Аннотация: Пылкая страсть швырнула Верити Эймс в объятия таинственного Джонаса Куорреда, обладающего мистическим сверхъестественным даром. Вместе влюбленные отправляются на поиски древнего сокровища. Страшные опасности могут погубить Джонаса и Верити — или закалить их чувство…


---------------------------------------------


 Джейн Энн Кренц
 Огненный дар



 Глава 1


 — То, что вы задумали, никуда не годится, — заключила Верити Эймс. — По-моему, Господь просто-напросто обделил вас разумом — в этом вы похожи на большинство мужчин.
 Она сердито сверкнула глазами на своих собеседников, которые сидели за столом напротив. Один из них — ее любовник, другой — отец. Дороже их у нее не было никого на свете, и однако же сейчас она готова была задушить их обоих своими собственными руками. И как она могла обожать таких упрямых, бессердечных эгоистов? Наверное, у нее самой что-то не в порядке с головой.
 — Успокойся, рыжее солнышко. Дело-то пустяковое — вот увидишь, эта поездка станет всего лишь увеселительной прогулкой. — Отец Верити усмехнулся, блеснув полоской ослепительно белых зубов из-под рыжей седеющей бороды. Его аквамариновые глаза горели радостным огнем: Эмерсон Эймс, писатель и путешественник, был большой охотник до всякого рода авантюр.
 Верити унаследовала от него такие же огненно-рыжие волосы и ярко-голубые глаза. Мать умерла, когда девочка была еще совсем маленькой, и Эмерсон вырастил ее один. Она получила несколько беспорядочное образование и научилась быть независимой и самостоятельной. Правда, Эмерсон так и не смог привить дочери такую же страсть к путешествиям и приключениям — в отличие от отца Верити была домоседкой и превыше всего ценила спокойный уют домашнего очага.
 — И нечего меня успокаивать, папочка. Я вас выслушала. То, что вы задумали, — рискованно и опасно. Сэмюэль Лехай сам заварил эту кашу, пусть теперь сам и расхлебывает. Вам с Джонасом там делать нечего.
 — На этот раз Лехай здорово влип, Верити. Ему нужна помощь, и просить ее он может лишь у тех, кому полностью доверяет, — твердо сказал Джонас. Он словно нехотя потянулся к стакану с водкой. Эта мягкая кошачья грация в движениях была неотъемлемой частью натуры Джонаса Куаррела и невольно обнаруживала скрытую в нем силу. Верити всегда казалось, что такой внутренней притягательной и грозной силой мог обладать дворянин эпохи Возрождения — цивилизованный дикарь.
 Конечно, несмотря на то, что он так напоминал аристократов времен Медичи, одевался Куаррел вполне современно и носил в основном голубые хлопчатобумажные рубашки, джинсы, старые стоптанные ботинки и кожаный ремешок. И тем не менее Куаррел обладал всеми талантами, присущими Медичи или Борджиа. Иначе говоря, он с одинаковой легкостью владел и стихосложением, и кинжалом.
 Ясно, что он не очень подходил для работы у Верити: Джонас Куаррел был едва ли не единственным посудомойщиком со степенью доктора философии. Он прекрасно знал историю Возрождения, в особенности — оружие и воинское искусство той эпохи.
 Его вряд ли можно было назвать красивым, но такой сильный и ловкий мужчина, как Джонас, вполне мог обойтись и без подобной мелочи. Стоило Верити заглянуть ему в глаза цвета золотых флорентийских монет с отсветами теней минувшего, как она сразу же забывала о том, какие оценки по десятибалльной шкале набирает Куаррел по остальным параметрам. Он мог соблазнить ее одним лишь взглядом или прикосновением, и Верити была в него страстно влюблена.
 А теперь вот он собирается ее покинуть.
 — Лехай никогда бы не просил о помощи, не будь ситуация и в самом деле безвыходной, — продолжал рассуждать Джонас. — Он позвонил Эмерсону и ясно дал понять, что только ему может доверить это рискованное дело с выкупом. Теперь твоему отцу придется отправиться в глубь Мексики, чтобы связаться с похитителями. Неужели ты отпустишь его одного?
 Верити давно уже поняла, что проиграла, но тем не менее продолжала эту безнадежную борьбу.
 — А мексиканская полиция на что? Эмерсон укоризненно покачал головой.
 — Не узнаю тебя. Рыжик. По-моему, ты всегда хорошо соображала. Ну как ты не понимаешь, что Лехай меньше всего на свете хотел бы впутывать в дело полицейских? Подумай сама, иметь дело с представителями закона в Мексике — все равно что играть с шулерами. Нет, старина Сэм не так глуп, чтобы доверять все полиции. Он правильно рассудил — привлекать нужно проверенных людей.
 — И конечно, для, этой цели никого лучшего не нашлось? — подозрительно осведомилась Верити.
 Эмерсон пожал плечами и ответил с самым невинным видом:
 — Он просто больше никому не доверяет.
 — Что ж, со стариной Сэмом все ясно, — пробормотала Верити. — Подумать только, дожить до восьмидесяти лет и на всем белом свете не найти никого, к кому можно было бы обратиться в трудную минуту!
 — А почему, думаешь, он дожил до такого преклонного возраста? — возразил Эмерсон. — Только потому, что никогда не имел дела с кем попало.
 Верити пристально посмотрела на Джонаса. Он не спеша потягивал водку, во взгляде его читалась непреклонная решимость. Спорить дальше бессмысленно. Она ведь отговаривает их со вчерашнего утра, сразу же после телефонного звонка Лехая.
 Впрочем, с решением отца она уже давно согласилась: к непоседливому характеру Эмерсона и его рискованным предприятиям ей не привыкать. Но стоило ей только подумать о том, что вместе с ним уезжает и Джонас, как у нее щемило сердце.
 — А как же твоя книга, папа? — предприняла она последнюю отчаянную попытку. — Ты же собирался закончить свой первый футуристический вестерн в сжатые сроки. Если поедешь в Мексику, боюсь, ты не успеешь сдать рукопись вовремя.
 — Тогда я попрошу у издателя отсрочки, — беспечно откликнулся Эмерсон. — Но если он на это не пойдет — что ж, может расторгнуть наше соглашение, мне все равно.
 Верити растерянно захлопала глазами и обернулась к Джонасу.
 — Ты только-только научился готовить. У тебя неплохо получается тушеная чечевица, и посетители в восторге. Я рассчитывала включить ее в меню.
 Джонас усмехнулся краешком рта.
 — Когда я вернусь, ты снова сможешь давать мне уроки кулинарии.
 Верити оперлась ладонями о стол.
 — Итак; — промолвила она, изо всех сил стараясь не выказывать своих переживаний, — когда вы отправляетесь?
 Джонас внимательно посмотрел на нее и ответил:
 — Завтра, рано утром. Верити кивнула:
 — Ну что же, счастливого пути. Мой привет Сэму Лехаю. — Она резко поднялась из-за стола. Все ясно, эго сражение она проиграла. Если это еще и не конец, то уж, во всяком случае, начало конца.
 Возможно, было бы легче, если бы Джонас сказал ей об этом прямо, без всяких недомолвок. А может быть, наоборот, было бы еще хуже. Мысль о том, что она никогда его больше не увидит, наполняла душу Верити отчаянием, но девушка прекрасно понимала, что так же трудно ей было бы примириться с тем, что он будет постоянно так вот пропадать время от времени в течение последующих пятидесяти или шестидесяти лет. Верити уже мысленно рисовала себе картину их совместной жизни — бесконечные прощания без надежды на встречу.
 «Черт, я становлюсь сентиментальной», — подумала Верити, направляясь к стойке бара и захватив по пути парочку стаканов с соседнего столика. Пытаясь удержать закипавшие на глазах слезы, она прошла через опустевший зал кафе «У нас без мяса» на кухню.
 Странно, она ведь никогда прежде не плакала! Поразительно — и что это она так расчувствовалась?! В чем дело в конце концов? Ясно ведь, что рано или поздно в Джонасе вновь проснется мятежный дух скитальца, который владел им все эти годы, пока он не встретился с ней, Верити.
 Исподволь она уже давно готовилась к чему-то подобному, но теперь, когда день наконец наступил, Верити поняла, что все ее усилия тщетны — ей не удалось уберечь свое сердце. Она теперь слишком уязвима — за последние несколько месяцев она сильно привязалась к Джонасу. Он взял все, что она могла ему дать, а теперь решил уйти как ни в чем не бывало, словно и не было всех этих месяцев.
 Вполне возможно, что он уезжает не навсегда, но только вряд ли из-за любви к ней. Нет, она лишена даже такого утешения. Если что и заставит Джонаса вернуться, то это Только необъяснимая внутренняя связь, существующая между ними. Правда, последнее время Верити уже засомневалась, долго ли продержится эта ниточка, связывающая ее с Джонасом.
 Джонас Куаррел довольно быстро научился управлять своими странными способностями, которые как-то раз чуть не довели его до безумия, едва не превратив в убийцу. Не без помощи Верити он нашел способ возвращаться из своих путешествий по таинственному временному коридору, в котором были собраны все совершенные когда-то злодейства.
 Составив стаканы в раковину, Верити вновь погрузилась в невеселые размышления. Да, Джонас будет еще обращаться к ней за помощью. Но лишь только он научится самостоятельно обуздывать ту зловещую силу, что таится в его подсознании, он тотчас покинет Верити, чтобы никогда больше к ней не вернуться.
 Впрочем, возможен и окончательный разрыв отношении. Верити выключила свет в кухне и вдруг подумала, что когда-нибудь очередное опасное приключение Джонаса закончится его гибелью.
 Как бы то ни было, теперь ей потихоньку придется свыкаться с мыслью о том, что скоро она останется одна.
 Хотя как знать… Верити тихонько потрогала живот. Пожалуй, тревожиться пока не стоит: время от времени цикл нарушается у многих женщин. Стрессы и волнения иногда и не так еще сказываются.
 Верити накинула свою любимую кожаную куртку и распахнула входную дверь. Стояла морозная февральская ночь. Дорожка, ведущая к домикам, скрытым в зарослях деревьев, уже обледенела. Верити осторожно ступила на скользкую тропинку и направилась к уютному коттеджу, где они жили вместе с Джонасом.
 Да, ее ожидает холодная, суровая зима.
 После ухода Верити в опустевшем кафе воцарилось неловкое молчание. Джонас слышал, как захлопнулась дверь за Верити, и этот гулкий звук еще долго отдавался у него в ушах. Он снова потянулся за полупустой бутылкой.
 — Верити никуда не денется, — сказал Эмерсон. — Она будет тебя ждать.
 — Боже мой, я и не думал, что она примет мой отъезд так близко к сердцу, — пробормотал Джонас. — Было ясно, что вначале она, как всегда, немного посопротивляется, но потом, выпустив пар, снова обретет способность рассуждать здраво. Черт возьми, можно подумать, мы уезжаем на год, а не на несколько дней!
 Эмерсон задумчиво смотрел на собеседника.
 — Если хочешь остаться — скажи. Я и один справлюсь.
 — Не глупи. Один — против трех негодяев?! Ты же знаешь, все совсем не так просто и безопасно, как ты расписывал Верити. Не исключено, что, заполучив деньги, они убьют Лехая и скроются.
 — Да. Видимо, Лехай потому-то и доверил мне доставку денежного выкупа.
 — Во всяком случае, постарался убедить похитителей, что, кроме тебя, он никому на свете не доверяет.
 — Старина Сэм — хитрая бестия и, конечно же, правильно все сделал. Доверься он кому-нибудь другому, пришлось бы до скончания века резаться в карты с этими негодяями в ожидании денег. Я не имею в виду никого конкретно, но большинство его так называемых друзей мгновенно забыли бы про святые узы товарищества, лишь только деньги попали бы им в руки.
 — И тем не менее на двоих приятелей он может положиться, — заметил Джонас.
 — Да, что верно, то верно. Кстати, раз уж мы заговорили об этом, я рад, что ты едешь со мной, Джонас. Но я не хочу вставать между тобой и Верити.
 — Мы с ней не ссоримся по таким пустякам, — поспешил заверить его Джонас. — Все пройдет. Просто сейчас она злится, что ей не удалось настоять на своем. Она ведь привыкла, чтобы все было так, как ей хочется. Ты сам в этом виноват — избаловал ее донельзя.
 Эмерсон вздохнул:
 — Не знаю, Джонас, может, и так, но такой, как сегодня, я ее никогда не видел. Вроде бы она смирилась, а это совсем на нее не похоже. Я всегда внушал ей, что нужно бороться до конца.
 Джонас почувствовал, как при мысли о том, что Верити решила порвать с ним раз и навсегда, внутри у него все сжалось. Он вовсе не был готов к этому — он уже успел привыкнуть к их интимным отношениям, к ее бесконечным хлопотам по поводу его карьеры или, вернее, ее отсутствия, к ее тщетным попыткам пробудить в нем честолюбивые устремления. Джонас вдруг понял, что все это время он, сам того не осознавая, беспечно наслаждался вниманием и заботой, которыми она его окружила, принимая ее любовь как должное.
 Хуже всего было то, что он твердо верил в прочность и нерушимость магических уз, которые их связывали. Для них эти узы были самым главным и не исчезнут никогда.
 Впрочем, не стоит волноваться. В этом его сила, и Верити нечего возразить. Волшебные невидимые узы связывают их крепче, чем любовь, секс или бизнес. Она не может сбрасывать сие со счетов.
 Но за последние несколько месяцев, что они жили вместе, Джонас узнал, какой Верити может быть упрямой — если уж что задумала, непременно добьется.
 Вот и теперь — раз захотелось ей вдруг вычеркнуть его из жизни, значит, обязательно сделает.
 Он допил водку, поставил стакан на стол и резко поднялся.
 — Пойду, надо собраться к отъезду.
 — Конечно, иди, — кивнул Эмерсон. — Я сам закрою кафе. Не забудь завести будильник. Завтра в пять утра мы выезжаем: надо поспеть на самолет в Мехико, а отсюда до аэропорта Сан-Франциско — полтора часа езды.
 — Я зайду за тобой около пяти. — С этими словами Джонас повернулся и не оглядываясь вышел из ресторанчика. Но он не думал о завтрашнем отъезде, а снова и снова убеждал себя, что Верити никогда его не бросит.
 В жизни Джонаса было всего несколько приоритетных вещей, к одним из них относилась и его связь с Верити. По правде говоря, Верити даже стояла на первом месте относительно всего остального, поскольку только она умела управлять той магической таинственной энергией, которой обладал Джонас. Но теперь их связывало не только это. Страсть, дружба, любовь и какие-то сверхъестественные силы притягивали Джонаса и Верити друг к другу. Джонас никогда всерьез не задумывался над тем, чтобы навсегда расстаться с девушкой, но догадывался, что Верити со своим женским чутьем давно уже подозревает его в этом.
 У женщин просто потрясающая способность выдумывать проблемы!
 Джонас вышел на улицу и вдохнул ночной морозный воздух. Здесь, в городке Секуенс-Спрингс, как и во всей Северной Калифорнии, зима в этом году выдалась на редкость суровая. В январе даже выпал снег, и Джонас нисколько не сомневался, что к концу февраля сугробов еще прибавится.
 В Мехико, должно быть, сейчас тепло… но, конечно, не так тепло, как в постели Верити.
 Джонас подумал о том, что несколько ночей придется провести без своей рыжеволосой красавицы, и ему стало совсем тоскливо. Он поднял воротник своей утепленной замшевой куртки. Хорошая куртка, спасибо Верити, это ее подарок на Рождество. До приезда в Секуенс-Спрингс у Джонаса никогда не было теплых вещей — они просто были ему не нужны.
 Последние годы ему пришлось поскитаться по югу страны и в Мексике. Жаркий влажный климат тех мест, легкий океанский бриз — все это, естественно, успокаивало, лишало всяческих тревог. Люди там беззаботны, пьют ром и текилу и не жалеют о прошлом. Попадая туда, человек торопит будущее. Да, там, пожалуй, можно спрятаться и от самого себя.
 Джонас поглубже засунул руки в карманы и направился вниз по тропинке к коттеджу Верити. Из окон дома лился теплый уютный свет. Рядом, на берегу озера, возвышалось грандиозное здание в неоклассическом стиле — минеральный курорт «Секуенс-Спрингс». Он был прямо-таки залит светом, и в темноте это мерцание огней казалось бесконечно далеким. Иногда по вечерам Верити принимала там горячие целебные ванны с минеральной водой. Джонасу оставалось только надеяться, что сегодня она изменит своей привычке.
 Поднимаясь по лестнице, Джонас заметил знакомую тень у окна. От сердца тотчас отлегло: Верити дома, она его ждет! Он распахнул дверь, гадая, какой прием ему уготован.
 Верити резко обернулась на стук двери и тут же поспешила закрыть за ним. Она уже приготовилась ко сну: на ней была фланелевая ночная рубашка, сверху — стеганый халатик. Непокорные огненно-рыжие волосы девушка собрала на затылке, открыв тем самым лицо с тонкими чертами и большими выразительными глазами.
 Джонас вмиг ощутил охватившее его желание, еще сильнее ему вдруг захотелось защитить свою рыжую упрямицу от всех невзгод. Он нужен ей! Да, конечно, порой она бывает чертовски упряма и ни за что не признается в этом даже самой себе, но, несмотря на все свои шипы и колючки, по сути, очень ранима и беззащитна. Рядом с ней должен быть мужчина, который бы ее опекал.
 Джонас оценивающе взглянул на нее. Нет, она почти не поправилась — все такая же худышка. Напрасно он пытался немножко «откормить» ее этой зимой — все усилия пропали даром. Верити слишком много работала. Владелице кафе «У нас без мяса», ей не понаслышке были знакомы все тревоги и тяготы мелкого предпринимателя. Джонас одним из первых откликнулся на объявление и сначала работал у нее и посудомойщиком, и официантом — в общем, кем придется. Потом Верити принялась учить его тонкостям кулинарии, приготовлению преимущественно вегетарианских блюд, которыми и славилось ее кафе.
 В общем, такая работа Джонаса вполне устраивала, тем более что одним из ее главных преимуществ была общая постель с боссом. Кроме того, Джонасу было доподлинно известно, что до него с этим боссом никто не спал: Верити оказалась девственницей.
 — Что пьешь? — спросил Джонас, снимая куртку. Он решил начать издалека.
 — Цветочный чай, — ответила она, держа чашку обеими руками. — Хочешь?
 — Нет, спасибо.
 — Зря, неплохо успокаивает. Быстрей заснешь. Ну что ж, она хотя бы не кричит, и то ладно.
 Джонас немного приободрился и, снова окинув ее взглядом, слегка усмехнулся.
 — Я знаю лекарство и получше. Ложись в постель, я сразу тебя вылечу. — Он стал расстегивать рубашку. Верити, ничего не ответив, по-прежнему стояла рядом и маленькими глотками пила горячий чай. Джонас заметил какую-то тревогу в ее глазах, и это ему совсем не понравилось. Он вдруг вновь забеспокоился.
 — Во сколько вы завтра уезжаете?
 — В пять. Я встану минут пятнадцать пятого: нужно еще побросать кое-что в дорожную сумку. Так, мелочи всякие — мы ведь едем ненадолго, — добавил он, сделав ударение на последнем слове.
 — Похоже, ты собираешься захватить с собой и этот нож? — язвительно поинтересовалась Верити.
 — Милая, я всегда с ним путешествовал и без него прямо как без рук. Не беспокойся, это всего лишь мера предосторожности. Я не собираюсь пускать его в ход.
 — Не верю, — спокойно возразила она. — Вы с отцом не просто передадите бандитам выкуп — вы ведь собираетесь отбивать у них Сэмюэля Лехая, так?
 Джонас стиснул зубы. Сняв рубашку, он перекинул ее через плечо и пристально посмотрел на Верити.
 — Ошибаешься — это всего лишь обмен: мы передаем им деньги, они отпускают Лехая. Не думаю, что им нужна его жизнь.
 — Ну конечно.
 Джонас нетерпеливо передернул плечами.
 — Лехай — друг твоего отца. Неужели же Эмерсон бросит его в беде?
 — Нет, я так не думаю, — ответила Верити, прихлебывая чай.
 — Тогда, может, ты думаешь, что я отпущу Эмерсона в Мексику одного?
 — Нет. — Верити поставила чашку на стойку бара, потом вновь обернулась к нему и улыбнулась.
 Конечно, эту улыбку не сравнить с ее ослепительной улыбкой «смотрите-я-неотразима», но все же это была улыбка — легкая, удивительно нежная и слегка таинственная, что, впрочем, не очень понравилось Джонасу.
 Он уже не раз замечал, что всю последнюю неделю Верити улыбается ему как-то по-особенному, и не шутку встревожился. Ему казалось, что Верити известно что-то такое, о чем он даже не подозревает — какая-то страшная тайна.
 Джонас бросил рубашку на стул и, раскрыв объятия, подошел к Верити. Она обняла его, прильнув к его груди, а он, наклонившись, зарылся губами в ее волосы.
 — Я вернусь сразу же, как только смогу, маленький деспот, — пообещал он. Ее запах успокоил мужчину, все тревоги и волнения, которые пробудились в нем за последние несколько часов, улеглись. «Все будет хорошо», — повторял он про себя. Верити дождется его. Она любит домашний уют и никуда не поедет, останется здесь.
 — Ложись сегодня пораньше, — мягко промолвила она, игнорируя его предыдущее замечание. — Тебе надо выспаться перед дорогой.
 — Это самое лучшее из того, что пришло тебе в голову за весь день.
 Он подхватил ее на руки и направился по коридорчику в спальню. Сквозь халат и тонкую ткань ночной сорочки он ощутил ее округлые бедра, Джонас мгновенно воспламенился от страсти, и знакомый чувственный голод потихоньку завладел всем его существом.
 Верити не перестала загадочно улыбаться, даже очутившись на кровати. Забравшись под одеяло, она откинулась на подушки и стала молча наблюдать, как он расстегивает «молнию» на джинсах.
 — Знаешь, я, кажется, уже привык к этому, — внезапно сказал Джонас, раздевшись и устроившись рядом, возбужденный и готовый на подвиги.
 — Что ты имеешь в виду?
 — То, что я каждую ночь провожу вместе с тобой. Это становится для меня естественным и привычным. — Он потянулся, чтобы обнять ее, и почувствовал, как она напряглась.
 — Возможно, даже слишком привычным. — Она упорно не желала встречаться с ним взглядом. Кончиками пальцев она легонько перебирала курчавую поросль у него на груди.
 Джонас застыл.
 — Что, черт возьми, это значит? Верити слегка пожала плечами.
 — Ничего. Просто я подумала, что тебе наскучило в Секуенс-Спрингс. И то правда, места здесь ничем не примечательные.
 Услышав такие слова, Джонас почувствовал облегчение, прижался губами к ее шее и ответил:
 — Мне и здесь хорошо.
 Она прильнула к нему, и он, осторожно сжав ее ногами, снял с нее рубашку. Мгновение спустя она уже томно лежала перед ним нагая и нежная, а он ласково касался изящных изгибов ее тела. Она была такой желанной, такой горячей. Он накрыл ладонью ее грудь и тут же почувствовал, как затвердел сосок. Услышав слабый прерывистый вздох, мужчина застонал и склонился к ее губам.
 Верити провела рукой по его груди, скользнула вниз, как бы дразня, стала ласкать чресла, потом ощутила его твердую плоть. Она могла завести Джонаса одним прикосновением, зная, как и где ласкать, как привести в трепет, как заставить сгорать от страсти. Она чуть усилила нажим, и теперь пришел его черед задыхаться от захлестнувшей его волны наслаждения.
 — О Боже, любовь моя, как же хорошо, — хрипло выдохнул он. — Твои ласки поистине волшебны!
 — Тебе спасибо, — смущенно пробормотала она. — Я всему научилась от тебя.
 — Помни только одно, — выдохнул он, чувствуя, что жажда обладания вот-вот захлестнет его с головой. — С другим у тебя так не получится.
 — Правда? А я-то думала, ночью все мужчины одинаковы.
 — Ерунда. Вранье. — Джонас медленно раздвинул ей ноги в поисках горячего, влажного лона. — Верити, я не шучу. То, что происходит между нами, ни с кем больше не повторится. А иначе почему, спрашивается, ты до встречи со мной избегала мужчин?
 Он в темноте уловил ее улыбку.
 — Но ты ведь сам не раз давал мне понять, что во всем виноваты мой острый язычок и невыносимый характер. Кто еще, кроме тебя, смог бы это вынести?
 Джонас усмехнулся:
 — Ну, это всего лишь одна из причин. Главное же в том, что ты ждала именно меня и только потому оставалась одна. Поверь мне, это так. Тебе повезло, что я решил не обращать внимания на шипы и колючки, раз уж захотел добраться до розы.
 — Джонас, ты слишком высокого мнения о себе.
 — Мужчина должен гордиться своими завоеваниями. А укрощение строптивой — чем не подвиг?
 В наши дни не много найдется способных на такое. Секрет этого искусства безвозвратно утерян.
 — Неужели?
 — Угу.
 Он медленно заскользил вниз, наслаждаясь пьянящим ароматом ее тела по мере продвижения к цели. Наконец Джонас устроился между ее бедер, приподнял ей ноги и положил их себе на плечи. Затем осторожно коснулся пальцами лона и потянулся к нему губами.
 — О Джонас!
 Своими острыми ноготками она вонзилась ему в спину, в то время как он припал к ее влажной, пряной плоти. Он слышал прерывистый стон наслаждения и упивался осознанием собственного опыта и умения.
 То, что под его прикосновениями Верити из независимой и упрямой недотроги превращалась в соблазнительную колдунью, которой нужен был он и только он, всегда разжигало в нем первобытную страсть. Она трепетала в его руках, и Джонас желал, чтобы этот миг длился вечно. Только рядом с ней он ощущал себя по-настоящему мужчиной, она пробуждала в нем никогда прежде не изведанные чувства.
 Он еще глубже зарылся в нее, сходя с ума от аромата женской страсти. Верити конвульсивно царапала его; сегодня ночью она, кажется, собирается оставить любовные отметины на его теле.
 Джонас еле сдерживался. О эти хриплые вскрики наслаждения! Он снова и снова ласкал самые укромные уголочки ее плоти, пока узелок ее страсти не превратился в тугой трепещущий бутон.
 Больше ждать Джонас не мог. Почувствовав, как она напряглась, он рванулся вверх. Верити же потянулась, прижалась к нему и обвила его ногами. Он, как слепой котенок, тыкался ей в лицо, наконец, отыскав ее губы, впился со всей страстностью, на которую только был способен, приходя в исступление оттого, что на губах его еще сохранился вкус ее страсти.
 — Обними меня! — хрипло выдохнул он. — Обними покрепче, Верити. — Точно так он говорил ей, когда выпускал на свободу таинственную силу, позволяющую ему заглядывать в прошлое. Она была нужна ему и тогда, когда его обступали тени минувшего, и теперь, когда им полностью овладела страсть.
 — Да, Джонас, да!
 Он медленно, с силой вошел в нее. Ему хотелось еще раз ощутить ее упругую шелковистую плоть. И снова, в который раз, поразился тому, с какой готовностью она отвечает на его ласки. Под его настойчивым, ощутимым нажимом влажные ножны стали горячими, затем раскрылись, и он проник глубоко внутрь, окруженный со всех сторон ее теплом.
 Оба они потеряли счет времени, и, лишь ощутив судорожное биение девушки, Джонас бросился в бушующее море страсти.
 Пик наслаждения последовал сразу же. Из груди его вырвался хриплый крик триумфа и удовлетворения, и он в изнеможении рухнул на постель. Испарина выступила у него на лбу, и он наслаждался последними мгновениями их близости.
 Он знал по опыту, что если помедлит еще минуту, то желание его вспыхнет с новой силой. Придется остановиться, если он сегодня еще хочет поспать.
 — Я люблю тебя, Верити.
 — Я тоже тебя люблю, — прошептала она в ответ. Он на мгновение замер, прислушался к себе, затем нехотя повернулся на бок. Обняв Верити и придвинувшись к ней поближе, он совсем было успокоился и уже засыпал, уставший и умиротворенный, когда Верити вдруг сказала:
 — Думаю, — в темноте ее голос прозвучал слишком громко, — мне пора съездить куда-нибудь отдохнуть. Я, видимо, так и сделаю, пока вы с отцом будете в Мехико.
 Усталость Джонаса как рукой сняло. Его охватила безудержная ярость, в основе которой лежал страх — жуткий страх, что мучил его последние две недели.
 Джонас не хотел себе в этом сознаваться, но его пугала сама мысль о том, что он, вероятно, больше не устраивает Верити как любовник и компаньон.




 Глава 2


 — «Отдохнуть»?! — Джонас подскочил на постели. — Что, черт побери, ты имеешь в виду?
 Верити откинулась на подушки, задумчиво глядя в темноту. Реакция Джонаса испугала девушку.
 — Похоже, мне нужен отдых. Ты сам говорил, что я слишком много работаю, — спокойно добавила она. — Ну вот, сейчас для этого самое время: середина зимы, бизнес идет плохо. По вечерам в кафе заходят только посетители из минеральной здравницы да случайные туристы. Закрой я свое заведение на неделю, никто даже и не заметит, а на Гавайях в это время года, должно быть, чудно.
 — Значит, думаешь, всем все равно, если ты на неделю уедешь за солнцем и развлечениями на острова? — гневно спросил Джонас. Он грозно склонился над Верити, обхватил ее голову руками. — Ну так я тебе скажу: мне вовсе не все равно, далеко не все равно. Не думай, что я спокойно позволю тебе прохаживаться в бикини перед стадом пляжных бездельников.
 Верити его заявление совсем не понравилось.
 — Значит, тебе можно «за солнцем и развлечениями»в Мексику, а мне нельзя?
 — Боже всемогущий! — воскликнул Джонас. — Ты прекрасно знаешь, что я еду в Мексику не в игрушки играть! И нечего представлять мою поездку увеселительной прогулкой.
 — Я могла бы полететь с вами и подождать в Акапулько, пока вы с отцом закончите все дела, — неожиданно предложила она.
 — Нет, это исключено. Не хочу, чтобы ты ехала в Мексику. Как, по-твоему, я смогу сосредоточиться на деле, если поминутно буду думать, как ты там, в Акапулько? Выкинь эту идею из головы, Верити. Ты останешься здесь — мне так куда спокойнее. Но если ты серьезно подумываешь об отдыхе, можно поехать куда-нибудь вместе, когда я вернусь. Так что решай пока куда. Предоставляю тебе полную свободу выбора.
 — Разве я могу что-либо планировать заранее? Ведь неизвестно в точности, когда вы вернетесь.
 — Скорее всего приедем через неделю. Вряд ли мы дольше провозимся с выкупом. Десять дней — максимум. Планируй наш отпуск недели через две — так надежнее. А еще лучше — через месяц. Черт возьми, есть же у тебя хоть капля здравого смысла, — процедил Джонас сквозь зубы. Было заметно, что он едва сдерживается.
 Верити обвила руками его шею и почувствовала, как он напрягся.
 — Ты ведь будешь беречь себя там, в Мексике? Обещаешь, Джонас?
 — Я всегда осторожен, Верити, но мне вовсе не хочется, чтобы ты устраивала себе каникулы во время моей отлучки. Слышишь?
 — Слышу. — Она слегка привлекла его к себе, несмотря на некоторое сопротивление, и изобразила обольстительную улыбку. — Я буду скучать по тебе, Джонас.
 Он поколебался мгновение, потом, видимо, успокоился и, подавшись к ней, заключил в объятия.
 — Мне тоже будет не хватать тебя, маленький деспот. Веди себя хорошо в мое отсутствие.
 — А ты все-таки будь осторожен, Джонас. И позаботься об отце — он ведь уже не молод.
 — Твой старик еще даст сто очков вперед многим молодым. Годы у него, конечно, уже не те, но тем не менее он свое возьмет — ум у него стал еще изворотливее. — Джонас наклонился и коснулся губами губ Верити. — Не волнуйся, любовь моя. Я за ним присмотрю.
 — И за собой тоже. Сейчас не так-то просто найти хорошего посудомойщика.
 — Как приятно, когда тебя ценят. Не торопись искать мне замену — я скоро вернусь.
 — Договорились. — Ее руки скользнули вниз, к его мускулистым ягодицам, девушка слегка сжала их.
 — Ты прямо ненасытная какая-то! — Он влажным и теплым ртом поцеловал ее в грудь.
 — Мне повезло, что ты всегда готов.
 — Везение тут ни при чем. — Он осторожно раздвинул ей ноги. — Ладно, к черту сон, — пробормотал он, целуя ее в шею. — Отосплюсь в самолете.
 Эмерсон выглянул в окно джипа и на прощание махнул дочери рукой. Верити, стоя в дверях своего кафе, замахала ему в ответ и послала воздушный поцелуй.
 — Похоже, прошлой ночью ты здорово потрудился, уговаривая ее, — заметил Эмерсон. — Сегодня с самого утра она весела, как птичка. А я-то напоследок ждал бесконечных нотаций и жалоб на мужской шовинизм.
 Джонас повернул на дорогу из Секуенс-Спрингс. Было еще темно, и сонный городок мирно дремал на берегу озера.
 — Вчера она совсем не веселилась. Слышал бы ты ее, Эмерсон. Она, видите ли, решила поехать отдохнуть. Одна, без меня! Как тебе это нравится? Она улетит на Гавайи, в то время как мы будем в Мексике. Знаешь, я бы ее хорошенько отшлепал, если бы в тот самый момент, когда я попытался это сделать, она не вцепилась мне в ногу своими коготками. Стоит мне куда-нибудь собраться, как Верити уже мечтает удрать на острова.
 Эмерсон усмехнулся краешком рта, задумчиво глядя на дорогу прямо перед собой.
 — Ты отговорил ее?
 — Черт возьми, конечно! Сказал, что, если она и впрямь решила отдохнуть, мы отправимся в путешествие вместе, когда я вернусь. За эту неделю пусть решит, куда мы поедем, — это поможет ей отвлечься.
 — Я думаю, она права — ей действительно нужен отдых, — с расстановкой промолвил Эмерсон. — В последнее время она сама не своя, ты заметил?
 Джонас ответил не сразу.
 — Да, заметил, — выдохнул он наконец, а сам подумал, что дорого бы дал за то, чтобы узнать, что она замышляет. Последнее время он частенько заставал ее погруженной в раздумья, как будто она прислушивалась к себе, решая, по-видимому, произвести в своей жизни кое-какие перемены.
 От этой мысли у Джонаса мурашки пробежали по спине. Было такое чувство, словно кто-то хочет отнять его собственность. Он со злостью вцепился в руль. Верити собирается найти ему замену? Пусть лучше и не мечтает! Двадцать восемь лет ждала его — свой первый сексуальный опыт она приобрела в двадцать восемь, ее влекло к нему, как дельфина к воде. Неужели теперь она считает, что он ей не подходит и напрасно она так долго ждала своего первого мужчину?!
 — Ты уверен, что отговорил ее ехать на Гавайи? — спросил Эмерсон.
 Джонас стиснул зубы, вспомнив, что прошлой ночью Верити так и не дала ему твердого обещания.
 — Она не осмелится. В противном случае ей придется дорого за это заплатить.
 — Ах, до чего же удобен «мужской шовинизм»! Неудивительно, что мы, мужчины, так держимся за него, обретая обманчивое, но приятное чувство уверенности, когда особенно в нем нуждаемся. — Эмерсон сухо рассмеялся.
 Джонас нащупал в кармане рубашки золотую сережку Верити. Он не расставался с этой вещицей с тех самых пор, как нашел ее ночью на пыльной мексиканской улочке.
 — Я черпаю уверенность совсем не в этом, — заметил он. Легкое дрожание сережки отчасти успокоило его.
 — Ну что же, поскольку о планах моей дочери говорить бесполезно, давай поговорим о наших перспективах. Надо же как-то выручать Лехая.
 — Ты хочешь сказать, что у тебя есть план его спасения? — уточнил Джонас, бросив на своего спутника удивленный взгляд.
 — Ого, да ты, верно, забыл, что я сочиняю приключенческие романы? Конечно, есть, и не один! Да ты и сам наверняка понимаешь, что нельзя так вот просто передать деньги и ждать, пока они выпустят Лехая. Надо освободить его.
 — Что ж, давай обсудим, Эмерсон. Итак, что нам понадобится?
 — Прежде всего ты и твой верный нож. К счастью, мой мальчик, у тебя много самых неожиданных талантов.
 На четвертый день после отъезда Джонаса и Эмерсона Верити направилась с утра в бюро путешествий Секуенс-Спрингс. Вечером того же дня она закрыла кафе раньше обычного, поскольку посетителей было слишком мало, и направилась в минеральную здравницу, захватив с собой несколько туристических проспектов.
 Огромный зал минерального курорта, отделанный в европейском стиле, был почти пуст. Сверкал белый и голубой кафель, в ваннах булькало. Верити быстро разделась и скользнула в горячую воду с добавкой ароматической лекарственной соли. Пристроив проспекты па кафельный бортик, она с удовольствием принимала ванну, одновременно рассматривая фотографии солнечных островов и тропических морей.
 Сегодня вечером она твердо решила не сидеть всю ночь на телефоне, дожидаясь, когда Джонас соизволит ей позвонить. Вряд ли он объявится сегодня, раз уж не удосужился сделать это за прошедшие четыре дня. Эти дни показались Верити самыми долгими и томительными в ее жизни.
 Кроме того, ей до смерти надоело вновь и вновь перечитывать коротенький стишок, который она нашла приколотым к своей подушке в то самое утро, когда Джонас уехал.
 Жди меня, любовь моя,
 Пусть на дворе бушует вьюга,
 И пусть зима приходит к власти.
 В горячих снах моих, богиня,
 Вновь повстречаем мы друг друга,
 Противиться не в силах нашей страсти.
 Но если отдыхать уедешь без меня, подруга,
 Тебе клянусь, что с горя я напьюсь.
 «С горя я напьюсь». Верити поморщилась. Если Джонас думает, будто она приняла эту песенку за один из любовных сонетов эпохи Возрождения, которые, по его словам, ему доводилось переводить, то он глубоко ошибается. В любом случае это не оправдывает его четырехдневного молчания.
 — Верити! Наконец-то, я тебя обыскалась. Звонила тебе домой и в кафе, но мне никто не ответил. И я поняла, что найду тебя только здесь.
 Верити подняла взгляд от фотографии с видом белоснежного курортного домика на берегу залива:
 — Привет, Лаура. Что новенького? Лаура Гризвальд радостно ухмыльнулась:
 — Не могу утверждать наверняка, но, по-моему, у Джонаса есть шанс получить работу по специальности.
 Верити отложила журнал:
 — Работу?
 — Я знала, что тебя это заинтересует. — Лаура тряхнула головой, откинув со лба золотисто-каштановые кудри. Все в ней излучало бодрость и здоровье. Она и ее муж Рик являлись владельцами минерального курорта и были ходячей рекламой своего заведения. Лаура присела на краешек ванны и продолжила:
 — Двое молодых людей — я решила, что они брат с сестрой, — заглянули сюда незадолго до твоего прихода. Сказали, что ищут Джонаса Куаррела. За этим они и приехали в Секуенс-Спрингс.
 Верити быстро выпрямилась, натянувшись как струна. Последний раз те, кто интересовался Джонасом, чуть не убили его.
 — Они называли его по имени?
 — Да. Сказали, что им нужен профессионал. Я, конечно, сразу догадалась, что они проделали весь этот путь не для того, чтобы найти себе блестящего посудомойщика, и поэтому решила, что их интересуют его научные изыскания. Думаю, что это интересно если не Джонасу, так тебе. Насколько я помню, ты всегда хотела подыскать для него более интеллектуальную работу.
 — Если хочешь знать, он написал статью в исторический журнал, и она появилась в печати две недели назад, — гордо объявила Верити. — Можешь взять у меня журнальчик. Я заказала себе двадцать экземпляров.
 — Да что ты говоришь! — с наигранным изумлением воскликнула Лаура. — Помню, помню, ты как-то рассказывала. Значит, это статья об эпохе Возрождения?
 — Вот именно. Он там рассматривает современную технику фехтования в сравнении с теми приемами, что были распространены в эпоху позднего Возрождения. — Не было нужды упоминать, что Джонас знаком с предметом своих исследований не понаслышке: доказательством тому служил ужасный шрам на его плече.
 Верити вспомнила, как долго она уговаривала его заняться статьей. В конце концов он сдался, но чего ей это стоило! Дело в том, что ей было больно наблюдать, как деградирует недюжинный разум, пока его обладатель моет тарелки в ресторане. Впрочем, Джонаса это, похоже, нисколько не волновало.
 Когда по почте пришло уведомление, что редакция журнала приняла статью, Верити показалось, что она радовалась куда сильнее, чем он сам. Конечно, Джонас был когда-то преподавателем в Винсент-колледже и, вероятно, публиковался и в более престижных журналах. И все же один из номеров журнала «История Возрождения» она решила поместить в рамочку, а на остальных попросила Джонаса проставить автографы.
 — Кто эти люди и зачем им Джонас? — спросила Верити.
 — Я же сказала — брат с сестрой Уорвик, а зовут их Даг и Элисса. Даг — биржевой маклер, на вид ему лет двадцать девять — тридцать. Очень симпатичный. Такие обычно разъезжают на «БМВ»и носят шикарное нижнее белье. Элисса года на два моложе. Она просто лучится какой-то слащавой доброжелательностью, все время улыбается, так что от ее приторной любезности тошно становится. У меня есть подозрение, что она занимается метафизикой.
 — Хочешь сказать, что она верит в духовных проводников, магические кристаллы и прочую ерунду?
 — По крайней мере так мне показалось. Даг в отличие от нее выглядит вполне нормальным. По-моему, оплачивать услуги Джонаса будет именно он.
 — Интересно, что им нужно от Джонаса? Лаура пожала плечами.
 — Ты мне как-то говорила, что, прежде чем пуститься на поиски приключений, несколько лет тому назад твой Джонас был признанным знатоком предметов старины и музейных экспонатов. Может, Уорвики хотят знать его мнение насчет каких-нибудь приобретений? Как думаешь, Джонаса это заинтересует?
 — Чего не знаю, того не знаю, но лично мне эта идея нравится. В конце концов должен же Джонас когда-то начать применять свои знания и… хм… опыт? — Верити никогда не говорила ни Лауре, ни кому-либо другому, что талант Джонаса был из области сверхъестественного. — Я очень беспокоюсь, что он растратит жизнь впустую. Как мой отец, — добавила Верити, сокрушенно покачав головой.
 — Все ясно: желание перевоспитать Джонаса стало твоей навязчивой идеей. Хорошо еще, что он на тебя за это не сердится, — усмехнулась Лаура. Она прекрасно знала свою подругу. — Когда Эмерсон с Джонасом вернутся из своей поездки?
 — Со дня на день, — ответила Верити и забарабанила пальчиками по бортику, упорно не замечая немого вопроса в глазах Лауры. Не могла же она выложить ей, что Эмерсон с Джонасом поехали в Мексику выручать из беды своего старого друга, приобретшего за годы жизни весьма сомнительную репутацию, которого теперь угораздило попасть в заложники. Такие друзья бросают тень на семью, поэтому Верити пришлось сказать, что Джонас просто помогает Эмерсону в одном частном деле.
 — Я спрашиваю только потому, что Уорвики, вероятно, пробудут здесь недолго, — заметила Лаура с ноткой сомнения в голосе.
 — Если у них есть какие-то конкретные предложения, я, конечно же, ни за что не скажу, что не знаю, когда он вернется. Напротив, если дело стоящее, я всеми силами постараюсь их тут задержать. Кстати, Лаура, почему бы тебе не пригласить их ко мне в кафе завтра утром? Скажи, что я распоряжаюсь его делами, или что-нибудь в этом роде. Лаура вскинула голову:
 — А ты и впрямь занимаешься его делами? Верити улыбнулась:
 — Если честно, я сама себя назначила на должность менеджера. И не смотри на меня так, Лаура. Джонас-то ведь палец о палец не ударит, чтобы найти работу по способностям. Значит, этим придется заняться мне. — Она нахмурилась, обдумывая что-то еще. — Знаешь, если сделать ему небольшую рекламу, то дела у Джонаса пойдут. Конечно, мне никогда не удастся заставить его вернуться к научно-исторической деятельности, но он может стать консультантом для таких, например, как Уорвики. А, придумала!
 — Что придумала?
 — Мы представим Джонаса консультантом в области истории. Неплохо звучит?
 — Да, шарики у тебя в голове так и крутятся. — Лаура встала. — Ладно, я приглашу их на завтра к тебе в кафе. Надеюсь, Джонас ничего не будет иметь против, когда узнает, что за время своего отсутствия превратился в «консультанта в области истории».
 — С Джонасом я поговорю, — не слишком уверенно произнесла Верити. — В конце концов должен же он понимать, что это делается для его же блага. У него слишком светлая голова, чтобы всю жизнь мыть тарелки. Настанет день, и он еще мне спасибо скажет.
 — Я бы на твоем месте еще хорошенько подумала, прежде чем отпускать такого прекрасного посудомойщика и официанта. В наши дни так трудно найти надежного помощника. Ну да ладно, я не собираюсь навязывать свое мнение. Развлекайся на здоровье.
 — Разве я развлекаюсь? Лаура ухмыльнулась:
 — Не прикидывайся! Вы с Джонасом прекрасно понимаете друг друга. Ты постоянно твердишь, что он должен совершенствоваться, наконец это ему надоедает и он уносит тебя в постель — на прошлой неделе так оно и было. Клемент, бармен, да и вообще все посетители долго потом смеялись, когда вы ушли. А отец твой прямо-таки заходился от хохота.
 Верити вмиг зарделась: она прекрасно помнила тот инцидент.
 — О, мне было так неловко. Я готова была убить Джонаса.
 Да, в тот день она действительно в очередной раз приставала к Джонасу с просьбой написать еще одну статью для журнала. Она только что получила свои двадцать экземпляров «Истории Возрождения»и нисколько не сомневалась, что теперь сломала сопротивление любимого. Решив, что отныне для Джонаса все двери открыты, Верити попыталась убедить его сделать еще шаг навстречу собственному счастью.
 Джонас весь день терпеливо сносил ее нотации, но к вечеру не выдержал. Они как раз сидели тогда с Лаурой и Риком в комнате отдыха минерального курорта и пили коктейль.
 Джонас спокойно выслушал ее очередную тираду о том, как важно сейчас не упустить свой шанс и послать еще одну статью, затем взял из рук Верити бокал с соком, забросил ее на плечо и донес так до самого дома. И занимался с ней любовью до тех пор, пока Верити напрочь не позабыла о журнальных статьях и самосовершенствовании.
 — Может, тебе и было неудобно, — улыбаясь, заметила Лаура, — зато все остальные получили массу удовольствия…
 — Интересно знать, чью сторону ты поддерживаешь? — Верити сердито сверкнула глазами.
 Насмешливое выражение мигом слетело с лица Лауры.
 — Конечно, я на твоей стороне, — серьезно ответила она. — Да ты и сама это знаешь. Мы ведь подруги, не так ли?
 Верити уныло усмехнулась:
 — Да, конечно.
 — И, как твоя подруга, я должна заметить… Верити подняла голову:
 — Ну, что еще?
 — Не знаю, как и начать-то. Ладно, спрошу прямо: Верити, у тебя что-нибудь не так?
 Верити остолбенела от неожиданности:
 — То есть как это «не так»?
 — Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я. С тобой последнее время творится что-то неладное. Такое впечатление, что у тебя тяжело на душе. Знаешь, все свои проблемы ты можешь выложить сестренке Лауре, и мы вместе что-нибудь придумаем.
 Верити развела под водой руками, и по воде побежали маленькие волны.
 — Спасибо, Лаура, все в порядке. Просто я стала чаще задумываться.
 — О Джонасе и вашем с ним будущем?
 — Да, что-то вроде того.
 — Ну что же, давно пора. Когда ваша свадьба, Верити?
 Верити вскинула голову.
 — Мне еще и предложения-то не делали, — резко бросила она.
 — С каких это пор Верити Эймс ждет от кого-то, а тем более от мужчины, решения своей судьбы? — усмехнулась Лаура. — Пожалуйста, не дурачь меня. Если бы ты хотела выйти за Джонаса замуж, то нашла бы способ принудить его.
 — Как ты сама только что сказала, под венец Джонаса можно затащить только силком, — сухо заметила Верити.
 — Возможно. Но вряд ли он стал бы слишком упираться, если бы ты связала его и приволокла к алтарю.
 — Очень романтично.
 — Ни одна умная женщина не поддастся романтическим иллюзиям, когда дело касается цели жизни. А ты ведь умная женщина, Верити, отсюда я делаю вывод, что Джонас Куаррел тебя не интересует. Итак, повторяю свой первоначальный вопрос: что случилось, сестренка?
 Верити подумала было о приборе для тестов на беременность, который она украдкой разглядывала сегодня в местной аптеке, потом вспомнила, что Джонас захватил с собой в Мексику всего лишь несколько смен белья и этот зловещий нож, которым владел просто мастерски.
 — Ничего не случилось, Лаура, не волнуйся. Просто очень устала — надо бы мне съездить куда-нибудь отдохнуть. — Верити вынула руку из воды и протянула подруге глянцевый проспект. Капельки воды упали на фотографию с видом отеля на пляже. — Что скажешь о Гавайях?
 — Так ты решила отдохнуть?! Знаешь, по-моему, это неплохая идея.
 На следующий день Даг с Элиссой появились в кафе «У нас без мяса» около двух. Верити сразу же убедилась в наблюдательности Лауры. Даг Уорвик с виду был преуспевающим молодым бизнесменом: тщательно уложенные светло-каштановые волосы, ровный загар, рубашка от Ральфа Лорена, брюки цвета хаки со стрелочками. Ox уж эти стрелочки! Последний раз, когда Верити с Джонасом были в Сан-Франциско, она все пыталась уговорить его купить такие брюки, но Джонас уперся как бык. В результате они вернулись домой с парой совершенно новых джинсов «Левис», даже без модного эффекта потертости. Джонас определенно абсолютно равнодушен к одежде.
 Элисса Уорвик обладала весьма необычной внешностью. Благодаря описанию Лауры Верити не удивилась, увидев огромные лучистые глаза и открытую улыбку, но уж никак не ожидала встретить такое привлекательное лицо, пышные формы и очень светлые, почти серебристые прямые волосы длиной до плеч.
 Одета Элисса была во все белое: белая шелковая блузка, расстегнутая чуть ниже, чем того требовала мода, белая вязаная юбка и белые туфли-лодочки.
 Белый цвет прекрасно оттенял мерцающие драгоценности у нее на руках, шее и запястьях. В ушах позвякивали огромные серьги; ожерелье в несколько разноцветных нитей мерцало на пышной груди, а широкие браслеты, что закрывали руку почти до локтя, гармонировали с золотыми подвесками-колокольчиками на лодыжках.
 — Вы, должно быть, Верити? — дружелюбно осведомилась Элисса, протягивая ей свою изящную руку — на каждом пальце красовалось кольцо, а длинные ногти были покрыты перламутровым лаком. — Наслышаны о вас от Лауры Гризвальд. Она сказала, что раз уж мы заглянули в Секуенс-Спрингс, то никак нельзя уехать, не отведав вашей кухни.
 Верити проводила гостей к столику:
 — Прошу вас, садитесь. Я скоро освобожусь и с удовольствием побеседую с вами. Только-только управилась! Может, пока закажете что-нибудь?
 Даг Уорвик уже давно заметил поблескивающую в углу кофеварку и с улыбкой промолвил:
 — Хорошо бы по чашечке эспрессо или кофе с молоком — мы только что пообедали в здравнице.
 Верити кивнула. Эту огромную кофеварку установили два месяца назад, вернее, установил ее не кто иной, как Джонас. Ему удалось запустить эту сложную машину всего за два часа. Поистине более расторопного помощника еще поискать.
 Верити приготовила два эспрессо, подала Уорвикам. Даг с Элиссой благодарно улыбнулись. Через несколько минут ресторанчик покинул последний посетитель, и Верити тоже заварила себе кофе.
 — Говорят, вы ищете Джонаса, — сказала она, подсаживаясь к Уорвикам. — К сожалению, он сейчас в отъезде. Дела, знаете ли, в Мексике — консультирует одного своего клиента.
 Элисса, не сдержав возгласа удивления, чуть не пролила свой кофе.
 — Полагаю, по роду деятельности ему частенько приходится отлучаться.
 Верити, кашлянув, заметила:
 — Вот именно. Он очень много путешествует, в его отсутствие дела веду я. Впрочем, он появится со дня на день. Позвольте полюбопытствовать, как вы его разыскали? Последние несколько лет он много работал за границей и только недавно переехал в Секуенс-Спрингс. — Верити замолчала, чтобы перевести дух. Похоже, она хватила через край. Слышал бы ее сейчас Джонас! Он наверняка бы в смущении принялся надраивать свои ботинки.
 Но если Даг с Элиссой и были удивлены тем, что «консультант»с мировым именем разместил свой офис в скромном вегетарианском кафе на окраине захолустного городишки, то из вежливости предпочли не выказывать этого.
 — Джонаса нам рекомендовал один наш знакомый, — объяснила Элисса, — мой близкий друг. У него потрясающая интуиция в таких делах. Я посвятила его в свои проблемы, и он навел кое-какие справки. У Престона обширная сеть знакомств.
 — Престон Ярвуд, — сухо пояснил Даг Уорвик, — проводит самодеятельные семинары в Бей-Эриа и затуманивает мозги легковерным. Элисса, прослушав курс его лекций в течение семестра, стала одной из самых ярых его поклонниц. Престон занимается какой-то метафизической чепухой, а также водит «порше»и носит костюмы от известных кутюрье. Порой мне кажется, что он мог бы заняться и более полезным делом.
 — О, Даг, довольно издеваться над Престоном, — мягко пожурила его сестра. — Он очень талантливый человек и прекрасный преподаватель. У него настоящий дар предвидения, хотя из скромности он стесняется в этом признаться.
 — Вздор, — насмешливо возразил Даг. — Он никогда не упустит возможности похвалиться своими так называемыми способностями.
 — Но ты ведь не станешь отрицать, что именно он разыскал мистера Куаррела.
 Верити подозрительно посмотрела на Уорвиков:
 — А как ваш Престон узнал про Джонаса? Элисса обворожительно улыбнулась:
 — Он знаком с издателем журнала, специализирующегося на истории Возрождения. Видите ли, нам нужен эксперт именно в этой области. Редактор журнала сказал, что недавно опубликовал статью некоего мистера Куаррела, который, по-видимому, прекрасно знает предмет исследований. Издатель же сообщил Престону, что имя Джонаса Куаррела и раньше было на слуху среди любителей антикварита — он способен достаточно точно определить подлинность любого предмета старины. Если не ошибаюсь, мистер Куаррел написал статью о приемах фехтования?
 На губах Верити заиграла довольная улыбка.
 — Вы читали?
 — Нет, но очень хотела бы с ней ознакомиться, — любезно отозвалась Элисса.
 — К счастью, у меня как раз есть лишний экземпляр, — как бы между прочим заметила Верити. — Пожалуйста, почитайте. Уверена, вам будет интересно. Замечательная статья.
 — О, не сомневаюсь!
 — Что вы хотите представить Джонасу на экспертизу? — обратилась Верити к Дагу Уорвику.
 — Виллу шестнадцатого века, — ответил тот. Верити изумленно уставилась на него.
 — Виллу? В Италии? — Перед глазами ее замелькали заманчивые картины итальянского побережья. Это же в сто раз лучше, чем отдых на Гавайях!
 Даг глянул на нее поверх чашки.
 — Хорошо, если бы так. Если бы вилла «Ужас Хейзелхерста» находилась в Италии, мне не пришлось бы убеждать покупателей, что она подлинная. Но дело осложняется тем, что она расположена на одном из островов в Тихом океане к северо-западу от Америки.
 — Вот это да! — воскликнула Верити. — Как же вилла эпохи Возрождения очутилась на острове Тихого океана?
 — Она была перевезена туда на рубеже нынешнего столетия из Италии и заново восстановлена там одним чудаковатым родственником нашего дяди — Юстасом Хейзелхерстом. Наш дядя Дигби — большой чудак — унаследовал этот островок после смерти Юстаса. Спустя два года дядя умер, и владельцем этого чудовища стал я.
 — Даг сразу же решил продать виллу, — продолжила Элисса. — Кто согласится платить налоги и тратить деньги на содержание «Ужаса Хейзелхерста»? Да просто отреставрировать дом — и то нужно целое состояние! Когорта богатых бизнесменов хочет перестроить его под курорт. Заинтересовавшись нашей виллой, они желают знать наверняка, что она действительно построена в шестнадцатом веке. Только в таком случае они заплатят оговоренную сумму. Потому-то Даг и решил поискать эксперта с солидной репутацией, чтобы тот осмотрел виллу и составил письменное заключение для покупателей. Даг отставил пустую чашку.
 — Должен сказать вам, Верити, что моя сестра преследует в этой сделке еще одну цель она хочет, чтобы мистер Куаррел одновременно с обследованием виллы занялся поисками сокровищ.
 — Как, на вилле спрятаны сокровища? — ахнула Верити.
 Даг выразительно пожал плечами:
 — Возможно, все это чистой воды выдумки, но мой дядя отыскал достаточно доказательств даже для самых закоренелых скептиков. Сокровища предположительно спрятаны где-то в стенах.
 — Полагаю, что следует проработать эту версию, прежде чем продавать остров, — твердо сказала Элисса.
 Верити нахмурилась:
 — Но если там был зарыт клад, неужели его не нашли, когда перевозили виллу?
 На этот раз ответил Даг:
 — Я сначала тоже так думал. Но, по-видимому, кое-какие фрагменты дома перевозили целиком, а не по камешкам. Для этого были изготовлены специальные защитные контейнеры, затем их погрузили на корабль. На остров привезли также мебель и предметы искусства, но в основном все это перешло к другим владельцам: дядя Дигби вынужден был продать кое-какие вещи, чтобы содержать виллу в более-менее приличном состоянии.
 — Дядя Дигби не сомневался в наличии сокровищ. Он потратил годы, чтобы отыскать тайник, — продолжала Элисса. — Я думаю, имеет смысл сначала самим поискать клад, а потом уж продавать дядюшкино наследство.
 Даг снисходительно посмотрел на сестру:
 — Если мистер Куаррел согласится заняться этим — обследовать виллу и поискать клад, — я с удовольствием найму его на неделю.
 Ну вот, теперь можно переходить к делу! Верити улыбнулась так, как, по ее мнению, должен улыбаться заправский менеджер. Она старалась не подать виду, что заранее согласна на все их условия.
 — Вы, конечно же, должны понимать, что Джонас очень занят, а предложенная вами работа — по кирпичику перебрать всю виллу — очень непростая и требует высокой оплаты.
 — Ах да, конечно, — небрежно бросила Элисса. — Мы с братом готовы оплатить ему эту неделю, какую бы сумму он ни потребовал. При необходимости будем и впредь оплачивать его услуги. Как вы думаете, наше предложение заинтересует мистера Куаррела?
 — Я считаю, — с расстановкой промолвила Верити, — что мистер Куаррел согласится. — Она уже в красках представляла отдых на острове. Конечно, эго не южное побережье, но иногда приходится довольствоваться тем, что само плывет в руки. — Обычно я сопровождаю его в поездках по Соединенным Штагам, — осторожно намекнула она.
 — О, было бы просто чудесно, если бы вы присоединились, — поспешила добавить Элисса. — Мы оплатим вам все расходы.
 — Прекрасно, — спокойно промолвила Верити, ощущая себя настоящей деловой женщиной. — Если вы не против, я заварю еще по чашечке кофе, и мы подробнее обсудим все детали.
 Вечером того же дня они с Лаурой принимали ванну с минеральной водой в здравнице, и Верити не преминула поведать подруге об утреннем визите Уорвиков. Рассказывая, она все больше проникалась мыслью о том, что в ней наконец проснулся глубоко скрытый талант менеджера.
 — Эта работа может стать началом успешной карьеры Джонаса, — радостно выпалила она. — Как замечательно все складывается!
 — На мой взгляд, охота за сокровищами — пустая трата времени, — возразила Лаура.
 — Ну и что? По крайней мере Даг получит заключение специалиста о времени и архитектурном стиле постройки, на покупателей это произведет должное впечатление. Если Джонас к тому же и клад найдет — будет совсем здорово!
 — Думаешь, Джонасу придется по душе вся эта затея с сокровищами?
 — А почему нет? Скорее всего именно это его и заинтересует.
 — А ты заодно отдохнешь недельку, — заключила Лаура. — Неплохая идея, по-моему. Правда, немножко необычно, но вполне осуществимо. Может, Джонас и согласится.
 Верити прислонилась к кафельному бортику ванны.
 — У Джонаса просто нет выбора, — объявила она. — Назвавшись его менеджером, я уже приняла предложение Уорвиков. Они выплатили мне аванс в пятьсот долларов.
 Лаура прищурилась и задумчиво протянула:
 — Интересно, как отнесется Джонас к своей карьере консультанта?
 Верити и сама терялась в догадках, не переставая размышлять об этом после ухода Уорвиков. Торопливо возвращаясь домой, девушка мучительно ломала голову, как сообщить Джонасу о новой работе.
 Тропинка уже подернулась ледком. Верити поглубже засунула руки в карманы длинной парки, съежилась от холода.
 Ступеньки крыльца сильно обледенели, и Верити схватилась за перила, чтобы не упасть. Фонарь над входной дверью почему-то был выключен. Верити нахмурилась: она же, уходя, оставила его включенным! Наверное, лампочка перегорела, ну ладно, Джонас заменит.
 Верити взялась за ручку двери, в доме тотчас послышался какой-то шум. Ее охватило радостное возбуждение: Джонас вернулся!
 — Джонас?! Ты уже дома? — Она толкнула дверь и начала шарить в темноте в поисках выключателя. — Почему ты не зажег свет?
 В дверном проеме появился чей-то темный силуэт, и в ту же секунду кто-то с силой толкнул Верити в сторону. От неожиданности она оступилась, ноги ее заскользили на обледенелом крыльце.
 Неизвестный рванул вниз по ступенькам. Верити, вне себя от гнева, кинулась было за ним, но, к несчастью, поскользнулась.
 Покачнувшись, она почувствовала резкую боль в правой лодыжке. В мозгу ее тотчас пронеслось: падать нельзя — вдруг она носит под сердцем ребенка?
 Верити тут же ухватилась за перила — еще немного, и она кувырком полетела бы прямо на землю.
 Часто и тяжело дыша, она осторожно опустилась на крыльцо, в бессильной ярости глядя вслед непрошеному гостю, скрывшемуся в зарослях деревьев.
 — Черт возьми! — пробормотала она, дрожа всем телом.
 Чуть отдышавшись, она приподнялась и, не в силах ступить на вывихнутую ногу, прихрамывая, поплелась в дом и позвонила Лауре.
 Подруга не заставила себя ждать. Она прибыла почти сразу же и привела с собой Уорвика.
 — Он был рядом, когда ты мне позвонила, — пояснила Лаура, суетясь вокруг Верити. — Рик, к сожалению, занят — улаживает какой-то инцидент в баре.
 — Надо бы показать вас доктору, — заметил Даг, осматривая опухшую лодыжку. — Я отнесу вас в машину.
 И прежде чем Верити успела что-либо сообразить, подхватил ее на руки и направился к двери.
 Час спустя они вернулись в коттедж, и тут случилось непредвиденное. Даг в полной темноте как раз вносил Верити в дом, как вдруг у самого его горла блеснул нож и кто-то голосом Джонаса с еле сдерживаемой яростью произнес:
 — Что, черт подери, здесь происходит?




