Аннотация: Чтобы уберечь лучшую подругу от брака со скандальным повесой и ловеласом Йеном Леннардом, виконтом Сен-Клером, решительная Фелисити Тейлор готова рассказать о самом неприглядном из его деяний на страницах газеты. Разумеется, следует ожидать мести. Но какую именно месть выберет отвергнутый Сен-Клер? Виконт намерен жениться на своей обидчице — хочет она этого или нет. А если для вожделенного отмщения следует заставить невесту влюбиться в жениха — что ж, у знаменитого покорителя женских сердец есть в запасе немало средств, сулящих ему несомненный успех!


---------------------------------------------


 Сабрина Джеффрис
 Опасный лорд

 Sabrina Jeffries THE DANGEROUS LORD
  Перевод с английского В.В. Челноковой 
 Опасный лорд Сабрина Джеффрис
 ISBN 5-17-038772-5, 5-9713-4002-6, 5-9762-1638-2 (ООО «ХРАНИТЕЛЬ»)
 © Deborah Martin, 2000




 Глава 1


  Декабрь 1820 года Лондон 
  Свобода прессы — вторая важнейшая привилегия англичанина, и ее надо оберегать, даже когда результаты вызывают тревогу, потому что тревога приводит к реформам, а возможность реформировать общество — первая важнейшая привилегия англичанина. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 5 декабря 1820 года 
 Опять какой-то дурак распространяет о нем сплетни.
 Йен Леннард, виконт Сен-Клер, понял это, когда вошел в клуб. Дворецкий, здороваясь, подмигнул ему и, принимая пальто, пробормотал:
 — Очень хорошо, милорд.
 Угрюмый дворецкий Брукса ему подмигнул. Подмигнул ему, видит Бог! Такое приветствие не было в порядке вещей, и Йену оставалось предполагать самое худшее. Йен Леннард с хмурым видом направился в читальный зал, где должен был встретиться с другом, графом Джорданом Блэкмором. Тут Йен Леннард подумал, что дворецкий, возможно, как уже бывало не раз, принял его за кого-то другого.
 Эта мысль несколько приободрила Йена. Но малознакомые ему мужчины прервали разговор, поздоровались с ним и тоже подмигнули: «Кто же она?» и «Вы опять за свое, хитрец?»
 Не могут же все принимать его за другого. Йен подавил стон. Бог знает, что за историю сочинили на этот раз. Многие из них он уже слышал. Говорили, например, что он спас незаконную дочь короля Испании от пиратов, за что ему пожаловали особняк в Мадриде. У короля Испании вообще не было дочери, а Йен никогда не встречался с пиратами. Единственное, что в этой истории было достоверно, так это то, что однажды Йен был представлен королю и что семейству его матери принадлежал особняк в Мадриде.
 Но слухи есть слухи, и доказывать их абсурдность не имеет смысла. Поэтому Йен обычно отделывался неопределенным ответом и ироничным взглядом.
 Он был уже рядом с читальным залом, когда к нему подошел герцог Пелем. Толстяк заговорил с неприсущей ему игривостью:
 — Добрый вечер, старина. Хочу пригласить тебя на обед, который устраиваю завтра. Соберутся друзья со своими возлюбленными. Обязательно приведи свою, которой недавно обзавелся, хочется взглянуть на нее.
 Йен удивленно посмотрел на него:
 — А кто она?
 Пелем толкнул его в бок:
 — Сен-Клер, нет смысла ее и дальше скрывать. Любовница! Вот, значит, о чем все судачат! Досадно.
 Лучше бы пустили слух, что он стал разбойником с большой дороги.
 — Вот что я тебе скажу, Пелем. Когда обзаведусь любовницей, непременно приведу ее на один из твоих обедов, но пока вынужден отказаться от приглашения. А сейчас прошу прощения, у меня встреча.
 Герцог остался стоять с разинутым ртом, а Йен пошел дальше. Любовница! Когда же у него в последний раз была любовница? Уж точно до того, как он был вынужден приехать в Англию на поиски жены.
 При желании Йен, конечно, мог найти любовницу, но поскольку собирался жениться, не хотел, чтобы будущая жена донимала его ревностью. Однако Пелему этого не понять, поскольку его единственная цель в жизни — совратить как можно больше молодых девиц. Свинья!
 В читальном зале Йен сразу же заметил Джордана, его темно-рыжая голова выделялась на темном подголовнике кресла. Развалившись у столика красного дерева, Джордан читал газету. Йен плюхнулся в кресло напротив, взял из коробки сигару, и, когда обрезал кончик, Джордан поднял на него глаза.
 — Вот и ты. А я уж думаю, почему ты задерживаешься, не терпелось узнать, как дела. Тебя можно поздравить? Она приняла твое предложение?
 На какую-то секунду Йену показалось, будто Джордан говорит о несуществующей любовнице, но тут же сообразил:
 — А-а, ты имеешь в виду Катерину.
 — Кого же еще? Дочку сэра Ричарда Гастингса. А что, ты еще кому-нибудь сделал предложение?
 Йен улыбнулся:
 — Нет, только Катерине.
 — Когда свадьба?
 — Еще не решено. Джордан прищурился.
 — Уверен, она тебе не отказала.
 — Не совсем. — Йен прикурил от ближайшей свечки и глубоко затянулся. — Она применила старую женскую тактику: ей, видите ли, надо обдумать мое предложение. Скорее всего это идея леди Гастингс, эта дама просто акула в юбке, надеется повысить обеспечение Катерины, заставляя ее разыгрывать из себя скромницу. Однако мне было жаль бедняжку, когда она, заикаясь, говорила, что должна подумать.
 — Извини, но я не понимаю, что ты нашел в этой девушке, — сказал Джордан. — Заурядная, болезненно стеснительная. Когда мы с ней познакомились, она не могла сказать и двух слов. А ты женишься на ней явно не из-за приданого или связей, потому что ее отец всего лишь баронет.
 — У твоей жены нет состояния, ее отец — ректор, но это не помешало тебе жениться и сделать ее графиней.
 Джордан посветлел лицом.
 — Да, но у нее ряд других замечательных качеств, которые компенсируют отсутствие средств и связей.
 Йен хохотнул.
 — Как вижу, ты все еще влюблен. Ну а я ищу не любовь, Джордан, я ищу жену, а они редко ходят вместе, твой опыт — исключение. Все, что я хочу видеть в жене, — это респектабельность и хороший характер.
 Йену не нужна красавица, способная сразить любого мужчину. Он и так презирал себя за то, что приходилось вовлекать женщину в его непростую ситуацию. Так пусть девушка, которая выйдет за него замуж, получит то, на что у нее раньше не было шансов.
 — Ладно, ты же знаешь, что мисс Гастингс не откажется. Иначе она просто дура, — сказал Джордан и опять уткнулся в газету.
 — Да. — Втайне Йен почти желал, чтобы она отказалась, уж очень ему не хотелось на ней жениться.
 «Энтузиазм не требуется, — напомнил он себе. — Она соответствует моим целям».
 Если бы она хоть не шарахалась от его взгляда и не подпрыгивала, когда он с ней заговаривал. Он знал, что это из-за слухов, которые о нем ходят, и все же ее пугливость раздражала. Когда они поженятся, она узнает его и расслабится. А он со временем привыкнет к ее робости.
 Вдруг Джордан встряхнул газету и поднес ее ближе к глазам.
 — Надеюсь, мисс Гастингс не ревнива, иначе ты получишь отказ.
 — Почему? — Йен пыхнул сигарой.
 — В газетной колонке говорится, что ты около года содержишь любовницу.
 — Ты шутишь?
 — Ничуть. Вот, написано в «Ивнинг газетт».
 — Господи, откуда они это берут? — вздохнул Йен. — Теперь понятно, почему сегодня все меня так приветствовали. Дай посмотреть.
 Джордан пододвинул газету к Йену.
 — В колонке «Секреты высшего света». Пишет небезызвестный лорд Икс.
 — Я не читаю колонку лорда Икс. — У Йена еле хватало времени на ежедневные новости, что уж говорить об анонимном распространителе сплетен из третьеразрядной газетки. Он взял ее и добавил: — Удивляюсь, что ты читаешь.
 Джордан пожал плечами.
 — Мне нравится чувство юмора этого парня. К тому же не мешает сбить спесь с тех, на кого он нападает.
 — Включая и меня, — сухо сказал Иен, просматривая страницу.
 — Вовсе нет. Он одобряет твой вкус в выборе женщин.
 — Придется посмотреть.
 Освещение личной жизни в прессе было не ново, но лорд Икс питал особое пристрастие к этой теме. Не упускал ни одной оплошности, ничто не было для него слишком личным. Казалось, писать о нелицеприятных сторонах жизни представителей высшего света стало для него не только профессией, но и удовольствием. Впрочем, можно писать все, что думаешь, когда скрываешь свое имя.
 С нарастающим нетерпением Йен пробежал глазами разглагольствования автора о прессе, его оценку скандального поведения леди Минно, критику излишеств графа Бентли, чей экстравагантный новый дом «является оскорблением в наш век, когда солдатские вдовы голодают». Наконец мелькнуло его имя:
  Хотя виконт Сен-Клер уезжал из Англии на шесть лет, он так старательно скрывал свои любовные делишки, что никто понятия о них не имел. Потому ваш корреспондент был крайне удивлен, увидев, как виконт заходит в дом на Уолхем-стрит вместе с красивой, загадочной женщиной. 
  Дальнейшее расследование показало, что дом принадлежит нашему доброму виконту, а леди поселилась в нем год назад. Другим мужчинам льстило бы обладание таким сокровищем, но лорд Сен-Клер ее прячет, а это лишний раз доказывает, что осмотрительность — вторая доблесть. 
 Он перечитал, все больше ожесточаясь. Черт побери, Уолхем-стрит! Йен должен был догадаться, что когда все вдруг заговорили о «любовнице», то имели в виду мисс Гринуэй.
 Но как лорд Икс узнал об этой женщине, и что именно ему известно? Беседовал ли он с ней? Если и так, то вряд ли выпытал у нее что-нибудь. Надо будет с ней поговорить, убедиться, что она осторожна в разговорах с незнакомцами.
 Джордан смотрел на него с нескрываемым любопытством:
 — Ну? И кто она?
 Йен холодно вырвал страницу, сложил ее пополам и сунул в карман.
 — Она не моя любовница. Лорд Икс ошибся.
 И скоро поймет, что не каждый будет терпеть его развязный язык. Если этот человек узнал про Уолхем-стрит, он может узнать и другие детали, и пока он не раскрыл их в своей мерзкой колонке, Йен положит этому конец.
 — Но у тебя есть дом на Уолхем-стрит? — спросил Джордан.
 Йен хотел сказать, что это его не касается, но не сказал. Зачем разжигать любопытство Джордана?
 — У меня есть дом на Уолхем-стрит. Я сдал его другу семьи, оказавшемуся в тяжелом положении.
 — В самом деле?
 — В самом деле, — твердо ответил Йен. — Что бы ни говорил этот дурак и сплетник.
 Джордан откинулся в кресле и скрестил руки на груди.
 — И этот друг семьи так красив, как об этом пишет лорд Икс?
 — Почему ты спрашиваешь? — рявкнул Йен. В глазах Джордана сверкнула лукавая искра.
 — Это объяснило бы твое безразличие к малой привлекательности мисс Гастингс. Если имеешь красивую любовницу…
 — Черт возьми, Джордан, ты ни слова не слышал из того, что я сказал! — перебил его Йен.
 — Извини, дружище, но никто не помогает красивой женщине, просто так отдавая ей дом в дорогом районе города.
 — Я и не ожидал, что ты поймешь. — Йен раздраженно загасил сигару. — В тебе нет ни единой благородной черты.
 — За исключением моей жены, — ухмыльнулся Джордан.
 — Насколько я помню, ты почти сгубил ее репутацию в первые недели знакомства. Лишь когда понял, что свалял дурака, решил жениться.
 Джордан открыл было рот для отповеди, но потом закрыл его и некоторое время смотрел на Йена. Потом наконец сказал:
 — Ты просто пытаешься сменить тему. Не хочешь говорить о своей любовнице.
 — Ошибаешься. — Именно это Йен и делал, и Джордан обычно легко поддавался на провокацию. В отличие от Йена Джордану не довелось узнать, как опасен для человека неуправляемый темперамент. — К тому же она мне не любовница.
 — Так считает лорд Икс.
 — Лорд Икс — осел. Придется поговорить с ублюдком, чтобы не клеветал на моих друзей.
 — Если найдешь его. — Джордан порылся в ящичке для сигар. — Никто не знает его подлинное имя.
 — Кто-нибудь да знает. Доверенное лицо, слуга или родственник.
 Джордан повертел сигару, положил обратно в коробку, выбрал другую.
 — Упоминали Поллока, затем Уолтера Скотта, но все это лишь предположения. Лорд Икс сохраняет инкогнито.
 — Еще бы, — сухо заметил Йен. — Иначе кто-нибудь подстерег бы его в темном переулке и отрезал ему его блудливый язык.
 Джордан уставился на него:
 — Ты имеешь в виду себя? Йен засмеялся.
 — Отрезать ему язык? А что с ним дальше делать? Сомневаюсь, что у мясника найдется прилавок, где выставлены языки сплетников. — Джордан слегка улыбнулся и пыхнул сигарой, Йен воскликнул: — Господи, да ты это всерьез! — После возвращения Йена друзья все больше отдалялись друг от друга. Йен разозлился. — Неужели ты думаешь, что я способен отрезать ему язык?
 — Конечно, нет, — Джордан пожал плечами. — Просто ходят идиотские слухи о твоем кровожадном прошлом. Я сразу забываю эту чепуху.
 — Да, это чепуха. — Кое-что чепуха. Но он не собирался обсуждать с лучшим другом свое «кровожадное прошлое». Тогда пропасть между ними станет еще глубже. — Тебе не следует слушать сплетников.
 — А тебе не следует давать пищу для сплетен. И провоцировать этого типа писать о тебе.
 — На этот счет не беспокойся, — бросил Йен. — Когда я с ним разберусь, у него пропадет охота сплетничать обо мне и моих друзьях. — Джордан поднял брови, и Йену пришлось объяснить: — Я с ним только поговорю, Джордан. Подкуп, манипуляция или угрозы должны подействовать, тем более на труса, скрывающего свое имя.
 Джордан слегка расслабился.
 — Как ты его отыщешь?
 — Найти можно любого. — Йен встал. — Для начала поговорю с его шефом, издателем «Ивнинг газетт».
 — С Джоном Пилкингтоном? Да он ни за что не выдаст своего самого лучшего корреспондента.
 Возможно, но и у Джона Пилкингтона есть свои слабости, а Йен умел пользоваться человеческими слабостями, чтобы добиться желаемого.
 — Пожалуй, начну прямо сейчас, — сказал он и направился к двери.
 — Увидимся на следующей неделе в новом доме Сары? Эмили так ждет этого приема. Но она не любит уезжать из дома надолго, оставлять малыша. Мы подъедем к началу бала. Ты непременно должен посмотреть на нашего первенца.
 — Я буду. Обещал подвезти Катерину с родителями. Катерина. Бог знает, как она это воспримет. Чего доброго подумает, будто, ухаживая за ней, он еще ублажает любовницу.
 Что ж, больше лорд Икс не будет упоминать в своей колонке Уолхем-стрит, Йен этого добьется. Прежде всего нужно объяснить мисс Гринуэй, как управляться с теми, кто задает вопросы; потом он прижмет этого лорда Икс. И тот наверняка оставит Йена в покое.




 Глава 2


  Недавно графиня Блэкмор подарила мужу наследника. Мать и дитя благоденствуют, так что, без сомнения, вскоре мы увидим, как леди Блэкмор встанет с постели и возобновит свои усилия в помощи бедным. Подобное занятие высокопоставленной особы тем более достойно похвалы, что встречается весьма редко. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 8-декабря 1820 года 
 Красный предмет, пролетевший мимо окна кабинета мисс Фелисити Тейлор, сильно напоминал огрызок яблока. Скрежет остановившейся кареты и богохульства, изрыгаемые кучером, заставили Фелисити вскочить с кресла и поспешить в холл.
 — Уильям, Джордж, Ансел, выходите немедленно! — крикнула она с лестницы.
 Наступила подозрительная тишина. Потом один за другим трое рыжих мальчишек-шестилеток выглянули из-за перил с виноватым выражением на ухмыляющихся физиономиях.
 Фелисити хмуро посмотрела на трех братьев-близнецов.
 — В последний раз предупреждаю, перестаньте бомбить кареты яблоками. Слышите? Ну, кто из вас бросил яблоко? — Мальчишки что-то забормотали в свое оправдание. — Пока не признаетесь, никто не получит пудинг за обедом.
 Двое мальчишек сразу повернулись к третьему. Конечно, Джоржи. Он был таким же беспокойным, как его тезки — последний сумасшедший король и его беспутный отпрыск, взошедший на трон в этом году.
 Джордж покраснел.
 — Я не бросал, Лиззи, честное слово. Я его ел, оно было такое сочное, что когда я выглянул из окна…
 — Выглядывать из окна нельзя, — одернула его Лиззи. — Сколько раз я говорила, что только низкорожденные хулиганы свешиваются из окон и швыряют чем попало в прохожих.
 — Я не бросал! Оно выскользнуло!
 — Понимаю. Как вчера «выскользнула» латинская грамматика и едва не проделала дыру в крыше пролетки, или сегодня утром «выскользнул» снежок и попал в викария.
 Джорджи усиленно закивал:
 — Вот-вот, именно так.
 Она строго посмотрела на него, но взгляд не возымел действия. Тройняшки были неисправимы.
 Оно понятно: они все еще не оправились после смерти отца в прошлом году, она сама тоже. Маму братья вообще не знали, она умерла во время родов, и весь мир для них заключался в папе. Сестру они считали слабой заменой. Долги, которые оставил после себя отец-архитектор, не давали ей возможности нянчиться с детьми.
 Подбоченясь, она уставилась на Ансела, главного болтуна в этой компании.
 — Где Джеймс?
 — Я здесь. — Четвертый брат возник за спинами близнецов.
 — Я думала, ты за ними последишь, — раздраженно сказала Лиззи, тут же пожалев об этом.
 — Из-звини, Лиззи. Я читал. Я продолжаю заниматься, чтобы вернуться в Айслингтонскую школу.
 В его любимую Айслингтонскую школу, которая была теперь для них непозволительной роскошью, все равно что золотые тарелки или серебряные приборы.
 — Все в порядке, Джеймс. Ты и должен заниматься. — Впрочем, одному Богу известно, сможет ли он вернуться в школу.
 Легкий вздох слетел с ее губ. Не надо было бы загружать одиннадцатилетнего мальчика такой работой. Ее ученый брат был такой же нянькой трем бездельникам, как щенок трем волчатам, но она не имела средств на настоящую няньку.
 С нянькой или без, но надо вселить в Джоржи страх Господень, пока двое других не начали ему подражать.
 — Что ж, Джоржи, придется вызвать врача. Джоржи разинул рот:
 — Врача? Зачем?
 — Кажется, у тебя проблемы с руками, ты роняешь предметы. Что-то неладно. Наверно, у тебя трясучка. Я пошлю за врачом, пусть осмотрит тебя.
 — Лиззи, мне не нужен врач! Правда не нужен! Вот смотри! — Он вытянул руки над перилами. — Не дрожат!
 Она побарабанила пальцем по подбородку, изображая раздумье.
 — Не знаю. Врач может обнаружить внезапную болезнь. Он может прописать лечение — раздавленные лягушачьи глаза или что-нибудь такое.
 Джоржи позеленел.
 — Л-лягушачьи глаза?
 — Или рыбий жир. Три-четыре раза в день. Джоржи ненавидел рыбий жир.
 — Лиззи, честное слово, это не повторится! — взвыл мальчик. — Я буду очень осторожно высовываться… э-э… я хотел сказать, когда окажусь рядом с окном.
 — Ну смотри. — Она заметила самодовольный вид двух других тройняшек и добавила: — Если у кого-то из вас задрожат руки, непременно вызову врача.
 Самодовольная ухмылка сбежала с их лиц.
 — А теперь идите к себе. И ради Бога играйте тихо. Мальчики не шелохнулись. Ансел свесился через перила и жалобно сказал:
 — Может, расскажешь нам историю?
 — Про то, как павлин съел дракона, — с надеждой добавил Уильям. Он обожал такие истории.
 — Нет, лучше ту, где злой рыцарь упал с лошади в грязную канаву, а его доспехи с него — вжик, так и поехали! — встрепенулся Джоржи.
 У нее сжалось сердце.
 — Сейчас не могу малыш. Мне очень жаль, но нужно закончить статью. Мистер Пилкингтон уже послал за ней мистера Уинстона.
 — Я не люблю мистера Уинстона, — сказал Аисел. — Хорошо бы он упал в канаву.
 Она ни за что не призналась бы, что мистер Уинстон как раз и был моделью для ее сказки. Джоржи добавил:
 — Мистер Уинстон — урод вонючий. Когда он на тебя смотрит, я готов расквасить ему физиономию. Мерзкая задница, вот он кто.
 — Джордж! — При всем желании она не могла возмутиться, мальчик очень точно подобрал выражение. — Следи за своим языком, не то смажу тебе рот рыбьим жиром! — Мальчик поморщился, а Лиззи добавила: — Чтобы я и дальше сотрудничала с газетой, мы должны быть с ним вежливы, даже если не любим его.
 — Но я его ненавижу! — закричал Джоржи. — Мы все его ненавидим, правда?
 — Угу. Появись он здесь, я бы расквасил ему нос, — запальчиво сказал Ансел.
 — А я бы проткнул его шпагой, — заявил Уильям.
 — Я бы… я бы… — Джеймсу явно не хватало кровожадных инстинктов братьев. — Я бы тоже что-нибудь сделал.
 — Нет, вы бы этого не сделали. Я бы не позволила. — Лиззи представила себе, как ее оловянные солдатики лупят мистера Уинстона, и спрятала улыбку. — Вот что я вам скажу. Если в течение часа вы тихо посидите в детской, я расскажу вам и про то, как павлин съел дракона, и про злого рыцаря.
 — Ура! Про злого рыцаря и про павлина, который съел дракона! — закричали близнецы и помчались в детскую.
 Они никогда не ходят, только бегают, храни их Господь.
 Сверху на нее смотрел Джеймс.
 — На этот раз я буду лучше за ними следить, обещаю.
 — Я знаю, мое сердечко. Ты хороший мальчик и очень мне помогаешь, — Она одарила его материнской улыбкой. — А сейчас иди к себе.
 Джеймс просиял и ушел вслед за братьями. Ей надо помнить, что он, бедняжка, чувствителен, как поэт, нельзя ругать его без причины.
 С папой он не был таким чувствительным.
 Вдруг ее охватил приступ злости, и она подняла хмурый взгляд к небесам.
 — Видишь, что Ты наделал? Почему Ты позволил папе свалиться спьяну в Темзу? Ты мог сотворить чудо — чтобы воды реки расступились или что-нибудь еще. Ты такое уже делал. Но нет, Ты дал папе утонуть! Ну ладно, надеюсь, теперь он там играет в карты за жемчужными воротами, а пьянствует на улицах, мощенных золотом. — Слезы застилали ей глаза. — Надеюсь, он строит твои проклятые дворцы задом наперед.
 Она опустила голову и увидела, что на нее уставилась горничная. Девушка быстро отвела взгляд и стала усиленно чистить ковер.
 Черт побери, смутившись, подумала Фелисити. Теперь все в доме узнают, как она упрекала Всевышнего. Но разве может она чего-то добиться, когда под ногами вертятся мальчишки? Хорошо еще, миссис Бокс возьмет их на себя на несколько дней, когда Фелисити отправится в поездку. Ей необходимо сбежать от ее оловянных солдатиков, особенно от близнецов.
 Но прежде всего работа. Она поспешила в чертежный кабинет, прежде принадлежавший отцу, села за стол у окна и просмотрела густо исписанный лист.
 Хм, где он? А-а, вот.
  Наконец в советах, касающихся моды, выслушаем глубокомысленные замечания герцога Пелема: «Что нужно молодым девушкам, так это древнее одеяние — пояс целомудрия, чтобы умерить их страсти. Тогда у нас не будет всех этих побегов с возлюбленными…» 
 Она обмакнула перо в чернильницу и заменила «глубокомысленные замечания» на «глубокомысленное замечание». Конечно, тексту недостает бессвязности пьяной речи, но словами этого не передать.
 «Страсти», как же. Если что и нужно «молодым девушкам», так это избегать страстей герцога, она это слишком хорошо знает. Снабдить его поясом целомудрия — это все женщины одобрят. Для надежности придется также связать ему похотливые руки и заткнуть отвратительный рот.
 Лиззи представила себе связанного Нелема, с кляпом во рту, привязанного к движущейся карете и…
 Скрип колес был настолько реальным, что она подскочила. В окно было видно, как по заснеженной улице неуклюже двигалась пролетка, проваливаясь в каждую затянутую льдом рытвину. Когда пролетка остановилась возле их дома, Фелисити тихо выругалась. Приехал одиозный мистер Уинстон.
 Лиззи переключила внимание на статью. Черт, она не проверила, нет ли в тексте ошибок, и теперь во втором абзаце обнаружила фразу, которую надо бы изменить.
 Енизу на улице, невидимый из окна, стоял Йен и наблюдал, как Уинстон роется в карманах в поисках мелочи. Йен быстро вышел из тени и окликнул извозчика.
 Достав несколько монет, Йен расплатился с ним и сказал:
 — Подождите минуту, ладно? Этот джентльмен еще кое-куда поедет. — Он ослепительно улыбнулся газетчику. — Пилкингтон будет рад, что я вас догнал.
 Уинстон с любопытством посмотрел на него.
 — Кто вы, черт возьми?
 — Новый сотрудник, Пилкингтон нанял меня сегодня утром. — Вообще-то Пилкингтон все еще интервьюировал претендентов, которых он ему предоставил, но Уинстон не мог этого знать. — Вы ему срочно нужны на Хеймаркете. Он велел мне приехать сюда и перенаправить вас. Сказал, что, как новичок, я могу забрать статью лорда Икс. — Уинстон с подозрением посмотрел на него, и Йен добавил: — Начинается бунт, и он хочет, чтобы вы были там.
 — Бунт? — Вспышка в глазах-буравчиках сказала Йену, что он верно выбрал тему. Уинстон чуть не облизывался от перспективы увидеть уличное побоище. — Понятно. Ну ладно… — Бегло оценив внешний вид Йена — дешевое пальто и касторовую шляпу, — он остался доволен. Йен не зря оделся как работяга. — Хорошо. Постучите и просто назовите себя.
 Мистер Уинстон вскочил в пролетку и приказал кучеру ехать, а Йен улыбнулся. Три дня подкупа клерков и слежки за мистером Уинстоном наконец-то дали результат. Теперь ему не надо узнавать настоящее имя лорда Икс, он знал дом этого типа вполне достаточно.
 Осторожно поднявшись по обледенелым ступенькам, он обратил внимание на готический дизайн двери и необычный звонок в виде грифона. Звонок казался знакомым. Где он видел такой же? Ладно, вспомнит потом.
 Сквозь пелену густо падающего снега Йен рассмотрел фасад дома. Великолепный образец готического стиля, со стрельчатыми окнами и ажурной лепниной. Дом джентльмена. Йен этого ожидал.
 Ядовитое перо лорда Икс, несомненно, принадлежало аристократу. Йен старательно изучил статьи этого господина и, хотя все еще считал их сплетнями, понял, почему герцогини откладывают обед ради того, чтобы их прочесть, почему служанки и лакеи в Лондоне тратят с трудом заработанный пенс на покупку «Ивнинг газетт». И почему Пилкингтон так усердно охраняет свой главный ресурс.
 Лорд Икс был мечтой любого издателя — остроумный, едкий, обладающий талантом вскрывать самые потаенные секреты. Он забавно перемежал похвалу с осуждением. Как один из учителей Йена в Итоне, не бил наотмашь, а пользовался сарказмом. Объектами своих нападок принципиально выбирал тех представителей высшего общества, которые олицетворяли его худшие черты — надменное пренебрежение к чувствам и нуждам других людей, высокомерие, распущенность.
 Именно поэтому Йен и появился в его колонке. Услышав о многочисленных злодеяниях, приписываемых виконту Сен-Клеру, лорд Икс, видимо, посчитал его сыном самого дьявола. Йен пожал плечами. Может, в этом и есть доля правды, но лорда Икс следовало научить осторожности в выборе объектов. И Йен намеревался преподнести ему этот урок.
 Открывшая дверь седая женщина с недоумением уставилась на него.
 — Да, сэр? Чем могу служить?
 Он снял шляпу, стряхнул с нее снег.
 — Я Леннард из «Газетт». — Он назвал свою настоящую фамилию: лорд Икс скорее всего знал только его титул. — Приехал за статьей.
 Женщина вытерла руки о юбку и посторонилась.
 — Заходите. — Когда он вошел, она весело добавила: — Я миссис Бокс, экономка. А где мистер Уинстон?
 — Его вызвали по другому делу. Я вместо него.
 — А-а. Подождите здесь, голубчик, я принесу статью. — Она двинулась к внушительной дубовой лестнице.
 Йен поспешно сказал:
 — Вообще-то мистер Пилкингтон хотел, чтобы я лично переговорил с вашим хозяином.
 — С моим хозяином? — Женщина рассмеялась. — Ох уж этот мистер Пилкингтон, негодник. Он вам не сказал?
 — Что не сказал?
 — Не важно. Не буду портить его маленькую шутку. Пойду скажу «хозяину», что вы здесь. — Она подхватила юбки и не спеша пошла по лестнице, бормоча: — Хозяин, надо же!
 Какая странная служанка. Даже не взяла у него пальто и шляпу. Неужели тут нет ни дворецкого, ни лакея?
 Йен повесил пальто и шляпу на чугунную вешалку и окинул взглядом мраморный холл. За шесть лет шпионской работы он научился выявлять секреты объекта слежки, но вещи были так же загадочны, как и их владелец.
 Тумбочка красного дерева, на ней только серебряный поднос для писем; над тумбочкой — высокое зеркало в резной раме, продолжающей тему грифонов. Странно, у человека, который так неодобрительно отзывается о высшем свете, столь изысканный вкус.
 Возможно, убранством дома занимается его жена. Это объясняло бы некоторые женские штрихи — то кружевной край, то смягченная линия. Но если в эту картину вписывается женщина, то почему дом так плохо содержат? Медные перила давно нуждаются в полировке, ковры — в чистке. Чем в этот утренний час занимаются слуги? Крепкий сальный запах свидетельствовал о том, что хозяин не может себе позволить восковые свечи.
 Время шло; Йен нетерпеливо расхаживал по холлу. Он хотел покончить с этим делом, а потом поехать к Катерине и уладить вопрос с женитьбой раз и навсегда. После появления той статьи он не торопился ее навещать, надо дать ей успокоиться. Люди и так шушукаются у нее за спиной о ее заурядной внешности, робких манерах и отсутствии шансов найти себе мужа. Наличие у потенциального жениха красивой любовницы, о чем было написано в газете, наверняка заставило Катерину страдать.
 Но он и сам знал, что это ложь. Правда состояла в том, что в ее присутствии ему всегда хотелось оказаться в каком-нибудь другом месте. Его раздражало, что она соглашалась с каждым его словом или же упорно молчала. А когда она пыталась говорить, его злила ее наивность.
 Большинство мужчин были бы рады иметь наивную, покорную жену. В сущности, он и выбрал ее за то, что она не будет доставлять ему беспокойства, особенно в его борьбе против дяди. Так почему же у него стынет кровь, когда он думает о женитьбе?
 Он не будет думать, вот и все. Просто женится на ней. Она соответствует его требованиям. Если потакать собственным эмоциям, это неизбежно приведет к гибели. Раньше надо думать, а потом уже действовать. Десять лет назад он усвоил эту мудрость дорогой ценой и с тех пор подавлял подобные поползновения, что не раз спасало ему жизнь. Так он победит и в этой битве, не только с лордом Икс, но и с этим ублюдком, его дядей.
 Он шагнул к лестнице, но остановился — позади послышался шаркающий звук, он оглянулся и увидел кусок штукатурки на полу, в нескольких дюймах от того места, где он только что стоял.
 Нет, это не штукатурка. Он наподдал комок, тот рассыпался, и Йен с удивлением обнаружил, что это ком грязного снега, уже начавший таять на мраморном полу. Сверху до него донеслись мальчишечьи голоса.
 — Ты, тухлая рыба, это не он! — сказал один.
 — Это джент, — заявил второй.
 Йен посмотрел наверх и понял, что стал объектом изучения трех пар глаз. Одинаковые глаза на одинаковых головках, свесившихся с верхнего этажа, как у чертенят в каком-нибудь фарсе. Он поморгал, но все так и осталось: три постреленка на вершине лестницы были похожи как три капли воды. Один из них держал пустое ведро.
 — Привет! — крикнул Йен. — Вы всех гостей так встречаете?
 Над перилами появилось еще одно лицо: мальчик постарше смотрел на него встревоженно.
 — Ох, Джоржи, ты опять что-то натворил? Лиззи нам головы оторвет!
 Лиззи? Наверное, нянька? Скорее всего это дети лорда Икс. Три близнеца — большая редкость. Даже под дулом пистолета Йен не мог бы вспомнить, кто из джентльменов хвастался тремя близнецами.
 Старший мальчик сбежал с лестницы, за ним — близнецы. При ближайшем рассмотрении его сходство с близнецами стало очевидно.
 — Извините, сэр. Они не хотели причинить вреда.
 — Вот как? Угольная пыль. Три-четыре камушка. Огрызок яблока. Вполне достаточно, чтобы на голове появилась шишка, а на одежде — грязные пятна.
 — Мы не в вас целились, сэр, — вполне дружелюбно сообщил один из близнецов. — Мы думали, это мистер Уинстон.
 Йен с трудом сдержал улыбку.
 — Насколько я понимаю, вы его не любите.
 — Он пялится на Лиззи, — буркнул старший. Йен вытер платком руку.
 — Лиззи? А кто это?
 — Наша сестра, — доложил другой близнец.
 — Понятно. — Четыре сына и дочь. Лорд Икс содержит большую семью. — Слава Богу, я не мистер Уинстон. Вы целились в ложную мишень.
 — Очень сожалеем, сэр, — покаялся старший мальчик. — Обычно мы так не делаем. Если бы мы не ждали этого джентльмена из газеты…
 — Я вместо него, — вставил Йен.
 — Так вы писатель, как Лиззи? — спросил малыш.
 — Не совсем. — Почему-то он не решался врать ребенку. — Ваша сестра — писательница?
 — Да, она пишет всякие такие штуки…
 — Замолчи, — остановил его старший брат и внимательно посмотрел на Йена. — Я бы не сказал, что вы писатель.
 — Почему?
 — У писателей пальцы в чернилах, а у вас нет. Йен с шутовской серьезностью посмотрел на руки.
 — Полагаю, ты прав.
 — У Лиззи пальцы в чернилах, — заявил один из близнецов. — Потому что она пишет…
 — Я сказал тебе, замолчи, Джоржи, — одернул его старший. — Нам не положено об этом болтать. Лиззи говорит, что не женское дело писать рассказы.
 Йен сдержал улыбку. Он легко представлял себе их сестру, подающую надежды новеллистку лет пятнадцати, которая пытается подражать отцу и в то же время соблюдать правила поведения «приличной дамы».
 На лестничной площадке этажом выше появилась экономка.
 — Дети, не приставайте к джентльмену! — Торопливо спустившись вниз, она бросила взгляд на тающие комки снега, которые они разложили по кругу, оттолкнула мальчиков и хмуро сказала: — Насколько я понимаю, вы набрали снег на балконе, так? Вот увидите, в этом году Рождественский дед положит вам в чулки только куски угля, особенно если поговорит с вашей сестрой.
 Близнецы испуганно переглянулись, и Йен тотчас же вступился за них:
 — Вообще-то это вошел лакей и стряхнул со своего пальто кучу снега. — Йен не знал, что в доме нет лакеев. — Я бы поскользнулся, если бы мальчики меня не предупредили. — Когда хмурые личики засветились благодарностью, он строго посмотрел на них. — Уверен, они всё тут уберут. Они хорошие помощники.
 — Да, мы все сделаем, правда? — сказал старший.
 — Да, конечно, мы хотим помочь.
 — Давайте.
 — Прямо сейчас.
 — Очень хорошо. — Миссис Бокс не сдержала улыбки. — Можете убрать. Джеймс, сбегай за тряпкой. Джоржи, у тебя очень кстати оказалось ведро. — Она посмотрела на Йена, и улыбка расползлась до ушей. — Спасибо, сэр, что вы все понимаете. Иногда с ними сладу нет, но, когда захотят, они могут быть примером для подражания.
 При всем желании это трудно было себе представить.
 — Насколько я понимаю, они не любят мистера Уинстона.
 — По правде говоря, сэр, у нас его никто не любит. Кстати, статья еще не совсем готова, вы можете подождать наверху. — Экономка посмотрела, как трудятся мальчики: они больше развезли, чем собрали. — Сами найдете дорогу? Если оставить их одних, они сделают холл скользким, как плевок коровы.
 — Разумеется, найду. — У Йена появился шанс незаметно понаблюдать за лордом Иксом.
 — Наверху первая дверь направо. Ступайте, там открыто.
 — Спасибо, — поблагодарил Йен и заспешил наверх. Найдя комнату, он собрался войти, но остановился в дверях. Наверное, он не понял экономку: в комнате находилась женщина, хорошенькая молодая особа. Она сидела за столом, и Йен мог видеть лишь ее профиль и решительный подбородок.
 Должно быть, это и есть сестра мальчиков, Лиззи. Судя по виду, она вдвое моложе его, и все же он не мог оторвать от нее глаз. Копна волос цвета корицы была беспорядочно собрана на макушке и держалась на двух скрещенных вязальных спицах. Никогда еще он не видел женщину, столь безразличную к своему внешнему виду. В самом деле — подол синего платья грязный, туфли поношенные!
 Она наклонилась, чтобы открыть нижний ящик стола, и у него пересохло во рту. Боже, какие ягодицы! Под платьем из тонкого муслина прорисовались дивные округлости. Подглядывать, конечно, нехорошо, но как можно удержаться? Она хоть и юная, но обладает развитой фигурой куртизанки. Неудивительно, что мистер Уинстон на нее пялится.
 С большим трудом он оторвался от зрелища и поискал вторую открытую дверь. Но ее не было. Он собрался спросить девушку, куда ему идти, кашлянул. И только сейчас заметил, что она что-то пишет и пальцы ее в чернилах, как и говорили братья.
 — Входите, сэр, — не оборачиваясь, сказала девушка. — Осталось сделать одно маленькое исправление, и вы сможете ее забрать.
 Спокойный, уверенный голос означал, что она не так молода, как ему показалось. Она ждала мистера Уинстона.
 «Черт побери, ведь это и есть лорд Икс».




 Глава 3


  Леди некого рыцаря должна остерегаться интрижки своего мужа с оперной певичкой, известной своими загребущими руками и закрытым сердцем. Молва утверждает, что эта птичка нацелилась на замок и, чтобы до него добраться, не прочь утопить во рву царствующую павлиниху. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» , 8 декабря 1820 года 
 Фелисити зачеркнула слово, нацарапала на полях другое и, просматривая страницу, сказала:
 — Извините, что запаздываю, утро выдалось суматошное.
 Ей ответил мужской голос, бархатистый, как французский коньяк:
 — Не торопитесь, мадам. Я наслаждаюсь зрелищем. Фелисити резко повернулась, приготовившись дать отпор наглецу, как дала мистеру Уинстону в его первый приход. И замерла. Стоявший за дверью мужчина с холодным, оценивающим взглядом был не из «Газетт».
 Виконт Сен-Клер. Она сразу узнала его.
 Черт, черт, тысяча чертей. Что он тут делает? Видимо, миссис Бокс приняла его за человека от Пилкингтона и впустила, но это не объясняет, зачем титулованный господин явился к ней.
 Он улыбнулся и вошел в комнату.
 — Вы знаете, кто я.
 Она знала. Правда, никогда не видела вблизи, но замечала на многочисленных общественных мероприятиях. Да и как можно не заметить мужчину такого роста и телосложения? Одет он нарочито просто. Чтобы его не приняли за денди. Резкие черты смуглого лица, унаследованного от матери-испанки, привлекают внимание, где бы Йен ни появился.
 Глаза темные, как у индейцев. Поистине «дьявольские». Женщины либо пугаются их, либо тонут в их глубине.
 Лиззи одернула себя. Уж она-то не утонет.
 Да, она его знала. А на прошлой неделе выследила, когда он шел на Уолхем-стрит. Может, он из-за этого пришел? Прочел ее колонку и заявился.
 Но как он узнал, что лорд Икс — это она? Мистер Пилингтон охраняет ее тайну. К тому же у лорда Сен-Клера нет причин возражать против статьи: мужчинам такого сорта нравится, когда обсуждают их любовниц.
 Все же нельзя допустить, чтобы он узнал правду. Лиззи быстро засунула статью под кипу бумаг и расплылась в улыбке.
 — Здравствуйте, лорд Сен-Клер. Простите, но я удивлена. Насколько я помню, мы с вами незнакомы.
 — Нет, мадам. — Он закрыл за собой дверь и прищурившись посмотрел на нее. — Но я знаю, кто вы. Я несколько раз видел вас на балах. Вы мисс Фелисити Тейлор. Ваш отец — архитектор Алджернон Тейлор.
 — Совершенно верно. — Как странно! Он пришел к ней с визитом. Но только сейчас понял, кто она такая?
 — С сожалением узнал о смерти вашего отца в прошлом году, — произнес он с непроницаемым выражением лица, — Я видел его работы: Уортинг-Мэнор и Сомерсет-Хаус. Он был очень талантлив.
 У нее перехватило дыхание. Талантлив и глуп. Талант привел его в высшее общество, глупость и доверчивость сделали безрассудным. Он так и не понял до конца дней, как это опасно. Лиззи не заблуждалась насчет отца, которого обожала и презирала. А также насчет представителей высшего общества, с которыми он поддерживал знакомство.
 — Благодарю за соболезнования, лорд Сен-Клер, но извините, сейчас я занята, и…
 — Оказывается, он не единственный талантливый человек в вашей семье, — продолжал виконт, будто не слыша ее. — Вы не менее талантливы, лорд Икс.
 У нее кровь отхлынула от лица. Он знает! Или думает, что знает. Надо вести себя очень осторожно.
 — Вы имеете в виду того ужасного человека, который пишет в газете? Не думаете же вы, что я имею с ним что-то общее?
 Он стал надвигаться на нее:
 — Мисс Тейлор, не считайте меня дураком только потому, что полагаете, будто вам известны мои секреты.
 Фелисити попятилась и уперлась в стол.
 — Только глупец может подумать, что я — лорд Икс, Тот, кто дал вам информацию, обманул вас.
 Йен подошел к ней ближе, чем позволяли приличия, и она осадила его взглядом. Лиззи хотелось поставить лорда на место, стереть с его лица оскорбительную улыбку, но она едва доставала макушкой ему до подбородка, поэтому не могла смерить презрительным взглядом.
 — Мне никто не давал информацию, я разыскал ее сам. Откопал Пилкингтонова любимчика Уинстона, последовал за ним сюда, потом отправил его, уж и не помню куда, и пришел вместо него. — Йен обошел ее и стал рыться в бумагах на столе. В нос ударил запах лавровишневой воды. — Ваша экономка любезно отправила меня сюда за статьей. — Йен вытащил из-под стопки бумаг исписанный лист, и злобная ухмылка тронула его губы. — Вот она!
 Притворяться дальше не было смысла. Лиззи вскинула голову.
 — Прекрасно. Вы раскрыли мой секрет.
 — Да, раскрыл.
 Их взгляды встретились. Глаза лорда были загадочны, как полночь, и полны искушения.
 — Не понимаю, что заставило вас искать меня, затратив столько усилий?..
 Он бросил статью на стол, но не сдвинулся с места.
 — На прошлой неделе вы написали обо мне ложь! Лиззи метнула в него взгляд. Она же просто написала, что у лорда есть любовница!
 — Вы оскорбили меня, лорд Сен-Клер, — беспечным тоном произнесла Лиззи. — И я требую сатисфакции.
 Угольно-черная бровь поползла вверх.
 — Предупреждаю вас, мисс Тейлор, вы потерпите поражение, если вызовете меня на дуэль. — Его взгляд продрейфовал с ее носа на щеки и остановился на губах. — Впрочем, это будет забавно.
 Вот дьявол, он настоящий волокита! Теперь ясно, почему женщины находят его очаровательным, а у ее робкой подруги Катерины Гастингс он вызывает ужас.
 — Вы сказали, что пришли обсудить мою колонку, — произнесла она, досадуя, что учащенно бьется сердце. — Но какую именно?
 — Не играйте со мной, вы знаете какую. Про мою так называемую любовницу с Уолхем-стрит.
 — Так вот что вас задело!
 — Я уже объяснил. Все это ложь от начала до конца, — с расстановкой проговорил Йен.
 Он навис над ней так, что она видела каждый волосок в его прическе. Его близость будоражила Фелисити, так же как и выражение его глаз. В такие моменты ей хотелось быть выше ростом и уметь драться на кулаках. Что-то в этом мужчине ее беспокоило — мрачная воля под цивилизованной оболочкой. Он напоминал сокола, у которого голова накрыта колпаком. Ей захотелось оказаться поближе к выходу, пока колпак не откинулся и хищная птица не нанесла ей удар. Выскользнув из пространства между Йеном и столом, Фелисити шагнула к двери.
 — И не думайте уходить, пока мы не закончили, — сурово приказал он и повернулся в ее сторону. Она замерла.
 — Я… я и не думала.
 Фелисити приходилось иметь дело с тупыми мужчинами, она управлялась даже с разгневанными мужчинами, они были просто взрослой версией ее обидчивых братьев. Но таких, как лорд, с его интеллигентностью и жутковатым спокойствием, Фелисити еще не встречала. Он вел себя так, что не подчиниться ему было невозможно.
 — То, что я написала, не ложь. — Она пыталась держаться так же спокойно, как он. — Это умозаключение, основанное на фактах.
 — Например? — Не сводя с нее взгляда, он прислонился к столу и скрестил руки на груди. По телу Фелисити пробежала дрожь. Наедине этот человек выглядел совсем другим. На публике, в толпе пэров, легко было игнорировать исходившую от него опасность. Но когда он подкрался к ней здесь, в старом кабинете отца, опасность эта приобрела совсем другой характер. Можно сказать, угрожающий. — Итак, мисс Тейлор? Каковы факты?
 — Ах да. — Она их высосала из пальца. — Год назад вы сняли дом на Уолхем-стрит для женщины по имени Гринуэй, которая живет там и по сей день. Она красива, относительно молода и явно влюблена в вас.
 Наступило тягостное молчание. Йен оттолкнулся от стола и выпрямился.
 — Она действительно красива и молода, — пристально глядя на Фелисити, произнес лорд. — Но с чего вы взяли, что она в меня влюблена?
 — Я лично с ней разговаривала. — Так можно было сказать с большой натяжкой.
 — Лично? И мисс Гринуэй сказала вам, что влюблена в меня?
 Фелисити густо покраснела.
 — Ну, не совсем так, я имела в виду… — На какой-то миг ей захотелось солгать, но она чувствовала, что лорда не проведешь. — Если по правде, она вообще о вас не говорила. Подтвердила свое имя и сказала, что дом принадлежит вам, вот и все. — Она бы вообще ничего не сказала, не заставь ее Фелисити, но стоило Фелисити заговорить о его светлости, как женщина вспыхнула и ускользнула в свое убежище.
 — Почему вы решили, что она в меня влюблена? «Потому что она вспыхнула», — подумала Фелисити.
 Но это еще ни о чем не говорит.
 — Она, по сути дела, ничего не сказала, хотела уберечь вас от…
 — От вынюхивания и сплетен? — громыхнул он с сарказмом. — Зачем?
 Она остановила на нем внимательный взгляд.
 — Если ваша связь невинна, почему она ее скрывает?
 — Может, потому, что оберегает свою личную жизнь?
 — Или боится вашего недовольства. Ваша осмотрительность хорошо известна, признайтесь, вы даже лучшим друзьям ничего не рассказываете.
 Потирая подбородок, он стал ходить вокруг нее.
 — Полагаю, вам известны все слухи о том, что я делал за границей.
 — Ну-у… Да.
 Благодаря его знаменитой скрытности о нем ничего не было известно, ходили только слухи. Кое-что соответствовало действительности. Он уехал из Англии, когда ему было девятнадцать лет, и вернулся после смерти отца несколько лет назад. Никто не знал, где он был и что делал. Ходили слухи, будто он шпионил в пользу Франции и был любовником жены испанского дона, кое-кто утверждал, что видел лорда Сен-Клера, побиравшегося на улицах Парижа.
 Беда в том, что виконт оказался более скрытным, чем священник после исповеди, а Фелисити не одобряла скрытность.
 В его глазах мелькнуло веселье.
 — Какие же слухи до вас дошли? Что я был наемным убийцей? Что соблазнил Жозефину после развода, и Наполеон вызвал меня на дуэль?
 Фелисити вся обратилась в слух. Боже мой, какая могла бы получиться колонка, если бы удалось уговорить его подтвердить это!
 — Последнее — нет.
 — А вы верите слухам?
 — Едва ли, но за неимением другой информации, которую вы могли бы предоставить, что мне еще остается?
 Он резко остановился.
 — Вы могли бы заниматься своими делами, а не распространять слухи и сплетни!
 — Я не сею слухи и сплетни!
 — Ах да, забыл: вы делаете умозаключения, основанные на фактах.
 — Я делаю то же, что все хорошие работники прессы. Он фыркнул:
 — Хорошие пишут ответственно. Занимаются делами общественной важности. Тема мисс Гринуэй сюда не относится. — Фелисити хотела возразить, но он жестом остановил ее. — Итак, вы увидели женщину, узнали, что я предоставил ей убежище, и решили, что она моя любовница, так?
 — Это логичный вывод.
 — Но ложный.
 Кажется, они пошли по кругу.
 — Если я ошиблась в оценке ситуации, охотно напишу опровержение. Но мне нужны доказательства.
 — Хотелось бы знать, почему вас так интересуют мои личные дела. — Он прошагал к столу, где были разбросаны бумаги. У него хватило бесстыдства их просматривать! — Скажите, почему вы пишете обо мне? Я чем-то вас ненароком обидел?
 Она игнорировала намек на то, что ее статьи — это месть.
 — Я про всех пишу, лорд Сен-Клер. Ваша история одна из сотен.
 — Но она ординарна. — Он взял в руки конверт, просмотрел его содержимое и положил на место. — Мужчина предоставляет дом незамужней женщине. Что в этом особенного?
 Его безразличие возмутило Фелисити.
 — Именно потому и обидно! Для женитьбы мужчины ищут девственниц, от жен требуют верности, а сами развлекаются с любой женщиной, которую удается соблазнить.
 Он перестал возиться с бумагами и окинул ее оценивающим взглядом.
 — Вы забыли, что я не женат.
 — Но собираетесь!
 Он замер, и она сразу же пожалела о сказанном. Догадалась, что он провоцировал ее на это разоблачающее заявление, а она попалась на удочку. Он подошел к ней легкими шагами — словно с сокола сняли колпак, и он взлетел.
 — Что вы имеете в виду?
 — Н-ничего. Только то, что вы холостяк… и когда-нибудь женитесь…
 Сокол ринулся на нее.
 — Вы знаете о том, что я сделал предложение мисс Гастингс, так?
 Судорожно сглотнув, она кивнула.
 — Полагаю, вы обнаружили это тем же путем, каким раскрываете все остальное: копались в личной жизни людей.
 — Нет! — Ее раздражало настойчивое желание лорда выставить ее фискалом. — Мне сказала леди Гастингс. Катерина — моя подруга. — Очень близкая подруга, милая, преданная, хоть и робкая, как мышка. В том-то и беда, Катерина понятия не имеет, как вести себя с такими людьми, как лорд Сен-Клер.
 — Понятно. — У него на скулах заиграли желваки. — И вы решили написать о том, что у меня есть любовница, чтобы Катерина во мне засомневалась и отвергла мое предложение.
 Он был почти прав, правда, Фелисити надеялась предостеречь родителей Катерины. Катерина не порвала с виконтом, потому что боялась рассердить родителей, особенно мать. Она даже сказала Фелисити, что если бы удалось убедить леди Гастингс, что лорд Сен-Клер ей не пара, Катерина отказала бы ему.
 Фелисити посоветовала девушке пойти наперекор матери, но Катерина не решилась. Но даже после этого Фелисити не стала бы вмешиваться, если бы не узнала, что у лорда темное прошлое, что он содержит любовницу. Она холодела при мысли о том, что любимая подруга выйдет замуж за такого мужчину.
 Уверенная в своей правоте, Фелисити с вызовом посмотрела на лорда:
 — Я считала, что Катерина и ее родители должны знать, на что она себя обрекает.
 Йен смерил ее ледяным взглядом.
 — И вы не могли сказать им это прямо, потому что пришлось бы раскрыть свое мерзкое хобби — ворошить грязное белье.
 Она скрестила руки на груди. Хватит с нее оскорблений этого самоуверенного виконта.
 — Послушайте, лорд Сен-Клер, это не я содержу любовницу и в то же время сватаюсь к милой, юной…
 — В последний раз повторяю: мисс Гринуэй мне не любовница.
 — А годовалый ребенок, который с ней живет, разве не ваш сын?
 Он остановился. Выражение лица стало растерянным, потом задумчивым.
 — Так-так. Значит, вам известно и о ребенке. И я вижу, какой вы сделали вывод.
 — Вы отрицаете?
 — Какой смысл? Вы уверены, что я соблазнитель невинных девушек и производитель внебрачных детей. Не хотелось бы разрушать ваши выводы такими пустяками, как факты.
 Это было оскорбление. Фелисити ощетинилась.
 — Докажите, что мои заключения ошибочны.
 — Хорошо. — Он стал мерить шагами кабинет. Открыл серебряную коробочку с нюхательным табаком, стоявшую на изящном столике. — Вы нюхаете табак, мисс Тейлор?
 — Конечно, нет! Это папин.
 — Значит, кабинет принадлежал ему?
 — Да.
 — Я так и подумал. А шпага на стене? Тоже его? К чему он клонит?
 — Нет, дедушкина. Он рассмотрел ее.
 — А-а, полковник Ансел Тейлор. Ребята в полку часто говорили: Ансел Наковальня, у него железная спина.
 — В полку? Что вы делали в полку? Улыбка тронула его губы.
 — Воевал. На Пиренеях.
 Она отнеслась к его словам скептически. Сама мысль об этом была нелепа. Человек имеет титул, богатство, он единственный наследник. Такие не служат в армии. Если его убьют, прекратится род и пропадет титул. Никакой отец этого не допустит. Никакой наследник на это не пойдет. Всем известно, что армия для младших сыновей более низкого сословия.
 — Так вот чем вы занимались на континенте все эти годы? — спросила она.
 — А что? Хотите опубликовать в газете мою военную биографию?
 Настороженное выражение виконта усилило ее подозрения.
 — Можете выдвинуть причины, по которым я не должна это делать?
 — Боюсь, вы заявите, что я сражался на стороне врага, — ядовито сказал он.
 Она помрачнела.
 — Я не сочиняю информацию, милорд. Я только сообщаю.
 — Или делаете умозаключения.
 — Когда факты в некоторой степени подтверждают эти умозаключения.
 — Это имеет смысл, если вы располагаете всеми фактами, а не только теми, которые вам интересны. — Он подошел к камину, взял с полки вырезанную из дерева овечку, поделку Джеймса. Поставил ее на место и посмотрел Фелисити в глаза. — Ваш дед… У него были друзья с военной службы, для которых он что-то делал?
 Фелисити пошарила в памяти.
 — Да. Раз в неделю он обедал вместе с армейским другом.
 — Тогда вы должны понять мою ситуацию. Мисс Гринуэй — сестра человека, с которым мы вместе сражались в битве при Виттории. Он умер у меня на руках. Перед смертью он просил меня позаботиться о его сестре. Я обещал. Ее соблазнил один подонок, бросил беременную, и она пришла ко мне. И я поселил ее в доме на Уолхем-стрит.
 Сначала она испытала чувство вины за свои предположения. Как можно было так гадко ошибиться! Бедная женщина, покинутая, беременная…
 И тут она поймала на себе его взгляд. Этот негодяй явно лукавил. Фелисити посмотрела на шпагу дедушки, потом на висевшую рядом медаль, где были выгравированы его имя и должность.
 Негодяй! Притворился, будто знал деда, чтобы устыдить ее! Вряд ли он когда-нибудь слышал имя ее деда и уж тем более не воевал вместе с теми, кто о нем знал. Скорее всего лорд Сен-Клер брался за шпагу, лишь когда дрался на дуэли с мужьями совращенных им женщин.
 Пусть не думает, что она дура. Фелисити сверкнула улыбкой.
 — Как благородно с вашей стороны помочь другу! Мне очень жаль, что я плохо о вас подумала. Сейчас же внесу исправление в статью. — Она подскочила к столу, схватила гусиное перо и принялась писать: — «Мы ошиблись, полагая, что лорд Сен-Клер снял дом на Уолхем-стрит для своей любовницы. Он поклялся умирающему на поле боя другу позаботиться о его сестре; его светлость был так добр, что обеспечил сестру друга убежищем, когда какой-то негодяй наградил ее ребенком и бросил…»
 — Вы не можете это написать! — взорвался он.
 — Разумеется, не могу. — Она посмотрела ему в глаза. — Ведь это ложь! Надо мной будет смеяться весь город.
 В его глазах блеснуло что-то вроде восхищения.
 — Почему вы считаете, что это ложь?
 — Если брат мисс Гринуэй был вашим другом и вы все это сделали ради него, мисс Гринуэй должна была из чувства благодарности тотчас рассказать мне о вашем благородстве. Но не рассказала. — Фелисити зачеркнула написанную фразу и отшвырнула бумагу. — К тому же богатые наследники титулов редко участвуют в войнах. Зачем им это, когда есть младшие сыновья, они и покупают патент на чин. Не сомневаюсь, на континенте вы делали то же, что делаете здесь, — обманывали доверчивых женщин.
 Кажется, ей наконец удалось его разозлить.
 — Мне плевать, что вы обо мне думаете, но я не позволю вам печатать ваши измышления о мисс Гринуэй.
 — Почему? Вы должны благодарить меня. Наверняка ваши пэры поздравили вас с красивой любовницей.
 — Это действительно так, — сказал он с некоторым смущением. — Но не то, что думают обо мне пэры, а мисс Гринуэй и ее ребенок. Она не заслуживает того, чтобы вы погубили ее своими измышлениями.
 — А я ее не погубила. Не назвала ее имя, не указала номер дома. Ни словом не обмолвилась о ребенке. К тому же вам следовало заботиться о ее репутации до того, как наградить ее ребенком.
 — Я не… — Он хотел выругаться, но сдержался. — Думайте что хотите, но не забывайте, что при этом вы вредите кое-кому еще. Катерине, которую считаете близкой подругой. Ваша статья ее унижает.
 — Такого намерения у меня не было. — Вообще-то Фелисити не сразу решилась на этот шаг. Если бы на пути к счастью Катерины стояла только ее робость, Фелисити не стала бы вмешиваться в надежде, что муж поможет ей это преодолеть. Но разумеется, не виконт, пусть даже у него не было бы любовницы.
 Катерина говорила Фелисити, что есть человек, которого она любит. Леди Гастингс заставила дочь отказать ему, потому что он был ниже ее по происхождению. Видимо, младший сын простого дворянина, или коммерсанта, или кого-нибудь еще в этом роде. Катерина не называла имени, но она обожала его. Однако не могла противостоять матери, этой старой карге, и решила помочь, опорочив в своей статье виконта Сен-Клера.
 — Я не жалею о том, что сделала, — заявила она. — Катерина и ее семья должны знать, что вы за человек.
 Он бросил на нее скептический взгляд.
 — Я богат, имею положение, титул и все остальное, чего может желать женщина при вступлении в брак? Господи, какие странные у вас представления. Думаете, Катерина одобрит ваше вмешательство? Хотите, чтобы она осталась старой девой? Чтобы потеряла возможность обзавестись своей семьей?
 Тут Фелисити вспомнила о своем собственном положении.
 — Благодарю за участливое отношение к горестной судьбе, уготованной мне и таким, как я.
 — У вас еще не тот возраст, чтобы думать о том, как чувствуют себя старые девы.
 — А у вас не тот пол, чтобы их понимать! — выпалила она. — И не обманывайтесь насчет моего возраста, мне уже двадцать три.
 — Весьма солидный возраст, — съехидничал Йен, выгнув бровь.
 Забавно, как это простое движение брови заставило ее почувствовать себя ребенком. Она даже вытянулась, чтобы казаться выше.
 — Может, я и не в таких преклонных годах, как вы, но меня многому научили связи отца с титулованными друзьями. Брак может быть не лучше участи старой девы, если муж распутник с блудливыми глазами. Может, сейчас Катерина не благодарит меня за такое публичное предупреждение, но со временем оценит его.
 «О Господи, я разошлась, и вот что вышло», — подумала она, когда он шагнул к ней и схватил за плечи — сокол налетел на жертву.
 — Вы не ведаете, что творите, глупышка! — прорычал он.
 Страх сменился яростью. Фелисити вырвалась от него и отбежала к двери.
 — Я пишу правду, как я ее понимаю. Вам, наверно, это трудно понять, потому что вы постоянно лжете и изворачиваетесь, но таковы мои обязанности, и я выполняю их честно! — Она распахнула дверь. — Всего хорошего, милорд. Наш разговор окончен.
 Он прищурился:
 — Не достиг еще и половины. — Он подошел к столу и ткнул пальцем в статью. — Я не уйду, пока вы не напишете, что ошиблись, что я не предоставлял женщине дом на Уолхем-стрит.
 — Написать опровержение? — Сама по себе мысль ужаснула ее. Фелисити подошла к столу, взяла страницу, сложила ее и сунула в карман фартука. — Ни за что! Во-первых, я остаюсь при своем мнении. Во-вторых, писать, что вы не снимали этот дом, значит лгать, а я никогда не лгу в своей колонке.
 Его губы тронула мрачная улыбка.
 — А что, если я раскрою личность лорда Икс? Будет ли так же велика ваша популярность, когда читатели обнаружат, что за фасадом остроумного джентльмена скрывается женщина — синий чулок?
 Эта угроза оказалась последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.
 — Убирайтесь! Разоблачить меня?! Да после этого я буду преследовать вас, как магистрат вора! Пока вы будете убеждать людей, что я лорд Икс, а это трудно доказать, заметьте, я сделаю вас и слухи о вас единственной темой своей колонки!
 Под его грозным взглядом она понизила голос:
 — Я раскину лагерь у дома вашей любовницы и заставлю ее раскрыть мне все секреты вашей презренной жизни. Затем я прочешу весь город в поисках информации о вас. Не успокоюсь, пока так или иначе не выясню, почему с вашим именем связано столько грязных слухов. Я сделаю так, что вы ни на ком в этом городе не сможете жениться!
 К его чести, он и глазом не моргнул. Но она поняла, что попала в точку, потому что если бы глаза были пистолетами, он изрешетил бы ее.
 — Итак, мы зашли в тупик, — холодно произнес он.
 Она перевела дыхание. Пожалуй, неумно было отвечать угрозой на угрозу, особенно когда человек, которому она угрожала, имеет власть и богатство, намного превышающие ее скудные средства. Отец не раз говорил, когда она ругала его патронов: «Детка, на пушку не пойдешь с дубиной. Если хочешь сохранить голову».
 — Мне это не кажется тупиком, — сказала она уже мягче. — Пусть все идет своим чередом. Вы забудете мою статью, я забуду наш разговор. По-моему, справедливо.
 — По-вашему, справедливо распускать обо мне скандальные слухи, чтобы повлиять на подругу в выборе мужа? Возможно, так вы успокаиваете свою совесть, но мы оба знаем, что это гадкая манипуляция.
 — Что касается гнусных манипуляций, то тут вы большой специалист и мне с вами не тягаться. Я же оказала услугу всем женщинам. А теперь мне надо работать. Всего хорошего, лорд Сен-Клер.
 Он выпрямился:
 — Я ухожу, мисс Тейлор. — Проходя мимо нее, он задержался и, понизив голос, сказал: — Должен вас предупредить: как враг я опасен. Если еще хоть раз замечу вас возле дома на Уолхем-стрит, вы пожалеете о том, что написали обо мне. — Он повернулся и вышел из комнаты.
 Она промолчала, у нее не нашлось ни резкой отповеди, ни дерзкого замечания. Все силы ушли на то, чтобы подавить леденящий душу страх. Потому что, несмотря на храбрые слова, несмотря на то что уверяла себя, что он блефует, она полностью поверила ему.
 А сейчас ей меньше всего нужен опасный лорд.




