Аннотация: Юная Шейла Роджерс никак не может добиться согласия родителей на брак с Брэдом Таунсендом. Очаровательная и богатая Шейла влюблена в Брэда, который торопит девушку с решением. И тогда Брэд и Шейла решают пожениться тайно и без промедления. Для этого они и отправляются в небольшой мексиканский городок. Но волею случая новая жизнь Шейлы начинается совсем не так, как она мечтала. Она не могла и предположить, какие приключения и перемены ожидают ее впереди…


---------------------------------------------


 Джанет Дейли
 Похищение по-мексикански
 (Поцелуй ветра)



 1


 Браслеты весело звякнули на руке Шейлы Роджерс, когда она захлопнула дверцу своего голубого «тандерберда». Она стремительно направилась к отелю, в котором работал Брэд Таунсенд. При этом копна ее тщательно уложенных медно-рыжих волос изящно всколыхнулась.
 В воздухе – ни единого движения ветерка. Перекрытые плотиной волны Колорадо позади высокого здания отеля были подобны зеркалу, на котором отчетливо проступал алый отблеск заходящего техасского солнца, и Шейла сразу же ощутила прохладу февральских сумерек.
 Шейла взглянула на свои часики. Было около пяти. Значит, она опять опаздывает. Она капризно вздернула плечиком: ничего, Брэд подождет. Опаздывать для нее было в порядке вещей. Причем делала она это совершенно бессознательно.
 Шейла никогда не считала себя существом избалованным, хотя признавала, что родители действительно во всем потакали своей единственной любимой дочери.
 Но Брэд не собирался ей потакать. Он не был похож на прежних ее поклонников. Может быть, поэтому она и влюбилась в него. Брэд, конечно, разозлится на нее за опоздание, но Шейла знала, как заслужить его прощение.
 При этой мысли на ее чувственных губах, в самых уголках рта, появилась загадочная улыбка. И эта ее улыбка в сочетании с блеском светлых глаз придавала ее облику необычайное очарование и таинственность.
 Шейла заметила Брэда, лишь когда подошла к нему совсем близко. Он стоял у входа, беседуя с одним из служащих отеля. Когда их глаза встретились, в его взгляде она прочла осуждение. Выходит, он видел, как она вышла из машины и направилась ко входу в отель, однако же не счел необходимым окликнуть ее. Чтобы наказать ее за опоздание, он решил пожертвовать драгоценными минутами, пока она там, внутри, разыскивала бы его.
 Шейла резко остановилась и, тяжело дыша, уставилась на Брэда. Его белокурые волосы небрежно спадали на загорелый лоб. В не лишенных приятности чертах лица угадывалась мужская сила, а подбородок выдавал в нем натуру высокомерную и самонадеянную. Высокий, хорошо сложенный, этот божественный красавчик заставил учащенно биться не одно девичье сердце. Униформа же лишь подчеркивала его мужские достоинства – шерстяной блейзер поверх тонкого белого пуловера в сочетании с темными брюками великолепно смотрелись на нем.
 Каждый раз, встречаясь с Брэдом, Шейла испытывала одни и те же чувства. Сначала легкое недоумение – как это она могла забыть о его потрясающей привлекательности, затем раскаяние – зачем она постоянно заставляет его ждать, хотя и не специально, без всякого умысла.
 Правда, и сейчас она не ускорила шаг и грациозной, слегка расслабленной походкой двинулась вперед. Ее губы сложились в улыбку, обольстительную и немного смущенную. Браслеты опять звякнули, когда она подняла руку, чтобы поправить прическу.
 – Прости, дорогой, я опоздала. – У нее был низкий приятный голос, а обольстительная ласковая интонация, которой она умело пользовалась, действовала безотказно.
 Брэд Таунсенд не ответил на ее улыбку. Он кивком головы попрощался со своим коллегой и тут же так крепко стиснул пальцами руку Шейлы, что у нее перехватило дыхание от боли. Не говоря ни слова, он властно повел ее к боковому входу.
 – Брэд, мне больно! – воскликнула Шейла, когда они остановились; ей хотелось думать, что он причиняет ей боль не намеренно, а потому, что не осознает своей истинной силы.
 Он мгновенно ослабил хватку, потом обнял ее за плечи и властно притянул к себе.
 – Мне не нравится тратить время на ожидания, – проворчал он шепотом, обдавая ее горячим дыханием, и впился губами ей в рот.
 Поцелуй был сладострастным и в то же время болезненным – словно Брэд наказывал ее. Шейла инстинктивно противилась его настойчивой властности, хотя именно эта его властность возбуждала ее. Его объятия гасили малейшие попытки сопротивления, от них ее бросало в жар.
 Побежденная, Шейла откинула голову, подставляя для поцелуя шею.
 – Прости меня, – бормотала она, стоя с закрытыми глазами, не чувствуя под собой ног. – Я не хотела опаздывать.
 – Ну, ты всегда так говоришь, – прошептал он, зажав губами мочку ее уха.
 Ее руки скользнули ему под блейзер и обхватили его, ощущая излучаемый его телом жар и напрягшиеся мышцы на спине и плечах. Тем временем его руки деловито сомкнулись на ее талии, и Брэд властно притянул ее к себе.
 Его гладко выбритый подбородок источал пьянящий запах, и она с наслаждением вдыхала его.
 – Я собиралась уйти после окончания занятий, но меня попросили задержаться, – оправдывалась она.
 Он поднял голову. – Ну и какой же профессор задержал тебя на этот раз? Впрочем, это неважно, важно, что ты любимица своих преподавателей, – сказал Брэд, скривив губы в усмешке.
 – На этот раз это был Бентон. – Шейла сделала вид, что не заметила его ехидной усмешки. – Он сделал несколько замечаний по моей курсовой работе.
 – А я был вынужден ждать, пока ты наговоришься с этим выжившим из ума стариком! – не унимался он.
 – Я же сказала, что сожалею об этом.
 – Пожалуй, мне следует выяснить, насколько искренне твое раскаяние, – небрежно произнес Брэд. В его карих глазах она прочла желание.
 Беззвучно смеясь, она разомкнула объятия и слегка отстранила его от себя.
 – Тебе же через несколько минут надо заступать на дежурство, – напомнила ему Шейла, хотя ей вовсе не хотелось с ним расставаться.
 – Конечно, – согласился Брэд, наклонив пониже голову, чтобы было удобнее ласкать ее чувственный рот, – но, когда я занимаюсь с тобой любовью, ни о какой спешке не может быть и речи.
 У нее запылали щеки. Но не от стыда, а от старого как мир искушения и страха перед непознанным.
 – Что ты такое говоришь? – пробормотала она.
 – Ну, на работу я могу и опоздать, – добавил он многозначительно, и ее сердце забилось сильнее.
 – Нет, – ответила Шейла, хотя и не отдавала себе отчета в том, чему именно она противится.
 Он все еще продолжал искусно ласкать ее, пока наконец ее губы не разомкнулись для долгого страстного поцелуя. Но Брэд сдержался и продолжал разжигать в ней страсть. Не в состоянии больше выносить дурманящую власть его рта и бесплодное ожидание поцелуя, Шейла запустила пальцы в его золотистые волосы и пригнула к себе его голову.
 Теперь, когда ее захлестнула страсть, мучительно искавшая выхода, он яростно впился в ее губы. Их поцелуй длился бесконечно долго, пока Шейлу не охватила безумная волна желания. Его язык грубо и бесцеремонно раздвинул губы, вторгся в рот, заставив сжигавшее ее адское пламя забушевать с новой силой, ей казалось, что в этом мире не существует никого, кроме них двоих, но это было не так.
 – Кончай, Брэд! – услышала она чей-то сердитый голос. – Уже начало шестого.
 Шейлу как будто окатило ледяной водой, когда Брэд внезапно прервал поцелуй и поднял голову. Шокированная присутствием постороннего человека в момент, когда она совсем потеряла голову, Шейла поспешно скользнула за спину Брэда, заслонившего ее от любопытного взгляда своего сослуживца.
 – Я буду через несколько минут. Скажи боссу, что я уже здесь, но помогаю кому-то там завести машину.
 – Ладно, я скрою твои грешки. – В голосе безошибочно угадывались гнусные намеки. – Позови меня, если понадобится помощь.
 – Пошел к черту со своей помощью, – самодовольно рассмеялся Брэд.
 Послышались удаляющиеся шаги. Внезапно возникшее чувство отвращения заставило Шейлу высвободиться из объятий Брэда. Хотя слабость, вызванная переполнявшей ее страстью, не прошла, она все же заставила себя сделать несколько шагов в сторону. Он снова приблизился к ней сзади и обнял за талию.
 Его горячее дыхание обожгло ей затылок. Неудовлетворенная страсть отозвалась резкой болью в низу живота. Шейла старалась обрести свой обычный слегка высокомерный вид. Но его руки словно прожигали ее сквозь одежду до самой кожи.
 – Ты что, стесняешься? – притворно сочувственным тоном прошептал он. – Том всего лишь наш поцелуй заметил, и ничего больше.
 – Да не в этом дело. – Шейла отвернулась в сторону, избегая его домогательств.
 Брэд моментально воспользовался ее замешательством и уткнулся в шелковистые завитки ее волос на шее. От его прикосновения ее чувства опять взметнулись вихрем, она ощутила его руки на животе и прижалась спиной к его груди.
 – Я думаю, ты не соображаешь, что делаешь со мной, – чуть слышно выдохнула Шейла.
 – А что я с тобой делаю? – хохотнул Брэд и, отодвинув прядку ее волос, зашептал ей прямо в ухо: – Ты сама меня провоцируешь, Шейла Роджерс. – Он еще крепче обнял ее за талию и прижался к ней так плотно, что она явственно ощутила, как жаждет ее его мужское естество. – Ты только распаляешь меня своими поцелуями, а как доходит до дела, сразу даешь задний ход. А я сейчас же готов затащить тебя в любой номер, чтобы ты наконец стала моей. – Его руки шарили по ее груди.
 – Нет!
 – Да я и не собираюсь. – Брэд внезапно повернулся к ней лицом, и она увидела жесткое, пугающее выражение его лица. – За последние несколько недель ты уже столько раз совращала меня, хотя на словах всегда отвергала мои домогательства, да-да, и не отрицай!
 Гнев заставил ее покраснеть. Его хвастливое признание о том, что стоит ему захотеть, и он в любое время может овладеть ею, потрясло ее, впрочем, она не сомневалась, что так оно и есть на самом деле.
 – Тогда почему же ты не совращаешь меня? – вызывающе спросила она.
 – Потому, маленькое испорченное чудовище, – насмешливо начал оправдываться он, – что я не собираюсь плясать под твою дудку, как все остальные. И если мы займемся любовью, то только с твоего согласия, а не потому, что мне удастся прорвать твою оборону. И если между нами возникнет близость, то только потому, что ты попросишь меня об этом, вот так-то! И меня совершенно не волнует, когда мы поженимся, до того или после, но ты сама должна позвать меня.
 – Ничего себе! – Шейлу жутко разозлили его слова о том, что это она, Шейла, должна просить его об одолжении.
 Брэд рассмеялся и не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем. Шейла некоторое время еще пыталась сопротивляться, но поцелуй подействовал на нее завораживающе, и она опять с готовностью отвечала Брэду, мгновенно забыв про свою гордость. Наконец он прервал поцелуй, но не мог погасить самодовольного блеска карих глаз при виде ошеломленного и смущенного выражения ее лица. Брэд изобразил одну из своих обезоруживающих улыбок.
 – Скажи мне, что ты меня любишь, – потребовал он, вновь обнимая ее.
 – Я люблю тебя, – тут же послушно отозвалась она.
 – Обещай мне, дорогая, что всегда будешь любить меня и повиноваться мне, – продолжал он.
 Ее рот открылся, чтобы послушно вторить его словам, но тут она заметила алчный огонек, сверкнувший в его глазах, и сразу же вспомнила свой недавний спор с родителями.
 – Обещаю, – все же ответила она, поколебавшись немного.
 Ее неуверенность озадачила его, и, обхватив обеими руками ее лицо, он испытующе посмотрел ей в глаза.
 – Я рассказала своим родителям о нас.
 – И что же? – Его рот вытянулся в тонкую жесткую линию.
 – Они считают, что мы преждевременно заговорили о свадьбе, – заключила Шейла.
 Он внезапно выпустил ее из объятий и отступил на шаг, явно демонстрируя свое недовольство.
 – Я для тебя недостаточно хорош, да? Это они тебе сказали, отвечай! – потребовал он яростно и тут же, не дожидаясь ее ответа, продолжал: – Так в чем же дело? Я слишком беден для их драгоценной доченьки? Я думаю, они настраивают тебя против меня, потому что мне потребовалось семь лет, чтобы пройти четырехлетний курс в колледже. Это что же, моя вина? Моя вина, что у меня не было богатенького папеньки, как у тебя, и мне приходилось на время прерывать учебу, чтобы заработать деньги?
 – Брэд, пожалуйста, не надо. – Шейла никак не могла прервать его гневную тираду. – Да они не говорили мне ничего подобного. Они просто думают, что не очень разумно жениться прямо сейчас. Ты весной должен закончить обучение, и я…
 – …и они боятся, что им придется содержать нас… вернее, меня! Они наверняка думают, что я хочу на тебе жениться из-за денег. Ты же понимаешь, что они могут сделать со своими деньгами, да?
 – Но дело ведь не в деньгах. – Шейла прекрасно чувствовала, как болезненно реагирует Брэд на всякие разговоры о деньгах. – Они считают, что нам следует годок повременить, чтобы ты мог получить диплом и начать работать, не заботясь о содержании жены. Год не такой уж большой срок, если мы в самом деле любим друг друга.
 Взгляд его темных глаз пронизывал ее насквозь.
 – Скажи мне честно, Шейла, родители одобряют твой выбор?
 Она непроизвольно медлила с ответом. Отец отрицательно отнесся к Брэду. И только благодаря поддержке матери удалось добиться его согласия на год отсрочки. Шейла понимала, что отец согласился в надежде, что за это время они с Брэдом и сами передумают вступать в брак.
 – Твое красноречивое молчание и есть ответ на мой вопрос, не так ли? – сухо заключил он.
 – Но они и не отвергли тебя, это точно, – горячо заверяла его Шейла. – Они же не знают тебя так хорошо, как я. Кроме того, я для них все еще остаюсь маленькой девочкой. Им трудно свыкнуться с мыслью, что я стану женой человека, который им абсолютно чужд.
 – И ты согласилась ждать год?
 – Конечно, нет, – ответила она.
 – Ну, ты, как я вижу, не очень огорчена этим бредом, – заметил он, расстегнув пиджак и уперев руки в бока.
 Шейла протестующе взмахнула рукой, звякнув браслетами.
 – Что же ты мне предлагаешь? Бить себя в грудь и рыдать?
 – Я думаю, они считают меня охотником за твоим приданым. – Его голос был полон едкого сарказма.
 – Мои родители ни в чем тебя не подозревают. – Шейле с трудом удавалось сдерживать себя. – Я допускаю, что мой отец не доверяет тебе, но мама старается развеять его сомнения. Они не совсем одобряют мой выбор, но и против тебя в принципе ничего не имеют.
 – И они думают, что я за это должен быть им благодарен? – язвительно проговорил Брэд.
 – Ты даже не пытаешься их понять! – с упреком проговорила Шейла.
 Брэд был явно зол.
 – Скажи, как ты поступишь, если они не разрешат тебе выйти за меня замуж? – решительно спросил он, глядя на нее в упор.
 – Но они же не запрещают мне!
 – А если вдруг не разрешат?
 Она стиснула зубы от злости:
 – Если не разрешат, я все равно выйду за тебя!
 – Надеюсь, что так оно и будет! – воскликнул Брэд и усмехнулся, но тотчас же снова принял серьезный вид. – Впрочем, я не удивлюсь, если ты со временем передумаешь.
 – Если и передумаю, то уж, во всяком случае, не под влиянием родителей. – Она попыталась высвободиться из его объятий. В этот момент он был неприятен ей.
 Но Брэд продолжал сжимать ее руки. Потом повернул лицом к себе, и чем сильнее она вырывалась из его объятий, тем крепче он держал ее в своих тисках. Его пальцы вцепились ей в плечи.
 – Ну, теперь ты от меня не уйдешь!
 Шейла, не дрогнув, в упор посмотрела на него.
 – Отпусти меня. Я хочу уйти!
 – А я тебя не отпущу. – В его глазах она увидела какое-то странное, незнакомое ей прежде выражение. – Ты моя, и я не собираюсь тебя отпускать.
 Ее вдруг охватил страх.
 – Ты делаешь мне больно, Брэд. – Она надеялась, что он не почувствовал паники в ее голосе. – Отпусти мою руку.
 – Значит, все дело в деньгах, так ведь? – Он слегка ослабил хватку. – Конечно, после того, как ты привыкла получать от жизни все, что можно, тебе уже не улыбается жить на одну зарплату, экономя на каждой мелочи, чтобы позволить себе что-либо лишнее. Из-за этого ты и не хочешь выходить за меня, так ведь? Потому что я не смогу дать тебе то, к чему ты привыкла.
 – Неужели ты не способен думать ни о чем, кроме денег! – негодовала Шейла. – Я не собираюсь провести остаток жизни в раскаянии от того, что родилась в зажиточной семье. Я в этом не виновата. Я не выбирала себе родителей!
 – Но тебе никогда не приходилось жить в бедности. – Он глубоко вздохнул. – А мне приходилось. Мне все время надо было сражаться и карабкаться, даже подворовывать, чтобы получить то, что хочется. Мне ничего в жизни даром не давалось. Наоборот, у меня постоянно отнимали то немногое, что мне удавалось урвать. А теперь у меня собираются отнять тебя!
 Шейла нахмурилась.
 – Меня у тебя никто не отбирает.
 – Как же! – зло усмехнулся он. – Узнав, что мы хотим пожениться, твои родители наверняка постараются очернить меня в твоих глазах. Они заплатят каким-нибудь типам, чтобы те рассказывали обо мне всякие гадости, пока ты в них не поверишь. Вот увидишь!
 – Неправда, мои родители не такие.
 – Конечно, они невинны, как белые лилии, как ты сама. – Он презрительно усмехнулся.
 – Они совершенно не похожи на тех монстров, какими ты их пытаешься представить, – раздраженно проговорила Шейла.
 – Ты или совершенно наивна, или слепа. Я…
 Он не договорил, потому что его окликнул нетерпеливый мужской голос:
 – Брэ-эд!
 – Чего тебе, Том? – отозвался Брэд, даже не пытаясь скрыть раздражения.
 – Я не могу всю ночь отдуваться за тебя, – недовольно произнес его напарник. – Тебе лучше появиться на работе, пока тебя не хватились.
 – Сейчас появлюсь, – раздраженно пообещал Брэд.
 – Советую поторопиться, – донеслось до него.
 Шейла была рада, что их прервали. Она не желала больше выслушивать саркастические замечания Брэда и его бездоказательные обвинения в адрес своих родителей. Ей захотелось поскорее уйти отсюда.
 – Иди, Брэд, – пробормотала она подавленно. – Да и мне уже пора.
 – Не уходи, Шейла. – Он положил руку ей на плечо и попытался повернуть ее к себе. Шейла старательно отводила взгляд.
 – Зачем мне оставаться? Мы уже все сказали друг другу.
 – Шейла! – Он помедлил, словно пытаясь найти предлог, чтобы убедить ее остаться, потом коротко рассмеялся. – Ты знаешь, я подумал, что сегодня мы в первый раз по-настоящему поругались.
 – Не я начала эту ссору. – В отличие от Брэда она не находила в их размолвке ничего смешного.
 – Глупо, правда? – спросил он и принялся осторожно и нежно поглаживать ее по щеке. Но Шейлу больше не трогали его ласки, она была не в состоянии перейти от гнева к нежности. – Никогда не думал, что мы можем вот так поссориться, – проговорил Брэд с виноватым видом. – Я просто потерял голову.
 – Да, и этого оказалось достаточно, – сухо заметила она.
 – Шейла, взгляни на меня.
 Когда она не послушалась его, он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Его славное, симпатичное лицо молило о прощении.
 – Как мне заставить тебя понять, что я чувствую?
 – Ты уже дал мне понять это, – заверила его Шейла. – Ты ясно дал мне понять, что не веришь в мою любовь к тебе, и думаешь, что мои родители настраивают меня против тебя.
 – Да нет же, это совсем не так. Ты что, не понимаешь? – Брэд честно и открыто смотрел ей в лицо. – Шейла, ты единственная, кем я по-настоящему дорожу. Я так боюсь тебя потерять. Я…
 Он сокрушенно покачал головой. Его искренность невольно тронула Шейлу.
 – Брэд, – повернулась она, откликнувшись на его мольбу.
 В его бархатистых темных глазах вспыхнула радость.
 – Ты ведь понимаешь меня, правда? Понимаешь, что я чувствую?
 – Никто не в силах отнять меня у тебя. – Ее губы дрогнули, и она улыбнулась.
 – Я сделал тебе предложение, – сказал Брэд.
 – И я приняла его, – ответила она.
 – Да, – согласился Брэд. – Но, к сожалению, я не могу предложить тебе ничего, кроме моей любви. Ради такой малости тебе придется пожертвовать многим.
 Он нежно водил пальцем по ее шее. Шейла чувствовала, как его прикосновения снова берут ее в плен.
 – Для меня это совсем не малость, дорогой, – улыбнулась она.
 – Любовь не даст нам крышу над головой. Одной любовью сыт не будешь, – продолжал он. – Для этого нужны деньги, а у меня их нет.
 – Ш-ш-ш! – Шейла приложила пальцы к его губам. – Я больше не хочу слышать о деньгах.
 Брэд поцеловал ей пальцы, потом задержал их в своей руке.
 – Увы, без денег в нашей жизни не обойтись. И как ни противно об этом говорить, избежать этой темы невозможно.
 – Меня она не волнует. – Шейла подняла руку и убрала волосы у него со лба. – Скажи, что ты любишь меня, Брэд.
 – Я люблю тебя. – В подтверждение своих слов он поцеловал ее долгим поцелуем. – Целый год! – жалобно произнес он. – Я не могу ждать целый год.
 – Я понимаю, – вздохнула Шейла, прижавшись лбом к его подбородку. Потом неохотно высвободилась из его объятий. – Ну все. Тебе надо спешить, иначе у тебя будут неприятности.
 Он коротко поцеловал ее напоследок.
 – Если этой ночью не буду дежурить, забегу к тебе.
 – Я буду дома, – пообещала Шейла.
 – И лучше, если ты будешь одна, – шутливо заметил он.
 – Я подумаю об этом, – засмеялась она и направилась к выходу, не поцеловав его на прощание. Это только задержит его, их прощание и так затянулось.
 Когда Шейла села за руль своего «тандерберда» и включила зажигание, Брэд все еще стоял в дверях. Он поднял руку в прощальном приветствии. Выезжая со стоянки, Шейла помахала ему в ответ. Оказавшись в потоке машин, она с удивлением обнаружила, что напевает грустную песенку, в которой говорится об ушедшей любви. Шейла раздраженно сжала руль, недовольная тем, что песня напомнила ей о ссоре с Брэдом, вместо того чтобы напоминать об их примирении.
 Деньги… Как глупо ссориться из-за такой ерунды, думала она. Почему Брэд без конца твердит о деньгах? Потому что горд, как все бедняки, или это просто навязчивая идея? Во время ссоры ей на какое-то мгновение показалось, что он не в своем уме, и ее охватили сомнения.
 Стекла в ее машине были опущены, и Шейла подставила лицо свежему ветру. Все хорошо, сказала она себе. Брэд – это необработанный алмаз, его нужно лишь огранить, и тогда он идеально впишется в ее мир. Вот и все. Стоит приложить лишь чуточку усилий, и они станут великолепной парой. С ее деньгами и связями ее родителей их ждет прекрасное будущее. Яркое, сверкающее и безоблачное.




 2


 Войдя в холл, Шейла с наслаждением ощутила, как ее туфли утонули в мягком пушистом ворсе кремового ковра. По всем стандартам дом ее родителей, выдержанный в фермерском стиле, принадлежал к разряду роскошных особняков, но для Шейлы он был просто родным домом.
 В холле бесшумно появилась служанка. Шейла протянула ей свою сумку и портфель из дорогой кожи, в котором она носила учебники и тетради.
 – Отнеси их в мою комнату, Роза, – сказала она и, не дожидаясь, пока та кивнет в знак согласия, спросила: – Мама дома?
 – Миссис Роджерс у себя, мисс. – Благодарю.
 Толстый ковер приглушил звуки шагов Шейлы, когда она, миновав широкий холл, направилась мимо спальни родителей к гостиной. На всякий случай она постучала в дверь спальни.
 – Это ты, дорогуша? – послышался из-за двери голос матери.
 – Смотря кого ты называешь дорогушей – меня или отца, – рассмеялась Шейла.
 – В данном случае я имела в виду твоего отца.
 Констанция Роджерс распахнула дверь и остановилась на пороге, завязывая пояс длинного платья песочного цвета, которое очень шло ей.
 – Сегодня мы устраиваем прием, и я попросила отца прийти домой пораньше, тебя я, разумеется, тоже рада видеть. Ты немного задержалась, дорогая?
 Между матерью и дочерью существовало поразительное внешнее сходство, но при этом Констанция Роджерс казалась гораздо более изысканной. Ее светлые волосы с едва заметной проседью были замысловато уложены. Ее фигура была по-прежнему стройной, хотя и несколько проигрывала рядом с девически совершенными формами Шейлы.
 – Да, пришлось остаться после занятий, – кивнула Шейла.
 Проницательные темные миндалевидные глаза матери внимательно осмотрели дочь, не упустив ни малейшей детали.
 – Надо освежить помаду, милочка. Судя по всему, ты виделась сегодня с Брэдом, – заключила мать, и Шейла уловила в ее тоне легкое неудовольствие.
 Шейла прошла в глубь комнаты, избегая пристального взгляда матери. Она прекрасно знала, насколько та проницательна. Хотя Констанция Роджерс предпочитала держаться в тени своего мужа, она сама была человеком по-своему незаурядным. Ее ум, знание людей и талант заводить связи с нужными людьми обеспечили ее мужу успешную и стремительную карьеру.
 – Да, я виделась с Брэдом, – призналась Шейла, усаживаясь на обитую бархатом кушетку. – И я хотела бы, чтобы ты поговорила о нем с отцом.
 – Зачем? – спросила мать с обезоруживающей улыбкой, которая ни на минуту не обманула Шейлу.
 – Чтобы убедить его, что нам с Брэдом совсем не обязательно ждать целый год, прежде чем пожениться, – спокойно ответила она.
 – Но я не вижу в этой идее ничего плохого. – Констанция Роджерс подошла к креслу, стоящему рядом с кушеткой, поправила платье и осторожно села, стараясь не помять юбку.
 Шейла скрестила ноги и с вызывающим видом спросила:
 – Ты тоже против моего брака с Брэдом?
 – Дорогая, я не собираюсь запрещать тебе выходить за него замуж хотя бы потому, что это самый верный способ бросить тебя в объятия этого мужлана. – У Констанции невольно вырвался смешок. – Правда, я никак не могу понять, что ты в нем нашла. В Техасе множество молодых людей, которые могут предложить тебе куда более устроенное и обеспеченное будущее. И любой из них с удовольствием станет твоим мужем, стоит тебе только пожелать.
 – Но они мне не нужны. Мне нужен Брэд, – решительно проговорила Шейла, нетерпеливо теребя пальцами уголок диванной подушки.
 – Почему ты хочешь выйти именно за него, когда вокруг так много других? – вздохнула Констанция. Уголки ее тщательно подмазанного рта дрогнули и сложились в грустную улыбку. – Потому что он мне интересен, – не задумываясь, выпалила Шейла.
 Это было правдой. Она никогда не была в нем до конца уверена. Он не собирался выполнять каждый ее каприз, не смотрел на нее с обожанием, а именно к такому отношению она с детства была приучена. Их связь была постоянной борьбой двух одинаково сильных характеров, в которой не было победителя. В этом была своя пикантность, но Шейла, конечно, решила выйти за него замуж не только по этой причине.
 – А вот я не могу понять, почему вы с папой настроены против Брэда, – продолжала Шейла.
 После небольшого колебания мать ответила ей так же искренне:
 – Он чересчур самонадеян и спесив.
 Шейла откинулась на спинку кушетки, в ее золотистых глазах вспыхнули искорки.
 – Разве не то же самое говорили твои родители об отце, когда ты сбежала с ним? Ему тоже недоставало культуры, воспитания и политического чутья – и что же? Посмотри, каким человеком он стал под твоим влиянием.
 – Как можно их сравнивать? – не сдавалась мать.
 – Отчего бы и нет? – настаивала Шейла. – Брэд честолюбив.
 – Мне кажется, правильнее было бы сказать – деньголюбив. Он слишком жаден до денег. – С этими словами на пороге комнаты возник отец Шейлы и, остановившись у кресла жены, поцеловал ее в подставленную щеку.
 Оправившись от удивления, вызванного неожиданным появлением и репликой отца, Шейла ответила:
 – Я не считаю это таким уж недостатком. В конце концов, папа, ты ведь тоже постоянно заботишься о том, как бы извлечь побольше прибыли.
 – Вся разница в том, что я готов ради этого трудиться. А твой дружок предпочитает искать более легкие пути, – спокойно объяснил отец.
 – Да как ты можешь так говорить, па? – возмутилась Шейла. – Разве ты не знаешь, каких трудов ему стоило получить диплом?
 На загорелом лице отца появилась рассеянная улыбка.
 – Видишь ли, меня всегда удивляло, почему будущий политолог должен зарабатывать себе на жизнь работой в отеле. Ведь он живет в столице штата, и мне кажется, если бы он проявлял настоящий интерес к профессии, то пошел бы работать в государственное учреждение.
 – Блестящий ответ, господин судья. – Констанция Роджерс потрепала мужа по руке, уверенно лежавшей на ее плече.
 – Брэд раньше работал в государственных учреждениях, но его служебное и учебное расписание не совпадали, – защищала своего возлюбленного Шейла.
 – В самом деле? – недоверчиво и иронично поинтересовался отец. – Мне всегда казалось, что я умею разбираться в людях, и мне странно, что ты находишь в нем качества, которыми он ни в коей мере не обладает. Я не хочу, чтобы моей девочке причинили боль.
 Эллиот Джон Роджерс обладал сильным, волевым характером, а Шейла как-никак была его дочерью. И она не собиралась отступать.
 – Никто из вас не понимает Брэда, – заключила она. – Вы просто не знаете его так, как я. И не желаете знать, иначе я доказала бы, что вы не правы.
 – Шейла, ты ошибаешься, – запротестовала ее мать, но Шейла уже выбежала из гостиной.
 Продолжать дискуссию не было никакого смысла, особенно в присутствии отца. С матерью Шейла еще могла бы договориться, но отец был человеком упрямым и никого не желал слушать, кроме своей жены. Шейла вернулась в свою комнату огорченная. Получить родительское одобрение оказалось не так-то легко.
 Она размышляла об этом весь вечер, даже когда ужинала в одиночестве и готовилась к занятиям. Она ждала звонка Брэда, ей хотелось услышать его голос. Но он так и не позвонил. В полночь Шейла легла в постель и закрыла глаза, надеясь, что сон принесет ей успокоение.
 Что-то внезапно разбудило ее. Она была не в силах оторвать голову от подушки и заставить себя проснуться. Наконец, поборов не отпускающую ее дремоту, она открыла глаза.
 В спальне было темно. Единственное, что она могла разглядеть, был светящийся циферблат часов рядом с ее кроватью. Стрелки показывали начало четвертого, Шейла устало вздохнула и поглубже зарылась под одеяло.
 Легкий стук прервал тишину. Казалось, кто-то стучал в стекло. Шейла поднялась на локте и прислушалась, пытаясь понять, действительно ли слышала этот звук или ей только почудилось.
 Стук повторился. Кто-то явно стучал в балконную дверь, выходящую из ее спальни во внутренний двор. Никакой вор не станет таким образом извещать о своем приходе. Шейла сбросила одеяло и выскользнула из кровати, почти уверенная, что это Брэд. Никто другой не стал бы ломиться к ней среди ночи.
 Босая, она подошла к стеклянной двери и потянула за шнур, чтобы приоткрыть зеленую штору, свисающую до самого пола. Луна осветила высокую фигуру за стеклом, в ее серебряном свете светлые волосы ночного гостя словно светились. Шейла отперла замок и впустила Брэда.
 – Что ты здесь делаешь? – прошептала она изумленно. – В три часа ночи!
 Лунный свет, озаряющий высокую фигуру Брэда, теперь освещал и Шейлу. Ее обнаженные ноги отливали шелковистым блеском – красная ночная рубашка едва доставала ей до колен. Брэд скользнул оценивающим взглядом по ее соблазнительному наряду с заманчиво расстегнутым воротом. Она мгновенно зажала воротник пальцами.
 – Я знаю, который час, – улыбаясь все шире по мере приближения к ней, ответил Брэд. – Я только что освободился и пришел проведать тебя.
 – Мог бы и позвонить.
 Он положил руки ей на плечи, и ее тело тут же отозвалось на его прикосновение. Нехорошо, что Брэд находится в столь поздний – или ранний? – час в ее спальне, даже если они решили пожениться.
 – Я не умею этого делать по телефону, – он прижался к ней губами в долгом сладком поцелуе, но не делал попыток обнять ее. – Ты все еще любишь меня, солнышко?
 – Я не успела бы разлюбить тебя за такое короткое время.
 Визит Брэда показался ей вдруг невероятно романтичным, как и то, что он проделал такой длинный путь на мопеде лишь для того, чтобы удостовериться, что она все еще любит его.
 – Любишь? – настаивал Брэд, вынуждая ее произнести это слово.
 – Да, – Шейла слегка встряхнула головой, – я все еще люблю тебя.
 Он привлек ее к себе, уперся подбородком ей в макушку. В его объятиях она чувствовала себя любимой и защищенной. Он не требовал от нее страстных поцелуев. Казалось, ему просто хочется, чтобы она была рядом.
 – Ты так рисковал, появившись здесь в столь неурочное время, – пробормотала она, разомлев от ласковых прикосновений. – Тебе в самом деле лучше было бы позвонить.
 – Нет, мне стоило прийти, чтобы подержать тебя в своих объятиях и убедиться, что ты еще не передумала выйти за меня замуж. Так ведь? – Он зарылся лицом в ее взъерошенные волосы.
 – Конечно, не передумала. Или ты думаешь, я имею обыкновение просто так принимать по ночам у себя в спальне мужчин?
 – Надеюсь, что нет, – с напускной суровостью произнес Брэд, после чего добавил уже серьезно: – Возможно, мне следовало позвонить, но твои родители наверняка услышали бы звонок и догадались, кто звонит. А мне не хотелось, чтобы они подслушали наш разговор.
 Шейла была озадачена.
 – Почему?
 Брэд ответил не сразу, он поднял руку и сжал ее щеку своей большой и теплой ладонью.
 – Знаешь, ты ужасно красивая. Не так уж плохо заполучить тебя в жены. Правда, сперва придется обучить тебя некоторым штучкам.
 – А из тебя мог бы получиться вполне сносный муж, – проговорила Шейла, возвращая ему шутливый комплимент, – но мы уклонились от темы. Так о чем ты хотел поговорить со мной?
 – Наверное, все-таки лучше было бы позвонить, – сказал Брэд, сверкнув в темноте белозубой улыбкой. – Так трудно сосредоточиться, когда держишь тебя в объятиях. Твои изящные плечики и соблазнительные формы все время уводят меня на запасной путь. – Его ладони скользнули по гладкому шелку и нашли ее руки. – Ну хорошо. Давай присядем и поговорим.
 Брэд повел ее к кровати. Шейла уселась с краю, поджав под себя ноги. Выпустив ее руку, Брэд включил ночник на прикроватном столике, и мягкий свет высветил часть кровати.
 – Ты ведешь себя очень загадочно, – пробормотала Шейла, стараясь скрыть свое смущение, когда Брэд сел на кровать на расстоянии вытянутой руки от нее.
 – Вовсе нет. – Спокойная улыбка смягчила твердую линию его рта. – С тех пор как мы расстались этим вечером, я все время думаю о нашем разговоре. Шейла, я не в состоянии ждать целый год!
 – Да, это кажется целой вечностью, – тяжело вздохнув, согласилась Шейла.
 Брэд наклонился к ней, чтобы придать большую убедительность своим словам:
 – Нам лучше не тянуть с этим делом. Тебе уже двадцать лет, и ты не нуждаешься в родительском разрешении.
 – Да, конечно, но…
 – Так зачем ждать? Чтобы доказать твоим родителям, что мы любим друг друга? Конечно, было бы лучше получить их благословение, но, коль скоро его не дают и выдвигают нам условия вроде этого дурацкого года, мы обойдемся и без него. Как только мы поженимся, им придется смириться с твоим выбором.
 – Ты предлагаешь бежать? – Она закусила нижнюю губу.
 – Да, я не желаю ждать ни год, ни шесть месяцев, ни даже неделю, – торжественно провозгласил он.
 – А как же с колледжем, с твоей работой? Где, наконец, мы будем жить? – возразила Шейла.
 – Я понимаю, что жениться сейчас неразумно и нелогично, – согласился Брэд, запуская пальцы в свою белокурую шевелюру. – Возможно, нам стоило бы по крайней мере подождать лета, когда я получу диплом, но когда любовь считалась с доводами разума и логики? Это чувство подчиняется только физиологическим и эмоциональным законам. – Он перевел дыхание. – Может быть, женщины ощущают это иначе, чем мужчины. Не так остро, как я, например.
 – Неправда, – сразу же возразила она, – я чувствую то же самое.
 Некоторое время он молча смотрел на нее.
 – Ты не представляешь, как мне хочется объявить всему миру, что эта прелестная женщина рядом со мной – моя жена, миссис Шейла Таунсенд!
 – А ты не представляешь, как мне хочется это услышать.
 Она никогда не думала, что он может быть столь романтичен. Деспотичен – да, в нем был силен собственнический инстинкт, но до сегодняшней ночи она не замечала в Брэде этой старомодной романтической жилки.
 – Тогда давай убежим и поженимся завтра, в крайнем случае – послезавтра. Мы можем уехать в Мексику, процедуру можно оформить очень быстро.
 – Это замечательная мысль, но… – Ее голос прозвучал неуверенно.
 – Но что?
 – Я… мне надо подумать.
 Побег решал многие проблемы, но Шейла не была уверена, что это единственный возможный вариант, хотя в свое время ее мать предпочла именно его.
 Он схватил ее за руки и крепко их сжал.
 – Если ты беспокоишься о родителях, детка, тебе придется сделать выбор. Либо ты огорчаешь их, либо меня. Но их все-таки двое, а у меня никого нет, кроме тебя.
 Если он так ставит вопрос, то у нее действительно нет выбора. Он подвинулся к ней и обнял за талию. Шейла положила руки ему на плечи, ощущая пальцами твердые бугры мышц.
 – Итак, убежим, Шейла, – не терпящим возражения тоном произнес он, становясь тем самым Брэдом, которого она знала и любила.
 – Я согласна, – сдалась Шейла.
 Она почувствовала, как властные руки потянули ее вниз, ощутила его влажные губы, прильнувшие к ее губам, и капитулировала, побежденная сладостью его страстного и в то же время нежного поцелуя. Ее подхватила теплая волна его любовного пыла, и кровь быстрее побежала по жилам. Ни один из прежних поклонников не умел так искусно будить в ней желание, как это удавалось Брэду.
 Его ищущие губы скользнули по ее щекам, коснулись кончиков ее вздрагивающих ресниц, впадинки у виска, прихватили мочку уха, задержались в ложбинке под ней и только тогда, распалив ее до отчаяния, вернулись к ее жаждущему рту. Она ответила ему бурным восторгом, взрывом чувственности.
 Наклонившись к ней, Брэд бережно уложил ее на спину. Наконец ее голова опустилась на подушку, он начал снова срывать поцелуи с ее податливых губ, в то время как своевольные руки возбуждали в ней лихорадочное ожидание.
 Шейла почувствовала, как его пальцы расстегивают пуговички ее алой ночной рубашки, и поняла, что не в силах сдержать этот натиск. Незастеленная кровать – слишком интимное место, чтобы после длинной серии страстных поцелуев кое-что в программе осталось недовыполненным.
 – Нет, Брэд, – слабо протестовала она, пытаясь охладить пыл своего возлюбленного.
 – Да! – настаивал он, игнорируя ее сопротивление; его опытные руки ловко управились с остальными пуговичками. Он поднял голову, взглянул на нее, и в его сверкающих темных глазах она увидела разгорающийся огонек желания.
 – Я не могу больше без тебя, Шейла, я хочу любви, я хочу тебя, Шейла.
 Пока он нашептывал ей эти слова, его руки проникли под шелковистую ткань ее рубашки и нащупали нежную округлость ее груди. Шейла почувствовала, как напряглась ее грудь и как вся ее плоть с готовностью отозвалась на его ласковые прикосновения.
 – Нет! – воскликнула она, безуспешно пытаясь отвести его руки.
 – Не отвергай меня, солнышко. – Его губы прижались к ее губам, слились с ними, а руки продолжали нежно гладить ее грудь.
 – У тебя такие прелестные, такие упругие груди. Я хочу ласкать их, смотреть на них, хочу знать, что они мои и только я могу к ним прикасаться.
 Брэд провел большим пальцем по ее соску, потом еще раз и еще, пока он не стал твердым, как нераспустившийся бутон. Она задрожала, мучительное желание плоти парализовало ее волю. Ночная рубашка распахнулась, в ее алом обрамлении нежно белело обнаженное тело Шейлы, у которой не осталось ни сил, ни желания сопротивляться.
 Свет ночника озарял фарфоровую белизну ее груди и темные бутоны сосков, по которым скользил горящий взор Брэда. Он нежно сжимал их, легонько пощипывал, любуясь их твердой упругостью. Шейла невольно застонала, эти возбуждающие прикосновения доводили ее до исступления.
 – Я вижу, тебе нравится это, моя маленькая порочная подружка.
 Он взглянул на ее лицо и расплылся в довольной улыбке при виде ее лихорадочно пылающих щек и влажных, раскрытых в порыве страсти губ.
 – Ведь это так приятно, правда?
 – Да, да! – ответила она задыхающимся голосом.
 Брэд склонился над подушкой. Перестав играть с соском, его пальцы сомкнулись вокруг ее груди. Сквозь полузакрытые веки она увидела, как он потянулся ртом к этой соблазнительно розовеющей выпуклости.
 – Нет, Брэд, ты не должен… – начала Шейла и прерывисто вздохнула, когда он захватил сосок губами.
 Его язык коснулся соска, потом стал кружить по нему, словно смакуя источающую сладкий сок виноградину. А когда Брэд слегка прикусил его, Шейлу пронзила боль, до удивления приятная. Мгновенно его рот раскрылся и полностью захватил сосок вместе с окружающим его розовым ореолом. Шейла ощутила нарастающую пульсирующую боль в чреслах, пламенеющая пустота требовала наполнения.
 Неожиданно он снова переключил внимание на ее губы. Ненасытные, казнящие поцелуи смяли их, заставив ее трепетать из-за неутоленной жажды. В его темных глазах зажглись злые огоньки.
 – Я должен любить тебя, – сказал он глухо, – здесь, в твоей постели, прямо под носом у твоего папочки. Он этого заслужил.
 Его рука потянулась вниз, поглаживая ее живот и опускаясь все ниже.
 – Нет, Брэд. – На этот раз она протестовала более энергично. Шейлу не на шутку испугал его взгляд.
 Его колено тем временем прокладывало себе дорогу между ее ногами. Внезапным молниеносным движением он прижал к матрасу ее сопротивляющееся тело. Шейла осознавала его превосходство в силе и понимала, что он овладеет ею, если того пожелает.
 Брэд тихонько хохотнул.
 – Я не стану принуждать тебя к любви, пока ты сама не попросишь меня об этом, запомнила? – Он уже не давил на нее с прежней силой. – К тому же, даже если я завладею твоим телом, я не поверю, что ты моя, пока мы не поженимся. Очевидно, твои старомодные принципы заразительны. У тебя не найдется подходящего белого платья для церемонии, моя непорочная Шейла?
 Она расслабилась, поняв, что угроза миновала.
 – У меня есть одно белое платье. Правда, летнее.
 В его темных глазах появилось знакомое выражение.
 – Ну, это не страшно. – Он поцеловал ее в щеку и прилег рядом с ней. Шейла стыдливо запахнула полы ночной рубашки, не заметив ироничной усмешки Брэда. Он взял ее за подбородок и повернул к себе.
 – Завтра, в Мексике, ты станешь моей женой, правда? Хотя нет, – поспешил поправиться он, – не завтра – завтра уже наступило, – а послезавтра!
 – Никто не может мне в этом помешать, – пробормотала Шейла со слабой улыбкой.
 – Я кое-что разведал вчера, когда дежурил. Все, что нам нужно, чтобы пожениться в Мексике, это удостоверение личности и туристская виза, – объяснил Брэд.
 – У меня тонны всяких удостоверений. Студенческий билет, водительские права, кредитные карточки, паспорт. Мы будем счастливы вместе, дорогой, – мечтательно проговорила она, уютно устроившись на его руке. – Я знаю, так оно и будет.
 – Но для этого нам надо расписаться. А это значит, что мы должны кое о чем подумать. – Он отодвинулся от нее и сел. – Есть одно дельце, которое в лежачем положении не решишь.
 Шейла неохотно приподнялась и подоткнула под спину подушку, а Брэд повернулся лицом к ней. Она откинула пряди волос со щеки и плотнее запахнула ночную рубашку.
 – Что это за дельце? – спросила Шейла, уверенная, что он все заранее обдумал. Брэд всегда все делал основательно.
 – Во-первых, надо решить вопрос с транспортом, – начал он. – На моем мопеде мы сможем добраться туда и вернуться обратно, и это обойдется не очень дорого. Но нам придется пересечь почти половину штата Техас, и ни мопеду, ни мне, ни тебе, ни нашему багажу это путешествие не понравится. Хоть я и не в восторге от этой идеи, но логика подсказывает, что лучше воспользоваться машиной, которую тебе презентовали родители. Она записана на твое имя? Мне не хотелось бы, чтобы у нас на границе возникли неприятности.
 – Конечно, на мое, – заверила его Шейла. – Это моя собственность, и страховка тоже оформлена на мое имя.
 – Раз уж мы собираемся в такую даль, чтобы зарегистрировать брак, было бы глупо не остановиться в Мексике на пару деньков, чтобы отметить это событие. Правильно?
 – Разумеется! – Улыбка озарила ее лицо, глаза радостно засверкали. – Куда же именно мы отправимся?
 – В Хуарес.
 – В Хуарес? – повторила Шейла в замешательстве. – Для этого нужно целый день провести за рулем. Почему бы нам не пересечь границу в Ларедо или в Игл-Пасс? До Хуареса так далеко!
 – Потише, дорогая, – нахмурился Брэд. – Я хорошо разбираюсь в географии, но надо учесть и другие обстоятельства. Если твои родители что-нибудь пронюхают и попытаются нас остановить, первое, что им придет в голову, – это ловить нас там, где ты сказала. Уверен, твой отец никогда не догадается, что я настолько «глуп», чтобы выбрать для этого дела Хуарес. Атавистическая психология, – заключил он с легким самодовольством.
 – Может быть, ты и прав, – сказала Шейла. Тем не менее ей казалось, что Брэд слишком все усложняет. К тому же ей не нравилось, что он видит в ее родителях корень зла.
 – Конечно, прав, а как же иначе? – решительно заявил он, и она не стала даже пытаться спорить с ним. Брэд напоминал ей маленького мальчика, увлеченного игрой. – В любом случае, – продолжал Брэд, – я знаю Хуарес лучше любого другого городка на границе.
 – Я не была в Хуаресе с детства. Что ж, будешь моим гидом и познакомишь с местными достопримечательностями, – предложила она.
 – Буду рад оказать тебе любую услугу. – Она заметила недвусмысленный блеск в его взоре, скользнувшем по ее фигуре и длинным ногам. – Конечно, при условии, что мы не станем терять драгоценное время, гоняясь исключительно за достопримечательностями.
 Странно, но его намек не вызвал в ней особого возбуждения, и от этого она почему-то почувствовала себя неуютно.
 – Но мы же не будем безвылазно торчать в номере, – заметила она, недоуменно пожав плечами. – Нам придется выходить хотя бы для того, чтобы поесть.
 – Возможно, – уступил Брэд, поджав губы. Он встал с кровати, отошел на пару шагов и остановился спиной к Шейле. – Но тогда возникает другая проблема.
 – Какая же?
 – Деньги.
 Она замерла. Их недавняя размолвка все еще была свежа в ее памяти, она хорошо помнила его злость и сарказм, так поразившие ее.
 – Кажется, мы решили больше не возвращаться к этому вопросу, – принужденно улыбаясь, проговорила она.
 – Поверь, я вовсе не хочу обсуждать его, – жестко сказал он, потирая шею. – Мне нелегко говорить на эту тему. Я практически на мели. – Он тяжело вздохнул. – На этой неделе мне пришлось внести плату за аренду квартиры, и у меня осталось всего несколько долларов, а в следующий раз я получу деньги только через неделю.
 – О-о! – В ее возгласе он почувствовал сочувствие и понимание.
 – Боже, как я ненавижу эти проблемы, – пробормотал Брэд. Потом решительно расправил плечи. – Шейла, нет ли у тебя каких-нибудь средств помимо той суммы, которую ты получишь лишь по достижении совершеннолетия? Я не хочу, чтобы ты шла к отцу и просила у него деньги. Меня бросает в дрожь при одной мысли о том, что нам придется жениться на его деньги!..
 Первой реакцией Шейлы было удивление. Он просит у нее деньги?! Он, такой независимый, такой щепетильный, не желавший брать у нее ни цента, в каком бы трудном положении ни находился, просит у нее деньги, чтобы они могли пожениться!
 Хороший признак! Значит, она сможет убедить Брэда пользоваться ее деньгами и впредь, чтобы он мог спокойно закончить учебу и делать карьеру, не испытывая угрызений совести и не чувствуя себя нахлебником. Будущее рисовалось ей в самом радужном свете. Родители, конечно, огорчатся, когда узнают об их побеге, но она знала, что они скоро поймут ее, особенно когда их брак с Брэдом станет свершившимся фактом.
 – У меня есть деньги, – объяснила она, – отец положил на мой сберегательный счет почти десять тысяч долларов. Предполагалось, что это научит меня практичности и даст возможность самостоятельно планировать все текущие расходы.
 – Это в самом деле твои деньги? – переспросил Брэд, полуобернувшись к ней.
 – Они в моем полном распоряжении, никаких других подписей, кроме моей, не требуется, – заверила его Шейла.
 – Ладно. Тогда мы ими воспользуемся. Ты завтра же снимешь деньги со счета, и тогда это препятствие будет устранено.
 – Слушай, а как быть с твоей работой и учебой?
 – Занятия придется пропустить, а насчет работы я договорился с Томом, он скажет, что я болен. Так что это не проблема. – Он запустил руку в свою шевелюру. – Нам с тобой придется потрудиться на славу. А сейчас мне лучше уйти, чтобы мы оба смогли немного отдохнуть.
 – Ты уже уходишь? – огорченно вздохнула Шейла.
 – Пора, дорогая, – кивнул он. – Встретимся в четыре перед отелем и тогда обсудим все в деталях. – Он нежно поцеловал ее в губы. – Только помни – никому ни слова о наших планах. Не дай Бог, чтобы твои родители хоть что-нибудь узнали.
 – Да, ты прав, – неохотно признала она.
 – Не забудь закрыть балконную дверь, – сказал он и широко улыбнулся. – Ты только подумай, солнышко, меньше чем через сутки мы уже будем мчаться в Мексику!
 Она храбро улыбнулась в ответ. Когда он убрал руки с ее плечей, она почувствовала озноб. Ей стало совсем не по себе, когда Брэд скрылся в ночи и она закрыла за ним дверь. Все невесты нервничают перед свадьбой, постаралась успокоить себя Шейла.




 3


 Сидя в номере отеля в Хуаресе, Шейла, улыбаясь, ворковала по телефону.
 – Да, мамочка, все так, как я сказала. – И она еще раз повторила то, что сообщила ей несколько секунд назад. – Двадцать минут назад мы с Брэдом официально зарегистрировали свой брак в гражданской регистрационной службе.
 Брэд стоял позади нее, покровительственно обнимая ее за плечи. Шейла улыбнулась своему красавцу мужу. Его прикосновение растопило холодок, сковывавший ее весь этот день. Сейчас, оглядываясь назад, ей казалось, что все страхи напрасны и глупы.
 – Ну, мамочка, не огорчайся. Мы с Брэдом будем очень счастливы. Мы собираемся провести двухдневный медовый месяц в Хуаресе, а потом вернемся домой. Мы слишком любим друг друга, чтобы ждать свадьбы целый год.
 Закончив разговор, она тут же попала в объятия Брэда, крепко сомкнувшего руки на ее спине.
 Он прижался губами к копне рыжеватых волос у нее на затылке.
 – Они очень злились?
 – Нет, – ответила Шейла, любуясь золотым обручальным кольцом на безымянном пальце. – Они не упрекали меня, просто огорчились, что мы их не поставили в известность заранее.
 – Я рад, – посмотрел на нее Брэд. – Я рад за тебя. – В его голосе не было ни малейшего намека на лицемерие.
 – Я тоже, – успела проговорить она, прежде чем он поцеловал ее.
 – Следующее, что мы должны сделать, – он чмокнул ее в уголок рта, – это спуститься вниз и выпить по коктейлю «Маргарита» в честь нашего бракосочетания. Потом мы отправимся в ресторан, и у нас будет интимный ужин при свечах. Я заметил, что ты почти не притронулась к еде, когда мы останавливались на ленч, и мне вовсе не улыбается, чтобы сегодня ночью миссис Таунсенд упала в обморок от голода.
 – Это ты про меня, да? Миссис Таунсенд. – Шейла внезапно посерьезнела. – Мне придется привыкать к новому имени.
 – Знаешь, – прежде чем выпустить ее из объятий, предупредил он с напускной строгостью, – ты бы лучше подкрасила губки и пошла вниз. – Он шутя шлепнул ее по попке, когда она послушно отправилась исполнять его указание. – Погоди минутку, – окликнул ее Брэд, печально скривив губы, – у меня в карманах ни гроша. Ты же не хочешь, чтобы я провел свадебную ночь за мытьем посуды, расплачиваясь за наш праздничный ужин? Мне нужны деньги, которые ты сняла со своего счета. Дай мне их все сразу. А то неровен час кто-нибудь свистнет твою сумочку.
 – Как скажете, мистер Таунсенд. – Она достала из сумки конверт с деньгами и передала его Брэду.
 Шейла взяла губную помаду, подошла к зеркалу и подкрасила губы розовым блеском. Увидев в зеркале, как Брэд открыл конверт и пересчитывает деньги, Шейла усмехнулась.
 – Там все десять тысяч, – заверила она.
 – Что? – Его быстрый взгляд поймал ее отражение в зеркале.
 – Я надеюсь, ты не собираешься пересчитывать все? – Она заметила размазавшуюся в уголке рта помаду и аккуратно вытерла ее пальцем. – Я проголодалась.
 – Нет… Конечно, нет, – торопливо ответил он и отвернулся от зеркала.
 Его внимание вновь было занято солидной пачкой банкнот. Как зачарованный он опять принялся пересчитывать их. Шейла понимающе улыбнулась его отражению. Возможно, он никогда не держал в руках такую сумму. Ее взгляд скользнул по его рукам, и она почувствовала глухое беспокойство, заметив, как благоговейно его пальцы перебирают эти купюры. Она медленно повернулась и уставилась на него.
 Брэд взглянул на нее и сразу же сунул деньги в карман брюк. Выражение транса исчезло, и на лице у него появилась обычная улыбка.
 – Ты прекрасно выглядишь, Шейла, – одобрительно заметил он.
 Наверное, ее воображение сыграло с ней злую шутку и ей все только померещилось.
 – Я так рада это слышать, – улыбнулась она в ответ. – Ну что, пошли?
 После двух выпитых на пустой желудок коктейлей у Шейлы приятно кружилась голова. Брэд выпил вдвое больше, однако казалось, это на него никак не подействовало. С каждым глотком крепкого коктейля с текилой он становился все более экспансивным и раскованным.
 Заказав пятую порцию, он выудил из кармана банкноту и положил на поднос официанту. Шейле совершенно не нравилось его поведение; она никогда прежде не видела, чтобы он раздавал столь щедрые чаевые.
 – Никогда бы не подумала, что ты так много пьешь, – сказала она небрежным тоном.
 – Не каждый день женишься, – парировал Брэд с рассеянной и немного высокомерной улыбкой. – Такое событие надо как следует отметить. – С этими словами он в очередной раз поднес к губам стакан.
 В ресторане отеля Шейлу покоробила подобная же сцена с чаевыми метрдотелю. Меню они обсуждали под его шестую «Маргариту». Шейла предложила заказать к мясу вино, и Брэд выбрал самое дорогое.
 Во время ужина дуэт гитаристов остановился у их столика, собираясь исполнить для них серенаду. Брэд полез в карман, вытащил оттуда деньги и, вынув из пачки несколько банкнот, не считая, протянул музыкантам, как видно, намереваясь поразить их своим широким жестом.
 Когда исполнители отошли наконец от их столика, Шейла высказала недоумение его неуместной экстравагантностью.
 – Совершенно необязательно проявлять такую щедрость, Брэд.
 – Я так счастлив, – сказал он, беспечно пожав плечами. – Поэтому мне хочется, чтобы все вокруг тоже были счастливы. – Он поднял бокал и провозгласил тост: – Хочу выпить за тебя, Шейла, и за наше великолепное будущее!
 Она заставила себя улыбнуться и поднести бокал к губам. Вино не доставило ей никакого удовольствия. Она гнала от себя докучавшие ей дурные предчувствия, равно как и вспомнившееся ей замечание отца о том, что Брэд жаден до денег. Брэд просто потерял голову от счастья, думала она, пытаясь оправдать его. И это не имеет ничего общего с дурманящим голову упоением властью и богатством.
 Когда официант убрал со стола тарелки, Брэд спросил Шейлу:
 – Не подлить ли тебе немного бренди в кофе?
 – Нет, – отказалась она и не удержалась от замечания: – Мне не нравится, что ты так много пьешь, прошу тебя, Брэд, остановись.
 – Я совсем не пьян, – недовольно буркнул он. Потом понимающая улыбка осветила его красивое лицо. – Ах, ты о нашей брачной ночи беспокоишься, это ведь тебя волнует, правда? – Он самодовольно ухмыльнулся. – Ты волнуешься, что я сегодня ночью ни на что не буду способен? Уверяю тебя, мне еще ни разу не предъявляли претензий по этой части, ни трезвому, ни пьяному.
 Щеки Шейлы залила краска гнева и отвращения. Она низко опустила голову и потупилась, ненавидя все, что превратило Брэда в совершенно незнакомого ей человека.
 – О, девичье смущение окрасило лицо моей невесты-девственницы! – рассмеялся Брэд.
 – Брэд, прошу тебя, – гневно проговорила Шейла, призывая его говорить тише.
 Он пожал плечами.
 – Прости, любовь моя, – сказал он примирительно, но тона не сбавил.
 Вернулся официант. Шейла еле удержалась от громкого вздоха облегчения, когда Брэд попросил счет вместо бренди и кофе. Хотя он и на сей раз отвалил слишком щедрые чаевые, потрясая на глазах у всех увесистой пачкой денег, Шейла уговаривала себя не обращать на это внимания.
 Как только они оказались в номере, Брэд поцеловал ее в шею и прошептал:
 – Я полагаю, что согласно традиции первой принимает ванну невеста, так что вперед, дорогая.
 Ее багаж поставили на стойку рядом с ванной комнатой. Взяв вещи, Шейла заколебалась. Нет, не такой она представляла себе свою первую брачную ночь. Брэд вел себя не как пылкий любовник, а как совершенно незнакомый мужчина. Но теперь было уже поздно о чем-либо сожалеть.
 После ванны Шейла расчесала роскошные волосы цвета темного золота. В ее дорожной сумке была только одна ночная сорочка. У нее дрожали руки, когда она стала надевать ее. Тонкая ночная рубашка сверху была украшена кружевами, ее прозрачная ткань держалась на тонких тесемочках на плечах и переливалась всеми оттенками от светло-голубого до бирюзового.
 Борясь с охватившей ее дрожью, она открыла дверь и вошла в комнату. И тут остановилась как вкопанная, не в силах больше сделать ни шагу. Брэд развалился в кресле с бутылкой в одной руке и стаканом в другой. Он сбросил с себя пиджак и галстук, рубашка была наполовину расстегнута, обнажая грудь, покрытую светлыми завитками волос. Ее взгляд был прикован к бутылке у него в руке.
 – Откуда ты ее взял? – Шейла знала, что в номере спиртного нет.
 – Заказал. – Брэд внимательно и настороженно разглядывал ее из-под полуопущенных ресниц. – Подойди ко мне, – скомандовал он, – я хочу посмотреть на тебя поближе.
 Шейла повиновалась, ноги двигались сами по себе, независимо от ее воли. Остановившись перед его креслом, она безропотно позволила ему разглядывать себя. Его взгляд медленно опустился с ее лица до обнаженных плеч, проник сквозь пелену кружев к ложбинке между грудями и заскользил ниже, с вожделением созерцая ее талию, бедра, ноги.
 – Повернись, – опять приказал он.
 И опять Шейла почувствовала, что не может не повиноваться ему; ее сердце стучало, как у пойманного кролика, по спине побежали мурашки. Шейла ощущала себя товаром, тщательно изучаемым экспертом на предмет каких-либо дефектов. Она услыхала звон поставленных на столик стакана и бутылки.
 – Неплохо, – бормотал Брэд. Он погладил ее по ягодицам, и Шейлу передернуло от его прикосновения. Ничего похожего на ее прежние магические ощущения не было и в помине.
 – Не волнуйся ты так, – бросил он, засмеявшись тихим грудным смехом, и повернул ее лицом к себе. Его руки утонули в кружеве, и тонкая ткань сорочки натянулась у нее на груди. – Какие же у тебя все-таки прелестные грудки.
 – О нет, Брэд, – сказала она прерывающимся голосом. Ее мутило от хмельного запаха, ударившего ей в нос.
 Одной рукой он уже добрался до ее груди, и дремлющий сосок высунулся из-под кружева. Шейла подняла плечи, инстинктивно защищаясь от его грубых прикосновений.
 – Наверное, эта сексуальная голубенькая вещица стоила целое состояние, – заметил Брэд.
 – Тебе нравится? – Шейла глубоко дышала, стараясь скрыть, что его близость ей неприятна.
 – Нравится? Я бы сказал, да. – Брэд выпустил ее из объятий, подошел к столику, наполнил стакан и уселся неподалеку от бутылки с текилой. Здесь же стояло блюдце с ломтиками лимона. – Вообще-то я собираюсь купить несколько таких сорочек, чтобы каждую ночь ты была в новой.
 – В этом нет необходимости, – возразила она. В глубине души ее коробил его хвастливый тон.
 – Быть может, ты права. – Он отхлебнул немного из стакана, прежде чем приняться за лимон. – А еще лучше, если ты вообще ничего не будешь надевать.
 Шейла решительно подошла к столику и забрала у него стакан.
 – Не пей больше, Брэд, – попросила она.
 На долю секунды он вспыхнул, но потом раскинул руки, обнял ее и притянул к себе.
 – Ты совершенно права и на этот раз. Зачем мне пить эту огненную водицу, если я могу опьянеть от прелестной моей женушки?
 Его лицо приблизилось к ней вплотную, его тяжелое дыхание было ей неприятно. В последний момент она отвернула голову, и он промазал, поцеловав ее не в губы, а лишь в щеку. Но он, казалось, и не заметил этого.
 Его руки все сильней сжимали ее, он жарко шептал ей в ухо:
 – Ты даже не представляешь себе, как я сегодня счастлив, дорогая! – В самом деле? – натянуто спросила она. Шейла, как ни старалась, не могла расслабиться в его объятиях.
 – Когда сегодня я надел кольцо на твой палец, для меня открылись двери в совершенно новый мир, – разглагольствовал он. – Ты не представляешь, что значит сидеть без денег, Шейла. Всю свою жизнь я должен был целовать чью-то задницу, чтобы продвинуться вперед, а потом делать за других грязную работу. Я устал кланяться этим богатым сволочам в отеле. – Шейлу потрясли его откровения. – А теперь благодаря тебе я могу послать к черту свою прежнюю жизнь. Мне никогда не придется заниматься тем, чем я занимался все это время.
 Кровь отхлынула от ее лица, но потом ее щеки снова запылали так, как будто он надавал ей пощечин. Шейла теряла уверенность и мужество с каждой секундой – перед ней был совершенно неизвестный ей Брэд.
 – Да, конечно, – через силу выдавила она.
 Его рука отправилась в путешествие по ее хрупким плечам, тонкой талии и округлым бедрам.
 – У тебя не только прекрасное лицо, но и потрясающее тело. Я еле дождался сегодняшней ночи, – продолжал Брэд, не обращая внимания на ее слабое сопротивление.
 Ее руки были неподвижно вытянуты вдоль тела. Неожиданно Шейла подняла их, отстраняясь от Брэда.
 – Брэд, нам надо поговорить, – сказала Шейла.
 – Сейчас не до разговоров. – Он окинул нетерпеливым взглядом ее едва прикрытое тело. – Это наша первая брачная ночь – то, чего мы оба ждали и хотели. У меня никогда не было девчонки, которая бы так хотела потерять невинность. Ни за что не поверю, что ты трусишь.
 – Дело не в этом. – Она старалась держаться спокойно и уверенно, но сомнения терзали ее.
 – Да что с тобой случилось? – Он нахмурился и взял ее за локоть. – Тебе ведь уже давно хотелось заняться со мной любовью.
 – Со мной ничего не случилось, – ответила она, пытаясь высвободиться.
 – Тебе ведь нравилось, когда я прикасался к тебе, – напомнил он. – Это так волновало тебя. Помнишь?
 Почему-то Шейла уже не находила внешность Брэда привлекательной. Его пылкость не волновала ее, не пробуждала в ней ответного отклика. Она не понимала, почему вдруг так изменился Брэд, почему он кажется ей совсем чужим.
 – Это всего лишь обычные волнения новобрачной, – пыталась отшутиться она. – Будь немного терпеливее, Брэд.
 – Ну уж нет! – Его рот неприятно скривился. – Сегодня этот номер не пройдет! Ты и так слишком долго меня мариновала.
 Он грубо прижал ее к себе. Его руки шарили по округлостям ее ягодиц, больно сжимали и мяли их. Он намеренно плотно прижимался к ее бедрам, чтобы сквозь тонкую материю сорочки она почувствовала его напрягшуюся мужскую плоть. Крик отвращения застрял у нее в горле, она задыхалась от его тяжелого, отдающего перегаром дыхания.
 – Ты ведь этого хотела, правда? – глухо пробормотал Брэд. – Но считаешь, что порядочной девице негоже в этом признаться.
 – Да нет же, – пыталась объяснить Шейла. Она прекрасно знала, что отнюдь не холодна от природы, и помнила, как Брэд приводил ее в трепет. Но сейчас ему явно было не до этого.
 Тонкая тесемка ночной сорочки соскользнула с ее плеча. Боковой шов разорвался от нетерпеливых движений Брэда, кружево разошлось и обнажило спелую плоть ее грудей. Он принялся грубо и больно мять ее грудь, ночная сорочка упала к ногам Шейлы.
 – Брэд, ты делаешь мне больно! – Шейла попыталась отстраниться. Неожиданно Брэд сгреб ее волосы, заставив Шейлу вскрикнуть от боли. Ее губы были легкой добычей для его жаждущего рта. Брэд мял их своими горячими и мокрыми губами. Шейла была не в состоянии противиться ему, пока его язык шарил у нее в рту. Она заставила себя не сопротивляться, расслабиться и даже почувствовала в себе слабый отклик в ответ на его пылкие требования.
 Брэд подхватил Шейлу, понес ее к кровати и опустил на откинутое покрывало. Она дышала глубоко и неровно. Брэд навис над ней, безмолвно разглядывая ее обнаженное тело. Шейла лежала в неподвижном оцепенении. Она видела, как он разделся. Она была в состоянии, близком к обмороку. Это был ночной кошмар, нечто могущее происходить с кем угодно, но только не с ней. Если она закроет глаза, то, быть может, проснется и увидит возле себя того Брэда, за которого вышла замуж, а не этого незнакомого ей самца.
 Ее ресницы сомкнулись на мгновение и открылись снова, когда под его весом заскрипела кровать. Она подавила в себе невольный крик, когда увидела его обнаженное тело рядом со своим.
 Коснувшись зубами ее белого плеча, он уткнулся лицом в изгиб ее шеи. Но его поддразнивания и сладострастные покусывания не возымели должного эффекта, и вскоре он оставил всякие попытки разбудить в ней желание. Столь же плачевными казались и ее усилия. Она безвольно распласталась на кровати и покорно вытянула руки над головой, когда он взгромоздился на нее.
 – Пожалуйста, – просяще прошептала она, – не будь со мной грубым, Брэд.
 Он поерзал у нее между ног, устраиваясь поудобнее.
 – Расслабься, черт возьми, – сквозь зубы приказал он.
 Пронзительная боль заставила Шейлу закричать, но его губы замкнули ей рот, и крик получился приглушенным. Он овладел ею с нежностью кабана на случке и быстро отвалился, удовлетворенный.
 Ее щеки пылали от пережитого стыда и ужаса, слезы отчаяния текли по лицу. Она чувствовала себя униженной и обманутой. Ее использовали, оскорбили в ней ожидание светлого, радостного, превратили сияющий пик брачной ночи в обыкновенный вульгарный, грубый и унизительный половой акт. Обессиленная, Шейла попыталась отодвинуться подальше от лежащего рядом мужчины, но ее тело не повиновалось ей.
 Брэд приподнялся на локте и посмотрел на нее.
 – О чем ты плачешь, черт побери?
 Если бы он был хоть чуточку милосерднее сейчас, если бы сказал в утешение хоть одно ласковое слово, она бы попыталась забыть, что над ней грубо надругались, и, быть может, простила его. Она бы решила, что во всем виноват алкоголь.
 Шейла быстро вытерла слезы со щек. Она была слишком горда, чтобы показывать кому бы то ни было свое отчаяние, тем более Брэду.
 – Ни о чем, – сухо ответила она, подавив рыдания.
 – Ну и хорошо. – Он перекатился на свою половину кровати. – Господи, как я устал, – проговорил он, вздыхая.
 Не прошло и минуты, как он уже спал, похрапывая, – алкоголь наконец возымел над ним действие. Жаль, что это не произошло раньше, удрученно подумала Шейла.
 Она соскользнула с кровати, не обращая внимания на вновь вспыхнувшую боль, подошла к раскрытому окну.
 Шейла всегда считала себя реалисткой. Она вовсе не считала, что над ее брачным ложем непременно будут звенеть колокольчики и распевать соловьи. Ей казалось, что она не питает особых романтических иллюзий в отношении любви. Как выяснилось, это было далеко не так.
 И поэтому ее больно ранило, более того, повергло в ужас поведение мужчины, который стал ее мужем. Она была готова к некоторому дискомфорту, даже к боли, но не к этому заполнившему все ее существо омерзению. Секс оказался не интимным союзом двух любящих, а насилием, добровольным подчинением грубой мужской воле.
 Брэд воспользовался ею для удовлетворения собственной похоти. Осталось выяснить самую малость: все это случилось лишь потому, что он был пьян? Изменится ли что-нибудь, если он будет трезв? Насколько отвращение, которое она испытала сейчас, является следствием пережитого ею первого неудачного опыта?
 Прохладный ночной воздух приятно овевал ее обнаженное тело. Сконфуженная и растерянная, Шейла отвернулась от окна. Прозрачная ночная сорочка валялась на полу. Она немного поколебалась, но потом подняла ее и надела. Возможно, к утру неприятные воспоминания рассеются и все снова будет хорошо.