 Глава 3


 — Джонас! Сейчас же убери свой нож! Боже мой, в какое неловкое положение ты меня ставишь! — Верити нащупала выключатель за спиной Уорвика. — Даг, извините его, пожалуйста.
 Тот так и прирос к полу с Верити на руках. Комнату залило светом, и прямо перед ним вырос незнакомый мужчина с ножом в руке.
 — Кажется, вышло небольшое недоразумение, — промямлил Даг.
 — Хотелось бы верить, — проговорил Джонас зловещим голосом.
 — Джонас, перестань. Как глупо — ты меня просто позоришь. Посмотри на себя, на кого только ты похож с этим ножом! — Верити гневно уставилась на Джонаса. Он определенно и не думал о том, чтобы произвести хорошее впечатление на клиента: хуже всего, конечно, был нож, который он все еще держал у горла Дага, впрочем, мятые и грязные рубашка и джинсы и щетина на лице отнюдь не прибавляли ему респектабельности. Глаза его сверкали звериным блеском, хорошо еще, хоть сам цел и невредим. Верити почувствовала облегчение.
 — Что здесь происходит. Верити? — Джонас мельком бросил в ее сторону мрачный взгляд и снова уставился на свою жертву.
 — Перестань изображать из себя неандертальца, и я тебе все объясню.
 — Ладно, будь по-твоему. — Джонас с явной неохотой отнял нож от горла Уорвика и добавил:
 — Отпусти ее, пока я не передумал.
 — Лодыжка, — с трудом перевел дыхание Даг. Джонас тревожным взглядом скользнул по ногам Верити и заметил, что правая лодыжка у нее туго перебинтована.
 — Черт побери, Верити, что с тобой?
 — Я подвернула ногу, спускаясь с крыльца. Если бы ты вел себя прилично и спокойно все выслушал, вместо того чтобы кидаться на Дага с ножом, то избавил бы себя от необходимости просить прощения.
 — Кто это должен извиняться?
 — Как только ты все узнаешь, тебе ничего другого и не останется, — сказала Верити. Она тепло улыбнулась Дагу, который все еще держал ее на руках, не в силах пошевельнуться. — Мне так неловко за все происшедшее. Опустите меня на кровать, хорошо?
 — Вы уверены, что будете здесь в безопасности? — спросил Уорвик, осторожно усаживая Верити и подозрительно поглядывая на Джонаса.
 — О Господи, ну конечно! Все нормально. — Выражение лица Дага встревожило Верити: она уже видела, как гонорар консультанта уплывает у Джонаса из-под носа. — Я так вам благодарна за помощь. Не знаю, что бы мы без вас делали. Очень жаль, что все так получилось… — Она досадливо махнула рукой на Джонаса. — Он порой не отдает себе отчета в своих поступках. Такой нервный, импульсивный — слишком часто делает поспешные выводы. Одно слово — интеллектуал. Но уверяю вас, он прекрасный специалист в своей области.
 — Я вижу. — Взгляд Дага был намертво прикован к ножу Джонаса; тот, по-видимому, и не собирался убирать оружие. — Я полагал, что его специальность — история Возрождения.
 Верити сделала последнюю отчаянную попытку спасти положение, пока Даг окончательно не уверовал, что Джонас — специалист по перерезанию глоток.
 — Не сомневаюсь, что он вам вполне подойдет. Могу также гарантировать, что таких безобразных сцен больше не будет. Как его менеджер, я сама , прослежу, чтобы он держал себя в рамках.
 — Давайте обсудим это завтра утром, — ответил Дат, пятясь к двери. — Лаура с Элиссой остались в машине, не хотелось бы заставлять их ждать. По вечерам здесь очень холодно. Рад был познакомиться с вами, мистер Куаррел. Надеюсь, ваша… хм… деловая поездка прошла удачно. Вы, вероятно, были за пределами Штатов. — Дат был уже у самого выхода. Он говорил не переставая до последней секунды. — Спокойной ночи, Верити. Берегите ногу. — С этими словами бедняга выскочил на улицу и быстро захлопнул за собой дверь.
 В комнате повисла зловещая тишина.
 — Так, значит, я нервный и импульсивный? — с пугающей ласковостью повторил Джонас и бросил нож в дорожную сумку, валявшуюся у дивана. Сверкая глазами, он приблизился к Верити.
 — Должна же я была как-то объяснить твое идиотское поведение. — Верити, не дрогнув, встретила его грозный взгляд. Потом закусила губу — — Джонас, с тобой все в порядке?
 — Все было нормально, пока я не приехал домой и не увидел этого парня с обложки «Джентльмене куортерли». Что, репетируешь роль новобрачной?
 — Джонас, ты смешон, — оборвала его Верити. — А где отец?
 — В Рио вместе с Лехаем. Заявил, что хочет отдохнуть после всех злоключений. Вероятно, решил, что созерцание девочек в бикини на пляже — это то, что нужно в его годы, чтобы расслабиться. Что касается меня, — ввернул Джонас, — то я поспешил к своей малышке, которая клялась, что будет с нетерпением ждать моего возвращения.
 Последнее замечание Верити проигнорировала.
 — А Лехай не пострадал? Его отпустили без лишнего шума?
 — С ним все в порядке. Та шайка, что его захватила, была далеко не из самых опасных. — Джонас провел рукой по растрепанным волосам и с трудом подавил зевок. По мере того как к нему возвращалось спокойствие, становилось заметно, как он устал.
 — А отец?
 — Превосходно себя чувствует. В этой истории никто не пострадал. Разумеется; из тех, кто тебе не безразличен.
 — Никто? А похитители? — с интересом спросила Верити.
 Джонас прищурился.
 — Я ведь уже сказал. Тебя, как законопослушную американку, должно быть, обрадует, что эти трое из шайки, захватившей Лехая, теперь прохлаждаются в больнице одной из мексиканских тюрем.
 Верити просияла:
 — Так, значит, вы все-таки связались с местной полицией? Я так рада, что вы послушались моего совета! Я же говорила, что так будет лучше и безопаснее.
 — Вообще-то все было совсем не так, как ты думаешь. Мы не передавали их в руки полицейских, — осторожно заметил Джонас. — Просто оставили негодяев на месте преступления, а сами скрылись. Ты ведь знаешь, какой у них там порядок: кто пойман, тот и виноват.
 — И какие же доказательства их виновности вы оставили полиции? — подозрительно осведомилась Верити.
 — Склад наркотиков. Он принадлежал их сообщникам, а эти три дурачка держали гам Лехая. Мы его вызволили и, убедившись, что похитители сразу скрыться не успеют, отправили Эмерсона звонить в полицию. Стражи порядка оказались на высоте — показательный получился арест. Все газеты на следующий день так и пестрели заголовками! Герои получили награды.
 — По-моему, ты многого не договариваешь.
 — Просто я хотел поскорее вернуться к главной теме нашей беседы, — мрачно объявил Джонас. — Кто такой этот сэр Галахад с физиономией преуспевающего дельца?
 — Его зовут Уорвик, — сердито ответила Верити. — Даг Уорвик. Они с сестрой Элиссой остановились в минеральной здравнице. Я подвернула ногу на ступеньке и позвонила Лауре. Она сразу же приехала, прихватив с собой Уорвика. Это очень любезно с их стороны, я ведь совсем одна.
 Джонас присел на корточки у дивана и осторожно потрогал забинтованную лодыжку.
 — Ты здорово испугалась?
 — Скорее меня испугал тот, из-за кого я упала. Джонас резко вскинул голову.
 — Когда я вернулась вечером от Лауры, в коттедже кто-то был, Джонас, — продолжала Верити. — Он выскочил из дома и сильно толкнул меня. Я едва успела схватиться за перила.
 Джонас удивленно уставился на нее:
 — Вот тебе и на! Это правда?
 — Чистая правда.
 — Значит, кто-то забрался в дом в твое отсутствие? — Не отнимая руки от Верити. Джонас оглядел комнату.
 Верити перехватила его взгляд и заметила:
 — Похоже, ничего не пропало, да? Стереосистема на месте, телевизор тоже. Должно быть, я ему помешала. Да, я только сейчас вспомнила, что нужно позвонить в полицию. — Она потянулась к телефону.
 Пока Верити набирала номер, Джонас рыскал по комнате, заглядывая в шкафы, проверяя, все ли на месте. Затем прошел в спальню. Когда он вернулся, Верити уже закончила разговор и повесила трубку.
 — Черт возьми, стоит мне отлучиться на пять дней, как ты сразу же влипаешь в историю, — буркнул Джонас, направляясь на кухню.
 — Я тут при чем? Я всего лишь невинная жертва грабителя. — Верити услышала, как звякнули стаканы. — Принеси мне сок.
 Джонас тотчас появился в комнате с двумя стаканами в руках.
 — Ты запирала дверь сегодня вечером, перед тем как пойти в здравницу? — Он сел рядом с ней и подал стакан с клюквенным соком.
 — Нет. Я никогда ее не закрываю, ты же знаешь. У нас тут давно не было никаких ограблений.
 — А теперь есть! Более дурацкого оправдания я в жизни не слышал! Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты запирала входную дверь!
 — Но, Джонас…
 — И хватит ходить по вечерам одной! С сегодняшнего дня я требую положить этому конец. Теперь либо ты ходишь в здравницу со мной, либо сидишь дома и занимаешься чем-то другим.
 — Джонас, я…
 — И потом, почему это какой-то неизвестный мне Уорвик вдруг возомнил, что может таскать тебя на руках? С чего бы ему вдруг разыгрывать из себя спасителя? Лаура с Риком вполне бы справились и без него.
 — Джонас…
 — Нет, это просто уму непостижимо! Человек возвращается после недельной отлучки домой, усталый и утомленный с дороги, и что же?.. Его любимая вплывает в дом на руках какого-то проходимца! Поневоле станешь думать, что пояс целомудрия — не такая уж и глупая затея.
 В ответ Верити просто взорвалась от возмущения:
 — Джонас, ты ведешь себя как ворчливый муж! С меня довольно! Ты забыл, что я все-таки пострадавшая во всей этой истории? И потом, слышать больше не хочу никаких оскорблений в адрес Дата Уорвика. Он очень порядочный человек и к тому же твой клиент.
 — Кто?!
 Верити неуверенно закашлялась.
 — Я хотела сообщить тебе завтра. Ты устал с дороги, да и я никак не приду в себя после пережитого. Нога ноет, спать хочется.
 — Ну уж нет, тебе не удастся так просто отвертеться. Давай-ка выкладывай все начистоту и про Уорвика, и про клиента.
 — Это долгая история, Джонас. Лучше я все расскажу утром. — Она робко улыбнулась. — Дела могут и подождать. Джонас, я так рада, что ты цел и невредим. Я так за тебя волновалась!
 — Верити…
 — Нога болит страшно! Знаешь, сначала мне показалось, что я что-то себе сломала. Крыльцо такое скользкое.
 — Черт возьми. Верити…
 — Как хорошо, что ты снова дома, Джонас, — задумчиво промолвила она, положив руку ему на плечо. — Такое впечатление, что ты побывал в переделке.
 — Сейчас я бы с удовольствием принял душ, — признался он, допивая бренди.
 — Так за чем же дело стало? Он почесал подбородок:
 — И побриться бы не мешало.
 — Брось! Так ты куда сексапильнее. — Она погладила его по щеке.
 Он посмотрел на Верити, и в глазах его заплясали веселые чертики.
 — А еще я хочу тебя!
 Верити улыбнулась ему нежной и манящей улыбкой:
 — Что ж, все твои желания исполнимы. Может, начнешь с душа?
 Но он потянулся к ее губам.
 — И почему только я позволяю тебе водить себя за нос? Должно быть, от твоей вегетарианской кухни у меня произошло размягчение мозгов. — Он склонился над ней, запечатлел на губах страстный поцелуй и только после этого направился в ванную.
 Верити дождалась, когда в ванной зашумела вода, затем осторожно встала с дивана. Она приспособилась передвигаться по комнате при помощи каминной кочерги. Что-то мурлыча себе под нос, она закрыла входную дверь, потушила свет в гостиной и поковыляла в спальню.
 Через четверть часа, когда дверь ванной открылась, Верити уже лежала в постели. Ее огненно-рыжие локоны, словно язычки пламени, разметались по подушке; на ней был тот самый пеньюар, который она приобрела вскоре после первой ночи любви с Джонасом и который меньше всего подходил для холодных зимних ночей — черный шелк, пена черных кружев, выгодно подчеркивающая бюст.
 Джонас обернул одно полотенце вокруг торса, другим вытирал густые черные волосы. Увидев Верити, он остановился как вкопанный.
 — Учитывая, что совсем недавно ты была чопорной старой девой, твои успехи впечатляют. — Джонас бросил оба полотенца на стул и, подойдя к кровати, в упор посмотрел на Верити. — Я так соскучился, любовь моя.
 — Знаешь, я так рада слышать это. — Верити откинула одеяло, приглашая его лечь рядом. — Я тоже скучала по тебе, Джонас. И так боялась, что с тобой что-нибудь случится.
 Он нетерпеливо подался к Верити и заключил ее в объятия.
 — А пострадать умудрилась ты! Впредь будь осторожнее. — Он поцеловал ее в шею, и его рука скользнула под кружевной лиф шелкового пеньюара.
 Когда он провел теплой шершавой ладонью по ее животу. Верити вновь вспомнила о своей предполагаемой беременности. Может, настало время поделиться подозрениями с Джонасом?
 — Джонас, я должна тебе сказать… Он закрыл ей рот поцелуем.
 — Не волнуйся, я буду осторожен.
 Верити остолбенела от изумления. Неужели он догадался?
 — Осторожен почему?
 — У тебя же нога болит.
 — Ах да.
 — Боже, как я тебя хочу. — Ласки Джонаса становились все настойчивее, он без труда отыскивал ее волшебные зоны. — Встречай же меня, любимая. Я хочу узнать, как сильно ты соскучилась.
 Нет, наверное, пока говорить не стоит. В голове у него сейчас только одно. А потом ему надо отдохнуть, он ведь так устал с дороги. Кроме того, она ведь и сама точно ничего не знает. Верити обняла Джонаса за шею и притянула к себе.
 — С возвращением, любимый, — прошептала она, в то время как он опустился на нее. Горячая волна захлестнула Верити, и она вмиг позабыла о прошлом и будущем, душой и телом отдаваясь всепоглощающему огню их взаимной страсти.
 Гораздо позже, когда она уже засыпала, ей вдруг послышалось, как Джонас что-то невнятно пробормотал.
 — Что ты сказал? — сонно переспросила она.
 — Неужели я и вправду был похож на разъяренного супруга?
 — Ворчливого, а не разъяренного. Да это я так, к слову, — ответила Верити. Спать ей вдруг расхотелось.
 — Просто так? — заметил Джонас с легким зевком. — Знаешь, а у меня ведь именно такое и было ощущение, когда в дверях появился Уорвик с тобой на руках. Только я не согласен с определением «ворчливый»; «разъяренный» гораздо ближе к истине. Я готов был перерезать ему горло. Постарайся больше не огорчать меня так, Верити.
 В его словах ей почудилась нешуточная угроза, и Верити невольно содрогнулась. Она вспомнила холодный блеск в глазах Джонаса, когда он приставил нож к горлу Уорвика. Да, бывали ситуации, когда ей вновь и вновь приходилось убеждаться, что человек, в объятиях которого она забывалась, не просто посудомойщик со степенью доктора философии. Порой он бывал очень и очень опасен и тогда становился похож на знатного синьора эпохи Возрождения, который с оружием в руках готов был защищать свою собственность.
 Но она любила Джонаса. Он отец ее ребенка, если она действительно беременна.
 Верити снова потрогала живот. И только под самое утро ей удалось заснуть.
 — Джонас, надеюсь, теперь ты понимаешь, какие прекрасные возможности тебе открываются? — подытожила Верити за завтраком. — Конечно, если только ты не испортил все своей вчерашней выходкой. Я уже положила аванс, заплаченный Уорвиком, на особый счет в банке и договорилась о сроках выплаты гонорара под расчет. Уорвики оплатят нам все издержки. Только подумай, как тебе повезло! Мы с тобой замечательно отдохнем, и ты наконец станешь работать историком-консультантом.
 Джонас нехотя доедал кашу, обдумывая сказанное Верити. Сегодня она выглядела как никогда: деятельная, уверенная в себе. Ее живые аквамариновые глаза смотрели на него с такой надеждой, что Джонас решил действовать очень осторожно. Она хочет, чтобы он принял предложение Уорвиков, но у него эта идея вовсе не вызывала восторга. Он предпочел бы остаться в Секуенс-Спрингс до конца зимы, предаваясь любовным утехам с Верити и обучаясь приготовлению вегетарианских блюд.
 — Отдых зимой на островах Сан-Хуана и неделя на Гавайях — это далеко не одно и то же, — заметил он, помолчав.
 — Знаю. Но зачем упускать такую великолепную возможность?
 — Положим, обследовать виллу — еще куда ни шло, но должна же ты понимать, что четырехвековая легенда о сокровищах вполне может остаться всего лишь легендой. На мой взгляд, это бессмысленная затея…
 — Вот и Лаура говорит то же самое. Но послушай, если Уорвики согласны оплатить эту бессмысленную затею, почему бы не согласиться? В любом случае это ведь не главное. Перво-наперво ты должен дать заключение о подлинности постройки.
 Джонас мучительно пытался придумать очередной повод для отказа, но чувствовал, что любое его возражение будет признано недостаточно веским и убедительным. Предстоящий вояж казался ему пустой тратой времени, но после ночи, проведенной с Верити, он был настроен снисходительно. Эта женщина обвела его вокруг пальца, но ему почему-то не было обидно.
 — Знаешь что, — он наконец решил проявить великодушие, — я сам поговорю сегодня с Уорвиками.
 — Лучше бы ты сначала извинился перед ними за вчерашнее.
 — Не торопи события, Верити.
 — События-то я не тороплю — я тороплю тебя. Неужели же твое предназначение — до конца жизни мыть тарелки.
 — Не пойму, чем ты недовольна. Тебе был нужен посудомойщик и сторож, в моем лице ты обрела обоих, да еще и сэкономила.
 Она улыбнулась ослепительной, многообещающей улыбкой, у Джонаса, как всегда, захватило дух.
 — Очень любезно, — пробормотал он себе под нос. Верити подхватила одной рукой тарелки и чашки, а другой потянулась за импровизированной клюкой.
 — Я сам соберу посуду. Ты что, забыла, кто из нас «профи»? — бросил Джонас. Но она неловко заковыляла на кухню с посудой в руке. Он тотчас нахмурился. — Сядь, дорогая, я сам все сделаю.
 — Не беспокойся, я уже приспособилась. Сегодня вечером приму в здравнице ванну, и нога совсем заживет.
 — Верити…
 Она задержалась на секунду и чмокнула его в лоб.
 — Спасибо, что согласился, Джонас. Я уверена, тебя ждет большое будущее.
 — Но я ведь еще не дал согласие, просто-напросто решил переговорить с Уорвиками, — напомнил он, прекрасно понимая, что дальнейшее сопротивление бесполезно.
 — Они тебе понравятся, вот увидишь, — весело заверила она, все еще неуклюже ковыляя на кухню. — Элисса, правда, немного со странностями, а вот Даг — вполне приличный молодой человек. Он… Ой!
 Пирамида из стаканов и чашек в руке у Верити покачнулась, словно небоскреб при землетрясении. Мгновение Джонас в полном оцепенении смотрел, как чашки скользят по тарелке, но уже в следующую секунду бросился вперед, подхватил посуду и осторожно поставил на стол.
 — О, Джонас, как это у тебя получилось? — изумленно выдохнула Верити.
 — О чем ты?
 — Ты такой ловкий! Это потрясающе! По-моему, ты сам до конца не осознаешь, насколько точны и грациозны твои движения.
 Джонас многозначительно ухмыльнулся:
 — Если я правильно понял, это намек на то, что я хорош в постели?
 Верити насмешливо фыркнула:
 — Какая самоуверенность!
 — Я представлю тебе доказательства, если ты поставишь тарелки на стол.
 — У нас дела, Джонас. Тебе улыбнулась удача, и надо использовать этот шанс. Теперь твои знания и опыт будут оплачиваться. После завтрака я позвоню Уорвикам и договорюсь о встрече. — С этими словами она скрылась на кухне.
 Джонас опустился на диван, не спеша принялся за кофе. Он смотрел в окно на заиндевевшие деревья и прислушивался к мерному, баюкающему шуму воды и звяканью посуды на кухне.
 «Хорошо все-таки дома», — подумалось ему. Хорошо, что здесь его ждет женщина с огненными волосами; хорошо, что ночью он делит с ней постель, а утром они завтракают вместе; хорошо, что ее полки заполнены его книгами. Хорошо, что у него есть свой дом. Он с удовольствием провел бы так всю жизнь. Интересно, что бы сказала на это Верити?
 Она никогда не строила с Джонасом планы на будущее, и это начинало его беспокоить. Обычно женщины инстинктивно ищут постоянства в отношениях. Цепляются за кольца, клятвы, обязательства и за все прочее, что призвано укрепить брачные узы.
 Но Верити ни разу не заикнулась о браке, и теперь Джонасу почему-то показалось это странным.
 Он нахмурился.
 Вчера она обмолвилась, что он вел себя, как разъяренный — нет, ворчливый — муж. Слово «муж» звучало так непривычно, что он вновь и вновь повторял его про себя. Он никак не мог понять, представляет ли себя Верити его женой.
 «Наверное, нет», — поразмыслив, решил он. Эмерсон весьма вольно толковал общепринятые нормы морали и такое же отношение привил дочери. Он считал, что его родительский долг заключается главным образом в том, чтобы научить свою малышку выживать в этом жестоком и безумном мире. В результате дочь стала умной, расчетливой, уверенной в себе женщиной, которая прекрасно обходилась без мужчин, пока в ее жизни не появился Джонас.
 Джонас нисколько не поражался тому, каким образом Верити удалось столько времени сохранять невинность. Своим острым язычком она запросто могла отшить любого навязчивого ухажера, владея им так же виртуозно, как Джонас владел ножом. О, эта леди при необходимости не задумываясь пускает в ход свое оружие. Джонас усмехнулся, допил кофе и поднялся.
 Верити тотчас выглянула из кухни.
 — А что, если тебе надеть галстук? — весело предложила она.
 — А что, если Уорвики решат, будто я хочу произвести на них впечатление?
 — Джонас, — настаивала Верити, — галстук тебе просто необходим. Ты все-таки профессионал и должен выглядеть соответственно.
 Он подошел к ней и крепко поцеловал в губы.
 — Я уже говорил, леди, — не торопите события.
 Верити от волнения затаила дыхание при встрече, но спустя некоторое время успокоилась. Джонас, по-видимому, был настроен миролюбиво и вел себя вполне прилично. Даг Уорвик, разглядев при дневном свете, что историк-консультант вовсе не похож на свирепого дикаря, с радостью протянул ему руку. Джонас тотчас с самым непринужденным видом ответил на приветствие. Все четверо — Джонас, Верити, Даг и Элисса — находились в солярии минерального курорта. Сквозь стеклянные стены комнаты открывался прелестный вид на Секуенсское озеро, мерцающее в лучах холодного зимнего солнца. Верити про себя отметила, что Элисса снова одета во все белое — белые лосины, белый свитер и белые туфли, — а ее бесчисленные украшения так и сверкали на солнце.
 — Весьма сожалею о вчерашнем досадном недоразумении, — начал Даг. Верити подумала, что с его стороны было очень великодушно назвать так вечерний инцидент, и поэтому одарила его теплой улыбкой.
 — Я благодарен вам за заботу о Верити, — не слишком поспешно откликнулся Джонас, затем откинулся на спинку кресла и стал молча разглядывать своих потенциальных клиентов.
 — Как вы сегодня себя чувствуете, Верити? — спросила Элисса, осматривая перебинтованную лодыжку. — Ступать можете?
 — Очень осторожно. Опухоль еще держится, впрочем, надеюсь, через несколько дней все будет в порядке. Лаура подобрала мне трость, и я теперь передвигаюсь без труда. — Верити помахала деревянной палкой. — Она досталась мне от Рика — два года назад он сильно потянул мышцы спины.
 — Послушайте, у меня есть друг, — с готовностью продолжила Элисса, — мы познакомились на семинаре у Престона, он специалист по кристаллам. Уверена, он сможет вам помочь.
 — Должен вас предупредить, что моя сестра просто помешана на экстрасенсах и прочей эзотерической чепухе, — вполголоса заметил Даг, повернувшись к Джонасу.
 — Не обращайте внимания на братца, — мягко возразила Элисса. — Он судит обо всем слишком категорично. И никак не может понять, что путь к просвещению всегда тернист и извилист. Западное мышление слишком рационально, с таким восприятием невозможно объяснить всю многомерность окружающего. Даг пока не принимает холистический подход к познанию действительности, но, думаю, в конце концов признает его преимущества.
 — Остановись, переведи дух, — буркнул Даг.
 — Да, идеи нового времени довольно любопытны, — вежливо заметила Верити. — Правда, большинство новизной все-таки не блещут — им уже более тысячи лет. Поэтому можно смело считать, что в них есть доля истины.
 — Мошенничество тоже ведет свое начало издревле, — промолвил Джонас. — Однако это не значит, что можно доверять современным проходимцам. То же самое относится и ко всем новомодным идеям — это не что иное, как сплошное надувательство.
 — Джонас! — Верити сердито сверкнула глазами, пытаясь заставить его замолчать. Нельзя допустить, чтобы он смертельно оскорбил будущую клиентку. — Не обращайте на него внимания, Элисса. Просто Джонас с предубеждением относится ко всем нетрадиционным методам познания, — добавила она, а сама подумала: «Для того, кто обладает сверхъестественными способностями, такое отношение более чем странно».
 — О, я все понимаю, — заверила ее Элисса, искоса взглянув на Джонаса. Похоже, женщину ничуть не смутили его насмешки. Она снова повернулась к Верити и спросила:
 — Вы тоже вместе с Джонасом поедете к нам на виллу?
 — Ну конечно! По крайней мере очень на это надеюсь, — ответила Верити, кивнув головой и выразительно глядя на Джонаса. Но он оставил ее знаки без внимания и, не мешкая более, обратился к Уорвикам:
 — Я без особого труда сделаю заключение о вилле. Но, насколько я понял, вы предлагаете мне одновременно с этим заняться поисками каких-то сокровищ? Должен сразу вас предупредить, что, по-моему, это пустая трата времени. Вы согласны платить мне… хм… как консультанту за то, чтобы я искал клад, которого в действительности скорее всего не существует?
 Даг усмехнулся:
 — Я понимаю ваше недоумение, но смею вас заверить, дядя Дигби нашел достаточно доказательств существования клада. Элисса хочет удостовериться в этом прежде, чем мы продадим виллу. Поскольку вы все равно будете обследовать дом, почему бы вам заодно не поискать и сокровища?
 — А вы уверены, что ваш дядя Дигби был в своем уме?
 — Джонас! — сердито прошипела Верити. — Это уже переходит всякие границы!
 Элисса улыбнулась и спокойно ответила:
 — Не волнуйтесь, Верити. Мы с Дагом и сами так когда-то считали: дядю вполне можно было принять за сумасшедшего. Да, это был человек со странностями, но он нисколько не сомневался, что вилла скрывает в своих стенах клад. Он вел записи своих поисков, оставил дневник. Правда, к сожалению, писал на латыни. А еще он отыскал бриллиант.
 — Бриллиант?! — Верити изумленно вскинула голову.
 Даг кивнул:
 — Пять лет назад я видел его собственными глазами. Дядя Дигби показал мне драгоценную находку почти сразу. Он считал, что это ключ или что-то в этом роде. Кристалл — длиной почти в два дюйма, зеленого цвета, продолговатой яйцевидной формы, весьма необычной огранки — пропал пару лет назад вместе с дядюшкой. Скорее всего Дигби либо спрятал свою находку, либо унес бриллиант с собой.
 Джонас выпрямился в кресле, впервые выказав интерес к разговору.
 — Ваш дядя считал, что бриллиант — работа ювелиров шестнадцатого века?
 — Да, — ответила Элисса, повернувшись к Джонасу и звякнув браслетами. — Тогда он был уже дряхлым стариком и вполне мог ошибиться, но раньше имя Дигби Хейзелхерста было широко известно среди специалистов. Тридцать лет назад он считался признанным знатоком истории Возрождения.
 — Хейзелхерст?! — повторил Джонас. — Вашего дядю звали Дигби Хейзелхерст?
 — А вы о нем слышали?
 — Помнится, я как-то нашел его ранние труды по истории Возрождения, — медленно вымолвил Джонас. — Они пылились в старых помещениях библиотеки Винсент-колледжа. Я наткнулся на них совершенно случайно.
 — Боюсь, к тому времени, когда дядя Дигби покинул наш грешный мир, от его репутации ученого остались одни воспоминания, — заметил Даг. — Говорят, последние двадцать лет его статьи становились все более странными и непонятными. Коллеги перестали с ним общаться; его отстранили от преподавательской деятельности, а научно-исторические журналы перестали публиковать его труды. Он окончательно отошел от дел, удалился на свой остров и остаток жизни провел в поисках клада.
 — Вы сказали, ваш дядя умер два года тому назад? Даг кивнул:
 — Старик пропал без вести. В его-то возрасте и пускаться в плавание одному! Впрочем, старина Дигби всегда старался держаться независимо. У него было слабое сердце. В полиции сделали вывод, что с ним, вероятнее всего, случился сердечный приступ и он вывалился за борт. Тело найти так и не удалось, нашли только лодку — ее выбросило на соседний остров.
 — А вам в наследство достались дневник, полуразрушенная вилла и бриллиант, пропавший неизвестно куда, — подытожил Джонас.
 Элисса рассмеялась, тряхнула головой, сережки ее задорно звякнули.
 — Даг совершенно прав: виллу надо продать, у нас не хватит средств на ее содержание. Но я никогда себе не прощу, если мы хотя бы не попытаемся найти сокровища. Пусть ничего не получится, по крайней мере немного развлечемся. Я пригласила своих друзей — они нам помогут.
 — А кто они, ваши друзья? — прищурившись, спросил Джонас.
 — Не волнуйтесь, они вам не помешают, — поспешно заверила она. — В доме полно свободных комнат. На вилле по-прежнему живет экономка Дигби мисс Фрэмптон. Она будет готовить и прибирать в комнатах.
 — По-моему, все складывается как нельзя лучше, — весело заметила Верити.
 Джонас удивленно приподнял бровь и искоса взглянул на девушку.
 — Когда речь заходит о делах, — сказал он Уорвикам, — я во всем полагаюсь на своего менеджера. Давайте встретимся с вами через пару дней в Сиэтле, если вы не против.
 — Замечательно. — Даг вынул из кармана записную книжку в кожаном переплете. — Вот, можете пока взглянуть на дядин дневник. — Он сделал паузу и добавил:
 — А как у вас с латынью, впрочем?
 — Я изучал ее довольно давно, но, в общем, могу разобраться, — скромно ответил Джонас. — Итальянские ученые-гуманисты большое внимание уделяли латыни: считалось, что этот язык более всего подходит для научных трудов. Ваш дядюшка, наверное, придерживался того же мнения.
 — В наше время латынь вполне может служить тайнописью, — заметил Даг. — Мало кто знает теперь этот древний язык. В конце дневника недостает нескольких страниц, сами увидите, каких именно. К сожалению, я не знаю, в чем дело.
 Элисса чуть наклонилась к Джонасу, когда он взял дневник из рук Дага. Кольца на ее пальцах вспыхнули огненными искрами.
 — Мистер Куаррел, позвольте задать вам один вопрос…
 — Зовите меня Джонас, — рассеянно поправил тот, листая дневник.
 — Хорошо, Джонас, — радостно улыбнулась Элисса. — Простите мне мою беспардонность, но я просто сгораю от любопытства. Вы в самом деле ясновидящий?
 Верити заметила, как злобно сверкнули глаза Джонаса, и внутренне сжалась от страха: неужели все ее усилия пропали даром? Она готова была поколотить Элиссу за ее дурацкий вопрос.
 — Издатель журнала, опубликовавшего вашу статью, упомянул о том, что вы помогали установить подлинность некоторых музейных экспонатов и предметов из собраний коллекционеров, — поясняла Элисса, не подозревая, что играет с огнем. — Из его рассказа Престон Ярвуд заключил, что вы обладаете особым даром. Это правда?
 — Вздор, — сквозь зубы процедил Джонас.
 — Престон говорил, что сами вы, возможно, до конца и не осознаете, как это у вас получается, — продолжала Элисса с самым невинным видом. — Ваш дар, мол, настолько неуловим, что вы принимаете его как само собой разумеющееся.
 — Кто такой этот ваш Престон Ярвуд? — мрачно поинтересовался Джонас.
 — Это друг Элиссы, Джонас, — вмешалась Верити. — Именно он говорил с издателем журнала, в котором опубликован твой очерк. Тебя там рекомендовали как специалиста по истории Возрождения. — Она улыбнулась ему самой очаровательной улыбкой. — Забавное совпадение, правда? Если бы ты не написал статью, Уорвики никогда бы о тебе не узнали и мы никогда бы не поехали в штат Вашингтон.
 Джонас задумчиво постучал пальцами по кожаному переплету дневника.
 — Да уж, забавнее некуда!




 Глава 4


 — Какое безобразное нагромождение камней! Неудивительно, что вилла названа «Ужас Хейзелхерста». — Верити и не пыталась скрыть разочарования. Стоя на корме моторной лодки, которую вел Даг Уорвик, она всматривалась в крепость на скалистом острове.
 Джонас усмехнулся:
 — Да, это мало напоминает архитектурный гений Браманте или Брунеллески.
 — А что это за стиль, ты знаешь?
 Джонас пожал плечами и стал разглядывать мрачное строение, словно вросшее в скалистый утес, омываемый холодными водами Пьюджет-Саунда. Плоская каменная глыба фасада высотой в два этажа с узкими, как бойницы, окнами заканчивалась широким громоздким карнизом.
 — Я бы датировал постройку концом пятнадцатого века. Архитектурный стиль сродни миланскому, но я могу и ошибаться. Скорее всего архитектор остался навеки неизвестным.
 — И поделом ему, — заметила Верити. — Когда Уорвики расписывали свою итальянскую виллу, я представляла себе нечто грандиозное. — Ее слова, столь нелестные для хозяина виллы, который в этот момент устремил катер в маленькую бухту, очень кстати заглушил шум мотора.
 Джонас рассмеялся. Разочарование Верити показалось ему забавным.
 — Далеко не все постройки эпохи Ренессанса являют собой шедевры архитектуры. Спроси любого, кто родился и вырос в Риме, Милане или Флоренции. В те времена замку прежде всего надлежало выдерживать вооруженную осаду. И это каменное гнездо соответствует своему назначению.
 — Да, вижу. — Верити поежилась. — Наверное, внутри темно и мрачно.
 — Интерьер, конечно, невеселенький, это точно, но в комнатах может быть довольно светло. Вилла имеет внутренний дворик, образованный каменными стенами. Окна, выходящие во двор, как правило, значительно больше, чем внешние бойницы.
 — Все удобства наверняка на улице.
 — Об этом можешь не беспокоиться. Даг заверил меня, что его дядя провел электричество и современный водопровод в южное крыло дома. Сейчас оно прямо перед нами.
 От Верити не укрылось его возбужденное, приподнятое настроение. Она улыбнулась:
 — Тебе и правда интересно? Глазам не верю! Мне пришлось так долго уговаривать тебя, а теперь, похоже, ты намерен с головой уйти в работу. Ну признайся, что это так!
 Джонас бросил взгляд на дорожную сумку: там среди всяческих вещей лежал и дневник Дигби Хейзелхерста.
 — Во всяком случае, предприятие не лишено интереса.
 — Я же говорила! — радостно подхватила Верити. — Джонас, я уверена, эта работа может положить начало твоей потрясающей карьере консультанта.
 — Поживем — увидим.
 Но его осторожное замечание уже не ввело бы Верити в заблуждение. Она видела, как он целых двое суток углубленно изучал дневник Хейзелхерста, до отъезда из Секуенс-Спрингс проводя за чтением каждую свободную минуту. В течение же всего полета из Сан-Франциско в Сиэтл он так и просидел, уткнув нос в пожелтевшие листки. Кроме того, Джонас просмотрел несколько книг по архитектуре Ренессанса. «Он явно не хочет признаваться даже самому себе, — подумала Верити, — но его целиком захватила стоящая перед ним задача».
 Даг Уорвик встретил их в аэропорту Сиэтла. Лаура не ошиблась — у него действительно был «БМВ». Они поехали к пристани, расположенной в северной части города, сели на паром до Сан-Хуана и переправились на один из самых больших и густонаселенных островов. Там, в порту, Даг и нанял моторную лодку.
 — Остров, на который дядюшка перевез виллу, очень маленький и самый далекий. Паромы туда не ходят, — пояснил Уорвик, помогая гостям забраться в лодку. — Дигби время от времени посещал остров, на котором мы сейчас находимся, чтобы пополнить запасы продовольствия и сделать кое-какие покупки.
 — А кто-нибудь еще живет на острове Хейзелхерста? — спросила Верити, осторожно спускаясь в лодку с помощью Джонаса: опухоль на ноге все еще не спала.
 — Только Мэгги Фрэмптон, экономка дяди Дигби. Я думал, что после смерти дяди она захочет уехать: его гибель прямо-таки подкосила женщину. По-моему, между ними что-то было — иначе просто непонятно, почему она изъявила желание остаться в этом каменном мешке на необитаемом острове. Но, похоже, ей там нравится. При желании она всегда на лодке может добраться до соседнего острова, купить что-нибудь там или навестить свою сестру в Портленде.
 Островок оказался совсем крошечным — так, огромная скала, поросшая соснами и елями. Мрачную, неприветливую картину дополняли низкие серые облака и пронизывающий ветер. Джонас был прав — это совсем не Гавайи.
 Они вошли в маленькую бухточку и причалили к плавучей пристани. Верити еле удержалась на ногах, когда Даг заглушил мотор. Джонас, легко выпрыгнув из лодки, поймал канат, брошенный Уорвиком, затем помог Верити выбраться из лодки.
 — Надеюсь, ваши комнаты уже готовы. Видите ли, Мэгги — добрая душа, но порой немного нерасторопна. В доме редко бывали гости, — сказал Даг, выгружая багаж. — Дядя Дигби приемов почти не устраивал. Он привык к компании своих коллег-ученых, а под конец жизни все они его избегали.
 Ворота виллы был скрыты в глубине массивной каменной арки. Едва Даг приблизился к огромной деревянной двери, как она со скрипом отворилась. На пороге стояла Элисса Уорвик в белом до пят платье, выгодно обрисовывающем ее соблазнительные формы. Она так и лучилась! Верити про себя заметила, что Элисса светится, как электрическая лампочка.
 — Вы приехали! — воскликнула Элисса, как будто были основания для сомнений. Ее взгляд остановился на Джонасе. — Я уже начала было волноваться. У Престона было видение, что самолет опоздает. Так и случилось?
 — Да, вылет отложили на несколько минут, — подтвердила Верити.
 — Я так и знала! — торжественно объявила Элисса. — Престон почти никогда не ошибается. Его видения всегда очень отчетливы.
 — Не хотелось бы разочаровывать вас, Элисса, — заметил Джонас, — но в наше время задержка вылета — обычное дело. Не нужно быть ясновидцем, чтобы это предсказать.
 — Вы просто пока еще не знакомы с Престоном. Когда узнаете его поближе, то поймете, что он всегда прав. — Элиссу, казалось, ничуть не обидело недоверие Джонаса. — Входите же, прошу вас. Вот теперь все в сборе. Мэгги приготовила вам комнаты.
 Верити вдруг поняла, что с Элиссой Уорвик у нее будет полно хлопот. Глядя, как молодая женщина буквально ест Джонаса глазами, Верити вдруг забеспокоилась. У нее сложилось впечатление, что Элисса не поверила Джонасу, когда тот пытался отрицать наличие у себя дара ясновидения. Впрочем, в любом случае не было никаких сомнений, что мисс Уорвик находит Джонаса привлекательным.
 — Познакомьтесь, это Мэгги Фрэмптон, — произнесла Элисса, указывая на полную женщину с небрежно уложенными седыми волосами. — Мы все тут полностью зависим от нее. Она единственная знает, как заставить работать электричество и водопровод в этом крыле дома. Новым владельцам виллы потребуется немало средств, чтобы переоборудовать дом по современным стандартам. Мэгги, будьте добры, проводите Верити и Джонаса наверх, в их комнату. — Элисса снова стрельнула глазами в сторону Джонаса. — Отдохните с дороги и спускайтесь к нам. Перед обедом я хочу представить вас моим гостям.
 Джонас кивнул, рассматривая каменную лестницу, ведущую в верхние покои. Затем подхватил дорожную сумку и маленький чемоданчик Верити, мило улыбнулся Мэгги Фрэмптон и промолвил:
 — Ведите нас, мисс Фрэмптон.
 Мисс Фрэмптон кивнула и двинулась к лестнице. Это была полная, крепкая, пышущая здоровьем пожилая женщина. Выцветшие проницательные глаза ее светились спокойствием умудренного опытом человека. На ней было домашнее платье в цветочек, вероятно, приобретенное еще в пятидесятые годы, и тонкая металлическая цепочка, почти незаметная под широким воротником.
 — Прошу вас. — Мэгги грузно ступила на широкую лестницу. — Я отвела вам очень уютную комнатку с видом на сад, правда, тут все комнаты выходят в сад. Дигби говорил, что все эти итальянские синьоры не доверяли никому, кроме членов своей семьи. Потому-то и строили себе такие дома: снаружи — неприступные каменные стены, дабы защититься от неприятеля, а внутри — тихий дворик с садом. Но полагаю, некоторым все-таки довелось убедиться на собственной шкуре, что семье тоже не всегда можно доверять. Джонас улыбнулся:
 — Да, Мэгги, вы правы. Предатели бывают и среди родственников.
 Мэгги внезапно остановилась, опершись рукой о каменные перила. Изогнув бровь, она внимательно посмотрела на Джонаса:
 — Это правда, что говорит про вас мисс Солнышко? Вы один из тех чудаков, которых зовут экстрасенсами?
 — Нет, мэм, — почтительно возразил Джонас. — Я не имею чести к ним принадлежать.
 — Вот и хорошо. А то у нас тут и так ненормальных — больше некуда. И все они гости мисс Солнышко. Уж и не знаю, что бы сказал на это Дигби.
 — Мисс Солнышко? — с любопытством переспросила Верити.
 — Да, я говорю о мисс Уорвик. Я зову ее мисс Солнышко, потому что она все время улыбается и считает, будто вся Вселенная в поте лица трудится, чтобы сделать ее жизнь приятной и беззаботной. Не знаю, как вам, а мне эта постоянная жизнерадостность кажется несколько нарочитой. Я не одобряю все эти фокусы, которыми они тут занимаются. Вряд ли можно придумать что-то новое. Во времена моего детства таких фокусников было пруд пруди — правда, все они работали в цирке или ходили по ярмаркам.
 — Полностью с вами согласен, Мэгги, — откликнулся Джонас. — А что думал Дигби Хейзелхерст по поводу всех этих новомодных течений?
 Мэгги поставила ногу на очередную ступеньку.
 — Старик Хейзелхерст был весьма здравомыслящим господином, но года за два до смерти слегка тронулся умом, если позволите так выразиться. Правда, ему тогда уже перевалило за восемьдесят, а в таком возрасте это простительно. Да к тому же его чудачества нам нисколько не мешали.
 — «Нам»? — быстро подхватила Верити.
 — Ну да, ему и мне, — грустно усмехнулась Мэгги. — Нам с Дигби было хорошо друг с другом. На этом уединенном острове мы с ним прожили много лет, и нам никогда не было скучно. Скажу вам по секрету, в определенные моменты старина Дигби выказывал активность, достойную какого-нибудь школяра на заднем сиденье автомобиля. Да, мы с ним вспоминали молодость — там, внизу, в подвале, который раньше был камерой пыток. — Мэгги с трудом одолела последнюю ступеньку и вошла в полутемный коридор.
 Верити обратила к Джонасу недоуменный взгляд, а тот в ответ состроил жуткую гримасу.
 Дойдя до середины коридора, Мэгги отворила тяжелую дубовую дверь в огромную комнату с полукруглыми арками окон почти во всю стену. Посреди комнаты стояла широкая кровать с балдахином. Стены украшали потертый гобелен и потемневшие от времени картины. От непокрытого ковром каменного пола пахнуло холодом.
 — Ну как, нравится? — спросила Мэгги. — К сожалению, это лучшее, что я могу предложить. В южном крыле дома комнаты были когда-то очень хорошо обставлены, но Дигби вынужден был распродать мебель, чтобы заплатить налоги. Ванная комната находится справа. К счастью, у старины Дигби хватило ума провести водопровод, когда он вступил во владение виллой. Я бы ни за что не согласилась жить тут с ним все эти годы, если бы мне пришлось пользоваться ночным горшком, уж можете мне поверить.
 — Очень миленькая комнатка, — сказала Верити и подошла к окну, гулко постукивая тростью по каменным плитам. Она выглянула наружу, ожидая увидеть цветущий сад.
 Но ее взору открылся заросший сорняками дворик, посреди которого возвышался фонтан. Обнаженная нимфа, венчавшая какое-то нелепое сооружение из камня, поддерживала сосуд, из которого давно уже не лилась вода. Грязное дно бассейна было усыпано сухими сосновыми иглами.
 — Ну ладно, отдыхайте. Если что нужно — позовите. — Мэгги тут же удалилась, притворив за собой дверь.
 Верити отвернулась от окна и увидела, что Джонас ходит по комнате, внимательно оглядывая стены.
 — Все в порядке? — мягко спросила девушка, хотя знала наверняка, что пока ничего не случилось: если бы Джонас ощутил влияние каких-либо сил, она бы сразу это почувствовала.
 — Да, все спокойно. — Джонас помедлил перед ветхим гобеленом. На нем с трудом можно было различить юных итальянок, танцующих в увитой зеленью беседке. — Кровать, без сомнения, куплена недавно.
 Верити, посмотрев на огромную кровать, тотчас заметила:
 — Ну и хорошо. Мне бы не хотелось спать на кровати, которой четыреста лет.
 — А вот гобелен, похоже, шестнадцатого века. Как-то не верится даже, что все четыреста лет он провисел на этой стене. — Джонас покачал головой и перешел к картине в узорной рамке. — И картины тоже.
 — Они подлинные? — ахнула Верити. Он кивнул:
 — Во всяком случае, вот эта. Интересно, что скрывается за всей той пылью, которая ее покрывает: я подозреваю, что имя создателя полотна, как и имя архитектора виллы, кануло в Лету.
 Верити прислонилась к подоконнику, скрестила руки на груди и пристально посмотрела на Джонаса.
 — Ты уверен, что сможешь спать в этой комнате? С тобой здесь ничего не случится?
 — Нет, Верити, я спокоен и уверен в себе. И вполне владею собой. Я чувствую слабые вибрации, но пока сам, по своей воле, не откроюсь им навстречу, ничто не причинит мне вреда. Как же приятно это сознавать!
 — Потому-то ты и принял предложение Уорвиков? — внезапно спросила Верити. — Хотел проверить, стал ли сильнее за прошедшие несколько месяцев?
 Джонас бросил взгляд в ее сторону, пересек комнату и открыл дорожную сумку.
 — Да, теперь я стал сильнее. Верити. Я могу управлять своими видениями. Ты даже не представляешь, как это для меня важно! И только тебе я обязан этим. Даже когда ты просто находишься рядом, я почти неуязвим для темных сил прошлого, стремящихся увлечь меня во временной туннель. До встречи с тобой я ни за что не решился бы провести ночь под крышей виллы эпохи Ренессанса. Мне хватило бы и тех слабых вибраций, которые хранят ее стены, чтобы потерять власть над собой. Господи, как же хорошо уметь управлять собой!
 — Ты не хочешь признаваться мисс Солнышко и ее знакомым, что ты самый настоящий первоклассный экстрасенс?
 — Я не экстрасенс, — жестко возразил Джонас. — У меня есть к этому способности, но я отнюдь не ясновидец. У меня не бывает вещих снов, я не умею предсказывать будущее и катастрофы. Единственное, что я могу, — это вызывать определенные события прошлого.
 — Сцены убийства и насилия.
 — Как видишь, мой «талант» весьма ограничен, — сухо заметил Джонас. — Так что я был бы очень признателен, если бы ты довела это до сведения Элиссы и ее друзей.
 Верити загадочно усмехнулась:
 — Не могу обещать, Джонас. А вдруг тебе повысят гонорар, если узнают про твои способности?
 — Не думаю. Нормальный, здравомыслящий человек никогда не поверит в мои так называемые способности и потому ни за что не согласится оплачивать мои услуги консультанта. Только эксцентричные чудаки способны выложить деньги за консультации какого-то доморощенного экстрасенса. Даг Уорвик нанял меня как специалиста и исследователя в области истории Возрождения, а не новомодного чудака.
 — А он и не подозревал, что ты и то, и другое, — пробормотала Верити с довольным видом. Джонас нахмурился:
 — Но я не отношу себя и свои способности к новому времени.
 — Я знаю, — с готовностью согласилась Верити и сразу посерьезнела. — В тебе и так почти ничего нет от двадцатого века. Иногда, Джонас, мне кажется, что ты очень хорошо вписался бы в эпоху Возрождения.
 Он подошел к ней своей особенной, полной неосознанной грации походкой и легонько развернул к себе.
 — Ты так думаешь?
 — Я уверена.
 — В то время мужчины знали, как приструнить непокорных женщин.
 — Правда? — усмехнулась Верити. — Как-нибудь продемонстрируешь. А сейчас пора переодеваться к обеду. — Она отстранилась от него и продолжила:
 — Надеюсь, ты захватил с собой свитер, который я подарила тебе на Рождество?
 — Ты же знаешь. Сама ведь положила его мне в сумку!
 — Да, я и забыла.
 — Ты прямо как заботливая супруга, — мягко заметил он.
 Верити поспешно отвернулась и принялась лихорадочно распаковывать дорожную сумку.
 — Напрасно ты принимаешь мои напоминания за супружескую заботу. Это предусмотрительность менеджера, который хочет, чтобы его подопечный предстал перед клиентом одетым подобающим образом.
 — Ах вот как! — коротко обронил Джонас.
 Несколько мгновений он пристально смотрел на нее, потом молча стал переодеваться.
 Элисса с Дагом ждали их внизу в большом зале, который простирался через все южное крыло старой виллы. В комнате царил полумрак, обветшавшая мебель была прикрыта чехлами. И только небольшой уголок у камина выглядел более-менее уютным и обжитым. Несколько человек, сидя в потертых креслах, тихо вели беседу. В старом камине мирно потрескивал огонь.
 — Заходите, заходите, мы уже заждались. Я сейчас представлю вас друг другу. — Элисса вскочила им навстречу, зазвенев украшениями, длинная белая юбка вихрем закружилась вокруг ног. Элисса подала Джонасу руку и подвела его к маленькой компании у камина.
 Верити скорчила презрительную гримаску за спиной своего возлюбленного и решительно похромала вперед. Навстречу ей поднялся сухощавый молодой бородач в круглых очках в тонкой оправе. Поражали его очень темные и серьезные глаза.
 — Здравствуйте, — произнес он низким голосом, протягивая ей руку. — Оливер Крамп, к вашим услугам. Обопритесь на меня.
 — Благодарю, — просияла Верити и краем глаза заметила, что Джонас обернулся и поймал ее ослепительную улыбку. Его хмурый, осуждающий взгляд раззадорил ее, и она заулыбалась еще сильнее. Джонас заслужил это маленькое наказание. — Очень приятно познакомиться. Меня зовут Верити Эймс — я менеджер Джонаса.
 — Оливер — целитель, — радостно пояснила Элисса. — Так ведь, Оливер?
 — Да, я немного работал с травами и кристаллами, вот, собственно, и все, — ничуть не смущаясь, ответил Крамп. Он посмотрел на перебинтованную ногу Верити, сосредоточенно сдвинул брови. — Что с вами?
 — Я поскользнулась на обледенелом крыльце и вывихнула лодыжку.
 — Как давно это случилось?
 — Пару дней назад. — Она взглянула на ногу и добавила:
 — Опухоль уже потихоньку сходит, но нога все еще побаливает.
 Крамп помог ей усесться в потертое от времени кресло, обитое бархатом. Подлокотники и толстые деревянные ножки кресла были украшены богатым резным орнаментом. Верити слегка откинулась на спинку, опасаясь, что кресло слишком дряхлое. «Нет, — решила она, — это конец девятнадцатого века, а уж никак не Ренессанс».
 — Позвольте представить вам моих друзей, мы вместе постигаем истину. — Элисса, не выпуская руки Джонаса, встала перед собравшимися. — Это, как вы уже знаете, Оливер Крамп, экстрасенс-целитель. У буфетной стойки с ликерами — Престон Ярвуд. Престон — руководитель и вдохновитель нашего небольшого кружка, прекрасный учитель. Он заинтересовался метафизикой задолго до того, как она стала популярной. Его наставником был сам Илэла Ионанда.
 — Да что вы говорите! — восторженно воскликнула Верити, гадая про себя, кто же такой этот самый Илэла Ионанда.
 — Как вы добрались? — послышался из темноты голос Ярвуда. Престон не торопясь разливал напитки. — Насколько я знаю, ваш вылет немного задержался. — По его тону можно было понять, что он весьма обрадован этим обстоятельством.
 Наконец Ярвуд выступил из темноты, поклонился Верити и пожал руку Джонасу. Сквозь редкие и жиденькие волосы на голове просвечивала лысина. На вид ему было лет сорок. Этот невысокий подвижный розовощекий мужчина с намечающимся брюшком просто завораживал своим умным и проницательным взглядом. На лице его сияла такая же жизнерадостная улыбка, как и у Элиссы. Верити уже начинала подумывать, что эта улыбка является неотъемлемой частью имиджа сторонников нового пути к просвещению.
 На Ярвуде был дорогой темно-фиолетовый свитер и шерстяные, отлично сшитые брюки со стрелочками. Верити обратила внимание и на его кожаные туфли итальянского производства, и на тяжелые золотые часы с черным циферблатом. Весьма респектабелен, ничего не скажешь. Видно, семинары по метафизике приносят неплохой доход, как справедливо заметил Даг.
 — Что вам предложить, Верити? — вежливо осведомился Ярвуд.
 — Я бы выпила фруктового сока.
 — Я так и думал, — негромко пробормотал Престон, как будто подтверждая еще одно свое предположение. — А вам, Джонас?
 — Мне — виски, если можно, — ответил Джонас, садясь рядом с Элиссой.
 — А это, — продолжала Элисса, указывая на молодого человека, притулившегося в углу дивана, — Слэйд Спенсер. Слэйд в нашем кружке недавно. До этого он самостоятельно осваивал новые пути познания. Так я говорю, Слэйд?
 — Все верно. Моя жизнь — нескончаемый путь к просвещению.
 Слэйд Спенсер стал тут же дрожащими руками набивать трубку ароматным табаком. Покончив с этим нехитрым занятием, он вытянул свои длинные ноги и успокоился. Слайду можно было дать лет тридцать, но наверняка Верити сказать не могла.
 Спенсер не обратил на Джонаса никакого внимания и, медленно потянувшись за стаканом, улыбнулся Верити. Лицо Спенсера с лихорадочно горящими из-под черных нависших бровей глазами напоминало лик аскета. Его худоба была сродни какому-то болезненному истощению. Находясь все время в некоем нервическом возбуждении, словно все внутри него постоянно ходило ходуном, он производил впечатление человека, которому с большим трудом давался контроль над собой.
 — Должен признаться, сейчас меня чрезвычайно занимает концепция альтернативного сознания, — произнес Слэйд так неуверенно, как будто боялся, что язык подведет его и он начнет спотыкаться на каждом слове. — Я считаю, что сознание большинства из нас находится в противоестественных рамках, а то, что нормально и естественно для человеческой природы, признано искусственным и странным. Я понимаю естественное состояние сознания как чувственное. Именно в этом состоянии мы постигаем истинное наслаждение и удовлетворение через свои ощущения. А вы как считаете, Верити? Вы идете в том же направлении по пути самосовершенствования?
 Верити растерянно заморгала. Про себя она решила, что Слэйд Спенсер уже изрядно набрался.
 — Если честно, я предпочитаю совершенствоваться в кулинарии, — откликнулась она. Встретив немой вопрос в глазах окружающих, она поспешно добавила:
 — Я имею в виду вегетарианскую кухню.
 Оливер Крамп, который до этого момента сидел, уставившись на огонь, поднял голову и с интересом посмотрел на Верити.
 — Нам с вами следует обменяться рецептами, — промолвил он, чуть улыбнувшись.
 — Верити держит вегетарианское кафе в Секуенс-Спрингс, — пришла на помощь Элисса. — Блюда там потрясающе вкусные и полезные. Я пыталась втолковать Мэгги, что здесь, на вилле, мы тоже не прочь приобщиться к вегетарианской кухне, но она неохотно идет на эксперименты. Даже не знаю, что у нас сегодня будет на обед.
 — Полагаю, что кулинария, — вновь вмешался Слэйд Спенсер, многозначительно поглядывая на Верити, — наиболее чувственное из искусств. Влечение к пище лежит в основе сущности человека, не так ли? Оно затрагивает все органы чувств и приносит почти плотское удовлетворение. Вы согласны со мной, Верити?
 — Я никогда не подходила к приготовлению пищи с таких позиций, — начала было Верити, но ее прервал громкий хлопок. Верити обернулась и увидела, что Джонас резко поставил рюмку на стол и смерил Спенсера холодным уничтожающим взглядом.
 — Если вы, Спенсер, предпочитаете предаваться любовным утехам с брюквой, что ж, этого вам никто запретить не может. Но я не советовал бы вам вытворять что-нибудь столь же эксцентричное с тушеными овощами или овсяными оладьями, которые готовит Верити. Надеюсь, вы меня правильно поняли?
 Собравшиеся нервно захихикали — уж больно прозрачным оказался намек. Спенсер пожал плечами, забился еще глубже в угол и сосредоточил свое внимание на трубке и виски.
 Даг Уорвик нахмурился и решил, что пришла пора вмешаться и повернуть беседу в другое русло. В бокале его звякнули кусочки льда, он повернулся к Джонасу:
 — У вас уже есть план действий, Куаррел? Джонас глотнул виски и промолвил:
 — Сперва я должен осмотреть всю виллу целиком и установить время постройки каждого ее крыла. Это очень важно, поскольку я должен быть уверен, что имею дело с первоначальными постройками, а не с позднейшей реставрацией. Родственник вашего дяди Дигби вполне мог перевезти сюда только часть виллы, а остальное достроить. Такое часто практикуется.
 Даг кивнул:
 — Вы правы. Надо же, а я и не подумал. Джонас вновь поднес рюмку к губам.
 — Как только я выясню это, сразу же перейду к детальному обследованию той части виллы, которая сохранилась с шестнадцатого века. Дело в том, что тогда здания строились по определенным канонам. Даже самые посредственные зодчие имели понятие о математической симметрии. — И Джонас пустился в рассуждения о законах перспективы, открытых мастерами Возрождения, о том, как эти законы применялись в архитектуре того времени.
 Собравшиеся слушали его с умным видом, согласно кивали. Верити, стараясь скрыть улыбку, поднесла к губам бокал с соком. Да, Джонас не зря учился в университете: по крайней мере трепать языком он наловчился здорово — запудрит мозги кому угодно. Джонас заметил ее улыбку, и в глазах его заплясали озорные чертики.
 Это взаимопонимание взволновало Верити. Она вдруг осознала, что они стали настоящей парой: они понимали друг друга, что называется, с полуслова, с полувзгляда. Значит, их с Джонасом связывает и еще кое-что, помимо эзотерических уз.
 Эта мысль тотчас согрела ей сердце. Она отпила немного сока и мысленно прибавила очередной день к своему календарю. Да, наверное, это все же не просто задержка. Странное чувство охватило Верити — ей вдруг стало ясно, что в ее жизни вот-вот наступят перемены, а она к ним совершенно не готова.
 Обед состоял главным образом из картофельного пюре и тертой моркови. Мэгги Фрэмптон очень старалась угодить гостям, но было видно, что она не привыкла готовить блюда без мяса.
 — Хороший гамбургер еще никому не повредил, — проворчала она себе под нос, собирая со стола посуду. — Не понимаю, чем вам не по вкусу животный белок?
 За столом Верити сидела между Оливером Крампом и Слайдом Спенсером. Слэйдза время обеда надоел ей до чертиков. Он здорово опьянел, и его застольная беседа свелась к монологу о сексуальности сфер.
 Оливер Крамп был полной ему противоположностью. Говорил очень мало, почти все время был погружен в себя, только проницательные глаза его изредка поблескивали за круглыми стеклами очков. Но когда Верити завела речь о приготовлении вегетарианских блюд и лекарственных травах, он оживился и выказал обширные познания.
 Джонас сидел на другом конце длинного стола между Элиссой и Престоном Ярвудом. Оба они весь вечер занимали гостя беседой. Стоило Верити бросить взгляд в их сторону, как ее буквально ослепило сияние колец и экзотических браслетов хозяйки.
 После обеда, когда все вернулись в зал, Элисса сделала неожиданное заявление:
 — Ну а теперь кое-что на десерт. Надеюсь, все останутся довольны. Престон предложил провести сеанс просветления. Мы решили, что это поможет Джонасу в поисках клада.
 Даг только обреченно застонал.
 — Джонас, простите, мне очень жаль, но я не подозревал, что они додумаются до такого. Вы вправе отказаться от участия в сеансе.
 — Что такое, черт возьми, этот ваш сеанс просветления? — тревожно спросил Джонас.
 — Мы собираемся вместе и пытаемся каждый своей энергией подпитать единую силу, которая способна поднять нас на новый уровень сознания. Там, на этом новом уровне, на нас нисходит просветление, и мы уже общаемся с помощью интуиции. Подобные сеансы очень полезны для внешнего расслабления и внутренней концентрации. Не сомневаюсь, наш сеанс пойдет вам на пользу.
 — А мне кажется, все это чушь собачья, — как можно деликатнее возразил Джонас.
 Верити тотчас кашлянула и пихнула его тростью в бок.
 — Джонас, не забывай, что это твоя клиентка, — сквозь зубы процедила она. — Веди себя прилично.
 Джонас потер ушибленное место и бросил на Верити многозначительный взгляд.
 — Вот что я вам скажу: вы можете начинать свой сеанс, а я лучше пойду осмотрю виллу.
 — О, Джонас, мы так надеялись, что вы к нам присоединитесь! — с мольбой воскликнула Элисса. — Сеансы прекрасно заряжают энергией. Иногда мне даже удается вступать в духовный контакт с Саранантой. Я являюсь проводником ее духовных идей, — скромно добавила она. — Правда, я вышла на нее совсем недавно, но с каждым разом у меня получается все лучше и лучше.
 Послышалось сдавленное хихиканье Слэйда Спенсера, и Верити поняла, что Джонас опять не удержался от едких замечаний. Пожалуй, назрела необходимость вмешаться.
 — А я и не знала, что вы проводник духовных идей, Элисса, — подхватила она. — Расскажите, кто такая Сарананта?
 Престон Ярвуд восхищенно посмотрел на Элиссу и ответил вместо своей ученицы:
 — Сарананта — верховная жрица храма на острове Ютилан. Насколько нам удалось понять из ее откровений, Ютилан — колония Атлантиды. Элисса контактирует с ней совсем недавно, поэтому мы пока еще очень мало знаем.
 Даг махнул рукой и обратился к Джонасу:
 — Я нисколько не обижаюсь на вас за то, что вы не хотите принимать участие в этом шутовском представлении. Погуляйте по вилле, осмотритесь. А мы тут пока поиграем в игру, которую навязывает нам Элисса. Только будьте осторожны, хорошенько смотрите себе под ноги и постарайтесь до рассвета не покидать южное крыло виллы. Кажется, я уже предупреждал вас, что в остальных помещениях электричества нет. Вдруг вы заблудитесь? — со смехом добавил он.
 Джонас кивнул ему и отвел Верити в сторону.
 — Ты останешься с ними, — шепнул он. — Я хочу проверить то, что узнал из дневника: незачем всем этим надутым индюкам путаться у меня под ногами и приставать со своими советами.
 Верити испуганно посмотрела на него:
 — А ты не угодишь во временной коридор? Смотри же не рискуй понапрасну — без меня у тебя ничего не получится и все может кончиться очень плохо.
 — Успокойся. Я не собираюсь делать глупости — просто прогуляюсь.
 — Будь осторожен, — прошептала она, с тревогой глядя на него. Он усмехнулся:
 — Это тебе надо соблюдать осторожность. Выходить на высший уровень сознания очень опасно.
 — Не верю я во всю эту чепуху, — пробормотала Верити. — Тебя с нами не будет, а ты здесь единственный, кто обладает настоящим даром. Так что ничего у них не выйдет, и сеанс просветления — пустая затея.
 — В свое время я достаточно наигрался в подобные игры в лаборатории Отдела исследований аномальных явлений в Винсент-колледже, — мрачно проговорил Джонас. — С меня хватит. — Он поцеловал Верити в лоб. — А кстати, почему ты решила, что только я один обладаю сверхспособностями?
 Глаза Верити распахнулись от удивления.
 — Думаешь, тут еще найдутся такие?
 Он ласково взъерошил ее рыжие кудряшки:
 — Я говорю о тебе, дурочка. Ладно, развлекайся. Без тебя я во временной коридор не полезу, обещаю. Ну, до встречи.
 Верити долго смотрела ему вслед, потом вернулась в зал Странно, но она никогда не думала, что может проникать в прошлое. Таким даром обладал Джонас, а она всего лишь помогала ему управлять им.




 Глава 5


 Джонас шарил электрическим фонариком по залам и коридорам старой виллы, наслаждаясь властью над своим необычным даром. До встречи с Верити он никогда бы не отважился проникнуть внутрь четырехсотлетней каменной виллы. Здесь на каждом шагу его подстерегает опасность: старинные каменные стены наверняка хранят память о прошлых жестоких убийствах и пролитой крови. А Джонас Куаррел улавливал вибрации, указывающие на совершенные когда-то злодейства, особенно на те, что имели место в эпоху Возрождения.
 Он мог оказаться в комнате, где от удара стилета испустила дух несчастная жертва, или случайно поднял бы с пола какой-нибудь заржавевший обломок, который раньше был частью острого меча. Такая ошибка дорого бы ему обошлась: он немедленно очутился бы во временном коридоре, где бесконечно сменяют друг друга зловещие узоры прошлого и заключенная в них смертоносная энергия может через Джонаса вырваться на волю и найти свой путь в будущее.
 Бродя по полутемному верхнему этажу южного крыла, Джонас внимательно осматривал каменные стены. Здесь было очень слабое освещение: Хейзелхерст, как видно, не слишком потратился на электропроводку. Но Джонасу не хотелось сейчас об этом думать.
 Он сосредоточился и уловил слабые вибрации. Этого уже достаточно, чтобы убедиться в подлинности южного крыла виллы. Достав из кармана дневник Дигби, Джонас направился в восточное крыло. Там света совсем не было, и он включил фонарик.
 Почти все двери были заперты. Пол покрывал густой слой пыли, из чего Джонас заключил, что Мэгги Фрэмптон давно здесь не появлялась. Вероятно, западный и северный флигеля он найдет в таком же запущенном состоянии.
 Джонас прошел по грязному коридору, повернул за угол. Тьма вокруг — хоть глаз выколи. Даг Уорвик был прав — здесь и впрямь можно потеряться. Согласно записям в дневнике Дигби, комната, в которой он нашел бриллиант, находится где-то здесь.
 Джонас отыскал ее без особого труда Комната располагалась в северном крыле примерно посередине длинного коридора и окнами выходила во внутренний дворик. Джонас выглянул в проем арки и поверх разросшегося, одичавшего сада разглядел огонек — это была их с Верити спальня в южном крыле.
 Он отошел от окна и стал водить лучом по стенам. Абсолютно пустое помещение — здесь нет ни ветхих гобеленов, ни прогнившей мебели, одни лишь голые каменные стены да пол.
 Джонас раскрыл дневник там, где речь шла о кристалле. Латынь он немного подзабыл, но все же ему удалось разобрать кое-что из каракулей Хейзелхерста.
 «Южная стена. Третий камень снизу, второй от левого угла. Нажать посильнее на камень с правой стороны. Опасаться кинжала. Уверен, яд давно потерял свою силу, но лезвие все еще достаточно острое. Меня спасло то, что механизм смертоносного тайника заржавел от времени. Устройство ловушки достаточно любопытно. Я смазал детали механизма — на мой взгляд, досадно было бы не сохранить его».
 «Ну спасибо, старина Дигби, удружил! Зачем, спрашивается, было чинить механизм?»
 Джонас присел на корточки перед указанной стеной, внимательно осматривая каменную кладку. Дигби не указал, какой именно камень скрывает хитрую ловушку. Острие кинжала могло выскочить из стены или из-под пола или ударить с потолка. Джонас посмотрел на потолок и мысленно исключил последнее.
 Он попытался поставить себя на место того, кто четыреста лет назад прятал кристалл.
 Тот, кто попытался бы проникнуть в тайник, скорее всего присел бы, как и Джонас, осматривая стену. Он осторожно дотронулся кончиками пальцев до камня.
 В его сознании сразу же что-то вспыхнуло, и реальность медленно поплыла в бесконечный туннель. Джонас моментально отдернул пальцы.
 Нельзя вступать во временной коридор без Верити — она была его якорем, его пристанью. Но даже слабого намека на происшедшее Джонасу хватило: механизм ловушки уже был приведен в действие тем, кому повезло гораздо меньше, чем Дигби Хейзелхерсту. Много лет назад в этой самой комнате скончался несчастный охотник за сокровищами.
 «Он скончался в страшных муках, хватаясь за кровоточащую рану внизу живота».
 Джонас со свистом втянул в себя воздух и быстро сошел с камня, который посылал предупреждающие вибрации. Теперь все ясно. Кинжал, видимо, выскакивает снизу и ударяет любопытствующего между ног. Куаррел стал ступать еще осторожнее, пошарил в углах комнаты в поисках подходящего предмета, с помощью которого можно было бы включить механизм ловушки. Затем вышел и осмотрел еще несколько комнат по коридору.
 В третьей по счету комнате Джонас наткнулся на огромную кучу мусора, из чего следовало, что Мэгги Фрэмптон все же пыталась как-то навести порядок в этом крыле виллы. Доказательством тому служила сиротливо стоящая в углу метла с длинной ручкой.
 Джонас взял ее и вернулся в первую комнату. Осторожно вытянув метлу ручкой вперед, он с ее помощью надавил на камень, указанный в дневнике Дигби.
 Зловещий кинжал бесшумно выскочил из щели между камнями пола. В голове Джонаса пронеслось: останься он там, где стоял, был бы теперь кандидатом в хор мальчиков. Куаррел с облегчением отер пот со лба.
 Немного помедлив, он с опаской обошел все еще дрожащее лезвие кинжала и приблизился к стене, чтобы обследовать открывшийся тайник. Камень ушел в стену, за ним зияла пустота. Джонас потянулся вперед, чтобы пошарить в тайнике.
 В ту же секунду он понял, что совершил непростительную ошибку.
 Волна жесточайших эмоций захлестнула его, стены временного коридора стали принимать ясные очертания. Джонас боролся с невидимой силой, засасывающей его туда. Предчувствие неминуемой беды нахлынуло на исследователя, и он что было мочи сопротивлялся неумолимому давлению зла прошлого.
 «Его ждет смерть. Смерть ждет любого, кто посмеет прикоснуться к кристаллу».
 — Верити. Верити!
 Джонас не знал, выкрикнул ли он имя вслух или еле прошептал. Обливаясь потом, он из последних сил отдернул руку.
 — Джонас?
 Он вдруг почувствовал, что она рядом. «Но это же невозможно!»— моментально пронеслось в голове. Верити на нижнем этаже, в противоположном крыле виллы. Она далеко и не сможет ему помочь.
 — Джонас, что случилось?
 Верити отыскала его! Он не мог видеть любимую, но ощущал ее присутствие, как якорь в шторм. Джонас зажмурился и сделал шаг назад.
 Внезапно к нему вернулось зрение, все стало на свои места. Зловещие видения жестокости и смерти исчезли так же быстро, как и появились.
 Кинжал пропал в расщелине пола, а вход в тайник бесследно исчез.
 Джонас, тяжело дыша, упал на пол. Он посмотрел в тот угол комнаты, где смерть ждала свою неосторожную жертву. Теперь он знал наверняка, что настоящую опасность таил в себе отнюдь не кинжал, спрятанный под полом между камнями. Утерянный кристалл — чем он ни был, для чего бы ни служил, — именно он таил в себе зло! Джонас вздрогнул: он понял, что напал на след страшной тайны.
 С этой минуты исторические исследования отступили для Джонаса на второй план, на первое место выдвинулся поиск сокровищ. Старая вилла хранит секреты. Важные секреты! И Джонас должен их раскрыть.
 Он медленно поднялся на ноги, подобрал фонарик и стал продвигаться к выходу, не спуская глаз с предательского камня. Выбравшись из комнаты, он плотно затворил за собой дверь.
 Затем повернул обратно в южное крыло виллы, и вдруг ему почудилось, что он слышит чей-то смех.
 Сначала он решил, что это просто нервы и смех Дигби Хейзелхерста ему мерещится, но потом понял, что зловещий смех доносится из глубины времен. И если уж быть точным, из шестнадцатого столетия.
 «С Джонасом все в порядке». Верити медленно возвращалась к реальности. Сердце ее все еще билось учащенно, голова кружилась. Противно, что Слэйд Спенсер так сжал ее руку! Пальцы другой ее руки переплелись с пальцами Дага Уорвика. Верити казалось, что она в западне.
 Она открыла глаза и окинула взглядом сосредоточенные лица собравшихся «экстрасенсов». Даг Уорвик уставился на огонь. Он явно скучал. Оливер Крамп сидел с закрытыми глазами. Казалось, он так же сосредоточен на сеансе, как Элисса и Престон Ярвуд. На лице Элиссы застыло мечтательное выражение, словно она видела что-то внутренним взором. Престон хмурился с закрытыми глазами.
 Слэйд Спенсер судорожно стиснул ее пальцы. Он оторвался от своей трубки и послеобеденной выпивки, чтобы присоединиться к кружку Элиссы. Почувствовав на себе взгляд Верити, он открыл один глаз, заговорщически подмигнул и так сильно сжал ее руку, что еще немного — и хрустнут пальцы.
 Верити вырвала руку из ладони Слэйда и осторожно освободилась от пожатия Дага. Даг вопросительно улыбнулся и тихо сказал:
 — Вам уже надоело?
 — Я… я хочу пойти к себе, — тревожно прошептала Верити.
 — Что ж, я не в обиде, — пробормотал он. — Идите.
 Слэйд кивнул ей на прощание, когда она встала. Взгляд его полуприкрытых глаз был затуманен алкоголем.
 — Спокойной ночи, Верити. Увидимся утром, — тихо произнес он. Крамп, Элисса и Ярвуд, казалось, и вовсе не заметили ее ухода. Видно, их помыслы были устремлены к высшим сферам.
 Верити потихоньку выскользнула из зала и, переводя дух, остановилась в холодном коридоре. Ощущение опасности исчезло, но она все равно не успокоится, пока не увидит Джонаса и не выяснит у него, что случилось.
 Раньше они вместе бывали во временном коридоре, но только тогда, когда между ними устанавливалась какая-то телепатическая связь, причем связь эта обрывалась на расстоянии нескольких шагов. И все же Верити могла поклясться, что минуту назад ее охватило знакомое ощущение: она будто бы опять вступила вместе с Джонасом в туннель, ведущий в прошлое.
 Верити понеслась вверх по лестнице в спальню, которую выделили им с Джонасом. Она распахнула дверь, надеясь застать его там, но комната была пуста.
 — Ах, черт возьми, Джонас! — воскликнула она вслух. — Где же ты?
 Он может быть где угодно — вилла-то огромная. Бесполезно пытаться искать его. Надо ждать здесь. Верити поплелась в ванную принять душ перед сном. Она все выскажет Джонасу, когда он наконец соизволит явиться.
 Но когда девушка в ночной фланелевой рубашке выплыла из ванной, то увидела в комнате вовсе не Джонаса.
 — Слэйд! — воскликнула Верити и остановилась как вкопанная. Перед ней на кровати сидел пьяный Спенсер.
 — Не бойся. Верити, — произнес он, еле ворочая языком. — Я покинул сеанс сразу за тобой. Сказал им, что меня тошнит. Меня и правда чуть не стошнило от всех этих проводников и просветлений. Ну так вот, я поспешил сюда. Ты не знаешь, надолго ли ушел твой друг Джонас? Может, пойдем ко мне?
 — Что, черт побери, вы тут делаете? Вы с ума сошли? — Верити запахнула халат и потуже затянула пояс. Выходка Спенсера привела ее в бешенство, но, слава Богу, он не опасен. — Вы пьяны, Слэйд. А может, и не только это — у вашего табака какой-то странный аромат. Убирайтесь отсюда сию же минуту!
 Слэйда явно смутило и обидело ее заявление. Он приподнял полусонные веки и попытался сфокусировать на ее лице свой туманный взгляд.
 — Но ты ведь хотела, чтобы я к тебе пришел, разве нет? Ты сама пригласила меня, — жалобно захныкал он.
 — Я вас сюда не приглашала, и если бы вы не надрались так безобразно, то вспомнили бы это. А теперь убирайтесь. Немедленно!
 — А, так ты недовольна, что я пропустил парочку стаканчиков? О, нет проблем, дорогая. Я готов и способен доставить тебе удовольствие. Вот увидишь, тебе понравится. Так что ты напрасно отвергаешь меня. — Он глупо улыбнулся и стал расстегивать рубашку. — И все-таки лучше бы перейти ко мне в комнату. Не хочу, чтобы Куаррел застал нас вместе, ты меня понимаешь?
 — Убирайся! — гневно выкрикнула Верити. Слэйд хитро улыбнулся:
 — Впрочем, может, нам ничего и не грозит. Наверное, в это самое время Куаррел уже запрыгнул в постель к Элиссе. А что, вполне возможно, как ты считаешь? Элисса убеждена, что он экстрасенс, а она обожает спать с экстрасенсами. Они с Ярвудом только этим и занимаются. Она даже со мной переспала пару раз. Эта девица — горячий билетик, который только и ждет, чтобы его прокомпостировали. — Слэйд наморщил лоб. — Кажется, она пыталась склонить к любовным утехам и Крампа, но тот не заинтересовался ее предложением. Он вообще ничем не интересуется, кроме своих дурацких трав и кристаллов.
 Верити окончательно разозлилась на Слэйда. Он был слишком пьян, чтобы представлять для нее опасность, и тем не менее выдворить его из комнаты, по-видимому, не удастся. В одном он был, безусловно, прав: нельзя допустить, чтобы Джонас застал их. У Верити все еще было свежо воспоминание о том, как ее возлюбленный приставил нож к горлу Дага Уорвика. И Верити решила действовать.
 Она стремительно пересекла комнату, взяла Слэйда за рукав и, собрав все силы, попыталась поставить его на ноги.
 — Вон, — спокойно сказала она. — Сейчас же. Слэйд зашатался и ухватил ее за плечи, чтобы устоять на ногах. Широко ухмыльнувшись, он привалился к ней и попытался поцеловать своим слюнявым ртом.
 Верити увернулась и потащила его к двери, морща нос от запаха спиртного.
 — Хочешь в мою комнату, да? Вот и хорошо. Пойдем, я покажу тебе дорогу. — Тут Слэйд потерял равновесие и повалился прямо на Верити.
 Так падает огромная марионетка, у которой обрезали ниточки. Травмированная нога не выдержала, и Верити рухнула на каменный пол, а Слэйд, как тюфяк, плюхнулся на нее сверху. Он тотчас попытался подняться, Верити тоже, теперь оба копошились на полу, отталкиваясь и мешая друг другу.
 И тут входная дверь внезапно отворилась. Ни слова не говоря, в комнату влетел Джонас, схватил Слэйда, оторвал его от Верити и отшвырнул о стену, на которой висел гобелен.
 Слэйд глухо ударился о камень, застонал и сполз на пол, потеряв сознание.
 Верити взглянула на Джонаса, который готов был вновь броситься на свою жертву, и не на шутку испугалась, заметив опасный блеск его янтарных глаз.
 — Нет, Джонас, нет! Он просто пьян и не ведает, что творит. — Она еле-еле поднялась с пола, застонав от боли в ноге.
 — Да, он не ведает, что творит, — угрожающе мягко повторил Джонас. Рывком поставив шатающегося Спенсера на ноги, он занес кулак.
 — Эй, подожди-ка, парень. — Спенсер уже пришел в себя и пытался отмахнуться. — Я ничего такого и не замышлял, просто хотел поразвлечься.
 — Запомни хорошенько. Спенсер. Подобное развлечение может стоить тебе жизни. Клейся лучше к брюкве — это безопаснее, а Верити не смей и пальцем трогать.
 — О нет, это всего лишь недоразумение, — упорствовал Слэйд. — Я думал, она сама хочет. Все ясновидящие цыпочки не прочь этим заняться. Черт возьми, Элисса, к примеру, спит со всеми.
 — В одном ты прав, приятель, — сказал Джонас. — Это действительно недоразумение. Верити спит только со мной и больше ни с кем. — С этими словами он ударил Спенсера в челюсть, голова у того мотнулась в сторону, и Джонас замахнулся снова.
 — Нет, Джонас! — крикнула Верити. Подскочив к нему, она попыталась схватить его за руку. — Остановись! К чему эта жестокость? Прекрати сейчас же!
 Джонас стряхнул ее руку как пушинку, глаза его горели, как раскаленные угли. Верити, отшатнув — Как это «ну и что»? Ты бросил Слэйда на улице, а там холодно. А теперь вот еще и дождь пошел. Он подхватит пневмонию!
 — А мне наплевать, что с ним случится. Пускай хоть потонет там — мне все равно. — Джонас вышел из ванной, вытирая полотенцем руки. Широкая волосатая грудь его заметно вздымалась от гнева, глаза цвета флорентийского золота горели яростным огнем. — С меня довольно. Верити. За последнюю неделю я уже второй раз застаю тебя с другим мужчиной.
 — Джонас, напрасно ты сгущаешь краски, — миролюбиво проговорила Верити. Сейчас Джонасу лучше не перечить. Она поплотнее запахнула халат. — Будь благоразумным. Первый раз не в счет: Даг Уорвик пытался мне помочь, и ничего больше. А то, что произошло сегодня, тоже не должно тебя волновать: это просто приставания пьяного дурака. Я уверена, завтра Слэйду будет стыдно за свое поведение.
 — Стыдно? Я тебе вот что скажу: ему следует благодарить Бога, что я не свернул ему шею. — Джонас отшвырнул полотенце и подошел вплотную к Верити. — Как, черт возьми, он здесь очутился?
 Верити попятилась назад и почувствовала, как подоконник врезался ей в спину. Гордо вскинув подбородок, она произнесла как можно спокойнее:
 — Дверь была незаперта.
 — А почему дверь была незаперта? — Он схватил ее за плечи и рывком притянул к себе.
 — Я оставила ее открытой, потому что ждала тебя с минуты на минуту.
 — Мне до смерти надоело напоминать тебе, Верити, чтобы ты закрывала двери.
 — Но я не думала, что сюда может войти еще кто-то, кроме тебя! — возмущенно возразила Верити. — Правда, Джонас. Мы ведь здесь гости. Я и в мыслях не допускала, что со мной может приключиться подобное!
 Он стиснул ее плечи.
 — Клянусь, леди, вы заходите слишком далеко. Она мягко дотронулась до его судорожно сжатых пальцев, заглянула ему в глаза.
 — Джонас, забудь про Слэйда. Расскажи лучше, что случилось с тобой?
 Он сумрачно посмотрел ей в лицо.
 — Я прикоснулся к тому, к чему не должен был прикасаться. К камню в полу комнаты.
 — Я почувствовала, что ты ищешь моей помощи. О, я так перепугалась. Потому-то и поспешила в нашу комнату.
 — В следующий раз покрепче запирай за собой дверь, Верити, — промолвил Джонас, целуя ее в губы. — Я не выношу, когда кто-то прикасается к тебе, — добавил он. — Я этого не выношу!
 Верити слабо вздохнула, глядя ему в глаза — за огненным желанием все еще сверкала холодная ярость. Он языком раздвинул ей губы, словно напоминая о более интимных ласках, обнял еще крепче, будто испугался, что она убежит.
 — Джонас, — вымолвила она в перерыве между поцелуями, — нам надо поговорить.
 — Ты и так слишком много говоришь, — хрипло пробормотал он. — Это твой главный недостаток. — Джонас подхватил ее на руки и понес к кровати. Бросив девушку на ватное одеяло, стал расстегивать джинсы.
 Верити села на постели и откинула волосы со лба.
 — Я серьезно, Джонас. Сегодня вечером с тобой что-то случилось, ведь так? Что-то не совсем обычное, даже для тебя. И я хочу знать, в чем дело.
 — Я уже говорил тебе. Стоит мне отлучиться, как ты ускользаешь. Не думай, что я ничего не замечаю — я не слепой. Я видел недавно странное отсутствующее выражение на твоем лице. Я заметил, что последнее время ты часто и подолгу, задумавшись, глядишь в пространство. Значит, ты от меня что-то скрываешь и не хочешь поделиться со мной своим секретом.
 — Ради Бога, Джонас…
 — Я возвращаюсь из Мехико и вижу, как тебя вносит на руках другой мужчина — вносит в наш с тобой дом. А сегодня прихожу в спальню, в нашу спальню, и застаю здесь этого негодяя, который, оказывается, проник сюда совершенно свободно.
 — Джонас, ты несправедлив.
 — Я знаю, к чему ты клонишь, Верити. Ты стала задумываться, правильно ли поступила, допустив меня в свою жизнь, ведь так? Ты пересматриваешь наши отношения. Но у меня есть для тебя одна новость, маленький деспот: поздно ты спохватилась — теперь ты принадлежишь мне, и я сделаю так, чтобы ты никогда об этом не забывала. — Он скинул ботинки и джинсы и тяжело опустился на кровать рядом с ней.
 Верити поспешно отползла от него, забилась в угол, но Джонас схватил ее за руку.
 — Джонас, пусти меня!
 Он не обратил ни малейшего внимания на сдавленный возглас и навалился на нее всем телом. Глаза его горели яростным огнем.
 — Я не позволю тебе бросить меня, Верити, понимаешь? Я тебя никуда не отпущу.
 — Джонас, прошу тебя, нам надо поговорить.
 — Ты и так слишком часто болтаешь попусту, — заметил он, стаскивая с нее халат. — Ты общаешься со мной совсем не так, как нужно.
 Тут Верити окончательно потеряла терпение и стала бешено вырываться.
 — Джонас, я не собираюсь подлаживаться под тебя. Пусти меня сейчас же! Я хочу поговорить с тобой и только. Прислушайся хоть раз к моим словам!
 Но Джонас и не подумал прислушаться. Он рывком сдернул с Верити халат, схватил за запястья так, что она оказалась совершенно беспомощной, и задрал подол ночной рубашки.
 Не успев возмутиться таким бесцеремонным обращением, Верити почувствовала, как по телу пробежала волна возбуждения. Да, этот человек мог воспламенить ее одним прикосновением! И только его одного она любила всем сердцем!
 Но он почему-то сводил все к сексу, когда она выводила его из себя. «Типично мужской подход, — подумала Верити, вне себя от негодования. — Когда разум отказывает, применяется сила».
 Терпение у нее иссякло. Она изловчилась и лягнула его здоровой ногой.
 — Пусти меня, громила ты этакий!
 — Лежи смирно, сварливая злючка. — Но она снова лягнула его, и он придавил ее ноги коленом. — Ну все, ты меня окончательно рассердила! — Он стащил с нее ночную рубашку.
 — Думаешь, меня это хоть сколько-нибудь волнует? — Ее глаза сверкали от возбуждения.
 — На твоем месте я вел бы себя поосторожнее. — Джонас свободной рукой нашарил у кровати свой кожаный ремень.
 Глаза Верити распахнулись от изумления.
 — Ты не посмеешь!
 — Посмею, если будешь вести себя подобным образом, — возразил Джонас, схватил ее за руки и связал запястья ремнем. Свободный конец ремня он закрепил на спинке кровати. Теперь Верити была прикована к ложу.
 — Чтоб ты сгорел, Джонас! — выпалила она единственную пришедшую на ум угрозу, отчаянно пытаясь высвободиться из кожаных пут.
 — Тебе не удастся предать меня огню — ты уже пыталась когда-то, но у тебя ничего не вышло. — Он в упор посмотрел на нее, она же в беспомощной ярости лишь сверкала глазами. — Слушай меня, Верити, слушай внимательно. Ты не поверишь, но так просто от меня не избавиться.
 — А я и не собиралась. По-моему, это тебе не терпится сбежать. Пять дней — и хоть бы раз ты позвонил мне, Джонас! Целых пять дней!
 — Боже правый, неужели ты никак не можешь мне этого простить? — нахмурился он. — Я думал, мы уже все обсудили и ты успокоилась.
 — Я поняла только то, что ты можешь исчезать когда захочешь, а мне не считаешь нужным даже позвонить!
 — Я ведь уже все объяснял. И не пытайся обвинять меня и оправдывать этим свое странное поведение — я заметил, что с тобой творится что-то неладное, еще до отъезда в Мексику.
 — А разве ты вправе обвинять меня в том, что я задумываюсь о наших с тобой отношениях? — гневно возразила Верити. — И, к слову сказать, странные же у нас с тобой отношения, Джонас Куаррел. Тут есть о чем подумать! — многозначительно заметила она, дернув за кожаный ремень, стягивающий ее запястья. — Да любая мало-мальски здравомыслящая женщина поневоле задумается, на какую жизнь она себя обрекает.
 — Понятно. Так ты размышляла именно об этом? Держу пари, ты разложила все по полочкам.
 — Ну и что? В данных обстоятельствах это вполне нормально.
 — Когда речь идет о том, что творится в твоей голове, ни о какой нормальной реакции и говорить не приходится. Не доверяю я твоим мыслям.
 — Но это мои мысли, и будь добр с ними считаться.
 — Ах так? Хорошо, вот тебе пища для размышлений. — Он просунул ногу между ее коленями, затем накрыл ладонью нежную, мягкую плоть.
 — Джонас, ты просто мерзавец, — выдохнула Верити, чувствуя, как лоно увлажнилось помимо ее воли.
 — Скажи, что не хочешь меня. Давай говори наконец, что решила от меня избавиться. — Он сильнее надавил своей теплой ладонью.
 Верити машинально подалась ему навстречу, и Джонас, легко войдя пальцем в ее страждущее устье, стал проникать все глубже и глубже. Верити охнула.
 — Настанет день, Джонас, и я скажу тебе…
 — Я люблю тебя. Верити.
 — У тебя довольно странная манера доказывать это. — Она тщетно пыталась освободиться от ремня. Горячее дыхание Джонаса опалило ее, его губы уже ласкали грудь. Она вся затрепетала, ожидая, что же последует дальше.
 — С тобой мужчина поневоле будет вести себя необычно.
 Он медленно скользнул вниз, касаясь ртом каждого дюйма ее тела. Его затвердевшая плоть толкнулась ей в бедро.
 — Джонас, ты невыносим.
 — Скажи, что любишь меня. — Он мягкими движениями дразнил узелок, скрытый в горячих складках ее лона. — Скажи, Верити.
 — Ты прекрасно знаешь, что это так, — выдохнула она, извиваясь всем телом и шире разводя ноги.
 — Скажи!
 — Я люблю тебя. А теперь хватит подвергать меня дисциплинарному наказанию — развяжи мне руки, давай займемся любовью.
 — Я уж было подумал, что ты никогда об этом не попросишь, — заметил Джонас, расположившись поудобнее.
 — Развяжи ремень, — хриплым от желания голосом приказала Верити.
 — Зачем? Так мне больше нравится. Очень сексуально. Приподними бедра повыше. Вот так. — Он опустился между ее ног, раздвинул пальцами нежные лепестки и медленно вошел в нее. Когда она напряглась, он двинулся резче. — Да, малышка, вот так. — Джонас склонился над ней, опершись на локти.
 Верити застонала и закрыла глаза, ее затопила горячая волна желания.
 — Теперь подвигай своими прелестными бедрами, радость моя. Давай же покажи, как сильно ты меня любишь.
 — Подобные действия должны преследоваться по закону. — Верити резко вздохнула, когда он сжал ее округлые ягодицы. Сердце ее колотилось как бешеное.
 — В постели свои законы, милая. Делай же, как я тебя прошу, любовь моя, — снова потребовал он, на этот раз низким, полным желания голосом. Он приподнял ее одной рукой и показал, что от нее хочет. Она тут же откликнулась сладостной дрожью.
 — Джонас!
 — Да, любовь моя, именно так. Радость моя, ты такая горячая, нежная! Ты сводишь меня с ума. Пусти, я хочу войти еще глубже. Обхвати меня своими ножками, они у тебя такие изящные, стройные. Ну же, любимая, покажи мне, как ты хочешь…
 — Ах, Джонас… Джонас!
 — Я знаю, тебе хорошо, любовь моя.
 Он заполнил собой все ее естество, заскользил в такт движению ее бедер в стремительно нарастающем темпе. Огонь внутри нее разгорался все сильнее, и пламя рвалось наружу.
 Взрыв настиг их одновременно. Его хриплый крик слился с ее стонами, оба наконец отдались всепоглощающей страсти.
 Только Джонас может быть таким неистовым и даже жестоким в любви, пронеслось у Верити в голове. И в этом он весь — стоит ей завести разговор об их отношениях, как его сразу же разбирает от страсти и желания взаимности. И только он способен за все это время ни разу не задеть больную ногу.
 Слэйд Спенсер открыл глаза. Холодные капли дождя упали ему на лицо. Все тело его ныло. Проклятый ублюдок, он не имел никакого права так с ним обращаться, никакого. Спенсер же не виноват, что нравится женщинам. Если Куаррелу не терпится пустить в ход кулаки, пусть поколотит свою подружку. Верити весь вечер всячески намекала Слэйду — уж он-то знает все эти женские штучки! А виноват, как всегда, один он.
 Куаррел такой же, как все: обращается с ним как с последней дрянью. Надоело! Когда-нибудь он им отплатит за все свои унижения.
 Постанывая от боли, Слэйд пополз к бортику фонтана. К горлу вдруг подкатила тошнота. Он немного подождал, пока внутри все уляжется, и пополз снова. Его трясло как в лихорадке.
 Ему нужна пилюля — две пилюли. К несчастью, та, что дал ему в клинике доктор, больше не действует. Да что они знают, все эти доктора! Никто не понимает его. Спенсера. Никто не хочет ему помочь. Все против него. Ему это стало ясно уже много лет назад.
 Только бы добраться до своей комнаты! Там у него есть пилюли и таблетки, которые он купил в прошлом месяце у своего торговца. Таблетки ему помогают. Он потом чувствует себя прекрасно, к нему возвращается способность владеть собой, а это так здорово!
 Спенсер с трудом выкарабкался из бассейна и поплелся к темному входу виллы. Дождь хлестал что было сил, и Слэйд в который уже раз за свою жизнь спрашивал себя, почему все, что бы он ни задумал, обречено па провал.
 Это был риторический вопрос. Слэйд знал почему: его все ненавидят. Он один борется с целым миром.
 И всегда проигрывает.