 Глава 4


  Достаточно посмотреть на свадьбу мисс Хинтон с мистером Бартли или леди Анны Боус с лордом Джессупом, чтобы понять, почему в последнее время беглецы устремляются на дорогу, ведущую в Гретна-Грин. Когда Надменные папаши выдают своих дочерей за престарелых лордов, а у молодых людей нет столько денег, чтобы угодить жадным мамашам, влюбленным парам не остается ничего другого, как по зову сердца бежать в Шотландию. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 8 декабря 1820 года 
 В глубокой задумчивости Йен спустился с лестницы в доме Тейлоров. Пришло время выработать новую стратегию. Если мисс Тейлор думает, что он так просто сдастся, она не только злоязычная девушка, но к тому же и дура.
 Судя по тону, которым эта ханжа говорила о мужчинах его ранга, она не отступится от этой темы, особенно если Катерина, несмотря на ее предупреждение, выйдет за него замуж. Как тогда поступит эта чокнутая мисс Тейлор? Будет преследовать мисс Гринуэй, пока та ей все не расскажет? Или докопается до его дел в Честерли?
 Нет, нужно немедленно положить конец вмешательству этой особы. Но как изменить мнение женщины, считающей его «распутником с блудливыми глазами»? К сожалению, она слишком умна, чтобы ею манипулировать. Она сразу поняла, что он все выдумал про умирающего солдата и его сестру мисс Гринуэй. Угрозы тоже не сработали. Эта пигалица стала сама ему угрожать.
 Черт возьми, сейчас ему некогда заниматься мисс Тейлор. Время летит. У него только два года на то, чтобы жениться и обзавестись наследником, иначе Честерли отойдет к этому ублюдку, его дяде. Этого Йен не допустит, что бы ни писал лорд Икс.
 Он вышел в холл в надежде увидеть близнецов, разговор с ними мог оказаться полезным. Но мальчишек не было. Ну ладно, в другой раз.
 Йен уже взял пальто и шляпу, но тут в холле появилась миссис Бокс. Вот кто ему поможет. Она еще не знает, кто он такой.
 — Поговорили с «хозяином», сэр? — спросила, просияв, экономка.
 — Вы здорово меня разыграли, миссис Бокс, — вполне дружелюбно произнес Йен.
 Экономка зарделась.
 — Это нехорошо с моей стороны. Но, постоянно общаясь с этими озорниками близняшками, невольно становишься такой, как они, и это в моем-то почтенном возрасте!
 — Почтенном? Да вам не больше сорока! Она погрозила ему пальцем.
 — Мистер Леннард, вы льстец!
 — Только с красивыми дамами. Как удержаться, когда их полон дом?
 Улыбка сползла с ее лица.
 — Надеюсь, мисс, вы не льстили? Она этого не любит. Мистер Уинстон пытался, но ничего хорошего из этого не вышло. Мисс постоянно его ругает!
 — Не сомневаюсь, — сухо произнес Йен. — Мисс только и делает, что ругает мужчин.
 — У нее на то есть причины. Мужчины часто к ней приставали. — Экономка сверлила его взглядом. — Но вы ничего такого не делали?
 — Как вы можете, миссис Бокс! — с наигранным возмущением воскликнул Сен-Клер. — Я джентльмен, я не позволю себе скомпрометировать леди.
 Но хотел бы. О да. Наряду с переполнявшим его желанием задушить мисс Тейлор он испытывал сильнейшее влечение к ней. При всех своих дурацких идеях она могла соблазнить мужчину, сама того не желая. Эти ее растрепанные волосы! Трепещущие губы, словно ждущие поцелуя…
 Черт! Ни к чему все это. Он надел пальто и спросил:
 — Мистер Уинстон к ней приставал?
 — Еще бы! Однажды этот негодяй прижал ее к стене и дал волю рукам.
 На Йена вдруг нахлынуло желание придушить газетчика. Разумеется, оно не имело никакого отношения к мисс Тейлор, уговаривал себя Йен, просто его возмутило, что женщину подвергли насилию в ее собственном доме.
 — И что она сделала?
 — О, мисс умеет за себя постоять. Она двинула ему коленом сами знаете куда и пригрозила спустить с лестницы, если он когда-нибудь позволит себе нечто подобное.
 Улыбка тронула губы Йена. Ничего другого он и не ожидал от мисс Тейлор. С тех пор как она метнула в него смертоносный взгляд и резанула острым языком, он знал, что она не похожа на других.
 — Значит, мистер Уинстон ей не понравился. — У нее есть ухажеры? Или жених? — Это было бы идеально, он помешал бы ее замужеству, так же как она старается помешать его женитьбе.
 Миссис Бокс стрельнула в него понимающим взглядом.
 — Нет у нее жениха, и ухажеров не густо. Видимо, настоящий еще не появился, вы понимаете, что я имею в виду?
 Она толкнула его в бок и подмигнула. Йен едва не расхохотался. Это может сыграть ему на руку. Он наклонился к уху экономки:
 — Открою вам секрет, миссис Бокс. Ваша хозяйка мне очень симпатична, хоть и ненавидит меня.
 Миссис Бокс недоверчиво вытянула губы.
 — Она не может ненавидеть такого милого парня. Не сдавайтесь, слышите? Это только кажется, что у нее холодное сердце, просто оно истомилось от…
 Наверху хлопнула дверь. Йен и миссис Бокс подняли головы и увидели разгневанную мисс Тейлор.
 — Миссис Бокс, вы мне срочно нужны. — Взгляд, которым она одарила его, мог бы растопить валивший за окном снег. — Лорд Сен-Клер, если вы не прекратите приставать к слугам и не покинете мой дом, лакей вышвырнет вас вон!
 — Я же говорил, она меня ненавидит, — обратился лорд к ошеломленной миссис Бокс и самодовольно улыбнулся мисс Тейлор. — Не понимаю, почему вы запрещаете мне говорить с вашими слугами, в то время как сами допрашивали моих друзей.
 — Джозеф! — закричала она, видимо, готовясь осуществить свою угрозу.
 Хотя Сен-Клер легко скрутил бы любого лакея, он решил, что вопросы к миссис Бокс могут подождать, и нахлобучил шляпу.
 — Не тревожьте лакея, я ухожу. — Он кивнул миссис Бокс — Нашу дискуссию мы закончим позже.
 Вслед лорду полетели угрозы мисс Тейлор застрелить его, если он снова попытается беседовать с прислугой в ее доме. Йен ухмыльнулся. Итак, мисс Всемогущество не так глуха к угрозам, как притворяется. Что ж, скоро маленькая ведьма узнает, что значит разозлить виконта Сен-Клера. У каждой женщины есть свои слабости, он узнает, в чем слабость мисс Тейлор, даже если для этого придется натравить на нее всех слуг.
 Он покидал дом мисс Тейлор в приподнятом настроении. Махнув кучеру, ожидавшему с каретой в конце улицы, Йен немного постоял на свежем воздухе, особенно приятном после духоты Тейлор-Холла с его сварливой хозяйкой. Снег продолжал валить на грязную улицу; он все выбелит, но потом превратит дороги в лед, накрывающий трясину, так что никто в здравом уме в нее не полезет.
 То же с мисс Тейлор. На первый взгляд она безупречная, белая, невинная, но лед есть лед вне зависимости от того, пушистые ли это хлопья или твердое покрытие улиц, и чтобы он стал безопасной водой, его надо подержать над пламенем. Вот он и сунет мисс Тейлор в огонь. Очень скоро она настрочит опровержение.
 Но пока у него есть более срочные дела. Снег валил не переставая. Смеркалось, а он с Катериной и ее родителями приглашен на несколько дней в имение леди Уортинг, сестры Джордана. Выезжать надо сегодня же. Иначе дороги станут непроходимыми. У него не оставалось времени на то, чтобы заехать домой, переодеться и собрать сумки. И он отправился прямо к дому Гастингсов.
 Хорошее настроение улетучилось при мысли о том, что придется провести два часа в карете с Гастингсами. Они наверняка уже прочли статью. Поговорить с Катериной наедине не удастся. А надо бы. Хотя бы для того, чтобы подтолкнуть ее к решению. Ему чертовски надоело искать себе жену. За два года трудно обзавестись наследником. Первый ребенок может оказаться девочкой, или им с Катериной потребуются месяцы для зачатия.
 Он залез в карету и приказал кучеру гнать. Когда они тронулись, он взглянул на окно мисс Тейлор, но ее там не было. Видимо, пошла смазать свою метлу или добавить парочку жаб в котел.
 Он представил себе, как она наклонилась помешать варево и выставила попку, при виде которой у мужчин слюни текут.
 Проклятие! Опять он поддался соблазну. Недаром мисс Тейлор считает его распутником. Надо гнать прочь подобные мысли.
 Лучше сосредоточиться на менее тревожной теме — своей невесте, которую мисс Тейлор решила запугать. Надо убедить Катерину в том, что он будет ей верным мужем.
 Он вздохнул. Как ни смешно, но именно таковы были его намерения. Отец, при всех его недостатках, был верен матери, и Йена это восхищало. Мужчины, которые придерживались «разумных» взглядов на женитьбу, раздражали Йена, потому что думали лишь о собственных удовольствиях. Но убедить Катерину будет нелегко. Как заставить ее поверить не знаменитому лорду Икс, а Йену, который ей явно не по душе?
 Когда через час он подъехал к дому Гастингсов, он так и не решил, что сказать Катерине, и это выводило его из себя. Дворецкий проводил его в гостиную, и тут Йен совсем пал духом.
 Леди Гастингс с высокомерным видом сидела на краешке кушетки, как воробей на ветке, вздернув голову и рыская глазами, словно принюхиваясь к опасности. Сэр Ричард, который с трудом передвигал ноги, встал и, опираясь на трость, прошел к столику, где стояли бутылки с бренди.
 Где же Катерина?
 — Лорд Сен-Клер! Присоединяйтесь к нам! Я прикажу подать чай! — обратилась к Йену леди Гастингс, дернув шнур серебряного колокольчика.
 — Хватит, Агнесса! Ради Бога, оставь в покое проклятый колокольчик! В это время мы не пьем чай!
 Гримаса исказила морщинистое лицо леди Гастингс, она энергично похлопала рукой по кушетке.
 — Конечно же, пьем! Не слушайте его, лорд Сен-Клер! Идите сюда, садитесь рядом со мной.
 Что-то было не так.
 — В чем дело? — спросил лорд сэра Ричарда.
 — Ничего особенного! — выпалила леди Гастингс, метнув в мужа убийственный взгляд. — Ричард, не надо сейчас об этом говорить.
 — Нет смысла скрывать, — ответил муж, подойдя к столику. — Мой человек не нашел их следа. Если бы не ноги, я бы сам… — Он умолк, плеснув в стакан изрядную порцию бренди.
 — Не надо пить, — сказала она и поднялась. Терпение Йена было на пределе.
 — Чей след не нашли? — спросил он.
 — Нашей дочери, — ответил сэр Ричард. Жена что-то пискнула, но он пресек ее протесты. — Агнесса, он имеет право знать. — Сэр Ричард в упор посмотрел на Йена. — Вы сделали моей дочери предложение, но она вам сказала, что ей нужно подумать. Не так ли?
 Сэр Ричард поднес стакан ко рту, намереваясь сделать глоток бренди, но жена остановила его.
 — Моя дочь, лорд Сен-Клер, сбежала с другим мужчиной.
 Сбежала? Робкая Катерина? Йен пришел в ярость. Господи, опять! Год назад с ним это уже было. Софи, дочка лорда Несфилда, сбежала с адвокатом. Что-то неладно с этими молодыми девицами, раз они убегают, чтобы выйти замуж без согласия родителей!
 Он самый большой неудачник в христианском мире! Старается выбрать разумную, скучную женщину, а находит таких, у которых под маской спокойствия кипят страсти. Делая предложение, он никогда не упоминал ни о любви, ни о страсти, полагая, что благоразумной женщине это ни к чему. Однако ошибся.
 — С кем она сбежала? — спросил Йен.
 Сэр Ричард выхватил у жены стакан с бренди, осушил его и вытер рот тыльной стороной ладони.
 — С нашим управляющим, мистером Джерардом.
 Управляющий. Катерина сбежала с мужчиной, которого наверняка хорошо знала. Лорд почувствовал себя обманутым.
 — Между Катериной и вашим управляющим что-то было? — спросил он.
 — Да, — сказал сэр Ричард, но жена крикнула: — Нет!
 — Так да или нет? — безразличным тоном спросил лорд.
 Сэр Ричард хмуро посмотрел на жену:
 — Почему бы не рассказать ему, дорогая? Не думаю, что тебе понравится то, что скажу я.
 Леди Гастингс повернулась к Йену.
 — Видите ли, лорд Сен-Клер, несколько лет назад моя дочь вбила себе в голову, что влюблена в мистера Джерарда. Я говорила мужу, чтобы он уволил его, но Ричард считал, что это детская влюбленность, которая скоро пройдет. Он, видите ли, не хотел терять хорошего управляющего…
 — Продолжайте.
 — Год назад этот человек имел наглость просить руки Катерины. Но ему, разумеется, отказали. Он был низкого происхождения и не имел состояния. Два необходимых условия для женитьбы.
 — Необходимых для тебя, — уточнил муж. Она фыркнула.
 — Не играй словами, Ричард. Ты знаешь, что я была права. Ты должен был уволить этого человека, как только он заговорил о своих чувствах.
 Сэр Ричард прислонился к столику.
 — Я считал его честным человеком. К тому же опасался, как бы увольнение не подтолкнуло его сбежать с глупой девчонкой. Казалось, оба смирились с ситуацией. — Сэр Ричард с виноватым видом посмотрел на Йена. — Когда появились вы, я подумал, что она забыла свои девичьи фантазии. — Он бросил быстрый взгляд на жену. — Я не знал, что вы ей не по душе.
 Йен чувствовал, что Катерина просто боится его. Именно это и имел в виду сэр Ричард. Жена отмахнулась от него.
 — Муж не знает, о чем говорит. Катерина была вполне довольна, пока…
 Она замолчала, и Йена кольнуло неуютное чувство. Он знал, что будет дальше.
 — Пока не появилась эта статья. — Лицо леди Гастингс пошло красными пятнами. — Я понимаю, молодые люди должны развлекаться, но, лорд Сен-Клер, надо было соблюдать осторожность. Как только мистер Джерард прочел эту статью, он ворвался к нам, возмущаясь тем, что мы выдаем «его ангела» за распутника.
 Йен застонал. Будь проклята эта бумагомарака, ведьма мисс Тейлор! Это она опорочила его! Леди Гастингс вздохнула.
 — Я ему сказала, чтобы знал свое место. Ричард, хоть и с большим опозданием, поддержал меня. Все было напрасно. Моя милая послушная девочка сбежала с этим негодником.
 Йен разинул рот.
 — Так давно? И вы мне ничего не сказали? Хотя бы из вежливости черкнули записку: «Дорогой лорд Сен-Клер, наша дочь сбежала с управляющим, так что извините за беспокойство, больше от вас ничего не требуется!»
 Леди Гастингс вздрогнула и открыла рот, чтобы дать ему отпор, но муж опередил ее:
 — Вы имеете полное право сердиться, лорд Сен-Клер. Я хотел сразу же сказать вам, но Агнесса надеялась, что мой человек найдет Катерину до того, как она достигнет Шотландии, но он прислал записку, что потерял их след. Так что надежды нет никакой. Думаю, они уже поженились.
 Наступило тягостное молчание, нарушаемое лишь треском дров в камине и глухим стуком копыт на улице. Йен заговорил первым:
 — Полагаю, это так.
 — Да. Спасибо за то, что вы все поняли.
 Йен кивнул. До него стало доходить, что он избавлен от бесцветной Катерины. Одна его часть возмущалась, что порушены планы, другая радовалась освобождению.
 — Мы не поедем к Уортингам, как планировали, — добавил сэр Ричард. — Извинитесь за нас.
 — Конечно. — Помолчав, Йен вполне искренне сказал: — Желаю вам всего лучшего с вашим новым зятем. Не буду беспокоить вас в связи с вашей дочерью. — Вот еще одно преимущество его поражения — ему больше не придется терпеть раболепство леди Гастингс.
 Он пошел к двери, но леди Гастингс остановила его:
 — Подождите! Может, Ричард ошибается, может, ее нашли, девственную и непорочную. Тогда, возможно…
 — Леди Гастингс, — прервал ее Йен, — мне не нужна жена, которая любит другого, независимо от того, целомудренна она или нет.
 — Конечно, теперь вы вольны жениться на проститутке, которая в вас вцепилась!
 — Агнесса! — воскликнул сэр Ричард.
 Йен с прищуром посмотрел на наглую бабу.
 — На вашем месте, леди Гастингс, я бы опасался верить всему, что пишет лорд Икс, особенно при нынешних обстоятельствах. У испанцев есть поговорка: «Кто сплетничает тебе, сплетничает и о тебе». А лорд Икс не внушает ни доверия, ни уважения.
 С этими словами лорд удалился.




 Глава 5


  Граф Уортинг с женой ожидают к себе толпу гостей на первый рождественский бал в Кенте. Он обещает стать событием сезона, если погода не сделает дороги непроходимыми и даст возможность взглянуть на последнее творение мистера Алджернона Тейлора — особняк Уортинг-Мэнор, которому нет еще и года. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 9 декабря 1820 года 
 В спальню вошла миссис Бокс. Ее лицо порозовело, седые волосы были аккуратно уложены. Под мышкой у нее была зажата картина, через руку переброшена свежая нижняя юбка.
 — Слава Богу, высохла! — воскликнула Фелисити, беря юбку.
 — Господи Боже мой, вы еще не уложили вещи! — Миссис Бокс поставила картину и с беспокойством посмотрела на полусобранный дорожный сундучок на кровати. — Вам не следует ехать; надо было отправиться вчера вечером. Ведь вы появитесь у Уортингов с опозданием на день!
 — Это лучше, чем пробиваться сквозь снег среди ночи. — Фелисити сунула юбку в сундук. Сможет ли она обойтись двумя? Придется, ничего не поделаешь! Так же как приходится тратить трудовые деньги на красивые платья и украшения из стразов. Дамы высшего света не стали бы приглашать ее на балы, будь она «прелестной дочкой Алджернона», а «бедняжкой мисс Тейлор». Как бы тогда она собирала материал для своих статей?
 Однако опоздание не упрочит ее репутацию. Вспомнив, кто вынудил ее опоздать, она пришла в ярость.
 — Во всем виноват лорд Сен-Клер. Это из-за него мне пришлось поздно вечером пробираться в «Газетт» со статьей, а когда я вернулась домой, снег валил так, что я не решилась ехать одна в темноте. Если я еще когда-нибудь увижу этого человека, то…
 — А вы не думаете, милая, что его светлость тоже может приехать в Уортингс?
 Фелисити возвела очи долу.
 — Господи, пожалуйста, ни при каких обстоятельствах не посылай этого надменного человека в Уортингс, иначе я за себя не ручаюсь.
 Миссис Бокс проигнорировала обращение к Всевышнему.
 — До сих пор не могу поверить — сам виконт Сен-Клер притворился газетчиком! А вы ругали виконта! Знаете, это было не очень-то мудро с вашей стороны.
 — К черту мудрость! — воскликнула Фелисити. — Пусть он будет хоть герцог! Он заслуживал, чтобы его отругали. Невыносимый тип, жулик, сукин…
 — Вот еще что, следите за своим языком, милая. Вы понабрались у отца плохих привычек, скажу я вам. Дамы в загородном доме не многое вам расскажут, если будете выражаться как извозчик. — Служанка многозначительно посмотрела на нее. — А вот мне виконт понравился. Прекрасная фигура. Высокий, а какие мускулы… Господи спаси и помилуй, хотела бы я быть молоденькой. Он совсем не такой, как дженты, каких ваш отец приводил в дом. Не смазливый мальчик. Он хоть и де смуглый, но очень даже привлекательный.
 — Привлекательный?! — воскликнула Фелисити, забыв, что сама находила в его мрачном облике волнующую привлекательность. — Привлекательный для тех, кому по вкусу наглецы. Он думал, что возьмет верх, потому что я женщина. Ну, я ему вправила мозги. Больше не будет мне надоедать.
 — А жаль. Хорошо бы вам выйти за него замуж.
 — Прекратите! Он никогда не женится на такой, как я. А если бы и женился? Неужели я должна вешаться на шею каждому джентльмену, который вломится в мою дверь? Он содержит любовницу! Я бы не смогла об этом промолчать!
 — При вашей прямолинейности — конечно. И все-таки… Он богатый?
 — Уверена, что да, а то не мог бы себе позволить любовницу. — Она заметила задумчивый взгляд служанки и упрямо сказала: — Мне плевать на его чертово богатство. Характер у него гнусный.
 Миссис Бокс расправила кружевную оборку на халате и положила его в сундук. Фелисити вытащила халат обратно. Как будто она собирается кого-то принимать в своей комнате в Уортингсе!
 Миссис Бокс поджала губы и сунула халат на самое дно.
 — Богатство может извинить многие недостатки в характере мужчины, особенно когда нет недостатков в лице и фигуре. Если вы спросите меня…
 — Не спрошу! — отрезала Фелисити, но халат больше не стала вытаскивать.  Бесполезно. Стоит отвернуться, и он снова окажется в сундуке.
 — Чтобы растить мальчиков, придется продать серебро. И вот это. — Экономка подняла картину, которую принесла с собой.
 — Нет, — сказала Фелисити. — Только не ее.
 — За нее можно получить хорошие деньги, — сказала миссис Бокс.
 Возможно, хотя художник не из знаменитых. Но она не могла с ней расстаться, это была любимая картина покойного отца. На ней был изображен султан в гареме. Краски были яркие и сочные. Фелисити подозревала, что больше всего отцу нравились полуодетые женщины.
 Лиззи и самой нравилась картина. Особенно полуодетый султан. Ничуть не похожий на англичанина. Смуглый, красивый, гордый. Фелисити ни за что не призналась бы в этом.
 Боже мой! Она чуть не застонала. Он же вылитый лорд Сен-Клер. Неудивительно, что вчера виконт показался ей очаровательным. Видимо, следует продать картину.
 — Я подумаю, — сказала Лиззи.
 — Подумайте еще вот о чем: у вас нет мелочи, чтобы раздать чаевые в Уортингсе.
 Фелисити скрипнула зубами.
 — Я не собираюсь раздавать чаевые. — Увидев ужас и неодобрение на лице миссис Бокс, Фелисити добавила:— Я никогда туда не вернусь, так какое мне дело, что подумают слуги, если я не дам им ни фартинга? — Женщина раздраженно вздохнула.
 — Дитя мое, так нельзя: Если у Уортингов вы станете заигрывать с каким-нибудь молодым парнем…
 — У вас всегда один совет — найти симпатичного джентльмена и женить его на себе. Я пыталась, вы знаете. Но подходящие мужчины не женятся на женщине без гроша, с четырьмя младшими братьями на руках, а неподходящие мне не нужны.
 — Вы имеете в виду ваши высокие стандарты, — фыркнула миссис Бокс.
 — А чьими стандартами мне прикажете пользоваться? Не вы и не мальчики, а я должна буду жить с негодником и делить с ним постель. — Вот если бы она кого-нибудь полюбила. Но на таких, как она, не женятся по любви. Женятся на ярких красавицах, или на девушках нежных, как цветок, или на хрупких фарфоровых куколках. А не на старых девах с острым язычком.
 «Не так уж я и стремлюсь замуж», — с досадой поду-. мала Фелисити.
 — Я многим пожертвую для семьи, но не своим счастьем. Пока мистер Пилкингтон платит мне и не вмешивается в то, что я пишу, я буду вести свою колонку и получать за нее деньги.
 — Жаль. Этим вы вряд ли удержите кредиторов вашего отца. Они уже начинают сомневаться, когда я говорю, что отец оставил вам наследство, но оформление документов требует времени.
 Миссис Бокс стала говорить о «наследстве» после того, как они обнаружили, что ей и мальчикам в наследство достались сто фунтов в год, старая карета и куча долгов. Конечно, Джеймс получил дом, который передаст своим наследникам, если они у него будут, и дом был уже заложен. Пока ложь миссис Бокс удерживала кредиторов, но сколько это будет продолжаться? Вот если бы она вышла замуж ради богатства…
 — Как только эти негодяи узнают, что у вас нет денег, они слетятся, как мухи, и заставят вас объявить себя банкротом. Ваш брат потеряет дом, построенный вашим отцом.
 Устав от давнего спора, Фелисити захлопнула крышку сундука.
 — Если это случится, мы с мальчиками пойдем работать в цирк.
 — Милая, вы должны серьезно подумать о своем будущем.
 Какое будущее? У нее нет будущего, они обе это знали, хотя она не решалась взглянуть правде в лицо.
 — Вот что я вам скажу, — беспечно произнесла Лиззи. — Говорят, лорд Уортинг был пиратом. Пока я буду у него гостить, я попрошу его замолвить словечко за нас перед бывшими приятелями. Из мальчишек получатся хорошие пираты, вы не думаете? Будут с важным видом расхаживать с саблями на поясе, карабкаться по снастям.
 — Бог милостив, наш флот это заметит и не допустит. — Миссис Бокс скрестила руки на пышной груди. — Вы должны спросить у лорда Уортинга, может быть, кому-нибудь из его друзей нужна жена?
 — Вы имеете в виду пиратов? — Миссис Бокс нахмурилась, а Фелисити с лукавым видом добавила: — Знаете, я бы не возражала выйти за пирата. Если он будет регулярно мыться и полировать свою деревянную ногу. А может, мне достанется одноглазый.
 — Хватит молоть чепуху,  — проворчала миссис Бокс. — Но если вы так нравитесь лорду и его жене, что они пригласили вас в свое имение…
 — Они пригласили меня потому, что дом спроектировал папа, и они хотят, чтобы я посмотрела на него. — Приглашение ее очень удивило, потому что она была едва знакома с леди Уортинг, а о ее муже знала только сплетни.
 — А я повторяю, вы должны извлечь из этого пользу.
 — О, не волнуйтесь, я так и сделаю. Соберу целый букет скандальных слухов. И напишу следующую колонку…
 — Что толку от вашей скандальной стряпни? Вам пора подумать о замужестве. — Миссис Бокс подхватила картину и направилась к двери. — Ладно, не слушайте ту, которая заботилась о вас с самого рождения, но не плачьте, когда деньги закончатся. — Экономка фыркнула и распахнула дверь. — Я пришлю Джозефа за сундучком. Наемная карета ждет у входа. — Экономка выплыла из комнаты, ворча под нос: — Сохрани Господь, никогда не думала, что доживу до того дня, когда у Тейлоров не хватит средств содержать карету.
 Фелисити состроила ей рожицу. Миссис Бокс умеет вывести из себя. Но она по крайней мере не уходит, несмотря на уменьшение жалованья. В доме осталось всего четверо слуг — миссис Бокс, Джозеф, горничная и кухарка. Все любимые папины картины проданы, так же как книги по архитектуре и чертежные принадлежности. Проданы и мамины драгоценности, кроме стразов, которые Фелисити надевала на светские приемы.
 Но денег все равно не хватало. Мальчики ели от пуза, а ей нужно было поддерживать свой внешний вид. Приходилось экономить буквально на всем. Они сами топили свечи и варили мыло, ели не говядину, а кур, разжигали камины только при необходимости и ограничили себя в чае. У них не было родственников, которые бы им помогли, а она не могла наняться в гувернантки, поскольку надо было растить мальчиков.
 И вот она целыми днями писала статьи, рыская по салонам и молясь, чтобы удержать кредиторов до тех пор, пока мальчики не вырастут и не смогут зарабатывать.
 Пришел Джозеф, взял сундучок, и они спустились к выходу. Последний раз Лиззи ездила в гости с отцом, тогда его пригласили к герцогу Дорчестеру высказать мнение о реставрации западного крыла особняка. Отец взял ее с собой для записи замечаний, ей тогда было одиннадцать лет.
 Во время визита к герцогу Лиззи обнаружила, что к ней прислушиваются. Ее даже находили остроумной! Тогда это ее просто позабавило. Но со временем стало единственным источником дохода, слава Богу, она никогда не теряла сноровки.
 Она возблагодарила Бога, когда все со слезами на глазах провожали ее.
 И еще через три часа, когда карета свернула на дорогу к имению Уортинга. Чего она могла ждать от этого визита? Леди Уортинг милая женщина, но кто поймет этих графинь? Подчас они вели себя так, что она чувствовала себя вороной среди павлинов, хотя была куда симпатичнее и умнее любой из них.
 Однако ее больше беспокоил хозяин, якобы бывший пират. Она надеялась, что это просто сплетни. У бывшего пирата руки должны быть загребущие, как у папиных патронов. Но перед смертью папа говорил, что Уортинги в основном проводят время на острове или в море. Папа благословлял их долгое отсутствие, потому что они не беспокоили его во время работы. Не было их и в тот роковой день, когда отец, напившись, свалился в Темзу.
 Карета выехала на холм, и дом предстал во всей красе. «О, папа», — прошептала Лиззи, едва сдерживая слезы. Неудивительно, что Уортинги в таком восторге. Это лучшее папино творение. Он всегда любил готику — стрельчатые арки, зубчатые парапеты, заостренные пояса, подчеркивающие острый верх окон.
 Слезы застилали ей глаза. Будь он проклят, что погубил себя излишествами! Если бы не слабость к наслаждениям, которые могли себе позволить только его богатые, титулованные друзья, он оставил бы наследство, равное бриллианту сэра Кристофера Рена, а вместо этого оставил обездоленную семью и несколько прекрасных зданий. Когда он погиб, ему было всего пятьдесят.
 Экипаж подкатил к парадному входу. Лиззи утерла слезы. Пора было снова становиться дочерью блестящего Алджернона Тейлора, умной мисс Тейлор, забавной мисс Тейлор.
 Мисс Тейлор без гроша за душой. Она вздохнула, приготовившись встретить снисходительные взгляды слуг, ведь она приехала в наемной карете, но, к ее удивлению, дворецкий с искренним дружелюбием присматривал за выгрузкой ее сундука.
 — Джентльмены пошли стрелять фазанов, а леди только что ушли позавтракать вместе с ними.
 — В такой холод?
 — Охотничий завтрак приготовлен в коттедже. Миледи сказала, что если вы приедете вовремя и не слишком устанете, вас приглашают присоединиться.
 Лиззи не устала, но ей хотелось побродить по дому. Впрочем, леди Уортинг предпочтет сама ей все показать. А лучшее время послушать сплетни — когда все расслабятся.
 — Я присоединюсь к ним, — сказала Лиззи дворецкому.
 — Очень хорошо, мисс. Лакей вас проводит. Несмотря на прохладу, прогулка оказалась приятной.
 Хотя зима сорвала листву и сгубила траву, но, глядя на холмы и множество деревьев, Лиззи подумала, что летом здесь очень красиво. В одном месте взгляд приковывала рощица, в другом — замерзший пруд, сверкающий, как сапфир, а длинный ряд огромных дубов понравился бы маме. Папу восхищали творения рук человеческих, а маму — красоты природы.
 Вскоре Фелисити заметила охотничий домик, о котором ей говорил лакей. Его тоже построил папа? Нет, конечно. Папа терпеть не мог ничего простецкого, а деревянный домик с соломенной крышей и дверной рамой из ошкуренных бревен оскорбил бы его тонкий вкус.
 Лакей ввел ее в комнату, полную тепла и веселья. Трое мужчин возле внушительного камина обсуждали достоинства своего оружия; леди Уортинг с какой-то дамой болтали в углу, слуги сновали, накрывая стол: перловый суп, пирожки, тушеная оленина и хрустящие хлебцы.
 Леди Уортинг направилась к Фелисити, протягивая ей руку:
 — Наконец-то! Когда вчера вы не появились, я опасалась, что вас испугал снегопад.
 Тронутая горячим приветствием, Фелисити нерешительно пожала руку хозяйке.
 — Меня допоздна задержало одно дело, а ехать ночью, когда валит снег, я не решилась. Утром он почти весь растаял, и я поспешила к вам.
 Один из джентльменов резко обернулся на ее голос. Виконт Сен-Клер. Их взгляды встретились. Фелисити замерла. Пульс угрожающе участился. Ну почему он здесь? И почему это так взволновало ее?
 В маленьком домике он казался еще больше, еще опаснее. Хотя растрепавшиеся волосы и румянец добавили ему мужской привлекательности, кремневое ружье он держал так привычно, что ей стало страшно. В кожаных бриджах и темно-зеленом сюртуке, он был воплощением образа охотника, который убьет любого, кто ему помешает. Судя по набитому ягдташу, стоявшему у его ног, стреляет он очень метко.
 Она напряглась, но заставила себя расслабиться. Что за глупости?! Даже надменный лорд Сен-Клер не посмеет стрелять в нее, слава Богу. Но ей было бы намного спокойнее, будь у него в руке трость, а не ружье.
 Лорд знает, кто она. Выдаст ли он ее? Или же принял всерьез ее угрозы?
 — Я так рада, что вы приехали, — приветливо произнесла леди Уортинг, переводя взгляд с Фелисити на лорда Сен-Клера. — Теперь вся компания в сборе.
 Фелисити оторвала взгляд от грозного лорда. Их будет всего шестеро? Как раз три пары. О, это катастрофа.
 — Но, леди Уортинг…
 — Давайте без церемоний. Мы с вами почти ровесницы, и если вы такая милая, как говорил ваш отец, непременно подружимся. Так что зовите меня просто Сара.
 Ошеломленная новым свидетельством радушия хозяйки, Фелисити пролепетала:
 — П-почту за честь. А вы зовите меня Фелисити. — Она помолчала. — Все гости уже съехались?
 — Вообще-то нет. Завтра мы ждем на бал сто человек, но они не останутся ночевать. У мистера и миссис Кинсли неотложные дела, а Гастингсы собирались приехать, но в последний момент их что-то задержало. — Она бросила взгляд на лорда Сен-Клера. — О, совсем забыла. Вы ведь ни с кем не знакомы?
 Фелисити помотала головой, и Сара представила ей своего мужа Гидеона, такого же высокого, как лорд Сен-Клер. Фелисити поздоровалась и внимательно посмотрела на него. Неужели пират? Аккуратно подстрижен, ведет себя как джентльмен — видимо, слухи преувеличены. Надо выяснить, пока она здесь, хотя бы для того, чтобы удовлетворить собственное любопытство.
 Сара представила пожилую пару, маркиза и маркизу Драйден, родителей Гидеона. В какую блестящую необычную компанию она попала благодаря папиному таланту! С ними интересно, но воспользоваться тем, что она узнает, нельзя. Фелисити здесь единственный посторонний человек, сразу станет ясно, чьих это рук дело.
 Проклятие! Мало того, что поездка оказалась бессмысленной, так здесь еще появился этот гнусный виконт. Ну ничего. Вечером бал. А там только успевай собирать сплетни и слухи.
 — Отец Фелисити спроектировал Уортинг-Мэнор, — объясняла Сара свекрови, — и я подумала, что ей будет интересно увидеть дом. — Со всех сторон посыпались похвалы. — Ох, я забыла представить Йена, — спохватилась Сара.
 — В этом нет необходимости, — заметил лорд Сен-Клер. — Мы с мисс Тейлор уже встречались.
 Фелисити бросила на него предостерегающий взгляд, опасаясь разоблачения. Пусть только попробует! Она заставит его об этом пожалеть!
 Сара была заинтригована.
 — Вот как? Я понятия не имела. Где вы познакомились, Йен?
 — Пусть леди расскажет. — Он насмешливо посмотрел на Фелицию, и она сжала зубы.
 — Вообще-то мы встретились в Тейлор-Холле. Лорд Сен-Клер приходил выказать свое уважение к папе после его смерти. — Это правда, он выказал уважение. Однако являться к незамужней женщине, не будучи ей представленным, — это скандал.
 Ну вот, она бросила перчатку. Сейчас самое время ее разоблачить.
 — Мисс Тейлор, вы опорочили мою репутацию джентльмена. Я приходил не один. Меня привел в ваш дом один из моих компаньонов.
 Кажется, он не собирается ее разоблачать. У Фелисити отлегло от сердца.
 — Ах да, ваши компаньоны. Мы с вами так увлеклись беседой, что я про них совсем забыла. Напомните, кто это был?
 Он выгнул бровь и хотел сказать что-то резкое. Но тут вмешался Гидеон:
 — Может, продолжим разговор за ленчем? В такую паршивую погоду охота зверски повышает аппетит.
 Сара засмеялась:
 — Конечно, дорогой.
 Радуясь, что последнее слово в перестрелке осталось за ней, Фелисити села на ближайший стул и ехидно улыбнулась Сен-Клеру. Гидеон и его отец сели по обе стороны от нее, а лорд Сен-Клер — напротив. Судя по выражению его лица, виконт не собирался сдаваться.
 Когда все расселись, Сара наклонилась к ней и сказала:
 — Фелисити, вы должны извинить мужа за грубость. Большую часть года мы живем на удаленном острове, где грубоватая речь — это норма.
 — Я ничего не имею против грубоватой речи, — ответила Фелисити, бросив взгляд на Сен-Клера. — Она лучше, чем лживая.
 Он поднял бокал и с полуулыбкой сказал:
 — Вас, вероятно, совершенно не интересуют сплетни, не так ли? А ведь это любимое развлечение дам.
 За Фелисити ответила Сара:
 — Не отрицаю, сплетни бывают злобными, но часто приносят пользу. С их помощью дамы из комитета добиваются поддержки в парламенте. — Она положила себе оленину с блюда, поданного официантом. — Слухи вынуждают безнравственных мужчин и женщин быть осмотрительнее, чтобы избежать публичного осуждения. Это предотвращает нежелательное влияние на молодых, вы не находите?
 Фелисити еще никогда не встречала столь красноречивой защиты своей профессии. Графиня обладала массой достоинств, в том числе умом и интеллигентностью.
 Лорд Сен-Клер перевел мрачный взгляд с Сары на Фелисити.
 — А если слухи ложные? Фелисити чопорно улыбнулась.
 — Слухи, как правило, бывают правдивые. Недаром говорят: «Нет дыма без огня».
 — Но кто разжигает огонь? — Он отпил из бокала бургундское. — Если вы подожгли мой дом, а потом сообщили, что он дымится, это означает, что вы способны устроить пожар, от которого пойдет дым, да и только. И вовсе не свидетельствует о том, что у меня склонность к поджогам.
 — Я не устраивала… — Фелисити осеклась, заметив, что все взгляды устремлены на нее. — Мы, женщины, не устраиваем пожары, лорд Сен-Клер. Их устраивают мужчины, а женщинам остается только спасаться от дыма, чтобы не задохнуться.
 — Мы, кажется, говорили о сплетнях, не так ли? — сухо вставил Гидеон, отрезая толстый кусок пирога. — Своими разговорами о пожарах вы сбили меня с толку.
 Сара бросила на мужа сердитый взгляд.
 — Мужчины все понимают буквально. Для них существует либо черное, либо белое. Сплетни — плохо, правда — хорошо. Но иногда бывает наоборот. — Йен хотел возразить, и Сара добавила: — Йен только потому против сплетен, что сам стал их объектом в «Газетт».
 — В самом деле? — Фелисити захотелось созорничать. — Не помню, чтобы я что-то читала о его светлости в газете. Расскажите, в чем дело.
 — Это о его последней любовнице. — У Сары заблестели глаза. — Сколько их у тебя было после возвращения в Англию, а, Йен? Пятнадцать? Двадцать? И это после Жозефины и испанок! Если верить слухам, ты не вылезаешь из постели.
 — Хватит про скучные и явно лживые слухи! — отрезал лорд Сен-Клер. — Мы говорили о работе мистера Тейлора над Уортинг-Мэнором. Скажи, Сара, та круглая лестница в задней гостиной — его идея или твоя?
 Йен весьма эффектно сменил тему на ту, которая наверняка уведет ее в сторону.
 Фелисити не склонна была признать его победу, но не могла не прислушиваться к рассказу Сары о строительстве дома. Вскоре ей уже задавали вопросы о последних неделях жизни отца. Раз-другой она поймала на себе весьма пристальный взгляд лорда Сен-Клера, но сделала вид, будто не заметила его.
 Как только доели яблочную шарлотку, джентльмены вернулись к своим охотничьим забавам, и когда виконт с компаньонами скрылся за дверью, Фелисити с облегчением вздохнула.
 Леди Драйден решила вернуться в дом поспать. Сара предложила Фелисити выпить с ней чаю. После дезертирства мужчин слуги мигом убрали тарелки в поджидавшую тележку и укатили. Остались только Фелисити и хозяйка.
 Сара подала ей чашку и указала на старинный, очень удобный диван у камина. Когда они сели, Сара с улыбкой сказала:
 — Меня удивило, что вы знакомы с Йеном. Впрочем, в поисках жены он посещает все светские собрания, на которых бываете вы. — Наклонившись к ней, Сара добавила: — Вы легко находите общий язык. Мне в голову не пришло, что вы так хорошо знаете друг друга.
 Фелисити хотела было возразить, но подумала, что ей представилась возможность узнать, как продвигаются дела его светлости с Катериной после статьи лорда Икс в «Газетт». В последнее время Катерины и ее родителей постоянно «не было дома» для всех, включая Фелисити.
 — По-моему, лорд Сен-Клер уже нашел жену. Ведь он всерьез ухаживает за мисс Гастингс?
 Помолчав, Сара поставила чашку и сказала:
 — Ухаживал. Но больше не ухаживает. Я это точно знаю. Ее статья сработала! Катерина освободилась от него!
 — Мисс Гастингс с ним порвала? Что ж, неудивительно, она никогда не питала к нему симпатии.
 — Полагаю, вы правы. Ведь Йен не ищет ни любви, ни привязанности. Просто хочет обзавестись наследником. Создать семью. И видимо, решил, что мисс Гастингс подходит на эту роль.
 — Видимо, не очень годится, если он завел любовницу, — выпалила Фелисити.
 — Ах, так вы все-таки читали статью в «Газетт». А за обедом притворились, будто не читали.
 Фелисити искренне смутилась. Она не знала, как объяснить эту маленькую ложь, но Сара не ждала объяснений.
 — Я понимаю вас, безнравственно иметь любовницу, когда ухаживаешь за девушкой, но Йен сегодня нам все объяснил. Видимо, не следовало бы об этом говорить, но нельзя не возмутиться, когда его несправедливо обвиняют.
 Фелисити вся обратилась в слух.
 — Несправедливо?
 — Да. Видите ли, ситуация совсем не такая, как расписал газетчик. Йен просто помог другу семьи. Он сказал, что эта женщина не то жена товарища по оружию, не то сестра. Во всяком случае, товарищ погиб, и для бедной женщины настали трудные времена. Йен ей помог. Он очень великодушен.
 Фелисити чуть не фыркнула. Друзья Сен-Клера столь же легковерны, сколь преданы ему, если верят в историю, которую он и ей наплел.
 — Никогда бы не подумала, что лорд Сен-Клер воевал. Не тот он человек.
 — Мы тоже удивились. Не тому, что он воевал, он не трус. Мы удивились, потому что он никогда об этом не рассказывал.
 — Видимо, из скромности умолчал о своих подвигах, — сухо заметила Фелисити.
 — Йен действительно скромный. И меня возмутила статья в этой газетенке. — Сара вздохнула. — Впрочем, не думаю, что она сильно ему навредила. Наоборот, спасла от ужасной ошибки. Как оказалось, у его будущей невесты имелся интерес на стороне.
 — Что вы имеете в виду?
 — Вы разве не слышали? Об этом с утра говорит весь Лондон, как сказала Эмили, жена моего брата Джордана. Они живут неподалеку. Утром возвращаясь из Лондона, они по пути домой остановились у нас. Эмили сообщила потрясающую новость. — Сара придвинулась к ней с заговорщическим видом. — Вот что она рассказала…




 Глава 6


  Друзья мои, остерегайтесь ловушек, которые расставляют романтические связи: тщеславие, неконтролируемые порывы, высокомерная уверенность в том, что объект вашей привязанности отвечает вам взаимностью. Что может быть трагичнее, чем женщина или мужчина, обманутые дружеской улыбкой, которую им послали из вежливости?.. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 9 декабря 1820 года 
 Йен окинул взглядом бальный зал Уортингов. Как он устал от этих проклятых бессмысленных поисков. Но если он не женится, отцовское наследство окажется в руках у этого ужасного человека.
 Йен взглянул на бесцветную женщину в девственно-белых кружевах и содрогнулся. До чего он дошел — выискивает подходящую женщину на рождественском балу. Надо было раньше этим заняться. После смерти отца, узнав об условии завещания, он потратил несколько драгоценных месяцев, изыскивая способы обойти его законным путем. Законы наследования земли без права отчуждения были на его стороне, но дед умер, когда отец был еще ребенком, и потому не мог передать земли Йену, предоставив отцу решить этот вопрос. А отец составил завещание в своей обычной манере манипулировать людьми. И Йен осознал, что обойти его невозможно.
 Тогда он стал искать жену, чтобы обзавестись наследником, как того требовали условия завещания, и с удивлением обнаружил, что из-за абсурдных слухов, распространяемых о нем, сделать это будет непросто.
 Опровергнуть слухи не представлялось возможным, тем более что он скрывал, чем действительно занимался все эти годы.
 К счастью, безупречное поведение в последнее время смягчило общественное мнение, однако немногие согласились бы доверить ему своих дочерей. Почти все разделяли мнение мисс Тейлор, что не бывает дыма без огня.
 А теперь две его избранницы сбежали с возлюбленными, а еще две отказали ему после того, как дядя нанес визит их родителям.
 Дядя Эдгар был уверен, что Йен не узнает о его подлых попытках помешать племяннику найти жену. Но Эдгар не знал, как переменился Йен за последнее время. Он уже не тот горячий девятнадцатилетний юноша, который сбежал, движимый гордостью и упрямством. Теперь он останется и будет бороться. Он не позволит этому ублюдку разорить Честерли. Если Йен вовремя не найдет жену, он всем расскажет об этом негодяе, пусть даже это погубит его самого. Он отправится в ад, но прихватит с собой и Эдгара Леннарда.
 К несчастью, придется бороться не только с Эдгаром. Он устремил взгляд на смеющуюся мисс Тейлор. Одетая в скромное платье, которое больше пристало жеманной девственнице, чем смутьянше и старой деве, она стояла в обществе самых ярых разносчиков сплетен. Леди Брум-ли. Лорд Джеймсон. Сестры Марч.
 Мисс Тейлор среди них была единственная, в ком он видел искру или стиль. Помня ее растрепанный вид в их первую встречу, он с удивлением разглядывал ее. Она тщательно позаботилась о своем наряде: дорогие жемчужные туфельки, элегантные драгоценности, в прическе — жемчужная заколка, вместо двух спиц. Легкий румянец покрывал ее щеки. Кремовое платье облегало фигуру так, что позавидовала бы и куртизанка.
 Черт побери, надо выбросить из головы эти идиотские мысли! Идиотские и в то же время опасные. Он дважды промахнулся на охоте после ленча, вспомнив улыбку, осветившую ее лицо, лукавый блеск в глазах, когда она притворилась, будто не читала сплетню, которую сама же состряпала.
 Будь она проклята, эта мисс Тейлор! С какой стати он должен испытывать к ней влечение? В этом нет смысла. Она ненавидит высший свет, извлекает выгоду из славы отца и портит жизнь любому, кто сдуру поговорит с ней. Вот и сейчас она беседует с леди Брумли, которую прозвали Галеон сплетен — из-за крупной фигуры и неуемной болтливости, а также из-за любви к огромным шляпам с морскими украшениями. Можно себе представить, какой мерзкий они ведут разговор.
 — Значит, вы познакомились с мисс Тейлор у нее дома? — услышал он женский голос. Не оглядываясь, он по запаху лаванды догадался, что это Эмили, жена Джордана.
 Йен с трудом оторвал взгляд от мисс Тейлор.
 — Я видел, что ты говорила с Сарой. Да, я познакомился с мисс Тейлор в ее доме. Я очень уважал ее отца.
 — Да что ты говоришь? Сомневаюсь, что ты его когда-нибудь видел.
 — Не обязательно видеть человека, чтобы восхищаться его работами.
 — Должно быть, ты восхищался ими сверх меры, раз пришел с соболезнованиями к дочери. Ты просто так ничего не делаешь.
 Она его слишком хорошо знала. Йен беспечно сказал:
 — Осторожнее, моя любознательная подруга. Ты суешь нос в дела, которые тебя не касаются.
 Эмили выгнула бровь и устремила взгляд на мисс Тейлор через зал.
 — А она хорошенькая, правда?
 Хорошенькая — слово не для нее. Хорошенькие — те, которые хихикают и флиртуют с ним, а эта — энергичная, живая, яркая, как алая роза среди бледных лилий… Но розы имеют шипы, а шипы мисс Тейлор пропитаны ядом.
 — Уверяю тебя, она меня нисколько не интересует. — Забавно, как он умеет нагло врать с честным лицом.
 — Ай-я-яй. А вот ты ее интересуешь. Он вздрогнул.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Сара сказала, она задала ей тысячу вопросов о тебе, особенно после того, как узнала, что с женитьбой у тебя ничего не получилось.
 Он застонал.
 — Я знал, что Джордан проболтается.
 — Джордан тут ни при чем. Эта новость распространилась по Лондону еще до того, как я утром выехала из города. Неужели ты думаешь, что бегство дочери можно долго скрывать?
 — Разумеется, нет. — Значит, мисс Тейлор, эта ведьма, все знает. Наверняка поздравила себя с успехом. Почему же она не успокоилась, почему одержима желанием погубить его жизнь? Расспрашивала о нем. Черт! Надо будет выработать новую стратегию.
 — Мисс Тейлор читала ту ужасную статью о тебе, — продолжала Эмили, — но Сара ей все объяснила.
 Йен нахмурился.
 — Объяснила?
 — Сара подумала, тебе будет приятно, что такая женщина, как мисс Тейлор, узнает правду. После того как ты нам объяснил про фронтового друга и его сестру, мы с Сарой очень хотели, чтобы все узнали правду. Ты скромничаешь о своей роли в этой ситуации, но мы не желаем, чтобы тебя несправедливо чернили.
 Йен с трудом сдерживал готовое вырваться ругательство. Теперь мисс Тейлор утвердится во мнении, что он лгун. И не ошибется.
 — Насколько я помню, я просил вас хранить историю в секрете, чтобы защитить личную жизнь моего друга.
 Эмили искоса посмотрела на него.
 — Мы так и сделали. Сара просто хотела тебе помочь. Ты же ищешь жену, и подходящие женщины должны знать, какой ты на самом деле.
 — Подходящие? Такие, как мисс Тейлор?
 — Конечно. Ты же не станешь артачиться потому лишь, что респектабельная женщина не очень богата и не имеет высокого титула. Мисс Тейлор — неплохой вариант.
 Он чуть не рассмеялся. Жениться на мисс Тейлор? Только этого ему не хватало! На следующий день после свадьбы она начнет совать нос в его дела.
 Да и вряд ли она согласится выйти замуж. Говорят, отец оставил ей приличное состояние, так что в деньгах она не нуждается. А Йена считает распутником и повесой, недостойным ее.
 Жениться на мисс Тейлор так же заманчиво, как свихнуться.
 Сама мысль об этом невыносима.
 — Ты весьма лестного мнения об этой женщине, хотя почти не знаешь ее.
 — Это правда, она понравилась мне, как только Сара нас познакомила. Она восхитительна — умна, забавна, откровенна. Признайся, в последнее время ты стал слишком мрачным и слишком скрытным. Тебе нужна такая, как она. К тому же у нее безупречная репутация. Что для мужчины немаловажно.
 Он фыркнул.
 — Безупречная? Сильно в этом сомневаюсь.
 — О? Ты знаешь о ней что-то, чего не знаем мы? — Эмили с любопытством посмотрела на Йена.
 Жаль, нельзя ей сказать, что мисс Тейлор — это лорд Икс. Разоблачение пошло бы на пользу болтливой ведьме. Но он пока не готов к открытой войне.
 — Я только хотел сказать, что она производит обманчивое впечатление.
 — Ты единственный, кто так думает, — заявила Эмили, досадуя, что он не стал откровенничать. — О ней никто не говорит плохо.
 Потому-то мисс Тейлор и принята в высшем свете. Ей не надо быть членом клуба «Олмак», достаточно того, что она дочь блистательного Алджернона Тейлора; при поддержке таких, как леди Брумли, она посещает престижные рауты и балы и собирает слухи для своей колонки.
 Она выкапывает старые сплетни и высказывает «умозаключения», не подвергаясь осуждению общества. Стань она сама объектом сплетен, не была бы так дьявольски самоуверенна.
 Йен замер. Прекрасная мысль — сделать мисс Тейлор объектом сплетен! До него донеслись звуки вальса, и он улыбнулся. Пора самонадеянной мисс Тейлор почувствовать на собственной шкуре, как легко создать ложную ситуацию.
 Не долго думая Йен извинился перед Эмили и направился в противоположный конец зала. Теперь он знал, как преподать мисс Тейлор необходимый ей урок, особенно учитывая ее «безупречную» репутацию.
 Увидев, что Сен-Клер направляется к ней, Фелисити сжалась в предчувствии беды. Черт бы ее побрал, Катерину! Фелисити рисковала, чтобы спасти подругу от этого распутника, а она, оказывается, сбежала с управляющим!
 Знай Фелисити, что Катерина была влюблена в мистера Джерарда, ни за что не стала бы ей помогать. Но она по наивности вообразила, что это какой-то дворянский сын, чье состояние не устраивало леди Гастингс, однако, упаси Господи, не слуга, который, конечно же, охотился за ее богатством! Пропади все пропадом!
 Предполагалось, что Катерина даст отставку Сен-Клеру, а потом выйдет замуж за мужчину, мало-мальски приемлемого для ее благородного класса. Глупая девчонка.
 А теперь в довершение всех бед у нее на хвосте повис шершень. Неудивительно, что лорд Сен-Клер травил ее за ленчем, он, конечно же, в ярости! С замиранием сердца Фелисити следила за его приближением. Лорд Сен-Клер обладал поразительной способностью скрывать свои чувства. И это осложняло положение. Будь у нее разум, она бы сбежала.
 Жаль, что бежать некуда.
 — Дорогая, сюда идет лорд Сен-Клер, — сказала леди Брумли, кивнув в сторону Йена. — Вас представить?
 — Спасибо, мы знакомы. — Шестидесятилетняя маркиза наверняка сделает из этого выводы и начнет распускать слухи. Половина статей Фелисити была основана на разговорах с Галеоном сплетен. Уж не догадалась ли она, что Фелисити и есть загадочный лорд Икс?
 Улыбка виконта не предвещала ничего хорошего, когда он приблизился к Фелисити. В ней таилась угроза. Кивнув маркизе, Йен поклонился Фелисити.
 — Мисс Тейлор, окажите честь, потанцуйте со мной. Негодяй. Он хочет высказать все, что думает о ней, зная, что она не осмелится отказаться, потому что леди Брумли следит за каждым словом.
 — Буду счастлива потанцевать с вами, — солгала Фелисити, мысленно пожелав виконту провалиться сквозь землю.
 Он вывел ее в центр зала с грацией истинного джентльмена, положил руку на талию, а другой крепко сжал руку в перчатке.
 Фелисити едва сдержала готовый вырваться стон. Танцевала она плохо, а о вальсе и говорить не приходится.
 — Лорд Сен-Клер, — начала было она, но Йен уже закружил ее в вальсе.
 «Раз-два-три, раз-два-три», — повторяла она про себя, стараясь не споткнуться и не сделать неверный шаг.
 — Мисс Тейлор, — обратился к ней Сен-Клер.
 — Ш-ш-ш… — Она с завистью посмотрела на тех, кто легко вальсировал, впившись пальцами ему в плечо. — Я считаю.
 — Что считаете?
 — Размер. Я очень плохо танцую вальс. Он с подозрением посмотрел на нее:
 — Вы шутите!
 Она наступила ему на ногу — нечаянно.
 — Из-звините. — Она никак не могла войти в ритм, и он буквально тащил ее.
 — Как вы можете плохо танцевать вальс, если каждый вечер посещаете разные светские мероприятия?
 — Да, но я не танцую. — Только сейчас она поняла, что мертвой хваткой вцепилась ему в плечо. Может, он просто будет носить ее по залу? Он такой большой, а она уже рассталась с обликом изящной леди, когда повисла на нем.
 Он не ответил, и она рискнула поднять на него глаза. Лицо словно закрыто ставнями, глаза непроницаемы.
 — Я забыл, вы же ходите собирать сплетни.
 — Материал. — Его снисходительный тон и умение вальсировать раздражали. — А вы охотитесь за породистой кобылкой. Это ничуть не лучше.
 — Породистой кобылкой? Это вы вытянули из Сары во время утреннего разговора?
 Она споткнулась, и если бы он не подхватил ее, налетела бы на соседнюю пару.
 — Я ничего не выпытывала, Сара сама мне рассказала.
 — А вы, как обычно, сделали «умозаключение», основываясь на намеках и инсинуациях.
 — Значит, вы не ищете жену, чтобы она родила вам наследника?
 Последовало долгое молчание. Фелисити вдруг заметила, какая у него широкая грудь, почувствовала запах лавровишни, крахмального полотна и просто запах мужчины. Крепкие руки, державшие ее несколько ближе, чем это принято. В какой-то момент он сдвинул руку дальше к середине спины, и хотя Фелисити понимала, что он вынужден ее крепко держать, выглядело это неприличие.
 Она постаралась отодвинуться, но чуть не сбилась с ритма, и он прижал ее еще крепче. Фелисити подняла на него глаза и увидела, что он наблюдает за ней и потешается.
 — Вы действительно не умеете вальсировать?
 — А по-вашему, я это выдумала?
 — Почему бы и нет? Вы можете выдумать все, что угодно.
 — Кроме причины, по которой вам нужна жена.
 — Вы правы, я хочу наследника. Как любой мужчина, имеющий титул и состояние. Прекрасный материал для вашей колонки. Не так ли?
 — Знаете, лорд Сен-Клер, вы слишком высокого мнения о себе. Есть вещи поинтереснее, чем ваши поиски жены.
 — Разумеется, например, бегство Катерины с любовником.
 — Об этом не стоит писать. И так всем известно. Что бы вы там ни думали, я не стараюсь разрушить чью-либо жизнь. В конце концов, Катерина — моя подруга.
 — Но вы уже унизили ее, написав о моей несуществующей любовнице, что же вам мешает написать о побеге?
 Несправедливое обвинение причинило ей боль.
 — Возможно, моя статья доставит ей некоторые неудобства, но я желала ей только счастья.
 — Вы в этом уверены? Их управляющий отвечает вашим стандартам безупречности?
 — Я с ним не знакома, но уверена, что он хороший человек и сделает ее счастливой.
 — Понятно. Значит, вы порицаете их бегство, как лорд Икс.
 Какой самонадеянный тип, пропади он пропадом. Словно читает ее мысли!
 — Не совсем. Он по крайней мере заявляет, что любит ее, чего не скажешь о вас.
 — У вас на все есть ответ? Но я вас знаю, мисс Тейлор, вы верите в любовь не больше, чем я. — Он прижал ее к себе так, что она почти распласталась на нем.
 Она попыталась оттолкнуть его.
 — Может, я не умею танцевать вальс, но зачем меня так прижимать? Это неприлично.
 — Да, неприлично, — сказал лорд, но ни на дюйм не отодвинулся.
 — Не будете ли вы так добры отпустить меня?
 — Думаю, нет.
 До нее дошло, что это не имеет отношения к ее танцевальным способностям.
 — Почему?
 — Потому что держать вас на расстоянии вытянутой руки будет не столь приятно. — Он подкрепил комплимент недвусмысленной улыбкой, и у нее замерло сердце.
 Она нарочно наступила ему на ногу, но бальные туфельки не шли ни в какое сравнение с его кожаными ботинками.
 — Лорд Сен-Клер… — заговорила она.
 — Зовите меня просто Йен. — В голосе его появились жесткие нотки. — После всего, что вы обо мне узнали, не вижу причин церемониться.
 — Я понимаю, вы сердитесь на меня из-за Катерины.
 — Вы сделали достоянием гласности то, что вас не касается. Пытались вмешаться в мою личную жизнь. Расспрашивали моих друзей обо мне. И даже не раскаялись в столь неблаговидных поступках.
 — Но я не сделала ничего плохого!
 — В самом деле? — Они двигались мимо канделябра, и она хорошо видела его язвительную улыбку. — А если я поступлю точно так же по отношению к вам?
 — Что вы имеете в виду? Он наклонил голову к ее уху:
 — Фелисити, вы никогда не были объектом сплетен? Она замерла. Господи, так вот зачем он пригласил ее на танец. Поглощенная мыслью, как бы не сбиться с ноги, она не заботилась о том, что он слишком крепко ее прижимает. И только сейчас заметила, что соседние танцующие пары смотрят на них и шушукаются.
 — Вы бессердечный, высокомерный…
 — Тише, моя дорогая, — самодовольно перебил он. — Что о нас подумают?
 — Что вы грубый и бессовестный человек!
 — Или что вы напились и позволяете себе вольности. Хотите занять место моей несуществующей любовницы. Да мало ли что! Ведь все видят, как я вас к себе прижимаю!
 — Ладно, — сказала она. — Вы доказали свою позицию. Теперь отпустите меня!
 — О, я еще не начал ее доказывать, — произнес он угрожающе и тихо.
 Стук сердца заглушил звуки музыки. В его руках она чувствовала себя как связанная курица, приготовленная для жарки. Чтобы убежать, пришлось бы устроить публичную сцену, а это лишь подтвердит его позицию.
 Что он имел в виду, говоря: «Я еще и не начал доказывать свою позицию?» Еще один оборот вальса, и они оказались на краю толпы. Ее охватила паника: она поняла, что они двигаются в сторону закрытой двери балкона.
 — Нет, — прошептала она, тщетно пытаясь остановить его. Это было все равно что пытаться остановить мельничный жернов.
 Еще два оборота, и они у двери. Он на миг отпустил одну руку, чтобы толкнуть дверь.
 — Я не пойду с вами одна на балкон! — прошипела она, но он вытолкнул ее, как тряпичную куклу. Фелисити увернулась и бросилась к двери, но он захлопнул ее.
 Фелисити задрожала.
 — Вы не можете держать меня на холоде.
 — Возьмите мой фрак. — Он начал снимать фрак.
 — Не смейте! — Не хватало только, чтобы виконт Сен-Клер раздевался в столь интимной обстановке.
 Усмешка, в которой не было ни намека на раскаяние, напомнила ей ее расшалившихся братьев.
 — Я просто старался быть джентльменом.
 — Но потерпели неудачу. — Она пыталась заглянуть ему через плечо — заметил ли кто-нибудь, как они скрылись? — но из-за его высокого роста ничего не было видно. Тогда она украдкой оглядела балкон.
 К счастью, они были одни.
 — Чего вы хотите?
 — Хочу, чтобы вы увидели, как ваша безупречная репутация будет запятнана «умозаключениями» сплетниц. — Он перестал улыбаться. — Чтобы вы оказались на моем месте. Это справедливо, Фелисити.
 Какой же он бесстыдный, несносный.
 — Не вам судить о справедливости! Безупречную репутацию я заработала безупречной жизнью, чего о себе вы сказать не можете. Не я сделала вас… волокитой и психопатом!
 Он надвигался на нее, грозно играя желваками.
 — Да, я недостоин вступить в брак с женщиной порядочной. Мне не поверит ни одна женщина в здравом уме. — Йен прижал Фелисити к себе и язвительно сказал: — Так почему же я должен обращаться с вами не так, как с тысячами женщин, которых совратил?
 — Вы несносный…
 Он закрыл ей рот поцелуем.
 Потрясенная, Фелисити замерла. Давным-давно ее поцеловал один из патронов отца.
 Но тот поцелуй вызвал у Фелисити отвращение, а этот — странные ощущения в животе… и ниже. Интимность ситуации сделала Фелисити мягкой и податливой. Такого с ней еще не случалось. И что хуже всего, она испытала разочарование, когда виконт ее отпустил.
 От злости запылали щеки. Она никогда так не краснела, мало что в жизни могло ее смутить. Подумать только, этот проклятый виконт заставил ее…
 — Кажется, вы потеряли дар речи. — Взгляд его потеплел и сместился со щек на горящие губы. — Не думал, что это возможно.
 Она проглотила обиду.
 — Значит, так вы усмиряете своих врагов?
 — Только красивых. — Он выгнул брови. — Но вы не выглядите усмиренной. Должно быть, я промахнулся.
 Фелисити пришла в замешательство; чувствуя, что не может его скрыть, она выпалила:
 — Чтобы меня усмирить, потребуется больше, чем грубый поцелуй!
 — В самом деле? — Дьявольская усмешка тронула его губы, он снова обнял ее за талию, а когда Фелисити изогнулась, двумя пальцами взял за подбородок. — Приму к сведению.
 Она напряглась, готовясь сопротивляться. Но он ее удивил: губы коснулись ее еле-еле, осенней паутинкой, отчего по рукам побежали мурашки. Играя и соблазняя, он покусывал ее губы, и поцелуй казался сладким, как конфеты — ребенку.
 Она и не знала, что так голодна. Живот сводило от каких-то неведомых ей ощущений. Он прижался губами сильнее, и мир опрокинулся. Пальцы тронули край подбородка, большой палец надавил, и рот приоткрылся. Он скользнул в него языком, и от внезапной интимности Фелисити замерла. Он погладил ее по шее, в том месте, где пульсировала жилка, по голому плечу. Она расслабилась, и он углубил поцелуй, наслаждаясь сладостью ее губ, словно персиком. Йен сводил ее с ума.
 Она не ожидала от него такой обезоруживающей ласки. Мужчинам, подобным ему, неведома нежность. Так по крайней мере Фелисити казалось.
 Противостоять ему не было сил. Фелисити повисла на нем, держась за лацканы сюртука, сминая безукоризненные линии. Она не заметила, как закрыла глаза и покорилась его роскошным губам.
 Затем скользнула языком ему в рот. Он застонал и сильнее прижался к ней. Куда девалось его хваленое самообладание? У Фелисити кровь забурлила в жилах.
 Неожиданно в сознание прорвался гул голосов, разбив дурман наслаждения. Фелисити оторвала губы от его губ.
 — Лорд Сен-Клер…
 — Йен, — приказал он, глядя горящими глазами.
 — Йен, сюда идут.
 — Ну и пусть.
 Она попыталась вырваться, но он поцеловал ее с такой силой, что она забыла обо всем на свете. Кто-то ахнул. Фелисити выпрямилась и с силой оттолкнула его.
 На долгий миг их взгляды сомкнулись в темноте; его глаза мерцали голодным блеском. Потом лицо расслабилось, дыхание стало ровным. И он посмотрел, кто их застукал.
 По лицу Сен-Клера расползлась самодовольная улыбка.
 О Господи! Какая ошибка, какая ужасная ошибка! Его поцелуй был военной хитростью! Опытный распутник, он заставил ее поверить, что охвачен страстью, и соблазнял, чтобы публично опозорить.
 Стыд быстро сменился яростью. Негодяй! Она ударила его, звук пощечины разнесся по балкону, но не стер торжества с его лица. Подумать только, она попалась в его ловушку, да еще и наслаждалась этим! Набравшись духу, она обернулась к тем, кто наблюдал за ними. Рядом с Сарой, хозяйкой дома, стояла Галеон сплетен — леди Брумли.
 Фелисити прикинулась удивленной, как будто не догадывалась, что они здесь.
 — О, прошу прощения. Мы с лордом Сен-Клером дискутировали.
 — Я вижу. — Леди Брумли улыбалась, как кошка, свалившаяся в горшок со сметаной.
 — И если позволите, продолжим. Наедине, — добавил Йен.
 Его вызывающий тон подействовал как соль на раны.
 — Продолжения не будет, — запальчиво произнесла Фелисити и посмотрела на Йена. Очевидно, его светлость не понимает слова «нет». — До свидания, лорд Сен-Клер. Полагаю, впредь вы не будете давать волю рукам.
 — Лишь в том случае, если вы тоже не будете, — насмешливо произнес Йен.
 Фелисити выскользнула за дверь и вошла в зал. Ей казалось, что все взгляды прикованы к ней. Отводя глаза, она быстро прошла через зал, дрожа всем телом. На глазах закипали слезы.
 Дура! Идиотка! Она знала, что он за человек! И ведь он не вынудил ее, просто приласкал.
 Давным-давно она решила не потакать своим страстям, хотя испытывала томление, глядя на полуобнаженного султана на картине или на целующиеся парочки. Поэтому она и не устояла перед лордом Сен-Клером. Видимо, он догадался о ее слабости, негодяй.
 Фелисити шла сквозь толпу танцующих, подавленная и униженная. Сен-Клер слышал, что леди Брумли и Сара приближаются, но продолжал ее целовать, чтобы отомстить и «запятнать» ее «безупречную репутацию». Он упивался ее податливостью и поздравлял себя с победой.
 Ей стоило немалых усилий сдержать закипавшие в глазах слезы. Негодяй! Слишком далеко он зашел. Но он ей заплатит за все. Пожалеет о том, что вошел однажды в дом Тейлоров.




