцем долину и на дом, примостившийся на склоне скалы. Казалось, что он подмигивает им сверкающими окнами. Аманде без слов было ясно, что они думают об одном и том же.
 – Где это произошло? – Аманда оглядела крутой берег, отделявший деревню от реки.
 Мартин указал на более высокую часть откоса:
 – Там. На утесе Фроггатт.
 Аманда прикинула расстояние от деревни до утеса и его высоту.
 – Расскажи еще раз, что случилось в то утро, когда ты отправился на поиски отца Сары.
 Мартин колебался всего секунду, потом повернулся и указал на дом в конце узкой улочки.
 – Сначала я пошел домой к Бакстонам. Экономка сказала, что его нет. Я двинулся по той тропинке. – Аманда разглядела тропинку, ведущую от улицы через поле к утесу. – Она поднимается вверх по склону и заканчивается на самой вершине. – Помолчав, Мартин продолжил: – Я ничего не слышал и никого не видел. На тропинке надо соблюдать особую осторожность: она идет по самому краю. В тот момент я был в дикой ярости и вряд ли услышал бы что-то менее тихое, чем ружейный выстрел. Когда я добрался до вершины, то обнаружил, что там, как я и ожидал, никого нет. Но я надеялся, что оттуда смогу увидеть Бакстона: ведь деревня как на ладони. Я оглядел все вокруг. Но никого не заметил. Я помню, как внезапно ощутил внутри холод, могильный холод. Тут я увидел канюков. Они кружили под утесом. Я подошел к краю и посмотрел вниз. – Он замолчал.
 – Так куда он упал? – спросила Аманда.
 Мартин вытянул руку в сторону утеса. Аманда увидела торчащий из земли острый обломок скалы.
 – Под обломком есть щель. Ее можно увидеть, только если спуститься к обломку или посмотреть сверху. Я хорошо помню… человек внизу очень напоминал Бакстона, и первой моей мыслью было: «Как хорошо, что он мертв». Я решил, что он сам бросился с утеса, не выдержав чувства вины и угрызений совести.
 – И ты спустился вниз, чтобы проверить?
 – Я не был уверен, что это он. Он лежал лицом вниз. К тому же он мог быть еще жив. Надо было проверить.
 – Как ты спустился?
 – Точно так же, как поднимался.
 Аманда прикинула расстояние.
 – А есть еще какой-нибудь путь от вершины до того места, где он лежал?
 – С другой стороны есть тропинка, но тот склон круче. Путь короче, но опаснее и, следовательно, отнимает больше времени, поэтому я не стал спускаться по той стороне.
 – Итак, ты спустился вниз, к тому месту, где лежал человек, и?..
 – Он уже лежал лицом вверх, и его голова была пробита камнем.
 – И все это произошло за то время, что ты спускался вниз? – удивилась Аманда.
 Мартин кивнул.
 – Кто-то там побывал и позаботился о том, чтобы у Бакстона не осталось никаких шансов. Камень так и лежал на его лице. Но я все еще сомневался… поэтому поднял его.
 – И именно в этот момент тебя увидели жители деревни.
 Мартин опять кивнул.
 – Я поднял камень… потом услышал, что они идут сюда, посмотрел вверх. Они столпились на краю утеса… – Он покачал головой. – Наверное, я был в шоке. Теперь я это понимаю, но тогда… со мной никогда ничего подобного не случалось. К тому же я только что узнал, что Сара умерла и что люди обвинили в ее смерти меня… ну и все прочее. Не помню, что я говорил в тот момент, но точно знаю, что потом твердо заявил, что я этого не делал.
 – Ты говорил, – нахмурилась Аманда, – что крестьяне видели, как мужчина, которого они приняли за тебя, столкнул Бакстона с утеса.
 Мартин махнул рукой в сторону кузницы.
 – Так получилось, что в тот момент кузнец оказался у горна. Он поднял глаза и увидел, как двое мужчин – старик Бакстон и кто-то еще, кого он принял за меня, – дерутся на краю утеса. А потом этот человек столкнул Бакстона вниз. Он побросал инструменты, созвал крестьян и побежал к утесу.
 Аманда по кусочкам, как мозаику, пыталась сложить скудные обрывки информации в четкую картину.
 – Итак… Бакстон выходит из дома и идет гулять к утесу. Такое возможно?
 – Многие ходят туда. Все любят это место.
 – Отлично. Значит, он поднимается наверх и гуляет там. Ты идешь к нему домой, потом – совершенно случайно – отправляешься к утесу, чтобы догнать его. Но тебя кто-то опередил – кто-то, кто тоже искал Бакстона. Пока ты поднимаешься вверх, он дерется с ним и сталкивает вниз. Кузнец все это видит и созывает народ на помощь. Убийца сомневается, что Бакстон мертв, спускается вниз по другой стороне утеса, чтобы прикончить его. А ты тем временем добираешься до вершины, смотришь вниз, видишь Бакстона, лежащего ничком. Оттуда, где ты стоял, вторая тропинка не видна, да? – Мартин отрицательно покачал головой. – Ты решаешь спуститься и проверить, жив ли Бакстон. Ты идешь по первой тропинке. С нее видно то место, куда упал Бакстон?
 – Нет.
 – Пока ты спускаешься, убийца добирается до Бакстона, переворачивает на спину и бьет камнем. И убегает. Он мог проделать все это так, чтобы его не увидели ни крестьяне, ни ты?
 Мартин на мгновение задумался.
 – Мог, хотя это и рискованно. Земля под утесом усыпана валунами и обломками. Он мог спрятаться, и для этого ему не надо было далеко ходить. А потом… когда крестьяне увидели меня, никто по сторонам уже не смотрел.
 Аманда кивнула.
 – Итак, ты добрался до тела, и там тебя увидели жители деревни. Вот как все случилось.
 Мартин внимательно посмотрел на нее. Выражение ее лица было решительным и даже упрямым.
 – Уж больно спокойно ты рассуждаешь об убийстве.
 Аманда повернулась к нему:
 – Просто я очень неспокойно отношусь к тому, что тебя несправедливо обвиняют в убийстве. – Помолчав, она добавила: – Но за долгие годы ты с этим смирился.
 Мартин не стал этого отрицать.
 – Ну и как мы будем доказывать правду? – после довольно продолжительной паузы спросила Аманда.
 – Даже не знаю, возможно ли это. Ведь и тогда не было никаких доказательств. Если бы были, я, даже в шоковом состоянии, воспользовался бы ими.
 Аманда вспомнила слова леди Озбалдестон: «Иногда события случаются очень быстро. И что-то ускользает от внимания, а потом, значительно позже, неожиданно вылезает наружу».
 – Никому не повредит, если ты порасспрашиваешь людей, – продолжала настаивать Аманда.
 «Повредит, только не мне или ей, а кому-то другому», – подумал Мартин, однако вслух не сказал, понимая, что время пришло. Пора выбирать между Амандой и теми, кого он оберегает. Пока она не умоляет его, но, если он откажется, она будет умолять, так как полна решимости восстановить его доброе имя ради их совместного будущего.
 Он тоже стремится к этому будущему, желает его больше всего на свете.
 Мартин пристально посмотрел на Аманду, потом перевел взгляд на долину. На дом, который переходил от прадеда к деду, а затем к его отцу. Теперь он принадлежит ему.
 Теперь он принадлежит им с Амандой. Если он…
 Мартин набрал в грудь побольше воздуха и взял Аманду за руку.
 – Давай разыщем Конлана, – предложил он. Аманда подскочила и вопросительно вскинула брови. – Кузнеца, который видел, будто бы я столкнул старика Бакстона с утеса.




 Глава 20


 – Отец в доме, за кузней. – Кузнец отложил мехи и, подобострастно кланяясь, жестом пригласил их войти. – Он будет рад видеть вас. Та история все годы лежала у него тяжелым камнем на сердце. Прошу, проходите. У него с ногами неважно.
 – Спасибо, Ден. Я помню, как пройти в дом. Не надо провожать нас, продолжай работать. – Мартин махнул рукой в сторону остывающей подковы. – Ладно.
 Они вышли во двор позади кузницы. Мартин остановился и поднял голову. Аманда проследила за его взглядом и тоже посмотрела на утес. Он был хорошо виден, но разве можно с такого расстояния разглядеть человека на его вершине?
 – У крестьян зрение острее, – проговорил Мартин.
 Аманда лишь хмыкнула и пошла вслед за ним, стараясь подстроиться под его широкий шаг.
 Мартин постучал в дверь. Ему открыла пышнотелая женщина. Когда Мартин назвался и сказал, что хочет видеть Конлана, ее глаза округлились от изумления.
 – О небеса! – Она присела в низком реверансе. – Милорд, я… – Она оглянулась на дверь позади нее, ведущую в комнату.
 – Кто там, Бетси?
 Мартин многозначительно посмотрел на нее. Взволнованно комкая фартук, она посторонилась, пропуская их в дом.
 – Это Декстер, Конлан.
 Старик, сидевший в кресле у очага, подозрительно вгляделся в гостей, поморгал. Наконец его лицо прояснилось.
 – Ваша милость? Неужели это вы?
 – Я.
 – Хвала Господу! – Конлан струдом встал и поклонился. – Добро пожаловать домой, милорд. Слава Богу, теперь я могу вам все рассказать. Тогда я видел не вас.
 – Почему ты в этом так уверен? – спросил Мартин, когда все расселись и Бетси закрыла дверь. – Я мог бы понять твои сомнения, но откуда такая уверенность, что это был не я? Даже ты с такого расстояния не разглядел бы лицо.
 – Да, в этом вы, правы, но дело не в лице. – Конлан помолчал, собираясь с духом. – Позвольте рассказать, как все было, и вы поймете.
 Мартин кивнул, давая разрешение.
 – Я видел, как два человека дерутся на вершине, потом молодой столкнул Бакстона вниз. Я знал, что это Бакстон, потому что он был в своей жилетке в желтую полоску. Я побежал к Симмонсу, Таккеру, Моррисси. Мы уже неслись к утесу, когда нас догнали остальные. Таккер спросил, кто столкнул Бакстона. Я сказал, что молодой человек, похожий на вас. Ведь тогда в округе вы были единственным молодым мужчиной, и мы все знали, как вы выглядите, узнали бы даже издали. И я даже сейчас готов поклясться: человек, столкнувший Бакстона, был похож на вас. Тогда я так и сказал. А потом мы увидели вас. И все решили, что это сделали вы. А что еще мы могли думать, когда вы стояли с камнем в руках над бездыханным Бакстоном?
 Мы отвели вас к вашему батюшке. Он принял решение молниеносно – поверьте, мы были шокированы. Мы не ожидали, что он прогонит вас. Но дело было сделано… и мы разошлись по домам. – Конлан кивнул на окно. – Я сидел у окна и слышал, как мимо проехала ваша коляска. – Он вздохнул. – Я пытался заснуть, но что-то мучило меня. Я мысленно все прокручивал и прокручивал в голове эту сцену, как молодой мужчина теснит Бакстона к краю и толкает. Ведь Бакстон был не дурак – он понимал, что нельзя приближаться к краю. А молодой теснил его. Само собой разумеется, Бакстон сопротивлялся… и вдруг все прояснилось, я понял, что мы ошиблись.
 Мартин нахмурился:
 – Как? Что ты вспомнил?
 – У молодого человека была плетка. Он хлестал ею Бакстона. Его рука поднималась и опускалась, а Бакстон прикрывал лицо и пятился. Так он и оказался у края. Тогда молодой толкнул его. Я вспомнил, как он стоял и смотрел вниз, и плетка все еще была у него в руке. – Конлан опять вздохнул. – Теперь вы видите, почему я понял, что это были не вы.
 Аманда покосилась на Мартина. Его лицо уже не было таким мрачным.
 – А что именно убедило вас, что на утесе был не его светлость? – обратилась она к Конлану.
 – Плетка, – повернулся к ней старый кузнец. – Его светлость никогда не пользовался плеткой. Никогда. Даже когда впервые сел на пони. Ведь мы все знаем его с пеленок и многие годы видели его верхом. У него никогда не было плетки.
 По словам Смитерса, который тогда был старшим грумом, даже в конюшне не было ни одной плетки. – Он снова обратился к Мартину: – Короче говоря, я все понял и, поверьте, рассказал об этом всем. Утром я пошел в Большой дом, но меня не пустили к вашему батюшке. Я пытался объяснить, но в той суматохе никто не желал меня слушать. Я поговорил со старым Кантером. Он попытался добраться до вашего батюшки, но, судя по всему, они запретили упоминать ваше имя. Кантер пытался, только у него ничего не получилось.
 Я говорил себе, что сделал все возможное, однако не мог оставить все как есть. Я отправился в Бакстон и поговорил с сэром Френсисом. Он сказал мне, что ваш батюшка является мировым судьей прихода, поэтому он не может вмешиваться. И добавил, что у вашего батюшки, без сомнения, были свои причины и что мне следует угомониться. – Помолчав, Конлан продолжил: – Вот так все и было. Я ждал десять лет, чтобы рассказать вам. Я надеялся, что вы вернетесь или что ваш батюшка передумает, особенно после смерти вашей матушки. Но вы так и не вернулись. – Он вопросительно посмотрел на Мартина.
 – Они не знали, где я, поэтому не могли вызвать меня. – Мартин похлопал Конлана по плечу. – Спасибо тебе.
 Он встал. Ему хотелось побыстрее выбраться из замкнутого помещения на воздух. Чтобы подумать. Попытаться понять. Он с натянутой улыбкой попрощался с Конланом и Бетси. Аманда чувствовала его напряжение и, пока они шли через двор, старалась отвлечь его легкой беседой.
 Мартин на ходу кивнул Дену и поспешил прочь от кузницы. Аманда подобрала юбки и едва ли не бегом бросилась за ним. Догнав, она схватила его за руку. Он остановился и резко повернулся к ней.
 – Не беги так! – возмутилась Аманда. – Ты же слышал: ты невиновен.
 – Я всегда это знал.
 – Но и эти люди тоже не считали тебя виноватым. – Она внимательно вгляделась в его лицо. – Разве это ничего не значит?
 – Значит, – процедил сквозь стиснутые зубы Мартин и посмотрел поверх ее головы. – Только… я не знаю, что это значит. – Он провел руками по лицу, чертыхнулся и пошел дальше.
 Аманда старалась не отставать.
 – Что ты хочешь сказать? – Забегая вперед, она заглядывала ему в лицо и пыталась понять его мысли. – Что значит «не знаешь»?
 – Я хочу сказать… – Весь его мир рушился у него на глазах. – Я… – Он не мог найти слова, чтобы описать свое состояние. Схватив Аманду за руку, он потащил ее за собой и остановился, только когда они оказались у ограды кладбища. – Посмотри на утес, – сказал он, поворачивая ее. – Сейчас то же время дня, то же время года. Представь там Люка. Представила? Могли нас спутать?
 Аманда молча смотрела на утес. Потом ошарашенно взглянула на Мартина.
 – Ты всегда думал, что это был Люк?
 – Мне просто трудно было представить, кому еще могла отдаться Сара. Но только Люк, точно так же, как и я, никогда не пользовался плеткой.
 Они присели на невысокую каменную стенку, и Мартин пояснил:
 – Люк тоже знал ее, не так хорошо, как я, но… достаточно хорошо. Он всегда был потрясающе красив – представляю, что с ней произошло, когда она его увидела. Он часто приезжал сюда на Рождество. В тот день он выехал из Лондона раньше меня. Он опередил меня и первым был здесь. Следовательно, он первым узнал о смерти Сары. У него была возможность совершить убийство, к тому же у него имелся мотив, который потом приписали мне. – Его губы изогнулись в горькой усмешке. – Меня считали необузданным, но мой буйный нрав не шел ни в какое сравнение с характером Люка.
 – Знаю, – закивала Аманда. – Ты забыл, что я знакома с ним с детства. Но почему, когда Конлан сказал, что убийца был похож на тебя, ты сразу не сообразил…
 – Я думал, кузнец ошибся – многие часто делали ту же ошибку.
 – Путали вас с Люком?
 – Да. Мы и сейчас очень похожи, а тогда… нас было легко спутать. Только сейчас, когда Конлан описал место действия, я все понял. Дело в освещении.
 Аманда посмотрела на утес.
 – Сегодня такая же погода, как тогда?
 – Да. Ясное небо, весь утес залит солнцем. Не могу поверить, что при таком освещении Конлан не разглядел бы различие в цвете волос.
 – Из этого следует, что это был не Люк? – спросила Аманда. – Но кто?.. – Ее глаза расширились от изумления. – Господин, похожий на тебя! – Она схватила Мартина за рукав. – Разбойник! – По его взгляду она поняла, что он уже давно пришел ктакому же выводу. Ее мозг лихорадочно заработал. – Так вот почему он ждал на перекрестке. Ему нужен был не Реджи, а… – Она задумалась. – А откуда он мог узнать, что ты едешь на север?
 – Не представляю. Но тоже уверен, что ему нужен был отнюдь не Реджи.
 – Реджи сказал, что выстрел прозвучал сразу же, едва он наклонился вперед.