 Глава 6


 — Знай же, настанет день, и я тебе отплачу. — Верити томно потянулась и повернулась на бок. Она подняла кожаный ремень, которым связывал ее Джонас, и провела пряжкой по курчавым волосам на его груди. — Ты не сможешь предугадать, когда это случится, но настанет день, и — хоп! — ты мне попадешься.
 Джонас лукаво ухмыльнулся:
 — Тебе понравились любовные утехи с элементами «дисциплинарного наказания»? — Он выхватил у нее ремень и отшвырнул в сторону. Тот с глухим стуком ударился о пол.
 Верити притворилась сердитой и сурово взглянула на возлюбленного.
 — Нет, мне не нравится насилие, а ты принудил меня. Похоже, ты приверженец эксцентричного секса. Я же до встречи с тобой была такой примерной девушкой!
 Он обнял ее, медленно притянул к себе и поцеловал в губы, — Будь я проклят, но мне нравится совращать тебя, — признался он с нескрываемым удовольствием. — Ты так легко поддаешься. О, черт! — вырвалось у него, когда Верити шлепнула его.
 Рука ее тотчас заныла от удара, но нельзя же было упускать такую возможность?! Верити, скрестив ноги, села на кровати.
 — Джонас, довольно отвлекающих маневров. Секс действует на тебя умиротворяюще, ты успокаиваешься и становишься снисходительнее и терпеливее, а поэтому сейчас я надеюсь получить от тебя ответы на некоторые вопросы.
 — Значит, умиротворяюще. Так, по-твоему, действует на меня секс?
 — Ну конечно. Разве ты не замечал? Сначала ты подобен льву, а потом превращаешься в ягненка.
 — В ягненка? — разочарованно протянул он, — Ну да — в ягненка, котенка, пуделя или кого там еще. — Верити махнула рукой, как бы охватывая разом все слабые, беззащитные создания, к которым в данный момент относился и Джонас.
 — Не будь я сейчас таким снисходительным и терпеливым, с радостью бы поспорил.
 — Отложим споры на потом. А пока ответь, пожалуйста…
 Джонас, повернув голову на подушке, наслаждался открывшимся ему видом треугольника ее шелковистых волос.
 — Как я могу сосредоточиться, когда у меня перед глазами…
 Верити быстро накинула на ноги простыню:
 — И о чем ты только думаешь!
 — Ну вот, ты опять лишаешь меня удовольствия, — обиженно промолвил он. Но глаза его смеялись.
 — Скажите пожалуйста! Бедняжка Джонас — только и делает, что развлекается и ничегошеньки не делает. Вернемся лучше к нашему разговору. Что случилось с тобой сегодня вечером, пока ты бродил по мрачным коридорам «Ужаса Хейзелхерста»?
 — Ты не питаешь уважения к четырехсотлетним постройкам?
 — Нет, если они похожи на эту виллу. Не увиливай — скажи же наконец: что произошло? — Верити посерьезнела. — Я так перепугалась, Джонас. Мне показалось, что тебе угрожает опасность.
 — Да, я знаю — я ощущал твое присутствие.
 — Но где ты был в тот момент?
 — В северном крыле, на втором этаже.
 — Но это же так далеко! Мы не смогли бы общаться друг с другом на таком расстоянии.
 Он почему-то приподнялся, прислонился к спинке кровати, и взгляд его золотистых глаз посуровел.
 — Связь была очень слабой, но я чувствовал, что ты рядом. Мы оба ощущали присутствие друг друга. Кажется, узы, соединяющие нас, Верити, становятся все прочнее.
 Верити натянула простыню до самого подбородка и рассеянно посмотрела в окно.
 — Как здесь холодно, правда? Ума не приложу, сколько денег нужно затратить, чтобы обжить эту виллу. Неудивительно, что Уорвики хотят поскорее ее продать.
 — Значит, вот что тебя пугает, — тихо вымолвил Джонас. — Поэтому ты вела себя в последнее время так отчужденно? Поняла, что наша магическая связь становится все сильнее, и не знаешь, радоваться ли этому?
 — Я вовсе не пыталась отдалиться от тебя, — решительно возразила Верити. — Я просто размышляла о нашей совместной жизни, вот и все. А теперь выкладывай по порядку, что с тобой стряслось.
 Джонас заложил руки за голову и посмотрел на нее изучающим взглядом.
 — Я нашел то место, где когда-то прятали кристалл. Тайник был пуст, чего, конечно, и следовало ожидать. Но ловушка, охраняющая вход в него, работает прекрасно.
 — Боже мой! Но что это за ловушка?
 — Стилет, который выскакивает из-под пола. Стоит посильнее надавить на камень в стене, за которым находится тайник, как в ту же секунду включается пружинный механизм, приводящий кинжал в движение. Причем оружие установлено так, что пронзает самое чувствительное место охотника за сокровищами. Типичный для того времени подход — хитрый и жестокий.
 — Пружинный механизм? И он все еще работает спустя столько лет?
 — К счастью, Хейзелхерст догадался упомянуть о нем в своем дневнике. Очевидно, старина Дигби был так потрясен своим открытием, что починил и смазал механизм.
 У Верити вырвался стон.
 — Каким же нужно быть недоумком, чтобы сделать это!
 Джонаса несколько удивило ее непонимание.
 — Хейзелхерст совсем не дурак. Он исследователь и ученый, преданный своему делу. И мне понятно, почему он так поступил: окажись я на его месте, вероятно, сделал бы то же самое. В том, чтобы заставить работать приспособление четырехсотлетней давности, есть определенный резон.
 — Вздор! Ловушка должна быть уничтожена раз и навсегда, — решительно отрезала Верити.
 — По-видимому, у тебя не тот тип мышления, чтобы понять радость ученого-историка, — снисходительно заметил Джонас.
 — Ах вот как? И какой же в таком случае у меня тип мышления? — подхватила Верити, изобразив нарочито сладенькую улыбочку.
 — Женский.
 — Так, Джонас, я уже предупреждала, что настанет день…
 — Пустые угрозы.
 — Посмотрим, — спокойно возразила Верити. — Ты еще пожалеешь! Настанет день, когда ты будешь умолять меня о пощаде. А теперь расскажи о том выбросе энергии, который чуть не поглотил тебя, когда ты дотронулся до тайника. Мне кое-что почудилось — по-моему, там кто-то погиб.
 Джонас нахмурился и кивнул.
 — Да, но у меня сложилось впечатление, что трагедия произошла много лет назад. Похоже, с тех пор прошло уже более двух столетий, никак не меньше.
 — Наверное, здесь и прежде бывали охотники за сокровищами. Они появлялись в надежде найти золото, бриллианты — в общем, то, что было спрятано в недрах этого чудовищного нагромождения камней. — Верити сосредоточенно наморщила лоб. — Знаешь, Джонас, по-моему, я допустила большую ошибку, обговаривая с Уорвиками сумму твоего гонорара. Мои расчеты оказались очень приблизительными — я ведь не предполагала, что на вилле действительно может быть тайник с кладом. А что, если ты его найдешь? Надо было обязательно «выбить» тебе процент от общей стоимости клада в дополнение к гонорару за работу консультанта.
 Джонас усмехнулся, вглядываясь в ее озабоченное личико:
 — Ох уж эти тревоги и стрессы большого бизнеса! Хорошо, что на мою долю выпала только работа. — Он резко поднялся, откинув простыни. — Я хочу узнать, что случилось с кристаллом, — сказал он, натягивая джинсы. Подойдя к стене, на которой висел гобелен, он добавил:
 — Хейзелхерст упоминает в своем дневнике, что считает его ключом к отысканию сокровищ. — Джонас протянул руку и слегка коснулся ветхой ткани, затем потрогал каменную стену под ней.
 Верити почувствовала легкие вибрации. Вскочив с постели, она поспешно накинула на себя халат.
 — Ну хорошо, господин ученый-историк, что вы скажете об этой стене?
 — Пока ничего. Что бы это ни было, вряд ли здесь есть ловушка, которая может завлечь нас во временной коридор. Но что-то за всем этим кроется. Давай посмотрим за гобеленом. — Джонас осторожно приподнял потертую ткань И стал осматривать каменную кладку. — Ты со мной?
 — Да, я здесь. — Верити встала с ним рядом.
 — Пока улавливаю только слабые вибрации, но я легко с ними справлюсь в случае необходимости. Верити кивнула и закусила губу. Лоб ее вмиг покрылся испариной.
 Джонас прижал руку к стене и медленно, не отрывая ладони, провел по каменной поверхности.
 — Опасайся ловушек, — негромко предупредила его Верити.
 — Если они есть, мы их почувствуем прежде, чем они сработают.
 — Да, но это только в том случае, если в них до нас уже попался незадачливый охотник, — заметила Верити. Дар Джонаса был связан с убийствами и злодеяниями прошлого. Если ловушка когда-то сработала, погубив свою жертву, Джонас непременно получил бы сигнал. Но если он первопроходец, то у этого места нет трагической истории, которая предупредила бы Джонаса о грозящей ему опасности.
 — Я испытываю смутную тревогу, это похоже на предупреждение. Так было и в тот раз, когда я открыл тайник. Очень странно, Верити. Похоже, кто-то умудрился наложить мысленные предостережения на свои секреты, а не просто расставил ловушки со стилетами.
 Джонас продолжал ощупывать камни. Когда он коснулся трещины в извести, скрепляющей кладку, послышался отдаленный глухой стук, словно в движение пришел древний механизм, скрытый за стеной. Верити вздрогнула.
 — Кажется, нашел, — тихо сказал Джонас. Верити уловила еле сдерживаемое возбуждение в его голосе.
 —  — Ты доволен?
 — Думаю, я вполне мог бы заняться кладоискательством. Конечно, это не заменит мою блистательную карьеру посудомойщика, но может стать чертовски занимательным хобби. Что ты на это скажешь?
 — Скажу, что я была круглой идиоткой, когда предложила тебе эту работу.
 — Ну пусть это станет нашим общим хобби. Одни катаются вместе на лыжах, другие играют в теннис, а мы с тобой будем охотниками за сокровищами.
 Верити уже обдумывала все «за»и «против», как вдруг огромная часть стены заскрипела и с лязгом ушла внутрь; затхлый воздух вырвался наружу.
 — Вот это да! — воскликнул Джонас, невольно отступив назад.
 — Какой ужасный запах! — Верити заглянула в открывшийся темный проход. — Наверное; здесь полно крыс.
 Джонас прошел в глубь комнаты и вернулся, держа в руках фонарик и нож.
 — А это еще зачем?! — воскликнула Верити, заметив нож.
 — Мы ведь не знаем, что нас ждет. Дверь, конечно, такая тяжелая, что вряд ли захлопнется сама по себе, но я все же подопру ее стулом — так, на всякий случай. Не хотелось бы оказаться заживо погребенным в этом каменном мешке. — Он приволок массивный стул и поставил его у входа в тайник. — Вот так. Верити, держись сзади и постарайся ничего не касаться.
 — А то бы я не догадалась! — отозвалась Верити. — Значит, вопреки голосу разума, мы собираемся исследовать этот проход?
 — Мы ведь ищем клад — ты что, забыла? А в таких вот таинственных переходах обычно и прячут сокровища — во всяком случае, наши предки четыреста лет назад поступили бы именно так.
 — Ты все еще улавливаешь вибрации, Джонас? — Верити быстро сбегала за туфлями, а Джонас тем временем надел ботинки и застегнул рубашку.
 — Какие-то отголоски вибраций. Ничего особенного, не тревожься.
 — Как скажешь, — заметила Верити и последовала за ним. Туннель был очень узким, а каменный потолок — достаточно низким: Верити еще могла выпрямиться, а вот Джонасу пришлось нагнуть голову.
 — Раньше мужчины были ниже ростом, — заметил он.
 Луч фонарика выхватил из темноты голые каменные стены пустого коридора, который, по-видимому, проходил вдоль внутренней стены спальни. Там, где начиналась другая стена, был поворот.
 — Не думаешь ли ты, что этот проход может связывать комнаты виллы наподобие главного коридора? — спросила Верити.
 — Вполне.
 — Фу! Какая пыль! — Верити брезгливо приподняла полу халата и чуть не задохнулась от изумления. — Джонас, посмотри-ка, следы! Кто-то уже побывал здесь до нас.
 Джонас, наклонившись, стал изучать следы.
 — Они покрыты толстым слоем пыли. Отсюда следует, что с той поры прошло довольно много времени.
 — А вдруг это был сам Дигби Хейзелхерст?
 — Что ж, вполне возможно. Следы слишком перепутаны, и невозможно сказать, один был человек или несколько. Дигби, наверное, несколько раз прошелся взад-вперед по коридору. Держу пари, он был вне себя от восторга. — Джонас выпрямился и двинулся дальше.
 — Как здесь холодно! Напрасно ты не взял куртку, Джонас.
 — Да, дорогая моя женушка, — ехидно промолвил он, осторожно продвигаясь вперед.
 Верити подняла глаза к каменному потолку и проглотила уже готовое вырваться колкое замечание в ответ на его реплику.
 — Не нравится мне здесь, Джонас.
 — Хочешь вернуться и подождать меня в комнате?
 — Нет, я останусь с тобой.
 — Тогда перестань хныкать и держись поближе ко мне.
 — А я и не хнычу. Просто я осмотрелась, и мне показалось, что… Ой!
 Верити резко остановилась и нагнулась.
 — Что случилось? — Джонас обернулся и направил луч фонарика на нее.
 — Я обо что-то споткнулась.
 — Давай посмотрим. Похоже на обломок старинного меча. — Джонас поднял с пола потускневший от времени кусок металла. Рукоятка пришлась ему точно по руке, как будто была сделана специально для него.
 — Осторожно! — крикнула Верити, видя, как каменный туннель расплывается прямо у нее на глазах и превращается в другой коридор, предназначенный, насколько она знала, только для них с Джонасом.
 Но она опоздала. Джонас крепко стиснул сломанный клинок, и вокруг них сомкнулись стены временного туннеля. Верити затаила дыхание, глядя, как на действительность накладывается призрачная реальность. Перед ними прямо из воздуха возникало видение.
 Неясная сначала картина приобрела отчетливые очертания: мрачный мужчина крепкого сложения, лет пятидесяти сидел за деревянным резным столом, заваленным толстыми фолиантами и письменными принадлежностями. Одет таинственный незнакомец был в бархатные камзол и штаны бордового цвета, а с плеч его спадал короткий, до пояса, плащ, подбитый мехом. Пальцы его были унизаны тяжелыми кольцами, из-под плаща виднелась инкрустированная драгоценными камнями рукоять меча.
 На столе перед ним стоял черный ларчик с откинутой крышкой из какого-то темного блестящего камня. Внутри проглядывался продолговатый изумрудный кристалл.
 Сидящий за столом находился в маленькой комнате с каменными стенами. Позади него угадывался длинный черный сундук, доверху набитый золотыми монетами и сверкающими драгоценными камнями.
 Верити не отрываясь смотрела на загадочную фигуру, застывшую во времени, а видение таращилось на нее.
 — Тут что-то не так, — тревожно прошептала Верити. — Эта картина не похожа на те, что мы с тобой наблюдали раньше.
 — Видение неподвижно — вот в чем отличие. — Джонас сделал несколько шагов по направлению к застывшей фигуре. — Здесь нет действия. — Сцена перед ними была словно высечена из камня.
 — Не нравится мне этот блеск зеленого кристалла. — Верити осторожно попятилась назад. — Тут правда что-то не так, Джонас. Я уверена. Почему этот образ неподвижен? Почему мы не стали свидетелями сцены убийства, связанной с мечом, который ты держишь в руке? Ведь именно так раньше работал временной коридор!
 — Я не совсем понимаю, в чем дело, но думаю, нам ничего не грозит, Верити. Я сотни раз тебе говорил, что сцены во временных туннелях — всего лишь бесплотные образы. Они не могут причинить нам вреда.
 — Не знаю, не знаю, — произнесла Верити, сдвинув брови. — А где же тогда ленты? Должны быть ленты!
 Он вспомнила, как было раньше: стоило им с Джонасом попасть во временной коридор, как ее немедленно обвивали таинственные ленты, похожие на вертких змеек, устремляясь к Верити, как будто влекомые какой-то непреодолимой силой. Так ей удавалось защитить Джонаса от зловещих щупалец, несущих в себе энергию разрушения и убийства. Если бы не Верити, Джонас стал бы проводником энергии зла, которая стремилась вырваться в реальный мир.
 — Не знаю, — тихо ответил Джонас. Он медленно подошел к застывшему образу сидящего за столом человека.
 Верити впилась глазами в неподвижную фигуру.
 — Джонас, мне кажется, он следит за тобой.
 — Это только кажется.
 — Не знаю, не знаю, Джонас…
 — Ты права, Верити, это видение действительно несколько необычно. Сцены во временном коридоре всегда были как-то связаны с тем предметом, благодаря которому я туда попадал. Я все еще держу рукоять меча, но картины насилия и убийства, похоже, и не предвидится.
 — Как ты думаешь, кристалл на столе — уж не тот ли бриллиант, который несколько лет назад нашел Дигби Хейзелхерст? — шепотом спросила Верити.
 — Все может быть. По описанию подходит. — Джонас еще несколько минут пристально изучал застывшее видение, затем сделал шаг назад и встал рядом с Верити. — Просто это не совсем обычный образ.
 Верити вздрогнула.
 — Как может быть обычным то, что скрывается во временном коридоре?
 — Но ты же знаешь, в нем тоже существуют свои правила и физические законы. Ты сама могла в этом убедиться. А это видение не подчиняется известным нам правилам: не разыгрывается сцена жестокости, образ неподвижен. Нет и тех щупалец, которые всегда на меня набрасываются.
 — Да, похоже, тот, кто сидит за столом, сам изменил привычный порядок вещей, — согласилась Верити.
 — Черт, каждый шаг по этой загадочной вилле сулит все новые открытия. — Джонас покачал головой. — Хотел бы я знать, что все это значит.
 — Слушай, — начала Верити, — если это тот самый кристалл, что нашел Дигби, легенда о сокровище, спрятанном на вилле, вероятно, имеет под собой реальную основу. Посмотри на сундук у стола — он набит золотом и бриллиантами. Может, этот господин в меховой накидке и есть хозяин сокровищ?
 — А я вот думаю: что, если обломок металла у меня в руке — рукоятка меча этого господина? Обычно предмет, который уносил меня в коридор, потом участвовал в сцене убийства. Да, здесь что-то не так, дорогая.
 Верити кольнуло какое-то недоброе предчувствие.
 — Давай лучше уйдем, Джонас. Мне это совсем не по душе. И раньше-то я не могла смотреть на подобное без содрогания, а теперь и подавно.
 — Ну хорошо. Надо узнать, куда ведет проход, пора выбираться отсюда. — С этими словами он бросил рукоять меча.
 Железный обломок ударился о каменный пол, и временной туннель тут же исчез. Повеяло холодом, Верити поплотнее запахнула халат.
 — Подними обломок, — сказал Джонас. — Мне нельзя натыкаться на него еще раз, в противном случае мы окажемся в другой реальности.
 Верити сделала как он велел.
 — Готово. — Она лишь успела обратить внимание Н4 толстый слон грязи поверх рукояти, как вдруг свет, падающий в проход из приоткрытой двери в начале коридора, стал медленно пропадать. Послышался зловещий скрип, петель, но было уже поздно.
 — Джонас, дверь закрывается!
 — О дьявол! — Джонас бросился к закрывающейся двери, лицо его в отсветах фонарика казалось мрачным и тревожным.
 Верити, прихрамывая, поспешила за ним, сердце ее отчаянно колотилось. Полоска света все сужалась и наконец исчезла совсем. Они свернули за угол как раз в тот момент, когда тяжелая дверь с глухим стуком захлопнулась.
 Что-то посыпалось на пал, послышался какой-то странный шелест. Казалось, в стену швырнули пригоршню щепок.
 А может, кости покатились по Камням. Джонас поднял фонарик, и Верити чуть не закричала от ужаса, увидев прямо перед массивной дверью скелет. На костях угадывались полуистлевшие остатки того, что когда-то было брюками, серой хлопчатобумажной рубашкой и вельветовым спортивным пиджаком. Неподалеку от черепа в пыли поблескивали очки в золотой оправе. Рукав пиджака попал под дверь и, видимо, потянул за собой кости скелета, что и вызвало дребезжащий звук, так испугавший Верити.
 — Боже мой, Джонас! Он все это время был здесь! Мы просто не заметили!
 Джонас направил луч фонарика на каменную дверь. Ни ручек, ни каких-либо выпуклостей, за которые можно было бы ее открыть.
 — Здравый смысл подсказывает, что проложивший этот ход не собирался становиться жертвой собственной же ловушки. Отсюда должен быть выход.
 — А вот наш товарищ по несчастью, по-видимому, так его и не нашел, — мрачно заметила Верити.
 Джонас взглянул вниз на груду костей и остатков одежды. Луч фонарика выхватил тусклый блеск металла. Джонас опустился на колени и стал внимательно рассматривать лезвие кинжала, проглядывающего сквозь полуистлевший вельветовый пиджак.
 — Не думаю, что он умер сам. Вряд ли он страдал от голода и жажды. — Джонас пошарил в карманах брюк несчастного.
 — Что ты делаешь?! — воскликнула Верити.
 — Хочу узнать, кто это. А, нашел. — Джонас вытащил потрепанный кожаный бумажник, раскрыл его, достал водительские права и стал разглядывать фотографию улыбающегося лысого мужчины в очках с золотой оправой.
 — Ну что? — нетерпеливо спросила Верити. — Я больше не могу пребывать в неведении. Мы знаем его?
 — Это Дигби Хейзелхерст.
 — Боже правый! Но он же исчез, когда купался в море… Или я что-то путаю?
 — Он плыл на лодке.
 — Бедняга! Какая страшная смерть! Теперь вилла «Ужас Хейзелхерста» вполне соответствует своему названию. Ты только подумай, быть заживо погребенным в каменной ловушке… — Верити не договорила, вдруг осознав весь ужас своего положения. — Джонас, а ты уверен, что сможешь найти механизм, открывающий дверь?
 — Я же мастер на все руки, разве ты забыла? Успокойтесь, босс. Мы вырвемся отсюда. Но я не хочу повторять ошибку Хейзелхерста.
 — Какую ошибку? А, ты имеешь в виду этот кинжал. Думаешь, тут какая-то ловушка?
 — Все может быть. Клинок старый и тяжелый. Вероятно, работа шестнадцатого века. Посмотрим, удастся ли нам узнать, откуда он появился. — Джонас наклонился и поднял его.
 — Джонас, я не готова к новому путешествию! — поспешно выпалила Верити, но было поздно: каменные стены вокруг уже изогнулись, превращаясь в бесконечный временной коридор.
 — Верити?
 — Я здесь, Джонас. — Она повернулась на звук его голоса. Сделав над собой определенное усилие, Верити смогла контролировать одновременно обе реальности: ей удалось зафиксировать в своем сознании каменные стены прохода и в то же время сосредоточиться на том, что происходит во временном туннеле. Ощущение довольно странное, но Верити так было куда спокойнее.
 — Вот оно, смотри. — Джонас сделал шаг к ней, указывая на туманное видение, возникающее перед ними. Возлюбленный вмиг помрачнел. — Немного размыто. Возможно, из-за того, что событие произошло недавно.
 Верити взглянула туда, куда указывал Джонас, и согласилась, что картины далекого прошлого вырисовывались отчетливее, особенно те, которые относились по времени к Ренессансу. А этот акт жестокости был совсем недавним и потому таким неясным.
 — О нет! — беспомощно прошептала она, когда перед ней развернулось действо разыгравшейся некогда драмы.
 Верити ничего не могла изменить, и она это знала. Это было похоже на фильм — бесконечно повторяющийся фильм о внезапной кончине Дигби Хейзелхерста, ученого и кладоискателя.
 В дрожащем воздухе образы слегка расплывались, словно им не хватало энергии, чтобы высветиться ясно и отчетливо. Человек, фотографию которого они с Джонасом только что видели, шарил руками по каменной стене. Лицо его искажала гримаса ужаса. Он лихорадочно царапал известковую полоску между камнями, но тут темное тусклое лезвие клинка ударило его в спину. На пальце руки, сжимавшей рукоять стилета, сверкало рубиновое кольцо.
 Верити едва успела заметить это кольцо, как, покинув картину убийства, — ей навстречу выползли зловещие и отвратительные светящиеся щупальца. Змейки помедлили, словно искали цель, затем заскользили прямо к Джонасу.
 Вдруг они, как и прежде, почувствовали присутствие Верити.
 Она, затаив дыхание, испуганно следила за тем, как наполненные смертоносной энергией щупальца обвиваются вокруг ног. Они не касались ее и лишь кружили и кружили в бессильной злобе, оставив Джонаса в покое.
 — С тобой все в порядке? — тихо спросил он.
 — Да.
 — Думаю, мы уже насмотрелись. — Джонас выпустил из рук древний стилет, и тот звякнул об пол.
 В тот же миг видение бесследно исчезло, и Верити с Джонасом снова очутились в обычном каменном коридоре.
 В темноте Верити с трудом различала черты Джонаса — он направил фонарик на стену, за которую цеплялся Дигби Хейзелхерст.
 — Джонас, Дигби погиб вовсе не потому, что случайно привел в действие скрытый механизм. Кинжал держала чья-то рука.
 — Я знаю, Верити. Погоди-ка минуточку, постой спокойно, — мягко добавил он. — Я должен сосредоточиться.
 Верити закусила губу и увидела, как чувствительные пальцы Джонаса забегали по стене, у которой скончался Хейзелхерст. Спустя некоторое время в стене что-то сместилось.
 — Ну вот, путь открыт, — с удовлетворением промолвил Джонас. — Я нашел выход. Оставь рукоятку меча здесь — с ней ничего не случится. Никто ее не увидит и не будет приставать с расспросами. Стилет тоже оставь. Я не хочу никому ничего объяснять.
 Верити бросила обломок на пол, и каменная дверь отворилась.
 — О, милый, как здорово! Я, конечно, ни минуты в тебе не сомневалась, — великодушно добавила она.
 — Ну конечно. — Джонас похлопал рукой по каменной двери. — Я тебе уже говорил, ничто не сравнится с изощренной игрой ума этих итальянцев.
 — Кому, как не тебе, знать это, — сказала Верити, входя в спальню. — Ты и сам такой.




 Глава 7


 Джонас поспешил следом. Не хотелось в этом признаваться, но и он почувствовал большое облегчение, Сцена трагической гибели Хейзелхерста навела его на мысль, где искать скрытый механизм отпирания двери. Эта подсказка пришлась очень кстати, если не сказать больше: Джонас понимал, что иначе ему самому пришлось бы довольно долго искать выход.
 В относительном тепле спальни ему вдруг снова почудились отголоски какого-то зловещего хохота. Джонас тотчас надавил плечом на дверь.
 — Что ты делаешь? — спросила Верити.
 — А ты не видишь? Закрываю дверь. Или, может быть, ты хочешь всю ночь созерцать останки этого бедняги?
 — Нет, конечно же, но как быть с несчастным Хейзелхерстом? Надо сообщить, что мы нашли его.
 — Он пролежал здесь почти два года, — рассудительно заметил Джонас, когда дверь со скрежетом захлопнулась. — Подождет еще немного.
 Верити недоверчиво вытаращила на него глаза:
 — Так ты не хочешь никому говорить, что мы разыскали его тело?
 — Пока нет. Если мы расскажем об этом сейчас, начнется расследование обстоятельств его гибели, которое продлится несколько дней или даже недель. Поползут слухи о спрятанных на вилле сокровищах, и сюда сразу же сбегутся репортеры, всякие лжемистики и экстрасенсы и Бог знает кто еще. Нам дали на поиски неделю, Верити, и я хочу провести ее с пользой и получить ответы на интересующие меня вопросы. Эта вилла хранит какую-то важную тайну, и я ее раскрою, чего бы мне это ни стоило.
 — Но ведь Дигби кто-то убил! Это была не просто случайность — там, в каменном коридоре, произошло убийство.
 — Я знаю. Но убийца исчез два года назад. Он и сам мог погибнуть, тщетно пытаясь найти выход. Может, он и сейчас лежит в другом конце коридора. — Джонас внезапно замолчал, надеясь, что Верити не обратила внимания на последнюю фразу. Надо осторожнее подбирать слова — она все подмечает.
 Верити подошла к окну.
 — На руке, которая сжимала кинжал, было кольцо. Большое рубиновое кольцо.
 — Я видел.
 Она бросила на него взгляд через плечо.
 — Кольцо на вид очень древнее, Джонас. Вполне возможно, оно из коллекции драгоценностей, которыми доверху был набит тот огромный сундук, или же это одно из колец человека за столом.
 — Да, есть некоторое сходство, — осторожно согласился Джонас, но при этих словах в глазах Верити отразился такой ужас, что он подошел к ней и обнял за плечи. — Эй, малышка, — мягко промолвил он. — Только не воображай Бог весть что.
 — А ты знаешь, о чем я подумала?
 — Ну да. Ты пыталась представить, как четырехсотлетний призрак убивает Хейзелхерста. Эту версию можешь исключить сразу.
 — Джонас, но ты же сам говорил, что этот временной коридор каждый раз ставит перед тобой новые загадки. Ты же не знаешь, что там происходит в действительности. Тебе ведь тоже это видение показалось странным. Что, если этот человек каким-то образом спрятался во времени и теперь сам охраняет свои сокровища все эти четыре сотни лет?
 Джонас почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу, и еще крепче прижал девушку к себе.
 — Это невозможно. Успокойся, милая. Там нет привидений — только сцены из прошлого. Они как почтовые карточки — вот и все.
 — Сомневаюсь, чтобы на обороте той карточки, изображающей мрачного хранителя сокровищ, было написано «добро пожаловать». Думаю, наше появление его совсем не обрадовало.
 — Просто эта картина отличается от всех, что нам уже доводилось наблюдать, но это еще ни о чем не говорит. У тебя слишком богатое воображение, радость моя. — Он легонько подул ей в ушко и поцеловал огненный завиток у виска. От нее веяло теплом и тонким, едва уловимым ароматом. Он чувствовал нарастающее возбуждение — так обычно бывало после путешествия во времени вместе с Верити, впрочем, только когда она находилась рядом.
 — Но ведь кто-то убил Дигби, — упрямо повторила Верити.
 — Да, правда, это случилось давно. Хочешь, поделюсь своими догадками? Она поспешно кивнула.
 — Я думаю, у него был помощник, они вместе искали сокровища. Дигби доверял этому человеку настолько, что отправился с ним в тайный переход. Возможно, он показал ему и кристалл.
 — И тогда этот помощник решил, что, поскольку знает о кристалле и коридоре все, Дигби ему больше не нужен?
 — В общем, да.
 — А где же он теперь? — настойчиво продолжала расспрашивать Верити. Опершись о подоконник, она всматривалась в дождливую темень за окном.
 — Кто знает? В дневнике Хейзелхерста нет упоминания об открытом им тайном коридоре, из чего напрашивается вывод, что он узнал о нем незадолго до смерти. Значит, либо у него не было возможности записать свои наблюдения, либо об этом написано на тех самых пропавших страницах из дневника. О помощнике там тоже речи не было. Неплохо бы порасспросить Мэгги Фрэмптон. Может, она знает, привлекал ли Хейзелхерст кого-нибудь еще к поискам сокровищ.
 — Неплохая мысль. И между тем… — Верити внезапно смолкла, пристально уставившись в окно. — Джонас, он исчез.
 — Кто? — Джонас, перехватив ее взгляд, посмотрел в сторону фонтана. — Ты говоришь о Спенсере? Да, наверное, он пришел в чувство и добрался до дома.
 — Но он мог вернуться сюда, Джонас. У него было достаточно времени, чтобы войти в комнату и убрать стул из прохода. Поэтому дверь и захлопнулась.
 Джонас с минуту помолчал, глаза его потемнели.
 — Я закрыл дверь в спальню, когда возвратился. Как он мог проникнуть сюда?
 — Кто знает? Может, в доме имеются запасные ключи. Замки в южном крыле совсем новые. Джонас снова легонько встряхнул ее за плечи:
 — По-моему, это уже слишком. И потом, он ничего не мог знать о коридоре. Да ни за что и не осмелился бы вернуться сюда, будучи уверенным, что я с тобой. Кроме того, Спенсер был мертвецки пьян; когда я спустил его в фонтан, он ничего не соображал.
 — В таком случае он довольно быстро пришел в себя и выбрался из бассейна, — заметила Верити. Джонас выглянул в тенистый сад:
 — Да, ты права. Видно, не так уж и сильно я его стукнул.
 — Послушай, если Спенсер возбудит дело, тебе придется держать ответ перед судебным следователем.
 — Не волнуйся, у меня тоже есть что сказать служителю закона, — беззаботно ответил Джонас. Мысли его сейчас были заняты совсем другим. Он обвил руками тонкую талию Верити, привлек ее к себе. Казалось, джинсы его вот-вот лопнут. — А сейчас есть что сказать тебе, — прошептал он ей на ухо.
 — Но как ты можешь думать о… о сексе, когда чуть ли не рядом лежат останки этого несчастного?
 — Да не смотри ты на меня так, маленькая ханжа! Повторяю еще раз: останки Дигби пролежали здесь уже два года. Его тень нас не потревожит. — Он расстегнул джинсы, его восставшая плоть высвободилась, и он крепко прижал Верити к себе.
 — Джонас, как ты можешь! В подобной ситуации подобает проявлять больше сдержанности — мертвых надо уважать.
 — Только не говори мне, что не хочешь близости со мной. После приключений во времени нас обоих всегда охватывает возбуждение. — Он задрал подол ее халата, нежно сжал мягкие и упругие ягодицы. — Наклонись, сладкая моя, — шепнул он. — Обопрись о подоконник.
 — Джонас, это уже чересчур! Нас ведь могут увидеть в окно.
 — Никто нас не увидит — все живут в этом крыле. Заглянуть в наше окно можно только из крыла напротив. — Тут он вспомнил, как сам недавно был там: оттуда открывался прекрасный вид их спальни. Он потянулся к ночному столику и выключил лампу. — Так лучше?
 — Нет, не лучше.
 — Ну же, милая, довольно сопротивляться. Ты ведь тоже этого хочешь. Тебе хорошо, могу поклясться. — Джонас заставил ее наклониться, так что она поневоле ухватилась за подоконник. Ее округлые ягодицы соблазнительно приподнялись, открывая доступ к горячему, страждущему устью.
 — Джонас, если тебе так уж не терпится, почему бы не перейти на кровать. Не хочешь же ты… Постой, что ты делаешь? По-моему, это просто извращение. Если ты думаешь, что я тебе позволю… О Джонас!
 Он крепко сжал бедра девушки, удерживая ее в этом положении, и стал медленно проникать в шелковистые ножны. Она натянулась как струна, и он надавил сильнее, скользнул глубже. Когда влажная плоть сомкнулась, он застонал и нащупал пальцем чувствительный бутон, скрытый в тугих алых лепестках. Верити затрепетала, запрокинула голову.
 — Тебе приятно, радость моя? Тебе хорошо?
 — Джонас! — Из груди ее вырвался страстный вопль, волосы рассыпались по плечам и волнами упали на спину. Она закрыла глаза, губы ее приоткрылись.
 Она, как всегда, отдавалась ему страстно, горячо, забывая обо всем на свете. Пульсирующий ритм соития полностью завладел его существом, но какой-то частью сознания он вдруг ощутил, что Верити Эймс теперь необходима ему как воздух. Он не мог себе представить жизни без нее.
 Надо сделать так, чтобы и она почувствовала то же самое, — это Джонас решил твердо. Он пойдет на все, что угодно — будет использовать секс или чти-то еще, — лишь бы из глаз ее исчезло задумчивое, отрешенное выражение. Он не допустит, чтобы она охладела к нему — душой или телом.
 За последние несколько месяцев Джонас понял, что его дом там, где Верити.
 На следующее утро Верити проснулась раньше Джонаса и сразу же принялась будить его, вспомнив, что им нужно сделать.
 — Мы должны поговорить с Мэгги Фрэмптон, — напомнила она своему полусонному возлюбленному, пока тот продирал глаза. Она насилу растолкала его и заставила принять душ. — Если мы спустимся вниз пораньше, то сможем задать ей несколько вопросов, пока все остальные еще собираются на завтрак.
 — Единственный недостаток бизнес-менеджеров в том, что они совершенно не заботятся о самочувствии своих подопечных. Я же сегодня почти не спал!
 — А кто в этом виноват? — возразила Верити без тени сочувствия в голосе. — Поторапливайся, нужно еще одеться.
 Они спустились в кухню и застали там что-то мурлыкающую себе под нос Мэгги Фрэмптон. Она взбивала тесто для оладьев и очень удивилась их появлению. Сегодня на ней было блеклое платье в мелкий горошек из ее обширной коллекции вышедших из моды нарядов. Цепочка на шее почти исчезла под белым воротничком.
 — А, с добрым утречком. Вы, как я посмотрю, встаете ни свет ни заря. Что до остальных — то вряд ли они ранние пташки. Хотите кофе? Наливайте — уже готов. По утрам старина Дигби всегда первым делом выпивал чашечку кофе. Доктор ему запретил, но Дигби говорил, что так он заводит свой сердечный механизм. Угощайтесь же — кофе там, на стойке.
 — Спасибо, Мэгги. — Верити разлила кофе по чашкам и передала одну Джонасу.
 — Ну как идут ваши поиски? — спросила Мэгги, вытаскивая посуду из буфета.
 — Вы и об этом знаете? — удивился Джонас.
 — Я слышала, мисс Солнышко хочет, чтобы вы занялись этим одновременно с обследованием виллы. На мой взгляд, это пустая трата времени и сил. Дигби годы посвятил поискам, да так ничего и не нашел.
 Джонас откашлялся.
 — Мы хотели бы просить вас о посильной помощи, Мэгги. Вы лучше всех знали Хейзелхерста, ведь вы жили с ним несколько лет, если я вас правильно понял?
 — Эта вилла стала моим домом двадцать три года назад, как только я переехала сюда. — Мэгги печально вздохнула. — Мне не хватает теперь старого простака. Подозреваю, он никогда не видел дальше собственного носа, но меня это нисколько не волновало. Нам было хорошо вдвоем. С тех пор как он пропал, сестра все время зовет меня к себе в Портленд. Но у меня не хватает мужества сделать это. Здесь мой дом — я не могу так вот просто покинуть его. Я знаю, Дигби хотел, чтобы я тут осталась, и всегда мне это говорил.
 — А что именно он говорил вам, Мэгги? — мягко спросила Верити, в душе жалея Мэгги Фрэмптон. Наверное, старушка все еще оплакивает Дигби Хейзелхерста.
 Мэгги звякнула кастрюлей, всхлипнула, часто заморгала и продолжила:
 — Дигби говорил, что это наш с ним дом. Не сомневаюсь, он был бы рад, если бы я всегда присматривала за виллой — это был его мир, и он мог доверить его только мне. Он как-то сказал, что я единственная никогда не смеялась над ним и всегда его понимала. Дигби говорил, что даже если с ним что-нибудь случится, я все равно смогу жить здесь сколько захочу. Но после того как он исчез, не осталось никакого завещания: Дигби просто не думал об этом. На него это было похоже — он всегда все оттягивал до последнего момента. И в результате суд постановил передать все Дагу и Элиссе.
 — Даг с Элиссой продадут виллу, — осторожно заметила Верити. — У них не хватит средств содержать ее. Неужели Дигби считал, что вы одна будете в состоянии платить налоги и реставрировать эту развалину?
 — Вы будете смеяться, но Дигби не сомневался, что найдет клад, и тогда хватит денег, чтобы восстановить виллу. Он планировал выкупить всю мебель и картины, которые продал в надежде поправить свои дела; хотел отреставрировать виллу, чтобы она выглядела так же, как в шестнадцатом веке. Да, у старика были грандиозные замыслы. И я должна была помочь ему осуществить их — ведь мы с ним были дружной командой.
 — К сожалению, он так и не нашел сокровища, — подытожил Джонас, небрежно опершись о стойку и прихлебывая кофе маленькими глотками.
 — Я никогда не верила в эту легенду, хотя, конечно, здорово было бы найти клад, — сказала Мэгги. — Но я подозреваю, Дигби больше привлекал сам процесс поисков, а не их результат, вы меня понимаете?
 Верити ее замечание показалось на редкость проницательным.
 — Да, — тихо сказала она. — Я вижу, вы с Дигби и правда прекрасно понимали друг друга, Мэгги кивнула.
 — Да, мы с ним были очень близки. У него больше никого и на свете-то не было, кроме меня. Все друзья-историки постепенно его забыли, а что касается семьи… Да будь он сиротой, и тогда не был бы так одинок.
 — А как же Даг с Элиссой? — резко спросил Джонас.
 — А вы думаете, они так уж часто навещали Дигби, когда он был жив? Куда там! Правда, Даг приезжал сюда раз или два, а вот мисс Солнышко не проявляла к вилле никакого интереса. Теперь же она только и делает, что говорит о сокровищах. Ну что же, я могу лишь пожелать ей удачи, — заключила Мэгги с нескрываемым злорадством. — Если уж сам Дигби не смог отыскать клад, ей-то уж и подавно это не удастся. — Мэгги бросила быстрый взгляд в сторону Джонаса. — Да и вам тоже. Впрочем, если вы окажетесь хитрее Дигби… Ну это вряд ли. Джонас согласно кивнул:
 — Видимо, вы правы. Дигби был очень умен, а порой просто гениален. Я читал кое-что из его ранних трудов, посвященных развитию науки в эпоху Ренессанса. Первоклассные статьи! Хейзелхерст был одним из последних ученых старой школы. Помнится, я очень многое узнал про менталитет человека Возрождения, когда изучал его публикации об анатомии в шестнадцатом веке. Дигби хорошо понимал тех, о ком писал.
 Глаза Мэгги на мгновение вспыхнули.
 — Да, анатомия была одним из самых любимых предметов Дигби. Как только вспомню о тех ночах, что мы провели, занимаясь ею внизу, в камере пыток, так сразу же тепло на душе делается. — Блеск в ее глазах потух, и Мэгги смахнула слезу тыльной стороной ладони.
 Верити поперхнулась кофе, Джонас похлопал ее по спине, и она заметила, что в его золотистых глазах заиграли веселые чертики.
 — Мэгги, кроме Дага и Элиссы Хейзелхерст рассказывал еще кому-нибудь о сокровищах? Просил кого-нибудь помочь ему в поисках? — спросил Джонас.
 Мэгги открыла холодильник и вынула оттуда пачку масла.
 — Конечно. Правда, свой секрет он доверил немногим, только ученым-историкам. Знаете, порой ему казалось, что он значительно продвинулся в поисках, и тогда на радостях Дигби приглашал сюда одного из своих университетских друзей. Рассказывал о легенде и брал с них клятвы, что все сохранится в тайне. Бывали случаи, когда его друзья проявляли интерес к исследованиям и даже помогали ему, но, как правило, быстро остывали. Дигби всегда очень тяжело переживал недоверие своих старых друзей.
 — Он пытался еще кого-нибудь убедить в своей правоте? — спросил Джонас. — Разумеется, того, кто не принадлежал к ученому кругу?
 Мэгги покачала головой:
 — Нет. Он в основном имел дело только с настоящими учеными-исследователями и никогда не приглашал сюда посторонних. Дигби считал, что только преданные науке люди смогут оценить его труд. Исключение он сделал лишь для Дага — ему он открыл все, ибо считал, что Даг как родственник должен быть посвящен в эту тайну, даже если и не станет ему помогать.
 — Значит, кроме названных вами людей, больше никто не знает о сокровищах? — продолжал допытываться Джонас. — Несколько старых университетских друзей и Даг?
 Мэгги задумчиво наморщила лоб, силясь что-либо припомнить.
 — Нет, был еще один. Молодой бойкий студент, который заявил, что слышал о легенде от своего профессора. Парень утверждал, что защищает диплом по истории, а его специализация — искусство Возрождения. Ему, видите ли, было ужасно любопытно, что это за вилла и правда ли, что в ее стенах спрятан клад, и он надеялся, что Дигби разрешит ему помочь в поисках сокровищ. Парень наговорил Дигби кучу любезностей — для него, мол, большая честь работать с ученым такого ранга, как Дигби, и все такое… Он также пообещал, что, если они с Дигби найдут-таки клад, он опишет их приключения в фантастическом журнале, а гонорар за публикацию получит Дигби.
 — И мистер Хейзелхерст согласился? — уточнила Верити.
 — Да, и студент помогал ему некоторое время. Дигби ведь немного сдвинулся на почве своих исследований. — Мэгги покрутила пальцем у виска. — Одно время казалось, он просто радовался, что хоть кто-то из научного мира заинтересовался его поисками, но вскоре отослал парня обратно, а мне сказал, что студент этот кладоискатель, а не ученый, и не видать ему докторской степени как своих ушей.
 — Кто-нибудь еще приезжал на ваш остров? — спросил Джонас.
 — Несколько раз за последние годы с Дигби пытались связаться какие-то кладоискатели — говорили ему, что слышали про сокровища. Но Дигби отклонил их помощь, заявив, что ни за что не позволит алчным охотникам за драгоценностями осквернить это место, поскольку они никогда не поймут всего очарования истории, хранящей свои тайны в стенах древней виллы.
 — А вы, Мэгги? — спросила Верити. — Вы помогали Дигби? Вы ведь были в курсе его деятельности.
 При этих, словах Верити Мэгги вновь занялась завтраком.
 — Да, я помогала ему как могла. К примеру, держала лестницу, когда он дюйм за дюймом обследовал потолок.
 — Вы верили в легенду? — поинтересовалась Верити.
 Мэгги прекратила работу и посмотрела в окно на заросший двор.
 — Когда я переехала сюда, я питала кое-какие надежды, но с сокровищами они связаны не были. Я осталась здесь только из-за Дигби. О Господи, как мне тоскливо без него!
 Звонкий и жизнерадостный голосок Элиссы нарушил невеселые раздумья Мэгги.
 — Всем доброе утро. Какая сегодня отличная погода, вы не находите? Просто великолепная! В такой день в тебе просыпаются все дремавшие дотоле силы, и ты полностью сливаешься с природой.
 Верити выглянула в окно:
 — По-моему, идет дождь.
 На улице было пасмурно и уныло, в воздухе висел влажный туман.
 — Вот и я об этом! — радостно подтвердила Элисса, подлетая к стойке за кофе. — Самое время порадовать себя. Как вам спалось? — Она так и ела Джонаса глазами.
 — Замечательно. — Джонас подлил себе кофе.
 — Не правда ли, странно ночевать под крышей настоящей виллы? — спросила Элисса, пристально глядя на него. — Вы ощущали дыхание прошлого?
 — Нет. — Джонас обернулся на звук шагов. — Доброе утро, Даг.
 В дверях кухни показался Даг Уорвик.
 — Всем привет. Готовы продолжать работу, Джонас?
 — Конечно, — откликнулся Джонас и подробно изложил результаты обследования западного крыла. Даг с живейшим интересом выслушал его мнение о том, как отличить первоначальную конструкцию здания от позднейших пристроек и переделок.
 Верити так и распирало от гордости за Джонаса. Она внимательно следила за полетом его мысли, хотя прекрасно понимала, что он всего лишь играет навязанную ему роль. «Знаток своего дела, ничего не скажешь», — подумала она.
 — Нельзя забывать о влиянии на планировку здания трактата об архитектуре Альберта, — продолжал Джонас. — Пятнадцатый век. Безусловно, тут не обошлось без подражания классическим работам Витрувия: Альберти перенес большинство его положений в современность. Тем не менее его работа стала отправной точкой развития зодчества Ренессанса. Вилла, конечно, не слишком наглядный пример, но в ее архитектуре определенно чувствуется влияние этого мастера.
 — Понятно, — сказал Даг. Видно было, что речь Джонаса произвела на него большое впечатление.
 — Во времена, когда строилась эта вилла, итальянские зодчие очень заботились о соблюдении пропорций и гармонии в архитектуре. И это значительно облегчает мою задачу.
 Как раз в тот момент, когда Джонас сравнивал архитектурные сооружения Милана и Флоренции шестнадцатого века, в кухню вошли Престон Ярвуд и Оливер Крамп.
 — Знаменитые палаццо Флоренции послужили примером для других городов, — продолжил Джонас, и все понимающе закивали головами. — Каждый более-менее знатный синьор хотел иметь большой дом, подобный палаццо Медичи, тенденция просматривается даже в этой старой развалине.
 Верити исподтишка наблюдала за своим возлюбленным. Да, трудно определить, где кончается искатель приключений и начинается серьезный ученый-исследователь. Джонас с головой ушел в эту работу.
 Но радость ее тут же омрачилась воспоминаниями о судьбе несчастного Дигби Хейзелхерста. Верити невольно содрогнулась. Сперва поиск сокровищ казался ей приятным дополнением к работе историка-консультанта, но теперь она в этом сомневалась. Единственным положительным моментом было то, что у Джонаса пробудился интерес к их предприятию, а любой его интерес к профессиональной деятельности надо поддерживать.
 Слэйд Спенсер появился только к концу завтрака. Он так плохо выглядел, что никто не сказал ему ни слова. Он почти ничего не съел и вышел из-за стола прежде, чем завтрак закончился.
 Верити решила, что он подавлен и его молчание — добрый знак: возможно, он не будет подавать жалобу в суд.
 — Боюсь, наш друг Слэйд еще доставит нам немало неприятностей, — заметил Престон. — Жаль. Очевидно, он никак не может побороть свою страсть к спиртным напиткам. Не надо было приглашать его, Элисса.
 Элисса нежно улыбнулась:
 — Он выправится, вот увидишь.
 Оливер Крамп промолчал, но чуть прищурился, глядя вслед выходящему из комнаты Спенсеру.
 Как только Мэгги убрала со стола, Джонас, Престон Ярвуд и Уорвики собрались обследовать западное крыло виллы.
 — А ты разве не пойдешь? — удивленно спросил Джонас, когда Верити объявила, что останется и будет читать.
 — Наверное, нет. — Она взяла трость. — Думаю, мне лучше поберечь свою ногу — сегодня она здорово ноет.
 Крамп поправил на носу очки и уставился на девушку, затем, не говоря ни слова, поднялся и вышел вон.
 Элисса покачала головой:
 — Да, общительным его не назовешь.
 — Ну что ж, приступим, — предложил Даг, и маленькая компания один за другим покинула комнату.
 Верити, прихватив с собой книгу, прошла в зал и увидела у буфета с ликерами Слэйда Спенсера. Он вытащил из кармана пузырек, высыпал на ладонь две таблетки, затем положил пилюли в рот и глотнул виски.
 Заметив Верити, Слэйд тут же отвел глаза. Трясущимися руками он стал заталкивать пузырек обратно в карман.
 — Извините меня за вчерашнее, — промолвил он. — Я вел себя ужасно глупо.
 — Забудем об этом, — быстро сказала Верити. — Вы просто перебрали, а Джонас порой не отличается понятливостью.
 — Я бы и рад не вспоминать эту проклятую ночь, но… — Спенсер потер скулу. — Впрочем, я почти ничего и не помню, правда, знаю теперь, что у Куаррела мощный удар правой. Но я, по-видимому, это заслужил и прошу меня извинить. Если вас это может утешить, сегодня мне на редкость плохо, тяжелое похмелье. Зря я не остался в фонтане. Захлебнуться в струях дождя было бы куда приятнее, чем просыпаться сегодня утром. — Слэйд плюхнулся в плетеное кресло и взял в руки какой-то прошлогодний журнал.
 Верити уселась у окна, подогнув под себя здоровую ногу. В комнате воцарилось молчание. Верити попыталась сосредоточиться на книге, но взгляд ее случайно упал на заросший сорняками сад за окном. И девушка вспомнила о своей тайне. Скоро ей придется столкнуться лицом к лицу с реальностью — нельзя же вечно себя обманывать. Она теперь с каждым днем будет прибавлять в весе, и от этого факта ей уже не отмахнуться.
 Но порой ей казалось, что чем позже она узнает правду, тем лучше.
 Спустя полчаса Верити услышала чьи-то шаги и, подняв голову, увидела Оливера Крампа с охапкой зелени в руках. Кроме того, он держал миску с горячей водой, ковшик и полотенца. Оливер направился прямо к Верити.
 — Оливер? Что вы хотели?
 — Я хочу помочь вам, — живо пояснил он и опустился на колени. — Позвольте, я осмотрю вашу ногу.
 Верити немного поколебалась, но потом решила, что в этом нет ничего предосудительного.
 — Вы сделаете мне компресс? Крамп кивнул, осторожно снял с ее ноги туфлю и носок. Пальцы его оказались на удивление нежными.
 — Если вы позволите, — послышался голос Слэйда, — я пойду попрошу у Мэгги еще кофе. — С этими словами он вышел из комнаты.
 Крамп оглянулся через плечо и посмотрел ему вслед.
 — Этот малый очень плох, — негромко вымолвил он. — Но вряд ли он согласится принять помощь от кого бы то ни было.
 Верити согласно кивнула:
 — У меня тоже такое чувство. Оливер достал из кармана кусочек кристалла лимонно-желтого цвета и протянул Верити:
 — Вот, возьмите.
 — Так вы в самом деле знакомы с кристальной терапией? — спросила Верити, с интересом разглядывая кристалл.
 — Да, иногда это помогает, а иногда — нет. Все зависит от обстоятельств.
 — Понятно. — Конечно, она ничего не поняла, но надо же было что-то ответить. — Говорят, сейчас часто используют кристаллы для различных целей, но сама я о них почти ничего не знаю.
 — И никто не знает, — отрезал Оливер Крамп. — У многих, подобно Элиссе, другое мнение, но на самом деле единицы действительно умеют обращаться с кристаллами и драгоценными камнями. Наши предки учились пользоваться ими на протяжении тысячелетий, поскольку чувствовали скрытую и них силу. Весь вопрос в том, как ее использовать.
 — А что, у разных кристаллов и энергия разная?
 — Теоретически — да. Но, как я уже говорил, никто по-настоящему ничего не знает. Кристаллы следовало бы настроить или запрограммировать, как говорят в компьютерном бизнесе. Иногда мне кажется, что я почти физически ощущаю, как выстроить силовые линии внутри кристалла, но чаще всего… — Оливер пожал плечами и умолк.
 Он залил травы горячей водой и выложил распаренную массу на полотенце.
 — Это импровизированный компресс, но, полагаю, вам будет лучше. — Крамп обернул полотенце вокруг больного места Верити, затем посмотрел на кристалл, который она держала. — Почему вы его так поглаживаете? — внезапно спросил он.
 Верити удивленно взглянула на кристалл и только сейчас заметила, что как бы ласкает его указательным пальцем.
 — Не знаю. Само собой как-то получается. Оливер прикоснулся к кристаллу и нахмурился. Он хотел было провести по нему пальцем, но Верити, почувствовав какое-то неудобство, недовольно поморщилась.
 — Нет, не так. — Она на секунду сосредоточилась, затем стала направлять руку Оливера. И в то же мгновение все вновь стало на свои места — ощущение стало более резким и четким, более «настроенным». — Да-да, — прошептала она. — Ведь так лучше, правда?
 — Да. Значительно лучше. — Оливер долго поглаживал кристалл, подчиняясь ее пальцам, затем поднял глаза.
 — Да, вы правы, — спокойно промолвил он. Верити вздрогнула.
 — В чем? — осторожно спросила она.
 — Вы беременны. — Он ловко поправил компресс у нее на ноге.
 Верити непроизвольно стиснула кристалл.
 — Откуда вы знаете? — спросила она неестественным от напряжения голосом.
 Крамп пожал плечами и забрал у нее кристалл.
 — Мне все стало ясно, когда вы прикоснулись к кристаллу. Я это почувствовал. — Он снова положил полупрозрачный кристалл в карман. — Как ваша лодыжка?
 Верити взглянула на свою ногу и вдруг ощутила, что боль утихла.
 — Лучше. Намного лучше. Спасибо вам, Оливер.
 — Вы расскажете об этом Куаррелу? Верити смущенно взглянула на него и встретила его темный и серьезный взгляд.
 — Да, я скоро ему расскажу. Если это не ошибка.
 — Это не ошибка. И чем скорее он узнает, тем лучше.
 — Почему?
 — Потому что Куаррел должен быть уверен, что занял главное место в вашей жизни. Он ведь всегда и во всем сомневался.
 — Но, может быть, ему вовсе не хочется стать отцом, — глухо промолвила Верити. — Некоторые мужчины не созданы для отцовства.
 — Но Куаррел не такой, как другие. Куаррел — это Куаррел. И он связан с вами прочными узами.
 Не могу понять, какими, но я их чувствую. Скажите ему о ребенке при первой же возможности. — Крамп поднялся, собрал свои принадлежности и покинул комнату, не прибавив больше ни слова.
 Верити долго смотрела ему вслед.
 Подошло время ленча, Верити почти не чувствовала боли. Сняв компресс, она подхватила трость и направилась на кухню — помочь Мэгги со стряпней. Старушка совсем не привыкла к такому количеству гостей.
 Мэгги с радостью приняла ее помощь. Переворошив кладовку, Верити нашла там вполне свежий салат и сделала сандвичи с сыром и зеленью. Как раз возвратились голодные и усталые «кладоискатели».
 — Да, кстати, — сказал Джонас Верити, заглатывая третий сандвич. — Мы с тобой сейчас позаимствуем лодку у хозяев виллы и доберемся до городка на соседнем острове. Помнишь, мы уже туда заезжали? Мне надо позвонить друзьям.
 — По какому поводу? — резко спросила она.
 — Это связано с моими исследованиями, — небрежно заметил он как о чем-то само собой разумеющемся. — К несчастью, Дигби не догадался установить здесь телефон. Так что давай собирайся. Мы переночуем на острове и вернемся сюда завтра утром.
 — Может быть, лучше я поеду с вами? — спросила Элисса, бросив на Верити сочувственный взгляд. — Бедняжке Верити вредно много двигаться.
 — Совсем забыла вас обрадовать, — спохватилась Верити, — нога-то почти не болит. — Она не собиралась уступать место Элиссе Уорвик. Лучистая жизнерадостность Элиссы начинала ее раздражать.
 Намерения Элиссы не остались не замеченными Престоном Ярвудом. В гостиной после ленча он за бокалом вина вновь припомнил все, что сегодня случилось. Маленькая сучка имеет виды на Куаррела — это ясно как Божий день.
 Элисса прямо-таки кидается на любого мужчину, стоит ему лишь объявить себя экстрасенсом: Ярвуд только сейчас понял, почему она так увивалась вокруг него самого.
 Что и говорить, Элисса была лакомым кусочком. Ни одна женщина еще не опаляла его такой страстью, отдавая всю себя без остатка — секс она превращала в спиритический сеанс. Ярвуд готов был признать, что она была его лучшей любовницей. Он уже успел привыкнуть к тому постоянному обожанию, с которым она на него смотрела.
 Как же отвратительны были Престону ее прыжки вокруг Джонаса Куаррела! Но ничего не поделаешь — Куаррел пока нужен Ярвуду. Конечно, они с ним кровные враги, и недалек тот час, когда Престон покажет им всем, кто тут настоящий экстрасенс!
 И вволю позабавится над Элиссой, которая станет на коленях вымаливать у него прощение.