 Глава 7


  На прошлой неделе небезызвестный наследник некоего графства был замечен в саду леди Беллингем с респектабельной, но не имеющей ни гроша молодой дамой. Отец этого господина заявил, будто у сына были чисто дружеские намерения, однако его заявление не имеет под собой никаких оснований. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 10 декабря 1820 года 
 Наутро после бала Йен отправился в столовую Уор-тингов. Грозовые тучи облепили небо безобразными синяками. Несколько часов назад Йен потерял надежду заснуть и не сомневался в том, что ему предстоит позавтракать в одиночестве. Вряд ли кто-нибудь поднялся, тем более в воскресенье.
 Но ему не повезло. Едва перешагнув порог столовой, он увидел в дальнем конце комнаты Сару. Йен чуть не застонал. Сейчас начнет обсуждать вчерашнюю сцену на балконе.
 Непонятную, волнующую сцену.
 — Доброе утро, — поздоровалась Сара. — А ты ранняя пташка.
 Он сел на некотором расстоянии от нее, чтобы избежать доверительного разговора.
 — Ты тоже.
 Подскочил слуга, поставил перед ним вареное яйцо, Йен взял себе тост с большой тарелки.
 — Не могу спать, когда в доме гости. — Сара махнула рукой. — Все думаю, удобно ли их устроила.
 Он хрюкнул. Это ее не смутило.
 — Ты удивишься, как много народу с утра слоняется по дому. — Она наколола сосиску на вилку. — Мисс Тейлор, например, встала очень рано.
 Он не желал обсуждать с Сарой Фелисити.
 — У вас кофе есть?
 — Конечно. — Сара сделала знак слуге, который уже шел с кофейником. Пристально глядя на Йена, Сара сказала: — Она встала и ушла больше часа назад.
 — Кто? — спросил он, притворяясь рассеянным.
 — Мисс Тейлор, конечно.
 — Конечно, — сухо повторил он. Неужели ему удалось избавиться от этой особы? — Полагаю, ей пришлось поторопиться домой, пока не испортилась погода. Похоже, нас ждет отвратительный день.
 — Домой? Нет, она уехала не домой. Она цросто ненадолго отправилась в Пикеринг.
 Он почувствовал толчок в сердце. Конечно, Фелисити не сбежала. Она никогда не ведет себя так, как другие женщины.
 Например, вчера. Он поцеловал ее, чтобы доказать свою позицию; учитывая ее рассуждения о «распутнике», он ожидал встретить ярость, ужас, отвращение. А она закрыла глаза и повисла на нем, будто ее никто никогда по-настоящему не целовал.
 И что прикажете делать с пылкой, прекрасной девушкой, которая смотрит на тебя, приоткрыв зовущие губы и вздыхая? Игнорировать? Сам Господь Бог не смог бы его удержать от второго поцелуя. И второй поцелуй был вовсе не для того, чтобы утвердить свою позицию. Просто он ее хочет. Неистово. Отчаянно.
 Она тоже его хочет, несмотря на то что сказала потом. Она пылко отвечала на его поцелуи, прижималась к нему.
 Черт, эти воспоминания всю ночь не давали ему уснуть. Может, он победил в словесной перепалке и запятнал ее репутацию, но из-за этого поцелуя остаток вечера превратился в череду воспоминаний: неопытные глаза в ночной темноте, податливые губы, тонкая талия, шорох атласа.
 И еще ему не давал покоя ее едкий комментарий: «Очевидно, его светлость не понимает слова „нет“». Нахалка. Когда он наконец заснул, она и во сне оставалась такой же нахальной. О Боже, да, нахальная и нетерпеливая, она лежала в его постели, разметав по подушке волосы кофейного цвета, содрав с тела все эти кружева и атлас, искушая, соблазняя, покрывая поцелуями его похотливое тело.
 Он застонал. Сон был таким реальным, что он проснулся с окаменевшими мышцами. Эта женщина — ходячее искушение, черт бы ее побрал.
 Он сжал кулаки. Господи, как он ее желает! Он хочет, чтобы она молила его о поцелуях. Чтобы лежала под ним и извивалась от наслаждения. Никогда еще он так не хотел ни одну женщину. Даже его триумф не мог уничтожить это желание.
 — Я беспокоюсь о мисс Тейлор, — продолжала Сара. — Пора бы ей уже вернуться. Она сказала, что собирается в город отправить письмо, но она поехала верхом и, если задержится, может попасть под дождь.
 Он представил себе Фелисити в мокром платье, облепившем ее прелестную фигуру. Ей надо отправить письмо. Но кому? Сен-Клер, задумавшись, разбил яйцо и стал снимать скорлупу. Ах да, братьям. Сообщает им, что вчера добралась благополучно.
 Он промолчал, и Сара добавила:
 — Надеюсь, она не заснет в седле. Сказала, что не спала всю ночь.
 Разумеется, Сара в^этом винила его. Притворившись, что не понял намека, Йен вытащил ложкой желток яйца и сказал:
 — На новом месте всегда плохо спится, как бы ни были удобны покои.
 — Новое место тут ни при чем.
 — Тогда, возможно, мисс Фелисити была слишком возбуждена после бала. С девушками это часто бывает.
 — Особенно если их оскорбили.
 Он изобразил замешательство невиновного.
 — Оскорбили? Кто в здравом уме посмел бы оскорбить мисс Тейлор?
 — Ты хорошо знаешь кто. — Сара так злобно ткнула вилкой в сосиску, что Йен поежился. — Ее очень расстроило то, как ты с ней обошелся.
 Его кольнуло чувство вины. К черту, он ни в чем не виноват. Он не сделал ей ничего такого, чего бы она не заслуживала.
 — Уверяю тебя, ничего плохого я ей не сделал. — Сара хотела возразить, но он поднял руку. — Сара, это личное дело, — не вмешивайся, держись в стороне.
 — Видел бы ты, как…
 — Сара…
 — Она плакала! — не унималась Сара. — Стойкая маленькая мисс Тейлор плакала! Когда мы ее нашли, она обливалась слезами.
 Он не мог себе представить плачущую Фелисити, мысль, что ее довел и до крайности его поцелуи, была просто нелепа. Он отложил ложку, откинулся на стуле и сцепил руки на животе.
 — Продолжай, тебе явно хочется об этом поговорить. Ты сказала «мы ее нашли». Кто это «мы»?
 — Леди Брумли и я. Мы пошли искать мисс Тейлор, нас беспокоило, что она ушла из бального зала.
 — Тебя беспокоило. А леди Брумли просто не терпелось раскопать побольше сплетен.
 Сара слегка покраснела.
 — Возможно. Не имеет значения. Мы нашли мисс Тейлор в ее комнате. Она сидела за письменным столом вся в слезах.
 Йен опять подавил чувство вины. Это наверняка были крокодиловы слезы. Фелисити решила вызвать жалость у Сары и леди Брумли.
 — Должно быть, девушка легкоранима, если разразилась слезами из-за того, что ее поцеловал мужчина.
 Сара возмущенно посмотрела на него, а потом так резко проткнула сосиску, что он невольно сжал колени.
 — Ты прекрасно знаешь, что это не так! Я уже слышала твой постыдный намек, что будто она поощряла тебя.
 Он решил не оправдываться. Сара знает не все, да и незачем ей знать.
 — Ты не только целовал ее!
 Будь это так, он бы, конечно, помнил.
 — Что ты имеешь в виду, черт возьми? Сара отшвырнула нож и вилку.
 — Сам знаешь. Совал руки куда не следует. Поэтому она и дала тебе пощечину.
 Йен нахмурился.
 — Это она тебе сказала?
 — Она сказала, что ты зашел слишком далеко. А я видела, как ты ее держал. Так что легко могу поверить, что ты дотрагивался до нее так, как не положено. — Сара вскочила и нервно смяла салфетку.
 Он тоже разозлился. Фелисити знает, как повернуть ситуацию себе на пользу! Но на его стороне факты.
 — Она действительно сказала тебе, что я трогал ее там, где не положено?
 Сара подошла к столику и стала поправлять покрывала на стопках тарелок.
 — Не совсем так. Наш приход ее поразил, и поначалу она вообще отказывалась разговаривать. Но я не могла ее оставить в таком состоянии, к тому же мой долг хозяйки дома узнать, что так ее расстроило. Я спросила, не вел ли ты себя неподобающим образом, не считая, конечно, поцелуя.
 Он пробормотал себе под нос ругательство, и Сара быстро добавила:
 — Я полагала, она скажет «нет». Но она заявила, что не должна была оставаться наедине с мужчиной, пользующимся такой репутацией, что должна была тебя остановить, пока ты не зашел слишком далеко.
 Сара подбоченилась.
 — Именно так и сказала: «зашел слишком далеко». Она сказала, что ей так больно говорить о моем друге, но ты негодяй.
 Он хохотнул, чем заслужил возмущенный взгляд Сары.
 — Разумеется, хотя сомневаюсь, что ей было «больно» чернить меня в глазах моей подруги. Она с восторгом ждала, что ты ужаснешься.
 — Я вовсе не так нелояльна к друзьям, — возразила Сара. — Ведь она не сочинила историю, в которую я бы безоглядно поверила без вопросов. С момента ее приезда были видны непонятные отношения между вами. Ты должен признать, у тебя с ней довольно странная связь: ты пошел к ней домой, и мы оба знаем, что это не имеет никакого отношения к смерти ее отца. Эмили сомневается, что ты был знаком с ее отцом.
 Он застонал. Меньше всего ему нужно, чтобы Сара и Эмили объединились с Фелисити против него!
 — Отложим пока мою связь с мисс Тейлор. Но ты отлично знаешь, что я никогда не стал бы принуждать женщину, тем более в твоем доме.
 У нее задрожали губы — от возбуждения или от злости, он не знал.
 — Это правда, тот Йен, с которым мы с Джорданом дружили в детстве, не стал бы. Но с континента ты вернулся совсем другим. Жестоким, циничным.
 — Хочешь сказать, негодяем?
 — Нет, просто замкнулся в себе. — Сара говорила тихо, задумчиво. — Ты уехал из Англии, ни слова не сказав даже Джордану, покинул семью в тот момент, когда твой дядя оплакивал кончину жены. Вернулся лишь только после смерти отца и тотчас же занялся поисками жены, причем самым беспринципным образом.
 Она помолчала, видимо, ожидая объяснений, но не дождалась: есть вещи, которые он не может обсуждать даже с близкими друзьями.
 Сара поджала губы.
 — А теперь ты, не задумываясь, компрометируешь весьма респектабельную молодую даму, мисс Тейлор.
 — Хватит про мисс Тейлор! — Он вскочил. — Эта женщина может сама о себе позаботиться, уверяю тебя. И что бы она ни говорила тебе и этой гарпии леди Брумли, она не возражала против моих поцелуев и не боялась скомпрометировать себя! — Хотя в следующий раз, возможно, побоится. Он либо скомпрометируетее, либо задушит.
 — Ты говоришь, она благосклонно принимала твои знаки внимания?
 Он сжал кулаки.
 — Я говорю, она не возражала против них.
 — Она дала тебе пощечину, не так ли?
 — Сара, поверь, у нас совсем не такие отношения, как ты себе представляешь.
 — Тогда что…
 — Я больше не желаю это обсуждать. Не вмешивайся в мои дела. — Он направился к выходу из столовой.
 Сара остановила его.
 — Я не позволю тебе забавляться в моем доме с беззащитной женщиной.
 Он посмотрел на нее в изумлении. Никогда еще Сара не говорила с ним таким тоном. Черт возьми, Фелисити удалось ее провести.
 — Что ты хочешь этим сказать, Сара?
 — По-моему, тебе лучше пожить у Джордана до конца твоего визита.
 Он прищурился.
 Она отвернулась и торопливо добавила:
 — Я поговорила с Эмили, она согласна. Ребенок не доставляет им особых хлопот, и они с радостью примут тебя. Конечно, ты можешь участвовать во всех развлечениях, которые мы запланировали, но на ночь…
 — На ночь ты не хочешь пускать петуха в курятник. Она покраснела.
 — По-моему, это единственный способ все уладить. При других обстоятельствах он оскорбился бы, но Сара из тех, кто верит в мучения героини спектакля. А Фелисити ко всем своим прочим качествам еще и великолепная актриса.
 Что ж, мученичество Фелисити ей дорого обойдется. Он с удовольствием поживет у Джордана, но пусть Фелисити не думает, что вышла из игры победительницей.
 Возникшая у Йена идея не оставит Фелисити равнодушной. Учитывая ее богатое воображение.
 — Хорошо, я перевезу свои вещи к Джордану. — Он направился к двери, но прежде чем выйти, с холодной улыбкой сказал: — Не передашь ли кое-что мисс Тейлор?
 — Что именно? — с опаской спросила Сара.
 — Скажи ей, что даже Джон Пилкингтон имеет свою цену.
 — Джон Пилкингтон? Кто это? Что…
 — Просто скажи. Она поймет. — И Йен, посвистывая, вышел из комнаты.




 Глава 8


  Романы оказывают не столь ужасное влияние на молодые умы, как считают некоторые. Кто станет отрицать, что «Робинзон Крузо»Дефо вдохновляет, а «Гордость и предубеждение» предостерегает от гордости ? 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 13 декабря 1820 года 
 «Даже Джон Пилкингтон имеет свою цену».
 Фелисити захлопнула «Удольфские тайны». Черт возьми, почему коварные угрозы Йена насчет Пилкинг-тона не идут из головы, даже когда она читает роман? Дома мальчишки вертятся под ногами, и ей редко удается почитать, а сейчас она может себе это позволить, но Йен встревожил ее своей угрозой.
 В игорной комнате, где стояли карточные столы, камин не горел, было прохладно, Фелисити поплотнее укуталась в шерстяную шаль поверх простого дневного платья, вместо вечернего, к обеду. Сара сказала, что этой комнатой не пользуются, поэтому она забралась сюда, пока все обедали, сказав Саре, что ей неловко встречаться с лордом Сен-Клером. Приехали Блэкморы, и Йен впервые за три дня проводил время с ними.
 Но по правде говоря, Фелисити просто струсила. Перспектива сидеть за столом напротив мужчины, который вознамерился разрушить ее жизнь и даже вторгнуться в ее мысли, была невыносима. Он, конечно, заметит, как ее взволновало устное послание, переданное с Сарой. Сможет ли она удержаться от какого-нибудь разоблачительного заявления?
 И что еще хуже, от воспоминаний о том, как он ее целовал? Нет, украл поцелуй у нее! Он украл больше чем поцелуй — украл давно похороненную мечту о страсти. А теперь она увидела, как легко ее обмануть, и уже никогда не станет доверять поцелуям мужчин. Так что нечего и думать о том, чтобы встречаться за обедом с Йеном.
 Есть еще одна причина избегать его: этот человек намерен ей отомстить. Иначе не просил бы Сару напомнить ей, Фелисити, о Пилкингтоне, не являлся бы с Блэкморами на обед в Уортинг-Мэнор. После разговора с Сарой он не пришел с ними на ленч, а на следующий день уехал в Лондон по делам, и Фелисити уже хотела поздравить себя с тем, что избавилась от него, но нет, он вернулся, и это ее очень встревожило. Зачем он поехал в Лондон? Что у него за неотложное дело? И зачем вернулся?
 На некоторые из вопросов у нее был ответ. Дело могло касаться ее колонки. В понедельник она отправила ее мистеру Пилкингтону с экспресс-почтой, так что заметка должна была появиться в газете, когда Йен был в городе. Если так, то он ее видел.
 Разве что он не допустил ее появление в печати. Она так и сяк толковала его слова. И тут ей пришло в голову, что он решил заплатить Пилкингтону за то, чтобы тот подверг цензуре написанное ею, или вообще отказался ее печатать. Вопрос в том, что ответил мистер Пилкингтон на такое презренное предложение?
 Конечно, он от нее не откажется. Он всегда говорил, что она его лучший корреспондент.
 И все-таки… «даже Джон Пилкингтон имеет свою цену».
 Она закатила глаза.
 — Ты не мог бы дать мне подсказку? — обратилась она к Богу. — У Йена на уме какой-то план. Бог его знает — я имею в виду, Ты знаешь, — у него достаточно денег, чтобы мистер Пилкингтон пустил слюни. Моя литературная отвага не укрепит издателя, если Сен-Клер начнет бомбардировать его золотом.
 — С кем вы разговариваете? — раздался женский голос, и Фелисити едва не подскочила от неожиданности.
 В комнату вошла графиня и остальная компания: муж Сары Гидеон, чета Блэкморов и, что хуже всего, Йен. Не было только Драйденов, они, вероятно, отдыхали после ужина.
 Фелисити вскочила, книга со стуком упала с колен.
 — Ни с кем я не разговаривала! — Ее лицо пылало. О Боже, ведет себя как последняя дура! Что он услышал? — Э-э… У меня есть дурная привычка разговаривать… с самой собой, когда я чем-то расстроена.
 — Неужели мы вас расстроили, мисс Тейлор? — спросил Йен, проскользнул мимо Сары и быстро подобрал с пола книжку. Фелисити протянула руку, чтобы взять ее у него, но он сунул ее под мышку. — Мы не хотели. — В голосе слышались веселые нотки — несомненно, он догадался, почему ее не было за обедом.
 Догадался и обрадовался. Он был отвратительно красив и самоуверен, в синем фраке тонкого сукна, плотно облегавшем широкие плечи, в брюках из кашемира, обтягивающих ноги, слишком мускулистые для дворянина; галстук повязан так просто, будто у него есть более важные дела, чем ждать, когда камердинер изобретет замысловатый узел. Рядом с ним и его изысканными друзьями Фелисити, в муслиновом платье и старой шали, чувствовала себя замарашкой.
 — Как хорошо, что вы встали и вышли, — продолжал Йен, — мы думали, что вы заболели. Сара сказала, у вас разболелась голова.
 — Да, у мисс Тейлор была ужасная головная боль, — поспешила вмешаться Сара. — Видел бы ты ее раньше! Она чуть не потеряла сознание, когда мы вышли прогуляться. — Сара многозначительно посмотрела на Фелисити: — Извините, я не знала, что вы здесь. Извините, что пришлось изобрести головную боль, чтобы объяснить ваше отсутствие за обедом.
 Фелисити была тронута, но испытала чувство неловкости из-за того, что обманула графиню. Только так она могла отделаться от Сары и леди Брумли, когда они застали ее за написанием злобной колонки.
 Но все ее усилия оказались напрасными. Фелисити должна была бы знать, что добрая графиня не оставит незамеченными ее слезы, и когда в порыве злости Фелисити сказала, что Йен позволил себе больше, чем поцелуй, Сара интерпретировала ее слова по-своему и возмутилась.
 И все же Фелисити не ожидала, что Сара предложит Йену покинуть ее дом. Очевидно, недооценила ее горячее стремление защищать всех незамужних женщин. После нескольких обсуждений реформ и коммуны, которую Уортинги создали на удаленном острове, Фелисити лучше узнала эту женщину и теперь понимала, как Сара должна была отнестись к заявлению Фелисити. Это усугубило ее вину. И усилило нежелание признаться.
 Ладно, по крайней мере она может поддержать рассказ графини.
 — У меня болела голова. Но я поспала, и боль прошла. Тогда я спустилась вниз в поисках какой-нибудь книги и набрела на эту очаровательную комнату.
 Эмили посмотрела на холодный камин, который слуги собирались разжечь, и сказала:
 — Вам не следовало сидеть здесь в холоде. Вы могли подхватить простуду.
 Фелисити вспомнила, что Эмили имеет склонность к медицине, и промямлила:
 — Не хотелось беспокоить слуг. К тому же я не подвержена простуде.
 — Все равно, — заявила Сара, — мы не станем нарушать ваше уединение. Мы поймем, если вы удалитесь со своей книгой…
 — Удалиться? — прервал ее Йен. — Мы наконец составили ей компанию, а ты отправляешь ее в постель? Это негостеприимно, Сара. — Он проигнорировал ее укоризненный взгляд. — К тому же я уверен, что твоя гостья не возражает против того, чтобы провести с нами несколько минут. Правда, мисс Тейлор?
 С бьющимся сердцем Фелисити посмотрела в его дьявольские глаза и увидела вызов. Он хотел, чтобы она осталась, а значит, ей следовало бежать без оглядки, быстрее, чем заяц от волка. Если она останется, он на нее набросится.
 Но если убежит, он все равно найдет способ ее уязвить. Здесь хоть Сара за нее вступится.
 — Я с удовольствием останусь, лорд Сен-Клер, тем более что головная боль прошла. К тому же моя книга у вас.
 — Ах да, ваша книга. — Он прочел название: — «Удольфские тайны», Анна Радклиф. Роман. Как интересно! — Он холодно улыбнулся. — Вы любите вымыслы? Что ж, неудивительно.
 Фелисити скрестила руки на груди.
 — Да, я люблю беллетристику. Что еще читать, когда болит голова? Статьи по науке и бизнесу?
 Йен пожал плечами.
 — В них по крайней мере правда и факты. А романы — чье-то сочинение. Кому и как может помочь чтение вымыслов?
 Этого человека ничем не смягчишь. Фелисити отобрала у него книгу.
 — Вымыслы и есть правда, что бы вы ни говорили. Как вы думаете, откуда писатели берут свои сюжеты? Из жизни, а не из научных размышлений о том, какой бы могла быть жизнь. Романы лучше готовят нас к жизни, чем древняя история. Я поощряю братьев читать романы при каждой возможности. Они подчас дают более правдивое отражение общества, чем факты, почерпнутые из других книг.
 — Или из газет? — спросил он, вскинув бровь. В его взгляде она прочла угрозу и сразу сникла. Куда девался ее пыл?
 Он повернулся к карточному столу, за который сели Джордан с женой.
 — Кстати, о газетах. Джордан, я привез последний номер. Хотел показать тебе интересную статью.
 У Фелисити подогнулись ноги. Ее колонка. Но зачем он хочет показать ее друзьям? К счастью, Эмили сказала:
 — Мы, кажется, собирались поиграть в карты, затем и пришли сюда, не так ли?
 Это наверняка предложил Йен… Сердце Фелисити готово было выпрыгнуть из груди, когда она смотрела, как слуги зажигают свечи и создают уют. Приход гостей в игорную комнату не был случайностью, этот дьявол спланировал «случайность». За обедом мог узнать от слуг, где она. Значит, будет новая битва. А она не готова.
 — Ну как, Йен? — повторила Эмили. — Мне так хочется поиграть в вист. Редко представляется такая возможность.
 Джордан засмеялся:
 — Деревенская жительница жаждет развлечений. Сколько ни дай, все мало.
 Эмили сердито возразила:
 — Сам знаешь, причина не только в этом. В деревне не наберешь нужное количество партнеров, потому что Гидеон не любит карты.
 — Дурацкая игра, — буркнул Гидеон; он сидел в высоком кресле, протянув ладони к огню.
 — К сожалению, Эмили, сейчас у нас слишком много партнеров для виста, — сказал Йен. — Нельзя же оставить мисс Тейлор вне игры.
 — О, об этом не беспокойтесь, — торопливо сказала Фелисити. — Я буду читать. Вас четверо, вы и играйте.
 — Это невозможно, — заметил Йен. — Мы будем шуметь, и у вас снова разболится голова.
 Фелисити скрипнула зубами.
 — Тогда мне лучше всего уйти.
 — Нет, я не хочу брать на себя ответственность за удаление любого из нашей компании, тем более что завтра вы возвращаетесь в Лондон. К тому же вам будет интересно узнать, что написано в газете.
 Веселый взгляд Йена встретился с мрачным взглядом Фелисити. Ей хотелось его задушить. Что он задумал, черт побери?
 Никто не возразил, когда Йен послал слугу за газетами, даже Эмили. Она великодушно согласилась с тем, что несправедливо исключать из игры мисс Тейлор.
 — Теперь все мы можем присоединиться к вам, мисс Тейлор. Дамам я привез «В хранилищах Акермана». — Взгляд, который он на нее бросил, был коварным, как угольная пыль в дымоходе. — А Джордану — «Газетт», он поклонник лорда Икс.
 Фелисити судорожно сглотнула. В этом нет смысла. Зачем понадобилось Йену показывать друзьям то, что она о нем написала? Разве что он собирается ее разоблачить?
 — Лорд Икс — это тот человек, который пишет всякие сплетни? — Она с беспечным видом прошлась по комнате и уселась на шелковую кушетку. — Лорд Сен-Клер, не могу поверить, вы критикуете мое пристрастие к выдумкам, а сами читаете разносчика сплетен лорда Икс?
 — Йен его не читает; он ненавидит этого типа, — сказал Джордан. — Но я, признаться, им восхищаюсь. Его едкие комментарии — вызов лицемерам в среде аристократов. Лорд Икс остроумен, хотя походя сунул нос в дела Йена.
 Глаза Йена были прикованы к Фелисити.
 — Да, он остроумен. За чужой счет.
 У нее в животе закрутилась маслобойка. Почему этот дьявол тянет? Если он хочет ее разоблачить…
 — Неправда, — вдруг сказала Эмили. — В его остроумии присутствует рассудительность. Он высмеивает напыщенность, жестокость и тугоумие. На прошлой неделе он вступился за девушку, которой алчные родители запретили выйти замуж за возлюбленного, и они сбежали.
 Неожиданная поддержка графини воодушевила Фелисити.
 Но Джордан укорительно посмотрел на жену.
 — Дорогая, тебе не следовало упоминать о побегах любовников в присутствии Йена. Ему это неприятно.
 Эмили покраснела.
 — О Боже, совсем забыла…
 В это время принесли газеты, избавив леди Блэкмор от дальнейших оправданий. Йен хмуро полистал газеты, вытащил похожую на «Ивнинг газетт» и сунул ее Джордану.
 — Что ж, в новой колонке лорда Икс нет упоминаний о побегах, но смею думать, она вас все равно заинтересует. Похоже, распространитель сплетен не успокоился на мой счет.
 — Что? — Джордан был искренне удивлен, как и все остальные. Фелисити приготовилась к Судному дню.
 Джордан взял газету и стал перелистывать страницы.
 — Йен, по-моему, ты хотел найти того, кто скрывается под именем лорда Икс. Не говори, что ты не смог убедить его помалкивать о твоих делах.
 Фелисити стрельнула глазами в Йена и затаила дыхание.
 Йен не спешил отвечать, видимо, наслаждаясь своей властью над ней.
 — Выследить лорда Икс оказалось нелегко. Но я поговорил с Пилкингтоном, и хотя он не раскрыл мне личность своего корреспондента, но рассказал кое-что весьма интересное.
 Маслобойка в животе Фелисити закрутилась в полную силу.
 — Пилкингтон? — вмешалась Сара. — Йен, не тот ли это человек, о котором ты упомянул, когда… — Она замолчала, переводя взгляд с Йена на Фелисити.
 Фелисити не отвела глаз.
 — Пилкингтон — издатель «Газетт», — объяснил Джордан, заметив, как накалилась в комнате атмосфера. Он просмотрел газету в поисках колонки. — Одну минуту, сейчас найду.
 — Читай вслух, — приказал Йен, отчеканивая каждое слово.
 Фелисити стало не по себе. Одно дело — писать, когда сидишь в пустой комнате, и совсем другое — слушать, как написанное читает друг Йена.
 Черт побери, нельзя позволять Йену внушать ей чувство вины! Она имела полное право отплатить ему за гадкую сцену на балконе! Если ее колонка смутила его, нечего читать ее друзьям. К тому же она не идет ни в какое сравнение с унижением, которому он подверг ее в тот вечер: сначала заставил отвечать на его поцелуи, а потом насмехался над ней в присутствии Сары и леди Брумли!
 Голос Джордана гремел на всю комнату, и Фелисити сжала кулаки.
 — «Будьте осторожны, друзья мои, если вы читаете эту колонку, то можете вызвать ярость у лорда Сен-Клера. На прошлой неделе он имел несчастье быть упомянутым в ней. Наш добрый виконт желает убедить нас, будто женщина на Уолхем-стрит не его любовница, а сестра фронтового друга, которому он пообещал помочь ей в трудную минуту.
 Похвально, не правда ли? Вот только не верится, что виконт действительно воевал. Кто-нибудь слышал о его подвигах или лицезрел его храбрость в бою? Если да, немедленно сообщите в «Газетт». Будем счастливы напечатать воспоминания о борьбе его светлости с Наполеоном.
 Искренне ваш, однако подозреваю, что виконт никогда не был на фронте и не помогал сестре умирающего на поле боя. Таким образом его измышления оскорбляют храбрых воинов, сражавшихся за нашу страну».
 Джордан в гневе отшвырнул газету, пылая.
 — Йен, я заблуждался насчет этого человека. Какая гнусная клевета! Он должен опровергнуть написанное или ответить за оскорбление на дуэли!
 Фелисити не прятала глаз, смотрела на Йена, хотя это ей стоило немалых усилий. Лицо его оставалось непроницаемым, он ждал ее реакции. Был уверен, что ей станет стыдно.
 Не дождется, негодяй! Она не сожалеет ни об одном слове, которое написала!
 Возможно, последний абзац — это чересчур. Не надо было так нагло заявлять о своих сомнениях. Но она рассердилась, и было за что. Он унизил ее публично. Он заслуживает того, что она написала.
 — Не понимаю, Йен, — сказала Эмили, — каким образом лорд Икс мог узнать о том, что ты поведал нам о своем фронтовом друге? Я ни слова никому не сказала за пределами этой комнаты.
 — Я тоже, — откликнулась Сара.
 Фелисити ушам своим не верила. Что? Не может быть! Они должны были кому-то рассказать. Сара рассказала ей. А Йен, разумеется, для того и говорил, чтобы они обелили его имя, распространяя слухи.
 Йен сверкнул язвительной улыбкой.
 — Все в порядке, Сара. Я знаю, ты сказала кое-кому, чтобы меня защитить. И не виню тебя за это.
 — Но я не говорила! Ведь ты просил сохранить это в тайне. — Она обратила к Фелисити смущенный и расстроенный взгляд.
 У Фелисити помутилось в голове. Он просил никому не говорить? Господи! Откуда он мог знать, что Сара расскажет ей и только ей? Сущий дьявол.
 — Ты или Эмили, должно быть, вы что-то сказали, — с видом полной невинности отозвался Йен. — Вы не могли знать, что это передадут дальше. Пилкингтон мне сказал, что у лорда Икс есть помощница, которая поставляет информацию. Значит, она услышала правду от одной из вас на балу.
 «Какой лгун! — возмутилась Фелисити. — Ничего подобного Пилкингтон ему не говорил!» Он сухо добавил:
 — Наверное, это леди Брумли, с ее страстью к сплетням.
 — Нет! — воскликнула Сара. — Я ни слова ей не сказала! Единственная, кому я говорила…
 Она замялась, и Фелисити почувствовала, что угодила в капкан.
 Йен с самодовольным видом откинулся в кресле. Теперь она больше ничего не узнает от его друзей. Чтобы оправдать себя, ей пришлось бы признаться в том, что она лорд Икс. Но он этого не хотел, ведь тогда она рассказала бы всю правду, даже то, что он от них скрывает!
 Вместо этого он выставил ее доносчицей, которая распускает слухи для собственного удовольствия. У лорда Икс по крайней мере были благородные цели, но помощница лорда Икс в лучшем случае пешка, в худшем — беспринципная ведьма! Теперь все они будут ее презирать!
 Фелисити посмотрела на Сару. Судя по выражению ее лица, графиня была потрясена.
 — Сара, ты наверняка сказала кому-то еще.
 — Только тебе.
 Фелисити хотела запротестовать, прикинуться оскорбленной, сделать хоть что-нибудь, чтобы стереть с лица Сары это ужасное выражение. Она и не предполагала, что для нее так важно мнение каких-то графинь. Из-за странного положения отца у нее в жизни было мало друзей, и она по глупости решила, что Сара могла бы стать ее подругой.
 Теперь все они объединились против нее. Стоит ей признаться, что лорд Икс — это она, будет еще хуже. В любом случае она — отверженная. Ей не поверят, если она скажет, что «секрет» Йена — наглая ложь. И никто не сможет подтвердить ее слова! Только мисс Гринуэй знает правду.
 В ее душе затеплилась надежда. Мисс Гринуэй! Стараясь не выдать своего волнения, она сказала Йену:
 — Знаете, возможно, с лордом Икс говорили не вы. Ваша подруга с Уолхем-стрит сама могла пойти в газету и все объяснить. Я бы на ее месте так и поступила.
 Воцарилось молчание. Самоуверенность Йена разлетелась вдребезги.
 — Уверяю вас, мисс Тейлор, моя подруга никогда бы не совершила подобной глупости.
 Однако Сара с воодушевлением подхватила предположение Фелисити.
 — Да, но стала бы она рисковать своей репутацией ради тебя? Сомневаюсь. К тому же она не могла вынести, что тебя оклеветали. Ведь ты был к ней так великодушен.
 — Сара права, — с облегчением добавила Фелисити. — Эта женщина была очень расстроена.
 Пусть теперь выкручивается, подумала она не без злорадства. Он не мог опровергнуть ее, не рассказав правду, а правду сказать не мог после своей чудовищной лжи.
 Куда девались его самоуверенные манеры! Глаза сверкнули, как два отточенных кремня. Он вскочил с кресла и направился туда, где валялась газета.
 — Упомянутая леди не ходила в редакцию газеты. — Он подобрал с пола «Ивнинг газетт», пробежал ее глазами и ткнул пальцем в колонку. — Вот. «Наш добрый виконт желает, чтобы мы поверили», и так далее. Лорд Икс считает, что я сделал это фальшивое заявление.
 — Не обязательно, — сказал Джордан. — Если он вознамерился насадить тебя на перо, ему важно, чтобы читатели не знали, что источником была твоя подруга, потому что это говорит в твою пользу. Он выражается туманно. Ведь он прямо не сказал, что получил информацию от тебя или твоих друзей. Верно?
 Сара с виноватым видом посмотрела на Фелисити.
 — Вот видишь, Йен? Вполне возможно, что это не кто-то из нас.
 Слова Сары свели на нет триумф Фелисити. Сара не хотела быть пешкой в их сражении. Это по вине Фелисити она оказалась втянутой в него. Да и уничтожающий взгляд Йена не приободрил ее. Он вправе ее презирать. Она не должна была намекать Саре, что тогда на балконе он позволил себе вольности. До сих пор шла война между Фелисити и Йеном, но теперь ситуация вышла из-под контроля.
 — Не важно, каким образом лорд Икс это раздобыл, — заявил Джордан. — Но как он смеет утверждать, что ты не участвовал в войне, не имея никаких доказательств? За одно это можно подать на него в суд. Я бы на твоем месте потребовал от правительства приструнить газету.
 — Правительство не станет в это вмешиваться. Моя работа на континенте была неофициальной. Вряд ли кто-нибудь вспомнит, какова была моя роль.
 — Что ты делал? — спросил Джордан.
 — Ничего достойного внимания.
 «Еще бы! — подумала Фелисити, снова утвердившись в своей правоте. — Не может быть достойно внимания то, чего не было. Поэтому никто и не помнит».
 — Веллингтон помнит, — вдруг подал голос Гидеон. — Он сам мне сказал, что без тебя мы бы не смогли победить.
 Все взоры устремились к Йену.
 — Герцог так и сказал? — спросил Джордан у Гидеона. — Где ты с ним встречался, черт тебя дери?
 Гидеон пожал плечами:
 — На каком-то балу. Мы с Веллингтоном спорили о роли английской аристократии в войне. Я узнал, что Веллингтон не родился пэром, а получил звание за заслуги перед страной. Ну, я ему сказал, что глупо иметь систему, где самые образованные люди — пэры и старшие сыновья — устранены от защиты отечества законами о наследстве. Он под горячую руку привел в пример Йена — пэр и старший сын, он храбро сражался.
 От шока Фелисити была потрясена. Неужели? Йен не лгал о своем участии в войне? Быть такого не может.
 — Веллингтон, видимо, был пьян, — буркнул Сен-Клер.
 — Значит, хорошо это скрывал, — произнес Гидеон. — Я продолжал его расспрашивать о тебе. Он вдруг вспомнил, что я был капитаном американского капера. И замолчал. Я решил, что не стоит на него давить.
 — Не важно, кем ты был, — заявил Йен. — Странно, что он вообще что-то сказал. Моя помощь сильно преувеличена.
 — Веллингтон не склонен к преувеличениям, — вставил Джордан. — Что ты делал на войне, черт подери? Был шпионом? Почему никто об этом не расскажет?
 — Потому что это не подлежит обсуждению. — Йен угрожающе посмотрел на Фелисити. — Тем более в газете.
 Никогда еще Фелисити не чувствовала себя таким ничтожеством. Если Йен говорит правду, она совершила ужасную ошибку, нанесла ему незаслуженное оскорбление. Задета его честь.
 Фелисити готова была провалиться сквозь землю от стыда. За то, что она сделала, ее мало вздернуть на дыбе. Когда Фелисити впервые его увидела, ее поразил его мрачный облик, она подумала, что этот мужчина немало в жизни пережил. Но первое впечатление уступило место предубеждению прав представителей аристократии. Надменных, самовлюбленных, распутных.
 Как нагло и цинично он обошелся с ней на балконе. Но она не должна была изливать свои обиды в газетной колонке, не зная истинного положения вещей. Только сейчас Фелисити это поняла.
 — Почему лорд Икс представил тебя врагом? — спросил Гидеон. — Может, тебе следует переоценить свои привязанности в обществе и определиться, кому перерезать горло?
 — Давайте не будем говорить о резне, — обратился к нему Джордан. — Опять ты рассуждаешь как пират, а не как цивилизованный человек.
 Гидеон стрельнул в жену веселым взглядом, так чтобы ее брат не заметил.
 — Иногда пиратские способы более эффективны.
 — Только если ты хочешь кого-нибудь повесить! — выпалил Джордан.
 — Хватит. — Йен поднял руку. — Друзья, благодарю всех за советы, но я сам во всем разберусь. И с лордом Икс тоже.
 Йен не взглянул на нее, но Фелисити поняла, что его слова адресованы ей. Доигралась. Теперь он уничтожит ее. Ей ли тягаться с ним, обладающим богатством и властью?.. А ведь ей надо вырастить братьев. В который уже раз Фелисити вспомнила предостережение отца: не хочешь лишиться головы, не ходи на пушку с дубиной. И хотя Фелисити отчаянно боялась лишиться головы, она опасалась, что пушки ей не избежать.




 Глава 9


  Ходят слухи, будто некая герцогиня осталась недовольна подарком мужа ко дню рождения — корсетом, сконструированным так, чтобы сквозь него не было видно тело. Она швырнула подарок в огонь и сообщила мужу, что ни один мужчина не станет на нее посягать, если муж будет почаще бывать дома. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 13 декабря 1820 года 
 Фелисити торопливо поднималась по лестнице в свою комнату, удивляясь, как осталась жива. Йен — герой войны? Что до мисс Гринуэй, то он, конечно, лжет, да и в отношении других женщин тоже. И все же он герой.
 Эта мысль не давала ей покоя. Несмотря на попытки Сары сменить тему, в разговоре то и дело возникали неловкие паузы.
 Когда Гидеон предложил мужчинам пройти в его кабинет посмотреть на гравюру корабля, которую он недавно приобрел, Фелисити с облегчением вздохнула. Еще минута — и она выдала бы себя с головой. Убедившись, что Сара и Эмили больше не подозревают ее в пособничестве лорду Икс, Фелисити извинилась, сказала, что хочет спать, и ушла.
 Она знала, что ее ждет бессонная ночь.
 Подавив рыдание, Фелисити с книгой в руке взбежала по ступеням, спеша укрыться в спальне. Он не простит оскорбления, Фелисити знает его слишком хорошо. Как она могла позволить эмоциям взять верх над разумом и провоцировать виконта!
 Холл наверху был украшен шелковыми гобеленами и внушительными колоннами, которые спроектировал отец. Будь он жив, посоветовал бы ей, что делать, потому что никогда не пасовал перед сильными мира сего. После рождения близнецов и смерти матери Фелисити пришлось заботиться о малышах, и она перестала ездить с отцом по его делам. Ей удалось избегать контактов с папиными патронами, кроме тех случаев, когда он приводил их домой.
 Слава Богу, завтра она будет дома. После смятения чувств в эти последние часы с радостью выдержит все, что бы ни вытворяли близнецы. Изольет душу миссис Бокс, и та снимет с нее чувство вины, она поймет, почему Фелисити вела себя так необдуманно. А возможно, даже посоветует, как помешать лорду Сен-Клеру осуществить свою месть.
 С тяжелым вздохом она толкнула дверь комнаты, где слуги уже разожгли огонь в камине, сняла бархатное покрывало с массивной кровати под балдахином и зажгла свечи. Поглощенная мрачными мыслями, она закрыла дверь, бросила книгу на кровать, сняла шаль.
 Взгляд упал на кружевной халат, который засунула в чемодан миссис Бокс. Он принадлежал маме, его отдали Фелисити, когда ей исполнилось шестнадцать. Тогда она была полна надежд на будущее. Она представляла себе, как муж увидит ее в этих кружевах и его глаза зажгутся восторгом, как у отца, когда он смотрел на маму.
 Но ее мечтам не суждено сбыться. После внезапной смерти отца Фелисити оказалась в ужасном положении и вынуждена писать то, что приводит к единоборству с лордом Сен-Клером и ему подобными.
 В глазах стояли слезы. Она погладила кружева и подавила рыдание. Слезами горю не поможешь.
 Фелисити смотрела на шелковую вещицу. Мамино умение шить всегда приводило дочь в восторг. Фелисити прижала халат к лицу, вдыхая слабый запах розовой воды, любимый запах мамы.
 Фелисити решила надеть халат. Нетерпеливо сняла платье, чулки, подвязки и нижнюю юбку, тряхнула головой, и из прически посыпались шпильки.
 Подойдя к туалетному столику, стоявшему между стрельчатыми окнами огромной спальни, Фелисити посмотрела в зеркало. Она стояла полуодетая, с покрасневшими от слез глазами и потерянным выражением лица.
 В зеркале отразилось какое-то движение. Позади стоял мужчина, прислонившись к закрытой двери. Йен! О Господи, он пришел мстить.
 Мускулистые руки скрещены на груди, настойчивый взгляд излучает такую силу, что захватывает дыхание.
 — Продолжайте. — Глаза с оскорбительной дотошностью изучали ее. — Не хочу вас прерывать.
 Оцепенение прошло. Она запахнула шаль и круто повернулась.
 — Как вы смеете? Сколько еще…
 — Я ждал вас с той минуты, как покинул игорную комнату. Гидеон и Джордан думают, что я ушел в имение Блэкморов. Но я не мог уйти, не поговорив с вами.
 — Только не здесь! Идите вниз, я к вам приду.
 — Придете? — Он рассмеялся. — Так я вам и поверил. Я не успею дойти до лестницы, как вы позовете Сару, чтобы она вышвырнула меня из дома.
 — Я могу и сейчас это сделать.
 — В таком виде — нет. — Он бросил на нее жадный взгляд — такой, как у султана на ее картине, когда он придумывал наказание гурии.
 Ее бросило в жар.
 — К тому же если вы закричите и Сара ворвется сюда, требуя объяснений, вам будет гораздо труднее, чем в прошлый раз, убедить ее в своей невиновности.
 У него блестящая позиция. Фелисити в голову не могло прийти, что он будет подстерегать ее в спальне.
 Возмущение помогло преодолеть страх. Вскинув голову, она разглядывала Йена, пытаясь угадать его намерения. Над его головой на стене висел подсвечник, колышущийся свет подчеркивал могучую фигуру мужчины, но играл в прятки с выражением лица. Впервые за время их знакомства его голос излучал все нюансы чувств, отрывистая речь кипела яростью.
 Его вторжение было достаточным доказательством того, что она слишком часто его провоцировала. Ни один мужчина без приглашения не войдет ночью в комнату незамужней женщины и, уж конечно, не будет стоять притаившись, пока она раздевается. Фелисити ожидала возмездия, но не такого! О Господи! В глазах полыхнул ужас; патроны отца часто к ней приставали, она знала, что за этим последует, и всегда ухитрялась отбиться, пока они не зашли слишком далеко, но с Йеном ей не справиться. И его злость справедлива.
 У Фелисити упало сердце. Она незаметно пошарила у себя за спиной на столе, но нащупала только щетку для волос, булавки и ленты.
 Надо что-то делать. Призвав на помощь все свое самообладание, она посмотрела ему в глаза.
 — Вы пришли не только поговорить, иначе вы не смотрели бы на меня, когда я не одета. Вы продвинулись в своих воинских успехах — нападаете на женщин в их спальнях? Гидеон будет разочарован, он, кажется, считает вас героем.
 Он плотно сжал губы.
 — Мы с вами знаем, как он ошибается на этот счет, не так ли? Я просто следую тому образу, который вы создали. Согласно вашему тщательно проведенному расследованию, я лжец и даже развратник. Человек без чести.
 Каждое отчетливо произнесенное слово вбивало гвоздь в ее совесть.
 — Я не назвала вас лжецом. Просто задала вопрос по поводу ваших заявлений о вашем прошлом. — Заявлений, которых я не делал публично.
 — Но почему? Гидеон говорит, вам нечего стыдиться.
 — Но ведь вы этому не верите? О нет, вы умная, вас не смогут одурачить заявления друзей. — Он вскинул голову, невольно подставив свету суровое лицо. Янтарный свет позолотил пронзительные черные глаза и напряженный подбородок. Он внушал ужас и в то же время благоговение.
 Она потуже стянула на груди шаль.
 — Т-теперь я верю. Но вы хорошо понимаете, почему не верила раньше. Как я могла верить, когда вы всячески скрывали свое прошлое? Никто открыто не заявлял, что сражался вместе с вами. Нигде не было упоминаний о вашей военной карьере.
 — Для меня так было предпочтительнее. Пожелай я сделать мою военную историю достоянием гласности, я послал бы в газеты подробное описание. Жаль, что вам это не пришло в голову.
 Услышав обвинительный тон, Фелисити ощетинилась.
 — Вы сами виноваты. Ваш рассказ о мисс Гринуэй вызывает вопросы. Но я не стала бы писать о вас, если бы вы на меня не напали.
 — Напал? — Он отошел от стены. — Простой поцелуй вы называете нападением?
 — Для меня это был не простой поцелуй! — взорвалась она. И уже более спокойно добавила: — Иначе я бы так не реагировала.
 Он остановил взгляд на ее губах.
 — Для меня это тоже был не просто поцелуй. Дрожь пробежала по телу Фелисити. Не может быть.
 Она знала, каким искренним он может прикинуться. И все-таки хотелось верить ему.
 Воздух сгустился и отяжелел. Они были одни, никогда раньше они не были настолько одни, никто не знал, что он здесь, ни гости, ни слуги, ни даже горничная, Фелисити ее отпустила.
 А на ней только кружевной халатик, нижняя рубашка и панталоны. Она попыталась поплотнее укутаться в шаль.
 Это привлекло его внимание. Полуночные глаза, голодные и напряженные, скользнули по ней сверху вниз, снимая покровы с ловкостью типографского скребка. Однажды она уже видела этот взгляд, когда он прижимал ее к себе и тянулся губами к ее губам.
 — Тем не менее, — продолжал он мрачно, — то, что я сделал, было не слишком вызывающим после того, как вы меня очернили.
 — Вы первый запятнали мою репутацию, в ту ночь на балконе.
 — Неправда. Вы забыли про свою первую колонку?
 Она застонала. Как ни странно, она забыла.
 — У нас с вами разные представления о том, что чернит вашу репутацию.
 — В результате моя невеста сбежала с другим. Если это и не очернило мою репутацию, то по крайней мере уменьшило ее блеск.
 — И вы мне отомстили, да? Когда чуть ли не насильно целовали меня?
 — Насильно? — Он подошел еще ближе, хмуря брови.
 — А вы разве не наслаждались этим?
 — Конечно, наслаждалась! — выпалила она и, заметив его самодовольный вид, добавила: — Как же иначе? Вы распутник, для вас заставлять женщин наслаждаться вашими поцелуями — развлечение.
 — Я не распутник. И не заставлял вас меня целовать. Если бы вы дали мне пощечину, я не остался бы ни на секунду. Вы жаждали моих поцелуев. И солгали Саре о происшедшем. Хотя бы из вежливости признайте это.
 — Я ей не солгала, — запротестовала Фелисити.
 — Вы сказали, что я к вам приставал.
 — Нет! Это было ее предположение, потому что… потому что…
 — Потому что вы сказали, что я зашел слишком далеко. — Он медленно приближался к ней, глаза мерцали, словно оникс в серебряной оправе. — Фелисити, что значит «слишком далеко»?
 Она попятилась.
 — Вы знаете это лучше, чем я, учитывая вашу репутацию.
 — Моя репутация. — Он фыркнул. — Уж и не знаю, что от нее осталось после ваших нападок. Но вы не ответили на мой вопрос. Что вы имели в виду, когда сказали Саре, что я зашел «слишком далеко»?
 Он стоял в нескольких дюймах от нее, и хотя ей хотелось спасаться бегством, она не могла позволить ему увидеть, как ей страшно. К тому же мешал туалетный столик.
 Она постаралась изобразить из себя недотрогу и выпалила:
 — Вы знаете, что я имела в виду! Вы целовали меня с… — Как описать страсть и силу мужского поцелуя, не пользуясь лексиконом школьницы? — С большим энтузиазмом, — неуверенно закончила она.
 Полуулыбка тронула его губы.
 — Не буду отрицать. Я бы сказал, мы оба проявили «большой энтузиазм». Но даже самые пылкие поцелуи не заставили бы Сару выгнать меня из дома. — Он обхватил ее за талию и прижал к себе так крепко, что ей была видна темная тень усов над верхней губой. — Так скажите мне, моя лживая Фелисити, что я особенного сделал, почему обо мне плохо подумала Сара? За что мне должно быть стыдно? Клянусь, не припомню.
 — Потому что вам никогда не бывает стыдно! — Она уперлась руками ему в грудь, отчего еще больше разошлись полы халата. — Пустите, Йен, или я… — Она вспомнила, почему не может закричать, и у нее упало сердце. — Буду считать вас мерзавцем и негодяем!
 Он расхохотался.
 — Вы это уже объявили во всеуслышание. Я не отпущу вас, пока вы не покажете, что значит «слишком далеко». Чтобы в будущем не ошибиться.
 — В будущем? — пискнула она.
 — Надеюсь, наши перепалки закончатся, и я хотел бы знать, что можно, а чего нельзя. — Он двумя пальцами отодвинул край халата и нагло уставился на нижнюю рубашку.
 Она задохнулась, кровь бросилась в голову. Йен наклонился и впечатал поцелуй в ключицу. Это было так ласково и интимно, что она покачнулась и оперлась о край стола.
 Воспользовавшись тем, что Фелисити потеряла равновесие, Йен стянул халат с ее плеч и, когда он упал на стол, намотал на палец прядь ее волос и поцеловал.
 — Не надо, — прошептала она. Предательское тело испытывало наслаждение. Она с ним яростно боролась. Когда в прошлый раз она дала себя поцеловать, он растоптал ее чувства. — Вы… не должны…
 Он отпустил волосы и погладил упавшую на плечо прядь. Потом отодвинул ее с плеча.
 — Вот это вы называете «слишком далеко»? — Он отодвинул рукав рубашки и поцеловал плечо. Она чувствовала его легкое дыхание.
 У нее вырвался тихий вздох, и он переместил губы на горло.
 — Или это? — Губы двинулись к ямочке на шее, где пульсировала жилка.
 Когда он поднял голову, на его пылающем лице глаза тлели, как угольки.
 — Ах, я забыл, «слишком далеко» — это больше, чем парочка поцелуев. «Слишком далеко» должно быть нечто такое, после чего моя школьная подружка усомнилась бы в том, что я хороший. Что бы это могло быть?
 Не сводя с нее глаз, он зажал рукав рубашки в кулаке и спустил его с плеча. Фелисити схватила его за руку, чтобы остановить, но он запечатлел поцелуй на ее губах, и она забыла обо всем на свете.
 Поцелуй немедленно стал властным, язык проник в рот раньше, чем она поняла, что раскрыла губы. Край стола впивался в ладони, она цеплялась за него, чтобы не вцепиться в его пиджак, в чем он ее недавно обвинил.
 Когда он распустил завязки рубашки, она пришла в себя и схватилась за края, прежде чем обнажилась грудь.
 — Остановитесь! Что вы делаете?!
 — Определяю пределы дозволенного, — хрипло сказал он. — Как далеко это «слишком далеко»?
 — Это именно оно!
 — В самом деле? Но вы сказали, что не лгали Саре, рассказав о моем «нападении» в тот вечер, а я ничего подобного не делал. — Черный, как ночь, взгляд не отрывался от ее лица, рука накрыла грудь под муслином, и Фелисити задохнулась. — Но меня часто подводит память. Наверное, надо ее освежить.
 — Нет, вы… вы… — В голове было пусто — его рука гладила грудь. Это было восхитительно стыдно и очень изысканно. — О Боже! — Услышала Фелисити собственный голос.
 — Я трогал вас так в тот вечер, Фелисити?
 Она зажмурилась, чтобы не видеть триумф в его глазах. Он распластал ладонь на груди и стал ласкать ее, отчего затвердели соски. Фелисити всхлипнула; он наклонился, она ощутила его горячее, неровное дыхание на щеке.
 — Скажи,  querida  , я так делал? — Иностранное слово на мгновение сбило ее с толку, но тут она вспомнила, что он наполовину испанец. Она была слишком смущена, чтобы спрашивать, что значит «querida». — Отвечай! — приказал он.
 — Нет! — выпалила она.
 Она заставила себя открыть глаза, ожидая увидеть злорадство на его лице, но была потрясена, увидев плохо скрываемое желание.
 — Странно, что не делал, — сказал он. — Потому что хотел. Господи, как я хотел!
 Его признание спасло ее израненную гордость. В тот вечер он не просто манипулировал ею — он испытывал то же, что и она. А то, что он делал с ней сейчас — ласки, поцелуи, — было больше, чем военная хитрость.
 От этой мысли всколыхнулись подавленные желания, пролетели по ней шквалом, сдули мысли о девичьей скромности. Со стоном чистейшего мужского удовлетворения он принялся ласкать ее всерьез: пощипывал сосок сквозь муслин, нашел вторую грудь и подверг ее той же мучительной, сладостной ласке.
 К ее стыду, она подумала с любопытством: что, если бы он коснулся пальцами обнаженного тела? Или губами? Какая скандальная мысль!
 Словно догадавшись о ней, Йен запустил руку под рубашку и положил на грудь. Фелисити закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она желала лишь одного: чтобы Йен ласкал ее и трогал везде, в самых потаенных местах.
 Она дышала с трудом, дерзкая рука — нет, руки, потому что они обе были внутри рубашки, — волшебным образом выкачивала само дыхание из ее тела. Она и не знала, что тело вмещает в себя такой простор для наслаждения, или что мужчина может так легко и безошибочно извлекать его.
 — Йен… — пробормотала она и умолкла.
 — Да. — Голос прозвучал как будто издалека. — Я словно в раю. Ты такая сладкая!
 Он опустился на колено, спустил рубашку с груди, прильнул к ней губами. Именно этого она и хотела. Потрясенная, Фелисити сжала ладонями его голову, наслаждаясь исходившим от него ароматом сигар.
 Застонав, Йен подтянул ее к себе и посадил на согнутое колено; чтобы сохранить равновесие, ей пришлось ухватиться за его плечи. Тогда он усадил Фелисити на свое бедро. Разрез ее панталон раскрылся, и к его ноге оказалась прижата самая интимная часть ее[тела.
 Фелисити замерла в шоке. Она попыталась принять позу поприличнее, но ощутила внизу живота знакомую ей боль, которую испытала однажды ночью, когда мечтала о своем султане.
 Фелисити тонула в волнах наслаждения.
 Она нетерпеливо дергала лацканы фрака Йена, он снял его и бросил на пол. Сквозь рубашку она чувствовала его мускулы, ей нравилось, как они напрягались под ее пальцами. Он погладил ее икры, колени, внутреннюю часть бедра, его чудесные, ласковые пальцы пробрались в панталоны и вдруг замерли.
 — Йен? — В глазах Фелисити была тревога. Он прислушался. Из коридора донеслись женские голоса и звуки шагов. Он схватил ее за руку.
 — Это Сара и Эмили, — сказал Йен. — Вы их ждали? Она покачала головой. Йен напрягся и посмотрел на дверь.
 Напротив ее комнаты была детская. Быть может, женщины пошли туда? Шаги остановились у ее двери. Теперь женщины говорили очень тихо, видимо, боялись ее разбудить. Знали бы они, что сейчас происходит в ее спальне!
 Дверь детской открылась и закрылась. Фелисити с облегчением вздохнула.
 — Фелисити! Это и значит «зайти слишком далеко»? Она с трудом сдержала рвущийся наружу смех.
 — Пожалуй, вы правы, милорд.
 Он слегка укусил ее за сосок, и она ахнула. Ей хотелось, чтобы он еще раз это сделал, она прижала его к себе, ей хотелось чего-то большего, но она не знала чего. Он дразнил ее, сосал грудь. Фелисити снова ощутила внизу живота дискомфорт.
 Но когда застонала и покачнулась, Йен остановился.
 — Вели мне прекратить, — потребовал он. В голосе его звучала мольба.
 — Зачем? — ошеломленно спросила Фелисити. Наступило молчание. Он уткнулся лбом ей в грудь, а когда поднял голову, Фелисити увидела, что он беззвучно смеется.
 — Впервые вижу девственницу, которая задает подобный вопрос. — Он поставил ее на ноги и поднялся с колена.
 Слишком поздно она поняла, как далеко зашла. Хорошо, что он остановился. Фелисити стала быстро завязывать тесемки рубашки.
 — Какой ужас! Вы, конечно, подумали, что я распутница.
 — Нет. — Он приложил палец к ее губам. — Нет. Я подумал, что вы последняя женщина на земле, к которой я мог так прикасаться. — Он обвел пальцем ее губы.
 Она посмотрела на Йена в надежде, что он снова ее поцелует. Однако, к ее разочарованию, этого не случилось.
 Йен сам завязал тесемки на ее рубашке и тихо сказал:
 — На этот раз вы имеете полное право пожаловаться Саре.
 — Ни за что, — прошептала она. Как он мог такое подумать?
 — Почему нет? Ничего не изменилось.
 — Все изменилось. — Йен больше не казался ей распутником. А вот она вела себя безнравственно.
 Все началось, как на балконе.
 Однако закончилось совсем иначе. Тогда она считала себя жертвой распутника, а сейчас сама вела себя как распутница, наслаждаясь каждой лаской.
 Осознав это, Фелисити застонала и, быстро подобрав с пола халат, надела его.
 — Напрасно вы так переживаете, — успокоил он ее, — женщины испытывают те же желания, что и мужчины. Но принято считать, что мужчинам дозволено все, а женщины должны держать себя в узде даже с собственными мужьями. Это несправедливо.
 — Смелое суждение.
 — Я вообще придерживаюсь прогрессивных взглядов. А она считала его развратником и повесой. У Йена была возможность воспользоваться ее слабостью, но он этого не сделал.
 — Не ожидала, что вы будете ко мне милосердны. Я этого не заслужила.
 — Вы называете это милосердием? — Он засмеялся. — Должно быть, я просто свихнулся.
 — Нет. Вы поступили как настоящий джентльмен.
 — Не обольщайтесь. Я просто не мог допустить, чтобы в газете появилась еще одна ваша чертова статья.
 Фелисити не поверила. Ее статья тут ни при чем. Виконт Сен-Клер никого не боится, и уж тем более ее.
 — Мы квиты? — спросил Йен. — Надеюсь, лорд Икс больше не будет на меня нападать?
 — А вы не расскажете моим друзьям, что я и есть лорд Икс?
 — Все зависит от вас.
 — Итак, лорд Икс и виконт Сен-Клер заключили мир.
 — Лучшего и желать не приходится. Не может же виконт публично ссориться со своей невестой.
 Фелисити удивленно уставилась на него:
 — Невестой?
 — После того, что между нами произошло, я принял решение. Фелисити, мы с вами должны пожениться.