 – А «разбойник» не проверил, достигли его выстрел цели, поэтому он не знает, что ранил не того.
 – Но зачем ему понадобилось стрелять в тебя?
 – Чтобы помешать мне расследовать события, связанные со смертью Бакстона и Сары. – Мартин довольно долго молчал, потом резко вскочил. – Пошли, надо поговорить еще кое с кем.
 Миссис Крокетт долго смотрела на Мартина, потом отступила в сторону.
 – Проходите. Не могу сказать, что ваш приход удивил меня.
 Мартин с невозмутимым видом пропустил Аманду вперед и последовал за ней в крохотную гостиную. Миссис Крокетт предложила им сесть на диван, а сама расположилась в качалке.
 – Итак, – мрачно проговорила она, – должна признаться, что в смерти старика я винила вас – ведь вас застали с камнем в руках. Вы были способны на это – с вашим-то буйным характером, с вашей проклятой страстью к справедливости, в точности как у вашего батюшки. Это было вполне в вашем духе – броситься на защиту бедняжки Сары. Но потом Конлан все нам рассказал, а ведь у него был самый острый глаз во всей округе. – Она устремила взгляд куда-то вдаль поверх головы Мартина. – По правде говоря, я совсем не расстроилась из-за смерти старика Бакстона, тем более после того, что он сделал. На него пали грехи отцов, он получил по заслугам. Но, – ее взгляд опять уперся в Мартина, – одного вы точно не делали, и в этом я была уверена: вы не злоупотребили доверием моей Сары. – В ее голосе зазвучала ярость. – Я пыталась объяснить им, что в смерти девочки вы не виноваты, но они слышать ничего не хотели. Все знали: стоит вам поманить ее – и она ваша. – Она сокрушенно покачала головой. – Только вы никогда к ней так не относились, я видела. У вас не было родного брата или сестры, и Сара стала для вас младшей сестренкой.
 – Да.
 – Да. – Миссис Крокетт поплотнее запахнула шаль. – Безмозглые дураки, они думали, что это вы. А я знала. Я видела синяки.
 Аманда почувствовала, как Мартин насторожился.
 – Синяки? – после паузы тихо спросил он.
 Губы миссис Крокетт презрительно изогнулись, и она гневно произнесла:
 – Кто бы он ни был, он принудил ее. Я видела отметины на ее теле, да и сама она сильно изменилась. На следующий же день ее веселость и жизнерадостность исчезли, мне стоило огромных усилий заставить ее посмотреть на меня. Она плакала по ночам. Тогда я ничего не знала. Но моя Сара не из тех, кто будет поднимать шум, тем более с таким папашей. – Она оттолкнулась ногой от пола и закачалась. – Если бы вы были здесь, вы вытянули бы из нее все, но со мной она говорить не хотела.
 – Ее принудили, – ровным голосом сказал Мартин. – Вы в этом уверены?
 Миссис Крокетт кивнула:
 – Абсолютно, голову даю на отсечение. Второго января, через два дня после бала в большом доме.
 Она замолчала. Молчал и Мартин.
 Аманда решилась нарушить гнетущую тишину:
 – Вы сказали, что знали, что это не Мартин…
 Миссис Крокетт повернулась к ней:
 – Так это же ясно как божий день! Если бы он, – она кивнула на Мартина, – захотел ее, ему надо было бы только намекнуть. Ему не понадобилось бы принуждать ее. – Ее губы задрожали, и она значительно мягче добавила: – Он не причинил бы ей вреда – тогда в округе было много девушек, которые могли бы поклясться в этом. А у моей Сары были синяки, огромные темные пятна по всей спине. Тот мерзавец повалил ее на камни и овладел ею. – Она энергично замотала головой. – Нет, это был не милорд.
 Когда Мартин заговорил, его голос звучал спокойно, хотя внутри у него все кипело от ярости:
 – Она что-нибудь сказала, дала понять, кто это был?
 – Нет, – ответила миссис Крокетт. – Уж будьте уверены, я бы запомнила. – Помолчав, она добавила, глядя в огонь: – Я никогда не забуду, как она собралась с духом, чтобы рассказать отцу. Она пыталась урезонить его, но разве такое возможно? – Она хмыкнула. – Он запер ее в комнате и чередовал порки с проповедями.
 – Он на самом деле вынудил ее покончить с собой?
 – Это он покончил с ней – пусть он не набрасывал петлю ей на шею, но он позаботился о том, чтобы она сама это сделала! Он не оставил ей выбора. Никакого. – Миссис Крокетт опять принялась раскачиваться. – Если бы она вела дневник…
 Мартин и Аманда попрощались с миссис Крокетт и вышли на залитую солнцем улицу, оставив прошлое в полумраке гостиной.
 Всю обратную дорогу домой Аманда молчала. Элли велела им переодеться к обеду, который она сервировала в сверкающей чистотой малой гостиной. Расставляя блюда, она часто внимательно поглядывала на Аманду, но вопросы задавать не решалась.
 Прежде чем уйти, Элли сообщила, что Реджи плотно поел и теперь спит в своей комнате.
 – Выглядит он значительно лучше, и лихорадка прошла.
 Эта новость немного улучшила настроение Аманды. После обеда она встала из-за стола и обратилась к Мартину:
 – Милорд граф, покажите мне свои семейные портреты. – Мартин вопросительно посмотрел на нее, и она с наигранным простодушием осведомилась: – А разве это не лучший способ произвести впечатление на свою будущую невесту?
 – Тебя видно насквозь, – усмехнулся Мартин.
 Аманда улыбнулась и взяла его под руку.
 – Исполняй мои капризы.
 Портреты висели на галерее, к которой вела парадная лестница.
 – Правильно ли я понимаю, – спросила Аманда, когда они поднялись наверх, – что по возвращении в Англию ты не хотел затевать расследование, так как подозревал в убийстве Люка?
 Мартин ответил после довольно продолжительной паузы:
 – Я не знал, что думать – ни тогда, ни потом. До того дня мы с Люком были ближе, чем братья. Мы выросли вместе, вместе учились в Итоне, наши мамы – сестры… – Он пожал плечами. – Честно признаться, я никогда не делал никаких выводов.
 – Но сейчас ты Люка не подозреваешь?
 – Нет и еще тысячу раз нет. У Конлана слишком острое зрение, а что до применения силы… – Он добродушно усмехнулся. – Понимаешь, когда дело касается женщин, то Люк применяет силу лишь для того, чтобы избавиться от них.
 – Верно, – согласилась Аманда. – Значит, это не он. Тогда кто?
 – Ответ будет для тебя полной неожиданностью, ты скоро увидишь, – сказал Мартин, увлекая за собой Аманду.
 За утро Элли успела раздвинуть шторы и прихватить их кольцами, поэтому портреты, висевшие на стенах ровными рядами, были хорошо освещены.
 – Давай начнем со старика Генри, самого первого графа. – Мартин подвел Аманду к портрету мужчины с довольно сварливым лицом. Он был окружен спаниелями, которые смотрели на него с собачьей преданностью. – История гласит, что он больше любил своих собак, чем графиню. А вот и она.
 Аманда перевела взгляд на соседний портрет – строгая женщина с заостренными чертами лица и седыми волосами – и многозначительно хмыкнула.
 Они неторопливо продвигались дальше, пока не добрались до портретов, изображавших более близких родственников.
 – Вот мой дед, третий граф.
 Художник запечатлел третьего графа в самом расцвете его сил. Аманда внимательно изучила портрет и посмотрела на Мартина:
 – Он совсем не похож на тебя.
 – Это я не похож на него, – поправил ее Мартин. – Внешность я унаследовал от мамы.
 Они пошли дальше мимо многочисленных Фалбриджей, и каждый портрет, особенно те, на которых были изображены мужчины, подтверждал слова Мартина. У Фалбриджей была иная форма головы, более выпуклые надбровные дуги, менее четко обрисованный подбородок; более покатые плечи. И вообще у них был совершенно другой, чем у Мартина, облик, и ни у кого не вызывало сомнений, что все, вплоть до отца Мартина, произошли от первого графа.
 Аманда остановилась перед его портретом. Она почувствовала, как притих Мартин, и вгляделась в изображение человека, который выгнал из дома собственного сына – как теперь выяснилось, без всяких на то оснований. Суровый мужчина с благородной осанкой, но без намека на жестокость. По его лицу не скажешь, что он способен на раздражение.
 Ее внимание привлек следующий портрет.
 – Твоя мама? – спросила она, разглядывая лица троих людей, нарисованных на портрете.
 – И ее сестра.
 – Да, знаю, мать Люка. Они здесь такие молоденькие.
 – Им чуть больше двадцати.
 Мартин оказался прав: он действительно пошел в мать. Сходство было очевидным, разница заключалась лишь в том, что Мартин унаследовал мужской вариант ее внешности.
 – А это кто? – поинтересовалась Аманда, указывая на мужчину, стоявшего позади стола, за которым сидели сестры.
 – Мой дядя, их старший брат.
 Хотя мужчина не был точной копией Мартина, их сходство казалось поразительным, поэтому неудивительно, что их могли путать даже те, кто давно знал их.
 Аманда долго разглядывала портрет, потом посмотрела на Мартина.
 – Убийца – твой родственник, но не из Фалбриджей. Он из родни твоей матери. – Мартин промолчал, и она продолжила: – И этот человек все еще жив и не хочет, чтобы ты ворошил прошлое, так как…
 – Так как после возвращения в Англию я не поднял это дело, не заявил о своей невиновности и не стал разыскивать настоящего убийцу, этот человек надеялся, что прошлое похоронено и он в безопасности. Однако мой интерес к тебе стал общеизвестным, и убийца узнал, что я сделал тебе официальное предложение. Всем, кто знаком с Кинстерами, ясно, что мне не получить согласие семьи до тех пор, пока не разрешится этот давний скандал. И убийца неожиданно обнаруживает, что над ним нависла угроза.
 – И он наносит удар – когда он стрелял в Реджи, то хотел убить тебя.
 – Да.
 – Ты думаешь, он понял? Что попал в Реджи, а не в тебя?
 – Возможно. Но даже если это и так, ему ничего не оставалось, как сбежать. Он не мог рисковать, преследуя меня.
 – Почему? – удивилась Аманда. – Ведь он хорошо знает местность.
 – Но и его тут все знают, – пояснил Мартин, однако, заметив, что Аманда не понимает, добавил: – Если его увидят и узнают… то он ничего не добьется, убив меня. А вот убить меня и скрыться – ради такого стоит рискнуть. Очевидно, он все еще считает, что, с одной стороны, у меня мало шансов очистить свое имя, а с другой – через столько лет трудно найти улики, которые свяжут его с гибелью Бакстона. – Мартин взял Аманду за руку и повел дальше.
 Аманда долго молчала, вкладывая в свою мозаику новые кусочки.
 – Кстати, – неожиданно проговорила она, – лучший и самый надежный способ очистить твое имя, тем более после такого длинного перерыва, – это найти настоящего убийцу.
 Поколебавшись, Мартин кивнул:
 – Самый надежный, но не единственный.
 – Ты брал на себя обязательство покончить со скандалом? – грозно осведомилась Аманда.
 – На словах – нет, просто это и так подразумевалось.
 – Тогда за дело! – Она была полна решимости, было ясно, что она не допустит, чтобы кто-то встал между ними, тем более убийца. – Предлагаю начать с поисков родственника по материнской линии, который подходит по описанию, который бывал здесь и знал Сару.
 Мартин остановился у окна.
 – Но может быть и другой вариант.
 Аманда секунду смотрела на него, затем многозначительно вскинула бровь:
 – Надеюсь, ты не допускаешь мысли, что я соглашусь оставить все как есть и житье тобой той жизнью, которой ты жил все эти годы?
 – Кто бы он ни был, – напомнил ей Мартин, – у него есть семья, которая зависит от него. Из-за него пострадают невинные люди. – Аманда хотела возразить, но он взглядом заставил ее промолчать. – Сара мертва, ее уже не вернуть. Что до Бакстона, то в его случае вопрос восстановления справедливости волнует меня меньше всего, однако…
 – Подожди! – всплеснула руками Аманда. – Значит, ты боишься своим расследованием причинить вред семье убийцы?
 Мартин лишь поднял бровь – Аманда правильно интерпретировала его настроение. Неожиданно она увидела ту самую проблему, которую давно разглядела умудренная опытом леди Озбалдестон. Это была пропасть, в которую под гнетом ложных обязательств мог рухнуть человек. И она поняла, что эту пропасть нужно срочно преодолеть.
 – Твоя семья обесчестила тебя без всяких оснований. Я знаю, что ты никогда не сможешь – да и не смог бы – поступить так, как они, по отношению к другому человеку. Ты будешь делать все возможное, чтобы защитить семью, всех ее членов. Я права? – Мартин промолчал. – Однако, – продолжала Аманда, – существует один неизменный факт: твоя главная цель – будущее твоего дома. Тебя так воспитали. А будущее твоего дома связано с тобой… и со мной, и с нашим ребенком. – Мартин прищурился, но Аманда, покраснев, махнула рукой. – Нет, это здесь ни при чем.
 По его взгляду она поняла, что для него их будущий ребенок очень даже при чем, и решила изменить тактику:
 – Ты подумай: убийца уже стрелял в Реджи. А что, если он решит действовать наверняка и предпримет еще одну попытку, но опять промахнется и вместо тебя убьет меня, или нашего ребенка, или обоих?
 Выражение лица Мартина ясно сказало Аманде, что она перегнула палку, что он прекрасно понимает, какие струны она пытается задеть. Однако Аманда решила идти до конца, зная, что эта струна очень прочная, поэтому она стойко выдержала его взгляд.
 И Мартин в смущении отвел глаза.
 Аманда схватила его за руки, переплела свои пальцы с его и с жаром заговорила:
 – Будущее твоего дома – это ты, я и наши дети. Жертвовать своим будущим ради семьи – это одно дело. А жертвовать нами – совсем другое. И никто этого от тебя не требует. Этого просто нельзя требовать. Да, кому-то будет больно, но рядом окажемся мы – ты, я и другие родственники. Мы поможем им преодолеть все трудности. – Она заставила его повернуть к ней лицо и, заглянув ему в глаза, тихо добавила: – Кстати, помимо всего прочего, он просто не стоит твоей заботы.
 Они молча стояли, глядя друг на друга. Их освещало солнце, даря тепло и суля надежду на пробуждение весны, на счастье. Казалось, что это настроение передалось и дому. Он будто потягивался, просыпаясь после долгой спячки. Снизу доносился голос Элли, слышался звон посуды.
 Мартин глубоко вздохнул, сжал пальцы Аманды и посмотрел в окно.
 Аманда ждала, горячо молясь. Ну что еще она могла сказать?
 – Он из тех родственников, которые собирались здесь на Рождество и Новый год, а потом приехали на Пасху, – наконец проговорил Мартин.
 Аманда радостно заулыбалась:
 – А ты помнишь?..
 Мартин покачал головой:
 – Кандидатов гораздо больше, чем ты предполагаешь. Эта ветвь семьи очень многочисленна, и они часто навещали нас. Каждое Рождество и Новый год, каждую Пасху и еще раза два за лето. Здесь устраивались огромные семейные торжества. Ночевать оставалось не менее семидесяти человек.
 – Тогда кто может знать? Элли?
 – Нет. – Помолчав, он сказал: – Надо посмотреть в бумагах отца.
 – Я загляну к Реджи, а потом поговорю с Элли, – с улыбкой сообщила Аманда, зная, что Мартин еще не заходил в кабинет, и понимая, что он захочет разбирать бумаги в одиночестве.
 Она чмокнула его в щеку и собралась уйти, но он остановил ее и нежно поцеловал в губы.
 Это был простой и оттого очень сладкий поцелуй.
 – Приходи ко мне, когда закончишь с Элли.
 Мартин открыл дверь отцовского кабинета – квадратной комнаты с окнами, выходящими на западную сторону. Элли еще не успела побывать здесь: в комнате царил полумрак. Мартин раздвинул шторы и еще некоторое время стоял у окна, глядя на сверкающую в лучах солнца реку.
 Вокруг была полная тишина… настороженная. Интересно, почему вдруг он почувствовал, что отец здесь, что в кабинете даже сейчас, после смерти, ощущается его присутствие? Наверное, это игра воображения. Тяжело вздохнув, он приготовился к предстоящему ему испытанию.
 Мартин подошел к письменному столу красного дерева. Кожа на просторном кресле была сильно вытерта. На столе стояло пресс-папье с промокательной бумагой, на которой остались следы чернил, из давно высохшей чернильницы торчало перо. Больше ничего на столе не лежало, все было убрано. Не им, а поверенным.
 Ведь он даже не знает, где и как умер отец. Он вспомнил дату и понял, что это произошло ровно за год до того, как он встретился с Амандой. Мысль о ней, ее слова, зазвучавшие у него в ушах, побудили его к действию. Он отодвинул прошлое вдаль и вернулся в настоящее.
 Мартин сел за стол, оглядел книжные полки, на которых стояли бухгалтерские книги, и обратил внимание на несколько новых гроссбухов. Их появление не было для него неожиданностью. «Действительно, – с грустной усмешкой подумал он, – это вполне естественно».