 Глава 8


 — Ты скажешь наконец, зачем затеял эту увесилительную прогулку, или мне вытягивать из тебя каждое слово? — Верити выбралась из лодки, балансируя на шаткой пристани с помощью трости. Она отметила, что нога ее почти не болит. — И где ты научился водить лодку?
 — Лодку не водят, лодкой управляют, Верити. Я уж и не помню. Если долго работать в портовых тавернах на островах, рано или поздно возникнет необходимость убраться с острова и по возможности незаметно. Так что этому поневоле учишься из соображений безопасности. — Джонас привязал лодку и подхватил с кормы битком набитую дорожную сумку.
 Верити сморщила нос:
 — Значит, тебе приходилось быть в бегах?
 — Такого я не припоминаю, — сухо возразил он. — Говорю тебе, я научился управлять лодкой так, на всякий случай.
 — Как и владеть ножом?
 Джонас многозначительно хмыкнул и ничего не ответил.
 — Черт возьми, Верити, чем ты набила сумку? «Не беспокойся, две сумки нам не нужны — в твоей вполне хватит места для моей ночной рубашки и фена». Что у тебя за фен весом в девяносто фунтов?
 — Хватит ворчать. Не такая уж она и тяжелая. Конечно, мне пришлось вынуть из нее кое-что из твоих вещей, чтобы освободить место для своих.
 — И что ты выкинула, интересно знать? — Джонас приблизился к ней с самым угрожающим видом.
 — О, сущие пустяки. Тебе все равно сегодня не понадобится, — бодро заверила она. — Не будем больше об этом, поговорим лучше о нашем визите в цивилизованный мир. — Верити бросила взгляд на тихий городок, возвышавшийся над маленькой гаванью. — Мы действительно приехали сюда позвонить?
 — Ты же знаешь, что на вилле «Ужас Хейзелхерста» нет телефона. Верити передернуло.
 — Не называй ее так.
 — Но ты сама говорила, что это название ей очень подходит.
 — Ну хорошо, хорошо, обсудим это позже. Кому будем звонить?
 — Кейтлин Эванджер. — Джонас ухмыльнулся с довольным видом, заметив ее удивление.
 — Кейтлин? Но почему ей? — спросила Верити.
 — Я же сказал — это связано с моими исследованиями. Из всех, кого я знаю, Эванджер единственная сможет ответить на мои вопросы. И потом, она в долгу перед нами.
 Верити внимательно посмотрела на него:
 — Но чем она нам поможет?
 — У нее сохранились записи, оставшиеся после того, как попечители Винсент-колледжа пришли к решению закрыть лабораторию Отдела исследований аномальных явлений. Она называла себя единственной преемницей Илайхью Райта, помнишь?
 — Разве такое забудешь? — пробормотала Верити. Илайхью Райт слыл богатым чудаком, оказывающим финансовую поддержку Отделу исследований аномальных явлений в Винсент-колледже. Именно в этой лаборатории Джонас развивал свои способности и дошел до того, что чуть не стал убийцей. Он покинул колледж, пытаясь таким образом бежать от неизвестной мощи, которую таил в себе его талант. Только после встречи с Верити Джонас потихоньку научился управлять силой, связывающей его с прошлым.
 — У нас в стране несколько подобных лабораторий, и там может протестироваться любой, кто подозревает в себе сверхспособности, — продолжал Джонас. — Винсент-колледж — одна из немногих официальных лабораторий на Западном побережье. Я хочу узнать, не проходил ли тесты кто-нибудь из гостей Дага, и если да, то каков результат тестирования.
 — Зачем это тебе? Какое отношение имеют Ярвуд, Элисса да и все остальные к загадке виллы?
 — Я пока ни в чем не уверен и хочу кое-что уточнить, прежде чем двигаться дальше. Здесь совершено какое-то убийство. Убийство и сокровище — более чем достаточно. Надо проверить все версии.
 — Вряд ли у Кейтлин до сих пор хранятся эти записи.
 — Но у нее же сохранились мои данные, — мрачно возразил Джонас.
 Верити кашлянула и заметила:
 — Да, но у нее были на то особые причины.
 — Это точно. — Джонас перекинул сумку на другое плечо. — Сейчас позвоним и узнаем, сохранились ли архивы остальных. Но сначала давай подыщем ночлег. — Он остановился у пристани и окинул взглядом живописные домики в викторианском стиле, чередой тянущиеся вдоль границы порта. — Да, вряд ли мы найдем здесь «Хилтон».
 Верити радостно улыбнулась и заметила:
 — Ну и слава Богу! Давай поселимся в одном из старомодных маленьких отелей типа «Ночлег и Завтрак», о которых я читала. Эти городки на островах славятся такими тихими и уютными местечками.
 — Откуда ты знаешь?
 — Я взяла с собой путеводитель. Он там, в сумке.
 — Ага! — Джонас быстро поставил раздувшуюся сумку на землю и открыл ее. — Я подозревал, что тут не только фен и ночная рубашка. — По мере того как он перебирал наскоро сложенные вещи, удивление на его лице сменялось раздражением. — Черт возьми, Верити! — вырвалось у него.
 — Но, Джонас…
 — Ты с ума сошла! Мы что, на Северный полюс собрались?
 — Джонас, послушай. Ведь сейчас зима, холодно, в любую минуту может пойти дождь. Я решила, что лучше уж перестраховаться, чем…
 — И поэтому ты взяла зонтик, резиновые сапоги, непромокаемый плащ, пару теплого белья, две пары джинсов, две пары туфель и платье? — Он поднял голову. — Я понимаю, что мой вопрос звучит глупо, но скажи на милость, зачем тебе платье?
 Верити бросила взгляд на мерцающий зеленый шелк. Жаль, что скоро она уже не сможет надеть наряд — еще немного, и фигура заметно округлится.
 — Я подумала, вдруг нам захочется пойти в какой-нибудь ресторанчик, — еле слышно пробормотала она. — Я захватила и галстук для тебя.
 Джонас хотел было произнести что-то колкое, но неожиданно передумал. Не говоря ни слова, он пошарил в недрах сумки и выудил со дна путеводитель. Затем застегнул «молнию»и протянул Верити увесистый журнал.
 — Возьми, — грубовато сказал он. — Выбери отель. Хорошо бы неподалеку — я все-таки не вьючное животное.
 Верити раскрыла путеводитель и стала просматривать список недорогих маленьких гостиниц.
 — Как ты смотришь на то, чтобы остановиться в отеле «Ночлег и Завтрак»? Послушай, что тут пишут: «Спальни обставлены мебелью девятнадцатого века, включая кровати под балдахином. Прихожая с рустовкой, с камином и видом на порт. Обильный завтрак включает в себя яйца, пшеничные хлебцы, свежий сок и отличный кофе».
 — Что ж, звучит заманчиво, — откликнулся Джонас, его золотые глаза блеснули на солнце. — Кровать под балдахином — это здорово. В моем распоряжении будут четыре столбика и мой верный ремень — я с тобой быстро управлюсь.
 Верити покраснела как маков цвет.
 — Не забывай, что придет день, когда я расквитаюсь с тобой за тот номер, что ты выкинул прошлой ночью.
 Джонас осклабился.
 — Одни лишь обещания, — заметил он с легкой издевкой.
 Верити тряхнула медными локонами и сунула путеводитель в сумочку.
 — Ладно, посмотрим. А теперь идем. «Ночлег и Завтрак» всего в двух кварталах отсюда, если верить путеводителю.
 Дорога к старомодной викторианской гостинице оказалась немного длиннее, чем предполагала Верити, но Джонас не жаловался. Верити не дала ему вволю поворчать и тем не менее почувствовала огромное облегчение, когда они наконец добрались до места: ей было неловко, что она так набила сумку.
 Налетел пронизывающий, холодный ветер. Верити тотчас отметила про себя, что города на островах выглядят значительно привлекательнее в теплое время года, зимой же все кажется серым и унылым.
 — Знаешь, Джонас, ты, пожалуй, был прав, когда говорил, что поездка на северо-запад — совсем не то, что путешествие на Гавайи.
 — Наконец-то ты начинаешь ко мне прислушиваться, маленький деспот.
 — Я всегда так делаю. — Она невинно захлопала ресницами.
 Джонас усмехнулся:
 — Да, черта с два ты меня слушаешь!
 — Просто я не всегда поступаю согласно твоим указаниям. Но то же самое можно сказать и о тебе.
 В гостинице «Ночлег и Завтрак» было тепло и уютно. Хозяева — пожилые супруги — встретили новых постояльцев очень приветливо, предложили им хереса, чтобы согреться. Верити пить не стала, Джонас выпил и за нее.
 — Ты точно не хочешь? — спросил он, ставя на стол пустой стаканчик.
 — Нет, спасибо. — Верити где-то читала, что беременным женщинам не следует употреблять спиртного, и решила потом разузнать точнее у доктора.
 Хозяева предоставили им комнату с видом на гавань. Как только дверь за женой управляющего захлопнулась, Верити стала обследовать маленькую спальню.
 В комнате, как и было обещано, стояла кровать под балдахином. На старинном трюмо красовался хорошенький глиняный кувшинчик с ковшиком, а стены украшали морские сувениры.
 — Ах, как здесь мило! — радостно воскликнула Верити. — Везде такая прелестная старина.
 — И вся эта старина сделана в Тайване. — Джонас слегка коснулся кувшинчика и трюмо. — Значит, это и есть мебель девятнадцатого века. Интересно, какие еще нас ждут сюрпризы? Может, что-то обнаружится за завтраком?
 — Пустяки. Не будь таким занудой. — Верити расстегнула сумку и вытащила свое зеленое платье. Она уже совсем было собралась повесить его в шкаф, как вдруг заметила, что в комнате чего-то не хватает. — Джонас, здесь нет ванной! — воскликнула она.
 — Наверное, она в коридоре.
 — В коридоре?! — Верити была в ужасе. — За такие-то деньги?
 — Столько, по-видимому, стоит уютная старина.
 — Ах Боже мой! Я должна была догадаться, но в путеводителе об этом ни слова.
 — Стоит ли так расстраиваться по пустякам? Это ведь всего лишь маленькое неудобство, вот и все.
 — Нет, не все! Терпеть не могу гостиницы с ванной в коридоре, — упрямо заявила Верити.
 — Но почему? — Джонас искренне удивился ее неожиданному капризу.
 Верити закусила губу, чувствуя, что еще немного, и она сорвется, а ей не хотелось портить вечер. Она повесила одежду в платяной шкаф и попыталась объяснить:
 — Это у меня с детства. Когда я была маленькой, мы с отцом часто останавливались в дешевых отелях. Таити, Мехико, острова в Карибском море — всего и не перечислишь. И всегда в местных гостиницах в номерах не было ванной.
 — Но для ночлежек такого типа это обычное явление, — рассудительно заметил Джонас.
 — Сама знаю. Эти гостиницы почти всегда были грязными, дешевыми и находились на отшибе. С тех пор отсутствие в номере ванной сразу вызывает у меня неприятные воспоминания. Отцу моему, похоже, было все равно: он-то ведь никогда не чистил эту проклятую ванну!
 Джонас удивленно вгляделся ей в лицо:
 — А зачем тебе было этим заниматься?
 — Потому что мне было противно пользоваться одной ванной со шлюхами, пьяницами и прочим сбродом, который ютился в ночлежках! — взорвалась Верити.
 — Ну-ну, успокойся. — Джонас обнял ее и нежно погладил по голове. — Если тебя это так раздражает, мы поищем другую гостиницу.
 Верити всхлипнула, стараясь удержать закипавшие на глазах слезы. Она стала такой несдержанной — в последнее время любой пустяк выводит ее из себя.
 — Прости, Джонас, — пробормотала она, уткнувшись ему в плечо. — Я веду себя так глупо. Я не знаю, что со мной. Здесь очень хорошо — чистое белье, прекрасный вид из окна. — Она постаралась незаметно отереть слезы со щек. — Как и обещано в путеводителе.
 — В путеводителях часто бывает неверная информация.
 — Но здесь и правда хорошо. — Верити подняла голову и оглянулась вокруг. — Даже очень. Просто я немного расстроилась, когда узнала, что тут нет ванной. Но теперь все в порядке. Не обращай внимания на мои капризы.
 Джонас внимательно посмотрел на нее. Она бодро улыбнулась ему, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
 — Ты и правда хочешь здесь остаться?
 — Я буду воспринимать неудобства как неизбежные спутники приключений, — сказала она. Джонас кивнул:
 — Ну, раз ты так решила…
 — Да, я так решила.
 — Хорошая кровать, ничего не скажешь, — со значением заметил Джонас. Верити насупилась:
 — Не смей говорить об этом с таким видом!
 — Как, тебе уже разонравились приключения, радость моя?
 — В этой поездке будет достаточно приключений и без твоих выходок, — отрезала она. — Когда ты собираешься звонить Кейтлин?
 — Да хоть сейчас. — Он взялся за телефон, стоящий на тумбочке рядом с кроватью.
 — Дай сначала я с ней поговорю, — попросила Верити.
 — Пожалуйста. Сам-то я не особенно горю желанием. При воспоминании о ней у меня до сих пор мурашки бегут» по коже.
 — Это потому, что ты всегда ее недолюбливал.
 Верити нашла нужный номер в истрепанной записной книжечке, где среди прочего значился бесконечный список перечеркнутых крест-накрест устаревших телефонных номеров Эмерсона. Вероятно, скоро такие же столбики цифр появятся против имени Джонаса. Отбросив грустные мысли, Верити взялась за телефон. Послышались гудки; скорее бы уж Кейтлин или ее подруга Тави сняли трубку!
 Прошел уже почти месяц с тех пор, как она последний раз говорила с ними по телефону. Джонас и не догадывался, что Верити несколько раз звонила Эванджер после событий прошлой осени. Наверное, он бы этого не одобрил, но Верити чувствовала, что ей необходимо знать, как талантливая художница пережила душевную травму.
 Наконец в трубке послышался тихий мягкий голос.
 — Тави? Это Верити. Как у вас дела?
 — Верити! Я так рада, что ты позвонила. У нас все хорошо — Кейтлин снова рисует. Правда, это замечательно?
 Верити улыбнулась:
 — Она довольна своими работами?
 — Думаю, да. Ты ведь знаешь, она так требовательна к себе, но владелец галереи в Сан-Франциско, ныне заказчик Эванджер, говорит, что это ее лучшие картины и в них соединились душевная мудрость и творческая интуиция. Кейтлин его восторги ужасно забавляют — она считает всех искусствоведов пустословами.
 — Да, я знаю.
 — Но мне кажется, в глубине души она рада, что не утратила способности придавать своим картинам достоверность. Одно время она думала, что ей больше не захочется рисовать, раз ужасы прошлого больше не тревожат ее. Но теперь ее желание, похоже, сильнее, чем прежде. Сейчас я тебе ее позову.
 Через минуту трубку взяла Кейтлин.
 — Верити? Как хорошо, что ты позвонила. Как поживаешь?
 — Да вот, хромаю потихоньку — подвернула ногу, а так все в порядке. Говорят, ты снова рисуешь. Это правда?
 Наступила пауза, и Верити представила себе женщину необычной и яркой внешности со шрамами на лице и вывернутой ногой. Ей вдруг показалось, что все далеко не так хорошо, как старалась представить Тави.
 — Кейтлин? — мягко позвала она.
 — Да, слушаю, Верити. Это правда, я снова занялась живописью. Я молчала, потому что не знала, как и благодарить тебя. Я словно заново родилась и уже не ощущаю себя такой старой, как полгода назад, хотя в каком-то смысле стала мудрее. Скажи, разве это не странно?
 Верити машинально положила руку на живот.
 — Нет. — ответили она. — Я понимаю, что ты чувствуешь.
 — Вы с Джонасом все еще вместе?
 — Мы с Джонасом? — переспросила Верити, взглянув на него краем глаза; он стоял у окна, наблюдая за кипучей жизнью маленького порта. — Да, мы вместе.
 Джонас, нахмурившись, бросил взгляд через плечо. Она ласково улыбнулась ему в ответ.
 — Это хорошо, — сказала Кейтлин. — Вы нужны друг другу. Более того, вы просто созданы друг для друга.
 — Кейтлин, я хочу попросить тебя об одном одолжении. То есть это Джонас хочет тебя попросить.
 — Говори, Верити, я сделаю все, что в моих силах.
 — У тебя сохранились старые записи из Отдела исследований аномальных явлений?
 — Они давно уже сданы в архив и пылятся в подвале. А зачем они вам?
 — Джонас тебе все объяснит. — Верити передала трубку Куаррелу.
 — У меня есть перечень имен, Кейтлин, — начал он без предисловий. — Мне нужно знать, сохранилась ли о них какая-нибудь информация в архивах.
 — Минутку, я возьму бумагу и ручку. — Послышалось шуршание, потом снова раздался голос Кейтлин:
 — Да, Джонас, я тебя слушаю, диктуй.
 — Элисса Уорвик, ее брат Даг, Оливер Крамп, Престон Ярвуд и Слэйд Спенсер. Последний, Спенсер, балуется наркотиками.
 — Посмотрим, может, нам с Тави удастся что-нибудь отыскать. Впрочем, тебе придется подождать. Когда тебе позвонить?
 — Чем скорее, тем лучше. — Джонас покосился на Верити и добавил:
 — Верити избрала для меня новую карьеру. Так что теперь я историк-консультант — Он продиктовал номер их гостиничного телефона.
 — Очень странный код. Где вы находитесь? — с любопытством спросила Кейтлин.
 — На северо-западе, неподалеку от Сиэтла. Мы хотели совместить приятное с полезным. Живем сейчас на одном из островов Сан-Хуана.
 — В это время года?!
 — Да. Верити ожидала, что здесь как на Гавайях. Кейтлин негромко рассмеялась;
 — Она уже разочаровалась?
 — Ты же знаешь Верити. Она во всем видит только хорошее. Так оно и было, пока не обнаружилось, что ванная находится в коридоре гостиницы.
 — Оригинально, ничего не скажешь. Возможно, у нее сразу же возникли неприятные ассоциации. С теми местами, где они бывали с отцом.
 Джонас удивленно приподнял брови. Он отнял трубку от уха, тупо уставился на нее и только спустя несколько секунд проговорил:
 — Откуда ты знаешь, где она жила в детстве?
 — Но мы же с Верити друзья, — с усмешкой отозвалась Кейтлин. — Она мне часто рассказывала о себе Надеюсь, недалек тот день, когда мы подружимся и с тобой, Джонас. Я многим тебе обязана и потому выполню любую твою просьбу Надеюсь, я что-нибудь отыщу в архивах.
 — Спасибо. — Он поблагодарил Кейтлин; через силу, но все-таки поблагодарил. Затем повесил трубку и, обернувшись, увидел, как Верити вытаскивает из бездонной сумки туфли на высоких каблуках.
 — Значит, вы часто беседовали, — промолвил он бесстрастным тоном.
 — Но мы же друзья.
 — Странные у тебя понятия о дружбе.
 — Если ты считаешь, что я выбираю себе странных подруг, посмотри на моего возлюбленного, — парировала Верити.
 Ей показалось, что он сейчас взорвется, но Джонас ошеломил ее тем, что принял это замечание всерьез.
 — Ты и впрямь считаешь, что я странный, Верити? — резко выдохнул он — Об этом ты все время думаешь в последнее время? Полагаешь, я ненормальный?
 Верити уже пожалела о нечаянно вырвавшихся словах.
 — Джонас, не глупи, — сердито сказала она. — Я вовсе не считаю тебя ненормальным, напротив, воспринимаю как воплощение сексуальности — разумеется, после кружевного черного белья. А теперь перестань молоть чепуху и одевайся Пора ужинать, я отыскала в путеводителе отличное местечко.
 По лицу Джонаса скользнула легкая улыбка, но взгляд его оставался пристальным и серьезным.
 — Такое же уютное и старомодное?
 — По-моему, это ресторанчик с морским антуражем, — безмятежно заметила Верити.
 — Неудивительно.
 Она протянула ему шелковый галстук:
 — На, возьми.
 — А это еще зачем?
 — Очень остроумно! Ты прекрасно знаешь, зачем носят галстук.
 — Если я правильно понял, мне предстоит в него сегодня обрядиться?
 — Именно. — Она вынула из шкафа свое зеленое шелковое платье. — С галстуком джинсы не носят, так что надень брюки.
 — Слушаюсь, босс.
 Час спустя Верити с Джонасом сидели за ресторанным столиком. На этот раз путеводитель не обманул: здесь все напоминало о море — на стенах были развешаны чучела рыб и снасти, а навигационные приборы расставлены с претензией на художественный беспорядок. В меню преобладала рыба во всех видах. К счастью, можно было заказать равиоли без мяса.
 — Уютное местечко, правда? — без тени сомнения спросила Верити.
 — Здесь при галстуке только я один — погляди по сторонам.
 — Значит, у местных это не принято — что ж, это их проблемы. А смотришься ты потрясающе. — При этих словах у Верити екнуло сердце. Впрочем, Джонас всегда оставался для нее привлекательным — стройный, высокий, сильный, с той неосознанной мужской грацией, которая всегда так чаровала ее. Его черные как смоль волосы приковывали взгляд приятным отливом — на улице моросил мелкий дождик, — а глаза мягко поблескивали в сумраке ресторанчика.
 Джонас посмотрел на нее странным оценивающим взглядом:
 — Знаешь, ты чудо как хороша. — Он потянулся к ней, взял ее руки в свои и негромко продекламировал:
 Моя любимая в свете свечей —
 Ее красота меня сводит с ума.
 Огонь волос и блеск очей,
 В ее улыбке — сиянье дня.
 — Еще один образчик вольного перевода итальянского сонета, который ты только что сочинил? — небрежно заметила Верити. Но по правде говоря, она была тронута до глубины души.
 — Что тебе ответить? Ты вдохновляешь меня на экспромты, — честно признался он.
 Сердце Верити сладко заныло, и она уже собиралась сообщить ему о ребенке, но вовремя сообразила, что ресторан — не совсем подходящее место для этого. Вот вернутся в гостиницу, тогда и скажет ему. Неизвестно ведь, как он отнесется к этой новости.
 — Сперва поговорим о деле, — выпалила Верити, потянувшись за салатом.
 Джонас, прищурившись, посмотрел на нее, потом пожал плечами и принялся вяло ковырять салат, отыскивая в нем грибы.
 — Хорошо, сначала о деле. А о чем потом?
 — О нас.
 Он резко вскинул голову, сверкнув янтарными глазами.
 — О нас? — тихо переспросил он.
 — Да, но потом, — сказала Верити. Она нервничала куда больше, чем предполагала.
 — Верити…
 — Прошу тебя, — промолвила она умоляюще. Джонас хотел было возразить, но что-то в выражении лица любимой остановило его.
 — Хорошо, — согласился он. — Потом так потом. Верити благодарно улыбнулась в ответ.
 — Скажи мне свое профессиональное мнение — что в действительности случилось на том острове?
 — Как профессионал, могу с уверенностью заявить, что дело это темное.
 — Вы, ученые, всегда так туманно выражаетесь?
 — Этого требует наша специфика. Я уже несколько лет не занимался профессиональной деятельностью, но коль скоро мне вновь пришлось выступать в этом амплуа, я с тем же успехом, что и прежде, могу болтать всякую чепуху и пудрить всем мозги. Разве ты не заметила?
 — Заметила, — сухо сказала Верити. — Знаешь, что я тебе скажу? Ты можешь произвести впечатление, когда захочешь. Стоило тебе прочитать за завтраком эту маленькую лекцию о различиях в архитектуре миланских и флорентийских палаццо, как все пришли в неописуемый восторг от твоей эрудиции. А ведь ты даже не специализировался по архитектуре, когда преподавал историю Возрождения. Откуда же у тебя такие глубокие познания в этой области?
 — Да как-то само собой получилось, — ответил он. — Когда изучаешь различные военные машины эпохи Возрождения, призванные разрушать здания, то поневоле начинаешь интересоваться тем, как возводились эти здания. Но ты и думать не смей о том, чтобы заставить меня написать статью об «Ужасе Хейзелхерста»и послать ее в какой-нибудь захудалый исторический журнальчик. Я ограничусь лишь отчетом для Дага, и точка.
 — Но, Джонас, если ты собираешься делать карьеру историка-консультанта, твое имя должно как можно чаще появляться в печати. Это же отличная реклама! Раз уж ты заговорил об «Ужасе Хейзелхерста», перейдем к делу.
 — Хорошее ты подобрала название нашему предприятию — «дело». Мы с тобой прямо как доморощенные детективы.
 — А может, так оно и есть. Ведь мы обнаружили труп, ты не забыл? Бедняга Хейзелхерст! Как ты думаешь, что произошло?
 — Как профессионал профессионалу заявляю, что он получил удар стилетом в спину, — сказал Джонас, пережевывая салат.
 — Для эпохи Возрождения вполне прозаично, — заметила Верити. — Джонас, то рубиновое кольцо появлялось и во время первого видения. Я помню его, я уверена — оно было либо на пальце у сидевшего за столом, либо в сундуке.
 — Очень может быть.
 — Никаких «может быть»! Я точно его видела!
 — Но тот неизвестный из первого видения никак не мог ожить и наброситься на Хейзелхерста, — продолжал убеждать ее Джонас. — Забудь об этом!
 — Ладно, если это невозможно, то что же остается?
 Джонас дожевал последний гриб.
 — Остается предположить, — медленно промолвил он, — что Хейзелхерст и его неизвестный помощник нашли сокровища или всего лишь рубиновое кольцо, и тот, кто схватил стилет, по всей видимости, не хотел делиться с напарником.
 Верити отложила вилку и уставилась на Джонаса.
 — А ведь это вполне правдоподобное объяснение! Хейзелхерста могли убить только за одно это кольцо. Следовательно, два года назад Дигби действительно привлек к поискам клада помощника. Но ведь Мэгги утверждала, что ему ни разу не удалось заинтересовать своих старых университетских друзей.
 — Она упоминала еще одного парня, который выдавал себя за студента, изучающего историю Ренессанса. Он появился за несколько месяцев до исчезновения Хейзелхерста.
 Верити кивнула:
 — Но она же сказала, что Дигби работал с ним совсем недолго. Парень оказался обыкновенным кладоискателем, а отнюдь не студентом.
 — Возможно, этот лжестудент тайком пробрался обратно на виллу. Соблюдая осторожность, он мог бродить незамеченным в переходах этого каменного мешка в течение довольно долгого времени.
 — Но однажды Хейзелхерст наткнулся на него в тайном переходе, и кто-то из них нашел этот рубиновый перстень вместе с кинжалом.
 — И тут разгорелась ссора. Или даже драка, — задумчиво кивнул Джонас. — Да, вероятно, все так и было.
 — Значит, тот, кто убил Дигби, забрал сокровища и скрылся.
 — Да, и такое возможно. Почти наверняка.
 — А потому мы попусту тратим здесь время на бесплодные поиски, — со вздохом заключила Верити. — Сокровища давно уплыли.
 — Вовсе не обязательно.
 Она удивленно взглянула на него:
 — То есть?
 Джонас покачал головой и заметил:
 — Не думаю, что клад нашли. А если и нашли, то вору вряд ли удалось ускользнуть со своей добычей.
 — Почему?
 Джонас встретился с ней взглядом, но по выражению его глаз ничего нельзя было разгадать.
 — Потому что сокровища превосходно охраняются, Верити. Их не удастся похитить случайному воришке — против этого предприняты все меры. И я чувствую отголоски этой защиты.
 — Ты имеешь в виду ловушки? Но ведь они все проржавели, как тот кинжал, что охранял тайник с кристаллом.
 — Не уверен, что все ловушки там механические, — загадочно обронил Джонас и сделал вид, что всецело поглощен бутербродом с маслом.
 — Джонас, ради Бога, на что ты намекаешь? Он немного помолчал, потом тихо ответил:
 — Не знаю. Но я чувствовал предупреждение, почти угрозу, в той комнате, где был найден кристалл. А видение сидящего за столом старика излучало еще более зловещее предостережение. Я многое повидал, скитаясь по разным временным туннелям, но на сей раз все оказалось из ряда вон. И если бы я мог объяснить, в чем дело, то считал бы загадку решенной. — Джонас откусил кусок булки. — Мне чудился слабый намек на неминуемое зло, которое вот-вот должно случиться — Не нравится мне все это. — Верити за день проголодалась, но теперь кусок не лез ей в горло. — Может, бросим все, пока не поздно?
 — Ты что, смеешься? Да я ни за что сейчас не отступлю, хоть озолоти!
 — Но, черт возьми, Джонас, ты только что сказал, что это опасно!
 — Я буду осторожен. — Он задумался, потом добавил:
 — И могу самостоятельно обследовать тот коридор. Ты останешься в спальне и будешь меня ждать. Связь между нами стала настолько прочной, что сохранится и на таком расстоянии. Если мне понадобится твоя помощь, я мысленно позову тебя.
 — А теперь послушай меня, Джонас Куаррел. Никуда ты один не пойдешь. Неужели я буду сидеть и ждать в спальне, пока ты в одиночку бродишь по этому жуткому переходу? Ты возьмешь меня с собой, иначе и быть не может.
 — Но, Верити… — попытался возразить он.
 — И нечего меня отговаривать. Неизвестно, что тебя ждет. Ты не знаешь, так ли уж прочна наша связь на таком расстоянии в момент реальной опасности. Я все это затеяла, я убедила тебя согласиться на работу консультанта, я твой менеджер и по уговору везде должна тебя сопровождать.
 — Какая же ты упрямица, Верити Эймс.
 — Это придает мне еще больше очарования.
 — Постараюсь запомнить.
 — Джонас, — угрожающе промолвила Верити, — не смей даже и думать о том, чтобы пробраться в коридор, пока я сплю. Только попробуй выкинуть такой номер, и я тебя никогда не прощу. Запомни это, слышишь?
 — Слышу.
 Верити очень хотелось прочесть его мысли, но, к несчастью, связывающие их узы не включали в себя телепатию.




 Глава 9


 — Интересно, найдет ли Кейтлин что-нибудь об Уорвиках и их гостях? Держу пари, что нет, — по пути в гостиницу вновь вернулась к разговору Верити.
 На улице моросил мелкий дождик, но Джонас предупредительно раскрыл зонтик. Они пересекали небольшой торговый райончик со множеством маленьких магазинов. Все уже было закрыто, но витрины ярко освещались. Среди обычных для маленьких городков старомодных мастерских, агентств по страхованию и фирм по продаже имущества там и сям виднелись антикварные магазинчики и картинные галереи.
 — Попытаться стоит, — в ответ заметил Джонас.
 — Конечно. Что ты думаешь о каждом из них, Джонас?
 — Я думаю, что Даг Уорвик — просто преуспевающий и трудолюбивый брокер, который хочет как можно скорее продать этого белого слона, доставшегося ему в наследство. Он согласился на поиски сокровищ только в угоду своей сестре.
 — А Элисса?
 — Элисса относится к тем восторженным и легковерным натурам, которые могут увлечься чем угодно и при всем том совершенно безобидны. Престон Ярвуд — обыкновенный жулик, наживающийся на сумасшедшей популярности экстрасенсов. Оливер Крамп — честный, вдумчивый малый, который попал в это окружение только благодаря своему интересу ко всяким диковинкам. Он вроде бы парень неплохой.
 — А Слэйд Спенсер?
 — Такие, как Спенсер, присоединятся к какому угодно движению или модному течению, которое сулит им свободный секс и наркотики. Лет двадцать назад он наверняка был бы хиппи или битником.
 Верити закусила губу.
 — Слэйд обмолвился, что у них с Элиссой была мимолетная интрижка. Во всяком случае, он утверждает, что переспал с ней раз или два. Спенсер также поведал мне, что сейчас у нее роман с Ярвудом. Говорил, что она пробовала поразвлечься и с Оливером, но тот ее быстро отшил. Молодец парень! Очевидно, Элисса без ума от экстрасенсов.
 — А экстрасенсы от нее. Я вижу, ты многое успела узнать о мисс Солнышко.
 — Если только все это правда, а то ведь Спенсер соврет — недорого возьмет.
 Джонас обнял ее одной рукой за плечи.
 — Как знать. Я склонен ему верить.
 — Что Элисса спит с экстрасенсами?
 — Одни женщины обожают мотогонщиков, другие — полицейских, третьи — гуру. Элиссе же нравятся экстрасенсы.
 — Интересно, что в них хорошего? — невинно спросила Верити.
 — Ты меня обижаешь.
 — Ничего, переживешь. — Мысли Верити были заняты другим. — Значит, ты уверен, что на вилле спрятан клад, и теперь хочешь его отыскать.
 — Можешь считать это безумием, Верити, но я воспринял сие как вызов. Мне наплевать на клад — я хочу разгадать загадку того видения, узнать, почему оно так не похоже на все, что мы видели до сих пор. Я чувствую, что здесь скрыта какая-то страшная тайна.
 — И эта тайна важнее, чем сундук, полный золота и драгоценностей?
 — Да. — Он помолчал, потом еле слышно добавил:
 — Я не успокоюсь, пока не узнаю, что за всем этим кроется.
 Верити поплотнее запахнула парку: ночь выдалась холодная.
 — Нужно действовать очень осторожно, Джонас.
 — Согласен.
 — И что бы ни случилось, будем держаться вместе. Ты понял?
 — Раз уж мы об этом заговорили, — осторожно ввернул Джонас, — скажи, что ты хотела мне сообщить? Еще за ужином намекала.
 — Подожди, вернемся в гостиницу… Ой, Джонас, посмотри! — Верити остановилась у витрины и как зачарованная стала рассматривать красно-оранжевые сережки. В полупрозрачных камешках отражался сумеречный свет и танцевали огненные всполохи. Верити влюбилась в них с первого взгляда. — Какие хорошенькие, правда?
 Джонас мельком взглянул на витрину:
 — Да, ничего. Такого же цвета как твои волосы. Тебе больше пойдут украшения под цвет твоих глаз, а не волос.
 — Но мне нравятся именно эти красные сережки, — настаивала Верити. — Может, зайдем сюда завтра утром?
 — Не увиливай, Верити. Ты обещала мне что-то сказать. Сейчас самое время. — Он взял ее за руку и решительно потащил прочь.
 Возможно, она слишком поторопилась, тревожно думала Верити, поднимаясь по лестнице гостиницы. Нужно было сначала сходить к доктору или по крайней мере пройти тест на беременность. Все, на что она опиралась, — задержка в месячных и профессиональное мнение Оливера Крампа; конечно, если ему можно доверять.
 Впрочем, Верити чувствовала, что тянуть с признанием больше нельзя. Они с Джонасом миновали безлюдную прихожую и стали подниматься по лестнице на второй этаж. Верити собиралась с духом для предстоящего разговора. Джонас отворил дверь номера и вошел за ней следом. Верити остановилась у окна.
 — Итак, Верити?
 Она обернулась. Джонас развязывал галстук, во взгляде его читалось напряженное ожидание.
 — Джонас, я много передумала…
 — Я так и понял. — Он отшвырнул галстук и принялся остервенело расстегивать рубашку, сердито прищурив глаза. — Я давно уже понял это по твоему странному поведению. Порой мне кажется, что ты живешь в каком-то своем мире или вынашиваешь какие-то планы, которыми не хочешь со мной поделиться. Слушай, Верити, я старался не обращать внимания на твои выходки, но есть вещи, на которые не так-то просто закрыть глаза. Терпение мое иссякло. Будь так любезна, объясни мне, в чем дело. Только не говори, что все это мои досужие домыслы.
 Верити обернулась и уперлась взглядом в картину на стене. На полотне было изображено крушение корабля — люди цепляются за тонущие обломки, рядом шныряют акулы. Она чувствовала сейчас то же самое, что и эти несчастные. Верити осторожно кашлянула.
 — В жизни порой происходят незапланированные события, — начала она, вновь отвернувшись, — которые сводят на нет все наши планы. Никто в этом не виноват — так уж случается.
 — Ради Бога, Верити, перестань ходить вокруг да около! Говори же наконец, что случилось!
 — Ладно. Как ты смотришь на то, чтобы стать отцом, Джонас?
 — Что?! Вот так черт!
 Послышались какое-то шуршание, потом стук и приглушенное проклятие. Верити резко обернулась и увидела, как Джонас пошатнулся и отчаянно замахал руками: он запутался в спущенных брюках, потерял равновесие и, схватившись за стойку кровати, чтобы не упасть, тотчас запрыгал на одной ноге. Лицо его выражало крайнюю степень недоверия.
 Верити с удивлением наблюдала, как Джонас неловко плюхнулся на постель и неожиданно сполз на пол.
 Она никогда раньше не видела, чтобы он терял равновесие. В одно мгновение его покинули ловкость и кошачья грация, которые прежде были присущи ему.
 Джонас наконец тяжело сел прямо на полу и взглянул на нее снизу вверх с нескрываемым изумлением.
 — Ты хочешь переспросить? — хрипло выдавил он.
 Внутри у Верити все сжалось.
 — Ты же слышал. Так как ты на это смотришь?
 — Думаю, — осторожно заметил Джонас, сбросив ботинки и освобождаясь от брюк, — ты спрашиваешь не из праздного любопытства?
 Верити зябко поежилась и отрицательно покачала головой.
 — Мне не до этого, Джонас. Я беременна.
 — Когда ты об этом узнала? — Он отшвырнул брюки и подошел к ней, играя желваками. Глаза потемнели.
 Верити потупилась.
 — Не слишком-то ты обрадовался. Я так и знала.
 — Я тебя спрашиваю! — Он пальцем приподнял ее подбородок, заставляя взглянуть в глаза.
 — Недавно. Перед тем, как вы с отцом отправились вызволять Лехая.
 — И даже словом не обмолвилась!
 — Ты бы подумал, что таким способом я хочу тебя удержать, — ответила она, гордо сверкнув глазами.
 — А тебе не приходило в голову, что я тоже имею право знать об этом?
 — Да я сама ничего точно не знала до сегодняшнего утра, — стала оправдываться она.
 — А что случилось сегодня утром?
 — Я получила некоторые подтверждения, — пояснила Верити, вспомнив странный разговор с Оливером Крампом. — Пожалуйста, не кричи на меня, Джонас. Я сказала тебе, как только окончательно, уверилась в этом.
 — Благодарю. Я польщен, — мрачно заметил он, взял ее побледневшее лицо в свои ладони и легонько сжал. — Верити, маленькая дурочка, не надо было так долго скрывать это. Сказала бы сразу, как только у тебя появились подозрения. Неудивительно, что все это время ты была так вспыльчива и взволнованна. И как это я не догадался!
 Верити его последние слова почему-то страшно разозлили.
 — Так вспыльчива и взволнованна? Я никогда не бываю вспыльчивой и взволнованной, всегда держу себя в рамках, всегда спокойна и рассудительна! Тебе следует иметь в виду, что у меня гораздо больше здравого смысла, чем у многих других, а по-твоему, я, оказывается, вспыльчивая, нервная — да просто ненормальная!
 — Тише, тише, радость моя. — Джонас снисходительно рассмеялся и крепко прижал ее к себе. — Успокойся. — Он обнял ее, легонько поглаживая по спине. — Успокойся, солнышко. Все будет хорошо.
 — Но ты не ответил на мой вопрос, как ты представляешь себя в роли отца. — Верити уткнулась лицом ему в грудь.
 — Я никогда не думал об этом, — беспечно признался он. — Но вряд ли это так уж сложно. Я быстро обучусь. А за советом всегда смогу обратиться к Эмерсону: он ведь вырастил такую прелестную дочурку.
 — О, Джонас, я серьезно! — Верити не знала, плакать ей или смеяться. Все ее эмоции разом выплеснулись наружу. Она прильнула к Джонасу и обняла его. — Так ты не сердишься?
 — Неужели ты думала, я разозлюсь? — шепнул он, зарывшись губами в ее растрепанные кудряшки. — И потому ты мне не говорила?
 — Я не знала, как ты к этому отнесешься — это же большая ответственность.
 — А тебя всегда тревожила моя безответственность, да? — заметил он с легким раздражением. — Боже правый! Теперь-то мне понятно, почему ты так расстроилась, когда я собрался в Мексику. Наверное, решила, что так будет всегда и вскоре ты останешься одна с ребенком на руках, а я буду пропадать все чаще и чаще.
 — Я не знала, что и подумать. Он легонько встряхнул ее за плечи:
 — Я же говорил тебе, эта поездка — исключение, а не правило. Я не такой, как твой отец. У нас с ним много общих интересов, но мы разные. Ну же, Верити, неужели ты нисколечко мне не доверяешь?
 — Ах, я ни в чем не была уверена! Я и не подозревала, что могу забеременеть. Мы же все время предохранялись, и я подумала…
 — Как же! Когда возвращались из временных коридоров, об этом даже и не вспоминали, — резко заметил он. — А в эту зиму у нас с тобой было полно таких приключений.
 Она вздохнула:
 — Знаю. Я старалась убедить себя, что в этих случаях секс не такой, как обычно. Влечение бывало таким требовательным, страсть вспыхивала так внезапно. Я думала, что все это часть той таинственной силы, которая манит нас во временной туннель.
 — И решила, что коль скоро секс имел место в другом, высшем измерении, то ты не можешь забеременеть? Так? — Он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
 — Не смей потешаться надо мной!
 — Что ты, милая, у меня и в мыслях не было. Просто мне показалось забавным, что ты считала такой секс чем-то особенным. А еще говоришь, что рассудительна до умопомрачения! И такую вот чепуху я слышу от женщины, которая заявляет, что у нее больше здравого смысла, чем у кого бы то ни было, а уж у мужчин и подавно?
 — Джонас, я тебя предупреждала!
 — Да, мэм, — произнес он, усмехаясь. — Я слышу. В последнее время ты прямо-таки засыпала меня предупреждениями и угрозами. Не сердись, но я вряд ли принимаю их всерьез.
 — По-моему, ты не слишком огорчен. — Верити подняла голову, несколько озадаченная его радостным тоном. — Я думала, что здорово тебя ошарашу.
 — Да, твое сообщение подкосило меня, но, к счастью, я быстро оправился.
 У Верити словно гора свалилась с плеч. Впервые за все это время девушка почувствовала огромное облегчение. Она даже не подозревала, в каком напряжении жила до сегодняшнего дня.
 — Значит, ты согласен стать отцом?
 — Если бы я был против, — мягко возразил он, — я бы никогда не забывал о контрацепции. Я часто ошибаюсь, любовь моя, но здесь бы я ошибки не допустил.
 Верити улыбнулась дрожащими губами, слизнула невесть откуда взявшиеся слезы.
 — Жизнь теперь круто изменится, Джонас. Я боюсь. Я никогда раньше не думала о детях. По-моему, мне совершенно не подходит такая ответственная роль.
 — Чтобы Верити Эймс сомневалась в себе?! Неужели? — удивился Джонас.
 — Тебе-то хорошо, а мне все еще не по себе. Правда, все гак странно и неожиданно.
 — Предоставьте это дело мне, босс. Я обо всем позабочусь. Вам останется только сидеть дома и потихоньку толстеть.
 — Ничуть не смешно, Джонас.
 — Я уже давно толкую, что не мешало бы тебе поправиться.
 — Беременность — слишком радикальное средство, — пробормотала она.
 Джонас негромко рассмеялся, подхватил ее на руки и понес к постели.
 — Теперь наконец-то ты узнаешь кое-что о жизни.
 — И что именно?
 — А то, что есть вещи, которые не в силах предотвратить даже такая независимая, самоуверенная и властная женщина, как ты. Я прямо жду не дождусь, когда ты станешь кругленькой и хорошенькой.
 Час спустя Джонас неподвижно лежал в постели, уставившись в потолок. Верити спала в его объятиях; ее роскошное, соблазнительное тело было расслабленным и покорным и излучало горячее тепло. Слабый дразнящий запах перемешался с его собственным, более терпким. Эти ароматы, витавшие в воздухе после их любовных утех, всегда затрагивали в Джонасе какие-то первобытные струны, лишь подтверждая то, что он недавно обладал ею.
 Ему было очень приятно думать о том, что он может сделать для Верити. Он может воспламенить ее одним прикосновением, и она превратится в жаркое пламя. Она пьянила Джонаса — он дарил и от этого сам получал наслаждение. Он и думать не хотел о том, как будет жить без нее в этом жестоком, враждебном мире. Верити впервые в жизни внесла спокойствие в его мятежную душу.
 И теперь она ждет ребенка от него.
 Эта мысль наполнила его сердце радостью. Скоро их будет трое — целая семья. И ему придется выполнять отцовские обязанности.
 Он впервые выступал в такой роли и почти ничего не знал об этом. Отец бросил их с матерью еще до рождения Джонаса. Но паренек подрос и понял, чего ему так не хватало в детстве. Он не знал отцовской любви, твердой мужской руки, ему не с кем было поговорить по душам. Ему не у кого было спросить совета, никто не готовил его к взрослой жизни.
 Значит, Джонас знал, что значит быть отцом — он должен дать своему ребенку то, чего сам был лишен в детстве. Что ж, он справится — не так уж это сложно.
 Но сперва надо позаботился о Верити.
 Он был слеп и глух — как мог он не понимать, насколько их отношения казались ей зыбкими и непрочными? Он был так доволен своим положением, что даже не потрудился узнать, довольна ли она.
 И то, что Верити так долго не решалась сказать ему о ребенке, только доказывает, каким непростительно нечутким он был. Эмерсон Эймс очень любил свою дочь. Он научил ее надеяться только на самое себя и позаботился о превосходном, хотя и несколько нестандартном, образовании девочки. Эмерсон многое дал своей дочери — не смог дать ей только домашнего уюта.
 Джонас ругал себя на чем свет стоит за свою невнимательность. Нетрудно было догадаться: Верити выросла без дома и без корней и потому захочет для своего ребенка более спокойной жизни. Неудивительно, что она так отдалилась от него в последнее время, ушла в себя. Она была взволнована и, может быть, даже напугана.
 Джонас вторгся в упорядоченный домашний маленький мирок Верити, и не успела она привыкнуть к нему, как пришлось свыкаться с мыслью еще и о будущем ребенке.
 В жизни женщины, которая намеревалась быть одинокой и независимой, внезапно, за какие-то несколько месяцев, все пошло кувырком. Джонас перечислил для себя, что теперь Верити нужно: уверенность в завтрашнем дне; стабильность; ей надо знать, что она может на него рассчитывать; ребенок должен носить его фамилию; ей нужен муж.
 Джонас повернулся на бок и легонько потряс Верити за плечо. Она нехотя открыла глаза, и из-под ресниц блеснула глубокая синева.
 — Что такое? — спросила Верити, зевая. Затем лениво потянулась, и ее груди слегка всколыхнулись. — Что случилось?
 — Ничего не случилось. Просто нам надо пожениться, — заявил Джонас. — Как только вернемся в Секуенс-Спрингс, сразу же и поженимся.
 Верити только раскрыла рот от изумления да так и застыла, уставившись на Джонаса.
 — Пожениться?! Но зачем? Джонас не ожидал такой реакции. Прищурившись, переспросил:
 — Зачем?! Она кивнула:
 — Да, зачем?
 — Да затем, что так надо! — взорвался он. — Мы живем вместе, и ты ждешь ребенка. Что тебе еще нужно, чтобы выйти за меня замуж?
 Верити села и потянулась за халатом.
 — Так эта идея только сейчас пришла тебе в голову? — вежливо осведомилась она, влезая в рукава.
 — Я думал о нашем ребенке, и о будущем, и о том, что ты выросла без домашнего уюта. Я решил, что тебе стало бы куда спокойнее, если бы ты обрела свой дом. Поэтому я женюсь на тебе. — Джонас чувствовал, что все это прозвучало несколько напыщенно и патриархально, но поделать ничего не мог. Он-то ждал, что она запрыгает от радости, а получилось так, что она как будто вовсе и не рада, и это совсем сбило его с толку.
 — Что ж, очень мило с твоей стороны предложить мне руку и сердце, Джонас, я тебе благодарна, но вряд ли это так уж необходимо.
 Джонас совсем растерялся. Он не верил своим ушам. Когда наконец к нему вернулся дар речи, ему потребовалось все его самообладание, чтобы не заорать так, что постояльцы гостиницы повскакивают с постелей.
 — Что, черт возьми, это значит — «я тебе благодарна, но вряд ли это так уж необходимо»? — процедил он сквозь зубы. — Мы должны пожениться!
 Она села на постели, обхватив колени руками. Волосы ее беспорядочно рассыпались по плечам, вся она так и дышала невиданным доселе упрямством.
 — А я так не считаю. Ничего не изменилось, Джонас. Если мы не поженились раньше, незачем делать» это сейчас.
 — Но ты же беременна!
 — Ну и что?
 Джонас тщетно пытался найти убедительный довод.
 — Ты хочешь, чтобы ребенок был внебрачным?
 — В Калифорнии нет внебрачных детей. Официально все они считаются законными. Твое имя будет занесено в свидетельство о рождении.
 — Ну, спасибо. Век этого не забуду! — Он быстро переменил тактику. — Я-то думал, что тебе нужна семья, что так тебе будет спокойнее. Считал, что тебе хочется определенности в наших отношениях. Верити, послушай, это же просто глупо. Ты сама знаешь, что так будет лучше и тебе, и малышу.
 — А я не хочу выходить замуж только потому, что беременна.
 Джонас недоуменно уставился на нее, и по мере того как до него доходил смысл сказанных ею слов, у него постепенно отвисала челюсть.
 — Боже правый, — вымолвил он. — Только не говори, что…
 — Если бы ты и впрямь хотел на мне жениться, то предложил бы руку и сердце раньше. А ты даже не намекнул ни разу.
 — Верити, слушай…
 — Интересно, когда позвонит Кейтлин? — Верити бросила взгляд на телефон, потом на часы. — Только десять часов. Она поздно ложится. Наверное, просматривает сейчас архивы.
 — Верити, черт тебя дери, замолчи и слушай внимательно. Ты все не правильно поняла, — хрипло выдохнул Джонас. — Я не просил тебя об этом раньше только потому… потому, что… — «Ради Бога, придумай же что-нибудь, идиот несчастный». Но как объяснить ей, что эта мысль ему и в голову не приходила до сегодняшнего дня? Все было так спокойно и удобно. Такая жизнь вполне его устраивала. — Потому что в этом не было нужды. То есть можно было и подождать. Все шло своим чередом, мы потихоньку привыкали друг к другу. Наши отношения становились все прочнее. Да, все это время мы укрепляли наши отношения.
 — «Отношения», Джонас?
 Жаль, что он никогда не читал популярных брошюрок по психологии отношений. Вся беда в том, что ими интересуются только женщины, и потому только они владеют терминологией и правильно употребляют нужные слова; только женщины могут выбраться из такого словесного тупика. А мужчины в подобной ситуации бессильны и беспомощны.
 — Я бы и так на тебе женился. Я уже подумывал об этом. Ребенок только ускорил событие, вот и все. Верити насмешливо улыбнулась:
 — Успокойся, Джонас. Не стоит извиняться. Меня тронуло твое благородство, но уверяю тебя, заводить семью нам вовсе не обязательно. Я не вижу достаточно веских причин для такого ответственного шага.
 — Черт возьми, я не ищу оправданий, и это не просто жест с моей стороны! Ты хочешь, чтобы я просил прощения? Хорошо, прости меня за то, что не сделал тебе предложения раньше. Я допустил оплошность, это моя вина.
 — Перестань извиняться. Незачем. И мне не нравится, что ты называешь то, что случилось, оплошностью. — На мгновение она потеряла самообладание. В глубине ее глаз разгорелся опасный огонек раздражения, но она тут же взяла себя в руки. — До сих пор ты был честен со мной, Джонас, и не стоит портить создавшегося впечатления. Повторяю, мне чрезвычайно приятно услышать от тебя предложение руки и сердца, но это лишнее. Нам незачем менять статус наших отношений, раз уж мы не сделали этого за последние несколько месяцев.
 — А как же твой отец? Думаешь, Эмерсону это понравится? — Джонас понимал, что хватается за соломинку.
 Верити негромко рассмеялась:
 — Ты хорошо знаешь моего отца. Не мне тебе объяснять, что если он до сих пор не пристрелил тебя, то вряд ли сделает это теперь. Ты ему нравишься, и он наверняка обрадуется, узнав, что у него будет внук. Но Эмерсон всегда внушал мне, что я сама должна выбирать судьбу. Если он станет тебя упрекать, скажи ему, что сделал мне предложение. Когда он узнает, что я отказала, он от тебя отстанет. Он прекрасно знает меня.
 — Я тебя тоже знаю. Верити, и знаю достаточно хорошо, чтобы сказать, что ты совершаешь ошибку. Замужем тебе было бы гораздо спокойнее, ты была бы счастлива, уж поверь мне.
 — Мы с тобой связаны прочными узами, Джонас, но и только. Вряд ли ты вправе утверждать, что хорошо знаешь меня и потому поступаешь так из лучших побуждений. А теперь, с твоего позволения, я пойду в ванную. — Она подхватила трость и выскользнула из постели.
 — Возможно, ты тоже меня не понимаешь, — выпалил он, вконец расстроившись. — Возможно, леди, ваши предположения еще ошибочнее, чем мои.
 Она не ответила и сунула ноги в шлепанцы.
 Джонас задумчиво смотрел на нее, сжимая кулаки. Несколько минут назад все казалось ему таким простым и понятным! Они с Верити живут вместе, любят друг друга. Она ждет от него ребенка. Значит, им пора пожениться. Все логично — проще не придумаешь.
 Ему и в голову не приходило, что она может отклонить его предложение. «И жаль, что не приходило», — сердито подумал он, глядя, как она, прихрамывая, направляется к двери. Она же ужасно упряма, непредсказуема и независима. Он не раз обращал внимание Эмерсона на эти жуткие качества, которые тот привил своей дочери.
 Но на этот раз Джонас задел ее гордость и не знал теперь, что и делать. Ясно лишь одно: рыжая смутьянка слишком горда, чтобы выйти за него замуж только ради ребенка.
 Ей нужно было, чтобы он сделал предложение по всем правилам, а не в связи с определенными обстоятельствами.
 Но ведь он хотел жениться на ней не только поэтому! И ему все равно, поняла она или нет.
 «Ну почему, черт побери, я не сделал этого раньше?»— подумал Джонас, проклиная самого себя и все на свете. Ответ лежал на поверхности: все, что давала ему любовь Верити, он принимал как должное. У него не возникало желания узаконить их отношения, поскольку жилось и так замечательно. Пока Верити не стала отдаляться, он полагал, что счастлива и она.
 Теперь Джонасу оставалось только гадать, простит ли она его когда-нибудь.
 Верити уже взялась за ручку двери, как вдруг зазвонил телефон. Она обернулась.
 Джонас схватил трубку:
 — Куаррел слушает.
 — Я не вовремя? — вежливо осведомилась Кейтлин Эванджер. — Ты чем-то огорчен, я перезвоню.
 Джонас схватил бумагу и ручку и встретился глазами с Верити.
 — Нет, все в порядке. Что тебе удалось найти?
 — Мы с Тави отыскали в картотеке архива только одно из тех имен, что ты продиктовал, — сказала Кейтлин. — Это Престон Ярвуд.




 Глава 10


 Верити прошлась по комнате. По сосредоточенному лицу Джонаса она догадалась, что Кейтлин кого-то отыскала. Перегнувшись через кровать, девушка увидела, как Джонас выводит на листке имя Престона Ярвуда.
 — Значит, Ярвуд? — деловито проговорил Джонас. — А как давно? Кто проводил обследование? Что за тесты? Ты уверена? Тестировали по полной программе или выборочно? Хорошо, хорошо, говори.
 Джонас замолчал, и Верити услышала, как Кейтлин защебетала в трубке, но слов разобрать она не могла. Прошло несколько минут, прежде чем Джонас повесил трубку, коротко обронив напоследок: «Спасибо».
 Верити выжидающе подняла глаза:
 — Ну что?
 Джонас присел на край кровати и что-то быстро дописал на листке.
 — Они нашли в старых списках архива только Ярвуда. Он проходил тесты в лаборатории в одно время со мной, хотя я ни разу с ним не сталкивался.
 — У Ярвуда и правда есть дар ясновидения? — удивленно спросила Верити.
 Джонас покачал головой:
 — Нет. Но он убежден в обратном и время от времени требует, чтобы его протестировали на наличие этой самой эзотерической энергии. Кейтлин сообщила, что сотрудники лаборатории отказались тестировать его в дальнейшем, сколько бы он ни заплатил. Ярвуд же утверждает, что результаты тестов ошибочны, и твердо верит в собственную одаренность и исключительность.
 — Как и все так называемые экстрасенсы. — задумчиво промолвила Верити. — Несколько совпадений, парочка вещих снов, которые можно интерпретировать как угодно, и — хоп! — они уже считают себя ясновидцами.
 — Ярвуд относится к той же категории, если верить документам, которые разыскала Кейтлин. У него бывали кое-какие удачные догадки, хорошо развита интуиция; он достаточно умен, чтобы собрать все факты воедино и вывести заключение. Окружающим остается только гадать, как ему это удалось. Но его самый выдающийся талант — способность убедить всех и каждого в своей исключительности. Правда, приборы в Винсент-колледже не одурачить. Ярвуд — ловкий прохвост, но вовсе не эктрасенс. Впрочем, дело не в этом.
 — А в чем же?
 Джонас оторвался от исписанного листка, задумчиво посмотрел в пространство.
 — Кейтлин говорила про один из отчетов. Там упоминается о том, что Ярвуд опасен при определенных обстоятельствах.
 — Опасен? Никогда бы не поверила. По нему не скажешь.
 — К тестированию в Винсенте привлекались и психологи, — заметил Джонас. — Я многих помню.
 Они всегда искали отклонения в психике тестируемых, пытаясь объяснить таким образом их необычные способности. У них была теория, что положительный результат тестов на экстрасенсорику есть непременное свидетельство ненормальности тестируемого. И я был живое тому подтверждение.
 — Чепуха! Ты совершенно нормальный человек, — тут же возразила Верити.
 Губы Джонаса тронула загадочная улыбка.
 — Мне нравится, как ты бросаешься на мою защиту, несмотря на очевидные факты.
 — Какие факты? — спросила она.
 — Я ведь чуть не убил ни в чем не повинного.
 — Это случилось не потому, что у тебя нелады с психикой, — уверенно заявила она. — Просто ты не знал, как управлять сокрытой в тебе силой.
 — Не думаю, что им удалось разгадать мою тайну. Тем не менее спасибо за доверие. И если ты так уж уверена во мне, то почему отказываешься выйти замуж?
 Верити на секунду опешила.
 — Мы говорим сейчас про Престона Ярвуда, — откликнулись она наконец. Ох уж этот Джонас! Если он что-нибудь вбил себе в голову, это надолго. А ей совершенно не хотелось больше обсуждать вопросы женитьбы. Лучше уж говорить про Ярвуда. — Почему эксперты из лаборатории решили, что он опасен?
 — Все дело в его — цитирую — «неспособности отказаться от своей навязчивой идеи».
 — Другими словами, он искренне уверен, что обладает ярким дарованием. Не думаю, что поэтому надо держаться от него подальше.
 — Может быть, ты и права. А может, и нет. — Джонас швырнул записную книжку на прикроватный столик. — Хорошо бы, Кейтлин просмотрела архивы повнимательнее — вдруг ей удастся отыскать информацию о ком-нибудь еще.
 — Зачем? На что ты надеешься?
 — Трудно сказать. Просто хочется побольше разузнать обо всех этих людях. — Он немного помолчал, потом добавил:
 — Помнишь, Уорвики как-то обмолвились, что именно Ярвуду редактор исторического журнала сообщил мое имя. Но если Ярвуд проходил тесты в Винсент-колледже одновременно со мной, он мог обо мне слышать. Почему он не сказал об этом?
 — Возможно, потому, что на самом деле ничего о тебе не слышал. — Верити слегка улыбнулась. — Наверное, он был там задолго до того, как ты приобрел широкую известность.
 — Что ж, не исключаю.
 — Это все, что удалось узнать Кейтлин?
 — Да, все.
 — Ну, — тогда, — продолжала Верити, — я пойду в ванную. Если к утру не вернусь, можешь высылать за мной поисковую партию.
 — Верити!
 — Да, Джонас? — Она обернулась уже у двери.
 — Подумай о том, что я тебе сказал. — Это прозвучало как вежливый приказ.
 Верити не собиралась ничего уточнять, она открыла дверь и вышла в коридор.
 Света в холле не было. Это сразу напомнило ей тот вечер в Секуенс-Спрингс, когда она возвращалась домой, в свой коттедж в кромешной темноте. Воспоминание не из приятных. Свет не пробивался даже из-под дверей соседних номеров. Значит, они с Джонасом либо одни на этаже, либо остальные постояльцы уже давно спят. Что ж, по крайней мере ванная свободна.
 Верити поплотнее запахнула халат и, опираясь на трость, двинулась в конец коридора. Трость, похоже, уже была ей не нужна — лодыжка почти не болела. Она с благодарностью вспомнила Оливера Крампа и его целительные припарки и кристаллы. Впрочем, подвернутая нога и гак бы скоро выздоровела, не стоит сильно обольщаться.
 Сквозь окно в конце коридора проникал свет с улицы, и Верити без труда различила таблички «Леди»и «Джентльмены» на соседних дверях. Там, где ей приходилось бывать в детстве, подобное разделение считалось излишеством.
 Она до сих пор помнит один пренеприятный случай, происшедший много лет назад, когда какой-то пьяница преследовал ее по коридору. Хорошо, что отец услышал крик девочки и вовремя подоспел на помощь. От сильнейших побоев нахала спасло только вмешательство других жильцов.
 Пришлось буквально силой отдирать разъяренного Эмерсона от обидчика — все вокруг уважали Эймса, и никому не хотелось, чтобы его посадили в тюрьму за убийство.
 Верити хмуро подумала, что в подобных местах ее одолевают только мрачные воспоминания, поэтому в следующий раз лучше останавливаться в отелях типа «Шератон» или «Хилтон».
 Она открыла дверь с надписью «Леди»и утонула во мраке. Тут Верити не на шутку разозлилась. Нет, это уж слишком! За такие деньги они с Джонасом вполне заслуживали освещения в ванной. Она сейчас же пойдет и разбудит управляющего! Верити решительно направилась прочь.
 И тут она почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной. В ту же секунду чужая рука в толстом свитере крепко обхватила ее за шею. От шерсти пахло каким-то едким дымом. Верити чуть не обезумела от ужаса, ей хотелось закричать, но кто-то горячей влажной ладонью зажал ей рот.
 Отчаянно извиваясь и дергаясь во все стороны, Верити пыталась вырваться. Все было бесполезно — противник намного сильнее ее. Схватив девушку в охапку, он вытащил ее в коридор и поволок к лестнице. Случайно задев ногой дверь, Верити ощутила острую боль и машинально стиснула ручку трости.
 Вот оно, спасение!
 Не долго думая она наугад изо всех сил хлестнула деревянной тростью обидчика. Удар пришелся тому по ноге, он со свистом втянул в себя воздух и сдавил ей горло еще сильнее, словно хотел задушить.
 Тогда Верити, изловчившись, снова ударила его, на этот раз метя в самое уязвимое место. Концом трости она угодила разбойнику ниже пояса, и тот чуть не задохнулся от боли. Прежде чем он успел оправиться, она снова ткнула его тростью в пах.
 — Сучка! — почти беззвучно прошипел он, вне себя от злобы, выпустил Верити и согнулся пополам.
 Верити тут же попыталась ударить его тростью по голове, но неизвестный увернулся и, не разбирая пути, ринулся к лестнице.
 Не успел он спуститься, как Верити что было мочи закричала:
 — Джонас! Джонас!
 Дверь в конце коридора отворилась, и Джонас выскочил ей навстречу. Он был в одних трусах, и своей стройной мускулистой фигурой в полумраке напоминал гладиатора. Для полного сходства с античным воином не хватало только меча и щита.
 — Верити, что случилось? Какого черта здесь везде свет повыключали? — Он подбежал к ней и порывисто обнял. — С тобой все в порядке? Что здесь произошло?
 — Там, на лестнице… — еле вымолвила она. — Он побежал к лестнице. Напал на меня, когда я входила в ванную. На голове вязаная шапочка, шерстяной свитер…
 — Простите! Он тебе ничего не сделал?
 — Нет, не успел. — Она дрожала как осиновый лист, но, в общем, не пострадала. — Кто бы он ни был, он уже скрылся, Джонас. — Верити высвободилась из его объятий и поспешила к окну. В непроглядной тьме никого не было.
 — Он, должно быть, уже далеко, но я все равно проверю. — Джонас кинулся обратно в комнату и через минуту снова появился в коридоре, уже в джинсах и ботинках. Стремглав кинулся вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки, и чуть не налетел на управляющего с женой.
 — Что случилось? — встревоженно спросила старушка. — Вы подняли такой шум! Надеюсь, ничего серьезного?
 — Ошибаетесь, — бросил Джонас, проносясь мимо них. — Какой-то мерзавец напал на мою жену. Я попытаюсь его догнать. Вызовите полицию.
 Женщина смущенно посмотрела на Верити, а муж ее тем временем включал верхний свет в коридоре.
 — Прошу простить меня, дорогая. И как это я сразу не поняла, что вы женаты?
 — О, это просто маленькое недоразумение, — пробормотала Верити, не желая вдаваться в подробности.
 — Все это, — говорила Верити час спустя, — напоминает мне тот вечер в Секуенс-Спрингс. Правда, на сей раз я была вооружена. — Она подняла трость и победно потрясла ею над головой. — И нога уже почти в порядке. Слава Богу, все обошлось. Господи, как же я ненавижу гостиницы с удобствами в коридоре! Пусть кто угодно восхищается старомодным уютом, а с меня хватит — теперь я предпочитаю роскошь и комфорт.
 — Дорого бы я дал за то, чтобы поймать негодяя! — Джонас расхаживал по комнате из угла в угол, нервно ерошил волосы. Он не нашел неизвестного в свитере — преступник исчез в холодной, промозглой ночи.
 Полицейские были с ними очень любезны и предупредительны. Заверили Верити с Джонасом, что проверят всех пассажиров парома и будут патрулировать остров. Сказали, что у них есть все шансы найти злоумышленника: остров можно покинуть только на пароме, конечно, если у него нет собственной лодки. Вполне возможно, что он местный. Стражи порядка неохотно признались, что подобный случай уже имел место месяц назад. Одну туристку изнасиловали прямо в курортном домике на другом конце острова, а насильника так и не поймали.
 — Как, у вас тут безнаказанно разгуливает любитель туристок, а вы и пальцем не соизволите пошевелить? — возмутился Джонас.
 — Как можно, сэр? — вежливо откликнулся офицер. — Я просто сказал, что был зафиксирован случай изнасилования. Не исключено, что эти инциденты как-то связаны между собой. Вот и все, что я могу сообщить вам на данный момент. Мы постараемся его найти.
 — Да уж, постарайтесь, — мрачно проворчал Джонас. Верити понимала, что он злится главным образом на себя: ведь он не сумел догнать преступника.
 — Больше ни за что не позволю тебе выходить ночью одной в коридор, — не унимался Джонас. — Я должен был сам проводить тебя до двери ванной.
 — Не изводи себя, Джонас. Кто мог предвидеть, что такое случится в двух шагах от нашего номера? Просто я не вовремя там оказалась.
 — Ты уже второй раз подвергаешь себя опасности. — Джонас сердито сверкнул глазами. — Как можно быть такой неосторожной?
 Верити машинально потрогала рукой все еще плоский живот.
 — Действительно, как?!
 Джонас в два счета пересек комнату и, присев перед ней на корточки, схватил за руки:
 — Что ты, Верити, я не имел в виду ребенка. Брови ее от удивления поползли вверх.
 — Но и я не о нем. — Она, впрочем, тотчас поняла, что он просто-напросто не правильно истолковал ее жест.
 — Милая, я знаю, для тебя это большое потрясение, но все наладится, вот увидишь. Мы что-нибудь придумаем. Справимся.
 — Да, мне-то ничего другого и не остается, — сухо заметила она.
 — Мы справимся вместе. — Он произнес эти слова твердо и со значением. — Верити, мы оба несем ответственность за ребенка, не забывай.
 Она ласково коснулась ладонью его щеки и подумала о том, что он отец будущего малыша. И тут же вспомнила, что когда впервые решилась на близость с Джонасом, то отдавала себе отчет, к чему это может привести.
 Умом она понимала, что ее ждут тревоги и, возможно, разочарования, потому что Джонас — явно не тот человек, который ей нужен. И тем не менее Верити нисколько не сомневалась, что он единственный мужчина, которого она ждала всю жизнь. И твердо знала, что никого другого ей не хотелось бы называть отцом своего ребенка.
 — Не забуду, Джонас.
 Он подхватил ее на руки и, присев на постель, стал осторожно баюкать как маленькую.
 — С тобой и правда все в порядке? Этот мерзавец тебе не навредил?
 — Я его покалечила сильнее, уж поверь. Со мной была моя верная трость.
 — И как тебе только удается — лишь шагнешь за порог и сразу же влипаешь куда-нибудь!
 — Я весьма талантлива по части подобного рода приключений.
 Утром, когда Джонас с Верити покинули гостиницу «Ночлег и Завтрак», моросило. Низкие серые облака полностью заволокли небо, предвещая нескончаемые дожди в обозримом будущем.
 — Пока ты принимала душ, я прослушал прогноз погоды по радио, — сказал Джонас по дороге в гавань. — С Тихого океана надвигается шторм.
 — Надеюсь, виллу не смоет в море. — Верити остановилась у бакалейной лавки. — Куплю чего-нибудь — у Мэгги Фрэмптон в кладовке совсем пусто.
 — Не стоит проявлять подобную инициативу, — строго заметил Джонас. — Мы с тобой консультанты и вовсе не обязаны помогать на кухне.
 — Да, но нам ведь нужно что-то есть, не так ли? Или ты согласен всю неделю питаться картофельным пюре? Я просто докуплю немного продуктов — это займет всего несколько минут.
 Он посмотрел вдаль и сказал:
 — Ну ладно, иди. Я вернусь минут через двадцать.
 — А куда ты?
 — Пойду посмотрю, может, найду где-нибудь доску объявлений, — ответил он неопределенно.
 Верити с любопытством взглянула на него. Она готова была поклясться, что это всего лишь импровизированный предлог.
 — Доску объявлений?
 — Я сейчас вернусь. — Он протянул ей зонтик и быстрым шагом направился вниз по тротуару.
 Верити долго смотрела ему вслед. Здорово сидит на нем подаренная ею замшевая куртка, но, по правде говоря, в Джонасе ей нравилось почти все. Или ничего. Улыбнувшись своим мыслям, она толкнула дверь магазинчика.
 Спустя двадцать минут она уже ждала Джонаса под навесом, рядом громоздились три доверху набитые сумки. Джонас вынырнув из-за угла, бросил взгляд на пакеты и застонал от отчаяния:
 — И кто, спрашивается, потащит на паром все эти мешки и дорожную сумку?
 — Джонас, не ворчи. Мы вдвоем прекрасно со всем управимся. Вот, возьми сумку и один из пакетов.
 А я понесу остальное.
 — А как же твоя нога?
 Верити сунула трость под мышку.
 — Трость мне больше не нужна, — ответила она, ощутив себя абсолютно здоровой. — Лодыжка еще побаливает, но, в общем, все нормально. Видимо, помог компресс Оливера Крампа. А может быть, и его кристалл.
 — А по-моему, твоя нога прошла сама собой, — буркнул Джонас, поднимая доверху нагруженный пакет. — Незачем приписывать все вмешательству экстрасенсов. Смотри под ноги, не оступись.
 — Разве тебе не понравился Оливер?
 — Думаю, он честный и порядочный малый. Хотя и малость с приветом, как и все эти экстрасенсы.
 Верити хихикнула:
 — Ты сам обладаешь несколько необычными способностями и еще осмеливаешься называть его ненормальным?
 Джонас немного помолчал, потом ответил:
 — Понимаешь, я не вижу в своих способностях ничего сверхъестественного. Это часть меня самого, как способность видеть, слышать или ощущать. Это как бы шестое чувство. Конечно, оно доставляет массу хлопот — одно время мне казалось, что мой так называемый «дар» сведет меня с ума, — но я никогда не считал его странным или чужеродным. Это просто-напросто тоже я. — Он перевел дух и добавил:
 — В каком-то смысле он для меня то же, что и ты.
 — Я?!
 — Да, ты. — Он улыбнулся. — Ты ведь тоже приносишь мне сплошные беспокойства и тревоги, а порой доводишь почти до безумия, но я связан с тобой — ив этом-то вся штука. Ты часть меня самого. Вот, возьми. — Он взял сумку и пакеты в одну руку, а другой полез в карман куртки и вытащил оттуда маленький белый сверток. — Это тебе.
 — Подарок? Мне? — удивленно воскликнула Верити и машинально потянулась за ним. На нем стояла эмблема того магазина, где она видела огненно-красные сережки. — О, Джонас, как это мило! Ты просто прелесть! — Верити быстро вскрыла упаковку и заглянула внутрь. Ей тотчас подмигнули два огненных кристаллика. — Ах, какие хорошенькие! Чудо как хороши!
 — Не очень дорогие, — беспокойно заметил Джонас. — Тебе они правда нравятся? — Он так и впился в нее острым взглядом, стараясь не пропустить ни малейшего изменения в ее радостно-возбужденном лице.
 — Ax, ну конечно, конечно! Нравятся, очень нравятся! Спасибо тебе, Джонас. — Верити приподнялась на цыпочки и, изловчившись, чмокнула его в щеку. — Я очень тронута. Как здорово, что ты вспомнил о них сегодня утром.
 — Не знаю, пойдет ли тебе такой оттенок, — заметил Джонас, когда они двинулись к порту. — Мне все же кажется, что лучше было бы подобрать что-нибудь под цвет глаз.
 — Мне хотелось именно их. — Она запрятала сверток поглубже. Поскорей бы примерить! — Они мне пойдут, вот увидишь.
 — Ну раз так, — мягко продолжал Джонас, — считай, что это мой подарок в честь нашей помолвки.
 Верити резко обернулась и уставилась на его неподвижный, словно высеченный из камня профиль.
 — Нет, так не пойдет.
 — Что не пойдет? — переспросил он с самым невинным видом.
 — Я не могу принять от тебя такого рода подарок и на таких условиях.
 — Верити, — устало вымолвил Джонас, — ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что в жизни все что-нибудь да значит. И ты достаточно умна, чтобы понять, что я так или иначе добьюсь своего. Тебе бы хотелось иметь эти сережки, да или нет?
 — Ты же знаешь, что да, — пробормотала она, сжимая сережки в кармане. Ей очень хотелось их иметь — гораздо больше, чем когда она увидела их впервые. Они словно специально для нее созданы и должны принадлежать только ей.
 — Тогда прими их, а вместе с ними и мои условия.
 — Нет, так я не могу.
 — А у тебя просто нет выбора. И сделай одолжение, перестань капризничать. Когда женщина ломается, она становится невыносимой.
 — Ты не можешь запретить мне капризничать, если мне этого хочется. Да будет тебе известно, беременные женщины всегда раздражительны. — Верити чувствовала, что в ее доводах есть какой-то изъян, но ничего лучше придумать ни могла. Она не вернет ему эти серьги. Пусть Джонас придает своему подарку какое угодно значение — ей все равно. Сережки она от него примет, а вот что касается условий — их она принимать не обязана.
 — Что мне в тебе нравится больше всего, радость моя, так это то, что ты никогда не сдаешься без боя.
 — Не торопи события, Куаррел.
 — Я не события тороплю — я тороплю тебя.
 Спустя сорок минут Джонас уже направлял лодку прямо в маленькую бухточку у подножия скалы. Они причалили к острову, но когда, уже на суше, взбирались по крутому склону, их чуть не настиг шторм. В дверях путешественников встретил Даг Уорвик.
 — Хорошо, что успели до дождя. Надвигается буря, — сказал он, принимая пакеты из рук Верити. — Вам пришлось бы торчать в городе до завтрашнего утра, а зачем терять время? Ну как, узнали что-нибудь?
 К величайшей радости Верити, Джонас не воспринял замечание Дага как личное оскорбление.
 — Да, кое-что прояснилось, — спокойно ответил он, не спуская глаз с Верити. — А у вас как дела?
 — О, здесь такая скучища. — Даг поморщился. — Я уже жалею, что позволил Элиссе пригласить сюда Крампа, Спенсера и Ярвуда. Вчера мы весь вечер сиднем просидели из-за дождя и, похоже, успели порядком надоесть друг другу. Спенсер изводит Ярвуда насмешками; Ярвуд с Элиссой, по-видимому, находятся в состоянии междуусобной вражды. Крамп читает статьи о лекарственных травах и слоняется по коридорам. Какой-то он странный, этот парень; действует мне на нервы. Жду не дождусь, когда кончится эта неделя. Так каков будет следующий ваш шаг в исследовании виллы?
 — Я собираюсь повнимательнее осмотреть западное крыло, — отозвался Джонас и, как завзятый профессионал, стал рассуждать о влиянии Леонардо да Винчи на архитектурный стиль Милана и доказывать, что отголоски этого влияния просматриваются и в планировке этого крыла виллы.
 — А я и не знала, что Леонардо да Винчи был архитектором, — удивленно перебила его Верити. Джонас бросил на нее снисходительный взгляд:
 — Да, насколько нам известно, он не занимался «строительством. Но Леонардо выполнил серию рисунков, которые вдохновили Браманте и других великих зодчих.
 — Понятно. — Его менторский тон неприятно задел Верити, и девушка направилась к лестнице. Оглянувшись, она заметила, как в глазах Джонаса промелькнуло лукавое выражение. Сразу же стало ясно, что он просто-напросто воспользовался своим авторитетом, чтобы одержать верх.
 В их спальне наверху был жуткий холод, как, впрочем, и в других комнатах старой, продуваемой всеми ветрами виллы, но по крайней мере тут хоть ванная рядом. Верити включила обогреватель, высушила влажные волосы и переоделась. Она уже собралась было спуститься вниз и помочь Мэгги Фрэмптон на кухне, как вдруг в дверь постучали.
 Девушка отворила и увидела на пороге улыбающуюся Элиссу Уорвик. Усилием воли Верити выдавила из себя ответную улыбку:
 — Здравствуйте, Элисса. Что вы хотели?
 — Джонас с Дагом и другими отправились исследовать западное крыло. Я подумала, что настало подходящее время для разговора с глазу на глаз. Случилось нечто важное — об этом я и пришла поговорить с вами.
 Верити охватила безотчетная тревога.
 — Что же случилось, Элисса?
 — Может быть, позволите войти? — Элисса в неизменных белых одеждах — на ней были белые шерстяные брюки и белый свитер — переступила порог, не дожидаясь приглашения. Ее светлые волосы отливали серебром, а маленькие колокольчики на ногах весело позвякивали. Верити по сравнению с ней в своих джинсах и клетчатой рубашке чувствовала себя какой-то замарашкой.
 — Присаживайтесь, прошу вас. — Ничего Другого она в подобных обстоятельствах придумать не смогла. Элисса все же была ее клиенткой. — Ну а теперь выкладывайте, в чем дело.
 Элисса присела у окна, сложив руки ладонями вместе и обратив на Верити взгляд, полный глубокого сочувствия.
 — Разговор будет трудным для вас, но уверена, вы поймете меня правильно. Я хотела бы поговорить о Джонасе.
 Верити еще больше встревожилась:
 — И что же?
 Элисса посмотрела в окно, собираясь с мыслями. Когда она вновь повернулась к Верити, ее расширенные глаза хранили выражение какой-то неземной мудрости или самоуверенности — одно от другого порой трудно отличить.
 — Я уже рассказывала вам, что являюсь проводником духовных идей древней жрицы Сарананты.
 — Ну да, я помню. — Верити старалась говорить как можно спокойнее.
 — За последнее время наш контакт значительно упрочился. А сегодня она явилась мне в видении и сказала, что следует делать дальше. У меня великое предназначение, Верити. Я должна стать матерью ребенка с потрясающими, небывалыми способностями.
 Несмотря на скрытую неприязнь к этой женщине, сейчас в душе Верити пробудились почти сестринские чувства.
 — Вы беременны?
 — Еще нет.
 — Ах вот как! — Сестринские чувства вмиг покинули ее, и Верити решила испробовать другую тактику. — А чем занимается ваша Сарананта? Что входит в обязанности жрицы храма? Я слышала о них презабавные истории.
 — Сарананта была жрицей любви.
 — А, так я и думала. Значит, так это… называется?
 Элисса терпеливо пояснила:
 — Она являлась верховной жрицей и одной из главных богинь древности. Сарананта принимала мужчин, которые приходили в храм просить милости богини…
 — Другими словами, она спала с каждым Томом, Диком или Гарри, который появлялся в храме, при наличии у них толстого кошелька? — перебила ее Верити.
 — Вы смеетесь надо мной, но я к этому готова. Духовным проводникам всегда приходится сносить насмешки и скептическое отношение окружающих. Впрочем, Сарананта открыла мне великую тайну, которая перевернет всю мою жизнь, Верити.
 — И что это за тайна?
 — Она — это я, а я — это она. — Глаза Элиссы так и сверкали радостным возбуждением. — Видите ли, в прошлой жизни я была Саранантой. А сегодня она сообщила, что мне уготована такая же судьба в нынешней моей жизни — мне предстоит выполнить свое главное предназначение.
 — Она хочет, чтобы вы стали проституткой? Позвольте заметить, Элисса: может, двадцать тысяч лет назад эта профессия и считалась довольно престижной, но сейчас, к, сожалению, она не столь популярна. Вам не будут начислять пенсию, не оплатят медицинскую страховку, да и в плане карьеры вряд ли вам удастся достигнуть столь же впечатляющих вершин, как вашей Сарананте.
 — Верити, попытайтесь меня понять. К похоти и проституции это не имеет никакого отношения. Речь идет о свободной любви — любви, которая не связана узами ханжеской морали и не зависит от обстоятельств. Мне предначертано выполнить свой долг и сочетаться свободным браком с мужчиной, который является моим истинным сексуальным партнером. Я буду откровенна, Верити, откроюсь вам как женщина женщине. Сарананта поведала, что таким идеальным партнером для меня является Джонас Куаррел. Это его семя должно попасть в мое лоно, его семя даст благословенные всходы в моем чреве.
 — Джонас?! Вам нужно его… м-м… семя?! — воскликнула Верити каким-то сдавленным голосом.
 Откровенное бесстыдство Элиссы сразило ее наповал. — Должна предупредить вас, Элисса, что Джонас уже занят и в другом саду работать не будет.
 Элисса не обратила внимания на это замечание и продолжала как ни в чем не бывало:
 — Так вот, я пришла просить вас, чтобы вы мне его одолжили.