 Глава 10


  Полковник Шелби сообщил своей долготерпеливой невесте, что из-за ран, полученных на войне, он дает ей полную свободу и предлагает расторгнуть помолвку. Но девушка ответила, что любит его только за его доброе сердце, и он с радостью согласился. Свадьба состоится на Сретенье в церкви Святого Мартина в Полях. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 13 декабря 1820 года 
 Фелисити ушам своим не поверила. Это было написано на ее лице. Виконт и сам не мог прийти в себя от удивления. Как только его угораздило?
 — Ч-что вы сказали?
 — Я сказал, что мы должны пожениться.
 Когда час назад он пришел в ее спальню, у него и в мыслях не было делать предложение. Он хотел ее немного попугать, чтобы она оставила его наконец в покое. Ему до смерти надоели ее нападки.
 Потом она надела этот чертов халатик, который больше показывал, чем скрывал. Не надо было смотреть, как она раздевалась, вместо того чтобы сразу обнаружить свое присутствие. Но за три дня без нее он изголодался; его не смутила даже ее подстрекательская колонка. Три дня и три ночи он вспоминал, как они целовались, и ему захотелось хоть одним глазком посмотреть на ее тело. А она сразу начала раздеваться, и у него не было сил положить этому конец, объявив о своем присутствии.
 Однако Йен не жалел об этом. Как и о том, что сделал предложение. Вообще-то решение было поспешным, мотивы чересчур сложными. Фелисити, с ее любопытством и страстью к слухам, была последней женщиной, на которой ему следовало жениться.
 И все же он хотел этого. Ни одна женщина не будет изобретать один за другим тактические ходы и без конца удивлять его. С Фелисити не соскучишься.
 Она круто повернулась и отошла к камину. Под тонким халатиком вырисовывались аппетитные ягодицы. Йена снова охватило желание. Он со стоном признался себе: он не только хочет, чтобы она вошла в его жизнь. Он хочет обладать ею в постели. Не самый серьезный мотив для женитьбы.
 Но он все решил. Ему нужна жена, почему же не взять ту, которой он наслаждался? А он, видит Бог, ею наслаждался; у него все силы ушли на то, чтобы не раздеть ее донага и не подчиниться плотским импульсам, которые посылало ее соблазнительное тело.
 Его удержали две причины. Статус респектабельной девственницы; его моральный кодекс не допускал дефлорации таких женщин. Вторая, более непреодолимая — уверенность, что его не удовлетворит одна ночь, а на большее рассчитывать нечего. Один раз он сможет ее соблазнить, но эта самоуверенная разносчица слухов скорее перережет себе горло, чем станет чьей-то любовницей.
 К тому же ему нужна не любовница, а жена. А если он на ней женится, они смогут проводить в постели столько времени, сколько пожелают.
 — Ну? — спросил он нетерпеливо, глядя, как она шурует в камине кочергой. Искры разлетались в холодном воздухе, создавая ореол вокруг искусительного тела.
 — Вы просите меня выйти за вас замуж?
 — Не такая уж плохая идея?
 — Н-не знаю. То есть да. Вы виконт.
 — Тонкое наблюдение, — буркнул он, — но к делу это не относится.
 Она отложила кочергу и посмотрела ему в лицо.
 — Неужели? У меня нет ни титула, ни богатства. Почему вы хотите жениться на мне?
 Он выразительно посмотрел на волосы цвета корицы, роскошную грудь и все остальное. Судя по выражению лица, Фелисити все поняла.
 — Я хочу жениться на вас по той же причине, по которой мужчина женится на женщине, которую возжелал.
 Фелисити залилась румянцем. Она редко краснела, но ей это шло. Когда они поженятся, надо будет почаще вгонять ее в краску.
 — Но мужчины вашего типа…
 — Хватит, Фелисити. Я устал от ваших обобщений о мужчинах моего «типа».
 Она недоверчиво смотрела на него.
 — Только не говорите, что вас не интересуют семейные связи, богатство или…
 — Нисколько! У меня хватит на двоих. Мне от жены нужно другое.
 — Да, я забыла. — Она попыталась запахнуть халатик. В этот момент она выглядела очень юной. И такой беззащитной. Глаза потемнели от испуга. — Вам нужен наследник.
 — И вы мне его подарите. Таково предназначение женщины. — Увидев, что она нахмурилась, Йен добавил: — Но дети появляются в результате того, что произошло между нами. А насколько я помню, вам понравилось все, что я делал.
 Она смутилась.
 — Вы сами сказали, что не надо стыдиться своих желаний.
 — Совершенно верно. Но осуществлять эти желания в браке гораздо удобнее.
 Она передернулась, и он понял, что сказал что-то не то.
 — Да, вам в браке будет гораздо удобнее. Как и мне. Вам не понадобятся две женщины. Одна — чтобы рожать детей, другая — для удовлетворения ваших плотских желаний.
 — Мне не нужны две женщины, вполне достаточно одной, — возразил Йен. — Но такой, к которой меня влечет. Что здесь плохого?
 — Не знаю. — Она отвернулась. — Ну а как же мисс Гринуэй?
 Атмосфера накалялась. Он должен был догадаться, что этого вопроса ему не избежать. Однако, ослепленный страстью, упустил это из виду.
 — Она тут ни при чем.
 — Думаете, я поверю в сказку о сестре фронтового друга? Я не дура, знаете ли.
 — Конечно, нет, — язвительно произнес он. — Вы слишком умны, чтобы поверить в мое благородство и верность товарищу по оружию.
 Его лицо исказила боль.
 — Ошибаетесь. Я отдаю должное вашим хорошим качествам, их у вас немало… Но почему мисс Гринуэй ни слова не сказала о вашем благородстве, не пошла в редакцию «Газетт» и не потребовала опровержения, если вас оклеветали?
 До чего же она логична, черт бы ее побрал!
 — В отличие от вас мисс Гринуэй понимает, что некоторые аспекты своей жизни я предпочитаю скрывать от газет.
 — И даже от невесты? Йен застонал.
 — Я хотела бы знать, что вас с ней связывает. — Голос Фелисити дрогнул. — Это вполне естественно, если учесть, что вы мне сделали предложение.
 Господи, да она ревнует! Приятно, конечно, но осложняет дело. У него появилось искушение рассказать правду и положить конец ее дурацким домыслам. Но тогда придется объяснить, как он познакомился с мисс Гринуэй, почему стал ей помогать, почему она входит в его планы на дядю, почему они с дядей враждуют. Доверить скандальные подробности своей жизни самой известной из лондонских щелкоперов! Ведь еще неизвестно, согласится ли она выйти за него замуж! Нет, такой глупости он не сделает.
 Однако нельзя допустить, чтобы ревность их разлучила.
 Он придвинулся к ней с мрачной решимостью.
 — Я вам скажу, кем не является мисс Гринуэй. Она мне не любовница. Ее сын — не мой сын, иначе я давно бы его признал. И самое главное — кем бы она ни была для меня, к вам это не имеет никакого отношения. И уж конечно, не повлияет на наш брак. Вот все, что вам надо знать.
 Она разозлилась.
 — Вы даже не скажете, как познакомились с ней?
 — Нет, — сказал он уже мягче. — Поверьте, у вас нет причин для беспокойства.
 — Это ваше последнее слово?
 — Да.
 — В таком случае я не выйду за вас. Он не верил своим ушам.
 — Вы отказываете мне, потому что ревнуете к женщине, которой я помогаю?
 — Я не ревную! — воскликнула она, хотя ее возбуждение свидетельствовало об обратном. — Я… я вам отказываю потому, что на самом деле вы не хотите жениться. Вам нужна сделка: я выполняю свой долг, рожая детей, и не вмешиваюсь в вашу жизнь, а вы взамен даете мне свое имя и оплачиваете мои платья.
 — И занимаюсь с вами любовью, — добавил он.
 — Да, разумеется. Но для этой цели сгодится любая. Просто я более удобный вариант.
 — Если бы я исходил из соображения удобства, вас бы не было в списке, поверьте. Меньше всего мне нужна в постели газетная писака!
 — Так вот в чем причина! Вы хотите на мне жениться, чтобы я не раскопала грязные секреты вашей прошлой жизни и не напечатала их в газете?
 — О Боже! Вы же согласились помалкивать. Зачем мне еще и жениться на вас?
 — Потому что вы мне не доверяете. Иначе бы рассказали правду о мисс Гринуэй.
 Он скрипнул зубами. Черт побери эту фемину и ее идеалы! Большинство мужчин имеют секреты от жен. Но у Фелисити свои понятия о том, как мужчина должен вести себя в браке! Чувствовал же, что она ни за что не согласится выйти за него, так нет, надо было высунуться.
 Ну и оказался в дураках. Ладно, он умывает руки, пусть остается со своими подозрениями. Ни одна женщина не стоит стольких хлопот?
 Он посмотрел на ее нежные руки, упиравшиеся в самые красивые бедра по эту сторону канала, на выразительные изумрудные глаза. Она казалась привлекательной, даже когда волосы были небрежно сколоты шпильками, но сейчас, в этом халатике, была просто неотразима.
 Эта женщина стоит любых хлопот. И чтобы убедить ее выйти замуж, потребуется больше, чем просто прелюдия соблазна.
 Что ж, он разработает более продуктивную стратегию. Не зря же он был шпионом.
 — Ну? — прервала она его размышления. — Вы меня поняли, не так ли? Я не выйду за вас замуж.
 — Вы выразились достаточно ясно, — сказал он очень спокойно.
 — Значит, вы не будете настаивать?
 — Нет. Пока не выработаю подходящую стратегию.
 — И мой отказ не повлияет на наше соглашение?
 — Что вы имеете в виду?
 — Я не пишу о вас в своей колонке, а вы меня не выдаете.
 Он и забыл. Черт, ведь это замечательно! Она преподнесла ему стратегию на блюдечке! Она боится разоблачения.
 Он заложил руки за спину и стал расхаживать по комнате, изображая глубокое раздумье.
 — Но теперь все изменилось, не правда ли? В вашей колонке вы изобразили меня трусом и лжецом, что усложняет поиски, и после этого отказываетесь выйти за меня замуж. Так с какой стати я буду вас покрывать?
 — Какая нелепость! Я вас вовсе не погубила: многие женщины польстятся на ваше богатство и титул!
 Он пожал плечами.
 — С моей репутацией нелегко найти жену. Вот уже два года я пытаюсь жениться. — Фелисити не должна знать, почему он не может откладывать женитьбу. — Я собирался жениться на вашей подруге Катерине, но вы помешали мне своими откровениями о моей личной жизни.
 — Откровения были правдивые! Не я виновата, что у вас есть любовница!
 — У меня нет любовницы, но в своей колонке вы сообщили, что есть, чем и разрушили нашу помолвку. После чего Катерина сбежала с управляющим, который наверняка охотился за ее приданым. Ваше вмешательство дорого стоило мне и вашей подруге. Вы должны это признать.
 Она фыркнула.
 — Я признаю одно — я написала то, что мне подсказывала совесть.
 Порой ее чертова самоуверенность просто изумительна!
 — А бездоказательные предположения о моей военной карьере вам тоже подсказала совесть?
 На ее лице отразилось чувство вины. Йен это предвидел.
 — Ладно, признаю свою ошибку и очень сожалею. — Она упрямо расправила плечи. — Но в следующей колонке я постараюсь исправить положение.
 — Как? Уверяю вас, Веллингтон не станет повторять то, что говорил Гидеону. Правительство тоже не признает меня. И то, что вы напишете, вызовет лишь кривотолки. Нет, вы открыли ящик Пандоры и теперь уже не сможете его закрыть.
 — Чего вы от меня хотите? Я не могу выйти за вас, Йен!
 — Но мне нужна жена. — Он потер подбородок и покосился на нее. — Может, предложите кого-нибудь вместо себя?
 Она испугалась. Он это видел.
 — Что вы имеете в виду?
 — Вы общаетесь со многими молодыми женщинами, располагаете обширной информацией. Вам не составит труда найти мне жену.
 — Найти вам жену? Не смешите меня! Я не знаю, кто и как…
 — Значит, вы не намерены оставить меня в таком положении?
 — Да. Нет! Я хочу сказать… — Она прищурилась. — Вам что, обязательно жениться прямо сейчас? Подождите, пока утихнут слухи…
 — Не могу! — выпалил он. Фелисити нахмурилась.
 — Почему?
 Он не зря много лет был шпионом, ему понадобилась секунда, чтобы найти ответ, тем более что это была почти правда:
 — Поиски жены держали меня вдали от имения. Я потратил впустую два года^ еще одного усилия я не выдержу, заболею. Вы проводите много времени на светских мероприятиях по роду своей профессии; я в это время ищу себе жену. Давайте поможем друг другу.
 Фелисити с сомнением посмотрела на него:
 — Чем же именно вы можете мне помочь? Он поднял бровь.
 — Никому не скажу, кто вы на самом деле.
 — Значит, если я не найду вам жену, вы меня выдадите?
 Он подавил улыбку.
 — Едва ли вы вправе меня осуждать за это после того, как распускали компрометирующие меня слухи.
 Она скользнула от камина к туалетному столику и посмотрела в зеркало. Йен не любил подобные игры, но не видел другого способа заполучить ее.
 А он ее непременно получит, какую бы стратегию ни пришлось применить. Она будет лежать с ним в постели, разметав волосы по подушке, и страстно прижимать его к себе. Он хотел ее всю, и как можно скорее.
 В зеркале он увидел, как она перевела на него затуманенный взгляд.
 — Подумать только, несколько минут назад я назвала вас джентльменом.
 Обвинение ужалило недостаточно больно, чтобы он передумал.
 — Человеку свойственно ошибаться. Вы меня недооценили. Если хочешь чего-то добиться, приходится забыть, что ты джентльмен.
 Сложив руки на груди, Фелисити сказала:
 — Что, если я разыщу ваши секреты и обнародую?
 — Фелисити, неужели вы и вправду желаете войны? Только потому, что я попросил вас найти мне жену? — Он шагнул к ней. — Я же не прошу вас тащить женщину к алтарю. Я лишь хочу, чтобы вы расхваливали меня своим незамужним подругам, представляли им и постарались свести на нет эффект от вашей последней колонки. Уверен, вы не считаете, что я такой уж никчемный потому лишь, что не устраиваю вас.
 Она наклонила голову и стала теребить завязки халата.
 — Н-нет, конечно, нет.
 Он поспешил воспользоваться преимуществом.
 — Подумайте, сколько у вас будет возможностей превратить мою жизнь в ад! Вы можете представить мне злоязычных, уродливых, даже жестоких женщин. Я приму любую в моем нынешнем положении.
 — Очень в этом сомневаюсь, — с лукавым видом произнесла Фелисити.
 Он улыбнулся:
 — Вот видите, как хорошо вы меня знаете. Вы можете оказать огромную помощь.
 Ее ужас был очевиден, уж очень ей не хотелось упускать Йена. До чего же упрямая, восхитился он. Гордость не дает ей принять его. И ревность, что бы она там ни говорила.
 Ладно, он использует эту ревность против нее. Пусть посмотрит, как он флиртует с другими, и поймет, что это куда хуже, чем подозревать, что мисс Гринуэй его любовница. И если для этого ему придется протанцевать с десятью тысячами женщин, так тому и быть!
 Фелисити возвела очи долу, словно надеялась получить от Всевышнего подсказку, потом опустила глаза.
 — Хорошо. Я сделаю что смогу.
 — Благодарю вас. Только не вздумайте стать перебежчиком, когда мы вернемся в Лондон. Я заставлю вас сдержать обещание.
 — Не сомневаюсь, — мрачно произнесла Фелисити. Йен был в восторге. Сама того не подозревая, она уже принадлежала ему.
 — Завтра я должен с утра быть в Лондоне, а вечером отправлюсь к лорду Касвелу. Вы ведь тоже там будете?
 Она кивнула.
 — Завтра и начинайте свою деятельность в мою пользу. Конечно, если не передумаете насчет моего предложения.
 — Не передумаю! — выпалила она, но в голосе ее не было прежней убежденности.
 — Прекрасно. Тогда до завтра. — Он слегка поклонился и пошел к двери. Уходить не хотелось. Хотелось швырнуть ее на кровать и до утра заниматься любовью. С любой другой женщиной это означало бы согласие на брак.
 Но не с Фелисити. И он не стал рисковать.
 — Подождите, Йен! — крикнула Фелисити, когда он открыл дверь.
 Она быстро принесла пиджак, который он бросил на пол, и залилась румянцем, глядя на него. Йен проследил за ее взглядом.
 Напротив, возле детской, стояли экономка Сары, нянька, служанка и Сара с Эмили. Они во все глаза смотрели на него и на Фелисити, одетую в халатик поверх ночной рубашки.
 Слуги тут же ретировались, но Сара и Эмили Не двинулись с места. Сара ожесточилась, а Эмили начала улыбаться.
 Йен не растерялся. Как ни хотелось ему схватить Фелисити за руку, он сомневался, что это сработает. Она слишком независима, чтобы склониться к совету его друзей, и еще больше возмутится, если он станет принуждать ее к замужеству на основании скомпрометированной репутации.
 Встретившись глазами с Сарой, он вдруг понял, что она будет хорошим союзником, но чтобы получить ее поддержку, нужно, чтобы она доверяла фактам, а не тем сказкам, которые может сочинить Фелисити.
 — Добрый вечер, леди. — Он улыбнулся. — Надеюсь, с детьми все в порядке. — Он услышал, как застонала Фелисити, но не обернулся.
 — Что ты здесь делаешь? — без обиняков спросила Сара.
 — Мисс Тейлор согласилась помочь мне в поисках невесты, — сообщил он. — Мы вырабатывали стратегию.
 — Да, — поддержала его Фелисити. — Мы с лордом Сен-Клером долго беседовали.
 Эмили округлила глаза, а Сара посмотрела на Фелисити:
 — Но, моя дорогая, вы так одеты…
 Йен стрельнул в Фелисити веселым взглядом: интересно, как она выйдет из положения? Фелисити стянула края халата.
 — Не вините мисс Тейлор, — великодушно сказал Йен. — Я заявился к ней, когда она уже приготовилась ко сну, и мы были так поглощены беседой, что забыли о приличиях. К тому же мисс Тейлор безразлична к таким вещам.
 — Настолько безразлична, что подает тебе пиджак? — Тон был жесткий. — Не пытайся меня провести, Йен. Знаю я, как вы, мужчины, действуете. И если ты полагаешь, что я позволю тебе приставать к женщинам в моем доме…
 — Сара, ничего не было, правда, — возразила Фелисити. — Я понимаю, что это выглядит неприлично, но…
 — Не защищайте его! — вспылила Сара. — Я знаю, к чему он клонит.
 Йен вскинул брови.
 — В самом деле? Так вот, знай, я сделал мисс Тейлор предложение.
 Потрясенная Сара перевела взгляд на Фелисити.
 — Это правда?
 — Да, — сказала Фелисити и поспешно добавила: — Но я ему отказала. Мы поговорили об этом, вот и все.
 Йен спрятал победную улыбку. Фелисити думает, что выпуталась, но она не знает Сару. Эта женщина обожает устраивать браки. Обе они, Сара и Эмили, жаждут его женить. Отныне они будут на его стороне, поскольку он ведет себя благоразумно, чего не скажешь о Фелисити.
 Фелисити не может сказать, что ей известно о его связи с мисс Гринуэй и как она о ней узнала. Следовательно, не станет объяснять причину своего отказа.
 — Вы отказали Йену? — В глазах у Сары появился хорошо знакомый Йену опасный блеск.
 — Да. — Фелисити перевела взгляд с Сары на Эмили и, увидев, что они улыбаются, запаниковала. — Поэтому и согласилась ему помочь. Мы все обсудили, и он ушел.
 Сара вопросительно взглянула на Йена. Он лишь улыбнулся.
 — Поговорим с тобой внизу, а сейчас я бы хотела побеседовать с мисс Тейлор. Наедине.
 Он бросил взгляд на Фелисити. На ее побелевшем лице отразилось замешательство. Знала бы она, что ей предстоит… Ей не позавидуешь, подумал Йен, вспомнив, как Сара пыталась его женить.
 Йен решил успокоить Фелисити:
 — Не волнуйтесь, я буду сдержан, как и мои друзья, ни заставят слуг молчать. Несмотря на то, о чем мы веером говорили, никто не станет распускать сплетни и не доложит лорду Икс. Этот тип ничего не узнает, уверяю вас. Уж во всяком случае, от меня.
 Их взгляды встретились, Йен по глазам увидел, что Фелисити его поняла.
 Он не догадывался, как смущена Фелисити. Чего он добивается? Ведь он мог воспользоваться случаем и заставить ее выйти за него замуж. Почему он не сказал друзьям правду, почему защитил ее честь? Почему хочет сохранить ее секрет?
 — Всего хорошего, леди, желаю приятной беседы. Он ушел.
 — Никак не пойму его. — Фелисити покачала головой.
 — Никто не понимает, — отозвалась Сара, беря Фелисити под руку. — Пойдемте в вашу комнату, дорогая, чтобы слуги случайно не увидели вас в неглиже. Не волнуйтесь, мы поможем вам разобраться с Йеном.
 Фелисити насторожилась. С чем тут разбираться? Они с Йеном пришли к соглашению, она сказала Саре и Эмили, что свадьбы не будет. О чем же еще говорить?
 Но обе женщины выжидательно смотрели на нее. Вдруг до Фелисити дошло: они собираются обсуждать причину ее отказа Йену. Его благоразумие и желание жениться на ней убедили обеих, что он вел себя как джентльмен, а она либо дура, либо распутница. Именно это они и хотят выяснить.
 Сердце учащенно забилось. Она не могла им сказать, что слишком хорошо знает Йена, это означало бы раскрыть себя как лорда Икс.
 Ну и пусть, упрямо подумала Фелисити, она им ничего не скажет, пусть думают что хотят.
 Тут она увидела сочувственную улыбку Сары и с трудом сдержала стон. Вечером Сара вступилась за нее исключительно из дружеских побуждений. Вести себя вызывающе — значит, потерять ее дружбу. Йен может сказать о ней все, что угодно, и они ему поверят, если Фелисити ничего не объяснит.
 Фелисити судорожно искала причину для отказа, но ничего не приходило в голову. А оболгать Йена она не могла. После всего, что сегодня случилось.
 Йен это понимал. Наверняка рассчитывает, что она будет врать или придумает какую-нибудь невразумительную причину. Что поведет себя нагло. И тогда Сара и Эмили перейдут на его сторону.
 Йена не победить. Разве что рассказать правду. Пожалуй, это самое лучшее. Тогда Сара и Эмили вступятся за нее. Дадут ей добрый совет.
 — Вы можете нам довериться, — промолвила Сара. — Йен верно сказал, мы никогда не стали бы о вас сплетничать. Не понимаю только, почему он упомянул лорда Икс. Я даже не знаю этого человека…
 — Знаете, — обронила Фелисити. — Лорд Икс среди вас.
 Женщины пришли в замешательство.
 — Что вы хотите этим сказать? — удивилась Эмили. — Не думаете же вы, что это одна из нас?
 — Нет. — Какую-то секунду Фелисити колебалась, а потом решительно заявила: — Лорд Икс — это я.




 Глава 11


  В наше просвещенное время тревожно видеть, как много браков заключается без учета симпатии, склонности или совместимости сторон. Неужели финансовый или политический успех от такого союза имеет значение, если участники им не наслаждаются? 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 13 декабря 1820 года 
 Сара сидела на кровати, поджав ноги, с волнением наблюдала за Фелисити, которая мерила шагами тускло освещенную спальню, рассказывая свою удивительную историю. Сара усомнилась бы в ее правдоподобности, если бы не события последних дней, происходившие у нее на глазах.
 Фелисити Тейлор — лорд Икс? Знаменитый лондонский газетчик у нее в доме? Уму непостижимо!
 Сара взглянула на Эмили. Та всем своим видом показывала, что питает глубокую симпатию к Фелисити. Оно и понятно: Эмили сама пережила нечто подобное в прошлом году и едва не потеряла все, что имела. Ей тоже пришлось притворяться, поскольку ее жизни грозила опасность, а Фелисити…
 Сара с пониманием отнеслась к мотивам поведения Фелисити. Забота о Катерине Гастингс, унижение, которое Фелисити испытала, когда Йен буквально силой вывел ее на балкон. Йен играл на чувствах Фелисити, а потом обвинил в распутстве! За это надо было не только выгнать его из дома, но еще и дать ему пощечину!
 Но почему все же Йен не раскрыл тайну Фелисити? Фелисити объясняла это тем, что у него самого была тайна. Сара призадумалась. Нет ли здесь более романтичной причины? Это разожгло ее любопытство.
 Фелисити виновато посмотрела на нее.
 — Вам это кажется ужасным. Очень сожалею, что ввела вас в заблуждение относительно Йена. До сих пор не могу избавиться от чувства стыда. Но тогда я вас еще не знала, не была уверена, что вы поймете, как все было на самом деле. Не знала, какая вы добрая, как отличаетесь от большинства… — Она осеклась.
 — Договаривайте, — поощрила ее Сара. Фелисити судорожно сглотнула.
 — Большинства женщин высокого ранга. Все они относятся ко мне снисходительно. — Она отвела глаза в сторону. — Им нравится, когда я рассказываю о папе. Это своего рода развлечение, а потом они предоставляют мне самой развлекаться с их мужьями и сыновьями.
 — Так же как я, — мягко произнесла Сара.
 — Нет! Ничего похожего. Несмотря на то что я наговорила вам в тот вечер, Йен ко мне не приставал. Я сама была виновата, что…
 — Приняли это близко к сердцу? Поверили его поцелуям? Здесь нет вашей вины.
 — Но к этому привела моя колонка, — возразила Фелисити.
 — Вы были вправе ее написать. Я бы тоже не хотела, чтобы моими чувствами играл какой-то повеса.
 — И все-таки это не то же самое, — тихо произнесла Фелисити.
 — Что вы имеете в виду? Фелисити опустила глаза.
 — Не то же самое, что с другими. С которыми я встречалась из-за папы.
 — Что они с тобой делали?! — воскликнула Сара.
 — Ничего ужасного, — поспешила ее успокоить Фелисити. — Один поцелует, другой дает волю рукам. Мне было одиннадцать, когда папа стал брать меня с собой к патронам, я делала для него заметки. — Слабая улыбка тронула ее губы. — У него был ужасный почерк, он сам с трудом разбирал. Мне нравилось бывать в этих роскошных домах. — Улыбка увяла. — Пока я не узнала, что за люди в них живут.
 — Не все же, — вмешалась Эмили.
 — Конечно, нет! Обычно старший из сыновей, который меня «развлекал», пока папа был занят. Но чаще я не давала им спуску. Наш лакей показал мне, как… м-м… куда бить коленом.
 — Хороший лакей, — похвалила Сара слугу.
 — Настоящие неприятности доставляли не сыновья, а отцы. Взрослого мужчину не ударишь. Приходилось действовать хитростью.
 — А куда смотрели жены этих развратников?
 — Одна из них, заметив, что муж пристает ко мне, пожаловалась папе, сказав, что я заслуживаю порки.
 — Надеюсь, он проигнорировал ее совет? — в ужасе воскликнула Сара.
 — Папа никогда не бил детей. Хотя братьям это пошло бы на пользу. А той женщине папа сказал, что она старая ревнивая ведьма, а муж ее — спрут, и отказался продолжать работу над проектом. Лишь через год он нашел другого заказчика. Все это время мы с мамой работали до изнеможения.
 — И это научило тебя не жаловаться на блудливых мужчин?
 Фелисити печально улыбнулась.
 — Леди Уортинг, вы все понимаете.
 — Может, хватит называть меня официально? — мягко произнесла Сара.
 — Я этого не заслуживаю. — Фелисити снова стала мерить шагами комнату. — Вы были ко мне так добры, а я злоупотребила вашим гостеприимством в ту ночь на балконе.
 — Ерунда, — сказала Эмили, покосившись на Сару. — Ты делала то, что нужно для выживания. Мужчины избрали своим оружием соблазнение, а нам оставили в качестве защиты только хитрость. И еще, насколько я помню, Сара говорила, что там присутствовала леди Брумли, вряд ли ты хочешь, чтобы она узнала, как было дело.
 — Эмили права, — сказала Сара. — Я не виню тебя за то, что ты ввела меня в заблуждение. — Она вдруг вспомнила, как Йен смотрел на нее, когда она выгоняла его из дома, и засмеялась. — Если с кого и следовало сбить спесь, так это с Йена. Видели бы вы, как он оскорбился, когда я упрекнула его в том, что он пристает к женщинам в моем доме.
 — У него было за что обижаться. — Фелисити скосила глаза на туалетный стол. — Хотя он отплатил мне за этот маневр.
 Сара опомнилась.
 — Ты еще не рассказала, что он делал после того, как ты ушла из игорной комнаты и поднялась сюда. Я знаю, вы с ним не просто разговаривали. Однако не верю, что Йен может быть таким черствым. Но Он… он не…
 — Нет. — Фелисити покраснела. — Он целовал меня. И все.
 Эмили рассмеялась.
 — В таком случае Йен в большей мере джентльмен, чем когда-либо был мой муж.
 — И мой, — со смешком добавила Сара. Фелисити была потрясена.
 — Но ваши мужья с виду настоящие джентльмены!
 — С виду — вне всяких сомнений. На публике иначе нельзя. А наедине… — Она не смогла сдержать улыбки, вспомнив, как утром Гидеон свирепо занимался с ней любовью. — Они жутко испорченные типы, правда, Эмили?
 — И слава Богу, — сказала Эмили, сияя. Фелисити перестала расхаживать и в полном замешательстве посмотрела на подруг.
 — Значит, когда я позволила Йену, когда он заставил меня почувствовать… Я не…
 — Хочешь сказать, не распутная, потому что почувствовала желание? — Сара покачала головой; она хорошо помнила, какое отвращение к себе испытала, когда Гидеон в первый раз пробил ее самозащиту и вызвал в ней это желание. — Дорогая, нет ничего плохого в том, чтобы испытывать желание.
 — Йен тоже так говорит, — прошептала Фелисити.
 — И все-таки, — поспешно добавила Сара, — это не значит, что он может заниматься с тобой любовью, не неся никакой ответственности.
 Фелисити нахмурилась.
 — О, он так и рвется взять на себя ответственность, хотя всего лишь… — Она опять покраснела. — В общем, беда в том, что он хочет на мне жениться.
 — Да, он об этом сказал. Значит, он любит тебя.
 — Или желает, — цинично добавила Эмили.
 — Эмили лучше знает Йена, — сказала Сара. Неужели он способен испытывать только вожделение? Сара в это не верила и посмотрела на Фелисити. — Как бы то ни было, ты ему отказала. Ты действительно не хочешь выходить за него замуж?
 — Не хочу. Единственное, что ему нужно от жены, — это чтобы родила ему наследника. К тому же не знаю, захочет ли он делить со мной ответственность за четырех братьев, которых я должна растить.
 — А ты у него спроси!
 — Говорю же вам, ему нужен только наследник! Он не хочет, чтобы я вмешивалась в его дела. Такой муж мне не нужен. Мне и не требовалось, он хочет меня только для того, чтобы я родила ему наследника. И я уверена, еще он надеется, что этим избежит моего вмешательства в его дела. Но наш брак будет не настоящим, — горестно сказала она. — Он не будет похож на то, что у вас, а меньшего я не желаю.
 — Ты совершенно права, — сказала Эмили. — Каждая женщина заслуживает любви. Но судя по тому, как Йен на тебя смотрит и какую страсть ты в нем вызываешь, он тебя любит.
 — Он понятия не имеет о том, что такое любовь, — с досадой произнесла Фелисити, — иначе не врал бы мне про ту женщину!
 Сара встрепенулась.
 — Ты имеешь в виду женщину с Уолхем-стрит?
 — Да! Он не скрывает! Он признал, что мисс Гринуэй не сестра фронтового друга, но не сказал, кем она ему приходится!
 — Мисс Гринуэй? — Сара напрягла память. Фелисити подбежала к ней и села рядом на кровать.
 — Ты ее знаешь? Кто она? Почему Йен не хочет о ней говорить?
 Тут Сару осенило.
 — Она не имеет к тебе никакого отношения, — промолвила Сара.
 Фелисити недоверчиво взглянула на нее.
 — Йен тоже так сказал. — Фелисити вздохнула. — Я понимаю, ты не хочешь раскрыть мне правду, ведь я лорд Икс.
 — Не в этом дело! Не следует делать поспешных выводов о Йене и мисс Гринуэй. Я мало что знаю.
 — Что бы ты ни сказала, я уверена, что они любовники.
 — А я не уверена. Мисс Гринуэй служила гувернанткой в доме его дяди.
 — Если она пожилая, — подала голос Эмили, — значит, не любовница Йена.
 — Ей где-то за тридцать. Она ненамного старше Йена. В дом Леннардов пришла, когда ей было двенадцать. Имение Эдгара Леннарда примыкает к Честерли, так что у Йена была возможность часто с ней видеться, но я никогда не слыхала, чтобы между ними что-то было.
 — Зато теперь есть, — заявила Фелисити. — Вскоре после того, как Йен поселил ее на Уолхем-стрит, она родила ребенка. Не знаю, почему он не хочет признаваться.
 — У нее ребенок?
 — Йен говорит, что не от него.
 — Ты должна ему верить. Йен человек благородный, хотя ты думаешь о нем иначе. Он признал бы ребенка, даже незаконнорожденного. Эта женщина могла быть любовницей другого мужчины, возможно, его дяди.
 — Почему же он это скрывает? И почему содержит ее Йен? — Фелисити смахнула слезы. — Я не выйду замуж за человека, у которого есть любовница. Не стану с этим мириться, как другие женщины!
 — Я бы тоже не смирилась, — поддержала ее Эмили. — Узнай я, что у Джордана есть любовница, отрубила бы детородный орган.
 Сара хорошо понимала Фелисити и очень жалела ее.
 Беда в том, что Сара теперь совсем не знает Йена. С годами он стал скрытным. И часто выдает ложь за правду. Он вообще очень изменился.
 Сара в раздумье посмотрела на девушку. Возможно, Фелисити ошибается в мотивах его предложения. Что, если Йен просто не решается признаться, что любит ее, как это было с Гидеоном и Джорданом?
 Она знала по опыту, что мужчины всячески избегают признаний в любви. Секс, страсть, вожделение — все, что угодно, только не любовь. Видимо, Йен не исключение.
 — И что ты собираешься делать дальше? — спросила она.
 — Не знаю, — ответила Фелисити. — Йен попросил меня найти ему жену.
 — Значит, это правда?
 — К сожалению, да, — с убитым видом ответила Фелисити. — Он говорит, что я перед ним в долгу, потому что испортила ему репутацию своими статьями, а сама я отказываюсь выходить за него. Вы же знаете, женитьба — его пунктик.
 «Ну и хитрец», — подумала Сара. Он оказался умнее, чем она предполагала.
 — И ты собираешься искать ему жену?
 — А что мне остается? Только это бессмысленное занятие. Ведь он так привередлив!
 — Может, ты просто не хочешь, чтобы он женился на другой?
 — Нет! Я не хочу за него замуж! Мне все равно, на ком он женится, если не на мне!
 «Проболталась», — подумала Сара. Девушка с ужасом думала о том, как Йен будет ухаживать за другой, а Йен был уверен, что это поможет ему достичь цели.
 Есть только один способ узнать его истинные намерения.
 — Если хочешь, я помогу тебе в этом деле, — неожиданно предложила Сара.
 — Каким образом? — встрепенулась Фелисити.
 — Я знаю многих молодых женщин. Могу знакомить Йена с ними и на все лады расхваливать его.
 — Это было бы замечательно! Мне не придется быть рядом с ним… — Фелисити осеклась. — Я сама смогу работать.
 — Работать? — удивилась Эмили.
 — Ну да, конечно. На светских мероприятиях я должна быть свободна, чтобы собирать слухи для своей колонки.
 — Ах да, я и забыла, что ты лорд Икс. — Сара бросила взгляд на Фелисити. Странно, умная молодая женщина пишет скандальные статьи для пошлой газетенки. — Уверена, мистер Пилкингтон какое-то время обойдется без лорда Икс.
 — Он-то обойдется, но я бы не хотела прерывать работу. Она мне нравится, я много сделала, чтобы привлечь читателей, и не хочу их терять. К тому же праздничные приемы скоро закончатся, будет перерыв до начала сезона, и я должна написать о том, что сейчас происходит.
 У Фелисити наверняка есть важные причины продолжать работу в газете, но какие? Судя по ее внешнему виду и по слухам о наследстве, оставленном отцом, у нее нет финансовых затруднений.
 — Мое участие тебе поможет писать?
 — О да! — сказала Фелисити.
 — Хорошо, тогда я тебе помогу. Мы с Гидеоном собирались в этом году провести Рождество в городе. Завтра отвезем тебя домой, а потом будем сопровождать на светские мероприятия, где Йен рассчитывает тебя встретить.
 — Да, конечно, — без энтузиазма ответила Фелисити. Сара все поняла. Неизвестно, какие чувства питает к девушке Йен, но Фелисити к нему явно неравнодушна. Если не сказать больше.
 — А Йен согласится, чтобы ты ему помогала вместо меня? — спросила Фелисити.
 Сара и Эмили переглянулись. Обе на собственном опыте убедились, какими хитроумными бывают мужчин.
 — О, Йен обрадуется любой помощи, — лукаво сказала Сара. — Тем более моей. Сегодня же поговорю с ним.
 Черта с два он обрадуется. А если она ошибается, значит, Фелисити так же мало интересует Йена, как в свое время леди Софи или девица Гастингс. Однако Сара сомневалась, что Йен хочет чьего бы то ни было вмешательства. Он впервые так настойчиво добивался женщины. Даже пробрался к ней в спальню.
 Вряд ли Йену понравится то, что ему собирается сказать Сара.
 Едва сдерживая гнев, Йен уставился на нее из дальнего конца игорной комнаты.
 — Какого черта! Ты собралась помогать мне искать жену? Мне не нужна твоя помошь, Сара!
 — Но ты же просил об этом мисс Тейлор, — возразила она. — А я чем хуже?
 — Ты не хуже, но я не собираюсь на тебе жениться! Она вскинула голову и пристально посмотрела на него:
 — Что-то я тебя не пойму.
 Уж слишком самодовольный у нее тон. Йен прищурился.
 — Все ты понимаешь. Ты слишком умна. Лучший способ привлечь Фелисити — это заставить ее понять, как сильно ей хочется за меня замуж.
 — Ты в этом уверен?
 — Разумеется. Она хочет за меня замуж, и я заставлю ее это признать, даже если мне придется протанцевать у нее на глазах с половиной лондонских девиц на выданье.
 Он с трудом удержался, чтобы не запустить в стену одну из китайских фарфоровых статуэток. Меньше всего ему нужно, чтобы Сара встала между ним и Фелисити. Он постарался взять себя в руки и уже спокойнее произнес:
 — Спасибо за готовность помочь, но я сам справлюсь. Я уже выбрал жену и не хочу, чтобы ты разрушала мои планы!
 — Господи, Йен, но если она не хочет, зачем тратить на нее время? Тебе же не нужна жена, которая тебя не любит.
 — Любит, что бы она там ни говорила. И станет прекрасной женой. Просто она упрямится из-за… — Он умолк, заметив, что Сара насторожилась.
 — Из-за чего?
 — Не знаю, что тебе известно из нашего с ней разговора.
 Подумав, Сара пожала плечами.
 — Только то, что она тебе отказала.
 — Она сказала почему?
 — Заявила, что ты ее не устраиваешь. Видимо, сомневается в том, что ты будешь хорошим мужем.
 Он нахмурился.
 — Просто она меня не знает.
 — Или знает слишком хорошо.
 — Благодарю за откровенность, — парировал Йен.
 — Почему ты думаешь, что она станет хорошей женой? Она не из тех женщин, которых ты предпочитаешь, — тихих, послушных. К тому же у нее огромная семья, которую тебе придется содержать.
 — Это я осилю. Сара улыбнулась:
 — Наверняка. Но есть еще одно — ее беспокойная профессия.
 — Она тебе сказала? — удивился Йен.
 — О том, что она лорд Икс? — Сара плюхнулась в пухлое кресло с видом полной беззаботности. — Конечно. Она подробно рассказала про вашу маленькую войну.
 Йен ошеломленно молчал. Он не ожидал, что Фели-сити будет столь откровенна с Сарой. Как это отразится на его планах?
 — Выслушав Фелисити, — продолжала Сара, — я так и не поняла, стоит ли вам пожениться, учитывая ваши разногласия по многим вопросам. По-моему, вы не подходите друг другу.
 — Значит, ты на ее стороне!
 Сара стала расправлять складки на юбке.
 — Скорее, я на стороне обоих.
 Он подошел к ней, наклонился и уперся руками в подлокотники кресла.
 — Не надо, Сара, мне не до шуток. Нельзя быть на стороне обоих. Я хочу на ней жениться, а она не желает выходить за меня. Так что решай, на чьей ты стороне. Или вообще не вмешивайся.
 Сара посмотрела ему в глаза:
 — Чтобы принять решение, мне нужно больше информации.
 — Что ты хочешь знать?
 — Ты ее любишь?
 Это был запрещенный удар. Когда Йен ухаживал за другими женщинами, этот вопрос не возникал, но в случае с Фелисити его придется решать.
 Он отодвинулся от Сары.
 — Не обязательно жениться по любви. Не суди по себе и Эмили.
 — Тогда почему ты хочешь жениться именно на ней?
 — Ты знаешь почему, — уклонился он. — По той же причине, по которой женятся все мужчины в моем положении. Потому что им нужна жена, чтобы вести хозяйство и растить детей.
 — И все же почему Фелисити? Она более низкого происхождения.
 — Но ведь для твоего отчима, мужа и брата это ничего не значило! А я что, хуже их?
 — Ты так и не объяснил, почему ты хочешь жениться именно на ней?
 — У нее четыре брата, — выпалил он. — Значит, можно надеяться, что она родит сына.
 — Как и многие другие женщины. Вот и выбери себе другую.
 Он взъерошил волосы.
 — По-моему, ей лучше выйти за меня. Тогда она сможет уйти из старого отцовского дома, где приходится возиться с четырьмя сорванцами. И ей не придется собирать сплетни для своей колонки.
 — Ты в этом так уверен? По-моему, она довольна своей жизнью. Насколько мне известно, у нее нет финансовых затруднений, и она не нуждается в твоих деньгах. Так почему все-таки она? Ты так и не ответил на мой вопрос.
 — Потому что я ее хочу! Только ее! — выпалил он и тут же пожалел, увидев, как просияла Сара.
 Заставила-таки его признаться, черт бы ее побрал!
 Фелисити разбудила в нем что-то первобытное, что он считал давно похороненным. Возбуждение. Страсть. Острое наслаждение. Ворвалась в его жизнь как раз в тот момент, когда он решил исполнить свой долг, чего бы это ему ни стоило.
 Он посмотрел на Сару:
 — Ну? Теперь ты поняла, почему именно она? Поможешь мне?
 — Непременно. — Она одарила его загадочной улыбкой. — Садись, Йен, давай разработаем план.




 Глава 12


  Лорд Хартли предъявляет строгие требования к будущей жене своего наследника. Во-первых, она должна быть красавицей, во-вторых, обладать недюжинным умом. Остается лишь надеяться, что сам наследник отчетливо осознает то, чего не понимает отец: во-первых, жена должна обладать недюжинным умом, а во-вторых, быть красавицей. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 21 декабря 1820 года 
 Фелисити хмуро смотрела на свое отражение в огромном квадратном зеркале над туалетным столиком. Какая же она дура! Забила себе голову несбыточными мечтами.
 Нет никаких причин для уныния, которое написано у нее на лице! За неделю, прошедшую после возвращения от Уортингов, она побывала на четырех рождественских балах, трех приемах и домашнем концерте. Обеспечила мистера Пилкингтона шестью хорошими колонками, за что он ей вполне прилично заплатил. Сегодня она пойдет к леди Брумли на ежегодный прием в честь Дня святого Томаса, самый престижный бал сезона, что даст ей материал для еще нескольких колонок. Почему же она чувствует себя совершенно разбитой?
 Из-за него, конечно. Из-за виконта с лживым сердцем и распутным взглядом.
 Он тоже придет и будет танцевать с разными женщинами, беспечно болтать, искать жену… Но ведь именно этого она хотела, разве нет? И конечно же, не могла рассчитывать, что он будет сохнуть по ней.
 Ведь она мучила его с самого первого дня!
 Фелисити посмотрела на себя в зеркало и нахмурилась. Неудивительно, что Йен с ней расстался. Лицо бесцветное, унылый вид!
 Фелисити нарумянилась, но тут же стерла румяна. Сейчас ими не пользуются. Они были модны во времена молодости ее мамы.
 — Лиззи, ты намазалась красной краской? Это такая игра? — раздался голос Ансела.
 Из-за его спины выглядывали остальные братья, оккупировавшие комнату. Джеймс сидел на сундуке, положив ногу на ногу и выпрямившись, как его учили в Айслингтонской школе. Уильям и Ансел лежали на животе поперек кровати, подперев головы руками и болтая в воздухе босыми ногами. Джордж слонялся по комнате, выискивая, как напроказничать.
 — Это не игра. — Фелисити отодвинула румяна. Она не доставит Йену удовольствие, не нарумянится, словно проститутка. А то еще он вообразит, будто она жалеет, что отвергла его предложение.
 — Тебе обязательно идти на бал? — спросил Ансел, глядя, как она застегивает мамино колье из поддельных рубинов.
 — Обязательно, да? — подхватил Джордж. — Ты всю неделю ходишь по балам, почему бы тебе сегодня не остаться дома?
 — Вы же знаете, Лиззи пишет и получает за это деньги. Иначе нам не на что будет купить рождественского гуся.
 Близнецы дружно закивали. Фелисити спрятала улыбку.
 — Завтра проведу с вами весь день. Мистер Пилкингтон прислал билеты на выставку восковых фигур мадам Тюссо. Хотите посмотреть?
 Джеймс закричал от радости.
 — Тогда я возьму вас с собой.
 В детстве Фелисити водили на выставку, и ей хотелось посмотреть, что нового добавила мадам Тюссо в свою коллекцию.
 — А в Комнату отрубленных голов пойдем? — перейдя на шепот, спросил Джордж.
 Фелисити нахмурилась. Речь шла о знаменитой коллекции посмертных масок жертв Французской революции, с чего мадам Тюссо и начала.
 — Чтобы вас ночью замучили кошмары?
 — Меня ничем не запугать! — возразил Джордж.
 Фелисити закатила глаза. Близнецы были хвастунишками, бомбистами. Однако, как и все дети, боялись ночных кошмаров.
 — Там посмотрим, — уклончиво ответила Фелисити. Дверь распахнулась, и в комнату влетела миссис Бокс:
 — Уортинги приехали! Думаю, вы не заставите их ждать, голубка.
 Фелисити щелкнула веером, поднялась и повернулась к братьям.
 — Ну? Как я выгляжу?
 — Вовсе не павлиниха! — В устах Уильяма это был наивысший комплимент.
 — Ничего и не павлиниха, — фыркнул Джордж. — У нее на платье нет ни одного пера.
 Джорджу надо поменьше времени проводить с миссис Бокс и лакеем Джозефом, у обоих хромает речь.
 — Ты очень красивая, — искренне сказал Джеймс. Соскочил с сундука и протянул Фелисити руку: — Позвольте проводить вас, прелестная леди!
 Проглотив смешок, Фелисити кивнула и положила руку на подставленный локоть.
 — Почту за честь, добрый сэр. Джеймс кивнул братьям:
 — Можете нести шлейф.
 — У меня нет шлейфа, — возразила Фелисити, но было поздно: три пары грязных рук, отпихивая друг друга, уцепились за подол платья жемчужного цвета. Она поморщилась, но не стала их останавливать. Все равно юбка испачкается, как только она выйдет на грязную улицу. И хотя мальчики так высоко подняли юбку, что была видна нижняя, она понимала, что надо дать им шанс поучаствовать в ее сегодняшнем вечере, иначе они замучают миссис Бокс.
 Однако у лестницы Фелисити остановилась. Слишком велика была вероятность кубарем скатиться вниз вместе с близнецами, запутавшимися в платье. Она стряхнула их с подола, как котят.
 — Все, дети, дальше идти не надо.
 — Но мы хотим поговорить с лордом Уортингом, — заныл Джордж. — Он раньше не приезжал с леди Уортинг. Это правда, что он был пиратом?
 Она быстро взглянула вниз, где Уортинги разговаривали с миссис Бокс.
 — Кто вам сказал?
 — Ты, — ответил Ансел. — Когда вернулась из той поездки.
 Она забыла! Конечно, их интересуют его морские приключения. Не хватало только, чтобы близнецы загнали графа в угол расспросами о том, как разрубить человека одним ударом.
 — Можно мы с ним поговорим, Лиззи? — спросил Уильям.
 Она улыбнулась:
 — В другой раз, ладно? — Видя, что они приуныли, Фелисити потрепала каждого по щечке. — Завтра на выставке мадам Тюссо вы увидите много пиратов.
 Мальчики повеселели.
 — Слушайтесь миссис Бокс, — добавила она. — И не ждите меня, я приеду поздно.
 Она чувствовала на себе их взгляды, когда Джеймс на правах старшего сопровождал ее вниз по лестнице. Порой она хотела, чтобы они быстрее выросли и помогли ей зарабатывать, но чаще жалела, что жизнь вынуждает их слишком быстро взрослеть.
 Миссис Бокс, увидев Фелисити и Джеймса, заулыбалась:
 — А вот и миледи. И с ней молодой хозяин. Джеймс выпрямился, а у Фелисити сжалось сердце.
 Не скоро еще он станет хозяином хоть чего-нибудь. Сегодня на нее накинулись три кредитора — мясник, хозяин магазина в Кипсайде и какой-то приятель отца по карточным играм, барон. Он угрожал привести судью, если она не заплатит отцовский долг. К счастью, у Фелисити были отложены деньги на уголь, и она отдала их. Но двое других ушли ни с чем.
 Господи, ей позарез нужны деньги! Если она будет расплачиваться с такой скоростью, то не расплатится никогда.
 Сегодня придется набрать материала больше обычного. Может, если найдет достаточно, то тайком сходит в конкурирующую газету поговорить о другой колонке, под другим именем.
 — Ты сегодня хорошо выглядишь, — сказала Сара, когда Фелисити спустилась вниз. Графиня с приветливой улыбкой повернулась к Джеймсу. — Какой красивый мужчина тебя сопровождает!
 Джеймс просиял. Он влюбился в Сару в тот день, когда Уортинги привезли Фелисити домой из своего имения.
 — Близнецы, полагаю, уже в постели, — разочарованно произнесла Сара. — Я их обожаю. Надеялась познакомить с ними Гидеона.
 — Вообще-то… — начал Джеймс.
 — Вообще-то я им обещала взять их с собой завтра в город, — подхватила Фелисити, бросив на брата выразительный взгляд, — поэтому сегодня пораньше уложила спать.
 — Лиззи поведет нас на выставку восковых фигур мадам Тюссо, — сообщил Джеймс. — Близнецы в восторге.
 — Могу себе представить, — рассмеялась Сара, остановив задумчивый взгляд на Фелисити. — Я там никогда не была. Обычно они выставляются в Стрэнде, не так ли?
 — Да. — Фелисити посмотрела наверх. Близнецы подглядывали сквозь просветы в перилах, и она быстро сказала: — Пора ехать.
 Они попрощались с Джеймсом и вышли.
 Пока они ехали к леди Брумли, Сара и Гидеон обменивались улыбками и влюбленными взглядами, — а Фелисити завидовала их счастью. И еще вспоминала Йена. Его поцелуи и ласковые слова…
 — Гидеон, вы знаете испанский?
 — Немного.
 — Что значит «querida»?
 Он, прищурившись, посмотрел на нее.
 — Querida значит «дорогая».
 У Фелисити ёкнуло сердце. В тот вечер у Уортингов Йен назвал ее «дорогой». Что бы это могло значить? Судя по тому, как он ведет себя последнюю неделю, ровным счетом ничего.
 — Кто назвал тебя «дорогая» по-испански? — с улыбкой спросила Сара.
 — Никто. — Фелисити нерешительно засмеялась. — Я прочла это в книге.
 Сара и Гидеон обменялись понимающими взглядами.
 К счастью, уличная суета отвлекла их от скользкой темы. Как и обычно, прием у леди Брумли вызвал большой переполох. Кареты мчались по узкой улице с необычайной скоростью. Сегодня у Йена будет большой выбор ^ женщин.
 Эта мысль угнетала, и Фелисити отмела ее прочь. Кому нужен этот волокита с блудливыми глазами? Уж конечно, не ей.
 — Проклятие, — буркнула она.
 — Согласна, — отозвалась Сара, неверно истолковав причину ее досады. — Полный хаос. Но ты не беспокойся, мы пройдем. Увидишь, как Гидеон справится с толпой.
 Как только Гидеон вышел из кареты, все взоры устремились на него. Все знали, что в свое время этот черноволосый американец был главарем шайки пиратов. Уверенным шагом он врезался в толпу и прошел, как горячий нож сквозь масло, Фелисити с Сарой едва за ним поспевали. Они вошли в виллу и поднялись в бальный зал.
 — Йен уже здесь, — шепнула Сара.
 В нос ударил запах тающего воска, толченых лавровых веток и пропитанной потом шерсти. Фелисити проследила за взглядом Сары и увидела Йена. Он танцевал кадриль. Превосходно. С красивой девушкой вдвое моложе его. Или это только показалось Фелисити?
 — Ах, он танцует с мисс Трент, — заметила Сара. — Замечательно. Моя рекомендация. Девушка несколько легкомысленна, но у нее безупречная родословная и три брата. Если он ее уломает, она родит ему сына.
 «У меня четыре брата, ты не забыла?» — едва не выпалила Фелисити. Конечно, родословная у нее отнюдь не безупречна, особенно если учесть, что отец был пьяницей и, напившись, утонул в Темзе.
 Это не имеет значения, мрачно сказала себе Фелисити, все равно они с Йеном не поженятся, и она этого вовсе не хочет.
 Она заметила, что Сара за ней наблюдает, и с безразличным видом спросила:
 — Он уже сделал кому-нибудь предложение? Раньше у него с этим были трудности, но ты помогаешь ему с ними справиться!
 — Да. А ты теперь можешь заниматься своими делами.
 — Я тебе благодарна, — сказала Фелисити и спросила: — Йен уже остановил на ком-нибудь свой выбор?
 Сара промолчала. Эта мысль не давала Фелисити покоя весь вечер. Собирая материал для колонки, она не переставала следить за Йеном.
 Некоторых из его партнерш она с ходу отмела. Он протанцевал с леди Брумли и Сарой. Затем с леди Джейн, которая вела себя слишком фривольно, потом с мисс Чайлдс, большой любительницей шампанского.
 По-настоящему ее тревожила мисс Трент, с которой он танцевал уже второй раз. Она интеллигентна, остроумна, а главное — блондинка с голубыми глазами. Мисс Трент, черт бы ее побрал, отвечает всем требованиям к жене, не усложняющей жизнь. Не говоря уже о ее «безупречной родословной».
 — Йен снова танцует с мисс Трент, — заметила Сара. — Хороший выбор.
 — Если только он сможет проигнорировать ее плохой вкус в выборе аксессуаров, — с досадой заметила Фелисити. — Ты только посмотри, какой у нее ужасный ридикюль.
 — По-моему, Йену нет дела до ее ридикюля. Фелисити холодно посмотрела на Сару.
 — Кстати, к тебе направляется граф Мейсфилд, — вполголоса произнесла Сара. — Уже второй раз.
 Фелисити заглянула в свою бальную книжечку.
 — Совсем забыла. Я обещала ему вальс. — Слава Богу, она натренировалась с Джеймсом год видом того, что готовит его к взрослой жизни. Но говоря по правде, ее бесило собственное неумение.
 — Кажется, лорд Мейсфилд в тебя влюбился, — прокомментировала Сара. — Он редко танцует с кем-нибудь дважды.
 Фелисити махнула рукой, не отрываясь от книжечки.
 — Он любит поговорить, а я хороший слушатель. Это моя профессия.
 — Кажется, Йен тоже идет сюда.
 Фелисити вскинула голову. Он шел следом за Мейс-филдом. Вид у него был мрачный. Видимо, мисс Трент сказала ему что-то неприятное, подумала Фелисити и отругала себя. Она хочет, чтобы Йен женился, а значит, надо выбросить его из головы раз и навсегда.
 Подошел лорд Мейсфилд. С коротким поклоном красавец граф подал Фелисити руку.
 — Уверен, это наш с вами танец, не так ли, мисс Тейлор?
 Она увидела, что Йен приближается, и расцвела в улыбке.
 — Конечно, милорд.
 Она подала графу руку, но Йен преградил им дорогу.
 — Мисс Тейлор, не потанцуете ли со мной?
 —Сожалею, но моя карточка заполнена. Извините, этот танец я обещала лорду Мейсфилду. Сверкнув глазами, Йен отошел.
 — Прошу прощения, — сказал он равнодушным тоном, но она чувствовала, что он сверлит ей взглядом спину.
 Йен готов был ее задушить, видя, как они с Мейсфилдом смотрят друг на друга во время вальса. Этот Мейсфилд полный идиот, такой же как его папаша.
 Подошла Сара.
 — Ты все испортил, — сказала она.
 — Разве? Я ублажал стольких женщин, что сбился со счету, а она и глазом не моргнула.
 Сара подняла брови.
 — Я думала, ты в ней уверен.
 — Уверен. — Он взъерошил волосы. — Но терпение мое не беспредельно.
 На повороте Мейсфилд прижал к себе Фелисити, и Йен позеленел от злости.
 — Ну а Мейсфилд не сплетничает, он распускает руки. Ты должна ее предупредить, он с ней играет. Отец хочет, чтобы он женился на богатой наследнице, и у него есть титул. К тому же он еще мальчишка.
 — Ты в этом уверен? — с невинным видом спросила Сара.
 Она над ним смеется, наслаждается его истерикой! Йен знал одно: он должен переспать с Фелисити Тейлор, пока не взорвался от страсти.
 Страсть разрослась до гигантских размеров, когда он увидел, как она вошла в зал в платье самого соблазнительного фасона. Материал воздушный, не составит никакого труда его сорвать. Когда она наклоняется, видны ее груди. Мужчины не сводят с нее глаз.
 — Почему ты не сказала ей, чтобы не надевала такие фривольные платья? Она выставляет себя дурой.
 — Не видела, чтобы кто-нибудь над ней смеялся. Ее платье не более фривольно, чем мое.
 — Ты замужняя женщина, ты можешь надевать что хочешь. Непременно поговори с ней. Она погубит свою репутацию.
 — Насколько я помню, ты единственный, кто ее скомпрометировал.
 Йену нечего было возразить. Сара сказала правду.
 — Ну и что, я ей сделал предложение. Сара, я устал от этой игры. Эффекта никакого. Нужна новая стратегия.
 Сара смягчилась:
 — Эффект есть! Фелисити с трудом скрывает ревность, так же как и ты!
 Невелико утешение.
 — Я не могу ухаживать за женщинами, на которых не собираюсь жениться. Мне никто не нужен. Только Фелисити! Она единственная, кого я хочу.
 — Прояви терпение.
 — Не могу. — У него нет времени. Он должен срочно жениться. — Мне нужно побыть с ней наедине. Какой-то жалкий миг на балконе не принесет пользы, даже если удастся ее туда вывести. Я должен побыть с ней наедине, убедить, что она ошибается на мой счет.
 — Или соблазнить ее?
 Он хотел солгать, но Сару не обманешь.
 — Если понадобится. Поколебавшись, Сара сказала:
 — В этом я тебе не помощник. Но кое-что могу посоветовать. Завтра утром она поведет своих братьев на выставку восковых фигур.
 Йен расплылся в улыбке:
 — Ту, 4tojb Стрэнде?
 — Да. Но сделай вид, будто вы встретились случайно, а то она больше не будет мне доверять.
 — Разумеется. — Потом он проводит их домой, напросится на обед. А потом…
 — Я знаю, как работают твои дьявольские мозги, — заметила Сара, — но должна тебя предупредить: неизвестно, согласится ли она выйти за тебя замуж, если даже ты ее соблазнишь.
 — Согласится, — ответил Йен, хотя неделю назад не был в этом уверен.
 Но у него нет выбора. И он не отступится. Она должна принадлежать ему. Это уже превратилось в навязчивую идею. Лежа в постели, он воображал будто Фелисити лежит рядом. Во время еды чувствовал вкус ее губ на своих губах.
 Она тоже его хочет. Он нужен ей так же, как она ему. Просто она не хочет себе в этом признаться. Он ее соблазнит и добьется своего. Первая попытка убедила Фелисити, что ей не следует выходить за него замуж, но теперь он соблазнит ее столько раз, сколько понадобится, чтобы она либо изменила свое решение, либо обнаружила, что беременна. В любом случае она станет его женой.




