Аннотация: Юная Прюденс Мерривезер должна была спасти брата от верной гибели любой ценой. Даже если ради этою придется молить о помощи самого опасного человека в Лондоне — Себасгпана, графа Эннджелстоуна, более известного как загадочный авантюрист Падший Ангел. Прюденс поклялась выполнить любое условие Падшего Ангела, не подозревая, что ценой, которую она заплатит, станут ее тело, пылающее в огне поцелуев Себастнана, и ее сердце, покоренное его любовью…


---------------------------------------------


 Джейн Энн Кренц
 Опасность


 Посвящается Сюзанне Симмонс Гантрам, которую я люблю, как сестру



 Глава 1


 Было самое темное время ночи — почти три часа. Холодный туман, как призрак, окутал город. Прюденс Мерривезер с раздражением подумала, что и время, и обстановка выбраны не совсем удачно для визита к человеку по прозвищу Падший Ангел.
 Когда наемный экипаж остановился перед теряющейся во мраке дверью особняка, Прюденс при всей своей отчаянной решимости невольно вздрогнула. Новые газовые фонари, установленные в этой части города, были бессильны против столь густого тумана. Зловещая тишина, минуту назад нарушенная грохотом экипажа и цоканьем копыт по мостовой, вновь охватила холодную темную улицу.
 Прюденс едва не приказала кучеру разворачиваться и везти ее обратно домой, но тут же отбросила эту мысль. Она прекрасно понимала, что теперь не время отступать — на карту поставлена жизнь брата.
 Собрав все свое мужество, она решительно поправила очки и вышла из кеба. Низко надвинув на глаза капюшон старенького серого шерстяного плаща — чтобы скрыть лицо, — Прюденс стала без колебаний подниматься по ступеням лестницы, но услышала, как экипаж ее тронулся с места.
 Прюденс остановилась и, резко обернувшись, обеспокоенно воскликнула:
 — И куда это вы собрались, милейший? Я ведь вас предупредила, что заплачу сверх счета, если вы меня подождете. Я задержусь здесь всего на несколько минут.
 — Не беспокойтесь, мисс. Я просто поправлял вожжи, вот и все. — В накидке с глубоко надвинутым капюшоном, в шляпе, натянутой на уши, кучер казался какой-то размытой темной глыбой. Голос его звучал невнятно — сказывалось воздействие джина, который он потреблял весь вечер, стараясь согреться. — Я же сказал, что подожду вас.
 У Прюденс чуть отлегло от сердца.
 — Смотрите, чтобы стояли на месте, когда я вернусь! Иначе я окажусь в весьма затруднительном положении, закончив свое дело.
 — Вот как — дело? Теперь это так называется? — Кучер издал смешок и, отвинтив крышку бутылки с джином, влил содержимое себе в глотку. — Хорошенькое дельце, доложу я вам. А может, ваш дружок захочет, чтобы вы всю оставшуюся ночь согревали его постель? Ночка-то чертовски холодная.
 Прюденс негодующе взглянула на него, но решила, что пререкание с подвыпившим кучером, да еще в такой поздний час, ни к чему хорошему не приведет. Кроме того, у нее нет времени на подобную чепуху.
 Она поплотнее запахнула плащ и быстро поднялась по ступеням к парадному входу. В верхних окнах света не было. По-видимому, пользующийся дурной славой хозяин дома уже почивал.
 Вот уж сюрприз так сюрприз… А она слышала, что легендарный граф Эйнджелстоун никогда не ложится спать до рассвета. Падший Ангел завоевал свою громкую репутацию именно благодаря самому темному времени суток; ведь всем известно — дьявол предпочитает совершать свои делишки под покровом ночи.
 Прюденс протянула руку в перчатке к двери, но постучать не решалась. Она прекрасно осознавала — в том, что собирается сделать, есть немалая доля риска. Прюденс совсем недавно приехала в Лондон — до этого жила в деревне, — однако она не была настолько наивной, чтобы полагать, будто леди позволительно наносить джентльмену визит в какое бы то ни было время, не говоря уже о трех часах утра. И все же, отбросив последние сомнения, Прюденс резко постучала в дверь.
 Казалось, прошла целая вечность, прежде чем хмурый, кое-как одетый дворецкий отворил дверь. Это был лысый человек, своими мощными челюстями напомнивший Прюденс огромного свирепого пса. Его мрачное лицо, освещенное свечой, которую он держал в руке, выразило раздражение, постепенно переходящее в отвращение. С нескрываемым презрением окинул он взглядом закутанную в плащ фигурку Прюденс с надвинутым на глаза капюшоном.
 — Что вам угодно, мисс?
 Прюденс набрала побольше воздуха и выдохнула:
 — У меня дело к его светлости.
 — Вот как? — На губах дворецкого появилась ухмылка, которая больше подошла бы Церберу — трехглавому псу, охраняющему, по преданию, врата ада. — Сожалею, но его светлости нет дома.
 — Полагаю, вы ошибаетесь. — Прюденс понимала: чтобы пробиться сквозь кордоны Падшего Ангела, она должна твердо стоять на своем. — Прежде чем явиться сюда, я воспользовалась своими источниками информации. Прошу немедленно известить его светлость, что к нему посетительница.
 — И какая же именно? — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, спросил дворецкий.
 — Леди.
 — Что-то не похоже. Ни одна леди в такой час сюда не придет. Ну-ка убирайся прочь, мерзкая нахалка! Его светлость с такими, как ты, и разговаривать не будет! Если ему понадобится женщина, он найдет себе не какую-нибудь уличную потаскушку, а кое-кого получше!
 Прюденс почувствовала, что щеки ее горят от подобных оскорблений. Похоже, дело еще более щекотливое, чем она представляла, но, стиснув зубы, она продолжала:
 — Будьте любезны, передайте его светлости, что к нему пришли переговорить по поводу предстоящей дуэли. Дворецкий в изумлении воззрился на нее:
 — А что, черт побери, может знать о личных делах его светлости уличная девка вроде тебя?
 — Очевидно, гораздо больше вас. Если вы не скажете Эйнджелстоуну, что к нему посетительница, клянусь, вы об этом пожалеете. Поверьте, ваше положение в доме теперь целиком и полностью зависит от того, сообщите вы хозяину, что я здесь, или нет.
 Похоже, дворецкого не очень-то напугали угрозы Прюденс, но он все-таки заколебался:
 — Подожди здесь.
 Он захлопнул дверь, а Прюденс осталась на пороге. Туман подобрался еще ближе и обхватил ее своими ледяными руками. Она еще плотнее закуталась в плащ. Ну и ночь… Еще никогда в жизни ей не доводилось испытывать таких унижений. Насколько все проще в деревне.
 Через несколько секунд дверь опять отворилась. Дворецкий бросил презрительный взгляд на Прюденс и брезгливым жестом пригласил ее войти.
 — Его светлость примет тебя в библиотеке.
 — Я так и думала. — Прюденс быстро переступила через порог. Она была счастлива избавиться от цепких пальцев тумана, даже если для этого ей предстояло спуститься в преисподнюю.
 Дворецкий распахнул дверь библиотеки и придерживал ее, пока Прюденс входила. Она прошествовала мимо него в темную комнату, освещенную лишь робкими язычками пламени в камине. Дверь закрылась за ее спиной, и тут она с удивлением заметила, что Эйнджелстоуна нигде не видно.
 — Вы здесь, милорд? — Прюденс застыла на месте, будто наткнувшись на стену, и пристально вглядывалась во тьму.
 — Добрый вечер, мисс Мерривезер. Прошу простить грубость моего дворецкого. — Себастиан, граф Эйнджелстоун, медленно поднялся из глубокого удобного кресла с подушечкой для головы, обращенного к камину. Под мышкой он держал огромного черного кота. — Но видите ли, мы не ожидали вашего визита. Особенно принимая во внимание сложившиеся обстоятельства и столь поздний час…
 — Вы правы, милорд. Я понимаю. — Прюденс взглянула на графа, и у нее перехватило дыхание. Всего несколько часов назад она танцевала с Себастианом, но с Падшим Ангелом встретилась впервые, и теперь ей пришло в голову, что потребуется не одна и не две встречи, прежде чем она поймет, какие чувства он вызывает в ее душе.
 Ни во внешности, ни в манерах Эйнджелстоуна — несмотря на фамилию — ничего ангельского не наблюдалось. В салонах, где собиралось великосветское общество, поговаривали, что он скорее напоминает властителя подземного царства. Что верно, то верно — чтобы представить себе Эйнджелстоуна с крыльями и светящимся нимбом, нужно иметь слишком богатое воображение.
 Огонь в камине, мерцавший за спиной Себастиана, казалось, обладал какой-то волшебной силой. Языки пламени отчетливо высвечивали его резкие, суровые черты. Темные волосы коротко подстрижены. В янтарных глазах светится холодный ум и любопытство. Стройная, крепкая фигура. Танцуя с ним на балу, Прюденс ощущала в его движениях ленивую грацию, такую опасную в мужчинах.
 Одет он был, естественно, не для приема посетителей, Белый галстук небрежно повязан вокруг шеи, кружевная рубашка расстегнута почти до пояса, так, что видны жесткие черные волосы на груди. Темно-желтые бриджи плотно облегают мускулистые ноги. Он так и не снял черные, отполированные до зеркального блеска ботфорты.
 Прюденс не знала, что такое стиль. Да этот вопрос ее и не очень интересовал. Но она чувствовала, что дело совсем не в костюме. Себастиан обладает какой-то врожденной элегантностью, которая неотделима от него, как этот черный кот на его руке.
 Единственной драгоценностью Себастиана было золотое кольцо. Когда он гладил кота, оно поблескивало тусклым светом. Прюденс пристально посмотрела на кольцо. Еще раньше, в танцевальном зале, она заметила, что на нем искусно выгравирована буква «Ф», и решила, что это означает фамильное имя — Флитвуд.
 Несколько секунд Денси не могла отвести глаз от руки Себастиана, пока тот гладил кота, а когда наконец встретилась с ним взглядом, то увидела на его губах легкую улыбку.
 Внезапно Прюденс почувствовала к нему непреодолимое влечение, что страшно поразило ее, но она тут же нашла тому объяснение — просто не привыкла видеть полуодетых мужчин. Хотя несколькими часами раньше, на балу, когда Себастиан был одет, у нее возникло то же ощущение.
 Этот человек поистине околдовывает ее, решила Прюденс. Неожиданно ей показалось, что он каким-то образом утратил свою реальность. Падший Ангел только что стоял перед ней и вдруг, как призрак, начал испаряться.
 Она была так поражена тем, что он прямо на глазах превращается в привидение, что на миг потеряла дар речи. Но потом поняла, в чем дело.
 — Прошу прощения, милорд. — Прюденс торопливо сняла очки и протерла запотевшие стекла, сквозь которые с трудом можно было что-то различить. — На улице так холодно. А когда заходишь в теплое помещение, очки запотевают. С таким неудобством неизбежно сталкиваются все, кто их носит.
 Себастиан вскинул брови:
 — Примите мои искренние сожаления, мисс Мерривезер.
 — Спасибо. Впрочем, ничего не поделаешь. К этому привыкаешь. — Прюденс водрузила очки обратно на нос и хмуро взглянула на Себастиана. — Наверное, вы недоумеваете, почему я приехала к вам в такой поздний час.
 — Сознаюсь, я действительно задавался этим вопросом. — Взгляд его скользнул по старенькому плащу, полы которого немного разошлись в стороны, открывая взору аккуратное, но отнюдь не модное бальное платье золотисто-коричневого цвета. В глазах графа вспыхнули веселые искорки, но вскоре они исчезли и снова уступили место задумчивости. — Вы приехали одна?
 — Да, конечно. — Прюденс удивленно взглянула на него.
 — Кое-кто сказал бы, что вы поступили неразумно.
 — Я должна была встретиться с вами с глазу на глаз. Мое дело личного характера.
 — Понятно. Прошу вас, садитесь.
 — Благодарю. — Усевшись в другое огромное кресло, обращенное к камину, Прюденс неуверенно улыбнулась. Она вспомнила, что вечером на балу Эйнджелстоун понравился ей с первого взгляда, хотя ее подруга Эстер, леди Пемброук, пришла в ужас, когда он настоял на знакомстве с ними.
 Не может быть, что граф и вправду такой дурной человек, каким его представляет людская молва, размышляла Прюденс, глядя, как Себастиан устраивается в кресле. О людях она обычно судила довольно точно. Только однажды, три года назад, она жестоко ошиблась в одном человеке.
 — Дело это весьма деликатное, милорд.
 — Очень может быть. — Себастиан вытянул ноги к огню и опять принялся поглаживать кота. — И несколько опасное.
 — Чепуха. У меня в сумочке пистолет, а кучер, который меня привез, согласился подождать. Уверяю вас, я в полной безопасности.
 — Пистолет? — Он весело взглянул на нее. — Вы необыкновенная женщина, мисс Мерривезер. Неужели вы считаете, что вам понадобится пистолет, чтобы защищаться от меня?
 — Бог мой, конечно же, нет, милорд. — Прюденс была потрясена до глубины души. — Вы ведь джентльмен, сэр.
 — Неужели?
 — Разумеется! Прошу вас, не смейтесь надо мной, милорд. Я взяла с собой пистолет, чтобы защититься от бандитов. Насколько мне известно, их здесь предостаточно.
 — Верно.
 Кот свернулся калачиком на коленях у Себастиана и немигающе уставился на гостью. Прюденс вдруг пришло в голову, что глаза у этого кота такого же золотистого цвета, как и у его хозяина. Это открытие привело ее в замешательство.
 — Как зовут вашего кота, сэр? — неожиданно спросила она.
 На губах Себастиана опять заиграла легкая улыбка.
 — Люцифер.
 — Да? — Прюденс осторожно откашлялась. — Так вот, как я уже сказала, я самая обыкновенная женщина, ничего необычного во мне нет, но, к несчастью, тонкости столичного этикета мне неведомы.
 — Не согласен с вами, мисс Мерривезер. Вы самая необыкновенная женщина, с которой мне когда-либо доводилось встречаться.
 — Верится с трудом, — недовольным голосом сказала Прюденс. — Впрочем, это к делу не относится. Итак, насколько мне известно, я стала причиной недоразумения, возникшего сегодня вечером между вами и моим братом, и я собираюсь немедленно положить этому конец.
 — Неужели? — Себастиан задумчиво прищурил янтарные глаза. — Мне не известно ни о каком недоразумении между мной и Тревором Мерривезером.
 — Не пытайтесь обмануть меня, притворяясь, будто вы ничего не знаете, милорд. — Прюденс сжала на коленях затянутые в перчатки руки. — До меня дошел слух, что на рассвете у вас с Тревором должна состояться дуэль. Ничего подобного я не потерплю.
 — И как вы намерены нам помешать? — Себастиан с ленивым интересом изучал ее.
 — За последние несколько часов я постаралась кое-что узнать об условиях дуэлей и пришла к определенному решению.
 — Неужели?
 — Да. Чтобы положить конец этому идиотскому недоразумению, одна из сторон должна извиниться. Как только я это поняла, тотчас же вытащила Тревора с вечера у Аткинса и поговорила с ним. К сожалению, он оказался чрезвычайно упрям, хотя заметно боится того, что должно произойти на рассвете. Видите ли, он еще очень молод.
 — Но очевидно, не так уж молод, если решился бросить вызов.
 Прюденс покачала головой:
 — Он только и твердит, что должен пройти через такое испытание, поскольку на карту поставлена моя честь, да и его тоже. Представляете себе? Моя честь.
 — Обычное дело. Дуэли, как правило, происходят именно из-за женщин. Если бы не была затронута честь женщины, они были бы невыносимо скучны.
 — Какая чепуха! Позвольте заметить, милорд, если вы действительно так считаете, то у вас не больше здравого смысла, чем у моего брата.
 — Потрясающее замечание!
 Прюденс пропустила его выпад мимо ушей.
 — Глупо думать, будто вы оскорбили меня тем, что поговорили со мной и пригласили танцевать! В ваших поступках не было ничего оскорбительного. Так я Тревору и сказала.
 — Благодарю вас.
 — Дело в том, — честно призналась Прюденс, — что после смерти родителей брат чувствует себя моим защитником. Ему кажется, что, как мужчина, он несет перед семьей определенные обязательства. Помыслы у него благородные, но иногда он чересчур увлекается идеей моей защиты. Было просто смешно с его стороны вызвать вас на дуэль по такому незначительному поводу.
 — Я бы не сказал, что повод был такой уж незначительный. — Холеные пальцы Себастиана медленно прошлись по шелковой шерстке кота. — У нас с вами на балу произошел довольно обстоятельный разговор.
 — О проблемах, имеющих взаимный интерес, ничего более, — быстро вставила Прюденс.
 — И мы танцевали вальс.
 — Ну и что? Как и многие другие. Леди Пемброук говорила мне, что этот танец — последний писк моды. Вальс сейчас все танцуют. Так что вызов Тревора невероятная глупость.
 — Но не в глазах некоторых людей.
 Прюденс закусила губу:
 — Ну и что ж. Поскольку брат бросил вам вызов — а я не могу уговорить его извиниться перед вами, чтобы предотвратить дуэль, — остается только один выход.
 Золотистые глаза Себастиана внимательно смотрели на нее.
 — И какой же, мисс Мерривезер? Я весь внимание.
 — Очень простой. — Прюденс одарила его ободряющей улыбкой. — Вы должны извиниться перед ним.
 Рука, которой Себастиан гладил кота, замерла. Черные ресницы опустились.
 — Простите, я вас не понял.
 — Вы слышали меня. Вам следует извиниться перед ним. — Прюденс подалась вперед. — Это единственный выход, милорд! Тревору нет еще и двадцати. Он нервничает и, по-моему, понимает, в какую дурацкую историю ввязался, но еще слишком молод и слишком горяч, чтобы признать, что действовал в порыве чувств.
 — А может, ваш брат и не считает, что он поступил опрометчиво. Может быть, он целиком и полностью убежден, что его вызов является в данных обстоятельствах единственно правильным решением.
 — Да что вы! Постарайтесь меня понять, милорд. С тех пор как мои родители погибли два года назад в дорожном происшествии, брат стал главой семьи и считает себя ответственным за честь фамилии.
 — Понимаю.
 — Сейчас он находится в таком опасном возрасте, когда все чувства обострены. Полагаю, вы и сами были когда-то молоды.
 Себастиан, заинтригованный, смотрел на нее.
 — Да, действительно, теперь, когда вы об этом заговорили, я припоминаю, что когда-то и вправду был. Разумеется, это было много-много лет назад…
 Прюденс вспыхнула:
 — Я вовсе не хотела сказать, что вы сейчас старый, милорд.
 — Благодарю вас.
 Прюденс ободряюще улыбнулась ему:
 — Бог мой, да вам ведь не многим больше сорока!
 — Тридцать пять.
 Прюденс заморгала глазами.
 — Что вы сказали?
 — Мне тридцать пять, мисс Мерривезер, а не сорок.
 — Вот как? — Прюденс испугалась, что могла обидеть его, и попыталась вернуть себе, казалось, утраченные позиции. — Я имела в виду, что вы выглядите как очень зрелый человек.
 — Очень мило с вашей стороны. Другие видят на моем лице печать растленной души и беспутной жизни. Прюденс растерялась.
 — Я думаю, милорд, если мы хотим положить конец безрассудству двадцатилетнего мальчишки, то должны полагаться на мудрость и здравый смысл, которые вы, без сомнения, приобрели за тридцать пять лет.
 Себастиан долго смотрел на нее.
 — Вы это серьезно, мисс Мерривезер? Вы действительно полагаете, что я извинюсь перед вашим братом?
 — Совершенно серьезно. Это вопрос жизни и смерти, милорд. Если верить тому, что я узнала, — вы отменный стрелок. — Прюденс еще сильнее сжала руки. — Вы, как известно, регулярно практикуетесь у Ментона. Кроме того, у вас это не первая дуэль.
 — Вы прекрасно осведомлены.
 — Я умею добывать сведения, милорд, — выдавила из себя Прюденс. — Это мое хобби, как я вам уже объясняла на балу.
 — Помню-помню. Но если я правильно понял, в основном вы занимаетесь исследованием призраков.
 Прюденс невольно взглянула на кота.
 — Верно, но уверяю вас, мои интересы несколько шире. Я просто очень люблю находить ответы на интересующие меня вопросы.
 — Вы верите в привидения, мисс Мерривезер?
 — Я очень сомневаюсь в их существовании, — призналась Прюденс, — но многие в них верят. И часто считают, что имеют тому доказательства. Мое же хобби заключается в исследовании данного феномена и логическом объяснении его.
 — Понятно. — Себастиан смотрел на пламя камина. — Я попросил, чтобы меня представили вам именно потому, что заинтересовался вашим необычным хобби.
 Прюденс натянуто улыбнулась:
 — Знаю, милорд. Мне известно, что в городе меня называют Оригиналкой. Не вы первый, кто ищет со мной знакомства, ради того чтобы узнать о моем увлечении. Вы не представляете, как раздражает, когда тебя приглашают танцевать только потому, что считают странной.
 — Думается, представляю, — сухо сказал Себастиан. — Высший свет обожает все нестандартное. Он похож на ребенка, которому покупают новую игрушку. Но сломав игрушку, дитя отбрасывает ее в сторону и тянется за другой, еще более блестящей.
 — Понятно. — У Прюденс упало сердце. Очевидно, в глубине души она надеялась, что будет для него чем-то более интересным, чем просто новая игрушка. Но недаром его прозвали Падшим Ангелом. — Вы хотите сказать, что пригласили меня на танец именно потому, что я самая новая игрушка высшего общества? И вы просто развлекались?
 — Нет. — Себастиан смотрел на нее, полузакрыв глаза. — Я пригласил вас, потому что вы меня заинтриговали, мисс Мерривезер. Мне показалось, у нас могут быть общие интересы.
 Прюденс с изумлением смотрела на него.
 — Правда, милорд? Вы тоже занимаетесь исследованием потусторонних явлений?
 — Не совсем.
 — Тогда чем же?
 — Мне кажется, в данный момент это не имеет значения. Сейчас перед нами стоят совсем другие проблемы, не так ли?
 — Да, конечно. Дуэль с моим братом. — Прюденс тут же вернулась к тому, с чего начала. — Вы извинитесь перед Тревором? Я понимаю, как вам не хочется этого делать, ведь он сам виноват, но дуэль нужно предотвратить.
 — Извиняться не в моих правилах, мисс Мерривезер. Прюденс облизнула пересохшие губы:
 — Дело в том, что я не в силах заставить Тревора это сделать.
 — Тогда, боюсь, ему придется самому отвечать за последствия.
 Прюденс почувствовала, что руки ее похолодели.
 — Сэр, я настаиваю, чтобы вы проявили себя разумным, зрелым человеком. Тревору, как и мне, неведомы законы столичной жизни, и, бросая вам вызов, он не понимал, что делает.
 — Позвольте с вами не согласиться, мисс Мерривезер. Ваш брат прекрасно знал, на что идет. Ему было известно, кто я такой и какая у меня репутация. — Себастиан слегка улыбнулся. — Почему он пришел в такое негодование, когда я пригласил вас танцевать, как вы думаете?
 Прюденс нахмурилась:
 — За последние три-четыре часа я столько слышала о вашей репутации, милорд. Однако, мне кажется, что слухи непомерно преувеличены и не соответствуют фактам.
 Себастиан слегка оторопел.
 — А вы знаете факты, мисс Мерривезер?
 — Кое-что знаю. Много лет назад ваш отец опозорил фамилию, сбежав с актрисой. Флитвуды пришли в ярость. Во избежание скандала ваши родители были вынуждены покинуть страну. Никаких объявлений о женитьбе не последовало, поэтому все — и ваши родственники в том числе — решили, что ваш отец так и не женился на вашей матери.
 — И это все?
 — Не совсем. Когда два года назад вы вернулись в Англию, высшее общество с восторгом приклеило вам ярлык внебрачного сына.
 — Именно так. — Казалось, ее рассказ только забавлял Себастиана.
 — Люди были к вам слишком жестоки. Но вы не отвечаете за обстоятельства вашего рождения.
 — В чуткости, мисс Мерривезер, вам не откажешь.
 — Просто здравый смысл. Почему ребенок должен отвечать за поступки своих родителей? Однако на самом деле вы вовсе не были внебрачным ребенком.
 — Правильно.
 Прюденс задумчиво взглянула на него:
 — По какой-то неведомой причине, вероятно желая просто позабавиться, вам хотелось, чтобы все считали вас незаконнорожденным.
 — Скажем, я не считал нужным всех разубеждать, — признался Себастиан.
 — До тех пор, пока в прошлом году не скончался ваш дядя, старый граф. Он никогда не был женат и не оставил после себя сына, который унаследовал бы титул. Следующим претендентом на титул был ваш отец, но, к несчастью, он умер четыре года назад, а вас считали внебрачным сыном. Поэтому все думали, что законным графом Эйнджелстоуном станет ваш кузен Джереми, отец которого также умер несколько лет назад.
 Себастиан улыбнулся и промолчал.
 — Но высший свет, — продолжала Прюденс, — был потрясен, когда вы предъявили неопровержимое доказательство того, что ваши родители на самом деле состояли в законном браке, прежде чем вы родились. Таким образом, вы законно унаследовали титул. Хотя, я слышала, ваши родственники вас не простили.
 — Это обстоятельство меня мало волнует.
 — Кроме того, к тому времени как вы вступили в права наследования, вы уже сколотили столь огромное состояние, перед которым меркло все наследство Эйнджелстоунов, — заметила Прюденс. — И это также пришлось не по душе вашей родне.
 Себастиан согласно кивнул:
 — Преклоняюсь перед вашей способностью к расследованию, мисс Мерривезер. Вы многое узнали обо мне за весьма короткое время.
 — В людях, готовых обсуждать вас, недостатка не было.
 — Да, такие всегда найдутся.
 — О вашей репутации ходят легенды.
 — Вероятно, неспроста, — тихо заметил Себастиан.
 — Она такова, — осторожно продолжала Прюденс, — что наверняка выдержит еще несколько колких замечаний, если вы все-таки решитесь извиниться перед моим братом.
 Себастиан крепко сжал губы. Но в его глазах горело искреннее восхищение.
 — Не в бровь, а в глаз, мисс Мерривезер. Отличный удар, позвольте вам доложить.
 — Благодарю вас, милорд. Я только сказала правду. Если вы извинитесь перед моим братом, ваша необыкновенная репутация ничуть не пострадает. Те, кто узнает о вашем щедром жесте, расценят это как милосердный поступок.
 — Доброта мне не присуща, мисс Мерривезер. Прюденс ободряюще улыбнулась:
 — После того как вы откажетесь от дуэли с моим братом, вам ее непременно припишут. Никто не усомнится в том, что вы убили бы его, если бы захотели.
 — Очень интересный и даже забавный взгляд на вещи.
 — Счастлива, что вы это понимаете, милорд. Полагаю, мой план сработает безукоризненно. Все, что вам нужно сделать, — это извиниться перед Тревором.
 Себастиан секунду размышлял над ее словами.
 — Признаться, я в этом деле не вижу для себя никакой выгоды.
 — Вам не придется вставать на рассвете! — заявила Прюденс. — Согласитесь, что одно только это уже огромное преимущество.
 — Признаться, я никогда не сплю на рассвете. — В глазах Себастиана загорелся холодный огонек. — Так что в этом смысле дуэль не доставит мне никаких неудобств.
 Прюденс ошеломленно уставилась на него и заметила, что в его янтарных глазах пляшут какие-то дьявольские искорки.
 — Вы смеетесь надо мной, милорд! — воскликнула она.
 — Вы так считаете?
 — Да. Но не может быть, чтобы вам доставил огромное наслаждение поединок с неоперившимся юнцом. Ведь вы ничего не выиграете. Обещайте мне, что извинитесь и положите конец дуэли, пока не пролилась кровь.
 — Вы просите не много — всего лишь переступить через собственную гордость…
 — Я прошу вас быть благоразумным.
 — А почему я должен быть благоразумным? Прюденс уже почти потеряла терпение.
 — Я требую, чтобы вы прекратили вести себя как безмозглый болван, милорд! Мы оба прекрасно понимаем, что вы слишком умны, чтобы заниматься такими глупостями, как дуэли.
 — Безмозглый болван? Прюденс вспыхнула:
 — Прошу прощения, сэр, но ваше поведение заставляет меня произносить подобные слова. Я была о вас лучшего мнения.
 — Я в отчаянии от того, что мой образ жизни не отвечает вашим ожиданиям. Впрочем, он мало кому нравится. Удивлен, что вы не уяснили этого в ходе ваших изысканий.
 — Вы обожаете ставить других в неловкое положение, — заметила Прюденс. — И без сомнения, полагаете, что у вас есть причина вести себя подобным образом. Вероятно, именно так вы хотели отплатить обществу за то, что оно слишком жестоко обошлось с вами, до того как вы получили свой титул.
 — В отличие от вас оно не проявило великодушия.
 — И тем не менее, — решительно продолжала Прюденс, — я прошу вас быть выше всех обид и вести себя как щедрый, разумный, благородный человек, каким вы можете быть.
 В глазах Себастиана вспыхнул дьявольский огонек.
 — И что, черт побери, наводит вас на мысль, что я способен так себя вести?
 Прюденс не удалось скрыть раздражение:
 — Вы образованный человек, сэр, с пытливым умом. В танцевальном зале, когда мы с вами обсуждали проблему существования привидений, я о вас многое узнала. Вы задавали вопросы по существу и показали себя совсем не глупым человеком. Потому я отказываюсь верить, что душевная щедрость вам несвойственна.
 Себастиан почесал Люцифера за ухом и только потом ответил:
 — Для меня это что-то новое.
 — Я предлагаю вам рассеять вашу скуку… — Прюденс помедлила и осторожно добавила:
 — Ведь вы, насколько я знаю, страдаете именно от скуки.
 — Кто вам сказал?
 — Да все говорят, — призналась Прюденс. — Это правда?
 Себастиан откинулся в кресле и уставился на огонь в камине. Рот его скривился в невеселой усмешке.
 — Не знаю, — тихо ответил он.
 Прюденс удивилась:
 — Вы не знаете, какие чувства испытываете? Он бросил на нее странный взгляд:
 — Иногда мне кажется, что я вообще не способен что-либо чувствовать, мисс Мерривезер.
 — Я пережила нечто подобное, когда погибли мои родители, — грустно заметила Прюденс.
 — Вот как?
 — Да. Но у меня остался брат, Тревор. И леди Пемброук была очень добра ко мне. Она явилась для меня истинным утешением, и на душе у меня вскоре стало легче.
 — Охотно верю. — В голосе Себастиана послышались насмешливые нотки. — Вы мужественная женщина, мисс Мерривезер. Тем не менее страдаю я от скуки или нет, вас это не касается. Давайте вернемся к теме нашего обсуждения.
 — Да, конечно. — Прюденс нерешительно улыбнулась. — Я понимаю, что прошу оказать мне великую любезность, милорд.
 — Это верно. Извинения вовсе не в моем духе, равно как и всякого рода любезности…
 — Уверена, такой опыт пойдет вам только на пользу.
 — Время покажет, — сказал Себастиан. — Должен, однако, напомнить вам, что, делая одолжение, люди рассчитывают на ответный жест.
 Прюденс забеспокоилась и осторожно взглянула на Себастиана:
 — Что вы конкретно предлагаете, милорд?
 — Ничего особенного. Просто в ответ на мою сегодняшнюю любезность согласитесь ли вы оказать мне услугу, если я вас попрошу о ней?
 Прюденс застыла.
 — И какую услугу я должна буду оказать вам в обмен на жизнь брата?
 — Кто знает? Будущее нам неведомо, мисс Мерривезер. Сейчас я представления не имею, о чем могу когда-нибудь попросить вас.
 — Понятно. — Прюденс нахмурилась. — Но вы наверняка знаете, что попросите меня о какой-либо услуге?
 Себастиан медленно улыбнулся. В его глазах, как и в глазах его кота, отразились язычки пламени.
 — Да, мисс Мерривезер. В один прекрасный день я потребую то, что мне причитается. Ну как, согласны?
 В полумраке библиотеки воцарилась напряженная тишина, нарушаемая только потрескиванием поленьев в камине. Прюденс не могла отвести глаз от пристального непроницаемого взгляда Себастиана.
 Придется довериться интуиции, которая еще ни разу ее не подвела. Может, этот человек и опасен, но маловероятно, что у него какие-то дурные намерения.
 — Хорошо, милорд, — тихо произнесла Прюденс. — Я согласна.
 Себастиан долго смотрел на нее, будто пытаясь отгадать ее самые сокровенные мысли, как только что делала она, стараясь выведать его тайны.
 — Надеюсь, вы умеете держать слово, мисс Мерривезер.
 Прюденс взглянула на него исподлобья:
 — Разумеется, умею.
 — Не стоит обижаться. Настоящая честность — редкое качество как у мужчин, так и у женщин.
 — Вам виднее. Значит, вы принесете извинения моему брату?
 — Да. Я позабочусь о том, чтобы дуэль не состоялась. Прюденс почувствовала несказанное облегчение.
 — Спасибо, милорд. Не могу выразить, как я вам благодарна.
 — Довольно, мисс Мерривезер. Я не нуждаюсь в ваших благодарностях. Мы с вами заключили сделку, и очень скоро вы мне отплатите услугой.
 Себастиан сбросил кота на пол. Люцифер недовольно глянул на Прюденс, словно обвиняя ее в том, что его согнали с такого уютного местечка. Потом, махнув хвостом, лениво направился к красной с золотом шелковой подушке и устроился на ней.
 Себастиан встал с кресла и, взяв Прюденс за руки, заставил ее подняться.
 — Да, милорд?
 Не ответив, он молча притянул ее к себе, и в его глазах вспыхнуло пламя. Наклонившись, он прижался губами к ее губам.
 Это был неторопливый, полный чувственной неги поцелуй. Прюденс никогда в жизни так не целовали, и все же она сразу почувствовала, что находится в объятиях настоящего мужчины. Она вся затрепетала, и в то же мгновение ей показалось, что Себастиан совершенно подчинил ее себе, что она всецело в его власти.
 Это открытие ошеломило ее. Она дрожала, учащенно дыша. Огромная волна наслаждения словно затопила ее, а тело внезапно налилось какой-то новой необыкновенной силой.
 Все кончилось неожиданно, прежде чем Прюденс смогла полностью отдаться нахлынувшим чувствам. Себастиан оторвался от ее губ, и она вскрикнула.
 — Теперь, когда мы закрепили нашу сделку, мисс Мерривезер, вам пора домой.
 — Да, да, конечно. — Прюденс трясущимися руками принялась натягивать капюшон. Она изо всех сил старалась казаться такой же бесстрастной, как и он. Не юная девица, уже двадцать пять. — Не волнуйтесь, никто не сбился с ног, разыскивая меня. Слуги леди Пемброук отлично вымуштрованы, а я, удалившись в свою спальню, отдала четкие распоряжения, чтобы меня не беспокоили.
 — Как вам удалось выбраться из дома?
 — Через кухню. Было трудновато найти экипаж, но мне это удалось. Кучер обещал подождать.
 — Экипаж, в котором вы прибыли, уже уехал. Прюденс пристально взглянула на него:
 — Правда?
 — Не волнуйтесь. Я доставлю вас домой, мисс Мерривезер.
 — Это вовсе ни к чему, — поспешно возразила Прюденс.
 — Я уже приказал, чтобы подали карету.
 — Понятно… — Она не нашлась что ответить. Себастиан вывел Прюденс из библиотеки в зал, где их уже ждал лакей, лицо которого напоминало псиную морду.
 — Плащ, Флауэрс. — Себастиан улыбнулся своей странноватой печальной улыбкой. — Между прочим, моя дуэль на рассвете отменяется. Прошу распорядиться, чтобы завтрак был подан в обычное время.
 — Слушаюсь, милорд. — Флауэрс, помогая Себастиану надеть черный плащ, бросил на Прюденс изумленный и вместе с тем вопросительный взгляд. Но, как отлично вышколенный слуга — каковым и являлся, — он, не сказав ни слова, открыл входную дверь.
 Черная карета, запряженная двумя вороными жеребцами, уже ждала их в непроглядной мгле. Себастиан помог Прюденс сесть в карету, потом забрался сам и сел напротив. Фонари, установленные на крыше экипажа, делали строгие черты графа почти свирепыми. Сейчас Прюденс прекрасно осознавала, почему в разговорах все называют его Падшим Ангелом.
 — Благодарю за то, что вы меня сопровождаете, милорд, но, право же, это совсем ни к чему. — Прюденс еще плотнее закуталась в старенький плащ, когда карета покатила по темной улице.
 — Ошибаетесь, мисс Мерривезер. Мы с вами теперь связаны нашей сделкой. И пока я не получу от вас то, что мне причитается, в моих же интересах проследить, чтобы с вами ничего дурного не случилось. — Он снова улыбнулся. — Знаете пословицу? К своим и черт хорошо относится.




 Глава 2


 Себастиан незаметно стоял и ждал в тени, пока Прюденс открывала заднюю дверь изысканного дома леди Пемброук. Он улыбнулся про себя, увидев, что она остановилась и помахала ему на прощание. Хотя и не любит эта особа того, как ее называют в свете, но она действительно самая настоящая Оригиналка.
 Женщин, подобных мисс Прюденс Мерривезер, ему еще никогда не доводилось встречать. Она единственная и неповторимая благодаря своему острому уму, который привел ее к занятию таким же необычным хобби, как и его собственное.
 Необыкновенная женщина! И вот теперь она у него в долгу. Себастиан предпочитал, чтобы не он, а ему были должны. Это всегда давало ему огромное преимущество.
 Он повернулся и медленно зашагал к ожидавшей его карете. На расстоянии ее фонари казались тусклыми маяками, едва пробивавшимися сквозь плотную пелену тумана.
 Себастиан ненавидел туман, ощущая его вечной и неотделимой частью своей судьбы.
 Сапоги гулко стучали по пустынной мостовой. Холодные щупальца мглы обвивались вокруг, пытаясь навечно затянуть в свою серую паутину. Он знал, что ждет его в этой бесконечной пустоте — полное отсутствие каких-либо ощущений, даже чувства жестокого холода.
 Совсем недавно ему показалось, что он заглянул в эту пустоту из-за ледяного барьера, который мысленно воздвигнул, пытаясь защитить себя. Это было то самое серое ничто, которое поджидало его четыре года назад на рассвете в горах Сарагстана.
 Какой-то шорох, раздавшийся в близлежащей аллее, тут же вернул Себастиана в настоящее. Он замер, настороженно прислушиваясь. Пальцы нащупали в кармане рукоятку пистолета. А ведь жажда жизни в нем все-таки сильна, несмотря на это странное настроение, все чаще охватывающее его в последнее время, раздраженно подумал он.
 Опять этот звук, как будто кто-то быстро пробежал, — и тишина. Крыса, а может, кошка, предположил Себастиан. Он направился к своей карете.
 Сегодня опасно выходить ночью из дома. Впрочем, ночью всегда опасно.
 А вот мисс Прюденс Мерривезер, презрев опасность и темноту, все-таки решилась прийти. Улыбка тронула его губы. Да, ее голыми руками не возьмешь.
 Себастиан сам открыл дверцу кареты.
 — В клуб, — бросил он кучеру.
 — Слушаюсь, милорд.
 Карета покатила. Себастиан откинулся на подушки и, вглядываясь в непроницаемую тьму, принялся размышлять о Прюденс.
 Она оказалась не только храброй, но и упрямой. Не многие любят в женщине такую черту характера. Похоже, мало кто из мужчин желает иметь с ней дело. Слишком уж она умна, слишком бесстрашна и слишком любопытна, с точки зрения обычного мужчины. А еще в ней бурлит жизненная сила, и, кроме того, Прюденс полна непоколебимой наивной веры, что в каждом человеке всегда можно найти немало хорошего.
 Если в свои двадцать пять лет Денси все еще не замужем, то наверняка мужчины, с которыми она встречалась, или не смогли оценить ее необыкновенных качеств, или предпочитали их не замечать. Слепцы, усмехнулся Себастиан.
 А может, их просто отпугивали очки, которые Прюденс использовала как своеобразную защиту. Себастиан всматривался в темноту улиц, а в памяти всплывали ее глаза за стеклышками очков. Фантастические глаза! Глубокие, чистые озера необыкновенного зеленого цвета. Умные глаза. Глаза честной женщины, цельной натуры. Таких Себастиану еще никогда не приходилось встречать.
 В Прюденс вообще было какое-то честное, здоровое начало, которое произвело на него неотразимое впечатление. Он всей душой стремился к первоначальным, чистым и свежим чувствам добра и справедливости, хотя и высмеивал их.
 Слушая в библиотеке ее нравоучения о том, как ему следует себя вести, Себастиан всей душой ощутил тяжесть темноты, заполнившей его. Прюденс, существо, казалось, светящееся солнечным светом, ясно дала ему почувствовать, что он человек, пребывающий во мраке ночи.
 Они были такими разными, и тем не менее он хотел обладать ею с самого момента знакомства — вот что казалось странным! Себастиан недоумевал, как это Прюденс смогла подчинить его себе. А в том, что подчинила, не было никакого сомнения.
 Хорошенькая, думал он про нее, хотя и не совершенная красавица. Если она и обладает неплохими данными, то они скрыты этой ее одеждой, свидетельствующей о полном отсутствии стиля.
 Себастиана позабавило золотисто-коричневое платье, которое было на Прюденс в тот вечер. Бледно-коричневый цвет, определенно, ей не шел и был выбран неудачно, он не подчеркивал красоту ее изумрудных глаз, да и изумительные волосы цвета меда на таком фоне казались какими-то тусклыми. Скромный вырез платья и коричневые розы, обрамляющие подол, — платье явно сшито в деревне. Ни одна модная лондонская портниха не сшила бы такой убогий наряд. А уж такую вещь, как веер, Прюденс, очевидно, считала совершенно ненужной. Она и не подумала раскрыть его и кокетливо обмахиваться, и он, как палка, болтался у нее на запястье. Да еще очки, делавшие ее и без того невзрачный облик еще более неинтересным и старомодным.
 Но Себастиану удалось разглядеть за нелепым внешним видом Прюденс много интересного и привлекательного. Отец его был исследователем, изучающим обычаи чужедальних стран и народов, отличным знатоком своего дела. В поездки он всегда брал с собой семью и учил Себастиана искусству подмечать мельчайшие детали.
 «Только по мелочам и узнаешь правду, — любил повторять Джонатан Флитвуд своему сыну. — Учись находить их».
 Сегодня Себастиан отметил, что волосы Прюденс цвета густого золота. У нее полные губы, готовые в любую секунду раскрыться в улыбке, и забавный маленький носик. Твердый, решительный подбородок показался ему чрезвычайно занимательным. Но самое главное, он заглянул в бездонные озера ее глубоких глаз.
 Он понимал, что рядом с великосветскими красавицами она во многом проигрывала. Ее нельзя было пока назвать бриллиантом чистой воды, и тем не менее сегодня вечером в танцевальном зале он ощущал только ее присутствие.
 Себастиан мысленно, будто раздевая, провел рукой по фигуре Прюденс — стройная, и где нужно имеются округлости. Он достаточно нагляделся на нее в скромненьком бальном платье, чтобы увидеть, что каждая ее грудь как маленький спелый экзотический плод, который может отлично уместиться в его руке.
 Ее запах — смесь свежих цветов со свойственным только ей ароматом — все еще витал в карете и кружил ему голову.
 Вскоре он снова ее поцелует. Если бы у него была хоть капля порядочности, он подавил бы в себе это желание. Но какая может быть порядочность у Падшего Ангела? Вот так-то. Но Себастиан пока еще не понимал, каким богатством он сейчас обладает.
 Он все больше ощущал вокруг себя серый мертвенный холод, готовый поглотить его целиком. Единственный способ забыться хоть на короткое время — это занять себя какими-нибудь невинными утехами. И чем скорее, тем лучше.
 Но прежде, как бы там ни было, нужно уладить дело с братом Прюденс.
 Карета остановилась перед дверью любимого клуба Себастиана. Он состоял членом почти всех самых изысканных клубов города, но только здесь чувствовал себя комфортно. Вероятно, потому, что его кузен никогда сюда не заглядывал.
 Он вышел из кареты, поднялся по ступенькам и сразу окунулся в теплую атмосферу клуба — уютного убежища великосветских мужчин. Он появился в игорном зале, и несколько человек обернулись в его сторону. У столов, где собралась изрядная толпа, при виде его раздался приглушенный шепоток. Себастиан понял, что слух о предстоящей дуэли, по всей вероятности, уже добрался до каждого клуба в Сент-Джеймсе.
 Высокий стройный блондин оторвался от игры в вист и устремился навстречу Себастиану. Тот пристально посмотрел на него и с облегчением увидел, что взгляд Гаррика Саттона сегодня вполне ясный. В последнее время Саттон слишком пристрастился к джину — привычка, приобретенная им во время войны.
 — Ты здесь, Эйнджелстоун? А я думал, ты дома, готовишься к предстоящей дуэли.
 — Я передумал, Саттон. Никакой дуэли не будет. И я хотел бы, чтобы ты, как один из моих секундантов, принес мистеру Тревору Мерривезеру мои извинения.
 Гаррик разинул рот от удивления. Себастиан улыбнулся. Стоило извиниться перед молодым Мерривезером хотя бы ради того, чтобы посмотреть, какое ошеломляющее впечатление произведет на всех эта новость.
 Гаррик был одним из немногих людей, кого Себастиан называл друзьями. Себастиан причислил его к этой группе избранных, потому что Гаррик оказался среди тех, кто без колебания принял Себастиана два года назад.
 Проведя полжизни за границей, Себастиан вынужден был наконец вернуться в Англию. Быстро растущие капиталовложения могли принести успех только в Лондоне — центре общественной жизни, городе, который когда-то был так немилостив к его родителям.
 Финансовое положение Себастиана было таково, что без каких-либо усилий могло привлечь к нему сколько угодно людей, жаждущих завести с ним знакомство. Но он знал, что за спиной все они звали его флитвудским ублюдком и самозабвенно обсуждали давешнюю скандальную связь его отца с актрисой. Они сплетничали и о том, что титул отойдет к кузену Себастиана, Джереми, потому что Джонатан Флитвуд якобы запятнал свое имя неблаговидной историей с какой-то актеркой.
 В то время Гаррик, один из немногих, не хотел от Себастиана ничего, кроме дружбы. И он, почти единственный, не питал интереса к старой скандальной истории и не задавался вопросом, законнорожденный Себастиан сын или нет.
 Гаррик привез с войны глубокие, невидимые глазу раны. Он инстинктивно чувствовал неразрывную связь с Себастианом, у которого таковых оказалось тоже немало. Ни тот, ни другой никогда не говорили о прошлом. В этом не было необходимости.
 — Ты серьезно? — строго спросил Гаррик. — Мальчишка Мерривезер вызвал тебя из-за пустяка. Ты ведь ничем не оскорбил его, только потанцевал с сестрой.
 — Знаю, — спокойно ответил Себастиан.
 — И ты собираешься простить ему такую наглость?
 — Юноша слишком горяч и не слишком сведущ в вопросах этикета. Гаррик фыркнул:
 — Вот ты и преподай ему первый урок.
 — Предоставлю это сделать кому-нибудь другому.
 — Не понимаю. — Гаррик схватил со стола бутылку портвейна и налил себе бокал. — Не в твоих правилах отпускать какого-то щенка безнаказанным. Что происходит, Эйнджелстоун?
 — Передумал, вот и все. Передай мистеру Мерривезеру, что мне неинтересно стреляться с ним.
 Гаррик смотрел на вино с таким видом, словно только что увидел его. Потом осторожно поставил бокал на стол, так и не пригубив, и перевел взгляд на Себастиана:
 — Я знаю, черт бы тебя побрал, что ты его нисколько не боишься. У мальчишки нет никакого опыта в таких делах, с тобой его и сравнить нельзя.
 Себастиан усмехнулся:
 — Следовательно, вся эта затея — скукотища смертная, тебе не кажется? Гаррик вскинул брови:
 — Без сомнения. Но что произойдет в следующий раз, когда тебе взбредет в голову потанцевать с Оригиналкой? А следующий раз будет, уж это точно, Эйнджелстоун. Я видел, какими глазами ты на нее смотрел.
 — Если Мерривезер осмелится снова вызвать меня на дуэль…
 — А он обязательно это сделает, особенно если ты извинишься после первого вызова.
 — Тогда я пошлю ему новое извинение, — беспечно закончил Себастиан.
 Гаррик вытаращил на него свои голубые глаза:
 — Да ты что?!
 — А если потребуется, то и еще раз. Я вдруг, к своему величайшему изумлению, обнаружил в себе неисчерпаемый источник раскаяния, Саттон. Таким образом, если Мерривезер будет вызывать меня на дуэль, я буду неизменно приносить ему свои извинения.
 — Боже правый! — Гаррик наконец-то понял, в чем дело, и ухмыльнулся во весь рот. — Другими словами, ты собираешься спокойно развлекаться с его сестрой, а Мерривезер окажется бессилен что-либо сделать, ибо всякий раз, как он вызовет тебя на дуэль, ты будешь извиняться.
 — Вот именно.
 — Бесподобно! — Гаррик восхищенно покачал головой. — Естественно, никому и в голову не придет, что ты боишься стреляться с этим мальчишкой. Твоя репутация всем хорошо известна. Значит, все поймут, что ты просто развлекаешься. А Мерривезер станет посмешищем.
 — Очень может быть. Но это уже не мои проблемы.
 — Завсегдатаи нашего клуба заключат пари о сроке, когда тебе наконец надоест развлекаться и ты пустишь в него пулю, — продолжал Гаррик.
 — Мне это неинтересно. — Себастиан взял бокал из рук Гаррика и пригубил портвейн. — Ну как, ты готов принести извинения моему достойному сопернику?
 — Если ты настаиваешь. Хотя подобного с тобой еще не случалось. Извинения не в твоих правилах.
 — Может, я меняюсь, кто знает? С годами становлюсь ответственнее…
 Гаррик презрительно посмотрел на него:
 — Ты сегодня пребываешь в необычном настроении, мой друг. Похоже, пора тебе снова заняться своим хобби. Кажется, с тех пор как ты закончил последнее дело, прошло уже довольно много времени.
 — Может, ты и прав. А может, мое необычное, как ты говоришь, настроение объясняется тем, что сегодня какая-то странная ночь.
 — И делается все более странной, — пробормотал Гаррик. Взгляд его скользнул мимо Себастиана. — Только что объявился твой кузен. Поразительно! В этом клубе он почти не бывает.
 — Только потому, что здесь часто можно найти меня.
 — Вот именно. Так что же, интересно, ему здесь сегодня понадобилось?
 — Нетрудно догадаться. — Себастиан поставил на стол бокал. — Вероятно, решил пожелать мне удачи в поединке, где я буду защищать свою честь и достоинство.
 — Верится с трудом, — мрачно усмехнулся Гаррик. — Без сомнения, все наоборот. Флитвуд не станет лить слезы, если кто-то пустит в тебя пулю, Эйнджелстоун, и об этом всем известно. Что же касается твоего кузена — ты отнял у него титул, а этого он тебе никогда не простит. Твой кузен и его несравненная мамаша всю жизнь считали, что титул графа по праву принадлежит ему.
 Себастиан пожал плечами.
 — Как и все остальные в семье. — Гаррик замолчал — за спиной Себастиана стоял Джереми Флитвуд.
 — Эйнджелстоун! — Джереми произнес это слово голосом, в котором чувствовалась напускная храбрость. Так обычно неоперившийся юнец обращается к старшему и более могущественному человеку.
 Себастиан не обратил внимания на возбужденный шепот, пробежавший по ближайшим игорным столам. Он понимал, что все находящиеся в зале навострили уши, одновременно напуская на себя безразличный вид. Высший свет прекрасно осведомлен о прямо-таки ледяной неприязни между Себастианом и его родственниками.
 Даже разговаривать друг с другом было не в их правилах. Тот факт, что Флитвуд находится здесь, в любимом клубе Себастиана, да еще обращается к своему кузену по имени, — отличный повод для сплетен, как и слух о предстоящей дуэли.
 — Что тебе нужно, Флитвуд? — Себастиан медленно обернулся к Джереми. — Кроме моего титула, конечно? Или ты явился пожелать мне удачи в предстоящей дуэли?
 Миловидное лицо Джереми вспыхнуло. Глаза у него были темнее, чем у Себастиана, скорее карие, чем золотые. И волосы более светлого оттенка красного дерева, а не черные как ночь. И все же Себастиан знал, что они с кузеном поразительно похожи. Знал он и то, что сей очевидный факт раздражает остальных Флитвудов. Они предпочли бы, чтобы Себастиан походил на свою белокурую мать.
 — Негодяй! — Джереми сжал кулаки. — Когда-нибудь тебя пустят пулю в сердце, чему я буду только рад.
 — Благодарю. — Себастиан вежливо склонил голову. — Всегда приятно в трудную минуту чувствовать поддержку семьи.
 — Так это правда?! — воскликнул Джереми. — Ты действительно собираешься поставить под удар репутацию семьи, затевая дуэль с каким-то деревенщиной?
 — Ты, верно, будешь счастлив узнать, что слухи о дуэли не соответствуют действительности.
 — Я этому не верю.
 — Это правда, кузен. — Себастиан улыбнулся. — Передай своей драгоценной матушке, чтобы она отменила заказ на траурное платье. Думаю, она уже выбрала что-то подходящее черного цвета в уверенности, что ее самая сокровенная мечта на рассвете сбудется. Увы, увы… Я собираюсь еще немного пожить на этом свете.
 Джереми ухмыльнулся:
 — Говорят, тебя вызвал брат этой крошки Мерривезер?
 — Вот как? Поразительно, как быстро разносятся слухи. Жаль только, что они в основном остаются слухами.
 — Черт побери, что ты на этот раз затеваешь?
 — Ничего такого, что имело бы к тебе отношение, Флитвуд.
 — Самонадеянный ублюдок!
 — Что касается первого, то очень может быть, а вот насчет ублюдка, право, ты ошибаешься. — Себастиан снова улыбнулся. — В этом, дорогой кузен, все и дело, не так ли?
 Джереми открыл рот, но не издал больше ни звука. Резко повернувшись, он пулей вылетел из зала.
 За карточными столами послышался возбужденный гул. Себастиан потянулся к графину с вином и, заметив, что Гаррик задумчиво смотрит на него, произнес:
 — Не беспокойся, мой друг. Мы с Флитвудом прекрасно понимаем друг друга. Много лет назад мы заключили пакт о взаимной ненависти.
 Гаррик не сводил глаз с двери.
 — Мне кажется, он искренне ненавидит тебя.
 — Это не совсем его вина. Мамаша вколачивала в него эту ненависть с колыбели. Она так и не смогла простить моего отца за то, что он сбежал с моей матерью, навечно запятнав фамильное имя. Когда в прошлом году титул перешел ко мне, а не к драгоценному Джереми, ее чуть удар не хватил.
 — Мне известна твоя семейная история. Но берегись, Эйнджелстоун. Клянусь, сегодня в глазах Флитвуда было такое выражение, будто он готов тебя убить.
 — Успокойся, Саттон. Ты просто даешь волю воображению.
 — Я бы этого не сказал. У меня сложилось впечатление, что, если бы Джереми Флитвуд нашел способ убрать тебя с дороги так, чтобы подозрение не пало на него, он бы ни минуты не колебался. — Гаррик неожиданно улыбнулся. — Предлагаю тебе прекрасное решение всех твоих проблем.
 — И какое же?
 — Женись и как можно скорее заведи себе наследника. Когда титул перейдет к твоему сыну и таким образом останется в твоей семье еще на одно поколение, Флитвуды перестанут молиться о твоей кончине. Если у тебя появится наследник, какое им дело, протянешь ты ноги или нет.
 — Очень трезвый взгляд на вещи, — заметил Себастиан. — Возможно, я так и поступлю.
 Гаррик бросил на него пристальный вопросительный взгляд:
 — Что я слышу? Только не рассказывай мне, что ты наконец решил остепениться.
 — Мне недавно напомнили, что в мои годы пора проявить такие качества, как мудрость и ответственность, Саттон.
 Гаррик опять покачал головой:
 — И все-таки странное у тебя сегодня настроение.
 — Верно. Так что лучше передай побыстрее Мерривезеру мои извинения, пока я не передумал.
 На следующий день Себастиан всем своим видом показывал, как глубоко ему наплевать на сплетни, которые взбудоражили высший свет, когда разнеслась весть о том, что он извинился перед Тревором Мерривезером. Вместо того чтобы удовлетворить любопытство завсегдатаев клуба или сидеть в тиши своей библиотеки, он отправился в кофейню, что находится рядом с доком, на встречу с неким субъектом.
 Записку от Уислкрофта подали Себастиану, когда он собирался начать свой поздний завтрак. Она была совсем короткой и лаконичной. Записки от него всегда были короткими, поскольку полицейский с Боу-стрит не отличался особой грамотностью.
 «Сэр!
 Я хотел бы обсудить с вами одно дело, которое наверняка вас заинтересует. Посему жду вас на обычном месте в три.
 Искренне ваш У.».
 В три часа Себастиан зашел в кофейню и обнаружил, что Уислкрофт уже ждет его в условленной кабинке. Завидев графа, сыскной агент поднял в приветствии свою кружку. Себастиан направился к нему.
 Уислкрофт был плотным мужчиной с багровым лицом, обрамленным бакенбардами, и пронзительными маленькими глазками. Нос, усеянный багровыми прожилками, выдавал пристрастие его хозяина к джину. Похоже, Уислкрофт зимой постоянно страдал от холода. Он никогда не снимал грязного шарфа и то и дело чихал.
 — Добрый день, ваша светлость. Вижу, вы получили мою записку.
 — Надеюсь, нынешнее дело будет поинтереснее предыдущего, Уислкрофт. — Себастиан уселся напротив сыщика. — Я бы не прочь заняться чем-нибудь более занимательным.
 — Беда ваша в том, что вы слишком умны для таких дел. — Уислкрофт ухмыльнулся щербатым ртом. — Тут у меня есть одно дельце, не пожалеете. Договор остается в силе? По-прежнему платит нанявшая меня сторона?
 — Вам достанутся и деньги, и слава. И то и другое мне ни к чему.
 — Наверное, здорово быть богатым, — вздохнул Уислкрофт. — Да еще иметь титул в придачу. Все-таки я никак не могу понять, почему у вас такой интерес к темным делишкам?
 Себастиан приказал официанту принести кофе.
 — Я ведь вам уже объяснял, Уислкрофт. Вы предоставляете мне очень интересное хобби. Каждый человек должен иметь хобби, разве не так?
 — Вот уж не знаю, ваша светлость. У меня ни на какое хобби никогда времени нет. Занят зарабатыванием на пропитание для себя и семьи.
 Себастиан холодно улыбнулся:
 — Надеюсь, со времени нашего сотрудничества ваша семья стала питаться несколько лучше? Уислкрофт хмыкнул:
 — Что верно, то верно, милорд. Жена моя раздобрела не на шутку, да и пятеро малышей от нее не отстают. А на прошлой неделе мы переехали в новый домик. Как игрушка, доложу я вам.
 — Отлично. Итак, послушаем, что вы припасли для меня на этот раз.
 Уислкрофт подался вперед и, понизив голос, сказал:
 — Дело о шантаже и драгоценностях, милорд. Клянусь, вы не разочаруетесь.




 Глава 3


 — Что я знаю об Эйнджелстоуне? — Эстер, леди Пемброук, замерла, так и не поднеся чашку к губам, и с удивлением взглянула на Прюденс. — Только то, что он не общается со своими родственниками и у него репутация чрезвычайно опасного человека — а это вызывает огромный интерес к его особе. Но почему ты спрашиваешь?
 Прюденс улыбнулась. Эстер, женщина неопределенного возраста и внушительных размеров, обладала щедрым сердцем и проявляла живейший интерес ко всему происходящему в великосветском обществе. Как Эстер объяснила когда-то Прюденс, она слишком долго была лишена своего законного места в светской жизни вследствие таинственного исчезновения знаменитых фамильных драгоценностей, утерянных семьей в предыдущем поколении. В высших кругах общества без денег ты — ничто, будь ты хоть наизнатнейшего происхождения.
 Теперь, когда у нее были деньги, Эстер, к своей величайшей радости, с головой окунулась в полную наслаждений великосветскую жизнь, которая ранее ей была недоступна. Она считала, что у нее самый изысканный вкус. И когда в «Морнинг пост» появилась заметка, что в этом сезоне самыми модными считаются бледно-лиловые и фиолетовые тона, Эстер быстренько заменила весь свой гардероб. Сегодня ее мощная фигура была втиснута в бледно-лиловое платье, чрезмерно украшенное оборками и отделанное розовыми кружевами.
 Эстер была другом семьи. Она после смерти своего мужа жила в стареньком полуразрушенном феодальном замке неподалеку от фермы Мерривезеров. Именно привидение Пемброуков, о котором говорили ничуть не меньше, чем об исчезнувших драгоценностях, сослужило Прюденс отличную службу, предоставив ей первый настоящий опыт в расследовании потусторонних явлений.
 — Я спрашиваю об Эйнджелстоуне потому, что Тревор вбил себе в голову нелепую мысль, что мне следует быть с ним осторожной, — объяснила Прюденс. — Кажется, он считает, будто граф собирается соблазнить меня. Что за чепуха! Однако Тревор настроен очень решительно.
 — И по-моему, он прав. Граф, как я уже сказала, интереснейшая личность, но пока что-то не слышно, что он подумывает о женитьбе. Следовательно, если он обращает внимание на молоденькую особу, у него на уме совсем другое.
 — А если он просто желает побеседовать на интересующие нас обоих темы? — с надеждой в голосе предположила Прюденс. .:
 — Маловероятно. — Эстер с задумчивым видом поставила чашку на блюдце. — Одна из причин невероятной популярности Эйнджелстоуна — его презрительное отношение к общепринятым нормам морали. Он относится к высшему обществу с пренебрежением — как оно когда-то относилось к его родителям.
 — Но ты сама утверждала, что его приглашают на все изысканные балы и званые вечера.
 — Конечно. Ничто так не будоражит высшее общество, как вызов светского льва, у которого к тому же денег куры не клюют и который слывет опасным мужчиной.
 — Понятно. И все-таки странно…
 — Вовсе нет. Вспомни, как свет презрел Байрона… Эйнджелстоун хитер. Он всегда соблюдает чувство меры. А поскольку он приобрел титул, дамы наперебой шлют ему приглашения на свои вечера.
 — Он, безусловно, интересный мужчина, — заметила Прюденс.
 — Вот именно. — Эстер призадумалась. — И самое интересное в нем то, что он почему-то не воспользовался положением в свете, приобретенным вместе с титулом, чтобы уничтожить своих родственников.
 — Уничтожить? — нахмурилась Прюденс.
 — Не было ничего проще. В конце концов, все состояние сосредоточено в его руках. Кроме того, он обладает огромным влиянием. Таким образом, все считают, что он оставил своих родственников в покое и не изгнал их из общества, поскольку ему нравится играть с ними в кошки-мышки.
 — Никогда бы не подумала, что он способен намеренно унизить своих родственников. Мне он понравился, — призналась Прюденс.
 — При желании он умеет очаровать кого угодно. Приглашая тебя на танец, он, разумеется, был сама любезность. Дело в том, Денси, что Тревор не без основания беспокоится, как бы граф тебя не обидел. Говорят, он предпочитает не совсем обычные развлечения. А более необыкновенного развлечения, чем обесчестить Оригиналку, и не придумаешь.
 Прюденс прикусила губу.
 — О чем ты говоришь?! Мне все-таки уже двадцать пять. Не многовато ли для невинной жертвы мужского коварства — Вовсе нет, моя дорогая. Есть одна вещь, которую общество обожает даже больше, чем Падшего Ангела. Это какой угодно, но только самый громкий, самый первоклассный скандал. Сейчас о тебе судачит весь город. Все взоры устремлены на тебя. Если твое имя свяжут с именем Эйнджелстоуна, конца сплетням не будет.
 Прюденс отпила из чашки.
 — Единственное, из-за чего я нахожусь сейчас в центре внимания, — это дело о фамильных драгоценностях.
 — Не могу не согласиться, моя дорогая. — Эстер вся так и засветилась, любовно погладив кулон с бриллиантами, висевший у нее на шее, — украшение из клада, найденного Прюденс. — Всем известно, что ты отыскала мои драгоценности, когда изучала привидение Пемброуков. Высший свет просто взбудоражен этим происшествием.
 Прюденс снисходительно наморщила носик:
 — Жаль только, что я тогда так и не выяснила, где обитает привидение Пемброуков. Неожиданно наткнуться на призрак было бы гораздо интереснее, чем просто обнаружить какой-то клад.
 — Однако привидение не принесло бы столько пользы, Денси. Ты совершенно изменила мою жизнь, дорогая. Право, не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя.
 — Ты прекрасно понимаешь, что уже отплатила мне сторицей, пригласив нас с Тревором пожить в Лондоне. Со времени смерти родителей Тревор места себе не находил в деревне. Здесь, в городе, он набирается ума-разума, учится светским манерам и прекрасно проводит время.
 — Этого так мало! Ничего большего я не смогла придумать, чтобы выразить тебе свою благодарность, — горячо возразила Эстер. — Я знаю, как ты переживала за Тревора. Но мне хотелось бы сделать что-то хорошее именно для тебя, моя дорогая. — Она взглянула на скромное, давно вышедшее из моды муслиновое платьице Прюденс и нахмурилась. — Я была бы счастлива, если бы ты позволила мне заняться твоим гардеробом.
 — Ну вот, Эстер, ты опять за свое. Я не могу позволить тебе накупить кучу платьев, которые мне совершенно ни к чему в Дороете. Согласись — это пустая трата денег.
 Эстер вздохнула:
 — Дело в том, Денси, что теперь, когда высшее общество не сводит с тебя глаз, тебе следовало бы одеваться по самой последней моде. Не понимаю, почему ты так безразлична к нарядам. Тебе был бы очень к лицу бледно-розовый цвет.
 Прежде чем Прюденс успела придумать подходящий ответ, дверь в гостиную отворилась.
 — Добрый день, дамы.
 Прюденс подняла голову. Небрежной, чуть развязной походкой, без сомнения, недавно перенятой у новых друзей, в комнату вошел Тревор.
 Все, что ни делал Тревор в последнее время, носило оттенок некоторой нарочитости. Это начинает действовать на нервы, решила Прюденс.
 Ее младший брат очень быстро превратился в молодого светского льва. Все в его одежде — от завязанного сложнейшим узлом галстука до сюртука из плотной ткани, полосатого жилета и плотно обтягивающих панталон — было последним писком моды. Он теперь не расставался с тростью, а из кармашка для часов свисало великое множество разнообразных побрякушек.
 Хотя временами Прюденс и раздражала напускная манерность брата, она все равно очень его любила. Она уговаривала себя, что он пока еще горячий юноша, а когда повзрослеет и остепенится, из него выйдет настоящий мужчина.
 Брат очень недурен собой, с гордостью подумала она. Подкладные плечи ему явно не требуются. Волосы, как и у нее, цвета меда. Только Тревор унаследовал материнские красивые голубые глаза, а не отцовские зеленые. В очках он не нуждается, хотя на прошлой неделе вздумал носить монокль. Но когда понял, как это трудно — монокль постоянно выпадал, — распрощался с ненужной вещицей.
 Иногда Прюденс боялась, что Тревор не пожелает вернуться к тихой деревенской жизни, испытав все соблазны большого города.
 Но если уж быть до конца честной, рассуждала Прюденс, то нужно признаться, что Тревор не единственный, кто посчитал бы теперь деревню несколько скучноватой. Оказалось, лондонская жизнь гораздо более захватывающая и интригующая, чем можно было предположить.
 Но не бесконечная череда балов и вечеринок делали ее такой насыщенной, а бесчисленные книжные магазины, музеи и выставки. Здесь, в Лондоне, у нее было намного больше возможностей изучать явления потустороннего мира, чем у себя в деревне. Кроме того, здесь вероятнее встретить людей, которым могут потребоваться ее знания в данной области.
 — Привет, Тревор, — улыбнулась Прюденс.
 — Добрый день. — Эстер взялась за ручку чайника. — Выпьешь с нами чаю?
 — С удовольствием. — Тревор охотно подсел к столу. — Только не прерывайте меня, пока я не расскажу вам последние новости.
 — Мы — само внимание, дорогой, — пробормотала Эстер.
 — Вы не поверите, — Тревор гордо расправил плечи и взял чашку с чаем, — но я, Тревор Мерривезер, получил сегодня извинения от самого дьявола, клянусь Богом!
 Эстер заморгала:
 — Неужели?
 — Клянусь. — Тревор гордо повернулся к Прюденс:
 — Эйнджелстоун больше не будет тебя беспокоить, Денси, не волнуйся. Я заставил негодяя извиниться за то, что он оскорбил тебя. И все об этом знают. Он прислал одного из своих секундантов принести свои извинения, когда я был в клубе. И все мои друзья это слышали.
 Прюденс взглянула на Тревора — тот важно развалился на изящном стуле из полированного дерева.
 — Повторяю последний раз, Тревор. Эйнджелстоун не оскорбил меня. Он вел себя самым обыкновенным образом. Манеры его были безукоризненны, так что обижаться не на что.
 — У этого джентльмена дурная репутация. — Тревор взял с подноса крошечное пирожное. — Тебе о его выходках, конечно, ничего не известно. Об этом не принято говорить дамам. Дело в том, что граф не тот человек, которому можно разрешать увиваться около себя. Все знают, что у него на уме, когда он начинает ухаживать за женщиной.
 — Ради Бога, — горячилась Денси, — назови хотя бы одну женщину, которую, по слухам, Эйнджелстоун обесчестил. Только одну.
 Тревор ухмыльнулся:
 — Боже милостивый! Не думаешь ли ты, что я стану обсуждать такие слухи с тобой?
 — Думаю, что да. Если ты меня предостерегаешь, я должна точно знать, в чем именно. Кто его последняя невинная жертва?
 — Если в этом сезоне таковой еще не нашлось, то лишь потому, что все уважающие себя семьи стараются держать своих дочерей подальше от Падшего Ангела.
 — Назови мне имя, — не отставала Денси.
 Тревор сердито глянул на нее и обратился за помощью к Эстер:
 — Полагаю, ты о таких скандалах наслышана лучше. Назови Денси имя жертвы. Может, тогда она поймет, что играет с огнем, даже принимая приглашение Эйнджелстоуна на танец.
 — Имя? — Эстер, подперев рукой подбородок, уставилась в потолок. — Одно время, как мне кажется, он состоял в связи с леди Чарлзуорси, но это было в прошлом сезоне, да и сама она почтенная вдова и вправе вести себя как ей заблагорассудится. Не уверена, что ее можно считать невинной жертвой, если вы понимаете мою мысль. Как бы то ни было, они не так давно расстались.
 — А причина?.. — спросила Прюденс, сама не понимая, почему ее это интересует.
 — Ходят слухи, что леди Чарлзуорси совершила ошибку, пытаясь вызвать ревность Падшего Ангела, — ответила Эстер. — Отдала предпочтение другому. Говорят, была дуэль.
 — Дуэль? — нахмурился Тревор. Эстер кивнула:
 — Кажется, Эйнджелстоун лишь ранил своего противника. Потом покинул поле сражения и направился прямиком в дом своей пассии. Прошел в спальню и разбудил ее, чтобы сообщить, что между ними все кончено.
 Прюденс вздрогнула. Она могла себе представить, как взбешен был Эйнджелстоун поведением леди Чарлзуорси.
 — Ты совершенно права, Эстер. Леди Чарлзуорси нельзя считать невинной жертвой. С ее стороны было весьма жестоко заставлять Эйнджелстоуна ревновать.
 — Жестоко? — Эстер в недоумении воззрилась на Прюденс. — Бедняжка была доведена до отчаяния холодностью Эйнджелстоуна. Говорят, он сделан изо льда.
 — Какая чушь! Однако вернемся к тому, с чего начали. Мы же искали настоящую невинную жертву, — не сдавалась Прюденс. — Итак, назовете вы мне хотя бы одну женщину, обманутую Эйнджелстоуном?
 Эстер вскинула брови:
 — Как ни странно, нет, не припомню. Похоже, Эйнджелстоун предпочитает зрелых женщин неоперившимся птичкам.
 Тревор не отступал:
 — А я вам говорю, у него отвратительная репутация. Это общеизвестно.
 — Но очевидно, она все-таки не имеет никакого отношения к совращению невинных молоденьких девушек, — заметила Прюденс. — Так что на будущее: окажи мне любезность — не суй нос в мои дела, понял, Тревор?
 — Послушай-ка! — вспылил Тревор. — Я твой брат и несу за тебя ответственность.
 — Я в состоянии сама позаботиться о себе.
 — Не будь такой самоуверенной. Ты ведь совсем не знаешь мужчин, Денси. И не тебе о них судить. Вспомни, что произошло три года назад.
 Эстер громко захлопала в ладоши, призывая прекратить перебранку.
 — Довольно, мои дорогие. Если вам хочется поспорить, выберите себе другое место, а не мою гостиную. У нас есть дела поважнее.
 — Какие дела? — спросила Прюденс, чтобы сменить тему.
 Эстер весело хмыкнула:
 — Нужно решить, кому мы нанесем визит на этой неделе. Прюденс, дорогая моя, тебя буквально разрывают на части. Боюсь, мы будем очень заняты. — Эстер протянула руку к серебряному подносу, заваленному приглашениями. — Посмотрим-ка сначала, что у нас есть, Верите ли, все эти приглашения поступили только сегодня. Похоже, всюду мы не успеем.
 — Выбери сама, — предложила Прюденс. — Лично мне безразлично, куда идти. Все балы кажутся мне одинаковыми. Залы всегда переполнены, слишком жарко, и стоит такой гул, что невозможно разговаривать.
 — Светская жизнь требует жертв. — Эстер взяла с подноса первое попавшееся приглашение. — Ну уж на бал к Торнбриджам мы обязательно поедем. Сейчас только и разговоров, что о новоиспеченной леди Торнбридж.
 Тревор проглотил пирожное и с любопытством спросил:
 — Но почему?
 Эстер заговорщически улыбнулась ему:
 — Она намного моложе мужа и настоящая красавица. Утверждают, Торнбридж совсем спятил от ревности. Интересно посмотреть, произойдет ли на этом балу хотя бы пара скандальчиков.
 — Что в них интересного? — возразила Прюденс. — Кому интересно смотреть, как ревнивый старый муж выставляет себя на посмешище?
 — Большинству из присутствующих, моя дорогая, — радостным голосом заверила ее Эстер.
 В этот момент дверь в гостиную снова отворилась и в комнату вошел дворецкий, которого Эстер, очевидно, ценила за величавый вид.
 — К вам миссис Ликок, мадам.
 — Великолепно, — обрадовалась Эстер. — Проси, Крендал.
 На пороге появилась тощая женщина с серебристо-белыми волосами, одетая в дорогое черное траурное платье.
 — Как это мило с твоей стороны, что ты меня навестила, Лидия, — защебетала Эстер. — Присаживайся. Ты знакома с моими друзьями — Тревором и Прюденс Мерривезер?
 — Да, конечно. — Блестящие маленькие глазки миссис Ликок взволнованно перебегали с Эстер на Прюденс. — Признаться, я пришла получить консультацию у мисс Мерривезер.
 — Да неужели? — Эстер взяла в руки чайник. — Только не говори, что у тебя в доме завелось привидение.
 Миссис Ликок опустилась на изящный стул с шелковой обивкой.
 — Что ж, очень может быть — в последнее время в западном крыле моего дома происходит нечто странное. Это начинает не на шутку волновать меня, и я опасаюсь за последствия. Врач сказал, что у меня больное сердце.
 Прюденс была заинтригована.
 — Вот действительно интересное занятие! Пожалуйста, расскажите мне, что у вас происходит, миссис Ликок. Буду счастлива вам помочь.
 — Я была бы вам очень признательна, мисс Мерривезер. — Миссис Ликок со стуком опустила чашку на блюдце. — Я уже начала отчаиваться. Никогда не верила в привидения, но в последнее время уже во всем сомневаюсь.
 — Вы позволите, я только принесу свою тетрадь, — с энтузиазмом проговорила Прюденс.
 Час спустя миссис Ликок удалилась. Тяжелое бремя наконец свалилось с ее плеч. Она наняла профессионала. Прюденс же была в восторге от предстоящего расследования.
 — Извините меня, Эстер. Я должна подняться к себе — просмотреть новую книгу, которую купила сегодня утром. Об использовании электрических машин при обнаружении парообразных веществ в атмосфере. Может, я найду что-нибудь новенькое, что пригодится в предстоящем деле.
 Казалось, Тревора тоже заинтересовала эта проблема.
 — У моего друга Мэтью Хорнби есть электрическая машина. Он сам ее собрал.
 — Правда? — с энтузиазмом спросила Прюденс. Тревор недовольно поморщился:
 — Однако твое новое дело не что иное, как плод больного воображения нервной старой дамы.
 — Я совсем так не думаю. — Прюденс направилась к двери. — Мне показалось, что в ее доме действительно происходят какие-то странные вещи, требующие объяснения.
 Эстер взглянула на нее:
 — Ты хочешь сказать, что считаешь, будто в доме Лидии на самом деле есть привидение?
 — Я объясню вам, что думаю по этому поводу, после того как почитаю свои записи. А пока оба дайте мне слово, что ничего никому не расскажете о новом расследовании.
 — Ни словом не обмолвлюсь, моя дорогая, — заверила ее Эстер.
 Тревор, поднимаясь, хмуро процедил сквозь зубы:
 — За меня не волнуйся. Хотя чертовски неприятно иметь сестру, которая занимается потусторонними явлениями. Бросила бы ты эти дела, Денси.
 — У меня нет ни малейшего желания отказываться от своего хобби. — Прюденс вышла в холл.
 — Подожди, Денси, я хочу тебе что-то сказать. — Тревор поспешил вслед за ней.
 Прюденс остановилась на нижней ступеньке лестницы:
 — Даже не пытайся отговорить меня, Тревор. Мне осточертели приемы и балы. Если мы останемся в Лондоне до конца сезона, как ты изъявил желание, я должна найти себе какое-нибудь интересное занятие.
 — Да нет, я вовсе не о твоем дурацком расследовании. — Тревор оглянулся, не услышит ли его кто-нибудь из слуг, и понизил голос:
 — Поскольку ты знаешь о дуэли, которая должна была состояться у нас с Эйнджелстоуном, хочу поделиться с тобой одним небезынтересным наблюдением о пользующемся мрачной славой Падшем Ангеле.
 — И каким же? — устало спросила Прюденс.
 — Может, его и считают храбрецом, но на самом деле он просто трус.
 Прюденс была потрясена:
 — Тревор, что за вздор ты несешь?
 — Истинная правда. — Тревор удовлетворенно закивал головой. — Совершеннейший трус!
 — Не может быть!
 — Ты же знаешь, дуэль не состоялась из-за него. Он предпочел извиниться, только бы не стреляться со мной сегодняшним утром.
 Прюденс разозлилась, что Тревор дает событиям такую оценку.
 — Если хочешь знать мое мнение, Эйнджелстоун выказал себя здравомыслящим благородным человеком. И если ты на самом деле считаешь, что он трус, ты просто болван, Тревор.
 — Успокойся, Прюденс. Я уверен в этом. А к концу вечера весь свет будет думать так же.
 — Какая чепуха! — Прюденс, подобрав юбки, устремилась вверх по крытой ковром лестнице.
 Итак, Эйнджелстоун сдержал слово и пощадил Тревора. Теперь Прюденс молила Бога, чтобы Падший Ангел не запросил слишком высокую цену за урон, который она, очевидно, нанесла своей просьбой его незыблемой репутации.