 4


 На следующее утро Брэд проснулся вместе с солнцем. Как только он пошевелился, Шейла притворилась спящей; она так и не сомкнула глаз, размышляя о происшедшем.
 Он не пытался разбудить ее, а встал и начал одеваться. Сквозь полуопущенные ресницы Шейла наблюдала, как он заправляет рубашку в брюки. Потом он полез в карман и вытащил оттуда деньги. Жадный до денег – так охарактеризовал его отец, и Шейла была почти готова согласиться с ним. Брэд и не подумал о своей молодой жене в это первое утро после свадьбы. Нет, его первые мысли были о деньгах.
 – Эй, спящая красавица, подъем! – скомандовал он, даже не взглянув в ее сторону.
 После короткого колебания Шейла открыла глаза, стараясь не выдать своего внутреннего смятения. Он и не подумал пожелать ей доброго утра, она тоже не станет этого делать.
 – В чем дело?
 – Я решил, что нам стоит отправиться в Акапулько, – объявил Брэд тоном, не терпящим возражений.
 – Зачем? – спросила Шейла.
 – Этот приграничный городишко – не место для медового месяца. – Он выглянул в окно, за которым уже угадывалась утренняя сутолока и оживленное движение. – Моя избалованная жена заслужила более экзотического пристанища.
 Когда взор его карих глаз остановился на ней, она вдруг ясно поняла, что его меньше всего волнуют ее желания. Это Брэд решил, что Хуарес недостаточно хорош для него. Хуарес предназначался для туристов, а вот Акапулько – для толстосумов. Став мужем Шейлы, Брэд имел прямое к ним отношение.
 – Мне не хочется в Акапулько, – возразила она.
 – «Не забывай, любовь моя, – куда ты направишь свои стопы, туда последую и я», – с усмешкой процитировал он. – Поднимайся. Нам предстоит долгое путешествие. Тебе нужно сложить вещи, пока я расплачусь за эту паршивую дыру.
 – Не вижу ничего плохого в этом отеле, – стояла на своем Шейла, но он уже направился к двери.
 – Не смеши меня, – улыбнулся он, взявшись за ручку двери. – Я хочу устроить тебе настоящий медовый месяц, поэтому не спорь со мной!
 «На мои же деньги», – подумала Шейла, когда он вышел. У нее застрял комок в горле, ей хотелось забиться в приступе истерического смеха. Но она сдержалась и откинула покрывало, собираясь встать.
 Она наскоро приняла душ, привела себя в порядок: подкрасила веки, наложила легкий тон на лицо, коричневой тушью подкрасила ресницы, накрасила губы. Потом провела щеткой по волосам – и туалет был закончен. Зеркало в ванной подсказало ей, что минимум косметики – это то, что нужно ее природной красоте.
 Выйдя из ванной, она открыла чемодан, собираясь выбрать подходящую одежду, прежде чем Брэд вернется. Каждое движение давалось ей с трудом. Шейла достала коричневые брюки и начала одеваться. В этот момент открылась дверь и вошел Брэд. Взгляд его задержался на ее соблазнительных округлостях. Но его интерес к ней тут же пропал, его сжигало нетерпение.
 – Ты все еще не одета, – упрекнул ее он.
 Вскинув голову, Шейла посмотрела ему в лицо. В руках она держала бюстгальтер.
 – Брэд, мне кажется, на медовый месяц у нас сейчас нет времени. Мы оба учимся, поэтому нам следует вернуться домой. К тому же тебя ждет твоя работа.
 – У нас полно времени, – возразил он.
 Шейла нахмурила брови.
 – А как же твой диплом? Твой колледж?
 – Да кому он нужен? Чему могут научить эти профессора? Кроме того, важны не знания, а связи и туго ли набит твой карман. – Он похлопал себя по выпирающему брючному карману. – У нас достаточно денег, чтобы здесь, в Мексике, пожить по-королевски.
 Шейла в недоумении смотрела на Брэда, хотя, честно говоря, удивляться было нечему. Брэд уже столько раз выдавал себя, только в отличие от родителей Шейла раньше не хотела этого замечать.
 – Этих денег на всю жизнь не хватит, – сказала она. – Рано или поздно они кончатся, даже в Мексике.
 Он подошел к ней ленивой вальяжной походкой.
 – Их хватит, пока ты не получишь наследство. Тебе же через несколько месяцев исполнится двадцать один год.
 – Ты что, в самом деле думаешь, что я отдам эти деньги тебе? – Ее золотистые глаза гневно сверкнули.
 Казалось, ее гнев только забавляет Брэда.
 – Мы поженились, и теперь все твое стало моим. А что мое, то тоже мое, вот так-то! – неуклюже пошутил он.
 Но Шейла не находила в этом ничего забавного. Все ее планы на будущее полетели к черту, рассыпались, как карточный домик. Она только теперь начала понимать, что это были только ее планы. Брэд же просто позволял себе одобрять их, прекрасно понимая, на какую именно реакцию она рассчитывает.
 – Неужели у тебя начисто отсутствуют амбиции? – спросила она зло.
 – Сейчас мне не до амбиций. Пока что у меня и без того хватает забот. – Он потянул за бретельку лифчика, который она все еще держала в руках, шаря глазами по ее груди. – По крайней мере на первое время.
 – А потом что? – с вызовом спросила Шейла.
 – Уверен, что твой папаша подыщет мне местечко, подходящее для его зятя. – Он самодовольно усмехнулся.
 – Что-нибудь не очень утомительное и не отнимающее много времени, – продолжила за него Шейла.
 – Совершенно верно. – Брэд откровенно насмехался над ней. – Но это все позже. А сейчас мы отправимся в Акапулько, понежимся на берегу несколько деньков. – Он решительно выдернул лифчик из ее рук. – Тебе это уже не понадобится, – провозгласил он и отвел руку в сторону.
 – Отдай мне лифчик! – Шейла не хотела унижать себя борьбой.
 – Сегодня нам предстоит долгая нудная поездка. – Он бросил лифчик в дорожную сумку и закрыл ее. – Но время от времени надо и поразвлечься. Мне кажется, ты, детка, тоже не прочь, а?
 Шейла отшатнулась от него. Его руки повисли в воздухе, он кинул на нее долгий пристальный взгляд.
 – Тебе совершенно незачем стесняться, мы же муж и жена. Иди сюда. У меня нет времени на всякие нежности, как прошлой ночью.
 – А прошлой ночью было? – Шейла задыхалась от гнева.
 – Тогда я был намного терпеливее, чем сейчас. И потом, тебе же нравятся первобытные отношения, не так ли? – Он быстро ухватил ее за грудь, прежде чем она смогла уклониться. Брэд хихикнул. – Ладно уж, надевай свою блузку. Я упакую сумки, неси свои вещи из ванной.
 Ошеломленная столь откровенным саморазоблачением, она молча повиновалась. Когда Шейла снова появилась в комнате, Брэд уже был готов к отъезду. Он взял ее за локоть и подтолкнул к двери.
 – Мы что, завтракать не собираемся? – спросила она у Брэда. – По крайней мере хоть кофе можно выпить?
 – Нет, только не здесь. – Брэд был непреклонен. – Позавтракаем где-нибудь в другом месте.
 На маленькой стоянке перед отелем было пусто. Шейла заняла место пассажира в своем голубом «тандерберде», а Брэд в это время укладывал дорожные сумки на заднее сиденье. Усевшись за руль, он наклонился к Шейле, чтобы поцеловать ее. Шейла поспешила отодвинуться.
 – Все еще стесняешься? – насмешливо проговорил Брэд. – Посмотрим, может, тебе удастся избавиться от некоторых твоих привычек за время путешествия. – Он весело подмигнул ей и завел мотор.
 Он вел машину по оживленным улицам Хуареса, Шейла съежилась на сиденье. Усталая и опустошенная, она чувствовала себя пойманной в ловушку. Шелковая кремовая блузка холодила ей кожу, словно напоминая о холодности этого нового, неизвестного ей прежде Брэда.
 Когда окраины Хуареса с убогими хижинами остались позади, дорожные работы на шоссе вынудили Брэда на некоторое время сбавить скорость. Потом они опять понеслись с прежней удалью.
 С каждым оборотом колеса в Шейле крепло убеждение, что она совершила ошибку, жестоко обманулась. Надо исправить ее, аннулировать брак, развестись, все, что угодно, лишь бы положить конец этому нелепому фарсу.
 Теперь, когда решение было принято, ею овладела душевная и физическая усталость. Вскоре она задремала, убаюканная ровным шумом мотора и плавным движением машины.
 Многие часы и мили остались позади, когда она проснулась от неприятного ощущения, вызванного неудобной позой. У нее затекла шея, а голова тряслась на подголовнике.
 Она потерла шею, медленно открыла глаза и огляделась по сторонам. Своим ландшафтом местность напоминала западный Техас, но контуры Сьерра-Мадре прямо перед ними неопровержимо свидетельствовали о том, что они в Мексике.
 Они уже съехали со скоростного шоссе. Изрытая колеями грязная дорога терялась в зарослях кустов, их трясло от езды по ухабам. Шейла с недоумением взглянула на Брэда.
 – Где это мы? – хрипло спросила она. У нее першило в горле.
 Брэд казался мрачным и угрюмым. Сосредоточившись на дороге, он, не поворачивая головы в ее сторону, ответил:
 – Считается, что мы сокращаем путь и едем к Западному побережью через горы, но я думаю, этот безмозглый мексиканец понятия не имел, куда нас посылает.
 – Может, ты свернул не там, где надо? – предположила Шейла.
 Он на секунду повернулся к ней, и в этот момент руль выскользнул у него из рук, а переднее колесо влетело в колдобину.
 – Может, по его понятиям, эта дорога хорошая, но здесь можно угробить машину, – злобно проворчал Брэд.
 «Как славно, что он заботится о моей машине», – с презрением подумала Шейла, но вслух ничего не сказала. Стало прохладно. Шейла посмотрела на высившиеся впереди легендарные горы и поняла: температура упала из-за того, что они оказались в предгорье. Сдерживая дрожь, она обхватила себя руками.
 – Мне холодно. Ты не хочешь включить обогреватель?
 – Он не работает, – огрызнулся Брэд.
 – На панели зажегся предупредительный сигнал, – язвительно проговорила Шейла. – Может, все тепло уходит под капот?
 Брэд выругался, но все же остановил машину и, оставив мотор включенным, вылез, резко хлопнув дверцей. Как только он поднял капот, оттуда хлынула струя теплого воздуха.
 С тем же непонятным нетерпением, что и перед отъездом, он вернулся на водительское место и повернул ключ зажигания. Посидел минуту, крепко сжимая руль.
 – Черт побери! – Он ударил кулаком по рулю.
 – Что случилось? – Шейла получала своеобразное наслаждение от этого приступа его внезапной злости.
 – Патрубок полетел, – проворчал он.
 – А ты не можешь исправить? – Она наивно округлила глаза и простодушно поморгала, сознательно провоцируя его. Брэд ненавидел ремонтировать машины.
 Он яростно уставился на нее. – Да, конечно, я повсюду таскаю за собой запчасти!
 – Ну, я не знаю, – пожала плечами Шейла. – Я просто подумала, что ты мог предвидеть какие-то поломки и заранее подготовиться.
 – Заткнись, Шейла! – в ярости заорал Брэд.
 – И что же нам теперь делать? Сидеть и ждать, пока кто-нибудь не проедет мимо? Конечно же, на столь оживленной трассе…
 С быстротой атакующей кобры он схватил ее за горло, не дав ей договорить.
 Его красивое лицо пошло пятнами от злости, когда он вплотную приблизился к ней и проговорил:
 – Не смей больше открывать пасть, поняла? – Его рука еще сильнее сжала ее горло. Шейла судорожно хватала ртом воздух.
 Она коротко кивнула в знак согласия, его хватка ослабла, и Шейла смогла глубоко вдохнуть. От боли у нее на глазах выступили слезы. Шейла отвернулась к боковому стеклу, незаметно стирая следы слез со щек.
 – Ты что, шуток не понимаешь? – выдавила она, но Брэд не ответил.
 Пыльный столб смерчем взвился позади машины и полетел к дальним кустам. Шейла проводила его глазами. Природа здесь была совсем дикая.
 Новый порыв ветра подхватил пыль, развеяв ее в туманное облако. Она присмотрелась получше, так как заметила какое-то движение. Когда пыль стала оседать, Шейла разглядела силуэты лошадей и всадников. Из-за смутных очертаний подлеска было трудно понять, сколько их там, может, полдюжины, а может, и больше.
 Шейла ничего не сказала Брэду, пока всадники не оказались ближе к машине и не остановились, с недоумением глядя в их сторону. Голубой «тандерберд» в этом Богом забытом уголке – не столь уж частое зрелище.
 – Брэд, там кто-то есть, – произнесла она наконец.
 – Что? – Он подался вперед. – Где?
 – Там, – показала Шейла, испытывая непонятную тревогу. – На лошадях. Видишь их?
 – Теперь вижу, – ответил он.
 – Как ты думаешь, кто они? – Она продолжала наблюдать за всадниками, находя странным, что они не спешили подъехать ближе и выяснить, что с ними случилось.
 – Похоже, это мексиканские ковбои, – заключил Брэд. – Я слышал, что в этой части страны расположены ранчо.
 – Да, наверное, так и есть, – с сомнением пробормотала она.
 – Не волнуйся. В случае чего я не собираюсь им уступать.
 Он потянулся к заднему сиденью и открыл свой видавший виды чемодан. Шейла из-за плеча наблюдала за его действиями. Ее глаза широко открылись от удивления при виде короткоствольного револьвера, который он вытащил из-под одежды.
 – Что ты собираешься делать?
 Вместо ответа Брэд проверил, заряжен ли револьвер, прежде чем сунуть его за брючный ремень и запахнуть пиджак. Потом он открыл дверь и вышел из машины.
 – Оставайся в машине, – приказал он ей.
 Она опять взглянула на группу всадников, которые не спеша приближались к ним. Когда Брэд вылез из машины, один из всадников отделился от остальных и поскакал ему навстречу.
 – Хелло! – крикнул Брэд, обходя поднятый капот машины.
 – Buenos dias, señor, [1] – прозвучало в ответ. Всадник остановил лошадь и спешился, его громоздкую фигуру скрывало грязное, с яркими полосами пончо.
 – По-английски говорите? – спросил Брэд.
 – No hablo ingles. [2] – Мужчина с сожалением покачал головой.
 – Смотри, – раздраженно сказал Брэд и глубоко вздохнул, – моя машина сломалась. – Он жестом пригласил незнакомца подойти к капоту. – Видишь? Патрубок вышел из строя.
 Незнакомец сочувственным, как показалось Брэду, тоном промолвил что-то по-испански и развел руками, давая понять, что ничем не может помочь, а потом поскакал назад.
 Другие всадники столпились вокруг собеседника Брэда, молча наблюдая за происходящим. Шейла насчитала восемь человек, вернее, девять, включая того, с кем разговаривал Брэд. Она не могла избавиться от тягостного предчувствия надвигающейся беды, какой-то первобытный инстинкт посылал ей сигнал опасности. И тогда, игнорируя приказание Брэда, она вылезла из машины.
 – Пока его не починят, машина не сможет ехать. Поэтому мне нужно… – Брэд внезапно умолк при звуке хлопнувшей дверцы и уставился на Шейлу. – Вернись обратно в машину!
 – Я останусь здесь.
 Она не спускала глаз с всадников. Все они были одеты в пропыленные пончо и штаны. Их лошади, приземистые и узкогрудые, не шли ни в какое сравнение с сильными мускулистыми рысаками из домашней конюшни Шейлы.
 Брэд с помощью пантомимы и жестов пытался объясниться с мексиканцем. Шейла краешком глаза наблюдала за его действиями.
 – Есть здесь поблизости город или деревня, где мы могли бы починить машину? – Брэд произносил слова медленно, помогая себе жестами. – Я должен кого-то найти, чтобы починить машину. Comrendez? [3] 
 Мексиканец внимательно слушал его, но в конце концов опять с сожалением покачал головой и развел руками.
 – No entiendo, señor. [4] 
 – Эти проклятые мексиканцы ни слова не понимают по-английски, – пробормотал Брэд, повернувшись к Шейле. Потом снова обратился к всадникам: – Не знаете, кто мог бы починить мою машину?
 Шейла продолжала осторожно разглядывать мексиканцев, то и дело натыкаясь взглядом на одного из них, хотя в его внешности не было ничего примечательного, что выделяло бы его среди других. Такая же покрытая пылью одежда, такая же ковбойская шляпа с широкими полями. Он немного сутулился, рука в перчатке покоилась на луке седла. Однако Шейла чувствовала в нем какую-то звериную настороженность, которую не могла скрыть его расслабленная поза.
 Как и у остальных, щетина на его щеках и подбородке свидетельствовала о том, что он давно не брился. Это придавало ему неухоженный и несколько потрепанный вид. Но в отличие от остальных всадников его лицо не выглядело плоским, как у мексиканцев индейского происхождения. У него были резкие черты лица. Его темные обсидиановые глаза твердо и неприязненно глядели на Шейлу.
 – Проклятие! Должен же здесь быть хоть один механик! – Терпение Брэда окончательно иссякло.
 – Mecanico? Si, si, [5] – Поняв наконец, о чем идет речь, мексиканец разразился тирадой на испанском языке, указывая рукой в сторону гор.
 – Ну наконец-то, – вполголоса мрачно заметил Брэд.
 Порыв ветра разметал волосы Шейлы. Она пыталась заправить их за уши, не осознавая, что при этом ее шелковая блузка натянулась у нее на груди. Что-то заставило ее вновь бросить взгляд на темного всадника.
 – А ты не можешь съездить за механиком и привезти его сюда? – добивался ответа Брэд, вновь перейдя на язык жестов. – Я заплачу за хлопоты. Заплачу – понимаешь? Песо. Много песо. И не говори мне, что не знаешь, что такое песо! – добавил он цинично.
 – Песо? Si, si, – проговорил мексиканец и замолчал в ожидании.
 – Сколько ты хочешь? – спросил Брэд, опуская руку в карман брюк. – Пятьдесят песо?
 Как только он вытащил пачку денег, Шейлу пробрал озноб. Ей хотелось закричать, что только последний дурак может так поступать, но от страха у нее перехватило горло. Мексиканец засмеялся с явным удовлетворением, показав щербатые желтые зубы, и что-то сказал остальным.
 Шейла ни за что не поверила бы, что Брэд не почувствовал, как что-то неуловимо изменилось в атмосфере, – такое ощущение бывает перед надвигающейся бурей. Шейла посмотрела на мексиканцев – слова соотечественника вызвали на их лицах слабые улыбки. И только один всадник остался внешне безучастным к этой новости. Каждым мускулом она ощущала нарастающее напряжение и была готова в любую минуту броситься бежать, чтобы скрыться от пока еще неясной опасности.
 – Тебе мало пятьдесят песо? – бормотал Брэд. – Жадный негодяй. – Он отсчитал еще несколько купюр. – Ну а как насчет ста песо? Это тебя устроит?
 Шейла с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться над непроходимой тупостью Брэда. Его ума хватало только на то, чтобы похваляться своим богатством, во всем остальном он оставался совершенно слеп, а она никак не могла выдавить из себя ни единого слова, чтобы предупредить его. Дело шло к развязке, и она была бессильна этому помешать.
 Высунув из-под пончо левую руку, мексиканец потянулся за деньгами.
 – Значит, по рукам? – удовлетворенно проговорил Брэд.
 Вместо того чтобы взять отсчитанные Брэдом купюры, мексиканец накрыл ладонью всю пачку. Брэд слишком поздно осознал опасность, которую с самого начала почувствовала Шейла. Он с проклятиями шарил рукой под пиджаком, пытаясь нащупать засунутый за пояс револьвер.
 Как только рукоятка оружия очутилась в его руке, Шейла с ужасом увидела дуло, высунувшееся из-под пончо мексиканца с правой стороны. Последовал глухой звук выстрела. Шейла зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Брэд уже медленно оседал на землю, выронив револьвер.
 Она хотела броситься к нему, но мексиканец уже склонился над ним, вытаскивая деньги из крепко сжимавших их пальцев.
 Шейла неуверенным шагом подошла к Брэду и уставилась на маленькую дырочку в его груди. Никаких потоков крови, как в кинофильмах, – просто маленькая смертельная дырочка и ярко-красное расплывающееся пятно.
 В ее затуманенное и ошеломленное сознание проник посторонний шум, вызванный скрипом кожаного седла и топотом лошадиных копыт. Теплое дыхание лошади смешивалось с острым запахом пороха. По мере того как ее взгляд выхватывал новые подробности происходящего, Шейла поняла, что всадники уже не стоят на месте, а приближаются к ней. Двое из них уже спешились и вместе с первым мексиканцем шарили по карманам Брэда.
 Вид у всей банды был далеко не мирный. Сердце ее на минуту замерло от страха, а потом забилось в бешеном темпе. В этот миг все смотрели на нее. Шейла прижалась спиной к дверце машины.
 Еще двое всадников спешились и направились к ней. Бежать было некуда. Они уже убили Брэда, и она поняла, что ждать пощады не приходится. Теперь они убьют и ее.
 «Выжить! – пронеслось у нее в голове. – Выжить!» Панический ужас вдруг покинул ее. Она должна выжить во что бы то ни стало!




 5


 Шейла храбро шагнула навстречу мексиканцам.
 – Вы можете получить еще больше денег, – спокойно проговорила она. – Понимаете? Mucho dinero. [6] 
 Ее заявление было встречено гробовым молчанием. Все они по-прежнему смотрели на нее. И только двое внезапно насторожились. Она поняла, что до них дошел смысл ее слов.
 – Mucho dinero, – повторила она.
 Эти двое стали приближаться к ней. Один из них был высокого роста, его лицо прикрывала широкополая шляпа. Другой был, наоборот, низкорослым и коренастым, он улыбался, с вожделением глядя на нее.
 – Меня зовут Шейла Роджерс, – продолжала она, забыв о том, что теперь носит другую фамилию – Таунсенд. – Мой отец очень богатый человек. Он заплатит любые деньги, лишь бы я вернулась домой невредимой. – Она выделила голосом последнее слово.
 Казалось, ее слова никого не волнуют. Она ловила взгляды мексиканцев, стараясь смотреть на того, темного всадника. Инстинкт подсказывал ей, что от него исходит самая большая опасность. – Кто-то из вас должен понимать, о чем я говорю. – Голос ее звенел от злости и отчаяния. – Мой отец отдаст вам любые деньги, лишь бы я вернулась.
 И тут до нее дошло, какую злую шутку сыграла с ней судьба. Она оказалась здесь, в этом Богом забытом месте, по вине Брэда, который и женился на ней, и оставил ее вдовой только потому, что был помешан на деньгах. А сейчас, возможно, только деньги давали ей какой-то шанс на спасение.
 Низкий голос пробормотал что-то по-испански, прервав ее горестное размышление. Она поискала взглядом обладателя этого спокойного уверенного голоса. Он принадлежал худощавому темному наезднику, который исподволь наблюдал за ней, в то время как лошадь под ним нетерпеливо перебирала копытами.
 Чей-то другой голос заставил ее вздрогнуть.
 – Сколько?!
 Он исходил от высокого широкоплечего мужчины. Шейла уставилась как завороженная в его ясные голубые глаза, холодные и бесстрастные. Она безошибочно распознала американский акцент.
 – Вы американец, – с облегчением вздохнула она.
 Он проигнорировал ее замечание.
 – Сколько твой отец может заплатить?
 – Тысячи, – заверила она его. – На вас всех хватит, если только вы меня не тронете.
 Не отрывая от нее глаз, тот сказал что-то по-испански, полуобернувшись через плечо к другому человеку позади него. Очевидно, он перевел ему то, что она сказала. Она быстро взглянула на мексиканца, пытаясь понять, какой эффект возымели ее слова. Тонкие черты его лица оставались неподвижными. Он опять заговорил своим низким голосом, и внимание Шейлы переключилось на американца.
 – Кто твой отец и где он живет? – без всякого выражения спросил он.
 – Его зовут Эллиот Роджерс, он живет в Остине, штат Техас. – Она отвечала все как есть, понимая, что нет нужды что-то придумывать.
 – Никогда не слыхал о таком, – последовал индифферентный ответ.
 – Естественно, у вас не было случая встретиться с ним на каком-нибудь светском рауте. – Ее золотистые глаза презрительно оглядели банду. – Насколько я понимаю, вы вращаетесь в разных сферах.
 Мужчина только рассмеялся и не стал переводить ее слова. Он подошел поближе. Шейла решила мужественно обороняться, когда он дотронулся до ее блузки. От него пахло пылью, потом и лошадьми.
 В его давно не бритом, загорелом и обветренном лице было что-то мальчишески привлекательное. Она попыталась определить его возраст, но это оказалось непросто. Ему могло быть за тридцать, но, с другой стороны, она чувствовала, что он моложе.
 Его голубые глаза оглядели ее с ног до головы, ничего не упустив, однако Шейлу не покоробило столь пристальное внимание к ее особе.
 – У тебя дорогая одежда, – заключил он.
 – Мой отец тоже счел ее дорогой, когда платил за нее.
 Улыбнувшись, он оставил в покое блузку и взглянул на ее руки. Его внимание привлекло золотое обручальное кольцо.
 – Твой муж? – Он кивнул в сторону распростертого на земле Брэда.
 – Да. После замужества я стала Шейлой Роджерс-Таунсенд. У нас был медовый месяц.
 – Что вы здесь забыли? – поинтересовался он.
 – Он решил сократить путь. Ему сказали, что есть дорога через горы. Пока он искал ее, машина сломалась.
 – Это не та дорога, – пояснил американец.
 Не меняя позы, он сказал что-то по-испански. Ему ответил знакомый низкий голос. Остальные принялись возражать. Шейла затаила дыхание. Конец спору положил все тот же авторитетный низкий бас.
 – Тебе повезло, – сообщил Шейле американец. – Босс поверил в твою историю. – Хотя его губы раздвинулись в улыбке, в ней не было никакой теплоты или участия. – Но ты понимаешь, нам ничего не стоит проверить, действительно ли твой отец так богат, как ты говоришь.
 – Это правда, – спокойно сказала Шейла. – Неужели вы думаете, что я стала бы лгать в такой ситуации?
 – Все возможно, когда хочешь сохранить себе жизнь.
 Он повернулся и взял у одного из мексиканцев короткую веревку.
 – Не надо меня связывать, – взмолилась Шейла, когда он стал обвязывать веревкой ее запястья.
 – Это лишь простая предосторожность. – Он потуже затянул веревку.
 Жесткая веревка впилась в ее нежную кожу, пальцы сразу же онемели. Любые попытки пошевелить ими только туже затягивали веревку.
 Она с надеждой взглянула на человека, который поверил в ее историю. Каким-то образом она с самого начала поняла, что он в банде самый главный.
 Пока она смотрела на него, он отдал приказание по-испански, и все остальные опять взгромоздились на лошадей. Она нерешительно взглянула на тело, лежащее на земле. Ей следовало бы ужаснуться или хотя бы опечалиться. Умерших полагается оплакивать, тем более что речь идет о ее муже. Но страх за себя и отчаянное желание выжить взяли верх над всеми остальными чувствами.
 – Постойте, – взмолилась Шейла. Американец остановился и посмотрел на нее, вопросительно подняв брови. Она выразительно кивнула на тело Брэда. – Неужели вы собираетесь бросить его здесь? До него могут добраться звери, и тогда… – Шейла осеклась, представив себе страшную картину растерзанного тела.
 Жестокий огонек загорелся в голубых глазах.
 – Ведь это мы его убили, – напомнил он, и на губах у него заиграла насмешливая улыбка. – Уж не думаешь ли ты, что мы вдруг обратимся в христианскую веру и устроим ему пышное погребение?
 Шейла закрыла глаза, проникаясь этой убийственной логикой, потом вновь посмотрела на неподвижную фигуру.
 – Нельзя оставлять его здесь, – негромко повторила она.
 Веревка вокруг ее связанных рук натянулась от резкого толчка и вынудила Шейлу продвинуться на несколько шагов вперед. Один из мексиканцев привязал конец поводьев к лошади американца и втащил ее в свободное седло с левой стороны. Она едва не потеряла равновесие, как вдруг пара рук подхватила ее за талию и помогла сесть прямо.
 Ухватившись за луку седла, Шейла взглянула на американца. Его рука покоилась на крыле седла около ее ноги. Он окинул ее долгим пристальным взглядом и обратился по-испански к человеку, который придерживал ее лошадь.
 Ничего не сказав Шейле, американец повернулся и направился к телу Брэда, лежащему на грязном песке. Подняв его, перекинул через плечо и потащил, как мешок картошки, к машине.
 Не зная почему, Шейла вдруг посмотрела на главаря бандитов. Его черные, горящие, как антрацит, глаза притягивали ее словно магнитом. Что-то побуждало ее следить за этим человеком. Ее сердце забилось чаще, как будто предчувствуя опасность.
 Суматошное движение и разгневанная испанская речь вывели Шейлу из гипнотического забытья и направили ее внимание в другое русло.
 Мексиканец с желтыми зубами, тот самый, кто убил Брэда, верхом на лошади направился в центр полукруга, образованного остальными всадниками. Он что-то выкрикивал, глядя на главаря. Лошадь пританцовывала под ним, чутко реагируя на гнев своего хозяина.
 Он указывал рукой на Шейлу и жестом собственника колотил себя по груди. Шейла в ту же секунду сообразила, что он пытается преградить доступ к ней американцу. Хотя она и не понимала смысла слов, его намерения были вполне ясны. Он предъявлял на нее права как на свою добычу.
 По спине у нее пробежал холодок. Неужели они заставят ее ехать на одной лошади с убийцей Брэда? В американце по крайней мере чувствовалась хоть малая толика сострадания.
 Ее глаза отыскали точеное лицо главаря. Решение принимать должен он. Даже не посмотрев в ее сторону, он безразлично пожал плечами и направил свою лошадь прочь из круга. С победным криком мексиканец направился к Шейле.
 Он придержал лошадь возле Шейлы, резко потянул веревку и вызывающе глянул на американца, но тот и не думал возражать. Сильная рука обхватила ее за талию.
 – Нет! Нет! – вопила Шейла, отбиваясь и лягаясь, пока ее стаскивали с седла.
 На ее вопли никто не обращал внимания. Держа Шейлу железной хваткой, мексиканец втащил ее в седло и пришпорил лошадь. Та рванулась вперед, и Шейла упала на грудь мужчины. При каждом шаге животного лука седла больно впивалась ей в бедро.
 Убийца посмеивался над ее тщетными усилиями высвободиться, понимая, как, впрочем, и сама Шейла, что деваться ей некуда и она только зря теряет силы. Подавив слезы отчаяния и жалости к себе, Шейла прекратила борьбу.
 Лошадь двигалась неровной рысью. Мрачным взором смотрела Шейла на эту шайку, покидающую место преступления. Двое отставших галопом догоняли остальных. Когда американец поравнялся с ней, глаза Шейлы вспыхнули негодованием. Но он даже не взглянул на нее и направил свою лошадь в сторону главаря.
 Связанные руки и неудобная поза вынуждали Шейлу воспользоваться поддержкой седока. Она прислонилась к его груди, чувствуя сквозь блузку колючую шерсть его пончо. У него отвратительно пахло изо рта, и Шейла отвернулась, чтобы не чувствовать этого запаха.
 Седло поскрипывало при каждом движении лошади. Группа старалась держаться подальше от пыльной дороги. Их маршрут пролегал по холмистой местности параллельно видневшейся вдали горной цепи. Потом, как будто получив невидимую команду, они придержали лошадей и перешли на шаг.
 Лука седла, как только она уселась плотнее, уже не впивалась ей в бедро. Мужчина что-то сказал ей по-испански, явно непристойное, и жарко задышал в лицо. Шейла метнула в него испепеляющий взгляд и напряглась всем телом, заметив, что он смотрит на ее ноги.
 Она сидела в полусогнутом положении, прислонясь к его груди, а связанные руки держала перед собой, и от этого блузка приоткрылась спереди, обнажив заманчивую ложбинку. Шейла подняла руки, пытаясь прикрыться.
 – No, no, señora, – осадил он ее с мерзкой похотливой ухмылкой и потянул за веревку, чтобы она опустила руки.
 Перегнувшись в седле, он потуже затянул узел на ее запястьях. Когда его пальцы коснулись тонкой материи на ее груди, Шейла невольно подалась назад, но от этого движения ее грудь только четче обозначилась под блузкой. Рука негодяя не замедлила ухватиться за соблазнительную округлость.
 – Убери прочь свои грязные руки! – зло прошипела Шейла. – Мерзкое, вонючее животное!
 Он только глумливо рассмеялся и в наказание сильнее стиснул ее грудь. Двое всадников подъехали поближе, чтобы получше рассмотреть эту сцену, выкрикивая нечто подзуживающее и неприличное, называя это мерзкое животное Хуаном. Шейла постаралась лягнуть бандита ногой, но безуспешно: ее удары неизменно приходились по стременам.
 Пальцы Хуана нащупали застежку ее блузки и с такой силой потянули за нее, что пуговицы посыпались вниз. Как только блузка распахнулась, обнажив ее грудь, он что-то громко закричал приятелям, как видно хвастаясь богатой добычей.
 Залившись румянцем гнева и стыда, Шейла сопротивлялась изо всех сил, словно дикое разъяренное животное. Ее чуть не стошнило от отвращения, когда он стал тискать и сжимать ее грудь своими корявыми пальцами.
 – Ни гроша вы не получите от моего отца! – задыхаясь от унижения, выкрикнула она. – Ни цента! Слышите? – Она адресовала свои крики человеку, который ехал спереди, и американцу, трусившему рядом с ним.
 Лошадь нервно перебирала ногами, реагируя на сражение, разыгравшееся на спине между двумя седоками. Шейла поняла, что спасения нет. Ее отдали на растерзание этому дикому вонючему зверю, но она лучше умрет, чем еще раз позволит использовать себя.
 Лошадь рванулась от испуга. Оставался единственный способ избавиться от этих похотливых рук – и Шейла стала колотить ногами по лошадиной спине и шее. Тревожно заржав, лошадь привстала на дыбы, но поводья и вонзившиеся в бока шпоры удержали ее. А Шейла продолжала колотить ее ногами, перемежая удары криками и всхлипыванием, твердо решив спасти себя от унижений.
 Обезумевшая лошадь готова была понести, и наезднику понадобилось все искусство, чтобы остановить ее. Все остальные дружно потешались над происшествием. Шейла заметила, как багровеет лицо ее мучителя.
 Ей удалось подцепить пяткой туго натянутый повод. Лошадь резко повернула голову и попыталась направить копыта в ту же сторону, но ей это не удалось. Шейла почувствовала, как лошадь дернулась, и в ту же минуту рухнула наземь. Шейла рывком освободилась от ненавистных рук, когда они вместе с мексиканцем очутились на земле в опасном соседстве с молотящими по воздуху копытами.
 Потеряв равновесие, Шейла качнулась вперед, потом бросилась бежать. Но вскоре она услыхала за спиной топот копыт. Чья-то рука крепко схватила ее за локоть, она споткнулась и упала. Над ней стоял убийца Брэда, его широкое плоское лицо не выражало ничего, кроме злости и жажды мести. Двое других всадников попридержали лошадей, остановились и спешились.
 Шейла откатилась назад, встала, стараясь не встречаться взглядом с человеком по имени Хуан. Он угрожающе надвигался на нее. В это мгновение двое других мужчин подбежали к ней и схватили ее. Она дико отбивалась и кусала их за руки.
 Совершенно неожиданно ее отпустили. Шейла не задавалась вопросом – почему, она просто снова побежала. За время сражения остальные всадники сгрудились вокруг нее, образовав кольцо.
 Тяжело дыша от напряжения, Шейла затравленно и настороженно озиралась по сторонам, не зная, что ее ждет. Ее внимание сосредоточилось на худощавом главаре банды; он держался отчужденно и надменно. Его горящие черные глаза остановились на ее груди, видневшейся из-под распахнутой блузки. Шейла мгновенно подняла руки, пытаясь прикрыть наготу.
 В ответ на это непроизвольное движение его губы дрогнули. Что толку прикрывать то, что все уже и так видели? Он слез с лошади и отвязал от седла нечто вроде попоны и аркана. Шейлу охватила паника, но она решила не уступать, видя, как он приближается к ней.
 Его худоба оказалась обманчивой. Он был выше ростом и шире в плечах, чем она подумала с первого взгляда. Он двигался проворно и грациозно, как хищный зверь. Его бездонные глаза не отрываясь глядели на Шейлу, и она замерла под этим гипнотическим взглядом, отбросив мысли о бегстве.
 Подойдя к Шейле, он развернул пончо, поднял его над ней, просунул в отверстие ее голову, а потом и связанные руки.
 Он обратился к Шейле по-испански, в его низком голосе и спокойном тоне она уловила легкий насмешливый оттенок. Сердце Шейлы на миг замерло от ужаса, когда веревка скользнула по ее шее, но он опустил ее ниже, к плечам.
 – Что вы собираетесь сделать со мной? – выдохнула в страхе Шейла, не в силах больше выносить муку неизвестности.
 Он ничего не ответил, хотя если бы и ответил, она вряд ли поняла бы его. Она дрожала от страха, пытаясь разгадать его намерения. Когда петля обвила ее талию, он крепко затянул ее, точно пояс, и пончо плотно обтянуло ее тело.
 Широко раскрытыми глазами она выискивала американца – единственного человека, который мог ей хоть что-то объяснить.
 – Зачем он это делает? – спросила она его.
 – Ты бежала с такой прытью, – последовал безразличный ответ, – что он решил дать тебе еще одну возможность проявить себя.
 Шейла снова взглянула на обладателя горящих как угольки глаз. Придерживая свернутую кольцом веревку, тот невозмутимо направился к лошади и вскочил в седло. Он помедлил, не сводя глаз с бледного лица Шейлы, а потом, оставив поводья на шее лошади, медленно двинулся вперед. Веревка туго натянулась, и Шейле ничего не оставалось, кроме как двигаться вслед за лошадью или предоставить ей тащить ее тело за собой.
 И все же это было лучше, чем терпеть грязные прикосновения убийцы Брэда. Шейла вытянула связанные руки вперед, это помогало ей держать равновесие.
 Миля, две, еще одна… У нее подгибались ноги, и временами она тащилась, как мешок, по скверной ухабистой дороге. Поднятая лошадиными копытами пыль висела в воздухе, затрудняя дыхание. Волосы прилипли к мокрой шее, по грязному лицу ручьями стекал пот.
 Она заставляла себя двигаться вперед, стараясь не думать о пределах своей выносливости, не спотыкаться и не клацать зубами при каждом неверном шаге. Ее подстегивала неистребимая ненависть к человеку, державшему веревку.
 Споткнувшись о поросший травой бугорок, Шейла упала на колени. Веревка натянулась и потащила ее по жесткому грунту. У нее вырвался вопль боли, но, к счастью, вскоре натяжение ослабло.
 От усталости она смогла подняться только на колени, встать на ноги у нее уже не хватило сил. Всхлипывая от изнеможения и боли, Шейла села на пятки, ей казалось, что она уже никогда не сможет нормально дышать. В глазах у нее потемнело. В любой момент веревка могла снова натянуться, но ничего подобного не происходило.
 Шейла была не в состоянии сделать ни шагу. Сквозь застившую глаза пелену она разглядела пару запыленных сапог. Шейла с трудом подняла голову. Перед ней возникло заросшее щетиной лицо мучителя.
 Он возвышался над ней, держа в руках круглую, закрытую куском холста флягу. Отвинтив крышку, он протянул ее Шейле. У нее пересохло во рту, саднило в горле, а губы потрескались и распухли.
 Шейла долго смотрела на флягу. Подняв глаза к худощавому лицу с жесткими чертами, она собрала остатки слюны во рту и плюнула в него. Только этим жалким жестом она могла выразить свое презрение и ненависть.
 Он молча изумленно разглядывал ее, потом пожал плечами и поднес флягу ко рту. Плеск воды чуть не свел Шейлу с ума. Она изнывала от жажды, она готова была кричать, увидев стекающую у него по губам влагу, когда он опустил флягу. Она уже забыла про гордость. Если бы он предложил ей флягу во второй раз, она не нашла бы в себе сил отказаться.
 Но вместо этого он закрутил крышку и пошел к лошади. Глотая слезы, Шейла с отчаянием смотрела ему вслед. Ради глотка влаги она была готова поступиться своей гордостью, унизиться перед этим предводителем ничтожеств, перед своим палачом. Шейле ни разу не удалось поймать его взгляд – глаза его всегда были темны, как преисподняя, и абсолютно непроницаемы.
 Шейла была близка к истерике. Большего напряжения она уже не выдержит. Как и прежде, ее поддерживало только одно – жажда выжить.
 Она оглядела небольшое, покрытое низким кустарником плато, где они остановились. Все всадники спешились, чтобы дать лошадям немного передохнуть. У Шейлы задергались уголки рта, она судорожно ловила губами воздух. Нет, не потому они устроили привал, что она уже не могла сделать ни шагу, а лишь из-за того, что их лошади нуждались в отдыхе!
 Шейла перевела взгляд на цепь горных вершин на горизонте. Слепящее солнце сияло над ними, оставляя в тени их крутые склоны, отчего они казались совсем темными и мрачными. Ей казалось, что горы стали ближе, чем раньше. Или это только плод ее воспаленного воображения?
 Она вспомнила, что дорога все время шла на подъем. Разреженный воздух, догадалась Шейла, вот почему ей так трудно дышать. Но она была слишком измучена, чтобы ее могло утешить такое объяснение.
 Она опустила голову и закрыла глаза. У нее не было сил даже думать. Казалось, все ее силы уходили на то, чтобы просто дышать. Она сидела в полной прострации, прислушиваясь к ударам своего сердца.
 Никакие другие звуки не проникали в ее сознание – ни бормотание на незнакомом для нее языке, ни шум, производимый лошадьми, когда они топали копытами и хвостом отмахивались от мух… – ничего, кроме биения собственного сердца, подсказывающего ей, что она еще жива.