 Не обращая внимания на пыль, он выдвинул первый ящик слева. Перья, карандаши, прочая мелочь – и морская ракушка с тонкой резьбой, которую он подарил отцу много лет назад. Это насторожило его. Странно, что отец, при его пристрастии к порядку, хранил эту безделушку здесь, где она все время была на глазах… Нахмурившись, Мартин задвинул ящик и выдвинул следующий.
 Письма, уже пожелтевшие от времени, целая стопка. В нем вспыхнуло любопытство. Он вытащил стопку и разложил их на столе…
 Все были адресованы ему. И написаны рукой отца.
 Мартин в полном изумлении смотрел на письма.
 Когда же они были написаны? Есть только один способ узнать. Достав из верхнего ящика нож, он вскрыл первое письмо, взглянул на дату, затем вскрыл остальные и разложил их в хронологическом порядке. Письма охватывали период в девять лет: первое было написано через четыре дня после его отъезда.
 Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Мартин взял первое письмо…
  «Мартин, сынок, я ошибся. Я совершил чудовищную ошибку. В своей самонадеянности и…» 
 Мартин вынужден был остановиться. Ему сдавило грудь, задрожали руки. Он отложил листок, встал, прошел к окну и открыл его. В комнату хлынул прохладный воздух. Постояв у окна, он вернулся к столу, сел, взял письмо и прочитал его от начала до конца, а потом закрыл глаза и замер, представляя…
 Каким мучением был для матери их разрыв!
 Какой пыткой были для отца угрызения совести, которыми полно письмо! Для его добродетельного, стремящегося всегда поступать правильно отца!
 Прошло немало времени, прежде чем Мартин открыл глаза и прочитал остальные письма. В последнее был вложен листок, написанный матерью незадолго до ее смерти. Она молила его простить их обоих и вернуться, чтобы дать отцу возможность исправить ошибку. Именно ее письмо расстроило его сильнее, чем остальные.
 Мартин все еще сидел за столом с разложенными на нем письмами, когда дверь открылась и в кабинет заглянула Аманда. Сразу же ощутив тяжелую – но не грозную – атмосферу в комнате, она мгновение колебалась, потом тихо прикрыла за собой дверь и подошла к столу.
 Мартин услышал шаги и поднял голову. Притянув Аманду к себе, он прижался к ее бедру.
 – Они знали.
 – Что ты не убивал?
 Мартин кивнул:
 – Они поняли это через несколько дней и сразу же послали за мной, но…
 – Что «но»? Если они знали, то почему все эти годы ты был изгоем?
 Мартин судорожно втянул в себя воздух.
 – Они хотели, чтобы я поехал на континент, куда отправляются все отпрыски богатых аристократических семей, когда их пребывание в Англии нежелательно. Но я решил, что не должен выполнять указания отца, раз он прогнал меня. И вместо того чтобы ехать в Дувр, а потом в Остенд, я отправился в Саутгемптон и первым же пароходом отплыл в Бомбей. Мне было безразлично, куда ехать – лишь бы подальше от Англии. От дома.
 – Они не смогли разыскать тебя?
 Мартин хлопнул рукой по письмам.
 – Они отправляли курьеров, но не нашли меня, так как искали не на том континенте. Если бы они обратили свой взор на Индию, то обязательно нашли бы меня: я не сохранял инкогнито.
 Аманда погладила его по волосам.
 – Но ведь в Лондоне были люди, которые вели дела с Индией…
 Мартин ожесточенно затряс головой:
 – В этом-то весь ужас! – Его голос стал хриплым. – Они ждали здесь. Это было своего рода епитимьей – отказаться от прежнего образа жизни, от балов, от поездок к друзьям, от охоты. Они жили здесь безвылазно. С того дня, как я уехал, до самой смерти. Они ждали, что я вернусь и прощу их.
 «А я так и не вернулся и не простил».
 Мартину не понадобилось произносить это вслух, Аманда поняла его без слов. В ней поднялась целая буря чувств: и сочувствие, и сожаление, и гнев, и грусть. Что же надо было пережить! И все из-за одного труса!
 Мартин подумал о том же. Отстранившись от Аманды, он усадил ее на подлокотник и, собрав письма, спрятал их в ящик.
 Что сделано, то сделано, прошлого не вернешь.
 Он уже не мог вернуться назад и помириться с родителями, зато у него оставалась возможность отомстить за них, за Сару и даже за Бакстона. Нужно сделать так, чтобы тот, кто причинил им столько зла, получил по заслугам, а потом жить нормальной жизнью, оправдывая надежды родителей.
 – Я пришел сюда, чтобы разыскать отцовскую книгу записей. Он любил все систематизировать и вел точные, подробные записи. Составлял списки всех приглашенных на семейные торжества и в них отмечал, кто и когда приехал. Обычно он держал ее в столе…
 Книга нашлась в нижнем ящике. Мартин достал ее, сдул пыль и, положив на стол, стал перелистывать страницы.
 – Одного я не понимаю: если твои родители знали, то почему они не восстановили твою репутацию?
 Мартин с грустной улыбкой посмотрел на Аманду.
 – Все это есть в письмах. Отец хотел сделать официальное заявление перед всем высшим светом. Для него это было бы искуплением – публично признать свою ошибку. Но он хотел, чтобы в тот момент я был рядом. Он умер внезапно. Очевидно, угрызения совести были настолько сильными и болезненными, что он не вынес их.
 – Как ты узнал, что он умер и что можно вернуться?
 – Через несколько лет я поручил лондонскому поверенному управлять здесь моим имуществом. Именно от него я узнал сначала о смерти матери, а потом… и отца.
 Мартин устремил взгляд на книгу, и Аманда заметила, как изменилось его лицо.
 – Что?
 – Я говорил, что отец очень любил семейные сборища. После той Пасхи они больше ничего не устраивали.
 Никого не приглашали. Жили здесь в одиночестве, точно так же, как и он сам, полностью отрезанные от родственников и друзей. Мартин вздохнул. Те трудности, что выпали на его долю за эти годы, меркли перед тем, что испытали его родителям. Его сожаление и горечь не шли ни в какое сравнение с чувством вины, постоянно преследовавшим родителей.
 – Вот список тех, кто был у нас на ту Пасху, – наконец проговорил он.
 Они внимательно изучили его, затем занялись списком приглашенных на Новый год. Записи против имен указывали на время приезда гостей. Аманда достала чистый лист бумаги и взяла карандаш.
 – Называй имена всех мужчин из родственников твоей матери, которые приезжали на предыдущий и на тот Новый год, а также на Пасху. Не делай преждевременных выводов и никого не исключай – займемся этим потом.
 Они составили список и выбросили из него тех, кто по возрасту или по каким-то другим причинам не мог совершить убийство.
 – Двенадцать, – подытожила Аманда. – Значит, он один из них. Итак, что еще нам о нем известно?
 Мартин еще раз просмотрел список.
 – Можешь вычеркнуть Люка и Эдварда.
 Люка Аманда вычеркнула сразу, а вот Эдвард вызвал у нее сомнения.
 – Сколько тогда было Эдварду?
 – Он почти на два года младше Люка… шестнадцать, неполных семнадцать.
 – Гм…
 – Неужели ты всерьез думаешь, что это мог быть он? – Мартин потянулся к списку.
 Аманда выхватила у него листок.
 – Мы должны рассуждать логически. Насчет Люка я согласилась с тобой, причем лишь потому, что при ярком дневном свете вас действительно нельзя спутать. А как быть с Эдвардом? Вспоминай, как он выглядел в шестнадцать лет.
 Мартин внимательно посмотрел на нее и махнул рукой:
 – Пусть будет по-твоему, оставим Эдварда.
 Аманда задумалась. У Эдварда тот же цвет волос, что и у Мартина. Сейчас они не очень похожи, а тогда?.. Если судить по мужской части ее семьи, то к шестнадцати годам Эдвард был сформировавшимся молодым человеком. На большом расстоянии возраст разобрать невозможно.
 На самом деле Аманда не очень-то верила в то, что Эдвард совершил столь страшное преступление, но почему-то ей казалось справедливым оставить его имя в списке.
 – Отлично. Теперь нам нужно переговорить с теми, кто был здесь на ту Пасху, и исключить из списка тех, кто был на виду в момент убийства.
 – Как Реджи? – спросил Мартин.
 – Значительно лучше, – усмехнулась Аманда. – Готов ехать в Лондон.
 Мартин встал из-за стола.
 – Насчет этого человека нам наверняка известно одно: две ночи назад он ехал по Большому Северному тракту.
 – Нам известно и еще кое-что, – сказала Аманда. Мартин вопросительно посмотрел на нее. – Он знал, что ты собираешься ехать по Большому Северному тракту, только не знал зачем и на чем.




 Глава 21


 Дав указания готовиться к отъезду на следующее утро, они рано разошлись по своим комнатам. Сняв сюртук и галстук, Мартин стоял в эркере отцовской спальни и смотрел вдаль, любуясь залитой лунным светом долиной. Он впитывал в себя красоту пейзажа и пытался осознать тот факт, что и титул, и эта комната, и дом, и просыпающиеся после зимы поля – все это теперь принадлежит ему.
 Что он несет за это ответственность.
 В его душе постепенно воцарялось умиротворение – покой, который он уже не надеялся испытать, который в течение десяти лет был лишь призрачной мечтой.
 А все произошло лишь потому, что он бросился вдогонку за золотоволосой гурией. Она стала его путеводной звездой, огнем, к которому он вышел из мрака и который повел его дальше, к жизни, предназначенной ему рождением и воспитанием.
 Без нее ничего не было бы. Он не оказался бы здесь. Она вернула ему надежду на будущее. И станет его неотъемлемой частью.
 На его губах появилась слабая улыбка. Он вспомнил события последних недель, свою нерешительность, условия, поставленные Амандой. Сейчас все это потеряло смысл, и теперь они оба знают, к чему стремятся.
 Однако она так и не дала ему ответ. Более того, она решила уехать от него, чтобы подумать. Нет, совесть не позволяет ему вести себя так, будто ее согласие – нечто само собой разумеющееся, даже если он отлично знает, каков будет ответ.
 Щелкнул замок. Мартин посмотрел на дверь, думая, что что-то понадобилось Колли. Но вместо Колли вдверях стояла его гурия, одетая в халат из мягкой ткани. Оглядевшись, она увидела Мартина и прошла в комнату.
 Мартин был потрясен до глубины души. В комнате света не было – он задул свечи, чтобы любоваться ночным пейзажем, – лишь призрачный лунный светлился из окна, подчеркивая тени и создавая атмосферу таинственности.
 Аманда приблизилась к Мартину. На ее губах играла улыбка, а в глазах стоял вопрос. Она молча погладила его по щеке, как делала это множество раз. Их взгляды встретились – и внешний мир перестал существовать для них, а их собственный мир ограничился сначала этой комнатой, а потом лишь их чувствами.
 Аманда подставила ему губы для поцелуя, и он приник к ним. Их языки переплелись, и они окунулись в океан огня. Она принялась раздевать его, а он стоял неподвижно, пока она вытаскивала рубашку из брюк, расстегивала каждую пуговицу и медленно спускала ее с плеч. В конце концов он не выдержал и, сорвав ее, отшвырнул в сторону, потом привлек Аманду к себе и, впившись в ее губы, быстро развязал пояс и снял с нее халат.
 В комнате было прохладно, но они не чувствовали этого, разгоряченные страстью. Аманда поспешно подняла подол сорочки цвета слоновой кости и стянула ее через голову.
 Мгновение полюбовавшись обнаженной, освещенной лунным светом Амандой, он прижал ее к себе. Обхватив его за шею, она вытянулась в струнку, даже приподнялась на цыпочки, чтобы соприкасаться с ним всем телом. Эта ночь принадлежит им, что бы там ни ждало их впереди. Их единение будет полным, ничто не сможет разъединить их – в этом Аманда не сомневалась. Сегодня она будет нежиться в его объятиях, ощущать, как под покрытой волосками кожей перекатываются налитые силой мышцы – и все с благословения этого места: комнаты, дома, поместья, скал, долины и луны за окном. Сладостное предвкушение наполняло ее сердце счастьем, таким огромным, что оно рвалось наружу. Она чувствовала, что находится там, где ей предназначено судьбой: в этом доме, в объятиях Мартина. Она так долго все это искала – и вот наконец нашла. Нашла свое будущее, свою жизнь. Именно поэтому она и пришла к нему, чтобы показать: ее согласие безусловно – никаких «если», никаких «но», никаких «может быть».
 И он понял. Аманда догадалась об этом по тому, что в нем тут же проявился истинный собственник, оберегающий и защищающий свою драгоценную собственность. Тот же самый инстинкт проявлялся и в его поцелуе, дерзком и повелительном. И все это до такой степени возбуждало Аманду, что у нее подгибались колени, и она лишь сильнее прижималась к нему, радуясь, что в нем так много той мужской силы, которая существует только для того, чтобы дарить ей наслаждение.
 Аманда немного откинулась назад и положила руки ему на грудь. Она так давно не видела его обнаженным, не ощущала под ладонями его разгоряченную кожу! Аманда гладила его, водя руками по буграм мышц и наслаждаясь его мощью – его мужественностью. Ее руки скользили по его телу, подбираясь к паху. Наконец она обхватила его плоть, набухшую и горячую, и прижала к своему животу. Как и в прошлый раз, ее поразил контраст твердой плоти и нежной кожи. Она стала водить рукой вверх и вниз, и по телу Мартина прошел трепет.
 Страсть, охватившая обоих, снесла все на своем пути и увлекла за собой.
 Только, к удивлению Аманды, не в кровать, а к окну.
 Мартин приподнял ее и сказал:
 – Встань на скамью лицом к окну.
 Аманда послушалась, вспомнив, что однажды, в другом месте, она тоже стояла лицом к окну, а он – позади нее. Мартин помог ей раздвинуть ноги, встал между ними и принялся терзать ее соски. Аманда задрожала от восторга, выгнулась и сильнее прижалась к его естеству. Однако Мартин стойко выдерживал эту пытку, продолжая ласкать ее, пока не почувствовал, что она на грани. Тогда он наклонил ее вперед и вошел в нее, помогая себе пальцами. Аманда вскрикнула и судорожно втянула в себя воздух. Он стал медленно продвигаться внутрь, пока не заполнил ее всю, она же открывалась ему навстречу.
 Одной рукой придерживая ее за бедра, а другой – теребя ее соски, он стал двигаться все быстрее и быстрее. На Аманду одна за другой накатывали волны жара, она чувствовала себя пленницей в его власти, и сознание этого лишь обостряло ее восприятие.
 Мартин тоже наслаждался сознанием того, что Аманда принадлежит ему. Он погружался в нее полностью и овладевал ею так, будто им уже не суждено разъединиться. Ее лоно, горячее и влажное, покорно принимало его. Аманда быстро подстроилась под заданный им ритм и, подставляя себя ему, как бы пыталась задержать его в себе, а отпускала с неохотой, давая понять, что он может вернуться, войти еще глубже и потребовать от нее всего, что она может дать.
 Слитые в единое целое, они были свободны в своей страсти. Их обволакивала таинственность ночи, лунный свет заливал их обнаженные, пылающие жаром тела. Оба учащенно дышали и остатками сознания пытались оттянуть кульминацию, продлить последние мгновения полного единения. Неожиданно Мартин резко вошел в нее и замер.
 – Я никогда тебя не отпущу, – хрипло проговорил он. – Ты ведь это знаешь, да?
 «Да» Аманды прозвучало еле слышно. Это была капитуляция, и лунный свет принес ее Мартину.
 Аманда провела рукой по его бедру, как раньше гладила по щеке. Он прикоснулся губами к ее затылку. Закрепляя тем самым свою власть над ней.
 И освобождаясь от узды, сдерживавшей его всю жизнь.
 Он ощутил прилив сил, почувствовал, как эти силы вливаются в Аманду и возвращаются к нему. Желание стало слишком велико, оно сливало их души воедино, переполняло их и стремилось вырваться наружу. Наконец это произошло, и они вознеслись до небывалых высот. Аманда вскрикнула и забилась, закидывая голову. Мартин кончил одновременно с ней, его тело задергалось в последних толчках.
 Мартин проснулся до рассвета и опять, как и в прошлый раз, обнаружил, что Аманда всем телом прижимается к нему. Только на этот раз им овладел восторг. Он закрыл глаза и нежился еще несколько мгновений, потом перекатился на бок и стал гладить Аманду. Она что-то пробормотала во сне, повернулась к нему лицом и обняла за шею. Он поцеловал ее и прошептал:
 – Нам нельзя возвращаться в город вместе.
 – М-м… не сейчас… еще чуть-чуть.
 Не открывая глаз, Аманда покрепче прижалась к нему. Мартин обхватил ее рукой и предоставил новому дню вступать в свои права без его участия.
 На то, чтобы добраться до Лондона, у них ушел почти весь день. Рука Онслоу еще не зажила, поэтому его оставили выздоравливать под присмотром Элли. Ехать решили в коляске. Мартин правил, Аманда сидела рядом с ним, а Реджи расположился на сиденье для ливрейного лакея.