 Глава 11


 — Элисса, — осторожно начала Верити, памятуя о том, что та является ее клиенткой, — мне жаль вас разочаровывать, но сейчас другие времена. Боюсь, вам не удастся заполучить Джонаса для свободной любви и высшего духовного соединения.
 — Я знала, что вас это шокирует, — мягко продолжала Элисса. — Но мне кажется, вы женщина очень умная, я бы даже сказала мудрая. Я считаю вас в каком-то смысле своей сестрой, просвещенной сестрой. Если вы хорошенько все обдумаете, то придете к выводу, что союз между мной и Джонасом предначертан свыше. Я всего лишь повинуюсь приказу астральных сил, которые управляют моей судьбой. Противостояние им может обернуться бедой для всех нас.
 — Но Джонас уже говорил вам, что не является экстрасенсом, — поспешно возразила Верити.
 Элисса улыбнулась и недоверчиво покачала головой.
 — Я знаю точно, что он экстрасенс и наделен особым могуществом, хотя и пытается отрицать это. Мне поведал об этом Престон.
 При этих словах Верити вся подалась вперед:
 — Вот как? И что же Престону известно о Джонасе?
 — Он рассказал, что Куаррела тестировали в Винсент-колледже и в лаборатории все знали о его исключительных способностях, — призналась Элисса. — Престон никому и словом не обмолвился, поскольку понимает, что Джонас, возможно, хочет сохранить это в тайне. И не стоит порицать его: настоящим экстрасенсам трудно бывает отделаться от докучливых и любопытных. Поэтому Престон и не собирается разглашать его секрет.
 — Подождите минутку, — быстро перебила ее Верити, стараясь докопаться до сути. — Престон сказал вам, что разыскал Джонаса благодаря редактору журнала» История Возрождения «, так? Элисса кивнула с легким нетерпением:
 — Все верно. Но когда редактор назвал Престону наиболее сведущих историков, Ярвуд сразу же вспомнил Джонаса и выбрал именно его. Мы с ним решили уговорить Дага нанять эксперта по истории Возрождения, который в то же время являлся бы экстрасенсом. Что касается последнего условия, Дагу все равно — ему нужен был только историк-консультант. А вот нам с Престоном интересен человек, одаренный в области сверхъестественного. Так что Джонас подходил идеально. Сарананта, увидев его, тотчас углядела в нем партнера, о котором я могла только мечтать. Теперь видите, как все удачно складывается? В жизни царит такая совершенная гармония, что дух захватывает! Разве не чудесно, что я наконец-то нашла свой истинный путь?
 — А вот у меня дух захватывает от вашего нахальства.
 — Вас оскорбила моя необычная просьба? Но я всего лишь честна с вами, сестра моя. Войдите же в мое положение. Я знаю, вы достаточно умны и восприимчивы к свету и знаниям — вы ведь тоже ищете истину, просто мы идем к ней разными путями. Уверяю вас, я не собираюсь вставать у вас на пути — вашим отношениям с Джонасом ничто не грозит.
 — Вы его всего лишь просите взаймы, я правильно вас поняла?
 — Совершенно верно. — Улыбка Элиссы стала просто обворожительной. — У нас с Джонасом получится чудесный одаренный ребенок. Вы ведь не лишите мир такого прелестного существа?
 — О, не могу вам сказать ничего определенного на этот счет. До сегодняшнего дня мир прекрасно обходился без этого вундеркинда. — Верити откинулась на спинку стула и вытянула ноги. — Расскажите лучше, что случилось, когда Престон проходил тестирование в Винсент-колледже?
 Гладкий лоб Элиссы прорезала тонкая морщинка.
 — Приборы в лаборатории оказались столь несовершенными, что не смогли зарегистрировать способности Престона.
 — Тогда с чего вы взяли, что те же самые приборы дали правильное заключение относительно способностей Джонаса? Возможно, сотрудники лаборатории ошиблись в его случае точно так же, как и в случае с Престоном. Джонас говорит, что он не экстрасенс — наверное, он лучше себя знает, как вы полагаете?
 — Я знаю только то, что Престон не мог ошибиться в отношении Джонаса. Талант Престона к ясновидению развивался в течение многих его предыдущих жизней и достиг потрясающих высот.
 — Ах вот как! — Верити решительно оперлась на подлокотники и резко встала со стула. — Элисса, мне не хотелось бы вас разочаровывать, но, боюсь, Джонас не подходит на роль племенного жеребца. Во-первых, он не то, что вы о нем вообразили, а во-вторых, я не собираюсь вам его одалживать. Видите ли, Джонас придерживается весьма старомодных взглядов в подобных вопросах. Я ни за что не решусь подвергнуть его такому испытанию — если я отправлю его к вам на ночь, он будет ужасно смущен. Да, и в-третьих… — Верити подошла наконец к главному. — В-третьих, при всем моем уважении к вам, должна предупредить, что если вы попытаетесь его соблазнить…
 Она неожиданно умолкла, так как в эту минуту дверь распахнулась и в спальню шагнул Джонас.
 — Верити, как раз ты-то мне и нужна, — весело сообщил он. — Куда ты дела фонарик? В дорожной» сумке его нет, а мы без него как без рук — осматриваем западное крыло. О, Элисса, здравствуйте. Беседуете?
 Элисса поднялась со своего места и одарила Джонаса самой соблазнительной улыбкой из арсенала жриц любви.
 — Здравствуйте, Джонас. Мы с Верити немножко поболтали — женщинам всегда есть о чем поговорить. Но теперь, думаю, разговор закончен — добавить мне нечего. До свидания, Верити. Прошу вас, постарайтесь заглянуть в свою душу и прислушаться к голосу сердца. Это единственно верный путь к счастью и внутренней гармонии. — С этими словами она вышла из комнаты, на прощание бросив выразительный взгляд на Джонаса.
 — Что, черт возьми, все это значит? — спросил Джонас, когда за Элиссой захлопнулась дверь. — Что у вас за секреты?
 — Мы с ней обсуждали твои способности и решали, может ли из тебя получиться племенной бычок.
 — Ну да, черта с два! — Очевидно, это заявление ошарашило его.
 — Элисса хотела тебя одолжить. Ненадолго, только пока не забеременеет. — Верити с трудом спрятала усмешку. Она никогда не видела Джонаса таким взбешенным. — Она считает, что ты для нее — идеальный сексуальный партнер. Что ж, ей виднее. По-видимому, она провела все свои предыдущие жизни в погоне за мужской половиной человечества и теперь намеревается продолжить начатое. Хочет заполучить тебя к себе в постель, но, будучи порядочной, искренней и честной потаскушкой, решила сначала прийти ко мне и заранее все обговорить.
 — Постой, давай-ка по порядку. Она просит у тебя разрешения соблазнить меня? — Лицо его пошло красными пятнами. — Просто не верится!
 — Похоже, современные женщины таким образом решают проблему нехватки мужчин.
 — Верити, ты хочешь сказать, что сидела здесь и спокойно обсуждала меня с этой блондинистой сумасбродкой ?
 Верити сдержанно улыбнулась:
 — Ну конечно. Мы, женщины, прекрасно ладим друг с другом.
 — Боже правый! Нет, не могу поверить! — Джонас стукнул кулаком по стене. Потом обернулся к Верити и пристально посмотрел ей в глаза. — Ну и что?
 — Как что? — переспросила она с самым простодушным видом.
 — Что ты ей ответила, когда она попросила меня взаймы?
 — Я ей сказала, что ты не согласишься. Джонас резко приблизился к Верити. Лицо его пылало от гнева.
 — Думаешь, это гак уж смешно?
 — Да, порой это казалось мне забавным. — Верити еле сдерживалась. В глазах ее танцевали веселые чертики, когда она натолкнулась на его бешеный взгляд. — Я уже хотела было сказать, что ты полностью иссяк со мной и на нее у тебя ничего не осталось, но подумала, вдруг ты обидишься.
 — Хорошо бы как следует выдрать тебя за такие слова. Черт возьми. Верити, ты у меня дождешься!
 — Одни лишь обещания, — сказала она, передразнивая его.
 — Для тебя все это шутка, ты развлекаешься? Прекрасно! Эта женщина говорит тебе, что хочет переспать со мной и зачать ребенка, а ты все обращаешь в шутку? Где этот чертов фонарь?
 Верити вдруг поняла, что Джонас не видит в создавшейся ситуации ничего смешного. Он рассердился и обиделся на нее, и его больно задело то, что она нисколько его не ревнует.
 Она уже готова была сказать ему, что боится вовсе не соперничества других женщин: когда дело касалось их отношений, ее страшило главным образом то неизвестное, что таилось в натуре Джонаса. Верити совершенно не тревожило, что какая-то потаскушка положила на него глаз. По правде говоря, она полностью ему доверяла. Джонас никогда не станет заводить интрижки у нее за спиной — это она знала точно. Но сейчас она ясно видела, что он не расположен больше обсуждать эту ситуацию.
 — Фонарик под кроватью, — спокойно откликнулась девушка. — Для него не нашлось места в дорожной сумке, когда мы отправились в город. — Она нагнулась и вытащила фонарик.
 Джонас возвел глаза к потолку и спросил:
 — Все мои остальные вещи ты тоже туда засунула?
 — Нет, все на месте.
 — И на том спасибо.
 Пропустив мимо ушей его последнюю реплику, полную сарказма, Верити медленно опустилась на кровать. Как бы потактичнее объяснить ему, почему она его совершенно не ревнует? Надо пока перевести разговор на другую тему.
 — Знаешь, Джонас, Элиссе и Престону известно, что ты тестировался в Винсент-колледже. Престон держит это в секрете. Говорит, что уважает твое стремление сохранить свою тайну. Он сказал об этом только Элиссе — потому-то она и уверена, что ты экстрасенс.
 Джонас проверял питание фонарика, но при этих словах поднял голову и нахмурился.
 — Что им еще известно о Винсент-колледже? Тебе удалось что-нибудь выведать у Элиссы? Верити покачала головой:
 — Нет, но я уверена, что они не слишком осведомлены. Им известно лишь то, что приборы подтвердили твои способности. Мисс Солнышко интересует только этот факт. Она, видите ли, хочет переспать с настоящим экстрасенсом. Наверное, у нее появились кое-какие сомнения относительно Престона. Ее наставница — та самая верховная жрица из храма любви — считает, что ее и твои гены дадут свету необычайно одаренное потомство.
 — Она просто спятила!
 — Элисса? — Верити бросила на него насмешливый взгляд. — По-моему, Элисса просто восторженный эксцентрик. Поэтому я и не устроила ей сцену. Все-таки ее выходки довольно безобидны, и она наша клиентка, да к тому же я…
 — Ладно, забудем это. Пойду работать. Уорвик платит мне за то, чтобы я детально обследовал эту развалину, а времени осталось не так уж много. Увидимся за обедом.
 Оставшись одна, Верити тяжело вздохнула. Она уставилась на покрытый пылью портрет на стене и устало спросила себя, почему у нее не хватило ума разыграть перед Джонасом сцену ревности.
 Ну как ему объяснить, что женщины их отношениям не помеха? По сравнению с теми опасностями, которые подстерегали их на каждом шагу, женские чары — сущие пустяки. «Джонас, любимый, — с грустью думала Верити, — ты не знаешь, что такое страх и ревность. Я постоянно с ними сражаюсь, и к женщинам они никакого отношения не имеют».
 Страх, который владел ею, будил ее посреди ночи, и она начинала сомневаться, так ли уж прочна магическая связь между ней и Джонасом. А ревность, терзавшая ее сердце, заставляла ее снова и снова спрашивать себя, что случится, если эта связь вдруг ослабнет или Джонас наконец поймет, что больше не нуждается в ее, Верити, услугах, чтобы управлять своими способностями. Ее тревожило еще одно обстоятельство: Джонас порой очень напоминал ей отца. Он, как и Эмерсон, был не понаслышке знаком с жестокостью, насилием и опасными авантюрами. И каждый раз, когда ей приходилось сталкиваться с его тягой к таким вот «развлечениям», она невольно задавалась вопросом: как долго он еще пробудет с ней и когда ему наскучит Секуенс-Спрингс?
 Женщины? Нет, Верити эта проблема казалась недостойной внимания. И без того было о чем тревожиться.
 Но до сегодняшнего дня ей никогда не приходило в голову, что Джонаса тоже кое-что беспокоит. Впервые она почувствовала, что он тоже нуждается в поддержке.
 Она так углубилась в свои переживания, что даже не подумала о том, что у Джонаса свои страхи, и его, как и ее, многое пугает в их отношениях.
 Отогнав наконец мрачные мысли, Верити вспомнила о новых сережках. Она поднялась и направилась к трюмо, нацепив серьги, повертелась перед зеркалом, убедилась, что они ей идут.
 Нет, Джонас, конечно же, не прав — ей вовсе не нужны серьги под цвет глаз. Эти кристаллики как раз для нее: при каждом движении головы в них танцуют огненные искорки.
 — Мы находимся на пути к высшим уровням познания, — монотонно бубнил Престон Ярвуд. — Наша объединенная энергия представляет собой огромную силу. Все вместе мы сможем направить ее в кристалл, где она усилится и вернется к нам обратно. Сегодня вечером мы совершим путешествие в другое измерение, окажемся в состоянии альтернативного сознания, при этом нам не нужны будут условности общепринятой логики и можно будет полнее использовать свою интуицию, чтобы получить ответы на интересующие нас вопросы. Но только вместе. Все вместе.
 За окном шел дождь. Верити слышала, как холодные струи били в окна гостиной. Левую ее руку крепко сжимал Джонас, а правой легко касался Оливер Крамп. Она осторожно приоткрыла веки и украдкой окинула взглядом обитателей виллы, рассевшихся полукругом на полу перед огнем.
 В погруженной во мрак комнате было светло только рядом с камином. Ярвуд выключил верхний свет, заявив, что в темноте легче объединять энергию. В центре маленького кружка лежал огромный розовый кристалл. Как объяснил Ярвуд, идея заключается в том, чтобы сфокусировать энергии всех в одну точку — на кристалл. Теоретически кристалл должен был вобрать в себя объединенную энергию и усилить ее.
 Верити заметила, что Джонас, открыв глаза, откровенно скучал. К кружку он присоединился с большой неохотой — Элисса долго его упрашивала. Поймав взгляд Верити, он подмигнул и ухмыльнулся. Она уныло усмехнулась в ответ, а сама подумала: «И Даг еще говорит о том, что время — деньги». Но они обязаны принимать участие в этом фарсе, поскольку так захотела их клиентка, то же самое Верити пыталась внушить и Джонасу.
 — Надо объединить наши усилия, — с упреком прогудел Ярвуд.
 Верити поняла, что Престон заметил, как они с Джонасом перемигиваются. Она послушно зажмурила глаза. Ярвуд возобновил свое усыпляющее бормотание.
 Джонас принялся щекотать ладонь Верити пальцами. Она терпела, пока могла, потом сжала его руку, но, как только ослабила хватку, Джонас возобновил игру. Верити толкнула его коленом. В ответ Куаррел перешел к поглаживанию, которое было вопиюще чувственным. Его палец скользил от ладони к запястью и обратно — это движение, как она знала, носило ярко выраженную сексуальную окраску.
 Верити пустила в ход свои ноготки, чтобы наказать шалуна. Джонас тотчас остановился, но стоило ей отпустить его руку, как он снова принялся за старое.
 Верити в отчаянии пыталась сконцентрироваться на чем-нибудь отвлеченном. Она стала думать о легендарном сокровище и принялась мысленно рисовать картину, которую ей довелось увидеть — человек средних лет сидит за письменным столом; рядом с ним стоит сундук, набитый доверху золотом и драгоценностями.
 И тут словно что-то вспыхнуло в ее сознании. Изумленная, она прекратила свои игры с Джонасом. Он тоже резко затих, как будто почувствовал ее состояние. Странное мерцание возобновилось. Верити открыла глаза и уставилась на кристалл. В центре круга все осталось по-прежнему без признаков жизни — розовый осколок не накалялся, не менял цвет, с ним не происходило ничего необычного.
 Но сережки у Верити в ушах вдруг потеплели.
 Она сосредоточенно нахмурилась и снова закрыла глаза. Ее воображение вновь заработало. Престон Ярвуд по-прежнему что-то бубнил, призывая всех сконцентрироваться. Верити мысленно пожелала, чтобы он заткнулся. Посторонние звуки не должны были ей мешать.
 Мерцающее видение вдруг стало принимать зримые очертания. Верити застыла, вцепившись в руку Джонаса.
 Это совсем не походило на их путешествия во временной туннель, это было что-то другое. Неясный образ всплывал перед ее мысленным взором, но он не имел никакого отношения к мистическому коридору.
 Она знала, что Джонас заметил ее напряжение и сильнее сжал руку. Оливер Крамп почему-то тоже стиснул ее пальцы.
 Верити стала рассматривать открывшуюся ей картину. Это была полутемная комната с каменными стенами и потолком. У дальней стены стоял сундук черного дерева.
 Из полуоткрытой двери в гостиную потянуло сквозняком. В камине взметнулись язычки пламени, и огонь чуть не потух.
 — Наверное, Мэгги оставила где-нибудь открытое окно, — недовольно промолвила Элисса Уорвик. — Что-то стало холодно.
 Ее голосок разрушил таинственные чары. Видение внезапно растаяло, и сережки Верити снова стали прохладными. Сидящий справа Оливер Крамп медленно выпустил ее руку. Когда она открыла глаза, то увидела какое-то странное выражение у него на лице. Джонас же так крепко вцепился в ее запястье, что, казалось, у Верити нарушилось кровообращение.
 — Думаю, на сегодня хватит, — заявил Джонас, вставая и увлекая Верити за собой. — Уже поздно, и мы идем спать. Всем спокойной ночи.
 — Я гоже пойду, — сказал Даг Уорвик. — Жаль, что здесь нет телевизора.
 — Спиртное есть — и то ладно, — буркнул Слэйд, направляясь к буфету с ликерами. Он украдкой откупорил пузырек с пилюлями. — И неплохое спиртное, — добавил он, запивая таблетки виски.
 Верити отметила про себя, что кровоподтеки и синяки от рукоприкладства Джонаса за последние сутки стали еще заметнее и приобрели синюшный оттенок. Обычное явление. Пожелав ему спокойной ночи, она подняла глаза, и ее передернуло: оставалось только надеяться, что он и не помышляет об иске.
 — Я попрошу Мэгги, чтобы она закрыла окно, — пробормотала Элисса, выскальзывая из комнаты. — Она совершенно не следит за домом — экономка из нее никудышная. — Престон вышел вслед за ней.
 Оливер Крамп внимательно посмотрел на Верити сквозь стекла круглых очков.
 — Спокойной ночи, Верити. Желаю вам хорошо отдохнуть.
 — Пойдем! — Джонас силком потащил Верити к двери. Как только они очутились в спальне, он строго спросил:
 — Ну так что там произошло?
 Верити села на кровать.
 — Не знаю, — честно призналась она. — Ты что, тоже видел?
 — Что я должен был видеть?
 — Комнату. Комнату с каменными стенами, а в ней — черный сундук, окованный железом. Могу поклясться, что тот же сундук мы видели тогда во временном коридоре. Сидя у камина вместе со всеми, я думала о сокровище и пыталась представить, где оно может находиться, как вдруг возникло это видение — маленькая полутемная комната с сундуком в углу. Я думала, тебе тоже явился этот образ.
 Джонас с мрачным видом расхаживал по комнате, потирая затылок.
 — Я ничего такого не чувствовал и не видел. Просто мне внезапно показалось, что ты находишься где-то в другом месте, очень далеко от меня. — Он искоса взглянул на нее. — Надеюсь, ты не поверила всей этой чепухе про кристаллы и астральную энергию?
 — Но я же поверила в твои способности? — вопросом на вопрос ответила Верити.
 Он на мгновение остановился и строго посмотрел на нее.
 — Это другое дело.
 — Понятно; Спасибо, что напомнил.
 — Но ты ведь ничего не видела, правда? Отвечай! — потребовал он.
 — Нет, видела.
 — Это всего лишь плод твоего воображения.
 — Может быть. — Она пожала плечами. — А может, я уловила чьи-то мысли, — добавила она, подумав вдруг об Оливере Крампе. — Думаешь, среди них нет настоящих экстрасенсов? Мы-то с тобой относились ко всему происходящему как к шутке, а все остальные, возможно, всерьез пытались сконцентрироваться на кристалле? Что, если кто-то из присутствующих в самом деле вышел на этот новый уровень познания и я всего лишь поймала фрагмент его видений, как это было в случае с временным коридором?
 — Очень сомневаюсь, что среди этих идиотов находится хотя бы один настоящий экстрасенс, — холодно отрезал Джонас.
 — Они не идиоты, Джонас. Первые двое — наши клиенты, третий — очень приятный молодой человек, изучающий целительные свойства трав и кристаллов, четвертый же настолько верит в свой талант ясновидца, что готов оплатить собственное тестирование.
 — Ярвуд. — Джонас помолчал, размышляя о чем-то своем. — Все равно не верю. Если он столь талантлив, то почему же Уорвики наняли меня? Он вполне справился бы.
 — Даг искал консультанта с ученой степенью, разве ты забыл? И кроме того, Престон не экстрасенс — у него всего лишь дар к ясновидению. Вряд ли это помогло ему разыскать древний клад, а тем более установить подлинность виллы. Элисса с Престоном рассчитывали на тебя.
 Джонас задумчиво покачал головой:
 — Не думаю, что у Престона есть хоть какие-то способности. Он просто жулик и хороший актер.
 — Но он верит в себя, в свой мнимый талант, в ту сказку, которую о себе сочинил.
 — И потому очень опасен. Верити внимательно посмотрела на него и спросила:
 — Мы опять пойдем сегодня в тот потайной переход?
 — Я пойду, а ты останешься.
 — Но мы же были там вместе, Джонас. Я пойду с тобой. Предупреждаю, я проникну туда тайком, если ты меня не возьмешь.
 — Верити, я тебе запрещаю. — В голосе Джонаса тем не менее чувствовалось, что он потерял всякую надежду отговорить ее.
 — Будем действовать очень осторожно. — Она поднялась на ноги. — Ну что, ты готов?
 — Верити…
 Она уже подошла к стене и откинула полог гобелена.
 — Ничего не поделаешь, нам друг без друга не обойтись, Джонас.
 — Тебя это радует? — мягко спросил он.
 Она заметила настороженное, взволнованное ожидание в его золотистых глазах и поневоле отвела взгляд.
 — Надо торопиться, если мы хотим пораньше лечь спать.
 — Трусишка, — пробормотал Джонас и включил фонарик. — Ты пойдешь за мной — постарайся не отставать. И не трогай ничего, к чему бы я ни прикасался. Ступай за мной след в след.
 — Слушаюсь и повинуюсь, о Великий Ясновидец и Ночной Кладоискатель.
 — Еще слово, и я привяжу тебя к кровати, а сам отправлюсь исследовать переход.
 Верити умолкла и улыбнулась ему ослепительной улыбкой. Джонас вздохнул, взял в руку ее трость, опробовал на прочность и шагнул в дверной проем.
 — А он все еще здесь? — тревожно спросила Верити, пробираясь вслед за Джонасом.
 — Кто — он? — откликнулся Джонас. Голос его гулким эхом разнесся по переходу.
 — Скелет.
 — Конечно, здесь. Где же ему быть еще? Верити опасливо покосилась на дверь, за которой лежали останки несчастного Дигби.
 — Я просто проверила. Скажи, зачем тебе понадобилась моя трость?
 — С ее помощью я буду проверять возможные западни и ловушки.
 — Неплохо придумано.
 — Ну спасибо, — ехидно откликнулся он. — Не знаю, поможет ли сие изобретение. По правде говоря, я больше доверяю своей интуиции и следам Дигби и его компаньона. Следуя по их маршруту, мы будем в полной безопасности.
 Они медленно продвигались вперед, старательно вглядываясь в отпечатки ног в пыли. Джонас за всю дорогу не проронил ни слова.
 Повернув за угол, Куаррел вдруг присел на корточки и стал рассматривать едва заметную тропку, которая уводила резко вниз.
 — Переход ведет на нижний этаж. — Он оглянулся на Верити. — Будь осторожнее на ступеньках — они очень узенькие.
 — Не беспокойся, я больше не подверну себе ногу. Следы идут снизу?
 — Да. Дигби, по-видимому, несколько раз поднимался по лестнице. А может, и еще кто-то. В пыли почти ничего не различить, но я не сомневаюсь, что здесь были по крайней мере двое.
 — Дигби и его убийца, — сказала Верити, вздрогнув от страха.
 — Возможно. — Джонас стал спускаться вниз по лестнице. — Наверное, мы дойдем до первого этажа.
 — А у старинных итальянских вилл есть подвалы?
 — В общем, да. Здесь, во всяком случае, точно есть. Там расположены кладовые и подземная тюрьма. Я собирался осмотреть эти помещения завтра утром.
 — Помнишь, Мэгги Фрэмптон упоминала о камере пыток?
 Ступеньки вели вниз в непроглядный мрак. Фонарик Джонаса самоотверженно боролся с темнотой, но от него было мало проку. Верити не страдала клаустрофобией и не боялась темноты. Но по спине ее нет-нет да и пробегали мурашки.
 Лестница кончилась так же внезапно, как и началась. Джонас остановился на последней ступеньке и осветил фонариком следующий коридор.
 — Судя по всему, этот переход тянется вдоль всей виллы, — недовольно промолвил он. — Потребуются недели, чтобы обследовать его до конца.
 — Но у нас в запасе всего несколько дней. — Верити окинула взглядом призрачные тени, сгущавшиеся по сторонам туннеля. — Зачем прокладывать галерею, которая просто огибает дом? Видимо, должны быть здесь и другие потайные выходы, кроме того, что ведет в нашу спальню.
 — Похоже, Дигби с помощником отыскали один такой. — Джонас снова стал изучать следы.
 — Нашел что-нибудь? — Верити придвинулась к нему поближе.
 — Вот эти следы ведут прямо к стене, еще какая-то цепочка следов уводит дальше. Наверное, здесь и находится эта самая потайная дверь.
 — Давай попробуем открыть. Мне ужасно хочется поскорее выбраться отсюда.
 Джонас направил луч фонарика на стену.
 — Хорошо бы запор был устроен так же, как и тот, что отпирал дверь в нашу комнату. Вот, нашел! — внезапно вырвалось у него. — Еще одно свидетельство того, что зодчие Возрождения любили симметрию и гармонические пропорции. Механизм размещен так же, как и обнаруженный нами в другом конце коридора. Посторонись-ка немного.
 — Будь осторожен, Джонас.
 — Не думаю, что этот выход — западня: наш-то выход не скрывал никаких ловушек. — Он провел рукой в углублении между камнями, слегка надавливая кое-где пальцами. Наконец его поиски увенчались успехом — раздался скрип и почти человеческий стон, в стене обозначилась щель, и каменная дверь медленно отворилась вовнутрь.
 Джонас посветил фонариком в темноту, и Верити испуганно ахнула: ее глазам предстала комната сродни комнате ужасов в музее восковых фигур.
 — И это то самое уютное гнездышко Мэгги и Дигби?! — ошеломленно прошептала она.
 — А ты еще называешь меня извращенцем, — проворчал Джонас, входя в комнату, где повсюду виднелись мрачные орудия пыток, цепи и кандалы. Он направил луч фонарика на стену. — Какая богатая коллекция хлыстов!
 — Джонас, как ты можешь здесь находиться?! — воскликнула Верити, опасливо следуя за ним. — Если все эти орудия пыток сохранились с шестнадцатого века, они должны испускать зловещие вибрации.
 — Я пока ничего не чувствую, — бодро откликнулся Джонас, прикоснувшись к длинным цепям на стене, на концах которых болтались кандалы. — Совсем ничего. — Он приподнял наручники и, усмехаясь, стал разглядывать их при свете фонарика.
 — Что тебя так рассмешило? — удивилась Верити.
 — «Сделано в Гонконге». Еще одна подделка, милая. Помнишь антиквариат в гостинице?
 — Что ж, это радует. — Верити хмуро огляделась. — И как только можно коллекционировать орудия пыток? Какая гадость! Ни за что не стала бы заниматься любовью в таком отвратительном месте. А Мэгги, по-видимому, все это очень нравилось. Что касается Дигби, он представлялся мне вполне респектабельным, хотя и немного чудаковатым ученым. У меня и в мыслях не было, что… — Она вдруг осеклась. — Джонас, это характеризует Дигби Хейзелхерста с весьма неожиданной стороны.
 Джонас ухмыльнулся.
 — Жду не дождусь, покончив со всеми своими делами, заняться составлением его биографии. — Он нашарил выключатель, и в комнате стало светло. — Надо же, и электричество провел! — Джонас снял со стены кнут и стал с интересом его разглядывать.
 — Я больше чем уверена, что ни один уважающий себя издатель не возьмется опубликовать биографию Хейзелхерста. Джонас, ради Бога, положи хлыст на место!
 Он негромко рассмеялся, пропустив плеть между пальцами:
 — Да, мы узнали много интересного об этом респектабельном ученом.
 — Не смотри на меня так, Джонас. Джонас легонько взмахнул кнутом, и Верити испуганно отскочила в сторону. Плеть обвилась вокруг ее талии, но боли она не почувствовала. Джонас потянул за кнут, притягивая Верити к себе.
 — Оставь свои шуточки, Джонас! — воскликнула Верити обиженным тоном. Поймав конец плети, она попыталась высвободиться. — Так она же из бархата! — изумилась девушка. — Понятно, почему мне нисколечко не больно.
 — Может, осмотришь и другие экспонаты? — с надеждой осведомился Джонас.
 — Ну уж нет, с меня довольно. — Верити наконец освободилась от кнутовища. — Сейчас же убери это.
 — Никогда не дашь мне вволю поразвлечься, — буркнул Джонас, повесив хлыст на стену. Верити, осмотрев пол, заметила:
 — Я вижу, Мэгги здесь регулярно убирает. Это место пробуждает в ней трогательные воспоминания. Интересно, чем они тут занимались?
 — Держу пари, маленькая ханжа, ты залилась бы краской, если бы узнала.
 — Хм… и Мэгги еще осмеливается заикаться о ненормальных! — Она положила на место наручники и посмотрела на Джонаса. — Ну что теперь? Вернемся обратно?
 — Пожалуй, не стоит. Уже поздно, тебе пора спать. Вернемся к себе самым простым путем. — Он открыл входную дверь камеры пыток. — Давай сюда. Нет нужды вновь брести по полутемному переходу.
 — А если кто-нибудь нас увидит?
 — Скажем, что тебе захотелось воды, я пошел тебя провожать.
 Они без труда отыскали дорогу на второй этаж южного крыла. У комнаты Элиссы их внимание привлекли раздраженные голоса за дверью.
 — Ярвуд с Элиссой, — бросила Верити, осторожно проходя мимо. — Интересно, о чем они спорят?
 Джонас посмотрел на закрытую дверь:
 — Не знаю, но, похоже, это серьезно. — Он остановился и прислушался. Верити нахмурилась.
 — Помнишь, что сказала Кейтлин о Ярвуде?
 Может, стоит вмешаться?
 — Самое последнее дело — вмешиваться в жизнь тех, кто спит, в одной постели. Ты ведь сама говорила, что Ярвуд с Элиссой что-то питают друг к другу.
 — Так мне сказал Слэйд. По-моему, Ярвуд здорово разозлился.
 Громкий голос Престона Ярвуда был прекрасно слышен в коридоре.
 — Похотливая сучка! — кричал он. — Что это за слова «я хочу прекратить всяческие отношения между нами»? Это ведь я вывел тебя на новый уровень познания, разве ты забыла?
 — Престон, ты ведь знаешь, что я не вольна в своих действиях. Я тебя обожаю, но Сарананта против нашего союза — она говорит, что я должна найти себе другого партнера.
 — К дьяволу твою Сарананту! Я знаю, что ты затеваешь. Ты хочешь соблазнить Куаррела? Так вот знай: я не допущу, чтобы ты, избавившись от меня, прыгнула в постель к какому-то негодяю-лжеэкстрасенсу.
 — Престон, прошу тебя, не кричи. Я всего лишь следую советам Сарананты. Она мой духовный учитель, ты ведь в курсе.
 — Черт возьми, ты мне не указ! И перестань прикрываться своей Саранантой! Положила глаз на Куаррела, потому что уверена в его сверхспособностях… Так вот, я тебя обрадую: я здесь единственный экстрасенс, Куаррел же просто жулик.
 — Не правда!
 — Но он ведь не нашел клад? Значит, обманул нас. Мне все равно, что о нем говорили в лаборатории. Я всегда считал, что он притворяется. У меня возникли такие подозрения еще в Винсенте, и теперь они полностью подтвердились. Куаррел ничего не нашел. Если хочешь спать с настоящим ясновидцем, будешь спать со мной, сучка!
 Верити обратила к Джонасу тревожный взгляд:
 — Он просто рвет и мечет. А если в приступе ярости он даст волю рукам? Постучу-ка я в дверь.
 Скажу, что хотела видеть Элиссу и никого другого здесь найти не рассчитывала. — Она уже собралась было постучать, но Джонас перехватил ее руку.
 — Лучше не надо, Верити. Уберемся отсюда подобру-поздорову и оставим их в покое. — Он потащил ее прочь и крепко держал за руку до самой спальни. Джонас успел втолкнуть Верити внутрь в тот самый момент, когда в другом конце коридора хлопнули дверью. — Давай же, Верити, заходи скорее.
 Верити ничего не оставалось, кроме как повиноваться.
 Джонас закрыл за ней дверь и с облегчением перевел дух. Прислонившись спиной к стене, он посмотрел на Верити, выразительно приподняв брови.
 — Как видно, Ярвуду стало известно, что мисс Солнышко ищет себе очередного донора спермы.




 Глава 12


 Ночная буря утихла, но надвигался очередной шторм. Верити стояла под соснами, с веток которых непрерывно капало, и смотрела на холодные серые воды Саунда. Вдали виднелся паром, курсирующий между островами, рассеянными по заливу.
 Сегодня ей не хотелось сидеть в холодных комнатах виллы. С самого утра здесь воцарилась тяжелая атмосфера. Виной всему были Элисса с Престоном, чувствовалось, что они поссорились. Оливер Крамп, казалось, с головой ушел в свои занятия, а Слэйд Спенсер после завтрака удалился в гостиную. Он не проявлял никакого интереса к дальнейшему обследованию виллы. У Верити создалось впечатление, что ему до чертиков надоели все эти игры.
 Даг Уорвик отправился на соседний остров. Там, в маленьком городишке, он собирался позвонить своему стряпчему. Мэгги Фрэмптон, как обычно, занималась уборкой бесчисленных помещений. Вся жизнь Мэгги, казалось, принадлежит этому особняку.
 Верити решила было присоединиться к Джонасу, который работал на нижнем этаже виллы, но в последнюю минуту неожиданно передумала. Ей захотелось побыть одной.
 Как только паром исчез из виду, Верити продолжила свою прогулку по берегу. Мысли ее вертелись вокруг Джонаса. Она никак не могла избавиться от ощущения, что не смогла дать ему то, в чем он так нуждался, и в каком-то смысле обманула его ожидания.
 А ему так нужно было обрести уверенность в ее любви и поддержке.
 Эта мысль причинила ей неожиданно сильную боль. Она так беспокоилась по поводу их с Джонасом будущего, что напрочь забыла о заботах и тревогах любимого.
 От него не укрылась ее отчужденность за последние несколько недель — он несколько раз пытался выведать у нее, что случилось. Джонас ужасно расстроился, что она сразу не сказала ему о беременности, а потом, когда отвергла его предложение руки и сердца, не только расстроился, но и рассердился.
 Джонас, конечно же, имел право на большее внимание с ее стороны. Вчера, когда Верити не выказала никакой ревности по поводу возмутительного предложения Элиссы, это стало очевидно.
 У него никогда не было семьи, он всегда кочевал. Его терзали видения и призраки прошлого, в постоянном страхе держало осознание того, что в один прекрасный день он потеряет контроль над своей таинственной силой. Понятно, что такой человек особенно нуждается в поддержке и преданности любящей женщины. В его жизни и так все зыбко и шатко.
 Верити думала об этом всю ночь. Наутро она никак не могла избавиться от угрызений совести и, желая как-то загладить вину перед Джонасом, ругала себя за то, что замкнулась на собственных проблемах и совсем забыла о переживаниях Джонаса.
 Верити подошла к краю извилистого обрыва и взглянула вниз, на крошечную бухточку. Она уже собралась было уходить, как вдруг заметила лодку, наполовину вытащенную на берег и привязанную к сосновой ветке. На вид суденышко было легким и быстроходным. Верити оглянулась по сторонам в поисках прибывшего на этой лодке, но никого не увидела. На каменистом берегу не сохранилось и следов.
 Верити тотчас решила оповестить Дага Уорвика о том, что на острове появился нежданный гость.
 Она повернулась и пошла вдоль берега, но холодный пронизывающий ветер вскоре погнал ее назад, к вилле. Приближалось время обеда, и нелишне было бы помочь Мэгги на кухне.
 Но Мэгги там не оказалось. Даг Уорвик еще не вернулся с соседнего острова, только Крамп со Спенсером сидели в большом зале, но у Верити не было желания к ним присоединяться. Она прошла в свою комнату.
 Джонаса в спальне не было, и Верити решила, что сейчас он как раз отрабатывает хлеб консультанта. Она решила поинтересоваться его успехами и двинулась к нему, но в коридоре внезапно столкнулась с Мэгги Фрэмптон.
 — Вы ищете мистера Куаррела? — с готовностью выпалила Мэгги. — По-моему, он осматривает подземную тюрьму. Я видела с ним и мисс Солнышко. — Мэгги с нескрываемым удовольствием сообщила эту пикантную подробность.
 — Спасибо, Мэгги. — Верити не на шутку разозлилась. — Престон с ними?
 — Нет. Мистер Ярвуд у себя. Настроение у него неважнецкое, скажу я вам. Похоже, у них с мисс Солнышко какая-то размолвка, — заметила Мэгги с некоторым злорадством.
 — Да, что-то вроде того, — сухо подтвердила Верити. — Извините, Мэгги, мне нужно идти — посмотрю, как идут поиски клада.
 — Конечно, конечно. Но вот что я вам скажу: сокровищ здесь нет. Это просто старый, заброшенный дом, который никто, кроме нас с Дигби, по-настоящему не любил. Теперь, когда Дигби не стало, мне вряд ли доверят присматривать за виллой. — Мэгги печально покачала головой и пошла прочь. Сегодня на ней было очередное старомодное платье из ее поистине неиссякаемой коллекции нарядов. Плоская металлическая цепочка у нее на шее едва заметно блеснула в полумраке коридора. — Пойду готовить ленч.
 — Я помогу вам чуть позже, — сказала ей Верити и решительным шагом направилась к лестнице.
 На верхней ступеньке Верити обернулась и случайно перехватила взгляд Мэгги, полный неподдельного сочувствия и любопытства.
 «Она знает что-то такое, чего не знаю я», — подумала Верити. Но у нее создалось впечатление, что ждать осталось недолго — тайное скоро станет явным. Девушка без особого труда отыскала лестницу, ведущую в подвал, спустилась вниз, подошла к камере пыток. Верити ничуть не удивилась, услышав из-за приоткрытой двери сладкий голосок Элиссы.
 — Я получила послание свыше, Джонас, открывшись навстречу неведомым силам, которые указали мне истинный путь. Я заглянула себе в душу, а Сарананта указала мне путь. Теперь я твердо знаю, чего хочу, Джонас.
 — Сомневаюсь, — нетерпеливо оборвал ее он. — Прошу простить меня, Элисса, но у меня полно работы.
 Ваш брат платит мне большие деньги за отчет, и я хочу закончить его вовремя.
 — Ты не понимаешь, Джонас. Я готовилась к этому моменту в течение всех предыдущих жизней. Прошли тысячи и тысячи лет, прежде чем мое тело стало таким сильным, плодоносящим, страждущим — оно полностью готово к совершенному союзу. Ты предназначен мне судьбой — и сам в этом убедишься. Когда мы сольемся в истинной гармонии, все твои сомнения рассеются.
 Джонас хриплым голосом перебил:
 — Послушайте, Элисса, я вижу, что вы настроены весьма решительно, но я совсем не то, что вы обо мне вообразили. Я не гожусь на почетную роль вашего идеального партнера. Поверьте, я говорю правду, Элисса, — кому, как не мне, знать это. Если вам нужен самец-экстрасенс, ступайте к Ярвуду или к кому-нибудь еще.
 — Нет, Джонас, мы с тобой идеальная пара. Это такая же истина, как то, что за ночью следует день. Просто ты нервничаешь — вот и все. Успокойся, нет нужды так волноваться. Находясь на высшем энергетическом уровне, который выходит за рамки обычной реальности, я видела, как мы занимались любовью, Джонас. Это была прекрасная, свободная любовь, ничем не ограниченная. Там, в другой реальности, я чувствовала твои руки на своей груди. Наши губы слились в поцелуе. Я чувствовала твое семя в своем лоне. Теперь же настало время воплотить видение в жизнь. Сегодня самый подходящий день. Я проверила все астрологические карты и медитировала с кристаллом. Все складывается как нельзя лучше.
 — Вы хотите сказать, что все обитатели виллы разбрелись кто куда и нам никто не помешает? — съязвил Джонас. — Оставьте меня в покое, Элисса, не отвлекайте от дел разговорами. Верити, должно быть, давно уже ищет, куда я запропастился.
 — Верити тоже вышла. Но если уж на то пошло, я почти уверена, что она поймет правильно. По-моему, она тоже на пути к просветлению и истине. Мы с ней женщины и потому — сестры. В глубине души она согласна, что наша с тобой встреча предопределена, и примет это с должным смирением.
 — Черта с два! Вы ведь не знаете Верити, как же вы можете это утверждать?
 — Скажу тебе по секрету, — продолжала Элисса заговорщическим тоном, — Верити совсем не обязательно знать о том, что произойдет. Лучше сохранить все в тайне.
 — Элисса, если вы сейчас же не уберетесь отсюда, уйду я. Черт возьми, Элисса, дайте же мне пройти! Что вы делаете? Господи, да вы с ума сошли?! Элисса, уберите руки! Все, к черту, я ухожу! Сами потом объясняйте своему братцу, почему отчет задерживается. — Последняя фраза внезапно оборвалась, как будто ему зажали рот.
 Верити не могла больше ждать ни секунды. Она рывком распахнула дверь и встала на пороге, сквозь прищур уставившись на Элиссу с Джонасом.
 От неожиданности Джонас остолбенел. Он пытался высвободиться из объятий Элиссы, как вдруг дверь распахнулась и появилась его возлюбленная с перекошенным от бешенства лицом. Да, раньше ему никогда не доводилось видеть ее в такой ярости.
 — Верити! — воскликнул он, сердито стряхивая с себя Элиссу. — Верити, послушай, это совсем не то, что ты думаешь, — торопливо стал оправдываться он. Но тут же остановился, ибо не был уверен в ее реакции на увиденное. Вчера-то она и виду не подала, что ее рассердила неожиданная просьба Элиссы.
 К черту! Джонас решил пока воздержаться от объяснений. К тому же все так сложилось, что ему и объяснять-то ничего не надо. Верити и Элисса сами разберутся. Сестрички, ха! За всю свою жизнь ему не приходилось встречать более несовместимых женщин, чем Верити и мисс Солнышко. Джонас прислонился к каменной стене рядом с болтающимися цепями и наручниками, скрестил руки на груди и приготовился наблюдать.
 Он не мог глаз отвести от своей любимой — Верити сейчас весьма напоминала разъяренную фурию. Она пылала злобой и яростью, и казалось, комната вот-вот загорится от ее пламенного гнева. Впрочем, ее ярость воспламеняет и его самого, усмехнулся про себя Джонас. Верити не спеша прошла в комнату и презрительно оглядела хозяйку с ног до головы: по телу Джонаса тотчас пробежала жаркая волна.
 Верити была ниже и значительно тоньше Элиссы, но ее глаза, метавшие голубые искры, королевская осанка и копна огненно-рыжих волос с избытком компенсировали сие различие. Элисса рядом с ней выглядела, как болонка рядом со львицей.
 — Кажется, я вчера ясно дала вам понять, Элисса, что Джонас не подойдет вам для ночных развлечений. — В тихом, чуть хрипловатом голосе Верити слышалась еле сдерживаемая ярость. Она надвигалась на Элиссу так угрожающе, что та невольно отступила назад.
 — Верити, прошу вас, успокойтесь. Ах, что мне сделать, чтобы вы поняли?! — с мольбой в голосе воскликнула Элисса. — Союз между мной и Джонасом неизбежен. Что суждено, то суждено. Мы должны познать друг друга.
 — Только попробуй, и я награжу тебя таким пинком под твой прелестный зад, что ты вознесешься на самый высокий энергетический уровень. Я зашвырну тебя так далеко, что ты вряд ли когда-нибудь вернешься обратно.
 Элисса ошарашенно захлопала ресницами:
 — Верити, не надо сердиться. Мы же говорим о высоких духовных материях.
 — Вот как? А мне показалось, что ты собиралась забраться в постель к моему возлюбленному. Тебе захотелось поразвлечься, Элисса? И правда, разве можно упустить такую возможность — переспать с экстрасенсом! Ты думаешь, на тебя тоже снизойдет просветление? Хочешь узнать, каково это — спать с ясновидцем? Ну так вот, слушай меня внимательно: такой возможности у тебя не будет. Только приблизься к Джонасу, и я разорву тебя на тысячу кусочков и побросаю их в Пьюджет-Саунд. Ты поняла меня, сестричка?
 Нежные глаза Элиссы наполнились слезами.
 — Ах, вы ничего, ничего не понимаете. И все потому, что ваша душа наглухо закрыта. Неужели вы сами не видите, Верити? Нам с Джонасом суждено испытать небывалый чувственный опыт. Это мое предназначение. Я должна совершить его.
 — Что я слышу?! Сейчас же убирайся отсюда! И не смей больше приближаться к Джонасу ни на шаг, когда меня нет рядом. А теперь пошла вон, потаскушка!
 Элисса залилась слезами и выскочила за дверь, звеня своими браслетами и колокольчиками. Ее всхлипывания еще долго эхом отдавались в коридоре.
 В комнате воцарилась напряженная тишина. Джонас пребывал на вершине блаженства. Он едва сдержался, чтобы не заключить Верити в объятия и не закружить с ней по комнате.
 Но он не сдвинулся с места — не хотелось портить представление, которое устроила Верити. Она вправе устроить подобную сцену, и он не собирается заливать водой ее праведный гнев — во всяком случае, сейчас. По лицу его расползлась довольная ухмылка, но он ничего не мог поделать. Ему было чертовски приятно.
 Верити обернулась и направилась к нему, плотно сжав свои нежные губки и сурово сдвинув золотистые брови. Глаза ее так и метали молнии, а волосы, казалось, наэлектризовавшись, потрескивали.
 — Так-так-так, — пробормотала она вкрадчиво, — великого и бесстрашного охотника за сокровищами чуть не изнасиловала его собственная клиентка.
 — По правде говоря, она предлагала мне вступить с ней в интимные отношения, — поправил Джонас. — Но ты меня спасла.
 — Полагаешь, это смешно? — Верити отвела взгляд и заметила на стене цепи с наручниками.
 — Мне еще ни разу в жизни не доводилось бывать в столь неловкой ситуации. К счастью, ты подоспела вовремя, — буркнул Джонас.
 — Почему «к счастью»? — внезапно удивилась Верити. — Ты что, боролся с искушением слиться с мисс Солнышко в гармоническом единении?
 — Ты же знаешь, что нет. Но согласись, положение у меня было весьма щекотливое.
 — Щекотливое? — Верити повертела в руках один из наручников. — Любопытное определение того, чему я только что была свидетельницей. На мой взгляд, Элисса не чувствовала никакой неловкости, повиснув у тебя на шее. Ее действия показались мне вполне осознанными.
 Джонас негромко фыркнул, упер руки в бока и ухмыльнулся широкой нагловатой ухмылкой.
 — Не знаю, не знаю… По мне, так она не очень твердо держалась на ногах. Мужчина легко может попасть в расставленные женщиной ловушки, если не будет соблюдать осторожность. Но на меня ее чары не действуют — наверное, я околдован стройненькой рыжеволосой красоткой, что напоминает мне гибкую дикую кошечку, когда занимается со мной любовью.
 — И ты думаешь, что тебе удастся замять эту историю, подарив мне несколько льстивых и двусмысленных комплиментов? — Верити зловеще усмехнулась. В руке она по-прежнему держала цепь с наручниками.
 — О, я готов засыпать тебя подобными комплиментами.
 — Ну, тогда поторопись, Джонас. — Наручник защелкнулся вокруг его запястья.
 Джонас застыл от неожиданности. Улыбка слетела с его губ. Он в полном недоумении уставился на полоску металла, приковавшую его к стене.
 — Что за шутки, солнышко мое?
 — Я не шучу, — сказала она, медленно приближаясь к нему с другой стороны. — И мне было вовсе не смешно, когда я обнаружила тебя в объятиях мисс Солнышко. Наверное, у меня не хватило чувства юмора осознать весь комизм ситуации? — Она оценивающе оглядела его с ног до головы, как если бы собиралась выставить его на продажу. Потом взялась за другой наручник.
 Джонас ободряюще улыбнулся:
 — Лапочка моя, но ты же прекрасно знаешь, что ничего не случилось. — Бедняжка Верити! Как она расстроилась! Никогда прежде ей не приходилось испытывать муки ревности. Что ж, вполне объяснимо — ведь раньше она ни разу не влюблялась. Джонас почувствовал прилив мужской гордости: он ведь был первым и единственным мужчиной в ее жизни.
 — Откуда мне это знать, Джонас? — Наручники завораживали ее. Верити смотрела на них широко распахнув глаза, в них застыла неподдельная тревога.
 Джонасу стало жаль ее. Он понимал, что она сейчас чувствует: Куаррел ласково коснулся ее щеки.
 — Успокойся, любовь моя. Я прекрасно все понимаю. Я тоже вышел из себя в тот вечер, когда возвратился из Мексики и увидел, как ты вплываешь в дверь на руках Уорвика. Разве ты забыла? А когда застал тебя со Спенсером, который навалился на тебя, вообще думал, что сойду с ума от бешенства! Но оказалось, все это лишь простое недоразумение.
 — Совершенно несравнимые вещи. — холодно отрезала Верити.
 — Я с этим не согласен.
 Верити свирепо сверкнула глазами, сделала какое-то неуловимое движение, и, прежде чем Джонас успел догадаться о ее намерениях, защелкнула второй наручник на его свободном запястье. Затем быстро отступила назад и с ног до головы окинула его горящим взглядом.
 — Ради Бога, Верити, что ты задумала? — Он бросил взгляд на свои руки. Цепь была такой короткой, что он даже не мог свести руки вместе. Он был прикован к стене. Его благодушное и снисходительное настроение моментально улетучилось.
 — Я собираюсь преподать тебе урок, Джонас Куаррел. — Верити, отвернувшись от него, внимательно рассматривала коллекцию кожаных и бархатных хлыстов на противоположной стене. — Если тебе нравится слоняться по подвалам и заигрывать со всякими потаскушками, то придется кое-что запомнить раз и навсегда. — Она выбрала плетку с длинной рукоятью и кисточками на концах.
 Джонас наблюдал за ее действиями со все возрастающей тревогой. Верити по характеру была вспыльчива, как динамит, и совершенно непредсказуема, но прежде ему никогда не доводилось видеть ее столь ослепленной ревностью. Интересно, что будет дальше?
 — Верити, положи плеть на место, — сказал он. — Ты заходишь слишком далеко.
 — Не думаю, Джонас. — Она подошла к двери, захлопнула ее и закрыла на засов, зловеще лязгнув железом. Затем медленно приблизилась к Джонасу, глядя на него прищуренными глазами и помахивая плетью. — Ты хотел позабавиться в камере пыток? Посмотрим, может, я смогу тебя кое-чему обучить.
 Джонас помирал со смеху и сгорал от желания. Он чувствовал возбуждение с того самого момента, как Верити, грозная и неумолимая, подобно богине мщения, появилась в дверях комнаты. А теперь он был просто на седьмом небе от счастья: он нужен Верити, нужен настолько, что она готова сражаться за него! Глаза ее горели диким блеском — она смотрела на него, как на свою собственность, и это особенно возбуждало.
 Но в данный момент он не знал, как себя вести. Он просто не мог объяснить ее поведение — была ли это ярость или просто любовная игра?
 — Верити, — спокойно, но твердо произнес Джонас, — это уж слишком. Где ключи от кандалов?
 Она вынула ключи из кармана и отбросила их в сторону. Они звякнули, ударившись о каменный пол довольно далеко от Джонаса. Он нахмурился. Верити приблизилась к нему, странная улыбка играла у нее на губах.
 — Урок номер один, — сказала она, сунув хлыст в задний карман джинсов. — В камере пыток не носят одежду. — И начала расстегивать его рубашку. — Здесь и без того жарко.
 Джонас зачарованно смотрел, как ловко орудуют ее пальчики. В горле у него пересохло.
 — Верити, — она распахнула его рубашку и, пробежав кончиками пальцев по густой поросли на его груди, слегка щелкнула ногтем по его соску. У Джонаса аж дыхание перехватило. Ему показалось, что джинсы стали ему узки.
 — Урок номер два, — пробормотала Верити, опустившись перед ним на колени и рывком стянув с него сначала один, потом другой стоптанный ботинок. — Не смей больше прятаться в уединенных уголках с «просветленными» проститутками. Ты понял меня?
 — Поверь, — с трудом вымолвил Джонас, — такое больше не повторится. — Он был охвачен столь жгучим желанием, что даже стал опасаться, как бы ему не пришлось стать единственным в истории человеком, который самовоспламенился от собственной страсти. Верити поднялась на ноги и принялась расстегивать «молнию» на его джинсах. — Любовь моя, ты же не сделаешь этого?
 — Я хочу преподать тебе суровый урок, чтобы ты его хорошенько запомнил. — «Молния» со свистом разлетелась, Верити запустила руку в ширинку и удовлетворенно усмехнулась — она нашла то, что искала. Джонас резко вдохнул, Верити же взялась за пояс джинсов и резко дернула вниз.
 Из груди Джонаса вырвался невольный стон, когда ее теплые, мягкие ладони коснулись чресел. Он взглянул вниз и увидел, сколь сильно ему мешают узкие плавки. Верити даже приказывать не пришлось — он сам откинул джинсы в сторону. Потом взгляд его упал на закрытую дверь.
 — Верити, зря ты все это затеяла. Поднимемся лучше к себе. Вдруг кто-нибудь, проходя мимо, захочет узнать, что здесь происходит? О, Боже правый. — Джонас закрыл глаза, почувствовав, что она взяла его фаллос в ладони. Ее ноготки прошлись по всей длине его горячей трепещущей плоти. — Верити, это безумие!
 — Пытка. Считай, что это пытка.
 — Конечно, пытка. Я не уверен, что выживу. — Он сделал глубокий вдох, пытаясь прийти в себя.
 «Боже, какие у нее ласковые, чуткие руки», — удивленно подумал он. Она точно знала, как и где прикоснуться, и он невольно подался к ней.
 Но тут Верити внезапно отпрянула, и Джонас проклял все на свете. Он попытался дотянуться до нее, чтобы заставить закончить начатое дело, но цепи не пускали. Джонас, открыв глаза, глухо застонал от разочарования. То, что он увидел, чуть не лишило его рассудка.
 Верити расстегивала свою блузку. Он сразу заметил, что под блузкой у нее не было лифчика. Она словно бы дразнила его: нежные очертания ее груди постепенно открывались его взгляду. Верити, впрочем, не стала снимать блузку, и ее розовые бутоны то представали пред его взглядом, то вновь скрывались под полами кофточки.
 Джонас жадно смотрел на нее, завороженно следя за тем, как кокетливо выглядывает из тени ее блузки набухший сосок. «Она возбуждена не меньше меня», — подумал Джонас. Эта мысль стала для него последней каплей.
 Но он не должен так быстро сдаваться, сказал он себе. Это было бы слишком просто — отдаться потоку страсти и сразу достичь высшего блаженства. Нет, ему хотелось посмотреть, как далеко зайдет в своих фантазиях Верити. Но когда Верити достала из заднего кармана джинсов гибкую плеть, Джонас только головой покачал от изумления.
 — Ты не посмеешь, — прошептал он.
 — Думаешь? — усмехнулась она. Потом нахмурилась, осмотрела хлыст.
 — Клянусь, Верити, если ты хотя бы прикоснешься ко мне плетью, я… О черт!
 Бархатные кисточки нежно скользнули по его бедру и продвинулись выше, щекоча напряженную плоть. Джонас инстинктивно отпрянул назад. Верити чуть повернула плеть, гак что ее мягкие концы оплели его пенис. Джонас почувствовал зов плоти и без того страждущего естества.
 — Неплохо для экстрасенса, — пробормотала Верити с легкой усмешкой.
 Он с трудом глотнул и снова глубоко втянул в себя воздух.
 — Верити, попомни мои слова, ты мне за это заплатишь!
 — Я предупреждала, когда ты привязал меня к изголовью, что настанет день и я тебе отплачу!
 Она еще раз взмахнула плетью, чтобы ее концы оплели фаллос туже, затем потянула на себя, и бархатные полоски неохотно соскользнули вниз.
 — Верити, ты не понимаешь, что творишь. — Каждое слово давалось Джонасу с трудом.
 — Полагаешь? — Она снова опустилась перед ним на колени и прикоснулась своим влажным, горячим ртом к тому месту, по которому только что скользили бархатные кисточки. Джонас взглянул на ее рыжую головку и продолжил героическую борьбу с самим собой. Все его мускулы напряглись от нечеловеческих усилий. Его захватила в плен рыжеволосая колдунья. К тому же она ждет от него ребенка, Джонасу хотелось кричать от счастья. Казалось, он вот-вот потеряет контроль над собой, но Верити внезапно отпустила его.
 Тяжело дыша, словно выбрался из бездны, он вновь собирал по клочкам свое самообладание. Он видел, как Верити отложила плеть и начала расстегивать свои джинсы. Он не отрываясь смотрел, как, соблазнительно извиваясь, она вылезла из них, а затем скинула и нижнее белье. Тут уж Джонасу пришлось стиснуть зубы. Терпение его иссякло.
 Она повернулась к нему спиной, и он восхищенно уставился на округлости ее роскошной попки. Вот так бы и смотрел на нее целый день!
 Но у Верити были свои планы. Из другого угла комнаты она пододвинула к нему скамью с мягким сиденьем.
 — Какого черта?! — воскликнул Джонас, когда Верити подтолкнула скамью к его ногам.
 — Раздвинь ноги, — приказала она. Он нехотя повиновался, гадая, что еще она задумала. Верити продвинула скамью между его ногами. Джонас почувствовал себя совершенно беззащитным. Он, прищурясь, взглянул на Верити.
 — Ну что еще, госпожа Мучительница?
 — Садись.
 Мужчина медленно сел, с удивлением заметив, что цепи это позволяют. Ноги его оказались по обеим сторонам скамьи.
 — Малышка, ты меня замучаешь до смерти.
 — Может быть, ты и выживешь — не знаю. — Ее глаза так и сверкали желанием, когда она пике оседлала скамью и оказалась всего в нескольких дюймах от него.
 Джонас вдыхал пряный аромат ее страсти и думал о том, что еще немного — и он не совладает с собой. Он снова инстинктивно подался вперед, чтобы обнять ее и прижать к себе, но оковы его остановили. Он сел на место, негромко ругнувшись. Верити устроилась на его чреслах, взяла в руки фаллос и медленно стала вводить в себя. Наконец-то она сама определяла скорость проникновения.
 У Джонаса перехватило дыхание, он жаждал только одного — лишь бы достало сил выдержать эту сладостную пытку. Он чувствовал, как ее мягкие, упругие лепестки сомкнулись и он оказался полностью погруженным в узкие ножны. Из груди его вырвался глубокий вздох. Верити с силой сжала его плечи, голова ее откинулась назад — она начала двигаться.
 Джонас глядел на нее в полном изумлении. Как она прекрасна в своей страсти! Нежная, чувственная, трепещущая от желания.
 Она жаждет его! Джонаса за всю его жизнь никогда и никто не желал так, как она.
 — Верити. — Он совсем охрип — вести борьбу с собственной страстью становилось уже невмоготу. Джонас понимал, что находится в полной власти любимой и доведен до крайней степени возбуждения. Потому остается надеяться только на ее милость, ибо нет уже никаких шансов на то, чтобы достойно выйти из схватки с собственным желанием. Когда она прильнула к его губам, он жадно просунул язык в горячую тьму ее рта, стараясь проникнуть как можно глубже. Он почувствовал то особое напряжение, которое всегда охватывало ее перед оргазмом, он слышал, как она приглушенно всхлипнула, и его измученное страстью тело наконец сдалось.
 Джонас даже не пытался сдержать вырвавшийся из горла хриплый крик удовлетворения. Он упивался этим яростным пламенем, которое жгло его изнутри, проникая в мягкую плоть Верити все глубже и глубже, пока наконец не почувствовал себя полностью опустошенным.
 Верити обмякла и уронила голову ему на плечо, тяжело переводя дыхание. В ложбинке между ее грудей блестел пот. Джонас полностью расслабился, вдыхая аромат ее волос, кончики которых слегка щекотали его ноздри.
 — Так ты меня правда любишь? — протянул он, когда к нему вернулся дар речи.
 — Сильнее всего на свете, Джонас, — ответила она, не пошевельнувшись.
 — Так любишь, что готова выцарапать глаза любой «ясновидящей» потаскушке, которая станет ко мне приставать?
 — Постарайся больше не попадать в такую ситуацию, — грозно предупредила его Верити. Но когда она подняла голову и взглянула на него сверху вниз, в глазах ее сияло томное удовлетворение. — Кто знает, как я поведу себя в следующий раз. Ты слышишь меня, Джонас?
 — Слышу, слышу, — прошептал он. Затем сжал руку в кулак и рванул цепь. Слабые алюминиевые оковы щелкнули и раскрылись, освободив его запястье. То же Джонас повторил и другой рукой.
 Верити ошеломленно уставилась на него. Она была вне себя от ярости:
 — Так ты притворялся! Я-то думала, что действительно лишила тебя свободы действий, а ты, оказывается, мог освободиться в любую секунду!
 Джонас негромко рассмеялся и крепко обнял ее.
 — Я потерял свою свободу с тех пор, как встретил тебя, маленький деспот. И не променял бы эту пытку ни на что на свете.
 Он стал целовать ее, прислушиваясь к тихому позвякиванию дешевых алюминиевых наручников на стене.
 В этой подземной тюрьме не было настоящих орудий пытки.