 6


 Скрип кожаного седла и бряцание шпор вывели Шейлу из забытья. С трудом подняв голову, она увидела уставившиеся на нее гипнотические черные глаза – их обладатель рассматривал ее, сидя верхом.
 Короткий привал закончился. Отряд уже оседлал лошадей и был готов тронуться в путь. Шейла внимательно смотрела на суровое точеное лицо темноглазого всадника, ее новоявленного мучителя.
 Извлекая из глубины своих жизненных запасов силы для нового испытания, Шейла поднялась и нетвердо встала на ноги. Узел слегка ослаб, и веревка свободно обвивалась вокруг талии. Она ждала, что узел затянется и лошадь тронется с места, натягивая веревку, привязанную к луке седла.
 Но вместо этого рука в перчатке ухватила смотанный кольцом конец веревки, лежащей у него на коленях. Всадник умело взмахнул рукой, и веревка, которой была перехвачена ее талия, соскользнула к ее ногам. Он направил к ней лошадь. Шейла пыталась понять, что происходит, но это потребовало от нее слишком больших усилий.
 Он перегнулся через седло и подхватил ее своей сильной рукой, словно она была невесома, как перышко.
 Когда он посадил ее к себе на колени, ей вспомнились отвратительные и унизительные прикосновения Хуана – негодяя, который убил Брэда. Ее ослабевшие мускулы вряд ли смогут второй раз отразить нападение.
 Все же Шейла попыталась защитить себя.
 – Нет, не надо, пожалуйста. – Эти слова вырвались из ее пересохшего горла, когда она почувствовала силу его рук. Но всплеск энергии быстро иссяк, и она бессильно покорилась его властным движениям. – Пожалуйста, – беспомощным шепотом просила Шейла, – не надо снова…
 Уже не держа ее, а только чуть-чуть поддерживая рукой, он, не слушая ее лепета, стал сворачивать веревку. Когда веревка опять была привязана к седлу, он усадил Шейлу поудобнее и пустил лошадь шагом. Остальные всадники последовали за ними. В таком положении Шейле не надо было напрягать все силы, чтобы удержаться в седле. Его руки и грудь надежно защищали ее.
 Она разглядывала его лицо сквозь полуприкрытые ресницы. Давно не бритая темная борода подчеркивала резкие линии подбородка, тонкие губы придавали его лицу суровое и безжалостное выражение. От углов рта пролегли глубокие морщины. Тонко вылепленный нос, высокие скулы и чуть впалые щеки свидетельствовали о породе. В опушенных густыми ресницами черных живых глазах таилась настороженность и еще нечто такое, что не позволяло проникнуть в мир его мыслей и чувств. Широкие, красиво изогнутые брови были едва видны из-под полей пыльной шляпы.
 Один раз увидев это лицо, его уже было невозможно забыть; резко вылепленное, мужественно-агрессивное, оно притягивало к себе. Присутствие этого человека тут же давало о себе знать, даже если он не произносил при этом ни слова. Не случайно Шейла мгновенно выделила его из толпы при первой встрече.
 Надменный и невозмутимый, он вызывал страх. Но, как ни странно, рядом с ним Шейла чувствовала себя в безопасности. Ее волновал исходивший от него острый мужской запах. Ей вовсе не хотелось сопротивляться. Близость этого человека успокаивала ее. Ее веки дрогнули и закрылись.
 Вдруг что-то коснулось ее щеки. Низкий голос приятного бархатного тембра с легкой хрипотцой говорил какие-то слова на незнакомом языке с повелительной интонацией. Она силилась открыть глаза, но дремотная дымка вновь затуманила ее сознание. Она опиралась на что-то жесткое, твердое. Или на кого-то?..
 Наконец ее взор сконцентрировался на руке в перчатке, которая только что коснулась ее щеки. И она мгновенно вспомнила все, что произошло с ней, но одновременно почувствовала, что лишается поддержки. Ее расслабленные за время сна мышцы плохо повиновались ей, и она с трудом сохранила равновесие, когда всадник спрыгнул с седла и повернулся к ней, помогая сойти на землю.
 У Шейлы от слабости дрожали колени, но ей помогали его сильные руки, поддерживавшие за талию до тех пор, пока она не встала твердо на ноги. Он тут же отпустил ее и принялся расседлывать лошадь. Шейла оглянулась по сторонам.
 Золотистые сумерки сменились фиолетовым полумраком. Холодок пробирал до костей. Судя по всему, они остановились здесь на ночевку. Они находились в лощине, как будто самой природой предназначенной для отдыха. В высокой густой траве чуть слышно журчал ручей. Лошадь уже была привязана к толстому суку, и с нее сняли седло.
 Журчание ручья как магнитом притягивало Шейлу. От жажды у нее горело во рту и в горле. Она прислушалась и пошла на звук воды.
 Перед самым ее лицом вдруг возникла фляга. Шейла уже протянула к ней связанные руки, как вдруг узнала перчатку своего похитителя. Она медленно подняла глаза и посмотрела на его угрюмое лицо.
 Ей нестерпимо хотелось пить, но она не могла заставить себя напиться из этой фляги. Она опустила руки и дерзко посмотрела на него, хорошо осознавая, что от этого бунта пострадает она одна.
 Он недоуменно приподнял бровь, разрешая ей еще немного подумать, после чего убрал флягу. Сходя с ума от жажды, она отвернулась и встретила взгляд задумчивых голубых глаз американца. Она сделала несколько нетвердых шагов в сторону, прочь от всех, но была остановлена властной испанской командой. Этот голос она уже хорошо знала.
 – Я слишком устала, чтобы думать о побеге. Я просто хочу спокойно посидеть. – Голос ее звучал невнятно и хрипло, она сама с трудом узнавала его.
 Очевидно, ее поняли – слабый голос и подгибающиеся ноги были красноречивее всяких слов. Никто не сделал попытки остановить ее, когда она, спотыкаясь, направилась вперед.
 Она рухнула на траву, не желая ни двигаться, ни думать. Ей нужно было сосредоточиться на чем-нибудь, кроме жажды. Она смотрела на темное небо, пытаясь найти первую звезду. Вместо нее она увидела чью-то фигуру с флягой в руках. Шейла глубоко вздохнула от нестерпимой пытки – и встретила взгляд голубых глаз.
 – Уходите! – глухо проговорила Шейла.
 – Я-то думал, вы боретесь за жизнь, миссис Шейла Роджерс-Таунсенд, – усмехнулся американец. – А вы, оказывается, решили умереть от жажды. У вас раньше замечалась склонность к самоубийству?
 – Не ваше дело. – Шейла закрыла глаза, чтобы не видеть фляги, и, отвернувшись, зарылась лицом в траву.
 – Ошибаетесь, – возразил он. – Вы сказали, что у вас есть богатый отец, который заплатит хорошие денежки за ваше возвращение. И вот теперь вы стараетесь убить себя, лишая нас возможности получить выкуп.
 – Деньги! – Шейла хотела рассмеяться, но получился лишь сухой кашель.
 – Там, на дороге, вы приводили веские аргументы в свою защиту, вы убеждали нас сохранить вам жизнь. И не паниковали, и не теряли голову. Почему же сейчас вы не желаете выпить ни глотка воды? Вы же не хотите на самом деле умереть, миссис Таунсенд?
 – Не называйте меня так! – разозлилась Шейла.
 Но умирать ей действительно не хотелось.
 Американец приподнял ей голову. Холодное металлическое горлышко фляги коснулось ее губ.
 – Ну, пейте же! – Он наклонил флягу, и несколько капель попало ей на губы.
 Шейла подняла руки, чтобы еще выше поднять флягу и чтобы как можно больше прохладной целебной влаги попало в ее пересохшее горло. Она не могла быстро глотать и стала захлебываться.
 – Не торопитесь, – поостерег ее американец и опустил флягу. – Пейте понемногу.
 Шейла заставила себя пить маленькими глоточками. Во фляге еще оставалась вода, когда он отобрал ее. Она еще не утолила жажду, она могла пить бесконечно.
 – Не все сразу, – молвил американец, когда она сказала ему об этом, и опустил ее голову на траву.
 Минуту-другую Шейла молча смотрела на него, наслаждаясь покоем и словно позабыв о своей участи пленницы.
 – Как тебя зовут? – спросила Шейла.
 Вместо ответа он принялся завинчивать крышку фляги. Потом с кажущимся безразличием посмотрел на сидящих поодаль собратьев, и глаза его приняли холодное выражение.
 – Здесь меня называют Ларедо, – ответил он наконец, кивком головы указывая на остальных членов группы. Шейла ждала, когда он назовет свое полное имя. Он мрачно усмехнулся. – Обычное имя – не лучше, не хуже других, – заключил он.
 Ее кошачьи глаза загорелись любопытством.
 – Значит, ты из Ларедо?
 – Не совсем так, – сказал он, не уточняя.
 – Так ты американец? – настаивала на своем Шейла.
 – Я там родился, – произнес он странным тоном, свидетельствующим о том, что он не собирается или не может возвратиться обратно. Потом посмотрел на север и задумался.
 – Кто эти люди?
 – Если ты имеешь в виду их имена или профессии, то они скорее всего давно уже их не помнят. И слава Богу, – ответил Ларедо. – Так проще.
 В лагере развели небольшой костер, и его мерцающее пламя осветило на миг злобное лицо того, кто называл себя Хуаном. Он скривил губы в зловещей гримасе, отчего стали видны его желтоватые, с щербинами зубы. Он напряженно следил за Шейлой. Она живо вспомнила его отвратительные нахальные руки и мерзкое дыхание.
 – Что – проще? Грабить, убивать, насиловать? – зло спросила Шейла.
 Проследив за ее взглядом, он ободряюще посмотрел на нее и поставил флягу на траву рядом с ней.
 – Я оставлю ее здесь, – сказал он. – На твоем месте я бы немного подождал, прежде чем пить снова. – И он пошел к костру.
 – Ларедо, – окликнула его Шейла; она поднялась на локте, держа связанные руки перед собой. Ларедо повернулся к ней и ждал, что она скажет; он держался по-прежнему вежливо, но отчужденно. – Теперь я… – Она почувствовала, что ей трудно говорить, и начала снова: – Теперь я стану ночной забавой для тебя и твоих друзей?..
 – Ты же сказала, что твой папаша не даст и гроша, если мы что-нибудь с тобой сделаем, – ответил он, однако его слова не подтвердили, но и не опровергли ее опасений.
 – Я знаю, что говорю, – не унималась Шейла. – Ты не ответил на мой вопрос.
 Пожав плечами, Ларедо отвернулся и пошел к огню, предоставив ей воображать самое худшее. Жажда и изнеможение уже не мешали ей трезво оценить ситуацию.
 Ничто не помешает им изнасиловать ее и все равно требовать выкупа. Своим поведением Ларедо недвусмысленно дал ей понять, что не станет выступать против своих друзей в ее защиту. Эти бандиты не будут церемониться с ней. Связанная и уставшая, Шейла станет легкой добычей и не сможет защитить себя.
 В котелке, подвешенном над костром, готовилась еда. Шейла уловила запах бобов и почувствовала, как в животе у нее урчит от голода. Прошло уже больше суток с тех пор, как она последний раз ела, а казалось, будто прошла вечность. Ночные кошмары всегда долго тянутся, а этот происходящий наяву еще только начался, грустно подумала Шейла.
 Ларедо сидел, скрестив ноги и держа в одной руке тарелку с едой. Он расположился не так далеко от нее. Оловянная кружка с ароматным кофе стояла у него на колене. Шейла голодными глазами следила за ним.
 Чья-то высокая и темная на фоне огня фигура направилась к Шейле. Она тотчас узнала главаря банды. Когда он подошел ближе, она разглядела у него в руках тарелку с едой и кружку с кофе. Он наклонился и поставил все это на траву рядом с ней. От голода Шейла не замечала, как неаппетитно выглядит месиво из бобов, ломоть сухого мяса и черствый хлеб. Она с готовностью протянула руки, чтобы он их развязал, но тот лишь смотрел на нее, и его лицо скрывалось в ночной темноте.
 – Развяжи меня, – потребовала она.
 Он не двинулся с места. Нетерпеливо вздохнув, Шейла из-за плеча выразительно взглянула на Ларедо.
 – Не мог бы ты перевести на испанский вашему предводителю, что я не могу есть со связанными руками?
 После некоторого колебания Ларедо поднял голову и поверх ее плеча взглянул на стоящего рядом с ней мужчину. Они обменялись несколькими словами, из которых Шейла уловила только «si» и «no», произнесенные низким голосом. Прежде чем она поняла, какое решение они приняли, она уже сидела одна, а мужчина направился в сторону костра.
 Она недоуменно обернулась к Ларедо. Он поднялся, держа тарелку и кружку в руке, и подошел к ней. Потом сел рядом, отложил еду в сторону, развязал узлы и освободил ей запястья.
 – Спасибо.
 Шейла пошевелила затекшими пальцами. От тугой веревки остались красные следы на руках, но голод ее был слишком силен, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
 – Я всего лишь выполняю приказ. – Он безразлично пожал плечами и взял свою тарелку.
 Шейла с удовольствием последовала его примеру. В следующие несколько минут она сосредоточилась только на утолении голода – жевала скользкие липкие бобы, зубами разрывала сухое волокнистое мясо и заедала все это черствым хлебом.
 Не оставив на тарелке ни крошки, она приступила к кофе. Понемногу отхлебывая из кружки, она смотрела в огонь.
 Ларедо был занят тем же. В мягком отблеске костра его лицо выглядело моложе, а в глазах, как ей показалось, таилась тоска одиночества. Любопытство снова одолело Шейлу.
 – Ты ведь не принадлежишь к этой шайке, – тихонько спросила она.
 Он отвел глаза в сторону и ухмыльнулся.
 – Неужели?
 – Ты не похож на них.
 – Почему же? – Его губы снова скривились в усмешке. – Из-за того, что я говорю по-английски?
 – Нет, конечно, не поэтому. – Склонив голову набок, Шейла внимательно оглядела его. – Почему ты с ними? Никогда не поверю, что ты примкнул к ним по своей воле.
 – Просто тебе не хочется в это верить, – поправил он.
 – Ты сам сделал свой выбор? – Прямой вопрос требовал такого же ответа.
 – Да. – В его тоне не было ни капли сожаления или горечи. – Они все мои друзья.
 – Даже тот, кто убил человека, сделав тебя соучастником преступления? – Шейле не верилось, что он сказал ей правду.
 – Это ты о своем муже? Он попался на собственной глупости. Не стал бы размахивать пистолетом, ничего бы и не произошло, ну, отняли бы у него деньжата – и все. – В его глазах светилось спокойное любопытство. – Я заметил, ты не очень-то убиваешься по нему.
 Шейла намеренно проигнорировала это последнее замечание.
 – Выходит, защищая свою собственность, он сам навлек на себя смерть? Вот как ты оправдываешь убийство? – Она со злостью взглянула на главаря этой разбойничьей шайки, сидевшего в нескольких шагах от нее. – Или ты просто повторяешь его слова? Слова твоего босса, который любезно оставил меня в живых, чтобы отдать вонючей свинье, убившей моего мужа?
 Шейла не скрывала клокочущей в ее груди ненависти. Ларедо спокойно потягивал свой кофе и ничего не говорил в ответ.
 – Что же ты молчишь? Боишься, что я припомню, как ты ни слова не сказал, когда ваш главарь отдал меня тому бандиту? Впрочем, можно ли тебя за это упрекать? Ты всего лишь выполняешь приказы…
 – Точно, – спокойно признал он.
 – Любые приказы, – с горечью добавила она. – Кто он такой? Воплощение дьявола?
 – Имена здесь никакого значения не имеют. – Казалось, ничто не может вывести Ларедо из себя. Он не оправдывал главаря, но и не осуждал его. – Я уже тебе говорил. Так что пей свой кофе.
 – А чем ты занимаешься? Пресмыкаешься перед бандитом и называешь его боссом? – Его ничем невозможно было пронять, но он был ее единственной надеждой. – Ты мне должен помочь, Ларедо. Ты американец, как и я. Ты не должен позволить им делать со мной все, что они задумают. Прошу тебя! О Боже! – Шейла подавила готовые вырваться рыдания. – Ты же чувствуешь, что они наблюдают за мной и с тебя глаз не сводят. – Она дерзко оглядела сгрудившихся вокруг костра людей. Нет, отнюдь не обещанный ею выкуп притягивал их взоры. – Помоги мне убежать, скрыться где-нибудь!
 – Чтобы ты рванула к полицейским и все им выложила? – издевательски спросил Ларедо. Губы его кривились в насмешливой улыбке. – Не забывай, я один из них. Меня ждет такая же петля, как и их.
 – Клянусь, я никому ничего не скажу. Только помоги мне. – Забудь об этом, – твердо сказал он, допив кофе.
 Горячие слезы обожгли ей глаза. Шейла широко раскрыла их, чтобы слезы не полились ручьем. Несколько минут она изо всех сил старалась побороть отчаяние.
 – Куда вы меня везете? – Она больше не отделяла Ларедо от остальных.
 – Туда, – он взглянул на нее, потом перевел взгляд на запад, – завтра мы будем на месте.
 Шейла повернулась. Тлеющий огонек сигареты главаря лишний раз напомнил ей, что он рядом. Она посмотрела на смутные очертания гор Сьерра-Мадре.
 – В горы? – спросила она и получила в ответ утвердительный кивок.
 Тогда понятно, почему они все на лошадях. По этим горам можно пробраться либо верхом на лошади, либо пешком. Эта неприступная, Богом забытая местность служит идеальным укрытием для таких вот бандитских шаек. Сердце ее зашлось от отчаяния.
 – А как же вы свяжетесь с моим отцом? – Ее впервые посетила мысль о том, что она никогда не сможет выбраться отсюда.
 – Для этого существуют разные способы.
 – А что станет со мной, когда вы получите деньги?
 – Это не мне решать. – Он покачал головой, как будто ее судьба совершенно его не касалась.
 – Конечно, все решает он. – Шейла энергично кивнула в сторону сидящего в нескольких метрах главаря. – Интересно, если он прикажет тебе прыгать, ты сразу прыгнешь или сначала все же прикинешь высоту? – Шейле хотелось укусить его побольнее.
 – Ты слишком много разговариваешь. – В его голосе почувствовалось раздражение, а это означало, что не такой уж он толстокожий, каким хочет казаться. Поднявшись, он протянул руку Шейле, помогая ей встать. – Пошли. Становится темно, нам пора возвращаться.
 Она решила принять предложенную ей помощь, но в последний момент отдернула свою руку. Ее пальцы замерли в нескольких дюймах от его ладони.
 – Нам? – переспросила Шейла. Каждый нерв в ней был напряжен до предела.
 – Ты сегодня спишь со мной, – кивнул Ларедо.
 Красный туман застил ей взор. Она обратилась к нему за помощью, поделилась своими страхами…
 Неужели он думает, что она не станет сопротивляться? Неужели считает, что она должна быть благодарна ему за то, что он американец, что снизошел до разговора с ней, что не уступил ее кому-нибудь другому?
 Протянутая ей рука приподняла складку пончо, и Шейла заметила рукоятку ножа, торчащего из кожаных ножен, укрепленных на ремне. Предохранительный клапан не был закрыт.
 С притворной покорностью Шейла ухватилась за его протянутую руку своей левой рукой и позволила поставить себя на ноги. Воспользовавшись подходящим моментом, она выхватила нож из ножен, прежде чем Ларедо сообразил, в чем дело. Держа его перед собой, она отступила на несколько шагов назад. Лезвие блеснуло в мерцающем свете костра.
 – Не тронь меня! – прошипела она сквозь зубы.
 – Сейчас же отдай мне нож, дурочка, – негромко и зло потребовал он.
 – Только приблизься, и я у… – Крик боли вырвался из ее рта.
 Чьи-то стальные руки обхватили ее истертые веревкой запястья и вывернули их так, что нож выскользнул из онемевших пальцев. Ее резко повернули, и с заломленными за спину руками она оказалась намертво прижатой к твердой, как скала, мужской груди.
 Свободной рукой мужчина схватил ее за волосы и оттянул назад голову. Ее губы задрожали от повторного приступа острой боли. Округлившимися от неожиданности и ужаса глазами она смотрела в суровое лицо главаря банды. Черные угольки его глаз удовлетворенно разгорелись при виде ее вспыхнувших щек, дрожащих и влажных губ.
 Шейла была готова к тому, что могло в любую минуту за этим последовать, – каждой клеточкой она предчувствовала его варварски жестокий поцелуй. Хотя ничто не говорило о том, что это входит в его намерения, при одной мысли об этом поцелуе у нее голова пошла кругом.
 Он оттолкнул ее так же бесцеремонно, как до этого прижал к себе, – и она тихо сползла на землю у его ног. Он подобрал веревку, связывающую ее запястья, и перебросил конец Ларедо, повелительно крикнув ему что-то по-испански.
 Ларедо усмехнулся и принялся связывать ей руки.
 – Ты сумасшедшая, – бормотал он, – какого черта ты выкинула этот фокус?
 – Я повторю его при первой же возможности, – поклялась Шейла, но голос ее предательски дрожал.
 – Он догадывается об этом.
 Когда Ларедо окончательно укрепил веревку, на Шейлу набросили одеяло, причем и это действие опять-таки сопровождалось потоком испанских слов. Ей хотелось забиться под одеяло, но она не могла отвести взгляда от возвышавшегося над ней мужчины. Ларедо на мгновение исчез и вернулся с седлом, которое положил рядом с Шейлой. Потом он встряхнул свое одеяло, улегся на землю рядом с ней, укрылся, надвинул поглубже шляпу и положил голову на седло.
 – Отдохните, пока есть возможность, миссис Таунсенд. Завтра будет трудный день, – холодно проговорил Ларедо. – Всю ночь кто-нибудь будет дежурить, да и у меня чуткий сон.
 Шейла подавила подступившие к горлу рыдания и стала следить за высокой фигурой главаря. Он сгреб их посуду, отнес к костру и вернулся обратно, остановившись в нескольких шагах от них. Мелькнул огонек и на секунду высветил пару рук и сигарету. Потом она уже ничего не могла разглядеть в темноте, но она знала, что он где-то рядом – ее новый хозяин, дьявол в человеческом обличье.
 Она не испытывала облегчения от того, что Ларедо просто лежал рядом с ней и не пытался что-нибудь предпринимать. Шейла все еще чувствовала железную хватку цепких и властных рук. Закрыв глаза, она попыталась заснуть.
 Узлы веревки впивались в натертые запястья, твердая неровная земля мешала ей устроиться поудобнее, ныло уставшее за день тело. Шейла уловила запах табачного дыма. «Ну вот я и выжила», – подумала она, и ей захотелось расхохотаться.




 7


 Сжимающие лошадиные бока икры дрожали от напряжения, жесткие края седла натирали ей ноги, а у Шейлы уже не было сил держаться связанными руками за заднюю луку седла, чтобы не потерять равновесие. Она попыталась прислониться головой к широкой спине Ларедо, хотя прекрасно понимала, что от тряски ее голова будет, как мяч, колотиться о его спину. Предводитель ехал трусцой рядом с ними. Он тоже провел в седле весь день, но при этом выглядел свежим и энергичным в отличие от Шейлы, полумертвой от усталости и физических страданий. Из-под полуопущенных ресниц она следила за этим неутомимым мужчиной.
 Дорога пошла круто вверх, и Шейла полностью сосредоточилась на том, как удержаться в седле и не сползти на крестец. Поднявшись задолго до рассвета, вся группа с первыми проблесками зари уже подъезжала к горам.
 Ориентируясь по каким-то неведомым Шейле приметам, группа пробиралась по таким глухим тропам, где могли пройти только горные козлы; дорога то забирала вверх, то спускалась в низины, и так без конца.
 Казалось, отряд вел один только инстинкт предводителя. В моменты острой ненависти Шейла хотела, чтобы они потерялись, сбились с дороги. Неожиданно она поняла, что понемногу скатывается со спины лошади.
 – Помогите! – задыхаясь от страха, крикнула она.
 Ларедо ухватил ее за руку и притянул к себе. Он продолжал поддерживать ее за талию, пока лошадь одолевала крутой подъем. Шейла немного расслабилась. Взобравшись на узкий горный кряж, лошадь опять припустила рысцой.
 – Нельзя ли остановиться и отдохнуть? – взмолилась Шейла. – Или хотя бы ехать помедленнее.
 – Потерпи. Мы уже почти у цели, – сказал Ларедо, не проявив, однако, никакого сочувствия.
 – Когда же мы наконец доедем?
 Ей казалось, что прошла вечность, прежде чем они повернули и стали пробираться по горному коридору. Переплетенные низкорослые заросли покрывали скалы с обеих сторон. Почуяв дом, лошади прибавили шагу.
 Высунувшись из-за спины Ларедо, Шейла посмотрела вперед. Горный коридор заканчивался небольшим узким каньоном, затерянным глубоко в горах Сьерра-Мадре. Там виднелась тропинка, ведущая вниз, туда, где к склону каньона лепились глинобитные хижины.
 Перед одной из таких хижин Ларедо остановился и, перекинув ногу через седло, спрыгнул на землю. Потом протянул руки к Шейле, помогая ей слезть с лошади. Она рассеянно наблюдала за другими всадниками, которые останавливались у подобных жилищ, где уже слышны были громкие приветствия встречающих; она увидела фигуры людей, спешащих навстречу возвращающимся бандитам.
 Ларедо, все еще поддерживая ее за талию, ввел ее внутрь жилища. Шейла без всякого интереса оглядела внутреннее убранство.
 Половину комнаты занимала примитивная кухня и обеденный стол. Вторая половина, судя по всему, служила гостиной. Арочное отверстие в стене вело в коридор, за которым угадывались другие комнаты.
 Позади послышался знакомый испанский говор. Она повернулась и встретилась с взглядом темных глаз главаря. Потом она почувствовала прикосновение холодного металла и, скосив глаза, увидела, что Ларедо перерезал веревку, стягивающую ее руки.
 Слова благодарности были готовы сорваться с ее уст, но тут она вспомнила последний разговор с Ларедо. Он всего лишь исполнитель. Убрав нож, Ларедо направился к двери.
 – Куда ты? – Шейла слегка повернула голову в его сторону, стараясь не выказывать опасения остаться один на один с бандитским вожаком.
 Ларедо молчал, переводя взор с нее на вожака и обратно.
 – Пойду задам корма лошади, – наконец сказал он.
 Он вышел, и она поймала на себе взгляд черных сверкающих глаз. Она поняла, что он прочел все ее мысли. По спине у нее пробежал холодок. Она не удивилась, услыхав его голос.
 – Señorа, – командный тон сопровождался жестом, приглашающим ее пройти в коридор.
 Сюда выходили две комнаты. Шейле указали на дальнюю. Осмотрев ее, она поняла, что теперь это будет ее тюрьма. Комната походила на монашескую келью, ее обстановка состояла из неудобной с виду койки, грубого туалетного столика с тазом и кувшином и стула. Занавеска из блеклой оранжевой ткани грубого плетения закрывала единственное окошко.
 Ее взор остановился на прямоугольном зеркале над туалетным столиком. Она в ужасе уставилась на свое отражение. Все лицо покрыто грязью и потом. Волосы спутались и потеряли блеск под слоем пыли. Такое же пыльное, грязное пончо делало ее фигуру совершенно бесформенной.
 Шейла бессознательно дотронулась до щеки, как будто желая удостовериться, что действительно видит в зеркале собственное отражение. Кожа, обычно гладкая и упругая, стала даже на ощупь шероховатой. Результатом беглого осмотра было то, что над всеми ее чувствами возобладало главное – ощущение ужасной нечистоплотности. Она ощущала острый запах лошадиного пота, пропитавший ее кожу и одежду. В глядящем из зеркала страшилище она с трудом узнавала себя. Шейла с отвращением отвернулась от зеркала.
 – Я могу где-нибудь помыться? – быстро спросила она.
 Ни малейшего намека на понимание не проступило на бесстрастном, как маска, лице. Шейла нетерпеливо вздохнула, размышляя, каким образом донести до его сознания свою просьбу.
 – Я хочу помыться. Понимаете? – Она потерла руки перед собой, как будто умывалась. – Мыться. Принять ванну…
 Он подошел к туалетному столику, налил воды из кувшина в таз, жестом показал ей, что она может этим воспользоваться.
 – Нет-нет, – решительно покачала головой Шейла. – Смотрите, señor, как там вас… – Она заколебалась, не желая показывать своего интереса к нему.
 – Рафага, – вдруг подсказал он. И опять никакого проблеска эмоций не появилось ни на его лице, ни в спокойных черных глазах.
 Шейла с любопытством уставилась на него, удивленная тем, что он сообщил ей свое имя. Она помнила, с какой неохотой это сделал Ларедо. Шейле казалось, что имя главаря тем более должно остаться для нее тайной.
 – Сеньор Рафага? – переспросила она, дабы удостовериться, что не ослышалась. Легкий, немного высокомерный кивок головы подтвердил это. – Сеньор Рафага, – снова повторила Шейла, – мне не только руки надо помыть, – она повторила весь предыдущий набор выразительных жестов, – я хочу помыться целиком – и волосы, и все остальное. Вы понимаете?
 Непроницаемое лицо! Без сомнения, он догадался, о чем идет речь, раздраженно подумала Шейла. И нарочно притворился ничего не понимающим тупицей, когда вторично указал ей на таз.
 – Он слишком мал, – огрызнулась она, потом уселась в центре комнаты, показывая, как она плещется и моется в ванной.
 – Я хочу выкупаться – в большой ванне… Понимаете?
 От двери донесся хохоток.
 – Чем это вы здесь развлекаетесь? – весело спросил ее Ларедо, его голубые глаза искрились от смеха.
 – Не могли бы вы объяснить этому испаноговорящему недоумку, что мне нужна ванна? – холодно спросила Шейла.
 – Все удобства у нас на улице, – объяснил Ларедо, с трудом сдерживая смех.
 – Здесь наверняка должно быть что-нибудь побольше этого злосчастного тазика. А сами вы где моетесь? Или вы вообще не моетесь? – добавила она.
 Последовавшая за ее вопросом фраза на испанском языке помешала Ларедо ответить. Вместо этого он перебросился несколькими короткими фразами со своим боссом.
 – Так что с ванной? – напомнила Шейла, решив, что их разговор закончен.
 – Bano, – услыхала она.
 – Это значит «ванна», – перевел Ларедо.
 – Наконец-то до него дошло, – сказала она со вздохом.
 – Я уже говорил тебе, что здесь нет никаких особых удобств, – продолжал Ларедо. – Мы моемся в источнике.
 – А мне туда можно? – решительно спросила она.
 Ответил вожак, представившийся ей как Рафага. Из выдвижного ящика туалетного столика извлекли сложенное полотенце, и Рафага передал его Шейле вместе с куском мыла.
 Она осторожно приняла все из его рук, чувствуя себя неловко под его невозмутимым взглядом. Он легонько подтолкнул ее к выходу.
 Снаружи у столба, подпиравшего крышу дома, стоял какой-то малый с винтовкой в руке. Увидев Шейлу, он вытянулся в струнку, направил на нее винтовку и заступил ей дорогу.
 Он немного расслабил свою боевую стойку, когда заметил за ее спиной Рафагу и Ларедо. Шейле он показался незнакомым. Она готова была поклясться, что среди бандитов его не было. Рафага выступил вперед, сделав ей знак подождать, пока он переговорит с незнакомцем.
 – Кто это? – спросила она у Ларедо. – И что он здесь делает?
 – Это часовой. Пока ты находишься в доме, кто-нибудь снаружи будет стоять на стреме.
 – И кого он будет охранять? – живо поинтересовалась она. – Неужели Рафага боится, что я опять стащу нож и нападу на него? – Она заметила удивление, мелькнувшее в голубых глазах американца при упоминании имени предводителя. – Он назвал мне свое имя, – холодно пояснила она.
 – Рафага? Его и в самом деле так зовут.
 – Кажется, вы удивлены? – с вызовом спросила Шейла.
 – Я удивлен, что вы сумели объясниться без посторонней помощи. Ведь в случае со словом «ванна» у вас вышла закавыка. – В его глазах опять заиграли веселые огоньки.
 – Конечно, беседа по принципу «я – Тарзан, ты – Джейн» намного проще. – Шейла пожала плечами. – Правда, я не думаю, что это его настоящее имя.
 – Да, это имя ему дали здесь.
 – Что же оно означает? – Шейла посмотрела на Рафагу. Скорее всего «пантера», подумала она про себя, принимая во внимание его хищную грацию и кошачье коварство.
 – Думаю, его можно перевести как… – Ларедо подумал, подыскивая английский эквивалент, – как «порыв ветра» или «вспышка света».
 Это толкование подразумевало нечто стремительное, неуловимое и изменчивое. Учитывая характер его «занятий», такая кличка вполне ему подходит, решила Шейла.
 – А его настоящее имя? – продолжала допытываться она.
 – Не знаю. – Ларедо снял шляпу, запустил руку в свои густые волосы и опять надвинул ее на лоб. – У нас не любят отвечать на такие вопросы.
 Охранник слушал, что ему говорил Рафага, и не спускал глаз с Шейлы. Судя по всему, речь шла о ней. Она подумала, что Ларедо снова уклонился от прямого ответа, когда она спросила его об охраннике.
 – Вы так и не ответили, кого же он охраняет, меня или Рафагу? – напомнила она.
 – Диего или кто-то другой будет следить, чтобы ты не отправилась на какую-нибудь дальнюю прогулку. – Он испытующе посмотрел на нее из-под полей шляпы.
 Ее взгляд скользнул по горам, окружающим каньон.
 – Куда же я отсюда пойду? – недоуменно спросила она.
 – Верно, – согласился Ларедо, – но Рафага думает, что у тебя хватит глупости бежать отсюда.
 – А ты что думаешь? – сделала она очередной выпад.
 – Не забывай, как-никак ты украла у меня нож. Я тоже думаю, что ты попробуешь отсюда сбежать, но мы не дадим тебе такой возможности.
 Шейла поняла, что попала в настоящую тюрьму – со стражей и надзирателем. Единственно, чего здесь не хватало, так это решеток на окнах. Она вдруг почувствовала страшную безысходность.
 Закончив переговоры с охранником, Рафага присоединился к ним. Шейла смерила его неприязненным взглядом. Ларедо дотронулся пальцами до шляпы, посылая ей прощальный салют, и скрылся.
 – Вы не боитесь оставаться со мной наедине? – Шейла наблюдала, изменится ли выражение его лица. Она знала, что он не понимает по-английски, но ее тон вряд ли мог его обмануть, к тому же отдельные слова он мог уловить. – Не боитесь, что я что-нибудь этакое выкину, например, глазки вам выцарапаю?
 Он как будто понимал, что она старается спровоцировать его, и ни на йоту не изменил выражения своих глаз в ответ на ее ядовитые выпады. Он махнул рукой в сторону тенистого дерева, росшего за глинобитным домом. Субтропическая растительность скрывала огороженный водоем за родником, она увидела его, только когда они вплотную приблизились к нему.
 Искрящаяся на солнце вода манила своей прохладой. Встревоженные птицы порхали с ветки на ветку. Шейла тут же забыла свои недавние страхи, а владевший ею гнев отступил перед нестерпимым желанием искупаться, смыть с себя двухдневную грязь.
 Она положила мыло и полотенце на землю и стала стягивать через голову грязную накидку, но вспомнила о Рафаге и оглянулась. Он стоял рядом и не сводил с нее глаз.
 – Не могли бы вы отвернуться? – Шейла сделала соответствующий жест рукой.
 Он не двинулся с места. Шейла тоже заупрямилась и не стала раздеваться, не желая проигрывать это состязание характеров.
 – Bano, – резко сказал Рафага и показал на водоем.
 – Я не войду в воду до тех пор, пока ты не отвернешься! – воскликнула Шейла.
 Он отступил к дереву и лениво прислонился плечом к его стволу. Не спуская с нее глаз, он произнес несколько слов по-испански и показал рукой в сторону купальни, потом в направлении дома, откуда они пришли.
 Шейла уловила слова «bano» и «casa». Значение последнего она знала – «дом». Она догадалась, что он предлагал ей вернуться домой, если она не желает мыться. По правде говоря, выбор для нее был невелик – или оставаться грязной, или не раздеваться, пока он не отвернется.
 Повернувшись к нему спиной, она дрожащими от негодования руками стянула через голову пончо.
 – Если ты ждешь, что я устрою для тебя стриптиз, то напрасно, – яростно выдавила она. Ухватив расходящиеся полы блузки, она повернулась и швырнула пончо в его бесстрастное лицо. Он поймал его одной рукой. – Все равно моя одежда такая же грязная, как и я сама.
 Она присела, скинула туфли и скользнула в водоем с травянистого берега. И тут же задохнулась от соприкосновения с ледяной водой. Однако назад пути не было, и Шейла погрузилась в воду. Мокрая копна волос закрыла ей лицо, она отбросила пряди. Зубы стучали от холода.
 Полуприсев на мелководье, она погрузилась по шею в ледяную купель. С трудом стянула с себя намокшую и прилипшую к телу блузку и бросила ее на берег. Таким же путем избавилась от брюк, оставшись в одних трусах. Приблизившись к краю водоема, положила брюки рядом с блузкой и дотянулась до мыла. Ей было некогда поздравлять себя с одержанной над Рафагой победой, так как холод ни на минуту не позволял забыть ей о себе. Она быстро намылилась, с удовлетворением отмечая, как с пеной смывается пыль и грязь.
 К тому времени как она прополоскала голову, руки и ноги онемели от холода, их сводило судорогой. Она неуклюже проковыляла к берегу и взяла полотенце. Стряхнула его, расправила перед собой и, обмотав полотенце вокруг груди, вылезла из воды.
 Мельком она взглянула на Рафагу. Он все еще стоял, прислонившись спиной к дереву, и не мигая наблюдал за ней. Зажав края полотенца под мышками, она сгребла блузку и брюки, чтобы постирать их. Шейла не могла сдержать дрожь, все ее тело покрылось гусиной кожей. За неимением сухой чистой одежды ей пришлось довольствоваться сырой. Все еще стоя спиной к Рафаге, она стала натягивать брюки, удерживая при этом полотенце. На блузке отсутствовали пуговицы, пришлось завязать ее полы узлом спереди. Глубокий вырез красиво подчеркивал грудь, а прилипшая ткань делала ее формы еще более соблазнительными. Конечно, тепла такое одеяние не прибавило, но Шейле претила даже мысль о том, чтобы снова накинуть грязное пончо.
 Завязав на голове полотенце тюрбаном, она выпрямилась и повернулась к Рафаге. Расправила плечи, гордо выставила вперед подбородок, чтобы не показать ему, как она дрожит – то ли от холода, то ли от страха.
 Оторвавшись наконец от ствола, Рафага бросил несколько слов по-испански и показал глазами на ее туфли. Шейла залилась румянцем, когда наклонилась вперед, чтобы влезть в обувь. Она знала, что он смотрит на нее, и догадывалась, что ему открылось нечто интересное. Она быстро отвернулась и просунула мокрые ноги в туфли.
 Пальцы на ногах противно ныли при каждом шаге, пока она шла обратно. Охранник с любопытством уставился на ее вызывающий наряд, но Шейла слишком замерзла, чтобы обращать на это внимание. Она не стала ждать, пока он проводит ее в комнату, и сама юркнула внутрь. Очутившись в помещении, Шейла начала безудержно чихать. Рафага куда-то испарился.
 Скинув мокрые туфли, Шейла подошла к кровати; она собиралась взять теплое одеяло и завернуться в него. В этот момент вернулся Рафага, в руках у него была белая мужская рубашка. Он протянул ее Шейле, что-то промолвив своим низким голосом. Не в силах сдержать дрожь, Шейла протянула руку за рубашкой.
 – Gracias, [7] – поблагодарила она. Ей вдруг пришло в голову, что в его последнем жесте можно усмотреть нечто большее, чем нежелание возиться потом с больной пленницей.
 – Por nada, [8] – произнес он в ответ и покинул комнату.
 Немного поколебавшись, Шейла быстро скинула с себя мокрую одежду и влезла в сухую, теплую рубашку. Дрожащими пальцами она застегивала последнюю пуговицу, когда на пороге вновь возник Рафага, окинул ее взглядом с тюрбана на голове до босых ног, задержавшись больше, чем следует, на ногах. Рубашка доставала ей только до середины бедра.
 Он молча бросил расческу на кровать и собрал с пола всю ее влажную одежду. Потом вышел, забрав одежду с собой. Шейла пыталась было протестовать, потом вздохнула от сознания тщетности своих усилий и стала расчесывать свою гриву.
 Грубая кровать казалась ей такой заманчивой! Она скользнула под одеяло, и колючая ткань коснулась ее нежной чистой кожи. Но под ним было тепло – и с этим ощущением тепла и покоя она мгновенно уснула.
 Ее разбудил женский голос. Солнце стояло еще высоко, значит, ее сон был недолгим. Она прислушалась к быстрой испанской речи, женщина что-то весело щебетала, как будто кого-то поддразнивая.
 Шейла откинула одеяло и встала. Тихонько, на цыпочках, пробралась в коридор и задержалась перед арочным проходом в главную комнату жилища, ища глазами ту, которой принадлежал этот веселый голос.
 На кухне сидел Рафага. Над чашкой, которую он держал в левой руке, поднимался пар. Правой рукой он прижимал к себе стройную брюнетку. Женщина глядела на него огромными сверкающими глазами, игриво посмеиваясь. Она просунула руку ему под рубашку, которая была расстегнута, обнажая густую темную поросль у него на груди.
 Рафага сбрил многодневную щетину со щек и подбородка. Исчезла и широкополая шляпа, которая все это время скрывала его черную как смоль шевелюру. Рот растянулся в довольной улыбкой. Завораживающие темные глаза благосклонно смотрели на женщину, принимая ее внимание как должное.
 Его фигура и лицо несли на себе печать сильной и волевой мужской натуры. И от этого он был для Шейлы еще опаснее. У нее сильнее забилось сердце.
 Шейла стояла не шелохнувшись в дверях кухни, но что-то привлекло к ней внимание Рафаги. Его взор скользнул по ней и, казалось, намертво пригвоздил ее к месту.
 Жизнерадостная брюнетка тоже посмотрела в ее сторону. При виде Шейлы, вся одежда которой состояла из мужской рубашки, ее глаза удивленно округлились. На какой-то миг ее взгляд задержался на волосах Шейлы цвета темного меда.
 И тут в глазах брюнетки сверкнули гнев и ненависть. Она резко отшатнулась от Рафаги, обрушив на него град упреков. Быстрая, как пулеметная очередь, испанская речь и резкие жесты свидетельствовали о темпераменте подлинной латиноамериканки.
 Не реагируя на столь бурную реакцию, Рафага принялся что-то спокойно объяснять, однако это не умерило гнева его подруги. Она продолжала наступать на Шейлу, извергая проклятия. Появление в доме Шейлы, да еще почти раздетой, несомненно, привело ее в ярость.
 Судя по презрительному тону и ядовитым взглядам, подруга главаря осыпала Шейлу упреками и угрозами. Совершенно бессознательно Шейла позволила себе улыбнуться, посмеиваясь в душе над необоснованной ревностью.
 На впавшую в раж брюнетку ее улыбка произвела ошеломляющее впечатление, она зашипела, как ядовитая змея, и плюнула Шейле в лицо. Ситуация перестала быть забавной. Шейла отреагировала без промедления, влепив брюнетке пощечину.
 Та вскрикнула от боли и удивления и схватилась за зардевшуюся щеку. Она подскочила к Шейле и, выкрикивая испанские проклятия, вцепилась ей в волосы. Шейла чисто по-женски ответила ей тем же. Гневная тирада Рафаги не возымела никакого эффекта.
 – Вот те раз! – проговорил неизвестно откуда появившийся Ларедо, внося разнообразие в неудержимый поток испанской речи.
 Видя, что женщины разошлись не на шутку и уже пинали друг друга ногами, мужчины бросились их разнимать. Рафага схватил Шейлу за руки и стал оттаскивать ее от своей приятельницы.
 – Отпусти меня! – кричала она, безуспешно пытаясь вырваться из его железных объятий.
 До нее доносились душераздирающие крики противницы, вырывающейся из рук Ларедо. Рафага прорычал что-то грозным тоном – и брюнетка тут же прекратила борьбу, хотя ревности и ненависти в ее горящем взоре не убавилось.
 Шейла стояла, зажатая в руках Рафаги. Взяв ее за подбородок, Рафага заставил посмотреть ее прямо в лицо. Она отпрянула от его груди, ей были отвратительны его прикосновения. Но на него это не подействовало, он сохранял бесстрастное выражение лица, только в глубине непроницаемых глаз загорелись насмешливые огоньки.
 Он что-то сказал брюнетке. Шейла по тону поняла, что это был отнюдь не комплимент. Она с негодованием высвободила свой подбородок из его цепких пальцев.
 – Что он говорит? – спросила она Ларедо.
 – Урезонивает Елену, – ответил тот после некоторого колебания. – Говорит, что ему незачем тащить в постель желтоглазую дикую кошку, когда у него есть страстный и ласковый котенок.
 От этого объяснения шаткое спокойствие Шейлы как волной смыло.
 – Свинья! Грязная скотина! – выкрикнула она, замахнувшись на Рафагу, но удар был тут же блокирован. – Я не позволила бы тебе даже пальцем до меня дотронуться! Убийца!
 Она колотила его по рукам и плечам. Устав от борьбы, Рафага скрутил ее и приподнял.
 – В свою кровать тащишь? – надрывалась Шейла. – Да я лучше в змеевнике буду спать, чем рядом с тобой! – с ненавистью бросила ему Шейла.
 Не говоря ни слова, Рафага понес ее в комнату.
 Подойдя к кровати, он бесцеремонно швырнул ее на постель. Молчание Рафаги было красноречивым – выражение его лица недвусмысленно говорило о том, что она непременно оказалась бы с ним в одной постели, захоти он этого сам. Краска схлынула с ее лица, и через секунду Рафага покинул комнату.




 8


 Спустя час к ней в комнату заглянул Ларедо, сообщив, что пора обедать. Она успела проголодаться, но ей совсем не хотелось возвращаться в «гостиную», где находился Рафага со своей темпераментной подругой.
 – Здесь некому подавать тебе еду в комнату, – спокойно сказал Ларедо, – поэтому или иди к столу, или оставайся без обеда.
 Он побрился, умылся и стал похож на настоящего американца, но Шейла уже поняла, что национальные узы его ни к чему не обязывают. Прежде всего он был членом этой шайки. А значит, ее врагом.
 Шейла подошла к маленькому окошку, откинула занавеску и посмотрела на освещенные солнцем вершины гор. Опустив занавеску, она взглянула на Ларедо. Сурово поджатые губы свидетельствовали о том, что она настроена решительно.
 – Хорошо, я буду есть за столом, но пусть эта маленькая мексиканская фурия держится от меня подальше, – предупредила она.
 – Рафага уже успокоил ее.
 Шейла тут же вспомнила, как та грохотала кастрюлями на кухне, и засомневалась.
 – Пусть успокаивает ее получше, а то однажды ему придется спать с черноволосой красоткой, у которой вся рожа окажется исцарапанной.
 – Ну, уж если на то пошло, то скорее пострадает твоя физиономия. – Он усмехнулся. – Елена дерется по-страшному. Тебе против нее не устоять.
 – За последние дни я многому научилась. – С этими словами Шейла величаво двинулась вслед за Ларедо.
 Войдя в кухню, она увидела Рафагу, восседающего во главе стола. Он, несомненно, отметил ее присутствие, несмотря на то, что Шейла намеренно игнорировала его. Молодая мексиканка раскладывала еду по глиняным тарелкам.
 Вокруг стола стояли четыре стула, три из них были свободны. Шейла выбрала тот, что справа от Рафаги.
 В комнате стояла напряженная атмосфера. Шейла понимала, что пылкая брюнетка не примирилась с ее присутствием. Ее глаза метали молнии каждый раз, когда она поворачивалась в сторону Шейлы.
 Шейла кожей ощущала злобные волны, исходившие от этой фурии. Едва начав есть, она раздраженно отложила в сторону вилку и, повернувшись к Ларедо, сказала:
 – Объясни этой ревнивой ведьме, что меня совершенно не интересует ее любовник. – Она метнула злобный взгляд в сторону девицы. – И еще скажи ей, что, если она даст мне нож, этот тип не подойдет ко мне ближе, чем сидит сейчас!
 Пряча улыбку, Ларедо посмотрел на Рафагу, потом перевел сказанное Шейлой. В ответной речи брюнетки отчетливо прозвучали нотки недоверия и злой недоброжелательности.
 – Она сказала, ты потому так поешь, что ее испугалась, – с удовольствием перевел Ларедо; в его глазах зажглись плутовские огоньки. – Она говорит, что только калека или дряхлая старуха откажется переспать с Рафагой, а ты ни к той, ни к другой категории не относишься.
 Восхваление сексуальных заслуг Рафаги подействовало на Шейлу, как красный плащ на быка. Так как оригинальный текст произносился на испанском языке, он, конечно же, все понял. Ее золотистые кошачьи глазки отметили нарочитое безразличие во взгляде, которым он одарил ее.
 – Какого черта!.. – с жаром начала она, но у нее хватило ума обуздать свой темперамент и плотно закрыть рот. Она повернулась к Ларедо. – Скажи ей, что он позволил убить моего мужа, и я желаю ему такой же судьбы!
 При последних ее словах, переведенных Ларедо, брюнетка воинственно вскинула подбородок. Потом она кивнула, и гнев исчез из ее взора, как будто она тут же исключила Шейлу из списка потенциальных соперниц. Но настороженность все еще не покидала ее. Чувствовалось, что она не до конца уверена в равнодушии Рафаги к Шейле.
 Заключенное перемирие позволило Шейле закончить трапезу относительно спокойно. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем они свяжутся с ее родителями и потребуют выкуп? Как долго те будут доставать деньги? И самый волнующий вопрос: освободят ли они ее, как только получат деньги?
 С заходом солнца сразу наступила темнота. Забравшись под одеяло и ворочаясь на жесткой постели, она надеялась, что сон скоро придет к ней и поможет забыть о кошмаре последних дней.
 Вскоре после ее ухода ушел и Ларедо. Из большой комнаты доносились негромкие голоса, временами они звучали весьма интимно, временами прерывались многозначительным молчанием. Шейла пыталась сосредоточиться на доносящихся из-за окна звуках, но вместо этого невольно прислушивалась к голосам воркующей парочки.
 Послышались шаги, и голоса сделались громче, когда любовники вошли в примыкавшую к ее комнате спальню. Жаркая волна стыда обдала Шейлу, когда она услышала шорох сбрасываемой в спешке одежды. Нежное бормотание Елены внезапно оборвалось, и Шейла прикрыла глаза, словно не желая видеть, как властные губы Рафаги закрывают рот любовницы поцелуем.
 Сквозь тонкую переборку до Шейлы доносились скрип кровати и страстные стоны, слетавшие с губ женщины. Она закрыла уши руками, чтобы не слышать звуков любовной возни за стеной, но они с необратимой настойчивостью продолжали звучать в ее ушах.
 Эти мерзкие минуты длились бесконечно, и ничто не указывало на то, что любовники достигли желанного предела. Шейлу передергивало от омерзения при мысли о том, что эта вакханалия может продолжаться всю ночь; неутомимый Рафага постарается предстать перед своей подружкой в наилучшем свете.
 Она уже готова была выть от отвращения, как вдруг наступила полная тишина. Шейла положила руку на живот, унимая подступившую к горлу тошноту и не веря, что эта пытка кончилась. Кровать снова скрипнула, и Шейла быстро сглотнула, стараясь проглотить тошнотворный ком в горле.
 Однако нового приступа страсти не последовало. Послышались шорохи, свидетельствовавшие о том, что кто-то из любовников одевается, потом нежный шепоток Елены и ее легкие шаги – она покинула комнату. Дрожа от омерзения, Шейла спрашивала себя, сколько еще ночей ей придется быть невольной свидетельницей их любовных утех.
 Она уставилась в потолок, проклиная всех на свете мужчин с их животными инстинктами. Никому из них нельзя доверять! Это бесчувственные, эгоистичные звери, заботящиеся только об удовлетворении своих низменных потребностей. Любовь – это ловушка, петля, которую мужчины набрасывают на зазевавшихся женщин, чтобы потом полностью поработить их. Шейла поклялась себе никогда больше не попадаться на такую приманку – слишком дорогую цену заплатила она за свою доверчивость.
 Дом погрузился в мертвую тишину. Шейла ощутила какое-то странное беспокойство. Она сбросила одеяло, встала и тихо вышла в коридор.
 Комната как будто раздвинула свои границы. Полная луна струила в окно серебряный свет, в углах притаились густые тени. Внезапно она спиной почувствовала опасность и обернулась.
 В дверном проеме стоял Рафага, его смоляные волосы блестели в лунном свете. Он был обнажен до пояса. Темные брюки обтягивали его узкие бедра и длинные ноги. Шейла замерла, пораженная его появлением.
 Он вопросительно изогнул бровь:
 – Señora?!
 Она застыла на месте, не зная, что сказать в ответ. Он, конечно, удивлен, что она до сих пор не спит. Но при виде полуодетого Рафаги Шейла могла думать только о том, что несколько минут назад он был рядом с обнаженной женщиной и переживал острые минуты наслаждения от близости с ней.
 Он наблюдал за ней, склонив голову набок. Шейлу захлестнуло желание бежать отсюда. Она не могла понять, какую угрозу таит в себе этот человек. Единственное, что она понимала, – это то, что должна бежать от него.
 – Шейла!
 Она устремилась к двери, но он встал у нее на пути.
 – Пусти меня! – Она отчаянно боролась. – Свинья! Животное!
 Она колотила его своими босыми ногами и извивалась в его руках, как змея, стараясь вырваться. Поняв, что она близка к истерике, Рафага приподнял ее в воздухе и сильно тряхнул, чтобы привести ее в чувство.
 – Свинья! – с трудом выдохнула Шейла. Тьма застила ей взор, и она вынуждена была прислониться к нему, чтобы не упасть. – Похотливое чудовище! Что, Елены тебе мало? Теперь за меня решил приняться?
 Ее глаза полыхали желтым пламенем. Рафага сурово поджал губы, на его скулах заиграли желваки, а черные глаза пристально смотрели на нее. И прежде чем она успела перевести дух, он скрутил ей руки за спиной и прижал ее к своей могучей груди.
 От него исходил пряный мужской запах. Движимая отчаянным страхом, Шейла тщетно пыталась вырваться, чувствуя, как бешено колотится ее сердце.
 Она отпрянула от него, но он тут же придвинулся, бормоча сквозь зубы злые приказания прямо ей в ухо. Шейла повернула голову, чтобы не слышать его голоса, но совершила ошибку.
 Внезапное прикосновение его губ парализовало ее. Она не могла шевельнуться, ее бросало то в жар, то в холод. Время словно остановилось. Шейла затаила дыхание.
 Вспомнив жестокий опыт своей первой брачной ночи, Шейла в ужасе закрыла глаза. «Ни за что, никогда!» – пролепетала она сквозь рыдания.
 Рафага отстранился от нее, поднял голову, и Шейла увидела его обсидиановые глаза. Тонкие ноздри были напряжены, лицо его выражало гордое высокомерие. Его руки скользнули вниз по ее обнаженным ногам и оторвали ее от пола.
 – Нет! – воскликнула она, протестуя и сопротивляясь изо всех сил.
 Он легко сломал ее сопротивление и, крепко прижав к себе, потащил к кровати. Шейла отпихивала его до тех пор, пока его руки не сомкнулись на ее шее.
 Шейла затихла, когда он вдруг прильнул к ее рту теплыми губами. Она сделала робкую попытку высвободиться, но он сдавил ей горло, принуждая ее выдерживать его поцелуй ровно столько, сколько ему было нужно.
 После этого он грубо оттолкнул ее. Шейла попятилась и рухнула на кровать. Его поза и весь его вид давали ей понять, что он мог бы легко овладеть ею, если б захотел, но он не желает ее, и, следовательно, ее страхи безосновательны. Не сказав ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.
 Его холодность больно задела Шейлу, она легла на кровать и свернулась калачиком. Ее сердце жгла обида, но ни одной слезинки не скатилось с ее ресниц. Сон долго не приходил к ней.
 В последующие два дня Шейла пряталась в своей комнате каждый раз, когда в доме появлялся Рафага. При виде его в ней закипала жгучая ненависть.
 Однако Шейла была совершенно беспомощна; он был ее тюремщиком, и за каждый выпад ей грозило наказание. Заступиться за нее было некому. Она была совершенно одна, и только инстинкт выживания руководил ею.
 К вечеру третьего дня долгие часы томительного одиночества довели ее до исступления. Она чувствовала, что сойдет с ума, если еще хоть минуту проведет в этих стенах.
 Она осторожно прокралась к наружной двери и приоткрыла ее. Мгновенно показался охранник, скаля на нее желтые зубы. Им оказался Хуан, человек, который застрелил Брэда и пытался изнасиловать ее. Волна дикой ярости окатила ее, когда он похотливым взглядом уставился на ее ноги, – казалось, он раздевал ее глазами.
 – Bano, señora? – глумливо поинтересовался он.
 Шейла помотала головой, пытаясь проглотить комок, застрявший в горле. От этого волосы рассыпались у нее по плечам, и светлые пряди засияли на солнце.
 Он поднял ружье и направил дуло прямо в вырез ее блузки, побуждая ее вернуться в дом. Шейла отступила на шаг, а он не сводил глаз с ее вздымающейся от страха груди. Ее охватила паника, но она старалась этого не показывать.
 Тут внимание Хуана отвлек какой-то звук, раздавшийся у него за спиной. Он оглянулся через плечо и изменился в лице. Поскольку он закрывал дверной проем, Шейле не было видно, что именно превратило его ухмыляющуюся рожу в неподвижную маску.
 Знакомый властный голос донесся до слуха Шейлы. Хуан что-то ответил, бросив взгляд на Шейлу. Его горящий злобой взор обещал ей новую встречу с ним – потом, наедине, когда никто не помешает.
 Шейла побледнела, поняв эту молчаливую зловещую угрозу. В ее поле зрения появился Рафага, а рядом с ним – Ларедо. Хуан уступил им дорогу и опустил ружье дулом вниз. Мельком взглянув на Рафагу, Шейла вернулась в дом, ее все еще трясло от встречи с убийцей Брэда.
 – Что ты здесь делаешь? – поинтересовался Ларедо.
 Что она могла ответить? Что ей хотелось глотнуть свежего воздуха? Стоит ли сказать им, что Хуан хотел загнать ее в дом и напасть на нее? Они ей вряд ли поверят.
 Хуан был одним из них. Они скорее поверят ему, чем ей. Шейла догадывалась, что страже приказано не прикасаться к ней, поэтому Хуан, конечно же, станет уверять их, что не собирался причинять ей зло, а хотел лишь помешать сбежать из дома.
 – Я сойду с ума в этих четырех стенах! – заплакала Шейла. – Мне нужен свежий воздух, но эта собака у дверей не позволила мне выйти на улицу!
 – Тебе лучше находиться в доме, он прав, – посоветовал ей Ларедо.
 – Как долго? – Голос ее дрожал. – Вы не можете заставить меня век сидеть в этой вонючей дыре! Я скоро начну на стены бросаться!
 Рафага что-то сказал по-испански. Они, очевидно, пришли к какому-то молчаливому согласию, после чего Ларедо обратился к Шейле:
 – Я поведу тебя на прогулку.
 – Спасибо, – ответила Шейла. Она была явно удивлена.
 Ларедо молча отступил в сторону. Коренастая фигура Хуана маячила снаружи. Он подтянулся при виде Шейлы и попытался вновь преградить ей дорогу, но спокойный приказ Ларедо остановил его.
 Шейла опустила голову, проходя мимо, чтобы упавшие волосы укрыли ее лицо от наглого взгляда Хуана. Но она все равно чувствовала на себе его тяжелый взгляд.
 Ларедо придерживал ее за локоть, указывая дорогу в сторону от хижин в направлении тенистых деревьев. Они явно собирались держать ее подальше от обитателей поселка.
 Шейла слышала голоса играющих детей. Птицы весело щебетали в деревьях и кустах, на лугу паслись лошади и коровы. Эта идиллическая картинка так не вязалась с ее нынешним положением!
 Ларедо выпустил ее локоть и позволил ей идти свободно. Шейла шла, глядя прямо перед собой, в глубине глаз притаилась тревога.
 – Поговори со мной, Ларедо, – сказала она в отчаянии. – Расскажи, кто ты такой и как попал сюда. Наври в конце концов, поговори со мной, чтобы я могла хоть на минуту забыть обо всем этом ужасе.
 Он остановился, испытующе глядя на нее, потом пошел дальше.
 – С чего прикажешь начать? – спросил он.
 – Мне все равно, – Шейла безразлично пожала плечами и вздохнула. – Как ты оказался здесь, в их шайке?
 – Я переправлял марихуану через границу. Человек, с которым я имел дело, решил изменить условия договора и поднял цену. Мы поругались. Он вытащил нож, я стал отбиваться и убил его. К сожалению, мексиканская полиция оказалась расторопной, и меня взяли. – Ларедо говорил спокойным тоном, без всяких эмоций. Он просто констатировал факты, и ничего больше.
 – Это же было непредумышленное убийство, в чем же тебя обвиняли? – более эмоционально, чем ее собеседник, проговорила Шейла.
 – До суда дело не дошло.
 – Как?
 Его рот скривился в подобие улыбки.
 – Юридическая система в Мексике отличается от американской. Здесь следуют старому наполеоновскому кодексу, согласно которому вы считаетесь виновным, если не докажете обратного. Вас сначала сажают за решетку, а уж потом предают суду, который зачастую растягивается на многие месяцы. Это придумано для того, чтобы преступники не разгуливали свободно по улицам.
 – Значит, вот почему ты здесь. Ты скрываешься в горах, потому что тебя ищет полиция, – заключила Шейла. Факт оставался фактом – он убил человека независимо от того, при каких обстоятельствах это случилось. – Как тебе удалось бежать?
 Он остановился, чтобы прикурить сигарету, и предложил закурить Шейле. Она благодарно кивнула. Шейла выдохнула крошечное облачко дыма, наблюдая за тем, как оно медленно растворяется в воздухе.
 – На тюрьму, куда меня поместили, был совершен налет. Это случилось так быстро, что я даже не успел сообразить, что происходит, – продолжал он безучастно. – Двери камер отворились. Все разбежались кто куда в надежде скрыться. Но я увидел одного мексиканского налетчика, хладнокровного и расчетливого. С ним было трое американских заключенных, и он руководил ими в этой неразберихе. Я подумал, что он соображает, что к чему – во всяком случае, лучше меня ориентируется в ситуации, – и примкнул к нему.
 – И это был Рафага, – догадалась Шейла, сразу представив себе его в подобной ситуации.
 – Да, – кивнул Ларедо, не отрывая глаз от кончика своей сигареты. – Кто-то со стороны нанял его, чтобы освободить тех американских парней из тюрьмы и переправить через границу обратно в Штаты. Тут и я подсуетился, вот и все.
 – Почему же ты не вернулся с остальными в Америку? – недоуменно спросила Шейла. – Почему остался с ними?
 – Остальных обвиняли только в контрабанде наркотиков, на мне же висело убийство, – напомнил он. – Меня бы выслали в Мексику, где я должен был предстать перед судом. Кроме того, во время побега я убил одного из охранников, поэтому если бы они и закрыли глаза на мое первое преступление, то уж за второе я бы получил сполна. Американское правительство, может, и простило бы мне менее тяжкое преступление, но в целях укрепления международных связей они, конечно же, постарались бы найти убийцу. Известили бы мою семью. В местной прессе появились бы соответствующие заголовки. А так они не знают, где я, чем занимаюсь, не знают даже, жив ли я вообще. Так что мне лучше оставаться по эту сторону границы.
 – Но разве твоей семье не сообщили, когда тебя арестовали в первый раз? – допытывалась Шейла.
 – Меня арестовали под вымышленной фамилией и подложному паспорту. – Ларедо глубоко затянулся, покачал головой и выпустил табачное облачко. – Мексиканская полиция выяснила, кто я на самом деле, но в списке, представленном в американское консульство, я фигурирую под вымышленным именем. Вот почему моя семья обо мне ничего не знает.
 – Как ты можешь быть в этом уверен?
 – Есть способы проверить, – коротко ответил он.
 Шейла побрела вперед, в сторону пасущихся лошадей.
 – И как долго ты находишься с Рафагой?
 – Около трех лет.
 – По-моему, с тобой он говорит чаще, чем с другими, – заметила она.
 – Думаю, ты можешь считать меня его левой рукой, – улыбнулся Ларедо.
 – Левой? – Она с любопытством взглянула на него. – А кто же тогда его правая рука?
 – Никто. В такой степени он никому не доверяет. – Ларедо остановился и потушил окурок каблуком.
 По спине у Шейлы пробежали мурашки. Она бросила недокуренную сигарету в высокую траву под ногами.
 – Что со мной будет, Ларедо?
 – Не понимаю, о чем ты?
 Она испытующе посмотрела на него.
 – Вам удалось связаться с моими родителями?
 Его открытая улыбка исчезла под суровой непроницаемой маской.
 – Я не могу тебе на это ответить, – тихо сказал он.
 – Когда вы получите выкуп, меня отпустят? – еще раз решила попытать судьбу Шейла.
 – Почему бы и нет? – Он пожал плечами и пошел вперед.
 Ответ был не слишком определенным, и Шейла разочарованно вздохнула. Где-то вдалеке послышался странный, похожий на крик звук. Она остановилась, напряженно прислушиваясь.
 – Что это было?
 Ларедо повернулся к югу.
 – Поезд. Там проходит железная дорога от Пресидио на мексиканской границе Техаса, через горы Сьерра и Медный каньон к Тихоокеанскому побережью. Когда ветер дует в нашу сторону, можно услышать паровозный гудок.
 – Далеко отсюда до этой железной дороги? – В голосе Шейлы он уловил оживление.
 – Ну, не знаю, для вороны, наверное, не очень далеко, но сотня миль по пересеченной местности кое-что значит, если ты собираешься преодолеть их пешком. Тебе туда не дойти, Шейла, – безучастно добавил он.
 Шейла плотно сжала губы. Ей не хотелось признавать, что у нее действительно мелькнула мысль о побеге. Внезапно Ларедо остановился.
 – Давай сменим тему разговора, – предложил он, стараясь сгладить напряжение. – Скажи-ка мне лучше, нет ли у вас в семье кого-нибудь похожего на тебя?
 – Я единственный ребенок в семье, – ответствовала Шейла. – Вас это должно устраивать, потому что мои родители пойдут на все, лишь бы вернуть меня домой.
 Ларедо пропустил мимо ушей ее реплику.
 – А у меня есть младший брат. Он настоящий атлет – баскетболист, бегун. В школе он входил в сборную по футболу как защитник. Его тренер считал, что по окончании школы ему гарантирована стипендия в колледже. – Ларедо задумался. – Интересно, удалось ли ему получить ее?
 – Ты скучаешь по своей семье? – мягко спросила Шейла.
 На какой-то миг она ощутила, что он вновь замыкается в себе, но потом он улыбнулся, в глазах его загорелся шаловливый огонек.
 – Знаешь, о чем я скучаю? – Казалось, что он в душе сам над собой потешается. – О мороженом крем-брюле со взбитыми сливками, с орехами и вишенкой сверху! Оно даже снится мне по ночам. Иногда мне кажется, я сойду с ума, если не попробую его.
 – Я вижу, ты неизлечимый сладкоежка, – улыбнулась Шейла.
 – Еще какой! – согласился Ларедо, его сияющие глаза со смехом смотрели на Шейлу. – С твоим приездом все только еще больше усугубилось. – И тут он, как будто осознав, что сказал что-то лишнее, отвернулся и пошел вперед. Они шли мимо лошадей, Ларедо задержался у гнедой и положил ей руку на холку. – Значит, ты единственная дочь в семье?
 – Да. Избалованная и капризная, как и все отпрыски богатых родителей, так говорил Брэд. – Его имя слетело с ее языка прежде, чем она успела остановиться.
 – Разумеется, он говорил это любя, – улыбнулся Ларедо.
 – Нет. – Она мельком взглянула на свое обручальное кольцо. – Я думаю, скорее, завидуя.
 – И поэтому ты не очень горюешь о его смерти? – Он изучал ее профиль.
 – Брэда интересовала не столько я, сколько мои деньги. Он упивался властью, какую они дают, – честно ответила Шейла. – Жаль, что я поздно в этом убедилась.
 – Почему ты мне об этом рассказываешь?
 Во взгляде Ларедо сквозило недоверие. Ветер взметнул ее волосы, она убрала их с лица.
 – Сама не знаю. Наверное, потому, что ты рассказал мне о своей семье. А может быть, потому, что мне хотелось произнести эти слова вслух, – медленно ответила она. – Или просто мне хочется, чтобы ты стал моим другом.
 – Зачем?
 – Затем, чтобы время от времени напоминать тебе о мороженом крем-брюле, – отшутилась она. – Не все ли равно, зачем?
 – Не все равно. – Он не отрывал от нее изучающего взгляда. – Кто знает, может, ты хочешь обвести меня вокруг пальца.
 – А это возможно? – Шейла склонила голову набок, намеренно провоцируя его.
 Ларедо насмешливо приподнял одну бровь и отвел взгляд.
 – А что, у тебя все на месте. Есть на что посмотреть, – произнес он сухо, но было ясно, что он находит ее привлекательной. Это не удивило Шейлу.
 Куда больше в его словах Шейлу поразило другое. Несмотря на то, что Ларедо старался оборвать все нити, связывающие его с семьей и с родиной, ему это так и не удалось. А Шейла была связующим звеном между ним и домом, как бы настойчиво он ни повторял, что теперь принадлежит к совершенно иному миру.
 Как укрепить эти узы неожиданной близости и убедить его помочь ей? Конечно, легче всего было бы попытаться его соблазнить, но Шейла отвергла для себя этот путь.
 Прогулка вскоре привела их на край луга. Какое-то движение неожиданно привлекло ее внимание. Маленький мальчик стремительно вскочил на ноги, копна черных волос упала ему на глаза. Его маленькая фигурка утопала в ржаво-коричневом пончо и рыжевато-коричневатых мешковатых брюках.
 Он нерешительно кивнул и поздоровался:
 – Buenos tardes, señora, señor. [9] 
 – Buenos tardes, – ответила Шейла, улыбнувшись.
 Ларедо тоже ответил на приветствие и добавил, обращаясь к ней:
 – Мы далеко зашли, – сказал он, остановившись. – Пора возвращаться.
 – Здесь много детей? Я слышала, как они играют на улице.
 Она посмотрела на несколько глинобитных домиков вдали, на движущиеся между ними фигуры людей.
 – Дюжина или около того, – пожал плечами Ларедо. – Включая индейских ребятишек.
 – Индейских? – удивилась Шейла.
 – Да, здесь издавна проживают несколько семей из племени тарахумара, – объяснил Ларедо. – Правда, они держатся особняком.
 Шейла больше не пыталась вызвать его на разговор, когда они возвращались к дому. Он уже сказал ей все, что хотел. Она даже поздравила себя с маленькой победой – она заставила его разговориться, хотя для себя лично и почерпнула из этой информации не так уж много.