 Коляска уверенно катила на юг, а Мартин с Амандой обобщали то, что им удалось узнать, и сделанные ими выводы. Реджи внимательно слушал и вдруг мрачно заявил:
 – Он не остановится, это точно. Если он готов убить ради того, чтобы замять дело, он не отстанет, когда вы появитесь в городе.
 Мартин согласно кивнул.
 – Вопрос вот в чем: надо ли, чтобы он знал, в кого именно попал, или пусть поволнуется?
 Реджи был за второй вариант.
 – В таком случае, – сказал Мартин, подстегивая лошадей, – нам придется вас спрятать.
 Приняв такое решение, они объехали Лондон по окраинам, а когда на город уже опускались сумерки, въехали в центр с южной стороны парка и быстро свернули на аллею, ведущую к Фалбридж-Хаусу.
 – Нас никто не видел, – подытожила Аманда.
 – Во всяком случае, из тех, кто может нас узнать, – проговорил Реджи, выбираясь из коляски.
 Мартин отдал вожжи груму.
 – Как ваша голова? – спросил он у Реджи.
 Реджи, который в этот момент растирал затекшую спину, на секунду задумался и ответил:
 – Не так плохо, как было. Свежий воздух, кажется, пошел мне на пользу.
 – Отлично. Джулс, мой слуга, осмотрит рану. У него есть испытанные средства для лечения ран.
 Аманда взяла Реджи под руку и потянула его к дому.
 – Надеюсь, уж Джулс знает, как заваривать чай.
 Позже, когда Джулс, перебинтовав рану Реджи и объявив, что заживление проходит нормально, накормил всех вкусным и даже экзотическим ужином, Аманда, Мартин и Реджи расположились в библиотеке, чтобы разработать план.
 Еще по дороге домой они пришли к единому выводу, что нужно привлечь к этому делу Люка Эшфорда. Написав записку, Мартин отправил ее в Эшфорд-Хаус, и они приступили к решению более срочных проблем.
 – Реджи может остаться здесь: с одной стороны, он будет надежно спрятан, а с другой – находиться в центре событий.
 Реджи, бродивший по комнате и разглядывавший всякие диковинки, согласился:
 – Всем известно, что я уехал с Амандой. Если ты скажешь, что я поехал к друзьям, которые живут на севере, никто ничего не заподозрит.
 – Кроме твоей мамы, – напомнила Реджи Аманда, уютно устроившаяся в углу кушетки. – Она мне не поверит. И вряд ли ты захочешь, чтобы я сообщила ей о твоей дыре в голове.
 – Господи Боже мой! – побелел Реджи. – Я напишу записку. Скажи ей, что я поехал к друзьям. Она поверит.
 – Я отвезу тебя домой чуть позже, – повернулся Мартин к Аманде. – Твой отец уже вернулся из путешествия?
 Мысленно подсчитав, Аманда кивнула.
 – А зачем он тебе?
 – Он должен знать правду. – Аманда нахмурилась, но Мартин предостерегающе поднял палец: – Я собираюсь жениться на тебе, а с ним еще не говорил.
 Аманда понимала, что он прав, поэтому спорить не стала, но подумала про себя, что обязательно будет присутствовать при встрече отца – Кинстера до мозга костей – и будущего мужа, не менее властного и непреклонного человека. Это будет потрясающее зрелище, и она не откажет себе в удовольствии быть зрителем.
 Мартин сделал четыре копии списка подозреваемых. Он заканчивал последнюю, когда позвонили в парадную дверь. Мартин встал и отдал одну копию Аманде, а Реджи сам подошел к нему за листком.
 Дверь в библиотеку открылась, и на пороге появился Джулс.
 – Виконт Калвертон, – объявил он с сильным акцентом.
 Вошел Люк. Он пристально оглядел помещение, прежде чем остановить взгляд на троице, собравшейся у камина. Джулс поспешно выскользнул в коридор и закрыл за собой дверь. Люк не смог скрыть своего удивления, когда узнал Аманду и Реджи. Еще большее удивление у него вызвала повязка на голове Реджи.
 – Господи! Что с вами?
 – В меня стрелял один ваш родственничек, – мрачно изрек молодой человек.
 – Что?! – не поверил своим ушам Люк и посмотрел на Мартина. – Декстер, я получил твой… приказ прибыть. И вот я здесь.
 Мартин усмехнулся и жестом пригласил его сесть.
 – Приношу извинения за стиль – нужно было, чтобы ты поскорее пришел.
 Люк удивленно вскинул брови, но Мартин больше ничего не сказал, поэтому он, как всегда грациозно, прошел к креслу и сел напротив Аманды. Бросив на нее тяжелый взгляд, он спросил:
 – Зачем?
 – Я только что вернулся из Хадерсейджа. – Мартин вкратце поведал все, что они узнали. Люк внимательно слушал и не перебивал. Мартин, как бы предвосхищая его вопросы, время от времени углублялся в детали. Закончил он рассказом о том, как его родители узнали правду и тщетно пытались разыскать его. Напоследок он сообщил, что принял твердое решение выяснить, кто из родственников совершил преступление. На этом он замолчал и стал ждать.
 Люк тяжело вздохнул:
 – Прими мои извинения. Мне следовало бы догадаться раньше, но… честно признаться, в то время я не знал, что и думать.
 – Бывает, – грустно усмехнулся Мартин. – То же самое могу сказать и про тебя.
 Прошла секунду, прежде чем до Люка дошли его слова.
 – Ты думал, что это я?!
 – Ну, я знал, что я этого не делал. К тому же я только вчера узнал, что Сару принудили. Если не я, то самым вероятным кандидатом оставался ты.
 У Люка вытянулось лицо.
 – Но я относился к ней точно так же, как ты: как к младшей сестре. Чтобы пойти на такое… это все равно что возжелать Эмили или Энн. – Его передернуло.
 – Верно.
 Мартин сел на кушетку и закинул руки на спинку так, чтобы касаться волос Аманды.
 – Мы начали с того, что определили поле деятельности. – Он указал на две оставшиеся копии. – Убийцей, насильником и тем, кто стрелял в Реджи, является один и тот же человек. – Он рассказал, как они воспользовались книгой записей отца.
 Люк, хорошо помнивший эту книгу, взял список и просмотрел его.
 – Это не могут быть Джайлс и Камерон, – он, глядя на Мартина. – Я останавливался у Милликенса недалеко от Дерби и поэтому добрался до Хадерсейджа к середине утра. Когда я шел по двору, Джайлс и Камерон выходили из дома с ружьями и корзиной с едой. Они позвали меня с собой, и я согласился. Я был с ними весь день. А вернулись мы в сумерках. – Он сокрушенно покачал головой. – Когда страсти уже улеглись и решение было принято. Нам запретили даже пытаться поговорить с тобой. Тебя увезли час спустя.
 Мартин с бесстрастным видом просмотрел список и заключил:
 – Тогда остаются девять подозреваемых.
 – Когда мы в тот день вернулись домой, все девять находились в доме. – Люк посмотрел на Мартина. – Будет нелегко узнать, кто что помнит. Ведь прошло десять лет.
 – Верно, но нужно проверить и недавние события. Кто-то был на Большом Северном тракте три дня назад…
 – Он действительно стрелял в вас? – спросил Люк у Реджи.
 – Вы хотите взглянуть на рану? – обиженно осведомился тот.
 – Нет, – поморщился Люк. – Поверю на слово. Но зачем? – обратился он к Мартину.
 – Как я предполагаю, он решил, что в карете нахожусь я. Мы же с Амандой в тот момент были за поворотом, обсуждали насущные проблемы. А Реджи решил проехать вперед и там нас подождать. Когда карета замедлила ход, убийца, без сомнения, пришел к выводу, что она сейчас повернет на Хадерсейдж. Ты знаешь это место – оно идеально для засады.
 Люк кивнул и снова углубился в список.
 Аманда приготовилась спорить, если Люк потребует вычеркнуть имя Эдварда, однако тот лишь сказал:
 – Понятно. Мне проще проверить всех этих людей. Однако придется попросить маму, – видя, что они собрались протестовать, он поднял ладонь, призывая их к молчанию, – ничего не рассказывая ей, раздобыть адрес Оливера и Брюса. Я сто лет с ними не виделся. Думаю, большинство из списка можно разыскать в клубах.
 – Верно, – согласился Мартин. – Если нам удастся установить, кто из списка три дня назад был на балу или другом светском мероприятии, их можно вычеркивать.
 – Ты уверен, что убийца и тот, кто стрелял в Реджи, – один и тот же человек?
 – Я искренне надеюсь на это… ради семьи. – Заметив удивленный взгляд Люка, Мартин пояснил: – У нас есть свидетели, которые могут поклясться, что он «очень походил на меня».
 – Начну сегодня же, – сказал Люк, вставая.
 Мартин тоже встал.
 – Реджи мы спрячем здесь. Если убийца – кто бы он ни был – еще не задался вопросом, в меня он стрелял или нет, то, когда я появлюсь в свете, он обязательно задумается над этим.
 – А когда ты появишься? – уточнил Люк.
 – На балу у графини Сент-Ивз, – с улыбкой ответила за него Аманда. – Завтра вечером.
 – Ну, дорогая, – воскликнул отец, закрывая за собой дверь кабинета после того, как он проводил Мартина, – я полностью одобряю твой выбор! – Он направился к камину. Проходя мимо Луизы, расположившейся в кресле, он бросил взгляд на книгу, лежавшую у жены на коленях. – Надо еще разобраться с давним скандалом, но в целом мое заключение совпадает с заключением Дьявола. – Он улыбнулся Аманде. – Великолепная партия, мы всегда мечтали принять в свою семью человека именно такого склада, как Декстер.
 Аманда переглянулась с матерью.
 – Аманда считает, что завтрашний бал и ужин у Онории больше всего подходят для того, чтобы объявить о позиции нашей семьи. Я с ней согласна. Наверняка и Онория с Элен тоже, – заявила Луиза.
 – Уверен, что могу без всяких опасений отдать в ваши нежные ручки всю церемонию общественного воскрешения Декстера. – Артур подмигнул жене и дочери. – Судя по тому, что мне рассказали Дьявол и остальные кузены, произошла чудовищная ошибка и Декстер ни в чем не виновен. Его характер с момента отъезда из Англии до настоящего времени… трудно так долго прятать подобный изъян, особенно в тех сложных обстоятельствах, в которых он оказался. Из того, что Аманда и он рассказали мне, я делаю вывод, что его планы решить давнюю проблему вполне обоснованны. – Артур замолчал, глядя на дочь, а потом заговорил совсем другим, не допускающим возражений тоном: – А это поднимает вопрос об истинном преступнике. Он все еще опасен – несчастный Реджи тому доказательство. Когда ты в обществе Декстера, я спокоен за тебя, но пока ты находишься под моей ответственностью, очень прошу тебя соблюдать особую осторожность.
 – Хорошо, обещаю, – сказала Аманда. По интонациям отца она поняла, что спорить с ним бесполезно.
 – Неужели ей действительно что-то угрожает? – спросила Луиза, поднимая глаза на мужа.
 Артур внимательно посмотрел на нее.
 – Декстер считает, что опасность не исключена, а он не из тех, кто шарахается от тени.
 Бал у Онории действительно был великолепным фоном для торжественного появления Мартина – напыщенной церемонии, нацеленной на то, чтобы завладеть вниманием великосветского общества. Все детали были обсуждены за обедом, предшествовавшим балу. С самого начала этой затее была обеспечена поддержка наиболее влиятельной хозяйки светских салонов, а также остальных членов клана.
 Было решено, что Мартин под руку с Амандой появится на балу вскоре после приезда большинства гостей. Все именно так и произошло. Момент наступил, когда Уэбстер объявил о прибытии мистера Спенсера Кинстера с супругой Пейшенс, леди Озбалдестон – настоявшей на том, чтобы участвовать в спектакле, – и вдовствующей герцогини Сент-Ивз. Этого оказалось достаточно, чтобы все присутствующие повернулись к двери и тут же услышали, как объявляют о прибытии лорда Мартина Фалбриджа, графа Декстера, и мисс Аманды Кинстер.
 Расширенные от удивления глаза, отвисшие челюсти, заметавшиеся в умах дикие предположения – так высшее общество встретило Мартина, высокого, статного красавца, чьи светло-каштановые волосы отливали золотом в свете свечей и напоминали гриву льва. Все настороженно наблюдали затем, как он поклонился Онории, потом пожал руку Дьяволу. Перешептываться начали еще до того, как он под руку с Амандой последовал за вдовствующей герцогиней и леди Озбалдестон к парадной лестнице.
 Бомонд сразу понял скрытый смысл того, что только что произошло у всех на глазах. Не было ни одного, кто не смог бы прочитать это своеобразное послание. Когда следующими гостями оказались лорд Артур и леди Луиза Кинстер, уже ни у кого не оставалось сомнений в том, что между двумя аристократическими домами заключен союз и вскоре последует официальное объявление.
 – Должна сказать, – ехидно усмехнулась леди Озбалдестон, когда Мартин и Аманда подошли к ней в бальном зале, – завтра ваша грядущая свадьба станет главной темой бесед во всех салонах.
 В этот момент к ним подошли Артур с Луизой и успели услышать последние слова.
 – Завтра? – Артур оглядел оживленно переговаривающихся гостей. – Готов поспорить, что новость распространится еще до того, как многие успеют добраться до кровати.
 – Зачем спорить? – Подошедший Вейн тут же включился в беседу. – Здесь вообще нет предмета для спора.
 Трое мужчин переглянулись, а их дамы принялись радостно приветствовать друг друга и обсуждать подробности сегодняшнего события.
 Аманда принимала участие в разговоре, улыбалась – короче, играла роль уверенной в себе будущей графини и ловко уходила от коварных вопросов, например, где они с Мартином встретились, как познакомились, когда он сделал ей предложение. С помощью матери и Онории, сопровождавших ее с обеих сторон, она без особого труда сумела сохранить лицо, необходимое для признания в свете.
 Если им и не удалось обмануть проницательных матрон и внимательных наблюдателей, то те разошлись с полным осознанием того, что этот союз нерушим, одобрен Кинстерами и прочими влиятельными особами.
 «Удачная и удовлетворяющая всем требованиям партия» – таков стал вердикт высшего света.
 Аманда на минуту отвлеклась от беседы и оглядела своих близких. Отец, Вейн и Дьявол стояли вокруг Мартина. Высокий, широкоплечий, красивый, он мастерски парировал их колкости и шутки. Женщины весело болтали. Когда над толпой зазвучало вступление к вальсу, взгляд Дьявола замер на Онории, Вейн, продолжая что-то говорить, то и дело косился на Пейшенс. Что касается отца, то он, как всегда, держал Луизу в поле зрения. А Мартин поймал ее взгляд и пошел к ней.
 Он ласково улыбался, а дамы смотрели ему вслед.
 – Это мой танец, как я понимаю?
 – Конечно, милорд, – ответила Аманда.
 Он взял ее за руку, вывел на середину зала, и они закружились в танце – навстречу будущему.
 Родственники какое-то время наблюдали за парой, а потом присоединились к ним. Первыми пошли танцевать Луиза с Артуром, затем Дьявол с Онорией и Вейн с Пейшенс.
 – Пока все хорошо, – проговорил Мартин, самодовольно улыбаясь. – Я и забыл, как все это происходит.
 – Мы еще не закончили, этого мало для строительства прочного фасада.
 – Ты хочешь сказать, что мне придется присутствовать на множестве подобных торжеств? – Его самодовольства как не бывало.
 – Ну, не на таких пышных, как это, – ответила Аманда, лукаво глядя на него. – Так что не думай, что долг исполнен и что можно улизнуть в свой огромный особняк на Парк-лейн.
 Мартин огляделся по сторонам и поймал на себе недовольный взгляд какого-то мужчины.
 – Хорошо хоть, что мне больше не понадобится делать вид, будто я одобряю ухаживания твоих галантерейщиков.
 – Они не галантерейщики!
 До конца танца они весело обсуждали молодых людей, боровшихся за внимание Аманды, а потом их окружили те, кто хотел познакомиться с героями недавнего события. Когда вновь заиграла музыка, желающих потанцевать с Амандой оказалось великое множество, но она с улыбкой отказала всем и подала руку Мартину.
 – Мы могли бы прогуляться?
 Мартин вежливо извинился, и они неторопливо пошли по залу. Их то и дело останавливали, чтобы поприветствовать, поэтому возможность поговорить им представилась не скоро.
 – От Люка есть новости? – наконец спросила Аманда.
 – Он где-то здесь. – Мартин огляделся. – Наверное, что-то узнал… а вот и он.
 Они пошли к Люку, который стоял недалеко от группы, центром которой являлись его сестры и Амелия. Девушек окружали серьезные молодые люди и даже несколько мужчин постарше – их внимание было сосредоточено на Амелии.
 – Я уже могу вычеркнуть несколько имен, – заявил Люк, когда они поздоровались, но заиграли вступление к котильону, и он направился к группе. Только убедившись, что сестры выбрали достойных партнеров для танца, а Амелия приняла приглашение лорда Полворта, он спросил у Мартина: – Здесь есть место, где нас не смогут подслушать?