 Глава 13


 Ленч прошел весьма натянуто. Мэгги Фрэмптон на сей раз подала на стол лазанью без мяса и густой овощной суп по рецепту Верити, но почему-то ничего не сказала насчет животного белка — фразы, уже ставшей традиционной. Верити показалось, что ее мысли заняты чем-то другим.
 Элисса тоже не стремилась поддерживать беседу. Впрочем, общество от этого не много потеряло. От внимания Верити не укрылось, что Элисса старательно игнорирует Ярвуда, Джонаса и саму Верити. Она разговаривала исключительно с Оливером Крампом или покрикивала на Мэгги, упрекая ту в медлительности. Мисс Солнышко заметно утратила свою приветливость и жизнерадостность. Слэйд Спенсер же был угрюм и взвинчен, как и всегда.
 Дат Уорвик и Джонас усиленно старались не замечать тяжелой атмосферы, воцарившейся в маленьком кружке, и оживленно беседовали на другом конце стола, обсуждая исследования Джонаса и намечая основные положения будущего отчета для покупателей виллы.
 — Мы при всем желании не можем провозгласить виллу ярким примером ренессансного архитектурного стиля, — говорил Джонас. — Поэтому придется сделать основной упор на историческую ценность постройки. Не беспокойтесь — это тоже звучит довольно внушительно, особенно здесь, где у вас практически нет конкурентов. Если бы дело происходило в Италии, вам пришлось бы изрядно потрудиться, убеждая своих покупателей, что эта вилла — настоящая жемчужина и раритет, но здесь, в Северной Америке, итальянские виллы — довольно редкое явление.
 — Уверен, я найду чем заинтересовать ваших покупателей.
 — Вот и хорошо, — с облегчением заметил Уорвик. — А то мне уже не терпится сдвинуть дело с мертвой точки.
 Тут, насмешливо скривив губы, заговорил Спенсер:
 — Составить такой отчет для ученого со степенью — раз плюнуть, правда, Куаррел? Все равно как если бы вам платили за составление объявления о продаже недвижимости. На мой взгляд, такой легкий заработок как-то не вяжется с репутацией серьезного исследователя.
 Верити сердито нахмурилась и уже открыла было рот, чтобы вступиться за Джонаса, но тот опередил ее:
 — Серьезная исследовательская работа, говорите? Но на пятьдесят центов в наше время даже чашку кофе не купишь. — Джонас отвечал на удивление миролюбиво. — Когда речь заходит о деньгах, я сразу отбрасываю гордость и самолюбие. А вы сами разве не так поступаете. Спенсер?
 — Я? — Спенсер передернул плечами. Он поднес чашку к губам; руки его дрожали, и чашка слегка постукивала о блюдце. — Я с вами согласен. К дьяволу гордость и самолюбие — на них ни черта не купишь.
 — Да уж, — заметил Джонас, бросив выразительный взгляд на курительную трубку Спенсера. — Впрочем, смотря что покупать.
 Верити уставилась на Джонаса испепеляющим взглядом. Спенсер покраснел до ушей, а все остальные уткнулись в тарелки. Замечание Джонаса было намеком на наркотики, которыми баловался Слэйд.
 — Вы считаете, докторская степень дает вам право отпускать такие шутки? — хрипло спросил Спенсер.
 — Нет, наверное, я и без ученой степени острил бы точно так же.
 Даг Уорвик, как всегда, отважно кинулся спасать то, что осталось от мирной застольной беседы.
 — Как я уже говорил, мне хотелось бы как можно скорее получить ваше заключение, Куаррел. Теперь, когда нам известно, что вилла подлинная, покупатели будут сговорчивее.
 Мэгги Фрэмптон, появившаяся в этот момент из кухни, слышала последние слова Дага. Тяжело вздохнув, она буркнула себе под нос:
 — Дигби вряд ли понравилось бы то, что теперь старый дом наполнится агентами по продаже имущества. Только настоящий историк-исследователь сможет по достоинству оценить виллу, говаривал когда-то он. Не думаю, что бизнесмены относятся к категории тонких ценителей старины.
 Уорвик сочувственно улыбнулся ей:
 — Прекрасно понимаю вас, Мэгги. Но все дело в том, что эту виллу под силу содержать только богатым предпринимателям.
 — А вот мы с Дигби прекрасно управлялись!
 — Но для вас это тоже вскоре стало бы накладно. Когда я унаследовал виллу, мне пришлось оплатить налоговые счета за весь предыдущий год, и это было только начало. Нет, единственно возможное решение проблемы — продать особняк, и чем скорее, тем лучше.
 Тут в разговор вмешалась Элисса:
 — Если честно, Мэгги, по вашему поведению можно подумать, что этот дом — ваш родовой замок. Не понимаю, как можно так привязаться к этой старой груде камней.
 Мэгги сердито воззрилась на нее:
 — Возможно, вы не понимаете этого потому, что ваши собственные привязанности длятся не больше ночи.
 На секунду над столом повисла напряженная тишина. Ярвуд пришел в бешенство, а Элисса стала красной как маков цвет. Неловкое молчание снова нарушил Даг Уорвик.
 — Довольно, Мэгги, — резко промолвил он. — Можете подавать десерт.
 Как только Мэгги вышла из комнаты, Элисса гневно повернулась к брату:
 — Надо отказать ей от места. Ты был слишком добр к ней. Такие, как она, не ценят щедрость и хорошее отношение.
 — Но что я могу поделать, Элисса? — устало спросил Даг. — Нам же нужен человек, который будет присматривать за домом. Вряд ли мы найдем кого-то другого, кто бы согласился на эту работу.
 — А я окончательно успокоюсь только тогда, когда мы продадим этого каменного монстра и вышвырнем вздорную старуху на улицу, — буркнула Элисса.
 Верити выразительно приподняла брови и обменялась с Джонасом многозначительным взглядом. В ответ он понимающе ухмыльнулся. Мисс Солнышко, как видно, не привыкла, чтобы ей отказывали в интимном общении с избранными ею экстрасенсами-производителями. Ее любезность и жизнерадостность дали заметную трещину.
 Элисса, похоже, поняла, что разрушает своим поведением очаровательный образ милой и приветливой хозяйки дома. Она резко встала из-за стола.
 — С вашего позволения, я немного прогуляюсь на свежем воздухе.
 — Я с вами, — мрачно вымолвил Престон Ярвуд.
 — Мне бы хотелось побыть одной, — холодно возразила Элисса.
 — Мне нужно с вами поговорить.
 — Вы что, оба с ума сошли? — удивленно спросил Даг. — На улице такой холод! Скоро пойдет дождь.
 Элисса ничего не ответила и покинула комнату. Ярвуд вышел сразу же вслед за ней. Верити их отсутствие нисколько не расстроило, если не сказать больше.
 Как только Элисса с Ярвудом ушли, все почувствовали себя гораздо свободнее. Верити обернулась к Дагу и сказала:
 — Я совсем забыла сообщить вам, что сегодня утром видела в одной из бухточек острова маленькую лодку.
 — Возможно, это рыбак или какой-нибудь турист, — равнодушно заметил Даг. — В округе полно больших и маленьких островов, и путешественникам нравится их исследовать. Дядя Дигби никогда не обращал внимания на этих случайных посетителей, если они не нарушали его спокойствия.
 Верити кивнула и перевела взгляд на Джонаса.
 — Ты как, собираешься продолжать работу?
 — Да, ведь за это мне и платят, не забывай, — отозвался он и лениво усмехнулся. — Спенсер прав: к черту научные исследования! Я здесь, чтобы зарабатывать деньги. Еще день-другой — и я закончу.
 Спенсер злобно сверкнул глазами и поднялся.
 — Пойду-ка я выпью что-нибудь, — сообщил он и покинул комнату.
 — Я с вами, — сказал Джонасу Даг Уорвик. — Хочу посмотреть, как вы работаете.
 Когда они ушли из столовой, Оливер Крамп повернулся к Верити.
 — Вы сказали ему? — тихо спросил он. Верити улыбнулась:
 — Сказала.
 — Я вижу, он очень рад.
 — Ну, во всяком случае, расстроился меньше, чем я ожидала, — осторожно согласилась Верити.
 — Да рад он, это же очевидно. Наверное, радуется тому, что это еще одно звено в цепочке, которая связывает вас друг с другом. Он ведь собственник по натуре.
 — Похоже, вам известна чуть ли не вся подноготная Джонаса.
 Крамп пожал плечами и вынул из кармана большой осколок желтого кристалла, с которым никогда не расставался.
 — Нога у вас больше не болит.
 — Вы поняли это, взглянув на кристалл? Губы его тронула чуть заметная усмешка.
 — Нет, когда увидел, что вы больше не пользуетесь тростью.
 Верити рассмеялась:
 — Какое тонкое умозаключение! Мне кажется, это ваш компресс помог мне, Оливер. А может быть, и кристалл. Как бы то ни было, огромное вам спасибо.
 Нахмурившись и вертя в руках кристалл, Крамп бросил:
 — Не стоит благодарности.
 — А что вы теперь собираетесь делать с кристаллом?
 Оливер поднял голову, лоб его прорезали глубокие морщины.
 — Еще не знаю, — задумчиво произнес он. — Но если вы не возражаете, то хотел бы предложить вам провести один эксперимент. — Он положил кристалл посреди стола на расстоянии вытянутой руки от Верити.
 — О, я согласна, — радостно подхватила она. — Что будем делать?
 — Постараемся избавить Мэгги Фрэмптон от головной боли.
 — А я и не знала, что у нее болит голова.
 — Да, у нее сильная головная боль, — отозвался Оливер. — Она сказала мне об этом перед ленчем.
 — То-то я заметила, что она немного бледна. Но согласится ли Мэгги на этот эксперимент?
 В этот самый момент вошла Мэгги и принялась собирать со стола оставшуюся посуду.
 — О чем это вы? — поинтересовалась она.
 — Оливер говорит, что у вас разболелась голова. Хотите попробовать излечиться при помощи кристалла?
 — Все это чепуха, — решительно отрезала Мэгги, но тем не менее подсела к Оливеру. — Дигби ни за что бы не одобрил.
 — Хуже не будет, — заверил ее Оливер.
 — Верю. — Мэгги потерла затылок. — Я выпила аспирин — абсолютно безрезультатно. Что ж, попробуем теперь кристалл. Командуйте!
 Оливер взял кристалл и протянул его Мэгги:
 — Держите в руке, закройте глаза и постарайтесь расслабиться и ни о чем не думать.
 — Ни о чем не думать? — скептически переспросила экономка, но все же сделала, как он велел, и закрыла глаза.
 Оливер знаком попросил Верити обойти вокруг стола. Не говоря ни слова, она поднялась и подошла к нему.
 — Я положу руку на кристалл, — проговорил Оливер спокойным, тихим голосом, — а вы, Верити, накроете мою руку своей.
 — Хорошо. — Она подождала, когда он коснется Кристалла, затем осторожно дотронулась до его руки.
 Ей показалось, что центр кристалла смещен относительно ладоней.
 — Делайте все, что считаете нужным, Верити, — послышался тихий голос Оливера.
 Девушка наморщила лоб и попыталась сосредоточиться. Огненно-красные сережки у нее в ушах вмиг потеплели. Несколько мгновений она прислушивалась к себе, но вскоре почувствовала, что попросту не в силах описать словами, в чем тут дело. Однако она в точности знала, как исправить положение.
 — Вот здесь, — произнесла она, слегка сместив пальцы Оливера. — Да, вот оно. Именно здесь.
 — Да, я тоже это поймал. Так уже лучше, не правда ли? Спасибо, Верити. Теперь можете убрать руку.
 Верити открыла глаза и сделала шаг назад. Она завороженно смотрела, как Оливер наклонился над кристаллом и начал что-то тихо нараспев говорить Мэгги Фрэмптон.
 Через некоторое время Оливер замолчал и взял кристалл из рук Мэгги.
 — Можете открыть глаза, Мэгги. Старушка заморгала и бросила в его сторону подозрительный взгляд, — Хм… — Она повертела головой. — Мне лучше, — выдавила она наконец. — Значительно лучше. Возможно, вы и вправду настоящий целитель.
 — А может, наконец подействовал аспирин, — насмешливо добавил Оливер Крамп. — Мы так никогда и не узнаем этого наверняка.
 — Что ж, в любом случае я вам благодарна, — вставая, промолвила Мэгги. — Будем надеяться, что ваше лечение надолго избавит меня от головной боли. — Она кивнула на прощание Верити и Оливеру и вышла из комнаты.
 После ее ухода воцарилось минутное молчание. Оливер задумчиво разглядывал Верити, и она собиралась было расспросить его о природе кристаллов, как что-то заставило ее оглянуться.
 В дверях стоял Джонас и молча смотрел на них. В его глазах невозможно было ничего прочесть. Та теплота, которая совсем еще недавно светилась в его взгляде, исчезла без следа.
 — Я пришел спросить у тебя, Верити: не знаешь ли ты, где моя записная книжка? Никак не могу ее найти.
 — По-моему, ты оставил ее в зале. Я помню, ты делал в ней какие-то записи перед ленчем. — Она улыбнулась, удивившись, почему он солгал ей. Он ведь прекрасно знал, где его записная книжка. Верити могла в этом поклясться.
 Не вымолвив больше ни слова, Джонас удалился.
 — Этот человек, — задумчиво промолвил Оливер, — может стать убийцей, если почувствует, что теряет вас.
 Это заявление потрясло Верити до глубины души.
 — Он убьет меня? — испуганно выдохнула она.
 — Нет, — ответил Крамп, покачав головой. — Вас он и пальцем не тронет. А вот тот, кто попытается увести вас у Куаррела, вскоре узнает, что его жизнь не стоит и гроша. Мне кажется, Джонас перевидал столько убийств и жестокости, сколько ни один человек за всю свою жизнь не видел. Возможно, многие из них — дело его рук. Но каковы бы ни были причины, это часть его самого, и вы должны быть к этому готовы.
 Верити положила руки на скатерть и сделала вид, что внимательно их рассматривает. Да, Джонас накопил достаточный опыт по части убийств за все свои предыдущие жизни — в этом она не сомневалась. Пожалуй, он даже склонен к жестокости. Верити вдруг подумала, а что, если это передается по наследству? Она убрала одну руку со стола и положила ее на живот.
 После того как Верити ушла, Оливер Крамп еще долго в полном одиночестве сидел за столом. Он был прав — Верити Эймс знает ответы на те вопросы, которые он до сих пор был не в состоянии разрешить. Она может научить его многим полезным секретам обращения с кристаллами. Он уже научился от нее очень многому.
 Подумать только, он с таким трудом поддался на уговоры Элиссы провести недельку на ее вилле! В конце концов согласился из чистого любопытства. Крамп слышал кое-что о Джонасе Куарреле и решил разузнать о нем всю правду.
 Но так уж случилось, что его внимание сразу же привлекла Верити.
 Крампу показалось очень странным, что она находится в полном неведении относительно своего могущества. Возможно потому, что полностью подчинилась Куаррелу? Ей просто в голову не приходило, что она сама так же может устанавливать эзотерическую связь еще с кем-либо. По сути, Верити Эймс была невинной и неискушенной в этих вопросах.
 Не понимая природы тех мистических уз, которые связывали Джонаса с Верити, Крамп чувствовал, что узы эти сильны, и это его пугало. Значит, надо постараться получить от Верити нужные ему знания сейчас, пока она здесь, поскольку Куаррел никогда не позволит ей даже приблизиться к другому мужчине, даже если тому, другому, требуется общение только на энергетическом уровне.
 Крамп усмехнулся. Именно такое общение в глазах Куаррела представляет большую угрозу, чем просто попытка соблазнить Верити.
 Джонас Куаррел очень умен. Да к тому же собственник по натуре.
 Но Оливер Крамп только что открыл для себя, что в некотором роде тоже жаден. Он постарается во что бы то ни стало выведать у Верити как можно больше секретов, и сделать это так осторожно, чтобы не навлечь на себя подозрений Куаррела — иначе тот раздавит его в лепешку.
 Час спустя Верити заметила, как Престон Ярвуд решительным шагом прошел в дом, кипя от ярости. Она в это время сидела в зале с книгой на коленях, свернувшись калачиком в кресле. Впрочем, читать она не могла — мысли ее были заняты другим: она думала, как назвать ребенка.
 Странно, но эти размышления впервые помогли ей осознать свое положение как нечто реальное. Выбирая имя, она как бы давала название тому, в чем сама еще не была уверена до этого момента, Она беременна, и отец ребенка хочет на ней жениться. То, что она любит отца ребенка и он, в свою очередь, любит ее, казалось бы, должно ускорить ее решение. Да, с этим больше тянуть нельзя.
 Конечно, было бы гораздо лучше, если бы Джонас догадался сделать ей предложение раньше, еще до того, как узнал, что она беременна. Но, возможно, Лаура Гризвальд права: Верити сама не приложила никаких усилий для того, чтобы должным образом донести эту мысль до Джонаса.
 Мужские мозги, по-видимому, надо тщательно подготавливать для восприятия определенной информации — только тогда они начинают работать в нужном направлении.
 Да по правде говоря, Верити и сама никогда раньше не задумывалась о том, чтобы узаконить их с Джонасом отношения. Эмерсон Эймс научил свою дочь выживать в жестоком и враждебном мире, но он никогда не говорил ей о замужестве. Верити была вполне уверенной в себе деловой женщиной, и карьера ее резко шла в гору в тот момент, когда появился Джонас Куаррел.
 Верити должна была признать, что не только Джонас виноват в своем запоздалом признании. Нет, мысль о браке ей и самой прежде не приходила в голову — она всерьез задумалась об этом, только уверившись, что беременна.
 Стоило лишь Верити прийти к такому заключению, как ее размышления прервали шаги Престона Ярвуда. Он грузно поднимался по лестнице. Затем в дверном проеме мелькнула его ссутулившаяся, закутанная в плащ фигура. Выглянув в окно, Верити увидела, что снова моросит дождь. Мисс Солнышко, наверное, осталась на берегу «наедине с природой».
 Верити вдруг тревожно подумала: а не узнал ли Ярвуд о попытке Элиссы соблазнить Джонаса в подземной тюрьме?
 Она попыталась представить, как бы сам Джонас повел себя на месте Ярвуда. Конечно, она не собиралась изменять ему с другим, просто дело в том, что Джонас по натуре агрессивный собственник. Верити понимала: если она выйдет за него замуж, придется как-то приспосабливаться к этому.
 На некоторое время девушка совсем забыла про Элиссу, с головой погрузившись в свои мысли, а затем и в захватывающий роман, который читала, как вдруг почувствовала, что ее сережки вновь потеплели.
 Она машинально потрогала их, удивляясь, как это кристаллики накапливают, а потом отдают тепло. Крамп говорил, что таково свойство всех кристаллов.
 Мелкая морось за окном незаметно перешла в сильный дождь. Должно быть, Элиссе очень нравится общаться с природой, если она торчит на улице в такую погоду.
 Верити попыталась вновь углубиться в книгу, но никак не могла сосредоточиться на хитросплетениях интриги. Она встала, явно чем-то встревоженная, подошла к окну и выглянула в заросший сад.
 Ее вдруг охватило непонятное желание выйти на улицу. Верити раздраженно отвернулась. В конце концов это просто смешно — сейчас ей меньше всего хотелось оказаться под холодным дождем. Утром она уже прогулялась — с нее хватит.
 Но что-то настойчиво подталкивало ее совершить эту странную прогулку. Она уже привыкла работать целыми днями — может, такой принудительный отдых как раз для нее?
 Очевидно, у нее не больше здравого смысла, чем у Элиссы, подумала Верити, поднимаясь в свою комнату за паркой. Эти дожди на северо-западном побережье, наверное, обладают непреодолимой притягательной силой.
 Несколько минут спустя, съежившись от холода и накинув капюшон, Верити стояла под дождем и спрашивала себя: неужели подобное поведение характерно для женщины, готовящейся стать матерью? Она машинально направилась к обрыву. «Как холодно, — отрешенно подумала она, — совсем не Гавайи! Надо же, не хватило мозгов понежиться в тепле у камина!»
 Верити подошла к ущелью с той стороны, откуда в прошлый раз видела лодку в маленькой бухточке, и заглянула вниз. Лодка болталась на том же месте, но рядом виднелось еще что-то — какой-то белый предмет лежал на берегу наполовину в холодной воде. И вдруг Верити узнала белые брюки и свитер. Элисса!
 Голова Элиссы Уорвик лежала почти у самой воды. Хозяйка виллы не выказывала никаких признаков жизни.
 Верити с ужасом осознала, что бежать сейчас к вилле за Джонасом и остальными — значит, упустить драгоценное время. Поэтому она стала неуклюже спускаться с крутого обрыва. Самое главное — вытащить Элиссу из воды. Если она еще жива, ей угрожает гипотермия. Холодная вода отнимает тепло в считанные минуты.
 «В критических ситуациях человек способен творить чудеса», — подумала Верити, где ползком, а где чуть ли не вприпрыжку спускаясь с отвесной скалы на галечный пляж. Она спрыгнула на землю, покрытую сосновыми иглами и мелкими камешками, и со всех ног ринулась к Элиссе. Быстро опустилась на колени и нашла пульс у нее на шее.
 Мисс Солнышко была жива. Она жалобно застонала, когда Верити стала осматривать, нет ли у нее переломов, ран, порезов. Ресницы ее затрепетали.
 — Сарананта? — хрипло прошептала она.
 — Это Верити, а не Сарананта. Все в порядке, Элисса. Я отведу тебя домой. Можешь сесть? Надо выбраться из воды. — Господи, сколько же времени Элисса пролежала в ледяной воде?
 — У меня кружится голова, — еле слышно проговорила Элисса. — Помоги мне, Сарананта. — Она сделала слабую попытку приподняться, но тут же без сил упала Верити на руки. Глаза ее снова закрылись.
 Элисса явно была не в состоянии двигаться. Верити сняла парку и тотчас вздрогнула, почувствовав, как капли дождя упали ей за ворот, противно застучали по непокрытой голове. Стащив с безвольной Элиссы намокшую куртку, она завернула продрогшую женщину в свою парку, затем, просунув руки Элиссе под мышки, поволокла ее прочь от воды.
 Оказалось, задача не из легких. Элисса была далеко не пушинка, но Верити все же как-то умудрилась вытащить ее на берег. Почему-то взгляд ее задержался на лодке. Интересно, где ее владелец? Верити заглянула внутрь суденышка. Там валялись набитый чем-то бумажный пакет, запасное деревянное весло и рыболовная леска. Ничего существенного.
 Ключей от рубки в лодке не было, но, к счастью, она и так была открыта. В ней Верити отыскала кусок полиэтилена. Пленки было немного, но все же достаточно, чтобы обернуть Элиссу и таким образом защитить от дождя. Верити вытащила из рубки полиэтилен и накрыла им неподвижно лежащую женщину.
 Элисса сейчас совсем не походила на прежнюю мисс Солнышко. В ней не осталось следа былой привлекательности. Казалось, не подоспей Верити вовремя, и мисс Солнышко отошла бы в мир иной.
 Верити вскарабкалась на утес и стремглав рванула к вилле. Ее ногу несколько раз пронзила тупая боль.
 Джонас о чем-то задумался, стоя у стрельчатого окна на первом этаже, как вдруг заметил знакомую рыжеволосую фигурку. Девушка со всех ног неслась к дому. Первой мыслью его было-то, что Верити не следует пока так носиться — она запросто может снова подвернуть ногу.
 В следующее мгновение он уже был вне себя от ярости, готов был просто удушить Верити за то, что она бегает под дождем без куртки. На ней только свитер, натянутый поверх джинсов, да еще и мокрые волосы… По-видимому, маленький рыжик понятия не имеет, как следует заботиться о себе беременной женщине.
 Джонас отвернулся от окна, и тут его пронзила мысль о том, что беременность Верити может сильно отразиться на их отношениях. Он уже приготовился наброситься на нее с нравоучениями. Конечно, ради ее же пользы.
 Джонас вошел в холл как раз в тот момент, когда в парадную дверь влетела Верити.
 — Какого черта ты болтаешься на улице без куртки? И что тебя понесло туда в такой дождь? Где твои мозги, ненормальная? Ты же теперь ответственна за двоих — не забывай!
 Он, словно грозный судья, стоял, расставив ноги и скрестив руки на груди, сверля ее гневным взглядом. У Верити словно гора свалилась с плеч.
 — Джонас! Слава Богу, что ты здесь! Там, внизу, Элисса… Она лежит без сознания в той самой бухточке, где привязана лодка.
 Джонас моментально оценил ситуацию:
 — Беги за Дагом и приведи всех, кого сможешь.
 Они без особого труда принесли Элиссу на виллу. Даг внес ее в дом и положил на диван перед камином, Верити с Оливером Крампом тотчас склонились над бесчувственной женщиной, принялись стаскивать с нее мокрую одежду. Крампу зачем-то потребовались простыни и теплая вода. Один за другим все обитатели дома заполнили гостиную.
 Джонас со стороны внимательно наблюдал, как рыжая головка Верити почти касалась темной шевелюры Оливера. Его снова охватила странная тревога, такая же, как и прежде, когда он стал невольным свидетелем их опытов с кристаллом.
 Ему не нравилось это увлечение Верити. Не нравилось, что Крамп всячески навязывает ей свои глупые мистические игры. А самое главное, не нравилось, что Верити пребывала в таком неописуемом восторге от Крампа и его чертовых кристаллов.
 Престон Ярвуд появился в зале последним. Он тут же подскочил к своей возлюбленной, распростертой на диване. Джонас уставился на Престона пристальным, тяжелым взглядом, стараясь рассмотреть выражение его лица.
 — Элисса! Что, черт возьми, произошло? — Ярвуд, казалось, был в шоке от увиденного. — Она жива? Да что случилось? Отвечайте же, черт побери!
 — Похоже, она упала с обрыва, — вымолвил Крамп, с помощью Верити заворачивая Элиссу в простыни. — Наверное, из-за дождя скала стала слишком скользкой. Элисса жива, только никак не очнется.
 — Но когда мы с ней расстались, она была в полном здравии, — беспомощно обронил Ярвуд. Все как по команде посмотрели на него, и он растерянно примолк.
 Даг Уорвик смерил его долгим взглядом, потом обратился к Крампу:
 — Как только вы разотрете ее, Оливер, я отвезу ее в город. Там, на соседнем острове, есть небольшая больница.
 Оливер кивнул, полностью сосредоточив свое внимание на пациентке.
 — Возможно, у нее сотрясение мозга, других повреждений я не обнаружил. Не похоже, что она очень долго пробыла в воде. Короче говоря, я поеду вместе с вами.
 — Спасибо, — коротко бросил Даг и посмотрел на Верити. — И вам спасибо, Верити. Если бы не вы…
 — Вода в заливе ледяная, — мрачно заметила Мэгги Фрэмптон. Она появилась минутой раньше и напряженно застыла в дверях. — Человек может запросто погибнуть от переохлаждения. Гипотермия, так, кажется, это называется.
 — Мы знаем, Мэгги, — оборвал ее Слэйд Спенсер. Все его действия в создавшейся ситуации свелись к тому, что он проглотил очередную пилюлю.
 Полчаса спустя Джонас провожал Оливера с Дагом. Тепло укутав Элиссу, они перенесли ее на катер.
 — Мы с Оливером вернемся завтра утром, — сказал Даг Джонасу, отдавая швартовы.
 — Хорошо. До завтра.
 Даг после минутного раздумья напоследок выпалил:
 — Элисса с Ярвудом последнее время часто ссорились, а сегодня утром Ярвуд, похоже, места себе не находил от злости. И после прогулки с Элиссой возвратился домой один.
 Джонас окинул его сочувственным взглядом. Наверное, он тоже подозревал бы всех и каждого и повсюду искал виноватых, если бы что-нибудь подобное случилось с Верити.
 — Не придавайте этому особого значения, Даг, — мягко посоветовал он. — Скорее всего она просто оступилась и упала с обрыва.
 Даг недоверчиво скривил губы:
 — Я знаю. Я говорю так потому, что сейчас несколько не в себе. Элисса вечно доставляет мне массу хлопот, но она все-таки моя сестра.
 Джонас подумал про себя, что Даг попал в точку: у Элиссы и в самом деле шило в заднице. И тем не менее он был у нее в долгу: если бы не ее приставания в камере пыток, он был бы лишен самых незабываемых эротических ощущений, которые ему приходилось когда-либо переживать.
 И дело было вовсе не в наручниках или бархатной плети, которой так бесподобно воспользовалась Верити. Он знал, что до конца своих дней будет вспоминать вовсе не эти трюки, а ее жадную страсть и бешеную ревность, которой она дала понять ему, что он принадлежит ей и только ей.
 Да, подумал Джонас, он в неоплатном долгу у мисс Непоседливое Солнышко. И долго еще стоял на качающейся плавучей пристани, провожая катер глазами.
 Но стоило ему повернуть в сторону мрачной каменной виллы, мысли его вновь вернулись к Престону Ярвуду. По словам Кейтлин Эванджер, сотрудники лаборатории определили, что временами он становится опасен.
 Джонас вспомнил о собственной бешеной и всепоглощающей ревности, которую ему недавно пришлось испытать. Это чувство сильнее его. Более того, из своего опыта ощущений в мистическом временном коридоре, когда его ярость чуть не обратилась на ни в чем не повинного человека, Джонас понял, что мужчина, ослепленный ревностью, способен на ужасные поступки. Ему довелось как-то держать в руках шпагу, которой обманутый муж когда-то отомстил обидчику, защищая свою честь. Джонас вполне допускал, что гнев, злоба, ярость — все, что он смог почувствовать через это прикосновение, — вполне способны толкнуть человека на убийство.
 Возможно, сегодня утром Ярвуд испытал то же самое.
 Джонас отбросил тяжелые мысли и вошел в холл. Верити спускалась по лестнице ему навстречу. Она уже успела просушить волосы и переодеться.
 — Они уехали? — тревожно спросила она.
 — Да, все благополучно. — Джонас поднял глаза и неожиданно принял решение. — Одевайся, Верити, — мягко приказал он. — Пойдем прогуляемся.
 Она нахмурилась:
 — Что, прямо сейчас? Он кивнул:
 — Да, прямо сейчас. Дождь кончился. Верити не знала, что и думать. Ей хотелось расспросить его о целях прогулки, но, поразмыслив, она решила не делать этого. Верити поспешила наверх и вскоре вернулась с сухой паркой в руках.
 — Куда пойдем? — спросила она, пока Джонас помогал ей надеть куртку.
 — К тому обрыву, с которого упала Элисса. Верити вопросительно взглянула на него, но ничего не сказала. Они вышли из дома и направились к обрыву.
 — Ты что-то подозреваешь, Джонас? — наконец спросила она.
 — Я просто хочу осмотреть это место.
 — Ты хочешь проверить, нет ли там зловещих вибраций? Тебе пришло это в голову потому, что Ярвуд с Элиссой ссорились сегодня утром?
 Он вскинул брови:
 — Даг тоже об этом подумал. Но я еще ни в чем не уверен. И потому хочу посмотреть, нельзя ли там что-нибудь обнаружить.
 Она согласно кивнула, но заметила:
 — Джонас, я все же не думаю, что Ярвуд способен на такое. Он не производит такого впечатления.
 — Да любой человек способен на что угодно, если его довести.
 Верити бросила на него косой взгляд и отвернулась. Можно было не спрашивать, о чем она думает. Ясно, что она размышляет, способен ли на такое он сам.
 — Повторяю, любой человек, Верити, — с ударением произнес Джонас. — Даже такой милый и душевный, как Оливер Крамп.
 — Ошибаешься, — с нажимом возразила она. — Такой человек, как Оливер, никогда ни на кого руку не поднимет — разве только в свою защиту.
 — На твоем месте я не был бы столь безапелляционен. — Он сильнее стиснул ее руку, недовольный тем, что она так резво кидается на защиту Крампа.
 Больше они не проронили ни слова, пока не достигли обрыва над маленькой бухточкой. Верити посмотрела вниз:
 — Ей повезло, что здесь невысоко. А кусты внизу, вероятно, смягчили удар.
 Джонас проследил за ее взглядом.
 — Она запросто могла сломать себе шею. — Он почувствовал, как Верити вздрогнула, и пожалел, что не смог удержать язык за зубами. — Посмотрим, что нам удастся выяснить.
 — Но тебе же для этого нужно чего-нибудь коснуться, Джонас, — того же, чего коснулась и она, когда приблизилась к обрыву.
 — Для начала надо точно определить, где она стояла, когда все это произошло.
 — Но здесь мы вряд ли отыщем какие-нибудь следы — земля покрыта сосновыми иглами, — заметила Верити, когда они двинулись вдоль обрыва.
 — Да, конечно, но я сразу же почувствую, если мы случайно окажемся в нужном месте. Смотри внимательнее под ноги. — Он крепко взял ее за руку.
 Они прошли еще с десяток шагов, прежде чем Джонас наконец ощутил слабые вибрации. Верити тут же подняла глаза, вгляделась ему в лицо.
 — Это здесь? — прошептала она.
 — Да, совсем рядом, — подтвердил он. — Но вибрации очень слабые. Я с трудом их улавливаю. Ты готова?
 Верити быстро кивнула и обхватила себя руками за плечи.
 — Да.
 Джонас сделал еще несколько шагов к краю обрыва, и вибрации усилились. Как приятно сознавать, что можешь полностью контролировать ситуацию — раньше ему это никогда не удавалось.
 А сегодня благодаря Верити он держит свои способности в узде.
 Реальный мир вокруг него стал сворачиваться в бесконечный туннель без начала и конца. Впрочем, Джонас по-прежнему осознавал окружающую действительность. Он знал, что Верити сейчас тоже находится одновременно в двух мирах — реальном и мистическом. Такое стало возможным для него! Несколько месяцев назад ему бы пришлось выдержать поединок с настоящим, используя фехтовальные приемы, позаимствованные в другом измерении — Верити?!
 — Я здесь.
 Он знал, что она рядом, он всегда чувствовал ее присутствие. Она была его якорем, тихой гаванью. Краешком глаза он все время видел ее — стоя рядом с ним во временном коридоре, она пристально вглядывалась в слабое видение. «Картина была едва различимой, может быть, потому, что событие произошло совсем недавно», — подумал Джонас. Его талант наиболее ярко проявлялся, когда дело касалось эпохи Возрождения, которую он считал своим истинным временем. Впрочем, в последнее время он стал настолько силен, что способен вызывать теперь совсем недавние сцены насилия и жестокости. Это тоже заслуга Верити. Она не только помогала ему контролировать свои способности, но и каким-то образом усиливала их. Но тем не менее ему не удастся сделать сегодняшний образ ясным и отчетливым.
 — Вот она, Джонас, — прошептала Верити. — Ты был прав. Посмотри, вот и щупальца.
 Перед ними возник образ женщины на краю обрыва, отчаянно пытающейся сохранить равновесие. Элисса! Неописуемый страх исказил ее черты, она беспомощно хватала руками воздух. Невозможно было рассмотреть, кто или что ее так напугало, но Джонас чувствовал еще чье-то присутствие. Змееподобные ленты с отрицательной энергией зла покинули ожившее видение и заструились сначала к Джонасу, а затем неожиданно повернули к Верити, словно их притянуло магнитом. Змейки были бледными и слабыми по сравнению с теми, что возникали из более отдаленных по времени видений.
 — Все как в тумане, — пробормотал Джонас. — Я не могу толком разобрать, что там произошло.
 — Может, просто несчастный случай? — неуверенно предположила Верити.
 — Нет. — Джонас был уверен в противном, и Верити тоже прекрасно это знала. Просто она, по-видимому, не хочет себе в этом признаваться. Его талант не был связан со случайностями типа шторма или аварий. Таинственный талант, который едва не вверг его в пучину безумия, проявлялся, только если зло причиняли друг другу сами люди. — В этой истории замешан кто-то еще. Иначе я бы ничего не увидел. — Он потянулся, чтобы коснуться одной из бледных змеек, которые кольцами обвились вокруг ног Верити. Омерзительное трепещущее щупальце дернулось в его сторону — и непременно ужалило бы его, если бы он не соблюдал крайнюю осторожность.
 Змейка попыталась обвиться вокруг его запястья, и Джонас почувствовал, как его волнами окатывают ярость, тоска и боль. Он быстро отдернул руку. Упустив свою добычу, щупальце снова слилось с темной массой, окутавшей Верити.
 — Все в порядке? — спросила она. Он знал, что Верити ужасно переживает, когда он дотрагивается до змеек.
 — Все нормально. Пойдем отсюда. — Он сделал шаг назад. В то же мгновение туманное видение и мистический туннель растаяли без следа.
 Верити нервно потирала замерзшие руки.
 — Ты правда думаешь, что ее толкнули, Джонас? Он пожал плечами:
 — Так или иначе, но здесь кроется какая-то тайна. Что-то произошло между Элиссой и тем неизвестным, который чувствовал ярость и боль. Видение было слабым, но уж тебе-то известно, что я бы вообще ничего не уловил, если бы Элисса просто случайно оступилась на краю обрыва.




 Глава 14


 — Мне кажется, что это Ярвуд, — тихо проговорила Верити по дороге к дому, — хотя у меня в голове не укладывается. Должно быть, он узнал о невинном хобби Элиссы — заигрывать с первым встречным экстрасенсом. Мы же слышали, как они ссорились, помнишь? А если Престон вдруг узнал о том, что она выкинула этим утром, он, понятное дело, пришел в ярость.
 — Может быть, может быть.
 Тонкие брови Верити сошлись на переносице.
 — То есть как это «может быть»? У тебя что, есть другая версия?
 Джонас пожал плечами:
 — Не знаю. Но Элисса и раньше не отличалась постоянством, и, однако же, Ярвуд ни разу не пытался ее убить.
 — Возможно, раньше он просто не догадывался о ее выходках?
 — Нет, это маловероятно. Он должен был знать, что она собой представляет, — уверенно возразил Джонас.
 — Любовь слепа, — философски заметила Верити.
 — Чепуха. Я вот влюблен в тебя, но это не мешает мне замечать твои недостатки и неприятности, которые ты мне приносишь.
 Верити ткнула его локтем в бок.
 — Ой! Черт возьми, мне же больно! — Джонас резко остановился и стиснул Верити в объятиях. В его глазах блеснул знакомый огонек.
 — О нет, Джонас, не здесь: земля холодная, мокрая. — Но возбуждение охватило и ее тоже. Горячая волна затопила ее, стоило ей только взглянуть ему в глаза. — Знаешь что, Джонас Куаррел? Я тут как-то задумалась о том, что каждый раз после посещения временного туннеля тебя охватывает желание, и пришла к некоторым выводам.
 — Я не единственный, кто заводится после путешествия в прошлое, — проворчал он, целуя ее шею. — И я уже говорил тебе, что никогда раньше и не подозревал ни о чем подобном, пока не встретил тебя. У меня не было такого рода проблем ни когда я проходил тестирование в Винсент-колледже, ни когда определял подлинность экспонатов для некоторых музеев и коллекционеров. Нет, мэм, со мной было все в порядке до встречи с вами. Всегда после путешествий в параллельной реальности мои помыслы были чисты и невинны, как декабрьский снег.
 — Уж не хочешь ли ты сказать, что я тому причиной? — Она чувствовала горячее тепло его тела, и внутри у нее все обратилось в податливую жаркую темноту. Колени ее ослабели, ноги подкашивались. Еще немного, и она не в силах будет держаться на ногах.
 — Ты же знаешь, что я всегда узнаю правду, маленький деспот, — сказал Джонас, весь лучась от удовольствия. — Ты чувствуешь сейчас то же, что и я.
 — Возможно, но я не считаю это последствием нашего визита во временной коридор, — сказала Верити, тщетно пытаясь сохранить самообладание. — Со мной это происходит вовсе не потому, что я твой якорь в море прошлого.
 — Нет? Но тогда в чем же причина? — Джонаса, по-видимому, вовсе не интересовал ее ответ. Он был занят тем, что покусывал ее ухо.
 — Причина в тебе, черт тебя возьми. — Она уперлась ладонями ему в грудь и попыталась оттолкнуть. — Это все ты. Может, как-то по-особенному смотришь на меня или что другое — не знаю. Одно я знаю точно — это желание не имеет ничего общего с перемещениями во времени, потому что я ничего не чувствую, пока ты не начинаешь плотоядно пожирать меня глазами. Так что во всем виноват только ты.
 Джонас довольно усмехнулся.
 — Ну ведь так и должно быть, — заметил он. — Пойдем-ка скорее наверх и поищем где-нибудь плеть. Теперь моя очередь.
 — Джонас! — Верити вспыхнула до ушей. Но он уже подхватил ее на руки и понес в дом. В холле им встретилась Мэгги Фрэмптон. Она с тревогой окинула их взглядом:
 — Я уже было забеспокоилась, куда это вы запропастились.
 — Так, ходили прогуляться, — уклончиво ответил Джонас. — Верити очень устала.
 — Знаю я, что это за усталость, — грустно промолвила Мэгги. — У меня был такой же измученный вид, когда Дигби приглашал на прогулку в подземную тюрьму. — Она повернулась и вышла из холла.
 — Она сильно по нему скучает, — осторожно заметила Верити. — Ей придется нелегко, когда Даг продаст виллу.
 — Раз уж мы заговорили о трудностях, — пробормотал Джонас, поднимаясь по ступенькам лестницы, — позволь сообщить тебе и о моей маленькой проблеме.
 — Видела я твою проблему и раньше, Джонас Куаррел, и она не такая уж и маленькая.
 Стук башмаков Джонаса по каменным ступеням, пока он поднимался с Верити наверх, так и отдавался в ушах Мэгги. Руки ее сами собой сжались в кулаки. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы все они убрались отсюда. Пусть бы исчезли навсегда и никогда не возвращались. Дигби с ней бы согласился.
 Как же она ненавидела Престона Ярвуда! Ярвуд — всего лишь хитрый жулик, как сказал бы о нем Дигби. Старик Хейзелхерст наверняка вышвырнул бы отсюда и Оливера Крампа вместе с его дурацкими кристаллами. Мэгги не нравилось, как Оливер рассматривает все и вся сквозь свои маленькие круглые очки. Она чувствовала, что он замечает слишком многое.
 А что касается Слэйда Спенсера, Дигби ни секунды не стал бы терпеть ни его, ни его наркотики в своем доме. Вспомнив о Спенсере, Мэгги нахмурилась. Кого-то он ей напоминал. Мэгги решила про себя, что, как только предоставится такая возможность, она пороется в его вещах наверху. Это будет нетрудно: у нее есть запасные ключи от всех помещений виллы.
 Но главным препятствием остаются Даг с Элиссой. Судьба виллы находится в их руках.
 Некоторое время спустя Верити, до сих пор лежавшая на животе, приподнялась на локтях и прильнула к Джонасу, пытаясь привлечь его внимание. Он открыл один глаз и посмотрел на нее лениво и снисходительно.
 — Ну, снова ты сердишься на меня. Разве отец не предупреждал тебя, что, если часто хмуриться, появятся морщинки? — спросил он. — Злючкам этого особенно следует опасаться. Им приходится принимать меры предосторожности.
 Верити вопросительно вскинула брови:
 — И какие же именно?
 — Почаще улыбаться своему возлюбленному и говорить ему «да».
 — Я и так слишком часто говорю тебе «да». Видишь, к чему это привело? — Она кивнула головой на развороченную кровать.
 Джонас притворился обиженным.
 — Я так стараюсь для тебя, и это вся благодарность за мои труды!
 — Ах, для меня?!
 — Ну конечно. Считай это косметической процедурой, поддерживающей тебя в тонусе.
 — Хороша косметическая процедура! Благодаря такой заботе и уходу я скоро раздуюсь, как огромный кит, не пройдет и несколько месяцев, — пожаловалась она.
 К ее удивлению, Джонас тут же посерьезнел. Он легонько провел пальцем по ее щеке.
 — Тебя это пугает, малышка? — ласково спросил он.
 Верити хотело было возразить, но что-то остановило ее.
 — Да, немного, — призналась она.
 — Не бойся, — мягко сказал Джонас. — Я же буду все время с тобой. Вместе мы все одолеем. Все будет хорошо.
 Верити скривила губы:
 — «Все будет хорошо». Что ж, запомню. Он дотронулся кончиками пальцев до ее губ. Несмотря на блеск его золотистых глаз, он смотрел совершенно серьезно.
 — Запомни.
 Она вздохнула и положила подбородок ему на грудь. Его могущество всегда было для нее источником уверенности и безопасности. Да, в Джонасе чувствовалось что-то первобытное — жестокая сила была знакома ему не понаслышке, но ей нечего бояться.
 — Я так люблю тебя, Джонас.
 Он пристально посмотрел ей в глаза:
 — Очень кстати — ведь мы собираемся пожениться. — И тотчас, не давая ей времени возразить, продолжил:
 — А теперь скажи мне, почему ты так сердито воззрилась на меня минуту назад.
 — И вовсе я не сердилась. Это выражение задумчивой сосредоточенности.
 — Ах, прошу прощения! Так почему ты смотрела на меня с выражением задумчивой сосредоточенности? — Он поерошил ее рыжие кудряшки.
 — Я тут подумала про Элиссу с Престоном Ярвудом.
 — И что же?
 Верити приподняла подбородок и пригнулась к Джонасу с заговорщическим видом.
 — Джонас, когда мы с тобой строили предположения насчет того, что именно Ярвуд столкнул Элиссу, мы забыли еще кое-кого. На этого человека мы пока не обращали внимания.
 Джонас повернул голову и испытующе взглянул на Верити.
 — Ты имеешь в виду того, кто оставил лодку в бухточке у скалы?
 Верити разочарованно ахнула:
 — Я и не знала, что ты тоже об этом думал.
 Почему же ты раньше мне не сказал?
 — Дела, — гордо заявил он.
 — Хочешь сказать, что был полностью поглощен расстегиванием «молнии» на джинсах? Откровенно говоря, Джонас, для ученого с блестящей репутацией у тебя на удивление примитивное мышление, когда дело касается интимных моментов. Очевидно, докторская степень не освобождает ее владельца от похоти.
 Джонас удивленно вытаращил глаза:
 — А ты как думала?
 — Были у меня кое-какие иллюзии относительно ученых стипендиатов…
 — Только неискушенный в науке человек может питать подобные иллюзии. Скажи спасибо, что твой отец не отправил тебя в школу. Кстати, у меня сейчас мелькнула мысль, а не отдать ли нашего малыша на обучение Эмерсону?
 — Мы отклонились от темы, — строго заметила Верити. Ее охватило странное беспокойство, когда Джонас заговорил о воспитании ребенка.
 — Отклонились? Я что-то не заметил.
 — Вот еще одно подтверждение примитивности твоего мышления.
 — В моей примитивности виновата только ты, — отрезал Джонас. Он зевнул и осклабился.
 — Мы говорили о той лодке, спрятанной в бухточке, — напомнила Верити.
 — Я уже осмотрел ее сегодня утром. А ты ничего не заметила, когда вытаскивала полиэтилен из рубки, чтобы обернуть Элиссу?
 Верити покачала головой:
 — Нет. Я не видела там ни судового журнала, ни каких-либо других бумаг. Но я их и не искала. Джонас, эта лодка — знак того, что на острове высадился неизвестный.
 — Даг решил, что это турист, который расположился здесь на несколько дней.
 — В такую-то погоду?
 Джонас молча обдумывал замечание Верити.
 — Я слышал, что северяне — народ закаленный, — наконец сказал он. — Может, это какой-нибудь заядлый рыбак?
 — Тогда где он сейчас? Почему не заметил Элиссу? Почему не объявился даже тогда, когда все мы отправились за ней в бухту?
 — Он мог разбить палатку на порядочном расстоянии от того места, где оставил лодку. Потому-то и не знал, что случилось с Элиссой.
 — Или, — продолжила Верити, — он ее и толкнул.
 — И нам остается только гадать, зачем ему это было нужно, — заключил Джонас. — Если ты хорошенько еще раз все обдумаешь, то придешь к выводу, что лишь у Престона Ярвуда был повод желать Элиссе зла.
 — Его легче всего подозревать, правда? — мрачно заметила Верити.
 — Верити!
 — Да? — Ей был хорошо известен этот тон:
 Джонас говорил так, когда хотел, чтобы его слушались.
 — Завтра утром я попробую разыскать владельца лодки, — с расстановкой вымолвил Джонас. — А пока, что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты постаралась не оставаться наедине с Ярвудом.
 — И все равно мне кажется, что он не способен на преступление.
 Джонас взъерошил ей волосы, притянул к себе и крепко поцеловал в губы.
 — Для женщины, чье детство прошло в самых захудалых островных городках западного полушария, ты плохо знаешь мужчин и преступные мотивы. Твой отец — Эмерсон Эймс, так как же ты умудрилась вырасти такой наивной?
 — Я вовсе не наивная!
 — Нет, в некотором смысле ты очень неискушенная и доверчивая. — Джонас окинул ее странным задумчивым взглядом. — И мне это нравится. Под колючей оболочкой ты милая, нежная и беззащитная. Ты всегда видишь в человеке только хорошее, пока факты не убеждают тебя в обратном. У тебя очень нежная душа, любовь моя. И поэтому я не хочу, чтобы ты находилась рядом с Преотоном Ярвудом без меня. Считай, что это приказ.
 Улыбка, которой одарила его Верити, была чересчур приторной и умильной.
 — Не знаю, говорила ли я тебе, что каждый раз, как ты превращаешься в настоящего «мачо», у меня слабеют колени?
 — Интересное наблюдение, Верити. По-моему, ты никогда и словом не обмолвилась об этом. Хочешь, я привяжу тебя к этой стойке в изголовье, и мы продолжим обсуждение твоей слабости, или тебя больше привлекает другая стойка? А может быть, тебе нравятся все четыре?
 Она тотчас начала его немилосердно щекотать. Совместная жизнь с мужчиной дает некоторые неоспоримые преимущества — понемногу узнаешь, где у него самые чувствительные точки.
 Если за завтраком царила тяжелая атмосфера, то за обедом напряжение достигло предела. Гроза разразилась сразу же, как только гости покончили с едой.
 Впрочем, все началось довольно безобидно.
 Между собравшимися в столовой наблюдалась некоторая отчужденность, но Верити решила, что этого следовало ожидать. Конечно, неизвестно, что думают насчет несчастья с Элиссой остальные, но ясно, что мысли у всех заняты только этим.
 Мэгги Фрэмптон в молчании прислуживала гостям. У Верити возникло подозрение, что у старушки снова разболелась голова. Слайд Спенсер показался в столовой только после того, как основательно накачался спиртным в гостиной. Нож и вилку он держал с преувеличенной осторожностью. «Если пить, как Слайд, не избежать белой горячки», — подумала Верити.
 Престон Ярвуд хранил злобное молчание, и это тоже не укрылось от внимания Верити. Воздух в комнате буквально напоен злобой, подумалось ей, но она не знала, как рассеять это настроение. Ей было так неловко и неуютно, что она невольно постаралась быстренько покончить с едой, чтобы выйти наконец из-за стола. Джонас тоже, как видно, не собирался затягивать трапезу.
 Верити положила на стол скомканную салфетку и вопросительно взглянула на Джонаса. Он коротко кивнул и быстро доел свой сандвич.
 Престон Ярвуд нарушил молчание, как только Верити отодвинула свой стул. Он поднял голову от тарелки и уставился на Джонаса взглядом, полным боли и ярости.
 — Она считала тебя настоящим… — сдавленным голосом вымолвил Ярвуд. — Она верила, что ты истинный, первоклассный экстрасенс, черт тебя возьми!
 Верити, напряженно застыв, кинула тревожный взгляд на Джонаса. Он не обратил на это никакого внимания. Опершись локтями о стол, он вызывающе посмотрел на Ярвуда.
 — Правда? — наконец спросил он. — Интересно, с чего это она взяла?
 — Перестань прикидываться, Куаррел. Ты, черт побери, прекрасно знаешь, откуда Элиссе об этом известно. Я все про тебя знаю. Ты был в Винсент-колледже.
 — В Винсент-колледже побывали многие.
 — Ты тестировался в Отделе исследований аномальных явлений, — со злостью уточнил Ярвуд.
 — Ну и что? Я слышал, ты тоже проходил там тестирование. Но у тебя не нашли следа одаренности, так, Ярвуд? Так почему ты решил, что в моем случае результаты тестов были положительными?
 — Ну хорошо, им показалось, что они что-то нашли. — Ярвуд взял стакан с мартини, к которому он прикладывался в течение всего обеда, и сделал еще глоток. — Я все знаю про эти проклятые лаборатории и тех, кто там работает. Они что-то нашли и хотели сохранить это в тайне. Ты был их наградой и достижением, и никто не хотел отдавать тебя в руки конкурентов из других лабораторий, поэтому они и молчали. Но слухи все равно поползли. Работники музеев и коллекционеры, желающие проверить свои приобретения на подлинность, верили, что у тебя настоящий дар — верили так же, как верила Элисса.
 — Но тебе-то лучше знать, да, Ярвуд?
 — Какого дьявола ты ерничаешь? — злобно огрызнулся Престон. — Я все про тебя знаю. Знаю, какой ты настоящий. Ты чуть не убил одного из сотрудников той проклятой лаборатории! Может быть, и Элиссу пытался убить ты? — С этими словами Ярвуд вскочил на ноги.
 — Но зачем мне ее убивать? — нарочито спокойно возразил Джонас, бешено вращая глазами.
 — Откуда мне знать? Может, хотел сохранить свою проклятую тайну в секрете, чтобы и дальше дурачить и обдирать простаков вроде Дага Уорвика. Мне известно лишь то, что Элисса чуть не погибла, упав с утеса, и я не верю, что это просто несчастный случай. А ты, чертов ублюдок, единственный среди нас пытался когда-то убить человека! — Ярвуд решительно вышел из комнаты.
 Слэйд Спенсер наблюдал всю эту сцену, прикрыв глаза. Он не проронил ни слова. Джонас стиснул ручку обеденного ножа.
 Верити приросла к месту, неподвижно глядя на дверь. Ею овладел такой гнев, что она не могла даже пошевелиться. Наконец к ней вернулся дар речи.
 — Да как он смеет обвинять тебя! — Она выскочила из-за стола.
 — Сядь, Верити.
 — И не подумаю! Он предъявил тебе такое ужасное обвинение! Я ему этого не прощу! — Она сделала шаг к двери.
 Джонас схватил ее за руку и потянул к себе, приказывая остановиться.
 — Я сказал, сядь! — На лице его застыла непоколебимая решимость.
 — Но, Джонас, нельзя же допустить, чтобы он подумал…
 — Кто знает, о чем он думает? Мы слышали лишь то, что он сказал. — Он с силой дернул ее за руку, заставляя сесть на место.
 — Ты прав, — подал наконец голос Слэйд Спенсер. Слова явно давались ему с трудом. — Мы слышали, что он сказал. Это правда? Ты действительно прикончил какого-то пижона из лаборатории?
 — Нет, он никого не убивал! — с жаром возразила Верити. — Ярвуд лжет.
 — Хватит, Верити, — оборвал ее Джонас. Спенсер почесал нос и закурил трубку. Тяжелый запах наполнил комнату.
 — По-моему, он не говорил, что непосредственно ты убил, так ведь, Куаррел? Он сказал, что ты пытался это сделать. Похоже, в Винсент-колледже произошла преинтереснейшая история?
 — Это тебя не касается, Спенсер.
 — А вот и касается, да еще как: надо же знать, не нахожусь ли я под одной крышей с убийцей.
 В дверях возникла Мэгги Фрэмптон, она хмурилась и вытирала руки полотенцем.
 — О каком убийце вы говорите?
 — Джонас не убийца! — выкрикнула Верити. Джонас встал и потянул Верити за собой:
 — Пойдем отсюда, малышка. Но Верити уперлась:
 — Джонас, я должна им все объяснить. Не хочу, чтобы они думали, что ты убийца.
 Джонас холодно смерил ее взглядом и потянул к двери.
 — Оставь, Верити.
 — Если ты такой гордый, что не желаешь оправдываться, — сердито выпалила она, — это не значит, что я буду молчать.
 — И объяснять тут нечего. — Он выволок ее за дверь и повел по коридору к каменной лестнице. — Ярвуд прав.
 — Ты насчет Винсента? Но, Джонас, у тебя же есть смягчающие обстоятельства. — Верити вся кипела от праведного гнева.
 — Смягчающие обстоятельства можно найти всегда. Если Ярвуд пытался убить Элиссу, можешь не сомневаться, сейчас он убеждает себя, что у него были на то серьезные причины.
 — Джонас, ты не убивал того парня в лаборатории. Он пожал плечами:
 — Я пытался.
 — Но это же чистая случайность! — взорвалась Верити. — Непредвиденный случай. Просто люди пытались играть с силами, о которых почти ничего не знали, и один из них при этом пострадал.
 Джонас пристально смотрел на нее некоторое время.
 — Верити, ты можешь спорить сколько угодно, но не забывай того, что случилось у Кейтлин Эванджер. Ярвуд и не догадывается, что у него и правда есть все основания обвинять меня в покушении на жизнь Элиссы.
 — Происшествие у Кейтлин было актом самозащиты, — заявила Верити, возмущенно сверкая глазами. — Что ты еще мог сделать? На тебя же напал профессиональный убийца!
 Плотно сжатые губы Джонаса тронула легкая улыбка. Он снисходительно посмотрел на пылающее гневом лицо Верити.
 — Так ты и правда любишь меня? — мягко спросил он.
 — Не понимаю, какое это имеет значение в данный момент.
 — Ладно, забудь об этом.
 Они шли по коридору к спальне. Верити успела немного поостыть и теперь размышляла над тем, что сказал Ярвуд.
 — Знаешь, Джонас, если Престон думает, что ты убил Элиссу, это говорит о том, что сам он невиновен, — задумчиво промолвила она. — Он выглядел таким расстроенным.
 — Не будь дурой, — проворчал Джонас, вталкивая ее в спальню. — Самый простой способ отвести от себя подозрения — это бросить тень на кого-либо другого. Ярвуд специально при свидетелях рассказал то, что ему про меня известно.
 — При свидетелях?! А, ты говоришь о Спенсере и Мэгги.
 — Да. Спенсер и Мэгги. И когда завтра Уорвик с Крампом вернутся на остров, Ярвуд, несомненно, поведает им о моей подмоченной репутации.
 — Замолчи, — с упреком промолвила Верити. Джонаса передернуло.
 — Вполне возможно, что Элисса придет в сознание и расскажет, что в действительности произошло на скале, тем самым раскрыв все загадки. А пока мы должны быть готовы к тому, что Даг завтра же решит покончить с обследованиями на вилле. И его нельзя винить за это. После того, что случилось с сестрой, он, вероятно, захочет поскорее разделаться со всеми делами касательно виллы.
 — А ты сможешь написать отчет, основываясь на той информации, которую тебе удалось собрать на сегодняшний день?
 — Не беспокойтесь, босс. Конечно, я все сделаю в лучшем виде. Составить отчет для меня не проблема. Да я еще в первый день мог бы кое-чем заинтересовать клиентов Дага. — Джонас прошел по комнате и взял фонарик и куртку. — Но сегодня вечером нам с тобой предоставляется последний шанс отыскать сокровища.
 — О, я должна была догадаться! — в отчаянии простонала Верити, — Джонас, ты совсем потерял покой с этими сокровищами. Что еще за нездоровый азарт? И потом, если вспомнить, что случилось с Дигби, мне эта затея представляется очень и очень опасной. — Она внезапно умолкла, потом добавила:
 — Странно, правда?
 — Что странно? Вот, возьми куртку — в переходе сейчас холодно. А ты должна заботиться о ребенке. — Он бросил ей парку.
 — Странно то, — продолжала Верити, натягивая куртку, — что вот уже два человека, имеющих непосредственное отношение к вилле, попали в беду. Дигби мертв, а Элиссу чуть не убили.
 — Да, и в самом деле странно. Ты готова? — Джонас уже отдернул полог гобелена. Верити неохотно последовала за ним.
 — Что мы будем делать там сегодня?
 — Отправимся на поиски комнаты, которая появляется в видении, — помнишь того человека, сидящего за столом? За последние два дня я обшарил каждый дюйм виллы, но не нашел ни одного помещения, которое хоть сколько-нибудь смахивало на ту комнату.
 — И поэтому ты решил, что она спрятана в потайном переходе? — Из темноты потянуло холодом, и Верити вздрогнула.
 — Мне кажется, коридор выведет нас куда надо. Сегодня мы все узнаем. Возьми с собой сломанную рукоять меча — не ровен час, понадобится вызвать видение.
 — Знай, Джонас, — мне твоя затея совсем не нравится. Что-то подсказывает мне, что мы совершаем непоправимую ошибку. — Она подняла с пола заржавевший обломок металла.
 — Единственная моя ошибка состоит в том, что я согласился взять с собой тебя.
 — Я не отпущу тебя одного, — твердо заявила она.
 — Тогда выполняй то, что я тебе скажу. От тебя требуется держаться сзади и ничего не трогать руками.
 — Ты даешь мне наставления прямо как ребенку, которого в первый раз повели в супермаркет: «Ничего не трогай».
 — У нас еще будет время это проверить, когда на свет появится маленький Джонас. Я уже вижу, как мы втроем бродим по магазинам.
 — А что, если это будет маленькая Верити? — дерзко осведомилась Эймс. Впрочем, ей было приятно слышать, что он говорит о них как о семье.
 — Я не возражаю, — великодушно ответил Джонас. — Ты как, не замерзла? Сегодня здесь на редкость холодно.
 — На улице тоже холодно. Наверное, приближается новый шторм. Надеюсь, Даг и Оливер успеют вернуться до того, как разразится буря. Джонас, ты не представляешь, как мне хочется поскорее убраться отсюда! Даже блестящие перспективы твоей карьеры не заставят меня остаться в этом каменном мешке. Теперь, прежде чем соглашаться на работу, которую тебе предлагают, я тысячу раз подумаю.
 — Хорошо бы так, босс.
 Они шли по коридору, придерживаясь старых следов и тех, что оставили они сами, пока не дошли до подземной тюрьмы. Джонас держал фонарик прямо перед собой, направив луч света на дверь.
 — Должен признаться, мне бы хотелось остаться здесь ненадолго, — сказал он, обращаясь к Верити. — У меня сохранились самые приятные воспоминания о той сцене соблазнения, которую ты передо мной разыграла.
 — Если честно, Джонас, на твоем месте я бы постыдилась упоминать об этом. — Верити сгорала от смущения при воспоминании о своей сексуальной агрессии. Она боялась признаться самой себе, что способна на такое.
 — А почему бы и нет? — поддразнил ее Джонас и усмехнулся. — Я знаю, что тебя гнетет. Готов поклясться, ты считаешь такое поведение недопустимым для беременной леди. Ты ведь у меня такая лицемерка.
 Верити благоразумно решила пропустить его реплику мимо ушей. Что можно сказать по этому поводу любимому, когда в его голосе слышится такая искренняя радость?
 Каменный коридор извивался в соответствии с планом помещений виллы. Они столько раз сворачивали, что Верити уже потеряла все ориентиры. Она закуталась в парку, с благодарностью вспоминая Джонаса — ведь именно он заставил ее взять куртку.
 — О черт! — воскликнул Джонас несколько минут спустя. В голосе его слышалось разочарование.
 Верити чуть не налетела на него в темноте, столкнувшись нос к носу. Она увидела, что коридор заканчивается глухой каменной стеной.
 — Не может быть! — вырвалось у нее. — И это после всех наших скитаний? Как несправедливо!
 — Может, здесь что-то переделали, когда восстанавливали виллу уже на острове, — предположил Джонас, Он направил луч фонарика вниз. — А, вот и следы — они обрываются прямо у стены. Значит, это просто-напросто еще одна потайная дверь. Отойди-ка, малышка. Сейчас я в два счета ее открою.
 Но все оказалось гораздо сложнее. Прошло более получаса, прежде чем Джонасу удалось отыскать механизм отпирания двери. Он вовсе не походил на предыдущие и располагался в полу перед стеной, а не в самой стене.
 Верити затаила дыхание, когда Джонас привел механизм в действие. Как только дверь медленно отворилась, на них пахнуло затхлостью. Джонас отступил назад и повлек за собой Верити.
 — Джонас, а что, если мы найдем груду золотых флорентийских монет или корзину драгоценных камней? — прошептала Верити. — Мы тогда сможем учить нашего малыша в Гарварде.
 — Мой ребенок не будет учиться в Гарварде, — мрачно поклялся Джонас. — Мы еще не нашли сокровища, а ты уже прикидываешь, на что мы их потратим. Ну, готова? — Он двинулся в потайную комнату, и луч фонарика осветил маленькое квадратное помещение.
 Верити шла следом. Ей вдруг показалось, что она уже видела эту комнату… И тут она вспомнила: комната привиделась ей вчера вечером, когда она впервые надела свои новые сережки, — во время эзотерического сеанса.
 — Джонас, мне знакома эта комната. Я ее видела. Здесь должен быть черный сундук.
 — Ты права — вот он.
 Огромный резной сундук стоял в углу маленькой комнаты. Джонас осторожно приблизился к нему.
 — Джонас, мне кажется, к нему можно подойти — следы ведут туда и обратно. — Верити внешний вид сундука почему-то не понравился, очень уж он напоминал саркофаг. Сережки ее снова потеплели. — Это сундук из нашего видения. Тот самый, который был полон золота и драгоценностей.
 Джонас подошел к сундуку вплотную и внимательно осмотрел его со всех сторон.
 — Замок вскрыт. Посмотрим, что внутри.
 — Джонас, осторожнее. — Верити охватила тревога. — Не прикасайся! И открывать не нужно. Бог с ним, с Гарвардом, — полно и других хороших университетов. Пойдем отсюда поскорее.
 Но было уже поздно — Джонас приподнял крышку сундука. Превозмогая страх, Верити подошла ближе, заглянула внутрь.
 — Пустой, — сказала она со смешанным чувством разочарования и облегчения. — Черт возьми, похоже, тот, кто прикончил Дигби, опустошил сундук и скрылся, забрав с собой сокровища.
 — Возможно. Но этот сундук сам по себе обогатит коллекцию любого музея. Посмотри только на эту резьбу — она великолепна. Жаль, что все это принадлежит Дагу с Элиссой. Нам достанется только мой гонорар за работу консультанта. — Джонас поднял голову, и луч фонарика скользнул по его лицу. — Дай-ка мне обломок меча.
 Верити сжала проржавевшую рукоять.
 — А зачем тебе? — встревоженно спросила она.
 — Я хочу еще раз посмотреть на того человека, сидящего за столом. Надо проверить, действительно ли это та же комната, что и в видении.
 — Конечно, та же самая — в этом я уверена. Не думаю, что нам следует еще раз вызывать этот образ.
 В нем есть что-то необычное.
 И тем не менее Джонас нетерпеливо выхватил у нее из рук кусок металла. «Вот и давай людям мудрые советы», — мелькнуло в голове у Верити, когда стены маленькой комнаты стали изгибаться, превращаясь во временной туннель. Такие, как Джонас, редко прислушиваются к мнению окружающих.
 У Верити даже дух захватило, когда таинственная застывшая картина вновь возникла перед ними. Серьги у нее в ушах раскалились, как головешки. Она стала снимать их, не сводя глаз с человека за столом. «Кто бы он ни был, ему знакомы зло и жестокость», — внезапно подумала она. Это было видно и по отталкивающим чертам его аристократического лица, и по злобному взгляду холодных глаз.
 Маленький зеленый продолговатый кристалл, лежащий на столе, казалось, переливался в свете фонарика. «Но это невозможно», — сказала себе Верити. Образы, возникавшие во временном коридоре, никогда не реагировали на воздействия реальных объектов настоящего. Они существовали совершенно отдельно и независимо, в каком-то пространстве и времени.
 Верити сдавленно вскрикнула, почувствовав, как серьги обжигают ей пальцы.
 И вдруг она поняла.
 — Джонас, — прошептала она. — Кристалл! Тот, который на столе. Он все еще здесь, в пределах виллы. Я уверена, что он где-то рядом.