 Глава 4


 Четыре дня спустя вечером на балу у Торнбриджей Прюденс решила, что с нее довольно. Ей уже надоело терпеть выходки Себастиана, и она предпочла прямо заявить ему об этом, как только он отыскал ее в толпе.
 — Милорд, вы нарочно делаете из моего брата посмешище!
 Хотя Себастиан, в своем безупречном черном фраке и белоснежной сорочке, имел несколько хищный вид, рядом с ним другие казались какими-то бесцветными. Похоже, обвинение Прюденс оставило его совершенно равнодушным. Губы тронула знакомая грустная усмешка.
 — По крайней мере он живое посмешище, а не мертвое. Разве вы не этого хотели, мисс Мерривезер?
 Прюденс сердито глянула на него сквозь очки. Он намеренно все усложняет!
 — Нет… то есть не совсем. Себастиан удивленно вскинул брови:
 — Вы бы предпочли, чтобы я принял один или два из бесчисленных вызовов, которые получил от него за последние несколько дней?
 — Конечно, нет. Вы прекрасно знаете, что меньше всего мне хотелось бы, чтобы дуэль состоялась. Как раз этого я и пытаюсь избежать.
 — Ваше желание исполнилось. — Янтарные глаза Себастиана блеснули. — Я со своей стороны не нарушил наше соглашение. Так за что вы меня ругаете, мисс Мерривезер?
 При воспоминании о сделке, которую они заключили в библиотеке, Прюденс покраснела:
 — Вы все понимаете. Я думала, что вы будете действовать не так прямолинейно, милорд. Я никак не предполагала, что вы все обратите в фарс.
 О том, как Себастиан поступает с ее братом, Прюденс узнала накануне бала. Эстер, разрываясь между любовью к Тревору и прекрасной возможностью повеселиться, несколько часов назад все же сообщила Прюденс последние светские новости.
 — Всем известно, что Тревор шлет ему вызов всякий раз, как узнает, что Эйнджелстоун беседовал или танцевал с тобой, — сообщила ей Эстер за чаем.
 — Боже мой! — Прюденс ошеломленно уставилась на подругу. — Ну почему Тревор никак не научится не раскрывать рта когда не следует?
 Эстер пожала плечами:
 — Он очень молод, моя дорогая. И полон решимости защитить тебя. Так или иначе, Эйнджелстоун просто развлекается. Всякий раз, когда Тревор вызывает его, он отвечает пространным извинением.
 — И Тревор принимает извинения?
 — Ничего другого мальчику не остается. Репутация Эйнджелстоуна при этом ничуть не страдает, поскольку никому и в голову не придет заподозрить его в трусости. Ни один человек не считает, что граф действительно боится стреляться с Тревором. Все прекрасно знают, что Падший Ангел — самый меткий стрелок.
 Прюденс чуть повеселела:
 — Думаю, каждый понимает, что Эйнджелстоун просто жалеет Тревора и поступает как мудрый, опытный мужчина.
 — Не совсем так, моя дорогая, — заметила Эстер. — Существует мнение, что Эйнджелстоун не спешит пустить пулю в бедняжку Тревора, ибо не желает причинить тебе боль.
 — Не понимаю…
 — Все очень просто, Денси. Считают, что Падший Ангел до поры до времени щадит твои чувства, поскольку наметил тебя следующей жертвой.
 — Чепуха! — воскликнула Прюденс и вдруг почувствовала, как ее охватило неожиданное оживление.
 Впрочем, какая нелепость надеяться, что Эйнджелстоун питает к ней какие-то чувства. Ему просто нравится ее общество. И тем не менее Прюденс никак не могла забыть поцелуй во время ее ночного визита.
 Она решила настоять, чтобы он прекратил так вызывающе вести себя по отношению к Тревору. Нужно во что бы то ни стало добиться своего.
 Себастиан взглянул на Прюденс — выражение ее лица было решительным.
 — Если вы помните условия нашей сделки, мисс Мерривезер, мы с вами не договаривались о том, каким именно способом я собираюсь избегать дуэли с вашим братом.
 — Мне и в голову не приходило, что Тревор выставит себя на посмешище, продолжая вызывать вас на дуэль. Он так волновался, когда послал вам первый вызов, и я была уверена — он будет счастлив, что легко отделался. Я считала, он согласен на все, только бы избежать дальнейших столкновений.
 — Простите мои слова, мисс Мерривезер, но, боюсь, вы плохо знаете психологию мужчин.
 — Психологию юношей, — поправила его Прюденс. — И, судя по вашему поведению, сэр, вы становитесь таким же неразумным, как и мой брат, неоперившийся юнец. Но я не допущу, чтобы вы забавлялись его глупостью.
 — Вот как?
 — Да. И раз уж мы об этом заговорили, я не допущу, чтобы вы и со мной развлекались. — Прюденс покраснела, но решила проявить твердость. — Если, конечно, такое придет вам в голову.
 — И как вы намерены этому помешать? — мрачно поинтересовался Себастиан.
 — Если возникнет такая необходимость, я раз и навсегда положу конец вашим притязаниям — откажусь пойти с вами танцевать. — Она гордо вскинула подбородок. — И даже разговаривать с вами не буду.
 — Перестаньте, мисс Мерривезер. Не нужно высказывать в мой адрес угрозы, которые вы никогда не сможете осуществить. Вы прекрасно знаете, что вас одолеет смертельная скука — так же как и меня, — на этих утомительных балах, если вы будете меня игнорировать.
 — Уверена, найдется еще несколько мужчин, с которыми интересно будет побеседовать, — заметила Прюденс. Но слова ее прозвучали не слишком убедительно, и ей показалось, он это понял.
 Только благодаря Себастиану бесконечная череда балов и вечеринок перестала быть утомительной обязанностью.
 Прюденс теперь, признаться, с нетерпением ждала вечеров, зная, что не на одном, так на другом она его обязательно встретит.
 В глазах Себастиана появилось знакомое выражение. Взяв Прюденс за руку, он вывел ее на середину танцевального зала.
 — Оглянитесь, мисс Мерривезер. Вокруг нет никого, кто разделял бы ваши интересы. Ни одного человека, с кем вы могли бы обсудить все нюансы проведения ваших расследований. Для светского общества вы просто новая и довольно забавная игрушка.
 Прюденс пристально взглянула на него:
 — Подозреваю, что и для вас тоже, милорд. Себастиан закружил ее в вальсе.
 — В отличие от всех присутствующих я умею обращаться со своими игрушками. Мне не доставляет удовольствия сначала ломать их, а потом выбрасывать.
 У Прюденс перехватило дыхание.
 — Что вы имеете в виду, сэр?
 — То, что со мной вы в полной безопасности, Денси, — ласково прошептал он. — И нахальный молодой щенок, ваш братец, тоже.
 Она не нашлась как ответить на первую часть признания и ухватилась за вторую:
 — Значит, вы прекратите мучить Тревора?
 — Не беспокойтесь. Рано или поздно он поймет, что когда я чего-то хочу, то не потерплю, чтобы кто-нибудь стоял на моем пути. Он сам от меня отстанет. А теперь довольно об этом. Я недавно вспоминал наш последний разговор, и у меня возник к вам один вопрос.
 Прюденс недоверчиво посмотрела на него:
 — Какой?
 — Вы говорили, что нашли драгоценности Пемброуков под деревянным полом, когда пытались определить, нет ли там каких-нибудь следов привидения. Сомневаюсь, что в поисках призраков вы поднимали каждую половицу.
 — Конечно, нет, — согласилась Прюденс.
 — Тогда как же вы узнали, какие доски поднимать?
 — О, это очень просто, милорд: я по ним стучала.
 — Стучали?
 Прюденс довольно хмыкнула:
 — Палкой. Видите ли, согласно легенде, драгоценности Пемброуков спрятаны там, где находится охраняющее их привидение. Я понимала: отыскав клад, я смогу либо доказать, либо опровергнуть существование призрака.
 — Значит, вы искали драгоценности, надеясь отыскать призрак. И естественно, пришли к выводу, что если клад спрятан где-то в доме, то наверняка в каком-нибудь тайнике.
 — А тайник находится под полом или в стенах, и если по ним постучать — что я и сделала, — раздастся глухой звук, — радостно закончила Прюденс.
 — Весьма логично. — В глазах Себастиана появилось неподдельное восхищение.
 — Я прошлась по всему дому с крепкой палкой и простучала каждую стену и каждую половицу. А когда послышался глухой звук, распорядилась отодрать доски. Драгоценности были спрятаны в тайнике под одной из половиц. Дед леди Пемброук не позаботился поведать о нем своим потомкам, и драгоценности были утеряны.
 — Вы просто молодец. — Себастиан взглянул на нее со снисходительным одобрением. — Даже не верится. Прюденс вспыхнула:
 — Конечно, я очень рада за леди Пемброук, хотя, должна заметить, была разочарована, не обнаружив никаких следов потусторонних духов.
 Себастиан насмешливо улыбнулся:
 — Я уверен, леди Пемброук предпочла призраку драгоценности, — Да, она призналась в этом.
 — А как вообще получилось, что вы занялись таким необычным хобби? — спросил Себастиан.
 — Последовала, очевидно, примеру своих родителей. — При воспоминании о родных Прюденс вся засветилась. — Они оба увлекались естественной философией. Папа изучал метеорологические явления. А мама проводила наблюдения за животными и птицами, обитавшими в окрестностях.
 Себастиан пристально посмотрел на нее:
 — И они обучили вас искусству наблюдения?
 — Да. А также навыкам логического анализа, чтобы искать ответы на интересующие вопросы. — Прюденс гордо улыбнулась. — У обоих были печатные труды, опубликованные в журналах нескольких известных научных обществ.
 — У моего отца тоже были печатные труды в журналах, — медленно произнес Себастиан.
 — Правда? А какие исследования он проводил?
 — Он постоянно делал заметки во время своих путешествий и исследований. Многие из них представляли интерес для научных обществ.
 — Потрясающе! — Прюденс даже задохнулась от восторга. — Наверное, вы даже сопровождали отца в путешествиях?
 Себастиан чуть улыбнулся:
 — Когда я был маленьким, он брал нас — меня, маму и младшего брата — с собой повсюду. У мамы был дар создавать уют даже посреди пустыни или на далеком острове в южных морях.
 — А после, когда вы выросли?
 — Мама с братом продолжали ездить вместе с отцом. Я же начал путешествовать самостоятельно. Отыскивал предприятия для наилучшего помещения капитала в чужеземных портах. Во время войны производил рекогносцировку местности для армии. И прочее в таком же духе.
 — Как я вам завидую! Должно быть, вы немало повидали и многому научились! — заметила Прюденс.
 — Это верно, я действительно многое узнал. — Глаза Себастиана напоминали теперь два блестящих и холодных драгоценных камня. — Но за свое образование заплатил слишком высокую цену.
 — Не понимаю… — прошептала Прюденс.
 — Четыре года назад родители и брат погибли. Когда они ехали по горному перевалу в Богом забытом месте под названием Сарагстан, на Востоке, их задавило огромным валуном.
 Прюденс похолодела:
 — Как ужасно, милорд! Я прекрасно понимаю, что вы испытываете. Я помню свои ощущения в тот момент, когда мне сообщили, что родители погибли в дорожном происшествии.
 Казалось, Себастиан не слышит. Он вел ее в танце, но мысли его были далеко. Он словно всматривался в далекий горный ландшафт, который был виден лишь ему одному. Около французского окна он остановился. Взгляд его устремился в ночную тьму.
 — Я должен был встретить их в маленьком городке у подножия горы. Я приехал туда по делам. Местные ткачи изготавливают отличную ткань, которую я скупал, а потом переправлял в Англию и Америку. Родители и брат так и не добрались до места.
 — Я сочувствую вам, милорд. — Прюденс попыталась найти слова утешения. — Эти трагические несчастные случаи просто невыносимы.
 Себастиан на секунду опустил свои длинные темные ресницы. Когда же опять поднял глаза и вскользь взглянул на Прюденс, она поняла, что он уже вернулся из прошлого.
 — Вы не поняли. Мои родители и брат погибли не в результате несчастного случая. Прюденс оторопела:
 — Что?!
 — Роковой обвал подстроили бандиты, которые нападали на путешественников в горах и грабили их. Я понятия не имел, что бандиты держат в страхе весь район, когда написал отцу, чтобы он ждал меня в этом проклятом городе.
 — Боже милостивый! — Глаза Прюденс расширились от ужаса — теперь она поняла, на что он намекает. — Надеюсь, себя вы не вините, милорд?
 — Не знаю. — Себастиан оперся плечом о дверной косяк и продолжал пристально всматриваться во тьму. — Если бы я не попросил их приехать в Сарагстан, они были бы живы.
 Прюденс дотронулась до его руки:
 — Вы не должны винить себя в том, что произошло. Не вы погубили вашу семью, а бандиты. Их поймали и наказали?
 — Да. — Себастиан взглянул на нее. — Их наказали. — Его губы тронула холодная улыбка. — А теперь, мисс Мерривезер, предлагаю побеседовать о чем-нибудь другом. Право, мне не хочется больше обсуждать с вами эту печальную тему.
 — Я вас хорошо понимаю, милорд, — серьезно сказала Прюденс. — Наверное, не стоит слишком предаваться воспоминаниям. Важно только настоящее и будущее, вы согласны со мной?
 — Понятия не имею. — Себастиан всем своим видом показал, что данный вопрос его мало волнует. — Предоставляю решать это вам самой.
 Была одна из тех ночей, когда дьяволу хочется поозорничать. Прюденс поняла это час спустя, после того как Себастиан отошел от нее и направился к двери.
 За последние несколько дней у нее возникло странное чувство, будто она хорошо знает этого загадочного человека. Странное ощущение возникло где-то в глубине души. Еще не вполне понимая, откуда оно взялось, Прюденс тем не менее неизменно чувствовала непонятную близость к Падшему Ангелу.
 Ей казалось, что она обладает способностью заглянуть за холодную маску, которую Себастиан надевал на себя, желая спрятаться от всех. Она угадывала малейшие внешние признаки, за которыми следовали перемены его настроения.
 Сегодня вечером Прюденс показалось, что он весь как натянутая струна, будто хищник, выслеживающий добычу. Это ее обеспокоило. В таком странном состоянии Себастиан пребывал последние три вечера.
 Она смотрела, как он идет по сверкающей огнями зале. Скоро он скроется из виду, затерявшись среди многочисленных гостей, заполнивших дом Торнбриджей.
 Уже не в первый раз на этой неделе она замечала, как он тихонько исчезает из переполненного танцевального зала. Прошлой ночью он так же незаметно уходил три раза, позапрошлой — два, за день до этого — тоже два раза. И каждый раз по прошествии короткого времени как ни в чем не бывало появлялся опять. Только одна Прюденс замечала его исчезновения. Да и неудивительно. В зале всегда столько гостей, что потерять кого-то из виду очень легко. Но Прюденс инстинктивно ощущала как присутствие Себастиана, так и его отсутствие.
 Если бы кто-то проследил сейчас за ним взглядом, то решил бы, что он уходит, — в конце концов, время за полночь, а Себастиан провел на балу у Торнбриджей уже больше часа. Все знали, что графу быстро надоедают такого рода развлечения.
 У Прюденс возникло подозрение, что беспокойная натура Себастиана постоянно ищет каких-то новых и далеко не безобидных развлечений. Она знала, как Себастиан любит трудные задачки, и не забыла, с каким пристрастием он расспрашивал ее о поисках драгоценностей Пемброуков. Его вопросы выдавали слишком сильную заинтересованность.
 Сопоставив факты, Прюденс пришла к невеселому выводу, что Себастиан, должно быть, имеет склонность к проникновению сквозь закрытые двери и отмыканию запертых сейфов в домах, где собирается множество гостей, — и это только ради того, что риск его забавляет. Скорее всего ему нравится щекотать свои нервы, наслаждаясь остротой ощущения в тот момент, когда спрятанные драгоценности вот-вот обнаружатся, хотя они ему не нужны — он богаче большинства присутствующих гостей.
 Себастиан наверняка не стал бы ничего красть, если бы вдруг обнаружил ценности, уверяла себя Прюденс. Он просто мог увлечься опасным процессом поиска.
 Игра эта, однако, слишком рискованная. Нужно остановить его, пока он не попал в беду.
 Она еще раз пригубила пунш и решительно поставила свой бокал на стол. Сегодня она наконец узнает, какими неблаговидными делами занимается Падший Ангел, когда исчезает из переполненного зала. А когда узнает, преподаст ему хороший урок, уж будьте уверены! Скука не должна служить оправданием недостойных поступков.
 Следовать за Себастианом в битком набитом гостями зале было проще простого. Те, кто обратил на нее внимание, ни минуты не сомневались, что она идет наверх, в одну из дамских комнат.
 Прюденс улыбнулась и очень мило перебросилась парой фраз со знакомыми Эстер, пробираясь к дверям, за которыми уже скрылся Себастиан.
 Еще несколько минут — и она одна в пустом коридоре. Озираясь по сторонам, Прюденс мигом подобрала свои горчичного цвета муслиновые юбки и бросилась к черной лестнице.
 Добежав до нее, снова остановилась посмотреть, нет ли поблизости кого-нибудь из слуг. Ни одного из одетых в роскошные ливреи лакеев Торнбриджей не было видно. В этот час они, вероятно, заняты на кухне или снуют по залу с подносами, уставленными бокалами с пуншем и шампанским.
 Прюденс с опаской вглядывалась в погруженную во мрак лестницу. А что, если она ошиблась и Себастиан направлялся вовсе не сюда? Ведь она видела только, как он мелькнул в дверях зала и исчез.
 Прюденс начала подниматься по лестнице — мягкие атласные туфельки бесшумно ступали по деревянным ступенькам. Дойдя до второго этажа, она опять остановилась, пытаясь сориентироваться. В коридоре на этаже горело только два подсвечника, остальные покои были окутаны мраком.
 В конце темного коридора послышался чей-то сдержанный вздох. Кто-то тихонько прикрыл за собой дверь спальни.
 Прюденс устремилась по крытому ковром коридору к этой двери. Пока она стояла перед ней, не зная, что делать дальше, в щель проникла тоненькая полоска света — кто-то зажег свечу в спальне.
 Прюденс взялась за ручку и почувствовала, что пальцы дрожат. Если она ошиблась и Себастиан не входил в спальню, она окажется в страшно неловком положении. Осторожно открывая дверь, она лихорадочно придумала извинения, показавшиеся ей более или менее приемлемыми.
 Как только она вошла в комнату, свет тут же погас. Спальня погрузилась в кромешную тьму.
 Несколько секунд Прюденс выжидала в дверях, пока глаза не привыкли к темноте. Наконец она разглядела очертания огромной кровати с пологом и тихонько прикрыла за собой дверь.
 — Себастиан, — прошептала она. — Где вы? Я знаю, что вы здесь.
 В тот же миг она почувствовала, что кто-то стоит за спиной. Чья-то ладонь прикрыла ей рот. Прюденс похолодела от страха — какая-то сила прижала ее к крепкому мужскому телу. Секунду спустя она пришла в себя и стала отчаянно отбиваться. Зубы ее впились в ладонь, закрывавшую ей рот.
 — Черт побери! — раздался над ее ухом громкий шепот Себастиана. — Как же я не догадался, что вы поспешите за мной! Дайте мне слово, что будете говорить только шепотом, и я вас выпущу. Кивните головой, если поняли.
 Прюденс отчаянно закивала головой. Себастиан отпустил ее и, схватив за плечи, повернул лицом к себе. Она почти ничего не видела в темноте, но его голос и впившиеся в плечи цепкие пальцы выдали его бешенство.
 — Какого черта вы здесь делаете? — спросил он.
 — Я шла за вами.
 — Маленькая дурочка! — Он сильно тряхнул ее за плечи. — Вы что, думаете, это детские шалости? Прюденс наконец пришла в себя:
 — Нет. Это, очевидно, вы так думаете. Что все это значит, сэр? Вы сюда забрались, чтобы совершить какой-то гнусный поступок, не иначе. Как вам не стыдно?! Разве пристало так вести себя человеку вашего круга?
 — Только нравоучений мне здесь не хватало! Внезапно Прюденс как громом поразила мысль. У нее даже дыхание перехватило.
 — А может, вы договорились здесь с кем-то встретиться, милорд?
 — Нет, черт побери, я ни с кем не собирался встречаться в чужой спальне. Если хотите знать, у меня здесь дело.
 Прюденс, к своему удивлению, вздохнула с облегчением.
 — Какое?
 — Оно касается ожерелья, а к вам не имеет никакого отношения.
 — Боюсь, имеет. — Прюденс очень жалела, что не видит его лица. — Сэр, я перестану вас уважать, если вы развлекаетесь тем, что похищаете ожерелья. Не может быть, чтобы лондонская жизнь наводила на вас такую тоску!
 — Дьявольщина! Я не вор! — В голосе Себастиана послышалось искреннее негодование.
 — Разумеется, нет. Я этого не говорю. Но вы обожаете всевозможные загадки, не так ли? Расскажите, чем вы занимаетесь в этой спальне?
 — Я вам уже сказал — ищу ожерелье. Больше я не собираюсь перед вами ни в чем отчитываться. Мы должны выбраться отсюда, пока кто-нибудь не застал нас здесь. Наверняка очень многие заметили, как вы пробирались сюда.
 — Меня никто не видел, — успокоила его Денси.
 — Откуда вам известно? В таких делах вы ничего не смыслите.
 — А вы?
 — У меня опыта, право же, несколько больше. — Он схватил ее за руку и уже приоткрыл дверь, но, услышав, как в коридоре скрипнула половица, замер. — Черт!
 — В чем дело? — прошептала Прюденс.
 — Кто-то идет по коридору. Теперь нам отсюда не выйти.
 — А что, если зайдут сюда?
 — Тогда конец. И все по вашей вине, Прюденс. Я вам этого не забуду. — Себастиан увлек ее к внушительных размеров шкафу красного дерева.
 — Куда вы меня тащите?
 — Нужно спрятаться. — Он открыл дверцу. — Залезайте! Быстро!
 — Эйнджелстоун, подождите. По-моему, это не лучшая ваша идея. Шкаф битком набит платьями. Боже милостивый! Да мы в спальне леди Торнбридж!
 — Да залезайте вы, ради Бога! — Себастиан схватил ее за талию и небрежно, как мешок с картошкой, затолкнул в шкаф.
 — Господи! — Прюденс чуть не задохнулась среди вороха шелковых, атласных и муслиновых платьев. Она отчаянно барахталась, пытаясь сохранить равновесие.
 — Протискивайтесь, — пробормотал Себастиан. Пытаясь задвинуть ее в глубь шкафа, он положил руки ей на бедра.
 — Здесь нет места. — Ощутив его бесцеремонное прикосновение, Прюденс сделала судорожную попытку подвинуться, но шкаф был чересчур заполнен дорогими туалетами. — Почему бы вам не спрятаться под кровать?
 — Черт! Может, вы и правы. — Себастиан отпустил ее и попятился из шкафа.
 Он закрыл дверцу, и Прюденс осталась в кромешной тьме. В этот момент дверь спальни решительно распахнулась.
 Услышав разъяренный вопль лорда Торнбриджа, Прюденс догадалась — Себастиан так и не успел залезть под кровать.
 — Эйнджелстоун? Вы?! Подлец! Вот уж кого не ожидал увидеть! Я был уверен, что она собирается встретиться с кем-нибудь другим… Черт побери, я думал… то есть мне говорили… Как вы смеете, сэр?!
 — Добрый вечер, Торнбридж, — прозвучал холодный голос Себастиана. Как это ни странно, в нем даже проскальзывали обычные циничные нотки. Будто Себастиан встретился с Торнбриджем в клубе, а не в спальне его жены.
 — Чтоб вы провалились, Эйнджелстоун!
 — Успокойтесь, Торнбридж. Никакой встречи с вашей женой у меня здесь не назначено.
 — Тогда объясните, почему вы здесь, в ее спальне? Вы что, думаете, я не заметил, как она выскользнула из зала? Она идет сюда, чтобы встретиться с вами, не так ли?
 — Нет.
 — Не пытайтесь отрицать, негодяй! — заорал Торнбридж. — Вы явились сюда для того, чтобы соблазнить мою жену. И это в моем собственном доме! Неужели у вас нет ни совести, ни чести?
 — Я не имею понятия, куда направлялась леди Торнбридж, сэр. Но уверяю вас, у меня не было ни малейшего намерения встречаться с ней в ее спальне. Посмотрите сами, ведь ее здесь нет.
 — Тогда позвольте узнать, зачем вы сюда пришли? — недоверчиво спросил Торнбридж.
 — Искал новый туалет, который, как я слышал, вы недавно установили, вот и попал сюда.
 — Вранье! — Торнбридж рассвирепел. — Туалет находится около черной лестницы, как и во всех приличных домах.
 — Значит, я ошибся, сэр, — вежливо объяснился Себастиан. — Очевидно, заблудился, когда вышел из зала. Клянусь, один из ваших слуг сказал, что туалет находится именно здесь. Похоже, выпил больше, чем следовало, вашего превосходного шампанского, Торнбридж.
 — Ну нет, вам меня не обмануть, Эйнджелстоун! — Голос Торнбриджа задрожал от ярости. — И мне наплевать на то, что вы меткий стрелок.
 — Если вы собираетесь вызвать меня на дуэль, Торнбридж, зря стараетесь. Вы разве не слышали, что я такими делами уже не занимаюсь?
 — Думаете, я приму ваше дурацкое извинение? — заверещал Торнбридж высоким фальцетом. — Я не такой дурак, как деревенщина щенок Мерривезер, которого можно безнаказанно оскорблять!
 — Торнбридж, послушайте, я сейчас все объясню.
 — Не нужны мне ваши идиотские объяснения! И можете не трудиться присылать секундантов с извинениями. У меня нет никакого желания встречаться с вами в честном бою!
 — Что же вы собираетесь предпринять? — спокойно спросил Себастиан.
 — Пущу в вас пулю сейчас же, негодяй! И туда, куда следует, — в одно прекрасное место! Чтобы после сегодняшней ночи у вас навсегда пропала охота соблазнять чужих жен!
 — Ради Бога, опустите пистолет, — сказал Себастиан, — клянусь, я не посягал на честь вашей жены. У меня сейчас, право же, другие заботы.
 Прюденс похолодела. Из разговора она поняла, что у Торнбриджа в руках пистолет. И бедняга доведен до такого состояния, что ему ничего не стоит спустить курок.
 — Не пытайтесь меня уверить, что действительно питаете какие-то чувства к девчонке Мерривезер, — бушевал Торнбридж. — Вы не тот человек, которого может надолго увлечь женщина такого рода. Вы просто используете бедную девушку для отвода глаз.
 — Торнбридж, прошу вас, выслушайте меня!
 — Вы притворяетесь, что ухаживаете за ней, а на самом деле используете, чтобы отвлечь внимание от ваших истинных намерений. Вы используете крошку Мерривезер как ширму, а сами развлекаетесь с моей женой.
 — Меня нисколько не интересует леди Торнбридж, — заявил Себастиан. Чувствовалось, он теряет терпение. — Даю вам слово, Торнбридж, я здесь не для того, чтобы встретиться с вашей женой.
 — Другого объяснения нет, — не успокаивался Торнбридж. — Она такая красавица. Стоит мужчине взглянуть на нее, и он тут же ее желает. Думаете, достаточно только протянуть руку, как она уже ваша? Самонадеянный ублюдок!
 — Торнбридж, прошу вас, успокойтесь. Прюденс не могла больше ждать ни минуты. Ясно, что Себастиану не удастся усмирить разбушевавшегося Торнбриджа. Пришло время заплатить Падшему Ангелу свой долг.
 Набрав побольше воздуха, она распахнула дверцу шкафа.
 — Прошу прощения, джентльмены, — звонко заявила Прюденс. — Мне кажется, настало время положить конец недоразумению, пока никто не пострадал.
 — Что за черт?! — Торнбридж обернулся к ней. В свете свечи, которую он принес с собой, Прюденс разглядела на одутловатом лице выражение крайнего изумления. Теперь пистолет был направлен на нее.
 — Мисс Мерривезер, Боже мой! Что вы здесь делаете?
 — Вы должны быть снисходительны к мисс Мерривезер, Торнбридж. — Себастиан сделал шаг вперед и ловко выхватил пистолет из рук хозяина дома. — Она совсем недавно приехала из провинции и еще не постигла тонкого искусства появляться вовремя и к месту…
 Торнбридж не обратил на него никакого внимания. Он не сводил изумленных глаз с Прюденс. Ярость быстро уступила место неловкости.
 — Что здесь происходит?
 Под его обличающим взглядом Прюденс густо покраснела, но тем не менее улыбнулась растерявшемуся хозяину дома обескураживающей улыбкой.
 — Разве непонятно, милорд? Мы с Эйнджелстоуном искали уединенное место, где нам никто не помешал бы обсудить некоторые проблемы потусторонних явлений, и случайно забрели сюда.
 — Потусторонних явлений? — Торнбридж казался теперь еще более заинтригованным. Вместе с тем на его лице появились признаки сомнения.
 Себастиан вскинул брови:
 — Кроме того, она пока не постигла искусства лжи. Впрочем, придумать какое-то оправдание нашего присутствия здесь сложновато. Видимо, придется говорить правду.
 Торнбридж окинул его яростным взглядом:
 — А она заключается в том, что вы привели сюда эту молодую невинную леди, чтобы соблазнить ее. Ведь так, Эйнджелстоун?
 — Не совсем, — сказал Себастиан.
 — У него вовсе не было такого намерения, — быстро вмешалась Прюденс.
 Торнбридж продолжал сверлить Себастиана недобрым взглядом:
 — Вам должно быть стыдно, сэр!
 — Вы уже не первый говорите мне это сегодня.
 — Милорд, вы не поняли. — Прюденс наконец выпрыгнула из шкафа. — Эйнджелстоун привел меня сюда не для того, чтобы обесчестить.
 Торнбридж с жалостью посмотрел на нее:
 — Моя дорогая мисс Мерривезер! Боюсь, эта история разобьет доброе сердце леди Пемброук. Как вы еще наивны!
 Себастиан сложил руки на груди и оперся плечом о створку шкафа. Он окинул Прюденс задумчивым взглядом:
 — По-моему, «наивна»— не совсем подходящее слово по отношению к мисс Мерривезер. Опрометчива — да. Отважна. Неукротима. Неосторожна. Все эти определения, пожалуй, гораздо больше подойдут мисс Мерривезер, чем «наивна».
 Прюденс решительно сдвинула очки к переносице и взглянула на него:
 — Как вы можете, милорд? Я стараюсь объяснить эту в высшей степени неловкую ситуацию лорду Торнбриджу, а вы… Он имеет право знать, почему мы очутились в спальне его жены.
 — Прошу вас. — В золотистых глазах Себастиана заплясали веселые искорки. — Объясните же ему…
 Раздражение охватило Прюденс, когда она поняла, что он вовсе не собирается ей помогать. Черт бы побрал этого человека! Он опять развлекается, и на сей раз за ее счет. Принимая во внимание то, что они оказались в этой глупейшей ситуации по его вине и она спасала его несчастную шкуру, мог бы по крайней мере помочь. Прюденс опять обратилась к Торнбриджу.
 — Дело в том, милорд, что произошло чудовищное недоразумение… — начала она.
 Торнбридж жестом прервал ее. Теперь, когда не нужно было больше играть роль разгневанного мужа, он, очевидно, решил взяться за новую — оскорбленного хозяина. Он выпрямился и, сузив глаза, воззрился на Себастиана.
 — Не трудитесь, мисс Мерривезер. Факты говорят сами за себя. Вы наедине в спальне с одним из пользующихся дурной славой ловеласов света. Так что никаких объяснений не требуется.
 Прюденс наконец-то поняла, к чему все это может привести. Осторожно откашлявшись, она сказала:
 — Сэр, мне кажется, вы сильно заблуждаетесь. Торнбридж не обратил на нее никакого внимания. С самодовольным видом он продолжал смотреть на Себастиана:
 — Ну что, сэр? Вы утверждаете, что не имели никаких дурных намерений по отношению к этой молодой девушке?
 Продолжая подпирать шкаф плечом, Себастиан насмешливо кивнул:
 — Дело в том, Торнбридж, что мы с мисс Мерривезер оказались в вашей спальне, потому что искали уединения, чтобы обсудить наше будущее. Я недавно пришел к выводу, что мне пора жениться. Со своей стороны мисс Мерривезер мудро рассудила, что, принимая во внимание ее возраст, лучшего предложения руки и сердца ей не дождаться. Таким образом мы пришли к соглашению.
 — Эйнджелстоун… — простонала Прюденс. Себастиан же как ни в чем не бывало продолжал:
 — Разрешите мне представить вам мою невесту, сэр. Мы с мисс Мерривезер помолвлены.




 Глава 5


 — Как это ни прискорбно, милорд, но то плачевное положение, в котором мы оказались, сложилось целиком и полностью по вашей вине, — заявила Прюденс Себастиану, который в это время поворачивал свой черный изящный фаэтон к парку, где уже бродили толпы гуляющих.
 — Вы слишком щедры, моя дорогая. — Великолепные черные кони Себастиана влились в общий поток экипажей. — Мне кажется, в основном мы именно вам обязаны тем, что произошло прошлой ночью.
 Лицо Прюденс было прикрыто полями простенькой дешевой соломенной шляпки. Спрятав под серо-голубыми бумазейными юбками свои грубые ботинки, она попыталась оправдаться:
 — Я только старалась помочь.
 — Вот как?
 — Если бы вы позволили объяснить все лорду Торнбриджу, ничего бы не случилось. — Прюденс смотрела прямо вперед, чувствуя на себе любопытные взгляды, которыми их с Себастианом одаривали владельцы проезжавших мимо экипажей.
 Вся эта канитель началась с прошлой ночи, с той самой минуты, когда Торнбридж отвел их обратно в танцевальный зал и объявил о помолвке Падшего Ангела.
 Сначала гости онемели от неожиданности, потом раздался возбужденный гул голосов. Помолвка, без сомнения, была самым выдающимся событием сезона. Цвет высшего общества никак не мог поверить в то, что Падший Ангел на самом деле собирается жениться на забавной Оригиналке.
 Впрочем, реакцию общества нельзя было даже сравнить с тем, какое воздействие новость оказала на Эстер и Тревора. Они потеряли дар речи. Себастиан предупредил Прюденс, чтобы она не пыталась им ничего объяснять, иначе окончательно запутается. Прюденс была вынуждена с ним согласиться.
 К ее удивлению, именно Эстер первая пришла в себя. Осмыслив услышанное, она взглянула на Прюденс задумчивыми глазами.
 — Вот уж не ожидала, — нараспев проговорила она. — Хотя поведение Падшего Ангела почти никогда нельзя предсказать заранее, следовало бы догадаться, что в качестве будущей графини он не выберет обыкновенную девушку.
 — Этот негодяй играет какую-то дьявольскую шутку! — рявкнул Тревор.
 — Не думаю, — сказала Эстер. — Помолвка — дело чести. Что бы там ни говорили об Эйнджелстоуне, слово свое он держит всегда. Так или иначе, теперь все равно ничего не поделаешь. Денси помолвлена с Падшим Ангелом. Придется делать вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло.
 Что же касается высшего общества, то оно придерживалось противоположной точки зрения. Лондон буквально бурлил.
 Себастиан уговорил Прюденс поехать сегодня в парк, считая, что лучше смело показываться на людях, чем пытаться избежать любопытных взглядов. Прюденс не совсем была в этом уверена.
 — Прошу вас, не обижайтесь, Денси. Дело в том, что ваше объяснение Торнбриджу могло принести больше вреда, чем пользы.
 Глаза Прюденс сверкнули гневом.
 — Не думаю, что оно могло наделать больше вреда, чем ваше нелепое объяснение, милорд. Не помню также, что разрешала называть меня уменьшительным именем.
 Себастиан чуть заметно улыбнулся:
 — Понятия не имел, что вы станете возражать. Ведь мы все-таки помолвлены.
 — Не по моей вине.
 — Вот как? — Себастиан насмешливо вскинул черные брови. — А зачем, скажите на милость, вы вывалились из шкафа?
 Прюдене изо всех сил вцепилась в свой огромный ридикюль.
 — Я хотела спасти вашу жизнь, сэр. Если помните, вы находились в тот момент в незавидном положении.
 — Да неужели? — недоверчиво спросил Себастиан. — Но вы выпрыгнули из шкафа, желая защитить меня, и я был спасен.
 — Рада, что вы по крайней мере это понимаете. — Насмешливый тон Себастиана причинил ей боль. — Поскольку мы заключили сделку, я была у вас в долгу. И мне хотелось отдать вам этот долг.
 — Ах да, наша сделка…
 — Надеялась, что смогу отплатить вам, выручив в спальне леди Торнбридж.
 — Понятно.
 Прюденс опять охватило ощущение вины, не покидавшее ее со вчерашнего вечера.
 — Вы, наверное, очень сердитесь на меня, милорд. Себастиан пожал плечами:
 — Не очень.
 Не веря своим ушам, Прюденс недоверчиво взглянула на него:
 — Почему же?
 — Потому что не считаю, что помолвка доставит нам какие-то неприятности. Прюденс повеселела:
 — Вы придумали, как выйти из затруднительного положения? :
 — Можно считать, что да.
 Прюденс смотрела на него с возрастающим чувством уважения и облегчения.
 — Отлично, милорд! А что именно вы собираетесь делать?
 Себастиан улыбнулся ей, но взгляд оставался непроницаемым.
 — Все предельно просто, дорогая. Собираюсь жить полной прелестей жизнью помолвленного человека. Прюденс оторопела:
 — Простите, что вы сказали?
 — Вы слышали.
 Себастиан холодно поклонился какой-то пожилой даме, проезжавшей мимо, которая буквально впилась глазами в их черный фаэтон. Та поспешно отвернулась.
 — Вы не собираетесь расторгать помолвку? — недоверчиво спросила Прюденс. — Но почему?
 — Выбор у нас с вами небогатый, не правда ли? Если мы признаемся, будто помолвка не что иное, как фикция, ваша репутация погибла.
 — Это не так уж важно, милорд. Я просто вернусь к себе в усадьбу чуть раньше намеченного срока. Свет очень скоро забудет обо мне.
 — А как же я, Денси? — тихо спросил Себастиан. — Высшее общество не так быстро забудет, какую роль я сыграл в этом деле, уверяю вас. Не говоря уж о Торнбридже, который наверняка решит, что его первоначальные подозрения насчет меня были верными. И он поспешит опять заявиться ко мне с пистолетом.
 Прюденс закусила губу и с тревогой взглянула на Себастиана:
 — Вы действительно так считаете?
 — Это очень вероятно…
 — Об этом я не подумала. Что же нам делать, милорд?
 — Закончим сезон, как будто мы на самом деле обручены, — спокойно сказал Себастиан. — Когда наступит июнь, вы можете возвратиться в Дорсет, а я останусь здесь. К тому времени интерес к нам уже пропадет.
 — Согласна, — кивнула Прюденс, тщательно все взвесив. — Примерно в середине лета я пущу слух, что собираюсь расторгнуть помолвку. К концу же сезона все наверняка про нас забудут.
 — Очень может быть.
 — Да, неплохой вариант. — Прюденс слегка нахмурилась. — Это, однако, означает, что два с половиной месяца мы будем вынуждены притворяться, что помолвлены.
 — А вы сумеете так долго играть роль счастливой невесты, Денси?
 — Не знаю, — честно призналась она. — Играть на сцене мне еще никогда не приходилось.
 — Немного практики — и все будет отлично.
 — Вы уверены? — Прюденс склонила голову набок и с сомнением взглянула на графа. — А как же вы, милорд?
 — Не беспокойтесь, моя дорогая. Уверяю вас, со своей ролью я справлюсь. Актерский талант у меня в крови. — Себастиан усмехнулся.
 — Верно. Как же вам повезло, что ваша мама была актрисой. — Прюденс вздохнула. — Но все-таки мне немного жаль, что все так получилось.
 — Взгляните на нашу помолвку с другой стороны, — предложил Себастиан. — Может быть, теперь ваш разлюбезный братец перестанет вызывать меня на дуэль всякий раз, когда я с вами танцую.
 — Да, это верно. — Прюденс осторожно откашлялась. — Прежде чем мы продолжим притворяться, что помолвлены, мне хотелось бы кое-что выяснить относительно вчерашних событий.
 Себастиан улыбнулся:
 — Догадываюсь, что именно вам хотелось бы выяснить. Вероятно, что же я делал в спальне леди Торнбридж?
 — Да. Никогда не поверю, что у вас с ней на самом деле было назначено свидание. В последнее время я за вами пристально наблюдала, милорд, и знаю, что вы не раз исчезали из зала так же таинственно, как прошлой ночью. И насколько я могу судить, уходили вы не для того, чтобы с кем-то встречаться.
 Себастиан с холодным восхищением смотрел на нее.
 — Вы очень наблюдательны. Впрочем, я ни капли не удивлен, ведь вы потрясающая женщина.
 — Не уверена, что это можно считать комплиментом. Итак, что происходило прошлой ночью? Янтарные глаза Себастиана блеснули.
 — Вы действительно считаете, что я стал взломщиком? Прюденс прищурилась:
 — Я допускаю, милорд, что, всеми силами пытаясь рассеять скуку, вы могли заняться каким-нибудь недостойным хобби.
 — Другими словами, вы решили, будто я превратился в обыкновенного воришку. Я неприятно поражен, что вы обо мне такого низкого мнения.
 — Полной уверенности у меня не было, — поспешила успокоить его Прюденс. — В конце концов, деньги вам не нужны. Все говорят, что вы богаты как Крез. Что же вы делали в спальне леди Торнбридж?
 — Ваше первое предположение было частично верным. Как я уже пытался вам рассказать, я искал ожерелье. Но ожерелье особенное.
 — Что?! — Прюденс в изумлении уставилась на него. — Я вам не верю.
 — Но это правда. Ожерелье вовсе не принадлежит леди Торнбридж…
 Прюденс моментально заинтересовалась:
 — А чье оно?
 — Оно принадлежит одной светской даме, которая отдала его леди Торнбридж.
 — Зачем?
 — Надеялась купить ее молчание, — тихо сказал Себастиан.
 — Молчание? Леди Торнбридж шантажировала эту женщину? — догадалась она.
 — Именно так. Когда леди Торнбридж потребовала еще драгоценности в обмен на дальнейшее молчание, жертва поняла, что конца вымогательствам не будет. Она решила предпринять какие-то меры, чтобы остановить леди Торнбридж.
 Прюденс нахмурилась:
 — И она обратилась к вам?
 — Нет. К сыскному агенту с Боу-стрит по фамилии Уислкрофт. А он уже связался со мной. Видите ли, мы с ним заключили соглашение, по которому он мне рассказывает о самых интересных делах.
 Прюденс, казалось, уже целиком была захвачена этой историей.
 — И он пришел к вам?
 — Да.
 — Как интересно! — едва выдохнула Прюденс. — Ну и как, нашли вы прошлой ночью ожерелье?
 Лицо Себастиана расплылось в самодовольной улыбке.
 — Признаться, да.
 — Где же оно? Что вы с ним сделали?
 — Утром оно было возвращено своей законной владелице. Эту часть операции выполнил Уислкрофт.
 В подобных делах я предпочитаю сохранять анонимность. Никто, кроме вас, Уислкрофта и моего друга по имени Гаррик Саттон, не знает о моем тайном хобби.
 — Понятно. Догадываюсь, почему вы держите его в тайне. А что леди Торнбридж? Она наверняка опять возобновит свои угрозы?
 — Сомневаюсь.
 — Почему?
 — Потому что, прежде чем меня так бесцеремонно прервали — сначала вы, а потом Торнбридж, — я успел оставить в сейфе леди Торнбридж вместо ожерелья записку.
 — Записку? — удивилась Прюденс. — Что же в ней написано?
 — Только то, что происхождение леди Торнбридж на самом деле отличается от того, каким его представляют высший свет и лорд Торнбридж. Короче говоря, Денси, леди Торнбридж из самых низов, и, если это когда-либо откроется, место в свете для нее заказано.
 — Из низов?
 — Она очень умное, тщеславное создание, сумевшее пробить себе дорогу в высшее общество. Я нисколько не виню ее за то, что она сумела всех провести и заиметь влиятельного мужа.
 Прюденс хмыкнула:
 — Другими словами, она немало потрудилась для того, чтобы достичь желаемого, и вы ее за это уважаете, но не одобряете ее страсти к шантажу, не так ли?
 — Особенно когда она выбирает жертву, которая сумела пролезть в общество из публичного дома. У леди Торнбридж есть теперь все, что душе угодно, и не стоит прибегать к шантажу другой дамы из высшего общества, происхождение которой ничем не отличается от ее собственного.
 — Верно. — Прюденс кивнула в знак согласия. — И вы написали ей об этом в записке?
 — Да.
 — Но как вы узнали правду о самой леди Торнбридж? — спросила Прюденс.
 — У меня есть свои способы вести расследование, как у вас — свои.
 Прюденс вспомнилось, как Себастиан недавно потихоньку исчезал с различных балов.
 — Методы у вас первоклассные, милорд. Леди Торнбридж удалось обхитрить все высшее общество, но только не вас. Изумительно, Эйнджелстоун! Я восхищаюсь вами!
 — Я подозревал, что вы меня оцените.
 — Вы отлично поработали, милорд! — Прюденс от радости рассмеялась.
 — Благодарю вас.
 — Но вдруг леди Торнбридж догадается, что это вы оставили ей записку?
 — Сомневаюсь. Даже если сэр Торнбридж расскажет, что обнаружил нас в ее спальне, ей, вероятно, не придет в голову, что существует какая-то связь между мной и запиской, которую она обнаружит в сейфе.
 — Почему?
 — Во-первых, может пройти не один день, прежде чем она найдет записку. Она ведь не знает, когда ее положили. Во-вторых, даже если ее насторожит тот факт, что меня застали в ее спальне, она вспомнит, что со мной были вы.
 Склонив голову набок, Прюденс вопросительно взглянула на него из-под полей шляпки:
 — Ну и что?
 — Как и все остальные, она решит, что мы уединились наверху, поскольку я хотел соблазнить вас в первой подвернувшейся спальне.
 — О Боже! — Прюденс оторопела. Щеки ее вспыхнули.
 — Очаровательная картинка, не правда ли?
 — Значит, и другие так думают?
 — Без сомнения.
 Прюденс немного помолчала, пытаясь осмыслить услышанное.
 — Конечно, это все объясняет. Хотя надо сказать, вы выбрали себе очень интересное, но довольно опасное хобби, милорд.
 — Мне нравится время от времени заниматься им, — признался Себастиан.
 — Оно похоже на мое хобби.
 — Знаю. — Себастиан легонько стегнул коней. — Выходит, у нас есть что-то общее, не так ли?
 — Да. — Внезапно в голову Прюденс пришла одна мысль, и она живо повернулась к Себастиану. — Мне кажется, сэр, мы могли бы объединить наши интересы.
 Себастиан осторожно взглянул на нее:
 — О чем, черт побери, вы толкуете?
 — Почему бы нам не проводить расследования вместе, милорд? Мы с вами могли бы составить отличную пару.
 — Как, например, вчера? — грубовато спросил Себастиан. — Разрешите напомнить вам, что благодаря вашей неоценимой помощи меня чуть не пристрелил ревнивый муж.
 — Это нечестно, милорд! Что бы вы без меня делали?
 — Сам бы спрятался от Торнбриджа в шкафу, — бросил Себастиан. — Он бы меня просто не увидел.
 — О! — Прюденс поискала веские доводы, чтобы их противопоставить его аргументам, но таковых не нашлось. Тогда она попыталась зайти с другой стороны. — Подумайте только, как нам будет интересно работать вместе. Какие у нас будут увлекательные разговоры.
 — Уже подумал. Как вы считаете, почему я рассказал вам о своем последнем деле? Потому что не имею ничего против совместных обсуждений.
 Его слова вселили в Прюденс новую надежду.
 — Значит, вы все-таки не против, чтобы мы работали вместе?
 — Но я согласен только на консультации, — спокойно ответил Себастиан. — Я охотно буду обсуждать с вами свои дела, но не разрешу ходить за мной. Сцен, подобных вчерашней, больше не должно быть.
 — А почему бы и нет? — спросила Прюденс. — Урон и так нанесен немалый. Мы вынуждены играть комедию с помолвкой до конца сезона. Что еще может случиться?
 Себастиан процедил сквозь сжатые губы:
 — В моих делах всегда есть доля риска. И я не хочу, чтобы вы опять стояли под дулом пистолета. Глаза Прюденс расширились от ужаса.
 — Неужели в ходе ваших расследований такое часто случается?
 — Конечно, нет. Но я не собираюсь впредь рисковать. Повторяю, я буду обсуждать с вами мои дела, но не более того. — Он снисходительно взглянул на нее. — В конце концов, моя дорогая, вы специализируетесь на потусторонних явлениях, и вам не приходилось иметь дело с шантажистами и прочими преступниками.
 — И тем не менее я уверена, что многие из моих методов подойдут и для криминального расследования, — горячо заверила его Прюденс.
 — Поверьте мне, моя дорогая, между нашими сферами интересов лежит пропасть.
 Прюденс сердито взглянула на него:
 — А вы откуда знаете?
 — Это очевидно. — Затянутыми в перчатки руками Себастиан тронул вожжи. Лошади перешли на рысь.
 — Должна заметить, милорд, вы напрасно так упорствуете. Поскольку мы будем вынуждены последующие два с половиной месяца проводить в обществе друг друга немало времени, не вижу причин, почему бы нам не коротать его, помогая друг другу в наших делах.
 — Нет, Денси, и мой ответ окончательный и бесповоротный. — В голосе Себастиана прозвучали стальные нотки.
 Прюденс вздернула подбородок:
 — Очень хорошо, милорд. Если вы предпочитаете быть самонадеянным и толстокожим, ваше право. Себастиан одобрительно улыбнулся:
 — Рад, что вы не из тех, кто хнычет, если что-то придется не по вкусу. Не переношу подобных особ.
 — Чтобы я хныкала? Ну что вы, милорд. — Прюденс попыталась изобразить его холодную улыбку. — Мне не хочется быть вам в тягость. Мне и своих расследований достаточно.
 Себастиан вежливо наклонил голову:
 — С нетерпением жду, когда вы мне поведаете о них. Прюденс сделала вид, что не замечает его снисходительного тона.
 — Скорее всего я смогу дать вам полный отчет уже завтра утром.
 — Так скоро? — Себастиан взглянул на нее. — Вы нашли клиента здесь, в городе?
 — Подруга леди Пемброук, миссис Ликок, предоставила мне возможность расследовать одно очень занятное дело. — Прюденс наклонилась к графу. — Вы знакомы с ней?
 Себастиан, немного подумав, ответил:
 — Слышал кое-что. По-моему»у нее недавно умер муж, оставив ей состояние.
 — Да. Ну так вот, недавно у нее зародилось подозрение, что в западном крыле дома обитает привидение. Я надеюсь, что смогу применить на практике одну из моих последних теорий, то есть заманить привидение в ловушку с помощью электрической машины, но боюсь, в данном случае это окажется лишь пустой тратой времени.
 — Так как же вы намерены его ловить? Прюденс слегка улыбнулась:
 — Мы с леди Пемброук собираемся переночевать в доме миссис Ликок. Сегодня я ночую в ее спальне в западном крыле.
 Себастиан, заинтригованный, взглянул на нее:
 — Хотите поменяться местами с миссис Ликок?
 — Вот именно. Но не собираюсь об этом распространяться.
 Граф усмехнулся:
 — А почему? Думаете, привидение станет возражать?
 — В том-то и дело, — ответила Прюденс. — Думаю, ему это не очень понравится.
 — Ему?.. — Себастиан пристально взглянул на нее.
 — Я уже провела кое-какое предварительное расследование и обнаружила несколько интересных фактов, — призналась Прюденс. — Во-первых, призрак начал появляться совсем недавно.
 — Когда?
 — Вскоре после смерти мистера Ликока, — сказала Прюденс. — До этого миссис Ликок ни о каких призраках в западном крыле понятия не имела, равно как и никто другой.
 — Она только что потеряла мужа, — напомнил Себастиан. — Должно быть, ее преследуют кошмары.
 — Не уверена. Видите ли, второй факт, заслуживающий внимания, — то, что у миссис Ликок нет своих детей, но есть три племянника, и довольно жадных. И все трое прекрасно знают о том, что врач недавно сообщил тетушке, что у нее слабое сердце.
 — Черт подери! — Себастиан так и впился в Прюденс взглядом. — Вы полагаете, племянники собираются напугать тетушку в надежде, что она этого не перенесет?
 — По-моему, вполне вероятно. Вот сегодня и посмотрим.
 — Собираетесь встретиться лицом к лицу с призраком? — Себастиан плотно сжал губы. — Ничего не выйдет!
 — Вас, милорд, это не касается, — ласково заметила Прюденс.
 — Нет, касается, черт побери! Я теперь ваш жених, Денси.
 — Фиктивный.
 — И тем не менее, — сказал Себастиан сквозь зубы, — вы меня послушаетесь.
 — Я уже достаточно вас слушала, — безмятежно улыбнулась Прюденс, — и вы очень ясно дали понять, что мы будем проводить наши расследования раздельно. Или я что-то путаю?
 — Не ловите меня на слове, маленькая мошенница! Вы прекрасно поняли, что я имел в виду. Прюденс высокомерно улыбнулась:
 — Верно, милорд. Мы договорились только обсуждать наши дела друг с другом, не более того! Не беспокойтесь, завтра я вам все расскажу о моих приключениях.
 Глаза Себастиана блеснули.
 — Вам бы следовало знать, Денси, что помолвка налагает на женщину новые обязательства.
 — Неужели, милорд? А я и не догадывалась.
 — Денси, я вам не позволю…
 — Прюденс?! Боже милостивый, это вы! Не верю своим глазам!
 При звуке знакомого мужского голоса Прюденс вздрогнула. Она не слышала этот голос почти три года, но не забыла его. Обернувшись, Денси взглянула прямо в серые глаза человеку, доказавшему однажды, что и ее интуиция может подвести.
 — Добрый день, лорд Андербрик, — спокойно сказала она, когда молодой мужчина поближе подъехал к их карете на своем великолепном гнедом жеребце.
 Глубоко вздохнув, Прюденс заставила себя смотреть на Эдварда, лорда Андербрика, с вежливым безразличием. К своему удивлению и непомерному облегчению, она не испытала ничего, кроме чувства раздражения при воспоминании о своей собственной доверчивости.
 Какой же она была дурой три года назад, когда всерьез приняла предложение Андербрика выйти за него замуж! Как мог человек, собиравшийся унаследовать столь громкий титул, жениться на дочери деревенского сквайра? Эдвард тем летом просто развлекался.
 За три года он не слишком изменился, подумала Прюденс. Волосы такие же светлые, как и раньше, взгляд такой же честный и бесхитростный. Черты лица все еще довольно приятные, хотя уже начал намечаться второй подбородок. Одет в отлично сшитый сюртук жемчужно-серого цвета в тон масти своего жеребца, стоившего, похоже, целое состояние.
 — Поразительно! — воскликнул Андербрик. — Я только вчера вернулся в город и услышал, что ты здесь, но не поверил этому. — Он холодно взглянул на Себастиана. — Ходят слухи о помолвке…
 Себастиан бросил на Андербрика быстрый неприязненный взгляд:
 — Эти слухи соответствуют действительности. Взгляд Эдварда опять обратился к Прюденс.
 — Не понимаю…
 — В таком случае, Андербрик, — спокойно сказал Себастиан, — советую вам прочитать колонку брачных объявлений в завтрашней прессе. Может быть, тогда вам что-то станет ясно.
 Эдвард нахмурился:
 — Послушайте-ка, Эйнджелстоун, мы с Прюденс давние приятели, и я имею право знать о ее помолвке. Вы не можете винить меня за то, что я удивлен.
 Прюденс увидела, что в глазах Себастиана загорелся холодный огонек. Она не понимала, почему он ведет себя так, будто Эдвард его раздражает, но решила встать на его сторону.
 — Как себя чувствует леди Андербрик? — безмятежным голосом поинтересовалась Прюденс. Она никогда в жизни не видела женщину, на которой женился Эдвард, но подумала, что поинтересоваться ее здоровьем не помешает.
 Эдвард побагровел от злости.
 — Хорошо, — пробормотал он. — Денси, я сегодня буду на вечеринке у Хендлейсов. Ты собираешься приехать?
 — Она никуда не пойдет, — сказал Себастиан. — И на будущее, Андербрик, прошу обращаться к моей невесте как к мисс Мерривезер. Вам ясно?
 Эдвард напряженно выпрямился в седле и покраснел еще больше:
 — Конечно.
 — Рад, что вы способны понять такие простые вещи. И здоровье сохраните… — Себастиан стегнул лошадей. — А теперь прошу позволения откланяться, Андербрик, Черная карета покатила по широкой аллее, оставив Эдварда позади.
 Прюденс перевела дух. Она чувствовала — следует побранить Себастиана за грубость, но не могла заставить себя это сделать. Внезапно она ощутила, в каком страшном напряжении была во время стычки.
 Прюденс и не догадывалась, что почувствует, вновь увидев лорда Андербрика, и теперь с удивлением обнаружила, что не испытывает ничего, кроме облегчения. Облегчения от того, что он в конечном счете на ней не женился. Трудно даже представить, как она воображала себя влюбленной в него!
 Несколько минут Себастиан молчал. Казалось, он всецело занят лошадьми. Наконец он ослабил вожжи, и карета замедлила ход.
 — Где вы познакомились с Андербриком? — безразличным тоном поинтересовался он. Прюденс поправила очки.
 — Три года назад он проводил лето в Дорсете. Останавливался у друзей, наших соседей. Мы несколько раз встречались. На вечеринках, когда играли в карты… В общем, все в таком духе.
 — И что произошло?
 Прюденс украдкой взглянула на него, потом перевела взгляд на лошадей.
 — Ничего особенного. В конце лета он вернулся в Лондон и обручился с женщиной, которую сосватали ему родители.
 — Люсинда Монклэр?
 — По-моему, да, — быстро сказала Прюденс. — Говорят, ее отец очень богат.
 — Верно. Люсинда считается очень состоятельной молодой женщиной.
 — Мне дали это понять, — пробормотала Прюденс.
 — И необыкновенно ревнивой, — добавил Себастиан. — Говорят, Андербрик у нее под каблуком. Очевидно, его держат на коротком поводке. Он соблазнил вас тем летом в Дорсете?
 Прюденс чуть не выронила свой ридикюль.
 — Бог мой, милорд! Разве можно об этом спрашивать?
 — Вполне разумный вопрос.
 — Вовсе нет, — отрезала Прюденс. — К вашему сведению, лорд Андербрик вел себя как истинный джентльмен.
 Говорить о том, что Эдвард несколько раз целовал ее, Прюденс сочла излишним. В конце концов, каждый имеет право на какие-то тайны. К тому же поцелуи Эдварда теперь казались какими-то вялыми по сравнению с тем страстным поцелуем, которым одарил ее Себастиан в ту ночь, когда она пришла к нему.
 — Значит, три года назад вы с Андербриком были только друзьями?
 — Вот именно, — сухо ответила Прюденс. — Между нами никогда не было ничего серьезного. В то лето лорд Андербрик просто развлекался в деревне.
 Она не должна забывать, что не только Андербрик ищет себе развлечений, от которых другим бывает больно.
 В ту же ночь, вскоре после двенадцати, Прюденс нацепила белый муслиновый капор и взобралась на массивную кровать с пологом, возвышавшуюся в спальне миссис Ликок. Одета она была в практичное шерстяное свободное платье, на носу, конечно же, очки. Спать в эту ночь она не собиралась.
 В последний момент Прюденс чуть было не передумала проводить расследование; в западном крыле особняка Ликоков царила зловещая тишина. Обстановка, без сомнения, очень подходящая для появления настоящего привидения. Сюда совсем не доносятся уличный шум, стук проезжавших карет, крики ночных сторожей, голоса подвыпивших завсегдатаев кабачков, потому что окна выходят в огромный пустынный сад.
 Мысль провести ночь в спальне миссис Ликок сначала показалась Прюденс превосходной. Если ненасытные племяннички миссис Ликок собираются сыграть с тетей злую шутку, только так их и можно отловить. Бедная женщина уже достаточно настрадалась.
 Прюденс открыла ящик туалетного столика. Сунув в него руку, она ощутила прохладную металлическую рукоятку пистолета, предусмотрительно захваченного с собой.
 Почувствовав себя чуть спокойнее, она откинулась на подушки и, задрав голову, взглянула на тяжелый полог. Предстояла долгая трудная ночь.
 Впрочем, сказала она себе, ей есть о чем подумать. Совсем недавно жизнь сделала интересный поворот. Пока еще с трудом верилось, что она обручена с Себастианом. То, что помолвка будет недолгой, ее ни капельки не смущало.
 Она должна приложить все усилия, чтобы остаться с ним в дружеских отношениях. В конце концов, винить его ни в чем нельзя. Он граф и должен взять себе в жены не какую-то сельскую девчонку, а даму своего круга. И он наверняка это сделает, как Эдвард три года назад.
 Но в глубине души Прюденс понимала, что ее тянуло к Падшему Ангелу. Чувство странной близости, охватившее ее, было пугающе сильным и к тому же более возбуждающим, чем серенькая привязанность, которую она испытывала к Эдварду.
 Ей ничего не стоит влюбиться в Себастиана, подумала Прюденс. Да по правде говоря, она уже в него влюбилась.
 Прюденс нахмурилась и расправила тяжелое стеганое одеяло. Она не должна увлекаться глупыми, пустыми романтическими мечтами о Себастиане.
 Она заставит себя удовлетвориться радостью интеллектуального общения с единственным человеком, который понимает и разделяет ее интересы.
 Если повезет, с надеждой подумала она, это общение может продолжаться и после того, как придется вернуться в Дорсет. Может, у них завяжется переписка, и он станет рассказывать ей о своих расследованиях — вдруг ему интересно будет получать советы по тому или иному поводу. А она сможет посвящать его в свои исследования потусторонних явлений.
 Да, такая переписка не исключена. По крайней мере до тех пор, пока он не женится. Прюденс в одно мгновение спустилась с небес на землю. Себастиан наверняка быстро найдет себе жену. В конце концов, на нем лежит определенная ответственность.
 Тихий стук прервал размышления Прюденс, и ее охватило чувство тревоги. Вжавшись в подушки, она стала напряженно прислушиваться.
 Перспектива встречи с призраком один на один внезапно показалась более страшной, чем прежде.
 Если ее подозрения относительно племянников миссис Ликок верны, она находится в опасности. Как бы ей хотелось, чтобы рядом оказался Себастиан! На этой стадии расследования его помощь была бы неоценима.
 Пристально вглядываясь в темноту, Прюденс ждала, не появится ли из-за двери, ведущей из спальни в соседнюю комнату, полоска света. Миссис Ликок говорила, что привидение держит в руке свечу.
 Еще один тихий стук — и сердце Прюденс бешено заколотилось. Рука потянулась за пистолетом.
 Она так и застыла, увидев, что на карнизе окна стоит человек. Паника охватила ее. Миссис Ликок не предупреждала, что призрак может появиться со стороны сада.
 Окно резко распахнулось, в комнату ворвался холодный ветер.
 Прюденс наконец обрела дар речи:
 — Кто идет? — Открыв ящик столика, она выхватила пистолет.
 В комнате возникла закутанная в плащ фигура.
 — Стойте! — Отбросив одеяло, Прюденс выбралась из постели, двумя руками сжимая рукоятку пистолета.
 — Надеюсь, вы не станете стрелять, моя дорогая, — раздался спокойный голос Себастиана. — Только подумайте, какую вы дадите пищу для сплетен, если убьете своего жениха на следующий день после помолвки.