 Глава 13


  Ежегодный бал у леди Брумли в честь Дня святого Томаса был великолепнее предыдущих. Как говорит лорд Джеймс: «Никто не проводит балы так, как леди Брумли. Город не сможет помешать людям ломиться на ее приемы, даже если наложит карантин на ее дом». 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 21 декабря 1820 года 
 «Слава Богу, избавилась от него», — подумала Фелисити, сказав Мейсфилду, что ей нужно в дамскую комнату. У него появилась блестящая идея — обсудить с ней скачки в Аскоте. Невозможно себе представить, чтобы Йен…
 Стоп! Неужели она так и не выбросит из головы этого проклятого виконта? Когда она танцевала с Мейсфилдом, Йен пожирал ее глазами, как волк ускользающую добычу. Да как он смеет, если сам перетанцевал с половиной женщин Лондона?!
 Ладно бы увивался вокруг девиц так, чтобы она этого не видела. Она вздохнула. Сама виновата. Надо было принять его предложение.
 Когда она шла по длинному коридору, ведущему в туалеты, кто-то ее окликнул:
 — Мисс Тейлор, подождите!
 Она оглянулась. К ней приближался мужчина лет за сорок. Его лицо показалось Фелисити знакомым, и она остановилась.
 — Мы не были представлены, но я вас знаю, — сказал мужчина. — Вы дочь Алджернона Тейлора, не так ли?
 — Да. А вы кто?
 — Меня зовут Эдгар Леннард. — Он поклонился. — Насколько мне известно, вы знакомы с моим племянником. Лорд Сен-Клер — сын моего брата.
 Фелисити вся обратилась в слух. Это дядя Йена, у которого мисс Гринуэй служила гувернанткой. В чертах Йена было что-то грубоватое, а дядя был классически красив, несмотря на возраст. Такая красотка, как мисс Гринуэй, вполне могла быть его любовницей.
 Как бы то ни было, этот человек мог рассказать о том, какое отношение мисс Гринуэй имеет к Йену.
 — Да, я знаю вашего племянника.
 — Я не отниму у вас много времени, но хочу вас предостеречь.
 — Я вся внимание.
 — Сюда, пожалуйста. — Он жестом указал на гостиную. — Разговор будет конфиденциальным.
 Фелисити вошла. Леннард закрыл дверь. Фелисити холодно улыбнулась и открыла ее. Ни к чему оставаться с ним наедине. Что-то в его манерах настораживало, а интуиция ее никогда не подводила.
 Он прошел в глубь комнаты и, как только они сели, сразу же заговорил:
 — Насколько мне известно, в последние дни ваше имя связывают с моим племянником.
 — Вот как? — Кажется, леди Брумли не теряла времени зря!
 — Как вы знаете, он ищет жену.
 — Неужели?
 — И по слухам, собирается сделать вам предложение.
 Кажется, мистеру Леннарду это не нравится. Родственники Йена, разумеется, озабочены его желанием жениться на женщине невысокого происхождения, к тому же небогатой. Фелисити это разозлило. Она надменно вскинула голову.
 — Откуда мне знать, что собирается сделать ваш племянник? Я не умею читать мысли.
 — Очень жаль, мисс Тейлор. Если бы вы умели читать мысли, знали бы, что он не тот человек, за которого выйдет замуж порядочная женщина.
 Этот человек хочет настроить ее против Йена, а не защитить Йена от. нее? Но почему?
 — По-моему, он мне вполне подходит.
 — Вы заблуждаетесь. Мой племянник — волокита и негодяй. Он погубил многих женщин, включая ту, о которой говорилось в «Ивнинг газетт».
 — Вы имеете в виду вашу бывшую гувернантку мисс Гринуэй?
 Он явно испугался.
 — Вы знаете?
 — Конечно.
 Злость исказила его лицо, но он погасил ее фальшивой улыбкой.
 — Сен-Клер наверняка сказал, что она была моей любовницей или что-то в этом роде.
 Любопытно, он стал оправдываться, хотя его ни в чем не обвиняли.
 — Ваш племянник ничего не говорил. У меня свои источники.
 — Надеюсь, они представили вам моего племянника так, как он того и заслужил.
 Опять предположение. Она молчала, лишь вскинула брови, как будто знала что-то очень важное. Такая хитрость часто помогала в расследованиях, особенно когда тот, кого она расспрашивала, был в чем-то виноват.
 С мистером Леннардом это сработало. Он наклонился к ней с видом заговорщика.
 — Ваш источник объяснил вам, почему мой племянник заботится о мисс Гринуэй?
 — Наверное, чтобы позлить вас?
 — Что вы! — воскликнул он с оскорбленным видом. — Будьте уверены, она помалкивает о том, какой у него характер.
 Неприязнь к этому человеку нарастала у Фелисити с каждой минутой.
 — Не томите меня неизвестностью, мистер Леннард. Я вижу, вам не терпится сообщить то, что скрывает мисс Гринуэй.
 — Поймите, я все это рассказываю исключительно потому, что не в силах видеть, как мой племянник порочит честь семьи.
 — Продолжайте. — Две недели назад она бы поверила каждому его слову, что он скажет, но тогда она еще не была свидетельницей достойного поведения Йена. Его забота о ее чувствах и репутации в ту ночь в Уортинг-Мэноре никак не вязалась с тем, что о нем говорил его дядя.
 — Полагаю, вы знаете, что в девятнадцать лет мой племянник бежал из Англии?
 Она кивнула.
 — Отец выгнал его из дома за то, что он сотворил с моей женой.
 Он сделал театральную паузу. Фелисити подумала, что ей, возможно, не следовало бы выслушивать его откровения, и молчала.
 А он продолжал:
 — Моя жена Синтия была моложе меня, и они с Йеной проводили много времени вместе. — В его голосе появились суровые нотки. — Трудно сказать, что толкает молодых людей на безрассудные поступки, но он, кажется, неправильно истолковал ее доброе отношение. Однажды он застал ее одну и… тяжко об этом говорить… и он изнасиловал ее.
 Обвинение метнулось в воздухе, внезапное, безобразное, как гадюка, которую нельзя проигнорировать, когда она свалилась на тебя с дерева.
 Неужели это правда? В девятнадцать лет Йен изнасиловал свою тетку?
 Фелисити вспомнила о сыночках папиных заказчиков, которые отлавливали ее в простенках между окон или «случайно» прижимали. Эти господа были уверены в своей безнаказанности.
 Но Йен не такой. Ему не чуждо благородство. С женщинами он ведет себя осмотрительно. У него железная выдержка.
 Оправившись от шока, Фелисити подумала, насколько нелепо обвинение Леннарда. Просто чудовищно. И зачем он все это рассказывает ей? Из благородных побуждений, как он заявил, или совсем наоборот?
 — Если вы говорите правду, Йен заслуживает презрения. Он просто негодяй. Но вы уверены в том, что он изнасиловал вашу жену? Это она вам так сказала?
 — Да, она прибежала ко мне вся в слезах, сгорая от стыда.
 — И что вы сделали в ответ на оскорбление?
 — Что сделал? — Он нахмурился.
 — Вы, разумеется, вызвали его на дуэль, ведь он оскорбил вашу жену.
 — Я не мог вызвать племянника на дуэль! Брат никогда бы мне этого не простил!
 «Зато теперь ты можешь обвинять его у него за спиной, не давая возможности защититься. Как благородно с твоей стороны!» — подумала Фелисити.
 — И тогда лорд Сен-Клер и уехал на континент? — не унималась Фелисити.
 Он нервно подергал галстук.
 — Да. Я встретился с ним и потребовал, чтобы он загладил свою вину. Но он как трус сбежал на континент, среди ночи.
 Странно. Герцог Веллингтон хвалит Йена за храбрость, а родной дядя называет трусом. Если бы ей предложили пари, кто из них лжет, она поставила бы на мистера Леннарда.
 — Должно быть, ваша жена страдала из-за того, что ее обидчик остался безнаказанным.
 Он опустил глаза.
 — Терзаемая стыдом, она забрала детей и ушла из дому.
 — Очень изобретательно, Эдгар, — раздался женский голос. —А как убедительно изложено! В искусстве рассказывать сказки ты можешь соперничать даже со мной.
 Фелисити обернулась, Леннард вскочил. В дверях, стояла леди Брумли собственной персоной. Фелисити весь вечер избегала ее, зная, что маркиза станет расспрашивать о бале у Уортингов, но сейчас несказанно обрадовалась ее появлению.
 Чего не скажешь о мистере Леннарде.
 — Не твое дело, Маргарет. У нас с мисс Тейлор приватная беседа.
 — Да, но в моем доме. — Леди Брумли вошла в комнату. На голове у нее красовался атласный тюрбан с вышитыми на нем якорями. С тюрбана свисала брошь в виде корабля. При ходьбе она раскачивалась, и казалось, будто корабль плывет по морю. — Я тебя не приглашала на бал, Эдгар. Представь себе мое удивление, когда я увидела, как ты бросился вслед за мисс Тейлор, выходящей из зала. Жаль, толпа помешала мне раньше тебя настигнуть.
 Глаза маркизы излучали такую злобу, что Фелисити поежилась. Достопочтенный Эдгар Леннард в свое время имел глупость нажить в лице маркизы врага.
 Он скрестил руки на груди.
 — Я слышал, ты распускаешь слухи о моем племяннике, якобы он сделал предложение мисс Тейлор. Когда я узнал, что он и мисс Тейлор будут здесь, то решил выяснить, правда ли это.
 — И к какому выводу пришел? — с каменным лицом спросила леди Брумли.
 — Судя по ревности к лорду Мейсфилду и по тому, что он полвечера не отрывал глаз от мисс Тейлор, ты права.
 — И ты решил напакостить ему? Очернить в глазах девушки, оболгать?
 — Я рассказал правду, — запротестовал он.
 В дверях появились два лакея. Не оборачиваясь, леди Брумли ткнула пальцем в мистера Леннарда.
 — Вышвырните его вон!.. — Когда лакеи вошли, пламя свечей заколыхалось, придав улыбке леди Брумли зловещий вид. — Кое-чему я научилась у тебя двадцать пять лет назад, Эдгар, а именно — не пускать в свой дом подонков. Так что убирайся!
 — Тебя не просили вмешиваться, — заявил мистер Леннард, когда лакеи подхватили его под руки.
 — Нет, но мое вмешательство тебя злит, а ради этого я и живу, как ты знаешь.
 Лакеи повели его к двери.
 — Не верьте ни единому слову этой гарпии. Все, что я рассказал о моем племяннике, правда.
 — Вышвырните его! — крикнула леди Брумли, и Леннарда утащили.
 Фелисити не знала, что и думать. Она не верила тому, что ей наплел мистер Леннард, однако удивило, что леди Брумли не дала ему договорить.
 Леди Брумли закрыла дверь и подошла к столику, на котором стояли графин и стаканы. Дрожащими руками она налила себе изрядную порцию вина и залпом осушила бокал.
 — Хотите портвейна? — спросила она.
 — Нет.
 Леди Брумли смотрела на нее, держа стакан обеими руками.
 — Вы не поверили в тот вздор, которым вас пичкал Эдгар?
 — Я не знаю, чему верить.
 — Он просто старался отговорить вас выходить замуж за лорда Сен-Клера.
 Фелисити вздохнула.
 — Лорд Сен-Клер не собирается на мне жениться. Может, вы не заметили, но сегодня он танцевал с десятком дам и ни разу не подошел ко мне.
 Леди Брумли хохотнула.
 — Пусть меня повесят, если это не так, но в вас говорит ревность. Я не заметила, чтобы Сен-Клер страстно целовал этих дам на балконе, моя дорогая мисс Тейлор. Или приставал к ним, как к вам, по вашему же утверждению.
 Фелисити с трудом сдержала стон. Ее хитрость обратилась против нее же.
 — Он не… То, что было у Уортингов, просто флирт. Мы оба о нем уже забыли.
 — Понятно. — Леди Брумли поставила стакан, подошла к двери и открыла ее. — Что ж, если вы решили не выходить замуж за лорда Сен-Клера, вам ни к чему знать мое мнение о том, что вам наговорил Эдгар. Так что можем возвращаться в зал.
 Она выжидательно застыла в дверях. Ну просто Макиавелли в юбке! Если Фелисити признается, что хочет узнать больше, то подтвердит, что Йен ее интересует. Не признается — потеряет шанс узнать. Гнусные обвинения мистера Леннарда не давали Фелисити покоя. Необходимо выяснить, есть ли в них хоть доля правды! Леди Брумли знает это лучше кого бы то ни было.
 Фелисити вздохнула.
 — Я не сказала, что не интересуюсь вашим мнением. Я остаюсь другом Йена, я хотела сказать, лорда Сен-Клера. Конечно, меня интересуют слухи, которые могут повредить его репутации.
 Маркиза закрыла дверь и предложила Фелисити сесть.
 — Я расскажу вам все, что знаю, мисс Тейлор. Стараясь ничем не выдать свое волнение, Фелисити примостилась на краешке кушетки.
 Леди Брумли глотнула еще вина и опустилась в пухлое кресло у камина.
 — Полагаю, Эдгар рассказал вам ту же глупую сказку, что и двум другим девушкам, за которыми ухаживал Сен-Клер. Якобы виконт изнасиловал Синтию, та со стыда покончила с собой, а Сен-Клер сбежал на континент.
 — Еще мистер Леннард сказал, что правда известна женщине, о которой написано в газете, поэтому виконт взял ее под свое покровительство, а потом лишил девственности.
 Леди Брумли отмахнулась.
 — Вздор. Если кто и погубил ее, так это Эдгар. Речь идет о Пенелопе Гринуэй. Эдгар нанял ее гувернанткой для своих детей, а после смерти жены сделал своей любовницей. А когда узнал, что она забеременела, он ее выгнал.
 — Откуда вы знаете?
 — Скажем так — мое дело знать все об Эдгаре и его делишках. Это легко, потому что он так мало платит слугам, что они не прочь получить гинею за то, что сообщают мне информацию. — Леди Брумли с горечью рассмеялась. — Во всяком случае, когда Эдгар выгнал мисс Гринуэй, я ей помогла только для того, чтобы позлить его, но лорд Сен-Клер сделал лучше. Он презирал своего дядю не меньше меня и увидел возможность получить преимущество, помогая женщине, которая могла дискредитировать дядю. К тому же у него доброе сердце, а ее ребенок, хоть и незаконнорожденный, приходится ему родственником.
 — Думаете, это единственная причина, по которой он ей помогает?
 — Конечно. Что бы там ни говорили Эдгар и всякие газетчики, — она многозначительно посмотрела на Фелисити, — мисс Гринуэй не любовница Сен-Клера. Но почему же Йен ей этого не рассказал?
 — Раньше она была любовницей мистера Леннарда, а теперь стала любовницей лорда Сен-Клера, — возразила Фелисити. — Это вполне объяснимо. Таким образом лорд Сен-Клер отомстил дяде, которого ненавидит.
 — Брать дядины объедки? Гордость ему не позволит. «Резонно», — с облегчением подумала Фелисити.
 — К тому же когда Сен-Клер ухаживает, он не заводит любовниц, не в пример другим мужчинам. Это может не понравиться будущей теще. Так стоит ли рисковать, особенно когда Эдгар усиленно мешает ему найти жену?
 — Да, но почему мистер Леннард не хочет, чтобы он женился? Не понимаю.
 Леди Брумли забарабанила по ручке кресла.
 — Очень просто: если Йен умрет бездетным, наследство достанется Эдгару или его сыну. Веская причина, чтобы мешать Сен-Клеру жениться. Но я больше не потерплю его лжи.
 — Вы уверены, что это ложь? — с надеждой спросила Фелисити.
 — Как и все, кто знает их обоих. Принуждать женщин совершенно не в духе Сен-Клера. Вы знаете это не хуже меня.
 Фелисити онемела.
 — Но у вас нет доказательств, — промямлила она. Пожилая женщина медлила, что-то обдумывая. Потом вздохнула.
 — Я должна была догадаться, что вы не поверите на слово. Ладно. У меня есть некоторые сведения, полученные от слуг Эдгара.
 Леди Брумли поправила тюрбан, отчего кораблик закачался.
 — Синтия Леннард умерла вскоре после отъезда Сен-Клера на континент, это правда. Но никто ее не насиловал. Наоборот, смерть была следствием взаимной любви.
 У Фелисити упало сердце.
 — Любви между лордом Сен-Клером и миссис Леннард?
 — Да. Оно и понятно. Синтии было двадцать пять, Сен-Клеру — девятнадцать. Она была очень красивая. Эдгар в свое время покорил ее, но потом она в нем разочаровалась. Синтия была моложе его на семнадцать лет. Влюбилась в Йена и затащила его в постель.
 Фелисити совсем пала духом. Йен не насиловал тетку, он просто спал с ней. Это было слабое утешение.
 Маркиза между тем продолжала:
 — Слуги считают, что Йен сбежал, потому что его замучила совесть, а Синтия зачахла от тоски по нему. Впрочем, никто не знает, как это было на самом деле. Слуги, которые у него работали десять лет назад, либо уволились, либо подкуплены и помалкивают.
 Связь с родственницей — это преступная связь. Йен виноват в смерти тетки. К тому же поступил вероломно по отношению к своему дяде и самому отцу. Это не укладывается в голове.
 Но что, если Йен любил свою тетку? У Фелисити болезненно сжалось сердце.
 В общем-то леди Брумли все объяснила. Почему Йен бежал на континент, ничего не сказав друзьям, почему не подпускал ее к своим делам, почему не хотел, чтобы она разговаривала с мисс Гринуэй.
 И даже то, почему был так осторожен той ночью у нее в спальне. Возможно, он вспомнил, к чему однажды привели занятия любовью с респектабельной женщиной.
 — Правда ли это или досужие вымыслы, трудно сказать, — продолжала леди Брумли, — Тогда Сен-Клер был зеленым юнцом. Но за шесть лет на континенте он превратился в мужчину и, насколько я могу судить, заслуживает уважения. И хорошей жены, что бы ни говорил Эдгар.
 Фелисити поднялась.
 — Я должна вернуться на бал. Мои спутники будут меня искать.
 — Но, мисс Тейлор…
 — Пожалуйста, леди Брумли, позвольте мне уйти. Я должна подумать.
 — Ладно. Только будьте разумны. Вы знаете не хуже меня, что Сен-Клер не насильник. Эдгар лжет.
 — Знаю. — Но у него была связь с родственницей, он сбежал, а женщина с горя покончила с собой.
 Конечно, как сказала леди Брумли, все это может оказаться неправдой. Учитывая источник информации. Откуда ей знать?
 Фелисити пошла к двери.
 — Если он все же сделает вам предложение…
 — Не сделает, — прошептала она и выскользнула из комнаты.
 Даже если сделает, она не сможет его принять. Мрачная тайна прошлого все еще терзает его. И пока он отказывается снять с себя эту тяжесть, тайна будет стоять между ними непреодолимым препятствием.
 И все же, несмотря ни на что, Фелисити не может его забыть.
 Пошел он к черту, обольстительный дьявол! Он уже отомстил ей: у нее в руках великолепный материал, но Фелисити не хочет об этом не только писать, но и думать. Вот бы он посмеялся, если бы узнал. Фелисити изменилась. И ей никогда уже больше не быть такой, какой она была прежде.




 Глава 14


  Выставка мадам Тюссо в Стрэнде. Говорят, в Комнате отрубленных голов прекрасные дамы падают в обморок. Странно! У некоторых из этих дам мужья выглядят так, что посрамят и осла. Если эти дамы не падают в обморок при виде мужа в спальне, почему теряют сознание, глядя на посмертные маски? 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 22 декабря 1820 года 
 Даже слепой заметит четырех сорванцов, вылезающих из кареты, подумал Йен. Их крик перекрывал шум, царивший на Стрэнде, — скрип несмазанных колес, вопли продавцов, стук молотков рабочих, ремонтирующих огромный дом. Он сразу же узнал «Ужас дома Тейлора», заслышав знакомое гоготанье, которое Фелисити пыталась сдержать, одновременно споря с кучером. Тот слёз со своего места и показывал ей на что-то в карете.
 Йен постучал в потолок, приказывая кучеру проехать мимо. Второй стук означал, что надо остановиться возле наемной кареты. Нахлобучив шляпу, Йен быстро выскочил и услышал возмущенный голос Фелисити:
 — Говорю вам, ни шиллинга не заплачу за ущерб! — Она поводила пальцем перед носом кучера в подтверждение своих слов. На ней был шерстяной черный плащ, знававший лучшие времена.
 Кучер хлопнул дверцей, но она не закрывалась; он приподнял хлипкую панель и задвинул дверцу на место, потом снова открыл. Дверца повисла на петлях. Извозчик торжествующе посмотрел на Фелисити:
 — Видите? Сломалась, мисс!
 — Вы просто стараетесь меня надуть. Не спорю, дверца сломана, но она такой и была!
 — Нет, не была! — Грубиян скрестил руки на пухлой груди. — Я забочусь о своей карете, дверь хорошо закрывалась, до того как я остановился и посадил вас и ваш выводок. Ваши дети ее сломали!
 — Ложь! Вы сами сломали эту чертову дверцу!
 — Предупреждаю вас, мисс… « Йен быстро подошел.
 — Сколько стоит починить дверцу?
 Извозчик круто обернулся, оценил безупречный покрой пальто Йена и уже совсем другим тоном произнес:
 — Ну, это как сказать, сэр.
 — Что вы здесь делаете? — удивилась Фелисити. Йен притронулся к полям шляпы.
 — Доброе утро, мисс Тейлор. Я случайно проезжал мимо, увидел вас и детей. Вот и решил остановиться и предложить свои услуги.
 — Нет необходимости, — надменно произнесла Фелисити.
 — Да, но вы с братьями выехали погулять, а этот тип испортил вам настроение. Если позволите, я с радостью заплачу за ущерб.
 — С какой стати платить этому негодяю?! — Она ткнула в извозчика пальцем. — Он жулик!
 Йен отвел Фелисити в сторону:
 — Господи, не ругайтесь с ним из-за каких-то нескольких шиллингов. Дело того не стоит.
 — Но дверца была сломана до того, как мы…
 — Не сомневаюсь. Ну и что?
 — Дело принципа!
 Он скрипнул зубами. .
 — Какой принцип, если скоро вы с братьями будете вовлечены в драку? — Он кивнул на двух мужчин, которые соскочили с кучерских сидений и двигались на помощь сотоварищу. Оба внушали тревогу.
 Фелисити побледнела, и Йен еще тише продолжал:
 — Сейчас не время для вашей чертовой самоуверенности. Я могу расшвырять их, если пожелаете, но ведь это не тот урок, который бы вы хотели преподать мальчикам, не так ли?
 Она посмотрела на близнецов. Они притихли, переводя взгляд с Йена на извозчика. Фелисити поморщилась.
 — Пожалуй, нет.
 — Тогда позвольте мне заплатить. Если только не желаете заплатить сами.
 Фелисити вспыхнула.
 — Он хочет два шиллинга, а я взяла с собой только деньги на дорогу туда и обратно. Так что, если не возражаете…
 — Нисколько.
 — Но это взаймы, — торопливо добавила она. — Я верну.
 — Отлично.
 Они обсудят этот вопрос, когда она согласится выйти за него замуж. Однако его поразило, что у нее нет при себе каких-то лишних двух шиллингов. Может быть, она боится карманных воров?
 Они вернулись к тому месту, где стоял кучер с прибывшим подкреплением. Не удостоив взглядом Фелисити, кучер с вызовом посмотрел на Йена:
 — Ну что, сэр? Мисс согласна платить?
 — Да. Два шиллинга, не так ли?
 — Две гинеи.
 Йен вскинул брови, возмущенный его наглостью.
 — Должно быть, леди вас неправильно поняла. — Он подошел к карете и рассмотрел сломанную дверцу; скрюченные петли были покрыты ржавчиной. — Две гинеи, а?
 Кучер пришел в замешательство и поскреб под мышкой. Приятель толкнул его в бок.
 — Да, сэр. Закрепить петлю стоит две гинеи. Йен выпрямился.
 — Нет, вас обманывают. Сделаю вам одолжение: отвезите свою карету к Уолласу на Чандлер-стрит, скажите, что вы от меня, пусть поставит вам за мой счет новую дверцу. — Йен вынул визитную карточку и вручил кучеру.
 Кучер неохотно взял ее, прочел имя и побледнел. Оглянувшись на приятелей, промямлил:
 — Мне бы только петлю починить.
 — Уоллас сделает все, о чем вы попросите. Справедливо?
 — Справедливо, милорд. — Кучер нахмурился. — Но я не собираюсь заезжать за ней и ее шайкой, как мы договаривались сначала.
 Фелисити хотела возразить, но Йен коснулся ее руки.
 — В этом нет необходимости, я отвезу домой леди и ее семью.
 Он почувствовал, как напряглась ее рука.
 — Ну-ну. Кажется, вы наконец поняли, что значит «дело принципа», когда речь зашла о ваших деньгах. — Фелисити с вызовом посмотрела на него.
 Улыбка тронула его губы.
 — Я не мог поощрять вымогательство мошенника, который норовит содрать деньги с молодой женщины.
 В ее взгляде он прочел понимание, оно растопило лед, и Йен обрадовался, что приехал.
 — Спасибо за помощь, — мягко произнесла Фелисити.
 После этого взвился вихрь рук и ног, и неистовые близнецы накинулись на них с деликатностью стада слонов. Крики типа «Во дает!» и «Разве вы не газетчик?» и «Почему он назвал вас милорд?» — раздавались со всех сторон. Близнецы окружили Йена.
 На них были старые пальтишки и потрепанные штаны. Странно, что Фелисити так плохо их одевает. Йен перевел взгляд на нее. У Уортингов Фелисити была в элегантном модном наряде. А сейчас в плаще с обтрепанным подолом и простой черной шляпке, выгоревшей на солнце.
 — Прекратите, мальчики, — строго сказала Фелисити. — Неприлично говорить всем сразу.
 — Они меня не утомляют, мисс Тейлор, но будет лучше, если мы познакомимся. — Йен улыбнулся ближайшему сорванцу. — Как вас зовут, молодой человек?
 — Уильям, — ответил малыш и тут же умолк. Следующий подхватил эстафету:
 — Это мой брат Ансел, а я Джордж. Но все зовут меня Джоржи. А это Джеймс. Он старший.
 — Понятно. — Наблюдательность помогла Йену расставить метки на близнецах: у Ансела родинка, у Джорджа шрам на подбородке, у Уильяма нет одного зуба. — Приятно познакомиться. А я…
 — Виконт Сен-Клер, — сказал Джеймс. Йен удивленно посмотрел на него. — Я спросил у миссис Бокс в тот день, когда вы к нам приходили и Лиззи на вас накричала. Я подумал, может, вы…
 — Понимаю, — прервал его Йен. — Это хорошо, что ты приглядываешь за сестрой. — Он многозначительно посмотрел на Фелисити. — Ей это просто необходимо.
 Фелисити закатила глаза.
 — Мальчики, мы задерживаем его светлость. У него есть более важные дела.
 Прежде чем Йен возразил, Джордж выпалил:
 — А можно он пойдет с нами на выставку? Фелисити нервно поправила ему воротничок и сказала:
 — Лорд Сен-Клер едет на встречу, он не может тратить на нас время.
 — Встреча не срочная, — сказал он. — А я ни разу не был на выставке восковых фигур. К тому же обещал отвезти вас домой в своей карете.
 — Обещали, я слышал. — Джеймс смерил его взглядом зеленых, как у сестры, глаз. — А мы на этом сэкономим полшиллинга.
 Йен начал гадать, так ли благополучно у них с финансами, как ему говорили. Смех Фелисити лишь усилил его подозрения.
 — Джеймс, не глупи. Что такое полшиллинга? — Она обратилась к Йену: — Не стоит беспокоиться, лорд Сен-Клер, вас ужасно утомит день, проведенный с нами.
 — Но не так, как день, проведенный с моим управляющим, который считает, что его цифры приводят меня в восторг. Пожалейте меня, не отсылайте проводить утро в расчетах. — Фелисити колебалась, и он добавил: — Позвольте мне пойти с вами, я куплю всем на ужин чай и пироги с мясом.
 Подкуп отлично сработал: мальчики шумно потребовали взять с собой Йена, и Фелисити вздохнула.
 — Ладно, но боюсь, вы раскаетесь, когда устанете от мальчишек.
 — Уверен, я это переживу. — Он рассчитывал втереться к ним в доверие, тогда сестра будет вынуждена выйти за него замуж.
 Когда они подошли ко входу на выставку, Фелисити отвела Джеймса в сторону и что-то прошептала ему на ухо. Он кивнул, потом догнал братьев и, в свою очередь, что-то им зашептал.
 Все это выглядело очень загадочно. Йен с трудом сдержал смех. Значит, у них есть секреты? Напрасно Фелисити думает, что ее предостережения помешают ему выведать эти секреты у братьев. Даже «Ужасы Тейлор-Холла» не препятствие для того, кто однажды развязал язык главному советнику Наполеона.
 К концу дня он будет знать абсолютно все. И использует это, чтобы заставить ее выйти за него замуж.
 Фелисити расслабилась только через три часа, когда поняла, что близок конец зала, где размешалась выставка. Все прошло хорошо. Мальчики больше ни словом не обмолвились об их финансовом положении. И вели себя примерно, во всяком случае, большую часть времени.
 Джоржи, Ансел и Уильям присели возле восковой скульптуры шотландца и заглядывали ему под юбку, чтобы выяснить, насколько правдиво изображение. Йен и Джеймс внимательно рассматривали внушительную восковую фигуру Бонапарта и читали пояснения.
 «Посмотрите-ка на эту парочку», — с улыбкой подумала Фелисити, глядя на Йена и Джеймса. Оба стояли, заложив руки за спину, с упором на одну ногу, слегка согнув другую. Они даже были немного похожи: прямые коричневые пряди волос Джеймса напоминали жесткие черные волосы Йена, оба ерошили их, когда волновались. Как будто отец и сын.
 Йен и сын. Ее сын. Мысль согревала. Каким Йен будет отцом? Судя по его сегодняшнему поведению, замечательным. Он одним словом пресек запальчивые порывы Джорджа, высмеял фантазии Уильяма и остановил непрерывно болтавшего Ансела.
 Но кого Йен полностью покорил, так это Джеймса, который сначала отнесся к нему весьма подозрительно. Это случилось после того, как Йен в подробностях описал события Французской революции, когда они остановились возле скульптуры Робеспьера. Джеймс очень любил историю.
 Йен вслух читал по-французски и переводил Джеймсу. Его французский был великолепен, Фелисити оставалось лишь позавидовать. Йен много лет прожил на континенте, был не то британским шпионом, не то кем-то в этом роде. Фелисити точно не знала. А он, негодяй, не рассказывал.
 — Откуда вы так хорошо знаете французский? — вдруг спросил Джеймс.
 Йен смотрел на скульптуру, и лицо его было непроницаемым. Знакомое выражение, подумала Фелисити.
 — Я шесть лет провел на континенте.
 — Что вы там делали? Йен пожал плечами.
 — Воевал.
 — Но Лиззи сказала, что это неправда! — выпалил он.
 — Джеймс! — Фелисити схватила его за плечо и рывком повернула к себе. — Я не говорила ничего подобного!
 — Ты написала в газете! Я помню! Она вздохнула.
 — Ах, это. Не знала, что вы читаете мою колонку.
 — Мы все читаем. Ну, не малыши, конечно, а я, миссис Бокс, Джозеф и кухарка. Читаем утром, когда ты и близнецы спите.
 Фелисити стало не по себе. Она знала, что миссис Бокс читает колонку, но брат?
 Джеймс должен знать правду.
 — Я получила неверную информацию, — сказала Фелисити. — Йен действительно защищал свою страну.
 — Йен? — удивился Джеймс.
 — Я хотела сказать, лорд Сен-Клер. Он не солгал. Это была моя ошибка.
 Джеймс смутился.
 — Но лорд Икс никогда не ошибается. Все так говорят.
 — Знаю. И стараюсь писать правду. Но никто не застрахован от ошибок, — Фелисити решила отнестись к тому, что говорила леди Брумли, с осторожностью. И уж тем более к услышанному от мистера Леннарда. Пока у нее не будет веских доказательств.
 — А теперь извинись перед лордом Сен-Клером, — обратилась она к брату.
 — Прошу извинить меня, милорд, за допущенную бестактность.
 — Все в порядке. — Йен положил руку ему на плечо, не сводя глаз с Фелисити. — Я не против вопросов, я против поспешных выводов.
 Фелисити разозлилась.
 — Когда не получаешь ответа на вопрос, сам собой напрашивается вывод.
 — Без ответа обычно остаются вопросы личного характера.
 Она подняла брови.
 — Джеймс, уведи братьев, пока они не повалили статую. — Когда дети отошли, Фелисити улыбнулась Йену. — Но вы считаете, что любой вопрос носит личный характер. Уверена, вы запрещаете экономке обсуждать с посторонними содержимое ваших шкафов.
 — А вы, наверное, нет, учитывая, что у вас за экономка. Миссис Бокс любит о вас поговорить. Может, стоит побеседовать с ней подольше, когда я буду у вас в доме? Посмотрим, расскажет ли она о содержимом ваших шкафов. Интересно, найдутся ли в одном из них те кружева, которые я видел на вас в Уортинг-Мэноре?
 Он обвел ее вожделенным взглядом. Фелисити задохнулась, охваченная желанием. О Боже, только не это! Он наклонился к ней и прошептал:
 — А еще лучше, если вы мне сами покажете, где лежат кружева, когда мы останемся с вами наедине.
 Он все еще хочет ее. Несмотря на всех женщин, за которыми ухаживал на этой неделе.
 — Мы не останемся наедине. Ведь нынче вечером вам предстоит ухаживать за несколькими женщинами.
 Йен улыбнулся так, как умел улыбаться только он.
 — С этим покончено, — заявил Йен. — У всех женщин, за которыми я ухаживал на минувшей неделе, есть весьма существенный изъян.
 — Какой именно?
 — Они — не вы.
 Сердце забилось в груди, как пойманная птичка. Кровь забурлила в жилах.
 К ним подскочил Джордж, следом — два его брата.
 — Лиззи, Лиззи, вон дверь в Комнату отрубленных голов! Можно мы туда пойдем? Пожалуйста!
 — Джоржи, я вам еще вчера сказала, что нельзя. Комната отрубленных голов не для детей.
 — Но мне двенадцать, Лиззи! — воскликнул Джеймс. — Я, можно сказать, уже мужчина.
 В общем-то он прав, но черта с два ей удастся отпустить его без близнецов.
 — Извини, Джеймс, но, по-моему, нам лучше закончить экскурсию здесь.
 — Лиззи, ну почему нельзя?! — закричал Джордж. Тут вмешался Йен:
 — Да, мисс Тейлор, почему? Если вы не хотите туда идти, я их провожу.
 Он покушается на ее авторитет.
 — Я не о себе забочусь, о детях. Ведь ночью их будут мучить кошмары. Говорят, это зрелище для кровожадных!
 С лукавой усмешкой в глазах Йен положил руки на плечи Джорджа.
 — Мальчикам подобные зрелища нравятся. По себе знаю.
 — Но им всего шесть лет! Они слишком малы!
 — Предоставьте им возможность самим об этом судить, — произнес Йен.
 Да они пока вообще ни о чем не могут судить в свои шесть лет. Всего месяц назад Джоржи собирался полетать, спрыгнув с балкона на крыльях, которые смастерил из жести. Хорошо, что Ансел проболтался.
 — Могу я поговорить с вами, лорд Сен-Клер? — холодно промолвила Фелисити.
 — Разумеется. — Он отвел ее в сторону..
 — Я понимаю, что у нас с вами есть расхождения, но они не должны влиять на ваши суждения. Джеймс достаточно большой, но близнецы совсем еще дети. У них буйное воображение, и их легко испугать.
 — Ужасы Тейлор-Холла, как их называет ваша экономка? Поверьте, мальчики гораздо сообразительнее, чем вам кажется. Хорошая встряска им в радость. Она прищурилась.
 — Скажите, ваша мать разрешила бы вам смотреть на такое?
 — Нет, мне вообще не разрешали пойти на выставку восковых фигур, отец это не одобрял.
 — Неудивительно, если вы хотели смотреть на фигуры окровавленных трупов в шестилетнем возрасте.
 У него заиграли желваки на скулах.
 — Хоть в шесть лет, хоть в шестнадцать. Мне запрещали ходить на ярмарки, на представления… — Он осекся. — Отец считал подобные развлечения бесполезными. Он… он был весьма жесток.
 Признание ошеломило Фелисити. И в то же время обрадовало. Он впервые заговорил о своем прошлом, о родителях. Фелисити даже посочувствовала ему. Но насчет ее мальчиков он ошибается.
 — Разумеется, детям нужны развлечения, но…
 — Вот что я скажу. Пойдемте вместе с нами, и если вы решите, что зрелище неподходящее, мы сразу же уйдем, обещаю. Вы лучше других должны знать, что газеты часто преувеличивают, чтобы лучше продавались билеты. Возможно, там всего лишь старые собачьи кости и пара топоров.
 Пожалуй, Йен прав. Она посмотрела на него, потом на братьев, застывших в ожидании.
 — Ладно, пойдем посмотрим. Но я если я там увижу хотя бы раздавленный палец…
 Они уже мчались в конец зала, где их ждала дверь, занавешенная черной шторой. Рядом на плакате огромными буквами было написано «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ», ниже шел более мелкий шрифт, наверняка в нем превозносилось доводящее до обморока содержимое комнаты.
 Фелисити стало не по себе. Если Йен ошибся…
 Оставалось лишь молиться, чтобы ошиблась она.




 Глава 15


  Баловать детей неразумно, но что значит баловать? Один родитель считает, что лишний кусок яблочного торта всего лишь уступка голоду, в то время как другой уверен, что лишний кусок торта может погубить ребенка. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 22 декабря 1820 года 
  — Она злится на нас, да? — прошептал Джоржи на ухо Йену так громко, что было слышно даже прохожим, а уж особенно тем, кто находился в карете, включая Фелисити, сидевшую рядом с Джоржи.
 В скудном свете редких фонарей Йен не видел ее реакцию. Когда свет скользнул по ее лицу, Йен увидел серые щеки и застывшие глаза, и у него перехватило горло. Никогда она не была такой потерянной.
 Он поерзал на сиденье, которое делил с Джеймсом и Уильямом. В его просторную карету с трудом втиснулись шесть тел, было жарко.
 — Она злится не на вас. — Йен не потрудился понизить голос. — Она злится на меня.
 Фелисити промолчала.
 — Почему? — спросил Джордж.
 — Она считает, что я напрасно водил вас в Комнату отрубленных голов.
 Мальчики стали его разуверять, заявляли, что они прекрасно провели время. Тогда заговорила Фелисити:
 — Я вовсе не злюсь, разве только за то, что вы говорите так, как будто меня здесь нет. — Она обвела всех взглядом. — Я злюсь на себя. Разрешила детям пойти в это ужасное место, когда надо было твердо стоять на своем.
 Точнее, противостоять ему, подумал Йен. Если она не злится, то почему так накалена атмосфера в карете?
 Откуда, черт возьми, ему было знать, что эти плуты разбегутся во все стороны, как только окажутся в Комнате отрубленных голов? Откуда было знать, что там внутри? А там оказались три восковые отрубленные головы на шестах. Восковые фигуры преступников с окровавленными топорами и мечами стояли вдоль стен. Восковой кровью были измазаны отрубленные конечности их жертв, восковая кровь капала с лезвия гильотины в конце зала.
 Он, что ли, виноват, что у мадам Тюссо бездонная бочка красного воска? И к тому же еще подсветка для эффекта?
 Фелисити свирепо посмотрела на него и кинулась ловить мальчишек и за шиворот вытаскивать из комнаты. Но поздно: к тому времени как она изловила последнего, прошло не меньше пятнадцати минут.
 С этого момента Йен впал в немилость. Фелисити почти не разговаривала с ним, за ужином в кондитерской не прикоснулась к мясному пирогу, яблочным тартинкам и чаю, хотя мальчики с аппетитом накинулись на еду. В карете она села подальше от него и очень напоминала одну из чертовых скульптур мадам Тюссо.
 А как хорошо все начиналось! Неужели одним неосторожным поступком он погубил все свои планы на вечер?
 Джеймс сказал:
 — Лиззи, на меня не злись, я достаточно взрослый, чтобы пойти в Комнату отрубленных голов, если мне хочется.
 Фелисити вздрогнула, Йен чуть не застонал. Как назло Джеймс выбрал самый неподходящий момент, чтобы заявить о своей независимости от сестры.
 — Ты нам не мама, чтобы запрещать. Если бы меня не заставили уйти из Айлингтонской школы, я мог бы сам пойти на эту выставку и посмотреть все, что мне захочется, в том числе и Комнату отрубленных голов.
 При упоминании об Айлингтонской школе в карете воцарилось тягостное молчание. Даже близнецы притихли. Йен посмотрел на Фелисити. Она была явно встревожена.
 — Почему тебя заставили бросить Айлингтонскую школу? — спросил Йен. — Ты умный, хорошо воспитан. У них не было причин тебя выгонять.
 Мальчик смутился.
 — Я… в общем…
 — Йен, вы его неправильно поняли, т — вмешалась Фелисити. — Джеймс не оставил школу, он приехал на каникулы.
 — Д-да, так и есть, — заикаясь сказал Джеймс. — На Рождество.
 Брат лгал неумело, как и сестра. Йен посмотрел на безусого парнишку, защищавшего честь семьи.
 — Джеймс, ты знаешь, что лгать нехорошо. Я хочу знать правду — ты оставил школу, потому что у сестры нет денег?
 Джеймс беспомощно посмотрел на сестру.
 — Лиззи…
 — Все в порядке, Джеймс. — Фонарь выхватил из темноты расстроенное лицо Фелисити. — Лорд Сен-Клер, не изводите бедного мальчика. Если хотите что-то узнать, спросите у меня.
 — Ладно. У вас нет денег? — Он скрестил руки на груди. — Признайтесь, ведь я все равно узнаю.
 Она смотрела в окно, вцепившись в ридикюль.
 — Нам не нужны… то есть… в данный момент мы в стесненных обстоятельствах, потому что ждем оформления папиного завещания. Но как только у нас появятся деньги…
 — Но он умер год назад!
 — Да, там какая-то путаница в законах. Адвокаты разберутся, а пока нас поддерживает моя колонка в газете.
 Он фыркнул. Как будто на это можно содержать такой большой дом!
 — Возможно, вам нужен человек, который вмешается и ускорит процесс в вашу пользу?
 — Нет! Прошу вас, не вмешивайтесь! У нас все в порядке.
 — Но, Лиззи… — начал Джеймс.
 — У нас все прекрасно, — процедила она сквозь зубы, многозначительно посмотрев на брата. — Я уверена, деньги вот-вот придут, и Джеймс вернется в Айлингтонскую школу.
 — Ну ладно, делайте так, как считаете нужным. — Он оставил эту тему. Незачем злить Фелисити, он все узнает от миссис Бокс.
 Мальчики, кажется, расслабились, но Фелисити засуетилась. Она вертела в руках ридикюль, поправляла одежду Джорджа, сняла со штанов прилипший лист, ерошила волосы, пока он не начал ворчать. Но за все время ни разу не взглянула на Йена. Как же он попадет в дом, если Фелисити этого не хочет? А ведь ему надо поговорить с миссис Бокс и докопаться до истины.
 В этот момент Йен увидел, что Уильям уснул, привалившись к нему.
 — Уильям уснул? — Опросила Фелисити, наклонившись к нему. — Хотите, я возьму его к себе?
 — Не стоит. Мальчик очень устал, пусть себе спит.
 — Я говорила, что так будет.
 — Вы также сказали, что мне будет скучно, но это не так.
 Тонкое лезвие улыбки сломило ее настороженность.
 — Сомневаюсь, чтобы кто-то находил скучной Комнату отрубленных голов. Потрясающей — да, но не скучной.
 — Что значит «потрясающей»? — полюбопытствовал Джордж.
 — Твою сестру потряс вид крови, — объяснил Йен, опередив Фелисити.
 — Лиззи, там воск, а не кровь. — Джордж покровительственно похлопал сестру по коленке.
 Йен рассмеялся. Фелисити тоже. У Йена потеплело на сердце.
 — Извините меня, — сказал он. — Мне не следовало на вас давить, раз вы не хотели идти в эту чертову комнату.
 Фелисити смущенно улыбнулась.
 — Все нормально. Вы же не знали, что там будет. — Она посмотрела на Джорджа. — К тому же он все равно пошел бы туда, не дожидаясь разрешения.
 — Возможно, — с облегчением произнес Йен.
 Воцарилось дружелюбное молчание. Кто бы мог подумать, что он с таким удовольствием будет трястись в карете с тремя сорванцами, школяром и их чопорной сестрицей? Он не общался с детьми с самого детства, когда играл с кузенами, и, видимо, соскучился по ним.
 Карета остановилась, Йен выглянул в окно и увидел ярко освещенный готический вход в Тейлор-Холл. Дверца открылась, мальчики вылезли, притихшие, усталые. Кучер помог Фелисити выйти, она обернулась и протянула руки, чтобы взять Уильяма.
 — Я отнесу его, — сказал Йен.
 — Не хочу затруднять вас, — сказала Фелисити. — Детская на втором этаже.
 — Не беспокойтесь, ведь вам нужно следить за остальными.
 По ее улыбке Йен догадался, что Фелисити благодарна ему. Вряд ли ее прельщала перспектива тащить по лестнице ребенка весом не менее тридцати килограммов. Уильям тихонько вздохнул и продолжал сладко спать.
 С благоговением глядя на кулачок, вцепившийся в его галстук, на гладкие щечки с крошками яблочного торта, Йен испытал прилив нежности. Настанет день, когда он понесет на руках своего сына, которого ему подарит Фелисити.
 Сегодня он убедился в том, что Фелисити будет хорошей матерью.
 Поднявшись по наружным ступеням, Йен вошел в холл.
 — Куда идти? — спросил он. Фелисити в это время отдавала плащ лакею, маленькому, тщедушному, нисколько не соответствующему требованиям своей профессии. Не он ли должен был вышвырнуть Йена из дома, как грозилась Фелисити в тот раз, когда Йен сюда приходил? Он заулыбался.
 — Идите за мной. — Фелисити взяла канделябр и направилась к лестнице.
 «Я проломил стену крепости», — удовлетворенно подумал Йен, когда за ним закрылась массивная дубовая дверь. Переложив Уильяма с руки на руку, он снял пальто и отдал лакею. Он не уйдет отсюда до тех пор, пока не уговорит Фелисити выйти за него замуж.
 В холл торопливо вошла миссис Бокс.
 — Добрый вечер, милорд. — Экономка удивилась, что лорд Сен-Клер несет на руках одного из близнецов, но виду не подала.
 Он поздоровался, и миссис Бокс расплылась в улыбке. Она явно симпатизировала Йену.
 — Вам давно пора спать, детки. Пойдемте, только не шумите, — обратилась миссис Бокс к близнецам.
 Джеймс на ходу рассказывал миссис Бокс о событиях дня. Когда мальчик сообщил, что Йен сводил их поужинать и подвез домой в своей карете, экономка сказала:
 — Я не ожидала такой любезности от его светлости. Йен подмигнул женщине. Она подмигнула в ответ! Йен обрадовался. У него есть союзница. Она поможет ему остаться с Фелисити наедине. Задача это нелегкая, Фелисити всячески избегает его.
 Когда она поднималась по лестнице, он смотрел на ее прямую, узкую спину, затянутую в шерстяное платье на жемчужных пуговках, и предавался мечтам. Он расстегнет эти пуговки, снимет платье, потом рубашку. Корсета она не носит, Йен в этом уверен. Рубашку спустит вниз, полюбуется ее прекрасными плечами и покроет поцелуями спину до самых ягодиц.
 Возможно, его мечты сбудутся уже нынешней ночью. Как только ее братья угомонятся, она либо примет его предложение, либо он ее соблазнит и она вынуждена будет его принять.
 На этот раз ему будет нетрудно убедить ее выйти за него замуж. Дом требует ремонта. В прошлый раз он видел на первом этаже картину. Она исчезла, на обоях остался темный квадрат; к празднику дом украсили плющом и ветками падуба, но они не могли скрыть ветхие занавески и облупившийся багет.
 Йен готов был поспорить, что дом Тейлоров стал приводить в упадок задолго до смерти отца. Хотелось бы знать, что он оставил в наследство. У Фелисити финансовые трудности. Но это не главное оружие, которым воспользуется Йен, он предпочитает ее соблазнить. Но в случае необходимости напомнит и о деньгах. Главное — остаться с ней наедине.
 Джеймс, слава Богу, сразу ушел в свою комнату, оставались близнецы. Один из них уже спал, двое других клевали носом.
 Фелисити привела Йена в детскую с тремя одинаковыми кроватями и откинула на одной из них одеяло.
 — Положите, пожалуйста, Уильяма сюда, — сказала Фелисити.
 Йен бережно положил мальчика на кровать.
 — Спасибо, лорд Сен-Клер, — засмущавшись произнесла Фелисити, — я ценю вашу помощь. И спасибо за ужин и за то, что привезли нас домой.
 Она посмотрела на Джорджа и Ансела.
 — Поблагодарите его светлость и попрощайтесь. Близнецы сделали все, как сказала сестра.
 — А теперь я должна уложить детей спать, миссис Бокс вас проводит. День был чудесный, но я уверена, вам не терпится отдохнуть.
 — Вовсе нет. Я подожду вас внизу. Ее охватила паника.
 — Не нужно. Это займет много времени. Им надо умыться и…
 — Я все сделаю. — Миссис Бокс принялась энергично разбирать кровати. — Ступайте вниз с его светлостью. Он заслужил, чтобы вы предложили ему кларет, прежде чем он выйдет из дома на холод. Не правда ли, лорд Сен-Клер? — Миссис Бокс опять ему подмигнула.
 Он улыбнулся:
 — О да, кларет это прекрасно. — Кларет и Фелисити. Лучше бы, конечно, бренди и Фелисити, но для начала сойдет и кларет. Позже у них будет бренди, а утром завтрак.
 — Посмотрю, есть ли у нас кларет, — нерешительно сказала Фелисити, избегая его взгляда.
 Они вышли в коридор, она закрыла дверь детской, и он завел разговор, чтобы пресечь любые попытки выставить его за дверь.
 — Какой красивый дом. Его спроектировал ваш отец?
 — Да. — Не проронив больше ни слова, Фелисити направилась к лестнице.
 Йен последовал за ней.
 — Я так и подумал. Такой же грифон на дверной ручке в Уортинг-Мэнор. Видимо, ваш отец увлекался грифонами.
 — Да. — Она опять ничего больше не сказала, только приподняла юбку и стала спускаться с удивительной быстротой.
 Он догнал ее и взял за руку.
 — Фелисити, нам нужно поговорить.
 — Нет, вы должны уйти. Вы должны…
 Она не договорила. Ночную тишину нарушил пронзительный детский крик.