 Глава 15


 — Почему ты решила, что кристалл до сих пор в особняке? — Джонас внимательно разглядывал картину, возникшую перед ним. Резкие черты его лица освещал мертвенный зеленоватый свет, исходящий от видения.
 — Не знаю. Просто мне кажется, что этот кристалл из прошлого пытается найти самого себя в нашем времени. Он, как видно, сначала по ошибке попробовал мои сережки, но ничего не вышло.
 Я знаю, все это звучит не правдоподобно. — Верити покачала головой. Ее охватило тревожное чувство нереальности происходящего. Оно ничуть не походило на то, что она обычно испытывала, попадая во временной коридор.
 — Все, что касается этого видения, выглядит чистым безумием, — заметил Джонас. — Это-то меня и беспокоит. Это не просто обычный «фильм», прокручивающийся во вневременном пространстве. Надо узнать, в чем тут дело. Верити. Я не могу покинуть это место, не раскрыв тайны.
 — Да, но это не сцена убийства. А ты ведь можешь вызывать из прошлого только такие события, в которых замешана энергия зла и насилия.
 — Однако я вызываю это видение, прикасаясь к предмету, связанному с насилием. Это соответствует обычному сценарию.
 Верити сделала шаг вперед.
 — Такое впечатление, что зло должно вот-вот свершиться.
 — Черт возьми, Верити, ты совершенно права!
 Вот в чем разгадка! Мы видим картину, предваряющую сцену насилия. Этот человек, наверное, сидел за столом, когда кто-то вошел в комнату и убил его.
 — Но почему мы не видим убийства? Почему перед нами возникла картина, запечатлевшая комнату секундой раньше, чем оно совершилось?
 — Не знаю, надо решить эту загадку. Я чувствую угрозу, которая исходит от видения. Как будто тот, кто сидит за столом, уверен, что я собираюсь напасть на него.
 — Или забрать его сокровища, — предположила Верити, окинув взглядом пустую комнату. — Очевидно, он и не подозревает, что кое-кто уже до них добрался.
 Джонас подошел к сундуку и провел ладонью по резной крышке.
 — Я не думаю, что сокровища исчезли.
 — Джонас, не делай этого! — Верити с беспокойством взглянула на туманное видение.
 — Не прикасаться к сундуку? Но почему?
 — Я готова поклясться, что этот человек следит за тобой.
 — Это просто оптический обман, — рассеянно бросил он.
 Верити прикусила губу, не спуская глаз с призрака. Сундук с сокровищами находился все там же, рядом со столом, за которым сидел человек в богатом камзоле.
 — Почему эту комнату не заметили, когда разбирали и перевозили виллу на остров?
 — Кто знает? Дигби писал в своем дневнике, что его родственник при перевозке оставил нетронутыми ряд помещений виллы. Эта комната довольно маленькая и потому вполне могла быть перевезена как единое целое. Возможно, никто и не подозревал, что она существует. Снаружи она выглядит как монолитный каменный блок. А может быть и так: этот сумасшедший родственник Дигби нашел комнату и сундук, после чего и приказал восстановить все в точности как было. Получается, что только он мог забрать сокровища, хотя никогда и никому в этом не признавался. По-моему, «эксцентричный»— это слишком мягкое определение для родственников Дигби.
 — Но ведь почти вся обстановка виллы была распродана. Ни за что не поверю, что сундук с драгоценностями остался нетронутым.
 — Дигби ничего о нем не знал. Во всяком случае, если и узнал, то слишком поздно. А потом, возможно, сундук остался здесь, потому что так кому-то было нужно.
 — Но кому?
 — Ну, например, человеку из нашего видения, — осторожно предположил Джонас. — Дигби пришел к выводу, что сокровища, по-видимому, охраняются проклятием. Об этом говорит одна из последних записей в дневнике.
 Верити зажмурилась.
 — О, Джонас, не говори так, прошу тебя. Мы здесь не для того, чтобы снимать проклятия. Ты же консультант, а не охотник за привидениями. Ты устанавливаешь подлинность предметов старины. Твоя задача — писать статейки об исторической ценности старинного оружия и замков. Возможно, походя тебе удастся отыскать клад, но не более того. Остальное тебя не касается.
 — Они здесь, Верити. Я знаю. — Очевидно, Джонас пропустил ее слова мимо ушей.
 — О чем ты? — спросила она, нахмурившись.
 — Сокровища!
 — Ты что, спятил? Их нет. Сундук пуст. Кто-то уже опередил нас и прибрал все к рукам. А потом прикончил беднягу Дигби, который случайно попался ему при выходе из потайного перехода.
 — Но ты же сказала, что кристалл где-то здесь, — напомнил Джонас.
 Верити все еще сжимала в ладони потеплевшие красные сережки. Она бросила взгляд на кристалл на столе; почудилось, что призрак ей подмигнул.
 — Это совсем другое дело, — уверенно возразила она.
 — Ничего подобного. Ты знаешь, что кристалл все еще в особняке, а я, в свою очередь, уверен, что и сокровища тоже здесь. То, что охраняет призрак, находится где-то поблизости в целости и сохранности.
 — С тобой трудно спорить, — со вздохом промолвила Верити. Она понимала, что он, подобно ей, руководствуется интуицией. Его не переубедить никакими логическими доводами. — Хорошо, допустим, ты прав. Что же нам теперь делать?
 — Я попытаюсь уговорить Дага Уорвика позволить нам побыть здесь еще, — сказал Джонас, становясь с ней рядом. Оба некоторое время разглядывали видение. Зловещий незнакомец тоже неотрывно смотрел на них. — Я подозреваю, что Даг завтра же свернет все исследования.
 — Нельзя же его винить за это. По твоим словам, он уже получил то, что хотел, — отчет для покупателей, удостоверяющий подлинность виллы. Теперь, когда Элисса на время отошла от дел, Даг не будет больше терять времени на бесплодные, с его точки зрения, поиски.
 — Я должен узнать, что таит в себе эта вилла, Верити. Я хочу понять, что этот неизвестный синьор мог спрятать во вневременном пространстве.
 Верити резко обернулась к Джонасу:
 — Ты полагаешь, он спрятал что-то здесь, во временном коридоре? Джонас, да понимаешь ли ты, что говоришь? Ведь это значит, что человек из видения тоже обладает талантом, подобным твоему!
 Джонас медленно кивнул, не отводя глаз от фигуры, застывшей за столом.
 — Все может быть. Послушай, Верити, неужели ты думаешь, будто я единственный на целом свете способен проникать в прошлое? А что, если этот человек тоже когда-то проделывал подобные трюки? Что, если ему удалось спрятать сокровища во вневременном пространстве?
 Верити внезапно почувствовала леденящий холод и поплотнее запахнула парку.
 — Да, теперь я, видимо, не усну.
 — Надо раскрыть тайну, Верити.
 — А если это опасно? Вдруг ты прав и от видения действительно исходит угроза?
 — Возможно, это капканы или ловушки, — мрачно усмехнулся Джонас. — У старика, видно, была страсть к этому, как у всякого синьора времен Возрождения.
 — Не хочу, чтобы отец моего ребенка имел дело с этими капканами, — сказала Верити.
 — Я буду осторожен.
 — Неужели? — недоверчиво переспросила она. — Джонас, по-моему, не стоит ввязываться в это.
 — Мне хочется узнать правду. Спорить было бесполезно, и Верити решила не тратить попусту время на уговоры.
 — И ты думаешь, тебе удастся уговорить Дага продолжить поиски?
 — Конечно. — Джонас ничуть не сомневался. — Пойдем отсюда. Сегодня мы все равно уже ничего больше не сделаем. Надо отыскать кристалл. — Джонас протянул Верити обломок меча. Видение растаяло в воздухе. — Ты чувствуешь его присутствие?
 — Кристалла? Да, без сомнения. — Верити на секунду задумалась, выходя из комнаты вслед за Джонасом. — Правда, я не могу определить, где он. Мне кажется только, что он здесь, в пределах виллы. — Она указала на свои сережки. — Можно попытаться…
 — Что нужно делать? — живо подхватил Джонас.
 — Крамп хорошо знает природу кристаллов. Когда мы пытались работать с ним вместе, у меня кое-что получалось. Джонас, я не знаю, я правда не знаю, что мне делать. А вот Оливер смог бы помочь мне настроится на тот пропавший кристалл.
 — Я не хочу привлекать Оливера, — холодно отрезал Джонас, шагая по коридору.
 Верити сердито уперлась взглядом ему в спину.
 — Почему?
 — Потому что не хочу, чтобы он обо всем догадался.
 — О чем он может догадаться?
 Джонас резко остановился и обернулся к ней. В ярком свете фонарика его силуэт казался ей огромной темной массой. Он дышал ревностью и злобой. Когда Джонас заговорил, слова его звучали холодно и непреклонно:
 — Незачем ему знать о том, что ты тоже обладаешь тайным даром; чтобы он использовал тебя для игры со своими проклятыми кристаллами. Поняла?
 До Верити наконец дошло, что он имеет в виду. Она сердито вздернула подбородок:
 — Ты не хочешь, чтобы он использовал меня так же, как это делаешь ты?
 На мгновение Верити показалось, что она зашла слишком далеко. Джонас сверкнул в темноте глазами, как дикий зверь. Каменный переход почему-то стал уже, и Верити ощутила себя в ловушке. Затаив дыхание от страха, она все же продолжала смотреть прямо в разгневанное лицо Джонаса.
 Джонас первым нарушил зловещее молчание.
 — Да, это так, — нарочито спокойно промолвил он. — Я не хочу, чтобы он использовал тебя так, как я. Это относится и ко всем остальным мужчинам. Надеюсь, мы поняли друг друга. — Он развернулся и зашагал дальше.
 Верити последовала за ним, проклиная свой язык, который ей никак не удается держать за зубами. Она решила не говорить больше ни слова, пока гнев Джонаса окончательно не утихнет. Иногда лучше переждать грозу.
 Джонас остановился перед камерой пыток, молча отыскал механизм, и дверь со скрипом отворилась.
 Проходя через знаменитую комнату, Верити и Джонас ни разу не обменялись ни словом, ни намеком относительно извращенности женской натуры. Молчали они и по дороге в спальню. Верити сняла парку, и ей сразу стало холодно, но вовсе не потому, что на вилле плохо топили. Она тотчас пообещала себе, что больше не будет упоминать в разговоре Оливера Крампа. Этой темы лучше совсем не касаться.
 Джонас аккуратно прикрыл дверь спальни, затем забросил фонарик в сумку и присел на край кровати. Прищурив глаза, он смотрел, как Верити вынимает халат и ночную рубашку.
 — Так, значит, ты считаешь, что я тебя использую? — спросил он наконец.
 Верити сосредоточенно расстегивала блузку.
 — Я этого не говорила. Просто меня рассердило то, как ты отзываешься об Оливере Крампе.
 — Ты никогда мне полностью не доверяла, правда? И никак не можешь забыть, что сперва была нужна мне только затем, чтобы помочь справиться с самим собой, со своей силой? И поэтому ты отказываешься выйти за меня замуж. Тебя до смерти пугает, что единственная связь, которая есть между нами, имеет мистическую природу.
 — Не правда, Джонас. Нас с тобой связывают и другие узы.
 — Ну конечно, черт возьми. Включая и тот факт, что мы скоро станем родителями. — Джонас пригладил волосы. — Наверное, мне не следовало так уж возмущаться из-за Оливера и его чертовых кристаллов.
 — Да, ты не вправе обвинять меня в чем бы то ни было, — холодно сказала Верити. — Мне нравится Оливер. Он очень милый собеседник, и у него потрясающий дар обращения с кристаллами. Я только хотела сказать, что, если уж ты так хочешь отыскать тот дурацкий зеленый кристалл, Оливер смог бы в этом помочь.
 — Я не желаю, чтобы ты с ним связывалась.
 — А я и не собираюсь с ним связываться. Во всяком случае, не так, как ты думаешь.
 — Хорошо, тогда чем вы занимались, когда играли в ваши игры с кристаллом? — спросил Джонас и, вскочив на ноги, принялся расхаживать по комнате. — Я видел, как вы касались друг друга руками, когда пытались излечить Мэгги от головной боли.
 — Я не знаю, что тогда произошло. Но у меня создалось впечатление, что Оливер действительно кое-что смыслит в настройке кристаллов, и я… я ему тоже в этом помогла. Немного. — Верити опустилась на кровать, прижимая к себе халат и ночную рубашку.
 — Ты помогаешь ему так же, как и мне? — хрипло спросил он.
 — Нет. И сравнивать даже нельзя! Личного контакта, как с тобой, у нас не было. Очень жаль, Джонас, но я не могу этого объяснить. — Она посмотрела на него, сердито сдвинув брови. — В чем, собственно, проблема? Я-то думала, ты не веришь в могущество кристаллов.
 — Я верю в могущество одного-единственного кристалла, — отрезал Джонас. — Тот человек из прошлого оставил его где-то здесь, на вилле. И теперь он нужен нам для того, чтобы узнать секрет комнаты в дальнем конце потайного коридора.
 — Не думаю, что это нам так уж необходимо, Джонас. Не нравится мне вся эта история, ох, не нравится!
 Он пересек комнату и остановился перед ней.
 — Но я должен все разузнать, Верити. Она подняла на него глаза.
 — Зачем тебе это?
 — Сам не знаю. Просто хочу докопаться до правды. Я не успокоюсь, пока не решу эту задачу.
 — Даже если для этого потребуется привлечь Оливера Крампа? — лукаво поинтересовалась она.
 Джонас схватил ее за руки и рывком поднял с постели.
 — А Крамп нам и не нужен!
 — Вот уж не уверена. Сама я ничего толком в кристаллах не понимаю. Он единственный, кто хоть что-то в них смыслит.
 — Черт возьми, обойдемся и без него.
 — Как? Из нас двоих только я могу взаимодействовать с кристаллами, но я нуждаюсь в советах такого профессионала, как Оливер.
 Джонас заработал желваками и сквозь зубы процедил:
 — Хочешь установить деловые отношения с Оливером Крампом? Хорошо, я предоставлю тебе такую возможность, но только при одном условии.
 — Джонас, похоже, ты меня не понял. Я делаю тебе одолжение. Ты не имеешь никакого права выставлять мне какие-либо условия.
 — Ну нет, так дело не пойдет, — рявкнул он. — Прежде чем приблизиться к Крампу с его проклятыми кристаллами, ты дашь мне честное слово, что выйдешь за меня замуж.
 Верити вытаращила глаза от удивления. Она ушам своим не верила.
 — Постой-постой! Ты не позволишь мне искать вместе с Оливером кристалл, который тебе так нужен, пока я не соглашусь выйти за тебя замуж?!
 — Я люблю тебя, рыжая ведьма, — глухо выдавил он. — И не хочу рисковать: мы ведь можем потерять друг друга, если он попробует привязать тебя к себе с помощью эзотерических уз. Да я лучше откажусь от поисков кристалла, чем соглашусь на это!
 Верити застыла в его объятиях, тщетно пытаясь привести свои мысли в порядок.
 — Ты полагаешь, если я соглашусь связать с тобой судьбу, это защитит меня от посягательств другого экстрасенса?
 — Если ты дашь мне слово, то сдержишь его. Я ведь знаю тебя, Верити.
 — Очевидно, ты плохо меня знаешь, если надеешься хитростью и угрозами принудить принять твое предложение руки и сердца. — Тут она неожиданно улыбнулась.
 Джонас с тревогой посмотрел на нее сверху вниз:
 — Верити, ну так как же?
 — Я люблю тебя, Джонас. И уже сотни раз говорила тебе это. Я согласна выйти за тебя замуж.
 Он еще крепче обнял ее, и из груди его вырвался вздох облегчения.
 — Ну наконец-то, миледи, — самое время. Верити положила голову ему на плечо и прильнула к нему, обвив руками его торс.
 — Знаешь что, Джонас? Когда мы встретились, я была уверена, что ты не из тех, кто женится.
 — А мне все время казалось, что ты занята только собственной карьерой и сознательно обрекаешь себя на одиночество. С тех пор многое изменилось.
 — Надеюсь, что это верный шаг.
 — Так оно и есть, — подтвердил Джонас. Он привлек ее к себе пальцем за подбородок и нежно поцеловал. — Поверь, нам и вправду осталось только пожениться. Ни на что другое я не согласен. Я понял это в ту ночь, когда ты сказала, что беременна.
 Он снова легонько коснулся ее губ и потом поцеловал жарко, страстно. Верити сквозь одежду ощутила крепкое мужское тело. Джонас прижал ее крепче, теперь она чувствовала, как он хочет ее, страждет, ждет минуты близости. И Верити отдалась страсти, которая всегда с такой легкостью вспыхивала между ними.
 — Мне нелегко будет привыкнуть к мысли, что я теперь замужняя дама, — пробормотала она.
 — Не беспокойся, я стану напоминать тебе об этом при каждом удобном случае. — Джонас подхватил ее на руки и опустил на постель.
 — Джонас.
 — Ну? — сонно буркнул он в темноте.
 — Раз мы собираемся пожениться, я думаю, надо сделать это по всем правилам.
 — По всем правилам? Что ты хочешь этим сказать? Сделаем так, как делают все остальные. Пройдем кучу дурацких тестов, потом наконец получим разрешение, купим кольца и предстанем перед напыщенным представителем власти. А потом нас ждет постель. Так в чем проблема?
 — Я хочу, чтобы у нас была пышная свадьба. Красивая! И свадебный торт, и белое платье, и пусть все мои знакомые и друзья приедут на церемонию в церковь Секуенс-Спрингс!
 — Да, мне надо было быть готовым к этому.
 — О, все будет чудесно, вот увидишь! — убеждала его Верити, все более воодушевляясь по мере того, как рисовала себе всякие подробности. — Пойми, ведь для меня это единственный в жизни день, когда я могу надеть очаровательное свадебное платье.
 — Верити, до недавнего времени ты вообще не собиралась выходить замуж. Чем же вызван такой внезапный интерес к свадебным тортам и белым одеяниям?! — искренне недоумевая, воскликнул Джонас.
 — Просто за последнее время мое отношение ко многим событиям в жизни полностью изменилось. И если уж я решила выйти замуж, то хочу, чтобы все происходило в соответствии с традициями, — упрямо заявила Верити.
 — Любовь моя, потребуется уйма времени, чтобы подготовиться к такому грандиозному празднеству, — попытался образумить ее Джонас. Он положил ладонь ей на живот и добавил:
 — А медлить нам никак нельзя.
 — Лаура поможет мне. Приготовления не займут много времени. И нам не удастся скрыть то, что у меня скоро будет ребенок. Как только я схожу к доктору, об этом мгновенно узнают все немногочисленные обитатели Секуенс-Спрингс.
 Джонас тяжело вздохнул:
 — И все же мне кажется, что не стоит устраивать такой переполох.
 — Но я так хочу, Джонас!
 — Вот упрямая девчонка! — Он повернулся на бок и потянулся к ней. — Хорошо, ради тебя я вынесу все это. — Он запечатлел горячий, жадный поцелуй на ее шее, там, где пульсировала тоненькая жилка.
 — Так ты не сердишься, правда?
 — Так и быть, потерплю немного. Ясно же, что беременным женщинам надо во всем потакать. — Он медленно скользнул губами вниз, к впадинке между ее грудями.
 — Спасибо тебе, Джонас.
 — Не благодари, не надо. Лучше готовься к тому, что как только мы разрежем праздничный торт, тебе придется живо скинуть свой свадебный наряд и облачиться в черный кружевной пеньюар.
 Верити хихикнула от радости.
 — Я люблю тебя, Джонас!
 — И я тебя люблю, маленький деспот. И только что доказал тебе это. Если бы я не любил тебя до самозабвения, ни за что бы не согласился участвовать в таком дурацком представлении, каковым является пышный свадебный обряд. — Его горячий влажный язык исследовал маленький пупок, а руки скользнули ей меж бедер.
 Верити затрепетала от наслаждения и поцеловала шрам на его мускулистом плече. Им с малышом нечего бояться с таким папой. Он защитит и позаботится о них. Теперь она нисколько в этом не сомневалась.
 Джонас привязан к ней так же крепко, как и она к нему.
 Верити проснулась уже засветло, но никто бы не назвал эту пору рассветом, подумала она, повернув голову к окну. На улице было темно, хоть глаз выколи, бушевал шторм с дождем и сильным ветром.
 — Даг с Оливером не смогут пристать к берегу, пока не утихнет буря, — заметил Джонас, потянувшись и садясь на кровати. — Это произойдет не раньше чем через несколько часов. А может, понадобится и целый день.
 Верити вглядывалась в его силуэт на фоне окна, прекрасно понимая, о чем он думает.
 — Хочешь сказать, что дорога каждая минута до их возвращения, так?
 — Конечно, черт возьми. — Он накинул рубашку и потянулся за джинсами. — Но сперва надо еще раз взглянуть на лодку в бухточке.
 — Джонас, но на улице такая темень. Вряд ли ты что-нибудь разглядишь. Он посмотрел на часы:
 — Пока я туда дойду, станет светло. — Он ненадолго исчез в ванной, затем приблизился к постели. Склонился к самому лицу Верити и, сжав ее плечи, пристально всмотрелся в нее, поблескивая в темноте глазами. — Останешься здесь до моего возвращения. Я не хочу, чтобы ты без меня слонялась по вилле.
 — Ты что, считаешь, что Ярвуд может причинить мне зло?
 — Я ни в чем не уверен. Все словно с ума посходили. В общем, посидишь тут, пока я не вернусь. — Он быстро поцеловал ее. — Не тревожься, я не задержусь. Думаю, что успею вернуться к завтраку. Никто и не заметит, что я отлучался. — Он выпрямился и подхватил свою замшевую» куртку.
 Верити резко села в постели.
 — Ты испортишь куртку — там сильный дождь.
 — Что же это за куртка, если в ней нельзя ходить под дождем?
 Джонас залез в дорожную сумку и вынул оттуда нож. Он постарался сделать все быстро и незаметно, но Верити увидела. Закусив губу, она промолчала: по правде сказать, ей стало спокойнее на душе оттого, что он взял хоть какое-то оружие.
 — Неужели владелец лодки все еще здесь, на острове? Да ни один здравомыслящий человек не станет раскидывать палатку в такой шторм.
 — Что касается последнего, то я с тобой согласен. И это наводит меня на довольно любопытную мысль.
 — И какую же?
 — Вполне возможно, что хозяин лодки где-то здесь, на вилле. Тут полно комнат и потайных каморок. В этом каменном мешке можно безбоязненно скрываться несколько дней. Даже зная, что в особняке кто-то прячется, найти этого кого-то не так-то просто.
 Верити даже рот раскрыла от удивления.
 — Вот это да! Мне подобное и в голову не приходило. Ты совершенно прав. Здесь можно спрятаться в каком-нибудь нежилом крыле и оставаться незамеченным столько, сколько понадобится. Будь осторожен, Джонас.
 — Ладно. — Он шагнул к двери. — Ты пока поспи. Я скоро вернусь.
 — Спать? Да ты что, смеешься? Теперь, когда я знаю, что какой-то ненормальный бродит по вилле, спать?!
 — Лучше бы я тебе ничего не говорил, — проворчал Джонас, выходя в коридор.
 — Да, пожалуй, так было бы лучше. — Но слов ее Джонас уже не услышал, аккуратно притворив за собой дверь.
 Верити, нахмурившись, откинулась на подушки. Ничто теперь не заставит ее снова заснуть. Впрочем, она и по натуре всегда была ранней пташкой. Откинув простыни, Верити вылезла из постели, поморщившись от легкой боли в паху. Джонас этой ночью был, как видно, в настроении. Вечно он оставляет знаки своей страсти на ней, насмешливо подумала она, направляясь в ванную.
 Но вот пришел и ее черед оставить на нем отметину на всю оставшуюся жизнь — она с удовольствием «окольцует» его. Верити посмотрела в зеркало: на ее губах играла удивительно теплая и загадочная улыбка.
 И ее охватило глубокое чувство, чувство облегчения.
 Решение наконец принято — она выйдет замуж за Джонаса. Теперь, когда она в конце концов сделала этот ответственный шаг, ей стало вдруг непонятно, почему она так медлила. Надо было положиться на интуицию — ту самую интуицию, которая толкнула ее в объятия Джонаса.
 В этом мире все так непрочно и зыбко. Конечно, в их отношениях с Джонасом есть весьма необычные моменты, и на некоторые вопросы она, наверное, никогда не получит ответа.
 Но они любят друг друга. Хорошо это или плохо, но они некоторым образом крепко связаны. А скоро у них будет ребенок. С какой стороны ни смотри, единственно правильный шаг — официально закрепить их отношения.
 Когда Верити вышла из ванной и начала одеваться, ею внезапно овладело уже знакомое беспокойство. Она как раз надевала свои огненно-красные сережки и собиралась обуться, как вдруг почувствовала резкий спазм в желудке, к горлу подступил горячий ком.
 — О Господи, этого еще не хватало, — вырвалось у нее. Верити задержала дыхание, пока тошнота не исчезла.
 Стоило ей чуть успокоиться, как вдруг ее сережки потеплели. Верити застыла. Такое поведение кристаллов почему-то вызвало у нее безотчетную тревогу. Она взволнованно огляделась по сторонам. В комнате ничего не изменилось, но беспокойство ее росло.
 Сережки уже жгли уши, и тревога буквально переполняла ее. Верити вспомнила, что такое же чувство возникло у нее вчера утром, когда она вдруг ринулась на берег и нашла у подножия скалы Элиссу.
 — Ну вот, все сначала! — Верити попыталась отогнать от себя неприятное чувство, но безуспешно.
 Потом она подумала о Джонасе — он один сейчас бродит по острову! — и, вскочив на ноги, решительно двинулась к двери.
 «Боже, только бы с Джонасом ничего не случилось!»
 Стоило ей оказаться в коридоре и ступить на лестницу, как вдруг стало ясно, что с Джонасом все в порядке. Верити не могла сказать, почему она так решила, но чувствовала, что в беду попал кто-то другой.
 Но кто? Красные кристаллики у нее в ушах вспыхнули еще раз и потихоньку стали остывать.
 Верити спустилась вниз и повернула по коридору на кухню. Если Мэгги уже встала, может, она что-нибудь прояснит.
 Но Мэгги на кухне не было. Очень странно. Верити давно уже заметила, что старушка придерживается определенного режима. Как правило, по утрам в это время Мэгги варила себе кофе.
 Выходя из кухни, Верити вдруг представила себе Мэгги Фрэмптон. Ее тревога усилилась, стоило ей мысленно нарисовать грузную фигуру экономки в старом платье и с металлической цепочкой на шее. Она взбежала вверх по лестнице и торопливо двинулась по коридору в южное крыло виллы.
 Верити постучала в спальню Мэгги, но ответа не последовало. Тогда она взялась за ручку и тут увидела, что дверь незаперта. Обмирая от страха, Верити толкнула дверь и тихо позвала: «Мэгги, вы здесь?»
 Никто не откликнулся. В коридоре потянуло сквозняком, и девушка решила спуститься вниз. На первом этаже она огляделась по сторонам и продолжила спуск.
 Почему-то Верити точно знала, что ей нужно попасть в подземную тюрьму, но объяснить этого она бы не смогла. Она знала только одно: ей нужно найти Мэгги.
 В подземном коридоре горел слабый свет. Дверь в комнату наслаждений была заперта. Стоило Верити дотронуться до ручки, как она сразу же поняла, что вовсе не хочет видеть последствия разыгравшейся за дверью сцены. Но выбора у нее не было.
 Верити сердито подумала, что воображение ее сегодня утром не на шутку разыгралось, и решительно распахнула дверь.
 В комнате стояла кромешная тьма. Затаив дыхание от страха, она провела ладонью по стене, нащупывая выключатель. Найдя его, она наконец неуверенно потянула за рычажок.
 Свет ударил ей в лицо, и первое, что увидела Верити, была Мэгги Фрэмптон, лежавшая на спине у стены, на которой были развешаны плети. Она не двигалась, под головой у нее темнела лужа крови.
 В ту же секунду она поразилась тому, что каменная дверь в потайной коридор была открыта настежь.
 Какое-то мгновение Верити не могла двинуться с места. Ей стало дурно. Сделав неимоверное усилие, она заставила себя подойти к Мэгги Фрэмптон.
 Нащупав у Мэгги слабый пульс, она с облегчением вздохнула: сначала ей показалось, что старушка мертва. Крови у нее вытекло много.
 Верити склонилась над неподвижным телом Мэгги, и вдруг слабый, но очень едкий запах заставил ее поморщиться. Внезапно она вспомнила, где впервые уловила этот запах. В ту самую ночь в гостинице «Ночлег и Завтрак», когда на нее в ванной напал неизвестный, точно так же пахло куревом!
 Из всех обитателей виллы курит только один…
 Верити отдернула руку от горла Мэгги, где она искала пульс. Надо срочно выбраться отсюда и разыскать Джонаса. Совершенно случайно Верити задела цепочку на шее экономки, и сережки в ушах девушки снова потеплели.
 Действуя скорее по наитию, Верити осторожно потянула за цепочку, выглядывавшую из-под широкого воротника старенького платья Мэгги.
 На цепочке блестел зеленый кристалл!
 Верити как зачарованная смотрела на то, что до сих пор являлось ей лишь во временном коридоре. Она только-только стала осознавать всю важность своей находки, как вдруг в коридоре послышались быстрые тяжелые шаги.
 Ужас охватил девушку: тот, кто чуть не убил Мэгги, возвращается сюда, чтобы замести следы преступления! Верити знала это так же точно, как свое имя… и имя убийцы.
 Она вскочила на ноги, крепко сжимая в руке кристалл. Металлическая цепочка треснула, но Верити этого даже не заметила. Метнувшись к единственному возможному выходу — к открытой двери в потайной переход.
 Верити влетела в темный, казавшийся бесконечным туннель. Сюда бы Джонаса с его фонариком! И где его только носит, когда он так ей нужен? Стараясь не шуметь, Верити осторожными шажками двигалась вдоль стены. Нужно поскорее убраться с полоски света, которая тянется сюда из раскрытой двери.
 Она уже отошла на несколько шагов от двери, как вдруг до слуха ее донеслось шуршание. Она сразу все поняла — с таким звуком обычно тащат по полу тяжести!.. Верити раньше никогда не слышала ничего подобного, но тем не менее сомнений не было…
 Безвольное, грузное тело Мэгги Фрэмптон без церемоний впихнули в раскрытую дверь, чуть протащили по переходу. Чей-то темный силуэт показался в коридоре, луч фонарика пробежался по стенам.
 Светлое пятно случайно упало на кончик туфли Верити. Она в испуге повернулась и со всех ног ринулась в темноту.




 Глава 16


 Он ее заметил! Она не сомневалась, что фонарик поймал ее. Верити в ужасе неслась в темноту, стараясь не отрывать ладони от стены, чтобы не заблудиться. Далеко еще ступеньки? Кровь стучала у нее в висках, когда она прислушивалась, не преследует ли ее Слэйд Спенсер.
 Но прошло несколько секунд, и Верити поняла, что сзади все спокойно. Пропал и луч фонарика. Бросив тревожный взгляд через плечо, она увидела, как медленно сужается полоска света из полуприкрытой двери.
 Слэйд не стал утруждаться — он просто-напросто решил запереть ее в потайном переходе!
 Охватившая ее было радость тут же сменилась отчаянием, когда коридор погрузился в кромешную тьму. Тяжелая каменная дверь захлопнулась с гулким лязгом. Со всех сторон Верити обступил мрак, в коридоре воцарилась жуткая тишина, как в склепе.
 Верити прислонилась к холодной каменной стене, широко распахнув глаза от ужаса. Ей показалось, что она ослепла: в кромешной тьме не видно было даже кончиков пальцев.
 Борясь с приступом клаустрофобии, Верити стала осторожно продвигаться назад, к двери. Мэгги заперта здесь вместе с ней и, наверное, умирает. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она споткнулась о неподвижное тело.
 — Прости меня, Мэгги. — Но извинения канули в пустоту: экономка лежала без сознания. Верити пошарила в темноте и нащупала рану на голове старушки. Кровотечение, слава Богу, почти остановилось.
 Верити осторожно опустила голову Мэгги на холодный каменный пол. Поднялась. Надо выбираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Господи, только бы Слэйд покинул комнату! А вдруг, когда она откроет дверь, окажется, что он поджидает ее в камере пыток?
 Нет, скорее всего он запер женщин в потайном коридоре и скрылся. Наверное, он решил, что Мэгги мертва, а Верити не знает, как открывается дверь.
 И вдруг Верити поняла, что действительно не знает, как работает скрытый механизм. При мысли об этом ее тотчас охватила паника. Закрыв глаза, она попыталась воспроизвести в памяти движения Джонаса в тот момент, когда он открывал дверь.
 Наконец Верити удалось нащупать механизм, но, когда она попыталась привести его в действие, радость ее тут же померкла. Дверь не двинулась с места.
 После нескольких бесполезных попыток Верити вынуждена была признать, что либо она что-то испортила в старинном механизме, либо Слэйд запер дверь с другой стороны.
 Ладони ее вспотели, она вся дрожала от холода и страха. Усилием воли она попыталась мыслить логически.
 Если она не может выбраться через этот выход, остается только попробовать открыть дверь в их с Джонасом спальню.
 Верити склонилась над Мэгги.
 — Мэгги! Вы слышите меня? — Ответа не последовало. Но Верити продолжала говорить спокойным и уверенным голосом:
 — Я знаю, здесь есть другой выход. На его поиски потребуется время, но я все равно найду. Я приведу помощь. Держитесь, Мэгги. Оставайтесь здесь, пока я не вернусь, хорошо?
 Верити поднялась на ноги и решительно двинулась вперед. Ей предстоит длинный и трудный путь. Только наткнувшись на останки Дигби Хейзелхерста, она может сказать, что почти спасена.
 Жаль, что их эзотерическая связь с Джонасом не включает в себя что-нибудь более полезное, например, телепатию, подумала Верити. Она отдала бы сейчас все на свете, только бы предупредить его об опасности со стороны Спенсера.
 А еще она бы сообщила ему, что он был прав с самого начала: вся эта затея с консультантом-историком и кладоискательством оказалась никуда не годной.
 Лодка исчезла. Стоя на краю утеса, Джонас смотрел вниз, в маленькую бухточку, где Верити нашла Элиссу. Он засунул руки в карманы куртки, втянул голову в плечи, чтобы хоть как-то защититься от холодного, пронизывающего ветра. Серые воды залива усеивали белые барашки, дождь хлестал не переставая. Впрочем, даже в этом тусклом свете каменистый берег бухты проглядывался довольно отчетливо.
 Вряд ли кто отважится пуститься в плавание в такую погоду. Хотя, если это вопрос жизни и смерти… Но и в этом случае, мрачно думал Джонас, на месте этого неизвестного он придумал бы что-нибудь получше.
 Он готов был поклясться, что лодка и ее владелец все еще где-то здесь, на острове.
 Джонас поднял голову и огляделся. В окрестных скалах полно ущелий и трещин, в которых вполне можно укрыть маленький катер. Если бы кто-то захотел спрятать лодку, то достаточно было бы просто открыть другую бухту.
 Принимая во внимание сильный шторм, следовало предположить, что хозяин лодки постарался сделать все очень быстро — перетащил лодку и поскорее вернулся под крышу виллы.
 Значит, лодка где-то поблизости.
 Джонас стал тщательно исследовать побережье, прохаживаясь вдоль края утеса. В неясном свете сумрачного утра нетрудно и просмотреть маленькую серую лодочку.
 Четверть часа спустя он нашел ее в крошечной бухточке, которая была еще меньше, чем место первой стоянки. Лодка была наскоро привязана к ветке ели над водой, суденышко беспрестанно подбрасывало на волнах, бившихся о скалистый утес.
 Спуск не занял у Джонаса много времени. Перепрыгивая с камня на камень, он подтянул к себе шкот и ступил на шаткую палубу. Едва он подался к рубке, как его окатила ледяная волна.
 Как и предупреждала Верити, в первом отсеке рубки не было ничего, что помогло бы установить личность владельца. Поплотней запахнувшись в замшевую куртку, Джонас шагнул во второй.
 Там он нашел спасательный жилет, па котором было пропечатано: «Порт Дрим-Гарбор». Рядом лежала смятая инструкция по эксплуатации лодки.
 Эти находки ничуть не облегчили задачу Джонаса. Ясно только, что лодку взяли напрокат, но, пока шторм не кончится, нет никакой возможности разузнать какие-либо подробности. К тому же для этого придется покинуть остров. И если он даже отыщет владельца порта Дрим-Гарбор, это все равно ни к чему не приведет: вряд ли незнакомец зарегистрировался под своим настоящим именем.
 Джонас прикрыл рубку и стал шарить по дну лодки. Волны перехлестывали через борт и окатывали его с ног до головы. В луже у самой кормы Джонас нащупал маленькую смятую сумку. Движимый интуицией, он заглянул внутрь и обнаружил листок бумаги, который оказался рецептом одной из калифорнийских аптек.
 Джонас сразу вспомнил Слэйда Спенсера, вытряхивающего из маленького пузырька пилюли.
 — Боже правый, как же я раньше об этом не подумал! — Джонас одним прыжком выскочил из лодки. Ловко балансируя на скользких камнях, в мгновение ока добрался до берега, вскарабкался на утес и бегом понесся к вилле.
 Джонас не стал включать фонарик: он из предосторожности использовал его только в рубке. Рисковать не стоило — Слэйд из окна мог заметить свет фонарика.
 Но от виллы к берегу уже кто-то бежал.
 Светлое пятно фонарика мелькало между деревьями, быстро приближаясь к Джонасу. Мельтешение указывало лишь на то, что державший фонарик несся семимильными прыжками.
 Джонас резко остановился и спрятался за деревьями. Слабый утренний свет еще не проникал сквозь пышные кроны сосен и елей. Здесь можно будет подождать, пока беглец не приблизится.
 «Должно быть, это Спенсер», — подумал Джонас. Никто, кроме того, кто перепрятал лодку прошлой ночью, не знает, где она теперь находится. Но чем вызвана такая спешка? Все эти дни Спенсер еле на ногах стоял, пребывая в состоянии алкогольного опьянения.
 Джонаса вдруг охватило нехорошее предчувствие. Он подумал о Верити, и сердце его болезненно сжалось. Пока она в спальне, ей ничто не угрожает, успокаивал он себя. У нее не было никаких причин встречаться со Спенсером сегодня утром.
 Луч фонарика скользнул совсем близко, послышалось тяжелое дыхание. Спенсер чем-то до смерти напуган — Джонас буквально чувствовал это.
 Он шагнул из своего укрытия и бросился навстречу негодяю.
 — Нет! — взвизгнул Спенсер, притиснутый Джонасом к земле. — Пусти меня, чертов ублюдок! Убери свои грязные руки! Пусти! — Он извивался, пытаясь сбросить с себя Джонаса, размахивал фонариком и пистолетом, который сжимал в другой руке.
 Джонас изловчился и перехватил руку с пистолетом, но Спенсер продолжал сопротивляться. Страх придал ему силы, и он боролся с отчаянным упорством.
 Слэйд фонариком ударил Джонаса в челюсть, тот откинулся назад. Казалось, искры посыпались у него из глаз — так силен был удар. Но Джонас не выпустил руки Спенсера, пока не почувствовал, что слабые кости мерзавца вот-вот хрустнут.
 Спенсер пронзительно вскрикнул голосом, полным боли и ярости, — и пистолет упал на мокрую землю.
 Джонас занес было руку для удара, но тут же опустил, его передернуло от отвращения. Нет нужды больше избивать свою жертву. Спенсер тяжело всхлипывал, полностью обессилев после этой внезапной вспышки ярости.
 — Это вышло случайно, — выдавал Слэйд, продолжая всхлипывать. Он лежал в грязи, прикрыв лицо рукой. — Клянусь, это не нарочно. Я этого не хотел. Это она виновата — пришла не вовремя, накричала, сказала, что все про меня знает. И что мне оставалось делать? Я должен был заставить ее замолчать.
 Джонас похолодел от ужаса. Он схватил Слэйда за шиворот, рывком приподнял.
 — О ком ты говоришь. Спенсер? Отвечай! Спенсер заморгал, обвел окрестности мутным взглядом.
 — Об этой старой туше, мисс Фрэмптон. У меня не было другого выхода. Говорю тебе, она все знала! Ей удалось разгадать мою тайну. — Спенсер судорожно глотнул. — Черт, я не думал, что ей удастся меня узнать. Я здорово похудел, пока был в клинике… купил контактные линзы… сбрил бороду. Я был уверен, что меня никто не узнает. Но она узнала меня, старая сучка. Она меня узнала! И я ударил ее, и она рухнула, как мешок с бельем. Она упала, говорю тебе. Я не хотел ее убивать!
 То, что говорил Слэйд, было ужасно, но Джонас вздохнул с облегчением. Он-то сперва подумал, что Спенсер убил Верити.
 — Ты убил Мэгги? Утром? — Он встряхнул Спенсера. — Отвечай же, черт тебя побери!
 — Я решил, что мне пора сматывать удочки. Все шло не так, как я замышлял. — Спенсер оглянулся вокруг, глаза его дико блуждали. — Хейзелхерст предупреждал, что так оно и будет. Он говорил, что над сокровищами висит древнее проклятие или что-то вроде того. Полоумный старик. Он был просто сумасшедший, правду тебе говорю. Эти придурки в клинике сказали, что я немного не в себе, но Хейзелхерст уж точно был помешанный.
 У Джонаса на этот счет были свои соображения, но сейчас не время было спорить. Похоже, с Верити все в порядке, но надо все равно убедиться в этом самому. А потом найти бедную Мэгги Фрэмптон.
 — Ты, полоумный сукин сын! — рявкнул Джонас. — Это ты убил Хейзелхерста? — спросил он, вытаскивая ремень из джинсов Спенсера. — Ты тот самый студент, который появился здесь два года назад и вызвался помогать ему искать сокровища? Мэгги разгадала, кто ты такой, сегодня утром? Так? Она заявила, что знает, кто ты такой на самом деле?
 — Я вынужден был убить Хейзелхерста, — вымолвил Спенсер, и лицо его вдруг исказила гримаса безумия. — Он испугался, стал нервничать. Не хотел признаваться, что сделал с драгоценностями, и сказал, что никто не должен дотрагиваться до сокровищ. В сундуке остались лишь перстень, обломок металла и кинжал. Я-то знаю, Хейзелхерст нашел комнату первым и вынес оттуда все ценное. Я пытался заставить его говорить, но старый ублюдок все повторял и повторял: сундук был пуст, когда он его нашел. Но меня не проведешь!
 — И ты убил его стилетом, который нашел в сундуке? — Джонас рывком поставил Спенсера на ноги и ремнем скрутил ему руки за спиной.
 — Я вынужден был его убить. Он совсем меня запугал. Старый дурак ничего мне не сказал, но я знал, что справлюсь и без него. Клад был здесь, на вилле. Я смог бы найти его сам.
 — Но ты ведь не нашел его, так? — спросил Джонас, подталкивая Слэйда по направлению к дому. — Ты убил двоих, а взамен получил только перстень, стал наркоманом и алкоголиком и растерял все мозги. Похоже, Хейзелхерст был прав. Наверное, сокровища и в самом деле прокляты. Тебе следовало бы оставить бесполезные поиски. Скажи, как тебе удалось притащить сюда лодку? Ведь Даг привез тебя сюда на своем катере?
 — Ну, это проще простого. Как только я узнал, что меня пригласили на недельку в особняк, я арендовал лодку. Потом нанял мальчишку, который следовал за мной на собственной лодке. Затем спрятал свою лодку в той бухточке, а мальчишка отвез меня обратно. Ему я сказал, что хочу с недельку порыбачить на вилле.
 — Почему ты решил, что тебе понадобится лодка? Спенсер взглянул на Джонаса так, словно тот был сумасшедшим.
 — Как зачем? Чтобы убраться с этого проклятого острова, когда дела пойдут совсем худо.
 — И сегодня утром настал подходящий момент? — хрипло спросил Джонас.
 — Я страшно перепугался, когда свалил эту старую перечницу. Но теперь, поразмыслив, я вижу, что мне больше нечего бояться. Никто не докажет, что я убил Хейзелхерста, даже если его тело наконец найдут. Никто, кроме этой старой карги. Как только старуха меня узнала, сразу же стала подозревать. Она сама сказала, что следила за мной, рылась в моих вещах. Сегодня утром она застала меня в подземной тюрьме.
 — А что ты там делал в такую рань? Слэйд провел тыльной стороной руки по губам, глядя на Джонаса как загнанный зверь.
 — Я решил, что должен еще раз сходить туда, где мы нашли сундук. Не хотелось, конечно, снова идти в темный переход, но другого выхода не было. Там скрыта какая-то тайна, я в этом уверен. Ночью я не спал — все думал об этом. Боялся, что ты случайно наткнешься на потайную дверь, хотя я вырвал последние страницы из дневника Хейзелхерста, в которых он упоминал потайной переход. И тут я понял, что ничего другого мне не остается, как только отправиться туда снова. Ненавижу! Там темно, как в могиле.
 — И Мэгги нашла тебя в камере пыток?
 — Наверное, она следила за мной всю ночь, поджидала меня, сучка. Она стала обвинять меня в убийстве Хейзелхерста. Она кричала на меня как ненормальная. Я понял, что она ни за что не заткнется.
 — И ты ее ударил.
 — Я был вынужден это сделать, — ответил Слэйд, и в глазах его мелькнула какая-то хитринка. — Я испугался. Столько крови натекло. Я понял, что пора сматываться, пока не поздно, и побежал наверх собирать вещи. И тут мне в голову пришла мысль, что можно спрятать тело в переходе — и никто ничего не узнает. Я снова спустился вниз, в камеру пыток, но было уже поздно. В комнате горел свет, и я понял, что кто-то уже успел побывать здесь в мое отсутствие. Это была Верити. Я узнал ее, когда втащил тело Мэгги. Наверное, она спряталась там, услышав мои шаги.
 Джонас словно на мгновение оцепенел, а затем стал бешено вращать глазами, когда встретился взглядом со Спенсером.
 — Что ты сделал с Верити?
 Спенсер искоса взглянул на него и часто-часто заморгал, пытаясь избавиться от капель дождя, попадавших ему в глаза. По лицу его медленно поползла хитрая улыбка безумца.
 — Я запер ее в переходе вместе со старой сучкой. Ты ведь ничего о нем не знаешь, правда? Это был секрет Хейзелхерста. Верити находится там, и ты никогда ее не найдешь. И никому не удастся отыскать свидетелей. Они похоронены заживо, а у вас против меня нет никаких улик.
 — Ты что-то сделал с Верити или просто запер ее в переходе? — Джонас в гневе довольно ощутимо стиснул горло Спенсера. От отчаяния он забыл обо всем на свете, кроме того, что он должен увидеть правду в сумасшедших глазах Спенсера. — Отвечай же, полоумный ублюдок. Что ты сделал с Верити?
 — Тебе никогда не найти ни ее, ни тело Фрэмптон. Хейзелхерста тоже никто до сих пор не нашел. Я знаю. Верити хотела спрятаться в переходе, но теперь заперта там навеки. И никаких улик! Они исчезли — и все! — Спенсер захихикал. Внезапно на его лице отразился испуг. — Мои пилюли! Я должен принять пилюли.
 — Ты их не получишь, пока не скажешь, что сделал с Верити. — Джонас изо всех сил старался сдерживаться, памятуя о том, что разговаривает с помешанным.
 Спенсер удивленно взглянул на него.
 — Ничего я с ней не делал. Говорю тебе, она и так не сможет выбраться. Эта дурочка побежала прямо в глубь перехода. Ей никогда не найти выход. У Хейзелхерста месяцы ушли на то, чтобы узнать, как работают механизмы потайных дверей. Даже если она найдет дверь, то ни за что не сможет ее открыть: я зажал механизм снаружи. Она единственная свидетельница. Только она видела, как я тащил тело Мэгги.
 Джонас подумал о Верити, затерявшейся во мраке туннеля. Так как выйти через дверь в камеру пыток ей не удастся, она должна будет отыскать дорогу к спальне. А он не успел ей объяснить, как приводить в действие потайной механизм. Должно быть, она сейчас дрожит от страха, тщетно пытаясь открыть каменную дверь.
 Джонас взглянул в безумные глаза Слэйда Спенсера. От этого мерзавца, похоже, больше ничего не добиться. Он ударил Спенсера кулаком в челюсть, и тот повалился на землю, не издав ни звука. Струйка крови стекала у него по подбородку.
 Оставив Спенсера валяться в грязи, Джонас что есть духу кинулся к вилле. В кронах деревьев завывал ветер, мокрые ветки били его по лицу, и ледяной дождь хлестал по плечам.
 Джонас ворвался в парадную дверь погруженного в тишину дома и огромными скачками понесся вверх по лестнице. Взлетев на второй этаж, он ринулся к спальне.
 Джонас рывком распахнул дверь. Потайная дверь в переход, спрятанная за гобеленом, была закрыта. Он торопливо привел в действие механизм и стал ждать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в стене показался темный проход.
 Довольно было одного взгляда в черную зияющую дыру, чтобы понять, что Верити там нет. Либо она не нашла дорогу к спальне, либо все еще пытается открыть дверь в другом конце коридора.
 Джонас шагнул в темноту, как только проход достаточно расширился, и осветил фонариком стену справа от себя. Верити нигде не было.
 Сзади вдруг послышался треск костей, и Джонас резко обернулся. Луч фонарика выхватил из темноты лицо его возлюбленной.
 Верити выскочила из-за полуприкрытой двери с отчаянной решимостью на лице. Глаза ее блуждали, она словно ослепла от яркого света. В ее поднятых над головой руках блеснул кинжал, который раньше валялся среди останков Дигби Хейзелхерста. Кости скелета хрустнули у нее под ногами.
 Джонас поспешно отступил назад и выставил перед собой руки.
 — Полегче, любовь моя. Не стоит прибегать к таким крайним мерам. Ты хочешь немного задержать день свадьбы, чтобы успеть купить роскошный наряд? Нет проблем, пусть будет по-твоему.
 — Джонас! — воскликнула Верити и выронила стилет. Клинок со звоном ударился о каменный пол, а Верити бросилась Джонасу на грудь. — Как ты вовремя!
 — Приятно, когда тебе рады. — Джонас обхватил ее руками и так крепко прижал к себе, что, казалось, она вот-вот задохнется в его объятиях. Но Верити только слабо пискнула. — Боже мой, крошка моя, как я за тебя испугался. Но мне следовало предусмотреть, что застать тебя дрожащей от страха не удастся. Знаешь, ты сейчас была вылитая леди Макбет!
 — Ах, он испугался за меня! А я что, не испугалась, по-твоему? Да я в жизни не испытывала такого ужаса! Я знать не знала, кто вошел. Здесь было так темно, что яркий свет меня ослепил. Я думала, что это Слэйд. — Верити подняла голову, широко раскрыла глаза, часто-часто заморгала. — Джонас, Спенсер чуть не убил Мэгги. Она лежит без сознания в другом конце перехода и истекает кровью. Надо ее вытащить. Потом найдем Слэйда.
 — Я уже позаботился о Спенсере. Я встретил его, когда он во весь опор летел к своей лодке. Он так и трясся от страха, решив, что убил Мэгги Фрэмптон. Слэйд признался, что запер в переходе вас обеих. Думаю, у него окончательно сдали нервы, и он решил, что пора сматывать удочки. Не знаю, как далеко ему удалось бы отплыть от острова в такой шторм.
 — Но где он? Что ты с ним сделал?
 — Валяется связанный перед домом. Давай выйдем отсюда поскорее. Тебе, должно быть, осточертела эта темнота.
 — Надо спасать Мэгги! Нельзя же оставить ее лежать там.
 — Я сам об этом позабочусь, — мягко сказал Джонас, потянул Верити за собой и вывел в спальню. Верити дрожала, но самообладания, как видно, не потеряла. «Маленькая задира оказалась на высоте», — с гордостью подумал Джонас. В выносливости и храбрости ей не откажешь. Он увидел, что она разглядывает какой-то предмет, который вынула из кармана. — Что это у тебя?
 Ни слова не говоря, она разжала пальцы, и на ладони у нее засверкал продолговатый зеленый кристалл. Джонас шагнул к ней, не веря своим глазам.
 — Где ты его нашла? — тихо спросил он.
 — Он принадлежал Мэгги. Она носила его на цепочке, которую прятала под воротником. Наверное, его подарил ей Дигби. Я обнаружила кристалл, когда искала пульс у нее на шее. Кажется, я машинально сорвала его, когда заслышала шаги Спенсера. Странно, а я и не заметила… — Она подняла глаза на Джонаса. — Это тот самый кристалл, Джонас, который ты искал. Это ключ к тому застывшему видению.
 Джонас перевел взгляд с зеленого кристалла на нее.
 — Спенсер сказал, что им с Хейзелхерстом удалось найти только стилет, обломок рукояти меча и рубиновый перстень. Но он убежден, что само сокровище все еще здесь, на вилле.
 — И ты тоже так думаешь, — тихо заметила Верити. Она снова взглянула на кристалл. — А ты веришь в проклятия, Джонас?
 — Нет, не верю. Но я верю в изобретательность итальянских синьоров. А игру ума человека Возрождения, обладающего силой и властью над временем, вообще невозможно предугадать. Я не верю, что над сокровищами тяготеет проклятие, но убежден, что кто-то тщательно скрыл их от посторонних глаз. Хейзелхерст предполагал, что кристалл — ключ к разгадке, и я склоняюсь к тому же мнению.
 Лицо Верити сохраняло непроницаемое выражение.
 — Ты собираешься это проверить? Рано или поздно тебе все равно удастся докопаться до истины, я знаю.
 — В противном случае я лишусь рассудка, как Хейзелхерст, или превращусь в такого же психа, как Спенсер, — хрипло выдавил Джонас. — Надо узнать правду, Верити.
 Она кивнула:
 — Да. Конечно. — Она осторожно положила кристалл в карман. — В таком случае тебе потребуется моя помощь.
 Ее слова удивили Джонаса.
 — Почему ты так думаешь? — спросил он, увидев, что она собралась уходить.
 Она бросила на него короткий взгляд и улыбнулась одними губами.
 — Я могу так настроить этот кристалл, чтобы он взаимодействовал с тем, что лежит на столе в застывшей картине временного коридора.
 Он быстро шагнул к ней и схватил за руку.
 — Верити, что ты говоришь?! Ты уверена?
 — К несчастью, да. Я знаю, что смогу это сделать. Не спрашивай меня, с чего я это взяла, Джонас, я сама не понимаю. И если тебя интересует авторитетное мнение твоего менеджера, скажу, что тебе лучше сразу отказаться от этой затеи. Впрочем, ты вряд ли последуешь моему совету. — Она повернулась и направилась в ванную, чтобы смыть с рук грязь и кровь.
 Джонасу пришлось порядком повозиться с отверткой, прежде чем он открыл потайную дверь, ведущую в переход из камеры пыток. Спенсер слишком торопился и не успел как следует блокировать механизм.
 Мэгги лежала у самого входа по-прежнему без сознания. Джонас вынес ее наверх, в зал, и положил на диван. Она так и не очнулась, но дыхание ее было ровным, кровотечение прекратилось. Верити укрыла ее стеганым одеялом и пошла с Джонасом за Слэйдом Спенсером. В целях безопасности его заперли в кладовой.
 — И что теперь с ним делать? — позже спросила Верити, поднимаясь вслед за Джонасом по лестнице.
 — До возвращения Уорвика и Крампа — ничего. Не поплывем же мы в такую бурю на соседний остров. А пока я попытаюсь отыскать в вещах Слэйда пропавшие страницы дневника Дигби. Он наверняка оставил их у себя.
 — Видимо, Даг с Оливером нескоро здесь появятся, — заметила Верити, приближаясь вместе с Джонасом к комнате Спенсера.
 — Пожалуй.
 — Давай разбудим Ярвуда и расскажем ему, что произошло. Подумать только, все это время мы совершенно напрасно его подозревали, — виновато добавила Верити. — Мне кажется, это Спенсер столкнул Элиссу с утеса. Решил, наверное, что она заметила лодку в бухте.
 — Кто знает, — задумчиво вымолвил Джонас — — Ты заметила лодку еще раньше Элиссы, однако же он не пытался тебя убить.
 — На мою жизнь он не покушался, но один инцидент между нами все же произошел, — сказала Верити, понизив голос.
 Джонас резко обернулся и уставился на нее пронзительным взглядом.
 — Что?«Когда?
 — В ту ночь, когда мы были в гостинице на острове.
 — Так он тот самый негодяи, что напал на тебя в ванной?! — удивленно воскликнул Джонас. — Это он? Ты уверена?
 — Я узнала запах табака, который он курит. Точно так же пахло от свитера ночного разбойника. Но я не признала этот запах, когда Слэйд курил свою трубку здесь, на вилле, поскольку аромат от нее был значительно сильнее. А в подземной тюрьме рядом с телом Мэгги я поняла, что это тот же табак. Кроме Спенсера, здесь никто больше не курит.
 Джонас решительно шагнул назад к лестнице, гнев его вспыхнул с новой силой.
 — Я убью его!
 Верити схватила его за руку:
 — Нет, Джонас, остановись. В этом нет нужды — он сидит под замком и никому не причинит вреда.
 — Мне следовало придушить его еще в ту ночь, когда он приставал к тебе. — Он стряхнул с себя ее руки.
 Верити поймала его за рукав:
 — Джонас, перестань! Послушай меня. Нет нужды применять силу. Здесь и так уже хватает преступлений. Пойдем-ка лучше разбудим Ярвуда и расскажем ему обо всем. Он имеет право знать, что происходит.
 Скрипнула дверь. Джонас и Верити одновременно обернулись.
 — Я рад, что ты так думаешь. Верити. — Престон Ярвуд стоял на пороге своей спальни. — Интересно знать, что здесь творится. А когда вы закончите свой увлекательный рассказ, мы все вместе отправимся искать пропавшие сокровища Хейзелхерста. Но как только мы отыщем их, вам придется немного изменить свои планы. Видите ли, мне кажется, двух экстрасенсов-кладоискателей для одного клада многовато.
 — Что, черт возьми, ты задумал? — зловеще прошипел Джонас.
 — Я решил, что твое имя, дружок, не должно фигурировать в отчете о находке. Ты жулик и обманщик. Я единственный настоящий экстрасенс на вилле, и найденные мной сокровища докажут это всем раз и навсегда. Поиски клада — моя идея, значит, мне должны принадлежать и лавры кладоискателя. Тогда окружающие будут вынуждены признать, что я обладаю даром ясновидения. А поскольку вы с Верити исчезнете самым таинственным образом, никто не сможет опровергнуть мои слова.
 Верити в шоке уставилась на Престона Ярвуда, потом взгляд ее случайно упал на пистолет в его руке.




 Глава 17


 Джонас не отрываясь смотрел на пистолет в руке Престона Ярвуда. Похоже, » ясновидец» настроен весьма решительно. «В отчете говорится, что он очень опасен при определенных обстоятельствах», — вспомнились ему слова Кейтлин.
 — Сокровищ не существует, Ярвуд. — Джонас отшатнулся от Верити, чтобы Ярвуду было сложнее держать их обоих под прицелом.
 — Не валяй дурака, Куаррел, — мягко заметил Ярвуд. — Сокровища здесь, я знаю. У меня предчувствие, что это именно так.
 — Это кто еще валяет дурака, — буркнул Джонас. — У тебя просто золотая лихорадка.
 — Я знаю, что клад здесь, — отрезал Престон. — Я перевел кое-что из дневника Хейзелхерста. Не все, конечно, но достаточно, чтобы понять, что он напал на след. Говорю тебе, он здесь. Я только что слышал ваш разговор и теперь знаю, что и вы близки к разгадке этой тайны. Так вот, вы пойдете вместе со мной и покажете, где хранятся драгоценности.
 — Повторяю, Ярвуд, сокровищ не существует. Глазки Престона вспыхнули злобой.
 — Перестань водить меня за нос. Я знаю, что вы нашли что-то очень важное. В лаборатории Винсент-колледжа я слышал, что ты еще и не на такое способен. Потому-то я и посоветовал Уорвикам нанять именно тебя. А теперь ты покажешь мне, где сокровища. И поторапливайся, черт тебя дери! Крамп с Уорвиком вернутся, как только утихнет шторм. Иди сюда. Верити!
 Джонас похолодел — он понял, что за этим последует.
 — Оставь ее в покое, Ярвуд. Я согласен с тобой сотрудничать. Но я предупреждаю: наши поиски совершенно напрасны.
 — Ты лжешь! Ты знаешь, где клад. И сейчас покажешь мне место, где он спрятан. Иди ко мне, Верити. Делай что тебе говорят, или я продырявлю твоего дружка.
 Верити неуверенно шагнула вперед.
 — Не приближайся к нему. Верити, — спокойно приказал Джонас. — Он хочет использовать тебя как прикрытие.
 Ярвуд слегка усмехнулся:
 — Ты совершенно прав, Куаррел. И если она не подойдет ко мне в сию же минуту, я прострелю тебе руку. Ты все равно сможешь привести меня к кладу. Ты сможешь это сделать, даже если я прострелю тебе и вторую руку. — Престон поднял пистолет и прицелился.
 — Остановись! — крикнула Верити. Она медленно подошла к нему и заслонила собой Джонаса.
 — Черт побери. Верити, что ты наделала! — Но было уже поздно. Джонас в бессильной ярости смотрел, как Престон схватил Верити за руку и поставил ее перед собой. — Отпусти ее, Ярвуд. Я же сказал, что согласен на твое предложение. Я покажу тебе, что нам удалось отыскать, но предупреждаю, ты будешь разочарован. Это всего лишь пустой сундук в потайной комнате. Спенсер побывал там задолго до нас, а до него, возможно, еще кто-то. Может, это случилось пару сотен лет назад, когда вилла еще была в Италии. Сокровища исчезли.
 — Я тебе не верю. Я знаю, что кристалл у вас! — рявкнул Ярвуд, подозрительно глядя на руку, которую Верити прятала в кармане. — Клад здесь. Я читал дневник Хейзелхерста и знаю, что без кристалла ничего не выйдет. А вы его нашли, так ведь? Ну-ка, Верити, покажи мне камешек.
 Верити разжала пальцы и показала зеленый кристалл.
 — Он тебе не поможет, Ярвуд. Ты же не знаешь, как им пользоваться. И никто из нас не знает.
 — С этим мы разберемся. Веди меня в потайную комнату, Куаррел.
 — Говорю же тебе, упрямый осел, там ничего нет.
 — Живо в комнату, или я продырявлю твою малышку! — Ярвуд приставил дуло пистолета к горлу Верити.
 — Нет! Не трогай ее, негодяй! Если ты хочешь попасть в комнату, я ее тебе покажу. Но там ничего нет. — Джонасу больше всего на свете хотелось сейчас прикончить Ярвуда. Верити не произнесла ни слова и только доверчиво смотрела в глаза Джонасу.
 — Идем! — Ярвуд рывком притянул Верити поближе к себе.
 Джонас подумал о кинжале, который валялся среди останков Дигби у входа в переход.
 — Сюда, — спокойно промолвил он, направляясь к спальне, которую он делил с Верити.
 Ярвуд следовал за ним, толкая Верити дулом пистолета. Оно по-прежнему упиралось ей в шею.
 Джонас распахнул дверь в спальню, и первое, что бросилось в глаза Ярвуду, был темный прогал в стене. Ярвуд уставился на него как зачарованный.
 — Потайной переход, — прошептал он. — Куда он ведет?
 — К пустой сокровищнице. — Джонас сунул руку в карман джинсов. — Ты случайно не страдаешь клаустрофобией, Ярвуд? Коридор уже, чем ворота в рай, и чернее, чем смертный грех. До сокровищницы довольно далеко.
 — Не пытайся запугать меня, Куаррел. — Глаза Ярвуда блестели лихорадочным огнем. — И не пытайся выкинуть какую-нибудь шуточку, когда мы войдем внутрь. Я убью Верити прежде, чем ты меня.
 Тут заговорила Верити, голос ее был абсолютно спокоен:
 — Там, в переходе, находится мертвое тело, Престон.
 Ярвуд вздрогнул.
 — Чье тело? — спросил он.
 — Мы решили, что это останки Хейзелхерста, — ответила она. — Незадолго до смерти он утверждал, что сокровища прокляты. Думаю, Слэйд тоже так считал. Возможно, они правы. Ни одному из них клад не принес ничего хорошего.
 — Ведите меня в потайную комнату! — приказал Ярвуд и грубо подтолкнул Верити к двери в стене. — Ты пойдешь первым, Куаррел.
 Джонас послушно шагнул в темноту, по дороге захватив фонарик и куртку. У него почти нет времени, чтобы нашарить стилет среди костей и спрятать его в карман куртки! Надо как-то отвлечь Ярвуда.
 — Давай я сначала уберу с порога останки Дигби, а то Верити станет плохо. — Оставалось только надеяться, что Престона тоже не радует перспектива очутиться перед полуистлевшим скелетом.
 — Ступай, — бросил Ярвуд. — Да убери подальше! Черт, неужели старый ублюдок и впрямь отдал концы здесь?
 — Да. Зловещее место, правда? — заметил Джонас, шагнув под своды перехода. Он направил луч фонарика на противоположную стену. Коридор был погружен во мрак, освещался лишь пятачок, на который падал свет из спальни. Джонас заметил, как среди костей сверкнул кончик кинжала. И тут позади он услышал дрожащий голосок Верити, которая что-то торопливо объясняла Ярвуду. Видно, она догадалась о том, что задумал Джонас, и решила помочь ему отвлечь Ярвуда.
 — О, это ужасно, Ярвуд, — выпалила она. — Кости Хейзелхерста разбросаны там по всему полу — и череп, и все остальное. Ах, я прямо вижу, как он шарит по стене, стараясь отыскать механизм, открывающий дверь. Наверное, он умер в страшных мучениях. Стоит только подумать об этом, и начинают мучить кошмары. Думаю, Хейзелхерст был прав. Он нашел сокровища, и его погубили злые чары, охраняющие драгоценности.
 — Заткнись, дура! — раздраженно рявкнул Ярвуд. И тем не менее не двинулся дальше, пока Джонас ползал по полу, сгребая кости в кучу. — Поторопись, Куаррел.
 — Я стараюсь, но здесь темно хоть глаз выколи. — Джонас мысленно поблагодарил Верити за то, что она согласилась разыграть нервную, перепуганную дамочку. Ее слова заставили Престона еще раз хорошенько подумать, прежде чем двинуться в бесконечную тьму коридора. Джонас решил, что ему тоже не помешало бы добавить кое-что от себя. — Только бы дверь не захлопнулась, когда мы войдем. Не хотел бы я закончить свои дни как старина Дигби. Подопри-ка дверь вон тем стулом, Ярвуд.
 — Возьми стул, — бросил Ярвуд Верити. — Ну, живее!
 Верити выбрала самый тяжелый в комнате стул и с видимым усилием подтащила к двери. Только это и было Джонасу нужно. Он наклонился и пошарил среди костей.
 — Прости, старик, — пробормотал он. — Ты никогда не пользовался уважением своих коллег из ученого мира, я, к сожалению, не исключение. — Он накрыл ладонью стилет и незаметно спрятал его в рукав.
 Реальность тотчас стала расплываться. Джонас с видимым усилием сунул кинжал в карман куртки. Стоило ему отнять руку от стилета, как все тут же вернулось на свои места. Теперь надо только постараться не касаться его, пока не придет время им воспользоваться. Не хватало еще, чтобы по пути в потайную комнату его преследовала ожившая сцена убийства Дигби Хейзелхерста.
 — Ну вот, я сделал все возможное, чтобы придать помещению приличный вид. — Джонас поднялся и небрежным пинком отбросил кость с дороги.
 — Ты закончил? — спросил Ярвуд, вглядываясь во мрак.
 — Да. Но если ты подвержен приступам дурноты, советую тебе не смотреть влево, когда будешь входить.
 — Уж позволь мне самому о себе позаботиться, — отрезал Ярвуд, сначала втолкнув в туннель Верити. Мрак обступил их со всех сторон. Ярвуд тут же осознал, что в этой ситуации фонарик и пистолет равноценны. — Отдай фонарь Верити, Куаррел!
 Джонас подавил чуть не сорвавшееся с языка проклятие и вложил фонарик в руку Верити. Она взглянула на него широко распахнутыми глазами, в них читалась отчаянная решимость. Джонас понял, что, если ее не остановить, она решится на любое безрассудство. Он знал это так же хорошо, как и то, что у нее волосы цвета пламени.
 Ее жертва будет напрасна — Джонас был в этом уверен. Он едва заметно покачал головой. Движение было почти неуловимым, но он знал, что она правильно поняла этот знак — в глазах ее мелькнуло разочарование. Джонас отвернулся и шагнул в темноту.
 — Не так быстро, Куаррел. — Ярвуд шел следом за ним, толкая Верити перед собой. — Иди так, чтобы на тебя все время падал луч света. Я не хочу терять тебя из виду.
 — Не беспокойся — я не имею ни малейшего желания растянуться на ступеньках.
 — Что еще за ступеньки?
 — Впереди лестница. Переход ведет вниз, в подвал. Лестница заканчивается на уровне подземной тюрьмы. Не дергайся, Ярвуд. У нас впереди долгий путь.
 Верити крепко сжимала фонарик и отчаянно пыталась понять, что задумал Джонас. Она знала, что он подобрал стилет, и, видимо, сделал это неспроста.
 Но он не подавал ей никаких сигналов, пока они спускались по узкой лестнице. Верити стало ясно, что Джонас и в самом деле ведет Ярвуда в сокровищницу. Что ж, почему бы и нет? Сундук все равно пуст.
 Но сережки, которые опаляли ее уши, и леденящий холод зеленого кристалла в кармане подсказывали ей, что тут кроется какая-то тайна. Чем ближе подходили они к заветной комнате, тем сильнее ее жгло предчувствие. Верити даже забыла о том, что к ее виску приставлен пистолет, — сейчас девушку тревожило другое. Секрет застывшего видения так же опасен, как и пистолет Ярвуда. У Верити появилось подозрение, что Джонас решил пойти на риск.
 Они наконец дошли до места. Джонас остановился у стены, в которой находился тайник.
 — Это здесь, Ярвуд.
 — Здесь? Ну так показывай, черт тебя возьми. Я вижу только голые стены.
 — Смотри. — Джонас привел в действие скрытый механизм.
 Ярвуд ошеломленно уставился на стену, которая со скрипом и лязгом начала раздвигаться. Он тяжело и шумно дышал. Верити чувствовала, что он весь в напряжении.
 — Черт меня подери! — воскликнул Ярвуд тоном, выдававшим его возбуждение.
 Дверь медленно отворилась, открыв маленькую холодную комнату. Джонас первым вошел в открывшийся проход. Ярвуд тотчас втолкнул туда Верити. Она машинально направила луч фонарика на черный сундук.
 — Будь я проклят, — прошептал Ярвуд. — Что там, внутри?
 — Я уже говорил тебе, Ярвуд. Там ничего нет.
 — Ты лжешь! Это сундук. Сундук, полный сокровищ.
 — Хорошо, посмотри сам, если не веришь. — Джонас прошел туда, где лежала проржавевшая рукоять меча, и поднял ее с каменного пола.
 Верити затаила дыхание — слишком поздно она поняла его намерения. Джонас хочет включиться во временной коридор. Но зачем?
 Комната тем не менее уже начала менять очертания. Верити всеми силами старалась удержать себя меж двух реальностей, чтобы и там, и тут наблюдать за происходящим.
 Картина перед ней становилась все отчетливей, резче, от нее исходил зловещий свет. Кристалл в кармане стал холодным как лед, а сережки в ушах вспыхнули жарким огнем.
 — Джонас, — прошептала она, пытаясь отыскать его во временном туннеле. Она знала, где он находится в действительности, но в другой реальности она остается невидимой для Ярвуда. Более того, Престон их не слышит.
 — Кристалл — это ключ, — промолвил Джонас, обращаясь к Ярвуду. — Но мы не знаем, как его использовать. — В другом временном измерении он переместился назад, и теперь Верити стояла спиной к нему. — Если бы я использовал стилет, чтобы войти во временной коридор, Ярвуд непременно заметил бы это, — проговорил он. — А так он вряд ли обратит внимание на ржавый обломок металла.
 — Смотри, как задрожало изображение. Джонас, мне это совсем не нравится.
 — Думаешь, мне нравится? Но выбирать не приходится. Ярвуд не выпустит нас отсюда живыми.
 Верити сунула руку в карман, и пальцы ее сомкнулись вокруг продолговатого кристалла. Тело ее пронзил леденящий холод. Кристалл, лежащий на столе зловещего незнакомца, внезапно вспыхнул пульсирующим зеленым огнем.
 — Джонас, сейчас что-то произойдет!
 — Конечно, черт возьми. Нам нужно отвлечь Ярвуда. Еще немного, и он заметит, что мы с тобой стоим рядом и пялимся на пустой сундук.
 — Кристаллы настраиваются друг на друга! — воскликнула Верити, когда ее внезапно осенила догадка. — Я чувствую это! О Господи, Джонас, это не принесет ничего хорошего. Все полетит в тартарары. Это попросту опасно.
 — Подожди секунду.
 Верити стиснула зубы, пытаясь унять дрожь. Она чувствовала, как два зеленых кристалла начинают взаимодействовать через причудливо искривленные пространство и время, существующие во временном коридоре.
 В действительности Ярвуд подошел поближе к сундуку и потянул за собой Верити.
 Видение вспыхнуло еще ярче.
 — Будь я проклят! — приглушенно воскликнул Джонас, не отрывая глаз от зеленого мерцания картинки. — Кажется, мы нашли ключ! — В его голосе слышался неприкрытый восторг. — Теперь мы наконец-то узнаем, что за всем этим кроется.
 В параллельном пространстве Верити сердито уставилась на него:
 — Джонас, ты что, забыл про Ярвуда и его пушку? Я была бы тебе очень благодарна, если бы ты занялся нашими насущными проблемами.
 — Будет исполнено, босс, — беспечно заверил ее Джонас. Перенесясь в настоящее время, он сказал Ярвуду:
 — Подойди поближе и посмотри получше, Престон. Видишь? Там ничего нет, хотя сундук уже сам по себе довольно ценная находка. Есть смысл вынести его отсюда, пока Уорвик не вернулся. Вряд ли хозяину дома понравится, что его собственность растаскивает какой-то полоумный ясновидец.
 — Я не полоумный, слышишь, ты, ублюдок? — Ярвуд шагнул вперед. — Подержи крышку, Верити, и дай мне фонарик.
 Во временном туннеле, где их никто не слышал, Верити, выразительно посмотрев на Джонаса, спросила:
 — Мне сделать, как он говорит?
 — Потяни немного с фонариком. Сейчас он про нас забыл. Его мысли заняты сокровищами и мечтами о славе и известности признанного экстрасенса. Теперь он полностью в моей власти.
 В настоящем Верити протянула Ярвуду фонарик, и он нетерпеливо выхватил его у девушки. Она внезапно осознала, что дуло пистолета более не упирается ей в висок. Ярвуд, склонившись над сундуком, посветил фонариком на дно.
 Джонас кинулся к Ярвуду со скоростью распрямившейся пружины. Верити не могла ясно видеть, что происходит, поскольку фонарик находился внутри сундука, но она краем глаза заметила, как во временном коридоре на мгновение возникло еще одно видение. Это была уже знакомая сцена убийства Дигби Хейзелхерста. И растаяла она в тот самый миг, как только Джонас выпустил из рук стилет.
 Послышался глухой вскрик Ярвуда, затем Престон повалился в открытый сундук. Фонарик выскользнул у него из рук и упал на пол вслед за пистолетом.
 Даже в нормальных обстоятельствах трудно было охватить разумом сразу две параллельные реальности. Прежде чем до Верити дошло, что Джонас вонзил кинжал в тело Ярвуда, зеленый кристалл из видения зловеще вспыхнул. Кристаллы полностью настроились друг на друга и начали взаимодействовать — картина пришла в движение.
 — Джонас, посмотри на человека за столом! Он ожил!
 Джонас тотчас замер, не успев подобрать с пола фонарик и пистолет.
 — Глупости! Подумай сама, никому еще не удавалось скрываться четыре сотни лет в этом коридоре. Это просто фокус, ловушка.
 — Человек на картине задвигался. Раньше он всегда оставался неподвижным, — хрипло вымолвила Верити. И правда, зловещий незнакомец поднялся из-за стола, взял в руки огромный лист бумаги и выставил его перед собой, как бы приглашая своих гостей прочесть, что там написано. Лист был испещрен древними письменами, которые выглядели так, словно их только что нанесли на бумагу.
 Джонас сделал шаг вперед, будто его потянули за невидимую ниточку, и стал вглядываться в написанное. Черты лица видения исказились от гнева. Он отшвырнул лист бумаги и схватился за меч.
 — Джонас, что происходит?
 — Не знаю, — пробормотал он. — Но образ становится все реальнее и реальнее.
 — Назад! — крикнула Верити. — Выпусти рукоять меча!
 — Не могу, — признался Джонас. — Пальцы у меня словно приклеились.
 — О Боже, что же делать?
 — Не знаю. Отойди от меня подальше.
 — Джонас, сейчас случится что-то ужасное! Я чувствую.
 — Да, — спокойно сказал Джонас. — Я тоже чувствую это.
 Верити изо всех сил стиснула зеленый кристалл, раздумывая, что могли означать его слова. Скоро так или иначе она узнает эту ужасную правду. И тут она увидела, как из центра видения поползли ядовитые извивающиеся щупальца.
 — Вот они, Джонас! Мы удивлялись, почему здесь нет змеек; теперь они наконец появились. Все это время они были заперты внутри застывшего видения.
 — Они движутся к тебе, — сказал Джонас, приближаясь к изображению. — Останови их, Верити. Привяжи к себе, или мы погибли.
 — Я не знаю, как с ними справиться, — прошептала Верити, глядя, как темно-зеленые змейки после тщетной попытки обвиться вокруг ног Джонаса неохотно повернули к ней. Холод, исходивший от зеленого кристалла, становился невыносимым. Ее согревало только тепло красных сережек.
 Ей нужен был огонь, а не холодный пульсирующий свет древнего кристалла.
 Верити решила действовать так, как подсказывало ей сердце. Она быстро вытащила из ушей свои огненно-красные сережки. Стоило им только очутиться у нее в ладони, как они тотчас начали излучать согревающее тепло, энергия которого была соизмерима с энергией холода, исходившей от кристалла в ее другой руке.
 Она в ужасе смотрела, как человек из видения вытащил из ножен меч, занес его над головой, готовясь нанести сокрушительный удар. Он не отводил взгляда от Джонаса.
 — Ты уверен, что он тебя не видит? — с тревогой спросила Верити. Зеленые щупальца корчились и извивались у ее ног.
 — Мне кажется, он специально постарался стать так, чтобы выглядеть максимально правдоподобно, — ответил Джонас. Он застыл напротив свирепого незнакомца, сжимая в руке обломок меча. — Он понял, как сохранить эту сцену во времени, и сделал это с определенной целью. Это не просто случайный образ из временного коридора.
 — Прямо как живой, — отозвалась Верити. — Нам еще ни разу не приходилось видеть столь правдоподобные картины прошлого.
 — Оптическая иллюзия. Другого просто быть не может.
 — Я уже слышала это, но на сей раз тебе не удастся меня переубедить. — Кристалл внезапно завибрировал в ее руке. Зеленый свет от видения словно выплеснулся за его пределы, зрительно увеличивая размеры картины. Человек, чей образ они наблюдали прямо перед собой, поднял меч еще выше, свирепо сверкнул глазами. Плащ его тотчас распахнулся, открывая взору мощные плечи.
 Зеленый свет кристалла наполнил всю комнату. Верити силилась что-то крикнуть и наконец выпалила:
 — Джонас, все происходит с нами в действительности! Мы находимся внутри видения!
 Верити с ужасом осознала, что стала частью этой картины. Она физически ощущала ярость, владевшую свирепым человеком с мечом. Все происходило наяву! Словно заметив Верити, он повернулся к ней и стал медленно опускать меч, намереваясь, по-видимому, снести ей голову. Он хочет ее убить!
 — Джонас!
 Ответа не последовало. Верити попыталась избавиться от кристалла, но вдруг почувствовала, что не может разжать пальцы, хотела сделать шаг назад, но у нее ничего не вышло — она буквально приросла к полу. Девушка, застыв в неподвижности, с ужасом смотрела, как на ее голову неумолимо опускается меч. Неужели она погибнет?! Она заперта в этом видении и теперь станет жертвой убийцы, который ждал этого момента четыреста лет! Верити была не в силах даже отвести взгляд.
 — Только тронь ее, и ты умрешь! — вдруг раздался голос Джонаса. — Она моя! — Он внезапно появился среди призрачной картины рядом с Верити. В руке он сжимал меч, абсолютно целый меч, а не ржавую рукоять. Зеленые змейки обвились вокруг другой его руки. Одним прыжком он очутился между Верити и неизвестным в меховом плаще.
 — Оставь ее, сукин сын! — хрипло крикнул Джонас. — Ты ждал меня. Это я проник в твою тайну! — Затем добавил что-то по-итальянски.
 Свирепого старика, похоже, совершенно не интересовал смысл сказанного. Продолжая хранить гробовое молчание, он повернулся к Джонасу и снова занес свой меч.
 Джонас нагнулся и отскочил в сторону. Клинок просвистел всего в нескольких дюймах от его головы. Джонас выпрямился и что было сил ударил противника мечом.
 Старик отступил назад, на лице его отразилось изумление. Он снова рассек воздух мечом. На этот раз Джонас не раздумывая кинулся вперед, прямо под меч и вонзил свой клинок в грудь старика. Тот открыл рот в безмолвном крике боли и ярости и повалился навзничь.
 Меч Джонаса сломался, и у него осталась только рукоять.
 Верити готова была закричать, но от страха у нее перехватило дыхание. Видение растаяло в воздухе.
 Зеленые щупальца, обвивавшие руку Джонаса, потянулись к его горлу.
 Верити видела, с какой жадностью они тянутся к нему, и вдруг поняла, что сейчас случится непоправимое. Энергия, которая в течение четырех столетий была заключена в этой сцене насилия, теперь вырвалась на свободу. А Джонас — прекрасный проводник энергии зла; через него кошмар прорвется в настоящее!
 Чувства и страсти, являясь причиной трагедии, разыгравшейся здесь четыреста лет назад, могут теперь через Джонаса хлынуть в сегодняшний день. Они захлестнут любимого с головой и сведут с ума или сделают убийцей. Такому риску он подвергал себя всякий раз, вступая в пределы временного коридора.
 Только Верити способна помочь ему выстоять в борьбе со злом, но ей ни разу не приходилось иметь дело с такими мощными щупальцами.
 Верити крепко зажала в кулаке красные серьги, сосредоточила на них все свое внимание, и ей удалось разжать вторую руку. Зеленый кристалл упал на пол. Вне себя от радости, Верити продолжала настраиваться на красные кристаллики своих сережек.
 Ощутив, что они разгораются все сильнее и сильнее, она прижала их к груди. Огненное сияние струилось сквозь ее крепко сжатые пальцы, мерцание становилось все интенсивнее.
 Верити сделала шаг к Джонасу, который опустился на колени, из последних сил борясь с зелеными щупальцами, что обвили его шею, словно пытаясь задушить. Лицо его превратилось в маску гнева и нечеловеческой муки. Он невидящим взглядом посмотрел на Верити.
 — Уходи отсюда, — хрипло выдавил он. — Уходи сейчас же! Запри дверь и не пытайся больше ее открыть.
 — Я тебя не оставлю.
 — Сделай это, Верити. Сделай ради меня, ради нашего ребенка, ради себя наконец. Ну же, я приказываю тебе!
 — Я люблю тебя, Джонас! Я тебя не оставлю.
 — Если ты любишь меня так же сильно, как я тебя, ты последуешь моему совету. Скорее, Верити! Ради Бога, скорее. Запри дверь и никому не рассказывай. Иди же! Прошу тебя, уходи. Мне не удастся долго продержаться. Как только щупальца меня одолеют, я брошусь на первого попавшегося и убью его. Ты поняла?
 — Нет, — прошептала она. — И понимать ничего не хочу.
 — Да ты что, до сих пор не догадалась?! Теперь я охраняю сокровище этого старика и убью всякого, кто вступит в эту комнату, включая и тебя.
 — Ты никогда не поднимешь на меня руку, я знаю, — тихо сказала Верити, опускаясь на колени рядом с ним.
 — Верити!
 — Держись за меня, Джонас. — Она протянула ему руку с зажатыми в ней сережками. Кристаллики лучились теплом. — Скорее!
 Он поднял на нее искаженное страданием лицо, глаза его горели адским огнем. Неимоверным усилием воли он заставил себя поднять свободную руку и прикоснуться к пылающим пальцам Верити.
 — Вот так, — прошептала она, чувствуя, как кристаллики постепенно перестраиваются на Джонаса. — Держись за меня, и я спасу тебя. Огонь сильнее, чем ледяная злоба, которую оставил после себя этот негодяй. Огонь вечен, он никогда не ослабевает и не стареет. Змейки явились из прошлого. Пусть там и остаются.
 Серьги раскалились, словно два уголька. Верити чувствовала, как яростно Джонас вцепился в ее крепко стиснутый кулак.
 Тепло струилось сквозь ее пальцы.
 Зеленые щупальца вокруг шеи любимого постепенно ослабили хватку. Верити мысленно приказала им вернуться к темной массе извивающихся у ног девушки гадин, они нехотя повиновались.
 Последняя змейка покинула Джонаса и присоединилась к кишащему клубку у ног Верити.
 Что-то стукнулось о каменный пол. Верити взглянула вниз и увидела, что это рукоять меча, которую Джонас использовал, чтобы вызвать видение.
 Временной коридор исчез как по мановению волшебной палочки, а с ним и зловещее зеленое мерцание. Огненный свет сережек Верити погас, и Джонас отпустил ее руку.
 Мрак окутал маленькую комнату, и только луч фонарика, все еще лежавшего на дне сундука, бросал на стены слабые отсветы.
 Верити вздохнула с облегчением. Темнота, пугавшая ее раньше, теперь радовала — по крайней мере это гораздо лучше, чем мертвенный зеленый свет.
 — Все кончилось, Джонас. Мы свободны.
 Ответа не последовало. Верити услышала, как что-то с глухим стуком упало на пол. Она кинулась к сундуку, отпихнула бездыханного Ярвуда и вытащила фонарик.
 Направив луч света на Джонаса, девушка увидела, что он без сознания лежит на каменном полу.