 Глава 6


 — Позвольте сделать комплимент. Вы очаровательно выглядите. — Себастиан внимательно оглядел шерстяное платье и муслиновый капор Прюденс. — Я так и предполагал, что ваш выбор ночного белья отличается потрясающей оригинальностью.
 — Что, позвольте узнать, вы здесь делаете, сэр? — Прюденс медленно опустила пистолет. Лунный свет, струившийся из окна, падал на ее искаженное от страха лицо. — Как вы меня напугали! Я же могла вас застрелить!
 — Я опять попал в переделку, вы не находите? Похоже, моя жизнь за последние несколько дней просто изобилует приключениями. Сначала Торнбридж пытается меня пристрелить, потом за меня берется собственная невеста. Скоро от всех этих передряг у меня сдадут нервы.
 Прюденс раздраженно взглянула на него:
 — Я, кажется, задала вам вопрос, милорд.
 — Ах да! — Себастиан оглядел погруженную в темноту комнату, отметив и массивный гардероб, и огромную кровать. — Я пришел сюда, с тем чтобы помочь вам извлечь выгоду из моего опыта.
 — Прошу вас, выражайтесь яснее. Уловив настороженность в ее голосе, Себастиан слегка улыбнулся.
 — Неужели непонятно? — Скинув с плеч плащ, он бросил его на стул. Под плащом оказались только сорочка и бриджи. Судя по всему, Себастиан решил, что сюртук и галстук в данной ситуации неуместны. — Я пришел помочь расследовать ваше самое свеженькое дело о потусторонних явлениях.
 — Мне не нужна ваша помощь, милорд. По-моему, только сегодня мы договорились, что не будем работать вместе.
 — Что касается договоренности, — небрежно бросил Себастиан, — то я пересмотрел свою точку зрения.
 — Вот как? — Бледный лунный свет осветил лицо Прюденс, выражавшее робкую надежду. — Великолепная новость!
 — Похоже, выбор у меня небольшой, — едва слышно пробормотал Себастиан.
 — Простите?
 — Да нет, ничего.
 Позднее он найдет время растолковать, в каком направлении будут развиваться их партнерские отношения.
 Все объяснялось просто. Себастиан был полон решимости взять под свой контроль наиболее опасные расследования, которые будет проводить Прюденс, но у него не было ни малейшего намерения позволять ей рисковать собой, расследуя его дела.
 Прюденс положила пистолет на столик.
 — Как вы узнали, что я нахожусь именно в этой спальне?
 — Подождал, пока последнее окно в этом крыле не погаснет.
 — Умно! — Прюденс подошла к окну и глянула вниз. — Боже милостивый! Ну и высота. Как вам удалось залезть по стене?
 — А я и не залезал по ней. Вошел в дом с черного хода и поднялся на этот этаж. Потом нашел пустую комнату, открыл окно и обнаружил за ним прочный карниз, который привел меня прямо в эту спальню.
 — Вы отлично решили проблему, милорд.
 — Ну что вы. Простая логика, и только, — скромно сказал Себастиан.
 — Да, конечно, но не многие бы додумались!
 — Может, и так, — согласился он. Ее восхищение льстило его самолюбию.
 Себастиану вдруг пришло в голову, что, хотя ему было наплевать на чье-либо мнение о нем с того дня, когда погибли родители к брат, одобрение Прюденс становится для него жизненно важным.
 Она, единственная из всех знакомых женщин, была способна оценить его необычные таланты и увлечения. Вот бы узнать, догадывается ли она, как страстно он ее желает.
 Он смотрел на нее, стоящую у окна, и чувствовал, что потихоньку сходит с ума от страсти.
 Ни одна женщина не оказывала на него такого воздействия. Когда она была рядом, черный холод, заполнявший душу, казалось, сжимался и куда-то исчезал. Он почти забывал и о ледяном мраке, и о той пустоте, которая за ним скрывалась.
 В этот момент Прюденс повернула голову и взглянула на него. Тусклый лунный свет упал на ее лицо, осветив ясную улыбку. Себастиана захлестнула такая волна желания, что он был потрясен.
 За последние несколько дней ему стало предельно ясно — чувственный голод, который Прюденс вызвала в нем той первой ночью, не какая-то мимолетная прихоть.
 Раздражало лишь одно — Прюденс питает любопытство не к нему самому, а только к его увлечению. Интересно, много ли значил для нее Андербрик, опять подумал Себастиан. Вопрос этот не давал ему покоя весь день.
 — Теперь, когда вы здесь, нужно выработать новый план действия. — Прюденс задумчиво взглянула на шкаф. — Во-первых, куда вас спрятать, если появится призрак.
 — Про шкаф забудьте, — сказал Себастиан. — У меня нет ни малейшего желания проводить в нем остаток ночи.
 — Тогда где вы спрячетесь? Под кроватью? Себастиан тихонько выругался:
 — Сомневаюсь, что мне нужно где-то прятаться до того момента, пока мы не убедимся, что в комнату входит привидение.
 — Но если это не кто иной, как один из племянников миссис Ликок, нельзя, чтобы он заподозрил о вашем присутствии. Нельзя зажигать свечку, и нужно сидеть очень тихо.
 Себастиан вскинул брови:
 — Уверяю вас, я умею вести себя тихо. Луна светит в окна, так что свечка нам не понадобится. Слава Богу, сегодня нет этого проклятого тумана, хотя, подозреваю, он снова появится на рассвете. Единственная наша забота — это скоротать время до того, как призраку вздумается посетить спальню. Прюденс выжидающе взглянула на него:
 — Разговаривать нельзя, нас могут услышать.
 — Согласен. — Себастиан шагнул к ней.
 — Можно было бы сыграть партию в вист, — сказала Прюденс, — но, к сожалению, у меня нет карт.
 — Тогда нужно придумать другое развлечение. — Себастиан нежно приподнял ей подбородок и, запрокинув голову, заглянул в глаза.
 Прюденс стояла не дыша, будто окаменев от прикосновения его руки. Широко раскрытыми глазами она смотрела на него. Во взгляде одновременно сквозили любопытство и настороженность.
 — Да, милорд? — едва слышно прошептала она.
 — Я хочу вас кое о чем спросить, Денси. Она облизнула пересохшие вдруг губы:
 — О чем же?
 — Может, вы согласитесь на еще одно замечательное развлечение, помимо моего забавного хобби?
 — Что вы имеете в виду?
 — Сейчас я покажу вам, — ласково сказал он.
 Себастиан наклонился и медленно коснулся губами ее губ. Прюденс тихонько вскрикнула, возбудив его еще больше.
 Он крепче прижался к ее губам и нежно провел рукой по гладкой шее. Прюденс вздрогнула от наслаждения. Себастиан сразу почувствовал это. Слава Богу, кажется, он сумеет заставить ее желать его, удовлетворенно подумал он.
 Себастиан раздвинул языком ее губы, и Прюденс тихонько застонала. Руки ее легли ему на плечи, обвились вокруг шеи. Она еще крепче прижалась к нему.
 Блаженная волна подхватила его. Ледяной холод, постоянно заполнявший душу, исчез, уступив место огню страсти, которую Себастиан ощутил к Прюденс.
 Оторвавшись от ее губ, он коснулся ртом теплой, мягкой шеи. У Прюденс перехватило дыхание.
 — Себастиан, может, не стоит этого делать…
 — Доверься мне, Денси.
 — Я тебе верю, — быстро сказала она.
 — Хорошо.
 Он провел рукой по ее спине, еще крепче прижав ее к себе. Мягкая грудь коснулась его груди, нежное лоно сквозь одежду ощутило прикосновение его напряженного фаллоса. Он был уже весь охвачен огнем.
 — Себастиан, что ты со мной делаешь?..
 Прюденс нежно дотронулась до его шеи. Себастиан вздрогнул от наслаждения. Встав на цыпочки, Прюденс запустила руки в его волосы и со всем пылом неопытной страсти ответила на его поцелуй.
 Андербрик ничему ее не научил, с облегчением подумал Себастиан.
 Кровь его быстро-быстро заструилась по венам. Мысли о призраках куда-то улетучились. Впрочем, если привидения и надумают сегодня появиться, он легко справится даже с двумя. А пока у него есть более важное дело. Он собирался заняться любовью с Прюденс, которая — догадывается она о том или нет — скоро будет его женой.
 — Себастиан!
 — Все хорошо, моя милая. — Он увлек ее к огромной кровати. — Все будет хорошо.
 — Я ничего не понимаю, когда ты меня целуешь, — пожаловалась Прюденс.
 — Я тоже. — Себастиан улыбнулся. — К счастью, в такие минуты и не нужно ничего понимать. — Он осторожно снял ее очки и положил на туалетный столик.
 Прюденс взволнованно взглянула на него, как будто он сорвал с нее одежду и выставил обнаженную на всеобщее обозрение. Щемящая нежность охватила Себастиана.
 — Как ты прекрасна, — прошептал он. Глаза ее расширились от изумления.
 — Ты действительно так считаешь?
 — Да, я действительно так считаю. — Дотянувшись до мочки уха, он нежно куснул ее. — И я очень тебя хочу.
 — Ты меня хочешь?.. — Голос звучал удивленно, как будто ее умная головка впервые столкнулась с неразрешимой проблемой. — Я не уверена, что понимаю, о чем ты говоришь.
 — Скоро поймешь. Больше я не в силах ждать. Ты ведь знаешь, как я страстно желаю тебя? Прюденс робко улыбнулась:
 — Если так же сильно, как я тебя, то мы столкнулись с необыкновенной проблемой. И я понятия не имею, что нам дальше делать.
 — К счастью, об этом знаю я.
 Себастиан наклонился и опять поцеловал ее. Прюденс еще сильнее обхватила руками его шею. В ответ на ее порыв он осторожно раздвинул ногой ее ноги, обутые в домашние тапочки.
 Прюденс затаила дыхание, но не сделала попытки отстраниться. Подняв ногу в ботфорте, Себастиан поставил ее на край кровати — подол ночной сорочки Прюденс взметнулся вверх.
 Внезапно она почувствовала, что сидит верхом на его ноге, как на лошади, и вскрикнула от остроты ощущения.
 — Себастиан! Боже мой! — Потрясенная, она прильнула к нему.
 — Тише, моя дорогая. Не нужно слишком шуметь, а то мы напугаем привидение. — Почувствовав сквозь ткань бриджей мягкое, теплое прикосновение, Себастиан застонал.
 И не только теплое, но и предательски влажное, с восторгом подумал он. Вдохнув дразнящий аромат ее тела, он чуть не потерял последние остатки самообладания.
 — Денси, любовь моя, — благоговейно прошептал он. — Где ты была все эти годы?
 — В Дорсете, — очень серьезно ответила она. Себастиан, улыбнувшись, прижался губами к ее медовым волосам. Рука его, скользнув по затянутой в чулок ноге, поднялась выше и коснулась оголенного бархатистого бедра. Прюденс вздрогнула и порывисто задышала.
 — Почему-то мне кажется, что я знаю тебя очень давно, — сказал Себастиан. — Как будто мы с тобой старые друзья, а может, даже любовники.
 — Как странно. — Голос Прюденс, теплый, ласковый, полный желания, звучал как бы издалека. — Я как раз размышляла об этом перед твоим приходом. Как будто мы близко знаем друг друга уже много лет, хотя на самом деле знакомы так недавно.
 — До утра мы узнаем друг друга еще ближе, — пообещал Себастиан.
 Он не в силах был больше ждать. Она хотела его, он — ее. Они помолвлены. Вдруг все стало просто.
 Себастиан потихоньку снял с кровати ногу, на которой сидела Прюденс, но, прежде чем ноги Прюденс коснулись пола, легонько толкнул ее, и она упала на постель.
 При виде ее, возлежащей среди вороха смятых простыней, у него перехватило дыхание. Юбки платья и сорочки взметнулись высоко вверх, открывая взору подвязки, поддерживающие практичные хлопчатобумажные чулки. Ноги безукоризненны — изящные икры плавно переходят в точеные лодыжки. Округлые, соблазнительные бедра…
 Себастиан не мог оторвать взора от ног Прюденс, представив, что вот сейчас они обовьются вокруг его бедер. Из груди вырвался хриплый стон.
 — Что-то не так? — Прюденс обеспокоенно взглянула на него.
 — Нет-нет, все в порядке. Лучше и быть не может. Себастиан рванул ворот ее нижней сорочки. Послышался треск — тонкое льняное полотно порвалось, но он не обратил на это внимания. Только одно имело значение — сейчас он овладеет Прюденс.
 Он не стал тратить время на то, чтобы скинуть рубашку: слишком велико было желание ощутить руки Прюденс на своем теле. Присев на край кровати, он принялся стаскивать сапоги.
 — Кажется, ты очень спешишь, Себастиан.
 — Да.
 Он лег рядом с Прюденс и притянул ее к себе.
 — Дотронься до меня, — прошептал он и, взяв за руку, потянул ее к своей груди. — Я хочу почувствовать прикосновение твоих рук.
 — Да, да… я тоже хочу этого. — Руки Прюденс скользнули по его груди, зарылись в темных кудрявых волосах, и она вскрикнула от наслаждения.
 У Себастиана перехватило дыхание.
 Прюденс взглянула на него:
 — Мне так приятно к тебе прикасаться. Ты такой мужественный и сильный. Когда я пришла к тебе в ту ночь, то в первую же минуту решила, что никогда не видела никого красивее тебя.
 В лунном свете глаза Прюденс были полны такого желания, что Себастиан на какое-то время лишился дара речи. Ни капли кокетства, подумал он, никакого притворства.
 Наклонившись, он поцеловал ее в шею и только потом взволнованно пробормотал:
 — Ты ни о чем не пожалеешь, Денси, клянусь. Губы ее коснулись его плеча.
 — Я и не собираюсь жалеть ни о чем, что произойдет между нами. Как можно? Все так чудесно, не передать словами.
 — Я хочу любить тебя, Денси.
 Себастиан притянул ее к себе и принялся расстегивать маленькие пуговки сзади на ее платье. Казалось, им не будет конца. Сколько же их, этих проклятых пуговиц!
 — Черт бы их побрал! — пробормотал Себастиан, пытаясь справиться с последними. Он понимал, что еще чуть-чуть — и больше ему не выдержать…
 — С тобой все в порядке, Себастиан?
 — Все отлично.
 Но это далеко не так, возразил он себе, медленно стягивая с ее плеч лиф платья и извлекая на свет маленькие твердые груди. Чувствовал он себя далеко не отлично. Руки тряслись. Тело пылало. Он весь дрожал от возбуждения. Голова кружилась от нестерпимого желания.
 Да, он определенно не в полном порядке. Впрочем, можно ведь сказать и по-другому. Давно он уже не был в таком порядке, как сейчас.
 — Себастиан…
 Он был не в силах оторвать взгляда от ее безукоризненно округлой груди. Он сейчас сойдет с ума…
 — Боже мой, как ты хороша, Денси. — Наклонившись, он взял губами твердый маленький сосок.
 — О… — Руки Прюденс вцепились ему в волосы, стройное тело выгнулось, будто от удара электрическим током.
 Ее реакция на ласку оказала на Себастиана умопомрачительное воздействие. Рука его скользнула под нижнюю юбку.
 И вот он уже ласкает ее бархатистые бедра. Прюденс затрепетала. Рука поднялась выше… Вот он сейчас коснется самого интимного местечка, которое уже ждет его. Только его одного.
 Он дотронулся до него.
 — Себастиан! — Прюденс вздрогнула и непроизвольно сжала ноги.
 Он понял — она сделала это инстинктивно, от естественной стыдливости в ответ на испытанную впервые в жизни столь откровенную мужскую ласку.
 — Все хорошо, — порывисто прошептал он. — Я хочу узнать тебя всю и везде. Хочу узнать тебя так, как только мужчина может познать женщину.
 — Да… Но это так странно. — Голос Прюденс звучал приглушенно.
 — Ты же обожаешь все странное и необычное, — напомнил он ей, вновь нежно, но настойчиво раздвигая ее ноги. Он погладил горячей ладонью мягкие лепестки, спрятанные в шелковистых мягких волосах.
 — Да, я знаю. Но… Боже! Себастиан, что ты делаешь? Там она была вся такая горячая и влажная, как он и ожидал. Палец Себастиана осторожно скользнул в гладкий, узкий канал, который судорожно сжался, обхватив палец будто тесной перчаткой. Ощущение было такое острое, что Себастиан едва не достиг высшей степени блаженства.
 — Я… никогда… не думала… что это… — задыхаясь, призналась Прюденс, — так хорошо!..
 Себастиан заглянул в ее широко раскрытые глаза:
 — Я тоже, дорогая.
 Внезапно его собственное желание отошло на второй план. Самым важным было дать Прюденс впервые ощутить вкус настоящей страсти. Он хотел, чтобы она познала радость истинного блаженства и была благодарна ему за то, что именно он открыл до того неведомую ей сторону жизни женщины. А сам он подождет. Вся ночь впереди.
 Себастиан медленно извлек свой палец — в ответ Прюденс невольно сжала ноги, безотчетно прося его задержаться в ней. Себастиан, улыбнувшись, легонько коснулся ее нежного бутона и затем снова медленно ввел палец.
 Прюденс издала невнятный звук — то ли крик, то ли стон. Закрыв ее рот поцелуем, Себастиан продолжил свою ласку.
 Вскрикнув еще раз, Прюденс вцепилась в его рубашку. Колени опять сомкнулись, лишив руку свободы действия.
 — Милая, расслабься немного. — Себастиан осыпал жгучими поцелуями ее грудь. — Не бойся, раздвинь ноги. Вот так, моя хорошая. Пусти меня в себя. Глубже… еще глубже… — Прюденс на мгновение замерла и медленно раздвинула нежные бедра. — Ты такая теплая, — шептал Себастиан. — Я хочу почувствовать тебя там.
 Снова и снова ласкал он ее. Наконец ему показалось, что она сможет впустить уже два его пальца. Он принялся медленно вводить их.
 Прюденс ответила мгновенно. Тело выгнулось дугой. Рот раскрылся в беззвучном крике, и она отчаянно задрожала. Себастиан почувствовал, как волны страсти сотрясают ее тело, и ощутил такую признательность, какую не испытывал никогда в жизни.
 Подняв голову, он вгляделся в лицо Прюденс.
 — Как ты хороша! — прошептал он.
 Прюденс, расслабившись, прильнула к нему. Она что-то пробормотала, но что — не разобрать. Себастиан улыбнулся и нехотя убрал руку.
 Теперь можно позаботиться и о себе. Вдыхая аромат Прюденс, он начал расстегивать бриджи. Желание так переполняло его, что хватило бы нескольких секунд, чтобы достичь неземного блаженства. Черт побери, подумал он, хорошо еще, если он успеет войти в нее.
 Раздался приглушенный звон цепочки. Себастиан почувствовал себя так, будто его окатили холодной водой. Он застыл. Прюденс тоже словно окаменела.
 — Призрак, — прошептала она.
 — Черт бы его побрал! — Себастиан тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Потеребив застежку, с трудом застегнул бриджи. — Если этот проклятый призрак именно таким образом проводил свое свободное время, когда еще был жив, неудивительно, что кто-то его убил.
 Снова звон цепочки. На этот раз ближе, проникая сквозь стены. Из-за двери раздался тихий зловещий шепот:
 — Лидия! Лидия! Я пришел за тобой.
 — Негодяй! — Себастиан соскочил с постели.
 — Что вы собираетесь делать? — пробормотала Прюденс, одергивая ночную сорочку и лихорадочно приводя в порядок платье.
 — Собираюсь избавиться от призрака. — Он быстро накрыл ее с головой одеялом. — Не двигайтесь. Ни звука!
 Оставив ее лежать под одеялом шевелящимся бесформенным комком, он бросился к окну и задернул тяжелые шторы, преграждая путь лунному свету. Комната погрузилась в мрачную темноту.
 — Лидия, где ты ? Пришло твое время. Я так долго тебя ждал. Приди же ко мне, в могилу.
 Опять раздался звон цепей. Из своего укрытия Себастиан заметил, что из-под двери пробивается полоска света.
 Дверь медленно отворилась, бряцание железа внезапно стало громче. Медленными, осторожными шагами в комнату вошла мрачная фигура.
 Себастиан еще плотнее вжался в стену в тени массивного шкафа и с любопытством наблюдал, как призрак с шумом приближается к кровати.
 Свет свечи упал на отвратительное изуродованное шрамами лицо, полуприкрытое капюшоном плаща. В горле зияла огромная рана. Затянутая в перчатку рука держала свечу. Другая рука пряталась в складках плаща. Цепи, похоже, привязаны к щиколоткам.
 Привидение неумолимо приближалось к кровати:
 — Лидия! Лидия! Где ты, Лидия?
 Себастиан шагнул вперед. Но не успел он схватить призрака за плечо, как Прюденс отбросила одеяло и села, направив пистолет на привидение.
 — Ни с места, или я буду стрелять! — проговорила она.
 — Что за черт! — пронзительно вскрикнул призрак. — Вы не тетя Лидия!
 — Конечно, нет. А вы не привидение. — Прюденс выбралась из кровати, держа незнакомца на мушке. — И ваша мрачная шутка слишком далеко зашла. — Она ощупью отыскала очки и водрузила их на нос. — Как вам не стыдно!
 — Кто вы, черт побери? Сейчас вы пожалеете, что суетесь не в свое дело.
 Из-под складок плаща появилась рука, в ней — длинный клинок. Подняв его, незнакомец двинулся к кровати.
 — Стойте, стреляю! — Прюденс попятилась.
 — Вот уж нет. Дамы не умеют обращаться с оружием. Себастиан бросился на вооруженного кинжалом призрака. Схватив его за плечо, он, рывком натянув капюшон прямо ему на глаза, с силой развернул шутника. Свеча вылетела из рук.
 — Какого дьявола! — Призрак попытался откинуть назад капюшон, чтобы хоть что-то разглядеть.
 Но Себастиан был настороже. Не хватало еще, чтобы этот тип его увидел и узнал. Объясняйся потом!
 Одной рукой Себастиан выбил кинжал, другой со всей силы ударил незнакомца в челюсть, едва различимую под капюшоном.
 Незваный гость откинулся назад, стукнулся головой о спинку кровати и, потеряв сознание, мешком свалился на пол.
 — Отличный удар, милорд! — воскликнула Прюденс и бросилась поднимать свечу, опасаясь, что может загореться ковер. — И как раз вовремя. Он ведь и вправду хотел испробовать свой кинжал на мне.
 Себастиан, не обращая больше внимания на неподвижное тело, пристально посмотрел на нее. Злость на Прюденс за ее глупый риск смешивалась с чувством облегчения, что она в безопасности.
 — Маленькая дурочка! Вы хоть понимаете, что могло произойти?
 Прюденс удивленно заморгала:
 — Да… Рискованное дельце. Видите ли, я не хотела его застрелить на самом деле. Я никогда раньше не стреляла из пистолета и наверняка промахнулась бы.
 — Рискованное дельце?! — не веря своим ушам, переспросил разъяренный Себастиан. Он обошел вокруг мешком лежавшего призрака и склонился над Прюденс. — Этим кинжалом он мог бы перерезать вам горло! Мог бы убить вас, безмозглая дуреха!
 Прюденс нахмурилась:
 — Право, Себастиан, нет никакой нужды кричать.
 — Я и не кричу. Но всерьез думаю, что следовало бы положить вас к себе на колени спиной вверх и так выдрать, чтобы вы неделю сидеть не смогли. Вас сегодня чуть не убили!
 — У меня был пистолет, — не сдавалась Прюденс.
 — Да знаете ли вы, как трудно убить человека таким пистолетиком? Я видел людей, которые продолжали идти, получив пару пуль в живот. Видел, как они убивают других, прежде чем свалиться замертво.
 Прюденс недоверчиво глянула на него:
 — Где это вы такое видели, милорд?
 — Не важно. — Ему было не до того, чтобы описывать ужасы погони за бандитами в горах Сарагстана. — Но поверьте мне, пуля не всегда может сбить человека с ног.
 — Послушайте-ка, Себастиан. Это мое расследование, и я способна полностью вести его сама. Я не просила вас о помощи.
 — Верно, — сквозь зубы проворчал он. — Вы предпочли рисковать своей жизнью.
 — Ну и что? — яростно набросилась она на него. — Это мое дело, а не ваше!
 — Не правда, и мое тоже, мисс Мерривезер. Вы, если помните, моя невеста.
 — Ну, это дело поправимое.
 — Черт бы вас побрал!
 В этот момент мужчина застонал. Себастиан, раздраженный вмешательством, склонился над ним.
 — О Боже, он скоро очнется, — сказала Прюденс и нагнулась над мнимым призраком со свечой в руке. — Он, кажется, в маске, — Дайте мне свечу. — Себастиан понял, что, прежде чем продолжить препираться с Прюденс, нужно уладить еще кое-какие дела. Пытаясь успокоиться, он взял свечу, которую послушно протянула Прюденс. Склонившись над бесчувственным телом, он нащупал краешек маски и одним движением руки сорвал ее. Под ней оказалось незнакомое лицо.
 — Вы его узнаете? — спросила Прюденс.
 — Нет, но бьюсь об заклад, это один из негодных племянников миссис Ликок.
 — Очень может быть. — Прюденс потянулась к шнурку звонка. — Я немедленно пошлю за помощью. У миссис Ликок много крепких и надежных лакеев. Они присмотрят за нашим призраком до прибытия представителей власти. Вам лучше удалиться, милорд.
 — А как вы объясните тот факт, что ваш чертов призрак без сознания? — поинтересовался он. Прюденс немного подумала.
 — Скажу, что он зацепился за что-то и упал, когда бросился на меня. Ударился головой о спинку кровати и потерял сознание. Кто посмеет это опровергнуть?
 — Что ж, ваше объяснение годится, — сказал Себастиан. — По опыту знаю, как люди, которых сбивают с ног так, что они падают без сознания, редко помнят предшествующие минуты. Он скорее всего поверит, что действительно за что-то зацепился и упал, если вы предложите такой вариант.
 — Тогда так и скажу. А теперь идите, милорд.
 Себастиан с негодованием взглянул на нее, в глубине души понимая, что она права. Ради Прюденс он не должен допустить, чтобы его обнаружила прислуга миссис Ликок. Одного взгляда на развороченную кровать, растрепанную Прюденс и его полуодетую фигуру достаточно, чтобы понять — он занимался любовью со своей невестой.
 Вообще-то если его застанут вот так вместе с Прюденс, это будет не таким уж большим позором. Общество закроет глаза. В конце концов, они объявили о своем намерении пожениться. И все-таки не стоит переступать границы дозволенного. В высшем свете считается, что романтические тайные свидания следует проводить в глубокой тайне. Чтобы позволить застать себя вдвоем в подобной ситуации, следует обладать официальным разрешением в виде брачного свидетельства.
 Себастиана заинтересовала эта мысль.
 — Ну что, милорд? Не пора ли вам поторопиться? — Прюденс протянула ему плащ. — И пожалуйста, не забудьте надеть сапоги.
 — Вы совершенно правы, моя дорогая. — Себастиан мрачно усмехнулся. — Нужно идти. Ваша репутация висит на волоске, не так ли?
 — Меня волнует не моя репутация, — проворчала Прюденс, — а ваша.
 Эта женщина не перестает удивлять его.
 — Моя?! Бог мой! Почему она вас беспокоит?
 — Потому что вы потеряете намного больше, чем я, — спокойно ответила она. — Людям и так доставляет несказанную радость замечать малейшее пятнышко на вашей репутации. И мне не хотелось бы, чтобы вы давали высшему обществу лишний повод для сплетен.
 Себастиан оторопел. До сего момента никого не волновала его репутация. С минуту он не мог придумать, что сказать.
 — Уверяю вас, мне глубоко безразлично, что обо мне болтают в свете.
 — А мне нет. Более того, полагаю, нет нужды объяснять вам, что, если нас обнаружат сейчас здесь вдвоем, вы будете вынуждены немедленно жениться на мне. Я уже и так причинила вам массу неудобств, милорд. И не хочу связывать вас по рукам и ногам женитьбой, которая вам, без сомнения, нежеланна.
 Себастиан откашлялся:
 — Ну, что до этого, Денси, я полагал…
 — Быстрее, сюда идут.
 Себастиан нахмурился. Он тоже услышал в холле шаги. Ретивые слуги миссис Ликок спешили, услышав звонок. На лице Прюденс появилось обеспокоенное выражение, и Себастиан тихонько выругался. На девицу, изо всех сил спешащую под венец, она определенно не походит.
 Придется дать ей еще время и продолжить это дурацкое ухаживание, решил он.
 Себастиан подобрал сапоги, накинул на плечи плащ и неохотно пошел к окну. Открыв его, шагнул на карниз. Секунду помедлив, взглянул на Прюденс. Она смотрела, как он уходит. Такая трогательно серьезная, в глазах беспокойство. Он вспомнил, как она трепетала в его объятиях. В следующий раз, когда она будет так дрожать, поклялся Себастиан, он глубоко войдет в нее.
 — Доброй ночи, Денси.
 — Доброй ночи, Себастиан. — На лице ее появилась улыбка. — И спасибо за помощь. С нетерпением буду ждать вашего следующего дела. Уверена, мы составим превосходную команду.
 Жизнь с Прюденс, размышлял Себастиан, пробираясь по карнизу, будет сумасшедшей, яростной, временами тревожной, но ни в коем случае не скучной.
 И не холодной.




 Глава 7


 Уислкрофт чихнул в грязный носовой платок, вытер багровый нос-картошку и, навалившись грудью на деревянный стол, понизил голос до хриплого гортанного шепота:
 — Слышали новость? Лорд Рингкросс сломал себе шею на вечеринке в замке Келинга.
 — Слышал. — Себастиан откинулся на спинку стула, подальше от зловонного дыхания Уислкрофта. — Два дня назад в городе только и разговоров было, что об этом происшествии. Этот дурак напился и вывалился из окна башни.
 Себастиан плохо знал Рингкросса, но то, что ему было о нем известно, особой симпатии не вызывало. Ходили слухи, что Рингкросс любил наведываться в публичные дома и обожал развлекаться с невинными детишками обоего пола. Когда весть о его смерти донеслась до высшего общества, никто не лил слез.
 — Так вот, милорд. Есть один джентльмен, который попросил меня выяснить причину смерти Рингкросса. — Уислкрофт поднял кружку с элем и выжидающе взглянул на Себастиана. — Я подумал, вас это может заинтересовать.
 — Но почему?
 — Почему? — Уислкрофт удивленно вскинул кустистые брови. — Потому что скорее всего речь идет об убийстве, сэр, вот почему. А у вас уже в течение нескольких месяцев не было возможности рас следовать убийство. Всего лишь шантаж, ограбления, кражи…
 — Это я и без вас знаю.
 Интересные криминальные случаи были в свете большой редкостью. Господа из высшего общества с готовностью подставляли свои лбы под пули — что верно, то верно. Но виновниками их смерти обычно были грабители, противники-дуэлянты или — время от времени — разгневанные мужья. Такие дела не слишком привлекали Себастиана.
 — Мне кажется, этот случай вас заинтересует, милорд, — настаивал Уислкрофт, — Просто какая-то головоломка.
 — Кто, черт побери, нанял вас расследовать причину гибели Рингкросса? Ума не приложу, кому это понадобилось. Без него дышать стало легче!
 Уислкрофт пожал могучими плечами и напустил на себя важный вид:
 — Боюсь, в данном случае имя моего клиента должно остаться в тайне.
 — Тогда ищите себе другого помощника. — Себастиан приподнялся, Уислкрофт в испуге поставил кружку на стол.
 — Постойте, милорд. Мне нужна ваша помощь. Обещана крупная награда.
 — Вот и потрудитесь.
 — Но послушайте, — захныкал Уислкрофт. — Если Рингкросса убили, это сделал кто-то из ваших, но не простой уличный грабитель. А такому сыщику, как я, не позволят вести расследование среди щеголей. Вам это известно не хуже, чем мне.
 — Дело в том, Уислкрофт, что меня не интересует, каким способом Рингкросс покинул грешную землю. К тому же, вероятнее всего, это просто несчастный случай. Даже если вдруг выяснится, что его выпихнули из окна, меня это не волнует. Я считаю, что убийца совершил благое дело.
 — Мой клиент просто хочет узнать, что произошло. — Уислкрофт вынул из кармана свой мерзкий платок и снова чихнул. — Он немного нервничает.
 — С чего бы?
 — Не знаю. — Уислкрофт опять наклонился к Себастиану. — Он не говорит. Но если хотите знать, мне кажется, он боится, что его самого может постигнуть такая же участь.
 Это сообщение заинтересовало Себастиана. Здесь кроется какая-то загадка. Тем не менее выражение его лица оставалось по-прежнему бесстрастным.
 — Мне нужно знать имя вашего клиента, — сказал Себастиан. — Я не хочу действовать вслепую. Если вам нужна моя помощь, придется сказать все о человеке, который желает расследовать причину смерти Рингкросса.
 Уислкрофт закусил нижнюю губу и задумался. Себастиан не удивился, когда тот опять пожал плечами и отхлебнул из кружки, — в прагматизме ему не откажешь.
 — Ну ладно, это лорд Келинг, — сдался Уислкрофт.
 — Келинг? А ему что за дело? — Себастиан был знаком с бароном, темноволосым плотным мужчиной лет пятидесяти. Он посещал те же клубы, что и Себастиан, В определенных кругах он был хорошо известен тем, что частенько организовывал в своем загородном доме приемы. Замок Келинга находился менее чем в часе езды от города. В течение сезона Келинг устраивал в своем доме сборища почти каждую неделю.
 Себастиан и сам нередко получал приглашения, но принимать их не спешил — такие развлечения обычно наводили на него тоску.
 — Рингкросс умер в загородном доме Келинга, — заметил Уислкрофт. — Может, Келинг просто желает узнать, не является ли убийцей кто-то из его гостей?
 Себастиан задумчиво смотрел через окно кафе на улицу.
 — ..Или выяснить подробности.
 — Возможно. — Уислкрофт допил остатки эля. — Меня интересует только награда. Это вам нужно, чтобы дело было запутанным и увлекательным. Ну что, по рукам, милорд?
 — По рукам, — согласился Себастиан.
 Ему уже не терпелось рассказать о предстоящем деле Прюденс, Раньше ему не с кем было делиться, только с Гарриком. Но того скорее забавляло странное увлечение друга, и не более. А Прюденс будет в восторге от перспективы предстоящего расследования.
 Правда, есть некоторая опасность, с беспокойством подумал Себастиан, что она и сама захочет принять в нем участие.
 Впрочем, время покажет, решил он, выходя из кафе. Можно так повернуть дело, что она будет помогать ему советами, не вмешиваясь в сам процесс.
 А как будет интересно обсуждать с Прюденс ход расследования этого дела!
 Спустя полчаса Себастиан уже вошел в свой дом. Взглянув на мрачное лицо Флауэрса, он усмехнулся:
 — Что случилось, Флауэрс?
 — К вам мистер Тревор Мерривезер, сэр. — Дворецкий принял у Себастиана шляпу и перчатки. — Он настоял, что дождется вашего прихода. Я отвел его в библиотеку.
 — Что ж, самое подходящее место для ожидания.
 — Может, следовало его вышвырнуть, милорд?
 — Ну что вы, Флауэрс. Он мой будущий шурин. Не будем же мы выкидывать его вон каждый раз, когда он появится.
 — Да, милорд. Боюсь только, вам с ним придется нелегко. Похоже, этот молодой человек крепкий орешек.
 — Он пытается защитить от меня свою сестру, — заметил Себастиан. — Так что, надо признать, он довольно храбрый юноша.
 Флауэрс, потупившись, заморгал:
 — Понятно, милорд… Мне это в голову не пришло.
 Себастиан тихо вошел в библиотеку. Люцифер тут же соскочил со своего любимого места на спинке дивана, легко спрыгнул на ковер и поспешил к хозяину, Себастиан подхватил кота и взглянул на посетителя.
 Тревор в напряженном ожидании застыл около окна. Слишком широкие плечи — благодаря покрою сюртука — и чересчур тонкая талия делали его похожим на муравья. Почувствовав, что в комнате кто-то есть, он резко обернулся.
 Себастиан, поглаживая Люцифера, внимательно разглядывал до боли модного Тревора. Галстук юноши завязан таким сложным узлом, что и головы не повернуть. Интересно, подумал Себастиан, и как он не задохнется. Воротничок гофрированной сорочки такой высокий, что впивается в подбородок. Чересчур обтягивающие брюки, ярко-розовый жилет…
 — Эйнджелстоун…
 — Добрый день, Мерривезер. — Держа в руках Люцифера, Себастиан подошел к столу, на котором стоял графин с кларетом. — Составите мне компанию?
 — Нет. — Тревор вспыхнул. — Благодарю вас. Сэр, я пришел поговорить с вами о моей сестре.
 — Ах да! Вы, вероятно, хотите обсудить, где мы с ней будем жить и тому подобные вопросы. Не беспокойтесь, Мерривезер. Я позабочусь о вашей сестре.
 — Послушайте-ка. — Тревор решительно расправил плечи. — Я уже сыт по горло вашими насмешками и сарказмом, милорд. Вы зашли слишком далеко.
 — Еще нет. — Себастиан сделал глоток и задумчиво вспомнил, чем он занимался в особняке Ликоков, пока ему не помешало привидение. — Но надеюсь, в скором времени это произойдет. Тревор побагровел от ярости:
 — Мы оба знаем, что вы только развлекаетесь с Денси и не собираетесь на ней жениться. Я не позволю вам сыграть с ней злую шутку, Эйнджелстоун!
 Себастиан выпустил Люцифера из рук — тот опять прыгнул на диван. Потом обошел вокруг стола и сел. Закинув ноги на полированную крышку стола, стряхнул с брюк черные шерстинки и задумчиво взглянул на Тревора:
 — А почему вы решили, что я на ней не женюсь?
 — Черт бы вас побрал, сэр! — взорвался Тревор. — Вы прекрасно знаете, что она вам не подходит.
 — А вот тут я с вами не согласен.
 — Негодяй! — бушевал Тревор. — Я никому не позволю причинить ей боль, как это сделал Андербрик! Любой ценой помешаю вам!
 Себастиан бросил взгляд на бокал.
 — А что произошло между вашей сестрой и Андербриком?
 — Попросил ее выйти за него замуж. — Тревор сжал кулаки. — К отцу нашему за разрешением, естественно, не пошел, потому что на самом деле не собирался жениться на ней. Но Прюденс думала, что он ее любит. Надеялась, что он женится на ней.
 — Денси любила его?
 — Он ей очень нравился, — пробормотал Тревор. — Все лето за ней ухлестывал. Танцевал на деревенских вечеринках, посылал роскошные букеты цветов, читал романтические стихи…
 — И сделал ей предложение?
 — Да. Но он все врал. Знал, что придется жениться на богатой наследнице, чтобы заполучить огромное состояние. Ни о какой свадьбе с Денси не было и речи.
 Мы узнали правду, когда он вернулся в Лондон.
 Себастиан не отрывал глаз от бокала.
 — Денси плакала?
 — Да, плакала. — Тревор гневно сжал кулаки. — И я не допущу, чтобы она опять проливала слезы из-за такого дьявола, как вы. — Внезапно он бросился вперед.
 Себастиан снял со стола ноги и в мгновение ока вскочил. Отпрыгнул в сторону — кларет выплеснулся на пол.
 Тревор перелетел через стол и, споткнувшись о стул, на котором только что сидел Себастиан, врезался в стену.
 Себастиан поставил свой бокал.
 — Мерривезер, уверяю вас, нет никакой необходимости так затруднять себя.
 Тревор, шатаясь, поднялся и накинулся на Себастиана, отчаянно молотя кулаками.
 Себастиан отразил удар и подставил Тревору подножку.
 — Черт бы вас побрал! — Тревор грохнулся на пол лицом вниз. Кое-как перекатившись на бок, с трудом поднялся на ноги.
 — Я женюсь на ней, Мерривезер. — Увидев, что Тревор опять готов броситься на него, Себастиан отпрянул в сторону. — Слово чести!
 — Какая у вас может быть честь! — выдохнул Тревор. Он ринулся вперед, целясь в горло Себастиану.
 — Однако ваша сестра мне доверяет…
 — Ха! Откуда ей знать, как вести себя с дьяволом? — Тревор снова набросился на него.
 Себастиан ловко увернулся. Тревор пролетел мимо него и грохнулся о стену. Но это его не остановило — он опять готов был ринуться в бой.
 Себастиан поднял руку:
 — Довольно. Если так и дальше пойдет, вы себе всю голову разобьете, а виноватым, без сомнения, окажусь я.
 — Черт бы вас побрал, Эйнджелстоун. Дело касается моей сестры, и я вам не позволю над ней шутить.
 — Я это отлично знаю, — спокойно сказал Себастиан. — Но как мне убедить вас, что у меня по отношению к ней самые честные намерения?
 Тревор пристально взглянул на него:
 — Меня ничем не убедишь. Я вам не верю.
 — Мерривезер, давайте говорить начистоту. Мне бы не хотелось до конца сезона ходить и озираться по сторонам, ожидая, что вы выскочите из ближайшей аллеи и вцепитесь мне в глотку. Давайте заключим сделку.
 — Сделку? — подозрительно переспросил Тревор.
 — Дайте мне возможность доказать вам, что у меня самые добрые намерения, а я позабочусь, чтобы вы научились как следует драться. — Себастиан чуть заметно улыбнулся. — А может, и стрелять.
 Тревор смущенно нахмурился:
 — Как это?
 — Очень просто. Организую для вас занятия боксом в академии Уитта, а занятия стрельбой — у Ментона. Тревор прищурился:
 — К Уитту мне никогда не попасть. Он владеет самой престижной академией по боксу в Лондоне. Доступ туда открыт только джентльменам из высших слоев общества.
 — Я все устрою, — пообещал Себастиан.
 — Но я не могу позволить себе купить даже пару дуэльных пистолетов, чтобы практиковаться у Ментона, — настаивал Тревор.
 — Я одолжу вам свои.
 Лицо Тревора выражало все большую неуверенность.
 — Зачем вам это? Себастиан слегка улыбнулся:
 — По двум причинам. Во-первых, если я не женюсь на вашей сестре, как обещал, и вы опять вызовете меня на дуэль, мы по крайней мере будем драться на равных.
 В неравной схватке нет никакого интереса.
 — А во-вторых?
 — У меня когда-то был младший брат. Вы мне его напоминаете. — Себастиан взял в руки графин и, наполнив кларетом два бокала, протянул один Тревору. — Ну что, по рукам?
 Тревор взглянул на вино, потом на Себастиана:
 — Вы действительно собираетесь жениться на Денси?
 — Да.
 — И устроите меня к Уитту и Ментону, чтобы я научился как следует драться и оказался достойным дуэлянтом, если вы ее обманете?
 — Да.
 — Похоже, вы говорите правду, — медленно произнес Тревор.
 — Не сомневайтесь. Тревор сделал глоток.
 — Ладно. Но учтите, если вы ее бросите, я вам голову оторву или пристрелю!
 — Согласен.
 Тревор заметно повеселел:
 — Так тому и быть.
 — Вот и хорошо.
 Помолчав секунду, Тревор смущенно кашлянул:
 — Я хочу вас кое о чем попросить, Эйнджелстоун.
 — О чем же?
 — Если вы действительно намерены стать моим шурином, могу я попросить вас об одном одолжении? Себастиан вскинул брови:
 — О каком?
 — Научите меня завязывать галстук, как это делаете вы…
 Себастиан улыбнулся:
 — Я сделаю даже больше: после того как устрою вас к Уитту и Ментону, отведу вас к своему портному.
 — К Найтингейлу?! Вот это да! — В голосе Тревора прозвучало благоговение. — К нему еще сложнее попасть, чем к Уитту…
 — И неудивительно. — Себастиан окинул взглядом розовый жилет Тревора. — Для джентльмена покрой сюртука гораздо важнее, чем умение драться.
 Прюденс смотрела, как к ней по переполненной гостями танцевальной зале направляется Друцилла Флитвуд. Усилием воли она заставила себя оставаться на месте. Не заметить тетку Себастиана было невозможно, даже если бы она очень сильно захотела это сделать.
 В своем бирюзовом шелковом платье, расшитом золотом, та выглядела весьма импозантно. В модной прическе плюмаж в тон наряду. Бриллианты в ушах сверкают так же ярко, как хрусталь канделябров.
 В молодости Друцилла, несомненно, была красавицей. Да и сейчас еще довольно привлекательна, подумала Прюденс. Жаль только, что красота ее столь сурова. На лице Друциллы ясно написано: что делать, приходится выполнять очень неприятную обязанность.
 Не далее чем час назад Эстер предупредила Прюденс, что Друцилла собирается посетить бал Крейгморов.
 — Прошел слух, что она не в восторге от помолвки Эйнджелстоуна, — напомнила Эстер. — Она надеялась, что с графом случится какой-нибудь несчастный случай или, на ее счастье, его убьют на дуэли и до женитьбы дело не дойдет. Меньше всего ей хотелось, чтобы он сотворил наследника, обеспечив таким образом продолжение рода.
 При упоминании о наследнике Прюденс отчаянно покраснела:
 — По-моему, это не ее дело. Впрочем, мы с Эйнджелстоуном пока не собираемся под венец. Куда спешить? Будем наслаждаться долгой помолвкой. Эстер окинула Прюденс странным взглядом:
 — Вот как? Это сюрприз для меня!
 — Почему?
 — Эйнджелстоун и длительная помолвка — понятия несовместимые. Выбрав себе невесту, такой человек, как он, наверняка должен стремиться завершить дело свадьбой.
 Прюденс изумленно уставилась на нее:
 — Эстер, я чувствую, ты горишь желанием поскорее избавиться от меня?
 — Откровенно говоря, моя дорогая, теперь, когда о вашей помолвке объявлено, со свадьбой лучше всего поторопиться.
 — Ты хочешь сказать, пока Эйнджелстоун не передумал? — сухо поинтересовалась Прюденс.
 — Вот именно. Этот человек непредсказуем, я тебе уже говорила. Когда ты станешь его женой, я буду чувствовать себя гораздо спокойнее.
 — Значит, ты очень хочешь, чтобы я вышла замуж за Падшего Ангела?
 Эстер помолчала, собираясь с мыслями.
 — Мне кажется, тебе будет с ним спокойно. О своей жене Эйнджелстоун наверняка сумеет позаботиться.
 Эти слова всплыли в памяти Прюденс, когда Друцилла остановилась наконец перед своей жертвой.
 — Ну-ну… — Друцилла смерила ее взглядом с головы до ног. Судя по всему, бледно-серое платье Прюденс не произвело на нее никакого впечатления. — Значит, вы и есть та самая ловкая охотница за привидениями, о которой нам рассказывала миссис Ликок?
 Прюденс заставила себя не вспылить и улыбнуться. В тот вечер только и разговоров было, что о привидении миссис Ликок. Благодарная женщина назвала Прюденс умной и отчаянно храброй. К счастью, как и предполагал Себастиан, призрак, который на самом деле оказался племянником миссис Ликок, так и не вспомнил, почему он вдруг упал без сознания. Поверил, что споткнулся о ковер.
 — Добрый вечер, мадам, — вежливо поздоровалась Прюденс. — Полагаю, вы миссис Флитвуд?
 — Конечно. А вы та самая Оригиналка, которая помолвлена с Эйнджелстоуном?
 — Да, мадам. Мне оказана такая честь.
 — Ничего удивительного, что он выбрал в графини такую странную особу. У этого человека полностью отсутствует уважение к знатному титулу, который достался ему по чистейшей случайности.
 — А у меня сложилось впечатление, что он достался ему самым обычным путем, мадам, — по правам наследования.
 — Ха! — В красивых карих глазах Друциллы засверкали молнии. — Эйнджелстоун получил титул по счастливейшей случайности. Иначе ему бы никогда не бывать графом.
 — Вы не правы, — спокойно возразила Прюденс.
 — Мало того, что его недалекий папаша сбежал с той актеркой, так он еще умудрился жениться на ней! Если бы он не был настолько глуп, ваш будущий муженек родился бы бастардом и ему не нужно было бы прилагать столько усилий, чтобы таковым стать.
 Прюденс начала терять терпение:
 — Я не позволю, чтобы вы оскорбляли семью моего будущего мужа, мадам.
 — Я сама часть его семьи, глупышка. И если захочу, то буду это делать сколько мне вздумается.
 — Мне любопытна ваша точка зрения, — заметила Прюденс. — Но однако, считаю, что семье Эйнджелстоуна уже немало досталось, вы не находите?
 Друцилла зло глянула на нее:
 — По-моему, что бы я ни сказала, это не будет для семьи так оскорбительно, как его последняя выходка.
 — Что вы имеете в виду, мадам?
 — То, что как раз в духе Эйнджелстоуна выбрать в графини совершенно не подходящую для этой роли особу. Страшно подумать, что какая-то безвестная деревенская девчонка вроде вас станет графиней Эйнджелстоун!
 Раздался приглушенный гул голосов, — видимо, те, кто находился поблизости, не пропустили ни слова. Прюденс поняла — сцена с Друциллой грозит превратиться в лакомый кусочек, который высшее общество будет с наслаждением смаковать за завтраком. Себастиану лишняя дурная слава вовсе ни к чему. Поэтому она заставила себя расплыться в улыбке, будто Друцилла сказала ей комплимент.
 — Как мило с вашей стороны, что вы взяли на себя труд познакомиться со мной, мадам. Я была бы рада узнать и других родственников Эйнджелстоуна.
 — Неужели? — Друцилла выпрямилась и сверху бросила надменный взгляд на Прюденс. — Для начала могу сообщить вам, что титул, который Эйнджелстоун с таким наслаждением при всяком удобном случае валяет в грязи, должен был принадлежать моему сыну. И если в этом мире есть хоть капля справедливости, он все-таки когда-нибудь отойдет к Джереми.
 — А у меня сложилось впечатление, что вопрос о праве на титул моего будущего мужа уже давным-давно решен.
 — Вздор! — Лицо Друциллы покрылось красными пятнами. — Желаю вам в предстоящей семейной жизни радости, мисс Мерривезер. Может быть, во время брачной ночи вам удастся вызвать парочку привидений, чтобы позабавить мужа. Вам наверняка придется совершить что-нибудь необычное, чтобы его интерес к вам не угас через какие-нибудь две недели. Эйнджелстоуну все так быстро приедается.
 Друцилла зашла слишком далеко. Это было видно по реакции окружавших их гостей, которые раскрыли рты от изумления. Прюденс понимала — когда Себастиан узнает об этом обмене любезностями, он придет в ярость. Он не тот человек, чтобы позволить безнаказанно оскорблять свою невесту.
 Она взглянула в полные муки глаза Друциллы и внезапно почувствовала к ней жалость. Бедняжка прекрасно знала, что переступила границы дозволенного.
 — Я понимаю, как вы заботитесь о добром имени семьи, — спокойно произнесла Прюденс. — Очевидно, вы делаете все возможное, чтобы и при таких трудных обстоятельствах оно оказалось незапятнанным.
 Друцилла в изумлении уставилась на нее. На секунду она потеряла дар речи.
 — Я делаю все, что в моих силах, — наконец произнесла она.
 — Видимо, это непростая задача, — заметила Прюденс. — Уверяю вас, мне тоже дороги доброе имя и хорошая репутация семьи. И ради них я сделаю все, чтобы избежать скандала.
 Глаза Друциллы изумленно блеснули.
 — Какую игру вы затеяли, мисс Мерривезер?
 — Я не затевала никакой игры.
 — Что ж, тогда ее затеял Эйнджелстоун. — Друцилла резко повернулась и пошла прочь.
 Охваченная дурным предчувствием, Прюденс смотрела, как фигура будущей родственницы скрывается в толпе.
 — Так-так… Посмотрим, что на это скажет Эйнджелстоун, — пробормотал у нее за спиной чей-то тихий голос.
 Обернувшись. Прюденс увидела Гаррика Саттона. Себастиан познакомил их на вечеринке у Баудреев и ясно дал понять, что считает Гаррика своим другом. Прюденс обратила внимание, что Саттон — один из немногих, кто на сегодняшнем вечере безразличен к бокалам шампанского. Она обеспокоенно улыбнулась ему:
 — Я бы не хотела, чтобы Эйнджелстоун узнал об этой маленькой сценке.
 Гаррик усмехнулся:
 — Боюсь, не стоит слишком на это рассчитывать. Чересчур много свидетелей.
 Прюденс встревоженно огляделась:
 — Похоже, вы правы. Тогда я просто поговорю с Эйнджелстоуном в надежде, что он не совершит какой-нибудь опрометчивый поступок.
 — Что я слышу? Вы надеетесь отговорить его от маленькой мести семейству Флитвудов?
 — Нет никакой нужды мстить за меня, — сказала Прюденс. — Бедная женщина, очевидно, и так настрадалась.
 — Эта бедная женщина, — холодно заметил Гаррик, — одна, без посторонней помощи добилась того, что Флитвуды так и не приняли мать Эйнджелстоуна.
 — Как бы то ни было, Эйнджелстоун сейчас глава семьи и может позволить себе быть милосердным к другим ее членам.
 — Милосердным? — усмехнулся Гаррик. — Не пойму, об одном ли лорде Эйнджелстоуне мы говорим?
 — Это вовсе не смешно, мистер Саттон.
 — Согласен. Но ситуация довольно забавная. Примите дружеский совет, мисс Мерривезер: не вмешивайтесь в семейные дрязги. Эйнджелстоун вполне в состоянии сам справиться с Флитвудами. И он уже давно это проделывает.
 — Как вы считаете, он попробует что-либо предпринять, если узнает о сегодняшнем столкновении? — спросила Прюденс.
 Гаррик неопределенно пожал плечами:
 — Кто знает? Эйнджелстоун держит под контролем большую часть доходов семьи. Может быть, урежет долю Флитвудов.
 — Боже мой!
 — А может, сделает так, что Друциллу и ее сына не будут принимать в лучших домах в этом сезоне. Или устроит, чтобы его дорогого кузена вышвырнули из всех клубов. Что-нибудь да придумает. Он на выдумки мастер!
 — Он, конечно, может выдумать какую угодно форму мести, но сомневаюсь, что он ее осуществит, — решительно заявила Прюденс.
 Гаррик удивленно вскинул брови:
 — Кто же ему помешает?
 — Я прослежу за тем, чтобы он вел себя разумно и сообразно своему положению главы семьи.
 Гаррик глянул куда-то поверх плеча Прюденс. В его улыбке ясно читалось предвкушение скорого развития событий.
 — С нетерпением буду ждать, как вы с ним справитесь, мисс Мерривезер.
 — С кем это она собирается справляться? — послышался заинтересованный голос Себастиана.
 Прюденс резко обернулась и очутилась лицом к лицу с Себастианом. В вечернем смокинге он выглядел, как всегда, великолепно. Белый галстук завязан обезоруживающе просто, но вместе с тем с потрясающей элегантностью. Отлично сшитый фрак подчеркивал широкие плечи. В золотистых глазах плясали искорки.
 — С тобой, конечно, — ответил Гаррик.
 — Счастлив это слышать. — Себастиан улыбнулся Прюденс:
 — Пойдемте со мной, дорогая. Не отведать ли нам изысканных блюд?
 — Я уже отведала. Себастиан взял ее под руку:
 — Вот как? Тогда посмотрите, как я буду поглощать канапе с омарами.
 — Понятно. — Прюденс улыбнулась. — Кстати, и я хотела бы с вами поговорить.
 — Вот и отлично. — Себастиан кивнул головой Гаррику:
 — Ты нас великодушно простишь?
 — Конечно. — Гаррик подмигнул Прюденс:
 — Удачи вам, мисс Мерривезер.
 Прюденс хмуро глянула на него через плечо и пошла рука об руку с Себастианом сквозь толпу.
 — О чем это он? — без всякого видимого интереса спросил Себастиан.
 — Да так, ни о чем.
 — Ни о чем?
 — Просто небольшое семейное дело.
 — Ясно. — Себастиан кивнул какому-то знакомому. — Значит, семейное?
 — Что-то вроде этого.
 — И чьей же семьи оно касается? — ровным голосом спросил Себастиан. — Вашей или моей?
 — Сейчас не время обсуждать это, милорд.
 — Значит, моей, — заметил он. — Полагаю, разговор шел о той сцене, которую закатила моя тетушка за несколько минут до моего приезда.
 Прюденс хмуро посмотрела на него. Между тем он подвел ее к столу, уставленному закусками.
 — Вам уже доложили?
 — Дорогая моя, вы должны понимать, что в людях, жаждущих сообщить мне о семейном скандале, недостатка не будет.
 — Это верно. — Прюденс окинула его внимательным взглядом. — Надеюсь, вы не будете предпринимать никаких суровых мер. Наша небольшая перепалка с тетушкой не стоит того.
 Себастиан долго не мог решить, какое канапе выбрать. Наконец взял с омаром.
 — Не волнуйтесь, моя дорогая. Я во всем разберусь. Глаза его холодно блеснули, и Прюденс это не понравилось.
 — Сэр, я настаиваю, чтобы вы не предпринимали никаких попыток наказать или каким-либо образом унизить вашу тетушку только лишь из-за пустого разговора. Она была очень расстроена.
 — Не сомневаюсь. — Себастиан впился зубами в омара.
 — Она только недавно узнала о нашей помолвке, — пояснила Прюденс, — и эта новость ее несколько… удивила.
 — Вы хотите сказать, сильно встревожила. — Себастиан взял еще одно канапе, — Она опасается, что у меня может появиться наследник, а это значит, ее сыну не видать титула как своих ушей.
 — Мне кажется, — многозначительно сказала Прюденс, — что миссис Флитвуд искренне заботится о добром имени семьи и хорошей репутации, приличествующей вашему высокому титулу.
 — Согласен с вами, именно об этом она и печется.
 — Похоже, у нее есть на то основания, — мрачно произнесла Прюденс.
 Себастиан перестал жевать и, проглотив кусок, спросил:
 — Что вы имеете в виду, Денси?
 — Я имею в виду, сэр, что вы и пальцем не пошевелили, чтобы убедить ее в том, что титул находится в надежных руках.
 — Я бы и пальцем не пошевелил, чтобы помочь моей тетушке перейти улицу, не говоря уже о желании уверить ее, что в состоянии не запятнать титул. — Себастиан взял Прюденс за руку и подвел ее к раскрытому французскому окну. — Покончим с этой чепухой, Прюденс. Нам нужно обсудить более важные дела.
 Выходя вместе с ним в сад, Прюденс взглянула на него:
 — Я не позволю вам оставить эту тему, милорд, пока вы не пообещаете, что не намерены мстить вашей тетушке за сегодняшнюю вспышку.
 — Мне уже надоело обсуждать это!
 — Печально, сэр, потому что я еще не закончила. Себастиан остановился у фонтана и резко повернул ее к себе:
 — Черт побери, Денси, что вам до того, как я намерен поступить с Друциллой Флитвуд? Она заслуживает, чтобы заплатить за оскорбление, и она заплатит. И точка!
 — Оскорбили не вас, а меня. А я не хочу никакой мести и не позволю вам совершать ее из-за меня, понятно, милорд?
 — Любое оскорбление в ваш адрес касается меня, — тихо сказал граф.
 — Себастиан, я говорю совершенно серьезно, что не допущу, чтобы вы сводили счеты со своими родными по такому пустяковому поводу. — Прюденс нежно коснулась его лица затянутой в перчатку рукой. — Вы глава семьи и должны вести себя соответственно. Если вы, Себастиан, намерены мстить своей бедной тетушке, это только усугубит пропасть, возникшую между вами и остальными Флитвудами.
 — Черт побери, Денси…
 — Ваш титул обязывает проявлять великодушие к остальным членам семьи. Вы должны защищать их. — Прюденс мягко улыбнулась. — Впрочем, думаю, нет необходимости об этом напоминать. Вам прекрасно известно о правах и обязанностях по отношению к вашей семье, и я уверена, вы будете вести себя соответственно.
 Себастиан мрачно взглянул на нее:
 — Последний раз, когда вы читали мне лекцию относительно моих обязанностей, вы заключили со мной сделку. Когда попытались выполнить свою часть, дело кончилось помолвкой. Итак, ответьте мне, что я на сей раз получу, если решу вдруг вести себя как зрелый мужчина?
 Прюденс сделала вид, что всецело занята своими очками.
 — Право, Себастиан, не стоит меня дразнить. Я и сама прекрасно понимаю, что в прошлый раз все получилось не так, как мы планировали.
 — Уверяю вас, Прюденс, у меня и в мыслях не было вас дразнить.
 Прюденс бросила на него осторожный взгляд:
 — Разве? Вы и в самом деле ждете от меня награды за то, что будете вести себя в соответствии со своим положением?
 — В соответствии с вашим представлением о том, что приличествует моему положению, — спокойно поправил он. — Да, я считаю, будет справедливо, если я получу награду за свои усилия, вы не находите?
 Прюденс не знала, говорит он серьезно или поддразнивает ее, но у нее возникло нехорошее подозрение, что он не шутит. Однажды она уже помогла его жертве ускользнуть.
 — И какой награды вы ждете, сэр? — вздохнула она.
 — Нужно подумать… Я вам потом скажу. — Себастиан обнял ее за плечи и, притянув к себе, быстро и крепко поцеловал поцелуем человека, имеющего на нее право. Оторвавшись от ее губ, он окинул Прюденс задумчивым взглядом:
 — Кажется, я смогу придумать что-нибудь подходящее.
 В словах его было столько желания, что Прюденс вздрогнула. Два дня назад она уже познала силу страсти и понимала, что ее проявление для нее навсегда будет связано с Себастианом. Теперь он совершенно откровенно дает понять, что впереди их ждут новые наслаждения. Прюденс не знала, радоваться ей или огорчаться.
 Она до сих пор не могла прийти в себя от той бури восторга, которую вызвали в ней в ту ночь ласки Себастиана. Она понимала, что с каждым днем после их фиктивной помолвки все больше влюбляется в своего Падшего Ангела.
 Здравый смысл подсказывал, что было бы чрезвычайно опасно разрешить Себастиану еще более интимные ласки. Но Прюденс совсем не была уверена, что у нее хватит самообладания остановить его.
 — Вы нарочно все усложняете, — обвинила она его.
 — Да, я знаю, но меня это забавляет. — Себастиан поставил ногу на край фонтана и улыбнулся. — А теперь давайте обсудим кое-что более интересное, моя дорогая.
 — Что же?
 — Мой знакомый сыщик с Боу-стрит сообщил об одном захватывающем деле, которое требует расследования. Я подумал, может, вы захотите послушать…
 Прюденс тут же забыла о своем раздражении.
 — Как здорово, Себастиан! Расскажите мне о нем. Я с удовольствием вам помогу.
 — Я не прошу вас о помощи, — осторожно заметил он. — Но я подумал, что, вероятно, вы не упустите возможности понаблюдать за моими методами.
 — А как? — заторопилась Прюденс. У нее не было никакого намерения соглашаться на роль наблюдателя, но это она объяснит Себастиану попозже.
 — Я должен буду расследовать странные обстоятельства смерти, которая произошла несколько дней назад в замке Келинга. Вы, наверное, уже слышали об этом?
 Прюденс нахмурилась:
 — Человек по фамилии Рингкросс выпал из окна и сломал себе шею, если не ошибаюсь. Говорят, он был сильно пьян, и его смерть приписали несчастному случаю.
 — Некто по имени лорд Келинг, видимо, в этом не слишком уверен.
 — И он нанял агента для расследования?
 — Строго конфиденциального, смею заметить. Никто, и лорд Келинг в том числе, не должен знать, что на самом деле расследование провожу я. Для Келинга этим человеком является Уислкрофт.
 — Да, конечно. Вы, наверное, хотите сохранить ваше хобби в тайне. Принимая во внимание ваше положение, это понятно. Кроме того, если никто ни о чем не догадается, вы будете действовать более эффективно, ведь так?
 — Да.
 — Себастиан, как это интересно! С чего вы начнете?
 Горю желанием узнать о ваших методах. Он самодовольно взглянул на нее:
 — Сначала мы осмотрим место смерти Рингкросса.
 — Логично. — Прюденс машинально похлопала по ладошке сложенным веером. — Следовательно, нам придется посетить замок Келинга. И как мы это сделаем, чтобы никто не догадался о нашей истинной цели, милорд?
 — Проще простого. Как обычно, я получил от Келинга еще одно приглашение провести вечер в его загородном доме. На этот раз я дам согласие при условии, что вы также будете приглашены.
 — Отлично! Но может, кому-то покажется странным, что меня пригласили к лорду Келингу. Вначале меня не было в списке гостей!
 — Никому и в голову не придет посчитать это странным. — Себастиана позабавила ее наивность. — Ведь туда приглашен я. Напротив, если бы я поехал один, это действительно наводило бы на размышления.
 Прюденс, склонив голову набок, пристально посмотрела на него:
 — Что-то я не понимаю…
 Себастиан еще ближе притянул ее к себе — юбки коснулись его ноги.
 — Видимо, вы нечасто бывали на подобного рода вечерах, моя дорогая.
 — Да, ни разу, — призналась она. — А что?
 — А если бы хоть раз побывали, то поняли бы всю их прелесть.
 От Себастиана исходила властная сила, и Прюденс сразу почувствовала ее. Он так и не убрал ногу с края фонтана, и она оказалась зажата между его ногами. Поза была столь откровенная, что у нее перехватило дух.
 — Наверное, гости наслаждаются там играми и разного рода развлечениями, — быстро сказала она, боясь, что Себастиан посмеется над ее невежеством.
 — Совершенно верно. Но самые интересные игры начинаются поздно ночью, когда все отправляются спать.
 — О чем это вы? Себастиан усмехнулся:
 — Большая вечеринка в загородном доме представляет неограниченные возможности для флирта и различного рода романтических связей, моя милая.
 Прюденс широко раскрыла глаза:
 — Неужели?
 — В просторном доме, таком, как замок Келинга, десятки спален. И все они расположены в непосредственной близости друг от друга.
 Прюденс вспыхнула:
 — Боже милостивый! Я об этом как-то не подумала.
 — В городе любовная связь требует тщательной подготовки каждого шага, — заметил Себастиан, — тогда как во время многолюдной вечеринки в загородном доме — подобной тем, что устраивает Келинг для встречи со своей любовницей или, — он улыбнулся, — невестой, достаточно только незаметно проскользнуть в соседнюю комнату.
 Прюденс гордо вскинула подбородок и бросила на него яростный взгляд:
 — Полагаю, леди Пемброук настоит на том, чтобы меня сопровождать.
 — Не сомневаюсь. — Такая перспектива Себастиана, очевидно, ничуть не смущала. — Мой секретарь пришлет приглашение и ей.