 Глава 16


  Говорят, последние поэтические старания лорда Байрона касаются Дон Жуана, легендарного любовника. Безусловно, такая работа придаст блеск славе Байрона, хотя всем известно, что самые пылкие любовники —  испанцы. 
  Лорд Икс, «Ивиинг газетт» 22 декабря 1820 года 
  — У чудовища было три головы, — рыдал Уильям на плече у миссис Бокс, когда Фелисити и Йен вбежали в детскую, — и большая красная рука. Она махала, как топор, и… и… — Он скривился и тихо завыл.
 У Фелисити сердце разрывалось от боли.
 — О мой дорогой! — Она бросилась к кровати, оттолкнула миссис Бокс и прижала мальчика к груди. — Все хорошо, Лиззи тут, она тебя защитит.
 — Бедное дитя, у него ночной кошмар, — причитала миссис Бокс.
 Фелисити готова была бросить Йену резкие обвинения и уже повернулась к нему, но не произнесла ни слова. Он замер в дверях, не в силах двинуться с места, в глазах была боль.
 Она виновата больше, чем он.
 Ведь знала, каковы могут быть последствия, и все же поддалась на уговоры.
 — Оно собиралось меня зарубить, — прошептал Уильям. — Оно подошло…
 — Ш-ш-ш, миленький, забудь, это всего лишь сон. — Фелисити качала ребенка на руках и шептала ему на ухо. — Все хорошо. Я тебя защищу.
 Она почувствовала на себе взгляд Йена и вспомнила, что он хотел с ней поговорить. Не сегодня, подумала она, не сейчас, когда она так взволнована. Она слабо улыбнулась миссис Бокс:
 — Я займусь Уильямом. Я знаю, у вас много дел, так что ступайте и проводите лорда Сен-Клера.
 — Не-ет! — завопил Уильям, вывернулся из рук Фелисити и потянулся к двери.
 — Ты хочешь, чтобы миссис Бокс осталась? — спросила Фелисити.
 — Я х-хочу, чтобы остался лорд Сен-Клер, — ответил Уильям.
 Фелисити застонала. Этот мужчина покорил не только ее, но и ее братьев.
 — Подойдите, Йен, — обратилась она к нему, больше не беспокоясь о том, что назвала его по имени.
 В смятении Йен посмотрел на других мальчиков, которые спали, укутанные одеялами до самого подбородка, и подошел к Уильяму.
 — Я не знаю, что надо делать, — признался он.
 — Сядьте. — Фелисити кивнула на кровать по другую сторону от мальчика. — Просто держите его за руку.
 — Ну, так я пойду, — сказала миссис Бокс и, прежде чем Фелисити успела возразить, ретировалась.
 Фелисити с трепетом следила, как за ней закрывается дверь. Тусклый свет и ограниченное пространство придавали детской интимность, которой она раньше не замечала. Присутствие Йена странным образом успокаивало и создавало уют.
 Однако Йену было не по себе. Он не отрываясь смотрел на бледную руку мальчика, которую держал.
 — Я здесь, Уильям, — сказал он с нежностью, поразившей Фелисити.
 По худенькому телу Уильяма пробежала дрожь. Он поднял к Йену заплаканное лицо.
 — Это было чудовище.
 — Я знаю, но оно ушло.
 — Оно было не настоящее, — добавила Фелисити.
 — Настоящее! — крикнул Уильям, жалобно глядя на Йена. — И оно… оно придет за мной.
 — Не придет. Мы его прогоним — миссис Бокс, твоя сестра и я.
 — Но оно все равно вернется, — упорствовал мальчик. — Оно хочет изрубить меня. Как тех, в Комнате отрубленных голов.
 Янтарный свет свечей выхватил из темноты потрясенное лицо Йена. Он потрепал Уильяма по головке.
 — Вот что я тебе скажу. Я останусь здесь, и если чудовище придет, я ему велю тебя больше не беспокоить. Я скажу это очень твердо.
 — Как тому гадкому извозчику, которому вы велели не беспокоить Лиззи? А он вас послушался и ушел?
 — Да, — ответил Йен. — Именно так.
 — Вы обещаете, что останетесь здесь, пока оно не придет? Обещаете?
 — Клянусь, — сказал Йен так пылко, что у Фелисити потеплело на душе.
 Уильям обеими руками взял руку Йена, прижал к груди и откинулся на подушку.
 — Ладно. Чудовище вас послушается. Вы большой, вы можете его побить.
 Через несколько мгновений послышалось ровное дыхание мальчика.
 Глаза Фелисити наполнились слезами. Она никак не могла успокоить Уильяма. А Йену это не стоило ни малейшего труда.
 Она знала, как мальчикам не хватает отца, иногда они даже бегали к лакею Джозефу, единственному мужчине в доме. Бедные оловянные солдатики, безотцовщина. Она смахнула слезы.
 — Очень сожалею, Фелисити, вы были правы. Не надо было водить их в эту чертову комнату, — донесся до нее голос Йена. Он по-отцовски убрал со лба Уильяма прядь волос, и у Фелисити сжалось сердце.
 — Дело не в этом. Я не могла его успокоить, как ни старалась, а вам это удалось без особых трудов. Наверное, я была несколько… ревнива.
 — Нет, это я виноват в том, что он пострадал. Меня следует расстрелять.
 Страдание ожесточило его и без того суровое лицо.
 — Расстрелять? Этого недостаточно. — Фелисити попыталась обратить его слова в шутку. — Наказание должно соответствовать преступлению. Вам нужно отрубить голову и выставить ее в галерее мадам Тюссо.
 Йен посмотрел на нее, и в глазах его Фелисити увидела боль.
 — Я пошутила, Йен! Вы не должны себя обвинять. Вы же не знали, как он отреагирует.
 — Но вы знали.
 — Потому что растила его. А вы не знаете, что такое ночные кошмары и отчего они бывают. Вы были как Джоржи, который спокойно засыпает после самых страшных приключений. Просто у Уильяма богатое воображение. — Она засмеялась. — Он старается быть крутым, как Джоржи, но у него не получается.
 Помолчав, Йен сказал:
 — В детстве у меня не было никаких приключений. Ни страшных, ни веселых. Откуда же было взяться кошмарам?
 У Фелисити перехватило дыхание.
 — Не было приключений? Вы не бегали по лесам, не охотились на медведя или другого зверя?
 — Нет. Я был очень послушным сыном. Мне все запрещали. Утро и вечер я проводил с наставником, день — с отцом, который водил меня по имению, заставлял запоминать фамилии арендаторов и следить за тем, как проводятся работы.
 У него, по сути, не было детства, подумала Фелисити. Чем больше богатства, тем больше ответственность.
 — Так вот почему все лорды неистовствуют, попадая в Лондон? Потому что их отцы — суровые надсмотрщики?
 — Нет, Джордан жил иначе. В этом отношении мой отец был уникален. Вообще-то я должен его благодарить за то, что он подготовил меня к управлению Честерли. Но время от времени… — Он замолчал.
 — Время от времени вы развлекались, уезжая от него. Он улыбнулся:
 — Я похож на испорченного ребенка.
 — Или на человека, у которого не было детства. Он задержал на ней взгляд, полный тоски.
 — Именно благодаря отцу я смог перенести все, что случилось потом.
 — А как же ваша мать? Она разделяла взгляды отца?
 — Трудно сказать, — ответил Йен после долгого молчания. — Она боялась его рассердить и никогда не перечила ему. И уж конечно, не вмешивалась в мое воспитание. Они поженились, потому что отцу нужно было погасить долги деда. Он и семья матери устроили их брак.
 «Йен не знал родительского тепла и любви», — с болью подумала Фелисити.
 — Когда мать умерла? Отчего? Йен вскинул бровь.
 — Копите зерно для своей мельницы? Она пропустила колкость.
 — Нет, что вы. Теперь тщательно отбираю зерна. Зареклась не связываться с семейством Сен-Клеров. Видите ли, глава семьи там — надменный тип, напишешь о нем — наживешь неприятности.
 — Оказывается, вы не забыли. — Он улыбнулся.
 — Ну что? Расскажете, как умерла мать? Йен пожал плечами:
 — Я этого никогда не скрывал. Мне было семнадцать, когда в окрестностях свирепствовала оспа. Отец не верил в прививки, считал, что они вызывают болезнь, но в школе я слышал о вакцине Дженнера и проконсультировался у местного врача. По его совету я тайком от отца позаботился о том, чтобы всем в имении сделали прививки.
 Фелисити была потрясена. В столь юном возрасте Йен спас сотни людей.
 — К сожалению, мать, как обычно, отказалась идти против воли отца. Заболела оспой и умерла. — Он поднял глаза, в тускло освещенной комнате они блестели, как осколки оникса. — А он, старый упрямый козел, обвинил меня в том, что это я занес оспу в имение, организовав прививки.
 — Какая несправедливость! — воскликнула Фелисити. — По сути, он обвинил вас в смерти матери.
 Йен задумчиво посмотрел на нее:
 — Отец всегда был убежден в собственной правоте. Он так и не простил меня.
 — И вы уехали на континент? — прошептала Фелисити. — Чтобы убежать от отца и его несправедливости?
 Как будто завеса упала на его лицо.
 — Что-то в этом роде, — ответил Йен и спросил: — Как вы думаете, теперь можно оставить Уильяма?
 Она должна была знать, что на этот вопрос Йен не ответит.
 — Фелисити, я больше не нужен мальчику? Она со вздохом распрямилась.
 — Нет, у него не бывает больше одного кошмара за ночь.
 Он поднялся.
 — Тогда мы можем выпить кларету.
 Сейчас ей было не до кларета. Она думала о том, каким несчастным был в детстве Йен. Это не прошло для него бесследно. Он стал замкнутым. Даже с друзьями не может говорить о своем прошлом. Неудивительно, что одиночество толкнуло Йена к тете и он совершил немыслимое.
 Лучше об этом не думать. Фелисити поднялась и пошла за Йеном. На душе стало неспокойно. Он все еще хотел поговорить с ней наедине.
 Они вышли в холл, где горела всего одна свеча. Нужно взять канделябр, который она оставила в детской.
 — Подождите, — сказала Фелисити и повернулась к двери.
 Он обнял ее за талию и привлек к себе.
 — Весь день об этом мечтал. — И он запечатлел на ее губах поцелуй.
 Фелисити обвила его шею руками. Она сама целый день об этом мечтала. Столько ночей не спала, вспоминая их поцелуи. Столько раз наблюдала, как он танцует с другой, и жаждала быть на ее месте.
 У нее подогнулись колени, и он с улыбкой отстранился.
 — Это лучше кларета, не так ли?
 Лучше любого напитка, который можно себе вообразить. Но она должна взять себя в руки. Фелисити высвободилась из его объятий и быстро пошла к лестнице.
 — Уезжайте, Йен! — крикнула она. — Уже поздно.
 — Я не уеду! — прорычал он и кинулся вдогонку. Убежать было невозможно. У этого человека глаза как у кошки. Он настиг ее, как только она очутилась возле лестницы, схватил и повернул к себе лицом. В глазах светилось самое темное из желаний.
 — У меня нет причин уезжать, и вы это знаете. Мне надоел этот фарс. Надоело ложиться спать, желая вас, и просыпаться, еще сильнее желая вас. Надоело делать вид, будто я ухаживаю за другими женщинами. Я делаю это для того лишь, чтобы заставить вас ревновать. Она округлила глаза.
 — Да, да, и только для этого, — сказал он. — Вы единственная, кого я хочу, с той ночи у Уортингов.
 Фелисити судорожно сглотнула. Как она не догадалась, что это уловка? Подумать только! Он готов был на все, только бы завоевать ее.
 — Если бы вы меня презирали, тогда другое дело. Но вы не презираете, вы хотите меня, — тихо продолжал он. — Для нас обоих есть прекрасный выход из этого чертова желания — жениться. Придем к соглашению. Этой ночью.
 Мысль выйти за него замуж искушала, и не только из-за «чертова желания», как он выразился. Йен понравился мальчикам. И он даст ей будущее — безопасность, собственный дом, финансовое благополучие.
 Но он ей не доверяет. Замкнулся в себе. Лишь чуть-чуть приоткрыл завесу. Можно ли ему доверить себя и братьев? И что еще важнее — отдать сердце человеку, который ее не любит, только хочет, и то потому, что она родит ему наследника?
 — Я же сказала, что не выйду за вас! — Но почему голос звучит так неуверенно? Наверное, потому что она устала бороться сама с собой, подавлять чувства, которые он в ней вызывает.
 — Тогда придется убедить вас в обратном. — Он нависал над ней, искушал, покорял.
 Он подхватил ее на руки и пошел по темному коридору, открывая двери одну за другой — кабинет, спальня родителей, мамина комната для шитья. Фелисити перестала сопротивляться.
 У ее спальни он помедлил, потом вошел, поставил ее на ноги, закрыл дверь и запер на ключ.
 Щелканье замка рассеяло наваждение.
 — Мы не должны здесь оставаться… Мы должны… Йен, как ты узнал, что это моя спальня? Шпионил за мной?
 Он засмеялся и снял сюртук.
 — Это единственная комната на этаже, где горит камин и разобрана постель. Нетрудно сделать вывод.
 Она вдруг поняла, что Йен не ограничится поцелуями. Он пойдет до конца.
 — Йен, остановись!
 — Ни за что! Насколько я помню, ты решила добиться, чтобы Катерина шла замуж с открытыми глазами. Теперь я тебе предлагаю такую возможность. Если ты решишь остаться старой девой, иди на это с открытыми глазами. — Он снял жилет и взялся за галстук. — Я намерен открыть тебе глаза, показать, что ты потеряешь, если отвергнешь меня, querida.
 Ее охватила слабость. Она хотела, чтобы он перестал называть ее querida таким хриплым голосом. Это слово совершенно лишало ее воли.
 — Мои глаза открыты. Ты открыл их в тот раз, когда меня трогал, если помнишь.
 Он хохотнул.
 — О, я хорошо помню. Помню, как ты меня целовала в ответ, как каталась у меня на ноге, как стонала, когда я ласкал твою грудь.
 Его слова шокировали и в то же время приятно возбуждали, в памяти вставали непристойные картины.
 — Но я не открыл тебе глаза до конца, и это единственная причина, по которой ты мне отказала. Интересно, каков был бы твой ответ, если бы я тогда переспал с тобой? — Он положил руку на ее пылающую щеку. Большой палец скользнул на горло, прошелся по подбородку, слегка коснулся нижней губы. — Давай выясним?
 Почему она не может сказать «нет»? Почему, черт возьми, это короткое слово застряло в горле?
 — Я… я не думаю, что это умно. — У Фелисити кружилась голова от его прикосновений.
 — С каких это пор ты стала делать только то, что умно, querida?
 Напрасно разум призывал ее одуматься, чтобы потом не пожалеть.
 Он расстегнул ей платье и сунул под него руку.
 — Мне нравится тебя трогать, — прошептал он, опустил руку ниже и сжал ягодицы. — А тебе нравится, что я тебя трогаю, верно?
 Она уткнулась пылающим лицом ему в плечо. До чего же она бесстыжая! Разумная, респектабельная женщина тут же прогнала бы его!
 Но она не могла противиться искушению. Как будто ее султан вышел из снов и спустился в ее спальню. Тоскливую комнату с простой дубовой мебелью и ветхими занавесками он превратил в волшебный оазис, где любой чувственный акт становится приличным, даже желаемым.
 В темных глазах сверкнуло обещание, он стал расстегивать свою рубашку. Затаив дыхание, Фелисити ждала.
 — Тебе нравится то, что ты видишь?
 Она задохнулась; взгляд остановился на прекрасно вылепленной груди.
 — Вряд ли ты когда-нибудь видела раздетого мужчину. — Он стянул рубашку, отбросил ее. — Фелисити, трогай меня, как я тебя трогал в ту ночь.
 Ее пальцы побежали по мышцам, которые от ее прикосновений напрягались под грубой кожей. Она хотела прочувствовать его всего — широкий разворот груди, ребра, тугие мышцы живота. Фелисити еще больше возбудилась, между бедрами стало влажно.
 Йен выдернул шпильки из ее волос, и они рассыпались по плечам. Йен раздел ее, оставив только рубашку и панталоны.
 Оглядел ее тело.
 — Хорошо, что ты не носишь корсет, — проворчал он, поглаживая ее по ребрам. — Когда мы поженимся, ходи дома в одной рубашке.
 Такая выдающаяся мысль ее взбудоражила и встревожила — слишком похоже на картину султана с его полуголыми любовницами.
 — Мы не поженимся, — упрямо сказала она. — Не позволю добавлять себя в твой гарем.
 — Гарем? — Он хохотнул. — У меня нет гарема, querida. Ты будешь моей женой, единственной женой. Привыкай к этой мысли.
 Она отдернула руки от его груди, но он их поймал и прижал к ширинке.
 — Потрогай меня здесь.
 Под рукой было что-то твердое, она ахнула и попыталась отдернуть руку, но он ее крепко держал.
 — Ни одну женщину я не хотел так, как тебя. Никогда.
 — Даже… — Она хотела сказать «Синтию Леннард», но поняла, что сейчас не время. — Даже мисс Гринуэй? — зачем-то спросила она, зная, что эта женщина — не любовница Йена.
 — О ней я вообще не думал. А о тебе не забывал ни на минуту, с тех пор как увидел.
 Он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Она вскочила, но он поймал ее и, подняв рубашку, оголил бедра.
 — О нет, querida, теперь моя очередь тебя помучить. Когда его рука оказалась у нее в панталонах и накрыла темный треугольник между ног, она замерла.
 — Йен, ты не должен… — Она сжала его руку в тщетной попытке помешать.
 — Позволь трогать тебя так же, как ты меня. — Черные глаза сверкнули, он нащупал потайное местечко между бедер и начал круговыми движениями гладить его ладонью. — Боже мой, ты уже готова, — сказал он, ощутив влагу у нее между ног.
 Готова? Что он хочет этим сказать? В скользкий от влаги проход вошел палец. Фелисити распахнула глаза.
 — Что ты делаешь… — Вслед за первым вошел второй палец. Они стали двигаться, заставляя ее извиваться. — О, Йен… Боже мой… Йен…
 — Фелисити, ты знаешь, как мужчина и женщина занимаются любовью?
 — Вот так… — прошептала она.
 — Не совсем так.
 Он прижал ее руку к выпуклости, которая показалась ей больше, чем была перед этим.
 — Вот это я хочу направить туда, где сейчас находятся мои пальцы.
 — Я знаю, — сказала она, учащенно дыша.
 — Хочешь сказать, что уже делала это? — прохрипел он с ноткой недоверия в голосе. Пальцы шевельнулись, и она изогнулась.
 — Ч-что? — Думать она не могла, только отметила вопрос. Неистовое порхание пальцев внутри ее билось, как сердце, ускорялось. — О нет. Сын лорда Фарингдона объяснил мне, что он со мной сделает, но я не дала.
 — Сын лорда Фарингдона — труп.
 Увидев грозное выражение лица, она не смогла сдержать смешок.
 — Ты ревнуешь…
 — Вовсе нет. Ведь ты со мной, а не с ним. — Он стал целовать ее в губы в ритм с погружением пальцев, отчего пульсирующая боль между ног стала невыносимой.
 Фелисити всхлипнула, когда пальцы неожиданно ушли. Он перестал ее целовать и усмехнулся.
 — Не волнуйся, querida, твое страстное желание будет удовлетворено. Как и мое, слава Богу.
 Он сел на кровать и быстро разделся. Затем снова склонился над Фелисити.
 — Сними рубашку, — приказал он. Она вся сжалась. — Пожалуйста, — уже нежнее добавил он. — Я хочу видеть тебя всю.
 Фелисити медлила, потрясенная видом его мужского достоинства, и он сам снял с нее рубашку. Застеснявшись, Фелисити закрыла грудь руками.
 — Не надо, querida. Тебе нечего стесняться. — Он отвел ее руки. — Ты прекрасна.
 Глядя на нее, Йен не скрывал своего восхищения. Йен убрал палец и, прежде чем войти в Фелисити, предупредил:
 — На мгновение ты почувствуешь боль.
 — Потому что я… — Она осеклась.
 — Да, Фелисити. Ты девственница. Для мужчины это все равно что проломить стену.
 — Ты должен был знать. — В голосе ее звучало недовольство.
 — Но я никогда не спал с девственницами. Ладно, я справлюсь.
 Боль быстро прошла, и он вошел в нее. Вошел так глубоко, что Фелисити боялась шевельнуться и затаила дыхание.
 Она думала, что заниматься любовью куда приятнее, и сказала об этом Йену.
 — Пока мы только проломили стену, querida. Удовольствие впереди. Наберись терпения.
 Фелисити стала двигаться в одном ритме с ним, и желание снова охватило ее. Она застонала.
 — Querida, ты моя. Только моя. Теперь я тебя не отпущу. Никогда.
 Он как султан — держит ее в рабстве шелковыми цепями.
 Но какие сладостные эти цепи! Он овладел ею, и теперь она полностью в его власти.
 Боль поднималась вверх, заполняла сердце, заставляя ее извиваться под ним. Неожиданный взрыв окончательно ее сокрушил, она вскрикнула, и в следующую секунду он упал на нее, крикнув что-то по-испански. Слов она не поняла, но знала, о чем они. О страсти, о наслаждении.
 — Ах, querida, — прошептал Йен, лег рядом и положил ее на себя.
 Глубоко вздохнув, Фелисити прижалась щекой к его влажной груди. Дивное удовлетворение растеклось по рукам и ногам.
 Секс — действительно сильное оружие. Теперь понятно, почему в Лондоне так много падших женщин.
 Если бы можно было остаться с ним навсегда, создать семью.
 Дело не только в детях, женщины ждут от мужей больше, чем финансовую поддержку и возможность растить детей. Йен никогда не говорил о любви. Это чувство ему незнакомо.
 По телу пробежала дрожь. Йен накрыл их обоих одеялом, с нежностью подоткнул его ей под плечи. Может, довериться ему?
 Но ведь ничего не изменилось.
 Впрочем, изменилось все. Она ни за что не выйдет за него замуж. Он будет каждую ночь заниматься с ней любовью, через несколько недель она станет его рабыней, а он по-прежнему будет держать на замке свою душу и сердце. Этого она не перенесет.
 — Йен… — начала она.
 — Ш-ш-ш. — Он прижал палец к ее губам. — Потом поговорим.
 Она почувствовала, как он завозился под ней, сердце затрепетало. Пропади он пропадом, это у него займет не несколько недель, а несколько дней!
 Но кого она обманывает? С этой минуты она хочет быть его сексуальной рабыней.
 Он привлек ее к себе и стал целовать, не спеша, с наслаждением, и она растаяла. Ну и ладно, подумала она со вздохом. У нее есть шанс проделать с ним это еще раз. И Фелисити этот шанс не упустит. А утром подумает, как разорвать цепи рабства.




 Глава 17


  Город всегда полон слухов, но только незаурядная личность отделит правду от того, что всего лишь приятно щекочет нервы. Лорд Икс как раз такая личность. 
  Леди Брумли 
  Цитата из рекламы «Ивнинг газетт» 
  23 декабря 1820 года 
 Йен прислушался к бою часов. Два часа ночи. Он со вздохом уткнулся в душистые волосы женщины, спавшей в его объятиях. Пора ее будить, но не для того, чтобы заняться любовью. После дефлорации вообще нельзя этого делать. Но Йен не удержался, а Фелисити не возражала. Совсем наоборот.
 Если даже ей было больно, она виду не подала. Крепкая девица!
 Неутоленное желание вновь разбушевалось, и он застонал. Но сегодня нужно соблюсти приличия, ведь если он останется, соседи заметят, как утром будет отъезжать его карета.
 И все же он не решался нарушить ее сон. За пробуждением последует раскаяние, Фелисити не обрадует потеря девственности. Она будет винить себя. И конечно же, его.
 Он усмехнулся. У него впереди годы, чтобы это уладить, длинные зимние ночи в главной спальне Честерли, ленивые летние дни, когда они будут заниматься любовью в павильоне, окруженном цветущими розами…
 Черт, опять он возбудился.
 В коридоре послышались шаги. Он замер. Кто рыскает по дому в этот час? Кто-то из мальчиков? Черт, Фелисити умрет, если мальчики застанут ее в таком виде. Шаги стихли возле спальни. Он прошептал ей прямо в ухо:
 — Просыпайся, querida.
 Фелисити заворчала, услышав тихий стук в дверь. Йен узнал голос экономки.
 — Мисс Тейлор, вы здесь?
 Ручка двери повернулась, и Йен возблагодарил судьбу за то, что запер ее на ключ.
 — Мисс Тейлор! — Голос стал громче. За ним последовали три резких стука.
 Фелисити подскочила, в темноте он не мог разобрать выражение ее лица. Она посмотрела сначала на него, потом на дверь, потом опять на него. Он догадывался, что она подумала, особенно когда рывком прижала простыню к подбородку. Она хотела ему что-то сказать, но он замотал головой.
 — Вставайте, голубушка, — взмолилась миссис Бокс. — Я знаю, что вы здесь, вставайте. Это очень важно!
 Фелисити едва не свалилась с кровати.
 — Иду, миссис Бокс! — Она сделала ему знак не шевелиться, торопливо надела рубашку. — Что случилось? Что-то с мальчиками?
 — Опять пришел этот противный мистер Ходжес, — сказала миссис Бокс. — Он пьян. Говорит, встретил в таверне поверенного вашего отца, и тот ему сказал всю правду про…
 — Подождите, сейчас выйду. — Фелисити не дала ей договорить, нырнула в рукава халата, завязала поясок и выскользнула в коридор. Прежде чем дверь захлопнулась, Йен услышал:
 — Что говорит мясник?
 Йен быстро вылез из кровати и зажег свечу. Надевая рубашку, он изо всех сил прислушивался, но голоса удалялись — видимо, женщины вышли на лестницу. Чертыхнувшись, он отыскал под кроватью башмаки, надел их и, не заботясь о жилете и сюртуке, выскочил в коридор.
 Снизу доносились голоса. Сначала мужской, невнятный и ворчливый, видимо, принадлежащий торговцу.
 — Послушайте, мисс Тейлор, я хочу получить свои деньги.
 — Говорите тише. Разбудите весь дом.
 — Отдайте деньги! Мне плевать, если я разбужу ваших братцев, это черти, а не мальчишки…
 Йен подошел к лестнице и посмотрел вниз. В плохо освещенном холле, покачиваясь, стоял торговец Ходжес, сухопарый мужчина в расстегнутом пальто. Йен также увидел миссис Бокс и Фелисити.
 — Вы получите свои деньги, как только уладится вопрос с папиным наследством. .
 — Ха! Улаживать нечего, вы это знаете! Мне сказал ваш поверенный, которого я видел сегодня в таверне. Он был пьян и проболтался. Все, что вам оставил папаша, — это куча долгов и четверо мальчишек, которых надо кормить. И я собираюсь получить все, что мне причитается, пока остальные не прознали, что у вас нет ни гроша.
 Йен услышал достаточно, чтобы вмешаться.
 — Мы можем обсудить это завтра в вашей лавке, — начала было Фелисити, но мужик бросился к ней и схватил за плечи. Ослепнув от ярости, Йен ринулся вниз.
 — Можете заплатить деньгами, а можете удовольствием, — сказал мужик, — но вы заплатите мне сегодня же, маленькая мисс…
 Йен не успел добежать. Фелисити ударила торговца коленом между ног, толкнула его на ногу миссис Бокс, которую та своевременно подставила. Торговец рухнул на мраморный пол два раза перевернулся и скрючился, зажимая руками пах.
 Миссис Бокс засмеялась, стоя над стонущим мясником.
 — Это единственное «удовольствие», которое ты сегодня получишь, чертов… — Она замолчала — подошел Йен, рывком поднял с пола торговца и подержал в воздухе.
 — Хочешь денег? Ты хочешь денег, ничтожный ублюдок?
 — Не надо, Йен! — Фелисити подбежала к нему. Охваченный яростью из-за нанесенного ей оскорбления, он еще раз встряхнул торговца.
 — Ты получишь свои деньги, Ходжес. Но если ты хоть когда-нибудь протянешь лапы к моей невесте…
 — Невесте? — Миссис Бокс обрела дар речи.
 — Йен, оставь его в покое! — приказала Фелисити. Поколебавшись, Йен выпустил бедолагу из рук. Ходжес повалился на пол, как мешок ячменя, но тут же поднялся на ноги, всхлипывая и кипя злобой.
 — Не знаю, что вы о себе вообразили, но я…
 — Это виконт Сен-Клер, — с важностью заявила миссис Бокс. — Так что лучше не зли его, дурак.
 Торговец оглядел свой помятый костюм.
 — Виконт он или нет, он не имеет права так меня хватать. Я пришел получить долг.
 — Ты не за долгом пришел, проклятый!.. — бросил Йен.
 — Я бы на вашем месте попридержала язык, мистер Ходжес, — сказала миссис Бокс. — А теперь идите с Богом. Завтра мы с мисс будем готовы обсудить счета.
 — Оплатить счета, — поправил Йен. — А мисс не придет. Этим займется мой человек. — Он шагнул к мяснику. — Держись подальше от мисс Тейлор, понял? Или я тебя…
 — Я понял, милорд, — быстро проговорил торговец. — Я всего лишь хотел получить свои деньги, но если вы за этим проследите…
 — Прослежу.
 Ходжес выскочил из дома.
 Как только за ним захлопнулась дверь, Фелисити повернулась к Йену:
 — Вас никто не просил вмешиваться. У меня ситуация под контролем.
 — Под контролем? Что-то я не заметил. Вы разворошили осиное гнездо! Он оправился бы от удара в пах, и что дальше? Что бы вы стали делать?
 Фелисити вздернула подбородок.
 — Позвала бы Джозефа, чтобы он его вышвырнул.
 — Он в лучшие свои дни не мог вышвырнуть и паршивую собаку! Но не бойся, как только мы поженимся…
 — Мы не поженимся, Йен, даже после… — Она виновато посмотрела на экономку.
 — Милорд, вы сделали моей хозяйке предложение еще до сегодняшней ночи?
 Йен хотел сказать, что это ее не касается, но передумал. Если Фелисити все еще упорствует, ему может понадобиться помощь миссис Бокс.
 — В первый раз я сделал ей предложение неделю назад, у Уортингов. Она отказала. Попробую убедить ее.
 — Прошу прощения, милорд, — резко сказала экономка, окинув его взглядом, — но ваши методы убеждения мне не очень нравятся.
 — Если бы я не узнал, что Фелисити в нужде, мне не пришлось бы прибегать к таким методам! — выпалил он.
 — Нет у меня никакой нужды!
 Йен уставился на миссис Бокс:
 — Так как? Есть нужда?
 — Миссис Бокс, — пригрозила Фелисити, — если вы скажете хоть слово, я вас тут же уволю!
 — Не беспокойтесь, — заверил ее Йен, — я найду вам место у себя в имении. А теперь скажите, ваша госпожа получила наследство?
 Миссис Бокс многозначительно посмотрела на него и покачала головой:
 — Ни пенни. Отец оставил им сто фунтов в год и кучу долгов. Джеймс унаследовал дом, но он заложен.
 — Благодарю вас. — Йен перевел взгляд на Фелисити.
 — Миссис Бокс, как вы могли! — воскликнула Фелисити. — Я думала, вы мне друг!
 — Конечно, друг. Но вы сами знаете, голубка, кто-то должен вам помочь. И если его светлость вам нравится настолько, что вы ложитесь с ним в постель, почему бы вам не выйти за него замуж?
 Фелисити густо покраснела.
 — Пока все, миссис Бокс. Мы с Фелисити должны кое-что обсудить.
 Экономка направилась было к коридору, но вдруг остановилась и внимательно посмотрела на него.
 — Назначьте дату свадьбы как можно раньше, — сказала экономка. — Ходжес недолго будет держать рот на замке, раз уж он вас здесь увидел, он решит, что вы и Фелисити…
 — В одиннадцать часов в сочельник вас устроит? — спросил Йен. — Я бы женился завтра, но нужна лицензия, а на это уйдет время. Все равно получается раньше, чем я планировал, на подготовку остается всего два дня. Но я с вами полностью согласен.
 Миссис Бокс просияла:
 — Значит, в сочельник? Чудесно!
 Экономка ушла, и Йен протянул руку Фелисити:
 — Пойдем к тебе в спальню, поговорим, а я пока оденусь.
 — Я не дура, чтобы дать тебе шанс еще раз меня соблазнить. — Она вспыхнула. За последние два дня она краснела больше, чем за все время их знакомства. Женщина не станет краснеть перед мужчиной, которого ненавидит.
 С надменностью виконтессы, а уж никак не дочери архитектора Фелисити прошла мимо него к гостиной и распахнула дверь.
 — Здесь по крайней мере ты будешь вести себя прилично.
 Йен снял свечу с ближайшего канделябра и последовал за Фелисити.
 — Ты знаешь, что свадьба для нас единственный выход.
 — Выход куда?
 — Если ты не заметила, я тебя лишил девственности! — рявкнул он. — Скомпрометировал! Исправить положение может только свадьба.
 — Совсем не обязательно. Вот ведь тупоголовая ведьма.
 Он вспомнил слова Сары: «Ты можешь ее соблазнить, но это не значит, что она примет твое предложение. У нее железная сила воли».
 Йен не поверил, но оказалось, Сара знает ее лучше, чем он. Йен поставил свечу на стол, опасаясь, что в припадке ярости может швырнуть ее об пол. Он давным-давно похоронил в себе эту черту характера, но мисс Фелисити Тейлор ее воскресила.
 Он должен взять себя в руки. Фелисити в высшей степени рациональна, и вести себя с ней надо соответствующим образом.
 — Видишь ли, вступив в брак, каждый из нас решит свои проблемы, — начал Йен. — Ты поправишь свое финансовое положение, я обзаведусь семьей.
 Фелисити слушала его, плотно сжав губы.
 — Для счастливого брака этого недостаточно.
 — Хочешь писать свою чертову колонку, пиши. Я не возражаю.
 — Дело не в колонке.
 Тогда в чем же? Неужели…
 — Ведь ты наслаждалась, когда мы занимались любовью.
 — Да. Я не ледышка.
 Он почувствовал облегчение и тут понял, что она заставила его усомниться в своей мужской силе!
 — Ну? И чего же ты от меня хочешь?
 Будь она школьницей-выпускницей или слезливой любительницей поэзии, он подумал бы, что ей нужны заверения в вечной любви. Но она никогда об этом не говорила, к мужчинам относилась с цинизмом.
 — Фелисити, скажи, что тебе надо, и дело с концом. Я дам тебе все, что пожелаешь, в разумных пределах.
 — Даже правду о мисс Гринуэй?
 Как он не догадался? Если Фелисити что-то вбила себе в голову, ее не разубедишь.
 — Я тебе уже говорил, мисс Гринуэй тут ни при чем. Она прошла к окну, стараясь поплотнее задернуть шторы. Руки у нее дрожали. Она выглядела маленькой и хрупкой. И такой беззащитной!
 — А что, если… — Она помолчала. — Если я не хочу выходить за тебя замуж не из-за мисс Гринуэй, а из-за Синтии Леннард?
 Вопрос сразил Йена, как выстрел в грудь. Господи, нет!
 — Что ты знаешь о Синтии Леннард? Она уткнулась лицом в занавеску.
 — Это твоя тетя, не правда ли? Говорят, у вас с ней была любовная связь и она умерла после того, как ты бежал из Англии на континент.
 Кто ей об этом сказал? Тяжесть вины сдавила грудь, не давая дышать. Проклятие, ему так и не удалось избежать наследия тети Синтии. Бедная, прекрасная, обездоленная тетя Синтия. Йен не знал, что хуже. Сама по себе страшная правда или то, что Фелисити узнала о ней.
 Нужно получить побольше информации.
 — На этот раз ты превзошла саму себя. Где ты раздобыла эту сказку? Даже у леди Брумли не хватит воображения такое сочинить.
 — Леди Брумли одна из тех, кто мне рассказал. — Фелисити отошла от окна и стала мерить шагами комнату. Голос ее звенел от напряжения. — Леди Брумли узнала от слуг твоего дяди. Кажется, она ненавидит твоего дядю и старается все о нем выведать. Не знаю почему.
 — Почему? Потому что он бросил ее двадцать пять лет назад. Оставил у алтаря, когда узнал, что ее отец вовсе не богат. Ей ничего не оставалось, как выйти за старика Брумли. Она так и не простила моего дядю.
 Фелисити была поражена.
 — Я ее за это не виню.
 — Я тоже. Но ее сказка — просто попытка нанести ответный удар, изобразив дядю рогоносцем и круглым дураком. — Что ж, может, хоть это сработает в его пользу. Леди Брумли была очень близка к истине.
 — Вообще-то она рассказала мне эту историю потому, что твой дядя рассказал еще более ужасную.
 Кровь бросилась в лицо Йену.
 — Эдгар?
 — На балу он рассказал мне, что ты изнасиловал его жену и она от стыда покончила с собой.
 Йен рухнул в кресло и невидящими глазами уставился в пространство перед собой. Будь проклят Эдгар и его чудовищная ложь! Ярость разрывала Йена, как зубы акулы.
 — И ты ему поверила?!
 — Конечно, нет! — Фелисити подошла к нему и положила руку на плечо. — По себе знаю, что ты не возьмешь женщину силой. Леди Брумли сказала, что твой дядя тебя оклеветал. Не из ненависти к нему. Она старалась помочь тебе, потому что знала, что ты ко мне неравнодушен.
 — Понятно. — Он поднялся. — Леди Брумли хотела мне помочь и сообщила тебе, что у меня была любовная связь с тетей. — Обе сказки ужасны. Но правда еще ужаснее, и он не может ее открыть, тем более Фелисити.
 — Значит, и это ложь? — прошептала она.
 — Насколько я понимаю, ты все для себя решила. Поверила, что я совратил тетку, жену брата отца, потом бросил ее. Но, несмотря на это, занималась со мной любовью.
 — Я провела с тобой ночь, потому что не хотела этому верить! Я и сейчас не верю. — В голосе ее он услышал страдание. — Но я не знаю, что и думать. Все вокруг говорят о том, какой опасный человек лорд Сен-Клер. Не прошло и месяца с того дня, как мы познакомились, ты ничего не рассказал о себе и хочешь, чтобы я отделила правду от лжи?
 Чем дальше, тем хуже.
 — Ты, как могла, порочила меня в своей колонке, и после этого удивляешься, что я ничего тебе не рассказываю?
 — Это отговорка, сам понимаешь. За последние недели я хоть раз упомянула тебя в колонке? Пока ты волочился за каждой юбкой?
 — Волочился… Черт возьми, Фелисити, я понял, почему ты так настойчиво копаешься в моем прошлом. Ты ревнуешь меня ко всем, даже к тем, с кем я не спал! Когда же, по-твоему, я воевал и управлял имением, если только и делал, что соблазнял женщин?
 Охваченный яростью, Йен стал мерить шагами комнату.
 — Сначала тетка, которую я, разумеется, соблазнил, когда мне не исполнилось и девятнадцати. Затем я помчался на континент, где завел штук двадцать любовниц-испанок. Еще Жозефина, которая забралась в мою постель, пренебрегая тем, что я англичанин и ее заклятый враг. Что уж там говорить о женщинах, с которыми я переспал за три года жизни в Англии!
 Он умолк и бросил взгляд на Фелисити.
 — И бедная мисс Гринуэй; полагаю, ты все еще считаешь ее моей любовницей. — Он скрестил руки на груди. — Ну, все? Или я кого-то упустил?
 — Да, ты упустил меня, женщину, на которой хочешь жениться, но которой не доверяешь. Которой не хочешь раскрыть всю правду.
 Ее боль была так ощутима, в глазах столько скорби! Он не хотел ее травмировать, но пришел в бешенство от того, что она знала так много — и так мало.
 Йен взъерошил и без того растрепанные волосы. Вот бы выложить ей всю эту безобразную историю, может, стало бы легче.
 Но тогда она точно не выйдет за него замуж. А он, ослепленный страстью, не может жить без нее.
 — Дело не в доверии. Раз я хочу на тебе жениться, значит, доверяю. Верю, что ты не посрамишь мое имя, что будешь хорошей женой. Доверяю управление моим домом и воспитание моих детей. Разве этого не достаточно?
 Она пожала плечами.
 — Йен, я очень хочу выйти за тебя замуж, но не соглашусь, пока не узнаю о тебе все. У супругов не должно быть тайн.
 — Ну пойми наконец, что мои тайны не имеют отношения к нашему браку. Ты ревнуешь к женщине, которая умерла десять лет назад, к женщине, которая мне не более чем друг, к бывшей императрице, которую я, слава Богу, никогда не встречал, тем более не спал с ней. Ревнуешь к призракам. Но мне нужна только ты!
 Фелисити вздохнула.
 — Ты видишь во мне одну только ревность. Ты просто тщеславный, высокомерный осел.
 — Еще одна причина выйти за меня замуж. — Он сделал слабую попытку пошутить. — Это даст тебе возможность пощипать мое тщеславие и унизить высокомерие.
 Она изогнула бровь.
 — Соблазнительно. Но пока ты не будешь со мной до конца честен, я не выйду за тебя замуж. А если бы вышла, то в конце концов возненавидела бы тебя. Но ты мне слишком дорог, и я этого не допущу.
 До чего же она упрямая!
 — У тебя нет выбора, — хмуро произнес Йен. — Мы поженимся.
 — Я же сказала — мне плевать, что ты меня скомпрометировал…
 — А если вам придется голодать? Ты забыла о своем финансовом положении? Я разыщу всех кредиторов твоего отца и расскажу им, что у тебя нет наследства. Они налетят как саранча!
 — Ты этого не сделаешь! Ведь ты джентльмен!
 — Но джентльмен не может скомпрометировать девушку и оставить без гроша в кармане. Я сделаю все, чтобы заставить тебя выйти за меня замуж, и если для этого понадобится бросить тебя стае волков, так тому и быть. Не глупи, Фелисити. Как ты думаешь, сколько времени понадобится кредиторам, чтобы поделить между собой этот дом? Как ты будешь после этого жить? Где-то на чердаке, с четырьмя братьями, на средства от газетной колонки?
 — У меня есть планы! Мистер Пилкингтон обещал издать мою книгу.
 — Мистер Пилкингтон пообещает что угодно, лишь бы ты писала свою колонку, за которую он тебе платит гроши. Ты действительно веришь, что он всерьез сказал о книге? Даже если так, этих денег не хватит на содержание такого большого дома. — Он подошел к ней вплотную и тихо сказал:. — Ты откажешься от безопасного будущего для твоей семьи из-за чертовых принципов? Я этого не допущу. Через два дня мы поженимся, и все.
 Он направился к двери, но Фелисити схватила его за рукав.
 — Ты этого не сделаешь! Иначе я тебя возненавижу!
 — Не возненавидишь! Для этого ты слишком разумна. А потом будешь меня благодарить.
 — О, ты и вправду высокомерный осел! К тому же дурак, если думаешь, что я могу благодарить за то, что ты заставил меня поступить против собственной воли.
 — Я действую в твоих интересах.
 — И в своих.
 — Да, и в своих. Но наши интересы тесно переплетаются.
 — Да ну? Ладно, лорд Сен-Клер, — титул прозвучал как ругательство, — у меня есть для тебя сюрприз. Я хочу настоящую семью, а она возможна только в том случае, если ты будешь честен со мной. Так что молись, чтобы наша сегодняшняя стычка принесла тебе наследника, потому что это был последний случай, когда я добровольно пустила тебя к себе в постель. Если ты принудишь меня к свадьбе, тебе придется принуждать меня и к остальному, слышишь?
 Это был удар ниже пояса, но Йен проигнорировал его. Главное — сыграть свадьбу.
 — Я слышу, но мелочные угрозы на меня не действуют. Мое терпение иссякло. Мы поженимся в сочельник, даже если придется силой тащить тебя к алтарю.
 Фелисити поморщилась.
 — Я не шучу.
 — Не сомневаюсь. — Он взял ее за подбородок и провел пальцем по дрожащей нижней губе. — Но я знаю, как легко в тебе разгорается страсть. Помяни мое слово, я не буду тебя принуждать, querida, но ко Дню архангела Михаила у меня будет наследник.
 Она стояла бледная, с вызовом во взгляде.
 — Фелисити?
 С прерывистым вздохом она кивнула.
 Вкус победы был горьким, словно полынь. Повинуясь импульсу, он снял с пальца кольцо с печаткой и вложил ей в руку, с чувством вины сжал тонкие, холодные, испачканные чернилами пальцы.
 — Если придут кредиторы, покажи им его. Я дам объявление о свадьбе, как только получу лицензию.
 Она продолжала стоять, словно окаменев, и он выпустил ее руку. Когда он уходил, в ушах все еще звучали слова: «Если ты принудишь меня к свадьбе, тебе придется принуждать меня и к остальному».
 К черту упрямую ведьму — он сделает все необходимое, чтобы доказать ей свою правоту.




 Глава 18


  Мои источники сообщили, что леди Маршалл была замечена на Стрэнде с возлюбленной своего мужа. Если это правда, то создается опасный прецедент: как только две женщины обсудят одного мужчину, он скорее всего потеряет обеих. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 24 декабря 1820 года 
 Наступило утро сочельника; Фелисити и миссис Бокс встали до рассвета. Два часа, оставшиеся до свадьбы, они провели в спальне Фелисити — она стояла на табуретке, раскинув руки, а миссис Бокс подгоняла по фигуре свадебное платье ее матери.
 — Хорошо, что во времена вашей матушки носили более свободные платья, а то вам пришлось бы надевать корсет. А вы их не любите.
 «Я рад, что ты не носишь эти противные корсеты, — сказал тогда Йен. — Когда мы поженимся, дома ты будешь ходить в одной рубашке».
 Поженимся. Они собираются пожениться. От этой мысли замирало сердце и болело внизу.
 — Черт его побери, — пробормотала Фелисити.
 — Ну, голубушка, не надо так. — Миссис Бокс защепила платье сбоку и наметала шов. — Бога ради, вы выходите замуж за виконта! Он возьмет мальчиков под свое крыло…
 — Ха! Из-за него я даже не смогу встретить с ними Рождество!
 — Разве можно его в этом обвинять? Кто бы захотел проводить медовый месяц вместе с четырьмя мальчишками? Он вообще мог бы услать их куда-нибудь подальше, но не сделал этого. Он просто хочет провести с вами неделю, показать вам свое имение. Жаль, что эта неделя приходится на Рождество, но об этом надо было думать позавчера, когда вы пустили его в свою постель.
 — Мне-то не врите, голубушка. Сами знаете, что не хотите жить отдельно от этого здоровенного жеребца.
 У нее на глаза навернулись слезы. Она чертыхнулась и пощупала тяжелое кольцо с печаткой, висевшее на цепочке на шее. Это правда. Несмотря на пространное послание Йена об организации свадьбы — в сущности, длинный перечень приказов, — она полтора дня ничего не делала, только жаловалась на него, хотя мысль о свадьбе кружит ей голову. Она с нетерпением ждала, когда он станет принадлежать ей и только ей, и будет ее любить.
 Она фыркнула. Любить! Он и слова-то такого не знает! Без конца говорит о преимуществах брака и ее финансовом благополучии. И еще о наследнике. Он готов дорого заплатить за этого чертова наследника. Но он получит его лишь в том случае, если будет ей доверять.
 К несчастью, это означает, что она должна держать его на расстоянии вытянутой руки, чтобы, когда он созреет, оказаться рядом. Слеза скатилась по щеке. Но как это сделать, если она не может перед Йеном устоять, стоит ему прикоснуться к ней. Еще одна слеза скатилась и упала на платье, оставив темный след на голубом атласе.
 — Ну вот! Не заливайте слезами подвенечное платье вашей матушки! — Миссис Бокс платочком вытерла Фелисити глаза. — Просто чудо, что оно до сих пор сохранилось, , а вы хотите погубить его перед самой свадьбой!
 — Вот и хорошо! Тогда я смогу пойти в том, в чем хочу — в холщовом мешке, посыпав голову пеплом!
 — Мешок дать могу, но посыпать волосы пеплом не буду. Я пол-Лондона обошла в поисках живых цветов!
 — Не стоило трудиться. Лучше бы пришла без цветов и в уродливом платье. Ему назло. Ведь он назначил день свадьбы, даже не посоветовавшись со мной.
 — Он советовался, но вы сказали, что свадьбы не будет. И что еще он должен был делать?
 — Принять отказ, как уважающий себя человек.
 — Ни один уважающий себя человек не позволил бы женщине так обращаться с собой. Но его светлость вас любит.
 — Любит? Да ему наплевать на меня! Ему просто нужна жена. Все равно какая. Только бы согласилась за него выйти.
 — Чепуха. Надо судить по поступкам, а не по словам. Вы опозорили виконта в своей колонке, можно сказать, выгнали из дома, а он опять пришел. Оплатил все ваши долги, отправил Джеймса в его любимую школу. Это ли не доказательство любви?
 Ей нужна честность. Доверие. Но миссис Бокс этого не понять.
 — Он просто не знает, куда девать деньги. Вот и швыряет ими направо и налево.
 — А может, он не знает, как открыть свое сердце, и потому открывает кошелек? Откройтесь первая, и он вам ответит тем же.
 Фелисити не верила. Йен никогда не откроет ей свое сердце, как и свою тайну. Возможно, ее знает мисс Гри-нуэй. Только она.
 Фелисити выпрямилась.
 — Мне нужно кое-кого повидать до свадьбы, — сказала Фелисити.
 — Что? Его светлость пришлет за нами карету меньше чем через два часа! А у нас еще полно дел.
 — Я знаю, но должна ехать прямо сейчас, пока Йен не увез меня из Лондона. — Фелисити схватилась за верхние пуговки платья. — Помогите снять!
 — Вы с ума сошли! — Миссис Бокс покачала головой, но все же стала расстегивать платье. — Бежать куда-то за два часа до свадьбы! Если вы опоздаете в церковь, его светлость мне голову оторвет!
 — Я ненадолго, честное слово. — Фелисити спрыгнула с табуретки и проворно надела старое платье. — Одна нога здесь, другая — там. Если задержусь, берите платье и отправляйтесь одна. Встретимся в церкви.
 Не прошло и минуты, как Фелисити выскочила из дома и остановила проезжающую мимо пролетку. «О Господи, пожалуйста, помоги мне», — взмолилась она, влезая в экипаж. Сказала кучеру, куда ехать, села и подняла глаза к небу. Она не обращалась ко Всевышнему с тех пор, как Он покинул ее в Уортингсе, но сейчас как никогда нуждалась в Его помощи. «Господи, пусть эта женщина будет дома. Пусть согласится со мной поговорить. И не дай мне опоздать на свадьбу. Молю тебя!»
 Бог, видимо, услышал ее мольбы. Фелисити открыла женщина с ребенком на руках.
 — Вы! — крикнула она, пытаясь закрыть дверь перед ее носом. — Уходите! Мне нечего вам сказать!
 — Пожалуйста, мисс Гринуэй, впустите меня на одну минутку! Я невеста Йена!
 Мисс Гринуэй выглянула, прижимая ребенка к груди.
 — Вы? Его невеста?
 — Да. — Фелисити отстегнула цепочку, на которой висел перстень, и протянула женщине.
 Женщина взяла кольцо, рассмотрела его, и ла лице ее отразилось смущение.
 — Я не знала. Хозяин Йен, я хотела сказать, лорд Сен-Клер вчера мне сказал, что женится на мисс Фелисити Тейлор. Но я и представить себе не могла, что это вы.
 — То есть что он женится на лорде Икс? Мне и самой трудно было это себе представить. — Значит, Йен съездил доложить мисс Гринуэй о свадьбе. Это подогрело бы ее ревность, если бы не одно обстоятельство: женщина нисколько не расстроилась. Да и станет ли любовница называть мужчину его детским именем? — Но я и есть Фелисити Тейлор и собираюсь за него замуж. Свадьба в одиннадцать, так что времени у меня в обрез. Разрешите войти? Мне нужно с вами поговорить. Поколебавшись, женщина впустила ее.
 — Его светлость разгневается, если узнает.
 — А мы ему не скажем, — входя, заявила Фелисити, переступая порог.
 Мисс Гринуэй с любопытством ее разглядывала.
 — Ладно, не скажем. — Она показала на вешалку. — Снимите пальто, и пойдемте в комнату. Я перетащила туда детскую кроватку, пока горничная пошла на рынок, и собиралась уложить Уолтера спать. — Она посмотрела на детскую головку с золотистым пушком. — По-моему, он уже засыпает.
 Отсвет любви на лице женщины усилил впечатление, что перед ней фарфоровая куколка. «Как можно быть такой красивой?» — с завистью подумала Фелисити. Только тончайшие морщинки возле глаз говорили о том, что она старше Фелисити. Строгое шерстяное платье не мог-ло скрыть совершенства ее фигуры. Ревность кольнула Фелисити прямо в сердце.
 — Вас, наверное, удивил мой приход?
 — Нисколько. — Женщина покосилась на нее. — Вы пришли узнать, действительно ли я любовница лорда Сен-Клера, как вы написали в своей колонке.
 Фелисити покраснела до корней волос.
 — Нет, я… То есть… ну, в общем…
 — На вашем месте я поступила бы так же. Так вот, я не любовница его светлости. У меня и в мыслях ничего подобного не было.
 Глубокий вздох облегчения вырвался из груди Фелисити. И Йен, и Сара, и леди Брумли убеждали ее в этом… Но Фелисити должна была услышать это из уст самой мисс Гринуэй. Она, конечно, могла солгать, но видимых причин для этого не было.
 Они вошли в маленькую комнату.
 Баюкая ребенка, мисс Гринуэй уложила его в кроватку, возле которой стояло большое кресло.
 — Его светлость ко мне очень добр, и я не могу отплатить ему неблагодарностью, солгав его будущей жене. — Она указала на красивый белый диванчик. — Садитесь, пожалуйста, мисс Тейлор.
 Фелисити села, испытывая крайнюю неловкость. Женщина была весьма обходительна, учитывая ситуацию.
 — Прежде всего хочу извиниться за свою статью. Я не должна была публично обсуждать вашу связь с Йеном. Это могло повредить вашей репутации.
 Мисс Гринуэй усмехнулась:
 — Моя репутация? — Она опустилась в кресло. — Спасибо за заботу, но уверяю вас, в извинениях нет нужды. Вы не упомянули мое имя, не сказали про Уолтера, а моя репутация и без того оставляет желать много лучшего. В подобных обстоятельствах ваши предположения были логичны. К тому же лорд Сен-Клер, где бы ни появлялся, всегда становится объектом внимания.
 — Это правда. — Фелисити судорожно сглотнула. — Именно поэтому я и пришла к вам. Видите ли, благодаря своей профессии я узнала о Йене ужасные вещи. Надеюсь, вы мне поможете разобраться, где правда, где ложь.
 — Что же вы узнали?
 Фелисити вкратце передала два разговора на балу у леди Брумли. Мисс Гринуэй слушала молча, лишь при упоминании дяди Йена выражение ее лица немного изменилось.
 — Так что не знаю, чему верить, возможно, обе истории вымышлены. Может, расскажете, почему Йен уехал из Англии и почему конфликтует с дядей из-за женитьбы?
 — Что говорит его светлость?
 — Что я ревную, — сказала Фелисити не без сарказма. — Что нечего забивать хорошенькую головку всякими глупостями. Правды он мне не скажет, но, как будущая жена, я имею право ее знать. Не так ли?
 — Согласна, — мягко ответила мисс Гринуэй. — Дяде его светлости верить нельзя. Это единственное, что я могу вам сказать. Поселив меня здесь, лорд Сен-Клер взял с меня обещание хранить его тайну. Обмануть его доверие было бы предательством с моей стороны.
 «Нет!» — с отчаянием подумала Фелисити. Как в садовых лабиринтах, которые она терпеть не могла: за поворотом еще поворот, потом еще и еще. Она вскочила.
 — Как мне тогда узнать, не делаю ли я величайшую в жизни ошибку, выходя за него замуж?!
 Мисс Гринуэй задумалась.
 — Скажите, мисс Тейлор, — заговорила она наконец, — как получилось, что еще две недели назад лорд Сен-Клер не велел мне с вами разговаривать ни при каких обстоятельствах, а теперь женится на вас?
 — Сама удивляюсь, — хмуро ответила Фелисити. — Очевидно, в разгаре наших споров о моей колонке он пришел к заключению, что я подхожу ему как жена. Хотя между нами нет ничего общего.
 — Действительно нет. Кроме склонности копаться в чужих секретах и действовать силой, чтобы получить желаемое. И еще нежности к детям. Лорд сказал, что у его невесты четыре брата и он будет о них заботиться. Он всегда был добр к моему сыну. — Она улыбнулась. — Вот и все. Не понимаю, что вы нашли друг в друге?
 Фелисити не нравилось, когда над ней подшучивали, и она пристально посмотрела на мисс Гринуэй.
 — Если вы думаете, что это любовь, то глубоко ошибаетесь. Просто Йену нужна породистая кобылка.
 — Породистая кобылка? — Мисс Гринуэй округлила глаза.
 — Точнее, женщина, которая родит ему наследника. А он в обмен оплатит мои долги и будет содержать меня и моих братьев.
 — А-а… Значит, ваш брак своего рода деловое соглашение?
 — Именно.
 — А то, что вы красивая, умная женщина, здесь ни при чем, так же как и привлекательность лорда?
 Фелисити покраснела.
 — Разумеется.
 — Почему же в таком случае вас так интересуют его прошлое и связанные с ним тайны? Что вам за дело до того, что было десять лет назад?
 — Потому что я вручаю ему свою жизнь и свое будущее, — сквозь зубы процедила Фелисити, — но не знаю, можно ли ему доверять!
 — Об этом можете не беспокоиться. Лорд Сен-Клер заслуживает доверия. Он будет с вами хорошо обращаться. — Мисс Гринуэй подошла к дрожащей Фелисити. — Да вы сами это знаете. Что вас так мучает?
 Фелисити с трудом сдерживала готовые хлынуть слезы.
 — Что мучает? То, что я люблю этого негодяя!
 Она шмыгнула носом. О черт, ведь это правда, иначе почему ей делается дурно при мысли о том, что она станет его женой, но не завладеет сердцем? А ведь она так упорно сопротивлялась! Надо было догадаться, что борьба бесполезна, как только он обманом проник в ее кабинет и сказал, что она пожалеет о том, что связалась с ним!
 О да, она сожалеет. Но только потому, что он не отвечает ей взаимностью.
 Мисс Гринуэй протянула ей платочек.
 — Ну-ну, что вы, дорогая, не так уж это и плохо любить лорда Сен-Клера.
 — Он не любит меня.
 — Вы в этом уверены? Фелисити кивнула.
 — У Йена глубоко в сердце сидит заноза, которая не дает ему меня полюбить в ответ. Но я не могу ее выдернуть, если не обнаружу. — Она умоляюще посмотрела на мисс Гринуэй. — Помогите же мне!
 — О, мисс Тейлор, — с сочувствием произнесла женщина. — Я не стала бы от вас ничего скрывать, если б не обещание. Насчет занозы в сердце вы правы. Она застряла так глубоко, что даже в разговоре со мной он избегает этой темы. И все же ему просто необходимо излить кому-нибудь душу. Может, вы попытаетесь вызвать его на откровенность?
 — Если вы мне скажете, что случилось, я смогу заставить его поговорить. Так вы раскроете мне его тайну?
 — Нет, это должно выплыть на поверхность, тогда он сможет облегчить душу.
 Фелисити снова охватило отчаяние.
 — Неужели я ничем не могу ему помочь?
 Мисс Гринузй с улыбкой взяла ее за подбородок.
 — По-моему, вы только  я делаете, что ему помогаете. Когда он вчера рассказал мне о свадьбе, глаза его светились от счастья. Таким я не видела лорда со времен его молодости. Ни об одной женщине он не говорил с таким восторгом: «Самое удивительное создание в Лондоне. Красивая, дерзкая, отчаянно нуждается в направляющей руке мужчины». Вот кем он хочет для вас стать. «Направляющей рукой».
 — Это ни о чем не говорит, — возразила Фелисити. — Он хвастун и выдумщик.
 Мисс Гринуэй рассмеялась.
 — Только с вами, поскольку питает к вам нежные чувства. Он не сказал, что его невеста — лорд Икс. Видимо, не хотел, чтобы я плохо подумала о вас. Это тоже признак его любви.
 Фелисити смяла платочек.
 — Просто ваше мнение для него много значит.
 — Мы же друзья.
 Ее снова кольнула ревность.
 — Тогда почему вы не вышли за него замуж? Ваше происхождение не ниже моего. К тому же он мог не опасаться, что вы откажете.
 — Дорогая мисс Тейлор, я слишком много знаю о его «занозе», как вы выразились, и, хотя это всего лишь трагическое событие прошлого, он не может себе представить, что женщина, которой эта тайна известна, может его полюбить. Именно поэтому он вам ничего не рассказывает, боится вас отпугнуть.
 Женщина ласково взяла Фелисити за руку.
 — Но если бы даже он сделал мне предложение, я бы не согласилась.
 — Вы любили его дядю?
 — Едва ли, — холодно ответила она. — Но после смерти жены он мне ясно дал понять, что либо я буду его любовницей и гувернанткой его детей, либо он обвинит меня в каком-нибудь преступлении и передаст властям. Мне было двадцать два года, я была сиротой, защитить меня на суде было бы некому, мое слово против его слова — вот и все. Так я стала его любовницей. Когда он меня выгнал, я была рада, хотя меня ждала нищета.
 Мисс Гринуэй улыбнулась.
 — Лорд Сен-Клер меня спас, моя благодарность ему была безгранична, но я ни за что не вышла бы за него замуж, учитывая его родство с Эдгаром и моим сыном. Он был бы добр к нам обоим, но я мечтала выйти замуж по. любви. В этом мы с вами похожи.
 Она откинулась в кресле.
 — Но вряд ли это мне суждено. Пусть лорд Сен-Клер будет счастлив. Он это заслужил. Надеюсь, вы будете рядом, чтобы залечить рану, когда прорвется нарыв вокруг занозы. Полагаю, наш разговор снял камень с вашей души?
 Фелисити не могла с этим не согласиться. Мисс Гринуэй знает тайну Йена, но не видит в ней ничего ужасного.
 Скрипнула дверь, в комнату заглянула молодая женщина.
 — Мисс Гринуэй, я вернулась. Забрать у вас Уолтера?
 — Нет, спасибо, Агнес. Он спит.
 — Отпустить двуколку?
 Мисс Гринуэй повернулась к Фелисити.
 — Во сколько, вы сказали, свадьба?
 Черт, она совсем забыла о времени! Взглянув на часы, Фелисити застонала.
 — Господи, я должна быть в церкви через десять минут!
 — Успеете. Мы с вами поедем в двуколке. Я довезу вас до церкви. Никто не должен знать, что я там была. Агнес присмотрит за Уолтером.
 — Но у меня нет платья и всего остального! — взвыла Фелисити, торопясь вслед за хозяйкой. — Платье в церкви, а мы так опаздываем, что… О, Йен меня убьет!
 — Думаю, он сам примчится в последнюю минуту. — Мисс Гринуэй потащила Фелисити к двери.