 – Есть, – ответила Аманда.
 Они покинули зал через боковую дверь и пошли к кабинету Дьявола. Звуки музыки постепенно удалялись.
 В кабинете слабо горела лампа. Аманда выкрутила фитиль.
 – Что ты узнал?
 Люк стал рыться в карманах.
 – Черт! Я забыл список.
 Он посмотрел на Мартина, который занимался тем же самым и с тем же успехом.
 Аманда вздохнула, открыла ридикюль и достала сложенный в несколько раз листок – свою копию. Делая вид, будто не замечает протянутой руки Люка, она развернула его и поднесла к свету.
 – Итак, что ты узнал?
 Люк и Мартин подошли к ней и встали по обе стороны.
 – Мортон. – Люк постучал пальцем по листку. – Я стоял рядом с ним, когда объявили о твоем приходе, и он был искренне рад видеть тебя. Он никогда не умел лицемерить, а уж тогда тем более. Он радовался как ребенок.
 – Вычеркивай Мортона, – сказал Мартин Аманде.
 – Еще Джорджа, Брюса и Мелвилла. На этот сезон в город они не приехали, а по вашим словам получается, что за время между твоим отъездом на север и ранением Реджи ни один человек, живущий за городом, подготовиться не смог бы.
 – Как я сам не сообразил! – сокрушенно покачал головой Мартин. – Ты прав. Убийца должен был узнать о моем отъезде, а на это у него был всего час.
 – Между прочим, – проговорил Люк, глядя наАманду, – он, вероятно, узнал не о твоем отъезде, а об отъезде Аманды.
 – О моем?
 – Ваши отношения ни для кого не были секретом. Если убийца узнал, что ты, – Люк указал на Аманду, – собираешься в Шотландию, он вполне мог допустить, что Мартин будет сопровождать тебя и что вы остановитесь в Хадерсейдже.
 – А это очень вероятно. Между моим решением и отъездом прошло мало времени. – Мартин посмотрел в список. – У нас осталось пять имен.
 – Я сомневаюсь, что с ними мы разберемся так же быстро. Я проверил четверых из этих пяти, и ни у одного из них нет твердого алиби на вечер пять дней назад.
 – Как так может быть, – удивилась Аманда, – что четверо мужчин находились где-то и их никто не видел?
 – Очень просто, – ответил Люк. – С Редли я еще не говорил, но готов спорить, что с ним будет та же история.
 – Понятно, – протянул Мартин.
 – Что понятно? – возмутилась Аманда, переводя взгляд с одного на другого.
 Люк покосился на Мартина и сказал:
 – Редли и остальные – кузены, они примерно такого же возраста, что и мы.
 Аманда все еще не понимала.
 – Ты хочешь сказать… – Внезапно до нее дошло. – Все?
 Люк с беспомощным видом развел руками.
 – Гм! – Аманда опять уткнулась в список. На глаза попалось одно имя. – А как насчет Эдварда? Не будешь же ты утверждать, что он не исполнял свой долг, сопровождая маму и сестер на какой-нибудь бал?
 Циничная усмешка Люка была достаточно красноречивой.
 – По словам Коттслоу, нашего дворецкого, Эдвард вернулся домой рано, велел Коттслоу передать маме, что у него мигрень и чтобы его не беспокоили, а сам уехал. Вернулся он ночью, когда все спали. – Очевидно, мысли Аманды отразились на ее лице, поэтому Люк поспешно добавил: – Я не стал бы придавать этому большое значение – такое с ним случалось и раньше. К сожалению, общество, которое он предпочитает, обычно употребляет джин. Вряд ли там можно кому-то доверять. То же касается и остальных – я имею в виду не джин, а то, что они не смогут найти надежных свидетелей. Получается, что из списка их вычеркивать нельзя, но в то же время отсутствие алиби не превращает их в убийц.
 Аманда, наморщив носик, изучала список, пока Мартин и Люк договаривались о завтрашней встрече. Ее взгляд все время возвращался к одному и тому же имени. Она знала всех пятерых, оставшихся в списке, но хорошо знакома была только с Эдвардом. Как сказал Люк, эти четверо были похожи на него и Мартина, поэтому она допускала, что в тот вечер они навещали какую-нибудь даму и не захотели называть ее имя. С этим все понятно. А вот как быть с заведениями, где «употребляют джин»?
 Аманда слишком хорошо знала Люка и понимала: он не преувеличивает. Случись что, он обязательно постарался бы – и делал это не раз – скрыть нелицеприятные склонности своего брата. Так что сомнения насчет Эдварда у нее оставались. Что представляет собой человек, который на людях изображает из себя многострадального, добродетельного пуританина, а потом тайно посещает притоны?
 – Пойдем. – Мартин взял ее за руку. – Пора возвращаться в бальный зал, а то у тех, кто обладает буйным воображением, перегреются мозги.
 Аманда спрятала список в ридикюль и пошла вслед за ним к двери.




 Глава 22


 По настоянию своих будущих невесты и тещи Мартин на следующее утро заехал на Аппер-Брук-стрит, усадил Аманду в коляску и покатил к парку.
 Видя, как горят ее глаза, как сияет ее лицо, он подумал, что, возможно, жертва была не напрасной. Аманда заверила его, что ему придется выдержать эту пытку всего один раз, и вчера он сделал вывод, что этот странный ритуал понятен лишь женской половине высшего света.
 Чем дальше они углублялись в парк, тем больше доказательств правильности своего вывода он находил. Проезжая мимо них в своих колясках, великосветские матроны и хозяйки салонов лучезарно улыбались им и грациозно кланялись, в ответ Аманда тоже улыбалась и кланялась. Сам же он ограничивался бесстрастным кивком в адрес самых влиятельных дам и тех, кто считался друзьями его родителей, и все свое внимание уделял породистым лошадям: при огромном количестве экипажей в аллеях требовалось немалое мастерство, чтобы миновать возникающие на пути препятствия.
 Они остановились поболтать с вдовствующей герцогиней Сент-Ивз, потом обменялись веселыми замечаниями с Эмили Купер. Когда экипажей стало поменьше, Мартин пустил лошадей быстрым шагом и уже начал поздравлять себя с окончанием мучительной процедуры, но Аманда дернула его за рукав и, указав на очередь из разворачивающихся экипажей, сказала:
 – А теперь возвращаемся.
 Мартин не поверил своим ушам и посмотрел на нее – она не шутила. Что-то буркнув себе под нос, он подчи-нился. Ведь он согласился играть этот спектакль до тех пор, пока она и ее родственницы – напористые и своевольные дамы – не объявят, что процесс его реабилитации в свете закончен. Тогда Мартин решил, что благоразумнее не упоминать о своем намерении большую часть года проводить в Хадерсейдже. И сейчас, по мере того как они пробирались по заполненной экипажами аллее, жизнь в родовом поместье казалась ему все более привлекательной.
 Неожиданно Аманда схватила его за руку, да с такой силой, что ее ногти впились в его ладонь.
 – Смотри! – указала она куда-то зонтиком.
 Мартин посмотрел в ту сторону и увидел двух прогуливающихся молодых барышень и мужчину, следовавшего за ними в нескольких шагах.
 – Эдвард, Эмили и Энн.
 – Это же Эдвард! – сдавленно проговорила Аманда. Изумленный Мартин повернулся к ней. Она побледнела, в расширившихся глазах читался ужас. – Никогда раньше не замечала… на расстоянии он действительно выглядит точно, как ты.
 Мартин хотел было презрительно хмыкнуть, но сдержался.
 – Не увлекайся, все пятеро в нашем списке на расстоянии похожи на меня. – Он снова посмотрел на Эдварда, но почти сразу же должен был отвести взгляд, так как нужно было следить за оживленным движением на аллее. – И не так уж он похож.
 – Я знаю, в том-то и дело. Он ниже ростом, уже в плечах, и волосы у него не такие блестящие. Да и черты лица какие-то размытые. Я тоже думала, что это маловероятно… – Она опять оглянулась. – Но сейчас… на расстоянии все детали исчезают, а общий облик остается. – Мартин покосился на нее и увидел то самое упрямое выражение на ее лице, которое так хорошо знал. – Если это Эдвард…
 – Аманда…
 – Нет. – Она подняла руку. – Я не утверждаю, я просто допускаю, что это мог быть он. Как он узнал о том, что ты или я собираемся на север?.. – Она вдруг замолчала, и Мартин опять посмотрел на нее, не понимая, в чем дело. – Амелия! Надо поскорее найти ее! – Она стала оглядываться по сторонам, бормоча: – Что-то я ее не видела… и с мамой ее не было, значит, она гуляет. Но с Эмили и Энн ее нет, а Реджи не появлялся… вон она! Езжай туда! Быстро!
 Мартин чудом протиснулся между древним ландо, в котором восседала ярко разодетая старуха с тявкающим мопсом, и кабриолетом с хихикающими девицами.
 Аманда даже подпрыгивала от нетерпения. Наконец Амелия, гулявшая в компании лорда Кенторпа, увидела, как она ей машет, и пошла им навстречу.
 Поцеловав сестру и улыбнувшись Мартину, Амелия представила своего спутника. Пока мужчины приветствовали друг друга, девушки успели обменяться многозначительными взглядами, в результате чего лорда Кенторпа в довольно милой форме прогнали прочь.
 Как только он отошел, Амелия спросила:
 – Ну что?
 Аманда набрала в грудь побольше воздуха, на мгновение застыла и, тщательно подбирая слова, осведомилась:
 – В тот день, когда я уехала в Шотландию, ты кому-нибудь говорила, куда я собираюсь?
 Сгоравшая от любопытства Амелия энергично закивала:
 – На обеде у леди Кардиган леди Бейн и миссис Карр спрашивали, где ты.
 Аманда сникла:
 – И больше никому?
 – Ну, больше никто не спрашивал. По дороге к леди Кардиган мы в парке встретили Эшфордов. Завязался разговор, и все как-то само собой получилось.
 – Вот как? – встрепенулась Аманда. – А кто там был – из Эшфордов, я имею в виду.
 – Как обычно, все четверо: Эмили, Энн, их мама и Эдвард.
 Мартин незаметно сжал Аманде руку, призывая ее к осторожности.
 – Амелия, постарайся вспомнить, что конкретно ты им сказала.
 Амелия улыбнулась:
 – Да что вспоминать! Перед уходом мы с мамой обо всем договорились. Мы решили отвечать расплывчато, что Аманда уехала на север на несколько дней. Вот и все.
 В течение следующего часа Аманда и Мартин колесили по улицам, споря, возможно ли, что Эдвард – Эдвард! – и есть тот, кого они ищут.
 – Ты не можешь – просто не можешь – утверждать, что это полностью исключено! – горячилась Аманда.
 Амелию они оставили в парке. Они были настольно потрясены ее сообщением, что она заметила их состояние и заволновалась. Аманда успокоила сестру и пообещала рассказать все позже.
 – Я допускаю, что это возможно, – глухо проговорил Мартин, и по его тону Аманда поняла, что он почти уверен в этом, однако…
 – Если ты считаешь, что, разоблачив его, ты тем самым причинишь боль Люку, леди Калвертон и его сестрам, вспомни, что он сделал больно тем, кто уже не имеет возможности искать справедливости. – Взгляд Мартина свидетельствовал о том, что Аманда задела его за живое, и она поспешно продолжила: – А еще нельзя забывать о том, что он может в будущем совершить нечто подобное. Ты же не будешь убеждать меня в том, что половина мужчин в твоей семье являются завсегдатаями публичных домов. А Эдвард создал себе репутацию непоколебимого праведника, скучного и напыщенного зануды, который всегда прав… ты давно не бывал в обществе, поэтому не видел этого. Мы с Мелли всегда думали, что таким образом он компенсирует свой комплекс неполноценности – ведь, несмотря на красивую внешность, он проигрывает в сравнении с Люком. Или с тобой.
 – В юности, – после паузы проговорил Мартин, – он всегда был в нашей тени.
 Аманда промолчала: если ей трудно смириться с мыслью, что убийца – Эдвард, то каково Мартину!
 Прошло немало времени, прежде чем она накрыла его руку своей и, дождавшись, когда он повернется к ней, сказала:
 – Я вспомнила слова леди Озбалдестон. Не могу точно утверждать, к чему она клонила, но тебя разговор не касался. Она сказала, что даже в лучших семьях, в добром урожае всегда попадется одно червивое яблоко, и понять это можно, только надкусив. Она сказала, что в твоем случае никто не считал тебя этим самым червивым яблоком. Я тогда поняла, что долг семьи – выкинуть это яблоко. Я вот что подумала, – добавила она, пристально глядя ему в глаза, – ведь твой отец считал, что именно это и делает. Что, по его мнению, нужно было сделать для семьи? Выбросить червивое яблоко.
 Мартин отвернулся и долго молчал.
 – Одному Богу известно, где сейчас Люк, – наконец проговорил он.
 – Мы же встречаемся с ним в четыре в Фалбридж-Хаусе, – напомнила Аманда, и Мартин кивнул. – А до четырех мы должны побывать на обеде на свежем воздухе у леди Хеттерингтон и на неофициальном приеме у леди Монтегю.
 Мартин лишь тихо чертыхнулся.
 Они побывали на обоих приемах. Мартин скрывал свое нетерпение под обходительностью, однако он знал, что надолго его не хватит. Аманда чувствовала, как он напряжен, и нервничала сама. Поэтому через десять минут после приезда к леди Монтагю, когда Мартин прошептал ей на ухо: «А теперь можно уходить?», она решила сослаться на головную боль, извинилась перед всеми, и они уехали.
 Всю дорогу Мартин настегивал лошадей, торопясь попасть домой.
 – Эдвард?! – воскликнул Реджи. – Тот мерзавец?! Гм, представляю, как он, с его занудством…
 – Подождите! – перебил его Мартин, стоявший у окна библиотеки. И Аманда, и Реджи одновременно повернули головы в его сторону. – Мы не должны обвинять его без доказательств. А доказательств у нас нет.
 – Нам известно только то, – согласилась с ним Аманда, – что он имел возможность это сделать.
 – Во всех случаях, – вздохнул Мартин, – и с Сарой, и с Бакстоном, и с Реджи, Эдвард имел возможность совершить убийство и обладал информацией. Однако, пока у нас нет доказательств, нам придется держать свою точку зрения при себе.
 Реджи за спиной у Мартина повернулся к Аманде, как всегда устроившейся на кушетке, и состроил рожу.
 – Тот, кого ты видел, мог быть Эдвардом? – шепотом спросила она у Реджи.
 – Да, черт побери! – прошептал он в ответ. – Я же сказал, что он походил на Декстера. Я знал, что это не Люк, так как ночью его волосы выглядят черными. Если бы Декстера не было рядом, я бы сказал, что видел Эдварда. – Реджи покосился на Мартина. – К сожалению, это не является доказательством.
 Люк приехал, когда часы били четыре. Увидев лицо Мартина, он с порога спросил:
 – Что?
 Мартин пересказал то, что удалось выяснить у Амелии.
 После Мартина эстафету приняла Аманда и поделилась с ним своими соображениями насчет противоречия в поведении Эдварда:
 – Тот образ, который он постоянно рисует, фальшивка. Он отнюдь недобрый и заботливый брат и не честный джентльмен с высокими моральными принципами.
 Пока она говорила, Люк, сидевший в кресле, внимательно смотрел на нее. Он был бледен, однако его лицо оставалось бесстрастным. Когда Аманда закончила, он перевел взгляд на Мартина и тяжело вздохнул:
 – Я все еще помню Сару. – Он на мгновение прикрыл глаза. – Да, я могу поверить, что Эдвард на это способен.
 Мартин, который меньше всего ожидал это услышать, был потрясен.
 – Как?.. – Он подошел к нему. – Ты уверен?
 – В том, что он это сделал? Нет. В том, что он на это способен, – да. Я знаю его – настоящего Эдварда – значительно лучше, чем любой из вас. Все, что говорила Аманда, правда. Образ, который Эдвард представляет свету, кардинально отличается от того, что есть на самом деле. И это проявилось в нем давно. – Люк нервно одернул рукава. – Я часто спрашивал себя, что это – зависть? Потому что мы с тобой всегда были… лучше, сильнее. А Эдвард никак не мог дотянуться до нужного уровня, даже если его судили по его же собственным меркам. Когда ему было семь, он мучил нашу кошку. Я спас ее, унес прочь. Папе ничего не рассказал и попытался объяснить Эдварду, что он поступает плохо. А он ничего не понял, ни тогда, ни потом. Возможно, ты не слышал, – обратился он к Мартину, – но у Эдварда были проблемы в школе – из-за издевательств над товарищами и грубости. Когда он приезжал домой, мы почти не общались. Он знал, что я не одобряю его, и делал все, чтобы я ничего не узнал. В конечном итоге у него сложился собственный взгляд на жизнь: мы – кучка избранных, титулованные и богатые – имеем значение, а все остальные, кто ниже по происхождению, существуют на свете исключительно ради нашего удобства. – Помолчав, он добавил: – Слуги ненавидят его. Если бы не мама и девочки, они сбежали бы от него. Так мог он изнасиловать Сару, убить Бакстона и промолчать, когда обвинили тебя, того, кому он всегда завидовал? Мог он стрелять в Реджи, думая, что это ты? Да. Если он один раз допустил, чтобы вместо него вину возложили на тебя, уверен, он не колеблясь допустит это и в другой раз.