 Глава 8


 Себастиан опустил кий и взглянул на маленькую группку игроков, окруживших бильярдный стол в загородном доме лорда Келинга.
 — Прошу прощения, джентльмены, на сегодня с меня довольно.
 — Да что вы! — запротестовал один из них. — Дайте нам шанс отыграть хоть часть денег, которые вы у нас выудили, Эйнджелстоун.
 — Вы, кажется, не поняли, Додвел? — спросил Себастиан. — Мне надоело играть.
 — Не надо его упрашивать, — раздался голос с другого конца крытого зеленым сукном стола. — Похоже, Эйнджелстоуна ждут более интересные развлечения.
 Мужчины, собравшиеся в комнате, довольно хмыкнули и обменялись понимающими взглядами.
 — Как и всех нас, — добродушно заметил кто-то. — Жаль только, что еще не пришло время.
 Один из игроков взглянул на Себастиана:
 — Если хочешь отыскать свою невесту, то она в восточном саду. Соревнуется в стрельбе из лука и играючи обыгрывает всех остальных дам.
 — В этом я не сомневаюсь. — Себастиан двинулся к дверям огромной библиотеки Келинга. — Она уже выиграла все возможные призы в состязаниях.
 В то время как Себастиан коротал часы с другими джентльменами, приглашенными в замок Келинга, Прюденс деловито предавалась развлечениям, организованным в загородном доме для дам. В свойственной ей манере она отдавалась им целиком без остатка.
 В полдень, только что возвратившись с рыбной ловли, Себастиан узнал, что Прюденс первая нашла выход из запутанного лабиринта. В два часа, после осмотра конюшен, он услышал, что дамы возвратились с экскурсии — они осматривали руины старинного замка норманнов. Группу возглавляла, естественно, Прюденс. Она же занималась и просвещением дам.
 Днем она выиграла все призы в соревнованиях, проводимых на широкой лужайке перед замком, а вечером собиралась принять участие в любительском спектакле.
 Себастиану не терпелось узнать, какое впечатление она произведет на него как актриса. Он вспомнил о своей маме и улыбнулся.
 Ему почему-то казалось, что Прюденс и его мать с первого взгляда понравились бы друг другу. Им обеим были присущи самые важные качества — ум, страстность и честность. Отец однажды сказал ему, что женщины с такими качествами большая редкость и, если мужчине повезло встретить такую, он должен стремиться любой ценой удержать ее.
 Идя по длинному холлу к террасе, Себастиан с интересом смотрел по сторонам. Замок Келинга представлял собой трехэтажное каменное сооружение, залы которого больше напоминали пещеры. Он был построен в прошлом веке одним богатым, но довольно эксцентричным торговцем, решившим во что бы то ни стало пробиться в джентльмены. Для достижения этой цели он потратил на постройку дома целое состояние.
 В результате получился этот чудовищный замок. Коридоры казались бесконечными. Келинг упомянул за завтраком, что не знает точно, сколько в доме комнат. И добавил, что комнатами в верхнем этаже и в башне вообще никогда не пользуются, даже если много гостей, как, например, сегодня.
 Последнее замечание заинтересовало Себастиана. Он слышал, что Рингкросс выпал как раз из окна башни. Интересно, что ему понадобилось в этой необитаемой части дома?
 Сегодня они с Прюденс проведут небольшое расследование, решил он, выходя на террасу. Прюденс будет в восторге.
 На поляне его взору открылась такая картина… Дамы выстроились в линию перед мишенями для стрельбы из лука. У каждой в руке изящный лук и крошечная стрела, которой не убьешь и мышь, даже если будешь стрелять в упор.
 Со стороны участниц раздавались взрывы смеха, со стороны зрителей — добродушные одобрительные возгласы. Себастиан принялся разглядывать зрителей и нахмурился, увидев Андербрика.
 Очевидно, он приехал совсем недавно. Прошлым вечером и сегодняшним утром его определенно здесь не было. Себастиан отметил про себя, что бдительной жены Андербрика нигде не видно.
 Пока Себастиан следил за ним, Андербрик поспешил к Прюденс и, очевидно, предложил ей помочь управиться с луком. Та решительно покачала головой. Андербрик пожал плечами и снова присоединился к толпе зрителей.
 В этой толпе была и леди Пемброук. Подняв голову, она увидела на террасе Себастиана и помахала ему фиолетовым платочком в тон платью. Потом отвернулась и принялась смотреть на Прюденс.
 Та стояла в шеренге стрелков последней. Она, единственная из соревнующихся, не хихикала и не просила кокетливым голосом кого-нибудь из мужчин показать, как нужно целиться, а полностью сосредоточилась на стрельбе. Очки блестели на солнце. Серьезность, с которой Прюденс предавалась предстоящему испытанию, заставила Себастиана улыбнуться.
 День был облачный. Легкий ветерок взметнул вверх юбки мрачноватого темного платья Прюденс, потом они соблазнительно прильнули к ее ногам. В течение нескольких минут Себастиан любовался ее стройными лодыжками, пока не почувствовал, что он не один предается этому созерцанию. Рядом с собой он увидел хозяина дома.
 Видимо, тот только что вышел на террасу.
 — Примите мои поздравления, Эйнджелстоун. Чертовски привлекательная малышка! И весьма своеобразная, смею заметить. — Бледно-голубые глазки лорда Келинга так и впились в Прюденс. — Слышал, что ее прозвали Оригиналкой. Ну, как бы то ни было, это единственная женщина, которая могла бы вам прийтись по душе. Правду говорят, что она занимается поисками привидений?
 Себастиан кинул на Келинга оценивающий взгляд. Определенно, барон был не хуже и не лучше большинства представителей высшего общества.
 Себастиан знал — многие считают, что его собственная репутация оставляет желать лучшего, а он тут распространяется о Келинге. Да взять хотя бы то, что законность появления на свет Келинга никогда не подвергалась сомнению.
 Перед тем как выехать из Лондона, Себастиан навел о Келинге справки, но узнал не много нового — в основном все уже было известно. Кроме того, что барон довольно часто устраивает в своем замке веселые вечеринки, ничего предосудительного за ним не замечалось. Никто никогда не обвинял его в жульничестве во время игры в карты. Он не дрался на дуэлях. Не было и намека на то, что он любит посещать публичные дома, как это делал Рингкросс.
 Но что-то в этом человеке отталкивало Себастиана. Разглядывая его сейчас, он понял, в чем дело. Когда Келинг не отрываясь смотрел на Прюденс, его глаза холодно, похотливо блестели. Себастиан подумал — если бы не расследование смерти Рингкросса, он немедленно отправил бы Прюденс обратно в город.
 Но он также понимал, что, заведи он разговор об отъезде, Прюденс сразу придет в негодование. Она с таким интересом ждала предстоящего расследования, что он не мог обмануть ее ожиданий.
 — Моя невеста интересуется потусторонними явлениями, — спокойно ответил Себастиан.
 — Очаровательно! — Келинг повернул голову и взглянул на него. — И она когда-нибудь видела настоящее привидение?
 — Нет.
 — Жаль. — На грубом лице Келинга появилось задумчивое выражение. — Я и сам частенько задавал себе вопрос, действительно ли они существуют.
 — Неужели? — Себастиан, держась обеими руками за каменную стену, окружавшую террасу, смотрел, как Прюденс пустила из лука стрелу. — Неужели этот вопрос вас так тревожит? Боитесь встретиться с призраком или опасаетесь сами в него превратиться?
 — Вы меня не поняли, Эйнджелстоун. Меня эта проблема вовсе не тревожит. Просто интригует. Меня довольно часто одолевает скука. А встреча с привидением… Разве может быть что-нибудь забавнее? Даже если сравнивать с развлечениями несколько другого сорта…
 Себастиан крепче сжал руками каменную стену.
 — Я бы посоветовал вам проявлять предельную осторожность, когда будете решать, каким именно способом рассеивать свою скуку.
 — Не беспокойтесь, я очень осмотрительный человек, Эйнджелстоун. — Келинг удовлетворенно улыбнулся: стрела Прюденс попала в самое яблочко. — Отличный выстрел! Ваша невеста, похоже, выиграла, сэр.
 — Как всегда, — сказал Себастиан. Он заметил, что Андербрик аплодирует громче всех.
 — Рад, что вы наконец решили принять мое приглашение, — заметил Келинг, не сводя глаз с Прюденс. — Сначала я никак не мог взять в толк, что заставило вас приехать ко мне. Но потом, получив вашу просьбу о приглашении для вашей невесты и ее подруги, леди Пемброук, мне стало все ясно.
 — Вот как?
 — Ну да. — Келинг понимающе хмыкнул. — Для помолвленной пары в городе масса запретов. То ли дело за городом… Так что наслаждайтесь жизнью, Эйнджелстоун.
 — Именно это я и собираюсь делать.
 — «Тише, мой милый Джеральд, кто-то идет.
 Что, если это лорд Брекстон?
 Уходите! Уходите скорее!
 Нас не должны здесь видеть вместе».
 Сидя на обшитой ситцем кушетке в маленькой комнате, выходящей окнами на одну из террас замка, Прюденс, нахмурившись, изо всех сил пыталась запомнить свою роль.
 Полчаса назад она уединилась в этой тихой комнате и напряженно работала. Вскоре она пришла к выводу, что играть на сцене гораздо труднее, чем она себе представляла.
 Эту коротенькую пьесу должны были играть вечером. Ей досталась роль Элизы, молодой девушки, родители которой собирались объявить о ее помолвке с неким таинственным лордом Брекстоном. Страшась предстоящего события, Элиза решилась бежать с красавцем Джеральдом. Прюденс, однако, считала, что героиня совершает глупость.
 Чтобы лучше запомнить строки, она попыталась повторить их вслух:
 — «Уходите! Уходите скорее!
 Нас не должны здесь видеть вместе».
 — Не бойтесь, моя дорогая. — На пороге стоял Эдвард, лорд Андербрик. Бросив взгляд через плечо, он быстро вошел в комнату. — Никого нет.
 — Эдвард?! — изумленно воскликнула Прюденс.
 — Да, это я, моя радость. — Он закрыл за собой дверь и заговорщически улыбнулся ей. — Все дамы наверху — отдыхают перед ужином, а мужчины во главе с Келингом в библиотеке.
 — Что вы здесь делаете? Вам тоже дали роль?
 — Нет, дражайшая моя Прюденс, я пришел сюда, потому что должен с вами поговорить. — Эдвард быстро подошел к ней и, опустившись на одно колено, взял ее за руку. — Дорогая моя, как давно я хотел встретиться с вами наедине.
 Прюденс попыталась незаметно высвободить руку, но ей это не удалось.
 — Зачем?
 — Мне так много нужно вам объяснить. — Эдвард поцеловал ее руку. — Верьте мне, я никак не могу забыть то чудное лето в Дорсете.
 — Это которое? У нас каждый год бывает по одному.
 — Какое у вас тонкое чувство юмора, моя дорогая. В моем сердце живет только одно лето, милая Прюденс. — Глаза Эдварда затуманились. — Лето, когда мы с вами встретились. Не верю, что вы забыли, как много мы значили друг для друга.
 — Эдвард, простите, но я должна учить роль. Прюденс еще раз попыталась высвободить руку. Но Эдвард никак не хотел ее отпускать.
 — Вы не представляете, что я почувствовал, увидев вас тогда в парке. Ваш милый образ воскресил все воспоминания. Как пуста была моя жизнь без вас, моя любимая.
 — Эдвард, вы женатый человек. Как вы можете говорить, что ваша жизнь пуста?
 — Но это действительно так. Как я одинок, моя дорогая, вы бы только знали! Вам, должно быть, известно, что брак наш основан не на любви. Ради моей семьи, ради сохранения титула меня принудили к «этой жертве. Жена не понимает меня.
 Прюденс начала терять терпение.
 — Боюсь, я вас тоже не понимаю, милорд. В противном случае я бы догадалась, что в то лето в Дорсете вы просто развлекались со мной.
 — Радость моя, как вы ошибаетесь! Только обостренное чувство семейного долга, присущее мне, вынудило меня покинуть вас. У меня не было выбора, моя любовь.
 — Значит, нужно было признаться с самого начала, что вы не вольны собой распоряжаться, — заявила Прюденс. — Мне не нравится, когда я узнаю обо всем последней.
 — Простите, но я не в силах был вам сказать. — Эдвард покрыл ее ладонь поцелуями. — Признаюсь, время, проведенное с вами, я просто украл для себя у них, моя дорогая. Но это все, что я мог тогда вам предложить. Да и себе тоже. И нам этого было мало, правда?
 — Мне лично достаточно, — ответила Прюденс. Эдвард грустно улыбнулся:
 — Вам не удастся скрыть от меня ваших истинных чувств, Прюденс. Я знаю, ваша любовь ко мне была слишком прекрасной и чистой, чтобы исчезнуть бесследно.
 — Боюсь, не настолько прекрасной, потому что она растаяла как дым.
 — Ничего, я постараюсь раздуть угольки, которые, я знаю, до сих пор тлеют у вас в груди, — пообещал Эдвард.
 Прюденс теперь недоумевала, как она могла принимать Эдварда всерьез тем летом в Дорсете. Впрочем, напомнила она себе, она была тогда на три года моложе. И не была знакома с Себастианом.
 — Эйнджелстоун не оценит прилагаемые вами усилия, — сухо заметила Прюденс.
 — Эйнджелстоун? Этот дьявол? — Эдвард еще крепче сжал ее руку. — Не могу поверить, что вы выходите замуж за самого Падшего Ангела. Вы — женщина, полная тепла и солнечного света. Мне больно думать, что такой холодный человек держит вас в своих объятиях.
 Прюденс нахмурилась:
 — Эйнджелстоун вовсе не холодный.
 — Говорят, в венах у него не кровь, а лед.
 — Чепуха, — быстро сказала Прюденс. — Он просто притворялся холодным, причем так долго, что и сам в это поверил. Видите ли, талант актера у него в крови. Так что уверяю вас, он ничем не отличается от нас с вами.
 Эдвард с жалостью посмотрел на нее;
 — Дорогая моя, вы слишком мягкосердечны. Вы и не догадываетесь, как опасен Падший Ангел на самом деле. Ради нашей прошлой любви послушайтесь меня: не дайте властителю подземного царства похитить вас!
 — И тем не менее я намерен это сделать, Андербрик, — раздался с порога голос Себастиана, нарочито спокойный и очень-очень холодный. — Немедленно отпустите руку моей невесты.
 Эдвард тут же бросил руку Прюденс, как будто она обжигала его, и вскочил:
 — Эйнджелстоун?!
 Прюденс улыбнулась Себастиану:
 — Привет, Эйнджелстоун. Я и не слышала, как вы вошли.
 — Я это понял. — Не отрывая глаз от Эдварда, Себастиан прислонился к дверному косяку, сложив руки на груди. — Что здесь происходит?
 — Репетируем, милорд, — спокойно ответила Прюденс. — И только. Правда, лорд Андербрик? Эдвард вспыхнул.
 — Да, — промямлил он, — репетируем. Я помогал Прюденс… мисс Мерривезер… выучить свою роль.
 — Уходите! — с чувством произнесла Прюденс. — Уходите скорее! Спасибо вам за помощь, сэр. Теперь Эйнджелстоун поможет мне.
 — Да, конечно. — Эдвард сунул палец за воротник рубашки, пытаясь немного ослабить туго завязанный галстук. — Разрешите откланяться, мисс Мерривезер.
 — До свидания, лорд Андербрик.
 Эдвард нерешительно зашагал к двери. Было видно — он вовсе не уверен, что Себастиан его выпустит. Но в последний момент тот нехотя отошел в сторону. Эдвард быстро проскочил мимо него и заспешил прочь.
 Себастиан, вскинув брови, смотрел на Прюденс.
 — Значит, репетируете?
 — Да, и знаете, Эйнджелстоун, я поняла, что игра актера — тяжелый труд.
 — Моя мама всегда это говорила.
 — Не представляю, как все занятые в этом спектакле умудрятся выучить к вечеру свои роли.
 — А они и не будут учить. — Себастиан подошел к Прюденс. — Прочитают по бумажке, и все.
 — О Боже! Получается, я напрасно теряю время? — Она печально улыбнулась. — Пьеса такая глупая.
 — Неужели?
 — Да. Про одну девушку, которая обручена с очень привлекательным мужчиной по имени лорд Брекстон. Но она отчего-то вбила себе в голову, что любит явного недоумка Джеральда. Если бы я была на ее месте, распрощалась бы с Джеральдом и позволила бы таинственному лорду Брекстону себя похитить.
 — Вот как? — Себастиан потянул ее за руку и, когда она встала, взял ее лицо в свои руки.
 — Именно так. — У Прюденс перехватило дыхание. С замиранием сердца ждала она, что он вот-вот ее поцелует. — Я бы поступила только так.
 — Рад это слышать. — Себастиан легонько коснулся губами ее губ. — А теперь, может, вам действительно помочь?
 — Если вы не против.
 — Конечно, нет. Актерский талант у меня в крови.
 Поздно ночью Прюденс отпустила горничную, которая ей прислуживала, и нетерпеливо начала ходить взад-вперед по комнате. Над замком Келинга повисла тишина. Все гости уже разошлись по спальням после насыщенного событиями вечера: театральный спектакль, карты, ужин…
 Прюденс очень гордилась своим первым успехом на подмостках. Она, единственная из всех, выучила роль наизусть, и ей доставило огромное удовольствие то, что Себастиан, громко хлопая, отдавал дань ее успеху.
 Но теперь она готовилась к настоящему приключению, ожидавшему ее предстоящей ночью.
 Как только дверь за служанкой захлопнулась, Прюденс быстро переоделась в свою практичную шерстяную рубашку, которую захватила с собой как раз для такого случая, и стала нетерпеливо дожидаться, когда за ней зайдет Себастиан.
 Казалось, прошла целая вечность, пока наконец дверь без стука отворилась и он неслышно вошел в комнату. Озираясь по сторонам, сделал ей знак рукой:
 — Готовы?
 — Конечно. — Прюденс схватила незажженную свечу и поспешила к двери. — Почему так долго?
 — Ждал, пока в холле перестанут сновать гости. — Он улыбнулся. — Вы знаете, что у юного Додвела любовная связь с леди Кидан?
 — Что вы говорите? — поразилась Прюденс. — Да она же вдвое старше его и к тому же замужем.
 — Ну, что касается последнего, то муж, если помните, остался в городе. — Себастиан приложил к губам палец. — А сейчас ни звука, пока мы не доберемся до лестницы. — Он взял ее за руку и быстро вывел в погруженный в тишину холл.
 Зажигать свечу пока нет необходимости, подумала Прюденс. Висевшие на стенах подсвечники давали достаточно света, чтобы различить, где находятся двери, а где лестницы. Очевидно, лорд Келинг был прекрасно осведомлен о полуночных развлечениях своих гостей.
 Лестница, ведущая на третий этаж, резко отличалась от всех остальных. Там царила непроглядная тьма. Откуда-то тянуло холодом — Прюденс ощущала его даже сквозь плотную рубашку.
 Себастиан не позволил Прюденс зажечь свечу, пока они не дошли до самого конца лестницы и благополучно не скрылись в глубоком мраке коридора верхнего этажа. Когда свеча разгорелась, он взял ее из рук Прюденс и поднял высоко над головой.
 — Откуда вы узнали, в какой комнате был Рингкросс в ту ночь?
 — Приказал своему камердинеру расспросить слуг, — объяснил Себастиан. — Один из них объяснил ему, что комната находится в южной башне.
 — Как здесь холодно! — Направляясь с Себастианом к южному крылу нелепого замка, Прюденс быстро растирала руки, пытаясь их согреть.
 — Келинг говорил, что этим этажом никогда не пользуются. Зачем зря топить.
 — Если здесь действительно никого не бывает, почему Рингкроссу понадобилось сюда забираться? — спросила Прюденс.
 — Хороший вопрос, моя дорогая. — Себастиан остановился перед запертой дверью в самом конце холла. — Должно быть, эта.
 Прюденс нажала на ручку:
 — Закрыто.
 — Ничего, сейчас откроем. Держите свечу. Взяв свечку, Прюденс с восхищением смотрела, как Себастиан вытащил из рукава короткий металлический стержень и осторожно вставил его в замок.
 — Откройся, мой хороший, — зашептал он ему. — Вот так, впусти меня. Дай мне то, что я хочу. Хорошо. Вот-вот, это то, что нужно, моя прелесть.
 Раздался тихий щелчок. Нажав на ручку, Себастиан раскрыл дверь. Петли зловеще заскрипели.
 Прюденс была поражена:
 — Как ловко вы все сделали, милорд!
 Чуть улыбнувшись, он зашел в комнату.
 — Благодарю вас, моя дорогая. Всегда приятно, когда твои скромные достижения кто-то способен оценить.
 — Вы должны и меня научить, — заявила Прюденс.
 — Не уверен, что это так уж необходимо. Если я обучу вас всем моим трюкам, вы, чего доброго, еще решите, что я вам больше не нужен.
 — Чепуха! — Прюденс вошла вслед за ним в темную спальню. — Мы партнеры, милорд. И должны делиться друг с другом опытом… Боже милостивый! — Волна отчаянного безжалостного холода обдала ее, и она чуть не задохнулась. — Здесь просто ледяной холод.
 — Точно такой же, как в коридоре.
 — А мне кажется, еще холоднее. — Подняв свечу повыше, она окинула взглядом спальню.
 Обстановка скромная: странного вида кровать с железными стойками, массивный шкаф, стол, на окнах тяжелые шторы.
 — Все черное, — со страхом прошептала Прюденс. — Шторы, покрывало, ковер… Все! — Она еще выше подняла свечу — со стены свисали две цепи. — А это еще что?
 Себастиан подошел к стене:
 — Ручные кандалы.
 — Боже милостивый! Как странно! Может, здесь когда-то была темница?
 — Нет. Темницы обычно находятся в подвале, а не на самом верхнем этаже.
 — Непонятно, зачем они здесь…
 — Вот именно. — Себастиан взял у Прюденс свечу и медленно обошел комнату.
 Прюденс, дрожа, наблюдала за ним. Здесь определенно холоднее, чем в холле, подумала она. Интересно, почему Себастиан не чувствует разницы. Но не холод беспокоил ее. Здесь царила густая и вязкая тьма, не имевшая ничего общего с ночным мраком.
 — Себастиан, что-то в этой спальне не так, — порывисто сказала она.
 Он обеспокоенно взглянул на нее:
 — Черт побери! Да вы боитесь! Не нужно было вас сюда вести. Пойдемте обратно в спальню.
 — Нет. — Прюденс удалось выдавить из себя успокаивающую улыбку. — Со мной все в порядке. Просто немного холодно.
 — Вы уверены, что не хотите вернуться?
 — И не увидеть, как вы ведете расследование? Ну уж нет! — упрямо сказала она. — Приступайте, милорд.
 Себастиан бросил на нее еще один внимательный взгляд:
 — Хорошо. Но если вас внезапно начнет что-то тревожить, сразу же сообщите. Я не хочу, чтобы вы напугались до смерти.
 — Уверяю вас, мне вовсе не страшно. — Прюденс быстро перевела разговор на другую тему:
 — Знаете, не думаю, чтобы это была комната для гостей. Она такая странная.
 — Согласен. — Себастиан остановился перед шкафом и распахнул створки. — Не многие чувствовали бы себя в такой спальне комфортно.
 — А что там внутри? — Прюденс подошла поближе, моментально заинтригованная выражением предельной собранности, появившимся на лице Себастиана.
 — Похоже, ничего. — Себастиан пристально вглядывался в темноту шкафа. — Но здесь множество маленьких выдвижных ящичков.
 — Дайте посмотреть. — Прюденс заглянула внутрь. По всей длине шкафа располагались ящички — несколько рядов. — Интересно, что здесь можно хранить?
 — Понятия не имею. — Себастиан принялся выдвигать их один за другим.
 Все оказались пустыми, кроме последнего в нижнем правом углу. Себастиан собирался уже закрыть и его, но вдруг, нахмурившись, остановился.
 — Что там? — Прюденс встала на цыпочки, заглядывая ему через плечо. В углу маленького ящичка что-то блеснуло. — Монета.
 — Нет, пуговица. — Себастиан вынул из шкафа маленькую золотую вещицу и поднес ее поближе к свече. — С гравировкой. — Он принялся внимательно рассматривать ее. —» Принцы целомудрия «.
 Прюденс наморщила лоб:
 — Целомудрия? Вы считаете, эта пуговица принадлежала кому-то из пуритан?
 — Сомневаюсь. — Лицо Себастиана приняло задумчивое выражение. — Обычно члены мужских клубов выгравировывают на пуговицах название своего клуба.
 — А о клубе под названием» Принцы целомудрия» вы когда-нибудь слышали?
 — Нет, — признался Себастиан. — Но когда вернемся в город, постараюсь что-нибудь разузнать. — Он положил пуговицу в карман и закрыл ящик.
 — Не думаю, чтобы эта пуговица дала нам ключ к причине смерти Рингкросса, — разочарованно заметила Прюденс. — Сомневаюсь, что между ними есть какая-то связь. Похоже, вещица уже сто лет лежит в этом ящике.
 — Как знать, — загадочным голосом произнес Себастиан. Он хотел захлопнуть дверцы шкафа, но остановился и опять наклонился, что-то высматривая.
 — Что там?
 — Очень необычная щель, — ответил Себастиан. Прюденс вгляделась более пристально:
 — Точно такая же была в полу, там, где лежали драгоценности Пемброуков.
 — Кажется, в этом шкафу двойная задняя стенка. — Себастиан постучал по ней, но ничего не произошло. — Наверное, где-то есть потайная пружина.
 Прюденс обошла шкаф сбоку, чтобы выяснить, что там сзади.
 — Шкаф придвинут к стене вплотную, Себастиан. Даже если вам удастся отодрать заднюю стенку, за ней окажется только стена.
 — И тем не менее мне хотелось бы разгадать эту маленькую загадку. — Себастиан продолжал изучать заднюю стенку.
 Прюденс понимала, что им движет. Ей тоже было интересно узнать, можно ли открыть заднюю стенку с помощью какого-нибудь скрытого механизма.
 Встав на колени, она попыталась рассмотреть, нет ли под шкафом рычага или пружины. Случайно взгляд ее упал под кровать. Там на полу лежала какая-то маленькая вещица.
 — Себастиан, там что-то лежит.
 — Где?
 — Под кроватью. Кажется, какая-то маленькая коробочка. — Прюденс встала на колени и поползла к кровати. — Опустите свечку пониже.
 — Давайте лучше я. — Подойдя к Прюденс, он потянул ее за руку, помогая подняться. — Мы ведь не знаем, что в ней находится. — Он опустился на одно колено.
 Прюденс наморщила нос:
 — Хорошо, милорд, но прошу вас запомнить, что именно я добыла эту улику, что бы она собой ни представляла.
 — Я бы и сам сюда заглянул. — Себастиан залез под кровать и вытащил оттуда какой-то маленький предмет.
 — Ну! — нетерпеливо спросила Прюденс. — Что это?
 — Табакерка.
 — А что еще?
 — Ничего. Только ночной горшок. — Себастиан встал и повертел табакерку в руках. Открыл ее. — Осталось еще немножко табаку. — Он осторожно поднес свою находку к носу и легко вдохнул. — Запах еще чувствуется.
 — Рада, что вы не пристрастились к нюхательному табаку, — заметила Прюденс. — Отвратительная привычка.
 — И очень распространенная. Сама табакерка ничем не отличается от множества других, которыми пользуются в высшем обществе. — Себастиан поднялся. — И тем не менее запах необычный. Так что мы наверняка сможем узнать владельца табачной лавки, который сделал этот сорт табака, и выяснить для кого.
 — Наверное, эта табакерка принадлежала Рингкроссу. Значит, это нам ничего не даст.
 — Не уверен. — Себастиан еще раз внимательно осмотрел окутанную мраком спальню. — Если бы табакерка принадлежала Рингкроссу, она оказалась бы при нем. Если, конечно, его падению не предшествовала борьба. Тогда табакерка могла просто выпасть из кармана.
 Прюденс так и впилась в него глазами:
 — Вы полагаете, здесь произошло убийство?
 — Пока еще рано делать окончательные выводы. Но с этого момента расследование приобретает интересный оборот. — Он подошел к окну и откинул тяжелые черные шторы.
 Прюденс взглянула на большое окно:
 — Трудновато из него выпасть, если, конечно, не стоять на карнизе.
 — Да, или если тебя не выталкивают, — уточнил Себастиан.
 Прюденс вздрогнула — волна ледяного холода опять окатила ее с головы до ног.
 — Или ты не выпрыгнешь сам… Прюденс захлестнула целая буря чувств. Гнев и ужас на мгновение сплелись воедино, и она вздрогнула. Прюденс попыталась взять себя в руки и тут отчетливо поняла, что вовсе не она одна испытывает такие страшные ощущения.
 Кто-то еще чувствовал то же самое в этой жуткой комнате. Другая женщина. Прюденс была уверена.
 — Прюденс! — Себастиан поднял свечу повыше и заглянул ей в лицо. — Что случилось?
 Она посмотрела ему прямо в глаза, всей душой желая, чтобы он ее понял.
 — По-моему, сейчас я встречусь со своим первым настоящим привидением.
 — Довольно! — Себастиан взял ее за руку и насильно потащил к двери. — Я вас сейчас же уведу отсюда.
 — Себастиан, это вовсе не игра воображения. Клянусь вам, здесь произошло что-то ужасное. И я не уверена, что ужасное происшествие имеет отношение к Рингкроссу. Я чувствую здесь присутствие женщины.
 — Успокойтесь, моя любовь.
 — Но, Себастиан…
 Он вытащил ее в холл. Довольно долго запирал замок, потом быстро увлек ее за собой через холл к лестнице. Прюденс охватило смятение.
 — Вы считаете, что я позволила воображению взять верх над моими чувствами?
 — Вы очень изобретательная и умная женщина, моя дорогая. Иногда это имеет свои недостатки.
 — Слова, слова… Себастиан, в этой комнате произошло что-то ужасное. Может, имеющее отношение к смерти Рингкросса, может, нет, но, клянусь вам, здесь случилось страшное…
 — Я не собираюсь с вами спорить, Денси. — Себастиан неумолимо тащил ее по нескончаемому холлу к лестнице.
 — Вы мне не верите…
 — Сказать по правде, я не верю в привидения. Кроме того, прежде чем делать выводы, я бы предпочел иметь какие-нибудь неопровержимые доказательства.
 — Другими словами, вы считаете, что я стала жертвой собственного чересчур богатого воображения.
 — Дорогая моя! Сам факт выбора своим хобби расследование потусторонних явлений говорит о том, что ваше воображение чересчур развито. Не обижайтесь. Вы должны понять, что мое увлечение требует более точного подхода к расследованию.
 — Ха! Вы полагаете, ваш подход лучше моего?
 — Когда речь идет о привидениях, может, и нет, но когда дело касается расследования преступления — определенно.
 — Ну и самомнение у вас! — взорвалась Прюденс. — Мои методы не менее научные, чем ваши!
 Внезапно дверь, расположенная справа, резко распахнулась. Раздался скрежет, потом вспыхнула свеча. На пороге стоял какой-то старик с редкой бороденкой и пристально всматривался в их лица.
 — Что за черт! — Себастиан рванул Прюденс за руку, так что она очутилась у него за спиной, и резко обернулся к скрюченной фигуре. — Кто вы?
 Старик не обратил на него никакого внимания: слезящимися глазами он так и сверлил Прюденс.
 — Это не она. — Морщинистое лицо разочарованно скривилось.
 — Что, простите? — Прюденс, встав на цыпочки, выглянула из-за плеча Себастиана.
 — Я сказал, что это не она. — Старик скосил глаза в ее сторону. — Я здесь прячусь с тех самых пор, как она разделалась с ним. Все время ждал, что она вернется. Думал, она придет и за остальными. Сам хотел ее увидеть.
 — Кого вы ожидали увидеть? — спросил Себастиан.
 — Ту бедняжку, которая выпрыгнула из окна этой проклятой спальни и разбилась насмерть. — Старик пристально посмотрел на Себастиана. — Это я ее нашел, если хотите знать.
 — Вот как? Я не знал, — ответил Себастиан.
 — Я нашел ее в ручье. Они сказали, что она упала и утонула, но я видел, как она выпрыгнула из окна. Они положили ее тело в ручей, чтобы люди подумали, что она упала и утонула. Но меня не проведешь!
 Прюденс понимала, что он помешанный, но между тем верила каждому его слову.
 — Кто вы?
 — Хиггинс. Полоумный Хиггинс. Так они меня зовут. — Хиггинс беззвучно захохотал, раскрыв беззубый рот.
 — Когда выпрыгнула эта девушка, Хиггинс? — спросил Себастиан.
 — Давно. — Теперь старик говорил нараспев. Глаза его, казалось, вглядывались куда-то вдаль. — Но я не забыл.
 — Это Рингкросс виноват в том, что она выпрыгнула? — задал ему вопрос Себастиан.
 — Они все виноваты. — Хиггинс решительно закивал головой. — И заплатят за это. Вот увидите, все заплатят. Перед тем как выпрыгнуть из окна, она их прокляла. Сказала, что за нее отомстят. И месть началась.
 — Она вернулась за Рингкроссом? — Прюденс вцепилась Себастиану в руку. — Вы это хотите сказать, Хиггинс?
 — Она и за другими придет. — Хиггинс вышел из комнаты и теперь медленно пересекал холл.
 — Подождите. А кто эти остальные? — быстро спросил Себастиан. — Что все это значит?
 Но Хиггинс не заметил его. Что-то шепча себе под нос, он шествовал дальше. Себастиан хотел было последовать за ним.
 — Не нужно! — остановила его Прюденс. — Бедняга не в себе. Если попробуете задавать вопросы, то только разозлите его, и он может вытворить все что угодно. Может поднять крик, прибегут слуги, и нашему расследованию придет конец.
 — Дьявол его раздери! Он ведь что-то знает! — Себастиан с досадой смотрел, как Хиггинс завернул за угол темного холла и скрылся из глаз.
 — Может, меньше, чем вам кажется, — задумчиво проговорила Прюденс. — Похоже, у него помутился рассудок. Не исключено, что гибель девушки просто старая легенда, которую он связал со смертью Рингкросса.
 — Как вы полагаете, кто он?
 — Понятия не имею. Вероятно, какой-нибудь старый слуга, давным-давно отправленный на пенсию. — Прюденс улыбнулась. — А может, и привидение…
 Себастиан мрачно взглянул на нее и, взяв за руку, повел по лестнице.
 — Никакое это не привидение.
 — Откуда вы знаете? Вы же никогда не видели призраков.
 — Если бы встретил, думаю, сразу бы понял. — У лестницы Себастиан затушил свечу. Этажом ниже подсвечники, висевшие на стенах, давали слабый свет. — А вот вам они сегодня определенно без конца мерещатся.
 — Чепуха! И не смейте утверждать, что мне всюду видятся призраки. Уверяю вас, нет. Если я почувствовала в черной спальне нечто странное, это еще не означает, что у меня не все в порядке с головой.
 — Тише. — Не дойдя до площадки лестницы, Себастиан замер.
 Прижавшись спиной к стене, он притянул Прюденс к себе.
 — Что вы делаете? — прошептала она, уткнувшись лицом ему в грудь.
 — Спокойно, — прошептал он ей на ухо. — Похоже, в холле опять кто-то ходит.
 — Ах…
 Послышался звук закрываемой двери. Выждав несколько секунд, Себастиан выпустил Прюденс из своих объятий.
 — Вот теперь все в порядке. Это был Ларкин. Он прокрался на цыпочках мимо лестницы, но наверх так и не взглянул. Быстрее в вашу спальню, а то в другой раз может и не повезти!
 — Как интересно, правда, Себастиан? — Прюденс послушно заспешила за ним по лестнице. — Надеюсь, что и в дальнейшем наше сотрудничество будет приносить мне такое же удовольствие.
 — Не сомневаюсь, моя хорошая, — пробормотал Себастиан. — У меня же от этих переживаний уже сдают нервы.
 Наконец они без приключений добрались до спальни Прюденс. Себастиан с облегчением вздохнул и взялся за ручку.
 Послышался звук открываемой рядом двери. Прюденс быстро вошла в комнату, надеясь, что Себастиан успеет скрыться в ее спальне незамеченным.
 Себастиан не заставил себя долго ждать. Он бесшумно затворил за собой дверь.
 — Черт побери! — выругался он, выпуская из рук дверную ручку. — Чуть не попались.
 — Ну теперь-то мы в полной безопасности. — Прюденс зажгла свечу и обернулась к Себастиану. На лице его было решительное выражение. Она удивленно взглянула на него. — Что-нибудь не так? Не волнуйтесь, думаю, через пару минут вы сможете пойти к себе.
 — Дело в том, — произнес Себастиан, — что я хочу с вами кое-что обсудить. — Он окинул ее взглядом собственника. — Можно это сделать и сейчас.
 Прюденс улыбнулась — она все еще была переполнена новыми впечатлениями.
 — Наверное, вы хотите подвести итоги наших сегодняшних расследований. Нужно все записать. Подождите минутку, я сейчас принесу свою тетрадь.
 — Не стоит торопиться. — В свете свечи глаза Себастиана казались золотыми. — Я хотел бы обсудить с вами дело более личного свойства.
 — Личного?
 — Да. — Он подошел к ней вплотную и заключил в свои объятия. — Очень личного.
 И только Себастиан прижался губами к ее губам, как раздался тихий стук в дверь.




 Глава 9


 — Черт побери! — Себастиан оторвался от ее губ и повернулся к двери. Он был вне себя от ярости. — Кто это, дьявол его раздери, считает, что имеет право стучаться в дверь вашей спальни в столь поздний час?
 — Понятия не имею. — Увидев, что глаза Себастиана гневно блестят, Прюденс обеспокоенно нахмурилась. — Ради Бога, успокойтесь. Это наверняка леди Пемброук. Может быть, ей потребовалась моя помощь.
 — Маловероятно. — Себастиан резко повернулся и двинулся к двери.
 Обеспокоенная его вспышкой, Прюденс попыталась схватить его за руку, но промахнулась.
 — Себастиан, подождите. Вы не должны открывать мою дверь.
 — Ну уж нет! Скорее я вам не позволю это сделать.
 — Подумайте о последствиях, милорд. — Прюденс бросилась вслед за ним. — Разве можно так поступать?
 — Можно, Денси, это положит конец дальнейшим ночным посещениям, от кого бы они ни исходили.
 — Позвольте напомнить вам, сэр, что будет чрезвычайно трудно расторгнуть нашу помолвку, если люди решат, будто мы с вами проводим ночь в одной спальне. Мы окажемся в довольно щекотливом положении.
 Стук повторился. Тихий, нерешительный.
 Себастиан насмешливо взглянул на Прюденс:
 — Дорогая моя, вы не знаете значения слова «щекотливое».
 Прюденс разозлилась:
 — Какая чепуха! Что вы несете! Мужское тщеславие совсем вскружило вам голову.
 — Вот как? — Себастиан взялся за ручку двери. — Ну и что вы мне посоветуете сделать в данных обстоятельствах, мисс Мерривезер?
 — Самым разумным было бы залезть в шкаф и оставаться там, пока я сама во всем не разберусь.
 Себастиан скептически взглянул на нее и распахнул дверь.
 Прюденс была настолько раздосадована его своевольным поведением, что в течение нескольких секунд не обращала внимания на полуночного посетителя. Но наконец вглядевшись в него и узнав Эдварда, тихонько вскрикнула.
 Лорд Андербрик стоял в холле в ночных туфлях и темно-синей ночной рубашке, расшитой фамильными гербами. Себастиана он сначала не заметил: слишком усердно озирался по сторонам, проверяя, нет ли кого в холле.
 — Добрый вечер, Андербрик, — сказал Себастиан ледяным голосом. — Не будем терять время на пустые формальности. Перейдем сразу к делу. Как только мы вернемся в Лондон, я пришлю к вам своих секундантов.
 — Что?! — От неожиданности Эдвард так и подпрыгнул. Повернувшись лицом к Себастиану, он с возрастающим ужасом уставился на него. — Черт! Прошу прощения, Эйнджелстоун. Похоже, я постучался не в ту дверь.
 — Блестящее наблюдение. Определенно не в ту.
 — Уверяю вас, произошла ошибка, — пробормотал Эдвард.
 — Ошибка, за которую вы дорого заплатите.
 — Послушайте-ка, — повысил голос Эдвард, — не будете же вы вызывать меня на дуэль только потому, что я постучался в вашу дверь!
 — Заметьте, это не моя дверь, — заметил Себастиан. Лицо Эдварда выражало теперь полное смятение.
 — Не ваша? Но ведь вы стоите прямо на пороге. Ничего не понимаю…
 — Здесь комната моей невесты, Андербрик, и вы прекрасно это знаете. Я больше не намерен с вами здесь объясняться. Предпочитаю сделать это с помощью пистолетов.
 Эдвард похолодел.
 — Уверяю вас, я ошибся. Думал, что здесь отдыхает совсем другая женщина. Несколько старше. Которая уже давным-давно замужем. Надеюсь, вы понимаете, что в данных обстоятельствах я не могу назвать ее имя, но заверяю вас, это не мисс Мерривезер!
 — Доброй ночи, Андербрик. Эдвард пришел в отчаяние:
 — Послушайте, сэр, не может быть, чтобы вы только из-за такой глупости вызвали меня на дуэль!
 — Как раз это я и намерен сделать. — Себастиан начал закрывать дверь.
 Прюденс ласково положила руку Себастиану на плечо.
 — Прошу вас, милорд, успокойтесь. — Она ободряюще улыбнулась Эдварду. — Я уверена, лорд Андербрик не собирался никого оскорблять.
 — Разумеется, нет. — Эдвард с благодарностью посмотрел на Прюденс. — Ошибся дверью, вот и все. В этом чертовом доме они все как одна.
 — Без сомнения»— У Прюденс мелькнула мысль, как она до сих пор не замечала, какой Эдвард мягкий и беззащитный. — Такое вполне могло произойти. Сегодня ночью в холле все так и ходят взад-вперед, правда? Похоже, никто из гостей еще пока и не собирается спать.
 Себастиан кинул на нее предостерегающий взгляд:
 — Не вмешивайтесь, Денси.
 — Я и не вмешиваюсь, — спокойно сказала она. — Только прошу вас, перестаньте пугать лорда Андербрика. Он совершил ошибку и очень сожалеет о ней.
 — Он будет сожалеть еще больше, когда я с ним разделаюсь, — пообещал Себастиан. Эдвард вздрогнул:
 — Простите меня, милорд! Уверяю вас, произошло чудовищное недоразумение!..
 — Вот видите, Эйнджелстоун, Андербрик извинился. — Прюденс ласково улыбнулась обоим и решительно повернулась к Себастиану. — Прошу вас, примите его извинения, пока мы не стали объектами ненужного внимания.
 Себастиан прищурился:
 — Я с вами позже разберусь, Андербрик.
 — Эйнджелстоун, вы ведете себя неразумно! — вспыхнул Андербрик.
 — Это верно, Эйнджелстоун. — Прюденс легонько потянула его за руку. — Сейчас же прекратите этот бессмысленный разговор! — Она повернулась к Эдварду:
 — Спокойной ночи, милорд. Не беспокойтесь, Эйнджелстоун не станет вызывать вас на дуэль.
 На лице Эдварда появилась робкая надежда. Он чуть отступил назад и церемонно поклонился.
 — Спокойной ночи, мисс Мерривезер. И еще раз прошу простить, что потревожил вас в такой поздний час.
 — Ничего страшного. В последнее время я бодрствую в самые непредсказуемые часы. — Прюденс наконец затащила Себастиана в комнату и тихонько закрыла дверь.
 Себастиан, все еще кипя от негодования, повернулся к ней:
 — Не смейте больше лезть не в свое дело! Я этого не потерплю.
 Прюденс опасливо взглянула на него, но не отступила:
 — Вы ведете себя как неоперившийся юнец, милорд. Полное отсутствие логики… Андербрик просто ошибся.
 — Как же! Он оказался у вашей двери в столь поздний час, чтобы увидеться с вами.
 Прюденс поразилась:
 — Зачем ему это?!
 — Потому что он вас хочет, наивная глупышка! Три года назад он не решился заниматься с вами любовью и теперь гадает, много ли потерял.
 Прюденс вспыхнула:
 — Не будьте ослом, милорд! Себастиан склонился над ней.
 — Просто я смотрю на вещи здраво.
 — Вы же ничего не знаете.
 — Ваш брат мне все рассказал.
 — Вот как? — Эта новость на секунду выбила Прюденс из колеи. — Ну что ж… И тем не менее уверяю вас, какие бы чувства лорд Андербрик ни испытывал ко мне три года назад, они давным-давно испарились. Он женился на другой, тем дело и закончилось.
 — Не совсем так. — При свете свечи черты лица Себастиана приняли какое-то демоническое выражение. — По крайней мере со стороны лорда Андербрика. А какие чувства вы, Денси, испытываете к нему по прошествии столь долгого времени?
 — Я не влюблена в него, если вам так интересно, милорд, — вскинув подбородок, ответила Прюденс. — Хотя считаю, что вас это не касается!
 — Очень даже касается. — Себастиан заходил взад-вперед по комнате. — И не нужно притворяться, что вы находите мой интерес чем-то из ряда вон выходящим. Мы помолвлены, если вы помните.
 Его бесцеремонность вывела Прюденс из себя, — По-моему, как раз вы ведете себя так, будто в последнее время у вас память отшибло. Вы, вероятно, забыли, что наша помолвка не более чем игра?
 Ухватившись рукой за столбик кровати, Себастиан пристально смотрел на нее. Взгляд его был непроницаемым.
 — Как раз о нашей помолвке я и хотел бы с вами поговорить. Мне эта игра уже порядком надоела! Прюденс охватило отчаяние.
 — Вы уже собираетесь покончить с ней, сэр? Так скоро? — Она попыталась найти какую-нибудь вескую причину, способную предотвратить неизбежное. — А как же наше расследование?
 — Да забудьте вы про чертово расследование! Я начинаю думать, что, если бы дело дошло до практики, я был бы вам плохим помощником.
 — Не хотела бы сказать, что вы мне неинтересны, милорд, — с отчаянием в голосе произнесла Прюденс. — Напротив, я никогда еще не встречала столь привлекательного мужчину. И умного. А в деле получения информации вам вообще нет равных! Да и замки вы открываете великолепно…
 — Довольно! — Себастиан выпустил из рук стойку кровати и решительно шагнул к Прюденс.
 — Себастиан, что вы собираетесь делать?
 — Почему бы вам не пошевелить мозгами, мисс Мерривезер? Уверен, вы очень быстро найдете ответ на свой вопрос.
 Прежде чем она успела догадаться о его намерениях, он притянул ее к себе.
 — Себастиан…
 Он легонько толкнул ее на кровать, и она вмиг очутилась под ним. У Прюденс перехватило дыхание. Ощутив тяжесть его тела, она почувствовала, как ее охватило желание. Его тепло проникало сквозь одежду.
 Она вздрогнула, когда он осторожно снял ее очки и положил на туалетный столик.
 — Наконец-то, Денси, мы оказались вдвоем, неужели вы можете думать не обо мне, а об этом дурацком расследовании? — тихонько спросил он.
 — В последние несколько минут я только о вас и думаю. — Положив руки ему на плечи, она попыталась вглядеться в его непроницаемое лицо. Огонь янтарных глаз обжег ее. — Что вы собираетесь делать?
 — Заняться с вами любовью. — Протянув руку, он сбросил с ее ног тапочки.
 — Сейчас?!
 — Да. Прямо сейчас. — Он принялся расстегивать пуговицы ее шерстяного домашнего платья.
 Через секунду она почувствовала на своей обнаженной спине его руки. Она задрожала, ощутив, как быстро он действует. Еще пара минут — и лиф платья окажется спущенным на талию… Глубокое возбуждение охватило ее.
 — Себастиан?
 — Тише, Денси. — Он заглушил ее слова таким страстным поцелуем, что у нее перехватило дыхание. Прюденс застонала и еще крепче обхватила его широкие плечи. Подняв голову, Себастиан взглянул на нее. — Поговорим потом.
 Он просунул ногу между ее ног — юбки высоко взметнулись. Движение было таким интимным, что Прюденс бросило сначала в жар, потом в холод. Воспоминания о ночи, проведенной в спальне миссис Ликок, снова нахлынули на нее.
 Себастиан быстро расстегнул последние пуговицы лифа и опустил его вниз.
 — Моя очаровательная Денси… — Голос Себастиана звучал чуть приглушенно.
 Секунду он не отрывал взгляда от ее груди, потом медленно наклонился и легонько куснул зубами сосок.
 Прюденс судорожно сглотнула и закрыла глаза — ее затопила волна невыразимого блаженства. Казалось, ее несет какая-то теплая река, течение которой стремительно набирает силу и скорость. Той ночью в спальне миссис Ликок она впервые познала всю мощь чудесного водопада, который ее ожидает сейчас. Внезапно ее охватило острое желание снова и снова ощутить его.
 Себастиан продолжал ласкать ее, и она выгнулась дугой под его неутомимыми руками. Он глухо застонал.
 — На этот раз я войду глубоко в тебя, когда ты кончишь. — Сияющими глазами Себастиан взглянул на нее. — И пусть хоть все призраки ада появятся перед этой кроватью.
 Он немного отстранился от нее и быстро сбросил рубашку, бриджи и сапоги. Себастиан повернулся к ней, теперь он был совсем нагим.
 Прюденс, широко раскрыв глаза, смотрела на него. Она еще никогда в жизни не видела обнаженных мужчин. Отблески свечи играли на его широких плечах и ярко освещали контуры его могучего мускулистого торса.
 Даже без очков Прюденс видела, как он возбужден. Размер его фаллоса привел ее в смущение. Как ни была она наивна, простая логика подсказывала ей, что мужчины немного отличаются от самцов других живых существ. Прожив в деревне всю свою жизнь, Прюденс прекрасно знала, как спариваются животные.
 Она понимала, что Себастиан собирается погрузить в нее свою мужскую плоть. Эта мысль привела ее в возбуждение, но здравый смысл и логика заставили сомневаться.
 — Я не предполагала, что мы не подойдем друг другу по размеру, милорд.
 Себастиан издал хриплый звук — то ли смешок, то ли стон.
 — Моя милая здравомыслящая Прюденс. Я предупреждал вас, что временами интеллект вас подводит.
 — Нечего смеяться надо мной, — почувствовав себя уязвленной, возмутилась она.
 Он опустился на кровать, притянул ее к себе и нежно поцеловал за ушком.
 — Я и не думаю смеяться, Денси. Уверяю вас, что, как бы это ни казалось странным, мы с вами прекрасно подойдем друг другу. Не волнуйтесь, предоставьте все мне.
 Она робко улыбнулась — в эту минуту она была рада довериться ему.
 — Хорошо, Себастиан. Если вы уверены, что знаете, как это делать, давайте начнем. Я сгораю от нетерпения испытать то, что чувствовала впервые в жизни, когда вы держали меня в своих объятиях.
 — Вы самая непредсказуемая женщина, которую я когда-либо встречал, — прошептал Себастиан.
 Стащив с нее шерстяное платье и нижнюю сорочку, он бросил их у кровати. Одежда упала и осталась лежать на ковре маленькой кучкой. Себастиан не обратил на это внимания; с выражением неистового желания он пожирал глазами обнаженную Денси.
 Вдруг Прюденс спохватилась, что на ней остались чулки. Она почувствовала, что ей почему-то стало стыдно. Она вся вспыхнула.
 — Чулки… — пробормотала она.
 — Не будем их снимать, — сказал Себастиан. — Ты мне в них нравишься.
 — Право, Себастиан…
 — Не спорьте. — Рука его скользнула вдоль ее обнаженного тела — рука собственника. — Вы прекрасны, Прюденс. В чулках или без них…
 Он коснулся треугольника мягких волос внизу ее живота. Прюденс тихонько вскрикнула и спрятала лицо на его груди. Стыдливость боролась в ней с возрастающим желанием. Последнее победило. Она вся подалась навстречу Себастиану, ощущая его нежные прикосновения.
 — Шелк и огонь, — пробормотал Себастиан, касаясь ее груди. — Вот из чего вы сотканы, моя любовь. Из шелка и огня. И я не могу больше ждать, пусть он опалит меня!
 Себастиан медленно раздвинул ей ноги. Его пальцы нежно погрузились в нее, осторожно проверяя ее реакцию. Прюденс, резко изогнувшись навстречу его руке, вонзила ногти ему в спину.
 — Тебе нравится, правда? — спросил Себастиан.
 — Ты же знаешь, что да. — Прюденс потянулась губами к его рту. Очарованная блистающими вспышками любви и страсти, она вообразила, что захвачена неистовым вихрем грозового шторма.
 И Себастиан хочет ее так же безудержно, как и она его, и любит ее так же сильно. Иначе он не мог бы с такой нежностью целовать ее.
 Себастиан с жаром прильнул к ее губам. Язык его скользнул в глубину ее рта, словно предваряя, что будет дальше.
 Нежно и настойчиво он заставил ее еще шире раздвинуть ноги и направил себя по заветному пути.
 Ощущение его твердой плоти, едва сдерживающейся от того, чтобы войти в нее, вернуло Прюденс к реальности.
 — Себастиан?..
 — Скажи, что ты меня хочешь, Денси. Она мечтательно улыбнулась:
 — Я хочу тебя.
 — Тогда все будет хорошо, — прошептал он и медленно двинулся вперед.
 Прюденс вскрикнула: все ее тело напряглось, протестуя против его вторжения.
 — Откройся, — настаивал Себастиан. Он немного отодвинулся, потом попытался войти в нее. — Пусти меня к себе, моя дорогая.
 Прюденс вцепилась ему в волосы. Она боялась и инстинктивно пыталась освободиться от его натиска. И Себастиан не стал действовать силой. Он снова отодвинулся от нее.
 — Ты как замок, который нужно открывать очень осторожно, — сказал он. На лбу его выступили капельки пота. При свете свечи плечи влажно поблескивали.
 — Я же говорила тебе, что ничего не выйдет.
 — А я говорил, чтобы ты мне верила. Я умею обращаться с замками, если помнишь.
 Опустив руку вниз, Себастиан коснулся маленького бутона, средоточия ее желаний.
 Он принялся ласкать его, и Прюденс снова расслабилась. Ее понесла волна невыразимого блаженства. Запрокинув голову назад, она вся затрепетала.
 — Вот так, — прозвучал удовлетворенный голос Себастиана. — Теперь ты ведь откроешься, умненький замочек, правда? Ты уже готов впустить меня.
 Прюденс же могла думать только о том наслаждении, которое вызывают его пальцы. Скоро, скоро вновь испытает она то дивное чувство…
 И вот оно уже охватило ее…
 — Да, — прошептал Себастиан. — Ты открылась мне. Все тело Прюденс сотрясалось от невыразимого блаженства.
 — Да, — шептала она. — Да, Себастиан. Боже мой, да! Он снова устремился в нее, на сей раз не помедлив ни секунды. Сильно, глубоко, непреклонно вошел он в ее влажный канал.
 — Как хорошо… — хрипло простонал он. Прюденс услышала свой собственный тихий, удивленный возглас. Звучал он приглушенно: лицом она уткнулась Себастиану в плечо. Боль смешивалась с наслаждением, которое все еще пробегало волнами по ее телу. Она никак не могла понять, какое из двух чувств сильнее, и легонько куснула Себастиана за плечо.
 — Оказывается, у моего умненького хорошенького замочка есть зубы, — пробормотал Себастиан.
 Но эта страстная ласка, казалось, унесла его к вершинам наслаждения. Сдавленно вскрикнув, он с силой вонзился в Прюденс. Она ощутила, как напряглись на его спине мускулы. И пока тело Себастиана содрогалось в экстазе, Прюденс крепко прижимала его к себе.
 Свеча почти догорела, когда Себастиан наконец пришел в себя. Подняв голову, он взглянул на лежавшую под ним Прюденс. Губы его тронула удовлетворенная улыбка. Легонько коснувшись губами ее губ, он разжал объятия и откатился на бок.
 — Черт побери! Никогда в жизни мне еще не было так хорошо. — Рухнув на подушки, он притянул Прюденс к себе так, что она оказалась сверху. — Я же обещал, что сумею открыть и этот замок.
 Прюденс вспыхнула.
 — И тебе удалось…
 Усмехнувшись, Себастиан коснулся пальцем кончика ее носа:
 — Чем больше опыта, тем будет лучше и лучше.
 — Мы будем часто практиковаться, милорд?
 — Не сомневайтесь. — Он запустил руки в ее растрепанные волосы, притянул ее голову к себе и крепко поцеловал. — При каждом удобном случае. Кстати, наш разговор заставляет меня вернуться к теме, которую я еще раньше хотел с вами обсудить.
 — Наша фиктивная помолвка? — Прюденс сразу как-то сникла.
 — Вот именно. Я хочу с ней покончить. Прюденс была потрясена так, будто ее окатили холодной водой. Но ведь он наверняка испытывает к ней какие-то чувства, думала она. Не мог он с такой нежностью заниматься с ней любовью и при этом ничего не испытывать! Он любит ее. Должен любить! Стараясь, чтобы голос не выдал ее, она сказала:
 — Понятно…
 — Сомневаюсь. — Себастиан слегка улыбнулся, не отрывая от нее внимательных глаз. — Я хочу, чтобы мы поженились немедленно.
 — Поженились?! — Прюденс лишилась дара речи. Себастиан нахмурился. Кажется, его начинает раздражать ее упрямое нежелание понять — как он считает — прописные истины.
 — Ну же, моя дорогая, — убежденно заговорил он, — будьте благоразумны, как же нам в противном случае заниматься любовью? Уверяю вас, в городе такой номер, как сегодня, не пройдет. Можно, конечно, принимать приглашения на каждую загородную вечеринку, но это ужасно утомительно. Вечно разъезжать туда-сюда…
 — Да, но женитьба? — Этого Прюденс никак не ожидала. Потрясенная, она пристально взглянула на него, пытаясь без очков разглядеть его лицо. — Себастиан, вы серьезно?
 — Уверяю вас, никогда в жизни я не говорил так серьезно.
 Радость захлестнула ее. Но тут же проснулась осторожность. Прюденс прекрасно понимала, что Себастиан считает ее забавным созданием. Он испытывает к ней интерес и, очевидно, некоторую долю страсти. Но пока еще ни слова не было сказано о любви. Даже лаская ее, он ни разу не обмолвился, что любит.
 — Вы действительно считаете, что мы подходим друг другу, Себастиан?
 — Вы мне подходите, как никакая другая, — ответил он.
 — Хорошо. — Прюденс напряженно соображала, как бы получить нужный ответ. — Это, конечно, большая честь для меня, милорд.
 — Прекрасно. Значит, решено, — быстро сказал Себастиан. — Утром я прослежу, чтобы мне прислали специальную лицензию. Леди Пемброук возьмем в свидетельницы.
 Прюденс охватила паника.
 — Как я уже сказала, это для меня большая честь. Я понимаю, что было бы гораздо проще поддерживать любовную связь, не вступая в брак. Поэтому не пойму, почему вы настаиваете на более прочных узах.
 — Причин для нашего брака сколько угодно, — холодно заметил Себастиан.
 — Вот как?
 — Естественно. Иначе я не сделал бы вам предложение.
 Прюденс дотянулась до очков и водрузила их на нос.
 — Тогда, может быть, вы соблаговолите назвать хоть часть из них?
 Он одарил ее самодовольной улыбкой, в которой сквозило явное превосходство.
 — Как желаете, хотя я полагал, что они очевидны. Вы очень страстная женщина, Денси. Для меня это важно, поскольку время от времени я испытываю физическое желание, которое необходимо удовлетворять.
 Прюденс охватило отчаяние от того, что об их страсти он говорит столь небрежно.
 — Продолжайте.
 — Так вот. Кроме, образно говоря, фактора здоровья, мы испытываем и интеллектуальный интерес друг к другу.
 — Это верно, — подтвердила Прюденс.
 — Одним словом, мне с вами не будет скучно, моя радость. — Себастиан легонько коснулся губами ее губ. — А я, со своей стороны, попытаюсь не наскучить вам.
 — Ну что вы, мне с вами никогда не будет скучно, — быстро сказала Прюденс.
 — Хотелось бы также отметить, что совместная жизнь благотворно скажется и на наших расследованиях. Живя под одной крышей, мы сможем давать взаимные советы и гораздо более эффективно изучать методы друг друга.
 — Да, это очевидно, — согласилась Прюденс, но чувство беспокойства усилилось. Она осторожно попыталась подыскать нужные слова. — И тем не менее вы и в самом деле считаете, что взаимные интересы и… некоторая доля тепла друг к другу служат достаточным основанием для женитьбы? Себастиана поразил этот вопрос.
 — Лучшего основания и не надо.
 — Некоторые люди сказали бы, что в ваш список неплохо было бы вписать любовь, — подсказала Прюденс.
 — Любовь? — Себастиан неодобрительно прищурился, будто она не только удивила, но и разочаровала его. — Будет вам, Денси, никогда не поверю, что и вы пали жертвой романтических иллюзий. Не может быть, чтобы такая рассудительная, понятливая, необыкновенно умная женщина, как вы, оказалась настолько глупа, чтобы верить в такое зыбкое и иллюзорное понятие, как любовь.
 Прюденс судорожно сглотнула:
 — Ну…
 — Мы с вами привыкли полагаться только на здравый смысл, а не на эмоции, — безжалостно продолжал он. — Мы разгадываем тайны и ищем доказательства. Наш логический ум не подвержен пылким фантазиям, как это наблюдается у лорда Байрона и ему подобных.
 — Согласна. И все же…
 — Не беспокойтесь, моя дорогая, я слишком уважаю вас, чтобы поверить, что вы и в самом деле хотите влюбиться, прежде чем выйти замуж. Любовь — удел глупеньких, молоденьких, только что оперившихся девочек. Зрелая разумная женщина вроде вас не должна забивать себе голову подобной чепухой.
 Прюденс была уже вне себя от волнения.
 — Да, я знаю, но дело в том, Себастиан…
 — В конце концов, доказательств существования любви еще меньше, чем привидений.
 — Я бы так не сказала, милорд, — искренне возразила Прюденс. — Любовь была движущей силой многих исторических событий. Люди идут на преступление ради любви. Иногда гибнут из-за нее. И уже это достаточное доказательство, что любовь существует.
 — Что за вздор! Движущей силой, о которой вы говорите, является страсть. Или, если уж называть вещи своими именами, похоть. — Себастиан легко провел пальцем по ее губам.
 Прюденс совсем пала духом:
 — Вы хотя бы чуточку привязаны ко мне, Себастиан?
 — Конечно, — грубо сказал он. — О чем речь?
 — Правда? — Привязанность, конечно, не любовь, но может ею стать, подбодрила она себя.
 — А вы? — небрежно спросил он. — Я вам нравлюсь? Я сам, а не мое хобби?
 — Да, — ответила Прюденс. — Конечно. Вы мне очень нравитесь, Себастиан.
 — И вы мне. Чего еще желать? Мы два одинаково мыслящих человека со схожими интеллектуальными интересами и темпераментом. Мы прекрасно поладим. Итак, обещайте, что выйдете за меня замуж, как только я улажу кое-какие формальности.
 — А куда спешить? Может, подождем немного и дадим нашей обоюдной привязанности немного окрепнуть? — робко спросила Прюденс.
 — По-моему, нам не стоит впустую тратить время, да еще и с риском попасть в неудобное положение.
 — Неудобное положение? Что это значит?
 — Право, Прюденс, где же ваша хваленая сообразительность? После того, что сейчас произошло между нами, вы ведь можете забеременеть.
 Прюденс, пораженная, уставилась на него:
 — Боже милостивый! Об этом я не подумала.
 — А я подумал, уж будьте уверены, — бесстрастно заметил Себастиан. — Поскольку меня слишком часто называли бастардом, я совсем не хочу, чтобы так величали моего сына или дочь, — Конечно же, нет, я вас прекрасно понимаю. — И она действительно понимала.
 Холодная гордость и высокомерие Себастиана вынудили его бросить в лицо своей семье и обществу то, что он законнорожденный. И та же высокомерная гордость не позволит допустить, чтобы его собственного ребенка называли бастардом.
 Себастиан взглянул на Прюденс из-под опущенных ресниц:
 — Ну что, Денси? Заключим еще одну сделку? Вы выйдете за меня замуж?
 Прюденс глубоко вздохнула, отбросив последние сомнения и нерешительность. Риск, на который она решилась отважиться, стоит того, уверяла она себя. Она выйдет замуж за любимого человека.
 — Я выйду за вас замуж, Себастиан.
 В глазах его мелькнуло что-то похожее на облегчение. Но в голосе, уже как обычно холодном, сквозили веселые нотки.
 — Замечательное, логичное, мудрое решение, моя милая. Впрочем, другого я от вас и не ожидал.
 — Конечно, — пробормотала Прюденс, но внутри у нее что-то оборвалось.
 Какое-то недоброе предчувствие охватило ее. Она понимала, что в случае ошибки, если Себастиан испытывает к ней совсем другие чувства, она отдает свое будущее и, похоже, душу на милость Падшему Ангелу.