 9


 Когда они вернулись, на страже стоял уже другой человек – мужчина с широким невыразительным лицом. Он почтительно наклонил голову, когда Шейла проходила мимо. Это было первым проявлением учтивости по отношению к ней с тех пор, как она очутилась в этом Богом забытом месте.
 Ее озадаченный вид немедленно отметил Рафага, когда она вошла в дом. Она тут же вскипела и повернулась к Ларедо.
 – Что он сказал обо мне? – спросила она.
 – Да он просто отметил, что ты после прогулки лучше выглядишь, – ответил тот.
 – Можешь сказать ему, что все заключенные нуждаются в прогулке, – едко заметила Шейла. – И еще можешь сказать ему, что я бы хотела помыться днем, когда солнце еще достаточно высоко и вода немного теплее. Я возьму мыло и полотенце, и ты проводишь меня. Он, конечно же, не позволит мне пойти туда одной.
 Она пошла в свою комнату. При виде Рафаги от ее хорошего настроения не осталось и следа. Захлопнув ящик туалетного столика, она услыхала негромкий разговор, доносившийся из соседней комнаты. Разговор прекратился, как только она появилась на пороге.
 – Я готова, – объявила она.
 – Мне надо еще кое-что сделать, – сказал ей в ответ Ларедо и нахлобучил шляпу. – Рафага проводит тебя.
 Она вспыхнула от негодования.
 – Кому он не доверяет? Мне или тебе?
 – Может быть, нам обоим, – ухмыльнулся Ларедо. – Он очень обеспокоен – ведь я уже черт знает сколько времени не видел блондинок.
 – Мало ему того, что я не могу помыться без посторонних? Может быть, мне хотя бы разрешат самой выбрать того, кто будет подглядывать за мной? – рассердилась она.
 Ларедо взглянул на невозмутимое лицо Рафаги и недоуменно пожал плечами.
 – Приказы полагается выполнять, – лаконично заметил он.
 Она так сильно сжала полотенце, что у нее побелели костяшки пальцев. Ларедо незаметно кивнул ей, прежде чем выйти. Шейла безмолвно уставилась на бронзовое непроницаемое лицо Рафаги.
 – Эй, охотник подглядывать за голыми женщинами, ты готов? – спросила она.
 Сжав губы, Шейла повернулась и вышла в дверь, предупредительно открытую Ларедо. Рафага отставал на два шага, предоставив ей найти дорогу к источнику.
 У источника он выбрал то же самое дерево, что и в прошлый раз, и принял ту же позу. Она сдержанно дышала, стараясь не выдать своих чувств. У нее не было никакого желания вновь надевать мокрую одежду после «ванны», как в прошлый раз. Поэтому она спокойно повернулась к нему спиной, развязывая узел на блузке.
 – Тебе что, доставляет особое удовольствие смотреть на раздевающуюся женщину? – шипела она. – Или ты получаешь наслаждение, унижая меня?
 Она сняла блузку и бросила ее на землю, ощущая кожей его взгляд, скользящий по ее спине. Дрожащими пальцами она расстегнула «молнию» на брюках.
 – Ты заставляешь меня терпеть все это, Господи, да что же ты за чудовище! – все больше распалялась она. – Жаль, что ты не понимаешь, о чем я говорю, животное! Мерзкое, грубое, гадкое… – У Шейлы иссяк запас слов, чтобы выразить свою ненависть.
 «Молния» расстегнулась, брюки скользнули вниз. Она переступила через них, собственная нагота заставила заалеть ее щеки. В следующую секунду Шейла погрузилась в воду и тут же вынырнула обратно – от холода у нее перехватило дыхание.
 Отбросив мокрые пряди волос с лица, Шейла бросила быстрый взгляд на берег. Рафага сидел под деревом, низко надвинув шляпу. Шейла ощущала на себе его сосредоточенный взгляд, когда двигалась к берегу и тянулась за куском мыла, лежащим в траве у воды.
 Искупавшись, она храбро вышла из воды, даже не стараясь прикрыться руками. Подняла полотенце и стала растирать тело, чувствуя прилив тепла и стараясь не показать своего смущения.
 – Смотри хорошенько! – Ей хотелось швырнуть полотенце ему в лицо. – Может, это зрелище вдохновит тебя для ночных подвигов с Еленой.
 При звуке знакомого имени Рафага вскочил на ноги, в его глазах запрыгали веселые чертики, но он не приблизился к ней. Внезапно обессилев от собственной ярости, Шейла стала натягивать брюки, отвернувшись от него.
 Шелковая ткань блузки прилипла к влажному телу. В этот момент он направился прямо к ней, и Шейла пошатнулась, потеряв равновесие. Она никак не могла завязать дрожащими руками узел на груди.
 Прежде чем она успела воспрепятствовать ему, он спокойно отвел ее руки в сторону, взялся за полы блузки и стянул их в узел. Под блузкой вырисовывались соблазнительные округлости. В уголках его рта обозначилась снисходительная усмешка.
 – Не прикасайся ко мне! – пробормотала Шейла, теряя храбрость от его близости. – Иначе мне придется снова мыться.
 Она трепетала всем телом. Нисколько не задетый ее ехидной интонацией, Рафага внимательно посмотрел на желтые искорки, сверкающие в ее глазах. Они стояли молча, словно электризуя друг друга.
 Шейле захотелось толкнуть его в ледяную воду. Казалось, он понял ее намерение, потому что бросил быстрый взгляд на водную поверхность, потом на ее лицо, и отчаянные дерзкие огоньки вновь зажглись в его черных глазах.
 Волнение все еще владело ими, когда они двинулись в обратный путь к своему обособленно стоящему дому. Шейла шла впереди и чувствовала, что Рафага не отстает от нее ни на шаг, хотя он двигался совершенно бесшумно. Шейла изо всех сил сдерживала себя. Она чувствовала, что Рафага опасен.
 Вечерние прогулки с Ларедо стали каждодневным ритуалом. Она с волнением ждала их, как ребенок ждет обещанного сладкого десерта. Эти прогулки вносили приятное разнообразие в рутинную жизнь в опостылевшем доме и избавляли на какое-то время от беспокойства, которое она испытывала в присутствии Рафаги.
 Никогда в жизни Шейла не имела столько свободного времени. Всегда находилось что-то, чем можно было занять свободные минуты. Здесь же ей абсолютно нечего было делать, она слонялась по дому и ждала вечера, чтобы пойти с Ларедо на прогулку. Через неделю такое бессмысленное существование поставило ее на грань нервного срыва.
 В конце одной из прогулок Ларедо заметил:
 – Шейла, у тебя усталый вид. Ты хорошо спала этой ночью?
 – Не очень, – ответила она сдержанно.
 Виной тому был Рафага. Елена навещала его не каждую ночь, но Шейле все равно было непереносимо слышать за тонкой перегородкой его ровное дыхание.
 – Почему бы тебе не поспать днем? – предложил Ларедо. – Судя по твоему виду, тебе бы это не помешало.
 – Да не нужен мне дневной сон! – Шейла протиснулась в дверь, предупредительно открытую для нее.
 Ей казалось, что воздух вокруг нее вибрирует, отзываясь на невидимый камертон. Ее волнение усилилось еще больше при виде Рафаги, который сидел за столом и чистил ружье.
 – Единственное, что мне нужно, – это вырваться отсюда! Как долго вы еще будете держать меня здесь? Когда вы свяжетесь с моими родителями? Или уже связались?
 – Я не знаю.
 – Ну, разумеется! – ядовито произнесла она, уперев руки в бока. – Ты никогда ничего не знаешь, потому что он, – она особо подчеркнула последнее слово, – держит тебя на коротком поводке. Почему бы тебе не попросить у него разрешения найти для меня какой-нибудь новый способ бить баклуши? Старый мне уже надоел.
 – Ты скучаешь?
 – Скучаю?! Бог мой, это еще мягко сказано! – С гримасой отвращения Шейла отвернулась, успев, однако, отметить некое удивление во взгляде Рафаги.
 – Но прогулки… – начал Ларедо.
 – Прогулки занимают от силы часа два в день, – перебила его Шейла. – А что прикажешь мне делать с оставшимися двадцатью двумя? Спать как сурок?
 Ларедо сурово поджал губы, глубоко вздохнул и взглянул на Рафагу, как бы спрашивая его совета. Шейла нетерпеливо вслушивалась в их быстрый разговор на испанском языке.
 – Ну и к какому решению пришел Соломон, разрешая спор между ворами и убийцами? – с издевкой спросила Шейла.
 Улыбка внезапно озарила лицо Ларедо – ему определенно нравилось, что Шейла стала выпускать коготки.
 – Он согласился с тем, что у тебя слишком много свободного времени. Поскольку ты все равно торчишь в доме, он решил, что ты будешь заниматься уборкой и помогать Елене на кухне.
 – Ах вот оно что! – возмутилась Шейла. – Мало того, что он превратил меня в узницу, он еще решил сделать из меня служанку!
 – Но, согласись, это поможет тебе скоротать время. – Ситуация весьма забавляла Ларедо. – Ты ведь тоже живешь здесь и должна вносить свою лепту в домашнее хозяйство.
 – Должна?! – Она задыхалась от злости. – Если бы в этом доме не было ни соринки, он все равно оставался бы вонючей дырой. А что до готовки, то я не знаю, как готовить в таких примитивных условиях! Кроме того, все, что я приготовлю для него, будет щедро сдобрено ядом!
 – Что ж, он привык рисковать, – пожал плечами Ларедо.
 – Елена не обрадуется, увидев меня на кухне, – продолжала Шейла.
 – Не стоит это обсуждать. Если он так решил – ты будешь помогать, – закончил дискуссию Ларедо.
 Когда Елена узнала о новом статусе Шейлы, ее латиноамериканский темперамент выказал себя с бешеной неукротимостью. Рафага, правда, отказался выслушивать грозные протесты и одной короткой фразой заставил ее замолчать.
 Хрупкое перемирие между женщинами вновь было нарушено. Шейла опять видела в глазах брюнетки ненависть и ревность, когда Елена объясняла ей ее обязанности, злясь на нее за то, что она не понимает испанского.
 В ожидании ужина мужчины заняли свои места за столом на кухне. Ларедо поглядывал на женщин с нескрываемым любопытством, в то время как Рафага взирал на них без всякого интереса.
 Кипя гневом от оскорбительного тона Елены, Шейла с грохотом поставила тарелки на стол и взглянула на посмеивающегося Ларедо.
 – Помоги мне, – прошипела она сквозь зубы, – скажи этой ведьме, что, если она и дальше будет меня унижать, я заткну ей глотку этим тамале! [10] Так что посоветуй своему боссу как-нибудь утихомирить эту дуру.
 – Спокойно, спокойно, – урезонивал ее Ларедо.
 – Через пару минут ты узнаешь, каков мой характер, потому что моему терпению пришел конец! – крикнула Шейла.
 Из уст Елены хлынул новый поток замечаний. Шейла повернулась в ее сторону, стиснув руки в кулаки. Рафага одернул свою подругу, и она тотчас же умолкла. Ее бешеные глаза все еще полыхали негодованием, когда она всучила Шейле блюдо с вареным мясом и нож.
 Поставив блюдо на стол, Шейла ухватилась за ручку ножа.
 – Никак не могу решить, в кого его воткнуть, – прошептала она.
 – Видимо, Елена не понимает, что тебе нельзя доверять нож, – с кривой усмешкой заметил Ларедо.
 Шейла фальшиво улыбнулась ему в ответ.
 – Впрочем, нет, теперь я знаю, в кого его воткнуть – в твоего невозмутимого босса! Я была бы рада вырвать его поганое сердце и положить на тарелку вместо мяса! – Она провела сверкающим лезвием над мясом. – Я разрезала бы его на тонкие ломтики, хотя, должно быть, оно такое твердое, что придется подавать его одним куском.
 – Какая же ты кровожадная! – Ларедо хохотал, наблюдая за тем, как Шейла начала резать мясо. Вместо тонких ломтиков у нее получались большие несуразные куски.
 Бронзовые пальцы туго сжали ее руку. Рафага управлял ножом в ее руке, и кусочки мяса становились все тоньше. Она сообразила, что он просто показывает ей, как лучше нарезать мясо.
 – Gracias, – она притворно улыбнулась ему, – но я предпочла бы нарезать тонкими ломтиками твое сердце. – Она взглянула на Ларедо. – Почему ты не перевел, что я сказала?
 – Не хотел накалять обстановку.
 – Я уверена, он и так прекрасно знает, что я считаю его жестоким, презренным ублюдком, – спокойно возразила Шейла.
 – Поосторожнее, – предупредил Ларедо.
 – Почему? – не сдавалась она. – Он же все равно ни слова не понимает.
 – Видишь ли, это слово звучит по-испански очень похоже, – сказал Ларедо серьезно.
 – В самом деле?.. – Шейла изобразила на своем лице наивное изумление. Она повернулась к Рафаге и продолжила свою игру: – В таком случае я ошиблась, назвав его ублюдком. Думаю, будет справедливее назвать его сукиным сыном!
 Она намеренно оскорбляла его, скрывая за вежливыми интонациями оскорбительный смысл, но не выказывая никакого внимания к застывшему словно изваяние Рафаге, будто его не было здесь. Ларедо же почел за лучшее оставить ее слова без перевода.




 10


 Новое развлечение вскоре перестало доставлять ей удовольствие. На третий вечер облаченные в безупречно вежливую форму оскорбления уже не забавляли ее. Более того, она испытывала горечь из-за своей абсолютной беспомощности. Это было всего лишь детским проявлением непослушания, и Шейла понимала это, как понимал и Ларедо.
 Она по-прежнему оставалась заложницей, которую ни на минуту не оставляли без охраны. Елена все так же бешено ревновала ее. Однако свой протест Шейла выражала только на словах, продолжая помогать на кухне и выполнять мелкую работу по дому. Альтернативой было полное безделье, а Шейла всячески старалась занять себя делами.
 За окном мелкий дождь сменялся ливнем, вынуждая Шейлу оставаться в помещении. Змеистые, ослепительно яркие молнии то и дело раскалывали небо, освещая вершины гор. Зловещие черные тучи заволокли небосвод, все вокруг предстало в еще более мрачном свете.
 В разгар ливня Шейла услыхала глухое чавканье копыт по раскисшей земле. Вдруг звуки стихли, и послышался стук в дверь. Шейлу разбирало любопытство – кто же это отправился в путь в такую погоду?
 Ее любопытство возросло еще больше, когда она услыхала голос Рафаги, отдающего приказ охраннику, стоящему в укрытии под навесом крыльца. Тот поспешил прочь, в сторону глиняных домишек.
 В течение нескольких минут ее слух улавливал приглушенные голоса, доносившиеся из главной комнаты, – Рафага разговаривал с новоприбывшим. Шейла приподняла занавеску и выглянула во двор. Никто не охранял входную дверь. Все попрятались в доме от проливного дождя.
 Только последний дурак способен пуститься в путь при такой грозе, – подумала Шейла, – дурак или же человек, решившийся под прикрытием дождя бежать из заточения. Она тихонько приоткрыла окно, протиснулась наружу и легко спрыгнула на землю.
 Ее ноги оказались по щиколотку в воде, и она чуть было не упала. Молния на миг осветила местность, и Шейла поспешила укрыться среди деревьев позади дома.
 Она сразу же вымокла до нитки. Тяжелые капли дождя больно хлестали по лицу, заливая глаза, мешая дышать.
 Густая листва деревьев защищала ее от хлесткого ливня. Немного привыкнув к темноте, Шейла огляделась по сторонам.
 Она увидела направляющихся к дому двоих мужчин. Они спешили, низко пригнув головы, чтобы уберечься от секущих лицо ливневых струй. Ей показалось, что они заметили ее и насторожились. Но нет, они устремились к крыльцу и даже не взглянули в ее сторону. В высоком, закутанном в желтый плащ человеке она узнала Ларедо. Другой, пониже ростом, был тем самым охранником, которого Рафага послал за Ларедо.
 Об ее исчезновении они могли узнать в любой момент. Шейла поспешила прочь, лавируя среди деревьев. Оказавшись на почтительном расстоянии от дома, она остановилась, чтобы отдышаться.
 Сверкнула молния, вслед за тем раздался оглушительный раскат грома. Казалось, под ней дрогнула земля. Шейла покинула укрытие среди деревьев и бросилась в сторону каньона. Шум дождя скрадывал ее хлюпающие шаги.
 – Шейла!
 Шум дождя оглушал ее, и она не была уверена, действительно ли кто-то позвал ее или ей только почудилось. Она остановилась, защищая рукой глаза от ливня и всматриваясь в темноту. И вдруг совсем рядом громко всхрапнула лошадь.
 Сердце Шейлы забилось в тревоге: впереди, навстречу ей, Ларедо спокойно вел свою лошадь под деревьями, низко надвинув шляпу на глаза. Из залома на полях шляпы вода лила, как из водосточной трубы. Чуть поодаль, среди деревьев, она заметила еще троих всадников. Среди них был Рафага. Шейла узнала его сразу.
 Всадники выстроились перед ней полукругом. Она низко опустила голову, чтобы они не могли увидеть ее разочарования, благо их разделяла плотная стена дождя.
 – Что ты здесь делаешь? – спросил Ларедо, хотя и так все было ясно. Он окинул ее холодным насмешливым взглядом.
 Шейла ответила ему в тон:
 – Разве не видно? Гуляю. К сожалению, я не предполагала, что дождь усилится. Какая жалость!
 – Странно. – Ларедо приподнялся в седле, слегка подавшись вперед. – Когда я увидел, как ты спешишь удалиться от дома, я почему-то подумал о побеге.
 Значит, он увидел ее и поспешил уведомить об этом Рафагу.
 – Безумная мысль, не ожидала от тебя, – сухо проговорила она.
 – Это всего лишь доказывает, как легко ошибиться в подобной ситуации, – ехидно улыбнулся он.
 – Да, пожалуй, – согласилась Шейла, стараясь сохранять спокойствие и не обнаруживать обуревавшей ее ярости.
 Снова сверкнула молния. Ларедо оглянулся по сторонам так, словно только сейчас обратил внимание на разыгравшуюся стихию.
 – Как бы там ни было, – он направил лошадь в сторону Шейлы, – я рад, что заметил тебя. Если бы твоя прогулка затянулась, ты могла бы подхватить воспаление легких. – Он помог ей взобраться на лошадь. – Мы прибыли бы сюда еще быстрее, если бы не нужно было седлать лошадей. Мы не знали, сколько времени у нас уйдет на поиски. В отличие от тебя никого из нас не радовала прогулка под проливным дождем.
 Его колкие намеки вывели Шейлу из терпения, и она ответила ему взглядом, полным ненависти. Она заметила, что он освободил для нее стремя, и, когда она вставила в него ногу, он втащил ее в седло.
 Шейла вымокла до нитки, ее била дрожь. Едва они остановились у лачуги, она соскочила с лошади и бросилась внутрь. Ларедо, Рафага и третий всадник поспешили за ней следом, поручив лошадей охраннику.
 – Тебе лучше сразу сменить одежду, – крикнул ей вдогонку Ларедо.
 Шейла остановилась на полпути, повернулась к нему и, клацая зубами от холода, проговорила:
 – Если ты забыл, напомню, что мой гардероб весьма ограничен. Он состоит всего лишь из рубашки и того, что на мне надето. Рубашку я утром постирала. Поэтому переодеться мне не во что.
 Сарказм ее речи был основательно, если не полностью заглушен противной дрожью, сотрясавшей все ее тело.
 Резко повернувшись, она пошла в спальню, мысленно оплакивая свою горькую судьбу. Она слышала, как Ларедо быстро сказал что-то Рафаге, и тот ему тоже кратко ответил.
 Когда она открыла дверь спальни и уже готова была переступить порог, у нее за спиной раздались знакомые шаги. Сжавшись в комок, Шейла взглянула на Рафагу.
 Он притворил за собой дверь и сбросил мокрое от дождя пончо. Его распахнутая на груди рубашка была суха, но на шее и плечах виднелись мокрые пятна. Брюки от колен и ниже тоже пропитались водой. Взгляд его был суров, как холодная зимняя ночь.
 Вода ручьями стекала с одежды Шейлы, образуя лужицы на полу. Еще большее неудобство доставляли ей длинные волосы, облепившие лицо и шею. Сквозь прилипшую к телу блузку была отчетливо видна ее упругая грудь с темными сосками, затвердевшими от холода. Это не ускользнуло от его внимательного взгляда.
 – Что тебе надо? – вызывающе спросила Шейла, понимая, что ее протест подобен разве что шипению котенка.
 Он буркнул что-то в ответ и жестом дал понять, что ей следует снять промокшую одежду.
 И тут Шейлу понесло:
 – То, что я вынуждена мыться в твоем присутствии, вовсе не означает, что я буду раздеваться перед тобой, когда тебе этого захочется!
 Его рот угрожающе напрягся. Легким шагом он приблизился к ней, и прежде чем она успела отпрянуть, он принялся развязывать узел у нее под грудью. Она оттолкнула его руки.
 – Я сама! – пробормотала она посиневшими от холода губами.
 Кивнув, Рафага подошел к комоду и достал полотенце. Отвернувшись, он ждал, пока Шейла снимет брюки. Шейле было стыдно за свою наготу, но, подавая ей полотенце, Рафага не позволил своему взгляду опуститься ниже ее бледного лица.
 Пока она судорожно растирала себя полотенцем, он подошел к кровати, сдернул одеяло и, обернув его вокруг ее дрожащего тела, связал узлом на груди. Длинный конец его он перебросил ей через плечо наподобие плаща.
 Рафага перевел взгляд на ее голову, напомнив ей, что она не вытерла волосы. Подосадовав на его дотошность, она набросила полотенце на голову. К счастью, одеяло при этом не соскользнуло с нее. Она почувствовала, что дрожь унялась.
 Шейла все еще продолжала вытирать волосы, когда Рафага вышел из спальни, но в ту же минуту в коридоре послышались шаги, и в дверях появился Ларедо.
 – Разве охранник еще не вернулся? Наверное, Рафага опасается, что я опять ускользну из дома, если хоть на минуту останусь без присмотра, – ехидно заметила Шейла.
 – Он хочет, чтобы ты пошла в другую комнату, – последовал спокойный ответ.
 – Где он сможет не спускать с меня глаз, – с сарказмом произнесла она.
 – Нет, где ты можешь согреться. Там разведен огонь в очаге, – терпеливо объяснил Ларедо.
 – Скажите пожалуйста, какая забота! – вспыхнула Шейла. – По-видимому, это приказ, и у меня нет выбора.
 – Разумеется.
 – Я так и думала, – пробормотала она сквозь зубы. – Подожди, я возьму расческу.
 – Шейла?.. – Полувопрос-полуприказ заставил ее замереть на месте.
 – Ну что еще? – раздраженно спросила она.
 – Не делай больше этого, – серьезно проговорил Ларедо.
 – Чего «этого»? – Шейла сделала вид, что не поняла его.
 – Не пытайся убежать, – пояснил он спокойно.
 – Вот оно что! А почему бы и нет?
 – Потому что сегодня тебе повезло.
 – Повезло? – Она презрительно усмехнулась. – Интересно, в чем?
 – Что ты не успела выбраться из каньона. Иначе тебе бы несдобровать, – проговорил он.
 – Почему? – продолжала допытываться Шейла. – Потому что в такую погоду вы могли не найти меня? Или меня съели бы дикие звери? Извини, но я нахожу твою притворную заботу обо мне отвратительной.
 Ларедо не обращал внимания на ее браваду.
 – Никто не может покинуть каньон без разрешения Рафаги, Шейла, никто!
 – Это звучит как угроза. – Шейла дерзко вздернула голову.
 – Считай это угрозой, предупреждением, как тебе нравится, – продолжал он. – Это диктуется безопасностью обитателей каньона. Это место перестанет быть тайным, если каждый будет уходить и приходить по своей воле, и нас обязательно обнаружат. Вот поэтому без разрешения Рафаги никто не может уйти отсюда – и уж тем более ты!
 Ее рука нервно сжимала расческу, больно вонзая зубцы в ладонь. Она понимала логику слов Ларедо, но не считала себя обязанной подчиняться их законам.
 – Он всех вас держит в ежовых рукавицах, правда?
 – Если бы не это, нас уже давно бы обнаружили.
 – Как жаль, что этого не произошло, – вздохнула Шейла. – Никого из вас здесь сейчас бы не было и меня тоже.
 – Я понимаю, что мы находимся здесь по разным причинам, – медленно проговорил он. – Но мы не меньше, чем ты, ценим свою свободу. Здесь мы на свободе и в безопасности. Рафага сделает все возможное, чтобы так было и впредь…
 – Не сомневаюсь, – резко оборвала его Шейла.
 Ларедо вздохнул:
 – Тебе этого не понять.
 – Отчего же? Я все понимаю. – Ее глаза гневно сверкнули. – Я здесь пленница… А вы все здесь заодно – шайка убийц и воров. Ваше место в тюрьме.
 Его губы угрожающе вытянулись в тонкую ниточку.
 – Пошли, тебе надо согреться.
 Она помедлила минуту, всем своим видом демонстрируя непокорность. Потом, царственно поведя головой, прошествовала мимо Ларедо в коридор.




 11


 В очаге весело потрескивал огонь, заглушая стук дождя по крыше. Рафага сидел за столом рядом с незнакомцем, чье появление и послужило поводом для побега Шейлы. Оба вскинули глаза и проводили ее взглядами, когда она шла к очагу.
 Шейла присела перед огнем, туго затянутое одеяло сковывало движения Шейлы, она неуклюже опустилась на теплый каменный пол и вытянула ноги.
 Ларедо прошел к столу и занял ближайший к очагу стул. Молчание, повисшее в комнате при появлении Шейлы, тут же нарушилось, как только она села. Шейла удивлялась, почему они говорят так тихо: в любом случае она ничего не смогла бы понять.
 Незнакомец, как ей показалось, делился с остальными какой-то важной информацией. Рафага и Ларедо либо коротко отвечали «да» или «нет», либо задавали вопросы.
 Шейлу интересовало, о чем они говорят. Бесспорно, это было нечто важное, иначе мужчина не пустился бы в дорогу в такую скверную погоду, да и Рафага не послал бы охранника за Ларедо сразу, как только появился незнакомец.
 Шейла повернулась к огню спиной, чтобы подсушить мокрые волосы. Она перебирала руками волосы, мерцающее пламя окрашивало ее волосы в цвет расплавленного золота.
 Шейла почувствовала непреодолимое желание взглянуть на Рафагу. Казалось, он задумчиво смотрел мимо нее на пламя, завороженный игрой огня. Лишь спустя какое-то время Шейла поняла, что его внимание приковано к ее обнаженному плечу.
 Она почувствовала тревогу и волнение, когда его взгляд скользнул вправо и остановился на изящном изгибе ее шеи. Так же неторопливо его бездонные черные глаза созерцали женственные очертания ее щек, подбородка, задерживаясь на безупречной линии носа, на длинных трепетных ресницах. Затем глаза его пустились в обратный путь, повторяя уже пройденный маршрут, и наконец остановились на ее губах.
 Она почувствовала, как в висках у нее застучали молоточки – так велико было гипнотическое воздействие его взгляда. Неожиданно Шейла почувствовала, что не может оторваться от этого скрытого, но неумолимо притягивающего к себе загадочного взгляда, он пленял и порабощал ее. У нее возникло странное, фантастическое желание – забыть обо всем, лечь на спину и с восторгом сладострастия откликнуться на его призыв…
 Потрясенная этим невероятным открытием, Шейла едва расслышала, как он что-то ответил Ларедо, не сводя при этом с нее глаз. Усилием воли она старалась освободиться от воздействия его магнетического взгляда, возбужденно и прерывисто дыша, как будто ей не хватало воздуха.
 Ларедо поднялся со стула и подошел к огню. Она тоже повернулась к очагу, надеясь, что если даже он и обратит внимание на ее вспыхнувшее румянцем лицо, то отнесет это на счет идущего оттуда жара.
 Присев на корточки, Ларедо подбросил полено в огонь и поворошил угли. Он искоса взглянул на Шейлу и спокойно спросил:
 – Ты уже обсохла?
 – Да, – кивнула она и украдкой посмотрела на Рафагу и его гостя. Она вдруг поняла, что разговор шел о ней.
 Ларедо уперся руками в колени, собираясь встать.
 – Подожди, Ларедо, – поспешно проговорила Шейла.
 – Да?
 Она глазами указала на мужчину за столом.
 – Кто это?
 – Друг, – коротко ответил Ларедо.
 – Это ваш связной?
 – Это наш друг, – повторил Ларедо.
 Шейла повернула голову, чтобы лучше видеть его.
 – Он приехал из-за меня?
 – С чего ты взяла? – вопросом на вопрос ответил он.
 – Мне так показалось. Я угадала?
 – Шейла, – спокойно и терпеливо ответил он, – ты задаешь такие вопросы, на которые я не могу ответить.
 – Почему? Это имеет отношение ко мне, и я имею право знать, – настаивала она. Но Ларедо лишь пожал плечами и ничего не сказал. – Я уверена, что вы уже связались с моим отцом и этот человек привез вам какие-то новости.
 Ларедо вздохнул, едва сдерживая накопившееся раздражение.
 – Не пытай меня, Шейла, – произнес он. – Когда мы сами что-нибудь узнаем, мы сразу сообщим тебе. – С этими словами он решительно встал.
 – Скажи своему боссу, что я предпочитаю вернуться в свою комнату, – сказала она Ларедо, мужественно пытаясь справиться с отчаянием и полнейшей беспомощностью, охватившими ее.
 Голубые глаза Ларедо вопросительно взглянули на Рафагу, потом Ларедо кивнул и повернулся к Шейле.
 – В доме слишком прохладно и влажно. Оставайся у огня, здесь тебе будет тепло и сухо.
 – А что произойдет, если я уйду? – с вызовом осведомилась она.
 – Тебя вернут назад, – бросил Ларедо и отвернулся.
 Шейла разочарованно принялась снова расчесывать волосы, наэлектризовавшиеся, наверное, не только от огня, но и от скопившегося в ней внутреннего напряжения.
 Она опять почувствовала обволакивающий, пугающий взгляд главаря, но решила не позволять ему завладеть своей волей и вниманием.
 Вскоре незнакомец встал из-за стола, Рафага проводил его до двери, что-то приказал охраннику. Тот оставил свой пост и вышел с гостем на улицу. Пока охранник не вернется, поняла Шейла, ей нельзя будет уйти в свою комнату.
 Между Рафагой и Ларедо завязался спор. Несомненно, они обсуждают что-то касающееся ее; Шейла прислушалась внимательнее, уловив нотки несогласия в тоне Ларедо. Очевидно, он не соглашался с уже принятым решением.
 Когда прибыла Елена, чтобы приготовить ужин, Шейла не стала помогать ей. Никто не возражал, тем более сама Елена. Однако ее появление положило конец дискуссии между Рафагой и Ларедо. Глядя на недовольное лицо Ларедо, Шейла догадалась, что тому не удалось переубедить Рафагу.
 Закусив губу, Шейла подумала, что, быть может, ее отец предложил им меньше денег, чем они требовали за ее освобождение. Возможно, Ларедо убеждал главаря согласиться на меньшую сумму. Или наоборот?
 Во время ужина Шейла обдумывала различные варианты. Если ее задумчивость и была замечена, никто не поинтересовался ее причиной. Казалось, мужчины вообще не были настроены разговаривать, и только Елена делала робкие попытки привлечь внимание Рафаги.
 Когда с едой было покончено, Елена принесла кофе. Шейла заметила, как женщина беззастенчиво льнет к Рафаге, стараясь при каждом удобном случае коснуться грудью его руки или плеча.
 Внезапно она опять поймала на себе взгляд Рафаги. Он скользнул по ней проницательным, но странно холодным взором. Шейла поспешно опустила глаза.
 Рафага сказал что-то резкое Елене. Что-то, от чего она тут же вспыхнула. Злобная тирада на испанском полетела ему в лицо. Брюнетка презрительно показывала пальцем на Шейлу. Похоже, она опять стала невольной причиной их ссоры.
 Рафага несколько раз уже ровным голосом возразил ей, однако это не произвело должного эффекта, и тогда он отдал какое-то сердитое приказание. Презрительно взглянув на него, Елена повернулась и пулей выскочила за дверь.
 Шейла маленькими глотками прихлебывала кофе, поглядывая на немытую посуду на столе. Затем она покорно собрала ее и понесла к раковине, оставив мужчин допивать свой кофе.
 Не успела Шейла приступить к мытью посуды, как дверь распахнулась и ворвалась Елена; на ее темные волосы была наброшена шаль. Она со злостью швырнула Рафаге что-то завернутое в яркую тряпку и тут же выбежала вон. Его грязное белье? Шейла насмешливо скривила губы.
 Дверь с грохотом захлопнулась. Рафага встал и быстро подошел к Шейле с узелком. Она вспыхнула от гнева. Если он думает, что она будет стирать его грязные штаны, то он ошибается!
 Перед тем как передать ей тряпье, он развернул узелок. Глазам изумленной Шейлы предстали вышитая блузка и широкая малиновая юбка. Они были изрядно поношены, на швах материя истончилась. Эти обноски, несомненно, принадлежали Елене.
 Но все это уже ничуть не волновало Шейлу. Перспектива заполучить одежду, у которой все пуговицы на месте и которая прикрывает бедра, выглядела столь заманчиво, что ей было не до гордости.
 Импровизированный наряд из грубого одеяла стал вдруг раздражать ее нежную кожу. Она с радостью приняла одежду из рук Рафаги и поспешила с ней в спальню, позабыв про грязную посуду. Ей не терпелось переодеться.
 Блузка была немного узка в плечах, а юбка оказалась коротковатой. Но все равно Шейла чувствовала себя в них превосходно.
 Вместе с нарядом у нее совершенно изменилось настроение. К ней вернулись жизнерадостность и беззаботность. Она поспешила в главную комнату, бессознательно стремясь продемонстрировать свое новое одеяние. Оно вернуло Шейле уверенность в себе, которая покинула ее в последнее время.
 Рафага сразу заметил перемену в ее настроении и внимательно оглядел ее с головы до пят. Едва ли это была та реакция, на которую в глубине души рассчитывала Шейла. Ларедо уже собрался уходить и стоял у двери в плаще.
 – Ты не можешь уйти просто так, Ларедо, – запротестовала Шейла.
 Он снисходительно улыбнулся.
 – Уже поздно.
 – Останься еще ненадолго, – уговаривала она.
 Она даже не осознавала, как соблазнительно выглядит. Ее лицо радостно светилось, естественная улыбка играла на устах, глаза сверкали невыразимой прелестью. Ее роскошные золотистые волосы сияли в отсветах пламени, а молочная белизна кожи выгодно контрастировала с малиновой юбкой, обвивавшейся вокруг стройных ног.
 – Я… – Ларедо заколебался. Он смотрел на нее с явным одобрением.
 – Ну задержись! – Она взяла его за руку. – У меня новый наряд, и я хочу отпраздновать это событие, прежде чем моя поношенная обновка окончательно истреплется.
 – Ну что ж, – Ларедо улыбнулся и сбросил плащ.
 Шейла подхватила его и повесила на крючок у двери. Когда она обернулась, юбка колыхнулась на ее бедрах. Шейла положила руки на талию и грациозно изогнулась.
 – Ты не сказал мне, как я выгляжу, – напомнила она. – Возможно, это не самый шикарный наряд, но…
 Не закончив фразы, Шейла одарила его лучезарной улыбкой. Ее обуяло игривое настроение.
 – Впервые вижу на тебе так много одежды, – усмехнулся Ларедо. – К тому же это шаг вперед по сравнению с брюками. Ты неотразима, Шейла, – спокойно резюмировал Ларедо.
 Она отнюдь не собиралась очаровывать его, но тем не менее это пылкое признание обрадовало ее.
 – В этой одежде мне намного удобнее, – она провела руками по складкам юбки.
 – Ну и как же ты собираешься отметить свою обновку? – спросил Ларедо, пряча под насмешливым тоном охватившее его волнение.
 – Мне хочется танцевать, – объявила она.
 – Извини, но боюсь, музыканты уже спят.
 Скрип стула заставил Шейлу обернуться. Только сейчас она вспомнила, что они не одни в комнате. Лицо Рафаги застыло и превратилось в непроницаемую маску, темную и опасную.
 Шейле не надо было объяснять, что в его жилах течет горячая и жестокая кровь. Достаточно было взглянуть на его лицо, надменное и варварски благородное. Рафага отвернулся к потемневшему окну, за которым шел беспрерывный дождь.
 Радость Шейлы померкла. Она посмотрела на Ларедо и решительно сказала:
 – Можно танцевать и без музыки, вот увидишь. – Положив левую руку ему на плечо, правой она взяла его за руку и принялась напевать какую-то простенькую мелодию.
 Секунду поколебавшись, Ларедо сделал вид, что просто-напросто потакает ее капризу, обнял ее свободной рукой за талию. Поначалу он двигался неуклюже и не попадал в такт, но Шейла помогла ему найти нужный ритм.
 – Ну что я тебе говорила! Ты знаешь эту мелодию?
 – Думаю, да. По крайней мере пока что я еще не отдавил тебе ноги, – улыбнулся он. – Ты здорово рисковала, отважившись танцевать со мной босиком.
 – Неправда.
 Они двигались в танце по комнате. Малиновый колокол юбки переливался в отблесках пламени, создающих какую-то магическую атмосферу. Шейла в упоении кружилась в объятиях Ларедо, смеясь и откидывая назад голову, а он прижимал ее к себе, крепко держа за талию.
 – А ты пытался убедить меня, будто забыл, как надо танцевать, – рассмеялась она.
 – Я был не прав.
 – Еще как не прав!
 – Знаешь, о чем я вдруг вспомнил? – Они медленно покачивались в такт мелодии.
 – Нет. О чем? – спросила она, лучезарно улыбаясь.
 Его рука еще крепче сжала ее талию, и Шейла положила голову ему на плечо. Ей было спокойно в его объятиях.
 – Когда-то я частенько посещал танцы. – Он ласково провел рукой по ее спине. – Когда я обнимаю тебя, кажется, что это было совсем недавно.
 Шейла подняла голову и увидела на его лице обаятельную мальчишескую улыбку. Неожиданно он посмотрел на ее губы. Ей оставалось лишь чуть-чуть поощрить его, чтобы он ее поцеловал. Но она уже не хотела его поцелуев.
 Его воспоминание о былом развеяло наваждение и отрезвило Шейлу. Новая одежда уже не радовала ее. Ей хотелось только одного – оказаться дома, в безопасности. Возможно, в конце концов Ларедо поможет ей в этом.
 – Когда мой отец собирается внести деньги за мое освобождение? – спросила она.
 Ларедо насторожился.
 – Не знаю.
 – Кто за ними поедет? – продолжала она таким тоном, словно речь шла о каком-то пустяке. – Наверное, вы их разделите между собой?
 – Возможно. – Его лицо стало непроницаемым, но Шейла уже поняла, что эту маску нетрудно сорвать.
 – Жаль. Было бы лучше, если бы вся сумма досталась кому-то одному.
 – Да, – коротко согласился Ларедо.
 – Ты ведь понимаешь, что этим человеком мог бы стать и ты, – прошептала Шейла.
 Он попытался ее отстранить, но она еще теснее прижалась к нему.
 – Шейла…
 – Нет, ты меня послушай, – настаивала она. – Ты можешь получить все, до последнего цента. Только отвези меня домой. Там тебя уже будут ждать деньги. Мой отец позаботится об этом, Ларедо, он поможет тебе.
 – Бесполезно говорить об этом, – покачал головой Ларедо.
 – Ничего подобного. Мы оба окажемся дома, там, где хотим быть. Мы можем отправиться на прогулку – и не вернуться. – Она старалась убедить его в реальности такого плана. – Ты заранее подготовишь пару лошадей, и когда нас хватятся, мы будем уже далеко-далеко.
 – Я не могу вернуться домой, я уже объяснял тебе.
 – Почему же? – не унималась Шейла. – Вызволив меня из плена, ты станешь героем. Родные и друзья будут гордиться тобой, а мой отец будет благодарен тебе. Он знаком с многими влиятельными людьми. Он все сделает для того, чтобы тебе никогда не пришлось возвращаться сюда.
 – Я… – Он нахмурился. Чувствовалось, что ему нечего возразить.
 Шейла прижала свои пальцы к его губам, подавляя возможные возражения. Она нежно провела рукой по его лицу, по шелковистым темным волосам на висках. Его рука, сжимавшая ее талию, напряглась, привлекая ее к себе.
 – У тебя будет целое состояние, если ты вернешь меня домой, не говоря уже о помощи и благодарности отца, – ворковала Шейла. – И о моей благодарности тоже. Я знаю, что нравлюсь тебе. И я готова всю жизнь доказывать тебе свою признательность за помощь. Деньги, всеобщее уважение и я, – соблазняла она, – ты получишь все это сразу, если пожелаешь. Единственное, что тебе надо сделать для этого, – увезти меня отсюда.
 – Нет!!! – Голос Рафаги, низкий и зловещий, прозвучал как гром среди ясного неба и заставил их отпрянуть друг от друга. Он возник перед ними, яростно сверкая глазами. – Его не соблазнить никакими посулами, сеньора. Ларедо знает, какое наказание ждет тех, кто покинет это место без моего разрешения. И знает, что, если он поможет тебе бежать, я все равно найду и убью его. Если человеку приходится выбирать между деньгами, женщиной и жизнью, он выбирает жизнь. Ларедо никуда тебя не увезет до тех пор, пока я тебя не отпущу!
 Кровь отхлынула от лица Шейлы. Она уставилась на Рафагу, ошеломленная не столько его словами, сколько тем, что он говорил на прекрасном английском языке!
 – Что?.. – Растерянная и смущенная, она не могла вымолвить ни слова. – Ты знаешь английский? – только и сумела она выдавить из себя.
 – Да, я говорю по-английски, – холодно подтвердил он.
 – Мог бы и раньше сказать мне об этом. – Шейла уже несколько оправилась от шока.
 – Это остановило бы тебя? Ты не стала бы обзывать меня ублюдком? – Рафага саркастически улыбнулся. – Не стала бы говорить о том, что тебе хочется разрезать мое сердце на кусочки?
 Шейла покраснела, живо вспомнив все оскорбления, которыми осыпала его, полагая, что он ничего не понимает.
 – Нет, разумеется, нет! – зло проговорила она. – И все же почему ты не сказал мне об этом? Почему притворялся, что не понимаешь меня без Ларедо? Тебе доставляло удовольствие делать из меня дурочку?
 – Я не имел ни малейшего желания говорить с тобой. Кроме того, – он укоризненно поднял бровь, – если бы ты знала, что я владею английским, ты не стала бы сейчас уговаривать Ларедо в моем присутствии.
 Она метнула гневный взгляд на Ларедо, который спокойно стоял в сторонке. Он-то знал, что Рафага все понимает, и тем не менее не сделал ничего, чтобы ее предупредить.
 – Мог бы меня предупредить, – с укором сказала она.
 – Это не входило в мои обязанности, – пожал плечами Ларедо.
 – Да, конечно, – ядовито произнесла Шейла. – Ты ведь с ним заодно!
 – Я с самого начала сказал тебе об этом, – спокойно заметил Ларедо.
 Ненависть и презрение охватили Шейлу.
 – Даже не знаю, кого из вас я презираю больше, – крикнула она. – Тебя, Ларедо, как изменника, предателя, или тебя, – она злобно посмотрела на Рафагу, – за то, что ты…
 – Меня не интересует, что ты обо мне думаешь, – холодно оборвал ее Рафага. – Я только хочу, чтобы ты усвоила раз и навсегда, что все попытки сбежать отсюда бесполезны. Никто здесь не станет тебе помогать.
 – А я в этом не уверена. – Она вызывающе подняла голову, тряхнув волосами. – Деньги, случается, побеждают преданность.
 Он прищурил глаза.
 – Вы безрассудны, сеньора. Говорите, не подумав. Я узнаю обо всех ваших шагах, прежде чем вы их предпримете. А если вы будете упорствовать… – невысказанная угроза повисла в наэлектризованном воздухе, – мне не хотелось бы лишать вас той небольшой свободы, которую вы пока имеете.
 – Свободы?! О какой свободе вы говорите? – Шейла гневно наступала на него. – Я здесь как в тюрьме!
 Рафагу не тронул ее гнев.
 – Я разрешил вам свободно передвигаться по дому и выходить под присмотром за его пределы. Или вы предпочитаете, чтобы я ограничил свободу вашего передвижения одной комнатой?
 – Ты не посмеешь это сделать! – Шейлу трясло от переполнявшего ее гнева.
 – Посмею, – он спокойно встретил ее наскок, лицо его было мрачным и непреклонным, – если твой болтливый язык станет мне слишком сильно досаждать.
 В том, что она делала, не было никакого умысла. Сам инстинкт направил ее руку к его холодному патрицианскому лицу, но на полпути ее перехватили его железные пальцы. Она подняла левую руку, чтобы завершить дело, но он ловко перехватил и ее.
 – Пусти меня! – Шейла отказалась от борьбы, бессильно уронив перед собой руки, будто скованные наручниками.
 Рафага угрожающе посмотрел на нее, прежде чем переключил внимание на Ларедо.
 – Можешь идти, – сказал он ему. – Я думаю, сеньора уже закончила свой праздник.
 – Нет, Ларедо, не уходи, – взмолилась Шейла. – Ты не можешь оставить меня наедине с этим зверем.
 Ее мольба не была услышана. Даже не оглянувшись, Ларедо надел плащ и вышел.
 – Чем это ты так привязал его к себе? – прошипела она, стараясь высвободить руки.
 – Он обязан мне жизнью, – бесстрастно произнес Рафага. – А вот тебе он ничем не обязан.
 – И как долго он должен с тобой расплачиваться? Всю жизнь?
 – Стоит ему только сказать, что он желает уйти, и он свободен, – сказал Рафага. – Он остался здесь по собственному выбору. И хранит мне преданность тоже по собственной воле. Он может уйти, когда захочет, – если только не потащит тебя за собой.
 – Да, ты же поклялся убить его, если он попытается сделать это. – Едкий вкус во рту придавал такой же оттенок ее словам.
 – Я его предупредил. Здесь каждый знает, что я держу слово. Примите мой совет, сеньора, и не пытайтесь уговорить кого-либо помочь вам бежать отсюда. Думаю, что вам будет неприятно чувствовать себя повинной в чьей-либо смерти. – Неожиданно он выпустил ее руки и отошел в сторону. – Ступайте к себе, сеньора Таунсенд.
 Первым ее побуждением было не повиноваться его приказу. Шейла изо всех сил старалась сдержать свой порыв. Взмахнув юбкой, она гордо встала и величаво прошествовала в свою комнату.




 12


 Над самым домом послышался громкий раскат грома. И погода, и эти звуки как нельзя лучше выражали внутреннее состояние Шейлы. Она зажгла свечу у кровати, и от этого комната показалась ей еще меньше.
 Одна мысль о том, что даже той крохотной толикой свободы, которую она имела, она обязана благосклонному согласию Рафаги, выводила ее из себя. Она вдруг увидела свое отражение в зеркале и обомлела. Уставившись на яркую юбку и нарядную блузку, она вспомнила, как обрадовал ее поначалу этот нехитрый наряд и как она жестоко пострадала из-за него.
 И даже это одеяние она получила из рук Рафаги. Ей неожиданно стало противно само прикосновение материи к телу. Она содрала с себя одежду и опять завернулась в одеяло, которое раньше так опрометчиво отвергла.
 Обернув его вокруг тела, она собрала одежду и, небрежно скомкав, с высоко поднятой головой вышла из комнаты.
 Рафага стоял у очага и задумчиво смотрел на пылающий огонь. Рука его лежала на решетке, а левая нога, согнутая в колене, покоилась на ящике с дровами. В колеблющемся свете пламени еще резче и отчетливее обозначились черты его лица.
 Когда Шейла вошла, он медленно поднял голову. Его темные глаза бесстрастно взирали на нее, однако ни одеяло, которое вновь было на ней, ни то, что она держала в руке, не осталось незамеченным. Его безразличие уязвило ее.
 – Что на этот раз? – вежливо спросил он. Затем иронично добавил: – Вероятно, узнав, что я понимаю по-английски, ты придумала для меня какие-нибудь новые оскорбления.
 – Здесь одежда твоей любовницы. Можешь вернуть ей. – Шейла швырнула одежду к его ногам, чуть не угодив в огонь. – Мне она не нужна.
 Он отодвинул ворох ногой и небрежно поднял с пола.
 – Раньше она тебе нравилась.
 – То было раньше, – ее голос дрогнул. – Тогда я не представляла себе, как мне отвратительно все, что хоть как-то связано с тобой.
 Его глаза угрожающе сверкнули. С нарочитой медлительностью он положил одежду на стул и направился к ней. Внутренне съежившись от страха, Шейла приготовилась к отпору.
 – Ну, коли на то пошло, одеяло тоже принадлежит мне. – В его голосе она уловила насмешку. – Давай его сюда!
 – Нет! – резко отшатнулась она, инстинктивно вцепившись руками в одеяло.
 – Но оно же мое, – повторил Рафага. – Если тебе противно прикосновение чего-либо принадлежащего мне, сбрось его. – И прежде чем она успела ответить, мягко добавил: – Ну же, я жду.
 – Нет, – решительно возразила она, и от страха мурашки поползли у нее по спине.
 – Почему нет? – спросил он, ухмыляясь. – Потому что под ним ничего нет? Но я уже несколько раз имел счастье видеть твое обнаженное тело. Я знаю все его изгибы, округлости, упругую грудь, тонкую талию, а твои изящные бедра прямо-таки притягивают мужчин.
 У нее вспыхнули щеки, она отвернулась, чтобы убежать прочь, напуганная той ситуацией, которую сама же опрометчиво спровоцировала. Но он уже схватил ее за локоть, и его пальцы с силой впились в него, чтобы заставить ее повернуться. Одеяло соскользнуло с плеча, и Шейла поспешила свободной рукой вернуть его на место. Ей едва удалось удержать его.
 – Я знаю о таких таинствах любви, которые Ларедо и не снились. – Рафага медленно притягивал ее к себе, у него был завораживающий мягкий бархатный голос.
 Однако за его внешней мягкостью Шейла угадывала жестокость. Придерживая одеяло на груди, она другой рукой пыталась отстранить его от себя. Но ей не удалось бы сделать это и двумя руками. Он склонился над ней, и Шейла вертела головой, стараясь уклониться.
 И вот он уже осторожно прильнул губами к нежному изгибу ее шеи, опалив ее пламенем страсти. Шейла попыталась было оттолкнуть его лицо, но потерпела неудачу.
 – Почему же ты не ласкаешь меня, как Ларедо? – Она ощутила его горячее дыхание. Он отвел ее руку за спину и насмешливо смотрел на нее, пока она безуспешно пыталась высвободиться из его цепких рук. – Может быть, тебе удалось бы меня уговорить, и я отпустил бы тебя отсюда.
 – Скотина! Я ненавижу тебя! – вне себя от гнева крикнула Шейла.
 Он все плотнее и крепче прижимал к себе ее бедра, так что она ощущала его пульсирующую плоть. Она резко откинулась назад, при этом одеяло соскользнуло на пол, обнажив ее прекрасное тело.
 – Да, львица моя, ты ненавидишь меня. – Рафага холодно улыбнулся. – И с радостью выцарапала бы мне глаза. Ты действуешь мне наперекор, не выполняешь моих распоряжений, хотя прекрасно знаешь, что я могу заставить тебя покориться мне. С тобой бы лучше обращались, если бы ты выглядела пугливой и послушной, а ты все время сама создаешь себе трудности.
 – Если бы я выглядела слабой и беспомощной, ты и твоя банда давно бы уже изнасиловали меня и пристрелили бы, как Брэда, – выпалила Шейла, едва переводя дыхание.
 – А теперь ты можешь рассчитывать только на мою милость.
 – Милость? В тебе нет ни капли милости или сострадания! У тебя нет сердца! – Она опять попыталась вырваться из его объятий, но он легко погасил ее сопротивление.
 Она видела, как напрягся его рот, и поняла, что опять провоцирует его, обвиняя в бессердечности. И Рафага не нашел лучшего аргумента против ее обвинений, чем безжалостно впиться ей в губы.
 Захваченная врасплох этим яростным пламенем страсти, она растерялась, утратив способность к сопротивлению. Его руки обручем сдавили ее, затрудняя дыхание, тем более что он запечатал губами ее рот. Ее сознание помутилось, но она все же пыталась противостоять его агрессивному натиску.
 Грубые поцелуи Рафаги становились все менее напористыми и более чувственными. Шейла не выказала должного отпора, когда Рафага пустил в ход язык. Она не заметила, что он больше не прижимает ее к своему сильному, твердому, как гранит, телу, а лишь нежно водит руками по ее спине и бедрам, все больше и больше разжигая в ней страсть, пока она не опустилась в изнеможении к его ногам.
 Протестующий стон вырвался из ее груди, когда он поднял ее, укрыл одеялом и, не прерывая своего дурманящего поцелуя, понес к кровати. А внутри у нее тем временем крепло предательское всепоглощающее желание, и она не знала, как заглушить его. Она по-прежнему смертельно ненавидела Рафагу, но была целиком в его власти. Искусством обольщения Рафага владел мастерски, не могла не признать Шейла. По сравнению с ним Брэд был неумелым школяром.
 Рафага положил ее на кровать, и Шейла инстинктивно ухватилась за одеяло как за спасительную соломинку, но он решительно сдернул его и отбросил в сторону. И только теперь, одурманенная его чарами, Шейла поняла, что она не в своей кровати. Это не ее постель!
 Пораженная этим открытием, Шейла лежала не шевелясь. Она не успела прийти в себя, как ощутила близость его сильного тела. Его руки безошибочно нашли ее в полутьме. Их мягкие ласкающие прикосновения вызывали у нее инстинктивное желание царапаться и лягаться. Рафага хохотнул, быстро парировал удары ее рук и ног и пригвоздил ее к матрасу.
 – Кричи, если хочешь, маленькая львица, – пробормотал он. – Из-за сильного ливня никто тебя не услышит. А если даже и услышит, все равно сюда не придет.
 Его губы обжигали ее шею. Шейла вцепилась ногтями в его плечи и стала яростно их царапать. Он чуть слышно выругался, но продолжал свои пьянящие ласки.
 Бессмысленная борьба истощила ее силы. Шейла немного утихла, чтобы отдышаться. В тот же миг он снова впился в ее раскрытые губы. Руки жадно ласкали ее груди.
 Шейла чувствовала, как напрягаются при этом ее соски, и мысленно проклинала себя за бессилие противостоять волнующему зову плоти. Захлестнувшая ее страсть была неподвластна доводам разума.
 Такая необузданность собственных чувств совершенно несвойственна ей, но она ничего не могла с собой поделать и жаждала близости с ним. Эта жажда стала совершенно невыносимой, когда его губы коснулись ее груди. Легкие прикосновения кончика его языка к соскам вызывали блаженство, и непроизвольный стон наслаждения слетел с ее уст.
 Ничего сверхъестественного, казалось бы, не было в его мягких, расслабляющих, неторопливых ласках, но она чувствовала, как возникающий внутри ее огонь разгорается все сильнее. Его руки искали и находили самые сокровенные, самые чувствительные места, нежно касались их и ласкали, возбуждая страсть, сокрушая все запреты и страхи.
 Исходивший от Рафаги пьянящий мужской запах усиливал эротическое воздействие. Шейла была вынуждена признать, что его прикосновения всегда волновали ее. В эти минуты она чувствовала себя листочком, нежным листочком, трепещущим на ветру. Ее девственность была разрушена грубым вторжением Брэда, а теперь она не в силах устоять перед искушенным обольстителем Рафагой.
 Скользнув руками по его обнаженному телу, она почувствовала кровь на изодранных ею ногтями плечах.
 Она больше не причинит ему боли, она перестанет бороться и насладится близостью его прекрасного тела.
 Когда желание завладело ею полностью, она с силой оттолкнула Рафагу, вынуждая его прекратить испепеляющую ее игру. Уверенный в том, что покорил ее, Рафага потянулся к ее губам, но она увернулась от его поцелуя.
 – Чего же ты ждешь? – отчаянно прошептала Шейла. – Возьми меня, и покончим с этим!
 – Нет, это было бы слишком просто и быстро, моя львица, – отвечал он, – а я желаю оттянуть момент, продолжить пытку.
 Его дыхание на миг опалило ее щеки, прежде чем он закрыл ей рот в ненасытной ярости. И это тоже была пытка, такая сладостная пытка! Пронзительная боль в лоне заставила ее вскрикнуть от желания немедленно утолить его позыв. Ее трепещущие руки метались по его спине и плечам, а тело извивалось и трепетало в агонии страсти.
 Но прошло еще некоторое время, прежде чем Рафага приподнялся над ней. Его сердце отчаянно билось в унисон с ее сердцем, его кожа обжигающе горяча. Шейла почувствовала, как напряглась его плоть, она знала, что им владеет такое же сильное желание, как и ею.
 Слабый ропот слетел с ее губ, когда его мускулистые ноги раздвинули ее бедра. Еще секунду назад она, казалось, достигла апогея и была наверху блаженства, но, оказывается, это было ничто по сравнению с тем, что она испытывала сейчас. Ее тело забилось в пароксизме страсти, когда он овладел ею. Неведомое доселе всепоглощающее чувство гармонии и наслаждения захлестнуло ее, и она растворилась в нем. А потом она вернулась к действительности, слабая, покорная и одинокая.
 Вихрь незнакомых, новых эмоций постепенно улегся, оставив Шейле ошеломляющие воспоминания о любовных ласках Рафаги. Мало-помалу она приходила в себя и испытывала досаду и стыд оттого, что потеряла голову в его объятиях.
 Рафага пошевелился, потерся плечом о ее руку. Мурашки забегали по ее коже, тлеющее внутри ее пламя ожило. Она крепко стиснула зубы, стараясь унять непроизвольную реакцию тела и боясь, что не сможет справиться с этим.
 Ей следует избегать его прикосновений, решила Шейла и, спустив ноги с кровати, хотела встать, но он удержал ее.
 – Куда ты?
 – К себе в комнату, – ответила она тихо.
 – Почему? – спросил Рафага уже другим – чужим и равнодушным – голосом.
 – Похоже, что все твои подружки оставили тебя сегодня в одиночестве, – язвительно ответила она, понимая, что ей нужно время, чтобы овладеть своими чувствами и забыть, какое наслаждение она испытала в его объятиях.
 – Ты имеешь в виду Елену?
 – А кого же еще? – вспыхнула Шейла. Он не реагировал на ее взгляд, полный огня и ненависти. – Ты думаешь, лежа в своей кровати, я не слышу, чем вы занимаетесь? Гнусным развратом, после которого она желает тебе спокойной ночи и уходит.
 – Если тебе это так не по душе, не слушай, – ядовито заметил он.
 – У меня нет иного выбора, как слушать возню двух спаривающихся животных в соседней комнате, – парировала она.
 Он силой уложил ее рядом с собой. Шейла не сопротивлялась.
 – Эта комната устраивает и Елену, и меня, даже если тебе это не нравится, – холодно сказал он.
 – Что бы устраивало больше всего меня, – продолжала Шейла таким же отстраненно-холодным тоном, – так это не спать с тобой в одной постели.
 – Очень жаль, – пробормотал он.
 – Почему же? – разозлилась она. – Елена же не остается с тобой на ночь.
 – Это не одно и то же. Елена должна возвращаться домой к семье и мужу. Тебя же ничего, кроме пустой кровати, не ждет.
 Голова Шейлы покоилась в золотом ореоле ее волос, как на позолоченной подушке.
 – К мужу? – Шейла повернулась к нему, презрительно скривив губы. – Ты хочешь сказать, что она, будучи замужем, приходит к тебе?
 Он надменно взглянул на нее.
 – Ты с готовностью обвиняешь других в непорядочности. Да будет тебе известно, что Чезаре, муж Елены, прикован к постели. Он – живой труп, его душа обитает уже в ином мире. Его парализовало четыре года назад. Елена живет с ним из сострадания и из-за детей. Она молода, физически здорова, ей нужен мужчина, но она не может бросить мужа. А мне нужна женщина, но не нужна жена. Поэтому мы и поладили.
 – Что бы ты ни говорил, важно одно: при живом муже она стала твоей любовницей, – съязвила Шейла.
 Его рука скользнула к ее шее, словно желая сдавить ее подобно удавке, но вместо этого он принялся нежно гладить ее.
 – Ты считаешь ее лицемеркой, потому что при физической близости со мной она остается с мужем? – допытывался Рафага. – А что же прикажешь тогда думать о тебе, которая на чем свет стоит ругает убийц, а ни единой слезинки не пролила по своему мужу?
 – Ты же не знаешь, что я чувствую в душе, – возразила Шейла.
 – Когда я лежу в кровати, я тоже слышу звуки, доносящиеся из твоей спальни, – сказал он с усмешкой. – И ни разу с тех пор, как ты здесь, не слышал, чтоб ты плакала – ни о своей судьбе, ни о своем муже.
 – А если бы я плакала, что бы от этого изменилось? – не уступала она. Ей не хотелось, чтобы Рафага понял ее истинные чувства к мужу. – Ты бы тогда пожалел меня? Сомневаюсь. В тебе нет ни капли сочувствия. Ты попросту не знаешь, что это такое. А тебе не приходит в голову, что я не плакала потому, что ты мог посмеяться над моими чувствами?
 – А может, ты не страдала, потому что он не любил тебя, так же как ты не любила его, – как бы размышляя вслух, проговорил Рафага.
 Шейла глубоко вздохнула, поняв, как хорошо он осведомлен обо всем, что происходит во вверенном ему каньоне. Только от одного человека он мог получить подобную информацию.
 – Ларедо рассказал тебе об этом, – укоризненно заметила она.
 – Это правда? Расскажи мне о муже. Я хочу знать.
 Она поколебалась из упрямства, не желая немедленно повиноваться его просьбе, но потом поняла, что он все равно у нее все выпытает. Ну что ж, она ответит ему, раз он этого хочет.
 – Да и рассказывать особенно не о чем, – медленно начала Шейла. – Думаю, вы прекрасно поладили бы между собой. Вы похожи как две капли воды. Брэда тоже волновали исключительно мои денежки. Он тоже выбрал меня, потому что я была состоятельна, и он думал использовать меня, чтобы удовлетворить свое тщеславие.
 – Ты была девушкой, когда он овладел тобой. – Это был не вопрос, а констатация, о чем свидетельствовал беспокойный блеск его глаз.
 Он нежно взял ее за подбородок, очерчивая большим пальцем красивый изгиб ее губ. Шейлу пробрала нервная дрожь, вызванная близостью его нагого, мужественного, исполненного жизненной силы тела.
 – Да, – растерянно прошептала она, зная, что он видит ее насквозь, а она не умеет лгать.
 – Ты сказала, что у вас был медовый месяц, когда мы захватили тебя. И я точно знаю, что больше ни один мужчина не прикасался здесь к тебе. А сегодня ночью ты была удивлена и напугана ощущением удовольствия, которое испытывает в таких случаях женщина. Но это совершенно естественно, маленькая львица. Возможно, когда ты постигнешь науку любви, ты станешь более терпимо относиться и к Елене, – проговорил задумчиво Рафага.
 «Постигнешь науку любви». Эти слова пронзили ее насквозь. В ее глазах с золотистыми крапинками он прочел страх и гнев одновременно.
 – Что ты имеешь в виду? – спросила она как можно более спокойно. – Не хочешь ли ты сказать, что собираешься учить меня?
 – Я думаю, ты быстро освоишь все премудрости, – многозначительно произнес он.
 Очередная вспышка молнии высветила его лицо.
 – Я могу быть твоей пленницей, но никогда не стану наложницей, – гордо заявила она.
 – Не думаю, что ты говоришь это искренне.
 Она хотела отбросить его руку, лежавшую у нее на плече, но ей это не удалось.
 – Оставь меня в покое. За все это время ты ни разу близко не подошел ко мне. Что же произошло с тобой сегодня?
 – Любой мужчина желает обладать красивой и желанной женщиной, вроде тебя. Когда сегодня вечером ты намеренно разозлила меня, я подумал, что у меня нет никаких оснований сдерживать себя. – Рафага ничем не выдавал своих эмоций. – Не жалеешь теперь, что делала предложение Ларедо прямо у меня на глазах?
 – Я не верю тебе, – холодно сказала она. – Единственное, что мне удалось узнать, живя с тобой под одной крышей, так это то, что ты не даешь волю своим чувствам, будь то гнев или любовная страсть.
 – У вас прелестная головка, сеньора, и отнюдь не пустая. – Он накрутил на палец прядку волос над ее ухом. – Я нахожу вас весьма соблазнительной. Другие, возможно, тоже. Если вы им предложите себя, а в придачу и деньги, они могут не устоять. А завтра утром они узнают, что вы моя женщина. И никто не посмеет даже близко подойти к вам, – удовлетворенно закончил он.
 – Будь ты проклят! – От ожесточения ее голос дрогнул и из груди вырвались звуки, больше похожие на вопль отчаяния.
 Более злые и жестокие слова были уже готовы сорваться с ее языка, но он приподнял ее голову и наклонился к ней. Шейла, противясь неизбежному, попыталась уклониться, но его рот захватил ее губы, и серия долгих пьянящих поцелуев заворожила ее. Она могла бы оказаться равнодушной и пассивной, будь он жесток и груб, как раньше, но устоять перед его ласковым головокружительным обольщением она была не в силах.
 Ее тело с готовностью отдавало себя в его властные руки. Шейла покорилась неизбежному, плотская страсть сжигала последние мосты к отступлению. Бархатный туман вновь окутал ее…
 Позже, много позже Рафага укрыл ее одеялом и велел спать. Часть ее сознания по инерции готова была противиться ему. Она пыталась настоять на своем, заявляя, что ей хочется спать в своей постели. Но усталость победила. Она не стала возражать и тогда, когда он на правах собственника положил руку ей на живот.
 Ей показалось, что она только что заснула, когда поток испанской речи разбудил ее. Шейла лежала на кровати и с трудом соображала, где она находится и почему ее бедрам, спине и ногам так горячо, будто она лежит возле печки.
 Еще не совсем проснувшись, Шейла повернулась в поисках источника тепла. Ее глаза широко раскрылись, когда она услыхала совсем рядом с собой голос Рафаги. Остатки сна мгновенно улетучились, а память услужливо подсказала ответ.
 В нескольких шагах от нее стояла Елена. Ее темные глаза были похожи на глаза смертельно раненного зверя, столько в них было муки и боли. Ее смуглое лицо побелело при виде Рафаги, лежащего рядом с Шейлой. Он сказал ей что-то по-испански, но Елена не слушала его. Ее голос дрожал от гнева, а в словах слышались упреки и презрение.
 Шейла с головой накрылась одеялом, потрясенная этой сценой. Почему она не проснулась раньше и не улизнула в свою постель? Ответ был очевиден. У нее не было сил ни на движение, ни на мысль – Рафага опустошил ее, лишил воли, стыда, ненависти.
 Меньше всего ей хотелось стать причиной ссоры Елены и Рафаги. Пусть она забирает его. Теперь Шейла была готова согласиться со всеми обвинениями, которые выдвигает против нее Елена. Надо как можно скорее уйти, решила она, и тем самым прекратить это представление.
 – Оставайся на месте. – Рафага положил руку ей на плечо, как будто разгадав ее намерения.
 – Она хочет тебя, а я нет! – чуть слышно вымолвила Шейла.
 – Не имеет значения, кто из вас чего хочет, – жестко оборвал он ее. – Будет так, как я сказал.
 То же самое, видимо, он сказал Елене по-испански, потому что в ответ разразилась настоящая буря. Рафагу, казалось, нисколько не трогали крики Елены. Его бронзовое лицо оставалось неподвижно-спокойным. Шейла в душе ужаснулась тому, насколько он может быть жесток.
 Из главной комнаты послышался мужской голос. Сердце Шейлы замерло, когда в дверях появился Ларедо. Он остановился, словно споткнувшись, и насмешливое выражение тотчас исчезло с его лица, как только он увидел в кровати Шейлу.
 Кровь отхлынула от ее лица, но в следующую же минуту оно сделалось багрово-красным. Голубые глаза Ларедо бесстрастно смотрели на нее, но Шейла чувствовала себя как застигнутый ярким светом таракан, ей хотелось укрыться в каком-нибудь темном углу или щелке.
 Елена обернулась, что-то сказала Ларедо, очевидно, желая найти в нем союзника. Ларедо отрицательно покачал головой и собрался уходить, не желая принимать участия в выяснении отношений.
 – Останься, Ларедо, – сказал Рафага. – Елена уходит.
 Мексиканка окинула его ледяным взглядом и что-то ответила низким от сдерживаемой ярости голосом. Рафага промолчал. Его лицо оставалось спокойным и невозмутимым. Елена круто повернулась и вышла. Усмешка в голубых глазах Ларедо словно говорила: «Я же предупреждал тебя, что так и будет».
 Без всякого стеснения Рафага откинул одеяло и, опустив ноги на пол, сел на кровати. Шейла вцепилась в прикрывавшее ее одеяло. Она отвела глаза, чтобы не видеть, как он поднимает с пола брюки и натягивает на себя. Стыдливый румянец залил ее лицо, щеки покрылись пятнами. К несчастью, она тут же перехватила взгляд Ларедо.
 – Я же просила тебя вчера вечером не уходить, – с упреком сказала она, приподнявшись на локте и вскинув голову. – Впрочем, какое тебе дело до того, что он изнасиловал меня после того, как ты ушел! Ведь он твой босс, твой идол. – Под этим потоком едких слов она хотела скрыть смущение и растерянность.
 Ларедо не произнес ни звука. Одеяло было подоткнуто со всех сторон, оставив открытыми только ее плечи и руки. Медово-золотистые волосы рассыпались у нее по плечам. Ее глаза сверкали, полные еле сдерживаемых слез.
 Рафага застегнул ремень на брюках и бросил на нее холодный насмешливый взгляд.
 – Не обвиняй его в том, что сама спровоцировала, – без выражения сказал он. – Это не было насилием. – Шейла собралась разразиться протестующей гневной отповедью, но он опередил ее. – Ты же не станешь отрицать, что этой ночью вела себя, как похотливая кошечка!
 Она посмотрела на его оцарапанные плечи со следами запекшейся крови.
 – Как же тогда объяснить эти следы на плечах?
 Рафага проигнорировал ее замечание.
 – Надо бы продезинфицировать царапины, – посоветовал Ларедо.
 Рафага налил воду из кувшина в тазик на умывальном столике и намочил тряпку.
 – Шейла виновата, пусть она и сделает это.
 – Черта с два ты от меня дождешься! – гневно крикнула она. – Я буду счастлива, если ты сдохнешь от заражения крови!
 – Смотри, до чего она кровожадна! – усмехнулся Рафага и повернулся к кровати. В его глазах сверкнули жесткие огоньки. – И все же тебе придется промыть царапины, моя львица.
 – И не подумаю! – заявила она. – Если хочешь, поручи это Ларедо или кому-нибудь еще. А я и пальцем не пошевелю.
 – Ошибаешься! – Он наклонился и больно сжал ей запястье.
 Одеяло чуть не соскользнуло с нее. Пытаясь натянуть его свободной рукой, она перехватила злорадный взгляд Рафаги.
 Шейла не сомневалась, что он не задумываясь сдернет с нее одеяло, если она станет и дальше противиться ему.
 – Ну ладно, – раздраженно согласилась она. – Но я ничего не смогу сделать, пока ты держишь меня за руку. Отпусти руку, еще немного – и ты сломаешь ее.
 Он рассмеялся, довольный и самоуверенный, и освободил ее руку. Прикрывая грудь одеялом, Шейла придвинулась к краю кровати и взяла у него влажную тряпицу. Он криво усмехнулся и подставил ей плечи. Шейла посмотрела на густую копну черных как смоль волос и бронзовую кожу на мускулистых плечах и спине. Если бы в руках у нее вместо тряпки оказался нож, она не замедлила бы воспользоваться им.
 – Вы забыли о царапинах, сеньора, – напомнил он, но ей показалось, что он прочел ее мысли.
 Резкими, отнюдь не осторожными движениями Шейла начала смывать подсохшую кровь с его упругой кожи. Она ощущала, как сокращаются мышцы под ее рукой, но Рафага не шевельнулся, не произнес ни звука, чтобы ненароком не показать ей, что она причиняет ему боль. Но его выдержка нисколько не тронула ее.
 Смыв кровь, Шейла поняла, что оставленные ее ногтями борозды гораздо глубже, чем ей представлялось поначалу. Они покраснели и вздулись. Шейла взглянула на Ларедо, который наблюдал за ее работой. Выражение его лица подтвердило ее впечатление.
 – Нет ли у вас спирта? – спросила она, стараясь не выдать своих эмоций.
 Она убеждала себя, что ей нет никакого дела до страданий Рафаги. Он это заслужил. Но она не могла не чувствовать сострадания и утешала себя тем, что ее душа не ожесточилась окончательно.
 – Сейчас принесу, – сказал Ларедо.
 Он исчез на секунду и вернулся с почти полной бутылкой.
 Ларедо откупорил ее и передал Шейле, взяв у нее испачканную тряпку. Она поколебалась, глядя на твердый подбородок Рафаги и надменный патрицианский профиль.
 – Будет больно, – предупредила она.
 – В таком случае наноси жидкость по капле, чтобы продлить пытку. – Его ровный тон уколол ее.
 Ее сострадание как волной смыло. Без предупреждения она наклонила бутылку и щедро плеснула обжигающую жидкость на раны, но никакого удовлетворения при этом не ощутила.
 Рафага мгновенно вскочил и подошел к комоду, чтобы достать рубашку. Шейла подумала, что следует наложить повязку, но не стала ничего предлагать и молча передала бутылку Ларедо.
 – Вы уже научились готовить, сеньора? – Осторожно, щадя плечи, Рафага натянул рубашку и бесстрастно посмотрел в ее сторону.
 – Нет. – Готовить ему пищу, да еще на этой убогой кухне – нет уж, увольте! – подумала она. – Я думаю, что завтрак вы можете приготовить себе сами, или оставайтесь голодным до обеда. Может, к тому времени гнев Елены поутихнет и она вернется, чтобы приготовить еду, – холодно проговорила Шейла.
 – Елена не вернется, – коротко сказал Рафага, потом повернулся к Ларедо. – Договорись с женой Хуана, чтобы она готовила нам еду. Скажи ей, что она может приходить после того, как накормит свою семью, и пусть приводит с собой детей, если хочет. Хуан всегда хвастал, – добавил он с улыбкой, – что его жена – великолепная повариха. Проверим, так ли это на самом деле.
 Ларедо ответил ему улыбкой и отправился выполнять приказ. Когда дверь за ним захлопнулась, Рафага обратился к Шейле.
 – Перенеси свои вещи сюда, – сказал он, заправляя рубашку в брюки. – С этого дня ты будешь спать в этой комнате.