 Мартин обошел кушетку, сел рядом с Амандой, откинулся на спинку и устремил взгляд в потолок. Он довольно долго молчал и только качал головой.
 – И все равно у нас нет доказательств, – наконец сказал он.
 – Остается вытянуть признание из Эдварда, вот только не знаю как. Он умен, хитер и расчетлив, в его жилах течет не кровь, а ледяная вода, поэтому без толку взывать к его чести – мы зря потеряем время, для него не существует такого понятия.
 В голосе Люка звучала горечь, которая красноречиво говорила о его чувствах: он пытался перевоспитать брата и потерпел крах. Аманда наблюдала за ним и спрашивала себя, смирится ли он с тем, что Эдварда придется отдать под суд.
 Его дальнейшие слова дали ей ответ:
 – Мы должны воспринимать все это как вызов нашей сообразительности – мы редко терпели неудачи, а в тех случаях, когда мы тщательно обдумывали решение проблемы, успех нам сопутствовал всегда.
 – Ты прав, – грустно усмехаясь, сказал Мартин. – Это действительно испытание – доказать вину Эдварда. Но ведь должен быть способ – он наверняка есть!
 – Как он ехал на север? – спросил Люк у Реджи.
 – Вероятно, через Ноттингем.
 Они еще некоторое время обсуждали Эдварда, пытаясь представить, как он действовал, и предположить, где можно раздобыть доказательства – что-нибудь, что поможет им вывести его на чистую воду. Джулс принес бутерброды и графины с вином, и, было решено подкрепиться.
 – Это нас ни к чему не приведет, – поев, заявил Мартин. – Даже если мы докажем, что он там был, это ничего не даст. Мы не сможем доказать, что именно он нажал на спусковой крючок. Но даже если бы это у нас получилось, мы не смогли бы связать недавнее его преступление с Сарой и Бакстоном.
 – Я хочу, чтобы он заплатил главным образом за Сару, – мрачно глядя перед собой, проговорил Люк. – С того случая все и началось. – Он вздохнул. – Если бы она хоть что-нибудь рассказала, поделилась с няней…
 – Миссис Крокетт заверила меня, что она ничего не сказала, – покачал головой Мартин. – Она не забыла бы.
 – Стойте! – воскликнула Аманда. – Есть!
 – Что? Сара не оставила никакого ключа к разгадке.
 – Да, но об этом знают только четверо: мы и миссис Крокетт.
 – Ты предлагаешь сфабриковать…
 – Не совсем, – не дала себя сбить Аманда. – Выслушайте меня. Для всех, кто находится за пределами этой комнаты, события выглядят так. – Она на мгновение замолчала, лихорадочно обдумывая последние детали. – Мартин попросил моей руки. Из этого следует, что он должен расследовать причины давнего скандала. Для этого он впервые за много лет поехал в Хадерсейдж, побывал на месте преступления, расспросил тех, кто что-то помнит. Убийца знает, что Мартин там был, так что все складывается удачно.
 Среди тех, с кем говорил Мартин, была миссис Крокетт. Предположим, что после нашего отъезда она решила заглянуть в сундук, куда отец сложил вещи Сары. Раньше она туда не заглядывала, так как верила в вину Мартина. – Она посмотрела на Мартина. – Я знаю, что все на самом деле не так, но для моей истории лучше, если она будет считать убийцей тебя. Это объясняет, почему она только сейчас нашла дневник Сары. Тебя прогнали, ни у кого не было никаких сомнений – зачем кому-то искать доказательства? А сейчас… после нашего отъезда миссис Крокетт вспоминает о дневнике, залезает в сундук и находит его. Сара не называет человека, который изнасиловал ее и чьего ребенка она носит, но описывает его достаточно подробно, чтобы его можно было идентифицировать. Ведь мужчины считают, что юные девушки записывают все в дневник, верно? – спросила она, возбужденно оглядывая аудиторию.
 – Для тех, кто имеет дело с девственницами, это настоящая катастрофа.
 – Именно! – закивала Аманда. – Миссис Крокетт пишет письмо Мартину и спрашивает, что делать с дневником. А Мартин в ответном письме просит прислать его в Лондон. Дневник отправят с почтовой каретой, так что день и час его прибытия будут известны. А мы все соберемся и будем ждать его, чтобы вместе открыть и прочитать, что там написано.
 – Эдвард сделает все возможное, чтобы этому помешать, – заметил Люк, подаваясь вперед. – Это может дать результат.
 – Кстати, – добавил Мартин, – этот план может оправдать себя и в том случае, если виноват не Эдвард. Мы же не настолько глупы, чтобы снимать подозрения с остальных. Ты придумала отличный план, – обратился он к Аманде. – Кто бы ни был преступником, он попытается помешать нам прочитать дневник.
 – Но у нас нет дневника, – напомнил Реджи.
 – Сойдет и книжка, – сказал Мартин, окидывая взглядом стеллажи.
 – Нет, не сойдет, – возразила Аманда. – Нужно что-то, хотя бы похожее на дневник. У меня есть школьный календарь с ленточками и розочками. На обложке моего имени нет – напишу имя Сары. Будет выглядеть вполне убедительно.
 – Будь я на его месте, – нахмурился Люк, – я попытался бы забрать дневник у миссис Крокетт. Приехал бы к ней и заявил, что Мартин просил привезти его.
 – Не успеешь, – усмехнулся Мартин. – Мы все устроим прямо сейчас. Почтовая карета с севера прибывает на Сент-Панкрас завтра в пять, так что дневник будет у нас к вечеру. Для большей убедительности и чтобы никто не попытался перехватить его по пути сюда, я отправлю за ним Джулса. Мы завернем дневник, отдадим его Джулсу, и один из грумов на рассвете отправится в Барнет. Там, на почтовой станции, он сядет в карету, едущую в Лондон.
 – Но ведь убийца очень опасен! – напомнила Аманда. – Он может что-нибудь сделать с Джулсом.
 – Не беспокойся, Джулс сумеет позаботиться о своей безопасности. – Видя, что тревога Аманды не улеглась, Мартин добавил: – Он корсиканец, бывший бандит, убийца. Его послали убить меня.
 – Очевидно, что он оказался плохим убийцей, – усмехнулся Люк.
 – Вовсе нет, – возразил Мартин. – Просто я был лучше. Итак, – вернулся он к главной проблеме, – для большего правдоподобия и гарантии, чтобы ничего не случилось, я отправлю двух грумов на Сент-Панкрас встречать карету и сопровождать Джулса с дневником до дома.
 – Отлично, – согласился с ним Люк. – Охрана при дневнике – это ловкий ход. Вряд ли ты так беспокоился бы за него, если бы там не было важных сведений.
 – Дневник поможет мне во многих аспектах: докажет, что меня обвинили безосновательно, очистит мое имя, восстановит мой статус в семье, откроет путь для женитьбы на Аманде – а тем самым свяжет меня с Кинстерами – и обеспечит мне успешное будущее в свете. Если это Эдвард и если он ценит свой общественный статус и при этом, как ты говоришь, завидует мне, он не сможет не клюнуть на приманку – ведь информация, содержащаяся в дневнике, разрушит его жизнь.
 На рассвете следующего дня все было сделано. Аманда разыскала свой школьный календарь, написала на обложке «Сара». Дневник завернули в почтовую бумагу и отдали Джулсу, который вместе с грумами уехал в Барнет.
 Каждому из четверых было дано задание. Реджи остался в Фалбридж-Хаусе – его назначили главным по штабу. Остальные периодически сообщали ему новости и через него проверяли, все ли в порядке.
 После бурной дискуссии было решено, каким именно образом довести их легенду до сведения пятерых из списка. Нужно было сделать так, чтобы новость – предупреждение о грозящем разоблачении – дошла до них до пяти часов вечера. Мартин всячески хотел держать эту историю в тайне, и от Люка, Аманды и Реджи потребовалась масса усилий, чтобы переубедить его.
 – Чтобы в историю поскорее поверили, надо, чтобы ее за короткий срок пересказали как можно больше раз, – уговаривала Мартина Аманда, – а для этого надо «по секрету» поведать ее определенным людям.
 Люк долго смотрел на каменное лицо кузена, а потом вздохнул:
 – Тебе придется выбирать одно из двух: либо быстро и публично, либо долго и тайно, но это опаснее.
 В конечном итоге Мартин капитулировал, и они приступили к делу. Люк, невзирая на поздний час, отправился в клубы, чтобы рассказать историю. После этого он заехал на бал, куда, как ему было известно, собирались мать и сестры в сопровождении Эдварда, и дал понять брату, что что-то назревает. Что-то, связанное с Мартином.
 Утром он побывал в «Лиммерсе», затем прошелся по другим клубам, проверяя, все ли четверо из списка оповещены. Он просто с безразличным видом спрашивал, какие новости, и те рассказывали ему то, что он сам же и сочинил.
 Что касается Эдварда, то было решено, что он должен услышать новость от человека, который не вызовет у него никаких подозрений, – от сестер, от Эмили или Энн. Эту задачу возложили на Аманду.
 Утром вместе с Амелией, вызвавшейся помочь, и матерью она выехала в парк на обычную прогулку. Когда они встретились с Эшфордами, она изъявила желание прогуляться с Эмили и Энн. В этом не было ничего необычного, поэтому ни у кого не возникло подозрений. Разговор как-то незаметно коснулся грядущей свадьбы Аманды. Сестры Эшфорд, для которых это было первое в их жизни великосветское мероприятие подобного рода, наперебой забрасывали ее вопросами. Поэтому Аманде не составило труда повернуть разговор в нужное русло. Она намекнула, что скоро завеса с имени Мартина будет сдернута. Девушки, слышавшие о давнем скандале, тут же потребовали объяснений. Аманда удовлетворила их любопытство. Опустив подробности преступлений, она сделала все, чтобы они уяснили, какое именно событие состоится в пять вечера, что из этого последует и какие перспективы откроются перед Мартином.
 Девушки восторженно захлопали в ладоши, приговаривая, что все прямо-таки как в сказке. Переглянувшись, Аманда и Амелия принялись разжигать их энтузиазм, дабы они болтали без умолку, когда окажутся в коляске в обществе матери и Эдварда.
 Надежного способа убедиться, что до Эдварда дошли все необходимые подробности, не было. Однако Мартин надеялся, что хоть что-то удастся разузнать. Для этого он приехал в парк и прячась за ветками дерева, наблюдал за девушками. Он видел, как Эмили и Энн расстались с Амандой и Амелией и сели в ландо рядом с матерью. Потом в экипаж забрался Эдвард, и они покатили по аллее.
 Когда ландо проезжало мимо Мартина, он услышал восторженный голос Энн: «Представляете, дневник доставят сегодня в пять!», и поехал следом, стараясь держаться так, чтобы его не заметили в толпе всадников и чтобы одновременно слышать, о чем говорят.
 Девушки трещали без умолку. Их мать, его тетка, улыбалась, кивала и задавала вопросы. Сидевший рядом с ней Эдвард молчал с самодовольным видом. Когда ландо остановилось у Эшфорд-Хауса, он спрыгнул на тротуар, подал руку матери и сестрам. Леди Калвертон стала подниматься по лестнице. За ней пошла Эмили. Энн тоже направилась было к лестнице, но Эдвард остановил ее.
 Из-за угла Мартин наблюдал, как Эдвард допрашивает ее, а Энн покорно отвечает на вопросы. Удовлетворив свое любопытство, Эдвард отпустил ее. Она поднялась по лестнице и вошла в дом. Эдвард еще какое-то время постоял на тротуаре, потом вдруг резко повернулся и вбежал в дом.
 После этого Мартин вернулся на Парк-лейн и доложил обстановку.
 А потом… им с Амандой пришлось играть роль восторженных влюбленных, которые с нетерпением ждут, когда закачается и рухнет последнее препятствие на пути к счастью. На самом деле так и было, однако напряжение последних дней и ожидание развязки так утомили их, что им было не до поцелуев. Нацепив на лицо дежурную улыбку, Мартин стоял рядом с Амандой и думал о своем, предоставляя ей самой выкручиваться из положения.
 Так продолжалось до тех пор, пока она хорошенько не ткнула его под ребра. Он очнулся и посмотрел на нее. Она лучезарно улыбалась, однако глаза гневно блестели.
 – Ну вот, твое лицо меняется. Сначала ты выглядишь одурманенным, потом твой взгляд тяжелеет, а лицо приобретает мрачное выражение! Леди Моффет только что спросила, хорошо ли ты себя чувствуешь.
 – Э-э… – Мартин приказал себе перестать хмуриться. – Я весь извелся.
 – Так думай о чем-нибудь другом – отвлекись. На что-нибудь приятное.
 Его могла отвлечь только одна тема.
 И она отвлекла. А потом он сделал открытие: Аманда, несмотря ни на что, вызывает у него страстное желание. Все его чувства обострились, и, воспользовавшись антрактом в музыкальном представлении у леди Карлайл, когда все гости отправились на прогулку, он решил уединиться со своей невестой и отвлечь их обоих.
 Когда они спустились на землю, когда их дыхание выровнялось, Аманда заглянула ему в глаза, и ее припухшие от поцелуев губы сложились в улыбку.
 – Ты мой, – прошептала она и поцеловала его.
 – Навсегда, – сказал он, на мгновение оторвавшись от ее губ.
 Еще несколько минут они витали в облаках, а потом на них снова навалилось напряжение. Они вспомнили, что им предстоит томительное ожидание. Вспомнили, что гости ее светлости все еще обсуждают их отношения.
 И решили, что скоро у всех появится новая тема для пересудов.
 В пять все собрались в библиотеке у Мартина. Реджи и Джозеф, племянник Джулса, временно исполнявший обязанности дядьки, переставили мебель так, чтобы кушетка находилась подальше от кресел.
 – Я устал ждать, – заявил Реджи Аманде, оценивающей перестановку.
 Она, конечно, прекрасно понимала его чувства.
 – Так библиотека выглядит более официально, – заключила Аманда.
 Пришел Люк.
 – Остальные четверо знают, но я не заметил признаков того, что они собираются вмешаться, – чуть ли не с порога объявил он.
 – Эдварду тоже все известно, – сообщил Мартин.
 – Итак, ловушка расставлена, – заключил Люк.
 Все приготовились ждать.
 Библиотека примыкала к холлу, поэтому все услышали, как позвонили в дверь, и насторожились. Было слышно, как Джозеф пересек холл и с кем-то разговаривает. Вскоре стало ясно, что гость – кто бы он ни был – не тот, кого они ждут: Джозеф всячески пытался отделаться от посетителя. Голоса зазвучали громче, и Аманда нахмурилась. Голос гостя показался ей знакомым…
 Тут она услышала свое имя и все поняла.
 – Господи! – уставился на нее Реджи. – Неужели это?..
 – Я посмотрю, – сказала Аманда, вскакивая.
 К тому моменту, когда она вышла в холл, у нее внутри все кипело от ярости, однако ей удавалось держать себя в руках. Джозеф услышал ее шаги и отошел в сторону, освобождая место для битвы. И оставляя ее лицом к лицу с джентльменом, которому все же удалось продвинуться в холл.
 – Мистер Литтон-Смит! – прищурившись, сказала Аманда. – Кажется, вы спрашивали меня?
 Будь на месте мистера Литтон-Смита умный человек, он, услышав интонации Аманды, поспешил бы ретироваться. Но Персиваль даже не думал об этом. Одернув жилет, он грозно посмотрел на Аманду:
 – Вас! Вы доставите мне удовольствие, если немедленно покинете этот дом! – Он схватил Аманду за руку.
 – Что?! – ошарашенно воскликнула та и попятилась. Персиваль, не выпуская ее руку, проследовал за ней. Аманда вовремя остановилась. – Мистер Литтон-Смит, кажется, вы спятили! Что на вас нашло?
 – Ничего – просто мое терпение лопнуло. Я всегда – и, уверен, все это подтвердят – был снисходителен. Я видел, как вы заигрываете с другими, – он покачал у нее перед носом пальцем, – и не делал попыток прекратить это легкомысленное времяпрепровождение. Я даже считал, что вы поступаете благоразумно, решив повеселиться напоследок, прежде чем торжественно надеть брачные покровы. Я оправдывал вас, понимая ваши мотивы, и при этом, естественно, исполнял свой долг, заботясь о том, чтобы ваши отношения с другими не приобрели скандальный характер.
 Аманда в полном недоумении слушала его обличительную речь, но последние слова вывели ее из оцепенения:
 – Вы утверждаете, что именно вы послали тех девушек в сад леди Арбатнот? И у Фортескью – тоже ваших рук дело? И у Гамильтонов? И тем самым вы намеревались избежать скандала?
 Персиваль надменно кивнул.
 – Но зачем? – недоумевала Аманда.