 Глава 10


 Спустя четыре дня Гаррик сидел напротив Себастиана в его любимом клубе.
 — Ну, Эйнджелстоун, как семейная жизнь?
 Себастиан оторвал глаза от «Морнинг пост», которую внимательно читал, и одарил Гаррика недобрым взглядом.
 — За последние несколько дней я довольно много узнал о женах, — сказал он. — Например, то, что даже наиболее умные из них не всегда руководствуются логикой.
 Гаррик поставил чашку с кофе на стол и усмехнулся:
 — Что, уже цапаешься с женой? Стыдно, Эйнджелстоун! На этой стадии семейной жизни тебе следовало бы показать себя леди Эйнджелстоун с самой лучшей стороны. Еще будет время дать ей понять, какой ты есть на самом деле.
 Себастиан тихо выругался, вспомнив маленькую, но пылкую сценку, которая произошла сегодняшним утром, когда он сообщил за завтраком, что собирается обследовать различные табачные лавки.
 Флауэрс подал им чай и оставил одних…
 Прекрасные глаза Прюденс засияли за стеклышками очков.
 — Вы хотите разыскать человека, для которого по заказу был смешан табак из найденной вами табакерки?
 — Да. — Себастиан впился зубами в аппетитную сосиску. — Теперь, когда мы утрясли дело со свадьбой и вы переехали ко мне, кажется, мы сможем наконец продолжить наше расследование.
 Глаза ее потемнели.
 — Бедный Себастиан, — пробормотала она. — Вы ведь и представить себе не могли, какой переполох вызовет наша свадьба, правда? Наверное, рассчитывали — помещу объявление в газеты, и делу конец.
 — Верно. Свадебная церемония, как выяснилось, сопровождается такой суетой, которая мне вовсе не по душе, — согласился он. — К счастью, худшее уже позади.
 С тех пор как они вернулись в Лондон, не было ни дня покоя, раздраженно подумал Себастиан. Он твердо намеревался провести большую часть свободного времени в постели со своей молодой женой. Но не тут-то было. Светское общество имело насчет их медового месяца свои намерения. К своему негодованию, Себастиан обнаружил, что свадьбы — даже самые что ни на есть скромные — становятся объектом сверхпристального внимания окружающих.
 В то утро, когда должно было состояться венчание, Эстер радостным голосом напомнила ему, что это событие наверняка произведет в высшем свете сенсацию. И она не ошиблась. В дом Себастиана началось паломничество посетителей. Каждое утро поступали все новые визитные карточки и приглашения. Им не было конца. Присутствие лорда и леди Эйнджелстоун требовалось на каждом вечере, на каждом балу.
 Себастиан попытался оставить без внимания и посетителей, и приглашения, но Прюденс решительно воспротивилась этому. Его дурные манеры и так уже всем хорошо известны, объяснила она. Так что она не потерпит, чтобы о нем думали еще хуже, чем он есть, из-за его глупого нежелания нанести несколько визитов вежливости.
 — Получается, вы сожалеете о нашей женитьбе? — подозрительно ровным голосом спросила его Прюденс с другого конца стола, когда они сидели за завтраком.
 — Что за дурацкий вопрос! Конечно, нет. Мы прекрасно подходим друг другу, я уже тысячу раз объяснял вам это. — Он осторожно взглянул на нее, недоумевая, почему ей пришло в голову спрашивать об этом. Мысль, что она может раскаиваться в поспешном замужестве, заставила его опять ощутить внутри холодок.
 Он не понимал, как она может сомневаться, что они вместе составляют одно целое. Она смотрелась за этим обеденным столом так, будто всегда здесь сидела. Ласковые лучи утреннего солнца струились в окно, расположенное у нее за спиной, отчего волосы казались цвета теплого меда, точь-в-точь такого, который золотится в маленьком горшочке рядом с блюдом с тостами. Себастиана охватило желание, как только он вспомнил о ее волосах, разметавшихся по белоснежной подушке утром в его спальне.
 — Я отправлюсь с вами по табачным лавкам, — заявила Прюденс.
 — Нет. — Себастиан наколол на вилку еще кусочек сосиски. — Я сегодня собираюсь обойти их как можно больше, а сколько — одному Богу известно.
 — Вы хотите сказать, что я буду вам мешать? — Брови Прюденс сдвинулись за стеклами очков в одну линию. — Позвольте напомнить вам, сэр, что мы собирались работать вместе.
 Себастиан понял — пришла пора действовать осторожно. Быстро же он постигает науку быть мужем, мрачно подумал он.
 — Вы меня не поняли, дорогая. — Он ласково улыбнулся. — Дело в том, что, если кто-то увидит нас в лавках вместе, это может показаться странным. Возникнут ненужные вопросы.
 — А что, если мне переодеться лакеем или кучером? Если меня примут за прислугу, это никому не покажется странным, верно?
 — Мои лакеи наверняка разинут рты от удивления, — возмутился Себастиан. — Не говоря уже о том, что кто-нибудь может вас случайно узнать. — Мысль, что Прюденс будет разгуливать в мужской одежде, привела его в негодование.
 Прюденс нахмурилась:
 — А мне кажется, неплохая идея, милорд. После завтрака непременно спущусь вниз и присмотрю себе какую-нибудь ливрею.
 Услышав о ее намерении, Себастиан, позабыв про всякую дипломатию, пустил в ход угрозы:
 — Если вы это сделаете, мадам, обещаю вам, что не пойду с вами сегодня на бал к Арлингтонам.
 — Себастиан, не надо… — В глазах Прюденс вспыхнуло отчаяние. — Вы непременно должны быть там. Мне сказали, что на бал придут ваши родственники, включая тетушку и кузена Джереми.
 — Тогда тем более мне там делать нечего. Впрочем, ничуть не удивлюсь, если леди Арлингтон специально устраивает этот чертов бал, чтобы светское общество насладилось скандалом.
 — Что вы, Себастиан, этого быть не может! Она просто старается проявить вежливость.
 — Дорогая моя, хотя вы и умная женщина, но временами бываете поразительно наивной.
 — Бал у Арлингтонов — первый вечер, на котором все члены вашей семьи соберутся вместе. И если вы там не появитесь, то унизите Флитвудов в глазах высшего общества.
 Себастиана начал забавлять их разговор.
 — И вы полагаете, я буду очень переживать?
 — Зачем вы все усложняете, милорд? Вы же прекрасно знаете, что, если не поедете на бал, все подумают, что в вашей семье идет непримиримая война.
 — Но она действительно идет, Денси. — Себастиан отложил нож и вилку и облокотился на стол. — И вам не следовало бы забывать, на чьей вы стороне. Более того, на мой взгляд, вам глупо выступать в роли миротворца. Я не хочу иметь с Флитвудами никаких дел. Это окончательно и бесповоротно.
 — Право, Себастиан…
 — Довольно. — Заняв непримиримую позицию, Себастиан не намерен был отступать, иначе Прюденс тут же почувствует его слабину. — Так что, если хотите, чтобы мы отправились на бал к Арлингтонам, лучше забудьте о том, чтобы переодеваться в лакейскую ливрею.
 — Послушайте, Эйнджелстоун. Не думайте, что, если мы женаты, вы вольны распоряжаться и бросаться угрозами, как все обыкновенные мужья.
 Он лукаво улыбнулся ей:
 — А вы что, считаете меня необыкновенным мужем?
 — Конечно. — Прюденс развернула салфетку и с решительным видом положила ее рядом с тарелкой. — Наш союз основывается на партнерстве. Если вы помните, мы два человека, соединенные взаимными интересами.
 — Я прекрасно помню условия нашей сделки. — Себастиан поднялся.
 Прюденс настороженно смотрела, как он направляется к ней.
 — Себастиан?
 Он ничего не сказал. Подойдя к другому концу стола, он наклонился и крепко поцеловал Прюденс прямо в губы. Они пахли восхитительно! Внезапно он почувствовал острое желание заняться с ней любовью тут же, на столе. Останавливало его только то, что в комнату в любую минуту мог войти Флауэрс.
 — Как вы уже сказали, наш союз основан на взаимных интересах. — Он снова легонько коснулся губами ее губ и почувствовал, что она ответила на его поцелуй. — И некоторые из них особенно ярко проявились прошлой ночью. Жду продолжения сегодня.
 Прюденс подозрительно посмотрела на него сквозь стекла очков:
 — Не думайте, что меня можно этим взять, Эйнджелстоун.
 — А чем же? Может, этим? — Он куснул ее за мочку уха и провел рукой по милой кружевной косынке, украшавшей корсаж ее скромного коричневого в белую полоску домашнего платьица.
 — Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, сэр.
 — Неужели? — Он положил руку ей на грудь и почувствовал, что Прюденс отвечает на его ласку. Щеки ее порозовели, взгляд только что строгих глаз затуманился.
 — Уходите прочь! — пробормотала она. — И не забудьте, что сегодня мы отправляемся на бал, иначе я вам никогда не прощу.
 Теперь, когда он сидел с Гарриком в своем клубе и наливал себе еще одну чашку кофе, утренняя сценка всплыла в памяти, и Себастиан улыбнулся.
 Отпив кофе, он вдруг подумал о том, что Прюденс теперь всегда будет сидеть напротив него за завтраком — каждое утро до конца жизни. Интересно, как он раньше мог жить без нее?
 Гаррик просматривал объявления в своей газете.
 — Надо заявиться отсюда к Таттерсоллзу, посмотреть, что у них есть. Не предложат ли хорошую скаковую лошадь… — Он оторвался от газеты. — А ты чем займешься?
 — Есть кое-какие делишки.
 — Ага! Этот тон мне знаком, — усмехнулся Гаррик. — Обычно он у тебя появляется, когда ты занимаешься очередным расследованием. Только не говори мне, что тебе уже наскучила семейная жизнь и ты ищешь старых развлечений.
 — Уверяю тебя, моя семейная жизнь может быть какой угодно, только не скучной. Но я не забросил свое хобби.
 — Понятно. — Гаррик с любопытством взглянул на него. — А твоя жена знает, как ты развлекаешься?
 — Да.
 — И не возражает?
 — Ничуть, — ответил Себастиан. Гаррик хмыкнул:
 — Поздравляю тебя, Эйнджелстоун. Похоже, ты женился на единственной женщине во всей Англии, которая в состоянии тебя понять.
 — Я в этом уверен.
 Одно только беспокоило Себастиана — что Прюденс не настолько удовлетворена, как он.
 Он убеждал себя, что дело сделано — Прюденс теперь принадлежит ему. Он имеет на нее права по закону. Они супруги, и теперь спальня у них тоже общая. Кроме того, Прюденс отдавалась ему с такой страстью, которая могла бы заставить его забыть все сомнения.
 Но иногда Себастиан ловил на себе ее странно задумчивый взгляд, от которого ему становилось немного не по себе. Он никак не мог забыть слов, которые она произнесла той ночью в замке Келинга.
 «Некоторые люди сказали бы, что в ваш список неплохо было бы вписать любовь».
 Прюденс, обладая острым умом и поразительной логикой, прежде всего оставалась женщиной. Себастиан подозревал, что к замужеству она относится с присущей женщинам долей романтизма. И ей хотелось выйти замуж по любви.
 Он прекрасно понимал, что намеренно принудил Прюденс к поспешному замужеству. Сделал это, используя все имеющиеся в его распоряжении средства. И оправдывал свою тактику стремительного натиска, убеждая себя же, что она будет с ним счастлива.
 Она была достаточно умна и не настолько юна, чтобы думать, будто чувства, которые она испытывала к Андербрику, незыблемые и сильные. Как бы там ни было, этот напыщенный осел обманул ее любовь. Она никогда не сможет ему больше доверять. И она это прекрасно знала.
 В четыре часа дня Себастиан все еще размышлял над неожиданными казусами, которые преподнесла ему женитьба. Однако большая часть времени была занята мыслями о проблемах, требующих безотлагательного решения.
 Пока что он посетил почти с полдюжины табачных лавок в бесплодных поисках торговца, который смог бы определить сорт табака в маленькой коробочке, найденной Прюденс в черной спальне.
 Себастиан считал, что задача не слишком сложная. Но пока ни один торговец не узнал табачную смесь.
 Он поднимался по ступенькам магазина некоего Гудрайта, не очень-то надеясь на успех. Этот владелец магазина был уже шестым по счету.
 Себастиан взглянул на деревянную статую шотландского горца в натуральную величину, стоявшую у входа в лавку. Одежда его была выкрашена в цвета знаменитого полка. Традиционный символ торговцев табачными изделиями. Точно такой же, как пять других, которых Себастиан уже видел сегодня.
 Если и здесь не повезет, решил он, тогда надо попробовать попытать счастье в менее фешенебельных кварталах. Он исходил из предположения, что тот, кто потерял табакерку, принадлежал к высшему обществу и предпочитал делать покупки в престижных магазинах. Себастиан не допускал мысли, что Келинг пригласил в свой загородный дом человека, который не вращается в высшем обществе.
 Открыв дверь, Себастиан вошел в маленький магазинчик и сразу же вдохнул аромат отлично выдержанного табака, который хранился в стеклянных ящиках и деревянных бочонках. На одном прилавке на самом видном месте лежали глиняные трубки. На другом — маленькие табакерки. Себастиан посмотрел на них более внимательно, но такой красивой, как та, о судьбе которой он пришел расспросить, не увидел.
 — Чем могу служить, сэр? — послышался скрипучий голос.
 Себастиан оглянулся — перед ним стоял тучный седовласый мужчина с густыми бакенбардами, в зеленом фартуке и очках в золотой оправе. Его коротенькие толстые пальцы были желтыми от табака.
 — Я хотел бы узнать, как называется этот сорт. — Себастиан вытащил из кармана плаща табакерку и протянул ее владельцу магазина. — Мой знакомый насыпал мне полную табакерку, но табак скоро кончится, а мне хотелось бы заказать еще. Запах довольно характерный. Может быть, он вам знаком?
 Владелец магазина бросил проницательный взгляд на блестящие сапоги Себастиана и его элегантный костюм и только потом открыл табакерку. Он осторожно понюхал содержимое, стараясь не вдыхать очень сильно.
 — Конечно, я его узнаю, милорд! Я сам смешивал. Себастиана охватило знакомое возбуждение — он на пороге открытия. Пока Прюденс не вошла в его жизнь, он вынужден был ловить редкие моменты, будоражившие нервы, чтобы не впустить в себя убийственный холод.
 Себастиан изобразил на лице вежливый интерес.
 — Тогда, похоже, мне повезло. Полагаю, этот сорт многие выбирают?
 — Могли бы, если бы я продавал его всем без разбора, но джентльмен, которому я смешал табак, поставил условие, чтобы он был единственным обладателем. И хорошо платит за то, чтобы я держал этот сорт только для него.
 — Значит, остальным он не продается? — Себастиан нахмурился: надежда грозила смениться разочарованием.
 Однако все-таки повезло, решил он, что нет необходимости продолжать хождение по табачным магазинам. Остается только узнать фамилию человека, заказавшего для себя этот сорт табака.
 — Боюсь, что нет. — Продавец окинул его взглядом, каким смотрят торговцы, не желая упускать богатого покупателя. — Может быть, мне тоже сделать вам какую-нибудь смесь, милорд? С щепоткой турецкого, например? Мы только что получили отличный табак из Америки. Очень мягкий. Я мог бы приготовить вам такой табак, что друзья будут завидовать.
 — Очень мило с вашей стороны, но мне хотелось бы иметь именно этот сорт. Я вам хорошо заплачу. Торговец с сожалением вздохнул:
 — Не в моих правилах подводить клиента, сэр. Надеюсь, вы меня понимаете?
 — Вашего клиента? — как бы невзначай подсказал Себастиан.
 — Если я нарушу наш договор, мистер Флитвуд обратится к другому продавцу.
 Себастиан уставился на торговца, надеясь, что тот не заметит, как он поражен.
 — Флитвуд?!
 — Да, сэр. Мистер Джереми Флитвуд. — Владелец магазина сдвинул брови. — Его имя должно быть вам знакомо, сэр, если он дал вам табакерку.
 — Встречались как-то на матче по боксу, — вышел из положения Себастиан. — К сожалению, не запомнил его имени. Вы же знаете, сколько на подобных мероприятиях бывает народу.
 — Верно говорите, сэр. Я сам на прошлой неделе был на одном увлекательнейшем матче. Когда Железный Джонс проиграл, толпа просто неистовствовала. Он был фаворитом, знаете ли… Я и сам потерял изрядную сумму.
 — Слышал, матч принес одни огорчения, — заметил Себастиан, направляясь к дверям. — Спасибо, что напомнили мне имя владельца табакерки. Я немедленно его разыщу. Надеюсь, удастся убедить, чтобы он разрешил сделать такую же смесь для меня.
 — Простите, сэр, может быть, я мог бы предложить вам другой сорт…
 Себастиан закрыл дверь магазина и прошел несколько шагов до того места, где его поджидал грум в фаэтоне.
 Как, черт побери, Джереми угораздило влипнуть в это дело, недоумевал Себастиан, садясь на сиденье и беря в руки вожжи.
 Прюденс поразится, услышав о Флитвуде, так же, как и он сам.
 Неожиданно его охватило желание немедленно обсудить с ней новые факты расследования.
 — Как это ее нет, Флауэрс? Где же она, черт побери?! — Себастиан спешил домой, чтобы подробно обсудить с Прюденс странные обстоятельства расследования. То, что она не ждет его с распростертыми объятиями, готовая отдать должное его гениальности, оказалось неприятным сюрпризом.
 — По-моему, леди Эйнджелстоун ушла, милорд. Себастиан начал терять терпение:
 — И куда же она ушла, Флауэрс? Флауэрс, осторожно кашлянув, сказал:
 — К сестрам Синглтон на Веллвуд-стрит, сэр.
 — А кто они, сестры Синглтон, черт бы их побрал?
 — Леди Эйнджелстоун сказала — это ее клиентки. — Флауэрса задел тон хозяина. — Вскоре после вашего отъезда принесли их записку. Очевидно, они хотели посоветоваться с ее светлостью по поводу потусторонних явлений. И ее светлость почти тотчас же уехала, — Значит, она проводит расследование? В глазах Флауэрса появился страх.
 — Прозвучали какие-то слова об электрической машине, милорд.
 Себастиан нахмурился:
 — Об электрической машине?
 — У меня есть все основания предполагать, что ее светлость одолжила машину у мистера Мэтью Хорнби и собирается использовать в ходе сегодняшнего расследования.
 Себастиан мгновенно позабыл о своем собственном деле.
 — Она может получить интересные результаты, используя электрическую машину.
 Флауэрс выпрямился.
 — Разрешите спросить, милорд, следует ли прислуге привыкать к подобному поведению ее светлости?
 — Да, Флауэрс, похоже, вам придется привыкнуть к тому, что у нас не совсем обычная семья.
 — Так вы говорите, странные стоны раздаются из этой части мансарды? — Прюденс установила электрическую машину посреди маленькой темной комнатки, расположенной под крышей тесного дома.
 — Как будто… — Евангелина Синглтон, полная решительная женщина неопределенного возраста, озадаченно нахмурилась и повернулась к сестре, чтобы та подтвердила ее слова:
 — Ведь так, Ифигения?
 — Думаю, что да. — Хрупкая Ифигения, дрожа от страха, рассматривала электрическую машину. — Я слышала эти звуки, когда находилась внизу, в своей спальне, значит, они доносились отсюда. Но я, право, не уверена, что нам стоит искать привидение, Евангелина.
 — Нельзя позволять, чтобы кто-то стонал в такое время суток, — отрезала Евангелина. — Ты должна спать, когда положено. — И она повернулась к Прюденс:
 — Послушайте, леди Эйнджелстоун, как машина может заставить привидение явиться сюда?
 — Согласно моей новой теории, — сказала Прюденс, — привидения, поглощая электрическую энергию из атмосферы, становятся видимыми. Я считаю, что это не так часто происходит, поскольку они редко получают достаточное количество электричества. Глаза Ифигении испуганно расширились.
 — И вы собираетесь дать нашему привидению достаточно энергии, чтобы он стал видимым?
 — Совершенно верно. — Прюденс выпрямилась и бросила внимательный взгляд на машину, которую она одолжила у друга Тревора, Мэтью Хорнби.
 Это было нехитрое сооружение, состоящее из стеклянного цилиндра, рукоятки, кожаной подушки и банки. Мэтью заверил ее, что в исправном состоянии машина не представляет никакой опасности.
 — Простите, леди Эйнджелстоун, а как ваш муж относится к вашим расследованиям? С одобрением? — осторожно спросила Ифигения.
 — О да! — Прюденс хлопотала вокруг машины, проверяя, все ли в порядке. — Эйнджелстоун вполне здравомыслящий человек. И он очень интересуется моими делами.
 — Понятно. — Ифигения как-то странно посмотрела на нее. — Ходят слухи, что Эйнджелстоун довольно необычный человек.
 — Это верно. — Прюденс повернула ручку. Та легко поддалась. Стеклянный цилиндр под кожаной подушечкой начал вращаться. — Таких, как он, я никогда не встречала.
 Ифигения с сестрой обменялись понимающими взглядами.
 — Говорят, он даже опасен.
 — Вовсе нет. — Прюденс еще раз повернула ручку, и цилиндр начал вращаться быстрее. — Пожалуйста, кто-нибудь выключите свет. Сомневаюсь, что мы что-то увидим, если будет слишком светло.
 — Леди Эйнджелстоун, — нерешительно начала Ифигения, — я полагаю, не стоит этого делать. В комнате нет окон, и, если мы погасим лампу, будет совсем темно.
 — Право, Ифигения, не стоит так трусить. — Евангелина быстро подошла к лампе и погасила ее. Комната погрузилась в кромешную тьму.
 — Отлично! — воскликнула Прюденс. — Если здесь есть привидение, мы его моментально еделаем видимым. — И она быстро-быстро завертела ручку электрической машины.
 — Но я вовсе не хочу его видеть, — захныкала Ифигения. — Я хочу только избавиться от него.
 — Держи себя в руках! — резким голосом приказала Евангелина. — Леди Эйнджелстоун знает, что делает. Правда, дорогая?
 — Конечно, — прорвался сквозь шум вращающегося цилиндра голос Прюденс. — Я очень доверяю своей последней теории. Еще немного, и у нас будет достаточно электричества для появления привидения.
 — Боже мой! — воскликнула Ифигения несчастным голосом. — Надо было нам проконсультироваться с другим специалистом, Евангелина. Этот эксперимент окончательно расшатает мои нервы.
 — Когда все закончится, примешь настойку опия, — сказала Евангелина. — А сейчас прекрати ныть, а то спугнешь привидение.
 Прюденс все быстрее вращала ручку.
 — Получать электричество немного труднее, чем я думала, — задыхаясь, сказала она.
 Внезапно комната на секунду озарилась яркой вспышкой света. Ифигения вскрикнула от ужаса:
 — Боже милостивый, Евангелина, мы вызвали самого дьявола!
 — О чем вы? — Прюденс обернулась.
 Ослепительная вспышка обрела суровые демонические черты лица Себастиана. Его золотистые глаза горели дьявольским огнем.
 Секунда — и все исчезло. Комната опять погрузилась во тьму, и Ифигения слабо вскрикнула.
 — Бог мой! — послышался потрясенный голос Евангелины. — Что это было, леди Эйнджелстоун?
 Прюденс пристально вглядывалась в темноту.
 — Себастиан, это вы?
 — Прощу прощения, дорогая. — Чиркнула спичка, загорелась свеча. Себастиан стоял в комнате и насмешливо улыбался. — Не хотелось прерывать ваш опыт. Домоправительница сказала, что все наверху, и я решил к вам присоединиться.
 — Господи Боже мой! — облегченно воскликнула Евангелина. — Ну и напугали же вы меня, сэр! А моя сестра, похоже, упала в обморок.
 — О Господи! — Прюденс оглянулась и увидела Ифигению лежащей на полу. — Так оно и есть. В следующий раз, когда решите понаблюдать за моими методами расследования, Эйнджелстоун, очень прошу вас появляться обычным способом.
 — Простите, дорогая, — смиренно сказал Себастиан. — Я не хотел никого пугать.
 — Может быть, вы и не хотели, да все равно напугали. Посмотрите только, что вы натворили с моей клиенткой! Она чуть рассудка не лишилась от страха. — Прюденс вздохнула. — Теперь нам, очевидно, придется начать все сначала.
 — Это был сам Люцифер. Я видела его. — Ресницы Ифигении дрогнули, но глаза она не открыла. — Довольно! Прошу вас, леди Эйнджелстоун, прекратите расследование.
 Прюденс нахмурилась:
 — Но ведь мы только начали.
 — Верно, — сказала Евангелина, сунув сестре под нос флакон с нюхательной солью. — Мы не можем сейчас остановиться. Но наверное, лучше, чтобы мистер Эйнджелстоун не принимал участия в расследовании? Не обижайтесь, милорд. Просто у моей сестры такая чувствительная душа, — Боюсь, она права. — Прюденс взглянула на Себастиана. — Мне кажется, вам лучше уйти, сэр. Я не могу допустить, чтобы мои клиенты волновались из-за вас.
 Себастиан нахмурился:
 — Я хотел бы с вами поговорить, Денси.
 — Позже, милорд. — Она махнула рукой, чтобы он вышел из комнаты. — Вы же видите, я сейчас очень занята. Прошу вас, уходите.
 Себастиан поджал губы.
 — Хорошо, мадам. Увидимся позже.
 — Да-да, конечно. — Прюденс опять подошла к электрической машине и принялась вращать ручку. — До свидания, милорд.
 Себастиан скрылся за дверью, в которую вошел несколькими минутами раньше.
 Евангелина не отрываясь смотрела ему вслед:
 — Не верю…
 — Чему вы не верите, мисс Синглтон? — Прюденс глубоко вздохнула и возобновила прерванное занятие — спина сразу же взмокла от пота.
 — Тому, что вы приказали Эйнджелстоуну выйти и он вас послушался.
 — Так ему и надо. — Прюденс завертела ручку еще быстрее. — Он сегодня отказался от моей помощи в своих делах.
 — Понятно. — Евангелина многозначительно подмигнула ей. — Оказывается, вы действительно обладаете талантом усмирять злых духов, мадам. Смогли изгнать самого дьявола!
 Себастиан расхаживал по танцевальной зале леди Арлингтон в поисках Прюденс. Он был в отвратительном расположении духа. Увидев Эйнджелстоуна, собравшаяся в зале толпа возбужденно загудела, что отнюдь не улучшило его настроения. Светское общество находилось сегодня в предвкушении скандала. Что ж, он и сам не прочь поскандалить.
 Добравшись до середины сверкающей залы, он увидел Прюденс. Она стояла в центре небольшой группы людей и, почувствовав, что муж приближается к ней, подняла голову. Стекла ее очков задорно блестели в свете канделябров. Улыбка же ослепляла больше, чем все свечи в зале, вместе взятые.
 Она была одета в скромное муслиновое платье бледно-голубого цвета с вырезом, гораздо более высоким, чем у всех остальных дам. Себастиану нравилась ее манера одеваться неброско. Он не без основания считал, что немодная одежда Прюденс превосходно защищает ее от нескромных взглядов других мужчин. Только он один знал, как мягка и изящна ее грудь, как твердеют соски, когда он к ним прикасается, как выгибается ее тело под его страстными поцелуями, как тесно она прижимается к нему.
 Почувствовав, как его охватывает нестерпимое желание, Себастиан чуть не застонал.
 «Куда девалось мое умение держать себя в руках?»— печально подумал он. Он понял, что начал терять железный контроль над своими чувствами в ту ночь, когда Прюденс выскочила из шкафа, чтобы спасти его от пистолета Торнбриджа. Знал он также и то, что больше ни один человек на свете не стал бы рисковать ради него.
 Себастиан уже почти дошел до Прюденс, когда краем глаза заметил Джереми. Он остановился, чтобы понаблюдать за кузеном. Тот вышел из переполненной залы на террасу. Он был один. Нельзя упускать такой шанс.
 Себастиан резко сменил направление и последовал за Джереми. Дойдя до открытых дверей, выходящих на террасу, он выглянул и увидел, что кузен стоит, прислонившись к низкой каменной стене. Себастиан продолжал наблюдать. Вот Джереми вытащил маленькую табакерку и изящным движением руки открыл крышку. Жест этот он, видимо, тщательно отрабатывал.
 Себастиан достал из кармана табакерку, найденную в замке Келинга, и прошел на террасу.
 — Разреши предложить тебе особенный сорт табака, кузен. — Себастиан протянул Джереми табакерку.
 — Что? А, это ты, Эйнджелстоун. — Джереми не сразу заметил в затянутой в перчатку руке Себастиана табакерку. Сначала он окинул его быстрым, внимательным взглядом. — Не ожидал встретить тебя здесь сегодня, хотя матушка говорила, что ты наверняка придешь: не упустишь возможности продемонстрировать презрение ко всем нам.
 — Боюсь, это требует гораздо большего вдохновения, чем я собираюсь проявить сегодня вечером. Ты узнал табакерку?
 Джереми нахмурился:
 — С каких пор ты пристрастился к табаку?
 — И не думал. — Себастиан щелкнул крышкой. — Мне сказали, что данная смесь единственная в своем роде. Приготовлена по заказу для одного человека.
 — О чем ты, черт побери, толкуешь? — Джереми посмотрел на табакерку внимательнее. — Дьявольщина, Эйнджелстоун! Это же моя! Где ты ее нашел?
 — Она у меня недавно. А когда и где ты ее потерял? Джереми взял табакерку в руки:
 — Точно не помню. Возвратившись с вечеринки в замке Келинга, я заметил, что она пропала. А почему ты спрашиваешь?
 — Там я и нашел ее.
 Джереми пожал плечами:
 — Тогда все понятно. И как ты узнал, что она моя?
 — Навел кое-какие справки.
 — Ясно. — Джереми задумчиво взглянул на него. — А зачем тебе понадобилось узнавать, кто владелец табакерки? Вещица, конечно, премиленькая, но особой ценности не представляет.
 — Мне интересно было узнать, кто владелец, — тихо сказал Себастиан, — потому что обнаружил я ее в чрезвычайно загадочной комнате на самом верхнем этаже замка Келинга. Комната эта черная от пола до потолка.
 — Черная?
 — Месяц назад из ее окна выпал человек по фамилии Рингкросс и разбился насмерть. Может, ты об этом слышал?
 Пораженный Джереми смотрел на кузена.
 — Он выпал в тот день, когда я был там на вечеринке. А что?
 — Пока ничего. — Себастиан не спускал с него глаз. — Меня просто заинтересовало это совпадение.
 — Какое совпадение? — спросил Джереми. — То, что ты нашел мою табакерку в комнате, где умер Рингкросс? Я лично узнаю об этом только с твоих слов.
 — Ты что, думаешь, я лгу?
 — Я думаю, ты вполне на такое способен, если это отвечает твоим интересам. — Джереми положил табакерку в карман. — Правда, я не могу понять, зачем тебе сочинять подобную чепуху. Если хочешь знать, я в той комнате наверху никогда не бывал и ни разу ее не видел.
 — Ты в этом уверен?
 — Да, черт побери! Совершенно уверен. — Лицо Джереми исказилось от гнева. — Почему ты стараешься провести какую-то связь между мной и той комнатой?
 — Ничего подобного я не стараюсь делать. Табакерка говорит сама за себя. — Себастиан резко повернулся и направился обратно в танцевальный зал.
 — Подожди-ка, Эйнджелстоун, — остановил его Джереми. — Какую игру ты на сей раз ведешь? Я требую, чтобы ты рассказал мне о своих намерениях.
 Себастиан задержался у французского окна и обернулся:
 — Ну что ж… Я намерен пригласить жену на тур вальса.
 Не успел Джереми ответить, как в дверях появилась Прюденс. Улыбка ее была еще ослепительнее, чем раньше, но глаза смотрели настороженно.
 — Дышите свежим воздухом, мистер Флитвуд? Очаровательная ночь, не правда ли?
 — Да, мадам, прекрасная ночь, — скованно ответил Джереми.
 — Только чуточку прохладно. И по-моему, на рассвете будет туман. — Она повернулась к Себастиану:
 — Играют вальс, Эйнджелстоун. Я вас искала. Не менее дюжины людей сообщили мне, что вы приехали. Но поскольку мы до сих пор не встретились, то я решила, что скорее всего вы в тесноте не можете меня разыскать.
 Себастиан улыбнулся, взял ее за руку и провел в зал.
 — Не волнуйтесь, Денси. Я всегда сумею вас отыскать, куда бы вы ни ушли и где бы вы ни прятались.
 Она наморщила свой изящный носик, кружась с мужем в танце.
 — Больше похоже на угрозу, чем на обещание.
 — Верно.
 — Говоря по правде, Себастиан, иногда вы совершенно несносны.
 — Знаю, моя дорогая, но, похоже, вы умеете со мной обращаться. Как прошло ваше сегодняшнее расследование?
 — Сплошное разочарование, — ответила Прюденс. — Я не смогла вызвать электрической машиной ни одного духа. Судя по всему, в моей новой теории есть изъян.
 — Может быть, в мансарде и не было никаких духов?
 — Вероятно. Я нашла там шарф, принадлежавший одной служанке. Когда я приструнила ее, она призналась, что встречалась в этой мансарде поздно ночью с одним из лакеев. Думаю, стоны, которые слышала мисс Синглтон, можно отнести на их счет.
 — Еще один довод в пользу логики и разума.
 — Да, но совершенно тривиальное решение загадочной проблемы. — Она пристально взглянула на него. — Что произошло на террасе между вами и вашим кузеном? Надеюсь, вы не провоцировали его?
 — Я потрясен вашим неверием в то, что я обладаю хоть каким-то тактом.
 — Ха!
 — Я уже несколько часов мечтаю с вами поговорить, — заметил Себастиан.
 — Неужели?
 — Я узнал, кто владелец табакерки. Прюденс просияла:
 — Великолепно, милорд! Отличная работа!
 — Благодарю вас. — В голосе Себастиана слышалось нескрываемое самодовольство.
 — Я счастлива узнать такую новость и с нетерпением жду подробностей, но разве она имеет отношение к мистеру Флитвуду?
 — Хозяин табакерки — Джереми. Прюденс остолбенела:
 — Себастиан, вы серьезно?!
 — И не думаю шутить.
 Себастиан увидел, что кузен опять вошел в танцевальный зал и стал быстро протискиваться сквозь толпу. Лицо его было хмурым. Походка тоже выдавала, что он не в настроении.
 — Боже милостивый, — ошеломленно прошептала Прюденс, проследив за взглядом Себастиана. — Джереми, похоже, расстроен.
 — Да.
 — О Господи! Завтра весь город будет знать, что вы с ним поссорились.
 Себастиан пожал плечами:
 — Ссора между Джереми и мной не такая уж новость, Денси. Единственное, что может заинтересовать сплетников, — это слух о том, что мы с ним очень мило беседовали.
 — Так и было? — с надеждой в голосе спросила Прюденс.
 — Нет, — отрезал Себастиан, — не было.




 Глава 11


 Прюденс внезапно проснулась: что-то напугало ее. Сегодня впервые они с Себастианом легли до рассвета. Шумная светская жизнь и ночные бдения, благодаря ненасытному Себастиану, ни разу со дня свадьбы не дали ей выспаться. У нее возникло подозрение, что Себастиан привык не спать всю ночь. Похоже, он всегда ложился, когда уже рассветало.
 Прюденс уже начала сомневаться, что вернется когда-либо к привычному распорядку — рано ложиться и рано вставать. Может быть, сейчас, когда она вышла замуж за Себастиана, ей придется привыкать к городскому образу жизни. Мысль о том, что она не будет спать все ночи подряд до конца жизни, ей не понравилась.
 С минуту Прюденс не шевелилась. В голове путались обрывки сна. Она попыталась вспомнить, что ей снилось, но не смогла. Вроде бы тяжелые черные шторы, колышущиеся перед окном, которое выходило в бесконечную ночь. Но образ тут же исчез. И тогда она поняла, что лежит в огромной кровати одна. Она повернула голову — рядом никого.
 — Себастиан, где вы?
 — Я здесь, Денси.
 Взглянув в сторону окна, она увидела неясный силуэт мужа. Он стоял спиной к ней, опершись рукой на подоконник. Прюденс села, облокотилась о подушки и потянулась за очками. Водрузив их на нос, она увидела, что Себастиан надел черную ночную рубашку. Он стоял и смотрел в непроглядную тьму сада и был в этот момент больше, чем обычно, похож на Падшего Ангела. Рядом с ним на подоконнике сидел Люцифер. Казалось, ночь так же притягивала кота, как и его хозяина.
 — Не можете заснуть? — тихонько спросила Прюденс, зажигая свечу у кровати.
 — Я никогда не сплю перед рассветом.
 — Вот как? Значит, все в порядке?
 — Да. — Голос прозвучал мрачно. — Ложитесь спать, Денси.
 Прюденс и не собиралась его слушаться. Она подтянула колени к подбородку и обвила их руками.
 — Можете поведать мне, о чем вы думаете. Пока вы будете стоять и глазеть в окно, я наверняка не засну. Мне становится не по себе.
 Себастиан погладил Люцифера.
 — Простите, что не даю вам заснуть. Прюденс улыбнулась:
 — Ну, раз уж я все равно не сплю, почему бы вам не рассказать, о чем вы так напряженно думаете?
 Он взглянул на нее:
 — Да уж наверняка вы от меня не отстанете.
 — Вот именно. — Прюденс уперлась подбородком в колени. — Вы размышляете о расследовании, правда?
 — Да.
 — Так я и знала. — Прюденс замялась. — Наверное, вспоминаете табакерку Джереми и стараетесь понять, как она оказалась в той комнате.
 — Я в последнее время все чаще поражаюсь, как вам удается читать мои мысли.
 — Однажды вы сами заметили, милорд, что мы мыслим похоже.
 — Верно. — С минуту Себастиан молча гладил Люцифера. — Мне не дает это покоя, — проговорил он наконец.
 Прюденс не нужно было объяснять, что он вернулся к теме расследования, — она это знала.
 — Вам не дает покоя то, что в поле нашего расследования попал Джереми? Согласна. Это действительно странно.
 После бала они с Себастианом подробно все обсудили. Себастиан рассказал ей о своей стычке с Джереми и о том, что тот отрицал какую-либо причастность к черной комнате.
 — Днем я навел кое-какие справки. Оказалось, мой кузен не входит в разряд близких друзей Келинга. Он был в замке один-единственный раз, и именно в тот вечер.
 — Кто вам это сказал? — спросила Прюденс. — Джереми?
 — Нет, человек по имени Дархэм, который имеет обыкновение не пропускать вечеринок у Келинга. Он профессиональный прихлебатель, которого терпят в обществе только потому, что он умеет забавлять, вечно пытаясь всем угодить.
 В голосе Себастиана послышалось явное презрение, и Прюденс грустно улыбнулась:
 — Думаю, бедному мистеру Дархэму высшее общество отвело точно такую же роль, как и мне, так называемой Оригиналке. Пока нас считают забавными, нас терпят.
 Себастиан быстро обернулся. Глаза его яростно блеснули.
 — Вы, мадам, теперь являетесь графиней Эйнджелстоун. И не забывайте об этом. Вы созданы не для того, чтобы развлекать и забавлять общество. Наоборот, общество существует для того, чтобы забавлять и развлекать вас.
 Его реакция на слова, сказанные как бы не всерьез, была настолько бурной, что Прюденс даже зажмурилась.
 — Любопытная точка зрения, милорд. Поразмышляю над ней как-нибудь попозже. А сейчас позвольте вернуться к вашему кузену.
 — Дело в том, — медленно произнес Себастиан, — что нам не к чему возвращаться. Нам известно только то, что Джереми был в замке, когда умер Рингкросс, и что его табакерку мы нашли в той черной спальне.
 — И золотую пуговицу тоже.
 Себастиан медленно забарабанил пальцами по подоконнику.
 — Да. Но другое направление поиска я пока не прорабатывал. Может быть, мы узнаем о золотой пуговице что-нибудь более существенное.
 Прюденс внимательно посмотрела на него:
 — Вы думаете, ваш кузен лгал, заявляя, что никогда не был в черной спальне?
 — Не знаю.
 — Вы считаете, он в самом деле мог иметь отношение к смерти Рингкросса? — спросила Прюденс.
 — То, что его табакерку нашли именно в черной комнате, нельзя сбрасывать со счета. Интуиция говорит мне, что существует какая-то связь.
 — Случаются и совпадения, Себастиан.
 — Я знаю. Но нечасто, и, судя по моему опыту, в таких делах они чрезвычайно редки.
 Несколько секунд Прюденс размышляла над его словами.
 — Я плохо знаю вашего кузена, но по его виду трудно предположить, что он способен убить человека. Он настоящий джентльмен.
 Себастиан пристально вглядывался в пелену тумана.
 — У любого человека можно найти достаточно причин для совершения убийства. Джентльмен может убить так же легко, как и всякий другой.
 — Но какие, черт побери, могут быть мотивы для такого преступления? Зачем Джереми нужно было убивать Рингкросса?
 — Не знаю. На многие вопросы пока нет ответа. Кроме всего прочего, мы должны выяснить, была ли какая-то связь между Джереми и Рингкроссом.
 — Похоже, вы колеблетесь, Себастиан. Почему? Себастиан глянул через плечо:
 — Я сегодня то и дело задаю себе вопрос, хочу ли я продолжать расследование.
 — Так я и предполагала. — В голосе Прюденс послышалось сочувствие. — Прекрасно понимаю, почему вам не хотелось бы расследовать дело, в котором, возможно, замешан ваш родственник.
 Губы Себастиана изогнулись в усмешке.
 — Не поймите меня превратно, мадам. Мне глубоко безразлично то, что Джереми могут арестовать за убийство.
 Прюденс оторопела.
 — Как вы можете такое говорить?! Он ведь ваш кузен!
 — Ну и что? Думаете, меня волнует возможный скандал по поводу ареста одного из Флитвудов? Как бы не так! Забавно, и только.
 — Но, Себастиан, ведь речь идет об убийстве!
 — Я помню. — На губах Себастиана теперь играла дьявольская улыбка. — Интересно посмотреть, как будут чувствовать себя мегера Друцилла и мои остальные очаровательные родственнички, когда попадут на язычок высшему обществу.
 — Себастиан, такого рода сплетни нанесут непоправимый вред семье.
 — Скорее всего. Если Джереми арестуют за убийство, его мамашу наверняка изгонят из общества. Свет повернется к ней спиной — точно так же, как когда-то к моим родителям. Справедливость восторжествует.
 Прюденс содрогнулась:
 — Не может быть, чтобы вы этого хотели.
 — Вы так считаете? — Себастиан продолжал гладить Люцифера. Золотое кольцо блестело в свете свечи.
 — Вы глава семьи, Себастиан, — решительным голосом заявила Прюденс. — И сделаете все возможное, чтобы ее защитить.
 Не сказав ни слова, Себастиан подошел к ней и схватил за плечи.
 — Эта семья, — произнес он сквозь зубы, — состоит из вас и меня и, возможно, детей, которых нам посчастливится иметь. И мне наплевать, если даже всех проклятых Флитвудов вздернут на виселице.
 — Не верю, что вы в самом деле хотите чего-либо подобного. Нельзя избавляться от родственников только потому, что они вам неприятны.
 — Уверяю вас, Флитвуды без всяких угрызений совести избавились от моих родителей.
 Прюденс обхватила его лицо руками.
 — Значит, вы жаждете мести, милорд? Если это так, почему вы до сих пор к ней не прибегли? Себастиан еще сильнее сжал ее плечи.
 — Неужели вы думаете, что я не мечтал о мести?
 — Не понимаю… Ваш друг мистер Саттон объяснил мне, что в вашей власти урезать доходы семьи Флитвудов или даже изгнать их из общества. Если вы так сильно хотите наказать остальных Флитвудов, почему не применили свою власть, когда получили титул?
 Глаза Себастиана сверкнули.
 — Не беспокойтесь, если они меня чересчур допекут, я свою власть применю. А до тех пор они в полной безопасности, хотя и не подозревают об этом.
 — А почему они в безопасности?
 — Потому что я связан по рукам и ногам обещанием, которое дал своей матери, когда она умирала. Прюденс была поражена.
 — Вы же мне говорили, что ваши родители и брат погибли, когда на них упал огромный камень.
 — Я получил весть о том, что произошло в горах, вечером. — Голос Себастиана звучал сдержанно. — Я взял из деревни группу мужчин и отправился на поиски своей семьи. В полночь мы добрались до ущелья, зажгли фонари и начали разгребать завал.
 — Боже милостивый, Себастиан…
 — Было так холодно, Денси. Стоял густой туман. Никогда я не забуду этого проклятого тумана. Мы нашли их перед рассветом. Сначала брата. Потом отца. Они оба были мертвы. Мама была еще жива. Она дожила до восхода солнца.
 — Мне так жаль, — прошептала Прюденс. — Я не хотела, чтобы вы снова вспоминали этот кошмар, — Ничего, выслушайте все до конца. Ни одной живой душе не говорил я, что Флитвудам с моей стороны ничто не угрожает, потому что, умирая, мама умоляла меня их не трогать.
 — Ваша мама попросила вас не мстить им?
 — Она знала, что когда-нибудь я унаследую титул. И понимала, что, когда это произойдет, я применю всю свою власть, чтобы наказать Флитвудов за их отношение к моим родителям. Она не хотела, чтобы я мстил. Говорила, что семья и без того давно уже разрознена.
 — Видимо, вашей маме были свойственны доброта и сострадание.
 — Так оно и было. Но мне эти качества не присущи. Признаюсь, временами меня охватывало непреодолимое желание уничтожить Флитвудов.
 Прюденс испытующе смотрела на его мрачное лицо.
 — Представляю.
 — К несчастью, клятва, которую я дал маме, держала меня, как железная цепь. «Дай мне слово чести, что не причинишь Флитвудам такого вреда, какой они причинили нам», — попросила она. Она умирала, и я дал ей слово. В то время эта клятва не имела для меня большого значения. Меня ждала другая, более важная месть.
 — Какая?
 Лицо Себастиана приняло непроницаемое выражение.
 — Единственное, что интересовало меня в тот день, — найти бандитов, которые устроили обвал. Когда я хоронил свою семью в этих чертовых горах, мне дела не было до Флитвудов. Только одна мысль не давала мне покоя: найти и перерезать горло тем, кто убил моих родителей.
 Прюденс пристально взглянула на него:
 — И вы сами отправились на поиски бандитов?
 — Взял с собой несколько мужчин из деревни. Они рады были помочь мне. Сами настрадались от бандитов. Им не хватало только вожака, который придумал бы план действия.
 — И вы стали вожаком?
 — Да. — Себастиан отошел от нее к окну и снова уставился в темноту. — Меньше недели нам потребовалось, чтобы заманить бандитов в ловушку. Разбойники все погибли. Все до одного! Я сам убил их главаря.
 — О, Себастиан…
 Себастиан вцепился руками в край подоконника.
 — Я сказал бандиту, за что он умирает, когда он истекал кровью у моих ног.
 Прюденс подошла к Себастиану и, обняв его сзади, положила голову ему на плечо.
 — Это не ваша вина. Ваш отец был исследователем. Путешествия по неизведанным странам всегда сопровождаются изрядной долей риска.
 Себастиан молчал.
 — Не вините себя за то, что он поехал по этой горной тропе, Себастиан. Ваш отец был опытным путешественником. Он решил переправиться через горы, наверное, думая, что путь безопасен. Он сам совершил трагическую ошибку, а вы ни при чем. Себастиан опять не проронил ни слова. Прюденс еще крепче прижалась к нему. Ей показалось, что он холоден как лед. Слов у нее больше не было. Единственное, чем она могла с ним поделиться, — это своим теплом.
 Долго не выпускала она его из своих объятий. Наконец ей показалось, что Себастиан чуть расслабился, Он коснулся ее рук, которыми она обхватила его за талию.
 — Теперь вы знаете, почему я никогда по-настоящему не мстил Флитвудам. — тихо сказал он.
 — Да. Но, Себастиан, как же быть с вашим расследованием? Не можете же вы его бросить.
 — Не могу, — согласился он. — Сознаюсь, оно меня заинтересовало. Хочу узнать ответы на все вопросы.
 — Так я и полагала, — удовлетворенно произнесла Прюденс, — что вы не сможете бросить дело на полпути.
 — Но я еще не решил, что предпринять, зная часть ответов, — тихо добавил он.
 — Себастиан…
 — Успокойтесь, Денси. Я не сообщу о Джереми на Боу-стрит. Это было бы нарушением клятвы, которую я дал моей маме. Но и защищать его, если полицейские сочтут его виновным, я не намерен.
 Прюденс бросила на мужа беспокойный взгляд:
 — Похоже на игру в кошки-мышки, в которую, как говорят, вы обожаете играть с Флитвудами.
 — Я играю в такие игры, только когда мне нестерпимо скучно, — заметил Себастиан. — Хотите верьте, хотите нет, у меня чаще всего находятся более интересные дела, чем изводить Флитвудов.
 Прюденс покачала головой:
 — Стыдно, Себастиан!
 — Довольно нотаций, мадам. — Он обернулся и предостерегающе приложил палец к ее губам. — У меня нет настроения выслушивать проповедь о том, что я должен вести себя как зрелый, здравомыслящий мужчина.
 — А если я все-таки собираюсь ее прочитать?
 — Тогда мне придется найти способ заставить вас замолчать. — Не отрывая от нее глаз, Себастиан коснулся губами ее ладони. — Уверен, у меня есть такой способ.
 — Себастиан, давайте поговорим серьезно. — Прюденс ощутила, как ее уже подхватила и понесла куда-то теплая волна. Она быстро выдернула руку. — Вы так и собираетесь всю жизнь изводить Флитвудов, если лучшего занятия не найдете?
 — Как я уже сказал, оно обычно находится. Флитвуды в общем-то скучный народ.
 — К счастью.
 — Более того, теперь, когда я женат, передо мной стоит задача создать небольшой детский уголок, и начну я с сотворения собственного наследника. Так что в ближайшем будущем я буду очень занят.
 — Вы невыносимы, милорд!
 — Я деловой человек. — Черты его лица опять ожесточились. — Вы должны кое-что уяснить, Денси.
 — Что же?
 — То, что Флитвудам с моей стороны ничего не грозит, это верно. Но только до определенной степени.
 — Что вы хотите сказать? Себастиан холодно улыбнулся:
 — Если хоть один из них переступит черту, их не спасет и обещание, данное моей маме.
 — О какой черте вы говорите? — осторожно спросила Прюденс.
 — Если моя тетка или кто-либо из их семейки хотя бы намеком обидят вас — только дайте мне знать, и я их в порошок сотру.
 — Себастиан…
 — Я поклялся матери, что не буду мстить Флитвудам за то, что они повернулись спиной к ней и моему отцу. Но по поводу моей жены не было сказано ни слова.
 — Но, Себастиан…
 — Нет, Денси. Когда моя тетушка оскорбила вас — это было еще во время нашей помолвки, — мы с вами заключили сделку. Я бы и тогда уже поставил старую мегеру на место, но позволил вам меня разубедить.
 — Ну что вы говорите! — воскликнула Прюденс. — Вы прислушались к голосу разума и решили вести себя достойно, как приличествует человеку вашего положения.
 Себастиан вскинул брови:
 — Я поддался на ваши уговоры, моя милая наивная маленькая Денси, просто потому, что мы тогда были только помолвлены, а не женаты.
 — Не понимаю…
 — В то время мое положение было несколько рискованным. Я не хотел сердить свою будущую невесту до такой степени, чтобы она расторгла помолвку. И я сдался.
 — Я вам не верю.
 — Не сомневаюсь, поскольку, прежде чем уступить моим домогательствам, вы убедили себя, что я настоящий дьявол.
 — Просто невыносимо! — Прюденс бросила на него яростный взгляд. — Вы хотите сказать, что теперь, когда мы женаты, вы считаете, что имеете полное право рассердить меня?
 — Признаться, мне больше нравится, когда вы находитесь в хорошем расположении духа, моя дорогая. Но все же теперь мы с вами связаны законными узами. — Себастиан провел пальцем по ее плечу. Она вздрогнула, и он удовлетворенно улыбнулся. — И помимо этого, связаны еще кое-чем, не так ли? Как бы вы теперь ни злились, вам не удастся улизнуть от меня.
 — А если я это сделаю?
 — Я пойду за вами и приведу вас домой, — пообещал Себастиан. — А потом мы будем заниматься любовью до тех пор, пока вы окончательно не забудете, почему вам пришло в голову сердиться на меня.
 — Себастиан…
 — Пока вы не поймете, что мы с вами составляем одно целое.
 Прюденс заглянула в его глаза, блестевшие при свете свечи, и у нее перехватило дыхание.
 — Я уже предупреждала вас, что разговорами о наших интимных отношениях меня вам не купить.
 Он медленно улыбнулся:
 — Да, но мне всегда нравилось бросать кому-то вызов.
 — Себастиан, прошу вас, не дразните меня. Мы обсуждаем сейчас очень серьезную проблему.
 — Уверяю вас, я говорю серьезно. — Он приподнял ей подбородок. — Выслушайте меня внимательно, мадам. Клятва, которую меня вынудила дать моя мать, не явится препятствием для того, чтобы наказать Флитвудов, если они оскорбят или обидят вас.
 Прюденс топнула ножкой:
 — Создается впечатление, что вы ждете не дождетесь, чтобы кто-то из них переступил невидимую черту, которую вы для них установили.
 В глазах Себастиана заплясали дьявольские искорки.
 — Вы очень наблюдательны, моя хорошая. И совершенно правы. Я ничего не имею против, если один из них — лучше всего моя тетушка — переступит эту черту. Но не беспокойтесь. Торжественно клянусь вам, это больше не повторится.
 — И тогда их настигнет возмездие?
 — Одна только обида, — тихо сказал он, — одно только оскорбление, нанесенные моей жене, — и я позабочусь о том, чтобы они были изгнаны из светского общества. Я урежу их доход — довольно значительный — до ничтожных сумм.
 В его словах звучала такая решимость отомстить, что Прюденс остолбенела. Внезапно ладони ее стали влажными от пота.
 — Значит, вот причина того, что вы женились на невзрачной Оригиналке, милорд? Вы знали, что только довольно странная особа вроде меня способна заставить ваших родственников произнести оскорбления, которых вы так ждете?
 Себастиан нахмурился:
 — Послушайте-ка, Денси…
 — Вы женились на мне только потому, что хотели наконец найти повод, чтобы привести свой приговор в исполнение?
 — Не глупите. — Себастиан прикрыл глаза. — Неужели вы думаете, что я решил бы связать свою жизнь с женщиной, единственное достоинство которой — способность вызвать недовольство Флитвудов?
 — Да, именно эта мысль пришла мне в голову. Себастиан выругался:
 — Если бы я предъявлял к жене только это требование, я женился бы давным-давно. Уверяю вас, в Лондоне нет недостатка в особах, которых не выносят Флитвуды.
 — Сомневаюсь.
 — Где же ваш замечательный интеллект, мадам? Хотя мне и хотелось наказать Флитвудов, но не ценой женитьбы на женщине, которая не стала бы мне подходящей супругой.
 — Конечно, милорд. Как же я сама обо всем не догадалась? Но теперь, когда вы мне все так хорошо объяснили, я и сама вижу, что вы искали будущую графиню, в чьем характере сочетались бы самые разнообразные черты.
 — Это верно, — улыбнулся Себастиан.
 — Вам требовалась женщина настолько странная, чтобы вызвать осуждение ваших родственников, и достаточно умная, чтобы уметь вас развлечь.
 Себастиан бросил на нее сердитый взгляд:
 — Вы намеренно все усложняете, Денси. Я же говорил вам, почему женился на вас.
 — Ах да… Взаимные интересы и обоюдная страсть. — Прюденс вытерла ладонью глаза. — Это понятно. Однако другим требованиям, которые вы только что упомянули, я не отвечаю, милорд.
 — Прюденс, прекратите нести вздор! Вы все свалили в одну кучу.
 — Разве? — Прюденс на шаг отступила. — Вы никогда не говорили, что я должна служить инструментом в борьбе с Флитвудами. А мне не нравится, когда меня используют в таких целях.
 Она отошла от него еще дальше, и на лице Себастиана появилось выражение человека, доведенного до крайности.
 — Вы искажаете мои слова, Денси. Прюденс опять смахнула слезинки:
 — Ваши требования к жене слишком высоки, милорд. Список моих обязанностей растет с каждым днем. Я должна вас развлекать. Должна быть всегда под рукой, чтобы восхищаться вашей проницательностью и умом, с какими вы ведете расследование. Должна выполнять свои супружеские обязанности. А сейчас вы собираетесь использовать меня как повод, чтобы наказать Флитвудов за их скверное отношение к вашим родителям.
 Себастиан сделал шаг в ее сторону:
 — Мне осточертели ваши глупости!
 — Мне тоже. Пора мне самой подвести черту, и я сделаю это.
 — И что же это за черта? — Он подался вперед.
 — Я не буду служить поводом, оправдывающим вашу месть родственникам. И мне все равно, какие оскорбления они мне нанесут. Не буду! Понятно?
 — Вы моя жена, Денси. И я не потерплю, если вас будут оскорблять. Сделок по этому вопросу я заключать не собираюсь.
 — Тогда я требую, чтобы мне самой было предоставлено право решать, оскорбили меня или нет, — решительно заявила Прюденс.
 — Черт побери, Денси, вы плачете?
 — Да.
 — Предупреждаю вас, я не потерплю слез! — взорвался он.
 — А я не потерплю ваших приставаний! Себастиан бросил на нее насмешливый взгляд:
 — Ну и что же будет дальше?
 Прюденс рукавом рубашки вытерла слезы:
 — Не знаю, сэр. Простите меня, сэр, но я пойду спать.
 Себастиан внимательно посмотрел на нее:
 — Я скоро к вам присоединюсь.
 — Нет, я отправляюсь в свою спальню, милорд. В вашей комнате мне не спится.
 Прюденс направилась к двери, соединяющей комнаты, открыла ее и вошла к себе. Затем закрыла дверь и, задержав дыхание, остановилась.
 Она была уверена, что Себастиан последует за ней и преподаст урок выполнения супружеских обязанностей, Но дверь спальни осталась закрытой…




 Глава 12


 — Полагаю, на этом платье неплохо будет смотреться ожерелье, — глубокомысленно заметила Эстер.
 Покорно рассматривая модную покупку, Прюденс попыталась изобразить на своем лице живейший интерес. В конце концов, идея отправиться по модным магазинам целиком и полностью принадлежала ей, напомнила она себе. И она отправилась в путь сегодня утром с самыми благими намерениями.
 Но после проявленного вначале энтузиазма — в первых нескольких самых модных магазинах, в которых было все: от маленьких хитроумных игрушек до вкуснейшего мороженого, — она почти сразу же заскучала.
 Прюденс поправила очки и вгляделась еще внимательнее:
 — Сшито так, что кажется, стоит глубоко вздохнуть, и оно с тебя улетит.
 — Такова идея, — елейным голосом с сильным французским акцентом заверила ее модистка. — Бальное платье должно создавать впечатление, будто оно соткано из тончайшей паутины ранним утром, когда на траве еще не высохла роса.
 — Совершенно верно, — заявила Эстер. — И самый писк — платье бледно-лилового оттенка.
 Прюденс с сомнением посмотрела на платье:
 — Ну, если ты считаешь, что именно это мне нужно, Эстер, я его закажу.
 Эстер довольно улыбнулась и повернулась к модистке:
 — Нужно, чтобы оно было сшито как можно быстрее. Мы заплатим сверх счета, если к восьми вечера все будет готово.
 Модистка сначала замялась, но потом вежливо улыбнулась:
 — Будет сделано, мадам. Засажу за работу всех своих девушек.
 — Отлично, — сказала Эстер. — И вот еще что. Нам потребуются амазонка, пеньюары и платья для прогулок, и как можно скорее. Запомните: все они должны быть темно — и бледно-лиловых цветов. Отделаете их чем-нибудь бордовым.
 — Понятно, мадам. Через несколько дней все будет готово. — Модистка повернулась к Прюденс, которая в это время рассматривала набор пуговиц:
 — Если вы соблаговолите пройти сюда, я сниму с вас мерку.
 — Что? — Прюденс оторвалась от пуговиц. — Ах да, конечно.
 Она позволила увести себя в примерочную, где послушно стояла не шевелясь, пока толстенькая портниха суетилась около нее. Модистка критически наблюдала за работницей.
 Прюденс улыбнулась модистке:
 — Я слышала, что сейчас модно пришивать на амазонки и ротонды пуговицы, на которых выгравирован семейный девиз или крест. Это правда?
 — Дамы редко их заказывают. — Француженка не спускала глаз со своей работницы. — Обычно джентльмены.
 — И что они на них выводят? — поинтересовалась Прюденс, как ей самой показалось, с небрежным любопытством.
 — Да всякую всячину. Военные знаки — например, эмблему полка. Фамильные кресты. Некоторые члены мужских клубов предпочитают название или лозунг своего клуба. — Модистка вежливо взглянула на нее. — Мадам желает заказать на пуговицах гравировку?
 — Когда это будет модно. Я спросила просто так. А где заказывают такие пуговицы?
 — Во многих магазинах. — Модистка строго обратилась к своей помощнице:
 — Я считаю, вам следует еще раз снять объем груди ее светлости, Нанетт. Ошибок быть не должно. Никаких примерок не будет. У мадам очень… стройная фигура, так что платья должны сидеть как влитые.
 — Вы не могли бы дать мне список? — спросила Прюденс, пока Нанетт измеряла ей грудь. Модистка опять взглянула на нее:
 — Список чего, мадам?
 — Магазинов, занимающихся гравировкой пуговиц. Мне пришло в голову, что я могла бы начать эту моду среди дам.
 — Конечно! В изобретательности мадам не откажешь. — Похоже, модистка в душе просто потешалась над клиенткой. — До вашего ухода я подготовлю список лучших магазинов, специализирующихся на отделке и гравировке пуговиц.
 — Благодарю вас, — пробормотала Прюденс. Впервые за несколько часов в ней опять проснулся интерес к магазинам. — Я была бы вам очень признательна.
 Двадцать минут спустя лакей, облаченный в черно-золотую ливрею Эйнджелстоуна, проводил Прюденс и Эстер к их карете.
 — Должна тебе сказать, дорогая, — сообщила Эстер усаживаясь, — я чрезвычайно рада видеть, что ты наконец-то начала интересоваться модой. Теперь, когда ты стала графиней, ты должна обращать на туалеты больше внимания. От тебя все ждут этого. Друцилла Флитвуд и остальные родственники Эйнджелстоуна теперь с тебя глаз спускать не будут.
 — Надеясь, без сомнения, что я опозорюсь, выкинув что-нибудь из ряда вон. Например, явлюсь на бал в костюме для верховой езды и ботинках.
 Эстер испытующе посмотрела на нее:
 — Так вот чем объясняется твой возникший вдруг интерес к нарядам? Боишься вызвать недовольство Флитвудов?
 — Скажем, не желаю больше, чтобы тетка Эйнджелстоуна меня при всех оскорбляла, — сухо ответила Прюденс. — Флитвуды уже пришли к выводу, что из меня не получится хорошей графини, и я не хочу давать лишние аргументы в их пользу.
 — Хорошо, хорошо… — Эстер хмыкнула. — Не обижайся, дорогая, но я просто поражаюсь, что ты так стараешься угодить родственникам Эйнджелстоуна. Твоему мужу всегда было на них наплевать.
 — Наверное, став графиней, я пересмотрела свое отношение к светским обязанностям, — пробормотала Прюденс.
 Она глядела на шумные улицы города и задавала себе вопрос, принесут ли ее усилия превратиться в модницу хотя бы малейшую пользу.
 Прюденс не осмелилась посвятить Эстер в истинную причину обновления своего гардероба. Единственной целью вояжа по модисткам было спасение злополучных Флитвудов от мести Себастиана.
 Лучший выход из ситуации, решила она, — принятие предупредительных мер. Утром она проснулась, полная решимости не давать ее новым родственникам повода для каких бы то ни было серьезных оскорблений.
 Прюденс знала точно, что первым шагом на пути к осуществлению этой задачи будет ее попытка стать модной. Тем же утром она послала записку Эстер, приглашая ее проехаться по магазинам, и тут же получила ответ. Эстер была счастлива предоставить ей помощь и неограниченный кредит.
 Для начала дама настояла на том, чтобы Прюденс сменила свои очки — хотя бы для балов — на модный монокль, болтавшийся на бордовом бархатном шнурке. Его можно было прикрепить к любому платью. Прюденс пожаловалась, что ей неудобно вставлять монокль в глаз всякий раз, когда нужно что-то рассмотреть, но Эстер безжалостно отмахнулась от этого довода.
 Они купили танцевальные туфельки всех оттенков фиолетового и несколько перчаток им в тон, а потом множество шляп и вееров, коробки с которыми громоздились теперь на крыше кареты.
 — По-моему, день удался на славу, — удовлетворенно заметила Эстер. — Может, заедем куда-нибудь отведать мороженого?
 Прюденс оживилась:
 — С удовольствием. А потом мне хотелось бы посетить несколько магазинов из того списка, который мне дала модистка.
 Эстер взглянула на листок бумаги в руках Прюденс.
 — И что ты хочешь купить?
 — Спрошу, делают ли они гравировку на пуговицах. Эстер пришла в восторг:
 — Какая ты молодец! Отличная деталь для твоих амазонок и ротонд.
 — Так я и думала, — сказала Прюденс немного самодовольно. — И мне нужен человек, выполняющий работу на самом высоком уровне. Как, например, на этой пуговице. — Прюденс порылась в своем ридикюле и вытащила золотую пуговицу, которую они с Себастианом нашли в замке Келинга. — Прекрасная вещица, ты не согласна?
 — Такие пуговицы обычно пришивают на мужские жилеты, — заметила Эстер. — Что там выгравировано?
 — Понятия не имею. Наверное, название мужского клуба. А может, эта пуговица имеет отношение к протестантам? — Прюденс небрежно сунула пуговицу обратно в ридикюль.
 — Откуда она у тебя?
 — Нашла где-то, — беззаботно отозвалась Прюденс. — Не помню точно где. Но пуговица мне понравилась, и я решила найти человека, который делает эту гравировку. Если мне удастся, закажу и себе несколько штук.
 — Полагаю, каждый продавец может продать тебе любые пуговицы с гравировкой. Зачем тебе искать того, кто сделал именно эту? — с любопытством спросила Эстер.
 — Потому что я хочу получить вещь самого высшего качества, — спокойно объяснила Прюденс. — Эйнджелстоун считает, что его жена всегда и во всем достойна самого лучшего.
 — Хорошо, дорогая. Если ты хочешь остаток дня посвятить поиску каких-то пуговиц, я не собираюсь тебе мешать.
 В третьем часу дня Себастиан вышел из магазина «Милвей и Гордон», что на Бонд-стрит, специализирующегося на продаже перчаток, галстуков и всякой мелочи для щеголей высшего общества. Он остановился и взглянул на список продавцов, составленный для него камердинером.
 Он уже побывал в четырех магазинах, принимающих заказы на гравировку пуговиц, но ни один продавец не узнал ту, которую описал Эйнджелстоун.
 — Золотая, на ней выгравировано «Принцы целомудрия», — объяснял он. — Такие обычно пришивают на жилеты. Я хотел бы точно такие же на свой жилет.
 — Если бы ваша светлость принесли пуговицу, я бы точно сказал, видел ли я подобную, — сказал один из продавцов. — Уверен, что сумел бы изготовить такую же. Но мне нужно увидеть оригинал.
 К несчастью, Себастиан мог предложить продавцам только устное описание, потому что саму пуговицу Прюденс забрала с собой. Он увидел лишь, как вещица блеснула в руке жены, а потом исчезла в недрах ридикюля.
 — Теперь моя очередь вести расследование, милорд, — пробормотала Прюденс так тихо, что только Себастиан ее услышал. — Наша женитьба основана на деловом сотрудничестве, если помните. Это касается и расследований. Никогда себе не прощу, если не смогу внести свой вклад в наше общее дело. — — Дьявол! — рявкнул Себастиан. — Вы прекрасно знаете, что я сегодня собирался заглянуть в парочку магазинов. Слишком подозрительно наводить справки об одной и той же чертовой пуговице в одном и том же магазине дважды.
 — Вы совершенно правы, милорд. — Глаза Прюденс решительно блеснули. — Нужно действовать осторожно, вы согласны? Я кое-что придумала. Я буду наводить справки в районе Оксфорд-стрит, а вы где-нибудь еще. Таким образом мы никогда не столкнемся случайно нос к носу в одном и том же магазине.
 — Черт подери, Денси! Я вам не позволю…
 — Прошу прощения, милорд. Я должна идти. Меня ждет моя тетушка.
 Зная, что в холле снуют слуги и это ограничивает свободу действия Себастиана, Прюденс проплыла мимо него, выпорхнула в открытую дверь и преспокойно села в стоявший у крыльца экипаж.
 Себастиана охватило непреодолимое желание вытащить ее из кареты на глазах у слуг. Прюденс пошло бы это только на пользу. Она ведь прекрасно знала, что сегодня он сам собирался проводить расследование. Но что-то удержало его, и не только невозможность устроить в присутствии слуг семейную сцену. Была и другая причина.
 Он не хотел, чтобы в ней снова поднялась буря тех же чувств, что и в прошлую ночь. По собственному признанию Себастиана, он не знал, как вести себя, когда Прюденс плачет. Он был ошеломлен, когда она удалилась в свою спальню, закрыв дверь перед его носом.
 Себастиан, нахмурившись, развернул список продавцов. Прюденс прошлой ночью была перевозбуждена, подумал он, направляясь к своему фаэтону, вот в чем дело. Никакой логике такой взрыв не поддается.
 Нельзя сказать, что он женился на ней с единственной целью использовать ее в качестве приманки для оскорбления Флитвудов, чтобы потом сурово их наказать.
 Просто он, женившись на Прюденс, убивал сразу двух зайцев: получал ту, которую хотел, и добивался желаемой цели. Что же тут плохого, недоумевал Себастиан. Бурная реакция Прюденс его ошеломила. Никак на нее не похоже.
 Внезапно Себастиан застыл на тротуаре как громом пораженный. Он слышал, что женщины пребывают в странном настроении, когда беременны. А что, если Прюденс носит ребенка? Его ребенка?..
 Несмотря на отвратительное настроение, Себастиан улыбнулся. Он представил ее — округлившуюся, пополневшую, поскольку внутри ее растет его семя. Странное чувство нежности охватило его.
 Он всегда считал, что, привязав к себе Прюденс узами брака и взаимной страсти, он целиком и полностью завладеет ею. Отчасти он был прав. Но прошлой ночью Себастиан впервые понял, что этих уз явно недостаточно, как и взаимных интересов.
 А вот ребенок привяжет Прюденс к нему крепко-накрепко, размышлял он.
 В это время к магазину подкатила карета. Дверца открылась, и из нее вышел Келинг. Он кивнул Себастиану и подождал, когда тот приблизится.
 — Не решаюсь спросить, что так развеселило вас в данный момент, Эйнджелстоун? Зная вашу репутацию, можно быть уверенным, что наверняка что-то необычное. И тем не менее меня гложет любопытство.
 — Это дело личного характера и вряд ли будет вам интересно, Келинг. — Себастиан обернулся и взглянул на дверь магазина, где только что наводил справки. — Часто сюда захаживаете?
 — Милвей и Гордон уже сто лет шьют мне перчатки. — Келинг с любопытством изучал его. — Я и не знал, что вы тоже являетесь их клиентом.
 — Мне совсем недавно рекомендовали этот магазин, — беззаботно отозвался Себастиан. — Хочу попробовать.
 — Уверен, останетесь довольны. — Келинг направился к двери, но снова остановился. — Между прочим, Эйнджелстоун, прошлой ночью я сыграл с вашим кузеном несколько партий в карты.
 — Вот как?
 — Мистер Флитвуд был навеселе, поэтому играл кое-как. Я довольно много выиграл у него. Но дело в другом. Я хочу вам сказать, что он, как я заметил, пребывает в довольно изменчивом настроении. И чаще в раздраженном. И похоже, из-за вас…
 — Меня это не интересует.
 — Понимаю, — тихо сказал Келинг. — Я знаю, что вы находитесь не в лучших отношениях со своими родственниками.
 — Это чувство взаимное, — заметил Себастиан. — Куда вы клоните, Келинг?
 Келинг кинул взгляд на перчатки и прочие аксессуары, выставленные в витрине магазина у Себастиана за спиной.
 — Не знаю, стоит ли мне давать вам совет, Эйнджелстоун. Вы ведь и без чьей-либо помощи умеете за себя постоять. И тем не менее рекомендую вам опасаться мистера Флитвуда.
 Себастиан равнодушно склонил голову набок и сошел с тротуара.
 — Как вы заметили, я умею о себе заботиться.
 — Рад это слышать, — пробормотал Келинг. — Можете начать с того, что хорошенько оглядывайтесь по сторонам, когда будете переходить улицу. У меня создалось впечатление, что мистер Флитвуд не будет слишком убиваться, если с вами произойдет серьезный несчастный случай.
 — Я уверен, что вы превратно поняли моего кузена, Келинг. Без сомнения, Флитвуд мечтает не об этом. Он бы предпочел, чтобы этот случай имел для меня роковые последствия.
 — Похоже, мой совет вам ни к чему, сэр. Вы и сами превосходно знаете своего кузена. До свидания. Может быть, увижусь с вами и вашей очаровательной женой сегодня вечером на балу у Холлингтона?
 — Весьма вероятно.
 Себастиан пошел к поджидавшему его фаэтону. Прежде чем вернуться домой и узнать у Прюденс, есть ли результаты, ему нужно заехать еще в два магазина.
 Пока он выяснил только одну интересную подробность. Из четырех магазинов, в которых он побывал, три были готовы выполнить для него заказ по гравировке пуговиц. И только Милвей и Гордон не выказали никакого желания это сделать.
 Было около пяти дня, когда Себастиан помог жене сесть в фаэтон и опустился рядом с ней на сиденье. Искоса взглянув на Прюденс, он увидел на ее лице едва сдерживаемое раздражение. Граф с тоской подумал, что вечер не сулит ничего хорошего. Подтверждались самые худшие опасения. Наверняка она провела почти весь день в переживаниях из-за вчерашней ночной ссоры.
 Себастиан предпринял робкую попытку:
 — Вы очаровательны в этом платье, моя дорогая.
 — В этом старье? — Она с презрением взглянула на свое коричневое муслиновое платье со скромным вырезом и темно-коричневыми оборками. — Странно, что я вам в нем нравлюсь, милорд. Оно ведь совсем не модное.
 Себастиан, направив экипаж к парку, улыбнулся:
 — С каких это пор вы стали следить за модой?
 — Согласитесь, знать о современных веяниях моды теперь мой долг. Мне в этом неоценимую помощь оказывает Эстер. — Прюденс внимательно посмотрела на мужа. — Мы потратили сегодня изрядную сумму из вашего состояния, сэр, чтобы обновить мой гардероб.
 — Надеюсь, это доставило вам удовольствие.
 Может быть, покупкой новых нарядов Прюденс хочет досадить ему за ночное столкновение, подумал Себастиан. Если так, то можно считать, что он легко отделался.
 Чуть раньше он послал ей записку с приглашением покататься с ним сегодня в парке, но был почти уверен, что она найдет предлог, чтобы отказаться. Несколько часов назад, когда Прюденс сбежала с этой пуговицей, в ее прекрасных глазах стоял холодный вызов.
 По дороге домой — он возвращался с Бонд-стрит — Себастиан поклялся, что не допустит, чтобы она избегала его. Мужья и жены в Лондоне предпочитали заниматься каждый своими делами.
 Это даже считалось модным. Супруги ухитрялись жить в одном доме и при обоюдном желании почти не видеть друг друга.
 Прюденс нужно дать понять, что он не собирается превращать женитьбу в подобный холодный альянс, подумал Себастиан. Он женился на ней, потому что от нее исходило тепло.
 Какое же он испытал облегчение, когда увидел, что Прюденс спускается вниз, одетая для прогулки. Хотя она и злится, но, очевидно, не собирается открыто демонстрировать их разногласия. Видно было, однако, что она недовольна, и Себастиан решил поговорить на отвлеченную тему, — Итак, мадам, — сказал он, въезжая в парк, — у вас сегодня была возможность заняться моим расследованием. И что же вы узнали?
 — Ни черта! — взорвалась Прюденс. Похоже, ей пришлось долго сдерживаться. — Полное невезение, доложу я вам. Ни один владелец магазина не опознал пуговицу. Ах, Себастиан, я была так разочарована! День потерян… Абсолютно потерян!
 Себастиан с недоумением смотрел на нее. Наконец до него дошло, что мрачное выражение ее лица вызвано отнюдь не их ночной размолвкой. Прюденс злится вовсе не на него, а потому, что ее расследование ни к чему не привело.
 Себастиану это чувство было хорошо знакомо. Настроение его моментально улучшилось, и он начал улыбаться.
 — Я счастлива, что вы довольны, милорд, — выпалила Прюденс. — Продолжайте в том же духе.
 Себастиан и сам не ожидал, что признание жены так его обрадует. Улыбка его сменилась усмешкой, потом громким хохотом.
 Владельцы проезжавшей мимо кареты — супружеская пара, которую Себастиан знал не один год, — изумленно уставились на него, будто впервые его увидели. И не только они — многие обернулись на громкий смех Падшего Ангела.
 — Пожалуйста, не смейтесь надо мной, сэр, — пробормотала Прюденс.
 — Уверяю вас, моя хорошая… — Себастиан проглотил конец своей восторженной фразы. — Уверяю вас, я смеюсь не над вами. Какое я имею право? Ведь мне повезло столько же, сколько вам.
 Прюденс сердито посмотрела на него:
 — Так вы тоже наводили справки?
 — Конечно. Несомненно, мне здорово мешало то, что я не мог показать саму пуговицу. Поскольку вы прихватили ее с собой, я был вынужден довольствоваться словесным описанием.
 — Я ее не прихватила, — уточнила Прюденс. — Я просто первая ее взяла.
 — Интересная точка зрения. И тем не менее я сделал все возможное, чтобы хоть что-нибудь разузнать, но мои попытки оказались тщетными. — Он призадумался, припоминая странное поведение владельца магазина «Милвей и Гордон». — Впрочем… был один продавец, чья реакция показалась мне странной.
 — Какой продавец? — оживленно спросила Прюденс. Ее раздражение как ветром сдуло, уступив место острому любопытству. — Что он сказал?
 — Дело не в том, что он сказал, — нахмурился Себастиан, — а в том, что он отмахнулся от вопросов. Как будто от расспросов ему стало не по себе. Он единственный, кто не пытался убедить меня, что он сможет изготовить такую пуговицу по одному описанию.
 — То есть не стремился заполучить выгодного клиента? Странно…
 — Вот именно. Думаю, стоит еще разок заглянуть в его магазин сегодня вечером. Хотелось бы посмотреть его книгу заявок.
 — Вы действительно хотите проникнуть в его магазин, Себастиан? Как здорово! Я поеду с вами. Но Себастиан твердо решил не уступать:
 — Нет, Денси. Это очень рискованно.
 — Вы же позволили мне обследовать вместе с вами черную комнату в замке Келинга, — принялась упрашивать его Прюденс. — И я вам тогда неплохо помогла.
 — Знаю, но то было другое дело.
 — Почему другое? — спросила она.
 — Во-первых, мы не совершали ничего предосудительного, за что нас могли бы арестовать и отправить на каторгу или повесить, — ответил Себастиан. — Довольно, Денси. В магазин вы со мной не поедете, но обещаю дать подробный отчет, когда вернусь.
 — Себастиан, я вам не позволю мной пренебрегать. — Льстивые и просительные нотки исчезли из ее голоса. Тон стал назидательным. — Мы партнеры, и я требую равноправного сотрудничества и… — Внезапно она замолчала, посмотрев в окно. — Привет, Тревор. Я и не знала, что ты будешь сегодня кататься в парке.
 — Добрый день, Денси. — Тревор перевел своего гнедого на шаг и поехал рядом с фаэтоном, робко кивнув Себастиану. Вид у него был неуверенным и настороженным. — Добрый день, Эйнджелстоун.
 К своему удивлению, Себастиан почувствовал внезапную признательность к брату Прюденс: на сей раз Тревор появился как раз вовремя.
 — Вижу, вы сменили портного, Мерривезер. Примите мои поздравления.
 Тревор покраснел как рак:
 — Я сходил к вашему портному, Найтингейлу, сэр. Благодарю, что вы меня ему представили.
 — Ваш сюртук скроен точь-в-точь как мой, — мягко заметил Себастиан.
 — Да, сэр. Я специально попросил Найтингейла сшить точно такой же, как у вас. — Тревор с беспокойством посмотрел на него. — Надеюсь, вы не будете возражать?
 — Нет, — ответил Себастиан, пряча улыбку, — ничуть не буду.
 Сегодня Тревор являл собой образец сдержанной мужской элегантности. Галстук он завязал предельно простым узлом, что давало ему возможность с легкостью вертеть головой. Воротник рубашки больше не подпирал уши. Жилет не заставлял прохожих отчаянно жмуриться. Из кармашка для часов свешивалась только одна цепочка.
 — Тревор, ты великолепен! — воскликнула Прюденс, так и просияв. — И я сегодня вечером буду такой же модной. Подожди, вот увидишь первое из моих новых платьев… Эстер уверяет, что фасон и цвет — самый писк.
 — С нетерпением буду ждать вечера, Денси, — галантно промолвил Тревор и тут же все испортил, добавив:
 — Давно пора начать интересоваться модой. — Он снова повернулся к Себастиану:
 — Между прочим, Эйнджелстоун, я получил приглашение от Келинга на его вечер, как и вы с Денси.
 — Вот как?
 — Да, сэр. На следующий уик-энд. Мне сказали, что на сей раз там соберется узкий круг. И только джентльмены. — Тревор усмехнулся, радуясь, очевидно, своему возросшему социальному статусу. — Приглашены только избранные. Наверняка будет и охота, и рыбалка.
 Себастиан тут же вспомнил о черной комнате, которая, как он полагал, использовалась отнюдь не в благопристойных целях.
 — А насколько мала компания и кто из избранных в нее попадет? — спокойно спросил он.
 — Точно не знаю. Келинг сказал, что собирает подобную компанию в редчайших случаях. Очень ограниченный круг людей.
 — Я бы на вашем месте хорошенько подумал, прежде чем принимать приглашение, — заметил Себастиан. — Я лично больше к Келингу никогда не поеду. Ничего хорошего нас там не ждет.
 Тревор был поражен. На секунду он смешался, а потом понимающе взглянул на Себастиана:
 — Ничего хорошего?
 — Скучища смертная.
 — Ни слова больше, сэр. Я все понял, — проговорил Тревор тоном, каким мужчины обычно говорят о своих мужских делах. — Благодарю за совет, Эйнджелстоун. Скорее всего я не поеду в замок Келинга.
 — И правильно сделаете, — тихо сказал Себастиан.
 — Ну что ж, разрешите откланяться. — Тревор легонько коснулся шляпы, обращаясь к сестре:
 — Увидимся вечером, Денси. Мечтаю лицезреть тебя в новом платье.
 Всего хорошего, Эйнджелстоун.
 Себастиан кивнул:
 — До свидания, Мерривезер.
 Тревор развернул лошадь и поскакал по дорожке.
 Прюденс недоумевающе посмотрела на Себастиана.
 — Что это вы тут наговорили? С каких это пор вечера в замке Келинга стали скучными?
 — С тех пор, как я это придумал, — ровно две минуты назад, — сказал Себастиан. Он ослабил вожжи, и лошади пошли элегантной рысью. — Я не хочу, чтобы ваш брат мешал нашему расследованию. Наверное, вы тоже.
 — Конечно. Но разве приглашение на вечеринку к Келингу может как-то помешать?
 — Не знаю, — ответил Себастиан. — Просто интуиция мне подсказывает, что будет лучше, если Тревор не станет связываться с Келингом.
 — Очень хорошо. Вы в подобных делах собаку съели, Себастиан. Так что, очевидно, следует прислушаться к тому, что вам подсказывает чутье.
 — Рад это слышать, моя дорогая. Ибо оно как раз мне подсказывает, что будет лучше, если вы не пойдете сегодня вечером со мной к Милвею и Гордону.
 — Умная жена знает, когда следует прислушаться к совету мужа, — чарующим голосом пропела Прюденс.
 Себастиан был настолько потрясен легкостью, с которой одержал победу, что чуть не выронил вожжи.
 — А еще она знает, когда этого делать не нужно, — сухо добавила она. Глаза ее вызывающе сверкнули.
 — Черт побери! — только и смог вымолвить Себастиан,