 Глава 19


  Как утомительны эти светские декабрьские свадьбы —  лорд Мортимер и леди Генриетта, мистер Трумбл и мисс Бейтсон, сэр Джеймс и мисс Фэрфилд. Почему невесты вытаскивают друзей из дома в холодную погоду, когда намного удобнее устроить свадьбу теплым летом? 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 24 декабря 1820 года 
 Йен в десятый раз прошагал к окну часовни собора Святого Августина. Все та же картина: рекламные фургоны, расхваливающие Воксхолл-Гарденз и водолечебницу доктора Бентли, продавцы игрушек и омелы, изредка модные кареты.
 Полчаса назад из его кареты вышли несколько человек, однако невесты среди них не было.
 Миссис Бокс и Джордана сочувствуют ему. Миссис Бокс то и дело заглядывает в часовню — сидят ли ее подопечные возле своего идола Гидеона? — а потом переключает внимание на Йена. Джордан тоже время от времени поглядывает на него исподтишка.
 Йен уперся кулаками в подоконник, царапая пальцы о камень, и.высунулся в окно. Ни пролетки с прекрасной пассажиркой, ни кареты с задернутыми занавесками. Куда, к черту, она подевалась?
 Он повернулся к миссис Бокс.
 — Фелисити точно сказала, чтобы вы встречали ее здесь? Вы уверены?
 — Да. Если она не приедет домой вовремя. А она не приехала.
 — Она сказала, куда поехала?
 — Ни словечка, милорд, но обещала не опоздать. Он посмотрел на карманные часы.
 — Она опаздывает уже на двадцать минут, — проворчал он и опять высунулся в окно. — Придется ехать ее искать. Она вполне могла затеять спор с кучером, или экипаж был забит…
 Он осекся. Канючит, как одуревший от страсти жених, пускающий слюни в ожидании невесты.
 — Она приедет, милорд, — подала голос миссис Бокс. — Может, дорога забита каретами, как-никак сегодня сочельник. Но она не такая девушка, чтобы…
 — Бросить жениха у алтаря? — Черт, не хотел, а сказал. И вдруг подумал, что такое может случиться. Но тотчас прогнал эту мысль. Нет. Фелисити не станет действовать импульсивно, когда на кону будущее ее братьев.
 Опять-таки она не раз его удивляла. А что, если это особенно мерзкий сюрприз? Видит Бог, он его заслужил своим приказным тоном. Он потер виски. В голове гудело, словно там играл целый оркестр.
 Подошел Джордан.
 — Может, у викария найдется фляжка спиртного? Это тебе не помешает.
 Напрасно он пригласил друзей. По правде говоря, он не ожидал, что они примчатся в Лондон всего лишь для того, чтобы поприсутствовать на венчании, тем более что Сара с Гидеоном только что уехали из города. Но они здесь и теперь будут свидетелями его унижения.
 — Просто разболелась голова, — солгал он, не решаясь посмотреть другу в глаза. — Уже второй день мучаюсь. — С тех пор как совершил идиотскую ошибку, попытался принудить упрямую фемину к свадьбе.
 — Вы все высовываете голову на холод, от этого лучше не станет, — встряла миссис Бокс. — Может, отойдете от окна, пока не простудились?
 Йен бросил на нее свирепый взгляд:
 — Миссис Бокс, если свадьба состоится и вы перейдете работать ко мне, у нас с вами будет длинный разговор по поводу вашей дурной привычки учить хозяина.
 — Я только старалась быть полезной, — фыркнула экономка.
 — Быть полезной и раздражать — разные вещи. А сейчас вы меня…
 — Йен, — прервал его Джордан, свесившись из окна, — это она?
 Почти уверенный, что это не она, Йен крутанулся к окну, уперся в подоконник, выглянул — внизу остановилась двуколка. В ней сидела Фелисити, это точно. Он с облегчением вздохнул. Потом узнал кучера — женщину в шерстяном платье, которое он сам покупал.
 Черт побери, зачем Фелисити притащила ее на свадьбу?
 — Кто эта женщина с мисс Тейлор? — поинтересовался Джордан.
 Йен поморщился.
 — Моя «подруга» с Уолхем-стрит.
 Джордан многозначительно промолчал. У Фелисити могла быть только одна причина привезти в церковь мисс Гринуэй: чтобы его «любовница» посмотрела на венчание. Но как мисс Гринуэй могла на это согласиться? Наверное, не поняла намерений Фелисити.
 С оледеневшим сердцем он смотрел, как Фелисити соскочила на землю, что-то сказала мисс Гринуэй и потом, к его удивлению, взбежала по ступенькам, а мисс Гринуэй укатила.
 Что за черт… Он устремился к двери. Его невеста сейчас все ему объяснит, или, видит Бог, он перекинет ее через колено и отшлепает.
 Миссис Бокс поспешила за ним.
 — Подождите, милорд! — Она схватила его за руку. — Жених не должен видеть невесту перед свадьбой, это плохая примета!
 Он резко повернул голову, Фелисити остановилась так внезапно, что чуть не потеряла равновесие. Он подхватил ее под руку.
 — Йен! Вот и я… Я не собиралась, но… Боже мой, ты давно ждешь?
 — Полчаса. Я видел, что ты приехала вместе с мисс Гринуэй.
 Она побледнела.
 — Это не то, что ты подумал…
 Йен затащил ее в холл, повернулся к Джордану и миссис Бокс, которые стояли, как хор в древнегреческой трагедии. Он устремил на них мрачный взгляд.
 — Джордан, пойди скажи викарию, что свадьба скоро начнется, и излови Джеймса, он должен вести Фелисити к алтарю. Миссис Бокс, ступайте в комнату хористов, там Сара и Эмили, скажите им, что Фелисити придет туда переодеваться.
 Экономка медлила, неуверенно глядя на Фелисити, и та сказала:
 — Все в порядке. Ступайте. Мне нужно поговорить с Йеном.
 Ее спокойный тон разозлил его еще больше. Как только все ушли, он хмуро спросил:
 — Ну? Ну что ты можешь сказать в свое оправдание?
 — Я правда очень сожалею, что опоздала, но мы разговаривали, время бежало незаметно…
 — Ты хорошо знаешь, что я говорю не об опоздании. Зачем, Бога ради, ты виделась с мисс Гринуэй? О чем вы разговаривали?
 — О тебе, конечно.
 В голове гремел адский оркестр.
 — Что она тебе сказала?
 — Ничего важного. — Она рассеянно огляделась. — Симпатичная церковь. Ты в нее ходишь?
 — Черт возьми, Фелисити! — Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. — Что она тебе сказала?
 Его встретил холодный, собранный взгляд.
 — Что, если она сказала мне всю правду?
 Ему не надо было спрашивать, какую правду. Боже мой, нет. Конечно, нет! Расскажи мисс Гринуэй ей правду, Фелисити не пришла бы сюда. Она бежала бы от него без оглядки.
 Она положила руку на его пальцы, и он понял, что вцепился ей в плечо.
 Однако она не сбросила его руку, а накрыла своей.
 — Она мне ничего не сказала, Йен, кроме того, что говорил ты. Сказала, что ты взял с нее клятву хранить секрет. И что ты сам мне расскажешь.
 Грохот в голове стих, но не исчез.
 — Значит, она не удовлетворила твое глупое любопытство, не рассказала о том, что тебя не касается?
 — Нет.
 — Но ты все равно пришла.
 — Да. Она сказала, что твой секрет не причинит мне вреда. Больше ничего.
 — Я говорил тебе то же самое. — Он ничего ей не скажет, пока они не поженятся, не переспят и она не забеременеет. — Что еще она сказала?
 Фелисити вздохнула.
 — Что ты будешь хорошим мужем и будешь хорошо со мной обращаться.
 В душе затеплилась надежда.
 — И ты ей поверила?
 — Полагаю, у тебя есть все данные стать хорошим мужем. — Ее тон становился все холоднее. — Если только ты не будешь обращаться со мной так, как третьего дня. Мало того, что ты скрытничаешь, так еще угрожал оставить меня нищей. Я не терплю, когда мне угрожают.
 Неприязнь сочилась из каждой напряженной линии ее гибкого тела. Он сжал зубы. Хотел извиниться, но слова застряли в горле.
 — Я делал то, что считал необходимым.
 — Ты считал необходимым принуждать меня? Он снял руки с ее плеч.
 — Это был единственный способ заставить тебя осознать, что наша свадьба — мудрое решение.
 — Ах вот ты как думаешь? — Она скрестила руки на груди.
 Он со стоном отвел взгляд.
 — Нет. — Он вздохнул. — Извини. Я так не думаю. Не следовало тебя принуждать.
 — Ты действительно так считаешь? — Да.
 — Значит, если я откажусь выйти за тебя замуж, ты примешь мое решение? Не будешь настаивать на своем?
 Он покрылся холодным потом. Неужели она откажется? Сейчас, когда все ждут? Он всматривался в ее лицо, пытаясь прочесть на нем ее истинные намерения.
 Но ничего не увидел. Однако знал, что только один ответ ее удовлетворит, хотя и уязвит его гордость.
 — Я приму твое решение.
 — Тогда ответь мне еще на один вопрос. Если ответ меня устроит, я выйду за тебя замуж.
 Он напрягся.
 — Если ты имеешь в виду то, что наговорила леди Брумли…
 — Нет. Это тревожит меня с той ночи, когда ты занимался со мной любовью. Почему ты выбрал меня? А не одну из тех женщин, за которыми ухаживал?
 Сара спрашивала его о том же, и его ответ не изменился.
 — Потому что хочу тебя больше, чем любую из них.
 — Должна тебя еще раз предупредить: я не намерена делить с тобой постель, пока мы не уладим наши разногласия.
 — Прекрасно. — Угроза его не слишком беспокоила. Фелисити, раз вкусив наслаждение, захочет испытать его вновь. Соблазнить ее будет несложно. — Но я не это имел ввиду. Я хочу тебя, именно тебя, Фелисити. Ни одна другая женщина меня не устроит. Ты… ты интригуешь меня. — Она заулыбалась. — Я сам не знаю почему, так что не спрашивай и не заставляй говорить ерунду о твоих добродетелях.
 — И не подумаю. Если ты будешь говорить о моих добродетелях, не преминешь упомянуть о недостатках, а они перевесят добродетели. — Она расплылась в улыбке. — Ответ меня устраивает. По крайней мере пока.
 Йен почувствовал облегчение.
 — Тогда приступим к венчанию?
 — О, разумеется. Тебе стоило это немалых трудов. Так что не буду тебя разочаровывать. Или публично унижать.
 Он фыркнул.
 — Ты всегда ревностно соблюдала равенство в счете. Она улыбнулась, сняла руку с его руки и поспешила к лестнице, ведущей в комнату хористов. Лед, сковавший его сердце, стал таять. Ее угрозы, что она не будет с ним спать, его не тревожили. Пусть позабавится, думая, что все у нее под контролем. Сейчас они обвенчаются, она станет его женой отныне и навсегда, а тогда пусть грозит чем хочет.
 Потому что победит он.
 «Исключительно необычная свадьба», — думала Фелисити. Невесту ведет к алтарю ее двенадцатилетний брат. Свидетелей двое, они брат и сестра — Сара с ее стороны, Джордан со стороны Йена. На левом фланге вместе с братьями невесты, близнецами, сидит бывший капитан пиратов, на правом — экономка. Единственный гость — Эмили. Компания маленькая и весьма разношерстная.
 Они веселились и радовались больше, чем жених и невеста, это уж точно. Во время богослужения, Джордан ухмылялся, Сара снисходительно улыбалась, миссис Бокс утирала слезы радости, а мальчишки хихикали и вертелись на церковной скамье в восторге от того, что в их семье появится виконт! Обычно суровое лицо Гидеона смягчилось, хотя иногда он стремительным движением руки подавлял ужимки одного из близнецов.
 Викарий перешел к чтению обетов; Фелисити покосилась на будущего мужа. Он был такой высокий и сильный, в белом жилете и темно-синем фраке с золотыми пуговицами. Глядя на его невозмутимый вид, можно было подумать, что свадьба для него — такое же простое дело, как прогулка верхом.
 Но в глазах его она в какой-то момент увидела неуверенность и страх. Он боялся, что она вдруг раздумает выходить за него.
 Где-то за холодным фасадом скрывается израненное сердце. И она должна исцелить его. Только тогда Йен полюбит ее так, как она любит его.
 Йен повторял слова обета, и звук его голоса успокоил ее.
 Фелисити тоже произнесла торжественную клятву. Только бы не ошибиться в Йене, молила она Бога.
 Они обменялись кольцами. Она надела ему на палец старое обручальное кольцо отца, Йен надел ей новое и явно дорогое.
 — Можете поцеловать невесту, — объявил викарий.
 В ушах у нее зашумело, она забыла об этой части церемонии, а прошло уже два дня с тех пор, как он ее целовал. Йен поднял вуаль и поцеловал жену, слегка коснувшись губами ее губ. Пламя страсти охватило Фелисити. Когда он отстранился, она не могла не заметить, как блеснули его глаза.
 Каждое его прикосновение возбуждало Фелисити. Разве сможет она устоять перед ним?
 Когда они с Йеном шли к выходу и его рука в перчатке накрывала ее руку, Фелисити вспоминала, как он гладил ее груди, бедра, потаенные места…
 Словно в тумане Фелисити прошла с Йеном и викарием в комнату, где они подписали необходимые бумаги.
 Через несколько минут, показавшихся ей вечностью, они вышли из церкви и направились к карете, чтобы поехать на свадебный завтрак, устроенный Сарой.
 В карете было полутемно, как в спальне.
 — Ну как, понравилась свадьба? — спросил Йен, как только карета тронулась.
 — Еще бы! — Это все, что ей удалось выдавить из себя. Они сидели рядом, и Фелисити не могла избежать его прикосновений.
 — Кстати, у тебя великолепное платье. Когда ты успела его заказать?
 — Это мамино подвенечное платье. Миссис Бокс подогнала его по фигуре.
 — Оно прекрасно на тебе сидит.
 Даже голос его возбуждает, подумала Фелисити. Он взял ее за руку, и их пальцы переплелись.
 — Оно тебе очень идет.
 Он старался быть соблазнительным. Нельзя этого допускать.
 — Будь у меня время, я бы нашла что-нибудь более модное, но ты чертовски спешил заключить свою сделку.
 Она надеялась, что он рассердится и уберет руку, но он ее передвинул и начал большим пальцем поглаживать запястье.
 — Я тебя скомпрометировал, ты не забыла? Нужно было действовать быстро, чтобы не пострадала твоя репутация.
 — Да, и чтобы я тебе родила наследника. Ты дорого за него заплатил.
 Это тоже не сработало. Проигнорировав ее слова, Йен хохотнул и медленно снял перчатки. Она сглотнула и добавила:
 — Теперь ты понял, что заключил весьма невыгодную сделку?
 — Невыгодную сделку? Что ты имеешь в виду? — Он отшвырнул перчатки.
 — Во-первых, долги, которые оставил отец. Во-вторых, аппетит моих братьев. К тому же у меня может появиться вкус к роскоши.
 Он, смеясь, откинулся на сиденье, взял ее руки в свои, с одной снял перчатку и поцеловал ладонь.
 — Можешь успокоить свое сердечко, querida. Поверенный твоего отца тебе уже наверняка доложил, какое содержание я выделяю тебе и твоим братьям.
 — Да. — Деньги «на булавки», которые она будет получать, ей не истратить за всю жизнь. — Не понимаю, как ты собираешься компенсировать затраты на меня.
 Она тут же обругала себя за несдержанный язык, увидев, что в его глазах вспыхнуло желание.
 — Эта сделка бесценна. — Голос его дрогнул от вожделения.
 Словно завороженная, Фелисити смотрела, как бесконечно медленно он склоняется над ней. Наконец он накрыл ее губы своими и Фелисити потянулась к нему. Целоваться с мужем не грех, сам Бог велел. Фелисити расслабилась, и когда она поняла, что сдается, было уже поздно.
 Йен не спешил. Сначала завладел ее губами, потом языком. Посадил ее к себе на колени и отдался поцелую со всей страстью. Это уже была не нежность, это был взрыв его и ее голода. Оба жаждали наслаждения.
 Его рука скользила по ноге под нижней юбкой до верха подвязок. Он нашел чувственную точку между ног и стал тихонько дразнить твердый бугорок на нежной плоти. Она бессознательно подвинулась, чтобы облегчить ему доступ, и он немедленно этим воспользовался, введя палец во влажный проход.
 Какое распутство — позволять такие ласки, когда только занавеска и стекло отделяют их от остального Лондона! Но эта мысль возбуждала. Не только ее, но Йена тоже. Она ощутила ягодицами что-то твердое и горячее.
 Она бы не заметила, что карета остановилась, если бы Йен вдруг не отодвинулся от нее. Он посмотрел на Фелисити и улыбнулся.
 — У меня будет наследник ко Дню святого Мартина, а то и раньше, — шепнул он ей на ухо. Эти слова перечеркнули все удовольствие. Будь он проклят! Посадил ее на колени, будто шлюху, сунул руку под юбку! А она, дура, ему позволила!
 — Отпусти меня, — прошептала Фелисити.
 — Ты уверена, что этого хочешь? — У него хватило наглости еще раз нажать на узелок плоти.
 Она убрала его руку из-под юбки.
 — Да. Мы приехали. Пора выходить.
 — Можно поехать сразу в Честерли, это добрых два часа, уйма времени для интимных удовольствий. Я охотно пропущу завтрак у Сары.
 — А я нет! — отрезала она и соскользнула с колен. — Я с рассвета ничего не ела и изрядно проголодалась, милорд.
 — Я утолю твой голод, querida, — прошептал он в то время, как она потянулась к двери, пытаясь освободиться от него.
 — Не постелью единой жив человек, — колко сказала она и выскочила из кареты, не дожидаясь, когда он выйдет и подаст ей руку.
 Он с ухмылкой вылез вслед за ней.
 — Хорошо, значит, позже. Я могу подождать.
 — Никаких «позже», — буркнула она не столько ему, сколько себе. — В следующий раз ты не застанешь меня врасплох.
 Отказавшись от предложенной руки, она взбежала по ступенькам, оглянулась, увидела, что он натягивает перчатки, и еще больше разозлилась. Он специально снимал перчатки, чтобы ее ласкать! Он это сделал нарочно, черт его побери, хотел доказать, что может соблазнить ее когда угодно! О-о, этого следовало ожидать, он расценил ее отказ спать с ним как вызов и принял его.
 Ну что ж, его ждет сюрприз. На этот раз он ее так разозлил, что она готова сопротивляться. Пусть только попробует свои штучки!
 Йен между тем поздравил себя с победой. У нее не хватило сил сопротивляться собственным страстям, да она и не пыталась. Растаяла в его руках, как масло, всего через час после того, как заявила, что не собирается делить с ним постель.
 Маленькая ханжа, вот она кто.
 Она стояла на верху лестницы, поджидая его. Глаза у нее горели. Он своенравно замедлил шаги и впился в нее взглядом. Ему нравилось смотреть на нее, нравилось, что она в мамином платье. Ведь это говорило о сентиментальной привязанности к нему, не так ли?
 Конечно, как только они заживут семейной жизнью, она и думать забудет о его секретах. Совместное плавание будет легким, если он быстро обеспечит ее наследником. А сомневаться в этом не приходится, он убедился, что она не устоит перед его обольщением. Его отец был одним из двух сыновей, она единственная девочка в своей семье, остальные четверо — мальчики. Да, у них родится мальчик. Может, даже не ко Дню святого Мартина в ноябре, а раньше, ко Дню архангела Михаила.
 Он подошел и взял ее за руку.
 — Сколько времени понадобится, чтобы удовлетворить твой аппетит? Сомневаюсь, что у Уортингов найдется, чем удовлетворить мой.
 — Ты пресытился едой, — резко заявила она.
 — Я имею в виду плотский аппетит. Если я начну удовлетворять его здесь, мои друзья будут шокированы. — Он наклонился и прошептал: — Зато это понравится моей жене.
 — Ты переоцениваешь свои возможности в обольщении, — сказала она и вошла в дверь, которая перед ними распахнулась.
 — А ты свои — в сопротивлении.
 Лицо ее пылало. Йен понял, что Фелисити не уверена в себе, чувствует, что ей перед ним не устоять.
 Едва они вошли в столовую, как их окружили друзья. Женщины хотели увести Фелисити, желая узнать подробности столь неожиданной свадьбы. Вряд ли она им расскажет правду, подумал Йен.
 В этот момент распахнулись двери и к Фелисити ринулись близнецы. Она прижала их к себе, платье натянулось на бедрах. Йен вспомнил, как целовал прелестные полушария, затем повернул ее и… В штанах стало тесно.
 Подошел Джордан, подал ему бокал шампанского. Поскольку Йен не мог оторвать глаз от Фелисити, а его жезл в штанах устремился к ней, Йен стал так, чтобы спинка стула скрыла нижнюю часть тела.
 От Джордана это не ускользнуло, и он усмехнулся.
 — Поздравляю, дружище. Ты получил настоящую жену, правда, с большим прицепом. Из всех, кого я знаю, ты единственный, кто ради женщины берет на себя заботу о большом и шумном семействе.
 — Она того стоит, — произнес Йен, нисколько в этом не сомневаясь.
 — Полагаю, ты прав. — Джордан глотнул шампанское. — Эмили говорит, что твоя жена — лорд Икс. Неужели это правда?
 — Правда. Она прислушивается к разговорам, следит за тем, что происходит вокруг. Вряд ли она бросит свою профессию из-за замужества.
 — А ее колонки о тебе…
 — Эта была своего рода форма ухаживания. — Йен посмотрел в сторону Фелисити, которая о чем-то горячо беседовала с братьями.
 Один из близнецов подбежал к Йену, обнял его за ноги и, рыдая, уткнулся в колени.
 Йен обеспокоенно погладил мальчика по головке:
 — Что случилось?
 Мальчик поднял к нему заплаканное лицо, и по отсутствию зуба Йен узнал Уильяма.
 — Лиззи говорит, что вы ее у-увезете и будете с ней жи-жить! А м-мы останемся одни! — прорвалось сквозь рыдания.
 Подошла Фелисити.
 — Извини. Я им не говорила, знала, что они расстроятся.
 — Пожалуйста, не увозите нашу сестру! Она нам нужна!
 Йен опустился на одно колено и взял в ладони его мокрое лицо.
 — Мне она тоже нужна. У вас есть миссис Бокс, а у меня никого. К тому же это всего на одну неделю. На Новый год мы вас заберем, и вы будете жить у меня в имении вместе с сестрой.
 — Но Рождество уже кончится! — взвыл Уильям. — Мы не можем встречать Рождество без Лиззи!
 Рождество. Конечно. Прошло много лет с тех пор, как Йен праздновал Рождество. И не видел ничего особенного в том, что мальчики встретят Рождество без Фелисити. Ограничился тем, что отослал в Тейлор-Холл набор игрушек.
 Какой же он идиот! Эта женщина заменяет им мать, а он увозит ее от них под Рождество. Что с ним творится в последние дни? Тот Йен Леннард, который был шпионом его величества, непременно понял бы, как важно для мальчиков, чтобы Фелисити была с ними на Рождество. Однако тот Йен, который ослеплен страстью к жене, думает лишь о том, как бы увезти ее поскорее к себе.
 Его взгляд скользнул к Фелисити, которая со слезами на глазах смотрела на Уильяма.
 — Почему ты мне ничего не сказала? Она отвела глаза и запинаясь спросила:
 — О чем?
 — Что ты хочешь остаться с ними на Рождество. Извини, я не… я не настолько черствый, чтобы увозить тебя из семьи в семейный праздник.
 Он посмотрел на заплаканного Уильяма. Пренебрежение к братьям не принесет ему благосклонность жены. Что же делать? И тут его осенило:
 — Уильям, а что, если мы с Лиззи останемся на ночь в Тейлор-Холле, утром все вместе отметим Рождество, а после обеда уедем?
 У Уильяма загорелись глаза.
 — Да! Слышишь, Лиззи? Мы будем на Рождество все вместе! — И он побежал сообщить новость братьям.
 — Но только на эту ночь! — крикнул вдогонку Йен. Потом вздохнул. Еще одну ночь Фелисити проведет с братьями. Проклятие!
 Фелисити поцеловала Йена в щеку.
 — Спасибо. — Она сияла. — Только смотри не пожалей, когда братишки начнут к тебе приставать.
 — Я уже жалею. — Он накрыл рукой ее руку. — Может, мне удастся их убедить, что утром Рождественский дед придет раньше, если они вовремя лягут спать.
 — Желаю удачи. — Она лукаво улыбнулась. — Они всегда так резвятся на Рождество, что могут не спать всю ночь.
 — А зачем им спать? Мы с тобой не заснем, это точно. Она побледнела, потом покраснела и попыталась высвободить руку.
 — Прошу прощения. Я буду спать хорошо. Я всегда хорошо сплю в своей постели. Одна.
 — Одна? — Он сжал ее руку. — Исключено. Ты теперь моя жена, и я не желаю, чтобы слуги разнесли по всему Лондону, что в первую брачную ночь виконт Сен-Клер и его жена спали врозь.
 — Хорошо. Будем спать вместе. Только спать — больше ничего.
 — Как скажешь, — усмехнулся Йен. Лицемерка. Пусть поразвлекается немного. У него впереди целый вечер.




 Глава 20


  Если мы не будем сдерживать прискорбную тенденцию излишне напиваться в рождественские праздники, она принесет обществу опустошение. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 25 декабря 1820 года 
 Фелисити никак не могла проснуться: сквозь закрытые веки просвечивало утро. Открыв глаза, она увидела знакомый лепной потолок. Она дома, в своей постели, на ней нижняя рубашка. Но как она сюда попала? Последнее, что она помнила, — это как она в детской рассказывает Джорджу сказку. Потом странное забытье, ее поднимают сильные руки, кто-то что-то тихо бормочет, такое ощущение, будто она плывет.
 Йен! Она подскочила на кровати и увидела, что он сидит в кресле. Босой, без рубашки, в одних трусах, вытянув волосатые ноги, скрестив руки на голой груди. Под его» мрачным пристальном взглядом Фелисити задрожала.
 — Спящая красавица наконец проснулась! — прорычал он и потянулся. Необычайно бледное лицо исказила боль.
 — Тебе плохо? — встревожилась Фелисити.
 Он поднял с пола бутылку бренди и помахал ею.
 — Бога ради, ты напился!
 — К сожалению, нет. Когда я ее нашел, она была полупустая.
 Странно. Почему ему захотелось напиться?
 — Случилось что-то такое, чего я не помню?
 — Ничего не случилось. — Он поставил бутылку на пол. — Вы с братьями праздновали Рождество, развешивали чулки и распевали гимны. Ты не позволила мне пойти вместе с тобой, болтала какую-то чушь, что это последняя ночь, которую ты проводишь с братьями. И я, как дурак, пришел сюда тебя ждать.
 Он взболтал бутылку, допил бренди и вытер рот тыльной стороной руки.
 — Ты не пришла, и я пошел тебя искать и нашел спящей в кровати Джорджа.
 Фелисити улыбнулась:
 — Это из-за шампанского, мне всегда после него хочется спать. А вчера я встала чуть свет.
 — Я пытался тебя разбудить, но тщетно. Тогда я отнес тебя на кровать. — Взгляд блуждал по ее телу; остановился на груди.
 Тут Фелисити обнаружила, что рубашка распахнута. Быстро завязала завязки, избегая встречаться с ним взглядом.
 — Ты раздел меня?
 — Разумеется.
 При мысли, что он расстегивал пуговицы и стаскивал с нее платье, ее бросило в жар. Но он не переспал с ней, в этом она была уверена. Она бы запомнила. Случись такое, он не напился бы пьяным.
 Он посмотрел бутылку на свет и отбросил.
 — Черт возьми, пустая. В этом доме найдется бренди?
 — Даже если найдется, я тебе его не дам. Нельзя напиваться в столь ранний час.
 — Любой мужчина, который провел брачную ночь, глядя, как его жена тешится с кодлой неблагодарных сорванцов, а потом валится с ног и спит как убитая, напьется «в столь ранний час».
 Он выглядит таким несчастным, бедняжка. Его измотала ночь, когда он пытался преодолеть ее сопротивление. Ласки украдкой от близнецов, пожатие руки, рука на талии. Два беглых поцелуя в холле и один под омелой. Он заслужил провести брачную ночь в одиночестве после всего, что натворил!
 На губах Фелисити играла улыбка.
 — Тебе смешно, да? — прорычал он. — Ты очень гордишься собой, что изобрела тактику отсрочек?
 — Нет, я это не спланировала, так что мне нечем гордиться. Так получилось. Но я рада. — Она соскользнула с кровати, накинула халат и отперла дверь.
 — Ты куда? — Он поднялся с кресла.
 Она посмотрела на него, и у нее пересохло во рту. Белье из тонкого батиста не скрывало его возбужденной плоти. Плюс обнаженное, совершенное тело. Сердце бешено забилось. Пропади он пропадом!
 Но на этот раз она не допустит, чтобы он отвлек ее от цели. Зажав в кулаке ключ, чтобы он не мог отпереть дверь, она сказала:
 — Пойду принесу тебе что-нибудь от головной боли. Мальчики вот-вот проснутся, и…
 — Запри дверь, — приказал он и подошел к ней. — Может, мы пропустили брачную ночь, жена, но никто не сказал, что у нас не может быть брачного утра.
 С бьющимся сердцем она открыла дверь, но он ее захлопнул и прижал Фелисити к себе.
 — Дай ключ! — скомандовал он.
 Она швырнула его в дальний угол комнаты.
 — Возьми сам.
 Он медлил, видимо, гадал, как достать ключ и при этом не дать ей сбежать. Потом улыбнулся и положил руку ей на бедро.
 — Не беда. — Он наклонился, собираясь поцеловать Фелисити, но она вывернулась.
 — Ты не в том состоянии, чтобы это делать, — сказала она и попятилась.
 — Ни один мужчина не был в лучшем состоянии, чтобы делать это, querida. — Он неторопливо направился к ней. — Ты моя жена. И вспомни о супружеском долге.
 В дверь постучали. Раз, другой, третий.
 — Лиззи! — послышался из-за двери громкий детский шепот. — Ты спишь?
 — Молчи, и эти чертенята уйдут! — прорычал он. Она рассмеялась.
 — Йен, сейчас утро Рождества. Они не уйдут. Радуйся, что они не ворвались без стука, как обычно.
 Он метнулся к двери, прислонился к ней и крикнул:
 — Малыши, уходите! Как только ваша сестра оденется, она выйдет к вам.
 Фелисити усмехнулась:
 — Они не уйдут. Утро Рождества!
 — Лиззи, ты здесь? Мы хотим посмотреть, что нам положил в чулки Рождественский дед!
 — Так пойдите и посмотрите! — крикнул Йен.
 — Мы не можем! Лиззи заперла гостиную! Он бросил на нее взгляд.
 — Правда?
 — Я всегда так делаю, не то они просидят там всю ночь. Йен нахмурился.
 — Вели им подождать, пока мы выйдем.
 — Ни за что! — Она крикнула: — Мальчики, я через минуту! Только оденусь!
 — Скорее! Это Рождество! — крикнул из-за двери Джордж.
 Йен чертыхнулся. Посмотрел на дверную ручку, потом на нее. Она пошла к комоду в другом конце комнаты. Она догадывалась, о чем он думает: открыть дверь и приказать мальчишкам уйти. Но они могут ворваться. Отпустить дверь и поискать ключ? Тогда она сбежит.
 Так ему и надо, злорадствовала Фелисити, вспомнив, как накануне вечером Йен насмехался над ней в карете. Фелисити вытащила свежую рубашку, панталоны, чулки, платье с застежкой спереди, чтобы не потребовалась его помощь. Пошла было за ширму, но передумала. Сняла халат, помедлила. Увидела, что он плечом подпирает дверь, и поняла, что она в безопасности.
 Не мешает также ему напомнить, что он теряет, продолжая считать ее породистой кобылой, а не женой. Она неторопливо развязала тесемки, спустила с плеча один рукав, потом другой. Он округлил глаза.
 — Какого черта ты делаешь?
 — Переодеваюсь. — Она сбросила рубашку на пол.
 — Подойди, я тебе помогу, — хрипло сказал он; голос царапнул по сердцу.
 О, как ей хотелось! Но она не уступит. После вчерашнего — ни за что!
 — Мне не нужна помощь. К тому же ты должен держать дверь. А то мальчики ворвутся.
 Она взялась за завязки панталон, и он зарычал:
 — Не смей!
 Наслаждаясь своей властью над ним, она развязывала их очень медленно.
 — Фелисити, это не смешно.
 — Не смешно? Боишься, что не получишь наследника ко Дню архангела Михаила? — с вызовом произнесла она и сняла панталоны.
 Он с проклятием отошел от двери.
 — Мальчики! — громко позвала она.
 Ручка завертелась, Йену снова пришлось подпереть дверь плечом.
 — Убирайтесь! — прошипел он, не сводя с нее глаз.
 Ее развеселил трепет, охвативший тело под его рыскающим взглядом. Она вела себя дерзко, нагло. Ей бы устыдиться, но стыдно не было. Нисколечко. Пусть пострадает за то, что вчера подверг ее пытке.
 — Имей приличие хотя бы зайти за ширму.
 — А ты закрой глаза.
 — Не могу, — прохрипел он.
 Она взяла чулок, подержала на весу, поставила ногу на кровать, чтобы удобнее было его надеть. И взору Йена открылся темный треугольник.
 Послышалось что-то среднее между проклятием и стоном. Она завязала подвязку и взяла второй чулок.
 — Хватит! — зарычал он. Она изогнула бровь, он выпрямился. — Если будешь продолжать свои штучки, querida, я начну рассказывать, что собираюсь с тобой сделать. Громко. Так, чтобы твои братья слышали. Пусть учатся.
 Она заколебалась. В коридоре было подозрительно тихо. Фелисити хорошо знала своих братьев, они так просто не уйдут.
 — Ты не посмеешь. Он прищурился.
 — Над подвязкой видна полоска кожи. Я хочу лизнуть ее, а дальше…
 — Ладно, ладно! — Она подхватила свою одежду и скрылась за ширмой.
 А когда оделась и вышла из-за нее, увидела, что он натягивает рубашку и брюки. Под дверную ручку Йен подставил стул, но явно отказался от своих планов, поскольку мальчишки за дверью так трещали, что было ясно: они не уйдут.
 Когда она проходила мимо него, он схватил ее за руку и прошептал:
 — До ночи, моя веселая жена. Когда мальчишки не будут ломиться в нашу дверь.
 Ее пробрала дрожь. Пожалуй, она зашла слишком далеко в осуществлении своей мести.
 — Ночью у меня будет собственная спальня.
 — Только для того, чтобы спать. — От его плутовской улыбки Фелисити почувствовала жар во всем теле. — Вообще-то я хочу, чтобы ты повторила это представление в моей спальне в Честерли.
 Она подняла на него честнейшие глаза.
 — С радостью, Йен. Как только ты расскажешь мне то, что я желаю знать.
 Он перестал улыбаться.
 — Ты никогда не сдаешься?
 — Никогда. Я и минуты не проведу с тобой в постели, зная, что для тебя это не больше чем спаривание.
 Йен проигнорировал ее слова. Сказал лишь:
 — Открой дверь, пока эти озорники ее не сломали.
 Нет никакого сомнения, он женился на шлюхе, размышлял Йен, сидя в гостиной, где близнецы потрошили коробки и пакеты. Он не сводил глаз с молодой жены, вспоминая, какое представление она устроила в спальне. Ее пышные волосы рассыпались по плечам. Вместе с братьями она сидела на полу, утонув в оберточной бумаге и лентах, и рассматривала его подарки. Ее легко было принять за ребенка.
 Хорош ребенок. Он вспомнил, как она снимала панталоны, и застонал. Любая куртизанка позавидовала бы. Не лиши он ее девственности, не поверил бы, что она невинна. То, что Фелисити вытворяла, было для нее так же естественно, как собирать сплетни для своей колонки и преподносить их читателям в собственной интерпретации.
 Он усмехнулся. От его самонадеянности не осталось и следа. Ведь он не сомневался в том, что ему не составит труда подчинить ее своей власти. Как же он ошибся! Если не принять мер предосторожности, она доведет его до того, что он выболтает не только секреты прошлого, он сделает все, что угодно, чтобы снова овладеть ею.
 Черт! Надо избрать новую стратегию. Открытые попытки соблазнить ее только увеличивают сопротивление, так же как и завуалированные.
 Уильям скакал на деревянной лошадке, которую получил от Рождественского деда — палка с лошадиной головой, на которой была грива из настоящего конского волоса, Йен думал именно об Уильяме, когда выбрал эту игрушку. Ансел и Джордж выскочили за дверь опробовать своих лошадок на лестнице, а Джеймс, сидя рядом с сестрой, сиял, держа в руках набор для вырезания по дереву.
 Уильям «прискакал» к Иену и со смущенной улыбкой сказал:
 — Лорд Сен-Клер, посмотрите, у нее кожаная уздечка! Восторг ребенка смыл чувство обиды на мальчиков, нарушивших его планы на медовый месяц.
 — Знаешь, Уильям, теперь, когда я женился на твоей сестре, мы с тобой стали братьями. Так что называй меня Йен, хорошо?
 Уильям просиял:
 — Честно?
 — Честно. — Йен посадил его себе на колено и, как обычно, почувствовал прилив нежности. — А когда мы с твоей сестрой через неделю вернемся и отвезем вас в Честерли, возможно, купим вам настоящих пони.
 — Здорово! — Уильям повис у Йена на шее. — Вы самый лучший в мире брат!
 — Во всяком случае, самый богатый, — уколола Фелисити. И когда Йен улыбнулся ей, добавила: — Ты их избалуешь.
 — Я просто придумываю, чем их занять по утрам, чтобы они не барабанили в двери спальни.
 — Ты чересчур щедр. — Она обвела взглядом комнату. — Рождественский дед повел себя неразумно.
 — Возможно. В последнее время он пренебрегал Тейлорами, так что задолжал им. — Он подбросил Уильяма на колене. — Тебе не кажется, что Рождественский дед принес слишком много подарков, мой мальчик?
 — Нет! — крикнул Уильям.
 — Вот видишь? — засмеялся Йен. — Мужчины не возражают. Только ты недовольна.
 Она фыркнула.
 — Потому что я среди них единственный здравомыслящий человек.
 — Но я и для тебя приготовил подарок. Надеюсь, ты не откажешься?
 Она зарделась от удовольствия.
 — Подарок? Для меня?
 — Конечно. Ведь ты моя жена. Она отвернулась и пробормотала:
 — Д-да, но у меня для тебя… то есть… не было времени и…
 — И денег. Все нормально.
 Он снял Уильяма с колен, и тот ринулся в коридор, вопя:
 — Джоржи, представляешь? Йен купит нам пони! Йен подошел к окну, достал из-за шторы кучу свертков и протянул Фелисити.
 — Мне ничего не надо. А вот тебе… Ее глаза сияли.
 — Не знаю, что и сказать.
 — Сначала посмотри. Может, не понравятся.
 Она взяла прямоугольную коробочку, и он напрягся. Ему редко приходилось делать подарки женщинам, но он почему-то думал, что Фелисити не похожа на его любовниц, что ей не нужны безделушки, украшения и кружева. Но сейчас заколебался, может, он ошибся, может, она разозлится?
 Она открыла коробочку и вынула серебряный цилиндрический предмет. Растерянно повертела в руках.
 Подошел Джеймс, скрестив ноги, сел рядом с ней.
 — Это авторучка, — объяснил Йен. — Некто Джон Шеффер в прошлом году получил на нее патент. С ней не нужна чернильница. — Он взял у нее авторучку и показал, как она работает — нажал на кнопочку, и на кончике пера повисла капля чернил. — Я инвестировал компанию Шеффера, по-моему, его изобретение будет иметь успех. Я попросил его сделать ручку специально для тебя, на прошлой неделе, как только мы вернулись от Уортингов. Видишь? На ней выгравированы твои инициалы.
 Он вытер кончик пера оберточной бумагой и отдал ей авторучку. Она не произнесла ни слова. Ручка ей не понравилась? Черт, напрасно он рискнул.
 Перо — это слишком заурядна для ее страстной натуры. Фелисити — женщина необыкновенная.
 Молчание затягивалось, и Йен небрежно сказал:
 — Посмотри, что в других коробках. Ручка — скорее эксперимент, чем подарок, я думал, ты опробуешь ее и скажешь, как она работает.
 Фелисити подняла голову, в глазах у нее блестели слезы.
 — Это самый лучший подарок в моей жизни!
 — Тебе нравится?
 — Еще бы! Теперь у меня не будет чернильных пятен на пальцах. — Утирая слезы, Фелисити бережно положила ручку в коробочку. — Я буду беречь ее, как сокровище.
 Йен протянул ей вторую коробочку.
 — Не надо было так много покупать. Ведь у меня для тебя ничего нет.
 Йен подарил ей кружевной веер, шелковые чулки, рубиновые серьги, за которые он заплатил огромные деньги. Каждую вещь она встречала восторженным восклицанием. Просмотрев все подарки, Фелисити снова взяла авторучку и, просияв, черкнула по бумаге.
 Вдруг она подняла на него глаза.
 — Погоди! — Она что-то прошептала Джеймсу на ухо, и тот выбежал из комнаты.
 — Что ты задумала?
 Она загадочно улыбнулась.
 — Сейчас увидишь.
 Джеймс принес картину, отдал сестре, а та вручила ее Йену.
 — Любимая папина картина. Я не могла ее продать. Но раз мы поженились, теперь будешь ею наслаждаться.
 Йен с удивлением разглядывал картину. Легко понять, почему ее беспутному отцу она так нравилась. На картине был изображен гарем; видимо, ее рисовали по заказу кого-то из любителей эротики. Голый по пояс смуглолицый султан стоит на помосте, со скрещенными на груди руками, оглядывая полуодетых красавиц, возлежащих в разных позах.
 — Ты даришь мне эротическую картину? Она вспыхнула и бросила взгляд на Джеймса.
 — Это не… Нуда, но я… Ее нарисовал испанец. Вот почему я подумала о тебе. Художник малоизвестный.
 — Известность ему не грозит. — Йен внимательнее рассмотрел картину, не в силах сдержать улыбки. Только Фелисити могла подарить мужу явно скандальную вещь.
 — Папа ее купил, потому что восхищался красками и линиями, — стояла она на своем.
 — Не сомневаюсь, что он ею восхищался. — Йен хохотнул. — Особенно обнаженными телами и их линиями.
 — Йен! — Она с беспокойством посмотрела на Джеймса, но тот уже потерял интерес к их разговору и разглядывал авторучку. — Султан тоже очень хорошо получился, правда?
 Султан? Он еще раз посмотрел на фигуру султана и вдруг понял, почему она решила подарить ему эту картину. У него поднялось настроение.
 — А что? Неплохо.
 — Сразу видно, что художник — испанец, — промолвила она. — У него султан похож на испанца. Черты лица как у кастильца.
 — Да, это кастилец. — Он понизил голос. — Как я. Она опустила голову.
 — В общем, я подумала, что картина может тебе понравиться. Ладно, пойду помогу миссис Бокс проследить за тем, как готовят обед. А ты присмотри за мальчиками…
 — Разумеется. — Она ошеломила его и теперь хочет сбежать. — Позже обсудим с тобой эту картину.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Любопытно узнать, что привлекает в этой картине тебя.
 — Меня? Н-ничего, — ответила.она заикаясь и покраснела. — Я, пожалуй, п-пойду.
 Едва сдержав смех, Йен посмотрел ей вслед. Теперь он знает, как одержать победу над ней! Он ни на йоту не продвинулся, наступая с деликатностью артиллерийского дивизиона. Она хочет его также страстно, как он ее, но угрозы тут не помогут, Фелисити не сдается, гордость ей не позволит.
 Надо провоцировать ее, искушать. Она с восторгом приняла его подарки, с трудом поборола смущение, вручая ему картину. Ей трудно смириться с тем, что он ухаживал за другими. Ее мучила ревность. А теперь пусть посмотрит, как он заботится о ее братьях.
 Ему, конечно, не терпится затащить ее в постель, но он не будет торопиться. Никаких приставаний, только ухаживания. Пусть на коленях умоляет его овладеть ею.
 Через неделю Фелисити придет к нему в постель. Или он ничего не смыслит в психологии женщин.




 Глава 21


  Всеобщее удивление вызвала свадьба виконта Сен-Клера и мисс Тейлор, дочери архитектора Алджернона Тейлора. Слухи о них циркулировали в обществе, но никто не ожидал столь поспешного брака. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 27 декабря, 1820 года 
 На третью ночь после свадьбы Фелисити сидела за столом в своей просторной спальне в Честерли и писала новой ручкой. Но вскоре мысли перешли со статьи к ее загадочному мужу.
 Что делать с Йеном? После того рождественского утра она ожидала долгой и ожесточенной борьбы, уверенная в своей победе. Она решила показать ему все преимущества брака, в котором супруги предельно откровенны друг с другом. А воздержание от супружеских отношений — единственное, что может на него повлиять.
 Но теперь она была в этом не так уверена. Все рождественское утро и день она ждала его поцелуев и ласк, но не дождалась. Причину этого он объяснил, когда привез ее сюда, сказал какую-то чушь, мол, ей надо привыкнуть к семейной жизни. Фелисити это показалось странным, что-то тут было не так.
 Йен, разумеется, мастер придумывать всякие военные хитрости, но она достаточно долго вращалась в лондонских кругах, кое-чему научилась и сумеет разгадать его намерения.
 Только не сегодня. Настроение резко упало. У нее начались месячные, как всегда в эти дни. Честерли Фелисити понравился, слуги встретили ее приветливо, но она не переставала лить слезы. А тут еще хладнокровие мужа. Это лишало ее преимущества перед ним.
 Фелисити вздохнула и снова взялась за перо. К концу третьего дня она готова была раздеться донага и броситься к ногам Йена.
 В дверь постучали.
 — Кто там?
 — Муж, кто же еще? Можно войти?
 — Конечно. — О Господи, как это у него получается? Стоит о нем подумать, и он тут как тут. Дьявол, а не человек!
 Облегающие брюки, полурасстегнутая рубашка, открывающая широкую смуглую грудь. До чего же он похож на султана с ее любимой картины! Не хватает только персидского наряда.
 Не следует удивляться небрежной одежде мужа в такой час. Кажется, он только для того и заходит в спальню по вечерам, чтобы показаться ей полуодетым, подчеркнуть обыденность интимных отношений между мужем и женой. Он фамильярно прохаживается по комнате или, хуже того, растягивается на кровати поверх одеяла и обсуждает события дня или планы на завтра.
 Йен не упускает ни единой возможности вывести ее из равновесия. Как хорошо, что у нее месячные. Достаточно серьезная причина, чтобы отказать ему, если он попытается ее соблазнить.
 Но, судя по его взгляду, он не собирается этого делать. Под мышкой у него газета, и хотя Фелисити почти раздета, он лишь скользнул по ней взглядом.
 — Тебя не было за обедом. Горничная сказала, что ты нездорова.
 Она вспыхнула, ответила «да» и замолчала.
 — Принес тебе последний выпуск «Ивнинг газетт». Подумал, это тебя взбодрит, — сказал он с непроницаемым выражением лица, — лорд Икс объявил о нашей свадьбе.
 — Было бы странно, если бы лорд Икс проигнорировал столь знаменательное событие. — Она судорожно сглотнула. Интересно, что он об этом думает? Два дня назад ей казалось, что статья заденет его за живое. Но сейчас усомнилась в этом. Рискнула спросить: — Ты не рассердился?
 — За что? Наша свадьба ни для кого не должна быть секретом. Но тут еще что-то написано. — Йен развернул газету.
  Кое-кто, возможно, задается вопросом, как вообще могла состояться свадьба лорда Сен-Клера хоть с какой-нибудь респектабельной женщиной, учитывая его загадочное прошлое, но, несмотря на то что раньше писал о виконте ваш корреспондент, очень надеюсь, что честь заставит его быть обходительным если уж не с другими, то хотя бы с женой. 
 — Да, я вставила свой обычный комментарий.
 — Хочешь сказать, упрек. — Он улыбаясь сложил газету. — Скажи, querida, ты будешь в каждом номере газеты читать мне нотации?
 Проклятие, он даже не разозлился!
 — А что, это мысль. Постоянно привлекать внимание к твоему прошлому.
 Он с лукавой улыбкой бросил газету ей на колени.
 — Но если в каждой колонке ты будешь упоминать наш брак, то даже самый непонятливый читатель догадается, кто ты.
 Его добродушный юмор означал ее поражение. Фелисити уткнулась в свои бумаги.
  — Я не настолько глупа, чтобы поступать подобным образом. — Тем более что Йена это нисколько не волнует.
 — Слава Богу. — Он взял статью, над которой она работала, пробежал ее глазами и перестал улыбаться. — Как интересно, дорогая. Видимо, тебе не обязательно упоминать наш брак, чтобы донести свою точку зрения. Ты просто выбираешь такие слухи, которые соответствуют нашей ситуации.
 Добродушный тон уступил место язвительному.
 — Загадочная ссора Мерингтона с дядей? Последняя любовница Пелема, его несчастная жена не знает об отвратительном характере мужа? Очень умно. Никому в голову не придет, что все эти обвинения направлены в мой адрес. — Он с отвращением бросил лист на стол.
 Наконец-то Йен отреагировал, но не так, как ей хотелось бы.
 — Это не обвинения. Я, как всегда, пишу о том, о чем все говорят.
 — Конечно, что ты написала о Мерингтоне и его дяде, случайное совпадение.
 — Об этом говорит весь Лондон!
 — А как насчет Пелема? — спросил он с презрением. — «Бесчувственное животное, он наслаждается тем, что насмехается над женой, заведя любовницу у нее под носом». Не говори, что это не про меня. Я слишком хорошо тебя знаю.
 Несправедливый упрек причинил Фелисити боль. Она никогда не стала бы сравнивать Пелема с Йеном!
 — Видимо, не так хорошо, как тебе кажется. Йен, это не про тебя!
 — Но ты с удовольствием пишешь обо мне.
 — Напрасно ты думаешь, что я пишу только о тебе! — Она встала и отошла от него как можно дальше. — Я даже не думала о нас, когда писала!
 Он просверлил ее взглядом.
 — Ты забываешь, что я эксперт по твоим колонкам. Ты никогда не высмеивала беспомощных и слабых, как сделала это с «несчастной женой» Пелема.
 — Потому что она не несчастная, иначе я бы так не писала.
 Он проигнорировал ее замечание.
 — В твоих словах слишком много страсти, чтобы за этим не стояло личное отношение. «Бесчувственное животное»? «Насмехается над женой»? Как бывший шпион, я прекрасно разбираюсь в закодированных посланиях. Но ты и сама это знала, не так ли? Потому и написала. Была уверена, что я пойму, а другие — нет.
 — Иногда ты бываешь просто самонадеянный осел! — Этот глупый человек не желает ее слушать, а она не в том настроении, чтобы с этим мириться. Она решительно пошла к двери. — Думай что хочешь. Теперь мне ясно, что я не единственная в нашей семье, кто делает поспешные выводы.
 Он в два шага настиг ее и схватил за руку.
 — Не станешь же ты утверждать, что выставила на посмешище Пелема и его жену ради них самих? Он тщеславный идиот, волочится за каждой юбкой, но… — Он осекся, и Фелисити почувствовала на себе его тяжелый взгляд. — Я слышал, твой отец строил ему дом?
 Фелисити кивнула. Невыносимо тяжело было об этом вспоминать.
 Йен сжал ее руку.
 — На балу у леди Брумли Пелем что-то говорил о тебе, но я лишь пожал плечами, он обо всех молодых женщинах так говорит, однако… — Йен с раскаянием посмотрел ей в лицо. — Господи, он тебя обидел! Вот почему ты о нем написала!
 — Ничего. Пустяки.
 Она опустила голову, но Йен взял ее за подбородок и, приподняв лицо, увидел у нее в глазах слезы.
 — Думаю, не пустяки.
 Слезы градом покатились у нее по щекам. Потрясенный, Йен обнял ее, отвел к кровати и посадил на колени.
 — Ну-ну, querida. — Он гладил ее по голове, по спине, по рукам. — Не плачь. Он больше не сможет тебе навредить.
 — Я знаю. — Она вытерла слезы. Йен прижался губами к ее волосам.
 — Что он сделал? Где был твой отец? Почему не защитил тебя?
 — Папа не виноват. Он уходил с головой в работу и не замечал, что ко мне пристают мужчины.
 Йен округлил глаза.
 — Мужчины? Были и другие? Что они с тобой сделали? Как случилось, что ты…
 — По правде говоря, ничего страшного не произошло. Папа брал меня с собой, когда ездил к заказчикам. Иногда… сам заказчик или кто-то из его сыновей пытались меня потискать или поцеловать. Вот и все.
 — Всё? — Его глаза полыхнули огнем. — Скажи, кто тебя обижал, я клянусь…
 — Уверяю тебя, дальше поцелуев не шло, — солгала она, увидев его внезапную ярость. — Ты же сам знаешь, я была девственницей.
 — Не обязательно лишать девственности. Есть много других способов. Должно быть, Пелем был жесток, раз ты написала о нем. Просто так ты не станешь выпускать коготки.
 Фелисити давно хотелось рассказать о своих обидах, а Йен застал ее в минуту слабости, и слова полились потоком:
 — Он загнал меня в угол в библиотеке. Я пойма туда почитать. Папе в это время не нужна была моя помощь.
 Фелисити вспомнила, как Пелем вошел, на губах похотливая улыбка, навалился на нее.
 — Он меня поцеловал, я так удивилась, что не прореагировала, но когда он полез рукой в лиф, ударила его по щеке. — Это, конечно, его не остановило, он засмеялся и больно сдавил груди, но Йену она не стала рассказывать. — Вот и все.
 — Полез в лиф. Черт его дери, я залезу ему в штаны и оторву яйца! А еще лучше — задушу!
 — Нет! Йен, это было очень давно. Теперь это не имеет значения.
 — Имеет! — Он пристально посмотрел на нее. — Я знаю Пелема. Пощечина его не остановит.
 Она отвела глаза, не в силах повторить ложь.
 — Querida, расскажи все, — взмолился он.
 — Он прижал мою руку к своим штанам, а я… я так надавила, что он завопил. Прибежала его жена. Как раз в тот момент, когда он замахнулся на меня.
 — Боже мой, — только и мог произнести Йен. — Ты еле спаслась.
 Только сейчас Фелисити поняла, что все могло быть гораздо хуже. Пелем не лишил ее девственности, он даже не ударил ее, не успел. Но с тех пор, как это ни глупо, Фелисити стала с предубеждением относиться ко всем мужчинам высокого ранга.
 — Представляю себе, какой скандал ему закатила жена, — хмыкнул Йен.
 — Вообще-то она обвинила меня, — очень спокойно сказала Фелисити. — Леди Пелем отвела меня к отцу, заявила, что я распутница и что он должен меня выпороть.
 — Вот сука! Она рассмеялась.
 — Выбирай выражения!
 — Зачем? Я для публики не пишу. — Он прижал ее к себе. — Ты была к ней слишком великодушна в своей колонке.
 Колонка. Фелисити про нее и забыла.
 — Обычно я не бываю желчной, даже когда пишу о папиных патронах, но мне нездоровилось.
 — Я действительно «самонадеянный осел». Фелисити едва сдержала стон.
 — Ты не осел.
 — Осел. Ничуть не лучше Пелема. — Нет!
 — Я целовал тебя против твоей воли, я домогался тебя у Уортингов…
 — Ты не домогался! Не принуждал меня. Мне нравилось то, что ты делал. А Пелем унизил меня. Он был мне противен. Ты мог лишить меня девственности, но в последний момент остановился. И я поняла, что не все аристократы такие, как Пелем.
 У него заблестели глаза.
 — Но через неделю я тебя соблазнил. Она прижала палец к его губам.
 — Не смей говорить о себе, как о Пелеме. Ты не взял меня силой, это был мой собственный выбор. И я о нем не жалею.
 Йен наклонился к ней.
 К собственному стыду, она не уклонилась от его поцелуя. Но почему она должна стыдиться? Ведь они муж и жена. Он ее муж, она его жена, в этом нет ничего плохого. Поцелуй полон восторга и нежности, он стер все мысли, кроме одной — об их последнем соитии.
 Он сдвинул с ее плеч халат, и она обвила его шею руками.
 — Моя милая, моя querida! — Он сжал двумя пальцами ее соски, и они затвердели. В жилах забурлила кровь.
 «Любовь моя», — мысленно произнесла Фелисити.
 Спустив рубашку так, что обнажилась грудь, он завладел ее губами. Фелисити прижала к себе его голову и покрыла ее поцелуями.
 Дальше все пошло слишком быстро: он опрокинул ее на спину, лег на нее, погладил внутреннюю сторону бедер. Ее охватила паника. У нее месячные, они не могут, нельзя.
 Она отчаянно ухватила его за кисть руки.
 — Нет, Йен, нельзя.
 — Не делай этого со мной опять, querida! — прорычал он, остановив на ней затравленный взгляд.
 — Я не хочу, видит Бог, не хочу! Больше не хочу. Но… — Она густо покраснела. — Но я… у меня… о Боже, как стыдно. У меня сейчас месячные. Я не вышла к обеду, и тебе сказали, что мне нездоровится.
 Услышав это, Йен застонал и уткнулся ей в плечо.
 — Черт возьми, до чего же мне не везет!
 — Извини. Я должна была тебя предупредить.
 — Ничего, впереди у нас много ночей. — Он как ни в чем не бывало поцеловал ее в щечку. — Не так ли?
 Она понимала, что Йен имеет в виду. Пора сделать их брак настоящим. Фелисити это поняла, когда он разозлился на ее колонку.
 Значит, надо ему показать, что она любит его, несмотря ни на что.
 — Да, впереди у нас много ночей. Уже через несколько дней мы сможем…
 — Хватит, querida. — Он криво улыбнулся. — Умоляю, не говори о том, что мы будем делать через несколько дней. Несколько дней мне кажутся вечностью.
 — Мне тоже, — сказала она, засмущавшись.
 Он вздохнул и упал на кровать рядом с ней. Наступило молчание. Наконец он заговорил:
 — Значит, ты еще не забеременела?
 — Нет. К сожалению.
 — Не о чем жалеть, у нас уйма времени.
 Но почему он разочарован? Почему так торопится с наследником?
 Он поднялся с постели.
 — Пожалуй, я пойду, тебе надо отдохнуть. Она взяла его за руку.
 — Останься. — Она погладила его длинные пальцы со шрамами.
 — Остаться и не притрагиваться к тебе? Прости, querida, но когда последний раз мы делили постель, не занимаясь любовью, я от отчаяния напился. Не хочу, чтобы это повторилось.
 — Не повторится. Я буду хорошей женой. Обещаю тебе.
 Он потрепал ее по щеке.
 — Спокойной ночи. Если к утру не передумаешь, мы пойдем навестим моих арендаторов, я вас познакомлю.
 Она улыбнулась:
 — С удовольствием.
 Он ушел. Фелисити села за стол, перечитала статью. Такое впечатление, будто она дразнится и показывает язык. Как озорной мальчишка.
 Впервые за долгие годы злость на Пелема уступила место глубокой жалости. Ведь он может овладеть женщиной только силой. Жене его тоже не позавидуешь. Не дай Бог жить с таким негодяем. И что бы ни написал лорд Икс, ситуация не изменится.
 Поколебавшись, Фелисити взяла перо и вычеркнула все, что касалось Пелема и его жены.




 Глава 22


  Там, где не хватает слов, говорят дела. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 30 декабря 1820 года 
 Когда Йен покидал спальню Фелисити, из головы у него не шли ее слова: «Я буду хорошей женой. Обещаю тебе». Наконец-то он ее победил.
 Но позднее, лежа в одинокой, холодной постели, он снова прокрутил в памяти ее слова, и у него шевельнулось дурное предчувствие. Она не сказала: «Я буду тебе хорошей женой, потому что хочу тебя». Она просто признала свой супружеский долг. Но долг — это одно, а желание — совсем другое.
 На следующее утро он послал слугу сказать ей, что визит к арендаторам отменяется. Как он посмотрит ей в глаза? Она рассказала, что ей пришлось пережить в ранней юности, и теперь он оценивал собственные поступки под этим углом зрения.
 Он обвинял себя во всех смертных грехах, в том числе и в высокомерии по отношению к ней, и он не решался попадаться ей на глаза.
 Остается всего день до сочельника, послезавтра они возвращаются в Лондон. Что ему делать с Фелисити?
 Он мерил шагами кабинет. Наконец остановился у окна, выглянул и вздрогнул, увидев Фелисити. Она стояла в саду и что-то чертила в блокноте. Что она задумала? Усовершенствовать сад? Или срыть его и сделать пруд? С его женушкой не соскучишься.
 Он отвернулся от окна и обвел взглядом кабинет. Мебель красного дерева, бархатные шторы и старинная бронза придавали комнате мрачный вид. Йен ее ненавидел.
 Этот массивный, уродливый стол! Сколько раз он сгибался над ним, когда отец охаживал его тростью! Порка бывала не более болезненной, чем в Итоне, но страдала гордость. Его порол человек, которому он всячески старался угодить. Йе« изо всех сил сдерживал слезы, протестуя таким образом против унижения. Однако для отца было необходимо унизить сына и таким образом подчинить своей воле.
 Йен понял, что насилием ничего не добьешься, что главное — стратегия и манипуляции. Порка приводит только к ожесточению и дальнейшему сопротивлению.
 Фелисити научила его кое-чему: кроме физического, есть другие способы насилия, столь же разрушительные. Она искренне плакала, когда жаловалась на него Саре. Панически боялась, что он заставит ее выйти за него замуж. После свадьбы «отказалась заниматься с ним любовью. „Если ты принудишь меня выйти за тебя замуж, тебе придется принуждать меня и ко всему остальному“. Он был настолько самонадеян, что пропустил эти ее слова мимо ушей.
 Он вел себя, как Пелем, Фарингдон и прочие ублюдки. Стращал, пользовался силой, соблазнял. Лучше не вспоминать.
 Он преуспел в том, чтобы заставить ее желать — как может желать женщина, чья гордость растоптана, чьи силы истощились в борьбе. Он победил, не уступив простому требованию — рассказать правду о своем прошлом.
 Но это была пиррова победа.
 В конце концов она узнает — не от него, так от кого-нибудь еще. Кто-нибудь проболтается, или дядя Эдгар расскажет по злобе. И она уйдет от него.
 Он снова посмотрел в окно. Фелисити чувствует себя в его саду как дома. Он может привыкнуть к тому, что постоянно видит ее, и тогда особенно трудно будет пережить ее уход. Что пользы в победе над дядей, если ее здесь не будет? Или она останется и будет презирать его?
 Нет, он должен поступить по совести. Вернуть ей то, что отнял у нее — гордость, независимость, свободу. Пока она не забеременела.
 Даже если для этого ему придется вырвать сердце из груди.
 — Добрый вечер, миледи, — приветствовал ее Спенсер, дворецкий, когда она вошла в столовую и заняла свое обычное место.
 Миледи. При этом слове ей всегда хотелось оглянуться и найти какую-то элегантную особу, к которой обращаются.
 — Его светлость прислал словечко, что сегодня он не будет обедать, миледи.
 Ее кольнуло разочарование. Она нарядилась с особой тщательностью, поскольку собиралась сообщить Йену, что месячные кончились.
 Дворецкий не уходил. Фелисити посмотрела на него.
 — Но если вы хотите видеть господина, он у себя. Она обрадовалась.
 — Это он велел так сказать?
 — Нет, миледи, я просто подумал, что такая информация представляет для вас интерес.
 Она опять приуныла.
 — Да. Спасибо.
 Он сделал знак подавать первое — консоме. Она смотрела в тарелку, но мысли ее были далеко. Йен не приходил по вечерам на обед уже три дня, даже слуги это заметили. Они наверняка заметили и то, что Йен ее избегает. Обещанный визит к арендаторам не состоялся. Он прислал словечко, что будет занят другими делами.
 Она ненавидела эту фразу — «прислал словечко». Йен вечно «присылает ей словечко». Что не может пойти с ней в деревню. Что весь день будет разъезжать по делам. Что не придет к обеду. В чем она провинилась третьего дня вечером, что он ее избегает? Хотя бы объяснил.
 — Миледи? — подал голос Спенсер. Она подняла глаза.
 — Что-то не так с супом? Она не притронулась к еде.
 — Нет, — ответила она и отодвинула стул. — Просто не хочется есть.
 — Слушаюсь, миледи, — пробормотал он и поклонился.
 Она резко встала, для поднятия духа выпила бокал вина и пошла к двери. Хватит с нее этой ерунды. За три дня в Честерли она видела Йена меньше, чем за один день незамужней жизни в Лондоне. На Йена не похоже дуться за то, что месячные не позволяют с ней переспать, так почему же он ее избегает?
 Сейчас она это выяснит. Как ни печально, но они женаты, и если он собирается игнорировать жену в те дни, когда не может с ней спать, она этого не допустит.
 Подойдя к спальне Йена, она с облегчением обнаружила, что дверь открыта. Йен, видимо, только что вышел из ванны. Волосы мокрые, шелковый халат подпоясан кушаком. Он стоял возле кровати и давал указания камердинеру, который укладывал чемодан.
 — Куда ты едешь? — резко спросила она прямо с порога.
 Камердинер удивленно посмотрел на нее, но Йен кивком указал ему на дверь, и тот, пройдя мимо Фелисити, скрылся в коридоре.
 — В Лондон, — ответил он.
 Сердце пропустило один удар. На подгибающихся ногах она вошла в комнату и закрыла за собой дверь.
 — Я думала, мы пробудем здесь до послезавтра. Он продолжал укладывать чемодан.
 — Планы изменились. Ты же захочешь пойти на предновогодний бал к лорду Страттону, чтобы писать свою колонку? Значит, выезжать надо завтра утром. Я собирался сказать тебе вечером.
 Ей нужна хоть одна ночь. Она села на кровать.
 — Я… я пришла тебе сказать, что у меня кончились месячные.
 Он даже не взглянул на нее. Что с ним случилось? Три дня назад он тотчас сел бы рядом.
 — Йен, это значит, что у нас нет причин…
 — Я знаю, что это значит. — Лицо его оставалось непроницаемым. — Это значит, что мы должны уехать в Лондон сегодня.
 В полном замешательстве она спросила:
 — Почему?
 — Фелисити! — Голос Йена дрогнул, он выпрямился. — Мы едем в Лондон раньше времени еще и по другой причине.
 Что он задумал?
 — Я отправил записку нотариусу, назначил встречу на завтра. — Йен помедлил. — Этот нотариус специализируется на аннулировании браков.
 Сердце Фелисити болезненно сжалось.
 — Что ты хочешь этим сказать? Он посмотрел ей в глаза.
 — Пора признать, что мы совершили ошибку.
 Ошибку? Он хочет аннулировать брак? Да как он смеет!
 — Почему? Потому что я так долго не пускала тебя в постель?
 — Нет, конечно. Но из-за этого ты не забеременела. С точки зрения закона наш брак считается несостоявшимся. Надо этим воспользоваться и аннулировать его, пока не поздно.
 — Я не хочу! Он вздохнул.
 — О деньгах можешь не беспокоиться, я назначу такое содержание, что хватит и тебе, и твоим братьям.
 — Черт побери, Йен, мне плевать на деньги. Я не хочу аннулирования, и ты тоже не хочешь!
 — Не важно, чего я хочу. — Он посмотрел ей в глаза. — В своем стремлении найти жену я пренебрег моралью, совестью и, наконец, вежливостью. Шел напролом. Остановился на тебе. Когда ты мне отказала — соблазнил. Когда не хотела выходить за меня хотя бы для того, чтобы спасти свою репутацию, сделал так, чтобы ты не могла отказаться. И все потому, что хотел тебя.
 Она собралась возразить, но он сделал ей знак помолчать.
 — Теперь во мне проснулась совесть и я считаю единственно правильным решением аннулировать нашу пародию на брак.
 А она-то собралась сегодня его соблазнить!
 — Черт возьми, Йен, почему ты именно сейчас решил искупить свои грехи? — «Сейчас, когда я так тебя люблю!»
 — Лучше поздно, чем никогда, ты не находишь?
 — Нет, нет! Я не хочу, чтобы в тебе просыпалась совесть, если это означает конец нашего брака! Я вышла за тебя замуж не из-за твоей совести!
 — Ты не хотела за меня выходить, я тебя заставил!
 — Черта с два! Вспомни наш разговор в вестибюле церкви, ведь я могла повернуться и уйти! Этого было бы вполне достаточно. Но я этого не сделала! — Сказать ему почему? Может, он опомнится? Нельзя упускать последний шанс. — Я люблю тебя, Йен! Иначе не вышла бы за тебя замуж.
 Йен ушам своим не верил. На лице отразилось замешательство.
 Он отвернулся и взъерошил волосы.
 — Не знаю, за что ты меня любишь.
 — Не знаешь? — Она подошла к нему. — За то, ты щедр и терпелив с моими братьями. Зато, что готов внимательно выслушать меня в отличие от других мужчин, которые считают, что женщина может говорить только глупости. К слугам ты так же внимателен, как ко мне.
 — Знала бы ты, как черна моя душа, бежала бы от меня без оглядки.
 Так вот оно что! Значит, все дело в занозе, застрявшей у него в сердце.
 Ну нет! Она слишком упорно за него боролась и слишком любит его, чтобы уйти. Со временем он откроет ей свою тайну, и она при этом должна быть рядом, а не жить отдельно от него где-то в Лондоне.
 — Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.
 — Вот как? Ты знала, что я все время тебе врал о причинах необходимости жениться?
 — Зачем?
 — Если в ближайшие два года у меня не появится наследник, то я потеряю Честерли и большую часть дохода. Я сохраню только титул. Не более того.
 Фелисити ахнула:
 — Не может быть! Наверняка твое имение отписано…
 — Нет. Мой дед умер, когда отец был еще ребенком. Он, вступив в права наследования, заявил, что передаст его мне, когда я достигну зрелости и женюсь.
 Он поджал губы.
 — В завещании сказано, что я должен иметь наследника до того, как закончится мое тридцатилетие, иначе все достанется дяде.
 — Твоему дяде! — ужаснулась Фелисити.
 — Да. А ты знаешь, что он за человек. В прошлом месяце мне исполнилось двадцать девять, остается всего два года, чтобы произвести на свет наследника. Вот почему я так спешил со свадьбой, принудил тебя выйти за меня замуж.
 — Причины более чем серьезные. Тебе не в чем себя винить.
 — Я не должен был тебе лгать. Но боялся, что, узнав правду, ты мне откажешь, и вел себя самым недостойным образом.
 — Каждый из нас в чем-то виноват. И у каждого на то свои причины. Но мы давно друг друга простили. По крайней мере это не может изменить моих чувств к тебе. И я не вижу причин для аннулирования брака.
 Глаза его сверкнули.
 — Ты плохо меня знаешь! На континенте я занимался шпионажем. Обманывал и предавал. Как положено шпиону.
 Йен говорил горячо, с надрывом. Фелисити не знала, что и думать.
 — Что бы ни говорил Веллингтон, я не сделал ничего, чем мог бы гордиться. Да, я добывал информацию, которую никому не удавалось получить. Благодаря цвету кожи и знанию иностранных языков проник в высшие слои наполеоновской армии в Испании. Ты и не представляешь, сколько французов и испанцев я предал.
 — Но это были враги.
 — Не все. Шпионаж — дело грязное. Он губит жизнь. Я сделал много такого, о чем до сих пор сожалею.
 — У тебя доброе сердце, потому и сожалеешь. Вот за что я тебя и люблю.
 — Ты не можешь любить такого, как я! Фелисити подошла к нему.
 — Люблю! И готова это доказать!
 Фелисити обняла его шею руками и поцеловала его.