 – Ну это совершенно очевидно. Я не мог жениться на женщине с подпорченной репутацией, пусть и девственной. А теперь, учитывая ваше согласие, я настаиваю, чтобы вы немедленно покинули этот дом. Услышав, что вы собираетесь на север, я решил тоже навестить родственников и отправился к тетке, а по возвращении обнаружил, что вы открыто проводите время с Декстером, и не где-нибудь, а в его доме. Я не намерен возражать…
 – О каком согласии вы говорите, сэр?
 Наконец-то Персиваль услышал ее тон и умерил свой пыл.
 – О вашем согласии выйти за меня замуж, естественно.
 – Мистер Литтон-Смит, я с чистой совестью могу поклясться, что никогда – никогда! – не давала вам ни малейших оснований думать, что поощряю ваши ухаживания.
 Персиваль взглянул на нее так, будто она придирается к мелочам.
 – Конечно, не давали! Благовоспитанная молодая барышня не должна говорить о таких вещах. Но я четко обозначил свою позицию, а так как никаких препятствий к нашему браку нет, следовательно, у вас нет причин что-либо говорить.
 – Напротив, есть, – твердо заявила Аманда. – Будьте уверены, если бы я собралась выйти замуж за какого-то мужчину, я сказала бы ему об этом. Сказала бы прямо, не стесняясь! Я сама решаю, за кого мне выходить, и высказываю вслух свое решение. Если бы вы оказали мне любезность и спросили, я ответила бы, что в вашем случае мой ответ навсегда останется «нет».
 Персиваль продолжал хмуриться.
 – Нет? Что значит «нет»?
 Аманда утомленно вздохнула:
 – То, что я не выйду за вас. То, что я не покину с вами этот дом. То, что я не заигрывала. Сколько еще «нет» вам нужно?
 Персиваль даже побледнел.
 – Вам вскружили голову! Декстер дурно на вас влияет! Я настаиваю, чтобы вы немедленно ушли со мной!
 – М-м-м! – в бессильной ярости промычала Аманда.
 – Мой долг – спасти вас от себя самой. – Персиваль стал тянуть ее к двери.
 Аманда попыталась выдернуть руку и оглянулась в поисках какого-нибудь оружия. Ее взгляд упал на оловянный кувшин, стоявший на столе в центре холла. Свободной рукой она схватила его и замахнулась – и только тогда поняла, что он полный.
 – Отпустите меня. – Аманда решила дать Персивалю последний шанс.
 – Нет!
 Она вылила на него воду – прямо на голову. К сожалению, хватка настойчивого поклонника не ослабла, а стала только крепче. Он удивленно посмотрел на нее.
 – Отпустите меня, – не теряла надежды на мирный исход Аманда.
 – Нет.
 И тут терпение ее лопнуло. Она со всей силы ударила Персиваля кувшином по голове. Тот пошатнулся и выпустил ее руку.
 – Глупая баба! Ты должна пойти со мной… – потянулся к ней Персиваль.
 Аманда опять ударила его.
 – Нет. – Она дождалась, когда его взгляд прояснится. – Когда же до тебя дойдет: я не желаю быть твоей женой! И никогда не хотела. Я выбрала другого мужчину, гораздо лучше тебя. А теперь вон! – указала она на дверь.
 Персиваль шагнул к ней. Аманда ударила его.
 – Вон!
 Он, пошатываясь, повернулся к двери. Аманда поторопила его, хорошенько толкнув в плечо.
 – Убирайся прочь!
 Она продолжала размахивать кувшином, и Персиваль вынужден был отступить. Джозеф, с восторгом наблюдавший за всей этой сценой, поспешно открыл дверь. Персиваль пытался зацепиться за косяк, но Аманда вытолкнула его из дома, и он, спотыкаясь, спустился по ступенькам.
 Аманда вышла на крыльцо и следила за ним горящими от гнева глазами.
 – Я никогда не вышла бы за идиота, который воображает, будто я не знаю, чего хочу!
 Вернувшись, Аманда в сердцах хлопнула дверью, величественным кивком поблагодарила Джозефа и отдала ему кувшин.
 – Вытри воду, пока никто не поскользнулся.
 Аманда пошла к библиотеке и обнаружила Мартина, который выглядывал из-за двери.
 – Почему ты не помог? – возмутилась она.
 Мартин отступил в сторону, пропуская ее.
 – Я помог бы, если бы понадобилось, но ты, кажется, и сама отлично справилась.
 Аманде была приятна похвала, однако она ничем этого не показала и, надменно хмыкнув, прошла вперед. Надо же, а Мартин усвоил урок. Великий Боже, чудеса не кончаются!
 В библиотеке Аманда обнаружила Реджи и Люка, согнувшихся пополам от хохота. Ей тоже стало смешно, ее губы дрогнули, однако она посчитала нужным сохранить величественный вид.
 Отсмеявшись, Люк выпрямился и одобрительно посмотрел на нее.
 – Чем ты его побила?
 – Кувшином, который стоял на столе в холле.
 Оба опять разразились хохотом.
 Аманда расположилась в кресле и бросила взгляд на часы. Двадцать минут шестого, значит, дневник уже в Лондоне, и Джулс везет его сюда.
 Дневник должны доставить до шести. А в течение этого промежутка времени…
 Они услышали приглушенные голоса, которые звучали внутри дома. Заинтересованные, они переглянулись. Кто-то резко отдал приказ, послышались шаги – легкие, женские, и тяжелые, мужские.
 На пороге возник Джозеф.
 – Милорд… – Он с беспомощным видом развел руками и полностью открыл дверь.
 Мартин и Люк вскочили на ноги.
 В комнату вихрем ворвалась леди Озбалдестон.
 – Ага! – воскликнула она. – Так я и думала! Отлично, только вы плохо обеспечили прикрытие тыла.
 Мартин секунду ошарашенно таращился на нее, потом перевел взгляд на двух мужчин, вошедших вслед за ней, – на Дьявола и Вейна Кинстеров.
 Дьявол поклонился:
 – Как ни больно, но я вынужден согласиться с ее светлостью. Вам нужен незаинтересованный свидетель, не связанный с вами родственными узами.
 – У нас есть Реджи, – сказала Аманда.
 Дьявол перевел взгляд на Реджи.
 – Судя по повязке у него на голове, вряд ли его можно считать незаинтересованным в том, чтобы тот, кто ранил его, получил по заслугам.
 – Что вы задумали? – спросил Мартин, отпустив Джозефа. – У нас очень мало времени, и если преступник тот, кого мы подозреваем, он поймет, что это ловушка, как только увидит вас.
 – Именно поэтому мы вошли через черный ход. – Леди Озбалдестон внимательно оглядывала библиотеку. – Да у вас тут самая настоящая сокровищница! – Оценив расстановку мебели, она удовлетворенно заключила: – Отлично, то, что надо. – Она тросточкой указала на резную ширму из четырех секций, затем обратилась к Вейну и Дьяволу: – Вы, двое, берите ее и ставьте там. – Тросточка переместилась к окну. – Этот идиот не пойдет через двор и не увидит нас в окно. Можете поставить туда кресло для меня, а вы постоите.
 Мужчины поспешили выполнить ее указания – времени на споры не осталось. Люк с Мартином перенесли кресло, Дьявол и Вейн – ширму.
 – Великолепно! – заключила леди Озбалдестон, зайдя за ширму. – Все отлично видно, резьба совсем не мешает. До чего же умные люди эти индусы!
 Вейн с Дьяволом удалились вслед за леди Озбалдестон, а Люк с Мартином, переглянувшись, заняли свои места. В парадную дверь позвонили.




 Глава 23


 Звон разнесся по дому и отозвался в их натянутых до предела нервах. Все замерли, прислушиваясь.
 Послышался мужской голос, потом голос Джозефа. В коридоре зазвучали шаги – сначала отдаленно, потом все ближе и ближе. Шли двое, и один из них наверняка был Джозеф.
 Как актеры, ожидающие подъема занавеса, все скрыли свое волнение под масками спокойствия и приняли расслабленные позы.
 Дверь открылась, и вошел Джозеф.
 Аманда затаила дыхание.
 – Мистер Эдвард Эшфорд, милорд.
 Мартин изобразил на лице легкое удивление и встал:
 – Эдвард? – В библиотеку вошел Эдвард, и Мартин протянул ему руку. – Чем могу быть тебе полезен?
 Эдвард окинул взглядом всех: и Люка, развалившегося в кресле лицом к камину, и Реджи, сидевшего в кресле напротив Аманды.
 – Вообще-то я подумал, что тебе может понадобиться моя помощь, – повернулся он к Мартину. – Я опоздал, да?
 – К чему опоздал? – осведомился Люк, глядя на брата. Эдвард внимательно посмотрел на него.
 Аманда молила Бога, чтобы Люк не выдал своих чувств.
 – К тому, чтобы быть свидетелем. – Эдвард снова обвел всех взглядом. – По-моему, это очевидно – в свете тяжести преступлений, пусть и давних, – что при получении Мартином дневника должны присутствовать… незаинтересованные наблюдатели.
 По его тону всем стало ясно: он намекает на то, что дневник – фальшивка и что разговоры о невиновности Мартина – лишь глупая шутка. Но никто на это не отреагировал, лица Люка и Мартина оставались бесстрастными. Аманде очень хотелось броситься на защиту жениха, но она прикусила язык и велела себе сохранять спокойствие. Чувствуя, что Реджи вот-вот сорвется, она строго посмотрела на него, и он успокоился.
 И как раз вовремя. Потому что Эдвард заинтересовался его повязкой.
 – Что, Кармартен, попали в переделку?
 Реджи лишь кивнул.
 – Садись. – Сев рядом с Амандой, Мартин указал Эдварду на кресло рядом с Реджи – единственное свободное место.
 – Если вы не против, я погреюсь у огня. – Эдвард прошел мимо Реджи к камину. – На улице промозгло.
 В этот момент раздался звонок. Опять послышались голоса, опять прозвучали шаги. Постучали в дверь. Мартин крикнул: «Войдите!» Вошел Джулс, в руках у него был перевязанный бечевкой сверток.
 Мартин встал. Джулс передал ему сверток со словами:
 – Старушка желает вам доброго здравия.
 Поклонившись, он ушел.
 Мартин повертел сверток в руках и развязал бечевку, развернул бумагу и достал тетрадку с потертыми ленточками и увядшими розами – обычный девичий дневник. Он отбросил оберточную бумагу и повернул его так, чтобы Эдварду было видно слово «Сара» на обложке.
 Аманда тайком посмотрела на Эдварда: тот делал вид, будто происходящее мало его интересует.
 Мартин открыл дневник, прочитал первую страницу, потом стал листать его, постепенно подбираясь к последней…
 Неожиданно Эдвард подскочил к нему, выхватил дневник и бросил его в камин.
 Огонь вспыхнул ярче. Аманда с криком подскочила. Вскочили и Люк, и Реджи. А Мартин не шевельнулся.
 Не спуская глаз с Эдварда, Аманда медленно села. Одно дело подозревать, а другое – знать наверняка.
 А огонь тем временем пожирал высохшие, пожелтевшие от времени страницы дневника, превращая их в пепел.
 – Эдвард, – ледяным тоном спросил Мартин, – зачем ты это сделал?
 – Так это же очевидно! – Повернувшись спиной к камину, Эдвард надменно вскинул голову. – Вы оба никогда ни о ком не думаете, только о себе. Вы хоть представили, какую боль причиняете другим, вороша эту старую историю? Ведь дело давно закрыто, кто надо – заплатил, суд свершился. Наши семьи – Фалбриджи, Эшфорды и прочие родственники – давным-давно покончили с этим скандалом. Нет смысла затевать все по-новому. На что ты надеешься? – Его губы сложились в презрительную усмешку. – Ты, – подбородком указал он на Мартина, – был осужден десять лет назад. Ты не выдержал проверки. Не важно, совершил ты преступление или нет, все верили, что это ты. – Он пренебрежительно пожал плечами. – Тебя сочли самым подходящим, чтобы нести бремя вины. – Он обвел взглядом богато обставленную комнату. – И тебе это удалось. Так почему бы тебе не нести это бремя и дальше? Так будет лучше для семьи. – Он посмотрел на Аманду. – Даже если это означает, что ты не получишь все, чего хочешь.
 Теперь Аманда поняла, как чувствует себя кролик перед змеей. Она наблюдала за Эдвардом, и ей не верилось, что этот человек с холодным взглядом – тот, кого она знала всю свою жизнь.
 – Итак, – проговорил Мартин, и Эдвард повернулся к нему, – ты сжег дневник, потому что считаешь, что, дабы избавить семью от нового скандала, именно я должен нести вину за преступление, которого не совершал?
 Эдвард кивнул:
 – Так будет лучше.
 – Кому лучше, дорогой братец? – Люк встал рядом с Мартином, отрезая Эдварду путь к двери. – Ты уверен, что не хочешь нового скандала только по этой причине? А может, ты боишься, что расследование затронет тебя?
 Эдвард фыркнул:
 – Нет, конечно. Всем известно…
 – Что ты всегда пользуешься плеткой, когда ездишь верхом, – перебил его Люк. – Именно так. И теперь нам известно, что это ты убил Бакстона – ты встретил его на утесе Фроггатт, подкрался к нему и плеткой оттеснил к краю. – Эдвард побледнел как полотно. Люк презрительно скривился, однако его взгляд оставался холодным. – Именно так, дорогой братец. Плеткой. У Мартина никогда не было плетки – она ему не нужна. А тебе без плетки с лошадью не справиться. И это известно всем родственникам.
 Эдвард дернулся, как будто Люк ударил его.
 – Чепуха! – быстро овладел он собой. – Любой мог взять плетку. – Он покосился на почти сгоревший дневник.
 – Эдвард, Сара никогда не вела дневник.
 – Да? – Эдвард удивленно заморгал, посмотрел на Мартина, потом в камин.
 Аманда воспользовалась моментом и, осторожно обойдя кресло, осталась стоять.
 Однако ее маневр не ускользнул от внимания Эдварда.
 – О чем ты говоришь? – спросил он у Мартина.
 – О том, что на самом деле никакого дневника не было. Мы распустили слух о нем, чтобы вывести на чистую воду того, кто изнасиловал Сару и убил Бакстона, дабы тот не привлек его к ответу…
 – Дабы сохранить свою репутацию – ведь и тогда, и сейчас у него ничего нет, кроме репутации.
 Выждав немного, Мартин спросил:
 – Это был ты, Эдвард, да? Ты изнасиловал Сару… – Впервые за все время в его голосе прозвучал гнев, а глаза заблестели. Он шагнул к Эдварду, тот попятился и уперся спиной в каминную полку. – Ты представляешь, как она умерла? – Голос Мартина постепенно набирал силу. – Ты представляешь, какую боль испытал Бакстон, прежде чем ты прикончил его? – Он продолжал идти на Эдварда. – Я уже не говорю о муках, которые перед смертью пришлось претерпеть моей матери, моему отцу! Сколько же жизней ты погубил, Эдвард? Ты, один?
 Эдвард тихо ахнул. Его грудь учащенно вздымалась.
 Неожиданно он перепрыгнул через кресло и оказался рядом с Амандой, а кресло толкнул ногой в сторону Мартина и Люка. Аманда закричала и бросилась бежать.
 Но Эдвард успел схватить ее за волосы и потянул к себе, наматывая пряди на руку. Аманда застонала от боли.
 Эдвард подтащил ее к себе и выставил перед собой, как щит.
 Щелк! Аманда краем глаза увидела отблеск света на металле и в следующее мгновение ощутила на шее холод стали.
 – Не подходить! – заорал Эдвард, видя, что Люк и Мартин уже отодвинули кресло. Они остановились. – Вот так-то… – Аманда затылком почувствовала, как Эдвард кивнул. – Стойте на месте! Мартин, ты же не хочешь, чтобы твоя новая любовь тоже умерла, а?
 Трах!
 Грохот прозвучал так неожиданно, что все подпрыгнули.
 – Ах ты, негодный мальчишка! Будь здесь твоя матушка, она глазам своим не поверила бы! Как ты посмел, мерзавец? – Леди Озбалдестон стремительно двигалась вперед, постукивая по полу своей тросточкой. Ширма, за которой она пряталась, валялась на полу. Вслед за ней шли Дьявол и Вейн.
 Эдвард замер с раскрытым ртом, ошарашенный таким напором.
 – Ты ничтожество! Надо было бы придушить тебя при рождении. Ты – пятно на репутации семьи. – Старая леди остановилась в ярде от него. – Получай!
 Никто не успел и глазом моргнуть, как леди Озбалдестон замахнулась тростью и ударила Эдварда по запястью.
 – А-а-а! – заорал тот и выронил нож.
 Мартин и Люк перепрыгнули через кресло, а леди Озбалдестон тем временем схватила Аманду за руку и оттащила ее от Эдварда. Подоспевшие Мартин и Люк заломили ему руки за спину и повалили на пол.
 – Лицемерный трус! – Леди Озбалдестон от души пнула Эдварда.
 Тут открылась дверь, и в библиотеку, сверкая глазами и размахивая турецкой саблей, влетел Джулс, а за ним – Джозеф. Вейн поспешил их успокоить, заверив, что их помощь уже не требуется.