 Глава 13


 Вечером Прюденс предприняла еще одну попытку урезонить Себастиана, когда они встретились в особняке Холлингтона. Но ей это не удалось. Она могла поклясться, что, как только он увидел свою жену, его непримиримая позиция стала еще более непоколебимой.
 Не успел он приехать, как тут же схватил Прюденс за руку и силой потащил к двери.
 Стоя на ступеньках крыльца и дожидаясь, когда из тумана вынырнет карета, Прюденс бросила на Себастиана яростный взгляд сквозь стекло своего модного монокля.
 — И что это на вас сегодня нашло, милорд? — спросила она, изо всех сил пытаясь удержать монокль в глазу. И как можно требовать от женщины, чтобы она управлялась одновременно с веером, моноклем, болтающимся на шнурке, и крошечным ридикюлем, раздраженно подумала она. Да… Шагать в ногу с модой не так-то просто. — Я же вижу, что вы в ужасном настроении.
 — Да неужели? — Себастиан поджал губы. Он нетерпеливо смотрел, как кучер выводит его карету из длинного ряда роскошных экипажей, поджидавших владельцев на улице перед особняком.
 — Да, Себастиан, не кажется ли вам, что вы заходите слишком далеко? Я, конечно, виновата — почти весь день вас пилила, но это еще не повод грубить сегодня вечером моим друзьям.
 — Разве я грубил? Вы меня обижаете, дорогая. Я представления не имел, что мое поведение настолько предосудительно.
 — Чепуха. Вы отлично это знали. — Прюденс оставила в покое монокль и плотнее закуталась в легкую как пух, расшитую кашемировую шаль. Вещь была очень модной, но, к несчастью, почти не защищала от сырого промозглого ночного воздуха. — Вы вели себя по отношению к лорду Селенби и мистеру Риду просто несносно.
 — Значит, вы это заметили?
 В этот момент к лестнице подкатила карета. Себастиан, схватив Прюденс за руку, потащил ее к экипажу:
 — Я поражен и, можно сказать, глубоко польщен тем, что вы разглядели своего бедного мужа в толпе джентльменов, прибежавших поглазеть на вашу обнаженную грудь.
 Прюденс искоса взглянула на него, а один из лакеев Холлингтона поспешил открыть дверцу.
 — На мою обнаженную грудь?! — изумилась она. — Вы хотите сказать, милорд, что вам не понравилось мое новое платье?
 — Какое платье? — Себастиан запихнул ее в темную карету и забрался следом. — Никакого платья я на вас сегодня не заметил, мадам. Вы, вероятно, забыли его надеть, перед тем как выйти из дома.
 Такого оскорбительного выпада в адрес своего нового шелкового бального платья бледно-лилового цвета Прюденс не могла оставить без ответа:
 — Да знаете ли вы, что это платье — самый писк моды?!
 — Я ничего не могу знать о платье, которого на вас не было!
 Прюденс задохнулась от возмущения. Так и не сумев вставить в глаз монокль, она выудила из маленького, расшитого бисером ридикюля очки.
 — Вы несносны, милорд, и, я уверена, прекрасно отдаете себе в этом отчет. — Нацепив на нос очки, она сердито глянула на него. — Я не сомневалась, что вам понравится платье.
 — Я предпочитаю ваш обычный стиль.
 — Многие, включая Эстер и моего собственного брата, уверяют, что мой обычный стиль — полное отсутствие стиля.
 Себастиан зажег фонарь и откинулся на подушки. Скрестив руки на груди, он окинул взглядом ее тонкое как паутина платье с глубоким вырезом:
 — Откуда такая внезапная страсть к моде, мадам? Прюденс поплотнее запахнула на груди воздушную шаль: в карете было довольно холодно. Она пожалела, что не взяла с собой накидку.
 — Ведь вы сами без конца напоминаете мне, что я обязана помнить о моем новом положении. Лицо Себастиана словно окаменело.
 — Ваше новое положение дает вам привилегию носить то, что вы сами предпочтете. Графиня Эйнджелстоун должна сама быть законодательницей моды, а не следовать слепо ее капризам.
 — А что, если мне нравится носить такие платья? — спросила она, гордо вскинув голову.
 — Черт побери, Денси, да ведь вы из него чуть не выпали! Все присутствующие мужчины смотрели на вас сегодня с вожделением. Именно этого вы добивались? Хотели заставить меня ревновать?
 Прюденс пришла в ужас:
 — Конечно, нет, Себастиан. Почему я должна хотеть, чтобы вы ревновали?
 — Хороший вопрос. — Взгляд его стал угрожающе холодным. — Но если вы поставили себе такую цель, то вы ее добились.
 Прюденс изумленно смотрела на него:
 — Вы ревновали, милорд? Он хмуро усмехнулся:
 — А какие чувства я должен был испытать, войдя в зал и увидев около вас с полдюжины мужчин?
 — Я вовсе не пыталась вызвать вашу ревность, милорд. — Прюденс испугалась, что он так неверно истолковал ее намерения. — Откровенно говоря, я и не догадывалась, что способна на это.
 — Неужели? Вы не первая, кто играет в подобные игры. — Себастиан прислонился головой к спинке сиденья и взглянул на жену сквозь опущенные ресницы. — Другие дамы, более искушенные в таких делах, пробовали на мне подобные штучки.
 Прюденс расправила бледно-лиловые юбки, вспомнив, как однажды Эстер рассказывала ей о безуспешной попытке леди Чарльзуорси, пользующейся дурной славой, вызвать ревность Себастиана.
 — Не сомневаюсь, — тихо произнесла Прюденс. — Равно как и знаю о своих ограниченных возможностях. Мне никогда не приходило в голову, что я могу заставить вас ревновать. — Она испытующе вглядывалась в его холодное непроницаемое лицо. — Я и не представляла, что имею над вами такую власть.
 — Как жена, вы имеете надо мной огромную власть, мадам, — сказал Себастиан слишком спокойным голосом. — Мы с вами связаны друг с другом. Раньше, когда другие женщины пытались меня дразнить, я был волен уйти. Но от жены не уйдешь, не так ли?
 — Да, так.
 Прюденс почувствовала к происшедшему поразительное безразличие. Следовало бы догадаться, что ревность Себастиана основана на гордости и собственнических чувствах, а не на любви.
 — Ревностью не стоит забавляться, мадам.
 — Себастиан, вы все неверно поняли.
 — Неужели?
 — Да! — вздохнула Прюденс. — Я купила это платье не для того, чтобы привлекать чужих мужчин.
 Он с подозрением, но вместе с тем вопросительно взглянул на нее:
 — Тогда зачем?
 — Чтобы не выслушивать больше в свой адрес критических замечаний, — задыхаясь, пробормотала Прюденс.
 Себастиан не шелохнулся, но внезапно весь напрягся. Прюденс насторожилась.
 — От кого? — шелковым голосом спросил он. Прюденс, застигнутая врасплох, поняла, что вступила на скользкую тропу. Может, ее специально заманили в ловушку разговорами о ревности, подумала она. В уме Себастиану не откажешь.
 — Ну… от высшего общества, милорд.
 — То есть от моей милой тетушки, не так ли? Прюденс забарабанила пальцами по сиденью. Оказывается, в браке с неглупым мужчиной есть свои недостатки.
 — Прошу вас, Себастиан, не нужно делать поспешных выводов.
 — Черт побери! — Себастиан с быстротой молнии — точь-в-точь хищник, набрасывающийся на добычу, — дотянулся до окна и двумя стремительными движениями задернул шторки.
 — Зачем вы это делаете? — резко спросила Прюденс. Не удостоив жену ответом, Себастиан схватил ее за руки и потянул к себе.
 — Так я и подумал, что за внезапным интересом к моде что-то скрывается.
 — Право, милорд… — Прозрачные юбки Прюденс взметнулись вверх, когда он усаживал ее к себе на колени. Шаль упала, открыв взору соблазнительную ложбинку между грудями. — Зачем так бурно реагировать на то, что я стала интересоваться модой?
 — Вы пытаетесь избежать оскорблений от этой старой ведьмы Друциллы, не так ли?
 В свете лампы глаза Себастиана янтарно блестели. Следы едва сдерживаемого гнева, а также чувство, отдаленно напоминающее ревность, исчезли.
 — Как вы можете называть тетю старой ведьмой?!
 — Почему бы и нет? Ведь она действительно ею является. Вы не догадываетесь, что, даже превратившись в бриллиант чистой воды, вы не избежите ее оскорблений?
 Прюденс тихонько чертыхнулась. В глазах Себастиана заплясали знакомые веселые искорки. Она поняла, что он хитростью вырвал ее признание.
 — Просто я стараюсь одеться так, чтобы вам не пришлось краснеть за свою жену, Эйнджелстоун.
 — Я сам знаю, во что вы должны одеваться.
 Сквозь тонкую ткань модного бального платья Прюденс отчетливо ощущала возбуждающее тепло его тела.
 — Ваше высокомерие становится нестерпимым, милорд.
 Его длинные сильные пальцы еще крепче впились в ее талию. Золотая печатка тускло сверкнула в полумраке кареты.
 — Вы решили, что если сможете принудить мою тетку не оскорблять вас на людях, то я не буду мстить Флитвудам, не так ли?
 — Я не собираюсь отвечать на вашу глупую реплику. Себастиан чуть улыбнулся:
 — Мысль неплохая, но разрешите разочаровать вас, моя дорогая: этот номер не пройдет. Друцилла только и ждет удобного случая, чтобы к вам придраться. И не пытайтесь ее урезонить: ничего не выйдет. Если нельзя сказать какую-нибудь гадость по поводу платья, она найдет другой повод. Мерзкая натура.
 — Вряд ли ваша тетушка придумает что-то более оскорбительное о моем платье, чем сказали вы. — Прюденс попыталась поправить в волосах бледно-лиловое перо.
 — Положение мужа дает мне некоторые привилегии, дорогая.
 — Об этом можно поспорить. — Она нерешительно посмотрела на него. — Скажите мне правду: вы действительно считаете, что вырез слишком глубокий?
 — Чтобы появляться в этом платье на людях — да. — Себастиан с мрачной решимостью взглянул на ее нежную грудь. — Однако практическую пользу из этого выреза, похоже, извлечь можно.
 — Практическую?
 — Он открывает взору соблазнительную картину. — С этими словами граф запустил руку в глубокий вырез.
 Прюденс почувствовала, как ее пронзило острое желание:
 — Себастиан, прекратите! Вы не должны этого делать здесь, в карете.
 — А почему? Карета будет еще с полчаса тащиться домой: дорога сильно загружена. Да и туман сгущается, так что поездка может занять еще больше времени. — Он осторожно потянул за вырез платья, обнажив грудь.
 Прюденс кинуло в жар. Она безуспешно пыталась сбросить его руку.
 — Себастиан, не надо. Я не разрешаю вам заниматься любовью в карете.
 — Вот что происходит, когда носишь модные платья, моя хорошая. — Себастиан наклонил голову… Вот-вот коснется губами розового соска…
 Прюденс запустила пальцы в его волосы и, закрыв глаза, попыталась вернуться к теме расследования:
 — Теперь, закончив обсуждение моего платья, я хочу узнать, когда вы собираетесь вернуться в тот магазин на Бонд-стрит.
 — Обещаю дать вам полный отчет по возвращении домой. — Горячее дыхание Себастиана обожгло ей кожу.
 — Несправедливо, что вы меня с собой не берете. Я же ваш партнер.
 Себастиан дотронулся пальцем до соска, венчающего ее грудь, и у Прюденс перехватило дыхание. Она открыла глаза, и взгляд ее упал на сиденье рядом с Себастианом. Там лежал клочок бумаги.
 — Что это?
 — По-моему, сосок. — Он коснулся его языком. — Да, определенно сосок. И прехорошенький.
 — Да нет. — Прюденс бросила взгляд поверх его головы. — Вон тот клочок бумаги на сиденье. Должно быть, я села на него, когда забралась в карету. Похоже на записку.
 Себастиан, чуть вытянув голову, взглянул на сложенный лист бумаги:
 — Что за черт?!
 Он дотянулся до бумажки и взял ее в руки. Затем выпрямился и поднес находку к лампе. Внимательно рассмотрев, развернул. На листке оказалось короткое послание, нацарапанное неразборчивым почерком.
 — Так я и думала. Записка. Кто-то оставил ее здесь, пока мы были на балу.
 Прюденс привела себя в порядок и поправила очки. Слушая, как Себастиан читает вслух записку, она всматривалась в незнакомый почерк.
 «Фамилии» принцев целомудрия» следующие: Ринг-кросс, Оксенхем, Блумфилд и Келинг. В конце записки вы найдете их адреса. Прошу вас, ни о чем больше не спрашивайте, поскольку другой информацией я не располагаю. Прошу оставить меня в покое…«
 Себастиан нахмурился:
 — Подписи нет. Скорее всего написано кем-то из продавцов, у которых мы сегодня побывали.
 — Откуда такая уверенность?
 — Очевидно, это человек, который не хочет, чтобы мы опять приставали к нему с расспросами. Но ни с кем, кроме торговцев, мы сегодня не разговаривали.
 — В списке фамилия Келинга, — сказала Прюденс. — Видимо, и это соответствует правде. В конце концов, пуговицу мы нашли именно в его шкафу.
 — Рингкросс умер. Келинг хочет расследовать обстоятельства его смерти. Оба были членами клуба» Принцы целомудрия «. — Себастиан с сосредоточенным лицом машинально похлопывал запиской по ноге. — По-моему, дальше нужно предпринять следующее: поговорить с Блумфилдом и Оксенхемом.
 — Вы их знаете?
 — Знаком немного с Оксенхемом — он занимается морскими перевозками. Между делом ухитрился жениться подряд на двух наследницах. Слышал, что обе молодые женщины умерли вскоре после свадьбы. Одна погибла в дорожном происшествии. Другая приняла слишком большую дозу снотворного. Это случилось несколько лет назад.
 Прюденс вздрогнула, потянулась за шалью и плотно закуталась в нее.
 — Звучит зловеще.
 — Вот именно. — Себастиан откинулся на подушки и задумчиво взглянул на Прюденс. — Наверное, сначала поговорю с ним.
 — А Блумфилд? — спросила Прюденс.
 — Его я плохо знаю. Ходят слухи, что он не в себе. Он редко появляется в клубах, а в обществе я его и вовсе никогда не встречал.
 — А Келинг?
 — В этом деле нужно действовать не спеша, — заметил Себастиан. — Пока мы не знаем, какую роль играет Келинг во всех странных событиях, равно как и мой кузен.
 Секунду Прюденс размышляла над его словами.
 — Здесь написано, что Оксенхем живет на Роуленд-стрит.
 — Да… — Себастиан помолчал. — Но прежде чем вести с ним какие-то разговоры, стоит побывать у них в гостях, пока самих хозяев не будет дома.
 — Мне пришло в голову, милорд, — тихо сказала Прюденс, — что, поскольку вам уже не нужно наносить поздний визит в магазин на Бонд-стрит, вы свободны сегодняшний остаток ночи.
 — Если принять на веру, что больше никаких фамилий в этом списке быть не должно, то можно и ошибиться. — Себастиан смотрел на нее, полузакрыв глаза. — Куда вы клоните, моя дорогая?
 Прюденс выжидательно улыбнулась:
 — По дороге домой мы будем проезжать по Роуленд-стрит.
 — Нет, — немедленно отреагировал Себастиан. — Даже не надейтесь, что сегодня ночью я поведу вас к Оксенхему.
 — Мы можем просто проехать мимо его дома и посмотреть, там ли он, — принялась уговаривать Прюденс. — Мы ничем не рискуем, Себастиан.
 — Я сказал — нет. Я не позволю, чтобы вы околачивались возле его дома.
 — Мы не будем останавливаться, — урезонивала его Прюденс. — Просто посмотрим, дома ли он. Тогда, если вы захотите вернуться попозже, мы будем знать, опасно ли это.
 Себастиан заколебался:
 — Ладно. Полагаю, от того, что мы проедем мимо его дома, большого вреда не будет.
 Прюденс попыталась скрыть торжествующую улыбку:
 — Конечно. Прохожие подумают, что еще одна карета возвращается с бала домой. Никто ничего не заподозрит.
 — Хорошо. — Себастиан встал и поднял люк на крыше кареты.
 — Да, милорд? — раздался голос кучера.
 — Я хочу, чтобы мы поехали домой по Роуленд-стрит, — приказал Себастиан.
 — Это изрядный крюк, милорд.
 — Знаю, но мне кажется, так будет быстрее. Там меньше экипажей.
 — Слушаюсь, милорд. Будет исполнено, сэр. Себастиан опустил крышку люка и не спеша пересел на сиденье напротив Прюденс:
 — Почему у меня такое чувство, будто я пожалею, что позволил вам втравить себя в эту авантюру?
 — Понятия не имею, — беззаботно отозвалась Прюденс. — Никакого риска нет. — Прюденс хмыкнула. — Давайте посмотрим правде в глаза, Себастиан. Вы, как и я, хотите сделать это. В некотором отношении мы очень похожи, о чем вы неоднократно мне напоминали.
 — И меня это тревожит все больше и больше. — Себастиан погасил в карете лампы, потом раздвинул на окнах занавески и опустил стекло.
 Прюденс с любопытством наблюдала за ним.
 — Что вы делаете?
 — Пытаюсь соблюсти анонимность. Хотя стоит густой туман и можно не беспокоиться, что нас кто-то узнает, тем не менее осторожность никогда не повредит.
 Себастиан пошарил под сиденьем и вытащил плоскую деревянную доску, выкрашенную в черный цвет. Он нацепил ее на два маленьких крючка внутри кареты и перекинул так, чтобы она свесилась снаружи.
 Прюденс догадалась — черная доска закроет бросающийся в глаза герб Эйнджелстоуна.
 — Молодец, Себастиан.
 — Разумная мера предосторожности. — Он опять уселся на сиденье.
 Прюденс улыбнулась:
 — К которой вы, как мне кажется, частенько прибегаете.
 — Да.
 В темноте она не могла разглядеть выражения его лица, но в голосе явно чувствовала напряженное ожидание. Приключение уже всецело завладело им, как и ею самой.
 Роуленд-стрит оказалась очень тихой улочкой. Как и предполагал Себастиан, движения на ней почти не было. Прюденс пристально смотрела из открытого окна. Сквозь зыбкую пелену тумана было видно, что почти все дома погружены в темноту.
 Себастиан наклонился вперед:
 — Если верить этой записке, то вот дом Оксенхема.
 — Ни огонька. — Прюденс взглянула на Себастиана. — Бьюсь об заклад, никого нет дома. Отличная возможность разузнать, что к чему.
 — Слуги, наверное, дома. — Себастиан с интересом всматривался в окутанный тьмой дом.
 — Если даже и так, то уже спят. А может, ушли куда-то на ночь, — высказала предположение Прюденс. — Домашняя челядь обычно устраивает себе выходной, если знает, что хозяин поздно вернется домой.
 — Верно.
 — Мы можем сказать кучеру, чтобы он подождал нас на углу, пока мы прогуляемся немного по аллее за домом Оксенхема.
 — Черт побери, Денси! Я же предупреждал вас, что вы со мной не пойдете.
 — Но вполне вероятно, вам больше не представится такая возможность! К тому времени как вы отвезете меня домой и снова вернетесь, Оксенхем может уже оказаться дома. И придется вам ждать другого удобного случая.
 Себастиан заколебался:
 — Ладно, оставлю вас в карете, а сам быстренько взгляну, что делается за домом.
 — Я хочу пойти с вами.
 — Нет, я вам запрещаю! — Себастиан поднял люк и тихо приказал кучеру:
 — Доезжайте до конца улицы и заверните за угол. Я быстро выйду. Если в мое отсутствие случится что-либо непредвиденное, сейчас же отвезите леди Эйнджелстоун домой. Я сам доберусь.
 — Слушаюсь, ваша светлость, — проговорил кучер голосом человека, привыкшего к странным полуночным вылазкам и еще более странным распоряжениям своего эксцентричного хозяина.
 Прюденс предприняла последнюю попытку уговорить Себастиана:
 — Это нечестно, милорд.
 — Это была ваша идея, — напомнил он ей и снял плащ. — Вот, возьмите лучше. Я могу задержаться и не хочу, чтобы вы простудились.
 — И все-таки я пойду с вами, — заявила Прюденс, накидывая на себя плащ.
 — Я вам с самого начала сказал, что никуда вас не пущу.
 — Да вас бы здесь и не было, если бы я не додумалась проехать по Роуленд-стрит!
 — Вы совершенно правы, — сказал он, когда карета остановилась. — И тем не менее на этом ваша роль в расследовании закончилась. — Он взял ее лицо в свои руки и крепко поцеловал.
 Когда он поднял голову, Прюденс поправила очки. Она едва различала в темноте лицо мужа, но отчетливо ощущала его едва сдерживаемое возбуждение.
 — Себастиан, послушайте…
 — Будьте благоразумны, Денси. Не можете же вы бродить в таком тумане в платье из тумана.
 — Не смейте все сваливать на мое платье! Вы просто не хотите, чтобы и я получила удовольствие. Признайтесь. В темноте кареты блеснули в улыбке его зубы.
 — Я скоро вернусь, дорогая. Сидите смирно. Он открыл дверцу, выпрыгнул на тротуар и почти тут же растворился в туманной ночи.
 — Черт побери! — пробормотала Прюденс. Секундой спустя она уже открывала дверцу кареты.
 — Простите, мадам, вы куда? — испуганно прошептал кучер. — Мне было приказано не спускать с вас глаз. Его светлость голову мне оторвет, если вы выйдете из кареты.
 — Не беспокойтесь, — шепотом успокоила его Прюденс. — Я поговорю с его светлостью. Он ни в чем не станет вас винить.
 — Как же! На коленях прошу вас, мадам, вернитесь в карету.
 — Не беспокойтесь. Я скоро вернусь.
 — Я погиб, — печально проговорил кучер. — Всегда знал, что если его светлость женится, то выберет женщину себе под стать — такую же неумолимую. Так ему и надо! Но что теперь будет со мной…
 — Я позабочусь, чтобы вас не уволили, — тихо сказала Прюденс. — А теперь мне нужно идти.
 Пробираясь по узкому переулку, расположенному позади домов, Прюденс была счастлива, что Себастиан отдал ей свой плащ с большим капюшоном. Сосчитав калитки, она наконец дошла до дома, который Себастиан показал ей несколькими минутами раньше.
 Неудивительно, что калитка оказалась открытой, — ведь граф опередил ее всего на несколько минут. Он уже прошел за ограду. Внезапно Прюденс увидела, что на нижнем этаже в доме Оксенхема горит свет, и похолодела от ужаса. Там кто-то был!
 Прюденс недоумевала, почему Себастиан все-таки решился забраться в сад, зная, что в доме кто-то есть. Но она тут же вспомнила, что ему хватило наглости обыскивать спальню некоей дамы, в то время как хозяйка развлекала гостей. Не побоялся он и обследовать верхний этаж замка Келинга, в то время как его гости шастали из одной спальни в другую этажом ниже.
 Что ж тут удивляться: раз Себастиан решил поближе рассмотреть дом Оксенхема, ему наплевать на свет в окне.
 Зная, что он уже здесь, Прюденс набралась решимости. Она открыла калитку и вошла в сад. Ступив на посыпанную гравием дорожку, она поморщилась. Подошвы шелковых бальных туфелек были настолько тонкие, что каждый камешек больно впивался в ноги.
 Дойдя до середины сада, Прюденс, наткнувшись на высокую живую изгородь, вынуждена была изменить свой курс. Обогнув колючие кусты, она наткнулась на мощный мужской торс. Сильные руки обхватили ее, лицо прижалось к знакомой рубашке.
 — А… а…
 — Дьявольщина! — послышался тихий раздраженный голос Себастиана. — Так я и знал, что вы увяжетесь за мной! Ни звука, слышите?
 Прюденс отчаянно замотала головой.
 Он осторожно выпустил ее. Прюденс подняла голову. Раздраженное лицо Себастиана расплывалось в тумане.
 — Что будем делать? — спросила она еще тише.
 — Вы останетесь стоять здесь, а я пойду взгляну поближе. Потом мы быстренько уйдем.
 Себастиан отошел от нее. Прюденс с беспокойством смотрела, как он прошмыгнул мимо темных окон нижнего этажа. Пару раз она увидела, как мелькнула его рука — он проверял, все ли окна заперты.
 Она задержала дыхание: Себастиан добрался до освещенного окна. Прижавшись к стене, он заглянул в комнату.
 Так он стоял довольно долго. Потом подошел поближе и заглянул в комнату с другого угла.
 Что-то не так, догадалась Прюденс. Она почувствовала это по позе Себастиана. Теперь он стоял очень близко от окна и не отрывал от него глаз. Прюденс осторожно шагнула вперед. Себастиан этого не заметил: он полностью был поглощен созерцанием комнаты.
 Прюденс с изумлением увидела, что он поднял руку и открыл окно. Она стрелой помчалась к нему.
 — Не подходите, — тихо приказал Себастиан, когда она поравнялась с ним. — Я говорю серьезно, Денси. Не ходите за мной.
 — Что вы делаете? Вам нельзя туда залезать, ведь в доме кто-то есть.
 — Я знаю, — тихо сказал Себастиан. — Оксенхем. Только мне кажется, он не заметит, что у него посетитель.
 Себастиан перемахнул через подоконник и легко спрыгнул в комнату.
 Пораженная столь явным доказательством его отчаянной храбрости, Прюденс бросилась к окну и заглянула внутрь. Сначала она никак не могла осмыслить увиденного, но, поняв, в ужасе отшатнулась.
 На ковре лицом вниз лежал человек. Голова его была в крови, рядом с ним растеклась огромная темная лужа…




 Глава 14


 Оксенхем покончил жизнь самоубийством. Или кто-то очень постарался, чтобы все выглядело именно так. Пистолет лежал рядом с рукой трупа. Никаких признаков борьбы.
 Себастиан быстро окинул взглядом библиотеку. Задерживаться он не мог: нужно было увести отсюда Прюденс. Но ему хотелось найти хоть какие-то доказательства того, что Оксенхем сам приставил к виску пистолет и нажал на курок. Или доказательства обратного.
 Что-то блестящее лежало на ковре рядом с откинутой рукой Оксенхема. Себастиан подошел поближе, стараясь не ступить в кровь. Посмотрев в сторону окна, он увидел, что Прюденс напряженно следит за ним.
 Золотой предмет на ковре оказался кольцом. Себастиан присел на корточки, чтобы получше рассмотреть его. Он долго не мог понять, почему оно кажется таким знакомым, пока не увидел на печатке изящно выгравированную букву» Ф «.» Значит, это кольцо Флитвуда, точь-в-точь как мое собственное «.
 — Дьявольщина!
 Не раздумывая ни секунды, он схватил кольцо и быстро вскочил на ноги. Уже повернулся было к окну, но вдруг заколебался. Нужно быть уверенным до конца, что в луже крови лежит именно Оксенхем, ведь лица убитого он не видел. Себастиан заставил себя опять подойти к трупу.
 — Не трогайте его, — горячо зашептала Прюденс. — Себастиан, мы должны убираться отсюда.
 — Я знаю.
 Но он не мог уйти, не удостоверившись. Он схватил труп за плечо и повернул так, чтобы было видно лицо, вернее, то, что от него осталось.
 Вне всякого сомнения, это был Оксзнхем.
 Себастиан принялся осторожно опускать податливое тело, и в этот момент опять что-то блеснуло — на сей раз пуговицы на жилете Оксенхема. Наклонившись, Себастиан прочел выгравированные на них слова:» Принцы целомудрия «.
 Он разжал руки — Оксенхем свалился на ковер.
 — Ради Бога, Себастиан, побыстрее! — прошептала Прюденс.
 — Сейчас, только взгляну, может, что-нибудь интересное лежит на столе.
 Он осторожно добрался по ковру до стола. На нем лежал ворох бумаг. Себастиан быстро просмотрел их — вдруг покойник оставил какую-нибудь записку.
 Письма, поясняющего, почему Оксенхем покончил с собой, не было, но записка тем не менее отыскалась. При тусклом свете лампы Себастиан прочитал ее. Короткая и по делу.
 » Лилиан будет отомщена «.
 В этот момент Себастиан услышал у входной двери приглушенные голоса. Услышала их и Прюденс. Это слуги вернулись домой.
 — Себастиан, ради всего святого, уходите отсюда!
 Себастиан взял записку, сунул ее в карман вместе с кольцом Флитвуда и бросился к окну.
 Перемахнув через подоконник, он схватил Прюденс за руку и быстро потащил ее к садовой калитке.
 До улицы они добрались без приключений. Себастиан оглянулся через плечо — никаких следов погони. Он потянул Прюденс к поджидавшему их экипажу.
 Кучер с печальной покорностью смотрел на вынырнувших из тумана хозяев.
 — Не моя вина, что она побежала за вами, милорд. Я изо всех сил ее удерживал.
 — Домой, — приказал Себастиан. — Об этом позже.
 — Слушаюсь, милорд. Значит, вы меня не уволите?
 — До тех пор, пока вы целыми и невредимыми не доставите нас домой, вашему положению ничто не угрожает. — Себастиан открыл дверцу кареты и помог Прюденс забраться в нее. — После этого вопрос останется открытым. — Он сел в карету и закрыл за собой дверцу.
 — Не нужно наказывать бедного кучера. Он как мог старался выполнить ваш приказ, — задыхаясь от быстрой ходьбы, проговорила Прюденс.
 — Он уже достаточно давно у меня служит, чтобы понять: когда я отдаю распоряжение, оно должно быть выполнено, — заметил Себастиан. — Я плачу слугам самое большое жалованье в Лондоне, но в ответ требую беспрекословного выполнения приказов. Вас могли заметить.
 — Не беспокойтесь, Себастиан. Я уверена, что мы были в полной безопасности. — Говоря это, она пыталась высвободиться из многочисленных складок плаща. — Наверняка пройдет много времени, прежде чем кто-нибудь заглянет в библиотеку и обнаружит тело Оксенхема.
 — Или мало. — Себастиан задернул на окнах занавески, и карета загромыхала по булыжной мостовой. — В будущем я не потерплю непослушания, мадам.
 — Потом прочтете мне нотацию, милорд. Расскажите лучше, что вы нашли.
 » Да… Кого, кроме себя, винить в том, что я женился на женщине, которая так же, как и я, обожает проводить расследования «, — подумал Себастиан.
 Повозившись с одной из ламп, он зажег ее. Потом откинулся на сиденье и пристально посмотрел на взволнованное лицо Прюденс. Глаза ее горели от возбуждения. И неудивительно — пережить такое приключение! Как можно ее ругать, если и у него самого до сих пор бурлила кровь.
 Вытащив из кармана кольцо и записку, Себастиан протянул их ей:
 — Пока еще не знаю, что дадут нам эти находки. Между прочим, на жилете Оксенхема пуговицы, на которых выгравировано» Принцы целомудрия «.
 — Невероятно! — Прюденс внимательно осмотрела кольцо. — Точно такое, как у вас, милорд.
 — Да.
 — Как оно оказалось на полу рядом с телом Оксенхема?
 — Резонный вопрос, — тихо сказал Себастиан.
 — И кто такая Лилиан?
 Себастиан увидел, что она смотрит на внутреннюю сторону кольца, а не на записку.
 — Что вы имеете в виду?
 — На кольце есть надпись. — Прюденс поднесла его поближе к лампе. —» Лилиан с любовью «.
 — Дайте-ка взглянуть. — Себастиан выхватил кольцо из ее рук и посмотрел на надпись. — Кто, черт побери, эта Лилиан?!
 — Вы о ней когда-нибудь слышали?
 — В записке тоже упоминается это имя, — ответил он. Прюденс прочитала лежавший на коленях клочок бумаги:
 —» Лилиан будет отомщена «. Боже милостивый, Себастиан, что это может означать?
 — Понятия не имею, но начинаю подозревать, что Лилиан — имя женщины, о которой говорил сумасшедший в замке Келинга. Тот, кто сказал, что она выбросилась из окна башни.
 — Дух которой, как он считает, вернулся, чтобы осуществить свое проклятие? — Прюденс задумчиво прикусила нижнюю губу. — Вы считаете, смерть Рингкросса и Оксенхема имеет какое-то отношение к этой сказке?
 — Вполне вероятно. — Себастиан бросил взгляд на кольцо. — Возможно, тот, кто любил таинственную Лилиан, решил, что в ее смерти виновны» принцы целомудрия «.
 Прюденс изумленно уставилась на него:
 — Вы полагаете, мститель решил убить их одного за другим?
 — Похоже на то.
 Взгляд Прюденс задержался на кольце.
 — Себастиан, вы говорили, что это фамильное кольцо.
 — Такие кольца Флитвуды носили в течение пяти поколений.
 Себастиан вспомнил тот день, когда получил его от отца. Тот просил носить его с гордостью, объяснив, что кольцо является символом фамильной чести.
 » Мнение всего света ничего не стоит, сынок. Самое главное, чтобы в сердце своем ты был уверен, что не запятнал свою честь. Честь — бесценный дар, и к ней нужно относиться соответственно. Человек может вынести все: клевету, разорение — все, что угодно, если знает, что его честь спасена «.
 Себастиан крепко сжал кольцо.
 — Вам кажется, Флитвуд мог подарить это кольцо Лилиан? — спросила Прюденс.
 — Вполне возможно. — Более чем возможно, подумал Себастиан. — Так скорее всего и было. Прюденс задумчиво смотрела на него:
 — Вы считаете, что в замке Келинга мы нашли табакерку Джереми, не так ли? А теперь прикидываете, не принадлежит ли ему и это кольцо.
 — Да, вы правы.
 — Но, Себастиан, я сегодня вечером видела Джереми. Он был без перчаток, и, по-моему, я заметила на его пальце кольцо.
 Себастиан с сомнением взглянул на нее:
 — Изготовить дубликат не составляет большого труда, особенно когда есть деньги. Нужно только найти хорошего ювелира.
 Прюденс ненадолго замолчала.
 — Что вы собираетесь предпринять? Опросить ювелиров?
 — Нет. — Себастиан принял решение. — Лучше еще разок поговорю с кузеном. Слишком уж часто его имя всплывает в ходе расследования.
 — Правильно. И я помогу вам его расспросить.
 — Вряд ли это разумно, мадам.
 — А я считаю, неплохо бы и мне посмотреть на то, как он себя поведет.
 Себастиан заколебался. Не то чтобы он возражал против ее присутствия при разговоре с Джереми. Прюденс, без сомнения, чрезвычайно наблюдательна. Однако она может оказаться пристрастной и даже мягкосердечной, если дело коснется его семьи.
 — Хорошо, Денси. Можете послушать наш разговор с Джереми, но ни в коем случае не вмешиваться, понятно?
 Прюденс радостно улыбнулась:
 — Отлично, милорд.
 Джереми появился в библиотеке на следующий день в половине двенадцатого. Увидев его, Прюденс от души ему посочувствовала. Он был явно возмущен тем, что глава семейного клана заставил его срочно прийти.
 — Что, черт побери, это значит, Эйнджелстоун? У меня есть дела поважнее, чем выслушивать вас.
 Себастиан сидел за столом у окна. С руки его свешивался Люцифер. Встать Себастиан не потрудился.
 — Я тоже не очень-то рад тебя лицезреть. Но может быть, ты соблаговолишь поздороваться с моей женой, как это принято среди цивилизованных людей, прежде чем продолжишь высказывать свое мнение по поводу моего приглашения?
 Джереми, оглянувшись, увидел, что возле маленького столика, на котором сервирован чай, стоит Прюденс. Он густо покраснел.
 — Прошу прощения, леди Эйнджелстоун, — сказал он, нехотя склонив голову. — Я вас не видел. Доброе утро, мадам.
 — Доброе утро, мистер Флитвуд, — улыбнулась Прюденс. — Выпьете чаю?
 Джереми, замявшись, взглянул на Себастиана:
 — Не знаю, достаточно ли у меня времени…
 — Чтобы выпить чашку чаю, времени у тебя вполне достаточно, — холодно заверил его Себастиан. — Садись, кузен.
 — Итак, — бесцеремонно начал Джереми, — позвольте узнать, зачем вы за мной послали, сэр.
 Себастиан молча пристально смотрел на него. Прюденс поняла — это пугающее молчание было запланировано заранее. Она хотела заговорить, но тут Себастиан начал действовать. Не сказав ни слова, он открыл ящик стола, вытащил кольцо, которое нашел в библиотеке Оксенхема, и бросил его Джереми.
 — Какого черта! — Умудрившись поймать кольцо, Джереми недоуменно повертел его.
 На его лице застыло изумление, — кстати, тут же замеченное Прюденс, — когда он наконец понял, что держит в руке. Прюденс взглянула на Себастиана и увидела, что граф тоже пристально следит за своим кузеном. В его мерцающих золотом глазах светилось не обычное холодное любопытство, а непреклонная решимость узнать все до конца.
 — Дьявольщина! — Джереми поднял голову. На его лице отразилось явное замешательство. — Где, черт побери, ты это взял?!
 Себастиан медленно провел рукой по спине Люцифера.
 — Узнаешь?
 — Конечно. Это мое кольцо. — Голос его звучал напряженно. — Я потерял его почти три года назад. Никому об этом не говорил: матушка наверняка подняла бы шум. Ты ведь знаешь, как она печется о семейных традициях.
 — Да. — Рука Себастиана, которой он гладил кота, замерла. — Знаю.
 — Я не хотел ее расстраивать признанием, что потерял фамильное кольцо, которое дал мне отец, и заказал дубликат.
 — А кто такая Лилиан? — тихо спросил Себастиан.
 — Понятия не имею. — Джереми взял чашку, но она предательски звякнула о блюдце.
 — Кто такая Лилиан? — повторил Себастиан зловеще спокойным голосом. Люцифер поднял хвост трубой.
 — Говорю тебе, не знаю! — закричал Джереми. — Не знаком я ни с какой Лилиан! — И он со звоном поставил чашку на блюдце.
 — А я думаю, знаком, — сказал Себастиан. — Ты не выйдешь из этого дома, пока не объяснишь, кто она такая.
 — Черт побери, Эйнджелстоун! Да что ты себе позволяешь?!
 — Он глава семьи, — быстро вмешалась Прюденс и предостерегающе посмотрела на Себастиана, который проигнорировал ее тревожный взгляд. — И он хочет помочь вам. Правда, Себастиан?
 — Единственное, что я сейчас хочу, — узнать, кто такая Лилиан, — ровным голосом произнес Себастиан. Прюденс попыталась смягчить его слова:
 — Не нужно говорить таким угрожающим тоном, милорд. Мы пытаемся выяснить некоторые факты и вовсе не желаем пугать вашего кузена.
 Себастиан не сводил глаз с Джереми и не обратил внимания на страстный призыв Прюденс. Она оставила попытки заставить его вести себя прилично и обратилась к Джереми.
 — Прошу вас, поймите, мистер Флитвуд, — спокойно сказала она. — Мы ищем ответ на вопрос, почему ваше кольцо было найдено прошлой ночью при весьма странных обстоятельствах, и только.
 Джереми с тревогой переспросил:
 — Каких обстоятельствах?
 — Его нашли рядом с телом лорда Оксенхема, — резко ответил Себастиан. — Ты, случайно, не знаешь, как оно там оказалось?
 — Телом? — Джереми смешался. — Так Оксенхем мертв?
 — Вот именно, — подтвердил Себастиан. Глаза Джереми расширились.
 — И мое кольцо было рядом?
 — Да.
 — Значит, ты считаешь, что я его убил? — Растерянность Джереми сменилась яростью. — Потому что кто-то нашел рядом с трупом мое кольцо?
 — Такое и в самом деле приходило мне в голову, — чуть улыбнулся Себастиан. Люцифер сверкнул своими золотистыми глазами.
 Прюденс не выдержала и набросилась на Себастиана:
 — Перестаньте пугать его, милорд!
 — Не вмешивайтесь, мадам. — Себастиан даже не взглянул на нее.
 Она не обратила на его слова никакого внимания и ободряюще улыбнулась Джереми:
 — Мистер Флитвуд, в данный момент власти еще не знают, что ваше кольцо найдено рядом с телом Оксенхема. И мы вовсе не собираемся им об этом докладывать, правда, Себастиан?
 — Поживем — увидим, — холодно сказал Себастиан.
 — Но я его не убивал! — Взгляд Джереми в отчаянии перебегал с Прюденс на Себастиана. — Клянусь! Зачем мне его убивать?
 Себастиан почесал Люцифера за ухом.
 — Может, потому что он имеет какое-то отношение к смерти Лилиан?
 — Но смерть Лилиан была несчастным случаем. Она утонула… — Голос Джереми прервался — видимо, он понял, что выдал себя, признавшись, что ему известно о существовании Лилиан. Он умоляюще взглянул на Прюденс:
 — Мне сказали, что она утонула…
 Боль и отчаяние Джереми были настолько явными, что Прюденс не удержалась и, наклонившись, ласково коснулась его руки. Она видела, что в глазах Себастиана вспыхнула ярость, но он промолчал.
 — Кто такая Лилиан, мистер Флитвуд? — тихо спросила Прюденс.
 Джереми на секунду закрыл глаза. Когда он их снова открыл, они выражали печальную покорность судьбе.
 — Хорошо, я вам все расскажу, хотя не могу понять, каким образом эта история стала известна по прошествии столь длительного времени. — Джереми сделал маленький глоточек чая. Когда он опять поставил чашку на блюдце, взгляд его остановился на Прюденс. — Я любил ее.
 — Правда?
 — Она была дочерью богатого торговца. Его единственное ненаглядное дитя, оставшееся после смерти жены. Он сделал все, чтобы дать своей дочери хорошее воспитание. Это была всесторонне образованная девушка с безупречными манерами. Леди с головы до ног, несмотря на происхождение.
 — Мне это понятно, — прошептала Прюденс.
 — Я познакомился с ней вскоре после смерти ее отца. Она осталась на попечении дядюшки преклонного возраста, которому было наплевать на ее воспитание. Он заставлял ее работать в своей таверне.
 Краешком глаза Прюденс заметила, как Себастиан открыл рот, чтобы задать вопрос. Она едва заметно махнула рукой, призывая его к молчанию. К ее удивлению, он подчинился.
 — Как вы познакомились? — спросила она Джереми.
 — Это произошло у нас в Лондоне на ярмарке три года назад. — Джереми слегка улыбнулся. — Она ела мороженое. Я случайно столкнулся с ней, мороженое выпало у нее из рук и перепачкало мне весь сюртук. Это была любовь с первого взгляда.
 — А что случилось потом? — спросила Прюденс.
 — Мы начали встречаться так часто, как только выпадал удобный момент. Я знал, что моя матушка, конечно же, не будет в восторге. В ее глазах Лилиан всегда осталась бы девкой из маленького трактира, у которой нет даже денег, которые могли бы хоть как-то возместить недостаток происхождения. — Джереми плотно сжал губы. — Вы должны помнить, что в то время мать надеялась, что я стану будущим графом Эйнджелстоуном.
 — Что и говорить, тетушка вряд ли посчитала бы девушку из таверны подходящей претенденткой на роль будущей графини Эйнджелстоун, — сухо заметил Себастиан. — Равно как и актрису…
 Джереми вспыхнул:
 — Может, это послужит вам хоть каким-то утешением, Эйнджелстоун… Я часто думал о том, что понимаю решение вашего отца жениться на любимой женщине. Я и сам собирался это сделать. Вне зависимости от обстоятельств.
 Себастиан прищурился:
 — Неужели?
 — Да. Я искренне любил Лилиан. Она была изумительной девушкой. Нежная, чистая… — Джереми тяжело вздохнул. — Но мы не успели пожениться: она умерла.
 — Какое горе, — сказала Прюденс.
 — Я никогда не говорил о ней ни маме, ни кому бы то ни было из родных. Когда Лилиан не стало, в этом уже не было необходимости.
 — Кто сказал тебе, что она утонула? — спросил Себастиан.
 — Ее дядя. Он рассказал, что она поехала на несколько дней погостить к друзьям за город. Там она случайно упала в реку — вода сильно поднялась после недавнего шторма, — захлебнулась и утонула.
 — Я вам так сочувствую, мистер Флитвуд, — тихо вымолвила Прюденс. — Это, наверное, было ужасно. Джереми взглянул на кольцо.
 — Хуже всего то, что я ни с кем не мог поделиться своим горем. Не было ни одного человека, который понял бы или посочувствовал мне. — Он опять поднял голову. — И тем не менее я пережил этот удар. Лилиан в прошлом. Но я никогда ее не забуду.
 — Ты подарил ей это кольцо? — спросил Себастиан. Джереми кивнул:
 — То, что ношу я, — дубликат. Мне сделали его на заказ, когда я отдал Лилиан свое. Не хотелось объяснять матери и всему семейству, — по крайней мере до объявления помолвки, — почему я больше не ношу фамильное кольцо.
 — Может, остальным Флитвудам ты не счел необходимым сообщить о Лилиан, — заметил Себастиан, — но мне ты объяснишь, как кольцо попало в библиотеку Оксенхема.
 — Но я понятия не имею, — быстро проговорил Джереми. — Клянусь! Насколько мне известно, кольцо пропало, когда Лилиан утонула. Я подумал, возможно, какой-нибудь местный житель, обнаруживший тело, нашел кольцо и присвоил его. Вещь довольно ценная. Но я знал, что у меня нет шансов найти его, и не сделал даже попытки поиска.
 Прюденс повернулась к Себастиану:
 — Может, поговорим с ее дядей, владельцем таверны?
 — Вы не сможете этого сделать, — вмешался Джереми. — Он умер чуть больше года назад от лихорадки. Я узнал о его смерти, когда однажды случайно проезжал мимо таверны и увидел, что там хозяйничают другие люди.
 — Ладно, хватит об этом, — расстроенным голосом сказала Прюденс.
 — Я ничего не понимаю. — Джереми бросил взгляд на Себастиана. — Сначала ты возвращаешь мне мою табакерку, потом кольцо. И в обоих случаях практически обвиняешь меня в убийстве. Какую игру ты затеял на сей раз, Эйнджелстоун?
 Себастиан молча погладил Люцифера.
 — Недавно умерли двое — Рингкросс и Оксенхем.
 — Я знаю.
 — Всякий раз рядом с трупом обнаруживались твои личные вещи. А около тела Оксенхема нашли еще и записку.
 Джереми быстро прочитал записку. Когда наконец оторвался от листа бумаги, он казался еще более удивленным, чем прежде.
 — О какой мести здесь говорится? Что, черт побери, происходит?
 — Похоже, есть два варианта, — сказал Себастиан. — Или ты решил отомстить за Лилиан, поскольку не считаешь, что она погибла в результате несчастного случая, или…
 — Или что? — спросила Прюденс, опередив Джереми, у которого на языке вертелся тот же вопрос.
 — Или кому-то очень хочется, чтобы дело выглядело именно так, — тихо подытожил Себастиан.
 — Но кому это нужно? — быстро спросила Прюденс. Себастиан задумчиво посмотрел на Люцифера:
 — Наверное, настоящему убийце. Джереми был поражен:
 — Откуда тебе все это известно, Эйнджелстоун?! Себастиан одарил его насмешливой улыбкой:
 — Дошли кое-какие слухи.
 — Откуда?
 — С Боу-стрит.
 — С Soy-стрит?! — в ужасе прошептал Джереми. — Ты хочешь сказать, что там расследуют обстоятельства гибели Рингкросса и Оксенхема?
 — Да, — подтвердил Себастиан. — Хотя и очень осторожно.
 — Но как к тебе попали табакерка и кольцо, если их нашли на месте происшествия?
 — Скажем… У меня есть свои люди и в высших, и в низших сферах. Есть и на Боу-стрит.
 — Меня это не удивляет, — пробормотал Джереми. — Ты, похоже, всюду распростер свои щупальца.
 — Можно сказать и так, — согласился Себастиан. — Во всяком случае, один из моих щупальцев — то есть осведомителей — занимается этим расследованием. Он-то и сообщил мне, что прослеживается связь между тобой и этими двумя смертями. В данный момент этот человек согласился полностью ввести меня в курс дела.
 — Должно быть, ты хорошо ему платишь за информацию, — с горечью произнес Джереми.
 — Мне нравится знать все, — спокойно сказал Себастиан.
 Прюденс с восхищением взглянула на мужа. Ловко он это обыграл. Вполне вероятно, что человек, обладающий таким влиянием, как Себастиан, мог пользоваться сведениями с Боу-стрит, особенно если новости касались его собственной семьи. Вполне может соответствовать истине и то, что он сумел использовать свое влияние, чтобы убедить кое-кого из властей передать ему вещественные доказательства по делу, а не использовать их против его кузена.
 — Видишь ли, — тихо продолжал Себастиан, — вполне возможно, что погибнут и другие люди. И если это произойдет, не знаю, удастся ли мне устроить так, чтобы твое имя не всплыло.
 — Боже милостивый! — Джереми пристально взглянул на Себастиана. — Что же мне делать? Я ничего не знаю об обстоятельствах гибели Рингкросса и Оксенхема. Если кто-то старается втянуть меня в скверную историю, то в конце концов полиция все равно арестует меня за убийство. Как мне доказать свою невиновность?
 — Не бойтесь, мистер Флитвуд. — Прюденс ласково дотронулась до руки Джереми. — Эйнджелстоун вам поможет. Правда, Себастиан?
 Тот пожал плечами:
 — Может быть.
 — Эйнджелстоун, что вы такое говорите? — Прюденс вскочила. — Как не стыдно так мучить мистера Флитвуда?! Я этого не потерплю.
 Джереми, сжав кулаки, мигом поднялся:
 — Думаю, ваш муж просто наслаждается своим могуществом, леди Эйнджелстоун. Мне кажется, если меня арестуют за убийство, этим он великолепно отомстит нашей семье, — не нужно говорить, что тогда произойдет с моей матерью.
 — Что вы, мистер Флитвуд, — сказала Прюденс. — Эйнджелстоун вовсе не хочет причинить боль вашей семье, позволив арестовать вас за убийство.
 — Неужели? — Джереми глянул на нее безумными глазами. — Если вы до конца не поняли, за кого вышли замуж, мадам, позвольте объяснить вам — Эйнджелстоун нас всех ненавидит. Он будет только рад, если всем Флитвудам придет конец.
 — Это не правда! — воскликнула Прюденс.
 — Нет, правда. — Джереми кинул уничтожающий взгляд на Себастиана. — Более того, теперь, когда я обо всем этом думаю, мне кажется, что он сам все и подстроил!
 — Нет! — выдохнула Прюденс.
 Джереми пристально смотрел на Себастиана:
 — Это твоя работа, Эйнджелстоун? Ты добиваешься, чтобы меня арестовали за убийство? Себастиан холодно улыбнулся:
 — Если бы я этого хотел, то не отдал бы тебе табакерку и кольцо. Отнес бы их на Боу-стрит.
 — Откуда мне знать?! — выпалил Джереми. — Может, все это заговор? Может, ты играешь со мной как кошка с мышкой? Сначала развлекаешься тем, что мучаешь всю нашу семью, а когда тебе надоест, глазом не моргнув отправишь меня на виселицу, а семью ввергнешь в пучину позора.
 Губы Себастиана тронула циничная усмешка.
 — Прими мои поздравления, кузен. У тебя очень живое воображение.
 — Ну-ка прекратите, вы оба! — крикнула Прюденс, встав между Себастианом и Джереми. — На сегодня спектакль закончен, мистер Флитвуд. Наверное, будет лучше, если вы уйдете. Постарайтесь успокоиться: вас не арестуют за убийство Эйнджелстоун этого не допустит.
 — Эйнджелстоуну, может, и не удастся это сделать, — тихо сказал Себастиан.
 Прюденс мигом обернулась к нему:
 — Что касается вас, Эйнджелстоун, я требую, чтобы вы прекратили терроризировать вашего кузена. Глаза Себастиана сверкнули.
 — Почему вы всегда стараетесь испортить мне удовольствие, мадам?
 — Ни слова больше! — сквозь зубы процедила Прюденс и бросила из-за плеча взгляд на Джереми:
 — Всего хорошего, мистер Флитвуд. Я прослежу за тем, чтобы вас ставили в известность о дальнейших событиях. Прошу вас, не волнуйтесь, все будет хорошо.
 — Если Эйнджелстоун не выдумал какого-то дьявольского развлечения, — добавил Джереми и, прощаясь, наклонил голову. — До свидания, мадам. Примите мои глубочайшие соболезнования. Нелегко быть женой Падшего Ангела.
 И он не оглядываясь вышел из библиотеки.




 Глава 15


 Себастиан понимал, что, как только за Джереми закроется дверь, Прюденс набросится на него с упреками. У него не было настроения выслушивать ее нотации.
 Как только Джереми удалился, она резко повернулась к мужу. Глаза за стеклами очков яростно блеснули.
 — Как вы можете так жестоко обращаться со своим кузеном?
 — Уверяю вас, мне не составляет никакого труда. — Себастиан опустил Люцифера на стол и поднялся.
 Сейчас его заставят помочь Джереми. Он это знал, но восторга по данному поводу не испытывал. Более того, подобная перспектива вызывала у него негодование и наводила на мысль, что он находится под каблуком у жены А когда мужчина испытывает такие чувства, у него возникает желание отправиться в свой клуб. К несчастью, Себастиан не мог воспользоваться этим истинно мужским прибежищем — у него была назначена встреча. Что ж, по крайней мере есть предлог улизнуть из дома.
 — Это невежливо, сэр! Вы же видели, как нервничает ваш кузен. Ему нужна помощь и поддержка. Я настаиваю, чтобы вы не играли с ним больше в такие игры, Себастиан.
 — А я настаиваю, чтобы вы больше не вмешивались в мои дела, мадам. — Себастиан обошел вокруг стола. — Более того, у меня нет настроения выслушивать ваши нотации по поводу неуважительного отношения к моим чертовым родственникам.
 Прюденс стояла скрестив руки на груди и притопывая ножкой.
 — Вы прекрасно знаете, что будете помогать кузену. Так зачем заставлять его думать иначе?
 Себастиан облокотился на край стола.
 — А почему вы решили, что я буду ему помогать? Прюденс кинула на него испепеляющий взгляд:
 — Это само собой разумеется.
 — Напротив, мадам, — ласково улыбнулся Себастиан. — По-моему, это еще под большим вопросом. Я и так уже много сделал для своего неблагодарного кузена. Или вы забыли, что в двух случаях, произошедших совсем недавно, я скрыл доказательства того, что он замешан в смерти двух человек?
 Прюденс прикусила губу:
 — Вы вовсе их не скрыли, милорд. Просто вернули законному владельцу его вещи.
 — Владельцу, который может оказаться убийцей.
 — Мистер Флитвуд не убивал Оксенхема и Рингкросса. Я в этом уверена.
 — Рад это слышать. А у меня такой уверенности нет.
 — Как вы можете такое говорить?! — взорвалась Прюденс.
 — Вот что я вам скажу. — Себастиан выпрямился и направился к двери. — Если бы я знал имена четырех человек, замешанных в убийстве моей любимой, я бы без размышлений убил их одного за другим.
 Прюденс опустила руки и в изумлении уставилась на него:
 — Себастиан, что вы говорите?! Вы полагаете, ваш кузен мог убить тех людей?
 — Вот именно, — подтвердил Себастиан, берясь за ручку двери.
 Прюденс просияла:
 — Значит, вы наверняка хотите ему помочь, даже если считаете виновным.
 — Не обязательно. У меня свои цели. — Себастиан открыл дверь и бросил через плечо:
 — И уверяю вас, они не имеют ничего общего с помощью Флитвудам. Я считаю, что и так уже сделал для Джереми слишком много.
 Он предупрежден. Так что больше я ему ничего не должен.
 — Но, Себастиан…
 Однако Себастиан уже вышел из комнаты и быстро прикрыл за собой дверь. Он услышал приглушенный топот ног — это Прюденс бросилась за ним — и понял, что всего лишь несколько секунд отделяют его от спасительной парадной двери.
 — Скажете ее светлости, что я вернусь домой не раньше двенадцати, Флауэрс.
 Дворецкий, протягивая хозяину шляпу и перчатки, бросил на него укоризненный взгляд:
 — Слушаюсь, милорд.
 Но только Флауэрс открыл для Себастиана парадную дверь, как с шумом распахнулась дверь библиотеки.
 — Подождите, милорд, — послышался настойчивый голос Прюденс. — Черт побери, Эйнджелстоун, вернитесь!
 — Извините, дорогая, но я должен идти. Я уже опаздываю на встречу. — И он быстро сбежал по ступенькам на тротуар.
 Прюденс встала в дверях:
 — Мы еще не закончили разговор.
 — Я знаю, — пробормотал Себастиан, оказавшись на тротуаре. Не может же она преследовать его на улице, подумал он.
 — Трус! — выкрикнула Прюденс с лестницы.
 Себастиан увидел, как несколько прохожих остановились и от удивления разинули рты: графиня Эйнджелстоун кричит вслед своему мужу, как какая-нибудь торговка рыбой.
 Себастиан не смог удержаться и тоже обернулся. Прюденс стояла на верхней ступеньке, яростно смотрела в его сторону и от возбуждения даже притоптывала ногой.
 За ее спиной маячил Флауэрс. На его обычно строгом лице играла какая-то дьявольская усмешка. Себастиану пришло в голову, что он никогда не видел, чтобы Флауэрс так улыбался.
 Настроение его внезапно улучшилось. Он почувствовал, что тоже ухмыляется. У Прюденс оказалась масса добродетелей и, помимо всего прочего, редкая проницательность. Еще одно подтверждение того, что жизнь с ней никогда не будет скучной.
 Он нанял экипаж и дал кучеру знакомый адрес: кофейня рядом с доками. Забрался в кеб, уселся и вытащил из кармана записку от Уислкрофта. Ее доставили полтора часа назад.
 » Должен увидеться с вашей светлостью как можно быстрее. Дело очень срочное. Буду после полудня в обычном месте.
 С уважением У.«.
 Он не лгал Прюденс, заявив, что опаздывает на встречу. Себастиан извлек из кармашка часы и присвистнул — было уже двадцать минут первого. Ничего, Уислкрофт подождет. Себастиан уселся поудобнее и принялся размышлять над разговором с Джереми.
 Полчаса спустя экипаж остановился перед кафе. Себастиан вошел в грязноватый зал. Уислкрофт поджидал его в отдельной кабинке.
 — Рад, что вы так быстро приехали, милорд. — Уислкрофт чихнул в замызганный носовой платок. — Я боялся, вдруг вы не придете. У нас проблема с клиентом.
 — Какая? — Себастиан заказал чашку кофе.
 — Что-то он занервничал. Лорда Оксенхема обнаружили прошлой ночью мертвым в своем кабинете, и Келинг взволновался. Похоже, думает, что существует какая-то связь между этими происшествиями. — Уислкрофт пристально посмотрел на Себастиана. — Хочет знать, почему расследование не продвигается, милорд.
 — Вот как? — Себастиан взглянул на свою чашку с кофе, которую перед ним поставили. — И что, сильно ваш клиент забеспокоился?
 Уислкрофт несколько раз чихнул. Потом наклонился вперед и, понизив голос, сказал:
 — Еще как. По-моему, боится, что будет следующим.
 — Интересно. — Себастиан быстро соображал. Итак, Келинг забеспокоился. Наверное, потому, что знает: остались только два» принца целомудрия»— он сам и Блумфилд. — Можете сообщить своему клиенту, что дело сдвинулось с мертвой точки и вы вскоре надеетесь завершить расследование.
 Уислкрофт прищурился:
 — Вы уверены? Видите ли, мои клиент заявил, что, если я в скором времени не найду убийцу Рингкросса и Оксенхема, он наймет другого сыщика.
 — Не беспокойтесь, Уислкрофт. Я уверен, вы получите награду за очередное успешное расследование.
 — Хорошо бы. — Лицо Уислкрофта оставалось хмурым. — Теперь, когда мы живем в собственном доме, жена хочет поставить в нем туалет, как у денди. Говорил ей сто раз, что туалет в саду ничем не хуже, но она стоит на своем. Вы же знаете, если женщина чего-то хочет, она тебе всю плешь проест!
 — Начинаю узнавать.
 В тот же день в три часа Прюденс вернулась домой, объехав почти все книжные магазины. Она все еще кипела праведным гневом по поводу трусливого бегства Себастиана. То обстоятельство, что она раскопала несколько интересных книг по расследованию потусторонних явлений, ничуть не настроило ее на мирный лад.
 Она была в библиотеке — рассматривала свои покупки, когда вошел Флауэрс и доложил, что к ней посетительница.
 — К вам миссис Флитвуд, мадам. — Флауэрс выдержал почтительную паузу и ровным голосом продолжил:
 — Я, конечно, буду счастлив сообщить ей, что вас нет дома.
 — Нет-нет, не нужно.
 Прюденс критическим взглядом окинула свой наряд. Слава Богу, надела одно из своих новых платьев. Бледно-лиловое из муслина, отделанное лентой в тон. По подолу несколько рядов оборок. Сама Прюденс считала, что платье выглядит легкомысленно, но Эстер заверила ее, будто оно самый писк моды. Друцилла Флитвуд не сможет к нему придраться.
 — Просите, Флауэрс.
 На лице Флауэрса отразилась тревога.
 — Наверное, вы не поняли, мадам. Пришла миссис Флитвуд. Тетя его светлости.
 — Я вас поняла, Флауэрс. Прошу вас, пригласите ее и подайте чаю, пожалуйста.
 Флауэрс, прокашлявшись, сказал:
 — Простите, мадам, но не лучше ли подождать, когда вернется домой его светлость, и спросить, хочет ли он, чтобы вы принимали его тетушку?
 — Не забывайте, отныне это и мой дом, а не только Эйнджелстоуна, — холодно произнесла Прюденс. Ничто не могло сейчас вывести ее из себя больше, чем совет дворецкого. — Пригласите миссис Флитвуд, Флауэрс, или я сделаю это сама.
 — Слушаюсь, мадам. Но я буду вам чрезвычайно признателен, если вы пообещаете мне, что сообщите его светлости о вашем искреннем желании принять миссис Флитвуд, — скорбным голосом проговорил Флауэрс.
 — Естественно. — Прюденс раздраженно наморщила носик. — Ради Бога, Флауэрс, не бойтесь вы так его светлости. Он вполне разумный человек.
 — Осмелюсь заметить, мадам, но вы, вероятно, единственная на земле, кто видит мистера Эйнджелстоуна в таком свете.
 — Не беспокойтесь, Флауэрс. Я разберусь с его светлостью, — с усмешкой сказала Прюденс.
 — Да, мадам. — Флауэрс бросил на нее странный взгляд. — Я начинаю верить, что вы и в самом деле на это способны. — И он почтительно попятился из библиотеки.
 Через минуту в комнату величаво вплыла Друцилла, облаченная в безукоризненно сшитое платье зеленого цвета. Бархатная ротонда тоже была зеленая, но несколько темнее. Она прекрасно сочеталась с маленькой элегантной шляпкой, изящно сдвинутой набок. Прюденс обратила внимание, что на подоле был только один ряд оборок.
 — Добрый день, мадам. — Прюденс вежливо поднялась. — Какая приятная неожиданность. Прошу вас, садитесь. Сейчас подадут чай. Надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной чашечку?
 — Благодарю вас. — Друцилла окинула перегруженное отделкой платье Прюденс критическим взглядом, но промолчала. Она грациозно опустилась на стул и сидела прямо, не касаясь спинки.
 В комнату вошла экономка с подносом, на котором был сервирован чай, и обреченно поставила его рядом с Прюденс. Лицо ее выражало покорность судьбе.
 — Спасибо, миссис Бэнкс, — сказала Прюденс. — Я налью сама.
 — Слушаюсь, мадам. Интересно, что бы сказал на это его светлость, — пробормотала миссис Бэнкс.
 Прюденс сделала вид, что не услышала. Когда дверь библиотеки за экономкой закрылась, она протянула Друцилле чашку чаю:
 — Как мило с вашей стороны, миссис Флитвуд, что вы нанесли мне визит.
 — Не обольщайтесь, это не визит вежливости. — Друцилла демонстративно поставила блюдце с чашкой на столик, стоящий рядом. — Я пришла по чрезвычайно срочному делу. Господь свидетель, только жестокая необходимость заставила меня посетить этот дом.
 — Понятно. И какое же у вас дело? — осторожно спросила Прюденс.
 — Фамильное.
 — Ах вот как?
 Друцилла расправила и без того прямые плечи:
 — У меня была продолжительная беседа с сыном. Он рассказал мне, что является жертвой зловещего стечения обстоятельств.
 Прюденс едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Она надеялась, что Джереми не станет посвящать свою мать в это щекотливое дело. Интуиция подсказывала ей, что Себастиану было бы легче проводить расследование, если бы Друцилла ничего не знала.
 — И что же Джереми рассказал вам, мадам?
 — Что кто-то, скорее всего Эйнджелстоун, ведет жестокую игру. Ваш муж утверждает, что нашел доказательства причастности моего сына к смерти двух человек. Это, конечно, сущая чепуха. Эйнджелстоун наверняка лжет.
 Прюденс нахмурилась:
 — Уверяю вас, Эйнджелстоун говорит правду.
 — Не может этого быть. Мне совершенно ясно, что он придумал какой-то дьявольский план мести нашей семье.
 — Эйнджелстоун не изобретал улик против вашего сына, — сказала Прюденс.
 — Не возражайте, мадам. Я много размышляла над этим делом. Есть только одно объяснение происходящему. Эйнджелстоун собирается сделать моего сына козлом отпущения — вызвать скандал и погубить нашу семью. Я этого не допущу!
 Добрые чувства, которые Прюденс до последнего момента питала к тетке Себастиана, испарились. На смену им пришло негодование.
 — Уверяю вас, Эйнджелстоун не несет ответственности за ситуацию, в которой оказался Джереми. Наоборот, он сделал все возможное, чтобы доказательства вины вашего сына не попали в руки властей.
 — Ха!
 — Но это правда! — Прюденс со звоном поставила свою чашку на блюдце. — Разрешите сообщить вам, мадам, что, если бы Эйнджелстоун вел себя по-другому, Джереми был бы уже арестован.
 — Мой сын не имеет никакого отношения к гибели этих людей. Он даже не был с ними знаком.
 — Ему пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы доказать это, мадам. Потому что при нынешнем положении вещей Джереми грозит опасность запутаться в очень липкой паутине.
 — Сплетенной вашим мужем, — повысила голос Друцилла.
 — Это ложь! Зачем моему мужу нужно, чтобы Джереми арестовали за убийство?
 — Чтобы отомстить. — Друцилла горестно поджала губы. — Он нас всех ненавидит и прекрасно понимает, что произойдет с нашей семьей, если Джереми обвинят в убийстве и разразится скандал.
 — Мне известно, что Эйнджелстоун не собирается мстить Флитвудам за то, что было в прошлом. На сей счет можете быть спокойны, мадам.
 — Это вы так говорите! — Друцилла бросила на Прюденс презрительный взгляд. — Но вы не были знакомы с его семьей! Никогда не знали его отца! — В глазах ее мелькнуло что-то странное. — А я его знала довольно хорошо.
 Прюденс замерла. Она вдруг увидела, как в глазах Друциллы мелькнула боль.
 — Знали?
 — Да. — Друцилла яростно взмахнула рукой, затянутой в элегантную перчатку. — У этого человека полностью отсутствовало уважение к семейным традициям, не было никакого чувства ответственности. Жестокий, бессердечный… А сынок весь в него.
 Неожиданно для самой себя Прюденс была потрясена глубокой горечью, прозвучавшей в словах пожилой женщины. Было в них что-то большее, чем просто возмущение поведением отца Себастиана.
 — Это огульное обвинение, миссис Флитвуд. Вы не могли настолько хорошо знать отца Эйнджелстоуна, чтобы такое утверждать.
 — Одно время, — холодно продолжала Друцилла, — поговаривали о моей свадьбе с отцом Эйнджелстоуна. Из этого, конечно, ничего не получилось. Он сбежал с дешевой актриской, а я вышла замуж за его брата.
 Прюденс стояла как громом пораженная.
 — Так вы были помолвлены с отцом Эйнджелстоуна?! Друцилла сердито поджала губы:
 — Мы никогда не были помолвлены. До этого дело не дошло. Как я уже сказала, ходили разговоры о свадьбе, и только. Обе наши семьи считали, что это был бы отличный союз, но, повторяю, Джонатан Флитвуд просто наплевал на мнение семьи. Он вбил себе в голову, что любит эту актриску. Он хотел ее получить, и все тут!
 — Но он и в самом деле любил ее!
 — Что за вздор! — негодующе воскликнула Друцилла. — Люди его круга не женятся по любви. Если ему понравилась обычная девчонка, это еще не повод для того, чтобы убегать с ней. Он мог бы соблюсти приличия и выполнить свой долг перед семьей, а любовницу держать на стороне. Никто тогда и слова бы не сказал.
 — Даже вы? Друцилла вздрогнула:
 — А вот это не ваше дело.
 — Может быть, и нет, — согласилась Прюденс. Она начала видеть непримиримую вражду семьи Флитвудов в новом свете. — Но тем не менее я не позволю вам оскорблять родителей моего мужа только потому, что его отец решил жениться на его матери.
 — Она была актриской, — яростно прошептала Друцилла, сделав ударение на последнем слове. — Он мог бы жениться на мне, а предпочел профессиональную куртизанку. Это было невыносимо. Он, вероятно, сделал это назло своей семье.
 — Вы слишком далеко зашли, миссис Флитвуд. И если не придержите язык, я буду вынуждена просить вас удалиться.
 Друцилла не успела ничего ответить — дверь библиотеки резко распахнулась.
 Прюденс чуть не выронила из рук чашку. Она мгновенно обернулась и увидела Себастиана. Он ворвался в комнату, клокоча от едва сдерживаемого негодования. В эту минуту его вполне можно было принять за Люцифера после грехопадения.
 — Черт побери, что здесь происходит?! — раздался убийственно резкий голос.
 Прюденс, вскочив, изобразила на лице улыбку:
 — Ваша тетушка была так добра, что зашла к нам с визитом.
 Взгляд, которым Себастиан одарил Прюденс, был холоден как лед.
 — Вот как? Какое счастье, что я рано вернулся домой. — Он кивнул Друцилле:
 — Добрый день, мадам. Вам бы следовало сообщить запиской о том, что вы собираетесь нанести нам визит. — Улыбка его была под стать глазам, такая же холодная. — А то я мог бы вас и не застать.
 — Я хотела побеседовать с вашей женой, Эйнджелстоун, — сказала Друцилла. — У меня не было особого желания встречаться с вами.
 — Вы меня обижаете. — Себастиан подошел к столу, где стоял хрустальный графин с кларетом. — Вы полагали, что Денси легче унизить, когда меня нет рядом?
 Прюденс возвела глаза к потолку и взмолилась, чтобы Всевышний даровал ей терпение.
 — Эйнджелстоун, нет никакой необходимости грубить. Миссис Флитвуд обеспокоена затруднительным положением, в которое попал Джереми.
 — Ага! Значит, он побежал прямиком к своей мамочке? Мне как раз не терпелось узнать, сделает ли он это. — Себастиан отхлебнул из бокала и улыбнулся своей знаменитой улыбкой Падшего Ангела. — Очень тронут этим явным доказательством мужской зрелости. В чем дело, тетушка? Боитесь того, что Джереми арестуют за убийство и вас перестанут принимать в лучших гостиных?
 — Эйнджелстоун… — предостерегающе начала Прюденс, но Друцилла, которая смотрела на Себастиана такими глазами, будто он сам дьявол из преисподней, прервала ее.
 — Не воображайте, что вы сможете развлекаться своими дьявольскими шутками с моим сыном, — заявила она. — Не знаю, чего вы добиваетесь, пугая Джереми тем, что его в любой момент могут арестовать, но я настаиваю, чтобы вы немедленно прекратили преследование.
 Себастиан поболтал вино в бокале.
 — А что заставляет вас думать, что я это делаю? Друцилла с яростью воззрилась на него.
 — Но даже вы наверняка не допустите, чтобы невинного человека вздернули на виселице за убийство, — продолжала она, не слушая его.
 Себастиан сдвинул брови:
 — Я в этом не уверен. В конце концов, этот человек один из Флитвудов.
 — Боже милостивый, сэр, — прошептала Друцилла. — Неужели у вас нет ни капли стыда?
 Прюденс попыталась выправить положение:
 — Миссис Флитвуд, уверяю вас, Себастиан вовсе не запугивает Джереми. Нет у него такой цели, чтобы вашего сына арестовали. — Она сердито сверкнула глазами на Себастиана:
 — Не так ли, милорд?
 Себастиан сделал глоток кларета:
 — Ну…
 Прюденс ободряюще улыбнулась миссис Флитвуд:
 — Не беспокойтесь, мадам. Он позаботится о Джереми.
 — Полагаете, я поверю вам на слово? — выпалила Друцилла.
 Себастиан весело взглянул на Прюденс:
 — Миссис Флитвуд правильно делает, что сомневается, дорогая. Почему я должен из кожи лезть вон, чтобы помогать Флитвудам?
 — Прекратите, Эйнджелстоун! — воскликнула Прюденс. — Сейчас же прекратите! Вы не имеете права так издеваться над своей тетей! Она и так волнуется.
 — И правильно делает, — заметил Себастиан. Миссис Флитвуд пришла в неописуемую ярость — ноздри гневно раздувались.
 — Я знала, что с вами бесполезно разговаривать, Эйнджелстоун, поэтому и сделала попытку побеседовать с вашей женой с глазу на глаз.
 — И эта попытка ни к чему не привела. — Себастиан прошелся по комнате, уселся за стол и закинул ноги, обутые в сапоги, на его блестящую поверхность. — Скажите, тетушка, чего вы хотите добиться, обращаясь к моей жене с мольбой?
 — Я пришла не за тем, чтобы кого-то о чем-то умолять, а с целью немедленно прекратить вашу игру в кошки-мышки. Я надеялась, что, возможно, леди Эйнджелстоун имеет на вас хоть какое-то, пусть даже крошечное влияние, — Вот как? — Себастиан вскинул брови. — А почему вы решили, что она примет вашу сторону? В конце концов, она моя жена и предана мне.
 — Эйнджелстоун, ведите себя прилично, — вмешалась Прюденс и обратилась к Друцилле:
 — Не беспокойтесь, мадам, Эйнджелстоун не причинит зла вашей семье. Однако вещественные доказательства, которые не попали в руки властей, представляют довольно серьезную угрозу. Нужно обязательно выяснить, почему их оставили на месте преступления.
 — Я слышала, что Рингкросс случайно выпал из окна и разбился, а Оксенхем покончил жизнь самоубийством, — сказала Друцилла. — Никаких разговоров об убийстве никто не вел, за исключением Эйнджелстоуна.
 — Разговоров не было только потому, что Эйнджелстоун спрятал улики, обличающие Джереми, — пояснила Прюденс. — Ради спасения семьи он сильно рисковал, мадам.
 Себастиан язвительно улыбнулся и отпил из бокала:
 — Моя преданность семье не имеет границ… Друцилла прищурилась:
 — Я никогда не поверю, что были доказательства виновности Джереми. Эйнджелстоун наверняка сам подделал все улики.
 — Вовсе нет! — Прюденс опять начала злиться.
 — Да! — отрезала Друцилла. — Все яснее ясного. Очевидно, он узнал, что две несчастные души покинули эту грешную землю. Тогда он заявил, что якобы нашел на месте убийства какие-то вещественные доказательства, изобличающие Джереми, и преподнес их ему. Он собирается с их помощью шантажировать нас.
 — Железная логика, — одобрительно заметил Себастиан. — Вы меня изумляете, тетушка. Не ожидал от вас такой рассудительности. Есть только одно маленькое «но». Я не выдумывал эти улики. Они существовали на самом деле и были найдены на месте преступления. И если подобных странных смертей станет больше, появятся и другие доказательства вины вашего сына.
 — Чепуха! Вы все сочинили, чтобы проучить нашу семью. — Друцилла встала. — Даже я, которая знает, чего от вас можно ожидать, не могу поверить, что вы и в самом деле предъявите властям фальшивые доказательства.
 — Полагаете — нет? — улыбнулся Себастиан. — Но это было бы весьма забавно, вы не находите? Только представьте себе заметки в газетах, если Флитвуда привлекут к суду за убийство. Вообразите, что скажут в свете.
 — Себастиан! — Прюденс готова была задушить его. Друцилла взглянула на Себастиана:
 — Сомневаюсь, что вы позволите невинному молодому человеку умереть только потому, что хотите развлечься, сэр. Даже в порыве мести вы не можете пасть так низко.
 — А если он не так уж невиновен? — тихо спросил Себастиан.
 Друцилла направилась к двери:
 — Не будьте ослом, Эйнджелстоун. У моего сына не было причин для убийства.
 Прюденс увидела, что Себастиан готов возразить. Кинув на него предостерегающий взгляд, она стала отчаянно дергать за шнур колокольчика, чтобы побыстрее пришел Флауэрс.
 — До свидания, миссис Флитвуд. Я понимаю, как вам неприятно. Уверяю вас еще раз, что Эйнджелстоун не даст вашего сына в обиду.
 — Время рассудит. — Флауэрс уже открыл дверь, но Друцилла явно не спешила. Она бросила критический взгляд на платье Прюденс:
 — Между прочим, бледно-лиловый цвет вам абсолютно не идет. Вы выглядите в этом платье совершенно бесцветной.
 Прюденс заметила, что Себастиан снял ноги со стола, — Спасибо, что сказали мне об этом, миссис Флитвуд, — поспешно проговорила она. — Буду иметь в виду, когда в следующий раз пойду за покупками.
 — И советую вам найти другую портниху. — Друцилла прошествовала к открытой двери. — Платье, которое было на вас вчера на балу у Холлингтона, просто неприлично. В вашем положении носить такое недопустимо. Вы в нем выглядели как женщина легкого поведения. Себастиан вскочил:
 — Черт побери! Моя жена может носить все, что ей заблагорассудится!
 — Эйнджелстоун, прошу вас… — проговорила Прюденс. — Вчера, если помните, у вас было точно такое же мнение о моем платье.
 — Это совсем другое дело. — Он быстро подошел к двери и с мрачной решимостью набросился на свою тетку:
 — Что еще скажете по поводу одежды моей жены, мадам?
 — Не понимаю, почему вы обижаетесь, Эйнджелстоун, — обратилась к нему с порога Друцилла. — Надевать такое платье просто позор. Вырез чуть ли не до сосков… Да его впору носить дешевой актрисе.
 Глаза Себастиана блеснули дьявольским огнем.
 Прюденс бросилась к нему.
 — Наверное, вам лучше уйти, миссис Флитвуд, — кивнула она через плечо Друцилле.
 — У меня нет больше причин здесь задерживаться. — И Друцилла прошествовала мимо Флауэрса в холл. Ей было явно не по себе.
 Флауэрс глянул на лицо хозяина и тут же быстро прикрыл за собой дверь.
 — Чертова дрянь! — Себастиан попытался отцепить от себя руки Прюденс. — Пусть убирается со своим семейством куда подальше! А Джереми пусть болтается на виселице, мне наплевать! Да хоть бы их всех вздернули!
 — Себастиан, остановитесь! Не может быть, чтобы вы этого хотели. — Прюденс ринулась к двери и, прижавшись к ней спиной, вытянула перед собой руки.
 — Прочь с дороги, Денси!
 — Послушайте меня. Она презирает вас потому, что любила вашего отца.
 — Вы что, спятили? Да она его ненавидела!
 — Потому что он женился на другой. Неужели вы не понимаете? Она была в него влюблена, а он сбежал с другой. А потом явились вы и заявили о правах на титул. Неудивительно, что она так и не простила вашего отца. И вас тоже.