 Глава 18


 «Что-то пропало безвозвратно. Исчезло без следа. Сгорело в ядовитом зеленом огне».
 Джонас пытался гнать от себя отдаленные голоса, надо было сосредоточиться и понять, что же случилось, но голоса настойчиво продолжали его звать.
 Один, мужской, хриплый, звучал уверенно и спокойно, другой, женский, что-то упорно приказывал Джонасу. Джонас узнал его, и ему захотелось, чтобы обладательница этого голоса знала, что он ее слышит, просто сейчас здорово занят и не может ей ответить.
 Темнота все еще не отпускала его, и он тщетно пытался разобраться, в чем дело. Что-то важное покинуло Джонаса — что-то такое, что было частью его самого.
 — Джонас! Ты слышишь меня? Ну, скажи же что-нибудь, черт тебя побери! Отвечай, Джонас! Ты слышишь? Ты не можешь оставить меня одну. Я тебе этого не позволю! Сейчас же открой глаза и отвечай мне! Отвечай, упрямый дьявол!
 Услышав этот голос, Джонас мысленно улыбнулся: Верити, как обычно, на него за что-то злится. Его рыжеволосая диктаторша снова на троне — значит, все в порядке.
 Он загнал свою тревогу поглубже и, сделав над собой усилие, попытался поднять отяжелевшие веки. Ему хотелось взглянуть на Верити. Похоже, она в ярости.
 — Я же предупреждал тебя о морщинках, — произнес Джонас, медленно открывая глаза. Он словно говорил не своим голосом, а каким-то хриплым и грубым как с похмелья. И тут он увидел склонившуюся над ним Верити. На липе ее так забавно отражались противоречивые чувства, что Джонас не смог удержать усмешку. — Ты смотришь так, словно не знаешь, расцеловать меня или задушить. Что со мной было? Расскажи.
 — О, Джонас, я так за тебя перепугалась! — Ее прекрасные голубые глаза сияли от радости.
 — Я снова с тобой, малышка. Все будет хорошо. Верити упала ему на грудь и крепко обняла руками за шею.
 — Господи, как я волновалась! Мы все так переживали за тебя. Ты не приходил несколько часов в себя. Что с тобой?
 — Пустяки — не стоит об этом. — Ее щеки оказались мокрыми от слез. Джонас вдруг с удивлением понял, что она уже чуть ли не оплакивала его, когда он лежал здесь без чувств. Ее нежные груди коснулись его груди, и тут до него дошло, что он лежит на постели. Он обнял Верити одной рукой и погладил ее по голове. Взгляд его упал на ее рыжие кудряшки, и он сразу же вспомнил о другом огне. Кулак его непроизвольно сжался. — Верити, — хрипло позвал он.
 Она оторвала голову от его груди, улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой и отерла слезы.
 — Ты правда нисколько не пострадал? Он пристально вгляделся в ее встревоженное лицо:
 — Со мной все в порядке. А как ты?
 — Нормально, не считая того, что ты до смерти напугал меня. — Она присела на краешек кровати. — Если честно, Джонас, с твоей стороны весьма нелюбезно было так себя вести. Знаешь, как тяжело было тащить тебя через весь переход? Пришлось мне использовать простыню — только тогда удалось сдвинуть тебя с места. Простыня, естественно, никуда теперь не годится.
 — Ну конечно. — Он все смотрел и смотрел на нее, нисколько не пытаясь скрыть, как ему приятно слышать ее голосок.
 — А потом, убедившись, что ты жив, я снова вернулась в ту комнату и точно так же, на простыне, вытащила оттуда Престона. Он тоже был без сознания, а весил, наверное, целую тонну. У меня до сих пор плечи ноют. Я чувствую себя так, будто целую неделю таскала тяжести.
 — Ярвуд жив?! — Джонас ушам своим не верил.
 — Да, Оливер говорит, что он выживет. Ярвуд и бедняжка Мэгги сейчас в больнице. Даг отвез их на соседний остров пару часов назад. Он скоро вернется вместе с полицией. Ей здесь работы хватит.
 Джонас открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, но тут над ним склонилось еще одно знакомое лицо.
 — С возвращением, Куаррел, — произнес Оливер Крамп. — Мы уж не знали, что с тобой и делать. Даг предлагал отвезти тебя в больницу вместе с другими пострадавшими, но мы с Верити возражали.
 — Естественно, вряд ли доктор помог бы в этой ситуации! — с полным знанием дела заявила Верити. — И как бы мы ему объяснили, что с тобой? Поэтому тебя оставили здесь. Оливер все это время колдовал над своими кристаллами. — В ее руке сверкнул лимонно-желтый камешек.
 — Из рассказа Верити я понял, что причиной происшедшего в потайном коридоре явились кристаллы, — пояснил Оливер. — Возможно, проявился какой-то побочный эффект настройки. Верити не смогла мне толком объяснить, что же в действительности стряслось, но я пришел к выводу, что только другой кристалл сможет нейтрализовать это отрицательное воздействие. Но попробуй-ка растолкуй это тупицам из реанимации!
 — Да они тут же упекли бы вас с Верити в психушку и, не медля ни секунды, принялись бы колоть меня иголками. — Джонас со стоном потер виски. Голова раскалывалась от боли, но он, видимо, еще хорошо отделался, принимая во внимание все услышанное. — Спасибо, что оставили меня здесь. Терпеть не могу больницы — там полно всякой заразы! Каждый раз, попадая туда, рискуешь что-нибудь подхватить.
 Брови Верити сошлись на переносице.
 — Ты и правда неплохо себя чувствуешь? Он улыбнулся ей вымученной улыбкой, давая понять, что предпочитает скрывать свои страдания.
 — Голова немного болит, вот и все.
 — Ах, бедный мой Джонас. — Верити наклонилась и стала осторожно массировать ему виски.
 Она так приятно пахла — Джонас уловил нежный аромат ее кожи. Он глубоко вздохнул:
 — Как чувствует себя Мэгги?
 — На катере она пришла в себя, — пояснил Крамп. — Кстати, Элисса тоже вскоре поправится. Она очнулась прошлой ночью и вспомнила, кто столкнул ее со скалы.
 — Представляешь, Джонас, это была Мэгги! — воскликнула Верити.
 — Мэгги?! — Джонас остолбенел от удивления. Но, вспомнив кое-что, понимающе заметил:
 — Наверное, потому, что Уорвики собирались продать виллу?
 Верити кивнула:
 — Ее очень расстроило решение Дага. Мэгги считала виллу своим домом и полагала, что имеет право оставаться здесь до конца своих дней. Вчера она пошла вслед за Элиссой к утесу, чтобы упросить мисс Солнышко отговорить Дага от этого решения, но у Элиссы не было настроения для подобных разговоров. Они повздорили, и Мэгги в запальчивости толкнула Элиссу. Та покачнулась и, потеряв равновесие, упала с обрыва. Мэгги в ужасе ринулась домой.
 — Мэгги знала об истинном назначении зеленого кристалла, который носила на цепочке? — спросил Джонас.
 — Она знала, что Хейзелхерст очень дорожил им, поэтому он навевал ей сентиментальные воспоминания, но она и не подозревала, что это ключ к сокровищам. Впрочем, она и не верила, что клад существует, — ответил Крамп. — Она участвовала во всех начинаниях Хейзелхерста, потому что любила его, но воспринимала поиск сокровищ только лишь за хобби старого чудака.
 — Вероятно, Хейзелхерст решил, что на цепочке у Мэгги кристалл будет в целости и сохранности. Никому ведь и в голову не придет обыскивать старую экономку, — предположила Верити.
 Джонас согласно кивнул и поморщился от ноющей боли в висках.
 — Спенсер оказался тем самым студентом, который втерся в доверие к Хейзелхерсту пару лет назад. Когда Дигби понял, что Слэйд не ученый, а всего лишь азартный кладоискатель, он вышвырнул его вон, но от Спенсера было не так-то просто отделаться. Он несколько раз тайком проникал на виллу. Однажды ночью он выследил, как Хейзелхерст прошел в потайной переход, и отправился вслед за ним к сокровищнице. Они подрались, Спенсер настиг Хейзелхерста у самой двери в спальню и прикончил его кинжалом, который подобрал в потайной комнате. Затем Слэйд забрал с собой все, что осталось от сокровищ, а точнее — один лишь рубиновый перстень, и поспешил скрыться. Но на пороге, наверное, вспомнил о дневнике Дигби и вырвал оттуда последние несколько страниц, в которых, возможно, речь шла о нем и о переходе.
 — Но там, в темноте, он оставил труп, — заметил Крамп. — Я знал Спенсера и раньше и могу сказать, что он всегда был немного не в себе, но после убийства Хейзелхерста стал совсем невменяем. Последние два года он постепенно сходил с ума, превращаясь в наркомана и параноика. Его преследовал страх разоблачения, и это занимало все его мысли.
 Тут заговорила Верити:
 — Слэйд никому не сказал о трагедии, разыгравшейся на вилле. Он постарался стать членом кружка Престона Ярвуда, чтобы познакомиться с Элиссой. Когда же узнал, что Уорвики собираются нанять специалиста для детального обследования виллы, то решил, что должен поехать вместе с ними и проследить, чтобы никто не узнал правду о кончине Дигби. Это с ним я столкнулась тогда ночью у входа в наш коттедж в Секуенс-Спрингс. Он пытался собрать сведения о тебе.
 — За два года он полностью ополоумел, — продолжал Крамп. — Слэйд до смерти боялся, что ты узнаешь, кто он такой. Поэтому два дня назад, когда вы с Верити отправились на соседний остров, он последовал за вами, чтобы узнать, к какому выводу вы пришли относительно всего происшедшего на вилле. Он проследил, в какой гостинице вы остановились, и подкараулил Верити у двери в ванную.
 — Мерзавец, — пробормотал Джонас. — Что он собирался сделать?
 — Не знаю, были ли у него какие-то планы на сей счет, — с расстановкой вымолвил Крамп. — Скорее всего он решил ее просто попугать. Видимо, думал, что от страха вы прекратите поиски клада и уедете отсюда, порвав контракт с Уорвиком.
 — На это же надеялась и Мэгги Фрэмптон, когда закрыла за нами дверь в потайной переход в первую ночь нашего пребывания на вилле, — возбужденно подхватила Верити. — Она хотела нас просто попугать. Утром она бы непременно ее открыла и выпустила нас. Потому-то она так удивилась, когда на следующее утро встретила нас на кухне, — она ведь еще не успела открыть дверь!
 Джонас в полном изумлении уставился на нее:
 — Так это Мэгги нас заперла? Она знала о потайном переходе?
 — Ну конечно. Правда, она ни разу туда не ходила, потому что боялась.
 — Значит, она не видела полуистлевшие останки Дигби, — заключил Джонас.
 — Единственный же вход в потайной туннель, который был известен Слэйду, находился в камере пыток, — продолжала Верити. — В ту ночь, когда он убил Дигби, Спенсер так и не понял, что тот пытался спастись через другой выход. Вот почему, заперев нас с Мэгги в переходе, он был уверен, что нам ни за что не выбраться.
 — В какую же грязную историю мы угодили, — заключил Джонас.
 — Но теперь-то благодаря тебе дело несколько прояснилось, — заметил Крамп. — С вашего позволения я пойду и поищу что-нибудь от головной боли. — С этими словами он скрылся за дверью.
 Джонасу не хотелось двигаться — ему приятно было так лежать и чувствовать, как нежные пальчики Верити гладят его по голове, снимая боль и напряжение в висках, но у него накопилось слишком много вопросов, на которые следовало как можно скорее получить ответ.
 — Что будет со Спенсером?
 — Даг отвез его на остров вместе с остальными. Джонас глубоко вздохнул и поймал ее руку.
 — Из-за меня тебя чуть не убили.
 — Это еще вопрос, — возразила она с лукавой улыбкой. — Можно сказать, я тоже чуть не убила тебя. Это ведь я настояла на том, чтобы ты заключил этот контракт, или ты забыл?
 Он пропустил ее слова мимо ушей.
 — Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы, наверное, умер от горя. Боже мой, Верити, когда я думаю, какой опасности ты подвергалась по моей вине, внутри у меня все холодеет. — Он слегка покачал головой. — Не надо было тебе оставаться в той комнате после того, как я приказал тебе уходить. Не надо было так рисковать.
 Она нежно обхватила его голову руками.
 — Дурачок ты мой! Как я же могла тебя бросить на произвол судьбы? И ты на моем месте тоже ни за что бы меня не оставил. Теперь-то хоть ты понял?
 Джонас на мгновение прикрыл глаза. Она, конечно же, права. Ни один из них не бросил бы другого в беде. Глупо сердиться на нее за то, что она так рисковала собой ради его спасения.
 — Скажи, тебе удалось настроить твои красные серьги?
 — Да. Не спрашивай, как это получилось. Я и сама толком не знаю.
 — Помню, вдруг вспыхнул огонь и я последовал за ним. — Джонас беспокойно заворочался на подушке, пытаясь вспомнить, как ему удалось вырваться из объятий зловещего холода. — Знаешь, он ведь почти добрался до нас.
 — Кто? Этот злобный старик из временного коридора? — Верити вздрогнула.
 — Его звали Джованни Марино. Я узнал это, когда схватил одно из щупалец с отрицательной энергией.
 — Так что же, во имя всего святого, там произошло, Джонас? Он и вправду ожил, да?
 Джонас покачал головой, снова поморщившись от боли:
 — Нет. Мы имели дело лишь с изображением, а не настоящим человеком. Но этот образ был создан гением, который обладал теми же мистическими способностями, что и я. Да, Верити, его мастерство потрясает. Я и в подметки не гожусь этому проклятому негодяю Марино! Он в тысячу раз лучше меня знал все особенности и тайны временного коридора.
 — Может быть, потому, что был намного старше тебя, — заметила Верити. — У него было больше времени, чтобы научиться управлять своими способностями. Когда тебе будет столько же лет, сколько было ему, может, и ты достигнешь такого же совершенства.
 Джонас слабо улыбнулся. Верити всегда готова его подбодрить — он мог рассчитывать на ее поддержку.
 — Не знаю, не знаю. Марино понял, как возникают видения. Он рассматривал все эти процессы с научной точки зрения.
 — Помнишь, мы видели у него на столе книги по математике и астрологии? Может, ему удалось открыть физические законы, которым подчиняются процессы во временном коридоре?
 — Наверное, зря я стал специализироваться по истории Возрождения, — усмехнувшись, признался Джонас. — Лучше бы я серьезно занялся науками. Меня всегда предупреждали, что гуманитарный диплом ценится значительно меньше.
 Верити не удостоила вниманием его последнее замечание.
 — Значит, этот плут Марино имел кое-какие представления о законах, действующих во временном туннеле. Что же дальше?
 — А дальше все просто. Мне удалось понять, что происходило после того, как картина пришла в движение. Марине нашел способ создать видение, которое таило бы в себе угрозу, и поместил его во временной коридор. Он просто выбрал подходящую картину из жизни и остановил ее во времени.
 Верити распахнула глаза от удивления:
 — Что ж, это впечатляет.
 — Да, так оно и есть. Очевидно, когда Марино создавал видение, которое мы с тобой наблюдали, он умудрился так же оставить в нем намек на угрозу — своеобразное предупреждение об опасности. Ему, видно, хотелось отпугнуть других путешественников по временному коридору от своего изображения, охраняющего сокровища.
 — Я помню, ты говорил, что, впервые узрев видение, почувствовал угрозу, исходящую от него.
 — Именно так все и было. Но, будучи безрассудным и упрямым олухом, я игнорировал это предупреждение. — Джонас скривился: все из-за его самонадеянности — он мечтал проникнуть в тайну застывшей сцены с той самой минуты, как увидел ее.
 — Ты ни в чем не виноват, Джонас. Перестань терзаться! — Верити слегка встряхнула его.
 Глухой стон вырвался из груди Джонаса — ему резко ударило в виски.
 — Ах, Боже мой! — воскликнула Верити. — Я сделала тебе больно?
 Он выдавил из себя слабую улыбку:
 — Ничего, я вполне заслужил.
 — Прости, я не хотела. — Она вновь стала растирать ему виски. — Итак, Марино оставил свое изображение как предостережение для тех, кто обладал его талантом. Как же это согласуется с тем, что нам известно?
 — Позже он и сам хотел подключиться к изображению. Нужно было сделать так, чтобы он мог в любое время получить свои сокровища. Зеленый кристалл срабатывал как ключ: Марино настроил его так, чтобы тот открывал доступ к видению.
 — Но зачем такие сложности?!
 — Марино на некоторое время должен был покинуть город в связи с тем, что, оскорбив какого-то знатного синьора, ему ничего больше не оставалось, как только переждать опасность. Он предполагал, что скоро вернется и заберет свои драгоценности.
 — Ты хочешь сказать, что сокровища тоже заперты во временном коридоре?
 — Они все время там находились. Мы их видели, когда разглядывали картину.
 — О чем ты говоришь? Мы с тобой видели груды золота и драгоценных камней, — напомнила ему Верити, — но теперь сундук пуст.
 — Марино не заботился о сохранности золота и драгоценностей. Для него важнее всего были секреты временного коридора. Он записал их на листе бумаги и тоже поместил в изображение.
 — Так это тот самый лист бумаги, который он показал нам, когда изображение пришло в действие! — воскликнула Верити. — Именно! Формулы и заметки, нанесенные на этот лист бумаги, и есть настоящее сокровище. Наверное, он не хотел оставлять свои записи на вилле. Взять их с собой он тоже не мог: вдруг его бы обыскали или ограбили по дороге из города?
 — И потому он оставил здесь «фотоснимок» своих трудов. — Глаза Верити заблестели от возбуждения. — Здорово придумано! И подключиться к нему можно только с помощью кристалла.
 — Не совсем так. — Джонас нахмурился, вспоминая все то, по узнал, пока был в плену у зеленых щупалец. — Кристалл «запускал» изображение, как бы начинал прокручивать пленку. Но чтобы самому подключиться к видению, требовался совсем другой ключ. Тот самый, которым я всегда пользовался в своих путешествиях во времени.
 — Предмет, связанный с убийством, — задумчиво проговорила Верити. — Ну да, конечно. Надо же было оставить в реальном времени что-то такое, что имело бы отношение к сцене жестокости, заключенной в видении. Это рукоять меча?
 — Нет. Марино предполагал, что таким предметом станет стилет, — почти прошептал Джонас. — Старик собирался кого-нибудь убить этим кинжалом, а потом использовать клинок как ключ к видению, с помощью которого он проникнет внутрь изображения, где он спрятал свой драгоценный лист с заметками.
 — Он планировал убийство?! — ошеломленно ахнула Верити. — Он создал изображение и потом совершил преступление, чтобы замкнуть видение в пределах временного туннеля?
 — Только таким путем удалось бы достичь этого.
 — Но кого же он собирался убить? Джонас плотно сжал губы.
 — Того, кто был посвящен в его секреты. Таким образом он сберег бы свою тайну.
 — Интересно, кто еще знал о его исследованиях? Джонас пристально посмотрел на Верити.
 — Попробуй догадаться. Ну кто еще мог знать о его исследованиях временного коридора? Глаза Верити распахнулись еще шире.
 — Тот, кто был его якорем, его пристанью, — прошептала она. — Тот, кто удерживал щупальца, когда он входил во временной туннель. О, Боже правый!
 Джонас хмуро кивнул:
 — Точно. Но тут Марино просчитался: ему не суждено было пустить в ход свой стилет и убить ее.
 — Так это была женщина?
 — Угу. Хорошенькая молодая супруга одного местного аристократа, некая Изабелла. Когда Марино узнал, что она способна стать его якорем, он соблазнил ее, чтобы привязать к себе.
 — Изабелла, — тихо повторила Верити.
 — В ту ночь Марино ждал ее в своей комнате, намереваясь замкнуть изображение через убийство. Он послал за ней, и она, как всегда, пришла к нему. Но в этот раз она явилась не одна. Муж, который давно уже подозревал ее в измене — хотя бедняга и не предполагал, как далеко зашла жена в своем увлечении, — следовал за ней по пятам. Он почти сразу же влетел в комнату. Увидев его, старик за столом схватился за меч: как и все итальянские синьоры, Марино неплохо владел оружием.
 — Но муж Изабеллы тем не менее его убил? Джонас мрачно кивнул:
 — И сделал это с превеликим удовольствием. Маттео тоже умел обращаться с мечом да к тому же был моложе и проворнее Марино. В конце концов именно смерть самого Марино заморозила видение во временном коридоре. Сломанная рукоять меча, оставшаяся за его пределами, стала ключом к изображению, хотя теперь его некому было использовать.
 — Джонас, я не могу поверить, что это была всего лишь призрачная иллюзия.
 — Говорю тебе, Джованни Марино был настоящим гением! Он сделал изображение настолько правдоподобным, что, когда оно пришло в действие, нам с тобой показалось, что мы тоже стали его частью. Ты стала Изабеллой, а я — ее ревнивым супругом, Маттео.
 — И все равно мне кажется, дело не только в этом, — настаивала Верити.
 Джонас понимающе улыбнулся:
 — Возможно, для нас эта сцена выглядела столь реальной потому, что наши характеры идеально вписались в характеры действующих лиц сей трагедии. Ты знала, что значит быть якорем для человека, путешествующего по временному туннелю, а я успел на своей шкуре убедиться, что такое слепая ревность. Ни с кем на свете я бы так не желал расправиться, как с человеком, который попытался бы отобрать тебя у меня. — Руки Джонаса сами собой сжались в кулаки.
 Верити нежно провела по его побелевшим пальцам:
 — Успокойся, Джонас. Все позади. Он глубоко вздохнул, и волнение, охватившее его, несколько ослабло.
 — Ну вот, я рассказал тебе все, что мне известно. А теперь ты поведай мне, что гам у тебя произошло с кристаллами.
 — Я и сама этого толком не понимаю, — честно призналась Верити. — Помню, я чувствовала, как зеленый кристалл в моей руке настраивается на тот, что заключен в застывшей картине.
 — Держу пари, что это один из тех самых секретов, что Марино желал сохранить в тайне — как правильно настраивать кристалл, превращая его в ключ к видению. — Дьявол, он дорого бы дал, чтобы выведать эти секреты. Теперь, когда ему известно об этом видении все, он сможет подключиться к изображению без всякого риска для себя и Верити. И у него будет время прочитать этот манускрипт.
 — Когда ты схватил одну из змеек, я тотчас попробовала настроиться на свои красные кристаллы, поскольку мне показалось, что они несут в себе положительную энергию. — Верити задумчиво покачала головой. — Я чувствовала, что смогу правильно использовать их силу. Подобной уверенности в отношении зеленого кристалла у меня никогда не было. Его энергия таит в себе опасность, Джонас.
 — Так ты использовала красные кристаллы, чтобы вытащить меня из щупалец? — Джонас пытливо вглядывался в ее лицо. — Эти чертовы змейки чуть не придушили меня на сей раз! Сильные, как никогда. Я ухватился за них, потому что в какой-то момент мне почудилось, что все это происходит в действительности; я решил, что тебе угрожает смертельная опасность. Ярость Маттео передалась мне, и на мгновение я полностью отождествился с ним.
 — И все же думаю, что именно тебе мы обязаны своим спасением. Схватка была настоящей, Джонас. Я убеждена, что мы в самом деле стали действующими лицами изображения. Но когда оно пропало, ты так и не избавился от щупалец.
 — Слишком уж сильные и цепкие они были — возможно, потому, что само видение таило в себе очень мощный заряд энергии. Наверное, я стал бы ходячей тенью Маттео, впрочем, я превратился бы в него не полностью. Во временном коридоре остался бы другой «я», тот самый, который был ос — , леплен ревностью и не мог думать ни о чем, кроме мщения и убийства. Я боялся, что ты станешь моей жертвой, как Изабелла, возможно, стала жертвой Маттео. Джованни Марино, таким образом, отомстил бы за себя.
 — Маттео убил свою жену после того, как прикончил Марино?! — изумленно спросила Верити.
 — Точно не знаю, — ответил Джонас. — Для нас эта история заканчивается со смертью Марино. Просто мне показалось, что Маттео разозлился на свою жену еще сильнее, чем на ее соблазнителя.
 Верити выпрямилась.
 — Не думаю, что он убил ее, — заявила она, подумав с минуту. — Хочется верить, что после смерти Марино он пришел в себя и понял, что его жена была всего лишь невинной жертвой злодея. Они С Изабеллой закрыли дверь в тайник, вернулись к себе домой и зажили спокойно и счастливо.
 Джонас снисходительно усмехнулся:
 — Прямо как в сказочке с хорошим концом!
 — По-твоему, так не бывает, Куаррел? — послышался в двери голос Крампа. — Люди в эпоху Возрождения были мстительны и злопамятны, так?
 Джонас резко повернул голову на подушке, и виски его снова пронзила острая боль.
 — Я не слышал, как ты вошел, — сердито сказал он. — И давно ты тут подслушиваешь?
 — Да уж давненько. — Оливер ободряюще улыбнулся. — Но тебе нечего беспокоиться. Я не собираюсь ничего рассказывать ни Уорвикам, ни кому бы то ни было еще. Я и сам-то ничего толком не понял. — Он подошел к кровати и протянул Джонасу две белые таблетки. — Вот, возьми. Это тебе поможет.
 Джонас подозрительно взглянул на лекарство:
 — Что это? Опять какие-то колдовские травки?
 — Да, можно сказать и так. Это аспирин. — Он протянул Джонасу стакан с водой.
 Джонас, стараясь не делать резких движений, с трудом сел в постели, взял стакан и запил таблетки.
 — Ты очень меня обяжешь, если будешь держать язык за зубами.
 — Обещаю, — спокойно заверил его Оливер. — Кто, кроме настоящего экстрасенса, мне поверит? А их не так уж и много в округе. Ты первый, кого я встретил. — Он слегка усмехнулся. — Так, значит, Элисса с Ярвудом не обманывались на твой счет? Ты и в самом деле обладаешь потрясающе редкостным даром?
 — Да, что-то вроде того, — холодно процедил Джонас.
 — О, у него очень необычные способности! — с жаром подхватила Верити. — Он может вызывать сцены из прошлого, когда касается предметов, принимавших участие в этих событиях. К несчастью, дар его ограничен. Джонас настроен только на события, в которых присутствует жестокость.
 У Джонаса вырвался стон отчаяния.
 — Верити, хватит уже распространяться на эту тему.
 — Однако, — как ни в чем не бывало продолжала Верити, — его талант дает ему возможность с , достаточной степенью точности определять подлинность предметов старины, даже если они и не связаны с убийствами. Джонас не может вызывать видения, прикасаясь к стулу или драгоценным камням, но может точно определить, когда они изготовлены. Одного этого вполне достаточно, чтобы узнать, подделка это или подлинник.
 — Сомневаюсь, что Крампу все это интересно, Верити.
 — Я всегда говорила Джонасу, что ему следует реализовать себя, работая историческим экспертом. Вот почему я уговорила его согласиться на предложение Уорвиков. Не правда ли, Оливер, это была замечательная идея?
 — Да, если бы вы не подвергались такому риску, — резко отозвался Оливер.
 Джонас обменялся с ним многозначительным взглядом:
 — Благодарю за мудрые слова. Я совершенно с тобой согласен.
 Верити уставилась на него в полном замешательстве:
 — Постой-постой. То, что произошло, было чистой случайностью. Считай, что это авария, как на производстве, вот и все. Таких неудачных совпадений — одно на триллион.
 — Что-то подсказывает мне, что ты не в ладах с математикой, — ядовито заметил Джонас.
 — В следующий раз мы будем осторожнее, — поспешно добавила Верити. — Кстати, первый наш контракт завершился довольно удачно. Даг получит заключение об исторической ценности виллы, а Элисса узнает кое-что о легендарном сокровище. Мы можем показать им скрытый коридор, потайную комнату и сундук. Думаю, это удовлетворит наших клиентов. — Тут она прищурилась и добавила:
 — Конечно, куда интереснее было бы найти больше, чем просто пустой сундук. Вот бы в сундуке оказалась груда золотых флорентийских монет! Было бы здорово! Репутация Джонаса как эксперта от этого только упрочилась бы. И не избежать ему очередной публикации в солидном журнале…
 — Обойдусь как-нибудь и без публикации, — проворчал Джонас, садясь в кровати.
 — Да, ты и впрямь проживешь без славы, — сказал Крамп, улыбаясь своей редкой и удивительно теплой улыбкой.
 — Теперь, когда мне предстоит стать отцом, я десять раз подумаю, прежде чем соглашусь участвовать в таком рискованном предприятии, — с самодовольным видом заявил Джонас.
 Верити сердито уставилась на мужчин.
 — У меня складывается такое впечатление, что профессиональная карьера Джонаса на этом закончилась.
 — Смирись с неизбежным, любовь моя. Я рожден, чтобы мыть тарелки в твоем кафе. Да и, кроме того, мне отныне предстоит обучиться еще одной профессии: из меня получится отличный папаша.
 Верити улыбнулась одними уголками губ, глаза ее потеплели.
 — Ты так думаешь?
 — У меня к этому такой же талант, как и к профессии супруга. Я это чувствую.
 — Похоже, придется раскошелиться на свадебный наряд, — задумчиво промолвила Верити. — Традиции надо уважать.
 — Лучше бы нам поспешить, — ласково заметил Джонас и смерил взглядом ее все еще стройную фигуру. — Скоро ты так растолстеешь, что не влезешь ни в какое свадебное платье.
 В ответ Верити, не раздумывая ни секунды, запустила в него подушкой.
 Лежа в занавешенной пологом постели, Верити тихо прислушивалась к тому, как рядом ворочается с боку на бок Джонас. За прошедшие два часа он ни разу не сомкнул глаз. Во время любовных игр он был нежен и настойчив, словно хотел убедить себя, что ничего не изменилось. Но заснуть после этого ему не удалось.
 Верити снова закрыла глаза и только-только задремала, как скрип постели разбудил ее. Терпению девушки пришел конец — с нее довольно, она должна знать, что его тревожит. Верити откинула одеяло и села, навалившись на подушку.
 — Джонас, не притворяйся, что спишь, — мягко вымолвила она. — Скажи мне, что случилось.
 Несколько секунд он лежал неподвижно, потом перевернулся на спину. Глаза его загадочно поблескивали в темноте.
 — Я хочу еще раз взглянуть на манускрипт, запечатленный в том проклятом видении, — признался он наконец.
 Верити тяжело вздохнула:
 — Я так и знала.
 На некоторое время между ними воцарилось молчание, потом Джонас продолжил:
 — Правда, я не уверен, что нам удастся не подвергать себя опасности, как в прошлый раз.
 — Теперь-то мы знаем, что нас ждет. Я снова возьму с собой красные серьги и чуть что — воспользуюсь ими. Если ты не будешь прикасаться к змейкам, с нами ничего не случится.
 — Не стоит тебе так рисковать.
 — Без меня тебе не обойтись, — спокойно возразила она. — Щупальца переполнят тебя отрицательной энергией. — Она решительно отбросила одеяло. — Глупо останавливаться на полпути. Надо пройти весь путь до конца. — Она задумчиво закусила губу. — На сей раз не стоит забывать, что мы имеем дело с изображением и не являемся его частью. Я знаю, что для этого нужно сделать! Я брошу на пол зеленый кристалл, как только призрачная картина придет в движение. Кроме того, буду с помощью сережек держать ситуацию под контролем.
 — Потребуется довольно много времени, — сказал Джонас, садясь на постели. — Манускрипт написан на латыни, да к тому же буквы соответствуют графике, принятой в шестнадцатом веке. Мне придется подойти поближе, чтобы получше разглядеть манускрипт, но дело в том, что вблизи призрак становится очень активным. Нас снова могут отвлечь детали ожившего изображения, и мы опять попадем в ловушку, решив, что все происходит на самом деле. — Он взъерошил волосы. — Черт возьми, я ничего не могу сказать точно, Верити. Я не имею права подвергать тебя такому риску. Да и самому мне не следует этого делать.
 Верити села на край кровати.
 — Но ты теперь ночами спать не будешь, пока не прочитаешь этот манускрипт. Иначе ты просто спятишь, Джонас. Так что у нас нет выбора.
 Джонас покачал головой:
 — Я не вправе подвергать тебя опасности. Верити поднялась и посмотрела на него в упор.
 — Мы должны это сделать, Джонас. Речь идет о твоем необычном таланте. Чем больше ты узнаешь о том, как его контролировать, тем больше извлечешь пользы. Кто знает, с чем придется столкнуться во временном коридоре в следующий раз? Все получится, я уверена. — Она взяла с тумбочки красные сережки. — Зеленый кристалл остался в потайной комнате. В суматохе все про него забыли. — Она сунула ноги в туфли и шагнула к гобелену на стене.
 — Верити, вернись! — хрипло приказал ей Джонас, резко вскакивая с кровати. — Я сказал, не ходи.
 Но Верити уже нащупала тайный механизм. Тяжелая каменная дверь скрипнула и медленно отворилась. Верити подхватила фонарик и с вызывающей улыбкой взглянула на Джонаса.
 — Ты ведь не пустишь меня одну в этот мрачный переход?
 — Господи, Верити, до чего же ты упрямая! — пробурчал Джонас, натягивая джинсы.
 Она знала, что он не будет ее отговаривать. Они должны закончить то, что начали. Джонас ни за что не успокоится, поскольку эта тайна имеет отношение к его загадочному дару. Чем скорее ему удастся понять природу своего таланта, тем лучше для них обоих, говорила себе Верити, вступая под мрачные своды перехода.
 Джонас вошел вслед за ней и слегка коснулся ее плеча.
 — Я люблю тебя, Верити.
 — Здорово! — Она передала ему фонарик. — Я тоже тебя люблю.
 — Я знаю. Иначе бы ты ни за что не согласилась еще раз посетить это ужасное место. Хорошо хоть останки Дигби уже убрали. Вот, держи. — Он сунул ей в руки записную книжку и карандаш. — Я возьму фонарик.
 Дверь в тайник была открыта. Верити не стала запирать ее после того, как вытащила оттуда Джонаса и Престона.
 — Вот и зеленый кристалл! — воскликнула Верити, когда луч фонарика скользнул по полу. — А вот и рукоять меча. Ты готов?
 — Готов. Держись сзади, когда мы войдем во временной туннель. В прошлый раз мы слишком близко подошли к видению. Вот почему нам оно показалось таким реальным.
 — Тебе придется подойти поближе, чтобы прочитать записи, и нам, может быть, придется не раз прокрутить эту сцену. Ты будешь читать мне вслух, а я — записывать в блокнот.
 — Но если я отдам приказ отступать, ты должна будешь беспрекословно повиноваться.
 — Хорошо, обещаю, — заверила она, подняв с пола зеленый кристалл. — Странно, он больше не вибрирует, как раньше. И сережки по-прежнему холодные.
 — Посмотрим, к чему это приведет. Ну, держись — я начинаю. — Джонас наклонился и подобрал обломок меча.
 Но ничего не изменилось.
 Верити в ожидании напряглась, но секунды шли за секундами, а стены комнаты и не собирались искажаться.
 — Джонас!
 Он не ответил. В свете фонарика она увидела его резко очерченный профиль. Он повернулся к ней, и глаза его сверкнули желтым огнем.
 — Джонас, что случилось? — прошептала она.
 — Он пропал! — Голос его был хриплым от отчаяния.
 — О чем ты?
 — Мой дар, он исчез без следа. Я пуст внутри, я больше не чувствую вибраций!.. То, что случилось здесь сегодня, погубило мой талант.




 Глава 19


 Неделю спустя после их возвращения в Секуенс-Спрингс Верити вдруг впала в отчаяние. Все переменилось в их с Джонасом отношениях: они не говорили больше ни о свадьбе, ни о будущем их малыша. Между ними не было больше ни ссор, ни радостных примирений, ни страстных ночей. Не то чтобы Джонас не прикасался к ней в постели, нет. Просто его поведение претерпело существенные изменения.
 Верити чувствовала в нем боль отчаяния, которая заменила былую страсть. Казалось, его что-то гнетет, но она никак не могла понять причину его уныния.
 Конечно, исчезновение таланта явилось для него тяжелым ударом. Верити старалась делать вид, будто ничего не произошло и его дар скоро снова к нему вернется, но Джонас убедил себя, что тот исчез навсегда, и Верити втайне подозревала, что он прав.
 Но если Джонас потерял свои потрясающие способности, то как это отразится па ее судьбе?
 Ее беспокоило, что Джонас все сильнее отгораживается от нее стеной молчания. Возможно, ему просто нужно некоторое время побыть наедине с самим собой, успокаивала она себя. Талант любимого занимал важное место в его жизни с тех пор, как он стал взрослым, и постепенно превратился в часть его самого. И потерять этот дар было для Джонаса все равно что потерять ногу или руку или одно из пяти чувств. Верити старалась войти в его положение и быть снисходительнее. Она окружила его заботой и вниманием.
 И не торопила его с отчетом для Уорвика, не предлагала больше написать статью для какого-нибудь исторического журнала. Она даже постаралась на время забыть о своих планах насчет его публикации об оружии эпохи Возрождения в журнал «Нэшнл джиогрэфик». А о том, чтобы продолжить карьеру историка-консультанта, не могло быть и речи.
 Но чем предупредительнее она себя вела по отношению к нему, тем сильнее чувствовалось отчуждение Джонаса. Это был какой-то заколдованный круг. Верити запутывалась все больше и больше, и ее былые страхи вновь стали к ней возвращаться. Она была почти уверена, что Джонас вскоре ее покинет. И на этот раз навсегда.
 Главное, что она больше не нужна Джонасу в том качестве, в котором пребывала до недавнего времени. Она больше не являлась его якорем, а была просто любовницей и матерью его ребенка — ребенка, которого он не ждал и о котором не мечтал.
 К несчастью, в середине зимы дело в кафе «У нас без мяса» совсем застопорилось, и у Верити было полно времени для мрачных размышлений.
 — Так когда же ваша свадьба? — спросила ее Лаура Гризвальд в конце недели. Подруги после рабочего дня принимали лечебные ванны в минеральной здравнице. В ванне булькала кристально чистая вода, над грязелечебницей валил пар.
 — Я не уверена, что она вообще состоится, — еле слышно ответила Верити.
 — Ты хочешь сказать, что вы до сих пор не обсуждали этот вопрос? — сказала Лаура, недоверчиво приподняв брови. — А я-то думала, что, когда вы вернетесь из поездки на виллу, уже все будет решено.
 — А все и так решено.
 Лаура подалась вперед, тревожно вглядываясь в понурое лицо Верити.
 — Верити, неужели Джонас отказался на тебе жениться? Он не хочет, чтобы у вас был ребенок?
 — Я не знаю, чего хочет Джонас, — сказала Верити, выходя из ванны и заворачиваясь в полотенце. — По-моему, он и сам этого не знает.
 — Просто не верится! Мне казалось, у вас все сложится как нельзя лучше.
 — Когда мужчинам позволяешь слишком многое, они начинают вести себя довольно странно, — отрезала Верити. — И Джонас не исключение. — Она отвернулась, чтобы Лаура не заметила слезы у нее на глазах, и вошла в кабинку для переодевания.
 Верити натянула джинсы и желтую хлопчатобумажную рубашку и поспешила в бар у бассейна. Джонас, наверное, уже ждет ее. Он по-прежнему встречал и провожал ее вечером, когда ей хотелось подольше понежиться в бассейне, запрещал ходить одной по скользкой дорожке от курорта к их коттеджу.
 Войдя в бар, Верити сразу же увидела Джонаса. Он с небрежной грацией сидел за стойкой, допивая виски. И он был не один.
 — Папочка, ты вернулся! — С радостным воплем Верити бросилась к отцу. — Когда ты приехал? Эмерсон резко развернулся на круглом стуле и заключил дочь в объятия.
 — Час назад. Джонас в ожидании твоего появления молча надирался в гордом одиночестве, вот я и решил составить ему компанию.
 Верити сделала вид, что не замечает Джонаса, который, казалось, все свое внимание сосредоточил на бокале с виски. Она радостно улыбалась отцу.
 — Джонас уже сообщил тебе новость?
 — Какую новость?
 Джонас застыл от неожиданности. Он бросил на Верити угрожающий взгляд, но она не обратила на это никакого внимания.
 — Я беременна, — потупившись, заявила она. Эмерсон Эймс вскочил с места, издал радостный клич, обнял дочь за талию и закружил ее по комнате. Посетители, сидевшие за соседним столиком, испуганно шарахнулись в сторону.
 — Ты беременна?! Значит, скоро у меня будет внук? Да благословит тебя Господь, моя ненаглядная рыжеволосая дочурка! Какого черта ты молчала все это время? Налей-ка мне еще, Клемент. Да не скупись, возьми большой бокал. Налей и всем остальным тоже. — Эмерсон кивнул в сторону немногочисленных посетителей бара. — Это за мой счет, ребята. Выпейте за здоровье моей дочери. Я скоро стану дедушкой. — Все засмеялись, захлопали в ладоши. Эмерсон обнял дочь за плечи и крепко прижал к себе, широко улыбаясь Джонасу. — Ну, когда же свадьба? Мне надо купить новый костюм ради такого случая.
 Джонас сел вполоборота, оперся рукой о стойку бара и, прищурившись, посмотрел на Верити.
 — Кто это тут говорит про свадьбу? Радость на лице Эмерсона в мгновение ока сменил гнев. Отец выпустил Верити из своих объятий.
 — Что ты болтаешь? Верити говорит, что беременна. Неужели ты до сих пор не сделал ей предложения, сукин ты сын?
 В баре наступила мертвая тишина. Клемент, бармен, приглушенно ахнул. Верити затаила дыхание.
 Джонас медленно встал со стула и, сунув руки в карманы, окинул Эмерсона мрачным взглядом.
 — Не на того кидаешься, Эймс. Я просил твою дочь выйти за меня замуж. Я потратил уйму времени на уговоры, но обстоятельства переменились. Очень важные обстоятельства. Ты хочешь знать, когда будет свадьба? Спроси об этом у Верити. У меня сложилось впечатление, что она передумала.
 Верити раскрыла рот от изумления:
 — Джонас, с чего ты это взял? Джонас повернулся к ней:
 — Глупый вопрос. Что же еще, по-твоему, я должен был думать? Последнюю неделю ты опять стала вести себя странно и отчужденно. Ты не была такой, даже когда мучилась вопросом, говорить или нет мне о ребенке.
 — Это я-то веду себя странно? Да как ты смеешь! Все как раз наоборот — это твое поведение ставит меня в тупик. Я решила, что наша свадьба тебя больше не интересует.
 Эмерсон угрожающе выступил вперед.
 — Что здесь происходит? Что с вами творится?
 — Не вмешивайся, Эмерсон, — предупредил Джонас, бросив в его сторону суровый взгляд. — Мы с Верити сами во всем разберемся.
 — Хорошенькое же место вы выбрали для выяснения отношений, — рявкнул в ответ Эмерсон.
 — Да, тут ты прав. Пойдем, Верити. — Джонас схватил ее за руку и потащил к двери.
 — Ой! Пусти меня, варвар! Ты ведешь себя, как пещерный человек. Я все-таки беременна. И требую к себе бережного отношения!
 — А я требую объяснений, — прорычал он, выталкивая ее за дверь. — Мне до смерти надоели все твои ужимки и недомолвки. Если ты что-то хочешь мне сказать, говори об этом прямо. Не стоит щадить меня только потому, что я…
 — Потому что ты что? — переспросила Верити, когда он вытащил ее на улицу и в лицо ей пахнуло холодом.
 Тут Джонас не выдержал и, резко остановившись, выпалил:
 — Потому что я теперь не тот, что раньше!
 Верити прямо-таки остолбенела, вытаращив глаза от удивления.
 — Не тот, что раньше?! Боже правый, Джонас! — Она зажала рот рукой, старательно сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, но в глазах ее против воли заплясали веселые бесенята. — Не тот, что раньше? Ой, держите меня! Ты сказал это так, будто тебя кастрировали. Не тот, что раньше! Подумать только! Я хожу вокруг него на цыпочках и вся дрожу от страха, что он вот-вот меня бросит, а он, видите ли, решил, что это я не хочу выходить за него замуж, поскольку он теперь не тот, что был раньше! Мы с тобой просто два идиота!
 — Какого черта мне уходить от тебя? — Он заглянул ей в лицо и слегка встряхнул за плечи. — Отвечай, Верити. Почему это я должен тебя бросать?
 — Потому что я тебе больше не нужна, — пояснила она, и веселость ее как рукой сняло. Она подняла на него печальные глаза. — Джонас, представь себя на моем месте. Ты остался со мной, потому что я была нужна тебе прежде всего как якорь во временном туннеле. Всякий раз, когда я начинала выпытывать у тебя, любишь ли ты меня или только используешь в своих целях, ты смеялся над моими страхами. Ты говорил, что между эзотерическими и любовными узами нет никакой разницы. Но теперь одна из этих связующих нитей оборвалась, и мне надо знать, так ли сильна другая, чтобы ты остался со мной навсегда.
 — О Господи, милая, мне и в голову это не приходило! — Он крепко стиснул ее в объятиях и зарылся губами в рыжие волосы. — Я чувствовал себя примерно так же. Я прекрасно понимал, что использовал мистические узы, чтобы привязать тебя, и ужасно боялся, что ты раздумаешь выходить за меня замуж, поскольку теперь эта связь разорвана. Как только ты стала так странно вести себя, я окончательно убедился в том, что ты переменила свое решение. Я не понимал, что происходит: с тех самых пор, как мы покинули тот проклятый остров и вернулись в Секуенс-Спрингс, ты совершенно перестала изводить меня своими придирками!
 Верити так резко вскинула голову, что угодила ему по подбородку. Джонас скривился от боли, но Верити не обратила на это внимания. Она возмущенно и вместе с тем радостно смотрела на него.
 — И это вся благодарность за мое деликатное обращение с тобой! Я ведь изо всех сил старалась щадить твое самолюбие. Думала, что ты нуждаешься в заботе и понимании. Я не знала, как ты воспринял потерю своего драгоценного таланта, и посчитала, что лучше на время оставить тебя в покое. Какая же я была дура, Джонас!
 — Радость моя, как только ты перестала задирать меня, я решил, что что-то не так. — Он потер свой ушибленный подбородок.
 — Ас той минуты, как ты перестал провоцировать меня при каждом удобном случае, я знала, что мне надо готовиться к худшему.
 Он взял в ладони ее лицо.
 — Ты права. Мы с тобой просто идиоты! Что ж, это не в первый и, наверное, не в последний раз. Но я клянусь, что люблю тебя всем сердцем. И ничто не может изменить этого. То, что я чувствую по отношению к тебе, ничуть не зависит от эзотерических уз. Не убедись я в этом раньше, я бы, наверное, понял это за прошедшую неделю. Ты хотела, чтобы я сделал выбор. Ну так вот, я бы ни за что на свете не согласился еще раз пережить то, что пережил за эти дни.
 Верити взяла его за руки и улыбнулась, вложив в эту улыбку всю свою любовь.
 — Так, значит, ты наконец-то сделаешь меня своей законной супругой? Он ухмыльнулся:
 — Конечно, черт возьми! Как только мы купим кольца и получим разрешение на брак.
 — А платье? — напомнила Верити. — Не забудь про платье!
 Он взглянул на ее округлившийся живот. Джинсы на поясе уже не застегивались.
 — Я же говорил, что нам следует поторопиться!
 — Эй! — послышался из глубины коридора громовый голос Эмерсона. — Как вы там? Разобрались? Черт, холодновато здесь. Для беременной леди не очень-то подходящая погодка.
 Верити невольно застонала, услышав раскатистый бас своего папаши, и уткнулась носом в куртку Джонаса.
 — И что он так раскричался? Хочет, чтобы об этом узнала вся округа? Это же неприлично в конце концов.
 Джонас усмехнулся:
 — Будто ты его не знаешь. — Он взглянул на своего будущего тестя сквозь рыжие кудряшки Верити. — Не волнуйся, Эмерсон. Тебе не придется угрожать мне пистолетом, чтобы я женился на твоей дочери.
 — Рад слышать. Похоже, вы немного запутались, и я всего лишь подтолкнул вас к тому, чтобы устранить всяческие недоразумения.
 — Перестань, Эмерсон. Никто не поверит, что в этом есть твоя заслуга. Мы с Верити сами во всем разобрались. Иди и пропусти еще стаканчик. Ты устал с дороги.
 — А вы куда? — поинтересовался Эмерсон.
 — Домой. — Джонас взял Верити за руку и повел ее по тропинке, вьющейся между деревьями, к маленькому коттеджику.
 Эмерсон, ухмыляясь, смотрел им вслед. Затем повернулся и направился в бар.
 — Клемент, старина, — позвал он бармена. — Он сделал ей официальное предложение. А моя дочь согласна выйти за него замуж. Вытаскивай свою лучшую водку! Желательно русскую.
 — Какая разница? — усмехнувшись, возразил Клемент. — Водка она и есть водка.
 — Только свиньи в этом не разбираются. — Эмерсон снова уселся на вертящийся стул перед стойкой бара. — Зови сюда Гризвальдов да, пожалуй, и всех стальных. Я угощаю!
 — Если Джонас когда-нибудь узнает, что ты побился об заклад насчет его сегодняшней помолвки с Верити, он с тебя три шкуры сдерет, Эймс.
 Эмерсона явно оскорбило такое заявление.
 — Это же просто игра «Угадай-ка», вот и все.
 — Похоже, теперь мы будем играть в «Угадай день, когда на свет появится мой внук», — сказал Рик Гризвальд, появляясь в дверях.
 Эмерсон широко ухмыльнулся:
 — Неплохая идея. И как я сам до этого не додумался?
 — Джонас!
 — Что, любовь моя? — Джонас захватил губами сосок Верити и легонько укусил. Он почувствовал, как по телу ее пробежала дрожь. Сегодня ночью, занимаясь с ней любовью, он наверстал упущенное. Какая это была бесконечно длинная неделя! Они, конечно, довольно часто были близки и на этой неделе, но он никак не мог расслабиться и получить удовольствие.
 Всю эту неделю он пребывал в отчаянии. Он считал, что сможет заставить Верити остаться с ним, лишь упрочив сексуальные узы между ними. А сегодня ночью ему хотелось в полной мере насладиться сознанием того, что он занимается любовью со своей будущей женой, не думая о том, что она может указать ему на дверь.
 — Надо было сразу все выяснить, как только это произошло. — Верити запустила пальцы в его шевелюру, в то время как он запечатлел горячий поцелуй в ложбинке между ее грудей.
 — Что произошло?
 — Ну, то, что случилось в потайной комнате. Я знаю, тебя очень угнетало то, что ты больше не обладаешь исключительным даром, но мне не хотелось поднимать этот вопрос, пока ты не придешь в себя. Я ждала, когда ты сам расскажешь мне о своих проблемах.
 — Я боялся заговорить об этом, поскольку не знал, как ты к этому отнесешься. — Он очертил пальцем плавный изгиб ее бедер. — Я тебе уже говорил: я до смерти пугался, как только ты пыталась заговаривать о наших с тобой отношениях.
 — Не понимаю, что в этом такого? Нам нужно чаще обсуждать такие вопросы. Давай начнем прямо сейчас.
 Джонас поднял голову, глаза его в темноте поблескивали.
 — Дискуссии по поводу наших отношений выбивают меня из колеи. По мне, так лучше заниматься любовью, чем говорить об этом.
 — Теперь ты видишь, к чему привела подобная тактика, — ловко ввернула она. — Мы постоянно занимались сексом, но наши отношения были на грани краха, потому что ты не открылся мне и не рассказал о своих тревогах.
 Джонас решил посмотреть, не утихомирит ли ее его признание собственной вины.
 — Это я виноват. Надо было все тебе рассказать. Я просто струсил, лапочка моя. Прости меня. — Он запустил пальцы в гнездышко мягких волосков в самом пикантном месте и вдохнул ее запах.
 — О, Джонас, не ты один виноват в этом, — смилостивилась Верити. Она нежно улыбнулась, в глазах ее сияла любовь. — Я представляю, как тебе было тяжело. На тебя столько всего навалилось, что удивительно даже, как это ты не впал в депрессию или не сотворил чего с собой.
 — Или не сотворил чего с собой, — рассеянно повторил он вслед за ней. Его внимание сосредоточилось на ее мягкой и теплой плоти. Сейчас ему больше всего хотелось погрузиться в ее податливое, нежное ущелье. Хотелось получить подтверждение ее зовущего к наслаждениям тела.
 — Но теперь, когда все уже позади, можно спокойно все обсудить.
 — Да. Как-нибудь потом. — Он опустил голову и поцеловал нежные алые лепестки ее лона.
 — А почему не сейчас, Джонас?
 — Сейчас? Сомневаюсь, что это хорошая идея, радость моя. — Его пальцы скользнули меж ее бедер, и он затаил дыхание, почувствовав, как его уже восставшая плоть совсем затвердела.
 — Но сейчас самое подходящее для этого время, Джонас.
 — Нет, лапочка моя, вряд ли. Меня сейчас заботит другое.
 — Что именно? — спросила она самым что ни на есть невинным тоном.
 Джонас провел кончиком большого пальца по чувствительному узелку, скрытому в завитках ее плоти.
 —  — Угадай.
 Верити вздрогнула всем телом, отвечая на его ласку. Брови ее сердито сошлись на переносице.
 — Ты имеешь в виду секс?
 — Ну наконец-то! — Он раздвинул ее ноги и осторожно прикоснулся к лону. Она была уже влажной и горячей. Ее терпкий запах щекотал ему ноздри, возбуждая его еще сильнее.
 — Джонас, секс не годится для полноценного общения. — Дыхание ее становилось тяжелым и прерывистым, по мере того как его ласки становились все более интимными.
 — Считай это другой формой общения — общения без слов. — Он снова склонился к ней и коснулся языком ее влажной плоти. Затем просунул палец в ее узкие ножны.
 — По-моему, у нас уже достаточно было подобных дискуссий, — прошептала Верити, — Давай теперь просто поговорим. Я серьезно, Джонас, прекрати! Мы должны учиться беседовать друг с другом, когда возникают какие-либо проблемы.
 — Верити, — твердо сказал он, давая ей таким образом понять, что его терпение на исходе. — Всему свое время — и разговорам, и любовным утехам. Поверь, уж я-то знаю.
 — Черт возьми, Джонас, уж если мы решили пожениться, я настаиваю, чтобы ты почаще общался со мной посредством слов, а не действий. — Она яростно вцепилась ему в плечо.
 Джонас медленно выпрямился и окинул взглядом женщину, которая скоро станет его женой.
 — Так ты хочешь использовать свой рот?
 — Я думаю, так будет лучше, Джонас, — серьезно сказала она, — По крайней мере в данный момент. Не подумай, пожалуйста, что я не хочу заниматься с тобой любовью, — просто я считаю, что нам нужно научиться понимать друг друга, беседуя о том, что нас волнует.
 Джонас кивнул — видимо, принял какое-то решение.
 — Ладно. Ты хочешь поработать языком — пожалуйста, действуй. — Он откинулся на подушки и обхватил рукой ее затылок. Затем мягко, но твердо наклонил ее голову, приблизив к своей страждущей плоти.
 — Джонас, я вовсе не это имела в виду, и ты прекрасно это знаешь!
 — Открой рот, любовь моя, и покажи, на что ты способна.
 — Ах ты негодяй! Я пытаюсь завязать с тобой серьезный разговор, а ты опять все сводишь к сексу! — Ее дыхание обожгло разгоряченный фаллос, и Джонас подумал, что еще немного, и он не выдержит.
 — Я жду не дождусь, когда твои уста извергнут перлы женской мудрости. — Он потянулся вверх, когда она снова открыла рот, чтобы заговорить о преимуществах словесной дискуссии. — А, вот так уже лучше. — Стон блаженства вырвался у него из груди, когда ее губы сомкнулись вокруг его плоти. — Значительно лучше. Твои уста — непревзойденный инструмент общения.
 Последней его мыслью было то, что он прекрасно проживет и без подключения к временному туннелю. Но он сойдет с ума, если потеряет Верити.
 Она — его будущее.
 — Верити!
 Она сонно шевельнулась в ответ.
 — Да, Джонас?
 — Я так перепугался тогда. Правда. Мне казалось, что часть меня пропала бесследно. Я чувствовал себя так, словно потерял руку или ногу.
 У Верити мигом весь сон как рукой сняло.
 — Я знаю, Джонас. Я чувствовала, что для тебя это тяжелая утрата, но ты ведь даже не заикнулся об этом. И я не знала, как разговорить тебя.
 — Я не мог говорить на эту тему. Исчезновение моего таланта могло привести к разрыву с тобой. Сразу две утраты — это уж слишком! Слава Богу, сейчас все позади.
 Она улыбнулась с облегчением и нежно поцеловала его в губы.
 — Теперь все будет хорошо. Джонас, я люблю и любила тебя, несмотря ни на что.
 — Ты знаешь, чего я боялся больше всего на свете? Что тебя переманит какой-нибудь экстрасенс типа Оливера Крампа.
 — И совершенно напрасно. Я никогда не бросила бы тебя ради Оливера. Он мне очень нравится, но я его не люблю.
 Он повернул голову и внимательно посмотрел на нее своими золотистыми глазами.
 — Ты нашла в нем некоторое сходство со мной, я знаю.
 — Нет, — твердо возразила она. — То, что мне нравится в Оливере, не имеет никакого к тебе отношения. Мы с Оливером друзья, и не более того.
 — А что с твоими кристаллами?
 Верити улыбнулась:
 — То, что я узнала о кристаллах благодаря Оливеру, не могло превратить нашу с ним дружбу в любовь. Внутренняя связь, которая возникла между мной и Оливером, не была так… привлекательна, как это было в случае с тобой. Я не чувствовала эмоционального контакта с ним. Это трудно объяснить, Джонас, но это было совсем не то, что в свое время было между нами, поверь. К тому же теперь все куда-то исчезло.
 — Исчезло? — лукаво повторил Джонас.
 — Те способности к настройке кристаллов, которыми я обладала, были, очевидно, связаны с тобой, а не с Оливером. С тех пор как ты утратил свой дар, я больше ничего не чувствую, когда беру в руки кристалл.
 — А ты говорила, что вы с Оливером пытались с помощью кристаллов вывести меня из бессознательного состояния после того, что случилось в сокровищнице.
 Верити покачала головой:
 — Это Оливер работал с кристаллом. Я же просто до одури кричала тебе в ухо, пока ты не очнулся. Он слабо улыбнулся:
 — Я услышал, как ты орешь, и решил, что пора возвращаться. У тебя острый язычок, любовь моя.
 — Я рада, что ты это наконец оценил, — пробормотала она.
 — Да, я это оценил. — Он ухмыльнулся распутной ухмылкой, припоминая подробности прошлой ночи, и дотронулся кончиками пальцев до ее губ. — Полагаю, твой рот — самая важная часть твоего тела. Я подумываю о том, чтобы его застраховать.




 Глава 20


 — Они собираются назвать его Николае Эмерсон Куаррел! — Стекла маленькой палаты родильного дома зазвенели от радостного вопля Эмерсона. Если кто в комнате ожидания и не знал о том, что Николае Эмерсон появился на свет, то теперь ему, без сомнения, стало все известно.
 Верити лежала на кровати, прижимая к груди маленький сверток, и счастливо улыбалась. Она знала, что ее отец мерил шагами приемную с того самого момента, как прошлой ночью у нее начались роды. Когда Джонас наконец вышел из палаты и сказал Эмерсону, что у него родился внук, тот своим громовым ревом прямо-таки потряс стены здания.
 Верити подняла голову и взглянула на мужа. Джонас, сидя рядом, не отрываясь смотрел, как она кормит их малыша. В его золотистых глазах сияла отцовская гордость. Он смотрел на маленького Николаса как зачарованный.
 — Ты только погляди на эти ручонки, — удивленно вымолвил он.
 — У него, по всей видимости, твои глаза, — сказала Верити.
 Джонас улыбнулся:
 — Думаешь? Медсестра сказала, что пока еще рано судить об этом.
 — Ты уж поверь, пожалуйста, — твердо возразила Верити, — мне-то лучше знать.
 Джонас улыбнулся еще шире. Последние несколько часов улыбка не сходила у него с уст. Правда, вчера вечером, когда, накрыв ужин немногочисленным посетителям кафе, Верити вдруг заявила, что у нее начались схватки, ему было не до смеха.
 Джонас действовал быстро и решительно. Сперва он выпроводил из зала клиентов и позвонил Эмерсону, чтобы тот подогнал свой джип. В больнице он засыпал Верити и медсестер всяческими советами и наставлениями, лично побеседовал с доктором и явно намеревался держать совершенно неподвластную ему ситуацию под контролем. Джонас хорошо подготовился к этому знаменательному событию.
 За последние несколько месяцев он перечитал всю литературу о родах и беременности, которую только мог достать. Он осуществлял строгий надзор за питанием Верити и ее упражнениями, закупил пеленки и все необходимое для новорожденного. Вместе с Эмерсоном разрабатывал для ребенка учебную программу, которая удивила бы среднего преподавателя публичной школы. Курс обучения был составлен на основе того, что преподавал Эмерсон своей дочери.
 Джонас считал себя непревзойденным экспертом по части родов ровно до того момента, как Верити поместили в родовую палату и она начала ругаться вместо того, чтобы кричать. Она, стиснув зубы, стала выкрикивать слова, которые Джонас никогда раньше от нее не слышал. Тут он подумал, что, пожалуй, малость переоценил свои знания в этой области. И тем не менее он не перестал давать советы и так крепко стиснул руку Верити, что, казалось, она вот-вот хрустнет.
 Но она вцепилась в его руку еще сильнее, так и впилась ногтями в кожу.
 Им удалось с честью выйти из этого мучительного испытания. Николае Эмерсон Куаррел возвестил о своем появлении на свет криком, от которого лопались барабанные перепонки. Джонас гордо заметил, что его сын унаследовал красноречие своей матери.
 — Что, папочка все еще шумит в приемной? — спросила Верити.
 — Похоже, что так. Принес ящик пива для медперсонала роддома. — Джонас нагнулся к Верити, чтобы получше рассмотреть малыша. — Как ты себя чувствуешь?
 — Прекрасно. Немного устала, но это ничего.
 — Нет, мне все еще не верится! У нас теперь ребенок. Настоящий маленький человечек.
 Верити улыбнулась — изумление Джонаса выглядело таким забавным.
 — Да, — сказала она, и сама немного удивленная. — У нас теперь свой собственный ребенок.
 Последние несколько месяцев были самыми счастливыми в ее жизни, подумала она. То, как они провели их с Джонасом, окончательно убедило молодых людей, что узы любви, связывающие их, окончательно окрепли. Все стало, как прежде: Верити изводила Джонаса своими придирками, он подтрунивал, они вместе смеялись и занимались любовью. Все было, как раньше, даже еще лучше. Теперь Верити не сомневалась, что в основе их отношений лежат истинные чувства, а не просто мистическая связь.
 Дверь палаты распахнулась как раз в тот момент, когда Джонас осторожно укладывал малыша в колыбельку. На пороге стоял Эмерсон, нагруженный пакетами и цветами.
 — Вот, я уже получаю поздравления и подарки.
 Ну, как поживает маленький Николае Эмерсон?
 — Он заснул, — сказал Джонас. — Говори потише, Эмерсон.
 — Малыш должен привыкать к тому, что у него болтливая мамочка, громогласный дедушка и папочка, который прекрасно владеет ножом. Возьми, Джонас, это тебе. Письмо из какого-то журнала. Похоже на чек.
 — Вот здорово! — воскликнула Верити. — Я же говорила, что им понравится твоя статья о научном вкладе Дигби Хейзелхерста в исследования по истории Ренессанса.
 Джонас поднял глаза к потолку:
 — Ну все, теперь мне не будет покоя, пока я не напишу вступительную статью для издателя, который втянул меня во все это. — Но на губах его заиграла довольная ухмылка, когда он разорвал конверт и вытащил оттуда чек.
 Верити знала причину его радости. За эти несколько месяцев Джонас окончательно убедился, что его знания по истории Ренессанса и его любовь именно к этой эпохе не исчезли вместе с его необычным талантом. Все, что он приобрел в ученом мире, и те сведения, которые вынес из путешествий во временной коридор, навсегда останутся при нем.
 — А вот подарки для малыша, — продолжал Эмерсон, выкладывая на кровать свертки в праздничной упаковке. — Его прямо-таки засыпали дарами. Это от супругов Гризвальд, это от Крампа, а это от Сэма Лехая.
 Верити развязала ленточки и принялась разворачивать первый сверток. Рик и Лаура Гризвальд подарили хорошенький желтый комбинезончик. Она восхищенно причмокнула языком.
 — Не правда ли, прелесть что такое? Малышу он будет в самый раз.
 — По-моему, он ему велик по крайней мере размера на два, — заметил Джонас, окинув обновку критическим взглядом.
 — Не волнуйся, — успокоил его Эмерсон. — Дети быстро растут. Очень быстро.
 — Посмотрим, что прислал Оливер, — сказала Верити. Она снова зашуршала бумагой и извлекла на свет белую коробочку: внутри лежал аметистовый кристалл. — Какая красота! — промолвила она, рассматривая его на свет.
 — Ну и что с ним будет делать малыш? — недоуменно спросил Эмерсон.
 — Это не для Николаев, — сказала Верити, прочитав маленькую карточку, выпавшую из коробочки. — Это для меня. Кристалл поможет мне поскорее восстановить силы после родов.
 — Как кусок камня сможет это сделать? — пробурчал Эмерсон.
 — Кто знает? — Джонас с Верити обменялись загадочным взглядом. — По крайней мере вреда не будет.
 — А теперь посмотрим, что прислал Лехай, — предложил, сгорая от нетерпения, Эмерсон.
 Верити послушалась и разорвала упаковку. Когда она открыла крышку длинной плоской коробочки, глаза ее округлились. Внутри лежал старинный кинжал с рукоятью, усеянной драгоценными камнями.
 — У Лехая довольно странные представления о подарке для новорожденных.
 Эмерсон рассмеялся и подошел к кровати, чтобы получше рассмотреть подарок своего друга.
 — Наверное, он надеется, что мальчик пойдет по стопам отца. Черт, занятная вещица! Посмотрите-ка на рукоять. Зная Лехая, я могу с уверенностью сказать, что драгоценные камни не поддельные. Взгляни-ка, Джонас, — сказал Эмерсон и отступил назад.
 Джонас, нахмурившись, бросил мимолетный взгляд на кинжал.
 — Да, это оригинал. Пятнадцатый или шестнадцатый век. Итальянская работа.
 — Наверное, это из коллекции Сэма, — заметил Эмерсон.
 Джонас запустил руку в коробку, пальцы его сомкнулись вокруг богато инкрустированной рукояти.
 У Верити перехватило дыхание, когда стены палаты вдруг стали превращаться в знакомые своды временного туннеля.
 — Джонас!
 — Я здесь, любовь моя.
 Она обернулась в пространстве мистического коридора, ища его глазами. Джонас улыбался ей совсем рядом. Его золотистые глаза сияли. В руке он сжимал кинжал.
 — Твой талант, — прошептала Верити. — Он вернулся!
 — И его могущество ничуть не ослабло! — добавил он, ликуя от радости. — Похоже, мне просто надо было отдохнуть, чтобы обрести его.
 Он подбросил кинжал, и тот перевернулся в воздухе, сверкнув драгоценными камнями. Временной коридор исчез.
 Джонас ловко поймал кинжал и быстро бросил в коробку.
 — Эй, вы двое, с вами все в порядке? — тревожно спросил Эмерсон. — У вас такой странный вид!
 — Все просто замечательно, — заверил его Джонас, наклоняясь, чтобы поцеловать жену. — Правда, любовь моя?
 — Лучше и не бывает, — согласилась Верити. Она улыбнулась, и улыбка эта была ярче блеска кристалла и сверкания бриллиантов. С этой улыбкой могли сравниться разве что сияющие золотистые глаза ее мужа.