 13


 После этой ночи Шейла опасалась, что Рафага запретит ее ежедневные послеобеденные прогулки с Ларедо, не желая, чтобы они оставались наедине. Но, к ее удивлению, ничего подобного не произошло.
 Теперь, выйдя на зеленый луг, где паслись лошади, Шейла пожалела, что сама не отказалась от этих прогулок. В новой роли она чувствовала себя неловко.
 – Ради Бога, Ларедо, скажи что-нибудь, – взмолилась она в конце концов. – Скажи, что ты сожалеешь о случившемся или что я заслужила это, только не молчи!
 – Это еще не конец света, Шейла, – мягко проговорил Ларедо.
 Она остановилась.
 – По-твоему, я должна умирать от радости, потому что он пожелал сделать меня своей наложницей?
 – Шейла, хватит, – вздохнул Ларедо, теряя терпение.
 Она решительно пошла вперед.
 – Почему бы тебе не ограбить еще какого-нибудь незадачливого автолюбителя и не умыкнуть его жену, чтобы он забыл наконец обо мне?
 – Мы не грабим автолюбителей и никого не умыкаем.
 – Правда? А я и не знала! – ехидно сказала Шейла. – Ты просто бесстыдный лжец.
 – То был несчастный случай. – В замешательстве Ларедо уставился в какую-то точку перед собой. – Неблагоприятное стечение обстоятельств. В Штатах тоже порой грабят и убивают водителей, не только в Мексике.
 – В самом деле? – воскликнула она. – Если вы не грабите, то откуда берете деньги на еду, одежду, оружие и на все прочее?
 – Как ты заметила, мы не купаемся в роскоши, – сухо сказал он. – Здесь, в Мексике, стоимость жизни значительно ниже, чем в Штатах. К тому же мы довольствуемся самым необходимым и едим в основном то, что растет на этой земле.
 – Куда же вы деваете награбленные деньги? – с вызовом спросила Шейла. – Может быть, Рафага считает себя Робин Гудом и раздает их бедным? Или, как Панчо Вилья, окружив себя женщинами и бандитами, скрывает свои преступления под маской «La revolution»?
 – Я уже говорил тебе, что мы никого не грабим. – В сузившихся глазах Ларедо мелькнули льдинки. – Несколько раз в году Рафага совершает налеты на тюрьмы. Можно сказать, его для этого нанимают.
 – Понимаю, – холодно кивнула Шейла, вспомнив, как Ларедо попал в этот отряд. – Вы – банда наемников. Вы не грабите и не воруете. Вы только нападаете на тюрьмы, убиваете пару-тройку охранников и получаете за это гонорар. Вы никогда не опускаетесь до воровства.
 – Проклятие! А чего ты ждала от нас? – выпалил Ларедо. – По-твоему, нам надо заняться поиском работы? Трудиться на полях? Черт возьми, нас всех объявили вне закона еще до того, как мы сюда попали. Я не собираюсь лицемерить и доказывать, что все, что мы делаем, справедливо и законно. Похоже, моя песенка уже спета. Но, быть может, кто-то из тех, кого мы освободили, начнет новую жизнь, прежде чем уподобится мне.
 – Разумеется, ты руководствуешься самыми благородными побуждениями, – прошептала она с сардонической улыбкой.
 – Мне плевать, что ты думаешь о моих побуждениях! Мне кажется, ты не имеешь права судить меня или Рафагу, да любого из нас. Мы всего лишь стараемся выжить любой ценой.
 Шейла поняла, что она ступила на опасную почву. Если она и дальше станет высмеивать тот способ, который избрал Ларедо для оправдания своей вины, то рискует превратить его в своего врага. А у нее все еще теплилась надежда склонить его на свою сторону, что бы там ни говорил Рафага.
 – А как Рафага стал вашим главарем? – Она решила сменить тему. – Что он натворил?
 – Этого я не знаю, – отрезал Ларедо.
 – Я не верю тебе, не может быть, чтобы тебе ничего не было известно о его прошлом, – настаивала Шейла. – У него есть семья? Или он сирота? Откуда он так хорошо знает английский? Ты же говорил, что уже три года с ним знаком. За это время ты должен был хоть что-то узнать о нем.
 Ларедо покачал головой.
 – Рафага не любит говорить о прошлом. Однажды я спросил его о чем-то, и он ответил, что для него не существует понятия «вчера».
 Шейла задумалась. Слова Ларедо разожгли ее любопытство. Допустим, Рафага действительно загадочная личность, и все же Ларедо не может совсем ничего не знать о нем.
 – Но ты должен был слышать какие-то истории о нем, хотя бы от других людей. – Она испытующе посмотрела на ставшее отчужденным лицо Ларедо.
 – Кое-какие истории я слыхал, – нехотя согласился он. – Но не знаю, что в них правда, а что нет.
 – И что же это за истории? – допытывалась Шейла.
 Теперь пришла очередь задуматься Ларедо.
 – Рассказывали, что его мать была любовницей богатого американца. По другой версии, он младший сын известной мексиканской семьи. Еще говорили, будто он ребенком перешел через границу в Штаты и несколько лет жил с дядей, выдавая себя за его сына. – Он помолчал. – Наконец, до меня доходили слухи, будто он сидел в тюрьме за участие в антиправительственной деятельности или за то, что поставлял оружие каким-то реакционерам. Ясно, что он когда-то совершил преступление. Все сходятся на том, что он получил хорошее образование. Ты сама слышала, как он говорит по-английски. Он хорошо знает, что происходит в тюрьмах, и знает, что делается с человеком, получившим большой срок.
 – Какая же из этих версий соответствует действительности?
 – Никакая. Думаю, одна из них близка к правде, но только Рафага может сказать, какая именно.
 – Когда? – с горечью спросила она. – Когда мы с ним ляжем в постель?
 – Послушай. – Ларедо остановился, взял Шейлу за плечи и повернул лицом к себе. – Ты должна признать, что здесь с тобой неплохо обращаются. Тебя могли изнасиловать или убить, и твой труп остался бы лежать рядом с трупом твоего мужа. Ты предложила другой выход, и именно Рафага уберег тебя от насилия или еще чего похуже.
 – Он сделал это не ради меня, – съязвила Шейла. – А ради того, чтобы получить деньги, – мой отец отказался бы платить выкуп, если бы со мной плохо обращались.
 – Посмотри правде в глаза, Шейла, – сурово произнес Ларедо, – твой отец в любом случае раскошелился бы, как бы мы с тобой ни поступили. Рафага понимает это не хуже меня. Тебя могли изнасиловать и убить, и при этом у нас все равно оставался шанс получить за тебя деньги.
 Шейла побледнела и только сейчас осознала: то, что говорит Ларедо, могло произойти в действительности. Все еще может произойти. Только Рафага способен защитить ее от такой участи. Это открытие отрезвило ее. Ларедо меж тем продолжал:
 – Тебе повезло, что ты получила такую свободу. Конечно, тебя стерегут. Но Рафага сделал так, что в твоей комнате тебе никто не мешает. Или, – Ларедо выдержал эффектную паузу, – тебя могли бы держать все это время связанной по рукам и ногам. И вот теперь Рафага решил, что отныне ты будешь делить с ним ложе. Тебе повезло, что он не похож на жирную свинью вроде Хуана. Тебя не били и не морили голодом. Черт побери, да с тобой обращались, как с особой королевской крови! Все могло сложиться в сто раз хуже! Так что перестань наконец себя жалеть.
 Он убрал руки с плеч Шейлы и пошел вперед, глядя прямо перед собой. Потрясенная его отповедью, она зашагала рядом с ним, опустив голову.
 – Ты уцелела, Шейла. – Ларедо говорил уже более спокойно, его голос потеплел. – Люди вроде тебя умеют найти выход из самой безнадежной ситуации. Я не говорю, что тебе все здесь должно нравиться, но постарайся использовать нынешнюю ситуацию себе во благо.
 Принять его доводы означало капитулировать, а Шейла не была уверена, что готова к этому. Но она не могла не признать, что доводы Ларедо не лишены смысла.
 – Я подумаю об этом, – только и смогла произнести она.
 Цокот конских копыт привлек внимание Шейлы. Прямая посадка всадника и его непринужденная поза в седле мгновенно позволили узнать в нем Рафагу. Его лошадь скакала прямо к ним.
 Рафага придержал поводья, лошадь замедлила ход и остановилась. Рафага коротко кивнул Ларедо и посмотрел на Шейлу.
 – Не желает ли сеньора прокатиться верхом?
 Лошадь под ним беспокойно перебирала ногами.
 – Желаю, но на своей лошади, – ответила Шейла.
 – Поехали, – он освободил левую ногу из стремени и протянул ей руку. – Мы найдем для тебя лошадь.
 Шейла в нерешительности взглянула на Ларедо. Его выражение как бы говорило ей: «Помни, что я сказал». Поставив ногу в стремя, Шейла приняла протянутую руку Рафаги и почувствовала, как напряглись его мышцы, когда он помогал ей забраться в седло.
 Взяв поводья в левую руку, он пустил лошадь по полукругу, слегка поддерживая Шейлу. Она прислонилась к его груди, лошадь немного занервничала, приспосабливаясь к дополнительной нагрузке, и поскакала к селению.
 Шейла чувствовала прикосновения горячих рук Рафаги, исходящий от него запах помимо воли волновал ее. Его теплое дыхание шевелило волосы у нее на затылке.
 – Ты действительно хочешь ехать отдельно от меня? – проговорил он ей в ухо.
 – Действительно, – ответила она, но голос ее предательски дрогнул, и она знала, что это не укрылось от внимания Рафаги. Как только впереди показались хижины, он пустил лошадь медленным шагом. Шейла в первый раз попала в селение. Она с интересом огляделась вокруг.
 – Что это вы с Ларедо так серьезно обсуждали, когда я к вам подъехал?
 – Мы разрабатывали план очередного побега. – Она намеренно старалась разозлить его.
 – Шутите, сеньора! – проговорил он насмешливо, уверенный в том, что это совершенно исключено.
 – Сеньора?! Тебе не кажется, что нелепо называть меня так в данных обстоятельствах?
 Шейла повернула голову, чтобы смерить его холодным взглядом, но, увидев его лицо так близко от себя, смутилась. Она скользнула взглядом по его губам, насмешливым морщинкам у рта и быстро отвела глаза – так сильно забилось ее сердце от охватившего ее чувственного порыва. Она старательно смотрела перед собой, борясь с внезапно подступившей слабостью.
 – Да, конечно, ты права, – согласился он и после небольшой паузы добавил: – Шейла.
 Что-то неуловимое в том, как он произнес ее имя, привело ее в еще большее смущение. Легкое движение его левой руки заставило лошадь свернуть к поселку.
 Когда они проезжали мимо стоящих рядами убогих глинобитных построек, его правая рука легла ей на живот в том месте, где его не прикрывали завязанные узлом полы блузки. От его осторожного интимного поглаживания она задышала часто и неровно.
 Умом Шейла ненавидела Рафагу, но это не мешало ей чувствовать его колдовскую власть над ее плотью – стоило ему дотронуться до нее, как она загорелась желанием.
 Она отчаянно смущалась, видя, как жители поселка – мужчины и женщины – поворачивают головы им вслед. Некоторые из них приветствовали Рафагу кивком головы или поднятой рукой; его здесь явно уважали.
 Даже ребятишки, игравшие за домом, бросили игру и уставились на Шейлу. Она понимала, что ее золотистые волосы и светлая кожа были для них в диковинку. Смуглая кожа Рафаги только подчеркивала белизну ее лица.
 Какая-то собака с лаем бросилась к ним, но лошадь только повела ушами и не ускорила шага. У одного из домов в кресле сидел мужчина, широкий выступ крыши защищал его от солнца. Когда они поравнялись с ним, он не пошевелился, даже не посмотрел в их сторону.
 Его ноги были укрыты пестрым пледом, и Шейла вспомнила, что Рафага рассказывал ей о парализованном муже Елены. Она с интересом посмотрела на дом и заметила стоявшую в тени дверного проема Елену. При виде Шейлы глаза мексиканки полыхнули огнем.
 Они миновали дом Елены и приблизились к небольшому загону, и только тут Шейла осознала истинную причину ревности Елены. Она не просто ехала верхом рядом с Рафагой. Нет, Елена наверняка заметила руку Рафаги, которой он, как хозяин, обнимал Шейлу.
 Вслед за этим озарением пришло и другое. Рафага пригласил ее не из-за того, что желал проехаться в ее компании, и не для того, чтобы развлечь. Он на деле подтверждал свое вчерашнее заявление. «Завтра, – сказал он, – каждому станет известно, что ты моя женщина».
 Слухи об изменении ее положения быстро облетели маленький поселок, и Рафага наглядно продемонстрировал их достоверность, проехавшись вместе с ней верхом на глазах у всех. Когда Рафага остановил лошадь перед оградой загона, Шейла тут же перекинула ногу через луку седла, намереваясь спрыгнуть. Она была рада избавиться от его волнующей близости, заставившей ее позабыть обо всем.
 Его рука крепко обхватила Шейлу за талию и помогла ей спуститься, хотя она вполне могла обойтись без посторонней помощи. Шейла направилась к загону, где лошади радостным ржанием приветствовали скакуна Рафаги.
 – Buenos dias, señor Rafaga. Hello, señora.
 Приветствие на английском языке удивило Шейлу. Из-под навеса появился мексиканец. Его лицо выражало радушие и уважение, без тени заискивания. Она видела его прежде, когда он стоял в охране.
 – Чем могу вам помочь? – спросил он по-английски с сильным акцентом.
 – Мне нужна оседланная лошадь для сеньоры, – ответил Рафага.
 Мексиканец внимательно оглядел лошадей в загоне.
 – Какая вам нравится? – спросил он, обращаясь к Шейле. Но за нее ответил Рафага:
 – Гнедая, со звездочкой.
 Шейла оглядела лошадей и отыскала среди них спокойную на вид гнедую с белой звездочкой на лбу. Она плохо разбиралась в лошадях.
 – Гнедая? – Ей показалось, что мексиканец, как и она сама, не одобряет выбора Рафаги. – Roano. – Он тут же перевел для Шейлы: – Чалая кобыла лучше.
 Гнедая крапчатая кобыла вытянула шею поверх изгороди. Длинные ноги, породистый круп говорили о ее чистокровном происхождении и напомнили Шейле американских чистопородных лошадей. У нее были большие карие глаза, любопытные, но спокойные.
 – Нет, чалую не надо, – отверг его предложение Рафага.
 Мексиканец смущенно посмотрел на него, справедливо полагая, что выбрал лучшую из своих лошадей, и не мог понять, почему Рафага предпочел гнедую кобылу чалой.
 – Я думаю, – объяснила Шейла мексиканцу, – он выбрал для меня такую лошадь, которая не сможет далеко ускакать.
 – Ускакать? О нет, сеньора, чалая очень спокойная. Мой сын Пабло постоянно ездит на ней, – настаивал тот.
 Рафага задумчиво приподнял брови и что-то сказал по-испански. Довольная улыбка на лице мексиканца подсказала ей, что она поедет на чалой, еще до того, как кобылу вывели из загона.
 – Неужели ты не боишься, что я убегу? – мягко спросила Шейла, стараясь говорить потише, чтобы слышал только Рафага.
 Он внимательно глянул на нее из-под полуопущенных век.
 – Ты будешь думать об этом, – сказал он тихо, но твердо, – однако не сделаешь этого.
 Он был прав. Шейла не будет даже пробовать убежать, пока он находится рядом. Рафага слишком жесток. Он ни перед чем не остановится, чтобы не дать ей скрыться. Странно, но Рафага всегда догадывался, о чем она думает.
 Раздосадованная, Шейла направилась к мексиканцу, который седлал лошадь. Она погладила ее по бархатному носу. Шейла знала, что Рафага следует за ней, но старалась не думать об этом. А он тем временем небрежно прислонился к изгороди позади нее, поставив ногу на нижнюю жердь. Она спиной чувствовала его взгляд.
 Чалая дружелюбно понюхала ее плечо. Шейла потрепала лошадь по холке.
 – У нее есть имя?
 – Si, – мексиканец подтянул подпругу, придирчиво проверил упряжь. – Ее зовут Арриба.
 – Арриба? – повторила за ним Шейла, и чалая насторожила уши.
 – Si. Ее мать была уже очень старая. У нее долгое время не было жеребят. Потом вдруг появилась эта кобылка, и мы закричали: «Арриба! Арриба!» [11] Так ее и стали звать, – объяснил он с широкой дружелюбной улыбкой.
 Когда кобыла была оседлана и взнуздана, мексиканец придержал ее, чтобы Шейла забралась в седло. Рафага подошел к ней, подставил постромки, помог отрегулировать стремена.
 Шейла поймала себя на том, что изучает его лицо, по-мужски дерзкое и поразительно привлекательное. Она быстро отвернулась, когда он закончил работу. Почему он казался ей таким неотразимым?
 Кобыла повела головой, сообщая о своей готовности отправиться в путь, но послушно ждала команды Шейлы. Шейла подождала, пока Рафага сядет на лошадь, и только тогда тронула каблуком бок чалой.
 Они обогнули поселок и устремились к лугу, ограниченному стеной каньона. Лошади рысью пустились по высокой траве.
 – Куда мы направляемся? – спросила Шейла, повернув голову к Рафаге.
 Она заметила, что он смотрит на ее колышущуюся под тонкой шелковистой материей грудь. Она мгновенно осадила лошадь, щеки ее вспыхнули огнем. Рафага тоже остановился и теперь смотрел ей в лицо.
 – Не надо смущаться, – ласково сказал он. – Это чрезвычайно приятное зрелище.
 – Ты пригласил меня на прогулку, – ледяным тоном напомнила Шейла, – и я не намерена терпеть твои омерзительные похотливые взгляды.
 Он зло сверкнул глазами и коротко кивнул.
 – Мы доедем до конца каньона, – ответил он наконец на ее вопрос.
 Шейла взялась за поводья, и ее кобыла двинулась резвым шагом, нагоняя гнедую Рафаги.
 – А почему бы нам не выехать за пределы каньона? – Шейла посмотрела на дорогу, по которой они прискакали сюда много дней тому назад.
 Рафага отрицательно покачал головой.
 – Как-нибудь в другой раз.
 Шейле пришлось удовлетвориться этим туманным обещанием. Но прогулка дала ей возможность ощутить вкус свободы. Она наслаждалась стремительным бегом лошади, которой, похоже, ничего не стоило обогнать гнедую Рафаги.
 Доехав до дальнего конца каньона, Рафага свернул к деревьям. Они продолжали свой путь через рощу, задевая на скаку ветви деревьев.
 Здесь, среди деревьев, воздух оставался влажным после дождя. Вскоре Шейла почувствовала, что ее блузка насквозь промокла, так как каждая потревоженная ветвь осыпала ее каплями влаги.
 Присмотревшись, Шейла увидела за деревьями глинобитное строение. Это был дом Рафаги. Они совершили полный круг на прогулке. Впереди серебрился ручей. Они подъехали к нему и повели лошадей медленным шагом.
 Шейла откинула копну волос с шеи, чтобы прохладный ветерок остудил ее разгоряченную кожу. «Вода так заманчиво блестит», – пробормотала она про себя.
 – Хочешь искупаться после прогулки верхом? – вежливо поинтересовался Рафага.
 – Что? – Она тупо смотрела на него, соображая, о чем он спрашивает. – Да, хочу, – наконец ответила она.
 Коротким кивком он дал понять, что разрешение дано. Шейлу злили его манеры, но он не заметил ее реакции, так как был занят лошадью. Вскоре они выехали из рощицы и очутились у загона. И опять из укрытия выскочил тот же самый мексиканец.
 – Хорошо покатались? – Он придерживал лошадь, пока Шейла слезала.
 – Отлично! – Шейла погладила кобылу по длинной шее. – Арриба – настоящая леди с прекрасными манерами.
 – Она хорошо себя вела? – Мексиканец заулыбался. – Не пыталась нести?
 – Нет. Она вела себя очень спокойно, – улыбнулась в ответ Шейла.
 – Она вам понравилась, сеньора?
 – Да, очень, – благодарно улыбнулась Шейла.
 – Тогда она ваша, – он поднял руку ладонью вперед, указывая на кобылу. – Я отдаю ее вам.
 – Не может быть! – воскликнула Шейла. Она взглянула на Рафагу, который стоял рядом и с удовольствием наблюдал эту сценку. – Неужели вы правда отдаете ее мне?
 – Si, si, – подтвердил мексиканец. – Арриба ваша. Я дарю ее вам!
 Потрясенная Шейла беспомощно оглянулась на Рафагу, не зная, как поступить. В его глазах прыгали веселые чертики. Он едва уловимо кивнул головой. Шейла поняла, что он разрешил ей принять этот дар.
 – Gracias, – сказала Шейла со смущенной улыбкой. – Я даже не знаю, как благодарить вас. Это такая замечательная кобыла.
 – Главное, что она вам по душе, – ответил мексиканец.
 От растерянности Шейла не знала, что следует ей делать в этой ситуации. Лошадь трясла головой, желая освободиться от уздечки. Чалая кобыла теперь принадлежала ей. Следует ли из этого, что отныне Шейла должна сама за ней ухаживать?
 Тяжелая рука опустилась ей на плечо.
 – Нам пора, – сказал Рафага, таким образом разрешая ее сомнения.
 – Он что, в самом деле отдал мне лошадь? – спросила она, как только они отъехали подальше, где мексиканец не мог их услышать.
 – Конечно. Но он будет удивлен, если его поймут буквально.
 – Что ты имеешь в виду? – Шейла сконфузилась еще больше.
 – Это жест любезности, – объяснил Рафага, весело блестя глазами, – чтобы выказать свое великодушие. Если бы ты отказалась принять подарок, это оскорбило бы его, но в то же время он надеется, что ему либо потом тактично вернут подарок назад, либо преподнесут что-то равноценное.
 – Вот оно что, – пробормотала удивленная Шейла.
 – Таков обычай моей страны, где еще жив рыцарский дух. Мы говорим «мой дом – твой дом», причем совершенно искренне, но это совсем не означает, что ты можешь распоряжаться им как своей собственностью.
 – Надеюсь, что нет. – Она коротко рассмеялась и взглянула на него.
 У нее громко забилось сердце, когда она увидела, как улыбка изменила его резкие черты. Шейла удивилась, что чувствует себя в его обществе так легко и непринужденно, и тут же выдернула руку из его ладони. С чего это она вдруг решила, что он такой обаятельный?




 14


 Захватив из дома полотенце и мыло, они направились к водоему. Шейла знала, что бесполезно просить его отвернуться, пока она раздевается. Повернувшись к нему спиной, она с нервной поспешностью принялась снимать одежду, чтобы поскорее скрыться в воде, где ее нагота станет недоступной для его оценивающего взгляда.
 Странный звук привлек ее внимание. Она оглянулась, и глаза ее расширились от удивления. Рафага был без рубашки и башмаков, его бронзовое тело блестело в солнечном свете.
 – Что ты собираешься делать? – изумленно спросила она.
 – Ты считаешь, я должен купаться в одежде? – парировал он. И, не ожидая ее ответа, принялся расстегивать брюки.
 Шейла мгновенно отвернулась, покраснев от гнева и смущения. Какую-то долю секунды она вообще не могла двинуться. Этого следовало ожидать, сказала она сама себе. После той ночи всего можно было ожидать. Глупо, однако, что она не подумала об этом заранее.
 Она подбежала к одежде, лежащей на траве у ее ног.
 – То, что ты заставил меня спать в твоей постели, еще не значит, что я намерена купаться вместе с тобой!
 Прежде чем Шейла успела одеться, сильные руки подхватили ее и оторвали от земли. Ее обнаженные бедра касались его мускулистого твердого живота, а соски набухли от прикосновения к темной поросли у него на груди.
 Придушенный протестующий крик остался без внимания, а сама она, как в люльке, повисла у него на руках.
 – Положи свою одежду на место, – приказал Рафага, – если не хочешь, чтобы она вымокла.
 – Ты даже представить себе не можешь, как я ненавижу тебя! – прошипела она.
 – И поэтому постоянно провоцируешь меня? – В его глазах вспыхнули насмешливые огоньки.
 Притворяться было бессмысленно. Рафага просто бросит ее в воду вместе с одеждой, и все. Возможно, ему доставляет удовольствие подавлять ее сопротивление, гневно подумала Шейла. Если это так, она разочарует его.
 Она спокойно бросила одежду на землю, стараясь не расслабляться в его руках, но и не бороться попусту. Он отнес ее в водоем и, пока вода не достала ему до пояса, не отпустил, позволяя ее ногам скользить по водной поверхности.
 Шейла почувствовала детское желание плеснуть ледяной водой в его невозмутимое величественное лицо, но преодолела соблазн, понимая, что возмездие не заставит себя долго ждать.
 Шейла была на несколько дюймов ниже Рафаги, и холодная вода доходила ей до груди. Он подал ей мыло. Она выждала несколько мгновений, прежде чем принять его, стараясь не касаться его руки.
 Рафага повернулся к ней спиной. Его отказ от попытки соблазнить ее на фоне идиллического сельского пейзажа озадачил Шейлу. Она никак не думала, что в его планах было лишь купание, и ничего больше.
 – Потри мне спину, – мягко сказал он.
 Она в бешенстве вскинула голову. Отказ повиноваться его приказанию уже готов был сорваться с кончика ее языка. Но Шейла прикусила нижнюю губу, заставляя себя промолчать. Именно этого ожидал Рафага, и она понимала, с какой радостью он заставит ее подчиниться.
 Подавляя неприязнь, она стала методически намыливать ему спину, размазывая пену по выступающим мышцам и ребрам. Ей было все труднее касаться его сильного тела и при этом оставаться равнодушной.
 Бицепсы на его левой руке напряглись, когда она стала намыливать ее. Шейле была хорошо знакома сила его рук, что в наказаниях, что в любовных утехах. Она никак не могла выбросить последнее из головы, тем более что красные рубцы на его плечах напоминали о бурно прошедшей ночи.
 Чтобы не смотреть на них, она переключилась на его правую руку. Царапины все еще выглядели воспаленными и болезненными. Она подумала, что они, должно быть, саднят от мыла. И хотя ей хотелось, чтобы это было именно так, она была слишком занята обузданием своей все возрастающей чувственности, чтобы всласть насладиться местью.
 Рафага повернулся к ней лицом, подставляя ей свою широкую грудь. У Шейлы возникло ощущение, что она рабыня, а он с аристократической невозмутимостью на челе позволяет ей обслуживать себя.
 Но его мужская красота заставила ее забыть обо всем. Она с трудом удерживалась, чтобы не опустить глаза ниже его талии. Она сосредоточила все свои усилия на намыливании густой поросли на его груди.
 Рафага забрал у нее мыло.
 – Теперь моя очередь. – Его голос был мягким и нежным.
 Шейла вздрогнула, когда его руки дотронулись до ее обнаженных плеч. Мыльная пена, стекающая по ее нежной коже, усиливала ее эротические ощущения.
 Когда он взял в свои ладони ее груди, Шейла против воли почувствовала, как напряглись ее соски. Массирующие движения его сильных пальцев вызвали сладкое томление в низу живота.
 Его рука скользнула к ее пояснице под водой, другой же он по-прежнему гладил ее грудь. Подъемная сила воды создавала иллюзию, будто она сама плывет ему в руки. Его рука опустилась еще ниже, лаская мягкие нежные ягодицы. Изогнувшись навстречу ему, Шейла ощутила, как напряглась его мужская плоть.
 Но последние бастионы сопротивления еще не были сломлены, и она дрожащими руками уперлась ему в грудь. Его открытый рот устремился к ее губам, доводя блаженство до высшей точки. От этого искусного поцелуя кровь застучала у нее в ушах. Однако она все же оставалась верна своей старой тактике.
 Пока ее губы раздвинулись, уступая требовательному призыву его языка, она удерживала себя от соприкосновения с ним. Она чувствовала биение его сердца под своей ладонью, ощущала силу его рук, которые с легкостью могли бы подавить ее сопротивление, но почему-то не делали этого.
 – Не смыкай ноги, Шейла, – прошептал он, отрываясь от ее рта.
 Его голос звучал так бесстрастно, так отстраненно от всего, что не имело отношения к его собственной страсти, что Шейла решила делать все наоборот, наперекор ему.
 – Нет! – попыталась воскликнуть она, но он накрыл губами ее рот.
 – Раздвинь их, – приказал Рафага.
 Он сильнее сжал ее ягодицы, напрягшиеся после его просьбы. Она повиновалась, и ее плоть с радостью отозвалась на желанное вторжение. Вырвавшийся у нее непроизвольный стон наслаждения заглушил его вездесущий язык. Вода плескалась о ее тело, но была не в состоянии погасить своей прохладой бушевавшее внутри ее пламя. Она вцепилась пальцами в черную копну его волос, когда судорога оргазма пронзила ее. Она то погружалась в пучину, то выныривала, устремляясь к новой головокружительной вершине.
 Оглушенная, Шейла безропотно позволила ему вести себя к неизведанным высотам наслаждения. Она уже не думала о нем как о жестоком завоевателе. Никогда прежде ей не хотелось так самозабвенно отдавать себя мужчине и так ненасытно требовать того же взамен.
 Огонь страсти постепенно утих, но Шейла еще не скоро вернулась из небытия. Она открыла одурманенные страстью глаза и увидела Рафагу. В глубине души она понимала, что ее душа и тело уже принадлежат ему и что никто другой никогда не сможет иметь над ней такой власти.
 Она тряхнула головой в молчаливом протесте и вдруг обнаружила, что уже лежит на берегу, в мягкой траве. Она не могла вспомнить, когда он вынес ее на берег, и испугалась от того, что его прикосновения способны заставить ее позабыть обо всем на свете.
 Он лежал рядом с ней, его рука покоилась на ее животе. Шейла заметила тайное удовлетворение в его взоре. Он напоминал ей болотную рысь, которая только что полакомилась своей добычей и теперь была довольна и сыта.
 – Я тебя ненавижу, – слабо проговорила она, зная, что в эту минуту она солгала.
 Рафага улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и вскочил на ноги.
 – Я бы много отдал, чтобы все мои враги ненавидели меня так, как ты, и при этом были на тебя похожи! – Он еще раз с удовольствием оглядел ее обнаженное тело и стал одеваться.
 Ей было неприятно, что ее слова стали поводом для шутки, но еще горше было сознавать, что она сама дала ему в руки оружие против себя. Усталая и опустошенная, она стала торопливо одеваться. Шейла поклялась себе, что никогда больше не окажется в подобной ситуации, но она понимала, что ей вряд ли удастся сдержать свое обещание.
 Послышались шаги. Кто-то направлялся к источнику. Голос Ларедо окликнул Рафагу. Они одновременно повернули голову в его сторону.
 Подошедший Ларедо быстро взглянул на Шейлу. Струйки воды с мокрых волос стекали по ее лицу и шее.
 Ларедо принес две винтовки, одну из них он бросил Рафаге, что-то коротко сказав по-испански.
 Рафага поймал оружие на лету, после чего схватил Шейлу за руку и потащил вперед. Она чуть не упала от неожиданности, но Рафага удержал ее и поспешил с ней к тропинке.
 – Перестань меня тянуть! – запротестовала Шейла и попыталась вырвать руку. Ее туфли остались у водоема, и ей было больно бежать по неровной каменистой земле. – Я не могу бежать босиком!
 Ни Ларедо, ни Рафага не вняли ее мольбе. Их уже ждал всадник верхом на лошади и держал в руках поводья двух оседланных лошадей.
 – Хуан! – Рафага подтолкнул Шейлу к дому, где ее уже ожидал вооруженный охранник. Рафага отдал ему строгий приказ на испанском языке, очевидно, состоявший в том, чтобы тот не спускал глаз с Шейлы.
 Шейла не на шутку испугалась: имя Хуан ассоциировалось у нее с убийцей Брэда, с его смрадным дыханием, желтоватыми зубами и наглыми глазами. Когда она немного отдышалась, у нее полегчало на сердце при виде спокойного, почтительного мексиканца, с которым она недавно распрощалась у загона.
 Отбросив влажные, слипшиеся пряди с лица, Шейла взглянула на троих всадников, которые, пришпорив коней, скакали к ведущей в каньон дороге. Она смотрела им вслед, обеспокоенная и заинтригованная.
 – Что происходит? – рассеянно пробормотала она.
 – Не волнуйтесь, сеньора, – успокоил ее мексиканец.
 – Что все-таки случилось? – Она увидела, как всадники, приблизившись к выходу из каньона, перешли на шаг. – Куда они направились?
 – Там солдаты, – объяснил мексиканец. – Они уже близко.
 – Они ищут меня? – Шейла затаила дыхание, боясь спугнуть надежду.
 – Quien sabe? [12] – Охранник отрицательно покачал головой. – Подождем немного.
 – Да, подождем, – вздохнула она. – Тебя зовут Хуаном?
 – Si, señora, – почтительно кивнул тот.
 – Здесь есть еще один человек с таким именем, не так ли? – осторожно спросила она.
 – Да, Хуан Ортега. – Глаза мексиканца выразительно расширились. – Он плохой.
 Шейла могла бы добавить к этому определению несколько других, куда более сильных, но решила промолчать. Сейчас ее больше волновало другое – чтобы солдаты скорее появились в каньоне.
 Должно быть, они обнаружили машину и тело Брэда, решила она. О, может быть, ее родители обратились в полицию, когда она не вернулась с Брэдом домой, как обещала.
 Спустя час трое всадников появились у входа в каньон. Их лошади спускались спокойным шагом к плато. Надежды Шейлы развеялись в прах.
 Шейла покинула свой наблюдательный пост и направилась в дом. Она не вышла из своей комнаты, когда несколькими минутами позже вернулись Ларедо с Рафагой. В этой комнате ничего из ее вещей уже не было. Рафага сам проследил, чтобы утром ее скудные пожитки были перенесены в его комнату.
 Еще несколько человек вошли в дом после возвращения Рафаги. Шейла лежала на кровати, уставившись в потолок. До нее доносились голоса из соседней комнаты. Она безошибочно узнала низкий голос Рафаги и крепко зажмурила глаза, чтобы избавиться от наваждения – так ясно она представляла себе каждую его черточку.
 Когда ужин, приготовленный женой Хуана, был готов, Рафага позвал Шейлу. Никто из мужчин не ушел, посетители отказались от ужина, но охотно выпили кофе, приготовленный Консуэло. Шейла почти не притрагивалась к еде, ей было неуютно под взглядами посторонних. Она чувствовала, что Рафага пристально смотрит на нее, но старалась не встречаться с ним глазами и сидела, опустив голову, уставившись в свою тарелку.
 Она охотно удалилась бы в свою комнату, но Рафага велел ей остаться. Гордость не позволяла ей подчиниться, но она вовремя сообразила, что Рафага вряд ли потерпит ее демонстративное неповиновение на глазах у других мужчин. Не проронив ни слова, она помогла Консуэло собрать со стола грязную посуду и села рядом с Рафагой.
 Судя по серьезным лицам мужчин, разговор касался каких-то важных вопросов. Но Шейла ни слова не поняла из их беседы. Рафага делал какие-то пометки на листе желтой бумаги, но тоже по-испански.
 Они опустошили два кофейника, и луна стояла высоко в ночном небе, когда собрание наконец закончилось и все стали расходиться. Ларедо задержался, чтобы поговорить с Рафагой наедине, но вот и он ушел, кивнув ей напоследок и пожелав спокойной ночи. Пока Рафага просматривал свои записи, что-то отмечая на полях, Шейла унесла со стола кофейные кружки.
 Она хотела потихоньку улизнуть из комнаты, надеясь уснуть до его прихода, но не успела подойти к двери, как Рафага остановил ее.
 – Куда ты? – спросил он.
 – Спать. Куда же еще? – оправдывалась Шейла.
 – Погоди. Я через пару минут освобожусь.
 – Я устала и очень хочу спать. – Шейла не желала сдаваться так просто. – Не вижу причин дожидаться тебя.
 – А я не хочу тебя будить, когда лягу в кровать.
 Она вспыхнула, прекрасно поняв его намек.
 – Боже мой, – вздохнула она, – неужели одного раза в день тебе мало? Неужели я снова должна терпеть твои приставания?
 Он мгновенно повернулся к ней и исподлобья посмотрел в ее непокорные янтарные глаза. – Подойди сюда. – И опять первым побуждением Шейлы было пропустить его команду мимо ушей и сделать по-своему. Рафага тут же понял ее намерения и повторил: – Подойди сюда.
 Она сжала кулаки с такой силой, что ногти впились ей в ладони, потом подошла к его стулу, кипя негодованием. Он властно взял ее за руку и притянул к себе.
 – Неужели ты терпишь мои прикосновения? – насмешливо спросил он.
 – Да! – процедила она сквозь зубы, но сердце ее затрепетало от его близости.
 – Ты считаешь, что заниматься любовью один раз в день достаточно? – продолжал Рафага, завораживая ее своим загадочным взглядом.
 – Более чем!
 – Ты думаешь, тебе это не понравится?
 – Я не думаю, я точно знаю! – Но чувства ее свидетельствовали об обратном.
 Скрутив ей руку, он притянул ее еще ближе, коснувшись бедром ее ног. Шейла заставила себя не обращать внимания на жаркую волну, накатившую на нее, но ей пришлось наклониться к нему, чтобы уменьшить боль в запястье.
 Она едва не задохнулась, когда он перевел взгляд с ее лица на глубокий вырез блузки.
 Тонкие пальцы Рафаги отодвинули материю, обнажив ее гладкую молочно-белую грудь. Он коснулся губами темно-розового соска, и Шейла тяжело задышала, протестуя и наслаждаясь. Она крепко зажмурилась, стараясь не замечать, как твердеет ее сосок под его умелым языком.
 Пока длилась эта утонченная пытка, Шейла пыталась противостоять захлестнувшей ее волне желания. Но вот уже его рука скользнула по ее животу и устремилась к лону.
 У нее подкосились ноги, и она поняла, что пропала. Как утопающий, уставший бороться с водоворотом, она покорилась его власти. С нарочитой неторопливостью Рафага раздел ее и понес на руках в спальню. Ее руки сами собой обвились вокруг его шеи, и губы оказались в сладострастном плену его властного рта…
 В последующие две недели это таинство повторялось снова и снова с незначительными вариациями в зачине, декорациях и диалоге. Шейла все еще пыталась обуздать свои чувства, но каждый раз Рафага с неизбежностью добивался того, чего хотел.
 И с каждым разом все совершеннее становился кульминационный момент. Время от времени Шейла вспоминала про гордость, но Рафага понемногу, шаг за шагом, прибирал ее к рукам.
 И теперь вся ее прежняя жизнь стала казаться ей такой далекой и нереальной, как будто ее не было вовсе. Часто, просыпаясь ночью от холода, она прижималась к жаркому телу Рафаги, чтобы согреться.
 В такие моменты ей казалось совершенно естественным лежать рядом с ним, как будто она никогда прежде не спала одна…
 Шейла беспокойно заворочалась на койке, гоня от себя мысли, которые мешали ей спать. Когда он коснулся ее руки, она отвернулась от него, как того требовала потревоженная гордость.
 – Нет!
 Она нехотя противилась прикосновениям Рафаги и тому, к чему, как ей думалось, он склоняет ее.
 – Сегодня у меня нет времени, чтобы заставить тебя сказать «да». – Его слегка насмешливый низкий голос с чуть заметным акцентом звучал, как всегда, уверенно. Чувствовалось, что Рафага нисколько не сомневается в своей способности быстро заставить ее поменять решение. – Пора вставать и одеваться.
 Она нахмурилась и открыла глаза. Свет лампы образовал яркое пятно в центре комнаты, но за окном было еще совсем темно. Она озадаченно посмотрела на Рафагу, который уже успел одеться и теперь сидел на краю кровати, натягивая сапоги.
 Удостоверившись, что ее нагота надежно прикрыта одеялом, она привстала на локте:
 – Но до утра еще далеко.
 – Скоро рассветет, – сказал он, натягивая второй сапог. – Консуэло уже готовит завтрак.
 Шейла прислушалась. В кухне действительно ощущалось какое-то движение.
 – Но почему так рано? – спросила она.
 Рафага поднялся и посмотрел на нее.
 – Потому что с первыми лучами солнца я уеду.
 – Уедешь? – Это известие ошеломило Шейлу. Она села в кровати, прикрываясь одеялом. – Но вчера вечером ты ничего об этом не говорил. Куда ты собираешься? Зачем?
 Он насмешливо скривил губы.
 – Что ты собираешься делать? Куда направляешься? Когда вернешься? – передразнил он. – Ты похожа на жену, которая подвергает мужа перекрестному допросу. Я и не знал, что тебя волнует, где я и что делаю.
 Шейла мгновенно пожалела о допущенной оплошности.
 – Мне совершенно нет до этого дела! – вспыхнула она, свешивая ноги с кровати.
 – Вот так ты уже больше похожа на мою львицу, – он рассмеялся тихим гортанным смехом, – которая мурлычет только в моих объятиях, а во всех остальных случаях царапается и кусается.
 Шейла завернулась в одеяло и направилась к комоду. Сзади одеяло сползло почти до талии, ее волосы золотистыми прядями спадали ей на плечи. Она уже почти достигла цели и схватила брюки и блузку, когда услыхала за спиной шаги Рафаги.
 – Что ты все кутаешься в одеяло? – задумчиво спросил он. – Думаешь, я еще недостаточно изучил твое тело?
 – У меня нет ни малейшего желания расхаживать перед тобой голой. – Шейла напряглась, почувствовав его руки на своих плечах.
 Он убрал волосы с ее шеи и прикоснулся к ней губами. Она стала таять от его ласки, чувствуя, что необходимо отвлечь его внимание, иначе рухнет ее хрупкая оборона.
 – Должно быть, ты собираешься освободить каких-то преступников из тюрьмы? – сурово спросила она.
 Она достигла своей цели, так как он поднял голову и встретился с отражением ее взгляда в квадратном зеркале над комодом. Он удивленно поднял бровь.
 – С чего ты взяла? – Его голос звучал неестественно спокойно.
 – Ларедо рассказывал мне, чем вы занимаетесь. – Шейла подумала, что не должна была об этом знать. – Наверное, вы собираетесь ворваться в тюрьму на лошадях, застать врасплох охрану.
 – Лошади нам нужны лишь для того, чтобы проехать в горах. – Рафага отошел от нее. – Потом нам потребуется другой транспорт.
 Шейле пришло в голову, что он не подтвердил, но и не отверг ее предположения.
 – Значит, я попала в точку? – спросила она.
 Он искоса взглянул на нее.
 – Сначала мы проверим, возможно ли осуществить наш план, и если да, то когда это лучше сделать. Для этого потребуется три, самое большее четыре дня.
 – А что будет со мной, когда ты уедешь? – как можно более безразличным тоном проинтересовалась она. – Ты запрешь меня в комнате и приставишь охрану?
 – А это необходимо? – в свою очередь, поинтересовался Рафага.
 – Не знаю, – пожала она плечами. – Как ты сам считаешь?
 Он оценил ее уловку.
 – Консуэло будет каждый день готовить еду. Ты можешь выходить из дома, но только с Хуаном. Он отвечает за тебя. Я приказал своим людям не останавливать тебя, если ты выйдешь за порог с Хуаном. Но охрана будет дежурить каждый день независимо от того, здесь Хуан или нет, – закончил он непререкаемым тоном.
 – Значит ли это, что ты не доверяешь мне?
 – Совершенно верно, – холодно подтвердил Рафага. – Я тебе не доверяю. – Он повернулся и вышел в коридор. – Одевайся, мы должны успеть позавтракать.
 – Я не голодна, – упрямо проговорила она.
 Рафага задержался у двери и с издевкой сказал:
 – Бедняжка Шейла. Об кого же ты будешь точить коготки, пока я буду в отъезде? Может, ты заскучаешь без меня? – Его глаза смеялись, когда он смотрел на нее.
 Через мгновение он уже шел прочь, предоставив Шейле возможность одеваться без свидетелей.
 Когда Шейла появилась в кухне, все уже стояло на столе. Рафага не пытался завязать разговор, Шейла тоже не решилась нарушить тишину.
 Затянувшееся молчание было прервано топотом копыт за окном. Скрипнуло седло, и вслед за этим широко распахнулась дверь.
 На пороге появился Ларедо.
 – Мы готовы, – произнес он.
 Рафага окинул Шейлу долгим внимательным взглядом. Бесстрастное выражение не изменило ему. Поднявшись с места, он направился к двери, снял с крючка пончо и натянул его через голову. Шейла молча наблюдала, как он надевал шляпу, потом снял со стены ружье и наконец повернулся к ней.
 – Тебе придется выйти, – сказал он спокойно, но твердо.
 Так как это было последнее указание, полученное непосредственно от него, ибо в последующие дни приказы будут отдавать другие люди, она решила встать и выйти вместе с ними.
 – Сеньора, – остановил ее тихий голос Консуэло.
 Шейла остановилась, и жена Хуана быстро подошла к ней, что-то пробормотала по-испански и протянула ей тяжелую мексиканскую шаль, в которую завернулась Шейла, благодарно улыбнувшись заботливой женщине.
 Рафага придержал дверь, пропуская Шейлу. Гул голосов мгновенно стих, как только они вышли на крыльцо. Люди стояли, спешившись, и людей было больше, чем лошадей.
 Двое всадников были уже на лошадях – Ларедо и еще один незнакомый ей человек. Еще двое прощались со своими семьями.
 Рафага взял Шейлу за локоть и подвел к лошади, которую придерживал Хуан. В какое-то мгновение Шейла решила, что Рафага возьмет ее с собой. Она неподвижно стояла рядом, пока он пристраивал свою винтовку. Потом он повернулся к ней, все еще не отпуская ее руку, и привлек к себе.
 – Это для тех, кто остается. – Рафага по-прежнему говорил ровно и спокойно. – Они будут знать, что ты моя женщина и что обидеть тебя – значит нанести оскорбление мне.
 Шейла не сопротивлялась, когда он обнял ее. Она подняла голову, и он запечатлел на ее губах властный, сладкий и краткий поцелуй.
 Ее губы трепетали, когда Рафага отпустил их. Но он все еще держал ее руки и прижимал ее к груди, пытливо заглядывая ей в лицо.
 – Когда я поеду со двора, ты будешь стоять здесь рядом с Хуаном и смотреть мне вслед. Не уходи в дом, пока остальные не разойдутся, – велел он.
 Она понимающе кивнула, Рафага отпустил ее и ловко вскочил в седло. Шейла подошла к Хуану, а Рафага поскакал вперед, удаляясь от нее. Вскоре его нагнали четверо остальных всадников. Ларедо притронулся к полям шляпы, прощаясь с Шейлой, и пришпорил коня.
 Розовые лучи солнца окрасили небо, когда пятеро всадников выехали на дорогу, ведущую из каньона. Шейла подождала, пока они совсем не скрылись из вида. Рафага ни разу не обернулся, чтобы посмотреть на нее, с горечью констатировала она.