 Глава 16


 — Себастиан, ну будьте благоразумны, — задыхаясь, уговаривала мужа Прюденс. Она ни на секунду не оставляла свой пост у двери. — Что бы вы сделали, если бы кинулись за ней? Она женщина и, кроме того, лет на двадцать вас старше. Вы не смогли бы ее и пальцем тронуть и прекрасно это знаете.
 — А я и не собирался до нее дотрагиваться. — Себастиан бурлил от гнева. — Просто сообщил бы этой старой мегере, что урежу большую часть дохода, который она забирает из состояния Эйнджелстоунов. То же самое относится и к остальным членам семьи, пока я еще ее глава.
 — И все это только из-за того, что она открыто высказала свое мнение о моем платье? — Прюденс недоверчиво взглянула на него.
 — Она вас оскорбила.
 — Вовсе нет. Напротив, очень любезно предложила дельный совет.
 — Совет?!
 — Эстер говорила, что Друцилла знает толк в моде. А она слов на ветер не бросает, — заметила Прюденс.
 — Она бросила оскорбление вам в лицо! Да еще в моем присутствии.
 — Сказать по правде, что касается именно этого платья, я с ней целиком и полностью согласна. — Прюденс потрясла своими юбками. — Никогда не любила бледно-лиловый цвет. А платье выбрала потому, что мне сказали, будто это самый писк моды. Да и такие оборки мне никогда не нравились. Ваша тетушка права — нужно побыстрее найти другую портниху.
 — Дьявольщина! — Себастиан услышал, как карета Друциллы отъехала от парадного входа. Даже если оттолкнуть Прюденс, до тетки уже не добраться. Повернувшись, он пошел обратно к столу. — Эта женщина — мерзавка!
 — Я не позволю, чтобы незначительные замечания относительно моего внешнего вида служили оправданием вашей мести, Себастиан.
 — Неужели? — Он упал на стул и снова положил ноги на стол.
 — Да. — Прюденс медленно отошла от двери. Она поправила очки, поморгала и, с трудом сглотнув, всецело предалась созерцанию камина. — Я вам уже говорила, что не желаю, чтобы меня использовали с такой целью. Это недостойно вас, милорд.
 Себастиан раздраженно взглянул на нее, но, когда она вытащила из кармана платок и промокнула уголок глаза, нахмурился:
 — Черт побери, Денси, вы опять плачете?
 — Нет. Конечно, нет. — Она спрятала платок обратно в карман. — Просто что-то попало в глаз. Теперь уже прошло.
 Себастиан понял, что она обманывает его.
 — Вы не понимаете… — грубо сказал он, не глядя на нее, боясь, что она снова заплачет. Прюденс фыркнула:
 — Чего я не понимаю?
 Себастиан изо всех сил попытался объяснить ей то, что сам осознал только сейчас:
 — Когда я несколько минут назад бросился за тетушкой, я вовсе не горел желанием отомстить за прошлое.
 — Если это действительно так, почему вы разозлились, когда она критиковала мои туалеты? — Голос Прюденс перестал дрожать.
 Себастиан наконец решился бросить на нее взгляд. Он сделал это осторожно, от всей души надеясь, что глаза жены уже просохли.
 Так оно и оказалось. Прюденс стояла, мрачно взирая на него и сложив руки на груди. Глаза ее за стеклами очков не были затуманены слезами. Они пристально следили за мужем.
 Себастиан вздохнул с облегчением:
 — Я рассердился только потому, что она оскорбила вас.
 — И только? — Прюденс, казалось, была удивлена.
 — Она не имела права разговаривать с вами в таком тоне. — Себастиан взглянул на Люцифера, который легко прыгнул ему на колени, и принялся гладить кота.
 Прюденс улыбнулась, тоже вздохнув с облегчением:
 — Ну что вы, Себастиан. Ее грубость не заслуживала подобного возмездия.
 — Я в этом не уверен… — Себастиан помолчал. — А что еще за басни о ее любви к моему отцу?
 — Моя интуиция и случайные слова, произнесенные ею до вашего вторжения, свидетельствуют, что это правда. — Прюденс уселась напротив мужа. — Какая грустная история, вы не находите?
 — Не могу представить, чтобы моя тетка была в кого-то влюблена.
 — А я могу. — Прюденс откинулась на спинку стула. — А сейчас давайте раз и навсегда решим, что нам делать с Джереми. Я не хочу, чтобы вы держали всех, в том числе и меня, в состоянии полной неизвестности только потому, что вас это забавляет.
 Себастиан принялся поигрывать серебряной кружечкой, в которой он обычно растапливал сургуч.
 — Пока что не знаю. Я все еще веду расследование.
 — Это мне известно.. Но вы ему поможете, не так ли?
 — Думаю, что да.
 — Не возражаете, если я спрошу почему?
 — Какое это имеет значение? — Себастиану вопрос явно не понравился.
 Прюденс примирительно улыбнулась:
 — Меня разбирает любопытство. Вы же понимаете почему. Скажите мне, вы хотите довести расследование до конца, потому что чувствуете ответственность перед семьей?
 — Как вам такое в голову пришло? Конечно, нет! Выжидательная улыбка сменилась разочарованием.
 — Понятно… Значит, и ваше любопытство достигло таких пределов, что вы не в силах противиться искушению узнать ответы на все вопросы.
 Себастиан пожал плечами.
 — Вы, безусловно, правы. — Он почесал Люцифера за, ухом. — Однако дело не только в этом.
 — Вы хотите продолжить расследование, просто чтобы развлечься?
 — Черт побери, Денси, я буду вести расследование ради вас. — Себастиан отпихнул серебряную вещицу. — Вот так-то. Довольны?
 Прюденс изумленно уставилась на него:
 — Вы собираетесь помочь Джереми, потому что я этого хочу?
 — Да, — подтвердил Себастиан. — Горю желанием проявить снисходительность к капризам молодой жены. Что в этом особенного?
 Прюденс нахмурилась:
 — Понятно. Вы будете ему помогать, потому что находите забавным проявлять ко мне снисходительность.
 — Иногда меня забавляют странные вещи. Это всем известно.
 — Но, Себастиан…
 В дверь библиотеки осторожно постучали. Себастиан облегченно вздохнул:
 — Войдите.
 Флауэрс неслышно возник на пороге. В руках он держал серебряный поднос, на котором лежала сложенная записка. Его суровое лицо немного расслабилось, когда он понял, что у хозяев дело не дошло до рукопашной.
 — Прошу прощения, мадам. Прошу прощения, милорд. Записка для леди Эйнджелстоун.
 — Для меня? Интересно, кто ее прислал. — Прюденс вскочила и, не дожидаясь, пока Флауэрс подойдет к ней, сама бросилась к дворецкому.
 Такой порыв вызвал у Флауэрса тяжелый вздох. Он отдал мадам записку и попятился из библиотеки.
 Себастиан смотрел, как Прюденс вскрывает печать. Как же его к ней влечет! Она просто околдовывает его! Оживленное лицо, женственность, пылкая искренность… — все в ней согревало его душу.
 — Боже милостивый, Себастиан! — Прюденс наконец оторвалась от записки. Лицо так и пылало от возбуждения. — Это от лорда Блумфилда.
 — От Блумфилда? Какого дьявола ему нужно? — Себастиан, сбросив Люцифера, поднялся, быстро подошел к Прюденс и выхватил записку у нее из рук. Пробежал глазами послание, написанное неразборчивым почерком.
 «Уважаемая леди Эйнджелстоун!
 Я хотел бы проконсультироваться с Вами по вопросу, требующему Ваших профессиональных навыков. Дело чрезвычайно срочное. Оно касается недавних событий, в которых замешаны потусторонние силы. Я отправился бы к Вам лично, но страдаю нервным истощением, и мне тяжело передвигаться даже на короткие расстояния. Посему не могли бы Вы сами приехать ко мне завтра в одиннадцать утра? Я был бы Вам весьма признателен.
 Искренне Ваш С.Х. Блумфилд».
 — Он упоминает недавние события, в которых действуют потусторонние силы. — Прюденс прищурилась. — Как вы считаете, он имеет в виду смерть двух других «принцев целомудрия»?
 — Говорят, Блумфилд чрезвычайно странный человек, скорее всего сумасшедший. Очень может быть, что, узнав о смерти Рингкросса и Оксенхема, он вбил себе в голову, будто призрак Лилиан вернулся.
 — Не он один верит в ее призрак, — напомнила ему Прюденс. — Тот бедняга, который представился слабоумным Хиггинсом, тоже был в этом уверен.
 Себастиан еще раз прочитал записку.
 — Одно из двух. Либо Блумфилд действительно сумасшедший, каким его считают, либо он прибег к хитрости, чтобы заманить вас в его дом.
 — Хитрость?! А зачем меня туда заманивать?
 — Не знаю. Но одна вы туда не поедете.
 — Конечно, нет. Я возьму горничную.
 — Нет, — отрезал Себастиан. — Вы возьмете меня.
 — Я вовсе не уверена, что хочу вас с собой брать, милорд. В конце концов, это моя область расследования.
 — В мое расследование вы без конца совали свой нос. — Себастиан сложил записку Блумфилда. — Самое малое, чем вы можете мне отплатить, — это позволить хоть чуточку сунуть нос и в ваши дела. А теперь прошу простить меня, дорогая. Я должен идти в свой клуб.
 — Но Флауэрс прервал нас в самом интересном месте нашего разговора. Я хотела бы продолжить…
 — Извините, Денси. Я договорился о встрече с Саттоном. — Себастиан легонько коснулся губами ее губ и направился к двери. — А еще я хочу посмотреть, так ли нервничает Келинг, как уверяет меня Уислкрофт.
 — Уислкрофт считает, что он нервничает? — Прюденс вышла за Себастианом в холл. — Вы мне этого не говорили.
 — Не представилось удобного случая. Если помните, когда я вернулся, вы развлекали мою тетку. — Себастиан взял из рук Флауэрса шляпу и перчатки. — Не ждите меня, мадам. Вернусь сегодня поздно.
 — Эйнджелстоун, постойте. — Прюденс бросила быстрый взгляд на Флауэрса, который тут же сделал вид, что он глух как тетерев. Подойдя вплотную к Себастиану, она, понизив голос, сказала:
 — Милорд, несколько минут назад мы коснулись очень интересных вещей в довольно важном разговоре. Я бы очень хотела его продолжить.
 — Может, позже?
 — Эйнджелстоун, вы меня избегаете?
 — Конечно, нет, мадам. С чего бы?
 Второй раз за сегодняшний день Себастиан убегал из дома. Когда он услышал, что Флауэрс закрыл за ним дверь, то вздохнул с облегчением. Меньше всего на свете ему хотелось бы закончить разговор, начатый до того, как принесли записку от Блумфилда. Хотя почему, он сам не мог понять. Знал только, что не желает, чтобы Прюденс опять мучила его каверзными вопросами, зачем он стремится продолжить расследование.
 Он позволил ей считать, что ему доставляло удовольствие потакать ее капризам, но в глубине души понимал, что это не вся правда. Действительное положение вещей было таково: Прюденс стала настолько дорога ему, что приобрела над ним неограниченную власть. Он пошел бы на все, чтобы доставить ей радость. Эта мысль его беспокоила.
 Никому еще не удавалось подчинить его своей воле с того самого холодного, окутанного туманом рассвета в горах Саратстана. Чтобы подобного не случилось, он соорудил в душе барьер из льда. До настоящего времени такая преграда казалась весьма эффективной, но Себастиан понимал — где-то в глубине его души начинается оттепель. Солнечный свет, который Прюденс привнесла в его жизнь, сделал свое дело.
 Себастиан жаждал ее тепла и в то же время боялся его — если лед внутри растает полностью, заменить его будет нечем.
 Но даже боязнь темной пустоты, жаждущей занять место холода, не могла побороть его желание узнать, какие чувства Прюденс испытывает к нему. Ему необходимо было выяснить, только ли взаимные интересы и обоюдная страсть влекут ее к нему.
 А вдруг она сможет когда-нибудь его полюбить…
 Вскоре после полуночи Себастиан вышел из комнаты своего клуба, где они с друзьями играли в карты. Последние три часа он провел за игрой в вист в компании нескольких подвыпивших членов клуба в надежде узнать что-нибудь полезное о Рингкроссе и Оксенхеме. В разговорах о них недостатка не было, но никто не произнес слова «убийство», равно как и не упомянул о «принцах целомудрия». Так что три часа были потрачены впустую.
 — А, вот ты где, Эйнджелстоун. — Гаррик подошел и тоже встал у камина. — Я как раз подумал, тут ли ты еще. Ну как, повезло? — И он кивнул в сторону комнаты, где играли в карты.
 — Да так… — Себастиан пожал плечами. — Выиграл тысячу фунтов у Эванса. Мог бы и больше, да играть надоело. Скучища. Этот франт так наклюкался, что и карты-то с трудом держит.
 Себастиан вдруг вспомнил, что не рассказал Гаррику о своем последнем расследовании. И не сделал этого по двум причинам.
 Во-первых, потому, что в деле оказался замешан один из Флитвудов, а Себастиан понимал — Прюденс была бы недовольна, если бы он обсуждал семейные проблемы с посторонними. По правде говоря, ему и самому не хотелось этого делать. Как ни крути, дело касалось его родственника.
 А во-вторых, он не стал ничего рассказывать Гаррику об очередном расследовании, потому что наперсник ему был больше не нужен. У него была Прюденс.
 — Если уж мы заговорили о выпивохах… — тихо сказал Гаррик, — вот идет Келинг. Похоже, едва на ногах держится.
 Себастиан увидел, как в двери клуба осторожной поступью, присущей обычно очень пьяным людям, входит Келинг.
 — Не часто он напивается до такого состояния. Гаррик протянул руки к огню:
 — Последний раз я видел его таким около трех месяцев назад. Мы тогда оба сидели за карточным столом, пропьянствовав до этого всю ночь. Я ничего не помню, разве только то, что мы оба были изрядно пьяны.
 — По-моему, я знаю, о каком вечере ты ведешь речь. — Себастиан увидел, что Келинг осторожно опустился на стул. — Ты еще на следующее утро сказал мне, что собираешься на, ближайшее время покончить с выпивками.
 Гаррик плотно сжал губы.
 — Клянусь тебе, Эйнджелстоун, никогда больше мне не хотелось бы так напиваться, как в ту ночь. Не помню ничего: ни что я говорил, ни что делал… А уж на следующий день как мне было плохо… Врагу не пожелаешь.
 — Ты утверждаешь, что Келинг в ту ночь был так же пьян?
 — Да. Его кучер развез нас обоих по домам, — с отвращением вспомнил Гаррик.
 — С твоего позволения мне хотелось бы перекинуться с Келингом словечком.
 — Пожалуйста. Увидимся позже.
 Себастиан направился к Келингу, На столе рядом с ним стояла початая бутылка вина. Келинг уже налил себе полный бокал. Мутными глазами взглянул он на Себастиана:
 — А, это вы, Эйнджелстоун. Выпьете со мной?
 — Благодарю. — Себастиан уселся и плеснул себе в бокал немного вина. Вытянув ноги, принял такой вид, будто устроился здесь надолго. Отпил глоток ароматного тягучего напитка.
 — За счастье новобрачного, — мерзким голосом произнес Келинг и, подняв бокал, одним глотком осушил половину. — Ну как, вашей жене все еще удается вас развлекать?
 — И неплохо. — Себастиан покатал в руках бокал.
 — Скажите-ка, она все еще продолжает заниматься своим хобби? — Келинг так крепко сжал в руках бокал, что костяшки пальцев побелели. Он пристально смотрел на вино в бокале, будто вглядывался в бездонную глубину.
 — Она не потеряла интереса к потусторонним явлениям. Это хобби доставляет ей удовольствие, и я не против, чтобы она им занималась.
 — Вы помните наш разговор о призраках в тот вечер, когда вы были у меня в замке?
 — Смутно, — ответил Себастиан.
 — По-моему, я говорил, как забавно было бы на самом деле встретиться с привидением.
 — Припоминаю… Вы заметили, что считаете, будто подобным приключением можно отлично развеять скуку, которая вас снедает.
 — Ну и дурак же я был! — Келинг потер переносицу. — Может, вам интересно будет узнать, что с тех пор я изменил свое мнение?
 — Почему? — Себастиан грустно улыбнулся. — Вы что, на самом деле встретились с призраком?
 Келинг поудобнее устроился в кресле и уставился перед собой невидящим взглядом.
 — А если я вам скажу, что действительно начал верить в привидения?
 — Я бы решил, что вы влили в себя сегодня слишком много вина.
 Келинг кивнул.
 — И не ошиблись бы. — Он закрыл глаза и положил голову на спинку кресла. — Сколько же бутылок я сегодня выпил?.. Не припомню.
 — Не беспокойтесь, все запишут на ваш счет. Келинг усмехнулся:
 — Не сомневаюсь.
 Несколько секунд они молчали. Себастиан не предпринимал попытки прервать затянувшуюся паузу. Что-то подсказывало ему, что Келинг сам это сделает. Если, конечно, он еще не уснул.
 — Вы, случайно, не слышали о смерти Оксенхема? — спросил Келинг, не открывая глаз.
 — Слышал.
 — Я довольно хорошо его знал, — сообщил Келинг.
 — Вот как?
 — Мы были друзьями… — Келинг открыл глаза.
 — Понятно.
 — Никогда не думал, что он способен приставить к виску пистолет.
 Себастиан занялся созерцанием вина в своем бокале.
 — Может, он испытывал серьезные финансовые затруднения? Довольно веская причина для самоубийства.
 — Нет. Если бы он истратил много денег, я бы знал.
 — Он был картежником?
 — Играл немного, но состояния своего в карты не проигрывал, если вы это имеете в виду. — Келинг сделал еще один большой глоток. — Не был он также подвержен приступам меланхолии. Мне было бы об этом известно.
 — А вам очень важно знать, почему ваш друг покончил жизнь самоубийством? — осторожно спросил Себастиан.
 — Думаю, да. — Келинт сжал кулаки. — Да, черт побери! Я должен выяснить, что в действительности произошло.
 — Почему? — тихонько спросил Себастиан.
 — Потому что если это произошло с ним и Рингкроссом, то может случиться и со всеми нами. — Келинг влил остатки вина себе в рот и попытался поставить бокал на стол, но промахнулся. Прекратив эти попытки, он продолжал сидеть, сжимая бокал в кулаке.
 — Я вас не совсем понимаю, Келинг. Может быть, вы объясните?
 Но Келииг не в состоянии был давать разумные объяснения, даже если бы очень того захотел. В бессилии он уронил голову на плечо.
 — Трудно поверить, ведь прошло столько времени… — Голос его прервался. Он опять закрыл глаза. — ..Господи, помоги нам. Наверное, мы этого заслуживаем.
 Себастиан посидел несколько минут, глядя, как хмель овладел наконец Келингом и погрузил его в дремоту. Бокал выпал из ослабевшей руки барона, но Себастиан успел его подхватить.
 Себастиан попал домой только в час ночи. Кучер долго вез его по пустынным улицам, и времени на размышления было предостаточно. Холодный туман не позволял двигаться с нормальной скоростью, обычной для такого позднего часа. Карета тащилась как черепаха.
 Себастиан смотрел в окно и видел, как в серой мгле появляются и тут же исчезают огоньки встречных карет — подобно потерявшим дорогу призракам, они пробивались к месту последнего приюта.
 Когда карета наконец остановилась перед парадной дверью, Себастиан вышел и начал подниматься по ступенькам. Его почему-то охватило дурное предчувствие. Флауэрс быстро открыл дверь:
 — Какая холодная ночь, милорд.
 Он протянул руку, и Себастиан вручил ему шляпу, плащ и перчатки:
 — Интересная ночь. Ее светлость уже вернулась?
 — Леди Эйнджелстоун приехала домой чуть больше часа назад.
 Наверное, Прюденс уже в постели, подумал Себастиан. Он не знал, радоваться этому или огорчаться. Ну что ж, по крайней мере можно будет избежать продолжения неприятного разговора, который она непременно хотела закончить. С другой стороны, если она уже сладко спит, он не сможет рассказать ей о необычном поведении Келинга.
 — Погасите лампы и ступайте спать, Флауэрс. — Себастиан, на ходу развязывая галстук, направился к лестнице.
 — Прошу прощения, сэр. — Флауэрс важно откашлялся. — Мадам еще не ушла к себе.
 Себастиан, поставив ногу на нижнюю ступеньку, замер.
 — Из ваших слов я понял, что она дома.
 — Так и есть, сэр. Она ждет вас в библиотеке.
 Себастиан слегка улыбнулся: «Мог бы и сам догадаться».
 Прюденс относилась к разряду женщин, которых нелегко сбить с намеченной цели. Весь день она предпринимала попытки прочитать ему нотацию. И как это ему могло в голову прийти, что она оставила свои намерения только потому, что уже час ночи.
 Себастиан снял ногу со ступеньки лестницы и направился через холл к библиотеке. Флауэрс без лишних слов распахнул дверь.
 Сначала Себастиан не заметил Прюденс: библиотека была тускло освещена тлеющими в камине поленьями, и большая часть ее была погружена в полумрак.
 Раздалось тихое, приветливое мяуканье. Себастиан кинул взгляд сначала в сторону стола, потом софы, обращенной к камину. На ее спинке величаво возлежал, свернувшись калачиком, Люцифер. Ниже будто разлилось бледно-лиловое озерцо — юбки из нежнейшего шелка соскользнули с сиденья прямо на ковер. — Себастиан подошел поближе к софе. Прюденс, сбросив шелковые бледно-лиловые туфельки, лежала свернувшись, как кот, калачиком и крепко спала. Очки и книга, которую, очевидно, она читала, лежали рядом на столике.
 Себастиан долго стоял и смотрел на нее. Теплое мерцание догорающих угольков изменило цвет ее волос — обычно светло-золотые, как мед, теперь они казались более темными. Тени играли на изящной полуобнаженной груди спящей женщины.
 На ней было очередное новое платье с нелепым глубоким вырезом. Себастиану показалось, что светло-лиловый цвет так же не идет ей, как и фиолетовый. Но он не мог отрицать, что глубокий вырез делает нежную, высокую грудь очень соблазнительной.
 Разглядывая женщину, на которой он женился, Себастиан почувствовал, как его охватывает возбуждение. Все в ней было пленительным и очаровательным: острый ум, способность безудержно отдаваться страсти, забавный вкус и даже неуемное желание постоянно читать ему нотации о его обязанностях. Но в этом и была вся Прюденс, и ни от одной черточки ее характера он не стал бы отказываться.
 Они еще так мало прожили вместе, но он уже не мог представить себя женатым на ком-нибудь другом. Интересно, смогла бы Прюденс представить, что она замужем, скажем, за Андербриком?
 От этой мысли Себастиана передернуло. Но он тем не менее понимал — Прюденс всегда будет ему верна и никогда его не предаст. Ее поразительная честность не позволит ей так опозорить его.
 И все же он постоянно задавался вопросом, насколько сильно она его любит.
 Взаимные интересы, обоюдная страсть… Все это хорошо, подумал Себастиан, но этого уже недостаточно. Теперь он хочет большего: чтобы Прюденс любила его. От сознания того, что он жаждет ее любви, Себастиану стало не по себе, но отрицать, что чувство уже завладело им самим, он не мог.
 Прюденс повернулась во сне, легла поудобнее. Богато расшитые юбки ее нового платья поднялись, обнажив ноги в шелковых чулках.
 Себастиан стянул сюртук и бросил его на стул. Стащил с шеи уже развязанный галстук и отшвырнул в сторону. Обошел вокруг софы, расстегивая на ходу рубашку.
 Он не мог оторвать глаз от Прюденс. Волна желания уже захлестнула его. Сбросив рубашку, он опустился на одно колено и проник под юбки. Пальцы коснулись мягких бедер. Наклонившись, он легонько поцеловал ее в приоткрытые губы.
 — Себастиан?.. — Ресницы дрогнули. Прюденс приоткрыла глаза и сонным взглядом посмотрела на него. — Добрый вечер, милорд. Наконец-то вы вернулись.
 — Рад, что вы меня ждали.
 — Я хотела с вами поговорить.
 — Потом. — Он снова прижался к ее губам. Поцелуй становился все более страстным.
 Себастиан хотел, чтобы она поняла — ему уже не до разговоров. Секунда-другая — и Прюденс перестала спорить. Она тихонько вздохнула и обняла его за шею.
 Рука Себастиана скользнула выше. Вот он уже коснулся расщелины, разделяющей два бугорка, покрытых шелковистыми волосами.
 Прюденс затрепетала, но прижалась к нему еще крепче, Неугомонный палец Себастиана забрался еще дальше. Коснувшись влажного отверстия, Себастиан осторожно ввел в него палец, поняв, что она, уже так же желает его, как и он ее.
 — Себастиан…
 Сонный голос был полон страсти, и Себастиан ощутил новую волну желания. Еще крепче поцеловав ее, он расстегнул бриджи.
 Боже, как же он ее желает! Стоит только взглянуть на нее — и кровь кипит в жилах. Жажда обладания становится ненасытной. Он должен ее взять. Сейчас же!
 Вопросы, волновавшие его весь день, вспыхнули с новой силой. «Ты любишь меня, Денси? Сможешь любить, несмотря на холод?»
 Но он не станет задавать эти вопросы. Ведь ее ответ не имеет значения. В конце концов, она хочет его. В этом нет сомнения. Он это чувствует. Даже если бы она попыталась скрыть влечение к нему, то не смогла бы. И этого достаточно. Должно быть достаточно.
 Себастиан легонько потянул Прюденс с софы.
 Опустившись на ковер, он притянул ее к себе так, что она оказалась сверху.
 Тонкая ткань ее платья не выдержала подобного натиска. Изящные груди вырвались на свободу, и Себастиан ладонями подхватил их.
 Он взглянул на Прюденс — та наблюдала за ним, полузакрыв глаза. Ощущение ее мягкого тела, прижавшегося к нему, подействовало как удар хлыста.
 Не проронив ни слова, Себастиан расстегнул бриджи. Бледно-лиловый шелк заструился вокруг его возбужденной плоти. Схватив ее расшитые оборками юбки, Себастиан поднял их до пояса.
 — Себастиан…
 — Возьми меня, — страстно прошептал он. — Быстрее, моя хорошая, я не могу ждать.
 Сначала осторожно, потом смелее Прюденс взяла в руку его плоть. У Себастиана перехватило дыхание. Она начала его вводить в себя, становясь с каждой секундой все смелее — Вот так, — прошептал он. — Пусти меня внутрь. Почувствовав, как он входит в нее, Себастиан застонал. Какая же она теплая, а он так долго не мог согреться.
 Не успел он погрузиться в нее до конца, как почувствовал, что больше не выдержит.
 — Как я хочу тебя, моя любовь! — Себастиан плотнее обхватил руками ее бедра, так что ноги ее еще крепче обвились вокруг него.
 Потом его руки скользнули выше, ей на талию, и он с силой насадил ее на себя.
 Прюденс тихонько вскрикнула, принимая его плоть, что привело Себастиана в еще большее возбуждение. Найдя маленький, набухший бутон у нее между ног, Себастиан принялся ласкать его.
 Прюденс на мгновение замерла, отдаваясь этой ласке, потом начала медленно двигаться. Она то поднималась, то опускалась, скользя вверх и вниз по его твердой плоти. Приоткрыв глаза, Себастиан был очарован зрелищем, которое она собой являла: голова откинута назад, волосы блестят золотом при свете огня… Нежная шея и грудь представляли собой самое сладострастное видение, которое Себастиан когда-либо наблюдал.
 Когда она наконец задрожала в экстазе, Себастиан содрогнулся, исторгнув из себя неудержимый поток.
 Прошло довольно много времени, прежде чем он пошевелился. Прюденс все еще лежала сверху. Он открыл глаза и увидел, что она заснула.
 Его опять стали мучить вопросы, и с такой силой, что он уже не мог от них отмахнуться.
 — Денси?
 — Да… — Голос прозвучал хрипло. Глаза она так и не открыла.
 — Почему вы вышли за меня замуж?
 — Потому что я вас люблю.
 Себастиан замер. На мгновение мозг его отказался воспринимать услышанное. Даже думать он был не в состоянии.
 — Денси?
 Ответа не последовало. Он понял, что она крепко заснула.
 Некоторое время спустя Себастиан выбрался из-под нее, подхватил ее на руки и понес наверх. Там бережно уложил в постель, укрыл одеялом и лег рядом. Так он и лежал, одной рукой обняв Прюденс, пока туман за окном из черного не превратился в бледно-серый.
 Наступил холодный рассвет. Сквозь пустую пелену едва можно было что-то различить, но утро уже вступало в свои права.
 И Себастиан тоже заснул.




 Глава 17


 Когда на следующий день они с Себастианом вошли в дом лорда Блумфилда, Прюденс с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть от удивления.
 В холле почти не было свободного места. Всюду какие-то корзинки и коробки. По углам кипы старых газет. Кругом раскиданы самые немыслимые вещи: книги, глобусы, маленькие статуэтки, трости, шляпы… Они занимали все свободное пространство.
 На лестнице царил такой же хаос. Идти можно было только с краю — на остальной, большей части стояли либо чемодан, либо корзинка, а то и просто валялась какая-то старая одежда.
 Стояла такая духота, будто в доме никогда не открывались окна. Вдобавок было еще и темно.
 Душная атмосфера окутанного полумраком холла действовала угнетающе.
 Прюденс искоса взглянула на Себастиана из-под широких полей своей новой фиолетовой соломенной шляпы внушительных размеров. Чтобы получше видеть мужа, ей приходилось придерживать болтающиеся концы огромного фиолетового банта. Себастиан осматривал обстановку, пытаясь скрыть свое чрезмерное любопытство.
 — Его светлость никогда ничего не выбрасывает, — с гордостью объявила неряшливо одетая экономка.
 — Это чувствуется, — сказал Себастиан. — Блумфилд здесь давно живет?
 — Да, уже порядком. Но вещи стал копить года три назад. — Экономка издала хриплый смешок. — В то время его прежняя экономка уволилась, и он взял меня на освободившееся место. По мне, так хозяин может хранить все, что ему в голову взбредет, лишь бы исправно платил жалованье.
 Дверь комнаты, которая, очевидно, служила гостиной, была открыта настежь. Прюденс бросила в гостиную быстрый взгляд — та тоже оказалась забитой до отказа коробками, бумагами и прочим хламом. Шторы были задернуты.
 — Смотрите под ноги. — Экономка повела их к лестнице по узкому проходу. — К нам посетители не часто заглядывают. Его светлость любит бывать один. — Она снова хохотнула, да так, что широкая спина ходуном заходила.
 Прюденс опять взглянула на Себастиана. Она никак не могла понять, в каком он сегодня настроении. С самого утра он говорил исключительно о предстоящем визите к Блумфилду. О прошлой ночи не было сказано ни слова.
 Прюденс, хоть убей, никак не могла решить, возымело ли на него какое-то действие ее признание в любви.
 Прошлой ночью он ее удивил. Прюденс уже почти заснула, когда он задал этот каверзный вопрос. И поймал ее врасплох, тепленькую, разгоряченную любовными ласками. Вот она и ответила не подумав.
 — Почему вы вышли за меня замуж?
 — Потому что я вас люблю.
 Первая мысль, когда она проснулась сегодня утром, была о том, что сделана грубая ошибка. И она с тех пор не могла найти себе места, пытаясь понять, как Себастиан отнесется к ее признанию в любви. А поскольку он не сказал об этом ни единого слова, Прюденс нервничала еще больше..
 Она бы все на свете отдала, лишь бы узнать, что он думает по поводу ее признания. А вдруг слова жены о любви вызвали его раздражение или, еще хуже, ощущение скуки?
 Внезапно Прюденс осенило: а ведь возможно, она и не произносила свое признание вслух. От этого предположения ей стало немного легче. Может, ей только приснилось, что она сказала Себастиану о своей любви?
 Но если ей снились свои собственные слова, значит, должен был присниться и его ответ. Печальная действительность состояла в том, что ни во сне, ни наяву ответа Себастиана она не получила. Узнав о ее любви, он, вероятно, решил никак на это не реагировать. Наверное, ее признание лишь позабавило его.
 — Хозяин примет вас здесь. — Экономка остановилась возле горшка с цветком, в котором покоились давным-давно засохшие останки какого-то растения, и распахнула дверь.
 Прюденс на мгновение почувствовала, как рука Себастиана сжала ей плечо, будто он инстинктивно хотел оттащить ее от двери. Она пристально всматривалась в глубину библиотеки, недоумевая, почему в такое раннее время темно, как глубокой ночью.
 Оглядевшись, она поняла, что шторы задернуты. Комнату освещала одна-единственная свеча, стоявшая на столе в углу.
 За столом сидел крупный тучный мужчина.
 С глазами навыкате, с нечесаными волосами и бородой до самой груди. В бороде блестела седина, из чего можно было сделать вывод, что этому человеку под пятьдесят. Руки, крепко сжатые в кулаки, лежали на столе. Ему и в голову не пришло подняться, когда появились на пороге гости.
 — Значит, вы все-таки соизволили прийти, леди Эйнджелстоун. А я, честно говоря, сомневался. Теперь не многие сюда захаживают, не то что в былые дни.
 — Полагаю, вы Блумфилд? — спросил Себастиан.
 — Да, я Блумфилд. — Хозяин нахмурил косматые брови. — А вы, очевидно, Эйнджелстоун.
 — Да.
 — Хм… Я бы предпочел проконсультироваться с леди Эйнджелстоун наедине. Дело, видите ли, личного свойства. — Блумфилд вздрогнул, хотя в комнате было очень тепло.
 — Я не разрешаю своей жене оставаться наедине с лицами мужского пола даже для личных консультаций. Надеюсь, вы меня понимаете. Если хотите поговорить с ней, можете сделать это в моем присутствии.
 — Ха! Как будто я собираюсь к ней приставать, — сказал Блумфилд скрипучим голосом. — Женщины меня не волнуют.
 — О чем вы хотели со мной проконсультироваться, лорд Блумфилд? — Прюденс пробралась мимо груды старых газет «Морнинг пост»и «Газетт», нашла стул и уселась. Пока тебе предложат сесть, сто лет пройдет, решила она. Очевидно, у Блумфилда были самые смутные понятия о правилах вежливости.
 Этим утром за завтраком они с Себастианом выработали план действия. Договорились, что она постарается отвлечь внимание Блумфилда на себя, чтобы Себастиан без помех мог разглядеть его самого и обстановку, в которой тот обитает. Теперь же, увидев этот грандиозный беспорядок, Прюденс поняла, что в таком хаосе мало что разглядишь.
 — Слышал, вы крупный специалист в области потусторонних явлений, леди Эйнджелстоун.
 — Я и в самом деле довольно долго изучала этот предмет, — скромно подтвердила она.
 Блумфилд хитренько посмотрел на нее:
 — Когда-нибудь встречали привидение? В памяти почему-то всплыла темная спальня в замке Келинга, в которой, как ей казалось, она обнаружила привидение.
 — Был один случай, когда мне показалось, что я столкнулась с настоящим привидением, — медленно проговорила она, — но я не смогла найти тому подтверждения.
 Краешком глаза Прюденс заметила, что Себастиан изумленно смотрит на нее.
 — Что ж… В честности вам не откажешь. Не то что некоторые так называемые специалисты, с которыми я беседовал. Уверяют, что постоянно встречаются с привидениями. Скажут тебе все что угодно, лишь бы получить денежки.
 — Я работаю бесплатно, — заметила Прюденс.
 — Слышал об этом. Потому-то и послал вам записку. Тихий шорох прервал его слова. Вместо того чтобы осторожно обернуться и посмотреть, откуда он взялся, Блумфилд резко повернулся на стуле.
 — Что это было? — закричал он пронзительным голосом. — Откуда этот звук?
 — Газеты свалились на пол. — Себастиан улыбнулся своей холодной улыбкой и пошел туда, где на полу лежало несколько экземпляров «Морнинг пост». — Я их подниму.
 Блумфилд посмотрел на газеты таким взглядом, будто никогда их раньше не видел, и, вздрогнув, проговорил:
 — Не трогайте.
 — Ничего, мне это не составит труда. — Себастиан наклонился за газетами.
 Блумфилд проворно повернулся к Прюденс:
 — Не буду ходить вокруг да около, мадам. У меня есть основания считать, что меня преследует привидение. Я должен знать, сможете ли вы избавить меня от призрака, пока он не убил меня, так же как остальных.
 Прюденс взглянула Блумфилду прямо в его странные глаза и поняла, что он верит каждому своему слову. Она снова оттолкнула мешавший конец фиолетового банта.
 — А вы знаете, чья душа вас преследует?
 — О да. Я ее знаю. — Блумфилд вынул из кармана платок и вытер вспотевший лоб. — Она сказала, что отомстит. Пока что убила только двоих, но рано или поздно придет за мной.
 — Как зовут это привидение? — спросила Прюденс.
 — Лилиан. — Блумфилд уставился на платок, который держал в руке. — Очаровательная была малышка. Но вопила не переставая. В конце концов им пришлось сунуть ей в рот кляп.
 Прюденс почувствовала, как у нее вспотели ладони. Украдкой они обменялись взглядами с Себастианом. Он закончил собирать газеты и тихонько стоял в тени. Внезапно она порадовалась тому, что он настоял на своем и отправился сопровождать ее.
 Взяв себя в руки, Прюденс повернулась к Блумфилду.
 — Что сделали с Лилиан? — спросила она. На самом деле ей не хотелось слушать ответ, но она знала — чтобы выяснить обстоятельства дела, нужно заставить Блумфилда рассказать все, с самого начала.
 Блумфилд уставился на ярко горящую лампу. Казалось, он ушел в свой таинственный мир.
 — Хотели только немного поразвлечься с этой девкой из таверны. Мы же заплатили за удовольствие… Но она устроила такой шум. Орала не переставая.
 Прюденс сжала руки в кулаки:
 — Почему она кричала?
 — Не знаю. С другими никогда такого не было. — У Блумфилда тряслись руки. — А эта вела себя так, будто очень нежного воспитания. Я предложил найти другую, более сговорчивую. Но Келингу только эту подавай! Наконец мы запихнули ее в карету, сунули в рот кляп. — Черты лица его немного расслабились. — Крики прекратились.
 — Куда вы ее отвезли?
 — В замок Келинга. У него была там комната как раз для таких дел. Специально для «принцев целомудрия». — Блумфилд взглянул на Прюденс таким взглядом, будто позабыл о ее присутствии, и нахмурился. — Так назывался наш клуб. Нам нравилась заложенная в этом названии ирония, понимаете?
 — Понимаю. — Прюденс готова была вцепиться ему в гордо.
 Себастиан, видимо, понял, какая ярость клокочет в ней, — он подошел и встал у нее за спиной. Она почувствовала на плече его руку.
 — И что же, «принцы целомудрия» до сих пор используют эту комнату для подобных развлечений? — спросил Себастиан деловым тоном, будто такая мерзость являлась для высокородных джентльменов нормой поведения.
 — Что? — Блумфилд на секунду смешался. — Нет-нет. Сейчас с этим покончено. После той ночи мы никогда больше не встречались. Она все разрушила. Все, черт бы ее побрал!
 — Как же она это сделала? — удалось спросить Прюденс относительно спокойным голосом.
 — Покончила с собой. — Блумфилда передернуло. Потом он снова уставился на лампу.
 Прюденс изо всех сил старалась не терять самообладания. В ее задачу входило получать от Блумфилда ответы, а не высказывать ему свое мнение о нем.
 — Она покончила с собой из-за того, что вы с ней сделали?
 — Первым был Келинг. — Блумфилд говорил теперь очень тихо. — Было много крови. Мы этого, понимаете ли, не ожидали. Келинг выглядел довольным. Сказал, что не зря потратил деньги. Потом за нее принялись Ринг-кросс и Оксенхем.
 — А вы? — спросила Прюденс.
 — Когда настала моя очередь, веревки ослабли. Она сбросила их и ринулась к окну. Келинг попытался схватить ее, но поскользнулся и упал. А все эти длинные рубашки… мы все были в черных длинных рубашках. Остальные оказались слишком пьяны и не могли ее поймать.
 Прюденс припомнилось смутное видение — черные шторы, развевающиеся перед окном, которое ведет в темноту.
 — Лилиан выпрыгнула из окна?
 — Секунду она постояла на подоконнике. Потом вырвала изо рта кляп и взглянула на нас. Никогда не забуду ее глаз, когда она прокляла нас! Всю жизнь буду помнить. — Блумфилд стукнул кулаком по столу. — Все эти три проклятых года ее глаза преследовали меня.
 Прюденс задохнулась от гнева. Несколько секунд она просто не могла говорить. Тогда допрос спокойно продолжил Себастиан.
 — Что она сказала, когда проклинала вас? — бесстрастным голосом спросил он. — Ее точные слова, Блумфилд?
 — «Вы заплатите. Видит Бог, клянусь, вы заплатите. Справедливость восторжествует». — Блумфилд бросил взгляд на свои трясущиеся руки. — Она выпрыгнула из окна прямо на камни и сломала себе шею.
 — Что вы сделали потом? — спросил Себастиан.
 — Келинг сказал, что нужно избавиться от тела — создать видимость, что она утонула. Он заставил нас завернуть ее в одеяло и отнести к ручью. — Блумфилд нахмурился. — Она была такая легонькая. Как перышко.
 Прюденс расправила плечи и поклялась довести расследование до конца, даже если это будет невыносимо тяжело.
 — И теперь вы считаете, что Лилиан вернулась, чтобы отомстить.
 В глазах Блумфилда вспыхнул едва сдерживаемый ужас.
 — Это нечестно. Она была обыкновенная девка из таверны, а мы хотели развлечься.
 — У девок из таверны тоже есть чувства, как и у всех остальных женщин, — сдавленным голосом сказала Прюденс. — Какое вы имели право силой затащить ее в карету и увезти? — Она замолчала, тихонько вскрикнув — пальцы Себастиана впились ей в плечо. Но она тут же поняла, что для беспокойства нет причин — Блумфилд выложит им все до конца.
 Он снова уставился на лампу, вглядываясь в одному ему видимую даль.
 — Это нечестно, — пробормотал он. — Эта девка мне уже отомстила. Почему она хочет меня убить? Неужели ей недостаточно того, что она уже сделала?
 Прюденс вся подалась вперед:
 — Что вы хотите сказать? Как Лилиан уже отомстила вам?
 — С той самой ночи я ни разу не спал с женщиной, — признался Блумфилд. На его лице отразилось отчаяние. Похоже, он позабыл о присутствии Прюденс. Он все еще не отрывал глаз от лампы. — Я уже ничего не могу. Той ночью она уничтожила во мне мужчину.
 Прюденс хотела объяснить ему, что он сам виноват в том, что последние три года был импотентом, но Себастиан снова предостерегающе сжал ей плечо.
 — И теперь вам кажется, что она собирается вас убить? — тихонько подсказал Себастиан.
 — Она уже покончила с Оксенхемом и Рингкроссом. — Блумфилд стиснул трясущиеся руки. — Я знаю, ходят слухи, что Рингкросс погиб в результате несчастного случая, а Оксенхем покончил жизнь самоубийством, но это не правда. Вот какую записку я получил. — Он вытащил маленький клочок бумаги и протянул его Прюденс.
 Записка была короткой:
 «Лилиан будет отомщена».
 — Откуда вы это взяли? — спросила Прюденс.
 — Нашел вчера на столе. Наверное, она ее туда положила. Я хочу, чтобы вы заставили ее уйти и оставить меня в покое, — устало произнес Блумфилд.
 — И как именно? — спросила Прюденс.
 — Вызовите ее. Скажите, что я уже заплатил сполна за то, что произошло.
 Прюденс взглянула на него:
 — Я думаю, нелегко будет убедить ее, что она должна считать себя отомщенной. В конце концов, вы все еще живы, а она мертва.
 — Так нечестно, — повторил Блумфилд. — Я уже заплатил за то, что произошло. А ведь я и пальцем до нее не дотронулся.
 — Но вы спокойно смотрели, как ее насилуют остальные, — возразила Прюденс. — И дождались бы своей очереди, если бы Лилиан не выпрыгнула из окна и не разбилась.
 — Я не заслужил того, чтобы ее дух замучил меня до смерти. Говорю вам, я уже за все заплатил.
 — По-моему, — холодно сказал Себастиан, — вам на время следует уехать из города.
 — А что толку? — Блумфилд испуганно посмотрел на Себастиана. — Она привидение. До Рингкросса и Оксенхема уже добралась. И до меня доберется, где бы я ни был.
 Прюденс перевела глаза на Себастиана и догадалась, что ему зачем-то нужно, чтобы Блумфилд уехал из Лондона. Она задумчиво поджала губы:
 — Я, как профессионал, считаю, что у вас будет прекрасный шанс на первое время скрыться от нее, если сегодня же уедете из города, — Никому не говорите, куда вы отправитесь, — подхватил Себастиан. — Абсолютно никому. Даже экономке. Блумфилд беспомощно помотал головой:
 — Вы не понимаете. Я хочу, чтобы леди Эйнджелстоун поговорила с духом Лилиан. Сказала бы ей, что та ухе достаточно отомстила.
 — Мне потребуется некоторое время, чтобы придумать, как ее вызвать, — заметила Прюденс. — Такие вещи требуют тщательной подготовки и планирования. Эйнджелстоун прав — будет лучше, если вы уедете из города на неопределенное время.
 — Но я не люблю никуда ездить, — захныкал Блумфилд. — Я даже из дома редко выхожу. Мне становится от этого не по себе. Я ведь страдаю нервным расстройством.
 — У меня сложилось такое впечатление, что если вы как можно скорее не уедете из дома, — сказал Себастиан, — то вам будет грозить более серьезная болезнь, чем нервное расстройство.
 У Блумфилда глаза расширились от ужаса.
 — Она придет за мной, да?
 — Весьма вероятно, — беззаботно отозвался Себастиан.
 — По-моему, Эйнджелстоун прав, — быстро проговорила Прюденс. — Конечно, я не могу гарантировать вам полную безопасность, — в конце концов, речь идет о духе. Но я убеждена, что, если вы немедленно покинете город и никому не скажете, куда отправляетесь, может, мне и удастся для вас что-то сделать.
 — По крайней мере мы выиграем время, Блумфилд, — сказал Себастиан. — А чутье мне говорит, что время в вашем деле чрезвычайно важно.
 Блумфилд взглянул на Прюденс:
 — Вы ведь найдете способ вызвать дух Лилиан и потолковать с ним, когда я уеду, правда?
 — Если я его встречу, я непременно потолкую с ним обо всем, — пообещала Прюденс.
 — Очень хорошо. — Блумфилд с трудом поднялся на ноги. — Я отдам распоряжение немедленно трогаться в путь. Я вам очень признателен, леди Эйнджелстоун, а то ведь представления не имел, к кому мне еще обратиться. Я начал волноваться, когда Рингкросс выпал из окна башни. А уж когда узнал, что Оксенхем тоже умер, начал всерьез опасаться за свою жизнь.
 — Вы правильно поступили, что обратились к моей жене за советом, — заметил Себастиан. — Она прекрасно разбирается в таких делах.
 — С той ужасной ночи все пошло прахом, — прошептал Блумфилд. — Все.
 Себастиан взял Прюденс за руку:
 — Думаю, нам пора идти, дорогая. Вам предстоит работа, да и Блумфилд, уверен, хочет отправиться как можно скорее.
 Пока Себастиан вел ее по узкому лабиринту, проложенному среди хлама, заполнившего погруженную в полумрак библиотеку, Прюденс не проронила ни слова. Когда добрались до двери, она оглянулась.
 Блумфилд стоял за столом, все так же не отрывая взгляда от лампы. В глазах его был смертельный ужас.
 Себастиан с Прюденс быстро прошли по холлу к двери. Ни у одного из них не возникло желания подождать экономку. Себастиан открыл дверь, и Прюденс вышла на улицу, озаренную холодными солнечными лучами.
 — Скажите, дорогая, — тихо спросил Себастиан, помогая Прюденс сесть в поджидавший их экипаж, — что вы будете говорить духу Лилиан, если вам вдруг удастся вызвать его?
 Прюденс яростно сжала свой ридикюль:
 — Я ей скажу, что она совершенно правильно сделала, что отомстила «принцам целомудрия».
 И пожелаю ей успехов в ее благородном деле. А еще я скажу, что Джереми очень ее любил и тоже хотел за нее отомстить.
 — Да. — Себастиан, усевшись напротив нее, холодно улыбнулся. — По-моему, вы все правильно говорите. Но я все-таки считаю, что за смертью Рингкросса и Оксенхема стоит не дух Лилиан.
 Прюденс глубоко вздохнула:
 — Я об этом догадалась, когда вы предложили Блумфилду уехать из города. Это нужно, чтобы защитить его, да, Себастиан? Вы хотите отправить его на время, чтобы он не стал следующей жертвой убийцы Рингкросса и Оксенхема? А почему вы не хотите предупредить и Келинга?
 — По правде говоря, мне наплевать, если Блумфилда или Келинга кто-то убьет. Будет весьма справедливо, если все «принцы целомудрия», следуя проклятию Лилиан, погибнут. Я только хотел, чтобы Блумфилд не путался у меня под ногами, пока я буду на досуге обыскивать его мавзолей.
 От этого заявления гнев Прюденс как ветром сдуло. Она мигом вернулась к теме расследования:
 — Вы собираетесь обыскать его дом?
 — Во всяком случае, библиотеку. — Себастиан откинулся на подушки. — Похоже, Блумфилд за последние три года, со дня смерти Лилиан, ничего не выбрасывал. Интересно было бы посмотреть, что он хранит в столе.
 — Я поеду с вами.
 — Но, Денси…
 — Это дело касается моей профессиональной чести. — Она отпихнула мешавшую фиолетовую ленту и решительно взглянула на мужа. — Я настаиваю, Себастиан. В конце концов, я дала лорду Блумфилду слово, что попытаюсь вызвать дух Лилиан.
 — Думаю, это неблагоразумно.
 — Но дело не представляет никакой опасности, милорд. Если нас поймают, мы просто объясним, что я выполняю просьбу хозяина и веду расследование потусторонних явлений. Глаза Себастиана сверкнули.
 — Очень хорошо, дорогая. Если нас схватят, объясняться будете сами. Но советую вспомнить, что в последний раз, когда вы попали в подобную ситуацию, вы стали моей невестой.
 — Это не так-то просто забыть, милорд. И Прюденс от всей души пожалела, что не знает точно, слышал ли Себастиан прошлой ночью ее признание в любви.
 В час ночи Себастиан зажег лампу на столе Блумфилда, вытащил из рукава кусок проволоки и вставил ее в замок.
 — Вы всегда это с собой носите? — спросила Прюденс.
 — Всегда.
 Забраться в дом не составило большого труда: замки Блумфилда, на вид огромные и неприступные, оказались не очень сложными. Себастиан без труда открыл их, и Прюденс в который раз восхитилась его талантами.
 — Ночью это местечко еще ужаснее, чем днем, — прошептала Прюденс. Она стояла у Себастиана за спиной и не отрываясь смотрела, как он копается в замке стола. — Не понимаю, как Блумфилд может жить в таком темном, мрачном доме. Я бы с ума сошла.
 Себастиан продолжал работать.
 — Он и так уже сумасшедший, неужели не заметили?
 — Да нет. Просто странный человек.
 — Что ж, по крайней мере дом сейчас в нашем распоряжении. Блумфилд не стал откладывать отъезд. Видимо, и в самом деле боится духа Лилиан. — Себастиан почувствовал, как в замке что-то щелкнуло. Он удовлетворенно улыбнулся. — Вот так, моя любовь, откройся. Расслабься, пусти меня внутрь.
 Прюденс раздраженно воскликнула:
 — Вы хоть понимаете, что говорите замку те же слова, что и мне, когда мы занимаемся любовью?!
 — Конечно. У вас и у этого хорошенького, умненького замка много общего. Вы оба бесконечно забавны.
 — Себастиан, иногда вы невыносимы!
 — Спасибо. Я стараюсь. — Себастиан открыл первый ящик. Тот был битком набит бумагами. — Черт побери! Придется повозиться.
 Прюденс подошла поближе, и края ее нового фиолетового плаща коснулись Себастиана.
 — Похоже, бумаги Блумфилда находятся в полном беспорядке.
 — Чего и следовало ожидать. Вот, возьмите эту пачку. — Себастиан протянул ей ворох бумаг. — А я просмотрю эти. — Он вытащил из ящика три журнала.
 — И что я должна искать?
 — Не знаю. Интерес будет представлять все, что касается Рингкросса, Оксенхема или Келинга. Кроме того, любое упоминание о крупной сумме денег. А лучше всего и то и другое.
 Прюденс с любопытством взглянула на него:
 — Не понимаю…
 — Все очень просто, моя дорогая. В природе существуют всего несколько мотивов преступлений: месть, жадность и сумасшествие. Мы имеем дело явно не с сумасшедшим.
 — Но ведь мы уже решили, что это преступление совершено скорее всего из мести.
 — Да, но единственный человек, у которого есть причины для мести, — кроме, конечно, привидения, — это Джереми. Если вы правы и он действительно ничего не знает об убийстве Рингкросса и Оксенхема, тогда мы должны проверить третий возможный мотив.
 Стекла очков Прюденс блестели при свете лампы.
 — Жадность?
 — Вот именно.
 — А что, если мы не найдем подтверждения этого мотива?
 Себастиан открыл первый журнал:
 — Тогда мы должны еще раз проверить такие мотивы, как месть и сумасшествие.
 Прюденс прикусила нижнюю губу:
 — И что вы будете делать, если обнаружите, что к этим убийствам причастен Джереми?
 Себастиан провел пальцем по колонке цифр.
 — Я отведу его в сторонку и задам хорошую трепку. Прюденс изумленно заморгала глазами:
 — Заявив, что совершать преступления нехорошо?
 — Нет. Я скажу, что нельзя оставлять на месте преступления вещественные доказательства. Если Джереми жаждет мести, нужно действовать более умело и не так мелодраматично.
 Прюденс радостно улыбнулась:
 — Это означает, что вы не хотите, чтобы его арестовали?!
 — Я лишь пришел к заключению, что это меня не особенно развлечет.
 В третьем часу ночи Себастиан наконец пришел к выводу, что его первоначальные предположения верны. Его охватило знакомое чувство удовлетворения. Чутье подсказывало, что он нашел ключ к разгадке.
 — Да, — сказал он. — Скорее всего именно это.
 — Что? — Прюденс положила на стол пачку старых бумаг, которые просматривала.
 Себастиан улыбнулся, изучая деловое соглашение, обнаруженное на дне ящика стола.
 — Это прекрасно объясняет, почему убили Рингкросса и Оксенхема. Объяснило бы и смерть Блумфилда, если бы она произошла.
 — Сумасшествие или месть?
 — Нет, самое простое из всех трех мотивов. — Себастиан сложил документ. — Жадность.