 Глава 23


  Новый год обещает много заманчивых развлечений, среди них парад фейерверков в Воксхолле, выступление мистера и миссис Локсли, ежегодный бал у лорда Страттона, праздничный обед у его величества в Фрогмор-Лодж. Новогодняя ночь будет великолепной для всех слоев общества. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 30 декабря 1820 года 
 Ощутив губы жены на своих губах, Йен застыл как завороженный. Нельзя этого допустить, черт побери! Если они переспят, невозможно будет аннулировать брак!
 Она вбила себе в голову, что любит его, только потому, что они занимались любовью. Он рассказал ей лишь часть правды, но если она узнает все, ее любовь уступит место ненависти и Фелисити покинет его навсегда.
 Он никак не мог оторвать ее руки от своей шеи. А какие сладкие у нее губы! Роскошные груди так и просятся к нему в ладони.
 Фелисити отстранилась от него.
 — Йен, ты разучился целоваться?
 — Нет, — хрипло ответил он, сгорая от страсти. — Я не хочу целоваться.
 — Хочешь. Ты просто упрямишься, а я этого не потерплю. Давай займемся любовью.
 — Нет. Я должен еще кое-что тебе сказать…
 — Потом. Сначала я хочу получить удовольствие. Она прижалась к его возбужденному естеству.
 — Я хочу тебя, Йен. Прямо сейчас.
 — Нет!
 — У тебя нет выбора. Ты вынуждаешь меня прибегнуть к тактике, которую я применила наутро после свадьбы.
 Черт возьми! Он вспомнил, как Фелисити сняла панталоны и подняла ногу.
 — Я не позволю!
 — Тебе не удастся меня остановить, сам знаешь. — Она снова прижалась к нему. — Если не дашь мне раздеться, я применю твою тактику в то утро — стану рассказывать, что я сделаю с каждой частью твоего тела…
 Она обвела жадным взглядом его подбородок, шею.
 — Знаешь, где начинаются волосы на груди пониже горла? Я хочу с того места провести пальцем вниз, медленно, все ниже и ниже… Я проведу пальцами по этой дивной линии до живота, обведу пупок, может, поцелую его раз, другой. Буду целовать твой живот, все ниже и ниже, пока не доберусь сам знаешь до чего. — Она хотела еще что-то сказать, но он впился губами в ее губы и все мысли об аннулировании брака и угрызениях совести покинули его. Жена была в его объятиях, и он ее хотел.
 Фелисити сочетала в себе чувственность куртизанки и девичью невинность. Ни один мужчина не мог бы ей противостоять. А о Йене и говорить нечего.
 Когда она засунула руку ему под халат и стала развязывать тесемки на кальсонах, он снял с нее халат, а затем и все остальное, оставив рубашку и чулки. Панталон не оказалось. Это еще больше возбудило Йена.
 Он дернул завязки рубашки, запутался и чертыхнулся. Поднял глаза и остановился, увидев что Фелисити встревожена.
 Ведь они всего два раза занимались любовью после того, как он лишил ее девственности.
 Он заставил себя успокоиться и вздохнул. Она заслуживает лучшего. Но остановиться Йен не мог, это было выше его сил.
 Йен выпустил из рук рубашку и хрипло сказал:
 — Сними сама. — Чтобы не было искушения сорвать ее и слишком быстро закончить дело.
 Она покраснела, но кивнула. Отойдя на шаг, стала развязывать тугой узел. Йен еще не видел ее в этой рубашке, предназначенной для медового месяца. Из тончайшего шелка, который открывает больше, чем следует, но меньше, чем хотелось бы.
 Темнеют соски там, где к ним прижата ткань, но остальная часть груди затенена. По-женски выпуклый животик не виден, зато темнеет треугольник волос между ног. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не сорвать с нее эту двусмысленную штуку, дабы порадовать глаз видом голого тела.
 Она взялась за подол, чтобы снять рубашку через голову.
 — Нет, — сказал он. — Спускай ее. Медленно.
 Их взгляды встретились. Тревога в ее глазах уступила место возбуждению. Она выполнила ее желание. Дюйм за дюймом открывалась женская плоть, и у него пересохло во рту.
 — Брось ее на пол, — произнес он хрипло.
 Она бросила. Йен застонал, впившись взглядом в темные завитки волос.
 Она хотела снять подвязку чулка.
 — Не надо, оставь. — Он поцеловал ее, подхватил на руки и поставил на кровать, так что она оказалась на несколько футов выше его.
 — Йен, что ты собираешься…
 — Ш-ш-ш. — Он погладил ее бедра. — Держись за стойку кровати, querida.
 Она ухватилась за столбик, ее другую руку он положил себе на плечо, а на второе плечо закинул ее ногу. У нее округлились глаза.
 — Йен?
 — Помнишь, что я сказал тебе в то утро? — Он поцеловал ногу над подвязкой. — Что я хотел делать языком?
 Она всхлипнула, когда он медленно провел языком по внутренней стороне бедра до темного треугольника волос.
 — О Боже! — прошептала она, когда он нашел и поцеловал чувствительное местечко. — Ты же не хочешь… Это… О-о-о, Йен…
 Это было ни с чем не сравнимое ощущение. «Только бы не потерять контроль над собой», — думал Йен.
 — Да, да… Йен, — стонала она, — еще, еще, не останавливайся.
 Фелисити содрогнулась и выкрикнула его имя.
 — Я и представить себе не могла, что такое бывает.
 — Я тоже. Оказывается, ублажать женщину — огромное удовольствие.
 Она посмотрела вниз и округлила глаза:
 — А как же ты?
 Он замер. Можно было бы на этом закончить, тогда у них останется возможность аннулировать брак. Фелисити удовлетворена и не будет особенно возражать. А он попытается ее уговорить. Но она словно прочла его мысли.
 — О нет, не надо. — Фелисити прижала его голову к себе.
 В следующий момент он обнаружил, что она лежит на спине, он стоит на коленях между ее ног. Он вошел в нее.
 — Господи, querida, какая ты теплая. — Теплая, тугая, немыслимая. Можно ли умереть от наслаждения? Если кто сможет это обеспечить, так это его любимая жена.
 Фелисити обхватила его и всем телом подалась навстречу ему. Он хотел войти в нее так глубоко, как только возможно.
 — Ты потеряла свой шанс на аннулирование брака, — предупредил Йен.
 — Вот и хорошо. — Она запечатлела на его губах поцелуй.
 Теперь она навеки принадлежит ему. Йен не верил своему счастью.
 — Я люблю тебя, — стонала она, — люблю, люблю, люблю…
 «Я тоже тебя люблю», — подумал Йен и выплеснул в нее семя.
 Теперь придется рассказать ей все. Пусть знает, с кем связала свою жизнь. На что себя обрекла.
 Но не сейчас. Эту ночь они проведут на вершине блаженства.
 — Просыпайся, querida, давно пора.
 Фелисити открыла один глаз, посмотрела на Йена и снова закрыла.
 — Просыпайся же, мы отправляемся в Лондон. Забыла? Фелисити открыла глаза. Йен сидел на краю кровати, сложив руки на коленях. К сожалению, полностью одетый. Комната была залита светом, с этим придется что-то делать.
 — Который час? — спросила она.
 — Поддень.
 — Господи, сколько же я проспала!
 — Ничего удивительного, ведь ты всю ночь трудилась!.. Да, подумала Фелисити, охваченная радостью. Он сделал наследника, а ради этого стоило и потрудиться.
 От приятных воспоминаний улыбка стала застенчивой.
 — Ты тоже мало спал. Может, снова ляжешь в кровать? Он засмеялся.
 — Как говорит лорд Икс, «не кроватью единой жив человек». Вставай, querida. Я надеюсь выехать в час.
 — Так рано? — встревожилась она.
 — Разве ты не хочешь провести несколько часов с братьями перед балом? И еще надо переодеться.
 Она облегченно вздохнула.
 — Такты не пойдешь к нотариусу аннулировать брак? Он отвел глаза.
 — Думаю, теперь это невозможно. Где гарантия, что ты не забеременела? Ни один судья не поверит тебе на слою.
 — И правильно сделает.
 — Посмотрим, что ты скажешь чуть позже.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Нам нужно поговорить. Вообще это следовало сделать вечером, но мы…
 — Я не жалею об этой ночи.
 — Очень надеюсь, что ты повторишь это после нашего разговора. А поговорим мы на пути в Лондон. Одевайся, лежебока. Или я сам тебя одену.
 Он сдернул одеяло и замер. Фелисити была без рубашки. Его охватило желание.
 Она схватила его за галстук и привлекла к себе.
 — Не надо меня одевать.
 — Полагаю, мы можем выехать на час позже. Не имеет значения.
 — Или на два. Или на три. — Она расстегнула ему жилет. — Как сказал бессмертный лорд Икс, в страсти не надо спешить.
 — Лорд Икс такого не говорил.
 — Только что сказал. — Она приглушила его смех поцелуем.
 Только через четыре часа они сели в карету. О том, чтобы заехать в Тейлор-Холл, не могло быть и речи. Фелисити не хотела расстраивать братьев, заскочив на минутку, с тем чтобы сразу умчаться на бал. Их приезда ожидают не раньше чем завтра. Они с Йеном поедут в городской дом Сен-Клера и переоденутся.
 Фелисити опустилась на мягкое сиденье, чувствуя себя удовлетворенной и любимой. Йену еще только предстоит сказать, что он ее любит, хотя в каждом его движении, в каждом взгляде она чувствовала любовь. Со временем она заставит его произнести эти слова.
 А пока он с хмурым видом сел напротив нее. Разговор, видимо, предстоит неприятный.
 Карета тронулась; милю-другую они проехали в полном молчании. Она смотрела в окно, с ужасом ожидая начала разговора. Погода не предвещала ничего хорошего: пока они занимались любовью, сияло солнце, а теперь зловещие тучи затянули небо, угрожая снегопадом. Мрачный, унылый день.
 Йен кашлянул.
 — Пора рассказать тебе все. У нее упало сердце.
 — О чем? — Фелисити приготовилась к самому худшему.
 — О моем прошлом. Ту правду, которую ты пыталась вытянуть из меня неделю назад.
 — Почему сейчас? — Она вдруг испугалась. Эта правда может изменить всю их жизнь.
 — Ты заслуживаешь того, чтобы знать. Аннулировать брак мы пока не можем, но есть другие способы разойтись — развод, раздельное проживание, как захочешь. Но ты должна знать, за кого вышла замуж, и не тешить себя иллюзиями, что любишь меня.
 В его лице было столько боли.
 — Моя любовь — не иллюзия, — мягко возразила она. — Что бы ты ни рассказал, ничего не изменится.
 Он посмотрел в окно, играя желваками.
 — А если я убийца?
 — Хочешь рассказать, что соблазнил свою тетю?
 — Правда в десять раз хуже.
 — Я сердцем чувствую, что ты порядочный и добрый, что бы ты ни рассказал.
 Он помолчал.
 — Ладно. Посмотрим, что ты скажешь, когда узнаешь, как все было на самом деле. Я не соблазнял свою тетю, как заявляет леди Брумли, и не насиловал ее, как утверждает дядя. Я ее убил.




 Глава 24


  В Новый год правильнее будет посмотреть не вперед, а назад. Человек, который ничему не научился на ошибках прошлого, не может надеяться избежать их впредь. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 31 декабря 1820 года 
 Фелисити похолодела.
 — Хочешь сказать, что она наложила на себя руки из любви к тебе?
 — Нет. Она никогда меня не любила. И не покончила с собой ни из-за любви ко мне, ни по какой-либо другой причине. Ее убил я.
 У нее так затряслись руки, что она зажала их между коленями.
 — Я не верю. Как такое могло быть? Он тяжело вздохнул.
 — Придется начать сначала. Когда мне исполнилось девятнадцать, я проводил каникулы с отцом в Честерли. Мы постоянно ссорились. Дядя и тетя были свидетелями наших ссор. Дядя Эдгар поддерживал отца, чем лишь ухудшал дело. Но тетя… — У него смягчился голос. — Тетя старалась нас помирить. С пониманием выслушивала мои жалобы. Она была ненамного старше меня, но я прислушивался к ее разумным советам. Мы проводили много времени вместе. Ее доброта буквально покорила меня.
 Карету сильно тряхнуло на выбоине, но Йен этого не заметил.
 — Я увлекся ею, даже желал ее, но в таком возрасте мужчины желают любую женщину. Вряд ли она догадывалась о моих чувствах. Вопреки тому, что тебе говорили, тетя Синтия оставалась верна дяде, несмотря на его ужасный характер.
 Он смотрел на Фелисити, но не видел ее. Он видел только свое прошлое, и ей надрывала сердце безысходность, написанная на его лице. Ей бы хотелось, чтобы во время рассказа он сидел с ней рядом, но не такой он человек, чтобы желать женских утешений. Он продолжал:
 — Однажды днем, проходя мимо дома дяди, я услышал женский плач и мужской крик. Это был дядин голос.
 Йен сжал кулаки.
 — Я и раньше замечал синяки на теле тети, но она никогда не рассказывала об их происхождении, что-то выдумывала, если ее спрашивали об этом. Я остановился под дверью.
 Он судорожно вздохнул.
 — Не задумываясь о том, что мое вмешательство лишь распалит дядю, я ворвался в дом.
 Йен долго молчал. Фелисити шепотом спросила:
 — А он… Он?..
 — Он ее бил. У нее уже был синяк под глазом и красные пятна на лице. Она забилась в угол, а он стоял над ней с занесенным кулаком… — Йен зарычал. — Она была вдвое меньше его, совсем крошка. А этот ублюдок орудовал кулаками!
 Фелисити пришла в ужас, представив себе это зрелище и то, как болезненно воспринял его муж.
 — О, Йен! — простонала она.
 — Я обезумел и набросился на дядю. Мы подрались, но я без труда с ним справился, он был старше меня почти на двадцать лет. Я повалил его на пол и стал избивать, не помня себя от ярости.
 Йен вздохнул.
 — Тетя подошла и схватила меня за руку, опасаясь, как бы я его не убил. Но я оттолкнул ее с такой силой, что она… она… — Он снова замолчал. Потом расправил плечи и посмотрел на Фелисити. — Она упала и ударилась головой о камин. Врач сказал, что она умерла мгновенно.
 — Господи, бедная женщина, — прошептала Фелисити. Но ее сердце болело не за бедную женщину, а за него, ее любимого мужа, который так долго хранил в душе эту тайну.
 — Да, бедная моя тетя. Зажатая между мной и дядей, она не имела шансов на жизнь и счастье.
 Он уткнулся лицом в ладони. Отчаянно желая его утешить, Фелисити положила руку ему на спину. Наступила тишина, нарушаемая лишь скрипом колес, стуком копыт и тяжелым дыханием Йена.
 — Я понимаю, как ты страдаешь, любимый, но ты не виноват.
 — Не виноват?! — Он вскинул голову. — Как это не виноват? Зачем я вошел в дом? Зачем полез в драку с дядей? Свои эмоции надо держать в узде!
 — Тетя могла бы упасть на подушку. Но произошел несчастный случай. Ты не должен винить себя. К тому же ее мог убить дядя, если бы ты не вошел.
 — Но не он убил, а я!
 — Ты пытался ее защитить! Никто в здравом уме не обвинит тебя!
 — Моя семья обвинила! Она похолодела.
 — Твой дядя…
 — Не дядя. Вернее, он до сих пор винил меня в ее смерти. Но придумал собственную версию происшедшего. Он не дурак. Понимал, что если обвинит меня в убийстве, я обвиню его в избиении жены. А он всячески это скрывал. Особенно от моего отца.
 — Значит, отец так и не узнал правды?
 — Послали за отцом; он пришел, когда я держал ее на руках, а дядя Эдгар уже пришел в себя и выложил отцу свою версию случившегося. Сказал отцу, что застал меня в тот момент, когда я соблазнял тетю Синтию, стал со мной драться, она попыталась нас остановить и упала.
 — Подлец! — воскликнула Фелисити. Как он посмел очернить сына в глазах отца? Тем более что отец относился к сыну с неприязнью! — Что ж, по крайней мере твой чертов дядя последователен во лжи, мне он сказал примерно то же самое, — сухо добавила она. — Ни словом не обмолвился об избиении жены. Однако и не обвинил тебя в убийстве.
 — По-моему, он всегда боялся, что если это сделает, я просто солгу и обвиню его. Мне скорее поверят: я 6W юноша, он взрослый человек; убитая была его женой. У меня была свидетельница избиений жены — мисс Гринуэй. Она не отказалась бы это подтвердить.
 Теперь все ясно. Йен держал мисс Гринуэй при себе на тот случай, если она ему понадобится. А Фелисити предположила худшее. Неудивительно, что он разозлился.
 — Дядя рассказал тебе, что я соблазнил и изнасиловал его жену, чтобы обезопасить себя. Такая версия соответствовала слухам, которые ходят обо мне, в ней я выгляжу негодяем-соблазнителем, а он — обманутым мужем. И даже в таком виде он обычно не рассказывает эту сказку, понимает, что если я дознаюсь, что он говорит женщинам, за которыми я ухаживаю, то я приму меры. Я бы так и сделал, если бы не удалось вовремя жениться и произвести наследника.
 — Чего я не понимаю, так это почему твой отец написал такое завещание. Ведь ты рассказал ему, что случилось на самом деле?
 — Рассказал. Но он предпочел мне не поверить.
 — Поверил брату? Что же это за отец? — О, бедный любимый муж, какую пытку ему пришлось вынести — обвинение собственной семьи!
 Йен пожал плечами.
 — Отец и без того винил меня в смерти матери. Он считал меня опрометчивым и несдержанным, возможно, я и был таким. Он с легкостью поверил, что я соблазнил тетю. Ведь я ее обожал.
 Фелисити молчала. Чем можно утешить человека, испытавшего такое предательство? Хорошо, что отец Йена умер, не то она сама бы его убила.
 — В ту же ночь я уехал на континент, — продолжал Йен. — Знай я, что мисс Гринуэй и слугам дяди Эдгара известно о систематическом избиении моей тети, я бы остался и постарался убедить в этом отца. Но я не знал и не мог оставаться под одной крышей с дядей, терпеть недовольство отца, скрывать ужасную тайну. — Голос его дрогнул.
 Она пересела к нему, взяла за руку. Он крепко сжал ее.
 — Отец воспринял мое бегство как еще одно доказательство вины. Глупо было бежать. Но в свои девятнадцать лет я этого не понимал. Не умел сначала думать, а потом действовать. Если бы умел, тетя и сейчас была бы жива.
 Фелисити больше не выдержала:
 — Хватит обвинять себя во всех смертных грехах, любимый. На то нет оснований.
 — Есть. Я осиротил двоих детей. Смею сказать, мои бедные кузены не очень-то стремятся узнать, как было дело. — Он высвободил руку.
 — Ты утверждаешь, что смерть от несчастного случая то же, что убийство.
 — Результат тот же, не правда ли?
 — Ну, тогда на твоей совести еще одно преступление.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Ты меня изнасиловал, не правда ли?
 — Что?! — Он вскинул голову. — Ты же сама сказала, что хочешь…
 — Не имеет значения, результат тот же. Ты это утверждаешь. Я больше не девственница, значит, ты меня изнасиловал, потому что изнасилование, соблазнение и занятия любовью имеют один и тот же результат.
 После долгого молчания он наконец сказал:
 — Риторикой не уничтожить чувства вины.
 — А я и не пытаюсь. Разве что смягчить. — Она опять положила руку ему на колено. — Но позволь мне разделить это чувство с тобой, научить тебя жить с ним.
 Он содрогнулся.
 — Я не имею на это права. Ты не знала, что я за человек, когда выходила за меня замуж. Я тебе не сказал и не дал шанса отказаться. Никто не осудит тебя, если ты от меня уйдешь.
 — Но я люблю тебя!
 — Ты не знала, что я беспринципный и бессовестный. Что недостоин порядочной женщины.
 Он смотрел в окно кареты.
 — Мне вообще не следовало жениться. Не будь я уверен в том, что дядя Эдгар разорит Честерли, я не стал бы искать жену. Но у меня нет выхода. Поэтому я и старался найти женщину, которая вышла бы за меня замуж по расчету. Но тут появилась ты, и я почувствовал искушение. Я оправдывал себя тем, что у тебя нет будущего…
 — Так оно и есть.
 — Я мог помогать тебе, не женясь. Был же этот чертов Мейсфилд…
 — Он бы никогда на мне не женился, ты это знаешь. А уж я подавно не вышла бы за него замуж. Будь ты беспринципным, взял бы в жены любую, чтобы достичь своей цели. А ты старался защитить женщину.
 — Так, как я тебя защитил? Ведь я манипулировал тобой, лгал, принуждал к браку!
 — Полагаю, я не лучше тебя, дорогой. — У нее встал ком в горле. — Ты хранил свою тайну, а я делала все, чтобы вытащить ее на свет. Мной двигали эмоции столь же безрассудные и опрометчивые, как и у тебя. Но у меня нет оправданий — ни молодости, ни стечения обстоятельств. И все же я могу попросить у тебя прощения и жить дальше. Почему ты не можешь?
 Он повернул голову и неуверенно посмотрел на нее.
 — Потому что мне нет прощения. Проанализируй все хорошенько и поймешь.
 — Я все равно буду тебя любить. Если сердце что-то решило, оно не отступится.
 — Не забывай, что, если по какой-либо причине у нас не будет сына к назначенному сроку, мы потеряем Честерли.
 — Когда мы познакомились, у меня вообще ничего не было. Так что это не имеет для меня никакого значения.
 Улыбка тронула его губы.
 — У тебя весьма оригинальный взгляд на вещи.
 — Поэтому ты меня и любишь. — Фелисити тут же пожалела о сказанном. Он не говорил ей, что любит.
 Йен посмотрел ей в глаза.
 — Да, люблю, и ты это знаешь. Люблю больше жизни. И боюсь потерять.
 — О, Йен! Выбрось это из головы! Я всегда буду рядом.
 — Послушай, Фелисити, в борьбе с дядей есть некоторые ответвления. Если мы не выполним условия завещания, я намерен его оспорить. Дядя разорил свое имение, и я не позволю ему сделать то же самое с Честерли. Это означает решение спора в суде, и не исключено, что вся эта история всплывет на поверхность.
 — Проблемы будем решать по мере их поступления.
 — Более того. Если мы выполним условие, дядя может ответить тем же. Пока ты не рассказала, что он тебе наговорил, я не догадывался, как далеко он зашел в своем стремлении помешать мне унаследовать имение. Как все подонки, он трус, поэтому ограничивался тем, что рассказывал небылицы женщинам, за которыми я ухаживал. Неизвестно, как он себя поведет, если ему нечего будет терять. Он способен на любую подлость. Ты не поймешь, почему тебя вдруг перестали принимать в обществе, твоего мужа поносят, а братьев жалеют. Я не могу этого допустить, потому что слишком тебя люблю.
 — Я тоже слишком тебя люблю, чтобы оставить одного, если нагрянет беда.
 Он долго смотрел ей в глаза.
 — Вот что я тебе скажу. Сегодня на балу пойдут разговоры о нашей слишком поспешной женитьбе. Всплывут старые слухи обо мне. Если ты к этому отнесешься спокойно, я больше не буду заговаривать о разводе.
 Она ощетинилась.
 — Не стоит испытывать меня на верность. Я была, есть и буду твоей женой.
 — Это не испытание. Я даю тебе последний шанс убежать. Ради твоего же счастья. Хотя сердце мое будет разрываться. Но если после сегодняшней ночи ты решишь остаться со мной, я никогда тебя не отпущу, слышишь? До конца наших дней, несмотря на все козни моего дяди. Так что подумай хорошенько.
 — Подумаю. А теперь, лорд Сен-Клер, послушайте, что я скажу. Не надо заботиться о моем счастье, предоставлять мне шанс убежать. Мы начнем все сначала, помня лишь о том, что вступили в брак по любви. Согласен?
 Помедлив, он со вздохом ответил:
 — Да, любимая. Согласен.




 Глава 25


  Перед Новым годом слухи гуляют в изобилии, но в предвкушении еще одного года это добрые слухи. 
  Лорд Икс, «Ивнинг газетт» 31 декабря 1820 года 
 Когда карета приблизилась к дому лорда Страттона, Фелисити посмотрела на Йена. Он всю дорогу молчал и был мрачен. Ей не хотелось, чтобы он подвергнул испытанию ее любовь, но его можно было понять. Пока он не простит себя, не сможет принять ее любовь. Во всяком случае, не сейчас.
 Как бы то ни было, они теперь женаты по-настоящему. Ей не терпелось рассказать о своем счастье миссис Бокс. Йен излил Фелисити душу, и теперь между ними не было секретов.
 — Чему ты улыбаешься? — буркнул он.
 Она не удержалась, чтобы не поддразнить его:
 — Я впервые еду на бал в качестве виконтессы Сен-Клер. Если уж мисс Тейлор могла вызвать на откровенность многих людей, то представь, сколько материала для лорда Икс соберет виконтесса Сен-Клер!
 — Возблагодари Господа за то, что на твоей чертовой колонке стоит имя лорда Икс. Иначе я бы только и делал, что стрелялся на дуэлях.
 — Но теперь мне бы хотелось подписываться своим настоящим именем. Когда я сказала мистеру Пилкингтону, что вышла замуж, он предложил назвать колонку «Секреты титулованной особы, от виконтессы Сен-Клер». Звучит?
 Он поднял бровь.
 — Хочешь раньше времени свести меня в могилу?
 — Гм… В этом случае я стану вдовствующей виконтессой Сен-Клер. Тоже неплохо. — Видя, что Йен нахмурился, она добавила: — Ты шуток не понимаешь, Йен.
 — Хороши шутки.
 Фелисити пожалела, что дразнила его. Должно пройти время, чтобы он почувствовал себя в безопасности рядом с ней. Но она не могла ждать. Ведь он ее любит.
 — Не волнуйся, я не собираюсь пользоваться моим настоящим именем. Сказала Пилкингтону, что тебе это не понравится. Он был разочарован, тогда я пригрозила, что вообще перестану писать, и он больше не настаивал.
 Йен наконец улыбнулся.
 — Еще бы. Пилкингтон не дурак. Знает, что ты легко не сдашься.
 Карета остановилась. Они вышли и стали подниматься по лестнице, но не дошли и до середины, как им навстречу выскочил Джордан:
 — Йен, я вас жду.
 Она почувствовала, как напряглась рука Йена.
 — Что-то случилось?
 — Здесь твой дядя. Фелисити бросило в дрожь.
 — Он узнал про твою женитьбу и рассказывает небылицы. О тебе и Фелисити.
 — Что он рассказывает? — спросила Фелисити. Джордан внимательно посмотрел на нее.
 — Во-первых, он разузнал, кто такой лорд Икс, и старается поставить об этом в известность каждого встречного и поперечного.
 — Видимо, тебе все же придется взять другой псевдоним, — холодно произнес Йен.
 — Не сомневаюсь, мистер Пилкингтон использует этого мерзавца в своих целях.
 — Но Леннард использовал это в собственных интересах. Он всех убеждает, что в качестве лорда Икс вы раскрыли тайны, порочащие Йена, и ему пришлось на вас жениться, чтобы заставить молчать. Вот почему свадьба была столь поспешной и вы написали в колонке, что Йен должен быть честен с женой.
 Фелисити посмотрела на Йена. Лицо его было непроницаемым. В случившемся он, конечно же, обвиняет себя.
 — Это еще не все, дружище, — продолжал Джордан.
 — Что-нибудь серьезное, не обычная сплетня? Джордан пожал плечами.
 — Ложь, идиотство. Но ты должен знать.
 — Говори же! Джордан покосился на Фелисити.
 — Может, поговорим наедине, Йен?
 — У меня нет от нее секретов! — выпалил Йен.
 — Как знаешь. Он заявляет, будто ты изнасиловал его жену и она покончила с собой. А ты покинул Англию, чтобы избежать скандала. Говорит, что ты изнасиловал Фелисити и мисс Гринуэй. Что большего развратника, чем ты, нет на свете.
 Йен уперся кулаками в каменные перила, ярость захлестнула Фелисити. Негодяй, лицемерный трус, он спекулирует на смерти жены, которую избивал!
 — Это все? — выпалила она, обращаясь к Джордану. — А он не сказал, что Йен пьет кровь девственниц и пытает женщин в подземной тюрьме?
 —Я предупреждал тебя, — едва слышно произнес Йен. — Только не ожидал, что так скоро. — Ну нет, ничего у него не получится. Я не допущу.
 — Лучше не пытаться уличить его во лжи, — посоветовал Джордан. — Только навредишь Йену. Прошлое Йена вызывает много кривотолков, так что скорее поверят Леннарду, чем тебе. И ваша внезапная свадьба всех удивила. Игнорируйте то, что он говорит. Мы с Эмили вас поддержим, Сара с Гидеоном тоже.
 — Нет! — Йен круто повернулся. — Я сам разберусь с дядей, не хочу вовлекать вас. Держитесь от меня подальше, пока все не кончится. А ты, Фелисити, поезжай домой.
 — Черта с два! Ни за что! Никогда!
 — Согласен, леди Сен-Клер. — Джордан скрестил руки на груди и вызывающе посмотрел на Йена. — Я не останусь в стороне.
 Йен бросил на него мрачный взгляд:
 — Об этом чуть позже, а сейчас мне надо сказать пару слов жене.
 — Конечно. — Джордан поднялся на несколько ступенек и остановился.
 Йен посмотрел на Фелисити, глаза его сверкали.
 — Я не позволю дяде навредить моей жене!
 — А я не позволю ему навредить моему мужу. Эти слухи порочат нас обоих. Я знаю, как вести себя с подонками. Ты хотел испытать меня, вот и испытай. Этот шанс я не упущу.
 — Черт побери, querida, ты никогда не была объектом сплетен. И не знаешь, как жестоки могут быть люди!
 — Я не знаю? Ты ошибаешься! Лучший способ бороться со слухами — противопоставить им другой слух, а это мой конек. Не мешай мне, Йен. — У Фелисити был план. Неизвестно, сработает ли он, но попытаться можно.
 — Ты не должна жертвовать репутацией, чтобы доказать свою любовь.
 — Плевать мне на репутацию. Доказывать свою любовь я не собираюсь. Надеюсь, ты в ней не сомневаешься. А твои секреты я сохраню в тайне, не беспокойся.
 — Да знаю я, черт возьми! Но не хочу тебя впутывать. Лучше бы ты отказалась выйти за меня замуж!
 — Стоп! Ты так долго жил с чувством вины, что решил, будто заслуживаешь наказания, и теперь хочешь отказаться от нашей любви? Но меня-то за что наказывать? Ведь я с тобой счастлива!
 Йен погладил ее по щеке, вздохнул:
 — Ладно. Поступай, как считаешь нужным. Фелисити схватила его за руку, поцеловала в ладонь.
 Затем посмотрела на Джордана.
 — Твои друзья с тобой, Йен. Не отказывайся от их помощи. Одно дело оклеветать своего племянника, и совсем другое — виконта Сен-Клера, графа и графиню Блэкмор, графа и графиню Уортинг.
 — Я не могу допустить, чтобы они пострадали из-за меня. Ведь они не знают моего прошлого.
 — Так расскажи им правду! Они заслуживают доверия. Йен нежно погладил ее по щеке и подставил локоть.
 — Пойдем взглянем в лицо этим змеям? Она вскинула голову и взяла его под руку.
 — Разумеется, милорд.
 Джордан ждал их наверху. Все вместе они вошли в дом лорда Страттона, лакей провел их в бальный зал и объявил об их прибытии.
 Когда они вошли в зал, к ним присоединились Эмили и Сара. Лица у них были взволнованные. К ним устремилась леди Брумли с целой толпой сплетниц.
 Фелисити шепнула Йену:
 — Может, вы с Джорданом уйдете куда-нибудь поболтать? Мне легче будет справиться.
 Йен улыбнулся:
 — Я тебя люблю.
 — Прекрасно. Не забывай об этом. — Знай он, что Фелисити намерена сделать, придушил бы. Особенно если это не сработает.
 Едва Йен и Джордан скрылись, как леди Брумли со своей свитой пошла в наступление. Ну вот, сейчас или никогда.
 — Моя дорогая девочка! — воскликнула леди Брумли, блестя глазами. — Как я рада вас видеть! Оказывается, вы замужем! Чего только не рассказывают о вашей свадьбе, но я всех уверяю, что это чушь!
 — Л что обо мне могут рассказывать? — с самым невинным видом спросила Фелисити.
 Сара и Эмили покачали головами, предупреждая об опасности, но она не обратила внимания. Она должна попробовать. Иначе Йену достанется от всех этих сплетниц.
 — Кое-кто уверяет, будто лорд Икс — это вы. Но ведь это неправда? Не так ли?
 — Правда, моя дорогая леди Брумли, — ответила Фелисити. — Теперь я замужем, и у меня нет причин это скрывать.
 Кто-то спросил:
 — Лорд Сен-Клер запретил вам работать в газете?
 — Нет, что вы. Моя колонка очень нравится мужу. Мы как раз обсуждали ее по дороге сюда. Хочу назвать ее «Секреты виконтессы». Йен возражает, говорит, это введет читателя в заблуждение. Секреты-то не мои. Но звучит очень мило. А вы что скажете?
 Лорд Джеймсон, который всегда относился к Фелисити как к дочери, неуверенно спросил:
 — Ваш муж не считает предосудительным то, что вы пишете?
 — Боже мой, нет. С какой стати? Лорд пришел в замешательство.
 — Но ведь вы были весьма критично настроены по отношению к нему в предыдущих колонках.
 — Ах это… Он меня давно простил. Если бы не моя колонка, мы бы с ним не познакомились и не полюбили друг друга.
 Наступило неловкое молчание. Леди Брумли решила исправить положение:
 — Какой-то дурак пустил слух, будто любовь тут ни при чем. Будто лорд Сен-Клер шантажом заставил вас выйти за него замуж.
 Фелисити округлила глаза.
 — Шантажом?
 — Да. Я заявила, что это полная чушь, будто вы раскопали все секреты своего мужа и, чтобы вы его не выдали, он женился на вас.
 Однако дядя Йена подошел очень близко к правде, не так ли? Ну так она не даст ему преуспеть! Фелисити посмотрела на лорда Джеймсона и остальных — все отводили глаза. Она разразилась принужденным смехом.
 — Это правда! Каждое слово — правда.
 Все внимание снова устремилось на нее. На всех лицах было написано потрясение. Леди Брумли, Сара и Эмили смотрели на нее так, будто она сошла с ума.
 Она продолжала театральным тоном, хотя колени под юбкой стучали друг о дружку:
 — Лорд Сен-Клер выяснил, что лорд Икс — это я, пришел ко мне домой и потребовал, чтобы я прекратила о нем писать. Я, конечно, отказалась. И он поставил мне ультиматум: либо я выхожу за него замуж, либо он разрушит мою жизнь. — Она сделала театральную паузу и добавила: — Я стояла перед выбором: выйти замуж за богатого виконта или продолжать писать колонки для газеты и влачить нищенское существование?
 Сара улыбнулась, за ней Эмили, и Фелисити почувствовала себя увереннее. Она постучала пальцами по подбородку.
 — Я сказала, что мне надо подумать. Я думала… э-э… почти полминуты. И решила стать богатой виконтессой.
 Какое-то время собравшиеся смотрели на нее. Как на умалишенную. «Господи, — взмолилась Фелисити, — пошли им чувство юмора!»
 Тут леди Брумли хохотнула, раздалось еще несколько смешков.
 Чтобы закрепить успех, Фелисити вздохнула:
 — И вот я перед вами, прикованная к браку с красивым, богатым и знатным молодым мужчиной. Это просто ужасно, вы не находите? Теперь я уже не могу выйти замуж за какого-нибудь старого похотливца или нотариуса. Хотя всей душой к этому стремилась!
 Послышался смех.
 — Мой муж настаивает, чтобы я покупала себе наряды и украшения, хотя знает, что я терпеть не могу ходить по магазинам и набивать шкаф драгоценностями, мехами и шелками… А как он обращается с моими братьями!.. — Она закатила глаза. — Я умоляю его не баловать их, а он и слышать об этом не хочет. Старшего брата определил в дорогую школу, трем младшим постоянно покупает подарки. Я в отчаянии, не знаю, как мне быть дальше.
 Фелисити окружила толпа.
 — А каков он в постели? — бесцеремонно спросила одна из сестер Марч. — Тоже настойчив.
 — Не то слово. Не знаю, понравилось бы вам делить постель с высоким, хорошо сложенным мужчиной? Я-то надеялась иметь низенького лысого мужчину с животиком, а что получила? — Она подмигнула. — А уж когда он выполняет свой супружеский долг, у меня появляется желание вести себя непристойно.
 Леди Брумли хохотала до слез, Сара и Эмили сияли.
 До Фелисити доносился шепот: «Я так и знала», «Они прекрасная пара, не правда ли?»
 Вдруг все разговоры стихли — сквозь толпу пробиралась женщина, все с любопытством смотрели на нее.
 Герцогиня Пелем собственной персоной.
 Она остановилась перед Фелисити и смерила ее надменным взглядом.
 — Отличное представление, леди Сен-Клер. — Произнося титул, она фыркнула. — Но меня вы не проведете разговорами о достоинствах своего мужа. Он насиловал беспомощных женщин. Насколько я помню, об одной из них вы написали в своей колонке! А его дядя заявляет, будто виконт убежал из Англии после того, как оскорбил свою тетю. Надеюсь, вам это известно?
 Воцарилось молчание.
 На секунду Фелисити перенеслась в библиотеку Пелемов, в тот страшный день, когда герцогиня унизила ее и бросила лживое обвинение папе в лицо.
 Но мысль о Йене заставила Фелисити промолчать. Старая ведьма ненавидела всех женщин, которых домогался ее муж, независимо от того, отвечали они согласием или нет. И теперь она готова оклеветать Йена, чтобы публично унизить Фелисити.
 Фелисити холодно посмотрела на герцогиню:
 — Вы имеете в виду мистера Леннарда, дядю Йена?
 — Вы знаете, кого я имею в виду.
 — Бедняга. У него навязчивая идея. Он так и не оправился после смерти жены. Насколько мне известно, он винит в ее смерти себя, хотя это был просто несчастный случай. Она упала и ударилась головой, это произошло в его спальне. Они ссорились. Так по крайней мере мне сказала его любовница.
 Герцогиня удивилась:
 — У него была любовница?
 — Да. — Фелисити надеялась, что мисс Гринуэй простит ее, ведь она не назвала ее имени. — Та женщина с Уолхем-стрит, о которой я упоминала в газете. Я ошибалась, когда связывала ее со своим мужем. Он ей помог, потому что одно время она была любовницей мистера Леннарда, но потом оказалась в крайней нужде. Она ушла от мистера Леннарда, чтобы не видеть, как сильно он горюет. Я сама с ней разговаривала.
 — Вы… вы с ней разговаривали?
 Ни одна женщина не стала бы разговаривать с той, которую все считают любовницей ее мужа, и Фелисити молила Бога, чтобы ей поверили.
 — Да. Я хотела выяснить, каким образом можно помочь бедному мистеру Леннарду в его горе. В конце концов, это наша семья. Мы с Йеном очень беспокоимся о нем. Кажется, бедняга тронулся умом. — Она понизила голос: — У него появилась навязчивая идея, будто наследником Честерли является он, а не мой муж. Можете себе представить, ваша светлость?
 Как она и надеялась, вокруг начали перешептываться. Такая «идея» оскорбляла признанное право первородства, к тому же все полагали, что имение переходит к Йену по наследству. В общем, признаки помешательства Эдгара Леннарда были налицо.
 — Это не объясняет, почему ваш муж сбежал из Англии, — не унималась герцогиня.
 К удивлению Фелисити, за нее ответила леди Брумли:
 — Он отправился на войну. Это всем известно. Его отец, мудрый человек, отказался отпустить наследника в армию, но мальчишка есть мальчишка, лорд Сен-Клер желал послужить своей стране.
 — Неужели вы думаете, леди Брумли, что мы поверим, будто наследник виконта…
 — А вы спросите Веллингтона, — подала голос Сара. — Не далее как позавчера в разговоре с моим мужем он упомянул о воинской службе Сен-Клера. Сказал, что Англия едва ли победила бы в этой войне, если бы не виконт Сен-Клер.
 Хотя герцогиня Пелем сохраняла скептический вид, она поняла, что численный перевес не на ее стороне, вскинула голову и ушла.
 Фелисити почувствовала резкий упадок сил. Боже всемилостивый, как она надеялась никогда больше не иметь дела с этой женщиной!
 Леди Брумли увидела, как она побледнела, и взяла ее под руку.
 — Пойдемте, расскажете мне о вашем настойчивом муже, — сказала она, вытаскивая ее из толпы. — Я хочу знать все в подробностях.
 Фелисити с облегчением дала увести себя на край танцпола, подальше от остальных. Когда они отошли достаточно далеко, она тихо спросила:
 — Как вы думаете, они мне поверили?
 — Кто не поверил, будет держать язык за зубами. — Она похлопала Фелисити по руке. — Вы все очень хорошо проделали, дорогая. Теперь оставьте им перемалывать эти истории на мельнице слухов. Та пара, что была с вами, явно симпатизирует Сен-Клеру, со временем ваша история вызовет больше доверия, чем то, что говорит Эдгар. Так что расслабьтесь. Вы победили.
 Она от всей души надеялась, что это так. Йен достаточно настрадался. Она вознесла молитву Всевышнему: «Пусть мой план сработает, пожалуйста. Я никогда ни на что не пожалуюсь, если Ты это сделаешь для меня. И для него».
 — Ну а теперь скажите, что из этой сказочки правда? — спросила леди Брумли.
 Фелисити округлила глаза.
 — Вы не поверили? Леди Брумли рассмеялась.
 — Ни единому слову. Ну, кроме того, что касается достоинств вашего супруга. Кажется, вы очень довольны своим «настойчивым мужем»?
 Фелисити смущенно улыбнулась.
 — Очень.
 — Рада слышать. А то некоторые молодые женщины не могут распознать хорошего мужчину, даже когда он попадает им в руки.
 Фелисити вспомнила, что Йен говорил о дяде и леди Брумли.
 — Это потому что мужчины, и хорошие, и плохие, скрывают свой характер. Например, некоторым девушкам Эдгар Леннард может показаться хорошим, но любая, которая избежала брака с ним, может сказать, что ей повезло. Насколько я поняла, у него взрывной характер. Он склонен к насилию. И срывает зло на женщинах.
 Леди Брумли пронзила ее острым взглядом, Фелисити встретила его не дрогнув, и в этот момент между ними возникло взаимопонимание.
 — По-моему, я это понимала, — наконец сказала маркиза. — Искренне надеюсь, что племянник в этом отношении на него не похож.
 — Ни в коей мере. Но ведь вы и сами это знаете, да? — Она пожала руку леди Брумли. — Спасибо вам.
 Маркиза выглядела смущенной.
 — За что?
 — Зато, что верили в него, когда не верил никто, даже я.
 Леди Брумли пожала плечами, и корабельные колокольчики на ее новом тюрбане зазвенели.
 — Пожалуйста, лорд Икс. Если вам что-то понадобится для вашей колонки…
 Фелисити засмеялась.
 — Не беспокойтесь. Вы единственная, на кого я могу положиться.
 Йен и Джордан стояли в игорной комнате, безразличные к громкой музыке, доносившейся из бального зала. Йен только что закончил свой рассказ и удивлялся, насколько легко было изложить его во второй раз. Реакция Фелисити его обнадежила, и он не пропустил ничего. К тому же было ясно, что вскоре эта история станет известна всем, поскольку дядя намерен его погубить. Йен хотел, чтобы Джордан услышал все от него, а не от Эдгара Леннарда.
 Джордан долго смотрел на него. Во время рассказа он время от времени задавал вопросы, но не делал никаких комментариев, могущих прояснить, что он думает, и это тревожило Йена. Он не знал, что думает Джордан.
 Наконец тот вздохнул:
 — Боже мой, почему я не знал об этом раньше? Сколько тебе пришлось выстрадать!
 Йен ушам своим не верил. Он ожидал отвращения, шока, но не сочувствия. Его жена, как всегда, оказалась мудрее. Друзья поняли, что это был несчастный случай.
 — Если бы я знал, мог бы чем-нибудь помочь, — продолжал Джордан.
 — Вряд ли.
 — Напрасно ты мне не рассказал. Как-никак мы старые друзья.
 Йен пожал плечами.
 — Стыд. Чувство вины. Я ненавидел себя. Думал, друзья от меня отвернутся.
 — Значит, что-то изменилось? Йен расплылся в улыбке:
 — Да. Жена заставила меня признать, что все мы совершаем ошибки. И не надо мучиться, зацикливаться на них.
 Джордан сжал руку Йена.
 — Твоя жена — замечательная женщина. Почти такая же, как моя.
 — Да, я знаю. — Йен считал, что его жена лучше, но сомневался, что Джордан с ним согласится.
 — Что касается твоего дяди… — Джордан заговорил жестким тоном. — Ты не должен ему это спускать. Даже не узнай я правду, мне было бы невыносимо думать, что твой дядя захватит Честерли. Странно, что отцу пришло такое в голову.
 Йен проигнорировал укол внезапной боли. Она еще долго будет мучить его.
 — Он считал, что даже дядя способен управлять имением лучше, чем я.
 — Неправда. — Джордан прищурился. — Будь это так, он просто лишил бы тебя наследства. Может, он составил такое завещание, чтобы ты понял свою ответственность? Умирая, он не знал, где ты, вернешься ли. Возможно, отец опасался, что ты не вернешься, а угроза перехода наследства к дяде — веская причина.
 Йен никогда ничего такого не думал, но в этом был смысл. Завещание — своего рода тест, который устроил ему отец. Возможно, он все-таки верил в Йена. Это утешало.
 — Может быть, ты и прав, друг. Но мы этого уже никогда не узнаем. Сейчас меня больше заботит, что Фелисити страдает от мерзких слухов, которые ходили обо мне. Не пора ли нам вернуться в бальный зал?
 — Верно, — сказал Джордан и направился к двери.
 Когда они вошли в зал, Йен сразу же отметил перемену в отношении к себе. Прежней холодности не было, некоторые женщины даже поглядывали на него с интересом.
 Но ему была нужна только одна женщина. Они подошли к Гидеону, который стоял возле стола с пуншем; через несколько минут Йен увидел Фелисити и леди Брум-ли в окружении дам. Одна из них заметила Йена, наклонилась к Фелисити и что-то сказала, Фелисити рассмеялась и посмотрела на мужа с восторженной улыбкой. Какого черта, что тут происходит?
 Ему не долго пришлось гадать. Подбежали Сара с Эмили.
 — Где вы пропадали? — спросила Сара. — Вы все пропустили!
 Джордан и Йен обменялись взглядами.
 — Твоя жена изумительна! — сообщила Эмили.
 — Я это полностью осознаю, поверь. Что она сделала на этот раз?
 — Так вот, ты можешь больше не беспокоиться о слухах, которые распускает твой дядя, — заявила Сара.
 Несколько минут Сара с Эмили наперебой рассказывали, что тут произошло, с какой легкостью Фелисити опровергла все обвинения Эдгара. Они правы: Фелисити — настоящее чудо. Не назвав дядю лжецом, она сделала так, что ложь Эдгара Леннарда обернулась похвалой Йену. Невероятно!
 — Уверена, она и сейчас жалуется слушателям на своего «настойчивого» мужа, и рассказывает, как она несчастна, что вышла замуж за мужчину, который обеспечивает ее братьев, одобряет ее колонку, к тому же «заставляет ее вести себя в высшей степени непристойно». Все хохотали над заявлением дяди, будто ты принудил ее к браку. А дядю жалели за его же обвинения.
 Йен слушал затаив дыхание, его распирало от гордости и от любви. Она сказала, что не разочарует его, но превзошла все ожидания. Почему ему так повезло? Нашел самую замечательную женщину в Лондоне, хотя готов был жениться на любой, которая родит ему наследника!
 Он снова посмотрел на нее и увидел, что она разговаривает с лордом Джеймсоном, еще одним знаменитым сплетником. Несомненно, бросает семена в бесплодную почву.
 Она почувствовала его взгляд, увидела, с кем он стоит, и неуверенно улыбнулась, как бы спрашивая, одобряет ли он ее тактику. В его ответной улыбке было столько нежности, что Фелисити просияла. Он чувствовал, что на них смотрят, но ему было все равно. Единственное, чего он хотел, — это лечь с женой в постель и чтобы она вела себя в высшей степени «непристойно».
 К Фелисити подошел дядя Эдгар, пропади он пропадом.
 — Я сейчас, — буркнул Йен друзьям и заторопился к Фелисити.
 Дядя ей что-то говорил, оба вышли в коридор и направились к комнатам. Вот и хорошо, подумал Йен, то, что он собирается сказать дяде, не предназначено для чужих ушей.
 Фелисити с дядей вошли в приемную позади главного холла, Йен последовал за ними, но у двери остановился.
 — Вы не желаете меня слушать? Понимаю, вы заодно. И разумеется, очень гордитесь собой, леди Сен-Клер. — В голосе Леннарда звучало презрение. — Но если бы вы знали всю правду…
 — Йен мне все рассказал — гневно произнесла Фелисити. — И я пришла к выводу, что вы подонок.
 Йен все еще стоял у двери.
 — Но не хочу вас позорить перед людьми, — продолжала она, — причинять мужу боль. Однако если вы только посмеете заикнуться о том, что произошло в тот памятный вечер в коттедже, я расскажу, как жестоко вы избивали жену!
 — Это не помешает моему племяннику отправиться в тюрьму за убийство!
 — Ваша бывшая любовница вас ненавидит и будет рада заявить, что это вы избивали свою жену. То же самое подтвердят ваши слуги. Это вы убили свою жену. Только попробуйте обвинить Йена в убийстве! Мы с мисс Гринуэй отправим вас за это в Ньюгейтскую тюрьму! Я вам больше не позволю вредить моему мужу!
 — Я могу навредить ему другим способом, — сказал Леннард таким вкрадчивым голосом, что у Йена мурашки побежали по коже. — Интересно, как будет чувствовать себя мой племянник, обнаружив, что я овладел его женой?
 Йен ворвался в комнату, с такой силой хлопнув дверью, что стены задрожали. Дядя круто повернулся.
 — Только дотронься до нее, я разорву тебя на клочки! Никогда в жизни Фелисити так не радовалась, увидев мужа. Конечно, она наподдала бы негодяю коленом в пах, но муж не даст ее в обиду.
 — Вот и ты, любимый! Я сказала твоему дяде, как рада влиться в семью Леннардов. Но он почему-то меня не поздравил.
 — Пошли, Фелисити. — Йен сверлил взглядом Эдгара. — Друзья нас хватились и ищут.
 — Пошли! — Фелисити подошла к Йену. Она был почти уверена, что теперь Эдгар Леннард оставит их в покое.
 Йен снова повернулся к дяде:
 — Предупреждаю. Еще раз приблизишься к моей жене — от тебя останется мокрое место. Со мной поступай как хочешь, а ее не тронь. Понял?
 — Мы с тобой еще не закончили. Честерли будет моим. У тебя нет наследника.
 — Будет, не сомневайся. — Йен с любовью посмотрел на жену. — Может, этим и займемся, как по-твоему, дорогая?
 Фелисити просияла.
 — Можем начать прямо сейчас.
 Они ушли, и вслед им понеслись проклятия дяди. По пути в зал Йен увлек ее в одну из комнату и запер дверь.
 — Что ты собираешься делать? — встревожилась Фелисити.
 — Обещай никогда не оставаться наедине с этим негодяем. Причини он тебе вред, клянусь, я…
 — Но он ничего мне не сделал.
 — Я не выпущу тебя из этой комнаты, пока не пообещаешь.
 — Обещаю, — нежно сказала она. Она уже поговорила с дядей, и больше ей не надо видеться с этим негодяем. Йен расслабился, но уходить не собирался, и она добавила: — Может, вернемся в зал? Ты сказал, что нас ждут друзья.
 — Я соврал. К тому же нам надо еще кое-что обсудить.
 — Что?
 В глазах Йена полыхнул огонь, и он провел пальцами по ее щеке.
 — Говорят, ты считаешь меня самым «настойчивым мужем»?
 Фелисити обомлела. Что еще успели рассказать Йену Сара с Эмили? Ему не понравились ее методы? Ведь Йен по природе очень скрытный человек. Она заговорила нарочито беспечным тоном:
 — Кто именно говорит?
 — Все. Очевидно, ты так же усиленно распространяла обо мне слухи, как дядя. — Он стал медленно спускать рукава с ее плеч. — Говорят, я заставляю тебя чувствовать то, чего не следует?
 Йен использует ее же слова против нее!
 — Истинная правда. — Она прижала его руку к груди, чтобы он почувствовал, как бьется сердце. — Это из-за тебя.
 — Вот что происходит, когда ты говоришь, что «высокий и хорошо сложенный» виконт принудил тебя к браку. — Его пальцы пробежались по краю корсажа и скользнули внутрь. — А ты мечтала о «бедном нотариусе».
 — Они передали тебе все слово в слово?
 — У Сары на редкость хорошая память.
 Кажется, он не сердится. Йен стянул с плеч ее платье и нижнюю рубашку, обнажив грудь.
 — Еще ты сказала, что ведешь себя при мне самым непристойным образом.
 — Ты имеешь в виду это? — Она начала развязывать ему галстук.
 — Угадала, — сказал Йен и потянулся к ее волосам.
 — Нет, Йен, я потом не смогу их уложить, и все поймут, чем мы занимались!
 Он с мрачной улыбкой стал выдергивать шпильки.
 — Вот и хорошо. Я должен соответствовать своей репутации. Не желаю, чтобы мою жену считали лгуньей. — Он поцеловал ее в шею. — Особенно когда ей пришлось столько трудиться, перечисляя все мои плохие качества.
 — Далеко не все! — вспылила она, разозлившись, что волосы рассыпались по плечам. — Я забыла упомянуть настойчивое желание все делать по-своему, самонадеянность, стремление выбирать самое неудачное место и время, чтобы меня соблазнить. Продолжать?
 — Не сейчас, дорогая виконтесса, — прошептал он, целуя ее в ключицу. — Оставь что-нибудь для колонки. А сейчас я продемонстрирую одно из своих самых плохих качеств, предъявлю «супружеские права», что тебя особенно злит, как ты всем объяснила.
 И к восторгу Фелисити, ее назойливый муж так и сделал.




 Эпилог


  Читатели будут рады узнать, что леди Сен-Клер родила своему мужу виконту Сен-Клеру наследника, которого назвали Алджернон Джордан Леннард. Мать и сын чувствуют себя хорошо. Не сомневаемся, что виконтесса вскоре снова приступит к написанию своей колонки. Нам сообщили, что досточтимый мистер Эдгар Леннард, дядя виконта, уехал в Америку, где купил плантацию. Желаем ему и его семье всего наилучшего на новом месте. 
  Леди Брумли, «Ивнинг газетт» 11 ноября 1821 года (День архангела Михаила) 
 Три белокурые головки склонились над Фелисити, которая полулежала на огромной кровати в главной спальне Честерли, прижимая к груди сына трех дней от роду.
 — Вы не даете бедному Алджернону дышать, — попеняла близнецам Фелисити. — Успеете на него наглядеться, не беспокойтесь.
 — Почему он такой сморщенный? — спросил Ансел. — Совсем как старичок.
 — Ты тоже был таким, когда родился. Все новорожденные похожи на старичков.
 — Он знает, что мы его дяди? — спросил Уильям.
 — Пока нет, но узнает. Подумай, как ему повезло! У него четыре дядюшки! И все будут жить с ним в одном доме!
 Джордж пристально вгляделся в малыша.
 — Он ужас как много спит, правда?
 — Очень много, — раздался строгий женский голос.
 — Очень много, — повторил Джордж и бросил взгляд на женщину, возвышающуюся над ним.
 Фелисити улыбнулась мисс Гринуэй:
 — Как вижу, вы делаете успехи. Мисс Гринуэй закатила глаза:
 — О да. Сейчас мне приходится поправлять господина Джорджа всего десять раз на дню, а не двадцать.
 — Я не… я не… не плохой, — проворчал Джоржи.
 Фелисити и мисс Гринуэй рассмеялись. Младенец проснулся и зашелся криком; мисс Гринуэй посмотрела на близнецов так, как умеют смотреть только гувернантки.
 — Пойдемте, нам нужно закончить урок латинского языка. А вашей сестре — отдохнуть.
 Мисс Гринуэй, проигнорировав недовольство близнецов, увела их из комнаты. О лучшей гувернантке для близнецов Фелисити не могла и мечтать. У этой женщины просто врожденный талант воспитательницы. Мисс Гринуэй ухватилась за эту возможность. У женщины с незаконнорожденным ребенком мало шансов найти подходящую работу.
 Позднее Фелисити заметила, что холостой мужчина, занимавшийся делами Йена, с интересом поглядывает на мисс Гринуэй. Мисс Гринуэй не приняла его ухаживания, сказав Фелисити, что мужчина его положения и ума заслуживает «чистую» женщину.
 Но Фелисити не сомневалась, что этот мужчина преодолеет сопротивление мисс Гринуэй. Если единственное препятствие на пути любви — темное прошлое, то любовь обязательно победит. Фелисити готова была поспорить на все деньги, которые получала «на булавки», что недалек тот день, когда сыграют еще одну свадьбу.
 Маленький Алджернон открывал и закрывал ротик, как рыба. Фелисити быстро спустила с плеча халат, и малыш ухватил сосок. Она разглядывала кнопочку-носик, ушки-ракушки, глазки, пока еще голубые. Скоро они потемнеют и станут черными, как и волосики на нежной головке. Ее сыночек — само совершенство.
 Вылитый отец. Маленький султан под стать большому. Но гарема у него не будет. Это точно. Он полюбит дочь графа, а то и герцога…
 Фелисити одернула себя. Не уподобляйся тем, кого критикуешь в своей колонке!
 Малыш насосался и заснул. Она осторожно вытащила из-под его головки край халата и прикрыла грудь.
 — Если из-за меня, то не надо, — раздался мужской голос.
 — Йен! Ты вернулся! — радостно воскликнула Фелисити.
 — Что бы мне прийти на несколько минут раньше, пока ты не успела прикрыть грудь.
 — Не дразни. Наберись терпения. Еще целых шесть недель придется ждать.
 — Поверь, дорогая, я все прекрасно понимаю. — Он подошел к кровати, сел, потрогал сына за щечку. — Он прекрасен, не правда ли?
 — Правда, — с гордостью произнесла Фелисити.
 — Он наследник всего имения.
 — Это установлено? Ты все сделал? — спросила жена. Он кивнул.
 — Дядя Эдгар уже не может нас тронуть. По-моему, он понял это еще в тот вечер на балу у Страттонов.
 В комнату влетела миссис Бокс.
 — Его светлость приехал и… О, вы здесь, милорд! — Она с широкой улыбкой подошла к кровати. — Забрать у вас маленького хозяина, голубушка? Он, кажется, заснул.
 Фелисити отдала младенца миссис Бокс. Она оказалась отличной няней. Фелисити не сомневалась, что она вырастит еще нескольких маленьких Леннардов.
 Миссис Бокс ушла, и Йен растянулся на кровати рядом с женой.
 — Нотариус в Лондоне показал мне кое-что интересное. — Йен вынул сложенный лист бумаги. — Оказывается, отец составил инструкцию, которую мне должны были вручить, если я к назначенному сроку обзаведусь наследником.
 Фелисити пыталась по выражению его лица определить, что там написано, но он смотрел на нее с непроницаемым видом, который иногда по старой привычке напускал на себя. Она взяла лист и стала читать:
 — «Сын мой, если ты это читаешь, значит, не разочаровал меня. Не сомневаюсь, ты всегда считал мои методы экстремальными. Но мне нужна была уверенность, что в мое отсутствие ты будешь заботиться о Честерли, и этот способ мне показался наилучшим, чтобы заставить тебя думать об ответственности. Прости меня, если можешь».
 Фелисити сердито скомкала бумагу.
 — Он даже не извинился за то, что вынудил тебя уехать! Ни словом не обмолвился о том, что верил в твою невиновность?
 — Это и есть его извинение, любимая. Джордан как-то сказал, что если бы отец действительно считал меня недостойным наследства, не составил бы такое странное завещание, а просто завещал имение дяде. Но он этого не сделал, уверенный в том, что я вернусь.
 Фелисити взяла Йена за руку:
 — Ты больше на него не злишься? Годы мучений, мысль о том, что он презирает тебя…
 — Я больше злюсь на себя. Напрасно я уезжал. Мы преодолели бы наши разногласия. Однако меня обуяла гордыня, и я бежал. — Йен улыбнулся. — Но останься я, неизвестно, встретились ли бы мы с тобой.
 Она улыбнулась:
 — Уверена, что встретились бы. Ты бы что-нибудь совершил, я написала бы об этом в колонке. Ты возмущался бы, пришел ко мне в кабинет, предупредил, чтобы я оставила тебя в покое, и…
 — И соблазнил бы, и разработал стратегию, как тебя заполучить. — Он сжал ей руку. — Ты права, querida, это не важно. Той стычки было достаточно, чтобы я захотел тебя.
 — Но я этого не заметила. Ты вел себя достаточно агрессивно!
 Он поднял брови.
 — Я ничего не добился. Ты продолжала писать обо мне.
 — Раз уж мы об этом заговорили, — у нее заблестели • глаза, — пора мне вернуться к моей колонке. Стоит ли написать, как виконт Сен-Клер обошелся с врачом, когда у меня начались схватки? Как возмущался, когда врач сказал, что роды могут продлиться несколько часов, так что будущий папаша может лечь спать. А также о том, как будущий папаша присутствовал при родах, не переставая давать советы, при этом ничего не смысля в медицине.
 — У меня есть идея получше, — сказал Йен. — Почему бы тебе не описать разные способы занятий любовью, которыми тебя будет мучить добрый виконт, как только врач разрешит супружеские отношения?
 — О нет, об этом я писать не могу! — с наигранным ужасом воскликнула Фелисити.
 — Даже для тебя это слишком скандально?
 — Нет, слишком много. Это займет не одну колонку.