 15


 С отъездом Рафаги дом опустел. В тишине Шейла слышала только биение собственного сердца. Она бесцельно бродила по комнате, не в силах унять тревогу.
 Снаружи полуденное солнце уже начало клониться к горным вершинам на западе. Если дневные часы так долго тянутся, как же она скоротает ночь? – думала Шейла. Она присела на кровать, обхватила себя руками и прикрыла глаза.
 «Быть может, ты станешь скучать обо мне», – поддразнивал ее Рафага. «Ни за что!» – ответила она тогда. Но она помнила его сильное тело, его опытные руки, ласкавшие и возбуждавшие ее, его губы, его поцелуи, лишавшие ее воли и разума.
 Но самым ярким было воспоминание о его вторжении в ее пылающее лоно. При одной мысли об этом в ней начал разгораться голодный огонь, а сердце защемило от желания его увидеть. Шейла в волнении поднялась и снова принялась мерить шагами комнату.
 Она называла его зверем, животным, но чем она лучше, если изнывает без его ласк? Она провела дрожащими пальцами по волосам. Господи, что же с ней произошло за это короткое время? В кого она превратилась? Сможет ли когда-нибудь другой мужчина удовлетворить ее?
 Она вспомнила, какое отвращение внушил ей Брэд, грубо надругавшийся над ее телом. Прикосновения Ларедо совсем не возбуждали ее. Один только Рафага обладал неограниченной властью над ее чувствами. Почему? Почему так? – спрашивала она себя, понимая, что на такие вопросы не может быть ответа.
 Глубоко вздохнув, она открыла глаза и замерла от страха. За окном, прислонившись к столбу, стоял убийца Брэда! Его маленькие наглые глазки через стекло неотрывно следили за ней. На губах блуждала похотливая улыбка.
 Шейла отпрянула от окна, дрожа от испуга и отвращения. Уже давно она не встречала его, но вот он опять здесь, за дверью, несет свою службу – сторожит ее!
 Шейла отошла в дальний угол комнаты. Ноги не держали ее, она рухнула на стул, цепляясь мысленно за спасительные слова Рафаги о том, что теперь она – его женщина. Никто не смеет дотронуться до нее, не рискуя вызвать гнев Рафаги.
 Впервые Шейла подумала о том, что может случиться с ней, если Рафага не вернется. Теперь она страстно молила Бога о его скором и благополучном возвращении. Всякие мысли о побеге были отброшены. Шестое чувство подсказывало ей, что человек за окном осведомлен о каждом ее шаге. Внутри дома или рядом с Хуаном она будет в безопасности. В любом другом месте ее будет поджидать убийца Брэда.
 Стук в дверь заставил Шейлу вздрогнуть.
 – К-кто т-там? – проговорила она дрогнувшим голосом, пытаясь взять себя в руки.
 – Это я, Хуан, – ответил ей знакомый голос.
 Шейла вздохнула с облегчением.
 – Войдите, – сказала она уже более уверенным тоном.
 Хуан вошел, оставив дверь открытой, как этого требовало приличие.
 – Я подумал, может быть, сеньора желает проехаться верхом, – произнес он по-английски, правда, с чудовищным акцентом. Он держался с удивительным достоинством, учтиво и даже галантно, как подобает хозяину по отношению к гостье.
 – Да-да, с удовольствием, – кивнула Шейла, обрадовавшись возможности хотя бы на время покинуть опустевший дом и забыть о безмолвной угрозе, исходящей от человека за его стенами.
 Оседланная чалая кобыла уже ждала ее, привязанная к столбу. Шейла поспешила к ней, не глядя на охранника, но чувствуя на себе его горящий взгляд. Она забралась в седло и с нетерпением ждала Хуана, не чувствуя себя в безопасности до тех пор, пока они не отъехали от дома.
 – Сеньора скачет так быстро, как будто ее преследует сам дьявол, – заметил Хуан, когда Шейла немного осадила лошадь.
 – Человек, который охраняет дом и которого тоже зовут Хуаном, не нравится мне, – произнесла она, стараясь не выказывать страха.
 – Я понимаю. – Вот и все, что она услышала в ответ.
 Поездка верхом в компании Хуана помогла Шейле вернуть душевное равновесие. Ей не хотелось возвращаться, но Хуан пообещал, что на следующий день они опять могут отправиться верхом. Шейла с удовольствием согласилась.
 Шел третий день отсутствия Рафаги, безмолвная пустота дома давила на Шейлу. Поэтому когда подъехал Хуан, ведя на поводу ее чалую кобылу, она со всех ног выскочила из дома. Охранник придержал кобылу, пока она взбиралась на нее, и Шейла благодарно улыбнулась ему.
 Что же до человека, который пристрелил Брэда, то с того дня он больше не появлялся. Шейла ничего не спрашивала, но чувствовала, что к этому приложил руку Хуан. Он знал, как сильна была ее неприязнь к тому, другому Хуану.
 С каждой послеобеденной прогулкой в Шейле росло чувство признательности Хуану за его учтивость, спокойное достоинство и неизменную дружелюбную улыбку. Шейла тоже улыбнулась ему в ответ, когда они погнали своих лошадей легким галопом через луг перед каньоном. Только оказавшись на краю луга, они позволили лошадям перейти на шаг.
 Лошадь пританцовывала под ней, и Шейла похлопала ее по грациозной шее, подставив лицо ветру и с удовольствием ощущая на щеках его прохладу.
 – Как прекрасно вырваться из дома, – пылко призналась Шейла. – Мне так неуютно в пустом доме, никак не могу справиться со своими страхами.
 – Я понимаю вас, – кивнул Хуан, – я чувствую то же самое, когда Консуэло уходит из дома, чтобы приготовить вам еду. Но скоро Рафага вернется, и вам не будет так одиноко.
 При упоминании его имени сердце подпрыгнуло у нее в груди. Похоже, она просто-напросто сошла с ума! Но Хуан не поймет, если она станет спорить с ним. Да Шейла и сама понимала, что скучает и жаждет благополучного возвращения Рафаги.
 – Вы давно знаете Рафагу? – спросила она.
 – Давно, – ответил он так, словно потерял счет годам.
 – А как вы с ним познакомились?
 – Я ухаживал за лошадьми на одном большом ранчо. Я хорошо делал свою работу, – гордо проговорил он. – Мой брат попал в тюрьму вместе с тремя другими парнями, из-за наркотиков. Он передал мне через верных людей, что один человек собирается вызволить его. Я должен был помочь этому человеку, потому что мой брат в тюрьме совсем сходил с ума. Я отправился к тюрьме, чтобы хоть чем-то быть полезным в этом опасном деле.
 Хуан задумался, а когда он заговорил снова, его акцент стал еще заметнее.
 – Был жаркий полдень, сиеста. Все отдыхали, ни единой живой души вокруг. Я подумал, что тот человек не появится, так тихо было кругом. И вдруг я услыхал шум, выстрелы, потом выбежали люди. Я увидел брата и позвал его. Он бросился ко мне, и тут грянул выстрел. Я увидел, что брат упал, бросился к нему. Он был тяжело ранен. Кто-то сказал мне, где можно укрыться, и я потащил брата туда.
 Позднее тот человек присоединился к нам, он осмотрел брата и сказал, что уже ничего нельзя сделать и что я должен оставить его. Но я отказался, ведь это был мой брат. Человек посмотрел на меня долгим взглядом, а потом сказал, чтобы я взял брата и поехал за ним. Вот так я и встретил Рафагу, – закончил свой рассказ Хуан.
 – И он привез вас сюда? – спросила Шейла, и тот утвердительно кивнул. – А что стало с вашим братом? Он выжил?
 – Да.
 Они подъехали к затененному южному склону каньона. Впереди была крутая тропа, ведущая к выходу из каньона, к свободе. Она посмотрела на Хуана.
 – Почему вы остались здесь? Вы же не совершили никакого преступления. У вас не было причин скрываться.
 – Здесь остался мой брат, – мягко и терпеливо объяснил он. – Позднее Рафага перевез сюда наши семьи. Он хороший человек. Да и место это неплохое для жилья. Я ухаживаю за лошадьми. У моей семьи есть еда, на одежду денег хватает. Это бедная страна, сеньора, но мы живем лучше многих других.
 – Ну а как же ваши дети? Здесь нет школы, где они могли бы научиться читать и писать. А уехать отсюда они не могут.
 – Я учу их английскому языку, и, может быть, когда-нибудь они уедут в Америку. – Он гордо вскинул подбородок, и Шейла поняла, что он воспринял ее слова как намек, что он недостаточно хорошо заботится о своей семье. – Детям нужно учиться.
 – Да, безусловно, – согласилась она с быстрой улыбкой.
 Хуан направил лошадь в сторону от заветной тропы, вслед за ним повернула и Шейла.
 – Вы когда-нибудь ездите вместе с ним – с Рафагой? – спросила она.
 – Очень редко, – ответил Хуан и задумался. – На него стоит посмотреть. Представьте себе: все тихо, и тут… – Хуан прищелкнул пальцами. – …Появляется он – и сразу же исчезает. Рафага – он как ветер, – добавил Хуан.
 Шейла вспомнила, как Ларедо объяснил ей, что в переводе Рафага означает «порыв ветра». Неужели, ворвавшись в ее жизнь, как ветер, он столь же стремительно исчезнет из нее?
 Ее охватило беспокойство. Интересно, как долго он собирается держать ее здесь как свою пленницу, рабыню, наложницу? И что же будет с ней дальше?
 Она легонько пришпорила бока лошади и поскакала вперед. Ей больше не хотелось разговаривать с Хуаном, потому что все их разговоры неизменно возвращались к Рафаге. Он сказал, что его не будет три-четыре дня. Шел уже третий день, и, возможно, это были последние часы, когда она предоставлена сама себе. Нужно воспользоваться этой передышкой.
 Проезжая по рощице, Шейла отчетливо представляла, как совсем недавно они ехали здесь с Рафагой. Все ее тело вспыхнуло при воспоминании о том, что он проделывал с ней тогда у родника, в водоеме… Нет, она не могла заставить себя не думать о нем, точно так же как не могла и вырваться из этого заточения.
 Шейла направила лошадь к дому. Они миновали загон и теперь приближались к дому с тыльной стороны, где Шейла никогда не была прежде. Неожиданно перед ними возникла большая естественная впадина. В центре ее находились два высоких столба на расстоянии примерно четырех футов друг от друга. Шейла остановила лошадь на краю впадины и посмотрела вниз. В середине ямы земля была окрашена в бурый цвет.
 – Я никогда раньше не видела этого места, – пробормотала Шейла в недоумении. Она взглянула на Хуана и заметила тревожный блеск в его глазах. Он внезапно посуровел. – Что это?
 – Здесь наказывают.
 – Наказывают? Что вы имеете в виду?
 – Тех, кто совершает проступок, отказывается повиноваться, приводят сюда и наказывают. – Он подъехал к Шейле и подхватил поводья. – Поехали, мне не нравится это место. Да и вам здесь нечего делать.
 Он направил свою лошадь к загону. Заинтригованной Шейле хотелось поподробнее расспросить его, но Хуан ясно дал ей понять, что этот разговор ему неприятен. Она уже знала, что без разрешения Рафаги ни один человек не может покинуть каньон. Видимо, здесь наказывают тех, кто позволил себе ослушаться.
 Это было понятно, но форма наказания… Судя по замечанию Хуана, ей лучше вовсе не знать об этом.
 Лошади неторопливым шагом проследовали мимо загона. Хуан уже не управлял чалой кобылой Шейлы, он отпустил ее поводья сразу же, как только отъехали от впадины, и теперь они ехали бок о бок по дорожке между лачугами. Когда они проезжали мимо дома Елены, Шейла увидела инвалида, который, как и прежде, сидел под навесом. Она удивилась, когда Хуан поднял руку, прося ее остановиться.
 – Минутку, сеньора, – сказал он и направил свою лошадь к этому человеку.
 Чалая пошла следом, и Шейла не стала препятствовать ей. Она слышала, как Хуан поздоровался с инвалидом и стал что-то говорить ему по-испански, время от времени указывая рукой на Шейлу. Больной не реагировал. Он сидел, уставившись прямо перед собой, и, казалось, вообще не замечал их присутствия.
 В дверях показалась Елена, она презрительно взглянула на Шейлу, прежде чем стала что-то выговаривать Хуану. Затем она быстро подошла к мужу и встала позади кресла, положив руки ему на плечи. Она напоминала мать, заботливо оберегающую своего ребенка. Шейла почувствовала внезапную жалость к Елене, но она знала, что та вряд ли поймет ее.
 Отвернувшись, Шейла направила лошадь к дороге, чтобы там подождать Хуана. Он почти сразу же догнал ее. Хуан обратил внимание на ее замешательство.
 – Елена на меня рассердилась, сеньора, – сказал он, чтобы Шейла не подумала, что Елена злится на нее. – Она уверена, что мой брат ничего не понимает, и считает меня глупцом, потому что я разговариваю с ним.
 – Ваш брат?! – удивилась Шейла.
 – Чезаре – мой брат. А вы не знали?
 – Нет, – Шейла покачала головой, пораженная этим сообщением. – Нет, я ничего не знала. – Ей пришла в голову другая мысль, и слова слетели с ее уст, прежде чем она успела опомниться. – Но ведь Рафага и Елена, они… – Наконец благоразумие взяло верх, и она не успела закончить фразу.
 – Теперь все это уже позади. – Хуан дал ей понять, что не стоит обсуждать этот вопрос.
 Хуан казался Шейле таким благоразумным и нравственным человеком, что Шейла недоумевала, как он может оправдывать связь Елены с Рафагой.
 – Но она же ваша невестка…
 – Она ухаживает за Чезаре. – Он искоса посмотрел на Шейлу, и этот взгляд сказал ей больше, чем его слова: все это ее не касается.
 Обескураженная, Шейла посмотрела ему прямо в глаза.
 – Я все-таки не понимаю, как вы можете так спокойно относиться к тому, что Рафага – любовник вашей невестки.
 – Я ни в чем не обвиняю Рафагу. – В его тоне она явственно уловила нотки раздражения.
 Она хотела возмутиться, но тут ей пришло в голову, что она попала в общество, где господствует мужчина и в ходу двойная мораль. Ей сразу же расхотелось говорить на эту тему с Хуаном.
 Коротко кивнув Хуану, Шейла спешилась и передала ему поводья. Кобыла потыкалась ей в плечо, и она рассеянно погладила ее крапчатую морду.
 – Прости, Арриба, сегодня у меня нет сахара, – тихо сказала Шейла и вошла в дом.
 Солнце уже заходило, а Рафаги все еще не было. Видно, и эту ночь ей придется провести в одиночестве. Она зажгла керосиновую лампу, поставила ее на стол и взяла в руки одну из книг, которыми ее снабдил Ларедо. Она читала до тех пор, пока глаза не стали слипаться, и тогда отправилась спать. После двух беспокойных ночей сон мгновенно сморил ее.
 Ее разбудил стук двери и гулкие шаги. Она с трудом подняла тяжелые веки и прислушалась. Шаги приближались к ее комнате. Тихая чувственная улыбка тронула ее губы, когда она перекатилась на кровати на место Рафаги. Сон все еще не отпускал ее, иначе она наверняка попыталась бы обуздать вспыхнувшую в ее сердце радость.
 – Рафага! – прошептала Шейла, всматриваясь в очертания темнеющей в дверном проеме фигуры.
 Но ответа не последовало. В полудреме она все же заметила, что стоящему в дверях человеку явно недоставало роста, чтобы быть Рафагой. Последние остатки сна мгновенно испарились, она напряглась, всем телом ощущая опасность.
 – Хуан? Это вы? – От страха у нее перехватило дыхание.
 – Да, Хуан, – гортанным голосом откликнулся ночной посетитель.
 Нет, это был не Хуан – по крайней мере не тот славный и обходительный человек, которого имела в виду Шейла. Это был Хуан Ортега, убийца Брэда! Крик ужаса застрял у нее в горле, когда он двинулся на нее. Господи, что же ей делать?!
 Шейла мгновенно оценила ситуацию. В охране сегодня находился он сам или кто-нибудь их его приятелей, иначе он не осмелился бы войти в дом. Ее крики могут привлечь сюда того, другого охранника, и если сейчас их только двое, то с приходом второго перевес будет явно на их стороне.
 Никто не спасет ее, кроме нее самой! Она лежала под одеялом нагая, и вообще кровать – не лучшее место для обороны. Она осторожно подползла к изножию кровати, тихо выскользнула из нее, завернулась в одеяло и попыталась в темноте выскочить из комнаты. Но ее ноги запутались в одеяле, волочащемся по полу.
 Ортега хотел схватить ее за руку, но промахнулся и уцепился за край одеяла. Шейла попыталась удержать покров на себе и в конце концов оказалась в объятиях Хуана. Он победно рассмеялся, когда ему удалось прижать ее к своей широкой груди.
 Шейла изо всех сил отбивалась, пожертвовав одеялом, лишь бы высвободиться из его отвратительных объятий. А он крепко держал ее одной рукой за талию, другой принялся шарить по ее груди.
 Жесткие волосы на его руке царапали ее нежную кожу, когда он срывал одеяло с ее груди, стараясь добраться до обнаженного тела. Он грубо сжал ее грудь.
 Шейла уворачивалась от смрадного дыхания, вертела головой, вздрагивая каждый раз, когда его омерзительный слюнявый рот касался ее шеи. Царапаясь, как дикая кошка, Шейла пыталась вырваться из его цепких рук, задыхаясь от подступивших к горлу рыданий. Ей удалось чуточку повернуться в его объятиях, но результаты ее борьбы были плачевны: она почувствовала твердеющую мужскую плоть в опасной близости от беззащитных в своей наготе бедер.
 Он тяжело дышал от вожделения, и Шейлу тошнило от исходящего от него зловония. Она извивалась и вырывалась с отчаянной решимостью, но ей никак не удавалось освободиться от его хватких рук, беззастенчиво торящих себе дорогу к сокровенным местам ее ослабевшего тела.
 У нее вырвался вопль отчаяния, когда он стал теснить ее к кровати. Когда ее ноги коснулись края кровати, он повалил ее на матрас, давя на нее своей огромной тушей. Его попытки добраться до ее рта оказались безуспешными, и тогда широко разинутой пастью он впился в ее грудь. Шейла вцепилась пальцами ему в волосы, но он прикусил ее сосок, и резкая боль заставила ее разжать пальцы.
 Все еще не отрываясь от груди, он мял ее ягодицы, добираясь до промежности. Шейла отбивалась отчаянно, но это не помешало насильнику достигнуть цели. Он раздвинул ей ноги, Шейла из последних сил попыталась поднять коленку и ударить его, но ей было все труднее выдерживать его мощный вес.
 У нее мучительно заныло в животе от его суетливых потуг, когда он безуспешно старался справиться со своими штанами. Ослабевшая и обезумевшая от страха, Шейла уперлась ему в живот, пытаясь сбросить с себя эту омерзительную тушу. Вдруг ее правая рука наткнулась на что-то твердое, и она поняла, что это рукоятка ножа.
 Времени на раздумья не оставалось. Она быстро нащупала ножны, пошарила еще немного, нашла кнопку, расстегнула ее. И вот уже лезвие освободилось. Не раздумывая ни секунды, она вонзила лезвие в ненавистную плоть. Шейла, обезумев, еще несколько раз ударила ножом в спину Хуана. Он замер от удивления. В следующую секунду он попытался выпрямиться, закинул руку за спину, ощупывая себя. Когда Шейла еще раз воткнула нож ему в спину, он все понял.
 Его лицо потемнело, жуткая гримаса исказила его лицо. Он застонал, как ошалевший буйвол, но Шейла решила любой ценой остановить его. Она не заметила, как он замахнулся, вернее, заметила слишком поздно. Искры посыпались у нее из глаз, когда он изо всех сил ударил ее по лицу.
 Закружившись в черном туманном водовороте, Шейла старалась не потерять сознания, понимая, что иначе ей не спастись от его посягательств. Ее рука сжимала нож мертвой хваткой, но ей больше не пришлось воспользоваться им, так как Хуан сполз с кровати и, шатаясь, как пьяный, вышел из комнаты.
 Обессиленная и опустошенная, Шейла лежала, задыхаясь от рыданий. По лицу у нее текли слезы. Постепенно боль в щеке утихла, но кожа все еще зудела от грубых прикосновений Хуана.
 Заставив себя подняться с кровати, Шейла нетвердой походкой направилась к умывальнику. Она отодвинула лампу в сторону, чтобы темнота скрыла ее, и положила нож возле себя. Рядом с тазом стоял полный кувшин воды. Шейла приподняла его и стала осторожно лить воду на плечи, стараясь успокоить свое разгоряченное схваткой тело, пока кувшин наполовину не опустел. Вода стекала вниз, образуя на полу лужу. Но она не замечала этого, тщательно намыливая свое тело везде, где ее касались грязные липкие пальцы насильника.
 Всхлипывая, она смыла пену оставшейся водой, но отвратительное ощущение нечистоты не покидало ее. Она сдернула с крючка груботканое полотенце и стала изо всех сил растираться им, как будто хотела стереть с себя всякие следы прикосновений этого похотливого животного. Неизвестно, как долго она продолжала бы это занятие, если бы она вдруг не услыхала, как открылась входная дверь в дом.
 Смертельная, первобытная ненависть охватила все ее существо. Она швырнула на пол полотенце, и оно упало в лужу у ее ног. Ее рука нащупала нож на туалетном столике. На этот раз она убьет его! Неслышно ступая на цыпочках, она выскользнула в коридор.




 16


 Глаза ее горели огнем, как у львицы. Прижавшись спиной к двери, она подстерегала жертву, прислушиваясь к шагам. Она приготовилась к прыжку при приближении массивной фигуры.
 Она подняла нож вверх, целясь в спину, и нанесла удар! Но лезвие пронзило пустоту: ее жертве удалось ускользнуть.
 Потеряв равновесие, она вскрикнула от отчаяния. И тут стальные пальцы стиснули ее запястье, и нож выпал из ее рук.
 – Нет! – в бешенстве крикнула она.
 – Я полночи провел в седле не для того, чтобы меня убили в собственном доме! – услышала она знакомый насмешливый голос.
 – Рафага?!! Это ты! – не веря своим глазам, воскликнула Шейла. От ее ярости не осталось и следа. – Ты вернулся! О Боже, наконец ты вернулся! – Она упала в его объятия и уткнулась в его грудь. – Наконец-то!
 Он сбросил с плеча седельный вьюк, позволив ему упасть на пол. Так вот почему она не сразу узнала его, вот почему его фигура показалась ей массивной и неуклюжей. Его руки не сразу обхватили ее, хотя она всем телом прижалась к нему.
 – Шейла… – В его голосе было недоумение.
 – Обними меня, – сказала она, дрожа от нетерпения ощутить его силу. – Пожалуйста, обними меня! – Его объятия сулили ей покой и безопасность.
 Он замер в нерешительности, потом его руки сомкнулись у нее на талии. Он провел ладонью по ее спине, прижимая ее теснее, и потерся подбородком о ее растрепанные шелковистые волосы.
 И только теперь, ощущая его крепкие надежные объятия, она почувствовала, как последние воспоминания о грязных прикосновениях Ортеги покидают ее. Она прижалась губами к его груди и почувствовала ровное и сильное биение его сердца.
 Она осыпала поцелуями его грудь, шею, впадину у шеи. Ее пальцы расстегнули ворот его рубашки, скользнули внутрь и ощутили тепло его тела.
 Его уста коснулись ее виска, и Шейла задрожала от внезапно нахлынувшего страстного желания. Она откинула голову, всматриваясь в его строгие черты, и ее губы раскрылись в безмолвном ожидании. Он увидел перед собой ее уста, нежные, трепещущие, влажные.
 – Пожалуйста, – прошептала Шейла, – поцелуй меня.
 Он выждал какую-то долю секунды и наконец наклонил голову, принимая ее приглашение. Его губы приникли к ее губам жадно, страстно. Шейла ответила ему таким же страстным поцелуем, только теперь осознав, каким великолепным учителем оказался Рафага. Она распахнула его рубашку, прильнула грудью к его груди.
 Его опытные руки скользили по ее бедрам, а губы ласкали ее лицо. Когда он коснулся ее припухшей щеки, Шейла вскрикнула и закрыла рукой разбитую щеку. Она поспешно отвернулась, сразу же почувствовав, как его осторожные пальцы прикоснулись к ее руке.
 – Я причинил тебе боль? – заботливо спросил он.
 – Нет, я…
 – Дай я посмотрю. – Рафага отвел в сторону руку Шейлы и провел пальцами по ее щеке. Она дернулась, когда он коснулся припухлости. – Что это? – сурово спросил он. – Что у тебя с лицом?
 Его лицо расплывалось в полумраке, но все же Шейла заметила, как по обеим сторонам его рта залегли суровые складки. Слезы застили ей взор, когда она принялась рассказывать ему о случившемся.
 – Он хотел изнасиловать меня, я боролась с ним. Я схватила его нож и нанесла ему несколько ран. Из-за этого он и ударил меня. Вот почему я встретила тебя с ножом – я думала, он опять вернулся, и решила убить его. Я хотела его убить! – повторила она срывающимся голосом. – Я убила бы его!
 – Кто это был? – Рафага схватил ее за плечи и встряхнул. – Кто напал на тебя? Кто?
 Минутная растерянность сменилась злостью.
 – Хуан! – Она выплюнула это имя как отраву.
 – Лжешь! – Он с силой оттолкнул ее от себя, и она отлетела к стене.
 Миг назад Шейла была воплощением любви, теперь же она стала воплощением ненависти.
 – Если не веришь мне, поди сам у него спроси! – крикнула она, ослепленная обидой. – Ты найдешь у него на спине свежие раны.
 Его лицо напоминало маску, неподвижную и бесстрастную. В темных глазах заблестели льдинки, наполняя ее душу холодным ужасом.
 – Ты сама выскажешь ему в лицо свои обвинения, – произнес он потемневшими от гнева губами.
 – С удовольствием!
 Рафага повернулся и вышел из комнаты, расправив плечи. Шейла на ослабевших ногах вернулась в спальню. Задев ногой валяющееся на полу одеяло, она подняла его и закуталась, дрожа от холода. Ей хотелось поскорее лечь и забыть про случившееся, но она услышала голос Рафаги, отдающего приказы охраннику. С высоко поднятой головой Шейла вернулась в комнату.
 Лампа заливала комнату сумеречным светом. Рафага стоял спиной к очагу, скрестив руки на груди. Вся его поза свидетельствовала о том, что он здесь хозяин.
 Шейла вспыхнула при воспоминании о том, как бросилась в его объятия, бесстыдно выпрашивая поцелуи. Если бы у нее был выбор, она ни за что на свете не обратилась бы к нему за помощью и участием. В его сердце не было ни грана сочувствия!
 Он окинул ее долгим тяжелым взглядом. В ответ Шейла еще выше подняла подбородок. Он посмотрел на ее щеку. Шейла поняла, что под припухлостью на щеке начал проступать кровоподтек и что кожа на этом месте не только вспухла, но и посинела. Боль от удара Ортеги отдавалась в голове. Ее тошнило. В дверь постучали. Рафага коротко откликнулся. Яростная дрожь сотрясала Шейлу. Она отвернулась, когда дверь открылась, не желая видеть омерзительную рожу насильника. Потупившись, она прислушалась к короткому обмену репликами на испанском языке.
 – Эта сеньора желает кое-что сказать тебе, – ледяным тоном произнес Рафага.
 Она посмотрела на него, ненавидя эту недоверчивую усмешку в темных глазах, потом заставила себя обернуться к двери, собирая все силы, чтобы вынести отвратительную сцену. Сперва она увидела Ларедо, его голубые глаза сузились при виде синяка у нее на щеке. Стараясь держаться прямо и независимо, она перевела взгляд на человека, которого Ларедо держал за руку.
 Пара сонных глаз растерянно и недоуменно уставилась на нее. Это был Хуан, в чьем обществе она провела три последних дня. Как и Ларедо, он был ее другом. Только теперь она поняла, почему Рафага не поверил ей и назвал лгуньей. От неожиданности она лишилась дара речи.
 Рафага отдал какое-то приказание по-испански. Сурово насупив брови, Ларедо выпустил руку Хуана и поднял рубашку у него на спине. Потом взглянул на Рафагу и отрицательно покачал головой. Рафага подошел к ней.
 – Никаких ран нет, сеньора, – сказал он ледяным тоном, обвиняя ее во лжи, а может быть, и в чем-то еще более страшном.
 Она закипела от ярости.
 – Я не его имела в виду! – крикнула Шейла, чувствуя, как у нее бешено колотится сердце. – Я имела в виду скотину, которая застрелила моего мужа и которому ты на время одолжил меня, чтобы потом забрать обратно! Очевидно, он решил, что ты уже достаточно попользовался моим телом, пора и с ним поделиться добычей! Ларедо знает, о какой жирной слюнявой скотине я говорю!
 Когда волна гнева схлынула, Шейла не могла удержаться от слез. Она отвернулась от Рафаги, ее плечи сотрясались от рыданий, стыда и унижения. Слезы катились по ее горящим щекам, она плакала открыто и безудержно. Ноги почти не держали ее. Стальные пальцы сжали ей плечи.
 – Не прикасайся ко мне! – Шейла дико отпрянула от него, ее голос стал хриплым от рыданий. – Животное! – Ее охватила истерика. Смачно выругавшись по-испански, Рафага отдал какое-то короткое распоряжение. И тут же Шейлу подхватили чьи-то руки. Что-то коснулось ее рта, и она отвернулась в сторону. Но попытку настойчиво повторили еще раз.
 – Пожалуйста, Шейла, – мягко уговаривал ее Ларедо, – выпей это. – Она все еще пыталась отстраниться. Рыдания по-прежнему сотрясали ее. – Отхлебни хоть немного.
 Он взял ее за волосы и откинул голову назад, пытаясь влить ей в рот немного жидкости. Крепкий напиток обжег ей горло. Она подавилась, закашлялась и оттолкнула бутылку в сторону.
 Мало-помалу жжение в горле прошло, и Шейла глубоко вздохнула. Спиртное помогло остановить истерику. Рыдания постепенно стихли, превратившись в сухие икающие звуки. Она склонила голову Ларедо на плечо и с благодарностью приняла его поддержку.
 Из-под влажных ресниц она посмотрела на Рафагу и встретила его ледяной беспощадный взгляд. Но в следующее мгновение ее внимание привлек звук открывшейся двери.
 Шейла вздрогнула и пошатнулась. Двое мужчин втащили в комнату третьего. При виде его Шейлу охватило омерзение. Он был без рубашки, выставляя напоказ свое жирное дряблое тело. На спине у него была повязка, пропитавшаяся кровью.
 Теперь-то сомнения Рафаги наверняка развеются, подумала Шейла. Лицо Рафаги по-прежнему оставалось бесстрастным. В свете лампы Шейла увидела у него в руках какой-то предмет. Это был нож, тот самый нож, которым она нанесла раны Хуану. Рафага медленным размеренным шагом приблизился к Ортеге.
 Шейлу охватил холодный ужас. Рафага собирается убить его! Шейле был омерзителен этот человек, но мысль об убийстве заставила содрогнуться.
 Хуан, как видно, тоже догадался о намерениях Рафаги и начал что-то бормотать по-испански. Ее чуть не стошнило от его плаксивого голоса. Шейла посмотрела на Рафагу, ожидая увидеть презрение на его суровом лице. Он стоял прямо, на щеках у него ходили желваки.
 Вдруг что-то неуловимо изменилось в атмосфере. Шейла почувствовала, что внимание присутствующих переключилось на нее. Она посмотрела на Ларедо. Он ответил ей хмурым, недоверчивым взглядом. У нее мурашки поползли по спине.
 – В чем дело? – встревожилась она. – Что он говорит обо мне? – Она потребовала, чтобы ей перевели его слова.
 Ларедо помедлил, прежде чем заговорить.
 – Он сказал, что стоял на страже снаружи дома, а ты подошла к нему и пригласила войти. Он знал, что не должен был делать этого, но на дворе стояла ночь, и он подумал, что что-то случилось.
 – Он лжет! – выкрикнула она, вырываясь из его рук.
 – Он сказал, что ты начала ему что-то говорить, – продолжал Ларедо. – Он не понял, о чем идет речь, но подумал, что ты хочешь сбежать и просишь его помочь тебе. Он отказался, и тогда ты подошла к нему и сбросила на пол одеяло. Потом протянула к нему руки – и он потерял голову. И вот тогда-то ты достала его нож и всадила ему в спину. И он решил, что, если не ударит тебя, ты обязательно сбежишь.
 – Это грязная ложь! – решительно возразила Шейла.
 – Он клянется девой Марией, что это так, – покачал головой Ларедо.
 – Это неправда! – Шейла повернулась к Рафаге. Она не помня себя бросилась к Рафаге. – Неправда! – с силой повторила она.
 Он должен верить ей. Но Рафага смотрел на нее невидящими глазами, словно бронзовое изваяние. Она понимала, что и он, и Ларедо наверняка помнили, как она когда-то склоняла Ларедо к побегу. Придерживая рукой одеяло, Шейла приблизилась к Рафаге.
 – Все, что он говорит, – ложь от начала до конца! – Ее голос дрожал от отчаяния. – Он пришел в нашу комнату, когда я уже спала, и пытался изнасиловать меня. Почему, ты думаешь, я попросила тебя обнять меня и поцеловать?!
 Взгляд Рафаги смягчился. Он инстинктивно протянул к ней руку, обнял ее и прижал к себе. Одеяло соскользнуло с ее плеча, и он с нежностью поправил его. Но когда вновь заговорил Хуан, Шейла ощутила, как Рафага отстранился от нее.
 – Что он говорит? – Шейла прижалась к Рафаге, стараясь растопить ледяной барьер, вставший между ними.
 – Он говорит, что раньше ты точно так же змеей увивалась вокруг него. – Голос его оставался бесстрастным, но пальцы больно впились ей в плечо. – Он говорит, что ты околдовала его и теперь стараешься околдовать меня.
 – О-о! – простонала она и попыталась вырваться из его рук, но Рафага удержал ее.
 – Тебе не удастся ни околдовать меня, – предупредил он тихо, – ни сбежать от меня. – Все еще удерживая ее, он что-то быстро сказал мужчинам.
 Шейла прекратила борьбу. У нее не хватало сил бороться с ним, тем более что это было бесполезно. Когда Рафага кончил говорить, мужчины отпустили Хуана. На его лице отразилось облегчение, смешанное со страхом. Все, в том числе и Ларедо, молча покинули помещение.
 Она низко опустила голову, слезы затуманили ей взор.
 – И ты дал ему уйти, – с горечью произнесла она.
 – Он нарушил приказ. И за это будет наказан.
 – А я? – едко спросила Шейла. – Я тоже должна понести наказание за то, что меня чуть не изнасиловали?
 Он сердито посмотрел на нее и резко сказал:
 – Уже поздно.
 – Я не хочу спать, – возразила она, хотя голос ее свидетельствовал об обратном. – И не собираюсь ложиться с тобой!
 – Шейла, – угрожающе произнес он.
 – Прежде я была для тебя сеньорой, а теперь вот – Шейла, – перебила она с сарказмом. – Отчего так? Да потому, что тебе хочется переспать со мной!
 – Меня не было три дня, и все это время я спрашивал себя, найду ли тебя здесь, когда вернусь. – Его ноздри раздувались от злости. – Но вот я вернулся, и все полетело к чертовой матери. Но ты все еще моя. И ты ляжешь со мной – здесь или в спальне. Это не имеет никакого значения.
 – Не смей подходить ко мне! – сквозь зубы прошипела Шейла. Она тяжело дышала, напуганная непреклонным видом Рафаги.
 Он скривил рот в холодной ухмылке и стал неторопливо раздеваться, сбрасывая одежду, а вместе с ней и остатки сдержанности. Сердце Шейлы забилось в сумасшедшем ритме от внезапной ноющей боли в низу живота. Тело Рафаги при свете лампы отливало бронзой. И когда он величественно предстал перед ней, она покачала головой, выражая немой протест против его притязаний.
 – Расстели одеяло на полу, – велел он.
 «Нет, нет, нет!» – кричала про себя Шейла, но ее руки уже расправляли одеяло. Однако на этом ее уступчивость и закончилась. Одеяло бесформенной кучей упало на пол. А он с видом оценщика осмотрел ее с ног до головы.
 Он выбросил вперед руки, схватил и плотно прижал к себе ее уже не сопротивляющееся тело. Потом он положил ладонь ей на затылок, принуждая ее поднять лицо для поцелуя.
 Поцелуй оказался яростным, даже злым. Ошеломленная отсутствием в нем даже намека на нежность, Шейла пыталась уклониться, но его руки неумолимо сжимали ее.
 С той же жестокой и опасной чувственностью он разжал ее губы. Властные мужские руки манипулировали за ее спиной, притягивая ее бедра к своим. Он все ниже и ниже склонял ее к полу, пока наконец она не почувствовала лопатками твердую и холодную поверхность дерева.
 А потом он отнес ее в спальню. Ошеломленная и раздавленная его варварским вторжением, Шейла не проронила ни звука, когда он уложил ее в кровать.
 Он отвернулся, подошел к туалетному столику и зажег лампу. Шейла закрылась рукой от света. Она услыхала шаги, это Рафага вышел из комнаты. Через несколько секунд он вернулся с одеялом и прикрыл ее наготу.
 – Почему на полу вода? – спросил он.
 Грубое и жестокое интимное действо, кончившееся минутой раньше, не шло у нее из головы и мешало ей сосредоточиться и ответить на его вопрос.
 – Это от… это оттого, что я мылась, – наконец пролепетала она. Рафага взял кувшин. – Он пустой. Я вылила всю воду.
 – Зачем? – Он поднял бровь с сатанинской насмешкой.
 – Понятно зачем. – Шейла провела рукой по растрепанным волосам и содрогнулась при воспоминании об этом. – Я чувствовала себя грязной после его прикосновений, – объяснила она, не в состоянии произнести имя негодяя. – Я пыталась соскрести с себя следы его грязных прикосновений. Впрочем, зачем я тебе это рассказываю? Ты все равно не поймешь. Боже мой, ты не веришь мне! – У нее задрожал голос, когда она бросила ему последний упрек.
 Отвернувшись к стене, Шейла зажала рот кулаком, пытаясь сглотнуть застрявший в горле комок. Она услыхала его приближающиеся шаги и крепко зажмурилась.
 – Вот, – сказал он.
 Она взглянула на него краешком глаза. Он протягивал ей седельную сумку. Она непонимающе уставилась на него, в ее глазах стояли слезы.
 – Что это? – спросила она.
 Он бросил сумку на кровать, потом подошел к туалетному столику.
 – Я купил тебе кое-что из одежды, раз ты отказалась ходить в Елениных обносках.
 Шейла расстегнула сумку и вывалила ее содержимое на кровать. Там были джинсы, юбка, еще одна пара брюк, несколько блузок. Она с изумлением взяла в руки одну из них, шелковую, глубокого красного цвета.
 – Я подумал, тебе пойдет этот цвет, – спокойно заметил Рафага. Шейла повернулась к нему и совершенно потерялась в глубине его бездонных глаз.
 Хотя он стоял в противоположном конце комнаты, она отчетливо ощущала его близость. Это ощущение доминировало над всеми остальными ее чувствами. Шейла отвела глаза.
 – Где ты все это взял? – Она усмехнулась, разглядывая такое богатство. – Вы совершили налет на магазин?
 – Я все это  купил в магазине, – произнес он с достоинством.
 – Зачем? – с вызовом спросила Шейла.
 – Затем, что ты уже не раз давала мне понять, что у тебя нет одежды.
 – Это что – своего рода компенсация за пребывание в этой тюрьме? Если это так, то тебе не стоило себя утруждать, – язвительно выговаривала она. – К тому же ты наверняка предпочитаешь, чтобы на мне вообще не было одежды. Чтоб всякий раз, когда ты почувствуешь любовное томление, не приходилось тратить время на раздевание. – Она швырнула одежду на пол. – Что ж, не стану разочаровывать тебя!
 – Ты отказываешься? – спросил Рафага, пронзая ее взглядом.
 В ее глазах вспыхнули злые искорки.
 – Может быть, для пущей ясности мне следовало швырнуть все это тебе в лицо? – Шейла видела, как сжимаются его губы. – И не притворяйся, что ты руководствовался заботой обо мне. Если бы это было так, ты уже давно отпустил бы меня отсюда!
 Он повернулся к ней спиной, оперся кулаками о туалетный столик.
 – Тебе здесь так не нравится, да? – бесстрастным тоном спросил он.
 – Не нравится? – Шейла горестно рассмеялась. – Как мне может здесь нравиться после того, что ты пять минут назад проделал со мной?!
 – Да, – согласился Рафага, медленно приближаясь к ней. – Минутой назад я овладел тобой в гневе. – Он возвышался над ней, как бронзовый идол.
 – Почему? – Шейлу обожгла его холодность. – Чтобы завершить то, что начал Хуан? Если бы я и решила сбежать отсюда в твое отсутствие, то только из-за него. В тот самый день, когда ты уехал, я поняла, что он только и ждет, чтобы я выскользнула из дома одна. Я решила следовать твоему совету и либо не выходить вовсе, либо только с другим Хуаном. Я думала, твое слово защитит меня, но ничего подобного! Когда я вспоминаю, как упала в твои объятия, мне становится дурно. Даже с тобой я не чувствую себя в безопасности. Ты только что доказал это, когда обозвал лгуньей и силой овладел мной!
 Матрас прогнулся под его тяжестью. Шейла хотела отстраниться от него, но он поймал ее за руки и пригвоздил к постели. Она не сопротивлялась и лишь ждала, когда он воспользуется своим преимуществом.
 – Я поверил тебе, когда ты сказала, что Хуан пытался тебя изнасиловать, – глухо проговорил он. – Я поверил, что ты стащила нож и пырнула его, чтобы защитить свою честь.
 – Тогда зачем ты слушал его? – воскликнула Шейла.
 – Потому что подумал, что ты могла пригласить его в дом, – ответил он. – Ты знала, что я скоро вернусь, и у тебя был последний шанс сбежать отсюда. Ты могла – не всерьез, конечно, – предложить свое тело тому, кто согласился бы тебе помочь. Ты уже проделывала это однажды с Ларедо.
 Шейла застонала и отвернулась.
 – Ты могла дать ему пустое обещание, полагая, что сможешь обуздать его притязания, но когда дошло до дела, у тебя это не вышло.
 – Ничего этого не было! Клянусь! – воскликнула она и крепко зажмурила глаза.
 – Разве минуту назад ты не говорила, что жаждешь свободы, – холодно напомнил Рафага, – что тебе хотелось убежать? Впрочем, я и так это знал. Возможно, в том, что рассказал каждый из вас, была своя доля правды. Я не мог убить его за то, что он возжелал тебя. Тогда мне пришлось бы убить и себя, потому что я тоже жажду тебя.
 Ее щеке стало жарко от его дыхания. Шейла замерла, почувствовав на губах его волнующий поцелуй.
 – Не надо, – чуть слышно пробормотала она. Грубая ткань зажатого между их телами одеяла колола ее.
 – Это первая причина, почему я так неласково обошелся с тобой. – Он зарылся лицом в ее волосы. – А другая причина заключалась в том, что Хуан Ортега был прав, говоря, что ты околдовала меня. Все три дня ты стояла у меня перед глазами, моя львица. И ночью мне все время чудилось твое мягкое нежное тело рядом с моим.
 Он прихватил зубами мочку ее уха, посылая волны сладострастия всему ее телу. Да, он был мастером обольщения. В этом ему нет равных, подумала Шейла. Бархат и сталь. И вот он снова управляет ею, заставляя наслаждаться и услаждать.
 – Ты околдовала меня, моя львица, – бормотал он ей в губы. – Я потерял от тебя голову. Было бы очень обидно, если бы с тобой не произошло того же самого.




 17


 Неестественная тишина наполнила дом. Стоя у окна, Шейла обернулась и похолодела, вспомнив, что Консуэло ушла от нее, не простившись и не улыбнувшись, как обычно. Наверное, на нее тоже подействовала эта гнетущая тишина, решила Шейла.
 Ее пальцы коснулись пуговиц на блузке. Рафага велел надеть то, что было куплено для нее. Насколько она помнила, это были его последние слова, обращенные к ней.
 Его нарочитое равнодушие к ней в это утро так не вязалось с тем вниманием, которым он окружал ее прошедшей ночью. Возможно, в постели ей и удавалось околдовать его, но в остальное время ее чары на него не действовали.
 Нечто подобное можно было сказать и о ней самой. Она металась между любовью и ненавистью, как стрелка барометра при столкновении двух атмосферных фронтов. Интересно, долго ли еще будет продолжаться эта война чувств и которое из них в конечном счете одержит верх?
 Топот лошадиных копыт заставил Шейлу выглянуть в окно. Она увидела Хуана, который, сидя верхом на лошади, вел на поводу ее чалую и гнедую Рафаги. Шейлу охватило дурное предчувствие. Отойдя от окна, она чуть не столкнулась с Рафагой – он незаметно и бесшумно вошел в комнату. Как только она встретилась с его холодным, безразличным взглядом, ее помимо воли окатила волна желания.
 – Хуан привел лошадей. Мы поедем кататься? – Хотя Шейла старалась говорить естественно и спокойно, вопрос прозвучал резко и вызывающе.
 – Нет.
 – Тогда почему же…
 – Настало время наказать Хуана Ортегу. Полуденное солнце жаркое, а дорога к месту наказания – длинная. Я подумал, что тебе лучше поехать туда верхом, – пояснил Рафага. В его глазах блеснул злобный огонек, когда он добавил: – Ты ведь хочешь посмотреть на наказание?
 – Я… – начала Шейла и осеклась. Она не знала, хочется ли ей присутствовать при наказании, знала только, что хочет навсегда стереть из памяти все, что связано с Хуаном Ортегой.
 – Прошлой ночью ты не задумываясь всадила ему в спину нож и огорчилась, что я не убил его. Где же твоя решимость? Испарилась с восходом солнца?
 Шейла все поняла. Рафага подозревает, что совесть ее нечиста, что она сама пригласила Хуана в дом, не задумываясь о последствиях. Он предполагал, что при свете дня она почувствует свою вину в случившемся.
 – Нет, не испарилась, – гневно ответила она. – Я буду присутствовать при его наказании.
 Он слегка наклонил голову.
 – Лошади ждут.
 Шейла последовала за ним к двери. Молчаливый и мрачный Хуан передал ей поводья. Рафага взял ее за локоть, чтобы помочь взобраться на лошадь. Она оттолкнула его руку, надменно отвергая помощь.
 Пустив кобылу шагом, Шейла направила ее к видневшимся вдали хижинам мексиканского селения.
 Она знала, где будет происходить наказание – в яме за загоном. Краем глаза она увидела, что Рафага поравнялся с ней, но ни словом, ни взглядом не показала этого.
 В поселке не было заметно никаких признаков жизни. Только у места наказания она поняла почему. Все жители каньона – мужчины, женщины и даже дети – находились там. Лишь совсем маленькие продолжали свои обычные игры.
 У края ямы Шейла остановила лошадь, то же самое сделал и Рафага. Они мгновенно оказались в центре внимания. Все головы повернулись к ним, и воцарилась многозначительная тишина.
 Ларедо и еще двое мужчин находились в центре ямы около столбов. Она заметила, как Ларедо посмотрел на нее, потом на Рафагу и широким шагом направился к ним.
 – Какого черта она здесь делает? – сердито спросил он Рафагу.
 Лицо Рафаги было неподвижно, как маска.
 – Миссис Таунсенд выразила желание составить мне компанию.
 Его официальная холодность заставила Шейлу побледнеть. Она уже прошла путь от «Шейлы» до «сеньоры», теперь же он адресовался к ней как к «миссис Таунсенд». Лучшего способа продемонстрировать ей свое отношение вряд ли можно было придумать.
 – Это зрелище не для нее, – настаивал на своем Ларедо. – Ей совсем ни к чему участвовать в экзекуции. Отошли ее назад, Рафага.
 – Я не заставлял ее ехать сюда, – ответил Рафага с той же холодной учтивостью. – Она вправе решать сама, что ей делать.
 Ларедо обратился к ней:
 – Ради всего святого, Шейла, отправляйся домой! Ты не сможешь этого вынести. Я пошлю Хуана вместе с тобой.
 – Ты забыл об одном, – она повернула голову, чтобы ему был виден огромный синяк у нее на лице. – Как раз у меня есть причины присутствовать при наказании.
 – Ты или глупа, или упряма, – пожал плечами Ларедо. – Надеюсь, черт побери, ты понимаешь, что делаешь. – Он сверкнул глазами и пошел прочь.
 Рафага что-то негромко сказал ему вслед. Ларедо вернулся и принял поводья гнедой Рафаги, когда тот спешился. Рафага не смотрел на Шейлу, но она все равно чувствовала затаившуюся в темной глубине его глаз насмешку.
 Теперь все внимание обратилось к центральной части впадины. Шейла увидела двоих мужчин, которые держали Хуана Ортегу. Его смуглое лицо было мертвенно-бледным, он нервно поглядывал на столбы. От страха на лбу у него выступили мелкие капельки пота. Хотя он стоял неподвижно, Шейла видела, каких усилий стоило ему унять дрожь. Он по-прежнему внушал ей отвращение, но ужаса она уже не испытывала.
 Все взоры устремились к Рафаге. Шейла тоже посмотрела на него. Он стоял к ней спиной, но ей показалось, что он чувствует ее взгляд. Как только она взглянула на него, он начал говорить что-то по-испански. Его голос был спокоен и негромок, но слышали его все.
 Ларедо стоял рядом с Шейлой. Она наклонилась вперед в седле, не отрывая глаз от Рафаги.
 – Что он говорит? – спросила она.
 – Объясняет, почему Хуан заслужил наказание, – ответил Ларедо.
 Наконец Рафага умолк. Шейла посмотрела на людей, стоящих вокруг. Они оглядывались по сторонам, словно ожидая чего-то.
 – А теперь что происходит? – опять спросила она Ларедо.
 – Если кто-то захочет опротестовать приговор Рафаги, он имеет право высказать свои соображения и выступить в защиту Хуана.
 – Как демократично! – съязвила она, но Ларедо ответил ей укоризненным взглядом.
 По знаку Рафаги двое мужчин подвели Хуана к столбам и привязали за руки. Потом один из них сорвал с Хуана рубашку.
 Шейла заметила суету около столбов и похолодела при виде веревки, которую держал в руке один из мужчин. Шейла не знала, какое именно наказание ждало Хуана, но едва ли ей приходило в голову, что это будет публичная порка.
 Мужчина энергично взмахнул плетью, и она змеей растянулась по земле у его ног. Он поднял руку. Плеть со свистом взмыла в воздух и оставила страшный след на спине Хуана.
 Тело Хуана дернулось от боли.
 Свист – удар, свист – удар. Казалось, это будет повторяться бесконечно. Красные полосы секли его спину. Шейла стояла, не в силах отвести взгляд и заткнуть уши, чтобы не слышать сдавленных воплей несчастного. Вскоре он затих и безжизненно повис на привязанных к столбам руках.
 Сыромятная плеть скользнула по земле и замерла. Ее змеиная яростная атака прекратилась. Второй мужчина направился к столбам, в руке его сверкнуло лезвие ножа. Он разрезал веревки, и тело Хуана рухнуло на землю.
 Повинуясь какому-то необъяснимому импульсу, Шейла взглянула на Рафагу и увидела обращенный к ней испытующий взгляд. Шейла ощутила приступы приближающейся дурноты.
 С несвойственной ей резкостью она дернула поводья. Кобыла взвилась на дыбы. Направив лошадь прочь от ямы, Шейла так пришпорила ее, что чуть не вылетела из седла, когда та рванула вперед.
 Под сенью деревьев Шейла на ходу соскочила с лошади и тут же упала на колени. Ее выворачивало наизнанку до тех пор, пока в желудке ничего не осталось. Шейла все еще продолжала стоять на коленях, смертельно бледная и липкая от пота.
 Наконец она заставила себя подняться, но у нее не хватило сил вновь забраться на лошадь. Держась за седло, она, шатаясь от слабости, поплелась рядом с лошадью.
 «Надо бежать отсюда», – стучало у нее в голове. Впереди показалась сверкающая на солнце гладь водоема. Пошатываясь, Шейла вышла на поляну и опустилась на колени у самого берега. Она хотела зачерпнуть ладонями воды и плеснуть себе на лицо, но никак не могла унять дрожь в руках.
 Она повернулась и увидела Рафагу, склонившегося над ней. Прежде чем она успела отшатнуться, он прижал влажную ткань к ее лицу, вытер пот со лба и верхней губы. Почувствовав приятную прохладу, она закрыла глаза, не задумываясь о том, кто принес ей желанное облегчение.
 – Тебе не понравилось это зрелище? – Рафага снова намочил тряпку и прикоснулся к ее шее.
 – Это варварское, жестокое наказание! – Она вздрогнула при воспоминании о теле Хуана, покрытом кровавыми рубцами.
 – Все наказания жестоки, – спокойно возразил он. – Разве у меня был иной выбор?
 – Не знаю, – пробормотала Шейла.
 – Если ты придумаешь гуманное наказание, человечество будет тебе благодарно.
 Он свернул тряпицу жгутом у нее на шее и, взяв ее за плечи, помог ей подняться. Открыв глаза, она поймала на себе его пристальный взгляд.
 – Наверное, тебе не стоило смотреть на все это, – медленно произнес Рафага.
 Наверное, подумала Шейла, но теперь было поздно об этом говорить. Ее все еще качало от слабости. Он поднял ее на руки, и она не выразила протеста, когда он понес ее на руках к дому.
 Сцена наказания Хуана долго преследовала Шейлу. Однажды ночью она проснулась от кошмара, и Рафага успокаивал ее, как испуганного ребенка, крепко прижав к груди и поглаживая по голове, пока она не перестала дрожать.
 Дневные часы она проводила в глубокой задумчивости, размышляя о жизни, ее ценностях и противоречиях. И все это время внутренний голос без устали напоминал ей: «Надо бежать отсюда». Необходимость этого Шейла понимала хорошо.
 Спустя неделю теплым весенним днем они с Рафагой ехали верхом. Неожиданно Рафага поскакал к крутой тропе, ведущей из каньона. Когда они выбрались из узкого прохода между скалами, он повернул лошадь под прямым углом и направился вдоль слабо обозначенной звериной тропы. Шейла предоставила Аррибе самой выбирать путь.
 Тропа привела их на узкое скалистое плато, поросшее невысокими деревьями. Шейла спешилась, следуя примеру Рафаги, а он тем временем ослабил подпругу седла, чтобы дать гнедой отдохнуть после долгого подъема. Шейла бросила на землю поводья и пошла к выступу в скале, туда, где стоял Рафага.
 С плато открывался вид на необозримые просторы внизу и на горные вершины Сьерра-Мадре, протянувшиеся к северу. От высоты у Шейлы закружилась голова, она присела на плоскую скалистую площадку и стала любоваться окрестным пейзажем.
 Как всегда, вскоре ее мысли сосредоточились на Рафаге. Он стоял неподалеку на краю плато, согнув одно колено, так что вся тяжесть тела пришлась на другую ногу. Складки пончо скрывали очертания его стройного сильного тела.
 Внимание Шейлы привлек его профиль. Шляпа была низко надвинута на покатый лоб, скрывая его блестящие черные волосы. Темные глаза смотрели куда-то вдаль. Бронзового оттенка кожа туго обтягивала его точеное лицо. Глубокие складки, протянувшиеся от крыльев носа до уголков рта, подчеркивали линию его по-мужски красивого рта и волевого подбородка. Это был ярко выраженный тип лидера, агрессивного, непоколебимого в своих действиях и уверенного в себе. Шейле не терпелось выяснить, как и почему он стал таким.
 – Кто ты, Рафага? – спросила она.
 Он повернулся к ней, удивленно подняв бровь, как будто позабыл о ее присутствии.
 – Я – человек, я – мужчина, – просто ответил он.
 Шейла подумала, что никто из ее знакомых так бы не ответил. Они наверняка упомянули бы о своей профессии и достижениях, чтобы придать себе больше веса. Рафага был не таков.
 – И все-таки? – не отставала Шейла. – Как твое настоящее имя? Откуда ты родом? Чем занимался? Почему оказался здесь?
 Она увидела на его губах насмешку, как будто он находил ее вопросы глупыми.
 – Что за сказки тебе наплели про меня?
 – Кто? Ларедо и Хуан? Они действительно рассказали мне несколько историй, совершенно разных, – призналась Шейла. – Ты когда-нибудь сидел в тюрьме?
 – Да, – последовал краткий ответ.
 – За что?
 – За преступление. Это самая распространенная причина. – Свои слова он сопроводил чуть заметной улыбкой.
 – Какое преступление?
 – Разве это важно? – вопросом на вопрос ответил Рафага. – С тех пор я совершил достаточно много других преступлений, чтобы помнить о том, первом.
 Шейла поняла, что продолжать расспросы бесполезно. Он не намеревался раскрываться перед ней и был достаточно умен, чтобы избежать словесных ловушек.
 – Ты сбежал из тюрьмы? – Она решила зайти с другой стороны.
 – Да.
 – Почему?
 – Если бы ты хоть раз попала в тюрьму, ты не стала бы спрашивать. – Он бесстрастно посмотрел ей в лицо. – Сидеть в клетке как животное – пытка пострашнее публичной порки, особенно когда знаешь, что те, кого любишь, стыдятся тебя. Положение становится еще хуже, если ни у тебя, ни у твоей семьи нет денег, чтобы хоть чуточку облегчить твою участь. Тогда ты мечешься по камере как дикий зверь. За последнее время в содержании заключенных кое-что улучшилось, но… – Он выразительно пожал плечами и не стал продолжать.
 Шейлу заинтересовали слова «те, кого любишь».
 – У тебя есть семья? Братья, сестры?
 – У меня была семья. – Рафага отвернулся и посмотрел на горную гряду.
 – Была? Все твои близкие умерли?
 – Для меня – да, – глухо ответил он. – Я не могу вернуться к ним, не запятнав их репутации своим нынешним положением.
 – Ты скучаешь без них. – Шейла не сознавала, что вслух высказывает свои мысли.
 – Я больше не знаю их, а они – меня. – Он поймал ее взгляд. – К прошлому нет возврата. Никому еще не удалось вернуть ушедшее. Только дураки могут пытаться сделать это.
 – Как получилось, что ты стал… – Она запнулась. Слова «бандит» или «изгой» не подходили к нему, хотя и были точны. – Наемником? – нашлась она наконец, правда, и этот выбор ее не совсем удовлетворил.
 – Волею судеб. У человека, который сбежал вместе со мной, в тюрьме остался друг. Он хотел за ним вернуться и предложил мне небольшую сумму, если я ему помогу. Денег у меня не было, возвращаться в семью было рискованно. Я должен был выбрать одно из трех: голодать, воровать или помочь ему.
 – Если бы ты опять оказался перед выбором, ты поступил бы точно так же?
 – Что толку рассуждать об этом?! Жизнь невозможно прожить во второй раз. Мы можем изменить свой завтрашний день, но никак не вчерашний.
 Он отодвинулся от края скалы и присел на корточки в нескольких футах от Шейлы. Его рука была чем-то занята, но пончо скрывало, чем именно. Секунду спустя он извлек из-под пончо темную тонкую сигару и прикурил, чиркнув спичкой о скалу и зажав огонек в руках, чтобы его не погасил порывистый ветер. Вскоре Шейла почувствовала запах табачного дыма.
 – Ты был революционером? – Она откинула прядь подсвеченных солнцем волос со лба.
 Он сверкнул своими черными глазами.
 – В Мексике все революционеры. В праздничные дни на улицах все еще можно услышать возгласы «Да здравствует революция!». Здесь все так же, как и в вашей стране. Стоит выстрелить из одной винтовки, и пуля становится бессмертной. – Рафага замолчал, затянулся сигарой и выпустил тонкое облако дыма. Он вертел сигару между пальцами, рассматривая ее, как будто находил сей предмет необыкновенно интересным. Шейла тоже молчала, чувствуя, что он обдумывает ее вопрос, прежде чем прямо ответить на него. – Возможно, когда я попал в Сьерру, мной руководили наивные юношеские мечты о восстановлении справедливости.
 Шейла уловила в его голосе нотки самоиронии.
 – Что стало с этими мечтами? – тихо спросила она.
 – На расстоянии кое-что видится лучше. У вас есть такое выражение, – он перевел взгляд с зажженной сигары на нее, – относительно леса и деревьев.
 – За деревьями не увидеть леса, – подсказала Шейла.
 – Вот именно. Я понял, что свободу нельзя завоевать с помощью оружия. Она наступит только тогда, когда пушки замолчат. И я понял то, что мудрые люди знали всегда: настоящие перемены происходят медленно.
 – И в Мексике тоже?
 – Конечно. У нас еще много людей, которые вкалывают в поте лица, получая за свою работу гроши, а потом идут в кабак, чтобы залить горе вином. А их жены ищут утешение в церковных молитвах.
 Откровенная неприязнь, прозвучавшая в его последних словах, натолкнула Шейлу на следующий вопрос:
 – Ты не веришь в Бога?
 – Я верю в его существование, – признал Рафага. – Но я не верю, что все в нашей жизни совершается по его воле. Каждый из нас сам выбирает свой путь.
 Рафага подошел к краю плато. Хотя он и не был с ней многословен, некоторые его мысли она узнала. А теперь он снова замкнулся и словно отгородился от нее.
 – Если допрос окончен, – он бросил сигару себе под ноги и затоптал, – то нам пора возвращаться.
 – У меня есть еще один вопрос, – сказала Шейла тихим, но твердым голосом.
 – Что за вопрос?
 – Когда ты собираешься меня отпустить? – Она пристально посмотрела на него, но ни один мускул не дрогнул на его лице.
 Он ничего не ответил и направился к лошадям, ступая по кочкам, поросшим травой, упрямо пробивающейся сквозь каменистый грунт. Он подобрал поводья и подвел лошадей к Шейле. В ее глазах вспыхнули золотистые огоньки, свидетельствовавшие о ее решимости добиться ответа на свой вопрос.
 – Прошло уже достаточно времени, чтобы за меня заплатили выкуп. Почему же ты до сих пор меня не отпустил?
 – Никаких денег я не получил. – Он протянул ей поводья.
 – Я не верю тебе, – покачала головой Шейла. – За это время мой отец успел бы собрать любую сумму. Сколько вы запросили у него?
 Она машинально взяла поводья. Рафага направился к своей лошади, накинул поводья ей на шею, поправил стремена и затянул подпругу. Шейла поймала его руку под пончо.
 – Сколько же? – повторила она дрогнувшим голосом.
 В его темных глазах Шейла не смогла ничего прочитать. Она судорожно сглотнула.
 – Нисколько.
 – Что ты имеешь в виду? – глухо спросила она.
 – Только то, что сказал, – спокойно повторил Рафага. – Мы не обращались к твоим родителям с требованием выкупа.
 – Но… – Шейла была потрясена. Она потерла глаза, словно надеясь, что это поможет ей что-то понять. – Почему?
 Обойдя лошадь с левой стороны, он подтянул подпругу на седле Шейлы. Казалось, он не слышал ее вопроса.
 – Значит, ты не собираешься меня отпускать? – проговорила она прерывающимся от волнения голосом.
 Он положил руки ей на талию. Шейла была в таком состоянии, что не стала протестовать, когда он поднял ее и усадил в седло. Перекинув поводья через шею лошади, она закрепила их на луке седла. Она не спускала с Рафаги глаз, пока он не подошел к своей лошади и не вскочил в седло.
 – Я не тронусь с места, пока ты не ответишь на мой вопрос, – предупредила Шейла.
 Рафага развернул гнедую, чтобы оказаться лицом к лицу с Шейлой.
 – Ты останешься здесь, – быстро проговорил он и, чуть помедлив, добавил: – На некоторое время.
 – На какое? – воскликнула Шейла. – Пока тебе не надоем? И что ты сделаешь тогда? Отдашь кому-нибудь из своих людей? Продашь?
 – Ты задаешь глупые вопросы.
 – Глупые?!! – возмутилась Шейла. – Разве глупо интересоваться, что станет со мной, когда я тебе надоем?
 – Когда это случится, ты сможешь уехать отсюда.
 – Так я тебе и поверила!
 – Я даю тебе слово, – холодно и твердо заявил он.
 Угрожающий блеск в его глазах заставил Шейлу удержаться от комментариев. Она проглотила невысказанные слова, в глубине души сомневаясь, что его обещаниям можно верить.
 – Мои родители хотя бы знают, что я жива? – вместо этого спросила она.
 – Я не знаю.
 – Не может этого быть, – настаивала Шейла. – Твои информаторы должны были сообщить тебе, разыскивали ли меня родители.
 – Я ничего не слышал.
 – Ты мог бы передать им весточку? – Слезы полились у нее из глаз, когда она представила себе, что родители считают ее погибшей. А как может быть иначе, ведь прошло столько времени! – Или по крайней мере сообщить, что я жива?
 – Это невозможно.
 – Неправда! – Ее голос предательски задрожал. – Ларедо мне сто раз говорил, что у вас есть связь с внешним миром. Вы могли бы использовать эти ваши «каналы», чтобы связаться с моими родителями.
 – У нас только односторонняя связь, – коротко бросил Рафага.
 – Боже мой, у тебя есть хоть капля сострадания? – срывающимся голосом выкрикнула Шейла. – Неужели ты не понимаешь, каково им знать, что их дочери, возможно, уже нет в живых?
 – Думаю, им станет не намного легче, если они узнают, что ты жива, но при этом не будут знать, где ты находишься и можно ли с тобой связаться, – резко заметил он.
 – Прошу тебя, Рафага, передай им весточку, – взмолилась она.
 – Нет, это невозможно. – Он взял из ее рук поводья, развернул свою лошадь и повел кобылу Шейлы следом. – И давай больше не возвращаться к этой теме.
 – Боже мой, как же я тебя ненавижу! – воскликнула она, сожалея, что не находит более убедительных слов.
 – Ты слишком часто повторяешь эту фразу, – холодно усмехнулся он. – Я уже почти смирился с этим.