 Глава 18


 Десять минут спустя Себастиан забрался следом за Прюденс в карету, задернул шторки, и экипаж покатил. Себастиан зажег фонарь и развернул документ, который обнаружил в столе Блумфилда.
 Прюденс, закутанная в плащ, сидела напротив. С трудом дождавшись, пока он закончит читать, она попросила:
 — Расскажите все сейчас же, Себастиан. Я сгораю от любопытства.
 Он мельком взглянул на нее, недовольный тем, что ему мешают, но, увидев светящиеся любопытством глаза, улыбнулся. Она просто наслаждается этим расследованием, как и он сам. Себастиан вдруг понял, как ему повезло, что он взял в жены именно Прюденс. Никто, кроме его Оригиналки, не смог бы понять, какие чувства обуревают его в этот момент, не говоря уже о том, чтобы их разделить. И она любит его!
 — Ну же, Себастиан! Не томите. Он еще раз просмотрел документ:
 — Это деловое соглашение, заключенное с целью вложения капиталов в одну кораблестроительную компанию. — Он торжествующе улыбнулся. — Владельцами ее являются Рингкросс, Оксенхем, Блумфилд и Келинг.
 Прюденс недоуменно спросила:
 — Значит, «принцы целомудрия» были еще и деловыми партнерами?
 — Вот именно. Соглашение же было подписано три с половиной года назад. Они продали акции компании и вложили деньги в различные совместные предприятия.
 — И какое это имеет отношение к смертям Оксенхема и Рингкросса?
 Себастиан еще раз пробежал глазами документ, написанный изящным почерком, выискивая новые подробности.
 — Согласно этому договору, в случае смерти одного из партнеров остальные получают его долю. — Он взглянул на Прюденс. — Исходя из этого, если трое из четырех отправятся к праотцам, оставшийся завладеет всей компанией.
 Прюденс тут же все поняла и сделала сам собой напрашивающийся вывод:
 — Келинг.
 — Да. — Себастиан холодно и удовлетворенно улыбнулся. — Сначала я предположил, что это Блумфилд, но потом пришел к выводу, что все-таки Келинг. Блумфилд явно не в состоянии разработать план уничтожения остальных, не говоря уже о том, чтобы привести его в исполнение.
 — Так вы считаете, что именно лорд Келинг убил двух своих друзей?
 — По-моему, это весьма вероятно. Блумфилд, без сомнения, был бы следующим.
 Прюденс задумчиво забарабанила пальцами по сиденью:
 — Первые две смерти не вызвали никаких подозрений. Все пришли к выводу, что Рингкросс выпал из окна случайно, а Оксенхем покончил с собой. Убедить всех, что и Блумфилд совершил самоубийство, было бы проще простого. Все и так считали его сумасшедшим. Зачем же делать козлом отпущения Джереми?
 — Потому что кому-нибудь могло показаться подозрительным, что трое из четырех человек, владеющих одной компанией, вдруг умирают, — ответил Себастиан. — Особенно когда четвертый приобретает огромное богатство, становясь единственным ее владельцем.
 — Значит, Келинг — если он и в самом деле убийца, — решил соблюсти меры предосторожности?
 — Логичное предположение. Он защитил себя, переложив всю вину за содеянное на другого. Необходимо было только подстроить все так, чтобы убедить всех, что у этого человека был повод для убийства.
 — Должно быть, Келинг узнал, что Джереми был когда-то влюблен в Лилиан, — сказала Прюденс. — И понял, что у вашего кузена имелись все основания для убийства «принцев целомудрия».
 — Он обратился на Боу-стрит, чтобы там расследовали эти убийства. И если бы правда всплыла наружу, он был бы чист как стеклышко. Кто заподозрит человека, который попросил полицию разобраться в этом деле? — Себастиан вспомнил, как вел себя Келинг прошлой ночью. — Особенно когда этот человек дает понять, что опасается за свою жизнь.
 Прюденс еще плотнее запахнулась в плащ. Лицо ее скрывал капюшон.
 — Если вы правы и Келинг действительно убийца, возникает закономерный вопрос.
 — Какой же?
 — Нельзя сбрасывать со счетов, что именно вы проводили расследование вместо Уислкрофта. Не кажется ли вам странным, что человек, проводящий расследование, наталкивается на месте преступления на улики, показывающие, что убийцей является близкий родственник?
 Себастиан восхищенно улыбнулся:
 — Моя дорогая, бывают случаи, когда я не знаю, чем мне восхищаться больше — вашим умом или вашей безудержной страстью.
 — Право, Себастиан…
 — Да… Трудно сделать выбор. К счастью, я могу с равным успехом наслаждаться и тем и другим. Ну так вот, вы совершенно правы. Мы не должны думать, что мое участие именно в данном расследовании, где предполагаемым убийцей является член нашей семьи, простое совпадение.
 — А откуда Келингу стало известно о вашем хобби?
 — Если он узнал даже о любви Джереми к Лилиан, то у него поистине великолепные источники информации. Прюденс нахмурилась:
 — Но кто мог ему сказать? Себастиан пожал плечами:
 — Скорее всего Уислкрофт. Хотя не могу понять почему. Уислкрофт всегда еще больше меня старался держать мое хобби в тайне. Он предпочитает делать вид, что сам проводит расследование, чтобы потом все лавры достались ему.
 — Ладно, по-моему, не важно, как Келинг узнал о вашем участии. Главное, узнал. — Прюденс с отвращением покачала головой. — И оставил на месте преступления вещественные доказательства вины бедолаги Джереми, надеясь, что вы обнаружите их и выясните, кому они принадлежат.
 — Что я и сделал.
 — Не могу, однако, представить, чтобы Келинг и в самом деле думал, что вы будете радоваться, если Джереми арестуют за убийство.
 — Ну что вы, всем известно, что я не питаю любви к своим родственникам, — сказал Себастиан.
 — Да, но Келинг должен понимать, что, несмотря на это, и для вас семья есть семья. И вы встанете на защиту Джереми.
 Себастиан вскинул брови:
 — Дорогая моя, иногда ваша наивность меня изумляет. Келинг гораздо более трезво, чем вы, смотрит на вещи. Ему известно, как я отношусь к остальным Флитвудам, и он имел все основания считать, что я и пальцем ради них не пошевелю.
 Прюденс нахмурилась:
 — Не смейте больше так говорить, милорд. Вы прекрасно знаете, что не допустите, чтобы Джереми повесили.
 Себастиан улыбнулся ей:
 — Ваша безграничная вера в мою порядочность не перестает меня поражать, моя дорогая. Прюденс сердито глянула на него:
 — Что будем делать дальше? Мы не можем доказать, что Келинг убийца. Все, чего мы добились, — это не дали уликам против Джереми попасть в руки правосудия. В следующий раз может случиться, что нам так не повезет.
 — Думаю, пришла пора поговорить с моим кузеном, — сказал Себастиан.
 — Прямо сейчас?
 — Самое время, — заметил Себастиан. — Сейчас около трех ночи. Он наверняка в своем любимом клубе.
 — Я поеду с вами, — быстро сказала Прюденс.
 — Вы со мной не поедете, — ровным голосом проговорил Себастиан. — Не вам объяснять, что женщин в мужской клуб не пускают.
 — Мне это известно. — Прюденс безмятежно улыбнулась. — Подожду в карете, пока Джереми не выйдет из клуба.
 — Черт подери! — пробормотал Себастиан. Но слова прозвучали как-то вяло. Он уже почти постиг науку проигрывать.
 Им не пришлось долго ждать, стоя в туманной мгле, пока Джереми выйдет из сент-джеймского клуба. Себастиан смотрел, как его кузен спускается по ступенькам и направляется к поджидавшему его наемному экипажу. Он с удовлетворением заметил, что Джереми идет твердой походкой.
 Себастиан открыл дверцу кареты, когда Джереми поравнялся с ней.
 — Можно тебя на пару слов, кузен?
 — Какого черта! — Джереми изумленно вглядывался в глубину экипажа. Взгляд его с Себастиана скользнул на Прюденс. — Что вы тут делаете, леди Эйнджелстоун?
 Она успокаивающе улыбнулась ему:
 — Мы хотели бы поговорить с вами по очень срочному делу. Не могли бы вы сесть в наш экипаж?
 Джереми заколебался, разрываясь между необходимостью соблюдать правила приличия и нежеланием разговаривать с Себастианом. Первое, однако, оказалось сильнее.
 — Хорошо. — Он залез в экипаж и уселся. — Надеюсь, это не займет много времени. Я как раз шел домой. Всю ночь просидел в клубе, а утром собирался пойти на матч по боксу.
 — Дело касается Лилиан, — тихо произнес Себастиан и закрыл дверцу кареты.
 — Лилиан? — Джереми, подавшись вперед, изумленно уставился на него. — По-моему, мы уже и так поговорили на эту тему больше чем достаточно.
 — Я недавно узнал, как она умерла, — продолжил Себастиан, — и подумал, что вам следует знать правду.
 — Не понимаю… Мне сказали, что Лилиан утонула. Прюденс дотронулась до руки Джереми:
 — Послушайте, что вам скажет Эйнджелстоун, мистер Флитвуд. Прекрасная Лилиан не утонула. Ее замучили до смерти четверо мерзавцев.
 Джереми изумленно воззрился на нее:
 — Ничего не понимаю!
 — До сегодняшнего дня и мы были в неведении. — Себастиан зажег в карете фонарь.
 Откинувшись на спинку сиденья, он рассказал Джереми обо всем, что ему стало известно, включая свою собственную роль в расследовании.
 Хорошо, что он взял Прюденс с собой, подумал Себастиан, закончив свой рассказ. Джереми не поверил бы ему. Присутствие Прюденс, ее искреннее сострадание очень помогли делу. Несколько раз Джереми бросал на нее взгляд, ожидая, что она подтвердит слова мужа, и всякий раз Прюденс спокойно кивала головой.
 — Это правда, мистер Флитвуд, — сказала она наконец. — Сущая правда. Я сама участвовала в допросе Блумфилда.
 — А Келинг изо всех сил старается втянуть тебя в эту историю, — добавил Себастиан. — Делает все, чтобы подозрение пало на тебя, Джереми плотно сжал губы:
 — Поскольку считает, что ты будешь только рад, если меня арестуют за убийство.
 — Да.
 — Так ты говоришь, что частенько участвуешь в подобных расследованиях? — взглянул на Себастиана Джереми.
 — Да.
 — Но зачем тебе это нужно? Себастиан пожал плечами:
 — Забавно.
 Прюденс сбросила с головы капюшон плаща:
 — Келинг, конечно, здорово просчитался. Ему, очевидно, и в голову не пришло, что, как глава семьи, Себастиан не задумываясь встанет на вашу защиту.
 — Прошу прощения, леди Эйнджелстоун, — сдавленным голосом произнес Джереми, — но мне в это так же трудно поверить, как, очевидно, Келингу.
 — Чепуха! — воскликнула Прюденс. — Я же вам уже говорила, что Себастиан безгранично предан своей семье.
 Себастиан бросил на нее взгляд из-под опущенных ресниц:
 — Не стоит сейчас развивать эту тему, мадам. Джереми взглянул на него, а потом опять на Прюденс:
 — Значит, эти четверо действительно надругались над моей бедной Лилиан, а потом замучили ее до смерти?
 Прюденс печально кивнула:
 — Без всякого сомнения. Но мы никогда не сможем это доказать.
 Джереми прищурился:
 — А мне глубоко наплевать на всякие доказательства, леди Эйнджелстоун, если все и в самом деле происходило, как вы говорите.
 — Все так и было. — Прюденс обратилась к Себастиану:
 — Не так ли, сэр?
 — Я верю Блумфилду. — Себастиан увидел, что руки Джереми, затянутые в перчатки, сжались в кулаки. — Но считаю, что мы можем убедиться в правдивости его рассказа.
 Джереми моментально повернул голову и взглянул на него:
 — Как?
 — Поедем к Келингу и спросим его, — медленно сказал Себастиан, встретив взгляд Джереми.
 Секунду Джереми колебался, потом гордо вскинул подбородок:
 — Да, черт побери!
 — Значит, нужно решить, что мы будем делать прежде всего. — Прюденс выжидающе посмотрела на Себастиана.
 — Прежде всего, моя дорогая, мы с Джереми отвезем вас домой.
 — Право, милорд, я не могу остаться в стороне. Джереми нахмурился:
 — Вы не должны с нами ехать, леди Эйнджелстоун. Это мужское дело. Правда, Эйнджелстоун?
 — Да, — подтвердил Себастиан, поразившись той горячности, с которой Джереми это произнес. И тут же насторожился: Прюденс успела открыть рот, желая поспорить. Ну нет, на этот раз он ей не уступит!
 Но, к его изумлению, она закрыла рот, так и не проронив ни слова.
 Когда Себастиан наконец остался в карете наедине с Джереми, было уже почти четыре часа утра. Они направлялись в дом Келинга. Всю дорогу до своего дома, где Себастиан помог Прюденс выйти из кареты и отправил наверх спать, она хранила гордое молчание. Он понимал — когда вернется домой, ему предстоит объяснение с женой.
 — Я, конечно, вызову Келинга на дуэль, — выпалил Джереми, как только карета тронулась.
 — Вот как?
 — Больше я ничем не могу отомстить за бедняжку Лилиан. При одной только мысли, что ей пришлось пережить в ту ночь, кровь стынет в жилах.
 — Тебя могут убить, а ее не вернешь, — тихо проговорил Себастиан.
 — Нет, это я его убью, — возразил Джереми, сверкнув глазами.
 — Ты хорошо стреляешь?
 — Практиковался немного у Ментона. Себастиан слегка улыбнулся:
 — А твоя матушка знает о твоем пристрастии к упражнениям в стрельбе?
 Джереми беспокойно заерзал на сиденье:
 — Конечно, нет. Ей бы это не понравилось. Себастиан прислушался к стуку лошадиных копыт по булыжной мостовой.
 — Скажи, кузен, ты когда-нибудь стрелялся на дуэли?
 — Ну… нет, но я уверен, что смогу поразить цель.
 — Всадить пулю в человека, который целится в тебя из пистолета, совсем не то, что поражать мишень в тире у Ментона, — спокойно объяснил Себастиан. — Тут нужен трезвый ум, а не горячее сердце. А ты чересчур темпераментный.
 Джереми мрачно спросил:
 — Слышал, ты несколько раз стрелялся на дуэли?..
 Взгляд Себастиана стал непроницаемым.
 — Дуэли запрещены.
 Джереми избегал теперь смотреть Себастиану в глаза.
 — Да, я знаю. — Он откашлялся. — Тебя считают чем-то вроде живой легенды. Да ты и сам прекрасно знаешь. Ты человек, умудренный опытом. Я был бы тебе очень признателен, если бы ты хоть немного рассказал мне, как вести себя на дуэли.
 — Твоя матушка будет недовольна.
 — Оставьте вы мою матушку! — В глазах Джереми внезапно вспыхнула ярость. — Это не ее дело. Я должен отомстить за Лилиан! Неужели ты не понимаешь? Я любил ее!
 Джереми говорит искренне, подумал Себастиан и принял решение:
 — Хорошо. Если дело дойдет до дуэли, я буду твоим секундантом.
 Джереми оторопел:
 — Правда?!
 — Да.
 — Вот это да, Эйнджелстоун! — Джереми никак не мог оторвать от него изумленного взора. — Ты не представляешь, как я тебе признателен!
 — Ты ведь понимаешь, однако, что, если тебя убьют, твоя матушка обвинит во всем меня. Равно как и моя жена. — Себастиан чуть улыбнулся. — С твоей матушкой я как-нибудь разберусь, но уж если леди Эйнджелстоун решит, что ты погиб по моей вине, я не представляю, что со мной будет.
 — Я вовсе не собираюсь умирать, — заметил Джереми. — Я собираюсь всадить в Келинга пулю.
 — Нет, кузен, — тихо сказал Себастиан. — У нас другая цель: уничтожить Келинга. Так что вызывать его на дуэль будем в самом крайнем случае.
 — Почему?
 — Результат нельзя предугадать заранее. Например, он может выжить, даже если ты всадишь в него пулю. Такое частенько случается. Поверь мне, существуют более надежные методы для достижения нашей цели.
 Джереми удивился:
 — Как же ты предлагаешь его уничтожить? Себастиан поделился с ним планом, который вынашивал с того момента, как было обнаружено деловое соглашение, объединяющее «принцев целомудрия».
 Они приехали к Келингу за час до рассвета. Быстро сгущался туман.
 Дверь открыл взъерошенный дворецкий. Он не мог скрыть своей злости от того, что кто-то поднял его с постели в такой ранний час. При виде двух джентльменов, возникших на пороге, дворецкий вздохнул.
 — Скажите вашему хозяину, что его желает видеть Эйнджелстоун, и немедленно, — заявил Себастиан.
 — Его светлость вернулись домой только час назад, — сообщил дворецкий. — Вряд ли он будет доволен, если его разбудят.
 Себастиан улыбнулся:
 — Мне наплевать, будет он доволен или нет. Дворецкий взглянул на улыбающегося Себастиана:
 — Хорошо, милорд. Если вы с вашим другом войдете, я доложу его светлости, что к нему гости. — И он ушел.
 Себастиан перевел глаза на Джереми. Тот от злости и переживаний был как натянутая струна.
 — Успокойся, Джереми. Или по крайней мере не показывай вида, как ты взволнован. Ничто так не действует неприятелю на нервы, как вид улыбающегося противника.
 — Тебе лучше знать, — сухо заметил Джереми. — Ты, наверное, не раз бывал в подобных переделках. Но я бы с удовольствием посмотрел, как бы ты сам улыбался в подобной ситуации.
 — Если помнишь, актерский талант у меня в крови. Джереми бросил на кузена оценивающий взгляд:
 — А многие говорят, что ты родился таким хладнокровным.
 Себастиан подумал о Прюденс, которая сейчас дожидается дома:
 — Но кое-кто с этим не согласен.
 В этот момент сверху послышались голоса.
 — Келинг идет, — сказал Джереми.
 — Позволь мне вести разговор, — тихо попросил Себастиан.
 — Хорошо.
 На лестнице появился Келинг, облаченный в серебристо-серый халат. Спускаясь, он рукой пригладил волосы. На лице его читалось явное раздражение, приличествующее человеку, которого бесцеремонно разбудили, но глаза смотрели настороженно.
 — Какого черта вам понадобилось в такой немыслимый час, Эйнджелстоун? — Джереми он, казалось, не заметил. — Хочется верить, что ваш визит не затянется.
 — Так оно и есть, — заверил его Себастиан. — Может, пройдем в библиотеку?
 Келинг пожал плечами и первым вошел в маленькую библиотеку, дверь которой выходила прямо в холл. Небрежно указал на два кресла, а сам проследовал к сервировочному столику:
 — Выпьете со мной по рюмочке?
 — Нет, — отказался Себастиан. Он уселся в кресло и, по обыкновению, закинул ногу на ногу.
 — Нет, — так же холодно проговорил Джереми. Бросив быстрый взгляд на Себастиана, он тоже сел. Такого скучающего, непринужденного вида, как у Себастиана, ему было еще трудновато достичь, но было заметно, как он старается.
 — Как хотите. — Келинг плеснул себе в рюмку коньяку и повернулся к посетителям. — Я весь внимание. Что могло произойти столь важного, что привело вас ко мне в столь поздний час?
 — Мы пришли сюда, чтобы поговорить о недавней смерти двух ваших деловых компаньонов, — начал Себастиан.
 — Это каких же?
 — Рингкросса и Оксенхема. Келинг залпом осушил рюмку;
 — А откуда вы взяли, что они мои деловые компаньоны?
 Себастиан улыбнулся:
 — Из документа, который я нашел в столе Блумфилда. Исходя из условий соглашения, вы теперь гораздо богаче, чем были несколько дней назад. А если вам удастся найти и убрать еще и Блумфилда, то ваш капитал возрастет еще вдвое.
 Келинг застыл:
 — Боже милостивый! Вы что, обвиняете меня в смерти моих деловых партнеров?!
 — Вот именно.
 — Но это же вздор! — Келинг искоса посмотрел на Джереми. — Рингкросс вывалился из окна и разбился насмерть, а Оксенхем покончил с собой.
 — Да бросьте вы, — сказал Себастиан. — Мне известно все, равно как и то, что вы предприняли все меры, чтобы подозрение пало на моего кузена. Было бы, конечно, интересно выяснить, как вы узнали, что я время от времени провожу расследования для полицейских с Боу-стрит, но сейчас речь не об этом.
 — Вы спятили! — завопил Келинг.
 — Нет. И Блумфилд тоже. Разве что слегка. Он поведал нам о том, что «принцы целомудрия» сотворили с Лилиан.
 Джереми изо всех сил вцепился в подлокотники кресла:
 — Вы ее похитили! Обесчестили! Замучили до смерти! Келинг повернулся к нему, сверкнув глазами:
 — Подумаешь, какая-то шлюха из таверны. Ее дядя продал нам девчонку на одну ночь. Мы хорошо заплатили за ее услуги.
 — Никакая она не шлюха! — закричал Джереми. — По доброй воле она никогда бы с вами не поехала. Вы похитили ее, мерзавец!
 — Вздор! — Келинг презрительно усмехнулся. — Простая дешевая потаскушка. Ноги, правда, у нее были ничего…
 — И вы с такой легкостью об этом говорите?! — поразился Джереми.
 — А что тут особенного? Уж в чем, в чем, а в женщинах я толк знаю. Да и заплатили мы за нее прилично, как я вам уже сказал, — заметил Келинг.
 — Черт бы вас побрал! — Джереми вскочил, готовый броситься на него.
 — Сядь! — тихо приказал Себастиан. Джереми, поколебавшись, нехотя подчинился.
 — Вы над ней надругались! — бросил он в лицо Келингу.
 Келинг небрежно пожал плечами:
 — Не буду скрывать, я своей очереди не пропустил. По правде говоря, опыта у нее было маловато. Старик уверял нас, что она девушка, и оказался прав.
 Джереми посмотрел на него с ненавистью:
 — Сукин вы сын!
 — Вы что, и в самом деле любили ее? — насмешливо спросил он.
 — Да, я любил ее, черт бы вас побрал!
 — И поэтому убили Рингкросса и Оксенхема, не так ли? — холодно заключил Келинг. — Решили таким образом отомстить за маленькую потаскушку из таверны.
 — Я их не убивал, — прошептал Джереми, — я даже не знал, что они виноваты. Но вы сами будете уничтожены за то, что сделали с Лилиан.
 — Да ну? — хмыкнул Келинг. — И как это вы собираетесь меня уничтожить?
 Себастиан решил, что настало время перехватить инициативу. Он прекрасно понимал, как трудно будет обуздать вспыльчивого Джереми, если тот рассвирепеет не на шутку.
 — Вот что, Келинг, не будем зря тратить время. Повторяю: я уверен, что именно вы убили Рингкросса и Оксенхема, — этого достаточно.
 — Вы не можете знать наверняка.
 — Повод для убийства был только у вас, — тихо сказал Себастиан.
 — Не у меня, а у вашего кузена, — возразил Келинг. — Он мстил за шлюху из таверны.
 — Он никого не убивал, он узнал о жестокости «принцев целомудрия», которые замучили Лилиан, только сегодня, когда я ему об этом рассказал.
 Келинг яростно раздул ноздри.
 — Откуда такая уверенность, что убийство — не его рук дело?
 — Допустим, интуиция. — Себастиан небрежно положил руку на колено. — Но это не важно. Если бы я считал, что Джереми убил Рингкросса и Оксенхема, чтобы отомстить за Лилиан, я не стал бы вмешиваться в расследование.
 — Но ведь речь идет об убийстве, — быстро проговорил Келинг.
 — Ну и что? Они заслуживали смерти. Если бы их убил Джереми, я постарался бы проследить, чтобы он не оставил на месте преступления никаких следов.
 Джереми с недоумением посмотрел на него.
 В глазах Келинга вспыхнула ярость.
 — Черт побери, Эйнджелстоун! Вы хотите сказать, что защитили бы Флитвуда от блюстителей закона, даже если бы он совершил убийство?
 — Предпочитаю не делать огульных утверждений, — заметил Себастиан. — Однако смею вас уверить, что не собираюсь отдавать своего кузена в руки правосудия из-за этих убийств.
 — Не могу поверить — вы встаете на защиту Флитвуда! — рявкнул Келинг. — Всем известно, как вы ненавидите своих родственничков.
 — Признаюсь, я не испытывал большой любви к отдельным представителям моей семьи. Но я презираю их не так сильно, как мужчин, похищающих и насилующих юных беспомощных девушек.
 Келинг стукнул по столу кулаком с такой яростью, что задрожала ваза:
 — Она была девкой! Какого черта вы ее сюда впутываете?
 — Похоже, вы не понимаете, — заметил Себастиан. — В этом деле самое главное — Лилиан.
 — Я вам не верю! — выпалил Келинг. Джереми сжал руки в кулаки.
 — Я отомщу за нее!
 Себастиан поймал себя на том, что начинает испытывать к Джереми что-то вроде уважения.
 — Но вы ничего не можете доказать, Эйнджелстоун. — Келинг допил коньяк и резко отставил рюмку. — Абсолютно ничего.
 Себастиан улыбнулся своей невеселой улыбкой:
 — А нам и не нужно ничего доказывать. Вы сами признались в том, что купили Лилиан у ее дяди. Признались и в том, что изнасиловали ее. Этого достаточно.
 — Достаточно для чего? — насмешливо спросил Келинг. — Ни один суд не признает меня виновным в изнасиловании. Во-первых, все это случилось три года назад, а во-вторых, она была обыкновенной шлюхой.
 — Достаточно, чтобы заставить вас покинуть сегодня Лондон. Еще через два дня вы уедете из Англии и больше сюда никогда не вернетесь.
 Келинг разинул рот от удивления:
 — Вы что, такой же ненормальный, как и Блумфилд? Почему я должен убраться из Англии?
 Себастиан посмотрел ему прямо в глаза:
 — Потому что если вы этого не сделаете, я сообщу вашим кредиторам, что компания, которую вы учредили совместно с другими «принцами целомудрия», обанкротилась и акции ее обесценились.
 — Но она вовсе не обанкротилась! И акции стоят целое состояние, черт бы вас побрал!
 — Если вы не уедете, они станут дешевле бумаги, на которой напечатаны, — заявил Себастиан. — Для этого мне хватит сил и связей, и мы оба это знаем.
 Келинг изумленно покачал головой:
 — Ничего не понимаю… Вы собираетесь выдворить меня из страны только за то, что я когда-то переспал со шлюхой из таверны?
 — Наконец-то вы начинаете постигать суть дела. — Себастиан поднялся. — А теперь прошу нас простить. Нам с кузеном пора идти.
 Джереми тоже вскочил:
 — Смотрите, Келинг, если вы сегодня не уедете из Лондона, я вызову вас на дуэль. Эйнджелстоун согласился быть моим секундантом.
 Келинг прищурился, очевидно, что-то прикидывая, и взглянул на Себастиана:
 — Ага… Теперь понятно. Хотите развлечься тем, что я убью для вас Флитвуда, верно, Эйнджелстоун? Такой спектакль вам нужен?
 — Наоборот, если вам удастся всадить пулю в моего кузена, мне будет не до развлечений. — Себастиан направился к двери. — Потому что тогда мне придется самому бросить вам вызов.
 — Черт бы вас побрал, Эйнджелстоун! К чему вам это?! — воскликнул Келинг.
 — Точно не знаю, — признался Себастиан. — Наверное, потому, что я чувствую определенные обязательства перед семьей и что-то в том же духе… Впрочем, моя жена лучше умеет объяснять подобные вещи.




 Глава 19


 Себастиан вернулся домой незадолго до рассвета. Поднимаясь по ступенькам, он слышал, что из кухни доносится приглушенный звон посуды. Если для высокородных членов высшего общества день заканчивался, то для прислуги уже начинался следующий.
 Неторопливо развязывая галстук, Себастиан шел по холлу к своей спальне. Душу постепенно затягивал знакомый холод. Больше всего он ненавидел этот час — час, когда новый день борется с ночью и ни свет, ни тьма не несут надежды.
 Себастиан знал, что сильнее всего он ощущает холод именно на рассвете. В такой предрассветный час ему всегда казалось, будто он опутан ледяным серым туманом.
 Но сейчас это чувствуется не так остро, как раньше, подумалось ему, ведь его ждала Прюденс. Скоро он сможет отогреться ее теплом. Как же он жил без нее все эти годы?
 Себастиан открыл дверь своей спальни и понял, что в ней кто-то есть. В его кровати спала Прюденс — к себе она не пошла. Рядом свернулся клубочком Люцифер. Кот открыл свои золотистые глаза и не мигая уставился на Себастиана.
 Себастиан приблизился к кровати и какое-то время тихо стоял, глядя на Прюденс. Волосы распущены, с одного плеча соскользнула бретелька ночной сорочки. Она казалась такой теплой, мягкой и невинной. Благодаря ей он больше не чувствовал себя одиноким.
 Себастиан подошел к маленькому столику, на котором стоял графин с коньяком. Налил себе рюмку и сел в кресло перед окном дожидаться рассвета.
 И тут же рядом возник Люцифер. Он мягко прыгнул Себастиану на колени и устроился поудобнее, наблюдая вместе с хозяином за борьбой дня и ночи.
 Себастиан погладил кота, и сделал глоток из бокала.
 — Себастиан?
 — Это я, Денси.
 Т)н услышал, как она спрыгнула с кровати, подбежала к нему и, встав за спиной, положила руки ему на плечи.
 — Все в порядке? — тихо спросила она. — Разговор с Келингом прошел так, как вы планировали?
 — Да. — Себастиан перестал гладить кота и взял ее руку в свою. — Думаю, он скоро уедет из Англии. Прюденс тихонько сжала его пальцы:
 — Я знала, что вы об этом позаботитесь, милорд.
 — Вот как?
 — Да. Вы замечательный человек, Себастиан. Я очень горжусь, что вы мой муж.
 Эти простые слова тронули его до глубины души, еще немного растопив лед в его груди.
 — Я сделал это ради вас, Денси.
 — Вы сделали бы для Джереми то же самое, если бы даже никогда не встретили меня…
 Ему не хотелось с ней спорить, и он ничего не ответил, сделав еще глоток коньяка.
 Помолчав немножко, Прюденс вдруг спросила:
 — Как вы думаете, вы когда-нибудь избавитесь от бессонницы на рассвете?
 — Нет, никогда. Я ненавижу рассвет. Как бы ни был ясен день, холодный туман за окном все время ждет своего часа.
 — Он поджидает каждого человека, Себастиан. Главное, не встречать его в одиночестве.
 Он еще сильнее сжал ее руку. Вместе они наблюдали, как свет борется со мглой. Несколько минут — и серый туман стал бледнеть. Наступал рассвет.
 Себастиан сбросил Люцифера на пол. Потом поднялся с кресла, подхватил Прюденс на руки и понес ее к кровати. Он крепко прижимал ее к себе, ощущая благодатное тепло.
 Весть о том, что Келинг уезжает из Лондона, вызвала лишь слабый интерес среди гостей, собравшихся в тот вечер у Брэндонов. Прюденс поделилась этим наблюдением с Себастианом, когда они вместе стояли у окна.
 Себастиан улыбнулся:
 — Нет ничего необычного в том, что Келинг внезапно покидает Лондон.
 — А когда все узнают, что он уезжает из страны, это вызовет больший интерес?
 — Да, — холодно сказал Себастиан. — Этот факт, без сомнения, привлечет всеобщее внимание. — Он бросил взгляд в глубину комнаты. — А вот и леди Пемброук.
 Прюденс поднесла к глазам болтающийся на шнурке лорнет и посмотрела на приближающуюся Эстер.
 — Да, это и в самом деле она. — Прюденс энергично замахала веером, подзывая подругу. — Интересно, нашла она для меня очередных клиентов? Теперь, когда ваше расследование закончено, пора найти для нас что-нибудь новенькое.
 — Я бы немного отдохнул, — сказал Себастиан и прищурился. — Черт! Джереми идет.
 — Где? Этот дурацкий лорнет такой неудобный. — Прюденс снова поднесла к глазам модную вещицу. Джереми пробивался к ним сквозь толпу. Видно было, что ему не терпится быстрее добраться до Себастиана. — Мне кажется, вы стали в глазах вашего кузена, как и в глазах Тревора, настоящим героем.
 — У меня есть более интересные занятия, чем разыгрывать героя в глазах юнцов. — Себастиан осушил бокал с шампанским.
 В это время к ним подошел Джереми.
 — Добрый вечер, леди Эйнджелстоун. — Джереми изящно склонился над ручкой Прюденс.
 — Добрый вечер, Джереми, — улыбнулась ему Прюденс.
 Джереми перекинулся с Себастианом понимающим взглядом:
 — Надеюсь, ты слышал, что Келинг уехал сегодня из Лондона?
 — Да.
 — Наверное, уже подплывает к континенту. — Мимо проходил лакей с подносом, уставленным бокалами с шампанским. Джереми взял бокал. — Очевидно, я должен быть доволен тем, что его выдворили из страны, но меня тем не менее не оставляет мысль о слишком малой цене, которую Келинг заплатил за злодейство.
 — Поверь мне, Келингу скоро придется совсем несладко, — заметил Себастиан, — особенно когда он увидит, как его только что обретенное состояние очень быстро испаряется.
 Прюденс спросила с удивлением:
 — С чего бы его капиталу быстро испаряться? Полагаю, вы не тронете компанию, если он уедет из страны.
 — Верно. — Себастиан холодно улыбнулся. — Но когда все узнают, что он уехал, а единственным владельцем фирмы остается ненормальный Блумфилд, акции очень быстро упадут в цене. Через несколько месяцев они не будут стоить ни гроша. Компания все равно обанкротится.
 Джереми пристально взглянул на Себастиана:
 — Я об этом не подумал. Значит, Келинг не сможет сохранить свое состояние? Ты это хочешь сказать?
 — Лишь на самое короткое время. Слух о том, что теперь во главе компании стоит Блумфилд, наверняка подорвет к ней доверие кредиторов.
 — Отлично! — Джереми удовлетворенно улыбнулся. — Так вот что ты имел в виду, когда говорил, что собираешься его уничтожить. Очень умный ход, позволь тебе заметить, Эйнджелстоун.
 Прюденс гордо улыбнулась:
 — Эйнджелстоуну в уме не откажешь. Себастиан подмигнул ей:
 — Благодарю вас, моя дорогая. Джереми нахмурился:
 — Интересно, догадывается ли Келинг о своей незавидной доле?
 — Думаю, он очень скоро поймет, как сурово мы его наказали, — заметил Себастиан. — Банкиры, без сомнения, сообщат ему о том, что его состояние тает как снег.
 Джереми озабоченно взглянул на Себастиана:
 — Значит, ты считаешь, он попытается вернуться в Англию?
 — Чтобы встретиться с толпой разъяренных кредиторов и перспективой быть брошенным в долговую тюрьму? — спросил Себастиан, — Очень сомневаюсь. Но если даже он попытается это сделать, мы с ним разберемся.
 — Значит, все кончено.
 — По-моему, да, — заключил Себастиан. Прюденс хмыкнула:
 — Знали бы вы, какими глазами на вас все смотрят. Джереми усмехнулся:
 — Догадываюсь. Люди не привыкли видеть дружескую болтовню Эйнджелстоуна со своим близким родственником. Кстати, я сказал матушке, что благодаря тебе меня теперь не арестуют за убийство.
 Себастиан чуть не поперхнулся шампанским:
 — Черт подери! Надеюсь, ты не стал ей всего рассказывать.
 — Конечно же, нет, — серьезно ответил Джереми. — Она бы с ума сошла. Просто объяснил ей, что, зная о нашей вражде, убийца предпринял попытку сыграть на этом, чтобы замести следы.
 — А что ты ей еще сказал? — зловеще прошептал Себастиан.
 — Только то, что ты воспользовался своей властью, чтобы заставить полицейских с Боу-стрит не трогать меня.
 — Хм…
 В этот момент Прюденс заметила в толпе знакомую фигуру. Она опять подняла монокль:
 — Если уж заговорили о миссис Флитвуд, так вот она, кстати, сама идет.
 — Боже правый! — воскликнул Себастиан. — Неужели я обречен провести весь вечер в компании моих родственников?
 — Я думаю, мама хочет извиниться перед тобой, — заверил его Джереми.
 — Не сомневаюсь, что именно это она и намерена сделать. — Прюденс бросила на Себастиана предостерегающий взгляд. — Самое меньшее, что от вас требуется, Эйнджелстоун, — это быть полюбезнее.
 Себастиан хмуро улыбнулся:
 — Если тетя Друцилла и в самом деле принесет мне извинения, я съем свой собственный галстук.
 Друцилла подошла к Себастиану и остановилась перед ним:
 — Так вот вы где, Эйнджелстоун!
 — Да, мадам, я здесь.
 — Ведите себя прилично, — шепнула Прюденс.
 Друцилла даже не удостоила ее взглядом. Она сверлила глазами Себастиана.
 — Мой сын рассказал, что вы выполнили свой долг перед семьей, уладив дела, которые могли бы иметь весьма неприятные последствия.
 В глазах Себастиана заплясали знакомые дьявольские искорки.
 — Можете быть спокойны, мадам, Джереми в данный момент уже не грозит опасность быть повешенным.
 — Надеюсь, что нет. В конце концов, он носит фамилию Флитвуд. А ни одного Флитвуда не подвергали смертной казни через повешение со времен Кромвеля. — Друцилла элегантным жестом сложила свой веер. — Кроме того, по словам Джереми, отнюдь не вы пытались подстроить, чтобы на него пало подозрение в убийстве двух человек.
 — Джереми сказал вам это? — спросил Себастиан.
 — Да.
 — И вы ему поверили, мадам? Прюденс подтолкнула его локтем в бок, приветливо улыбаясь Друцилле:
 — Эйнджелстоун шутит, мадам. Вы ведь знаете, у него очень необычное чувство юмора.
 — Ох! — Себастиан осторожно пощупал ребра. — Но сейчас я не шучу, мадам, — процедил он сквозь зубы. Друцилла бросила на Прюденс испепеляющий взгляд:
 — Право, моя дорогая, такой дурацкий спектакль не стоит разыгрывать в бальной зале.
 — Я вовсе не играю, — пробормотала Прюденс, но тут увидела, что присутствующие оборачиваются в их сторону.
 Гости явно ждали, что вот-вот разразится скандал. Себастиан уже открыл рот, готовясь дать тетке достойный отпор. Ну хотя бы кто-нибудь подошел к ним сейчас, взмолилась Прюденс. И спасение пришло в лице Эстер.
 Увидев, что назревает ссора, Эстер сделала отчаянную попытку предотвратить ее. Бросив на Прюденс беспокойный взгляд, она с хорошо разыгранным изумлением повернулась к Друцилле.
 — Добрый вечер, Друцилла, — сказала она. — Я не видела, что вы здесь. Как вы себя чувствуете сегодня?
 — Великолепно, благодарю вас, Эстер. Я как раз хотела поговорить с Прюденс о ее платье.
 — Оно просто очаровательно, не правда ли? — воодушевилась Эстер, довольная тем, что удалось найти безопасную тему. — Этот бледно-лиловый оттенок сейчас, знаете ли, в моде.
 — Как будто сшито из тряпки, — проворчала Друцилла. — А все эти рюшечки смотрятся на ней просто нелепо. — Она сверлила Прюденс глазами. — Вижу, вы еще не нашли себе новую модистку.
 Прюденс почувствовала, что краснеет. Она с мольбой взглянула на Себастиана, надеясь, что он придет ей на помощь. Тщетно.
 — Да, мадам, у меня не было возможности. Но я собираюсь сделать это в самое ближайшее время.
 — Ну, ничего не поделаешь, придется познакомить вас с моей, — величаво произнесла Друцилла. — Надеюсь, она сможет что-то с вами сотворить. Данные у вас, надо признать, неплохие.
 У Прюденс упало сердце. Она заметила в глазах Себастиана веселый блеск, но попыталась выдавить из себя вежливую улыбку:
 — Очень любезно с вашей стороны, мадам!..
 — Кто-то же должен вами заняться. В конце концов, вы графиня Эйнджелстоун. Так что обучать вас, по всей видимости, придется мне. От жены главы семейства требуется знание определенных вещей.
 — Да, конечно, — жалобно проговорила Прюденс.
 — Отправлюсь с вами за покупками, как только представится возможность. — Друцилла повернулась и величественно прошествовала сквозь толпу.
 Эстер принялась возбужденно обмахиваться веером:
 — Бог мой, Прюденс, а ведь она права. Теперь и я вижу, что бледно-лиловые и фиолетовые цвета тебе не очень-то к лицу.
 — Ты их сама выбирала, — напомнила Прюденс.
 — Да, конечно, но они ведь сейчас в моде. И тем не менее стоит прислушаться к совету Друциллы. — Эстер бросила взгляд на строгий темный фрак и белоснежную сорочку Себастиана. Потом взглянула на Джереми — тоже неотразим. — Флитвуды умеют одеваться, они инстинктивно чувствуют, как и что нужно делать. Так что можешь у них поучиться.
 Себастиан ласково улыбнулся Прюденс:
 — Совершенно верно, моя дорогая. Доверьтесь моей тетушке, а расходы пусть вас не пугают. За то, чтобы посмотреть, как вы вдвоем расхаживаете по магазинам, я готов заплатить любую цену.
 Прюденс сердито посмотрела на него. Знает ведь, что она заранее с содроганием думает о предстоящем мероприятии.
 — Не смейте смеяться надо мной, Эйнджелстоун, иначе, клянусь, я вам сейчас такое устрою!
 — Простите, моя дорогая. — Глаза Себастиана весело сверкали. — Мне вдруг пришло в голову, что для меня открывается новый мир развлечений.
 — Право, Себастиан…
 — Вы же сами хотели спокойствия в нашей семье, мадам. И ваше заветное желание исполнилось. С нетерпением жду, как вы поладите с этой старой ведьмой… прошу прощения — с тетей Друциллой.
 Джереми усмехнулся;
 — У матушки самые благие намерения, леди Эйнджелстоун, но боюсь, у нее очень сильно развито чувство ответственности за семью.
 — Не сомневаюсь, — печально согласилась Прюденс.
 — Как и у вас, моя дорогая, — ровным голосом заметил Себастиан. — Так что вы отлично поймете друг друга. — И он рассмеялся.
 Прюденс с изумлением наблюдала за ним — Себастиан захохотал еще громче. И хотя все в комнате повернулись и с удивлением уставились на него, он не перестал смеяться.
 Прюденс многозначительно взглянула на Джереми:
 — Не могли бы вы потанцевать со мной, Джереми? Если я еще секунду останусь здесь с Эйнджелстоуном, то наверняка покрою себя позором, поколотив его на глазах изумленной публики.
 Себастиан так и заливался хохотом.
 Джереми с любопытством посмотрел на него, потом усмехнулся и протянул Прюденс руку:
 — С удовольствием, мадам.
 — Благодарю вас.
 И только закружившись с Джереми в вальсе, Прюденс поняла, что нечаянно дала светскому обществу еще один повод для изумления. Теперь все присутствующие не сводили с нее глаз.
 — На нас смотрят.
 — Разве можно их за это винить? — хмыкнул Джереми. — Жена Падшего Ангела танцует с одним из клана Флитвудов. Более того, не похоже, чтобы дьявол попытался обрушить на мою голову гнев и проклятия. Он слишком занят тем, что хохочет над шуткой, которую никто не может понять.
 — Они подумают, что Эйнджелстоун спятил, — сказала Прюденс. — И будут недалеки от истины.
 — Завтра же утром по всему городу пройдет слух, что с враждой Флитвудов покончено, — задумчиво заметил Джереми.
 — Что ж, оказаться под покровительством вашей матушки не слишком большая плата за это, — сказала Прюденс, стараясь не терять оптимизма.
 — Как сказать… — протянул Джереми.
 Когда Себастиан вывел ее в холодную, окутанную туманом ночь, Прюденс все еще никак не могла успокоиться по поводу предстоящего похода по магазинам.
 — Как мне все это надоело, Себастиан! Дома никто никогда не обращал внимания, во что я одета, а здесь, похоже, все мной недовольны. А что мне прикажете делать с гардеробом, который мы заказали с Эстер, позвольте вас спросить?
 — Кому-нибудь подарите. — Себастиан пытался найти свою карету, но ее не было видно среди множества экипажей, запрудивших улицу перед особняком.
 — И кому же? Себастиан усмехнулся.
 — Кому идут фиолетовые тона. — Он взял ее за руку и увлек по ступенькам. — Пошли. Карета будет еще минут двадцать пробираться сюда, так что лучше нам самим к ней подойти.
 — Хорошо. У меня тоже нет желания долго стоять здесь. Сегодня довольно холодно. — Слава Богу, надела плащ, подумала Прюденс. Себастиан заставил.
 В густой мгле трудно было отличить одну карету от другой. Черный экипаж Эйнджелстоуна стоял в самом конце длинной вереницы. Лакей в знакомой черной с золотом ливрее Эйнджелстоуна распахнул дверцу.
 Что-то в нем было не так. Прюденс вгляделась пристальнее и поняла, что она его не узнает. Но не успела она достать свой лорнет, как услышала, что Себастиан тихонько выругался.
 — Кто, черт побери… — И замолчал на полуслове. Застонав, он стал бесшумно оседать на землю.
 Прюденс, почувствовав, что он больше не держит ее за руку, резко обернулась.
 — Себастиан! — Она машинально попыталась поднять его, но он был слишком тяжел. Она опустилась рядом с ним на колени. — Боже мой, Себастиан, что случилось?
 Из тумана вынырнул какой-то человек. Лица мужчины не было видно, но большой короткий предмет в его руке Прюденс разглядела хорошо.
 — Не беспокойтесь, мадам. Ничего с ним не случится. Я свою работу знаю. А теперь полезайте-ка в карету. Вашего мужа я сейчас тоже туда затолкаю.
 Прюденс вскочила и хотела закричать, чтобы позвать на помощь, но грубая мужская рука тотчас же закрыла ей рот.
 — Не вздумайте кричать, ваша светлость, — прошептал ей на ухо мнимый лакей.
 Прюденс принялась отбиваться. Она отчаянно барахталась, но тяжелый плащ сковывал ее движения. Кто-то схватил ее за ноги. Она поняла, что нападавших трое, включая кучера.
 — Ну-ка прекратите, а то вашему муженьку хуже будет, — пробормотал «лакей». — У нас мало времени. Мы не можем тут торчать всю ночь. Я с приятелями обещал доставить вас вовремя, иначе нам не заплатят.
 Прюденс с отчаянием взглянула на козлы.
 — Давайте их в карету, — послышался оттуда голос, принадлежавший явно не кучеру Себастиана. — Сколько можно возиться?!
 Похитители швырнули Прюденс на пол кареты. Что-то легко хрустнуло — Прюденс поняла, что это ее лорнет. Путаясь в складках плаща, она попыталась добраться до сиденья.
 — Не дергайтесь, — проворчал один из мужчин. Он забрался в карету и сам усадил Прюденс на место. — Поберегите ваш пыл. У моего клиента, кажется, есть свои планы насчет такой горяченькой красотки, как вы.
 Человек в ливрее лакея Эйнджелстоуна запихнул безжизненное тело Себастиана в карету. Тот лежал распластанный на полу лицом вниз и не шевелился.
 Прюденс с ужасом смотрела на него, пытаясь разглядеть, есть ли на голове кровь, открыты ли его глаза. Но ничего не могла разобрать… Даже если достать из ридикюля очки, все равно не определить, насколько серьезно пострадал Себастиан, — слишком темно в карете.
 Похититель в ливрее прыгнул в экипаж и уселся напротив Прюденс. В руке его блеснул пистолет.
 — Придется вам разговаривать со мной, мадам. Час, а то и больше. Ваш муж пока ни на какие разговоры не способен. — И он пнул ногой неподвижно лежащее тело.
 — Не трогайте его, — сказала Прюденс.
 — Не беспокойтесь, пока доедем до замка Келинга, он уже очухается. Я обещал его светлости, что оба пассажира будут доставлены в наилучшем виде.
 От волнения Прюденс едва могла дышать.
 — Так вы везете нас в замок Келинга?
 — Именно туда. Из-за этого чертова тумана доберемся немного позже. Джек — тот, что на козлах, — умеет править лошадьми. Так что скоро будем на месте…
 В черной спальне стоял такой же холод, как и в ту ночь, когда Прюденс и Себастиан исследовали эту комнату. Казалось, холод живет здесь своей собственной жизнью. И исходит он из промозглых стен, не имея ничего общего с леденящим ночным воздухом улицы. Как и туман, черный холод окутывал все вокруг.
 Прюденс повернула голову. Мужчины, которые притащили ее и Себастиана сюда несколько минут назад, ушли, оставив на столе зажженную свечу. Пламя ее не могло развеять мрачной темноты, наполнявшей комнату.
 Прюденс не шелохнувшись лежала на кровати, вслушиваясь в удаляющиеся шаги. Чувство облегчения охватило ее. Похитители оставили их в покое.
 Кое-как ей удалось сесть. Руки и ноги были связаны, но по крайней мере мерзавцы не сунули ей в рот кляп. Впрочем, у нее не было желания кричать.
 Меньше всего ей хотелось, чтобы похитители снова вернулись сюда.
 На стене звякнули цепи.
 Прюденс подняла голову, вглядываясь во тьму:
 — Себастиан, вы пришли в себя?
 — Черт подери!
 Услышав его сердитый голос, Прюденс почувствовала, что к ней возвращается присутствие духа.
 — Они заковали вас в эти ужасные кандалы на стене.
 — Я и сам догадался. — Снова тихонько звякнули цепи, будто Себастиан осторожно проверял их. — С вами все в порядке?
 — Да. — Прюденс удалось усесться на краю постели. — А с вами?
 — Чувствую себя так, будто провел не меньше ста раундов с самим Виттом.
 — Вы очень долго были без сознания. Я ужасно за вас волновалась.
 — Я не был без сознания, меня просто оглушили. — Голос Себастиана теперь дрожал от ярости. — Некоторое время я не мог двигаться, по крайней мере не настолько быстро, чтобы отнять у негодяя пистолет. И я решил пока не лезть на рожон.
 — Мы в замке Келинга, — сообщила ему Прюденс.
 — Хотите верьте, хотите нет, но я это и сам понял. Прюденс нахмурилась:
 — Можете не паясничать. Я просто хотела помочь вам сориентироваться.
 — Простите, мадам. Я зол как черт. — Опять послышался звон цепей. — Дьявольщина!
 — Что-то не так? — спросила Прюденс.
 — И вы еще спрашиваете! Да все не так. С самого начала наше расследование пошло наперекосяк, черт подери!
 — Я имела в виду, в данный момент что не так? — спросила Прюденс, стараясь сохранять спокойствие. — Почему вы ругаетесь?
 — Никак не могу добраться до замков на этих кандалах. Всего несколько дюймов не хватает. Прюденс просияла:
 — Вы пытаетесь открыть замки?
 — Да. — Цепи тихонько звякнули. — Черт бы их побрал!
 — Может, я могу чем-то помочь?
 — Посмотрите, стоит ли еще под кроватью горшок, который я видел в прошлый раз? — спросил Себастиан.
 — Ночной горшок? Вы что, не можете немного потерпеть? У нас не так уж много времени, Себастиан.
 — Мне нужен этот чертов горшок, чтобы встать на него и достать проволокой до отверстия в замках, — сквозь зубы процедил Себастиан. — Если найдется, попытайтесь пододвинуть его ко мне.
 — Да, да, конечно.
 Прюденс, пристыженная, начала сползать с кровати. Поскольку руки и ноги были связаны, она приземлилась на колени. Послышался глухой стук.
 — Ой! — простонала она.
 — Быстрее!
 Прюденс наклонилась и заглянула под кровать. В темноте виднелись смутные очертания ночного горшка.
 — Здесь.
 — Давайте его сюда, — приказал Себастиан. Это легче сказать, чем сделать, подумала Прюденс. Однако жаловаться на то, что задача трудновыполнима, не было смысла. У нее возникло нехорошее ощущение, что от того, достанет ли она из-под кровати этот горшок, зависит их жизнь.
 Она легла на бок и с трудом протиснулась под железную кровать. С третьей попытки Прюденс удалось обхватить горшок связанными ногами.
 — Есть, — прошептала она.
 — Толкайте его сюда.
 — Пытаюсь.
 Прюденс перепробовала три различных положения, прежде чем ей удалось наконец перекатиться на спину и ногами подтолкнуть горшок.
 — Чувствуешь себя червяком, — пожаловалась она и дюйм за дюймом принялась двигать горшок по холодному каменному полу.
 Казалось, это никогда не кончится. Несмотря на жуткий холод, Прюденс вся покрылась потом. Раздался треск — тонкие шелковые юбки порвались о каменные плиты.
 — Еще немножко, Денси, — ласково сказал Себастиан. — Осталось совсем чуть-чуть.
 Извиваясь, ей удалось подвинуть горшок еще на несколько дюймов.
 — Достал! — В голосе Себастиана послышались торжествующие нотки.
 Дотянувшись до ночного горшка носком сапога, он подтянул его к себе.
 Прюденс села и, скосив глаза в сторону Себастиана, смотрела, что он — тот уже успел взгромоздиться на перевернутый горшок — будет делать дальше.
 — Вот так, моя любовь, — тихонько шептал он. — Откройся, мой милый. Пусти меня в себя. — Раздался тихий щелчок. — Вот так. Молодец.
 — Открыли? — спросила Прюденс.
 — Один открыл. Остался второй.
 Со вторым дело пошло гораздо быстрее. Секунду спустя Себастиан был свободен.
 Он соскочил со своей подставки и принялся за веревки, которыми были опутаны руки и ноги Прюденс. Сначала ей показалось, что рук она не чувствует. Потом пришло ощущение острой боли. Прюденс чуть не заорала во весь голос и, сунув в рот край плаща, изо всех сил вцепилась в него зубами.
 — Бог мой! Как же я не догадался! — Себастиан принялся осторожно растирать ее руки. — Держитесь, Денси. Через минуту все будет нормально. Чувствуете мои руки?
 Прюденс кивнула, все еще не рискуя вытащить плащ изо рта.
 — Хорошо. — В голосе Себастиана послышалось облегчение. — Это означает, что они не слишком сильно вас связали. С вами будет все в порядке.
 Прюденс была в этом не слишком уверена. Но через некоторое время она уже не боялась, что закричит, если начнет двигать руками. Себастиан потянул ее за руки, и она встала.
 — Бог мой, — прошептала она.
 — Нужно выбираться отсюда, — сказал Себастиан. — Промедление может стоить нам жизни.
 — Я знаю.
 Прюденс глубоко вздохнула, взглянув на разбитый лорнет, болтавшийся на модной фиолетовой ленточке, — он был уже ни на что не годен. Крошечный ридикюль, расшитый бисером, однако, все еще висел у нее на запястье. Она открыла его — на дне лежали очки. Проволочные дужки погнуты, но стекла оказались целы. Прюденс быстро нацепила очки на нос.
 — Я готова, — объявила она.
 — Вы потрясающая женщина, моя дорогая. — Себастиан схватил ее за руку и потащил к двери.
 В холле раздались шаги. Они с Себастианом услышали их одновременно.
 — Черт подери! — Себастиан остановился. — Почему нам так не везет сегодня?
 Прюденс почувствовала, как его пальцы сжали ее запястье. Он толкнул ее в угол за дверью.
 — Не двигайтесь, — прошептал он.
 Прюденс готова была вжаться в каменную стену. Себастиан быстро подбежал к горшку, схватил его и тоже прижался к стене рядом с Прюденс.
 Дверь распахнулась. В комнату ввалился человек с завязанными за спиной руками. Кто-то толкнул пленника в спину, тот не устоял на ногах и упал.
 Пламя свечи осветило лицо Гаррика Саттона. Он поднял глаза и встретился взглядом с Прюденс.
 Она не успела ничего предпринять — в комнату вошел один из похитителей. В руке он держал пистолет.
 — Вот так, — удовлетворенно сказал он. — Хорошая работенка, смею вас уверить.
 Но тут его внимание привлекла пустая кровать. Глаза расширились от удивления, а уж когда он заметил болтающиеся на стене кандалы, и вовсе вылезли из орбит.
 — Что такое… Сбежали!
 Он уже раскрыл рот, чтобы позвать на помощь, но Себастиан сделал шаг и обрушил ночной горшок ему на голову. Пистолет выпал из руки и закатился под кровать.
 Похититель, тихо застонав, осел на пол и больше не шевелился.
 Себастиан взглянул на Гаррика:
 — Ваше появление все несколько усложнило.
 — Мне очень жаль, — спокойно проговорил Гаррик. — Меня схватили, когда я выходил из клуба.
 — Развяжите его, — попросил Себастиан Прюденс, — а я достану пистолет.
 Но не успела Прюденс и шагу ступить, как дверца массивного черного шкафа распахнулась. На пороге стоял Келинг с пистолетом в руке. За ним зияло черное отверстие и виднелась потайная лестница. Тут только Прюденс вспомнила о второй стенке, которую Себастиан обнаружил в шкафу. Теперь-то она знала, что за ней скрывается.
 — Прошу оставаться на месте, Эйнджелстоун. — Келинг вышел из шкафа. — Иначе я пристрелю вашу жену. Себастиан замер:
 — Вы слишком далеко зашли, Келинг.
 — Пока нет. — Келинг кивнул Прюденс. — Идите сюда, моя дорогая.
 Прюденс не пошевелилась. Келинг прищурил глаза:
 — Я сказал, идите сюда. Или я первую пулю всажу в вашего ненаглядного Падшего Ангела.
 Прюденс нехотя пошла к нему. Как только она оказалась рядом с ним, Келинг схватил ее за горло и укрылся у нее за спиной.
 — Так-то лучше, — сказал он.




 Глава 20


 Себастиан с трудом сохранял самообладание. Желание вцепиться Келингу в глотку было всепоглощающим. Видя, что Прюденс взяли в заложницы, он пришел в, неописуемую ярость. Однако он понимал — если не сумеет обуздать свой гнев, последствия будут весьма плачевными.
 — Чего вы добиваетесь, Келинг? — Себастиан заставил себя говорить тем скучающим тоном, которым так хорошо владел.
 Улыбка Келинга стала угрожающей.
 — Вы прекрасно знаете, чего я добиваюсь. Неужели вы и вправду решили, что я позволю вам выдворить меня из Англии и пустить на ветер мое состояние?
 — Ваше состояние?
 — Не притворяйтесь. Вы отлично понимаете, о чем идет речь. — Рука Келинга еще крепче сжала горло Прюденс. — Я не дурак и прекрасно осознаю, что главой компании теперь является этот ненормальный Блумфилд. Возникнет паника. И если я не буду участвовать в руководстве, компания тут же обанкротится.
 Себастиан пожал плечами:
 — Думаю, такое не исключено.
 — Черт подери! Да ведь именно этого вы и добиваетесь! — завопил Келинг. — Но неужели вы и вправду рассчитывали, что я позволю вам это сделать? Я слишком долго вынашивал свой план, чтобы вы смогли легко все разрушить.
 Гаррик, лежа на полу, пошевелился:
 — Это все моя вина, не так ли? Келинг на него даже не взглянул. Он не сводил глаз с Себастиана.
 — Можете, если хотите, взять часть вины на себя. Видите ли, мне нужны были сведения об Эйнджелстоуне. Все вокруг болтали о его ненависти к своим родственникам, но я не знал, насколько эта ненависть сильна.
 — Вы хотите сказать, что сомневались, стану ли я использовать свое положение, чтобы защитить кузена, если он окажется замешанным в убийстве? — спросил Себастиан.
 — Вот именно, — подтвердил Келинг. — Я никогда не мог понять, почему, если до такой степени ненавидите своих родственников, вы все еще не воспользовались своей властью, чтобы их уничтожить?
 — Вы не могли понять этого, — строгим голосом заметила Прюденс, — поскольку сами, окажись на месте Эйнджелстоуна, давно уже покончили бы со всей семьей.
 — Совершенно верно. — Келинг все еще не спускал глаз с Себастиана. — Мне нужно было знать как можно больше о самом Эйнджелстоуне, чтобы быть уверенным в том, как он поступит, если я включу в свой план Джереми Флитвуда.
 — И вы напоили меня и выудили нужные сведения, — сказал Гаррик тоном, в котором слышалось презрение к себе.
 — Это оказалось проще простого, — заметил Келинг, — и принесло свои плоды. Вы меня уверили, что Эйнджелстоун лишь счастлив услышать хотя бы о малейшей неудаче его родственников, а уж когда кого-нибудь из них действительно осудят за убийство, радости его не будет конца. А потом вы обмолвились об очень интересном увлечении. Гаррик в отчаянии выругался:
 — Я рассказал вам о его хобби, да?
 — Да. — Келинг неторопливо улыбнулся. — Вы поведали мне об очень интересном хобби Эйнджелстоуна и упомянули также имя сыщика с Боу-стрит, с которым он поддерживает связь.
 — Черт побери! — Гаррик кинул взгляд на Себастиана. — Я ничего не помню, Эйнджелстоун. Клянусь Богом! Я тогда страшно пил!
 — Я знаю. — Себастиан не отрываясь смотрел на Келинга. — Теперь это не имеет значения.
 — В соответствии с полученными сведениями я внес изменения в свои планы, — продолжал Келинг. — Я решил, что было бы идеальным, если бы Эйнджелстоун действительно провел расследование. Он наверняка узнал бы улику, которую я хотел использовать, чтобы подозрение пало на его племянника.
 — Интересная мера предосторожности, — тихо проговорил Себастиан. — Полицейские с Боу-стрит могли бы не заметить улики, а если бы и нашли, то не опознали бы. Значит, это вы оставили в моей карете записку в ночь гибели Оксенхема?
 — Конечно. — Келинг нахмурился. — Мне нужно было, чтобы вы первым оказались на месте преступления и обнаружили улику, разоблачавшую вашего кузена. Я, видите ли, очень хотел заполучить молодого Флитвуда.
 — Потому что вы понимали, что вам не удастся убить троих компаньонов и встать во главе компании, не вызвав подозрений, — сказал Себастиан. — Одну или даже две смерти еще можно было списать на несчастный случай. Но три смерти объяснить трудновато, особенно если вы при этом явно оставались в выигрыше. Вам нужен был другой человек, не менее и даже более вас заинтересованный в этих смертях.
 — И ваш кузен прекрасно подходил для такой цели, — подхватил Келинг. — У него были для убийства веские основания, о которых знал только я. Но он не смог бы опровергнуть их в суде. Видите ли, в мои планы входило рассказать, как умерла Лилиан. В конце концов, чего мне скрывать? Ненормальная потаскушка выбросилась из окна, когда мы с приятелями собрались с ней немного поразвлечься.
 — Вы бы засвидетельствовали, что мой кузен, который был в нее влюблен, спустя несколько лет узнал о том, как она умерла, и решил отомстить «принцам целомудрия», — заметил Себастиан.
 — Точно. — Келинг пожал плечами. — Выяснилось бы, что я намечался последней жертвой, но, к счастью, убийца был бы вовремя схвачен.
 — И чтобы свалить всю вину на Джереми, вы подбросили на место преступления улики, подтверждающие его вину, — презрительно заключила Прюденс. — Лорд Келинг, позвольте сказать, что вы поступили чрезвычайно глупо. Неужели вы действительно верили в то, что Эйнджелстоун поможет осуществить ваши планы?
 — Мне это казалось само собой разумеющимся.
 — Ха! — надменно фыркнула Прюденс. — Вы совсем не знаете моего мужа.
 Келинг плотно сжал губы.
 — То, что я о нем слышал, давало мне основания заключить, что он был бы только рад обнаружить доказательства вины своего кузена.
 Прюденс грозно сдвинула брови:
 — Вы горько ошиблись в моем муже, не так ли? Себастиан заметил, что рука Келинга еще крепче стиснула ей горло:
 — Ax, Денси…
 — Эйнджелстоун знает свои обязательства перед семьей и умеет их выполнять, — бесстрашно продолжала Прюденс.
 — Хватит! — скомандовал Келинг. — Вы начинаете действовать мне на нервы, леди Эйнджелстоун. — И он еще сильнее сжал ее шею.
 Себастиан поморщился.
 — Вы ошиблись в Эйнджелстоуне, — с трудом выдавила Прюденс. — Все в нем ошиблись.
 Себастиан начал всерьез опасаться, что Келинг потеряет терпение и в самом деле задушит Прюденс.
 — Довольно, Денси.
 Она, заморгав, посмотрела на него. Выражение его лица заставило ее замолчать. Себастиан вскинул брови:
 — Ответьте мне на один вопрос, Келинг. Как вы узнали, что мой кузен любил Лилиан?
 — Я с самого начала это знал, — хмыкнул Келинг. — Ее дядя рассказал мне, что мальчишка Флитвуд без ума от девчонки. Но старик был не лишен здравого смысла. Он прекрасно понимал, что Флитвуды никогда не позволят своему драгоценному наследнику жениться на девке из таверны, поэтому продал ее мне.
 — Что вы сделали после того, как девушка умерла? — спросил Себастиан.
 Келинг пожал плечами:
 — Сказал ее дяде, что она утонула, и, конечно, возместил ему потерю. Дал ему достаточно денег, чтобы вопросы, которые могли у него возникнуть, он держал при себе.
 Себастиан, сложив на груди руки, облокотился о железную спинку кровати:
 — Но от нас троих вам не удастся избавиться так, чтобы не возникло вопросов.
 — Напротив, — тихо произнес Келинг. — Очень даже удастся. Я расскажу всем, что во время маленькой домашней вечеринки вы обнаружили свою новоиспеченную жену в объятиях своего лучшего друга.
 — Как вы смеете?! — воскликнула Прюденс, задыхаясь от гнева. — Я бы никогда не изменила Эйнджелстоуну.
 — Кажется, я понимаю, что вы придумали, Келинг, — холодно сказал Себастиан.
 — Все очень просто. — Келинг явно был доволен собой. — Вы стреляете в жену и в лучшего друга, а когда вхожу я с пистолетом в руке, чтобы посмотреть, что тут происходит, вы бросаетесь на меня. Спасая свою жизнь, я вынужден пристрелить вас. Достойный конец Падшего Ангела.
 — Этот номер не пройдет, — торопливо проговорил Гаррук.
 — Еще как пройдет. — Келинг прицелился в Себастиана. — А теперь, боюсь, вам придется умереть первым, Эйнджелстоун. Вы наиболее опасны. Саттон будет следующим.
 Себастиан весь подобрался. Сейчас он прыгнет прямо на Келинга. Вдруг первый выстрел не попадет в цель? А даже если попадет, может, он сразу свалит его с ног? Все, что ему нужно, подумал Себастиан, — это устоять на ногах и успеть вцепиться в Келинга.
 — Негодяй! — завопила Прюденс, сжимая в руке осколки лорнета. — Не смейте убивать Себастиана! Келинг улыбнулся:
 — Может, вам интересно узнать, что я сохраню вам жизнь до рассвета, леди Эйнджелстоун? Видите ли, мне всегда было любопытно, с какой женщиной Падшему Ангелу нравится развлекаться в постели. Сегодня я это выясню.
 Себастиан заметил, что Прюденс подняла крепко сжатый кулачок, словно целясь в руку Келинга, которой он обхватил ее за шею, и понял, что она собирается сделать.
 Она изо всех сил ударила Келинга по руке осколками стекла, бывшими еще недавно модным моноклем.
 Келинг завопил от боли, на секунду выпустил Прюденс и схватился за руку. Между пальцами потекла кровь.
 — Ах ты, маленькая дрянь!
 Прюденс отскочила в сторону.
 Келинг, спохватившись, повернулся к Себастиану, но было уже слишком поздно — Падший Ангел бросился на него.
 Келинг попытался снова взять его на мушку — тщетно. Себастиан резким ударом ноги выбил из руки Келинга пистолет. Потом вплотную подскочил к мерзавцу и двинул ему прямо в челюсть. Сила удара была такова, что Келинга отбросило к окну. Видимо, задвижка в рамке не была закрыта — когда барон врезался в окно, оно распахнулось.
 В спальню ворвался ветер. Свеча погасла, и комната погрузилась в кромешную тьму. Ставни на окне ходили ходуном.
 Себастиан двинулся вперед. Он с трудом, но все-таки различал под окном скрючившуюся фигуру Келинга. В комнате завывал ветер.
 — Нет! — закричала Прюденс, пытаясь его перекричать. — Себастиан, подождите! Не подходите к нему!
 В ее голосе слышалось такое волнение, что Себастиан остановился и оглянулся. Он едва различал в темноте бледное пятно — ее лицо, но понял, что она смотрит мимо него.
 Келинг завопил от страха.
 — Бог мой, — прошептал Гаррик.
 Себастиан резко обернулся. Келинг продолжал орать.
 — Не подходи ко мне! — верещал он, но обращался явно не к Себастиану. Он смотрел на кровать, держа руки перед собой, будто защищаясь от того, что видел впереди. — Нет! Не подходи ко мне! Не подходи!!!
 Ужас охватил Себастиана. Он увидел, как темная фигура Келинга пятилась к окну, пока не уперлась в подоконник.
 — Это ты! — выдохнул Келинг. Он забрался на подоконник и стоял теперь спиной к окну. — Это ты, да? Нет, не прикасайся ко мне. Я никогда не желал тебе смерти. Понимаешь? Ты сама решила прыгнуть. Могла бы этого и не делать. Я только хотел немного поразвлечься. Ты же была простой потаскушкой… Не прикасайся ко мне!
 Келинг еще раз вскрикнул, отпрянул от чего-то, что видел только он один, и, потеряв равновесие, рухнул вниз, в черную мглу, которая его поджидала. Казалось, этот крик никогда не кончится. А потом наступила тишина. Абсолютная тишина. Даже странный ветер, взявшийся ниоткуда, внезапно стих. Только густой туман окутывал замок Келинга.
 Себастиан вдруг заметил, что все, включая его самого, замерли. Он сделал глубокий вдох и стряхнул с себя оцепенение, потом повернулся и быстро подошел к свече. Взял ее в руки, попробовал зажечь, но с первого раза не получилось.
 Когда наконец загорелось пламя, оно было сильным и ровным. Себастиан повернулся к Прюденс, думая, что увидит в ее глазах ужас.
 Она стояла посередине комнаты, задумчиво сдвинув брови, и ничем не напоминала женщину, которая только что видела привидение.
 — Вам не кажется странным, Себастиан, что сейчас здесь уже не так холодно, как было раньше? — спросила она.
 Себастиан изумленно уставился на нее.
 — Да, — услышал он свой собственный тихий голос. — Сейчас гораздо теплее.
 Гаррик, с трудом сев, скривился от боли. Бросил взгляд на человека, лежавшего на полу.
 — Мерзавцев было трое. Всех наняли на одну ночь в публичных домах. Этот отправил остальных в Лондон, когда с ними расплатились.
 Себастиан покачал в руке пистолет, словно пробуя его на вес.
 — Тогда они больше не представляют для нас угрозы. — Он подошел к окну и посмотрел вниз. Там клубился туман и с трудом можно было различить обутые в сапоги ноги Келинга, распростертого на каменных плитах.
 — Нужно сообщить судье, — произнес Гаррик.
 — Кто расскажет ему о призраке Лилиан? — поинтересовалась Прюденс.
 — По-моему, не нужно впутывать сюда призрак, — заметил Себастиан. — Лично я его в глаза не видел. Да и вы тоже.
 — Верно, — поддержал его Гаррик. — Ничего похожего на призрак я не видел.
 — А я в этом не уверена, — возразила Прюденс. Она приняла торжественный и задумчивый вид. — Только что на моих глазах свершилось то, что служит серьезным доказательством существования потусторонних явлений.
 — По-моему, вы ошибаетесь, моя дорогая, — сказал Себастиан. — Расследование веду я, и объясняться с судьей тоже придется мне. Но никакого призрака я не видел.
 Прюденс вскинула брови:
 — Как хотите, милорд. Но я тем не менее убеждена, что проклятие Лилиан сбылось. «Принцы целомудрия»— все четверо — уничтожены. Даже Блумфилд заплатил за содеянное.
 Себастиан хотел ей возразить, но передумал. Нельзя отрицать, что Лилиан наконец отомщена.
 Было уже почти три часа ночи, когда местный судья выслушал их объяснения. Мистер Льюэл оказался крупным грубоватым мужчиной, который серьезно относился к своим обязанностям. Общение с графом, казалось, наполняло его душу благоговением. Вопросов он задал мало, что было Себастиану только на руку, поскольку он решил изменить некоторые факты.
 Как он объяснил Прюденс и Гаррику, в подобных обстоятельствах не было смысла впутывать в дело еще и Джереми. Тогда никто не сможет опровергнуть, что смерти Рингкросса и Оксенхема не что иное, как несчастный случай и самоубийство, как все и считали с самого начала.
 — Значит, Келинг покончил жизнь самоубийством. — Льюэл, выслушав рассказ Себастиана, покачал головой. — Ну, он всегда был со странностями. Ходили слухи, что в его замке время от времени происходили необычные вещи.
 — Вот как? — вежливо проговорил Себастиан.
 — Да. Лакеи, знаете ли, чесали языками. И тем не менее напрашивались вопросы. Несколько лет назад исчезла молоденькая девушка. Поговаривали, что Келинг с друзьями… — Льюэл оборвал себя на полуслове. — Ну, дело давнее. Значит, он умер…
 — Да, — подтвердил Себастиан.
 Льюэл глубокомысленно кивнул головой:
 — Могу сказать вам, что его здесь не очень-то будут оплакивать.
 — Потому что в замке происходили непонятные вещи? — спросил Себастиан.
 — Не только. У Келинга, к сожалению, была привычка привозить сюда своих закадычных друзей. К разочарованию владельцев местных магазинчиков, он всегда брал продукты с собой. Говорил, что деревенские товары не того качества. Ни пенни здесь не потратил.
 — Понятно, — улыбнулся Себастиан. Когда с делами было покончено, Гаррик решил провести остаток ночи неподалеку в гостинице.
 — У меня так раскалывается голова, что я даже подумать не могу о поездке в карете. Вернусь в Лондон завтра. А вы?
 Прюденс широко зевнула, прикрыв рот ладонью:
 — Я готова заснуть прямо здесь! Себастиан взглянул на нее. Ему хотелось отвезти ее домой, где она была бы в полной безопасности.
 Хотел, чтобы она заснула в кровати, а он обнял бы ее так крепко, что ни один призрак не смог бы ее отнять у него. Хотел защищать и не отпускать ее от себя всю оставшуюся жизнь.
 — Вы поспите немного в карете по дороге домой, — тихо сказал он.
 — Конечно, милорд, — ровным голосом согласилась она.
 Сборы в дорогу не заняли у Себастиана много времени. Полчаса спустя они с Прюденс отправились в Лондон в наемном экипаже.
 — Похоже, садится туман. — Прюденс зевнула и натянула на колени меховой плед. — Нужно поспешить, Себастиан.
 Себастиан обнял ее и притянул к себе, вглядываясь в ночную мглу.
 — На рассвете мы уже будем дома…
 — Очень может быть. И хотя все было чрезвычайно занимательно, у меня уже слипаются глаза. — Прюденс уютно устроилась, прильнув к его плечу.
 — Денси?
 — Да? — пробормотала она сонным голосом.
 — Как бы я хотел познакомить вас с моими родителями. Вы бы им очень понравились.
 — А я вас со своими, — прошептала она. — Они были бы счастливы иметь такого зятя.
 Себастиан попытался найти нужные слова и не мог. Он замер, проверяя, ощущает ли в душе привычный леденящий холод.
 Его не было. Но Себастиан боялся заглянуть в душу, еще до недавнего времени заполненную льдом, опасаясь обнаружить вместо холода пустоту.
 — Скверно же я сегодня о вас заботился, Денси, — наконец проговорил он. — В будущем подобное не повторится.
 Прюденс не ответила. Себастиан посмотрел на нее. Ресницы сомкнуты. Она крепко спит. Можно только гадать, слышала она его или нет.
 До города они добрались очень быстро. Когда карета остановилась перед домом, Себастиан подхватил Прюденс на руки и понес по лестнице. В спальне осторожно положил на кровать. Она не проснулась, когда он лег рядом.
 Себастиан крепко прижал ее к себе и впервые за четыре года заснул прежде, чем забрезжил серый рассвет.
 Прошел месяц. Себастиан сидел в кресле, вытянув ноги и положив голову на спинку, и просматривал записи в бухгалтерской книге. Покончив со счетами, он отодвинул книгу в сторону. Люцифер поднялся со спинки софы, прыгнул на стол и, прошествовав прямо по бумагам, спрыгнул Себастиану на колени.
 Себастиан, поглаживая кота, взглянул на часы из золоченой бронзы.
 — Она придет домой с минуты на минуту. Посмотрим, что тетке удалось с ней сотворить?..
 Люцифер, свернувшись клубочком, замурлыкал в ответ.
 — Надеюсь, моя бедняжка Денси выживет после такого эксперимента, — улыбнулся Себастиан. — А как же она боялась ехать! Тянула сколько могла. Но в конце концов тетка Друцилла настояла на поездке.
 Люцифер подергал ушами и опять замурлыкал. Через несколько минут в холле поднялась суматоха, возвещающая о том, что Прюденс возвратилась из похода по магазинам.
 — А вот и мы…
 Себастиан в ожидании не отрывал глаз от двери.
 — Клянусь, тетушка обрядила ее во что-нибудь изумрудно-зеленое и темно-желтое…
 Дверь библиотеки резко распахнулась, и на пороге возникла Прюденс. Все в том же бледно-лиловом чересчур пышно украшенном платье, в котором и уехала из дома. Поля ее шляпы — нелепого громоздкого сооружения, украшенного огромными бледно-лиловыми цветами, — отчаянно колыхались. Глаза за стеклами очков сверкали от возбуждения.
 — Себастиан, вы никогда в жизни не догадаетесь, что произошло!
 Себастиан сбросил кота на пол и встал, приветствуя жену:
 — Прошу вас, садитесь, дорогая. Я горю желанием услышать о вашей поездке по магазинам во всех подробностях.
 — О какой поездке? — озадаченно спросила она, опускаясь в кресло.
 — Уверен, что вы вспомните, если хорошенько постараетесь. Вы уехали чуть больше трех часов назад в компании моей тетушки. — Себастиан снова сел. — Она собиралась одеть вас заново с головы до ног.
 — Ах да! Поездка по магазинам… — Прюденс сняла шляпу и отшвырнула ее в сторону. — Думаю, она прошла успешно. Во всяком случае, ваша тетушка, похоже, осталась довольна. Надеюсь, вам нравятся зеленые и желтые цвета. Боюсь, мне придется носить теперь исключительно их.
 Себастиан в ответ улыбнулся.
 — Но я вовсе не об этом хотела вам рассказать. — Прюденс тоже улыбнулась. — Я добыла нам нового клиента, милорд.
 Улыбку Себастиана как рукой сняло.
 — Черт побери!
 — Право, Себастиан, не нужно к этому так относиться. Расследование буду вести я, поскольку оно касается потусторонних явлений. А вы, как мне кажется, на этот раз с удовольствием согласитесь мне помогать.
 Себастиан осторожно взглянул на нее:
 — Я не хочу, чтобы вы рисковали, мадам. Это решено окончательно и бесповоротно.
 — Если вы беспокоитесь о наследнике, то не стоит. — Прюденс погладила себя по плоскому пока животу. — Я уверена, он сделан на совесть и встреча с парочкой привидений ему никак не повредит.
 — Но, Денеи…
 — Успокойтесь, милорд. — Прюденс безмятежно улыбнулась. — Нет никакого риска. Это дело касается одного очень старого солидного привидения. Его в последнее время как будто частенько видели в загородном доме Крэншоузов. Они хотят, чтобы я выяснила, существует ли оно в действительности.
 — И если существует?
 — Ну, тогда они попросят меня найти способ избавиться от него. Очевидно, оно терроризирует прислугу. Крэншоузы были вынуждены за последние два месяца нанять трех новых служанок и одну кухарку. Такой разброд среди прислуги ужасно действует на нервы, поведала мне миссис Крэншоуз.
 Она вся в предвкушении расследования, подумал Себастиан. Достаточно посмотреть, как сияют ее глаза. Да и сам он уже почувствовал, как его охватывает едва сдерживаемое возбуждение.
 — Ну что же, надеюсь, от одного маленького расследования вреда не будет.
 — Никакого, — радостно согласилась Прюденс. Себастиан снова встал и подошел к окну:
 — Но вы совершенно уверены, что это расследование касается только потусторонних явлений?
 — Совершенно уверена.
 — И что ни о каком убийстве, избиении и подобных злодействах речь не идет?
 — Конечно, нет.
 — Значит, ничего опасного в этом деле нет? — не отставал Себастиан.
 Прюденс снисходительно хмыкнула:
 — Право, Себастиан. Смешно даже предполагать, что это расследование касается какого-то опасного преступления. Мы ведь говорим всего лишь о старом привидении.
 — Ну хорошо, — сдался он. — Думаю, вы можете заняться этим делом. Я, естественно, буду вас сопровождать. Мне ведь интересно узнать, какими методами вы пользуетесь.
 — Конечно. Он улыбнулся:
 — Забавное может оказаться дельце.
 — Надеюсь, и будет, милорд, — проговорила Прюденс, потупив взор.
 Да она смеется надо мной, решил Себастиан. Эта маленькая плутовка прекрасно понимает, что он — как, впрочем, и она сама — ухватится за возможность расследовать еще одну интересную загадку. Она слишком хорошо его знает. Не мудрено, ведь Прюденс, в конце концов, его вторая половина.
 Себастиан окинул взглядом залитый солнцем сад.
 — Я соглашусь проводить с вами расследование только при одном условии.
 — Каком же, милорд?
 — Если вы скажете мне еще раз, что любите меня, — шепотом проговорил Себастиан.
 Наступила такая тишина, что, упади на землю перышко, услышишь. Себастиан затаил дыхание, потом заставил себя медленно обернуться.
 Прюденс стояла, прижав руки к груди. Глаза сияли, но смотрели немного настороженно.
 — Значит, вы все слышали той ночью?
 — Да. Но с тех пор вы больше ни разу не произносили этих слов. Разлюбили?
 — Нет, милорд. Я влюбилась в вас с первого взгляда и буду любить всю жизнь. — Она печально улыбнулась. — А не говорила я больше этих слов, поскольку думала, что вам они, возможно, в лучшем случае покажутся смешными.
 — Что может быть смешного в том, что вы меня любите? — Себастиан вдруг ощутил, как от избытка чувств у него начали дрожать руки. — В вашей любви мое спасение.
 — О Себастиан! — Прюденс бросилась к нему в объятия.
 — Я люблю вас, Денси. — Себастиан крепко прижал ее к себе. — И всегда буду любить.
 Наконец-то он может без опаски заглядывать себе в душу, подумал Себастиан. И никакой пустоты, как он опасался, в ней не оказалось. Там, где так долго царила леденящая мгла, расцвел роскошный сад любви, жаркий и пьянящий.
 Себастиан долго прижимал Прюденс к себе. Ее тепло, переливаясь в него, полностью вытеснило холод.
 — Я должна вам сообщить только о нескольких особенностях нашего расследования, — пробормотала наконец Прюденс. Мягкая ткань его сорочки заглушала ее слова.
 — Каких особенностях? — Себастиан поднял голову. Прюденс изобразила на лице самую обаятельную улыбку:
 — По словам моей клиентки, у нее недавно пропало бриллиантовое ожерелье.
 — Бриллиантовое ожерелье? Подождите-ка минутку. Я по опыту знаю, что если речь идет о пропавших драгоценностях, то тут дело нечисто.
 Прюденс тихонько откашлялась:
 — Ну… Есть парочка моментов — совсем маленьких, заметьте, — говорящих о том, что кто-то пытался обыскать дом Крэншоузов.
 — Черт побери, Денси, я же сказал — на этот раз ничего опасного.
 — Я уверена, милорд, что расследование совершенно безопасно. Просто есть несколько довольно интригующих деталей, которые, мне кажется, вас позабавят. Мне бы не хотелось, чтобы вы заскучали.
 Себастиан усмехнулся:
 — Надеетесь обвести меня вокруг пальца, моя любовь?
 — Точно так же, как вы меня! — Прюденс, встав на цыпочки, обняла его за шею. — Я думаю, мой дорогой Себастиан, что мы с вами просто созданы друг для друга.
 Себастиан заглянул в ее сияющие глаза и почувствовал, как его захлестнула всепоглощающая любовь.
 — О, несомненно!
 Он провел рукой по ее волосам и закрыл ей рот поцелуем. Он знал, что никогда больше леденящий холод не заполнит его душу.