 Все закончилось очень быстро. Ни у Мартина, ни у Люка не было желания церемониться с Эдвардом. Избитый и окровавленный, тот лежал на полу и дрожал.
 Переведя дыхание, Мартин повернулся к Аманде, и леди Озбалдестон, разжав руку, слегка подтолкнула ее к жениху, хотя в этом не было надобности, так как Аманда сама бросилась к нему в объятия. Он прижал ее к себе на мгновение, а потом отстранил и внимательно оглядел шею.
 – Этот подонок ранил тебя! – В его голосе звучала ярость.
 – А я ничего не почувствовала, – солгала Аманда.
 Рана болела, но могло быть и хуже. Она неожиданно поняла это и в запоздалом страхе прижалась к Мартину.
 Убедившись, что все в порядке, Джулс с Джозефом ушли, и Вейн закрыл за ними дверь.
 В следующее мгновение в парадную дверь позвонили. Кто-то яростно дергал за звонок и при этом изо всех сил колотил в дверь. Все замерли и прислушались в надежде, что у Джулса и Джозефа хватит сил сдержать натиск.
 Их надежды не оправдались.
 Послышался женский голос. Аманда сразу узнала его и, посмотрев на Дьявола, обнаружила, что у того на скулах играют желваки, а сам он сверлит взглядом леди Озбалдестон.
 – Это не я, – заявила ее светлость. – Наверное, один из вас двоих, – она указала тростью на Дьявола и на Вейна, – не умеет держать язык за зубами.
 – Да мы не виделись с ними, после того как вы вызвали нас! – возмутился Вейн.
 Дверь открылась, и в комнату ворвались Онория, Пейшенс и Амелия. Онория мгновенно оглядела помещение.
 – Вот теперь это на что-то похоже! Аманда, тебе придется потрудиться, чтобы украсить дом к свадьбе. – Онория подошла к Аманде и приобняла ее. – Пейшенс, смотри, ее ранили, и у нее идет кровь. А нам не нужны уродливые шрамы!
 Мартин заметил, что леди Озбалдестон внезапно побледнела. Она позволила Онории отвести себя к креслу и в изнеможении села. Пейшенс занялась Амандой. Она подвела ее к окну и, усадив на приоконную скамью, внимательно оглядывала рану на шее. Амелия успокаивала Реджи, который был бледен как мел. Отыскав звонок, она дернула за шнурок и приказала появившемуся на пороге Джулсу принести теплой воды и салфетку, чтобы обработать рану Аманды. Взглянув на Люка, она добавила, что понадобится еще и лед.
 Мартин смотрел на все это и поражался: три слабые женщины… в считанные секунды они взяли бразды правления в свои руки. Повернувшись к Люку, он заметил у того на щеке огромный синяк. Этот удар Эдвард предназначал Мартину, но Люк принял его на себя.
 Удостоверившись, что с ее дражайшим супругом все в порядке, Онория отправила его за стаканом воды для леди Озбалдестон. Вейна тоже не оставили в покое и приказали приготовить всем что-нибудь выпить. Из оброненных женщинами фраз Мартин понял, что Онория, Пейшенс и Амелия разработали собственный план и наблюдали за событиями из кареты у въезда на аллею. Они услышали крик Аманды и поспешили на помощь.
 Мартин, оставшийся неудел, подошел к Люку, который стоял над ноющим и трясущимся Эдвардом.
 – Оставь его, – сказал Мартин. – Если он шевельнется, леди Озбалдестон снова ударит его.
 – Мне все еще не верится, что это ее рук дело, – рассмеялся Люк.
 – Да она вселяет ужас своей тросточкой! – Вейн подал им стаканы с напитками. – Давайте отойдем к камину – нужно кое-что обсудить.
 Дьявол принес стакан вина Реджи.
 – Меня предупредили, что крепкие спиртные напитки вам противопоказаны.
 Реджи хмыкнул, но стакан взял.
 Джулс принес таз с теплой водой и салфетку, и Амелия присоединилась к Пейшенс. А мужчины собрались у камина, вокруг кресла, в котором сидел Реджи, и стали решать важные вопросы: как поступить с Эдвардом и как уменьшить моральный и общественный ущерб от его предательства? С первым разобрались быстро, а вот со вторым – нет.
 Вскоре к ним присоединились дамы.
 – Что вы решили? – спросила Онория, глядя на мужа.
 Дьявол покосился на Мартина и ответил:
 – И по закону, и по общественным нормам он заслужил не меньше чем пожизненное изгнание. – Он посмотрел на Эдварда, который пытался подняться, упираясь спиной в бюро. – Он может выбрать, куда ехать, но мы обязаны позаботиться о том, чтобы его нога больше не ступала по английской земле. Причем как можно скорее: слишком многим было известно о том, что сегодня преступника разоблачат. Естественно, все ожидают результатов.
 – Вы согласны? – спросила Онория у Люка.
 – Да. Я сам сегодня же провожу его на корабль.
 – Отлично, – заключила она. – А как насчет всего остального?
 – Именно на этом мы и остановились, – признался Дьявол. – Надо что-то сделать, чтобы защитить Эшфордов, но вот что?
 – Да-а, – задумчиво протянула Онория.
 – Какая нелепость, – подключилась к разговору леди Озбалдестон, – что грехи братьев падают на головы сестер и всех остальных, пусть и незаслуженно. В данном случае всем ясно, что преступник, – она бросила презрительный взгляд на Эдварда, – был в здравом уме. Просто он прогнил насквозь. Печальная новость, пятно на отцовских предках, но ты, – она указала на Люка, – обязательно в будущем освободишь Эшфордов от этого позора.
 Люк в замешательстве заморгал.
 Однако леди Озбалдестон переключила свое внимание на Онорию:
 – Ну, моя дорогая! Ты герцогиня, Аманда почти графиня, у меня тоже есть кое-какое влияние. Предлагаю заняться делом. – Она посмотрела на часы. – Время неподходящее, но мы с тобой успеем пошептаться с достаточным количеством народу, чтобы вечером за ужином все узнали, какое облегчение пришло в семью.
 Мужчины переглянулись, и Дьявол спросил:
 – Облегчение?
 – Великий Боже! Естественно, облегчение. Только представьте, какая ужасная сложилась бы ситуация, если бы девочкам Эшфорд сделали предложения до того, как разрешилось это сложнейшее дело! Нам же удалось не увязнуть в болоте неопределенности! Теперь девочки могут спокойно выезжать в свет, и мужчины могут жениться на них, уверенные в том, что в семейном урожае не осталось гнилых яблок, что все улажено и идет как должно. – Ее светлость встала. – Вам только нужно взглянуть на все это под правильным углом. – Опершись на трость, она обратилась к Пейшенс: – Кажется, ты хорошо знаешь Минерву Эшфорд?
 Пейшенс кивнула.
 – Поеду туда немедленно и все объясню.
 – Она рассудительная женщина, несмотря на свою бурную юность. Она сразу поймет, в каком направлении мы решили действовать, и научит девочек правильному поведению. Итак, – заключила леди Озбалдестон, – приступим!
 Она пошла к двери.
 Все словно скинули с себя оцепенение. Мартин звонком вызвал Джулса, тот позвал Джозефа, который вместе с Дьяволом помог леди Озбалдестон сесть в карету, все это время ожидавшую ее у конюшни.
 После короткой дискуссии было решено, что Люк с Джулсом доставят Эдварда в Дувр и посадят его на какой-нибудь корабль. Вейн проводил до двери Пейшенс с Онорией, которые отправились распространять новость. Когда он вернулся, Эдвард принялся ныть и жаловаться. Вейн подошел к нему, наклонился и что-то сказал. Эдвард умолк.
 – Я поеду с вами, – сообщил Вейн, глядя на Эдварда. – Вам может понадобиться дополнительная – и абсолютно бескорыстная – помощь.
 Джулс наконец-то принес лед, и Амелия, сложив куски в салфетку, приложила их к щеке Люка. Тот непроизвольно дернулся, но девушка придержала его голову другой рукой.
 – Вот так! А теперь держи лед, пока не растает. А с Эдвардом справятся без тебя.
 Люк покорно прижал сверток к щеке и посмотрел на Амелию. Их взгляды встретились.
 Амелия улыбнулась, повернула его к двери и подтолкнула. Люк двинулся вперед, но у двери оглянулся, благодарно кивнув, и последовал за остальными.
 Вздохнув, Амелия подошла к Реджи. Вскоре к ней присоединилась Аманда, проводившая Онорию и Пейшенс. Амелия взяла молодого человека под локоть и помогла ему встать.
 – Пошли. Я сейчас прикажу найти наемный экипаж, и по дороге домой ты расскажешь мне о своей ране.
 – О том, как она болит? – со слабой улыбкой спросил Реджи и, оглянувшись на Аманду и Мартина, побрел к двери.
 – Ты даже не рассказал мне, как тебя ранили. Я хочу услышать все подробности.
 Продолжая разговаривать, они вышли в коридор. Постепенно их голоса стихли. В библиотеку заглянул Джулс и вопросительно посмотрел на хозяина. Мартин махнул рукой, давая понять, что тот свободен, и Джулс затворил за собой дверь.
 Мартин раскрыл объятия, и Аманда бросилась к нему. Он обнял ее и уткнулся лицом в ее волосы.
 За окнами библиотеки уже наступила ночь, а Мартин и Аманда все лежали на кушетке. В камине весело горел огонь, на блюде, которое Джулс принес для гостей, осталось достаточно бутербродов.
 Пресыщенные, умиротворенные, они просто лежали и наслаждались сладостным вкусом счастья.
 И мечтали о будущем.
 Аманда лежала на боку, лицом к огню, спиной прижимаясь к груди Мартина. От сквозняка Мартин прикрыл ее полупрозрачной шелковой шалью. Когда Аманда потянулась за бутербродом, яркая ткань, подчеркивавшая белизну ее кожи, засверкала в отблесках огня.
 В течение последних часов Мартин самозабвенно отдавался своей ненасытной страсти. Ему с трудом верилось, что можно прикасаться к Аманде, что ему доступна она вся, все ее тело, и он с восторгом давал себе волю.
 Сердце его наполнялось восторгом от сознания, что Аманда принадлежит ему, полностью и без остатка, навсегда.
 Приподнявшись на локте, он поцеловал ее за ухом.
 – Никогда, никогда я не допускал и мысли, что у меня будет это все.
 Даже до того рокового дня десять лет назад. А сейчас ему трудно представить свою жизнь без тех чувств, которые владеют его душой.
 Губы Аманды тронула улыбка – безмятежная, таинственная, женственная. Она ничего не сказала и лишь посильнее вжалась в него, молчаливо подтверждая его слова.
 Мартин понял ее, но… этого ему было мало, теперь настала его очередь требовать большего.
 Он прикусил мочку ее уха.
 – Ты так и не дала мне ответ.
 Аманда повернула к нему голову, улыбнулась и нежно провела рукой по его щеке.
 – Неужели тебе действительно нужно, чтобы я произнесла его вслух?
 – Ну хотя бы один раз.
 – Тогда – да, я твоя. Я выйду за тебя и стану твоей графиней, буду рожать тебе детей и обустраивать дом. Хотя Онория, очевидно, думает, что нужно действовать в другом порядке.
 Аманда повернулась к нему лицом, обняла за шею и, притянув к себе, поцеловала. Этот поцелуй пробудил в них желание, но Мартин решил пока держать свою страсть в узде. Потому что остался еще один нерешенный вопрос.
 Оторвавшись от Аманды, он заглянул ей в глаза.
 – Ты спрашивала меня, почему я хочу жениться на тебе. Я ответил тебе. Это была правда, только не вся.
 Аманда замерла. Мартин взял ее руку в свою, и ему показалось, что он почувствовал, как ее сердце затрепетало.
 – Я хочу жениться на тебе, – он поднес ее руку к губам, – потому что мой долг взять в жены такую женщину, как ты, потому что для меня большая честь видеть своей женой именно тебя, потому что наш брак одобряет общество – и совсем не из-за ребенка, которого, возможно, ты уже носишь под сердцем.
 Мартин взглядом призвал Аманду к молчанию и снова поцеловал ей руку.
 – Но самое главное – я хочу жениться на тебе по очень простой причине: я не представляю своей жизни без тебя. И если это то, что поэты называют любовью, значит, я люблю тебя. И не как-то особенно, а вполне примитивно, всем сердцем и душой. И эта любовь стала, моей сущностью, она изменила меня и сделала таким, какой я есть сейчас. – Помолчав, он тихо проговорил: – Вот почему я хочу жениться на тебе.
 В ответ Аманда поцеловала его, нежно, едва прикасаясь к его губам. Этот поцелуй получился таким же прекрасным в своей хрупкой красоте, как и само мгновение.
 Но в следующую секунду все переменилось. Ее губы стали настойчивыми, они приоткрылись, требуя ответной ласки.
 Аманда отдавала себя льву, которого ей удалось поймать в западню.
 И она знала, что никогда не желала ничего большего.
 Свадьба Мартина Гордона Фалбриджа, пятого графа Декстера, и мисс Аманды Марии Кинстер состоялась четыре дня спустя в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер.
 Хотя церемонию устраивали для узкого круга, гостей собралось немало: все Фалбриджи, которые, кроме свадьбы, праздновали реабилитацию главы семьи, дальние родственники, все Кинстеры и их многочисленные родственники. Церковь была переполнена.
 Так как церемония была официально обозначена как «для узкого круга», ни у кого из великосветских ревнителей нравов не было возможности заявить, будто присутствие Эшфордов нежелательно. К тому же Аманда особо настояла на том, чтобы пригласить Эмили и Энн. Зная, с каким нетерпением и восторгом девушки ждали этого дня, она не могла лишить их удовольствия, в противном случае ее счастье было бы омрачено. Ну а у Мартина имелась только одна кандидатура на роль шафера – Люк.
 Так что все оказались довольны.
 Аманду охватила эйфория в тот момент, когда она ступила в проход. Она лучилась от радости, медленно идя вперед к своему жениху, чьи глаза восторженно сияли, так что ни у кого не возникло сомнения, что они стали свидетелями того самого брака, который заключается на небесах.
 Весь этот день был наполнен радостью, ничто не омрачило ни церемонию, ни торжественный завтрак. А потом настала пора новобрачным отправляться в долгое путешествие на север, в поместье.
 По обычаю все незамужние дамы собрались перед каретой, стоявшей возле тротуара на Аппер-Брук-стрит, остальные гости заполнили все пространство вокруг и даже крыльцо дома: всем хотелось в последний раз взглянуть на счастливую невесту.
 Мартин с Амандой покинули бальный зал и прошли по коридорам, прощаясь с челядью, родственниками и гостями. На улице о приближении новобрачных свидетельствовал нарастающий восторженный гул. Когда они появились на крыльце, их встретило громкое «ура», и со всех сторон посыпались дельные советы и предложения, в основном предназначавшиеся жениху.
 Люк и Амелия, главная подружка невесты, остались стоять на крыльце, а Мартин и Аманда начали спускаться вниз. Когда они преодолели толпу и пробрались к карете, Люк предложил Амелии отойти в сторону, к колонне, откуда можно было спокойно наблюдать за отъездом новобрачных.
 Мартин приподнял Аманду и поставил ее на верхнюю ступеньку кареты. Ухватившись за дверцу, она повернулась лицом к толпе и, рассмеявшись, подняла букет. А потом бросила…
 Прямо в Люка.
 Тот чертыхнулся и попятился, но позади оказалась колонна. Букет летел на него, и он вынужден был поймать его, а потом сердито посмотрел на Аманду, которая хитро усмехалась.
 Повертев букет в руках, Люк с поклоном подал его Амелии.
 – Твоя сестра – мазила. Думаю, это предназначалось тебе.
 – Спасибо.
 Амелия взяла букет и спрятала лицо в цветах, чтобы скрыть улыбку. Ей очень хотелось сказать Люку, что он ошибся и в том, и в другом, однако она не стала этого делать. Посмотрев на сестру, она увидела, что та мащет ей и шлет воздушные поцелуи. Услышав, как Мартин торопит Аманду из глубины кареты, Амелия помахала ей букетом – она знала, что сестра поймет ее. И одобрит.
 Итак, Аманда замужем, а она сама приняла решение. Теперь настала ее очередь расставлять ловушки для своего избранника.
 Люк хмуро смотрел на карету новобрачных. Дверца захлопнулась, кучер взмахнул кнутом. Но в последний момент из окна высунулся Мартин. Он бросил пристальный взгляд на своего кузена, а потом улыбнулся, однако Люк так и не понял, что тот хотел сказать.
 Тут он почувствовал руку Амелии в своей. Первым его порывом было вырвать руку, но он сдержал себя.
 – Давай вернемся в дом.
 Амелия пошла вперед, а Люк – за ней, радуясь тому, что она выпустила его руку. Неожиданно Амелия оглянулась и улыбнулась.
 Той самой улыбкой, которую он видел уже тысячи раз.
 Переступая через порог, Люк недоумевал, почему именно в этот раз ее улыбка подействовала на него таким странным образом, что у него по спине пробежали мурашки.