 18


 Нежные звуки исполняемой на гитаре серенады улетали к звездному небу. Шейла старалась не прислушиваться к завораживающей мелодии, доносившейся из окна; в последние недели все ее мысли были сосредоточены на побеге.
 Пока Рафага оставался дома, о побеге нечего было и думать. Он постоянно был рядом, всюду брал ее с собой, одним словом, не спускал с нее глаз, словно догадываясь, какие планы зреют в ее голове. Шейле оставалось рассчитывать лишь на то, что рано или поздно он задумает совершить налет на тюрьму, который давно уже планировался.
 Дни складывались в недели, Рафага, казалось, забыл о приближающейся операции, и беспокойство Шейлы стало расти. Сегодня, за ужином, она наконец решилась завести нужный разговор.
 Ей потребовалась вся ее выдержка, чтобы не выказать разочарования, когда он мимоходом сказал, что налет отменяется. Суд над преступником уже состоялся, и его уже переправили в американскую тюрьму.
 Надежда Шейлы рухнула. Пути к спасению не было. И рядом не было никого, кто мог бы ей помочь.
 Последние аккорды гитары растворились в тишине. Что-то заставило Шейлу обернуться. У нее часто забилось сердце при виде устремленных на нее темных, прищуренных, проницательных глаз Рафаги. Ей захотелось подойти к нему, но не с мольбой об освобождении, а для того, чтобы испытать жаркую силу его объятий.
 Она не могла противостоять ему. Рафага обладал безграничной властью если не над ней, то над ее телом. Каждый раз в момент близости она с новой силой переживала любовный экстаз. Рафага мастерски управлял ее чувствами; он мог поднять ее к таким вершинам страсти и наслаждения, о которых она даже не догадывалась.
 Отложив гитару, Рафага с кошачьей грацией подошел к стоящей у окна Шейле. Он еще не притронулся к ней, а она уже почувствовала зов его тела. Сильные тонкие пальцы коснулись ее плеча. Он привлек ее к себе, и сердце бешено застучало у нее в груди, словно насмехаясь над ее мыслями о побеге. Она влюблена. И, возможно, уже давно.
 Она прекрасно понимала, кто такой Рафага – главарь банды наемников. Он захватил ее в плен, сделал своей наложницей, не посчитавшись с ее желаниями. Но Шейле не было до этого дела. Сердце никогда не внемлет доводам логики и рассудка.
 Его пальцы расстегнули пуговицу на ее воротнике, а властные губы жарко приникли к ее шее. Сладким трепетом отозвалась ее кожа на это прикосновение. Внутренняя борьба между разумом и чувствами кончилась. Шейла отдалась пьянящему чувству и приникла к Рафаге так, чтобы его губы получили более свободный доступ к не исследованному еще пространству.
 И вот уже он поднял ее на руки и понес в спальню. На этот раз, лежа в его объятиях, она не сдерживала себя, с радостью подчинившись сладостному плену. Завтра она попробует разобраться в собственных чувствах, а сегодня будет наслаждаться и сгорать в огне любовной страсти!
 И все же одна мысль, прилетевшая на крыльях страха, отрезвила ее. Пал последний бастион ее защиты, и отныне ее сердце никогда не будет свободным. Шейла боялась, что он догадается, как сильно она привязалась к нему. У ее любви нет будущего! Шейла понимала, что ей надо бежать от Рафаги, пока есть хоть малейшая возможность забыть его.
 Рафага коснулся ее руки, и Шейла вздрогнула, глядя на него широко раскрытыми глазами и пытаясь понять, не догадался ли он, о чем она думает. Он насмешливо поднял бровь, как видно, забавляясь столь бурной реакцией на его прикосновение.
 – Ты говорила, что хочешь проехаться верхом сегодня после обеда. Хуан привел лошадей, – сказал он, сдерживая улыбку.
 – Хорошо, – выдавила она.
 Шейла засунула дрожащие руки в карманы джинсов, пытаясь скрыть свое смятение от проницательного Рафаги. Она осторожно обошла его, чтобы не коснуться ненароком. Она жила на грани нервного срыва, и это не могло продолжаться бесконечно.
 Ее чалая заржала при виде приближающейся Шейлы и выставила вперед свою красивую морду, чтобы ее погладили по бархатному носу. Плотно сжатые губы Шейлы разомкнулись в улыбке.
 – Привет, Арриба, – пробормотала она. Услышав свое имя, кобыла навострила уши. – Ты уже готова?
 Хуан наклонился вперед в своем седле и передал Шейле поводья. Ухватившись за луку седла, она вставила ногу в стремя и вспрыгнула в седло, прежде чем Рафага успел предложить свою помощь. Он принял у Хуана поводья и стал обходить гнедую, чтобы последовать примеру Шейлы.
 Его рука уже коснулась седла, когда он увидел приближающегося к ним Ларедо. По выражению лица Ларедо Шейла почувствовала, что случилось что-то серьезное. Мужчины обменялись несколькими короткими репликами.
 Наконец Рафага кивнул и, привязав гнедую к ближайшему столбу, бросил короткий взгляд на Шейлу.
 – У меня появилось неотложное дело, – сказал он ей. – Поезжай с Хуаном. Я догоню вас позже.
 – Хорошо, – пробормотала Шейла и неуверенно улыбнулась Хуану. Внутри у нее все сжалось. – Поехали?
 – Да, сеньора, – ответил Хуан и поскакал к лугу, где паслись лошади и небольшое стадо коров.
 Шейла пришпорила Аррибу, и чалая кобыла рванулась вперед. Чувствуя на себе взгляд Рафаги, она решила не оглядываться, хотя и знала, что он ждет этого. Хуан повел лошадь шагом, и Шейла последовала его примеру.
 – Сеньора чем-то обеспокоена? – услыхала она негромкий вопрос. В голосе Хуана она уловила нотки беспокойства, как будто он о чем-то догадался по ее лицу.
 – Нет, нисколько, – заверила его Шейла и, пришпорив чалую, полетела по лугу.
 Коровы в испуге бросились врассыпную. Теленок, вскинув копыта, отскочил в сторону, высоко подняв хвостик. Расстояние между Шейлой и Хуаном все увеличивалось – быстроногой чалой не стоило труда обогнать его медлительную коренастую лошадь. Шейла оглянулась и поняла, что скоро ему придется пустить свою лошадь галопом, иначе он не догонит ее.
 В прежние беззаботные времена Шейла упрекнула бы Хуана за медлительность. Сегодня же она смотрела на него отстраненным взглядом… по крайней мере до тех пор, пока не увидела, как его лошадь споткнулась и упала.
 Хуан кое-как выбрался из седла. Натянув поводья, Шейла повернула Аррибу вспять и помчалась к Хуану.
 – С тобой все в порядке, Хуан? – спросила она с тревогой.
 – Кажется… – рассеянно ответил он, заставляя лошадь подняться.
 Испуганная лошадь наконец встала, нервно дергая головой и припадая на правую переднюю ногу.
 – Она повредила ногу, – заметила Шейла, но Хуан уже и сам это понял. Он осторожно ощупывал ногу лошади, тихонько успокаивая ее по-испански. – Что-то серьезное?
 – Похоже… – Хуан подыскивал нужное английское слово, – растяжение связки.
 Шейла вздохнула с облегчением.
 – Слава Богу, а то я уже подумала… – Она не закончила предложение.
 – Мне надо отвести ее обратно в загон, сеньора, – сказал Хуан, словно извиняясь за то, что прогулка кончилась так быстро.
 – Ничего, Хуан. Я… – Шейла не закончила фразу. Ее словно молнией поразило – вот он, шанс, которого она ждала, вот возможность для побега! Теперь Хуан не сможет ни остановить, ни догнать ее.
 Не дав себе ни минуты на раздумья, она развернула кобылу на сто восемьдесят градусов и направила ее к крутой тропе, ведущей из каньона. В глазах у нее стояли неизвестно откуда взявшиеся слезы.
 – Сеньора! – громко окликнул ее удивленный Хуан. Она опять ударила каблуками по бокам кобылы, не отпуская при этом удила. Лошадь металась из стороны в сторону, не зная, какую команду выполнять. – Сеньора! Куда вы? Остановитесь, сеньора!
 У нее задрожал подбородок, когда она оглянулась назад. На добром лице Хуана был написан смертельный ужас. Он бежал к ней. Она пригнулась в седле, позволив Аррибе закусить удила, и натянула поводья.
 – Вернитесь!
 Но голос Хуана доносился уже издалека. Кобыла сноровисто преодолевала уклон. Камни и грязь летели у нее из-под копыт. Шейла снова оглянулась назад и увидела, как Хуан бежит через луг к поселку, чтобы поднять тревогу.
 Миновав узкий проход, Шейла предоставила лошади самой выбирать дорогу. Плохо различимая тропа вела по поросшим лесом горам вниз, петляя и извиваясь. Шейла прижалась к шее кобылы, уворачиваясь от тяжелых ветвей, которые хлестали ее, словно стремясь скинуть с седла.
 Высокие деревья, вставшие у нее на пути, заставили лошадь перейти на легкий галоп. С каждым поворотом тропы шаг ее менялся. Казалось, спуск продолжается бесконечно. Когда местность выровнялась, лошадь перешла на шаг, тяжело дыша и раздувая ноздри.
 Сначала Шейла решила пришпорить лошадь, так как она понимала, что Рафага не замедлит отправиться в погоню. Но здравый смысл подсказал ей не делать этого. Впереди ждал долгий путь, и следовало поберечь силы лошади.
 Спустившись в долину, Шейла повернула на юг, выбрав путь наименьшего сопротивления. Если бы она взяла восточнее, пришлось бы ехать по гористой местности, а это основательно замедлило бы скорость и истощило силы выносливой лошади. Долина тянулась к северу, однако, насколько могла понять Шейла, это была суровая, бесплодная и малонаселенная земля. Юг представлялся наилучшим выбором. Там должны быть города и поселки, лагеря лесозаготовителей и буровиков. Кроме того, в этом направлении дорога была относительно ровная, а это давало быстроногой кобыле возможность оторваться от преследования.
 Оглянувшись назад, Шейла не заметила, чтобы кто-нибудь преследовал ее. Образ Рафаги на мгновение мелькнул в ее воображении, и сердце ее учащенно забилось. Она потрясла головой, отгоняя наваждение.
 Шейла погладила влажную шею лошади. Они продолжали свой путь где шагом, где рысью, где легким галопом. Шейла не знала, сколько миль они оставили позади и сколько времени уже прошло. Солнце стало клониться к западу. До наступления темноты оставалось всего несколько часов.
 Вдруг что-то насторожило Шейлу. Она повернула голову и увидела с полдюжины всадников, скакавших ей наперерез. В одном из них она узнала Рафагу. На какое-то мгновение Шейла лишилась способности думать, но уже через секунду ее каблуки вонзились в бока кобылы, и та понесла галопом. Впереди показалось широкое ровное плато. Если успеть добраться до него, быстроногая Арриба оторвется от них в два счета.
 Но Рафага, как видно, понял ее замысел. Он был далек от того, чтобы недооценивать скорости кобылы, поэтому всадники и бросились ей наперерез, чтобы догнать ее прежде, чем она достигнет плато. Теперь уже Шейле бессмысленно было упрекать себя в том, что она не заметила погоню минутой раньше.
 Низко нагнувшись в седле, Шейла уткнулась лицом в развевающуюся лошадиную гриву. Она чувствовала, что Арриба скачет на предельной скорости, словно понимая, как это важно для наездницы. Каждый мускул благородного животного напрягся в стремлении совершить победный рывок к свободе.
 Слегка повернув голову, Шейла из-за лошадиной гривы взглянула на всадников. Они все еще были далеко.
 – Мы обставляем их, Арриба! – ликующе крикнула она. – Мы их обставляем!
 Теперь Рафага уже не мог ее остановить. На какое-то мгновение ей вдруг захотелось, чтобы он настиг ее и вернул обратно. Но минута слабости скоро прошла.
 Как только Арриба пересекла невидимую линию, отделявшую от победы, Шейла увидела, что Рафага осадил лошадь, примиряясь с поражением. Она увидела, как вздыбилась под ним гнедая. И тогда она быстро отвернулась. Прижавшись к лошади, она уже не побуждала ее прибавлять скорость, однако та не замедляла хода.
 И тут прозвучал выстрел. Кобыла споткнулась. Она все еще пыталась сохранить равновесие и по инерции двигалась вперед. Оглушенная, Шейла старалась помочь ей, натягивая поводья. Но было слишком поздно. Лошадь тяжело повалилась на землю. Шейла едва успела высвободить ноги, прежде чем вылетела из седла. А потом взор ей застлала чернота.
 Открыв глаза, Шейла увидела склоненное над ней лицо Рафаги. Она не сразу поняла, где находится и что с ней случилось. Как только она пошевелилась, резкая боль пронзила ее голову.
 – Все-таки ты решила бежать, – сердито сказал Рафага, поджав губы.
 Шейла закрыла глаза и всхлипнула. Слезы стояли у нее в глазах. Она не знала, почему ей хотелось плакать, то ли от того, что побег не удался, то ли от радости, что Рафага все-таки настиг ее.
 – Боль где-нибудь чувствуешь? – все так же сердито спросил он.
 – Да, – Шейла вздохнула с усилием.
 – Где? – В его тоне не было никакого сочувствия, только злость.
 – Голова болит. – Она хотела дрожащей рукой указать, где именно, но почувствовала, что болит еще в тысяче мест. – Везде болит, – со вздохом призналась она.
 – Лежи тихо, – велел Рафага.
 Несмотря на гнев, движения его были на удивление осторожными, когда он ощупывал ее ссадины. К ней постепенно возвращалась чувствительность. Судя по всему, она лишь сильно ушиблась при падении.
 Рафага пришел к такому же выводу.
 – Переломов нет.
 – Арриба… – Шейла собиралась спросить о своей храброй скакунье, но Рафага уже подложил руку ей под спину, помогая подняться.
 Тело отказывалось ей повиноваться, и Шейла сосредоточилась на том, чтобы преодолеть слабость. Рафага поддерживал ее, пока она не обрела равновесия. И тут Шейла увидела на земле бездыханную Аррибу, уже освобожденную от седла и уздечки.
 Со сдавленными рыданиями Шейла подошла к кобыле и, опустившись на колени рядом с ней, провела рукой по ее шее и еще влажной от пота гриве. Тело Аррибы не успело остыть, но жизнь уже не билась в нем. Шейла не сразу заметила пулевое отверстие, объяснившее ей, что произошло.
 Шейла укоризненно взглянула на Рафагу, тут же забыв про головную боль.
 – Ты убил ее! Ты ее застрелил! – проговорила она дрожащим голосом.
 Рафага нагнулся и поставил ее на ноги.
 – Неужели ты думала, что я позволю тебе сбежать?
 – Как ты мог убить ее? – воскликнула Шейла, отталкивая Рафагу.
 Он с такой силой сжал ее в объятиях, что у нее перехватило дыхание. Она не могла вырваться из его рук и только запрокинула голову, чтобы он не увидел горькие, злые слезы в ее глазах.
 – Если бы существовал другой способ остановить тебя, неужели бы я не воспользовался им? – проворчал он. – Думаешь, взяв в руки ружье, я не понимал, что рискую попасть в тебя?! Думаешь, я не хотел вернуть пулю назад после выстрела? Я счастлив, что погибла лошадь… – Рафага нахмурился, не позволив себе добавить: «а ты жива и невредима».
 – Но Арриба ни в чем не виновата, – возразила Шейла. Она была слишком ошеломлена, чтобы почувствовать утешение в недосказанной фразе.
 – Конечно. Я сам виноват в том, что позволил тебе взять эту лошадь, – сказал Рафага, с трудом сдерживая ярость. – Если бы меня не прельстило зрелище двух длинноногих красавиц… – Он внезапно замолчал и кинул ледяной взгляд поверх головы Шейлы. – Что там еще?
 – Сюда направляется патруль, – услышала Шейла ответ Ларедо. – Должно быть, они слышали выстрел.
 – Мы разделимся на две группы и встретимся в каньоне, – коротко скомандовал Рафага, подталкивая Шейлу к гнедой.
 Прежде чем она успела что-нибудь сообразить, неведомая сила усадила ее в седло; Рафага пристроился позади нее. Еще не нащупав стремя, он развернул гнедую и пустил ее галопом. Шейла заметила вдали всадников и невольно подумала, что ее побег мог бы увенчаться успехом.
 Рафага повернул на северо-восток. С двойной ношей гнедой было трудно уйти от патруля, поэтому Рафага направил ее в горы, где привычка скакать по крутым уступам компенсировала бы недостаток в скорости.
 Когда они остановились под прикрытием деревьев, Рафага повернулся в седле и оглянулся назад.
 – Они нас преследуют? – спросила она.
 – Мы оторвались от них, – бесстрастно ответил он. Но она без труда заметила язвительность в его тоне, когда он добавил: – Ты надеялась услышать другой ответ, не так ли?
 Он все еще был зол на нее. Шейла умолкла. Хотя он был не прав, возражать не имело смысла. Никто из них не произнес ни слова, пока лошадь пробиралась к северу по горному склону.
 Уже стемнело, когда они достигли входа в каньон. Луна серебрила дорогу, и лошадь резво скакала к дому. У Шейлы дрогнуло сердце при мысли о том, что она тоже возвращается домой.
 Ларедо уже ждал их.
 – Вижу, вам удалось оторваться, – сказал он без улыбки. – Консуэло сварила кофе, еда уже на столе.
 Шейла открыла рот, намереваясь сказать, что она сразу отправится спать, но Рафага опередил ее:
 – Мы выпьем кофе.
 Он сказал это тоном, хорошо известным Шейле и означавшим, что он насильно заставит ее выпить кофе, если она попытается отказаться. Поэтому она молча направилась к столу.
 Рафага наполнил две чашки и щедро насыпал сахару в ту из них, которая предназначалась Шейле. Она медленно потягивала крепкий черный напиток, не глядя на Рафагу. В комнате повисло тяжелое гнетущее молчание. Она взглянула на сидящего напротив Ларедо. Он быстро отвел полные тревоги глаза в сторону.
 Вскоре он встал из-за стола.
 – Пожалуй, я пойду, – коротко сказал он и вышел, не пожелав остающимся спокойной ночи.
 Шейле было не по себе от пронизывающего взгляда темных глаз Рафаги.
 – Почему ты сбежала, Шейла?
 Она повернула к нему голову. Навернувшиеся слезы скрывали любовь, притаившуюся в ее золотистых глазах.
 – Я должна была попытаться убежать.
 Он взял чашку из ее дрожащей руки и посмотрел на нее долгим взглядом, по которому было трудно догадаться о его мыслях. Но она ждала, что он поднимет ее со стула и привлечет к груди.
 Вместо этого он опустил глаза.
 – Тебе надо отдохнуть. Ложись спать.
 Шейла встала из-за стола, пошла в спальню, разделась и свернулась калачиком под одеялом. Она долго лежала без сна, дожидаясь, когда придет Рафага, но в конце концов усталость взяла свое и она заснула.




 19


 Проснувшись, Шейла не увидела в постели Рафаги, хотя смутно помнила, как он обнимал ее во сне. Из кухни доносились какие-то звуки. Она встала, ощутив лишь несильную головную боль.
 Рафага бросил на нее беглый взгляд, когда она появилась на кухне. Шейла хотела поздороваться, но тут же осеклась. Его гнев темным облаком навис над столом. Воздух казался наэлектризованным, как перед грозой.
 – Buenos dias, Консуэло, – сказала Шейла, стараясь не замечать гнетущей обстановки.
 Темные глаза женщины метнулись в ее сторону. Робкая улыбка тронула ее губы, прежде чем она кивнула и вернулась к своему занятию.
 Рафага раздраженно сказал что-то по-испански.
 – Si, señor, – чуть слышно отозвалась Консуэло и с видимым облегчением поспешила к двери.
 Гневный огонь мелькнул во взоре Шейлы, ее возбуждение росло. Вечером Ларедо старался не смотреть в ее сторону, теперь Консуэло прячет от нее глаза.
 А главное – Рафага. Его гнев можно было понять, только на сей раз причина его была Шейле неизвестна.
 Налив себе кофе, Шейла направилась к столу, за которым сидел Рафага, не притрагиваясь к еде, приготовленной Консуэло. Ей окончательно расхотелось есть.
 – Еда на столе, – сказал Рафага.
 – Я не голодна, – покачала головой Шейла.
 Он не стал спорить, не напомнил, что со вчерашнего дня она ничего не ела. Хотя он не двигался, Шейла чувствовала его раздражение так явно, как если бы он барабанил пальцами по столу. Именно эта молчаливость и неподвижность тревожили Шейлу и еще ощущение, что внутри его происходит какая-то борьба.
 Однажды она уже пыталась сбежать отсюда – в грозу. Тогда он тоже разозлился, но не так, как сейчас. Она украдкой посмотрела на него. Его лицо казалось высеченным из гранита. Мрачный непроницаемый взгляд не выдавал его мыслей.
 Шейла стиснула зубы, это бесконечное молчание становилось невыносимым.
 – Почему ты ничего не говоришь? – спросила она. – Ну хорошо, я сбежала, ты меня поймал. Это же не первая моя попытка.
 – В прошлый раз ты не покинула каньон, – резко сказал Рафага.
 Новая мысль пришла ей в голову.
 – Надеюсь, ты не обвиняешь в этом Хуана? – Она вспомнила, что случилось с Хуаном Ортегой, когда он не подчинился приказу Рафаги. – Это не его вина. Его лошадь повредила ногу. Он не мог меня остановить.
 – Я не виню Хуана. – В голосе Рафаги снова прозвучали стальные нотки.
 – Тогда что же? – Шейла нахмурилась и сжала губы от возмущения. – Что произошло?
 – Ты покинула каньон без моего разрешения.
 – Ах, извините, пожалуйста, – язвительно проговорила она. – Мне следовало сначала предупредить тебя, что я решила сбежать отсюда. Это было бы правильно, да?
 Он поиграл желваками.
 – Ты нарушила закон.
 – Твой закон! – вспыхнула Шейла. – Я не обязана подчиняться твоим законам! Для меня они ровно ничего не значат!
 – Ты не поняла ничего! – взорвался Рафага. Гнев его пугал особенно потому, что он не повысил голоса. – Когда я сделал тебя своей женщиной, мои правила и законы стали обязательными и для тебя.
 – Очень жаль! – Она открыто выражала непокорность, не желая пасовать перед ним.
 – Совершенно верно, – согласился Рафага, – потому что если для тебя обязательны наши законы, то обязательно и наказание за их нарушение!
 – Вот оно что! Я… – Саркастическая насмешка так и застряла у нее на губах, когда до нее вдруг дошел смысл его слов.
 Наказание за нарушение законов и неподчинение приказам совершалось там, в яме, за загоном. Шейла побледнела. Ей стало дурно при воспоминании о покрытой кровавыми рубцами спине Хуана Ортеги.
 – Надеюсь, ты не хочешь сказать, что меня… – Она выскочила из-за стола, пытаясь отогнать от себя страшную мысль. – Ты не сделаешь такого со мной!
 Рафага встал перед ней. Его пальцы впились ей в плечи, но она не обращала внимания на боль.
 – Если бы я мог изменить правила для тебя, я бы сделал это. – Действительно ли она углядела страдание в его взоре, или ей это только показалось? – Единственное, что в моей власти, – это смягчить наказание, потому что ты женщина и жила раньше по законам другого народа и не привыкла к нашим порядкам. – Голос его оставался ровным и твердым.
 – Нет, ты не можешь подвергнуть меня такой пытке! – Она пыталась отбросить его руки.
 Он резко встряхнул ее за плечи.
 – Ты нарушила закон, который мы считаем священным. Он стоит на страже нашей свободы и охраняет нас от риска быть обнаруженными. Я не в силах изменить его.
 – Но ведь я – твоя женщина. Конечно же, ты… – все еще не сдавалась Шейла.
 – Закон не может быть обязательным для одного и необязательным для другого, – оборвал ее Рафага. – Он либо существует, либо нет.
 Его руки обвились вокруг нее, притянули ее к груди. Рука на затылке прижала ее голову. Она отчаянно дрожала от обуявшего ее страха.
 – Я не могу встать на пути закона, не могу отменить наказание, querida, [13] – глухо произнес он. – Я могу лишь требовать снисхождения и проследить, чтобы тебе не причинили особой боли. Это все, что я могу сделать.
 Она непроизвольно вздрогнула, и его руки еще крепче сомкнулись вокруг нее, словно он хотел взять на себя часть охватившего ее страха. Шейла закрыла глаза, ощущая, как холодеет кровь в ее жилах.
 – Когда? – прошептала она.
 Не надо было объяснять Рафаге, что она имеет в виду.
 – Сегодня утром. Сейчас, – мрачно сообщил он. Шейла уткнулась лицом в его рубашку, внутри у нее все замерло. – Так будет лучше. Тебе не придется томиться в ожидании.
 – Ты знал об этом, – горько проговорила она. – Еще вечером. И Ларедо тоже. И Консуэло узнала утром. Вы все знали.
 – Да, знали.
 – И до сих пор не нашли нужным сказать мне о том, что предстоит!
 – Мы все знали, что тебе придется расплачиваться за проступок. Ты не знала. Но я не хотел заменять твое неведение страхом.
 Шейла вспомнила о том, что, когда она пошла спать, Рафага остался сидеть без сна, один в этой комнате. Теперь она поняла: он был подавлен тем, что должно было произойти утром. Этим объяснялась и вспышка его гнева, адресованного вовсе не ей.
 Рафага позволил ей немного отодвинуться от себя, но его рука все еще лежала на ее талии, другой рукой он обнимал ее за шею и плечи.
 Его темные глаза смотрели ей прямо в душу, горящую от возмущения и страха.
 – Я ненавижу тебя, – прошептала Шейла дрожащим голосом.
 – К исходу дня ты возненавидишь меня еще больше.
 В это время в дверь постучали. Шейла вздрогнула, и сердце ее замерло.
 – Пора, – холодно объявил Рафага.
 Сдавленный крик вырвался из ее груди. Она попыталась вырваться из его цепких рук, но он легко справился с ней.
 – Ты женщина, norte americano, [14] – негромко и резко произнес Рафага. – Все ожидают, что ты будешь рыдать и умолять о пощаде, что ты упадешь в обморок при виде плети и забьешься в истерике, когда тебя поволокут к столбам.
 Шейла выпрямилась, осознавая, что он бросает ей вызов. Она представила себе, как будет выглядеть, если поступит так, как описал Рафага, и поняла, что не переживет такого унижения. Холод сковал ее тело, лишая сил и приглушая волнение и страх.
 – Можешь отпустить меня, – холодно сказала она. – Я не сбегу.
 – Неужто ты собираешься разочаровать зрителей? – В его голосе сквозила чуть заметная насмешка.
 В дверь снова постучали, на этот раз более настойчиво.
 – Тебе следует откликнуться, – все так же холодно посоветовала она.
 Он пытливо посмотрел на нее, потом выпустил из объятий и распахнул дверь. Снаружи стояли двое мужчин, за их спинами были видны лошади, привязанные к столбам. Один из них что-то тихо сказал Рафаге, с любопытством поглядывая на Шейлу. Шейла с вызовом посмотрела на них.
 Рафага повернулся к ней и объявил бесстрастным голосом:
 – Нам пора.
 Твердым шагом она прошла мимо него к двери, не обращая внимания на незнакомцев. На крыльце она немного помедлила, разглядывая лошадей, позволив себе взгрустнуть о своей чалой, которая никогда уже не встретит ее приветственным ржанием.
 – На которой из них мне ехать? Или… – она смерила Рафагу ледяным взглядом, – …я должна идти пешком, как овца на заклание?
 – Ты поедешь на гнедой, – ровно проговорил Рафага.
 Значит, на его лошади. Когда Шейла подошла к ней, один из мужчин уже отвязывал ее от столба. Шейла взобралась на лошадь и протянула руку за поводьями, но мужчина не отдавал их ей, пока сам не сел в седло. Она опять вопросительно посмотрела на Рафагу.
 – Скажи ему, что я не нуждаюсь в сопровождении. Я в состоянии сама добраться куда следует.
 Без малейших признаков недовольства Рафага сказал мужчине что-то по-испански. Очевидно, перевел заявление. Тот оторопело посмотрел на Рафагу, но спорить не стал.
 Расправив плечи и высоко подняв голову, Шейла повернула лошадь в сторону поселка и подождала, пока Рафага сядет в седло. Потом они двинулись в путь. Рафага ехал рядом с ней, мужчины – позади.
 Как и в день наказания Хуана Ортеги, все обитатели каньона собрались около ямы. Ларедо уже поджидал их. Он подхватил поводья Рафаги.
 – Ты не можешь пойти на это, Рафага, – хмуро сказал Ларедо.
 – У меня нет выбора, – невозмутимо ответил Рафага.
 Шейла заглянула в яму, прежде чем спешиться; она не слышала, как Ларедо выступал в ее защиту. Предупредительный Хуан появился рядом с ней, в руках он держал шляпу, его глаза были печальны.
 – Сеньора… – начал он.
 Шейла взглянула на него, увидела виноватое выражение его лица и едва не заплакала.
 – Это не твоя вина, – с горечью сказала она. – Мне ужасно жаль Аррибу. Я оказалась для нее плохой хозяйкой.
 – Сеньора, пожалуйста, я…
 Но Шейла уже отвернулась. Ее голос опять стал металлически-холодным, когда она обернулась к Рафаге:
 – Я полагаю, что мне надо пройти в центр ямы, чтобы все пришедшие смогли хорошо разглядеть меня?
 – Да, – столь же холодно ответил Рафага.
 Она шагнула к яме, но тут дорогу ей преградил Ларедо.
 – Клянусь, никогда не думал, что Рафага допустит это, Шейла, – горячо уверял он. – Если бы я знал, я бы выбил из его рук ружье, прежде чем он подстрелил под тобой лошадь.
 Она царственно вскинула подбородок.
 – Теперь поздно говорить об этом. Пожалуйста, дай мне пройти.
 На открытом лице Ларедо появилось суровое выражение. Поколебавшись, он отошел в сторону. Потом дотронулся до ее руки и твердо произнес:
 – Я пойду вместе с тобой.
 Шейла с гордой решимостью оттолкнула его руку.
 – Я пойду сама.
 И она направилась к центру ямы. Ларедо и Рафага следовали за ней. Шейла чувствовала на себе любопытные взгляды. Казалось, в самом воздухе витал вопрос: долго ли она сможет управлять собой?
 Она гордо расправила плечи. Они ждут, что она будет пресмыкаться перед этой толпой бандитов, уголовников! Нет, она не даст им повода для злорадства и презрения!
 Когда Рафага выступил вперед, сообщая собравшимся о причинах наказания, Шейла повернула к нему голову. Он говорил тихим, ровным голосом, но его слова звенели в тишине. Не понимая ни слова по-испански, она тем не менее оценила его ораторское искусство.
 Когда он кончил, вместо согласного молчания, как после обвинительной речи против Хуана Ортеги, в толпе послышался ропот. У Шейлы появилась слабая надежда, что Рафаге удалось защитить ее от экзекуции.
 Неожиданно раздался резкий женский голос, перекрывший шум толпы. Шейла повернулась и встретила неприязненный взгляд Елены. Злорадство, сквозившее в ее голосе, не оставляло сомнений в том, что она высказывается в пользу наказания.
 Ядовитые слова Елены все еще витали в воздухе, когда в защиту Шейлы выступил Хуан. Ларедо стоял рядом с ним, всем своим видом показывая, что полностью согласен с его доводами. У Шейлы потеплело на душе при виде обоих ее защитников, но она запретила себе поддаваться этому чувству.
 Страстная речь Хуана, казалось, склонила чашу весов в пользу Шейлы, но в этот миг прозвучал отвратительный глумливый голос Хуана Ортеги.
 На его широком лице застыло мстительное выражение, губы кривились в насмешливой гримасе, обнажая щербатый рот. Он сильно сутулился, видно, рубцы на его спине еще не полностью затянулись.
 Широко раскрытыми глазами Шейла уставилась на Рафагу, который безучастно слушал обвинение Хуана Ортеги. Тогда она перевела взгляд на Ларедо, который стоял, отвернувшись, со страдальческим видом. Она поймала его взгляд.
 – Что он говорит? – шепотом, едва шевеля губами, спросила она.
 Ларедо подошел поближе и, не глядя на нее, стал отвечать:
 – Он говорит, что неважно, по каким причинам ты осталась здесь и какие обстоятельства этому сопутствовали. Он напомнил, что его наказали за невыполнение приказа, которым он по своей слабости пренебрег, когда ты пригласила его в дом и выставила перед ним напоказ все свои женские прелести. И уж коли такая веская причина не могла отвратить наказание, тогда и тебе не должно быть снисхождения. И еще он напомнил, что в результате твоего побега правительственный патруль чуть было не обнаружил каньон. По его словам, уже за одно это тебя следует наказать.
 Когда Хуан Ортега закончил, все вокруг закивали головами – некоторые неохотно, но большинство – искренне соглашаясь с его доводами. Последние надежды Шейлы растаяли как дым.
 На секунду воцарилось молчание. Наконец Рафага повернулся к ней лицом. На щеках у него ходили желваки, но других видимых признаков несогласия с приговором не было заметно. Уняв дрожь, она посмотрела на Рафагу невозмутимым взглядом.
 Не дожидаясь, пока он отдаст команду, Шейла подошла к столбам и встала между ними с гордо поднятой головой. Рафага подал знак, чтобы один человек привязал ее, а второй принес ему плетку. Мужчина крепко обвязал веревкой ее левое запястье.
 В мгновение ока Ларедо очутился рядом с Шейлой, не давая привязывать ее руку к столбу. Ларедо оглянулся на Рафагу. В его глазах полыхало пламя.
 – Черт побери, Рафага, ты не можешь этого допустить!
 – Отойди в сторону, – приказал Рафага, демонстрируя полное безразличие к протесту.
 – Ради всего святого, позволь мне встать на ее место! – кричал Ларедо, пытаясь спасти Шейлу от наказания.
 Эта просьба прорвала невозмутимость Рафаги. Глаза его полыхнули огнем, придавая еще более зловещее выражение его лицу.
 – Неужели ты думаешь, я сам не встал бы вместо нее, если бы мог! – бросил он ему. – Ступай отсюда!
 Ларедо нехотя выпустил руку Шейлы, взглянул на нее и отошел в сторону, низко опустив голову.
 Пока ее руки привязывали к столбу, Шейла не сводила глаз с Рафаги; ледяной ужас сковал ее, когда она увидела плетку в его руке. Ей хотелось кричать, плакать, просить его прекратить это безумие, это жестокое издевательство. Но при виде его каменного лица она взяла себя в руки и поборола страх.
 Вместо того, чтобы просить о помиловании, Шейла с издевательской гордостью посмотрела на своего мучителя.
 – Ну и кто же будет проводить экзекуцию? Ты, Рафага?
 – Нет. – Он сказал это так тихо, что она с трудом расслышала его. Потом он посмотрел на Ларедо, который стоял к ним спиной, демонстративно не желая участвовать в этом спектакле. – Я передаю плеть Ларедо.
 На сей раз Шейла прекрасно расслышала его слова. Равно как и Ларедо. Когда он повернулся, на его лице изобразилось гневное недоумение.
 – Как ты смеешь просить меня об этом? – проговорил он, задыхаясь от ярости.
 Рафага протянул ему плетку.
 – Я больше никому не могу доверить это, кроме тебя, amigo. [15] 
 Помедлив, Ларедо взял плеть из рук Рафаги, обошел столбы и занял место на пятачке позади Шейлы. Рафага на минуту встретился взглядом с Шейлой, потом поднырнул под ее руку и тоже встал позади.
 Она напряглась всем телом, когда почувствовала, как холодная сталь ножа коснулась ее спины. И вот уже острое как бритва лезвие рассекло ее блузку. Рафага повернулся к Ларедо.
 – Начинай, – сказал он.
 Капли пота выступили на лбу у Шейлы. При свисте сыромятной плети, рассекающей воздух, у нее все оборвалось внутри. Шейла поддерживала себя, крепко вцепившись пальцами в веревки, которыми были обвязаны ее запястья. Но она никак не могла подготовиться к обжигающему удару плети по обнаженной спине.
 Крик боли вырвался у нее из груди. Крепко сцепив зубы, она попыталась его удержать и отчасти преуспела. Опять послышался змеиный посвист – и тысячи иголок впились в ее тело, там, где его коснулась плетка. На этот раз Шейла закусила губу, чтобы не было слышно ее стона.
 Слезы безудержно катились по ее щекам, хотя она не осознавала, что плачет. Реальным для нее было одно – мучительная боль истязаемой плоти. Она знала, что Рафага стоит перед ней, но не видела его. Черная пелена застила ей глаза.
 Пять или шесть раз – Шейла потеряла счет ударам – опускался карающий бич на ее спину, и она терпела. Со следующим ударом колени подогнулись под ней, и она повисла на веревках.
 Голова упала ей на грудь, волосы прилипли ко лбу и шее. В полной прострации она ждала следующего удара. Пот заливал ей глаза, и она уже ничего не видела.
 Шейла почувствовала соленый привкус крови во рту: она прикусила губу. Когда очередного удара плети не последовало, она попыталась подняться.
 – Не делай этого, – приказал Рафага охрипшим голосом, – иначе я не смогу остановить эту порку, querida.
 Шейла услыхала его слова. Она даже поняла их. Однако она никак не могла передать этот приказ своим ногам. Мощный животный инстинкт вынуждал ее подняться, как будто замереть на месте означало для нее смерть.
 Кто-то грубо выругался по-испански. Где-то поблизости послышались рыдания. Шейла не сразу поняла, что они вылетают из ее груди. И тогда она поднялась, нетвердо держась на ногах.
 Ее сердце билось так же часто, как у кролика, попавшего в орлиные когти. Она не услыхала змеиного посвиста, и ее тело конвульсивно дернулось, когда удар достиг цели. Ноги снова подкосились под ней, но усилием воли она заставила себя устоять. Новые удары обрушились на ее измученную спину. Шейла упала на колени, сознание почти покинуло ее. И все равно она снова попыталась встать.
 – Нет! – прогремело над ней.
 Чьи-то руки подхватили ее.
 – Не прикасайся ко мне!
 На сей раз Шейла поняла, что этот безумный крик испустила она.
 – Все кончилось, – шепотом проговорил Рафага.
 Руки повисли у нее вдоль тела, когда кто-то перерезал веревки. Шейла очутилась в чьих-то объятиях. Чья-то дрожащая рука откинула мокрые волосы с ее лица.
 Чей-то голос произнес что-то по-испански над самым ее ухом, а потом она почувствовала, как ее подняли и она плавно поплыла над землей.
 – Как она?
 Ее затуманенный мозг узнал голос Ларедо. Шейла заставила себя разлепить ресницы и сквозь пелену увидела его полный сострадания взгляд. Она опять закрыла глаза, отдавшись плавному течению, уносившему ее неведомо куда.
 Следующий просвет в сознании длился дольше. Шейла полусидела в кровати, чья-то сильная рука поддерживала ее, пока другая осторожно снимала с нее разрезанную блузку. Очень осторожно ее перевернули и уложили на живот.
 Ее ресницы затрепетали, когда она открыла глаза и узнала руку Рафаги, которая откидывала волосы с ее лица и шеи. За ним она увидела Консуэло, хлопотавшую возле кровати; ее большие глаза светились добротой и сочувствием. Спина Шейлы была как будто охвачена огнем, но она нашла в себе силы улыбнуться мексиканке.
 – Все в порядке, – слабым шепотом проговорила она.
 – Не разговаривай, querida, – ласково сказал ей Рафага и повернулся, чтобы что-то взять у Консуэло. – Надо промыть раны. Это будет больно. Потерпи немного.
 От острой боли Шейла зарылась в подушку лицом, чтобы не закричать. Шейла была уверена, что ее касаются только руки Рафаги. Он осторожно промыл ей раны, смазал мазью спину.
 Прохладной влажной тряпочкой он промокнул пот на ее лице и шее. Потом обернул бинтом следы от веревок у нее на запястьях и наконец сказал, что она должна поспать. Шейла послушно закрыла глаза.
 Когда она проснулась, Рафага сидел на стуле у ее изголовья, как добросовестная сиделка, закрыв лицо руками. Шейла пыталась отыскать в своей душе ненависть за то, что он с ней сделал, но ее не было.
 Его сильные тонкие пальцы приблизились к ее лицу, чтобы вытереть пот. Когда Рафага взглянул на Шейлу, она увидела нежность, затаившуюся в его темных глазах. Это выражение тут же исчезло, как только он заметил, что она смотрит на него.
 – Как ты себя чувствуешь? – мягко спросил он.
 Шейла пошевелилась, и сотни иголок впились ей с спину.
 – Болит. – Она едва сдержала стон.
 – Потерпи, скоро пройдет. Ты должна быть благодарна Ларедо за то, что все эти рубцы со временем исчезнут, не оставив следов на твоей прекрасной коже. – Немного поколебавшись, он добавил: – Не таи на него зла за то, что ему пришлось сделать.
 – Я и не таю, – ответила Шейла.
 – Хорошо. – Губы Рафаги тронула легкая улыбка.
 – Рафага… – Она молча изучала его, потом спросила: – Ты бы смог исполнить приговор, если бы Ларедо отказался?
 Он посмотрел на свои руки и нахмурился.
 – Нет, не смог бы.
 Шейла вежливо возразила:
 – Я думаю, смог бы.
 Он вскинул голову и холодно сверкнул глазами, как будто она уличила его во лжи.
 – Думаю, смог бы, – повторила Шейла, – чтобы не отдавать плеть в руки Хуана Ортеги.
 – Возможно, – коротко ответил он и стал подниматься.
 Она протянула руку, чтобы остановить его. Рафага заметил это движение и замер, вопрошающе глядя на нее.
 – Сегодня утром, – неуверенно проговорила Шейла, – я ненавидела тебя и всех, кто с тобой связан. А сейчас я уже ни к кому не чувствую ненависти.
 «И меньше всего к тебе», – могла бы добавить она, но еще не была готова к полному признанию. Она подождала в надежде, что его ответ даст ей возможность рассказать ему о своих чувствах.
 Холодная маска исчезла с его лица. Его глаза были похожи на мягкий черный бархат, так непривычен был его взгляд. Ее сердце учащенно забилось. Он был неотразим – стройный, подтянутый и сильный.
 Но когда Рафага открыл рот, он не сказал ничего такого, что побудило бы Шейлу раскрыть перед ним душу.
 – Ты должна поесть. Я велел Консуэло приготовить тебе что-нибудь.




 20


 В дни, последовавшие за ее выздоровлением, Шейла открыла для себя нового Рафагу. Место властного и жестокого человека, которого она знала, занял трогательно-деликатный любовник, внимательный и добрый. Он ухаживал за ней заботливо и нежно, словно преданный и любящий брат. Шейла никогда не думала, что может еще сильнее полюбить его, однако это было так.
 – Это прекрасно, – вздохнула она, удивляясь глубине своего чувства.
 – Что прекрасно? – допытывался Рафага.
 Шейла повернулась к нему, не догадываясь, что высказала вслух свои мысли. Он улыбнулся ей той самой улыбкой, теплой и интимной, от которой у нее всегда захватывало дух. Они ехали по заросшему высокой травой лугу.
 – Я хотела сказать: какой прекрасный день, – солгала она, зардевшись.
 – Ты, наверное, устала, – сказал он. – Надо передохнуть, а заодно и дать отдохнуть лошадям. – Он взял ее за локоть и направил к маленькому пригорку. – Давай здесь посидим.
 Шейла не возражала. Она отпустила поводья, и гнедая лошадь тут же принялась щипать траву. Неподалеку паслись коровы и расседланные лошади. Значит, где-то здесь должен быть и сын Хуана, Пабло. Шейла поискала его глазами – и правда мальчик сидел на плоской скале в тени. Она помахала ему, и он смущенно поднял руку в ответном приветствии.
 – Пабло – очень хороший мальчик, – заметил Рафага, проследив за взглядом Шейлы.
 – Да, и очень серьезный, – согласилась Шейла. – Хуан учит его английскому языку, чтобы со временем он смог уехать в Штаты, если захочет.
 – Бедный Пабло, – усмехнулся Рафага, – не завидую ему, если Хуан сам учит его английскому.
 «Почему бы мне не заняться с ним? А он мог бы научить меня испанскому», – неожиданно подумала Шейла и высказала эту мысль вслух.
 Из высокой зеленой травы выглядывал цветок, похожий на маргаритку. Шейла сорвала его и стала крутить в руке. Рафага растянулся на зеленом ковре, притянул Шейлу к себе и положил руку ей под голову.
 – Нет. Я думаю, ты не станешь учить Пабло. – Он повернулся к ней с задумчивой улыбкой.
 – Почему? – удивилась Шейла.
 – Потому что он становится мужчиной, и я не хочу, чтобы он страдал от безответной юношеской любви, – ответил Рафага, и в глазах у него запрыгали чертики. – В этом возрасте юноши подвержены такой напасти.
 – А ты когда-нибудь страдал ею? – Шейле было трудно представить себе Рафагу застенчивым юношей.
 – Через это проходят все мальчики, прежде чем стать мужчинами.
 – И какой же была твоя избранница? – Шейла смотрела в ярко-голубое небо. Воздух был необычайно чист и прозрачен, солнце золотистым шаром повисло над каньоном.
 – Это было так давно, что я уже и не помню.
 – Ну, кое-что ты должен помнить, – настаивала Шейла.
 – Я помню, что у нее были золотистые волосы и что она не подозревала о моем существовании.
 – Она была американкой?
 – Да.
 Шейла подумала о своих золотистых волосах и с довольным видом улыбнулась. Судя по всему, Рафага до сих пор неравнодушен к блондинкам из Америки. Она намеревалась продолжить разговор, но Рафага сменил тему.
 – Ты была права, – сказал он умиротворенно, обнимая ее за талию. – День и в самом деле прекрасный.
 – Горы кажутся такими близкими. Такое впечатление, что до них можно дотронуться рукой. – Она посмотрела на четко очерченные силуэты горных вершин на фоне голубого небесного марева. – Ты никогда не думал уехать отсюда? – спросила она.
 – Куда я поеду?
 Шейла повернулась на бок, подложила локоть под голову и пристроила другую руку на плоском мускулистом животе Рафаги.
 – Ты мог бы поехать в другую страну, начать новую жизнь под другой фамилией, – пылко проговорила она. – Ты образован, полон сил. С твоими качествами прирожденного лидера ты смог бы многого добиться.
 – Новая страна и новый паспорт не сняли бы с меня обвинения. Я числюсь в розыске, Шейла, – терпеливо объяснил он. – Последовав твоему совету, я бы все время жил под страхом разоблачения. Нет уж, я предпочитаю оставаться здесь, в горах. Я знаю их так же хорошо, как теперь знаю тебя.
 Волосы упали ей на щеку. Легонько коснувшись ее кожи, Рафага заложил выбившуюся прядь ей за ухо. Шейлу охватила первая волна любовной истомы, но она старалась не поддаваться желанию. Она начала разговор и должна довести его до конца. Она не позволит Рафаге сбить себя с толку, как бы ей этого ни хотелось.
 – Рафага, у меня есть деньги, – поспешила вставить Шейла. – Я не имею в виду деньги родителей. У меня есть собственные деньги. И если ты…
 Он приложил палец к ее губам, заставляя ее замолчать.
 – На деньги можно купить вещи, Шейла, а они мне не нужны. Но свободу на них не купишь. Все, что мне нужно, – находиться здесь, рядом с тобой. – Он окинул взглядом каньон. – Друзья, горы, жилье, крыша над головой. Единственное, для чего здесь нужны деньги, – это чтобы купить кое-какую одежду и еду.
 Шейла рассердилась из-за того, что Рафага отверг ее предложение прежде, чем она сделала его.
 – А когда тебе нужны деньги, ты нанимаешься вызволять преступников из тюрьмы?
 – Ты находишь это противоестественным, querida? – усмехнулся Рафага. – Мы блюдем законы, которые сами себе придумали, а потом за деньги нарушаем законы, придуманные правительством.
 Его ласковый тон не позволил ей долго сердиться.
 – Да, нахожу, – ответила она скорее по инерции, чем из желания спорить.
 – Мы поставили себя вне закона и тут же обнаружили, что не сможем сохранить свободу без законов. И тогда мы выработали собственные законы. В этом, безусловно, кроется некое противоречие, но мы сами загнали себя в этот замкнутый круг.
 – Неужели из этой ловушки нет выхода?
 Он обхватил рукой ее шею и поцеловал – еще и еще.
 – Некоторые растения можно пересадить в другую почву, и они от этого не перестанут цвести. Я думаю, ты принадлежишь к их числу. – Его взгляд проникал ей в самую душу. – А я не смог бы покинуть Сьерру. Да у меня и нет такой необходимости. Все, что мне нужно, находится здесь.
 Он придвинул ее голову к своей и легонько коснулся губами ее губ, заставив ее трепетать в предвкушении поцелуя.
 – Все, что я хочу, – здесь, – хриплым шепотом повторил Рафага, обдавая ее жарким дыханием. – Я нашел все, о чем мог только мечтать.
 Она решила, что пора. Сердце сладко заныло. Шейла нежно прошептала:
 – Я люблю тебя.
 В ответ он привлек ее к себе и накрыл ее рот губами. Пьянящая смесь ароматного табака и острого мужского запаха подогревала ее чувственность. Долгий страстный поцелуй разносил обжигающее пламя по всему ее телу.
 Дрожа от восторга, Шейла упала ему на грудь и пылко обняла его, а он раздвинул ее губы и провел языком по самым потаенным и чувственным углублениям ее рта. Золотое пламя желания потекло по ее жилам.
 Он приподнял ее, помогая удобнее устроиться сверху. Длинные и ласковые пальцы откинули ее золотистые волосы, и тут же его горячие губы отыскали нежную впадинку под горлом у шеи. Рафага долго ласкал ее тело, после чего его уверенные губы вернулись к ее рту, взяв его в сладкий плен. Шейла забыла обо всем на свете, даже ноющая боль от ран на спине казалась ей какой-то чужой, словно имела отношение к другому человеку.
 Вдруг Рафага перекатил Шейлу на бок и принялся расстегивать пуговицы на блузке с поспешностью, разжигавшей ее страсть. Шейлу охватил чувственный восторг, когда ее блузка распахнулась и обнажилась грудь. Ощущение холодка было скоротечным, на смену ему тут же пришло тепло его руки, от прикосновения которой ее грудь напряглась, наполняясь чувственной силой.
 Отбросив смущение, Шейла просунула руки под его рубашку, наслаждаясь осязанием его сильного мускулистого тела. Розовые соски набухали под его пальцами. Рафага оставил ее губы, чтобы прильнуть к этим бутонам. Возбуждение Шейлы достигло высшей точки, когда он стал ласкать освободившейся рукой низ живота и ноющее от жажды лоно.
 Прижав ее к земле, он стал расстегивать «молнию» на ее джинсах. Шейла слабо застонала, и рука Рафаги остановилась.
 – Я причинил тебе боль? – спросил он голосом, прерывающимся от желания, которое он еще пытался контролировать. Шейла знала, что он умеет сдерживать себя. Это умение и делало его таким восхитительным любовником.
 – Нет, – прошептала она и обняла его за шею. – Больно от того, что ты дразнишь меня.
 – Так и должно быть, querida, – прошептал он, сверкнув белозубой улыбкой.
 Когда он расстегнул «молнию», к ней на мгновение вернулась способность здраво рассуждать. Она ласково отстранила его от себя.
 – Пабло может увидеть нас, Рафага, – почти не дыша, прошептала она.
 Он поднял голову.
 – Ты хочешь, чтобы я перестал?
 Блеск ее глаз без слов говорил о том, какой ответ получит Рафага.
 – Нет. – Она потерлась щекой о его подбородок, как котенок, который хочет, чтобы его приласкали.
 – Ты хочешь остаться в моих объятиях, но не хочешь, чтобы мы занимались любовью, – насмешливо проговорил он. – Боюсь, это невозможно.
 – И я боюсь, – вздохнула Шейла, томясь от неудовлетворенного желания.
 Он отодвинулся от нее, встал и помог ей подняться. Она открыла было рот, чтобы возразить, но он уже подхватил ее на руки и понес к скалистому уступу каньона.
 – Куда ты направляешься? – Шейла недоуменно оглядывалась вокруг.
 – Туда, – Рафага кивком головы указал на какую-то точку впереди.
 Он спешил к пещере, образовавшейся в скальной породе. Вход в нее закрывал кустарник. Несмотря на проникавший солнечный свет, в глубине пещеры было темно. Шейла с любопытством осмотрелась и заметила, что вход в пещеру расширен стараниями человеческих рук.
 Словно прочитав ее немой вопрос, Рафага объяснил:
 – Когда-то здесь жило семейство индейцев тарахумара.
 Он поставил Шейлу на ноги, и они в ту же минуту забыли о прежних обитателях пещеры. Он осторожно снял с нее блузку, и их обоих охватило древнее как мир желание. Его поцелуй был скор и горяч, требователен и властен. Они оба плавились в горниле страсти.
 Потянуло холодком, солнце клонилось к закату, когда Шейла наконец очнулась от забытья, в которое ее повергли его страстные ласки. Она стала одеваться, чувствуя, что он смотрит на нее, но при этом не испытывала стыда и неловкости.
 Наоборот, она гордилась своей наготой, гордилась тем, что Рафага находит ее прекрасной и испытывает чувственный восторг от обладания ее телом. Она гордилась молочной белизной кожи, стройностью бедер, способных, как однажды заметил Рафага, свести с ума любого мужчину, зрелой округлостью груди.
 Неторопливо одеваясь, Шейла услышала за спиной шорох и повернулась, чтобы посмотреть, как Рафага заправляет рубашку в брюки. Он подошел к ней, ничего не говоря, но его теплый взгляд свидетельствовал о том, что он любуется ею. Шейла подумала, что ей ничего не нужно в жизни, кроме этого взгляда. Он ласково провел по ее щеке тыльной стороной ладони. – Я приведу лошадей.
 Чуть заметная улыбка тронула его губы, когда он оглянулся, выходя из пещеры. Шейла смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, застегивая пуговички на блузке.
 Ее пальцы коснулись груди, и она вспомнила, как Рафага ласкал ее и как это возбуждало. Ее сердце трепетало от любви, и не только физической.
 Она заметила какое-то движение в кустах, но не там, откуда должен был появиться Рафага. Шейла повернулась в ту сторону, надеясь увидеть Рафагу с лошадьми, и тут же остолбенела от ужаса, вцепившись в не застегнутую до конца блузку.
 У входа в пещеру стоял Хуан Ортега, его наглые глаза, казалось, раздевали ее. Шейла не знала, как долго он находился здесь. Что-то подсказывало ей, что он появился уже давно. Она похолодела при мысли о том, что он мог быть свидетелем их близости. Ортега что-то сказал на своем гортанном испанском наречии и сделал шаг в ее направлении.
 Короткая фраза, прозвучавшая снаружи, заставила Хуана ретироваться. Вернулся Рафага. Шейла бессильно прислонилась к стене, судорожно глотая воздух. Рафага низким голосом что-то выговаривал Ортеге, а тот оправдывался перед ним. Она оставалась в укрытии даже тогда, когда услыхала, как Хуан ушел.
 – Шейла! – позвал Рафага, в его голосе слышалось еще не утихшее раздражение.
 – Да, – последовал короткий ответ, позволивший Рафаге найти ее в темноте.
 Его руки бережно обняли ее за плечи.
 – Почему ты не выходишь? – недоуменно спросил он.
 – Он… Он пришел за мной. Я думала… – Шейла упала в его объятия, дрожа от пережитого страха.
 – Он искал меня, – успокоил ее Рафага. – Пабло сказал ему, что видел, как мы уходили в этом направлении. Ортега услышал звуки из пещеры и зашел проверить. Он сказал, что, увидев тебя, он спросил обо мне. Но ты молча вернулась в пещеру, и он решил, что я тоже нахожусь внутри.
 Шейла откинула голову назад, вглядываясь в лицо Рафаги.
 – И ты поверил ему? – спросила она с горечью.
 – Его объяснение выглядит правдоподобно.
 – Да, – с грустью произнесла она.
 Ортега хитер и коварен, она не доверяла ему. Высвободившись из объятий Рафаги, она поспешно застегнула остальные пуговицы. Она знала, что Рафага смотрит на нее, но избегала его взгляда.
 – Ты привел лошадей? – Она решила сменить тему разговора, не желая больше слышать о Хуане Ортеге; ей хотелось поскорее покинуть пещеру, которую тот осквернил своим присутствием.
 – Да, они здесь, рядом.
 Шейла поспешила выйти на свет заходящего солнца. Рафага легкими стремительными шагами последовал за ней. Лошади перебирали ногами неподалеку от входа в пещеру. Рыжая кобыла равнодушно повела ушами при их появлении, а гнедая подняла голову и тихонько заржала. Шейла подошла к гнедой, подобрала болтавшиеся поводья и перекинула ей через голову. Однако Рафага перехватил ее руку и остановил ее.
 – Ты боишься Ортегу? Почему? – Он внимательно посмотрел на нее.
 – Я боюсь его с той самой минуты, когда впервые увидела. И мне странно, что ты задаешь этот вопрос. Значит, ты не поверил мне тогда?! – Она старалась говорить спокойно. – Впрочем, неважно, что ты думаешь по этому поводу.
 – Нет, это очень важно, объясни мне.
 – Я не приглашала его в дом, когда он пытался изнасиловать меня. При виде его меня трясет от омерзения и страха, – она невольно передернула плечами.
 Рафага взял Шейлу за руки и повернул лицом к себе.
 – Ты больше не должна бояться Ортегу. Он не подойдет к тебе. Он слишком хорошо знает, чем это ему грозит.
 Он старался успокоить ее и верил в то, что говорил. Но Шейла не верила, сама не зная почему. На душе у нее было тяжело, как всегда после встречи с Ортегой.
 Рафага сжал ее руки, чтобы отогнать тревожные мысли.
 – Ты поняла меня, Шейла?
 – Да, – кивнула она и улыбнулась.
 Гнедая ткнулась ему в руку. Шейла воспользовалась этим, чтобы покончить с неприятным разговором.
 – Почему ты больше не ездишь на гнедой?
 – Потому что она твоя.
 – Не в буквальном, конечно, смысле, – весело улыбнулась Шейла, вспомнив объяснение Рафаги в тот день, когда Хуан подарил ей Аррибу.
 – Нет, я действительно дарю ее тебе, – уточнил Рафага. – Я сказал об этом Хуану. Он будет седлать для тебя гнедую, когда ты захочешь прогуляться верхом.
 – Это из-за Аррибы? – тихо спросила Шейла.
 – Да. Я не могу ее оживить, но я даю тебе лошадь, которая ничуть не хуже. – Он потрепал гнедую за челку. – Она не так быстра на ногу, как чалая, но зато может преодолеть сотню горных перевалов и у нее хватит сил еще на сотню. А ночью она видит, как кошка, и найдет любую дорогу.
 – Но… – озадаченно начала Шейла. Если гнедая так хороша, значит ли это, что Рафага оказывает ей доверие? Шейла не решилась задать этот вопрос.
 – Мы должны возвращаться. – Он взял поводья рыжей лошади и сел в седло. – Ко мне приехал человек, я должен поговорить с ним.
 Перекинув поводья, Шейла вскочила в седло. Она могла только догадываться о мотивах его решения, так как он тут же тронулся в путь.
 Шейла узнала приезжего – это был тот самый человек, который примчался в грозу несколькими неделями раньше. Он не скрывал своего интереса, и у нее создалось впечатление, что он приехал из-за нее.
 Информация, которую он сообщил Рафаге, расстроила его. Когда Шейла попыталась выведать, верно ли ее предположение, Рафага мягко разуверил ее, но при этом отказался назвать причину неожиданного и поспешного появления здесь гостя. Судя по его усталой взмыленной лошади, он действительно мчал изо всех сил.
 Это был один из редких случаев за последние дни, когда между Шейлой и Рафагой возник невидимый барьер. Но связывавшие их узы близости были сильнее этих минут взаимного отчуждения. Перемена в их отношениях была очевидна для окружающих. Шейла стала замечать, что обитатели каньона оказывают ей знаки уважения. Даже охранники дружески кивали ей и улыбались, когда она выходила из дома. Глинобитная хижина и каньон больше не казались ей тюрьмой, и обитатели поселка, похоже, чувствовали это.
 Взяв мыло и полотенце, Шейла вышла из дома. Используя сочетание жестов и немногих испанских слов, которым ее обучила Консуэло, она объяснила охраннику, что идет мыть голову. Охранник кивнул и пропустил ее. Она улыбнулась про себя, припомнив то время, когда ей преграждали путь ружьем.
 Теперь Шейла все меньше тосковала по родителям, все меньше томилась от невозможности подать им весточку о себе. Ей казалось, что она уже много лет живет в этом доме, а родители остались в каком-то другом мире, к которому она больше не принадлежит. И это больше не огорчало Шейлу. Ее вполне устраивала новая жизнь, потому что с ней был Рафага.
 Напевая что-то себе под нос, она опустилась на колени у водоема. Заметно отросшие за это время волосы веером рассыпались по воде. Она стала не спеша намыливать голову.
 Когда она уже полоскала волосы, ей почудилось, что поблизости кто-то есть. Она обернулась, уверенная, что это Рафага пришел за ней, но вокруг никого не было. Пожав плечами, Шейла опустила волосы в воду и закрыла глаза, чтобы мыло не попало в них.
 День был слишком хорош, чтобы сразу возвращаться домой. Шейла уселась на солнышке и принялась вытирать волосы полотенцем.
 Шелест травы заставил ее посмотреть влево. Там стоял какой-то мужчина и наблюдал за ней. Шейла однажды видела его в каньоне, но имени не знала. В нем было нечто насторожившее ее.
 Она нерешительно улыбнулась.
 – Добрый день, – сказала Шейла по-испански.
 Не ответив на ее приветствие, мужчина направился к Шейле. Поначалу она подумала, что этого человека прислал Рафага, обеспокоенный ее долгим отсутствием. Когда мужчина подошел поближе, она невольно отступила.
 В этот миг кто-то сзади обхватил ее рукой за талию, а другой рукой зажал ей рот, чтобы она не закричала. Шейла изо всех сил отбивалась, пытаясь освободиться. У первого мужчины оказалась веревка. Он крепко связал ей руки, и ее потащили в лес, где дожидались три лошади.
 Рука зажимавшая ей рот, не давала Шейле возможности дышать. Она судорожно ловила ноздрями воздух, чуть живая от страха и напряжения.
 Как только рука немного отодвинулась, Шейла закричала: «Рафа…», – но тотчас же ей в рот засунули грязный платок, от которого ее чуть не стошнило. Другим платком ей обвязали голову, так сильно дернув ее при этом за волосы, что у нее на глазах выступили слезы.
 Когда Шейлу насильно усадили в седло, она увидела второго похитителя. Ну конечно же, это был опять Ортега. После убийства Брэда все к тому и шло. Ее пронзило страшное чувство обреченности.
 Он осклабился, посмеиваясь над ее отчаянием; его щербатые желтые зубы были похожи на клыки голодной собаки. Он привязал ее руки к луке седла, чтобы не дать ей возможности соскользнуть с лошади и убежать.
 Удерживая поводья, он взобрался на свою лошадь. Первый мужчина уже сидел верхом, ожидая. Он последовал за Ортегой. Вместо того чтобы ехать через лес на восток, они повернули обратно к водоему. У нее мелькнула надежда. Если они не поедут к выходу из каньона, то ситуация может каким-либо образом измениться.
 Они уже почти поравнялись с водоемом, когда Ортега внезапно остановил лошадь. Шейла посмотрела вперед и увидела Хуана, который стоял на дороге; в руке у него было ружье. Сообщник Ортеги поскакал вперед, стараясь заслонить Шейлу от взгляда Хуана, но тот уже увидел ее и холодно спросил что-то по-испански.
 Сердце Шейлы забилось ровнее от облегчения. В уголках глаз выступили слезы. Хуан знал, как она боялась и презирала Ортегу. Он никогда не поверит в сказочку, которую придумает этот негодяй. Она скользнула неприязненным взглядом по отвратительному животному, смеющему называть себя человеком. На этот раз его непременно остановят.
 Затем она увидела то, чего не мог видеть Хуан: Ортега незаметно вытащил нож. Шейла хотела крикнуть, предупредить Хуана, но платок глушил всякие звуки. И все же Хуан посмотрел на нее. Именно этого момента ждал Ортега – чтобы кто-то отвлек внимание Хуана.
 С быстротой молнии он метнул нож. Хуан слишком поздно понял свою промашку. Он хотел вскинуть ружье на плечо, но лезвие уже воткнулось ему в грудь. Крик ужаса застрял в горле Шейлы.
 Ортега пришпорил свою лошадь, огрел поводьями лошадь Шейлы. Оставив позади лежащего на земле Хуана, они повернули к стене каньона и оказались на узкой тропе, начинающейся сразу за поросшим мхом валуном. Это был второй выход из каньона, о существовании которого Шейла не подозревала.




 21


 Выехав из каньона, они взяли путь на запад. Шейла чувствовала, что ее лошадь уже спотыкается от усталости, следуя за натянутыми поводьями, которые понуждали ее идти вперед.
 Время от времени похитители судорожно оглядывались назад. Шейла понимала, что они хотят как можно дальше умчаться от каньона. Какую бы цель Ортега ни преследовал, он намеревался достичь ее прежде, чем ему помешает погоня. Шейле оставалось только одно: молиться, чтобы Рафага поскорее напал на их след. Лошадь Ортеги споткнулась и чуть не упала на колени. Сильный рывок поводьев заставил ее поднять голову. Ортега осыпал ее злобными испанскими проклятиями. Шейла заметила кровавую пену вокруг лошадиной пасти. Ей стало жаль загнанное животное, но потом она решила, что гораздо уместнее будет пожалеть себя. Скоро наступит ее очередь, и тогда Ортега не остановится ни перед какой самой изощренной пыткой.
 Выехав на поляну, Ортега остановил лошадей, чтобы дать им долгожданную передышку; видимо, он понял, что, если загонит лошадей, им придется дальше идти пешком. Шейла чувствовала себя такой же усталой, как и несчастные животные. Ее руки онемели от туго стягивающих их веревок. Однако страх заставлял ее быть вдвойне бдительной.
 Похитители спешились, утолили жажду из фляги. Шейла чувствовала, как пересохло у нее во рту. От кляпа у нее сводило челюсти, язык стал деревянным. Напившись, они попоили лошадей.
 Шейла подвинулась в седле, стараясь размять затекшие руки. Скрип седла привлек внимание Ортеги. Его губы растянулись в гнусной ухмылке, когда он бросил взгляд на застежку ее блузки.
 Солнце палило немилосердно, и пот струился по ее телу. Намокшая блузка прилипла к коже, плотно облегая грудь.
 Шейла съежилась от страха, когда Ортега направился к ней. Она решила держаться твердо и непреклонно, понимая, что он будет счастлив видеть ее трепещущей от страха перед ним. Ей стоило большого труда не отпрянуть от отвращения, когда он стал отвязывать веревку от седла.
 Грубым рывком он стащил ее с седла. Он намеренно сделал так, чтобы она тяжело свалилась ему прямо в руки. Одной рукой он тут же сграбастал ее грудь, злорадно посмеиваясь над ее слабым, задушенным кляпом протестом. Шейла пыталась обрести равновесие, чтобы не сдаваться без борьбы.
 Второй мужчина что-то сказал Ортеге. Шейла разобрала несколько испанских слов. Тот пытался втолковать Ортеге, что сейчас не время для глупых забав. Но Ортега, не спуская с лица плотоядной улыбочки, возразил, что лошади все равно отдыхают. Шейла безуспешно старалась вырваться, ее ноги едва доставали до земли. Мужчина покачал головой и отошел в сторону.
 Но Ортега окликнул его и повернул Шейлу к нему лицом. Рукой, которой до этого грубо мял ей грудь, он ухватился за ворот блузки и изо всех сил рванул его вниз.
 Разорванная блузка распахнулась, обнажив две нежные округлости, вздымающиеся при каждом вздохе. Ортега подзадоривал своего соучастника воспользоваться завоеванным трофеем.
 Теряя голову от омерзения, Шейла сделала нечеловеческое усилие и выскользнула из его рук. Она попыталась бежать, но Ортега успел схватить ее за полу блузки. Ее подхватил сообщник Ортеги. Пока тот удерживал ее, Ортега сдернул с нее блузку. Шейла отчаянно сопротивлялась, когда он принялся расстегивать ее брюки.
 Сообщнику Ортеги стоило немалых усилий сдерживать ее отчаянное сопротивление. Шейла ощущала, как твердеет его мужская плоть, которой он прижимался к ее спине, и понимала, что он тоже примет участие в ее изнасиловании, после Ортеги. Брюки на ней уже сползли до бедер. Шейла лягнула Ортегу, целясь в пах. Он перехватил ее ногу, прежде чем она успела нанести ему удар. Едва живая от страха, она попыталась звать на помощь Рафагу, но кляп не давал ей возможности сделать это.
 Шейла была крепко прижата к земле, но она бешено брыкалась и извивалась как змея. Сообщник Ортеги завел ей руки за голову, чтобы она не могла сопротивляться, а сам Ортега тем временем возился со своими штанами.
 Раздался выстрел, и руки Шейлы неожиданно отпустили. Она перевернулась на живот, стараясь подняться. Ортега уже бежал к лошадям. Раздался еще один выстрел – и он упал.
 Сквозь пелену слез Шейла увидела Рафагу, мчащегося к поляне с ружьем в руках. Позади него бежали Ларедо и еще один человек.
 Шейла забилась в рыданиях. Полными ужаса глазами она смотрела на Ортегу, который отчаянно пытался подняться. Еще выстрел – и он перестал двигаться. Рафага подошел к нему, перевернул его на спину носком сапога и поднес дуло к его затылку.
 Потом Шейла увидела стоящего перед ней на коленях Ларедо. Он сорвал с себя куртку и прикрыл ее наготу. Она взглядом поблагодарила его.
 – Слава Богу, с тобой все в порядке, – пробормотал Ларедо и хотел вынуть платок из ее рта.
 – Не дотрагивайся до нее! – зло предупредил Рафага, наставив дуло на Ларедо.
 Хорошо знавший его Ларедо мгновенно отодвинулся от Шейлы. Шейла почувствовала страх при виде Рафаги, чьи тонкие черты сковала ледяная маска. Она невольно сжалась при его приближении.
 Не говоря ни слова, он присел и стал развязывать повязку на ее голове. Его движения были осторожны, но лицо оставалось суровым. Долгий, похожий на рыдание вздох вырвался у нее, когда он вытащил платок из ее рта. Слезы покатились по щекам, но плакала она молча. Рафага просунул лезвие ножа между ее руками и, разрезав веревку, поднялся и отошел в сторону. Шейла еще не пришла в себя от пережитого потрясения. Она бессильно сидела на земле, содрогаясь в беззвучных рыданиях.
 Ни Ларедо, ни третий спутник Рафаги не подумали прийти ей на помощь. Шейле хотелось ощутить тепло рук Рафаги, но он казался ей закованным в ледяную броню.
 Вскоре Рафага привел на поляну трех лошадей, в руках у него было одеяло. Передав поводья третьему спутнику, Рафага подошел к Шейле. Он развернул одеяло и, присев на корточки, заслонил им Шейлу, как ширмой, а сам тем временем снял с нее куртку Ларедо и бросил ему.
 Шейла не сделала попытки помочь ему, пока он заворачивал ее в одеяло, точно ребенка. Потом он взял ее на руки и отнес к своей рыжей лошади.
 Ларедо стоял возле лошади.
 – Что делать с ними? – спросил он, указывая на тела похитителей.
 – Пусть этой падалью займутся звери, – сквозь зубы процедил Рафага. Он обернулся к третьему мужчине и приказал ему привести лошадей убитых.
 Шейла дрожала. Он обхватил ее рукой и прижал к груди. Она куталась в одеяло, пытаясь согреться. Возвращение домой было долгим и тягостным от безмолвия.
 Около дома Рафага соскочил с лошади. Взяв Шейлу на руки, он кивком велел охраннику открыть дверь. Оглянувшись через плечо, Шейла увидела Ларедо, слезавшего с лошади, но Рафага ногой захлопнул за собой дверь. Он внес Шейлу в спальню и осторожно положил на кровать.
 Лицо его было похоже на застывшую маску, вылитую из бронзы, черные глаза со стальным отливом смотрели отчужденно.
 – Оставайся здесь, – приказал он.
 Не зная, следует ли воспринимать его слова буквально, она не двигалась. Да у нее и не было такого желания: она совершенно обессилела после трагедии, разыгравшейся в горах. Вскоре его шаги послышались на кухне. Шейла вдруг с удивлением подумала, что в доме не видно Консуэло, но тут же вспомнила, как вонзился нож в грудь Хуану.
 Когда Рафага вернулся, она захотела спросить его о Хуане, но вопрос застрял у нее в горле. Он поставил таз с горячей водой в середине комнаты. Расстелил рядом полотенце. Потом подошел к Шейле. Она уставилась на него круглыми немигающими глазами, когда он снял с нее одеяло и отбросил его в сторону. Он подвел ее к полотенцу и велел встать на него.
 С безразличием, приставшим разве что врачу, Рафага принялся методично намыливать ее тело. Шейла, как манекен, молча стояла перед ним, вспоминая, как однажды она столь же усердно смывала с себя следы грязных прикосновений Хуана Ортеги. Возможно, Рафага тоже вспомнил об этом.
 Вытерев ее полотенцем, он отнес ее обратно в кровать и укрыл одеялом. Когда он присел на край кровати, она беспомощно посмотрела ему в глаза и встретила отчужденный до жестокости взгляд. Ей хотелось, чтобы он обнял ее, но она не могла произнести ни слова.
 Слезинка соскользнула с ее ресницы и хрустальной капелькой застыла на щеке. Рафага пальцем смахнул ее, мускулы на его лице дрогнули. Не произнеся ни слова, он встал и вышел из комнаты. Шейла отвернулась к стене и свернулась в клубок. Она услышала, как хлопнула входная дверь, и закрыла глаза.
 Когда солнце уже зашло, Рафага вернулся и принес ей еду. Шейла пыталась отказаться от ужина, но он настоял на своем. Это были единственные слова, обращенные к ней. Она впихнула в себя едва ли треть того, что он принес, и отодвинула тарелку в сторону. Он молча взял ее и вышел.
 Утром процедура повторилась с той лишь разницей, что Шейла съела еще меньше. Она не знала, где спал Рафага, но с ней его не было. Она спряталась в свою скорлупу, видя его отчужденность.
 И опять он покинул ее, как только она поела. Шейла встала. Мысль о том, что он снова войдет в комнату и посмотрит на нее, как на чужую, была ей невыносима. Она оделась и подошла к входной двери. Молчание опустевшего дома давило на нее. Она чувствовала себя разбитой и несчастной.
 Шейла решилась приоткрыть дверь, но охранник не разрешил ей покинуть дом и, покачав головой, велел вернуться обратно. Итак, она опять превратилась в пленницу.
 Шейла беспокойно ходила из угла в угол, боль и обида терзали ей сердце. Она выглядывала в окно, дожидаясь полдня, когда Рафага вновь принесет ей еду. Но вместо него с обедом появился Ларедо. Увидев его, Шейла потеряла власть над собой.
 Когда он постучал в дверь, она гневно спросила:
 – Что тебе нужно?
 Ларедо протиснулся внутрь с небольшим подносом.
 – Я рад, что ты встала. – Он быстро окинул ее оценивающим взглядом. – Вот, принес тебе поесть. Рафага говорит, что в последнее время ты мало ешь.
 – Если это его так волнует, почему он не пришел сам? – Она сжала кулаки, и ногти больно впились ей в ладони, но злость не прошла. Разъяренная и обиженная, Шейла резко взмахнула рукой и выбила поднос из рук Ларедо. – Я не ела, потому что не была голодна, и сейчас у меня нет аппетита! Так и передай Рафаге, раз он больше не желает меня видеть!
 – Шейла, это не так. – Ларедо покачал головой и посмотрел в ее пылающие желтым пламенем глаза.
 – Не так? – задыхаясь, спросила она. – Он ни словом со мной не обмолвился за все это время! Прошлой ночью он даже не пожелал спать со мной в одной постели!
 – Ты не понимаешь, – начал Ларедо.
 – Да, не понимаю! – кричала она с болью и злостью. – Где он теперь? Что делает? Почему не может…
 Голос ее сорвался, и у нее началась истерика. Ларедо взял ее за плечи.
 – Он сейчас с Хуаном, Шейла.
 Тяжело дыша, она с минуту смотрела на него, потом отвернулась и отошла. Он не пытался остановить ее, но Шейла была уверена, что он смотрит на нее. Она вдруг почувствовала, как у нее закружилась голова и тошнота подступила к горлу, но она подавила приступ.
 – Как Хуан? – глухо спросила она.
 – Все еще без сознания. Он потерял много крови, – ответил Ларедо. – Нож не попал в легкие, но мы не знаем, насколько серьезны внутренние повреждения.
 Шейла поникла головой и закрыла глаза.
 – Это я виновата. Если бы я не старалась его предупредить, он сам заметил бы нож в руке Ортеги.
 Он кончиками пальцев поднял ей подбородок.
 – Не вини себя, Шейла. Хуан слишком хорошо знал Ортегу и не должен был ни на секунду спускать с него глаз.
 Что-то в его голосе заставило ее посмотреть на него.
 – Ты знаешь, что произошло?
 Ларедо кивнул.
 – Хуан был в сознании, когда мы подобрали его. Каким-то образом он умудрился доползти до водоема. Рафага, я и охранник нашли его, когда стали искать тебя. Кто-то видел, как Ортега и Чавес взяли трех лошадей из загона, и рассказал об этом Хуану. Хуана это насторожило, и он отправился следом за ними. Тогда он и встретил вас.
 Она вздрогнула, вспоминая:
 – Когда они ранили Хуана, я не думала, что есть хотя бы малейший шанс, что вы настигнете их, прежде чем они…
 Не дав ей закончить, Ларедо взял ее руки в свои.
 – Рафага знает эти горы как свои пять пальцев. Как только он узнал, в какую сторону они направились, он решил скакать им наперерез. – Она склонила голову ему на плечо, понемногу успокаиваясь. Он погладил ее по голове. – Ничего, Шейла, теперь все позади.
 Подумав о враждебности Рафаги, она возразила:
 – Не совсем. Рафага…
 Дверь распахнулась, и Рафага, не успев войти, остановился при виде Шейлы в объятиях Ларедо. Неподвижная маска спала с его лица, глаза загорелись гневом. Ларедо нежно отстранил Шейлу и твердо встретил взгляд Рафаги.
 – Я рассказал Шейле о Хуане, – объяснил он и прошел мимо Рафаги к двери.
 Рафага продолжал пристально смотреть на Шейлу, мало-помалу обретая контроль над собой. Неожиданно он заметил поднос и разбросанную по полу еду.
 – Еду приготовили для того, чтобы есть, а не бросать на пол, – ледяным голосом сказал он.
 Шейла не могла устоять перед его гневом, но его ледяное безразличие выводило ее из себя.
 – Ешь ее сам! – крикнула она. – А я не желаю!
 Он стоял перед ней неподвижно, холодный и отстраненный.
 – Тогда мы оставим ее тараканам.
 Рафага направился к двери, но Шейла не могла позволить ему вот так уйти. Она схватила его за локоть. Он остановился, посмотрел на нее сверху вниз, а она пыталась по его лицу определить причину внезапного охлаждения.
 – Что случилось, Рафага? Что я сделала? Ты считаешь меня виноватой в том, что произошло с Хуаном? Неужели ты думаешь, что я добровольно отправилась с Ортегой?
 Шейла вспомнила, как прискакал всадник и как она была уверена, что привезенное им известие касалось ее. Рафага положил руки ей на плечи и прижался к ней.
 – Ты должна ненавидеть меня за глупость, Шейла, – сказал Рафага, дыша ей в волосы. – Из-за моей глупости чуть не погиб прекрасный человек и мой верный друг – Хуан. Он и сейчас все еще в опасности. Из-за нее ты попала в руки человека, который хотел надругаться над тобой. Я заслужил твою ненависть и недоверие, потому что не сумел защитить тебя, хотя обязан был сделать это. Я видел, как ты испугалась тогда, в горах, видел страх в твоих глазах, когда ты смотрела на меня.
 – Я действительно испугалась. Меня испугало твое холодное бешенство. Потом я подумала, что ты считаешь меня виноватой во всем. Но я не испытываю к тебе ненависти. Как я могу тебя ненавидеть?..
 Она хотела добавить: «…если я люблю тебя», но он повернул ее к себе и замкнул ей рот поцелуем. Шейла обвила руками его шею, он подхватил ее и понес в спальню. Тепло его объятий заставило ее позабыть все перенесенные страдания.
 Однако на сей раз их близость не была такой всепоглощающей, как обычно. Они не достигли той магической, волшебной вершины, на которую возносились всякий раз до похищения Шейлы. Она не могла избавиться от ощущения, что Рафага не полностью принадлежит ей. Оставалось надеяться, что время вернет ей прежнего Рафагу.
 Но этого не произошло. Благодаря стараниям заботливой и любящей Консуэло Хуан стал поправляться. Между тем Рафага по-прежнему то и дело устремлял на Шейлу молчаливый, изучающий взгляд, словно желая прочесть какие-то тайные мысли. Этот взгляд тревожил ее, сколько бы она ни старалась не обращать на него внимания.
 Проснувшись, Шейла не увидела рядом с собой Рафагу. В последнее время он поднимался вместе с солнцем и уходил. У Шейлы опять разболелась голова. Она принялась тереть виски, пытаясь разогнать боль.
 В коридоре послышались легкие шаги. Шейла повернулась к двери, но, очевидно, слишком резко, потому что у нее закружилась голова и кровь отхлынула от лица.
 В дверях спальни появилась улыбающаяся Консуэло.
 – Доброе утро, Шейла.
 – Доброе утро, – слабым голосом отозвалась Шейла. – Как чувствует себя Хуан?
 Последовало короткое сообщение по-испански, из которого явствовало, что раненому намного лучше. Вдруг Консуэло прищелкнула языком и спросила ее о чем-то. Шейла ничего не поняла. Должно быть, боль в висках мешала ей сосредоточиться.
 – Что ты сказала, Консуэло? – переспросила Шейла.
 Вторая попытка оказалась не более успешной. Консуэло повторила фразу в третий раз, перемежая слова жестами. Шейла широко раскрыла рот, когда Консуэло стала качать на руках воображаемого младенца и, указав на Шейлу, произнесла: «bebe».
 – Это невозможно, – с ходу возразила Шейла. Но быстрый подсчет в уме подсказал, что это более чем возможно. Она беременна. Шейла провела рукой по животу, как будто могла почувствовать, как в ее чреве растет ребенок.
 Живот был таким же плоским, как и всегда. Боже, до чего же она наивна! – раздраженно заключила Шейла. Так и есть, она беременна! И уже, наверное, полтора, а то и два месяца.
 Консуэло же сразу догадалась о том, о чем Шейла даже не думала. Добрая женщина начала заверять ее, как это прекрасно. Шейла поняла это больше по тону, нежели из слов.
 В первый момент она не испытала ничего, кроме растерянности и смущения. Потом сообразила, что Консуэло говорит, как обрадуется Рафага, узнав об этом. И Шейла решила, что в первую же минуту, как увидит его, поделится радостной новостью.
 Каким-то образом ей удалось выпроводить Консуэло из комнаты, чтобы в одиночестве обдумать случившееся. Она вся трепетала от радости, что носит ребенка Рафаги. Но в то же время ее одолевал страх – как теперь сложится судьба ее и ребенка, как она родит своего малыша, ведь на много миль вокруг нет ни одного врача и помощи ей ждать не придется.
 Что же до Рафаги, то, может быть, и ему она будет нужна лишь до тех пор, пока сохраняет стройность и красоту? Но что станет с его любовью, когда ее живот сделается похожим на арбуз, а ее легкая походка станет похожа на утиную?!
 При этих мыслях Шейла залилась горькими слезами.




 22


 Во время обеда над столом повисло холодное молчание. От слез у Шейлы опухли глаза, лицо было бледным. Рафага должен был заметить это. В течение обеда он не сводил с нее пристального взгляда.
 Они были одни в доме: Консуэло пошла к себе, чтобы побыть с Хуаном. Подходящий момент для того, чтобы сообщить новость Рафаге. Шейла изо всех сил вцепилась руками в пустую кофейную чашку.
 Почему-то она никак не могла отважиться рассказать Рафаге о своем открытии. Наконец, решительно подняв подбородок, она выпалила на одном дыхании:
 – У меня будет ребенок.
 – Да, – сказал он таким тоном, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном.
 – Ты знал? – спросила она, не в силах поверить в это.
 – Я знаю каждый дюйм твоего тела, – проговорил он, насмешливо скривив губы, – и заметил бы любое малейшее изменение в нем.
 Ее сообщение не вызвало теплоты в его сумеречном взгляде. Никакой радости или гордости, о которых толковала Консуэло, не было и в помине. Шейла почувствовала, как что-то умирает в ее сердце.
 – Чего ты хочешь от меня? – осведомился Рафага, пристально глядя на нее.
 «Я хочу, чтобы ты обрадовался!» – хотела закричать Шейла. Вместо этого она пожала плечами и сказала:
 – Ничего.
 – Разве ты не хотела просить меня, чтобы я помог тебе сделать аборт?
 – Аборт? – Шейла инстинктивно прикрыла руками живот, словно он покушался на зародившуюся в ней жизнь.
 – Прежде многие американки приезжали в Мексику, чтобы избавиться от нежелательной беременности. Ты тоже этого хочешь? – спокойно спросил он.
 Его невозмутимость приводила Шейлу в ярость.
 «Боже мой, – думала она, – как у него повернулся язык сказать такое? Это же его ребенок! Как он смеет предположить, что я хочу от него избавиться?»
 – Нет, – как можно спокойнее произнесла она. – Я этого не хочу. – Шейла поднялась из-за стола.
 – Тогда зачем ты сказала мне?
 – Затем, – не оборачиваясь, проговорила она, – что отцу ребенка не мешало бы знать об этом, ты не согласен со мной?
 Она дрожала, у нее щипало от слез глаза. Послышался скрип стула, Рафага поднялся из-за стола. Сердце бешено забилось у нее в груди. Она приготовилась бежать, но он не подошел к ней, а направился к двери.
 Услыхав звук захлопнувшейся двери, Шейла схватилась рукой за стул; она нуждалась в опоре, ноги не держали ее. Опустившись на стул, она закрыла лицо руками и дала волю слезам. У нее будет ребенок Рафаги, но самого Рафагу она потеряла. Как это несправедливо!
 Поток слез наконец иссяк. Она не замечала ничего, кроме собственных мучений. Измученная, Шейла пыталась разобраться в происходящем. Она не слышала, как открылась дверь, не слышала приближающихся шагов. Она все еще полагала, что находится наедине со своим горем, как вдруг чья-то рука легла ей на плечо. Она вскинула голову и увидела Рафагу.
 – Не трогай меня! – она вскочила на ноги. Единственное, чего ей хотелось, – это уклониться от его прикосновений. Когда он направился к ней, она попятилась. – Не приближайся ко мне! – с болью и гневом прошипела она, словно раненое животное. – С меня довольно. Оставь меня наконец в покое!
 Комната была мала – через несколько секунд она оказалась прижатой к стене. Рафага взял ее за руки.
 – Послушай меня, Шейла.
 – Я не желаю тебя слушать! – крикнула она, уперев руки ему в грудь.
 – Нет, ты выслушаешь меня, – властно произнес он. – Я знаю одного священника, который обвенчает нас и будет хранить молчание. Официально наш брак не будет иметь законной силы, но перед Богом мы станем мужем и женой.
 – Я не нуждаюсь в твоем покровительстве! Для меня будет позором обвенчаться с тобой!
 Он встряхнул ее за плечи.
 – Я желаю, чтобы наш союз благословила церковь и чтобы ты носила мою фамилию.
 – А я этого не желаю! – Гордость побуждала ее отказаться от предложения Рафаги, сделанного только потому, что она носит его ребенка. Чтобы придать своему отказу еще большую убедительность, Шейла солгала: – Ты мне не нужен!
 В его черных глазах полыхнул адский огонь, готовый ее испепелить. Рафага грубо прижал ее к груди. Сильные пальцы мертвой хваткой вцепились ей в плечи, заставив ее подняться на цыпочки. Исходивший от него жар мешал ей дышать.
 – Тогда что тебе нужно? – свирепо спросил он. – Чтобы я тебя отпустил? Чтобы ты вернулась домой, к родителям, и там родила ребенка? Чтобы его называли ублюдком? – Он не давал ей возможности вставить слово. – Так вот, я тебя не отпущу! Если ты на это рассчитывала, выкинь эту мысль из головы. Я никогда не позволю тебе покинуть меня, тем более с нашим ребенком. Нас обвенчает священник, и малыш, когда он родится, будет крещен в церкви! Он будет расти здесь, в этом каньоне, как и его братишки и сестренки, если, конечно, они появятся.
 – Так ты хочешь ребенка, Рафага? – со вздохом спросила Шейла.
 – Как я могу не хотеть ребенка, родившегося от нашей любви? – воскликнул Рафага.
 – Не знаю. – Она закрыла глаза и смущенно покачала головой. – Я думала… Когда я сказала тебе, мне показалось…
 Его пальцы с силой сжали ее руку.
 – А ты хочешь ребенка? – задал ей тот же вопрос Рафага.
 – Да, – без колебания ответила она. – Да, я хочу ребенка. Я люблю тебя, Рафага. – Она открыла глаза и увидела сомнение в их темной глубине. – Как ты мог подумать, что я не хочу ребенка?
 – Все возможно. – Он все еще с недоверием смотрел на нее. – Ты оказалась в каньоне не по своей воле. Я принудил тебя делить со мной ложе. – Он нежно погладил ее по спине, все ближе притягивая к себе. – Я наказал тебя, когда ты попыталась сбежать отсюда. Как же я мог предположить, что ты захочешь родить ребенка, зачатого от меня? Увидев за обедом твои заплаканные глаза, я решил, что ты оплакиваешь свою беременность.
 – Я боялась, что ты отвергнешь меня и ребенка. – Она провела дрожащими пальцами по его лицу. – Через несколько месяцев я стану такой толстой и уродливой, что ты…
 – Нет. Ты все равно останешься прекрасной. – Голос Рафаги стал тише и глуше, его полночный бархатный взгляд проникал ей в самую душу. – Помнишь, как ты сбежала от меня в грозу и потом сушилась у огня? Я смотрел на тебя, завернутую в одеяло. Отблески пламени играли на твоих волосах, и я представил себе, что ты ждешь от меня ребенка. В тот момент меня охватило такое желание, какого я никогда прежде не испытывал. Я думал, что удовлетворю его, овладев тобой. Однако мне не удалось утолить жажду, как будто я пил морскую воду. Мне было недостаточно владеть твоим телом. Я хотел владеть твоей душой, твоим сердцем. Я люблю тебя, querida, люблю так, как никогда и никого не любил.
 Сердце готово было выскочить от радости из ее груди. Она так долго ждала этих слов! Она почти потеряла надежду когда-либо их услышать.
 – Я люблю тебя, – тихо и торжественно произнесла она.
 Лицо Рафаги озарилось улыбкой.
 – Скоро у тебя появится животик. – Он погладил ее по животу, порождая пламя внутри ее. – Когда это произойдет, я буду смотреть на тебя и испытывать такое же желание, querida. Я никогда не перестану желать и любить тебя. – Голос его становился все глуше по мере того, как он проникал рукой под ее блузку и ласкал ее пышную грудь. – Я буду смотреть, как наш ребенок сосет твою грудь. Ты не можешь себе представить, как я обрадовался, когда понял, что ты беременна.
 Она рассмеялась грудным смехом, в глазах у нее стояли слезы радости.
 – Ты согласна, чтобы священник обвенчал нас?
 – Да, – кивнула Шейла.
 Его темные брови сомкнулись в раздумье.
 – К сожалению, мы не можем пожениться по всем правилам, мое имя здесь слишком хорошо известно…
 – Я знаю. Меня это ничуть не смущает.
 Рафага глубоко вздохнул, в его глазах мелькнула горечь.
 – Я не имею права просить тебя о том, чтобы ты разделила со мной мою жизнь. Ты так много даешь мне, а я так мало могу предложить тебе взамен.
 – Мне нужна только твоя любовь. Все остальное у меня было. Без тебя мне ничего не нужно, поверь.
 – Я знаю только одно – я никуда не отпущу тебя! – Он прижал Шейлу к груди и потянулся к ее приоткрытым в ожидании губам.
 Прошло три дня. Небо озарилось первыми золотистыми утренними лучами, Рафага нежно обхватил ладонями лицо Шейлы. Его темный взор скользнул поверх нее к Ларедо, уже сидевшему верхом и державшему поводья ее лошади.
 – Пора ехать, милая, – спокойно сказал он.
 – Прошу тебя, Рафага, поедем с нами, – уговаривала его Шейла.
 – Нет, – покачал он головой, улыбкой смягчая свой отказ. – Путь предстоит неблизкий. Тебе понадобится целый день, чтобы прийти в себя, а я не могу так долго находиться там, где меня могут узнать. Если только, – он насмешливо скривил губы, – ты не хочешь навещать меня в тюрьме.
 – Конечно, нет. – Шейла низко опустила голову. Ей не хотелось расставаться с ним даже на несколько дней.
 – Я выеду завтра. – Он приподнял ее подбородок. – Когда ты увидишь меня в следующий раз, мы уже будем стоять перед священником. – Он быстро и горячо поцеловал ее, потом помог ей сесть в седло. Держа руку на ее бедре, он взглянул на Ларедо. – Помни, – предупредил Рафага, – вы едете прямо к отцу Рамиресу. Больше ни с кем не разговаривайте. Он меня знает и укроет вас в безопасном месте.
 Ларедо кивнул и передал Шейле поводья гнедой.
 – Я позабочусь о ней, Рафага.
 Полными слез глазами она посмотрела на Рафагу. Его губы были плотно сжаты, но глаза светились любовью. Он ударил гнедую по крупу, и она рванула вперед. Шейла не стала ее сдерживать. Через несколько секунд Ларедо нагнал ее.
 Миновав источник, они свернули на узкую горную тропу в северной части каньона. Маленький отряд во главе с Шейлой пробирался по длинному петляющему коридору между поросшими деревьями скалами. Солнце уже взошло над горами и озаряло окрестности ярким светом.
 Гнедая уже одолела крутой склон, когда Шейла услышала выстрел. Она резко натянула поводья и взглянула на Ларедо – он тоже повернул голову на звук. Соскочив с лошади, он подбежал к уступу скалы посмотреть, что происходит.
 – Что там? – спросила Шейла, бросившись к нему.
 В тишине до них доносились неясные тревожные голоса.
 – Бог мой, да это же патруль, – пробормотал Ларедо.
 Большая группа одетых в форму всадников скакала через луг в направлении поселка. Укрытие в каньоне было обнаружено. У Шейлы оборвалось сердце. Она вскочила и побежала к гнедому. Там, внизу, остался Рафага! Но Ларедо догнал ее и схватил гнедого под уздцы.
 – Куда ты, черт побери?
 – Там Рафага. Я должна быть с ним.
 – Послушай, – резко оборвал ее Ларедо. – Он знает, что мы уже далеко, что мы в безопасности. Теперь ему остается самому унести отсюда ноги. Если ему это не удастся, я вызволю его из любой тюрьмы. Сейчас не время разыгрывать мелодраму.
 Аргументы Ларедо звучали вполне логично, но Шейла не желала руководствоваться логикой. Пришпорив лошадь и огрев ее поводьями, она поскакала вниз по тропе, по которой они только что взбирались.
 Вскоре Шейла услышала за спиной стук копыт лошади Ларедо, и вот уже он поравнялся с ней.
 – Ты не сможешь помешать мне! – крикнула она.
 – Я это понял! – гневно отозвался он. – Я поступаю, как дурак, но я обещал Рафаге позаботиться о тебе. Я не смогу посмотреть ему в глаза, если позволю тебе вернуться одной.
 Он пришпорил лошадь и поскакал впереди. Сквозь стук копыт были слышны звуки перестрелки. Рафага и его люди вели сражение.
 На спуск ушло втрое меньше времени, чем на подъем. У водоема Ларедо жестом указал ей на дом, в котором остался Рафага. В основном ружейные выстрелы доносились из поселка на западной стороне, но пальба началась и около одиноко стоящего дома.
 Ларедо выскочил из-за деревьев, и тут же вокруг него раздался град залпов. Инстинкт подсказал Шейле остановить гнедого. Ларедо конвульсивно дернулся и покачнулся в седле. Лошадь под ним потеряла равновесие и упала. Через некоторое время она поднялась и потрусила к деревьям, за которыми скрывалась Шейла, а Ларедо так и остался лежать на земле. Она уже перебросила ногу через седло, чтобы спешиться, но Ларедо, преодолевая боль, закричал:
 – Уходи!
 Тем не менее Шейла спешилась, хотя и понимала, что, выйдя из-за деревьев, окажется на виду. Она схватила за поводья лошадь Ларедо.
 – Ты мне не сможешь помочь, – услыхала она голос Ларедо; ему было трудно говорить. – Я ранен, скачи отсюда скорее!
 Шейла всхлипнула, понимая, что он прав. Она посмотрела на крытую соломой хижину, села на лошадь Ларедо и, взяв под уздцы гнедого, направилась к дому, где попал в западню Рафага.
 Пространство между деревьями и домом хорошо просматривалось. Она должна была преодолеть его, чтобы добраться до Рафаги. Поколебавшись, Шейла пришпорила лошадь Ларедо. Гнедой скакал рядом, пока она мчалась к дому.
 Патруль сперва напал на поселок, поэтому главные силы только теперь стали подтягиваться к изолированному строению. При ее приближении в окне мелькнуло дуло ружья. Шейла осадила лошадь. – Рафага!
 Он мгновенно показался в окне.
 – Что ты здесь делаешь? – спросил он, гневно прищурившись.
 – Я должна была вернуться. Скорее! – торопила его Шейла, но он уже выпрыгнул из окна.
 – Где Ларедо? – спросил он, вдевая ногу в стремя, и вскочил на гнедого.
 – На земле, – просто ответила она и заметила, как исказилось его лицо.
 – По лугу мы не проедем. Попробуем пробиться через рощу.
 Пули свистели вокруг, когда они двинулись по направлению к роще. Но времени предаваться страху не было. Они добрались до деревьев невредимыми, и Рафага повернул к водоему и узкой тропе в северной части каньона. Они слишком поздно заметили всадников, пробирающихся между деревьями навстречу им.
 Не колеблясь ни секунды, Рафага развернул гнедого. Шейла разгадала его намерения. Он решил, используя деревья как прикрытие, рвануть на восток к главному выходу из каньона.
 Выстрел, произведенный одним из преследователей, свидетельствовал о том, что их обнаружили. Мчаться на большой скорости среди деревьев было невозможно из-за низко свисающих ветвей, которые больно хлестали по лицу и грозили выбить их из седла.
 – Шейла, – послышался у нее за спиной голос Рафаги. Она обернулась, низко пригнувшись к каштановой гриве лошади. – Попробуем пересечь луг, прежде чем они отсекут нас.
 Со стороны луга к ним приближалась другая группа всадников. Преследование сзади и угроза сбоку не оставляли им другого выхода – и она согласно кивнула головой. Узкий каньон внезапно стал очень широким, а спасительная тропа – очень далекой. Лошадь Ларедо выскочила из-за деревьев, за ней следовал гнедой. Обе лошади мчались во весь опор, но вот гнедой начал вырываться вперед. Рафага делал все, чтобы расстояние между ними не увеличивалось.
 Преследователи бросились за ними, уменьшая угол по мере того, как Шейла и Рафага приближались к центру луга. Шейла сознавала, что шанс на спасение все же есть, если только Рафага не будет придерживать гнедого, опасаясь, что Шейла отстанет. Она приняла решение не раздумывая, повинуясь исключительно инстинкту выживания.
 – Я не могу! – крикнула она Рафаге. – Скачи без меня!
 – Нет!!!
 Но Шейла рывком остановила свою лошадь, не дав Рафаге возможности схватить поводья. Видя, что Рафага поворачивает гнедого, чтобы вернуться за ней, Шейла направила лошадь навстречу скакавшим наперерез всадникам.
 Размахивая руками, она закричала во всю мочь:
 – Помогите! На помощь! Я американка!
 Она повторяла это снова и снова сквозь подступающие рыдания, моля небо о том, чтобы Рафаге удалось уйти.
 Всадники сбавили скорость, когда она погнала свою лошадь им навстречу. Офицер, скакавший впереди отряда, окинул Шейлу внимательным взглядом, который задержался на ее золотистых волосах.
 Он жестом приказал нескольким всадникам догнать Рафагу. Шейла наконец оглянулась и увидела, что гнедой уже вынес Рафагу к тропе. Она поняла, что ее маневр позволил ему выиграть время.
 Шейла попыталась спешиться. Ноги не держали ее, и она рухнула на колени и разразилась рыданиями.
 Ее о чем-то спросили по-испански, но она была не способна сейчас воспринимать чужой язык. Тот же вопрос повторили по-английски с сильным акцентом.
 – С вами все в порядке, сеньора?
 Ее ресницы слиплись от слез. Она вытерла глаза и набрала в легкие воздух, чтобы остановить рыдания. Наконец прерывающимся голосом она ответила:
 – Да, все в порядке.
 Прямо перед собой она увидела пару начищенных военных сапог. Скрипнуло седло на лошади, стоявшей поблизости и перебиравшей ногами. Издалека, из каньона, доносились какие-то звуки.
 – Вы – сеньора Шейла Таунсенд из Техаса? – спросил все тот же голос.
 Шейла подняла голову, откинула со щеки спутанные волосы и настороженно взглянула на офицера в форме.
 – Да, я Шейла Таунсенд, – подтвердила она.
 Перед ней стоял мужчина среднего роста с ястребиным носом и пронзительными карими глазами.
 – Вы дочь сеньора Эллиота Роджерса? – снова спросил он. Она кивнула, и его губы растянулись в почтительной улыбке. – Мы давно уже разыскиваем вас, сеньора, с тех пор, как обнаружили тело вашего мужа в машине. – С легким поклоном он протянул Шейле затянутую в перчатку руку и помог встать на ноги. Потом добавил: – Капитан Рамон Эчеверия к вашим услугам.
 Шейла приняла его помощь. Он с нескрываемым любопытством смотрел на нее, размышляя о чем-то. У Шейлы все еще не прошла внутренняя дрожь. Она едва сдерживала ненависть к офицеру, который руководил нападением на Рафагу.
 – Как… как вы нашли меня? – дрогнувшим голосом проговорила она, забирая у него свою руку.
 Он снова улыбнулся ей своей вежливой улыбкой.
 – Как я уже сказал, мы искали вас с тех пор, как обнаружили тело вашего мужа. Поначалу прошел слух, будто вас захватили люди, убившие вашего мужа. А потом – молчание, как будто горы проглотили вас. Несколько недель назад патруль проверял этот район и услышал выстрелы. Кто-то из отряда заметил несколько всадников и с ними – светловолосую женщину. Наш разведывательный отряд прочесал эту местность. Так мы и обнаружили каньон, – рассказывал он.
 – Я понимаю, – пробормотала она, содрогнувшись при мысли о том, что ее глупое бегство привело к такому ужасному финалу.
 Мексиканский офицер кинул быстрый взгляд на крутую тропу, ведущую из каньона, прежде чем опять посмотреть на Шейлу.
 – К сожалению, тот человек успел ускользнуть, когда вы поскакали к нам. Он был главарем банды, не так ли?
 – …Д-да. – Шейла поколебалась всего лишь долю секунды, прежде чем ответить, но этого оказалось достаточно, чтобы офицер насторожился.
 – Его имя? – без промедления спросил он.
 – Я не знаю его имени, – быстро ответила она. На сей раз чересчур быстро.
 Офицер вопросительно изогнул бровь.
 – Разве это не банда Рафаги?
 Шейла решала про себя, как ей себя вести – врать или говорить правду. В конце концов она предпочла второе, ибо слишком велика была вероятность, что ее уличат во лжи.
 – Да, именно так они обращались к нему, но настоящего имени этого человека я не знаю, – твердо сказала она. – Здесь все называли его только Рафагой.
 – Вы странно произносите его имя, сеньора, – усмехнулся офицер, подозрительно глядя на Шейлу.
 – Разве, капитан? – Шейла похолодела, но пыталась сохранить внешнее безразличие.
 – Вы пробыли здесь достаточно долго. – Он осторожно подбирал слова, ни на секунду не спуская с нее глаз. – Тем не менее никто не запросил за вас выкупа. Вы очень красивая женщина. Я не думаю, что этот преступник Рафага не замечал этого. – Шейла почувствовала, что бледнеет. – Возможно, он оставил вас здесь, намереваясь сделать своей женщиной. Более того, я могу предположить, сеньора, что вы находились здесь не совсем против воли.
 Шейла тяжело дышала, не в силах отвести взгляда от коварного офицера. Но инстинкт выживания был в ней по-прежнему силен.
 – Как вы можете предполагать такое после всего, что я пережила?! – с деланным возмущением воскликнула она.
 – Простите, сеньора, – извинился тот, – но вы должны понять, что такое впечатление могло сложиться.
 – Вы упомянули о патрульном отряде, который заметил меня несколько недель назад. – Шейла скрестила руки перед собой, повернулась к нему спиной и подняла рубашку, чтобы офицер смог увидеть следы, оставшиеся на ее коже. – Тогда я пыталась бежать. И Рафага вот так наказал меня за это. – Она вновь повернулась к нему лицом и спросила с холодным высокомерием: – Вы по-прежнему считаете, что я была здесь добровольной пленницей?
 Он учтиво склонил голову.
 – Примите мои извинения, сеньора. – Тем не менее во взгляде его все еще чувствовалось недоверие. Пока что предъявленное Шейлой доказательство устраивало его, но обстоятельства могли и измениться. – Если сеньора чувствует себя лучше, мы можем отправиться в поселок, где мои люди собрали арестованных.
 Шейла коротко кивнула, и он с докучливой галантностью помог ей забраться в седло, не сводя с нее пристального взгляда. Она не могла прочитать его мысли, но чувствовала, что он пытается понять, что же действительно удерживало американку в «банде» Рафаги. Шейла сделала вид, что ничего не замечает, и холодно улыбнулась ему, когда он подал ей поводья. Он не получит от нее никакой информации о Рафаге!




 23


 В поселке Шейлу ожидало душераздирающее зрелище. Захваченных членов банды Рафаги согнали всех вместе, как животных на бойню. Их число свидетельствовала о том, что ускользнуть удалось немногим. Раненые в перестрелке тоже были здесь, они стонали от боли. Среди них Шейла не увидела Ларедо и не отважилась спросить о нем – пока.
 Солдаты, охранявшие пленников, не обращали внимания на плачущих женщин, умолявших допустить их к раненым мужьям. За юбки женщин цеплялись испуганные ребятишки. Самые маленькие из них вопили от страха, в то время как дети постарше с полными слез глазами тревожно озирались по сторонам.
 Офицер, сопровождавший Шейлу, не стал задерживаться перед толпой пленных, а проследовал дальше к домам, где его люди обыскивали убогие строения в поисках укрывшихся. Шейла старалась не выказывать чувств, которые вызвало в ней увиденное.
 Ей удавалось сохранять внешнее безразличие до тех пор, пока они не подъехали к крайнему дому. При виде Елены, стоящей на коленях и обнимавшей ноги мужчины, неестественно осевшего в кресле, Шейла остановила лошадь. На земле рядом с креслом лежало ружье. На груди у мужчины расплылось кровавое пятно.
 Когда Шейла остановилась, офицер обернулся, не понимая, что привлекло ее внимание. Елена подняла голову и, смахнув слезы, гордо встала перед ними, положив руку на плечо мертвого мужа. Она начала что-то говорить по-испански, голос ее дрожал и срывался от волнения.
 – Вы понимаете по-испански, сеньора? – спросил офицер.
 – Очень плохо, – пробормотала Шейла, не в силах отвести взгляд от Елены.
 – Эта женщина говорит, что, увидев солдат, она выкатила кресло за дверь и вложила в руки мужу ружье. Она говорит, что солдаты убили его, словно он был бойцом. Она говорит, что теперь он настоящий мужчина, потому что свободен, – перевел офицер.
 У Шейлы комок встал в горле. Она тронула лошадь и, почувствовав на себе любопытный взгляд офицера, объяснила:
 – Ее муж был парализован и беспомощен, как дитя.
 – Вы знали эту женщину? – спросил он.
 – Как вы изволили заметить, капитан Эчеверия, я пробыла здесь довольно долго, – напомнила ему Шейла и пустила лошадь галопом.
 Когда они достигли загона, он помог ей спешиться. Его галантность и внимание не обманывали Шейлу. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он оставил ее одну хотя бы ненадолго.
 Следуя за ней как тень, офицер проводил ее до навеса и вежливо поинтересовался:
 – Могу я предложить вам воды?
 – Нет, спасибо, – коротко отказалась она.
 Он встал рядом.
 – Мы скоро покинем это место. Не желаете ли что-либо взять с собой? Я распоряжусь…
 – Нет, у меня ничего здесь нет своего, – перебила его Шейла. Она положила руку на живот. Ребенок Рафаги – вот единственное, что она собиралась взять с собой.
 – Я так и думал. Представляю себе, как вам не терпится уехать отсюда. Вы прошли через такие испытания – гибель мужа, потом жизнь в плену у этих уголовников. Вы очень сильная женщина, сеньора Таунсенд.
 – Прошу вас… – Его сочувственные речи были невыносимы. – Я не хочу вспоминать обо всем этом.
 – Я понимаю. – Он почтительно склонил голову. – Вам не хочется говорить на эту тему.
 – Совершенно верно, – резко подтвердила она.
 – С вашего позволения, я должен переговорить с моими людьми.
 – Разумеется, – кивнула Шейла и отвернулась, как только он отошел, вежливо улыбнувшись.
 Шейла закрыла глаза, чтобы не видеть ничего вокруг. Если бы она могла к тому же еще ничего не слышать! Ей хотелось плакать, как женщины в поселке, но она была вынуждена молчать, пряча в душе свое горе. Даже намека на страдание не было на ее лице, когда офицер вернулся и объявил, что пора ехать.
 Шейла скакала впереди отряда, рядом с офицером. Когда они подъехали к крутой тропе, она оглянулась назад, на каньон, хорошо понимая, что уже никогда не вернется в это место, ставшее для нее, несмотря ни на что, домом.
 Никогда уже здесь не будет селения, отрезанного от всего остального мира. Сюда вторглись чужие, и люди, жившие здесь, уже не найдут свободы и безопасности в этих стенах. Каньон навеки потерян для них.
 Взор ее исполнился печали, но она быстро взяла себя в руки, заметив, что офицер смотрит на нее. Солдаты, которым было приказано догнать Рафагу, встретили их на вершине холма и доложили, что преступник ушел, исчез без следа, словно ветер, в честь которого он получил прозвище. Ресницы Шейлы затрепетали, но она не выказала никаких других признаков радости.
 Горный ветерок коснулся ее щек в прощальной мимолетной ласке. Внезапно Шейлу пронзила мысль, что она уже никогда не увидит Рафагу. Она старалась не думать об этом, когда они начали спуск.
 – Вашим родителям сообщат, что вас нашли, что вы здоровы и невредимы, – сказал мексиканский офицер.
 – Как они? – быстро спросила Шейла, обрадовавшись поводу отвлечься от мыслей о Рафаге.
 – Они так беспокоились о вас.
 – Где они сейчас? В Мексике? – Ей отчаянно захотелось увидеть родителей. С тех пор, как она уехала из дома, казалось, прошла целая вечность.
 – Да, ваша мать находится в Чиуауа с того самого дня, как вы пропали, – объяснил он. – А ваш отец прилетает сюда, когда позволяют дела. Я встречался с ними.
 – Как мне хочется их увидеть!
 – Представляю. Им тоже наверняка хочется увидеть вас и убедиться, что с вами все в порядке. – Он улыбнулся. – Я полагаю, транспорт уже организовали, и они встретят вас на лагерной стоянке ночью.
 – Благодарю вас! – с искренней признательностью воскликнула Шейла и, робко улыбнувшись, пришпорила лошадь.
 Заход солнца застал отряд все еще в горах Сьерры; они разбили лагерь в долине. Солдаты привязали лошадей и развели костер. Шейла стояла в сторонке и безучастно наблюдала за их хлопотами.
 Родители приехали еще до наступления темноты. Шейла бросилась к ним, смеясь и плача одновременно. Начались поцелуи, объятия, они говорили разом, перебивая друг друга. И все же Шейла чувствовала, что радость свидания была приправлена горечью.
 Когда первое волнение прошло, Шейла, не отпуская их рук, отступила немного назад, чтобы лучше рассмотреть родителей. Она глядела на них сквозь слезы и улыбалась. Отец, одетый в джинсы и спортивную куртку, и в таком наряде умудрялся сохранить облик влиятельного бизнесмена. А мать в брючном костюме цвета хаки излучала ауру свойственной ей элегантности.
 – Ты и вправду хорошо себя чувствуешь, солнышко? – Отец сжал ее руку.
 – Да, прекрасно, – ответила она.
 – Все эти месяцы мы ничего не знали о тебе, – взволнованно продолжал отец. – Но мама ни на секунду не переставала верить, что ты жива. – Он обнял жену за плечи. – Даже в самые тяжелые дни она не позволяла мне терять надежду.
 Шейла посмотрела на мать. Она хорошо знала, какая несгибаемая сила таится в этой милой и элегантной женщине – ее матери. Миндалевидные карие глаза Констанции смотрели на дочь, пытаясь разглядеть, что творится у нее в душе.
 – Так что же произошло, Шейла? Они… – Констанция Роджерс деликатно замолкла.
 – Ты хочешь спросить, не изнасиловали ли они меня? – понимающе улыбнулась Шейла. – Нет. – Она не видела смысла скрывать от родителей правду. Рано или поздно ей все равно придется рассказать им о Рафаге, так лучше сделать это сейчас. – Рафага полюбил меня, но он не совершал надо мной насилия.
 – Ты хочешь сказать, что главарь этой банды… – возмущенно начал отец.
 – Это покажется тебе странным, папочка, – мягко перебила его Шейла, – но если бы ты хоть раз увидел Рафагу, он бы тебе понравился.
 Мать странно посмотрела на нее.
 – Я думал, все это вздорные слухи, но оказывается, это правда. Ты не беременна, Шейла? – тихо спросила она.
 – Беременна, – с сияющими глазами произнесла Шейла. – Завтра нас с Рафагой должен был обвенчать деревенский священник.
 – Моя дочь собиралась стать женой преступника? – ошеломленно проговорил отец.
 – Это неважно, – вмешалась мать. – Главное, что теперь она с нами. Как только она окажется дома, все это отойдет в прошлое и забудется.
 Шейла нахмурила брови.
 – Я не думала возвращаться в Техас. – Она смущенно потерла лоб. Ее мысли о будущем так далеко не простирались.
 – А как же иначе, милая? – с улыбкой настаивала на своем мать. – Ты должна думать о ребенке. Насколько я понимаю, ты хочешь его сохранить?
 – Безусловно, – ответила Шейла и инстинктивно дотронулась до живота, словно защищая будущую жизнь.
 – Тебе нужно где-то жить, тебе и ребенку необходимо наблюдение врача, – резонно заметила мать. – Разве не естественно в этих обстоятельствах возвратиться домой?
 – Пожалуй, ты права, – неуверенно проговорила Шейла.
 – Совершенно не обязательно рассказывать всем, что это не ребенок Брэда, – добавил отец.
 – Папуля, – рассмеялась Шейла, – когда ребенок появится на свет, черноволосый и темноглазый, никто не поверит, что его отцом был Брэд.
 – После рождения ребенка, – продолжала Констанция Роджерс, – ты захочешь вернуться в колледж, получить диплом. Тебе необходимо позаботиться о будущем ребенка, как и о своем собственном.
 – Да, – кивнула Шейла, однако все эти прозаические соображения казались ей несущественными.
 Почувствовав это, мать сменила тему разговора.
 – Впрочем, о планах на будущее у нас еще будет время поговорить. Я так счастлива, что ты снова с нами!
 На глазах у Шейлы навернулись слезы.
 – У меня такое чувство, будто мы не виделись целую вечность, – сказала она.
 – У нас тоже, доченька. – Отец прижал ее к себе и поцеловал в голову.
 – О, сеньор и сеньора Роджерс! – Голос мексиканского офицера нарушил семейную идиллию. – Как хорошо, что ваша дочь нашлась, не правда ли?
 – Конечно, – радостно подтвердил отец, выпуская Шейлу из объятий. – Мы не знаем, как благодарить вас за это, капитан.
 – Не стоит благодарности, – скромно проговорил тот. – Сейчас дадут поесть заключенным. Если вы не возражаете против чашечки кофе… – Он жестом пригласил их к костру.
 Остальных его слов не было слышно – их заглушил знакомый резкий голос:
 – Сукин ты сын, если ты ждешь, что я буду есть эти отбросы, развяжи мне руки! – Фраза была сказана по-английски и потом повторена по-испански.
 – Ларедо! – выдохнула Шейла и шагнула вперед на звук этого голоса.
 Офицер преградил ей путь.
 – Сеньора, я…
 – Пожалуйста, – поспешно сказала Шейла, – он был так добр ко мне. Можно я несколько минут поговорю с ним?
 Офицер собрался было отказать Шейле, но тут вмешался ее отец:
 – В самом деле, ничего ведь не случится, капитан.
 Офицер глубокомысленно помолчал, прежде чем уступить.
 – Я пойду вместе с вами.
 Между пленными шел какой-то разговор, но когда появилась Шейла в сопровождении мексиканского офицера, воцарилось неестественное молчание. Некоторые смотрели на нее с открытым презрением, поскольку она была на стороне врага. Другие попросту отвернулись.
 Ларедо нарочно отвел глаза, когда она подошла к нему. Он лежал на земле, опершись о локоть. Правое бедро у него было перевязано. На левом боку рубашка пропиталась кровью. Перед ним стояла миска с едой, но руки его были скованы наручниками.
 – Хелло, Ларедо, – сказала наконец Шейла, чтобы обратить на себя его внимание.
 Он поднял голову, холодно посмотрел на офицера, потом на Шейлу.
 – Мне не нравится ваша компания, миссис Таунсенд.
 Она опустилась перед ним на колени и шепнула:
 – Мне тоже. Ты серьезно ранен? – спросила она более громким голосом.
 – Сказали, что буду жить.
 Шейла увидела, как изменился Ларедо за короткое время. Он был бледен и изможден.
 – Ты ничего не ел, – сказала она, глядя на нетронутую еду.
 – У меня небольшая проблема с левой рукой, – пояснил он язвительно. – Боюсь, что если они не зальют эти помои мне в глотку, я так и останусь голодным.
 Шейла посмотрела на офицера.
 – Не могли бы вы на время снять с него наручники, чтобы он смог поесть? – учтиво спросила она.
 После небольшой заминки офицер приказал одному из солдат освободить руки Ларедо. Было видно, какие неимоверные усилия прикладывает Ларедо, чтобы поесть. После трех ложек он остановился.
 – Этому вареву далеко до кулинарных изысков Консуэло, – сказал Ларедо, через силу улыбнувшись.
 – Я вижу. – Шейла подхватила ложку и стала кормить его. Один из солдат, дежуривших у костра, подошел к капитану. Тот отступил в сторону, чтобы поговорить с ним.
 – Рафага ранен? – тихо спросил Ларедо.
 – Нет, он улизнул от них, – шепнула она. – На нем ни царапины. Куда он направился, Ларедо?
 – Это только Рафаге известно. – Он попытался приподняться и поморщился от боли. – А ты теперь куда же? Обратно в Техас, к родителям?
 – Не знаю. Может быть, на время, пока не родится ребенок. А может быть, останусь здесь. Вдруг мне удастся найти Ра… – Она внезапно замолкла, сообразив, что за Рафагой по-прежнему охотятся.
 Если она останется в Мексике, они будут следить за ней в надежде, что рано или поздно она попытается связаться с Рафагой. Во имя его безопасности она должна уехать. Если подчиниться голосу разума, а не сердца, ей было бы лучше вообще никогда не возвращаться в Мексику.
 От Рафаги бессмысленно ждать постоянства. Он не может гарантировать стабильное будущее ей и их ребенку. Но ребенок имеет право на достойную жизнь и свободу, которой так жаждет Рафага, но которую он никогда не получит. В Америке Шейла могла бы дать ребенку все, в том числе и материальное благополучие.
 Возможно, пожертвовав своим счастьем во имя ребенка, она поймет истинный смысл любви. Так что же все-таки ею движет? Благородство? Или она просто испугалась, что, связав свою судьбу с Рафагой, всю дальнейшую жизнь будет вынуждена прятаться от людей и перебираться с места на место? Пока еще она не знала ответа на этот вопрос.
 – Если ты возвращаешься в Штаты, не могла бы ты… – голос Ларедо странно охрип, – …не могла бы ты съездить в Аламагордо?
 – Чтобы навестить твоих родителей? – догадалась она.
 – Их фамилия Ладлоу – Скотт Ладлоу-старший. Не рассказывай им про меня только…
 – Я удостоверюсь, что у них все нормально, и как-нибудь дам тебе знать, – тихо пообещала Шейла. – А тем временем я попытаюсь что-нибудь сделать для тебя и всех остальных. Я слышала, деньги могут все.
 – Если ты в самом деле хочешь помочь, – прошептал он, – попытайся отвлечь внимание конвойных. Двоим из тех, кто нас охраняет, нет и двадцати. Мы могли бы справиться с ними и захватить оружие. Есть надежда, что в суматохе кому-то из нас удастся убежать.
 – Тебя могут убить, – запротестовала Шейла, но Ларедо молча посмотрел на нее. – Я попробую, – согласилась она с невольным вздохом. Оглянувшись через плечо, она увидела, что офицер заканчивает свой разговор с подчиненными. Она быстро спросила Ларедо:
 – А где Хуан? Я не видела его вместе с остальными.
 – Он там, под одеялом. – Ларедо показал глазами на лежащее в стороне тело, накрытое жестким одеялом. – У него открылась рана. Он умер, – решился наконец произнести Ларедо.
 – Сеньора. – Офицер подошел к Шейле.
 Шейла судорожно сглотнула и выпрямилась. Миска Ларедо была пуста. Ей незачем было больше оставаться с ним, и офицер дал ей это понять. Шейла отодвинулась, пока солдат надевал на Ларедо наручники. Она была бледна, так сильно потрясло ее известие о смерти Хуана. Отвернувшись от офицера, она направилась к родителям, ждавшим ее в стороне.
 – Спасибо, что разрешили поговорить с ним, – сказала она офицеру, почувствовав, что надо прервать молчание.
 – Вас что-то связывает с этим человеком? – поинтересовался он.
 – Он мой друг, – просто ответила Шейла. – Он мой земляк, человек, с которым я могла общаться.
 – Понимаю, – кивнул он, но Шейла сомневалась, что он способен что-либо понять. – Извините меня, сеньора, но я вижу, что вы чем-то опечалены. Разве вас не радует встреча с родителями?
 – Конечно, радует, – коротко ответила она. Откровенничать с офицером было опасно.
 – Сегодня мы проделали большой путь, – задумчиво проговорил офицер.
 – Да, – подтвердила Шейла.
 – У меня было время кое-что обдумать, – продолжал он. – И я пришел к выводу, что вы – женщина Рафаги. Хотя я не могу доказать этого, я уверен, что пошли на это добровольно. Вы не похожи на женщину, которая безропотно уступает домогательствам мужчины. Иногда я замечаю, как вы смотрите на горы, и тогда в ваших глазах появляется особый блеск, как будто вы знаете, что Рафага где-то там, в горах. Возможно, вы думаете, что он приедет за вами, – он приподнял брови и сверкнул глазами. – Да, – уверенно произнес он, глядя на похолодевшую Шейлу, – он, безусловно, приедет за вами.
 Офицер отвернулся и отдал приказание солдатам у костра. Там началось какое-то движение. Коварная улыбка появилась на лице офицера, когда он вновь обратился к Шейле.
 – Я приказал усилить охрану. Мы должны быть готовы к встрече с Рафагой – когда он пожалует.
 – Вы ошибаетесь, – воскликнула Шейла. – Он сюда не пожалует.
 Раздался выстрел, за ним еще один, потом третий. Офицер схватил Шейлу за руку, крикнул что-то своим людям. Послышалось еще несколько выстрелов, прежде чем солдаты открыли ответный огонь. Шейла пыталась выдернуть руку из цепких пальцев офицера.
 Там, где находились Ларедо и его товарищи, началась потасовка. Пленные пытались вырваться на свободу. Пуля просвистела у самого уха Шейлы и попала в офицера. Хватка мгновенно ослабла, и Шейла высвободила руку.
 – Сюда, Шейла! – услышала она до боли знакомый голос Рафаги и тут же бросилась ему навстречу.
 Всматриваясь в темноту между окружавшими лагерь деревьями, она побежала.
 – Шейла, остановись! – Это был уже голос матери. – Куда ты?
 Но Шейла сделала свой выбор. За один миг в объятиях Рафаги она была готова отдать все блага, которые сулил ей и ее ребенку цивилизованный мир. Рафага выступил из-за деревьев. Она побежала к нему, и казалось, что она безмолвно летит по воздуху, с каждой секундой приближаясь к своему любимому!